Карта короля [Оксана Кас] (fb2) читать онлайн

Карта короля

Глава 1 Черная пантера

До этого Хару не особо верил рассказам стаффа о том, что продвижение альбома — очень сложное время. Они то же самое говорили и про подготовку к дебюту, но при этом у Хару даже время отдохнуть было, он успел за январь четыре книги прочесть, сдать пробные тесты по ПДД и взять несколько дополнительных танцевальных уроков.

Но первая же неделя с продвижением альбома показала, что стафф не шутил: это действительно сложно. В своей постели Хару спал от силы два-три часа, остальное добирал в машине или на какой-нибудь кушетке в гримерке на телестудии.

Понедельник, день дебюта, был относительно свободным — после шоукейса парни отправились на съемки еще одного варьете-шоу. Но во вторник пришлось встать в четыре утра, потому что был запланирован ранний эфир в девять утра на радио, где они должны были исполнять свои песни и отвечать на вопросы ведущих. Сразу после эфира — еще одно варьете, вечером — репетиции. В среду на съемки музыкального шоу выехали в четыре утра. Репетиция в пять. Вторая репетиция в семь. Выступление в десять утра. Потом — первый фансайн от одного из магазинов, продававших их альбомы. Ближе к вечеру, в пять часов, они вернулись на телестудию. Эфир музыкального шоу начинался в шесть вечера, и им полагалось на нем присутствовать, несмотря на то, что выступление было записано еще утром. Казалось бы — шоу отработали, можно отдыхать? Но им все еще нужно поддерживать форму и выполнять заранее намеченные задачи. Хару и Тэюн сначала поехали откатывать часы вождения, а потом еще час отзанимались в зале, так что в общежитие вернулись только в десять вечера. В четверг их подняли в два часа ночи. Репетиции на сцене для музыкального шоу начались в три ночи, предварительная запись — в пять утра. И да, в пять утра на площадку пришли фанаты, чтобы посмотреть на то, как они танцуют перед камерами. Как только все отсняли, Хару поехал на презентацию от косметического бренда. Презентацией это сложно назвать, потому что продукт уже вышел на рынок, сейчас просто собрали блогеров и некоторых инвесторов, подарили красивые коробочки с новой косметикой, потом был фуршет. Хару присутствовал, потому что он буквально лицо всей новой линейки. Оттуда Хару вернулся на телестудию, потому что — да, начался эфир и они должны присутствовать на площадке. После они поехали в агентство для небольшой репетиции — прогнали по два раза все песни, чтобы не забыть хореографию. Вернулись в общежитие в девять и сразу разошлись по спальням. Пятница. Опять подъем в три часа ночи, опять репетиции на площадке и предварительная запись выступления. Фансайн от магазина, возвращение в телестудию, участие в прямом эфире. Можно ехать домой? Нет, потому что субботний эфир не в шесть вечера, как в будние дни, а в два часа дня и предварительная запись выступления будет сейчас. Так что — другая телестудия, опять репетиции, выступление перед поклонниками, спать легли в три часа ночи. Подъем в шесть, сборы, телестудия, репетиция и запись выступления для воскресенья. Опять новая телестудия и участие в прямом эфире.

У Хару все эти перемещения по городу и бесконечные прогоны одного и того же танца перед операторами и зрителями слились в один бесконечный день. Нельзя сказать, что он не высыпался — в сумме он свои восемь часов сна получал. Но это сложно назвать полноценным отдыхом. И это они еще не пели! Выступая под фонограмму, они не должны переживать о том, чтобы проснуться за три часа до выступления, чтобы голос хорошо разогрелся. А что будет во время продвижения баллады, когда им придется петь?

Все эти выступления и мотания по городу выматывали, а обилие новых лиц и мест заставляло ощущать перегрузку. Как только камеры выключались, а посторонний стафф уходил, у Хару включался режим энергосбережения. По-настоящему «включался» он только на сцене, перед фанатами. Ему нравилось выступать даже под фонограмму, а особенно — общаться с поклонниками.

По-настоящему запоминались фансайны. Это встречи с фанатами, по сути — автограф-сессия, но с некоторыми нюансами.

В среду, перед первым фансайном, им провели короткий инструктаж. Вообще, это было чем-то вроде напоминания, потому что в агентстве они раньше уже обсуждали и сами фансайны и то, как там нужно себя вести. Даже проводили шуточные репетиции с наставником — это было частью обучения «фансервису».

Суть в том, что на каждого фаната у тебя примерно полторы минуты. За это время ты должен узнать имя, подписать альбом, который он тебе протянет, внимательно выслушать все, что тебе скажут — при этом, как минимум, изображая вовлеченность, — ответить на вопросы, если они есть у фаната, при необходимости — примерить то, что тебе подарят.

— Напоминаю, — вздохнул менеджер Пён, — Все подарки фанатов передавайте нам. В любой вещи может быть скрытая камера, они сейчас бывают совсем крошечными, можно и не заметить. Старайтесь примерно оценивать подарки и от всего, что выглядит слишком дорого, нужно мягко отказаться. Если вас действительно так хотят порадовать дорогой вещью — передадут потом через нас.

Хару кивал. Отказ от дорогих вещей показной. Нет никаких законов, которые запрещают айдолам принимать дорогие подарки от фанатов. Но есть что-то вроде этикета — такие вещи нельзя принимать на фансайне, когда вокруг много других фанатов. И «опытные» фанаты об этом знают — все дорогое обычно передают отдельно, чтобы не смущать обычных людей. Но… есть те, кто все равно показывает, что именно собирается подарить, даже зная, что айдол не может принять дорогой подарок на глазах у всех. Делается это для того, чтобы их запомнили.

Выходить в зал был страшно. Без шуток — выступать на сцене было как-то проще. Хару по-настоящему боялся, что не сможет вытерпеть ситуации, которые ему неприятны. На фансайне ты не можешь вести себя грубо с фанатами, даже если те не слишком вежливы. Плюс, нужно делать практически все, о чем тебя попросят — примерить дурацкий головной убор, показать эгьё, аккуратно ответить на не всегда тактичные вопросы.

Фансайн проходил в конференц-зале небольшого отеля, расположенного недалеко от телестудии. На помосте для выступающих — семь небольших столиков, по два стула у каждого, сразу за столами — большие коробки, дополнительные столы и стулья, какое-то оборудование. А напротив, в зрительном зале, сидят фанаты, ждут своей очереди. Как понял Хару, для удобства контроля у каждого фаната семь купонов с именами мемберов. Садясь за стол, она обязана отдать купон менеджеру.

Когда Black Thorn зашли в помещение, фанаты уже сидели в зале. Они поприветствовали группу громкими аплодисментами, но потом вели себя тихо. Хару занял центральный столик, к нему тут же подсела первая девушка. Выглядела она обычно — черные волосы, в меру симпатичная, но не писаная красавица. Пушистый свитер с сердечками, аккуратный макияж, но внимание привлекают руки — множество колечек и какой-то яркий маникюр. Хару отметил это почти автоматически — ему нужно сделать девушке комплимент.

— Привет, — улыбнулся Хару, — Рад тебя видеть, как тебя зовут?

У девушки дрогнула рука и она выронила альбом. Хару не дал коробке упасть, забрал себе.

— Купон, пожалуйста, — строго напомнил менеджер Пён за плечами Хару.

Девчонка дрожащей рукой протянула менеджеру сразу всю пачку купонов.

— Достаточно одного, — улыбнулся Хару и забрал свой, желтый, — Так как тебя зовут?

— Миджи, — выдавила девушка, — Прости, но в жизни ты еще красивее, чем на экране.

— Спасибо. Ты тоже очень хорошо выглядишь. Такой интересный маникюр. Покажешь?

Сам он уже открыл фломастер и поставил автограф на обложке альбома. Девушка протянула вперед обе ладони и Хару внимательно посмотрел на ногти. В его представлении все эти объемные бантики-бусики должны цепляться за одежду, но не ему страдать, так что:

— Красиво, — соврал он, — Мне нужно написать что-то определенное на альбоме? Нарисовать сердечко?

— Сердечко, пожалуйста, — голосом почти «умирающего лебедя» ответила Миджи.

— Как у тебя дела? Ты сегодня хорошо пообедала? — задавал Хару традиционные вопросы.

[*Технически, это один вопрос. В корейской культуре вопрос «Ты поел?» выступает аналогом «Как дела?», отвечают на него в последовательности — что ел и какое вообще настроение.*]

— Спасибо. Я так волновалась, что не смогла нормально позавтракать, выпила кофе по дороге.

— Понимаю. Я в день дебюта так переживал, что не смог позавтракать, хотя мне нужно было набраться сил. Но ты обязательно поешь, когда фансайн закончится.

Все это Хару говорил, рисуя белым маркером кривоватое сердечко на обложке диска. На обложке темные цвета, суровые выражение на лицах у их семерки. А он на этой мрачности сердечки рисует. Еще нужно постоянно отрываться от рисования и смотреть на фанатку, поддерживать с ней зрительный контакт.

— Я принесла кое-что, — смущенно сказала девушка. — Вот это — письма от фанклуба, от девочек, которые не смогли прийти. А это — от меня.

На стол последовательно легла толстая стопка писем, перемотанная черной атласной лентой, как подарок, а следом на стол «посадили» стеклянную фигурку черного кота в короне. Корона не была стеклянной — что-то под золото.

— Можете проверить это, менеджер-ним, — обратилась девушка к менеджеру Пён, — Там точно ничего нет, это просто сувенир.

Менеджер Пён практически сразу забрал кота, Хару и секунды его в руках не продержал. Процесс «отбирания» безделушки был таким быстрым, что Хару удивленно проводил кота взглядом — конфисковали так, будто он опасен для жизни.

— Спасибо, — обернулся к фанатке Хару.

— Хару-щи, а почему пантера? — спросила Миджи.

Хару на секунду растерялся, а потом понял, о чем говорит Миджи: им недавно «выдали» животных-маскотов. У Чанмина — медведь, у Шэня — лиса, у Ноа — коала, у Хару — черная пантера, у Тэюна — волк, у Юнбина — голубь, у Сухёна — щенок.

— Расстроились, что не кот? — тихо засмеялся Хару.

Фанатка кивнула.

— Мы обсуждали с продюсерами наших животных, потому что — только это секрет — планируется делать мерч с ними. И мы все в один голос говорили, что Сухён должен быть щенком. Он просто по жизни — игривый щеночек. Но тогда Тэюн не может быть щенком, так что его решили сделать волком — ему подходит, он верный защитник. А потом продюсеры решили, что дружба кота и волка — это как-то странно — и решили сделать моим главным маскотом котика побольше. Когда я был маленьким, пантеры были моими любимым видом больших кошек. Ты знаешь, что черные пантеры — это не зоологический вид, а лишь образ? Пантерами называют леопардов и ягуаров с редкой мутацией, из-за которых их шерсть кажется черной. Мне показалось, что это интересное сравнение. Редкая окраска большой кошки, а я вот такой ненормально бледный азиат.

Миджи от восхищения захлопала в ладоши. А менеджер Пён позади строго заметил:

— Время почти истекло.

Хару виновато улыбнулся и протянул Миджи ее альбом:

— Спасибо, что пришла. Надеюсь, мы еще увидимся.

— Спасибо. Удачи, — Миджи улыбнулась и встала со своего места.

Уже через несколько секунд села следующая девушка. Эта уже была лучше подготовлена к общению с Хару и альбомы не роняла.

— Привет. Как тебя зовут? — улыбнулся Хару.

— Можешь называть меня просто «любимая», — кокетливо улыбнулась девушка.

Хару тут же мысленно назвал ее «чокнутая», но вслух сказал другое:

— Прости, но до окончания контрактов я не могу так обращаться к девушкам. Мне нужно написать твое имя на альбоме, или достаточно автографа?

Все это, разумеется, с вежливой улыбкой. Он старался смотреть только на собеседницу, но все равно замечал, что его постоянно снимают. Разговоры приватны, остальные фанаты стоят достаточно далеко, но они могут камерами телефонов отслеживать реакции Хару. Промелькнет на лице недовольство — это станет достоянием общественности. Нужно делать вид, что тебя все устраивает даже в самых неприятных ситуациях.

— Хару-я, сделай исключение, — надула губы девушка. — Мне пришлось сильно потратиться, чтобы попасть на дебютный фансайн.

Хару снова улыбнулся. Тут все потратились, но это не повод играть со всеми девчонками в супругов со стажем.

— Прости, я не могу нарушить обещание, которое уже дал.

— Купоны, — раздался за плечом Хару строгий голос менеджера Пён, — И, девушка, вы подписали соглашение, что уведомлены о том, что можно и что нельзя делать на фансайне. Если продолжите настаивать, я буду вынужден добавить вас в черный список.

Девушка снова обиженно выпятила нижнюю губу:

— Какие злые. Не пиши имя, я потом продам этот альбом.

— Хорошо, — как ни в чем не бывало улыбнулся Хару. — Что-то нарисовать?

— На свой вкус.

Хару подумал, что «на свой вкус» он бы нарисовал какашку, но вместо этого нарисовал три кривоватые звездочки.

— Вот, прошу, — с улыбкой протянул ей альбом Хару. — Откуда ты приехала? Издалека?

— Я похожа на провинциалку? — возмутилась девушка. — Я из Сеула.

— Хорошо, — снова улыбнулся Хару.

Он был немного растерян, хотя старался не показывать это. Все потому, что он просто не представлял, что теперь делать, так как фанатка явно была настроена не слишком доброжелательно по отношению к нему. К счастью, девушка сама задала вопрос. Пусть и не слишком приятный.

— Почему у тебя больше партий? Думаешь, ты лучше остальных?

— Продюсеры так решили, — ответил Хару. — Мы не можем пока сами распределять партии.

— Удобный ответ, — фыркнула девчонка. — Видимо, спишь с кем-то из продюсеров, вот тебе и идут на встречу.

Хару от неожиданности аж поперхнулся воздухом. Ну вот, начинается… Ответить, впрочем, он не успел. За спиной раздался по-прежнему спокойный голос менеджера Пён:

— Думаю, на этом разговор можно закончить.

Девчонка фыркнула и встала со стула. Менеджер Пён что-то чиркнул в своем блокноте и наклонился к Хару, шепнув ему на ухо:

— Добавил в стоп-лист по фансайнам, больше легально она к вам не зайдет.

Хару благодарно кивнул. Но подумать о ситуации времени не было. Он поспешно натянул на лицо доброжелательную улыбку, потому что села следующая девушка.

— Привет. Как тебя зовут?

— Хана, — ответила та. — Можешь написать на альбоме какое-нибудь пожелание?

Хару с улыбкой кивнул и принял протянутый альбом. Купон девушка тоже отдала сама, а потом бодро вывалила на Хару целый перечень комплиментов — хвалила и внешность, и голос, и умение держаться на сцене, и профессиональное поведение. От обилия приятных слов Хару почувствовал, что у него щеки краснеют — ох уж эта бледная кожа.

— Я принесла подарок. Менеджер-ним, примите пожалуйста. Да, это серебро, но я сделала такие для всех мемберов. Не отказывайте из-за стоимости, пожалуйста.

Это кольцо-печатка с изображением розы на плоской части. Той самой розы с пентаграммы, которая мелькнула в тизере. Хару искренне удивился, принимая подарок:

— Ого! Совсем, как в тизере!

— Да, я срисовала, — широко улыбнулась Хана, — Где-то сто тысяч просмотров на вашем тизере — это я, пока пыталась срисовать эту розу.

Это шутка, конечно, но Хару благодарно улыбнулся. Менеджер Пён не стал возвращать подарок, хотя он очевидно превышал порог стоимости — все же на мужскую печатку серебра потрачено немало.

— И, простите за наглость, но вот к кольцу моя визитка. Я создаю украшения. Если вдруг понадобится…

Хару принял визитку и протянул ее менеджеру Пён. Тот не стал бросать визитку в коробку, а положив в карман своей рубашки.

Девчонки менялись, у Хару даже щеки начали болеть из-за постоянной улыбки. Они были разные. Кто-то жутко смущался, кто-то задавал неприятные вопросы, кто-то говорил много комплиментов. На фансайне был запрет на прикосновения — то есть, нельзя просить подержаться за руки. Но зато Хару приносили разные штуки для волос. В основном — ободки с кошачьими ушами, еще и много корон на этих же ободках, обручей в стиле эльфийского короля, какие-то сомнительные детские чепчики… Все это Хару примерял на себя и благодарил девчонок, которые это принесли. Менеджер Пён принес вторую коробку для подарков, потому что многие дарили достаточно объемные мягкие игрушки. Во время небольшого перерыва Хару оценил обстановку. Меньше всего подарков было у Ноа и Сухёна, но те вроде были готовы к подобному — их не зрители выбрали на шоу, а добавили продюсеры, поэтому и поклонников у них меньше. У Шэня и Юнбина подарков было немногим меньше, чем у Хару, а Чанмин и Тэюн отставали в этом плане.

На дебютном фансайне было немало китайских фанатов, именно они несли большую часть красивых головных уборов. Из сорока девчонок где-то пятнадцать были китаянками. Они задаривали Шэня всякими безделушками с нефритом и много говорили по-китайски. Перед Хару же они преимущественно робели и говорили на ломаном английском.

А уже после того, как фансайн завершился, менеджер Пён вручил Хару, Шэню и Тэюну подарок от китайской фанбазы. Неприлично дорогой подарок — им подарили одинаковые часы Rolex. С запиской, что китайская фанбаза считает их троих образцом идеальной дружбы. Скорее всего, это частично связано с тем китайским ресторанчиком. Хару не писал пост, но опубликовал фото в сториз, а вот Шэнь рассказал, как они сходили в тот ресторан. Но не в инсте, а на Weibo — агентство позволяло ему вести собственные соцсети в Китае. По словам Шэня, реакция на тот пост была очень бурной. Жители Китая посчитали милым, что Хару с Тэюном отвели Шэня в настоящий китайский ресторанчик, чтобы тот не сильно скучал по родине.

Глава 2 Сложности на работе

Сложно не проникнуться любовью к фанатам, когда получаешь такой уровень поддержки. Неважно, во сколько будет проходить предварительная запись выступления для музыкального шоу — зал будет полным и в три часа ночи, и в десять утра. И эти фансайны. Место на фансайне можно получить в ходе лотереи, купив определенное количество альбомов в определенном магазине (обычно речь идет о сети магазинов). New Wave не скромничали — у дебютного альбома четыре версии, вот все четыре и нужно купить, чтобы получить возможность участвовать в лотерее. Те, кто действительно хочет попасть на фансайн, покупают больше, чем четыре альбома — шестнадцать, двадцать, а то и все сорок. Победу в лотерее можно передать, цена зависит от условий фансайнов. Если на фансайне разрешены прикосновения, это повышает цены. Есть фансайны, где нельзя даже подарок лично передать — между айдолом и фанатом будет стоять прозрачная перегородка, такие стоят дешевле. Впрочем, у Black Thorn пока все фансайны проходили одинаково — без прикосновений, но и без ограничительной перегородки.

У фанатской поддержки есть и минусы. Сассен-фанатку, которая украла у Хару кота, он регулярно замечал в толпе. Чаще всего — с фотоаппаратом. У популярных айдолов часто есть фансайт-мастера, или просто фансайты — так сейчас называют людей, которые делают качественные фотографии айдолов, сопровождая их повсюду. Упрощая — это как группи, но с хорошей фотоаппаратурой. Они на этом зарабатывают — на их страничках есть реклама, нередко они продают мерч с использованием фотографий, которые сделали. Это «серый» заработок, который не может покрыть расходы, а лишь немного компенсирует потраченные средства. Поэтому фансайты обычно либо имеют дополнительную удаленную работу, либо принадлежат к богатым семьям, где сердобольные родители готовы содержать ребенка до самой старости.

Грань между фансайтами и сассен-фанатами… ну, в агентствах предпочитают всех фансайт-мастеров считать сассенами, просто кто-то ведет себя чуточку лучше, чем другие. Все потому, что фансайты сопровождают айдолов не только внутри Кореи, нередко они едут за ними и в другие страны, покупают билеты на концерты и фестивали, участвуют в лотереях для получения места на фансайн. Хару вот уже познакомился с девушкой, которая представилась, как его фансайт-мастер. Сказала, что они будут часто видеться. Хару все еще не уверен, что это не было угрозой.

Воровку котиков, Ким Ёнсо, на фансайн не пустили. В условиях участия в лотерее есть пункт о том, что сотрудники агентства могут отказать победителю во входе, если он успел попасть в черный список. Кража кота — весомый повод для подобных ограничений.

Запретить Ёнсо вход на предварительную запись выступлений уже сложнее. Стафф New Wave не занимается организацией таких мини-концертов, людей в зал запускают сотрудники телестудии, а они не всегда обращают внимание на то, какие там имена в стоп-листе от агентства. И это при том, что в черном списке New Wave сейчас только Ёнсо.

Но, даже если девушке не удавалось проникнуть на предварительную запись выступления Black Thorn, она приходила на трансляцию шоу, где нет никаких черных списков.

Вообще, музыкальные шоу вроде как идут в прямом эфире. Для этого каждый артист (или группа) заранее приезжает на съемку, проводит несколько репетиций перед съемочной группой. В назначенное время в зал запускают людей. Фанаты заранее знают, когда будет проходить съемка, набор проходит через специальные приложения. Чаще всего за вход берут символическую плату либо требуют предъявить чеки о покупке альбомов, иногда — членство в фанклубе. Но там много нюансов, которые зависят, в первую очередь, от популярности артиста. Например, известные группы с легкостью набирают полный зал на триста человек, поэтому на предварительной записи все время продвижения — только их фанаты. Группы поменьше записывают свои выступления уже непосредственно перед началом эфира, когда в зал запустили всех, кто купил билеты от телеканала, то есть, состав зала — мультифандомный. Из-за этого и получается, что популярные коллективы записываются ночью и ранним утром, а малопопулярные — прямо перед началом шоу. Потому что те люди, которые купили билеты от телеканала, остаются в зале и на время проведения прямого эфира.

Трансляция шоу — это уже не про выступление. Ведущие действительно говорят все в прямом эфире, так же проходит интервью и все дополнительные рубрики. Но в то время, когда телевидение будет демонстрировать заранее записанное выступление, группа, в лучшем случае, выйдет на сцену, чтобы поболтать с поклонниками. Чаще же все просто торчат в комнате ожидания. Когда закончатся выступления, все группы (и артисты) выходят на сцену и ждут объявления результатов. Каждую неделю на каждом шоу кто-то получает награду.

Хару так и не понял, есть ли у наград какие-то дополнительные плюсы, кроме радости фанатов. Награда не подразумевает денежных вознаграждений, не гарантирует получение премий в конце года, это просто стекляшка, которая показывает силу фандома и уровень популярности песни в течение одной недели. Ладно, еще она отображает — популярна ли песня на корейских стриминговых платформах.

Благодаря успешности шоу, «Backbone» дает хорошие показатели — в чартах реального времени она лидировала уже через сутки после релиза. Фанаты продолжали ворчать, что ждали другую тему, но стримить не перестали. Правда, у «Backbone» есть конкурент: недавно вышел OST к популярной дораме. У этой песни нет физической версии, но слушают ее с удовольствием. Поэтому вряд ли дебютному треку получится достичь статуса Perfect-All-Kill: это когда песня занимает первое место во всех корейских чартах — как в реальном времени, так и в тех, что обновляются раз в неделю.

Хару, откровенно говоря, мало волновало положение песни в чартах, потому что он сильно уставал. Слишком много нового происходило в его жизни, информация об успехе казалась не такой важной, как необходимость выживать в условиях загруженного графика.

Но в субботу их привезли в общежитие в одиннадцать, а с утра забрали только в десять. Хару не сказать, что полноценно выспался, но чувствовал себя достаточно отдохнувшим, чтобы начать интересоваться окружением. Поэтому он спросил — что интересного говорят о группе в сети.

— Считаем вирусные моменты с тобой, — хохотнул менеджер Квон, — Снова поднялись продажи бренда кофе, потому что вы двое пели самосочиненную песню. Во время дебютного фансайна ты поболтал с фанаткой так, что теперь половина Кореи обсуждает черных пантер и азиата с бледной кожей. Снялся для дэнс-практики в худи с кошачьими ушами, из-за этого магазинчик маленького корейского бренда уже три раза извинился, что они не могут так быстро пополнить запас товара. Поднял интерес к угги-тапочкам, хотя он только начал утихать. Если у корейских школьников начнут от мороза отваливаться пятки, виноват будешь ты. Кружки с котом стали предметом охоты. А комбинация «угги плюс эта кружка» стала корейским мемом.

Вообще-то, вопрос о новостях Хару адресовал менеджеру Пён, а теперь удивленно хлопал глазами:

— Какие угги? Какая кружка? — не понял он.

— То, как ты приезжал на предзаписи шоу — сонный, в этих меховых тапочках и с термокружкой в руке — это стало мемом, — пояснил менеджер Пён.

Менеджер Квон, усмехаясь, показал Хару экран своего телефона. В графе поиска «утренний кот Хару», внизу — куча его фотографий. Термокружку он купил совсем недавно, когда начал варить кофе дома с утра и возить его с собой в машине. На ней рисунок с относительно знаменитым мемом — рисованный кот Гарфилд в пижаме и тапочках с кружкой кофе в руке… в передней лапе… Кружка была куплена на китайском маркетплейсе и вряд ли является сертифицированным товаром, Хару даже не подумал, что на такую вещь могут обратить внимание. А меховые уличные тапки он распробовал еще в январе, когда ездил на съемки. У них удобные кресла в машине, там можно комфортно вздремнуть. От машины до помещения обычно идти совсем немного, внутри их стандартно переодевают. Каждый раз снимать кроссовки или, что еще сложнее, сапоги, Хару не нравилось. Другое дело — меховые угги практически без задников. В них тепло, они удобные, ничего не мешает. На дебютном шоукейсе стилисты еще следили за тем, что парни носят, но затем Хару сам выбирал, в чем поедет на запись. Обычно это брюки, свитер, эти вот тапки и пуховик, причем, последний он часто даже не надевает. Вот и выходит, что на фотографиях в интернете сонный Хару выходит из машины в тапочках, каком-нибудь свитере под горло, с книгой подмышкой и кружкой в руке.

— Я похож на деда, — фыркнул Хару, — Не хватает только очков и кроссворда.

Имел в виду он не своего дедушку, а абстрактного корейского старичка — брюки, тапочки и термос с чаем. Именно это считается универсальным набором корейского деда.

Менеджеры тихо засмеялись:

— Да, именно так и говорят в сети, — подтвердил менеджер Квон.

— Кошмар какой. Двадцати лет нет, а уже в деды записали, — мрачно подытожил Хару, чем вызвал смех уже и у парней, которые прислушивались к разговору Хару и менеджеров.

Парни тоже начали гуглить «дедулю Хару» и поддразнивать его. Звучит, конечно, странно, но отказываться от удобства Хару не станет, разумеется. Принц, Кот, теперь еще Дед… количество его прозвищ как-то быстро растет.

— А что-то поинтереснее моей сонной физиономии произошло? — уточнил Хару.

Ответить никто не успел, в помещение вошла Минсо и все поспешно встали, чуть поклонившись. Видеть ее на телестудии было немного неожиданно — после дебютного шоукейса она не сопровождала группу, последний раз Хару видел ее в понедельник.

— Доброе утро, — улыбалась Минсо. — Выспались сегодня?

Парни ответили вразнобой, но утвердительно. Конечно, после такой сложной недели хотелось бы провести в кровати весь день, но они знали, на что шли, поэтому и восьмичасовой сон ощущался подарком судьбы.

— Хорошо, — кивнула Минсо. — Следующая неделя тоже будет напряженной, хотя есть и положительные моменты.

Тут Минсо оглянулась на дверь гримерки и попросила менеджера Квона:

— Закрой, пожалуйста, дверь. А лучше… ну, отправь кого-нибудь. Не хочу откладывать разговор на потом, но это внутренние дела агентства.

Менеджер Квон понятливо кивнул, поймал кого-то из младшего стаффа и направил его в коридор. Хару усмехнулся: практически «постоит на стреме». Даже интересно, что такое хочет сказать Минсо.

— Мы уже говорили о том, что наши действия ограничены требованиями совета директоров и инвесторов, — начала Минсо, — Из-за этого и дебют получился таким… С двумя песнями, потому что на большее не хватило времени, да еще и титульный трек мы выбирали, прекрасно понимая, как отреагирует публика.

— Вы говорили, что было распоряжение сделать титульный трек безопасным, — вспомнил Хару. — Но все ждали что-то…

Минсо кивнула:

— Да. Аналитический отдел был уверен в том, что фанаты хотят видеть не просто мрачный концепт, но еще и что-то сексуальное. Но инвесторы слышали преимущественно другое: их смущал возраст макнэ, они боялись осуждения и хотели собрать побольше денег на старте, не спровоцировав скандал. Сейчас, когда релиз уже вышел и мы готовы продолжать… в общем, Backbone был не только «безопасным» релизом, мы эту песню выбрали еще и для того, чтобы убедить инвесторов в том, что они неправы.

Хару усмехнулся. А мнение большинства выразил Чанмин:

— Мы как-то обсуждали это. Поняли сами, что так вы доказываете нашим директорам, что продюсеры лучше знают, что нужно публике.

Минсо с улыбкой кивнул:

— Да, это так.

— И как, получилось? — уточнил Хару.

Его, конечно, немного смущали постоянные попытки его раздеть, но недавно он понял, что ему реально комфортнее всего именно в образе такого вот соблазнителя. Так проще провести черту между сценическим образом и собственной личностью. Да и фанаткам нравится. Даже на фансайнах, где обычно фанатки просят айдолов вести себя мило, к Хару и парням почти не пристают с выкриками «эгьё».

— Получилось, — довольно улыбнулась Минсо. — С точки зрения коммерции релиз получился очень удачным. На сегодняшний день продано уже миллион двести тысяч копий, что является абсолютным рекордом для новичков… и четвертым результатом для всех групп — независимо от того, дебют это или камбек. Плюс — хорошие просмотры клипа, активно раскупается скудный дебютный мерч. Да и песни хорошо показали себя в корейских чартах. При этом в сети очень много недовольных количеством песен и тем, что они слишком уж «безопасны».

Хару снова усмехнулся:

— Их понять можно: сплошные провокации во время шоу и преддебютных тизеров, а теперь — мотивационная песенка и баллада про девчонку с завышенными требованиями к мужчинам.

Минсо с улыбкой покачала головой:

— Примерно так в сети и рассуждают. Ругают чаще продюсерский состав, говорят о том, что мы напрасно тратим потенциал своих артистов… А главное — у инвесторов, в отличие от вас, никто социальные сети на телефонах не отключал.

Парни неуверенно улыбнулись. За день до дебюта менеджеры установили «родительский контроль» на телефонах, а ноутбуки и планшеты отобрали и унесли в свою квартиру. Все для того, чтобы мемберы группы напрямую не сталкивались с хейтом. Конечно, любые запреты можно обойти, было бы желание. Но ни Хару, ни остальные этого не делали. Все это действительно делается для того, чтобы артисты не начитались критики в интернете, а не ради какого-то унижения. Ни Хару, ни другие парни не читали ничего о себе. О том, что релиз осуждают, они знали, конечно — стафф рассказывал. Но это воспринималось как-то проще. Через месяц, когда они закончат продвижение дебютного альбома, с телефонов снимут ограничения, вернут все гаджеты, тогда уже можно будет почитать, что там плохого про тебя написали.

— Инвесторы согласились, что в следующих релизах мы можем быть менее осторожными, — продолжила Минсо, — А вас решили мотивировать на хорошую работу деньгами. Завтра будет первая зарплата.

— Так быстро? — удивился Шэнь.

— Миллион двести копий, — пояснила Минсо. — Это не покрыло траты на ваш дебют, но доказало, что вы способны его погасить. Решение подписали вчера в обед, но сотрудник, который отвечает за зарплаты, уже ушел домой.

— А сколько нам заплатят в первый месяц? — с горящими глазами спросил Сухён.

— Пять миллионов вон, — ответила Минсо, — Это средняя зарплата сотрудников агентства, вы будете получать столько же, пока не будет выплачен долг перед компанией.

Парни воодушевились. Хару, хотя его рекламные контракты и дают заметно больший доход, тоже был рад. Пять миллионов вон — это зарплата менеджера среднего звена, отец Хару получает примерно столько же, хотя работает в доках. Мама — гораздо меньше.

— Теперь, когда вы обрадовались, должна немного вас огорчить, — теперь улыбка Минсо вышла печальной. — Вы знаете положение песен в чартах?

— Мы были на первом месте везде, — ответил Тэюн. — Это ведь хорошо? Backbone популярен?

— Показатели хорошие, — кивнула Минсо. — Но это — с рекламой и поддержкой двух крупных радиостанций. А ваша баллада на седьмом месте в чарте Melon, хотя мы ничего не сделали для этого.

— Выступление с балладой придется ускорить, — понял Хару.

Планировалось, что они отработают следующую неделю, продвигая титульный трек, потом отдохнут несколько дней и в субботу начнут продвижение баллады. Но это — долго. Если баллада поднимается в чартах без каких-либо вложений, то с началом продвижения она может взлететь на первые места.

— Да. Придется сдвинуть все. Мы выпускаем клип в пятницу, в субботу и воскресенье вы выступите с двумя песнями, следующая неделя — только баллада. Думаю, вы понимаете, что это означает…

Хару тяжело вздохнул:

— В понедельник придется нормально репетировать.

Минсо кивнула.

Ну… зато им платят за это.

Глава 3 Челленджи и награды

Минсо не только обрадовала их новостями, но еще и напомнила о необходимости снимать ТикТок челленджи.

ТикТок челленджи — общее название контента, который выпускают группы. Это короткие вертикальные видео, снятые специально для социальных сетей, у них много подвидов, но айдолы снимают три.

Первый — это «танец под припев». Когда у группы выходит новый трек, она готовит хореографию под самую вирусную часть песни, обычно это припев. Иногда это та же хореография, с которой группа выступает, а иногда ее немного изменяют, чтобы было проще выучить. Сначала мемберы группы танцуют сами, по одному или друг с другом, как бы показывая: в этом танце — вот такие движения. Это делается для того, чтобы фанаты, посмотрев серию роликов, тоже смогли поучаствовать в челлендже. А еще айдолы выпускают и дополнительные ролики, исполняя хореографию вместе с другими айдолами или артистами. Обычно это делается по бартеру — мемберы двух групп объединяются и снимают челленджи друг друга. Чем больше видео под новую песню — тем больше шансов, что она попадет в рекомендации ТикТока. Чем чаще ролики видят случайные люди — тем больше шансов, что песня станет популярна и вне ТикТока. К слову, справедливо это не только для ТикТока, но и для других социальных сетей с вертикальными роликами.

Второй тип ТикТок челленджей — это виральные танцы, которые стали трендами социальной сети сами, без участия айдолов. Иногда это новые песни иностранных исполнителей, чаще — хореография под какие-нибудь треки десятилетней давности. Что-то сложное, красивое, забавное, нередко — провокационно-сексуальное. Социальная сеть продвигает этот тип контента по той же причине, что и танцы под припевы песен айдолов — предполагается, что этот трек популярен. Из-за этого у айдолов есть шансы быть замеченными просто так, без привязки к собственной музыке. Иногда именно такие ролики — не с их собственной музыкой, а с чужими трендами — становятся самыми просматриваемыми на аккаунтах групп.

[*Виральность — это способность контента быстро распространяться в интернете, без рекламы и упоминания в СМИ. Самые «виральные» в интернете котики, но интересные танцы тоже пользуются популярностью)).*]

Третий тип — это немузыкальные челленджи: опросы, реакции, забавные фразочки, маски. В общем, это всегда что-то странное. Айдолы участвуют в этом, чтобы показать свою харизму, продемонстрировать, что не боятся быть смешными и нелепыми.

Логично предположить, что «танец под припев своей песни» — это совсем не тот тип челленджа, который Минсо дала Хару в качестве наказания, потому что подобный контент Хару и так снимал постоянно. Поэтому ему предстояло снять два видео — одно немного провокационное, но почти без танца, второе с достаточно сложной хореографией.

А еще Минсо напомнила, что со следующей недели парням придется активно сниматься в челленджах с другими айдолами.

— В эту пятницу был дебют Амелии, но она выступает только по четвергам и воскресеньям, поэтому вы ее не видели. Я договорилась с ее агентством, они согласны на обмен челленджами, но хотят, чтобы снимался Хару. Должна предупредить заранее, это будет частым требованием. Где возможно, мы попробуем убедить другие агентства задействовать кого-то, кроме Хару, но… все хотят больше внимания, так что это будет сложно. Челлендж с Амелией — прекрасный шанс, у ее группы большой фандом, очень платежеспособный, так что мы бы и сами настояли на том, чтобы снимался Хару.

— Мне нужно будет выучить ее хореографию? — спросил Хару. — Она сложная?

Минсо смущенно улыбнулась и призналась:

— Неловко это говорить, но придется тверкать. Амелия — главный танцор и ведущий рэпер в своей группе, трек у нее соответствующий.

Хару огорченно поджал губы. Еще и тверкать. Парни тут же начали немного по-злодейски улыбаться… Хару уже предвидел, как его будут этим подкалывать. Трясти попой Хару не умел. Он искренне полагал, что мужчинам это и не нужно… но не учел возможности челленджа с женскими айдол-группами.

— У группы Nox камбек только через две недели, но хореография уже готова, — продолжила Минсо, — Мембер их группы — вроде, вы знакомы — хотел бы станцевать с Ноа.

— Джошуа! — догадался Ноа. — Он просто тоже из Австралии.

Минсо кивнула:

— Полезные знакомства. Тебе придется подписать контракт о неразглашении, потому что их хореографию и припев ты услышишь до релиза. Ехать придется без мемберов, но это тебе менеджеры лучше объяснят. В этом же агентстве мы договорились об участии в челлендже с Дэсоном, у него сольный камбек был перед Сольналь, но промоушен еще не завершен полностью. Удалось договориться, что с ним сниматься будут Хару и Сухен… у Дэсона рост ниже метр семидесяти пяти… тридцать лет парню, а он все комплексует. Так что нас заранее предупредили, чтобы в кадре не было видно, насколько Хару его выше.

Хару хохотнул:

— Они в курсе, что наш макнэ уже метр семьдесят пять? Он маленьким-то кажется преимущественно из-за Шэня.

Минсо улыбнулась:

— Я не стала их переубеждать. Если Дэсон смущается при виде высоких хубэ — пусть наденет кроссовки с платформой… это не наши проблемы. Просто морально готовьтесь к тому, что съемка будет сложной — Дэсон не успокоится, пока не убедится, что он рядом с вами не кажется коротышкой.

Хару удивленно покачал головой. В их группе у парней средний рост достаточно обычный для Кореи. Действительно высокий для азиата только Шэнь, у большей части группы рост чуть выше метра восьмидесяти. Это все еще высокий рост, их всегда за него хвалят, но есть группы, где все мемберы очень высокие… правда, на уровень популярности это не влияет. Скорее даже наоборот — часто популярности добиваются группы со средним для корейцев ростом. Почему Дэсон в свои тридцать все еще комплексует из-за роста — загадка.

— Съемки с Амелией и Дэсоном очень важны, — продолжила Минсо. — Они из старых групп, не так активны, поэтому их фанбазы часто переключаются на поддержку новичков. Вам нужно хорошо проявить себя.

Хару понимающе кивнул. Он немного волновался — все же танцы никогда не были его сильной стороной. А еще он знал, что Шэнь с удовольствием снялся бы с Амелией — ему нравится и ее группа, и их дерзкий стиль. Да и тверкать он уже умеет… А в итоге танцевать с популярным айдолом пойдет тот, кому наплевать на уровень ее мастерства и известности.

Хару немного удивился: когда Минсо ушла, Шэнь сам предложил ему прямо сейчас заняться разучиванием танца Амелии. Менеджер Пён нашел нужные видео, учить начали прямо в гримерке, напротив зеркал визажистов.

Остальным парням было весело. Они сидели на диванах и ржали над тем, как Шэнь учит Хару правильно трясти задницей. Наверное, это выглядело действительно смешно, ведь у Шэня все прекрасно тряслось, а Хару словно пытался сломать себе позвоночник. Впрочем, где-то раза с пятнадцатого он понял принцип и дальше было проще. Но парни все равно находили над чем поржать.

— Господи, да когда же уже это закончится? — возмутился Хару, — Почему в челленджах не могут принимать участие те, кто действительно это умеет!

Снова взрыв хохота. Наверное, многим было действительно обидно, что другие агентства выбирают не их, но явное недовольство Хару несколько сглаживало ситуацию. Он действительно с огромным удовольствием отдал бы эту «честь» кому-то другому.

Записывать челлендж Хару пошел с Шэнем, тот увязался следом просто за компанию. Амелия — американка, но с азиатскими корнями, самый большой процент «азиатского» — мама-кореянка. Впрочем, в самой Амелии было мало чего-то восточного. Она охотно болтала, сделала парням множество комплиментов, а потом уточнила у Шэня:

— Вы из одной группы? А ты не хочешь станцевать? Или тебе не разрешили?

— Мне? — удивился Шэнь.

Хару быстро вклинился и ответил за него:

— Наши-то будут не против, но ваше агентство говорило, что хотят видеть танец только со мной.

— Да? — удивилась Амелия, — Я, конечно, просила добавить самого популярного мембера, но двое лучше, чем один. Сейчас, я позвоню своим, вы — своим, окей? У вас хоть номер вашего продюсера есть, или еще не доросли?

— Это будет первый раз, когда я ей звоню сам, — честно ответил Хару.

Номер Минсо у него, разумеется, был. На звонок она ответила практически сразу, участие Шэня в челлендже посчитала хорошим шансом. Агентство Амелии вообще позволяло ей все, звонок был больше формальностью.

Начали танцевать втроем, быстро все отрепетировали, Амелия признала их танец «сносным» для записи… Скорее всего, «сносно» — это про Хару и его неуклюжие потряхивания пятой точкой.

— Мы можем взять тебя на руки, — предложил Хару, — Сцепим руки в замок и поднимем, как королеву. Будет прикольно.

— А вам можно⁈ — искренне удивилась Амелия, — Обычно парням-айдолам, особенно новичкам, нельзя даже смотреть на других айдолов дольше трех секунд.

— Смотреть и нам не разрешают, но у нас в клипе уже была сцена поцелуя…

— О мой бог! — восхищенно ахнула Амелия. — Конечно! Поднимайте меня. Давайте попробуем!

Амелия весила от силы пятьдесят килограммов, скорее, даже намного меньше. Поднять ее вдвоем на сцепленных руках — плевое дело, они ее моглибы и к потолку подкинуть. Когда все отрепетировали, Амелия позвала своего менеджера — он снял ее танец с Хару и Шэнем. Сам танец снимали так, чтобы Хару и Шэнь были чуть впереди, а Амелия сзади, но между ними. Когда хореография заканчивалась, девушка подбегала к ним, закидывала руки им на плечи, они ее подхватывали и поднимали повыше. Менеджер Амелии, отсняв на всякий случай два дубля, уверенно заметил:

— Это будет пушка! Опубликуем, правда, только завтра, окей?

Хару и Шэнь, разумеется, не были против, только поклонились, благодаря за возможность. Снимать челлендж для Black Thorn условились уже после съемки, потому что всем уже было пора идти готовиться к прямому эфиру — он начинался буквально через пять минут.

Все музыкальные шоу проходят по одному сценарию, отличия лишь в декорациях и каких-то «фишечках» ведущих, вроде традиционных приветствий или микрофонов с именами.

Ранняя предварительная запись обычно идет около часа, снимается ночью или рано утром. После этого группа может уехать, если есть какие-то дела, либо остаться на телестудии — спать и есть в гримерке. Но, в любом случае, за час до начала трансляции группы должны вернуться. Нужно успеть надеть сценические костюмы, в которых проводилась предварительная запись, сделать прически и макияж — создать иллюзию, что выступление действительно происходит в прямом эфире (хотя все знают, что записывают всё заранее). Потом группы по одной вызывают на интервью к ведущим. Где-то за десять-двадцать минут до начала интервью группы переходят в комнату ожидания — полупустое помещение с несколькими диванами, кучей офисных стульев и одиноким кулером для воды. Нередко айдолы приходят сюда заранее — познакомиться, поболтать, обменяться сплетнями. Но… Black Thorn дебютировали в такое время, что им было особо не с кем общаться и разговаривать. Потому в комнате ожидания они появились строго в назначенное время.

Так и в этот раз — пришли, подождали минут пять, вышли к камерам, ответили на банальные вопросы ведущих, ушли обратно в комнату ожидания. Просидели там до конца шоу и вышли на сцену, постоять за спинами ведущих, пока те объявляют результаты недели.

Ведущая Inkigayo, Айри, — участница достаточно популярной группы, на должности ведущей подзадержалась — уже два года здесь. Характер у нее… Обычно все айдолы стараются быть вежливыми и приветливыми, эта же при встрече посмотрела на Black Thorn, как на нечто грязное. Сейчас же она мило улыбалась в камеру и высоким голоском говорила:

— Номинанты этой недели: Пак Сонву с песней «Исцели меня» и группа Black Thorn с песней «Backbone».

Хару вздрогнул от неожиданности: уже? Он даже не думал, что они могут претендовать на победу на шоу…

На экране демонстрировали показатели в разных областях — физические продажи, стриминг на музыкальных платформах, голосование фанатов…

— Мы выиграем? — удивился Хару еще до того, как объявили ведущие.

Показатели на экране были не слишком-то сложными — Хару округлял их в меньшую сторону, складывал и все равно получалось, что они обгоняют своего конкурента. Причем, очень сильно обгоняют.

— Победу на шоу получают Black Thorn! — радостно закричал ведущий-парень.

— Мы выиграли? — Тэюн удивленно тряхнул Хару.

— Мы выиграли, — констатировал Хару.

Он не ждал этой награды, но внезапно почувствовал, что ощущение счастья наполняет его, словно он с мороза хлебнул горячего чаю и теперь согревается изнутри.

Они выиграли.

Вроде как бесполезная награда, какой от нее толк? Но… это ощущается как признание их трудов. Они так много работали, так старались, но толком и не видели — как на релиз отреагировали зрители. Фанаты на их выступлениях ощущались как-то иначе — по триста человек в зале, которые будто пришли поддержать не релиз, а их самих, победителей шоу. Из-за некоторых фраз менеджеров казалось, будто широкой публике альбом не понравился. Продажи — это следствие успешного шоу, их работа со всем этим словно не была связана. Но тут…

Не прошло и недели, как группа забрала свою первую награду на музыкальном шоу. Причем — на одном из самых сложных, где важны не голоса фанатов, а то, слушают ли песню, смотрят ли клип, обсуждают ли релиз в социальных сетях.

Айри со слащавой улыбкой на симпатичном личике протянула Хару награду. Тяжеленькая. Хару поклонился Айри, потом — залу, а после хотел передать награду следующему в шеренге — то есть, Тэюну — но у парней были другие мысли на этот счет, они налетели на него всей толпой, обнимая.

— Возьмите микрофоны! Энкор! — достаточно громко сказал ведущий-парень.

Он говорил уже не в микрофон, поэтому зрители его услышать не могли. Парни начали поспешно разбирать микрофоны, потому что первые ноты их песни уже звучали. Ну что ж, сейчас они впервые исполнят Backbone вживую.

После церемонии парней поздравляли менеджеры, даже стилистки восхищенно рассматривали пластиковую статуэтку. Пришла поздравить их и Минсо.

— Это первая награда в New Wave, — напомнила она.

Хару был реально счастлив. Он плохо понимал причины своей радости, но продолжал улыбаться. Пластиковая безделушка внезапно стала лучшей наградой за всю его работу. Это даже странно, потому что деньгам он почему-то радовался меньше.

Глава 4 Судьбоносные решения

16 января, на следующий день после прослушивания New Wave

Минсо не присутствовала на прослушивании, она решила, что быстрее будет посмотреть видео кандидаток. То, что ее крестница участвовала в прослушивании, стало для нее сюрпризом, и не сказать, что приятным. Посмотрев запись, она четко поняла, что возможности как-то управлять этой девицей у нее больше нет. Наён жила с Минсо несколько лет, она была для нее действительно как собственный ребенок, практически все подростковые проблемы Наён выпали на долю Минсо, Юнби толком и не знала, как растет ее дочь. Да, были постоянные звонки, Минсо все рассказывала подруге, но это не то же самое, что переживать вместе с ребенком все сложности взросления.

Поэтому обычно Наён и слушалась Минсо лучше, чем родную мать. Не считая некоторых моментов, Наён была идеальным ребенком: хорошо училась, не попадала в неприятности, не была какой-то грязнулей или скандалисткой. Просто она выросла с уверенностью, что ей доступно все, что можно купить за деньги. Это может показаться чем-то вроде избалованности, но на самом деле это немного не то. Наён просто воспитана так, что не понимает, что такое «Нет». Она знает только «Сейчас — нет» и «Нет, но если ты…». Наверное, это то, что отличает детей из очень богатых семей — они не видят границ, видят лишь возможности.

Единственное, что Наён не могла получить, хотя явно всегда об этом мечтала — нормальную семью.

И, как показалось Минсо, Хару для ее крестницы стал чем-то вроде мечты о семье. Если так подумать, Хару немного похож на Минхёка. Не внешне, разумеется, а по характеру. Они оба яркие, доброжелательные, но при этом со своими принципами, преданные своей семье, оба — интроверты, при этом умеющие общаться и очаровывать людей. Минхёк просто не такой скрытный. Это, кажется, что-то из психологии — девчонки влюбляются в тех, кто похож на отца.

В любом случае, появившись на прослушивании, Наён дала понять, что ни мать, ни Минсо ей уже не указ. Наён ведь так похожа на Минсо. Любой, кто увидит их рядом, сразу же поймет, что они — близкие родственники. Минсо семнадцать лет назад еще жила в Корее, была у всех на виду, поэтому ее в наличии внебрачного ребенка сложно заподозрить, а вот Минхёка…

А что скажет сам господин Со? Компанию основал прадедушка Наён, то есть, она — четвертое поколение чеболей. И такая девушка станет айдолом? Дело не в выступлениях, а в самом фансервисе. Постоянно кланяться, благодарить фанатов за покупку альбомов, хотя сама Наён могла бы случайно прикупить пару музыкальных магазинов со всем содержимым… Она не сможет быть айдолом. Слишком свободолюбива, слишком склонна к импульсивным поступкам.

Наён это, скорее всего, не понимает. Но… Сможет ли Минсо ее переубедить?

А еще… Наён нет восемнадцати, исполнится только в апреле. Кто подписал ее разрешение?

Запросив бумаги на имя крестницы, Минсо с удивлением обнаружила, что там стоит подпись Пак Манхи — официального отца Наён. Во время бракоразводного процесса так и не было озвучено, что Наён — не дочь Манхи, так что по закону он все еще имеет право подписать разрешение на участие в прослушивании. Она подделала его подпись? Или… Манхи вполне мог и подписать эти бумаги просто назло Юнби…

В любом случае, Минсо нужна тяжелая артиллерия, чтобы разобраться с этой девчонкой. Поэтому она позвонила господину Со.

Господин Со живет в собственном доме в черте города. Для директора огромной компании он ведет достаточно скромный образ жизни: в особняке всего-то восемь спален и гараж на две машины. Зато дом спроектирован известным архитектором (не отцом Минсо) в стиле традиционной корейской архитектуры, да и интерьер имеет явный налет корейского колорита. Юнби и ее старший брат не разделяют отцовской тяги к корейской культуре, но Юнби быстро покинула отчий дом, а брат и двое его сыновей соблюдают традиции и живут вместе с главой семьи. Так уж заведено — сын должен заботиться о родителях.

Планировка дома — миым-ча ханок. То есть, дом, который как будто обнимает внутренний дворик: входная дверь располагается в пристройке-прихожей, по бокам от которой находятся двери во вспомогательные помещения. Пройдя прихожую насквозь, можно как спуститься во внутренний дворик, так и пройтись по открытым галереям. Напротив входа — центральная часть дома с большой гостиной, кухней, кабинетом и библиотекой. Справа и слева — большие спальни. Боковые помещения дома двухэтажные, поэтому там же располагаются лестницы.

Дом, который отец Минсо построил для собственной семьи, почти такой же, только меньше — четыре спальни вместо восьми, нет библиотеки и кабинета. Наличие закрытого внутреннего двора всегда нравилось Минсо, но то, что все комнаты выходят на открытую галерею — не особо удобно.

От прихожей до центральной части дома, через внутренний двор, тянется дорожка из каменных плиток — дидимтоль. Минсо с сомнением на них посмотрела. Она на каблуках, а плитки стоят не особо-то близко друг к другу. Вздохнув, она отправилась к кабинету господина Со в обход, по открытой галерее. В собственном доме семьи Им, который отец когда-то строил для мамы, та же проблема с внутренним двориком.

Господин Со встречал Минсо уже в присутствии дочери. Юнби сидела в одном из кресел, на отца смотрела с некоторой обидой, но молчала. Господин Со тут же предложил пересесть за небольшой столик в остекленной галерее, выпить чаю.

В феврале холодновато для веранды, где нет батарей или теплого пола, поэтому горничные разожгли огонь в небольшой печке. Скорее, это даже камин, просто немного нетипичный. Минсо предложили накинуть на плечи плед. Она согласилась — холод никогда не любила.

Под «выпить чаю» господин Со, разумеется, подразумевал чайную церемонию, а не просто напиток. Юнби, насколько Минсо это известно, ненавидит эту традицию, но делать все умеет. Когда горничные приготовили все необходимое, приехала и Наён. Она зашла в дом — счастливая, с широкой улыбкой — проскакала по камням внутреннего двора, обняла дедушку.

— Садись, садись, малышка, — улыбнулся он. — Мы как раз начинаем.

— А ты не хочешь разлить чай? — недовольно спросила Юнби, обращаясь к дочери. — Ты же вроде обещала научиться…

— Я? Нет, мам, я пока недостаточно хороша в этом.

По традиции чай разливает женщина. Мужчины, разумеется, тоже могут, но только если в доме нет хозяйки. Юнби, хоть и не живет уже с отцом, все равно его дочь, главная женщина в семье, потому что госпожа Со умерла восемь лет назад. Юнби осторожно, чтобы не создать лишних брызг, облила чайник горячей водой, начала заваривать терпкий зеленый чай.

— Наён, ты понимаешь, почему я вас сегодня всех собрал? — спокойно спросил господин Со.

— Крестная рассказала тебе о том, что я участвовала в прослушивании New Wave, — так же спокойно и даже несколько безмятежно ответила Наён.

— Что? — Юнби вздрогнула и слишком громко закрыла чайничек крышкой. — Ты принимала участие в прослушивании? Серьезно? Айдол?

— Да, принимала. Меня берут? — обратилась Наён к Минсо. — Я же хорошо выступила. И я специально спрашивала у девчонок в кафе — по местным меркам у меня почти идеальная внешность.

Минсо тяжело вздохнула. А у Юнби только что пар из ушей не пошел — она покраснела всем лицом, но громко выражать свое негодование в присутствии отца постеснялась. Господин Со же сохранял как минимум внешнее спокойствие.

— Я не замечал в тебе тяги к публичной жизни и творчеству, — сказал он, — Что стало причиной столь внезапного решения?

Наён улыбнулась дедушке:

— На самом деле, мне всегда нравилось танцевать. Приехала в Корею, посмотрела на айдолов и подумала, что это мне подойдет. Мне кажется, это будет интересным опытом.

Господин Со ничего не ответил и просто перевел взгляд на Минсо. Та снова тяжело вздохнула. Раскрывать настоящие мотивы Наён было стыдно — крестница может посчитать это предательством — но повлиять на нее может только дед.

— Ей понравился мальчик из моей айдол-группы, — пояснила Минсо, — Она даже приходила на фотосессию, которую Минхёк проводил для этого парня. Через две-три недели Calvin Klein хотят устроить съемку Хару и Наён. Я еще не приходила к вам с этим, потому что контракты не готовы. Бренд не знает, что Наён — ваша внучка… Думаю, они считают, что она дочь Минхёка.

Господин Со хмыкнул и покачал головой:

— Так, давайте-ка по порядку. Что за мальчик?

И он повернулся к Наён, этим подразумевая, что отвечать должно она. Теперь Наён смутилась, отвела взгляд.

— Просто… парень. Я же не вешаюсь ему на шею! Просто понравилось, как он выглядит и как поет. Можно сказать, что он меня вдохновил и теперь я тоже хочу стать айдолом.

— Минсо, покажи мне его фото, пожалуйста.

Минсо послушно достала телефон и ввела в поисковой строке имя Хару. Протянула телефон господину Со. Тот сначала просто посмотрел на фото, потом с подозрением прищурился, а после его брови удивленно приподнялись вверх, словно он узнал парня.

— Принеси мне мой домашний планшет, — сказал он, обращаясь словно в никуда.

Но человек, который все это время стоял на некотором отдалении от них, тут же быстрым шагом направился к кабинету господина Со.

— Вы его знаете? — осторожно уточнила Минсо.

— Нет, но он показался мне похожим на одного моего знакомого.

Планшет принесли быстро. Минсо видела, что, пока не было видно, парень даже бежал, а к господину Со он подошел просто быстрым шагом.

Потянулись минуты молчания. Господин Со напомнил Юнби о чайной церемонии, та недовольно продолжала выполнять все условности, при этом иногда бросая на дочь гневные взгляды… Наён с любопытством смотрела на деда. Минсо тоже думала, что «просто похож» — не повод для требования принести планшет. Господин Со что-то рассматривал на экране и, кажется, даже что-то проверял в поисковике. Минут через пять он удивленно покачал головой, словно узнал что-то невероятное. Но вслух сказал совсем иное:

— Красивый мальчик. Но я никогда бы не подумал, что моя внучка способна влюбиться в парня только из-за внешности.

— Не только! — возмутилась Наён. — Он… хороший. Уверенный, спокойный, очень умный. Он читать любит!

— И он айдол, — подытожил господин Со. — Значит, где-то до тридцати лет он не может иметь официальных отношений, иначе поклонницы сойдут с ума… их понять можно, с такой-то внешностью… Ты хочешь быть тайной девушкой? Тайной невестой? Секретной женой?

— Я… все не так, — буркнула Наён.

— То есть, ты вообще не задумывалась об этом? — продолжил настаивать господин Со. — Если парень влез в этот бизнес, значит, ему это нужно, для него это важно. Он не согласиться загубить карьеру даже ради такой красивой и умной девушки, как ты… если же согласится, то… думаю, ты и сама в нем разочаруешься. Отсюда вопрос: что ты планировала делать?

Наён низко опустила голову, но отвечать не стала. Судя по всему, она действительно об этом не задумывалась. Минсо тоже не стала говорить, что Хару, вполне вероятно, попытается перейти из айдола в стафф через три года, когда истечет первый контракт, и Минсо нужно постараться, чтобы придумать, как создать для него такие условия, чтобы он остался на виду. Но Наён об этом знать точно не следует.

— Она когда-нибудь влюблялась? — внезапно господин Со обратился к Минсо.

Та вздрогнула от неожиданности и честно ответила:

— Нет. Обычно она о парнях отзывается не в самом лучшем свете.

— Что ж… первая любовь редко бывает взаимной и счастливой. Я — не вершитель судеб, не мне решать, кто впервые ее разочарует, — вслух сказал господин Со.

Наён и Юнби одинаково недовольно посмотрели на него.

— Перейдем к ее съемке. Что за контракт? — спросил господни Со.

— Минхёк хотел помочь мне подготовить Хару к работе айдолом — парень был немного зажат и мало что знал об индустрии. Наён пришла на эту фотосессию, влезла в кадр, получились очень… яркие фото. Минхёк понимал, что не может выложить эти фото в сеть — поклонники бы не поняли — поэтому он начал искать бренд, который согласится повторить эту фотосессию в другой одежде. Так он вышел на Calvin Klein. В Корее они рекламируют преимущественно молодежную линейку. Для Азии делают фотосессии без лишней провокации. Мы заранее все подготовили — оба будут полностью одеты, джинсы, рубашки, максимум — укороченный топ или мини-юбка. Наён выступает только в качестве модели.

— А парень — как постоянный представитель бренда? — уточнил господин Со. — Что ж, это действительно допустимо. Оплата достойная?

— Для такой фотосессии, учитывая, что Наён не известна — вполне.

— Хорошо, — кивнул господин Со. — Когда все будет готово — отправишь сразу мне. Это моя внучка, я хочу заняться этим сам.

Минсо немного поклонилась ему, соглашаясь.

— Теперь о карьере айдола. Давай-ка начистоту, моя принцесса, ты пошла на прослушивание просто из-за парня? Потому что, если это так, то идея ужасна.

Наён недовольно надула губы:

— Только из-за парня я бы не стала этим заниматься. Мы и видеться вряд ли будем часто — я слышала, что они много работают и девчонки-трейни видят их мельком и даже не знакомы толком. Мне действительно стало интересно. Я хочу попробовать.

— Вот так просто, ни с чего, без малейших предпосылок? — улыбался господин Со.

— Почему же — без предпосылок? Я всегда любила танцевать. Занималась разными стилями все время, когда жила в США. И петь мы с папой любим, просто я не делала раньше этого на людях. И… ну, мне всегда нравилось быть в центре внимания, ты же знаешь. Думаю, мне понравится карьера айдола.

Господин Со покачал головой:

— Понравится? Ты для этого закончила школу экстерном и готовилась поступать в Лигу Плюща? Ты вроде хотела заниматься маркетингом и рекламой?

Наён улыбнулась милой, совсем детской улыбкой и ответила:

— Контракт айдолов подписывается на семь лет. Я могу заняться маркетингом и после того, как отработаю контракт. Дедуль, я действительно хочу попробовать!

Разговор был временно прерван Юнби, которая начала предлагать чашки с чаем. Выглядела она при этом максимально недовольной, но в разговор не вмешивалась. Господин Со пригубил чай и недовольно покачал головой:

— Передержала. Чай не терпит напряжения, его нужно слышать, а не контролировать.

Юнби пристыженно опустила голову, но ничего не ответила. Минсо тоже отпила глоток. Чай действительно был горьковат — так бывает, если слишком долго его заваривать. Чем дольше чайные листья остаются в воде, тем больше горечи они отдают. Минсо тоже когда-то учили правильно заваривать чай, чтобы он полностью раскрыл свой вкус. Она даже находила этот процесс весьма медитативным, но чайные церемонии не проводила со своих двадцати лет, кажется.

Господин Со же снова повернулся к Минсо и спросил:

— Если ее примут в ваше агентство, то через какое время состоится дебют?

— Она может не попасть в дебютную группу, — жестко ответила Минсо. — Внешность, умение петь и танцевать, важны, но работа айдола гораздо сложнее. Если она будет вести себя излишне дерзко, если не сможет подстроиться под правила индустрии, если не научится вести себя смешно — она не подойдет.

— Я это понимаю, — усмехнулся господин Со. — Но хочу знать — когда планируется дебют женской группы?

— Осенью, — ответила Минсо. — В феврале трейни начнут заниматься, в апреле будет большой отсев, в мае стартует новое шоу на выживание, где-то в октябре — дебют группы.

— Хорошо, — кивнул господин Со. — Почти уверен, что Наён захочет уйти до того, как группа дебютирует. Это возможно? Там же есть пункт о неустойке?

— Дедушка! — возмутилась Наён, — Почему ты мне не веришь?

— Я просто не семнадцатилетний юнец, знаю эту жизнь и знаю тебя. Из тебя айдол, как из меня буддийский монах. Мне тоже кажется, что я смог бы посвятить свою жизнь утренним молитвам, медитациям и служению… но продержался бы пару месяцев, не больше.

Сказав это, господин Со снова отпил из чашки и снова покачал головой:

— Юнби, это все же слишком плохо. Переделай, пожалуйста.

И он протянул свою чашку дочери. Юнби нервно сжала зубы и посмотрела на отца с явным недовольством. Но чашку приняла. Остальное забрали горничные, тут же принесли другой сервиз и новый чайник с кипятком.

— Так что, Минсо, возможно ли устроить все так, чтобы у Наён была возможность уйти в любой момент? Я должен внести какую-то сумму? Может, купить акции?

Минсо ответила осторожно:

— Насчет условий я поговорю с начальством. До момента, пока группа не дебютировала, даже во время шоу, Наён может уйти в любой момент, просто выплатив штраф. Но после дебюта… Понимаете, уход человека из группы — это огромные репутационные потери, после этого группа может и не восстановиться. Предположим, вы можете закрыть денежные потери компании, самостоятельно оплатив их дебют. Но что делать с девочками, которые будут с ней в одной группе? Я бы предпочла, чтобы Наён не дебютировала.

— Крестная! — возмутилась Наён.

— Это не игрушки, — ответила Минсо. — Девчонки, которые пришли с тобой на прослушивание, либо из очень бедных семей, либо пахали ради дебюта с десяти лет. Твой уход из уже сформированной группы может убить их мечту, их шанс на лучшую жизнь. Мне кажется, что мы все же не так тебя воспитывали — это просто некрасиво, поступать так с другими людьми. Если вы дебютировали вместе — вы теперь команда.

— Почему вы все думаете, что я уйду? — еще громче возмутилась Наён. — Или — что я не понимаю, что значит дебют для других девчонок? Я ведь видела их на прослушивании, я прекрасно понимаю, насколько отличаюсь от них. Но я бы не пошла на прослушивание, если бы не была уверена, что смогу выдержать это.

Минсо покачала головой. Она была уверена, что Наён вообще не понимает, о чем говорит. Она видит лишь то, что показывают по телевизору. Тренировки, диеты и постоянные недосыпы — это далеко не самое страшное в карьере айдола. Минсо уверена, что Наён не сможет выжить в условиях, диктуемых индустрией. Сама Минсо вряд ли смогла бы выдержать подобное будучи артистом, а не продюсером.

— Пусть пробует, — подытожил господин Со. — Но не щадите ее… в разумных пределах, разумеется. Я могу приставить к ней личного менеджера сразу, чтобы отвечал за безопасность?

— Только женщину, пожалуйста, — попросила Минсо.

Она надеялась, что господин Со запретит внучке участвовать в этом. Но сейчас понимала, почему господин Со решил позволить «его принцессе» стать трейни. Он уверен, что Наён сама поймет, что это не ее. На собственных ошибках учатся все же лучше, чем на предостережениях других.

— Я понимаю, почему вы решили так поступить, — сказала Минсо. — Но остается одна проблема. Мы с ней слишком похожи. Учитывая это, и прошлое Минхёка…

— Нет! — Юнби достаточно громко поставила чашку на поддон. — Именно поэтому я против того, чтобы она становилась айдолом! Это просто недопустимо!

Господин Со ответил холодно, в голосе чувствовалось уже настоящее раздражение от поведения дочери:

— Ты ее планируешь до старости прятать⁈ Смирись уже с тем, что о грехах твоей молодости всем станет известно, как только твоя дочь впервые выйдет в свет. И неважно — в какой роли. Хоть айдол, хоть моя внучка — она внешне от нашей семьи не взяла вообще ничего. Либо ты скажешь это сама, либо будешь жить в паутине сплетен, потому что нужно быть полным идиотом, чтобы не понять, чьей дочерью является Наен. Если хотела спрятать ребенка, стоило выбирать мужчину, далекого от светского общества… и не с такой узнаваемой внешностью.

Юнби нервно вздернула подбородок:

— Тогда зачем вообще было заставлять Манхи признавать дочь? К чему это?

— К чему это? Ты сама веришь, что в то время сказала бы всем, что родила дочь вне брака? — хмыкнул господин Со. — Ты бы предпочла сделать вид, что у тебя вообще не было второго ребенка, отказалась бы от нее так же легко, как когда-то отказалась от крайне выгодного брака, просто потому что это мешает твоим собственным планам. Не скрою, я сам виноват, что ты выросла такой эгоисткой, но хватит делать вид, что ты — святая. В течение года всем всё равно станет известно, что Наён — дочь Им Минхека. Потому что в сентябре, на праздновании юбилея компании, я представлю ее обществу. Хочешь ты этого, или нет.

— Дедушка… — начало было Наён.

— Твое мнение в этом вопросе меня тоже не интересует! — припечатал господин Со. — Ты живешь как часть этой семьи, пользуешься всеми благами нашего положения, так что придется и отвечать за это в полной мере! Я долго позволял вам обеим слишком многое. Положительные стороны в этом есть — Наён выросла вдали от «золотых деток» Кореи, что хорошо на нее повлияло. Но я с самого начала говорил — это только до восемнадцати лет.

Минсо тоже опустила голову. Было немного неловко присутствовать при семейном скандале, но слова господина Со ее радовали. Если в сентябре он представит Наён как свою внучку, слухи о том, что она не является дочерью Манхи, поползут сразу. И Минхёк, наконец-то, получит желаемое. Разумеется, это будет скандальным событием для светского общества Кореи… но жить во лжи столько лет… этот нарыв давно пора вскрыть.

— Кстати, — внезапно остыл господин Со, — А как она вообще попала на прослушивание? Ей же еще нет восемнадцати, нужна подпись родителя.

Минсо ухмыльнулась:

— На документах стоит подпись ее отца. Не Минхёка, разумеется.

— Что⁈ — от возмущения Юнби вскочила на ноги.

Стул позади нее упал на пол, чашка с чаем опрокинулась и мокрое пятно начало быстро расползаться по скатерти. Кажется, чай они сегодня пить уже не будут.

— Должна же быть хоть какая-то польза от него? — пожала плечами Наён. — Я пришла к нему, предложила подписать. Он сделал это с отвратительной улыбкой на лице, но я получила, что хотела. Технически, он имеет на это право.

Господин Со начал хохотать. Причем так громко и радостно, будто услышал крайне удачную шутку.

— Характером ты точно не в своего отца! — сказал он, вытирая выступившие слезы. — Поступок абсолютно в стиле нашей семьи.

Минсо поджала губы. Готовность пойти практически на все для достижения собственных целей — это действительно в стиле семьи Со. Хорошо, что у них есть хоть какие-то моральные принципы, вроде того, что они не нарушают законы, не наносят прямого вреда физическому здоровью людей, стараются вести себя по справедливости…

— Но учти, — холодно добавил господин Со, обращаясь к Наён, — К моменту дебюта группы тебе будет восемнадцать и ничья подпись тебе не нужна. Однако, если ты пойдешь на это без согласования со мной, лишу тебя содержания. И тогда тебе придется держаться за карьеру айдола уже по причине того, что это — твой шанс не умереть с голоду. Поняла?

— Да, дедушка, — кивнула Наён.

— То есть, никого не беспокоит, что она пошла к Манхи за подписью⁈ — Юнби все еще стояла.

Горничные с опаской смотрели то на стол, то на господина Со. Прислуга в этом доме вышколенная, они не подойдут, чтобы сменить скатерть, пока им это не позволят. Да и стул продолжал валяться на полу.

— Ты же пошла на сделку с ним, чтобы все продолжили считать, что ты удачно вышла замуж? — хмыкнул господин Со. — Чего теперь удивляться, что твоя дочь поступила так же. Подними стул и садись. А вы — накройте нам в гостиной. Чая я сегодня не дождусь, хоть поужинаем вместе.

Глава 5 Танцуй

Первоначально предполагалось, что в понедельник удастся немного отдохнуть: официального расписания не было, только вечером должны были собраться на репетицию. Но необходимость продвижения баллады лишило и этой возможности.

Но они все равно немного отдохнули. В воскресенье после шоу Хару и Шэнь отправились снимать челлендж на «Backbone» с Амелией, что было даже весело. Приятно, когда человек, с которым ты работаешь, любит свое дело и ведет себя мило с младшими коллегами. Они смеялись, пытаясь придумать что-нибудь интересное, вроде того, как они подняли Амелию для ее челленджа. В итоге остановились на варианте с оголением пресса. Амелия и Шэнь приподнимают футболки, демонстрируя кто плоский животик, кто развитую мускулатуру, а Хару в это время поправляет манжеты рубашки, отыгрывая сценку «буду я тут еще такой фигней страдать». После Амелия и Шэнь преувеличенно сильно возмущаются и пытаются раздеть Хару самостоятельно. Но он от них убегает, разумеется.

[*Идея «украдена» из челленджа Лисы из BlackPink и Бан Чана из Stray Kids]

Менеджерам идея понравилась, сняли несколько дублей, чтобы было, из чего выбрать, а потом разошлись. Предварительно Хару и Амелия обменялись контактами. На самом деле, обмениваться телефонными номерами с айдолами — гиблое занятие. У популярных артистов номера меняются примерно раз в полгода, поэтому обычно есть дополнительные способы общения. Нередко это закрытые аккаунты в инсте. Именно такими «контактами» и обменялись они втроем. Номера в Корее необходимо регистрировать на собственное имя, из-за чего сассен-фанаты нередко их узнают и начинают названивать. А вот аккаунты в социальных сетях все еще можно регистрировать не по паспортным данным.

Когда с записью челленджа закончили, вернулись в общежитие. Отдыхать. Почему-то у Хару забыли отобрать наградную статуэтку и он зашел с ней в общежитие. Решили отпраздновать, заказав домой что-то вкусное. Зарплата еще не пришла, но настроение уже было праздничным, так что статуэтку поставили по центру и наелись до отвала, активно обмениваясь впечатлениями о дебютной неделе продвижения.

Парни, конечно, могли это делать и ранее… но — стеснялись. Не при менеджерах же обсуждать менеджеров. Хотя с большим удовольствием обсуждали зарплату — практически всем сумма в пять миллионов вон казалась очень приятной.

— Все так радуются… Но пять миллионов — это же немного… — протянул Чанмин.

— Сколько зарабатывает твой отец? — удивился Юнбин. — Мне казалось, что у нас примерно одинаковое финансовое положение, но мне пять миллионов не кажутся маленькой суммой.

Хару согласно кивнул. Да, это средняя зарплата для опытных менеджеров среднего звена, но на эти деньги можно достойно жить в Сеуле, если, конечно, не ходить раз в неделю на шоппинг в люксовые бутики.

— Мой отец зарабатывает около двадцати миллионов вон в месяц, с бонусами может быть и тридцать, — спокойно ответил Чанмин. — А что, врачи получают меньше?

— В среднем — меньше, — задумчиво ответил Юнбин. — Но и программисты вроде тоже не всегда так много зарабатывают. Мой папа получает около двадцати миллионов вон, но он — партнер в успешной клинике, а не просто врач. Мне зарплата в пять миллионов все еще не кажется маленькой.

Чанмин пожал плечами.

Наверное, тут все же разное отношение к деньгам внутри семьи. Насколько Хару знает, родители Юнбина много вложили в обучение старшей дочери — она тоже окончила медицинский. Плюс, как рассказывал сам Юнбин, они создали для него трастовый фонд «на будущее», который пока не активен. Это потому что Юнбин — поздний ребенок, родители боятся, что он останется один, но не хотят, чтобы бремя заботы о младшем брате упало только на его старшую сестру.

— Для меня зарплата в двадцать миллионов вон кажется какой-то преступно огромной суммой, — признался Тэюн, — Мы втроем живем на восемь миллионов, из этих денег еще помогаем немного маминой родне. Все крупные покупки — только в кредит. Когда мне пришли первые выплаты за рекламу, я купил маме подарок и закрыл наш самый крупный кредит.

Чанмин кивнул. Было видно, что он действительно задумался о том, сколько будет зарабатывать, будучи айдолом. Вряд ли для него деньги были главной причиной выбора этой профессии, но родители не вечны, а Чанмин не настолько избалован, чтобы не понимать этого.

Какое-то время ели в молчании. Кажется, все загрузились — кто-то думал, на что потратить зарплату, кто-то — как заработать больше. Так, по крайней мере, казалось Хару. Для него самого проблема с деньгами уже не стояла так же остро, как было тогда, когда он решил стать айдолом. Рекламные контракты сделали его достаточно богатым человеком. Просто… рекламные контракты — это не постоянный доход. Хару морально готовился к тому, что сумму, полученную за рекламу, придется растянуть как минимум на год.

Первое, что он сделал, это оплатил медицинскую страховку маме и Хансу. Без нее очень сложно добиться нормального обслуживания в больницах, а страх потери близких был очень силен. В своем прошлом Антон потерял всю семью из-за позднего обнаружения болезней и низкого уровня медицины в его маленьком городке. В Сеуле важнее деньги на хорошую страховку. Оформлением такой страховки он и занялся в первую очередь, даже заставил маму пройти полный чекап организма. Она оказалась здоровой, ей только прописали витамины для восполнения некоторых дефицитов (в том числе — железо, которое она уже возненавидела из-за тошноты после пилюль). Обследование дедушки показало незначительные отклонения, характерные для его возраста: гипертонию, какой-то там артрит коленных суставов и мелкие камни в желчном пузыре. Врачи посоветовали соблюдать несложную диету и меньше нервничать. Бабушка для своего возраста вообще была удивительно здорова, ее беспокоила только поясница, врачи поставили диагноз, который можно максимально упростить так: возрастные проблемы с позвоночником.

Хару вздохнул с облегчением: как минимум, в плане здоровья с ними все более-менее в порядке.

Затем приличное количество денег было потрачено на школу для Хансу. Сначала, конечно, на проведение официального теста IQ. Школьное тестирование не учитывается — его не принимают как основу для того, чтобы признать ребенка вундеркиндом. Нужно повторить тестирование под контролем специалистов. Хару не присутствовал при этом, но бабуля говорила, что Хансу выполнял задания почти три часа. В итоге бабуля получила официальный сертификат — IQ Хансу составил 155 баллов. Бабуля нашла для него хорошую частную школу с физико-математическим уклоном. Набор был официально завершен, но для Хансу охотно пошли на уступки. Кроме красивого сертификата, подтверждающего одаренность ребенка, у Хансу еще были высокие оценки в школе и победы на шахматных турнирах. В школе есть общежитие и Хансу предупредили, что ему будет удобнее жить там с понедельника по пятницу, а домой возвращаться на выходных. До школы всего две остановки метро, но Хару был согласен с администрацией — условия для учебы там явно лучше, чем у них дома.

Он немного волновался за брата, потому что тот… еще совсем ребенок. Хару, кажется, в этом возрасте был самостоятельнее и эмоционально устойчивее. Но нельзя же вечно оберегать Хансу от внешнего мира? Если он реально хочет стать инженером космических ракет, то придется повзрослеть.

Хару так сильно погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как парни переключились на обсуждение уже другой темы — популярность их камбека.

— Хару, — постучал ему по плечу Тэюн, — Куда ты улетел? Ты, кажется, лучше понял то, что сказала продюсер Им насчет нашего камбека. Что такого происходит с песнями?

Хару тряхнул головой, прогоняя мысли о семье и ответил:

— Она имела в виду, что песня «Backbone» популярна, но не настолько, чтобы подняться в чартах самостоятельно. Агентство вложило приличное количество денег в продвижение клипа и что-то заплатило на радио, чтобы песня играла там. Но при этом «Backbone» не доминирует в чартах, хотя сейчас у нас почти нет конкурентов.

— Но она же все равно на первых местах? — непонимающе сощурился Юнбин.

— Да, — кивнул Хару. — Пока. В пятницу вышел релиз Амелии, он уже вошел в топ-20. Вообще, как я понял, пятничные релизы — это на иностранную аудиторию, Амелия и не претендует на высокие позиции в Корее. А вот в понедельник будут камбеки действительно сильных корейских исполнителей. И Backbone они, скорее всего, вытеснят с первых мест. При этом «Perfect love story», при полном отсутствии продвижения, забралась очень высоко, она нравится не только нашим фанатам, но и просто случайным слушателям, ее активно заказывают на радио. Поэтому нам нужно начать ее продвижение до конца недели, так есть шанс получить… как его там? Которое идеальное убийство…

Тэюн хохотнул, а Сухён едва не подавился соком.

— Perfect All Kill, — с улыбкой напомнил Чанмин и покачал головой: — Идеальное убийство…

— Главное — вы поняли, — легкомысленно отмахнулся Хару.

Он не особо хорошо помнил, как именно называются эти «ступени популярности». Первое достижение — это первые места в чартах реального времени, то есть, песню много слушают сейчас. Второе достижение — это когда песня находится на первых местах в чартах реального времени плюс в чартах за прошедший день. И третье, то самое «идеальное убийство» — когда ко второму достижению добавляется первое место в недельном чарте, то есть песня была самой прослушиваемой всю прошедшую неделю.

[*Речь идет о Realtime All Kill (RAK), Certified All Kill (CAK) и Perfect All Kill (PAK) соответственно. Для группы-новичка даже RAK — весомое достижение, многие популярные группы никогда его не получали.*]

— Но у нас был RAK, — напомнил Сухён.

— У нас и следующее достижение было, — кивнул Хару, — Но продюсеры-то хотят…

— PAK, — с улыбкой подсказал Тэюн.

— Именно. Они хотят именно его. Возможно, нам в понедельник это удастся… А потом в полдень выйдут альбомы крупных исполнителей и все… нет достижения, — пояснил Хару.

За столом повисло недолгое молчание, а потом Сухён удивленно уточнил:

— Но даже пять-восемь часов PAK для новичков — большой прорыв… К чему сложности?

Хару посмотрел на Сухёна немного удивленно:

— А ты сам не хочешь большего?

Тот смутился, а Хару продолжил:

— Лично меня вот эта безделушка, — он указал на награду музыкального шоу, — Сделала весьма счастливым. Вроде абсолютно бесполезная штука, но мне было приятно ее получить. Физическое подтверждение, что работа в студии и долгие съемки клипов не остались незамеченными. Так что лично я был бы не против собрать побольше достижений… Работать все равно придется много, так что какая разница — завтра репетировать или через неделю?

— Согласен, — кивнул до этого молчавший Шэнь, — Если для получения большего количества достижений нужно просто еще немного поработать — меня это не пугает. Обиднее будет осознавать, что мы могли поднажать и сделать дебют действительно легендарным, но не стали.

— Да и не так уж мы устали, — заметил Тэюн. — Что? Разве нет? По рассказам менеджеров мы вообще не должны были спать на этой неделе, а ничего так… с ног от усталости не валимся.

Многие улыбнулись. Чанмин поднял кружку с газировкой:

— Жаль, что не пиво, но хоть газировкой отпразднуем. Ччан!

Хару улыбнулся и тоже поднял кружку, как и остальные. Они вместе стукнулись кружками над столом. Работы завтра много, но желание «дожать» дебют и собрать побольше достижений явно сильно не только у Хару.

