Паутина дорог (СИ) [Дана Канра] (fb2) читать онлайн

Пролог

Под копытами серого Энко — великолепного скакуна герцога Даниэля Виенто клубилась желто-серая пыль. Позади усталого всадника сидела Дейна и держалась за его пояс, чтобы от непривычки не свалиться на всем скаку. Верховая езда всегда пугала девушку, но если приходилось ехать в седле, Дейна старалась не показывать свою слабость. Она сосредоточенно смотрела по сторонам, считала в уме до ста и обратно, отмахивалась от серой пыли и мелких песчинок, назойливо летящих в лицо.

Ей казалось, что ехали они быстро, однако остановки были довольно частыми. Приходилось то сделать небольшой привал, то напоить уставшего коня, то остановиться на ночь в придорожной гостинице. И если насчет коня нетерпеливая Дейна могла понять, то остальные перерывы считала лишенными резона.

— Мы ведь можем ехать и ночью, господин герцог, — заметила она, когда Виенто остановил Энко возле гостиницы. — Вы же воевали и часто ездили ночью. Это не страшно. Наверное.

И тут же неуверенно огляделась по сторонам.

Ясное, безоблачно-голубое небо незаметно потемнело и засверкало от россыпи мелких серебристых звезд. Дейна была настолько увлечена дорогой и своими мыслями, что совсем забыла про смену времени. Ей хотелось поскорее попасть домой, а господин Виенто словно нарочно откладывал прибытие. Или чего-то опасался.

— Можем, — спокойно согласился он и спрыгнул на сухую, нагретую жарким солнцем. — Но зачем, если в лесах полно разбойников?

Сощурившись, Дейна с сомнением посмотрела на кромку леса, темневшего вдалеке. Он зловеще тянулся по обе стороны от желтой песчаной дороги и выглядел совсем не так красиво и волнующе, как днем. Беспечных путников, решивших сократить путь, ожидала внезапная и беспощадная опасность. Разбойники или дикие звери.

— Хотите сказать, разбойники по ночам не спят?

— Да, — ухмыльнулся Виенто. — Именно это я и хочу сообщить. Они рыскают по дорогам в поисках наживы. Днем путники сильнее и увереннее, а ночью выбиты из сил. К тому же, у нас нет охраны.

— Я владею четырьмя стихиями! — с легкой обидой напомнила Дейна.

— Рад за вас. Но вы же знаете, что одаренные ведьмы ценятся на невольничьих рынках в южных странах?

Горестно вздохнув, Дейна Морлан поджала губы и была вынуждена слезть с коня.

К ним робко шагнул беловолосый конюх лет двенадцати на вид, и Даниэль, не глядя, передал ему поводья. А потом направился к таверне, поэтому Дейна была вынуждена пойти за ним. Хотя ей очень сильно не хотелось останавливаться.

«Три пути» — гласила простая деревянная вывеска, приколоченная к верху двери. На ней изобразили улыбчивую худенькую девицу с толстой рыжей косой, уложенной на правое плечо. Стоя возле деревянного дорожного указателя, красавица указывала на него тонкой рукой. Три острые стрелочки указывали направление: прямо, направо и налево.

— Как они так изящно изобразили? — поразилась юная княгиня, разглядывая чудесную на ее взгляд картину. — Словно истинный художник старался…

— Просто трактирный мазила был одаренным магом, — ехидно сообщил герцог, придерживая дверь. — Не всем везет родиться княжеских кровей. Вы идете со мной или разделите кров с Энко?

Зловредный мерзавец! Дейна вспыхнула, гордо подняла голову и прошла мимо своего господина, не проронив ни единого слова.

Она еще не подписывала бумаги и не ставила печати, но по совместному уговору должна была служить разведчицей герцога. Выполнять его мелкие приказы в ее обязанности не входило. Пока. Дальнейшие условия зависели от ее поведения, поэтому, какой бы строптивой Дейна не была, придется смирить пыл обостренной справедливости.

Одна мысль об этом раздражала девушку донельзя, но она упорно молчала.

В помещении было довольно светло и просторно, но совсем мало людей. Чистые деревянные столы, ароматные запахи хлеба и мяса, веющие из кухни, белые колпаки слуг, передники служанок. Неужели так мало путников нынче? Дейна припомнила, что от столицы до этой гостиницы им попадался всего один постоялый двор, на который Виенто даже не взглянул.

Но то место совсем не выглядело привлекательным для уставших путников.

Впрочем, вскоре все стало ясно.

Хозяин таверны, маленький седой старичок в длинном желтом халате рантеранского кроя вышел им навстречу и раскланялся перед герцогом. Он назвался Вимом, владеющим таверной двадцать с небольшим лет, и Дейна заметила, что Вим смотрит на герцога с некой тайной надеждой в выцветших глазах.

— Я бесконечно благодарен вам за то, что вы заехали в наши края! — хрипло говорил он, приложив сухонькую ладонь к впалой груди. — О такой чести я и мечтать не мог.

— Отчего же? — удивился Виенто. — Разве вас не жалует визитами знать?

— Не то чтобы совсем никого, — Вим ненадолго замялся, а потом вздохнул. — Разбойники одолели, Ваша Светлость! Совсем житья от них нет…

Даниэль потемнел лицом и спросил мрачно:

— Они нападают на таверну?

— Пока нет, но я очень боюсь этого дня, Ваша Светлость. Дело не в этом. Негодяи нападают на проезжающих людей, грабят их, а то и убивают. Сам я сразиться с ними не могу — стар уже и силы не те.

Герцог Виенто продолжал хмуриться, и Дейна догадывалась о причине его недовольства. Земли, в которых находились таверна и леса с обитающими в них разбойниками, принадлежали ему. Хороший правитель должен уметь разрешать такие вопросы сразу, при возникновении. Иначе жди бед, смуты, убытков. Дейна кое-что понимала в этом, как княгиня по крови, прочитавшая не один десяток книг.

— Сейчас и вовсе ездить люди перестали, — уныло поделился своими горестями старик. — Только несколько купцов остановились. Их при въезде злодеи не трогают, а возвращаются они другой дорогой.

— И что же, товары не отбирают? — поинтересовался Виенто.

— Нет, господин. Им деньги нужны. Так скоро и разорят меня, изверги.

Даниэль кивнул и глубоко задумался. С замиранием сердца наблюдая за ним, Дейна неожиданно поймала себя на мысли, что больше не хочет считать своего господина плохим человеком, несмотря на его прошлые прегрешения. Когда ей было десять лет, мать Дейны помогла сбежать его жене, с которой герцог дурно обходился. Так это происходило или нет, девушка толком не знала. Ей и не рассказывали. А расспрашивать у герцога сейчас слишком нелепо.

Но что толку хитрить самой себе? Она же ужасно любопытная и обязательно узнает у него при любом удобном случае.

— Дейна?

Тихий бархатный голос герцога Виенто легко выхватил ее из омута лихорадочных мыслей и суетливых сомнений. Во рту пересохло от внезапно нахлынувшего чувства вины, и Дейна вздрогнула.

— Вы слышите меня, девица Морлан? — уточнил герцог.

— Да… — ответила она с трудом, и тут же спохватилась. — Нет… Не совсем!

Мужчина чуть усмехнулся и тепло улыбнулся старику.

— Это я уже понял. Правду говорят, что одаренные маги невыносимо рассеянные. Я сказал, что мы остаемся здесь, но вы предпочли уйти глубоко в себя.

Дейна хотела ответить ему колкостью, но тут старый Вим с удивлением посмотрел на герцога и опередил девушку:

— Простите, господин герцог, разве это не госпожа герцогиня?

— Нет, — сухо сказал Виенто. — Я вдовец, а эта очаровательная девица одна из моих людей.

Шепотом сетуя на собственную недогадливость, хозяин таверны пошел отдавать распоряжения, а Дейна почувствовала, как на ее сердце стало чуточку теплее.

Глава 1. Пустая гостиница

Впервые в жизни Дейне Морлан предстояло быть охотником, а не жертвой. Но она не спешила радоваться и торжествовать из-за этого, вспоминая старое заброшенное поместье, где жили молодые мятежники. Она сама чуть не стала одной из них. Повернись судьба чуть-чуть иначе, и Дейна бы легко оказалась в обществе тех самых людей, называемых разбойниками. Зарекаться от преступной жизни и бедности не стоит, она и не спешила.

С другой стороны, хозяина таверны, старого Вима, глядящего на герцога Виенто с огромной надеждой и благодарностью, было тоже по-своему жаль. Ведь безопасность придорожных заведений лежит на правителе земель, а значит, вина Даниэля в этом была, безусловно. И сейчас ему следовало ее исправить.

— Как мы будем ловить преступников? — спросила она, когда они медленно поднимались в комнаты по скрипучей лестнице.

— Не вдвоем и не голыми руками, — пояснил Виенто, шагающий чуть впереди.

— Но ведь здесь нет ваших людей.

— Пошлю им весточку. Мои люди не беда, дорогая Дейна.

К девичьим щекам прилила кровь, сердце учащенно застучало от ощущения близкой опасности.

— А что тогда беда? — спросила она, помедлив.

— Вам придется стать наживкой для злодеев.

Теперь помедлил герцог, прежде чем ответить. А Дейна зарделась, как маков цвет. Ведь она только что думала, будто Виенто — благородный герой, спасающий невинных девушек из неприятностей. Как же, держи карман шире! В эти неприятности он их только затягивает, как паук в паутину — неразумных мошек. Дейна прикусила губу, пытаясь совладать с мыслями и чувствами.

Будь она мужчиной, уменьшенной копией своего клятого отца, обязательно бы вспылила и потребовала объясниться. Но она оставалась женщиной, а к женскому поведению требования всегда были суровее, чем к мужскому. Нельзя возмущаться, кричать, злиться, размахивать руками, топать ногами, и много чего еще. И все это независимо от того, принцесса ты, княгиня или разведчица.

Последние и вовсе должны сохранять убийственное спокойствие, чтобы не выдать себя или других. Только это помогло Дейне прикусить язык и усмирить свой мятежный нрав. К тому времени, как она смогла взять себя в руки, они с герцогом уже поднялись на второй этаж.

Счастье, что никто не сновал туда-сюда из комнат и обратно, мешая им говорить.

— И как же это? — выдохнула она, глядя прямо в холодные глаза герцога. — Что мне с ними делать?

— Не волнуйтесь. Я не отправлю вас в самое пламя Темной Бездны.

— Я сердечно благодарю вас за это, — ответила Дейна с тонким ехидством.

— Если вы так боитесь встречи с этими ненасытными тварями, можете просто отвлечь их парой огненных трюков. Или выбить землю у них из-под ног.

Дейна хотела, было, скромно заметить, что доселе не имела дела с боевой магией в настоящем сражении. И что даже если ей очень повезет, и разбойники окажутся простыми людьми, в чем ее преимущество? Неопытная одаренная ведьма против банды черствых вооруженных мужчин? Да, разумеется, ее жизнь не раз испытывала, но это уже слишком!

Пока она лихорадочно размышляла, высказать все это господину Виенто или лучше поберечься от его гнева, Даниэль молча обошел ее и скрылся в одной из комнат. Дверь за ним захлопнулась с громким стуком, а потом он лязгнул щеколдой, закрывающейся изнутри.

Наверное, надо было постучаться в его комнату, но Дейна не решилась. Приличной девице, дочери князя, не стоит соваться в покои взрослого мужчине, даже если это ее господин. И, помянув недобрым словом хорошее воспитание, Дейна гордо удалилась в свою комнату. Ее душа исступленно металась, будто ее трепал северный ветер, а поднявшаяся буря волнения не позволяла оставаться спокойной даже на миг.

Комнатушка разведчицы располагалась прямо рядом с покоями герцога.

Не очень приятное соседство, но вместе с тем, гарантирует безопасность. Прежде чем закрыть дверь за собой, Дейна проверила ее на наличие замка и щеколды. Все оказалось на месте, а еще подоспевшая запоздало служанка выдала ей ключ.

— Зачем он? — растерялась Дейна.

— О, не волнуйтесь, госпожа. Мы выдаем ключи от комнат всем постояльцам, — сказала улыбчивая светловолосая женщина. — Никому не нравится, что в его жилище могут ворваться без спросу.

— Но ведь хозяин таверны не врывается? — Дейна насторожилась.

— Что вы! Дядюшка Вим и мухи не обидит. Но эти ужасные бандиты, которых все так боятся… — служанка испуганно притихла и передернула плечами. — Как только они стали грабить проезжую знать, он велел врезать замки и приделать щеколды.

Теперь Дейна заметила, что запирающие механизмы совсем новенькие и блестящие, а двери потертые, рассохшиеся, скрипучие. И с этого момента девушку не покидало странное ощущение недопонимания. Будто она упускала нечто, назойливо бросающееся в глаза. А может, это не так уж и важно? Пусть все решает герцог Виенто, раз он такой грубиян и насмешник! Веди он себя с Дейной подобрее, она бы попыталась свести все кусочки невидимой картины в одно целое.

Но как знать? Может, он и сам злодей, причастный к этим разбоям? Что, если лесные бандиты платят ему процент с награбленного и поэтому остаются на свободе? Прошлое Даниэля Виенто говорило против него в глазах Дейны. А ее собственное прошлое научило тому, что нельзя верить людям с первых слов и с первого взгляда.

Так что она была в смятении ближайший час. А потом раздался стук в дверь.

— Госпожа, ваш спутник пригласил вас к ужину, — сообщила служанка.

— Принесите мне ужин в номер, — велела Дейна высоким, срывающимся голосом.

Меньше всего ей хотелось влюбляться в Даниэля Виенто и стать его второй женой, а потом так же погибнуть при странных обстоятельствах. Ее цель — овладеть в совершенстве всеми стихиями, получить право писать книги, обрести независимость от матери. А любовь, нужна ли она ей вообще? После того, как Наоки предпочел ей дальнейшее обучение в королевской академии, Дейна не была сильно уверена в этом.

— Но госпожа княгиня, ваш спутник настаивает…

— Передайте ему, что я предлагаю ему направиться прямиком в Бездну! — брякнула Дейна.

Служанка немного помялась, а потом отозвалась уже спокойнее и увереннее:

— Хорошо, госпожа. Ваш ужин будет принесен.

И отлично! Счастье Дейны, что у Вима почти нет постояльцев, и теперь ради выживания его слуги вынуждены выполнять каждый каприз гостей. В противном случае никто бы и пальцем не пошевелил ради исполнения прихоти спутницы Виенто. Интересно, они приняли ее за шпионку, кем она и являлась, рабыню или любовницу?

Последнее предположение вызвало у Дейны безудержный смех.

Она долго хохотала над собственным вымыслом, а потом успокоилась и сняла башмаки, чтобы залезть на широкую кровать, привалиться спиной к холодной каменной стене и замереть. Только сейчас Дейна поняла, как сильно устала от королевской академии, экзаменов, интриг, чужой глупости и подлости. И собственного недоверия к окружающим.

Впрочем, когда в дверь постучали снова, ей пришлось неуклюже слезть с кровати, чтобы отпереть ее. Ведь принесли ужин. А Дейна проголодалась настолько же, насколько и выбилась из сил. Поэтому она почти не удивилась, увидев вместо довольной служанки самого герцога Виенто.

— Что вы тут делаете? — растерянно пробормотала она, окинув его удивленным взглядом.

Господин Даниэль, управляющий всем Нортэнийским герцогством, стоял прямо перед ней в белой рубахе, черных штанах и блестящих башмаках на босу ногу. Одной рукой он держал поднос, а второй поднос стоял на маленьком столике, рядом с коридорным подсвечником.

— Принес ваш и свой ужин, — невозмутимо сообщил Даниэль. — Раз вы отказались спуститься, это не значит, что я откажусь от вашей компании.

Дейна молча посмотрела на оба подноса. Одинаковые порции мяса, картофеля, сыра, хлеба и даже вина. Есть ли причины сомневаться в добрых намерениях герцога? Она решила, что пока нет ни единой, особенно, когда хочется поскорее впиться зубами в сочную куриную ножку.

— Я устала, — неохотно сказала девушка и пропустила герцога.

Следовало ожидать от него укоров или насмешек, ведь Виенто всегда требовал от людей блестящей идеальности. Но он промолчал и занес в комнату один поднос, затем вернулся за вторым. Дверь противно заскрипела и слегка стукнулась об косяк, не закрывшись до конца.

Путники сели за маленький и низкий стол, хотя на первом этаже было полно больших и удобных, со скатертями и скамьями. Но не нести же еду обратно вниз. Так что они ели молча — сначала слишком жадно для дворян, потом все медленнее жевали и больше разговаривали.

— Как вы думаете поступать с разбойниками? — спросила Дейна, положив вилку на пустую тарелку и потянувшись за глиняной кружкой.

Вино, вопреки опасениям, не горчило и не было кислым. Сладкий вкус, хмель, приятный тонкий аромат.

— Буду судить их сам, — сказал Виенто, чуть помедлив. — Но дело не только в разбойниках. Мне сдается, что-то нечисто.

— Мне тоже, — призналась Дейна. — Как вам вино?

— Первостепенная мерзость, — устало сказал он, чуть пригубив напиток и поморщившись. — Терпеть не могу сладкое.

Дейна почувствовала, как на плечи начинает давить сладостная дремота — и она же насильно закрывала ее веки. Силы стремительно оставляли девушку, пока она не обмякла на стуле, потеряв сознание, и не уронила голову на грудь. И она уже не чувствовала, как отчаянно тормошил ее за плечи Даниэль Виенто.

В замке снаружи легко и быстро повернулся ключ.

Герцог Виенто обычно предпочитал не тратить время и силу на бесполезную злость. Дворянину это не к лицу, магу тем более, и к тому же порой яростный гнев сбивает с толку, чем способен погубить. После того, как скончалась его несчастная жена, по его же косвенной вине, Даниэль сильно изменился. Богатая сирота Марит, которую родственники выдали замуж, чтобы избавиться от огненной ведьмы со взрывным характером, честно пыталась стать хорошей женой.

Но он, такой же взрывной, резкий и грубый, маг Огня, почти не пытался стать хорошим мужем. За что и поплатился вдовством.

Однажды между ними произошла громкая ссора из-за сущих пустяков. Марит переживала тяжелую беременность, Даниэль получал выговоры от начальства на службе — каждый из них был занят лишь собой. В ходе скандала Марит разбила хрустальный графин, мирно простоявший на столе в гостиной лет тридцать. У Даниэля произошел магический выброс — он резко махнул рукой, чтобы горячая стихия не попала на волосы жены и обрушилась на каменный пол. Марит решила, что муж собирается ударить ее, и очень испугалась.

Винить в этом ее было невозможно. Будь Даниэль на месте бедняжки, он и сам бы так решил. И чем сильнее глодало его потом чувство вины, тем сильнее хотелось вернуть Марит обратно в поместье.

В тот раз у него это получилось, но ненадолго. Марит родила мертвого ребенка, и сама вскоре сгорела от лихорадки.

Именно в те мрачные времена Даниэль познакомился с Дейной Морлан. Одаренная маленькая ведьма со слабым здоровьем и тяжелой судьбой, она не боялась его. Странная и смешная девочка.

Сейчас ведьма выросла в красивую девушку. И уже она пострадала по его косвенной вине.

Даниэль тормошил Дейну Морлан за плечи, пытаясь разбудить, но она уронила кудрявую голову на грудь, забывшись глубоким сном.

— Дейна! — беспрестанно повторял он, вглядываясь в ее слабый неровный румянец. — Дейна! Бездна побери, просыпайся! Ты все еще служишь мне!

Последние слова прозвучали глупо и отчаянно.

Оставив попытки разбудить девушку и перенеся ее на кровать, Виенто рвано выдохнул и понял, что у него у самого слипаются глаза. От снотворного ли в вине, которое он почти не пил, от дорожной ли усталости, неизвестно. Происходило что-то скверное, и он должен помешать мерзавцам. Знать бы еще, кто им помогает.

Даниэль решил действовать быстро и без раздумий, а потом уже разобраться, что к чему. Может статься, это самый лучший выбор, ведь неизвестно, что задумали бандиты. Они могут быть и в гостинице.

Замки новые, но двери старые. Плохая древесина сгорает быстрее.

Резко выбросив вперед руку с крепко сжатым кулаком, Даниэль быстро разомкнул пальцы и швырнул в дверь яркий огненный шар. Точно в область вокруг замочной скважины.

Щелчок, надсадный скрип, запах гари и дуновение теплого воздуха. Вот она — свобода!

Дейна чуть шевельнулась в своем глубоком сне и улыбнулась, словно знала, что Даниэль спас их из безысходного положения.

* * *

На втором этаже гостиницы не было ни души. Казалось, все спали, но стоило Даниэлю подкрасться к лестнице и прислушаться, как с первого этажа донесся звук быстрых шагов и громких голосов. Почти все мужские. Мерзавцы ничего не боялись. И самое интересное, что один из голосов принадлежал самому владельцу гостиницы, старому Виму.

Как интересно…

Но нужно не срываться с места и нападать на преступников с голыми руками, а прислушаться к голосам.

— У тебя богатенькие постояльцы, старик! Мы следили за ними, знаем!

— Герцога и его девку я запер, — Вим говорил обреченно и мрачно. — Чтобы вы не вздумали чего с ними сделать.

— Глупости какие! Кто тебе этот Виенто, старик? Неужто сюзерен? Так я не вижу тут гербов!

— Хе-хе… Девку продадим подороже, а из герцога вытрясем золотишко.

Даниэль на миг глянул вниз, чтобы увидеть полную картину происходящего, а затем резко отпрянул. На пятившегося Вима наступали трое рослых детин с огромными мускулами, широкими плечами и слабым разумом. Он отступал к распахнутому окну, пряча что-то за спиной, а потом с удивительной для преклонного возраста прытью подскочил к нему и швырнул невидимую ношу в окно.

— Ключ! — взревел самый высокий мордоворот. — Это был ключ от комнаты!

— От комнаты, — сипло подтвердил старик. — Да не от той.

— Ах ты, гнилой прохвост! Да мы тебя!

Ближайший к Виму разбойник размахнулся, чтобы огреть его кулаком по голове, но другой удержал его.

— Не спеши. Сейчас словим прислугу, их потрясем. Может, ключи и найдутся.

Заскрипев зубами, Даниэль бесшумно отполз от лестницы и заглянул в комнату. Девчонка спала так же безмятежно, посапывая и улыбаясь во сне. С ней все будет хорошо, а ему надо поспешить. Огненная магия может спасти Вима и слуг, но изрядно подпортить гостиницу. Здесь же кругом дерево!

И все-таки он решился выбежать на лестницу и метнуть вниз еще пару огненных шаров.

* * *

Дейна проснулась, как от толчка. Ей показалось, будто к лицу прильнул знакомый жар, пробежал по рукам и исчез. Душа сжалась от дурного предчувствия. Ноги подкашивались, глаза слипались, горло сводило зевотой, но она заставила себя подняться с кровати.

Где-то внизу шла ожесточенная битва.

Кое-как, придерживаясь за стены и шатаясь, она добралась на ватных ногах до лестницы и спустилась вниз, несколько раз чуть не упав. В нос ударил острый запах гари, а уши заложило от пронзительного верещания старого Вима.

— Горим! Ой, горим! Все хозяйство пропадает! Ох…

Но внимание девушки было приковано к огненному кольцу, которое удерживал Даниэль Виенто, вытянув руку с растопыренными пальцами. Высокие языки рыжего пламени весело плясали вокруг перепуганных до полусмерти, оборванных и небритых громил. Их было трое, а герцог один, и он не сможет долго держать огонь.

Существовала еще одна проблема. Магическое пламя безопасно для жилища в первые четверть часа. Потом гостиница вспыхнет, как спичка, и рухнет, погребая под собой всех людей и магов. Громилы, застигнутые врасплох, явно не маги — не знают об этом свойстве. Иначе вели бы себя по-другому.

— Ваша Светлость, пощадите… — жалобно прокряхтел старик. — Пол уже обуглился…

— Молчать! — приказал Даниэль негромко, но настолько жестко и холодно, что Вим тут же притих. — Зовите слуг. Пусть они берут любое оружие. Кухонные ножи тоже считаются.

Вим поковылял выполнять поручение. А Дейна догадалась щелкнуть пальцами и пустить себе в лицо струйку холодной воды. Сонливость отступила, едва она потерла мокрыми кулаками глаза, головокружение стало чуть-чуть слабее.

— Даниэль, держитесь!

С этим звонким выкриком она сбежала с лестницы и вскинула руки, чтобы наколдовать воду. Мощные быстрые потоки влаги обрушились на огненное кольцо, туша пламя и заливая бандитов.

— Дейна! Бездна побери! Что вы…

— Бездна будет брать потом! — перебила господина девушка, продолжая лить воду на злодеев. — Я буду держать их под магией, а вы вяжите. Вот и слуги идут, слышите?

Разбойники злобно фыркали и мотали головами, пытаясь увернуться от мощных водных струй, но Дейна не давала им спуску. Конечно, герцог Даниэль тоже промок до нитки, пока связывал им руки ремнями и веревками.

Наконец-то все было кончено. Слуги подняли на ноги разбойников и пинками погнали в дровяной сарай, а герцог, ведьма и хозяин гостиницы остались устранять последствия защиты. На полу осталось огромное черное пятно, которое им с огромным трудом удалось оттереть. Дейна с удивлением поглядывала на Даниэля, не чурающегося уборки.

— Как это у вас получается?

— Меня воспитал очень строгий отец, — пояснил герцог, отжимая тряпку над железным тазом. — Он научил брать ответственность за все сделанное, будь то плохим или хорошим.

— Надо же, — задумчиво протянула Дейна. — Я думала, что герцоги и графы только сидят у себя в кабинетах, жиреют от сладостей и тискают хорошеньких женщин…

Даниэль помолчал с полминуты, а потом спокойно напомнил:

— Вам не стоит забываться, красавица.

Дейна посмотрела на него и очень мило улыбнулась.

— Но если это не про вас, — быстро договорила она, — то вам незачем переживать. Правда?

— Дорогая княгиня Морлан, я бы посоветовал вам умолкнуть и опорожнить этот таз во дворе.

— О, разумеется.

Они доделали уборку к утру, а потом разошлись по комнатам и попытались уснуть. Но даже после снотворного порошка это оказалось тяжело.

Днем Даниэль отказался от бесплатного обеда, щедро предлагаемого Вимом.

— Не стоит, — сдержанно промолвил он. — Нам пора ехать. У нас свои припасы.

Старик низко поклонился.

— Мне очень стыдно, — сказал он виноватым и тихим голосом. — Но у меня не осталось выбора. Когда я увидел, что эти твари крутятся возле гостиницы, немедленно подсыпал в вино свой снотворный порошок. Меня самого иногда одолевает бессонница, и я… знаю, как оно действует. Не хотел, чтобы они напали на вас, Ваша Светлость.

— Премного благодарен вам, — ответил Даниэль Виенто ровно и спокойно.

Но перед тем, как они перешагнули порог гостиницы, Дейна заметила холодную злость в глазах герцога.

Его пламя еще не погасло до конца.

Глава 2. Любовь и письма

Остаток пути до Нортэна Дейна с беспокойством ждала неприятностей. В последнее время они подстерегали ее слишком часто. Так почему бы из-за ближайшего поворота не выехать очередному разбойничьему отряду? Или не начаться буре с сокрушительными ветрами и сильнейшим ливнем? Она бы не удивилась, если бы с небес спустились Стихийные Боги, чтобы покарать ее за что-нибудь.

Хотя Дейна не чувствовала за собой никакой вины. Ее рождение стало причиной смерти врача, но это уже не ее выбор, а князя Морлана. Злобного папаши Андре. Родного отца Дейны. Вспоминать их последнюю встречу было тяжелее всего, но приходилось. И чем дольше она думала о нем, тем сильнее понимала, что имеет все шансы повторить судьбу матери.

Особенно, учитывая то, что обречена служить герцогу Виенто.

О том, что обычно участь графских и герцогских шпионок незавидна, Дейна догадывалась. К незамужним молодым женщинам, живущим под одной крышей с дворянами, общество относилось прескверно. Каждой полагалось либо служить до старости, либо надеяться, что дворянин, которому она верна, женится на ней, либо ждать, пока он овдовеет, а потом уже женится.

Такие угрюмые мысли роились у девушки в голове, пока они молча ехали по узким улочкам знакомого города, направляясь в центр. Здесь так же благоухали яркие цветы на летних клумбах, радостно смеялись оборванные дети, бегая друг за другом, доносился запах сладкой выпечки из многочисленных пекарен. Раньше в Нортэне не пекли столько хлеба — значит, урожай пшеницы стал лучше.

Центр города разительно отличался от пустынных серых трущоб. Даже погрузившись на самое дно своих тяжелых мыслей, Дейна не могла этого не заметить.

— В столице точно так же, — промолвила она чуть слышно. — Ничего не изменилось.

Услышав ее голос, герцог Даниэль усмехнулся.

— Почему же ничего? Если вы не заметили, город стал чище и красивее.

Он смотрел так радостно и гордо, словно сам все сделал, но в словах Виенто была своя правда. Дейна пожала плечами.

— В центре — разумеется.

— Именно. Разве вас должны волновать бедные кварталы?

— Не знаю, — с сомнением произнесла девушка, задумчиво покачав ногой. — Я в детстве тоже была бедной. Мне трудно оставаться безучастной к человеческим страданиям.

— Вы и правда считаете пьяниц и попрошаек страдальцами?

Дейна чуть выдохнула. Вопрос герцога ударил ее в самое сердце, и снова вспомнился проклятый Андре Морлан. Ей так трудно было назвать его отцом даже в мыслях, что Дейна промолчала и сделала вид, будто следит за дорогой.

Между тем герцог Виенто счел себя правым и сменил тему.

— Мы здесь проездом. Нужно собрать моих вассалов, которые ждут меня в городе. А потом вернемся в мое поместье.

— Хорошо, — Дейна с опаской посмотрела в бледное, порочно-красивое лицо господина. — Могу я попросить вас навестить своих родных?

Прежде чем дать ей ответ, Виенто немного подумал.

— Не сегодня. Сами понимаете, у меня слишком много дел, чтобы ждать вас.

Конечно, она понимала. Никого не тревожит душевный покой юной шпионки, ровно, как и ее матери с отчимом. Несмотря на все письма, Дейна хотела обнять мать и поговорить с ней по душам. Даже если рядом бы ворчала зловредная бабка Софи, это ничуть не умалило ее желание повидаться с матерью. И как только герцог Виенто, довольный собой, отвернулся, Дейна быстрым движением смахнула слезы с ресниц.

Она не должна плакать. Шпионов называют молчаливыми воинами, им нельзя показывать хотя бы малейшую слабость. И Дейна крепко стиснула зубы, пытаясь остановить поток горьких слез. Дурное предчувствие не оставляло ее ни на минуту.

«Прекрати! — велела себе девица Морлан. — Ты не можешь позволить себе расплакаться из-за своего папаши, разбойников, рычащей собаки, наконец! Ты выше этого!»

Золотые слова. Оставалось только повторять их себе все время, что они находились в городе.

* * *

Справедливости ради Дейна отметила, что господин Виенто не стал задерживаться и тянуть время. Он действительно не мог оставаться в городе ради ее прихотей, и поэтому даже не заехал в ближайшую городскую таверну.

Через полчаса ожиданий в седле, показавшихся уставшей Дейне тяжелой пыткой, к ним подъехали три всадника.

— У каждого короля есть четыре одаренных защитника, — негромко промолвил герцог Виенто. — Каждый из его защитников не имеет титула, но в его распоряжении четыре герцога. И у каждого герцога в подчинении четыре вассала. Его личные шпионы и наемники.

— А… где же четвертый? — робко слетело с уст Дейны.

— Вы и есть четвертая, — Даниэль помедлил с ответом, но голос его звучал твердо и решительно. — Я решил, что вы лучше своих отца и брата. Хоть и женщина.

— Благодарю, — Дейна была польщена, но изрядно задета последними его словами. — В свою очередь должна заметить, Ваша Светлость, что вы на редкость спокойный и рассудительный маг. Хоть и мужчина.

Ухмыльнувшись, Виенто несколько раз звучно хлопнул в ладоши.

— Браво, Морлан! Ваш юмор затмит реплики любого комедианта.

— О, благодарю вас снова! — теперь в голосе девушки зазвенело ехидство. — Вы ведь позволите дарить вам благодарность больше четырех раз в день? Надеюсь, меня не покарают Стихийные Боги…

— Вас покараю я, — серьезно пообещал герцог Даниэль, — если мы задержимся из-за болтовни. А теперь, если вы высказали мне все остроты, позвольте представить присутствующих.

— Да! — оживилась Дейна, мигом забыв про недавнее желание его перешутить. — Я вся внимание!

Она тут же приняла спокойный вид и гордо выпрямилась в седле, старательно пытаясь не покатиться со смеху. Уж слишком напыщенно принялся вести себя Виенто, когда к нему подъехали те трое.

Но веселое настроение не помешало Дейне внимательно слушать его слова.

— Барон Фридрих Дитер. Граф Марк Вольф. Князь Леон Лоренц. Господа, перед вами княгиня Дейна Морлан.

При каждом упоминании человек, которого называли, покорно склонял голову в знак приветствия и уважения. Как только герцог назвал ее имя, на Дейну обрушились два тяжелых немигающих взгляда. Высокий и тощий, будто жердь, Фридрих Дитер смотрел на нее высокомерно. Широкоплечий и крепкий Марк Вольф — с похотливым интересом. А князь Леон, статный юноша с рыжими волосами, улыбнулся Дейне и задорно подмигнул.

Она ответила ему несмелой улыбкой и сразу задалась неожиданным вопросом: могут ли шпионы влюбляться друг в друга?

— Если все в сборе, то мы можем ехать, — объявил герцог Виенто.

Трясясь в седле весь путь до герцогского поместья, Дейна вполуха слушала разговоры господина с Дитером и Вольфом, а сама время от времени поглядывала на Леона. Он дарил ей ответные пылкие взгляды и тут же застенчиво опускал глаза.

Может, этот славный юноша помолвлен? Или связан запретом жениться? Печально будет, если герцог накладывает на своих людей ограничения, значит, это неминуемо коснется и ее, Дейны, тоже. Так сложилось, что Виенто порой вел себя чересчур скрытно и странно. Даже тогда, в гостинице, где их застали врасплох разбойники…

Она ехала и думала, пока ее не окликнул тихим голосом Леон.

— Сударыня устала?

Юноша улыбался и смотрел на нее с учтивым сочувствием. В душе у Дейны полыхнула искра.

— Признаться, да. Но я рассчитываю на долгий отдых в поместье.

— Сомневаюсь, что нам его предоставят.

Дейна повела коня рядом с конем Леона. Один скакун фыркнул, второй всхрапнул, но оба в целом ничего не имели против тесного соседства. Процессия между тем поехала по узким грязным улочкам, миновав центральные кварталы. Чтобы выехать из города скорее, приходилось гарцевать по окраинам, это слишком неизбежно. Жалкий вид этих трущоб нагонял на Дейну тоску.

