ВьЮжная Америка [Александр Юрьевич Романенко] (fb2) читать постранично

Александр Романенко
ВьЮжная Америка

^{Серия основана в 1998 г.}

^{Иллюстрации Е. Шелкун} 

Москва — Тенерифе — Гавана — Кито

Нас трое: дочь Маша, жена Валентина и я. Мы сидим в креслах по правому борту кубинского «ТУ-154» и смотрим в иллюминатор. Под нами — бесконечные шоколадные волны Анд. Позади… позади — два месяца суеты, споров, сборов, разговоров. Позади — Москва, Тенерифе, Гавана-Куба.

— Особенно Куба, — уточняет Валентина.

— Да, особенно, — соглашаюсь я.

Куба оказалась нашим неожиданным открытием. Собственно, мы и не ожидали ничего хорошего на этом «острове Свободы», но все же, все же… Я бродил по центру Гаваны и с ужасом думал: «А если там все будет так же, как здесь, что тогда?»

«Там» — это Эквадор. Конечно, от Кубы до Эквадора целый день полета, но как ни крути — тоже ведь Южная Америка. Что, если вся эта нищета, голодная, разрывающая душу скудость, которая так больно ударила по нашим глазам, — что, если это всего лишь обычный южно-американский стандарт жизни, а проще говоря — и есть жизнь, бытование, перебивание с хлеба на квас.

Правда, нам уже многое известно о пункте назначения, об Эквадоре: я перерыл Интернет и выудил оттуда десятки фотографий и статей, в книжных магазинах тоже кое-что разыскал, но за два месяца нам так и не удалось встретить ни одного человека из «наших», то есть из тех, кто там побывал. Как ни относись к необъективным рассказам очевидцев, но часто они дают гораздо больше, чем стопка туристических брошюр.

Два дня на Кубе истомили нас, показались месяцем. На третий день, после полудня, мы решили вернуться в номер и не выходить из отеля. Больше всего раздражало, что через каждые двадцать шагов к нам обязательно приставал какой-нибудь прохожий. Нас трогали пальцами и просили денег. Мы не давали. Не из жадности, а скорее от страха. Я не сразу понял природу этого страха — осознал только тогда, когда мы наконец оторвались от земли и не полюбившаяся Гавана резво побежала куда-то назад, в сторону, пока на ее место не выплыл полосатый океан. Это был страх, что мы останемся, не улетим, не выберемся отсюда, сольемся с кубинцами, с их грязными улицами, с их кафе, больше похожими на конторы гробовщиков; страх свыкнуться с их тощими авоськами, наполненными зелеными, как трава, лимонами, с их жадно-злыми глазами, с их серыми, полуразваленными домами. В нас проснулся, ожил и в течение двух дней владел и правил нами генетический страх советского человека. Скудная, жалкая, обнищавшая Гавана сработала для страха как будильник, и за это мы презирали ее.

Но все позади. После взлета я совершенно успокоился.

— …что там никогда не было политических экспериментов…

Это прозвучал обрывок фразы из длинного, наверное, монолога жены, просочился в сознание. Очевидно, Валентина рассуждала об эквадорской политике.

— Ну, рабство там все-таки было, — возражаю я, впрочем, весьма вяло. Все это говорилось уже не раз, и не об этом хочется думать. Под нами, совсем близко, кажется, всего в двух-трех километрах ползут округлые замшевые горы, изредка прорезанные речками. Не видно ни дорог, ни лесов, ни снега.

— Папа, почему там нет снега? — спрашивает Маша, подслушав мои мысли.

— Тропики, жарко…

Почему-то я вспоминаю о новой кожаной куртке, отданной в Москве за бесценок, вспоминаю с жалостью. Я думаю: «А вдруг мне захочется сходить в горы? Тогда придется покупать такую же куртку. Предупреждал же, зря продаем».

Но в этот момент самолет круто заложил вираж влево, солнце горячей струей полоснуло по нашим лицам, мы потянулись к окошку и вдруг увидели прямо под нами небрежно разбросанную по длинному склону горы кучку серых домиков. Самолет качнулся, приподнял крыло — домики исчезли. Что это было? Пастуший поселок? И вообще, где мы?

— Где мы? — спрашиваю у стюардессы.

Улыбчивая, но заспанная мулатка с алым платочком на плече хлопает глазами — не поняла.

— Дондэ эстамос? — Стократно вызубренный вопрос выговаривается с трудом.

— Бенесюэля, Бенесюэля.

Поворачиваюсь к жене и говорю с видом экскурсовода (в дальних путешествиях гид — моя привычная роль):

— Над Венесуэлой летим.

Жена и стюардесса одновременно кивают. «Венесуэла, Венесуэла», — думаю я и впадаю в мечтательность. Все мои ассоциации, связанные с этой землей, — фотография одной потрясающей красавицы, ставшей как-то не очень давно Мисс Мира. Но вспомнить ее лицо никак не удается — все Мисс Мира похожи друг на друга как родные сестры, известный факт.

Мы обожаем обеды в самолетах. Просто поразительно, какие мы глупые, нам всегда кажется, что обед в самолете — бесплатно. Мы никогда не перекусываем в аэропортах — зачем? Все равно скоро принесут в салоне. Я знаю, --">