Чумной Д [Сим Симович] (fb2) читать постранично

Чумной Д

Глава 1

Демьян проснулся от холода.

Спина ныла — проклятый тюфяк был набит чем-то колючим, похожим на солому. Он открыл глаза и уставился в потолок, где по облупившейся штукатурке ползла трещина. Широкая, ветвистая, похожая на молнию.

Не его потолок.

Не его комната.

Он сел, и одеяло — тяжёлое, затхлое — сползло на пол. Руки. Он посмотрел на свои руки. Тонкие, с длинными пальцами, незнакомые. На безымянном пальце — печатка с гербом: змея, обвившая чашу.

— Господи, — прохрипел он.

Голос чужой. Ниже, чем должен быть.

Демьян сглотнул, встал. Ноги подкосились — слабость, будто после долгой болезни. Он добрёл до зеркала в углу, треснувшего, мутного.

Из зеркала смотрел незнакомец.

Лет двадцати пяти, может, тридцати. Худое лицо, острые скулы, тёмные волосы до плеч. Глаза серые, глубоко посаженные. Испуганные.

— Чёрт, — выдохнул Демьян. — Чёрт, чёрт, чёрт.

Паника накатила волной. Он схватился за край стола — старого, облупленного. Дышать. Нужно дышать. Это сон. Плохой сон. Бред умирающего мозга. Он же умер. Да? Сердце прихватило прямо за компьютером, коллеги вызвали скорую, но…

Но это не больница.

Это не морг.

Это вообще непонятно что.

Комната была большой, но пустой. Мебель — минимум: кровать, стол, облезлый шкаф. Стены голые, только пятна от снятых картин. Окно — высокое, с перекладинами, за ним серое небо и крыши.

Он подошёл к окну, распахнул створку. Холодный ветер ударил в лицо. Внизу — улица. Мощёная, узкая. Дома — каменные, старинные, с башенками и резными наличниками. Вдалеке — купола церквей. Много куполов. Слишком много.

— Что за…

Шаги за дверью. Скрип половиц.

Дверь распахнулась без стука. На пороге стоял старик — седой, в затёртой ливрее, с подносом в руках.

— Ваше сиятельство, — сказал он устало. — Доброе утро. Принёс завтрак.

Демьян молчал. Старик прошёл внутрь, поставил поднос на стол. Миска с серой кашей. Кусок чёрного хлеба. Кружка с чем-то дымящимся.

— Овсянка, — сказал старик. — Хлеб вчерашний, но не чёрствый. Молоко не скисло, проверял.

Он выпрямился, посмотрел на Демьяна. Взгляд цепкий, изучающий.

— Барин, вы бледный. Опять не спали?

Демьян сглотнул.

— Я… кто…

Старик нахмурился.

— Прошка я. Прокофий Ильич, ежели по-полному. Вы забыли, что ли? — Он шагнул ближе, приглядываясь. — Лихорадка опять? Я говорил — надо лекаря звать.

— Нет, — быстро сказал Демьян. — Нет, всё… всё в порядке. Просто… плохо спал.

Прошка фыркнул.

— Понятно. Опять книжки до ночи читали? Дед ваш тоже так делал — глаза себе испортил. — Он кивнул на поднос. — Ешьте, пока не остыло. И одевайтесь. Сегодня же к нотариусу надо. Про долги помните?

Долги.

Нотариус.

Барин.

Ваше сиятельство.

Демьян медленно кивнул.

— Помню.

— Ну и славно, — Прошка направился к двери. — Одевайтесь. Я воды принесу, умыться.

Дверь закрылась. Демьян остался один.

Он посмотрел на свои руки. На печатку. На миску с овсянкой.

— Ну охренеть, — прошептал он.

Вода оказалась ледяной.

Демьян плеснул себе в лицо, и мозг будто проснулся окончательно. Не сон. Не бред. Реальность. Чужое тело, чужая комната, чужая жизнь.

Он вытерся грубым полотенцем и стал одеваться. Одежда лежала на стуле — рубашка льняная, жилет потёртый, штаны тёмные. Всё старое, но чистое. Прошка, видимо, старался.

Руки тряслись. Он застегивал пуговицы и думал: что это? Перерождение? Реинкарнация? Похищение инопланетянами? Кома? Может, он в коме, и это галлюцинация умирающего мозга?

Но всё было слишком реальным. Холод. Запах сырости и пыли. Шершавость ткани. Боль в спине от плохого матраса.

Он подошёл к столу, сел. Каша остывала. Демьян взял ложку — тяжёлую, деревянную — и попробовал. Овсянка. Безвкусная, пресная. Без сахара, без масла. Он доел, запил молоком. Кислым.

Нищета. Офисная нищета в прошлой жизни, боярская нищета в этой.

Он усмехнулся. Несмешно.

В дверь постучали. Вошёл Прошка, неся охапку дров.

— Печь затоплю, а то холодно. Октябрь на дворе, а морозы уже идут. — Он присел у печки, стал укладывать поленья. — Барин, а вы точно в порядке? Что-то вы странный сегодня.

Демьян выдохнул.

— Прошка, скажи… как меня зовут?

Старик обернулся. Посмотрел долго, с подозрением.

— Демьян Чумак, граф Базипольский. — Пауза. — Вы точно не больны?

Демьян. Чумак. Граф.

Он кивнул.

— Память… путается. После смерти деда. Горе, понимаешь.

Прошка вздохнул, вернулся к печке.

— Три месяца прошло, барин. Пора бы и оправиться. Дела не ждут. Кредиторы не ждут. Шмулевич вчера опять приходил, я его еле отвадил. Говорит — последний раз терпит. Или деньги, или имение описывать будут.

Кредиторы. Долги. Имение.

Демьян потёр виски.

— Сколько… сколько я должен?

Прошка чиркнул огнивом, поджёг лучину. Дрова затрещали.

— Три тысячи рублей Шмулевичу. Полторы — купцу Грибову. Ещё мелкие долги — портным, лавочникам. Дед, царство ему --">