Но сейчас, несмотря на усталость, она старалась бодриться. Разговор с улыбающимся и обаятельным Леоном был ей на руку.

— Вы тоже шпион?

— Я студент. Такие, как я, всегда вне подозрений.

— Я думала, это касается дипломатов.

Леон сверкнул белозубой улыбкой.

— Я рожден магом Воды. Обычно враги не воспринимают всерьез мне подобных.

— Позвольте узнать причину? — Дейна тонко улыбнулась.

— Мы — легкомысленный и ненадежный народец, — объяснил Леон. — Так считают вражеские солдаты. Хотя наши короли Бреоны только водной магией и владеют. Из поколения в поколение…

— Не знала об этом. Но я тоже официально отношусь к Водным магам.

— Вот как? — впечатленный Леон перестал улыбаться и внимательно посмотрел на девушку. — А на самом деле?

— Я одаренная, — сказала тихо Дейна, посмотрев на безоблачное небо. — Владею всеми четырьмя стихиями.

— О, — Леон приложил руку к груди и восхищенно улыбнулся — опять. — Никогда не встречал столь храбрых и самоотверженных женщин.

Дейна промолчала и задумалась. Она не считала свою судьбу примером храбрости. Разве можно гордиться и похваляться тем, что преподнес злой рок? У нее никогда не было выбора, проявлять сильный, истерзанный лишениями характер или нет. Жить вопреки всему или умереть — вот ее, Дейны Морлан, путь. И она собиралась пройти его с честью.

* * *

В крепких каменных стенах поместья Виенто царила неуютная тишина. Дейна была здесь несколько раз, и всегда не по своей воле. Сейчас ей приходилось притворяться, что стать верной шпионкой и правой рукой герцога стало личным выбором. Какая разница, что это не так? Будучи несмышленой маленькой девочкой, она сама выбрала свою участь. Это не страшно, но позорно будет отказаться от своих слов, после того, как дважды спасла жизнь Даниэля Виенто.

Две молчаливые служанки проводили ее в покои.

Каждому из шпионов герцога полагались отдельные покои.

Это продолжалось с самого основания рода Виенто, и теперь Дейна понимала, почему особняк настолько огромен. Она оглядела свою комнату, вызывающе-роскошную, но лишенную всякого домашнего уюта, поблагодарила служанок и попросила их принести бумагу, чернила и перья.

— Да, госпожа, — дали ей равнодушный ответ.

За ними закрылись двери, и Дейна невольно заинтересовалась: служат ли эти женщины и мужчины, прислуживающие другим шпионам герцогу только ради денег? Или смогут рискнуть своими жизнями, если ему станет грозить опасность?

Так и не придя ни к какому выводу, она сняла дорожный плащ и передала его робко заглянувшей служанке.

— Госпожа, вам принесли письмо, — застенчиво сообщила женщина.

В руки Дейны лег белоснежный конверт с острыми уголками и черной траурной печатью. Сердце немедленно ухнуло вниз. Небрежно вскрыв послание, девушка застыла на месте, жадно пробегая слезящимися глазами по мелким убористым строчкам. Там было написано очень много слов, но ее сознание цеплялось лишь за одну фразу. Самые ужасные слова больно били по глазам, по душе, по сердцу.

«Одаренный маг Наоки Сино был убит, защищая короля».

Глава 3. Черная одежда

Никогда еще прежде Дейна Морлан и предположить не могла, что выйдет из строя так быстро. Конечно, она не имела ничего общего с воинами, закаленными лишениями и невзгодами. Но шпионы обязаны держать себя в руках и не поддаваться боли, скорби, тревоге, сомнениям. У шпионов и шпионок нет семьи, любви, детей. Исключение — браки по расчету.

Только как не думать о жестокой участи несчастного Наоки? Как не рыдать в подушку по ночам и не выходить к герцогу с печальнейшим видом? Дейна пыталась взять себя в руки, успокоиться, принять то ли факт смертности, то ли потерю лучшего друга, ставшего возлюбленным. Да, он предпочел ей дальнейшее обучение в королевской академии, но какое это имело значение теперь?

Хорошо, что пока герцог Виенто смотрел на ее настроение сквозь пальцы. Еще не нужно было отправляться в разведку или выполнять другие приказы господина. Он специально дал своим шпионам время и возможность узнать друг друга получше. Крайний срок — месяц.

Дейна знала, что ее привычный мир, волшебный, веселый и почти безупречный, развалился на глазах, будто карточный домик. Но и бросаться с башни поместья, подобно безутешной вдове мятежника, находившейся в осажденном замке, было бы глупо и нелепо.

Поэтому через две недели проливания слез она оделась в любимый прогулочный костюм синего цвета, расчесала спутанные кудри, и заставила себя выйти в сад.

Жаркое лето разгорелось еще сильнее, достигнув своего пика. Высоко, в безоблачном и ясном небе щебетали беззаботные птицы. Природа радовалась теплу, и только Дейна не могла почувствовать это великолепие. Как бы ни старалась.

Шаг за шагом она бесцельно бродила по пустому цветущему саду. Боль продолжала клокотать в груди девушки, треснутое сердце готово было расколоться на огромное множество мелких кусочков, а блуждающий взгляд скользил по зеленым деревьям и ярким цветам.

— Добрый день, сударыня.

Неожиданный, но знакомый голос застал Дейну врасплох. Медленно обернувшись, она увидела Леона — он стоял чуть в стороне, за зарослями орешника. Рыжеволосый, счастливый, спокойный молодой человек наслаждался летом без тревог, сомнений и скорби. Он был одет в белые штаны с летней рубахой, и издали отдаленно напоминал прекрасного ангела.

— Добрый день, — неловко произнесла Дейна, чуть смутившись.

— Я рад, что вы, наконец-то, пришли в себя.

— Увы, это не совсем так. Но я ступила на правильную дорогу.

— Это не может не радовать, — просиял Леон. — Мне очень жаль, что вы потеряли лучшего друга. Я представляю, насколько вам тяжело и трудно переживать это.

Дейна подняла ресницы и их взгляды встретились.

— Представляете? Правда?

— Я потерял отца год назад, — пояснил юноша, и его голос чуть-чуть охрип. — Мне было так же больно, как вам сейчас.

Она помолчала и поняла, что впервые за эти ужасные недели стало легче дышать.

— Соболезную, сударь…

— Лоренц. Но для вас просто Леон.

Юноша задорно улыбнулся и подмигнул ей.

— Тогда и я для вас просто Дейна, — выдохнула девушка решительно и немногорезко. — Все равно мы скоро станем работать в команде. Нам ни к чему официоз.

— Что верно, то верно. Я слышал, что герцог хочет разделить нас на пары. Отчего-то ему противна мысль отправить на задание вас или меня с господином Дитером и господином Вольфом. Он считает их… прохвостами.

— Интересный вывод, — Дейна улыбнулась уголками губ. — С чем это может быть связано?

— Полагаю, у него есть для этого основания, — шепотом предположил Леон. — Но нам с вами лучше держать языки за зубами. Вести себя подобающе. Сделаем вид, что мы не вели об этом речь?

Дейна сама не поняла, когда они разговорились, а когда обаятельный красавец предложил ей свою руку. Но когда она сердечно попрощалась с ним после долгой прогулки и вернулась в комнату, на душе у девушки было значительно легче. Время не лечит, это делают добрые люди. И сейчас неважно, нарочно ли Виенто отправил Леона в сад или это был жест доброй воли Лоренцо. Главное, что она может вернуться к своим обязанностям.

Кстати, какие они?

На следующий день, спустившись к завтраку, Дейна немного удивилась, не увидев барона Дитера и графа Вольфа. Обычно они сидели по обе стороны от хозяина поместья, чтобы было удобнее разговаривать с ним и обмениваться сплетнями друг с другом. Но сегодня их места пустовали, а слуги не поставили для них приборы.

Зато герцог Даниэль пришел завтракать пораньше и не задержался, как обычно. Дейна сразу подметила, что он одет в парадный камзол, и что имеет вид торжественный, почти строгий.

— Доброе утро, судари мои, — поприветствовал он Дейну и вошедшего за ней Леона.

Такое обращение шло вразрез с этикетом, но девушка не задумалась о подобной мелочи. Предстояло что-то серьезное.

— Доброе утро, Ваша Светлость, — сказали они вместе с Леоном нестройным дуэтом.

А потом переглянулись, разом смутились и негромко рассмеялись.

— Ну, полно, — строго сказал герцог, хотя смотрел весело. — Присаживайтесь. Скоро принесут завтрак, и во время него я расскажу, куда вам придется отправиться.

Дейна кивнула, раздумывая, спросить ли про Дитера и Вольфа или не стоит.

Слуги оказались расторопнее и быстрее, чем обычно. Каша и кофе сегодня были нестерпимо горячими, и, ожидая, пока основная еда остынет, Дейна уныло жевала поджаренный хлеб с маслом. Герцог ел молча и скоро, а ей оставалось ждать, вспоминая о матери. Несмотря на свою скорбь, она написала Лилиане несколько теплых писем и получила добрые ответы.

Лилиана была счастлива с Серхио. Жаль, что господин Рэд не стремился связать себя узами брака с ней, но это было, скорее, обоюдное предпочтение.

«Я не хочу снова становиться чьей-либо женой, — писала мать крупным разборчивым почерком. — Мне нравится моя нынешняя жизнь. Пусть будет так, как есть, я не вижу смысла менять что-либо».

От господина Рэд девушка получила всего одно письмо, но какое! Он по-отечески наставлял ее на путь истинный, обещал свою помощь, рассказывал о жестоких столичных нравах. Дейна не прочитала и половины внимательно, будучи в трауре, поэтому спрятала письмо в своем сундуке, среди немногочисленной одежды, чтобы потом перечитать.

Тем временем негромкий, но четкий голос герцога Виенто легко выхватил Дейну из ее зыбких дум.

— Слушайте меня. Я рассказываю только один раз, ваше дело — запоминать.

Переглянувшись, Дейна и Леон дружно выпрямились и направили на господина внимательные взгляды.

— Как вам известно, Нордения воюет с Рантераном. Разведчиков не хватает. Слишком много их стали убивать, ловить, переманивать на свою сторону. Этой гнусности всегда было предостаточно, но сейчас ситуация критична, — сказал Виенто и чуть слышно вздохнул. — Нам, королевским подданным, приходится отправлять в столицу Рантерана всех подряд.

— Но мы же не подготовлены для разведки? — осторожно спросил Леон.

— Конечно, — подтвердил Виенто. Кажется, вопрос его развеселил, но он старался не подать виду. — Чем меньше знаний у шпиона, тем непринужденнее он себя ведет. Это влечет за собой определенные риски. Но и думать о своем выживании должен именно шпион.

— Понятно, — уныло отозвалась Дейна. — Нас бросят в Бездну.

— Не нагнетайте, — отмахнулся Даниэль с веселым видом. — Вы отправитесь к бренийскому хану Тан под видом студентов.

— Опять магическая академия?

— Своего рода. Но у них больше принято обучение молодежи при дворе. К нам тоже отправятся рантеранцы — юноша и девушка. Своего рода обмен заложниками. Вы должны узнать как можно больше о тайнах и делах семьи хана.

— Понятно, — Леон с готовностью кивнул. Он был воплощением беззаботности и спокойствия, хотя прежде добрый голубой взгляд стал колючим, почти злым. — Надеюсь, и с ними, и с нами станут обращаться хотя бы сносно.

— Надейтесь, — милостиво разрешил герцог. — Что же, после завтрака вы вольны начать собираться.

Дейна молча доела кашу под его внимательным, испытывающим взглядом, поклонилась и ушла к себе. Потрясение сыпалось на нее за потрясением. Такой и должна быть взрослая жизнь?

Сборы помогли девушке отвлечься от ее неспокойных чувств.

В дорожный сундук легли несколько платьев, подаренных матерью — все, как на подбор, светлые, с белым кружевом на воротнике и рукавах. Пара темно-синих брючных костюмов, они пригодятся ей на магических тренировках или даже в бою. Зимние платья, женский камзол, и еще несколько практичных вещей.

Дейна не привыкла рядиться в красивые платья. В детстве она часто донашивала старую одежду за соседскими детьми, и только синий костюм, подаренный матерью, навсегда остался в памяти. Ей так и не вернули его после неудавшейся разведки.

Что же, этого не изменить. Остается жить дальше. Если не хочется за себя, то за погибших друзей.

Помрачнев, Дейна вспомнила улыбающееся лицо Наоки.

Знает ли его брат о случившемся несчастье? Стоит ли послать Райто утешающее письмо? Но, если до него не дошло королевское послание, письмо от Дейны больно ударит его в самое сердце. Да, порой лучше не спешить с выводами и с поступками.

И Дейна приступила к самому сложному выбору из одежды.

Она решила поехать в черном платье. Память о Наоки должна быть сохранена. А если ей повезет пережить разведку и вернуться на родину, она начнет красиво одеваться.

Но Дейна точно знала, чего не возьмет с собой ни за что. Толстая, наполовину исписанная тетрадь с рассказами останется здесь, под толстым слоем одежды, и будет ждать свою владелицу. О том, что она, одаренная ведьма, выбрала писательство и не занесена в Книгу Страха, не узнает никто на всем белом свете.

Даже ее отец.

* * *

Герцог Виенто не бросал слов на ветер.

Прошел всего один день после его обращения к шпионам, а они уже сидели в наглухо закрытой карете, в окружении отряда солдат. В полумраке Дейна видела только золото волос Леона и свет его лица.

— Мы справимся? — спросила она чуть слышно.

В ответ донеслись слова, которые Дейна мечтала услышать с позавчерашнего утра:

— Надеюсь, что справимся, дорогая княгиня Морлан. Еще как надеюсь.

Прижавшись ухом к плотно закрытой дверце, Дейна пыталась услышать хоть что-нибудь. Ей не помешали бы сейчас даже обрывки фраз на рантеранском, чтобы успокоиться. Сердце девушки колотилось в груди от наплывшей некстати тревоги, а к щекам прилила кровь. Карета остановилась посреди глухой тишины, в неизвестном месте. Дейна не слышала ни единого звука извне, как ни старалась. Ни птичьей трели, ни даже топота от тяжелых солдатских шагов.

В полном отчаянии она посмотрела на Леона. Тот безмятежно спал, уронив голову на грудь и чуть улыбаясь. Должно быть, видел во сне нечто приятное. Но что, если придется бежать?

Дейна искоса посмотрела на него. Она была довольно застенчивой, но, если не удастся разбудить его словами, придется сделать это прикосновениями.

— Леон! — позвала она громким шепотом.

Тишина. Только радостные голоса на ломаном рантеранском. Одни мужчины мямлили на нем, вторые бойко стрекотали, и все это смешалось в смесь незнакомых звуков. Дейна поморщилась от досады. Она гордилась своим чутким слухом — наверное, единственными здоровыми органами на ее теле были уши — но сегодня даже они подвели.

— Леон!

Собрав в кулак свою решимость, Дейна слегка толкнула его в плечо и тут же отодвинулась подальше, чуть ли, не вжавшись в плотно закрытую дверцу.

Юноша промычал что-то невразумительное, затем сладко потянулся, жмуря глаза.

— Ммм… я видел такой славный сон… Мы уже приехали?

— Не имею чести знать, — у Дейны слегка дрогнул голос. — Кажется, нас взяли в плен.

— Я бы испугался, — хмыкнул Леон. — Но формально мы уже в плену.

Эти слова прозвучали не совсем обнадеживающе, однако Дейна подумала, что Леон знал герцога Виенто лучше, чем она, а значит, имел представление о том, как тот мог поступить. Пришлось довериться спокойствию союзника и принять расслабленный вид.

По замыслу герцога Виенто произошел обмен студентами-заложниками. Хотя Дейна не поступала в высшее магическое учебное заведение, в ее бумагах лежал лист с поддельной печатью. Герцог объяснил еще в Нордении, что такое обычно не вызывает подозрений и сомнений у врагов. Разве что хан Тан окажется невероятно умным и проницательным.

Или если он знает тысячу способов выявить фальшь, неважно, на лице или на бумаге.

— Позвольте задать вопрос? — произнесла Дейна смелее.

Леон вопросительно поднял светлые брови.

— Вы знаете герцога больше, чем я. Он точно знает, что делает?

Выражение лица Леона неуловимо изменилось. Беззаботность на бледном лице уступила место хитрой ухмылке и смущению.

— Понимаете ли, в чем дело, дорогая Дейна… Я не успел узнать герцога, как человека. Его знал мой дядя и опекун, а его хвалебные оды далеки от действительности.

— Понимаю, — быстро кивнула Дейна, мигом вспомнившая, как мать расхваливала сердитую бабушку Софию на все возможные лады.

— Признаться, я думал, что вы знаете герцога Виенто больше меня, — быстро сказал Леон, покраснев. — Вы приехали с ним в город и проделали долгий путь от столицы…

— Намекаете на то, что я его любовница?!

У Дейны снова запылали щеки. От злости или жгучего стыда? Возможно, от того и другого.

— Нет-нет, — Леон поспешно отвел виноватый взгляд. — Простите мою дерзость. Я не должен был…

Девушка бессильно махнула рукой и опустила голову.

— Бросьте. Я знаю, какого мнения высшее общество о шпионках. Надеюсь, что одного заверения в своей невинности для вас будет достаточно.

— Мне неловко, что я смутил вас.

Дейна мило улыбнулась и хотела, было, ответить что-нибудь вежливое, но тут распахнули дверцы кареты. В глаза, привыкшие ко мраку, брызнул колючий дневной свет. Немного подождав, она сумела разглядеть силуэты герцогских солдат, сопровождающих их до границы.

Судя по изменившейся природе, карета давно миновала заставу. Они находились на чужбине, а теперь их собираются пересадить в другую карету или вести пешком. Дейне очень захотелось посмотреть на Леона, в надежде на пару ободряющих фраз, но она подумала, что он сам нуждается в утешении, которого она сейчас не сможет дать. Значит, нужно покинуть карету с гордо поднятой головой.

Так Дейна и поступила.

Здесь, в рантеранской столице Гритон, тоже лето было в самом разгаре, разве что солнце светило не так ярко. Ровный легкий ветерок покачивал зеленые макушки аккуратно подстриженных кустов. Присмотревшись, Дейна поняла, что ей не изменяет зрение и что листва на кустах и деревьях имеет разные природные цвета: от бледно-зеленого до ярко-красного. В Нордении такое чудо происходило лишь в начале осени.

Как девушка и предполагала, их привезли прямо ко дворцу. Невысокие чугунные ворота с резной решеткой успели закрыть и запереть. Пути назад не было.

Она спустилась по нескольким ступеням и немного подождала, пока рядом встанет и Леон.

Теперь их окружали грозные рантеранские воины со смуглой кожей, одетые в длинные плотные халаты с поясами. Волосы у каждого были зачесаны назад и забраны в короткий тугой хвост. Каждый внимательно оглядел заложников и сделал шаг назад. Навстречу к ним шагнул низкорослый молодой человек в зеленом халате.

— Добрый день, — сказал он с сильным рантеранским акцентом, но на чистом норденийском. — Я — Изао Нао. Переводчик хана к вашим услугам.

Дейна и Леон дружно поклонились, но Изао чуть сдвинул брови, поглядев на девушку. Кажется, она не справилась с местным этикетом. Но ей было настолько безразлично отношение подданных хана к ее персоне, что Дейна смогла лишь вымученно улыбнуться. Траур по Наоки продолжал терзать сердце девушки, и без того испещренное шрамами — большими и маленькими.

Тем временем переводчик продолжал смотреть на нее в упор. Уставшая Дейна спросила, не выдержав:

— Что-то не так?

— Можно сказать и так, — промолвил он задумчиво, разглядывая ее тоненькую фигуру в черном платье. — Возможно, вас не предупредили, что черный цвет при дворе хана неуместен.

Бездна побери! Дейна густо покраснела и посмотрела искоса на Леона. Юноша сочувственно молчал.

— Мне никто не говорил об этом, — с трудом выдавила из себя княгиня.

— Теперь вам известно, — сухо промолвил Изао. Похоже, он не поверил ни единому ее слову, и это сильно задело Дейну. — Хорошо, что мы сможем исправить подобное упущение.

Не успела Дейна сказать и слова, как рантеранские стражи вытащили ее дорожный сундук и небрежно опустили на пыльные серые камни.

— Выберите любую накидку, — небрежно предложил Изао, скрестив руки на груди и очень внимательно наблюдая за реакцией Дейны, — и мы пройдем во дворец.

Внутри поднялась волна злости и мутной ярости — то ли на себя, то ли на Изао, то ли на молчаливо смотрящих солдат. В их темных глазах сверкали искры смеха, и это больше всего рассердило Дейну. Никто не имеет право указывать ей и насмехаться! Довольно она снесла издевательств от родной бабки и ненавистных одноклассников! И вообще, сейчас бы воспользоваться магией огня и спалить дотла переводчика вместе с прихвостнями хана!

Кажется, теперь она поняла чувства отца, который убил доктора Генри сразу после ее рождения.

Дейна мелко задрожала от переполнившей ее злости и посмотрела прямо в глаза Изао. Уголки его губ насмешливо поползли вверх.

Он смеет смеяться над ней! Ничтожество!

Неизвестно, что произошло бы в следующий момент, но Леон изменил весь ход событий.

Сорвав с плеч зеленую накидку, он бережно закутал ею плечи Дейны.

Девушка вздрогнула от неожиданности и случайного прикосновения его холодных пальцев к своей шее, нагретой солнцем. Не стоило так коротко остригать волосы, у нее слишком чувствительная кожа. Впрочем, это не так важно. Ничего неважно, кроме того, что она уже не пришлась по душе переводчику.

Придется демонстрировать те немногие тонкости дипломатии, которые она запомнила в королевской академии.

— Пройдемте, — сухо велел Изао.

И отвернулся.

После помощи Леона Дейне он, казалось, потерял к девушке всякий интерес. Оставалось надеяться, что это к лучшему. И, пытаясь успокоиться от гнева, она молча наблюдала, как стражники берут дорожные сундуки и несут в сторону ханского дворца. Многоярусные этажи из белого камня, красные плоские крыши, и много-много внешнего убранства, которое Дейна никогда не видела в столице родной страны.

Оставшиеся стражники сомкнули тесный круг вокруг Леона и Дейны, давая понять, что надо идти вперед. И тогда он несмело коснулся ее руки, привлекая внимание.

— Спасибо! — шепнула Дейна, сделав первый шаг.

Теперь и лицо Леона раскраснелось от смущения.

— Не стоит благодарности, дорогая Дейна. Мы с вами — товарищи по несчастью. Мне приятно было выручить вас.

— Обещаю, что не останусь в долгу, — сообщила она чуть слышно. — Если придется, я также выручу вас.

— Не сомневаюсь. Вы очень добры, Дейна.

Они так переговаривались весь путь до дворца. Стражники продолжали упорно делать вид, что ничего не слышат. И правильно! Пусть и дальше остаются глухими и слепыми. Пусть не видят, как заложники держатся за руки. Хотя это официально не запрещено, но раз господин Изао на нее уже взъелся, лучше скрывать все, что может выйти за рамки приличий.

Да и ей негоже проявлять безрассудство. Скорбь по другу здесь вряд ли порицается. Но даже сама Дейна винила себя за то, что ее душа с трепетом воспаряет ввысь всякий раз при взаимодействиях с Леоном.

Пусть об этом никто не узнает. Леон для нее всего лишь напарник.

Тем временем стражники повели их мимо дворца, в отдельную белую постройку, находившуюся далеко за садом. Очередная ограда, но низенькая и больше созданная для украшения, чем для ограды, с изумительными затейливыми завитушками узоров. За ней горделиво поднимали ветви красные клены, зеленели незнакомые Дейне кусты, красовались великолепные рантеранские розы.

Герцог Виенто не солгал. Школа для стихийных и одаренных магов находилась и впрямь при дворе, но не в самом дворце, как сначала предположила Дейна. Небольшой холл раздваивался на два коридора. Оба — с лестницами.

— Наверху учебные комнаты, — нарушил гнетущую тишину Изао. — На первом этаже — жилые. Слева мужские, а справа женские. Там вам все покажут и объяснят.

— Да? — обронил Леон как бы невзначай. — Без вас?

— Среди учащихся есть другие норденийцы и норденийки, — голос переводчика чуть-чуть потеплел. — Вы скоро привыкнете. Если ничто не укажет на вашу принадлежность к шпионажу на норденийское дворянство, вы спокойно проучитесь ближайшие годы.

Дейна сглотнула, ее сердце сжалось от паники и тревоги. Но — в Бездну их! Чем больше она держится молодцом, тем больше заслужит доверия. Надо оставаться спокойной, вежливой, улыбчивой, и забыть навсегда о своей злости.

Она сомневалась в успешности последней цели. Но разве есть путь назад?

Сцепив ладони в замок, чтобы Леон не попытался взять за руку, девушка просто кивнула ему на прощание и позволила увести себя по правому коридору.

То, что все пошло не по плану и может плохо кончиться, Даниэль Виенто понял примерно через сутки после того, как иностранная карета увезла шпионов в Рантеран. Его сильнейшая интуиция всегда помогала развивать слабый дар предвидения. Началось это после трагической гибели жены и продолжалось по сей день.

Взамен Дейны Морлан и Леона Лоренцо рантеранцы привезли в норденийский плен брата и сестру — Джи и Деминга Тио. Девушка шестнадцати лет и юноша восемнадцати лет, они были прекрасно образованы, владели манерами, но что-то отчаянно не давало Даниэлю покоя. Сначала ему пришлось самому встречать заложников, а потом возглавлять маленький отряд, везущий их в столицу.

Очаровательная Джи Тио была одета в траурное черное платье.

Точно в такое же нарядилась Дейна прежде чем покинуть страну.

Есть ли в цвете одежды заложниц скрытый символизм? В Нордении черный цвет четко обозначал траур, а что же в Рантеране? Почему ему так не дают покоя этот черный шелк и мелкие красные банты в волосах Джи?

По пути они несколько раз останавливались в гостиницах. Для этого специально заезжали в деревни — Даниэль не мог позволить себе повторить ситуацию с разбойниками. Если заложникам и не нравилось, то они хорошо это скрывали за добрыми улыбками. Между собой разговаривали только на родном языке, и Даниэль жалел, что не выучил его в свое время.

Однажды, когда он сидел за столом во время ужина, в гордом одиночестве, краем глаза наблюдая за беззаботно болтающими Тио, и отдавал должное жареному мясу со специями, кто-то слегка тронул его за плечо. Даниэль с недоумением обернулся. Обычно никто не вел себя настолько нагло, прикасаясь к герцогу, да и у таверны была отличная репутация, чтобы впускать кого попало.

За его стулом стоял мальчик едва ли старше двенадцати лет — смуглый, черноволосый, с узкими щелочками глаз. Слуга? Одежда потрепанная, но чистая, на голове поварской колпак.

— Простите, Ваша Светлость, — сказал мальчик очень тихо. — Я обычно не мешаю посетителям ужинать. Но я родом из Рантерана…

Сердце Даниэля пропустило удар, но он не подал и виду.

— Я слушаю тебя.

— Эти господин и госпожа, — мальчик понизил голос до шепота и посмотрел на весело болтающих Тио, — говорят о том, что она не зря надела черное платье. Это символ смерти короля в Рантеране. Они хотят убить норденийского монарха, Ваша Светлость.

— Так… — Даниэль медленно кивнул, делая вид, что ничего не происходит. К его горлу подступил горький, холодный ком. — Что они еще говорят?

— Что вы последний осел, Ваша Светлость. Незнание чужеземных традиций сгубит вас.

— Надеюсь, ты перевел все верно, — сказал Виенто и достал из кармана две серебряные монеты. — Иначе мне не сносить головы.

— Не волнуйтесь…

— А если ты с ними в сговоре, то и тебе.

Мальчик вздрогнул, захлопал глазами, а потом взял деньги и тихо произнес:

— Ни в коем случае, Ваша Светлость. Я живу здесь с младенчества и ничего о них не знаю.

— Хорошо. Ступай.

Как только незнакомый спаситель удалился, Даниэль проследил, чтобы заложники сытно поели и улеглись спать в лучших комнатах. А сам велел выставить охрану возле их дверей. Теперь, после услышанного, любое действие Джи и Деминга казалось ему подозрительным и требующим пристального внимания.

Дело оставалось за малым. Привезти их в столицу, но вместо королевской академии в дворянскую тюрьму. Личные дознаватели Его Величества быстро вытрясут из них все необходимое и используют против рантеранского хана. А потом пленников с позором отправят домой или же под норденийский суд. Как захочет король.

Картина, вроде бы, смотрелась красиво и гладко. Но Даниэля не переставал тревожить факт нахождения на чужбине Дейны Морлан.

Несносная девчонка, конечно, обладает неземным талантом попадать в сказочные неприятности, но, если ее схватят люди хана, она уже не выпутается из его сетей. Как и князь Лоренцо. И у той, и у другого есть вздорные родственнички, которые обязательно поднимут шум, когда узнают. Король всегда и всем пишет о случившихся смертях.

Закрыв глаза, Даниэль вспомнил о страданиях Дейны Морлан после прочтения письма о смерти своего друга.

Он не стал говорить и без того безутешной девушке, но он не верил в странную гибель Наоки Сино. Слишком много ужасающих совпадений. Такие драмы происходят раз в столетие. Мальчишке было вовсе необязательно прикрывать собой короля, он ведь пока не присягал норденийскому монарху. Или?..

Мысли одолевали, мучили, сбивали с толку. Тем не менее, отдыхать Даниэлю Виенто было некогда.

Следующим утром он подождал, пока оба заложника спустятся под конвоем к завтраку. Солнечный день, чудесная погода, и так тяжело на сердце. Прекрасная Джи возмущалась, активно жестикулируя, а ее брат угрюмо молчал. Возможно, они все поняли, но решили ломать комедию до последнего. Что же, их это не спасет.

— Приведите переводчика, — мрачно велел герцог.

Переводчик ехал с ними. Высокий мужчина с загорелым лицом, полукровка, одну половину жизни проживший в Рантеране, вторую в Нордении. В войне между странами никогда не участвовал, а значит, заслуживал доверия.

— Доброе утро, — любезно поприветствовал его Виенто и тут же наткнулся на тяжелый взгляд, полный враждебной настороженности. — Передайте нашим гостям, что они слишком болтливы для шпионов и наемников. Черные одежды и красный шелк символизируют на их родине убийство правителя, это я понял. Надо будет посоветовать его величеству ввести это, как символ казни. Как думаете, пойдут палачам такие цвета, а?

Выпалив эту тираду, Виенто усмехнулся, подпер кулаком голову и остро взглянул на пленников.

Он с трудом дождался, пока переводчик донесет до них его слова, чтобы проследить за реакцией.

Джи встрепенулась, вскочила, выхватила маленький кинжал и попыталась замахнуться на герцога. Ее брат остался сидеть с самым безучастным видом. Возможно, он давно смирился с вероятностью провала, а может имел запасной план, который скрывал от сестры?

Уже неважно. Солдаты схватили взбалмошную девицу и с трудом усадили ее обратно на стул. Оружие было отобрано и передано герцогу.

— Хорошая сталь, — заметил он с некоторым удивлением. — Но человека этим не убить, сударыня. Мага — тем более. А вот вашу очаровательную шейку топор палача рассечет мгновенно.

Переводчик бесстрастно перевел эти жестокие слова девушке, и ее хорошенькое личико перекосилось от гнева. Она что-то залопотала на рантеранском языке, сверкая черными глазами, и болтала довольно долго.

— Джи Тио говорит, что вам недолго осталось, — сообщил переводчик. — Вся Нордения скоро падет под могуществом рантеранского ханства.

— Это, если исключить брань и угрозы? — уточнил Виенто.

— Да, именно так.

— Отлично. В таком случае мы можем продолжать путь. Этих, — герцог небрежно махнул рукой в сторону угрюмых пленников, — охранять сильнее прежнего.

Все его приказы были исполнены.

По прибытии в Брению заложников сразу отправили в древнюю крепость-тюрьму, а герцог поехал к королю со срочным визитом. Асмунд Бреон должен был понять и простить своего подданного за самоуправство, потому что ничего другого Даниэлю не оставалось. Он просто хотел спасти жизнь монарха — даже, возможно, ценой жизни шпионки Дейны.

Но в тот день у короля была важная аудиенция. А на следующий день — другая.

Чуть позже Даниэль все-таки смог предстать перед его величеством и объяснить ему обо всем, что произошло.

— Шпионы не дают нам покоя, — покачал головой король Асмунд, внимательно выслушав каждое слово визитера. — Но я к этому даже привык. Тем не менее, шпионы-убийцы куда страшнее и опаснее.

— Полностью согласен, Ваше Величество.

— Скажите, вы отдавали вашим людям приказ убить хана?

— Нет.

— Очень жаль. Так бы они могли избавить нас от одной большой проблемы. А так они просто попадутся и будут казнены.

— Вы уверены в этом?

— Если дело с черной одеждой обстоят так, как вы говорите, то да, — твердо сказал король. — Уверен.

— В таком случае, — герцог немного помедлил с просьбой, — будет ли мне дозволено отправиться в Рантеран?

— Вам? — Асмунд Бреон посмотрел на вассала так, словно тот произнес прекраснейшую шутку. — Ни в коем случае. Вы нужны мне здесь.

Вместо ответа Даниэль низко поклонился своему монарху и оставил его в одиночестве. Именно сейчас, в эту самую минуту, он сожалел о том, что схватил шпионов. Как только хан узнает об этом, дни Дейны и Леона будут сочтены.

Даниэль шагал по пустым дворцовым галереям и рассеянно размышлял, когда успел привязаться к несуразной и насмешливой девчонке, к стихийной ведьме. Когда успел начать думать, что предать своего короля ради ее спасения не так уж и плохо? Ведь именно он всегда рисковал своими людьми, считая их легко заменимыми. Так погиб отец Леона, покойный князь Патрик Лоренцо.

С Дейной все совсем иначе.

Но девчонка не должна узнавать об этом раньше времени. Никто не должен. На королевской службе главное — верность и преданность монарху, а не любовные шашни. Это и есть негласный закон норденийской знати, который Даниэль Виенто собирался нарушить.

Дело не требовало отлагательств.

Вернувшись в особняк, герцог велел собирать вещи в дорогу, мысленно репетируя, как он в будущем станет оправдываться перед взбешенным королем. Эти мысли были тяжелыми, однако совсем не лишними.

— Ваша Светлость?

Заглянувший в комнату без предупреждения переводчик выглядел смущенным и напуганным. Но пытался держаться.

— Да? — вздохнул Даниэль. — Что вам угодно?

— Я бы хотел признаться вам, — парень опустил голову и застыл с виноватым видом. — Я не тот, за кого себя выдаю. Меня зовут Райто Сино. Пекарь из Нортэна.

Даниэль с подозрением сощурился.

— Значит, очередной лазутчик?

— Нет, Ваша Светлость. Мой брат погиб, заслоняя собой короля. А я знаю норденийский и рантеранский. Я решил оставить дело пекаря и служить вам.

