Неучтенный элемент [Антон Каково] (fb2) читать онлайн

Антон Каково Неучтенный элемент

Глава 1. Энергия бытия

Ленинград в марте 1971 года напоминал акварель, с которой уже смыли зимнюю грязь. Небо оставалось серым, но свет был уже звонким, слепящим. С крыш срывались капли, разбиваясь о мокрый, темный асфальт. Город пах сыростью, подтаявшей землей и далеким, терпким запахом Невы.

Алексей Волков шагал по набережной Васильевского острова, засунув руки в карманы потертого пальто. Ветра с Балтики уже не были ледяными, но оставались промозглыми. Но Алексею ветер не мешал. В полуметре от его лица капли воды и мокрого снега натыкались на невидимую преграду, обтекая его силуэт, словно вода обтекает камень в ручье. Его русые волосы оставались сухими, ботинки не пропускали влагу из луж, а тело окутывало неестественное тепло.

— Чертов климат, — проворчал идущий рядом мужчина, кутаясь в воротник. Он скользнул взглядом по Алексею — парню без шапки и зонта — но его мозг тут же услужливо подсунул удобное объяснение: «Наверное, он закаленный» или «Просто очень торопится».

Алексей привык к этому. Он называл это «Эффектом Слепого Пятна». Года три назад он понял: если очень сильно захотеть, люди перестают видеть странности. Они видят то, что хотят видеть. Норму.

Он свернул в проходной двор-колодец. Дворы здесь были темными, но на уровне третьего этажа уже отражался свет фонарей, установленных вдоль улицы. Он поднял голову и увидел в окне своей комнаты тусклый свет. «Рубин» работал. Значит, отец уже дома и смотрит телевизор.

Подъезд пах сыростью и старой краской. Поднявшись на третий этаж, Алексей остановился перед массивной дверью коммуналки.

— Давай же, — прошептал он, приложив ладонь к холодному металлу замка. Внутри механизма что-то тихо щелкнуло, как будто шестерни выровнялись по его воле, и дверь податливо отворилась.

В длинном коридоре, заставленном велосипедами, тазами и старыми тумбочками, было тихо. На кухне слышалось легкое бряцание посуды — соседка, баба Нюра, гремела кастрюлями. Алексей проскользнул в их с отцом комнату.

Она была узкой, «пеналом». Две кровати, шкаф, стол у окна и стопки книг: «Квантовая физика», «Биология», «Психология подсознания». Алексей искал ответы. Почему он может притянуть книгу с полки взглядом? Почему, когда он злится, лампочки в школе взрываются? Наука молчала. В советских учебниках не было параграфа про «Силу».

Отец, Николай, уже спал, сидя в старом кресле. Телевизор «Рубин» рябил, показывая окончание новостей. Николай работал фрезеровщиком на заводе «Электросила». Тяжелая смена, план, нормы. Раны, полученные под Кенигсбергом, не давали покоя: нога ныла к непогоде, а простреленное легкое иногда тяжело схватывало спазмом. Это был старый, мучительный счет войны.

Алексей видел эту боль. Она пульсировала вокруг колена и груди отца тусклым, багровым свечением. Парень подошел тихо, стараясь не скрипеть половицами. Он протянул руку, не касаясь ткани.

— Тише, пап, тише, — прошептал он одними губами.

Из его пальцев потекло мягкое, серебристое тепло. Багровое свечение угасло, спазм в груди отца отпустил, дыхание выровнялось, лицо разгладилось. Снять боль и дать отцу выспаться — это была его способность и его долг.

Он отошел к столу и взглянул на фотографию матери. Молодая женщина смеялась, щурясь от солнца. Лицо размыто — старое фото. В голове вспыхнул образ: зеленый свет, крик, ощущение полета на чем-то, что не было самолетом. Он читал о магии, о ведьмах и колдунах в сказках и старых книгах, но эти знания не давали ответа на то, что он может.

— Бред, — отмахнулся Алексей. — Ложные воспоминания на фоне детской травмы.

Завтра снова в школу. Снова притворяться обычным советским школьником, зубрить историю КПСС и делать вид, что ты не умеешь разогревать остывший чай, просто обхватив стакан пальцами, используя свою Силу.

* * *

5:29 утра.

В темноте комнаты щелкнуло. Не механизм, а мысль. Алексей открыл глаза ровно за секунду до того, как стрелка старого будильника должна была сорвать молоточек. Он протянул руку и прижал кнопку, не дав тишине взорваться звоном.

В комнате пахло канифолью, старыми книгами и едва уловимым ароматом озона — следом его вчерашних упражнений. Алексей глубоко вдохнул этот спертый, но родной воздух. Он любил это время. Время, когда огромный город еще спал, а Сила — так он называл то, что жило у него внутри — уже проснулась и требовала движения.

Алексей бесшумно выскользнул из-под одеяла, поежившись от утренней прохлады. Ноги коснулись крашеного пола. Он покосился на отца, спящего на соседней кровати. Спазм, вызванный старой раной в легком, отступил. Отец дышал ровно.

Но страх просыпался вместе с ним. Страх, что однажды люди в серых шинелях придут за экземпляром. Он боялся лабораторий и опытов. Поэтому он должен быть быстрее, сильнее и умнее их всех.

Он натянул тренировочные штаны и кеды.

На улице было сыро и сумеречно, но в воздухе уже висело томительное предчувствие марта. Двор-колодец пах талым снегом, мокрой штукатуркой и далеким, сладковатым запахом выхлопных газов с проспекта.

Алексей побежал. Холодный весенний ветер ударил в лицо.

Вдох — запах мокрого асфальта и прелых прошлогодних листьев.

Выдох — он разгонял энергию по венам.

Он был молод. Тело пело от восторга движения, но тенью накатывала мысль: «Надолго ли?» Каждый рассвет, встреченный на свободе, казался подарком. Он тренировал тело не ради значка ГТО. Он готовил себя к побегу, к бою, к выживанию. Он использовал усиление, чувствуя, как Сила укрепляла его связки.

На старой спортивной площадке он схватился за ледяную перекладину. Металл обжег ладони холодом. Подтягивания, отжимания. Он упивался этим огнем.

6:30. Вернувшись домой, он прошел в ванную. Здесь пахло хозяйственным мылом и хлоркой. Здесь никогда не капала вода. Стоило трубе дать слабину, как он, проходя мимо, просто желал, чтобы металл «залечил» себя.

Заперев дверь, набрал в таз ледяной воды, он опустил руки в воду. Сосредоточился на молекулах. Вода, в одно мгновение, стала ласковой, парной, идеальной температуры. Он умылся, наслаждаясь этим моментом личного, тихого триумфа над бытовыми неудобствами.

Вернувшись в комнату, он увидел, как первый луч весеннего солнца, пробившись сквозь облака, упал на пол пыльной золотой полосой.

Комната, узкая, как «пенал», была образцом эргономики. В углу, под самодельным светильником, располагался его небольшой рабочий уголок. Здесь, на фанерном столе, лежали паяльник, тиски, горстки радиодеталей и схемы. От этого угла всегда пахло канифолью, оловом и теплой пластмассой.

Это было его инженерное царство, и небольшой, но стабильный заработок. Он чинил соседям и знакомым приемники, магнитофоны, используя талант и немного Силы для «доводки». На эти деньги он покупал дефицитные лампы и нужные компоненты.

Но главным сокровищем был «Рубин». Огромный, цветной телевизор. Парень собрал его из двух «мертвых» аппаратов, найденных на барахолке, докупив детали в комиссионках, и месяц колдовал с паяльником и воздействием на выгоревшие схемы.

Алексей вышел на кухню, чтобы поставить чайник.

Кухня была огромной, залитой ярким утренним светом. Здесь пахло жареным луком, дешевым табаком «Прима» и свежезаваренным чаем. Пол был выложен новой плиткой. Рядом стояла электрическая плита. Старая проводка дома не выдержала бы такой нагрузки, но Алексей тайно укрепил её структуру, используя Силу.

У окна сидел дядя Миша — бывший фронтовик. Дядя Миша прекрасно понимал, что его внезапное избавление от тяги к бутылке — не просто чудо. Он знал, что Алексей что-то сделал, но никогда об этом не говорил, из благодарности. Все соседи догадывались, что с парнем «что-то не так», но из-за его безотказной помощи, старались об этом не болтать.

— Доброе утро, Леша! — прогудел дядя Миша, грея руки о кружку. — Весна идет, а? Чуешь?

— Доброе, дядь Миш. Чую. Снег с крыш пополз.

Идиллию нарушил скрип половиц и шарканье стоптанных тапок.

В дверях появился Валька-Козырь. Вор-рецидивист. От него несло перегаром, кислым потом и немытым телом. Этот запах резко контрастировал с весенней свежестью из форточки. Валька не любил Алексея, он чувствовал в парне силу, которую хотел использовать.

Валька прошел к столу, поигрывая ножичком.

— Чё, инженер, всё колдуешь? — хрипло спросил он, кивнув на тостер. — Смотри, спалишь хату своей самодеятельностью.

— Проводка в порядке, Валентин, — спокойно ответил Алексей, не оборачиваясь.

— Гляди, — Валька подошел ближе. Алексей ощутил его горячее, смрадное дыхание у своего уха. — Ты парень… смекалистый. С такой головой, да в наших делах, можно было бы горы свернуть. А ты тут… в чистоте прячешься. Твои руки стоят дорого, Леха. Может, нам поговорить? Насчет одного дельца.

— Я занят, Валентин, — жестко отрезал Алексей.

— Ты не занят. Ты просто трусишь, — Валька наступал. — От меня не уйти, Леха. Рано или поздно тебе понадобятся другие правила жизни.

— Валентин, не цепляйся к парню, — строго пробасил дядя Миша. — Иди по своим делам.

Валька хмыкнул, поняв, что сегодня стена слишком крепка. Он сплюнул в раковину — грязное пятно на белой эмали — и вышел.

Алексей выдохнул, разжимая кулаки. Ладони были влажными. Конфликт зрел. Валька был как крыса, которая присматривается к добыче. И теперь рпарень знал: ему нужно не только прятать свою Силу от власти, но и от воров.

Алексей взял кипящий чайник и пошел в комнату. Там, в полосе солнечного света, просыпался отец.

* * *

Завтрак с отцом прошел молчаливо, но тепло. Алексей вышел на улицу, ощущая себя частью большого, серого потока.

Увидев издалека знакомые силуэты, он почувствовал, как напряжение уходит. Его друзья стояли у входа.

— Игорь! Люда! — он улыбнулся искренне. Он был безмерно рад их видеть. Они были его противоядием от тайны и лжи, которую он был вынужден нести.

— О, явился, товарищ Волков! Мы уже думали, ты улетел в космос без нас, — поддразнил Игорь.

* * *

Они вошли в школу, смеясь над какой-то шуткой Игоря. Внутри пахло старой краской, мастикой для пола и булочками из столовой. Их класс, просторный, с высокими потолками, был залит солнечным светом, в котором танцевали пылинки.

Учительница по литературе, Зинаида Петровна, — женщина в строгом шерстяном костюме, — с горящими глазами рассказывала о футуристах и о том, как смелость ломает старые каноны. Она верила в каждого ученика, и эта вера была заразительна.

На уроке Алексей смотрел на мир из-за стекла, а его разум вел внутренний диалог.

Что он хочет от жизни? Он хочет, чтобы отец был здоров. Он хочет, чтобы его магия служила всему обществу, как и провозглашал социализм. Он видел себя в будущем инженером, который тихо, незаметно, использует свою силу, чтобы строить и помогать.

Но эта мечта всегда сопровождалась тревогой. Он понимал, что его сила — аномалия в мире, который тотально контролируется. Он знал, что существуют структуры, которые не потерпят, чтобы такой ресурс находился вне их ведения. Эти силы, будь то КГБ или что-то еще, способны не просто напугать, но и забрать его.

Он должен быть осторожным. Он должен скрывать свой дар. Для него борьба за светлое будущее означала, прежде всего, умение выжить в настоящем.

Его магия была практикой выживания, а его дружба и вера в будущее — его теорией вероятности на успех.

«Любое действие рождает противодействие», — бубнил учитель.

Алексей крутил ручку между пальцами. Если я могу поднять эту парту взглядом, значит, я отменяю гравитацию или создаю встречный поток? Если я эволюционная вершина, то где остальные? Или природа создала меня в единственном экземпляре, как неудачный эксперимент, который скоро сам себя уничтожит?

Он не верил в бога — Гагарин в космос летал, бога не видел. Он не верил в мистику — это для бабушек в церкви. Он верил, что его мозг — это неизученный генератор полей. И, судя по тому, как иногда искрили электроприборы в его присутствии, генератор нестабильный.

Подперев щеку рукой, и смотрел на затылки друзей. Люда что-то сосредоточенно чертила на полях тетради — наверняка схему нового шахматного дебюта или план марсианской колонии. Игорь украдкой протирал линзу своего «Зенита».

В этот момент, залитый весенним солнцем, Алексей почувствовал острый, пьянящий прилив счастья.

«Мы изменим всё», — подумал он, и улыбка сама собой коснулась губ.

У него были возможности, которых не было ни у кого. Он мог то, что считалось невозможным. И пусть сейчас он вынужден скрываться, это временно. Он представлял будущее не как поле битвы, а как огромную стройку.

Игорь станет великим репортером, будет показывать правду. Люда спроектирует города, где не будет тесных коммуналок. А он, Алексей… он будет инженером. Тем, кто тихо, без пафоса, «подкручивает» реальность. Где-то укрепит мост силой мысли, где-то заставит новый двигатель работать эффективнее. Магия и наука сольются, и он станет тем самым тайным винтиком, который заставит механизм социализма работать честно и справедливо.

«У нас получится», — с юношеским максимализмом решил он. — «Мы умнее, мы честнее. А моя Сила… это просто мой козырь в рукаве».

Конечно, тревога никуда не делась — она жила на периферии сознания, как тихий гул трансформатора. Он понимал, что КГБ и другие структуры опасны. Он догадывался, что ходит по краю. Но в шестнадцать лет страх отступает перед азартом. Ему казалось, что он играет в сложную, опасную, но увлекательную игру со взрослым миром. И если он будет достаточно хитер, достаточно осторожен и не раскроет карты раньше времени, он обязательно выиграет.

Главное сейчас — не высовываться. Быть обычным. Улыбаться, носить значок, сдавать нормы ГТО. Это его маскировка супергероя. А потом, когда придет время, они с друзьями перевернут этот мир.

Звонок с урока прервал его мысли, вернув в шумную, веселую реальность школьной перемены.

📚 Идеи, запертые в классе

Школьная неделя для Алексея была обязательной маскировкой, но также и источником его юношеского оптимизма.

Он учился в старом, трехэтажном здании на Васильевском острове. Здание было дореволюционной постройки, и под самой крышей, в бывших мансардных помещениях, располагались некоторые кабинеты и кружки. В них были огромные, почти панорамные окна, обращенные к Неве. Парень любил приходить сюда на переменах: с высоты, мимо острых шпилей и чердачных труб, открывался невероятный вид на холодную, широкую Неву и бесконечную сеть ленинградских крыш. Он чувствовал, как его взгляд, подобно Силе, устремляется вдаль, туда, где не было парт и учебников.

Но, как правило, он сидел в своем обычном классе, корпя над алгеброй и физикой, или слушая скучные, обязательные уроки Истории КПСС, где иногда упоминались пятилетки и великие стройки коммунизма, в то время как его разум был занят другими, куда более личными проектами.

Рядом сидели его друзья.

Люда, обычная шестнадцатилетняя девушка, скромная, но упрямая и слегка педантичная. Она хорошо разбиралась в точных науках и увлекалась шахматами, чертя на полях тетради не корабли, а идеальные, энергоэффективные города. На ее чистом, логическом лице отражалось презрение к беспорядку.

— Чтобы запустить, нужно сначала устранить ошибки в системе, — тихо парировала Люда, когда Игорь в очередной раз прервал учителя. Говоря, она машинально прикрыла правой рукой запястье левой: там, на внутренней стороне кисти, был тонкий шрам — след от укуса дикой собаки в четвертом классе.

Алексей посмотрел на этот шрам и на мгновение мысленно вернулся в тот день, когда он, защищая её, не просто отшвырнул укусившую Люду собаку, а спугнул всю стаю мощным, неконтролируемым психологическим импульсом. Этот шрам был его вечным напоминанием о том, как можно с помощью Силы защитить и как опасно было терять контроль над Силой.

Игорь, с горящими глазами, грезил о репортажах, которые «заставят людей видеть». Он занимался в районном фотокружке, писал статьи и даже рисовал для школьной газеты.

— Мы, — шептал Игорь, — мы — поколение создателей. Мы не будем ждать. Мы сами запустим эту страну.

— Не эмоциями, Игорь, а логикой, — повторила Люда.

Алексей слушал их, и в такие моменты его тревога таяла. Он чувствовал себя частью великого, тайного заговора. У них были идеи, у него — Сила. Он представлял, как они втроем, через десять лет, станут той тихой, неучтенной силой, которая сделает мечты реальностью.

«Все будет хорошо, — убеждал он себя. — Главное, чтобы они не знали. Главное, чтобы я не сбился».

Его Сила была его козырем, его тайным оружием против серого мира, который грозился запереть его в рамки. Это давало ему ощущение контроля, а контроль был лучшим лекарством от страха.

Глава 2 Сила и шестеренки

Дни Алексея были разделены строгим, почти военным порядком. После школы, пока другие ребята шли играть в футбол или сидеть в парке, он ехал на трамвае к воротам завода «Электросила».

Завод представлял собой огромный, грохочущий мир. В воздухе стоял тяжелый, резкий запах горячего металла, машинного масла и озона. Грохот прессов и станков был настолько силен, что проникал в кости. Это был мир силы — не той, что текла в венах парня, но силы металла, которую он стремился научиться контролировать.

Алексей официально подрабатывал в бригаде отца после его смены, часто оставаясь и в качестве подручного. Его отец, Николай Андреевич, работал фрезеровщиком, а его бригада занималась изготовлением точных, критически важных деталей.

Когда парень приходил, бригада встречала его с искренним одобрением. Для этих немолодых, суровых мужчин он был не просто школьником, а почти сыном полка.

— А, инженер наш явился! — басил Дмитрий Петрович, бригадир, здоровенный мужчина с мозолистыми руками. — Ну-ка, сынок, подсоби тут. Давай, покажи, как ты с этой «немкой» [станок] управляешься.

Мужчины видели в Алексее своего: работящего, скромного, и, главное, удивительно технически одаренного парня. Они видели его будущим инженером, который, в отличие от самоуверенных выпускников, не боялся замарать руки в масле. Они делились с ним опытом, рассказывали о хитростях работы с металлом, которые не прочтешь ни в одном учебнике.

— Смотри, Леш, вот тут микротрещина идет, — объяснял ему один из рабочих, — ты ее глазом не увидишь, но станок ее чует, как собака. Идет вибрация. Изнашивается.

Алексей кивал, запоминая. Он знал, что станок «чует» не трещину, а его собственное внутреннее усилие, приложенное для сохранения целостности машины.

Пока отец уходил в бытовку, чтобы перевести дух, Алексей оставался в цеху. Он подходил к станку Николая Андреевича. Этот момент был для него самым важным.

Слегка прислонившись к холодному корпусу, он незаметно протягивал Силу сквозь металл к отцу. Это была двойная работа: он не только устранял вибрацию станка и выравнивал микродеформации, заставляя его работать с идеальной точностью, но и подпитывал отца, словно батарейку, отдавая часть своей энергии. Он чувствовал, как усталость уходит из костей Николая Андреевича, как успокаивается его дыхание, как слабеет багровое свечение боли.

Через несколько часов, когда бригада начинала собираться, результаты были налицо.

— Ну, что за день, мужики! — восклицал бригадир Петрович, глядя на отчеты. — Вчера полсмены на ремонте простояли, а сегодня выработка выше нормы на двадцать процентов! Ни тебе клина, ни тебе поломок!

Мужчины переглядывались, и в их глазах мелькало суеверное уважение.

— Это Лешка! — шутил один из них. — Он у нас Ангел-хранитель. Как только он в цеху, так и станки перестают ломаться. То ли руки у него золотые, то ли он их просто на дух не переносит.

Алексей лишь смущенно улыбался, стараясь спрятать гордость и тревогу. Это была идеальная маскировка. Он был технически одаренным, а не волшебником. Он был Ангелом-хранителем, а не неучтенным элементом. И пока он мог помогать отцу и бригаде, он был в безопасности.

* * *

Его Сила росла, и чем больше он ее использовал для помощи отцу или для подработки на заводе, тем сильнее становилось его чувство абсолютной незащищенности. В Ленинграде, судя по всему, он был один такой. Это приводило его к единственному выводу: если его обнаружат, он станет экспонатом.

Поэтому вот уже год Алексей кропотливо готовил «тихий запасной пункт» — место, где он мог бы скрыться на некоторое время в случае крайней опасности.

Пункт находился в старом, полузаселенном доме недалеко от Кировского завода. Этот район, с его постоянным гулом железнодорожной ветки и шумной заводской вентиляцией, служил идеальным акустическим щитом. Любой незаметный стук или шаги тонули в этом индустриальном шуме.

Выбрав позднее время, когда большинство рабочих были на смене или спали, Алексей приближался к дому.

Перед тем как войти в сам лаз на чердак, Алексей замирал. Он протягивал руку и, не используя Силы, проверял свои сигнальные линии. Это была его примитивная, но надежная система безопасности: тончайшие нити, присыпанные строительной пылью и мелкой стружкой, натянутые над входом и в ключевых точках коридора.

Его система безопасности, включая сигнальные линии и метод скрытого проникновения, была основана не на опыте профессионального шпиона, а на знаниях, почерпнутых из бесчисленных советских детективов, шпионских фильмов и на банальной логике. Алексей, как инженер, подходил к задаче со всей серьезностью: нет следов — нет цели.

«Чисто», — регистрировал его разум. Нити не порваны, пыль не сбита сапогом.

Сам чердак был практически закончен. Парень потратил год на то, чтобы, работая исключительно руками, без малейшего применения Силы, сделать его функциональным. Сейчас там было сухо и относительно тепло. Он укрепил прогнивший участок крыши, изолировал угол и сделал крепкий настил.

Инструменты, которые он хранил здесь, — паяльник, крепкие тиски, надежный молоток — были чистыми и готовыми к работе.

Он раздвинул маскировку и достал из тайника пачку галет, банку тушенки и термос с горячим, крепким чаем. Пока он перекусывал, сидя на старом матрасе, его внимание не ослабевало.

Он достал из рюкзака потрепанную книгу — детективный роман о работе советской контрразведки. Он читал, но каждый абзац перемежался с проверкой территории. Он постоянно прислушивался к шуму снаружи: грохот поезда был полезным шумом, а внезапное молчание — самым страшным сигналом.

Он подползал к маленьким слуховым окнам, чтобы сделать осмотр территории. Он фиксировал, где горел свет в окнах соседних домов и где лежали тени. Он знал: то, что он сейчас читает, может спасти ему жизнь, если он сам будет так же внимателен, как герой его книги.

Его строжайшее правило оставалось неизменным: в этом месте он никогда не использовал Силу. Ни для обогрева, ни для света, ни для герметизации щелей. Это была его страховка от любого гипотетического прибора, способного отследить психические импульсы. Он должен был быть абсолютно «нейтральным» для любого технического сканирования.

Перед тем как покинуть убежище, Алексей проделывал обратный ритуал. Он аккуратно восстанавливал сигнальные линии: натягивал тонкие нити, присыпал их точно отмеренным количеством опилок и строительной пыли, закрывал лаз и запечатывал его.

Он вышел на шумную улицу. Грохот Кировского завода был оглушительным. Он чувствовал усталость в мышцах, но в душе была уверенность. Он был готов.

* * *

Начиналась ленинградская весенняя ночь. Город был темным и влажным, но фонари и старые лампы у подъездов отбрасывали мягкие, желтые круги. В воздухе пахло Невой, талой водой и свежестью.

Алексей спустился в метро. Под землей было тепло, пахло металлом и озоном. Глубокие станции, отделанные мрамором, казались гигантскими пещерами. Он смотрел в окна вагонов, но видел лишь свое отражение, плывущее на фоне черной стены тоннеля.

На подъезде к своей станции, когда двери вагона открылись, чтобы принять последних пассажиров, парень почувствовал острый, ледяной укол в затылок. Это был не страх, а инстинкт, который кричал: «На тебя смотрят!»

Он резко обернулся. В толпе, вливавшийся в вагон, были усталые рабочие в пальто, студенты с сумками, пожилая женщина с авоськой. Ничего необычного. Его глаза скользнули по лицам, но не зацепились ни за кого конкретного. Однако ощущение взгляда было настолько сильным, что он почувствовал легкое покалывание на коже.

«Кто-то… кто-то ждал меня именно здесь», — подумал он.

Он вышел из метро, не оглядываясь. Идя по знакомым улицам, он невольно заглядывал в ярко освещенные окна старых домов. Там, за чистыми стеклами, шла обычная, не связанная с Силой жизнь: кто-то ужинал, кто-то читал газету, кто-то смотрел черно-белый телевизор. Эта обычность была его целью и его лучшей защитой. «Я должен был быть одним из них».

Алексей вошел в свой двор-колодец. В окне его комнаты все еще горел тусклый свет. Дом. Он был почти там.

Глава 3. Летописец и Неучтенная

Весна в Ленинграде переходила в долгожданное, почти белое лето. На уроках стало душно, а сознание учеников больше тянулось к Неве и открытым форточкам, чем к учебникам.

Они сидели в дальнем углу столовой во время большой перемены. Пахло подгоревшими котлетами, компотом и свежими дрожжами. Люда проверяла шахматные этюды, Алексей разгадывал кроссворд в газете, а Игорь — как всегда — выдавал манифесты.

— Я вам говорю! Журналистика — это не просто перепечатывание ТАСС. Журналистика — это летопись века! — Игорь размахивал в воздухе вилкой. — Я стану тем, кто покажет, что именно не так в нашей жизни! Почему мы, великая держава, выпускаем радиоприемники, которые шипят, и одежду, которая выглядит, как мешок?

— Потому что в системе есть неэффективные звенья и неправильные расчеты, — невозмутимо ответила Люда — Чтобы выпускать передовую технику, нужна логистика и точность, а не лозунги.

— Вот именно! Мы должны исправить это! Мы, Леха, должны сделать так, чтобы Советский Союз выпускал самую модную одежду, самую передовую технику и строил самые удобные дома! Мы будем тем, кто заставит эту систему работать справедливо! — Игорь прищурился, явно ощущая себя кем-то вроде Эрнеста Хемингуэя.

Алексей кивнул, соглашаясь с другом. Он верил в их общую цель. Он представлял, как он сам, став инженером, будет тихо, без пафоса, устранять ошибки в чертежах, улучшать качество материалов, используя свою Силу для доводки. Не открытая магия, а чистая справедливость, воплощенная через идеальную технику и отсутствие дефицита. Его план состоял в том, чтобы устроиться в СССР и понемногу менять систему по мере своих возможностей. Это было его тихое восстание.

— Главное, чтобы никто не заподозрил, как именно ты собираешься это исправлять, — тихо предупредил Алексей, вспоминая свое правило «Не светить». Он знал: его роль — быть не героем с трибуны, а незаметным, но гениальным винтиком в самом сердце системы.

— А вот тут ты, Леха, трусишь! — Игорь понизил голос. — Нам нужно мужество…

В этот момент взгляд Игоря замер. Он смотрел через плечо Алексея, на дверной проем столовой, и его обычный азартный тон сменился на сплетнический шепот.

— Глянь. Снова она.

Речь шла о новенькой. Она прошла мимо их столика, не удостоив их взглядом. На ней была идеально отглаженная школьная форма, которая, казалось, сидела на ней как-то… иначе. От нее несло дорогим, тонким парфюмом, резко контрастирующим с запахом столовки.

— Ну и царевна, — фыркнул Игорь. — Ты прикинь, ее фамилия — Долгорукова. В нашем классе! Катерина Долгорукова!

— Это просто фамилия, — сказала Люда.

— Да нет! Я слышал, она живет в старой, бывшей барской квартире на Литейном! И она на кружок по истории не ходит, потому что, цитирую: «Их курс истории основан на предположениях, а не на фактах».

— Это высокомерие, — пожал плечами Алексей.

Алексей, наконец, сам посмотрел на девушку. Это было его первое осознанное наблюдение. Она стояла у окна, и солнечный свет подчеркивал ее идеальную, почти фарфоровую бледность. Девушка была высокой, держалась непривычно прямо.

И именно в этот момент, когда она была в его поле зрения, Алексей почувствовал определенное, ни на что не похожее давление. Это не было похоже на его собственную дикую, эмоциональную Силу. Это было что-то иное: идеальный, холодный источник, бьющий ровно, как стальной маятник.

Он мгновенно оценил её. Она была холодна и целеустремленна. Он понял: она такая же, как он. Но где его Сила была стихийной грозой, ее — была хирургическим инструментом.

Девушка резко повернула голову, словно почувствовав его внимание. Её светлые глаза на мгновение встретились с его, и в них не было ни тепла, ни презрения. Только анализ. Она задержала взгляд ровно на секунду, а затем продолжила свой путь, оставив за собой лишь тонкий, неуловимый шлейф аромата.

«Она знает, как это работает, — с восторгом и опасным любопытством подумал Алексей. — Я не один. И я должен с ней поговорить. Я должен узнать, что это такое».

Решение пришло мгновенно: он не будет ждать, пока его вычислят. Он сделает первый шаг.

💥 Угроза в колодце

Алексей вошел в свой двор-колодец. В окне его комнаты все еще горел тусклый свет. Он был взволнован мыслью о новенькой. Он больше не был «Диким мальчишкой», пойманным в ловушку. Он должен был найти её, чтобы узнать правду.

Он сделал шаг к подъездной двери, но из тени, примыкавшей к мусорным бакам, выступила темная фигура.

— Куда летишь, инженер? — Это был Валька-Козырь. От него несло перегаром, проникающим сквозь сырость весенней ночи.

— Домой, Валентин, — жестко ответил Алексей, не останавливаясь.

— Постой, постой! — Валька преградил ему путь, его голос стал елейным, но в нем уже слышалась сталь. — Я к тебе по делу, Леша. Серьезному. Тебе же деньги нужны? Отцу лекарства, детали…

— Нет, — отрезал Алексей. — Я тебе уже говорил.

— Ты не понимаешь, какое это дело, — Валька наклонился ближе. — Тебе почти ничего не надо делать. Один замочек, Леха. Один старый, проклятый замочек, который заело. Твои руки решат все за минуту. Деньги хорошие. Хватит на целый год. Подумай об отце.

Алексей сжал кулаки. Да, деньги были нужны. Но он знал, что как только он переступит эту черту, обратного пути не будет.

— Нет, Валентин. Я не буду этого делать.

В глазах Вальки мелькнула настоящая злоба. Ласковый тон исчез

— Ах, ты чистенький! Ты, значит, решил, что самый умный? — Валька сделал шаг, угрожающе нависая. — Хорошо. А ты думал, почему твоему бате стало так легко дышать? И почему его станок работает лучше, чем новый? Я тут не глухой, Леха. И не слепой. Ты странный. И если ты мне не поможешь, я подумаю, а не пойти ли мне к товарищу майору? Рассказать им про гениального мальчика, который чинит сломанное одним прикосновением. Про твои выкрутасы, Леха.

Сердце Алексея пропустило удар. Валька ударил в самую больную точку — в его страх перед КГБ. Сомнение на мгновение парализовало его.

Но он тут же опомнился. Инстинкт самосохранения взял верх.

— Бред! — почти рассмеялся Алексей, но смех вышел сухим и уверенным. — Про какое выкрутасы ты мне тут рассказываешь? Ты пьян, Валентин. В бред про волшебство тебе никто не поверит. Это чушь.

— Чушь? Не поверят? Да я тебя… — Валька начал закипать, но тут его прервал скрип старой калитки.

Во двор вошла семья Зайцевых — соседи с третьего этажа: усталый отец, мать с тяжелой сумкой и сонливый мальчик. Увидев Алексея, отец Зайцев приветливо кивнул.

— Здравствуй, Леша! Как отец? — спросил он.

— Здравствуйте, дядя Олег. Все хорошо. Сейчас иду домой, — Алексей тут же воспользовался моментом. Он слегка отступил, заняв позицию рядом с соседями. — Извините, Валентин, мне пора. У нас еще завтра математика.

Валька, придавленный присутствием свидетелей и авторитетом взрослых соседей, не смог продолжить угрозы. Его лицо исказилось от бессильной ярости.

Алексей вошел в подъезд, ощущая спиной тяжелый взгляд Козыря. Он быстро поднялся по лестнице и захлопнул общую дверь коммуналки.

Валька остался один в темном дворе. От бессильной ярости у него дрожали руки. Он смотрел на плотно закрытую дверь, стиснув зубы.

— Будут тебе доказательства! — прошипел он в ночную сырость. — Придется обращаться к… Драугу.

Кабинет майора КГБ

Кабинет майора Комиссаровой в Ленинградском управлении КГБ был образцом функциональности. Ничего лишнего: массивный стол, заваленный папками, шкаф с одинаково серыми томами и свежая карта города на стене, испещренная цветными маркерами. Свет от настольной лампы безжалостно обнажал каждую пылинку в воздухе и каждую тень.

За столом сидела сама Майор. Комиссарова была необычным сотрудником в этом мире строгих форм и грубых черт. У нее были короткие, графически черные волосы, и лицо, которое могло бы показаться милым и даже мягким, если бы не одна деталь: глубокая, постоянная складка между бровей, говорящая об упрямой, неуступчивой воле. Её чуть раскосые глаза были остры и холодны, как осколки льда. Любой, кто считал её «милой», совершал ошибку: перед ними был целеустремленный офицер, фанатично преданный делу.

Она не была просто сотрудником КГБ. Она была магом — одним из немногих, кто остался служить Родине после революции. Всю свою жизнь она посвятила одной цели: укреплению обороноспособности страны и защите её от угрозы, идущей с Запада.

Вокруг стола сидели четверо оперативников — двое в форме, двое в гражданском. Среди них был капитан Власов, молодой, но уже циничный офицер, и Николаев, тихий мужчина в очках, чья настоящая работа состояла в квалификации магических следов.

Комиссарова постучала кончиком авторучки по отчету.

— Сейчас, в связи с обострением международной обстановки и активностью зарубежных агентов в Ленинграде, мы вступаем в активную фазу переписи и поиска. Иностранные разведки, а также неустановленные силы, активно вербуют неучтенных магов. В Ленинграде появились агенты, чья задача — вывести из страны нашу «золотую жилу» или, что хуже, использовать её против нас.

Комиссарова сдвинула карту города и показала на чертеж, похожий на странный медицинский прибор.

— Для поиска нам помогает Технический отдел. Вчера в город вышли еще три машины. Напоминаю: это замаскированные «скорые помощи», внутри которых установлен сона́р «Радуга», разработанный в закрытом НИИ. Он фиксирует аномалии в распределении энергии — проще говоря, всплески неустановленных сил.

Она взглянула на Николаева в очках.

— Товарищ Николаев и его группа, — в отделе Комиссаровой их называли «слухачи», — занимаются качественной оценкой. Они определяют, был ли выброс энергии случайным, или это профессиональное воздействие.

Николаев сухо поправил очки, и бумага зашелестела в его руках.

— За последнюю неделю в Ленинграде зафиксировано 127 всплесков. Большая часть — обычные технические шумы. Но три аномалии вызывают пристальный интерес.

Он указал на карту.

— Первая: мы фиксируем систематическое гашение трения и локальное оздоровление биологического материала в промышленной зоне. Точка привязки — крупный завод в районе Кировского. Кто-то устраняет износ оборудования, словно время там течет иначе. Вторая и третья точки: неустановленные, короткие импульсы, схожие по профилю, зафиксированы в старой застройке на Васильевском острове. Мы предполагаем, что это неопытное использование, попытки создать «слепое пятно» или нечто подобное. Это не наш, это Дикий дар.

Комиссарова обхватила пальцами лобную складку.

— Наша задача проста, — заключила Майор. — Найти всех неучтенных. Установить их политическую благонадежность. Если благонадежен — вербовать. Если опасен или связан с Западом — заточение. И нейтрализовать любые попытки вербовки с той стороны. Время идет. Мы не можем позволить себе роскошь ошибки.

Её глаза, под черными бровями, горели чистым, холодным огнем. Для неё это была не просто работа. Это была война.

Глава 4. Апрель и невидимые тени

Прошло две недели. Напряжение, вызванное угрозами Вальки-Козыря, сменилось зыбким, весенним покоем. Кажется, Валька решил не связываться с КГБ или, по крайней мере, пока не нашел нужных «доказательств». Однако Алексей не расслаблялся. Он был настороже, как старая пружина.

Ленинградский апрель был обманчив. Солнце светило ярко, но ветер все еще был холодным и влажным, принося с собой запахи мокрого асфальта и пробивающейся зелени.

В эту субботу класс отправили на общественные работы — очищать старую типографию, которую должны были переоборудовать под новый районный клуб пионеров. Здание находилось в историческом центре, недалеко от Казанского собора. Это был старинный, массивный особняк начала XVIII века, построенный еще при Петре I, с толстыми стенами, высокими сводчатыми потолками и узкими, глубокими окнами. Сквозь толстый слой побелки и пыли проглядывал дух барокко.

Алексей, Люда и Игорь работали вместе. Игорь, конечно, больше говорил, чем работал.

— Я вам говорю, это же историческая драма! — восхищался он, отряхивая руки от пыли. — Вот здесь, возможно, сам Пушкин держал корректуру!

Игорь, как главный сплетник и «летописец», тут же переключился на главную интригу класса.

— Короче, я узнал про Катерину Долгорукову. Все подтвердилось. Её отец — крупный чиновник в МИДе, дипломат. Месяц назад они вернулись из заграничной командировки. Вот почему Катя влетает в наш класс посреди четверти.

— Из какой страны? — практично спросила Люда.

— Говорят, из Швейцарии или Австрии. Где там все эти буржуазные гейзеры и шоколад. А главное, — Игорь понизил голос, — она сразу пошла в нашу школу, хотя по прописке должна была в другую.

Алексей слушал, но видел перед собой не Игоря, а образ девушки.

Мысли Алексея вернулись к событиям последних двух недель. Он, ведомый опасным любопытством, пытался следить за Катериной, чтобы понять, как работает ее Сила. Он ждал ее после школы, следовал за ней несколько кварталов.

Он вспомнил, как во время одной из таких «слежек» он почувствовал на себе чужой, жгучий взгляд, резко отличавшийся от того, что он ощутил в метро. Это был взгляд охотника, четкий и направленный. Алексей резко свернул в подворотню, применив Эффект Слепого Пятна на полную мощность, и смог оторваться.

В ту же ночь он пошел на Васильевский остров — в старую застройку, где он часто тренировался, оттачивая контроль. Он вспоминал, как в одном из полуразрушенных зданий он пытался научиться локализовать Силу, сводя к минимуму «выбросы» энергии. У него получалось все лучше — он мог устранять микротрещины в стене, не оставляя следов.

— Эй, Леха! Хватит мечтать! — окликнул его Игорь. — Нас отправляют на чердак. Там самая жесть. Влажность, голуби и двадцать лет пыли.

Их бригада поднялась по скрипучей, узкой служебной лестнице в самый верх особняка. Воздух на чердаке был спертым, тяжелым. Сквозь маленькие слуховые окна пробивались косые лучи апрельского солнца, высвечивая миллионы танцующих пылинок.

В центре чердачного пространства, рядом со старыми, заброшенными типографскими машинами, Алексей остановился. Вдруг он почувствовал присутствие Силы, он стал оглядываться по сторонам, пока не понял, что Силой тянет от окна, он подошел к нему. Выглянул наружу, апрельское солнце припекало по-весеннему, на улице одноклассники загружали типографский хлам в грузовики. Его взгляд упал на неприметный старый ключ с вензелями, он физически почувствовал, что от того исходит сила и тайна, он взял его, глянулся, хотел уже было сунуть в карман чтобы изучить подробнее дома, но вовремя остановился. Его воспитание не позволяло брать чужие вещи, он хотел оправдаться тем что этот ключ старый и никому не нужен, но что-то его останавливало. «Осмотрю его подробнее, когда ребята спустятся вниз» — решил парень.

Довольный найденным компромиссом он стал дальше осматривать чердак, пока его взгляд зацепился за нечто.