[*Ччан — так обычно говорят в Южной Корее, когда нужно чокнуться, это что-то вроде имитации звона посуды.*]

С утра Хару и Тэюн катались по городу с инструкторами. Делали они это одновременно, но в разных машинах — агентство нашло им крутую школу вождения, с несколькими «ученическими» авто. Хару, на самом деле, хотелось уже поскорее сдать на права и перестать кататься по городу, еще и по одинаковым маршрутам. Он не мог сказать, что чувствует себя уверенно за рулем, но причина была не в том, что он не умеет, а в манере вождения жителей Сеула. Тут все нервные, дерганые. В городе постоянные пробки, местные любят резко трогаться и так же резко бить по тормозам, из-за чего мелкие аварии на дорогах случаются достаточно часто, что крайне негативно сказывается на городском трафике. Но Хару сомневался, что реально будет сам водить машину — у него просто нет времени, он постоянно работает. Права ему нужны, потому что Минсо хочет, чтобы он круто выглядел в клипе. Главное — сдать экзамены, а потом, когда график работы станет свободнее и Хару сможет купить машину, ему все равно будет лучше взять еще несколько уроков в автошколе: уж слишком неприятная манера вождения в этом городе.

Уже в десять утра Хару и Сухён отправились в агентство Дэсона и группы Nox, PHA Entertainment. Ноа выехал еще раньше и должен был уже приступить к работе.

В целом, здание РНА не такое уж большое. У New Wave всего четыре надземных этажа, но само здание вытянутое, внутри много помещений. Артисты РНА «проживают» в высотном здании — тридцать этажей, подземная парковка, выглядит как стандартное офисное здание, но площадь одного этажа точно меньше, чем в New Wave. Хару, Сухёна и менеджера Пён проводили на восьмой этаж, в небольшой танцевальный зал.

Дэсон — привлекательный парень, которому сложно дать тридцать лет. Субтильный, действительно небольшого роста, настроен доброжелательно.

— У вас группа гигантов! — расхохотался он, когда Хару и Сухён только зашли в помещение. — Проходите. Меня зовут Дэсон.

— Хару, — вежливый поклон, — Я — лидер группы Black Thorn.

— Сухён, — поклонился Сухён.

Говорить о том, что он — макнэ, Сухён не стал.

— Ваш младший больше, чем кажется на видео, — сказал менеджер Дэсона, который им не представился.

— У Ли Шэня рост метр восемьдесят девять, — пояснил Хару, — поэтому Сухён и кажется маленьким.

— Это плохо, — сказал менеджер, — Нужно снять так, чтобы не было заметно, насколько Дэсон ниже.

Дэсон недовольно цокнул языком, но больше никак не стал комментировать слова менеджера. У Хару появилось ощущение, что самому Дэсону плевать, что там думают о его росте, а вот в агентстве переживают. Наверное, слава «коротышки»плохо сказывается на образе сексуального парня… словно у фанатов нет глаз и они сами не видят, что их оппа косяки макушкой не подпирает.

Альбом Дэсона вышел еще до Сольналь, в четверг и субботу он появится на музыкальных шоу с бисайдом. Но челлендж снимали для титульного трека. Дэсон — танцор, вокалист. В лучших традициях айдола, который вернулся на сцену после службы в армии, он выпустил достаточно взрослый трек с тематикой сильной страсти. Движения хореографии соответствующие — нужен хороший контроль тела, чтобы исполнить все качественно.

Дэсон оказался терпеливым учителем, он не напирал на Хару, несмотря на то, что тому было сложновато разучивать танец. Потребовалось около двадцати минут, прежде чем Хару осилил тридцатисекундный отрезок хореографии. Дэсону принесли кроссовки на платформе, Хару — кеды, чтобы максимально скрыть разницу в росте.

— Ты, кстати, в чем тренируешься? — спросил Дэсон, натягивая кроссовки.

Хару шнуровал кеды, которые менеджеры взяли из костюмерной агентства РНА.

— В кроссовках, — ответил он. — Мне бренд дарил, вроде, удобные.

— Искренне советую кеды, — посоветовал Дэсон. — Я пришел в агентство уже хорошим вокалистом, но ужасным танцором, был просто деревянным, так что мне понятны твои сложности в разучивании хореографии. Разница лишь в том, что у меня было два года стажировки, а вас сразу на сцену выгнали. Быть самым популярным участником — не только честь, но и огромное давление, любая твоя ошибка будет радостно встречена недоброжелателями. О чем это я?

— О кедах, — подсказал Хару.

— Точно. Кеды. Неважно, какие — Vans или Convers, можно даже городские модели от Adidas или Nike, просто купи себе хорошие амортизирующие стельки. Тонкая подошва даст тебе большую чувствительность, это будет полезно, когда вы начнете постоянно менять обувь во время выступлений. Кроссовки с гибкой, амортизирующей подошвой хороши для тех, кто может и на выступление приходить в них. У тебя же из-за специальной обуви могут быть проблемы во время выступлений, а танцевать ты должен уметь даже в шлепанцах.

Хару кивнул. Он тренировался постоянно в кроссовках от Mizuno, сменной обуви у него не было. Выступать было действительно очень сложно, и это при том, что пока стилисты выдавали ему полуспортивные модели обуви, а не туфли, как Шэню и Юнбину, например.

— Спасибо, — искренне поблагодарил он.

— И бери на размер больше, — добавил Дэсон. — Обувь по размеру чаще натирает, что особенно актуально для жестких туфель на выступлениях. Если привыкнешь танцевать в обуви, которая тебе великовата — будет проще. Все же айдолы — не то же самое, что профессиональные танцоры, у нас есть свои особенности по подбору экипировки. А, и попроси менеджеров купить и постоянно держать под рукой два средства из обувных магазинов. Есть такие специальные наклейки на подошву, от скольжения. Нарежь заранее кусочками и приклеивай на подошву обуви для выступлений. Второе — специальные мягкие подкладки, крепятся на пятке. Помогает от натирания, когда в туфлях жесткий задник, который словно мечтает докопаться до твоих костей. Для тебя это тоже актуально, кстати.

Последнее Дэсон сказал уже Сухёну, который остался в своей обуви для съемки.

— Спасибо, сонбэ, — низко поклонился тот.

Хару тоже чувствовал благодарность Дэсону за его советы. Мелкие «секретики» из индустрии, о которых Хару не говорил даже Шэнь. Впрочем, Шэнь ведь тоже долгое время мог танцевать в тренировочных кроссовках, просто он владеет телом лучше, вот и не падает в неудобной обуви.

Потом начали снимать ролик. Потребовалось дублей двадцать, прежде чем менеджер Дэсона признал материал достойным — они постоянно менялись местами, отходили подальше друг от друга, чтобы скрыть разницу в росте.

Затем разучивали хореографию «Backbone». Дэсону потребовалось минут пять, чтобы все выучить, что заставило Хару еще больше его зауважать.

После съемки Хару вернул кеды менеджерам, в коридоре встретил Ноа и вместе с ним поехал в агентство, репетировать номер для «Perfect love story».

Глава 6 Неожиданные встречи

Доехали в агентство уже к обеду. В большом подвальном зале почти традиционно собралась армия стаффа — нужно не просто отрепетировать перемещение на сцене во время номера, но еще и отснять все это для музыкальных шоу, проверить — всегда ли комфортно петь. Тут же обсудили костюмы, декорации и много чего еще.

У Хару появилось ощущение, что их постепенно втягивают в креативный процесс. Не настолько, конечно, чтобы давать им право самостоятельно решать, какова будет основная линия развития группы, но «свободы самовыражения» было достаточно, чтобы ощущать себя причастными к работе.

Когда нужный материал отсняли, а продюсеры узнали все, что им было нужно, у группы появилось время отдохнуть и снова заняться репетициями. Но все хотели есть, так что работу отложили на потом.

Все кафе поблизости от New Wave давно заполонили фанаты, поэтому пришлось проехать пару кварталов, выбрав заведение с хорошими отзывами.

В Корее очень популярны моно-рестораны — заведения, которые специализируются либо на приготовлении какого-то определенного блюда, либо на одной категории блюд. Например — ресторанчики барбекю, когда каждое заведение старается фокусироваться на определенном виде маринада или мяса. А тот ресторанчик, который выбрали сегодня — просто лапшичная.

Днем в таких местах можно найти свободные места, а вот вечером нередко стоят огромные очереди. Столы здесь небольшие, на четыре человека максимум, так что пришлось разделиться. Хару заказал себе калькуксу с морепродуктами, чем снова повеселил парней и менеджеров. Но, раз кошелек сейчас позволяет, он предпочитает питаться тем, что приносит максимум удовольствия. Ну нравится ему в этой жизни рыба, что поделать.

Калькуксу — блюдо с домашней пшеничной лапшой, ее готовят прямо перед тем, как отварить, в этом весь смысл блюда. В лапшу добавляют обжаренные овощи, заливают бульоном, добавляют мясо. Получается очень густой суп, где морепродукты навалены сверху горкой, из-за чего блюдо больше напоминает пасту, залитую бульоном, но никак не русскую лапшичку.

Парни тоже заказывали преимущественно калькуксу, только с разными видами мяса и овощей. Через окошко выдачи было видно, как мужчины раскатывают тесто и нарезают лапшу, которую тут же забирают для варки. Это редкость. Да, лапша для этого блюда нужна свежая, не просохшая до жесткости, но чаще ее снимают со специальных стендов, а не катают прямо при клиентах.

В лапшичной не было уединенных уголков, сидеть пришлось у всех на виду, что было не слишком-то приятно. Их узнали. Особенно — Хару. Это несложно, когда по всему городу висят постеры с его лицом. Несмотря на то, что показывать пальцем — верх неприличия, некоторые посетительницы не смогли сдержаться и указывали на Хару, восхищенно ахая.

С утра, из-за съемки с Дэсоном, Хару пришлось нанести небольшой макияж — легкий тональный крем, немного румян, подвести глаза для яркости. Но даже этот минимум делал внешность Хару пластиковой, ненастоящей. Он себе с макияжем не нравился — похож на куклу, какой-то слишком уж идеальный. Синяки под глазами все же делают его более живым.

А еще больше раздражало, что в таком виде Хару привлекал слишком много внимания. Люди вокруг его обсуждали. Неприятно. Словно он манекен, выставочный экспонат, не видит и не слышит, что происходит вокруг. Обедать в такой атмосфере было сложно, причем не только Хару. Парни тоже косились то на посетителей, то на него.

— Он совсем как в рекламе! — восхищенно шептала девчонка за соседним столиком. — Посмотри, кожа такая светлая, что аж светится!

Хару без удовольствия проглотил вкуснейшую лапшу. Блюда девчонок стыли на столе, но они предпочитали рассматривать Хару. Не особо-то скрывались, к слову — сидели в метре от него, а все равно пялились. И обсуждали. Всей лапшичной. Даже мужчины, раскатывающие и нарезающие лапшу, вышли ненадолго в зал, с интересом посмотрели на Хару и ушли обратно. Он ощущал себя обезьянкой в цирке.

— Простите, но я больше в макияже в кафе без перегородок есть не пойду, — вздохнул Хару, когда сели в машину.

— Доставка? — усмехнулся менеджер Пён.

— Именно так.

Шэнь и Тэюн обычно подкалывали Хару в такие моменты, но сегодня молчали. Обедать с ощущением «зверей в зоопарке» им тоже не понравилось.

У здания New Wave нет полноценной парковки — только небольшой закуток, где запрещено оставлять машины более, чем на пятнадцать минут. Обычно в этом «кармане» водители высаживают группу Black Thorn. Но сегодня «карман» был занят автовышкой. Рабочие что-то монтировали на фасаде здания.

— Что они делают? — удивился Хару, когда автомобиль проезжал мимо.

— Было принято решение повесить билборд с вашей фотографией на фасаде, — меланхолично ответил менеджер Пён.

— Они перекрывают такой красивый фасад нашим плакатом? — искренне удивился Хару.

— Эй! Если ты себе с макияжем в зеркале не нравишься, это не значит, что я не хочу видеть себя на огромном плакате! — возмутился Тэюн.

Даже Хару не смог удержаться от короткого смешка. Ну да, он-то своего лица не рекламных щитах уже даже пугаться начал, а у парней пока настолько масштабной рекламы не было.

Но фасад действительно жалко — он сам по себе красивый, а тут на него — безвкусный плакат.

Водитель высадил парней у торца здания, где расположены дополнительные входы. И так сложилось, что как раз в момент их приезда из женской раздевалки вышли трейни. Black Thorn и девчонки столкнулись практически нос к носу, из-за чего повисла секундная пауза, а потом девушки начали кланяться — трейни ниже по статусу, чем уже дебютировавшие айдолы. Даже если кто-то из девчонок старше Хару или парней, они все равно будут обращаться к ним, как к старшим, просто из-за более раннего дебюта.

— Хару! — раздался радостный голос Сольги.

Хару легко нашел ее в толпе и искренне улыбнулся кузине. Он поманил ее к себе и отвел в сторонку. Девчонки прошли мимо, к лифту, постоянно оглядываясь по дороге.

— Это моя кузина, Пак Сольги, — представил он ее парням, а потом начал поочередно называть остальных: — Чанмин, Ли Шэнь, Ноа, Тэюн, Юнбин и Сухён.

Сольги улыбнулась:

— А почему без фамилий?

— Прости, привычка, — улыбнулся Хару.

— Мне кажется, я уже сам свою фамилию забыл, — с улыбкой заметил Тэюн, — Айдолы всегда представляются сценическим псевдонимом.

— Про Тэюна я многое слышала, очень приятно, — Сольги еще раз поклонилась, — Но, вообще, мог и не представлять. У нас в общежитии ваши плакаты выполняют функцию обоев, фанатеет каждая вторая. По твоей симпатичной мордашке тащатся практически все.

Хару цокнул языком и закатил глаза, а Сольги захихикала, довольная тем, что подколола кузена.

— Ладно, я побежала, а то учитель влепит мне штраф за опоздание. Ты хоть на этих выходных будешь дома?

Хару отрицательно покачал головой:

— Маловероятно. Но, возможно, заскочу вечером.

— Чмоки-чмоки! — помахала ладошкой Сольги и умчалась по направлению к лифту.

Парни проводили ее взглядом.

— У тебя красивая кузина, — заметил Чанмин.

— Ей пятнадцать исполнилось позавчера, — мрачно заметил Хару.

— Понял. К симпатичным кузинам не лезть, — весело ответил Чанмин.

Хару посмотрел на него и понял, что и первый комментарий был шуткой, просто комплимент, а не реальное восхищение.

— Ха-ха, — мрачно ответил Хару. — Я тут понял, что жил счастливо, потому что у меня младший брат, а не сестра. Когда приехала Сольги, я начал подозрительно относиться к мужчинам. И к туалетам. Вы знали, как часто в Сеуле ставят скрытые камеры в унитазах?

Теперь парни уже начали смеяться. До самой раздевалки парни «запугивали» Хару разными ужасами об извращенцах в Сеуле. Примеров на самом деле много — и на лестницах девчонкам под юбку камеры телефонов засовывают, и в женские бани проникают, и скрытые камеры повсюду устанавливают. Эксгибиционистов тоже хватает, к слову — мало какой парк обходится без своего «фрика в плаще». В их сквере тоже такой был. Но потом, как раз из-за Хару, в парке на турниках стали постоянно заниматься парни-старшеклассники, что отпугнуло робкого любителя обнаженки. Но он же где-то ходит…

Рассуждения о сеульских извращенцах не прекращались все время, пока они сами переодевались в тренировочную одежду. Потрясающая тема для дружеской беседы, что сказать. Хару прервал сомнительное обсуждение — передал советы Дэсона.

Теперь обсуждали уже кеды и стельки, именно об этом они говорили в лифте. Но, когда двери лифта распахнулись, выпуская их на этаже с танцевальными залами, Хару нос к носу столкнулся с той, кого предпочел бы не видеть никогда.

Джиу.

Та, которая училась с ним в одном классе.

— Хару-щи, — Джиу растянула губы в улыбке. — Какая неожиданная встреча!

Хару непроизвольно вздрогнул. Джиу была в лосинах и облегающей футболке — одежда, вроде, закрытая, но не оставляющая особого простора воображению. Просто по этой форме и тому, как она спокойно здесь стояла, легко понять: Джиу стала трейни New Wave. Для девчонки с ее внешностью это вряд ли было сложной задачей, Хару тоже ведь когда-то взяли просто за красивую мордашку. Но сейчас эта традиция брать просто из-за внешности показалась крайне несправедливой. Только Джиу ему здесь не хватало!

— Уверен на сто процентов, что ты для этой неожиданной встречи проторчала у лифта пятнадцать минут, — недовольно буркнул Хару, обошел Джиу и поспешил к танцевальному залу.

Разбираться с ней не хотелось. Хотелось малодушно сбежать, потому что он вообще не представлял, что с ней делать. Она ведь не отстанет. Уж если решила стать трейни, то даже агрессия Хару не убедит ее, что им не быть вместе.

— Я просто очень хотела тебя увидеть, — капризно протянула Джиу. — Вы почти не появляетесь в агентстве, а я соскучилась.

Хару шел по коридору практически на максимальной скорости, быстрее только перейти на бег. Джиу шла где-то следом.

— Скучай дальше. В наш зал нельзя, тут даже табличка есть, — Хару ткнул пальцем в табличку «Посторонним вход воспрещен» и первым зашел в зал.

Парни прошмыгнули за ним, дверь закрыл Тэюн, едва сдерживая смех.

— А эта тоже твоя кузина? — шепотом спросил Чанмин.

В глазах у него искрилось веселье: он специально поддел Хару.

— Если ты очаруешь эту сумасшедшую, и она от меня отстанет, то я тебе еще и подарок сделаю… Пожизненный запас успокоительного — с ней он будет необходим, — раздраженно ответил Хару.

Парни начали хохотать. Тэюн в красках описал, кто такая Джиу и почему Хару был так «счастлив» ее увидеть, из-за чего всем, кроме Хару, стало еще веселее. Пришлось напоминать, что он тут вообще-то лидер и им нужно репетировать.

Но даже во время репетиции Хару постоянно мысленно возвращался к Джиу. Точнее — не к ней самой, а ее характеру. Хару переживал о Сольги. Несмотря на то, что еще месяц назад они толком и знакомы не были, родственные связи сделали ее важным человеком для самого Хару. Джиу — интриганка и манипуляторша. Сам Хару не может придумать, чем она помешает Сольги, но все равно тревожно.

Поэтому на первом же перерыве в тренировках он написал кузине. Спросил, какие у нее отношения с Джиу. Сольги охотно рассказала, что поцапались они еще на прослушивании, но сегодня под вечер, когда всем стало известно, чьей родственницей является Сольги, Джиу подошла с извинениями.

«Я приняла ее извинения. Друзей держи близко, а врагов еще ближе» — было написано в сообщении Сольги. Хару усмехнулся, прочитав. Кажется, кузина вовсе не так мила и наивна, как показалась ему при знакомстве.

Но он все равно волновался. У Сольги яркая внешность, хороший голос… Большая часть трейни — девочки-подростки от четырнадцати до восемнадцати, самый сложный возраст. Первоначально Хару не хотел просить помощи Данби, но он кое-что узнавал о ней в агентстве и школе. Данби никогда не была замешана в мутных историях, люди считали ее спокойной и вежливой девушкой. А еще у девчонок-трейни New Wave, в отличие от парней, были хорошие отношения, без ссор и сомнительных махинаций.

Решившись, Хару объявил второй перерыв, размешал себе в шейкере специальный порошок, восполняющий электролиты и дающий больше энергии. И с этой пластиковой кружкой направился к залу для занятий девчонок.

Он пару раз постучал для вежливости и приоткрыл дверь, проверяя — нет ли учителя. Но нет, девчонки занимались под контролем самой Данби. Хару открыл дверь пошире и немного поклонился, как и положено в таких случаях.

— Привет. Данби, можно тебя на минутку?

Данби тыльной стороной ладони вытерла со лба выступивший пот и кивнула:

— Конечно. Перерыв десять минут, пейте воду.

Она первая подхватила с пола бутылочку с водой и направилась к выходу.

— Давай на лестнице, ладно? — улыбнулся Хару.

— Ого, секретное что-то хочешь обсудить, — ухмыльнулась Данби. — Хорошо.

Вместе они прошли до лестницы запасного выхода. Лестницу от коридора отделяли пластиковые двери, пользовались ею достаточно часто, в здании ведь только четыре этажа.

— Я хотел тебя попросить…

— Присмотреть за Сольги? — сразу догадалась Данби.

Хару кивнул:

— Понимаю, что это может быть обременительно, но я беспокоюсь за нее.

— Сильная девочка, вообще-то. Я в свои пятнадцать такой дерзкой не была, — улыбнулась Данби. — Что? Она уже даже от учителей выговор получила за то, что не молчит.

— Просто она никогда не жила в Сеуле. Смелая — да. Но я переживаю, что она не понимает, какими могут быть девчонки, когда конкурируют друг с другом.

Данби улыбнулась и кивнула. Она периодически отпивала из своей бутылки, немного встряхивая ее. От бутылочки пахло вишней — скорее всего, тоже какой-то растворимый напиток. В New Wave охотно объяснили стажерам, как много есть способов облегчить себе жизнь — советовали и протеины с меньшим процентом углеводов, и хорошие электролиты, и пищевые добавки. Как понял Хару, не во всех агентствах это объясняют, чаще трейни либо не знают, что можно упростить тренировки, либо перебарщивают с химией.

— Особенно я переживаю насчет возможных интриг Джиу, — неуверенно пояснил Хару.

— Она хвасталась, что училась с вами в школе, — кивнула Данби. — Хорошо, я присмотрю за Сольги. Мы с ней, кстати, вполне можем попасть в одну группу. Вокалистка она сильная, а по внешнему типажу мы слишком разные, нас могут поставить вместе. Если еще танцы подтянет…

— Спасибо, — поблагодарил Хару. — Мне нужно будет чем-то отблагодарить тебя… Что подарить?

Это практически традиция — если просишь человека об одолжении, которое забирает у него много личного времени, нужно сделать подарок. В таких случаях уточнить — что именно хочет человек — совсем не стыдно. Но Данби удивила Хару:

— Не хочу подарков. Хочу информацию. Я знаю, что ты бываешь в студии звукозаписи достаточно часто, а еще у тебя опытный личный менеджер и он точно многое знает… да и с продюсерским составом ты в хороших отношениях. Я хочу быть более-менее готова к тому, какую будут группу делать. Будет обидно не подойти под концепцию.

Хару тоже улыбнулся. Информация в обмен на услугу — справедливое решение. Поэтому Хару сразу сказал, что знает наверняка:

— Права на Lucky Seven проданы телеканалу, Минсо концепт уже не интересен. У вас будет другое шоу, другие правила формирования группы. Рабочее название — «Sugar and Spice», группу планируют большой, точно больше нашей. Но это все, что я знаю.

— Ого! — восхитилась Данби. — Я слышала, что продали права на Lucky Seven, но остальное… Спасибо.

Тут Хару услышал странный шорох снизу и приставил палец к губам, сделав знак Данби пока замолчать. Сам же подошел к перилам и резко наклонился вниз. Как он и думал, на лестничной клетке первого этажа стояла какая-то девчонка.

— Подслушивать нехорошо! — достаточно громко сказал Хару.

Девушка ойкнула, подняла взгляд на Хару и тут же извинилась:

— Прости. Я не хотела. Но подниматься, пока вы разговариваете, было неудобно…

Хару с удивлением узнал в девчонке Наён. Ту самую Наён, с которой он снимался на фотосессии Минхёка.

— Наён? — удивился он.

— Наён? — повторила Данби и тоже подошла к периллам: — Ты почему еще не на репетиции?

— Я застряла в пробке! — ответила она.

Тут же начала подниматься по лестнице наверх, попутно рассказывая историю своих «приключений»:

— Занятие с преподавателем закончились позже обычного, я не хотела опаздывать, поэтому взяла такси, в итоге застряла в пробке…

— Кто берет такси в шесть вечера? — возмутилась Данби. — В такое время самый быстрый транспорт — общественный. Иди, разминайся. И почему стояла там молча?

— Я не хотела! Дверь на лестничную клетку открыта, я зашла, а вы сверху болтаете, мне было неудобно вас прерывать. И я только зашла, ничего и не слышала… кроме потенциального названия шоу…

Хару удивленно покачал головой. Еще и Наён здесь. Что за день открытий?

— Я не думал, что ты хочешь стать трейни, — заметил он.

— Я всегда любила танцевать, — улыбнулась Наён. — Еще раз простите, я пойду.

Она снова поклонилась, снова посмотрела на Хару и скрылась за дверью.

— Вот же… проблемная, — вздохнула Данби, когда Наён свернула за угол коридора, — Знать бы, кто ее родители и откуда она такая беспомощная… в шесть вечера на такси! Еще и премиум заказала — я в этом уверена. Кстати, она сдружилась с Сольги, вроде еще на прослушивании. Вы знакомы?

— Серьезно? С Сольги? — удивился Хару.

Данби кивнула. Хару снова удивленно покачал головой. Наён опасной ему не казалась. Да и знать, что Сольги — кузина Хару — она тоже не могла. Прослушивание Сольги прошла, не упоминая, что они родственники. Минсо узнала об этом в воскресенье — Хару ей сказал, а остальные стажеры, получается, — сегодня. Сольги принципиально не хотела рассказывать об этом до прямой встречи с Хару, чтобы не выглядеть хвастунишкой в глазах остальных.

— Кстати, — ухмыльнулся Хару, — Я виделся с Наён всего раз, во время фотосессии. А ты, кажется, еще не поняла, чьей родственницей она является. Представь ее с макияжем, в строгом платье и с кудрявыми волосами.

Данби вздрогнула, мигом поняв ассоциации:

— Серьезно? Но… Черт, что-то общее точно есть… Ты уверен?

— Я не знаю, кем Наён приходится продюсеру Им, но как минимум ее старший брат знает Наён и хорошо к ней относится.

— Понятно, почему меня просили присмотреть за ней, — вздохнула Данби. — Еще раз спасибо.

Хару кивнул. Он допил свой напиток и открыл перед Данби дверь. По своим залам они разошлись уже в молчании, думая каждый о своем. Наверное, Хару был немного неправ, когда рассказал Данби о своих предположениях насчет Наён… Но Данби почему-то казалась хорошим человеком. А своей интуиции Хару привык доверять.

Глава 7 Беседа за чашкой чая

Шэнь безумно волновался из-за съемки. Группой они уже выходили в эфир, причем дважды — в день дебюта, и в воскресенье, после первой победы. Но это были короткие включения, на полчаса примерно, когда они просто благодарили фанатов за поддержку. Теперь же Шэню нужно было о чем-то болтать в одиночестве целый час.

Менеджер Квон предложил организовать съемку прямо в общежитии. После тренировки Шэнь принял душ, немного подкрасился, уложил отросшие волосы — в агентстве не спешили его стричь, — долго выбирал, в какой футболке сниматься… и при этом отчетливо понимал, что просто пытается по максимуму оттянуть неизбежное — штраф нужно отрабатывать. Было бы проще, если бы Хару или Юнбин уже выходили в эфир, а так… Шэнь предвидел, что будет немало вопросов — где Хару и нельзя ли позвать Юнбина.

Юнбин уснул. Ноа из-за этого вышел с телефоном в гостиную, но Хару отправил его к себе в комнату — там есть кресло, в то время как гостиная превратилась в съемочную площадку, единственный диван занял Шэнь. Ноа смотрел какие-то ролики в наушниках, что-то смешное, и иногда он достаточно громко смеялся. Хару на такое плевать, а вот Юнбина можно разбудить.

Менеджер Квон закрыл все окна шторами — они в квартире имелись словно специально для таких случаев. Даже на кухонном окне, которое никак не может попасть в кадр, опустил жалюзи. Настроил свет так, чтобы был приятный полумрак, но при этом Шэнь не совсем терялся бы в кадре. И только потом начал настройку прямого эфира на You Tube.

Сделал фото для превью, проверил звук и картинку, включил приватную трансляцию, чтобы проконтролировать работу чата. И только потом скопировал все настройки, кроме приватности, для полноценного стрима и запустил обратный отсчет до начала эфира.

— Мне кажется, тебе все же стоило взять какую-нибудь еду, так было бы проще, — заметил менеджер Квон.

— Я бы не смог в себя и кусочек впихнуть, — честно ответил Шэнь, — Вряд ли фанаты были бы рады, если бы я побежал блевать в туалет, потому что не смог проглотить то, что откусил.

Менеджер Квон хмыкнул, но согласно кивнул. Шэнь нервно потирал ладони. Мысли были паническими: о чем говорить? Поблагодарить за победу на шоу? Так вроде уже благодарили… Рассказать, как рад дебютировать? Тоже уже было… Он боялся, что эфир получится провальным, что никто не будет его смотреть, или — что еще хуже — что люди сначала придут, а потом им станет скучно и все разойдутся.

Его мысленные переживания прервал Хару, он подошел к дивану и протянул Шэню вырванный из блокнота лист.

— Что это? — удивился Шэнь.

— Я написал Кахи-ним, она выслала вопросы, которые чаще всего всплывают в сети. Ты можешь поговорить об этом, просто придумай, как перейти на эту тему.

Шэнь вчитывался в написанные строчки, про себя отметив, что Хару для него писал максимально близко к печатному варианту, тогда как обычно его письмо больше похоже на корейский вариант цаошу. Шэнь видел рабочие тетради Хару — элементы слогов сливаются, многие символы становятся слишком похожи друг на друга, а часть черточек Хару вообще опускает. Очень мило, что для Шэня он потрудился сделать запись понятной.

[*Цаошу — китайская скоропись, скорее даже манера написания иероглифов, когда все максимально упрощается ради скорости. У цаошу несколько подвидов, но все они трудночитаемы даже для некоторых китайцев.*]

В записке было несколько простых тем. Например — рассказать, как им живется вместе в общежитии. Другой вариант — поделиться, как Шэнь провел праздничные выходные, куда ходил в Сеуле. Можно еще поболтать о том, что ему понравилось снимать для дебюта. В общем, банальные темы, которые он и сам, возможно, додумался бы осветить, если бы так сильно не волновался.

Начался эфир. Шэнь поприветствовал зрителей, немного неловко рассказал, что у него нет особых планов, просто решил поболтать.

— Мы сегодня много репетировали, но вечер относительно свободный, можно отдохнуть. Все уже вернулись.

Он держал в руках телефон. Менеджер Квон временно ввел пароль для снятия родительского контроля и Шэнь мог видеть собственную трансляцию, но у него звук был убран, а комментарии развернуты на весь экран. Записи в чате бежали не особенно быстро, можно было рассмотреть каждое сообщение. Больше всего было всяких смайликов и глупых фразочек, вроде как вопросов «What’s up?» и «TMI». Но вот появился более-менее содержательный вопрос на корейском: «Ли Шэнь-щи сейчас в общежитии?».

[*TMI — too much information — в к-поп сообществе фанаты так просят поделиться какой-то случайной личной информацией. Айдолы обычно рассказывают, что они ели, или что новое купили, или делятся маленькими историями про работу.*]

— Да, я провожу трансляцию отсюда — признался Шэнь. — Эта белая стена, конечно, похожа на миллион других белых стен, но она в нашем общежитии. А еще этот диван — тоже наш. Кресел пока нет. Вот небольшой TMI про наш временный общий дом. Когда мы въехали, у нас была почти вся необходимая мебель — кровати, шкафы, письменные столы, на кухне — техника и посуда. Но в гостиной не было полноценного стола, только низкий столик у дивана. Он маленький, а нас семеро и мы… ну, не особо-то субтильные. Тесновато было, если честно. Когда Хару получил первые выплаты за рекламный контракт, он купил нам стол. Говорит, что этим компенсирует свое ворчание.

Шэнь опять опустил взгляд на экран телефона. Снова появился вопрос, на который можно ответить.

— С Хару не сложно, — признался Шэнь, — Но тут многие втайне радуются, что агентство выделило ему отдельную комнату.

Последнее он сказал шепотом и шепотом же продолжил:

— Мы выносим мусор после каждого приготовления пищи, ему вообще все плохо пахнет. Еще Хару заставляет нас наводить порядок… и посуду мыть… У нас тут тирания одного чистоплотного кота, он по запаху находит грязь и заставляет нас ее убирать.

Шэнь улыбался. Он знал, что Хару на это не обидится, он сам как-то посмеялся, что так гоняет их с уборкой, при том, что сам, чаще всего, в итоге убирает только свою комнату, потому что слишком занят контролем чистоты полов и унитазов. Обижаться на него из-за уборки тоже сложно — заросли бы уже грязью, если бы не постоянное ворчание Хару.

Это Шэнь и озвучил, но уже нормальным голосом:

— Но, на самом деле, это и к лучшему. Когда я еще жил в Китае, в общежитии с парнями, с грязью в квартире были постоянные проблемы… Знаете, есть такая шутка, что, если по полу неприятно ходить босиком, то нужно носить тапочки, а вот если тапки начали прилипать к полу, то его уже придется вымыть… Ну так вот, у парней в общагах тапки к полу часто прилипают. Даже если тебе лично не нравится грязь в квартире, остается проблема с другими парнями. Самостоятельно каждую неделю драить помещения, где живет десять человек… ну, пару раз помоешь, а потом думаешь — если остальным пофиг, почему я один должен горбатиться? У Хару проблем с этим нет, он как истинный полководец — всех построил, раздал орудия труда и определил место проведения работ. А сам носится между нами и проверяет, чтобы не халтурили.

Шэнь снова посмотрел на экран телефона. Вопросов стало больше, как и сообщений в принципе. Чат все еще реально было читать, но стало чуточку сложнее. Появилось много смайликов с котиками — это фанаты Хару. Наверное, немного странно на собственном прямом эфире говорить о Хару, но… Шэнь малодушно скатился в эту тему, потому что так меньше шансов, что тебя посчитают скучным. Но вот в чате мелькнул вопрос, на который можно ответить.

— У нас четыре спальни в общежитии. Агентство настояло, чтобы у Хару была отдельная спальня… Представляете, он даже ходил ругаться с менеджерами из-за этого — хотел жить с Тэюном. В итоге с Тэюном живу я. Ноа вместе с Юнбином, а самый старший заботится о самом младшем. Комнаты показывать не буду, но они вполне уютные. Лично мне, после общежитий, где на одну спальную шесть парней, эта квартира кажется настоящим дворцом.

Шэнь увидел, как Хару прошел по коридору к кухне. В кадре его не видно, конечно. Там включил электрический чайник, а сам ополоснул другой, керамический заварник. У Хару «чайный» период — он уже несколько недель постоянно заказывает небольшие объемы разного чая, пробует, оценивает. Словно ищет что-то идеальное. Вот и сейчас, пока Шэнь отвечал на вопросы и болтал про общежитие, Хару открыл небольшой «дегустационный» пакетик и вскоре даже Шэнь почувствовал легкий аромат.

Менеджер Квон встал со стула, откуда прежде наблюдал за трансляцией Шэня, и подошел к Хару. Прислушиваться, о чем они там говорят, у Шэня возможности не было, но Хару явно был не в восторге от того, что ему было сказано.

Тихая перепалка на кухне отвлекала. Шэнь даже замолчал, потому что никак не мог сосредоточиться и придумать, что еще ему следует сказать. А Хару взял две кружки и чайник и направился прямо к Шэню. Пока шел, у него на лице было такое недовольное выражение, словно менеджер Квон его кровно обидел. Но буквально за секунду до того, как он вошел в кадр, он практически приклеил на лицо доброжелательную улыбку. От этой резкой перемены Шэнь аж поперхнулся воздухом.

— Обо мне рассказываешь? — весело спросил Хару.

В кадр-то он зашел так, что сначала поклонники увидели его спину. Он заставил Шэня подвинуться, сел рядом, а на столик выставил чайник и кружки.

— На упаковке было написано «молочный улун», а в скобочках — «Цзинь Сюань», — пояснил Хару, — Что такое Цзинь Сюань? Как переводится название этого сорта?

Не дожидаясь ответа, Хару разлил содержимое чайника по кружкам. Шэнь же почувствовал благодарность по отношению к менеджеру Квон. Сам бы Хару ни за что не пошел «спасать» Шэня во время прямой трансляции, это точно менеджер его заставил. Но Шэню было так неловко сидеть в кадре одному, что он был невероятно рад Хару. Обнял бы, да есть риск получить чайником по макушке за подобное.

— У Цзинь Сюань есть перевод? — напомнил Хару о своем вопросе.

— Э-э-э, — растерялся Шэнь. — Золотая… лилия? Можно еще — Золотая трава. Наверное, я не уверен.

[*Шэнь сомневается, потому что xuān, из названия чая — это лилейник, а не садовая лилия. Но в корейском языке слово, которым называют эту траву, достаточно редкое, иностранец его вряд ли будет знать. При условии, что внешне цветы лилейника похожи на лилию, это является самой понятной ассоциацией в любом языке. Дополнительно — Шэнь не уверен, что Хару вообще верно произнес слово, потому что в китайском важны тона, а Хару о них знает поверхностно и мог прочесть неправильно. При этом на упаковке экспортного дегустационного чая, скорее всего, не будет иероглифов, только пиньинь — это транскрипция с помощью латинского алфавита.*]

Хару задумчиво кивнул и первым отпил из кружки. Шэнь тоже потянулся за чаем. Сливочный аромат, терпкий вкус с этим легким молочным привкусом… необычно.

— Вкусный, — заметил Шэнь. — Прошлый был противным.

— Прошлый был испорчен, — недовольно ответил Хару, — Я потом проверил в интернете — молочный улун приобретает пыльный и землистый привкус, если его неправильно сушили, неправильно хранили… или просто если подсунули дешевый вариант. В том магазине я чай больше заказывать не буду, все три купленных брикета были испорчены. Ужасный сервис — понадеялись, что чай купят те, кто в нем совсем не разбирается.

Шэнь усмехнулся. Тут Хару словно опомнился и посмотрел в камеру:

— Простите, увлекся. Добрый вечер, — и он помахал рукой, приветствуя фанатов.

— Хару постоянно покупает такие наборы с зеленым чаем, где одного брикета хватает на пару раз, — пояснил Шэнь. — Пить его почему-то согласны не все.

— Глупые они, ничего не понимают в благородных напитках, — с показным высокомерием дополнил Хару

Шэнь улыбнулся и потянулся к телефону, пролистнул чат. Смайликов с сердечками стало больше.

— Спрашивают — какой чай ты покупал? — обратился Шэнь к Хару.

— Пока я покупаю дегустационные наборы, — ответил Хару. — Вот именно этот заказывал в небольшом интернет-магазине… сейчас поищу его название. Это — набор с четырьмя сортами слабо ферментированного улуна. Вчера мы пробовали… Шэнь, произнеси правильно.

— Те Гуань Инь, — произнес Шэнь, делая акцент на тонах, — Железная богиня милосердия.

— Мне нравится, как в Китае называют чай. Словно строчка из поэмы, — хохотнул Хару.

Он все еще смотрел на экран телефона, пока не нашел нужное и не назвал магазин на корейском маркетплейсе. Шэнь рассеянно подумал, что это было ошибкой. Хару явно недооценивает степень своей популярности, поэтому может уже завтра обнаружить, что все чаи в этом магазине распроданы подчистую. И то, что это элитный магазин для настоящих ценителей, вряд ли повлияет на скорость исчезновения дегустационных наборов.

— И я забыл про хангва, — вспомнил Хару и встал со своего места.

Ушел он не на кухню, а в свою комнату, вернулся через пару минут с коробкой, которую тоже поставил на стол. Смущенно пояснил:

— Если оставлю сладости на кухне, то кто-то неизвестный съест их в один присест. Проверено. Потом все подозреваемые еще и будут утверждать, что не любят корейские сладости… врунишки. Целая коробка исчезла, но никто не ел.

Шэнь ухмыльнулся. Было дело. Когда Хару только начал покупать дегустационные наборы чая, он купил и большую коробку с хангва — это разные корейские сладости. Оставил ее на кухне, в одном из шкафчиков. Все парни утверждали, что корейские сладости — это странно, что ощущения, будто сладкий песок жуешь… Но уже на следующий вечер в большой коробке осталось всего пять «конфеток». Судя по тому, что они были одного вида — остались самые невкусные. Так Хару начал прятать коробку в своей комнате, чтобы не соблазнять сладкоежек. Говорил, что те, кто не пьет чай, не могут есть конфеты.

[*Хангва — это общее название сладостей разных видов, обычно их продают в одной коробке, ассорти. Большая часть «конфет» — это изделия из рисовой или пшеничной муки, вымоченные в меду или сиропе, иногда это прессованная мука из молотых орехов или семян, иногда что-то крахмальное или желейное. В общем, список вариантов очень большой.*]

Большая часть корейских сладостей либо повторяет китайские рецепты, либо имеет близкие по составу и вкусу аналоги, так что Шэнь не особо-то удивлялся вкусам того, что лежало в коробке. Ему все нравилось. Особенно — вприкуску с чаем.

Так как фанаты начали задавать вопросы, разговор с темы чая постепенно съехал на еду, в том числе — на национальную.

— Конечно, китайская и корейская кухни будут похожи! — заметил Хару. — У Кореи огромный массив истории связан с Китаем, это как… «старший брат» на которого равнялись как в династии Корё, так и в династии Чосон. Сейчас уже меньше, конечно…

— Младший брат подрос? — тепло улыбнулся Шэнь.

— И брат подрос, и мир изменился, — осторожно ответил Хару. — Да и отличий хватает. В том числе — в кулинарии. Ты же сам говорил, что даже те блюда, которые вроде как похожи на китайские, имеют свои, корейские, особенности.

— Да, — кивнул Шэнь. — А есть и то, чего нет в Китае. Кимчи, например. Здесь это практически везде. Если у вас нет кимчи в холодильнике — холодильник считается пустым.

Хару расхохотался.

— Очень часто отличаются соусы, — добавил Шэнь, — В Китае тоже есть рисовые клецки, но корейские ттокпокки с соусом на основе острой пасты…

Шэнь блаженно прикрыл глаза — ему действительно нравится это блюдо.

— Нужно, кстати, купить кочуджан, — задумчиво заметил Хару.

— Честно говоря, ттокпокки с этой пастой мне нравится именно в исполнении Хару, — доверительно сообщил Шэнь. — Он очень вкусно готовит.

— Я? — искренне удивился Хару. — Я обычно просто закидываю все в один котел и надеюсь, что он не взорвется…

— А, ты поэтому продукты нюхаешь? Проверяешь на взрывчатку? — не удержался Шэнь.

Хару недовольно пихнул его локтем в бок, и Шэнь расхохотался. Но то, что Хару часто нюхает продукты перед тем, как начать их резать — это действительно забавно.

Они поболтали о еде и готовке еще минут пятнадцать. Потом менеджер Квон знаками показал, что трансляцию можно завершать — час прошел. Хару — вот же хитрый кот — сладко зевнул, а потом произнес:

— Я, конечно, чертовски извиняюсь… Но не пора ли нам спать? Завтра рано вставать…

— Ох, уже так поздно? — удивился Шэнь, понадеявшись на то, что он звучит так же естественно, как Хару.

— Давайте прощаться, — уверенно сказал Хару, обращаясь в камеру. — Пока-пока!

— До новых встреч! — улыбнулся Шэнь и тоже помахал рукой.

Менеджер Пён прервал трансляцию с ноутбука, Шэнь проверил на телефоне, что трансляция действительно завершена и облегченно вздохнул.

— Спасибо, — искренне поблагодарил он Хару. — Я с ума сходил, не зная, о чем еще говорить.

— На здоровье, — улыбнулся Хару. — Но было бы лучше, если бы меня не затаскивали в кадр в домашней одежде, а предупредили об этом заранее.

Последнее он адресовал менеджеру Квон. Тот сделал вид, что пристыжен, но даже Шэнь ему не поверил.

— Сейчас вернусь, — сказал Хару, забирая со стола коробку со сладостями.

Когда он вышел из гостиной Шэнь одними губами прошептал «спасибо», обращаясь к менеджеру Квон. Тот просто кивнул в ответ. Сердце после завершения эфира все еще взволнованно трепыхалось внутри. Интересно, Хару совсем не волновался, вот так запросто начиная разговор с фанатами? Ощущение, что стафф не просто так вокруг него носится, становилось все сильнее. В индустрии тот меньше года, а ведет себя как настоящий профессионал.

Глава 8 Вкусности от ХаНа

YouTube-канал K-Bap

Всем привет, с вами ХаНа, это канал К-Вар, мы снова будем обсуждать события в к-поп сообществе. Сегодня у нас в меню… — барабанная дробь! — группа Black Thorn. Только теперь без вокального разбора, просто поговорим о группе и о том, чем же выделяются эти дебютанты.

Все мы знаем, как работают алгоритмы социальных сетей: один раз что-то лайкнешь — соцсеть посчитает тебя фанатом… Я смотрела и лайкала выступления Black Thorn, так что после съемки предыдущего ролика оказалась в осаде. Особенно это касается Хару. Внешность у него, конечно… Но я не только его лицо разглядывала, но еще узнавала некоторые черты его характера, его историю… очень интересный айдол, обсудим его отдельно позднее.

По-настоящему увлеклась группой я только после публикации тизера. Того самого, который взорвал корейский интернет провокационными сценами. Я посмотрела его в день выхода и была просто в шоке. Пересмотрела. Походила по комнате, снова пересмотрела. Мне не верилось, что это действительно дебютный тизер к-поп группы. Давайте немного его разберем. Совсем чуть-чуть, потому что более подробные разборы, со всеми отсылками, есть у других блогеров.

Моя главная ассоциация — фильмы Стэнли Кубрика. Если вы смотрели хотя бы пару работ этого режиссера, то вы тоже могли найти нечто похожее в манере съемки. Особенно — в том, как показывают двусмысленные сцены.

Можно заметить, что в тизере многое считывается… почти как лайтовая эротика. Леденец Хару, сцена одевания Чанмина, шахматная игра Шэня, как девушка кормила Ноа ягодами. Во всем этом чувствуется какой-то эротизм. Но… тревожный эротизм, совсем как у Кубрика. Это не тот случай, когда ты смотришь и думаешь «Как горячо!». Нет, тебе неспокойно, ты ощущаешь что-то неправильное в этих сценах, словно вот-вот случится что-то нехорошее, даже ужасное. Многие заметили, что все девушки в клипе — словно обслуживающий персонал, они лишь подчеркивают способности парней, но сами ничего толком не делают. Из-за манеры съемки они даже воспринимаются как жертвы, которые пока не понимают этого. Хочется закричать девчонкам «Беги, дурочка!», но не можешь. Парни уходят сами, а девушки — по крайней мере те, чьи лица нам показали — смотрят им вслед с таким видом, словно не представляют своей жизни без них. И это, на мой взгляд, сводит весь эротизм на нет. Какая эротика? Это психологическийтриллер!

Понятное дело, что потом фанаты убрали это ощущение тревоги, наделав эдитов, где все происходящее ускорили, добавили теплые фильтры, изменили музыку…

Кстати, о музыке. В своих фильмах Стэнли Кубрик часто использовал классические произведения. Здесь тоже классика, это ноктюрн Шопена, точнее — ноктюрн в до-диез миноре, мелодия для фортепиано. И мелодия очень интересно подана. В начале тизера отчетливо слышно вступление, словно музыка просто наложена поверх видео. Потом, когда камера начинает снимать Сухёна, бегущего по коридору, мелодия продолжается, но звучит уже издалека. Как потом понимаешь — это ее играл Юнбин, она была слышна во всем здании.

Второй музыкальный отрывок звучит в финальной сцене, когда парни прыгают с крыши. Там такая приглушенная мелодия, очень мощная, многие ее не узнали из-за одной детали. Это мелодия была написана для исполнения с хором, но в тизере использовали лишь музыкальную подложку. И эта музыка — «O Fortuna» Карла Орфа. С хором она, конечно, звучит мощнее, есть в звучании что-то религиозное. Скорее всего, именно из-за ассоциации с церковным хором и было решено оставить только мелодию. Они и так натворили дел, куда ж еще и религию пихать.

Нет, я серьезно. Это было прямо на грани. Этот леденец изо рта в рот, натягивание чулков крупным планом, это вытаскивание лямочки бюстгальтера… Дебютный тизер! Кто-нибудь мог поверить, что такое возможно? Я понимаю тех, кто возмущается двусмысленностью сцен. Они в школьной форме, при этом отсылки на сексуальные отношения слишком явные, чтобы их не заметить. Да, нет ничего пошлого, но приличным тизер точно не назовешь. К показу его не запретили, хотя на видео стоит плашка 18+. Скорее всего, эта плашка будет относиться ко всему творчеству группы.

Да, да, да, я знаю, что потом вышел альбом и дебютный клип, где самое провокационное — невероятный внешний вид этих красавчиков. И я понимаю, тизер казался подтверждение фанатских грез о группе со взрослым концептом… Но это дебютный клип. Нас шокировали в тизере, потому что он должен как будто отсылать ко всему творчеству группы, а сам дебют сделали относительно безопасным. Для меня в этом нет ничего удивительного. Дождемся первого камбека и тогда уже можно будет судить о том, в каком направлении движется группа. Лично я уверена, что все еще впереди. Им песни пишет Роун. Я понимаю, что многие его не знают, но это он написал рок-балладу «Теряя невинность», по которой тащились наши родители… а мы сейчас удивляемся тому, насколько неприличные песни они слушали в молодости, до того, как начали ругать нас за распущенность.

О самом дебюте группы говорить особо не хочу. Песни качественные, обе попали в мой плейлист. На мой взгляд, «Perfect love story» сильнее. Ходят слухи, что парни будут продвигать ее на шоу позднее, уже снят клип. Очень на это надеюсь, потому что баллада просто замечательная.

А теперь переходим к тому, что я просто обожаю разбирать. Маркетинг. Ну или, в случае музыкальной группы, — PR-стратегия. Им Минсо, конечно, умеет грамотно подавать свои группы, но у нее и остальная команда сильная. О чем это я?

С января парни постоянно была на слуху. Раз в два-три дня New Wave делало какие-нибудь вбросы, подогревая интерес с дебюту. Началось все с тизера альбома, потом начали публиковать безумно красивые фотографии, которые постоянно миксовались с объявлениями о рекламе или журнальными статьями. Удивительно то, что абсолютно все мемберы получили фотосессии в журналах. Кто-то, как Хару, Юнбин и Шэнь — сольные, остальные приходили вместе с кем-то. Плюс — сольные рекламные контракты Хару, которые не позволяли забыть не только о нем самом, но и о группе.

Больше всего мне понравилось, как стафф New Wave вел общую инсту парней. Кто не знает — у мальчиков есть личные аккаунты в инсте, а у Ли Шэня еще и на Weibo, весь свой лайфстайл они публикуют там. В аккаунте группы же сделали что-то вроде Доски Вдохновения, публикуя фото парней, эстетичные картинки, даже мемы. На многих фотографиях писали какие-то фразы, которые, как оказалось потом, были строчками из песен. Все это прекрасно сработало на главную аудиторию группы. Женщин.

Вообще, эстетика — это сильная сторона стаффа Black Thorn. Тизеры их дебютного альбома можно упрекать в чем угодно, но точно не в отсутствии красоты картинки. Альбомы тоже прекрасны. Я в предзаказ купила по три копии каждой версии альбома. Одна копия — это для меня лично, поставлю на полку, по две копии ушли на подарки покупателям. К слову, именно так я попала на фансайн. Это не первый мой фансайн, но впервые мне так повезло. Больше миллиона копий было продано в ходе предзаказа. У меня было три условных лотерейных билета, а всего участников в Корее собралось несколько тысяч. И я выиграла. Мне сложно отделаться от ощущения, что это какой-то знак свыше, ведь мне повезло попасть именно на самый первый фансайн группы. До сих пор не могу до конца в это поверить.

Возвращаясь к альбомам. Они красивые. Фотобуки — чистая эстетика. Моя любимая версия — «Black Rose», где они в темных аутфитах с цветами. Версия именно красива. Очень необычные наряды, окружение, много цветов. «Black Bone» — самая провокационная, там некоторые кадры очень уж напоминают легкую эротику. Знаете, как обложки для какой-нибудь визуальной новеллы сильно 18+, когда красивые мужчины взглядом обещают… подарить тебе незабываемые впечатления. То, что все это снимали в какой-то спальне… добавляет атмосферы, да. Версия «Black Book» — такой вайб мужского сообщества, кожаные диваны в кабинете, книги, приглушенный свет. Эстетично, но для меня все же фото в классических костюмах — это немного скучно. «Black Bell» обращается к школьной тематике из тизера, там нереально красивые пейзажи, но школьная форма — это скучно.

При этом мое ворчание насчет одежды… Ну, мне не нравится, но я понимаю, что это не было ленью или отсутствием воображения у креативного отдела. Они специально выбрали узнаваемые образы, которые будоражат сознание девчонок. Вот вам фэнтезийные парни в цветах, вот сексуальные красавчики в вашей спальне, вот деловые мужчины при деньгах, а вот мечта девочки-подростка — парни из частной школы. Вся эстетика альбома ощущается очень свежо. Вроде ничего нового, но при этом они выделяются на фоне остальных мужских групп. У всех что-то сложное, непонятное, какие-то перегруженные костюмы, много странных деталей, а здесь акцент на самих мемберах, их внешности и характерах.

Дебютный клип тоже красивый. И дорогой. Эти потрясающие долгие кадры, спецэффекты, некоторая комичность в сценах сражения — превосходно. Словно фильм Marvel.

Сейчас Black Thorn продвигаются на шоу. Всегда красивые костюмы, качественные декорации, единственный минус — они вообще не поют сами, всегда липсинк. Меня это немного огорчает, я все же считаю, что айдолы должны уметь петь, должны радовать поклонников живыми выступлениями, а не просто танцевать… Но сейчас у меня вопросы скорее к агентству. Петь парни умеют, это было показано на шоу, они выступали на ММА с живым звуком. Песня «Backbone», конечно, сложнее, чем «Lose control», но не настолько же, чтобы они вообще не смогли ее исполнить? В воскресенье они впервые выиграли на шоу, исполнили песню на энкоре… В некоторые моменты они звучали совершенно неотличимо от студийной записи. Почему же они не поют во время выступлений? Мое мнение — агентство решило не рисковать. Они новички, это их дебют, график напряженный… Посмотрим, что будет во время продвижения «Perfect love story», ведь там вряд ли будет хореография, а петь под фонограмму, когда ты просто стоишь на месте… это будет совсем уж странно.

Возвращаясь к фансайну, на котором я побывала. Это был интересный опыт. Как я уже говорила, это не первый мой фансайн, но один из самых приятных. Знаете, как бывает? Вот ты рассказываешь что-то айдолу, а он смотрит на тебя пустым взглядом, улыбается и иногда говорит «спасибо». И ты понимаешь, что ему плевать на фанатов, на этот фансайн, он просто хочет съесть чего-нибудь жирного, запить сладкой газировкой и лечь спать. Из-за этого часто возникает раздражение. Я понимаю, что айдолы устают, что они живые люди… но это их работа… В общем, у Black Thorn таких проблем не было, они были вовлечены в разговор, слушали и отвечали на вопросы. Скорее всего, я постараюсь попасть на один из фансайнов и в следующем камбеке.

А теперь давайте поговорим о Хару. Золотой мальчик New Wave, это даже не обсуждается. Он умеет взрывать соцсети, умеет привлекать к себе внимание, умеет быть интересным и по-настоящему таинственным. Это не тот случай, когда Принц — это такой непонятый молчаливый гений, весь из себя творческий и ранимый. Нет, это не про Хару. Он — не сказочный персонаж, который будет таинственно стоять под луной. Скорее, он производит впечатление человека, который в саду под луной устроит скандал — какого черта нет фонарей, почему дорожки кривые, а у роз шипы. Нет, я серьезно, у меня появилось именно такое ощущение, еще когда я читала его посты в блоге, а после, на фансайне и после вчерашнего стрима, мое убеждение стало лишь сильнее. Таинственность в нем есть, но она немного иная, без этого мистического флера. У него почему-то вайбы парня из старой богатой семьи. Такой немного дорамный образ молодого господина, который воспитан в строгости, в конфуцианских традициях, хочет быть достойным сыном и приумножить семейное состояние. Немного нетипичный для айдола образ. Опять же — я просто балдею от этого — в New Wave постоянно обращаются к чему-то широко известному, даже банальному, а потом как-то так это выкручивают, что тебе словно в лицо подуло морозным воздухом. Хару — принц. Но не тот принц, которым пытаются казаться парни-айдолы. Он не рисует, не видит призраков, достаточно часто улыбается и даже совсем не по-королевски ржет над шутками друзей, при этом корона у него с головы не падает.

[*Здесь идут отсылки к самым популярным и странным чертам образа Принца в к-поп — такие айдолы часто рисуют, играют на музыкальных инструментах, говорят об искусстве. Второй вариант — делают странные заявления, типа видели призраков или верят в материальность мыслей, или еще что-то сверхъестественное приплетают.*]

Хару стал трендсеттером еще до дебюта, несколько раз бывали случаи, что вещи, в которых его видели, полностью распродавались в течение дня. Когда начало выходить больше контента группы, это стало особенно заметно. Меня больше всего веселит история с худи, в котором Хару снимался для танцевальной практики. Уши на капюшоне, язычок на молнии в виде лапки, что-то там вроде еще было необычное… Но это — маленький корейский бренд, который делает одежду для парочек. Я удивлена тому, как быстро фанатки нашли этот магазин, но еще меня забавляет, что они уже узнали, что Хару оплачивал покупку в присутствии мамы и брата и вроде как «женская версия» меньшего размера отошла именно брату. Худи на картинке выглядит красиво. Буду ли я за ним охотится? Маловероятно. Мне даже немного жаль коллег, если честно. У них небольшое производство, частично товар делается вручную — те же уши они чем-то набивают, чтобы они красиво торчали, прокрашивают кисточкой внутреннюю часть этих ушей, чтобы создать иллюзию пушистости. И фурнитура у них тоже непростая, все авторское, все заказывают отдельно. Покупатели хотят точные копии этих худи, причем и мужскую, и женскую версию, а быстро удовлетворить запрос у бренда не выходит… Шьют столько, сколько могут, потихоньку отправляют их тем, кто внес предоплату в листе ожидания. Они, конечно, хорошо заработают, но работы у них…

Ладно, возвращаясь к Хару. Одна из его особенностей — при всем этом королевском образе, ему вообще не страшно быть странным и смешным. Он почему-то любит всякие мемные вещи, особенно с кошками. Та кружка — это уже легенда. Плюс худи с ушами. У него еще есть ремень с пряжкой в виде кошачьей лапки. И он показывал, что у него есть закладки для книг с котиками, карандаши в виде котиков и чехол для телефона с котиками… Мне это кажется очень милым, и… взрослым? Это немного не так, конечно, просто обычно парни в восемнадцать лет не любят показывать свои уязвимые стороны, они пытаются быть такими крутыми, далекими от всяких детских увлечений. А Хару такой: ну да, я тащусь по кошкам с детства, и что?

А еще хочу поговорить о вчерашней трансляции Шэня. Он внезапно вышел в прямой эфир, но вел его так, как будто его заставили. Я серьезно — он так волновался, что было его искренне жаль. А потом пришел Хару, стало веселее, а у моего любимого магазина чая раскупили весь улун… Спасибо, Хару. Надеюсь, они быстро пополнят запасы. Еще я сегодня с утра была в супермаркете у дома и полка с корейскими сладостями заметно опустела. Мне кажется, Хару стоит поблагодарить за их популяризацию.

Кстати, вот как раз то, как он говорил о чае и сладостях, лишь усиливает это впечатление о нем как о парне из семьи с такими… старинными порядками. Меня это интригует, потому что… как будто Хару реально потомок корейской аристократии и они сохранили традиционность воспитания. У него же еще был пост в инсте, где он говорил о том, чему его учили бабушка с дедушкой. В том числе — он с детства выполнял по утрам комплекс тхэгыкквон. Кто не знает, это гимнастика, которая основана на китайском тайцзицюань, но с корейскими элементами… Вы много знаете людей, которые по утрам всей семьей вместе делают классическую зарядку аристократии? М?

Ладно, его происхождение — это его дело. Он все равно очень интересный айдол. Талантливый вокалист, прекрасный артист, но при этом умный, начитанный, с яркой харизмой… Я в восторге, если честно. Мне никогда не было настолько интересно наблюдать за развитием группы и определенного айдола. Тут не традиционное желание, чтобы они добились большего, а именно предвкушение: что же еще интересное и новое они покажут фанатам?

На этом будем заканчивать. Получилось опять немного сумбурно, но зато с душой. Как и украшения, которые вы могли увидеть на мне. Вот этот браслет с розами вдохновлен группой Black Thorn, вы можете оформить на него предзаказ, доставка по всей Корее, с недавних пор — еще и в Японию.

Всем вкусностей! С вами была ХаНа!

Глава 9 Благословенная внешность

Хару немного злился на менеджера Квон. На Шэня тоже, если совсем уж честно. Он понимал, почему его попросили зайти в кадр, как понимал и радость Шэня при его появлении. А злился не на сам эфир, а на то, что менеджер убедил его, что нужно идти туда прямо сейчас и что он нормально выглядит. Наверное, менеджер Квон считал, что Хару, зайдя в комнату переодеваться, уже не вернется в гостиную, поэтому отнесся достаточно наплевательски к его одежде. При этом Хару был в футболке с надписью «Душнила», которую купил в русском квартале. И волосы собраны в хвостик на затылке… Волосы отросли и так раздражали, что он собрал их в хвост с помощью канцелярской резинки — других в этой квартире попросту не было. Но самое главное, конечно, — домашние штаны… Маркетплейсы, как известно, подстраиваются под приоритеты покупателей. Хару один раз купил что-то забавное с изображением кота (кажется — как раз термокружку), после этого площадка регулярно подкидывала ему всякие сомнительного вида товары. В том числе — пижаму с авторским принтом. На пижамных штанах были изображения кота, который сидит, задрав заднюю лапу вверх, и задумчиво трогает передней лапой собственные яйца. Хару пижама показалась забавной, но он никак не мог представить, что его в этом увидят фанаты. Он сначала и забыл о том, что надел именно эти штаны. В итоге, на трансляции был Шэнь — в приличной одежде, с макияжем и прической, и Хару — в котоштанах, футболке с надписью «Душнила» и хвостиком на затылке. Ну, Принц, что сказать…

Но у Хару хотя бы были поводы быть рассеянным в том вечер. Он узнал, что прилипа-Джиу стала трейни New Wave. Еще и Наён. Но Наён, на самом деле, он не особо опасался. Они снимались вместе еще в декабре, она, учитывая ее связи, вполне могла раздобыть его номер, но не написала Хару ни разу. Возможно, она и фанатка, но относительно адекватная. А вот Джиу… Джиу еще в школе была проблемой, поэтому у Хару были сомнения, что стажировка ее перевоспитает.

Думать о том, что может выкинуть Джиу — абсолютно бесполезное занятие… но Хару так или иначе вспоминал ее с самого утра. В голове сами собой возникали картинки из школьной жизни. Джиу никогда не обвиняли напрямую в чем-то, но многие знали, что это она была инициатором. Учительница по английскому как-то раскритиковала акцент Джиу. Через пару дней эта учительница, открыв свою сумочку, завопила от ужаса. Сумка опрокинулась на пол, высыпав одержимое — огромное количеств мелких беловатых червяков. Найти виновных не удалось, но Хару знал, что это влюбленные в Джиу парни купили в зоомагазине какие-то наборы для кормежки ящериц, или что-то вроде этого, а потом высыпали червяков в сумку преподавательницы. А еще были подброшенные в шкафчик грязные вещи, подложенные в сумку презервативы с белесой жидкостью внутри, испорченная форма. Джиу всегда была вроде как ни при чем, но всегда страдали те, кто ей не нравился. Сейчас Хару задавался вопросом — а почему она его никогда не трогала? Из-за влюбленности? Могла ведь и отомстить за отвергнутые чувства… Может, боялась? Прежнему Хару казалось, что он был достаточно незаметным в школе, но сейчас, несколько отстраненно прогоняя воспоминания о школе, он понимал, что был практически знаменитостью. Так что вряд ли бы у Джиу получилось как-то его унизить.

В любом случае, Джиу может как-то обидеть Сольги или попытаться задеть парней из группы, чтобы вывести Хару из себя. Она вообще — та еще заноза в мягком месте. Раздражало даже то, что он вообще о ней думал, собираясь в агентство.

То, чем Хару занимался ранним утром, не относилось к общей тренировке: она начнется чуть позже. Хару разучивал хореографию к своему челленджу, а Юнбин вызвался ему помочь. Обычно этим занимается Шэнь, но тут Юнбин первым предложил, встав для этого раньше обычного. Вид у него был такой, как будто отказ Хару станет главным разочарованием недели, поэтому в агентство раньше времени они пришли вдвоем, когда парни еще только сонно выползали из комнат, надеясь чем-нибудь перекусить. Из-за сбитого графика дебютной недели Хару даже не помнил — чья сегодня очередь готовить завтрак. Вроде бы не его.

Обычно, когда репетирует группа, в комнате сидит кто-то из менеджеров, чаще всего — Ан Вуджи, самый младший, но нередко и менеджер Квон может дремать у них на диване (вот же человек — умудряется спать под громкую музыку). Но рано утром не было никого, только Хару и Юнбин.

Менеджер Пён заранее скачал для Хару этот танец с разными исполнителями. Просмотрев ролики несколько раз, парни начали потихоньку разбирать его хореографию и вместе разучивать. Движения на первый взгляд легкие, но требуют контроля над телом. Хару, конечно, уже не тот неумеха со времен шоу, он заметно подрос в танцах, но это все еще его самое слабое место, особенно до того, как он отработает все до автоматизма. Вот только на этот танец Хару не хотел тратить много времени — всего лишь какой-то челлендж для Тиктока, сгодится просто сделать вид, что ему нравится происходящее.

Когда Хару был более-менее готов к записи, они сели отдохнуть прямо на пол.

— Хён, я закажу завтрак сюда? — спросил Юнбин. — Что ты будешь? Вуджи уже наверняка пришел, он встретит курьера.

Хару неуверенно пожал плечами:

— Даже не знаю. Где ты будешь заказывать?

Юнбин повернул экран телефона, демонстрируя перечень отдельных кафе в приложении доставки. Хару признался, что был бы не против большого завтрака с яйцами в европейском стиле. Юнбин с воодушевлением кивнул и нашел в списке ресторан какого-то отеля, где делают что-то вроде комплексного завтрака — яичница-болтунья, салат из свежих овощей без заправки, тушенный тофу (это все же Корея), рис или тосты на выбор. Зная, какими на вкус будут тосты, Хару выбрал рис.

Вуджи действительно уже пришел на работу, Хару ему позвонил и парень пошел ждать доставку у дверей агентства. Судя по сообщению Шэня, остальные парни тоже заказали доставку. Ну, им накануне упала зарплата, можно начинать тратить. А еще Шэнь пожаловался, что они опять не могут поднять Ноа.

— Почему ты так хотел мне помочь с хореографией? — спросил Хару — Тебе нравится этот челлендж?

Юнбин ответил на сразу, как будто размышляя, соврать или ответить честно.

— Челлендж я впервые увидел сегодня. Просто… хотел помочь.

— Спасибо, — ответил Хару и выжидающе уставился на Юнбина.

Тот отвел взгляд, а Хару с улыбкой напомнил:

— Я чертовски извиняюсь, что вынужден тебя торопить, но скоро парни разбудят Ноа, вольют в него пару кружек кофе, приволокут сюда и начнется классический утренний балаган. Так что давай, рассказывай.

Юнбин нерешительно улыбнулся, словно замечание Хару показалось ему забавным.

— У меня такое ощущение, будто я в группе… просто бесполезен.

Хару удивленно вздернул брови:

— Бесполезен?

— Я знаю, что у меня много поклонников, мне глупо жаловаться на отсутствие внимания, но я и не об этом. Чанмин — главный рэпер, плюс он качок и постоянно хвастается своей физической формой… не осуждаю — он хотя бы регулярно показывает результаты своих трудов. Ноа — прекрасный вокалист, плюс он забавный даже в те моменты, когда влипает в неприятности из-за плохого знания корейского. Шэнь — невероятный танцор, мне до его уровня… очень далеко. Тэюн смешной, сотрудники на всех варьете-шоу говорили, что он прекрасно справляется с этой работой. Сухён милый, о нем все заботятся… А кто я? Мне иногда кажется, что вы все такие яркие, интересные, а я просто стою… как картонная версия самого себя, и вне сцены совсем не интересен.

Хару тяжело вздохнул. Юнбин — человек… с не самым ярким характером. Или это правильнее будет назвать «яркостью личности»? Он спокойный, закрытый, расцветает лишь на сцене, а вне ее словно сам себя стесняется. И вот последнее странно. Да, Хару до появления Антона тоже не особо-то стремился пользоваться тем, чем его наградила природа, но он и не комплексовал.

— Я так давно мечтал стать айдолом, а сейчас такое ощущение, что у меня не получается, — продолжил Юнбин. — Я умею петь и танцевать, а все остальное для меня… настоящий кошмар. Мне кажется, на фансайне многие девушки были огорчены, потому что я… ну… не смог поддержать беседу в том ключе, что они хотели.

— Не смог флиртовать с ними? — напрямую уточнил Хару.

Юнбин слегка покраснел и смущенно опустил голову. Ну да, суровый фансервис от мужских групп… Это вам не сердечки показывать, тут придется мозги подключать. Самому Хару флиртовать с фанатками даже нравилось. Ощущения были… неожиданными. Говорить комплименты и смущать девчонок, с которыми у тебя сто процентов никогда и ничего не будет — это, как ни странно, воодушевляет. Но у него другой склад характера, еще и прошлая жизнь за спиной, ему это несложно. Он боялся до первого фансайна, на деле все оказалось не слишком-то и трудно, особенно, когда менеджер Пён за спиной готов холодным тоном осадить тех девиц, которые переходят границы дозволенного.

Но так себя чувствуют не все… Ладно, с удовольствием делают это еще Чанмин и Шэнь. Ноа в любой непонятной ситуации прикидывается, что не понимает по-корейски. К Сухёну с флиртом не лезут, он для этого слишком мило выглядит. Пока не лезут — фанатки попадались адекватные. Тэюн уже как-то жаловался Хару, что его пугают толстые намеки незнакомых девушек, Хару посоветовал перед ними играть роль ловеласа. Банальный совет помог, больше проблем у Тэюна не было.

Но Юнбину-то такое не посоветуешь. Или — посоветуешь?

— Насчет фансайнов… У тебя же на сцене вообще нет проблем с концептом группы?

— Да, но это… танец и песня, а не… общение в реальном времени. На сцене у меня есть время настроиться, я выступаю, прекрасно зная, что делать. А на фансайте никогда не понимаю, чего еще ждать от фанаток.

— Лично я не могу сказать, что у меня хорошо получается быстро находить достойный ответ на провокационные вопросы, поэтому, если девушка начинает флиртовать, я перехожу в наступление, — признался Хару. — Говорю комплименты, улыбаюсь, подмигиваю… учитывая твою внешность, должно работать так же, как у меня — они будут временно обезврежены, а полторы минуты быстро заканчиваются.

Юнбин тихо засмеялся, но благодарно кивнул:

— Спасибо, я попробую.

— Можешь заготовить что-то заранее… только побольше, а то повторы могут расстроить фанаток.

Юнбин кивнул, как будто задумавшись. Хару же предложил:

— А что касается того, как тебя воспринимают фанаты… мое личное мнение — продюсеры тебя не трогают не просто так. Мне выдали практически учебник по тому, что мне можно делать, а что нельзя. А для тебя — ничего. Но ты популярен, подписал эксклюзивный контракт с New Wave, у них нет причин тебя игнорировать. Значит, они чего-то ждут.

— Что я проявлю себя? — печально спросил Юнбин.

— Скорее — что ты привыкнешь к вниманию, — покачал головой Хару. — Они сами, наверное, пока не знают, что с тобой делать, пока ты так стесняешься. При этом, хотя нам с Тэюном и Шэню выдали инструкции, как соответствовать своему типажу, все эти советы не особо-то далеки от наших реальных характеров. Тэюну запретили выглядеть грустным — вот это, как мне кажется, самое жестокое условие.

Юнбин улыбнулся:

— Он вроде и так всегда весел.

— Да, поэтому для него это несложно. Нас всех нагружают обязательствами, которые относительно легко включить в нашу жизнь. С тобой, видимо, сложнее. Поэтому… придется найти решение самостоятельно.

Повисла тишина. Юнбин печально вздохнул:

— Как можно что-то искать, если ты даже не знаешь, что именно ты ищешь?

Хару пожал плечами и предложил:

— Начни с хобби.

— Хобби? — удивился Юнбин. — Я танцую.

— Это уже работа, — пояснил Хару. — В агентстве делают ставку на мое хобби — чтение, на хобби Тэюна — тхэквондо, на хобби Чанмина — тренажерный зал. Может, тебе стоит заняться чем-то дополнительно, о чем ты сможешь с интересом рассказывать фанатам… Рисование там… коллекционирование какой-нибудь редкой фигни, рыбалка, вязание носков… мода и стиль. Просто выбери то, что тебе интересно, чтобы рассказывать об этом с горящими глазами. А еще можешь сам же потешаться над тем, как часто попадаешь в странные ситуации из-за собственной нерешительности. Знаешь, как говорят? Не можешь победить — возглавь. Вот и ты: не можешь вести себя иначе — преврати это в свою фишку.

Юнбин благодарно кивнул.

— А еще можешь как раз челленджи для ТикТока снимать, — предложил Хару, — На полноценную хореографию, как у Шэня, у тебя вряд ли хватит времени из-за школы, но челленджи — это относительно быстро, не так ли?

— У меня даже аккаунта нет, — признался Юнбин.

— У меня тоже, — улыбнулся Хару. — Но вряд ли для его создания нужны какие-то особые знания.

Юнбин снова улыбнулся, а потом задумчиво уточнил:

— Погоди, а разве я могу? Ты челленджи делаешь, потому что у тебя штраф. Разве это не значит…

Хару не дал ему договорить:

— Они просто знают, что без штрафа я бы отказывался снимать такую ерунду. Не хочу критиковать танцы, но мне не нравится это делать.

Юнбин тихо засмеялся. Хару, посчитав, что они обсудили самое важное, начал вставать с пола:

— Ладно, пошли искать какую-нибудь фотогеничную стену и записывать челлендж.

Они быстро отсняли танец, Хару отправил видео менеджеру Пён. Позавтракали прямо в танцевальном классе, сидя на подоконнике. Парни из общежития пришли уже когда они закончили есть и убирали мусор. Настало время тренировки.

Разминка только-только закончилась, как вдруг дверь танцевального зала открылась. Хару удивленно обернулся и поспешно поклонился.

— Менеджер Ли! Что-то случилось?

Ли Кахи из отдела аналитики никогда просто так не приходила в агентство. Парни вообще не знали, кто она такая, это Хару уже успел с ней познакомиться. Краем глаза Хару заметил, как догадливый Сухён подбежал к музыкальному центру и выключил музыку. Стало совсем тихо.

— Да вот, зашла посмотреть на человека, который может в кадре выглядеть как бездомный, но фанаты все равно от него в восторге. Кто позволил тебе присоединиться к трансляции в таком виде?

Хару растерялся на секунду, не зная, что ответить. Вопрос звучал так, будто Хару должен кого-то обвинить, а он не хотел. Но менеджер Квон уже вскочил с дивана и низко поклонился:

— Простите, это моя ошибка.

Кланялся он очень низко. И побледнел.

— Как можно было не заметить рисунка на его штанах⁈ — возмутилась Кахи. — В сети эти штаны прозвали «мастурбирующий кот»!

Парни массово начали кашлять — ржать перед незнакомым менеджером, причем явно высокопоставленным, им было неловко, но совсем удержаться от смеха не получилось.

— Что теперь будет? — менеджер Квон выглядел так, будто готов самостоятельно ложиться в гроб и запускать процесс кремации.

— Ничего не будет. Пижама раскуплена, бренд сегодня с утра официально переименовал этот принт и начал шить женские пижамы. Красивая мордашка даже это убожество сделала популярным. Хару что написано на той футболке? Это по-русски?

Хару тяжело вздохнул:

— Сленг. Что-то вроде «человек, который много умничает, из-за чего даже в комнате становится душно».

Кахи снова покачала головой. А потом спросила:

— А с волосами ты что сотворил? Что это за жгут на затылке был?

— Волосы мешают, я их собрал в хвостик.

Кахи на миг прикрыла глаза, словно Хару успел уже с утра довести ее до состояния невероятной усталости. Потом жестко продолжила, обращаясь скорее к менеджеру Квон:

— Значит, так. Его внешний вид должен соответствовать эстетике Принца. Черт с ними, со штанами, но нужно же смотреть на цельный образ. На нем ни один предмет одежды не был приличным! Это просто ужасно. И как вы могли не заметить кружку с полуголой девицей?

На этом месте закашлялись все. Хару решительно не помнил, чтобы в общежитии имелись неприличные кружки.

— Какая полуголая девица? — хрипло спросил менеджер Квон.

— Анимешная. С двумя арбузами в вырезе блузки, — сквозь зубы пояснила Кахи.

Хару прикусил губу. Это была кружка Тэюна с какой-то аниме-тянкой. Пока туда не налить что-то горячее, кружка просто белая, а если добавить чай или кофе, проявляется картинка — фигуристая девица в чем-то вроде купальника.

— Простите, это моя ошибка, я случайно взял эту кружку, — поклонился Хару.

— Выкинуть! — весомо сказала Кахи. — То, что у вас мужское общежитие, вовсе не значит, что вы можете стены полуголыми девицами обклеивать. Вы — айдолы, следить за образом и благопристойностью нужно постоянно. И плата за видеомонтаж будет вычтена из вашей зарплаты, менеджер. Сегодня стрим закрыли, монтажеры стирают девицу с кружки и блюрят штаны. Чтобы больше такое не повторялось!

И Кахи ушла, напоследок достаточно громко хлопнув дверью. Несколько секунд тишины были нарушены начавшимся ржачем парней:

— Мастурбирующий кот! — почти простонал Чанмин. — Это гениально!

Остальные хохотали безостановочно, не ржали только Хару, Шэнь, все еще бледный менеджер Квон и Ноа, который, кажется, вообще не понял значение этого выражения. Менеджер дрожащей рукой вытирал выступивший на лбу пот, а потом, неожиданно для Хару, очень низко поклонился.

— Простите, это полностью моя вина, менеджер Ли не должна была вас ругать. Моей задачей было проследить за эфиром, а я… недосмотрел.

— Про кружку вы знать не могли, — вздохнул Хару, — Девушка с огромными сиськами проявляется только после того, как в кружку наливают горячую воду.

— Погоди, я реально должен ее выкинуть? — осознал неизбежное Тэюн.

— Да, — уверенно сказал Хару. — Купи себе какую-нибудь другую… без полуголых девиц.

— И мастурбирующих котов, — все еще не мог успокоиться Чанмин.

— Штаны я тоже выкину, — решительно заявил Хару.

У него было ощущение, что только что удалось избежать аварии. То чувство, когда вот-вот могло что-то произойти, но ты успел увернуться до того, как испугался. Из-за этого страх смешался с облегчением.

Тогда, злясь на Шэня и менеджера Квон за внезапный эфир, Хару вообще не подумал, что его «общажная» одежда не соответствует образу Принца. Точнее, он не подумал, что это — проблема. Да он даже неприличную кружку не заметил, настолько к ней привык. Кахи права — красивая мордашка спасла его от скандала.

— Разблокируйте соцсети, пожалуйста, минут на пятнадцать, — обратился Хару к менеджеру Квон. — Я должен знать, что там пишут. Мне нужно подготовить пост в инсту.

Менеджер Квон кивнул. У него реально дрожали руки, когда он вводил пароль на телефоне Хару.

— И идите, выпейте хоть воды, — посоветовал Хару. — Обещаю, в ваше отсутствие мы будем вести себя тихо.

— Еще раз простите, — снова немного поклонился менеджер, отдавая Хару телефон. — Я заслужил большего наказания, чем озвучила менеджер Ли.

Но из комнаты все же вышел. Наверное, ему нужно было бы выпить не воды, а грамм сто чистого спирта… По меркам индустрии, нарушение действительно серьезное, они еще легко отделались, Хару и Шэня вообще только отругали. Даже идиотами не обозвали… хотя… следовало бы.

Глава 10 Комментарии к событиям

Вторая неделя продвижения дебютного сингла прошла примерно так же, как предыдущая. Постоянные метания между телестудиями, еще несколько фансайнов в конференц-залах случайных отелей, выступления перед поклонниками, получения наград. К этому прибавились еще записи ТикТок-челленджей с другими айдолами и короткие прямые эфиры после каждого шоу: так они благодарили поклонников за победу.

С утра среды до вечера пятницы — словно один сплошной день, который можно описать примерно так «Сплю — Хочу спать — О, фанаты!». Хару реально оживал преимущественно во время записи выступления и на фансайнах. Там ему было весело. Не настолько, конечно, чтобы говорить, что это его любимое занятие, но поддержка поклонников пьянила.

Фанаты визжали, когда Хару просто выходил из автомобиля. Они скандировали название группы, пока группа готовилась к выступлению. На каждом фансайте были люди, которые говорили очень много приятных слов. Постоянно дарили подарки, нередко весьма дорогие. Фанаты были повсюду, они поддерживали группу постоянно, что влияло и на отношение людей в индустрии. Фанаты для айдола — это главный капитал. Чем ты популярнее, тем больше людей ходят за тобой на шоу, тем меньше шансов, что к тебе будут плохо относиться к-поп боссы.

Прошедший стрим с Шэнем показал, насколько силен фандом Black Thorn, несмотря на то, что у них еще даже имени нет (официальное объявление будет позже). Фанатки Хару яростно защищали его право выглядеть странно, особенно отстаивали те чертовы штаны с котом. Магазин, в котором Хару купил пижаму, вообще наживался на этом хайпе, как мог. Уже были выпущены женские пижамы с тем же принтом, футболки с большим изображением кота, такие же шопперы, даже какие-то брелки. И все это — всего за наделю. Хару даже не знал — смеяться ему или плакать. Ничего красивого в том коте не было. Он был просто забавным — жирненький котик с недоумевающим выражением морды. Ничего неприличного в этой картинке Хару не видел, виновата исключительно извращенная фантазия фанатов.