Повисло тяжелое молчание. Герцог Виенто видел и чувствовал, как привычный мир вокруг него с хрустом ломается на много частей, разбивается вдребезги, обнажая совсем другую реальность.

— И мне кажется, — Райто позволил себе легкую улыбку, — что я смогу вам помочь.

Глава 4. Арест и дар

Соглашаясь выполнить приказ герцога Виенто, Дейна не сомневалась, что в рантеранской столице все так же, как в норденийской академии. Строгие порядки царят везде, а будни до отказа забиты уроками и чародейскими практиками. Но была очень удивлена, узнав, что здесь все намного проще.

Единственный негласный закон, который не дозволялось нарушать никому, касался одежды. Студенты носили простые платья из тяжелого зеленого бархата и белые мантильи. Студенты — штаны и камзолы из того же материала, и тонкие белые рубашки. И тем и другим полагались ботинки из странного вида кожи. Ходили слухи, будто она драконья, но Дейна не верила этому. Откуда бы на планете Вирит взяться драконам, если они водятся только на богатых планетах? Так говорили учителя, когда Дейна была ребенком, но никто эти сведения не подтверждал.

Кроме одежды в правилах не сгущали краски.

Никто не диктовал студентам суровых правил и распорядков. Менторы, как их называли в академии при дворце хана, отличались от норденийских преподавателей доброжелательностью и спокойствием. Они же сразу говорили, что ответственность за обучение лежит на самих студентах. Своеволие и лень проявлять можно в любых количествах, но последствия могут стать ужасными. И они, менторы, в этом точно не виноваты.

Эти простые слова, сказанные добрыми голосами четырех стихийных магов — менторов — произвели на Дейну неизгладимое впечатление. И она стала учиться со всей прилежностью, на которую только была способна, пытаясь подать хороший пример Леону.

Тот же не разделял столь внимательного отношения к обучению.

— Главное это не знания, а баллы, — говорил он всякий раз, когда в свободное время Дейна пыталась всучить ему учебник по изучению стихий или по истории древнего Рантерана. — Не все дают за знания.

— Почему это? — удивилась однажды девушка, без всякой досады прислушавшись к его словам.

— Вы можете понравиться преподавателям или не понравиться. Как и я. Кто-то из них ненавидит норденийцев лютой ненавистью и уж точно не станет ставить нам высшие баллы. Наградит, к примеру, пятью баллами из восьми, и велит оставаться довольными.

Этот ответ удивил Дейну. Ведь она не заметила предвзятого отношения менторов к студентам. Конечно, здесь не обходилось без некоторых шероховатостей. Менторы были все, как на подбор, мудрыми старцами с седыми прядями в черных волосах, одетыми в цветастые халаты. Они предпочитали заниматься с юношами больше, чем с девушками, но в остальном не делали различий между студентов.

К тому же девушки здесь находились в явном меньшинстве.

Дейна попыталась подружиться с тремя своими соседками по комнате, но они оказались рантеранками и совсем не понимали ее язык. А еще она им совсем не понравилась. Три черноволосые ведьмы с похожими смуглыми лицами презрительно рассматривали белокожую кудрявую Дейну, перешептываясь за ее спиной.

Это не могло не расстраивать. Хотя с одной стороны она смирилась с участью заложницы и радовалась тому, что, хотя бы менторы говорят на норденийском, но с другой наивно лелеяла мечту подружиться с кем-нибудь. Очень скоро стало ясно, что это исключено. Вместо Дейны в Нордению отправилась девушка по имени Джи.

— Наверное, им горько видеть меня на их месте, — поделилась через несколько дней Дейна со своим приятелем, во время вечерней прогулки.

— Моим соседям тоже, — неохотно поделился тот. — Но они восприняли меня гораздо хуже.

— О Стихийные Боги, за что?

Она остановилась и с испугом прижала ладони к груди, впервые за все это время почувствовав смутную тревогу за Леона. Его могли схватить так же, как и ее, но, в отличии от Дейны, допрашивать строже и пытать сильнее.

— Ты волнуешься? — спросил юноша с удивлением. — За меня?

— Да! — ответила Дейна испуганно и с некоторым вызовом. — Что в этом такого?

— Ничего, — смущенно сказал Леон и опустил голову. Мочки его ушей резко покраснели. — Просто за меня никогда не тревожился даже родной отец. Он считал, что раз я убил свою мать, когда рождался, то способен прожить без его любви.

— Отец… — эхом повторила Дейна. — Стихийные Боги, это жестоко!

Леон чуть улыбнулся с грустью, и промолчал.

Время шло, они продолжали жить и обучаться в магической академии при дворе хана, познавая новые заклинания, руны, боевые искры. Проблем или трудностей не возникало, но за все время их с Леоном так и не представили хану Тан. Обычно новеньких студентов-чужеземцев представляли в первые же неделю, но их не пригласили, вопреки всем надеждам и тревожной суете.

Это стало волновать Дейну, ведь герцог Виенто приказал узнавать все тайны и секреты семьи и приближенных хана. А как подступиться к нему, живя на приличном расстоянии и не имея возможности увидеть его карету даже в окно?

Незаметно наступила осень, покрыв золотом всю зеленую листву, кроме хвои. Нежные листья прекрасных цветов пожелтели и пожухли, а потом и сами цветы склонили головы перед неумолимой непогодой. Дейна не очень любила эту серость, но куда сильнее ее тревожило нехорошее предчувствие.

Их не представили хану по некоторым причинам. О них не забыли. За ними следят.

В двадцать третий день месяца Нонис она, вместе со своими соседками покинула утром комнату, чтобы пойти на завтрак, а потом на занятия. Ничего не обещало беды или проблем, разве только это бесконечное беспокойство, разъедающее душу, не давало покоя и лишало сил. Шагая мимо высоких окон, Дейна время от времени кидала в них быстрые взгляды, но не видела ничего нового.

Вторая часть белой полукруглой постройки. Позади нее — роскошный разноцветный лес. Не видно даже уголка ворот дворца хана, не говоря уже об его слугах. Единственное, что привлекло внимание девушки и обеспокоило ее сильнее — это черная карета. Она въехала прямо под окна жилого корпуса академии, окруженная шестью вооруженными солдатами.

Девушка, идущая позади Дейны, тоже заметила это и мигом переменилась в лицо. Зорко посмотрев на побледневшую иностранку насмешливыми черными глазами, она жеманно захихикала и сказала несколько слов своим подругам.

Те возбужденно зашептались, с презрением поглядывая на Дейну.

Она продолжала идти вперед — гордо, спокойно, и с полным непониманием происходящего.

* * *

Возле распахнутых дверей столовой Дейну поджидали стражники хана, закованные в броню — двое мужчин с угрюмыми, непроницаемыми лицами. При их виде соседки Дейны испугались и отступили назад, не пожелав идти вслед за ней, пока неизбежное не случится.

— Дейна Морлан, — переводчик вынырнул из ниоткуда, она его даже не заметила. — Вы арестованы по подозрению в шпионаже, в пользу Нордении.

— Что?! Нет!

Она ахнула от захлестнувшего ее шока, и резко подняла руки, чтобы выстроить вокруг себя воздушный барьер. Сердце дико колотилось в груди, к щекам прилила кровь, пересохло во рту, но стихийная ведьма должна колдовать, чтобы защитить себя! Солдаты переглянулись и нерешительно отступили назад, но тут переводчик, этот несносный Изао Нао, подался вперед.

— Взять ее!

Приказ не возымел нужного действия. Стражники боялись стихийной магии. В отличии от острой стали, она довольно непредсказуемая, а значит куда опаснее. Пугливо отшатнувшись, они немигающими взглядами следили за каждым движением Дейны.

Наверное, она делала все неправильно и нужно было схватить любую из испуганных соседок, чтобы ей позволили уйти. Но Дейна попала в такую ситуацию впервые, и вообще была очень довольна простым, как ей казалось, выходом из положения. Если бы не проклятый Нао, она смогла бы защититься.

Негодяй подбежал к ней и дал звонкую пощечину, заставляя тем самым опустить руки, отказаться от заклинания.

Отшатнувшись, Дейна с трудом удержала равновесие, и ее тут же оглушил пронзительный визг соседок. Да чего же они так боятся?!

— Не подходите! — громко крикнула она, опираясь на гладкую холодную стену. — Я — одаренная ведьма! Я не позволю…

Крик застрял в ее груди, когда подло подкравшиеся девицы сбили ее с ног и навалились сверху, удерживая прижатой к полу. Они ничего не поняли из норденийской речи, но прекрасно оценили ситуацию, и поступили во благо рантеранского правительства.

Дейна еще барахталась и брыкалась, когда подбежавшие стражники отогнали девушек, схватили ее за руки и рывком заставили подняться. В висках неистово стучала кровь, волосы растрепались от яростного сопротивления и закрыли собой лицо.

— Вы арестованы! — повторил Изао. — Сейчас вас проведут в королевские темницы, а потом подвергнут допросу. Для вашей же выгоды советую отвечать правдиво и подробно!

— Катитесь в Бездну! — прорычала она, сверкнув глазами.

Иногда Дейну накрывало гневом, как сейчас. Злость помогала выжить, прийти в себя, свыкнуться с неизбежным. Она же выручила девушку и сейчас, хотя в руках стражников драться было бесполезно. Встряхнув Дейну, они потащили ее дальше по коридору, мимо столовой. К выходу из академии.

— Не забудьте про антимагические меры! — крикнул вслед переводчик.

Не слишком ли он много на себя берет?!

Дейна сумела оглянуться, чтобы крикнуть ему эти яростные слова, но они уже свернули в соседний пустой коридор. Изао остался далеко позади, а вот Леон…

Рыжеволосого мага выволокли из другого крыла, таща следом за Дейной. Кто-то из стражников сзади крикнул что-то одобрительное ее мучителям, а тот радостно засмеялся и толкнул шпионку в спину. О магии сейчас можно было забыть, оставалось пользоваться скромными познаниями в истории и дипломатии, а может, если повезет, сыграть по чужим правилам.

Если, конечно, от нее здесь и сейчас зависит хоть что-нибудь.

— Дейна, держись! — прерывистый крик Леона подарил ей тепло и надежду. — Я тебя не оставлю!

Их уже вывели на холодную улицу, чтобы усадить в карету, и Дейна не могла обернуться к другу — слишком быстро ее тащили. Но едва оказавшись в знакомом темном пространстве, за плотно закрытыми дверцами, она подождала, пока Леона втолкнут следом за ней, в карету, и погладила его дрожащую бледную ладонь.

— Я тоже тебя не оставлю, — произнесла она дрожащим голосом.

Карета тронулась с места.

Надежда осталась позади.

Впервые с того страшного дня, когда получила известие о трагической гибели друга, Дейна чувствовала себя настолько жалко и подавленно, что от бессилия хотелось плакать и кричать в голос. Но на этот раз слезы перегорели где-то внутри. Она молча ехала в темницу, не говоря ни слова Леону. Сейчас любой разговор опасен. Юноша понимал это и тоже помалкивал.

Наконец карету тряхнуло, и она остановилась. Дейна замерла, предчувствуя нечто злое и неумолимое, нависшее над шпионами, как карающий меч. Хотя, это не очень подходящее сравнение. Наступит время, и меча над склоненными шеями им не избежать.

Стражники распахнули двери, позволили шпионам выйти наружу, и тут же схватили каждого под руки, не оставляя возможностей применить боевую магию. Дело было совсем плохо. Дейна бросила быстрый взгляд на Леона — он держался гордо и спокойно. Значит, надо последовать его примеру.

Пришло время оглядеться по сторонам и увидеть свою ближайшую участь.

Здесь не было ни дворца Тан, ни белой магической академии, ни роскошного парка. Только высокие ели и сосны, зловеще покачивающие колючими зелеными лапами, а еще заросли диких кустарников и целая сеть узеньких тропинок и широких троп, ведущих в неизвестность. Пленников повели по широким, одного за другим.

Дейна старалась неотрывно смотреть в рыжий затылок, маячивший впереди. Наверное, только вид его ярких волос не давал ей упасть духом. Влюбилась ли она в Леона или ей хотелось верить, что эта их странная привязанность друг к другу и есть любовь всей ее жизни? Боль и горечь от гибели Наоки затмилоотчаяние из-за ареста, и душа Дейны упрямо рвалась к свету.

Она покорно шла туда, куда ее направляли и толкали, спотыкаясь о торчащие из земли корни, пока не оказалась в холодной обители узников. Серые каменные стены словно давили на сознание своей унылостью, пили тепло из тел, лишали последней моральной опоры. Едва Дейна очутилась в этом жутком помещении, ей захотелось плакать и молиться Стихийным Богам.

В какой момент все пошло не так? Когда хан и его подчиненные, а главное сам переводчик Изао сообразили, что заложники — совсем не те невинные маг с ведьмой, за которых себя выдают? И что будет с ними теперь? Эти три вопроса болезненно пульсировали в сознании Дейны, когда ее вели в камеру.

— Где Изао? — осмелилась спросить девушка у стражников, прежде чем ее завели в маленькое прямоугольное помещение и оставили в полном одиночестве. — Мне нужно с ним поговорить!

Увы! Никто из них не знал норденийского. Скользнув по узнице прохладными или липкими взглядами, стражники молча вышли, а тюремщик запер дверь.

Дейна сжала кулаки и в отчаянии топнула ногой по твердому каменному полу, а потом с ненавистью посмотрела на маленькое, забранное решеткой окошко под потолком. Ей хотелось плакать, есть, ругаться и проклинать тех, по чьей вине она здесь оказалась. Потому что все это время юная шпионка прилагала любые усилия, чтобы не стать пойманной.

Неужели, дело в герцоге Виенто? Или, страшно подумать, как-то связано с Наоки…

Нет! Она отмела эти несправедливые мысли с яростью и негодованием. Дело явно в другом. Еще когда Дейна прибыла в столицу Рантерана, Изао посмотрел на ее черное платье с таким презрительным осуждением, что стало очевидно: дело именно в одежде. Но она не имела дурных намерений и не строила козней хану. Единственная цель — узнать о его многочисленной семье, интригах и тайнах. Возможно, украсть несколько важных документов. Но не более.

Все, что оставалось делать теперь, это смиренно ждать, надеясь, что сердце хана Тан не окажется каменным, а приговор будет мягким. Лелеять столь наивные мечты, конечно, лучше, имея под ними хоть малейшее основание, но только так Дейна могла побороть свою тревогу.

Она металась по камере, подолгу вслушивалась в мрачную, глухую, ужасную тишину, изредка разбавляемую негромкими голосами и шагами, а потом с отчаянием опускалась на длинную деревянную скамью между стеной и столом, чтобы отдышаться. Приходила в себя и продолжала метаться.

В один из этих повторяющихся моментов Дейна услышала тихий, но отчетливый голос:

— Зачем тебе эта тревога, девочка?

— Что?..

Она обернулась на голос, изо всех сил надеясь, что не сходит с ума.

На фоне серой каменной стены мерцал серебристым свечением призрак Генри. Дейна в детстве знала эту душу дотошного врача, убитого ее отцом. Но он покинул ее тогда, когда больше всего нуждалась в его советах и поддержке. И кто знает, если бы он остался, она, будучи еще десятилетним ребенком, не стала бы шпионкой.

Это по его вине она угодила в застенок!

Или все-таки по своей собственной?

Затаив дыхание, Дейна не могла отвести от Генри испуганного взгляда влажных глаз. Надеяться на лучшее больше не получалось. Ее ждут допросы, пытки, смерть. Может, именно поэтому призрак выплыл из Бездны? Хочет подготовить ее к неизбежному?

— Ты слишком много волнуешься и плачешь, — объяснил невозмутимо призрак. — Странно, что именно тебя послали шпионить на чужбину, с такими резкими и сильными чувствами.

— Я — княгиня, — Дейна нахмурилась и скрестила руки на груди. — Одаренная ведьма. Когда ты ушел, я решила, что дело во мне и захотела умереть.

— Очень зря. Вести себя, как капризное дитя, может каждый, но жизнь всего одна.

— По тебе не скажешь, лекарь Генри! — выпалила девушка, и тут же почувствовала себя очень глупо. — Даже не знаю, вернулся ты на самом деле или мой рассудок окончательно растаял в воздухе.

— Нет, глупая девочка. Рассудок в порядке, а жизнь в опасности.

У Дейны закололо в уголках глаз, по щекам потекла тонкими струйками горячая влага. Через минуту она закрыла лицо ладонями и горько плакала, сожалея о многом. О Наоки, своих чародейских дарах, неверно выбранном жизненном пути, невозможности повернуть время вспять.

— Пусть! — крикнула она звонко. — Мне не нужна такая жизнь! Наоки умер за короля, а я умру за герцога!

— Нет, — мудро изрек Генри шелестящим голосом. — Умрешь за шпионаж.

От удивления она резко перестала плакать и с обидой посмотрела на него, парившего под потолком и до безобразия невозмутимого.

— Да что ты вообще понимаешь?!

— То, что ты хочешь погибнуть за малознакомого человека, который разгребает жар чужими руками, — ответил призрак. — Ты не давала ему присягу, не клялась на крови, так к чему же это неистовое желание поскорее оставить свой грешный мир?

— Послушай, Генри…

Он смешно покачал головой и уронил призрачную шляпу. Серебристые кудри заколыхались из стороны в сторону, когда Генри наклонился за потерей. Дейна молча наблюдала за ним и мысленно проклинала себя неведомо за что. Она была виновата, как ей казалось, во многом, но в чем? В детстве ей часто пытались внушить мысль, что именно Дейна Морлан виновата в бедах и дурных мыслях окружающих, и никто больше.

Наверное, им это удалось, хотя сначала Дейна не заметила изменения в своей мятежной душе.

— Когда меня убили, девочка, я хотел лишь одного, — неприкрытая горечь заполняла весь его голос. — Чтобы ты жила спокойно, без проблем и тревог. Жаль, у меня это не получилось.

— Брось, — сказала Дейна, чуть не плача. — Не все в этом и даже загробном мире зависит от наших желаний.

Вместо ответа он со свистом вздохнул и исчез.

Несколько минут девушка внимательно разглядывала то место, где только что витал призрак. От него не осталось даже прозрачной дымки, но Дейна твердо знала, что не сходит с ума и что своевольный Генри просто пытается навязать ей свою волю. Интересно, какую? От нее всегда требовали много и сразу: быть хорошей, сильной, умной, доброй и вежливой, но не слишком.

От Дейны Морлан требовали стать идеальной женщиной, а она стала всего лишь заключенной.

Беда.

Если раньше в ее голове слабо трепыхались предательские мысли написать матери о случившемся, то теперь Дейна безжалостно отбросила прочь эти глупые идеи. На краю гибели надо оставаться гордой, а не слабой. Сентиментальность и слезливость рождает жалость, а это совсем не способствует репутации человека, даже если он пленник.

Едва Дейна успела вытереть слезы, снаружи загрохотал замок. За ней пришли.

Она не сомневалась, что ее сейчас потащат на допрос и будут там долго избивать. Но сначала требовалось соблюсти формальности.

* * *

— Это документ о вашем согласии на допросы. Подпишите вот тут и еще, чуть ниже.

Хан говорил резкими и рублеными фразами, с ненавистью и презрением сверкая черными глазами, а переводчик, судя по выражению лица, сглаживал его грубости. Увидь Дейна хана Киу Тан в кругу рантеранской знати, ни за что бы не подумала, кем является этот невысокий и невзрачный с виду человек. Только его выразительные глаза выдавали в мужчине правителя. Одет он был тоже слишком просто для своего положения. Маскировка? Он боится покушений и случайной смерти?

Явившиеся стражники препроводили Дейну в допросную, а потом вручили ей этот белый лист, исчерканный мелкими рантеранскими иероглифами. Внизу требовалось поставить подпись на любом языке. Но она же не дура! Еще в королевской академии упоминали, что нельзя оставлять свои подписи, не зная, что подписываешь. Она накрепко запомнила это.

В допросной было холодно. Девушка сидела за длинным столом и слегка дрожала. Хотелось обнять себя руками, но это означало проявление слабости, и она сидела с ровной спиной, гордо задрав подбородок.

— Где Леон? — вопрос сорвался с ее уст в тот момент, когда Изао собирался что-то сказать.

Кроме хана и двух стражников здесь находился еще и дознаватель — низкий, убеленный сединами старик. Его молодой секретарь склонился над ворохом бумаг, вертя в пальцах перо.

— Ждет своего допроса, — негромко ответил Изао. — Подпишите документ.

— Не стану.

Прерывисто вздохнув, она положила перо на стол и посмотрела прямо в злое лицо хана.

— Я, княгиня Дейна Морлан из Нордении! Я клянусь в своей невиновности и отсутствии злого умысла в отношении правительства Рантерана. Мои стихийные дары всегда использовались для мира!

Хан метнул короткий злой взгляд в Изао, и тот поспешно перевел. Затем хан разразился длинной тирадой, из которой, судя по испуганному выражению лица Изао, следовало много грозных ругательств и мало смысла.

— Наш правитель готов полностью отдать вас в руки тюремного коменданта, — чуть слышно сказал Изао, и Дейне почудилось сожаление в его хрипловатом голосе. — Мне жаль вас. Простите.

В следующий момент из соседней комнаты донесся ужасающий болезненный вопль. Принадлежал ли он Леону или другому человеку? Дейна не знала, не могла понять. Ее мысли все еще встревоженно кружились в сознании, когда в допросную вошел молодой кузнец, неся в руках легкие ручные кандалы.

Она бессильно смотрела на оковы, чувствуя, что блеск вот-вот ослепит ее. Сердце стучало так неистово, будто хотело остановиться. А хан мерзко улыбался, глядя ей прямо в глаза, и что-то передавал Изао.

— Антимагические кандалы, — изрек тот с печалью. — Если вы не согласны подписать документ, мы должны обезопасить себя от ваших чар.

Дейна хотела вскочить на ноги, но ее схватили за плечи и прижали к стулу.

Пока кузнец равнодушно делал свою работу, это казалось Дейне жестокой экзекуцией. Вся магия внутри нее угасла, съежилась, заснула — до лучших, если они когда-нибудь наступят, времен.

Миловидную молодую женщину, вошедшую в пыточную вслед за Дейной и стражниками, звали Кайолин. Так к ней обращался дознаватель, а фамилию красавицы не называли. Но это последнее, что интересовало Дейну. Если ее привели сюда, то едва ли выпустят обратно, а значит, обличить всех этих рантеранских мерзавцев не получится. Сейчас наступил именно тот момент, когда главное — не острая память, а умение управлять сознанием.

И Дейна Морлан горько жалела, что не умеет падать в обморок по желанию.

Притвориться, конечно, можно. Но что в этом толку, если боль от пыток никуда не денется?

— Здравствуйте, Кайолин, — вежливо поздоровалась пленница, мило улыбнувшись той. — Вы и есть палач?

— Доброго дня и вам, — белокурая, темноглазая женщина в черном платье говорила на чистом норденийском, но с легким акцентом. — Все верно, я палач. Мне можно приступать?

Последний вопрос она задала угрюмому дознавателю, который стоял возле закрытой двери, скрестив на груди руки, и мрачно смотрел на упрямую арестантку. Ее держали два часа в допросной, пытаясь добиться хоть каких-нибудь сведений — о короле Бреоне, королевской академии, планах герцога Виенто. Потом еще час провели в пыточной, показывая Дейне разные страшные приспособления для издевательств. Но она оставалась непреклонной.

Опустив голову, Дейна стояла возле холодной каменной стены, где ее приковали за кандалы цепью, свисающей сверху. Пока ее запястья будет скреплять тонкая цепь, она останется беззащитной и бессильной перед врагами. Это внушало ужас. Но недаром Дейна росла на книгах, в которых описывались подвиги храбрых норденийских героев прошлых лет.

Многие из героев и героинь, замученных и убитых врагами, были младше Дейны на несколько лет. Не все они владели магией, многие родились в крестьянских или городских семьях простых людей. И она исступленно думала, глядя в пол под ногами, что станет не хуже них. Что вытерпит все и доживет до казни или умрет, захлебнувшись собственной кровью.

Дознаватель ответил хрипло, коротко и резко. Изао услужливо перевел, выводя Дейну из слабого, но все-таки равновесия:

— Пока рано. Я дам арестантке последний шанс.

Кайолин равнодушно пожала плечами. Повисла гробовая тишина. Все ждали рантеранских и норденийских слов. И вот, наконец, дознаватель прокаркал несколько грубых фраз. Переводчик несколько замешкался, прежде чем доносить их до ушей Дейны. Видно, совсем бранная речь.

— Дейна Морлан, признаете ли вы за собой вину в шпионаже? Какие преступления вам поручили совершить норденийские дворяне? На что способна ваша магия? Какое задание было у вашего спутника?

Все эти вопросы она уже слышала по много раз. Они звучали иначе, но суть была одинакова. Не стоит даже пытаться внимать им теперь.

— Нет, — сказала она устало, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Я — простая заложница. Моя магия — только мое дело. А про договоры Леона с кем-либо я ничего не знаю.

Выслушав перевод, дознаватель ухмыльнулся и задал еще один вопрос.

— Вы близки с Леоном Лоренцо?

— Что? — потрясенно переспросила Дейна. — Нет! Я чиста и невинна, как белый цветок лотоса!

Кажется, ответ не устроил дознавателя. Поджав губы, он кивнул Кайолин, а затем поспешно вышел из камеры. За ним последовали секретарь и переводчик. Палач осталась наедине с узницей, не считая стражников, пришедших ей помогать.

Дверь за ними захлопнулась громко, гулко и страшно.

Сглотнув, Дейна медленно подняла голову. Она хотела увидеть свой неизбежный конец в безжалостных черных глазах Кайолин. Но та не спешила приступать к пытке. Склонившись над маленькой, небрежно брошенной на пол сумкой, палач что-то искала в ней. Дейна затаила дыхание, слушая тихий лязг невидимого металла.

Она знала многое, но не о пыточных инструментах. Жаль.

Наконец Кайолин выпрямилась и в упор взглянула на будущую жертву. Пересекла маленьким неторопливыми шагами то короткое расстояние, что их разделяло, неспешно подняла руку. Под рыжим огнем факела сверкнуло лезвие маленького ножа.

Кайолин оттянула широкий рукав Дейны и умелыми взмахами острия разрезала его ровно на две половины. Затем проделала то же самое со вторым рукавом. Зачем все это? Дейна не хотела ломать голову, строить догадки и бояться. Она натерпелась этих чувств в камере, она слишком устала ждать!

— Мы, женщины, слабы, — голос Кайолин звучал тягуче, бархатно, чуть ядовито. — Но у рантеранцев профессия палача передается по наследству. Все мои братья отправились в бездну. Отец отдал мне свой колпак, когда состарился. И тут пришлось придумывать достойные пытки. Это тяжело, когда не умеешь ломать кости и вздергивать людей на дыбу.

— Силенок не хватает? — мрачно спросила Дейна.

— Да, дорогуша. Видишь ли, от бесполезных палачей тоже избавляются.

— Кто бы мог подумать! — Дейна ощерилась и послала ей яростный, полный ненависти взгляд. — Какая потрясающая ирония!

— Не умничай и не трать попусту свой чудный голос. Сегодня он тебе пригодится для крика.

На этот раз Кайолин говорила ласково, растягивая слова, но от ее интонаций Дейне стало почти жутко. Она вспомнила, что находится одна, в чужой стране, в темнице, и что ее некому спасти. То, что должно было свершиться после нападения разбойников в придорожной гостинице, происходило сейчас.

Но страх давно прошел. И Дейна даже не вздрогнула, когда Кайолин нанесла первый поперечный порез на тонком белом запястье. Боль наступила позже, но сразу же за ним последовало второе движение лезвием. И еще несколько. Кайолин делала короткие перерывы сразу после трех-четырех порезов, а потом промакивала влажной чистой тканью небольшие стрйки крови и продолжала.

Скрипя зубами, Дейна висела в своих оковах, пытаясь не застонать и не заплакать. Трудная затея. Раны жгло и саднило, не реагировать на них совсем казалось невозможным. Когда Кайолин поняла, что пленница стерпит многое, то разрезала ее рукава выше. Пытка продолжалась.

— Я ничего не знаю! — пробормотала Дейна, стараясь смотреть прямо в глаза Кайолин. — Мне нечего рассказать вам!

— Все так говорят, дорогуша, — мучительница на миг опустила руку и холодно взглянула на нее. — Абсолютно все.

— А я еще и правду говорю!

Кайолин с разочарованным видом покачала головой и вытерла кровь с лезвия маленького кинжала.

— Не знаю, что ты перенесла и кто тебя обучал терпеть боль. Но, боюсь, наши беседы станут ежедневными. Ты часто травмировала руки? Я займусь ногами. Переносишь простую боль? Я ее усилю.

Слова долетали до сознания Дейны, как из-под толщи воды, но она старалась уловить каждое. И не узнала ничего, кроме того, что ее ждут еще большие страдания. Не то чтобы это сильно огорчило или испугало Дейну, но она подумала, что жизнь могла бы вести себя более милосердно с одаренными ведьмами.

Плакать не хотелось. Слезы сами скользили по девичьим щекам. Опустив голову, Дейна принялась считать ускользающие мгновения до нового разговора с дознавателем. Кайолин тем временем взяла свою звенящую сумку и села за стол в молчаливом ожидании. Только сейчас у пленницы заныли руки от неприятно тянущей боли.

В коридоре раздался шум.

Вскрик. Ругательство. Удар.

«Кого-то пытают, не доходя до пыточных», — отрешенно подумала Дейна.

Про Леона лучше не думать вовсе, словно его и нет. Тем сложнее будет врагам вырвать из нее любые сведения о напарнике. Не дай Стихийные Боги, им удастся отыскать темного мага-менталиста! Горький ком подступил к горлу от таких тяжелых мыслей, и Дейна стиснула зубы, чтобы не разрыдаться в голос.

Может, есть смысл поговорить с Кайолин, чтобы убить время и не думать о плохом?

— Кайолин, ваш отец был норденийцем? — осторожно спросила она, понимая, что ступила на тонкий лед.

— Он и сейчас есть, — бесстрастно ответила молодая женщина. — Мерзавец из норденийской знати.

— А ваша матушка…

— Здесь допрос ведете не вы, — заметила, усмехнувшись, Кайолин. — Норденийцы — скользкий и беспринципный народ. Обманщики, лжецы, шпионы — все они одинаковые. И вы тоже.

— Но разве вы не заселяете в нашу страну шпионов?

— Это не мое дело, а императора. Ради Стихийных Богов, Дейна, замолчите! — в голосе палача остро и холодно зазвенела сталь. — Не то я оставлю шрамы на вашем красивом личике раньше времени!

Поджав губы, Дейна коротко вздохнула.

Она совсем не искала сведений о любовных отношениях рантеранцев с норденийцами. Герцог не давал такого задания, да и ей бы в голову никогда не пришло заниматься этой глупостью. Время пребывания на чужбине изначально было ограничено. А потом их с Леоном схватили. Ах да, лучше о нем не думать вообще…

Шум в коридоре повторился.

Когда громкие шаги неизвестного бегуна достигли двери пыточной, Кайолин резко вскочила и выхватила крупный кинжал с кривым лезвием. Она готовилась защищаться, умереть или взять в заложники Дейну?

Дверь распахнулась от мощного удара, и Дейна никогда не узнает об этом.

Два человека в капюшонах, прикрывающих лица, застыли на пороге камеры, готовые к любым неожиданностям. За их спинами растерянно топтался третий, юноша с огненно-рыжими волосами. Леон.

Издав короткий злой возглас, Кайолин изящно вскочила на ноги и кинулась в атаку, но ей в лицо ударила толстая струя ледяной воды. Мучительница отлетела к стене, выронив свое оружие, а потом Леон с усилием наступил ей на руку, не позволяя вскочить.

— Сломаю тебе руку, если дернешься, — довольно сообщил Лоренцо. — Что смотришь? Думаешь, одна умеешь боль причинять?

Дейна молча смотрела на своих спасителей. На то, как один из них наносит сильные и точные удары ожившим стражникам. На второго, который встал на цыпочки и пытался отстегнуть ее кандалы от свисающей с потолка цепи. На распахнувшуюся дверь и стражников, вбегающих в пыточную. Разве они выходили?

— Сзади! — прохрипела она с огромным усилием, не зная наверняка, почудилось ей увиденное или все слишком реально.

А потом сознание девушки накрыла черная пелена небытия. Она все-таки сумела унестись в спасительную тьму, хоть и позже, чем хотела.

В небытие было слишком хорошо, чтобы ему противиться.

Сознание то возвращалось к Дейне резкими рывками, каждый из которых длился дольше предыдущего, то опять покидало ее измученное тело. Свет сменял мрак, а потом все повторялось. Вот рядом звенят мечи, вот врезаются в противоположные стены разорванные звенья цепей, вот кто-то несет ее на руках по коридору, а перед глазами мельтешат рыжий огонь и темные клочья потолка. Иногда до слуха девушки доносились обрывки фраз на норденийском, но звучали они настолько тихо, что смысла Дейна не понимала. Весь мир вокруг превратился в странное гудящее пространство, то слабо мерцающее, то гаснущее. И только острая боль в руках оставалась неизменной.

В один из последних моментов этого прерывистого сознания Дейна поняла, что ее разрезанные рукава свисают вниз и болтаются, открывая изрезанные, залитые кровью руки. Это отчего-то ее рассмешило. Но не удалось даже улыбнуться, и девушка опять потеряла сознание.

Липкая темнота и глухая тишина окружили ее со всех сторон. Дейна двигала ногами — они шли. Махала руками, сгибала их, прижимала одну к другой — они не болели. Это чудо? Не похоже.

Ведь в темноте она не была одна. Кто-то другой сопровождал ее здесь — кто-то давно знакомый и почти родной. И с уст Дейны сорвалось всего одно имя:

— Генри?

— Дейна?

Призрак говорил шепотом и невидимыми подталкивал ее в грудь, заставляя отступать назад.

— Пяться, девочка. Ты на краю Бездны. Слишком рано в нее падать.

То ли интуиция, то ли злость на рантеранцев и смерть, то ли еще одно незнакомое чувство заставили ее обернуться и пойти назад. Хотя и там тоже сгустилась непроглядная мгла, с каждым шагом Дейне становилось все теплее и спокойнее. А потом впереди слабо забрезжил бледно-желтый свет.

Дейна храбро продолжала идти.

* * *

Когда Дейна очнулась опять, она не стала сразу открывать глаза. Пустая трата времени. Легче снова потерять сознание, чем поймать лживую удачу за хвост и тут же упустить.

Она лежала некоторое время неподвижно, но не провалилась в небытие. Здесь было хорошо, удобно, мягко, и не болели руки. Цепи исчезли, уступив место бинтам. Дейна очнулась в безопасности и спокойствии. Никто не толкал ее, не бил, не резал, но никто и не утешал. Неужели Леон и два спасителя не смогли выбраться из рантеранской тюрьмы?!