На одной из несущих балок, в тени под самой крышей, сидело что-то. Оно было размером с крупную кошку, но выглядело как комок старой, пожухлой шерсти, слившийся с деревом и пылью. У него были непропорционально большие, тускло-желтые глаза, которые, казалось, видели сквозь пространство. Длинные, тощие руки-ветки были прижаты к телу. Существо не было полностью прозрачным, но его контуры казались зыбкими, словно смотришь на него через волны горячего воздуха или сквозь грязное, старое стекло. Оно не двигалось, просто сидело, неотделимое от старого чердака.

Игорь, задев балку, стряхнул на него облако пыли.

— Тьфу, какая тут грязь! — возмутился он.

Существо лишь моргнуло желтыми глазами, но ни один его волосок не шелохнулся.

Алексей обернулся к друзьям. Люда и Игорь продолжали возиться с кипами старой бумаги, не обращая абсолютно никакого внимания на то, что сидело в двух метрах от них.

«Они его не видят, — с холодом осознал Алексей. — Только я. Это… это что-то другое».

Это была его первая встреча с настоящим магическим миром Ленинграда, который оказался гораздо ближе и причудливее, чем он думал.

Алексей старался не смотреть на существо, делая вид, что полностью поглощен инвентаризацией хлама. Внутри он дал ему прозвище: «лохмач».

Тем временем лохмач покряхтывал, сотрясая тусклую шерсть.

— Ох-ох-ох, — бормотал он, и его голос звучал как шорох сухой листвы, хотя Алексей слышал его не ушами, а прямо в голове. — Когда же это все закончится? Эти времена, эти люди… Прошли, прошли мои времена. Скучаю по барину, по хозяйке…

Он горестно покачал головой.

— Эх, а может, и неплохо, что ребятишки здесь будут. Пионеры… Детвора всегда веселая…

Ребята начали складывать рухлядь. Игорь и Зина (одна из одноклассниц) схватили две большие кипы старой, заплесневелой бумаги и с кряхтением потащили их к скрипучей лестнице.

— Мы сейчас вернемся! — крикнул Игорь.

Когда друзья спустились, Алексей нагрузил себя тяжелым ящиком, полным старого типографского свинца.

Он сделал шаг к лестнице, когда лохмач спрыгнул с балки. Существо, до того сливавшееся с тенью, теперь стояло прямо перед ним, его желтые глаза смотрели с почти человеческим любопытством. Из-за своей полупрозрачности оно казалось не твердым объектом, а внезапным искажением в воздухе.

— Ну хоть ты со мной поговори, чудочеловек! — прозвучало в голове Алексея. Голос был негромкий, но от нахлынувшего звука и внезапного прямого контакта Алексей чуть не уронил тяжелый ящик, едва удержав его Силой.

Он застыл, не смеяпошевелиться, продолжая делать вид, что видит только грязную балку перед собой.

Хозяин Дома

— да брось притворяться! — прозвучало в голове Алексея настойчивее, заставив его чуть качнуть ящиком. — Не ломай мне комедию, чудочеловек. Я же чую твою колдовскую кровь. Она у тебя звенит, как новая струна!

Алексей медленно опустил тяжелый ящик со свинцом на прогнивший пол. Свинец стукнулся о дерево, и звук эхом разнесся по чердаку. Он больше не мог делать вид, что не замечает существо.

— Кто ты? — прошептал Алексей одними губами, стараясь, чтобы голос не сорвался.

Лохмач фыркнул, и его серая шерсть слегка всколыхнулась.

— Я? Я — хозяин этого дома. Точнее, был им. Домовой. Пятьдесят лет тут сижу, как паук, один-одинешенек. Никто не видит, никто не слышит, а те, кто слышат, — те давно сбежали или… забыли. А ты вот, ты видишь.

— Какое колдовство? — спросил Алексей, отступая на полшага. — О чем ты говоришь?

Домовой хихикнул, звук был похож на скрежет сухой ветоши. Он ткнул своей длинной тощей рукой-веткой прямо в ящик, который Алексей только что опустил.

— Об этом я говорю! Ты его только что держал. Свинец тяжелый, а у тебя в руках он был, как пустая коробка. Ты же сам его несешь, а он невесомый. Это твои выкрутасы? Твоя Сила? Как ты её ни зови — она колдовство. И она звенит, я тебе говорю!

Алексей провел рукой по ящику, на который он только что подсознательно протянул Силу. Он почувствовал остаточный, знакомый гул. Домовой не просто видел его Эффект Слепого Пятна; он чувствовал его Силу.

— Ты давно меня видишь?

— С тех пор, как ты сюда вошел! — Домовой присел на корточки. — Твоя Сила — она громкая! Она звенит, когда ты её используешь. А эти выбросы, о которых ты думаешь… их далеко чуют. Но я… я привязан к этому Дому, Леша. Я тебя почувствовал, только когда ты ступил на этот чердак.

— Я думал, я один, — признался Алексей.

Филя тяжело посмотрел на него.

— Думаешь, почему? Потому что вы, маги, упрямые! Большая часть сбежала на Запад или в Америку. Те, кто остался, — либо в шарашках работают на страну, либо учатся скрываться лучше, чем ты.

— А что за перемены?

Филя нахмурился, и его спутанная борода зашевелилась.

— Перемены, Леша, идут. Мир изнашивается. Граница между здесь и там тоньше становится. И чую я, чую, что с Запада, из-за границ… идет беда. Оттуда тянутся щупальца. Они ищут колдовскую кровь. Хотят украсть тех, кто остался, или завербовать. А я…

— А я с этого чердака ни ногой. Дом держу.

В этот момент снизу, со стороны лестницы, раздался грохот и бодрый, но недовольный голос Игоря:

— Леха! Ты там что, уснул?! Мы тебя уже ждем!

Алексей мгновенно пришел в себя. Он стоял посреди чердака, разговаривая с невидимым для остальных существом.

— Мне нужно идти, — прошептал он в сторону Филе, быстро хватая ящик со свинцом.

— Но, чудочеловек…

— Я вернусь ночью. — Решение было принято мгновенно. — Я приду, и мы поговорим. Принесу угощение.

Филя не успел ответить. Алексей уже взвалил ящик на плечо. В проеме лестницы показались сначала голова Игоря, а затем Зина.

— Ну наконец-то! Мы думали, ты утонул в макулатуре! — Игорь окинул чердак подозрительным взглядом, но его глаза, конечно, не зацепились за комок шерсти на балке.

Алексей, сгибаясь под тяжестью свинца, выдал лучшую имитацию усталости:

— Тяжело тут у вас, ребята. Как на заводе.

Он поспешил вниз, унося свой секрет и неожиданный, древний ключ к миру волшебства.

Сделка с хищником

Ленинград заканчивался здесь, в старом заводском районе за Обводным каналом. Тут уже не было гранитных набережных и барочной лепнины. Здесь царили красный, закопченный кирпич, ржавые рельсы и глухие заборы, за которыми гнили остовы списанной техники.

Валька-Козырь поежился, хотя вечер был теплым. Он шел к старому, двухэтажному дому, который, казалось, держался только на честном слове и слоях грязи. Местные обходили это место стороной. У здешних обитателей была дурная слава — говорили, что они не просто бандиты, а настоящие душегубы, которые рвут своих врагов голыми руками.

В нос ударил резкий, тошнотворный запах — смесь сырости, гниющего мусора и, что самое странное, мокрой псины. Этот запах здесь стоял всегда, пропитывая стены и одежду.

Валька толкнул тяжелую, разбухшую дверь. Внутри было темно.

— Стоять, — прозвучал сиплый голос.

Путь ему преградил незнакомец. Лицо у него было изможденное, серое, с темными кругами под глазами, словно он не спал неделю. Он двигался дергано, нервно.

— К кому? — спросил охранник, не опуская руки, которая, как заметил Валька, заканчивалась грязными, обломанными, но удивительно крепкими ногтями.

— У меня дело к Драугу, — голос Вальки дрогнул, но он постарался добавить веса. — Это касается нашего… общего дела. Он знает.

Охранник не ответил. Он шагнул вплотную к нему. Козырь напрягся, ожидая обыска по карманам, но незнакомец сделал другое: он с силой втянул носом воздух у шеи Вальки, а затем провел носом по его плечу, обнюхивая его, как дворовая собака.

Вальку передернуло от омерзения и страха, но он не двинулся.

— Чисто. Иди, — бросил охранник, теряя интерес, и кивнул на дальнюю дверь.

В комнате, куда вошел Валентин, окна были заколочены досками. Единственным источником света была тусклая лампа под потолком, в которой билась жирная муха.

За грубым деревянным столом сидел Драуг.

Валька видел его всего пару раз, и каждый раз ему хотелось оказаться как можно дальше. Драуг был высоким, но сильно сутулился, отчего его руки казались неестественно длинными. Его длинные, грязные волосы были свалены в сальные колтуны, свисающие на лицо.

Он медленно поднял голову. Глаза у него были впалыми, глубоко посаженными, но взгляд был острым, пронизывающим, лишенным человеческой теплоты. Длинный, хищный нос с горбинкой словно принюхивался к страху гостя.

Самым жутким был шрам. Уродливая, белесая полоса тянулась от подбородка через всю щеку до левого глаза — след от ножа, который должен был убить, но лишь разозлил зверя.

— Козырь… — голос главаря местной банды был хриплым, скрежещущим, словно в горле у него была щебенка. Его тонкие, бледные губы растянулись в ухмылке, обнажив неестественно острые, желтые зубы. — Ты принес мне долг?

Валька сглотнул, чувствуя, как по спине течет холодный пот.

— Нет, Драуг. Деньги будут. Скоро. Я нашел способ, как мы можем взять кассу в том универмаге. Для нашего… общего дела.

Драуг не мигая смотрел на него.

— Ты обещал мне это месяц назад. Мне не нужны планы, мне нужна добыча. Мои… парни голодны.

— В этот раз точно! — затараторил Валька. — Я нашел человека. Медвежатника.

Драуг лениво откинулся на спинку стула.

— Медвежатника? Ты сам форточник, Козырь. Зачем тебе еще один рот?

— Этот особенный. Пацан совсем, школьник. Сосед мой, — Валька понизил голос, делая шаг к столу. — Но руки у него… золотые. И странные.

Мужчина перестал ухмыляться. В его глазах мелькнул хищный интерес.

— Рассказывай, — приказал он.

— Он умеет мастерить всё, что угодно. Из мусора собирает технику. Но это ерунда. Я видел… — Валька замялся, подбирая слова, чтобы не звучать как сумасшедший. — Я видел, как он открывал входную дверь в коммуналку. Ключ заело, он даже не доставал его. Просто приложил руку, шепнул что-то — и щелк! Замок открылся.

Валька ожидал, что мужчина рассмеется, но в комнате повисла тяжелая тишина.

— И станки на заводе он чинит… касанием, — продолжил Валька, осмелев. — Отец его больной был, а теперь бегает. Пацан непростой. Если его уломать, припугнуть, он нам любой сейф вскроет без шума и пыли. Но он упрямый, гад. Чистенький. Мне нужна твоя помощь, Драуг. Надавить.

Главарь медленно поднялся. Его тень на стене стала огромной и горбатой. Он подошел к Вальке вплотную, и вор снова почувствовал этот тяжелый, звериный запах.

— Без ключа, говоришь? — прохрипел Драуг. — И касанием чинит?

— Ага. Зуб даю.

Он снова ухмыльнулся, и в этот раз его желтые зубы сверкнули в полумраке, как кинжалы. Он понял, что к нему в руки плывет не просто талантливый воришка, а неучтенный маг. Дичь, которую можно использовать, а можно продать тем, кто платит золотом.

— Это интересно, Козырь. Очень интересно.

Драуг положил тяжелую руку на плечо Вальки, и его пальцы сжались так, что вор чуть не вскрикнул.

— Не тронь пока пацана. И про сейф обожди. Это мелочи. Ты принес мне добычу покрупнее.

— Так ты поможешь его припугнуть? — с надеждой спросил Валька.

— Не суетись, — Драуг отпустил его и повернулся к темноте угла. — Тебе он не по зубам. Ты его только спугнешь. Оставь его мне. Я беру парня на себя.

🌙 Тени старого особняка

Ленинград спал, укрытый влажной апрельской ночью. На Невском еще горели фонари, но здесь, в переулках у Казанского собора, царила густая, бархатная тьма.

Алексей подошел к зданию старой типографии. Особняк XVIII века нависал над ним темной громадой. Окна первого этажа были закрыты ставнями или заколочены, но Алексей знал одно слабое место — служебный вход со двора, замок на котором был чисто символическим.

Он огляделся. Никого.

Приложив ладонь к холодному металлу навесного замка, Алексей сосредоточился. Ему не нужно было ломать механизм. Он просто попросил штифты внутри сдвинуться. Щелчок был тихим, как ломающаяся спичка. Алексей скользнул внутрь и аккуратно прикрыл за собой тяжелую дверь.

Внутри пахло старой бумагой, свинцовой пылью и сыростью. Алексей двигался бесшумно, ступая по памяти. Скрипучая лестница на чердак была испытанием, но он знал, куда ставить ногу — ближе к стене, где доски меньше прогибались.

Чердак встретил его тишиной и мраком. Лишь сквозь маленькие слуховые окна падали узкие, косые полосы лунного света, в которых медленно, гипнотически кружилась вековая пыль. Тени от балок и старых станков казались живыми существами, готовыми прыгнуть.

Алексей остановился в центре, чувствуя, как сердце гулко стучит в груди.

— Филимон? — тихо позвал он, и его голос тут же утонул в вате пыли. — Ты здесь?

Тишина.

Вдруг из самого темного угла, где были свалены старые рамы, раздался шорох. Алексей напрягся, готовый к обороне.

Из тени, мягко ступая лапами, вышел огромный серый кот. Его шерсть была свалявшейся, уши — порванными в старых битвах, а желтые глаза горели недобрым огнем. Кот зашипел и выгнул спину.

Алексей, не ожидавший увидеть животное, отшатнулся и выругался:

— Чёрт тебя дери…

Кот вдруг фыркнул, его контуры поплыли, словно дым на ветру. Тело вытянулось, встало на задние лапы, шерсть превратилась в ватник, и через секунду перед Алексеем стоял Филимон, хихикая в бороду.

— Чертей нет, Леша, — проскрипел он, довольно потирая мохнатые ладони. — Это все поповские сказки. А вот кикимор там всяких, водяных али леших… этого добра хватает.

Домовой вдруг нахмурился, его улыбка угасла, и он поправил сам себя с грустью:

— Раньше хватало… Теперь поди сыщи их.

Алексей выдохнул, успокаивая пульс.

— Напугал ты меня, Филя.

Он снял с плеча сумку и расстелил на чистом участке пола газету.

— Я обещал. Угощайся.

Он достал банку с молоком, ломоть свежего черного хлеба и вареное яйцо. Глаза Домового вспыхнули жадным, древним огнем. Он, забыв о важности, подскочил к "столу".

— Молочко… Хлебушек настоящий, ржаной! — бормотал он, принюхиваясь.

Филимон схватил яйцо своей сучковатой рукой. Он не стал его чистить — просто отправил в рот целиком и, хрустнув скорлупой, проглотил в один прихват, словно удав. Затем он впился зубами в хлеб, жмурясь от удовольствия. Казалось, он впитывает не просто еду, а саму заботу, с которой она была принесена.

Алексей смотрел на это с жалостью и интересом. Вдруг он спохватился.

— Ой, я ж забыл! Хлеб-то пресный, наверное. Вот…

Он порылся в кармане и достал спичечный коробок, в котором носил соль для обедов на заводе.

— Держи, посоли.

Стоило ему открыть коробок и показать белые кристаллы, как Филимон с визгом отскочил назад, словно Алексей достал раскаленный уголь. Его лицо исказилось страхом и злобой.

— Убери! — зашипел Домовой, закрываясь рукавом. — Убери белую смерть! Ты что, сгубить меня хочешь?! Не любим мы её! Она силу жжет, связь с домом режет!

Алексей, испугавшись реакции, поспешно захлопнул коробок и сунул его глубоко в карман.

— Прости! Прости, Филя, я не знал! Я думал, как лучше… Как людям.

Домовой, все еще косясь на карман, медленно вернулся к молоку. Он еще пару раз фыркнул, успокаиваясь.

— "Как людям"… — проворчал он, отхлебывая из банки. — Мы не люди, Леша. Мы — духи. Нам соль — что тебе яд. Она границы запирает. Ладно, прощаю. Ты ж по незнанию.

Доев хлеб, Филимон подобрел. Он вытер усы рукавом и уселся по-турецки, глядя на Алексея своими желтыми фарами-глазами.

— Ну, спрашивай, чудочеловек. Вижу, распирает тебя.

— Расскажи о себе, — попросил Алексей, усаживаясь напротив на ящик. — Кто ты на самом деле? И какие еще… существа бывают? Я правда думал, что я один такой ненормальный.

Филимон покачал головой.

— Ты не ненормальный. Ты — одаренный. А я… Я — Хозяин. Мы, домовые, не слуги, Леша. Мы — душа дома. Пока стоит этот особняк, жив и я. Я помню каждого, кто здесь жил, каждый кирпич знаю. Мы храним очаг, отводим глаза чужакам, предупреждаем о беде.

Он начал загибать мохнатые пальцы:

— Нас много было. В каждом приличном доме — свой Хозяин. В бане — Банник, злой он, правда, может и запарить до смерти, если не уважить. В сараях — Овинники. Во дворах — Дворовые. В лесу — Леший, он за порядком среди зверей следит. В воде — Водяные, с ними вообще лучше не связываться, утащат.

— А Кикимора? — вспомнил Алексей его слова.

— Тьфу на неё! — сплюнул Филя. — Это жена наша, можно сказать. Только если Домовой за порядок отвечает, то она — за хаос. Путает пряжу, бьет горшки, шумит по ночам. Но сейчас… — голос его стал тихим. — Сейчас нас мало, Леша. Люди в бетонные коробки переехали, там очага нет, там души нет. Умирают мои братья. Или в Барабашек превращаются от злости и голода.

— А маги? — задал Алексей главный вопрос. — Такие, как я?

— Колдуны… — протянул Филимон уважительно. — Были и они. Сильные рода. Уважали нас. Но после революции… кто сбежал, кого к стенке поставили, а кто, как ты, затаился. Ты, Леша, — самородок. Дикий. Тебя никто не учил, ты сам пробиваешься.

Филимон вдруг подался вперед, и его голос зазвучал серьезно:

— Но запомни: в мире равновесие есть. Если есть такие, как ты, значит, есть и те, кто на вас охотится. И не только люди в серых шинелях. Есть твари пострашнее. Древнее, — прошептал Филимон, и его желтые глаза стали тревожными.

— Например? — напряженно спросил Алексей. Он уже не сомневался в словах домового. Это было слишком реально.

Филя вздохнул, и от него пахнуло смесью старой пыли и свежего молока.

— В городе сейчас вообще тоскливо. При коммуналках особо не пошаманить. Но раньше, до того как всё начали «учитывать»… Водились тут разные. Вампиры были, конечно, но их ещё в девятнадцатом веке сильно потеснили. А вот Оборотни… те самые хитрые. Они научились скрываться среди людей. Порой они даже сами не знают, кто они, пока Луна их не позовет. Живут, работают, а когда надо — превращаются.

Он покачал головой.

— Их, конечно, тоже поубавили. Говорят, какая-то чистка была после Гражданской. Но те, что остались, — те очень умные и очень злые. Они ведут подпольную жизнь, прячутся в трущобах, питаются тем, что плохо лежит. Или теми, кто плохо лежит. Я их давно не чувствовал. Они научились прятать запах.

Домовой вдруг наклонился к Алексею, принюхиваясь к его одежде, что было крайне неприятно.

— Но знаешь что, чудочеловек? — Филя сморщил свой нос. — От тебя сейчас идет тонкий запах оборотня. Очень тонкий, как след от старого костра.

Сердце Алексея пропустило удар. Он вспомнил Вальку и жгучий взгляд в переулке.

— Что это значит? — едва слышно спросил Алексей.

— Значит, что он был рядом с тобой. Возможно, преследует. Их чутье такое же острое, как и у нас, но они, в отличие от меня, могут двигаться.

— И как давно ты чувствуешь этот запах?

— Вот только сейчас и почувствовал, Леша. Ты пришел, принес мне угощение, и мы с тобой поговорили. Ты поделился со мной теплом Дома, и я стал немного сильнее. Связь заработала. Раньше я был слишком слаб, чтобы различать тонкий след на твоей одежде, а теперь — вот он.

Алексей быстро принял решение. Домовой — его единственный союзник.

— Филя, ты заперт здесь. Ты мне очень нужен. Я буду приносить тебе угощение. Может быть, я могу еще как-то помочь тебе, чтобы ты стал сильнее?

Филимон просиял.

— Молоко и хлеб — это уже великое дело. Продолжай приносить! А главное, пусть твои пионеры прибираются! Ссоры и грязь — наша смерть. Чем чище и уютнее Дом, тем сильнее я. Ты приноси угощения, пусть ребята продолжают ремонты, а я буду усиливать нашу связь. Буду помогать тебе по мере сил, предупреждать.

— А пока? Что мне делать, пока я иду домой? Если оборотень…

— Сегодня не полнолуние, — успокоил Филя. — Так что он не должен быть в полной силе. Он не так опасен. Но быть начеку надо.

Филимон потянулся к балке и оторвал от неё небольшой, совершенно сухой кусочек старого дуба, покрытый тонкой пылью.

— Держи. Это Древо Очага. Засунь в карман, где нет соли. Пока это будет у тебя, ты не будешь пахнуть так сильно. А когда вернешься домой, возьми свою самую старую металлическую линейку и положи под подушку. Оборотни не любят прикосновение чистого металла в форме прямой линии. Это их нервирует. Это временная защита.

Алексей аккуратно взял кусочек дуба и спрятал его. Он чувствовал, что знание, полученное здесь, на чердаке, было дороже всех учебников в мире.

— Спасибо, Филя. Я вернусь. Будь осторожен.

— И ты будь осторожен, чудочеловек. Твой путь только начинается.

Алексей бесшумно спустился с чердака, сердце его было полно одновременно страха и решимости. Он только что нашел ключ к магическому миру, но этот мир уже прислал за ним своего охотника.

Глава 5. Охотник выходит из тени

Алексей покинул старую типографию, его сознание было перегружено: Хозяин Очага Филимон, соль как яд, Оборотни и предупреждение о жгучем запахе.

Он двигался быстро, но без спешки, стараясь выглядеть как обычный студент, возвращающийся домой. Он держал руку в кармане, сжимая в ладони сухой, теплый кусочек Древа Очага.

Едва свернув с Садовой улицы в узкий переулок, Алексей почувствовал это снова: жгучий, направленный взгляд. Он был острым, как игла, и тяжелым, как холодный свинец, пробивающим Эффект Слепого Пятна и даже, кажется, его новую защиту.

«Оборотень. Он уже здесь», — мелькнуло в сознании.

Алексей резко ускорил шаг, переходя на энергичный бег. В этот момент знание Ленинграда стало его единственным оружием. Он знал каждый двор-колодец, каждый темный проход, каждый забор, который можно перемахнуть.

Он завернул за угол, пересек грязный, неосвещенный двор и, глянув через плечо, увидел силуэт в длинном, темном плаще. Человек двигался быстро, но не так уверенно, как сам Алексей.

— Черт, — прошептал парень, чувствуя прилив адреналина. Он применил только юношескую силу своих ног и легких, не расходуя Силу, чтобы не давать им явного маяка.

Он бежал, лавируя между ржавыми бочками и горами мусора. Силуэт в плаще замедлялся, казалось, теряя его в лабиринте старых зданий. Алексей почувствовал прилив гордости — он оторвался!

Радость была преждевременной. Алексей вылетел из подворотни в широкий, грязный проезд, который вел к тупику с приваренной к стене пожарной лестницей. Он мгновенно оценил ситуацию: если подняться по лестнице, можно попасть на крышу, и…

Внезапно из темноты тупика, от ржавой лестницы, вышли двое. И одновременно с ними, из прохода за его спиной, вышел третий.

Алексей оказался зажат в мрачном, воняющем помоями, переулке. Человек в плаще, которого он оторвал, теперь спокойно стоял в дальнем проходе. Загонщик.

Двое новых были крупными, широкими, их лица скрывали тени. А третьим, тем, кто стоял в центре, был Драуг.

Он был точно таким, каким его вообразил Алексей, услышав о нем от Вальки: высокий, сутулый, словно вечно готовый к прыжку. Длинные, сальные пряди волос свисали на лоб, а острый взгляд впалых глаз пронзал Алексея. Свет от единственного фонаря у тупика упал на его лицо, высветив длинный, изогнутый шрам и тонкие, бледные губы.

Драуг сделал шаг вперед, и его хриплый голос разрезал тишину:

— Не стоит юноше ошиваться на улице в такое позднее время.

Алексей почувствовал, как внутри него начинает закипать Сила. Это было не просто инстинктивное сопротивление, это была ярость, смешанная с обидой на собственную наивность. Он готов был взорваться, обрушить на них все, чему научился. Он не знал, как драться, но знал, как ломать и чинить.

Драуг, который, видимо, обладал чудовищным чутьем, мгновенно это почувствовал. Опасность, которую таил в себе этот «загнанный зверь», была слишком велика., и он быстро смягчил тон.

— Постой, постой, — сказал он почти мирно, приподнимая ладони. — Не пори горячку. Мы не хотим тебе зла, парень. Просто поговорим. У меня есть предложение.

Алексей стоял, тяжело дыша, его рыжие волосы намокли от пота. Кусок Древа Очага в кармане вибрировал.

— Что вам нужно? — выдохнул он, стараясь сохранить голос ровным. Страх был, но он был смешан с решимостью не сдаваться.

Оборотень ухмыльнулся, и его желтые, острые зубы мелькнули в темноте.

— Ты обладаешь некими специфическими способностями, которые мне и моим друзьям пригодятся, — Мужчина говорил, как матерый вербовщик, но в каждом его слове чувствовался ледяной, животный расчет. — Мы в свою очередь, знаем, где живешь ты и твой отец. И где он работает. Поэтому в твоих интересах по-хорошему помочь нам в одном деле. И мы разойдемся по-мирному. Без шума.

Алексей сжал кулаки. Помогать этим тварям? Продавать свою Силу? Никогда.

— Ты мне угрожаешь? — спросил парень, игнорируя страх и фокусируя гнев.

— Я просто объясняю тебе правила Ленинграда, парень, — ответил Драуг, — ты или с нами, или…

Он не договорил, но смысл был понятен.

⛓️ Ультиматум

Алексей стоял, сдерживая бурлящую Силу, которая требовала вырваться наружу и взорвать этот грязный переулок. Угроза отцу, этот крючок, был рассчитан точно и безжалостно.

— Ты мне угрожаешь? — повторил Алексей, стараясь, чтобы в голосе звучала лишь холодная ярость, а не страх.

— Я просто объясняю тебе правила Ленинграда, парень, — ответил Драуг, не отступая. — Ты нам нужен. А мы, поверь, не отпустим того, кто нам нужен.

Алексей понял, что драка сейчас бессмысленна. Четверо против одного, и один из них — существо, которое, как он теперь знал, источает запах охотника. Ему нужно было выиграть время и получить информацию.

— Хорошо. Какое «дело»? — спросил Алексей, переводя взгляд с Драуга на его молчаливых спутников.

Драуг удовлетворенно ухмыльнулся, обнажая свои желтые, острые зубы.

— Нам нужно, чтобы ты вскрыл один замок. Сейф. Валька говорит, у тебя это хорошо получается. Без шума, без взрывчатки. Просто тихо и чисто.

— Сейф, — повторил Алексей. — И кому он принадлежит?

Оборотень усмехнулся, явно готовясь к этой части разговора.

— Кому, кому… Не чистым на руку функционерам, Леша. Тем, кто должен был распределять блага среди народа, а вместо этого присваивает их себе. Мы лишь экспроприируем экспроприированное. Восстанавливаем справедливость, так сказать.

Алексей, хоть и был под угрозой, не мог сдержать цинизма, который привил ему этот советский мир.

— А делиться с пролетариатом то вы не собираетесь, я полагаю?

Бандит на мгновение помрачнел, но быстро взял себя в руки, сменив манипуляцию на идеологическое оправдание.

— Ты прав. Не собираемся. Потому что нам, таким как мы, невозможно вписаться ни в какое общество, Леша. Хоть в магическое, хоть в твой Советский Союз. Разве Советский Союз не создан для всех? Разве в нем не все равны? А нас тут держат в темноте, как крыс! А мы не виноваты в том, кем мы стали.

Мужчина подался вперед, и его глаза сверкнули в темноте.

— Нам, в отличие от тебя, негде работать и жить. Нам приходится выживать. Мы просто берем то, что, по справедливости, принадлежит всем. Помоги нам, и нам не придется идти на отчаянные меры и беспокоить твоего отца.

Алексей чувствовал, как его Сила медленно отступает. Эмоциональный накал спадал, уступая место холодному расчету. Если он откажется сейчас, они нападут. Если согласится, у него будет время, чтобы поговорить с Филей и подготовиться.

— Я подумаю, — ответил парень, тяжело дыша.

— Нет, ты не подумаешь, — возразил Драуг, и его хриплый голос снова стал жестким, но он не стал настаивать. — Ты согласишься. У тебя нет выбора, Леша.

Он выдержал паузу, позволяя весу своего слова подействовать.

— Я дам тебе время, чтобы смириться с необходимостью. Меня зовут Драуг. Запомни это имя. Я даю тебе на раздумье один день. Завтра вечером Валька свяжется с тобой и передаст место и время.

Один из спутников Драуга, стоявший в тени, коротко кивнул.

— Если тебя не будет, паря… — волк не закончил фразу, но его взгляд красноречиво указал на силуэт загонщика. — Мы найдем способ. И нам придется начать с твоего отца.

Драуг и его спутники, словно тени, отошли в темноту. Через секунду они исчезли из переулка.

Алексей остался один, сжимая в кармане кусочек дуба, который оказался бесполезен перед целенаправленной охотой. Он был загнан в угол, но он купил себе время. И теперь у него был враг, чье имя он знал.

Беспокойная ночь

Вернувшись в свою коммунальную квартиру, действуя на автомате, Алексей бесшумно открыл и закрыл двери, стараясь не разбудить соседей. Внутри его маленькой комнаты царил привычный полумрак.

Он первым делом исполнил совет Филимона. Поколебавшись он все же вытащив из школьного портфеля старую, истертую металлическую линейку, засунул ее под матрас, прямо под подушку. Линейка была холодной и твердой. Затем он прислонил к стене свой заветный кусочек Древа Очага.

Поможет ли это против Драуга, чьи глаза видели сквозь тьму, а зубы сверкали желтым? Он не знал. Но ощущение, что он сделал хоть что-то, принесло мимолетное, призрачное утешение.

Беспокойная ночь только начиналась.

Алексей лег, но сон не шел. Каждый скрип в коридоре, каждый гудок проезжающей мимо машины, каждый шорох под окном — всё превращалось в шаги Охотника. Его мозг, перегруженный адреналином и новой информацией, работал на износ, перебирая варианты действий.

«Сбежать», — подсказала первая мысль.

Схватить отца, быстро собрать вещи и уехать из Ленинграда. Куда? Но отец прикован к городу, к своему заводу. Алексей понимал, что такое бегство разрушит остатки жизни отца. Это было бы эгоистично и нечестно. Отвергнуто.

«Напасть», — предложила вторая, более агрессивная мысль, подстегиваемая кипящей внутри Силой.

Он мог бы подождать Драуга и его людей, а затем применить все, на что способен. Он мог бы заставить стены рухнуть, металл — сжаться, а стекло — взорваться. Но что, если их больше? Что, если они сильнее, чем он думает, даже не в обличье зверя?

Он представил себе, как Сила выходит из него не волной тепла, исцеляющей ногу отца, а разрушительным молотом. Ему стало тошно. Он — созидатель, а не уничтожитель. Его Сила работала на созидание, на исправление. Убийство или даже причинение вреда казалось чудовищным, противоестественным актом.

Он не знал, сколько их, насколько они сильны в человеческой личине, и что вообще представляет собой Драуг. Он вообще ничего не знал. И именно это незнание делало его уязвимым.

К четырем утра, когда над крышами Ленинграда начало бледнеть небо, Алексей пришел к единственному верному выводу: чтобы выжить, ему нужна информация.

Он знал только одного человека, который, вероятно, обладал ключами к этому миру: Катерина Долгорукова, дочь дипломата, вернувшаяся из-за границы, окруженная завесой своей собственной странной магии. И он знал того, кто может дать ему совет, как использовать эти знания: Филя.

Утро: Найти Катерину Долгорукову. Поговорить с ней.

После школы: Собрать сведения, подготовить угощение, вернуться на чердак к Филимону, чтобы выработать стратегию.

Вечер: Встреча с Драугом.

Алексей закрыл глаза. Он был готов к бою, но не с кулаками, а с разумом. Он собирался встретить Драуга, но сделает это, только вооружившись чужим знанием.

Глава 6. Союз с Аристократкой

Алексей проснулся до будильника, разбитый, словно вовсе не ложился. Металлическая линейка под подушкой не принесла покоя; она лишь напоминала о холодной, жесткой реальности, которую ему предстояло встретить. Он с тревогой подумал о том, что его Сила — его спасение — теперь стала проклятием, привлекшим хищников.

Он быстро оделся и, стараясь не разбудить отца, вышел из комнаты. Встретить Вальку и Драуга придется сегодня вечером, и у него было всего несколько часов, чтобы найти оружие — знание.

«Сбежать? Нет. Объяснить отцу, что я умею двигать предметы взглядом и чинить его раны магией? Нет. Он не поймет. Он подумает, что я больной. Мама умерла при родах, как он всегда говорил… я не могу заставить его переживать еще и это», — думал Алексей. Он был заперт в ловушке.

Единственный путь: информация утром, план вечером.

* * *

В школе было шумно и многолюдно, но Алексей двигался сквозь толпу, как через воду, целенаправленно и неотвратимо. Он нашел Катерину Долгорукову в коридоре второго этажа, где она стояла одна у окна, перелистывая страницы тонкой иностранной книги в мягкой обложке.

Она выглядела недоступной: высокая, безупречно одетая, с легкой ироничной улыбкой на губах.

Алексей подошел к ней.

— Катерина, — окликнул он.

Она медленно подняла голову, и ее серые глаза, которые раньше казались равнодушными, теперь внимательно, даже изучающе, смотрели на него.

— Волков. Чем обязана? — спросила она холодным тоном, с едва заметным, странным акцентом.

Алексей сделал глубокий вдох. Здесь нельзя было ошибиться. Никаких намеков на милицию или КГБ. Только магия.

— Мне нужно с тобой поговорить. Срочно. Наедине, — он оглянулся на проходящих мимо учеников. — Это касается… необычных вещей. Ты единственная, кто может знать.

Катерина опустила книгу и закрыла ее пальцем. Ее тонкие, холеные брови чуть поднялись.

— Необычных вещей? Ты о чем? О новых теориях марксизма-ленинизма?

— Нет. Я о Силе. О том, как ее использовать. И о тех, кто за ней охотится, — Алексей произнес это почти шепотом, но с такой силой и отчаянием, что его слова прорезали маскировку шума.

Катерина отреагировала неожиданно. Ни шока, ни насмешки. Только мгновенное, ледяное спокойствие. Она посмотрела мимо него, оценивая коридор, затем снова в его глаза. Она знала, что он не блефует. Она почувствовала напряжение его Силы, скрытое под его Эффектом Слепого Пятна.

— Хорошо, Волков. Урок скоро начнется. Давай здесь, у окна, — она едва повернула голову. — Только быстро. И не надо мне рассказывать про своих «охотников». Расскажи, что именно ты хочешь знать. И почему ты сам не спросишь у того, кто тебя обучает?

— Меня никто не обучает. Я… сам по себе. И сегодня вечером мне нужно встретиться с теми, кто знает о моей Силе и хочет заставить меня работать на них. Мне нужно знать, кто они и как с ними бороться.

Катерина медленно кивнула, в ее глазах читалось сложное сочетание осторожности и жалости.

— "Дикий". Понятно. У тебя мало времени, Волков. Что ж, слушай внимательно. В нашем мире есть Правила, и ты только что их нарушил…

Катерина прислонилась к подоконнику, скрестив руки на груди. Шум школьного коридора, казалось, ее совершенно не касался; она создала вокруг себя невидимый барьер отстраненности.

— Слушай меня очень внимательно, Волков. У меня нет времени объяснять тебе историю магии за последние пятьсот лет, — начала Катерина, и в ее голосе появилась стальная, непривычная для школьницы твердость. — Начнем с главного. Магия существует. У тебя Сила — дикая, неучтенная, но колоссальная. Ты не должен был дожить до своего возраста, не будучи пойманным.

— А ты? — спросил Алексей. — Ты кто? Дочь дипломата или…

Катерина резко оборвала его, не повышая голоса.

— Не важно. Сейчас важно только твое выживание. Забудь о том, кто я. Моя семья — это мое дело. Твое дело — не стать их добычей.

Алексей понял, что она закрылась, и не стал настаивать. Он был здесь ради информации.

— Хорошо. Ты сказала, есть охотники.

— Это вечная проблема, Волков. Магию не признают, но контролируют. А когда контролировать не получается, уничтожают. Твоя дикая Сила для них — неконтролируемое оружие. А твои «охотники»… Если они чуют тебя и хотят завербовать, это, скорее всего, Оборотни.

— Оборотни? — Алексей вспомнил запах псины.

— Да. Ликантропы. Они живут на периферии, вдали от больших магических центров. Они неспособны создавать сложные чары, но обладают чудовищной физической силой и звериным чутьем, — Катерина говорила о них с отвращением. — Их мало. Почти всех извели или загнали в резервации. Те, что остались, — это самые жестокие и умные. Они используют людей, вроде того, кто тебя им сдал, для грязной работы.

— Но они сказали, что просто хотят, чтобы я вскрыл сейф… Они оправдывались…

Катерина холодно усмехнулась.

— Первое правило в разговоре с Ликантропом: никогда не верь его оправданиям. Они всегда прикрывают свою жадность и свою животную натуру какой-нибудь чушью. Они хотят твою Силу, чтобы открыть то, что не могут открыть сами. Скорее всего, это хранилище, защищенное более тонкой магией, которую их грубые лапы не могут преодолеть.

— Как мне от них защититься? — спросил Алексей, сжимая в кармане кусок дерева.

— Простые талисманы, которые могут быть у тебя, им не помеха. Твое дерево очага… это хорошо, но не спасет от голодного зверя. Ты должен знать их уязвимости.

Катерина посмотрела ему прямо в глаза, чтобы убедиться, что он усвоил.

— Серебро. Оно причиняет им сильную боль и блокирует их регенерацию. Найти чистый советский Мельхиор или Нейзильбер легко. Если можешь, сделай тонкое серебряное напыление на любой предмет, который держишь в руках.

— И… — Катерина запнулась, взглянув на его рыжие волосы. — Рябина. Их дико пугает рябина. Сожги пару веток, прежде чем с ними встретишься. Дым их отпугивает. Они его ненавидят.

— А когда они превращаются?

— Полная Луна. Сегодня, слава богу, нет. Но в этом их опасность: они неконтролируемы. Но если ты их увидишь, бей по глазам. Это их слабое место.

— И последнее, Волков. Они не убивают сразу. Они ломают свою добычу. Они будут давить на твоих близких.

— Они знают, где я живу.

— Тогда ты должен согласиться, — заявила Катерина, шокировав Алексея. — Но это будет ложная капитуляция. Ты должен выиграть время. Узнай детали. Сейф, место, время. А затем…

Она снова оглянулась, убедившись, что никого нет рядом.

— А затем тебе нужно найти кого-то, кто может прикрывать тебя с тыла. Кто-то старый, кто помнит, как воевали с ними раньше.

Алексей кивнул. Филя.

— Ты мне очень помогла, — сказал он, чувствуя, как паника сменяется трезвым планом.

— Помогай себе сам, Волков, — строго сказала Катерина, возвращая свой обычный, холодный вид. — Я тебе дала знания, теперь ты должен спрятаться и подготовиться. Иначе твоя дикая Сила привлечет не только оборотней.

Звонок на урок прозвенел. Катерина скользнула в толпу, оставив Алексея стоять у окна, с новым, смертельно важным знанием в голове. У него было время до вечера.

🚃 Сон в красном вагоне

После уроков Алексей сел в трамвай, направляющийся к центру. Вагон дребезжал и раскачивался, убаюкивая монотонным стуком колес. Народу было немного: пенсионерки с авоськами да пара студентов, уткнувшихся в конспекты.