Еще немного раздражало, конечно, то, как бренд отнесся к самому Хару. Обычно после таких вирусных постов бренд благодарит айдола, высылает ему какой-нибудь подарок — другие пижамы, например… Но в этом случае все ограничилось упоминанием в социальных сетях. Причем даже не в формате «Спасибо большое за доверие к бренду», а — «Хару-щи надел нашу пижаму, ему так идет!». Учитывая уровень популярности этого кота, такое игнорирование «инфлюенсера», то есть Хару, казалось как минимум странным. Платить ему не обязаны, разумеется — это их рисунок, договора о рекламе не было, — но могли хотя бы спасибо сказать.

Хару боялся, что его осудят за недостаточно стильный внешний вид. Но реакция была… точно не отрицательной. Мелькали, конечно, высказывания в духе «какой из него принц, обычный пацан», но они были, скорее, в иронично-положительном ключе — люди словно радовались, что Хару тоже дома выглядит странно. Еще многие осуждали его за то, что футболка не подходит к штанам… В Корее ценят красивый внешний вид, это важно даже для парней, так что такая критика тоже была предсказуемой. Но тут подключились иностранные фанаты. Их у Хару немного, но они яростно защищали право человека выглядеть дома максимально нелепо. Ну, а футболка с надписью «Душнила» активировала фанатов из русскоязычных стран.

До этого разговоры о том, что Хару знает русский, были чем-то локальным, актуальным преимущественно среди фанатов группы. Но тот стрим разошелся на миллионы фанатских эдитов, поэтому футболку увидели все, кто хоть немного интересуется к-поп. И в комментариях все радостно объясняли, что Хару понимает русский язык. Из-за этого Кахи снова написала Хару немного недовольный комментарий: проверять настроение фанатов под его постами в инсте стало особенно сложно, потому что там теперь слишком много русскоговорящих. Хару заверил ее, что переводчик справляется с русским языком примерно так же, как с японским — возможны ошибки, но общий настрой все равно будет понятен.

Все это происходило на фоне постоянных побед на музыкальных шоу. У Амелии, с которой они снимали челленджи в воскресенье, успешный релиз, но она дебютировала только в пятницу, поэтому песня отставала по многим показателям. Ее главная сила — фандом, но у Black Thorn с этим тоже все в порядке, так что парни забирали свои награды и в среду, и в четверг, и в пятницу.

В понедельник им не удалось получить PAK — несмотря на то, что их песня была на первом месте в недельном чарте, к этому моменту она начала падать в чартах реального времени. В полдень вообще случился камбек группы «Aurora». Девушки поют о любви, у них милый концепт, в Корее их любят, песни часто занимают высокие позиции в чартах. Но для того, чтобы выигрывать на шоу, нужны еще хорошие продажи, а с этим у «Aurora» были некоторые проблемы. Так что до субботы Black Thorn никто не угрожал.

Хару осознал, что ему нравится вместе с группой собирать достижения. Он начал понимать, почему спортсмены так гонятся за медалями и почему говорят, что часто денежные выплаты за «золото» не так важны, как сам факт победы, особенно, когда почти весь выигрыш уходит на оплату занятий спортом. Хару тоже был приятен просто сам факт. Четыре победы на музыкальных шоу. Для статуэток установили большой шкаф в холле второго этажа, прямо напротив лифта. Хотя Хару видел его только на фотографии — со среды они не приходили в агентство, постоянно были заняты.

Во вторник вечером Хару записал песню по мотивам «Мастера и Маргариты» для съемок Книжного Клуба, потому что съемки будут уже через неделю. Он волновался и поэтому снова листал книгу, отмечая моменты, которые, теоретически, могут ему пригодиться. Пэгун предупредила, что в клубе они не будут говорить напрямую о сюжете, гораздо важнее — эмоции, общественный резонанс, актуальность, влияние на масс-культуру. Но Хару все равно волновался и продолжал штудировать книгу, словно ему предстоит сдавать экзамены по ней.

При условии, что график работы был весьма напряженным, нормально почитать и подумать у него получалось редко, в свободное время слишком сильно хотелось спать.

Но в пятницу ближе к вечеру спать резко перехотелось. В полночь начнутся съемки для музыкального шоу с песней «Perfect love story», группа впервые исполнит ее сама, без фонограммы. Видео для шоу можно переснять несколько раз, но ошибиться перед фанатами было все равно страшно.

— Хару-я, — медовым голосом пропел менеджер Пён, коварно улыбаясь, — А ты вообще помнишь, что сегодня в обед вышел клип на «Perfect love story»?

Хару, который нервно расхаживал по гримерке и распевался, замер на месте. Клип. Поцелуй.

— И что? — с любопытством спросил он, поворачиваясь к менеджеру.

— О, там настоящая буря, — улыбался менеджер Пён. — Одни ревут из-за финала клипа. Другие ревут из-за того, что ты кого-то там поцеловал. Очень много восхищения актерской игрой, пока почти не видно, чтобы люди сильно возмущались самим фактом наличия поцелуя, это больше возмущения в стиле «почему не я?». Но клип однозначно наделал много шума. Уже почти пять миллионов просмотров и эта цифра продолжает расти.

— А мою партнершу еще не несут сжигать на костре? — уточнил Хару.

Он правда немного переживал. Кто их знает, этих фанаток.

— У нее была очень мощная сцена истерики в туалете, так что даже твои фанатки чаще пишут, что она заслуживает «Оскар».

Хару хохотнул. Да уж… Команда Минсо опять оказалась права — драматургия клипа полностью сгладила впечатление от сцены с поцелуем.

Когда Black Thorn вышли на сцену, исполнять бисайд перед зрителями, визг стоял такой, что Хару даже сначала испугался — до этого фанаты вели себя потише. Пока подготавливали все для съемки, фанаты делились впечатлениями — говорили, что плакали из-за того, как Хару поступил с девушкой в клипе, что он отлично сыграл, что клип просто невероятный. Это помогло избавиться от напряжения из-за первого живого исполнения достаточно сложной баллады. Они подряд записали три дубля, все без ошибок в вокале. Настроение стало особенно приподнятым.

Кажется, все действительно идет хорошо.

* * *

Инста Хару:

Фото: Несколько кадров Хару в спортивной одежде прямо в агентстве, последнее фото в карусели — детская фотография, где Хару десять лет и он в футболке с изображением зайца с топором и надписью «Все люди делятся на две части»

Текст: «Должен признаться: у нас нет доступа к социальным сетям со дня дебюта. Менеджеры установили на наших телефонах "родительский контроль», а остальные гаджеты временно конфисковали. Сделано это для того, чтобы мы не читали негативные комментарии, не расстраивались, не теряли уверенности в себе, выступая на сцене. Поэтому уже неделю мы узнаем о том, что пишут о нас в сети, от стаффа и фанатов. И говорят они преимущественно что-то приятное, особенно фанаты, все негативное до нас доходит в обезличенном виде, общими фразами. Наверное, это и к лучшему: помогает сосредоточиться на главном, хорошо выполнять свою работу, не переживая о том, что кому-то ты не нравишься.

Вчера Шэнь проводил прямой эфир. Он заранее запланировал это, но почему-то растерялся… наш хитрый лис тоже иногда стесняется, просто обычно умеет это скрывать. Менеджер попросил меня помочь Шэню, потому что вдвоем болтать проще. И я… совершенно не подумал о том, как выгляжу.

Сегодня утром мне дали доступ к социальным сетям, поэтому я уже знаю, что пишут о той трансляции. Я очень благодарен всем, кто защищает мое право выглядеть странно в свободное время. Но все же хочуизвиниться перед теми, кого разочаровал мой внешний вид и… то, что было изображено на пижамных штанах и кружке. Кружку конфисковали, штаны мне оставили, но я, кажется, не смогу их носить. Это был просто милый, недоумевающий кот! За что вы его так назвали? Мой мир уже не будет прежним…

Я не буду обещать, что всегда буду выглядеть идеально… потому что действительно люблю покупать забавную домашнюю одежду, она поднимает мне настроение. Но попробую лучше стилизовать ее для входа в кадр. Спасибо за поддержку. И все же я до сих пор не понимаю, почему этого забавного кота заподозрили в чем-то неприличном…"

Комментарии под постом на корейском:

Хару-щи, ты выглядел прекрасно, как и всегда. Ты будешь Принцем даже в тюремной робе.

Хару: невинно пьет чай в пижаме. Фандом: АААААААА!

Мне кажется, кот тоже не понимает, за что его так обозвали.

Ты не должен был извиняться за то, что носишь дома обычную одежду. Мы любим тебя любым — и в костюме от Gucci, и в смешных штанах от крошечного корейского бренда.

Хару-я такой невинный, как можно было не понять, что кот какой-то подозрительный?

Я думаю, New Wave нужно выпускать такие же кружки, только с полураздетым Хару… *ухмыляющийся смайлик*

Я за то, чтобы все айдолы имели право выглядеть неидеально, если им этого хочется. Хару не нужно было извиняться за это.

Этот кот может стать символом борьбы айдолов за свободу самовыражения!

Только меня смущает, что надпись на его футболке на корейский переводится как «старый пердун»?

Мне кажется, детская фотография Хару — это предупреждение. Будем плохо себя вести — придет маленький Хару и поделит нас на две части.

Только мне кажется гениальным решением закрыть для группы социальные сети? Я очень переживала, что парни начитаются негативных комментариев и расстроятся, а у них, оказывается, «родительский контроль». Мои мальчики могут просто радоваться своему дебюту, общаться с фанатами и не слышать своих хейтеров. Я очень рада!

Комментарии под постом на русском:

Это был арт-перфоманс. Футболка с надписью «душнила», но штаны с котом, который занимается чем-то неприличным…

Хару, а ты знаешь значение надписи на своей футболке? Тут все к-поп сообщество пытается понять: эта футболка была куплена просто так, или ты знал, что на ней написано?

Но он совсем не похож на Душнилу. Он красивый, с чувством юмора, у него чарующий голос. Какой из него душнила?

Где он вообще достал эту футболку? Я не думаю, что в Корее такое можно приобрести в любом магазине…

Он мог купить ее в русском квартале или на китайских маркетплейсах, которые закупают одежду для русских, но продают ее и в Корею тоже. Или просто подарили. Мы же не знаем — вдруг кто-то русскоговорящий уже был на их фансайнах?

* * *

Реакция в сети на клип «Perfect love story»:

Это не «История любви», а «История предательства». Но я в восторге. Не ожидал подобного от молодой к-поп группы. Они не испугались того, что могут кого-то обидеть, и в итоге сняли Шедевр

Ха Ихён заслуживает Оскар. Когда она плакала в туалете, я плакала вместе с ней. То, что Хару не побоялся стать настолько отрицательным героем в клипе — это достойно уважения. И сыграл он превосходно, сцена в лав-отеле — просто мурашки по коже от того, насколько сексуально он там выглядит.

Главное — разделяйте героя клипа и настоящего Хару. Герой — мудак, уж простите. Но сам Хару… уверена, он не такой.

Это был эмоциональный терроризм. 10/10, хочу еще

Так, кто-нибудь уже написал фанфик про то, как она ему мстит? Или как он позднее осознал, что был неправ? Или что ее утешил кто-нибудь другой из группы? Мне срочно нужно что-то воодушевляющее, потому что ее очень жаль. Требую справедливости для девушки!

Я в восторге от этого фандома, честно. Когда увидела клип, очень переживала, что Хару будут хейтить за поцелуй. А в комментариях все обсуждают преимущественно актерскую игру. Продолжайте в том же духе! Это был потрясающий клип и я надеюсь, что группа будет делать что-то подобное и в следующих релизах.

Вот то, чего все ждали от дебюта этой группы! Опасность, провокация, неоднозначное поведение — такую группу я и ждала… а не магические бои под веселую музычку.

Если потом Хару уйдет в актеры — он многого достигнет. Как он смотрел на нее в той сцене, перед поцелуем… мне казалось, что я в тот момент едва не превратилась в лужицу сиропа. А потом, когда он просто прошел мимо… ух, это было больно, но круто.

Вы серьезно? Как можно восхищаться этим? Клип буквально показывает, как жестоко парни поступают с девушками. Black Thorn романтизировали ужасную тенденцию, а вы еще пишете, что это замечательный клип? Его нужно запретить к показу среди несовершеннолетних!

Я удивлена, что они рискнули сделать персонажа Хару настолько токсичным. Я практически возненавидела его в финале, он ужасно поступил с героиней. Не представляю, как она после подобного будет жить дальше… Но я все равно в восторге. Десять баллов за смелость, десять за драматичность, десять за актерскую игру абсолютно всех, кто снимался в клипе.

Начало было похоже на старые дорамы, когда богатый и самоуверенный парень начинает ухаживать за доброй девушкой на спор. И я ожидала, что и финал будет совсем как в старых дорамах — он влюбится в нее в процессе завоевания, дальше — море розовых соплей. А он ее бросил. Просто прошел мимо, словно они не знакомы. Финальная сцена с истерикой в туалете — очень сильно, я плакала вместе с ней. И мне нравится, что нет хэппи-энда, это… освежает.

Глава 11 Тишина на площадке

Съемки для книжного клуба начались вечером в понедельник. Всех заранее предупредили, что процесс может затянуться и нужно быть готовыми к работе как минимум до полуночи. Хару ехал в машине агентства один — менеджер Пён ждал его на месте с костюмом в чехле. О наличии рекламной одежды стало известно буквально в последний момент, менеджер Пён поехал в бутик бренда, чтобы одежду точно выдали по размеру. Это было даже немного странно, потому что обычно такие вопросы решались сильно заранее, а не в день съемки.

— Что там за костюм такой? — удивился Хару, с подозрением посмотрев на чехол.

— «Bouchard» — бренд, сеульский бутик которого открыли только в январе, — ответил менеджер Пён. — Какой-то пафосный французский модный дом. [*Bouchard — французская фамилия, в русском обычно пишут как Бушар.*]

Хару кивнул. С люксом напрямую он почти не сотрудничал. Для выступлений на сцене ему часто выдают брендовую одежду со знакомыми названиями — Gucci, Louis Vuitton, Dior, да вообще практически все марки, о которых прежде Хару слышал лишь краем уха. Это сотрудничество — даже не заслуга New Wave, одежду предоставляли костюмеры телеканала. У них есть связи с люксовыми брендами, обычно эти вещи используют для съемок дорам. Если появился как-то бренд, который захотел сотрудничать именно с Хару — это весьма почетно.

Но Хару не мог долго думать об этом — волновался. На съемку попросили взять свои экземпляры книг, он привез сразу два — русское и корейское издание. Хару нервно сжимал тома в руках, пока его и менеджера Пён провожали к гримерке. Суа, визажистка, уже была на месте. Она едва посмотрела на Хару и забрала чехол с одеждой. Внутри оказался обычный вроде наряд — какие-то кремово-белые брюки и темно-синяя рубашка, плюс ремень и туфли. Все… обычное. Хару похожие вещи и так носит, разве что такие светлые брюки ему кажутся каким-то издевательством. Но Суа так не считала: она восхищенно цокала языком, рассматривая одежду. Стоило отдать должное — ткань очень приятная. Интересно, это подарок? Он может оставить это себе? Мысль мелькнула и тут же пропала — волнение перед съемками перекрывало любое любопытство.

Менеджер Пён напомнил о часах, Хару опомнился и достал футляр с Rolex из кармана пуховика — подарок фанатов до банковской ячейки он так и не довез, что сегодня оказалось очень кстати.

— Почему ты делал тот ужасный хвостик? — возмущалась Суа, укладывая ему волосы. — На записи стрима это выглядело очень странно.

— Потому что они отрасли и мешаются. Когда я смогу их подстричь?

— Тебе идут длинные, — уклончиво ответила Суа.

— Если перед летней жарой их не подстригут, то я нарвусь на штраф, но отрежу их сам, — пригрозил Хару.

Суа тихо засмеялась, а менеджер Пён осуждающе покачал головой.

Пэгун словно почувствовала, что Хару готов — она постучалась в гримерку буквально через несколько секунд после того, как Суа закончила работу.

— Какой красавец! — восхитилась Пэгун. — Кажется, я впервые вижу тебя в гриме вживую!

Хару смущенно улыбнулся. К комплиментам от фанаток он привык, а вот восхищение коллег все еще ощущалось странно.

Пэгун подхватила его под локоть и потащила на съемочную площадку, продолжая нахваливать его внешний вид. Хару же только сейчас заметил, что на рубашке есть вышивка — тонкий геометрический узор тянулся по планке с пуговицами, такой же был на манжетах и, судя по ощущения, по краю воротника — Хару определил это на ощупь. Просто цвет вышивки был один в один с цветом рубашки, вот Хару сразу и не заметил. Другой вопрос — зачем вообще делать вышивку, которую не видно?

Мысли о рубашке вылетели из головы, когда Хару вышел на съемочную площадку. Место для съемки — коробочка без одной стены и части потолка. Внутри — интерьер библиотеки. Вся задняя стена — сплошной книжный шкаф. Много цветов в горшках — всякие мини-пальмы и огромная кадка с домашним гибискусом, обильно цветущим. На двух мольбертах — картины с увеличенными изображениями обложек «Мастера и Маргариты». Уже через секунду Хару понял, что лишь один мольберт с картиной был действительно мольбертом с настоящей картиной. Второй — это экран, стилизованный под мольберт: неожиданное решение от бренда Samsung (логотип на изделии присутствовал). Наверное, спонсоры. Шесть кожаных кресел с каретной стяжкой, возле каждого кресла — небольшие столики, точнее даже — столешница, под которой высокой стопкой лежали книги. Это стилизация, разумеется, — вряд ли книги настоящие — но выглядело интересно. Самым же необычным было то, что библиотеку ожидаешь увидеть в темных тонах, чтобы была легкая атмосфера таинственности. А здесь полки были из светлого дерева, кресла из светлой кожи, много зелени и необычных деталей, даже книги на полках — в современных ярких обложках. На боковых стенах, только слегка попадавших в кадр, висели картины… ну, точнее — постеры, этакие стилизации старых плакатов. Похожие были как в Советском Союзе, так и в США — простые цвета, немного упрощенное изображение людей. На каждом таком плакате — люди с книгами и надписи на корейском, призывающие больше читать.

Хару восхищенно рассматривал обстановку. Даже интерьер, и тот казался достаточно современным и нацеленным на молодежную аудиторию.

Напротив «коробочки» съемочной площадки — оборудование стаффа. Сложные системы рейлов для освещения, камеры на стойках, вокруг которых уже суетились сотрудники. Рядом с основным местом для съемки — вторая мини-комната, там уже только большой изогнутый экран, сцена и микрофон. И камера там всего одна.

Пэгун подвела Хару к режиссеру. Женщина лет сорока охотно объясняла: запись будет вестись одновременно с семи камер, звук записывают петличные микрофоны и бум-микрофоны, которые размещены на площадке так, чтобы не было заметно в кадре. Бум-микрофоны — это не совсем про микрофоны, скорее про тип их размещения — их носят на длинной штанге или крепят к потолку. Микрофон при этом — такая меховая или поролоновая сосиска, достаточно объемная, чтобы лучше улавливать звук. Режиссер быстро объяснила Хару, как лучше ориентироваться на площадке. Тут дальняя стена — задник, боковые стены — половинки. «Право» и «лево» нужно определять от лица съемочной команды. Когда тебе говорят, что смотреть нужно на правую половинку, это значит — налево. К этому придется просто привыкнуть, таковы правила. Камеры нумеруются тоже для удобства стаффа, а не участников шоу — первый номер будет справа, седьмой — слева. Четвертая камера стоит по центру и снимает только общий план, первая и седьмая тоже неподвижны. В первую, четвертую и седьмую камеры не нужно смотреть, участники шоу работают только с камерами номер два, три, пять и шесть.

— А есть правило, в какую именно камеру мне смотреть? — уточнил Хару.

— Нет, — покачала головой режиссер, — Смотри в ту, которая тебе покажется наиболее подходящей, на монтаже мы сами найдем нужный момент.

Хару понимающе кивнул. Они на площадку пришли первыми, но сразу следом зашла старая знакомая Хару — Ха Ихён. Та, с которой он снимался в сцене с поцелуем. Он низко поклонился, удивляясь, что она тоже будет сниматься, а ему об этом не сказали. За ней вышли и главные ведущие шоу — актер Ким Ухёк и университетский профессор Чу Хёнсоб. К удивлению Хару, Чу Хёнсоб преподавал не литературу, или что-то вроде. Его основная специальность — маркетинг, но он специализируется не на самом маркетинге, как условной науке, а на визуальном оформлении чего бы то ни было — начиная от правил создания рекламных макетов и заканчивая оформлением обложек книг. Все его учебные дисциплины были прикладными, они рассматривали влияние визуальных кадров на покупательскую способность. А еще у него приятный, хорошо поставленный голос, что наверняка немаловажно для телевидения. Хару легко поверил, что лекции этого мужчины популярны в университете, несмотря на то, что они необязательные: он умеет так вести беседу, что хочется слушать. Ну, и выглядит он очень хорошо. А вот актер Ким Ухёк вообще не был похож на интеллектуала. В корейских дорамах он играет бандитов — среднего роста, широкоплечий, с резкими чертами лица, внешний вид ну очень суровый. Но при встрече он так тепло улыбнулся Хару, что стало понятно — ему просто «повезло» родиться с такой внешностью, на деле он — та еще «булочка с корицей».

— Чан Мидан все еще не пришел? — удивился Ким Ухёк.

— Говорят, только пять минут назад зашел в гримерку, — немного недовольно ответила режиссер. — Рассаживайтесь. Хару в одно из центральный кресел, Ихён — через кресло от него. Давайте сначала посмотрим картинку, а потом будем решать, что со звуком.

Зашли на площадку, Хару послушно занял одно из центральных кресел, Ихён — через кресло, Пэгун — между ними.

— Ничего, что такая старушка, как я, посередине?

— Нет-нет, уважаемая, так даже лучше! — заверила ее режиссёр.

— Ну да, чтобы Хару и Ихён выглядели еще красивее рядом со мной! — расхохоталась Пэгун.

Ведущие Ким Ухёк и Чу Хёнсоб сели по краям и тут же начали закидывать Пэгун комплиментами, говоря, что в молодости она явно была красива, потому что и сейчас выглядит прекрасно.

Где-то через пару минут их всех обошли звукорежиссеры, подсоединили петличные микрофоны. Проверили звук на всей площадке. Главный оператор поговорил с Хару и Ихён, указывая на камеры и объясняя, куда именно смотреть, чтобы у зрителя возникло ощущение встречи взглядами с человеком на экране. Проверили камеры: Хару поработал взглядом с каждой, потом ему показали на планшете, как он выглядит при съемке с разных углов. Это было более-менее привычно — его готовили к многокамерным съемках во время обучения на актера.

И только после этого на площадку наконец-то вышел Чан МиДам. Он немного актер, но больше певец-балладник. Ему где-то под сорок, высокий, привлекательный. И поет хорошо. Хару знал его именно как голос по радио, потому что его баллады очень популярны среди женщин… в том числе — бабуля Хару находит их приятными.

Но тут Хару стало как-то сразу немного некомфортно. Потому что Чан Мидам не извинился за опоздание. И это заметил не только Хару — многие в студии провожали его недоумевающими взглядами, словно ждали, что он вот-вот остановится и принесет извинения. Но Чан Мидам лишь молча прошел в «коробку» съемочной площадки, встал напротив Хару, скользнув по нему недовольным взглядом. Хару недоумевающе посмотрел на актера. Он не понимал, что происходит. Чан Мидам нарушил вообще все традиционные корейские сценарии. Он младше и Пэгун, и актера Ким Ухёка, да и Чу Хёнсоб уже немолод. Входя на площадку, любой артист всегда должен поклониться съемочной группе, представиться, попросить позаботиться о нем — это правила вежливости, которые в айдолов вколачивают особенно тщательно. И Хару видел, что старшие коллеги всегда поступают так же. Даже Пэгун, и та не видела ничего унизительного в поклоне режиссеру и операторам.

— Смазливый-то какой, — недовольно буркнул Чан Мидам. — И этой кукле ты отдала свою балладу?

— Я и забыла, как ты меня всегда раздражал, — вздохнула Пэгун. — Ты опоздал. Так что быстрее крепи микрофон и пора начинать.

— Я мог бы и не приходить, — фыркнул Чан Мидам, — Песню мне не дали, только какой-то вшивый кавер. Посмотрел бы я, как бы тогда выкручивались без одного участника уже в четвертой серии. Эй, ты, девочка! Где микрофон?

И он, развернувшись, ушел к стаффу. Хару удивленно посмотрел на Пэгун. Та немного виновато улыбнулась:

— Честно говоря, я думала, что индустрия его перевоспитала и с возрастом он стал приятнее… но, кажется, его характер лишь испортился. Не переживай, как только заработают камеры, он станет самым милым человеком в этой стране… Будь готов к этому.

Хару немного неуверенно кивнул. Он слышал, что есть немало артистов, которые в реальной жизни просто невыносимы, но успешно скрывают это. Это несложно, к слову — практически любое телевизионное шоу сопровождается подписанием кучи контрактов о неразглашении. Хару тоже такой подписал — ему запрещено говорить что-либо негативное о людях, с которыми он сегодня снимается. Что-то хорошее, разумеется, рассказывать можно.

Во время всей подготовки Хару чувствовал, что не нравится Чан Мидаму. Мужчину возмутило и то, что Хару отдали песню, и что он сидит посередине, и что рубашка дорогая… в общем, придрался ко всему. К этому моменту Хару интересовал только один вопрос: как Чан Мидама, с таким-то характером, все еще зовут на шоу? Он, конечно, никого напрямую не оскорблял, не орал, не распускал руки, был просто… заносчивым и высокомерным. То самое чувство, когда тебя вроде не оскорбляли, не делали критичных замечаний, а ощущение, будто ушат помоев на голову вылили.

Когда все были готовы к началу съемок, к ним вышла режиссер:

— Давайте еще раз коротко по сценарию. Начинаем с обсуждения обложек, кто и как о книге узнал, чем зацепила. Потом будет первая музыкальная пауза, Ха Ихён исполнит песню сидя в кресле. Затем можем перейти к обсуждению сюжета и влияния на масс-культуру, там будет еще одна музыкальная пауза, Чан Мидам исполняет американскую поп-балладу на сцене. И в самом финале Хару споет то, что написала госпожа Со.

Хару понимающе кивал. Волнение словно разом утихло прямо перед началом съемок. Появилась лишь холодная решимость сделать все хорошо.

Еще раз прибежали визажистки, поправили те несовершенства макияжа, которые вряд ли заметны обычным людям. Зазвучали команды операторов — «первая камера готова, вторая камера готова». Так как запись шоу будет вестись одновременно с нескольких камер, нужно синхронизировать все эти видео дорожки, плюс потом нужно накладывать звук с разных микрофонов, поэтому вперед вышел парень со «слэйтом» — это та деревянная хлопушка, которую используют для съемок фильмов. В кино на ней пишут название фильма, дату съемки, название или нумерацию сцен. Но на съемках телешоу слэйт не особо похож на киношный — он тоже черно-белый, но на нем нет никаких надписей. Впрочем, сейчас в кино слэйт тоже частенько без надписей, потому что в век цифровых технологий нет нужды нумеровать сцены, можно просто подписать нужный отрывок. А вот громкий хлопок по-прежнему нужен.

— Тишина на площадке! — раздался голос режиссера, — Начинаем через три, два…

«Один» не прозвучало. Вместо этого громко хлопнула крышка хлопушки и человек с ней тут же ушел с площадки. Когда он пропал из поля зрения всех камер, на столе режиссера мигнула красная лампочка записи и Ким Ухёк, счастливо улыбаясь, начал говорить:

— Добрый вечер, дорогие телезрители! Мы начинаем четвертый выпуск шоу «Книжная симфония» и сегодня будем обсуждать знаменитый роман русского писателя Михаила Булгакова — «Мастер и Маргарита»!

Хару глубоко вздохнул: все, начинается.

Глава 12 Мастер и Маргарита

[*История с переводом книги частично выдумана. Первое официальное издание книги, кажется, действительно датируется тем годом, который я указала, но вся история с другим переводом — мои домыслы. Основаны они на том, что некоторые корейцы называли эту книгу своей любимой еще до того, как она была официально издана на корейском. «Самиздат» среди интеллигенции — тоже смесь правды и выдумки. В некоторых странах с низким уровнем дохода и культуры (какой была Корея раньше) печатать не-модные книги — экономически невыгодно. Но энтузиасты все равно переводили иностранные произведения и распространяли среди «своих».*]

Ведущие представились сами и представили гостей — от старшего к младшему.

— Наш последний гость — Хару из группы Black Thorn, — по-отечески улыбнулся Чу Хёнсоб, — Он самый молодой участник нашего книжного клуба, причем не только сегодня: он практически макнэ всего проекта.

Хару привстал и поклонился сначала центральной камере, а еще по разу — тем, кто сидит справа и слева от него.

— Приятно знать, что молодые люди все еще читают книги, — доброжелательно добавил Чан Мидам.

Трудно поверить, что еще пять минут назад он сыпал едкими комментариями и прожигал Хару недовольным взглядом. Но, если он хочет играть в милашку, Хару не станет ему мешать. Пытаться кого-то очернить перед камерами — гиблое дело, скорее, сам будешь казаться не самым приятным человеком.

— Спасибо, — чуть поклонился Хару уже ему, — Я с детства любил читать, для меня честь стать гостем на подобной программе.

— Давайте начнем с того, что уже стало традицией на этом шоу: показывайте свои книги, — сказал Чу Хёсоб. — Моя книга выпущена в 2010 году, это первое полностью официальное издание на корейском, об этом мы поговорим позднее.

На обложке книги — что-то абстрактное, как будто два человечка-кляксы друг напротив друга, у обоих что-то похожее на рога.

Ким Ухёк охотно продемонстрировал новую книгу в красивой обложке — женское лицо, но глаза перекрыты линией с названием книги, опять мешанина чего-то абстрактного вокруг — это коллекционное издание. У Пэгун была даже не совсем книга — что-то вроде подпольного самиздата в клеенчатой обложке без названия, мягкий переплет. Чан Мидам принес последнее издание книги, с котом на обложке, а Ха Ихён — почти такой же томик, только в мягком переплете.

— Я ее в этом виде перечитывала, — призналась она, — впервые я читала эту книгу примерно в таком же виде, как и у госпожи Со.

— Пожалуйста, милая, называй меня Пэгун, — попросила та. — А то я не понимаю, какую «госпожу» вы имеете в виду.

— Хару-я, а ты тоже называешь госпожу Со по имени? — улыбался Ким Ухёк.

Хару виновато улыбнулся и признался:

— Мы с парнями всеми доступными способами избегаем прямых обращений. Но выбора у нас не было, нам в момент знакомства назвали только имя, фамилию мы узнали позднее…

Все расхохотались.

— Это мой принцип, я за право всех женщин пользоваться своим именем, а не избегающими обращениями! — гордо заявила Пэгун. — Некоторые дети даже не знают, как зовут их матерей, потому что к женщинам обращаются либо по имени старшего ребенка, либо как к чьей-то супруге, либо по должности, либо вот этим безликим «госпожа». Я протестую! Пэгун. Так меня зовут, мне нравится мое имя, и я не вижу ничего унизительного в том, что молодые люди называют меня по имени.

Ха Ихён восхищенно захлопала в ладоши, а Хару не смог сдержать удивления — даже рот приоткрыл. Он раньше думал, что Пэгун требует обращаться к ней по имени, потому что в музыкальной индустрии такое считается допустимым, почти все знакомые Хару работники студии Encore просили обращаться к ним неформально. А тут, оказывается, все сложнее.

— А почему вы нам это не говорили? — удивленно спросил Хару.

— А это бы что-то изменило? — пожала плечами Пэгун.

— Для меня — да. Мне было некомфортно обращаться по имени к человеку, который старше меня. Я считал, что это — традиция музыкальной индустрии, почти все знакомые мне музыкальные продюсеры просят общаться неформально. Но, если это так важно для вас, то это многое меняет.

— Оказывается, Пэгун-ним, важно не только следовать своим принципам, но и озвучивать их вслух, — хитро улыбался Ким Ухёк.

— Но давайте продолжим, — Чу Хёнсоб напомнил, что они все еще снимаются в шоу, — Какую книгу принес наш самый младший участник?

Хару продемонстрировал сразу две. Обе — максимально простые, но в твердых обложках, там название книги и имя автора указаны золотыми буквами, на корейской обложке еще изображен силуэт кота с пистолетом в лапе.

— Я узнаю этот том! — восхищенно ахнул Чу Хёнсоб, указывая на корейских экземпляр. — Но я думал, что тираж отозвали!

— А? — удивился Хару и удивленно посмотрел на корейскую книгу. — У меня дома на полке лежала…

Он открыл книгу, чтобы посмотреть полиграфические данные, и сам же пораженно замер, прочитав название издательского дома: Sanho. Это часть бывшего бизнеса дедушки, до того, как он стал Sanho Media, известным больше как издатель модного глянца.

— Тут печать «не для продажи», — виновато улыбнулся Хару, — А на месте тиража — прочерк.

Чу Хёнсоб даже встал со своего места, чтобы взять книгу Хару. Пэгун же с любопытством спросила:

— Что настолько удивительного в этой книге, что вы даже не заметили томик на языке оригинала?

— Оригинала? — удивился вслух Ким Ухёк, — То есть на русском? Невероятно!

Пока Хару отвечал на вопросы о том, насколько он хорошо знает русский (соврал, что приходилось пользоваться словарем), Чу Хёнсоб все крутил книгу в руках, только что на зуб ее не попробовал. Минуты через две он вернул книгу Хару и начал объяснять свое поведение:

— Давайте тогда сначала поговорим о корейских изданиях этого романа. Вот у меня — первый официальный тираж в переводе Чон БоРа. Как я понимаю, у Пэгун — академический самиздат, почти уверен, что это перевод Хван Мирэ, этот же переводчик указан в книге Хару. На самом деле, мы еще не единожды будем говорить о том, что у нас в стране некоторые книги были изданы очень поздно, а до этого были известны лишь в узких кругах ценителей литературы.

— Мою книгу принес мне супруг, он профессор в университете, — призналась Пэгун.

— А я читала в подростковом возрасте похожую книгу, приносила тетя, тоже работает в университете, — улыбнулась Ихён.

— Все верно, — кивнул Чу Хёнсоб, — До 2010 года книга официально не была издана в Корее, несмотря на то, что это — признанная мировая классика, на нее часто ссылались иностранные знаменитости. Но при этом многие ее читали до 2010 года. Каким же образом? А потому, что еще в восьмидесятые Хван Мирэ перевела эту книгу с русского на корейский. У этой девушки трагическая судьба. Кроме этой книги она переводила еще несколько книг Михаила Булгакова, по его же творчеству защищалась сначала на звание магистра, потом писала работу в докторантуре. Ей было всего тридцать лет, когда она трагически погибла. В это время она готовила в печать свой перевод культовой книги, но… Молодая и талантливая, очень ее жаль. Кроме того, после ее смерти родственники запросили какие-то слишком высокие гонорары за авторские права на перевод, бегали между разными издательствами, чтобы, в итоге, вообще отказаться от печати. Долгое время ее перевод существовал лишь в виде вот таких книг, которые студенты печатали в маленьких типографиях для себя.

— Тогда откуда книга у Хару? — сощурилась Ихён.

— Раньше издательские дома до основного тиража выпускали пробные книги, обычно тиражом до десяти экземпляров, на которых проверяют качество верстки, — ответил Хару, — видимо, моим бабушке и дедушке достался вот такой особый томик невыпущенной книги. Я, честно говоря, даже не знал, что эта книга какая-то особенная.

Про себя он подумал, что книга им не «досталась», они просто оставили ее себе после проверки верстки. Издательство дедушки занималось преимущественно выпуском периодики — газет и журналов. Книги тоже печатали, но обычно это были монографии, университетские сборники статей, учебники, чуть реже — сборники стихов и рассказов тех авторов, для которых писательство не было основной работой. Впрочем, сборники Им Минхёка выходили в этом издательстве до тех пор, пока дедушка не продал свою долю. Потом Минхёк вообще перестал издаваться. Было ли это решением не печататься у кого-либо, кроме дедушки Хару, или Минхёк перестал писать стихи в прежнем количестве — Хару не знал.

— Удивительная находка, на самом деле, — продолжил Чу Хёнсоб.

— А что, этот перевод лучше? — уточнила Ха Ихён.

Чу Хёнсоб замялся, но ответил честно:

— Сложно сказать. Хван Мирэ переводила с русского, Чон БоРа опиралась на англоязычную версию, русский язык — второй иностранный для нее, она лишь сверялась с первоисточником. Но при чтении книг нет каких-то заметных отличий в переводе. А есть ли отличия от оригинала?

Это Чу Хёнсоб спросил уже у Хару. Тот на секунду замялся, подбирая слова, а потом сказал:

— Фактических отличий я не заметил. Но… В книге очень много сатиры, тонкой иронии, которая практически не подлежит переводу. Дословно это будет звучать, как полная чушь, поэтому в корейском переводе, судя по всему, эти моменты немного изменены, чтобы хотя бы было понятно, о чем говорят персонажи. Плюс, есть некоторые моменты, где важен контекст и понимание исторической среды, без этого большая часть поступков свиты Воланда кажутся несправедливо жестокими, а поведение окружения — нелогичным.

После этих слов Хару осознал, что все «гости» за исключением Пэгун, смотрят на него так, будто он сказал что-то невероятное. Хару даже испугался и немного потерянно повернулся к Пэгун.

— Они, кажется, не думали, что в твоей красивой голове действительно есть мозги! — расхохоталась Пэгун.

— То, что мозги у него есть, я понял, еще когда увидел книгу на русском языке, — улыбнулся Ким Ухёк. — Но как же приятно слышать подобное от молодого парня! Значит, русский вариант читается веселее, чем корейский? Лично для меня главы про свиту Воланда — самые тоскливые.

Ха Ихён согласно кивнула:

— Какие-то странные люди делают странные вещи, когда я хочу поскорее узнать, что там с Понтием Пилатом, а позднее — удалось ли Маргарите спасти Мастера…

— Я при первом прочтении боролся с желанием прочесть сначала части про Понтия Пилата, — с улыбкой добавил Ким Ухёк.

Хару улыбнулся: ему, вообще-то, тоже Понтий Пилат был интереснее сотрудников варьете. Но это на корейском. На русском эпизоды со свитой Воланда заиграли новыми красками, многие казались даже забавными.

— Но при этом история свиты Воланда — практически основная, — заметил Хару, — Воланд является, в большей степени, некой таинственной фигурой, он словно не творит зло, а лишь наблюдает, тогда как его свита совершает поступки, которые заставляют людей страдать. Воланд жесток, но справедлив. А его помощники могут показаться мелочными, неприятными… Не злодеи, а… Пакостники?

— Хорошо подмечено! — восхитился Чу Хёнсоб. — По сути, повествование в книге — это лоскутное одеяло из маленьких историй, в каждой из которых показан какой-то момент из жизни Москвы того времени. Маргарита появляется лишь во второй части книги. Библейская сюжетная ветка начинается во второй главе, но потом долгое время мы наблюдаем лишь подготовку к «сеансу черной магии» — как свита Воланда все организует и какие люди страдают в процессе.

— У меня сложилось впечатление, что все люди, которые были… так сказать — обижены свитой Воланда, — задумчиво начала Ха Ихён, — заслуживали наказания, но… не в таком масштабе, пожалуй.

— Вот тут и важен исторический контекст! — сказал Чу Хёнсоб с какой-то странной радостью, — Но… может, наш юный гений нам расскажет?

Хару смутился:

— Я не гений, но спасибо. Вот что я понял. Сложно сказать, в каком году происходят «московские» события книги. Обычно пишут — где-то между 1930–1935. Но, судя по всему, в книге есть как элементы более ранних лет, так и более поздних. Например — муж Маргариты достаточно богат, она сама хорошо одевается, ни в чем не нуждаясь. Москва в книге — словно город-праздник, город-мираж, с шикарными ресторанами, театральными выступлениями, красиво одетыми людьми, которые могут себе позволить просто праздно шататься по улицам. Все это характерно для середины двадцатых годов. Но при этом судьба Мастера, отношение окружающих к доносам, вообще — страх сделать что-то не так, страх общения с иностранцами — все это характерно для поздних тридцатых. И это влияет на контекст. В двадцатые годы правительство СССР вступило на курс развития, который назвали Новой Экономической Политикой. Это по-своему помогло стране, но из-за этого же образовался большой разрыв в социальном положении людей. Сейчас социальное неравенство — почти норма, но в СССР-то говорили, что строят коммунизм — то есть, общество, где все люди равны и счастливы. В эпоху Новой Экономической Политики не все были счастливы, потому что равенством и не пахло. Всего через десять лет ситуация в стране сильно изменилась. Началась эпоха, которую называли Большой Террор, или период сталинских репрессий. Государство начало… в русском языке это называется «закручивать гайки», то есть усиливать контроль за населением, устанавливать жесткие правила и законы. Многие из них сейчас кажутся глупыми, но времена тогда были другими. И книга как будто отображает реакцию современников одновременно на обе эти эпохи — Булгаков, с иронией изображая праздную жизнь двадцатых, одновременно показывает и события тридцатых в несколько саркастичной манере.

— Как я понимаю, частично развитие сюжета базируется на запрете религии в СССР? — уточнил Чан Мидам.

Он смотрел на Хару внимательно, словно был очень заинтересован в разговоре.

— Да. Это одна из особенностей политики СССР. Религию искореняли, были гонения на священнослужителей и глубоко верующих людей. Такое же отношение было вообще ко всему ненаучному. Любой магии — хоть черной, хоть белой — в СССР быть не могло. Воланд представляется людям специалистом по черной магии, что делает его человеком опасным, но вовсе не потому, что советские граждане боялись черной магии.

— Они боялись арестов за общение с подобным человеком, — сказала Пэгун. — Я читала немного про исторический контекст. Но сейчас это кажется какой-то глупостью, чем-то невероятным.

Хару пожал плечами:

— Многие исторические события сейчас кажутся невероятными. В то, что холокост был реален, тоже временами тяжело поверить. Но он был. Как и тысячи доносов советских граждан. Из-за этого и складывается впечатление, что официально Зло, — Воланд и его всемогущая свита — сражается… даже не с другим злом, а с людьми, которые паразитируют на несовершенствах системы.

— Несовершенствах? — удивился Ким Ухёк. — Мне казалось, что «Мастер и Маргарита» — это прямая критика власти.

Хару неуверенно пожал плечами:

— Не уверен. Мне кажется, что в книге больше обличают не власть, а людей, которые следуют букве закона и искренне наслаждаются, когда этим мешают жить людям талантливым и свободным от предрассудков. Была ли книга критикой власти? Лично мне так не кажется. Здесь не идет речь о прямой борьбе с властью, нет стремления к свержению кого-либо… Обличаются лишь человеческие слабости, мелкие грешки.

Их сложную беседу про исторический контекст прервал удивленный голос Ха Ихён:

— Я как будто на литературных дебатах! Почувствовала себя глупой, потому что вообще не видела в книге критику власти. Меня больше поразила Маргарита. Ее жертва во имя любви… Это не типичный романтический поступок, а нечто большее — она словно дважды переродилась ради Мастера. Сначала — когда стала ведьмой. Потом — когда решила жить в покое с Мастером, хотя… Она была королевой на балу у Сатаны! Летала обнаженной на метле! А потом — покой для любимого⁈

У Хару возникло легкое ощущение стыда — увлекся рассказом про быт в СССР, хотя это шоу должно хоть немного развлекать. Ха Ихён же ловко перевела тему, позволяя свернуть с узкой и скучной темы на обсуждение судьбы Маргариты. Теперь фразами перекидывалась уже преимущественно Ихён и Пэгун — они обсуждали поступок Маргариты, даже высказали предположение, что финальный выбор Маргариты немного странный — такая женщина словно не подходит на роль прислужницы у сколь угодно талантливого мужчины. Тут Хару молчал, потому что судьба Маргариты его не особо волновала.

Это стало идеальной подводкой для музыкальной паузы. Запись на время остановили, выдали Ихён дополнительный микрофон, временно убрав петличный, и после этого она исполнила первую песню шоу — корейскую балладу «Я хочу расстаться», объяснив, что, по ее мнению, Маргарита не смогла бы жить с Мастером так, как описано в финале книги. Выступление записали дважды, на всякий случай. Все время пения все участники шоу все равно должны находиться «в образах» — камеры все фиксируют и затем моменты с их реакцией будут вставлены в шоу.

После музыкальной паузы перешли к обсуждению, чем книга особенно понравилась, рассказывали истории — при каких обстоятельствах они впервые познакомились с этой историей. Пэгун, например, рассказала, что прочитала книгу, потому что многие известные люди называли ее своим любимым произведением. Поэтому и томик у нее так выглядит — супруг нашел через знакомых корейский перевод.

— Честно говоря, я не собирался читать эту книгу, — признался Хару. — Но перед участием в шоу Lucky Seven я понял, что мне будет нечем заняться в свободное время — телефоны-то у нас конфисковывали. Осознал я это поздно, не было времени ни поход в книжный магазин, поэтому я просто схватил нечто более-менее интересное с семейной книжной полки.

— Мне почему-то казалось, что ты начал читать книгу, потому что язык оригинала — русский, — призналась Ха Ихён.

Хару покачал головой:

— Нет, я не думал об этом. Не только в отношении этой книги, я вообще не собирался в то время читать русскую классику, мне это было неинтересно. А еще… мне почему-то казалось, что я не смогу где-то у нас купить книгу на русском языке. Это же не английский, книги на котором найдутся практически в любом книжном магазине. Но в конце прошлого года наша группа выступала на церемонии в Японии, наш отель был в районе, где много книжных магазинов… И вот я просто зашел в какой-то особенно огромный магазин, поглазеть на интерьер, на обложки. И увидел целый стенд с книгами на русском языке… Честно говоря, там больше было всяких самоучителей русского языка, но я нашел эту книгу и решил купить на память… а потом уже меня пригласили на обсуждение «Мастера и Маргариты» и я решил прочесть ее на русском.

Остальные тут же начали выражать свое удивление и восхищение, больше всех старался Чан Мидам. И не поверишь, что этот человек до включения камер был таким противным.

Сам сюжет, как и говорила Пэгун, почти не обсуждали. Хару уже понимал, что из-за этого вокруг книги создается необычное ощущение таинственности — с одной стороны, много спойлеров, с другой — вряд ли кто-то реально сможет понять сюжет книги из их рассказов. Понятно лишь то, что в сюжете речь идет о какой-то чертовщине.

Вскоре разговор переключился на музыку, которая была вдохновлена данной книгой. Первым, разумеется, вспомнили достаточно знаменитую «Sympathy for the Devil» авторства The Rolling Stones. Хару послушно исполнил самую культовую строчку «Pleased to meet you, Hope you guess my name, oh yeah» специально немного изменив манеру пения, чтобы быть похожим на Мика Джаггера. Ничего, кроме этой строчки, Хару и не помнил.

— На русском языке самая известная песня тоже про Воланда, — поделился Хару. — И тоже исполняется рок-группой. Называется «Бал у князя тьмы».

— Можешь спеть пару строчек? — спросил Ким Ухёк.

Хару даже растерялся. Он внезапно осознал, что даже припев толком не помнит. «Бал у князя тьмы, полночь без пяти»… А дальше-то что?

— Я не знаю слов, — признался он.

— Как жаль! — печально вздохнул Ким Ухёк, — Было бы интересно послушать.

— Но Хару всегда может записать исполнение этой песни отдельно, — коварно улыбнулась Пэгун.

Хару в ответ неуверенно улыбнулся. Записать отдельно? Это еще зачем?

Ким Ухёк ловко подвел тему к следующей музыкальной паузе, для которой Чан Мидам временно вышел на сцену. Поет он действительно хорошо — этого не отнять. Когда музыкальный номер был записан, а Чан Мидам занял свое место, продолжили запись шоу.

— Хару указал на интересное сходство: рок-группы вдохновились именно образом Воланда, образом некоего Зла, фактически — Дьявола, — начал Чу Хёнсоб. — Мне кажется, что этот образ вообще многих вдохновил, открыл новые горизонты, как вы думаете?

Хару ответил первым, у него практически вырвалось:

— Воланд у Булгакова словно устал от того, что люди постоянно совершают ужасные поступки, прибавляя ему работы. Булгаков «очеловечил» дьявола, что, как мне кажется, стало одной из причин популярности «серой» морали в современной масс-культуре.

Повисла недолгая тишина, а потом Ким Ухёк внезапно засмеялся и признался:

— Простите, я просто не могу. У меня в голове не укладывается, что такой красивый и такой молодой парень может на равных разговаривать с Чу Хёнсобом о влиянии книжных героев на масс-культуру. Не знаю, какие впечатления у вас, но у меня случился культурный шок!

Остальные тоже начали смеяться, а Хару смутился. Чу Хёнсоб с улыбкой добавил:

— Признаюсь честно, я тоже думал, что сможет Хару сказать только, что главный антагонист «Гарри Поттера» — Лорд Воландеморт — мог вдохновляться Воландом, когда выбирал себе псевдоним.

Хару вздохнул:

— Во-первых, это банально. Во-вторых, гипотетический Воландеморт выбирал себе имя до того, как вышла книга. В-третьих, Роулинг давала дословный перевод имени главного злодея серии и Воланд там ни при чем, то есть даже она сама не вдохновлялась «Мастером и Маргаритой».

— Вот! Об этом я и говорю! — возмутился Ким Ухёк. — Полное несоответствие ожиданий при встрече.

Хару немного насупился. Можно подумать, в Корее нет умных подростков.

— Мы опять свернули с основной темы, простите, — через минуту веселья сказал Ким Ухёк. — Давайте вернемся к Воланду и масс-культуре. Разве до этой книги никто не пытался изображать дьявола человечным?

— Почему же? — подхватил тему Чу Хёнсоб. — Булгаков в эпиграфе использовал цитату Гёте из «Фауста»— это одно из самых известных произведений, где сподвижник зла показан как многогранная личность, а не просто сюжетный злодей.

Теперь обсуждение переключилось уже на то, что нового было в «Зле» авторства Булгакова. Потом разговор плавно переключился уже на Маргариту, на ее роль в сюжете, ее жертву ради любви.

— Я, если честно, не совсем понимаю, почему это называют именно «жертвой», — признался Хару. — Если не принимать во внимание то, что сегодня говорили о ее возможном будущем после эпилога, все свои поступки она совершала осознанно. Для меня это не ощущалось жертвой, скорее… сжиганием мостов? Ей ведь не нравилась ее прежняя жизнь…

— Мне кажется, для женщины того времени, — задумчиво протянула Ха Ихён, — Она сделала то, что сейчас кажется немыслимым…Ушла от супруга, стала ведьмой…

— Насчет «уйти от супруга» я бы поспорил, — фыркнул Хару еще до того, как осознал, что это не самая лучшая тема для обсуждения.

— В каком смысле? — зацепился за его слова Чу Хёнсоб.

— Ну… Опять же — проблема в контексте. Сейчас принято считать, что в СССР были железные порядки все время его существования. Но в самом начале все было совсем не так. Желая уничтожить прошлый строй, представители власти и богемы призывали не следовать формальностям и в отношении брака. Один из самых известных поэтов, Маяковский, фактически был частью очень странного… брака. Он был влюблен в Лилю Брик, которая была замужем. Ее супруг, Осип Брик, одобрил выбор Лили, и Маяковский жил с ними, они путешествовали втроем, поддерживали друг друга.

— Шведская семья? — с ужасом спросила Ха Ихён.

— Наверное, — пожал плечами Хару, — я имею весьма смутное представление, что такое «шведская семья». Важно то, что для того времени любовь, как порыв чувств, был важнее официальных обязательств. И уход Маргариты от мужа, потому что она влюбилась — это не какое-то преступление против семьи. Супруга могли пожалеть, но осуждать Маргариту за любовь… нет, это не в духе интеллигенции того времени. Она же, собираясь уходить от супруга, говорила Мастеру, что не может уйти ночью, не сказав ничего супругу, потому что тот не сделал ей ничего дурного. То есть, она хотела уйти достойно, но не видела в самом факте своего ухода такой уж трагедии.

Пэгун и Ха Ихён начали увлеченно обсуждать тот факт, что история любви Мастера и Маргариты теперь для них заиграла другими красками. А Хару как-то рассеянно подумал, что сам удивлен, что помнит такие детали. Это из прошлого Антона — он до своей последней девушки встречался с девчонкой, у которой был какой-то гиперфикс на поэтах Серебряного века, она очень любила рассказывать шутки про Маяковского, хотя ненавидела его как поэта. Неожиданно пригодилось.

Между тем, режиссер, с помощью мигающей лампочки, показала, что пора закругляться — эфирное время не резиновое, наверняка и так многое придется вырезать. Вскоре Ким Ухёк и Чу Хёнсоб аккуратно подвели разговор к песне Хару и он наконец-то вышел на сцену. Два дубля у микрофона, короткая сцена прощания и… оглушительные аплодисменты стаффа. Шоу отсняли. На часах — десять минут второго. Хорошо, что завтра у него выходной. Плохо, что у него планы на этот выходной.

Глава 13 До лучших времен

Когда погасли красные огоньки записи на всех камерах, Чан Мидам раздраженно обратился к своему сопровождающему — видимо, менеджеру:

— Проследи, чтобы я никогда больше не встречался на шоу с этим выскочкой!

Он бросил на Хару полный ненависти взгляд и широким шагом направился к выходу с площадки, не став даже общаться с коллегами. Хару рассеянно смотрел ему вслед. Что это было? Странный он какой-то…

— Хару-я, — окликнул его Чу Хёнсоб, знаком показывая, что просит подойти к режиссеру.

Хару пошел, куда звали. В руках у режиссера были какие-то листы с таблицами, Пэгун тоже внимательно их рассматривала.

— Как жаль, что все остальное занято, — качала головой она.

— Простите, Пэгун, что не верили вам, — улыбнулась ей режиссер. И обратилась к Хару, — Мы хотим предложить тебе сняться в еще хотя бы одном выпуске… лучше в двух, конечно, если получится согласовать графики. Но, так как здесь говорят о книгах, то сначала нужно спросить тебя. Есть свободные позиции на «Властелин Колец» Толкина и «Бойцовский клуб» Паланика. Тебе такое интересно?

Она протянула ему листы с таблицами. Хару быстро понял, что это — расписание съемок и выхода серий. Первая половина первого сезона — восемь серий — уже полностью расписана, съемки будут проходить на этой неделе — по одной серии в день. Вторую часть сезона будут снимать через две недели, за это время реально прочесть книгу, даже не одну, было бы желание. Тем более — «Властелин Колец» читал и Антон (раз пять), и Хару (дважды). Насколько Хару помнит, «Бойцовский клуб» небольшой по объему, его реально прочесть за неделю даже с графиком Хару — понедельник, вторник и среда у них относительно свободные. Но есть один нюанс — музыкальный продюсер выпуска. Толкина обсуждать будет Пэгун, а вот «Бойцовский клуб» песней «спонсирует» другой продюсер, незнакомый Хару. Зато там остальные два гостя интересные — молодой актер и очень популярный хип-хоп исполнитель, которого, кажется, в стране знают вообще все.

— Я бы с удовольствием, — ответил Хару, — Если удастся согласовать график, то я бы снялся в обоих выпусках. Если это возможно, конечно. «Властелина Колец» я читал, это одна из моих самых любимых книг.

— Замечательно, — кивнула режиссер. — Тогда завтра с утра мы созвонимся с агентством и посмотрим, что можно сделать.

Хару поклонился, благодаря. Он не совсем был доволен своей работой сегодня. Переживал, что иногда мог выглядеть слишком зазнайкой, рассказывая то, что знал только Антон. Увлекся, так сказать. Но ничего уже не исправить.

— Хару-я, можно попросить тебя зайти ко мне в гримерку на пять минут? — поинтересовался Чу Хёнсоб.

Хару осторожно кивнул. С площадки они ушли вместе, менеджер Пён молча следовал позади. Он, как всегда, не вмешивался, когда Хару начинал общаться со старшими коллегами, но ни на секунду не забывал наблюдать за Хару. Из-за этого перед гримеркой произошла некоторая заминка — Хёнсоб хотел поговорить с Хару наедине, менеджер Пён не хотел упускать Хару из вида. Зашли, в итоге, втроем, потому что Хару сказал, что доверяет своему менеджеру.

— Судя по всему, ты об этом не говоришь открыто, иначе знало бы больше людей, — сказал Чу Хёнсоб, когда закрыл дверь гримерки. — Но Нам Хансу — твой прадед?

Хару смутился:

— Почему все меня узнают? Я видел фотографии — мы похожи разве что тем, что у обоих светлая кожа.

Чу Хёнсоб улыбнулся:

— Я понял не совсем из-за внешности, твоего прадедушку я видел всего пару раз. Эта книга. Я был лично знаком с Хван Мирэ, видел весь процесс подготовки книги к печати. Пробный тираж состоял из трех экземпляров. Первый отдали ей, второй достался моему знакомому литературному редактору для финальной вычитки, третий оставался в редакции. В твоем томе правки красной ручкой на полях и титульной странице, такие делают в издательстве, когда проверяют качество верстки. И издательство это принадлежало сыну Нам Хансу.

Хару смущенно улыбнулся и кивнул, признавая выводы Чу Хёнсоба правдивыми.

— Я удивлен, что парень из такой семьи стал айдолом, — признался Чу Хёнсоб. — Слышал, что Нам Гаон прекратил общение со своими знакомыми, практически пропал. Предположу, что у семьи финансовые проблемы и ты решаешь их так, как можешь. Не осуждаю, даже уважаю твою решимость. Хотел бы знать: могу ли я чем-то помочь? Ты планируешь поступать в университет? Век айдола недолог, тебе не помешает высшее образование. Я мог бы договориться, чтобы на кафедру маркетинга тебя приняли вне конкурса.

Хару искренне удивился. Такими заявлениями в Корее не разбрасываются. Чу Хёнсоб работает не в каком-то низкоуровневом университете, кафедра маркетинга и рекламы считается лучшей в стране. И Чу Хёнсоб там — уважаемый специалист, состоит в каких-то важных комитетах. Сегодня на съемке Хару узнал, что весь книжный клуб спонсирует Samsung, и этот контракт обеспечил Чу Хёнсоб. Просто он проверяет практически все рекламные макеты компании, у них долгое и успешное сотрудничество. Но… протащить кого-то в университет вне конкурса — подсудное дело.

— Не смотри на меня с таким удивлением, — улыбнулся Чу Хёнсоб, — Лазейки есть всегда. Я уверен, что ты парень неглупый и сдать экзамены на средний балл сможешь, потом останется только притянуть максимальное количество льгот… большинство жителей Кореи даже не знают, что эти льготы существуют.

— Спасибо, — поклонился Хару, — Мне сдавать экзамены в этом году. Агентство обещало, что за месяц до этого наймут мне репетиторов, чтобы те натаскали меня к сдаче экзаменов. Я учусь в MAS, там тоже есть свои поблажки при поступлении. Но да — я хочу получить образование, поэтому не стану отказываться от вашей помощи.

— Это хорошо, — кивнул Чу Хёнсоб. — Если понадобится что-то еще, не стесняйся — звони.

И он протянул Хару визитку. Хару благодарно ее принял, но все же не смог сдержать любопытство:

— А что вас объединяет с моим прадедом?

Чу Хёнсоб улыбнулся.

— Мама родила меня рано, еще и мой отец погиб до свадьбы. Мою маму, выпускницу технического университета, и без ребенка-то не особо хотели брать на работу, а с таким позором, как сын без отца, и подавно. Но Нам Хансу принял ее в свою команду, помог устроить меня в хороший детский сад бесплатно. Если бы не он, вряд ли у моей мамы получилось бы столько вкладывать в мое образование. Только в команде твоего прадедушки были женщины-инженеры, остальные избегали их, считая неподходящими для исследований подобного толка.

Хару поклонился, а про себя подумал, что дед у него, видимо, действительно был неординарным человеком. Чу Хёнсобу где-то пятьдесят. То есть, родился он примерно в семидесятые. В то время ребенок вне брака мог сильно осложнить жизнь матери, ее действительно никуда не взяли бы. Да и женщина, работающая на оборонную промышленность? В семидесятые, в Южной Корее? Что-то невероятное. Насколько же ценным специалистом был Нам Хансу, что ему позволяли такое?

— Ты пока молчишь о том, кто твой прадед? — спросил Чу Хёнсоб.

Хару кивнул:

— Да. Мне кажется, сейчас это будет лишним. Да и… дедушке будет сложно, если об этом узнают.

Чу Хёнсоб тепло улыбнулся и еще раз пожал руку Хару.

Менеджер Пён, пока они шли по коридору к гримерке, молчал. Хару ожидал вопросов, хотя и боялся их. Но в итоге начать разговор пришлось самостоятельно:

— Я хочу попросить вас об одолжении, — сказал он. — Не говорите продюсерскому составу, что вы услышали сегодня.

— Хорошо, это останется между нами. Но я не рассказывал и о том, что к тебе приходил генеральный директор банка. Твоя семья — твое личное дело, я не обязан докладывать об этом.

Вставать утром во вторник было очень сложно. В два часа ночи они только выехали из студии, в три Хару был в общаге, но ему нужно было смыть с себя макияж и вымыть жесткие от лака волосы. А встать пришлось в восемь. Все потому, что он обещал, да и следующий относительно свободный день будет не скоро.

У Хару будет день шоппинга.

Не потому, что ему хочется этого, а из-за необходимости купить дорогую, статусную вещь для мамы — по словам бабушки, в люксовый бутик им лучше идти с Хару.

Хансу идет в школу в марте. Дорогая частная академия, в Сеуле… Хару жутко раздражало, что в Корее так важно демонстрировать свой статус с помощью дорогих вещей, но одновременно с этим ему не хотелось, чтобы у Хансу были проблемы в школе из-за того, что у него слишком дешевая одежда. Хару по интернету заказал брату главную статусную вещь школьника — рюкзак. Бабуля заранее купила хорошее нижнее белье, пижамы. Сегодня поедут в торговый центр, в бутики среднего ценового сегмента, чтобы купить обувь. Очень круто, что в Корее школьная форма — это не только обязательно, но еще и модно. В том смысле, что школьники редко переодеваются в другую одежду после окончания занятий, поэтому обновлять весь гардероб не придется, просто заранее были заказаны четыре белые рубашки вместо обязательных двух.

Но то — школьники. А еще нужно одеть маму и бабушку. Звучит глупо, но Хару понимал, что это уже стало необходимо. Встречают по одежде во всех странах, но в Корее даже провожают, помня о внешнем виде. Чтобы женщина пользовалась авторитетом в родительском комитете, ей нужна хорошая сумка. Чем дороже сумка — тем больше шансов, что ее выслушают. Уже заранее решено, что все школьные проблемы будет решать бабуля, потому что мама работает, но в первый день ей нужно прийти вместе с Хансу, представиться учителям, подписать оставшиеся бумаги (у бабушки нет права подписывать многие документы).

У бабули есть, чем «понтануться» перед богатыми родителями других учеников. Во-первых, она сама может «включать» такой снобизм, что там даже наряжаться особо не нужно, любое старье на ней посчитают изысканной винтажной вещью. Во-вторых, как раз винтаж у нее имеется. Хару видел тот пиджак. Бабуля не поправилась ни на грамм со времен молодости, поэтому старый брендовый костюм ей по-прежнему впору, просто юбку она не носит — та открывает колени. Имеются и старые брендовые платья. Да и тот же жемчуг — тоже статусная вещь.

В половине девятого Хару, все еще сонный, входил в собственный дом. Бабуля, разумеется, сразу усадила его за стол и накормила… только ради этого стоило встать так рано.

— Менеджер Пён от моего имени назначил встречу с консультантом в Chanel, как вы и просили, — сказал Хару, — Нас ждут к пяти. Мы так долго будем гулять по торговому центру?

Выезжать планировали в десять, до пяти — вагон времени.

— Хочу испытать твою удачливость, — улыбнулась бабушка. — Мы начнем с Донмё.

— Район с винтажками? — уточнил Хару.

Бабуля кивнула:

— Мама Хару дождется Хансу, они подъедут сразу в торговый центр, а до полудня мы с тобой покопаемся в старье. Тебе же везло в Японии, может, и тут получится найти что-нибудь приличное?

Хару задумчиво кивнул. Ходить по винтажным магазинчикам в Токио было весело. Но их было трое, они много смеялись, примеряя на себя всякое старье. Хару знал, что бабуля примерно раз в два-три месяца ездит в Донмё, пытается найти хорошие вещи по низким ценам. Практически все брюки дедушки — оттуда. У Хару пару лет назад была классная ветровка, тоже из тех краев. Жаль, что он из нее вырос.

Хару ел и одновременно рассматривал бабулину рыночную «авоську». Внешне — просто большая сумка со сложным геометрическим принтом. Материал странный, похож на клеенку — с таким пластиковым блеском, который заметно дешевит вещь. Но недавно Хару узнал, что сумка вовсе не так проста. Девочки-визажистки, пока красят Хару и парней, постоянно обсуждают сумки. Они начали получать хорошую зарплату и почти все планируют вложиться в статусную вещь, поэтому из-за сумок идут жаркие дискуссии — какую брать. Они постоянно показывают друг другу картинки с самыми модными экземплярами. И на одной картинке Хару с удивлением узнал бабулину авоську. Это сумка от Goyard, люксовый бренд, нишевый и не слишком знаменитый. А ткань, которую Хару определил, как «клеенку» — это канва, тот самый материал, из которого делают сумки многие люксовые бренды. А еще он узнал, что канва — это, по сути, улучшенная парусина. Она легкая, не промокает, очень прочная, практически неубиваемая. Поэтому бабулина «авоська» служит ей аж с девяностых, почти не изменившись с того времени.

Но, несмотря на относительно хорошее состояние, это явно не та сумка, которой можно поразить воображение богатых мамочек в родительском комитете. И, покормив Хару, бабуля вынесла из комнаты сумку в пыльнике — это такой тканевый мешочек, в котором хранят дорогие кожаные изделия. Хару, кажется, видел и эту сумку — бабуля редко, но достает ее, когда они ходят с дедулей в гости. Но из памяти стерлось, как именно она выглядит, просто какая-то сумка.

Пыльно-черная, относительно небольшого размера, передний клапан с какой-то сложной застежкой… Хару точно видел эту сумку, когда девчонки обсуждали вещи «которые не достать простым смертным». Модель он, конечно, не угадает, но…

— Это Hermes, — безошибочно определил Хару.

— Ты стал разбираться в люксовых брендах? — искренне удивилась бабуля.

— Девчонки-стилистки обсуждают, какую люксовую сумку они первой возьмут в рассрочку на два года, — пренебрежительно фыркнул Хару, — Эту они демонстрировали друг другу как недостижимую мечту.

— Она и в мое время была дорогой, — вздохнула бабуля, любовно поглаживая сумку, — Это моя последняя статусная вещь, остальные я продала. Просто знала, что ее продать будет проще всего, поэтому берегла на самый крайний случай. Либо я, либо твоя мама завтра с ней пойдем. Нужно получше запомнить цвет, чтобы подобрать в тон остальную одежду.

Хару смотрел на сумку немного рассеянно. Он слабо понимал причину женского помешательства на сумках, но его это особо не смущало. Если, конечно, это не покупка в кредит на два года.

— Почему бы не взять ее с собой? — уточнил.

— Ты что! Ее могут поцарапать в толпе! — ужаснулась бабуля.

Хару переглянулся с дедушкой, который молча сидел в своем кресле, и оба улыбнулись. Ну, нельзя носить сумку, так нельзя.

Хару предложил сделать фото сумки рядом с белым листом — он видел, что девчонки-визажистки так делают, чтобы потом было проще подбирать цвета. Заодно сделали фото и пиджака, чтобы уж наверняка. Бабуля хотела купить черные брюки и какую-нибудь цветную блузку, а маме нужно платье или костюм. Удастся найти на винтажном рынке — неплохо. Если нет — купят в торговом центре в среднем ценовом сегменте. Если есть хорошая сумка, то женщины простят обычный наряд — бабуля в этом уверена.

Глава 14 Запах нафталина

В половине десятого к дому подъехало такси. Хару сел в него с бабулей — мама через пару часов подъедет в торговый центр вместе с Хансу.

Хару не очень нравилось, что придется весь день потратить на шоппинг. По-настоящему в его присутствии нуждались только вечером, в люксовом бутике, с остальным женщины справились бы сами… ну, при помощи его карты, конечно. Но бабуля просила составить ей компанию и отказать Хару не смог.

Донмё называют винтажным рынком — и это правда, но выглядит он немного не так, как все представляют. Это небольшой квартал — старые многоквартирные дома, чаще всего от трех до девяти этажей. И все первые этажи отданы под коммерцию. Здесь просто огромное количество мелких кафешек, кофеен, тут же винтажные лавки, музыкальные магазины, по соседству с ними — парикмахерские, в которых ни мастера, ни интерьер не менялись еще с восьмидесятых, чуть зайдешь во двор — дешевые мотели и автосервисы. И рядом со всем этим — «стихийный» рынок. На самом деле, продавать здесь может любой, поэтому рынок не совсем стихийный, он официально разрешен. Но выглядит не слишком упорядоченно — у продавцов и столы-то не всегда есть, многие продают прямо с земли.

Когда Хару вышел с бабулей из такси, ему сразу в нос ударило не самым приятным «букетом ароматов». Где-то поблизости что-то жарилось на масле. От вещей пахло дешевым мылом и не менее дешевыми ароматизированными саше — это чтобы никакие жучки в одежде не завелись. Как только Хару с бабушкой вышли, их тут же начали зазывать к себе ближайшие продавцы:

— У нас дешево! Дешево! Хорошие вещи! Дешево!

Вообще, «дешево» — это практически девиз этого места. Увы, не всегда правдивый.

Хару натянул повыше маску, глубоко вздохнул и направился к первому стенду. Раз уж он сюда приехал, то попробует найти что-то приличное. Откопали же они себе в Японии реально крутые вещи.

Многие продавцы здесь — перекупщики. Они обходят бабушек-дедушек, скупают у них старье, продают его здесь чуть дороже. Вещи от корейских брендов могут висеть рядом с подделками европейского люкса, а чтобы реально найти что-то стоящее, нужно хорошо разбираться либо в брендах, либо в качестве. Узнаваемые модели сумок и обуви, если они действительно брендовые, сами продавцы предпочитают продать подороже, через интернет, например. Хотя… случаются и необычные находки, конечно.

Пока бабуля перебирала вещи на длинном рейле — смотрела женские блузки, Хару подошел к большой коробке, где были навалены сумки и кошельки.

— Там брак, все по одной цене! — громко крикнул ему продавец.

Хару кивнул. Цена указана на коробке, она достаточно низкая, если удастся найти изделие из натуральной кожи. В том, что это реально, Хару не сомневался, другой вопрос — в каком состоянии будет эта натуральная кожа. Он практически по локоть засунул руки в ящик и ориентировался не на внешний вид, а на тактильные ощущения — почувствуют ли пальцы что-нибудь приятное. Почувствовали ближе ко дну. Хару увлечено потащил наверх свою находку. Удивленно посмотрел на стеганую сумку из натуральной кожи. Достаточно большая, планшет в такую точно войдет, сделана в стиле Chanel. Но… Хару казалось, что такие сумки всегда маленькие. На боковой стенке — длинный порез. Но этот кусочек можно заменить, Хару даже знает хорошего мастера. А за такие деньги такая большая сумка из натуральной кожи… Хару открыл верхний клапан, удивился тому, что под этим клапаном есть второй… На внутренней этикетке все равно написано Chanel. Подделка это или оригинал — разберется бабушка. Хару зажал сумку под мышкой, а вторую руку снова сунул в коробку. Вытащил еще пару сумочек из натуральной кожи, но те были либо слишком потертыми, либо заношены настолько, что восстановлению не подлежат. Отсчитав наличку, Хару вручил ее продавцу.

— Что берешь? — с подозрительным прищуром спросил тот.

— Что взял, то уже мое, — улыбнулся Хару.

Продавцы здесь нагловатые, могут задирать цены, если увидели твой интерес к какому-то предмету. Бабуля на вешалке ничего не нашла и они пошли дальше. Хару порванную сумку запихнул в свой рюкзак. У одного продавца он заметил классную настольную лампу — у нее был мозаичный абажур в стиле арт-деко. Предчувствуя, что такую красотку могут выкупить, пока Хару будет гулять по рынку, он забрал ее сразу. Дешево, потому что лампа не рабочая. Но Хару даже знает, кто ее починит — их сосед, он электрик и с удовольствием берется за частные заказы, принимая оплату наличкой.

Еще через несколько продавцов Хару разжился футболкой с изображением группы Nirvana. Потом — прикольным вязаным кардиганом, там не спине толстыми нитками для вязания был вышит черный кот с бутылкой в передней лапе — кот-алкоголик. Какой-то хендмейд. Главное — не показывать кардиган фанатам, а то они после кота на пижаме еще в себя не пришли. Еще чуть дальше Хару купил свитер из настолько мягкого кашемира, что хотелось в него закутаться прямо сейчас. Причем абсолютно целый! Правда, стоил он уже вовсе не пять тысяч вон, как кардиган с котом-алкоголиком. Еще чуть дальше Хару практически отвоевал крутую темно-коричневую мужскую косуху у какой-то девчонки. Сражался не по правилам — опустил маску с лица. Пока девушка удивленно пялилась на него, пытаясь понять — тот ли это Хару, то ли ей показалось, — Хару расплатился за куртку и убежал с бабулей подальше.

Иронично, но бабуля за все это время не купила ничего. Частично это было связано еще и с тем, что основной контингент покупателей блошиных рынков — женщины, поэтому и женскую одежду хорошего качества раскупают быстрее. Но Хару все равно был удивлен тому, что ему понравился блошиный рынок. Это не скучный шопинг, прелести которого Хару особо и не понимал, а настоящая охота за сокровищами.

Бабушка купила себе блузку чуть позднее, когда они перестали ходить по рядам стихийного рынка и зашли в бутики. Здесь уже было мало откровенного хлама, но и цены выше. Зато есть примерочные. Хару купил себе брюки — обычные, серые. Но из очень приятной ткани и со знакомой эмблемой «Bouchard». Мерить не стал, просто прикинул на себя. Окажутся малы — отдаст Сухёну, большие… еще кому-нибудь. На Шэня штанины точно будут коротковаты.

Другой бутик порадовал Хару сразу тремя покупками — кашемировым свитером и парой жилеток в «дедовском» стиле. Сейчас похожие жилетки стилисты постоянно подсовывают Хару, а эти хотя бы на ощупь приятные.

В итоге бабуля шла с блузкой и юбкой в маленьком пакетике, а Хару пыхтел, навьюченный баулами с вещами, от которых пахло нафталином. И лампой в пакете, конечно же. За два часа они обошли не весь Донмё, но большую его часть. Сели перекусить в небольшом кафе на окраине. Хару сгрузил свои пакеты на соседний стул, заказал себе и бабуле по лимонаду. Когда вернулся за стол с напитками, бабуля с интересом рассматривала самую первую его покупку — сумку типа Chanel.

— За сколько ты ее купил?

— Фиксированная цена — семь тысяч вон.

— Хорошая покупка. Мне кажется, она может быть подлинной.

— Оригинал? — удивился Хару. — Я подумал, просто хорошая кожа. Внутри все целое, только на боку порез. Но она большая.

— Эти сумки не всегда были такими маленькими, как сейчас, винтажные модели бывают большого размера. Тут внутри на бирке серийный номер, — сказала бабушка, — А еще — видишь вот эту приписку?

Она указала Хару, что на внутренней бирке, под названием бренда и серийным номером, была приписка по-французски: «Plaque or».

— И? Что это значит? — удивился Хару.

— Скорее всего, фурнитура покрыта золотом.

— А? — вырвалось у Хару, он тихо засмеялся: — Какое золото⁈ Семь тысяч вон!

— Не знаю, я не уверена, — ответила бабуля. — Именно это мне и кажется подтверждением подлинности. Зачем писать про позолоту на фейковой сумке? В любом случае, сегодня вечером будем в их же бутике, там по серийному номеру можно проверить, что это за сумка.

Хару задумчиво кивнул. На сумку он смотрел с подозрением: в то, что фурнитура позолочена, ему не верилось. Не за семь тысяч вон. Бабуля же продолжила перебирать покупки Хару и нахваливать его удачливость. На сломанной лампе значился штамп Tiffany. Кашемировый свитер, который Хару купил на улице, тоже был брендовым, просто фирма не особо известная. Кажется, Хару реально везет на покупки на блошиных рынках.

В торговом центре все покупки с «винтажки» Хару сдал в камеру хранения. Он боялся разбить стеклянный абажур красивой лампы. Неважно, реально она брендовая и дорогая, или нет, но поставить такую в комнате очень хотелось.

Внутри временно разделились. Мама с бабушкой пошли по бутикам с женской одеждой, а Хару с братом — в большой спортивный магазин.

Все дело в том, что Хару реально была нужна спортивная одежда. Mizuno надарили ему одежды в октябре, но он в ней постоянно тренируется и изнашивается она быстрее, чем он предполагал до того, как начал заниматься танцами. По-хорошему, ему нужны семь футболок, чтобы стирать их раз в неделю, и пар семь штанов, потому что потеет он иногда реально до трусов. И одного худи мало. В здании прохладно, зимой температура в помещениях не выше двадцати градусов. Когда разогреешься — занимаешься в футболке. До этого момента нужно накинуть что-то сверху. А еще Хару нужны те самые кеды на размер больше. Желательно — две пары, на смену. И носки спортивные, у которых плотная, но тонкая резинка сверху. Беговые кроссовки тоже можно купить, вторые… Кажется, он сегодня реально потратит всю свою зарплату за дебют. Хотя семь пар штанов брать не будет, конечно — это перебор.

Хансу тоже не помешает спортивная обувь, этим они и занялись в самом начале. Хару выбрал себе и Хансу кеды — по два размера, две разные модели. Пока разбирался с братом и размерами — долго не мог добиться от него нормально ответа «не жмут ли кроссовки?». Пришлось снять маску. Его и в ней многие узнавали, но до этого у людей были сомнения, поэтому пальцами не показывали и близко не подходили. Но, пока Хару разговаривал с братом без маски, у входа в спортивный отдел столпились девчонки. Немного — человек пять. Они восхищенно пялились на Хару, поэтому он слегка помахал им рукой и снова надел маску. А потом смотрел, как одна девочка идет следом за ним по магазину и фотографирует все, что Хару выбирает для себя. Он ничего не мерил — свой размер знал, брал все немного свободное, потому что так комфортнее. Парень– консультант носился с вешалками и коробками вокруг него — забирал вещи и уносил на кассу.

Одновременно с этим приходили сообщения от мамы. Если им что-то нравилось, они просили оставить вещь на кассе и говорили, что оплачивать будет парень с ребенком. Хару же отправляли номер бутика, название одежды и сумму. Так что после спортивного отдела Хару пришлось обойти три бутика, забирая блузку, брюки и пиджак. Все в разных отделах.

Хару был рад, что ему не пришлось таскаться по всем бутикам с мамой и бабушкой. Он с Хансу сел за столик на фудкорте, там они поболтали немного, Хансу выпил сладкий коктейль на соевом молоке, Хару — воду. Когда сидеть надоело, зашли в книжный. Несмотря на то, что агентство еще не ответило — будет ли Хару сниматься в других выпусках Книжного клуба — он купил себе «Бойцовский клуб», а Хансу какую-то пугающе огромную книгу с полки научно-популярной литературы. Теперь они вместе читали, каждый свое, сидя на диванах в окружении пакетов со спортивными товарами.

Разумеется, дома делать это было бы приятнее, но Хару не жаловался. Иногда нужно тратить время и на семью. Да и с Хансу наконец-то удалось нормально поболтать.

И только в начале четвертого мама и бабуля закончили ходить по бутикам, Хару выкупил остатки выбранных вещей (джинсы, туфли и еще одну блузку), они погрузились в такси, забив весь багажник пакетами, и поехали домой. Так как бутик Chanel находится в Каннам-гу, то можно оставить покупки дома.

* * *

— Это подлинная сумка, — немного удивленно сказала девушка-консультант, смотря на экран монитора. — Париж, 1959 год. Вам крупно повезло. Я и не думала, что такие вещи реально можно найти на винтажных рынках.

— В Париже? — удивился Хару, — Далеко же ее занесло…

— С 1959 года-то, — улыбнулась бабуля. — Видимо, у нее долгая история.

— Мы можем отреставрировать сумку. Так как она куплена не вами, то это будет платная услуга, — предложила девушка, — Или вы можете продать ее ресейл-платформе, там выполняют ремонт таких изделий. Сумка редкая, поэтому даже с таким изъяном вы можете нормально за нее выручить… Но у вас нет коробки и оригинального пыльника, поэтому я бы советовала, конечно, отреставрировать порез, его, как мне кажется, реально аккуратно замаскировать, и носить самому. Потому что такая сумка сейчас…

— Я знаю, что такие вы больше не делаете, — вздохнула бабуля. — Как жаль, что мне пришлось продать свою…

Хару убрал сумку обратно в рюкзак. В то, что ему реально так повезло, даже не верилось. Пока ехал в этот бутик, посмотрел на цены. То, что сумка для мамы ему обойдется примерно в девять тысяч долларов, Хару знал заранее. Он сам сказал, что если уж тратить деньги на дорогую сумку, то бабуле стоит выбрать что-то действительно престижное. Бабуля сказала, что тогда нужна Chanel.

Винтажные модели стоят примерно столько же, сколько и новые, просто разброс цен больше — от пяти тысяч до двадцати. Хару не разбирался в сумках, поэтому не мог точно сказать, сколько стоила бы эта без пореза на боку. Она очевидно редкая, а, главное, — очень старая.

Но… будет у них две сумки Chanel. Хару все равно мысленно расстался с огромной суммой за сомнительный товар, так что переживать уже поздно.

— Простите, а вы есть в базе данных этого магазина? — осторожно спросила девушка-консультантка, обращаясь к бабушке.

— Ой, когда это было! — небрежно махнула рукой бабуля.

— Неважно, мы оцифровали все карточки клиентов, начиная с дня открытия этого бутика. У вас, наверное, карточка еще по имени, а не по номеру телефона?

Бабуля кивнула, заинтересованно назвала имя, консультант зацокала ноготками по клавишам, печатая имя.

И Хару увидел, как изменилось лицо девушки. До этого она общалась с ними вежливо, но обращаясь преимущественно к Хару. Бабулю и маму она почти не замечала, хотя Хару сразу уточнил, что выбирает сумку маме в подарок, а бабуля — его главный эксперт. Но чувствовалось, что их троих в бутике не воспринимали всерьез. Так, зашли купить одну сумку и больше никогда не появятся (что, скорее всего, было правдой). Мама вообще так стеснялась, что за все время в бутике не произнесла и слова.