Эта мысль вселила в нее злую силу. Сделав длинный вдох, Дейна попыталась встать, но у нее сразу сильно закружилась голова — девушку повело в сторону, и она, недовольно поморщившись, снова легла. Еще несколько минут в висках стучала кровь, а перед глазами назойливо мелькали красные точки. Дейна покорно ждала, пока отступит недомогание, а потом решила оглядеть комнату.

Простая мебель, серая, но чистая простыня, туалетный столик в углу. Видимо, эта комната принадлежала небогатой даме, не стали же меблировать специально для Дейны.

Конечно, обстановка была совсем незнакомой, но на другое она даже не рассчитывала.

Непривычно мягкая кровать, светлый потолок, осенний пейзаж в темной раме, на противоположной белой стене. У Дейны заслезились глаза, она зажмурилась и несколько раз моргнула. Потом стало привычнее смотреть по сторонам.

Единственное окно плотно закрывала белая занавеска, но судя по свету в комнате, был день.

Немного полежав, Дейна приподнялась на локтях и снова попыталась встать, уже осторожнее и медленнее. В этот раз голова кружилась меньше. Но за дверью раздались торопливые шаги. Кто-то бежал по коридору в сторону ее комнаты, и хотелось верить, что это друг.

За дверью послышались голоса — кто-то тихо ругался. Дейна не расслышала смысла фраз, но уловила несколько норденийских слов, и это позволило ей дышать свободнее. Щелчок ручки, тихий скрип, и в комнату заглянул рыжеволосый молодой человек. Леон Лоренцо.

Он побледнел, осунулся, его мягкие огненные волосы были безжалостно острижены чьей-то грубой рукой, но губы улыбались, а глаза светились радостью. И Дейна села на кровати, готовая немедленно встать и заключить его в объятия.

— Здравствуй, Леон!

— Здравствуй, Дейна! Я так рад тебя видеть!

— Я тоже, — промолвила она, с улыбкой глядя на юношу. — А где мы?

— Господин герцог Виенто снял несколько меблированных комнат, — голос юноши стал тихим и тревожным. — Вы не помните, что с вами случилось?

Вздрогнув, Дейна поднесла ладони к гудящим вискам. Ей стало очень не по себе от выражения лица Леона.

— Нет…

— В лесной тюрьме был бой. Господин герцог явился вовремя — меня как раз собирались вздернуть на дыбе. Он ворвался в камеру и зарубил палача. Сказал, что магию могут уловить инквизиторы.

Дейна безрадостно вздохнула.

— Кто? Неужели, они есть и в Рантеране?

— Увы. Король сотрудничает с ними, когда надо охранять или вычислять шпионов. Но это не главное… Когда герцог со своим спутником освободили меня, мы напали на вашу охрану. И привлекли слишком много внимания.

— На твою, — пробормотала Дейна.

— Что?

— Ты теперь мой друг, а значит, официоз нам не нужен.

— И то верно, — Леон улыбнулся так радостно, словно давно ждал этих слов от девушки. — И вот тут-то ты, Дейна, нам сильно помогла. У тебя случился магический выброс четырех стихий. Ты разорвала свои кандалы, чем упростила нам задачу.

— О нет…

— Не тревожься, это же во благо.

Подойдя к кровати, Леон сел рядом с девушкой и взял ее за руку. Его серо-голубые глаза светились счастьем, радостью, и еще каким-то чувством, о котором Дейна опасалась думать.

— На нас напали охранники, надеясь задавить большинством. Но мы смогли выстоять — за счет стихийной магии. Решили, что инквизиторы — второстепенная задача.

Улыбнувшись, Дейна задала главный волнующий ее вопрос:

— Почему я была без сознания?

Леон придвинулся ближе и дотронулся до ее второй руки. На бледном юношеском лице проступила глубокая печаль, а глаза заблестели от невысказанной боли. Дейна не расспрашивала и не настаивала, а молча ждала его слов.

— Ты чуть не погибла от выбросов магии.

Опять! В памяти пронеслись воспоминания о Генри, Бездне, коротком разговоре. Она была на волосок от смерти и снова выжила, как выживала много раз подряд до этого.

Леон с грустью наблюдал за ней.

— Герцог не верил в твою смерть, хотя ты даже не дышала и сердце билось слабо. Мы наняли карету и незаконно пересекли границу, а ты все еще лежала без чувств. Спутник герцога твердил, что если ты мертва, то нужно похоронить тебя на родной земле.

— Кто он? — помедлив, спросила Дейна, терзаемая противоречивыми чувствами тоски и радости.

— Райто Сино. Рантеранец из Нордении. Говорил, ты знала его брата.

— Да, — выдохнула Дейна, которой внезапно от боли стало нечем дышать. — Знала…

Воспоминания о Наоко, оставившем ее так стремительно и трагично, захлестнули душу молодой девушки, и глаза тотчас же налились слезами. Доброе лицо Леона стало выглядеть размыто и тускло. Душа сжалась от невыносимой боли.

— Что с тобой?

Почему-то не хотелось лгать и утаивать. Леон Лоренцо смотрел на нее так ясно и спокойно, что Дейна не удержалась и рассказала все о своем несчастье. О том, как знала Наоки с детства, и о том, как он предпочел ей обучение. Про его смерть — безвременную, ужасную, благородную.

Леон слушал очень внимательно, не перебивая и не задавая наводящих вопросов, даже когда Дейна сбивалась с повествования или принималась плакать. Он дал ей возможность выговориться, излить душу, и девушка это оценила.

Наконец, в комнате наступила тяжелая тишина.

— Послушай, — голос Леона звучал мягко и успокаивающе, — Наоки хорошо за Гранью. Он умер молодым и не совершил грехов — в наше время это дорогого стоит.

— Да, — глухо ответила Дейна. — Поэтому я надеялась разделить его участь, когда нас схватили.

В ответ на это Леон вздрогнул, подался вперед и крепко обнял ее, порывисто прижав к себе. Дейна растерянно обняла его в ответ и опустила голову на плечо юноши. От куртки Леона пахло костром, хвоей, дорожной пылью, и она не хотела его отпускать.

— Не думай о ранней смерти! — прошептал он громко, чуть отстранившись и внимательно глядя в ее глаза. — Ты умрешь от старости, счастливой женщиной, в окружении детей и внуков!

— Я не могу тебе этого обещать! — голос Дейны хрипел и срывался. — Это слишком больно. Я не смогу жить без Наоки…

— Зато я смогу заменить его для тебя.

Эти слова были сказаны настолько твердо и спокойно, что Дейна вздрогнула, подняла голову и, смахнув слезы, пристально посмотрела на Леона. Он не шутил, не лгал, не смеялся. И все-таки принять его чувства сразу Дейна не могла.

— Благодарю, — выдохнула она вполголоса. — Только мне нужно время.

— Конечно, — легко согласился юноша, и не стал от ее слов ни серьезным, ни грустным. — Я готов все понять и принять.

— Спасибо, Леон.

— Будьте готовы и вы, — он улыбнулся и подмигнул ей. — Мы скоро возвращаемся в Нортэн.

Глава 5. Родной дом

Возвращаясь в родную страну, Дейна чувствовала себя слабой, измученной, жалкой. Слишком много с ней произошло дурного и страшного за последние месяцы. Слишком сильно она хотела забиться в угол, послать всех доброхотов в Бездну, и плакать, плакать, плакать до сумасшествия. Но для одаренной ведьмы, служащей герцогу Виенто, это было непозволительной роскошью.

Она смотрела изредка в хмурое лицо Даниэля и размышляла, готов ли он был когда-нибудь так же поехать спасать хоть одного из своих провалившихся шпионов? Даже не по своей вине, а по несчастливому стечению обстоятельств, попавшему в лапы к врагам? Или дело в том, что попавшихся шпионов было двое, а это уже могло нанести значимый урон норденийской монархии?

Однажды Дейна обязательно спросит об этом герцога Виенто.

Если выживет и соберется с силами.

И ведь неизвестно, что из этого проще.

— Не вини себя, — то ли попросил, то ли посоветовал Леон усталым голосом, нежно держа ее за руку. — Дело в черном платье, в котором ты приехала туда. Потому что рантеранская девушка прибыла в Нордению в похожем. И проболталась, думая, что никто не знает языка.

— Но Райто был в таверне? — уточнила испуганно Дейна. — Случайно ли?

Леон опустил глаза и смущенно улыбнулся.

— Он имел какие-то свои цели.

Вяло махнув забинтованной рукой, девушка откинулась на жесткую спинку сидения.

— Райто Сино — хоть и пекарь, но почувствовал себя храбрым воином. Он решил отомстить за брата.

Чтобы не заплакать, Дейна упрямо сжала губы и отвела глаза, шмыгнув носом. Боль продолжала терзать ее душу, но сейчас к солоноватой скорби прибавилось еще и глубокое чувство горькой вины за сорванное задание.

Если бы она только знала про обычаи и традиции Рантерана! Но откуда? Братья Сино предпочитали умалчивать о своей второй родине, а в магической школе и в королевской академии учили только норденийским истории, магии, и всем остальном.

— Он, должно быть, здорово винит себя в случившемся с Наоко, — девичий голос чуть дрогнул от боли. — Или меня.

Увы, узнать правду ей не удалось — ни в поездке, ни позже, после возвращения в Нортэн. Как только два всадника и карета миновали услужливо распахнутые стражей ворота, Райто остановил коня и спешился. Герцог Виенто внимательно наблюдал за каждым его движением, ничего не говоря, а потом сделал то же самое.

Прильнув пылающим лбом к холодному стеклу окошка, Дейна внимательно наблюдала за Райто и Даниэлем. Первый удивился и обернулся, уже собираясь уходить восвояси, второй что-то сказал ему. Выражение лица пекаря осталось не увиденным, но Дейне показалось, что он скорее порадовался, чем удивился или напугался.

А потом двое мужчин пожали друг другу руки.

— Что там? — шепнул Леон. — Я не вижу…

— Кажется, они прощаются хорошими друзьями, — предположила Дейна. — Но мы не станем уточнять у герцога, правда?

— Конечно. Лучше держать язык за зубами, иначе он решит, что мы шпионы всегда и во всем.

Дейна и Леон неловко переглянулись и дружно рассмеялись, впервые за последние недели почувствовав себя спокойными, беззаботными, веселыми.

* * *

Карета привезла Дейну прямо к знакомому маленькому дому — белому, с крышей из красной черепицы. Стоило ей его увидеть, как девушка погрузилась в воспоминания. Здесь прошли ее детство и ранняя юность, здесь же ей придется жить до полного восстановления магических сил. Пытка и выброс стихий ударили по Дейне чуть ли не сильнее всех предыдущих испытаний.

Она осторожно вышла из кареты и Леон услужливо подал девушке руку.

— Спасибо, — пробормотала Дейна, и сделала первый шаг по шуршащим желтым листьям.

Готова ли она увидеть свою любимую маму? Готова ли опять столкнуться со сварливой бабкой Софи, про которую все твердят, мол она души в Дейне не чает? Готова ли без дрожи в ногах и боли в груди проходить мимо пекарни Сино? Не пожалеет ли о том, что осталась здесь, а не в особняке герцога Виенто?

Очень скоро она это поймет. А пока…

— Господин герцог…

Даниэль давно спешился и внимательно смотрел на то, как Дейна и Леон направляются к нему рука об руку. Кажется, ему это не понравилось из-за мнения, что шпионы, работающие вместе, должны держаться на безопасном друг от друга расстоянии. Не может же он ревновать?

Глупая мысль. Конечно, не может. Зачем ему болезненная одаренная?

— Княгиня Дейна, — сдержанно произнес Даниэль, — я бесконечно благодарен вам за верную службу. Надеюсь, что после восстановления сил вы сможете ко мне вернуться.

К горлу подступили злые слезы, но Дейна ровно ответила из последних сил:

— Да, конечно смогу, Ваша Светлость.

Даниэль Виенто промолчал и пристально вгляделся в ее лицо. Он не поверил ее спокойствию и покорности, но счел за лучшее не устраивать расспросов прямо здесь. А Дейна вымученно улыбнулась — сначала ему, потом Леону. Сердечно попрощалась с обоими и твердым шагом, не оглядываясь, пошла в дом.

Уже наступил месяц Датин и подули холодные ветры. А из приоткрытых дверей веяло домашним теплом и запахом свежей выпечки. Дейна вспомнила, что ее мать Лилиана осенью всегда печет яблочные пироги. Улыбнувшись, девушка потянула на себя дверную ручку, быстро вбежала в дом и скоро оказалась на кухне.

Она не ошиблась — мать пекла пирог. Поставив его в печь, Лилиана напевала какой-то северный мотив и мыла посуду в тазу. А за столом сидел Серхио с чашкой горячего шоколада в руках, и негромко что-то рассказывал о магии.

Услышав шаги, они оба обернулись к ней.

— Мама! — воскликнула Дейна, мигом придя в себя. — Господин Рэд! Как я рада вас видеть!

Лилиана бросила свое занятие, вытерла мокрые руки о передник и порывисто обняла свое ненаглядное дитя. Серхио с грустной улыбкой наблюдал за ними. У него так и не получилось создать семью, потому что Лилиана продолжала отказываться от брака. Интересно, ползают ли до сих пор по городу злые и насмешливые слухи о них?

Дейна надеялась, что нет.

Она обняла и расцеловала в обе щеки мать, потом пожала руку Серхио, и только потом вспомнила, что забыла поставить на пол вещевой мешок.

— Бинты? — ахнула Лилиана, присмотревшись к ее запястьям. — Что с тобой случилось, дочка?

— Ммм… Полагаю история о том, как меня исцарапали рантеранские коты, вас не убедит?

— Ни в коем случае! — ответили дружным хором Лилиана и Серхио.

— Хорошо, — Дейна одарила их доброй улыбкой, хотя на душе было так же тяжело. — Я расскажу все за чашкой горячего шоколада. Очень проголодалась в пути.

Она села за стол напротив Серхио. Девичий задумчивый взгляд пробежался по первым морщинам на усталом лице матери, слабой седине, запутавшейся в волосах Серхио. Даже маги стареют, слабеют и сдаются. Когда-нибудь она, Дейна, смирится со своим поражением в Рантеране.

В натопленной кухне было тепло и чисто — Лилиана всегда следила за порядком. Пахло мукой, травами, какао-бобами. Дейна пила горячий шоколад, ела вкуснейший пирог с яблоками и потихоньку рассказывала свою невеселую историю. Про странные отношения с Леоном она умолчала. Так лучше. Слухи по маленькому городу расползаются быстро, и так же быстро доброхоты могут испортить репутацию любой ведьмы.

Мать слушала, подперев голову испачканной в муке ладонью. Серхио молча хмурил брови и качал головой. Наконец, Дейна замолчала и перевела дух. Слушатели переглянулись.

— Не вини себя, дочка, — Лилиана погладила ее по руке. — Это все воля случая.

— Конечно, — легко согласилась девушка. — Если бы Райто Сино не увязался за герцогом и не подслушал разговор рантеранки, меня бы не схватили.

— Кстати, что с ними сделали? — вмешался Серхио.

— С рантеранскими лазутчиками? Я… не знаю…

А сделали с ними, наверное, что-то совсем страшное. Несколько раз в пути Дейна задавала похожий вопрос герцогу Виенто, но он отмахивался и ничего не отвечал. Выводы напрашивались сами собой — брата и сестру из рантеранской академии замучили пыткой. Норденийские монархи были в этом вопросе беспощадны.

— Ладно, это неважно, — перебила ее мысли мать. — Но до чего же ужасно поступил герцог Виенто!

— Что?

Дейна поставила полупустую чашку на блюдце и посмотрела на Лилиану с недоумением.

— Он подверг тебя такой опасности, дочка!

— Мама, я — шпионка. Опасности — мой долг.

— Ты чуть не лишилась всех сил, не говоря уже о риске смерти!

— Что поделать, я служу ему. И буду служить, пока он меня не отпустит.

Лилиана посмотрела на Серхио, ища поддержки, но он промолчал. За столом повисла напряженная тишина. Ведь Серхио был связан с вербовкой малолетних шпионов, и это должно было сделать его еще хуже герцога в глазах любимой женщины. Но Лилиана готова была закрыть глаза на его прошлые грехи.

А вот правителя Нортэнийского герцогства она совсем не знала и сейчас обвиняла его во всем.

— Девочка права, Лили, — несмело сказал мужчина. — Долг — есть долг.

Лилиана фыркнула и отрезала еще три куска пирога.

— Не знаю, что у вас там есть, господин Рэд, а у меня только одна дочь. И я так боюсь, что однажды она вернется домой жестоким солдатом! Или не вернется вовсе…

У матери задрожали губы, но она смогла сдержать порыв боли и отчаяния. А Дейна впервые за долгие годы не нашлась, что ей ответить.

В письме от герцога Виенто, привезенном усталым гонцом, мелкие ровные строки уведомляли Дейну о том, что той дается столько времени для отдыха, сколько нужно. Мол, на ее счастье король в ближайший год не планирует посылать в разведку шпионов или посылать дворян в срочные военные походы. Это выглядело обнадеживающе, но не слишком убедительно. Дейна обрадовалась и таким словам.

Полная радостного воодушевления, она принесла письмо матери. Лилиана поджала губы, взяла бумагу, бегло пробежала взглядом по строчкам. А потом открыла черную дверцу печи и кинула листок в жаркий огонь.

— Мама! — воскликнула Дейна. — Что ты делаешь?!

— Что-что… Толку от твоего герцога нет, так хоть огонь его письмами поддержу.

— Между прочим, он и твой герцог тоже. Владеет нортэнийскими землями.

— Чушь, — Лилиана выпрямилась и поправила сбившийся набекрень чепец. — Я — урожденная иртонийка. Нет надо мной власти этого негодяя.

— Мы живем на его землях, значит, должны подчиняться его воле, — неуверенно произнесла Дейна.

Выпрямившись, Лилиана посмотрела на дочь строго и в упор. Серые глаза обеих женщин зло сощурились, но ни одна не отвела взгляда.

— Уж слишком ты послушная. Забыла, как он заставил стать тебя шпионкой?

Дейна вздрогнула. Нет, она все прекрасно помнила. В то тяжелое и страшное время герцог Виенто был еще совсем молодым — даже моложе ее нынешней. И его бедная жена сбежала под крыло Лилианы, в заброшенный замок, заявив, что Даниэль опасен. Тогда маленькую Дейну похитили, чтобы вынудить ее мать вернуть беглянку.

Приказ о похищении был отдан именно герцогом Виенто. Тогда ему не было прощения, но сейчас…

— Он изменился? — предположила девушка дрожащим голосом.

— Нет, милая. Мужчины не меняются. Они умеют говорить громкие и красивые слова, подстраиваться под желание женщин,если захотят. Да и то ненадолго. Не строй напрасных надежд, — Лилиана тяжело вздохнула. — Уж я-то лучше знаю.

У Дейны не осталось сил, чтобы спорить. Она только спросила:

— Серхио… тоже?

— У Серхио нет выбора, — жестко сказала мать. — В Нортэне нет других женщин, готовых связать судьбы с вербовщиками шпионов. Он будет держаться за мою любовь до последнего вздоха.

* * *

Дейна долго размышляла над материнскими словами.

С тех давних пор, как Серхио и Лилиана стали влюбленной парой, прошло чуть больше семи лет. Серхио заменил Дейне отца и полностью завладеть ее дочерним доверием, но девушка ни разу не задумывалась о том, что для этого ее бедная мать и решила связать свою судьбу с этим человеком. Со стороны они выглядели, как образцовая семья из центра Нортэна — за тем лишь различием, что Лилиана не дала Серхио согласия на брак. Об этом поговорили и перестали. Слишком многое зависело от обоих в Нортэне. За Лилиану заступались перед сплетниками и церковниками женщины, за Серхио — мужчины, и в конце концов неуместный треп навсегда затих. Люди и маги смирились.

— Пусть делают, что хотят, — с подчеркнуто небрежным милосердием разрешил епископ церкви бога Партеса. — Главное, чтобы не плодили внебрачных детей.

— Дети — это высшее благо, — не согласилась епископ церкви богини Мартии. — Они — продолжение людей, созданных по божественному образу и подобию.

Таким образом сплетники и доброхоты отстали от влюбленной пары.

После долгих размышлений и переживаний Дейна решила не тревожиться еще из-за материнского счастья. Какой смысл в этом, если свое счастье потеряно навсегда? Она отдала предпочтение чтению книг и попыткам писать собственные книги, помня, однако, при этом, что все писатели, художники, скульпторы, и прочие люди искусства обязаны занести свои имена в Книгу Страха.

Разумеется, она не собиралась даже думать в этом направлении. А мать искоса смотрела на ее труды и молчала.

Дни неумолимо шли вперед. Золотую осень сменили первые снежные дни. Дейна смотрела из мутного окна на улицу и в глубине души ожидала услышать цокот копыт лошади Леона. Она боялась признаться себе, что все-таки влюбилась в его огненные волосы, добрый светлый взгляд, белые руки и добрую улыбку.

Матери тоже ни слова. Дейна давно поняла, что главный материнский страх состоит в заключении брака дочери с богатым дворянином.

С другой стороны, Лилиана понимала: только этот исход и возможен. Если Дейна родилась дворянкой, ей нельзя выходить замуж за истопника или кузнеца. Мезальянсы в Нордении очень не приветствовались. Поэтому общество изрядно заволновалось, когда сама Лилиана вышла замуж за Андре.

За минувшие несколько лет дела Лилианы пошли в гору. Она продолжала укрывать и прятать несчастных ведьм, которые сбежали от мужей-тиранов. Заброшенный замок, в котором бедняжки скрывались, расцветал. Ведьмы варили зелья, разводили овец, делали из их молока сыр. Летом они выращивали овощи, а осенью собирали яблоки и груши. Часть продуктов отправлялась на их стол, остальное Лилиана продавала по выходным на рынке. Вырученные деньги шли на безбедную жизнь ведьм.

Всего их жило в замке около пятнадцати человек. Ведьмы разного происхождения бежали из домов с дочерями и пожилыми матерями. Кто-то приходил, кто-то уходил, а потом возвращался. И все это происходило под строгим оком городского правительства.

Стражники и тайная королевская жандармерия строго следили за каждым действием Лилианы и двух ее незнатных подручных, ища в их делах ошибки. Приходилось раз в месяц отправлять в мэрию заполненные бумаги с отчетностью о том, откуда простая работница госпиталя добывает средства на содержание беглых ведьм, и на что она их тратит.

Лилиана очень уставала от такой невыносимо тяжелой жизни. Годы брали свое. И поэтому, когда приехала Дейна, женщина испытала большое облегчение.

— Дочка, хватит тебе рассиживаться без дела, — решительно сказала Лилиана в середине месяца Татина. — Мне нужна помощь.

В этот день утро выдалось ясным, солнце ярким, а день — безветренным. Дейна сидела за столом, уплетая яичницу, и собиралась почитать после завтрака. Материнские слова загнали ее в тупик. Но с другой стороны Лилиана сказала все абсолютно правильно. Девушка сама утомилась от долгих посиделок дома. Пора потихоньку вылезать из уютного кокона.

— Я помогу, мама, — произнесла Дейна неуверенно и невнятно.

* * *

Особых навыков в ведьминском приюте не требовалось. В основном Дейну ждала хозяйственная работа: мытье полов, посуды, уход за маленькими детьми и обучение их магии, пока матери занимались работой. Все это забирало уйму сил и времени, но зато Дейна наконец-то перестала чувствовать себя бесполезной и ненужной.

Месяцы катились вперед одни за другим.

Постепенно из ее памяти исчезли все мысли о Наоки.

Дейна все так же мечтала о приезде Леона, но он не торопился.

Нельзя сказать, что он совсем ее покинул. Несколько раз в год юноша присылал красивые и чувственные письма, рассказывая о своей любви и извиняясь за кривой почерк. Мол всему виной рантеранский палач, сломавший ему пальцы. Дейна не обращала внимания на такую малость, и хранила каждое письмо в своей старой тетради с рассказами.

В двадцать пятый месяц Сикстиса, когда ей исполнилось девятнадцать лет, Леон приехал на ее улицу, чтобы поздравить с днем рождения.

Дейна сидела за кухонным столом, одетая в брючный костюм из зеленого бархата — подарок Лилианы — и резала шоколадный торт. Сидевшие за столом мать и бабка о чем-то тихо переговаривались, пока тяжелый взгляд старой Софии не упал на нож.

— Куда такие крупные куски режешь, бездельница? — проскрипела несносная ворчливая ведьма. — Мы тебе что — лошади с огромными пастями?

Не успела Дейна ответить, как раздался громкий стук в дверь. За несколько минут до этого она с замиранием сердца слушала стук копыт, о котором мечтала все эти месяцы, и, наверное, поэтому, у девушки дрогнул в руках нож.

— Это ко мне! — воскликнула она радостно, и помчалась в прихожую, оставив свое дело.

— Беги уже, оглашенная, — вздохнула ей вслед бабушка. — А уж нарезала-то… Шлюхам из убежища, небось, лучше еду подаешь.

— Мама! — возмутилась Лилиана. — Что вы несете? Какие шлюхи?!

— А такие, — скривилась старуха. — Порядочная женщина от мужа не уйдет.

— В таком случае ваша дочь — шлюха, — кинула Лилиана с презрением и отвращением. — Да и вы сами грешны. Думаете, я забыла, как вы с отцом расходились…

Вместо ответа София шлепнула по столу сморщенной, но все еще сильной рукой. Зазвенели чашки на блюдцах, опасно закачался молочник, наполненный до краев сливками.

— Поучи еще мать, как ей разговаривать, пигалица! И не было ничего у нас такого с твоим отцом…

— Как же, не было, — с горькой обидой сказала Лилиана. — Вы просто ничего не помните.

* * *

Выбежав из дома, Дейна сразу угодила в объятия Леона. Ее сердце пело, душа радовалась, и она даже не постеснялась поцеловать Леона в щеку.

— Ой, — он забавно смутился и чуть покраснел. — Я так рад тебя видеть, Дейна!

— Я тоже. Ждала тебя…

— Прости. Герцог с головой завалил меня делами, да и в поместье скопился ворох проблем.

— Тогда, — теперь пришел черед Дейны смущаться, — и ты прости меня.

— За что?

— Я не могу пригласить тебя в гости, — девушка боязливо оглянулась на дом. — Моя бабушка очень з… сердитая.

Если Леон и огорчился до слез, то не подал виду, и только улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Ох, ничего страшного. Давай тогда сходим завтра в пекарню… в соседнем квартале?

Мысленно Дейна поблагодарила юношу за внимание и чуткость. Ее исцелявшейся душе не пойдут на пользу губительные и болезненные воспоминания о семье Сино. Если наступит однажды подходящий день и случай, она отблагодарит Райто за спасение. А пока им лучше не видеться вовсе.

С этого солнечного и теплого дня отношения Дейны с Леоном стали наполняться заботой, теплом, и взаимной любовью.

Осень наступила нежданно-негаданно. Щедрое золотое тепло сошло на нет, вместо него природа позолотила листву деревьев и кустов. Повеяло холодными ветрами, перелетные птицы заволновались и закружились в небе, собираясь в стаи. Иногда они

У сироты Леона, которому приходилось вести дела поместья и графства в одиночку, прибавилось работы. Крестьяне ворчали из-за слишком высоких налогов, слуги работали спустя рукава, управляющий оказался сущим пройдохой и хитрил с деньгами, отчетами, расписками. Единственным человеком, который мог со всем этим разобраться, был Леон.

— Я прошу тебя не переживать и не тревожиться, — негромко сказал он Дейне в их последнюю встречу. — С тобой случились ужасные беды, но они совершенно точно не повторятся.

— Откуда ты знаешь? — рассеянно спросила она, пытаясь поверить его словам.

— У меня сильная интуиция.

Леон лукавил, Дейна понимала это в глубине своей настороженной души, но не стала заострять внимание. Боль из-за потери Наоки давно отлегла от истерзанного девичьего сердца, а значит, можно жить дальше. Никто не упрекнет и не осудит ее окрепшую любовь к Леону.

Привести его домой и познакомить с матерью девушка все еще не решалась. Лилиана напористая и уверенная в себе женщина, она может настаивать на скором браке, чем спугнет Леона. Дейна боялась такого исхода, хоть и понимала, что после смерти Наоки ее пугает любая мелочь. Надо с этим что-то делать. Страх не поможет ей в беде. А ведь скоро нужно вернуться под начало герцога Виенто.

Новенькие блестящие ботинки из драконьей кожи успели намокнуть, к носам прилипли оранжевые листья. Задумчиво глядя на них, Дейна вяло размышляла, действительно ли ее обувь подлинная, а если нет, то из кожи какого зверя ее сделали на самом деле? Драконов на Вирите давно не видели, во всяком случае, в северных странах, вроде Нордении. Скорее всего, это подделка.

— Я постараюсь не печалиться, — промолвила девушка напоследок и нежно провела ладонью по бледной щеке Леона.

Щека, а потом и вторая мигом порозовели. Юноша, выросший без матери, слишком быстро смущался любым проявлениям любви и заботы.

Немного помедлив, Леон быстро коснулся ее губ своими. И Дейна решительно ответила на поцелуй, хоть и не ожидала его. Обняв девушку за талию, Леон притянул ее к себе. Он был выше Дейны на голову и желал чувствовать ее всю, несмотря на различие в росте.

Когда поцелуй прервался, Дейна невольно вдохнула запах его волос. Горькие лесные травы или дым того же костра, которым пропах дорожный плащ герцога Виенто? Нет! Не время сейчас думать об этом человеке. Надо отдаться чувствам и слушать Леона.

— Я люблю тебя, Дейна, — говорил между тем молодой граф, с нежностью глядя в ее распахнутые глаза. — Можно сказать, что влюбился с первого взгляда, но не стану уподобляться лживым героям романов.

— А как это случилось? — спросила с любопытством княгиня, беря его под руку.

Они продолжали свой путь — неторопливо, спокойно, старательно делая вид, что не стали только что объектом аханья и оханья престарелых кумушек и чопорных дам в закрытых платьях. Одни закрывали лица руками, дабы не видеть «разврат и похоть». Вторые цокали языками, качали головами, радуясь возможности обсудить на ближайшем чаепитии с подругами низость падения нынешней молодежи. А третьи — невоспитанные уличные дети — смеялись и свистели вслед уходящим.

— Ну и глупые же они, — сказал полушутя Леон.

— Да, — Дейна легко с ним согласилась. — Это уж точно!

Они еще немного поговорили и одарили друг друга прощальными поцелуями, прежде чем разошлись в разные стороны. Леон спешил к своему верному коню, Дейна — домой. Ей хотелось, чтобы сплетники и местные кумушки перестали обсуждать ее семью, но поцелуй с молодым графом, увиденный соседями, даст новую пищу для глупой болтовни и кривотолков.

Теперь девушке стало немного понятно, почему мать так беспокоилась о выборе для дочери спутника жизни. Интересно, позволила бы Лилиана дочери выйти замуж за Наоки, не имеющего знатного происхождения?

Эта мысль и воспоминания о погибшем друге отозвались в девичьей душе тупой болью. Страдания давно прошли, но послевкусие пока сохранилось. Однажды и это пройдет. Надо только быть очень сильной и настойчивой, чтобы побороть свое злое прошлое. Не дать боли одержать победу над счастьем. И тогда все будет славно.

С этими мыслями Дейна продолжала жить, читать книги, практиковать магию, работать в замке.

Леон изредка писал письма, наполненные нежностью и любовью, а она отвечала ему взаимными посланиями. Два раза в неделю гонец привозил девушке весточки от любимого человека, и, прочитав их, Дейна складывала в маленький деревянный короб. Здесь их никто не найдет. В ее вещах не копалась даже ворчливая бабка.

Так незаметно пролетели два месяца, и холодный дождливый Уинтин подкрадывался все ближе.

— Лютая будет зима, — сокрушалась мать. — А я не додумалась заказать новые зимние плащи для наших бедняжек. Ну ничего. До конца месяца успею выправить. Дейна, а ты заберешь их из ателье Амелии.

— Да, мама, — сдержанно ответила девушка.

Когда одежда у подопечных Лилианы становилась негодной, приходилось заказывать новую. Деньги на это почти всегда находились, куда больше проблем с мерками — их приходилось снимать с каждой женщины, девушки, девочки. Малейшая ошибка стоила бы будущей владелице платья или плаща ощутимых неудобств. Хорошо, что у Лилианы были умелые руки и орлиное зрение.

В первые дни Уинтина у Дейны прибавилось забот.

Сходить в сырную лавку, в ателье, за чернилами, и, наконец выбрать подарок для Серхио. У того через несколько дней наступал день рождения, а Лилиана не успевала позаботиться об этом. Она попросила дочь выбрать подарок на свой вкус.

— Ему исполнится сорок пять лет, — сказала женщина задумчиво. — Мужчины этого возраста непритязательны и радуются уже тому, что дожили до столь солидных годов. У женщин с этим как-то попроще.

— Ага, — быстро кивнула Дейна. — Если не умерла при родах к сорока годам, то и будь довольна.

— Верно, дочка. Значит так. Сходишь к ювелиру и скажешь, что от меня. Он отдаст тебе коробочку из красной бумаги. Деньги я уже заплатила вперед, ни к чему молодой девушке носить с собой большие суммы.

— Хорошо, мама. Я все сделаю.

Поначалу Дейна немного волновалась. Но ювелир жил и работал недалеко, разговор с ним вышел коротким и душевным, а коробочка быстро перекочевала за пазуху Дейны. Выйдя на улицу, она заспешила домой, спасаясь от начавшегося дождя.

Промозглость и слякоть захватили и без того серый городишко Нортэн. Низко нависли уродливые тучи, похожие на обрывки старого войлока, по мутным лужам и блестящим от воды камням обильно стучали крупные капли. Хотелось поскорее добраться до дома, отдать матери неизвестную драгоценную вещицу, и немного вздремнуть.

Но Дейна уже знала, что не всем ее желаниям суждено сбываться. И сегодня случилось так же. По узкой улице, прямо ей навстречу, шагал, пошатываясь, Андре Морлан. Ее отец, никогда не приходивший в сны Дейны, но преследовавший ее наяву. За минувшие месяцы с их последней встречи он еще сильнее растолстел и обрюзг, совсем утратив былые привлекательность и обаяние.

— О! — пьяно обрадовался он и раскинул руки для объятия. — Кого я вижу! Дочка, ты ли это? Так похорошела!

Дейна растерялась. Она видела отца пьяным много лет назад, и успела забыть, как ужасно это выглядит со стороны.

— Доброго дня, отец, — нерешительно сказала она, но не остановилась и прошла мимо.

Мужчина хрипло рассмеялся ей вслед, заставив вздрогнуть и поежиться от неприятных воспоминаний.

— Что, праздник сегодня у вашего Серхио? — закричал он. — Я наведаюсь в гости, вот увидишь!

Откуда он знает про день рождения? Девушке стало не по себе.

Пройдя еще шагов пять, Дейна рискнула остановиться и оглянуться назад, но отец уже скрылся из виду.