Сквозь запыленное стекло пробивалось мягкое послеполуденное солнце, нагревая деревянную спинку сиденья. Алексей, измотанный бессонной ночью и напряжением утра, прислонился виском к стеклу и сам не заметил, как провалился в сон.

Ему снилось что-то теплое и светлое. В этом сне не было ни Драуга, ни холодных глаз Катерины. Было лишь ощущение безопасности. Сквозь дымку сна он почувствовал на себе взгляд. Но это был не тот хищный, колючий взор, что преследовал его в переулках, и не ледяной анализ Долгоруковой.

Этот взгляд был мягким, обволакивающим, полным заботы. Словно кто-то накрыл его невидимым пуховым одеялом.

Алексей встрепенулся и открыл глаза. Он проспал всего пару остановок, минут пятнадцать, не больше. Но удивительно — свинцовая тяжесть в голове исчезла. Тело было легким, мысли ясными, а руки больше не дрожали.

«Наверное, просто отпустило, — подумал он, потирая лицо. — Появился план, вот организм и расслабился».

Он вышел на остановке у Казанского собора, чувствуя себя готовым к новому раунду.

* * *

На чердаке типографии было тихо. Солнце уже начало клониться к западу, окрашивая пыльный воздух в оранжевые тона. Запах старой бумаги смешивался с ароматом нагретого за день дерева.

— Филя? — позвал Алексей, выкладывая на ящик принесенное угощение: блюдце, бутылку молока и свежую булку с маком.

Шороха не последовало. Вместо этого с верхней балки, извиваясь серой лентой, медленно спустилась крупная змея. Ее чешуя была тусклой, цвета старой пыли, а глаза горели знакомым желтым огнем.

Алексей даже не дернулся.

— Здравствуй, Хозяин, — спокойно сказал он.

Змея скользнула по полу, свернулась кольцами у блюдца, и воздух вокруг нее дрогнул. Очертания смазались, и через мгновение на ящике уже сидел Филимон, с аппетитом разламывая булку.

— Привет, чудочеловек, — прошамкал он, набивая рот. — Вижу, не дрожишь больше. Это хорошо. Страх — он как соль, силу разъедает. Ну, выкладывай, что узнал?

Алексей пересказал разговор с Катериной: про Оборотней, про серебро, рябину и про то, что она из рода Долгоруковых.

Услышав фамилию, Филя замер с куском булки в руке. Его косматые брови поползли вверх.

— Долгоруковы? Нет таких не знаю. — протянул он задумчиво — Вообще многие семи чистокровных колдунов, как они сами себя называют держатся особняком. Дипломаты, купцы… В политику людскую не лезли, но и с магами не ссорились. "И вашим, и нашим", как говорится.

— Девушка сказала использовать серебро и рябину, чтобы отпугнуть их, — продолжил Алексей.

Филя хмыкнул, слизывая крошки с бороды.

— Отпугнуть? Ну, может, и отпугнешь. Как муху газетой. Только муха улетит, а потом вернется и укусит больнее.

Домовой спрыгнул с ящика и начал расхаживать взад-вперед, его лапти шаркали по доскам.

— Пойми, Леша. Все эти трюки с рябиной, вербеной, серебряной крошкой… это для защиты. Уничтожить они оборотня не смогут. Чтобы победить Драуга, нужен настоящий боевой колдун. Обученный. Для такого мастера стая оборотней — тьфу, разминка. Молнией шибанул, землю под ними разверз — и нет стаи.

Филя остановился и ткнул пальцем в грудь Алексея.

— А ты кто? Ты — созидатель. Ты чинишь, ты греешь, ты лечишь. У тебя Сила дикая, мощная, но она не на убийство заточена. Ты жизни забирать не готов. И слава Богу, парень. Не бери грех на душу раньше времени.

Алексей опустил голову. Домовой был прав. Он не смог бы убить, даже защищаясь.

— И что мне делать? — спросил он. — Драуг дал мне срок до вечера.

Филимон потер подбородок. Его лицо стало серьезным и деловым.

— Значит так. Драться тебе сейчас нельзя — загрызут. Бежать нельзя — найдут. Остается хитрость.

— Договориться?

— Именно. — Филя кивнул. — Попробуй с ними сыграть. Стой на своем, не прогибайся, но согласись помочь в этом их… скользком деле. Один раз. Это даст нам время.

— Время на что?

— На то, чтобы я порылся в архивах, — Филя обвел рукой пыльный чердак. — Ты думаешь, тут только мусор? Дом помнит всё. Где-то здесь, в памяти стен, в старых тайниках, могут быть знания моих прежних хозяев. Заговоры, обереги… что-то посерьезнее рябиновой веточки.

Домовой посмотрел на Алексея с отеческой строгостью.

— Ты иди к Вальке. Скажи, что согласен, но на своих условиях. Тяни время. А я пока буду искать способ, как защитить тебя по-настоящему. И помни: ты теперь не один. Дом за тебя.

Алексей поднялся. Солнце за окном почти село, удлинив тени на чердаке до гигантских размеров. Страх не ушел, но теперь у него был тыл.

— Спасибо, Филя. Я вернусь.

— Иди с Миром, чудочеловек. И… — Домовой хитро подмигнул. — В следующий раз сметаны принеси. Жирной.

🌃 Вопросы и ответы

Пятница. Полночь. Промышленный район на окраине, где располагалась Пятая плодоовощная база, спал под покровом густого тумана, пахнущего сырой землей и дизельным топливом. Запах старого, лежалого мяса и гниющего картофеля висел в воздухе.

Алексей, одетый в темную рабочую куртку, встретился с Валькой у задних ворот. Драуга и его спутников не было видно — они, видимо, уже заняли свои позиции у холодильных камер.

— Ну, что, Леха, нервничаешь? — Валька возбужденно хихикнул. — Время тикает.

— Ты почему сам не можешь открыть этот сейф? — спросил Алексей, игнорируя колкость.

— Это не старая царская шкатулка, Леха. Сейф новый, импортный. И я уже пытался. Там сложный механизм, и… и какая-то непонятная защита. Я чувствую, что он просто не пускает. Не моя специализация, понимаешь? — прошипел Валька, оглядываясь.

— И зачем тебе Драуг? Ты же умный парень, справишься и сам.

— Это я им нужен, а не они мне. Вернее… мы друг другу нужны, но Драуг здесь прикрышка, — объяснил Валька. — У него связи, понимаешь? Пока Драуг "держит" район, меня правоохранительные органы не трогают.

Пробраться на базу, минуя связанного сторожа, было легко. Первым делом они направились в диспетчерскую — небольшую комнату рядом с лестницей.

Алексей тут же почувствовал слабую вибрацию в стенах — сигнализация. Он приложил руку к телефонному аппарату и распределительному щитку, откуда шли провода. Он не стал рвать их. Он сосредоточил Силу, чтобы понять, как работает электросеть, и заставил ее замереть. Он упорядочил электроны, принудив их к покою. Сила потекла в приборы, и сигнализация погасла, как лампочка в неверующих руках.

— Чисто, — прошептал Валька, ликуя. — Гений!

Директорский кабинет был на втором этаже. Валька быстро открыл замок. Они проскользнули внутрь, и Валька аккуратно закрыл за собой дверь. В кабинете царил полумрак, и дверь не издала ни единого скрипа.

Сейфоказался замаскирован за фальш-стеной, прикрытой плакатом о пятилетке. Как только Валька отодвинул плакат, Алексей почувствовал холодный отголосок чужой воли. Да, это не просто сейф. На нем лежали заклятия — примитивные, но мощные.

— Вот она, эта дрянь! — прошипела Валька.

Алексей сосредоточился. Он использовал свою Силу, чтобы понять, как работает механизм замка и механизм заклятия. Он заставил оба работать в такт, обманывая защиту.

Тихий щелчок — и основная дверца сейфа открылась.

Валька ахнул и тут же полез внутрь, действуя быстро и жадно. Он сгребал наличные пачками, золотые часы, пачки облигаций.

— Посмотри только! — ликовал Валька, набивая сумки.

Алексей, с отвращением наблюдая за процессом, спросил:

— Зачем ему столько женских украшений, а? Сережки, цепочки…

— Девкам дарить, — отмахнулся Валька. — Или перепродавать, какая разница. Давай!

Алексей, однако, чувствовал, что что-то не так. Сейф был слишком глубоким. Проведя рукой по задней стенке, он почувствовал, что она двойная. Потайное дно.

Он открыл потайной отсек, используя Силу для тончайшей моторики, чтобы взломать чисто механический, но сложный замок.

Там лежали не деньги. Там были сувениры: старая, потертая расческа, серебряная брошка с помутневшим камнем, и платок из тонкой, белой ткани.

Но именно от этого платка Алексей почувствовал знакомый, тонкий, звериный запах — точно такой же, как от Драуга. Он осторожно поднял платок, поднеся его к узкой полоске лунного света, падавшего из окна.

На белой ткани были видны незаметные бурые пятна — засохшие капли крови. Это были трофеи Охотника. Быков был одним из них.

— Давай быстрее, Леха! Чего ты там возишься?! — Валька навьючил две тяжелые сумки на плечи. — Закрывай как было, чтобы не сразу заметили, и заметай следы!

Алексей с ужасом закрывал потайной отсек, осознавая, что только что помог ограбить другого монстра. Он повернулся, чтобы закрыть основную дверцу, когда дверь в кабинет, которую они закрыли, оказалась открытой.

Из темноты коридора раздался мягкий, ровный, дисциплинированный голос, который с каждым словом переходил в стальную ноту.

— Можете уже не утруждатья, товарищи…

💼 Охотник и директор

В дверном проеме стоял Григорий Семенович Быков. Он был крупным мужчиной с заметным животиком и двойным подбородком, его тело выглядело рыхлым, но каким-то слишком плотным. Волосы с проседью были тщательно зачесаны назад, а нижнюю часть лица украшала аккуратная бородка-клинышек. Несмотря на ночное время, на нем были дорогие брюки и жилет, а пиджак из дорогой, импортной ткани он держал в руке, словно только что вернулся из театра.

— Так, так, и кто это тут у нас занимается расхищением советской собственности? — произнес Быков, и в его голосе звучала откровенная, издевательская ирония.

Валька, охваченный жадностью и адреналином, всё еще пребывал в уверенности, что перед ним всего лишь перепуганный, пухлый чиновник. Он не понял, что ошибся в расчетах.

— Ты паскуда этим и занимаешься! — рявкнул Валька, пытаясь отвлечь директора.

Он рванул с плеча одну из тяжелых, набитых золотом и деньгами сумок и метнул ее в Быкова. Одновременно с этим Валька выхватил из-за пояса тонкий, заточенный стилет, намереваясь броситься на директора и прирезать его, чтобы тот не поднял шума.

Алексей, увидев невероятную скорость, с которой Быков отреагировал на угрозу, успел лишь крикнуть:

— Нет!

Это был бесполезный, запоздалый крик. Быков не увернулся. Он перехватил сумку в полете с такой невероятной быстротой и легкостью, будто она была пушинкой, а не пудовым мешком. Затем, используя Валькину инерцию, он в противоход — одним невероятно быстрым, звериным движением — врезал набитой сумкой Вальке в висок и плечо сбоку.

Удар был такой силы, что Вальку снесло с места. Он, словно тряпичная кукла, кувыркнулся через массивный дубовый стол, ударился головой о стену и затих, свалившись на пол за шкафом.

Тишина. Только тонкая струйка крови потекла по полированному дереву стола.

Алексей стоял, оцепенев. Перед ним был не просто толстый директор. Это был Охотник — быстрый, сильный и совершенно безжалостный. Пиджак Быкова был по-прежнему в его руке. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, лишь глаза, темные и впалые, смотрели на Алексея.

Быков оставил сумку стоять у стены и медленно, с достоинством, прошел мимо обезвреженного Вальки, не удостоив его даже взглядом. Он остановился перед Алексеем, который инстинктивно сжал кулаки, готовясь применить Силу, но не зная, сможет ли он справиться с такой яростью.

— Ну а ты, юный воришка, — ровно произнес Быков, и в его голосе теперь не было ни издевки, ни иронии, а только глухая, звериная угроза. — Ты здесь из-за денег или из-за… любопытства?

Он кивнул на раскрытый тайник с трофеями, который Алексей не успел закрыть.

— Ты чувствуешь, да? Чуешь, кто я, и что лежит у меня в шкатулке. Неужели тебя прельстила такая грязная работа, мальчик?

Алексей чувствовал, как под его кожей начинает кипеть Сила, но ее тут же сковывал животный ужас.

Глава 7. Эволюция и предательство

👔 Эволюция Директора

Алексей, хоть и был оцепенел от ужаса и шока, инстинктивно понял, что его единственное оружие сейчас — время и информация. Он должен говорить, чтобы не дать Быкову напасть.

— Вы… директор, — выдавил парень, указывая на платок в тайнике. — Зачем вам это? Как вы… как оборотень, заняли такую должность?

Быков, наслаждаясь моментом, улыбнулся тонкой, хищной улыбкой. Он наклонился, взял со стола тяжелый хрустальный пресс-папье, и начал небрежно его вертеть.

— Трудные времена, мальчик, заставляют меняться, — спокойно ответил Быков, его голос стал чуть ниже, чуть глубже. — Пока остальные, вроде этих дикарей-стаечников, цепляются за старые обычаи, за свои леса и пещеры, я решил эволюционировать.

Он постучал пресс-папье по столу.

— В этом мире нет ничего сильнее, чем власть и капитал. Здесь я сыт, защищен и влиятелен. У меня есть ключи от города и от его… ресурсов. Почему бы оборотню не стать функционером? Зачем мне охотиться в полнолуние, если я могу просто распределять дефицит?

Быков медленно, демонстративно закрыл за собой дверь кабинета, и тихий щелчок замка отрезал Алексея от внешнего мира.

Директор, отбросив тему своих трофеев, перевел взгляд на Алексея. Он смотрел не на подростка, а на объект, представляющий интерес и потенциальную угрозу.

— Мне интересней ты, юный колдун, — Быков обошел стол, приближаясь. — Как ты связался с мелкой воришкой? Из какой ты семьи, парень? Какого клана? И почему я о тебе не знаю?

Алексей отступил на полшага, чувствуя, как его спина упирается в холодную стену.

— Я сам по себе, — ответил Алексей, и это была чистая правда.

Быков недоверчиво хмыкнул.

— Чушь не неси. Никто сам по себе не дожил бы до твоего возраста с такой Силой, да еще и не будучи учтенным. Тебя бы давно разорвали на части или завербовали. Так что не пари чушь. С кем ты? Чьи интересы блюдешь?

Директор резко втянул воздух, его ноздри расширились, а глаза закатились, оставляя лишь белки. Его рыхлое, расползшееся лицо на мгновение сжалось, мышцы под дорогой тканью костюма напряглись и уплотнились. Быков мгновенно, без волосяного покрова или когтей, превратился в поджарого, крупного, опасного хищника. Его двойной подбородок исчез, кожа стала бледной и натянутой, а тело напряглось, как стальная пружина, готовая к прыжку. Это была не полная трансформация, а внутренний сброс маскировки.

Затем Быков выдохнул, и его тело обмякло, он снова стал тучным директором, тяжело дышащим, но не менее угрожающим.

— Ааа… — протянул он с отвращением. — Чую дух дворняжки Драгомира. Он тебя подослал?

Быков покачал головой, глядя на Алексея с презрением.

— Вот же шавка неблагодарная. Я дал ему и его стае этот район, чтобы они не лезли в дела серьезных людей, а он смеет подсылать ко мне салаг-колдунов для грабежа. Вот что бывает, парень, когда выбираешь не тех союзников. Они вонзают тебе нож в спину.

Быков сцепил пальцы на животе, его глаза сузились.

— Я не знаю, что Драгомир тебе пообещал, но ты теперь мой. Он не посмеет тебе помочь. И знаешь, что самое смешное, юный маг? Я собирался просто отдать его стае немного тухлого мяса со склада, чтобы они не шумели в городе. А теперь я чувствую твою Силу. Она гораздо ценнее.

Быков сделал шаг.

— Ты открыл сейф. Ты показал, что можешь обходить заклятия. Мы найдем тебе более интересное применение, чем воровство у воров. Но сначала… я должен тебя усмирить.

В этот самый момент дверь в кабинет с грохотом распахнулась. Удар был такой силы, что петли возмущенно скрипнули, а деревянная панель ударилась о стену, чуть не сорвавшись.

На пороге, тяжело дыша, стоял Драуг. Его одежда была в грязи, а глаза горели красным, звериным огнем. Он видим прибежал со складов, где что-то пошло не по плану.

— Ты, хитрюга холеный, решил нас надурить?! — рычал он, а не говорил. Его голос был полон ярости и разочарования.

Быков, который секунду назад был напряженной пружиной, мгновенно вернулся в свою маску спокойного, вальяжного директора. Он не показал ни тени страха, только легкое превосходство.

— Успокойся, Драгомир, — произнес Быков, едва заметно растягивая гласные и подчеркивая его настоящее имя. — Не стоит так разговаривать с тем, кто старше и сильнее тебя. И тем более не стоит грабить руку, которая тебя защищает и кормит.

Драуг сделал шаг в кабинет, его взгляд метался между Быковым, поваленным Валькой и перепуганным Алексеем.

— Да к черту твои связи и помощь! — рявкнул Драуг, игнорируя угрозу. — Если ты постоянно держишь нас на грани! Мы подыхаем в подворотнях!

— И что? Вы решили, что, ограбив меня, сможете освободиться от обязательств? — Быков скрестил руки на груди, выглядя как недовольный профессор. — Вы всегда будете изгоями, Драгомир. И только я могу обеспечить вашу безопасность.

— Безопасность! — бешено рычит Драуг. — Да мы подыхаем в подворотнях, живя хуже дворняг! На нас устраивают постоянные облавы…

— Которые прекратились с того момента, как ты и твои волчата стали под мою руку, — парировал директор, легко парируя аргумент.

— Но и цену мы платим такую, что последнее человеческое, что в нас есть, скоро исчезнет навсегда! — голос Драуга дрожал от ярости.

Быков жестом показал на дверь, будто прося тишины.

— Может, хватит разводить трагедию и разберемся с проблемами по порядку, без эмоций? — Директор пожал плечами. — Ты не прав, Драгомир. Ты нарушил Правила. Принимай правила игры, не пытайся кусать руку, с которой ешь. Повторяю: я без вас могу прожить. Вы же без меня снова пойдете скитаться и прятаться, просто существовать.

Он перешел на примирительный, даже покровительственный тон:

— Так что по доброте своей душевной я отдаю вам продукты со складов! Так и быть, спишу, не привыкать. Но это все, что вы получите. А вот деньги я оставлю себе.

Драуг снова рыкнул, но на этот раз с ноткой торжества.

— Да какие продукты, там одна тухлятина! Ты ведь всё спланировал, псина хитромордая? Ты знал, что мы придем, и спрятал всё ценное! Только вот я тебя обыграл! Ха-ха!

Драуг метнул взгляд на Алексея.

— И вот еще что, дорогой наш Григорий Семенович, — продолжил Драуг, — ты забываешь, что тебе больше нечем меня шантажировать. Теперь у нас есть неучтенный маг. У нас есть деньги, которые ты оставил здесь, и у меня появились связи, которые ты помог установить. Без тебя мы справимся.

В подтверждение его слов, в дверях кабинета появились два мрачных силуэта — соратники Драуга, его "волчата". Они стояли, широко расставив ноги, готовые к схватке. Теперь это была стая.

Алексей, воспользовавшись тем, что внимание противников переключилось на дуэль альфа-самцов, отступил в дальний, самый темный угол, туда, где лежали сумки с награбленным и безвольное тело Вальки. Его взгляд оценивал расстояние до окна и высоту до земли. Он знал, что должен действовать. «Только один шанс», — промелькнуло в голове.

Быков окинул взглядом угрожающие фигуры в дверях и усмехнулся — не добродушно, а кроваво. Ни тени страха.

— Стая? — протянул он с презрением. — Да без полной луны вы просто шайка мелких собак, Драгомирчик.

Директор расправил плечи. Его лицо снова трансформировалось, но теперь трансформация была частичной, управляемой. Рыхлость исчезла полностью, двойной подбородок сгладился, кожа натянулась, став восково-желтой. Глаза приобрели хищную, нечеловеческую узкость. Из-за зубов Быков заговорил с шипящим призвуком:

— Я один, но я научился обуздывать свой волчий инстинкт и не теряю разум в полнолуние. А вы — псы, управляемые голодом. Хочешь совет на последок, Драгомирчик? Чтобы стать Охотником, надо учиться всегда контролировать свою суть!

Драуг не выдержал. Он издал короткий, звериный клич, и оба его соратника бросились на Быкова.

Началась мгновенная, дикая схватка. Быков двигался с невероятной скоростью, используя свою массу и силу с ювелирной точностью.

Первый нападавший, крупный мужчина, был встречен чудовищным ударом в грудь. Быков схватил его за воротник и одним рывком метнул к окну. Стекло взорвалось облаком осколков, и тело бандита вылетело наружу, с грохотом упав на скат крыши.

Это был сигнал и открытие. Шум боя, разбитое окно и поваленный стол создали идеальный хаос.

— Сейчас! — прошептал Алексей.

Он бросил на пол кусочек Древа Очага (как оберег) и, используя физическую силу, которую выработал за месяцы бега по утрам, схватил обмякшее тело Вальки за воротник. Валька был тяжелый, но адреналин и слабый, магический толчок, который Алексей инстинктивно применил к собственным ногам, сделали свое дело.

Алексей рыбкой нырнул в разбитое окно, волоча за собой Вальку. Он приземлился на скат крыши — покрытой старым, влажным толем. Толь тут же заскрипел под его весом.

Скольжение было быстрым и неуправляемым. Алексей отчаянно старался сохранить равновесие, но крыша обрывалась резко. Он скользнул вниз, чувствуя, как его тело отрывается от края, а за спиной слышится яростное рычание Быкова.

В полете, он инстинктивно смягчил удар о землю Силой — толчок воздуха под ногами, и вместо болезненного падения он совершил жесткое, но контролируемое приземление.

Перехватив бесчувственное тело Вальки поудобнее, Алексей, не оглядываясь, понесся прочь в густой ночной туман. В кабинете остались два сражающихся зверя и набитые золотом сумки.

Он сбежал. Он вырвался. И он увез с собой своего "поводыря"?

Глава 8. Цена магии

🩸 Остановка и усталость

Алексей, тяжело дыша, бежал без остановки, волоча Вальку за собой, пока не свернул за глухую стену ограждения. Отсюда не доносилось ни звука битвы, ни воя, ни погони.

Он рухнул на влажную землю, отпустив Вальку. Тело вора было тяжелым и безжизненным; на лбу виднелась кровоточащая рана от удара сумкой.

— Черт, — выдохнул Алексей.

Он приложил ладони к ране Вальки, пытаясь сосредоточить Силу, чтобы остановить кровотечение, но энергия его иссякла. После ночной бессонницы, отключения сигнализации, взлома сейфа и прыжка с крыши он был опустошен. Магия не текла; она едва мерцала, как гаснущий уголек. Отчаяние сковало его.

В этот момент в проходе, ведущем во двор, раздались тихие, но уверенные шаги.

Алексей мгновенно отпрянул, занимая оборонительную позу над Валькой, готовый бросить хоть камень, хоть мусорный бак, если это будет преследователь.

Из тени вышла Катерина Долгорукова. Она была одета в элегантное темное пальто, которое выглядело совершенно нелепо среди грязи и мусора. В руке она держала тонкую, гладкую, серебристую палочку.

— Вот что бывает, Волков, — ее голос был мягким, но в нем звучало легкое, упрекающее превосходство. — Когда разбрасываешься Силой и тратишь тонну вместо граммов.

Она не стала ждать его реакции. Легким, профессиональным движением Катерина взмахнула палочкой над головой Вальки. Кончик палочки испустил нежно-зеленый, мерцающий свет, который окутал рану вора. Кровь тут же перестала течь, а ссадина стала менее заметной.

Затем Катерина достала из кармана пальто две склянки: одну с густой, янтарной жидкостью, другую — с прозрачной, пахнущей мятой.

— Держи ему голову, — приказала она.

Алексей, ошеломленный и обезоруженный, повиновался. Катерина осторожно, но настойчиво влила Вальке в рот сначала янтарную, затем мятную жидкость. Валька хрипло кашлянул, но не пришел в сознание.

— Что это? — спросил Алексей, чувствуя, как его оборонительный пыл сменяется усталым замешательством.

— Целебные зелья, — Катерина аккуратно убрала пустые склянки. — Ношу с собой на всякий случай.

— Откуда ты? Ты за мной следила?

Катерина холодно, чуть ли не скучающе улыбнулась.

— Да. Как и ты за мной, Волков. Не часто в обыкновенной советской школе встречаешь мага, тем более — неучтенного. Ты светишься, как фонарь, даже когда пытаешься спрятаться.

Алексей вскочил.

— За мной… за нами погоня.

— Знаю. Видела. Нужно укрыться где-то на время, прежде чем они найдут твой след.

— Мне нужно за отцом! Они угрожали ему!

— Я помогу, — спокойно ответила Катерина, впервые демонстрируя готовность к действию. — У меня есть… контакты, которые могут временно переместить твоего отца в безопасное место.

Но тут их разговор был прерван. Со стороны прохода, откуда только что вышла Катерина, послышался хриплый, затрудненный храп и тяжелое, скользящее шарканье.

Из темноты, спотыкаясь о мусор, вышел Быков. Он был окровавлен; его правый рукав дорогого костюма был изодран в лохмотья и висел пустой. Вместо руки была темная, грязная культя. На лице были глубокие рваные царапины, но он держался на ногах, а его желтые глаза горели дикой, голодной яростью.

— Парень, мы с тобой не закончили… — прохрипел Быков, тяжело опираясь на стену.

Затем его взгляд упал на Катерину. В глазах, полных боли и ярости, вспыхнул жадный, лихорадочный интерес. Его окровавленное лицо расплылось в жуткой, голодной улыбке.

— Ооо да! Ты мне привел приятную девушку! Еще и мага! И так вовремя…

Быков помахал культей правой руки, капая кровью на грязный асфальт.

— Нужно подлечиться… — его голос стал низким, утробным рычанием.

Он оглядел двор, Вальку, Катерину, затем посмотрел на свою разорванную руку и добавил жадным, страшным тоном:

— Но для этого нужно перекусить!

Он жутко улыбнулся, обнажив зубы. Катерина подняла палочку, и во дворе запахло озоном.

🛡️ Объединение Силы

Быков, окровавленный и разъяренный, двигался к ним, как сломанная машина, ведомый одним лишь инстинктом. Он представлял собой ужасное зрелище: его глаза светились желтым в темноте, а изодранная плоть правой руки была свидетельством нечеловеческой силы, которую он применил к своим обидчикам.

— Ты не уйдешь, девочка! — прорычал Быков.

Катерина, напротив, действовала с холодной, академической точностью. Она подняла серебристую палочку перед собой и резко произнесла заклинание. Вокруг них вспыхнуло бледное, голубоватое сияние — Протего.

Щит был структурированным, идеальным, но едва Быков наткнулся на него, щит затрещал. Сила удара, даже в обескровленном состоянии, была чудовищна. Неуверенность Катерины — она никогда не сражалась со столь сильным и яростным противником — дала трещины в магической конструкции.

— Он слишком силен! — выдохнула Катерина, ее губы побелели от напряжения.

Алексей, хоть и был опустошен, понял, что сейчас на кону их жизни и судьба Вальки. Он вложил последние, отчаянные остатки своей дикой Силы в тонкий голубой щит Катерины.

Его неструктурированная, чистая энергия мгновенно вступила в синергию с идеальной формой заклинания. Щит не просто усилился; он изменился. Он стал густым, непрозрачным, приобрел оттенок полированного металла.

Быков, не ожидая такого отпора, нанес свой следующий, мощнейший удар. В этот раз щит не сломался. Он впитал энергию удара в себя, как губка, и отразил ее обратно, многократно усилив.

Оборотня отшвырнуло назад с такой силой, что он врезался в ветхую кирпичную стену, отделяющую двор от соседнего здания. Раздался оглушительный хруст кладки, и Быков проломил стену, исчезнув в образовавшемся проеме, а сверху посыпалась пыль и осколки.

Катерина опустила палочку. Она была ошеломлена. Ее надменный вид, ее академическая холодность — всё испарилось. Она стояла с широко раскрытыми глазами, глядя то на пролом, то на Алексея.

— Вот это мы учудили! — выдохнула она, и в ее голосе впервые прозвучало искреннее, неподдельное удивление, смешанное с восторгом. — Твоя Сила… она зацементировала мою форму. Фантастика!

Они оба прислушались. За проломом было тихо. От Быкова не было ни рыка, ни движения.

— Кажется… на время он выведен из строя, — прошептал Алексей.

Катерина кивнула. Она быстро подошла к Вальке, который начал тихонько стонать. Парень добавил.

— Нам нужно уходить. Быков скоро очнется, и сюда может подтянуться стая Драгомира.

Катерина помогла Алексею поднять Вальку, который, благодаря зельям, уже частично мог стоять на ногах, хотя и шатался.

— Куда? — спросил Алексей.

— Нам нужно укрытие, которое не пробьют ни оборотни, ни чиновники.

Алексей посмотрел на пролом, затем на изможденного Вальку, затем на Катерину, которая, несмотря на шок, выглядела уверенной.

— Я знаю такое место. Типография. Там Филимон. Он нас защитит. Ты возьмешь на себя защиту и отвод глаз в городе, чтобы нас не заметили?

Катерина кивнула:

— Защита и отвод глаз — это моя специальность. А ты?

Алексей взглянул на темный, дымящийся пролом, сквозь который исчез директор.

— А я знаю короткий путь…

🚨 Тихие чары

Не успели Алексей и Катерина отойти от проломленной стены, поддерживая Вальку, как из-за угла улицы вывернула машина скорой помощи. Синий проблесковый маячок рассекал туман, а сирена натужно выла, приближаясь к району складов.

Катерина резко отпрянула в тень за ближайшую кирпичную колонну, крепко потянув Алексея и полубессознательного Вальку за собой.

— Быстрее! — прошипела она, прижимаясь к холодной кладке.

Она быстро поднесла палочку к виску Алексея и произнесла пару тихих, быстрых слов. Алексей почувствовал, как вокруг них образуется плотный, нейтрализующий вакуум. Звуки улицы тут же приглушились.

— Не бойся, — прошептала она, ее дыхание было горячим у его уха. — Я накрыла нас тихими чарами. На фоне того хаоса, что мы учудили возле складов, их не заметят.

Машина скорой помощи пронеслась мимо, но не повернула к складам, а поехала дальше по улице, что насторожило Алексея.

— Почему они поехали дальше? Как они вообще нас вычислили? — спросил Алексей.

Катерина не ответила словами. Вместо этого она приложила кончик своей палочки ко лбу Алексея.

— Смотри, — приказала она.

Внезапно окружающий мир изменился. Алексей увидел проезжающую скорую помощь не как обычную машину, а как яркий, пульсирующий источник света. От ее кузова, окрашенного в привычный белый цвет, по спирали расходились волны — словно магический сонар, сканирующий район. Эти волны не затрагивали обычных людей, но ярко высвечивали любые аномалии и концентрации Силы.

Затем Алексей увидел себя: он и Катерина были лишь призрачными, серыми силуэтами, полностью поглощенными нейтрализующим полем, которое Катерина создала. Сонар скорой помощи скользил по ним, не задерживаясь.

Катерина оторвала палочку, и видение исчезло. Мир снова стал обычным: сырым, темным и грязным.

— Каждый раз они улучшают поисковые приборы, — объяснила Катерина, ее тон стал техническим, как у инженера. — А мы придумываем новые ухищрения защиты.

Она кивнула в сторону складов.

— Твоя дикая Сила — как взрыв на радаре. Малейшее ее использование привлекает внимание. Вот почему амулеты лучше палочек. Палочка — это излучатель. Амулет, вроде тех заклятий, что были на сейфе Быкова, — это пассивный фильтр, который постоянно глушит твой фон.

— Ты знаешь про сейф и его защиту? — уже не удивлялся Алексей, чье сознание к этому моменту привыкло к потоку абсурдной информации.

— Я следила за тобой практически сразу после нашего разговора утром.

— Тогда почему сразу не предложила помощь? Когда мы только пошли на склады? — с горечью спросил Алексей.

Катерина чуть нахмурилась.

— Я не была уверена, что она тебе понадобится. И, Волков, я хотела остаться в тени до поры до времени. Наша встреча с тобой должна была выглядеть как случайность, чтобы мои… контакты не заподозрили преждевременного вмешательства. И это оказалось эффективней, не находишь? — Катерина кивнула на спасенного Вальку.

Алексей, проглотив обиду, признал ее правоту.

— Ладно. Тут недалеко осталось. Держись, Валька.

Он кивнул Катерине, указав на пролом в стене.

— Идем через дыру. Короткий путь.

Интерлюдия: Конец игры Быкова

Склад. Район холодильных камер.

Машина скорой помощи уже миновала их, но тревога в воздухе осталась. Драуг с оставшимися на ногах соратниками метнулся в густую тень, прислушиваясь к отдаленному вою сирены.

Он тихо подошел к пролому в стене, через который сбежали Алексей и Валька. Кирпичная крошка валялась на полу, смешиваясь с крупными каплями крови.

— Хорошо его шарахнули, — пробормотал Драуг, касаясь рукой обломков. Его дыхание было тяжелым, но гнев медленно сменялся прагматичным расчетом.

Драуг принюхался. Запах страха, крови, озона (от магии) и два разных запаха оборотня. И слабый, еле уловимый третий запах — чужой, чистой, структурированной магии.

— Хотя он был не один, — тихо отметил Драуг.

К нему, тяжело волоча ноги, приблизился Боромир, его верный соратник. Он был крупнее других «волчат», но сейчас висел на плечах двух своих товарищей, его бок был разорван когтями.

— Брат, нам нужно уходить. Стражи близко, — прохрипел Боромир, его голос был надломленным и хриплым.

— Нужно, — согласился Драуг, но его глаза смотрели не на улицу, а в темноту пролома. — Но сначала мы закончим то, что начали.

Он отбросил свою старую, грязную куртку и вынул из-за пояса длинный, окровавленный тесак — примитивное, но смертоносное оружие. Драуг кивнул соратникам:

— Ждите здесь. Это не займет много времени.

Он медленно двинулся в сторону развороченного проема, к обездвиженному телу Быкова.

🕯️ Укрытие в Типографии

Катерина, чьи чары все еще держали их в невидимости от сканирующих волн, двигалась уверенно и быстро, словно родилась на этих улицах. Алексей, задыхаясь, волочил Вальку. Он чувствовал, что вот-вот рухнет.

Наконец, они добрались до знакомого, обшарпанного здания типографии. Сквозь грязные окна первого этажа едва пробивался лунный свет.

Как только они оказались внутри, успокаивающие чары Катерины дали сбой. Валька, который до этого был почти безмолвен, издал громкий, жалобный стон, а затем застонал, корчась от боли. Шум мог привлечь внимание.

— Тише! — прошипела Катерина, но было поздно.

Однако, прежде чем кто-либо успел отреагировать, из-за печатного станка, пахнущего типографской краской и свинцом, вышел Филимон.

Он был спокоен, невозмутим, как скала. Увидев тяжело раненного вора и двух молодых людей, измученных битвой, Домовой понимающе кивнул, словно ожидал их.

Филя протянул руку, в которой не было ни палочки, ни талисмана. Из его ладони потекло мягкое, бархатистое тепло. Это тепло окутало Вальку, и стоны вора тут же стихли, сменившись глубоким, ровным сопением.

— Нечего ему тут шуметь, — проворчал Филя. — Сейчас ему нужен покой.

С помощью Филимона, который, несмотря на свой возраст и рост, обладал неожиданной силой, они подняли Вальку на чердак.

Там, среди мешков с макулатурой и старой рухляди, они уложили вора. Катерина и Алексей, обессиленные, без сил повалились на груду старых коробок и мебели. Катерина откинула голову, ее безупречные волосы разметались по пыльному вельвету.

Филя начал хлопотать: он обошел Вальку, затем вернулся к магам. Он не произносил заклинаний, но вокруг него клубилось невидимое тепло.

— Эх, молодежь, — тихо ворчал он. — Всегда вы лезете на рожон. Ну-ка, пей.

Он протянул Алексею и Катерине по кружке с горячим, крепким травяным отваром.

— Это не зелье. Это от усталости. Пейте, — приказал он. — А я пока ваши дыры залатаю.

Филя стал кружить вокруг них, его лапти шуршали по доскам, а его невидимая Сила Очага ласково обволакивала их. Он подбадривал их тихим, монотонным бормотанием, похожим на колыбельную.

— Ничего, чудочеловек. Отдохнешь. Здесь тепло. Здесь тебя никто не найдет.

Чай был горьким, но целебным. Тяжесть в голове Алексея начала отступать. Он чувствовал, как Филя, словно добрый целитель, запечатывает его магические раны.

Глаза Алексея начали слипаться. Он падал в глубокий, целительный сон. Перед тем как полностью провалиться в темноту, он бросил последний взгляд на своего Домового.

Он заметил, что Филимон стал выглядеть лучше и опрятней. Его одежда, хоть и была старой, выглядела почищенной, а его борода была аккуратно расчесана. Его лицо, всегда морщинистое и серое, теперь казалось более живым, а в глазах мерцали озорные огоньки.

«Моя Сила… — промелькнуло в полусне. — Она помогает ему…»

С этой мыслью Алексей провалился в глубокий, безмятежный сон. Он был в безопасности. На время.

🔦 Суббота. Утро на руинах

Раннее утро на Пятой плодоовощной базе выдалось туманным и зловеще тихим. Обычные рабочие еще не пришли на смену, ворота были оцеплены, но не милицией в привычной синей форме. У периметра стояли неприметные серые «УАЗики» без опознавательных знаков.

На месте происшествия — у развороченной стены, отделяющей территорию базы от глухого переулка, — работала группа из трех человек. Это был Специальный отдел Ленинградского УВД — структура, о существовании которой знали лишь посвященные. Их задачей было не столько ловить преступников, сколько «убирать» магию из бытовой реальности советских граждан.

Майор Машков, начальник группы, грузный мужчина в помятом плаще и шляпе, надвинутой на лоб, курил «Беломор», мрачно разглядывая дыру в кирпичной кладке. В самом центре пролома, частично заваленное кирпичом и грязью, лежало тело директора Быкова. Узнать его можно было лишь по дорогому, изодранному в клочья костюму и массивной фигуре; голова его была отрублена и лежала чуть поодаль — следствие яростной и окончательной расправы. Других тел не было — стая унесла своих раненых и убитых.

— Ну, что скажешь, Синицын? — хрипло спросил Машков, выпуская струю едкого дыма. — Что у нас тут? Танковый полигон?

Лейтенант Синицын, молодой, щуплый, с острым носом, ползал по битому кирпичу с прибором, похожим на счетчик Гейгера, но с кристаллом вместо датчика.

— Фонит, товарищ майор. Страшно фонит, — отозвался Синицын, поправляя очки. — Тут был коктейль Молотова, только магический. И замес серьезный: Оборотни. Много. Минимум трое, плюс Альфа — Быков.

В стороне работал третий член группы — сержант Головачев. Это был широкоплечий детина с абсолютно невозмутимым лицом. Перед ним на ящике сидел связанный сторож базы — дед Матвеич, глаза которого остекленели от ужаса.

Головачев достал из кармана небольшой металлический цилиндр, крутанул верньер и направил его в лицо сторожу. Из цилиндра вырвалась струйка сиреневого пара.

— Значит так, батя, — монотонно прогудел сержант. — Никаких волков ты не видел. Выпил с вечера, уснул. Проснулся — стена рухнула. Видимо, старая кладка, вибрация от поездов. А директора, говорят, урки зарезали. Понял?

Матвеич моргнул, вдохнул пар, и ужас в его глазах сменился блаженной пустотой.

— Понял… урки… кладка…

— Молодец. Спи, — Головачев щелкнул пальцами, и сторож обмяк. — Объект «чист», товарищ майор.

🚘 Вмешательство Конторы

В этот момент тишину утра разорвал звук моторов. К пролому, распугивая туман, подкатили две черные «Волги». Хлопнули двери. Атмосфера на складе мгновенно изменилась. Стало холоднее.

Из первой машины вышла женщина в строгом пальто. Короткие черные волосы, волевое лицо, складка между бровей. Майор КГБ Тамара Николаевна Комиссарова.

Машков тяжело вздохнул, бросил папиросу на землю и растер ее сапогом.

— А вот и «комитет глубинного бурения». Здравия желаю, Тамара Николаевна.