Но как только бабуля назвала свое имя и девушка ввела его в компьютер… вид у нее стал виноватый, она предложила им пройти в отдельный кабинет и сказала, что вышлет другого консультанта.

«Кабинет» — маленькая комнатка с двумя диванами и столиком непривычной высоты. Слишком высокий для журнального, слишком низкий для обеденного. Девушка, которая провожала их в этот кабинет, предложила на выбор шампанское, воду или зеленый чай. Хару решил, что, раз предлагают, надо соглашаться, поэтому попросил чай на всех. Когда девушка вышла из комнаты, он шепотом спросил у бабули:

— На какую сумму вы тут товаров выкупили?

— Я всегда любила Chanel, — пожала плечами бабуля, — Но в этом бутике я мало что брала, он поздно открылся, мы возили одежду и сумки из Японии или Европы. Кажется, здесь я покупала тот костюм, который еще цел, плюс пару туфель, они, увы, уже износились… за двадцать-то лет. В списке супер-випов меня точно не было, даже не смотри на меня с таким подозрением. Мы не настолько богаты были, чтобы я могла одеваться только в люкс. Я покупала наряды на важные события для нашего бизнеса, Chanel прекрасно подходит для демонстрации статуса.

Вскоре зашла девушка-консультант, толкая перед собой тележку — столик на колесах. Она поставила перед ними по чайной паре, а потом начала с нижних полок тележки доставать коробки — три штуки.

Дальше Хару чувствовал себя просто кошельком на ножках. Бабушка увлеченно рассматривала сумки, заставляла маму участвовать в процессе выбора, консультант давала советы и нахваливала вкус бабули. Они выбирали из трех светлых оттенков, два из которых, на взгляд Хару, были практически одинаковы. Различие в цвете-то он видел, но искренне не понимал, к чему такие муки выбора.

Но чай был вкусным.

Когда Хару выпил и свою, и мамину порцию, женщины определились с цветом и Хару пошел оплачивать покупку. Подумав, попросил добавить еще флакон духов. Немного пожалел об этом, потому что мама начала выбирать, а этот процесс сложно назвать приятным для человека с острым обонянием, Хару пришлось отойти практически на другой конец бутика. В конце концов, оставив на кассе примерно девять тысяч долларов, Хару печально пошел домой. Впрочем, мама и бабушка были так рады, что эти деньги точно не были потрачены впустую. Хотя и забавно, что все его покупки для себя в этот день — куча вещей, кроссовок, даже лампа — обошлись дешевле, чем одна сумка.

* * *

Сообщение на корейском форуме:

DayByDay: Я сегодня была на блошином рынке в Данмё и встретила там Хару! Увидела крутую кожаную куртку, и только хотела получше ее рассмотреть, как какой-то парень снял ее со стенда за секунду до меня, чуть ли не из рук вырвал. Я хотела возмутиться, но он снял маску… Хару! На блошином рынке! Я была так поражена, что замерла с протянутой рукой минуты на две, как мне кажется. Отметила только, что он хорошо разбирается в одежде — быстро осмотрел куртку, совсем как завсегдатай винтажек, быстро расплатился и ушел до того, как я додумалась взять у него автограф. Если увидите Хару в немного потертой темно-коричневой косухе — она винтажная.

Dream4u: Хару на блошином рынке? А мы не верили, когда японские фанатки говорили, что видели Royal Trio в винтажных магазинах Токио! Возможно, что и слухи о том, что его долго держали на таможне из-за какого-то ценного антиквариата, правдивы.

DayByDay: Я тоже не верила, что Хару может покупать что-то в таких местах. Несмотря на то, как стилисты его сейчас одевают, он не кажется человеком, который следит за модными трендами, одежда его словно совсем не интересует. А тут — Данмё, Хару, винтажная куртка… у него в пакете еще была лампа под Тиффани. Я ту лампу тоже видела, но она не работающая.

Dream4u: Ты уверена, что лампа не Тиффани? *смеющийся смайлик* Я начинаю подозревать, что этот парень по-настоящему полон сюрпризов.

DayByDay: Я не уверена насчет лампы. Штамп стоял, но его ставят и на подделках. В любом случае, я не знала, где такую лампу можно отремонтировать, поэтому все равно не купила бы.

BT-lover: Мне кажется, что каждое новое сообщение на форумах заставляет меня все больше восхищаться Хару. Сначала мы узнали, что он любит читать. Дальше — что он любит чай, покупает сортовой улун. Теперь выясняется, что этот парень посещает винтажные рынки. Мне кажется, он — просто образец современного парня. Красивый, умный, уверенный в себе, еще и противник чрезмерного потребления, покупающий вещи в секондах.

DayByDay: Хару потрясающий, с этим не поспоришь, но насчет чрезмерного потребления я бы поспорила. Он же не полностью в винтаж одевается, просто умудрился на длинном стенде с куртками найти единственную из натуральной кожи. Не думаю, что это было заботой об экологии. Скорее он просто знает толк в хороших вещах.

LadyFyFy: Вроде, Хару очень требователен к тому, приятна ли одежда к телу. Я часто слышала, что качество материала у винтажной одежды выше, чем сейчас.

DayByDay: Вполне вероятно, что вы правы: Хару выбирает одежду на винтажках из-за материала. Я люблю винтажные бутики, постоянно что-то там ищу, качество многих вещей гораздо выше, чем сейчас.

CoraCore: Так это был он! Я видела сегодня в Данмё парня в маске, который был очень похож на Хару. Но я подумала, что это не может быть он! Так жаль, могла бы подойти и попросить автограф… *рыдающий смайлик*

HProtector-7: Слава Богу! Значит, Хару смог погулять по Данмё без прилипчивых фанаток!

CoraCore: Что плохого в одном автографе? Не нужно так агрессивно реагировать на людей, которые просто хотели бы получить что-то на память о встрече.

HProtector-7: Хотите автограф — покупайте место на фансайне, не нужно преследовать айдолов в их личное время.

PuffKitty: После Данмё он был с братом в торговом центре. Купил кеды себе и брату, много спортивной одежды. Какая-то девчонка пришла сразу после него и попросила консультанта собрать ей то же самое, что покупал Хару, наверное — сассенка. Если что — я тоже консультант в том магазине, специально за ним не следила, просто мы потом много его обсуждали. Не каждый день к нам приходят знаменитости. И у Хару очень милый брат. Они не особо-то похожи внешне, но у них одинаковые улыбки.

DayByDay: Получается, у Хару был день шопинга? Мне показалось, что на винтажном рынке он был с бабушкой — с ним была женщина, которая слишком стара, чтобы быть его мамой.

PuffKitty: Лампы с ним не было *смеющийся смайлик*. От Данмё до нас недалеко, так что вряд ли он ездил домой. Наверное, оставил покупки в камере хранения. Они с братом потом сидели на фудкорте. Его бабушка в это время могла покупать что-то в женских бутиках.

Глава 15 Большой секрет для маленькой компании

Когда Сольги сказала Хару, что она поссорилась с Джиу еще на прослушивании, она немного преувеличила, конечно. Не ссорились они. Но ситуация действительно вышла не самой приятной.

На прослушивание в New Wave Сольги зарегистрировалась достаточно поздно, была семьдесят пятой в очереди. Прямо перед ней оказалась очень красивая девушка — Наён. Сольги еще подумала, что та выглядит, как корейская кукла Барби. Не в том смысле, что похожа на знаменитую куклу чертами лица. Просто она красивая, с длинными волосами, в модной одежде — просто мечта любой маленькой кореянки.

Сложно сказать, почему они вообще начали разговаривать… Скорее всего, потому что многие девчонки в очереди были знакомы между собой, некоторые сразу приходили компаниями, а Сольги и Наён стояли в одиночестве, когда вокруг все увлеченно общались.

Знакомство было немного неловким, но ожидание предстояло долгое, а волнение было сильным, Сольги в таком состоянии становится болтлива… в общем, разговорились. Болтали о какой-то ерунде, Сольги даже не помнит точно, что они так увлеченно обсуждали. Порхали с темы на тему, как бабочки с цветка на цветок, но, в итоге, ничего важного друг о друге не узнали.

Из тихих разговоров соседок Сольги уже поняла, как проходит прослушивание. В конце коридора с этой очередью — танцевальный кабинет, где сидят представители агентства. Комиссия, так сказать. В помещение запускают по пять человек, четверо ждут, пятая отвечает на вопросы и выступает, идет видеозапись. Потом выступать идет следующая.

Где-то через час после начала прослушивания в коридор вышла женщина. Она двигалась мимо очереди, внимательно рассматривая девчонок и те, до кого она еще не дошла, начинали поспешно приводить себя в порядок.

— Что происходит? — удивленно спросила Сольги у Наён.

— Кажется, кого-то пропускают без очереди, — неуверенно ответила Наён.

Сердце упало. Сольги не знала, чего ей хочется больше — чтобы ее пригласили на прослушивание вне очереди, или чтобы постоять еще два часа, потому что она пока не готова выступать. Но уже через секунду она сама мысленно надавала себе пощечин: размечталась! По внешности ее точно не выберут, ее сильная сторона — вокал.

Между тем, женщина уже выбрала из очереди двух девчонок и направила их к дверям. Остановилась перед Сольги и Наён, посмотрела на большие наклейки с именами на груди.

— Наён, сколько лет?

— Восемнадцать в апреле.

— Рост?

— Метр семьдесят ровно.

— Хорошо поешь, танцуешь?

— Танцую.

— К дверям. Сольги, сколько лет?

Сольги едва не подпрыгнула: она не думала, что у нее будут что-то спрашивать.

— Пятнадцать исполнится в феврале.

— Всего четырнадцать? — искренне удивилась женщина. — Веснушки от загара, или генетика?

— Не знаю. Они не выцветают сами, но родилась я без них, у мамы и папы тоже поздно появились, — смущенно ответила Сольги.

Вывести веснушки — новая цель для Сольги. Увы, первый флакон средства для осветления пигментации не особо помог. Кажется, нужно покупать профессиональный аптечный крем.

— Рост какой? — продолжала «допрос» женщина.

— Метр шестьдесят семь.

— Ц-ц, — покачала головой женщина, — Такая высокая всего в четырнадцать… Хорошо поешь, танцуешь?

— Вокалистка.

— К дверям.

И женщина просто пошла дальше. Наён радостно ткнула Сольги в плечо:

— Классно, пойдем вместе! — и потянула ее к дверям мимо шеренги девчонок практически силой — у Сольги от волнения ноги стали как ватные.

Кто-то смотрел им вслед злобно, кто-то — с завистью, некоторые — безразлично. Сольги, идя следом за Наён, пыталась осмыслить тот факт, что ее реально выбрали из-за внешности. Мама всегда говорила, что она красивая. Но это — мама. Когда Сольги приехала в дом Нам, от Хару и его бабушки с дедушкой она узнала,что красива, как модель — у нее необычные черты лица, поэтому она запоминается. Звучало, скорее, как утешение, чем как комплимент. Сама Сольги красавицей себя не считала, просто была уверена, что она и не страшная. Так, средненькая. Вот Наён красивая. Она — как актриса, как модель на постере рекламы косметики. Такими же были две другие девочки, которые уже стояли у дверей — обладательницы классической корейской красоты.

И, словно подтверждая сомнения самой Сольги, одна из двух «красоток» смерила ее скептическим взглядом и пренебрежительно фыркнула:

— А эту-то за что выбрали?

На наклейке имя — Джиу. Можно сказать — так и познакомились.

— Не обращай на нее внимания, — тихо сказала Наён и несильно сжала руку Сольги.

Та благодарно кивнула. Но Джиу запомнила.

Когда вошли в зал, каждой дали возможность выступить перед камерой. Тайминг самого выступления — минута. Сольги уверенно спела, Наён, как оказалось, потрясающе танцует, другая красивая девочка классно зачитала рэп и станцевала, а Джиу… ну, она была не сказать, что совсем ужасна — в ноты попадала и ноги у нее не заплетались, но это…уровень кружка школьной самодеятельности, а не айдола. По сути, никаких талантов у нее нет, только красивое личико. Это позволило Сольги почувствовать себя лучше — она-то петь умеет.

Потом, когда переехали в общежитие, Сольги снова повезло — она оказалась в одной квартире с Наён, им удалось занять одну двухэтажную кровать. Причем Наён в полном восторге полезла наверх, хотя, как старшая, могла потребовать Сольги уступить ей первый ярус.

Более опытные трейни оформляли свои кровати — покупали навесные столики и специальные балдахины, создавая иллюзию уединения, развешивали гирлянды на батарейках, привозили из дома мини-сейфы, наборы складной посуды. В общем, опытные трейни знали, как жить в комнате с пятью девчонками и сохранять остаток рассудка. Наён тут же потащила Сольги в магазин, где накупила кучу всего сразу и себе, и новой подружке.

И тут Сольги поняла, что Наён словно не понимает саму концепцию «лишних трат». Сама Сольги считала, что ей хватит шторки, чтобы отгородиться от соседок, остальное можно оставить на потом. Она не хотела звонить маме и просить дополнительно денег на такие глупости. Поэтому Наён купила ей все сама. Еще и пригрозила, что обидится, если Сольги не примет ее подарок.

На самом деле, все девчонки в общежитии понимали, что Наён из очень богатой семьи. Она на танцевальные занятия ходила не с обычной сумкой из спортивного магазина, а со «speedy» от Louis Vuitton, практически вся одежда Наён — брендовая, она могла случайно забыть в общей ванной целую горку золотых колечек. Девчонки массово тянулись к ней, все хотели богатую подружку. Но Наён общалась преимущественно с Сольги. Объяснила это максимально просто — они начали общаться до того, как окружающие поняли, что у Наён есть деньги, поэтому Сольги ей кажется честнее остальных.

Сольги же нередко стеснялась щедрости своей новой подруги. Если они заказывали еду в общежитие — платила всегда Наён. На день рождения подарила ей брендовую сумочку. Сказала, что будет на память и «не такая уж она дорогая». Конечно, сумка от Celine стоит копейки, кто б сомневался.

У Сольги были и другие причины переживать. Она знала, что Наён нравится группа Black Thorn и особенно Хару. Бешеной фанаткой не была, но альбомы купила, часто слушала их песни в наушниках и вечерами на телефоне просматривала новости группы. Лайкала все посты Хару. Наверное, как подруга, Сольги должна была рассказать Наён, что Хару — ее кузен. Но не стала.

Она вообще этого никому не говорила, потому что фанатели по нему многие. Сейчас фраза «Кстати, Хару — мой кузен» — равноценна «Кстати, мой папа — президент». В том смысле, что без доказательств в это никто не поверит. Начав тренироваться в агентстве, Сольги за неделю ни разу не встретила Хару. Девчонки тоже видели его всего пару раз, мельком, уставшего, в окружении менеджеров и охраны. Поэтому Сольги молчала — все равно не поверят. Но это не было тайной, она прекрасно понимала, что, как только она впервые столкнется с Хару лицом к лицу, — все станет известно, они ведь не договаривались скрывать свои родственные связи.

Сольги казалось, что Наён обидится, если узнает. Но все получилось немного иначе. Наён при первой официальной встрече с Хару не присутствовала — у нее были дополнительные занятия вне агентства. Потом они еще какое-то время занимались отдельно. Наён была в продвинутой танцевальной группе, Сольги — среди начинающих. Встретились только вечером, когда закончились все официальные репетиции. Пошли ужинать в кафе.

Это было небольшое заведение, столы огорожены ширмами друг от друга, кухню видно через огромное окно выдачи, там гремят посудой, работает мощная вытяжка, перекрикиваются официанты. Вечером за многими столиками сидят большие компании офисных работников — они выпивают, играют в алко-игры, громко разговаривают. В кафе очень шумно. И благодаря этому можно более-менее спокойно разговаривать — здесь всем попросту не до тебя.

— Почему ты мне не сказала, что Хару — твой родственник? — в голосе Наён не было возмущения, скорее, что-то вроде детской обиды, — Мне теперь неудобно…

Сольги виновато улыбнулась: оправдания себе она не находила. Наён же продолжила:

— Я не обижаюсь, просто… мне правда как-то неловко, — вздохнула она. — Теперь боюсь, что он подумает, что я начала с тобой общаться из-за него. Но я же не знала!

Сольги нахмурилась:

— А вы знакомы?

— Виделись один раз, — шепотом ответила Наён. — И он точно понял, что я — его фанатка, ту ситуацию сложно трактовать иначе…

Сольги не смогла сдержать смешка. Она, не сказать, что успела хорошо узнать собственного кузена, но его отношение к фанаткам можно описать примерно как «сумасшедшие девчонки, которых нельзя обижать, потому что они оплачивают мои счета». По крайней мере — так было, пока Хару не контактировал с фанатами постоянно. У Сольги было подозрение, что Хару может изменить свое отношение, когда реально осознает силу поддержки к-поп фанатов.

— Что ты смеешься? Я ворвалась на его фотосессию… тогда казалось, что просто обязана это сделать, а сейчас понимаю, что это было слишком… странно, — вздохнула Наён. — Могла хотя бы постучать в дверь для приличия, так сказать.

Сольги не сдержалась, расхохоталась:

— Ты что, дверь ногой выбила?

Теперь Наён смутилась:

— Ну, не совсем, конечно… но появление мое, кажется, было весьма эффектным.

Теперь Сольги смеялась еще дольше. Она просто в лицах представляла эту сцену, потому что прекрасно знает и Наён, с ее упрямством (не зря она по знаку зодиака Овен, вот не зря), и Хару с его потрясающими кошачьими взглядами «как вы все меня достали».

— Я еще и сегодня его встретила, когда он с Данби разговаривал! — шепотом добавила Наён. — И все выглядело так, будто я подслушивала.

— А ты подслушивала? — уточнила Сольги.

— Не-е-ет! — возмутилась Наён. — Это случайно получилось. Но слух у него действительно… я решила уйти, когда поняла, что сверху у Данби приватный разговор с кем-то, а он услышал, как я по кафелю шагала. Я слышала-то всего пару фраз… Боже, что он обо мне подумал⁈

Наён прикрыла глаза ладонью. Сольги не казалось, что она так уже переживает об этом, но легкое ощущение стыда за прошлые поступки все же считывалось. Сольги снова захихикала:

— Главное — не кради его кота.

— Кота? — удивилась Наён. — Зачем мне красть его кота?

— Не знаю, — пожала плечами Сольги. — Какая-то дура додумалась. Теперь Куки боится всех молодых девушек. Когда я только приехала — он на меня постоянно шипел, хотя я ему ничего плохого не сделала… Это я к тому, что главной фанаткой-злодейкой для Хару пока что является девчонка, которая схватила Куки и убежала с ним.

Наён удивленно хлопала глазами:

— Кошмар какой, — выдохнула она. — А как зовут ту девчонку?

Сольги пожала плечами:

— Не знаю. У Хару дома ее называют просто «дурочкой».

Наён удивленно качала головой:

— Красть кота… Бывают же сумасшедшие.

— Так что твое вторжение на фотосессию, как бы оно ни выглядело, все равно не является самым странным фанатским преступлением, — добавила Сольги.

Да, она пыталась успокоить Наён и разрядить обстановку. Терять подругу ей не хотелось, с Наён было комфортно. Фанатеет по Хару? Ну, у всех свои недостатки. В конце концов, дружить с Сольги ради встреч с Хару — бесполезное занятие, потому что она сама за два месяца кузена видела раз пять. Наён проще билет на фансайн выкупить, чем пытаться подружиться с Хару через Сольги.

— Слабое утешение, но спасибо, — вздохнула Наён.

— А еще сегодня Хару мне написал и предупредил, чтобы я была осторожна с Джиу, — поделилась Сольги. — Знаешь, что удивляет? Буквально за полчаса до этого Джиу подошла ко мне и попросила прощения за то, что плохо отозвалась о моей внешности на прослушивании. Они реально вместе учились, но, кажется, Хару вовсе не считал ее своей подругой, как она всем рассказывает.

— А это не Джиу кота крала? — с подозрением спросила Наён, улыбаясь.

— Та девчонка в списке сассен-фанаток и ее бы точно не взяли в агентство, — заметила Сольги.

Разговор пришлось прервать, потому что им принесли заказ — среднюю порцию говядины для жарки. И Сольги, и Наён тут же выложили несколько кусочков мяса на решетку над углями.

— Какой здесь вкусный маринад! — восхитилась Наён. — Я бы ни за что не подумала, что в такой кафешке может быть так вкусно.

Сольги ухмыльнулась:

— Раньше здесь работала моя тетя, мама Хару. Когда Хару начал получать больше денег, он попросил ее не брать дополнительную работу по вечерам. Но это она мне сказала, что здесь всегда свежее мясо и лучшие маринады в округе.

Наён удивленно приоткрыла рот. Но говорить ничего не стала. Просто забрала с решетки гриля готовый кусочек.

Сольги же понадеялась, что кузен не станет причиной того, что отношение Наён как-то изменится. Она и так слишком щедрая, если еще и дополнительно будет пытаться «задобрить» Сольги… станет особенно неудобно. В том числе — перед другими девочками.

У Наён немало минусов, временами она кажется какой-то инопланетянкой… но с другими девочками общение у Сольги как-то не складывается. Сольги — экстраверт, она хотела бы общаться с большим количеством девчонок… но многие постоянно недвусмысленно демонстрируют, что не рады деревенской девчонке. Хотя… теперь, когда стало известно, что у нее есть номер Хару, ситуация может измениться. Вот только… нужны ли такие подружки самой Сольги? Номер кузена она давать никому не собирается… Портить отношения с родственником из-за глупых девчонок? Нет-нет-нет!

Глава 16 Моменты осознания

Сумку Хару сразу сдал в мастерскую, лампу отнес соседу, выдав «аванс» на материалы. Все купленные вещи утром среды забрал менеджер Пён и отвез в какую-то особую химчистку, где работают с деликатными тканями — а кашемировым свитерам и кожаной куртке точно нужен деликатный уход. Футболку с Nirvana Хару постирал сам, в стиральной машинке.

В среду группа выступала на радио, потом отдельно записывался ролик с живым исполнением баллады. Обычный такой рабочий день айдола — легкое волнение перед записью, полчаса реальной работы, два часа в дороге до следующей локации. Вечером, когда заехали в агентство, Хару вызвали к начальству. Ничего серьезного, просто рассказали, чем «грозят» съемки в шоу «Книжная симфония». Как только отработают дебютное продвижение, начнут готовиться в фанмитингу, а это — серьезное испытание для новичков, к тому же в это время, возможно, будут записывать песни для первого камбека. Соглашаясь на участие, Хару усложняет процесс подготовки к фанмитингу как минимум для себя. Но он все равно согласился.

Рабочий четверг начался в три часа ночи, опять обычная рутина айдолов — на студию, прически и макияж, репетиция, выступление перед фанатами. Сразу после обеда — небольшой фансайн, на котором Хару очень удивился, что фанаты уже знают о покупках на блошином рынке.

— Данмё? — удивился Хару. — Откуда вы знаете?

Фанатка, которая ему это сказала, смущенно засмеялась:

— На форуме написали. Это правда? Хару-щи покупает винтажную одежду?

Хару замялся. До вчерашнего дня он и не думал, что ему может понравится шоппинг на винтажных рынках. Но качество некоторой одежды… Скорее всего, он вернется туда снова. Отсюда дилемма: сказать правду, что его туда бабуля затащила, или соврать? Хару решил немного… приукрасить действительность.

— Моя бабушка часто покупала вещи на барахолках, нередко приносила очень классные вещи. В Японии мы втроем тоже гуляли по магазинам антиквариата. Было весело, мне понравилось. Поэтому я решил в этот раз отправиться с бабулей. В итоге принес столько всего, что почувствовал себя шопоголиком.

Девушка восхищенно улыбнулась и поспешно спросила:

— Тогда можно два почти личных вопроса? Что ты купил в Японии? Говорили, что тебя надолго задержали на таможенном контроле… И правда ли, что ты вчера купил лампу Тиффани?

Хару тихо засмеялся:

— Вы меня иногда пугаете, — он шутливо погрозил фанатке пальцем, но на вопросы ответил: — Я не уверен насчет лампы, она мне просто понравилась, я ее купил. Она сломана, даже шнура питания нет, только ножка и красивый абажур. Подделка это, или оригинал — без понятия, я не специалист. В Японии я наткнулся на сервиз для корейской чайной церемонии. Мне его продали со всеми чеками и документами, упаковали. Но уже в Корее, когда проверяли, что я ввожу в страну, увидев печать мастера, заподозрили, что сервиз не так-то прост. Скорее всего, это работа корейского мастера Ан Юджина, поэтому таможенники были обязаны проверить — есть ли информация по этому сервизу и не числится ли он в списке украденных. Обычная процедура для таких случаев, ведь из Японии сервиз выпустили просто как посуду из фарфора. Но, если честно, на секунду мне стало страшно — а вдруг сервиз был бы у кого-то украден? Вдруг меня бы арестовали?

Теперь фанатка тихонько захихикала. Хару улыбнулся. На самом деле, он вообще не переживал, когда его позвали в отдельную комнату. Он предвидел, что такое может произойти и заранее поискал информацию в интернете, да еще и спросил у бабули. Конечно, через границу реально провезти ценные вещи, не декларируя их. Одежду и сумки проверяют редко, например. Но Хару-то вез сервиз. Из тонкого фарфора. Расписанный вручную. Чтобы решить, что это просто кружки из японского супермаркета, нужно быть полным идиотом, их точно проверили бы. Но у Хару были чеки, сопроводительное письмо, так что процесс декларирования — формальность. Неприятная, но не страшная.

Просто Хару уже привык к тому, что фанаткам все истории из жизни лучше рассказывать с чуть большим драматизмом. Чем охотнее они потом эти истории в сети обсуждают — тем лучше.

Он потом спросил у менеджера Пён — откуда вообще фанатам известно о его визите в Даймё. Оказалось, что тема эта была достаточно популярна, несмотря на то, что нет ни одной фотографии. Видимо, теперь они будут обсуждать еще и то, что Хару реально привез из Японии сервиз. Ну, пусть лучше об этом говорят, чем о подозрительных котах на пижамных штанах.

После фансайна все вернулись на телестудию и расположились в гримерке, Хару сел с книжкой чуть в стороне от остальных: на участие в шоу он уже согласился, так что нужно подготовиться. Парни тоже преимущественно скучали.

С дебюта они постоянно вместе, единственный выходной за две с половиной недели закончился как-то слишком быстро, отдохнуть друг от друга не успели. Раздражения не было, но легкая усталость присутствовала, поэтому на этой неделе мало разговаривали, каждый развлекал себя сам. Чаще всего — рубились в игры на телефоне. Только когда игры совсем утомляли, начинали обсуждать какую-нибудь ерунду.

За пределами группы айдолы мало общаются с коллегами своего возраста. Большая часть взаимодействий в стиле совместных тиктоков, фотографий — решения агентств, а не артистов. Сказали «танцуйте вместе» — послушные айдолы и станцевали.

Но дружить не запрещалось, взаперти никто группы не держал. Хочешь — иди, знакомься. Но все предпочитали отсиживаться в своих гримерках. Хару сначала думал — из-за занятости и лени, но в четверг осознал, что есть и другие причины. Их несколько: отсутствие доверия, конкуренция, невозможность поддерживать общение в период напряженного рабочего графика, разница в социальном статусе айдолов.

В к-поп постоянно происходит сражение, конкуренция между группами действительно ощутима. Чем успешнее группа, чем больше у нее достижений, поклонников и продаж — тем выше заработки, больше свободы творчества и интересных проектов. Наверное, тут как в большом спорте. Вроде бы противник не сделал тебе ничего плохого, но место на вершине пьедестала всего одно, поэтому ты по умолчанию его недолюбливаешь. Постоянное идет борьба за ресурсы, ведь реальные деньги зарабатывают в к-поп примерно пять процентов от общего числа групп. И, если ты попал в эти пять процентов, значит, кто-то оттуда вылетел.

А еще поклонники. В к-поп, конечно, есть понятие «мультифандома». Но люди редко способны полноценно поддерживать деньгами и пристальным вниманием больше двух групп — обычно мужскую и женскую. А фанатская любовь — тот еще наркотик, Хару успел прочувствовать это на своей шкуре. Когда Минсо сказала, что будет фанмитинг, забронирован KSPO Dome, зал на пятнадцать тысяч человек, Хару ощутил нечто странное — это была жуткая смесь волнения и предвкушения, которая заранее сделала его счастливым. Если меньше тысячи человек в зале ощущаются так круто, то каково будет выступать перед десятью тысячами? На МАМА и ММА в зале были люди из разных фандомов, не все пришли ради Black Thorn. А собственный фанмитинг…

Чтобы фанбаза росла, нужно не просто выпускать хорошую музыку — это задача других людей. Нужно еще и репутацию сохранять, ведь в Корее скандалы особенно плохо влияют на продажи. Отсюда и появляется недоверие к другим айдолам. Ты никогда не можешь знать заранее — действительно ли порядочен тот, с кем ты только что подружился. Что, если он начнет распускать про тебя сплетни? Сделает фото, которое покажет тебя не в лучшем свете? Узнает что-то тайное, то, о чем лучше не рассказывать фанатам? Или запишет видео, которое потом умело отредактирует и выставит тебя там злодеем? В таких обстоятельствах ты уж точно будешь сохранять легкое недоверие к другим группам. Даже если сейчас вы не являетесь конкурентами, то кто знает, что будет дальше? Недавно даже Ноа признался, что ему немного страшно общаться с Джошуа, хотя первое время он был в восторге от того, что удалось найти друга-австралийца.

Чаще всего айдол-группы не имеют друзей в других группах. Значит ли это, что внутри одного коллектива все прекрасно общаются? Нет, конечно. Black Thorn просто повезло. Несмотря на то, что не все нашли общие точки соприкосновения и подружились, скандалов тоже не было. Чанмин и Юнбин, например, настолько разные, что вряд ли найдут тему для разговора, если оставить их наедине. Или Сухён. Он к Хару относится практически как к божеству. Крутится вечно вокруг, словно щенок, который хочет, чтобы ему почесали за ушком. Все время пытается быть полезным. Но если Хару в общежитии или на тренировке повышает голос — Сухён втягивает голову в плечи. Даже если ругал Хару не его. Примерно так же Сухён реагирует на Чанмина и Шэня, просто контраст не так заметен. Скорее всего, это как-то связано с долгим сроком стажировки и не самым этичным поведением старших трейни. А Хару, ко всему прочему, еще и официальный лидер.

И все же у них внутри группы нормальные отношения. Но пока нельзя сказать, что они все — друзья. С Шэнем Хару действительно сдружился. Юнбин почему-то ощущается как младший брат. Отношения с Чанмином — как путешествие по холмам: иногда Чанмин становится раздраженным и общаться становится сложнее, а потом — такой душечка, настоящий заботливый хён, во всем помогает. И ты толком не знаешь, какой Чанмин тебе достанется сегодня. Сухён — ребенок со сломанной психикой, его реально хочется отправить к психотерапевту. В общении с Ноа во весь рост проявляется языковой барьер. В быту это почти не заметно, но сейчас Ноа, кажется, единственный, с кем Хару ни разу не обсуждал личные темы — они просто друг друга не очень хорошо понимают. Скорее всего, именно поэтому Ноа так сошелся с Юнбином — у того очень хороший английский.

Обо всем этом Хару думал, пока стоял на сцене в ожидании результатов шоу.

И главным разочарованием для него было то, что они не выиграли. Привыкнув за прошлую неделю постоянно забирать награды, Хару, кажется, не смог удержать на лице покерфейс — по крайней мере, ему самому казалось, что на секунду разочарование проигрышем отразилось в его мимике. Он быстро собрался, конечно — будут еще другие шоу, шкаф с наградами вряд ли останется пустым.

Вечером же четверга у Хару был сеанс с психологом. Он встречался с доктором Ли примерно раз в две недели, обычно они просто обсуждали последние события в жизни Хару, его эмоции и тревоги. Доктор Ли нередко давала простые советы, задавала интересные вопросы, которые заставляли пересмотреть отношение к той или иной ситуации. Удивительно, но это реально помогало. Хару не мог сказать, что он сильно изменился… но у него и проблем особых не было.

— Нам нужно кое-что обсудить, — сказала доктор Ли, когда Хару рассказал, что был немного недоволен собой после съемок шоу «Книжная симфония». — Я помню, что вы просили не копаться в вашей семье, не искать травмы и не обвинять ни в чем ваших родителей. Но сейчас мы должны затронуть эту тему. Косвенно, но я должна предупредить.

Хару напрягся. Он действительно сразу оговорил, что он не хочет искать в своем детстве травмы. Он и так знает, что они там будут. Что у Хару, что у Антона отец не принимал вообще никакого участия в его воспитании — чем не повод для травмы? Но обвинять в своем текущем состоянии своих родителей, бабушек и дедушек… Нет, он не согласен. Он не ощущает, что у него есть какие-то крупные проблемы с психикой, поэтому не хочет портить хорошие отношения с семьей, вспоминая неприятные случаи из детства. Они его вырастили. Он никогда не голодал, с ним играли, разговаривали… его любили. Это главное.

— Ты недавно рассказывал, что твой брат сдал официальный тест IQ, — продолжила доктор Ли, — 155 баллов, очень высокий результат.

Хару осторожно кивнул. Он пока не понимал, к чему клонит доктор.

— Когда в семье поняли, что у твоего младшего брата интеллект выше среднего?

— Хансу начал читать за месяц до того, как ему исполнилось четыре, обожал решать логические головоломки, уже в первом классе складывал в уме трехзначные числа, — практически сразу ответил Хару.

— Во сколько начал читать ты?

Хару нахмурился:

— Эм… мне было четыре.

— То есть чуть позже, чем брат? На сколько? Два месяца? Три?

Хару осторожно пожал плечами. Он никогда не спрашивал, сколько ему было, когда он начал читать. Просто мама рассказывала, что ей пришлось оформить абонемент в библиотеке, когда Хару исполнилось пять лет — денег не хватало, чтобы покупать ребенку новые книги постоянно, а домашние он перечитал… Детских книг — сказок и просто историй для дошкольников — дома достаточно много, одна полка в книжном шкафу ими полностью забита. Что-то покупали позднее, конечно. Энциклопедию про диких животных Хару подарили на окончание первого класса — он точно это помнит. Но… сколько же книг он прочел за год, что мама была вынуждена оплачивать абонемент в библиотеку? Он помнит, как дедушка объяснял ему, что с этими книгами нужно быть особенно осторожным, не есть за чтением, не брать их с собой на улицу, потому что они чужие. Он реально был маленьким — это одно из первых детских воспоминаний.

Это Хару и озвучил психологу:

— Когда мне было пять лет, мама начала оплачивать абонемент в библиотеку, брала для меня книги, потому что все домашние я прочел и мне стало скучно…

— Библиотечные книги в пять лет, — с улыбкой сказала доктор Ли, — Большинство детей в это время даже читать не умеют. Ты хорошо учился в школе?

— Где-то класса до седьмого был отличником.

— Что случилось потом? Давай я предположу: уроки математики стали сложнее, добавились естественные науки, и учеба перестала казаться легкой?

Хару немного удивленно посмотрел на доктора Ли. Он примерно понимал, на что она намекает, но кусочки пазла отказывались складываться в голове.

— Да. У меня проблемы именно с математикой и естественно-научными предметами.

— Играешь в шахматы, — утвердительно сказала доктор Ли, — Но ты никогда не говорил — нравится ли тебе это?

Хару отрицательно покачал головой. Ему не нравится играть в шахматы, он делает это только ради дедушки и Хансу.

— Тебе не нравится, это явно не твоя сильная сторона, но ты составляешь достойную конкуренцию брату, который уже выигрывал чемпионаты в своей возрастной категории…

Хару смущенно улыбнулся. Кажется, он все четче понимал, куда клонит доктор Ли.

— Ты уже понял, что я имею в виду? Тебе не кажется, что у тебя и твоего брата просто разный тип мышления? В психологии не любят четко делить людей на гуманитариев и технарей, но у вас тот самый случай. Причем вы оба в своих сферах очень сильны. Хару, ты выучил русский язык сам, без учителей. По-твоему, на это способен любой корейский школьник?

Тут Хару стало даже стыдно. Ну, не учил он русский язык, не учил. Но сказать это психологу он, разумеется, не может.

— И твой английский, — продолжала доктор Ли. — Хару, ты учился в государственной школе, но при этом можешь поддерживать бытовую беседу на английском, в декабре участвовал в дебатах в новой школе. Обычно у тех, кто не изучал английский дополнительно, есть огромные проблемы с живой речью, им сложно преодолеть языковой барьер. У тебя он начисто отсутствует. Ты на лету схватываешь информацию, быстро понимаешь, что от тебя нужно, быстро начинаешь это выполнить. Я уверена, что твой IQ тоже выше среднего. Просто другой склад ума.

— Я понял вас, — кивнул Хару, — Но я не понимаю: к чему это?

— Ты нередко говоришь о себе так, как говорил бы человек с синдромом самозванца, — спокойно сказала доктор Ли. — Все свои достижения ты сам же и принижаешь, даже в разговоре с психологом, где нет необходимости вежливо противоречить комплиментам. Хару, тебе восемнадцать лет. «Мастер и Маргарита» — это не комикс с картинками. А ты смог обсуждать ее со взрослыми людьми на равных, поддерживать конструктивный диалог.

Хару задумчиво наклонил голову. Для него «выучил русский язык» и «смог обсуждать сложную книгу со взрослыми» не являлись весомыми аргументами в пользу его ума. То, что у Хару в голове русский подселенец, многое объясняло, так сказать… Но не все. Антон на уроках литературы, мягко говоря, не преуспевал. Хорошо подвешенный язык, умение аргументировать свое мнение, внимательность к деталям — это все от Хару. До этого Хару считал это воспитанием, а сейчас вот задумался.

— В школе постоянно твердят, что технари — это более успешный путь развития, особенно для мальчика. Парни зубрят математику, даже если ненавидят ее, — добавила доктор Ли. — Какое образование у твоего дедушки? А у папы?

Хару обреченно вздохнул:

— Они оба — экономисты. Хорошо считают в уме, в школе состояли в кружках с научно-техническим уклоном. Я понял, о чем вы. Но разве это важно?

Доктор Ли кивнул:

— Очень важно. Умение здраво оценивать свои способности — залог здоровой психики. Ты тратишь много ресурсов на сравнение, когда мог бы заниматься саморазвитием. Это как будто рыба оценивает свою крутость по умению лазать по деревьям и сравнивает себя с мартышкой. Но тебе не нужно лазать по деревьям. Ты не обязан хорошо решать уравнения и понимать, как устроен двигатель внутреннего сгорания. Определи свои сильные стороны и развивай их. Без сожалений и без принижения собственного интеллекта.

Хару задумчиво кивнул. Ему внезапно пришло в голову, что собственный «гуманитарный» мозг ему тяжело принять еще и из-за того, что мальчики-гуманитарии — это как-то… не мужественно? Его и так заставили пользоваться косметикой и быть паинькой на камеру, а тут еще предлагают признать, что он силен в поэзии, но не сможет сам починить автомобиль. Эта мысль вызывала странное внутреннее сопротивление. Знакомое сопротивление — он так же привыкал к косметике. Не то, чтобы это действительно его беспокоило, он раньше даже не задумывался, но…

К-поп айдолов даже внутри Кореи периодически называют «девочками». Как к айдолам относятся мужчины в России, даже говорить стыдно, потому что самая частая характеристика для накрашенных парней начинается на букву «П». Но вот он сам здесь, в теле красивого азиата, накрашенный и наряженный, так сказать. И он вроде с этим смирился как-то по умолчанию, толком и не размышляя над этакой «иронией судьбы». А сейчас всерьез задумался: а не был ли его протест против карьеры айдола обусловлен именно этим стереотипом русских парней?

И да, доктор Ли наверняка права — Хару отказывался признавать собственные способности, потому что, приняв, как будто… становится «менее мужественным». Для Хару ведь тоже образцом идеального мужчины был дедушка, который любит играть в шахматы, до сих пор все считает в уме, замечает важные детали в контрактах, когда Хару просто видит набор букв. И Хансу наверняка будет таким же. А каким будет Хару? В чем его сильные стороны? Хотелось бы, чтобы в нем нашлось что-то, кроме умения поражать людей литературными дебатами по «Мастеру и Маргарите».

— Хорошо. Спасибо, — сказал он доктору Ли. — Думаю, я нашел еще несколько тем для обсуждения с вами.

— Хорошо. С чего хочешь начать? — мягко улыбнулась доктор Ли.

Глава 17 Зависимости

Выступать с балладой было сложнее, чем танцевать под фонограмму. Уже нельзя приехать сонным на репетицию, скрыть это макияжем и выйти танцевать. Голосу нужно три-четыре часа на разогрев, так что вставать приходилось раньше, даже в машине не поспишь.

Фансайны закончились, последний был как раз в четверг, дальше дни стали совсем ленивыми. Хару прочел «Бойцовский клуб», потом несколько часов обдумывал прочитанное. Немного пожалел, что вообще согласился обсуждать эту книгу — впечатления были неоднозначными. Решил, что пока лучше вспомнит «Властелина Колец», а потом уже будет разбираться, что вообще происходило в той книге.

Юнбин, по совету Хару, пришел в аналитический отдел, скромно шаркнул ножкой и сказал, что хочет творить зло… в смысле — записывать видео для ТикТока, но не знает — что делать, как делать и когда выкладывать. Так, по крайней мере, эту картину представлял себе Хару. Теперь откуда-то из аналитического отдела Юнбину приходили десятки видео с самыми разными челленджами и идеями. Каждый раз, когда у него пиликал телефон, парни собирались вокруг — смотрели, что еще интересного ему пришло. Со стороны смотрелось забавно. Шла четвертая неделя без доступа к социальным сетям и потоку развлекательных видео, несчастные айдолы соскучились по интернет-шуткам и радовались даже подборкам с танцевальными роликами. Пещерные люди практически.

Хару развлекательных роликов сторонился. Он вообще многие вещи держал от себя на расстоянии. Игры, например. У него в телефоне установлены логические головоломки и какая-то тупая игрушка, где бегаешь и собираешь монетки. Хару понимал, что для азартного человека триггером может послужить любая ерунда, даже простенькая игрушка. Ему это не свойственно, так что он, скорее всего, не подвержен такой зависимости… но легкое беспокойство все равно есть. Легче не начинать. Поэтому никакой Лиги Легенд, никакого покера, тем более — никаких ставок. Примерно по этой же причине — никаких сигарет. Про наркотики и говорить не стоит.

Вообще, какой-то частью сознания Хару поражался тому, насколько легко ему дается образ жизни, который раньше казался сущим издевательством над организмом. Он не верил, что есть люди, которым по кайфу вставать на рассвете, заниматься спортом и готовить себе завтрак. Зачем все это делать, если можно просто спать? Сейчас пропуск утреннего ритуала портил настроение и делал день неполноценным. Просыпаться утром иногда бывало сложно, особенно если лег поздно, но он чувствовал себя прекрасно уже к моменту, когда включал беговую дорожку.

Он много размышлял об этом после того разговора с психологом. Антон, мечтая о путешествиях, ожидаемо искал дополнительный способ заработка для такого, как он. Пытался чему-то учиться. Как правило — безуспешно. Он тогда читал немало литературы по саморазвитию, там всегда предлагают очень много разных методов повысить свою мотивацию — технику маленьких шагов, визуализацию, трекеры привычек, ведение дневника успеха, карту желаний и, конечно, великое «просто пойми, зачем оно тебе нужно». Ни один метод не приносил нормального, желаемого результата. Это Антону. У Хару не было проблем с мотивацией даже без всей этой мишуры. Он просто знал, что бег его успокаивает, делает более выносливым и приближает к желанной физической форме, поэтому бегать было совсем не сложно. Ему было несложно танцевать каждый день по несколько часов. Он просто знал, что хорошие танцоры популярнее у фанатов и поэтому больше зарабатывают. И он танцевал, причем, даже с удовольствием. Ему не сложно читать, он с легкостью проглатывает по книге за три-четыре дня, и это не легкие развлекательные фэнтези истории, а более сложные для понимания произведения, которые Антону вообще казались «скукой смертной». Да тот же уход за кожей, будь он неладен. Как ему было тяжело себя заставить заниматься этим постоянно. Рекламный контракт на приличную сумму будто какой-то тумблер переключил — Хару все делает на автомате, без малейшего внутреннего сопротивления. Даже желания «схалтурить» и лечь спать с макияжем не появляется. Просто: надо — делаю. И так со многим. Как только он принял решение, нашел причины, почему он это делает — все, проблемы исчезли, он влился в процесс.

Ему казалось, что это — проявление силы воли. Стало так интересно, что он уговорил менеджера Пёна снять родительский контроль и во время ожидания выступлений посмотрел несколько роликов на тему силу воли и мотивации. Не тех, где очередной «просветленный» предлагает новые методы мотивации, а научпоп. На русском было несколько интересных интервью, а вот на корейском ничего найти не удалось.

Оказывается, сила воли — это не какой-то один ген, а совокупность нескольких факторов. Сила воли, если максимально упростить, — это способность противостоять соблазнам ради достижения своих целей. Противоположность силе воли — это склонность к зависимостям, потому что человек без силы воли слаб перед источниками быстрого удовольствия. Сила воли передается по наследству лишь отчасти. Чаще всего дети обладают примерно той же силой воли, что и их родители. Но в некоторых случаях набор генов оказывается той еще опасной смесью, поэтому рождается человек или с очень сильной волей, или с сильной зависимостью..Хару, кажется, был тем самым счастливчиком, у которого гены так удачно сложились, что ему вообще не сложно работать ради цели, которую он еще не скоро достигнет. Кроме того, на силу воли влияет воспитание. Именно поэтому нередко у инфантильных родителей с зависимостями вырастают дети с железной волей — они просто привыкли с детства заботиться о себе сами. У Хару не было проблем с заботой о нем старших, но дедуля активно прокачивал «силу воли» у внуков с самого детства.

А еще интересный момент насчет мотивации. Ее нередко делят на внешнюю и внутреннюю. Внешняя мотивация — это когда нужно встать, потому что хочешь в туалет, нужно приготовить еду, потому что хочешь есть, нужно идти вперед, потому что устал и нужно домой. В общем, когда обстоятельства вынуждают тебя работать. Или, что тоже немаловажно, когда вознаграждение за поступки гарантировано. Например — работа, потому что без нее невозможно покупать себе еду. У детей есть мотивация хорошо учиться, когда за пятерки постоянно хвалят. А есть мотивация внутренняя, это когда заставляешь себя что-то сделать ради будущих успехов, не зная наверняка — будешь ли вознагражден за это. Например — учить английский язык, который тебе понадобится года через три. Ну так вот, внутренняя мотивация всегда начинается с «хочу». Объяснить себе, почему именно ты должен ходить на курсы английского и в дождь, и в холод, когда ты хочешь спать — это важный этап для достижения своих целей. И Хару он тоже нужен, причем даже больше, чем остальным. Для него главное — принять решение, решить для себя, что ему это не только нужно, но он еще и сможет это сделать.

Скорее всего, если бы Хару знал все это о себе год назад, он бы не пошел играть на Мёндон, а нашел подработку и начал учиться. Теперь-то он знает, что способен упорно рыть носом землю, даже если его нос для этого не предназначен. Но… прежний Хару особо не задумывался о своих сильных и слабых сторонах, так что имеем, что имеем. Жалеть о собственных поступках нынешний Хару не собирался.

Если так подумать, то все сложилось не так уж плохо. Он уже заработал приличную сумму денег, которую не смог бы получить, если бы сейчас усиленно готовился к экзаменам. У него есть специальный депозит для школы Хансу — это образовательные программы, которые позволяют снимать деньги только на оплату частных школ или университетов, но зато и проценты там не просто инфляцию покрывают, а реально позволяют копить на образование. Второй такой же, но чуть меньшего объема, Хару открыл для себя. В школе ему осталось проучиться всего-то несколько месяцев, за универ лучше бы заплатить самому, а не доверять это агентству. Остаток имеющейся суммы лежит на депозите со свободным снятием, потому что Хару нужно оплачивать счета за дом, покупать себе еду, одеваться и даже развлекаться. Книги в магазине тоже не бесплатны. Да ладно книги! Корейские строгие законы не позволяют слушать музыку бесплатно, поэтому у Хару подписок уже примерно на двадцать долларов в месяц. Правда, там не только музыка.

Он не смог бы заработать столько, подрабатывая после школы. Просто без шансов. Да и… ему нравится выступать. Даже визг фанаток не кажется чем-то неприятным, а уж отдача зрителей на выступлениях… Еще бы была возможность отдыхать… но это он еще успеет. Технически, ему восемнадцать, время есть.

В воскресенье, после музыкального шоу, поехали снимать тизеры для фанмитинга. Это серия фотографий, часть из которых станет постерами, часть пойдет на мерч для фанатов.

Приехав на площадку, Хару в восторге замер у подготовленных локаций: выбрали его тему для фанмитинга! Минсо предложила каждому написать несколько концепций, не обсуждая их. Листочки они сдали, потом креативный отдел выбрал несколько наиболее интересных, они обсуждали это в агентстве, но очень поверхностно. Хару тогда казалось, что агентство тяготеет к теме «Академия Принцев», но в итоге выбрали Рок-звезд.

Фанмитинг — не то же самое, что и концерт. На фанмитинге больше разговоров, шуток, нередко есть игры, соревнование между мемберами группы. Из-за этого фанмитинг нередко имеет какой-то концепт. Выражается он в оформлении сцены, нарядах и тизерах, которые снимают заранее. Например — полицейский участок, где айдолы будут в костюмах полицейских, а в играх будет какое-то расследование. Или «пижамная вечеринка» со смешными пижамами в качестве нарядов.

Для Black Thorn в итоге выбрали «Rock-star», сцену оформят как гримерку рок-звезд, приготовили относительно простые (пока что) наряды — потертые джинсы, кожаные куртки, футболки с названием группы Black Thorn… ну, не всем достались футболки — Чанмин надел куртку на голое тело. У Тэюна и Ноа были жилетки, только у Тэюна еще и футболка без рукавов, чтобы лучше демонстрировать мышцы.

В этой одежде они будут и выступать, поэтому ее сразу сшили хорошо, правда, куртки были немного тяжеловаты. Но это вина материала — для сценических костюмов, разумеется, никто не покупал натуральную тонкую кожу. Хару нравились футболки. Логотип группы с самого начала имел немного готическую окраску, для фанмитинга усилили ассоциации с мерчем рок-групп. Окружение названия группы увеличили — больше роз, переплетенных ветвей, на шипах — кровь. И цвета такие… мрачные. Хару бы и себе такую оставил. Интересно, ходить в мерче собственной группы — это не слишком нарциссично?

Съемки проходили весело. Работал тот же фотограф, что и на двух фотосессиях дебютного альбома, плюс знакомая команда стилистов, приятный персонал на площадке. Когда снимали уже индивидуальные кадры, на площадку пришла Минсо. Хару «отстрелялся» первым, поэтому сидел на складном кресле и болтал с командой декораторов — их было пять человек, отвечавших за оформление локаций, мебель и реквизит на месте. Шэнь, под восторженные выкрики видеографа, доламывал фейковую гитару, поэтому обстановка на площадке была действительно веселой. Появление Им Минсо немного всех озадачило. Шэнь почему-то спрятал гитару за спину, как будто мама сейчас отругает за испорченную игрушку.

— Как у вас весело, — улыбнулась Минсо, рассматривая целую коробку с разбитыми гитарами.

Каждая гитара — реквизит, сделана из тонкого пластика, это какой-то специальный состав, используемый для экшн-сцен, когда актеру нужно что-то разбить, не поранившись. Гитары разбивать будут все мемберы группы, для этого сюда и привезли три десятка этих «игрушек», так что у Шэня не было поводов прятать… следы преступления. Минсо же сама эту фотосессию одобрила.

— Я хотела посмотреть, что у вас получается, — сказала Минсо. — Так что просто работайте, я только наблюдаю.

Шэнь замялся. Хару прикусил губу, пытаясь спрятать улыбку. У всех в группе есть некоторый страх перед главным продюсером. Хару и сам чувствует давление, когда приходит Им Минсо, но на его работе это обычно не сказывается, просто чуть больше волнения. Скорее всего, поэтому Минсо редко приходит на съемки. Менеджер Квон говорил, что с женской группой она на все съемки ездила наравне с менеджерами, любила наблюдать, наставлять, выдавать идеи прямо в ходе съемки. С Black Thorn же такое случается редко.

Минсо села на соседний с Хару стул, из-за чего стафф из команды декораторов начал потихоньку расходиться по площадке, обнаружив немало проблем с реквизитом, а Сухён замер с идеально прямой спиной и, кажется, дышал через раз. Хару печально вздохнул. Он уже успел понять, что Минсо не страшная. Вот Роун как-то опаснее — он то орет, то хвалит, — там сложно понять, что тебя ждет в следующую минуту. Минсо же даже голос повышает крайне редко.

Шэнь, к слову, тоже быстро собрался. Уже через пару минут онпродолжил фотосессию. Уже без гитары — съемку с процессом ее крушения засняли. После Шэня пошел Юнбин. Все по плану — фотосессия с гитарой, потом процесс ее разбивания, фотосессия без гитары.

Минсо без слов протянула Хару тонкую папку. Хару осторожно открыл ее. Сценарий фанмитинга.

— Это даже не промежуточный вариант, — сказала Минсо, — Но завтра мы будем собираться командой, чтобы обсудить это подробнее. Вам тоже стоит быть готовыми к этому разговору.

Хару понимающе кивнул. Он думал, что на этом беседа окончена, но Минсо его удивила:

— Я принесла это тебе отдельно, потому что у меня есть просьба. Зайди сегодня к Роуну.

— К Роуну? — удивился Хару. — Что-то нужно записать?

— Нет, — просто ответила Минсо. — Роун — талантливейший сонграйтер. Но проблем с ним тоже немало. На данный момент времени он написал только одну песню для вас, остальные показывать отказывается, и я все больше склоняюсь к тому, что песни для вас придется писать силами остальных авторов студии. Но есть надежда, что Роуна можно мягко подтолкнуть в нужном направлении.

Хару нахмурился. Роун — действительно сложный человек, тараканов у него столько, что никакой китайский мелок их не вытравит.

— И что я должен делать?

— Ничего. Просто приди, поговори о песнях, о музыке. Можешь смело говорить, что тебя послала я — Роун не тупой, и сам это поймет. Роуну… нужно что-то вроде путеводной звезды, чтобы он знал, что писать. Когда он делал песни для вас, у него была какая-то женщина, этим романом и вдохновлялся. Но они расстались, теперь Роун периодически пьянствует.

— А ему вообще можно пить? — осторожно спросил Хару. — Я недавно узнал, что он бывший наркоман…

— Ему нельзя. Но кто может запретить взрослому человеку употреблять алкоголь? — хмыкнула Минсо.

Глава 18 Путеводная звезда

Фотосессия была относительно недолгой — уже в шесть часов все закончилось. Студия находилась в Каннам-гу, поэтому до общежития доехали минут за пятнадцать. Хару принял душ, смывая с лица остатки макияжа, а с волос — лака. На кровати в его комнате лежали чехлы с одеждой — вернули из химчистки. Хару перевесил вещи в шкаф, чтобы не мешались. Несколько минут задумчиво рассматривал кардиган с котом-алкоголиком. Покупка была импульсивной. Фанаты действительно еще от пижамного кота не отошли, а тут — кот-алкоголик. Но сегодня можно пойти в нем, все равно в Encore его никто снимать не будет. Так что джинсы, футболка, поверх этот кардиган. И пуховик, чтобы скрыть неприличного кота. Если натянуть шарф повыше и надеть очки — вполне можно остаться неузнанным на улице.

Но все равно неясно — не дежурят ли под окнами сассенки. Хару хотелось прогуляться, подышать не слишком свежим сеульским воздухом, а не ехать на машине с менеджером. Своими «печалями» поделился с Тэюном, на что тот неожиданно предложил «загримировать» Юнбина. Разрез глаз у них похож, если поменяться одеждой… Юнбин почему-то согласился — кажется, в нем действительно живет тот еще авантюрист. Хару отдал ему свой пуховик и тот самый термос с сонным котом, маску посоветовал поднять повыше. У Сухёна отобрали стельки, Хару положил их в свои же ботинки, тем самым скрывая незначительную разницу в росте. В общем, получилось неплохо, издалека легко спутать. Юнбин с Тэюном вместе вышли из подъезда и направились в супермаркет. Буквально через несколько секунд после этого из дома напротив выскочила девчонка, на бегу поспешно заматывая шарф, и побежала за парнями. Даже издалека Хару ее узнал — Ёнсо.

— Она что, квартиру там сняла? — ужаснулся он.

Чанмин, который вместе с Хару наблюдал за происходящим во дворе, даже вздрогнул:

— Же-е-есть… совсем ненормальная. Но это реально она?

— Я ее хорошо запомнил, — выдохнул Хару. — А еще она почему-то очень любит эту шапку. Ладно, я побежал. Надеюсь, что больше никто за мной не пойдет. Свистните, если что.

Чанмин кивнул.

На окнах в общежитии — зеркальная пленка, чтобы всякие странные личности не подглядывали в окна. Это и позволяло наблюдать за двором, оставаясь невидимыми.

Хару быстро застегнул пуховик, надел очки и вышел из квартиры. Вниз по лестнице пешком — лифта на этаже не было, а ждать его не хотелось. Снаружи он постарался максимально быстро отойти от здания общежития, но потом пошел уже медленнее. Несмотря на то, что весна начнется на следующей неделе, февраль подарил последний холодный и безветренный день. Никакого смога, можно дышать полной грудью. Холодно и влажно, легко продрогнуть, но именно поэтому Хару и надел под пуховик кардиган. Ему тепло. Уже стемнело, горят фонари. Воскресенье, поэтому людей немного, только в кафе сидят парочки и небольшие компании молодых людей. Хару рискнул — зашел в одно кафе, заказал себе кофе навынос и какую-то булочку с солью. Заказ сделали быстро, мрачноватый парень-бариста его не узнал, а в самом кафе все были больше увлечены своими телефонами, чем каким-то парнем у кассы.

Сдобная булка, щедро присыпанная солью, оказалась вкусной. Кофе тоже неплохим. Из-за влажности и низкой температуры сильно мерзли руки, но все равно было приятно идти по городу и просто жевать что-то на ходу… В студию Хару пришел в прекрасном настроении. Как мало надо для счастья, оказывается.

В воскресенье в студии было ожидаемо тихо. В коридоре горел свет, но арочный проход на мини-кухню казался входом в темную пещеру, а все двери в кабинеты закрыты. Как только Хару зашел, из помещения у дверей выбежал мужчина, охранник.

— Это частная территория! — сердито сказал он. — Как вы сюда зашли?

Хару опустил шарф пониже и снял шапку.

— А, Хару-я, это ты, — улыбнулся мужчина.

Хару его видел, причем не один раз. Но имени так и не знает. Спросил сейчас, чем довел охранника практически до экстаза. Мужчине лет шестьдесят на вид и он, как оказалось, здесь живет. Дочери выросли, жена умерла, сбережений у него не было. Но хорошие люди рекомендовали его Минсо, теперь он работает ночным сторожем, а по факту — всегда живет в комнате около входной двери.

— Я так благодарен госпоже Им! — говорил он, пока Хару раздевался, — У меня здесь комната, свой туалет и маленькая кухонька. И работа такая простая — просто смотри, чтобы в выходные и по ночам посторонние люди не входили. А то некоторые… как их там… в общем, артисты местные, любят работать в самое неудобное время.

Хару рассеянно подумал, что решение гениальное. Найти среди знакомых честного старика, поселить его прямо в офисе, обеспечить приемлемые условия для жизни и, по факту, получить круглосуточный присмотр за работниками за относительно небольшую плату. Входить в студию могут все, у кого есть код доступа, то есть просто с улицы никто и не зайдет. При этом старик спит неспокойно, постоянно проверяет, чтобы посторонние не входили.

— Роун же у себя работает? — спросил Хару, когда старик рассказал ему короткую историю своего «карьерного пути».

— Не уверен. Но он точно здесь — либо у себя, либо в студии. Психованный днем был.

— Хотя бы не пьяный?

— Нет, что ты! — беззлобно отмахнулся старик, — Он много никогда не пьет. Лучше бы напился нормально, чем ходить таким злым.

Хару благодарно кивнул и направился к кабинету Роуна. Для приличия постучал и сразу открыл дверь.

— Слышь, старый, не беси меня! — хрипло сказал Роун, даже не смотря на Хару.

— Да не такой уж я старый, — улыбнулся Хару. — Даже двадцати еще нет.

Роун сидел в самом дальнем углу кабинета с гитарой в руках и меланхолично перебирал струны. До прихода Хару. Когда услышал его голос, дергать струны перестал и удивленно посмотрел на дверь.

— Ба! А ты сюда какими судьбами?

— Сам не знаю. Вы что, курили здесь? — возмутился Хару.

— Это мой кабинет. Хочу — курю.

— Ага. Лампочку в дыму не видно, — хмыкнул Хару.

Он прошел к окну и открыл, впуская в помещение влажный и холодный уличный воздух. Дымом воняло действительно сильно, Хару с его-то обонянием, в таком помещении находиться — настоящее мучение.

— Еще один командир нашелся, — беззлобно сказал Роун. — Кабинет мой, но курить нельзя, пить нельзя… Зачем пришел-то?

— Одна птичка напела, что у нас нет альбома, — хмыкнул Хару. — На самом деле, я сам толком не понимаю, почему меня сюда послали. Но, предположим, начальству лучше знать.

— Доверяешь Минсо? — Роун спросил это громким шепотом, добавив в голос какого-то сценического драматизма.

— Не особо. Но за время нахождения в группе успел понять, что она обычно бывает права.

Роун расхохотался. А потом уточнил:

— Ты с менеджером? За кофе бы кого послать…

— Сам сделаю. Еще толпу стаффа за собой таскать… Черный или с молоком?

— Без молока, шесть пакетиков сахара на большую кружку, пожалуйста, — ответил Роун.

Хару вышел из его кабинета и направился на мини-кухню. Сварить кофе ему не сложно. Включил кофеварку, разорвал шесть пакетиков с сахаром — такие обычно в кафе лежат… Поморщился, представив, каким сладким будет напиток. Хару не хотелось кофе, сегодня и так уже три большие кружки выпил, поэтому он пошел искать чай по шкафчикам, заранее поставив чайник. Нашел что-то в стиках, вылил в кружку, попробовал то, что получилось — бурда редкостная. Все же к хорошему быстро привыкаешь и пить чай в пакетиках после качественного сортового… От безысходности начал открывать и остальные шкафчики, не особо надеясь на успех. Но, к огромному своему удивлению, на одной полке увидел заварочный чайник и большую банку с чаем. Открыл, понюхал. Зеленый чай, весьма ароматный. Скорее всего, банка и чайник принадлежали Пэгун, она как-то угощала Хару чаем. Хару понадеялся, что его не будут убивать за «кражу» чужих продуктов, и заварил себе чайничек. У кардигана шикарные карманы — просто огромные. Хару запихнул в правый подставку под горячее и кружку, в левый — вторую кружку и две чайные ложки. Затем взял в одну руку кофе Роуна, в другую — свой чайник и пошел. Замер со всем этим у дверей кабинета — нужно нажать на ручку, чтобы ее открыть, но обе руки заняты… спасибо Шэню с его растяжкой — можно сделать это ногой.

Когда Хару зашел в кабинет, Роун начал ржать. Он, кажется, заметил, как Хару открыл дверь.

— Ты неподражаем, — сказал он, все еще хихикая.

— Что? Не ходить же туда-обратно со всем этим? — резонно заметил Хару, выставляя на стол сначала горячую кружку и чайник, а уже потом доставая все из карманов.

— Кстати, классный у тебя кардиган. Тебе кто-то его вязал?

— Нет, купил на блошином рынке. Нравится?

— Кот зачетный.

— Хотите, отдам? — ухмыльнулся Хару. — Он классный, но фанаты меня за него засмеют. Они от прошлого кота не отошли.

Роун снова начал хохотать:

— Мне рассказывали про твою пижаму. Подарок приму. Что, прямо сейчас разденешься?

— Когда уезжать буду. У вас прохладно.

У Роуна в центре комнаты стоит большой прямоугольный стол, на нем — два ноутбука, торцом к нему — синтезатор, рядом электроакустическая гитара на специальной подставке, пара микрофонов в поролоновых накладках небрежно валяются на столе. Сейчас Роун подсоединял к ноутбуку битпад — это такое устройство с кнопками, на котором удобно создавать биты для песен. Если синтезатор удобен для создания мелодий, то битпад заменяет любые барабанные установки.

Хару без спроса взял со стола распечатанные листы с лирикой. Эту песню он знает, хотя ушел до того, как она была закончена. Называется «Salty skin».

По сути, они оба молчали. Хару читал лирику, Роун, закончив с битпадом, начал что-то делать на ноутбуке. Через пару минут заиграла мелодия — тоже относительно знакомая. Демо-версия итоговой песни была весьма интересной, Хару уже видел, как Роун доведет ее до ума, работая в студии, просто на контрасте голосов и техник. Песня стала чуть менее пошлой, но все еще оставалась не слишком приличной, многие фразы звучали действительно забавно. Припев был очень попсовым — просто набор слов, которые описывают красивую и безумно горячую девушку, а потом несколько вокальных строчек про то, что лирический герой хочет сделать с этой девушкой… ну, если героя этой песни вообще можно назвать «лирическим».

— Мне нравится, — заметил Хару.

— Мне тоже, — немного ехидно ответил Роун. — Но у меня к ней ничего не подходит. Ни-че-го. Нужно что-то… что-то… не знаю даже.

— Нужен трек про курортный роман, про отпуск, — уверенно сказал Хару.

Роун удивленно на него посмотрел. Хару спокойно пояснил:

— Такая песня просто идеальна для летних вечеринок, вы сами это говорили. У Пэгун есть баллада, она еще не закончена, но тоже идеально подойдет — о том, как у парня и девушки был яркий курортный роман, а потом они разъехались по разным городам и любовь прошла. Было бы классно добавить какую-то промежуточную песню. Ваша песня — про страсть, про что-то вроде знакомства на пьяной вечеринке на побережье. Песня Пэгун — про расставание. Нужно что-то романтично-неприличное. Типа — ты, я, море и наша любовь. Я отвезу тебя на пляж, мы будем любить друг друга, бла-бла-бла.

Роун удивленно смотрел на Хару, а потом выдал:

— Это гениально. Почему я сам не додумался? Объединить песни не звучанием, а тематикой? Альбом для летних вечеринок. Так-так-так… Море, пляж, влюбленные…

Роун встал со стула и начал ходить туда-сюда по кабинету. Хару меланхолично наблюдал за его перемещениями, попивая чаек. Скорее всего, Минсо прислала его сюда, чтобы Роун получил свежий взгляд со стороны. Можно сказать — миссия выполнена. Но чай вкусный, а Роун забавный, так что можно посидеть еще немного.

Роун ходил кругами минут пятнадцать, потом резко отодвинул свое шикарное кресло куда-то подальше и достал табурет на колесиках. Сел на него, подъехал к синтезатору и сразу начал что-то играть. Перебор клавиш рождал ощущение шепота волн, но ощущалась какая-то дисгармония.

Хару не удержался — подошел к синтезатору. И, когда Роун снова начал проигрывать этот момент, вклинился:

— Вот тут странно. Лучше ниже. Так… это какая нота? Так… нет, лучше вот так.

Роун молча наблюдал за ним, а потом сыграл то, что предложил Хару. Проиграл кусочек заново, удивленно хмыкнул.

— Крайне несправедливо, что тебе кроме красивого личика достался еще и абсолютный слух, — вздохнул Роун. — Какой бит? Мне кажется, пойдет так…

Роун повернулся к битпаду, настроил, начал нажимать на клавиши. Теперь Хару не лез ничего исправлять — все равно не понимает, куда там нажимать. Он изобразил бит сам, в стиле «бум-бум-пыщ». Роун поржал, но начал подбирать, какие именно «бум» подойдут под мелодию.

Через минут пятнадцать была готова основа — общая мелодия, такое зацикленное звучание, поверх которого можно расставлять акценты для бриджей и припевов. Начали писать текст, тоже прямо на месте. Хару посмеивался и подавал идеи, Роун собирал это в стихи. Иногда оба начинали ржать над особенно нелепой идеей. Увлеклись настолько, что Хару, в итоге, написал менеджеру Квон, попросил его прийти самому или прислать младшего, если тот не ушел. Через пятнадцать минут менеджер Квон приехал с кофе и ужином, потом привез Роуну сигареты, ходил по кабинету, то открывая, то закрывая окно, приносил чай и кофе. В общем, упрощал творческий процесс, при этом практически не разговаривал.

Роун — явно трудоголик. Причем тот тип трудоголика, который искренне наслаждается своей же работой. Поэтому он тут же заставил Хару с ним на пару записывать черновик песни, оставив в подвешенном состоянии только рэп-бридж — музыка для него готова, а вот текст не написан. Хару думал — ну все, кризис позади, можно идти в общежитие. Но Роун тут же начал работать над второй песней, еще более романтичной — про «закаты с тобой». Хотя и в ней чувствовался намек на то, что закатом они любуются в слишком уж интимной обстановке. За этой песней последовала третья, уже про «девушку с глазами цвета ночи». Все делалось по одному сценарию: Роун наигрывал мелодию, накладывал поверх бит, писал черновик текста, добавлял акцентные моменты, ориентируясь уже на текст, Хару записывал демо, песня откладывалась «на потом».

Скорее всего, Роун бы и четвертую песню сейчас сел писать, но вмешался менеджер Квон — все же н Хару не зря его позвал. Он потребовал отпустить артиста, у которого завтра рабочий день.

В общежитие возвращались на такси. Хару, как и обещал, отдал свой кардиган Роуну. В машине отдельно поблагодарил менеджера за то, что тот приехал в нерабочее время.

— У нас нет нерабочего времени, — хохотнул тот. — Так что не парься. Просто потом твой менеджер как-нибудь меня подменит.

Хару с улыбкой кивнул. Менеджер Пён живет не в Каннам-гу, он бы на студию за пятнадцать минут не приехал. Тем более — с ужином и кофе. Поэтому Хару и написал менеджеру Квон, который живет в квартире под общежитием.

Уже в подъезде Хару рассеянно подумал, что сегодня Роун был очень тихим. Даже каким-то… уязвимым? Обычно он ведет себя хамовато, дерзко, а сегодня… Наверное, это из-за того, что у него не получалось написать песни, которые его устраивали. Удивляло еще и то, что Хару действительно было приятно помочь. И особенно — поучаствовать в создании песен, которые они будут исполнять. Он не писал ничего сам, только указывал на моменты, которые ему не нравились, делился идеями. Из-за этого песни ощущались как-то… ближе, что ли? Интересный опыт.

Глава 19 Открытие новых дверей

В понедельник Хару встал с трудом. Не выспался, но нужно было ехать к Чо Вонги, его адвокату.

В машине агентства Хару все еще зевал, несмотря на пробежку и вкусный завтрак. Мысли текли как-то вяло и хотелось простого человеческого «поспать до обеда». Взбодрили новости от менеджера Пён: «Perfect love story» получил PAK, с утра понедельника начался отсчет часов. Приятно. Да и задачи на сегодня у Хару были весьма воодушевляющими.

Хару едет зарабатывать себе на жилищный депозит — это он так для себя решил. Он понимал, что дом, который ему отдал дедушка, — не самый хороший вариант для айдола. Уже сейчас есть проблемы с сассенами, а что будет дальше? Дом частный, даже забора нормального нет, потому что улочки узкие. Пока еще все спокойно, но случай с котоворовкой явно показал, что нужно более защищенное жилище. Недвижимость в Сеуле… даже страшно цены вслух озвучивать. Один рекламный контракт жильем не обеспечит.

Хотя представители Calvin Klein весьма щедры.

Он уже снимался для журнала по заказу бренда, фотосессия вышла пару недель назад и отклики были положительными. Но Хару и сам не верил, что полноценный рекламный контракт будет заключен: уж слишком долго все обсуждали. Минсо твердо стояла на том, чтобы контракт не был эксклюзивным — у Хару должна оставаться возможность носить другие бренды. Cо стороны Сalvin Klein, ожидаемо, выставлялись условия построже. Плюсом к этому — сама реклама. Тут, опять же, Минсо настаивала на том, чтобы было четко прописано участие в рекламе исключительно молодежной линейки, никакого обнажения. Calvin Klein… как понял Хару, его хотели раздеть уже для следующей рекламной кампании. Хару же не был морально готов к съемкам в нижнем белье. Он своего лица-то на билбордах шугается, а если он там в одних трусах стоять будет… нет, не в ближайшие годы. Можно сказать — его иначе воспитывали.

При этом — контракт щедрый и престижный. Всего за первый год он получит полтора миллиона долларов. Это до вычета налогов, разумеется. Но в первый год после дебюта начать сотрудничество с известным неазиатским брендом одежды — это большое достижение. Круче — только люксовый бренд, но те гораздо осторожнее и обычно сотрудничают с айдолами из крупных агентств.

Чо Вонги с удовольствием рассказал Хару, как шли обсуждения контракта, какие в итоге условия и сколько заплатят Хару. Но больше удивило то, что он упомянул то, о чем раньше молчали:

— Фотосессию снимать будет Им Минхёк. Такое впечатление, что он знает, кем был ваш прадедушка.

— А? — удивился Хару. — Мне так не показалось… Я же работал с ним в декабре, он ничего такого не говорил.

— Понимаю. Но у нас не получилось бы выбить такие хорошие условия, если бы он не участвовал в обсуждении контракта. Мой отец говорит, что архитектор Им был очень предан вашему прадеду, он даже в интервью его постоянно упоминал. Мне кажется, что Им Минхёк может так стараться для вас из-за этого.

Хару неуверенно пожал плечами. Ему казалось, что Им Минхёк сказал бы ему, что они косвенно знакомы. Или узнал только сейчас? Тогда бы и Им Минсо могла что-то сказать — с ней-то Хару видится как минимум раз в неделю.

— А кто будет моей партнершей? — уточнил Хару.

— А вот тут странно. Интересы девушки защищала тоже Им Минсо, хотя девушка неизвестна… Пак Наён.

— Наён? — удивился Хару.

— Вы знакомы?

— Когда я ходил на фотосессию к Им Минхёку, то снимался с этой девушкой, сейчас она трейни в New Wave.

— А, ну тогда понятно, — более спокойно кивнул Чо Вонги, — Протащили в рекламу своего стажера — это предсказуемо.

Хару замялся — говорить или нет — но в итоге решил, что адвокату он доверяет, а информация может быть важной, так что рассказал всю историю знакомства с Наён. Вонги удивился, обещал попытаться выяснить что-то о Наён и возможных родственниках брата и сестры Им, раз внешнее сходство настолько заметно.

Когда ехали в машине на официальное подписание контракта, у Хару зазвонил телефон. Он секунд пять тупо пялился на экран, не понимая, что от него может понадобится Роуну.

— Да? — осторожно ответил он.

— Мне кажется, что нужна хотя бы одна песня без романтической линии. Что-нибудь про достижения, победы… в общем, в стиле «Backbone», — сказал Роун таким тоном, будто они вели дружескую беседу все это время и Хару не уходил спать.

— Вы писали всю ночь? — спросил Хару, внутренне ужасаясь.

— Нет, я в три часа ночи вырубился… в восемь проснулся. Так что — какие идеи? Какая не-романтическая песня подойдет для «отпускного» альбома?

— Вы хотя бы ели? Или на кофе и сигаретах со вчерашнего вечера? — участливо спросил Хару.

Он за вчерашний день проникся большей симпатией к этому чудаку, не хотелось бы, чтобы тот умер с голоду, работая над альбомом.

— В буфете было чье-то печенье. Не уходи от ответа! Тема! Мне нужна тема!

— Серьезно? Вы не смогли придумать тему для альбома? Это явно говорит, что вам нужно поесть и поспать.

— Хару-я!!! — громко крикнул в трубку Роун. — Тема! Сейчас!

Хару тяжело вздохнул: ну реально псих. Хорошо хоть, не особо буйный.

— Тема — устал от работы, хочу отдохнуть. Или — лови волну в значении — не упускай момент. Или — живи одним днем. И не менее банальное — расслабься, отдохни, чтобы жить дальше. Ну, или — как классно смотреть на море. Но можете еще написать про гастро-тур, очень популярно среди корейцев. Заодно закажите себе еды.

— Ага, бывай, — сказал Роун и сбросил звонок.

Хару опустил мобильный и рассеянно посмотрел на экран. Все творческие люди такие пришибленные, или это только их группе повезло с ненормальным музыкальным продюсером?

— Менеджер Пён, — окликнул Хару менеджера, который ехал на переднем сиденье автомобиля, — А можно после подписания контракта заехать за обедом и в Encore?

— Что-то случилось? — тот удивленно повернулся к Хару. — Ты вроде и вчера там допоздна был, я теперь должен отработать за Чунхо…

— Мы в ответе за тех, кого приручили, — цитатой ответил Хару. — Не берите в голову, это мои заморочки. Мне будет грустно, если Роун умрет от никотиновой интоксикации за работой… не дописав наш альбом.

Менеджер Пён не смог сдержать смешка. Но кивнул, соглашаясь приехать с обедом в Encore.

Само подписание контракта — дело пятнадцати минут. Но до этого Хару знакомился с некоторым стаффом компании, его посвящали в философию бренда, говорили о прошлых достижениях. Так Хару узнал, что философия бренда заключается в следующем: сексуальность в простоте, любовь к собственному телу через комфорт, уверенность в себе. Хару не стал говорить, что он всегда считал, что Calvin Klein — это про провокацию. Впрочем, на стендах в корейском офисе висели весьма «приличные» плакаты. Calvin Klein для азиатского рынка избегает излишней сексуальности. Рекламные кампании, которые готовят для США и Европы, в Азии появляются крайне редко. Обычно для Кореи, Японии и Китая снимают другую рекламу — с азиатскими знаменитостями и совсем другой тематикой — молодость, простота, уверенность. Полностью раздетых моделей просто нет. Максимум — резинка трусов из-под джинс у мужчин, спортивный короткий топ у женщин. В редких журнальных фотосессиях более зрелые айдолы и актеры могли сниматься в нижнем белье, но это редкость. Скорее всего, бренд не собирался раздевать Хару до нижнего белья… так — стянуть футболку, чтобы резинку трусов было лучше видно.

В любом случае, общение с представителями бренда складывалось достаточно хорошо, Хару все понравилось. Ему подарили несколько пакетов с одеждой, попросили носить ее почаще. Кажется, в его гардеробе наконец-то появятся джинсы. Теоретически, у Хару были джинсы после встречи со стилистом в прошлом году, но они оказались какими-то неудобными, вроде, к телу приятные, но слишком уж плотные.

В любом случае, теперь носить отдельные предметы джинсовой одежды бренда придется. Не джинсы, так куртки и рубашки. Больше всего надарили трусов — полный пакет упаковок с нижним бельем разных цветов. Кажется, у бренда какой-то пунктик — дарить так много предметов одежды, которые Хару вряд ли покажет фанатам.

Чо Вонги после подписания контракта уехал на такси, а машина агентства повезла Хару в Encore.

Когда он открыл дверь кабинета Роуна, чуть не пошатнулся от плотного сигаретного. дыма. Роун сидел на том же месте, что и вчера, в той же одежде, с сигаретой в руках, а в пепельнице высилась целая гора окурков.

— То есть, за сигаретами вы кого-то оправили, а за едой — нет? — уточнил Хару, направляясь сразу к окну. Подняв жалюзи, распахнул его, впуская в помещение не только свежий воздух, но и солнечный свет.

— Хотя бы кондиционер включали бы…

— К черту твои кондиционеры! — отмахнулся Роун. — Закрой жалюзи и садись сюда, посмотришь, что получилось.

— Я голодный. Вы тоже, — заметил Хару.

Менеджер Пён вошел в кабинет немного нерешительно, но лоточки с едой на стол выставлял уже более уверенно.

— Я не голоден, — буркнул Роун, все еще пялясь в монитор. — У меня есть некоторые сомнения в отношении последних песен…

— Еда. Потом, так уж и быть, послушаю, что вы написали.

Хару подошел вплотную к Роуну, наклонился, хватая его табурет за ножку, и потянул того к другой части стола, к еде.

— Эй-эй-эй! — возмутился Роун, когда ноутбук начал отдаляться от него. — Ты куда меня тащишь?

«Ехать» было недалеко, так что Хару уже через пару секунд отпустил табурет и развернул Роуна к столу. Вложил в руку запечатанные в бумажную обертку палочки, сел сам. Менеджер Пён сел рядом, тоже обедать. Роун недовольно посмотрел на Хару, потом на менеджера Пён…

— А твой менеджер мне потом за сигаретами сходит?

— Только если вы пообедаете, — ответил Хару.

Роун печально вздохнул и принялся за еду. Ел он быстро, словно участвовал в соревновании на скорость.

— Пока я не доем, песни слушать все равно не буду, — мрачно заметил Хару.

Роун вздохнул и начал есть медленнее, что радовало. Хару же удивлялся тому, каким человеком тот оказался. В студии он казался шумным, самоуверенным, нагловатым. А тут — ходячее недоразумение… и как он до сорока лет-то дожить умудрился? В творчестве он весьма уязвим, получается.

С другой стороны — не Хару его судить. Вряд ли нынешний Хару когда-то вернется к писательству, но он-прежний вообще никому не говорил, что рассказы пишет. Писал на стареньком ноутбуке, но держал на флешке, на папку установил пароль, а флешку скотчем приклеил ко дну ящика письменного стола. Можно подумать, чернуху какую-то писал. Так нет, обычные рассказы — ни наркотиков, ни стриптизерш, даже никто не умер. Да и в своей комнате всегда порядок наводил сам, никто из родных никогда у него по ящикам не рылся.

После обеда Роун, разумеется, никуда Хару не отпустил. Заставил всё прослушать и оценить. Причем за реакцией наблюдал с такой жадностью, что было даже как-то неловко. Хару отвечал честно, хотя не совсем понимал, почему его мнение стало таким важным — он не особо-то разбирается в поп-музыке.

— Значит, «Splash» — самая удачная? — уточнил Роун.

— Это мое мнение, — ответил Хару, — Мне нравится музыка. А еще эти окончания строк — Splash, Rush, Hush, Crush — это, наверное, не слишком оригинально, но из-за них припев запоминается.