Вернувшись домой в несколько расстроенных чувствах, она хотела сперва поделиться с матерью. Но Лилиана Морлан была так счастлива наступающим праздником, что девушка решила держать язык за зубами и рассказать о неприятной встрече после дня рождения Серхио.

Обычно в четвертый день Уинтина Серхио приходил к ним в гости, где его ждали чудесные угощения и долгий праздничный вечер. Так случилось и на этот раз. Стол в единственной комнате ломился от яств — мать и дочь трудились целый день.

— Дорогой Серхио! — звонко и с волнением произнесла Лилиана, наряженная в длинное белое платье и впервые за много дней распустившая волосы. — Я… мы поздравляем тебя с юбилеем.

— Пусть Стихийные Боги удлинят твои дни, — растроганно вторила Дейна.

— Будь счастлив, дорогой.

Лилиана поцеловала Серхио в щеку и вручила ему заветную коробочку из твердой красной бумаги. Мужчина улыбнулся, в его блестящих черных глазах сверкало истинное счастье. Так уж сложилось, что Лилиана и Дейна заменили ему семью, которой у него никогда, до встречи с ними не было, и теперь все обязательно будет хорошо.

Едва только Дейна успела об этом подумать, как комнату наполнил пронзительный звон разбитого стекла. Кто-то подло и вероломно швырнул камень в окно. А затем — короткий злой свист. Серхио стоял спиной к окну, не ожидая подвоха, и даже не успел обернуться, когда вслед за камнем влетел острый кинжал, управляемый Водной магией. Острие, брошенное с неимоверной силой, по рукоять вошло в бок Серхио.

В комнату хлынула вода, и она же сразу окрасилась алым цветом.

Дейну охватил ступор. Как во сне, она вытянула руки и подхватила сползающего на пол раненого мужчину, чтобы усадить его возле стены. Лилиана не растерялась и не испугалась — она занималась только попытками исцелить любимого человека, оскальзываясь на мокром полу. И Дейна застыла рядом, готовая помочь.

Сбоку мелькнула знакомая тень убегающего негодяя. Дейна хотела бы верить, что ей привиделось сходство, но слишком хорошо помнила походку отца. И от этого было вдвойне больно.

Горе в маленькой семье Морлан было настолько велико, что скрывать его оказалось бессмысленным занятием. Это понимали и Лилиана, и Дейна, и даже София, уж на что последняя любила скрывать свои боль и переживания за маской злости.

Повернувшись спиной к окну и не отскочив назад, Серхио одновременно подписал себе смертный приговор и спас Лилиану. Брошенный кинжал предназначался ей. Кто именно метнул оружие, долго думать не пришлось, но он не оставил ни единого доказательства.

В тот страшный вечер Лилиана Морлан безуспешно пыталась исцелить мужчину, но не сумела. Целители из госпиталя прибыли ночью и подтвердили смерть. А самый старый и опытный сказал, тяжело вздохнув, что у Серхио имелись проблемы с сердцем.

— Как же это так? — в голосе Лилианы звенели слезы. — Он ни о чем мне не рассказывал…

— Возможно, он испытывал вину и не хотел исцеляться. Но уже ничего не изменить, сударыня Морлан. На все воля Богов.

Сглотнув, Лилиана посмотрела на бездыханное тело Серхио Рэда. Она не понимала, как Боги допустили подобное. Только что ее любимый человек веселился вместе с ней и Дейной, радуясь своему празднику, а потом внезапно погиб, не успев даже увидеть подарок. Сердце сжалось от боли и горечи, к горлу подкатил скользкий ком.

Дейна прислонилась к стене, скрестив на груди руки, и молча наблюдала, как два бородатых целителя в белых мантиях выносят мертвеца из комнаты. Кровь из его открытой раны капала в расплескавшуюся на полу воду, на старые ковры, на деревянный скрипучий порог. Она уже потеряла родного отца в переносном смысле — постаревший князь Андре с уродливым пропитым лицом стал Дейне чужим человеком. И вот, как теперь все закончилось — Серхио, ставшего для нее почти отчимом, больше не было.

Иногда судьба шутит ехидные шутки и загадывает злые загадки. Иногда она же приводит под руку смерть.

Уже позже, в полночь держа над водой и кровью небольшой поток нагретого воздуха, Дейна сделала страшный вывод, к которому не смогла прийти сразу.

Негодяй, кем бы он ни был, метил кинжалом в ее мать.

Немного поколебавшись, девушка решила в ближайшие дни не рассказывать матери про свою догадку, а просто находиться рядом с ней и внимательно следить за каждым, кто подойдет ближе десяти шагов. Кроме близких подруг, разумеется. Лилиана была знакома с несколькими добрыми и славными женщинами. В них Дейна была уверена, как в самой себе.

Но не все в этом маленьком городе хорошо относились к Лилиане. Немало было мужчин, жаждущих мести за своих несчастных жен, вырванных из их лап. Одним из таких в прошлом был герцог Виенто, но Дейна сразу оставила мысли о нем. Герцог Даниэль — человек занятой. Ему вовсе не до покушений на целительниц.

Возможно, худшие опасения девушки верны, и убийца — ее отец. Андре Морлан.

Похороны прошли через пару дней.

Лилиана не плакала и держалась с каменным лицом, зато Дейна то и дело смахивала с ресниц слезы. Вторая потеря, после Наоки, казалась ей до невозможности болезненной и ужасной. Да таковой и являлась. Оставалось только достойно проводить господина Рэда в последний путь и продолжать зализывать раны.

При жизни Серхио не был дворянином, при его доме не имелось семейного склепа, поэтому мужчину похоронили на городском кладбище, со всеми подобающими почестями. Одни горожане его любили, другие презирали, но в любом случае собралось много народу. День выдался пасмурным, холодным, серым. Сама природа сожалела о смерти Серхио Рэда.

Шагая вслед за матерью в похоронной процессии, Дейна глотала слезы.

Стремительный и жестокий конец отчима был совсем не тем финалом счастливой семьи, на который она надеялась. И жизнь обрела совсем другие краски. Угрюмо глядя в серую твердую землю, на белые ровные плиты, на чернозем кладбища, Дейна беспрестанно думала о тленности бытия. Не самые подходящие мысли для молодой девушки, но что ей еще оставалось?

По традициям партесонской церкви полагалось взять гость земли и кинуть ее на крышку гроба, как только его опустят в свежевырытую могилу. Когда Дейна сделала это сразу после молчаливой матери, у нее задрожали пальцы.

Две женщины отошли в сторону и обнялись.

— Что же теперь будет? — тихонько спросила Дейна, затравленно поглядывая на окружающих дам в траурных темных платках.

— Все будет по-старому, дочка, — глухо ответила Лилиана, глядя в сторону сухими глазами. — Мы справимся. Ты отслужишь проклятому герцогу и выйдешь замуж за хорошего человека. Бабушка…

Она не успела договорить.

Из толпы вынырнул рыжеволосый юноша в темной зимней одежде, и метнулся прямиком к Дейне. Сзади ему неслись охи, ахи, обвинение нынешней молодежи в невоспитанности, и тому подобные словеса, услышанные Дейной много раз за ее жизнь.

— Дейна! — выкрикнул он, напряженно высматривая знакомые каштановые кудри.

— Леон!

И девушка, очертя голову, бросилась ему навстречу, чем заслужила порцию неодобрительных взглядов.

— Постыдилась бы! — кинула ей вслед мать. — Люди смотрят!

А люди не просто смотрели — они прожигали ее ненавидящими взглядами, словно были не прочь закопать нарушительницу спокойствия рядом с ее отчимом. Леон тоже это видел. Он улыбнулся, взял Дейну под руку и отвел к кладбищенским воротам.

— Не самое лучшее место для свидания, — призналась она, чувствуя, как яркий румянец предательски заливает лицо. — Но я очень рада тебе.

— Я не мог не приехать, — сказал Леон, помолчав. — Когда умер мой отец, никого рядом не было. И я тогда поклялся поддержать всех, кто столкнется с подобным.

— Ты — лучший, — тихо вымолвила Дейна.

— Убийца уже арестован?

— Нет…

Молодые маги немного помолчали, с грустью наблюдая за прощающимися.

— Он был хорошим человеком, несмотря ни на что, — изо рта Дейны вырвалось облачко пара. — Он будет жив, пока жива память о нем.

Глава 6. Охота на ведьм

Дейна сама не знала, как пережила остаток осени.

Серые, пасмурные, дождливые дни казались до отвращения уродливыми и сливались в один. Сколько прошло их, а сколько миновало тяжелых черных ночей, со слезами в подушку или бессонницей? Дейна не вела им счет. Она старалась подбодрить мать добрыми словами и помощью, но сама впала в жестокое отчаяние, которое необходимо было скрывать.

После короткой встречи с Леоном, на кладбище, она не встречала юношу ни в городе, ни возле своего дома. Писем он не присылал, и Дейна пыталась утешить себя мыслями о том, что любимый просто сильно занят графскими делами.

Она давила внутри себя безотчетный страх, заталкивая поглубже.

Она до дрожи боялась получить второе письмо с траурной печатью. Увидеть на коротких строчках имя Леона. Впасть в знакомое оцепенение.

Пусть этого никогда не будет — так мысленно молилась Дейна, яростно взывая к Водным Богам.

Пусть Леона не тронет ни жестокая рука, ни злой язык, и пусть он доживет до старости. Даже если ей, Дейне Морлан, такой чести никогда не видать. Мать часто сетовала на самоотверженность дочери и твердила, что в первую очередь нужно думать о себе, но девушка такого не понимала и не принимала.

В начале Татина, последнего месяца года, Дейна решила взяться за бумагу и чернила. Но она не собиралась писать книгу или делать наброски для будущей истории. Нет, казалось, ей больше не придумать ни одного достойного сюжета. Измученное девичье сердце и потрепанный разум хотели покоя.

За изрисованным ледяными узорами окном быстро падали на землю крупные белые снежинки. Сидевшая за кухонным столом Дейна шмыгала носом, глотала горячий отвар из сушеных яблок с корицей, приготовленный матерью, и лихорадочно размышляла над письмом.

Она успела простудиться раньше времени. А между тем требовалось написать герцогу Виенто прошение о возвращении на службу. Он дал ей год отсрочки после плена и пыток, но сейчас, видимо, решил, что требуется еще какое-то время после смерти отчима. И никак не известил!

Девушка со злостью сжала перо, хрустнула пальцами, и заплакала.

Собственная беспомощность не давала ей спокойно жить. Все время казалось, словно окружающие высмеивают ее наивность, доброту, порядочность. А герцог? Назвал ее одной из четверых дворян, которым он может доверять, и едва с ней случилось несчастье, отказался от ее услуг.

Эта мысль заставила Дейну вытереть слезы, скрипнуть зубами, и вернуться к письму.

«Дорогой герцог Виенто!

Прошу прощения за фамильярное обращение к Вам, не достойное княгини, но мною в данный момент одержали верх чувства, и мне тяжело их сдерживать.

Я, Дейна Морлан, желаю узнать, как скоро мне вернуться к своим обязанностям разведчицы и/или наемницы. Мне важно знать, как распоряжаться своей жизнью в дальнейшем и какие строить планы.

Ожидаю Вашего скорейшего ответа».

Письмо получилось несуразным, полным сухого официоза, и в целом не понравилось Дейне. Но она утешала себя мыслью, что оно не понравится и герцогу, а значит, он может захотеть отпустить ее.

Повеселев, Дейна наскоро оделась, прогулялась до ближайшего пункта гонцов и отдала письмо, вложив его в белый конверт с острыми уголками. Оказалось, что хорошая бумага стоит не слишком дорого. И Дейна решила: когда ей исполнится двадцать лет, она обязательно выправит себе перстень-печатку. Как ни крути, а все-таки она — княгиня.

О своем послании она ничего не сказала матери и тем более бабушке. Обе родственницы считали, что женщинам не следует стелиться перед мужчинами. Дейна в глубине души соглашалась с ними, но считала, что это касается только взрослых и опытных женщин, которые уже чего-то добились. А ей, приговоренной к службе герцогу, и вовсе надо проявлять покорность.

Покорность… Какое глупое, придуманное властными людьми, словцо!

Письмо с коротким ответом пришло через месяц. К тому времени Дейна отчаялась ждать как письма, так и влюбленного Леона. Жизнь продолжалась, надо было помогать матери, сидеть над книгой и рассылать тайные письма в независимые книжные гильдии.

С последним дела обстояли хуже всего. Книга Страха не утратила своей важности для талантливых магов — как дворян, так и простолюдинов. И Дейна прекрасно понимала: рано или поздно ее наглый обман раскроется. Более того, она подведет любую книжную гильдию, которая согласится принять ее рукопись.

Думать об этом было страшно, но преждевременно.

Кто сказал, что их заинтересуют истории неопытной одаренной?

Забрав у гонца герцогское письмо, Дейна коротко поблагодарила его, вернулась в дом и вскрыла, ежась от пронизывающего холода. В каштановых кудрях запутались снежинки, длинные ресницы покрылись инеем.

— Ты похожа на снежную принцессу из сказки, — сообщила мать в засыпанном мукой переднике, выглянув из кухни. — Не отнесешь потом печенья в замок?

— Отнесу, — нетерпеливо откликнулась Дейна.

И спрятала надорванный конверт за пазухой, чтобы мать не успела заметить яркую белизну бумаги.

В комнате было жарко натоплено. Дейна поспешила скинуть шубу и вгляделась в две тонкие строки, пересекающие середину листа.

«Дорогая княгиня Морлан!

Я наслышан о вашей трагедии. Постарайтесь не вешать нос. Я дам знать, когда вы мне понадобитесь».

Под коротеньким письмом красовался резкий росчерк подписи.

Дейна закрыла глаза, затем открыла их и сморгнула злые слезы. В груди закололи маленькие иголочки обиды. Почему герцог старается ее не замечать? Презирает из-за провала? Но тяжелая участь в рантеранском застенке — не ее вина! Неужели, он считает, что ее там могли… обесчестить?

Позор! Не может быть!

Эта колючая мысль долго не давала Дейне покоя. Пряча слезы, боль и тревогу от матери, она лихорадочно размышляла, как выяснить это у герцога наверняка. Писать письма о подобном — моветон, а ехать к нему в поместье чревато потерей репутации. О, Темная Бездна! Почему-то в прошлом, беззастенчиво врываясь в его дом и пугая стражу, она об этом не думала!

Сейчас все стало иначе.

О ней забыли все, а она, между тем, была нужна своей матери и ее подопечным — как служанка, компаньонка, ведьма-помощница. Такую ли жизнь Дейна хотела в детстве?

Нет…

Она все еще писала книгу, скрываясь от посторонних глаз гостей.

Будь Серхио живым, Дейна обязательно поделилась бы с ним переживаниями насчет герцога и получила бы ясный ответ. Сейчас же приходилось только ждать и верить в хорошее.

* * *

Зима пролетела слишком быстро для северного края, оставив после себя звонкую капель и глубокие прозрачные лужи. Глаза людей стали счастливее, голоса — бойчей, разговоры — смелее. Дейна много гуляла по улицам, исполняя поручения матери, разговаривала с разными колдунами, делала покупки и случайно слышала беседы проезжающих через Нортэн аристократов. Все радовались раннему солнцу, но никто не беспокоился о последствиях.

Месяц Кватрис принес с собой теплый ветер поздней весны, хотя до нее еще оставалось немало. Дейна радовалась тому, что ее мать перестанет мерзнуть и хворать от холода, но Лилиана не спешила улыбаться.

— Нехорошо это, — твердила женщина, качая головой. — Быть засухе.

— Я не помню засух в Нордении, — сказала однажды Дейна, когда они вдвоем шли на рынок.

Девушка с удовольствием подставляла лицо теплым солнечным лучам и жмурилась, как пригревшаяся возле печи кошка. Лилиана продолжала озабоченно смотреть перед собой и слишком крепко сжимать ручку плетеной корзины.

— Зато я помню. За пару лет до твоего рождения, милая. Тогда инквизиция озверела и хватала любую взрослую ведьму, идущую по улице. Женщины боялись выходить из домов, посылали вместо себя сыновей.

— А что делали одинокие? — тихонько спросила Дейна.

— Подзывали нищих мальчишек во двор и просили их об услуге…

Объяснение показалось Дейне неубедительным, но они уже вошли на рыночную площадь. Здесь было шумно и многолюдно, а мать не любила, когда ее отвлекали во время покупок.

* * *

Мрачные предположения Лилианы сбылись. Лето явилось жарким и засушливым, а раскаленное солнце вытягивала воду и жизнь из нортэнийцев. Одни проклинали стихийных Богов, вторые проклятых ведьм и магов, а сами ведьмы и маги лихорадочно размышляли, как в этот раз спастись или искать убежище.

Собравшись с силами и с мыслями, Дейна написала Леону, что из-за засухи может начаться охота на ведьм. Она не боялась за себя. Инквизиция обычно не трогает дворянок, если верить материнским словам, но они могут напасть на ведьм, скрывающихся в старом замке. Мать обмолвилась об этом пару раз, но не поднимала панику.

В письме Дейна попросила Леона не верить церковникам и не идти у них на поводу, если те вздумают навести порядок в его маленькой вотчине.

Но она не ожидала, что пылкий юноша оставит все свои дела и приедет в Нортэн.

От далекого графства Лоренцо до Нортэна — неделя езды. Поэтому Дейна никак не ожидала услышать под своими окнами цокот копыт жарким летним утром.

— Мама? — спросила она с робкой надеждой, глянув хитро на закрытые светлые занавески.

— Что мама? — буркнула Лилиана, но в ее голосе звенел смех. — Я уж почти двадцать лет мама. Иди, дочка. Жених к тебе прискакал.

Счастливая Дейна вскочила, забыв про недоеденный завтрак, и опрометью кинулась на улицу — в объятия Леона.

Молодой человек в белой рубахе, расстегнутой на груди, как раз слезал со своего скакуна. Дейна не могла отвести восторженного взгляда от прекрасного бледного лица и ярких волос любимого, но в какой-то момент встрепенулась и подбежала к нему, заглянула в глаза.

— Здравствуй, Леон. Я так рада, что ты приехал…

— Здравствуй, Дейна, — его лицо было мрачным, голубые глаза потемнели от гнева, а голос дрожал, как раскаленный воздух вокруг них. — Я прибыл сюда, чтобы забрать тебя к себе.

Отступив на крошечный шаг назад, Дейна с ужасом и удивлением снова посмотрела на него. С губ сорвался тихий возглас:

— Что?..

По шее тихо ползла тонкая струйка пота — от страха или жары? Неважно. Сейчас нужно остаться в сознании и воспринять все, что она услышит.

— Инквизиторы будут сжигать одаренных ведьм, Дейна, — повторил он тяжелым голосом и взял ее за руку. — Ты в опасности. И я заберу тебя в свое поместье.

Несколько секунд показались Дейне неумолимо долгими. Воздух стал знойным, душным, почти каменным, и его невозможно было вдохнуть. Безоблачное яркое небо посерело, мир вокруг начал тускнеть, гаснуть.

— Дейна!

Чьи-то сильные руки бесцеремонно стиснули ее плечи, за этим последовал рывок. Леон встряхнул ее. Дейна моргнула, вздрогнула и жалобно посмотрела в глаза любимого. Она не верила его словам, хоть и знала, что Лоренцо лгать не умеет.

— Я узнал об этом слишком поздно. Сегодня осудят первых обвиняемых… Ты слышишь меня?

— Слышу, — ответила девушка с трудом, и ловко выскользнула из его цепких рук. В горле встал горький крупный ком, предвещающий близкую панику. Но она не испугается и не заревет! — Спасибо, что сказал. Видно, от меня это скрывали.

— Дейна.

— Я задам герцогу Виенто! — голос стал тонким и яростным звоном металла.

— Что?..

Леон не понял и не уловил, с какой силой приближается к нему огромная волна несчастья, и просто смотрел на растрепанную одаренную ведьму, которую хотел спасти. А она застыла на месте, сосредоточилась и с грациозным изяществом дикой кошки прянула в сторону. Затем — вперед! Леон попытался удержать ее за руку, за кружевной воротник светлого летнего платья, за плечо — поздно!

Не сказав ему в ответ ни слова, Дейна Морлан помчалась прочь — со всей прытью, на которую только была способна. Вернее, не совсем прочь, куда попало, нет, ноги несли ее в сторону Алой площади.

Эта площадь находилась в центре города, через несколько десятков шагов от дворцовой, и нехорошо славилась публичными казнями. Назвали ее так в честь крови и огня, которые видели здесь люди, но официально нарекли площадью Справедливого Суда. Однако последний суд здесь проходил еще во время раннего детства бабушки Дейны.

Слова Леона про спасение и защиту благополучно пролетели мимо ее ушей. Дейна не хотела находиться в безопасности, в то время, как других одаренных четырьмя стихиями ведьм будут пытать церковники. А потом сожгут заживо, под одобрительные вопли озверелой толпы. В Нордении, а может, и за ее пределами уважали магов и ведьм только пока они приносили пользу. В случае чего-нибудь непонятного, будь то чума, оспа, мор, засуха или наводнение, обвиняли одаренных.

Сейчас щадили детей и беспомощных стариков. Раньше не было и этого. Воспоминания о бабушкиных рассказах про юность покойной прабабки оставили на впечатлительной душе Дейны неизгладимый красный след, похожий на удар хлыста.

Когда Леон остался далеко позади, а его громкий тревожный крик смолк, Дейна резко остановилась. И осознала, что поступила, как всегда, глупо, опрометчиво, нелепо. Кинулась на Алую площадь, не зная толком, как спасти несчастных.

Но, если смотреть с другой стороны, ей поможет единственно верное оружие — непредсказуемость и четыре стихии разом.

Страх — не позорная реакция. Он помогает чувствовать истинную опасность и знать, когда лучше защищаться. Нельзя прогонять его, но и полное подчинение страху — роковая ошибка.

С Алой площади тянуло знакомым магическим холодом сквозь тяжелый обжигающий зной. Стихии Огня и Воды, объединенные в одном волшебнике, складываются в это веяние. Так одаренные колдуны и ведьмы узнают друг друга. Но в холодной Нордении сложно заметить подобное. Разве что в сухую жару, как нынче.

Путь назад был отрезан.

Одаренные должны выручать друг друга из бед, чтобы не сократилась их численность. Это негласный закон магов. Нарушение не несет юридических последствий, но позорно и порицаемо.

Закусив губу до боли, Дейна упрямо сделала несколько шагов вперед, хотя ей очень хотелось остановиться и бежать обратно, в объятия Леона. По шее стекал тонкой струйкой липкий пот — от жары или страха? Неважно, нужно шагать дальше, продираясь сквозь это пекло. Ведь женщин на Алой площади ждет участь гораздо хуже.

* * *

Худшие опасения Дейны Морлан не оправдались. Она не увидела ни крепких столбов, обложенных со всех сторон вязанками дров и охапками прутьев, ни дрожащих от ужаса молчаливых ведьм, ни раззадоренной жестоким зрелищем толпы.

Людей оказалось немного. Грозная стража, измученные жарой солдаты, пятеро инквизиторов разных санов, и десяток самых важных горожан. От разноцветных летних одежд зарябило в глазах. Церковники, следовавшие учениям Патреса, носили черное, церковницы, почитающие богиню Мартию — белое. Последних здесь вовсе не было, значит, дело совсем скверное. Их не допустили или они сами решили не вмешиваться?

Посреди площади стоял узкий стол с двумя скамьями из старого черного дерева. Потрескавшаяся, уродливая мебель. Не иначе, тащили из самой церковной тюрьмы. За ним сидели четыре девушки — худенькие, понурые, с грязными лицами. То ли они сестры, то ли тюрьма делает всех узников похожими до однообразия.

Напротив них, спиной к Дейне, сидел ребенок в потрепанной рубахе и с коротко остриженным затылком. Должно быть, мальчик. Его руки были крепко связаны за спиной тонкой веревкой, надо понимать, девушек тоже стянули путами. И Дейна мысленно поблагодарила лекарей-целителей, которые улучшили в детстве ее зрение.

Чтобы не попасть в поле зрения стражи, пришлось остановиться в паре десятков шагов от них. И наблюдать. Внимательно, зорко, не упуская ни малейшей детали.

Хуже всего было сохранять самообладание.

Главный церковник с неизвестным Дейне саном, худой, высокий, замотавшийся, несмотря на жару, в черную сутану, кривил губы и бубнил себе под нос обвинения. Его слова долетали до ушей девушки с трудом, обрывочно. Но остальные церковники молчали и одобрительно кивали каждой его фразе.

Затем глашатай, прятавшийся до этого в тени, незаметный человек маленького роста, прочистил горло и отчеканил на всю площадь:

— Ханна, Анна, Эрна Шварц обвиняются церковным судом в умышленном наведении засухи на поля Нортэнийских земель! Ивонет Шварц обвиняется в пособничестве старшим сестрам, лжи и наведении порчи!

Дейна только вздохнула и усилием воли заставила себя остаться на месте. Нужно выиграть немноговремени. В одиночку она бессильна, необходимо отвлечь церковников на две-три минуты.

Она щелкнула пальцами, и сухие кусты напротив мигом вспыхнули красным огнем. Достойно для Алой площади! Пламя горело ровно, не перекидываясь на соседние деревья. Магический огонь — не такая бестолковая стихия, как простой, им можно управлять. Но и погасить возможно тоже магической водой, а не обычной, из колодца.

— Посмотрите! — ахнул старый церковник, на сей раз понятно и разборчиво. — Ведьмы колдуют со связанными руками!

Вокруг поднялся шум и гвалт. Если солдаты пытались сохранять спокойствие, то церковники испуганно шарахнулись в сторону от подсудимых. Куда только девалась их чопорная спесь! Дейна подняла руку и плавно опустила, призывая ледяную воду на головы встревоженных крикунов. Они жалко барахтались, отплевывались, кричали про самого Владыку Темной Бездны, пришедшего на помощь своим верным служанкам.

Слушать этот бред времени не осталось. Пользуясь долгим действием своей магии, Дейна кинулась к связанным девушкам, но бравые солдаты не растерялись. Перед ней молниеносно скрестили острые мечи, не пуская дальше.

— Прочь! — рассердилась Дейна.

Раскидать их в стороны воздушным потоком оказалось непросто — уж слишком они были тяжелыми из-за доспеха. Но со второй попытки она справилась, благодаря только их растерянности.

Ноги сами принесли Дейну к столу, и она быстро распутала незамысловатые узлы на запястьях первой девушки, а потом та стала ей помогать. Очень скоро все пленницы освободились и наперебой благодарили незнакомую стихийную ведьму за ее храброе сердце и помощь.

Дейна кивала и молчала. Ей нужно было удерживать воздух и воду обеими руками, чтобы не дать врагам напасть. Подумать только, теперь ее недруги — сами нортэнийцы! От этой мысли стало горько. Почему маги должны зависеть от злых умов инквизиции?

— Бегите! — взмолилась она наконец. — Я не смогу их долго удерживать!

Уговаривать никого не пришлось.

— Мы не останемся в долгу! — заявила одна из девушек.

Ханна, Анна или Эрна? Они похожи, как три капли воды.

— Мы еще встретимся! — звонко пообещала младшая сестра — Ивонет Шварц.

Когда их шаги стихли и исчезла прохлада, Дейна начала отступать.

Шаг за шагом она медленно передвигалась по нагретым камням площади, следя то за солдатами и стражей, то за церковниками. Магию пришлось поубавить, чтобы не убить их, но и не отпускать совсем. Дейна пятилась и держала все под контролем, благодаря своему косоглазию. Смотреть одновременно в две стороны — и дар и проклятие.

На выходе с площади она уже готова была облегченно вздохнуть и броситься наутек, с помощью мощного воздушного потока, как вдруг…

— Попалась, ведьма!

Кто-то крепко схватил ее, не давая вырваться. Руки оказались за спиной, хрустнув в суставах. От неожиданности Дейна замерла на месте, внутри у нее все замерло и покрылось коркой льда.

Расчет напавшего был верным. Магия перестала действовать через полминуты. Церковники, промокшие до нитки, медленно поднимались на землю. Стражники и солдаты, пошатывались, озирались с ужасом по сторонам, чесали затылки и безуспешно пытались понять суть произошедшего. Пустую скамью подсудимых еще никто не заметил.

Если они и увидят неизвестного верзилу, схватившего виновницу случившегося, то не сразу поймут, в чем дело.

Но времени у Дейны все равно осталось очень мало.

— Кто вы? — тонкий испуганный голос был ей ни к лицу.

— Оруженосец главы стражи, дорогуша. И я все видел, что ты вытворяла!

Кажется, он хотел сказать что-то еще, пока Дейна безуспешно пыталась вырваться, но его бесцеремонно перебил знакомый голос:

— Забудь!

Скосив глаза налево, Дейна увидела Леона. Усталый, запыхавшийся, с покрасневшим от гнева и бега лицом, он быстрыми шагами приближался к ним.

— Что ты сказал? — надменно кинул верзила.

— Забудь увиденное. И отпусти девушку. Я — маг Воды и верный человек герцога Виенто. Я приказываю тебе.

Последние слова заставили оруженосца главы стражи стушеваться и разжать руки.

Дейна сорвалась с места и стремительно приблизилась к Леону. Бежать уже не было сил, но она пыталась. Юноша с тревогой вгляделся в ее лицо.

— Идем, — сказал он коротко. — Я все-таки настаиваю на посещении моего поместья.

Когда они отошли достаточно далеко, сзади прилетела хриплая и грубоватая фраза:

— Не спешите так радоваться, сударь! Неровен час — инквизиция и на дворян с магией охоту откроет. Хе-хе-хе…

Леон не стал отвечать. Он лишь резко побледнел, сжал крепче ладонь Дейны и ускорил шаг.

Глава 7. Лучшее укрытие

Вокруг Дейны все окончательно запуталось.

Она была наслышана, что богатые мужчины питают слабость к вероломному похищению хорошеньких женщин, но никогда бы не подумала подобного про Леона. Ровно до этого жаркого дня. Граф Лоренцо быстро увел строптивицу с Алой площади, и даже не позволил заглянуть домой. Несмотря на все увещевания Дейны, что она хочет попрощаться с матерью и собрать вещи, юноша лишь отрезал:

— В моем поместье найдется все необходимое. И ты сможешь написать письмо.

Эта резкая перемена в характере любимого человека должна была напугать Дейну, но не тогда. Она и так застыла в ледяном оцепенении, послушно переставляя ноги. Как тряпичная кукла. Вырываться или кричать у нее не осталось сил — слишком много энергии забрала тройная стихийная магия. Да и к чему привлекать чужое внимание?

В одну из этих ужасных минут, затянутых удушающей жарой, сознание предательски оставило Дейну. Резкое головокружение, рваные черные всполохи перед глазами, и вот, уже подкосились ноги. Кажется, Леон успел поддержать ее, но обморок лишил девушку этого знания.

Мрак небытия окружил ведьму приятным холодом. Здесь она не чувствовала боли, тревоги, страха, и шла наугад по невидимой темной тверди, быстро перебирая босыми ногами.

Что Дейна ожидала увидеть, выйдя на свет? Бездну? Призрака Генри? Серхио? Все вместе?

Света не было, вопреки ее нетерпеливым ожиданиям, а тьма и плотная тишина начали казаться бесконечными. Новый магический выброс добил ее? Или, может, ей суждено оставаться здесь, пока не придет в себя? Если это и есть смерть, то не настолько пугающая и мучительная, как все вокруг привыкли считать.

Так равнодушно думала Дейна, делая шаг за шагом по невидимой дороге в неизвестность.

Она не знала, что Леон держал ее на руках, бережно прижимая к груди, словно хрупкий и драгоценный хрусталь. А он уносил одаренную ведьму Морлан прочь от бед, страха и опасностей, чтобы укутать своей любовью и по возможности никуда не отпускать.

Непросто владеть четырьмя стихиями одновременно и быть женщиной. Особенно в нынешние суровые времена.

* * *

Дейна Морлан очнулась снова на мягкой постели, укрытая до подбородка толстым одеялом, но побоялась открыть глаза. Первое, что она вспомнила — магический выброс в рантеранской пыточной камере, а потом в память неумело и лениво вползли мысли о недавнем спасении четырех одаренных ведьм. События и мысли переплелись между собой. Дейна лежала и напряженно думала, что произошло раньше: свое пленение или чужое? Пытки или Алая площадь?

Наконец она решила побороть свой неприятный страх, глодавший душу, словно собака — кость, и решительно распахнула глаза.

Дейна лежала на шелковых простынях, утопая в мягкой перине. Массивная кровать с дорогим балдахином из темно-красного бархата стала ее временным пристанищем. Интересно, сколько она здесь пролежала? Одеяло соскользнуло вниз, Дейна подхватила его слабой рукой, удерживая от падения, и заметила, что ее платье осталось нетронутым. Только кто-то заботливо снял с ног девушки пыльные башмаки и оставил между табуретом и прикроватным столиком.

С удивлением Дейна обнаружила, что ей больше не жарко, хотя в узкую щель между длинными занавесками пробивалось золото солнца. Значит, она попала в чей-то замок или загородное поместье, где даже летом прохладно и чуточку влажно. Окружающая роскошь была не кричаще вычурной и вызывающей, а нежно-красивой, умиротворенной, светлой. Очевидно, раньше комната принадлежала женщина.

Милые пейзажи с поздним летом на противоположной стене. Тонкие черные подсвечники на каминной полке. Платяной шкаф и два сундука, отчего-то покрытых толстым слоем пыли. Что-то в этой комнате показалось девушке тоскливым до рези в груди, но она не понимала, в чем причина.

С помощью табурета Дейна неуклюже спустилась на холодный каменный пол и поскорее сунула ноги в башмаки. Ее не тревожило знакомое головокружение, но руки и ноги немилосердно ныли, словно она таскала тяжелые мешки с овощами, как на огороде у бабушки Софи.

Шажок за шажком она нерешительно добралась до плотно закрытой двери и с трепетом толкнула ее. Нет, не заперто. И отлично. Широкий светлый коридор радовал глаз убранством и в то же время слегка пугал своей пустотой. Если сейчас день, то почему не слышны голоса, смех, звук шагов? Где слуги?

Ее желание мгновенно исполнилось — за углом коридора раздались шаги. Кто-то быстро шагал навстречу. Дейна резко остановилась, прижалась спиной к стене, чтобы не столкнуться лбами с неизвестным, и тут же ахнула, когда он показался перед ней.

Хотя, удивляться, по сути, было нечему. Разве не его она ожидала увидеть?

— Здравствуй, Дейна. Рад, что ты очнулась.

Леон Лоренцо выглядел очень официально и даже взросло. Пока Дейна лежала в глубоком обмороке, он сменил простой наряд на парадные камзол и шоссы из темного бархата. Непослушные волосы он расчесал и забрал в тугой хвост. Поэтому девушка даже не сразу узнала Леона.

— Здравствуй… — пробормотала она нерешительно, смутившись той огромной стене, что стояла между их сословиями. — Это твое поместье?

— Да, верно.

