Изувеченный Барон [Blackmourne] (fb2) читать постранично

Blackmourne Изувеченный Барон

Пролог

Наш сержант, ветеран десятка сражений и полсотни стычек поменьше, был немногословным, мрачным и абсолютно безжалостным сукиным сыном. Папаша даровал ему имя — “Грузд”, но все остальные его звали иначе — “Кулак”. Проклятый старик служил в королевской гвардии больше тридцати лет, в составе латной линейной пехоты, что принимала на себя самый страшный удар в центре построения. И лучше всего мужика характеризовало именно то, что он всё ещё был жив.

— Стройсь! Колыбель вам три на два, да на полтора, там выспитесь всласть. А пока двигайтесь живее, сопляки морёные! Солнце уже встало, петухи разорались, а вы зенки свои щурите, аки полудохлые жабы… — его хриплый, прокуренный голос отражался от стен казармы, проникая внутрь моего гудящего черепа.

Тело, подчиняясь приказу, кувыркнулось из кровати на холодный каменный пол и, натянув портки, вытянулось по стойке "смирно". Из узких решётчатых окон, помимо лучей раннего солнца, доносился сладковатый аромат выпечки и гул людских голосов, напоминающих, что мы наконец-то добрались до обжитых земель. Ближе к полуночи прошлого дня, смертельно усталый после долгого перехода, наш десяток наконец-то строем вошёл во врата форта Равен.

Долгий патруль торговых путей наконец завершился, и я очень рассчитывал хорошо выспаться на твёрдом солдатском матрасе, набитом прелой соломой. Наличие крыши и кровати выгодно отличало ночёвку в переполненной казарме от всей прошлой недели, когда, шугая бандитов у Дикой Чащи, мы были вынуждены спать по очереди, да мёрзнуть на страже до самого утра.

По возвращении у меня сил хватило только на то, чтобы скинуть доспехи и упасть на кровать, словно труп. А распахнуть налившиеся свинцом веки удалось уже, покачиваясь на своих двоих, поднятым по тревоге, аки нежить. В забившихся молочной кислотой мышцах, помимо напоминающей, что я ещё жив, боли пробежала волна гнева на утырка-сержанта. После всего пережитого старик дал нам на отдых лишь пять часов.

— Слушать сюда, доходяги! Получен срочный приказ выйти в рейд. Свежеватели высунули рыла из Лангарда, чтобы пощупать селянок за вымя. Наша задача — обеспечить безопасность смердам с хуторов, пока они с бабами и скарбом валят за стены форта. — Каждое слово сержант вбивал, словно гвоздь, в и без того раскалывающийся череп.

Кулак никогда не кричал. Хриплый голос сержанта обладал уникальной особенностью проникать, словно стилет, как сквозь грохот битвы, так и через любые другие громкие звуки на фоне. Нас он огорошил едва войдя в казарму, но весь десяток уже секунду спустя был на ногах, несмотря на крепкий от усталости сон. Окинув угрожающим взглядом, Грузд сплюнул за двери и ощерился половиной оставшихся, жёлтых от жевательного табака зубов.

Затем в его руках сами собой возникли кремень и лучина. Это был очевидный сигнал, вбитый уже в костный мозг. Пока она горит, нужно было убрать кровать и снарядиться. Опоздавшие получат строгий выговор с занесением в грудную клетку от старого, высохшего, но всё ещё сильного, словно медведь, сержанта. Хорошо, что высечь искру и зажечь сухой гриб-трутовик у него редко удавалось с первого раза, что давало небольшую фору по времени, избавляя наши затылки и рёбра от новых затрещин. Так и живём последние полгода.

Сколько бы я ни стирал портянки, после парочки долгих переходов к ним всё равно навсегда пристает неприятный, пряный запах. “Аромат странствий” — как шутят более опытные солдаты моего десятка. Серый, толстый поддоспешник, вязанный из овечьей шерсти, воняет немногим лучше. Как и портянки, он абсолютно незаменим в долгом пути. Страшно представить, во что без него тяжёлая кольчуга тройного плетения превратила бы мои плечи за двенадцать часов марш-броска на пределе моральных и физических сил. Затем я затянул кожанные лямки блестящего нагрудника из кованой стали и напялил шлем-салад, оставляющий открытыми только нижнюю часть лица и бледные от усталости губы. Обзор в нём был ужасный, но, главное, дышать не мешал, в отличие от закрытых шлемов, в которых нас гоняли в столице.

Я успел снарядится первым, как и всегда в последнее время. Сказывалось сильное тело, доставшееся от отца. Несмотря на юный возраст — мне было ещё только восемнадцать — я уже был ростом выше всех из десятка и шире в плечах. А в королевскую гвардию попадали либо бастарды благородных родов, либо весьма и весьма крупные парни, вроде меня. Лучина не успела опалить пальцы сержанта, как наш небольшой отряд уже был закован в латы и бросал отсветы солнца на унылые серые стены казармы. Умение быстро облачаться в броню, как и всё остальное, мы усвоили потом и кровью за год учебки в столице нашего королевства — Тарсфоле.

* * *

Пять минут спустя мы уже бодро скакали на север. Комендант форта расщедрился выдать нам реквизированных из окрестных деревень коней. Крестьяне Хардебальда жили неплохо, раз --">