Роун задумчиво кивал, но молчал. Хару рассматривал разложенные на столе листы с лирикой. За ночь Роун написал восемь песен. Восемь! Шесть имеют либо романтический, либо сексуальный подтекст, а две — нейтральные. Причем, одна Хару реально понравилась, но для титульного трека она не годится. Там в лирике — герой едет в кабриолете и чувствует, как свежий морской воздух уносит все его печали и проблемы. Главный минус песни — она достаточно спокойная, без взрывных моментов. Хороша для прослушивания в наушниках, но не годится для выступления на сцене.

— Девять песен, плюс наверняка должна быть баллада Пэгун, — сказал Хару. — Это десять треков. Насколько я понимаю, десять — это набор для полноформатного альбома. Может, уже хватит? Вам нужно нормально выспаться.

— Сегодня ночью я буду спать в своей кровати, не переживай, — ответил Роун. — Спасибо. Когда вы сможете прийти на запись?

Хару неуверенно пожал плечами:

— Не знаю. У нас загруженная неделя.

О том, что завтра у группы выходной, он говорить не стал. Он устал, ему этот выходной нужен.

— А сегодня?

Хару аж закашлялся от неожиданности.

— Такая спешка обязательна? — удивился он. — Вы же даже демо еще никому не показывали…

— Точно! Демо. Сиди пока, я запишу флешку для Минсо, передашь.

Больше к теме студийной записи Роун не возвращался. Он передал Хару распечатки лирики, флешку с демо-записями, после чего Хару уехал. Записи передал Минсо сразу после обсуждения фанмитинга. Менеджер Пён сказал, что уже через сорок минут после окончания совещания назначили второе, для всего креативного отдела. Значит — «черновик» альбома Минсо понравился и был запущен процесс подготовки к его выпуску. Сейчас креаторы решат, какими будут клипы и фотосессии, где будут снимать клипы. Было бы замечательно, если бы для съемок пооучилось поехать в какие-нибудь красивые места у моря…

Хару же с парнями пока просто репетировал. На фанмитинге они исполнят весь свой небогатый репертуар, плюс решили повторить выступление с «Nillili Mambo» — это то, где Хару был в шубе. Все это нужно частично повторить, частично выучить, отрепетировать, добиться синхронности — работа не на один день.

Несмотря на сильную усталость после репетиций, Хару долго не мог уснуть. Он все думал о Роуне.

Взрослый человек, талантливый музыкальный продюсер, выглядит уверенным в себе, общительным. Но при этом… пустой офис, где он остался совсем один. И никого же не беспокоило, что мужчина сутками сидит в студии и мрачно перебирает гитарные струны. Неужели у него совсем никого не осталось? Ладно друзья, они и не обязаны нянчится со взрослым мальчиком. Но… семья?

И почему Минсо послала именно Хару? Если она вообще отправила Хару вечером в воскресенье, то наверняка знала, в каком состоянии Роун. Возможно, сама пыталась как-то повлиять на проблемного подчиненного, но не получилось. Да и старичок-охранник ходил к Роуну точно не просто так: капризный музыкальный гений огрызался и даже есть отказывался. При этом с Хару Роун был сущим милашкой, единственное, продолжал курить как паровоз. Но это Корея, тут такое почти норма — курить запрещено практически везде, но люди все равно продолжают, и много.

В любом случае, Хару даже понравилось так работать над альбомом. Сидишь, попиваешь чаек, подкидываешь идеи, ворчишь о дисгармонии, а кто-то другой по твоим запросам делает нечто красивое.

Глава 20 Без жалоб

Вторник Хару провел с семьей, дома. Веселый день был омрачен лишь тем, что Хару не мог съесть столько бабулиной еды, сколько ему бы реально хотелось. Она тоже расстроилась немного, но… в среду Хару сниматься для очень важной рекламной кампании, он не может выглядеть отекшим.

Ближе к ужину дедушка поднял совершенно неожиданную тему — Хару вообще еще не думал об этом, но слова дедули заставили его пересмотреть некоторые свои планы.

Рано или поздно Хару придется идти в армию. У дедушки и папы действовало государственное освобождение — прапрадедушка и его отец были героями сопротивления. Но этот закон не распространяется на праправнуков, отца-то уже освободили от армии преимущественно из-за влияния прадедушки, который работал в военном институте.

— Популярному, привлекательному айдолу с деньгами… будет непросто, — уверенно сказал дедушка. — Дедовщину в армии пытаются искоренить десятилетиями, но о ней все равно не перестают говорить в новостях.

Хару понимающе кивнул. А дедушка продолжил:

— Вряд ли кто-то из служащих рискнет вредить твоему физическому здоровью, но могут давить психологически. Армейский устав суров, поэтому тебе может быть очень сложно… в обычных войсках. Хару, тебе лучше готовиться к службе в войсках особого назначения. Любых.

— Особого назначения? — Хару от неожиданности аж поперхнулся воздухом.

— Армейский спецназ, либо воздушный десант. Подготовка там более суровая, отдыха меньше, из-за чего времени на унижение товарищей не остается. Кроме того, техника безопасности в таких частях предполагает, что ошибка одного может стоить жизни и здоровья всех в группе, поэтому эти части работают более слаженно, там случаи дедовщины — огромная редкость. Да и следят за парнями в этих войсках тщательнее.

Хару откинулся на спинку дивана в полном изумлении. Дедушка молчал.

То, что айдолам не особо-то хорошо служится в общем потоке, Хару слышал не единожды. И дедовщина, и постоянные издевки тех, кто призвался вместе с ними, нередко даже инструктора и старшие военные чины отрываются на парнях-айдолах за то, что те успешнее и много зарабатывают. И дедушка, скорее всего, прав. Спецназ и десант — это самые «дружные» структуры, причем независимо от страны. Разумеется, даже там есть шанс напороться на придурка, но вероятность того, что Хару вернется домой со здоровой психикой, гораздо выше.

— Чтобы попасть в войска особого назначения, нужно владеть любым боевым искусством хотя бы на уровне второго-третьего ученического ранга, — добавил дедушка. Психологические тесты ты наверняка пройдешь, с общей физической формой тоже проблем быть не должно…

— Я понял, — кивнул Хару, — Мне нужно начать брать уроки тхэквондо.

— Не обязательно именно тхэквондо…

— Учитывая, как меня воспринимают фанаты, тхэквондо прекрасно подойдет и к моему образу айдола, — хмыкнул Хару, — Будет проще убедить продюсерский состав, что мне нужны эти занятия, не упоминая армию.

Дедушка тогда только кивнул, соглашаясь, а Хару позднее нередко в мыслях возвращался к этой теме.

Раньше он воспринимал армию как нечто неотвратимое, но пока еще далекое. Он, конечно, хотел бы отслужить поскорее, но слова дедушки впервые заставили задуматься о том, как он вообще со своей мордашкой служить-то будет. В Корее тоже не все парни нормально реагируют на айдолов. Их понять можно — по телеку показывают слишком красивых парней, которых еще и натаскали говорить то, что нравится девушкам. Это как бороться с ожившим героем любовного романа — проигрыш почти гарантирован, слишком идеален соперник. И потом этот идеальный парень оказывается в структуре, где можно весь свой негатив регулярно на него сливать. В корейской армии достаточно личного времени по вечерам, есть доступ к телефонам, да и увольнительные регулярны. Но при этом корейский менталитет накладывается на жесткую армейскую структуру, из-за чего за любое неподчинение старшинам наказание будет не только по закону, но еще и в виде общественного осуждения — свои же фанаты будут ненавидеть, если узнают о вынесенном взыскании. Так что — да, служба айдолов никогда не бывает легкой именно в психологическом плане. Нельзя просто отслужить, как это делают все. Ты на все время в армии оказываешься практически выставленным на витрине — твои же сослуживцы смотрят и оценивают, чтобы потом рассказать в социальных сетях, какой ты на самом деле.

Специальные войска больше тренируются, у них меньше свободного времени, марш-броски назначают не раз в два-три месяца, как обычным служащим, а практически через каждые семь-десять дней. Плюс регулярные тренировки как с оружием, так и без него, из-за этого — занятия с психологом обязательны, ведь нужно отслеживать, что за человек получает профессиональные знания о том, как правильно убивать. Дедушка прав — для Хару лучше переносить тяжелые физические тренировки, чем терпеть издевки в общем потоке.

Есть, конечно, еще один вариант — армейский оркестр, куда чаще всего и уходят айдолы. Но этот вариант Хару оставит как запасной, если не пройдет отбор в специальные войска. Нужно еще Тэюна подговорить… как раз он и поможет с тхэквондо…

Тут Хару осознал, что у Тэюна четвертый дан, он имеет полное право преподавать. Для Хару это был бы очень удобный вариант, но пока непонятно — согласится ли сам Тэюн. Да и помещение нужно, самый минимум оборудования — хотя бы гимнастические маты, чтобы безопасно падать.

— Хару, приехали, — легонько коснулся его плеча менеджер Пён.

Хару вздрогнул от неожиданности. Он с любопытством выглянул в окно — машина остановилась у дверей школы. Занятия начнутся завтра, но за день до их начала, что ожидаемо, учителя вышли на работу. Они и выглядывали из окон, пытаясь рассмотреть — кого там встречают с зонтами у дверей.

Второе марта. День приятный — голубое небо в барашках белых облаков, воздух чистый, особенно на южной окраине Сеула. В марте часто бывает очень плохой воздух, когда вершины каннамских небоскребов исчезают в желтоватом смоге. Но съемкам Calvin Klein повезло — погода просто идеально подходит для съемок на улице. Не повезло Хару: коллекция весна-лето, то есть футболки и легкие джинсовки, а на улице +8. Был «план Б» — рекламу могли отснять на белом фоне в студии. Впрочем, Хару не был уверен, что хорошая погода — такое уж невезение. Ну, померзнет немного, зато наконец-то все пройдет не в четырех стенах съемочных павильонов.

Моросил легкий дождичек, поэтому Хару и встречали с зонтами. Как только открылась дверь автомобиля, мужчина-охранник поднял зонт, чтобы Хару не промок. Второй человек с открытым зонтом уже был рядом. На взгляд Хару — это лишнее. От дверей машины до дверей школы — два шага и четыре ступеньки, а дождик совсем слабый.

Внутри школы Хару встречала женщина — координатор съемки. Она поприветствовала его, предупредив, что из-за дождя будут сначала снимать кадры внутри школы. Для размещения команды отдали три комнаты на первом этаже, снимать будут в школьной библиотеке.

Все это говорилось на ходу, инструктаж закончился ровно у дверей того кабинета, в котором Хару будет переодеваться. Оказалось, что им отдали две гримерки около актового зала — по комнате для Хару и для Наён, а остальной стафф разместился в большом зале, рядом со сценой — именно там всех будут кормить, там оставили свои вещи работники, занятые на сегодняшней съемке.

В гримерке Хару уже ждали стилисты. Удивительным образом сегодня это были мужчины. Хару уже так привык, что эту работу выполняют женщины, что даже не сразу поверил, что именно эти парни будут его сегодня красить.

Не успел он сесть на стул для макияжа, как в гримерку зашел Им Минхёк.

Он почему-то очень долго держал ладонь Хару при рукопожатии и смотрел как-то странно. Вспомнился разговор с Чо Вонги — неужели Минхёк знает, кем был прадедушка Хару? Но не может же Хару спросить это напрямую?

На прошлой фотосессии Минхёк многому научил Хару. Объяснил практически всю базу по позированию за несколько часов, причем так доходчиво, что теперь Хару всегда хвалят на фотосессиях. Хотя он искренне считает, что еще есть, чему учиться, просто времени пока нет. Менеджер Квон говорил, что есть инструктора по позированию и для мужчин, и для женщин, Хару хотел бы записаться — этот навык лишним точно не будет.

— Помнишь ту фотосессию с Наён? — спросил Минхёк.

Хару кивнул:

— Как я понимаю, вы хотите ее повторить? Что в ней было необычного?

— Удивительная атмосфера юности, — улыбнулся Минхёк, — Надеюсь, что сегодня получится поймать нужный настрой. Мы немного изменили бэкграунд, расширили его. Итак. Ты — главный школьный красавчик. Спокойный, холодный, но добрый внутри. Наён — веселая девчонка, которой вечно не сидится на месте. Она постоянно рядом с тобой, крутится поблизости, надоедает…

— Но, на самом деле, я в нее уже влюблен, разумеется, — хмыкнул Хару.

— Разумеется, — улыбнулся Минхёк. — Держи эту предысторию к голове, когда будешь сниматься.

— А Наён уже приехала? — уточнил Хару.

— Да, она уже готова к съемке, приехала вместе со мной.

Хару кивнул. Говорить стало сложно — визажист начал свою работу. Менеджер Пён протянул Хару книгу, а на столик визажиста выставил стакан воды с трубочкой на случай, если Хару захочется пить. Но это оказалась лишним.

В кресле визажиста Хару пробыл недолго — минут пятнадцать. Потом долго выбирали одежду, пришлось переодеться. С футболкой определились сразу, а вот джинсы пришлось менять, первые смотрелись на нем не очень выигрышно. Только когда с одеждой окончательно определись, за работу принялся стилист по волосам. И уже перед самым выходом из гримерки Хару подкрасили губы.

Все время подготовки Хару думал о фотосессии: как позировать вдвоем, как можно показать характеры через мимику и позы. Причины волноваться есть. Заплатят ему действительно щедро — полтора миллиона за этот год, миллион в следующем. Последнее, впрочем, с оговорками — бренд имеет право расторгнуть контракт в одностороннем порядке, если за первый год отдачи не будет. Но, кажется, сами представители Calvin Klein в это не верят. Они общаются с ним так, как будто впереди долгое сотрудничество.

Закончив приготовления, Хару вместе с менеджером Пён и стилистами отправился к библиотеке. Там было достаточно многолюдно, шли последние приготовления. Самое заметное, что произошло — все книги на полках получили непрозрачные разноцветные обложки, без картинок и каких-либо символов. В рекламе вообще недопустимы любые посторонние надписи, так что это было ожидаемо.

Хару быстро нашел Наён — он стояла рядом с Минхёком. Ее накрасили, подчеркнув миловидность черт, из-за чего она даже стала не особо похожа на Им Минсо. В простой белой футболке и джинсовой мини-юбке, она выглядела несколько неуверенно.Забавно — в прошлый раз она учила Хару расслабляться на фотосессии, а сегодня, получается, его очередь.

Хару, как и положено, громко представился стаффу, попросил позаботиться о нем, и только потом направился к Минхёку и Наён.

— Привет, — смущенно улыбнулась Наён.

— Неужели волнуешься? — Хару чуть наклонил голову.

Наён отвела взгляд и немного ворчливо ответила:

— Ты быстро привык к тому, что твое лицо на всех билбордах, а для меня это — что-то новенькое.

— Я до сих пор не привык, — громким шепотом сказал Хару. — Каждый раз, когда открываю интернет-магазин косметики, пугаюсь своей же рекламы.

Наён тихо засмеялась:

— Почти уверена, что ты обманываешь, — сказала она, — И потому, что косметику тебе наверняка присылает бренд, и потому, что реклама в интернет-магазинах давно закончилась. Но спасибо.

Хару немного неловко улыбнулся: ответил по привычке, как для фанатки, а Наён коварно поймала его на лжи.

— Справедливости ради, я вздрогнул, когда зашел купить себе солнцезащитный крем перед дебютом, — сказал Хару.

— А вот в это верю. Я вообще слабо представляю — каково жить в мире, когда твое лицо на всех билбордах…

Продолжить легкий диалог они не смогли — место для съемок полностью готово, пора за работу.

Вообще, сниматься в джинсах в школьной библиотеке — немного нелогично, ведь корейские подростки почти никогда не ходят в школу в обычной одежде. С другой стороны, библиотека — относительно нейтральное место, четких стандартов здесь нет, гипотетически можно и в джинсах прийти. Да и понять сложно — школьная эта библиотека, или какая-то другая.

У Минхёка не было четкого определения — где именно они должны стоять и что делать. Он предложил выбрать место самостоятельно. Хару решил начать с пространства между рядами.

Первые кадры давались тяжело, чувствовалась неловкость, Наён была очень зажата. Через пару минут она неуверенно спросила:

— А можно нам музыку включить?

Хару не выдержал, хихикнул. Минхёк тоже. Но стафф засуетился и через пару минут на площадку принесли переносную колонку (и где только нашли так быстро), Наён подключила к ней свой телефон и на площадке заиграла хорошо знакомая Хару «Any song» Zico. Наён сразу начала улыбаться, телефон отдавала, уже пританцовывая. Парень-осветитель и девчонка с отражателем тоже начали улыбаться, даже за спиной у Минхёка обстановка стала менее напряженной. Хару понял, что это можно взять на заметку. Музыка действительно помогает немного расслабиться, особенно, если подобрать репертуар, подходящий по концепции. Нужно будет в следующий раз попросить поставить что-нибудь веселенькое и на его фотосессиях, а то эта мрачная серьезность немного напрягает.

Под музыку работать стало проще, особенно Наён. Она откровенно веселилась, периодически трясла Хару за плечо, пыталась заглянуть в глаза — ну реально как какая-нибудь прилипчивая влюбленная девчонка. Хару-то проще: у него маска «ледяного принца» — его обычное состояние, ничего играть не нужно.

Минхёк щелкал камерой, иногда давал короткие указания, преимущественно Наён.

— Наён, правую руку как будто ампутировало, выстави ее вперед! Не втягивай голову в плечи, нужна красивая шея! Выпрями спину!

Наён ему не отвечала, просто продолжала работать. Минут через пятнадцать сменили локацию. Еще через пятнадцать — надели другие футболки. Еще пятнадцать минут — четвертая локация в библиотеке. Все быстро, четко, достаточно весело. В перерывах Хару видел, что «заказчикам» фотографии нравятся. Директор по азиатскому направлению сам пришел на съемку, сидел у компьютера и отсматривал итоговые кадры. Восхищенно качал головой. Видимо, все идет хорошо.

За время работы дождик прошел, теперь солнце то пряталось за тучами, то заглядывало в окно библиотеки. Работая на четвертой локации, Хару понимал: сейчас пойдут на улицу. Придется мерзнуть.

— Прежде, чем вы выйдете на улицу, — заговорил директор азиатского направления, — Можете сделать несколько кадров только Хару? Для социальных сетей — о том, что он стал амбассадором бренда мы хотим объявить до начала весенней рекламной кампании.

— Да, конечно, — кивнул Минхёк.

Хару подошел к окну: как раз солнце спряталось и не будет слепить Минхёка. Он уже не изображал «ледяного принца», просто позировал. В какой-то момент сделал вид, что застегивает пуговицу на джинсах, тем самым немного поднял край футболки и продемонстрировал кусочек фирменной резинки. Услышал довольное «О-о-о» со стороны стаффа и не смог сдержать улыбки — скорее всего, немного коварной. Теперь «О-о-о!» стало громче и более восхищенным. Хару смутился. Минхёк, сделав еще несколько фото, убрал камеру от лица:

— Знаешь, у тебя очень хорошо работает мимика. Особенно– взгляд и улыбка. Готовимся к улице. Но покажите Хару, что я имел в виду.

Хару подошел к столу с компьютером. Ему промотали несколько снимков. Подряд, друг за другом, они действительно выглядят интересно — поза едва изменилась, а на лице три разных выражения.

— Классно смотрится, — раздался из-за плеча голос Наён. — Если склеить эти три фото в одно, друг за другом, получится что-то вроде истории — невинно поправляет ремень, потом подумал, что в комнату вошел кто-то особенный, поэтому улыбнулся, а затем понял, что не тому человеку коварно улыбался.

Мужчины, которые сидели за ноутбуком и рассматривали фотографии, засмеялись, соглашаясь.

Ну, а Хару вернулся в гримерку. Ему поправили макияж, выдали новую одежду: теперь уже долго подбирали подходящую джинсовую куртку. Поверх пока позволили накинуть пуховик.

На улице — ветер, влажно и холодно. Наверное, даже не +8. Наён тоже куталась в длинный пуховик, из-под которого торчали голые лодыжки в белых носочках и белых же кроссовках. Всей командой вышли в небольшой сквер на заднем дворе школы. Вполне уютный, с лавочками и парой клумб.

Весь стафф — в пуховиках. Минхёк вышел просто в свитере, а удивленным представителям бренда пояснил, что под свитером термобелье, он не замерзнет.

— Снимаем по пять минут! — громко объявила координатор съемки, — все будьте готовы к тому, чтобы сразу одевать наших моделей, они не должны простыть! Где обогреватель? Почему еще не включен?

Кто-то тут же выкатил поближе промышленный обогреватель-пушку — именно такие используют на съемках. Он сильно сушит воздух, зато дает больше тепла. Рядом с ним Хару и предстоит греться следующий час.

Вынесли на улицу и колонку. Наён включила свою музыку, начали работать.

Холодно. Это все, о чем Хару мог думать действительно постоянно. Когда снимает пуховик — кажется, не так уж и плохо, но через несколько секунд влажный воздух пробирается под одежду и становится сложно сдерживать дрожь. У Наён получалось еще хуже, чем у Хару — пяти минут она не выдерживала, так замерзала, что больше не могла изображать радость на камеру. Менеджеры накидывали им на плечи пуховики и они вместе бежали к обогревателю. И это ведь даже не минусовая температура. Хуже всего было, когда пришлось сниматься без курток, в лонгсливах. Тонкий трикотаж совсем не защищал от холода.

— Я вот думаю, — сказала Наён, протягивая замерзшие руки к обогревателю, — Как вообще девчонки-айдолы снимаются для клипов в зимнее время? Одежды-то них даже меньше, чем на мне сейчас, а на улице температура еще ниже…

— Я тебе больше скажу, — мрачно заметил Хару, — в обычных местах для съемки не намного теплее. Если в павильоне будет больше +12 — уже хорошо.

Наён зябко поежилась.

— Чаю хотите? — участливо спросил кто-то из стаффа, — Можем кофе сделать, или просто горячей воды.

— Нет, спасибо, — ответил Хару, а потом потише, только для Наён, дополнил: — На холоде в туалет сильнее хочется, а я хотел бы поскорее закончить съемку.

Наён согласно кивнула.

— Ладно, я немного согрелась. Давай сделаем это!

Хару согласно кивнул. Они вместе отошли от обогревателя, отдали пуховики и снова заняли свои места.

Наён особо не жаловалась на холод, в общем — не капризничала. Только что Хару говорила, что очень уж холодно, но стаффу претензий не предъявляла. Вот только Хару знал, почему он это терпит — ему нужны эти деньги, это его работа на ближайшие три года. А зачем это нужно Наён? Семья у нее точно обеспеченная, вряд ли девушку выгнали работать в столь юном возрасте. Непонятно.

Фотосессия на улице в общей сложности длилась полтора часа. Хару же она показалось какой-то бесконечной. Из-за холода каждый выход на площадку был похож на подвиг. Поэтому, когда директор объявил, что у них есть достаточное количество кадров и они отсняли всю одежду, Хару искренне обрадовался. Он поклонился, поблагодарил всех за заботу, и тут же деловито уточнил:

— Кто там горячий чай предлагал? Мне можно сразу в литровую кружку?

Окружающие расхохотались.

— Хару-щи, прости, есть только пластиковые стаканчики, — смеялась девчонка из стаффа, подбегая ближе.

У нее в руках — большой китайский термос. Очень знакомый — на железном бордовом корпусе какие-то цветы. Хару даже удивился, увидев его — казалось, что это нечто неотделимое от детства Антона, когда экономили электричество и поэтому кипяток всегда держали в термосе, чтобы лишний раз не кипятить чайник.

— Откуда этот термос? — спросил Хару, принимая стаканчик с горячей водой.

— Знакомо выглядит? — ухмыльнулась девчонка. — У моих бабушки и дедушки тоже такой был, когда я была маленькой. Оказывается, китайцы все еще их продают. Вызывает ностальгию.

Хару задумчиво кивнул. Китайский термос, получается. Ну, тогда все логично — предприимчивый народ не стал бы делать термосы только для России, можно заодно и в Корею их продавать.

Попивая горячую водичку, Хару направился к входу в школу. Наён уже была внутри. Ну, ей точно было сложнее — она то в мини-юбке, то в шортах, у Хару хотя бы колени были закрыты. Наён растирала ладонями замерзшие ноги, но продолжала улыбаться. Свое недовольство полуторачасовыми съемками на улице она держала при себе. Как и Хару.

Глава 21 Хобби

Когда Хару закончил съемку и взял в руки телефон, он немного удивился количеству сообщений от Роуна. Тот практически требовал, чтобы Хару вечером непременно явился в Encore. Переодеваясь, Хару продолжал думать об этой ситуации. Откровенно говоря — ему было любопытно заехать. Во вторник и среду над песнями должен был работать Ким Ынсоль, он добавил бы рэп-бриджи, где для них оставили место, кое-где мог изменить вокальные части на мелодичный рэп. Только после этого песни были бы полностью готовы к записи, без пустых мест. Но при этом Хару немного царапало то, что Роун практически тащит его в студию. Сейчас-то ладно, в эти дни расписание относительно свободное. А если бы оно было загруженным? Да и отдыхать когда-то нужно… Не станет ли это обязанностью? Лучше бы сейчас объяснить, что он не может мчатся в Encore по первому зову Роуна.

Но… Хару просто попросил менеджера отвезти его не в общежитие, а в студию. Потому что любопытство оказалось сильнее отстаивания личных границ. Впрочем, в дороге он был уверен, что поговорит с Роуном, высказав аккуратное несогласие с методами его работы.

В итоге, ни о чем они не поговорили. Поведение Роуна изменилось из-за присутствия Ынсоля — он снова язвил, смеялся и шутил. Словно не он позавчера походил на сумасшедшего ученого из комедийного сериала. Чисто выбрит, волосы в порядке, одежда свежая. Но в кардигане Хару, том самом, с котом-алкоголиком.

— Роун сказал, что этот шикарный кардиган ты ему подарил, — практически сразу после приветствия сказал Ынсоль.

Хару кивнул:

— Да. Я купил его за смешную цену на блошином рынке. А потом уже подумал, что фанаты не простят мне второго подозрительного кота на одежде.

— Какой подозрительный кот? — непонимающе переспросил Ынсоль.

Роун радостно улыбнулся и с удовольствием рассказал, как Хару проводил прямой эфир в пижамных штанах с котом, который занимается непотребством. Видимо, чувство юмора у Роуна и Ынсоля совершенно одинаковое, потому что они минут пять ржали над ситуацией, хотя Хару в этом не видел решительно ничего смешного. Еще и скрины с трансляции смотрели.

Когда мужчины закончили хохотать, пришло время включить музыку. В том числе — прослушали еще одну песню, которую Роун писал вместе с Ынсолем, она немного в хип-хоп стиле. Хару все послушал, высказал свое одобрение. Но честно заметил, что рэп-бридж в одной из песен стоит немного отцензурить — они все же айдолы, а не рэперы. Фраза «тряси задом, пока я пью свой мартини» точно не понравится фанаткам. Ынсоль расстроился. Сказал, что все стали какие-то нежные. Хару пожал плечами: ему, честно говоря, не хотелось бы исполнять подобное. От таких фраз резко понижается уровень… так сказать — культурной ценности песни.

Исправил Ынсоль все быстро — минут через пять — и этот трек зазвучал прилично.

— Ладно, с этим разобрались, — хлопнул в ладоши Роун. — О чем следующий камбек будет? На какую тему хочешь песню?

Хару непонимающе нахмурился:

— Вот так сразу? Мы же даже этот альбом не начали записывать.

— А что такого? В к-поп нормально выпускать по два-три камбека в год. Да и следующий альбом желательно бы нормально подготовить, без спешки, с полным погружением, — ответил Роун. — Лучше пусть лежит что-нибудь про запас…

— Но у вас ведь там точно много всего лежит, — заметил Хару, — Почему бы не собрать альбом из того, что есть?

— У тех песен нет связи с исполнителем, поэтому нет и души, — отмахнулся Роун.

— Он любит писать песни под определенных людей, — с улыбкой пояснил Ынсоль. — Чтобы лирика перекликалась с чувствами исполнителя, а музыка идеально подходила под его стиль и вокальные возможности.

Хару удивленно посмотрел на Роуна. Тот в ответ смущенно пожал плечами:

— Это действительно так. Так что — давай, предлагай.

Хару чуть наклонил голову — идей в голове не было. Он просто не был готов к подобному вопросу.

— То есть, я могу выбрать тематику, а вы по ней напишете песню? — уточнил он.

Роун кивнул:

— Ну да. В идеале — подобрать какой-нибудь образ, яркое сравнение, дать мне отправную точку. Идеально — что-то вроде твоей идеи «ночь на пляже». Или та, смешная, про «подарю тебе звезду… морскую». Но подойдет и общее направление, вроде первоначального «курортного романа».

Хару тяжело вздохнул: вот так задачка. Он к ней однозначно не готов. Еще и устал после съемки. Но при этом, конечно, очень хотелось бы поучаствовать в создании песен. Просто не сегодня.

— А это может подождать? — спросил он, — Я устал, в голове пусто, завтра вставать в четыре утра. Давайте я подумаю и позже скажу, что мне пришло в голову. Заодно с парнями поговорю — мы же группой поем.

Роун сначала кивнул, соглашаясь с логичностью доводов, но потом немного обиженно, словно подражая капризной девчонке, сказал:

— А сейчас-то мне что делать? Я не хочу домой, я хочу работать!

Хару улыбнулся, качая головой.

На самом деле, у него уже давно была одна идея, сейчас вспомнилась. Она не касалась альбома, речь только об одной песне, которая, при этом, есть у многих к-поп исполнителей.

— Песня для фанатов, — просто сказал он. — Нередко группы посвящают своим фанатам отдельные треки. Обычно это что-то про доверие, любовь и прочие милости. А я тут как-то подумал, а почему бы не сделать что-то красивое и мрачное, про токсичные отношения? Фандом называется Роза, образ очень романтичный. Мне почему-то вспомнилась «Ten Black Roses» группы The Rasmus и, одновременно с этим, капризная Роза из «Маленького Принца». Можно из этого слепить что-нибудь мрачноватое, красивое, но с надеждой на счастливый конец?

Роун удивленно хмыкнул:

— Интересно. С этим можно работать. Ладно, иди, а мы поработаем. Пока меня прет, нужно пользоваться этим.

Хару тут же поднялся, поклонился и поспешно покинул кабинет, пока никто не передумал. Он действительно устал и хотел отдохнуть. И вообще, ему еще нужно с Пэгун песню для «Книжной симфонии» записывать… Что-то в этой студии он начал появляться слишком часто…

Четверг был действительно напряженным днем. Ранний подъем, репетиции, запись выступления в студии. К полудню они были в агентстве, готовились к трансляции. В полночь по Корее в социальных сетях группы появилась новость, что фандом группы Black Thorn получил название Rose. Для фанатов такой день — праздник, он считается их официальным днем рождения.

Прямые трансляции стали почти нормой. Каждый раз, получая награды на музыкальном шоу, группа старалась поблагодарить фанатов. На прошлой неделе они не выигрывали в четверг и пятницу, но в субботу и воскресенье выходили в эфир где-то на десять минут. Сольные стримы были у Шэня (вместе с Хару) и у Чанмина (он справился один, разразившись внезапной лекцией на тему «Как качать мышцы». Недовольных вроде не было).

Все прежние трансляции были немного спонтанными, без четкого плана, но к этой они немного готовились — фанаты заранее отправляли вопросы, а стафф отобрал самые интересные. Еще принесли торт, в комнату поставили большой букет — это как будто фанатам от группы. Мелочи, конечно, но провести часовой эфир уже будет проще.

Все переоделись. Хару — почти полностью в одежду от Calvin Klein. О том, что он стал амбассадором бренда, сообщат в субботу. Сетевая реклама с Наён выйдет в понедельник. Плакаты и переоформление бутиков — по мере готовности материала. Так что его сегодняшний внешний вид — это спойлер.

Стафф долго рассаживал их в кадре, Сухёна даже решили переодеть, потому что его футболка не подходила по цвету к остальным. Наконец, все заняли свои места, подключили камеру, настроили пробную трансляцию, проверили звук и картинку. И… началось.

Банальное приветствие, улыбки в камеру, демонстрация торта и торжественное его разрезание. Всем по кусочку. Хару попробовал совсем немного — такой сладкий, словно сделан только и исключительно из сахара. Поэтому он аккуратно пристроил торт на столике и больше к нему не притрагивался. Парни, собственно, поступили так же. Потом фанаты наверняка скажут, что они это сделали из-за заботы о фигуре, боялись поправиться… Хару же казалось, что все просто боялись впасть в сахарную кому.

— Давайте начнем отвечать на вопросы, — предложил Хару, когда с поздравлениями и тортом закончили. — Первый вопрос. Чем каждый из нас занимается в свободное время, но… отвечать будет группа, а не этот человек. О, это забавно. Предлагаю начать с Чанмина. Чем он занимается в свободное время?

— Он очень часто бывает в зале, — сказал Тэюн.

— Но об этом все и так знают, — хмыкнул Чанмин, — Мне все еще неловко, что я говорил о мышцах целых сорок пять минут…

Хару хмыкнул вместе с остальными: ну да, что-то маниакальное в этом было.

— Чанмин любит смотреть сериалы про космос, — сказал Сухён.

— Правда? — удивился Хару.

На самом деле, он и сам частенько замечал на экране у Чанмина нечто в стиле «Звездных войн», но никогда не акцентировал на этом внимание. Без Сухёна бы и не вспомнил.

— Ну, есть немного, — смущенно ответил Чанмин. — У меня это общее с папой увлечение — мы любим фантастические сериалы.

— Это практически классическое увлечение для айтишника, — улыбнулся Хару.

Чанмин расхохотался и согласно кивнул:

— Пожалуй — да. Папа обожает всякие такие штуки. Мне кажется, я в детстве «Звездные войны» смотрел чаще, чем мультики.

— А еще, как я понял, Чанмин смотрел все серии и выпуски «Show me the money», — добавил Тэюн.

— Я же рэпер, — улыбнулся тот в ответ.

[*Show Me The Money — шоу на телевидении, соревнование рэперов. Оно достаточно популярно в Корее, смотрят его многие.*]

Хару попытался вспомнить еще что-то про увлечения Чанмина, но не смог. Остальные тоже молчали.

— Тогда — Шэнь. Какие у него увлечения? — спросил Хару.

— Я сам не могу вспомнить, чем я увлекаюсь, кроме танцев, — немного растерянно признался Шэнь.

Хару прыснул со смеху вместе со всеми, но тут же добавил:

— Ты читаешь фэнтезийные новеллы.

— О, точно! Сейчас меньше, но вообще — да, очень люблю, — кивнул Шэнь, — Чтобы маги, сражения, интриги. На китайском. В Корее тоже есть новеллы, многие их хвалят, какие-то экранизируют, но я… как-то пока не добрался до них.

— Думаю, это потому, что для тебя чтение на китайском больше похоже на отдых, — с улыбкой заметил Хару, — Читать на чужом языке, даже если ты его хорошо знаешь, все равно сложнее.

Шэнь благодарно кивнул и тут же сам задал вопрос:

— Давайте сразу к Ноа. Чем он увлекается? Я точно знаю, что он смотрит выпуски с комиками.

— Я люблю stand-up comedy, — ответил Ноа. — Это весело, помогает расслабиться… некоторые шутки такие смешные, и мне жаль, что вы не сможете их понять…

Хару тихо засмеялся, как и остальные. Понимать выступления стендап-комиков на английском — это отдельное искусство. Есть, конечно, что-то простое для понимания. Но это — не отдых, даже смешные моменты не способны сгладить ощущение кипящего мозга, который усиленно переводит с английского на корейский. Но главное, конечно, то, что стендап для жителей Кореи слишком… грубый? Со сцены рассказывать о своих проблемах, или насмехаться над кем-то, осуждать поступки известных людей — это идет вразрез с местным менталитетом.

— Еще он любит мюзиклы, — с улыбкой добавил Юнбин. — У меня такое ощущение, что ты смотрел почти все экранизации и постоянно ходил на мюзиклы в Австралии…

Последняя фраза звучала даже немного вопросительно, словно Юнбин не был уверен в своей правоте. Ноа кивнул:

— Да, я часто раньше ходил на мюзиклы, многие смотрел. Я ведь и петь учился в школьном вокальном кружке, мы каждый год ставили мюзиклы в школе.

Тут обсуждение других было временно забыто — следующие пятнадцать минут все вполне искренне требовали от Ноа подробностей — как происходит постановка школьного мюзикла, какие мюзиклы ставили в школе Ноа, какие роли он играл. Ноа отвечал достаточно подробно, но это мало что дало — знакомые названия, неизвестный сюжет. Но то, что Ноа выступал на сцене, отыгрывая роли в мюзиклах, пусть и школьных, — это весьма неожиданно.

И тут же Хару немного рассеянно подумал, что Корея, кажется, не лучшим образом повлияла на способности Ноа. Не в том смысле, что он стал петь хуже, тут он по-прежнему хорош. Дело в сценическом присутствии. Если он на сцене с детства, постоянно участвовал в конкурсах, еще и в мюзикле играл, даже исполнял главные роли — он должен воспринимать сцену как нечто привычное. Но Ноа всегда волнуется, нередко это волнение заметно даже на выступлениях.

— Ладно, давайте дальше, — улыбнулся Ноа, — Очередь Хару. Какие у него увлечения?

— У-у-у, — протянул Чанмин, — Тут можно вести длинный список.

— Читает, дегустирует чай, смотрит странные ролики, которые вообще не выглядят развлекательными, — начал перечислять Сухён, — Бегает, почему-то очень часто отжимается…

Парни начали хихикать, а Хару закатил глаза: ну, начинается.

— Любит рок-музыку, — продолжил Тэюн, — Играет в шахматы…

— Я не люблю играть в шахматы, я играю только с дедушкой и братом, — возразил Хару.

— Но играешь регулярно! — возразил Тэюн, — Я вот вообще не умею.

— Умеет готовить! — добавил Шэнь.

— Я не люблю готовить! — снова возмутился Хару.

— А делать уборку? — с улыбкой уточнил Чанмин, — Потому что иногда кажется, что соблюдение порядка — тоже твое хобби.

— Это не хобби! — Хару даже эмоционально взмахнул рукой, словно ему срочно потребовались жесты, чтобы выразить все свое негодование. — Я просто не люблю бардак.

— Любит гулять. Пешком, — добавил Тэюн. — И, хотя Хару сложно назвать общительным человеком, любит разговаривать с интересными ему людьми.

— Спасибо, — улыбнулся Хару, — С этим спорить не буду. Мне всегда приятно поболтать с умным человеком… ну, или тем, кто мне приятен. С тобой мы иногда часами разговаривали.

Тэюн мило улыбнулся:

— Я тоже тебя люблю. Но мозг ты мне выносил временами…

Хару недовольно поджал губы, хотя, на самом деле, не был расстроен, просто играл:

— Это была месть за аниме, — мрачно добавил он.

— Какое аниме? — удивился Шэнь.

— Очень много серий Наруто, — печально вздохнул Хару. — Тэюн почему-то был уверен, что еще одна серия — и мне точно понравится.

— Судя по всему — не понравилось? — широко улыбаясь уточнил Чанмин.

— Нет, не понравилось. Но тут мы как раз можем перейти к Тэюну. Потому что он очень любит аниме.

Все начали согласно кивать, а некоторые и вслух выражать свою осведомленность. Чанмин, кашляя, выдохнул что-то подозрительно похожее на «кружка», из-за чего все начали смеяться — неприличную кружку с анимешной девчонкой еще не забыли.

— Тэюн любит тхэквондо, — сказал Сухён. — И очень хорошо разбирается в поп-музыке.

— Вообще во всем хайповом и модном, — дополнил Хару. — Не модная одежда, а музыка, фильмы, сериалы, даже тренды соцсетей.

— Справедливости ради замечу, что я за этот месяц безумно отстал от жизни, — вздохнул Тэюн, — Столько времени без соцсетей! Мне кажется, я уже морально устарел и теперь всегда буду как вы — не понимать, что это за новый тренд и почему все начали использовать это слово.

Даже Хару не смог сдержать тихого смеха.

— Давайте перейдем к Юнбину, — предложил Хару, когда парни перестали подкалывать Тэюна из-за его зависимости от социальных сетей, — Я хорошо знаю, что он любит танцевать, а еще заметил, что часто смотрит какие-то мрачные сериалы.

— Я люблю мистику и детективы, но еще вообще все с такой мрачной тематикой. Иногда на английском языке появляются классные сериалы со сложным сюжетом, но это… редкий вид удовольствия. Поэтому в остальное время я просто смотрю мистические сериалы, любые.

Тэюн немного разговорил Юнбина, вытащив из него пару сериальных рекомендаций, а потом перешли к Сухёну.

— Игры и аниме, — печально вздохнул Чанмин. — Причем, особенно любит аниме про игры и игры с аниме-рисовкой.

Сухён обиженно надул губы, а Хару улыбнулся: он раньше не обращал на это внимания, но это действительно так. По крайней мере — в плане игр.

На обсуждения хобби они потратили достаточно много времени, но следующие вопросы были попроще. Каждый назвал свою любимую еду, потом немного рассказали о том, как готовился альбом, поболтали о первой неделе продвижения. И, попрощавшись, закончили эфир.

Времени на отдых не было — нужно теперь вернуться на телестудию, дождаться финала эфира и, если им повезет, забрать награду. Но по четвергам им редко «везет» — их сила в цифровых показателях, а не в голосах фанатов.

Глава 22 Чувство вины

Четверг казался каким-то бесконечным. Ранний подъем, невозможность нормально поспать днем, еще и необходимость радостно улыбаться фанатам, хотя просто до безумия устал. Но при это на следующей неделе съемки для «Книжной симфонии», и еще Хару очень нужно обсудить песню с Пэгун. Поэтому после студии он поспал в машине, пока возвращались в Каннам-гу, а потом их с менеджером Пён высадили у офиса Encore.

— Сбегать тебе за кофе? — уточнил менеджер.

— Там внутри нормальная кофеварка, — отрицательно покачал головой Хару.

— А ужин?

Хару неопределенно пожал плечами. Есть не хотелось. И это странно, потому что последнее, что он ел — это крошечная порция сладкого торта во время трансляции. Судя по всему, дело в усталости и напряжении. Хару уже заметил, что в стрессовых ситуациях перестает чувствовать голод.

— Я не хочу есть. Можно мне какой-нибудь салат? Что-то типа «цезаря», наверное…

— С креветками? — с улыбкой уточнил менеджер Пён, открывая перед Хару дверь.

Хару кивнул и вошел в помещение. Им навстречу снова выбежал старичок-охранник, но ушел сразу же, как поздоровался. Вечером четверга в студии было не так пусто, как в воскресенье. Несколько дверей в личные кабинеты были открыты, а на общей кухне горел свет и тихо булькала кофеварка. И сидели люди. В том числе — Дэхви, которого Хару не видел уже очень давно.

— Хару! — радостно вскочил со стула Дэхви. — Неужели я хоть раз с тобой столкнулся здесь?

Хару тоже вполне искренне улыбнулся. Менеджер Пён забрал у него куртку и Хару прошел в гостиную, сразу к Дэхви. За столом сидел незнакомый Хару парень с обесцвеченными волосами — редкость для не-айдолов.

— Я тоже рад тебя видеть! — признался Хару.

— Какими судьбами?

— Я к Пэгун. Ты сейчас здесь работаешь над музыкой? — с интересом спросил Хару.

Хару знал, что Дэхви будет учиться на музыкального продюсера, он иногда появляется в Encore, но они ни разу не встречались.

— Мне недавно выделили комнатушку на втором этаже, даже с кое-каким оборудованием, — широко улыбнулся Дэхви. — Пэгун обычно в девять домой уходит, так что я не буду тебя задерживать. Зайдёшь ко мне позже? Я, как и многие здесь, часто работаю по ночам.

Хару кивнул, соглашаясь. На самом деле, жутко хотелось спать уже сейчас, но поболтать с Дэхви и посмотреть, как он тут устроился, хотелось больше.

К счастью, с Пэгун все получилось достаточно быстро. Скорее всего, это было связано с тем, что песня — саундтрек для телевизионного шоу и по умолчанию не будет готовиться так же тщательно, как титульный трек. Хару всего за полчаса записал балладу «Помни меня», как будто от лица Арагорна к Арвен. Это было самое быстрое, что Хару делал в стенах этой студии. Хотя Пэгун сказала, что дело еще и в том, что и Хару привык к студийной записи, и Пэгун хорошо изучила его способности. И все же Хару не покидало ощущение, что Пэгун просто не особо понравилась книга, вот она и не придиралась к звучанию: сделала песню по принципу «для шоу сгодится».

Выйдя из студии звукозаписи, Хару отправился искать лестницу на второй этаж.

— Тебе завтра рано вставать, — обеспокоенно заметил менеджер Пён.

— Знаю. Но как-нибудь справлюсь. Я и меньше спал. Поезжайте домой. Моё расписание официально закончено, до общежития дойду сам, тут недалеко.

— Я подожду тебя в общей гостиной, — недовольно ответил менеджер Пён.

Хару тяжело вздохнул: сил спорить не было. Менеджер Пён вернулся назад, а Хару наконец-то нашел лестницу на второй этаж — она была в самом конце коридора, за туалетами. Поднялся наверх. Этот коридор не соответствовал тому, что этажом ниже: всего-то четыре двери. На каждой двери есть узкие вставки из матового стекла: декоративная полоска сантиметров в пять шириной. Через нее видно, горит ли в комнате свет. Так Хару и понял, за какой дверью искать Дэхви — по полоске света. Он постучал для приличия и сразу же потянул дверь на себя.

— Теперь и ты куришь? — возмутился Хару, разгоняя рукой сигаретный дым.

— Ой, прости, — едва не подпрыгнул на стуле Дэхви. — В этом здании не курит, кажется, только Пэгун-сонбенним. Я вроде бросал, но здесь не выдержал. Сейчас проветрю.

Он сразу открыл окно, прогоняя остатки дыма.

В отличие от Роуна и Пэгун, личная комната Дэхви выглядела очень просто, даже как-то бедно. На большом столе — такой же есть у Роуна, — стоит ноутбук, несколько внешних устройств для упрощения работы с музыкой, пепельница и большая кружка. Возле стола — два стула на колесиках. Не удобные кресла, как у Роуна, а пластиковые, не слишком уютные даже на вид. У одной из стен — простенький диван-двойка. Рядом с ним — тумба с принтером, мини-холодильник и мусорное ведро с крышкой. И все, больше ничего.

— У тебя достаточно пусто. Получается, большую часть мебели креаторы покупают себе сами? — уточнил Хару.

— Да, — кивнул Дэхви, — госпожа Им предоставляет помещение для работы, корпоративные подписки на множество очень полезных программ, часть оборудования можно брать взаймы. Хотя здесь вся мебель — от студии, я только принес мини-холодильник. На новый диван я еще не скоро заработаю, учитывая, что ни одну мою песню еще не выкупили.

Хару задумчиво кивнул, садясь на один из стульев. Ну, не так плохо, как показалось сначала — вполне удобный, просто не слишком мягкий. Если бы у Роуна в кабинете были такие жесткие кресла, он бы с ним в воскресенье столько не просидел.

— Ты же вроде должен учиться, или я что-то не так понял? — спросил Хару.

— Да, — кивнул Дэхви, — Первого марта были первые лекции. Очень круто, если честно. Еще и график такой, чтобы было удобно людям, у которых есть другая работа — лекции всегда вечерние, очень много самостоятельной практики. Ну, будет много самостоятельной. Пока только первые занятия, много теории.

Хару кивнул. Но тут же с интересом задал следующий вопрос, потом еще один. На шоу Хару сначала мало обращал внимание на Дэхви, но потом действительно зауважал его. Он чувствовал в нем что-то родственное, они похоже относятся к работе, даже манера общения чем-то перекликается.

Но то, что рассказывал Дэхви, заставило Хару даже немного обидеться. Они, конечно, не друзья, но о таком можно было и рассказать. В декабре Дэхви сбили на самокате. Отделался он одновременно и легко, и не очень. Ушибы, ссадины, но никакого сотрясения. Вот только падал он, выставив вперед правую руку, в итоге — перелом сразу в трех местах. Два месяца в жестком ортезе, сейчас восстанавливает подвижность руки.

— Зато теперь я амбидекстр, — весело добавил Дэхви, — До сих пор держу палочки в левой руке.

Хару пораженно покачал головой. Но тут же уловил саму суть:

— Получается, ты три месяца не тренировался?

Дэхви грустно улыбнулся и кивнул:

— Да. Перелом сложный, двигать даже плечом — крайне нежелательно. Плюс ушибы, я проехал по асфальту метра два, содрал себе кожу на ногах так, что недели полторы было больно двигаться — корочки трескались и я готов был выть от боли. Какие уж тут танцы. Но за это время я понял, что перегорел. Не хочу больше быть айдолом. New Wave обещали поспособствовать в выпуске хип-хоп альбомов. Этим и займусь. Смогу выступать на фестивалях. Думаю, мне этого хватит.

Звучало как-то грустно. О чем Хару и сказал вслух:

— Звучит не слишком-то радостно. Ты же хотел стать айдолом…

— Я хотел выступать. Но я устал. Пролежав две недели на кровати, я многое понял. Я хочу заниматься музыкой, хочу выступать. Но для этого не обязательно становиться айдолом. Да, такой взрывной популярности, как у к-поп группы, у меня не будет, но… У меня нет и твоих внешних данных, — улыбнулся Дэхви, — в любой группе я был бы одним из наименее популярных участников. Так что… я принял решение не продолжать тренировки, поговорил с представителями агентства, они согласились. Собственно, даже менять ничего не пришлось. Договор был на сольный дебют, но там не было указано, в качестве кого я дебютирую — к-поп рэпера, или просто хип-хоп исполнителя.

Хару неуверенно кивнул. Ему все еще было как-то неловко, словно это он виноват в том, что Дэхви не станет айдолом, как мечтал. Хару понимал, что на самом деле это не так, но чувства — сложная штука, они нередко перечат логике. Желая немного разрядить ситуацию, он с улыбкой спросил:

— Ты уже написал об этом песню?

— Песню? — удивился Дэхви.

— Ну да. Рэперы же обычно пишут о том, что пережили. Песня про то, как отказался от мечты стать айдолом — наверное, это интересно.

Дэхви секунд десять удивленно пялился на Хару, потом задумчиво покачал головой:

— Умеешь ты озадачить. Я почему-то об этом даже не думал. Здесь никто не пишет песни про себя, все работают на заказ, сочиняют коммерческие тексты, так что я даже и забыл, что можно опираться на собственную биографию.

— А ты? Ты пишешь коммерческие треки?

Дэхви неуверенно повел плечом:

— Ну, я пытался. Тут есть… кто-то вроде куратора для новичков. Роун, Пэгун и Ынсоль работают сами, отчитываются только перед начальством, а всех остальных курирует Ли Ихван, он проверяет наши песни, дает советы. Если что-то кажется ему стоящим, это начинают предлагают другим агентствам в качестве демо, либо придерживают для New Wave. У меня кое-как приняли две песни, они немного побродили по агентствам, но покупатель не нашелся, так что они вернулись ко мне. Ихван-ним сказал, что нет яркого образа и цепляющего хука.

Хару кивнул. Он понимал, о чем говорит Ихван. Хук — это самая запоминающаяся часть песни. Обычно это припев, но не обязательно — это может быть необычный бит всего трека, либо какие-то строчки в куплете, либо мелодия дэнс-брейка, а иногда и вступление. Отсутствие хука, как понял Хару, — это главная проблема начинающих создателей музыки.

— А ты спрашивал совета у Роуна? — спросил Хару.

У Дэхви вырвался немного безумный смешок:

— У Роуна? Как бы тебе сказать… Он не особо-то любит обучать других. Боюсь, что в меня может что-нибудь полететь.

— А Бэкан?

— Он тоже из касты неприкасаемых. Гениальный композитор — так про него здесь говорят. Обычно работает только с Пэгун, с другими почти не разговаривает.

Хару задумчиво кивнул. Он никогда не задумывался о структуре подчинения в Encore. С другой стороны — все песни для группы пишет либо Роун, либо Пэгун. Бэкан помогает им обоим со сложными музыкальными композициями, Ынсоль — с рэпом. Но сонграйтеров в агентстве больше, они что-то пишут, продают на сторону… и никак не контактируют с группой. Выходит, что писать песни для действующих групп — это привилегия, доступная лучшим из лучших. И Дэхви в их числе нет.

При этом хотелось немного помочь ему. Да, Хару не обязан — не его вина, что Дэхви передумал становиться айдолом, он к этому вообще никакого отношения не имеет. Но почему-то он все равно чувствовал, что обязан Дэхви. Было ощущение, что без Хару состав группы Black Thorn мог бы быть совсем иным. Без его «поддержки» Чанмин не набирал бы так много голосов и место главного рэпера могло бы достаться Дэхви. Это все еще не вина Хару, но противное чувство вины не уходило.

— Знаешь, у меня абсолютный слух и я последнее время много работаю с Роуном и Пэгун. Включай, что у тебя есть, я послушаю и попробую помочь.

— Серьезно? — удивился Дэхви. — У тебя же завтра наверняка расписание…

— Не спал много, нечего и начинать, — отмахнулся Хару. — Я только пошлю менеджера за кофе. Будешь что-нибудь?

— Нет, спасибо, — поспешно ответил Дэхви и подъехал ближе к ноутбуку, — Кстати, очень многие обсуждают тот факт, что ты работал с Роуном. Говорят, ты даже музыку его исправлял?

— Эм-м, — удивился Хару, — А это-то откуда известно?

— Ынсоль рассказал Бэкану, Бэкан — своему другу, тот — остальным… Ну… у нас тут любят сплетни, особенно про Роуна. Раньше он бесился, если кто-то начинал критиковать его мелодии. Говорят, именно из-за этого он с Пэгун больше и не разговаривает.

Хару удивленно покачал головой. Он заметил, что Роун и Пэгун подчеркнуто избегают общения, но никогда не спрашивал о причинах такого поведения. Они уважительно относятся к творчеству друг друга, но… характерами не сошлись, наверное.

Дэхви быстро все подготовил и начал включать Хару демо. Первая вторая — очень блеклые, без ярких кусков. А вот в третьей было что-то интересное.

— Вот тут, в припеве, — остановил Хару, — Что это за музыка?

— Это сэмпл. Включить отдельно?

Хару кивнул. В этом отрывке какие-то трубы, или саксофон, очень интересное звучание. Оно немного в ретро-стиле. Этот яркий проигрыш зациклен — играет мелодия на двенадцать тактов, потом поверх этой же мелодии — мелодичный рэп, еще два раза по двенадцать тактов. Текст песни — восторженное описание сексуальной красотки.

— Вот это — хук, — уверенно сказал Хару. — Но, если ты оставишь только этот сэмпл, тебя заклюют.

Дэхви с усмешкой кивнул. Мелодия яркая, взрывная. Строить на ней всю песню — паразитировать на чужом творчестве, нужно добавить что-то свое.

— Знаешь, на что похоже? — спросил Хару, — Помнишь, была такая песня, там в клипе красотки в форме какого-то сексуального военного оркестра играли на барабанах и трубах.

— Точно! — хлопнул себя по ноге Дэхви, — Это и правда похоже. Но сэмпл другой. Сейчас найду песню.

Дэхви какое-то время копался в интернете, а Хару читал распечатанный текст песни. Скучно. Банальное описание красивой девушки, воображению просто не за что зацепиться.

— Песня называется «Destination Calabria», — радостно сказал Дэхви.

— Хорошо, можешь заодно найти ее перевод? А то я ее плохо помню, — попросил Хару.

Дэхви кивнул. Через минуту заработал принтер, выплевывая корейский текст. Итак, песня «Destination Calabria» — это такое предложение от девушки бросить все и уехать подальше в Неизвестном Направлении. Тема совсем не похожа на текст Дэхви, но ощущения схожи.

— Выбрасывай из песни все вот эти эпитеты вроде «добрая, нежная, домашняя», — сказал Хару, — Оно не подходит такой музыке. Давай возьмем более узкую тему… например — сексуальная коллега. Переписывай все эти розовые сопли. Ты — новенький в офисе, тебя обучает женщина и она настолько сексуальна, что ты не можешь думать о работе.

— О-о-о, — протянул Дэхви, — Это интересно. А бит? Оставляю?

— Можешь даже упростить. Делай просто равномерный в куплетах, вообще одним барабаном — просто туц-туц-туц, но рэп читай на двенадцать тактов, как в припеве, просто жестче.

— Шесть на шесть, значит…

— Лучше первую часть ниже, вторую выше, — посоветовал Хару, — Но чтобы ровненько, как гипноз. Тогда у тебя будет эффект зомбирования к припеву. И нужен вокальный прехорус, что-то типа «ла-ла, ла-ла, ла-ла-ЛА». Опять же — эффект зомбирования.

— Ага-ага, я тебя понял. Давай сначала с битом и мелодией…

Дэхви начал нажимать клавиши на ноутбуке, переделывая звучание, добавляя акцентные места. Он работает с сэплами, поэтому это дольше, чем у Роуна — тот играет прямо из головы, а не ищет уже имеющееся звучание. Потом Дэхви переделывал стихи. Это у него получалось быстрее. Во-первых, примерно половина песни и так подходила под понятие «влюбился в коллегу», во-вторых, Дэхви лирику пишет лучше, чем музыку.

— Можно еще в бит на каждый третий такт делать такое «брынь» от скрипки, — предложил Хару, — чтобы было ближе к мелодии припева.

Дэхви восхищенно кивнул и начал поиски правильного скрипичного «брынь». Хару же пошел за кофе.

Менеджера Пён он так и не смог отправить домой. Тот сидел на диване на первом этаже, но умудрился в таком состоянии задремать. Кто-то заботливо прикрыл его пледом. Хару будить его не стал, зашел на кухню. Застал там Ынсоля.

— О, вы тут! — восхищенным шепотом сказал Хару.

— Я-то тут, и это нормально. А вот ты что здесь делаешь? — Ынсоль посмотрел на часы, — Половина двенадцатого. Тебе вставать, наверное, через три-четыре часа…

— Я к Дэхви зашел… вы, наверное, не знакомы. Не поможете нам?

— Помочь? С песней? — искренне удивился Ынсоль. — Ты что ли с кем-то, кроме Роуна, работаешь?

— Ну… занесло меня случайно не туда, — улыбнулся Хару. — Мне кажется, неплохо получилось, но хотелось бы услышать мнение профессионала. Тем более — это хип-хоп трек.

— Ты меня заинтриговал. Пошли.

Ынсоль оставил кофеварку булькать, даже не забрав свой кофе. Онипоспешили наверх. Дэхви, когда в его скромную комнатку зашел Ынсоль, едва со стула не упал.

— Включайте, что там у вас, — весело заметил Ынсоль.

— Оно… не готово еще, — пролепетал Дэхви.

— Вот нам и помогут, — уверенно сказал Хару.

Трек включили, Ынсоль внимательно его выслушал, похвалил, потом предложил несколько улучшений. В том числе — немного изменил структуру куплетов, сделав их разнообразнее, быстрее.

— Только теперь тебе потребуется второй рэпер, чтобы ее исполнить, — уверенно сказал Ынсоль. — Но это действительно может стать хитом. Соглашусь с Роуном — у Хару талант чувствовать мелодию.

Смутились оба — и Хару, и Дэхви. Ынсоль же заставил их тут же записать трек на флешку, для Минсо. Посоветовал Дэхви оставить песню для своего дебюта, но разделить ее с каким-нибудь рэпером.

Когда Ынсоль ушел, Дэхви долго благодарил Хару.

В общежитие Хару, в итоге, приехал только для того, чтобы принять душ и позавтракать, потому что подъем планировался в два часа ночи. Поспал он только тридцать минут, в машине. Но ни о чем не жалел.

Глава 23 Весенний день

[*Уточнение насчет Хансу и его новых приятелей. Хансу одиннадцать, исполнится двенадцать позднее. Он все еще ребенок, просто очень умный. То есть, интеллект и начитанность на уровне шестнадцатилетнего, но эмоциональный интеллект соответствует реальному возрасту. Из-за этого некоторые его выводы обусловлены возрастом и непониманием нюансов «взрослого» мира.*]

Хансу, пока ехал в такси, все смотрел на экран телефона. Дедушка их сфотографировал перед выходом — его, маму и бабушку. Хансу в темно-синей школьной форме, белоснежной рубашке и галстуке. Бабуля — в серой юбке, блузке и том красивом темно-синем пиджаке. А мама — в брючном костюме и какой-то шелковой блузке без рукавов. Красивая. И счастливая.

Именно мама и привлекала внимание Хансу на этой фотографии. Он раньше не особо понимал брата. Тот внезапно решил, что им нужно больше денег, что Хансу даже немного обижало. Ему казалось, что они и так нормально живут. Да, небогато, но не деньги ведь делают людей счастливыми. Он, конечно, был рад курсам английского и возможности ходить на разные научные выставки, но… честно говоря, играть по вечерам с братом в шахматы ему нравилось больше. Вслух он этого, разумеется, не говорил. Но немного обижался: словно брат за него решил, что ему нужно.

Вот только сейчас, рассматривая маму в красивой одежде, с прической, с новой дорогой сумочкой, Хансу все понял. Да, они достойны лучшего. Мама у него такая красивая, а он этого раньше и не замечал. Она вечно была уставшей, одевалась просто, никогда не делала прически в салоне. Но на этой фотографии… Так выглядели мамы некоторых одноклассников Хансу и он всегда им немного завидовал. А сейчас понял, что эти женщины просто могли позволить себе не работать.

Брат сделал все, чтобы Хансу смог получить качественное образование. Хорошая школа, одежда, новый ноутбук. Даже маму и бабушку приодел, чтобы они хорошо выглядели перед другими родителями. И Хансу не может его подвести. Он должен хорошо учиться. В идеале — закончить школу досрочно, раньше поступить в университет, раньше получить диплом, раньше начать работать. Хару ведь не нравится быть айдолом… Но, как только он закончит оплачивать учебу Хансу, у него появится возможность учиться самому, найти какую-нибудь другую профессия, которая будет ему приятна. Так что нужно поспешить с собственным образованием.

— О чем задумался? — с улыбкой спросила его бабушка, — Волнуешься?

Хансу ответил твердо:

— Немного. Но я справлюсь.

Такси мягко затормозило у ворот школы, но выходить было еще рано — машина может подъехать к общежитию, но там образовался небольшой затор. Затор из очень дорогих автомобилей. Нет, такси тоже встречались, причем немало, но они казались чем-то незначительным на фоне авто премиум класса. Мимо машин шли родители с учениками — судя по карте, от общежития к учебному корпусу. Многие родители изысканно одеты, у школьников дорогие украшения, аксессуары, телефоны и наушники напоказ. Хансу почему-то стало весело, когда он вспомнил, как Хару презрительно описывал своих же одноклассников в частной школе. Предметы роскоши нужны для того, чтобы сделать твою жизнь проще, приятнее, или хотя бы красивее. Если ради общественного мнения ты носишь нечто неудобное и уродское, то у тебя проблемы. Так, по крайней мере, считал Хару. И Хансу был склонен ему верить. Особенно смотря на некоторых парней — огромные часы на тонких запястьях ровесников Хансу выглядели нелепо.

Наконец такси подъехало ко входу в общежитие. Водитель помог им достать из багажника чемодан и сумку с ноутбуком, у дверей их встречала милая женщина, которая вежливо спросила имя Хансу и назвала номер его комнаты. Пятый этаж, комната 504.

Внутри здания дети осматривали помещения вместе с родителями. Многие явно стеснялись родительской заботы, делали крайне независимый вид. Хансу не стеснялся, он уверенно держал маму за руку, потому что она волновалась даже больше, чем он. Бабушка шла впереди. Хару во вторник посоветовал понаблюдать за тем, как женщины будут реагировать на бабулю. Он был прав — на нее действительно смотрели с явным любопытством, женщины провожали ее заинтересованными взглядами. Теперь Хансу стало интересно — почему? И не спросишь сразу — с Хару можно будет нормально поговорить только на выходных, и то не факт, ведь он постоянно занят.

Весь первый этаж — общая зона. Сейчас по комнатам ходили любопытные родители, но Хансу сначала нужно было оставить чемодан. Поэтому они сразу направились к лифту. В здании мужского общежития шесть этажей, а в общежитии девочек — пять, потому что девочек в школе с математическим уклоном чуть меньше.

Комната 504 — почти в конце коридора. Дверь открыта нараспашку, еще и подперта специальным конусом, чтобы не закрылась. Замки магнитные, вход по отпечатку пальца, идентификацию пока не проходили. Сразу у входа — закуток с ванной комнатой. Дальше — спальня. Две кровати у противоположных стен, у широкого окна — два письменных стола, которые выполняют функцию еще и прикроватной тумбы. У одной стены — высокий шкаф для вещей, у другой — два кресла-мешка.

Ту кровать, что подальше от входа, уже заняли, но Хансу не стал бы возражать — парень, стоявший рядом с ней, выглядел старше. Высокий, очень худой, с кудрявыми волосами.

— Здравствуйте, — низко поклонился он, — Меня зовут Ли Тэджин. Я учусь в третьем классе. Ты — Нам Хансу? Мы будем жить вместе, а еще меня назначили твоим наставником в средней школе.

[*Отсчет классов идет отдельно в младшей, средней и старшей школах. В младшей школе шесть лет обучения, то есть, Хансу поступил ориентировочно в седьмой. Тогда Ли Тэджин учится в девятом, ему четырнадцать лет.*]

Хансу поспешно поклонился. Бабуля традиционно восхитилась тем, как хорошо выглядит Тэджин, а мама немного растерянно поинтересовалась — где родители Тэджина.

— Я приехал один. Выбрал себе эту кровать. Надеюсь, ты не против?

Хансу покачал головой. Тэджин показал комнату, объяснил все про шкафы, они оба ввели свои отпечатки пальцев в базу данных дверного замка. Потом Тэджин повел всех на первый этаж. Мини-кухня совсем небольшая, без плиты. Пять больших холодильников — по одному на жилой этаж, — микроволновка, два электрических чайника, два тостера, еще есть специальное приспособление для приготовления сэндвичей. Напротив кухни — небольшой тренажерный зал. Есть еще что-то вроде библиотеки, хотя это больше похоже на комнату для групповых занятий — книг совсем мало, преимущественно справочники и учебники, зато большие круглые столы располагают к групповой работе. Ну, и главная «жемчужина» первого этажа — огромная игровая. Столы для пинг-понга и бильярда, множество уютных уголков, где на журнальных столиках высятся коробки с настольными играми, есть и несколько столиков для любителей шахмат.

— По вечерам здесь тихо, но многолюдно, — с улыбкой заметил Тэджин. — Насколько я знаю, ты выигрывал детские шахматные соревнования, так что тебя здесь ждут.

И он указал на те самые шахматные столики. Хансу немного неуверенно улыбнулся. Ну, ему будет, с кем поиграть… хотя с дедушкой и Хару все равно приятнее.

— Девочкам можно заходить в наше общежитие, если мы их пригласим, но нельзя подниматься на жилые этажи. Нам тоже можно бывать на первом этаже женского общежития только если кто-то из девочек тебя проведет. Но часто водить гостей другого пола не принято.

Хансу неуверенно кивнул. Вообще, он девчонок даже немного сторонился. В школе старшие девчонки часто приходили, выпрашивали у Хансу автограф брата, просили познакомить, да и ровесницы вели себя не всегда адекватно. Было бы замечательно, если бы в этой школе такого не было.

После короткой экскурсии Тэджин проводил их в главное здание, где находятся практически все классы. Показал шикарные лаборатории естественных наук, огромную библиотеку, обычные кабинеты. Провел и в спортивный корпус с крытой баскетбольной площадкой, гимнастическим залом, бассейном и просторными раздевалками.

Мама с бабушкой восхищались всем, что видели, Хансу немного робел. Школа выглядела действительно шикарно.

Где-то к полудню Тэджин провел их всех к актовому залу и ушел. Здесь мама с бабушкой познакомились с другими родителями и учителями. Хару же познакомился с одноклассниками. Его определили в класс А. Он слышал перешептывания со стороны — их уже прозвали «четырехглазым классом». Из двенадцати человек очки для зрения не носят только четверо, но все равно немного обидно. Пообщавшись немного со всеми, Хансу сразу определил для себя тех, кто ему интересен. Дело не в одежде или внешности. Просто большая часть «умников» поступила в этот класс благодаря зубрежке, они зажаты и смотрят на всех, как на конкурентов, с которыми предстоит сражаться за первые места в школьном рейтинге. А есть те, кому просто нравится учиться, они готовы заводить друзей. И таких в классе, если не считать Хансу, всего двое — обычный на вид мальчишка и девчонка явно из богатой семьи. Судя по всему, они тоже безошибочно определили в Хансу отсутствие мысли «убью за первое место», поэтому они очень быстро отошли втроем в сторонку и начали радостно обсуждать буклет со школьными факультативами для первых классов. Уже решили, что куда-нибудь запишутся вместе, осталось только выбрать то, что понравится всем.

Девочку звали Ким Суджин. Ее мама практически сразу подошла знакомиться с бабушкой Хансу, чуть позже к ним подошла и мама Пак Убина. Родители, кажется, тоже неплохо поладили — мама Суджин выглядела особенно довольной.

После знакомства с родителями и учителями была торжественная церемония. Директор и учителя поприветствовали учеников и их родителей, рассказали о достижениях школы. К удивлению Хансу, приветственную речь для учеников говорил Ли Тэджин.

Ну, и после церемонии родителей попросили покинуть территорию школы — впереди вводные уроки для учеников. Бабуля с мамой попрощались с Хансу, но уехали не сразу — долго стояли в ожидании своего такси, Хансу видел их из окна. Краем глаза заметил, как мама Суджин наклонилась, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с дочерью.

— Ты выбрала хороших друзей. Отец Убина — университетский профессор. Но обрати особое внимание на Хансу, у него «старая» семья…

— Мама! Прекрати! — возмутилась Суджин. — Иди уже!

Мама Суджин смахнула с плеча дочери невидимую пылинку и поспешила к выходу. Хансу понял, что ему будет сложно дотерпеть до вечера субботы, чтобы поговорить с братом — что такое все видят в бабуле?

После обеда, когда Хансу вернулся в свою комнату в общежитии, Тэджин задал ему совершенно неожиданный вопрос:

— Я слышал от девчонок… Это правда, что айдол Хару из группы Black Thorn — твой старший брат?

Хансу печально вздохнул: не повезло, фанатки и здесь его нашли.

— Да. И многие об этом знают?

— Нет. Даже те, от кого я это слышал, в этом не уверены. Не переживай, приставать к тебе здесь не будут. И давай зарегистрируем тебя в школьной базе. Доставай ноутбук.

Хансу поспешил к столу. Он так и не понял, почему Тэджин вообще спросил его о Хару.

* * *

Страничка корейской фан-базы группы Black Thorn в одной из социальных сетей.

Обновление модераторов от 3 марта:

Это свершилось! Мы родились! 😊

Black Thorn объявили название фандома: Rose. Как шипы защищают розы, так и Black Thorn будут оберегать Rose.

Такое предположение о названии фанбазы уже фигурировало в фанатских обсуждениях, но было не слишком популярным. Мы, модераторы этого канала, в восторге от того, что агентство не побоялось этой «банальности»: название фандома очень нежное, красивое, но при этом с розой связано немало самых разных ассоциаций. Роза всегда считалась символом любви и страсти, этот цветок нередко считали королевским.

Заметили, что во время показа тизера с объявлением на заднем фоне был незнакомый логотип? На нем — красная роза под стеклянным куполом. Это 3D-дизайн, а не просто рисовка, из-за чего есть предположение, что так будет выглядеть лайтстик группы. Некоторые могут подумать, что это — отсылка к мультику «Красавица и Чудовище», но этот образ впервые появился не там, а на обложке книги «Маленький принц». Она небольшая, можете ее прочитать, это… что-то вроде притчи о любви. Маленький Принц защищает свою любимую Розу от ветра и холода, накрывая ее стеклянным куполом. Если лайтстик группы действительно будет так выглядеть, то он официально станет одним из самых красивых в к-поп.

Thorn и Rose — это не просто красиво, это почти философия. Я прямо чувствую, что мы часть чего-то особенного.

Я в восторге. Black Thorn — шип, Rose — цветок. Любовь и страдания — эстетика, которая идеально вписывается в их концепт. Всё связано.

Я не то, чтобы против, но «Rose» — это немного слишком мило, как будто мы фандом балетной труппы, а не Black Thorn. Но окей, контраст — тоже концепт.

Я одна думала, что «Rose» слишком банально⁇ Хотя… чем больше думаю, тем больше нравится.

На самом деле, я думала, что нас назовут как-то типа «Venom» или «Ashes», поэтому очень рада, что они выбрали романтическое, а не мрачное направление.

Честно, если лайтстик реально будет в виде стеклянного купола с розой, это будет легенда. Да и вообще, просто подумайте о том, какой у нас будет мерч! Роза — это всегда красиво, сколько всего интересного можно сделать с этим!

«Rose» звучит красиво, но… есть ощущение, что это уже было у кого-то? Надеюсь, что агентство хорошо проверило трейдмарки

Они такие: «Роза под куполом — символ любви и хрупкости.» Я: держу купол с розой, пока толпа на фанмите орёт в 120 децибел. Ну да, хрупкость. Конечно. У нас месяц после дебюта, а фандом уже считают немного токсичненьким, хрупкость — это точно не про нас…

Если пойти в эзотерику: роза — это алхимический символ раскрытия, путь от боли к просветлению. А стеклянный купол — сфера, защита, изоляция. Очень подходит к теме айдольства: красота, заключённая под колпаком.

Мне очень нравится, что выбрали именно Rose. Это очень красивый, но противоречивый символ, к тому же — очень древний. Иногда Роза означает искреннюю и преданную любовь, иногда — порочную страсть. А еще… знаете, что на латинском есть крылатое выражение «sub rosa»? Дословно — «под розой», оно означает нечто тайное, секретное. В средние века в залах для переговоров розы изображали на потолке, тем самым призывая всех сохранять разговор в секрете. Учитывая ту часть лора группы, которую нам уже показали — с таинственным залом, магией, способностями парней, — наш фандом является еще и тайным обществом. Так, по крайней мере, хочется думать мне.

* * *

Обновление модераторов от 4 марта:

Нам вчера снова не удалось выиграть голосование на музыкальном шоу, несмотря на то, каким важным был этот день. И, если мы будем так же плохо голосовать, то это повторится снова. В честь этого хотим оставить вам видео-напоминание: Хару во время вручения наград в один из неудачных дней. Если вдруг захотите сказать, что награды мальчикам не нужны, еще раз посмотрите на этого кота, чья охота на птичку была неудачной. Соберитесь! У песни очень хорошие показатели в цифре, просмотры клипа все еще достаточно высокие, проблемы преимущественно с голосованием. Так что не ленимся, создаем дополнительные аккаунты, смотрим рекламу и голосуем. Кто не жадный — покупайте голоса. Эта неделя — последняя, давайте подарим мальчикам победу на Music Bank!

Неудачная охота на птичку! Я хохотала до слез. Он действительно похож на котика, который пытался поймать птичку через стекло.

Этот котик достоин птички)) Так что голосуем, не ленимся!

Использовать видео с Хару в качестве шантажа — это очень жестоко. Когда я пересматриваю этот момент, мне одновременно и очень весело, и очень грустно, уж слишком умилительно он тут выглядит.

На Music Bank у нас меньше всего побед. С голосованием все действительно очень печально, поэтому нужно постараться.

У меня уже и так 8 аккаунтов, я больше не вывожу. Я сделала все, что могла.

Люди устали, тут даже Хару не поможет. Четыре недели промоушена — это сумасшествие.

От тебя всего-то требуется потратить пятнадцать минут в приложении, тогда как парни регулярно готовят для нас выступления! Соберитесь! Если не можете делать это с нескольких аккаунтов, сделайте хотя бы с одного!

UPD от администрации: Мы выиграли! Наконец-то удалось взять эту вершину! Ликующие мальчики — наша лучшая награда. Все свободны до завтра.

Ага, а завтра в шесть начнутся «голодные игры».

Почему «Голодные игры»?

Потому что завтра открывают продажи билетов на фанмитинг.

Глава 24 Не то, о чем все подумали…

Утро пятницы, конечно, выдалось тяжелым. Репетиция, прогон номера, запись выступления — все словно в тумане. Но потом Хару поспал аж целых пять часов и стало полегче. Вечерняя запись прошла очень быстро, в общежитие вернулись до полуночи, так что суббота началась неплохо — он проспал восемь часов, нормально позавтракал и снова вполне искренне улыбался фанатам. Вечером субботы записали выступление для воскресенья — последнее для этого альбома — и Хару решил зайти ненадолго домой. Было где-то семь вечера, от общежития решил пойти пешком, но особо не погуляешь — знаменитый весенний смог делал нахождение на улице максимально неприятным.

Хару заранее подготовил Хансу небольшой «подарочек» в честь первого дня в средней школе — орехи. Два запаянных вакуумных пакета — с грецким орехом и кешью. Чтобы умнику было чем перекусывать, раз сладости в их семье не в почете.

Хансу орешкам обрадовался, но больше был рад самому Хару. Пристал с «очень важным вопросом»: почему все так реагировали на бабулю и говорили, что Хансу «из старой семьи»?

Хару ухмыльнулся. Он предполагал, что так будет. Дети в богатых семьях нередко бывают избалованны и не умеют считывать то, что их родители видят гораздо быстрее — воспитание и знания. Да и Хару понял это не сам — Ли Кахи обратила внимание. Его образ «принца» считывается не столько по внешности, сколько по осанке, манере речи и умении «держать лицо». У Хару все это с детства, потому что так уж его воспитывали. Ну, и еще детям свойственно перенимать привычки взрослых. Для Хару главным образцом Мужчины всегда был дедушка, он интуитивно подражал ему, будучи ребенком, а с возрастом это просто стало чем-то привычным, тем, чего Хару даже не замечал.

— Обычно под «старыми семьями» подразумевают потомков аристократов, которые придерживаются конфуцианских традиций, — пояснил Хару. — Это про воспитание, про умение вести себя в обществе. Вообще, насколько я понимаю, нынешние богатые люди сильно идеализируют те семьи бывших аристократов, которые продолжают придерживаться корейских традиций. Знаешь, как… как будто сначала они покупают дорогой дом, начинают носить брендовую.одежду, отдыхать в Европе, а потом им всем становится необходим друг-аристократ, желательно с традиционным воспитанием.

— А еще лучше — жених для дочери или невеста для сына, — хмыкнула бабуля. — Что? Мама Суджин назвала вас красивой парой. Даже я была удивлена, если честно. Им же по двенадцать лет! А она была так рада их общению, словно завтра свадьба.

Дедушка расхохотался, Хансу покраснел, а Хару удивленно переглянулся с мамой.

— Ка-какая свадьба? — аж запнулся Хансу, — Мы просто общаемся!

— Сначала общаетесь, а потом вместе растите детей, — улыбнулась мама, «подкалывая» смущенного сына.

Хансу еще больше покраснел. Хару пытался вспомнить: а когда он начал влюбляться в девчонок? Одиннадцать лет, наверное, уже подходящий возраст. Просто Хансу так очаровательно краснеет, словно ему действительно нравится девочка, о которой говорит бабуля. Но Хару не стал продолжать шутку мамы, а вернулся к первоначальному вопросу, про реакцию родителей на бабулю:

— В общем, на бабушку смотрели с особым любопытством, потому что самые наблюдательные из родителей видели человека из той самой «старой» семьи — осанка, походка, плюсом к этому — сумка и пиджак.

— А у меня тоже есть что-то такое, из-за чего во мне видят мальчика из «старой семьи»? — поинтересовался Хансу.

— В Хару больше, — призналась бабуля. — Но частично это связано с тем, как мы вас обучали. Хару старше, на него мы чуть больше давили в плане традиций, он знает все, что должен уметь старший мужчина в семье.

— Я тогда тоже хочу! — с горячностью заявил Хансу.

Тут Хару не выдержал:

— Кажется, свадьбе все же быть! — выпалил он.

Все взрослые в комнате тоже начали посмеиваться над Хансу, который покраснел, кажется, всем телом.

— Прости, я не смог удержаться, — смеясь, сказал Хару.

Хансу недовольно насупился, став еще милее и забавнее.

— А кто родители этой Суджин?

— Хочешь знать, выгодным ли будет брак? — улыбнулась бабушка, — Очень выгодным. Отец Суджин — крупный акционер Samsung, но он не экономист, а инженер, создал какую-то ключевую технологию. Честно говоря, мама Суджин объясняла весьма обтекаемо.

— Скорее всего — это часть корпоративной тайны, — кивнул дедушка. — Хорошая невеста, надо брать.

Дедуля тоже хитро посматривал в сторону Хансу.

— Да хватит уже! — возмутился тот.

— Прости, прости, — тут же пошла на попятную мама. — Никто не собирается вас женить, можешь дальше с ней просто общаться.

У Хару не языке вертелось, что за семь лет Хансу может найти еще более выгодную невесту, но говорить это вслух он не стал. Шутка уже перестала быть смешной. Поэтому он первым перевел тему — спросил про занятия в школе и проживание в общежитии. Хансу с радостью начал рассказывать, тем самым закрыв тему и «старых» семей, и своей «почти невесты».

* * *

Воскресенье ощущалось как последний день перед отпуском. И это при том, что сразу начать отдыхать они не смогут — сначала нужно записать альбом. И все же станет поспокойнее, без всей этой беготни. Поэтому и выступление отработали с энтузиазмом, и награду забирали особенно радостно.

А еще больше они радовались удалению программы «родительского контроля». Цифровой детокс закончен, можно снова читать токсичные комментарии про самих себя.

Баллада «Perfect love story» занимала первое место в корейских чартах уже сто шестьдесят пять часов. Perfect All Kill уже получается впечатляющим. Хару знал, что песня все еще на первых местах, но слабо представлял, что это значит для корейской публики. Оказалось, что до них PAK с дебютной песней получали только Black Pink. Да и вообще, PAK у мужской группы — это редкость. Так что сейчас в сети обсуждали преимущественно это достижение.

Хару, читая новости, вспоминал вообще обо всем, что успел сделать за зиму. В понедельник выходит саундтрек, та песня на стихи Минхёка. И в понедельник же начнется рекламная кампания Calvin Klein. А в пятницу выйдет выпуск «Книжной симфонии». Поэтому Хару подумал, что хочет провести стрим.