Комиссарова подошла к ним, брезгливо перешагнув через лужу крови. Она окинула ледяным взглядом разрушения, обезглавленное тело Быкова и группу Машкова.

— Майор Машков, — ее голос был тихим, но резал слух. — Откуда в Ленинграде взялись оборотни? Что у вас здесь вообще происходит? Ваша задача — следить за всеми магическими существами! Оборотням место в резервациях, в лучшем случае — под строгим надзором в глуши, а никак не в густонаселенном городе, да еще и устраивающим войны на продуктовых базах!

Машков снял шляпу и вытер лысину, чувствуя себя школьником.

— Упустили, Тамара Николаевна. Найдем и разберемся. Людей не хватает, сами знаете. Еще и молодняк у нас… — он кивнул на здоровяка Головачева, который обиженно насупился.

— Людей не хватает? — Комиссарова сузила глаза. — А как вы директора-оборотня проворонили? Он ведь у вас под носом был! В вашем районе! Директор базы!

Машков нервно развел руками, его глаза забегали.

— Видимо… научился мимикрировать. Эволюционируют они, заразы. Приборы старые, не засекли…

— Мимикрировать… — с презрением повторила Комиссарова. — С оборотнями мы вам поможем, майор. Зачистим эту гниль. А вот Дикого мы берем на себя.

Она повернулась к Синицыну.

— Докладывайте по магии.

— Товарищ майор госбезопасности, — отрапортовал лейтенант. — В проломе зафиксирована уникальная синергия. Дикая, необузданная энергия, влитая в классический, высший щит «Протего». Это и отбросило Быкова. Здесь действовали двое: Дикий маг и его напарник — Академик.

Комиссарова кивнула, подтверждая свои догадки.

— Значит так. Нужно прошерстить все школы и техникумы. Вычислить всех новеньких, недавно приехавших в город или переведенных в обычные школы. Ищем дуэт: местного самородка и кого-то, кто учился за границей или в старых семьях.

Она посмотрела на зияющий пролом в стене.

— Они где-то рядом, майор. И мы их найдем. Работаем.

Глава 9. Рассвет и новые знакомства

🌅 Утро на чердаке

Первые бледные лучи ленинградского рассвета пробивались сквозь пыльные чердачные окна, окрашивая воздух над грудой рухляди в золотисто-серые тона. В типографии царила тишина, нарушаемая лишь тихими шорохами и легким сопением спящих.

Алексей лежал в отключке, его бледное лицо было расслаблено. Катерина Долгорукова сидела, прислонившись к стене, чувствуя, как постепенно возвращается сила после ночного боя и истощения. Воздух здесь был тяжелым, пахнущим старой бумагой, типографской краской и теплыми, лекарственными травами — дело рук Филимона.

Она наблюдала за Филимоном: Домовой передвигался бесшумно, словно тень, проверяя завалы, поправляя тряпки на Вальке. Его аккуратность и забота были почти осязаемы.

Правильно ли я поступила? — эта мысль была первой, самой холодной и ясной.

Она прикрыла глаза, и воспоминания о её настоящей жизни, тщательно скрытой от мира, нахлынули с силой.

Дом на Фонтанке

Дом Катерины был не просто квартирой в Ленинграде. Это был особняк в старом центре, который большинство людей, проходя мимо, просто не видели. Это был не примитивный Протего, а древняя защита — Семейный круг — веками питаемый кровью и Силой Воронцовых-Долгоруковых, гарантируя, что особняк просто стирается из восприятия обывателей.

Она с детства чувствовала себя заключенной. Их дом охранял их собственный, чистокровный Хозяин дома Филлиус, старый, ворчливый, но преданный фамильный Домовой. Они прятались уже много лет, и Катерина знала, что их семья — живой анахронизм в этой стране.

Её домашнее обучение было блестящим, но одиноким. Она тосковала по школе колдовства, по смеху сверстников, по нормальной жизни.

Её мысли скользнули к родителям. Чистокровные маги в десятом поколении. Отец — всегда холодный, расчетливый, даже немного скользкий. Мать — неуверенная, всегда ориентирующаяся на отца.

Катерина вспомнила разговор с отцом, состоявшийся несколько недель назад.

— Если мы хотим прекратить эту подпольную жизнь, Катя, — его голос был тих и тверд. — Ты должна мне помочь. Нам нужно привести неучтенного мага, сильного. Нашлись следы Дикого — одного из самых мощных, неконтролируемых. Мы нашли его след в Ленинграде.

Отец смотрел на неё с ожиданием.

— Твоя задача, Катерина, — найти его, изучить и попытаться завербовать. Успех вернет нам наше положение.

Сначала она с радостью согласилась. Помочь отцу, улучшить положение семьи, покончить со страхом — это был единственный путь.

Но теперь, после ночи рядом с Алексеем, эти слова звучали фальшиво. С детства ей внушали: "новики" (маги не по крови) недостойны Силы, они её тратят. Однако, наблюдая за Алексеем, она стала сомневаться в своих взглядах, навязанных учителями и семейными традициями.

Он не использовал Силу для себя. Он помогал отцу, он экспериментировал с техникой, что противоречило всем академическим догмам, а его магия при этом усиливала механизмы. А их синергия при создании щита была мощнее, чем все что на создавала до этого.

И, самое главное: он не стал пытаться порабощать Филимона, демонстрируя крепкие принципы и доброе сердце — качества, которые так редко встречались в её собственном окружении.

За планами отца стояли незнакомые люди в черных одеяниях — они ищут Диких для служения некоему Лорду и борьбы с Советами.

Она не хотела такой жизни. Она хотела просто применять магию во благо, лечить. Как много она смогла бы сделать, если бы ей просто не мешали развиваться в медицине!

Она пришла, чтобы завербовать Дикого, но теперь понимала, что спасла его не по приказу, а по собственному выбору.

* * *

Филимон, закончив обход, приблизился к Катерине. Запах мяты и чабреца ударил в нос.

— Филя, — тихо позвала Катерина, не открывая глаз. — Ты можешь нас здесь укрыть? Я имею в виду… следы нашей магии. Они используют приборы, которые ищут следы Силы. Можешь ли ты сделать так, чтобы типография для них была просто… типографией?

Домовой остановился, его маленькие, мудрые глаза блеснули в полумраке.

— Это, дитя, и есть мое предназначение, — его голос был не громче шелеста старой бумаги. — Я Хозяин Очага. Охранять свой дом — значит охранять то, что в нем. Здесь тихо, здесь спокойно. И не было, и нет, и не будет магии, кроме моей.

Он осторожно погладил её по голове.

— Спи, дитя. Я буду смотреть.

Катерина закрыла глаза, погружаясь в желанный покой. За окном уже окончательно взошло солнце, и в воздухе над Ленинградом, где-то там, уже искали их черные «Волги» и сканировали невидимые сонары. Но здесь, на чердаке, они были в безопасности. На время.

Свидетель и новый враг

— Где мы?.. Сколько времени?.. — прошептал Алексей. Он попытался сесть, чувствуя, что силы вернулись, но тело всё равно ныло.

— Семь утра, чудочеловек. Спишь, — раздался тихий голос.

Филимон сидел на перевернутом ящике, накрытом вельветом, и чистил ботинок Алексея какой-то тряпочкой. От него исходил уютный, травяной запах. Он протянул Алексею кружку с отваром.

— Пей. Это моя работа, — объяснил Домовой, возвращаясь к чистке. — Здесь тихо.

Рядом проснулась Катерина. Она села, быстро моргнув, и первым делом проверила палочку. Увидев Алексея бодрым, она сразу перешла к делу:

— Как ты? Хорошо. Мы в типографии. Филя нас закрыл. Теперь у нас есть большая проблема. Мы оба засветились. А твой прыжок и синергия… думаю, Комитет уже знает, и ищет не одного, а двух магов.

В этот момент под одеялом зашевелился Валька. Он застонал, приподнял голову, и, с ужасом оглядев пыльный чердак, тихо приходил в себя, слушая их разговор.

— Слушай, — Валька с усилием сел, держась за голову. — Я хоть и не совсем догоняю, что вчера произошло, и о какой такой ерунде, оборотнях и абракадабре вы тут болтаете, не буду спрашивать откуда взялась эта девчонка, — он кивнул на Катерину. — Но я успел немного пообщаться с Драугом…

— Кем бы он ни был, хоть упырем, даже как обычный человек он опасен. Так что, ребята, если он решит вас достать, знайте: он вас достанет.

— Расскажи о нём хоть что-то, — потребовал Алексей.

Валька замотал головой: — Неееет, ребята, я уже пострадал. Это не мои дела.

— За тобой должок. Я тебя вытащил, — напомнил ему Алексей.

Валька тяжело вздохнул и сдался.

— Что о нем рассказывать? Обычный убийца со своей необычной бандой. Он ходил под этим Быковым, но я про это ни зуб ногой. Мне он заливал, что хочет обнести плодоовощную базу. С меня сейф и сигнализация, на нём и его ребятках — склады. Когда я уже все разведал, устроившись на эту базу и поняв, что сейф непростой, думал уже умыть руки, но Драуг как обычно надавил.

Он с распахнутыми глазами указывал на Алексея: — Я ломал голову, как вскрыть этот драный сейф, когда вдруг случайно увидел, как ты открыл дверь без ключа! Как заговоренную вскрыл! Тут у меня появилась надежда, только вот ты все ломался, и мне пришлось подключать Драуга.

— А ты не думал, что после того как ты сделаешь работу, тебя просто уберут? — спросила Катерина со своей фирменной ледяной интонацией и высокомерием в голосе.

— Конечно, думал, — Валька ответил едким взглядом. — Я и слинять думал вообще, до дела, но моя матушка, как она одна.

— Как-то же жила, пока ты сидел, — заметил Алексей.

— Я свое отсидел, хотел вписаться в общество. Куда честному вору податься? Да и потом, Драуг бы не простил, что я его кинул, и покрошил бы мою старушку.

— Если не удается избежать драки, может, стоит начать её самому? — высказал задумчиво свою мысль Алексей вслух.

— И как ты себе это представляешь? — саркастически сказала Катерина. — Вчера ты ничего толком не знал, а сегодня уже собираешься биться с бандой оборотней?

— Ну, мы же смогли побить Быкова?! Вместе!

— Потому что он был уже уставший и раненый, — учительским тоном отрезала Катерина. — И не факт, что такой фокус с синергией у нас снова получится.

— Ребятки, — вмешался Филимон (Валька, который его не слышал, лишь недоуменно крутил головой). — Время уходит. Оборотни сами по себе не являются страшной угрозой, раз они живут здесь, в Ленинграде, в черте города.

— Чего уставились? Что делать будем? Мне Драуг может тоже кончить — как свидетеля, —спросил Валька.

— Ты знаешь, где обитает Драуг с его бандой? — спросил Алексей.

— На окраине, в промзоне, — ответил Валька.

— Значит, им кто-то помогал, и прикрывал. Быков бы не смог укрывать их, не купив или сам не запугав кого-то из Органов Контроля, — отметил Филимон. — Всю нечисть из Ленинграда организованно выметали еще при моих домочадцах. К ним даже обращались за советами поначалу, а потом, видимо, когда надобность в них отпала или из-за их информированности, от них решили избавиться, — горестно закончил Филимон.

— Мне жаль, Филя, — с теплотой сказал Алексей.

И Катерина вдруг почувствовала что-то к парню, что выходило за рамки её академической миссии.

— Так я пошел, спасибо за все, дальше я как-нибудь сам, — Валька попытался встать.

— И оставишь мать? — холодно заметила Катерина.

— А что мне делать? — окончательно разошелся Валька. — Что прикажете делать с этими оборотнями да вампирами вашу-мамашу?!

— Успокоиться и первыми их найти, — строго сказал Алексей.

— Да как?! Они нас унюхают как волчары…

Вдруг Филимон засуетился. Он подскочил с ящика, его лицо исказилось тревогой. Домовой подбежал к окну, резко припав к нему.

— Никого уже искать не нужно. — прошептал он, его голос дрожал. — Они сами вас нашли…

Глава 10. Осада и Хозяин дома

🐺 Нападение по запаху

Филимон отпрянул от окна, его лицо было землисто-серым от страха, что было нехарактерно для Хозяина.

— Никого уже искать не нужно. Они сами вас нашли… — прошептал он.

— Быстро нашли — заметила Катерина — видимо они давно следят за тобой Алексей.

— Как он нас вычислил, псина поганая? — нервно воскликнул Валька, вскакивая на ноги. Он оглядывался по сторонам, не понимая, что происходит. — Что делать то?!

Алексей, уже стоявший у окна, сгорбился, глядя вниз на улицу. Он видел только тень, быстро скользнувшую между штабелями бумаги в соседнем дворе, но этого было достаточно.

— Так, по запаху и нашел, — угрюмо ответил Алексей, сжимая кулаки.

— Что ему мешает ворваться в дом? — просипел Валька, паника нарастала.

Катерина, напротив, взяла себя в руки. Она положила руку на палочку и посмотрела на Филимона.

— На доме стоит защита, — твердо сказала она Вальке. — Он не сможет войти.

— Точно? Это снова ваши фокусы? Ты уверена в этом? — Валька тряс головой, не в силах вместить в голове происходящее.

Филимон, которого Валька до этого не видел, вдруг сделал шаг вперед, и его силуэт резко материализовался. Валька вздрогнул и отшатнулся назад, споткнувшись о мешок с макулатурой.

— Паря, не дрейфь! — с лукавством сказал Домовой, его голос впервые звучал громко и уверенно. — Информация железна! Пока я здесь, твой волк сюда не сунется.

— Это… это кто? — просипел Валька, в глазах у него был ужас, смешанный с чистым недоверием.

— Про домовых слыхал? — спросил Леха, стараясь говорить спокойно. — Он нас в этом доме и защищает.

Валька сидел на полу, переводя взгляд с Филимона на Алексея и обратно, не в силах справиться с обрушившейся на него реальностью.

— Но это же невозможно, блин! Во что я влип?..

Катерина резко вернула всех к действительности:

— Так, войти он не может, но что мешает ему не выпускать нас отсюда?

Она перевела напряженный взгляд на Алексея: — Пока его дружки не схватят твоего отца!

Алексей стал ходить по чердаку туда-сюда, его нетерпение зашкаливало.

🌕 Опасность Полной Луны

— Филимон, может, ты знаешь еще какие-нибудь способы борьбы с оборотнями? Тем более, не думаю, что они успели отойти от схватки с Быковым, и они слабее его.

Катерина покачала головой, вспомнив уроки древней магии.

— Полнолуние сегодня! Да, они уставшие, но с каждым часом они становятся сильнее, так что нужно решать, что делать.

Валька, все еще сидя на полу, несмело предложил:

— Может, удастся договориться? Или отсидеться до завтра здесь. Сейчас же кто-нибудь придет, рабочие, может, отвлекут их, и мы смоемся?

Алексей остановился прямо перед Филимоном.

— Предлагай, Филимон, — твердо решил он.

Филимон кивнул. Так же резко, как появился, он стал невидимым для Вальки, исчезнув в сумеречном воздухе чердака. Валька снова недоуменно завертел головой.

Филимон начал излагать свой план, который могли слышать только посвященные.

— Здесь, в типографии, есть одна особенность…

Филимон подошел к Алексею вплотную. Его желтые глаза смотрели серьезно и пронзительно.

— Я ведь не сразу тебе открылся, чудочеловек, — признался Домовой. — Я Хозяин, я не могу рисковать. Я тебя проверял.

Алексей удивленно поднял бровь.

— Проверял?

— А ты думал! Помнишь, когда ты первый раз на чердак поднялся? Там на окне ключик медный лежал, старинный, с вензелями. Ты его заметил, поднял… и положил обратно. Не сунул в карман, не припрятал. Проверка честности. Если бы украл — я бы тебя кошмарами извел и дверь заблокировал.

Филимон втянул носом воздух, принюхиваясь к Алексею.

— И наследие твое я проверял. Дух от тебя идет… наш, родной. Есть в тебе крупица той старой крови, может, от прадедов, что еще с моими хозяевами знались. Опять-же, товарища в беде не бросил, мне угощения носишь. Поэтому я тебе и доверился. Ты — свой.

— Здесь, в типографии, есть одна особенность… — голос Филимона приобрел древнюю, библиотечную интонацию. — За этой стеной находится Скрытый Архив. Сокровищница знаний о тайных путях и убежищах.

Он объяснил свой план.

— Волк Драуг не пробьет Семейный Круг. Но он и не даст вам выйти. Нам нужна диверсия. Я могу использовать старую Архивную магию, чтобы создать иллюзию катастрофического магического выброса в другом районе города. Это заставит Комитет и их сонары сорваться с места, а Драуг, почуяв облаву, ужмет хвост и сбежит.

— Но? — спросил Алексей, чувствуя подвох.

— Но для этого мне нужно высвободить силу, которую я берег полвека. А я слаб. Клятва душит меня, как веревка. Я здесь не охраняю, я здесь гнию, Леша. Дом съел меня.

Филимон поднял два узловатых пальца.

— Помоги мне, внучок. Две мне нужны вещи. Две, и стану свободен.

1. Освобождение от Клятвы.

— Ты должен найти в Архиве Формулу "Отвода Глаз". Этой магией мои хозяева скрыли свои активы. Я считаю, что Формула содержит обратный процесс. Если применить её к самому Дому изнутри, он станет "невидим" для магии Очага. Это разорвет цепь, и я смогу уйти.

2. Судьба Архива.

— Архив слишком опасен. Там лежит Книга Грядущих Убежищ — список всех, кто ушел в подполье. Если она попадет не в те руки — это конец. Вы должны забрать Книгу и передать её Хранителю в Москве (адрес там есть). А сам Архив… — голос Филимона дрогнул. — Если придется, используйте Жезл Березовой Памяти, чтобы стереть его суть.

🤝 Магический Договор

Валька, слышавший лишь тишину и бормотание Алексея с Катей, начал паниковать еще больше:

— Вы с кем говорите?! С домовенком этим?! Я сейчас с ума сойду!

— Я вам помогу устроить диверсию и спасти отца, — твердо сказал Филимон, игнорируя вора. — Но прежде вы поклянетесь, что выполните мою просьбу. Освободите меня и спасете Книгу.

Алексей посмотрел на Катерину. В её глазах он увидел решимость. Это был не просто план побега, это была миссия.

— Клянусь, — произнес Алексей.

— Клянусь, — эхом отозвалась Катерина.

В тот момент, когда слова сорвались с их губ, воздух на чердаке сгустился и стал тяжелым, как ртуть. Алексей почувствовал, как по его венам пробежал холодный электрический разряд, а на запястье, словно невидимая кандальная цепь, сомкнулось ощущение тяжести. Дом глухо застонал балками, принимая Договор. Это была не просто фраза. Это была Нерушимая Клятва с духом места. Нарушить её означало навлечь на себя проклятие, от которого не спасет ни одна палочка.

Филимон выдохнул, и его лицо впервые за все время осветилось настоящей, живой надеждой.

— Принято, — прошептал он. — А теперь… вскрываем стену.

* * *

Прежде чем приступить к вскрытию тайника, Филимон повернулся к Вальке, который, вжавшись в угол, бормотал что-то про «дурдом» и «побег».

— Тебе, паря, этого видеть не положено, — мягко проскрипел Домовой. — Меньше знаешь — крепче спишь. И дольше живешь.

Филя сделал плавное движение рукой, словно посыпал вора невидимым песком. Валька моргнул, его глаза закатились, рот приоткрылся, и он мягко сполз по стене на кучу ветоши, мгновенно провалившись в глубокий сон без сновидений.

— Так-то лучше, — кивнул Филимон. — А теперь — за мной.

Домовой подошел к глухой кирпичной стене в дальнем конце чердака. Он не произнес ни слова, лишь приложил ладонь к одному из кирпичей и пустил импульс Силы Очага. Кирпичи беззвучно пришли в движение, перестраиваясь и открывая узкий проход, из которого пахнуло не пылью и тленом, а озоном, пчелиным воском и старым пергаментом.

Внутри Архива не было окон. Свет исходил от парящих под потолком кристаллов горного хрусталя, дававших мягкое, янтарное свечение. Вдоль стен тянулись стеллажи из темного дуба, забитые свитками, книгами в кожаных переплетах и странными приборами из меди и стекла. Здесь царила абсолютная, звенящая тишина, словно время застыло в 1920-м году.

— Ищите, — прошептал Филимон. — Я помогу снять печати, но искать должны вы. Магия тянется к магии.

Катерина вышла вперед. Она подняла свою палочку:

— Ревелио Максима!

По комнате прошла волна, и некоторые предметы на полках слабо засветились. Филимон, семеня рядом, подсказывал:

— Выше, дитя. Левее. Осторожно, там охранное проклятие «Сухотка», дай я сниму…

Вскоре на небольшом столе в центре комнаты лежали три предмета.

Первой они нашли Книгу Грядущих Убежищ. Она выглядела разочаровывающе обыденно — толстый, потрепанный бухгалтерский гроссбух с надписью «Учет сукна 1918 г.».

— Лучшая защита — это скука, — пояснил Филя. — Ни один чекист не станет это читать.

Вторым был Свиток с Формулой. Катерина осторожно развернула хрупкий пергамент. Текст был написан чернилами, которые казались живыми. Она начала читать про себя, ее губы беззвучно шевелились, запоминая сложнейшие пассы и интонации.

Едва она дошла до последней руны, пергамент в ее руках вспыхнул бездымным белым огнем и через секунду осыпался серой пылью.

— Знание принято, — кивнул Домовой. — Теперь Формула живет только в тебе, дитя.

Третьим предметом был Жезл Березовой Памяти.

Это была не просто палочка. Это был гладкий, теплый на вид брусок из белой уральской березы, сохранивший естественную фактуру коры на рукояти. От него не исходило угрозы, только покой.

— Возьми его, Алексей, — сказал Филимон. — Это реликвия. Она не требует слов. Благодаря этому жезлу мои домочадцы находили скрытое и прятали важное. Он умеет накладывать Сокрытие, которое почти невозможно обнаружить, и сам чует такие чары. А еще… он умеет работать с памятью, не оставляя рубцов.

Алексей протянул руку и коснулся березовой рукояти.

В тот же миг он судорожно выдохнул.

Это было похоже на то, как если бы с его плеч сняли рюкзак с камнями. Его Дикая Сила, которая всегда бурлила в нем, как вода в прорванной трубе, требуя постоянного контроля, вдруг нашла идеальное русло. Жезл не просто проводил магию — он впитывал излишки и структурировал поток. Алексей почувствовал прилив уверенности и ясности, какой не ощущал никогда. Жезл стал продолжением его руки, его воли.

Катерина, стряхнув пепел с рук, посмотрела на Домового. Ее глаза горели лихорадочным блеском ученого.

— Я поняла принцип, Филимон. «Отвод Глаз» заставляет объект исчезнуть из внимания наблюдателя. Если я инвертирую формулу и наложу её на сам Дом, но направлю вектор внутрь…

— То Дом станет "невидим" для Очага, — закончил за неё Филя с надеждой. — И моя привязка соскользнет, как якорь в бездну.

— Мне нужно время, — сказала Катерина. — Это сложнейшая арифмантика. Я должна пересчитать потоки.

Она села прямо на пол Архива, погружаясь в расчеты.

🚪 Гость

Алексей, сжимая в руке Жезл, почувствовал странное желание действовать.

— Я проверю периметр, — сказал он. — С этой палочкой… я чувствую, что смогу заметить, если кто-то попытается пробиться через защиту.

Он вышел из Архива, спустился по скрипучей лестнице на первый этаж, к главному входу. В типографии было тихо, защита Филимона работала — рабочие обходили здание стороной.

Алексей подошел к массивной входной двери, прислушиваясь к своим новым ощущениям через березовый жезл. Он ожидал почувствовать давление, агрессию или грубый взлом Драуга.

Вместо этого раздался аккуратный, вежливый, едва слышный стук.

Тук-тук-тук.

Стучали костяшками пальцев — спокойно, интеллигентно и настойчиво.

🚪 Исповедь Волка

Аккуратный стук повторился. Алексей, сжимая в руке Жезл Березовой Памяти, медленно отодвинул тяжелую дверь. Он остался внутри, за магическим порогом Филимона, но теперь мог видеть гостя.

На крыльце стоял Драуг. Его лицо было забинтовано, с разодранными садинами, которые, однако, выглядели не как свежие, а как практически залечившиеся. Взгляд Драуга был не агрессивным, а усталым и глубоким.

— Парень, нам нужно поговорить, — произнес Драуг. — Я пришел один, остальные заняты переездом, — он хмыкнул. — Засветились мы в Ленинграде, выходи поговорить.

Алексей сжал палочку сильнее. Она, казалось, подстроилась под размер его руки, но он, оценив свои силы реально даже с палочкой, не решился выйти.

— Будем говорить так, — ответил он, оставаясь в проеме. — Чего ты хочешь?

— Чего я хочу? — задумчиво и, казалось, устало ответил Драуг, устало присаживаясь на короб, стоявший рядом с дверью. Алексею показалось, что усталость эта была не физическая, а эмоциональная.

— Я говорил тебе уже, если мы оборотни, это не значит, что мы зло, — начал оживленно говорить волк. — Многие в нашей так сказать банде вообще люди, это родственники тех, кого обратили, те члены семьи кто не отвернулся, ведь чтобы стать оборотнем, парень, нужно чтобы тебя укусили, или экспериментальным путем вкололи ген или вырастили в инкубаторе да да я и про такое слышал, на что только люди не пойдут чтобы создать армию против всего магического мира.

Драуг покачал головой.

— Да я и людей не сильно виню, они просто боятся, вот только что я им простить не могу, так это то что они продолжают гонять нас, изучив и поняв нашу ситуацию, нашу историю. Да, раньше оборотни были окутаны мистическим страхом и ужасом, но сейчас 1970 год на дворе, Советы в отличие от магов давно изучили нас и могли бы разобравшись хотя бы не трогать нас. Этого я и хочу пацан, чтобы от нас наконец отстали.

— Я ведь давно живу на этом свете, и в Ленинграде не в первый раз, да я научился скрывать, не так хорошо как Быков, однако мне хватило ума и хитрости пережить все чистки и дожить до сегодняшнего дня.

Алексей слушал внимательно.

— Моя стая это те оборотни которые стали такими не по собственному желанию, они сами прибились ко мне, сначала я собирал банду для нападения и выживания, потом стал принимать в свои ряды потому что не мог бросить бедолаг на произвол судьбы, а ведь мне проще бы было скрываться самому, но такое уж бремя лидера, — с горечью усмехнулся волк, став вдруг на вид старым мужчиной.

— И пусть только попробуют эти высокомерные сволочи из Специального отдела защиты упрекнуть меня в чем то, да я уберег больше людей от гибели чем они все вместе взятые! Я учу свою стаю контролировать внутреннего зверя, в полнолуние мы сковываем себя укрываясь в безопасном месте, наши родственники помогают нам, перед заточением для более успешного и безопасного обращения которое чтобы ты знал, тоже нужно умудриться пережить, а потом суметь вернуться в облик человека, мы наедаемся, устраиваем пир, — улыбка коснулась лица оборотня. — Не такой какой ты подумал, мы едим человеческую еду, плохопрожаренное мясо разве что любим, барашка там или теленка. А затем сковываем себя, пережидаем полнолуние и затем снова влечем жалкую жизнь выживания. Это если все пройдет успешно. Да, бывает, что кто-то вырывается и тогда страдают или наши близкие, или если это опытный оборотень, кто-то посторонний. Тогда мы срываемся с места, стараемся помочь бедолаге если от того хоть что-то осталось, берем в свои ряды.

— И сколько ты уже так живешь? — спросил Алексей.

— Мне уже 70 лет, хоть и выгляжу на 40, — ухмыльнулся волк. — А если бы нас постоянно не загоняли и дали где-то обосноваться, где-нибудь в глуши, то кто знает, быть может в мирной обстановке, без такого напряжения я бы и на 25 выглядел, — с сарказмом добавил Драуг. — И наконец завел семью, наплодил маленьких Драгомирчиков.

— И что ты предлагаешь? — спросил Алексей, стараясь сохранять невозмутимость, несмотря на тревогу за отца.

Драуг поднял голову, его глаза были просительными.

— Предлагаю перемирие. Полное. Я не трону твоего отца. Наоборот, я прошу о помощи. Мы покидаем город. Навсегда. Мы решили уходить в Карелию. С деньгами и драгоценностями из сейфа Быкова мы можем хорошо подготовиться и получше обосноваться в лесах

Он указал на свои забинтованные раны:

— Мне нужна твоя помощь и помощь твоей девушки…

— Она мне не девушка, — поправил Алексей.

— Ладно. Мне нужна помощь двух магов. Вы должны подлатать раненых. Молодые в стае не такие крепкие, как я. Плюс, сегодня полнолуние. Нам нужна магическая помощь, чтобы они успешно перенесли ночь, а затем мы бесследно исчезли.

— И нам нужен твой дружок, который сидит там. Он должен быстро и незаметно купить нам все необходимое для переезда. Помоги нам, парень, — попросил оборотень, — без вашей помощи мы сегодня ночью можем натворить дел…

— Мне нужно поговорить с Катей, — настоял Алексей. — Я постараюсь ее уговорить, а если не удастся, то сам помогу.

Драуг расплылся в улыбке.

— Я чуял, что ты отличаешься от обычного колдуна. Значит, так. В шесть вечера я пришлю сюда своего самого надежного посыльного.

Он поднялся с короба.

— Я специально снял все амулеты, чтобы вы меня почувствовали и убедились, что я пришел без агрессии. Но мой посыльный придет в полной магической маскировке. Ты должен найти способ скрыть его остаточный запах и следы, чтобы никто не смог проследить его до нашего логова.

— Я буду здесь. В шесть, — твердо сказал Алексей.

Драуг кивнул и, не оглядываясь, быстро исчез в переулке.

🔄 Возвращение в Архив

Алексей закрыл дверь, его голова гудела. Он поспешил на чердак.

— Катя! Филимон! — позвал Алексей. — У нас ЧП. К нам приходил Драуг. И у него есть предложение.

Алексей быстро изложил им условия: бегство в Карелию, просьба о магической помощи для раненых и для преодоления полнолуния, а также сделка с Валькой.

— Он не тронет моего отца, если мы поможем его стае сбежать.

Катерина вскочила, ее лицо было бледно от негодования.

— Это безумие, Алексей! Договор с Волком?! Он просто купит время! Нам нужно использовать Формулу и уходить сейчас!

— Или мы используем Формулу сейчас, спасаем себя и Филимона, а стая обезумевших оборотней срывается в полнолуние, и КГБ получает стопроцентную наводку на нас. Это наш шанс убрать их с доски навсегда, — парировал Алексей. — Плюс, отец будет цел.

Филимон задумчиво потер подбородок, вновь материализовавшись рядом с ними.

— Я могу обеспечить абсолютную скрытность для нового убежища. И если ты выполнишь Клятву… я могу замаскировать и лечение, и само логово волков, и их отъезд так, что их не найдут даже старые Маги-Картографы. Но вы должны понимать, — голос его стал суров. — Вы идете против всех правил своего мира, дитя Катерина. Вы помогаете Нечисти, давая ей шанс на мирную жизнь.

— Мне нужно знать, насколько ты продвинулась с инверсией, Катя, — сказал Алексей. — У нас есть только до шести вечера. Если мы не успеем, то идем по плану Драуга.

— Если я ошибусь в расчетах инверсии… — прошептала Катерина, — …ты и Филимон можете погибнуть.

— Тогда нам нужно быть уверенными, что ты не ошибешься. Ты должна дать мне ответ: либо сейчас, либо в шесть мы принимаем сделку Волка.

🏭 Вечер того же дня. Промзона на Неве

Вечер сгущался над Ленинградом, но в этой части города ночь наступила раньше. Мы сидели в тени старых, проржавевших балок за рыбными складами — вонючими, но тихими. Рядом плескалась холодная река, на другом берегу темнели силуэты портовых кранов и недостроенных верфей. Промзона — идеальное место для тех, кто хочет остаться незамеченным.

— Здесь они базировались, лейтенант, — майор Машков, невысокий, но жилистый мужчина с жестким взглядом, кивнул в сторону заброшенного цеха. — В этой дыре, среди мазута и гнилой рыбы.

— Я не понимаю, майор, — прошептал лейтенант, прижимаясь к холодному кирпичу. — Как мы не вычислили Быкова? Вы же с ним пересекались не единожды, давали ему характеристики. В отделе он был на хорошем счету.

Машков вынул из кармана папиросу, помял ее, но не закурил.

— Быков научился хорошо скрывать свою волчью суть. Он — профи. Справлялся с внутренним зверем годами. Вот только… его агрессия должна была куда-то выплескиваться.

— Это те исчезновения семейных пар? — уточнил лейтенант.

— Да. Хоть мы и не нашли магического следа, и списали все на то, что эти женатики сами смывались из города или пали от руки маньяка. Портрет, правда, был разный: кто-то недавно приехал в Ленинград, кто-то в диссидентах числился у местных органов… Но все равно нам нужно было лучше искать, — огорченно закончил майор. — Его агрессия выходила не в волчьей схватке, а в охоте. И все же нам нужно было лучше искать, — огорченно закончил майор.

С реки потянуло холодным влажным воздухом.

— Волнуетесь, лейтенант? — отметил майор.

— Сегодня же полнолуние, — сознался тот.

— Не дрейфь. Мы вдвоем с ними запросто справимся, да тем более они скрываются и не рискнут бродить по городу. Мы же не фиксировали нападения оборотней уже давно.

— А кто вещи-то забирать будет?

— Приближенные, наверное. Те, кто не обращается, или те, кто еще не дошел до нужной кондиции.

Лейтенант поежился, вспомнив, что он видел при обыске убежища Быкова: второе дно сейфа и его содержимое.

— И все же у меня не выходит Быков из головы. Вот казалось бы, не нашли тебя — сиди ты тихо, раз научился жить в обществе. Так он не просто воровать начал, так еще и сувениры оставлять от убийств своих.

— Молод ты еще, Сережа — с отеческой заботой сказал майор. — И мало чего понимаешь.

— И все же чего ему не сиделось?

— Сиди тише, лейтенант. Мало ли, все-таки эти оборотни придут сегодня, у них нюх и слух обострен. Я с ними успел повоевать в молодости, — все же ответил майор. — Им необходимо, обратившись, поохотиться, иначе они болеют, их внутренняя сила иссякает, регенерация ухудшается. Так что охота — это необходимость. Вот только убивать не обязательно, размяться только, покусать, возможно, передать вирус дальше. Возможно, для этого Быков устраивал охоту не в полнолуние, а перед ним, чтобы утолить голод и лучше контролировать обращение.

Лейтенант сидел и обдумывал услышанное. Потом открыл рот, чтобы задать еще вопрос, но майор его остановил жестом.

В воротах показался свет фар. Как только машина остановилась, фары выключились, и, заклацав дверьми грузовика, вышли трое мужчин. Один остановился и начал оглядываться. Черты его лица были обострены, он начал водить головой, словно принюхиваясь.

Через какое-то время он махнул рукой остальным и кратко обронил: — Быстро грузимся. Заметаем оставшиеся следы. Уезжаем. Надо быть осторожными. Неспокойно мне.

Двое пошли за вещами, а этот, видимо, главный в группе, достал из-за полы куртки образ (икону) и стал сторожить возле грузовика, прижимая его к груди. Затем его рука скользнула дальше, и он извлек обрез.

— Наш нюхач, — прошептал Машков. — Ему неспокойно. Нам нужно закинуть кристалл слежки в кузов. Приготовься.

Майор и лейтенант синхронно активировали чары Маскировки, становясь магически невидимыми для оборотня. Они бесшумно подкрались к грузовику поближе, почти не оставив следа на земле.

Майор сделал знак лейтенанту. Тот кивнул, сосредоточился и применил тихое заклятье: в метрах двадцати в противоположной стороне, возле цистерн, со звоном разбилась пустая бутылка.

Оборотень-сторож вздрогнул. Он осторожно пошел на звук, напряженно втягивая воздух носом. В этот момент Майор, пользуясь отвлечением, левитировал маленький, размером с наперсток, кристалл слежения в кузов грузовика, спрятав его между мешками.

Осмотрев разбитую бутылку и принюхиваясь, он стал озираться и водить обрезом по сторонам. Однако чары обнаружения, которыми он, видимо, пользовался, дали сбой. Ничего не найдя, оборотень поторопил грузчиков, помог им, запрыгнул в кабину, и они, не закрывая ворота, резко уехали.

— Вроде ничего не заподозрили, — обрадованно отметил лейтенант, когда чары Маскировки спали.

— Идем, Серег, — майор поднялся. — Задача выполнена. Кристалл ушел вместе с ними.

Лейтенант с надеждой посмотрел на Машкова: — Так, может, вызовем группу, майор? Как только получим сигнал, наведаемся туда с усилением?

Машков отрицательно покачал головой, и в свете тусклого фонаря на его лице отразилась тень старых тревог. — Пока понаблюдаем. Группу вызвать всегда успеем. Нам не хватало, чтобы раньше времени КГБ вмешалось. Мы сами разберемся, где они решили окопаться.

— Но…

— Тихо, лейтенант. Двигаемся к машине. Наша цель — получить адрес, а не устроить тут цирк с медведями. Доложим Отделу, как только кристалл прояснит ситуацию.

Майор решительно направился прочь от промзоны. Их ожидала долгая ночь слежки за тихой точкой на карте.

Глава 11. Деньги и волшебная сила

Суббота. Полдень

Трамвай, скрипя и позванивая, подвез меня к нужной остановке. Я спрыгнул на булыжную мостовую и вдохнул прохладный ленинградский воздух. Солнце уже клонилось к закату, но еще светило ярко.

Наслаждаясь этим ощущением света и тепла, я прокручивал в голове события утра.

Оставив Катю с Филей на чердаке разбираться с чертовщиной Архива и инверсией этой безумной Формулы «Отвода Глаз», мы с Валькой отправились домой. Переодеться, взять еды.

Я, честно говоря, думал, что Валька свинтит, как только мы вышли из типографии. И он, правда, был весь нервный, дергался от каждого звука, пока мы добирались до нашей коммуналки. Он боялся всего: милиции, гопников, оборотней.

А вот как он дернулся, когда возле самого дома их окликнул человек Драуга — это надо было видеть.

Я заметил его на подходе к дому. Парень лет двадцати, одетый как обычный рабочий, нетерпеливо мялся у двора и, стараясь быть незаметным, этим еще больше выдавал себя.

Посыльный внимательно и торопливо осмотрел нас, задержав взгляд на моих рыжих волосах, затем кивнул сам себе и, наконец, спросил:

— Алексей?

— Да.

— Я от Драуга. Это вам.

Молодой парень протянул мне не слишком тяжелую, но плотную сумку.

— На оперативные расходы, Валентин, — обратился он уже к Козырю. — Драуг просил Вас не пытаться нас обмануть и сделать все как договаривались. Там внутри список со всем, что нужно достать.

— К-к-конечно, — заикаясь ответил Валька. — Все достану.

— Не сомневаемся. Там и ваша доля.

Оставив нас одних, молодой человек развернулся и быстрым шагом, не оглядываясь, ушел со двора.

Валек проводил его неверящим взглядом, а потом выхватил сумку у меня и заглянул в нее. Его трусливое только что лицо накрыла маска блаженства и чистого, незамутненного счастья.

— Вот это другое дело, — уже более уверенным и деловым тоном сказал Валек. — Короче, я сейчас к матери, потом по делам, а ты давай… — и уже неувереннее продолжил он, — …занимайся своей абракадабрщиной…

— Ну, бывай, Валька-Козырь, — с доброй издевкой добавил я.

— Ну, с такими-то деньгами я действительно могу выбраться в Козыри! — отшутился он.

Потом нехотя, переборов себя, он протянул мне руку и сказал:

— Спасибо еще раз, Лех, что не бросил. Век не забуду.

Я молча пожал руку, кивнул, и мы разошлись.

Поднимаясь по лестнице, я прокручивал в голове все, что произошло за последние два дня. Главное, что я понял: Драуг не врал. Я не знал, почему я был так в этом уверен — может, это моя «дикая» магия, может, я просто видел усталость в его глазах. Но он действительно нуждался в помощи. И я решил: вне зависимости от того, успеет Катя с инверсией Формулы или нет, я помогу оборотням. Это был шанс не только спасти отца, но и убрать их с улиц Ленинграда навсегда.

«Главное, чтобы отец был в порядке», — тихо открывая дверь в комнату, подумал я.