— Спасибо, что принес меня сюда.

В глазах Леона сверкнула радостная гордость.

Дейна запоздало вспомнила, как просила его дать ей попрощаться с матерью, но проглотила упреки, не дав им вырваться наружу. Не каждый мужчина пойдет спасать одаренную ведьму из рук церковников ценой своих чести, жизни, денег.

— Я позвал своего лекаря, но он сказал, что не разбирается в побочных эффектах от магии. Болван! Затем велел просто поместить тебя в покой и позвать его, если не очнешься через трое суток.

Дейна позволила себе ухмыльнуться.

— И священника.

— Что-то вроде, — неохотно подтвердил Леон, и его лицо потемнело. — Не думай об этом, любимая. Ты, наверное, голодна?

— Немного, — призналась Дейна.

Но куда больше еды ее интересовал вопрос, кому принадлежала светлая комната раньше.

* * *

Поздний завтрак накрыли в малой обеденной, где так же ласково светило солнце, но холодные камни не пропускали жару. Вместо жестких неудобных стульев с высокими спинками, модных в Нордении, вдоль стола тянулся длинный узкий диванчик с бархатной обивкой. Убранство здесь, наверное, не уступало в роскоши убранству в доме Виенто, но Дейне почему-то не хотелось над этим задумываться.

Еды было много, а Дейна проголодалась сильнее, чем думала. Она изо всех сил пыталась не наброситься невежливо на яичницу, мясо и овощи, не забыть о правилах этикета, не стать в глазах любимого жадной обжорой. Но наконец девушка насытилась, взяла согревшимися руками чашку с бодрящим отваром и посмотрела на Леона.

Он сидел прямо, вытянувшись в струнку, словно находился на важном приеме, а не в поместье.

— Почему ты такой напряженный?

— Привык, — признался юноша с легкой грустью в дрогнувшем голосе. — Отец учил меня держаться ровно, вежливо, спокойно. Не говорить, пока не спросят. И все подобное.

— Тяжело, наверное, норденийским маленьким дворянам, — задумчиво протянула Дейна. — Меня и моего брата так сурово не воспитывали.

— Князь Морлан в принципе не отличается хорошим тоном, поэтому не удивительно. Но Пол Морлан известен мне грубым человеком с дурными наклонностями, а тебя прекрасно воспитала мать.

— Да, — призналась Дейна, и ей отчего-то стало неловко. — Могу я задать вопрос?

— Конечно, милая! Сколько угодно…

— Та комната… Чья она?

— Моей покойной матери, — со вздохом признался Леон, вытирая замасленные пальцы об салфетку. — Единственная женская комната, пристойно выглядевшая и сохранившая почти привычный вид. Признаться, мои слуги бывают пройдохами и ленятся убирать там пыль. Я их накажу за это.

Дейна смутилась и тонко рассмеялась, приложив ладонь ко рту.

— Не стоит, Леон. Я не настолько важная птица, чтобы из-за меня страдали люди.

— А они и не страдают из-за тебя, — заметил он с легкой улыбкой. — Ты их спасаешь, жертвуя собой.

— Да, не без этого…

— И игнорируя приказы вышестоящих чинов.

Наверное, следовало извиниться перед ним за ослушание и дерзкий побег на Алую площадь, но Дейна не стала. Только лукаво взглянула на Леона из-под ресниц.

— Иногда это оправдано.

Усмехнувшись, он ничего не ответил и придвинулся ближе. Серо-голубые глаза снова сияли теплотой и любовью, и Дейна решила довериться ему. Их колени соприкоснулись, но девушка не стала отодвигаться. Следуя зову распахнутого сердца, она подалась вперед и позволила Леону поцеловать себя.

Первый поцелуй получился коротким, быстрым, порывистым.

И тогда Леон поцеловал ее снова. Глубоко, властно, жадно.

Дейна поддалась охватившим ее чувствам — волнующим, как теплый ветер посреди прохладного дня. И не собиралась останавливаться, как бы сильно об этом не пришлось сожалеть в будущем. Ведь мир вокруг менялся настолько быстро, что этого будущего могло и не наступить.

Первой поцелуй Дейны с Леоном стал отправной точкой. Теперь она поняла, что влюбилась в него без памяти, как и он в нее. Вовсе не беда, что матушка постоянно твердила об истинном лице всех мужчин, желающих обесчестить и покинуть как можно больше женщин. Оказавшись в его славном поместье, Дейна окончательно убедилась в серьезности намерений Леона.

Легкомысленный дворянин-повеса не стал бы выручать дерзкую ведьму из неприятностей. А значит, насчет отношения к ней Леона тревожиться не следует. Все, что волновало Дейну, это ее собственные чувства. Честно ли она поступает по отношению к памяти Наоки? Не предает ли ее? А если это так, то как ей очистить свою совесть — закутаться в белое одеяние послушницы монастыря и никогда не заговаривать с мужчинами?

Мыслей было много, и Дейна не знала, как от них избавиться.

После поцелуя, резко и бесповоротно изменившего их отношения, прошло несколько дней. За это время Дейна успела запомнить расположение коридоров и комнат в поместье, написать письмо матери и обнаружить великолепную библиотеку. Предки Леона знали толк в литературе, причем не только своей страны, но и чужих.

Кроме исторических учебников и военных трактатов девушка обнаружила несколько книг, написанных на чистом рантеранском. Все страницы, куда бы она ни заглянула, были исписаны малознакомыми иероглифами. На ее счастье среди этих книг имелся спасительный словарь-переводчик. Пухлая тетрадь в твердом переплете. Никогда еще Дейна не видела такой странной канцлелярии.

Усевшись в мягкое кресло, за широкий черный стол, она разложила свои находки и принялась изучать словарь. Кто-то с поразительным упорством и усидчивостью разлиновал каждую страницу на три столбца и прочертил наверху узкую линию. Там крошечным, но четко различимым почерком было выведено: «Рантеран» слева, «Звучание» посредине и «Нордения» справа.

Все пространство ниже было аккуратно заполнено иероглифами и привычными словами.

Дейна внимательно читала все написанное, листала страницу за страницей, пока не осознала: она не сможет выучить рантеранский по одному только словарю. В магической школе и даже в королевской академии иностранные языки считались необходимыми только для сыновей дипломатов, которые пойдут по отцовским стопам.

А изучение чуждых Нордении языков обычными ведьмами и колдунами не допускалось и даже порицалось. Интересно, чего боялись министры и ректоры, подписывающие академические указы?

Чуть скрипнула дверь в библиотеку, от легкого толчка, и волосы девушки смешно растрепал поднявшийся сквозняк. Она не вздрогнула от неожиданности, как привыкла делать, когда к ней подходили со спины, но опустила раскрытый словарь на стол и плавно обернулась.

— Привет! — воскликнула она с радостью, увидев высокую фигуру Леона.

На миг он застыл в дверном проеме, и в рыжих волосах запутались тонкие золотые лучи. Так пламя костра бросает искры. Так летнее солнце делится бликами света с людьми,

Дейна порывисто встала, забыв про книги, поспешила обнять Леона. Прижалась к его груди. Потом отстранилась, заглянула в светлые глаза и одарила улыбкой.

— Не ожидал найти тебя здесь, — признался он, сделав шаг вперед

— Почему?

— Мне казалось, тебе надоело учиться и сидеть подолгу в пыльных классах.

— Да, но библиотеки — совсем другое, — Дейна покосилась на словарь. — Здесь чудесная атмосфера уюта. Книги бывают разными, в отличие от скучных лекций.

— Твоя правда.

— А где обучался ты?

Дейна посмотрела на Леона с прищуром, пытаясь быть внимательной.

Он же не замедлил с ответом:

— Домашнее образование, — голос юноши звучал тихо, измученно, и был полон грусти. — Воспитатели, менторы, лучшие маги Нортэна возились со мной целыми днями. Я ужасно уставал, но старался быть лучшим. Чтобы отец гордился мной.

Дейну кольнули угрызения совести. Она слегка коснулась его руки.

— Прости. Если тебе больно говорить об этом, сменим тему.

Но Леон упрямо тряхнул рыжими кудрями, словно лев — густой гривой. И тогда Дейна поняла, какого хищника он ей напоминал все это время.

— В моем детстве нет ничего постыдного или страшного, — рвано выдохнул он, но едва ли верил в собственные слова. — Разве что отец попрекал меня смертью матери. Я виноват уже тем, что родился недоношенным, а она умерла от родильной горячки.

Дейна молча слушала, не перебивая. Она сочувствовала Леону и вспоминала своего жестокого отца, ставшего убийцей. Но по ее ли вине? Стал бы он так же заботиться об образовании и обучении болезненной дочери, как Лилиана или отец Леона? Кстати, как его звали? Спросить бы, но нет смысла и повода.

— Мне жаль, что так все происходило, — медленно проговорила она, подняв глаза на юношу. — Но все испытания дарованы нам свыше, чтобы закалить наш дух.

Леон грустно улыбнулся.

— Иногда стихийные Боги испытывают нас слишком уж сурово.

— Да, — согласилась Дейна и подошла совсем близко. — Видимо, это было нужно для нашей встречи. И любви.

— И любви… — эхом ответил Леон, притягивая ее к себе.

Поцелуй получился страстным, ненасытным, опьяняющим. Когда они чуть-чуть отстранились друг от друга, у Дейны кружилась голова и подкашивались ноги. Но, глотнув немного воздуха, девушка решительно коснулась губ графа своими. Ласково, медленно, со временем углубляя поцелуй, делая его более жгучим и страстным.

И вот, они снова прервались, не отводя друг от друга пылких влюбленных взглядов. Дейне хотелось сказать Леону все красивые и нежные слова, которые она знала, но ничего не приходило на ум. Какая досада! Впрочем, он тоже молчал, неловко переминаясь с ноги на ногу. Они равны в своей растерянности.

Леон наклонился к ее уху и чуть слышно произнес:

— Я люблю тебя.

— А я люблю тебя, — просто ответила Дейна, но также тихо, чтобы вдруг не услышали любопытные слуги.

Охватившая обоих неловкость требовала немедленного устранения. От того, куда они сейчас направятся — в спальню, или на прогулку в цветущий сад, зависит статус их дальнейших отношений. Дейна вспомнила про свою мать. Простолюдинка Лилиана как-то сумела приворожить отца, но она ни дня не занималась любовной магией. А рассказывать после развода наотрез отказывалась.

Что же, придется все делать самой. Даже если Леон сильно смущается.

— Не желаешь прогуляться в тени густых каштанов? — спросила девушка первое, что пришло на ум.

Она не просто так вспомнила эти слова — они были из какой-то романтической книги с философским подтекстом. Название давно и благополучно вылетело из неверной памяти.

— Почему бы и нет, — согласился Леон.

И подал ей руку.

Неловкость и неуверенность отступили прочь, между молодыми людьми возник еще более жаркий интерес друг к другу. Глаза обоих пылали страстью и счастьем, когда они, увлеченные обсуждением Книги Страха, спустились в сад. И Дейна с удивлением обнаружила, что не ошиблась, когда сказала про каштаны — их здесь росло целых шесть. А еще, в другом конце сада, красовались пышный красный бук и две маленькие елочки

Под ногами пружинилась желтая выгоревшая трава. Где-то вдалеке суетился садовник, поливая клумбы и розовые кусты. Солнце в небе палило нещадно, но Дейна, увлеченная любовью и романтическими мыслями, не сразу заметила, как жаркие лучи прильнули к ее бледному лицу и открытой шее.

Зато это заметил Леон и предложил перейти в тень.

Здесь было чуть меньше место для прогулки, но переждать пару жарких часов они бы смогли.

— Наверное, я искал тебя всю жизнь, — признался Леон.

— Правда?

— Я ведь не всегда находился взаперти. Отец часто брал меня с собой в столицу, на балы и праздники. Чем я старше становился, чем больше он надеялся обручить меня с представительницей любого знатного рода. Но вот незадача, — юноша знакомо усмехнулся, — каждый раз происходила какая-нибудь каверза?

— Например? — оживилась Дейна.

— То легкий магический выброс портил прическу красавицы, то в моей руке взрывался бокал с водой и осколки разлетались повсюду. А я отправлялся к придворному лекарю.

Дейна затаила дыхание, не веря своим ушам.

— Покажи! — порывисто воскликнула она, прежде чем подумать.

Леон слабо запротестовал, но она схватила его за правую руку и бережно разогнула сжатые в кулак пальцы — один за другим. И застыла, сдерживая в груди болезненный вздох.

Вся ладонь была усеяна крошечными, но заметными белыми шрамами.

— Осколки вошли слишком глубоко, — пояснил Леон так спокойно, как только мог. — Придворный лекарь чудом их вытащил, но следы остались до конца моих дней.

— О, Леон…

— Наверное, поэтому я так легко перенес пытку в рантеранской тюрьме.

Дейна собралась было сказать что-нибудь ласковое и утешающее, но тут откуда ни возьмись появился лакей в серо-красной ливрее. Он шел торопливо, смотрел встревоженно, и молодым людям сразу же стало не по себе.

— Что случилось, Жеан? — ровно спросил Леон, глядя на слугу сверху вниз.

— Ваше Сиятельство! — лакей быстро поклонился в пояс. — В ваш дом ломятся служители церкви Патреса и стража!

Нахмурившись, Леон поджал губы и крепко обнял Дейну, прижал к себе. Она же обвила тонкой рукой плечо любимого, с гулко бьющимся сердцем ожидая продолжения разговора и прояснения ситуации.

— Что им надо? — резко спросил Лоренцо.

— Они требуют выдачи одаренной ведьмы Морлан. А еще — разговора с вами лично.

Лакей обронил это, снова поклонился, и с любопытством посмотрел на Дейну.

У Дейны снова подкосились ноги, а твердая сухая земля начала уплывать из-под ступней. Но она заставила себя оставаться в сознании, стоять ровно и смотреть прямо. На этот раз ей нельзя проявлять слабость. Одаренные ведьмы должны оставаться упрямыми и дерзкими до конца — каким бы он ни был.

Глядя в глаза равнодушного лакея, принесшего дурные вести, и одновременно — стремительно надвигающейся опасности, Дейна изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Но ее душа сжалась в тонкую, тугую струну, а сердце колотилось так неистово и громко, что становилось тяжело дышать.

Между тем Леон угрюмо молчал. На его бледных щеках проступили неровные алые пятна, глаза потемнели от злости. Сильная рука крепче прижала Дейну к широкому плечу, чтобы не дать ей упасть в обморок или убежать, попасться на глаза церковникам. Она и не смогла бы. Слишком мало времени прошло со дня ее последнего магического выброса. Для стражи одаренная ведьма Морлан станет совершенно беспомощным трофеем.

— Ваше Сиятельство? — неловко напомнил о себе лакей.

— Что еще?! — рыкнул граф, недовольный тем, что его отвлекли от тяжелых и лихорадочных раздумий.

— Я должен что-либо передать гостям?

Повисла длинная и тревожная пауза, как затишье перед мощной, сокрушительной бурей.

— Гостям… — протянул Леон с презрением, и скривил губы. — Из них такие же гости, как из меня король! Ступай отсюда, олух! Я им сам все передам!

Дейна на миг подумала, что Леон вздумал выдать ее стражникам, и не сдвинулась с места, когда граф потянул ее за собой. Нет, этого не могло быть, разумеется, если герцог Виенто не отдал личное распоряжение схватить одаренную ведьму. Но тогда бы ему вручили указ, подписанный и закрепленный печатью.

На всякий случай она резко вырвалась, пока он не сделал хватку сильнее.

— Я не пойду с тобой!

— Пожалуйста, доверься мне, Дейна, — хрипло произнес Леон. — Я знаю, что делать.

Дейна с тревогой посмотрела в удаляющуюся спину понурого лакея. Сейчас у нее оставался единственный шанс спастись после содеянного на Алой площади — это полностью покориться воле графа Лоренцо. Ненавидя быть беспомощной перед обстоятельствами и тем более людьми, она приняла эту сложную истину с трудом и с досадой.

Но для Леона она нежно улыбнулась, заталкивая глубоко в себя самоуверенность и желание немедленно убежать.

— Позволь мне спасти тебя еще раз?

Обезоруживающая белозубая улыбка неуловимо заменила злое выражение лица. И Дейна сочла за лучшее согласиться. Долгие раздумья погубят ее сразу, лучше пойти за любимым человеком и постараться вести себя как можно тише, чтобы не стать сожженной на костре. В ее, Дейны, детстве мать иногда изрекала фразу, что молчание подобно золотым слиткам, в то время, как слово — всего лишь серебро.

Золото всегда казалось Дейне слишком ярким и сверкающим металлом, но сейчас девушка решила иначе.

— Пойдем, — обреченно вздохнула она.

И решительно вложила узкую ладошку в широкую ладонь Леона.

* * *

Дейна до последнего не знала, куда он ведет ее, между деревьями, вдоль дома, все дальше от главного входа. Еще молодые люди опасались окон, пригибаясь каждый раз при приближении к ним. Под их ногами с тихим треском ломались маленькие веточки, и со стуком перекатывался белый гравий, но исправлять это уже не осталось времени.

Заднюю часть дома плотно закрывали колючие кустарники и крапива, добираться туда было настоящим испытанием. Как Дейна не пыталась уберечь открытые руки и щиколотки от обжигающих зеленых листьев, задетые участки тела пекло и жгло. Неприятно, но уж лучше так, чем сгореть на костре инквизиции. Выбор не всегда происходит между хорошим и плохим.

Наконец они приблизились к незаметной двери, плотно закрытой и, вероятно, запертой. Но Дейна ошиблась в своем предположении. Остановившись, Леон немного подождал, прислушиваясь к посторонним звукам, а потом открыл дверь, с силой толкнув плечом.

— Не услышат стук? — боязливо поинтересовалась Дейна, озираясь.

— Если медленно открывать, она будет страшно скрипеть, — пояснил Леон, и зачем-то потянулся к кинжалу на поясе.

Дейна проводила его точное, ровное движение растерянным взглядом.

— Что ты хочешь сделать?

Он выпрямился и посмотрел прямо ей в лицо. Теплота мигом исчезла из серых глаз, любимое лицо снова потемнело — от душевных метаний, тревоги, и явной невозможности лучшего выбора. На секунду Дейна подумала, что ей стоило бояться не только церковников, но и того, кому она по неопытности доверила свою жизнь. Предательская мысль проскользнула и исчезла в водовороте сознания.

Ведь Леон же не причинит ей вреда?

— Послушай, Дейна, — заговорил Леон изменившимся голосом — тихим, вкрадчивым, четким. — Тебе это не понравится.

За спиной раздался шорох осторожно раздвигаемых кустов. Постукивание гравия. Медленные шаги. Кто-то напал на их след и теперь приближался, уповая на то, что жертва глупа донельзя. Дейна хотела, было, обернуться, отшвырнуть наглецов Воздушной магией, но Леон схватил ее за руку и не позволил.

Второй рукой он извлек кинжал. Маленький острый клинок. Солнечный луч упал на лезвие, и оно ядовито сверкнуло.

— Слушай меня! — зашептал он, склонившись к ее уху. — Нас обнаружили! Помни одно. У церкви Патреса есть одна нерушимая заповедь, которую не в силах изменить даже кардинал. Они никогда не причиняют вреда раненым и изувеченным. Не помогают, но и не наносят вред, слышишь?!

Дейна все слышала и все понимала. Ее испуганное сердце больше не колотилось с такой же невыносимой силой, как во время побега, а глаза видели только лицо Леона, искаженное душевной болью. А еще — его руку, крепко сжимающую кинжал, и эти два неровных движения, от которых не получилось уклониться. Зеленые листья деревьев, алые всполохи перед глазами, тяжелое прерывистое дыхание, и… боль. Резко заныла рука, затем нога. Белый цвет летнего платья торопливо съедал алый. Будто магический красный огонь посреди заснеженной поляны.

Леон толкнул Дейну в грудь, заставляя упасть в траву, и добился своего мгновенно. Девушка не удержала равновесия, рухнула на бок, и, кажется, ушибла плечо. Но какое это имеет значение в сравнении с невыносимо саднящими ранами? Кровь текла, сознание мутнело, шаги приближались.

Дейна не видела, что делает Леон. Она лежала к нему спиной, не в силах повернуться.

Кажется, кровь залила платье и останется на этой прекрасной изумрудной траве. На мелких полевых цветах, на листочках, впитается в иссушенную жарким солнцем землю. А когда Дейна истечет кровью, на месте, где она сейчас лежит, вырастет вишня.

Мысли были глупыми, пустыми, бессвязными. Кровь стучала в висках. Дейна лежала с закрытыми глазами, удивляясь, что еще жива. Шевелиться или вставать опасно, поэтому она скрипела зубами от боли и вслушивалась в каждый шаг, каждое слово, каждый шорох.

Там, где-то очень далеко и одновременно слишком близко Леон препирался с церковниками.

— Именем короны…

— Стоп-стоп-стоп. Умерьте пыл, святой отец Пол. Ведь вы представляете не корону, а церковь.

— Служители Патреса неотделимы от короны, господин граф. Его величество — наместник Патреса на земле!

— Вот оно что! А я-то, дурак, думал, что мы живем в мире стихийной магии!

Кажется, Леон щелкнул пальцами, но это не главное…

Собрав последние силы и пытаясь не привлекать внимания, Дейна тихо перевернулась в мягкой траве. Хорошо, что, хотя бы здесь ее не выжгло злое солнце, и колючие травинки не впиваются в раны. Теперь ей был открыт хороший обзор на высокого бородатого мужчину в черном одеянии, двух мордоворотов, закованных в броню, и, конечно же, на Леона.

— Ересь! — загрохотал тем временем визитер после короткого молчания.

— Это ваш любимый ответ на все неугодное?

Леон говорил легко и дерзко, стоял прямо и смотрел прямо. Он совсем ничего не боялся! Дейна почувствовала прилив гордости за любимого человека, но к этому сладкому чувству примешивался медный привкус страха.

— Послушайте, граф. Ваш отец очень уважал меня, как представителя церкви. Мне бы хотелось такого же отношения от вас.

— А еще мой безумный папаша жертвовал огромные средства вам, — с усмешкой выпалил Леон. — И прощал каждый раз отсутствие отчетов.

Если отец Пол и стушевался, то ненадолго. Через полминуты томительного молчания он снова принялся вещать:

— Послушайте, граф, я не пришел к вам искать ссоры. Глава городской стражи послал за девицей Морлан, которую вы укрываете в своем доме. В случае неповиновения он распорядился арестовать вас обоих.

— Такие приказы может отдавать только герцог, — ответил юноша, не моргнув глазом. — Господину Виенто я верю, как самому себе.

— Этот приказ отдан не мне, а им, — священник кивнул на подступивших к Леону солдат, и его борода смешно заколыхалась. — Между нами говоря, они настолько тупы, что не знают отношения герцога к приказу. Они не станут разбираться, кто его отдал. Поэтому лучше вам послушаться и выдать девицу добром.

— Она ранена, — ехидно обронил Леон.

Священник побагровел от ярости, сдавленно ахнул — видимо, только сан и одежда сдерживали его порыв наброситься на Леона с кулаками. А тот, словно давно ожидая этого момента, раздвинул голыми руками кусты крапивы, голые ветки орешника, и высокую траву, открывая всем вид на лежавшую в окровавленном Дейну.

Это должно быть стыдно и неловко — оказаться на виду у трех мужчин в таком положении, но Дейна чувствовала только боль и слабость. Даже слезы, непрерывно текущие из глаз, вызывали раны, а не душевные метания.

— Вы нарочно сделали это, — вздохнул отец Пол. — Я вынужден приравнять это к сопротивлению. Арестуйте его, — кинул он, продолжая внимательно разглядывать Дейну. — Возвращаемся в Нортэн.

Леон не вырывался и не брыкался, когда его скрутили стражники. А вот Дейну, кроме ран, теперь обжигало еще и чувство вины. Спасай она ведьм более изящно и скрытно, никто бы не пострадал. А сейчас из-за ее опрометчивых действий Леона уводят по приказу непонятно кого, сама же она истекает кровью! И еще неизвестно, что происходит дома…

Едва она успела подумать об этом, как вдалеке раздался звонкий, твердый, почти веселый голос Леона:

— Лакеи! Позвать лекаря! Отнести мою гостью в дом! И поскорее!

Выдохнув, Дейна закрыла глаза.

Помощь приближалась, она слышала торопливые шаги слуг.

Только вот кто поможет Леону?

Глава 8. Подвиг и совесть

Слуги в поместье Лоренцо относились к Дейне очень доброжелательно и милосердно, несмотря на ее невольное участие в аресте их господина. Они перевязали ее раны и настояли на пребывании в доме до выздоровления. С тяжелым сердцем Дейна осталась у них, хотя мятежная душа девушки рвалась обратно в Нортэн. Или нет, лучше к герцогу Виенто! Он все решает, он — владыка Нортэнийских земель. Только Даниэль Виенто, а не глупый глава стражи может отдавать приказы об арестах!

Раны затянулись на удивление быстро. На последнем осмотре пожилой лекарь непонимающе качал седой головой.

— Вы и правда одаренная ведьма, — произнес он, разглядывая тонкие розовые шрамы, оставшиеся от клинка Леона. — Необычная способность к регенерации.

— Тут дело не в этом, сударь, — предположила Дейна. — Меня ранили специальным, заколдованным оружием.

— Огненные заклинания несут целительное тепло, это так. Но это не всегда действует должным образом. Обычно, если возлюбленные защищают друг друга, мать — детей, и так далее.

Слушая его, Дейна сдержанно кивала и чувствовала стыд. Ей было не по себе от огромного долга перед Леоном — она терпеть не могла быть обязанной. Необходимо спасти его, вырвать из рук нортэнийских властей, бесцеремонно поправших влияние герцога. Тогда они будут квитами. Но если бы даже не было этих спасительных ранений, Дейна и не подумала бы оставить юношу в беде.

С сердцем, полным гнева и горечи она вышла из дома в теплое летнее утро. Надо было ехать к герцогу, но Дейна не знала, в какую сторону направляться. Леон доставил ее сюда в бессознательном состоянии, и девушка ничего не смогла запомнить.

— Госпожа желает вернуться домой? — учтиво спросил лакей, провожая ее до кареты.

— Да, — с усилием сказала Дейна. — Домой.

Будь она более наглой и смелой, обязательно велела бы отвезти ее в поместье к герцогу, но, воспитанная в строгости и бедности, не смогла и слова сказать. Добрые слуги и так достаточно позаботились о ней, хотя это не входило в их обязанности. А к Виенто она отправится чуть позже, едва прибудет в Нортэн, на свои деньги. Тогда-то все и выяснится.

Дейна Морлан очень хотела знать, почему герцог не контролирует стражу Нортэна и способствует произволу. Во время прошлых сожжений ведьм на костре властителем Нортэнийских земель был младенец, а его простодушную мать обманул хитрый управляющий. Все делалось за ее спиной, кто-то ушлый и злобный избавлялся от одаренных чужими руками.

Но что происходит сейчас?!

Всю дорогу до Нортэна Дейна лихорадочно размышляла о том, как встретит ее герцог Виенто, и согласится ли вообще принять незваную гостью? Да и будет ли он дома? После трагической гибели Серхио Рэда не всякий готов стать вербовщиком детей в шпионы. Многие из его обязанностей герцог выполнял самостоятельно. Сильный и непоколебимый человек…

Правда, назвать его хорошим и добрым Дейна тоже не могла себе позволить.

* * *

Солнце продолжало невыносимо жарить землю прямыми сильными лучами. Зной проникал под легкую одежду, хватал за открытую шею и руки, усиливался, когда Дейна начинала идти быстрее. Она нарочно попросила кучера остановить карету за полквартала до дома. Матери совсем необязательно было видеть карету с гербом Лоренцо, ведь она написала в письме витиеватую ложь про службу у герцога.

— Счастливого пути, госпожа, — улыбнулся в густые усы добродушный кучер.

— Благодарю, — растерянно ответила Дейна. — Хорошей вам обратной дороги.

Улицы пустовали. Немногочисленные смельчаки, решившие выбраться из домов, прятались под скупыми тенями крыш. Мимо летали ошалевшие от жаркого солнца птицы, и один голубь чуть не ударил крылом Дейну по щеке.

Она вовремя отпрянула, но споткнулась и едва не упала на раскаленные камни. А затем подумала, что если птицы настолько обезумели, то какой смысл надеяться на здравый смысл у людей? Особенно тех, что имеют власть…

Дверь дома была не заперта, даже слегка приоткрыта, словно Дейну ждали. Вздохнув, она немного потопталась у порога и решительно шагнула вперед. Некстати вспомнилась ложь матери в письме, но Дейна с неудовольствием отмахнулась от этой мысли. Подумаешь — обман! Ценность одаренных ведьм и колдунов не измеряется в правде. А ошибиться может каждый.

К своему удивлению Дейна не застала мать на кухне. Несколько шкафчиков были распахнутыми, в горячем воздухе витал приятный запах мяты, а возле печи стоял большой оловянный котел. Дейна заглянула в него — пусто. Наверное, мать пошла за ингредиентами в подвал.

Душу захлестнули воспоминания. Когда-то очень давно Дейна и ее мать спасали жену мэра с детьми. Как ее звали? Как она выглядела? Это ускользнуло из детской памяти давным-давно, а сейчас Дейна стала взрослой и с тех пор через их дом прошли десятки спасенных ведьм. Одни сбежали из города, другие продолжали прятаться в заброшенном замке, третьи были похищены мужьями, четвертые погибли от родов и болезней…

Мозг немел от избытка мыслей. Поэтому Дейна была только рада услышать негромкие и неторопливые шаги матери, поднимающейся из подвала с охапкой трав.

Любимица всех нортэнийских женщин, Водная ведьма, целительница Морлан носила в жару легкое зеленое платье, а в ее коротких каштановых волосах прибавилось седины.

— Здравствуйте, мама, — неловко произнесла девушка, пытаясь отделаться о воспоминании про свою ложь.

— Добрый день. С возвращением тебя, Дейна, — ровно сказала Лилиана, словно дочь все это время жила дома. — Помоги мне, пожалуйста.

Что-то было нечисто.

С беспокойством вглядевшись в бесстрастное лицо матери, Дейна уловила стальной блеск в ее серых глазах. Дело было плохо. Лилиана тихо злилась, но явно не собиралась выплескивать эту ярость сразу же.

Решив подыграть ей, Дейна молча перехватила травы и опустила их рядом с печью. Мать облегченно вздохнула и вытерла тыльной стороной ладони лоб.

— Я приехала со службы, — сообщила девушка, переминаясь с ноги на ногу. — Герцог Виенто был очень добр ко мне и отпустил погостить.

— Да, я так и подумала, — любезно сообщила мать. — Особенно после его милого письма о том, что ему поручено сопровождать рантеранских заложников на их родину. А потом — ехать в столицу на неопределенное время.

— Ты… читаешь мою почту?

— Это письмо, — Лилиана сделала тяжелое ударение на слове «это», — герцог написал лично для меня. Просил передать тебе привет и надеялся, что с твоим здоровьем все впорядке.

Тихо охнув, Дейна приложила ладони к пылающим от стыда щекам. Вот оно что! Теперь многое встало на свои места. Знай мать, что ее одаренная доченька пропадает в поместье воздыхателя, обязательно нанесла бы визит — дабы удостовериться, что честь Дейны не пострадала. А так Лилиана примерно догадывалась о происходящем, но не вмешивалась, ожидая правды от самой виновницы событий.

Ноги стали ватными, непослушными. Дейна с ужасом посмотрела на невозмутимую мать.

— Что он еще писал?

— Что ты — безрассудная и вспыльчивая. Кстати, так считает не только он. О твоей выходке на Алой площади половина города говорит!

Опустив голову, Дейна вытерла вспотевшие ладони о платье.

— Я… хотела, как лучше.

— Ох, дочка… Иди сюда.

И Дейна, не раздумывая, нырнула в теплые материнские объятия.

— Спасибо за то, что не злитесь на меня, — пробормотала она, когда отстранилась. — Это дорогого стоит.

— Да, милая, я не злюсь. Я просто в ярости!

— Матушка…

— Именно, Дейна! Я ваша матушка уже девятнадцать лет, а вы все отказываетесь мне доверять!

— Ну и что бы вы сделали? — опешила девушка. — Пошли бы со мной на Алую площадь — разгонять инквизицию?

— А и пошла бы! — подбоченилась женщина. — Чего бы и нет мне?

— Но…

— А теперь глава городской стражи оскорблен донельзя. И твердит всем подряд, что твой арест — дело времени.

Дейна быстро кивнула.

— Я знаю! Он приказал арестовать Лео… графа Лоренцо…

Глаза матери нехорошо сощурились.

— Для тебя он уже Леон?

— Представьте себе! — огрызнулась Дейна. — Я люблю его! Хоть сейчас пойду под арест, чтобы он был свободен!

Лилиана вздохнула и покачала головой. Ее взгляд стал спокойнее, но на побледневшем лице появилась пара новых морщин.

— Не спеши, дочка, — сказала она со вздохом. — Есть еще один вариант спасти графа.

Дейна ждала этих слов и фыркнула раньше, чем следовало.

— Дожидаться возвращения герцога? — с презрением спросила она. — Дать им волю держать Лоренцо в тюрьме?!

Мать отмахнулась коротким жестом — то ли от дочери, то ли от ее бурных чувств и горьких слез на девичьих щеках.

— Незачем волновать Виенто, — мрачно сказала она. — Этому негодяю я не доверяю. Оно, конечно, твоему отцу я доверяю еще меньше, но тут хотя бы есть крошечный шанс.

Дейна не поверила своим ушам.

— Отец?!

— Да, — невесело подтвердила Лилиана Морлан. — Он был и остался редкостной свиньей, твой благородный изнеженный папаша. Зато еще не пропил свою службу. Имеет доступ к персоне главы стражи.

Пол знакомо поплыл из-под ног, но Дейна схватилась за край стола и осталась в сознании.

— И мы пойдем к нему? — спросила она хрипло. — На поклон?

В коротком ответе Лилианы звучала тяжелая грусть:

— Нет, дочка. Ты пойдешь к нему и согласишься на все его условия. Тебя он, по крайней мере, захочет принять.

Поместье Морланов, полузабытое и почти не страшное для Дейны, все еще находилось в небольшом городе Ирэнто. Она уже много лет не являлась частью этой семьи, хоть и носила фамилию, доставшуюся ей от тирана-отца. Но ради спасения Леона пришлось собрать вещи и отправиться в путь.

Мать хотела оплатить дорожную карету, но Дейна отказалась.

— У меня есть деньги, матушка, — промолвила она срывающимся голосом, стараясь не расплакаться. — Господин герцог выплатил мне жалование за участие в разведке. И с тех пор я не потратила ни единой монеты.

— Пусть Стихийные боги не покинут тебя, — прошептала растроганная мать, и крепко обняла Дейну. — Характер достался тебе от отца. Постарайся смирять гнев в критические минуты.

— Конечно, матушка, — легкомысленно ответила юная ведьма, в глубине души понимая, что это пожелание Лилианы не слишком-то выполнимо.