Ему самому это желание казалось странным. Неделя была тяжелой, завтра рабочий день, нужно не только записывать альбом, но еще и репетировать выступления для фанмитинга, плюс было бы неплохо вечером снова с Роуном поработать — идеи-то для альбомов у него теперь есть. Лучше было бы лениво выпить чаю, перечитать пару глав «Бойцовского клуба» и лечь спать. И все же он написал Ли Кахи, спрашивая — может ли он провести трансляцию, а потом пошел к менеджеру Квон, чтобы тот помог с организацией.

Чтобы не мешать парням, Хару решил устроиться в собственной комнате. Он просто отодвинул письменный стол от стены, в это узкое пространство поставил стул, заранее принес себе чай, сладости. Менеджер Квон настроил трансляцию. Хару волновался немного, конечно. Не совсем понимал, о чем будет говорить, просто… словно чувствовал себя обязанным. Без поддержки фанатов у него бы не получилось достичь столь многого за столь короткий срок.

— Включаю вашу песню в качестве заставки, — сказал менеджер Квон, — Как только доиграет — включаем камеру и микрофон.

Хару кивнул. Он еще раз проверил внешний вид перед зеркалом — прическа в порядке, хотя отросшие волосы и бесят, футболка приличная, штаны вообще без рисунков.

— Да шикарен ты, — хмыкнул менеджер Квон, — Как и всегда.

— Проверял, не затерялся ли где-то на мне еще один неприличный кот.

Менеджер Квон хохотнул:

— А что, у тебя их много?

— Подарил одного Роуну, вы же видели. Вроде других не покупал. Эх, у меня теперь травма… Даже если куплю что-то такое, вряд ли надену…

Говоря все это, Хару сел на стул. Перед ним — камера и ноутбук. «Backbone» почти доиграла, так что он поднес палец ко рту, требуя молчания, заранее включил микрофон. Желая немного «пошалить», начал подпевать последним строчкам песни. Пел тихо, чтобы не заглушать мелодию, но знал, что зрители его расслышат. А потом и камеру включил.

— Привет, — немного неловко улыбнулся он и помахал рукой.

Чат отставал от трансляции, поэтому сейчас там все спрашивали — «это голос Хару?». Но уже через пару секунд появились десятки машущих ладоней и приветствий на разных языках.

— У меня нет особого плана, просто хотел немного поболтать, — сразу сказал Хару, — Мы закончили продвижение альбома, так что сейчас будем видеться реже… пока не начнем выступать. Задавайте вопросы, я постараюсь ответить на самые интересные.

Хару взял в руки телефон, начал вчитываться в сообщения чата. В основном там — всякий мусор вроде смайликов. Но постоянно повторялись традиционные корейские вопросы.

— На обед у меня были рыба и креветки на гриле, немного риса и много панчанов. В честь последнего дня продвижения мы с парнями заказали себе обед из ресторанчика поблизости от телестудии. Там делают гриль навынос, то есть, жарят его за вас. Но меня порадовало разнообразие закусок — нам прислали двенадцать видов! Двенадцать! И мясные, и овощные, был даже салат чонгак, я его почему-то очень люблю… впрочем, я люблю все, что выловили в море… Парни меня даже подкалывают постоянно, — пожаловался Хару, — Я обычно заказываю себе морепродукты. У меня была не очень-то обеспеченная семья и мы чаще ели курицу, ведь она дешевле, а сейчас я могу себе позволить то, что нравится… возможно, со временем наемся, но пока наслаждаюсь.

Хару увидел, как на корейском начали писать — «все котики любят рыбку». Он недовольно посмотрел в камеру:

— Понятно, теперь и вы меня подкалывать будете… Эх…

Говорил он это, понятное дело, не всерьез. Он заранее знал, что так будет. Но девчонки-стилистки почему-то считают очаровательной любовь Хару к морепродуктам, так что он решил поделиться этим и с фанатами.

— Спасибо за поздравления, — улыбнулся Хару, — Я очень рад, что меня выбрали в качестве амбассадора Calvin Klein. Это был интересный опыт. Вы уже знаете, какой будет рекламная компания? Нет? Превью не было? Ну… сильно не возмущайтесь, но у меня была партнерша.

Об этом Хару тоже поинтересовался заранее — он еще после фотосессии узнал у представителей бренда, может ли он, в случае чего, говорить о парной фотосессии.

— У нас была концепция первой школьной любви, как в дорамах, — добавил Хару, — Получилось вроде очень красиво.

Чат замелькал кучей сообщений, в том числе — гневными смайликами и даже требованиями извиниться за такое. Хару хмыкнул:

— Не понимаю причин возмущения. Реклама должна продавать товар, не так ли? Парень и девушка в кадре — это демонстрация сразу и женской, и мужской одежды. Я старался и одежду хорошо показать, и про тему фотосессии не забывать. Это просто работа. Как у актера, к карьере которого я вообще-то первоначально и готовился.

Он снова посмотрел на экран телефона, прочитал одно сообщение и не смог сдержать смешка:

— Нет, мы не целовались. Даже не обнимались. Это не тот тип парной рекламы, которые делают для американского рынка, все было максимально прилично.

Хару снова бросил взгляд на экран телефона и увидел достаточно длинный вопрос на русском. То ли девушка, которая его писала, понимает по-корейски, то ли кто-то очень быстро переводит его трансляцию, потому что вопрос был по теме его разговора. Девушка спрашивала, сложно ли было снимать сцену поцелуя в клипе «Perfect love story», не появляются ли у актеров чувства к партнеру.

— Тут задали интересный вопрос на русском, но отвечать я буду по-корейски… у меня акцент и я стесняюсь, — смущенно добавил Хару и тут же продолжил: — Сложно ли было снимать сцену с поцелуем для клипа? И да, и нет. Сам поцелуй — это просто действие, в этом нет ничего сложного. Сложнее было отыграть то, что происходит до поцелуя. По сути, я был знаком с актрисой менее суток. Она меня старше, мой сонбэ, а тут нужно быстро настроиться и сыграть страсть, которой у меня и в помине не было. Ихён-сонбэ очень помогла мне, объяснила, как быстро проработать своего героя. А поцелуй… Если кто-то считает, что может быть что-то интимное и романтичное, когда вокруг вас стоит толпа людей, в свете этого киношного освещения, на огромной холодной съемочной площадке… Больше всего я радовался, когда мы закончили съемку этой сцены. Вторая часть вопроса — могут ли между актерами возникнуть чувства? Думаю, такие примеров хватает — я не особо интересуюсь новостями шоу-бизнеса, но все равно знаю, что Бред Питт и Анджелина Джоли начали встречаться после совместных съемок. Но, как мне кажется, тут многое зависит от самих актеров. Потому что примеров, когда актеры играли влюбленных, а потом просто разошлись, тоже хватает. Но лично мне кажется, что один день съемок не способен стать причиной для отношений. Для возникновения интереса — возможно. Типа — обменяться номерами, начать общаться. Но это не мой случай, я сейчас больше заинтересован в карьере, на отношения у меня пока нет ни времени, ни моральных сил.

Хару отпил немного чая, чтобы смочить горло, одновременно вчитываясь в сообщения в чате. Гневных комментариев все равно хватало. Но Кахи предупредила об этом заранее — немало корейских фанаток считают айдолов практически своей собственностью. Аналитики New Wave считают, что к-поп сообщество уже заметно устало от образов идеальных и невинных айдолов, поэтому в тизерах и клипах Black Thorn есть девушки. Это часть стратегии продвижения — эпатаж в контенте. При этом встречаться с девушками им все еще крайне нежелательно.

Всех фанаток можно разделить на три неравномерные группы. Первые бесятся от появления любой девушки рядом с ее «любимым». Таких меньшинство, что радует. Вторые нормально переносят девушек в клипах, в рекламе, даже в качестве друзей, но очень сильно расстроятся, если узнают о наличии отношений. Этих в странах Азии больше всего. Третьим вообще глубоко плевать, есть ли девушка у айдола, они прекрасно понимают, что у взрослых парней есть право на личную жизнь, но это не мешает им быть поклонницами группы (и даже втайне мечтать, что они смогут отбить красавчика у его девушки, если они вдруг встретятся). Третий тип — это преимущественно иностранки, далекие от азиатской культуры, но и в Корее такие встречаются. Для New Wave особенно важен второй тип фанаток. Они местные, их много, они охотно поддерживают своих любимчиков, относительно адекватны. И на эту аудиторию сейчас и работал Хару, прекрасно понимая, что первый тип — фанатки-собственницы — наиболее активны в комментариях, поэтому сейчас и кажется, что их больше.

Несмотря на то, что у стрима не было четкого плана, Хару успокаивало то, что абсолютно все предположения Кахи были правдивы — реакции зрителей в комментариях были именно такими, как она описывала.

— Ладно, давайте к следующим темам, — улыбнулся Хару. — Вроде вышел тизер саундтрека. Мне сказали, что бихайнд моей записи выставят, не вырезая некоторые сцены, которые я хотел бы вырезать… Я там не расстроен, я просто слишком сильно погрузился в эмоции. Поймете, о чем я говорю, когда выйдет видео. Это была очень сложная запись, причем именно эмоционально. Из-за простоты вокальной дорожки нужно было добавить максимум эмоций в голос, я впервые делал что-то такое.

Хару снова отпил чаю и задумчиво произнес:

— И я тут вспомнил, что хотел поговорить с Им Минхёком о стихах, но забыл… Лирика саундтрека — это стихотворение Им Минхёка. Мы знакомы, это он снимал рекламную кампанию Calvin Klein, а за несколько месяцев до этого он учил меня позировать на пробной фотосессии. Я очень ему благодарен и как фотографу, и как поэту, потому что стихи просто изумительные.

Хару снова посмотрел в чат и увидел вопрос о чае.

— Я не скажу вам, где покупал чай, — недовольно ответил он. — В прошлый раз кто-то скупил весь ассортимент после моего стрима… Между прочим, не так-то просто найти магазин, где продают нормальный чай, который правильно хранили. К счастью, представители этого магазина почувствовали мою боль и выслали мне сразу все дегустационные наборы.

— Ты только что сказал, откуда твой чай, не говоря, откуда он, — не смог сдержаться менеджер Квон.

Вряд ли его было слышно на трансляции — микрофон далеко, поэтому Хару лишь улыбнулся в ответ. Тот магазин чая действительно прислал ему все дегустационные наборы, а их было шесть видов. Но не сразу, где-то через неделю. Видимо, когда разгребли реальные заказы, решили его поблагодарить. А ирония в том, что все эти наборы Хару купил до этого. Проблема у него потом была с покупкой большой пачки улуна, который он хотел принести домой. Но прошло уже достаточно много времени, магазин пополнил свои запасы, Хару купил все, что ему понравилось, так что можно еще немного «пошалить». Как он понял по рассказам Кахи, спонтанная реклама товаров, которые доступны обычному человеку среднего класса, повышает рейтинг Хару как рекламной модели. Поэтому периодически делать что-то подобное полезно для его репутации.

— Какие подарки мне делают бренды? — прочитал Хару в чате и тут же ответил: — Те бренды, с которыми у меня долгосрочное сотрудничество, сделали все, чтобы у меня и мысли не было пользоваться продуктами других брендов. Про годовой запас кофе вы уже слышали. Косметику мне высылают постоянно, причем у меня есть и те образцы, которых пока нет в продаже. Запуск гидрогелевых масок еще не состоялся, а я уже ими пользуюсь.

Последнее Хару сказал таким тоном, как будто все немедленно должны ему завидовать. На самом деле, маски он не любит — ощущение чего-то на коже сложно назвать приятным. Но запуск масок совсем скоро, так что пусть будут маски. И тут Хару пришла в голову «гениальная» идея. Огромные пакеты от Calvin Klein стояли практически неразобранными. Поэтому он в камеру быстренько сказал что-то вроде «сейчас вернусь» и рванул к одному пакету. Притащил его к столу, кое-как разместил на коленях.

— Как думаете, что в этом пакете? То, что это подарок от Calvin Klein, и так понятно, но… что же там? — Хару покопался в пакете и достал две упаковки, а пакет убрал на пол, — Итак, здесь у нас носки… там таких упаковок, кажется, штук двадцать, по пять пар в каждой… А здесь — нижнее белье. Да, то самое, с названием бренда. Тоже где-то штук сто. Думаю, до конца года мне не придется покупать себе эти вещи.

Если носки Хару показал в кадр, то трусы оставил в упаковке. Но, когда вернулся к чтению чата, увидел требования продемонстрировать и то, на чем «название бренда».

— А я могу показывать нижнее белье? — уточнил Хару у менеджера Квон.

— Если не на себе, то можешь, — хихикал менеджер.

— Мне сказали, что не на себе можно, — улыбнулся Хару, — Надеюсь, здесь боксеры. Да, это они. Никогда не думал, что буду показывать трусы в камеру…

Хару, едва расправив их перед камерой, поспешно положил на стол и аккуратненько подвинул в сторону.

— Будет ли моя реклама в нижнем белье? — удивленно прочитал Хару, — Вы недавно в ужасе были, что я вместе с девушкой фотографировался, а теперь меня раздеть хотите. Так, хочу уточнить: а девушку оставить можно?

Сразу после этого сообщения в чате замелькали с бешеной скоростью и Хару, не сдержавшись, расхохотался.

— Ну вот, сами не знаете, чего хотите, — покачал головой он. — С девушкой вам не нравится, потому что я еще молодой, а для рекламы нижнего белья, получается, взрослый. Но нет, в ближайшее время такая реклама не планируется.

Он снова вчитался в чат, заметил еще одно сообщение с наигранным оскорблением произнес:

— Нормально все у меня с телом! Ничего я не скрываю! Но почему вы постоянно хотите меня раздеть? — Хару погрозил пальцем в камеру.

Тут Хару обратил внимание, что цифра присоединившихся к трансляции странно мигнула и стала совсем короткой. Хару сощурился, присматриваясь. И понял, что на телефоне перестали помещаться цифры, поэтому теперь пишется просто «1 m». Миллион зрителей!

Хару ладонью прикрыл глаза, а потом обратился к менеджеру:

— Я только что свои трусы показывал на миллионную аудиторию.

— Ну не на себе же! — уже не смог сдержать натурального ржача менеджер Квон.

— Если вы слышите странные захлебывающиеся звуки, то это менеджер смеется надо мной, — грустно признался Хару. — Поэтому давайте перейдем к какой-нибудь более безопасной теме… Вчера открыли продажу билетов на фанмитинг. Кто идет? Какие у вас ожидания? Есть идеи? У нас пока есть возможность добавить что-то…

[*На одним своем стриме Чонгук из BTS, только став послом Calvin Klein, перебирал трусы после стирки, те самые, с надписью на резинке. Кажется, он был немного пьяненьким. Точно сказать не могу, потому что я не смотрела стрим, только видела отрывки, которые стали очень вирусными — ТАК нижнее белье еще никто не рекламировал. Я же, так сказать, вдохновилась. *]

Глава 25 Креативная работа

Кахи выглядела невыспавшейся, она прямо при Минсо пила кофе. Все же за время продвижения дебютного альбома она заметно изменилась: раньше вела себя несколько зажато, а теперь привыкла к некоторой свободе музыкальной индустрии и, наконец-то, перестала робеть в присутствии Минсо.

Она принесла трехстраничный отчет о стриме Хару.

— И он все это натворил за полтора часа? — уточнила Минсо, слегка встряхнув листами.

— Он в трендах всех социальных сетей. Больше всего, конечно, обсуждают его замечание «для съемок с девушкой слишком молод, а для рекламы нижнего белья — взрослый». Это породило такое количество дискуссий, что я просто не в состоянии все отследить.

Минсо кивнула. В этом коротком отрывке обсуждения Хару умудрился по касательной затронуть достаточно болезненную тему — сексуализацию подростков при одновременном запрете на взросление. В том смысле, что парень-айдол должен выглядеть сексуально, но быть наивным, как ребенок. Такой вот парадокс фанатского восприятия — на сцене будь дерзким, не стесняйся демонстрировать тело, но в жизни избегай противоположного пола, потому что иначе фанатки обвинят тебя в распущенности.

— Сверху еще его «реклама» Calvin Klein, — добавила Кахи, — Ночью у них все нижнее белье в солдаут ушло. Говорят, в четыре часа утра штат интернет-магазина подняли, потому что корейский сайт не был готов к такому внезапному интересу к мужским боксерам. Еще в сети обсуждают, почему у вашего брата нет изданных сборников стихов. А, и старые песни группы Роуна снова в чартах, на нижних позициях, но это тоже потому, что Хару упомянул его. В любом случае, один миллион зрителей на трансляции айдола-новичка — это невероятные показатели, я такого не ожидала.

— И ты из-за этого даже не отдыхала в воскресенье, — с улыбкой покачала головой Минсо.

С Хару-то все понятно, у него воскресенье — рабочий день. А вот у Кахи был выходной. Но она, получив сообщение Хару, не просто проконсультировала его. Она собралась и приехала в офис, чтобы отслеживать реакции фанатов.

— Хочу заранее сказать, что Хару лучше в эфир часто не выпускать, — осторожно добавила Кахи, — По крайней мере — пока. Сейчас он и так перетягивает внимание на себя, если еще и эфиры станут регулярными, то выровнять популярность внутри группы будет очень сложно. Я бы сделала сольный прямой эфир Тэюна, или Тэюна с Шэнем. Можно еще Юнбина и Ноа.

Минсо кивнула. Читая отчет, она тоже так подумала. И тут же записала в блокнот распоряжение для менеджеров: на следующей неделе в эфир выпустить Юнбина и Ноа, можно вместе с Сухёном, а потом — остальных.

— И насчет фанмитинга, — добавила Кахи, — Я внимательно прочитала все предложения фанатов, сделала некоторые выводы, они во втором отчете. Но все же настаиваю на том, что от развлекательных игр лучше отказаться. Пусть истории рассказывают, соревнуются в чем-то более брутальном, но без излишнего инфантилизма.

— Не одна ты придерживаешься этого мнения, — кивнула Минсо. — Спасибо.

Кахи чуть поклонилась:

— Я пойду. Вздремну и снова в интернет.

И ушла. Минсо удивленно покачала головой: вот же неугомонная. Кажется, Кахи в отпуск придется выгонять принудительно, раз она даже в воскресенье в офис прибежала просто потому, что ей стало интересно, что там о Хару написали. Ему, главное, неинтересно — он спать в половине одиннадцатого лег, словно не понимая, что «натворил» за полтора часа.

Минсо только собралась открыть второй отчет — с предложениями для фанмитинга — как дверь кабинета открылась и зашел Роун.

— Неожиданно, но доброе утро, — удивилась она.

— И тебе, — кивнул Роун, падая в кресло для посетителей. — Альбом прослушала?

— Еще на прошлой неделе, я же писала, что все хорошо, — она недоумевающе сощурилась. — Неужели решил сам узнать, какие у меня есть мысли по звучанию?

Обычно Роун предпочитал решать все сам и Минсо влезала в творческий процесс лишь по мелочам.

— Как ни странно — да, хочу и об этом поговорить. Но сначала другое. Тебе должны были принести творение этого… новенького рэпера.

— Дэхви? — удивилась Минсо. — Да, передали сегодня, еще непроверяла. Неужели ты ее слушал?

— Ее все слушали, включай, — потребовал Роун.

Одновременно с этим он полез в карман джинсов и достал оттуда какую-то мятую бумажку, которая, кажется, еще недавно была листом А4. Минсо нашла флешку, включила. Первые ноты песни — и сразу цепляет. Текст — нагловатый, такой «пацанский», но есть в нем что-то забавное, словно исполнитель насмехается и над самим собой. А уж припев…

— Это сильно, — удивленно покачала головой Минсо. — Неожиданный успех, у него прежде не особо получалось.

— Вот именно. Это — в соавторстве с Хару, — ухмыльнулся Роун, — Вот, я сегодня растряс этого парня на точную разбивку.

И он протянул Минсо ту самую мятую бумажку. Она немного брезгливо расправила. Внутри то, что обычно называют writing map. Это внутренний документ, который показывает, какой автор что делал в песне. Для трека Дэхви авторов три, плюс четвертый — автор сэмпла, который использовали в припеве. Ынсоль даже на бумаге выглядит как школьный учитель, который пришел и добавил недостающие части, а все остальное — это смешение Хару и Дэхви.

— Он настолько тесно участвовал в написании этой песни? — удивилась Минсо.

— Примерно так же, как работал со мной — задавал направление и исправлял ошибки. Я просто не делал Writing map для своих треков, будет только Split sheet. И вклад Хару там — от пяти до сорока процентов.

[*Split sheet — это внутренний документ, используемый в музыкальной индустрии для фиксации авторских прав. Обычно в него входят имена участников, процент участия, нередко указывается, что именно он сделал. Split sheet фиксируется юристами, это полноценный документ. Writing map — это что-то вроде схемы, где указан точный вклад каждого участника, вплоть до выделения определенных слов. Это уже документ исключительно для внутреннего пользования. *]

Минсо удивленно откинулась на спинку кресла. Нет, она понимала, что Хару не просто так проторчал в студии с Роуном до поздней ночи. Но ей казалось, что он там был нужен… как источник вдохновения. Она отправила его к Роуну, чтобы напомнить, для кого тот вообще пишет песни. На прошлой неделе ей сказали, что они вместе работали. Опять же — Минсо подумала, что Хару просто подкидывал идеи.

— Получается, он даже в создании музыки принимал участие? — нахмурилась она.

— Не совсем. Он… как… Ну вот представь, что ты решаешь задачку и за тобой наблюдает учитель. Каждый раз, когда ты делаешь что-то не так, тебе на это указывают. Вот так и с Хару. Он не учитель, конечно, просто очень хорошо чувствует музыку. Ну, и у него полно идей. Мне потребовалось бы больше времени, чтобы выявить всю дисгармонию, отредактировать текст, а он все это слышит сразу. Не знаю, сможет ли он писать сам, но как помощник… просто невероятно. Ему бы хотя бы на пианино научиться играть…

— Нет у него времени на пианино, — буркнула Минсо. — И не смотри так на меня. Пусть закончит школу сначала, потом уже можно будет подумать о музыкальном образовании. И… не говори пока ему. Он немного жадный в таких вещах. Может решить, что ему это надо прямо сейчас и сляжет потом с нервным срывом из-за переутомления.

Роун весело фыркнул:

— Маловероятно, о своем комфорте пацан не забывает никогда. Но в то, что он трудоголик, я верю. Ладно. Насчет песни этого рэпера. Отправь к нему дуэтом парня из группы. Хару точно против не будет, это не его стиль, а этот трек, по словам Ынсоля, одному не исполнить. Мое личное мнение — это хит. Хулиганский, активно порицаемый, но хит.

Минсо задумчиво кивнула. Трек, как говорится, качает — создает желание двигаться в такт. Скорее всего, под него получилась бы интересная хореография, но Дэхви уже не вернется к танцам, поэтому придется обойтись без классического продвижения.

— И по альбому Black Thorn, — Роун прервал размышления Минсо, — Готов выслушать твои заметки.

— Моя главная просьба — запиши все так, чтобы они могли танцевать и петь одновременно, — буркнула Минсо, открывая на ноуте заметки по альбому, — А то дебютный титульник им теперь и на Kcon петь под фонограмму. А если на фестиваль пригласят?

Роун недовольно закатил глаза, но кивнул. А потом добавил:

— И Хару уже не дал мне слишком зверствовать в демо-версиях. Все ворчал, что им это как-то петь нужно на сцене…

Минсо ухмыльнулась: Хару, кажется, больше всего расстраивала необходимость петь под фонограмму. Хотя он сам это и предложил.

Минсо начала перечислять мелкие замечания по альбому. В каких-то песнях нужно что-то добавить, в каких-то изменить текст…Обсудили и потенциал треков.

— И свозите пацана на море, — расхохотался Роун.

— В смысле? — нахмурилась Минсо.

— Он мне сказал, что теперь его главная надежда — что клип будут снимать в красивом месте.

Минсо тоже засмеялась, качая головой.

— Сегодня запись? — уточнила она. — Я хочу посмотреть. Желательно с камерой.

— Хорошо. Они должны прийти к трем.

Роун забрал распечатку заметок к альбому, сложил листок несколько раз и запихнул в карман. Попрощался и ушел. Минсо же какое-то время смотрела на экран ноутбука с заметками к первому полноформатному альбому Black Thorn.

Уже были определены песни, на которые будут снимать клипы. «Salty skin» — сингл перед альбомом. «Love splash» — титульник. Баллада Пэгун еще не доработана, но текст уже есть, она будет главным бисайдом. И нужно постараться выбить деньги еще на два клипа — «Free and wild», про поездку на машине в первый день отпуска, и «Star» — забавная песенка про подаренную морскую звезду.

[*На английском «морская звезда» — starfish, то есть «звездная рыба». Но игра слов все еще сохраняется".]

В идеале хорошо бы все клипы снять в одном стиле, как историю одного курортного романа. Роун сказал, что это придумал Хару, и идея действительно стоящая, получится очень «летний» альбом.

При этом нужно учитывать разную эмоциональную окраску песен, поэтому клипы точно будут разные. Для каждого нужна идея, какие-то отсылки к масс-культуре…

Минсо тяжело вздохнула, размяла плечи и уверенно взяла в руки мышку. Начать стоит с визуальных образов — так ей проще. Итак: курортный городок, морское побережье с уединенными пляжами, яркие наряды отдыхающих, много алкоголя, вечеринки под открытым небом, путешествия на яхте… Так, нужно растрясти инвесторов еще и на съемки на побережье Средиземного моря — там будут лучшие кадры.

* * *

Хару не соврал фанатам: в сценарии фанмитинга было немало пустых мест. У них есть семь песен, исполнят все. Если успеют подготовить, то будет представлен номер из невышедшего альбома. Плюс один кавер, с которым они выступали на шоу. И открывать фантиминг они будут исполнением песни группы Роуна, называется она «Я иду за тобой». В Корее она была хитом в то время, когда популярен был рок (то есть, еще до рождения Хару). Все остальное пока под вопросом, потому что креативный отдел дал им еще несколько дней на размышления — что они сами хотят исполнить. Если к среде не придумают ничего стоящего, выбор сделают за них.

Из-за этого, отрепетировав все имеющиеся песни, они сели отдыхать, но с телефонами в руках — искали идеи.

— Знаете, что я заметил, — сказал Юнбин, — Рок-звезды одевались вовсе не в рваные джинсы с косухами.

И он развернул экран своего телефона, показывая фото, кажется, Мика Джаггера, в каком-то крайне странном наряде — розовые брюки, оранжевый пиджак, что-то подозрительно похожее на женский зеленый топ, на шее — тонкий шарфик. И волосы длинные.

— Или вот эта, она даже черно-белая выглядит безумно, — и Юнбин показал другое фото, тоже Джаггера.

На черно-белом снимке он стоял в несколько странной позе и верх его наряда не был похож на мужской — словно снятый с девушки топ на бретельках, где одна еще и не выдержала интенсивных танцев, порвалась.

— И таких фото — миллион, — заметил Юнбин. — Я никогда не интересовался рок-музыкой, но эти костюмы…

Парни начали наперебой требовать показать фото поближе, удивленно рассматривали, обсуждали. Хару внезапно задумался о том, что в семидесятых отношение к внешнему виду мужчин словно было менее суровым. Понятное дело, что никто не ходил на работу в том же виде, в каком Мик Джаггер выходил на сцену. Но все же его внешний вид вроде как считался в меру эпатажным для музыканта. В том смысле, что на сцене было нормально выглядеть немного слишком ярко. Все же Мик Джаггер такой не один был.

— Он еще и двигался своеобразно, — заметил Хару. — Про это даже песня есть.

Парни, разумеется, тут же пошли искать, как «двигался Джаггер». Посмеялись. Послушали песню.

— А давайте споем ее, — предложил Юнбин. — Это как… соединение тематики: рок-музыка, но сама песня попсовая.

— Ага, скинемся в камень-ножницы-бумага, проигравший наденет обтягивающий комбинезон, — фыркнул Хару.

— Обтягивающий комбинезон⁈ — почти хором переспросил Чанмин и Тэюн.

Нужное фото нашлось не сразу, но Хару все же представил парням образец одного из «культовых» нарядов: костюм, больше похожий на гимнастическое трико, белый, в стразах и со шнуровкой на груди. Парни начали хохотать, отнекиваясь от подобного образа, но не от самой идеи «разыграть» его. Вот только на моменте обсуждения самой песни стало понятно, что петь там почти нечего, она простенькая, не считая мощного бриджа Кристины Агилеры.

— Можно разделиться, — заметил Чанмин, — Одна подгруппа споет эту песню, вторая — что-нибудь еще.

— Я думаю, можно выбрать именно поп-хиты, — сощурился Хару. — Сейчас понятие «рок-звезда» используется не только по отношению к рок-музыкантам, а еще и как обозначение кого-то безумно популярного, крутого, свободного от предрассудков. Так что мы не обязаны брать рок-хиты. Знаете, когда я обсуждал песни в студии с Роуном, вспомнил песню «Sexy and I know it». Клип, возможно, вы не помните, он несколько пошловатый, но как бы высмеивает современное общество с этой тягой к сексуализации всего подряд. Там это доведено до абсурда.

— Насколько я знаю, там мелодичный рэп, — задумчиво заметил Чанмин.

— Да, — кивнул Хару. — Сейчас подумал, что можно вообще обыграть одежду. Смотрите, одна подгруппа выступает в нарядах Мика Джаггера, вторая — одевается тоже в стиле семидесятых, но более агрессивно, как для песни Секси, а третья — во что-то эпатажное, но милое.

— Как три варианта айдолов — что-то крайне сексуальное, что-то крайне милое и что-то крайне странное, — понял его задумку Шэнь, — А потом мы вместе в таком виде исполним еще пару песен. Это будет интересно, добавит немного безумия. Это же фанмитинг, он должен быть веселым.

— Я за, — кивнул Юнбин, — Пока все, что мы делаем для фанмитинга, абсолютно в нашем стиле. А я бы хотел реально показать что-то веселое.

— Я точно в деле, — кивнул Тэюн.

— Можно я в группу с Миком Джаггером и спою за Агилеру? — спросил Ноа.

Это стало причиной смеха. Но зато стало понятно, что активно возражающих нет и все готовы странно нарядиться и поржать над этим.

— Получается, есть группа сексуальных парней, там точно Чанмин, — начал Хару, — Есть Джаггер, там уже Ноа и Юнбин, есть милашки, там точно будет Сухён. Остается распределить остальных.

— Я готов к леопардовым штанам, — улыбнулся Шэнь, — В том смысле, что хочу к Чанмину.

— И они оба действительно сексуальны, — заметил Тэюн. — А я, пожалуй, составлю компанию Сухёну. А ты куда-то третьим…

— Лучше к Джаггеру, — сказал Шэнь, — Мне кажется, это ему больше подойдет.

Хару благодарно кивнул: эта «подгруппа» ему действительно нравилась больше остальных.

Оставалась только проблема с песней для «милашек». Они пытались что-то придумать, но ничего дельного в голову не пришло, в итоге Хару скинул идею Кахи, попросил помощи. Ну и сыграли в камень-ножницы-бумага на троих. Хару повезло — он выиграл, а Ноа досталась не только партия Агилеры, но и белое трико в стразах. Идею с костюмами, разумеется, Хару тоже передал Кахи.

Глава 26 Песни

В студию приехали, как и запланировали — к трем часам. Причем, с ними выехала и Минсо, что заметно расстроило парней. Но, приехав на место, она молча заняла одно из кресел и практически не участвовала в разговоре.

Да и начинали они вовсе не в студии — сели в кабинете Роуна, потому что нужно было многое обсудить.

Манера работы с айдолами в New Wave немного отличается от обычной. Чаще всего все партии в песне распределяют практически без участия артистов. Так было во время шоу, например — отправляясь на студию, все знали, что именно они будут петь, вплоть до выкриков в бридже. Но Роуну такой метод работы не нравится. Он кайфует, когда в процессе записи песня приобретает необычное звучание из-за особенностей исполнения. Хару пока не уверен, нравится ли такой метод работы Пэгун, но та и не претендует на роль главного музыкального продюсера группы. Она предпочитает писать свои любимые эмоциональные баллады, а их в альбоме много быть не должно.

Роун, поработав с Хару над песнями, записал демо и сделал распечатку гайда с текстом, где выделил те моменты, которые уже хочет отдать кому-то определенному. Креативный отдел, во главе с Минсо, потом тоже поработал над гайдом. Они определили ключевые места, которые могут стать вирусными, и порекомендовали их определенным мемберам, чтобы увеличить шансы на успех. В итоге Хару и парням достался текст, из которого примерно сорок процентов распределили между ними заранее, а остальное можно выбирать.

Хару почти не выбирал, ему и так придется много петь. Если в песнях есть моменты с высокими нотами, безопаснее их отдать Хару. Ноа — шикарный вокалист, но его сила в среднем регистре. Он, конечно, может спеть некоторые партии Хару, но там его голос будет звучать почти как крик, а Хару это дается легко… если, конечно, он стоит на месте, а не скачет зайчиком по сцене.

Очень быстро Хару понял, что присутствие Минсо весьма кстати. Обсуждая партии, Хару удалось передать несколько «вирусных» моментов парням, причем сразу заверив это у начальства.

Для начала отрепетировали только две песни, на которые будут снимать клипы. Их и отправились записывать. Хару усадили в кресло рядом со звукорежиссером, остальные то сидели на диване, то вообще выходили из студии. Роун же упорно не отставал от Хару. Он требовал выражать мнение, оценивать дубли, выбирать лучший. Это и удивляло, и создавало ощущение некоторого давления.

К тому же, это первая групповая запись с камерами. Их две — в вокальной кабине и у пульта звукорежиссёров. Из-за этого получалось, что Хару постоянно в кадре. Еще и Минсо. Она не вмешивалась, не перебивала — просто смотрела и давала редкие, но весьма емкие комментарии. Это тоже немного нервировало. У Хару было ощущение, будто он дипломную работу защищает.

В какой-то момент получилось так, что все парни вышли из студии, только Ноа стоял в вокальной кабине и готовился к записи. Хару осторожно обратился к Роуну:

— Почему я здесь? Имею в виду — я же не продюсер, почему вы постоянно меня спрашиваете о чем-то?

Роун ухмыльнулся:

— Ну, во-первых, ты будешь числиться в кредитах этого альбома. Во-вторых, твой слух тут очень полезен — ты чувствуешь фальшь и дисгармонию. Жаль, что не всегда можешь объяснить, что именно ты слышишь, но что уж поделать… в консерваторию тебя все равно без музыкальной школы не возьмут. Есть еще в-третьих. Ты хорошо знаешь всех парней, знаешь их способности, потому что вы вместе посещаете учителей и вместе репетируете. Сухён бы ни за что не признался мне, что может брать эти ноты… потому что боится. Но ты знал.

Хару немного неуверенно улыбнулся. Насчет последнего Роун прав — это он предложил часть партий с высокими нотами отдать Сухёну. У Хару — драматический тенор, а у Сухёна — лирический. Из-за этого его голос не такой плотный, как у Хару, он звучит воздушнее. Диапазон Хару все еще шире, вот только экстремально высоко он поет крайне редко, потому что это может стать причиной проблем с горлом — все еще мало практики. Так что Сухён прекрасно заменяет его во многих партиях. Если бы Хару знал об этом два месяца назад, то и в балладе «Perfect love story» один из припевов отдали бы Сухёну. Но тот почему-то промолчал и не признался Пэгун, что так умеет. Боялся, видимо.

— С вторым и третьим пунктом все понятно, — задумчиво сказал Хару. — Но… кредиты?

— Ты думал, что твоя работа с Роуном никак не отразится в документах? — немного удивилась Минсо.

— Работа? — удивился Хару. — Но я… просто…

Он замялся, не зная, что сказать. С его точки зрения он просто «нянчился» с проблемным продюсером, причем еще и неплохо проводил время. Не отдыхал, конечно, но полноценной работой это не назвать. Сидел, ворчал, посмеивался над некоторыми моментами, иногда предлагал что-то свое.

— Если тебе будет проще, то можно добавить в-четвертых, — ухмыльнулся Роун, — Фанатам нравится, когда в создании песен принимают участие айдолы, которые их исполняют.

Их недолгий разговор был прерван голосом Ноа из вокальной кабинки:

— Я готов, можно начинать.

Роун дал еще несколько указаний и началась запись.

Хару немного завидовал способностям Ноа. Ему самому постоянно говорят о его невероятном потенциале: драматический тенор, почти четыре октавы, красивый тембр. Мог бы петь даже в опере… теоретически. На деле эстрадный и оперный вокал — разные миры, конечно. Просто его врожденные данные впечатляют людей. Но одно дело — иметь эти данные, и совсем другое — уметь ими пользоваться. Ему придется ещё очень много работать, чтобы освоить хотя бы половину того, что уже умеет Ноа.

У Ноа — лирический баритон, две с половиной октавы. Тембр не самый бархатный, что для баритона считается минусом. Красивый тембр — это главное оружие вокалиста на сцене. Вот у Тэюна диапазон ещё скромнее, но тембр приятный, так что фанаты пишут о нём с восхищением чаще, чем о Ноа. Немного обидно. Можно быть мастером своего дела, а любить будут того, кому повезло с данными.

Правда, музыкальным продюсерам это не так уж важно. Роун ценит способности, а не тембр. Для Ноа он иногда специально понижает тональности припевов, пишет сложные бриджи с джазовой подачей, добавляет эдлибы. Все для мощного звучания. И Хару очень бы хотелось хотя бы немного приблизиться к способностям Ноа… Но есть ощущение, что Ноа тоже очень бы хотел получить диапазон Хару с его стабильными верхами…

— Хару! — окликнул его Роун. — Ты работать собираешься? У нас проверка на идеальность.

— А? Что? — едва не подпрыгнул Хару.

— Айгу-у! — недовольно протянул Роун. — Лично я тебя сюда сажал вовсе не за красивые глаза. Партию оценивать кто будет?

Хару рассеянно заметил, как за стеклом хихикает Ноа — Роун не отпустил кнопку и тот прекрасно слышал все, что происходило в студии.

— Простите, задумался, — смущенно улыбнулся Хару. — Включайте, я готов.

[*Длинная сноска для объяснения некоторых нюансов. У песни есть тональность — то есть, диапазон нот, от самой низкой к самой высокой, которые должен уметь исполнять вокалист данной песни. Особенно это заметно как раз в опере — арии там пишутся строго под определенный тип голоса — для лирического тенора, например, арий особенно много. Важный нюанс. Хороший вокалист, в принципе, способен исполнить песню не в своей тональности, но ему это будет сложно, некомфортно, нередко даже вредно для горла. В поп-музыке тональность песни может меняться в зависимости от части песни, но не всегда это делается ради удобства вокалистов. Теперь к деталям)). Чанмин рэпер, его не учитываем, остальные вокалисты, от самого высокого голоса к низким: Юнбин и Сухён — лирический тенор, Хару и Шэнь — драматический тенор, Ноа и Тэюн — лирический баритон. Для удобства Роун и Пэгун пишут песни в тональности драматического тенора, что наиболее комфортно именно для Хару и Шэня, а Юнбин и Сухён способны с этой тональностью справиться практически без лишних усилий. Некоторые «высокие» ноты Хару являются «средними» для Сухёна и «экстремально высокими» для Ноа. При этом Хару, за счет широкого диапазона, способен брать очень высокие ноты, которые недоступны даже Сухёну, а Ноа может их исполнить разве что фальцетом, и это будет звучать не особо мощно. И еще уточню. Баритонам вообще в к-поп сложно, они почти всегда поют в некомфортной тональности, потому что азиаты любят высокие ноты, мужские партии часто пишут для лирических теноров. Голоса Ноа и Тэюна по тембру близки к V из BTS или Чханёлю из EXO. Это позволяет им встраиваться в более высокое звучание групповых песен, но при этом они теряют часть своей индивидуальности, а раскрываются преимущественно в сольных работах.*]

Когда закончили запись двух песен, еще немного поговорили о других треках, попробовали спеть вне студии, пока с листа. Потом парни пошли в общежитие, а Хару остался с Роуном. Он ожидал, что Минсо тоже уйдет, но она осталась.

— Я посижу, послушаю, — сказала она Роуну. — Обещаю быть тихой. Ты знаешь, я это умею.

— И почему я вообще с тобой связался? — недовольно буркнул Роун.

— Потому что больше с тобой никто работать не может, — фыркнула Минсо.

Когда парни ушли, освободился диван. Минсо встала со стула, на котором тихонько сидела все это время, открыла тумбочку, достала подушку и плед, кинула их на диван.

— Беспардонная женщина, — продолжал ворчать Роун, копаясь в ноутбуке.

— Попрошу! Это я тебе покупала! А то спал раньше, свернувшись калачиком…

Тут Хару впервые реально осознал, что они очень давно знакомы. Не друзья, но общение выходит за рамки «начальница и подчиненный». Они словно… учились вместе? Или что-то вроде этого. Но спрашивать Хару, разумеется, не стал бы. Вот только внезапно на его невысказанный вопрос ответила Минсо:

— Не обращай внимания. Мы давно знакомы. Еще когда он был фронтменом рок-группы, я делала обложки для их альбомов. Потом мы вместе работали над к-поп альбомами.

Роун промолчал. Хару неловко улыбнулся и заметил:

— Я… сделаю кофе. Продюсер Им, вы какой пьете?

— Сидеть! — строго сказала Минсо.

И Хару, только начав вставать со стула, плюхнулся на него снова — уж слишком неожиданным был ее командный голос.

— Работайте. Я сделаю кофе. Насколько помню — без молока, одному без сахара, второму пару столовых ложек.

И она просто вышла из кабинета, оставив Хару удивленно хлопать глазами. Ситуация становилась крайне странной.

— Я тебе этого не говорил, но, вообще, она нормальная, — заметил Роун, — Не переживай, этот кофе тебе потом не будут припоминать. Но давай местами поменяемся. И возьми вон там вентилятор. Будешь включать его, когда я курить начну. А то как-то неудобно при женщине дымить.

Хару посмотрел в указанную сторону и пошел за вентилятором. Система понятна: Роун садится спиной к окну, открывает его, когда курит, вентилятор выгоняет дым в окно. Только Хару не был уверен, что это сработает. Впрочем, на улице тепло и нет ветра, началась полноценная весна, так что и дуть из окна не должно. Хотя немного задевает, что ради Хару Роун так не старался.

К приходу Минсо они немного изменили обстановку комнаты, все заново подключили. Роун зачем-то достал огромную коробку шоколадных конфет Ferrero Rocher. В Корее они расцениваются не просто как сладости, а как элитный праздничный подарок, потому что достаточно дорогие. Минсо постучала, Хару открыл дверь. Она зашла с подносом — две большие кружки с черным кофе, третья с шапочкой взбитых сливок.

— В темной кружке с сахаром, в светлой — без, — сказала она, поставив поднос на стол.

Потом она достаточно долго копошилась на диване, пытаясь устроиться поудобнее, закутаться в плед и не пролить кофе с шапкой сливок. Удивительно, но в итоге ей это удалось, хотя Хару был уверен, что кофе не выживет.

— Давай, что там у тебя, — Роун улыбался с предвкушением.

Честно говоря, он вообще это сказал так, словно Хару сейчас из кармана косячок достанет и они вместе его раскурят. Вот только Роун пока даже не курил. Он взял одну конфету из большой коробки, содрал с нее фантик, целиком запихнул в рот и тут же залил своим сладким кофе. Хару непроизвольно поморщился: он практически ощутил во рту эту приторную сладость. Фу, гадость какая.

— Если я правильно понимаю, то осенью или в начале зимы будет мини-альбом? — уточнил Хару.

— Скорее всего. Но многое еще от нее зависит, — Роун кивнул в сторону Минсо, — Я пишу песни, вы их записываете, она решает, когда их выпускать и в каком виде. И вообще, теоретически может какие-то песни выкинуть… Пока не было, но может.

Хару задумчиво кивнул.

— Просто, размышляя о том, какой альбом выпускать после тематики «курортного романа», я подумал, что нужен контраст. Что-то мрачное, но более приличное. И мне пришло в голову, что классно бы звучал альбом с элементами корейской классики, отсылающий к мифологии. Что-нибудь мрачное, таинственное… можно обыграть либо кумихо, либо имуги.

[*Существа из корейской мифологии. Кумихо — обычно женщина, девятихвостая лиса, соблазняет мужчин, чтобы заполучить их сердце или печень. Мужчины встречаются реже, но добрыми их все равно назвать нельзя. По легенде, если кумихо проживет 1000 лет, не убивая людей, то может стать человеком. С имуги все еще сложнее. Это что-то среднее между змеей и драконом — существо, которое застряло между двумя формами. Драконы в корейской мифологии всегда тесно связаны с водой, поэтому и имуги обычно живут в водоемах. Им нужно пройти некие испытания, чтобы стать полноценным драконом, поэтому обычно в мифологии они ближе к добрым персонажам. *]

— Корейская мифология? — удивился Роун. — Неожиданно.

— В дораме «История девятихвостого лиса», — внезапно заговорила Минсо, — Кумихо — персонаж положительный. А имуги — отрицательный. В то время как в легендах все, обычно, наоборот. Это так, в качестве темы для размышлений, умолкаю.

Роун задумчиво кивнул, Хару продолжил:

— Я не думаю, что стоит напрямую использовать мифологию в текстах, можно сделать лишь отсылки. Например — песню о токсичной любви парня к девушке, а в клипе парня сделать кумихо. Или что-то вроде «я буду проклят, защищая тебя» как отражение истории, где кумихо не убивала 999 лет, встретила мужчину, которого полюбила, его убили и она начала мстить, тем самым отказавшись от возможности стать человеком. Только… ну, наоборот, девушку убили.

— Вот это мне нравится особенно, — кивнул Роун. — Я так понимаю, ты хочешь, чтобы отсылки к корейской мифологии считывались в музыке?

Хару кивнул. Это нельзя назвать редкостью — отдельные элементы корейской культуры используются в к-поп песнях с завидной регулярностью. Но обычно эти отсылки ограничиваются музыкальным вступлением с использованием традиционных мотивов и танцами на фоне одного из корейских дворцов. Хотелось чего-то поинтереснее.

— Идея мне нравится, но начать над ней работать сейчас я не смогу, — признался Роун, — Я никогда не был фанатом традиционной музыки, мне нужно найти референсы. Что думаешь, Минсо?

Хару тоже немного повернулся на стуле, чтобы видеть начальницу.

— Думаю, это может быть интересным ходом, особенно, если это будет целый альбом, пусть и небольшой, а не отдельная песня. Но согласна с тем, что эта идея требует подготовки. Я тоже наберу материал и вышлю тебе. Если хочешь, можем пригласить специалиста, который поможет создать реальную мелодию для традиционных инструментов.

Роун задумчиво кивнул. А потом уточнил у Хару:

— Есть еще какие-нибудь идеи?

Хару кивнул. Так как первоначально идей у него не было, он решил натаскать их из творчества тех артистов, которыми корейцы обычно не вдохновляются. Слушая русскую попсу, оценивая ее уже несколько другим взглядом, он заметил две темы, которые сейчас в корейской поп-музыке встречаются крайне редко. Но они все равно любимы девчонками. Одна — это традиционная грусть из-за не-любви или расставания. Раньше в к-поп такие темы были популярны, сейчас встречаются гораздо реже. Другая…

Корейский менталитет диктует свои правила, создавая два универсальных женских образа для песен и клипов мужских групп. Первый — сексуальная красотка, у которой вообще нет ничего, кроме ее потрясающей внешности. Второй — милая девушка по соседству, любви которой добивается главный герой, потому что она «хорошая». В обоих случаях — образ «идеальной музы». При этом в русских песнях и клипах девушки обычно те еще бунтарки, которые героям мозг выносят и явно не стесняются этого. И ведь эта подача «Она сумасшедшая, но она моя» весьма популярна.

— Кто-то кроме группы Block B выпускал титульные треки, где подругой лирического героя была бы дерзкая оторва? — спросил Хару.

Повисло недолгое молчание, а потом Минсо задумчиво сказала:

— У 2PM образы девчонок далеки от корейского идеала женственности, но да — таких мало.

— Но при этом ведь реальные девушки бывают склонны к странностями, да и ведут себя совершенно по-разному, — заметил Хару, — В балладе «Perfect love story» героиня была ожившим идеалом, но все это плохо кончилось для нее. И я читал в комментариях, там встречались фразы типа «И идеальных бросают» или «а потом он влюбится в какую-нибудь грубиянку». Мне кажется, будет интересно сделать объектом влюбленности лирического героя песни… ну, не грубиянку, конечно, а девушку более живую. Когда буквально — мы не идеальны, но все равно вместе.

В комнате повисло молчание. Хару немного опасливо переводил взгляд с Роуна на Минсо, что было немного неудобно, приходилось еще и голову поворачивать.

— Если ждешь моего мнения — это будет интересно, — уверено сказала Минсо, — Особенно, если бунтарский дух возлюбленной проявлять в мелочах и каждый раз по-разному. Чарты могут просесть, конечно, уж слишком много слушателей в Корее любит все идеализировать, но связь с фанбазой это укрепит.

— Без первых мест, зато с полными залами, — с усмешкой кивнул Роун. — Писать о таком точно интереснее. С курортным романом получилось весело, можно обыграть и другие тематики. Есть какие-то определенные образы?

Хару неуверенно пожал плечами:

— Не до конца сформированные.

— Ну тогда, давай, начнем, — хлопнул в ладоши Роун.

Процесс работы затянулся на два с половиной часа, написали за это время две песни, и то пока — лишь черновик. Видимо, во время работы над «курортным романом» Роун действительно был в каком-то особом настроении.

Глава 27 Одержимые музыкой

Вторник был почти точной копией понедельника — встали в девять, к десяти были в агентстве, репетировали танцы. Креативный отдел одобрил их вчерашнюю идею, плюсом предложили песню для Тэюна и Сухёна — немного переделать «Gilfriend» Аврил Лавин, чтобы звучала по-мальчишески. Шэнь и Юнбин должны поставить хореографию для всех трех треков, они уже в перерывах начали обсуждать, как это прикольнее сделать. Хару предложил сначала записать каверы в студии, убрав некоторые моменты, чтобы песни казались чуть динамичнее.

Собственно, этим и занялись вместе в студии, просто не сразу — сначала записали с Роуном две песни из будущего альбома, потом обсудили и записали каверы. Ну, а после Хару остался, потому что Роун его попросил.

— Только сегодня недолго, — сказал Хару, усаживаясь у стола.

— А что у тебя завтра за работа?

— Записываем выпуск «Книжной симфонии», будем обсуждать «Властелина Колец». А в пятницу — запись «Бойцовского клуба». Если честно, очень волнуюсь, потому что выпуск с «Мастером и Маргаритой» еще даже не вышел…

Роун отвлекся от монитора и удивленно посмотрел на Хару:

— Пэгун написала песню по «Бойцовскому клубу»⁈

— Что? Не-е-ет, — покачал головой Хару, — Она даже не участвует. Поэтому и я без песни, просто посижу, поболтаю… Надеюсь, смогу что-то дельное сказать…

— А ты можешь сейчас песню добавить в сценарий выпуска? — внезапно спросил Роун.

— Эм… не знаю. Наверное — да. В предварительном сценарии всего две песни, а в других выпусках — по три. А какую песню?

— У меня есть песня, вдохновленная фильмом «Бойцовский клуб», — ответил Роун, — Но я читал и книгу, так что для книжного клуба песня тоже подойдет. Только нужно под твой голос переделать… так, где там она у меня? А ты пиши пока… тому, кто песни в сценарий добавляет…

Хару написал Минсо — больше никто в голову не пришел. Где-то через полчаса пришло сообщение, что песню добавить можно, но Роуну следует знать, что она должна быть короткой — не более трех минут, без нецензурной лексики.

Нецензурной лексики не было. Песня — описание и восхищение Марлой Сингер. И в демо этот трек был прямо жестким «рокешником»– с мощными басами, гитарным соло и даже чем-то вроде гроулинга. Прямо при Хару Роун превратил это в поп-рок. Все еще мощный и немного агрессивный, но уже не бьющий по ушам.

Текст песни описывал девушку с проблемами — несчастная, нуждающаяся в любви, она прячет это за маской безразличия, ярко одевается и красится, грязно выражается. Ну — Марла Сингер, просто немного в корейском стиле, поэтому от нее пахнет яблоками, а короткая стрижка выглядит идеально даже с утра.

И Хару, как ни странно, песня реально нравилась.

— Вы уверены? — осторожно спросил он, — Все же это просто вечернее шоу, отдавать туда такую песню…

— А что с ней делать? — ухмыльнулся Роун. — Сам я уже на сцену не выйду. Отдавать другой рок-группе… честно говоря, тут я старомоден — рок-музыканты должны сами писать себе песни. Для к-поп коллектива это не годится. Тут героиня — не просто «плохая девчонка». Как там говорят в вашем поколении? Ходячий «ред флаг»? В общем — в чартах у этой песни ноль шансов, но она классная и на шоу ее хоть кто-то заметит.

Хару задумчиво кивнул.

Они сразу записали трек в студии, а потом Хару почему-то вспомнил, что Пэгун говорила во время съемок выпуска «Мастер и Маргарита» — про возможность записать песню на русском. Из-за занятости Хару почти и не вспоминал об этом, но сейчас… Спросил у Роуна — может ли он помочь. Тот почему-то загорелся идеей спеть на русском, а потом исполнить песню в переводе на корейский.

В интернете Хару нашел уже готовые ноты, перевел текст песни на корейский дословно, по строчкам. Роун сделал подложку — барабаны и бас-гитара в записи, две гитары будут играть в процессе исполнения. Хару не понимал — зачем это, но Роун опять был в каком-то своем творческом угаре, поэтому на вопросы толком не отвечал. Он открыл один из шкафов и вытащил сразу четыре электрогитары, долго выбирал, но в итоге вручил одну Хару и объяснил, как работать с медиатором. Хару знал это по прошлой жизни, но весьма поверхностно. Да даже в этой он гитару в руки не брал с декабря. Пэгун подобрала ему баллады, листы с аккордами, которые он должен был разучить и выложить на YouTube, но времени на разучивание не было, да никто особо и не требовал.

Играть на электрогитаре получалось так себе — и практики давно не было, и принцип немного отличается.

— И зачем играть это вживую? — недовольно бурчал Хару, — Можно же просто поставить фонограмму.

— Скажи спасибо, что Ынсоля за бас не посадил.

— Он играет на басу⁈ — удивился Хару.

Роун немного удивленно посмотрел на Хару.

— Как думаешь — где мы познакомились? Мы оба — из рок-тусовки. Просто, пока я изображал из себя рок-звезду, Ынсоль умудрялся еще и учиться. Хотя я до сих пор не понимаю, как его потом занесло в хип-хоп… Играет на нескольких музыкальных инструментах, знает всю классику, хорошо поет, а тут — хип-хоп.

— Вы играли в одной группе? — удивленно уточнил Хару.

Роун покачал головой:

— Нет. Просто выступали в одних клубах, поэтому и были знакомы. Ты не болтай, а учи.

Хару вздохнул. Он-то думал, Роун поможет ему красиво переделать мелодию рок-группы для акустики, а тот… развернулся во всю ширь своей рокерской души.

В итоге Роун перевел текст песни на корейский, просто с потерей некоторых нюансов. Заявил, что в четверг они запишут подряд сразу два варианта — русский и корейский. Следовательно, Хару нужно еще и корейский текст выучить.

Под недоумевающим взглядом Хару Роун уложил гитару в чехол, объяснил, как подключить наушники к специальной маленькой коробочке — чтобы репетировать дома тихо. И со всем этим добром отправил в общежитие. Гитару он не подарил, а дал взаймы. Хару пытался мягко отказаться, но не получилось. Не ссориться же из-за этого с Роуном?

* * *

Шэнь и Юнбин работали над хореографией допоздна. Увлеклись и даже не заметили, что уже почти десять — менеджер Квон пришел выгонять их обратно в общежитие. Даже по дороге Юнбин продолжал говорить о хореографии. Все же как меняется человек, когда разговор идет о том, что ему реально нравится — нет прежнего стеснения, говорит быстро, фонтанирует эмоциями. По совету продюсера Им, Шэнь установил камеру в танцевальном классе — она фиксировала процесс работы над хореографией, пока не разрядилась в ноль. Такое уже было и Шэнь знал, что видео все равно сохранится. Значит, активный и улыбчивый Юнбин станет достоянием общественности, потому что обычно в таком состоянии его видит только Шэнь.

Даже выйдя из раздевалки, уже в верхней одежде, они продолжали свой диалог.

— Мне кажется, что Ноа нормально отнесется к тому, что выйдет в конце, а не будет танцевать со мной и Хару, — говорил Юнбин.

Из женской раздевалки выбежало несколько девчонок. Они были без верхней одежды и несли в руках огромную охапку пуховиков. Шэнь отметил это лишь краем сознания и только открыл рот, чтобы выразить свое мнение в отношении идеи Юнбина, как тот резко пихнул его в бок и пальцем указал на девчонок, спешивших к выходу.

— Пальто. Ярко-желтое и красное. Видишь?

Шэнь только сейчас заметил, что в горе пуховиков виднелись знакомые яркие цвета. Желтое — кузины Хару, Сольги, красное — ее подруги, Наён. Той самой, которая снялась с Хару в рекламе и временно стала самой ненавидимой девушкой среди его фанаток. Где-то неделю назад, когда они столкнулись группой в коридоре, Сольги хвасталась, что Наён купила себе и ей одинаковые вещи, но разных цветов. Сольги, кажется, даже не поняла, насколько это был дорогой подарок. Бренд кажется неизвестным, но Хару потом тихо заметил, что эта фирма очень дорогая, работает только с премиальными материалами.

Девчонки, которые быстро направлялись к выходу, — это не Сольги, и не Наён.

— Хару же говорил, что у Наён могут быть проблемы из-за рекламы, — сказал Юнбин.

Шэнь действовал быстро. Он громко окликнул девчонок:

— Девушки! Постойте!

Те вздрогнули, оглянулись, начали кланяться… прятать одежду за спины. Шэнь подошел ближе. Молоденькие совсем — лет по четырнадцать. Ну да, старшие додумались бы спрятать одежду хотя бы в пакет, чтобы не подставлять себя на камерах видеонаблюдения.

— А где Сольги и Наён? — спросил Шэнь.

— Они… в раздевалке, — испуганно выдохнула одна из девчонок.

Шэнь понял, что он ее знает. Не сказать, что хорошо, но китаянок в наборе всего две и он с ними познакомился — иностранцам сложно, нужно поддерживать друг друга. В Корее Лю Ланфень немного изменилась — стала носить другую прическу, макияж, из-за чего стала больше похожа на кореянку. Поэтому Шэнь ее сразу и не узнал.

Он еще раз внимательно на нее посмотрел. Ланфень смущенно опустила голову.

— Если это то, о чем я подумал, то я очень разочарован твоим поведением, — строго сказал он. — Учитывая, как сейчас в этом агентстве реагируют на подобные ситуации, ты рискуешь поехать домой. И из-за чего? Чтобы навредить девчонке, которая снялась с Хару в рекламе? Еще и его кузине… Ты сюда зачем приехала? Чтобы айдолом стать, или чтобы козни девчонкам строить?

Девчонки низко-низко опустили головы, начали кланяться, извиняясь.

— В коридорах камеры, — добавил Юнбин, — Вы думали, вас не найдут? Или надеялись, что Сольги и Наён никому не скажут?

— Глупый розыгрыш, который может стоить вам карьеры, если об этом узнаем госпожа Хван, — сурово добавил Шэнь. — Вернули одежду в раздевалку.

— Вы расскажете госпоже Хван? — в ужасе пискнула одна из девчонок.

— Нет, — ответил Шэнь, — Только Данби.

На секунду, когда Шэнь сказал «нет», на лицах девчонок мелькнуло облегчение, но после слов о том, что обо всем узнает Данби, они снова печально опустили головы. Ну да, у Данби с такими «шутницами» разговор короткий — усиленная тренировка, чтобы от усталости все мысли о вредительстве из головы вынесло. Полномочия у нее достаточно широкие, все знают, что, если она скажет что-то госпоже Хван, та поверит ей.

— Идите, возвращайте одежду, — напомнил Шэнь.

Сам же достал телефон из кармана. Номера Данби у него не было, но он был у Хару. Написал ему сообщение — как освободится, наверняка ответит.

Девчонки убежали обратно в раздевалку, вышли из нее уже только со своими куртками и печально побрели к выходу. Шэнь и Юнбин шли следом.

Хару не ответил, зато написал Тэюн — попросил купить соевое молоко. Пришлось немного изменить маршрут — сначала супермаркет, потом уже дом.

— Как думаешь, это просто розыгрыш, или они реально пытаются вытеснить Сольги и Наён? — спросил Юнбин.

Шэнь неуверенно пожал плечами:

— Не знаю. Нет дыма без огня. Если четырнадцатилетки решили украсть верхнюю одежду, то старшие тоже проявляют агрессию… скорее всего.

— Но Хару не знает об этом, — печально дополнил Юнбин.

— А ты бы рассказал? — хмыкнул Шэнь, — В смысле — вот если бы тебя внутри коллектива постоянно так «разыгрывали», а твоя старшая сестра училась, предположим, на год старше. Ты бы рассказал?

Юнбин вздохнул:

— Скорее всего — нет. Терпел бы.

— Вот и я так думаю, — хмыкнул Шэнь. — Сольги Хару ничего не расскажет.

— А что Хару бы сделал? Ну, будь он на нашем месте сегодня? — задумчиво спросил Юнбин. — Сказал бы госпоже Хван?

— Скорее всего, — кивнул Шэнь. — Наверное, и нам следовало… Но я пожалел Ланфень. Нужно будет потом ее расспросить — что вообще сейчас у девчонок творится.

— Тэюн говорил, что Наён и Сольги сейчас живут с Данби и еще какой-то девочкой в отдельной комнате, — сказал Юнбин, — Переселили на прошлой неделе.

— Скорее всего, чтобы Наён во сне подушкой не задушили, — хмыкнул Шэнь, уже заходя в супермаркет.

Они не ужинали, а заказывать ничего не хотелось. Поэтому, кроме соевого молока, которое Тэюн и Сухён любят добавлять в кофе, они взяли еще две упаковки доширака.

[*Доширак/досирак в Корее — это не заварная лапша, а что-то вроде комплексного обеда. В упаковке будет вареный рис с кунжутом или водорослями, основное «блюдо» — курица, свинина, рыба или тофу, два-три вида закусок — обычно кимчи и что-нибудь еще, дополнительно почти всегда — яйца и немного зелени. У таких наборов короткий срок годности, если не раскупили, то вечером делают скидку вплоть до пятидесяти процентов.*]

Идти в общежитие с дошираком не хотелось, поэтому они взяли еще пакетик растворимого кофе и расположились в столовой зоне магазина. Юнбин развернул упаковку, аккуратно вытащил лоточки с курицей вкляре и поставил в микроволновку. Шэнь налил горячей воды в бумажные стаканчики и заварил кофе. Сели у окна. Все же есть какая-то особая романтика в ужинах в супермаркетах. Сейчас они стали чаще заказывать еду на дом, все вкусное и свежее, брать доширак по акции — как-то даже странно… но все равно иногда хочется. Причем, именно в супермаркете съесть, глядя через окно на прохожих.

У Шэня пиликнул телефон. Хару выслал контакт Данби и тут же уточнил:

«Что-то случилось? Я иду домой.»

«Ничего срочного. Мы с Юнбином ужинаем в супермаркете.»

«Купи мне доширак с креветками или рыбой, я сейчас подойду. Голодный.»

Шэнь хохотнул и показал экран телефона Юнбину.

— Я возьму, — сразу сказал тот и вскочил со стула, — А ты пока Данби позвони.

Шэнь кивнул: так действительно будет лучше.

Данби была очень удивлена звонку, но внимательно выслушала и устало вздохнула:

— Да когда ж этот серпентарий прореживать начнут?

Шэнь не сдержался — тихо засмеялся. Новенькие начали заниматься чуть больше месяца назад. Все это время к детям присматриваются, чтобы где-то еще через месяц выгнать самых бесполезных. Но до этого момента их действительно слишком много.

— Я поняла, спасибо, — сказала Данби, — Проведу с ними воспитательную беседу. И с Сольги тоже, потому что мне ни она, ни Наён ничего не говорили…

— А ты бы сказала? — иронично уточнил Шэнь.

Данби замолчала. А потом печально вздохнула:

— Порицание за стукачество — худшая традиция нашего общества. Еще раз спасибо. Я пошла.

Она сбросила звонок. Тут Шэнь увидел Хару — и не смог сдержать улыбки. Хару с утра был в джинсах. На улице периодически шел дождь, было грязно, поэтому Хару еще по дороге в студию заправил джинсы в ботинки. Свитер с высоким горлом, поверх — кожаная куртка, купленная на блошином рынке, перчатки, объемные наушники вместо шапки. Но особую изюминку его образу придавала гитара в чехле.

— Почему ты всегда так хорошо выглядишь? — смеясь, возмутился Шэнь. — Напялил на себя все подряд, а вид все равно классный.

Хару задумчиво посмотрел на свои ноги — джинсы-то не узкие, из ботинок торчали «парашютами».

— Завидуй молча, — ответил он, укладывая гитару на стойку. — И я не думаю, что хорошо выгляжу.

Он снял наушники и перчатки, кинул поверх чехла.

— А что за гитара? — с любопытством спросил Шэнь.

Вернулся Юнбин. Хару, немного недовольно, рассказал о том, что Роун его практически вынудил учиться играть на электрогитаре, перевел какую-то русскую песню и вообще… Роун — тот еще тиран.

И Шэнь, и Юнбин посмеивались, слушая Хару.

— Но альбом у вас с Роуном получился классный, — заметил Шэнь. — Мне практически все песни нравятся, даже не могу выбрать любимую.

— «Salty skin» мне будет немного неловко петь, но «Splash» — очень крутая, — добавил Юнбин.

— Это все Роун, — стеснительно заметил Хару. — Я просто сидел, пил чаек и вредничал.

Шэнь хмыкнул: легко представить эту сценку. И вряд ли Роун считает, что Хару «просто вредничал».

— Интересно, какой будет баллада? — продолжил Юнбин. — Хочется уже поскорее все записать… Снять клипы…

— И снова месяц сбитого графика сна, потому что нужно продвигать песни? — с улыбкой спросил Хару.

— Было не так уж плохо, — пожал плечами Шэнь, — Хотя я бы предпочел остаться без родительского контроля на телефоне. Иногда было слишком скучно ждать начала записи.

И они начали обсуждать все, что произошло с ними за прошедший после дебюта месяц. Удивительно: продвижение закончилось позавчера, а они уже все совсем не против начать следующий круг.

Они заговорились, поэтому Шэнь так и не рассказал Хару о том, что они видели в агентстве…

Глава 28 Плохое и хорошее

Съемки выпуска с обсуждением «Властелина Колец» начались еще до обеда — на студию приехали к десяти утра. Сначала все шло так же, как в прошлый раз — Хару переоделся, стилисты сделали макияж, затем вышел на площадку и со всеми поздоровался. Но в какой-то момент к Хару подошла Пэгун и кое-что рассказала.

Рейтинги у трех первых выпусков шоу очень высокие. Многим понравился формат обсуждения книг, музыкальные вставки, да и ведущие подобрались интересные, дуэт Ким Ухёка и Чу Хёнсоба сочли крайне удачным. Из-за этого внезапно, практически в последний момент, заменили одного из участников выпуска.

Пак Ёрим — телеведущая. На NBS она участвует в нескольких проектах — есть собственное ток-шоу в праймтайм, плюс, ведет что-то утром воскресенья. Хару не смотрел ни одного, но в Корее она достаточно популярна. Как оказалось — ее еще и нередко осуждают за манеру разговора во время интервью, за грубые вопросы и неуместные комментарии. Но шоу она все еще ведет. Спрашивается — почему? Все просто — замужем за нужным человеком. Это один из акционеров телеканала, входит в совет директоров, занимается каким-то там развитием. В общем — большая шишка. И свою супругу продвигает весьма активно.

Пак Ёрим довольно красива, но все же не настолько, чтобы ее внешность считалась выдающейся. Небольшого роста, волосы чуть ниже плеч, одета в зеленое платье. У Хару тоже была зеленая рубашка, просто другого оттенка, поэтому практически с порога Пак Ёрим заявила: «Пусть парень поменяет рубашку».

Хару немного удивленно замер. Режиссер шоу вежливо заметила:

— Госпожа Пак, у нас на площадке нет строго дресс-кода, а у участников нет правила брать запасную одежду.

— Как это нет? — недовольно спросила Пак Ёрим, — Это верх непрофессионализма. С собой нужно иметь как минимум два комплекта запасной одежды. Меня не волнует, где он себе возьмет одежду сейчас, пускай переодевается.

— Госпожа Пак, — начала было режиссер, но Пак Ёрим раздраженно прервала ее:

— Не забывайте, с кем вы разговариваете! То, что у вас были высокие рейтинги, вовсе не значит, что вы можете делать, что вам в голову придет. Зеленую. Рубашку. Нужно. Снять.

Рубашка, как и в прошлый раз, была рекламной. Замены, разумеется, не было. Но Хару все же немного поклонился режиссеру, собираясь выходить с площадки. Режиссер смотрела на него с явным сожалением во взгляде. Хару понимал, что она ничего не может сделать с произволом жены начальника, как не сможет ничем помочь и Чу Хёнсоб. Так что Хару придется переодеться.

Самый простой вариант — надеть то, в чем он приехал. Черную водолазку он купил на блошином рынке, она очень мягкая, но простая. С черными брюками будет выглядеть мрачно и скучно, о чем он и сказал Суа.

— Знаешь, у меня с собой есть кафф, — сказала она.

— Что такое кафф? — удивился Хару.

Но Суа уже достала из сумочки пакетик, внутри которого оказалось еще несколько других пакетиков — по-видимому, она то ли забрала заказ из интернет-магазина, то ли отоварилась в бижутерном бутике с утра пораньше. Кафф — это практически сережка, просто тут не нужен прокол в ухе и крепится кафф не на мочку. Кафф, про который говорила Суа, был большим, он оплетал все ухо — как верхнюю его часть, так и часть мочки, а еще с него свисали какие-то цепочки. Чтобы его вообще было видно, Суа собрала волосы Хару в пучок, оставив у лица только челку. Выглядеть он стал однозначно интереснее, пусть и странновато. С другой стороны — чем не эльф? Корейский…

Когда Хару вошел на площадку, Пак Ёрим попыталась возмутиться и по поводу серьги Хару, но ее прервал елейный голосок Энни:

— Госпожа Пак, вы так боитесь, что сережка мальчика вас затмит?

Энни — очень популярная корейская артистка. В большей степени она — актриса, востребованная и популярная, но начинала она в к-поп группе, сейчас иногда выпускает сольные альбомы. Не IU, конечно, но KSPO Dome собирала без проблем, что для сольных исполнителей — большое достижение. В индустрии она достаточно влиятельна, у нее очень много знакомых. Вот с ней Хару ссориться точно не стал бы.

— Госпожа Ли, — немного недовольно начала Пак Ёрим, — Вы, возможно, плохо понимаете, как правильно выстраивать композицию кадра…

— Прекрасно понимаю, — прервала ее Энни. — Чем больше красивых людей в интересной одежде в кадре — тем лучше для общей картинки. Давайте не будем забывать, что это шоу — не ваш бенефис. Мы уже из-за вашего участия остались без одного запланированного кавера.

Говорила Энни приятным, вежливым тоном, который очень сильно контрастировал со смыслом ее слов. Пак Ёрим недовольно поджала губы, но перечить актрисе не стала, только недобро бросила взгляд в сторону Хару.

Начались съемки. По традиции показали книги, обсудили разные издания, перевод. Потом говорили о влиянии книг на поп-культуру, про Толкина, про экранизации. И в ходе разговора Хару осознал, что Пак Ёрим книгу не читала, она просто посмотрела фильм. Причем, кажется, всего один раз и буквально вчера вечером. Она не знала очень многих нюансов, которые в фильме показаны вскользь, а в книге описаны более подробно.

Когда выпуск отсняли, Пак Ёрим недовольно обратилась к режиссеру:

— И не забудьте выслать мне черновой монтаж.

Режиссер поклонилась ей, соглашаясь. Все словно ждали, когда Ёрим уйдет с площадки, но та не спешила на выход. Завела разговор с Пэгун, пытаясь уговорить ту прийти на шоу. Пэгун отказалась вежливо, но в глазах — лед. Потом Ёрим подошла еще к одному из операторов, узнавала — по какой причине он перестал работать на ее шоу. Хару, наблюдая за ней со стороны, понимал, как многое значат связи в этом мире. Ёрим — очень неприятная женщина. До этого Хару казалось, что Чан Мидам был двуличным человеком и неприятным коллегой по съемкам, но Ёрим его затмила по всем фронтам. Она вроде как никого не оскорбляла, но считала, что может распоряжаться на площадке, давать указания чужому персоналу. Еще и делала все это с таким выражением лица, будто пришла бедным еду раздавать, снизошла до того, чтобы посоветовать что-то окружающим ее идиотам. И было отчетливо понятно, что она никому здесь не нравится. Но послать ее никто не может — и воспитание не позволяет, и вероятность «репрессий» от ее мужа останавливает.

Ёрим ушла минут через десять. Хару после этого смог поговорить с Энни. Девушка сама подошла к нему, хотя до начала съемок они едва успели познакомиться.

— На шоу к Ёрим тебе, конечно, лучше не приходить, — с улыбкой сказала она.

Пэгун стояла рядом.

— Неудивительно, что от Ёрим регулярно сбегают операторы, — прокомментировала она,покачав головой — Интересно, ее супруг знает, как она себя ведет?

Энни улыбнулась:

— Скорее всего. Но она умеет быть милой, когда ей это нужно. Например — с начальством и очень богатыми людьми. Всем остальным приходится терпеть замашки этой королевы… Обидно, что из-за нее исключили Юхён…

Юхён — актриса, ей уже за сорок, она была очень популярна во времена своей молодости. Потом вышла замуж, родила. Наверное, сейчас ей хотелось вернуться на экраны и участие в таком шоу было бы неплохим шансом. Но в списке гостей этого выпуска она явно была самым слабым звеном, поэтому Пак Ёрим заняла ее место буквально в последний момент. Еще и кавер из-за этого пришлось исключить.

— Как жаль, что все моменты, где она тупит, вырежут, — немного обиженно добавила Энни.

Их разговор прервал менеджер Энни — напомнил, что у нее еще есть расписание. Энни попросила контакты Хару, дала свои, мило попрощалась с Пэгун и только потом ушла.

Хару все думал о таких людях, как Пак Ёрим. Когда он только собирался стать частью индустрии развлечений, ему казалось, что таких людей — наглых, высокомерных, глупых — гораздо больше. Он боялся, что его постоянно будут «обижать». Но, на деле, все оказалось не так уж плохо. Глупых, конечно, много. Многие актеры и актрисы — это просто красивая мордашка при абсолютной пустоте в голове, с айдолами ситуация еще хуже. Но в остальном… откровенно неприятных людей ему встречалось немного. Первым был тот комик, имя которого Хару уже и забыл… Ким Ын… а дальше не помнит. Или вот на прошлой записи — Чан Мидам. Ну, неприятный же тип. А сегодня — эта Пак Ёнму. Но это все — отдельные люди, тогда как практически все люди, задействованные в индустрии… просто выполняют свою работу. Не все расположены к Хару и парням и не стараются им помочь, чаще это просто обычные, рабочие отношения. Вы делаете свою работу, я — свою. А дружба или вражда — это слишком энергозатратно. Другое дело, что ты не можешь быть уверен — «повезет» ли тебе с коллегами на этих съемках. Хару что-то расслабился, так что явная неприязнь Пак Ёрим была ему уроком — не все в индустрии от него без ума.

К Хару подошла и режиссер шоу. Было видно, что ей неудобно, и Хару сам прекрасно понимал, почему — наверняка Ёрим, пользуясь своими связями, постарается по максимуму вырезать его из выпуска. Обидно? Без сомнения. Но сейчас Хару сделать ничего не может, силенок не хватает. Но это не значит, что он забудет и простит.

— Я понимаю, — грустно улыбнулся он режиссеру еще до того, как она что-то сказала. — Я в любом случае благодарен вам за доверие и возможность проявить себя в подобном шоу. Я могу сделать фото на площадке? Обещаю, что выложу их только в день выхода этого выпуска.

— Да, конечно, — кивнула режиссер.

Хару, впрочем, уговорил и ее сделать фото с ним. Она смущалась, прикрыла нижнюю часть лица ладонью — так часто делают кореянки, когда сомневаются в своем внешнем виде. Потом менеджер Пён сделал несколько фото Хару на съемочной площадке, ради этого ему даже снова включили студийный свет.

Помешать Ёрим вырезать его из шоу Хару не сможет. Но он может написать такой пост, чтобы фанатки поняли, что он не очень доволен финальным монтажом, но винит в этом вовсе не режиссера. Начнется охота на ведьм, конечно, но с тем комиком ведь сработало — недавно его заменили на другого человека, больше шоу с айдолами он не ведет. Опять же — вряд ли это станет причиной увольнения Ёрим… но совсем ничего не делать Хару тоже не хочет. Только нужно будет заверить пост у Кахи — чтобы там не к чему было придраться.

* * *

Сообщения на корейском форуме:

LadyFyFy: Хару нас балует, конечно. Сначала стрим, потом выпуск рекламы и саундтрека, а в пятницу еще и шоу выходит… Что думаете о саундтреке? У меня песня на повторе, его голос там прекрасен. А вот видео с закулисья посмотрела только один раз и не уверена, что смогу пересматривать — мне тяжело смотреть на его слезы.

DayByDay: Песня для меня слишком ровная, скучная. Но — красиво, с этим спорить не буду. И это саундтрек, его задача — хорошо звучать внутри сериала, для этого песня просто идеальна. Она ненавязчивая, мелодия приятная, а уж голос Хару… сочетание бархатного звучания во вступлении и нежного вокала в середине — безумно красиво.

HProtector-7: Слышала, что эта песня будет основной темой для линии главных героев. Мне очень понравилось, добавила в плейлист.

CoraCore: Я плакала, когда смотрела выпуск бекстейджа. Плакала вместе с Хару.

Dream4u: Почему все заметили только слезы? Вы вообще видели, как профессионально он работает в студии? Он все внимательно слушал, предлагал что-то улучшить, постоянно переписывал свои партии. Я видела немало бекстейджев, там обычно вокалисты просто поют, а не работают над песней наравне с продюсером. Хару же был практически создателем финального звучания песни.

LadyFyFy: Да! Полностью согласна! Просто его слезы немного отвлекают, но он вел себя очень профессионально.

DayByDay: И так мило переживал на стриме, что момент со слезами отказались вырезать…

HProtector-7: Знаете, что еще я заметила? У него на видео короткие волосы. Саундтрек записывали как минимум в январе.

PuffKitty: Точно! И как я раньше не заметил? Действительно — волосы заметно короче, чем сейчас. Хару — невероятен. Его позвали записывать саундтрек еще до того, как он официально дебютировал…

Dream4u: Песня нравится многим, она дебютировала в сотне Melon, хотя даже не является основным саундтреком к дораме! Да и дорама еще не начала выходить. Все, к чему прикасается Хару, становится популярным, даже простенькая песня для дорамы.

LadyFyFy: Полностью согласна! Без него песня бы наверняка осталась незамеченной, голос Хару создал хит.

* * *

Все тот же форум:

PuffKitty: Я с вестями из торгового центра. Бутик Calvin Klein прямо напротив моего рабочего места, сегодня они заменили плакаты на входе, теперь там новая реклама с Хару. Смотрится просто невероятно. Возможно, кто-то меня осудит, но мое мнение таково: девушка там совсем не лишняя. Они вместе смотрятся просто невероятно, я смотрю на эти плакаты и у меня столько мыслей в голове… знаете, вот это ощущение парочки из аниме — весна, первая любовь, им суждено быть вместе, но парень сопротивляется. Мне очень легко представить себя на месте этой девчонки, потому что я бы смотрела на него так же, как она… разве что выглядела бы не так хорошо.

DayByDay: Мне тоже понравилась реклама. Она очень интересна с точки зрения особенностей бренда. Многие знают, что в США у этого бренда очень дерзкая реклама, были фотосессии с полуобнаженными парнями, когда нет ничего, кроме джинс. И там нередко были именно парочки. Горячие парочки. В Азии не делали такую рекламу, для нас полураздетые люди на афишах — слишком шокирующе. И меня безумно умиляет, что в итоге они сделали парную фотосессию, но абсолютно в азиатском стиле. У нас ведь не мечтают о страстном романе, больше ностальгируют о первой любви. И они сделали именно такую концепцию — милую, немного наивную, очень светлую и искреннюю. Получилось очень красиво.

CoraCore: Я разрываюсь на части. Реклама красивая. Но красивая девушка рядом с Хару меня немного раздражает… Я не делулу! Но я не была морально готова к такому.

PuffKitty: Ты не была готова к такому после клипа на Perfect love story? Без наезда, но я правда не понимаю, как девчонка, которая просто держит Хару за руку, может шокировать больше, чем французский поцелуй со знаменитой актрисой?

CoraCore: С актрисой целовались многие, а эту девушку я впервые вижу. Вдруг у нее с Хару что-то есть? Слышала, что она из агентства New Wave…

DayByDay: Лично я для себя выбираю верить Хару. Он бы не стал врать, как мне кажется. Если бы он не хотел отвечать на вопрос об отношениях — он бы не ответил. Мог бы выкрутиться, ответить витиевато, но он дал четкий ответ: ему сейчас не до этого. И я охотно в это верю, учитывая, сколько он работает.

Глава 29 Самоирония

Номера для фанмитинга постепенно приобретали четкость. Группой репетировали каждый день, много интересного придумывали, смеялись. В отличие от шоу и дебютных песен, где креативный отдел контролировал почти все, здесь была возможность немного сходить с ума. В итоге они выбрали еще две песни на английском. Попсовую «Uptown funk» Роун обещал частично перевести на корейский, а вот хит группы KISS «I was made for loving you» они будут исполнять на английском, выйдя в зал. Идея родилась у Тэюна — он сказал, что было бы прикольно петь какую-нибудь песню о любви, фланируя по залу и обращаясь как будто к определенным фанаткам, глаза в глаза. Идея довести фанаток до обморока показалась всем гениальной.

Получалось что-то действительно в стиле старого рока — немного двусмысленное, очень яркое, совсем не похожее на современный, более брутальный рок. Но от этого становилось только веселее.