Отец, после ночной смены, отсыпался в кровати. Я достал Жезл Березовой Памяти и осторожно приложил его к запястью отца. Сосредоточился, направляя магию. Я заметил, как легко и послушно энергия потекла по артефакту. Я решил, что буду называть его просто: Березовая палочка.

Я почувствовал, как потратил куда меньше сил, чем раньше, а дыхание отца стало ровнее.

Довольно прислушиваясь к ровному дыханию отца и к своим собственным новым ощущениям, я стал собирать нужные припасы для ночного приключения: свой универсальный чемодан, фонари, спальный мешок, термос и бутерброды. Также, пожарив макароны с тушенкой, я унес их в комнату, поставил на стол и оставил записку о ночевке у Игоря.

Сейчас, подходя к Типографии, я наслаждался солнечным светом и чувством силы, переполнявшим меня. Моя магия больше не была пугающей, дикой стихией; она стала мощным инструментом, управляемым Березовой палочкой.

Я был уверен, что, возможно, впереди будет нелегко, но все будет хорошо. Я был готов к тому, чтобы договориться с Катей и Филимоном — мы будем играть по правилам Драуга, чтобы спастись самим и помочь им. До шести вечера оставалось совсем немного.

😊 Формула и Доверие

Алексей поднялся на чердак и, миновав спящего Вальку, вошел в Архива. Янтарный свет хрустальных кристаллов мягко освещал комнату.

Катерина сидела на полу среди развернутых свитков и арифмантических расчетов, прислонившись спиной к полке. Она выглядела измотанной — круги под глазами, растрепанные волосы, но при виде парня она улыбнулась. Улыбка была усталой, но торжествующей.

— Кажется, мы разобрались, — тихо сказала она.

Филимон, нетерпеливо притаптывал рядом. Когда Алексей подошел, Домовой потянул того за рукав.

— Внучок, мне нужно с тобой поговорить, — начал он без обиняков.

Филимон объяснил, что годы, проведенные в одиночестве и в компании работников типографии, наложили на него свой отпечаток. У него сформировались свои взгляды на жизнь.

— Парень, не знаю, что случится с нами дальше, но я чувствую, что ты далеко пойдешь. Хотя в твоем будущем ничего не понятно — это намного лучше, чем прозябать много лет в одиночестве в разрушающемся здании у затухающего Очага.

Он посмотрел Алексею прямо в глаза.

— Я предлагаю тебе договор. Ты должен будешь найти жилище, скрытое от людских глаз и не пропускающее магический свет. А я предлагаю тебе стать Хозяином этого убежища и обеспечить достойную защиту.

— Это отличное предложение! — с нарастающей радостью воскликнул юный колдун. — Но что ты просишь взамен?

— Да, собственно, ничего особенного, — Филимон усмехнулся в бороду. — Возьми уголек из Очага этого Дома и принеси его в новое убежище. Поддерживай его. Посещай меня, подкармливай, и я буду верным Хранителем твоего Очага. А как надумаешь обзавестись семьей… — Домовик скосился на Катю, которая, услышав это, слегка зардела при этих словах, — …для меня будет честью стать Хранителем нового Очага. В этом миссия и смысл Духов Дома.

— Для меня будет честью иметь такого мудрого и преданного Домовика, — немного торжественно ответил Алексей.

— Ну вот, второй день как в колдуны заделался, а уже придворника заводишь, — смазала торжественность момента Катя, пытаясь скрыть смущение.

— Не придворника! — с возмущением заметил Домовик, нахохлившись. — В отличие от всяких там домовиков Запада, мы не рабы своих хозяев! Да, нас можно превратить в рабов, но только не по нашей воле, а чередой темных заклинаний и различных амулетов, а также непреложных обетов. Мы сами ХОЗЯЕВА Очага. Мы и есть ДОМ.

— Извини, — покорно сдалась Катя. — У нас тоже есть Домовик, и, несмотря на свои аристократические замашки, я чувствую, что он меня любит, — с теплотой сказала Катя. Ее улыбка заставила что-то защемить в сердце Алексея, а Домового потеплеть взглядом. — Хотя он даже иногда спорит с отцом и высказывает свое неодобрение, когда дела того могут как-то повлиять на безопасность Дома.

— Да, это мы можем… — довольно пробормотал Филимон.

— Кстати, о доме, — вспомнила Катя, и на ее лбу образовалась складка. — Мне нужно появиться на какое-то время, иначе мама станет беспокоиться, хотя отец и дает мне много свободы, — с холодной отстраненностью закончила она.

— Ты им расскажешь о том, что произошло? — с интересом спросил Алексей.

— Не все, — Катя не смотрела ему в глаза. — Только что помогла парню в неприятной ситуации. Отец, наверное, даже одобрит. В общем, пока у меня есть немного времени, я домой. Приведу себя в порядок, переоденусь в подходящее, подготовлю снадобья и амулеты. Позови меня, когда появится посыльный.

— Но как? У вас есть телефон или нужно знать какое-то заклятие?

Катерина полезла в карман и достала небольшой камешек на серебряной цепочке.

— Нет. Держи Амулет Связи. Это что-то вроде передатчика. Этот амулет закреплен на мне и на моем доме. Когда я его активирую в опасной ситуации, я могу аппарировать домой.

— Аппарировать? — недоуменно переспросил Алексей.

— Мигом перенестись в другое место, как по волшебству, — с хитринкой в глазах ответила Катя. — Удобная штука.

— Что же ты ей не воспользовалась вчера, когда напал Быков?

— Потому что я была нужна тебе, — твердо сказала Катя. И тут же поняла, что между ними протягиваются ниточки особенной связи. Нет, не любви, наверное, дружбы и приятия.

— Спасибо за то, что пришла на помощь и не бросила, — медленно и с чувством произнес парень.

— Спасибо, что доверился мне, — ответила девушка, но тут же отвела взгляд. — Давай покажу, как его активировать.

Она быстро объяснила, как почувствовать слабый импульс амулета и как его усилить, чтобы послать сигнал. Алексей взял амулет в руки, чувствуя его прохладу.

— Я буду ждать твоего сигнала. Не медли.

🗺️ Карта и Уголек

Оставшись один, Алексей сел у стола, где Катерина оставила свои расчеты. Он достал Книгу Грядущих Убежищ — бухгалтерский гроссбух. Катерина успела наскоро объяснить, как пользоваться скрытой системой пометок в нем.

Листая страницы, исписанные старомодным почерком, парень находил описания тайников и законсервированных магией убежищ по всему Ленинграду и области. Некоторые были слишком далеко, другие — слишком малы или находились под наблюдением спецслужб. Он выбрал пару подходящих вариантов, расположенных в старых, забытых особняках, и принялся обдумывать, какой из них лучше всего подойдет для их нового начала.

— Филя, — обратился он к Домовому, который тревожно парил у края Архива. — Ты вообще не можешь покинуть этот дом?

Домовой опустился на сундук, где спал Валька, и его лицо приняло задумчивое выражение.

— Вообще.

Филимон начал объяснять, и его голос звучал как старинное, непреложное правило.

— Основной принцип Хозяина (Домового) заключается в том, что он является духовным воплощением одного конкретного Дома и Рода, который в нём живёт. Я не просто дух места, я — эхо Вороновых в этих стенах.

— Моя магия и само мое существование питаются физическим очагом — печью, камином, которые ты видел. И, что важнее, эмоциональным очагом: историей, воспоминаниями, гармонией семьи, живущей в этих стенах. Этот Дом — моя оболочка, моя жизнь и моя тюрьма. Без него я затухаю, становлюсь просто ветром.

Алексей кивнул, обдумывая эти фундаментальные правила магии.

— А с другими домовиками ты можешь общаться? Ну, с соседями?

— Раньше мог общаться с Дворовым (духом двора), Банником (духом бани) и Овинником (духом амбара). Если это, конечно, можно было назвать общением. Так, улавливали настроение друг друга или предупреждения о беде. Затем они по очереди стали затухать, как только цивилизация выдавила их.

Филимон вздохнул:

— Еще я мог… Пока семья Вороновых была жива и практиковала магию, они могли выступать посредниками. Например, если маг навещал друга-мага в другом городе, я мог «вложить» послание в ухо своего хозяина, чтобы тот передал его Хозяину другого дома. Говоря по-современному, спасибо Типографии, я передавал зашифрованную информацию, а другой Домовой её считывал. Но я давно отрезан от мира.

— Понял. Значит, проверять тайные убежища придется самому. Ладно, будет чем заняться.

— Ты уж постарайся, внучек, побыстрее, — заканючил старичок. — Хоть с твоим появлением я и стал лучше себя чувствовать, но долго могу и не продержаться.

— Не беспокойся, найдем тебе новый Очаг.

— Сначала освободите от Клятвы, а затем перенесешь уголек, — напомнил Домовой, строго глядя на Алексея. — Это порядок.

— Конечно. Вот только осталось найти место, ну ничего, карта у нас есть, заклинание тоже — мы с Катей найдем, — улыбнулся парень.

Внезапно Филимон напрягся, его шерсть встала дыбом, как наэлектризованная.

— Чую, кто-то идет!

Алексей мгновенно насторожился, сжимая в кармане Березовую палочку. На часах было без десяти шесть.

— Должно быть, посыльный.

Глава 12. Ночь Обращения и Братство Укушенных

Логово на Окраине

Алексей, спустившись, встретил посыльного, чье присутствие Филимон заранее предупредил. Используя простейшие чары маскировки запаха и присутствия, о которых ему впопыхах успел рассказать Домовой, Алексей благополучно сопроводил его. Посыльный оказался немногословным и быстро передал координаты логова, получив заверения, что Валька приступил к работе.

Убежище располагалось на самой окраине города, в глухом, заброшенном районе между старыми скотобойнями и железнодорожными путями. Место было выбрано идеально: окружающий его хаос гниющих отходов и проржавевшего металла гарантировал, что никакое рычание или звуки превращения не вызовут вопросов.

Добравшись до цели, Алексей потратил драгоценные минуты, убеждаясь, что нет ни засад, ни подвоха. Убедившись, что его ждут, а не ловят, он вошел внутрь.

Внутри огромного пустого цеха царило странное, напряженное веселье. На грубо сколоченных столах стояла гора еды — жареное мясо, хлеб, овощи. Это был Ритуальный Пир, который Драуг устраивал перед обращением, чтобы молодые и неопытные члены стаи не нервничали слишком сильно.

Атмосфера была двойственной: оборотни были возбуждены и нервны, а люди-родственники держались сосредоточенно и строго. Было видно, что люди не пили алкоголь — им предстояло всю ночь дежурить у цепей.

Драуг подошел к Алексею. Он выглядел заметно лучше и гордо указал на подготовленные меры безопасности.

— Помещение обработано, — объяснил он. — Мы используем древние амулеты для скрытия шума. Они не идеальны, но при таком удалении от жилья, сработают. Те, кто слабее, уже пьют разные отвары для успокоения, чтобы не лютовать при обращении.

Он показал на тяжелые железные двери которые вели в подвал здания, где стояли тяжелые стальные клетки, вкопанные в бетон, и цепи с мощными замками.

— Вот это — наши "апартаменты" на эту ночь. Максимальная безопасность.

Взгляд Драуга стал оценивающим.

— Ну и где же твоя девушка? Испугалась?

Алексей посмотрел на него осуждающим взглядом, от которого волк сконфузился.

— Она не моя девушка, — жестко ответил Алексей. — И думаю, что помощь вам не несет опасности для неё. Ведь так?

— Обещаю, что с нашей стороны будут предприняты максимальные меры безопасности, — пообещал оживившийся оборотень.

— Однако они дают сбои, — отметил Алексей, указывая взглядом на девушку со старым шрамом от когтей на лице, хохочущую на коленях у начинающего менять вид ликантропа.

— Для этого вы сегодня и здесь, — тихо отметил оборотень, поняв намек.

Алексей обвел взглядом цех: он насчитал около 12 оборотней или готовящихся к обращению мужчин. Обычных людей было около 20, среди них — половина женщины. Среди ликантропов женщин не было.

— Женщины что, не становятся оборотнями? — спросил он.

— Почему, бывают и женщины, но редко. Это связано с тем, что они чаще становятся основной добычей из-за того, что слабее мужчин, и их выбирают целью охоты. А вот мужчин кусают и оставляют в живых либо потому, что они менее интересны и более опасны в качестве добычи, либо потому, что тем удается отбиться. Вот такие «везунчики» и пополняют наши ряды, — кисло заметил Драуг. — Так же женщины, если переживают нападение, что случается крайне редко, умирают либо от инфекции, либо от вируса, либо не переносят первого обращения. Но вот зато те, которые выживают… уммм, — волк закатил глаза от приятных воспоминаний, — такие становятся сногсшибательно опасными.

— Кстати, я видел в сейфе у Быкова так называемые сувениры, видимо, от жертв нападений. Там было много женских украшений, — вспомнил парень.

— Да, мы сами стали догадываться, кто он на самом деле, — Драуг наклонился ближе к Алексею, чтобы их не услышали. — Вначале-то мы считали, что он обычный функционер, имеющий связи и в Органах, и в преступном мире, и в магическом. Этакий скользкий посредник. Выполняли для него грязную работу, убирали людей, которых он назовет, или громили склады. Но чем чаще и теснее мы с ним сотрудничали, чем дольше здесь задерживались, тем сильнее видели его волчью суть.

— Последние пять новеньких, которых мы подобрали здесь, в Ленинграде, описывали странно похожую ситуацию нападения на них. На них нападал один и тот же оборотень-одиночка, а в этом городе, кроме нас и Быкова, никого нет, ты мне поверь. Ну, разве что еще кто-то вроде него, в чем я сильно сомневаюсь.

Драуг тяжело выдохнул.

— Так вот, запах этого ликантропа они все запомнили — так всегда происходит, ночь Укуса мы помним все, и запахи, и поминутно можем вспомнить все, что с нами произошло в тот день, особенно когда у тебя появляется сверхчутье. Вот один из них и сказал мне как-то на встрече с Быковым, что он узнаёт его запах. Тогда я приказал выкрасть у того личную вещь и дал понюхать остальным парням. Все опознали этот запах. Тогда-то мы окончательно и поняли, с кем имеем дело, Леша. И решили: грабануть, распродать его бирюльки и валить из города, попутно прибив этого любителяпоиздеваться над девушками перед смертью на глазах у их укушенных мужей, — закончил свой жуткий рассказ Драуг.

Внезапно в руке Алексея запульсировал амулет.

— Катя готова, — сказал он Драугу.

— Так приглашай ее на нашу Ночь Обращения, — промолвил в темноту Драуг.

📍 Точка Наблюдения

Лейтенант Сергей Синицын прижимал бинокль к глазам, стараясь не шевелиться. Холодный декабрьский воздух пробирал до костей, но он не смел воспользоваться согревающими чарами — они могли оставить фон. Рядом сидел майор Павел Григорьевич Машков, его опытный взгляд был прикован к цеху.

Сигнал от кристалла слежения был стабилен. Цех, который служил оборотням убежищем, располагался на самом краю промзоны, среди заброшенных, проржавевших строений и гор шлака. Это была настоящая глушь, где даже редкие звуки проходящих поездов терялись в шуме ветра. Атмосфера была идеальной для сокрытия — гниющее окружение и изолированность заглушали любой посторонний шум, что было критически важно для скрытия рычания и звуков превращения.

— Пируют гады, видимо, отмечают грядущую Охоту, — прошептал Машков, глядя на движение внутри.

Сергей опустил бинокль, сверяясь со своими знаниями.

— Видимо, они не собираются охотиться, вон клетки с цепями. Они готовятся сдерживать зверя, Павел Григорьевич.

Машков хмыкнул, оценив наблюдательность напарника.

Дитя Обычных

Сергей был Новиком — магом, родившимся в обычной ленинградской семье, где электричество было чудом, а не магией. Он с детства чувствовал Силу, видел, как мерцает воздух, как движутся вещи, когда их никто не толкает.

Его мир перевернулся, когда ему было десять. После очередного проявления силы — он нечаянно поджег занавеску в гостях — к ним приехали незнакомые люди и стали долго и тихо говорить с родителями. Его забрали в специальный интернат.

Уже будучи взрослым, Сергей узнал о выборе, который предоставили его семье: поселиться рядом с интернатом, зная, что сын жив, но под полным контролем, или стереть память о ребенке и переехать. Родители остались рядом.

В его учебниках спецшколы подробно описывалась физиология ликантропов: их слабости — огонь, серебро; их плохая восприимчивость к магии в обличье волка. Однако он знал, что боевыми заклинаниями, наносящими чистый физический урон, они подвержены.

— Парочку ведьмаков нам бы сейчас не помешало, — вслух произнес Машков.

— Про ведьмаков нам рассказывали, — кивнул Синицын. — Люди с небольшой Силой, которые специализируются на охоте на оборотней…

— Мы их возьмем утром, Сергей. Когда они снова превратятся в людей, будут измождены и наиболее уязвимы. Я беру на себя Альфу стаи.

Вдруг к воротам подошел человек. С виду обычный парень, но с явным магическим следом.

— Павел Григорьевич, смотрите! Парень появился. Не оборотень, но маг. Тот самый дикий маг… — Сергей не знал его имени.

Сцена у ворот была тревожной. Парень стоял спокойно, пока один из людей Драуга — крупный мужчина — не подошел к нему. Тот тщательно обнюхал пришельца, как дикий зверь. Только после этого ритуала парня впустили.

Маг прошел внутрь. Сергей видел в бинокль, как парень успел немного побродить по лагерю, обменяться парой слов с кем-то из людей, прежде чем его внимание привлек Главный оборотень — Альфа. Они начали разговор.

В этот момент воздух рядом с цехом едва заметно дрогнул, словно рябь по воде, и тут же, бесшумно ступив на землю, появилась девушка.

Машков мгновенно узнал ее. У него были досье на все крупные магические семьи Ленинграда.

— Катерина Вороноцва, — в его голосе прозвучало разочарование. — Дочь Воронцова. Ситуация хуже, чем мы думали.

Он отложил бинокль и повернулся к Синицыну, его голос стал жестким, лекционным.

— Послушай меня, лейтенант. Тебе может показаться, что наша работа — это ловить мелких контрабандистов. Но есть фигуры, за которыми мы следим десятилетиями, и не можем пошевелить их. Воронцов, Владислав Пермоньевич — это одна из таких фигур. И ты должен знать о нём всё.

Сергей слышал эту фамилию лишь по слухам.

— Запомни: он — чистокровный реликт. Десять поколений, понимаешь? Этой семье до лампочки все наши декреты и съезды. Он сам не аристократ, он Царь-Барыга. По паспорту он — Куратор по обмену в этом их Эрмитаже. По факту — главный поставщик дефицита в наш Волшебный Союз [ВС].

Машков подался вперед.

— Внешне он выглядит безупречно: костюм не наш, с иголочки. Всегда вежлив, говорит правильно. А в глазах, лейтенант, холодная, старая медь. С таким не шутят. Любая попытка надавить на него через его «кураторство» отскочит, как пуля от броневого листа. У него связи везде, он всем полезен.

— Его легенда с Эрмитажем — это гениально. Она даёт ему доступ к границам и валюте, которые мы с тобой видим только на картинках. Он подписывает «договоры об обмене», а на деле занимается: Контрабандой: Привозит самые опасные и запрещённые артефакты из-за границы. Не для личного обогащения — для классового врага. Информацией: Он единственный наш канал, через который Запад, эта их Международная Конфедерация Волшебников [МКВ], может хоть что-то узнать о нас. Он играет роль нейтрального, продавая им общие, безобидные сводки в обмен на неприкосновенность.

Сергей смотрел на Катерину, входящую в логово оборотней.

— Значит, у нас новая вводная, Сергей. Нам противостоит конгломерат с участием чистокровной семьи. Готовься, лейтенант. У нас долгая ночь.

🛁 Возвращение блудной дочери

Катерина скользнула сквозь невидимую, но плотную пелену Семейного Круга. Шумный, серый Ленинград с его трамваями и очередями мгновенно исчез, сменившись тишиной и величественным спокойствием старого особняка на Фонтанке. Здесь пахло воском, дорогим паркетом и магией, которая веками впитывалась в стены.

В холле её встретил Филиус — старый домовой семьи Воронцовых. Он стоял, скрестив руки на груди, и его большие щеки с аккуратной бородкой подрагивали от неодобрения.

— Юной леди не свойственно задерживаться к ужину, — проскрипел он, не глядя ей в глаза, а демонстративно смахивая несуществующую пылинку с вазы династии Мин. — И уж тем более проводить ночь неизвестно где, когда в доме… неспокойно.

Катя, уставшая, но переполненная странным, будоражащим чувством свободы, улыбнулась. Она подошла к ворчливому старику, наклонилась и звонко чмокнула его в морщинистую щеку.

— Не бурчи, Филиус. Я знаю, что ты скучал и беспокоился.

Домовой опешил, его щеки позеленели от смущения, но он тут же напустил на себя строгий вид, хотя уголки его губ предательски дрогнули.

— Это мой долг — заботиться о Семье, — проворчал он, смягчаясь. — И мое чутье подсказывает, что вы ввязались в опасную авантюру, Катерина Владиславовна. От вас пахнет… гарью и чужой магией.

— Так и есть, Филиус, — грустно и честно сказала она, снимая пальто. — Так и есть. Отец у себя?

Лицо домового мгновенно омрачилось.

— У него гости, — с неудовольствием, граничащим с отвращением, отметил он. — Те самые. Громкие. Требовательные.

Катя замерла. Значит, «партнеры» с Запада снова здесь. Те, кто говорит с акцентом и носит черные мантии даже в советском Ленинграде. Они давили на отца, торопили его, призывали к активным действиям против Советов.

— Я поняла, — кивнула она. — Я буду у себя.

— Ванная уже набрана, — Филиус щелкнул пальцами. — С лавандой и солью Мертвого моря. И завтрак будет подан через двадцать минут. Вам нужно смыть с себя… этот город.

* * *

Через час, посвежевшая, но внутренне собранная как пружина, Катерина стояла в своей комнате. Она укладывала в сумку флаконы с заживляющими зельями, кровоостанавливающие настойки и несколько защитных амулетов, которые вытащила из семейного хранилища.

Дверь без стука отворилась. На пороге стоял Бронислав — её старший брат. Высокий, лощеный, копия отца, только без той «старой меди» в глазах. В Брониславе было больше высокомерия, чем силы.

— Явилась, — усмехнулся он, прислонившись к косяку. — Где пропадала, сестренка? Отец был недоволен.

— Дела, Бронислав.

— Дела? — он фыркнул, проходя в комнату и бесцеремонно беря в руки один из флаконов. — У тебя? Не смеши. Твои дела — это книжки и прогулки. Пора бы тебе уже повзрослеть, Катя.

Он поставил флакон обратно с громким стуком.

— Отец занимается великими вещами. Мы меняем историю, пока Советы спят. Мне приходится помогать ему с логистикой, с поставками… А ты? Всё играешь в куклы? Пора и тебе вступить в семейный «бизнес» по-настоящему, а не только пользоваться его благами.

— Она уже в бизнесе, Бронислав, — раздался властный, спокойный голос от дверей.

В комнату вошел Владислав Пермоньевич Воронцов. Он выглядел безупречно: твидовый английский костюм, идеально уложенные волосы с проседью, и тот самый холодный, оценивающий взгляд.

Бронислав тут же вытянулся, растеряв всю свою вальяжность.

— Отец, я просто объяснял ей…

— Оставь нас, — тихо, но так, что возражать было невозможно, произнес Воронцов. — Твоя сестра выполняет моё личное поручение. Иди, проследи, чтобы наши гости благополучно покинули дом через каминную сеть.

Бронислав, бросив на сестру завистливый и удивленный взгляд, кивнул и вышел, плотно прикрыв дверь.

Отец прошел в комнату, окинул взглядом сборы Кати — зелья, амулеты, удобную одежду для боя.

— Вижу, ты готовишься, — он одобрительно кивнул. — Это хорошо. Праздность тебе не к лицу.

Он подошел к окну, за которым висела магия Семейного Круга, скрывающая их от мира.

— Гости были настойчивы, Катерина. Им нужны новые рекруты. Им нужна свежая кровь, способная ломать барьеры. Как продвигается дело с Диким? Ты нашла его?

Катя почувствовала, как сердце пропустило удар, но годы тренировок позволили ей сохранить лицо бесстрастным.

— Да, отец. Успешно.

Она повернулась к нему, глядя прямо в глаза.

— Я нашла его. Парень… талантлив. Необработанный алмаз, но с огромным потенциалом. Он начал мне доверять. Мы перешли к стадии… совместных тренировок. Сегодня ночью у нас практика.

Воронцов позволил себе редкую, скупую улыбку.

— Отлично. Я знал, что могу на тебя положиться. Твоя мать слишком мягкая, но в тебе есть мой стержень.

Он подошел ближе и положил руку ей на плечо. Рука была тяжелой.

— Будь осторожна, Катя. Дикие непредсказуемы. Но мне нужно, чтобы ты ускорила процесс. Наши партнеры с Запада очень заинтересованы. Они готовы забрать его, обучить в своих лагерях. Там из него сделают оружие, которое пригодится нам всем, когда придет время сбросить маски. Он должен быть готов к встрече с ними в ближайшие дни.

— Я поняла, — твердо сказала Катерина.

Она посмотрела в холодные, медные глаза отца и произнесла то, что он хотел услышать, вкладывая в слова совсем иной смысл:

— Я его подготовлю, отец.

«Я подготовлю его к побегу от вас. Я подготовлю его, чтобы он никогда не стал вашим оружием».

— Иди, — Воронцов убрал руку. — Не подведи Семью.

Катерина подхватила сумку, в последний раз оглядела свою роскошную комнату, которая теперь казалась ей золотой клеткой, и, активировав амулет, аппарировала прочь — в грязь, холод и свободу промзоны.

Глава 13. Магия в металле

⛓️ Суббота. Ночь. Затишье перед бурей

С наступлением сумерек атмосфера в заброшенном цехе изменилась. Нервное возбуждение сменилось деловитой, мрачной суетой. Вместе с родственниками оборотней Алексей и Катерина перетащили тяжелые стальные клетки в глубокий, сырой подвал, который раньше служил холодильным хранилищем.

Здесь пахло ржавчиной и старым страхом.

Первым делом Катерина вышла в центр помещения. Она достала свиток с расчетами, которые сделала в Архиве, и, взмахнув палочкой, начала чертить в воздухе сложные геометрические фигуры.

— Аверсио Окулус… Инверсия… — шептала она.

Воздух дрогнул, и стены подвала словно покрылись матовой, едва заметной пленкой. Алексей, глядя через свой Жезл, увидел, как магический фон помещения свернулся внутрь, становясь абсолютно «плоским» для внешнего наблюдателя.

— Формула действует идеально, — выдохнула Катерина, опуская палочку. Она покачнулась. — Нас никто не заметит, ни сонары, ни чутье. Вот только я не смогу удерживать её вечно. Это требует постоянной концентрации.

— Нам нужна только эта ночь, — Алексей поддержал её за локоть.

— На эту ночь моих сил хватит, — успокоила она Драуга и Алексея.

Она достала из сумки флакон с мутной, светящейся жидкостью — Бодрящим зельем. Опрокинув половину в себя, она протянула остаток Алексею.

— Пей. Вкус отвратительный, как у переваренной коры, но мозг прочищает мгновенно.

Затем началась работа с металлом. Оборотни, уже начавшие стягивать с себя одежду и трястись в преддвечии трансформации, заходили в клетки.

— Усиливаем, — скомандовала Катерина.

Она накладывала классические Запирающие Чары и Укрепление. Ее магия была голубой, структурированной, как чертеж архитектора.

Алексей встал рядом. Он положил руку на холодные прутья решетки и закрыл глаза. Через Березовую палочку он почувствовал молекулярную решетку стали. Он не просто накладывал чары — он уплотнял металл, заставляя атомы сжаться теснее, убирая микротрещины и "усталость" железа.

Его дикая, белая энергия влилась в голубую структуру Катерины. Прутья на мгновение раскалились и тут же остыли, став прочнее алмаза.

— Невероятно, — прошептала Катерина, глядя на результат их синергии. — Это уже не сталь. Это магический композит.

Когда все клетки были заперты, они подошли к массивным гермодверям подвала. Драуг остался последним по ту сторону. Его лицо уже потеряло человеческие черты: челюсть вытянулась, нос стал плоским, глаза горели желтым огнем, а речь стала лающей и трудной.

— С-спасибо… за вашу… п-помощь… — прохрипел он, вцепившись когтистыми пальцами в косяк. — Надеюсь… в этот раз… обойдется без… эксцессов…

— Мы проследим, — твердо пообещала Катерина.

Она положила руку на плечо Алексею, и они вместе захлопнули тяжелые створки. Щелкнули засовы. Вдвоем они наложили финальную Печать на двери, которая вспыхнула и погасла, намертво запечатывая подвал.

Снизу раздался первый, леденящий душу вой, но он был глухим, словно доносился из-под толщи воды.

* * *

Вернувшись наверх, в основной зал цеха, они присоединились к людям — родственникам стаи. Те сидели за длинным столом, пили крепкий чай из эмалированных кружек и играли в карты, стараясь не прислушиваться к звукам из-под пола. Несколько мужчин ушли в дозор, чтобы контролировать периметр, несмотря на чары Катерины.

Алексей и Катерина сели чуть в стороне, на ящики, накрытые брезентом.

— Катя, — тихо спросил Алексей, глядя на пар, поднимающийся от кружки. — Объясни мне. Я второй день в этом варюсь, но ничего не понимаю. Что вообще происходит в мире? И что такое магия?

Катерина отпила чай, глядя на него поверх кружки.

— Магия… В Советском Союзе магия — это ресурс. И она под строгим госконтролем.

Она обвела рукой пространство.

— Есть Официальный Магический Союз. Это бюрократы, ученые, "новики" вроде тех оперативников, что нас ищут. Они верят, что магию можно измерить, посчитать и поставить на службу пятилетке.

— А есть такие, как твоя семья?

— Старые Рода. Мы хранители традиций. Для нас магия — это Искусство и Кровь. Мы живем скрытно, в своих особняках под чарами. Мой отец… он играет в опасную игру, торгуя с Западом, используя свое прикрытие.

— А Запад?

— Там всё иначе. Там Международная Конфедерация. У них больше свободы, но и свои интриги. Но есть еще одна сила, Леша, — Катерина понизила голос, хотя вой из подвала был единственным, что могло их заглушить. — Темная, древняя.

Она посмотрела Алексею прямо в глаза, чтобы убедиться, что он понял.

— Они называют своего лидера Лордом. Они считают, что маги не должны прятаться, что мы — высшая раса. И они ищут Диких — таких, как ты. Сильных, необученных, чтобы сделать из них оружие для своей революции. Мой отец хочет передать тебя им. Вот почему ты должен быть готов к побегу.

— А сама магия? — Алексей посмотрел на свою Березовую палочку. — Откуда она? Это физика?

— Ученые в НИИ скажут тебе, что это поле, которым мы учимся манипулировать. Мой отец скажет, что это Дар Богов, передающийся с кровью.

Она посмотрела на Алексея с интересом.

— Но глядя на то, как ты управляешься с техникой… как ты «договариваешься» с механизмами и металлом… Я начинаю думать, что мы все ошибаемся.

— Я просто чувствую, как всё устроено, — пожал плечами Алексей. — И прошу это работать немного иначе.

— Вот именно, — улыбнулась Катя. — Ты не ломаешь мир через колено заклинаниями, как учим мы. Ты с ним сотрудничаешь. И это, Леша, делает тебя самым ценным и самым опасным магом в этом городе.

Внизу, в подвале, что-то с грохотом ударилось в дверь, но печать выдержала. Алексей сжал палочку.

— Надеюсь, этой ценности хватит, чтобы пережить ночь и спасти отца.

Вой из подвала стал нарастать, но благодаря печатям он оставался приглушенным, превращаясь в низкочастотную вибрацию, которая давила на барабанные перепонки и нервы. Алексей и Катерина, подстегнутые Бодрящим зельем, продолжали планировать.

— Нам нужно место, — Катя очертила кружку на ящике. — Для твоих тренировок. И для трансформаций, когда придет время. А главное — это должно стать нашим убежищем.

— А что делать со школой? С отцом? — Алексей нахмурился.

— И не нужно ничего менять, — решительно сказала Катя. — Пока тебя не раскрыли, ты должен продолжать притворяться обычным. А сам будешь осторожно продолжать тренировки.

— А отца… Его нужно окончательно вылечить, чтобы сделать его мобильным.

— Верно, — согласилась Катя. — я попробую его вылечить.

Она достала Книгу Грядущих Убежищ. После обсуждения логистики, они выбрали три места, казавшиеся потенциально подходящими для разведки: старая усадьба, законсервированный склад у Финского залива и забытый подвал под Невским проспектом.

— Как только разберемся с оборотнями, пойдем на разведку, — договорилась Катя.

Время тянулось медленно, вязко, как гудрон. Звуки из подвала были ужасными — грохот металла, скрежет, низкое, звериное рычание.

Атмосфера за столом была поделена надвое. Новенькие приближенные — жены и дети недавно укушенных мужчин — нервно перешептывались, теребя платки и вздрагивая от каждого удара из подпола.

В то же время ветераны стаи, чьи мужья и братья давно принимали это как должное, сохраняли каменное спокойствие. Они сидели за столом, играя в карты и шахматы, при этом сохраняя бдительность: то и дело оглядывались на двери и прислушивались к вибрации пола. Алексей заметил что руководит всеми девушка со шрамом.

Одна пара вообще играла в шахматы, попивая что-то крепкое (видимо, нечто, помогающее держать концентрацию в долгую ночь). У них в руках были зажаты амулеты, а к стульям приставлены охотничьи ружья. У другого мужчины, потягивающего трубку, Алексей заметил на чистом полотенце на столе дротики, от которых пахло специфическим, усыпляющим ядом, он спросил мужчину для чего это нужно, на что тот ответил:

— На случай, если придется быстро успокаивать сбежавшего оборотня не калеча его. Возьми один себе — протянул он Алексею три дротика в чехле и духовую трубку — будь осторожен с дротиками, сам не поранься.

Алексей вернулся на место и зарядив трубку дротиком, положил в карман куртки.

Чтобы отвлечься, Катерина повернулась к Алексею.

— Дай-ка свой Жезл, — попросила она.

Алексей протянул ей свою Березовую палочку.

— Это не обычная волшебная палочка, — отметила Катя, поворачивая грубо обработанное дерево. — Никаких стержней, никаких сложных компонентов. Только дерево и твоя чистая, дикая Сила. Он будто… живой.

Алексей взял из рук Кати ее тонкую, элегантную палочку. Он почувствовал слабые, чужеродные импульсы.

— Ничего не чувствую, — признался он. — Только чужеродность.

Катя пожала плечами, забирая свою палочку обратно.

— Существует легенда, что палочки выбирают себе волшебника. Но, наверное, просто к ним надо привыкнуть.

— Расскажи о своем обучении, — попросил Алексей.

— У меня было домашнее обучение. Приходили разные преподаватели — старые маги из Родов. Они учили меня теории, формулам, жестам. Моя магия — это дисциплина.

Она покачала головой, глядя на Алексея.

— Но ты… ты чувствуешь магию по-другому. Ты не следуешь канонам. Когда я говорю: «защитись от огня», я вспоминаю формулу, а ты, кажется, просто меняешь температуру воздуха вокруг себя, минуя все ступени.

Алексей кивнул. Он взял свой Березовый Жезл и, словно пробуя его на прочность, сделал инстинктивный взмах. Он не пытался активировать какой-то сложный эффект, но его дикое зрение — то самое, что позволяло ему видеть схемы электричества и молекулярные решетки — активировалось, прорываясь сквозь стены и чары.

Он увидел не только тепловые следы от сидящих людей, не только скрытые трубы. В двух кварталах от цеха, в темноте противоположного здания, в глубине заброшенной территории, Алексей мгновенно, словно на чертеже, заметил две неподвижные фигуры. И над одной из них мерцал еле заметный, но знакомый след магического контроля.

— Катя, — тихо, но с ледяной интонацией произнес он. — Мы не одни.

Он опустил Жезл.

— Я вижу двух оперативников.

Глава 14. Скрывающий Заслон

Майор Машков и лейтенант Синицын сидели в заброшенном здании напротив цеха, не отрывая глаз от склада. Они только что видели, как дочь Воронцова вошла внутрь к оборотням и дикому магу. Майор уже готов был приступить к составлению отчета, когда произошло нечто абсолютно необъяснимое.

В один миг, без вспышки, без дыма, здание, в котором скрывались объекты наблюдения, стало обычным.

Там, где секунду назад были видны следы двух магов, группы людей и оборотней, теперь зияли только пустые, грязные окна. Активность исчезла. Словно весь цех и всё его содержимое просто вырезали из реальности.

— Чертовщина какая-то! — занервничал лейтенант Синицын, сжимая в руках бинокль.

Машков был старше и опытнее, но даже его невозмутимость пошатнулась.

— Чертей не бывает, Серег, — твердо, но тихо произнес майор, выпрямляясь. — Видимо, поставили скрывающие заклятия.

Он порылся в карманах своего кожаного плаща и вытащил из специального кармашка большой, ограненный кристалл обнаружения. Он накрутил его на небольшой металлический стержень и послал направленный поисковый сигнал в сторону цеха.

Обратной реакции не последовало. Кристалл молчал, как обычный камень.

— Хм, так-так, — Машков раздраженно цокнул языком. — Ну как, Серег, доставай СЛУХ-70 [Зачарованный Звукоуловитель].

Лейтенант, расторопно, но почтительно, стал доставать из своего магически расширенного рюкзака аппарат, похожий на большой рупор с приделанными наушниками. Он протянул его майору.

— Держите, Павел Григорьевич.

Машков надел наушники и направил рупор на здание, прислушиваясь.

— Странно, — прошептал он, настраивая частоты. — Никаких звуковых колебаний… то есть, наоборот, слышны обычные звуки заброшенного здания: голуби, крысы, ветер. А это весьма странно. Обычно объект, на который накладывают сильное Скрывающее заклятие, становится как бы неестественно глухим. А тут как будто профи поработали с маскировкой, а не два подростка. — Раздражение сквозило в каждом его слове.

— Может, попробуем магический тепловизор? — предложил с надеждой Сергей.

— Ну, давай, — уже скептически одобрил майор. — Чем черт не шутит.

— Чертей же не бывает, Пал Григорич, — улыбнулся лейтенант, передавая тепловизор (устройство, похожее на камеру с тремя объективами).

— Не гунди, — недовольно, но добродушно бросил майор.

Он снова посмотрел на здание через прибор, комментируя свои действия:

— Так, в Первом спектре ничего не видно. Только голуби да крысы… — Он крутанул рукоятку, и объектив сменился. — В Эфирном вижу только следы аппарирования, но тоже едва-едва. Если бы мы сами не увидели, как девушка появилась, то даже не заметили бы…

Теплопеленгатор "СОВА-ТРИ" щелкнул снова, меняя линзу.

— Да что за чертовщина… — выругался майор, невольно повторяя лейтенанта. — В Спектре Искажения Реальности тоже нет следов заклинания Скрытия.

— И что это означает? — взволнованно подался к майору лейтенант.

Машков опустил прибор. Его глаза были холодными и задумчивыми.

— Ну, это означает, что-либо они на наших глазах испарились… либо у них какие-то невероятно мощные кристаллы скрытия… либо эти ребятки научились применять какие-то суперэффективные заклятия скрытия, о которых мы не знаем.

— Во делаа, — протянул с восторгом лейтенант и тут же смутился под суровым взглядом майора.

— Это значит, Сергей, что маги нашли какие-то новые способы скрытия, а значит нам необходимо задержать всю эту гоп-компанию…

— … для выяснения обстоятельств, — закончил лейтенант.

— Ну, и для этого тоже, — прошептал майор.

— Значит, вызываем подкрепление? — вскочил Сергей.

— Да тише ты! Выдашь нас. Мы же не знаем, что там за Заслоном.

— Виноват.

— Давай, дуй в машину. Вызывай подкрепление по обычной связи. Не нужно светиться нам. Я пока послежу за ними. И не забудь: захват — на рассвете.

🏢 Воскресенье. Утро. Отдел Магической Безопасности

Здание отдела Магической безопасности на окраине Ленинграда выглядело совершенно неприметно. Это был серый, сталинский особняк, который с улицы ничем не отличался от любого другого ведомственного учреждения. Однако внутреннее убранство выдавало его секретность: толстые стены, подавляющие магический фон, незримые обереги, встроенные в лепнину, и абсолютная тишина, создаваемая зачарованными изоляторами.

