Кольцевой маршрут [Рейнмастер] (fb2) читать постранично, страница - 4

измученное лицо, и когда она обратилась ко мне, в голосе прозвучал страх:

— Эрих, где ты был?

— Кое-что уладил.

— Господи, — тихо сказала она.

Я разделся и лёг, пытаясь плотнее укутать заледеневшие ноги. Ополовиненная луна светила в окно мансарды, заставляя тени летать по потолку. Я думал о маленьком трупе, найденном под листьями, запах сентябрьской прели так прочно застрял в носу и в горле, что казалось мы всё ещё в лесу, лежим, накрытые дерном, слушая ветер, налетающий с гор.

— Всё пройдёт, — сказал я.

— Нет, — горячо шепнула она, — никогда, Эрих. Они никогда меня не примут. Я здесь чужая.

— Мы оба.

Но так ли? Другая страна, но люди всё те же, приграничная территория. Здесь хорошо знали старый язык и слишком хорошо — долги, не подлежащие списанию. Безродный, я неожиданно очутился на родине. Пока сытые победители, застраивали мою землю домами терпимости, я открывал для себя исходную, роднящую нас толерантность: деньги не пахнут.

— Матти ждал тебя. Сейчас он уснул. Он плакал…

— Плохо.

— Ему всего семь лет, Эрих!

— Иногда мне кажется, семьдесят семь, — пробормотал я.

Тёплая рука пробралась ко мне на грудь и устроилась там тихо, как мышка. Рядом с собой я слышал чужое дыхание, видел глаза — глубокие и тревожные, с моим отражением, утонувшим на дне. Завтра я во всём разберусь, подумал я. Мне придётся во всём разобраться. На этот раз никуда не поеду, скорее срою деревню до основания.

— Здесь опять происходит что-то страшное?

— Да, Франхен.

— Я чувствую. Что-то переменилось.

— Просто идёт зима, — я погладил её вьющиеся душистые волосы. И вновь подумал о трупе, маленьком детском трупе, забросанном листьями, и подумал: этого не должно быть. Это не должно было случиться и не должно повториться, никогда, никогда больше, пока я здесь.

Никогда.

* * *

Утро началось суматошно.

Деревенская полиция никогда не славилась пунктуальностью, но ввиду скорой и повсеместной проверки, предпринятой Советом кантонов, двери участка распахнулись ровно в восемь, и я уже стоял на пороге.

Обстановка, что говорить, без размаха. Деревянная мебель: громоздкий письменный стол и два табурета, дисковый телефон, полудохлый компьютер, заменяющий пишмашинку, и чета Меллеров — муж и жена, полицейский и секретарша. Накануне я выдернул их из постели, и сегодня Меллерша то и дело бросала на меня убийственный взгляд, пока муж силился разобрать собственный почерк.

— Тухлое дело, — заметил Меллер, пока хор пьяниц за стеной исполнял «Лесной коричневый орешек». — Да ещё эта ярмарка в Бюлле. Я не отказался бы от подкрепления.

— Это сделал кто-то из местных?

— Возможно. Например, ты.

— Смешно.

— Даже не представляешь, насколько.

Но я представлял. Община, состоящая из трёх деревень, включала в себя все сливки внутренних семейственных браков. Близость границы слегка освежала густой аромат творожной похлёбки, но контролировать вкус не взялся бы даже самый опытный повар.

— Кто она?

— Дафна Фогт. Из соседнего Вильдорфа. Навещала старую Гретце.

— Мне показалось, ей не более пяти лет.

— Восемь, — сказал Меллер, его простоватое рябое лицо не выразило ни горечи, ни сожаления. — Восемь с половиной. Прежние были постарше.

— Её убили вчера?

— Этого я пока не знаю. И не уверен, что должен тебе сообщать. Просто напиши, где был вчера и позавчера. Я подошью это к отчёту.

К одиннадцати я был выжат как лимон. Но оптимизма это мне не добавило. Меллер был профессионалом в своём деле, но имел всего два глаза и две руки, а по дороге на Бюлле, огибающей распадок, где я обнаружил малышку Дафну, ежедневно курсировал заводской автобус и громыхали телеги, груженные шпалами и кирпичом.

Я вышел на улицу.

От голода голова слегка кружилась. Мимо проплыла одна из сестер пастора, неся на сгибе локтя корзинку с печеным хлебом. Меня знобило, я чувствовал, что простудился. Краски казались слишком яркими. Кто-то окликнул меня, я повернулся и увидел Кунца.

— Заходи, — пригласил он, жестом волшебника распахивая передо мной дверь.

После яркого солнца белизна помещения холодила глаз. Комната была разделена на две половины: аптека и парикмахерская. Аптечная часть напоминала бар со специфической винной картой. Гость с редкой формой поноса мог рассчитывать на комплемент от хозяина заведения.

Я опустился в кресло.

— Чай? — предложил Кунц.

В его руке материализовалась чашка.

— Спасибо, — пробормотал я.

От чая пахло сухими травами. Попросту говоря, сеном.

— Плохо выглядишь, — сообщил Кунц.

— Вчера я нашел труп. Маленькой девочки. Ей перерезали горло.

— Бритвой?

— Не знаю. Думаю, тело отправят в город.

Он задумчиво покивал, колдуя над синей спиртовкой. От сквозняка пламя слегка колыхалось, вытягиваясь струной.

— У тебя больные глаза.

— Да?

— Уставшие.

— Видать, слегка прохватило.

— При таком ветре немудрено простудиться. Главное, чтоб