«Брутально» Хару записал каверы на Арию. Получилось далеко не с одного дубля, да и те два окончательных варианта были исключительно удачей. Потому что Роун все же собрал в студии группу — подключил и Ынсоля, и еще одного мужчину. Играли расслабленно, сидя на табуретах, прямо в студии, где были все нужные инструменты. Менеджер Пён, причем, все записывал на камеру и в финальный вариант попал кусочек бекстейджа, где Хару немного слишком эмоционально возмущался поступком Роуна — он-то хотел просто записать пение на русском под гитару, а не вот это вот все. Как итог — Хару сидит в студии с тремя мужчинами, которые ему в отцы годятся, все вместе немного неловко вспоминают «куда вообще жамкать». Они очень давно не играли соло, а тут еще и нужно как-то сработаться… Три часа в студии ради двух удачных дублей — один на русском, второй на корейском.

— Было весело, — улыбался во весь рот Роун.

Хару смотрел на него, как на сумасшедшего. Ему весело не было. Он просто стеснялся сказать все, что по этому поводу думает. Из-за этого Ынсоль и барабанщик потешались уже над Роуном. Хару из студии практически сбежал, пообещав себе, что больше никогда не будет обращаться к Роуну с такими просьбами.

Но еще больше смущался Хару во время записи выпуска по «Бойцовскому клубу». Все присутствующие — исключительно мужчины. Хару — самый младший. А книга… мало того, что 18+, так еще и темы в ней поднимаются такие, о которых редко говорят в корейском обществе. И Бохён — корейский рэпер — часто подкалывал Хару. Не зло, а именно по-доброму, но чувствительно. С одной стороны — шоу прошло в крайне веселой атмосфере, участники постоянно смеялись. С другой — Хару часто смущался. Даже при том, что шутки Бохёна не были злыми, он даже выставлял Хару в наиболее выигрышном свете, но это все равно немного напрягало.

После записи Бохён подошел к Хару:

— Прости, если я немного переборщил.

— Ничего, — улыбнулся Хару, — Главное, что шоу получилось хорошим.

— Значит, без обид? — сощурился Бохён.

Хару кивнул:

— Без обид.

— Но съемок с тобой он теперь будет избегать! — расхохотался проходящий мимо Ким Ухёк.

Хару мило улыбнулся в ответ, как бы подтверждая эти слова. Бохён начал новый круг извинений, который не сразу удалось прекратить.

Но выпуск точно получился очень веселым, так что на Бохёна Хару не обижался. Да и вообще, шутки такого типа абсолютно нормальны для жителей Кореи, вряд ли кто-то увидел бы в них какую-то проблему.

Съемки закончились в четыре. В начале шестого Хару уже был дома с небольшой сумкой — у него выходные до понедельника, так что можно пожить в семье.

Бабуля нажарила рыбы, а на завтрак обещала сварить его любимый суп из водорослей. Мама вернулась с работы практически сразу после прихода Хару. Все вместе сели за низкий столик в гостиной и включили телевизор. Будут смотреть выпуск «Книжной симфонии» с обсуждением «Мастера и Маргариты».

— Ты сильно волнуешься, — заметила мама еще до того, как шоу началось.

— Это… важно для меня, — осторожно сказал Хару, — От успеха этого эпизода зависит — будут ли меня звать в другие шоу подобного формата, да и вообще — как меня будут воспринимать. Очень уж не хочется быть просто поющим красавчиком.

— Тебя и так считают умным, — заметила мама, улыбаясь.

— Твой прямой эфир был очень удачным, даже демонстрация нижнего белья его не испортила, — заметила бабуля, выставляя на стол два последних блюда с закусками.

— Вы его смотрели? — в ужасе спросил Хару.

— Конечно, — немного удивленно ответил дедушка. — Мы смотрим все эфиры, где ты участвуешь… некоторые программы даются тяжело, не спорю…

— Но не оценить работу внука мы не можем, — добавила бабуля, — Приятного аппетита!

Хару тут же цапнул с общей тарелки кусочек жареной рыбы. Вкусно, как и всегда.

— Я надеялся, что часть моего позора осталась незамеченной, — печально вздохнул Хару.

— Нет там ничего позорного, — возразил дедуля. — Некоторые шоу… сложно назвать хорошими, но ты в них выглядел достойно.

— Нет ничего позорного в том, что ты хорошо делаешь свою работу, — добавила мама. — Позорно сидеть дома, потому что «нет подходящей работы».

Хару немного недоумевающе посмотрел на маму, и та рассказала ему банальную, но при этом правдивую историю о том, что сейчас происходит у одной ее коллеги. Разумеется, такое случается постоянно, причем не только в Корее. В любой стране находятся родители, которые будут содержать своих повзрослевших детей, которые никак не могут никуда устроиться. В Корее это не считается чем-то ужасным. Найти хорошую работу — сложно. Нередко дети после университета по несколько лет вынуждены искать себе приличное место. Обычно в таких случаях они помогают по хозяйству или устраиваются на временную работу, если это возможно. Но чаще ходят на стажировку в разные компании, надеясь устроиться работать хотя бы по контракту. Что на временной подработке, что на стажировке много не заработаешь, поэтому дети продолжают фактически сидеть на шее у родителей. И это — практически норма. Но случаются и немного другие ситуации.

— Он уже три года сидит дома и даже не стажировку не ходит! — возмущалась мама. — Ему предлагали выйти к нам грузчиком, неофициально. У нас не особо-то тяжелые коробки, примерно пять-восемь килограмм каждая, для парня перетаскать их в грузовик — не проблема. Но он сказал, что ему нельзя, можно надорваться… И его мать все еще его защищает!

Бабуля удивленно качала головой. Стоит отдать должное — отец Хару никогда не сидел безработным на шее у родителей. Он всегда работал, всегда приносил свою зарплату в дом. Просто потом выносил еще больше из-за своей зависимости. Мама тоже никогда без дела не сидела, хотя как раз ее, насколько Хару знает, никто на работу не гнал. В семье Нам вообще-то женщины всегда занимались хозяйством, просто мама Хару справедливо решила, что с таким мужем второй источник дохода лишним не будет.

И все же Хару этот разговор показался чуточку лицемерным: осуждают незнакомую женщину за то, что та терпит сына-лоботряса, когда сами покрывали огромные долги собственного недотепы. Но вслух этого говорить не стал. Да и программа уже началась.

Хару, казалось бы, должен был уже привыкнуть видеть себя на экране, но все равно это ощущалось немного неловко. Даже в культурно-развлекательном шоу сделали акцент на его внешности. Меньше, конечно, чем в шоу для айдолов, где вокруг Хару только что иллюзорные бабочки не порхали, но некоторые моменты считывались именно как бессмысленный акцент на его лице — кто-то другой говорит, а показывают Хару. Впрочем, к этому Хару был готов. Глупо ожидать иного в стране, где лукизм — часть национальной культуры.

Из шоу, конечно, вырезали некоторые моменты — нужно же было уложиться в хронометраж, — но это были наименее важные эпизоды. Получилось интересно, динамично… и Хару реально в какой-то момент был немного похож на школьного «ботаника». Единственное, что немного обрезали из «интересного» — чуть-чуть подсократили обсуждение корейского издания книги. Реакцию Чу Хёнсоба на книгу Хару убрали, оставили лишь голые факты –то, что у Хару «редакторский» экземпляр.

— По твоим рассказам, на рассказе о том, что у тебя редкое издание книги, делали больший акцент, чем я увидел сегодня, — заметил дедуля.

— Так и было. Но на монтаже кое-что подсократили, плюс так выбирали ракурсы во время разговора, что теперь это кажется чем-то не особенно важным, — сказал Хару. — Думаю, за это мне стоит благодарить Чу Хёнсоба.

Дедуля понимающе кивнул.

Они немного поговорили о книге. Мама, оказывается, тоже прочитала «Мастера и Маргариту», просто совсем недавно. В декабре Хару попросил ее отказаться хотя бы от подработок, так что у нее появилось немало свободного времени, ведь практически весь быт ведет бабуля. И мама начала читать, причем весьма активно — по одной-две книги за неделю. Хару пообещал себе принести из общежития те книги, которые уже прочел. Или купить ей электронную «читалку»?

В субботу утром мама поехала за Хансу. Тот, конечно, мог бы и сам добраться, но всем пока тревожно было отпускать ребенка одного.

Хару пришла первая выплата за контракт с Calvin Klein, он положил большую часть на жилищный депозит, а остальное оставил на текущие траты, твердо решив, что нужно купить новую одежду для близких.

Он ведь нормально зарабатывает. С питанием в семье стало гораздо лучше. Теперь бабушка регулярно покупает на рынке свежие фрукты, которые раньше казались слишком дорогими. Берет разное мясо, а не только относительно дешевую курицу. Да даже маринованных закусок в холодильнике стало в разы больше. Хару настоял на покупке для дома дополнительных обогревателей, чтобы можно было спать в комнатах, а не собираться вместе на первом этаже в самые холодные ночи. Двери еще поменяли на более крепкие и с кодовым замком.

Одежда — тоже важная потребность для семьи. Пока у Хару не было достаточно денег на оплату всего времени обучения Хансу в школе, он боялся тратить много. А сейчас решил приодеть всех родственников. Из-за этого на блошиный рынок поехали уже втроем.

В выходной день было больше покупателей, но и продавцов вышло больше. Несколько улиц были полностью забитыми самым разным хламом, нередко было сложно понять — что какому продавцу принадлежит. Находок уровня сумки Chanel и винтажной лампы Tiffany сегодня не было, но Хару отыскал немало интересных вещей. Серебряные кольца по цене хорошей бижутерии — отдаст Сольги. Мужское пальто из кашемира — для дедушки. Все остальное сложно назвать удачей, потому что там продавцы знали, что продают, так что и цены были не такими уж низкими. Три пары брюк для дедушки, кардиганы себе и бабуле, ворох футболок из супермягкого трикотажа.

Бабуля все повторяла, что Хару — настоящий счастливчик. Хару поверил в это позже. Они шли к такси, это было уже чуть в стороне от основных рядов с более-менее профессиональными продавцами. Остановилась машина. Мужчина лет тридцати-сорока вынес несколько коробок из багажника. Хару заинтересовано подошел.

— Отец умер, хочу быстро распродать его старую одежду, — охотно пояснил тот. — Что не продам сегодня — отдам торгашам.

Хару понимающе кивнул. Торгаши — это «профессиональные» продавцы блошиного рынка. Они собирают вещи, приводят их в относительный порядок и продают. Скупают, разумеется, как можно дешевле.

Хару открыл одну из небольших коробок.

— Часы не ходят, — поспешно сказал мужчина и поспешил дальше вытаскивать коробки из машины.

Хару задумчиво вытащил наручные часы. Повертел в руках. Сзади — гравировка с именем, но не корейским, какой-то «Robert Swan». К Хару подошел дедушка.

— Это то, что я думаю? — тихо спросил Хару.

— Механика, — кивнул дедуля. — И фирма дорогая. Ну-ка подведи, только совсем чуть-чуть.

Хару кивнул и немного повернул колесико. Часы пошли. До чего дошел прогресс — люди уже не знают, что часы нужно подводить. И мужчина вроде не такой уж молодой. Немного кольнула совесть — часы точно дороже, чем Хару сейчас за них заплатит… но, с другой стороны — не такой уж хороший сын этот мужчина, раз столь спокойно распродает отцовские вещи. Бедным он не выглядит. Хару отодвинул колесико завода, чтобы часы встали и спросил у мужчины цену. Десять тысяч вон.

— Они красивые, но бесполезные. Если почините — будут хорошо на руке смотреться.

Хару с дедулей переглянулись, дедушка со вздохом подтянул рукава своей куртки, и они начали ковыряться в коробках. Часы были самой дорогой находкой, но обнаружились еще запонки — аж четыре пары, причем некоторые были, кажется, золотыми. И несколько выходных костюмов, очень старых, с желтоватыми пятнами на подкладе и разошедшимися швами. Тут дедуля уже не выдержал:

— За пять тысяч вон отдаете такой костюм? Тут даже бирка есть — Armani.

— Он рваный, в пятнах, — пожал плечами мужчина. — Да и для меня все это слишком свободно, мой отец был и выше меня, и в плечах шире.

— Простите за бестактный вопрос, но кем был ваш отец? — уточнил дедушка, — Столько костюмов…

— Он владел казино, пока их не запретили. Разорился. Мы с мамой от него ушли, так что особой связи с ним не было.

Хару задумчиво посмотрел на мужчину. Он достаточно привлекательный. Воображение тут же нарисовало семейную историю. Владелец казино женится на красивой, но не очень умной девушке, у них рождается сын, потом принимают закон об ограничении игорного бизнеса. После этого большая часть небольших казино разорились, построить новый бизнес смогли далеко не все. А еще у вещей в коробках был легкий налет вопиющей роскоши. Те же костюмы Armani, например, очень любили бандиты. А рубашки Versace? В Корее бандиты до сих пор носят эти шелковые рубашки с очень ярким, цыганским принтом. Скорее всего, стартовый капитал на свое казино бывший владелец всего этого заработал не совсем честным трудом. Но сын у него получился недалеким — даже не попытался привести в порядок брендовую одежду, предпочитая продать ее за копейки, но побыстрее.

Общий улов — пять костюмов (три из них — Armani), одна белая рубашка (она вряд ли отстирается, но перламутровые пуговицы стоят дороже пяти тысяч вон), часы, четыре пары запонок, два зажима для галстука, зажигалка, каменное колечко (скорее всего — нефрит).

— Вы все это сразу возьмете? — удивился мужчина. — Это сто тысяч вон получается! Как хорошо, уже не зря приехал!

Хару окончательно уверился, что мужчина — идиот. Протянул ему купюры, сложил одежду в пакеты, и они ушли. В общей горе непроданных вещей осталось несколько костюмов, которые кто-то сможет купить, плюс те самые шелковые рубашки от Versace. Но, скорее всего, мужчина сдаст их барахольщикам оптом, потому что абсолютно все предметы одежды нуждаются в реставрации. Пожалуй, если бы мама и бабушка не умели шить, привести в порядок эти костюмы тоже было бы сложно. Чтобы такие вещи хорошо выглядели, их нужно носить, ухаживать за ними. Долгое хранение в шкафу не пойдет им на пользу. Но сама ткань, пошив, вся фурнитура — качество старого люкса и рядом не стоит с нынешним.

— А я говорила — Хару везет, — уверенно сказала бабуля. — Что за часы?

— Longines, — ответил дедушка. — Вряд ли коллекционная модель, но сама фирма очень дорогая. Как-то даже неудобно было забирать их за десять тысяч вон.

— Вот еще! — возмутилась бабуля. — Мужчина этот даже не пытался как-то сохранить память об отце. Да и дорогие костюмы просто отдал, не попытался хотя бы в химчистку отдать. Он хотел побыстрее получить деньги — он этого добился. Костюмы тебе мама Хару перешьет. Ткань — изумительная. А пуговицы на рубашке? Да натуральный перламутр на мужских сорочках уже лет двадцать не используют…

Глава 30 Правильный образ

После блошиного рынка решили поехать домой, потому что все проголодались. Бабушка с мамой убежали на кухню, готовить горячее, Хансу сидел на полу и играл с Куки, взяв купленную палочку — дразнился. Куки был в восторге — носился вокруг Хансу, прыгал, смешно фырчал, забавно пинал пойманную игрушку задними лапами.

Хару же рассеянно разглядывал обстановку дома. И она его не радовала.

На самом деле, его начала бесить и его комната в общежитии. Ему приходится постоянно существовать в этих бесцветных интерьерах — белые стены, мебель под светлое дерево, немаркая обивка диванов. Так оформлены почти все комнаты ожидания на телестудиях, такой интерьер и в их общежитии — стерильно, безлико, из-за этого как-то холодно. Хару всерьез планировал немного изменить свою комнату, насколько это вообще возможно — купить покрывало, ковер, какие-нибудь картины, можно еще кресло подобрать яркое. А то пока его радует только лампа с барахолки, хотя сейчас в его комнате она выглядит даже немного неуместно.

Но в общежитии хотя бы свежий ремонт и новая мебель. А дома ощущается эта атмосфера «благородного упадка». Благородного — потому что бабуля пытается как-то все привести в порядок, но сражение со временем выигрывает только старая мебель, которая качеством получше современной. Диван и низкий столик в гостиной в очень хорошем состоянии. А вот книжная полка покупалась позднее, поэтому и выцвела, и кое-где на углах начало отходить покрытие. Обои достаточно дешевые. Бабушка с дедушкой всё старше, делать ремонт в этом доме они уже не смогут, да и… Хару не видел в этом смысла. Им нужно переезжать. Но цены на недвижимость такие высокие… впору самому начать бегать по брендам и предлагать себя в качестве рекламного лица: «Я хорошо работаю, честно-честно, только заплатите нормально!».

Рекламировать можно только один бренд в определенной категории. У Хару есть контракт на два года с брендом одежды мидл-сегмента, на один год с прописанной возможностью продления — с брендами уходовой косметики и кофе, плюс годовой — с банком. Еще Хару снимался в рекламе газировки, контракт действителен до апреля, а рекламу мороженого они делают всей группой, она до декабря. Что там остается? Люксовые бренды одежды и ювелирки — это очень «жирно», Хару до такого пока не дорос. Бренд спортивной одежды? Mizuno заказывали рекламу в инсте, были очень довольны сотрудничеством, но потом пропали. Подстегнуть кого-то другого? Еще бы знать — как… Кроме спортивной одежды остается еще декоративная косметика, но тут шансы малы. Парни, конечно, уже начали рекламировать блески для губ и разные средства для маскировки несовершенств кожи, но это совсем не в стиле Хару, так что такой контракт у него вряд ли когда-нибудь появится. Из категории больших заработков остается только электроника, но тут та же проблема, что и с люксовыми брендами — Хару пока «не дорос». Остаются только продукты питания. Но Хару не мог представить, что нужно делать, чтобы рекламодатели захотели с ним работать. Он и так на хайпе, куда уж больше-то?

Поэтому он, немного неожиданно даже для самого себя, задал вопрос дедушке:

— Как привлечь внимание рекламодателей?

— Как привлечь внимание рекламодателей? — удивленно повторил дедушка, — У тебя вроде и так хватает работы, зачем еще?

Хару смущенно улыбнулся:

— Хочу больше зарабатывать.

Дедушка молчал где-то минуту. Он очень внимательно рассматривал Хару, из-за чего тому даже начало казаться, что он сказал что-то не то.

— Ты слишком много на себя берешь, — вздохнул дедушка. — И так работы хватает… Я надеялся, что после дебюта ты немного успокоишься, будешь больше следить за балансом работы и отдыха.

— Ты же знаешь, что такое зона комфорта? — уточнил Хару.

Он не был уверен, что дедушка в курсе этого новомодного понятия, но дедуля утвердительно кивнул. Хару продолжил:

— Есть такая шутка: чтобы выйти из зоны комфортно, нужно сначала в нее войти. Ну так вот, моя зона комфорта еще недостаточно комфортна. В сентябре продвижение группы ставится на паузу, потому что мы с Тэюном и Юнбином будем готовиться к сдаче экзаменов. А через год начнутся занятия в университете, которые уже не получится прогуливать так же часто, как школу. До этого момента я хочу заработать как можно больше — чтобы и на мое обучение хватило, и на образование Хансу как минимум до второго курса университета, и на жилье, и на все текущие расходы. Без этого… я не могу чувствовать себя спокойно.

Про себя Хару подумал, что вообще не чувствует себя спокойно из-за отца. Тот вроде ведет себя тихо, но это не значит, что он больше никогда не сорвется. И Хару не уверен, что сможет отказать ему в помощи… точнее — что сможет отказать маме. А она точно будет просить за мужа. Поэтому Хару и старался обезопасить деньги депозитами, чтобы снять наличку было просто невозможно.

— Хорошо, я понял, — кивнул дедушка. — На самом деле, в этом вопросе я не особо силен… Но все написано в том отчете, который тебе передала Сон Анки.

Хару недоумевающе нахмурился:

— Все написано?

— Продвижение через образ жизни, — пояснил дедушка. — Это — лучшая стратегия развития для публичной личности. Если ты живешь так, как хотели бы жить другие, ты создаешь картинку, которая привлекает бренды. Они как будто обещают: купи нашу футболку — и тоже сможешь вставать в шесть утра. Это то, что сделал бренд кофе, к слову: они в твоей рекламе продавали не кофе, а атмосферу утра, где кофе был важной деталью. Придумай, как показать картинку, куда прекрасно встраивается реклама бренда — и ты получишь эту рекламу. Возможно, не сразу, но это точно увеличит твои шансы.

Хару удивленно откинулся на спинку дивана.

— Ты можешь снять видеоблог, — сказал Хансу, отвлекаясь от игры с Куки, — Так делают блогеры — один день из жизни. Айдолы тоже вроде снимают подобное, но обычно выбирают какие-то особенные даты, а ты можешь снять самый обычный день, где много тренировок, репетиций, рутины. Если тебе разрешат, конечно.

— Ого… А это идея, — удивленно выдохнул Хару.

Хансу широко улыбнулся и вернулся к игре. Хару начал обдумывать, как это можно провернуть: взять камеру у менеджера Квон, записывать все, что делает… или лучше попросить помощи у агентства и тогда менеджер Квон сам будет ходить за Хару и все записывать… Нужно посоветоваться. Делать контент для YouTube-канала ему, скорее всего, разрешат. Ноа недавно согласовал свое «мини-шоу», где будет с мемберами обсуждать любимые песни и потом дуэтом что-то исполнять, планируется шесть выпусков, Хару в очереди последний. Уже даже начали разрабатывать дизайн съемочной площадки для Ноа — оформят одну из комнат для вокальных практик. А Шэнь и Юнбин хотят вместе ходить на частные хореографические мастер-классы по принципу «один урок — один стиль», но там пока все на этапе предварительных обсуждений. Если Хару попросит — ему наверняка помогут записать блог. Только нужно придумать примерный сценарий, чтобы это было правдой, но показывало его… как потенциально хорошее рекламное лицо.

После обеда все отправились в большой мультибрендовый магазин. Хару решил, что лучше сейчас купить некоторое количество качественной одежды, которая будет как будто вне времени, а потом уже заходить в корейские бутики среднего ценового сегмента. Он думал, что просто посидит на диванчике, пока остальные будут себе что-то выбирать… но не учел, что в их семье самым стильным всегда был дедушка.

Бабуля рассказывала, что во время их знакомства семья Нам еще не была такой уж богатой. Но дедушка всегда был одет с иголочки — идеально отглаженные брюки со стрелками, начищенные ботинки, красивые рубашки. На их старых фотографиях он и правда был похож на такой киношный образ «красивого мужчины» — одет вроде просто, но очень стильно. И почему-то раньше Хару не думал, что эту одежду дедушка выбирал сам.

Хансу с мамой и бабушкой пошел в детский отдел, в женский решили зайти потом. Хару поднялся с дедушкой в мужской.

— Нижнее белье всегда должно быть хорошим, — заметил дедушка. — То, что его никто не видит, вовсе не значит, что можно носить линялые шорты из ситца.

— У меня теперь только эти, — хмыкнул Хару, указывая на стенд с Calvin Klein, — Даже если не стирать, на два месяца хватит.

— Пойдет, — снисходительно ответил дедуля.

Вызвав консультанта, он за десять минут вынес парню мозг, но смог найти то, что его устраивало по соотношению цены и качества. Когда консультант попытался предложить дедушке какие-то дорогие брендовые «семейники», дедушка пожурил его за отсутствие чутья — видно же, что они не будут тратить слишком много. Хару подумал, что дедушку в нижнем белье он не видел, ведь он всегда ходил в домашней одежде, спал в пижаме. Переодевался у себя в комнате. На улицу — те же брюки со стрелками, что и в молодости, начищенные до блеска туфли.

И брюки онсебе выбирал очень тщательно, даже наизнанку их выворачивал. Прошел все стенды, но в примерочную консультант унес только две пары… и такие же, только другого размера, отнесли в соседнюю примерочную — для Хару.

— Может не подойти рост, — немного печально заметил консультант, держа третью пару брюк в руках, — Бренд японский, а у вас…

— Длинные ноги, — вздохнул Хару.

Консультант немного неловко улыбнулся. Так третья пара отправилась только в одну примерочную.

Затем были рубашки, свитера, жилетки — дедушка выбирал очень тщательно, просматривая практически все детали, но в итоге некоторые позиции так его и не устроили. Хару уже устал. Консультант, кажется, тоже: он все еще улыбался, но въедливые клиенты явно вымотали парня.

Вообще, Хару не любит мерить одежду. Он обычно все берет «примерно», немного больше, чем нужно. Но тут не прокатило. Дедуля зорко наблюдал, чтобы у брюк была идеальная посадка. Себе дедушка, на самом деле, взял не так уж много. Он все повторял, что как минимум брюки у него теперь будут — они ведь пять костюмов на блошином рынке купили. Даже если пиджаки не получится привести в божеский вид, брюки точно мама Хару сможет подогнать по размеру. Кроме брюк он выбрал себе только две рубашки и один свитер с широким горлом.

Другое дело — Хару. Ему дедушка выбирал одежду сам и явно в большем количестве, чем хотелось бы внуку. Хару тщетно пытался отказываться, юлить, ссылаться на то, что ему главное — удобство.

— Ты публичная личность! — возмутился дедушка, — должен выглядеть стильно… Если тебе нравится гранжевая эстетика — хорошо, подберем что-то подходящее. Только давай без этих треников перед журналистами. О, вот эта вещь интересная.

Хару с сомнением посмотрел на черную рубашку из какой-то шелковистой ткани, сложного кроя с драпировкой на плече.

— Это больше похоже на сценический наряд, — заметил Хару.

— Ты же вроде хотел выглядеть привлекательным для брендов? — шепотом уточнил дедушка, — Стильные парни всем нравятся больше, чем люди в трениках. Бери.

Хару немного обиженно взял эту… то ли рубашку, то ли блузку, то ли просто «кофту». Сидела она на нем и правда хорошо. Да и черный ему к лицу.

— Черные джинсы к этому, ботинки, можно на шею тонкую цепочку с кулоном.

— А цепочку-то зачем? — удивился Хару.

— Ювелирные бренды, — пояснил дедушка. — И не мешало бы начать носить кольца.

Хару тяжело вздохнул… Спорить бесполезно — тут дедушка прав. Кажется, серебряные колечки все же не достанутся Сольги.

* * *

Комментарии под четвертым выпуском «Книжной симфонии» на YouTube-канале:

(Короткое уточнение: большая часть телевизионных программ дублируется для YouTube, обычно выкладка происходит через несколько часов после окончания трансляции на телевидении, иногда — сразу после.)

В этом выпуске была самая комфортная обстановка, состав подобрали просто изумительный. Со Пэгун мне понравилась еще в первой программе цикла — такая интересная, интеллигентная дама. Но то, что она сказала в этом выпуске — про важность упоминания женского имени — заставило меня окончательно в нее влюбиться. Я и не думала, что женщины в возрасте могут поднимать такие темы.

*несколько сотен комментарий от девушек, которые восхищаются Пэгун*

Я была поражена этим парнем, Хару. Айдолы, конечно, участвовали в шоу, где нужно показывать свой интеллект, но… давайте признаем очевидное — чем красивее айдол, тем меньше веры в его умственные способности. Но Хару по-настоящему удивил. Он на равных говорил со взрослыми людьми, хотя сам еще даже школу не закончил! И это не выглядело как «я с умным видом говорю то, что мне написали на листочке в агентстве» — он действительно понимал, о чем идет речь. Эмоционально на все реагировал, упоминал некоторые факты, которые вообще неизвестны большинству простых людей.

Наш Хару именно такой. Он умный и очень любит читать. А еще он хорошо поет — можете послушать песни его группы.

А мне безумно понравились взаимоотношения Хару и Со Пэгун. Они как бабушка с внуком…

Да! Полностью согласна! Она иногда на него смотрела с такой гордостью, словно сама его воспитывала. Они безумно милые.

Мне кажется, что Со Пэгун — «бабушка нации», а Хару — «внук нации».

Я не люблю такие громкие титулы, но тут готова согласиться.

Видеть, как парень с такой внешностью рассуждает о политическом строе в стране, к которой он не имеет никакого отношения — мой новый тип героина. Все же мозги — это самое сексуальное в человеке, уж простите.

Осторожнее, ему всего восемнадцать)))

Боже, он еще и такой молодой! Я думала, что ему хотя бы двадцать пять…

Мне кажется, что это — лучший выпуск. И это при том, что книгу сложно назвать такой уж популярной в нашей стране. Меня удивила история изданий этой книги в Корее, упоминание того, что некоторые переводы кочевали в академической среде по десять-двадцать лет, не находя издателя. Мне это напоминает более продвинутый вариант современных «фанатских переводов» — когда официально книгу или новеллу переведут черт-знает-когда, поэтому пока ты вынужден читать историю в интернете в переводе каких-то энтузиастов. Разница лишь в том, что тогда переводы, скорее всего, были значительно лучше.

Мне тоже понравилась эта история. Есть в этом какой-то налет «элитарности» — были же люди, которые находили способы читать иностранную литературу даже до того, как интернет стал таким быстрым и удобным, как сейчас.

Простите, но этот парень… мне кажется, я половину выпуска пропустила мимо ушей, настолько была поражена его внешностью. Как вообще можно быть таким красивым? Мне казалось, что это прерогатива нарисованных мужчин…

А его голос? Он какой-то демон-совратитель…

После этого выпуска мне захотелось прочитать «Мастера и Маргариту», но боюсь, что я ее не пойму. Книга сложная? Они о таких вещах говорили, что я почувствовала себя очень тупой…

Книга не сложная. Но неподготовленному читателю сюжет может показаться немного запутанным. И то, о чем говорил Хару, — особенности политического и социального строя страны, — действительно сильно влияет на восприятие сюжета. Лично мне после его слов некоторые нюансы стали понятнее.

Айдол, обсуждающий сатиру и репрессии — это новый тип мужской сексуальности. «Мастер и Маргарита» — одна из любимых моих книг и я, когда увидела список гостей, немного разочаровалась. При всем уважении к вокальным способностям Чан Мидама, он обычно дает весьма поверхностные комментарии, поэтому его я не считала удачным кандидатом для обсуждения этой книги. Хару, как айдол, тоже не привлекал меня в тизерах. Но как же я ошибалась. Рядом с ним умница-Ихён казалась студенткой на лекции именитого преподавателя. Она такая — Маргарита, любовь, полет на метле. Хару — сатира, социально-экономический строй Советского Союза, репрессии.

Полностью с вами согласна. Мне казалось, что этот выпуск спасет лишь дуэт ведущих, но Хару по-настоящему блистал. И он читал книгу в оригинале! OMG, айдолы становятся все идеальнее, такими темпами начну ходить на фансайны…

У этого мальчика дорогие фансайны )) Но искренне советую посмотреть его стрим, он вышел неделю назад. Раньше я не думала, что можно интеллигентно показывать трусы.

*множество ржущих смайликов*

Он красивый, он умный, он из Южной Кореи… Он идеален!

У него традиционная семья. Старший сын не может жениться на иностранке, так что держитесь подальше от корейского достояния.

Комментарии под этим же выпуском, но на русском:

Я включила просто полюбоваться на Хару, а потом внезапно поняла, что он говорит о НЭП и репрессиях. Что? Как? Мы проходили «МиМ» по литературе, но я не помню там такого!

Но в книге это есть, в критических статьях — тоже, просто в ходе школьного курса разбирают другие темы романа.

Я только что получила сильную мотивацию все же прочитать этот роман… Эх, не так у нас классику продвигают, совсем не так.

Продвижение литературы через к-поп айдолов — это было бы мощно, конечно)))

Мой максимум по английскому «London is the capital…». Поэтому я просто все время пялилась на красивого Хару. Ни о чем не сожалею.

Как обидно, что нет русских субтитров… Булгаков — русский писатель, а смотреть выпуск про него приходится с английскими сабами…

* * *

Каверы на «Бал у князя тьмы» вышли в субботу утром. Под оригиналом особенно много комментариев на русском:

Он прав — у него заметный акцент. Но это айдол, который поет на русском! Куда орать?

Это не рофл? Он реально поет это сам? Офигеть…

Мне кажется, даже группа Ария не ожидала, что каверы на нее будут записывать корейские айдолы.

Мужчина, который играет гитарное соло — это Роун, музыкальный продюсер группы Black Thorn.

Ахаха, почему это выглядит так, будто батя затащил сына в гараж, вспомнить молодость? Хару такой замученный, а этот Роун слепит всех широкой улыбкой)))

Там на корейском Хару действительно говорит, что не думал, что все зайдет так далеко, он хотел просто акустический кавер.

Как круто, что он не просто спел кавер на русском, но еще и сделал перевод для корейских фанатов.

Справедливости ради — перевод делал Роун, о чем написано в титрах к корейской версии.

Надеюсь, группа приедет в Россию. И надеюсь, что Хару споет этот кавер снова, только уже перед зрителями.

Глава 31 Одно маленькое происшествие

Сообщение на корейском форуме:

Proud1988: Все сейчас говорят о Хару, как о каком-то Идеале: «Хару и умный, и красивый, и талантливый». Знайте: он не тот, за кого себя выдает. Он высокомерный, почти не общается с другими парнями из группы, держится в стороне. Строит из себя умника, аристократа, хотя на деле ничего из себя не представляет. Просто от него без ума главный продюсер. Одно слово этого избалованного мальчишки — и меня выгнали. А я всего лишь посмела указать ему на его недостатки. Но нет, «Мистер Идеал» не терпит подобного отношения к своей персоне. Я не единственная, кто ушел из-за сложного характера этого зазнайки. И мне обидно, что человек, который причинил мне столько боли, пользуется такой популярностью. Он ее недостоин.

* * *

Минсо, как обычно, утром понедельника привычно просматривала отчеты аналитического отдела за прошлую неделю. Больше всего информации было о Хару, ведь у него вышло много сольного материала — и начало рекламной кампании Calvin Klein, и саундтрек, да и стрим все еще обсуждали в сети. Ну, и частично отчет захватил «Книжную симфонию» — первые реакции на пятничный выпуск подготовили как раз к вечеру субботы.

Популярность Хару только росла. Он обладал тем, что в индустрии называют «звездным статусом» — невероятной способностью быть в центре внимания, при этом как будто ничего для этого не делая. Обычно такая способность тесно связана с внешней привлекательностью, но важнее все же характер и харизма. Мало кому удавалось дебютировать с этим ощущением «суперзвезды», поэтому Хару и выделялся. Он не первый безумно красивый парень на к-поп сцене, но сколько таких красавчиков оставалось незамеченными?

Минсо вынуждена была сказать Минхёку, чьим правнуком является Хару. Иначе брат бы потом обиделся. Что сделал Минхёк? Пошел по своим каналам наводить справки, чтобы обеспечить Хару интересные контракты… Это, с одной стороны, поднимает его популярность, с другой… Минсо немного переживала за группу. Она сама выбрала эту стратегию — когда популярность Хару тащит за собой остальных. Но сейчас начала сомневаться — слишком уж взрывной рост у этой популярности.

В дверь постучали, вошла Кахи.

— Что-то опять случилось? — спросила Минсо.

— Да, — кивнула Кахи, — Сегодня просматривали посты в социальных сетях с упоминанием Хару… Нашли вот это.

И Кахи выложила на стол лист А4 со сканом странички с корейского форума. Пост от пользователя без аватарки, несколько миллионов просмотров, несколько тысяч комментариев. Дата публикации — поздний вечер субботы.

— Я почти уверена, что время публикации выбрано не случайно, — сказала Кахи, садясь в кресло, — Это было сделано буквально через два часа после того, как мы ушли домой. Автоматические программы поиска по ключевым словам уже не работали, сегодня с утра я тоже не сразу наткнулась на этот пост, сначала увидела отголоски в других обсуждениях.

Минсо нахмурилась, перечитывая текст.

— Из-за Хару мы выгоняли только ту визажистку, — заметила Минсо.

Кахи кивнула:

— Да. Всего с момента старта работы над группой Black Thorn ушло четыре человека. Хон Хесон, но она не стала бы писать такое, она прекрасно знает, что наше законодательство позволяет получить данные владельца учетной записи через суд. Девушка из команды дизайнеров ушла в декрет, с Хару вообще никак не контактировала. Еще уволили девчонку-стилистку — она носила одежду из хранилища агентства. С Хару была знакома, но причиной увольнения был не он, ее просто засекли за нарушением правил компании. Остается только визажистка. И умом она не отличалась, так что подходит.

Минсо задумчиво кивнула:

— Судя по твоим рассуждениям, ты считаешь необходимым подать в суд на эту… анонимную вредительницу. Контракт о неразглашении у нее должен быть достаточно строгим, все же она достаточно тесно работала с парнями…

— Мы не можем подать на нее в суд, — ответила Кахи, — Это убьет репутацию Хару. Наш иск — о нарушении контракта о неразглашении — как будто подтвердит, что написанное является правдой, просто об этом нельзя было говорить. В суд нужно подавать вместе — от имени агентства и от самого Хару.

Минсо сразу же поняла, что имеет в виду Кахи:

— Точно. Не нарушение контакта, а клевета, порочащая честь артиста.

— Да, — кивнула Кахи, — Штраф за нарушение NDA мы от нее получим уже после основного заседания, когда будет доказано, что она соврала. На суд можно будет пригласить ту девушку, что ушла из-за декрета — девочки говорят, что у нее прекрасные отношения с прежними коллегами, просто она хотела посвятить больше времени долгожданному ребенку… Ну, а стилистку вообще уволили с указанием причины, это было внутренним делом компании — есть видеозаписи, фиксирующие факт кражи одежды из хранилища.

Минсо снова задумчиво кивнула. Скандал с той стилисткой она помнила. Нет, девчонка не крала вещи. Она брала их, чтобы похвастаться перед подругами. На склад агентства передали небольшое количество женской одежды — для съемок клипов, подтанцовки, плюс, в ожидании старта женского шоу. Брендовых вещей там немного, но они есть. И та девчонка повадилась их забирать домой на пару дней. Так как женская одежда требовалась редко, этого никто не замечал. Пока в какой-то момент стилисты телеканала не запросили одну брендовую блузку обратно — нужна была для съемок какого-то шоу. А в хранилище блузки не оказалось. Посмотрели камеры, нашли нарушительницу, увидели факт регулярного «заимствования» дорогих брендовых вещей. Это запрещено по контракту. На телевидении никакая одежда не раздается — все возвращается в архив и хранится годами.

— Слабым звеном остается только Хон Хесон, — сказала Минсо.

— Она не станет лезть в это дело, — уверенно сказала Кахи. — Чем популярнее Хару — тем больше ее штраф, там уже примерно на три-пять миллионов тянет. Хесон ненормальная извращенка, но не настолько тупая. К тому же — она устроилась на новую работу, я проверила.

— Да? — удивилась Минсо.

— В то агентство, куда ушел и Сонун — «Bee», — небрежно ответила Кахи.

Минсо вздрогнула:

— Bee? — уточнила она.

— Ну да. Они сейчас активно набирают персонал, репутация не так важна, как навыки, потому что весь хороший персонал и так занят. А что такое?

Минсо покачала головой:

— Не уверена… но, если вдруг узнаешь что-то про Bee — говори мне, ладно? Новый владелец агентства может быть не слишком-то доброжелательно настроен ко мне лично.

Кахи тоже замолчала. Она чуть прищурила глаза и Минсо практически увидела, как заработали шестеренки в голове аналитика. Быстро обрабатывать информацию и делать выводы — основная специализация Кахи.

— Все равно это не Хесон, — уверенно сказала Кахи. — Если бы она хотела навредить Хару, сделала бы это в американском твиттере, где сложнее получить данные о владельце аккаунта… И я считаю, что Хесон новым работодателям не расскажет о причине увольнения. Она понимает, что раскрытие этой тайны ударит по ней сильнее — слишком большая разница в возрасте и положении, общество ее загрызет. То, что Хару было восемнадцать, не избавит ее от клейма совратительницы несовершеннолетних, это похоронит не только ее карьеру, но вообще всю жизнь. Хару всё популярнее, сейчас никто не поверит, что этот милый парень по собственной воле спал с женщиной, которая годится ему в матери, его будут жалеть. Это, конечно, заметно усложнит развитие его карьеры, но не уничтожит ее. А вот Хесон после такого скандала только в петлю, уж простите за прямоту.

Минсо задумчиво кивнула: скорее всего, Кахи полностью права. Но как же Хару усложнил им всем жизнь, решив завести интрижку не с тем человеком…

— Ладно, сама позвони адвокату Хару, пусть готовится к потенциальным судебным разбирательствам, — решила Минсо, — Почти уверена, что они там с удовольствием устроят прилюдную порку это недалекой визажистке. Мне нужно поговорить с Хару…

— Хочу напомнить, что они сегодня вышли на учебу, — заметила Кахи. — Что? Я хотела сразу вызвать и его, но менеджер Пён сказал, что Хару в школе.

Минсо немного истерически выдохнула: вот же! Она и забыла, что освобождение от школы закончилось, теперь Хару, Тэюн, Юнбин и Сухён недоступны до трех часов дня.

* * *

После целого дня шопинга Хару устал, конечно, но не настолько, чтобы отказаться от вечерней игры в шахматы. А в воскресенье пришла Сольги и уговорила вместе сходить в Ботанический парк. Дедушка ехать наотрез отказался, а вот остальные согласились. Прекрасный получился день. До сезона цветения еще неделя-полторы, парк активно готовят к наплыву посетителей, но в этот мартовский день, несмотря на хорошую погоду, было малолюдно. Они прогулялись на свежем воздухе, пообедали в кафе, даже пофотографировались. Жаль, что все так быстро закончилось.

Первый учебный день после долгих каникул казался нереально скучным. Хару мало что понимал в объяснениях учителей, да те особо к нему и не лезли с вопросами. Он просто присутствовал, но школьная жизнь словно больше его не касалась. Скорее всего, он мог вообще ничего не делать на уроках — всем плевать, чем он там занимается на последней парте. И это было даже как-то неприятно — как будто его теперь в школе уравняли в интеллекте с инфузорией-туфелькой.

И причины для такого отношения учителей были. Месяц продвижения альбома. Месяц, когда они по несколько часов скучали в гримерках, играли, читали, болтали… развлекались. Но не учились.

Хару постоянно говорили, что помогут поступить в университет, но везде фигурировало одно главное условие — ему нужно «нормально» сдать экзамены. Это значит, что по всем предметам процент правильных ответов должен быть выше 70%. Когда Хару и Тэюн сдавали пробные экзамены летом, перед тем, как случайно стали айдолами, они набирали в районе 73–85%, в зависимости от предмета. Но там есть один важный нюанс — пробные тестирования сдают по отдельным предметам в разные дни, а не за один присест, вопросы там старые, хорошо знакомые ученикам, поэтому и результаты выше.

Разумеется, таких показателей мало для поступления в престижные университеты. Там за места сражаются дети, которые почти на все вопросы ответили правильно, они добиваются привилегий при поступлении уже другими способами — средними школьными баллами, внеклассными занятиями, знаниями дополнительных иностранных языков, научными работами. Хару проверил — русский язык не входит в перечень «второго иностранного», так что так «считерить» он не сможет.

Но реально ли подготовиться к настолько сложному экзамену за месяц? Даже если агентство наймет действительно хороших репетиров, это не поможет выучить всю школьную программу в столь сжатые сроки. Так что правильнее было бы делать хоть что-то уже сейчас. Проще всего подналечь на те предметы, где большой объем теоретического материала. История, например. Даже не зазубривая миллион дат, просто помня последовательность событий, можно ответить на приличное количество вопросов. Хотя в математике регулярные занятия тоже не будут лишними.

Мысли о необходимости учиться периодически перебивались размышлениями о том, как больше заработать. Как снять свой «идеальный, но обычный день»? Что показать фанатам? А что полезно для внимания потенциальных рекламодателей?

И тут же — как обезопасить деньги от отца. То, что мама не понимает серьезность отцовской зависимости, Хару уже осознал. Дедушка понимает, но мечется в замкнутом круге «он неправ — но это я его таким воспитал, мне за него и отвечать». В общем, там свои тараканы в голове и явно не внуку с ними разбираться. Хару читал — принудительно лечиться от зависимости бесполезно, нужна личная мотивация зависимого. Кроме того — бывших игроманов не бывает, так же, как не бывает бывших алкоголиков и наркоманов. Отец уже проходил курс реабилитации. Вышел, держался какое-то время, женился, свалил в Инчхон — и все по новой. Мама говорит, что отец не играет с декабря. Все свои дополнительные заработки привозит наличкой, мама их откладывает по старинке — под матрас. Видимо, чтобы в случае срыва было проще все оплатить. Нет, у Хару тоже была некоторая надежда, что отец взялся за ум, ему стало стыдно перед сыном, например… но надежда — не равна уверенности в этом. Для Хару реальным шагом к переменам было бы возвращение отца в Сеул. У него хороший диплом, он давно работает на одном месте — смог бы найти себе работу даже в столице, опыт-то уже есть. Но отец как будто оставляет себе лазейку, не покидая город, где проще найти компанию для игры на деньги.

Из-за всех этих мыслей Хару вернулся в агентство уже несколько вымотанным. Неопределенность раздражала, он физически ощущал необходимость действовать, сделать хоть что-нибудь — и с учебой, и с деньгами, и с отцом — но пока получалось лишь совершать небольшие шажочки, которые не факт, что помогут ему приблизиться к цели. Он и сам собирался зайти к Им Минсо или к Сон Анки, если последняя еще на работе. Поделиться с ними идеей и… Честно говоря, признаваться в том, что он хочет зарабатывать еще больше, было даже немного неловко. Но они наверняка могут дать больше советов, чем дедуля.

Чего Хару не ожидал — так это встретить в холле первого этажа Чо Вонги.

— Что опять случилось? — печально спросил Хару.

— Мы начинаем судебные тяжбы, — улыбнулся тот.

Хару непроизвольно поежился: улыбка у адвоката была немного кровожадной.

Всю историю с сообщением на интернет-форуме Хару рассказал сам Чо Вонги. Он же и объяснил порядок действий: зачем это делается, чего ждать в будущем. Потом примерно то же сообщила и Минсо, к которой Хару пришел чуть позже вместе с Вонги.

— То, что сейчас у вас затишье, и хорошо, и плохо. Хорошо — потому что у журналистов не будет повода доставать тебя неприятными вопросами. Плохо — потому что полное отсутствие в медиапространстве в это время может стать причиной для еще большего количества сплетен. Но лучше не высовываться.

Хару задумчиво кивнул. Он думал о том, как много неприятностей может доставить одна идиотка. На корейском форуме, где она оставила сообщение, регистрация только по номеру телефона. Сейчас в Корее нельзя пользоваться связью, если симка официально не зарегистрирована. Обходные пути, разумеется, есть, но они все находятся в «серой зоне», пользоваться ими сможет не каждый. Чо Вонги говорил, что даже без сим-карты есть способы вычислить владельца учетной записи. По месту входа в аккаунт, например. Для того, чтобы реально скрыть свою личность, нужно понимать, как это работает, но большинство обычных жителей Кореи более-менее знакомы только с VPN, и то — если они в Китай отдыхать летали. Проще говоря, шансы рассекретить анонима весьма высоки.

Хару какое-то время сидел тихо, пока Чо Вонги и Минсо обсуждали, как лучше все провернуть. А потом спросил — может ли он опубликовать пост, где прямо напишет, почему он попросил уволить стилиста. Кахи даже растерялась:

— Прямо написать?

— Ну, почти, — ответил Хару, — Напишу что-то в духе «я привык защищать своих, не терплю оскорбления, особенно в адрес моего лучшего друга. Бла-бла-бла, потом что-то в духе — я попросил продюсера убрать из нашей команды стаффа человека, который регулярно оскорбляет моего лучшего друга. Если вы считаете это проявлением эгоизма — окей, желаю всем научиться тому же.»

Кахи удивленно покачала головой:

— Лучшая защита — это нападение?

— А почему нет? Я не сделал ничего плохого, почему какая-то тетка может писать такое обо мне, когда сама постоянно унижала парней?

— Я сначала должна посмотреть на готовый пост. Напиши его, а я потом решу. Если публиковать — то сегодня, поэтому поспеши.

Хару угукнул, соглашаясь. Пост писал уже в раздевалке, когда ушел из кабинета Минсо — о потенциальных заработках пока не разговаривал, время для этого явно неудачное.

Написать приличный текст все никак не получилось — выходило грубо, с наездом. Он потратил на эти десять предложений не менее получаса, но конечный результат получился неплохим — лаконично, без агрессии, звучит очень откровенно.

Кахи тоже одобрила. Хару не стал делать новые фото — нашел в галерее телефона несколько старых, с парнями. Такой закадр их жизни — моменты из общаги и комнат ожидания, репетиции, веселые селфи со съемок клипов. Почти все эти фото делал не сам Хару, но выглядело душевно.

Опубликовал. И тут же вышел из аккаунта — было немного страшно. Хотелось надеяться, что это реабилитирует его хотя бы в глазах фанатов. Ему же деньги зарабатывать нужно, а тут какие-то хамки все портят!

Глава 32 Дым без огня

Вся эта история с анонимным постом произошла так неожиданно, что Хару словно не знал, что и чувствовать. Он злился на ту тетку-визажистку, но в остальном — пустота, он пока не понимал, к чему этот случай приведет. Поэтому просто пошел тренироваться.

По-настоящему плотно номера для фанмитинга начнут репетировать на следующей неделе, на этой им нужно подготовить один цельный номер с тремя песнями — «Backbone», «Lose control» и «Perfect Love Story». В хореографии ничего не меняли, просто репетировали песни подряд — так, как и будут выступать на Kcon. Было обидно осознавать, что «Backbone» придется исполнять под фонограмму. Если готовиться к школьным экзаменам в гримерках они еще могли, то с вокалом все сложнее — нормальные занятия возобновились только на прошлой неделе. Разумеется, за такое короткое время они не смогут исправить проблему с нехваткой дыхания. Зато две другие композиции вполне получится спеть поверх бэктрека. Репетиции требовали много физических сил, даже лишние мысли из головы уходили, важен лишь результат.

Только в общежитии, когда Хару пошел читать комментарии, он понял, сколько проблем принесло одно маленькое анонимное сообщение.

К вечеру понедельника произошедшее обсуждали как реально большой скандал, были даже публикации в интернет-СМИ. Пост Хару лишь подлил масла в огонь — теперь фанаты яростно его защищали, противостоя хейтерам. Интернет-ресурсы радостно подпитывали эти фанатские войны, публикуя противоречивую информацию — все ради больших охватов.

Из-за этого и спать Хару ложился в крайне мрачном настроении: оказывается, реально неприятно, когда твое имя полощут в СМИ из-за глупейшей причины.

Когда Хару вернулся из школы во вторник, он с разочарованием узнал, что никаких судебных тяжб не будет. Еще в понедельник New Wave опубликовало официальное сообщение о том, что агентство подало заявление в полицию в связи по поводу клеветы. Чо Вонги действительно сделал это от имени Хару. Скорее всего, за это время полиция успела запросить официальные данные у владельцев форума — номер телефона и ip-адрес пользователя — и, вероятно, это стало известно визажистке: форумы нередко присылают сообщения о том, что были вынуждены раскрыть личную информацию по требованию полиции, дело такое-то. И визажистка испугалась. Во вторник утром она удалила первоначальный пост и принесла извинение с этого же аккаунта.

Продолжить расследование полиция, конечно, может. Но суд они не выиграют — все произошло слишком быстро и главный ущерб был нанесен не столько репутации Хару, сколько его нервной системе, а психологическое здоровье в Корее не особо-то ценится. В любом случае, гораздо выгоднее для репутации самого Хару будет отказаться от судебных тяжб. Что и сделало агентство — опубликовало сообщение, что принимает извинение и, если подобное больше не повторится, готово забрать заявление.

Ощущение было, будто Хару вложил всю силу в удар, собираясь разбить деревянную доску, а в итоге его кулак прорвал бумажную преграду. Хотелось встать в позу и все же потребовать наказать ту тетку… но в этом больше не было смысла. Он даже раскрыть личность вредительницы не мог — она же извинилась, судиться не из-за чего. Если бы был нанесен урон заработкам Хару — разговор был бы другим, но за те два дня, когда эту тему обсуждали, Хару не успел ничего потерять.

Если так подумать, решение той визажистки было вполне логичным. Она слила негатив и раздражение в сеть. Уволили-то ее действительно из-за Хару, а он — вечное напоминание о ее позоре — сейчас на волне популярности. Сделала она это, особо не задумываясь о последствиях. Увидела, к чему все привело, испугалась и пошла на попятную, ведь суды в Корее — занятие недешевое, особенно, если шансы выиграть минимальны, ведь уволили визажистку с указанием причины.

Удивляло, что это не просчитали Чо Вонги и Им Минсо. Но, возможно, они тоже были шокированы наглостью визажистки и готовились к худшему. А получился тихий пшик вместо громкого взрыва.

Пропали ли после этого статьи в интернете? Нет. Только теперь Хару даже в новостях обсудили. Не особенно лестно, к слову — «Айдол потребовал увольнения сотрудницы за негативные комментарии в адрес мемберов его группы». В новостном контексте это звучало скорее так, будто Хару просто не любит, когда его критикуют. На NBS это тоже попало в новостной выпуск, но, поскольку Хару принадлежит дочернему агентству, из этой новости сделали сюжет о важности благоприятного психологического фона в рабочем коллективе. Ага, так корейские старшие менеджеры и перестали оскорблять стажеров. Но радовало, что об этой теме вообще заговорили в новостях, все же проблему унижения младших в Корее обсуждают крайне редко.

Но Хару все равно было очень неприятно видеть все эти новости. Такое гадостное ощущение, как будто кто-то залез в его дом и ведет оттуда репортаж, хотя скандал и выеденного яйца не стоит. Да и битвы фанатов немного огорчали. Роуз защищали Хару яростно, временами явно переходя черту — оскорбляли всех подряд, превознося характер и принципы Хару до небес. Тоже приятного мало: снова появилось ощущение, что к-поп фанатки — какие-то опасные для общества истерички. А он только научился любить этих сумасшедших девчонок…

Из-за всего произошедшего было морально сложно выйти к прессе в пятницу днем. Причем Хару даже не нужно было отвечать на вопросы — это была просто рабочая поездка из Сеула в Токио… но в аэропорту состоятся традиционные проводы айдолов…

Как раз накануне к Хару приходила стилистка, Ким Гёнхи. Она не ездила на мероприятия, занималась исключительно повседневным стилем ребят и сложными «концертными» образами. По контракту они не могли покупать себе одежду без одобрения стилиста. Но в магазин она с ними не ходила, доступна была не всегда, при этом одежду приходится периодически обновлять, особенно, когда ты постоянно под прицелом фотокамер. Поэтому практически сразу пришлось перейти на формат «отправка фотографии купленной вещи до отрывания бирки». Гёнхи могла потребовать вернуть вещь в магазин, если та категорически не подходила стилю айдолов, но такое происходило крайне редко.

Но в этот раз у Хару скопилось слишком много вещей, да и совет по стилю от профессионала лишним не был, поэтому он попросил стилистку зайти и проверить его гардероб лично. Гёнхи долго рассматривала покупки, что-то попросила даже примерить. Заметно было, что она была немного обескуражена выбором Хару.

— Когда мы формировали твой образ, одежда была максимально простой, базовой, — сказала она, — У тебя достаточно яркая внешность и ты можешь позволить себе минимализм. Но это… это уже совсем не минимализм. Вот эта куртка… вживую она даже лучше, чем на фото, которое ты мне присылал. Такая потертая коричневая кожа — чистый гранж. Свитера с барахолки вообще изумительные, выглядят дорого, я бы не подумала, что они старые и ношеные. Но все это… уже не минимализм. Ты как… не знаю… тут какая-то эстетика рок-музыканта из северного городка, который вынужден работать в офисе — у тебя много свитеров и кардиганов, брюки, все мягкое и уютное, а на контрасте — эти кожаные куртки, джинсы, футболки с символикой рок-групп. Я могу предложить подобрать тебе больше аксессуаров для всего этого. Будут очень к месту как объемные сумки, типа спортивных, но из натуральной кожи, так и маленькие мужские. Идеально подойдут массивные ботинки типа армейских и кроссовки нужны такие… как будто поношенные. Кеды можешь смело сочетать с брюками — это и модно, и тебе идеально подойдет. Бижутерия лишней тоже не будет.

— То есть — все нормально, могу оставлять? — уточнил Хару.

Гёнхи кивнула. Она задумчиво перебирала вязаные жилетки — Хару их не фотографировал, хотя купил давно, просто не был уверен, что хочет носить.

— Эти ты не носишь? — спросила Гёнхи, беря в руки две самые яркие.

Хару кивнул:

— Это была импульсивная покупка. Мне сделали большую скидку за то, что я взял несколько, но дома стало понятно, что нравятся только эти две.

— Я бы выкупила их у тебя для нашего архива вещей, — сказала Гёнхи, — Вот эту широкую вообще можно на голое тело — Чанмину или Шэню такое прекрасно подойдет.

— Черт, — досадливо обронил.Хару, — Нужно было те рубашки Versace тогда купить для агентства…

Гёнхи, удивленно посмотрев на Хару, потребовала объяснить — что за рубашки. Хару рассказал, как они наткнулись на сына разорившегося богатея, который распродавал его гардероб, похожий на мечту корейского бандита.

— Рубашки по пять тысяч вон? — возмутилась стилистка, — И ты не купил? Что же ты… В следующий раз — бери. Даже если не понадобится агентству, я помогу привести в порядок и перепродать подороже. Не переживай — никто не узнает, что ты в этом участвуешь.

Хару расспросил девушку — есть ли у нее знакомые портные. Оказалось — есть. Так Хару рассказал и о пяти костюмах, которые надо бы перешить на дедушку, потому что маме сложно работать с такими моделями. Она обычно несколько дней собирается с силами, чтобы начать распарывать качественную вещь. Созвонились. Договорились, что бабуля и мама привезут вещи на перешив.

— Блошиные рынки — это целая культура, — сказала Гёнхи, — Фанатам это кажется интересным, модной прессе — достойным восхищения. Надевая откровенно старые вещи, ты оказываешься особенно привлекателен для модных блогов. Надевай завтра в аэропорт вот эту куртку.

— Да я и так постоянно в ней, если не на расписании, — ответил Хару, — Честно говоря, длинное пальто не очень-то удобно носить в такую погоду, поэтому я предпочитаю короткую куртку.

Гёнхи кивнула и начала попутно собирать ему лук — к куртке отправилась та самая черная водолазка, в которой он снимался для «Книжной симфонии», черные джинсы Calvin Klein, черные ботинки. Она заставила Хару все это примерить, сфотографировала, обещала с утра принести аксессуары.

Аксессуарами оказались черный ремень с заклепками, перчатки без пальцев, серьги-клипсы (Хару надел только одну). Ему настоятельно советовали все же проколоть уши. Справедливое замечание, Хару уже думал об этом. Отсутствие проколов в ушах не освобождает от ношения сережек. Стилисты просто клеят серьги и клипсы к мочке уха, что ощущается крайне неприятно, а потом еще и снимать нужно, оттирая клей специальными растворителями…

В аэропорт приезжали, следуя строгому расписанию — групп летит много, но в зал все должны входить по отдельности, чтобы у журналистов была возможность проводить каждую группу. Можно подумать, айдолы сами до паспортного контроля не дойдут…

Вспышки замелькали, как только Хару вышел из машины. По традиции, айдолы позируют в одном и том же месте — напротив входа в здание аэропорта. Так и сейчас. Выстроились в ряд, постояли полторы минуты и двинулись к входу по сигналу охраны.

Это было ужасно. Количество фанатов и просто любопытных было таким огромным, что охранникам приходилось расталкивать людей в разные стороны, парни словно пробирались через толпу зомби. Медленно, неприятно, очень шумно. Еще и запах… Этот «потрясающий» аромат немытого тела практически заполнял окружающее пространство и Хару не мог понять — стало модно не мыться? или просто у него фанатки такие грязнули? Как от девчонок может так ужасно пахнуть? Хару не пользуется парфюмом, о чем сейчас пожалел — надо купить что-нибудь легкое, приятное и наносить на запястье, чтобы потом в таких случаях немного перебивать вонь этим запахом.

Который, причем, сопровождал его и в самолете. Рядом с ним, к счастью, не сидели никакие фанатки, но в бизнес-класс они проникли. Постоянно ходили по проходу, снимали его исподтишка и никакие требования менеджеров и стюардесс не могли их остановить. Ближе к концу полета вообще случился скандал. Самолет шел на посадку, прозвучала команда пристегнуть ремни и мягкое предупреждение, что ожидается небольшая турбулентность из-за сильного ветра, но все в порядке. И девчонка-сассенка (Хару она не была знакома, но теперь он ее точно запомнит), не захотела пристегиваться. Она сидела на соседнем ряду от Хару, чуть впереди, и все пыталась так вывернуться, чтобы снять его на телефон. Когда стюардессы потребовали сесть нормально и пристегнуться, она начала кричать и возмущаться. Времени перед снижением оставалось мало, поэтому три хрупкие на вид стюардессы силой усадили девчонку в кресло, пристегнули и закрепили на месте с помощью специальных стяжек. Из самолета девушку выводили первой — японская полиция зашла в самолет до того, как пассажирам позволили встать с кресел.

— Мне стыдно, что мы родились в одной стране, — печально вздохнул Шэнь.

Девчонка была китаянкой. Хару рассеянно подумал, что нарушать правила на японском рейсе… ну, японцы скрупулезно соблюдают правила. Скорее всего, въезд в страну ей закроют надолго… если не навсегда — она же еще и Хару на телефон снимала. К слову, двух других девушек, которые снимали Хару в самолете, тоже задержала японская полиция, только уже у трапа. А Хару попросили поставить подпись в документе о том, что он не давал разрешения на съемку. Закон о запрете фото и видеосъемки посторонних людей есть и в Корее, но в Японии он работает жестче — даже заявление писать не обязательно.

С борта самолета Хару спускался крайне усталым. Этот перелет, ненормальные сассенки, противный запах, который словно заполнил салон самолета… Хару, конечно, улыбался японским фанатам, но никогда раньше его улыбка не была настолько неискренней.

* * *

Сообщение на корейском форуме:

Dream4u: Когда этот ненормальный ажиотаж вокруг Хару закончится? Это даже скандалом нельзя назвать — его оклеветали, он объяснил ситуацию, врунья трусливо принесла извинения. Всё. Конец истории. Но все вокруг продолжают сплетничать, как будто произошло нечто невероятное.

CoraCore: Если бы агентство отреагировало сразу, проблем было бы меньше, я уверена. Пост вышел в субботу вечером, а опровержение опубликовали только вечером понедельника. Еще бы недельку подумали, что так быстро-то?

HProtector-7: Не нагнетайте. В данном случае не вижу причин для хейта агентства. У них тоже есть выходные, все же пик обсуждения поста выпал на вечер воскресенья, нерабочее время. А в понедельник они наверняка ждали возвращения Хару — он впервые в этом году ходил на занятия в школе. Вот и считайте — всю информацию агентство получило только в понедельник утром, а в четыре часа адвокаты Хару получили разрешение подавать в суд от его имени. Ответ агентства был не моментальным, зато разумным и справедливым по отношению к артисту.

CoraCore: Могли хотя бы отписку какую-то опубликовать. Типа — мы разбираемся в ситуации, ждите.

HProtector-7: И это звучало бы так, будто «разбираются» они с Хару. Нормально они отреагировали. Можно было бы быстрее, конечно, но зато они были на стороне артиста и позволили самому Хару высказаться. Заметьте — в его стиле «вредного кота», без ненужных извинений. Много ли есть агентств, которые бы позволили дебютанту написать такой пост для своего аккаунта? Обычно агентства заставляют артиста писать извинения от руки по любому поводу.

LadyFyFy: СМИ просто паразитируют на имени Хару. Я тоже устала от всего этого. Хейтеры еще активизировались… Куда ни глянь — всюду кто-то пытается в чем-то его обвинить.

Dream4u: Полностью согласна! Он не сделал ничего дурного, но из него отчаянно пытаются слепить злодея.

* * *

DayByDay: Видели образ Хару сегодня? Эта та куртка, которую он увел у меня из-под носа! OMG, как же она ему идет! Он так стильно выглядел — просто глаз не оторвать. Я не могу поверить, что наконец-то появился айдол, который разделяет мою любовь к винтажному стилю. Простите, что звучу, как делулу-фанатка, просто я никогда не думала, что смогу почувствовать общность интересов с кем-то из знаменитостей. Я так счастлива…

LadyFyFy: Когда увидела эту куртку на фото, сразу подумала о вас. И не ошиблась)))). Так классно, что у этой истории есть продолжение. Пишу это сообщение, улыбаясь до ушей.

DayByDay: Я впервые радуюсь, что мне не удалось купить классную вещь *смеющиеся смайлики*

* * *

MJ-love-HR: Держитесь, девочки, я вам сейчас такое расскажу! Я сегодня летела на Kcon в Японию, получается — одним рейсом с Black Thorn. Только они — в бизнес-классе, а я со своей подругой — в экономе. Мы все время в дороге обсуждали — как было бы классно лететь вместе с ними в одном зале, можно было бы хоть изредка смотреть… Больше не буду так говорить… Оказывается, в бизнес-класс купили билеты три сассенки. Одна китаянка и две наши, кореянки. И вот китаянка устроила дебош на борту. Говорят, она так хотела снять Хару во время посадки самолета (посадка была с турбулентностью из-за ветра), что стюардессам пришлось еепривязывать к креслу! Уже на земле мы всем самолетом ждали, пока полиция поднимется на борт и выведет ее. А у трапа задержали и двух наших — за несанкционированную съемку на борту. Представляете, как тяжело было Хару лететь? Ненормальные! Ладно, купили вы билеты в бизнес, но зачем портить полет своему кумиру? Снимать его, мешать другим пассажирам.

LadyFyFy: Какой кошмар! А если еще вспомнить, как парни пробирались через толпу в Сеуле… Бедный Хару.

MJ-love-HR: от той китаянки еще и воняло. Кажется, она ночевала в аэропорту, чтобы дождаться Хару — когда ее проводили мимо, меня чуть не стошнило. Представляете, каково было нашему коту с его чувствительным обонянием?

Dream4u: Ужас, это отвратительно! Как можно забывать о банальных правилах гигиены? Бедный, бедный Хару.

HProtector-7: Сассенки переходят все границы. Вы знаете их имена? Мы пока знаем в лицо и по имени только одну сассенку Хару — она есть в списках агентства, ей запрещен вход на фансайны. Этих троих тоже нужно рассекретить.

MJ-love-HR: Увы, мне это неизвестно. Мы летели в другом зале, а фотографировать сассенок, когда полиция выводит их за несанкционированную съемку… мне не хотелось бы уехать в участок вместе с ними, все же японцы в таких делах — те еще паникеры.

PuffKitty: Помните проект «фиолетовая лента» от фанатов BTS? Мне кажется, его нужно перенести и на мальчиков Black Thorn. То, что творилось сегодня в аэропорту — чистое сумасшествие.

HProtector-7: Я готова с вами согласиться, но есть одно «но». В аэропорт и так приезжает много неадекватов. Чтобы защитить мальчиков, нам придется ехать туда официальным фан-клубом, только так можно как-то скоординировать людей и заставить их держаться за ограждением. Хотела бы я знать, как army провернули это с организационной точки зрения, потому что сейчас я вижу только один путь: еще больше увеличить количество людей в аэропорту, чтобы «адекватные» фанаты смогли стать щитом от «неадекватных».

PuffKitty: Ого, я об этом даже не думала… попробую узнать — как этот проект реализовывали. Спасибо.

[*Purple Ribbon Project — проект ARMY для безопасности артистов в аэропортах. Они выстраивались в две линии, держа друг друга за руки, нередко — натягивая фиолетовую ленту, тем самым организовывая коридор для айдолов, позволяя пройти спокойно, без давки. Все сумасшедшие с камерами вынужденно держались позади, а не напирали на артистов.*]

Глава 33 Перезагрузка

После самолета все очень устали. Отель был не тот, что в прошлый раз, как-то даже поуютнее, но дальше от стадиона. В комнатах жили по двое, опять тянули жребий. В этот раз Хару достался Сухён. Тот жутко суетился — спрашивал и какую кровать Хару предпочитает, и когда в душ пойдет, и не надо ли ему помочь разобрать вещи. На языке крутилось «нужно, чтобы ты от меня отстал», но Хару сдерживался. Понимал, что Сухён это не со зла, он просто по жизни такой… суетолог.

Хару очень долго мылся — его все еще преследовал фантомный запах немытого тела. Менеджер Квон в машине объяснил, почему такое бывает — девчонки проводят в аэропорту целые сутки, чтобы не упустить удачное место, могут даже памперсы надевать. Все ради красивых кадров. Сразу после того, как сделали фото, бегут на регистрацию, оттуда сразу в самолет. Хару рассеянно подумал, что практически все сасэнки… ну, типа влюблены в айдолов. Это сложно назвать нормальным чувством, потому что там смесь восхищения, ревности и уверенности, что у них что-то есть с этим айдолом. Получается, они серьезно считают, что нормально приходить практически на свидание к своему возлюбленному, благоухая, как бомж? Им всем лечиться надо. Причем не факт, что только у психотерапевта — как бы с такими привычками какие-нибудь вши не завелись.

Но день постепенно налаживался. Им Минсо, хотя сама не летела в Токио, заказала им места в суши-баре. Идти до него пришлось около получаса, но оно того стоило. Это было аутентичное японское заведение — нет меню, шеф-повар готовит строго из той рыбы, которая сегодня ему особенно понравилась на рынке. Десять смен «блюд», каждое — совсем крошечное: одно нигири, либо маленькая порция сашими, либо какая-нибудь закуска. Но это было безумно вкусно! Хару с трудом сдерживал желание слизать крошечные капельки соуса с тарелки. Или потребовать добавки. Такой формат суши-баров достаточно распространен в Токио, места почти всегда — строго под бронь, клиенты заходят вместе, занимают места за стойкой и наблюдают, как шеф-повар готовит для них. Именно у этого суши-бара уже есть одна звезда Мишлен, но цены все еще весьма демократичные. Ну, демократичные они для места, где подают сашими из голубого тунца, который по определению не может быть дешевым.

Хару не сказать, что наелся, но чувствовал себя просто превосходно — такой вкусной рыбы он никогда еще не ел. И закуска из морского ежа была изумительной. Не все, правда, разделяли «рыбный восторг» Хару. В заведении, разумеется, никто этого вслух не сказал, все поблагодарили повара, но на улице Чанмин деловито поинтересовался: куда они пойдут ужинать после этих закусок. Они были в районе неподалеку от известного токийского парка Уэно, поэтому решили сначала прогуляться. Уже темнело, в парке включили иллюминацию — красота. По дороге наткнулись на раменную. По сути, это тот же формат, что и у суши-бара — барная стойка, готовят у тебя на глазах, только уже не нигири, а лапшу, еще и уровень шума гораздо выше — здесь не было принято почтительно рассматривать еду, все просто утоляли голод и разговаривали. Мисо-рамен был очень вкусным, но Хару немного объелся — порции лапши были настолько большими, насколько крошечными блюда в суши-баре. Из-за этого он едва не уснул в такси — разомлев после вкусной еды и приятной прогулки, он сам себе напоминал жирного, ленивого кота.

И как же хорошо он спал. Легли, получается, еще до одиннадцати. Хару наскоро принял теплый душ, практически с закрытыми глазами нанес на лицо все, чем полагается пользоваться амбассадору косметического бренда, а потом рухнул на кровать. Заснул, как показалось, в тот же момент, как натянул на себя одеяло.

Увы, но побудка от менеджера Квон была уже не настолько приятной — тот, как обычно, не отличался состраданием. Зашел в номер, гаркнул во все горло сначала у дверей, потом прямо над головой Хару, а затем ушел, крайне довольный собой. Было восемь утра — к девяти им нужно быть на репетиции. Благо, петь не придется.

Обычно группы приезжают на фестивали строго накануне своего выступления. Но Black Thorn — новички, они никогда не работали на такой сцене, им нужно все отрепетировать. Ранний приезд, увы, означал, что Юнбин будет справлять свое восемнадцатилетие не дома — ему исполнилось восемнадцать как раз в субботу.

В Корее не принято дарить дорогие подарки людям не из самого близкого круга общения, чтобы не ставить человека в неудобное положение — вдруг у него нет денег на ответный подарок сопоставимого качества. То есть, семье Хару может дарить все, что душе угодно — там нет понятия «отдариться в ответ». Тэюну может подарить дорогой подарок, потому что они знакомы так давно, что практически братья, а вот остальным парням — нет, это будет расценено, как хвастовство достатком. Иногда, конечно, люди заранее договариваются о стоимости подарков, но внутри Black Thorn никто не озаботился этим заранее. Поэтому Хару купил Юнбину браслет — он часто носит браслеты, так что еще один лишним не будет. Тот почему-то обрадовался браслету из бижутерного сплава так, будто он бриллиантами усыпан.

За завтраком менеджер Квон сказал то, что повеселило и Хару, и остальных.

— Продюсер Им оплатила ваш ужин в том суши-баре. Я сказал ей, что вам все понравилось, но не стал рассказывать, что вы потом по порции лапши съели. Мне кажется, она не понимает, сколько вы способны сожрать, и мне не хотелось ее расстраивать.

— А она наши счета за еду не видит? — с улыбкой спросил Тэюн.

— Нет, этим занимаются другие люди, — ответил менеджер. — Если не ошибаюсь, ей это подается под общим названием «рабочие расходы».

Еду почти всегда оплачивают менеджеры с корпоративной карты, теоретически, эти суммы добавляются в их «долг» перед компанией. Старший менеджер Ку, которого Хару, кажется, видел всего раза три за все время работы, регулярно разбирает эти чеки. У системы есть один явный плюс — они могут хорошо питаться, не думая о стоимости еды здесь и сейчас. Но и минус тоже на поверхности — когда сам за себя не платишь, не ощущаешь размер трат, все уходит словно мимо рук — что-то когда-то спишут с тех денег, которые ты, возможно, даже еще не заработал.

После завтрака им не нужно было петь в полный голос, потому что саундчек только завтра. Они и еще две группы новичков приехали раньше исключительно для того, чтобы поработать на непривычной для них сцене. Для Kcon сцену ставят по центру стадиона, то есть, зрители ее окружают, а не располагаются напротив. Но камеры для съемки находятся только с одной стороны сцены, так что крутиться вокруг своей оси не придется. Билеты «за спинами» выступающих стоят чуть дешевле, насколько понял Хару, к тому же, там проданы не все места. Небольшая часть мест в зале все равно недоступна для покупки, потому что там расположили все вспомогательные службы. Ну, и основную сцену с этой «технической» частью зала соединяет узкая сцена-коридор.

Даже на репетиции было как-то непривычно и немного некомфортно выступать без задника. Словно в спину сквозняком дует. Парни прогнали номер трижды, немного походили по сцене, отработали подъем на специальном механизме — выступающие должны были сначала пробежаться под сценой до специального лифта, а потом на нем подняться наверх.

— Крупный план — просто невероятный, — сказал режиссер концерта, подходя к ним. — Хару, не хочешь поработать ведущим?

Хару неловко улыбнулся: какой ведущий? Он не готов… Но режиссер спокойно продолжил:

— Не сейчас, понятное дело — ведущих объявляют заранее. А на одном из следующих фестивалей. Подумай об этом.

Хару кивнул. Ведущий? Интересно, это оплачивается отдельно? Потому что, вообще-то, оплата выступления на Kcon почти не дает никакой прибыли, хорошо хоть полностью покрывает производственные расходы на новые костюмы, перелет в соседнюю страну, проживание и питание команды. Хедлайнерам, конечно, платят больше, но Black Thorn на хедлайнеров пока не тянут.

Репетиция закончилась всего в половине двенадцатого. Поэтому по дороге в отель парни решили, что можно и погулять по Токио. Разделились на команды — Чанмин, Тэюн и Сухён поедут с представителем японского стаффа сразу же, у них какие-то «гиковские» планы на этот город. Хару, Шэнь и Ноа подождут, пока Юнбин проведет трансляцию в честь Дня Рождения, а потом все вместе тоже поедут гулять. Уже без стаффа. И нет, не потому,что кажутся более ответственными, просто Юнбин неплохо знает японский, если что — сможет перевести все необходимое остальным.

Трансляции айдолов в честь дня рождения казались Хару крайне бесчеловечным требованием. У человека праздник, он заслужил отдых. Но нет — сиди перед камерой, отвечай на вопросы, делай вид, что ты рад работать в такой день.

Их группе в Японии помогает стафф японского агентства талантов, где раньше работала Им Минсо. Относятся к ним очень бережно, во всем помогают. Они принесли праздничный торт — безумно красивый.

— Он очень сладкий, осторожно, — предупредил японец, — и ложкой зачерпывай спереди, потому что задняя часть торта — муляж.

— А почему нам приносят такие сладкие торты? — с любопытством спросил Хару, — Есть ведь низкокалорийные десерты…

— Украшение, — лаконично ответил менеджер Квон, — Кондитерские, которые специализируются на полезных десертах, не умеют делать такой сложный декор. Мы же заказываем то, что будет хорошо смотреться в кадре.

Хару непроизвольно поежился:

— А можно мне тогда торт из креветок? Мне просто от мысли, что нужно впихнуть в себя эту ложку сахара, становится плохо…

Менеджер Квон засмеялся, даже нервничающий Юнбин улыбнулся.

— Я передам это креативному отделу, — пообещал менеджер Квон. — Но пока Юнбину придется съесть пару ложек сладкого торта.

Трансляция Юнбина длилась целый час. Чтобы не нервировать именинника, Хару вышел из его спальни, спустился с Шэнем и Ноа в спортивный зал отеля — немного позанимались. Когда они поднялись, чтобы принять душ, Юнбин только-только закончил трансляцию.

Зато прогулка удалась на славу. Они прошли в Янака Гиндза — это старый квартал, там много ларьков с уличной едой… и туристов.

В Токио начинался сезон цветения сакуры. В пятницу было очень ветрено, с утра шел дождь, из-за чего японцы очень переживали — не повредит ли это нежным цветкам. Пока еще сакура цвела не так ярко, как на картинках в интернете, пик цветения, скорее всего, начнется уже завтра. Туристов в Токио… тьма. И, так как в парках пока зацвели не все деревья, вся эта толпа туристов слонялась по городу в поисках развлечений.

Японцы очень вежливы, они крайне редко нарушают покой айдолов на отдыхе. Если ты вне расписания — к тебе вряд ли подойдут. Но про иностранцев так сказать нельзя. При условии, что Шэнь выделялся ростом даже в толпе туристов, их узнавали, к ним подходили. Не особенно часто — за весь день им лишь трижды приходилось останавливаться для разговора с фанатами. Почти всегда причиной был кто-то один смелый, за которым тянулись еще два-три человека. Наблюдалась тенденция: первыми шли иностранки, потом могли подойти и жутко стеснительные японки. Обычно все просто говорили комплименты, благодарили за творчество, иностранцы просили автографы. Потом отходили в сторону. Хару только сейчас начал замечать, как сильно его аура «знаменитости» влияет на людей. Там такой взрыв эмоций у девушек: одни восторженно трясли друг друга, другие вытирали слезы. Это даже немного пугало.

После прогулки по старому району они пешком отправились в Самокидзаву — это улица с «винтажными» магазинами. Парни покупали сувениры, Хару ковырялся в старье. Присутствие большого количества туристов сказывалось: почти ничего интересного он не нашел. «Почти» — потому что купил наряды для агентства. Прямо при Хару какая-то девушка притащила в магазин три коробки с вещами. Юнбин шепотом перевел, что та говорила продавцу — «одежда ее молодости, вышла замуж, родила, теперь планирует на вырученные деньги купить красивые вещички дочери». В коробках — наряды от Vivien Westwood. Хару этот бренд знаком только по словам Гёнхи. Она попросила его присматриваться к таким товарам, если он пойдет в секонды Токио. Оказывается, у Vivien Westwood есть целые линии специально для Японии.

[*Vivien Westwood — британский бренд, в Японии стал популярен после аниме Nana. Успех бренда был настолько большим, что для Японии они выпускают отдельные линейки товаров и именно в этой стране регулярно перевыпускают свои культовые украшения. Есть мнение, что бренд вообще до сих пор существует преимущественно из-за любви японок к такому стилю одежды.*]

Пока продавец доставал вещи из коробок, Хару вел прямую трансляцию. Гёнхи попискивала от восторга и требовала купить все. В коробках были какие-то странные юбки, корсеты, блузки с кучей рюшей — очень похоже именно на сценические костюмы. Хару скупил практически все, на что хватило налички у него и парней — картой в этом магазине оплатить нельзя. А сразу после Хару остатки вещей той молодой мамочки начали разбирать другие посетители магазина — весьма большого, к слову. Две японские девчонки вообще едва не подрались из-за каких-то туфель на огромной платформе (видеть, как две девочки в милых платьицах с рюшами грозно орут друг на другу — необычный опыт). И это при том, что одежда не была такой уж дешевой. Скорее всего, цена ниже, чем у новой, но ненамного.

— Слушай, а в индустрии развлечений вообще используют винтажную одежду? — спросил Хару, обращаясь скорее к Шэню.

— Честно говоря, никогда такого не слышал, — признался тот.

Они зашли в какой-то проулок и присели на выступающую часть высокого фундамента — скамеек здесь не было.

— То есть, использование винтажа — это что-то вроде будущей фишки New Wave, — подытожил Хару.

— Справедливости ради замечу, что одеть айдолов — вообще сложная задача, — сказал Шэнь. — Наряды не должны повторяться, что как бы подразумевает, что одежды должно быть очень много. Только с дебютом мы продвигались четыре недели, сейчас делаем по четыре шоу в неделю — итого, нужно по шестнадцать нарядов на каждого из семи человек. И у нас еще можно джинсы с брюками тупо между собой тасовать — никто и не заметит. А что насчет девчонок? Мне кажется, что винтажная одежда– это не только про «фишку», но и для упрощения работы стилистов… и облегчения финансового бремени.

Хару задумчиво кивнул: с такой стороны он об этом еще не думал. Но нарядов ведь действительно нужно очень много. Кроме выступлений есть еще съемки клипов, варьете, интервью… И да, повторять наряды не принято.

— Посмотри по карте — есть где-нибудь камера хранения? — попросил Шэнь у Юнбина, — Не хотелось бы таскать эти баулы по всему городу.

— Я уже написал менеджеру Квон, он заберет их, — улыбнулся Хару, — это же не наши покупки, а для агентства… так что не нам с ними и таскаться. Купили — пусть будут благодарны.