Кабинет начальника отдела, полковника Гирина Понкрата Епифановича, располагался на последнем этаже. Он был функционален и строг. За столом сидел сам полковник: невысокий, поджарый седой мужчина с короткой стрижкой и военной выправкой.

Напротив него, в кресле, сидела майор специального отдела КГБ Тамара Комисарова. Она была не просто высокопоставленным сотрудником госбезопасности, но и сильным магом, что давало ей право командования в самых сложных операциях.

— Я понимаю вашу озабоченность, майор, — начал полковник Гирин. — Исчезновение оборотней подрывает авторитет всего отдела. Но мы имеем дело с предательством. Кто-то из наших сотрудников сознательно или по каким-то мотивам вел свою игру и прикрывал эту банду.

Полковник Гирин выдержал паузу.

— Наш отдел контрразведки уже работает. Мы проверяем весь отдел майора Машкова, поскольку инцидент произошел в его районе. И пока основной подозреваемый — сам Машков. У него достаточно опыта, чтобы организовать такой сложный уход.

Он легко постучал по папке.

— Что касается лейтенанта Синицына и сержанта… Они молодые. Работают недавно. У них просто не хватило бы опыта организовать такое.

Тамара Комисарова усмехнулась.

— Не нужно сбрасывать молодых со счетов, полковник. Их могли перевербовать или помогал кто-то опытный агент. Сентиментальность — это не наш метод.

Гирин резко стукнул ладонью по папке, его голос прозвучал жестко:

— Не учите меня работать, майор. Мы отрабатываем различные версии.

Она встала.

— Хорошо, полковник. И последний вопрос, который меня волнует больше всего… Где сейчас майор Машков?

— Он с лейтенантом на задании, — ответил Гирин. — Они следят за оборотнями.

— Той самой бандой? — с укоризной заметила Комисарова.

— Той самой, — подтвердил полковник. — Но за ними самими ведется наблюдение опытными агентами. Пытаемся установить факт предательства.

В этот момент в дверь осторожно постучали. Секретарь полковника быстро передал Гирину срочную распечатку.

Как только секретарь вышел, полковник пробежал глазами текст и поднял взгляд.

— Новые вводные, майор. Лейтенант вызывает подкрепление. В логове оборотней обнаружен неизвестный маг. Личность не установлена.

Полковник выдержал паузу, его голос понизился до зловещего шепота.

— Также зафиксирован факт нарушения Статуса и сговора, а главное — применения новых, неизвестных, сильных заклятий.

Комисарова сосредоточенно кивнула, ее глаза горели решимостью.

— Это дело мы забираем себе. Собирайте группу захвата. Я вызову своих ребят. Они должны быть там первыми.

Засада и Глубокое Прикрытие

Лейтенант Синицын, получив приказ, быстро покинул позицию в заброшенном здании и направился к служебной «Волге», припаркованной в двух кварталах. Он торопился: наконец-то интересное дело, не скучные расследования и сокрытие последствий дебоша неосторожных магов.

Сев за руль и потянувшись за рацией, он почувствовал присутствие постороннего на заднем сиденье.

У него промелькнула мысль: «Попался как молодой». И сразу вспомнилось правило командира спецшколы: «всегда проверяйте периметр». Он попытался вытащить свою осиновую палочку — древко из этого дерева считалось лучшим для контрзаклятий и ментальной защиты — но понимал, что не успевает. В следующее мгновение его сознание накрыла плотная, тяжелая тень. Он отключился, так и не успев набрать номер.

* * *

Машков продолжал наблюдение, не отрываясь. Он снова невольно вернулся к неприятным мыслям, которые преследовали его последние месяцы.

«Меня раскрыли, — ужасом пронеслось холодом по телу. — А как всё хорошо складывалось…»

Годами он исправно нес свою службу, и годами в нем росло недовольство установленным порядком. Разве может магия принести так много пользы, если её постоянно угнетать и ослаблять хватку контроля? Как много он уже упрятал толковых магов в научные шарашки, где, как он знал, были далеко не лучшие условия содержания. Да, лояльных магов правительство полностью поддерживает, дает им все ресурсы, но разрешает пускать их только в тех направлениях, которые укажет Государство и Магический Контроль.

Остальным же не так везло. В молодости, когда он работал не в Ленинграде, он сталкивался с Дикими Магами. Они редко несли угрозу, чаще были отшельниками, которые применяли Силу только на бытовом уровне и думать не хотели об измене Родине. Однако и таких вводили в систему, а если те отказывались… их судьбе не позавидуешь.

Он вспомнил Хрущевскую оттепель, когда вожжи поослабили, создавали специальные НИИ с магическими поселениями, а оставшихся магических существ загоняли в резервации, где им хоть как-то помогали существовать. Но всё это было так топорно и недолго, что с приходом Брежнева гайки закрутили еще сильнее. «Эпоха Застоя», мать её.

Сейчас он был недоволен всем: как их бьют по рукам, как снова стали бояться магии и усилили контроль. Он понимал, что на Западе что-то затевается, но разве это не доказывает, что им нужно работать тоньше? Взять хоть этого Дикого. Да, он неограненный алмаз, Дикими могут быть только подростки, после 16 лет обычно носитель Силы или обращается за помощью, вот тогда и попадает к ним на карандаш, ибо Сила его разрывает и он сходит с ума или вредит себе и окружающим, тогда опять же подключается их отряд. Но такое происходит раз в 10–15 лет, обычно они раскрывают магов раньше. Так вот если его правильно обработать и помогать, он сам встанет на их сторону. Но майор в этом сильно сомневался: своими методами КГБ сломает пацана али девушку или превратит в обычного послушного, как тот лейтенант, болванчика.

Ему пришлось работать с Быковым. Когда тот, почуяв сомнения в Машкове, стал осторожно открываться, Павел увидел свой путь.

Они вместе с этим оборотнем сформировали очень тонкий, но крайне опасный план, основанный на использовании системной паранойи и страха перед «дикой» магией. Вместо открытого восстания, они создают контролируемый хаос, который заставляет систему дать Машкову больше власти.

🐺 План «Цепные Псы»

Машков прокручивал в голове их с Быковым план — План «Цепные Псы»:

Роль и Функции Армии Оборотней (Цепные Псы):

Быков собирает не просто стаю, а законспирированную сеть оборотней, которые глубоко внедрены в ленинградскую среду (рабочие, чернорабочие, строители). Они — идеальный инструмент для грязной работы, поскольку никакое заклинание не оставит такого следа, как оборотень в ярости.

База Быкова — это не только склады, но и идеальное место для заключения и реабилитации «проблемных» членов стаи во время полнолуния. Наличие больших морозильных камер и подземных помещений позволяет полностью скрыть их трансформацию.

Механизм Нападения: В ночь полнолуния Машков, используя свою власть, отзывает магические патрули из определённого сектора Ленинграда, ссылаясь на ложное «срабатывание» древних защитных чар в другом конце города. В это «окно» Быков выпускает своих «Цепных Псов». Атака выглядит как дикое, зверское нападение, которое не оставляет магического следа, только следы когтей и укусов.

Взаимное Прикрытие и Усиление Власти:

План основан на том, что Машков получает власть от решения проблемы, которую он сам создал.

Роль Майора Машкова (Институциональная Власть) обеспечивает «Отбеливание» и «Создает Необходимость». Он фальсифицирует отчеты, списывая атаки на «неконтролируемые вспышки ликантропии среди немагов» или «диких существ». Он постоянно докладывает о росте неконтролируемой «Дикой Угрозы» и требует чрезвычайных полномочий для создания специального, закрытого «Контр-Звероводческого Отдела», который будет находиться под его личным контролем.

Роль Оборотня Быкова (Подпольная Власть) обеспечивает «Чистку» и «Предоставляет Инструмент». Быков и его стая устраняют свидетелей (как магических, так и немагических), а также ликвидируют «хвосты» Машкова в его операциях. Быков использует свою базу для логистики, хранения контрабанды и обезвреживания артефактов.

Он встряхнул головой, отгоняя мысли. Надо было сосредоточиться. Почему Сергей так долго не возвращается? Он не стал бы медлить, когда такое дело…

Вдруг он почувствовал легкое колебание воздуха прямо за спиной. Это не было похоже на сквозняк. Это была рябь магии. Он попытался обернуться, чтобы вытащить свою палочку, но было слишком поздно.

Мягкая, но невероятно сильная волна Силы ударила ему в затылок. Машков успел лишь выдохнуть: «Контр-…», прежде чем его сознание захлестнула тьма. Он рухнул на бетонный пол, не издав ни звука.

Через мгновение воздух рядом с ним дрогнул и посветлел. Катерина и Алексей стали видимы.

— Формула Отвода Глаз работает идеально, — прошептала Катя, ослабляя концентрацию и убирая палочку. — Но не смогла бы продержаться долго. Мы их нейтрализовали быстро.

Она опустилась рядом с ним, ее глаза блестели в тусклом свете.

— Я помню слова Филимона о твоем Березовом Жезле. Он говорил, что у него есть уникальная способность: он может бесследно проникать в память без побочных эффектов. Если я попытаюсь использовать стандартные чары памяти, они почувствуют вмешательство.

Катерина протянула руку к майору.

— Мы должны узнать, что они знают, а затем исправить им память, хотя бы скрыть наши лица и события этой ночи, чтобы они не смогли опознать нас. Аппаратный сбой, плохая видимость, что угодно.

Алексей кивнул. Он видел логику в ее словах: если они не будут опознаны, КГБ потеряет важную нить.

Он медленно подошел к майору. Он опустился на колени, его рука с Березовой палочкой зависла над виском Машкова.

— Хорошо, — сказал Алексей. — Я попробую.

Он закрыл глаза и сосредоточил всю свою дикую Силу. Березовая палочка начала светиться белым, и, повинуясь его воле, из головы Машкова потянулись тонкие, эфирные нити. Алексей осторожно проникал в его разум, ища конкретные блоки информации: лица Катерины и его самого, а также местоположение логова.

Он заменил воспоминания, оставив вместо себя и Кати личность в капюшоне, остальное не трогал, слегка подкорректировав воспоминания.

Он был готов прекратить вмешательство, но…

В момент, когда Алексей собрался отдернуть Жезл, он переусердствовал. Сила, которую он использовал, зацепила более глубокие, активно работающие слои подсознания Машкова. В его разум ворвались последние, самые актуальные мысли майора — не о погоне, а о Быкове и Плане «Цепные Псы».

— Катя, стой! — прошептал Алексей, его глаза были широко раскрыты. — Это не просто погоня. Это… похоже наш майор не прост и записался в «кроты».

Он держал эту сложную, светящуюся массу чужих мыслей и намерений. Если бы он просто отпустил их, они бы вернулись в мозг Машкова.

— Быстро! — крикнула Катя, понимая, что произошло. Она мгновенно вытащила из сумки маленькую колбу из толстого зачарованного стекла. — Держи его! Я попробую скопировать!

Катерина сосредоточилась, произнесла несколько быстрых слов на латыни, и Алексей направил Силу. Осторожно, как ювелир, он вытянул из общего потока именно этот блок воспоминаний о «Цепных Псах» и направил его в колбу.

Светящаяся субстанция медленно втянулась в стекло, и Катя быстро запечатала его специальным заклятием. Магический носитель информации был готов.

Алексей резко выдернул Жезл из эфирного поля, и оставшиеся нити памяти Машкова тут же вернулись на место. Майор остался лежать без сознания, его память о последних часах — чиста и подкорректирована.

— Воспоминания о нас стерты, — выдохнул Алексей, вытирая пот.

— А это, — Катя подняла колбу, в которой плавал тусклый белый сгусток,

— Возможно, наш план на черный день. Теперь мы сможем попробовать обменять эту информацию на свободу — закончил парень.

Они быстро связали двух оперативников, оставив их в здании.

— Пора бежать, Леша. Нам нужно скрыться вместе со стаей до прихода подкрепления.

* * *

Майор Машков застонал и очнулся. Он сидел, прислонившись к стене, голова гудела. Он сразу проверил заклятия скрытия на себе, всё работало.

«Черт, как меня развезло, — с досадой подумал он. — Задумался о плане, прикимарил. Нельзя о таком думать на операции!»

Он поднялся, проворчав себе под нос, словно пытаясь выгнать наваждение.

— Где же там этот Синицын с кофе, — вслух сказал он, потирая затылок.

Вскоре послышались шаги. Наконец, появился лейтенант Синицын, который только что очнулся в машине, решив, что просто задремал от напряжения. Он нес термос и пакет с провизией.

— Вот, товарищ майор! — радостно сообщил он. — Еще и бутерброды прихватил, жена собрала.

— Твои бутерброды оборотни за километр учуют, — пробурчал майор, но в глазах его уже была добродушная усталость.

— Так на нас же чары Сокрытия, — улыбнулся Синицын.

— Ладно, давай, — сдался майор. — Садись.

Лейтенант, устраиваясь удобно и жуя бутерброд, поинтересовался:

— Ну что там, есть изменения?

— Никаких, — ответил майор, уверенный в том, что его память достоверна. — Как зашел один маг в здание, так всё и схлопнулось, непонятно от какого заклинания.

Машков быстро допил кофе.

— Давай, быстро перекусим и вызываем группу захвата. Нужно ребят подтягивать, и желательно без КГБ, а то отчеты замучаемся писать. Сами справимся.

— После обратного превращения оборотни ведь не так опасны? — с осторожностью снова поинтересовался молодой лейтенант.

— Не опасны, они измотаны, — ответил майор, глядя на часы. — Так что задержание будет легким. Но будь начеку: их охраняют фанатично настроенные приближенные. И Альфа может быть опасен, он после превращения может быть еще сильным, так что его всё же придется устранить.

Глава 15. План. Отход. Погоня

⏳ Часы до Рассвета

Воздух в цехе вновь сгустился, но теперь это было напряжение иного рода — не страх, а острая необходимость действовать. Алексей и Катерина, снова невидимые под чарами, стояли у стола, где ветераны стаи настороженно ждали.

Алексей протянул Катерине колбу, в которой тускло мерцал сгусток украденных мыслей Машкова.

— Теперь у нас не просто фора. У нас есть козырь, — сказал Алексей. — Мы знаем, что штурм запланирован через час после рассвета. Это дает нам, может быть, часа три. Не больше.

— И мы знаем, что Машков не просто офицер, а двойной агент с собственным планом, — Катерина сжала колбу, ее лицо стало жестким. — Он использует оборотней для получения власти, а потом уничтожит их. Машков не действовал бы так нагло, если бы не имел мощную поддержку, и, возможно, в эту игру включились очень влиятельные фигуры, о которых я не хотела бы думать.

Они быстро подошли к Наталье, девушке-ветерану, которая теперь, по сути, командовала стаей.

— Наталья, немедленная эвакуация, — приказала Катерина, говоря быстро и четко. — Машков сейчас вызывает подкрепление. Наш Заслон не продержится против их спецсредств.

— Мы не можем их переместить, — Наталья указала на подвал, откуда доносилось уже не рычание, а стоны. — Они только что прошли трансформацию. Они измотаны, обезвожены, некоторые ранены. Аппарирование в таком состоянии убьет их или оставит инвалидами.

— Значит, никакого Аппарирования, — решил Алексей. — Мы должны скрытно вывести их из радиуса обзора, пока Заслон работает.

Катерина достала Книгу Грядущих Убежищ и открыла нужную страницу.

— Мы идем в Усадьбу в Пушкине. Это самый сложный маршрут, но там есть старые чары, которые я могу использовать для активации постоянного убежища.

— Сначала выйти из этой западни! — нетерпеливо прервал Алексей.

Алексей взял свой Березовый Жезл и, сконцентрировавшись, вновь активировал Дикое Зрение. Он проигнорировал электрические схемы и трубопроводы и сосредоточился на самых старых, заброшенных элементах под цехом.

— Тут есть старый дренажный тоннель… или канализация, — его палочка слабо завибрировала, указывая вниз. — Он не используется десятилетия, но проходит под всем промзоной. Выход на другой стороне, к Финскому заливу, в двух километрах.

— Отлично, — Катерина тут же очертила маршрут на пыльном ящике. — Это даст нам возможность выйти за пределы их поискового периметра.

Она повернулась к Наталье:

— Вы должны подготовить всех к медленному и тихому маршу. Максимум, что мы можем взять, это Бодрящие Зелья и защитные амулеты. Никакого шума, никакого магического следа. Я наложу чары Приглушения на группу, но тоннель должен быть незаметен.

Пока ветераны стаи быстро и бесшумно собирали ослабевших оборотней, Катерина и Алексей отошли в сторону.

— Что с этим? — Катя постучала по колбе. — Мы можем использовать это, чтобынейтрализовать Машкова навсегда. Отправить анонимный отчет в КГБ о его двойной игре. Это взорвет всю систему.

Алексей покачал головой.

— Нет. Если мы сделаем это сейчас, КГБ начнет паниковать. Они не будут искать оборотней, они будут искать того, кто раскрыл их главного агента. Они пойдут по следу и выйдут на нас.

— Значит… прибережем?

— Да. Мы знаем, что Машков хочет «устранить» Альфу. А Альфа — это Драуг. Мы должны не только опередить его. Мы используем эту информацию только тогда, когда будем в полной безопасности и сможем ею манипулировать.

Катя кивнула, запрятав колбу в самый надежный карман своей сумки.

— Тогда действуем. Тоннель — наш единственный шанс. А после того, как мы выберемся, нам нужно будет переговорить с Драугом. Нам потребуется эта стая, чтобы противостоять тому, что мы только что узнали.

Штурм Логова

Первые серые лучи ленинградского рассвета едва пробивались сквозь туман, смешиваясь с едким запахом мазута и сырости, висящим над промышленной зоной. Оперативники, Майор Машков и Лейтенант Синицын, уже полчаса находились в полной готовности, когда тишину внезапно нарушила едва слышная рябь в эфире.

Спецотряды прибыли тихо, с присущей им мрачной эффективностью. Сначала бесшумно материализовалась группа быстрого реагирования (СОР) в зачарованных черных комбинезонах, вооруженных палочками и магическими артефактами подавления. Они тут же установили по периметру Поля Подавления Аппарирования, чтобы исключить любой внезапный побег.

Затем, окруженная тенью невидимой свиты, появилась сама майор Тамара Комисарова. Она была в строгом, идеально сидящем по фигуре кителе, и от ее ауры исходил холод официальной власти, усиленной ее собственной магической Силой.

Машков и Синицын немедленно покинули укрытие и направились к Комисаровой, отдав четкое воинское приветствие.

— Майор Комисарова, — начал Машков, его голос звучал уверенно и профессионально, как и должно звучать в его ложной памяти. — Обстановка стабильная. Сработал наш сигнал тревоги.

— Отчитывайтесь, майор. Быстро, — приказала Комисарова, обводя цех холодным взглядом, в котором сквозило недоверие, сформированное после их разговора в кабинете полковника Гирина.

Машков, уверенный, что владеет всей информацией, быстро доложил:

— Вчера вечером в 19:21 в здание проник один маг под капюшоном, личность не установлена. Сразу после этого он наложил мощное заклятие Сокрытия на весь цех. Заклятие устойчивое, но не вечное, это просто маскировка, не физический барьер. Продолжали наблюдение всю ночь никто не покидал и не входил в здание, и мы приняли решение вызвать СОБР. Внутри — измотанные после полнолуния оборотни и их приближенные.

Синицын, стоявший рядом, кивнул, подтверждая каждое слово. В его голове, благодаря вмешательству Алексея, не было ни малейшего сомнения в том, что он просто ударился головой о косяк, и что его майор прав в каждом слове.

Комисарова слушала, не перебивая. Она прекрасно помнила, что инцидент произошел в зоне ответственности Машкова, и он сам был главным подозреваемым в измене. Но отчет был логичен, а оперативная ситуация не терпела промедления.

— Хорошо. Учитывая применение неизвестного заклятия, операцию возглавляет моя группа. Вы, майор, будете в авангарде, как знающий местность.

— Мы и сами справимся, майор, — возразил Машков, чувствуя, что контроль ускользает. Его гордость, замешанная на знании своих тайных планов, была уязвлена. — Задержание будет легким.

— Легкое задержание, которое потребовало вызова СОР и КГБ, — сухо отрезала Комисарова. — Мы работаем по факту применения сильной магии, майор. У нас нет времени на бюрократию. Начинайте демонтаж Заслона. Как только барьер падет, моя ударная группа заходит первой. Альфу — берем живым, если возможно.

Машков сглотнул досаду. Он знал, что приказ Комисаровой обжалованию не подлежит.

— Есть, Майор Комисарова.

Он жестом приказал одному из бойцов СОР.

— Приступайте. Через минуту мы входим.

В тусклом свете рассвета спецотряд, вооруженный зачарованными щитами и с палочками наготове, начал концентрировать Силу для прорыва Заслона.

* * *

Внутри логова царила суета, но суета тихая, почти бесшумная. Под плотный, низкий гул Заслона, который должен был вот-вот пасть, союзники готовили отход. Драуг, Альфа, был последним, кого выпустили из-за гермодверей.

Несмотря на то, что трансформация прошла лишь несколько часов назад, и он был мокр от пота и дрожал от изнеможения, Драуг оказался самым стойким. Он был высок, с сильным, жилистым телом. В его глазах все еще горела дикая, несгибаемая ярость, смешанная с болезненным напряжением.

Он молча выслушал краткий доклад Натальи и Катерины, которые не скрывали, что их единственный шанс — бежать, используя знание врага.

— Ваши слова верны, Ведьма, — хрипло произнес Драуг, впервые обращаясь к Катерине. Его голос был глубоким, как рокот. — Машков слишком хитер. Мы будем для него легкой добычей. Я доверяюсь вашему плану.

Его взгляд переместился на Алексея, в котором он, казалось, чувствовал отголоски той же дикой, необузданной Силы, что текла в нем самом.

— Наш путь идет через грязь. Будем двигаться.

Пока мужчины-оборотни, с трудом держась на ногах, помогали друг другу, Катерина занималась логистикой. Она достала из потайного кармана последние запасы.

— На всех не хватит, но это поможет вам пройти первые километры, — Катя быстро раздавала остатки Бодрящего Зелья (мутную жидкость, которая должна была дать краткий прилив сил).

Затем она распределила между ключевыми фигурами амулеты скрытия — мелкие, выточенные из камня знаки, которые рассеивали индивидуальную магическую ауру.

— Амулеты помогут скрыть ваш собственный фон, но этого мало, — Катя отступила, поднимая палочку.

Она начала плести сложную, многослойную Формулу Скрытия, ту самую, которую они использовали для своего проникновения и побега. Формула окутала цехом невидимым, но ощутимым коконом, подавляя звуки и запахи.

— Теперь ты, Леша, — Катерина тяжело дышала, держа чары. — Мне нужно, чтобы они продержались час, пока мы не выйдем.

Алексей кивнул. Он поднял свой Березовый Жезл, и его тело напряглось. Он не повторял Катины слова, а просто выпустил свою дикую, природную Силу, как ток, через уже созданное заклятие. Формула Скрытия Катерины мгновенно усилилась, превратившись в нечто более грубое, мощное и невыразимое, что не оставило бы следов для обычного магического сканирования.

— Готовы! — скомандовал Драуг.

В тишине, нарушаемой лишь хриплым дыханием ослабевших оборотней, группа двинулась. Наталья и самые сильные союзники спустились в подвал и, используя старые инструменты, прикрытые досками, открыли вход в дренажную систему — черный, зловонный зев.

Первыми спустились самые слабые. Когда Драуг, Катерина и Алексей остались втроем, Альфа приказал:

— Быстро! Нельзя оставлять улики!

Они второпях замаскировали вход в тоннель, закидав его ржавым хламом и строительным мусором, а Катерина наложила простенькое, но эффективное заклятие Игнорирования на этот угол подвала.

Грязный, извивающийся тоннель поглотил последнюю фигуру. Логово, на штурм которого уже собирались офицеры Магической безопасности, было теперь пустым. Над дверью подвала, где всего минуту назад был Драуг, висела только слабая, дрожащая рябь усиленной Формулы Скрытия.

Они ушли. Теперь их единственный шанс — это грязные, вонючие туннели и знание о том, как думает их враг.

💣 Обманчивая Стенка

Ударная группа СОР заняла позиции. Майор Машков, Лейтенант Синицын и Майора Комисарова стояли за ними.

— Бей! — скомандовала Комисарова.

Маги-спецназовцы синхронно направили палочки, выпуская мощный Удар Разрушения Чародейства. Эфирная рябь, которую Алексей усилил, не выдержала концентрированного удара профессионалов. Раздался глухой, раскатистый хлопок, и остатки Заклятия Сокрытия взорвались облаком золотистой пыли, осев на стенах цеха.

Вслед за ними, Комисарова, Машков и остальные ворвались внутрь.

— Чисто! — прозвучал первый доклад из глубины цеха.

— Подвал! Двери гермоотсека! — крикнул Машков, направляясь к тяжелым дверям, откуда еще пахло серой и озоном.

Через минуту команда вернулась, докладывая: «Здание пустое!»

Единственными следами были резкий запах серы и нечистот, остатки разбросанного хлама и явные, но недавние следы трансформации оборотней. Логово было покинуто.

Майор Комисарова остановилась посреди цеха, ее глаза, обычно холодно-спокойные, горели яростью. Сложившаяся ситуация была полным, унизительным провалом. Они не опоздали, но их обманули.

Она повернулась к Машкову, ее тон был ледяным, как зимний Нева.

— Вы говорили, что это просто Заслон! Это был не просто Заслон, а идеальный отвлекающий маневр, который дал им время.

Она сделала шаг к нему, игнорируя присутствие спецотряда.

— Учитывая наше последнее обсуждение с полковником Гириным, а также то, как странно вы «задремали» прямо на позиции, я склонна считать это не ошибкой, а сговором. Вы дали им время!

Машков, ошеломленный, отступил. Его ложная память защитила его от знания о захвате, но не от унижения и ярости Комисаровой.

— Я решительно отрицаю ваши обвинения, Майор Комисарова! — голос Машкова звенел от возмущения, которое было подлинным, поскольку он действительно верил, что задремал, а не был нейтрализован. — Я не дал им времени! Я видел одного мага! Я доложил обстановку честно! Это неизвестное, новое заклятие Сокрытия! Я действовал по инструкции, прикрываясь от КГБ, чтобы сохранить чистоту отчета!

Он был убедителен в своей ярости, и Комисарова заколебалась, лишь усиливая свое подозрение, но не имея доказательств.

— Довольно! — Комисарова резко хлопнула в ладоши, приказывая своим оперативникам. — Потайные ходы! Немедленно! Нас не могли просто аппарировать! Они двигались пешком!

Ее личные маги из КГБ, специализирующиеся на артефактах и чарах, начали медленное, методичное сканирование всего здания. Они искали следы смещения магии или остатки древних, забытых заклятий.

Прошло напряженное десять минут, пока один из магов Комисаровой, вооруженный детектором артефактов, не издал тихий возглас.

— Майор Комисарова! — позвал он. — В подвале, в том углу, где мусор… Я чувствую очень слабое, фоновое заклятие. Не Сокрытие. Это Заклятие Игнорирования. Кажется, его бросил кто-то, кто хотел, чтобы этот угол перестали замечать на подсознательном уровне. Очень примитивно, но эффективно!

Машков и Комисарова бросились к углу. Спецотряд откинул ржавый хлам, под которым лежали плохо прикрытые доски.

Комисарова резко взмахнула палочкой, убирая доски, и обнаружила черный, зловонный вход в старый дренажный тоннель.

— Вот оно! — ее голос был полон холодной, торжествующей ярости. — Они ушли пешком. Все!

Она посмотрела на Машкова.

— Вы говорите, что они измотаны, майор. Отлично. Значит, они идут медленно. Спецотряд! За мной! В тоннели!

Глава 16. Ловушки под Землей

💧 Марш Слабых

Тьма в дренажной системе была плотной, сырой, и пропитана едким запахом стоячей воды и гнили. Спуск в тоннель был настоящим испытанием. Ослабевшие после трансформации оборотни двигались медленно, опираясь друг на друга.

Драуг шел впереди, его силуэт был едва различим. Несмотря на изнеможение, он двигался с инстинктивной уверенностью, выбирая самые узкие и грязные проходы, словно знал каждый изгиб этой подземной вены Ленинграда.

— Тихо! Ни звука, — шипел Драуг, не оборачиваясь.

Катерина шла в середине группы, помогая Натальи поддерживать тех, кто почти падал, и распределяя последние капли Бодрящего Зелья. Алексей держался в хвосте, его Березовый Жезл был наготове.

Катерина внезапно остановилась, прислушиваясь к магии.

— Они прорвались! — прошипела она, чувствуя, как ослабевает ее Заклятие Игнорирования на входе в тоннель. — У нас нет времени!

Она быстро начертила в воздухе руну и, не тратя сил на сложные чары, бросила назад два отвлекающих заклинания: Чары Фантомного Запаха (запах свежей крови и серы, уводящий в боковой, тупиковый коллектор) и иллюзорный след движения, который должен был сбить с толку магические детекторы Комисаровой.

— Это купит нам минуту, — прошептала она Алексею. — Но не более. Им нужен физический барьер!

Драуг, услышав ее, резко свернул в узкий, давно заброшенный ответвляющийся канал, где канализационная труба диаметром с человека была пробита.

— Здесь! — хрипнул он. — Этот путь не нанесен на схемы. Быстрее!

Алексей понял, что это его шанс. Он встал на перекрестке, где их тоннель уходил в сторону, а главный коллектор продолжался прямо. Над ними проходил старый, массивный трубный узел из чугуна и поддерживающие его бетонные балки.

— Катя, веди их! Я сейчас! — крикнул Алексей.

Он поднял Березовый Жезл и сосредоточил свою дикую Силу не на чарах, а на материи. Ему не нужно было заклинание Разрушения. Ему нужна была воля.

Алексей представил, как толстая чугунная труба скручивается, а ржавые крепежные балки трескаются. Грязь и вода вокруг него завибрировали. Жезл вспыхнул ослепительно белым светом. С громким, скрежещущим КРЯКОМ старый чугун не выдержал неестественного напряжения. Бетон, которым была закреплена конструкция, осыпался, и массивный трубный узел обрушился, перекрыв главный коллектор гигантской, перекрученной грудой металла и камня.

Следом раздался грохот и плеск: вода, нашедшая преграду, стала подниматься и затапливать тоннель.

Алексей, шатаясь от изнеможения, бросился следом за группой. Он прошел всего сто метров, когда сзади, сквозь толщу обломков, донесся приглушенный, но яростный крик.

Это были не крики радости или торжества. Это были крики злобы, сдобренные звуками сильных магических ударов, направленных на расчистку завала. Они слышали, как Комисарова отдает приказы, и как Машков, с фанатичным рвением, пытается прорвать заслон, который, по его ложной памяти, создал "один таинственный маг".

Они оторвались.

Драуг остановился впереди, дождался Алексея и, не говоря ни слова, кивнул в темноту узкого канала.

— Твоя магия… — прошептал он, и в его голосе прозвучало уважение. — Это дало нам время.

* * *

Группа двигалась в полной темноте узкими, петляющими каналами. Вонь была невыносимой, но необходимость выживания заглушала отвращение.

Алексей и Катерина шли рядом с Драугом. Их Формула Скрытия, усиленная Березовым Жезлом, защищала их от обнаружения, но не от усталости. Физический барьер, созданный Алексеем, дал им фору, но они не могли замедлиться.

— Они не остановятся, — прошептала Катерина, освещая путь слабым, приглушенным заклятием. Свет был настолько тусклым, что едва пробивал влажную мглу. — Разрушить такой завал магией СОР может минут за двадцать. Максимум полчаса.

— Полчаса — это всего километр, — ответил Драуг, его дыхание было тяжелым, но ровным. — Мои люди едва держатся. Они не способны к быстрому маршу.

Алексей, шатаясь, провел рукой по холодному, влажному бетону.

— Если я снова использую Жезл для обрушения, я не смогу идти дальше. Мне нужно, чтобы их преследователи пошли по ложному пути.

Драуг внезапно остановился.

— Здесь, — он указал на боковой проход, откуда доносился более громкий шум капающей воды. — Этот канал ведет к старой насосной станции. Там есть место для отдыха и, что важнее, множество тупиковых ответвлений.

Драуг приказал Наталье увести самых слабых в насосную станцию. Он, Катерина и Алексей остались в небольшом, относительно сухом кармане тоннеля.

— Мы оторвались, но ненадолго, — волк оперся о стену. — Теперь, ведьма, пришло время поговорить. Вы спасли мою стаю, но привели за собой преследователей. Зачем?

Катерина не стала юлить. Она вытащила из сумки колбу со сгустком памяти Машкова. В темноте колба слабо фосфоресцировала.

— Мы здесь не ради охоты. Мы здесь, потому что Машков вас предал. Его цель — не задержать, а устранить вас, Драуг. И он хотел использовать этот арест, чтобы получить полный контроль над Магической Безопасностью.

Она коротко пересказала План «Цепные Псы», который они случайно вытащили из разума майора: как оборотней используют для "чисток", а затем Машков, получив чрезвычайные полномочия, уничтожит Альфу, чтобы обеспечить свою власть.

Драуг слушал, не перебивая. Его глаза сверкали в полутьме.

— Вы ожидаете, что я вам поверю? — холодно спросил он.

— У вас нет выбора, — ответила Катерина, протягивая колбу. — Мы не будем вскрывать эту память сейчас. Мы просто говорим вам: нам нужен союз. Мой отец, возможно, замешан в высоких кругах. Машков — его цепной пес. Чтобы выжить и изменить этот Застой, нам нужна Сила, которую представляет ваша стая. А вам нужна моя магия и информация, чтобы не стать жертвенными овцами.

Драуг посмотрел на Алексея.

— А ты? Ты используешь Дикую Силу, но при этом помогаешь ведьме, которая читает мертвые книги. Кто ты?

— Я тот, кто не хочет видеть, как такие, как вы, становятся инструментом КГБ, — твердо ответил парень. — Я видел ваши воспоминания о том, как вам угрожали. Я знаю, что вы не враг. Мы — единственные, кто может вас защитить.

Драуг долго молчал, слушая шум воды. Затем он тяжело кивнул.

— Хорошо. Я верю в твою Силу, Березовый. Мои условия просты: вы защищаете нас от Машкова, пока мы не наберемся сил. Взамен вы получаете мою стаю.

— Мы согласны, — ответила Катерина. — Значит, теперь мы работаем вместе.

Драуг, используя свою инстинктивную память о подземных коммуникациях, показал им карту тоннелей, начерченную на пыли.

— Из насосной станции есть три выхода. Один ведет к заливу (наш путь), два других — в тупики и старые ливневые коллекторы. Ты, Ведьма, должна сделать так, чтобы спецотряд пошел по ним.

Катерина поняла. Ей нужно создать три фантомных следа, два из которых ведут в ловушки. Алексей тем временем должен был найти способ, чтобы запечатать их путь за ними, прежде чем спецназ обнаружит тупики.

Начинался новый, сложный этап их бегства.

* * *

В холодной, вонючей сырости насосной станции, куда Драуг увел основную группу, состоялось краткое, но судьбоносное совещание. Ослабевшие оборотни отдыхали, пока Драуг, Катерина и Алексей обсуждали, как использовать три туннельных ответвления.

— Мы не сможем оторваться, если они найдут наш след, — сказал Драуг, его взгляд был тяжелым. — Два пути ведут в тупики, где нас будет легко окружить. Но если спецназ потратит там время, мы уйдем. Нам нужны приманки.

Он обвел взглядом своих приближенных. Это были не те, кто прошел трансформацию, а верные соратники — ветераны стаи, которые поддерживали порядок в логове.

— Кто готов? — тихо спросил Драуг.

Наталья вышла вперед, не колеблясь. За ней шагнули еще двое.

— Мы знаем туннели. Мы поведем их по ложному следу, Альфа, — сказала Наталья, ее голос был тверд. — Главное, чтобы вы и остальные ушли.

Драуг молча кивнул. Жертва была огромной, но необходимой для спасения стаи.

Катерина быстро подошла к добровольцам.

— Мы не можем дать вам большой защиты, но дадим фору, — прошептала она, накладывая на них быстрые, мощные Чары Ускорения и Чары Приглушения Шагов.

Она знала, что их ждет плен или, что вероятнее, устранение. Единственное, что она могла сделать, это обеспечить им максимально возможное время бегства.

Далее Катерина принялась за главную часть плана. Она стояла в центре трех тоннелей, разделив свое сознание.

На два тупиковых пути (те, куда ушли приманки), она наложила сильные, яркие Иллюзорные Следы. Она заставила воздух пахнуть свежей кровью, потом и едва уловимым остаточным запахом шерсти — всеми запахами, которые искали бы охотничьи заклинания преследоаателей. Это были жирные, очевидные следы.

На путь, ведущий к заливу (их истинный маршрут), Катерина наложила лишь едва уловимое Заклятие Незначительности, притупляющее интерес.

— Готовы, — выдохнула Катерина. — Уходите, и бегите так быстро, как сможете!

Наталья и ее товарищи кивнули Драугу, молча повернулись и исчезли в двух разных темных туннелях, забирая с собой надежду спецотряда на быструю поимку.

Как только последние звуки бегущих приманок стихли, Драуг повернулся к Алексею.

— Твоя очередь, Березовый. Это должен быть конец.

Парень был на грани полного истощения. Его руки дрожали, когда он поднимал Березовый Жезл. Использовать свою Силу так часто, да еще и для столь масштабных физических разрушений, было опасно.

Он сосредоточился на входе в тоннель, ведущий к заливу. Ему нужно было не просто обрушение, а перманентное, структурное изменение, которое сделало бы проход непригодным для дальнейшего использования без тяжелой техники.

Алексей представил, как влажные, старые бетонные плиты тоннеля сжимаются и сдвигаются, а металлическая арматура внутри переплетается и ломается.

Белый свет Жезла был уже не ярким, а тусклым, идущим от самой сердцевины дерева. В воздухе раздался низкий, скрежещущий звук — не взрыв, а медленное, мучительное сдвигание материи. Камень и металл подчинились его воле.

Вход в тоннель, по которому им предстояло идти, не рухнул полностью, но сузился, заклинился, и стал представлять собой непреодолимый, заблокированный лабиринт обломков, проход через который занял бы у Комисаровой и СОР многие часы, даже с их магией.

Алексей рухнул на колени, его силы были исчерпаны.

— Готово, — прошептал он. — Они… это должно задержать их.

Драуг поднял его на ноги. Этот пацан все больше нравился ему, он снова выиграл им время.

Глава 17. Охота по Ложным Запахам

Спецотряд Комисаровой работал быстро и яростно. Первый завал, созданный Алексеем — скрученный чугун и осыпавшийся бетон — представлял собой серьезную проблему, но не для магов СОР. Под руководством Комисаровой они использовали Чары Реконструкции и Дезинтеграции, буквально разбирая обломки на атомы.

Через двадцать пять минут, покрытые грязью и потом, они прорвались. Комисарова, не тратя времени на передышку, повела команду вперед, к месту, где, по расчетам Машкова, должны были быть следы.

Вскоре они оказались на перекрестке трех тоннелей. В двух из них — левом и правом — ощущалась сильная, свежая магическая рябь и явный, резкий запах, который легко улавливался стандартными трассирующими заклинаниями. Третий, центральный, казался давно заброшенным и пустым.

Комисарова остановилась, ее палочка светилась, сканируя воздух.

— Вот оно, — прошипела она, ее глаза сузились. — Отлично. Нас запутывают.

Она повернулась к Машкову, указывая на сильные следы в боковых проходах.

— Это очень сильная магия, майор. Забросить такой яркий след, да еще и с запаховой проекцией, требует колоссальных затрат Силы. Я удивлена, что этот маг готов так беспечно расходовать резерв. Он весьма силен. Он думает, что мы поверим в очевидное.

— Значит, это приманка? — спросил один из оперативников СОР.

— Конечно! — отрезала Комисарова. — Основной цели, измотанным оборотням, не хватило бы сил на такой бросок. Но маг, который их прикрывает, пытается выиграть время. Это классический маневр "жирной приманки".

Она посмотрела на третий, очень узкий проход между трубами.

— Центр пуст. Магически чист. Это, очевидно, их путь отхода. Но мы не можем игнорировать два других следа. Это может быть как трюк, так и их запасной план, если мы разделимся.

Комисарова приняла быстрое решение. Она не могла позволить себе потерю времени и рискнуть дать героям еще больше форы.

— Спецотряд делится на две равные группы! Первая группа — левый тоннель. Вторая — правый тоннель. Они должны были где-то скрыться, чтобы этот маг мог наложить заклятия.

Она повернулась к Машкову.

— Вы остаетесь со мной, майор. Мы просканируем центральный канал. Я не доверяю этой тишине.