Особенно для одаренной ведьмы.

Напоследок мать дала дочери запечатанный сургучом конверт из толстой шершавой бумаги, и Дейна принялась растерянно крутить его в руках. Ни гравировки, ни надписи, ни любого другого знака, указывающего на предназначение содержимого.

— Что это? — спросила девушка, прежде чем сесть в карету.

— Письмо твоему отцу. Передай нетронутым.

Поколебавшись, Дейна кивнула и убрала конверт за пазуху. Затем забралась в карету. Путь обещал быть неблизким и лежал через два леса, так что есть опасность столкнуться с разбойниками. Только Дейна не боялась. После того, как они с герцогом Виенто славно одолели этих злодеев в придорожной гостинице, она не сомневалась в своих силах.

Никогда прежде она не ездила в одиночестве по Нордении. Оказавшись далеко за пределами города, Дейна впервые почувствовала себя по-настоящему незащищенной. В одиночестве уязвим даже самый сильный маг. Но она ведь справится? Должна справиться. Рано или поздно суровая жизнь поставила бы Дейну в это непростое положение.

Лишь бы отец не оказался врагом. Особенно после того, как убил Серхио.

Закрыв лицо руками, Дейна горько разрыдалась от подступившей к горлу боли. Ей так и не удалось выяснить, кто стоял за гибелью господина Рэда, и ей никто не помог. У герцога нашлись более важные дела, Леон управлял землями, а мать твердила, что есть правда, которую лучше не знать.

Путь продолжался чуть меньше недели. По этой песчаной, почти золотистой дороге Дейна уезжала из Ирэнто, будучи шестилетним ребенком, и сейчас девушку захлестнули обрывочные воспоминания из детства. Она убегала с матерью, после кратковременного похищения. Ее пытался уничтожить единокровный брат…

Дейна вспоминала про княжича Пола Морлана всего несколько раз в своей жизни, и сейчас не жалела об этом. Иногда родные люди — совсем не те, с кем связывают семейные узы, как бы горько это не было осознавать.

Но, скорее всего, ей придется встретить Пола в поместье отца. Особенно если он успел жениться и завести детей. Если он такой же невыносимый супруг, каким был Андре, Дейне придется помочь бедняжке и увезти ее в Нортэн.

Вздохнув, она сочла эти мысли преждевременными. Сначала надо решить, как говорить с отцом, которого Дейна почти не знала. Лебезить, кланяться, заискивать? Или наоборот, требовать и наступать, обещая обрушить на пьяную голову Андре страшные кары герцога? Так день возвращения Виенто неизвестен, а Леон будет находиться в заточении, в обмен на ее, Дейны, свободу!

Перебрав в уме все возможные варианты, девушка решила отталкиваться от того, в каком настроении будет ее любезный отец. Пора учиться манипулировать людьми, а не кричать на них и сыпать угрозами. И, пожалуй, самое ужасное, что она может брякнуть, это сравнить себя с Полом. У княгини и княжича Морлан слишком разные статусы.

Благородный молодой человек и неотесанная шпионка. Сын дворянина и дочь целительницы. Мужчина и женщина, в конце концов. Случись им обоим защищать две правды в суде, одно слово Пола будет иметь больший вес, чем пылкая речь Дейны.

* * *

На центральной площади Ирэнто шел веселый городской праздник. Карета с трудом обогнула ее, проехала по узким улицам рабочего квартала, а затем показались пустующие торговые ряды. Но ни торговцев, ни ремесленников, ни маленьких мальчиков и девочек, тащивших за ними тяжелые корзины, Дейна так и не увидела. Горожане отдыхали на празднике душой и телом. Танцевали, пили дешевое красное вино, ели хлеб и мясо, наслаждались сладостями.

В Нортэне тоже проводились похожие праздники. Мать говорила, что угощение везде одинаковое.

— Мы приехали, госпожа.

Почтительное обращение заставило Дейну невольно встрепенуться, и только потом, спустилась на камни мостовой. В сравнении с легкой прохладой кареты здесь опять пекло жестокое солнце.

— Ох, — вздохнул кучер, забираясь обратно на козлы. — Ну и жарища. Давно в наших северных краях такого не было…

— Постойте! — воскликнула Дейна, растерянно поднимая свой узел с одеждой. — Разве вы не довезете меня до поместья?

— Извините, госпожа. Но к князю Морлану никто не ездок — ни наши, не местные. Только и принимает королевских гонцов. Остальных гонит взашей и убить грозится, — поведал словоохотливый старик с седыми усами. — Я поговорил немного с другими путниками, в последней гостинице. Так что вы, наверное, сами… Да и отец он ваш…

Послушные кони зацокали копытами по мостовой, поворачивая карету обратно. Дейна застыла в полнейшем недоумении, приоткрыв рот от шока и глядя широко раскрытыми глазами им вслед. Откуда ей было знать, что отец совсем потерял человеческий облик за минувшие месяцы? В последний раз она видела его осенью…

Действовать пришлось решительно и быстро. Дейне вовсе не улыбалось оставаться на улице дотемна и ночевать на чьем-нибудь крыльце, точно нищенка. Собрав остатки сил, она направилась вперед, спрашивая случайных прохожих, где находится поместье Морланов.

Люди молча смотрели на нее и уходили прочь. Некоторые с сожалением вздыхали, словно Дейна отправляла сама себя на заклание, направляясь к князю. Так ей пришлось безуспешно метаться туда-сюда, мимо маленьких домиков с белыми крышами, ища редких прохожих. Ей не повезло — многие уже были пьяными и с трудом держались на ногах.

«Не раздевают глазами и не лапают за ягодицы, и на том спасибо», — мрачно подумала Дейна, за пару минут до спасительной встречи с трезвым горожанином. Мужчина средних лет, в светлых штанах и рубахе, шел неторопливыми, но твердыми шагами, и девушка тотчас же метнулась к нему с неожиданным вопросом.

Наверное, его послали сами Стихийные Боги. Потому что горожанин выслушал вопрос Дейны, и спокойно ответил:

— Господин князь Морлан живет на Каштановой улице. Через квартал отсюда.

— Благодарю!

— Хотите, я провожу вас? — беззастенчиво спросил мужчина, и тут же попытался увязаться следом.

— Нет-нет, не стоит, — она мигом вспомнила, как реагировали предыдущие люди на имя князя, и хитро улыбнулась, поправила волосы. — Князь Морлан — мой отец. Лучше ступайте своей дорогой.

— Да… — протянул незнакомец, опешив, и окинул ее пристальным взглядом. — Вы похожи.

Дейна развернулась и пошла вперед, не желая прощаться.

— Только не спейтесь, как ваш папаша! — донесся в спину громкий совет.

Она ожидала, что мужчина грубо засмеется напоследок, но нет, он был абсолютно серьезен, и вскоре ушел. Дейна специально оглянулась, на свой страх и риск, чтобы это проверить, но переулок опустел.

Весь оставшийся путь до поместья она гнала от себя прочь горькую тоску.

* * *

Попасть в отцовский дом не составило труда. Дейне не пришлось лезть в окно или подкупать прислугу. Стоило лишь представиться княгиней Морлан, как дворецкий безмолвно поклонился и проводил ее в приемную. Конечно, его цепкий взгляд пробежал по простой одежде девушки, но этого следовало ожидать. Да и Дейна приехала сюда не за обожанием и почитанием. Ей нужно увидеть отца, и… сделать все, что он скажет.

Если его условием станет забыть о расследовании убийства Серхио, Дейна легко согласится на это. Такое развитие событий девушка обдумала в пути, и пришла к выводу, что спасать нужно живых, а не мертвых.

Но, прежде чем ждать отца, она решила узнать у невозмутимого дворецкого одну важную деталь.

— Скажите, кто живет в доме кроме князя? — спросила Дейна быстро, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Княгиня Нейта.

— А… Пол?

— Молодой княжич женился и уехал в другое поместье.

— Благодарю.

Что же, в чем-то она угадала судьбу Пола. Нет, лучше больше ничего не узнавать, ведь еще в детстве решила, что у Дейны Морлан нет брата.

Приемная выглядела старомодно, но почти чисто. На полу, возле камина, красовались блестящие бутылочные осколки, а кресло, напротив которого уселась Дейна, залили красным вином. Тем самым дешевым пойлом, которым балуются сегодня люди на площади? Или отец еще не опустился так низко?

— Прикажете позвать князя? — учтиво спросил дворецкий. — Или, может, вашу бабушку?

— Князя! — воскликнула Дейна. — Княгиня не должна знать о моем визите.

— Понимаю, — со знанием дела вздохнул дворецкий. — Прошу вас подождать несколько минут.

Дверь за ним закрылась с негромким хлопком, и следующие невыносимо долгие мгновения Дейна провела, ерзая от волнения, словно сидела на иголках. От духоты и усталости опять раскраснелись щеки. Что подумает отец своей затуманенной хмельными напитками головой, узнав, что дочь просит за заключенного графа Леона? Обвинит ли в мнимом распутстве или похвалит? От Андре Морлана можно всего ожидать…

Когда князь появился в приемной, девушка сосредоточила внимание на обстановке. Серые занавески и старые кресла, истоптанный ковер под ногами, мрачные тени от массивных книжных шкафов и стола. Здесь не жили — доживали. Неудивительно, что Пол покинул дом при первой возможности!

Несколько шагов — один за другим. Медленные, тяжелые. Спокойная поступь отца и легкая улыбка на обрюзгшем лице кричали о его трезвости. Это было и хорошо, и скверно. Подвыпившего Андре легче было бы уломать написать пару строк и поставить печать. Король должен поставить на место начальника стражи в Нортэне, пока герцог отсутствует!

— Добрый день, моя дорогая дочка, — хриплый, надтреснутый, нездоровый голос заставил Дейну поежиться. — Я верно понимаю, что ты приехала в одиночестве сюда из-за крайней нужды?

— Да, — выдохнула она, довольная тем, что они сейчас перейдут к делу. — Добрый день, отец…

Усмехнувшись, мужчина приблизился к грязному креслу, брезгливо толкнул его ногой и сел на жалобно скрипнувший стул.

— По крайней мере ты не притащила с собой свою мамашу. Спасибо и на этом.

Дейна молчала. Нужно больше терпения, больше! Руки крепко сжались в кулаки, короткие ногти впились в ладони.

— Это она тебя прислала? Трусливая тварь…

— Довольно, отец, — слабый голос Дейны отчужденно зазвенел в душной комнате, и ей на миг стало нечем дышать. — Я выдержу любые слова. Но не мои стихии.

— Резонно… Хорошо говоришь, складно. Ладно, я не буду много болтать. Рассказывай, с чем приехала.

Отец говорил спокойно, просто, с легкой насмешкой, и потому Дейне стало проще выговориться. Она рассказала обо всем, скрыв разве что поцелуи с Леоном да разговор с матерью. Только пара маленьких намеков. Но отец отмахнулся от них тяжелой рукой — он хотел слышать суть.

— Замолвить словечко за твоего женишка, значит, — медленно проговорил он. — Что же, я не откажу.

Вот оно! Неужели правда?! У Дейны загорелись щеки — уже от радости, и она готова была вскочить на ноги, когда отец остановил ее одним жестом.

— Долг платежом знатен. Слышала такую фразу? Хотя, куда тебе, при таком воспитании… — князь желчно усмехнулся. — Но это все неважно. Я болен, дочка. Меня стремительно пожирает неизлечимая хворь.

Дейна вздрогнула. Ей показалось, будто нанесли сильный удар по щеке, и она зачем-то закрыла лицо руками. Тем временем отец ходил взад-вперед по комнате, словно забыв о ее присутствии, и говорил в воздух:

— Лекари льстят, но я-то знаю, что сам виноват. Неразборчиво пил и ел. Грешил направо и налево. Вот меня Водные Боги и наказали, — за словами раздался тихий горький смешок. — Скоро я перестану вставать с постели. Встречу следующий год, но проживу в нем от силы месяц.

Дейна закусила губы. Она не понимала, зачем отец говорит об этом, но спрашивать опасалась.

— В доме герцога Виенто есть одна занятная вещица… Кольцо с целительной жемчужиной. Мощный артефакт, способный вернуть здоровье и жизнь даже подыхающему пьянчуге, вроде меня.

С девичьих губ сорвался жалобный вздох.

— Отец, я…

— Ты украдешь и принесешь мне его, — закончил Андре Морлан свою мысль. — Постарайся заняться этим сразу после возвращения Виенто, ладно? Иначе придется вернуть твоего дружка под стражу.

Соленые слезы текли по щекам, к горлу подступил ком, и Дейна молча смотрела на отца через мокрую серую пелену. Он выглядел искаженным и уродливым, таким же и являлся в действительности.

Князь молчал, ухмыляясь, княжна лихорадочно размышляла о возможности обмануть его или отказаться от предложенного преступления, не навредив при этом Леону. Но каждый последующий вариант казался ей глупее и бессмысленнее предыдущего.

Наконец она встала с кресла и поправила помятое платье. Андре с ожиданием воззрился на дочь.

— Если такова цена, — отчеканила Дейна, гордо задрав подбородок, — то я согласна. При условии, что ты дашь мне уехать отсюда.

— Конечно, дочка! — радостно кивнул Морлан, став за пару секунд необычайно счастливым. — Я дам тебе денег на дорогу.

— Хорошо.

Покидая дом матери, Дейна отказалась брать у нее деньги, но отцовские взяла без колебаний. Ведь это единственная возможная плата, которую она могла получить, за годы, проведенные в бедности и отчаянии. И когда Дейна выходила из поместья Морланов, так и не повидав бабушку, у нее ничего не дрогнуло внутри.

Письмо для отца осталось у нее за пазухой.

Больше всего на свете, после человеческой злобы, Дейна не любила быть кому-либо обязанной. И сама не поняла, как легко угодила в ловушку родного отца. Старый негодяй Морлан умирал, но надеялся за ее счет стать здоровым и живым. Что же, она сделает все ради этого, но только за свободу Леона.

Отец не обманул. Юношу выпустили через пару дней после ее визита, так что, когда уставшая Дейна подъехала в карете к дому, Леон уже нетерпеливо бродил туда-сюда возле низенькой ограды, держа в руках пышный букет красных роз.

После недолгого заключения в городской тюрьме граф Лоренцо побледнел и осунулся, черты его лица стали резче и мужественнее. Но это не мешало ему весело смотреть и наслаждаться свободой.

— Дейна! — воскликнул он с радостью и облегчением, метнувшись к ней, и подал руку, помогая девушке выйти из кареты. — Я так рад тебя видеть!

— Благодарю, — она не смогла подобрать других слов, и с улыбкой приняла букет.

Почему-то цвет лепестков напомнил о ее собственной крови, которую пролил Леон. Хоть он и сделал это из лучших побуждений и стремления ее спасти, в глубине души остался мутный, нехороший осадок. Но теперь они квиты. Леон сделал все ради нее, а она спасла его свободу. Но еще не выплатила долг…

Самое худшее только предстоит.

— Твой отец — чудесный человек, — серьезно сказал Леон, когда карета уехала. — Он долго пожимал мне руку и спрашивал о моих планах насчет тебя.

— И что ты ему ответил? — поинтересовалась Дейна, поднося благоухающий букет к лицу.

— Сказал, что самые серьезные.

По плечам и спине пробежала приятная волна мурашек. Леон стоял очень близко и говорил что-то нежное, аромат роз разливался повсюду и радовал душу. И только огромное заблуждение любимого по поводу ее отца очень печалило девушку. Но надо было обязательно молчать. Никто не пожалеет Дейну, если она проболтается о хитрости и гнусности отца. Скорее поднимется крик о неблагодарной дочери и глупости всего женского рода в целом.

— Если хочешь, то пройдем в дом, — предложила она дрогнувшим голосом, пытаясь скрыть смятение. — Познакомлю вас с матушкой.

— А мы уже знакомы, — сообщил гордо Леон. — Но сейчас мне недосуг задерживаться. За время моего заключения дела в графстве снова пришли в негодность. Управляющий подворовывает, слуги ленятся…

— Они пользуются твоей добротой?

— Возможно.

Дейна посмотрела в серо-голубые глаза любимого, и сказала то, чего не ожидала от себя:

— Разреши, я помогу тебе управлять поместьем?

Леон не отказывался и не соглашался. Он молча смотрел на нее из-под ресниц, ожидая продолжения.

— Ведь оно станет нашим общим домом когда-нибудь.

Помедлив с ответом, Леон задумался на полминуты. Дейне показалось, будто он хочет сказать, что она торопит события, но он сумел сгладить желаемые слова.

— Я обязательно научу тебя всему, любимая. Но сейчас ты устала с дороги. Отдыхай. Я буду писать тебе письма, как и раньше.

— Спасибо… — выдавила из себя Дейна.

Молодой человек неловко улыбнулся и пошел прочь, оставив Дейну в полном недоумении и одиночестве. Только сейчас она поняла, что не очень-то хотела возвращаться к матери. Частые визиты ее подруг и старой бабушки Софи по-своему тяготили девушку, любившую подумать в тишине и покое. Писать книги громкие голоса, смех и перебранки тоже мешали.

Но она никогда не скажет этого вслух тем, кто ее вырастил и, кто заботился о ней. Лучше подождать еще год и уломать Леона на помолвку. Тогда герцог Виенто либо разгневается на обоих и силой разлучит их, либо отпустит Дейну восвояси, несмотря на давний договор о службе. Ради такого крупного шанса Дейна была готова рискнуть.

Скрепя сердце, она толкнула незапертую дверь и перешагнула порог дома.

Лилиана приняла дочь очень радушно, и суетливо накрыла стол белую тонкую скатерть. Хозяйский фарфор, подаренный хрусталь, запеченное мясо, картофель и виноградный сок. Она сетовала, что не успела испечь ни пирога, ни печенья, но радовалась за Дейну. А девушка рассказала ей о разговоре с отцом, разумно умолчав о нелестных словах, которыми Андре называл Лилиану.

О приказе украсть артефакт она тоже сказала, не задумываясь.

Но, кажется, Лилиана не сразу поняла страшной сути этого условия. Дейна повторила короткий сбивчивый рассказ о необходимости стать воровкой, и тогда на голову Андре полетели забористые ругательства.

Приложив ладони к ушам, Дейна воззрилась на мать с неподдельным удивлением и небольшой долей восхищения.

— Помилуйте, матушка! Откуда вы набрались таких слов?

— Поживи с твоей бабушкой, еще и не то узнаешь, — захихикала Лилиана. — А князь Морлан — распоследняя скотина. Мало того, что со мной творил, еще и на тебе решил отыграться.

— Я только утешаюсь мыслью, что Полу достается не меньше, — призналась Дейна.

— Увы, дочка. Мальчишкам всегда достается больше отцовской любви. Такова жизнь.

— Значит, мне придется идти воровать? — спросила Дейна упавшим голосом.

— Смотри на это иначе. Не воровство, а спасение. Не преступление, а добро.

Дейна хотела, было, всплакнуть, но потом передумала. Мать была права, и нечего лить слезы, когда тебе девятнадцать лет и ты — одаренная ведьма. Стихии способны на многое. Водная стихия может усыплять: как внимание, бдительность, так и самого человека. Или колдуна. Статус роли не играет.

Но подходящую возможность пришлось ждать почти до осени.

Герцог Виенто задержался в столице и по приезду решал какие-то проблемы Нортэнийских земель. Кажется, коварные соседи устроили набеги на пшеничные поля и подожгли их, а потом заявили, что всему виной жара. Герцог не поверил в эту смешную ложь, и устроил разбирательство, подвергнув строгому суду каждого виновного.

«Так вот, в чем причина неурожая!», — потрясенно думала Дейна, перечитывая письмо в пятый раз, и кусая губы от наплыва тяжелых мыслей.

Если Виенто так строго относится к нарушителям из соседних герцогств, то как же поступит с ней, если поймает на воровстве?

С другой стороны — разве ему нужен артефакт? Виенто вполне здоров, молод, красив и обаятелен. Если только прикупил его, чтобы когда-нибудь спасти свою любимую женщину от смерти в родах. Но у него скверный характер, и о новом браке Даниэль едва ли задумывается, когда кругом война, интриги, смерть…

На другом листке было написано всего три строчки. Герцог Виенто обещал покарать нортэнийских церковников, главу стражи, и… приглашал Дейну к себе.

«Вы мне нужны», — гласила подпись.

Дейна задохнулась от прилива незнакомых и противоречивых чувств.

Она же так любила Леона, что не могла уснуть без мысли о нем. Но почему лицо становится румяным от смущения сразу, при прочтении этих трех простых слов?

Вздохнув и отложив письмо, Дейна стала собираться в недолгий путь. Узел с немногочисленными вещами стал чуть крупнее и тяжелее — она положила туда маленькую шкатулку для кольца-артефакта. Вещица давно хранилась у матери — кто бы мог подумать, что она может пригодиться?

Очередная дорога легла под колеса кареты, присланной самим герцогом. И Дейна, сидевшая в ней, была разменной монетой нортэнийских интриг.

Нежную девичью шею внезапно кольнуло что-то острое, как только Дейна вышла из кареты. Сперва подумалось про расстегнувшуюся булавку, удерживающую тонкий тканевый шарф, защищающий от солнца, но за вторым уколом последовало шуршание. Это бумага! Письмо! Дейна должна была отдать его отцу, но была оглушена его условием в обмен на свободу Леона. А потом забыла достать впопыхах. Конверт слегка помялся, но не утратил прямоугольной формы.

Выбор перед Дейной стоял небогатый: вернуть нетронутый конверт матери и навлечь на себя ее гнев, послать по почте отцу и из-за неизвестного содержания, возможно, доставить уйму неприятностей Леону. Еще можно вскрыть, прочитать и сжечь стихийным пламенем. Едва ли мать будет спрашивать у отца, полу

Постояв на месте, Дейна хмуро посмотрела на стремительно темнеющий горизонт, и выбрала последнее. Глубокий вздох, короткий звук рвущейся бумаги, учащенное дыхание. Тонкие пальцы дрожали, когда Дейна разворачивала аккуратно сложенный лист бумаги. Всего один, почти чистый. Только на середине, со стороны внутреннего сгиба, красовались четко выведенные слова:

«Я бы пожалела тебя за болезнь, но ты и без того ужасно жалок. Л.»

Мать знала про хворь отца? И ничего не сказала ей?!

На миг Дейна затаила дыхание. А потом скомкала бумагу, залилась злыми слезами и резко махнула рукой, накладывая чары огня. На черной земле расцвели ярко-рыжие — совсем, как волосы Леона — язычки сильного пламени. И девушка решительно кинула бумагу им на съедение. Следом полетел и конверт.

Когда от послания осталась кучка серого пепла, Дейна залила огонь магической водой. Все-таки владеть несколькими стихиями иногда бывает очень полезно. Расправив плечи, девушка направилась к высоким решетчатым воротам, пытаясь решить один очень важный вопрос.

Чувствовала ли бы она такое же отчаянную и злую радость, находись в письме что-нибудь по-настоящему важное? Дейна не знала, как ответить самой себе и предпочла не думать об этом.

* * *

Вопреки худшим опасениям Дейны герцог Виенто не изменился. Оставшись точно таким же хладнокровным и сдержанным, он принял нежданную гостью довольно радушно. Чтобы их неизбежная беседа не походила на скучнейший светский разговор, герцог предложил накрыть на стол в большой гостиной.

Здесь же девушка и заметила крупную белую жемчужину, вставленную в огранку золотого перстня.

Дейна не любила золотых украшений и никогда не носила, в отличии от матери, у которой имелось несколько тонких колец. Серебро и сплав металлов — вот истинная любовь юной княгини. Поэтому сам перстень ее не прельщал своими темно-червлеными гранями.

Просторная гостиная сверкала чистотой и уютом. На полу темнел диковинный ковер, испещренный алыми прерывистыми линиями, а синие занавески были широко раздвинуты и забраны гардинами. Начищенные до блеска подсвечники ждали своего часа на каминной полке. Там же покоилась и драгоценная жемчужина.

— Присаживайтесь, — предложил Виенто.

И Дейна послушно опустилась в глубокое мягкое кресло.

Герцог сел напротив, глядя на нее внимательно и с печалью в глазах. Интересно, что же его так тяготит?

— Могу я вас спросить? — неосторожно сорвалось с уст.

— Разумеется.

— Почему вы отвергли меня, как помощницу и разведчицу? — Дейна не стала юлить и говорить загадками. — Я честно пыталась разведать интриги рантеранского двора, но меня схватили, и…

— Все это мне известно, княгиня, — негромким и чарующе бархатным голосом сказал Даниэль Виенто, глядя ей прямо в глаза. — В этом никто не виноват. Но после нашего с вами возвращения мне пришлось сделать множество дел. В том числе не самых приятных.

— Каких же? — пытливо спросила Дейна.

И сразу же поняла: ей не следует этого знать. Просто чтобы спокойно спать ночами. А с другой стороны, если это касается их с Леоном или рантеранских шпионов, то горькая правда лучше сладкой лжи. Поэтому Дейна внимательно наблюдала за угрюмым герцогом, ожидая, пока он заговорит. Или пока не сменит тему, хотя она надеялась на иное.

— Пусть это будет между нами, Дейна. Граф Леон уже узнал, когда я освобождал его из городской тюрьмы.

Дейна поежилась. По спине пробежал неприятный холодок, душа превратилась в огромный пульсирующий ком, плечи задрожали от жуткого предчувствия близкой беды. Но она собралась с силами и кивнула в ответ, чтобы услышать правду от своего господина.

— Король отдал тайный приказ. Рантеранские шпионы, которых мы вывозили из столицы, чтобы передать на их родину, мертвы.

— Что?..

— Считайте, что мы их казнили. В глухой деревушке. Тихо и гуманно.

Дейна закрыла глаза и потерла виски пальцами, пытаясь осознать услышанное. Она много раз в своей жизни сталкивалась с чужими смертями и думала, что способна пережить еще одну. Но не в этот раз. Молодые рантеранцы, юноша и девушка, искренне считали, что возвращаются на родину из плена, но их просто уничтожили. И кто?! Сам славный герцог Виенто.

Насколько же он предан королю, ее жестокий господин…

Открыв глаза, Дейна сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь прийти в себя. Рядом тихо журчала вода — Виенто наливал ее в высокий хрустальный бокал. Он подвинул сосуд в сторону Дейны, но та не хотела пить. И не собиралась падать в обморок, как это принято у чувствительных барышень, всю жизнь не знавших горя и проблем.

— Зачем это было нужно королю? — тихо спросила она, взглянув на Даниэля из-под длинных ресниц.

Несколько черных прядей упало на белый лоб. Темные глаза смотрели угрюмо, устало, холодно. Герцог Виенто тяготился высоким положением и доверием короля. Он не хотел убивать заложников, но за все приходится платить — если не своей жизнью, то чужой.

— Шпионы должны были умереть ради устрашения рантеранского хана, — глухо ответил он. — И сейчас война обострилась. Хотя Его Величество надеялся на иное.

В его словах было столько боли, что Дейна сама чуть не всплакнула. Не время для слез! Ей все так же нужна белая жемчужина, закованная в золото. Но пока в ту сторону не надо даже смотреть, иначе внимательный герцог непременно проследит за ее взглядом и догадается, в чем дело. Усыпить чужую бдительность можно с помощью магии Воды. Сплетение двух чар способно отправить человека в глубокий сон на время около часа.

Тем временем герцог Виенто продолжал говорить, ни о чем не догадываясь.

Если сейчас она попадется, и король отдаст приказ, Даниэль убьет и ее тоже. Дейна это понимала, и ей отчего-то было больно. Хотелось бы принять смерть от руки палача, а не своего… своего… Нет! Глупым девичьим мыслям и мечтам здесь не место и не время!

Слуги разлили по чашкам коричневый бодрящий напиток, принесли сладости, и герцог пригласил девушку присоединиться к его скромному пиршеству.

— Можно задать вопрос, Ваше Сиятельство?

— Да, разумеется.

Первые ростки усыпляющей магии дали свои плоды. Виенто поспешно прикрыл ладонью широкий зевок.

— Я все еще ваша разведчица?

— Да, но в Рантеран вам путь заказан. Если не желаете умереть самой мучительной смертью…

— Не желаю, — решительно отказалась Дейна. — Что меня ждет взамен?

— Военные походы и мои личные поручения.

— А если я не справлюсь?

— Справитесь.

Ишь, какой самоуверенный! Маленькая веселая насмешница внутри Дейны ехидно рассмеялась, а здравый смысл призывал молчать и не привлекать к себе лишнего внимания, чтобы не сорвать процесс усыпления. Отставив в сторону чашку с ароматным горячим напитком, герцог посмотрел на содержимое с удивлением и неприязнью.

— Странно. Питье бодрящее, а меня клонит в сон.

— И меня, — солгала Дейна, впервые в жизни заметив, насколько герцог привлекателен своей порочной красотой. — Мама говорила, от него бывают побочные эффекты.

Вторые и третьи чары легли на голову черноволосого красавца легко и просто. Он слишком увлекся тяжелыми переживаниями и дурными мыслями, его сознание стало податливым и открытым для магии извне. Будь в этой комнате настоящие враги, Даниэлю было бы несдобровать.

Сложив на столе руки, Виенто опустил на них голову и тут же негромко засопел, погрузившись в глубокий ровный сон. Дейна едва успела отодвинуть покачнувшуюся чашку, и, не в силах сдержаться, дотронулась кончиками пальцев до черных волос господина. Они оказались мягкими и густыми на ощупь.

Жаль, что она не успела спросить про Леона. Но сейчас это уже неважно.

Встав из-за стола, Дейна тихо и быстро подошла к жемчужине. Ковер делает неслышным звук от маленьких каблуков, а слуги не заметят пропажу одной безделушки. И она решительно протянула руку за прекрасной находкой. Пусть она и не любила золото, но этот перстень станет ее спасением.

Воровато оглянувшись на спящего герцога, Дейна сжала находку в кулаке и сделала шаг к двери. Она колебалась, озаренная одной чудесной мыслью.

Если жемчужина возвращает владельцу здоровье, то не испробовать ли ее на себе, прежде чем отдавать отцу? Тогда ее глаза начнут хорошо видеть, а ноги станут крепкими и начнут ходить без частых болей. Чудесная идея, она обязательно подумает об этом потом, когда выберется из поместья господина.

За спиной раздался тихий звук. Движение в кресле, звук глотка, тихий звон чашки об блюдце.

— А ведь и правда бодрящий напиток, — проговорил Даниэль Виенто холодно и почти зло.

Дейна опрометью кинулась к двери, но герцог опередил воровку. Вскочив из-за стола, он пересек комнату двумя прыжками, схватил ее за шиворот и с силой ударил по руке. От неожиданности разжались тонкие пальцы, кольцо с жалобным звоном упало рядом с дверным косяком.

Тяжело дыша от собственного бессилия, Дейна рвалась на волю. Зря! Сильный толчок отправил ее обратно в кресло, где она сжалась в комок, исподлобья наблюдая за Виенто. Он внимательно рассматривал кольцо, держа украшение на вытянутой ладони, и в темных глазах плясали огненные искры, хотя камин был пустым и холодным. Откуда они отражаются?

— Я хотела исцелить себя! — сказала Дейна громко и хрипло, сдерживая рыдания из последних сил.

— Врешь, — в голосе Даниэля странным образом сочетались веселье и злость. — Не знаю, кто уговорил тебя на это, но обязательно выясню. Есть у нас в стране один подлец, причастный к смерти Серхио Рэда, а?

Он невесело усмехнулся и щелкнул пальцами.

Ведомая холодной волной дурного предчувствия, Дейна попыталась встать, но ее прижало магической энергией к сидению и спинке кресла. С легким звоном на ее запястьях сомкнулись стальные оковы, скрепляемые тонкой цепью. Высшая огненная магия прекрасно работает с металлом, и Даниэль Виенто знал это ничуть не хуже, чем Дейна — секрет усыпления.

— Вам лучше оставаться на месте и слушать меня, — ледяной голос герцога звучал тихо и тяжело. — Четверной суд скоро решит вашу судьбу, Дейна Морлан.

Глава 9. Четверной суд

Традиция Четверного суда тянулась из глубины эпох, и о ее подробностях знали только четверо приближенных герцога. Он отличался от обычного суда, проводимого опытными судьями и прокурорами. Трое приближенных и сам герцог выдвигали обвинение против четвертого сюзерена, а его вину или невиновность доказывала магия.

В случае подтверждения вины эта же магия и наказывала преступника. Как именно, никто не знал. Слухи ходили разные, но верить им считалось дурным тоном. Каждый герцог, кому выдалось судить сюзерена, уносил эти сведения в могилу, как и прочие судьи. Но однажды кто-то проболтался, что кара, наносимая магией, соизмерима с тяжестью преступления. Убийцу, к примеру, казнила его же стихия, а вор или клеветник не удостаивался чести быть наказанным силой свыше, и тогда приговоры выносили сами герцоги.

Так это было или нет, а Дейне предстояло стать следующей подсудимой впервые за тридцать лет, и первой за всю историю женщиной-сюзереном, обвиненной в преступлении. И она до последнего старалась скрывать свои чувства за маской спокойствия. Но когда два угрюмых солдата отвели ее в маленькую чердачную комнату с зарешеченным окошком и накрепко заперли дверь, девушка дала волю чувствам.

Слезы брызнули из глаз, и она метнулась к противоположной стене, пытаясь избавиться от боли, горя, досады.

— Эта настоящая стена, девочка, — молвил за спиной шуршащий голос, от которого Дейна успела отвыкнуть. — Ты не пробьешь ее кулаками.

— Генри?

— И снова этот удивленный голос, — призрак витал по комнате и насмехался над пленницей. — Неужели ты не поняла, что я всегда буду с тобой? Пока не умрешь от старости… или от чего-нибудь еще.

Дейна вздрогнула, подняла скованные руки, смахнула слезы с щек и зло оглянулась на Генри.

— Ты мне не нужен, призрак! — выплюнула она. — В детстве я просила… Нет, я умоляла тебя вернуться. А потом мне стали неинтересны покровители и помощники. Толку от них…

Она не договорила и отвернулась, чтобы перевести дух. Генри же тихо рассмеялся над ее словами.

— Ты такая же дикая, как твой отец. Разве что доброты в тебе побольше будет.

— Спасибо, я уже слышала это от матери и бабки! Сотни тысяч раз! — она резко повернулась к призраку и окинула его яростным взглядом. — Почему ты приходишь каждый раз, когда я за решеткой?

— Тебе не понравится ответ, дикая девочка.

— Мне все равно!

— Ладно… — все-таки призрак помялся, прежде чем давать ответ. — Я смотрю на тебя и вижу твоего отца — в тот момент, когда он убил меня. Он был старше тебя лет на шесть или семь. Ах, как же мне хотелось увидеть его в тюремной камере.

— И ты… — ахнула Дейна, утопая в догадках и омуте чувств.

— Я представляю его на твоем месте.

— Не может быть, Генри! Ведь ты всегда был моим другом! — потрясенно прошептала она, все еще боясь поверить в убийственную реальность услышанного.