— В какой-то момент мне показалось, что эти две милые девочки в розовых платьицах поймут, кто забрал большую часть одежды и вместе прибьют уже нас, — с улыбкой признался Ноа.

Хару прыснул со смеху: ну да, милые девочки выглядели немного грозно. А они долго считали наличку у кассы, выбирая, что придется оставлять, потому что не могут оплатить — в это время остатки коробок уже разбирали другие любители винтажа. Хару вообще не думал, что одежду могут разбирать так быстро и так яростно.

Менеджер Квон приехал на такси минут через десять. Погрузил сумки в автомобиль и поехал обратно. А они вчетвером пошли дальше — прогулялись по району, купили немного сувениров, Хару нашел забавные держатели для стопки книг — два больших кота как будто подпирают с двух сторон книги, чтобы они стояли в вертикальном положении, не падая. Но больше это было похоже на прогулку с периодическими остановками возле особенно забавных витрин.

Вечером поужинали в японском джаз-баре, послушали музыку. В отель возвращались достаточно поздно и пешком — в одно такси их всех сажать отказывались.

День выдался действительно приятным, пусть Хару и не смог купить себе что-нибудь интересное. Он почему-то был уверен, что ему снова повезет и он найдет что-то редко и дешевое для себя самого. Но вся его удача была потрачена на платья для агентства.

Глава 34 Пузырьки шампанского

Из-за кулис голоса зрителей слышались относительно тихими. Японские фанаты, а их в зале все же было большинство, не особо шумят во время выступлений артистов — принято слушать музыку, не мешая соседям. Но встречали и провожали артистов они очень громко. Выглянуть в зал из-за кулис возможности не было — все артисты находились под трибунами и ждали своей очереди сначала в раздевалках, потом — в общем помещении у выхода. Места там немного, так что следующую группу приглашали только тогда, когда предыдущая уже вышла на сцену. Между выступлениями проходило достаточно много времени — от пары минут до пятнадцати.

Основную сцену, стоящую в центре зала, с техническими помещениями соединяла длинная сцена-проход. Под ней был коридор, ведущий к подъемнику под основной сценой. Получалась следующая система: айдолы под сценой спешат к подъемнику, перед зрителями появляются эффектно — выезжают наверх. Обратно уходят поверху, помахивая фанатам на прощание. По соображениям безопасности сначала одни покидали сцену, потом уже другие заходили в проход под ней.

Были ведущие. Но даже с ведущими зрители по несколько минут ждали начала выступления. В промежутках включали музыку, и вот этой музыке уже часто подпевали, но тоже не особо громко. Вообще, культура посещения концертов в Азии отличается от общеевропейской. Здесь не принято мешать людям наслаждаться музыкой, поэтому обычно люди стараются сильно не шуметь во время исполнения песен. До и после могут орать во все горло, но громко подпевать не принято.

Но из-за этого Хару было интересно — как ощущается выступление перед не-азиатской публикой? Каково это — когда весь огромный зал хором орет твои песни? Наверное, ощущения должны быть еще более пьянящими, чем от выступления в Японии. Но у Black Thorn большая часть фанбазы — азиатская, так что самостоятельно собрать площадку за пределами Азии им пока не по силам. Даже все рекорды группы связаны с корейскими стриминговыми платформами — результаты группы в Spotify и Apple Music не настолько высокие, чтобы считать их группой, достигшей известности во всем мире.

И все же…

Когда Хару по коридору бежал к подъемнику, сердце билось где-то в горле — это был не столько страх, сколько волнение. Говорят, невозможно привыкнуть к сцене в полной мере, ты всегда будешь немного волноваться перед выходом. Всемером залезли на платформу, сначала присели. Работник сцены общался с ними знаками — сначала показал «окей», что означало — все ли в порядке, готовы ли они — потом, увидев подтверждающие кивки, начал разгибать пальцы, ведя отчет. На «четыре», как и было спланировано, Хару и остальные встали в полный рост, кивнули, подтвердив готовность, и мужчина включил подъемник.

Уже когда Хару просто встал в полный рост, крики толпы стали громче. Чем выше поднимался «лифт», тем громче кричали в зале. Хару не смог сдержать улыбки — ему нравились эти моменты. Восхищение толпы становится словно физически ощутимо, как будто ты нырнул в бассейн с шампанским и теперь вокруг тебя пьяно лопаются пузырьки веселья. Улыбка у Хару, наверное, тоже была немного пьяной, хотя он, был, разумеется, абсолютно трезв.

Где-то через пятнадцать секунд платформа остановилась. Еще через две секунды она немного вздрогнула — это работник сцены добавил специальную распорку, чтобы получше ее закрепить.

У них не особо-то «веселое» выступление, поэтому Хару поспешно убрал улыбку. Первая песня — «Backbone», о необходимости быть сильными. В ушных мониторах начался отчет о подготовке к номеру, парни поспешно выстроились на сцене — все это под очень громкие приветствия толпы, которые слились в единый воодушевляющий шум.

Танец сложный, но Хару репетировал его так часто, что он практически впаян в мышечную память. Поэтому Хару сосредоточился на эмоциональной отыгрыше… и на том, чтобы хотя бы было похоже, что он поет, а не открывает рот под фонограмму. После несколько агрессивной «Backbone» нет перерыва — сразу нужно перестроиться на более мягкую и сексуальную «Lose control», что для Хару не является проблемой, но вот парням сложно. Да и переходить с танца под фонограмму, когда нужно просто открывать рот, на живое исполнение, тоже непросто. В начале даже было слышно, как немного дрогнул голос у Сухёна. Но потом стало проще.

— Добрый вечер, Токио! Как настроение? — крикнул Хару по-японски, когда последние ноты «Lose control» доиграли.

Крики толпы стали чуточку громче. Парни выступали с головными микрофонами, которые не подходят для следующей баллады, поэтому нужно было немного поболтать. И ответственность легла на Юнбина — только он достаточно хорошо знает японский. Хару просто выучил две фразы — японский стафф еще похвалил его за почти идеальное произношение.

В голосе Юнбина чувствовалась неуверенность, но свою работу он выполнял на все сто — о чем-то рассказывал, пока остальные стояли рядом и кивали. Хару присел на корточки у края сцены, забирая ручные микрофоны, потом вернулся к парням. У каждого микрофона небольшая кастомная пометка — тонкая цветная полоска, своя для каждого мембера. Баллада сложная, нужно идеальное звучание, для которого микрофоны специально настраивают под голос артиста. Раздав, Хару стянул с себя головной микрофон, передал его уже Чанмину — он собирал их у остальных. Такая перемена на сцене является вынужденной. На балладе не будет бэктрека, только живой звук, это сложно не только для вокалистов, но и для звукорежиссёров: требуется очень тонкая настройка. Если бы они с этими ручными микрофонами пытались выступать с хореографией — отчетливо были бы слышны и громкое дыхание, и мельчайшие огрехи в исполнении.

Хару начал говорить уже в ручной микрофон, потому что Юнбину тоже нужно время на то, чтобы снять головной. Он говорил по-корейски, потому что на шоу вообще-то есть переводчик.

— Честно говоря, я не понял, что говорил Юнбин, — сказал Хару.

Он замолчал, дождавшись сначала перевода, а после — смеха в зале.

— Но я очень рад быть здесь. Просто невероятно, как много людей. Спасибо большое за поддержку!

Благодарность повторили и остальные мемберы группы, а потом Чанмин отнес головные микрофоны к краю сцены, чтобы отдать персоналу, и парни выстроились для исполнения баллады.

Вообще, у них есть что-то вроде хореографии, но это просто хождение по сцене, с очень редкими движениями рук, чтобы все смотрелось достаточно интересно — они ведь с этой балладой две недели на шоу ходили. И Хару, кажется, недооценивал популярность этой песни. Ближе к концу выдержки не хватило даже у тихих японских зрителей, или же это иностранцы так на них повлияли, но отчетливо было слышно, что зал подпевает.

Когда они закончили петь, Хару несколько секунд просто стоял на сцене, глядя по сторонам. Огромный крытый стадион, полный людей. У них лайтстики разных групп (лайтстик Black Thorn еще не вышел в продажу), какие-то плакатики с надписями, игрушки. И зрители радостно размахивают всем этим, прощаясь с группой. Восхитительное ощущение. Действительно хотелось бы когда-нибудь выступить перед таким же количеством людей, но чтобы все они были их фанатами.

* * *

В понедельник Хару получил права. И это было даже неожиданно. Он был готов к пересдаче — так часто бывает, особенно, если инструктор попался въедливый. Но Хару набрал высокий балл на теории, потом сел в автомобиль с инструктором, проехал все необходимые маршруты (не идеально, к слову), и… всё. Новенькое водительское удостоверение у него в руках. Тэюна пришлось немного подождать в машине агентства. Минут через десять ожидания такой же удивленный Тэюн сел в машину и продемонстрировал водительское удостоверение:

— Прикол, с первого раза!

— Ага, я тоже в шоке, — признался Хару, показывая свое.

Водитель уже начал выруливать с парковки, не особо интересуясь их разговоры. Тэюн шепотом спросил:

— А агентство не могло… ну… дать взятку, например? Инструктор был таким милым… подозрительно милым.

— Да? Мой тоже, — признался Хару. — Но… правды мы не узнаем. Если заплатили — сохранят в тайне, чтобы не нарваться на штрафы. Но мой инструктор попросил меня расписаться для его дочери…

— Черт, мой тоже, — расхохотался Тэюн.

— Как бы не оказалось, что это мы сами взятку и заплатили, — хмыкнул Хару.

Водительское удостоверение он не убирал, рассматривая фото на пластиковой карточке. В агентстве заставили немного накраситься перед сдачей экзаменов, потому что фото делают на месте. А у айдолов, как известно, даже фото в паспорте должно быть идеальным.

Машина Хару не нужна — будет месяцами простаивать без дела, а парковка в Сеуле недешевая. Но… хотелось. Что называется — деньги жгут карман. Даже при том, что у Хару была цель, на которую он копил деньги, мысли о небольших финансовых сумасбродствах ему не были чужды. Было бы классно как-нибудь в субботу сесть за руль, выехать из города, отправиться в мини-путешествие по Корее… Но проще арендовать машину, чем содержать свою ради двух выходных на природе. Даже если новенький крутой автомобиль — детская мечта Антона…

Из-за сдачи экзаменов в агентство вернулись уже вечером, сразу на финальное обсуждение фанмитинга. Обговорили точный сценарий, назначили дополнительную фотосессию и сообщили приятные новости:

— У вас солдаут на оба дня, — буднично сказала Им Минсо, — Если фанмитинг пройдет хорошо и у вас будет достаточно интересных, вирусных моментов, то это сразу выведет вас в топ мужских к-поп групп. Пока ваш успех базируется преимущественно на узнаваемости Хару и популярности «Perfect Love Story» среди широкой публики. Если есть еще какие-то интересные предложения по сценарию фанмитинга — говорите. Вам нужно получить как можно больше внимания к-поп фанатов, в том числе — иностранных. И для этого нужно проявить себя, быть не просто айдолами, а… интересными личностями.

Хару задумчиво кивнул. Он уже несколько раз это слышал. Да, песни становятся отправным моментом, без хорошей музыки группа не сможет стать популярной. Но это — как оформление зала в кафе. Кафе с красивым интерьером часто становятся популярны сразу после открытия, не так ли? Вот только без вкусной еды популярность не сохранить. И для к-поп фанатов «хорошее меню» — это фансервис. Это то, что айдолы делают помимо музыки. Как они веселятся, общаются, какие необычные номера могут показать. Преданные фанаты будут посещать концерты и слушать музыку, даже если какие-то релизы им не совсем по вкусу. Найдут себе парочку песен в альбоме и скажут «заглавка не в моем вкусе, зато бисайды в альбоме хороши». Так и будут оставаться в фандоме годами. Сравнение с кафе, впрочем, не совсем уместно. Вкусная еда ведь способна привлекать толпы людей в заведение с самым сомнительным ремонтом, а вот для к-поп коллективов фансервис не способен вытянуть откровенно плохую дискографию.

Идей ни у Хару, ни у парней больше не было — они и так за эти дни выложились по максимуму. Креативный отдел сделал еще несколько интересных предложений, так что теперь главное — красиво воплотить все в жизнь. А это значит — тренировки, тренировки, и еще раз тренировки.

— Шэнь, тебе нужно зайти к менеджеру Ку, подписать бумаги, — сказала Минсо, — Нужно оформлять визу. И это — хорошая новость. Клипы будем снимать в Европе. Инвесторы были весьма щедры и утвердили бюджет на шесть клипов. Хореографию вам будет ставить европейский хореограф, но заниматься с ним будете уже во Франции.

Хару пораженно смотрел на Им Минсо: шесть клипов! в Европе! работа с хореографом во Франции! Значит, как минимум две недели они проживут в Европе. Вот это действительно — щедрые инвесторы.

— Боже, он выглядит как ребенок, который увидел гору подарков, — Кахи указала на Хару и громко расхохоталась.

Остальные тут же посмотрели на Хару и тоже начали тихо смеяться.

— Можно подумать, остальные не рады перспективе съемок в Европе, — немного сконфуженно заметил Хару.

— Съемки в Европе стоят дороже, чем в США, — предупредила Минсо, — Поэтому я бы хотела попросить вас быть там максимально собранными, вести себя прилично и тщательно выполнять все указания — чем быстрее все отснимем, тем меньше потратим. Из шести клипов только три будут по-настоящему дорогими, но даже танцевальный перфоманс, снятый не в корейской студии — это дорого.

— Мы понимаем это, — важно кивнул Чанмин. — Но у нас пока нет хореографии. Если визу Шэню делают сейчас, значит, вылет уже совсем скоро…

— Да, всё будете разучивать там, — кивнула Им Минсо, — Неделя на постановку основ хореографии в студии там же, в Европе. Для клипов подойдет не-идеальное исполнение, главное — более-менее отрепетировать припевы и дэнсбрейк.

— Мы опять спешим? — уточнил Хару.

— Теперь уже из-за тематики альбома, — кивнула Минсо, — Если не будем успевать — перенесем на месяц, но желательно все же выпустить альбом в самом начале июня, а первый сингл — в мае, тогда вы возьмете максимум от летнего сезона. Первые летние вечеринки на курортах начинаются еще в конце мая, пик сезона — в середине июня, идеально было бы попасть в этот период.

Хару задумался. Без сомнения, в Корее и Японии тоже есть понятие «летнего тусовочного сезона» — с пляжными вечеринками, фестивалями и яркой клубной жизнью… но сезон дождей диктует свои условия, смещая основной пик на июль. Если же альбом хотят запустить в мае…

— Подождите, ставка делается на мировую аудиторию? — уточнил Хару.

Минсо кивнула:

— У меня остались некоторые связи в США. Вам дадут небольшой буст для Spotify, но это пробная акция — если альбом не «зайдет», то вряд ли у меня получится добиться такой услуги во второй раз. Ну, и я смогу провести вас как минимум на «The Kelly Clarkson Show», если повезет — то и на «Good morning America».

Парни начали восхищенно оглядываться. Американский рынок очень денежный, особенно в плане концертов. А то, что Минсо говорит насчет Spotify — это искусственное добавление в плейлисты. То есть, их песню добавят в плейлисты типа «новинки недели», «рекомендуемое», что-то вроде «горячие летние хиты». Это считается мощным бустом для исполнителей. Если песня хороша — это поможет ей стать очень популярной.

— Чувствую легкое давление, — признался Хару. — Кажется, в этот камбек многое вкладывается…

— Как и в дебют, — улыбнулась Кахи, — У нашего агентства нет возможности спокойно работать и ждать, пока вы медленно наберете фанбазу. Нужно добиться внимания сейчас, пока не угас интерес к группе после шоу, пока не прошло восхищение удачной балладой, пока вас активно обсуждают.

Хару кивнул. Ну да, если пошла волна успеха, то грех ее упускать. Им же лучше — чем быстрее они закроют долг перед компанией, тем быстрее начнут действительно хорошо зарабатывать на музыке, а не только на сольной рекламе.

Глава 35 Слабые стороны

Подготовку к фанмитингу сложно назвать простым занятием. Сложно было именно морально, хотя и физическая усталость присутствовала. Вторник, среда и четверг были точными копиями друг друга. С утра пробежка и завтрак, потом школа, уроки вокала в агентстве, репетиции. В общежитие возвращались в девять, Хару обычно был таким уставшим, что просто умывался и ложился спать. Только в пятницу понял, что последний раз он ужинал в субботу, в Японии, в остальное время из-за нервов и усталости пропускал этот прием пищи. И дело было не в том, что на них как-то давили и требовали так много репетировать, просто они и сами видели, что выступления еще не идеальны, нужно больше репетировать.

В пятницу им не нужно было в школу, поэтому с утра провели дополнительную репетицию, а потом остаток дня проторчали в студии — сначала работали с Пэгун, записали балладу, позже пришел Роун — они ведь не успели записать две его песни до отъезда в Японию. Потом парни ушли, а Хару остался и проторчал в студии до одиннадцати, подкидывая Роуну идеи.

Ну, а в выходные парни тоже работали в агентстве, хотя их никто не заставлял. Шэнь закончил постановку хореографии на песню «Breath». Это мощный трек, там мало вокала, больше мелодичного рэпа, в тексте лирический герой говорит, что девушка так шикарно танцует, что он забыл, как дышать. Шэнь сам выбрал этот трек, это была его первая работа как хореографа, поэтому он очень волновался. Уверенности, что они успеют выучить хореографию до фанмитинга, не было. За выходные они вроде все разобрали, отработали перестроения, но до идеала было далеко. Показать на фанмитинге выступление с новой песней очень хотелось, но время поджимало.

Из-за этого будние дни вплоть до четверга превратились для Хару в сплошной «день сурка»– строгое расписание, очень много тренировок.

Он понимал, что нервы опять загоняют его в ловушку переработок, но остановиться не мог. Продолжал тренироваться, несмотря на усталость. Но в четверг, когда стилисты примеряли на них итоговые варианты костюмов, осознал, что опять похудел. Не так серьезно, как это было во время шоу, когда сам своего отражения пугался, но в этот раз ему и сбрасывать было особо нечего.

— Хару-щи, тебе не идет худоба, — проворчала Гёнхи, иголками закалывая рубашку, — У тебя сразу вид становится какой-то агрессивный. Вы куда смотрите? Почему он за полторы недели по сантиметру в объемах потерял?

Последнее она строго спрашивала уже у менеджера Пёна. Тот виновато опустил голову. Хару стало даже немного обидно за менеджера: можно подумать, тот мог бы силком впихнуть в Хару еду, если подопечный банально не хочет есть. Все мысли только о репетициях, нормально он только завтракает, до школьного обеда едва дотрагивается, про ужин обычно забывает.

— Хару-щи, это ненормально, — повторила Гёнхи, — Я прекрасно знаю, что так сильно худеть вас никто не заставляет. То, что ты от стресса перестаешь есть — проблема. Так и до анорексии дойти можно. Если не можешь есть, то хотя бы протеиновые коктейли в себя вливай, все лучше, чем ничего.

Теперь уже Хару опустил голову: Гёнхи права, конечно. Но у него не получается это контролировать.

Или… он не пытается?

Хару сам назначил сеанс у психолога, урвав эти два часа от времени тренировок (час, в итоге, уходит на сборы и дорогу). Прямо спросил — почему у него так происходит с едой, как с этим бороться, если он физиологически не может в себя ничего запихнуть, его даже подташнивает.

Психолог задавала уточняющие вопросы, причем совершенно разного характера — и про еду, и про стресс, и даже про то, какие фигуры ему нравятся у парней и девушек. Это уже начинало немного… пугать.

— Судя по всему — это стресс-индуцированное расстройство питания, — спокойно подытожила она. — В таком варианте встречается редко, обычно от переизбытка кортизола люди хотят есть больше, а не полностью теряют аппетит.

Хару непонимающе сощурился: это провучало как диагноз. Он ожидал чего-то… менее серьезного.

— Это… что-то вроде психического заболевания?

— РПП — расстройство пищевого поведения. Да, это относится к заболеваниям, но, когда это не крайности вроде булимии или анорексии, то медикаментозное лечение не требуется. Не переживай, это не какое-то опасное психологическое отклонение, всего лишь реакция организма на стресс. С этим просто нужно учиться справляться.

У Хару словно пустота в голове образовалась. Он ожидал чего-то другого. Ну, вроде каких-то общих указаний — делай дыхательную гимнастику для успокоения и будет тебе в жизни счастье, это просто временные проблемы. А тут — какой-то диагноз.

— Но… я не на каждый стресс так реагирую, — заметил Хару. — Раньше такое было… только один раз…

— Так… вот тут поподробнее, — сощурилась психолог.

И Хару вынужденно рассказал, как в финале шоу похудел практически до костей.

— Но я тогда ел. И завтрак, и обед, и ужин. Просто…

— Минимальный объем, а не столько, сколько нужно для человека с таким количеством тренировок, — подытожила психолог. — Когда еще такое бывало?

Хару печально вздохнул и начал вспоминать все случаи, когда он пропускал приемы пищи из-за полного отсутствия аппетита.

— Даже триггер на поверхности, — подытожила психолог. — Что общее у всех этих случаев? Страх провала, вероятность потерять то, что уже имеешь. Реакция на ситуации, когда что-то может стать причиной «заморозки» череды достижений, в вашем случае, скорее всего, страх потери заработка — вы очень сфокусированы на финансовом достатке, мы это уже обсуждали. Если «страшная» ситуация быстро разрешается — то есть, дебют прошел нормально, вас тепло приняли поклонники — вы легко возвращаетесь к обычному поведению. Если же ситуация длится долго — наблюдается проблема с потерей веса.

— И что с этим делать? — нервно уточнил Хару, — Это явно не последняя такая ситуация, я периодически ловлю себя на страхе потерять этот источник дохода из-за какой-нибудь глупой ошибки…

Сразу ответ на свой вопрос Хару не получил. Психолог снова расспрашивала его об особенностях состояния: как проявляется, что он чувствует. В итоге посоветовала в такие дни действительно переходить на протеиново-витаминные коктейли, есть по чуть-чуть в течение дня… ну, и теперь им точно хватит тем для следующих сеансов, потому что в данном случае лечение– это психотерапия. Нужно проработать триггерные моменты, научиться с ними справляться.

Уже дома Хару все прогуглил и с ужасом осознал один нюанс, о котором психолог упомянуть забыла. РПП не лечится полностью, оно лишь выходит в ремиссию, когда человек учится реагировать на первые симптомы и бороться с этим состоянием до того, как оно снова начнет ему угрожать. Замечательно. Боялся игромании, получил расстройство пищевого поведения.

О том, что ему сказал психолог, Хару никому не рассказывал. Нужно было «переварить» эту мысль. Но в тот же день оформил большой заказ на протеиновые коктейли. Это, конечно, не выход — желудку нужно нормально работать, нужна полноценная еда, но Хару действительно подташнивало, хотя умом он понимал, что должен быть очень голоден.

А в пятницу Хару понял, что и некоторые отголоски семейного азарта в его характере тоже есть. Поговорив с психологом, он сначала прогуглил диагноз дома, а потом… пошел снимать стресс так, как делал уже не первый раз. Купил себе протеиновые коктейли, а потом начал листать Bungaejangter — это ресейл-платформа, та самая интернет-барахолка, где продают как старые детские вещи, так и коллекционные диски. И Хару почему-то купил себе цветок в горшке. Вьющийся плющ привезли курьерской доставкой. Хару поставил его на полку над столом, но длинные стебли свисали практически до пола — пришлось ползать вокруг стола и как-то закреплять плети. Вот зачем ему этот плющ? Он никогда в жизни не занимался разведением растений, вообще без понятия, как за ним ухаживать и не помрет ли он у него в комнате уже через пару дней. Но… красиво. Купил. И уже в пятницу утром, перед тренировкой, Хару поспешно докупал всякие приблуды для цветоводов — будет обидно, если плющ не выживет из-за халатности нового хозяина.

До этого он уже покупал подержанные вещи. Купил томик стихов Им Минхёка, например. И еще взял пару картин — мужчина рисует маслом сеульские пейзажи. В моменты покупки Хару не отдавал себе отчет, что он таким образом снимает стресс, потому что и так искал что-то подобное себе в комнату. Но цветок в горшке не был ему нужен, просто в тот день больше ничего интересного на сайте не было, а купить что-нибудь хотелось. Когда он оформил доставку, стало даже как-то веселее. Пошел и съел немного риса с кимчи.

Эта индустрия на него плохо влияет, у него теперь даже набор психологических заболеваний «гламурный», в лучших традициях знаменитостей — шопоголизм и расстройство пищевого поведения. Звучит смешно, но ощущается, если честно, страшновато.

Утренняя тренировка в пятницу проходила еще в агентстве, но после обеда поехали на место проведения фанмитинга — нужно все отрепетировать. Хару в машине мрачно допивал коктейль, который казался невкусным, хотя вообще-то был его любимым.

Тэюн косился на Хару, но вопросов не задавал… в машине. На стадионе они вместе отошли в туалет и там уже друг потребовал объяснить, что происходит. Хару пришлось рассказать.

— Все же тыслишком много думаешь, — печально вздохнул Тэюн. — Это же просто работа. Даже если что-то получится не так, как запланировано, это не станет причиной… не знаю… распада группы.

— Я знаю, — кивнул Хару, — Но поделать с собой ничего не могу.

— Менеджеру говорил уже? — деловито уточнил Тэюн.

Хару покачал головой. Наверное, стоит сказать, все же забота о здоровье Хару прописана в контракте у менеджера Пён, но… Хару было неприятно признаваться в том, что у него есть такие проблемы с психикой. Какой-нибудь нервный срыв звучал бы как-то весомее. А тут — расстройство пищевого поведения с триггером в виде страха потери дохода.

— Иногда я жалею, что втянул тебя в это, — внезапно сказал Тэюн, — Ты ведь из-за меня согласился на все это. Если бы я не сказал, что мне это интересно, ты бы забил на все еще в первых выпусках шоу. Ты, конечно, прекрасно вписался в эту индустрию, но я все больше беспокоюсь о тебе. Проблемы со сном, теперь еще и питание.

Хару пораженно посмотрел на друга:

— В смысле — из-за тебя? У меня после первого же конкурса гордость взыграла, я с красной пеленой перед глазами пошел доказывать, что у меня не только красивая мордашка есть.

Тэюн виновато улыбнулся:

— Но я все равно чувствую вину. Напиши мне, что сказал психолог, я сам поговорю с твоим менеджером и попрошу присматривать, но не надоедать. Думаю, так будет проще. Мне он дополнительные вопросы задать не сможет — я включу дурачка и буду настаивать, что к тебе с вопросами лезть нельзя.

Хару благодарно улыбнулся. Все же Тэюн всегда прекрасно его понимал. Не стал лезть в душу, ковыряться в чувствах, искать причинно-следственные связи. Просто предложил сделать то, что может — взять на себя неприятную процедуру разборок с агентством.

Когда они вдвоем вернулись в гримерку, посмотрели в их сторону вообще все. Шэнь еще и вежливо уточнил: все ли в порядке. Тэюн беззаботно ответил, что все прекрасно, просто сильное волнение перед завтрашним фанмитингом.

Тэюн еще не успел никому ничего рассказать, но Хару уже начало казаться, что с ним все обращаются, как с тяжелобольным — стараются быть вежливыми, помочь… Если так подумать, то такое наблюдается постоянно, когда Хару не справляется с нервами и его внутреннее состояние пробивается наружу сквозь привычный покерфейс. Но не изображать же радость постоянно? Так он точно сойдет с ума. Так что придется окружающим как-то мириться с тем, что Хару не всегда спокоен и доброжелателен.

На генеральную репетицию приехала Им Минсо — она наблюдала за происходящим из зала вместе с какими-то людьми из креативного отдела и тремя незнакомыми мужчинами в костюмах — кажется, это как раз те «инвесторы», которые сначала создают проблемы из-за желания поскорее получить дивиденды, а потом спонсируют съемки клипов на достаточно дорогих курортах.

Удивительно, но репетиция проходила очень хорошо. Были некоторые проблемы, но больше технического характера — то свет не там, то звук не тот, то экраны как-то не так работают. Тут же доделывали элементы сцены, решались мелкие организационные вопросы.

Сцену оформили в индустриальном стиле: как будто это помещение рок-клуба где-то в подвале, даже на экране-заднике большую часть времени показывали интерьер такого клуба — кирпичные стены, разномастная мебель, гитары и старые пластинки в качестве украшения. Хару узнал декорации — в них они недавно отсняли фотосессию. Получается, одновременно с фотографиями мемберов снимали и задний план для сцены.

На самой сцене сделали еще одну, дополнительную. Это была круглая платформа сантиметров двадцати в высоту, которая закрывалась темно-красным театральным занавесом — над сценой был круглый автоматический рейл, двигающий тяжелые красные полотна туда-обратно. Вся эта конструкция была задумана, в большей степени, для юнитных выступлений с попсовыми песнями. Получается, что большая часть группы сидит в креслах в другой части сцены, а юнит появляется на этой, маленькой, демонстрируя свои сумасшедшие костюмы, и исполняет песню. Остальные в это время делают вид, что не видели ни выступления, ни костюмов — изображают крайнюю степень удивления.

Весь фанмитинг прогоняли трижды. Первый раз — в тренировочной одежде, работая вполсилы, просто чтобы согласовать работу артистов и стаффа. Второй — уже в костюмах, проверяли их целостность, скорость переодевания, то, как они смотрятся в кадре. Здесь же — работа операторов. И уже третий раз — полноценная генеральная репетиция.

И Минсо, и все продюсеры с инвесторами не уходили из зала все это время, терпеливо ждали и делали мелкие замечания по организации пространства. Кто-то им еще и напитки заказал, причем не относительно дешевый кофе, а дорогие для Кореи фреши из фруктов на выбор.

— Вы уверены насчет исполнения «I was made for loving you baby»? — спросил один из мужчин-инвесторов, обращаясь к ним, а не к Минсо.

— А что не так? — удивился Хару.

— Выходить в зал, к фанатам, еще и с таким текстом, — покачал головой мужчина. — Как-то не принято подавать в суд на фанатов за домогательства на концертах, но… хорошо, если просто погладят по всем местам, до которых дотянутся…

Парни начали хихикать.

— А, это… — неловко улыбнулся Хару, — Ну, мы хотим попробовать. Если фанатки будут вести себя слишком уж неприлично, второй день будем петь со сцены.

Мужчины тоже начали улыбаться.

Спуск в зал обсуждали уже не один раз. Там есть свои сложности — работа операторов, необходимость охраны. Все понимали, что есть угроза нарваться на неэтичное поведение фанаток, когда не просто в личное пространство вторгаются, а… практически домогаются. Но зато сам спуск в зал будет круто выглядеть на съемках, такое точно не останется незамеченным и будет обсуждаться в социальных сетях.

Получив одобрение от продюсеров, усталые после репетиции, парни все же поехали по делам дальше. Нужно посетить поп-ап магазинчик, который открыли в честь их первого фанмитинга. Это такое пространство с множеством фотозон, где продается еще и мерч и можно выиграть подписанные карточки при покупке на определенную сумму. Карточки подписывали несколько дней — стафф принес коробки с мерчем заранее сразу после возвращения группы из Японии и в свободное время парни часто ставили там подписи. За полторы недели набралось достаточно много… так, по крайней мере, казалось. Но магазин работает со вчерашнего дня и стафф сообщил, что карточек больше нет — разобрали.

Интерьер магазинчика был оформлен в том же индустриальном стиле: грубые стены, гитары и пластинки в качестве украшений. Повсюду — их фотографии и ростовые фигуры, выглядит достаточно небанально и симпатично.

— Мерч очень хорошо продается. Гораздо лучше, чем мы ожидали, — сказала Кахи, которая сегодня их сопровождала. — Особой популярностью пользуются вот эти шопперы с эмблемой группы и… кружки…

Хару не сдержался — хихикнул. Это сначала было шуткой — Тэюн предложил сделать кружки с эффектом проявления картинки после нагревания. Сначала от идеи отказывались, потом все же решили добавить. Только не в виде обычных, домашних кружек, а как будто для кофе навынос, с крышками разного цвета — на красных рисунок проявлялся при нагревании, на синих — при сильном охлаждении. Судя по витрине, кружки с фотографиями Хару, Тэюна, Шэня и Юнбина полностью распроданы. Странно, что не раскупили Чанмина — он на этих фото самый раздетый. Хотя… может, как раз поэтому и не раскупили — не всем хочется ходить по городу с кружкой, на которой изображен полуголый мускулистый парень.

Хару, разглядывая витрины, видел, что весь мерч с его изображением раскуплен. Завтра ассортимент немного обновят, но тенденция все равно прослеживается — самый популярный мембер приносит больше всего денег. Продажа мерча не считается личным заработком Хару, даже если лучше всего продается его имя. Все просто идет в счет уплаты долгов перед компанией, а чья мордашка принесла больше денег — это уже просчитывать не будут.

Сделав несколько фото в магазине, парни, наконец-то, поехали в общежитие. День был длинным и трудным, а следующий будет еще сложнее — они впервые проведут мероприятие исключительно для своих фанатов.

… ужинать в общежитии никто не захотел. Кто-то нервничал, кто-то боялся выглядеть толстым на съемках, кто-то опять сушит мышцы. Кажется, к психологу нужно ходить всей группой — тут нормальные пищевые привычки начисто отсутствуют у всех, просто только Хару это осознает.

Глава 36 Встреча с фанатами

В субботу утром, прямо перед фанмитингом, всех развезли по салонам, приводить волосы в порядок. По-настоящему рано уехал только Сухён — ему нужно обновить блонд, остальные краситься не будут. Пока.

Хару жутко раздражали его отросшие волосы. Так как челку и объем на макушке периодически состригали, длинными были только пряди на затылке. Они лезли за воротник, неприятно щекотали кожу. Собрать в хвостик или сделать пучок невозможно, если не используешь какие-нибудь средства для укладки. Но стилисты утверждали, что длинные волосы делают Хару особенно похожим на принца. Он же продолжал жаловаться и грозиться отстричь их перед летней жарой самостоятельно. Возможно, в конце концов все поверили, что он может это сделать.

Мастер — а его в этот раз впервые стриг мужчина — уверенно отрезал длинные пряди и немного изменил форму маллета — сзади коротко, но остается длинная челка, разделенная на две части. Выходя из салона, Хару все восхищенно потирал шею. Казалось, у него даже кожа там задышала.

Другим парням вернули натуральный цвет волос. Кроме Чанмина — его снова коротко подстригли, так что выцветший зеленый остался лишь на самых кончиках. Недолго думая, их подкрасили ярко-синим. Черные корни, топорщившиеся ярко-синие пряди — его голова походила на шубку какого-то инопланетного зверька. Немного небрежно, но Чанмину однозначно шло.

В таком виде они и приехали готовиться к концерту.

На улице была прекрасная погода. Первые числа апреля, безоблачное небо, легкий ветерок приносит едва уловимый цветочный запах. Март был достаточно холодным, из-за чего слива очень быстро отцвела — холодный ветер посбивал цветы, а магнолия и форзиция не распустились в срок. Теперь же, в первых числах апреля, цвело очень много деревьев. Белые, достаточно крупные цветки магнолии на высоких деревьях соседствовали с розоватыми облачками поткота — так в Корее называют сакуру, а кусты форзиции казались инопланетными из-за огромного количества мелких ярко-желтых цветов. Хару только сейчас осознал, что такое одновременное цветение сразу трех деревьев бывает крайне редко, он рискует все пропустить из-за фанмитингов. В понедельник выходной, хорошо бы прогуляться в каком-нибудь парке, посмотреть на эту красоту. Пока он мог любоваться этим лишь из окна автомобиля, даже уговорил менеджера посадить его впереди — там окна без тонировки, хоть кресло и не такое удобное.

Даже удалось сфотографировать очень удачный кусочек улицы — желтая форзиция на переднем плане, высокие кроны розоватого поткота позади, а в центре — куст магнолии. Выложил фото в сторис аккаунта с подписью «Я надеюсь, вы наслаждаетесь сезоном цветения?»

Но, доехав до стадиона, Хару вынужденно отложил все мысли о цветении. Фанмитинг. Остальное подождет.

Группу покормили в гримерке, потом они размялись, распелись, снова выпили кофе, переоделись в сценические костюмы и уже в таком виде начали полноценно разогревать тела и голоса. Стафф суетился вокруг. Во время фанмитинга возможности вернуться в удобную гримерку не будет, переодеваться будут просто за сценой, максимально быстро, поэтому стилисты развешивали все на рейлах, гладили тут же — потом такой возможности уже не будет. Менеджеры готовили воду и перекусы. Методично вскрывали бутылки с водой и добавляли трубочки, заранее проверяли запасы энергетических паучей, готовя для каждого мембера правильные перекусы.

После этого «дежурный» медработник проводил инструктаж по использованию кислородного баллона, учил делать быстрый массаж от судорог и правильно прикладывать охлаждающие пакеты. Скорее всего, этого не понадобится — концерт не такой уж насыщенный, у парней будет много времени на отдых между номерами, но таковы правила безопасности. Из-за сильной физической нагрузки артисты во время концертов могут иметь те же проблемы, что и марафонцы. Вот только марафонцы могут просто уйти, если им слишком плохо, а артист должен максимально быстро прийти в себя и выйти на сцену, иначе фанаты будут слишком сильно волноваться. Поэтому стафф и обучают «откачивать» подопечных. Если кому-то станет плохо, оказывать первую помощь будет именно медработник, плюс, на улице дежурит скорая помощь. Но что, если станет плохо не одному и не двум мемберам группы? Вот для такого маловероятного форс-мажорного случая и обучают менеджеров. У New Wave пока нет штатного медика, поэтому инструктаж и проводят прямо перед концертом.

Минут за двадцать до начала концерта все прошли к сцене, где заканчивались последние приготовления. Еще раз проверили ушные мониторы, работу микрофонов, стафф напомнил, где находится вода, салфетки и полотенца (их оставляют на сцене, чтобы артисты сами могли брать то, что им нужно).

— У вас все получится! Давайте постараемся! Вы непременно справитесь! — говорили все вокруг, обращаясь в ним.

Они кивали, благодарили. Но волнение все же было очень сильным.

По камерам режиссера можно рассмотреть зал — трибуны заполнены фанатами, отчетливо видно, что у многих новенькие лайтстики, ободки с розами — это часть концертного мерча. Оператор специально снимал зал, позволяя рассмотреть тех, кто пришел. Очень многие девчонки были в ярких нарядах, в том числе и в черно-красных аутфитах — цветах группы. Показали и места, которые отдали гостям группы. Хару улыбнулся, увидев маму, бабулю и Хансу. Рядом с бабулей свободное место, а вот рядом с мамой сидят родители Тэюна. На первый концерт прибыли все «корейские» родители и мама Ноа, а вот родители Шэня не смогли. Он, конечно, этого не говорил вслух, но Хару знал, что друг расстроился. Хару тоже немного огорчился, что дедуля не пришел. Понимал, что тому в толпе будет особенно неуютно — с его-то мигренями — но все равно хотелось его видеть на первом настоящем концерте.

Минсо пожелала им удачи уже перед самым выходом на сцену, а потом покинула зону для персонала — за концертом будет наблюдать с трибуны. Когда она спустилась в зал, Хару ощутил, как свободно вздохнули работники сцены — кажется, наблюдение «большого начальства» их смущало. Ну, и еще присутствие интеллигентной и красивой женщины явно смущало мужчин — как только ушла Минсо, количество матерных словечек резко возросло.

— Выход через пятнадцать! — прокричал режиссер.

Хару глубоко вздохнул и подошел ближе к выходу со сцены. Начался обратный отчет. По сигналу они быстро выбежали из-за кулис и встали на постамент мини-сцены, скрывшись за «занавесом». Когда приветственный ролик закончился, зазвучали тяжелые басы старой рок-песни и занавес начал открываться. В тот миг, когда они стали видимы зрителям, визг толпы был особенно громким, но времени думать об этом не было. Нужно петь. Поэтому Хару, улыбаясь, поднес микрофон ко рту:

— Когда на небе появляются первые звезда — я думаю о тебе.

Следующую строчку подхватил Ноа, далее по цепочке. Парни спустились с постамента, разошлись по сцене и просто пели, обращаясь к залу.

Освещение сцены было ярким, но не слепящим. Отраженный свет экранов словно подсвечивал лица поклонников, Хару прекрасно их видел. Горящие от восторга глаза, поднятые вверх руки, улыбки и радостные крики. Казалось, что этот восторг толпы летел к Хару, наполняя его ощущением радости и прогоняя волнение и страх. Улыбался он вполне искренне. Когда песня закончилась, парни выстроились вместе и, по команде Хару, представились:

— Feel the storm, — произнес Хару.

— We are Black Thorn! — хором повторили все и поклонились.

— Спасибо, что пришли сегодня! — добавил Хару и все снова поклонились.

Зал отвечал им громкими криками восторга.

— Ух ты… вас так много, даже не верится, — выдохнул Чанмин.

— Все такие красивые, — добавил Хару, — Наши Роуз сегодня все в розах.

Снова одобрительные крики, девчонки особенно яростно затрясли лайтстиками с розой внутри. Хотя больше выделялись ободки — несмотря на то, что этот мерч являлся эксклюзивным для посетителей фанмитинга и купить его можно было только сегодня, надели их, кажется, вообще все в зале. Кроме того, некоторые прикололи к одежде красные розы, в первом ряду вообще сидела девушка с громадными тканевым цветком на плече (серьезно, он был больше, чем ее лицо).

— Я требую минуты славы вон для той девушки. Оператор-ним, покажите ее, пожалуйста, — Ноа указал в толпу.

Через секунду оператор вывел на большой экран изображение девушки, которая начала кланяться, жутко смущаясь. Ее блузка была расшита объемными тканевыми розами. Полностью. Просто огромная клумба от подбородка до пояса. Это сложно было назвать красивым, но желание выделиться однозначно заслуживало уважения — такой костюм в магазине не купишь, нужно либо шить самой, либо оплачивать заказ.

Сухён же указал и на ту девушку, которую заметил Хару — с огромной розой на плече.

— Вот тут тоже очень красивая нуна, — обратился он к оператору.

Девушки смущались, в зале слышались подбадривающие возгласы.

— Приятно, что вы готовились к фанмитингу, как к настоящему свиданию. Нарядились, — сказал Шэнь, хитро улыбаясь.

Ну все, пошел в ход фансервис, в котором Шэнь особенно хорош (а еще вообще не смущается — флиртует, как дышит). Как и думал Хару, фанатки ответили ему радостным визгом.

— Мы тоже старались сделать этот день незабываемым, — добавил Тэюн, — Долго готовились, подбирали разные песни.

— Если вы не против, мы начнем… Немного осторожно, — добавил Хару, — Не будем сразу шокировать.

— Сначала выступим с нашими собственными треками, — улыбнулся Юнбин, — Их немного. Какую песню хотите услышать первой?

Девушки вразнобой кричали разные названия, чаще всего слышалась «Love story», но так же громко требовали «Lose control».

— Ну, раз вы не можете определиться, то мы начнем с «Backbone»! — весело сказал Шэнь.

И все расхохотались, пока в зале недовольно зашумели. Недовольство, впрочем, было из-за того, что они вообще спрашивали, хотя все было решено заранее.

Но времени на возмущение не было: сразу после того, как название первой песни произнесли вслух, включили музыку. И вся семерка сделала вид, что они испугались, забегали, поспешно занимая правильные позиции для начала танца. Попутно Тэюн и Юнбин еще и столкнулись — как будто случайно — но это было спланировано и отрепетировано, как и вообще практически вся сцена вступления, кроме реакции на яркие наряды фанаток — это получилось спонтанно.

Смирившись с тем, что они все еще не могут исполнить «Backbone» с танцем, они решили его изменить. Хореография из-за этого стала менее интенсивной, поэтому и не такой зрелищной, зато пели они сами. Для персонального концерта это казалось важнее оригинальной постановки.

Первая часть фанмитинга — это короткие разговоры и исполнение собственных песен группы. Они исполнили всё, кроме двух — «Perfect love story» и «Must be nice», их оставили для финала. Потом был короткий перерыв, там выступали танцоры, точнее — парни-трейни из New Wave. Потом уже Black Thorn вернулись на сцену в простых и удобных нарядах — джинсы, одинаковые белые майки, разные рубашки приглушенных оттенков. И нет, это не случайные наряды, а отсылка к Курту Кобейну — он ведь тоже был рок-звездой.

Начали с игр. Посоревновались в разгадывании загадок, потом играли на игрушечных, кнопочных гитарах (когда нужно нажимать те же цвета, что и на экране), еще немного поболтали с фанатами. К этому моменту на сцене уже стояли кресла, в которых они и сидели, как будто отдыхая. У фанмитинга есть ведущий, в их случае — один из актеров агентства. Он объяснял правила игр, задавал вопросы, чтобы фанмитинг проходил поинтереснее. При этом на сцене ведущий не стоял — сидел на табуретке в стороне, чтобы его можно было видеть, не отвлекая внимания от главных звезд этого концерта — группы Black Thorn.

И вот, наконец-то, настал «тот самый» момент.

— Участники подготовили юнитные выступления, — объявил ведущий. — У меня даже не написано — какие песни вы будете исполнять. Хотите рассказать об этом?

— О, секретные юнитные номера, — важно кивнул Чанмин, — Это должно быть интересно. Вам интересно?

Громкие крики согласия был ему ответом.

— Мне вот интересно, с чем будете выступать вы, — сказал Тэюн, обращаясь к Чанмину, — Это ведь будет что-то сексуальное?

Восхищенные крики в зале, довольная улыбка Тэюна.

— Почему сразу сексуальное? — возмутился Шэнь.

— А чего еще ждать от наших хёнов? — улыбнулся Сухён, — Вы ведь настоящие мастера в этом. Что исполните?

— Наверное, споют «Move» Тэмин-сонбэннима, — предположил Юнбин.

— Думаешь? По-моему, слишком медленная для них, — продолжил Хару. — Мне кажется, они поставили новую хореографию. Что-то вроде… м-м-м… «Я не могу. Детка, не останавливайся, сегодня мы падшие. Сойди с ума, кричи от души, вперё-е-ед!»…

Он пропел строчки предприпева, а Тэюн и Сухён радостно их подхватили хором:

— Вау! Фантастик бэйби!

Несмотря на то, что дальше следуют совсем другие строчки, все вместе начали, смеясь, напевать «бум-шака-лака!». Смысла в этом, конечно, нет, но зато всем было весело. В том числе — зрительницам в зале.

— Думаю, мы сможем вас удивить, — сказал Шэнь, — Потому что пока песню вы не угадали.

— Даже близко не подобрались, — добавил Чанмин.

— Ну так покажите, — потребовал Тэюн.

Чанмин с Шэнем встали и ушли за кулисы. Им нужно переодеться, поэтому какое-то время остальным пришлось болтать впятером. И вот резко погас свет, тем самым подавая сигнал к началу выступления.

Парни договорились заранее — на вчерашних репетициях не смотрели юнитные песни друг друга, даже закрывали глаза, чтобы хотя бы в первый день фанмитинга удивление было более-менее натуральным. Разумеется, они все равно знали, как это примерно будет выглядеть, но это были отдельные кусочки пазла — видели хореографию, видели костюмы, слышали пение, но не видели все вместе.

И это было феерично.

Чанмин были в брюках с черно-белым леопардовым принтом и красной шелковой рубашке, расстегнутой вплоть до самого ремня. На Шэне были черные брюки и шелковая рубашка с рыжим леопардовым принтом, ему выше ремня застегнули одну пуговицу. Учитывая текст и поставленную хореографию, выглядели они крайне забавно, пусть и горячо. Атмосфера в зале стала жаркой. Пока одни девчонки кричали радостно, другие смеялись и прикрывали глаза. Но получилось весело, а именно этого и добивались.

Быстро высказав свое мнение о выступлении, Хару, Ноа и Юнбин поспешили переодеваться для своего выхода.

Ноа, как и было спланировано, достался комбез из бархатной ткани. Полностью повторять образы Мика Джаггера они не стали, поэтому комбез сделали приятного оранжевого оттенка, цвета осенней листвы. Плечи расшили черными бусинами, шнуровка на груди тоже была черной. А на бедрах — шелковый платок в желтыми цветами на зеленом поле.

Ноа долго шнуровали, за это время Хару и Ноа уже полностью оделись и первыми пошли к выходу. Хару «достались» черно-синие полосатые брюки-клеш и пыльно-розовая рубашка с мелкими синими цветами, синий же тонкий шарф на шею. У Юнбина — зеленые брюки-клеш, черная футболка на тонких, каких-то совершенно женских лямочках, плюсом малиновый пиджак с зеленым подкладом. Вместе они выглядели реально как будто с какого-то фестиваля семидесятых… Но цвета удивительным образом «дружили», стилисты постарались сделать сочетания пусть яркими и неожиданными, но красивыми.

В момент, когда тяжелые портьеры мини-сцены отъехали в сторону, показывая Хару и Юнбина, визг девчонок в зале перешел в ультразвук.

Хару искренне веселился. У них была хореография для этой песни, они немного кривлялись, исполняя это, и единственное, о чем Хару переживал — поймет ли современная корейская публика отсылку на популярную рок-группу семидесятых. Минсо даже сказала, что без Хару в составе выступающих делать такой номер было бы слишком рискованно. А так — огромная фанбаза его защитит.

Судя по радостным крикам, фанатки, если и не знали, как выглядел на сцене тот самый «Джаггер» из песни, были рады увидеть Хару в необычном амплуа. А уж когда появился Ноа, крики стали особенно громкими. Парни уже втроем весело отплясывали под простенькую мелодию, улыбаясь до ушей. Потом Хару объяснил зрителям, что их яркие костюмы вдохновлены рок-звездой семидесятых, все деланно удивились тому, что рок-звезды когда-то так выглядели.

В юнитном выступлении «I can be your boyfriend» у Тэюна был нежно-розовый костюм, словно украденный из домика Барби, вот только пиджак ему надели на голое тело. А Сухён вышел в черных шортах и рубашке в розовый цветочек. Но по энергии они могли бы всех своих «хёнов» оставить далеко позади — задорная песня Аврил Лавинь прекрасно подходила и под энергичную хореографию, и под радостную беготню по сцене в стиле рок-звезды.

После обсуждения этого выступления ведущий «внезапно» обратился к Хару:

— Хару-щи, тебя просят зайти за кулисы.

Хару деланно повозмущался, но пошел. Там на него надели красную шубу. Ту самую, еще с шоу «Lucky Seven». И, хотя в оригинале вступление исполнял не он, теперь он начал произносить эти строчки, выходя из-за кулис. Снова громкие визги, которые так мотивируют хорошо выступать.

В этих же «сумасшедших» аутфитах они исполнили еще две песни — Must be nice и переведенную на корейский «Uptown funk».

Последний перерыв, смена нарядов — одинаковые черные брюки и рубашки, густо расшитые бисером. В таком виде они спели сначала новую песню, хореографию на которую поставил Шэнь, потом настало время спускаться в зал для исполнения «I was made for loving you baby».

Было ли страшно? Без сомнения. У Хару были причины не доверять своим фанаткам. Оба его рейса в Японию были связаны с сассенками, а уж о преследовании «котоворовки» и говорить неприятно. Но… это его работа. Поэтому он первым бодро сбежал по ступеням вниз, охранник, стоящий перед сценой, открыл ограждение, а оператор выбежал вперед, чтобы снимать. Парни разбежались по сторонам — они пойдут по разным частям зала, каждый со своим оператором. Вот только петь слова о любви, смотря на совершенно незнакомую девицу, оказалось чуточку сложнее, чем казалось заранее — было слишком смешно, но нужно держать лицо — снимают же.

Девчонки, мимо которых шел Хару, преимущественно визжали, даже руки никто особо не тянул. Так, пару раз он «дал пять». Было четкое ощущение, что слов песни не будет слышно даже на записи — визг фанаток бил по ушам ультразвуком.

Когда Хару шел обратно к сцене, девчонки уже немного осмелели. Вытянули руки в узкий проход, из-за чего Хару задевал их, просто идя посередине. Но обошлось без неприятных моментов — никто ни за что не хватал, по заднице не шлепал, самое ужасное — немного оглушили криками.

Вот только на этом концерт, по сути, почти закончился. Поднявшись на сцену, парни еще немного поболтали с публикой, потом исполнили «Perfect love story», попрощались и ушли.

Адреналин, который держал Хару в тонусе все эти полтора часа, схлынул, как только он зашел за кулисы. Сначала он даже ничего не видел — после ярких софитов закулисье кажется слишком уж темным, но это уже привычно — переодевались они тоже в таком состоянии, стафф все делал сам.

Просто сейчас ощущение было такое, будто он из состояния приятного опьянения свалился сразу в яму утреннего похмелья. Стафф, причем, был к этому готов. Едва группа покинула зону видимости зрителей, их тут же окружил персонал — салфеткой стереть пот, в зубы трубочку, чтобы выпил раствор с электролитами, кто-то забрал ушные мониторы, кто-то снял с пояса достаточно тяжелый передатчик. За кулисами работали мощные кондиционеры, прохладно, но, кажется, дрожать Хару начал вовсе не из-за холода — его бил озноб. Менеджер Пён подхватил Хару под руку, а потом практически потащил вперед:

— Надо немного пройти, в гримерку зайдешь, там удобно сядешь, тут совсем близко.

Хару кивнул. Рука, державшая шейкер с напитком, мелко подрагивала.

— Это нервы, все в порядке, минуты через три отпустит, — спокойно сказал менеджер Пён. — Посидишь, и все пройдет. Только пей воду, нужно восстановиться. Через минут десять к вам приведут родителей, потом инвесторы будут поздравлять.

Хару снова кивнул. И сделал большой глоток напитка. Вкус даже не чувствовался.

Впереди менеджер Квон практически тащил Юнбина, тоже держа его под руку. А вот Тэюн и Сухён радостно скакали сами — их, видимо, после концерта «штырило» немного иначе. Судя по тому, что Ноа и Шэнь громко хохотали сзади — у этих третий вариант реакции на уход со сцены.

[*Песня, которую «пел» Хару и остальные, дразня Чанмина и Шэня — «Fantastic baby» BigBang. Ничего особо «сексуального» нет ни в тексте, ни в выступлении, но многое зависит от интерпретации, конечно)).*]

Глава 37 Восторг

Хару действительно стало лучше уже через несколько минут. Это было странное ощущение — после концерта словно пыльным мешком по голове ударило, а потом эта пыль начала медленно оседать и Хару осознал, что они реально отработали первый день именно так, как запланировали — без ошибок и каких бы то ни было проблем. За время сидения на диване он успел выпить весь напиток и менеджер Пён торжественно вручил ему коробку свежей клубники. Хару с неожиданным аппетитом начал уплетать сладкие ягоды.

— Что пишут? — задал вслух главный вопрос Сухён.

— Фанаты даже со стадиона уйти не успели, — немного ворчливо ответил менеджер Квон. — Пока рано делать выводы. Завтра аналитический отдел подготовит отчет.

— Пока в социальных сетях только тысячи видео в вами, — добавила Суа, подходя к Хару с блеском для губ в руках.

— А это зачем? — удивился Хару.

— Сейчас все будут с вами фотографироваться, — ответила Суа. — Ваши родители и друзья, представители брендов, если они пришли, кто-то из начальства может зайти.

— Мы понимаем, что вы очень устали, но нужно продержаться еще минут сорок, рабочий день еще не закончен, — добавил менеджер Пён.

Суа забрала у Хару коробку с клубникой, нанесла блеск на губы. Хару хотел возмутиться, ведь клубника оказалась очень вкусной, он бы доел, но не успел — дверь гримерки открылась и внутрь зашли родители. Клубника была забыта, Хару радостно обнял маму, бабушку и Хансу. Они поздравляли его с первым концертом, Хансу с любопытством озирался по сторонам. Делать фотографии вышли в коридор — менеджеры снимали всех и отдельно с родителями, и всю группу со всеми родственниками, туда же подходили некоторые люди из стаффа, чтобы тоже присоединиться. Хару в фото не отказывал — после концерта можно, а для некоторых работников сцены это будет чуть ли не единственным шансом получить фото со знаменитостью, с которой они работали.

Минут через десять Минсо привела «важных гостей» — инвесторов и представителей брендов. Их было немного — к Шэню пришли представители спортивного бренда Nike, причем это были люди даже не из корейского, а из китайского представительства. Они принесли огромный букет цветов и сертификат на крупную сумму — чтобы Шэнь сам выбрал себе одежду в их бутике. Щедрый подарок. Сейчас Шэнь в Китае — самый популярный айдол из корейской группы. Разумеется, внутри страны некоторые актеры и собственно китайские айдолы могут быть гораздо популярнее, но брендам ведь важно захватывать максимум аудитории. Поэтому все, кто идет к Шэню за рекламой, нацелен на китайский рынок.

К Хару тоже пришли гости. Cellara, косметический бренд, прислал одного из старших менеджеров с букетом и огромной подарочной коробкой — там лежали восемнадцать коробочек элитного чая. Хару, покупая себе чай самостоятельно, уже узнавал некоторые по-настоящему «элитные» сорта. «Белый пион» ему всегда хотелось попробовать, но цена смущала — вроде и может себе позволить, а вроде и странно платить столько за чай. Теперь попробует. Он искренне поблагодарил менеджера Cellara, сделал несколько совместных фото, одно сразу выбрали для публикации в социальных сетях бренда.

От Сalvin Klein тоже прислали женщину-менеджера, тоже с огромным букетом и — это даже иронично — огромной коробкой корейских сладостей. На упаковке значилось название одной из «элитных» кондитерских Сеула. Кажется, на днях Хару будет пить чай по-королевски. С менеджером он тоже сделал фото, выбрали одно для публикации в социальных сетях. Хару знал, что в Calvin Klein особенно довольны сотрудничеством. Благодаря парной фотосессии у них очень хорошие продажи женской коллекции, самый частый запрос в бутиках — «как на девушке с Хару».

Один из инвесторов пришел с дочерью. Хару сначала немного напрягся — как бы сейчас богатый папочка не начал требовать особого отношения к дочери, но тот был, напротив, очень строг. Разрешил лишь одно фото с группой и попросил подписать альбом. В ходе разговора Хару узнал, что для такого подарка девочке пришлось попасть в первую десятку школьного рейтинга. Интересная система вознаграждения у них в семье, конечно. Даже десятое место в школьном рейтинге — это очень сложно, для этого нужно реально много учиться. Минсо не выдержала, пошутила:

— Нам стоит давать концерты почаще, тогда ваша дочь сможет поступить в Сеульский Национальный!

Девчонка немного смутилась, а отец сначала расхохотался, а потом с довольной улыбкой ответил:

— Я действительно не очень хотел приводить дочь на концерт, поэтому и придумал такое условие. Мне кажется, что эта ситуация может вызвать чувство неловкости у артистов, да и мне, если честно, неудобно пользоваться своим положением для таких просьб. Но моя малышка и так достаточно хорошо учится, просто обычно она занимает тринадцатое место, это практически ее любимое число.

Девочка смущалась. Ей было лет четырнадцать и на концерт она попала «по блату» — лица моложе шестнадцати не могут туда попасть даже в сопровождении родителей. Она восхищенно прижимала к груди лайтстик и подписанный альбом. Вскоре ее родитель договорил с Минсо и они вместе ушли.

А сразу после разошлись и все остальные. Как и говорил менеджер Пён, «продержаться» пришлось сорок минут. Потом они большой компанией пошли в ресторан, поужинать. Когда Хару почувствовал запах жареной говядины, он внезапно осознал, что безумно голоден. Хотелось попробовать все и в больших количествах, Хару едва сдерживался, чтобы не начать яростно пожирать все подряд. Ему завтра еще выступать, не хватало еще получить банальное пищевое расстройство.

Второй день концерта был похож на первый, отличались лишь диалоги. Но был один важный нюанс, заставивший Хару на какой-то момент замереть на сцене. Агентство на каждый концерт предлагало любому мемберу брать два-три билета. На первый день Хару взял три, на второй — два. Он ожидал, что мама снова придет с Хансу — они, вроде, собирались. Но на местах сбоку от сцены, между бабулей и Минсо, сидел дедушка. Он смотрел на сцену и улыбался. И это было для Хару лучшей наградой на этом концерте. Все же дедушка был и остается для Хару главной ролевой моделью, главным взрослым. То, что он пришел на него посмотреть — как похвала за отлично проделанную работу.

* * *

Канал «Yumi Yummi».

Как я ходила на фанмитинг Black Thorn и едва не умерла… от восторга

Блогер появилась в кадре в красивом кроваво-красном платье с черным корсетом, на голове — ободок с красными розами, яркий макияж, массивные украшения. Она опять выставила перед собой множество бутыльков и просто начала говорить, без приветствия:

— Я вернулась с фанмитинга Black Thorn, поэтому у нас нетипичный формат — я буду не наряжаться, а, наоборот — снимать с себя все это… не одежду, а макияж и украшения. Сразу начну вот с этого ободка, потому что он странный и гениально придуманный одновременно. Смотрите, какой он красивый. Розы выглядят очень натурально, совсем как живые. Я, когда увидела этот ободок, была в полном восторге — очень классный вариант мерча. Они надели венцы из роз на своих Роуз… поэтично, не правда ли?

Но давайте о фанмитинге. Это. Было. Превосходно. Начиная с момента, когда увидела мерч, и заканчивая финалом концерта. К тому времени, когда я выложу это видео, все наверняка и так будут знать всё-всё о фанмитинге, но я все же хочу описать все подробно, хотя бы для себя.

Начну с того, что мы с подругами заранее сняли квартиру, чтобы не тратить много времени на дорогу. Благодаря этому мы пришли очень рано утром, одними из первых купили мерч и лайтстики, а потом вернулись в квартиру, приняли душ, нормально поели, накрасились, нарядились — в общем, приятно провели время. Вернулись на стадион уже где-то за час до начала концерта. Проблем не было ни на одном из этапов регистрации — все быстро, четко, без проволочек и скандалов из-за места в очереди. Мне повезло с местом. Сначала, конечно, я так не считала — у меня был третий ряд от сцены, а я как бы… ну, не особо высокая. Но у меня было сидение у прохода… и да, это будет важно потом.

[*Вип-билеты на концертах в Корее обычно номерные, то есть, у сцены не стоячая фан-зона, а расставленны стулья с номерами, и вип-фанаты получают места по результатам лотереи, ближе к концерту. Из-за этого вип-билет не гарантирует, что ты окажешься в первом ряду у сцены.*]

Сначала я немного расстроилась — мне показалось, что сцена оформлена как-то бедно. Ну, знаете, без массивных декораций, как сейчас модно. Но потом я уже об этом забыла — мальчики своей энергетикой полностью завладели залом.

В первой части я просто чилила и наслаждалась классной музыкой. Но сразу короткое уточнение. Кажется, разговоры о том, что парни не могли исполнять Backbone из-за сложной хореографии — правда. Они переделали танец, сделали его в разы проще, но зато пели.

Вообще, первая часть концерта — такая… сфокусированная на их навыках и энергетике. Там не было ничего взрывного и необычного, но это все равно выглядело стильно, они легко раскачали зал. А потом… Эти юнитные номера… Знаете, такой вайб второго поколения, я даже не знаю, как это назвать иначе. Провокационные номера, без попыток быть идеальными. Они буквально сказали — да, мы не боимся казаться нелепыми и смешными, не боимся остаться непонятыми, мы сами же и посмеемся над тем, что о нас говорят. Излишне сексуальные? — окей, исполним про это песню. Переусердствовали со сценическим присутствием? — сейчас покажем, как на самом деле можно переусердствовать с мимикой. Слишком много фансервиса? — вот вам еще одна фансервисная песенка… А эти наряды? Вроде простые, но выбор цвета… Я даже не знаю, кто удивил меня больше — Шэнь в леопардовой рубашке, Ноа в бархатном комбинезоне или Тэюн в косплее на секси-Кена. А потом стилисты еще и шубу на Хару надели… Видимо, решили добить. У меня из-за этой шубы сразу такая ностальгия по временам шоу…

Я потом в такси прогуглила все песни из юнитного блока. Леопард у Шэня и Чанмина был не просто так — звериный принт был и в оригинальном клипе «I’m sexy and I know it». Наряды Хару, Юнбина и Ноа явно вдохновлены стилем юного Мика Джаггера, Ноа буквально повторил один из культовых костюмов, только, кажется, в другом цвете. А Тэюн и Сухён исполняли переделанную песню Аврил Лавинь, там… ну, это связано со сменой стиля исполнительницы — начиная с этой песни она от скейтерской тематики перешла к более «девочковым» образам, с обилием розового. И еще то, что показалось мне интересным. Песня, которую исполняли Шэнь и Чанмин, с самого начала была чем-то вроде насмешки над музыкальной индустрией США того времени. Мик Джаггер сейчас считается иконой стиля, но в свое время его часто ругали и за странные наряды, и за излишнее кривляние на сцене. А Аврил Лавинь за эту песню получила целую волну хейта, так как ушла слишком далеко от панк-рок-культуры. Поэтому да — для меня это трио номеров выглядит еще и как ответ хейтерам.

Ну, а что парни устроили дальше? После того, как они сменили костюмы на те потрясающие, пусть и совершенно одинаковые, черные рубашки, они исполнили новую песню. Хореографию ставил Шэнь, она выглядит достаточно интересно. Текст и посыл именно в том стиле, который все ждали от группы. Песня приятная, есть в ней какой-то вайб вечеринки, летнего отдыха, я бы с удовольствием добавила ее в плейлист… но пока не ясно, когда она выйдет, ведь это даже не основной бисайд. Согласна с теми, кто теперь в предвкушении альбома — если в представлении продюсеров этот трек является «проходной песенкой», то как тогда звучит титульник? И ведь наверняка будет еще одна баллада от Пэгун… Мы пока не знаем даже примерных дат выхода альбома, но все его уже ждут.

Теперь мы подошли к самой фансервисной части фанмитинга. Парни пошли в зал. Вот так просто спустились к фанаткам и начали петь эту песню… простите, тут я просто не могу сказать ничего адекватного. Я была в проходе, по центру. Хару не просто прошел мимо, он решил именно мне свои строчки пропеть! Когда он закончил и ушел, мне казалось, что моя душа покинула тело и болтается где-то под крышей стадиона. Это был запрещенный прием! Знаете, как иногда в аниме показывают, как у героев фонтаном хлещет кровь из носа из-за присутствия слишком красивого человека рядом? Вот я была близка к такому. Он… он слишком красивый. Нельзя живому человеку так хорошо выглядеть… бесчеловечно с такой внешностью смотреть мне в глаза и петь «I was made for loving you, baby». Я ведь могу и поверить! Как… как вообще можно устоять после такого? Если вы видели, как было тихо во время исполнения «Perfect love story», то знайте — это потому, что мы там всем девочковым залом временно покинули свои бренные тела. Меня аж колотило, я… я не была готова к такому близкому общению с такими красивыми людьми…

Еще по дороге домой посмотрела видео в интернете, там моменты с Шэнем… Какой он высокий! В группе таким не кажется, но во время исполнения этой песни в зале… девчонки ему макушкой даже до плеча не достают!

Ладно. Это было жестоко, но я выжила. Никогда не забуду этот момент… если я внезапно начну называть Хару своим мужем, то в моем психическом состоянии вините его же, я до этого концерта… не задумывалась о том, что можно реально влюбиться в айдола. Немного завидую тем, кто пойдет на фанмитинг завтра — они будут готовы к этому и, возможно, даже будут в состоянии подпевать во время исполнения «Perfect love story».

А я… Я попробую уснуть. Надеюсь, что мне не будут сниться бредовые романтические сны с Хару в главной роли.

Как всегда — не прощаюсь, потому что очень скоро мы увидимся вновь.

class='book'> Глава 38 Взлетная полоса Решение было спонтанным, но Хару считал, что ему это очень нужно.

Он оформил аренду автомобиля на день и в десять утра понедельника уже нервно сжимал руль, пытаясь выбраться из сеульских пробок. Он не чувствовал себя уверенно: такой огромный город, да еще и эта корейская, дерганая манера вождения… Хару вцепился руками в руль и радовался только тому, что у машины автоматическая коробка передач. Иначе его бы точно прибили на светофоре, если бы он не смог сразу тронуться со сцепления — во время уроков вождения такая проблема иногда возникала.

Нужно было подумать. Он уже и забыл, когда последний раз действительно был один, сейчас вокруг постоянно люди, которые задают вопросы, требуют его внимания, пытаются чем-то помочь. Хотелось тишины, спокойствия и фокуса на собственных мыслях, без страха, что сейчас его кто-то прервет.

Поэтому пришло решение поехать в провинциальный парк Намехансансон. Это крепость на горе, почти не пострадавшая во время японской оккупации, считается важным историческим и культурным объектом. Он был там несколько лет назад, во время школьной поездки. Но сегодня его больше интересовал «провинциальный парк» вокруг крепости. Туристов здесь всегда не особо много, а уж в начале весны и подавно. Сакуры и сливы тут нет, цветением любоваться нужно в других местах, к тому же по понедельникам не работает экспозиция музея. Зато вокруг очень много пеших маршрутов. Корейские старички любят долгие прогулки, именно для них тропы и сделаны — все аккуратно, продумано, без необходимости карабкаться в гору на четвереньках или идти, прижавшись к отвесной скале.

Как он и думал, парковка перед входом была практически пуста — всего пара машин. Сюда, правда, можно приехать и на общественном транспорте, но, опять же — кто попрется в такой парк в понедельник утром?

Хару не сразу вышел из машины, минут десять посидел, приходя в себя — первая самостоятельная поездка оказалась очень нервной, нужно было отдохнуть. Потом, закинув на плечо полупустой рюкзак, направился к входу. Нашел там традиционную для таких мест большую карту с пешими маршрутами, еще раз изучил тот, что выбрал сегодня утром, и смело тронулся в путь.

Козырек кепки закрывал от яркого солнца, в кожаной куртке было удивительно не жарко. Для удобства путников дорогу сделали достаточно широкой, выровняли. Но давно не было дождя, поэтому кроссовки поднимали небольшие облачка пыли. Пахло хвоей и чем-то цветочно-медовым, хотя цветов не было видно. Вокруг — можжевельник, высокие сосны казались такими старыми, словно застали еще эпоху Корё, на лиственных деревьях уже начинали распускаться листья. И так тихо… Если подняться на вершину, можно насладиться видом на Сеул. Но Хару устал от Сеула, ему хотелось быть ближе к природе.

Пешие прогулки прекрасно подходят для того, чтобы привести мысли в порядок, подумать о том, что произошло в последнее время, и что его ждет в будущем. В марте исполнился год, как Антон и Хару стали одним человеком, а он из-за нервной подготовки к фанмитингу пропустил эту дату.

Год — не так уж много. Но сколько же всего произошло за это время!

Вспоминая прошлое, Хару на многое смотрел иначе. Снял розовые очки, так сказать. Например — образ дедули все же несколько померк. Когда Хару только осознал себя, дедушка казался ему самым умным, справедливым и дальновидным. И он действительно такой, но… если бы Хару просто знал, сколько стоят дедушкины часы на кожаном ремешке, он бы сейчас активно готовился к поступлению в университет, рассчитывая на то, что их можно продать подороже… Почему дедушка не сказал? И прямо не спросишь — это ведь именно любопытство, а дедушка воспримет это как… обвинение в том, что Хару занесло в индустрию развлечений. К тому же… не факт, что Хару решился бы попросить их продать. Ему бы, наверное, было стыдно требовать такое: родители ведь не обязаны обеспечивать обучение детей. Но удивляло именно то, что дедуля скрыл тот факт, что у семьи вообще еще было, что продавать.

Да и так ли плохо Хару сейчас? С нервами, конечно, нужно что-то делать, он сам себя в психушку сведет такими темпами, но сожалений не было. И не только потому, что он очень хорошо заработал за этот год.

Пожалуй, ему нравится быть айдолом.

Есть, конечно, крайне раздражающие моменты, но где их не бывает? Ему нравится петь, нравится выступать… что уж скрывать — ему нравится быть в центре внимания. Нравится, что здесь он может… как бы сказать? Он как будто рожден для сцены — внешность, голос, абсолютный слух, ему легко дается общение с фанатами. Да и многие другие вещи оказались интересны. Работать с Роуном, например. Или придумывать всякие штуки на совещаниях креативного отдела. Это сложно, нервно, но… Хару уже не готов от этого отказаться. Он не уверен, что останется айдолом, но быть каким-нибудь певцом-балладником — вполне вероятно.

Только нужно придумать, как не сойти с ума в такой атмосфере.

Он еще не разговаривал об этом с психологом, но уже примерно представлял, какие советы получит: по возможности соблюдать режим, следить за эмоциональным состоянием, вести дневник, не забывать о нормальном отдыхе. И это вроде как очевидно, но в периоды сильного морального напряжения он начисто забывает о том, как важно заботится о себе.

Пешая прогулка словно очищала голову от лишнего. Запах хвои наполнял тело энергией, а звуки природы заставляли счастливо улыбаться. Где-то минут через сорок простой пешей прогулки Хару поднялся на холм. Здесь стояла широкая лавочка. Хару поставил на нее рюкзак, сел сам. Стянул бейсболку, побрызгался спреем spf — он знает свою кожу, она на таком ярком солнце сгорает слишком быстро. Снял куртку, оставшись в тонком лонгсливе. Достал из рюкзака термос с кофе и онигири с тунцом. Никогда еще простая еда не была такой вкусной. Он сидел на лавочке, щурился от яркого солнца, наслаждался тишиной и красивым видом… Всё будет хорошо, он научится с этим справляться.

Постепенно в голове формировалось что-то вроде Плана. План был не совсем четкий, без определенных тезисов. Хару просто отмечал, над чем ему нужно поработать: находить время на отдых, отслеживать свое эмоциональное состояние, хорошо питаться. Он справится.

.

Выбор в ларьке с сувенирами у входа в парк был совсем скудным, большая часть полок вообще оказались забиты водой и печеньем — это еще и магазинчик с продуктами. Хару же очень хотелось что-нибудь купить на память о прекрасной прогулке.

— Вы же айдол? — удивленно уточнил женщина-продавец.

Ей было лет сорок, кожа загорелая до кофейного оттенка, застарелые шрамы от акне на щеках и подбородке, тонкие губы с опущенными уголками и узкие глаза. Весь ее внешний вид говорил о тяжелой судьбе. Внешность все же дает заметные привилегии: если ты некрасив, тебе тяжело найти работу. Малопопулярный ларек где-то в горах, наверняка и зарплата мизерная…

— Да, я айдол. Из группы Black Thorn, — ответил Хару.

Улыбка преобразила ее лицо, она словно засияла изнутри:

— Какой красивый! И высокий! А почему один? Я думала, айдолы всегда ходят с кем-то.

— Захотелось побыть одному, вот только вернулся с пешей прогулки, — Хару тоже улыбнулся.

Женщина тут же начала его расспрашивать — какой маршрут выбрал, почему не пошел смотреть на Сеул, понравилось ли, зачем он зашел в магазинчик. Когда узнала, что Хару хочет что-нибудь на память, открыла нижний ящик под стендом с сувенирами:

— Вот тут дорогие товары, от Министерства Туризма. Места мало, поэтому мы на весну их убираем. У нас основной поток иностранцев осенью, сейчас только местные ходят.

И начала выставлять коробки. Там действительно сувениры были поинтереснее и гораздо дороже. Даже магнитики на холодильник, и те лучшего качества. Но Хару быстро нашел то, что ему понравилось — большую фотокнигу на английском, внутри минимум информации о крепости, флоре и фауне, несколько легенд об этих местах. Но больше, конечно, фотографий.

Хару добавил к книге пару открыток, бутылку воды, расплатился и направился к машине.

Обратно возвращаться было уже проще — четыре часа дня, трафик в такое время относительно свободный. Хару оставил машину в специальном гараже Каннам-гу, до общежития дошел пешком, нацепив маску на лицо. В городе было шумно, но в загазованном воздухе все равно ощущался легкий цветочный запах — сезон цветения в самом разгаре.

Он зашел в книжный, купил себе дорогущий ежедневник — будет в нем вести дневник — заодно взял пару книг в дорогу, романы европейских авторов для мамы, плюс самоучитель французского языка. Язык за два дня он, разумеется, не выучит, но хотелось бы хотя бы понимать, сколько денег он должен за круассаны. Из-за мыслей о деньгах вынужденно перестроил маршрут — свернул к банку. Обменял деньги на наличные евро. Случай с винтажным магазином в Японии показал, что надеяться на банковские карты глупо. Из-за этого направился к давно знакомому магазину с мастерской — купил себе портмоне ручной работы, потому что носить наличку просто в кармане даже как-то несолидно. К тому же, на улице становится все теплее, свои любимые меховые угги уже не наденешь, а в самолете удобнее будет лететь в каких-нибудь тапочках. В Корее не проблема найти себе представительскую обувь, которая, по факту, все же похожа на тапки. Мужские мюли — туфли без задника — оказывается, тоже существуют. Хару в специализированном магазине выбрал те, которые издалека похожи на достаточно официальную обувь: продавец назвал их «лоферами». Подумав, Хару купил такие и дедушке — качество у обуви хорошее, будет удобно прогуливаться по району.

Из-за всех этих покупок его перемещение по Каннам-гу было похоже на попытки «замести следы». Еще пришлось и домой зайти, чтобы оставить подарки для родных. Но настроение все равно было просто замечательным. В общежитии разобрал покупки, сделал первую запись в дневнике, начал потихоньку готовится к отлету.

.

С утра всех, кроме Сухёна и Чанмина, отвезли в парикмахерскую — делать прически. Для Хару это означало, что его «родным» черным волосам пришел конец. Он даже немного волновался — сейчас сделают его каким-нибудь… голубым. И как потом жить с этим?

Но все оказалось куда сложнее. Ему сделали эффект выгоревших на солнце волос — в основной черной копне словно отдельные тонкие пряди рыжевато-каштанового оттенка. Ради такой прически пришлось просидеть в кресле почти два часа, он даже успел книжку дочитать.

Собственно, такой же «отпускной» эффект получили почти все, кроме Юнбина. У него сейчас самые длинные волосы и ему досталось то, что все радостно прозвали «орео-эффект»: макушку оставили черной, нижние пряди обесцветили до белого. Выглядело, конечно, очень интересно.

Все прически, кроме блонда Сухёна, были рассчитаны на то, что краска за две недели не смоется и не будет выглядеть неаккуратно из-за отросших корней. Группе больше недели репетировать хореографию, потом начнутся съемки, искать салоны в Европе никто не хочет.

Огорчало то, что из-за окрашивания Хару не сделали его любимую «завивку», благодаря которой он мог не заботится о том, как выглядят его волосы после душа. Видимо, все же придется делать укладку.

После салона вернулись в общежитие, до вечера нужно успеть собрать чемоданы. Хару не хотел брать много вещей, но все равно получился достаточно большой чемодан. Впрочем, там одна косметичка чего стоит. Ручную кладь собирал более вдумчиво. Самое объемное — книги. Учебник по истории, самоучитель французского и «Триумфальная арка» Ремарка: эта книга показалась ему подходящей для путешествия во Францию. Планшет, деньги, документы, дорожный набор с косметикой на случай, если чемодан улетит не туда, дневник и несколько шариковых ручек. Ну, и зарядное устройство, разумеется. Хару даже немного гордился, что заранее проверил — нужны ли переходники для розеток, поэтому еще вчера вечером заказал переходник и себе, и остальным парням.

И только потом сел «поиграть». Он купил себе камеру — фото и видео в небольшом корпусе. Хотелось побольше снимать что-то самостоятельно, да и фотографировать ему всегда нравилось. По-хорошему, следовало бы и телефон сменить на более новый и дорогой, но было банально лень — это же нужно все данные переносить, да еще и тащить в агентстве в отдел безопасности, чтобы они там ему что-то установили… с камерой как-то проще. У малышки есть возможность передавать файлы через Bluetooth, так что красивые фотографии он сможет и так перекинуть на телефон, без необходимости возвращаться домой и подключать камеру к компьютеру. Сделав на пробу пару селфи и перефотографировав все более-менее привлекательные углы в своей комнате, Хару даже как-то взбодрился: хорошая игрушка, не зря заказал.

Ну, а потом — поел перед дорогой вместе со всеми, дальше все переоделись, загрузили чемоданы в машины, в аэропорту выгрузили. Паспортный контроль, досмотр, ожидание у гейта, посадка… Агентство оплатило места в «бизнесе» только для них семерых плюс менеджеру Пён в качестве «няни». Остальной стафф летит экономом. О том, что группа улетает из страны, нигде не сообщали, все держалось в секрете. Благодаря этому сассенки проводили их в аэропорт, но на рейс никто из них не прошел. Борт был полный, потому что Париж в апреле — крайне популярное направление, сассенам свободных местечек не нашлось. Чему Хару, разумеется, был очень рад.

Пристегнули ремни, самолет пошел на взлет. Хару в иллюминатор наблюдал, как отдаляется земля, как самолет поднимается все выше, оставляя под собой Инчхон. Впереди день в Париже, полторы недели в Марселе, а потом съемки на побережье Средиземного моря — практически осуществление его мечты о путешествиях.

Оглавление

Глава 1 Черная пантера

Глава 2 Сложности на работе

Глава 3 Челленджи и награды

Глава 4 Судьбоносные решения

Глава 5 Танцуй

Глава 6 Неожиданные встречи

Глава 7 Беседа за чашкой чая

Глава 8 Вкусности от ХаНа

Глава 9 Благословенная внешность

Глава 10 Комментарии к событиям

Глава 11 Тишина на площадке

Глава 12 Мастер и Маргарита

Глава 13 До лучших времен

Глава 14 Запах нафталина

Глава 15 Большой секрет для маленькой компании

Глава 16 Моменты осознания

Глава 17 Зависимости

Глава 18 Путеводная звезда

Глава 19 Открытие новых дверей

Глава 20 Без жалоб

Глава 21 Хобби

Глава 22 Чувство вины

Глава 23 Весенний день

Глава 24 Не то, о чем все подумали…

Глава 25 Креативная работа

Глава 26 Песни

Глава 27 Одержимые музыкой

Глава 28 Плохое и хорошее

Глава 29 Самоирония

Глава 30 Правильный образ

Глава 31 Одно маленькое происшествие

Глава 32 Дым без огня

Глава 33 Перезагрузка

Глава 34 Пузырьки шампанского

Глава 35 Слабые стороны

Глава 36 Встреча с фанатами

Глава 37 Восторг

Глава 38 Взлетная полоса