Обе группы СОР, получив приказы, бросились в боковые, ярко пахнущие тоннели, оставив Комисарову и Машкова в одиночестве.

Пока Комисарова начала медленно сканировать тихий, центральный канал, Машков отставал. В его голове не было мыслей о предательстве, но было глубокое, профессиональное чувство неудовлетворенности.

Он знал эти тоннели. И он знал, что профессиональный маг, способный на такие масштабные чары, не стал бы просто оставлять центральный путь "чистым" — это было слишком самоуверенно. Если маг хотел, чтобы его заметили в боковых тоннелях, он должен был сделать истинный путь абсолютно незаметным.

Машков внезапно принял решение, противоречащее приказу Комисаровой. Он не мог пропустить этот шанс.

— Майор Комисарова, — окликнул он, — Я знаю этот центральный канал, он никуда не ведет, но я считаю, что маг мог оставить тонкий след, который не берёт ваш сканер. Я попробую взять его по тактическому следу — следы воды, камней…

Не дожидаясь ответа, пока Комисарова была занята сложным сканированием, Машков быстро нырнул в узкий, неприметный проход, который Катерина и Алексей использовали для окончательной блокады (центральный путь). Он решил проверить его интуитивно, в то время как СОР бросился по ложным, магически "загрязненным" путям.

Машков был единственным преследователем, который оказался на верном следу.

Вот переработанная глава, продолжающая историю с момента, когда Машков в одиночку пошел по следу героев, пока остальная группа СОР отвлеклась на ложные цели.

🆙 Выход на Свет

Тоннель наконец пошел вверх, переходя в узкую кирпичную шахту. Сверху, сквозь щели старого, чугунного люка, пробивался серый утренний свет.

— Почти пришли, — выдохнула Катя, её голос эхом отразился от влажных стен. — До Убежища не более трехсот метров через парк.

Стая начала подъем. Один за другим оборотни и придерживающие их люди выбирались на поверхность, исчезая в густых кустах заброшенного парка. Следом поднялась Катерина. Ей нужно было первой добраться до дома, чтобы активировать старые защитные заклятия и наложить новые, скрывающие их присутствие.

Алексей ухватился за ржавые скобы лестницы, пропуская Драуга вперед, но Альфа покачал головой.

— Лезь первым, парень. Я последний, если что — прикрою.

Алексей заметил, что, несмотря на пережитое обращение, изматывающий бег и напряжение, Драуг выглядел на удивление бодрым. Его дыхание было ровным, а мышцы не дрожали от усталости, как у остальных.

Заметив удивленный взгляд парня, оборотень усмехнулся:

— Я уже давно живу, парень, и привык к обращениям. Мои способности к регенерации остаются во мне даже в обличии человека. Давай, не задерживайся.

Алексей кивнул и быстро вскарабкался наверх. Выбравшись из люка и вдохнув холодный, свежий воздух, он огляделся: все остальные уже скрылись в направлении старого особняка. Он тут же развернулся и наклонился к зияющей черноте люка, протягивая руку.

— Давай руку, Драуг!

Пальцы оборотня почти коснулись его ладони, когда снизу, из глубины тоннеля, сверкнула зеленая вспышка. Заклятие с глухим звуком ударило Драуга в грудь. Оборотень издал сдавленный хрип и сорвался вниз, в темноту.

Алексей не кинулся сразу за ним — это было бы самоубийством. Его мозг, натренированный на выживание, сработал мгновенно.

Он выхватил флакон с остатками Бодрящего зелья, который берег на крайний случай, и одним глотком осушил его. Усталость отступила, зрение обострилось. Быстрыми движениями Жезла он наложил на себя Защитные заклятия, которые Катя успела ему показать — правда, Алексей уже успел их немного усовершенствовать, уплотняя структуру магического щита так же, как он уплотнял металл. Следом легло Заклятие Скрытия.

Нащупав во внутреннем кармане куртки металлическую трубку с дротиком, пропитанным сонным зельем (он прихватил её еще в начале ночи в логове), Алексей решился.

Он начал аккуратно, бесшумно спускаться вниз по скобам.

На дне шахты он увидел картину, от которой кровь застыла в жилах. Драуг лежал неестественно изогнувшись, а над ним склонился майор Машков. Оперативник что-то быстро и нервно проделывал палочкой над головой оборотня, его губы шевелились в беззвучном заклинании.

Алексей активировал свое "дикое зрение" и просканировал майора. Он увидел лишь плотную пелену защиты от магических атак. Было видно, что майор торопится: его движения были дерганными, а глаза светились огнем фанатизма и отчаянности. Он хотел закончить всё здесь и сейчас.

Алексей понял, что магией пробить щит он не успеет. Он медленно, стараясь не звенеть о металл, достал трубку. Тщательно прицелившись в незащищенную шею майора — он резко выдохнул.

Свист был почти не слышен. Дротик вонзился точно в цель.

Майор дернулся, инстинктивно направляя палочку куда-то в сторону парня, пытаясь наложить ответное заклятие, но было поздно. Яд действовал мгновенно. Его глаза закатились, колени подкосились, палочка выпала из ослабевших пальцев, и он тяжело, как мешок с пескомком, рухнул на грязный пол.

Алексей спрыгнул на пол, готовый связать противника, но не успел сделать и шага.

Воздух в тоннеле сгустился, и из ниоткуда появилась женщина. Алексей её не знал, но от неё исходила волна подавляющей силы. Она была одета в строгий серый плащ, волосы собраны в жесткий узел.

Она увидела упавшего майора, перевела взгляд на лестницу и резко, без замаха, взмахнула палочкой.

Алексея словно ударил невидимый таран. Его отбросило назад, он больно ударился спиной о стену тоннеля. Из легких выбило воздух, в глазах потемнело, но он смог удержаться на ногах и не потерять сознание. Однако Березовый Жезл вылетел из руки, и все его чары Скрытия мгновенно спали.

Женщина направила на него палочку — уверенно, как на мишень в тире.

— Так-так, — произнесла она холодным, оценивающим голосом. — Вот он, наш неуловимый Дикий маг. Парень, ты чего тут творишь? Зачем с оборотнями связался?

Алексей попытался встать, напрягая мышцы, но не смог пошевелиться — невидимые путы держали его крепче стали.

— Говори быстро, парень, у нас мало времени, — приказала женщина.

— А вы кто? — пробурчал зло Алексей, сплевывая кровь с разбитой губы.

— Возможно, твоя надежда на спасение, а может, твоя погибель. Всё зависит от твоего ответа, юный маг, — ответила та спокойно и задумчиво, продолжая держать его на прицеле.

— Я пытался помочь им! — выкрикнул Алексей. — Без кровопролития и жертв пережить обращение, а затем скрыться из города и уйти туда, где они никому не навредят. И им никто не навредит.

Женщина улыбнулась снисходительно, уголком губ.

— Да ты у нас наивный идеалист.

— Может быть, но всё так! — ответил парень запальчиво, и со злостью добавил: — Зачем вы загоняете их в безвыходное положение, а затем обвиняете в том, что они не могут жить как все?

— Потому что они по природе не могут жить как все, — повела рукой женщина, одновременно накладывая какие-то диагностические заклятия на лежащего Машкова, не сводя при этом глаз с Алексея.

— Так дайте им условия для жизни! Подальше от людей! Дайте им шанс, дайте мне шанс просто жить! — не молил, а требовал парень.

— Так, фантазии оставь на потом, — строго прервала его женщина. — У тебя есть для меня что-то, что подтвердит твои слова и оправдает этот цирк?

— А у вас есть полномочия, чтобы отпустить меня? — не сдавался парень.

Глаза женщины сузились.

— Я глава спецотряда КГБ, мое звание майор Комисарова. Мы прибыли в Ленинград, чтобы стабилизировать обстановку, и у меня есть все полномочия. Так что дай мне что-то, чтобы я могла доверять тебе и отпустить, а не упрятать в застенки. От последнего меня удерживает только профессиональный интерес и твоя наивность… если ты, конечно, не играешь со мной.

Тут застонал Драуг. Его неестественно вывернутая нога дернулась и с хрустом стала выворачиваться обратно, возвращая сустав на место. Регенерация работала пугающе быстро.

Алексей отвлекся на звук, а женщина снова проделала экономное движение палочкой, и оборотня мгновенно оплели светящиеся, гудящие магией нити, не давая ему встать.

— У меня есть воспоминания Машкова! — выпалил Алексей, понимая, что это его единственный шанс. — В колбе. Вместе с Быковым он планировал использовать стаю оборотней для наведения хаоса в городе и дальнейшего переворота. Создать контролируемую угрозу, чтобы получить власть.

Комисарова даже бровью не повела.

— Это уже что-то. Но мы бы это и сами узнали, когда я добралась бы до его черепной коробки. Этого мало для твоей свободы.

Парень оцепенел. Он стал лихорадочно думать, как ему выкрутиться.

— У нас осталось минут десять до подхода основной группы, — заметила Комисарова, глядя на часы. — Ваш фокус с лже-приманками был отчаянным, но сработал, однако они уже идут.

— Не знаю, что я вам могу еще предложить… — прошептал Алексей, чувствуя, как надежда ускользает.

— Давай сделаем так, — неожиданно предложила майор.

Она сунула руку в карман и бросила парню какой-то предмет. Алексей почувствовал, что невидимые путы спали, и рефлекторно поймал его.

Это был какой-то кристалл— темный, граненый камень, внутри которого пульсировала багровая искра.

Алексей отвлекся, разглядывая его, и в этот момент почувствовал резкое, чужеродное вторжение. В его голову словно коснулись холодные, скользкие щупальца, пытаясь проникнуть в самые глубокие мысли, считать его страхи и планы.

Он не знал теории ментальной защиты, но сработал инстинкт. Он представил свой разум как сложную электрическую схему, по которой пустил ток высокого напряжения. Со злостью он посмотрел на женщину.

Когда их взгляды встретились, Алексею удалось ментальным рывком сбросить её воздействие. Щупальца отдернулись, словно обожженные.

В глазах Комисаровой мелькнуло неподдельное удивление, смешанное с уважением. Она улыбнулась, как ни в чем не бывало.

— Это кристалл пеленгации. Активируешь его, когда будешь готов к встрече со мной. Через день или два.

Она сделала шаг назад.

— И не вздумай сбежать и уничтожить его. Я немного успела увидеть, но я знаю о твоем отце и где ты живешь, Алексей. Так что жду два дня. Иди.

Она взмахнула палочкой, и путы на Драуге исчезли.

— Заодно при встрече расскажешь, откуда Дикий маг мог научиться Окклюменции такого уровня. А я пока займусь Машковым.

Она уверенно направилась к лежащему без сознания майору.

— Он хоть жив? — спросил парень, помогая хрипящему оборотню встать.

— Доза снотворного для человека смертельная, — равнодушно бросила она через плечо. — Но я ликвидировала последствия отравления. Судить его буду я, а не твой дротик. Убирайтесь.

Алексей закинул руку Драуга себе на плечо и помог ему подняться по лестнице наверх.

Воздух был свеж и сладок. Убежище было так близко. К ним навстречу уже бежала Катя, сжимая в руках палочку, бледная от страха за них.

— Вы в порядке? — выдохнула девушка.

— Давай быстрее скроемся в доме, — поторопил её парень, оглядываясь на люк. — У нас есть два дня.

Они наконец попали в Убежище, и тяжелая дверь захлопнулась за их спинами, отрезая от погони, но не от проблем.

Глава 18. Пыль Веков и Новая Надежда

🏚️ Убежище

Тяжелая дубовая дверь особняка захлопнулась, отсекая промозглое утро и опасность внешнего мира. Внутри пахло пылью, сухой древесиной и застоявшимся временем.

Катерина, едва держась на ногах, прошла вдоль стен холла, касаясь палочкой старых канделябров.

— Заклятия работают на сто процентов, — выдохнула она, оборачиваясь к спутникам. Ее лицо было бледным, но спокойным. — Никто не сможет войти и выйти без моего прямого разрешения. Даже магический фон здесь свернут внутрь, мы как в бункере.

Она перевела взгляд на Алексея, который все еще сжимал в руке кристалл, данный Комисаровой.

— Тебе нужно отдохнуть, Леша. Ты выгорел почти до дна.

— Нам всем нужно перевести дух и набраться сил, — поддержал ее Драуг, опускаясь на покрытую пыльным чехлом банкетку. — Сколько у нас есть времени, Ведьма?

— Старые чары, наложенные на дом еще до революции, активированы. Они будут действовать автономно, даже без моего участия, питаясь от лей-линий земли, — ответила колдунья. — Так что, даже если этот дом вычислят, зайти все равно не смогут. Барьер непроницаем для тех, в ком нет крови хозяев или их приглашения.

— Тогда располагайтесь, дальнейшие действия обсудим позже, — предложил оборотень, махнув рукой своим людям.

Алексей нашел ближайшую комнату с диваном, упал на него, даже не раздеваясь. Последней мыслью перед тем, как провалиться в глубокий сон без сновидений, была мысль об отце: «Надеюсь, у него все в порядке, и КГБ не добралось до квартиры…»

* * *

Проснулся он от того, что его кто-то настойчиво тряс за плечо. Парень вскочил, инстинктивно вскидывая Березовый Жезл, с которым так и уснул в обнимку.

— Тише, тише, воин, — раздался спокойный женский голос.

Алексей моргнул, фокусируя зрение. Перед ним стояла та самая девушка со старым шрамом на лице. В руках она держала поднос с дымящейся кружкой и куском хлеба.

— Я Наташа, парень. Тебе нужно перекусить. Драгомир зовет тебя.

Алексей кивнул, принимая еду, и осмотрелся. Теперь, при свете дня, пробивающемся сквозь щели в заколоченных окнах, Убежище выглядело мрачно и величественно. Это была настоящая "заброшенка" имперских времен. Обои, некогда роскошные, лоскутами свисали со стен, обнажая дранку. Паркет под ногами скрипел и стонал от каждого шага, покрытый толстым слоем вековой пыли. Мебель стояла, укрытая белыми простынями, похожими на саваны привидений, а в углах под высокими потолками висела густая паутина, напоминающая серые гардины. Здесь царил холод, но это был безопасный холод — холод забвения.

В дальней комнате, которая, судя по остаткам камина, когда-то была библиотекой, собрались Драуг и Катерина. Оборотень выглядел намного лучше: его регенерация почти полностью исцелила последствия падения и пыток Машкова, остались лишь темные круги под глазами.

Алексей сел в свободное кресло, поднимая облачко пыли.

— Майор Комисарова дала мне два дня, — сразу перешел к делу он. — Я должен сам прийти сдаваться.

— Почему она не схватила тебя сразу? — задумчиво спросил Драуг. — У нее была сила, ты был истощен.

— Видимо, им нужно сначала разобраться с сетью Машкова, — заметила Катя, грея руки о кружку. — Ты дал ей компромат, который взорвет их структуру изнутри. Ей сейчас не до беглого подростка, ей нужно зачистить предателей, пока те не поняли, что раскрыты. Ты для нее — десерт.

— Кстати, Драуг, — Алексей посмотрел на Альфу. — Какие дела у вас были с Машковым на самом деле? В его воспоминаниях все выглядело как четкий план.

Оборотень тяжело вздохнул.

— Я с Машковым лично не встречался. Все контакты шли через Быкова. И ни о каком плане переворота я не знал. Видимо, майор хотел меня убрать как вероятного свидетеля его связи с Быковым, когда придет время "зачистки".

Драуг сжал кулаки.

— В последнее время Быков начал своевольничать. У него не получалось надавить на мою стаю. Он требовал от нас нападений, разбоя, запугивания. Я стремился к противоположному — выживанию и скрытности. Я понимал, что у Быкова есть связи во властях, но я думал, что мы выступаем в качестве… кулаков для убеждения разных дельцов и магов. А оказывается, он планировал использовать нас как таран революции и затем сбросить со счетов в расход.

— Однако он не оценил вашу тягу к свободе, — заметил Алексей.

— Да, нас постоянно недооценивают, — усмехнулся волк, обнажив крепкие зубы. — Считают безмозглыми зверями.

— Что ты ей скажешь через два дня? — обратилась к парню Катя, внимательно глядя ему в глаза.

— Правду, — твердо сказал Алексей. — Что мы не планируем никакие перевороты, революции и саботажи. Даже наоборот. Мы готовы сотрудничать, но только не в клетке. Пусть дадут нам шанс вырваться из этой круговерти шпионажа и предательств. А мы взамен будем укреплять страну.

— Оборотней не возьмут в органы, парень, — скептически заметил Драуг.

— И почему? — горячо возразил Алексей. — Твоего опыта хватит на десятерых оперативников! Ты ведь давно и успешно скрываешься от всей системы. Кстати, ты мог давно переметнуться на Запад, почему этого не сделал?

— Вообще-то я родом из Румынии, — неожиданно признался волк. — Но за долгие годы скитаний я понял: ваша страна при всех её минусах все же остается меньшим из зол. На Западе дела у оборотней обстоят намного хуже. Там нас считают просто монстрами, подлежащими истреблению или опытам в лабораториях МКВ. Здесь же… у вас была система. Хрущевские резервации. Это были закрытые города, где мы могли жить, работать и не бояться.

Глаза Драуга затуманились воспоминаниями.

— Вот только программу приостановили, заморозили.

— Может, удастся убедить Комисарову продавить идею о восстановлении программы? — загорелся Алексей. — Если мы покажем, что мы полезны?

— А я вам буду помогать, — вдруг воодушевилась Катя.

Они встретились с Алексеем глазами. В полумраке старой библиотеки, среди пыли и разрухи, родилась искра чего-то настоящего.

— Я буду заниматься медициной, — твердо сказала Катерина. — Изучать ликантропию не как проклятие, а как состояние. Искать способы облегчить трансформацию. Наконец не буду зависеть от Семьи и их предубеждений.

— А я буду строить, — кивнул Алексей. — Новое будущее. Где магия и техника работают вместе.

Драуг посмотрел на молодых людей. В их словах была наивность, но такая мощная, что даже старый волк почувствовал укол надежды.

— Но это все голые надежды, — голос Альфы вернул их на землю. — Пока есть вероятность, что Комисарова решит просто зачистить "проблему". Нас все-таки могут попытаться уничтожить.

Он встал и прошелся по скрипучему паркету.

— Поэтому готовимся к отходу. Мне нужно связаться с Валькой-Козырем. Нужно узнать, как у него дела с необходимым инвентарем и вещами для переброски в Карелию. Если переговоры провалятся — мы уходим в леса.

— А мне нужно вернуться домой, — сказала Катя, и тень легла на ее лицо. — И отчитаться отцу о проведенной "операции". Боюсь, он может потерять терпение. На него давят эти люди какого-то Темного Лорда с Запада, требуют результатов по вербовке Дикого мага. Мне нужно выиграть время и успокоить его.

— Что ж, давайте готовиться к худшему, но надеяться на лучшее, — заметил Алексей и, несмотря на всю серьезность ситуации, азартно потер руки. Впереди была игра по-крупному.

🚋 Трамвайный Звон

Алексей ехал в старом,дребезжащем трамвае № 27, который тащился по Петроградской стороне. Он был относительно отдохнувшим, но в теле чувствовалась приятная тяжесть после двенадцатичасового сна. Он старался не думать о черном кристалле пеленгации, лежавшем в кармане, и о том, что через сорок восемь часов он должен будет сам явиться к майору КГБ.

Он смотрел в окно на мокрый от вчерашнего дождя город, и в голове прокручивался безумный хронометраж последних дней. Эта короткая пауза в трамвае казалась целой эпохой.

Пятница — ограбление сейфа в промбазе и первая, хоть и ошибочная, встреча с магическим миром. Суббота — Ночь Обращения. Воскресенье — отчаянный побег от преследователей и опасная игра с Комисаровой.

Алексей улыбнулся. Теперь он наконец знал, кто он есть и что значит его Сила. Он больше не был просто студентом, странно притягивающим неприятности; он был Диким Магом, и он выжил. У него впервые появилось четкое намерение: он должен научиться контролировать эту мощь и использовать ее правильно.

Он вспомнил долгий разговор, который состоялся с Катериной перед тем, как они оба отправились в город.

— Обучение тебя правильной, академической магии может только нанести вред твоим способностям, Леша, — говорила она, сжимая в руке свой Жезл.

Алексей нахмурился, пытаясь вспомнить точную формулировку, которую Катя использовала в качестве предостережения.

— Это как заковывать водопад в водопроводные трубы. Вода потечет куда надо, будет выполнять функции, но она больше не сможет дробить скалы. Твоя магия — это стихия, ее нельзя загнать в формулы.

Однако Катерина решила все же обучить его азам колдовства, основным заклинаниям защиты, связи и фокусировки. Не для того, чтобы ограничить, а чтобы дать ему хоть какую-то основу, от которой можно отталкиваться в его экспериментах познания Силы. Она объяснила, что классические заклинания — это просто ментальные костыли для тех, кто не чувствует поток.

Эта идея — взять самое необходимое из старой школы, чтобы построить что-то новое, дикое и свое — приводила Алексея в восторг.

На данный момент все элементы сложной игры, которую они начали, были запущены:

Драуг отправил вестового к Валентину (Вальке-козырю), запуская процесс подготовки к эвакуации в Карелию (План Б).

Алексей ехал домой, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к встрече с Комисаровой, которая держала их на поводке.

Катерина отправилась домой, но если Алексею предстояло просто проведать отца, то ей предстоял гораздо более опасный разговор.

«Как же она там?» — подумал Алексей, тревожась о Кате.

Ей нужно было не просто врать, но и убедить Воронцова, чистокровного мага, что она действовала верно, и в интересах семьи. Она должна была балансировать на краю пропасти, защищая их обоих и всю стаю, используя только слова и блеск своих глаз.

Алексей сжал кулак. Один день. Олин день тишины, прежде чем он снова вступит в игру, но уже в другом качестве: не беглеца, а игрока.

🕰️ Холод Фамильного Гнезда

Вернувшись в особняк Воронцовых, Катерина, первым делом, совершила ритуал очищения. Она долго принимала ванну, избавляясь от въевшейся в кожу энергии туннелей и отпечатка дикой магии. Позавтракав в полном одиночестве в огромной, пустой столовой, она привела себя в безупречный порядок. Она была готова снова стать образцовой дочерью чистокровного мага.

Прежде чем идти к отцу, она заглянула в комнату матери. Евгения Воронцова в последнее время редко покидала свои покои.

Катерина остановилась у камина. На мраморной полке стояла старая, но волшебным образом движущаяся фотография: на ней молодые мать и отец, Владислав и Евгения. На их лицах, сквозь присущие им холод и надменность, все же проскальзывали улыбки — было видно, что они счастливы и полны амбиций.

Катерина перевела взгляд на мать, сидящую в кресле-качалке с пледом на коленях, неподвижно уставившись на тлеющие угли. Она увидела старуху, боящуюся любого шороха и перемен, женщину, которую ломала неопределенность и вовлеченность в темные авантюры отца.

«Как она стала такой?» — думала Катя. Вот что станет с ней самой через двадцать лет, если она будет жить в постоянном страхе и лавировании между Органами и требованиями магического Запада? Она жалела мать, но не понимала, почему та так рано сдалась. Катя помнила сильную, волевую женщину, которой та когда-то была.

— Maman, allons déjeuner (Мама, пошли отобедаем (фрнц.)) — спросила-попросила Катерина.

В ответ мать продолжала смотреть на тлеющие угли и никак не реагировать.

В дверь осторожно постучали.

— Катерина, нас зовет отец, — послышался тихий, но требовательный голос Бронислава, ее старшего брата.

«Даже не заглянет и не заговорит с мамой», — с горечью обвинила его в мыслях Катя. Почему в их семье нет нормальных, теплых отношений? Она невольно вспомнила, как следила за Алексеем, и видела через окно, как тепло и просто он общается и ухаживает за своим отцом, какой уют царит в их маленькой, тесной комнате. Она сравнила это с атмосферой в их большом, пустом особняке.

Она тихонько прикрыла дверь и последовала за нетерпеливо переступающим с ноги на ногу братом.

— Я стал бояться смотреть на нее, — вдруг сказал Бронислав виноватым тоном, остановив сестру за локоть. — В последнее время она сама не своя, я ее не узнаю.

Он сжал ее плечо сильнее.

— Я хочу сделать все чтобы вернуть живость в галза нашей матери, Je t'en prie! (Прошу) Помоги мне и папе обрести силу и вылезти из этих тисков Совета! — напирал он.

— Я тоже хочу ей помочь, — сказала Катя, выдергивая плечо из рук брата. — Вот только она физически здорова. Ее подкашивает ваша с отцом связь с этими странными гостями, которые склоняют вас в мутные дела.

Она с укором посмотрела в глаза брату.

— Хочешь ей помочь? Убеди отца направить свои силы и ресурсы не на помощь этому Темному Лорду, — с издевкой добавила она, — а на налаживание связей с Органами. Пусть он убедит их, что нас не нужно бояться, что мы полезны и с нами выгодно сотрудничать, а не держать взаперти. Ему с его способностями к переговорам это удастся, — закончила девушка.

— Катя, Катя, как ты была девчонкой, так и не хочешь взрослеть, — покачал неуверенно головой парень и открыл дверь в кабинет отца.

Отец, Владислав Воронцов, старался выглядеть уверенным и максимально собранным. Его дорогой костюм, прическа были безупречны, однако глубокая складка на лбу и резкие, нервные движения выдавали обратное.

— Катерина, ты вернулась, — потерял свою бесстрастность отец, отрываясь от бумаг. — Как там наш Дикий Маг? Насколько ты продвинулась с ним? Он рассматривает возможность перехода на сторону сильных?

Катя заняла место перед столом, скрестив руки.

— Отец, я должна быть честна. Парень талантлив, и его Сила действительно дика и непредсказуема. Но он пока не готов. Он пропитан наивным патриотизмом к Советскому Союзу. Он считает, что должен служить Родине, а не бежать на Запад.

— Патриотизмом? — Воронцов скривился от отвращения. — Сколько еще времени нам потребуется, чтобы он выкинул это из головы?

— Мне нужно еще какое-то время, чтобы показать ему истинное лицо Органов, — настаивала Катя.

— Времени у нас нет! — резко отрезал отец. — На меня давят. Эти люди требуют результата! Мы должны перейти к более радикальным методам.

Тут в разговор с заносчивым видом вклинился Бронислав:

— Мы не ждали тебя, Катя. Я тоже нашел неучтенного мага и заинтересовал в переброске на Запад пару опытных магов из Ленинграда. Их одной партией, вместе с Диким парнем Катерины, нужно будет отправить в лагерь подготовки в Финляндию.

— Даю тебе сутки на обработку парня, — продолжил отец, его взгляд стал жестким. — Не получится убедить — примени внушение. У вас на хвосте может сидеть КГБ, в городе поднялся нездоровый интерес к магам, снова начинается зачистка. Наш контакт Быков вышел из игры.

Катя чуть не вздрогнула от упоминания фамилии, которую она знала по показаниям Машкова, но годы тренировок в держании манер сделали свое дело. Она лишь состроила заинтересованное лицо:

— Быков?

Отец с сыном переглянулись, и Владислав кивнул Брониславу.

— Да, эта многоходовка была придумана мной, — несколько заносчиво начал брат. — Мы хотели развить подпольную сеть в городе. Вышли на одного удачно скрывающегося вервольфа, помогли ему. Он в ответ на услугу стал собирать для нас стаю сородичей. Мы их прикрывали, и ему даже удалось завербовать одного простака майора из Органов…

— Вот только, — перебил его отец, — всю операцию пустил на перекосяк какой-то неизвестный маг, — на этих словах Владислав пристально посмотрел на дочь, — или КГБ что-то пронюхало и ведет свою игру. Хотя агент в их рядах мне ничего не докладывал.

— У вас даже есть агенты в КГБ? — не сдержала удивления девушка.

— Да, дочь, — торжественно закончил отец. — И когда ты приведешь этого парня к нам, мы введем тебя во все семейные дела, во все тайны.

Глава 19. Переселение Домового

🔥 Последний Уголек Типографии

Вечером того же дня, после непростого разговора с братом, Катерина незаметно встретилась с Алексеем. Они направились на Васильевский остров, к старому зданию Типографии.

Внутри царила та же атмосфера заброшенности и холода, но у потухшего очага их ждал Филимон. Домовой выглядел как всегда: сгорбленный, запыленный старичок с длинной бородой.

— Время, хозяин, — проскрипел дух, обращаясь к Алексею. — Клятва держит, но сила моя иссякает без очага.

Катерина приготовила маленький ритуальный котелок, в котором лежал пучок сушеных трав.

— Филимон, — начала она, ее голос звучал торжественно. — Твоя клятва служить этому месту, которая была наложена твоим первым хозяином, устарела. Она сковывает твою силу. Мы освобождаем тебя. Твой новый очаг ждет тебя вдали от глаз.

Алексей, как новый хозяин, совершил решающий шаг. Он осторожно взял щипцами один тлеющий уголек из холодной золы старого очага Типографии — это был символ преемственности и жизни Домового.

Произнеся древние, интуитивно понятные слова, которые Катерина подсказала ему, Алексей почувствовал, как невидимая, тяжелая цепь срывается со старого духа. Филимон выпрямился, и в его глазах вспыхнул огонёк.

— Благодарю, дитя рода! — Голос Домового впервые прозвучал чисто и ясно.

Катерина использовала портальное заклятие, чтобы переместить себя, Алексея и Филимона с его священным угольком.

Новое убежище находилось ближе к окраине города, в районе старых складов и железнодорожных путей, которые не привлекали внимания магов КГБ. Усадьбу на Пушкина Комисарова, несомненно, держала под негласным контролем — рисковать было нельзя.

Их новый дом оказался крепким, но заброшенным кирпичным складом с пристройкой, в которой находилась небольшая, жилая комната с русской печью.

Вместе с Катериной Алексей поместил уголек в холодный очаг печи и, используя немного магии и сухих дров, зажег огонь.

В момент, когда пламя занялось, произошла трансформация. Волна тепла и чистой, упорядоченной магии прокатилась по убежищу.

Филимон, стоявший рядом, резко вытянулся. Ветхий, сгорбленный дух мгновенно превратился в крепкого мужичка лет сорока, с окладистой бородой, чистой рубахой и сияющими ясными глазами. Его голос окреп, стал властным.

— Вот это — мой дом! — провозгласил Домовой.

И действительно, убежище начало меняться. Ветхость отступила: пыль собралась в углы, прочь. Стены словно выровнялись, склад перестал быть сырым и холодным, стал опрятным и теплым.

— Его магия — это порядок и защита дома, — шепнула Катерина. — Она лучше любых моих чар. Если Филимон захочет, сюда не войдет даже спецотряд.

В этом новом, безопасном тепле Катерина наконец рассказала Алексею о разговоре с отцом.

— Мне поставили ультиматум, Леша. Отец требует, чтобы я привела тебя к нему и к этим вербовщикам. Бронислав даже нашел других магов для переброски. У меня есть не больше суток, прежде чем он начнет применять «внушение».

Алексей кивнул, не испугавшись. Он уже привык к угрозам.

— После разговора с Комисаровой мы решим, что делать дальше. Если она готова к сотрудничеству, у нас будет прикрытие. Если нет, мы исчезаем. Сейчас нам нужно помочь Стае приготовиться к Плану Б — отходу в Карелию.

Пока они говорили, Драуг, используя свои навыки следопыта и ночного охотника, незаметно, небольшими группами, перевел всех членов Стаи из Усадьбы в новое убежище.

Они быстро осмотрели окрестности. Плюсом нового места был тайный, защищенный ход — старый канализационный тоннель, который вел прямо на пустынную промзону на самой окраине города.

— Это будет наш запасной выход, — решил Драуг. — А Валька-Козырь может сбросить сюда груз.

Они организовали пункт сбора и схрона необходимых вещей неподалеку от места выхода из запасного входа, ожидая сигнала от снабженца.

— Я сообщу вам, когда будет ясно с Комисаровой, чего она от меня хочет, — сказал Алексей, проверяя черную пластину пеленгации в кармане.

Попрощавшись с друзьями, он снова вышел в Ленинград — один, но вооруженный поддержкой Стаи и знанием, что его ждет Домовой. Алексей вернулся домой к отцу, чтобы провести последний день своей нормальной жизни, ожидая звонка от КГБ.

Тайна Лизы

Вечер воскресенья был тяжелым, но спокойным. Это была последняя ночь, проведенная Алексеем в привычном мире. Они с отцом поужинали в тишине, наблюдая за футболом по старенькому черно-белому телевизору. Вся мировая конспирология, магические заговоры и ультиматумы КГБ отступили перед запахом еды и привычными звуками спортивного комментатора.

Около полуночи они разошлись по своим кроватям. Алексей лег, но сна не было. Завтра он должен был сделать шаг, который навсегда изменит жизнь его и его отца.

— Пап? — тихо позвал он в темноту, услышав, как отец устраивается на своей кровате.

— Чего не спишь, Леш?

— Пап, а почему ты так мало мне рассказываешь о матери?

Отец повозился в темноте, покряхтел. Когда он ответил, его голос был тихим и взволнованным, словно он говорил о чем-то очень хрупком.

— Мы недолго были женаты, сын. Я фронтовик, она уже немолодой врач. Обе побитые судьбой люди. Но мы полюбили друг друга, нашли друг в друге семью, которую оба потеряли на войне.

Он замолчал, собираясь с мыслями.

— Я и не надеялся завести ребенка. В нашем возрасте это опасно. Но Лиза хотела. Она настаивала и, как врач, приводила аргументы и какие-то факты… Я в конце концов сдался. Мы пробовали долго. Я уже был рад, думал, не получается, и хорошо. Но у нас получилось.

Отец снова затих.

— Ты не подумай, Леш. Я очень рад, что у меня есть такой сын. Я люблю тебя и горжусь тем, каким ты вырос. Это было бы оскорблением её памяти, если бы я винил тебя в том, что ее не стало.

— Ты говорил, что она умерла при родах, — сипло проговорил парень. — Но иногда, во снах, я как будто вспоминаю ее лицо. У меня не осталось даже ни одного фото с ней.

В этот момент Алексей не врал. В его памяти не было четких образов, но во время сна, когда его магическая природа была менее защищена, лицо матери, яркое и живое, являлось ему, словно напоминание о его истинном происхождении.

— У нее были длинные густые рыжие волосы, — медленно, словно описывая старый сон, проговорил парень. — Нос немного вздернут и над правой бровью маленькая родинка.

В комнате воцарилась абсолютная тишина. Отец не шевелился.

— Да… но как ты… — недоуменно пробормотал он, его голос был почти не слышен. — Может, я тебе рассказывал?

— Наверное, пап, — соврал Алексей, чтобы спасти отца от лишнего волнения. Он почувствовал, как близко подошел к раскрытию тайны, о которой не мог и не должен был знать его отец.

— Мне больно вспоминать ее, — признался отец. — Я все еще виню себя в ее погибели. Не стоило мне, старому хрычу, заводить ребенка и поддаваться на ее уговоры. Но тогда бы не было тебя, сынок.

— Я понимаю, пап. В будущем, если тебе захочется, расскажи мне о ней.

— Конечно, сына, если наберусь силы. А теперь давай спать, завтра понедельник, день тяжелый, — переворачиваясь на другой бок, сказал отец, завершая разговор.

Алексей закрыл глаза, ощущая на своей душе тяжесть. Завтра решиться его судьба, завтра ему понадобятся силы, чтобы изменить судьбу оборотней и свою собственную. И он должен был справиться, чтобы защитить тот хрупкий, обычный мир, который его отец построил для него.

Два Лагеря

Алексей вышел со школы около полудня. В кармане его куртки лежал холодный, граненый кристалл. Он знал, что тянуть дальше нельзя: два дня истекали.

Оборотни, пока он был на занятиях, под руководством Натальи и Драуга завершили приготовления. Все необходимое для перехода в Карелию — инструменты, припасы, карты — было собрано и ждало в схроне у запасного выхода из нового убежища. Катерина, которой ее отец поставил ультиматум, не могла больше оттягивать свое возвращение и доклад. Время настало.

Алексей свернул вглубь старого, заросшего парка. Отойдя от аллей, он вынул кристалл и сжал его в руке, направляя туда слабую, контролируемую искру своей магии.

Кристалл тускло засветился багровым светом, а затем погас.

Позади него послышался едва слышный шорох, похожий на шелест осенних листьев. Алексей резко обернулся.

В тени старого дуба стояла Майор Комисарова. Она была одета в гражданское пальто, но от нее исходила та же аура холодной, сосредоточенной силы.

— Пришел, — констатировала она, словно он явился точно по расписанию. — Я так и думала, что ты ценишь свою свободу.

— Итак, майор, вы узнали, чего хотел Машков? — спросил Алексей, стараясь говорить максимально уверенно.

— Узнали. Тебе и твоим друзьям повезло, Алексей. Из-за всплывшего по делу Машкова материала у Органов сейчас очень много работы. Нам не до вас, — Комисарова слегка кивнула. — Из памяти Машкова удалось вытащить, что оборотни не при делах, они были просто пешками. Также удалось вычислить еще нечистых на руку магов и людей, которые пытались изменить законный режим, работая на Запад.

Она перешла к сути.

— Вот мой план действий. Вы не отсвечиваете, пока по вам идет следствие. Ты успешно оканчиваешь школу. Твоя подружка Катерина Воронцова — да-да, мы и о ней знаем, не зря свой хлеб едим, — заметила майор, — не лезет в политику. А еще лучше — сливает информацию о делах в их семье нам. Оборотни же пусть собираются, получше готовятся туда, куда они там собрались. Да, мы и эти движения засекли, но пока никуда не выдвигаются. Мы их всех тщательно проверим. И если они хотят воплотить свою мечту о свободе в жизнь, им придется пока потерпеть. Мы не можем просто так услать стаю без контроля непонятно куда.

— А если я и Катя будем помогать оборотням? — тут же подхватил Алексей. — Мы организуем им поселение и будем за ними присматривать. Мы выступим гарантами их лояльности.

Предложение явно заинтриговало Комисарову. Она смерила его пристальным взглядом.

— Вообще, это вариант. Ты ведь заканчиваешь школу, можно организовать тебе командировку пока ты помогаешь с поселением. Кстати, насчет возвращения поселений разговоры на самом верху пошли. Вот только там образовалось два лагеря. Первый — за то, чтобы до конца закрутить гайки и извести все неконтролируемое и вероятно опасное колдовство к минимуму. То есть, устранить всех проблемных магов и существ, — ровным, безэмоциональным тоном перечислила майор.

— А второй лагерь? — с надеждой спросил Алексей.

— Вторые думают, что именно закручивание гаек и приводит к предательствам и массовым перебежкам в сторону противника. Они предлагают снова возродить поселения магов и магических существ. Даже пойти дальше: организовать целую магическую область со своей экономикой, образованием, медициной, с целью привлечь всех угнетенных и обиженных магов, и повернуть поток беженцев уже в нашу сторону. Они считают, что это даст нам силу в борьбе с Западом, отнимет у них ресурс, и те, кто смотрят на Советский Союз косо, увидят, что у нас есть земля обетованная, и мы пример успешной интеграции магического сообщества в мир.

— Интересно, — сказал парень, пораженный размахом политической игры. — А к какому лагерю принадлежите вы?

— Я за баланс, — отчеканила Комисарова. — Не нужно метаться из крайности в крайность. Нужно сначала все проверить, апробировать. Например, ваша группа. Ты доучись в школе, одновременно поучишься магии у наших спецов. Мы проверим лояльность оборотней и Катерины. И только потом отпустим вас, но туда, где мы сможем вас контролировать, чтобы не получилось, что у нас в тылу действует банда волков во главе с Диким магом и высокородной магичкой.

Алексей почувствовал, что они почти у цели.

— То есть, вы согласны дать нам шанс? — уточнил он.

— А ты уверен в Катерине, парень? — серьезно посмотрела женщина, и ее взгляд стал пронзительным. — Уверен, что она не играет с тобой?

— Я уверен в ней, — упрямо ответил Алексей, не отводя глаз. — Я чувствую, что она не всё рассказывает мне, но она хочет вырваться из своей семьи, она не согласна с их взглядами и, как и я, хочет строить новое общество.

Майор Комисарова кивнула, принимая его слова.

— Что ж, мы проверим вас всех. Я попытаюсь продавить программу с вашим поселением наверх и будем смотреть, что из этого получится. Вот тебе адрес, — она протянула листок парню. — Запомни его. Это засекреченный и защищенный объект, на котором я познакомлю тебя с твоим преподавателем. Приведи туда завтра Катерину, и мы подробнее обсудим предмет нашего дальнейшего сотрудничества, — закончила майор.

Алексей, уже готовый уходить, вдруг вспомнил о последнем козыре.

— У меня есть кое-что еще, — остановил он женщину. — Катя сказала, что её отец обмолвился, что у вас в КГБ есть его агент.

Комисарова вновь пристально, не мигая, посмотрела на него. На этот раз в её глазах не было ни удивления, ни гнева — только холодный, стальной расчет.

— Если она поможет нам раскрыть его, то это докажет нам её лояльность, и мы сможем обеспечить ей защиту от её семьи. Что-то еще?

— Ее отец требует привести меня. Он планирует переправить меня и еще несколько магов в лагерь подготовки в Финляндии. Сегодня ей нужно дать ему ответ.

Майор немедленно отреагировала, словно это был приказ на поле боя.

— Пусть скажет, что ты готов, и просишь еще об одном дне, чтобы попрощаться с отцом. Мы пока организуем ему защиту, переведем с завода куда-нибудь, где его не достанут сторонники Воронцова. Ваша задача — прийти завтра. В семнадцать ноль-ноль. Не опаздывать.

Комисарова развернулась и, не дожидаясь ответа, мгновенно растворилась в тенях парка, оставив Алексея с адресом и грузом ответственности. У него был всего один день, чтобы убедить Катерину и подготовить стаю к жизни на поводке КГБ.

🏡 Тепло и Порядок

Когда Алексей вернулся в новое убежище, он едва его узнал. За ночь, благодаря усилиям Филимона, склад преобразился. Внешне это по-прежнему оставалось старым кирпичным зданием, но внутри воцарился порядок.

Стены, которые еще вчера были голыми и сырыми, теперь выглядели оштукатуренными и сухими. Комната, где располагалась печь, превратилась в уютную кухню-столовую. Домовой, теперь выглядевший как крепкий, энергичный мужичок, не просто убрал пыль, а магически упорядочил пространство: появились наскоро сколоченные нары и лежанки для оборотней, а в дальней части склада, отделенная плотной, чистой брезентовой завесой, возникла большая, сухая комната для тренировок. Пол там был выровнен и посыпан песком, гасящим звук и вибрации.

В этой новой столовой Алексей обнаружил Драуга и Катерину.

— Ну, что сказал твой майор? — спросил Драуг, его взгляд был тяжелым и напряженным.

Алексей изложил условия Комисаровой: отсрочка, двухлагерная борьба наверху, обучение для него и шпионаж для Катерины, а главное — проверка лояльности для всей Стаи.

— Она хочет держать нас на поводке, — подытожил Драуг. — Никакой свободы. Просто контролируемое рабство.

— Но это шанс на легальное существование, Драуг, — возразила Катерина. — На землю обетованную, а не на вечные скитания по тайге, где вы будете мерзнуть и умирать. Они сами заговорили о резервациях.

— КГБ никогда ничего не дает бесплатно, — прорычал Альфа. — Любое сотрудничество с Органами рано или поздно заканчивается петлей или подвалом.

— А Машков уже закончился, — напомнил ему Алексей. — Если мы с Катей сможем убедить их, что наша полезность перевешивает наш риск, если мы докажем, что мы патриоты и не собираемся работать на Воронцова или Запад…

Драуг молчал, глядя на тлеющие в печи угольки. На его плечах лежала судьба всей Стаи.

— Хорошо, — наконец решил он. — План Б — наш отход в Карелию — ставим на паузу. Но готовность сохраняем. Если Комисарова попытается нас обмануть, или если ты не вернешься, Алексей, мы уходим. Активируем запасной выход и растворяемся в лесах.

Время было критически мало. Катерина тут же взялась за дело. Сначала она по низкочастотному каналу связи отправила отцу краткое, но убедительное сообщение, как велела Комисарова.

— Я сообщила отцу, что ты согласился и попросил один день, чтобы попрощаться с семьей, — сказала она Алексею. — Это даст Комисаровой время перебросить твоего отца в безопасное место и подготовиться к завтрашнему ультиматуму.

— Тогда начинаем тренировку, — кивнул Алексей, выходя в тренировочный зал.

Первый урок Катерина посвятила не атаке, а защите и фокусировке.

— Запомни мою метафору о водопаде и трубах, — проинструктировала она. — Я не буду учить тебя готовым заклинаниям. Мы научимся строить простые, прочные сосуды для твоей силы.

Она встала напротив него и подняла палочку.

— Основное заклинание щита — это не слова, это ментальный образ. Ты должен представить, как твоя сила — твоя металлическая, дикая сила — превращается в плотную, упругую оболочку вокруг тебя.

Катерина выпустила в него пробное, слабое заклятие. Алексей с рыком напрягся, и перед ним возник мерцающий, дрожащий щит. Он был нестабилен, но отразил атаку.

— Неплохо для Дикого мага, — похвалила она. — А теперь попробуй наложить на себя Заклятие Скрытия, используя не мою формулу, а своё намерение: ты — ничто, ты — тень подсознания.

До самого позднего вечера в новом убежище слышались глухие хлопки и сдавленные крики. Алексей учился контролировать свой "водопад", придавая ему форму, необходимую для выживания в мире чистокровных магов и КГБ. Завтра он должен был быть готов к самому важному разговору в своей жизни.

💔 Последний Обычный День

Понедельник прошел для Алексея в странном оцепенении. Он послушно отсидел уроки в школе, словно это был не день его судьбоносной встречи с КГБ, а обычный учебный день.

За обеденным столом друзья окружили его.

— Леха, ты сам не свой, — обеспокоенно сказал Игорь. — Бледный, как призрак. У тебя что-то случилось? Может, нужна помощь?

Алексей улыбнулся, но улыбка вышла невеселой. Он ценил их дружбу, их простую, понятную верность.

— Всё в порядке, ребят. Проблемы, но я справлюсь сам. Спасибо за беспокойство.

Он смотрел на них, на их незамутненные магией лица, и думал, как бы пригодилась ему их идеи и самоотдача для организации поселения. Их чистый, не-колдовской взгляд на мир мог стать идеальным «контрольным образцом». Но он не мог, не имел права рисковать ими. Они должны остаться в своем безопасном мире.

* * *

Вечером, после наступления темноты, Алексей и Катерина отправились по адресу, который дала Комисарова. Они шли молча, окруженные легкими чарами сокрытия. Напряжение висело в воздухе. Катя была бледна, нервничала, понимая, что вступает на путь прямого предательства своей семьи.

Адрес привел их в ничем не примечательный район. Перед ними стояла обычная, слегка обшарпанная парикмахерская с тускло светящейся вывеской «Мужские стрижки».

— Хорошо замаскировали, я не чувствую здесь чары сокрытия, — прошептала Катя. — Но вход открыт.

Алексей решительно толкнул дверь. Звон колокольчика, который должен был оповестить мастера, раздался сухо и затих.

Вместо ожидаемых кресел и зеркал, они попали в просторный, высокий зал. Это помещение больше напоминало большой, современно оборудованный спортивный зал или тренировочную арену. Стены были облицованы звукопоглощающими панелями, в центре располагался мягкий тренировочный мат, а в дальнем углу стояли ряды магических манекенов. Здесь не было запаха одеколона и мыла; пахло озоном и свежей магией.

Майор Комисарова ждала их. Рядом с ней стоял высокий, худощавый мужчина в строгом костюме.

— Прибыли вовремя. Садитесь, — Комисарова не тратила время на любезности. — Катерина, Алексей. Позвольте представить вам вашего преподавателя и куратора по специальным вопросам: Константин Георгиевич Оверин.

Катерина замерла. В ее глазах смешались шок и неверие.

— Константин Георгиевич? Это… не может быть, — прошептала она, узнав мужчину.

Константин Оверин, ее бывший наставник по боевой магии, который несколько лет назад преподавал ей основы защиты и нападения, улыбнулся — улыбкой усталой и добродушной.

— Здравствуй, Катерина. Я рад, что ты наконец сделала правильный выбор.

— Это… это ловушка? — Катя сжала кулаки.

Оверин покачал головой.

— Вовсе нет. Я работаю на Комитет Государственной Безопасности уже пятнадцать лет. Я — тот самый агент, который следил за вербовкой юных талантов, в которую ваш отец так усердно верил.

Он повернулся к Комисаровой.

— Майор, я могу засвидетельствовать: девушка максимально лояльна. Я давно видел, как она страдает от лицемерия и амбиций Воронцова. Она действительно хочет вырваться из своей семьи.

Комисарова кивнула, глядя на Алексея.

— Отлично. Теперь, когда с формальностями покончено, перейдем к делу. Алексей, Константин Георгиевич займется твоей боевой подготовкой и контролем твоей "Дикой Силы". Катерина, ты занимаешься сбором информации. Мы начинаем работать.

Пока Комисарова увела Катерину в соседнее помещение, Алексей остался один на один с Константином Овериным в большом тренировочном зале. Сначала тренер провел что-то вроде собеседования с парнем, расспрашивал как тот чувствует и применяет магию, как пытается её контролировать. Алексей рассказал, как мог и привел аллегорию Кати о его силе как о «водопаде». Педагог хмыкнул и предложил начинать.

Оверин был строг. В отличие от Катерины, которая учила Алексея понимать свою Силу, Оверин намеревался ее подчинить.

— Итак, «Дикий Маг», — начал Оверин, скрестив руки. — Твоя способность к импровизации впечатляет, но на поле боя это самоубийство. Магия — это дисциплина и точность. Ты должен научиться направлять свой «водопад», иначе он утопит и тебя, и тех, кого ты защищаешь.

Первое упражнение было простым: защита от простейшего заклинания огня.

Оверин поднял свой Жезл и без предупреждения выпустил сильный, направленный поток пламени.

Алексей запаниковал и, как его учила Катя, призвал свою Силу не формулой, а намерением. Он представил, как металл его воли сгущается в щит. Щит возник — невидимый, но плотный, — однако он мерцал, трещал и дрожал от усилия. Пламя рассеялось, но Алексей отшатнулся, обессиленный.

— Слабо, — отрезал Оверин. — Ты тратишь слишком много энергии на каждый чих. Твоя Сила безгранична, но твой контроль — как у ребенка. Мы не будем загонять твою Силу в пробирки, как ты боишься. Мы научимся строить для неё прочные каналы. Канал — это не труба, Катя была неправа. Канал — это речное русло. Оно не останавливает воду, но придает ей направление.

Остаток часа они посвятили "ментальному фехтованию". Оверин заставлял Алексея повторять движения Жезлом, синхронизируя их с внутренней волей, пока Жезл не становился продолжением руки, а не просто инструментом. Алексей чувствовал, как его голова раскалывается, но впервые в жизни его Дикая Магия начала приобретать четкие, пусть и болезненные, контуры.

* * *

Тем временем, в небольшом, стерильном кабинете, оснащенном глушащими чарами, Комисарова вела разговор с Катериной. Стол между ними был чист, атмосфера — ледяная. Никаких допросов с пристрастием; только жесткий обмен информацией.

— Оверин подтвердил ваше стремление к сепарации от семьи, — сказала Комисарова, не глядя на Катерину. — Это хорошо. Теперь доказательства. Начнем с агента КГБ, работающего на вашего отца. Мне нужны имена, кодовые слова, места встреч.

Катерина, хотя и не могла все еще поверить что её учитель который всегда так высокопарно говорил о главенстве магов над обычными людьми, сотрудничает с КГБ, быстро собралась. Жизнь Алексея, Стаи и ее собственная свобода зависели от ее честности сейчас.

— Я не посвящена во все подробности, однако в последнее время отец мне все больше доверяет. Мой отец использует кодовое имя «Спектр». Я не знаю его настоящего имени в Органах, но знаю, что связь осуществляется через старую заброшенную библиотеку на Фонтанке, по ночам, каждые вторую и четвертую среду. «Спектр» предоставляет отцу внутренние доклады КГБ о магическом контроле. Кроме того… финансирование идет через валютный канал, который использует фирма-прикрытие, оформленная на имя двоюродного дяди Воронцова в Праге.

Комисарова записывала данные на маленькую пластину, ее лицо оставалось бесстрастным.

— Теперь о плане. Вы сказали, он собирается переправить Алексея и других магов в Финляндию?

— Да. Бронислав хвастался, что нашел еще двух магов. План — отправить их всех одной партией. Это должно произойти в течение 48 часов, пока отец думает, что Алексей прощается с отцом. Погрузка планируется с одного из частных складов в порту, район Коса, под видом обычных экспортных ящиков. Пункт назначения — учебный лагерь в районе Хельсинки, принадлежащий… западной организации.

— Нам известно о таком лагере, но мы не знаем его точное расположение — кивнула Комисарова, наконец откладывая пластину. — Отличная работа, Катерина. Если эти данные подтвердятся, ваша лояльность будет доказана. Мы обеспечим вам защиту. Теперь об Алексее и его отце. Нам нужно, чтобы ты убедила Воронцова, что твой план сработал, и завтра парень будет готов к «погрузке».

Катерина глубоко вздохнула.

— Он мне поверит. Я скажу ему, что Алексею нужна ночь, чтобы принять нашу «идеологию».

— Хорошо, — Комисарова встала, обозначая конец допроса. — Твоя задача — продержаться эту ночь и не дать Воронцову заподозрить утечку. А завтра… завтра начинается новая игра.

После того как Катерина закончила свой доклад, а Алексей прошел первое испытание, Комисарова перешла к финальному предложению.

— Твои знания, Катерина, и твой потенциал, Алексей, бесценны. Вы дали нам возможность устранить крупную ячейку противника. Взамен вы получите то, чего хотите:

Алексей

доучивается в школе и проходит полное обучение магией у наших специалистов.

Отец Алексея

будет переведен под защиту КГБ, его никто не тронет.

Воронцова-старшего

и его пособников мы арестуем, как только операция завершится.

Катерину

не будут преследовать, она получит официальное прикрытие, а затем, если докажет лояльность, примет участие в организации нового магического поселения.

— Но вы не сможете захватить лагерь в Финляндии без внедрения, — сказал Алексей.

— Именно, — кивнула Комисарова. — Ты отправляешься с ними. Мы будем вести тебя от порта до лагеря. Наш Спецотряд силовой магической разведки — назовем его «Кобальт» — уже готов к броску.

Алексей посмотрел на Катерину, которая еле заметно кивнула, подтверждая, что это их единственный путь к свободе.

— Я согласен, — твердо произнес Алексей.

— Это твой маяк — начертила женщина на предплечье парня татуировку в виде креста — когда окажешься внутри лагеря, поразведай немного, узнай кто там главный, какая их основная цель и только потом, активируй его. И будь готов к тому, что после этого начнется ад.

Глава 20. Операция «Кобальт»

⚓ Порт, Район Коса

В порту Ленинграда, в районе старых складов «Коса», царила промозглая ночь. Пахло рыбой, солью и машинным маслом. Вдали гудели краны, но здесь, у полутемного склада № 12, стояла настороженная тишина.

Алексей и Катерина прибыли вместе. Алексей изображал покорность и смирение, его глаза были потуплены. Катя играла роль дочери, которая, пусть и тяжело, но выполнила долг перед отцом.

У входа их ждал Бронислав в сопровождении двух хмурых магических охранников Воронцова.

— Ты привела его, — Бронислав облегченно выдохнул, глядя на Алексея. — Молодец, Катя. Я знал, что ты не подведешь семью.

— Я сделала, что должна, — холодно ответила Катерина.

Бронислав, преисполненный собственной важности, подвел их к огромному деревянному ящику, стоявшему на тележке. Рядом с ним нервно топтались двое других магов, завербованных Брониславом, выглядевшие бледными и испуганными.

— Не бойся, парень, — высокомерно сказал Бронислав Алексею. — Ты едешь учиться. Станешь великим. А эта страна сгниет без нас.

Алексей ничего не ответил.

Он бросил быстрый, прощальный взгляд на Катерину. В ее глазах он увидел не страх, а решимость. Это было не просто прощание — это был молчаливый завет, подтверждение их общего пути. Она предала свой род ради будущего, которого они еще не видели.

Бронислав жестом приказал охранникам.

— Упаковать их. Идет погрузка на судно.

Алексея втолкнули в ящик, где уже сжались двое завербованных магов. Сверху на ящик был наложен мощный «камуфляж» — магический отводящий взор отсекатель, который делал ящик невидимым для обычного контроля.

Крышка захлопнулась, погрузив Алексея в полную темноту. Он почувствовал толчок, затем лязг лебедки. Он был на корабле, его путь лежал в Финляндию, прямо в логово врага. Парень незаметно поглаживал предплечье с татуировкой-маяком которая ждала своего часа. Операция «Кобальт» началась.

🌲 Татуировка и Блокпосты

Путь в неизвестность оказался долгим. Алексея и двух других магов везли в крытом грузовике с завязанными глазами, но слух и ощущения работали обостренно. Они останавливались трижды. Сквозь брезент доносились отрывистые команды на финском языке, лязг шлагбаумов и спокойный обмен приветствиями.

Алексей понял тревожную истину: местные власти в сговоре. Организаторы лагеря не прятались по норам, они сотрудничали с финской полицией или пограничниками.

Его левое предплечье зудело. Там, под рукавом свитера, скрывалась невидимая для обычного глаза магическая татуировка-маяк, которую нанесла Майор Комисарова перед отъездом. Это была сложная вязь рун, сплетенная с его кровеносной системой. Активировать её можно было только волевым импульсом, направив магию в рисунок. Это не только подаст сигнал группе «Кобальт», но и разорвет изнутри защитный купол лагеря.

Грузовик наконец остановился. Когда повязки сняли, Алексей увидел добротные деревянные бараки, окруженные вековым лесом и берегом холодного серого озера.

В лагере находилось около сорока человек — молодые мужчины и женщины, не старше тридцати.

Условия оказались на удивление мягкими, но со странностями. Магия внутри жилой зоны была практически под запретом.

— Палочки выдают только на тренировках, — шепнул Алексею парень, прибывший неделю назад. — В остальное время — режим тишины. Колдуем только в «Длинном Бараке» или на полигоне в горах.

Охрана по периметру стояла, но стволы их автоматов и детекторы магии смотрели наружу, в лес. Организаторы боялись не бунта внутри (рекруты, казалось, были здесь добровольно или смирились), а атаки извне.

Тренировки начались на следующий день. Всех новичков согнали в «Длинный Барак» — огромное строение, похожее на ангар.

— Показать силу! — скомандовал старший инструктор, высокий, сухой мужчина с лицом, похожим на дубленую кожу.

Алексей вышел вперед. Помня уроки Оверина и Кати, он решил не раскрывать карты. Он продемонстрировал примерно половину своего потенциала: создал мощный, но нестабильный щит и метнул огненный шар, который эффектно, но «с трудом» разнес мишень.

Инструктор долго смотрел на него с недоверием, его глаза-буравчики сверлили парня. Алексей вспотел, удерживая имитацию напряжения.

— Дикий, значит… — процедил инструктор, поджав губы. — Сырой материал. Годен. Следующий!

Их разбили на тактические пятерки. Группа Алексея оказалась пестрой.

Их вывезли на лесной полигон. Перед началом каждому на запястье застегнули металлический браслет, блокирующий возможность трансгрессии и отслеживающий уровень магии.

— Доверие нужно заслужить, салаги, — усмехнулся инструктор, раздавая палочки. — Снять это может только Главный Инструктор.

Задачей было пройти полосу препятствий: найти и уничтожить мишени. Некоторые были простыми соломенными чучелами, другие — зачарованными манекенами с защитой от конкретных заклятий.

Алексей быстро нашел общий язык с Романом — интеллигентным парнем лет двадцати пяти с тонкими пальцами художника.

— Я сканирую, ты бьешь, — предложил Алексей. Его «дикое чутьё», обостренное годами страха, работало безотказно. Он чувствовал магический фон мишеней за кустами и деревьями.

— Согласен, — кивнул Роман.

Они работали слаженно.

— Справа, за елью! Защита от огня, бей льдом! — командовал Алексей.

Роман, с изяществом дирижера, отправлял ледяное копье точно в цель.

Позже, на привале, Роман признался:

— Я полукровка. В Союзе мне не давали развивать магию в искусстве. «Соцреализм», тьфу… Я хочу писать картины, которые живут. Ради этого я здесь.

Алексей слушал его с недоумением. Предать родину, поехать в лагерь боевиков ради «живых картин»? В глазах Романа горели искры фанатичного мечтателя. «Вот вам и интеллигенция», — вспомнил Алексей ворчание отца.

После полигона их вернули в лагерь, накормили горячим обедом и отправили в «Спортзал» (Длинный Барак) на ОФП.

Здесь маги бегали, качали пресс и метали заклятия в манекены. Алексей заметил странность: полное пренебрежение рукопашным боем или обычным оружием.

— А вы разве не вносите рационализаторские предложения? — не выдержал Алексей, глядя, как инструктор учит отбивать атаку только щитом. — От нашей подготовки зависят наши жизни. Мы же не знаем, куда нас пошлют. А если магия кончится? Если антимагическое поле? Почему не учат ножевому бою или стрельбе?

Единственная девушка в их группе, Алиса, сдула прядь волос со лба.

— Они чистокровные, Леша.Инструкторы. Они с детства с палочкой. Для них взять в руки нож или пистолет — это как нам в грязи вываляться. Они даже не представляют, зачем это нужно, если есть Авада или Ступефай.

— Оставь свою коммунищину в прошлом, паря, — вмешался четвертый член группы, 18-летний коренастый парень со сбитыми костяшками. Его звали Костян. — Заладил: «рационализаторство», «предложения»… Теперь всё зависит только от нас. Если хочешь, могу научить парочке приемов. Я на самбо ходил, ну и на улице часто махался.

— А как ты умудрялся в драке не засветиться? — поинтересовался Леша, разглядывая татуировку на пальце парня.

— Так я и дрался, чтобы выплеснуть магию, — усмехнулся Костян. — Только контролировал её. Бьешь рукой, а выбрасываешь эмоцию. Удар получается — как кувалдой, а следа магического почти нет. Меня тоже вычислили, как и тебя. Местная шпана пригрела, научили прятаться.

* * *

Так прошла неделя. Алексей мотал на ус. Он тренировался с Костяном в рукопашной, изучая грязные, но эффективные уличные приемы, и одновременно оттачивал магическую координацию с Романом.

Он понимал тактику врага: готовят диверсионные группы. Маленькие, мобильные, смертоносные. Вопрос был только один — куда их бросят? На Запад, где поднимал голову Темный Лорд, или обратно в СССР, устраивать теракты?

В конце недели по лагерю прошел электризующий слух: едет Шеф.

Кто этот Шеф, выяснить не удавалось, но инструкторы заметно занервничали, начали драить бараки и гонять рекрутов с удвоенной силой.

Алексей понял: время пришло. Он уже составил в голове подробный план лагеря, схему постов и график смены охраны. Ему оставалось только увидеть лицо главного, узнать цель операции и послать импульс в татуировку на руке.

«Кобальт» ждал сигнала.

👑 Явление Власти

Напряжение в лагере достигло апогея. По слухам, «Шеф» прибыл поздно ночью. Все сорок рекрутов, включая Алексея и его группу, были построены в шеренги в «Длинном Бараке». Палочек никому не выдали; инструкторы не доверяли новичкам, когда речь шла о встрече с высшим руководством.

Дверь в зал распахнулась. Вошел высокий, седовласый мужчина. На нём была тяжелая дорожная мантия — темно-зеленый, плотный плащ с высоким воротником и неброской вышивкой, которая, тем не менее, кричала о древнем магическом роде и статусе. От мантии веяло холодом и какой-то чужой, старой магией. Рядом с ним шли трое телохранителей, чьи палочки были постоянно наготове.

«Шеф» встал перед строем, обводя рекрутов взглядом, полным высокомерного презрения. Он обладал глубоким, раскатистым баритоном, но говорил с сильным, пугающим акцентом, который Алексей сразу определил как неславянский.

— Вы здесь, потому что вам лгали, — начал Шеф, и его голос сотрясал деревянный пол. — Вам лгали эти простаки (немаги). Вам лгали ваши правительства, заставляя жить в подполье! Вы по ошибке и обману ведете подпольную жизнь, вынуждены скрывать свое могущество вместо того, чтобы по праву править миром!

Шеф выпятил грудь.

— Я сам принадлежу к древнему магическому роду, чьи корни уходят глубоко в древность. Мой Круг и я давно ждали того, кто наберется смелости и, наконец, возьмет на себя бремя нести правду и Магию в мир. И этот лидер, сильный и великий, наконец объявился!

Шеф сделал драматическую паузу.

— Я — его представитель, и я приехал, чтобы подготовить вас к великой миссии. Наш Парламентёр расскажет вам подробнее о цели миссии и группы, которой мы служим. Группы под названием… «Пожиратели Смерти».

Под жидкие, нервные аплодисменты вперед вышел молодой парень. Это был молодой мужчина не более двадцати пяти, он был худощав, обладал острыми, хищными чертами лица и держался с откровенной, юношеской заносчивостью. Его акцент был мягче, более европейским.

— Ребята, товарищи! — с издевкой произнес Пожиратель. — Разве вам не надоело жить под гнётом этих простаков, разве не потому вы прибыли сюда, что вам не дают заниматься своим делом, не скрываясь? Мой Повелитель даст вам свободу! Мы будем господами этого мира, и с помощью магии вылечим его от слабости и морального гниения!

— И что нам нужно сделать для этого? — перебил Костян, который не выносил долгих речей, наполненных высокопарными лозунгами.

Каркаров, словно не заметив наглости рекрута, продолжил с еще большим блеском в глазах.

— Для того чтобы достичь цели, вы поможете нам в Британии, — он выделил название страны, словно это было вражеское знамя. — А затем мы поможем вам в СССР. Если мы справимся со старой львицей, то и медведь не устоит. Мы откроем двери для всех униженных магов Советского Союза!

— Только вот нам нужно еще дожить до этого светлого будущего, — добавил снова недовольно Костян, но его тут же шикнула Алиса.

Алексей не слышал их пререканий. Он получил всю необходимую информацию: Главарь на месте, миссия определена (помощь «Пожирателям Смерти» в Британии), лидеры названы.

Он знал, что теперь нет смысла медлить. «Шеф» и «Пожиратель» — это не просто инструкторы; это высокопоставленные агенты Темного Лорда.

Алексей незаметно опустил руку вдоль туловища. Он сконцентрировал всю свою волю и Дикую Силу, направляя ее в татуировку на предплечье. Внутри раздался оглушающий, но беззвучный для окружающих ментальный хлопок.

Татуировка вспыхнула, прожигая кожу, и мощнейший невидимый импульс вырвался наружу. Защитные чары лагеря мгновенно рухнули.

В это же мгновение, где-то над озером, специальный отряд силовой магической разведки СССР «Кобальт» получил сигнал. Операция началась.

💥 Антиаппарационный Купол и лазейка

Как только волна магии от татуировки-маяка на руке Алексея разошлась по лагерю, наступил хаос. Раздался громкий, трескучий магический разрыв, словно над лагерем лопнул гигантский пузырь. Защитные чары рухнули, и в этот же миг лагерь накрыл антиаппарационный купол, выпущенный спецотрядом КГБ. Любой побег телепортацией был невозможен.

Из леса, со стороны озера, ворвались бойцы «Кобальта» — люди в темных, защитных мантиях, вооруженные палочками и, что поразило Алексея, огнестрельным оружием. Они действовали быстро и профессионально. Сначала нейтрализовали немногочисленную охрану и оцепили «Шефа» и Каркарова. Затем принялись вязать опешивших рекрутов.

Алексей, Алиса и Костян, находившиеся в «Длинном Бараке», воспользовались суматохой.

— Бежим! Здания не закрыты, — крикнул Алексей.

Их целью было главное здание инструктора, где хранились конфискованные палочки. Прорвавшись туда, они нашли сейф, в котором лежало их оружие. Алексей взломал его простейшим заклятием.

— Так ты крыса, Лешка! — ощетинился Костян, выхватив свою палочку. — Вот не ожидал.

— А какая разница, Костян? — Алексей сжимал свою палочку. — Ты что, хотел поехать за Туманные острова и там стать пушечным мясом в чужой войне?

— Да я смыться хотел по пути и поискать счастья не в стенах Союза, — ответил Костя и попытался врезать парню кулаком.

Алексею повезло, что парень сам успел подучить его приемам: благодаря тренировкам и врожденным рефлексам, он успел увернуться от мощного, отработанного удара. В тот же миг Костя выхватил нож из-за пояса.

— Остановитесь! — завизжала Алиса, прикрывая лицо руками.

Дверь распахнулась, и в нее заскочил Главный Инструктор. Он был в шоке, но не растерялся. Захлопнув дверь, он оглядел троих рекрутов с палочками и ножом.

— Итак, кто из вас двоих изменник?

На удивление, Костян не стал кидаться дальше обвинениями. Наоборот, он словно загородил Алексея своим плечом.

— А тебе какое дело, пень старый? Бежал бы отсюда, пока не закрыли и тебя.

Инструктор осмотрел всех троих, держащих палочки. Алексей не стал дожидаться атаки: он накрыл их быстрым защитным щитом и тут же пустил Оглушающее заклятие в мужчину. Тот тенью увернулся и успел кинуть взрывающую волну, которая, отразившись от щита, швырнула его самого в стену.

Удар был сильный, но, несмотря на возраст, инструктор не сдавался. Ругнувшись на финском, он левитировал в них массивный шкаф, а сам скрылся за тяжелым столом. Кстати, вовремя: в то место, где только что была его голова, вошел нож Кости.

— Салаги, шли бы вы отсюда, — закричал он с акцентом, понимая, что три неопытных, но яростных мага дали ему отпор, на который он не рассчитывал. — Я заберу свое и укроюсь в лесах! Могу и вас вывести за территорию лагеря! Я знаю одну лазейку, сам делал для такого случая, она должна пропустить через защитный купол!

— Ага, а сам нас покрошишь, как только отвлечемся! — не поверил Костян.

— Давайте просто сдадимся! — прошептала Алиса, переходя на крик. — Пусть уходит!

Но Алексей не хотел отпускать потенциального свидетеля. К тому же, тот увидел его истинную силу, и кто знает, кому он может растрепать эту информацию.

— Где твой лаз? — спросил он у мужчины. Девушке он быстро прошептал: — Алиса, не опускай палочку и скройся в безопасном месте. Когда шум поутихнет, сдавайся спецотряду и проси встречи с Комисаровой.

— Палочки отпустите, я выхожу, — вылез Инструктор, держа руки поднятыми. — Я просто выполнял свою работу, за что платили, то и делал, не больше не меньше. Дайте уйти.

— Ну, пошли, — кивнул Алексей на выход и тут же бросил Связывающее заклятие в мужчину. — Нужно найти лазейку и проследить, чтобы никто больше не ушел.

Когда они выглянули на улицу, там уже все было кончено. Рекруты стояли на коленях под прицелом палочек бойцов «Кобальта». Их по одному заковывали в браслеты, похожие на те, что цепляли на полигоне, и вели за периметр лагеря, откуда они, очевидно, аппарировали.

— Лех, нам-то что делать? — насупился Костян. — Я реально не собирался участвовать в операциях. Когда эти вербовали, думал свалить из Союза, а потом смотаюсь уже от этих.

— Я тоже не знаю, что на меня нашло, — оправдывалась Алиса. — Мне помогли сбежать из шарашки, в которой я работала над созданием артефактов, и как только я покинула черты города, меня схватили и повезли сюда.

— Ребят, я здесь на задании. Вас проверят и отпустят либо предложат сотрудничество, — уверенно пообещал Алексей.

— Ага, либо упекут в застенки, — закончил Костя, но уже без былой злобы.

— Давай, показывай лаз, — толкнул Алексей связанного Инструктора.

— Рядом он, — прохрипел мужчина. — Давай через окно и между теми двумя елями.

Оставив Алису в доме, чтобы та, оправившись, сдалась, Алексей и Костян вылезли в окно, противоположное центральной площади. В свете фонаря они увидели тень, которая кралась туда же, к двум елям.

— Кто-то еще знает о лазе? — зашипел в ухо инструктору Алексей.

— Еще один инструктор, но того скрутили первым. — ответил мужчина. — Заклятие сними и отпусти, сами делайте что хотите, я уматываю, деньги потом заберу.

Вместо этого Алексей нанес удар в челюсть и пустил Заклятие заморозки в тень, которая уже подходила к лазу. Видимо, попал, потому что тень замерла в полусогнутой позе.

— Лех, если помогу тебе, побалакаешь за меня? — спросил Костян, вынимая нож.

— Постараюсь, Кость. Мы с тобой еще новый мир построим, — отшутился Алексей и направился к застывшей фигуре.

Там, замерший в позе бегуна, оказался молодой оратор.

— Куда собрался, хлопец? — недобро ухмыльнулся Костян и нанес крепкий удар с отмашкой тому в голову. маг рухнул. Позади послышались шаги.

— Не можешь ты спокойно ждать подкрепления — Заметила Комисарова.

Глава 21. Разрыв с Родовым Гнездом

🚢 Последний Ультиматум

Новость о провале в Финляндии достигла Родового Гнезда Воронцовых в ту же ночь, что и сам рейд. План, в который Владислав Воронцов вложил ресурсы и годы подготовки, рухнул за несколько минут. Спецотряд КГБ не оставил шансов.

Владислав собрал семью в гостиной. Его лицо было пепельным, он выглядел постаревшим на десять лет. Мужчина не кричал, его голос был глухим и лишенным эмоций.

— Мы уезжаем, — объявил глава семьи. — Немедленно. В течение часа будем в пути. Я знаю запасной канал переброски. У нас нет выбора, Комитет зачищает всё.

Наступила тишина. Бронислав сидел, опустив голову. В его взгляде читалась смесь вины и растерянности.

— Я остаюсь, — тихо, но твердо сказала Катерина.

Владислав повернулся к дочери, и в его глазах вспыхнул опасный огонек, несмотря на усталость.

— Ты не смеешь. Ты либо со мной, либо ты мертва. Я не позволю тебе предать род, с которым ты связана кровью.

— А я не позволю вам сгубить мою жизнь так, как вы сгубили свою, — ответила Катерина, выпрямившись. — Мой путь здесь, с теми, кто готов строить, а не разрушать.

Началась напряженная перепалка. Голос Владислава становился всё громче, он взывал к Долгу, Роду и Магической Чести.

И тут произошло нечто неожиданное. Мать, всегда тихая и покорная, встала. В ней что-то изменилось. Она перестала быть бледной тенью своего мужа, превратившись в сильную, волевую женщину.

— Владислав, — впервые за многие годы она назвала его по имени с такой стальной твердостью. — Ты и так загубил нашу жизнь. Ты заставил меня прожить ее в страхе и в вечном ожидании катастрофы. Не смей так поступать и с нашей дочерью. Она ясно выбрала свой путь, — голос ее дрожал, но не от страха, а от решимости. — Отпусти ее.

Владислав спал с лица. Он укоризненно, с болью посмотрел на Катерину, но промолчал. Мать сломала его авторитет.

Катерина быстро собрала и так готовые к переезду вещи. Она подошла к старому очагу и тихо попрощалась с их Домовым. Дух по имени Филлиус, привязанный к древней магической силе этого дома, исчезнет, как только его хозяин покинет обитель без обряда Переселения.

Затем повернулась и крепко обняла мать, поцеловав ее в лоб.

— Живи своей жизнью, Катерина, — прошептала мать, прижимая дочь к себе. — Сделай то, на что я так и не решилась.

Владислав стоял в дверях, его лицо было сломленным и осуждающим. Рядом с ним стоял Бронислав, его глаза были полны вины, а лицо — задумчивости. Он не смотрел на Катерину.

— Если ты переступишь этот порог, ты перестанешь быть Воронцовой, — сказал постаревший отец. — Ты никогда не сможешь вернуться.

— Надеюсь, что ты найдешь другой способ жить вместе с людьми, отец, — ответила Катя, глядя ему прямо в глаза. — И тогда мы снова увидимся.

Она сделала шаг, пересекла порог и закрыла за собой дверь Родового гнезда.

Катерина глубоко вдохнула холодный ночной воздух Ленинграда. Наконец-то свободна. Она обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на дом, где прошло ее детство.

Но на месте роскошного особняка не было ничего.

Сильная маскировка Рода сработала на девушку, как только она отказалась от семьи, и покинула его пределы. Дом Воронцовых исчез, оставив на своем месте лишь пустоту. Катерина улыбнулась: она начала новую жизнь.

☀️ Весеннее Затишье

Весна вступала в свои полные права. Лед на Неве тронулся, унося с собой серый наст зимы, и по улицам Ленинграда потек чистый, холодный воздух. Ощущение обновления и свободы, которое приносила оттепель, странным образом совпадало с новым, упорядоченным ритмом жизни Алексея.

Раскрытие сети заговорщиков Машкова, захват лагеря в Финляндии и спасение других завербованных магов принесли Алексею обещанный Комисаровой покой. Даже сорвавшийся арест Воронцова старшего не испортил их отношений, тот ушел от преследования благодаря кроту в КГБ, которого кстати тоже раскрыли с помощью Кати, но и его не удалось захватить, более того он умудрился скрыться прихватив с собой молодого оратора Пожирателей, который оказался каким-то Каркаровым.

Он вернулся к обычной жизни. Ходил в школу, где друзья с облегчением отметили, что он, кажется, снова стал самим собой. Он помогал отцу, который теперь работал на другом, более закрытом заводе, надежно укрытый от возможных недоброжелателей. Он гулял с друзьями по набережным, ощущая, как хочется проводить всё больше времени на улице, под солнечными лучами.

Но эта идиллия была лишь фасадом. Под ним скрывался жесткий, нечеловеческий режим, необходимый для выживания в новом мире.

Его график теперь был поделен на две части: светская и магическая.

Трижды в неделю Алексей отправлялся на тренировки к Константину Оверину. Занятия с бывшим инструктором Катерины были изнурительны. Оверин требовал дисциплины, точности формул и жесткого контроля над эмоциями. Он не пытался «заковать» Дикую Силу Алексея, но учил строить для неё стальные «русла» и «каналы», чтобы мощь не разбивала своего носителя.

В остальное время Алексей тренировался с Катериной. После разрыва с семьей Катя поселилась в небольшой, конспиративной квартире, предоставленной ей Органами, и полностью посвятила себя обучению Алексея и подготовке документов для создания поселения оборотней. Катя, напротив, учила его интуиции, «Дикому Чутью» и использованию магии намерения, а не зубрежки. Они были идеальным тандемом: жесткая рука КГБ в лице Оверина и творческий хаос природы в лице Кати.

И, наконец, Самбо. Алексей записался в секцию, используя официальное прикрытие. Это была не просто дань уважения урокам Костяна; это был сознательный шаг к контролю тела и разума. Болевые приемы, броски, необходимость мгновенной реакции и концентрации позволяли Алексею находить точку равновесия, усмиряя магический «водопад» физическим истощением. Он обнаружил, что чем лучше он контролирует тело, тем легче ему держать в узде свою мощную, но хаотичную магию.

Катя и Алексей регулярно наведывались в убежище к оборотням. Драуг и Наталья ждали. Они жили на осадном положении, но терпеливо, зная, что Алексей и Катя выиграли им самое ценное — время. За их порядком, чистотой и безопасностью продолжал присматривать Домовой Филимон, став своеобразным талисманом Стаи и негласным посредником между миром магии и бытом.

Алексей жил в постоянном напряжении, совмещая роли школьника, сына, агента КГБ и магического лидера. Он понимал, что этот период стабильности — лишь передышка. Магическое сообщество СССР было расколото, Запад активизировался, и будущее его Стаи, его отца и его самого зависело от того, насколько быстро он сможет усвоить уроки и стать тем, кого ждал Комитет: контролируемой, но смертоносной силой.

Конец первой книги.

Оглавление

Глава 1. Энергия бытия

Глава 2 Сила и шестеренки

Глава 3. Летописец и Неучтенная

Глава 4. Апрель и невидимые тени

Глава 5. Охотник выходит из тени

Глава 6. Союз с Аристократкой

Глава 7. Эволюция и предательство

Глава 8. Цена магии

Глава 9. Рассвет и новые знакомства

Глава 10. Осада и Хозяин дома

Глава 11. Деньги и волшебная сила

Глава 12. Ночь Обращения и Братство Укушенных

Глава 13. Магия в металле

Глава 14. Скрывающий Заслон

Глава 15. План. Отход. Погоня

Глава 16. Ловушки под Землей

Глава 17. Охота по Ложным Запахам

Глава 18. Пыль Веков и Новая Надежда

Глава 19. Переселение Домового

Глава 20. Операция «Кобальт»

Глава 21. Разрыв с Родовым Гнездом