— Другом? Нет, девочка, это называется иначе. Дети иногда отвечают за грехи своих родителей. Конечно, твой брат и твой отец тоже хлебнут немало горя, но погиб я именно из-за твоего рождения.

Дейна не удивилась, не расплакалась и не закричала от невыносимой боли, сдавившей ее душу сильными пальцами. Она несколько секунд безмолвно смотрела на Генри, а потом тихо спросила:

— Разве ты не давал клятву защищать здоровье и жизни людей, когда становился врачом?

— Нынче клятвы ничего не стоят, Дейна Морлан, — теперь призрак откровенно насмехался над ее наивностью. — Что, сама не видишь? Именно ты клялась герцогу Виенто в верности…

Дейна замерла, дрожа от негодования и праведного гнева. Устных клятв герцогу она не приносила, но ее служба подразумевала собой, что девушка никогда не посмеет даже подумать о предательстве. Только предавала ли она герцога или нет, большой вопрос. Дело не касается связей с иностранными дипломатами и тем более с рантеранцами. Она просто попыталась украсть жемчужину, а он сразу понял, кому вещица необходима.

Призрак исчез, не сказав больше ни слова, и Дейна была благодарна ему за это.

В детстве она считала его кем-то вроде второго отца. Но с появлением Серхио перестала даже вспоминать про Генри, и вот, он явился опять, чтобы позлорадствовать и ехидно подшутить над ее тревогой. Конечно, стоило понимать его чувства и жажду мести, но ведь в смерти Генри виноват только Андре Морлан, и никто больше!

Пока девушка сидела на скрипучей кровати, обняв себя руками, и пыталась придумать, как объяснить это призраку, за крошечным окошком стемнело. Комнатушка погрузилась в непроглядный мрак, Дейне пришлось скинуть туфли и улечься на бок. От постели здесь остались старая перина и помятая подушка, так что оставалось радоваться отсутствию холодов.

Засыпать со скованными руками оказалось занятием сложным, но у Дейны в итоге получилось, хоть она и проспала всего несколько часов. Несмотря на размер окна, юркие солнечные лучи проникали в комнату очень быстро, и девушка проснулась рано. Все тело ныло от неудобного положения, а пальцы рук еще и затекли.

Едва Дейна успела обуться, как в дверном замке снаружи повернулся ключ. И почему она не слышалазвука шагов?

Она ожидала, что очередной вышколенный слуга принесет завтрак и уйдет, оставив ее в полной безвестности, но за ней явился сам Даниэль Виенто. Смотрел он на девушку спокойно, говорил ровно, и в какой-то момент Дейне показалось, будто он на нее не в обиде.

— Доброе утро, княгиня Морлан. Прошу пройти со мной.

— И вы даже не спросите, как мне спалось? — брякнула она, и тут же прикусила язык.

Ну почему каждый раз, в неловкой ситуации рядом с ним, она говорит подобный вздор?! Когда они были вдвоем с Леоном, то общались спокойно, весело, на равных, и у Дейны даже в мыслях не было этих злых шуток.

— Даже не спрошу, — отрезал Даниэль. — Извольте поторопиться.

Она вздохнула и направилась к выходу из чердачной комнатушки, а он застыл на пороге, внимательно разглядывая Дейну. Этот изучающий жадный взгляд к удивлению самой Дейны не смутил ее, но вызвал чувство веселья. Наверное, последствия тревоги играли свою роль. Нужно собраться с мыслями и с силами.

В черных глазах герцога снова плясали огненные искры. Да что это с ним?

— Я с удовольствием оставлю это чудное место, — Дейна изо всех сил пыталась унять свой сарказм, но обстановка и ситуация не располагали к спокойствию и покорности. — Если вы дадите мне возможность пройти.

Даниэль замер и шагнул в сторону. Когда Дейна шла мимо него, он продолжал так же внимательно смотреть на нее, словно хотел видеть насквозь. Возможно, он хотел сказать что-нибудь, но не счел важным и нужным, и просто направился следом за ней, указывая, куда пленнице следует повернуть или спуститься.

Поместье оказалось огромным, раньше Дейна не думала, что спускаться с чердака на первый этаж настолько утомительно. Шаг за шагом по неудобным крутым лестницам, в сопровождении разгневанного сюзерена, не имея возможности придерживаться за узкие перила — врагу не пожелаешь. Несколько раз Дейна с красноречивой досадой смотрела на оковы, но герцог не собирался замечать. Или просто думал о своем.

Наконец-то очередная лестница осталась позади. У Дейны гудели ноги. Она чувствовала себя маленькой, бессильной и потерявшейся в огромном поместье. Но именно сейчас следует держать себя в руках и проявить волю.

— Идите вперед, — голос сзади звучал невозмутимо и бархатно. — За приоткрытой черной дверью нас с вами ждут.

— Четверной суд? — безнадежно пробормотала Дейна.

— Да, именно. Эти кандалы определили вас, как подсудимую. Магия выносит вердикты неумолимо, и… кратко.

Девушке стало трудно дышать.

Про суды над одаренными Дейна ничего не знала, обычно эта участь касалась простых стихийных колдунов и ведьм. Какая из стихий будет судить ее? Вмешаются ли в процесс Боги? Официально она принадлежит к Воде, но вряд ли это решающий критерий.

С усилием пройдя еще несколько шагов, она вошла в нужную дверь, и оказалась в той самой гостиной, где пыталась совершить кражу. Прежде уютная и светлая комната теперь вызывала только тревогу и печаль. Дейна замерла на пороге, герцог подтолкнул ее в спину, и пути назад оказались отрезанными. Дверь с тихим стуком захлопнулась — значит, вошел сам Виенто.

Но Дейна не смотрела на него. Куда больше ее испуганное внимание привлекали три человека, сидевшие в креслах и на стульях и увлеченные светской беседой. Их имена девушка успела запомнить еще в их первую встречу, поэтому сейчас они мгновенно всплыли в памяти.

Барон Фридрих Дитер. Граф Марк Вольф. Князь Леон Лоренц.

Первые двое смотрели на Дейну со снисходительным презрением. «Женщина — глупая и слабовольная, что с нее взять!» — читалось в каждом из этих ощупывающих взглядов. Но Леон повел себя иначе. Вскочив с кресла, он подбежал к Дейне и хотел было ее обнять. Каким-то образом герцог Виенто оказался впереди Дейны и ухватил юношу за плечи, отодвигая от девушки.

— Господин герцог, княгиня ни в чем не виновата! — воскликнул тот, пытаясь прорваться к Дейне.

— Это не вам решать, граф. Отойдите.

— И не вам! — запальчиво крикнул Леон.

Его голос окреп, налился сталью и злостью. Стоя за широкой спиной Виенто, Дейна не видела происходящего, но не сомневалась, что Даниэль и Леон буравят друг друга яростными взглядами.

— Граф Лоренцо, извольте вернуться на место. Наша подсудимая поймана мной, и только мне решать, в каком порядке проводить суд. По правилам стихийников он длится четыре дня. Каждый вид магии показывает, что…

— Не позволю!

— Щенок!

Они кричали и рычали друг на друга, Дитер с Вольфом наблюдали за этим зрелищем, словно за бесплатным цирковым выступлением, а Дейна бессильно смотрела на свои оковы и отчаянно желала лишь одного: чтобы суд, наконец-то, свершился без участия собравшихся. Чтобы не повторилось того безобразия на Алой площади, которое она видела лично. Которое называлось судом, а в простонародье — судилищем.

Кое-как она сумела выйти на середину комнаты. Имеет ли смысл попытаться разлить крикунов водой? Или герцог разгневается еще пуще?

— Дейна Морлан — моя невеста! — чуть не плача, заявил Леон.

Виенто дернул уголком губ.

— Давно ли?

Дейну охватило странное чувство тепла и холода, грусти и радости. Стихии противоречивы, сильны и очень опасны. Они могут как наградить, так и уничтожить. И сейчас пришло время узнать, что выпало ей.

Неведомая сила потянула за кандалы, заставив подсудимую поднять руки к потолку. Вокруг раздался странный неровный гул, он нарастал, отвлекая одну пару судей от спора, а вторую — от молчаливого наблюдения. Кольца оков на запястьях пульсировали, становясь горячими, обжигая кожу. Магия искала признаки вины во всем существе подсудимой.

Прошло минуты две или три. Все четверо молча наблюдали за происходящим, а Дейна сосредоточенно прислушивалась к ощущениям. И когда жар спал, кандалы лопнули и рассыпались на много звеньев на пушистом ковре, а запястья охватил целительный холод, она вздохнула с облегчением.

— Я невиновна, господа, — легко сорвалось с ее уст.

Веяние магии тотчас же исчезло. Осталось напряжение — злое, тяжелое, угрожающее. Герцог Виенто и граф Лоренцо продолжали ненавидяще смотреть друг на друга, как же славно, что это никак не могло повлиять на приговор!

Наконец Даниэль сумел взять себя в руки и отойти в сторону. Леон последовал его примеру, минуту спустя.

— Стихийная магия быстрее, чем мы думали, — ровным голосом сказал герцог. — Вы свободны, господа. Кроме… — цепкий взгляд проскользнул по растерянным лицам молодых людей, — вас двоих, Морлан и Лоренцо.

Только сейчас, стоя посреди огромной гостиной, Дейна поняла, что никогда не знала, чего ожидать от герцога Виенто. Он был непредсказуем и непонятен, хотя его мотивы вполне ясны и прозрачны. И Дейна не смела осуждать этого мрачного мага с тяжелой судьбой, ведь обязана ему жизнью. Но почему так внезапно взъелся на Леона? Неужели ее положение в обществе настолько низкое, что дворянин выше по статусу не может на ней жениться?

С замиранием сердца она молча наблюдала, как Дитрих и Вольф покидали комнату, сопровождаемые тяжелым взглядом герцога. Назревал серьезный разговор с необратимыми последствиями, суд закончен только официально. Не иначе, Виенто обрушит громы и молнии на две юные головы, а потом заявит, что причина в неустойчивой множественной магии Дейны.

Дверь гулко захлопнулась. Все трое молчали. Наверное, согласно этикету и правилам приличия Дейне и Леону следовало бы опустить головы и попросить герцога о снисхождении. Но ведь они — не слуги, а такие же родовитые дворяне, как и он сам! Разве что титулы поскромнее.

Леон гордо задрал подбородок, Дейна же постаралась хотя бы не опускать глаза долу.

Шаги за дверью и на лестнице стихли, и только тогда властитель всех Нортэнийских земель, Даниэль Виенто, нарушил мрачную, густую, страшную тишину.

— Значит, вы собрались пожениться? — спросил он негромко и четко. — А где же обручальные кольца и разрешение на свадьбу?

— Разрешение?! — невольно вырвалось у Дейны. — Мы — свободные дворяне!

— Помолчите, сударыня, — кинул он, не оборачиваясь в ее сторону. — Это ваш подыхающий отец — свободный дворянин, а вы двое — мои разведчики. Глаза и уши Нортэнийского герцогства. И именно сейчас, когда идет война, дорог каждый стихийный маг.

— Я давал вам клятву, — возмутился Леон, — но не подписывал никаких бумаг!

— Правильно, их подписал ваш покойный отец, — едко припечатал герцог.

Снова тишина. Слабость в ногах, боль в душе, пустота внутри. Влюбленные избегали смотреть друг на друга и принялись с усиленным интересом созерцать свою обувь.

— Мне лестно, что вы так стремитесь произвести на свет еще пару-тройку стихийников или даже одаренных магов — чем Стихийные Боги не шутят. Но сейчас вы нужны мне здесь, — договорил Виенто устало.

В лицо Дейны ударила кровь, она почувствовала отчаянное желание отвесить герцогу звонкую пощечину, но пришлось сдержаться. За это лето на ее совести и так много проступков, на которые Виенто закрыл глаза, не стоит испытывать его терпение еще одним. Может быть, как-нибудь потом. Говорят, месть надо подавать холодной…

— Шутите, господин герцог?! — выпалила она вместо нападения. — Я невинна!

— А я не стал бы покушаться на честь любимой до свадьбы! — крикнул Леон. — Жаль, что вы такого гнусного мнения про меня!

Ледяной черный взгляд стал немного теплее. Тихо вздохнув, Виенто пересек несколькими шагами гостиную, подошел к окну и заложил руки за спину. Дейна с любопытством посмотрела на его коротко стриженный затылок. Оставалось только гадать, какие чувства он испытывает и о чем думает.

— Успокойтесь, господа. Никто вас ни в чем не обвиняет. Подробности вашей совместной жизни в поместье, Лоренцо, мне неинтересны, более того, прошу меня от них избавить, — последние слова он ядовито процедил сквозь зубы. Просто держите себя подальше от плотских страстей друг с другом. Это все, что я хотел сказать.

— Хорошо, — выдавила из себя Дейна.

— Мы можем пожениться? — негромко спросил Леон.

— О да, — ядовитый голос тек медленно и тягуче. — Как только закончится война и как только князь Морлан даст согласие на брак своей дочери с… вами.

Последнее слово он выдавил из груди с болью. Но Дейне, чье счастье рушилось прямо здесь и сейчас, не было до этого никакого дела. Она вдруг вспомнила, что не выполнила приказ отца и не выкрала для него исцеляющую жемчужину. И сразу стало ясно, что теперь свобода Леона в безопасности, но брак с ним оказался под большим вопросом. Отец никогда не даст это согласие, как ни крути.

Дейна глянула на каминную полку. Жемчужина в тонкой золотой оправе белела на темном фоне, и яркие солнечные лучи играли в сверкающих гранях. Словно в насмешку. Герцог Виенто нарочно положил сюда артефакт, чтобы испытать девицу Морлан.

Она захотела заплакать, но сейчас в этом не было никакого смысла. Поэтому Дейна сглотнула ком в горле и негромко произнесла дрожащим голосом:

— Пойдем отсюда, дорогой Леон.

Когда они покидали комнату, а потом и особняк, рука об руку, Виенто не стал их задерживать.

* * *

Осень укрепила свои права. Сначала листва на деревьях продолжала оставаться зеленой, а небо — ярко-синим, но постепенно краски блекли и менялись, а атмосфера вокруг казалась унылой и лишенной всякой теплоты. Дейна и Леон были вынуждены разъехаться по своим домам. Юношу герцог завалил разными важными делами и поручениями, а девушке написал коротенькое письмо.

В нем говорилось о последствиях будущего ослушания, и очень тонко указывалось на то, что если Дейна Морлан еще раз проявит дерзость или своеволие, герцог Виенто заберет ее в свой особняк и лично займется муштрой. Этого девушке хотелось в последнюю очередь.

— Что мне делать, мама? — чуть не плача, спрашивала она у Лилианы, которая с самым невозмутимым видом варила зелья и считала выручку. — Герцог делает все возможное, чтобы Леон на мне не женился!

— Герцог? — спрашивала мать с хитрым прищуром. — Или сам Леон?

— О, Боги! Как ты можешь так говорить…

— Когда твой проклятый отец был молодым и красивым, ему строили препятствия не только родители, но и высокопоставленные друзья и родня… Никто не хотел, чтобы он на мне женился. Все прочили ему в жены своих дочек и сестер.

— Но меня никто никому не прочит в жены! — расстроенно заявила Дейна.

— Как знать. Бабушка Софи желала бы видеть тебя супругой внука своей лучшей подруги. Он хоть и незаконнорожденный, но хваткий. И жалованье имеет неплохое.

Дейна поджала губы и молча ушла от разговора. Тема денег в их семье стояла гораздо острее и выше, чем любовь. Но какой смысл сравнивать состояние возможных женихов, когда они все являются родовитыми дворянами? Летом Дейне исполнилось двадцать лет, а никто так и не решился позвать замуж одаренную ведьму. Слабые мужчины боялись ее сил и яростного характера, сильные мужчины — гнева Виенто, которому она обречена была служить неопределенное количество времени.

С этим обязательно надо было что-то делать.

Леон писал ей письма — нежные, страстные, полные любви. Дейна исправно отвечала на них, но терзалась от нехватки его реального присутствия в ее жизни. Однажды она попыталась изящно намекнуть на это, и тогда Леон перестал писать почти на месяц.

Дейна не впала в отчаяние и не сошла с ума от огорчения и тревоги. Она села писать книгу, начатую еще в те славные времена, когда был жив Наоки. История о простой девушке из деревни, подобравшей в болотистой местности умирающего детеныша дракона, должна была заинтересовать читателей.

Писатели и прочие творцы обязаны были зарегистрироваться в Книге Страха, получить патент на творчество и каждый месяц отправлять королю отчеты о сумме своего заработка. Но Дейне было слишком поздно это делать.

Крайний возраст для регистрации творца — пятнадцать лет. Регистрация малолетнего творца должна была быть подтверждена отцом и матерью, а проклятый князь Морлан, ее отец, наотрез отказался помочь дочери. Его главная цель — месть сбежавшей жене, бедной Лилиане, и Дейна невольно стала орудием этой мести.

Теперь приходилось выкручиваться всеми возможными способами. Их было совсем немного, а Дейна и вовсе знала только один.

В Нордении давно промышляла независимая книжная гильдия. Эти ловкие умельцы печатали книги в обход королевских законов, но исправно платили налоги в казну, и поэтому их не трогали. Поэтому Дейна решила попытать счастья и закончить книгу. Это просто. Куда сложнее потом будет найти в Нортэне хотя бы одного представителя гильдии.

На следующий день после того, как Дейна задумалась об этом, к ее маленькому дому приехал Леон — собственной персоной.

Дейна как раз вышла с корзиной сыра и хлеба, чтобы отнести еду подопечным Лилианы, в заброшенный замок. Сильные дуновения холодного ветра трепали ее кудри и усердно стряхивали на ее голову желтые и красные листья с уныло опущенных древесных ветвей. Ночью прошел дождь — серые камни улиц потемнели от воды. Из-за низко нависших туч неохотно выглядывало блеклое солнце.

Кутаясь в теплый плащ, Дейна прибавила шагу, когда ее позвал знакомый голос. Девушка обернулась, чуть не выронила корзину от радости и неожиданности, потом крепко выругала себя за неосторожность, и скромно поприветствовала Леона.

Она хотела страстно поцеловать его, но вокруг сновали люди. Любой из этих прохожих может оказаться шпионом герцога Виенто, а у того, как известно, тяжелый нрав. Желания и прихоти этого человека меняются со скоростью ветра, и любые взаимодействия своих разведчиков он может счесть дерзким неповиновением. Дейна боялась не за себя, но за свою семью и за Леона, поэтому ограничилась улыбкой.

— Я так рада тебя видеть! Прости, не могу обнять.

— Я тоже соскучился, — Леон улыбался, но его синие глаза были полны грусти. — Герцог прислал мне письмо, он отправляет меня в западные войска.

— Чтобы держать нас подальше друг от друга? — вырвалось у Дейны, и ей сразу стало больно.

— Да. Боюсь, это так.

Она сглотнула горький ком в горле, пытаясь не разрыдаться, но губы предательски задрожали, а на ресницах застыла теплая влага. Только держать себя в руках — не привилегия, а необходимость.

— Леон, помоги мне, — прошептала Дейна, умоляюще глядя ему в глаза. — Если ты будешь далеко отсюда, то наведи справки о книжной гильдии. Я скоро закончу свою книгу, и хочу, чтобы о ней знала вся Нордения.

Юноша без раздумий кивнул и поцеловал ее.

— Конечно, любимая. Я сделаю все ради тебя.

Глава 10. Поход на Рантеран

Дорогая Дейна Морлан!

Мы, руководители независимой книжной гильдии, счастливы сообщить вам, что ваша книга «Крестьянка и дракон» одобрена нами и будет напечатана зимой следующего года. Напоминаем, что две трети вырученных средств пойдут на развитие гильдии. Оставшиеся деньги получает автор. Данное правило действует для всех новичков, независимо от возраста и опыта.

Желаем Вам всего наилучшего.

Независимая книжная гильдия.

Дейна перечитала эти черные строки, аккуратно выведенные красивым почерком, несколько раз, но ее сердце стало колотиться от радости сразу после первого прочтения. О том, что для автора первой книги, да еще и женщины, такое письмо — большая честь, уже было известно девушке. Герцог Виенто не раз вскользь упоминал, что она способна, но книжные гильдии не берут все рукописи подряд, и к тому же весьма придирчиво относятся к женским историям про женщин.

С детства Дейна в глубине души мечтала помогать женщинам, точно, как ее мать. Она не имела медицинских навыков и целительского дара, зато с детства шлифовала писательское мастерство вместе с магией. И сейчас ее талант и упорство принесли свои плоды.

Последний осенний месяц подходил к концу. Уже давно выпал первый снег, и теперь лежал тонким слоем на внезапно посветлевшей улице. Ветер усилился, мороз покалывал щеки, словом, было все, как в северной стране.

Поводов грустить и тревожиться у Дейны, как и у всякой другой женщины, чей возлюбленный, жених или муж служил в войсках, было предостаточно. Но она старалась обращать внимание только на хорошее. Во-первых, бабушка Софи в последнее время занемогла и отказывалась навещать дочь с внучкой. Ходить к ней она тоже запретила. Мама бесконечно вздыхала, что бабушка слаба здоровьем и неровен час может ускользнуть от них за Грань, но Дейна только отмахивалась с нетерпением и злостью.

Дейна не любила бабушку, хоть и исправно носила подарки на все праздники, как глупая маленькая девочка из детской сказки. Любви Лилианы и собственного самолюбия Софи хватало более чем достаточно. Да и в чем радость тянуться к старой ведьме, которая отвечает колкой грубостью на каждую попытку поговорить спокойно и мирно?

— Бабушка прожила тяжелую и трагичную жизнь, — иногда говорила Лилиана с самым философским выражением лица. — Она имеет право на это.

— На что, матушка? — Дейна тяжело вздыхала и недовольно корчила гримасы. — На возможность портить нам настроение?

— Хватит, дочка! Ты выросла ужасно злопамятной.

— А ты — до отвращения терпеливой!

— Зато я умею любить и ценить семью. А ты ценишь только себя.

— Кто бы мог подумать, — девушка картинно возводила глаза к потолку. — Интересно, с кого бы я могла взять пример.

— Со своего умирающего папаши.

— Вот как? — ухмылялась Дейна и хрустела пальцами, хотя ей становилось очень больно от каждого такого сравнения. — Провести параллель между тобой и твоей матушкой-крикуньей?

— Хватит! Замолчи! Ты ужасно злая!

Разговор заканчивался обычно тем, что либо Дейна выскакивала в одном тонком домашнем платье на улицу, либо Лилиана принималась шумно мыть посуду, всем своим видом давая понять, что не желает слышать о старой злюке ничего дурного.

Месяц Датин подходил к концу. Мороз крепчал, снега становилось все больше, а ветер жутко выл в трубах каждую ночь. Дейна прожила в этом доме чуть меньше пятнадцати лет, но каждую зиму привыкала к этому зловещему звуку. По ночам она куталась в старое теплое одеяло, и в минуты бессонницы думала про Леона. Как он там? Западные войска охраняют столицу, и любимый должен находиться в безопасности, но за последние месяцы Дейна усвоила, что безопасность — всего лишь иллюзия.

Беда может явиться в любой дом, постучаться посреди ночи огромным кулаком в любую дверь, и отобрать все, что дорого. Жизнь, дорогих людей, деньги, честь, здоровье… Думать и знать об этом тяжело и страшно, но все лучше глупого отрицания.

В двадцать второй день месяца Датина гонец от инквизиции привез ей еще одно письмо. Это известие уже не смогло порадовать девушку так же сильно, но заставило гордиться собой.

Каждый год один маг, выбранный случайным образом, принимал участие в дебатах с инквизитором. Последнего выбирали также случайно, без предвзятого отношения епископа. Это происходило во всех городах, кроме столицы — в ней устраивали нечто более масштабное. В течении часа маг и инквизитор должны были вести жаркий спор о том, чья сторона права. Решение о победителе выносили горожане, а о призе объявлял городской глашатай.

— Только, заклинаю тебя, не называй инквизиторов тварями и гадюками, — посетовала Лилиана, когда дочь показала ей письмо, скрепленное круглой печатью епископа. — Ты им все равно не объяснишь очевидного. Виенто точит на тебя зуб, а я простая целительница и не смогу помочь.

— Все в порядке, матушка! — Дейна шутливо поклонилась и принялась одеваться. — Не тревожься попусту.

— Дай-то Боги.

Девушка надела шерстяное платье и теплый плащ, обула новенькие зимние сапоги и вышла из дома, стараясь не оскальзываться на обледенелых лужах. Ее душа пела и плясала. Победа в дебатах — великая честь для ведьмы, а еще есть надежда на денежный приз. Только призы распределяют тоже случайно. Одним дают мешок золота, а вторым помилование от казни, которая должна наступить, якобы за дерзость.

Если бы дебаты проводили на Алой площади, Дейна мигом бы решила, что ее заманивают в ловушку, и отказалась бы от участия, не раздумывая. Но нет, их открыли на главной городской площади, возле мэрии. Там же разожгли два костра: один символизировал священный огонь инквизиции и в него подкидывали поленья, а второй был явно наколдован магией и горел, не реагируя на обильный снегопад.

А еще там красовались три возвышения — для ораторов и глашатая, образуя своим расположением ровный треугольник. Но о символичности этой фигуры в дебатах ничего не известно.

Дейна зябко поежилась. Хлопья снега упрямо летели ей за шиворот. Пришлось поднять капюшон, но и тут ее поджидал неприятный сюрприз: в капюшоне уже притаился подтаявший снег, и немедленно намочил ее густые кудри. Ничего страшного, но смахивало на дурное знамение. Нет ли здесь ловушки?

Уже придя на площадь и поднявшись на отведенное ей возвышение, возле магического огня, Дейна успокоилась. Никто не собирался ее убивать или арестовывать. Интересно, кто же станет ее противником? Второе возвышение пока пустовало, а на третье, в центре площади, уже залез молодой парень с луженой глоткой. Разношерстная толпа горожан успела собраться. Мужчины и женщины, дети и старики, торговцы и нищие… Они пришли сюда добровольно или под посулом? А может, под угрозой?

— Дамы и господа! — от громкого голоса глашатая люди в толпе одобрительно взвыли — они хотели зрелищ. — Приглашаю вас посмотреть на дебаты двух представителей враждующих сторон! Инквизиция и магия!

К пустому возвышению неторопливо приблизилась молодая женщина, не старше Дейны на вид, и приветственно помахала рукой. Издалека ее лица видно не было, но бледная кожа и черные волосы напомнили Дейне про палача Кайолин из рантеранской тюрьмы. Девушку так и передернуло от жестоких, страшных воспоминаний.

Инквизиторша была одета в длинное темное платье с меховым воротником, а за спиной развевался белый плащ, на котором не видно снега. Дейна с презрением подумала, что красный подошел бы ей лучше. Но пока нужно молчать.

— Сегодня в дебаты вступят две женщины! — продолжал глашатай. — Вашему вниманию представляются Дейна Морлан — одаренная стихийная ведьма! И Мелани Энгель — потомственный инквизитор!

Из толпы зевак раздались одобрительные возгласы и непристойный свист. Дейне захотелось уйти, но она продолжала стоять на месте и повторять себе, что и без того успела разозлить церковников своим поведением, летом. Чтобы не усугублять ситуацию, надо остаться, и… победить!

— Не будем тратить даром времени! — заявил глашатай с широкой улыбкой. — Дамы, передаю слово вам!

— Я считаю, — изрекла Мелани, — что колдунов и ведьм, особенно одаренных, нужно брать под особый контроль. И при необходимости уменьшать их количество.

Толпа одобрительно взвыла. Уже сейчас стало ясно, на чьей стороне этот неумытый сброд.

Закрыв глаза, Дейна мысленно сосчитала до трех, а потом слегка улыбнулась.

— Магия не настолько предсказуема, — пропела она, наслаждаясь реакцией соперницы. — Она может появиться в семье любого религиозного человека. Любой младенец родится магом или ведьмой, вне зависимости от нетерпимости его родителей. Вот вы, Мелани, что станете делать, родись у вас колдун или ведьма?

— Отдам в деревню, на воспитание крестьянам! — отчеканила металлическим голосом инквизиторша. — Пусть приносит пользу стихиями или зельями!

— Но убивать его вы не станете? — Дейна позволила себе ухмыльнуться.

— Это грешно и бесчеловечно! — возмутилась Мелани.

— Ровно, как и отправлять на костер чужих детей!

— Чужая кровь не имеет для нас значения. Мы истребляем ересь!

— Магия равносильна ереси?

— Магия противоречит всем верам и религиям, значит, да!

— А как же Стихийные Боги?

— Они придуманы дикарями! Им и сейчас поклоняются истинные дикари, вроде вас!

— Зато они покровительствуют стихиям, — отрезала Дейна, — а ваши выдуманные боги служат для оправдания убийств!

Она уже не прислушивалась к одобрительным или гневным возгласам из толпы. Она старалась не думать, что как только сойдет с возвышения и покинет площадь, ее подхватят под руки, уведут в церковную тюрьму и запытают до смерти. Или милосердно дадут ей помилование в качестве приза. Она злилась! Нет ничего, хуже фанатиков и черни, которая бездумно им рукоплещет.

Кровь стучала в горле, словно Дейна пробежала несколько городских кварталов. Волнение? Страх? Неважно.

Между тем, пока инквизиторша пила воду из поднесенного служкой кубка, на площадь въехал черноволосый всадник на знакомом сером коне. Дейна узнала его сразу, но не спешила радоваться. Ведь появление Даниэля Виенто могло означать все, что угодно. Особенно для одаренной девушки, которую он недавно подверг Четверному суду.

Затаив дыхание, Дейна ждала, пока он подъедет к ней, и ситуация прояснится.

— Добрый день, княгиня Морлан, — Даниэль смотрел весело и говорил спокойно. — Я приехал за вами.

— А я думала, за глашатаем, — тихонько съязвила Дейна, но Виенто уже не слушал.

— Дамы и господа! — прокричал он громко и звучно. — Ежегодные дебаты приостановились! Вы можете выбрать себе любую другую ведьму или другого колдуна, чтобы утолить свою страсть к зрелищам!

Толпа зароптала, но новость восприняли спокойно. Слова власть имущих никогда не ставятся под сомнения.

Дейна забралась в седло, позади своего господина, и они молча выехали с площади. Но ее так и раздирало любопытство.

— Что случилось? — спросила она взволнованно, уже забыв про сорванные дебаты. — Отправите меня в разведку?

— Лучше, — за спиной мужчины не было видно, смеется он или говорит серьезно. — Мы с вами отправляемся в поход.

— Поход? — переспросила Дейна со звонким удивлением в голосе. — Но я ведь в опале…

Она расправила плечи и старалась держаться достойно, чувствуя презрительные взгляды горожан, направленные ей в спину. Наверное, те решили, что одаренная ведьма Морлан — любовница герцога Виенто или содержанка, что не сильно различно. Стараясь не думать об этом, Дейна смотрела на яркое холодное небо, и в глубине души надеялась, что ее господин шутит.

— Если кто и заслужил опалы, то умирающий ирэнтийский князек, — мрачно откликнулся Виенто, — но никак не вы.

— Вот как? Что же вы его тогда на Четверной суд не отправили вместо меня?

— Бросьте, Дейна. Вы прекрасно знаете суть суда. Только приближенные к герцогам дворяне подлежат ему. Для вашего отца я не пожалел бы и петли.

— Вешать нынче не модно, — Дейна несмело ухватилась за пояс герцога, чтобы удержаться в седле, когда Энко побежал быстрее. — Наш северный норденийский снег растопили костры инквизиции.

— Пока у власти короли Бреоны, дворяне в безопасности. Возможно, вам будет полезно знать, что Его Величество передал корону младшему брату, Альрику Бреону.

— И вы поэтому ездили в столицу? — уточнила Дейна. — На коронацию?

— В том числе, — кратко ответил герцог.

Дейна нахмурилась и вздохнула, старательно пряча свою досаду. В душе герцога Виенто царила непроглядная черная ночь. Скрытный донельзя, невыносимо упрямый и полный таинственных загадок, он слегка напоминал девушке трагического героя из любовного романа. Но в действительности не та эпоха и не те люди, а трагизм и тайны не в чести.

С другой стороны Дейна прекрасно понимала эти его недостатки. В свои двадцать семь лет он успел потерять родителей, жену и ребенка, и делал все возможное, чтобы не озлобиться. А она пыталась не оправдывать герцога Виенто, которого называли грозой Нортэнийских земель. Жаль, что чувства часто брали верх над разумом и здравым смыслом.

Бывает ли иначе у писателей и прочих творцов?

Неважно. Дейна с тревогой одернула себя.

При Виенто нельзя даже заговаривать о книжной гильдии и своем успехе. Он, конечно, узнает, рано или поздно, удивится и начнет искать имя незаконной писательницы в Книге Страха. Тогда Дейна точно угодит в опалу, а то и в изгнание. Но пока они участвуют в военном походе, случиться может всякое.

Герцог оказался на удивление добр и милосерден, поэтому предложил Дейне заехать домой и попрощаться с матерью.

— Благодарю, — удивленно произнесла девушка. — А вы? Не хотите ли зайти на чашку чая?

— Нет, сударыня, — отрывисто ответил он. — Воздержусь, пожалуй.

Много лет назад у Лилианы и Даниэля произошел открытый конфликт, когда по приказу герцога похитили Дейну. Ситуация была донельзя неоднозначной и странной, поэтому в итоге все сошло на нет. Но отношение матери к герцогу до сих пор оставалось отрицательным. Она не раз говорила, что не желает Виенто смерти лишь от того, что у него нет наследников.

Здесь Лилиана рассуждала цинично, но расчетливо. Если род Виенто прервется, враги разберут герцогство по частям, а мягкотелые король и принцы Бреон ничего не смогут, или не захотят сделать.

Собравшись с силами, Дейна неуклюже спешилась и поковыляла в дом. У нее затекла одна нога, приходилось прихрамывать. Матери в кухне не было, как и в комнате, так что Дейна спустилась в подвал. Больше всего она опасалась, что матушка отлучилась из дома, и герцог не захочет ждать, но ей повезло. К тому же зимой Лилиана не выходила из дома, занятая приготовлением исцеляющих зелий. Зима — время простудных болезней и ушибов об лед, поэтому у целителей всегда было много дел в это время года.

— Матушка, я отправляюсь в поход! — выпалила Дейна, и тут же затаила дыхание.

Лилиана сидела посреди подвала, на крепком табурете, и шуршала бумагой, записывая пропорции ингредиентов. На низенькой скамейке возле нее стояла чернильница с пером, а многочисленные несгорающие свечи с магическим огнем, наколдованным Дейной пару дней назад, ярко освещали помещение. Можно было бы подумать, что это обычная комната, если бы не острый запах затхлости и холод.

— Виенто? — устало спросила мать, не поднимая головы.

— Да.

— Что же, поезжай. Только береги себя и не лезь на рожон.

— На рожон? — переспросила Дейна с любопытством и удивлением — этих слов она раньше не слышала даже от бабки. — Это как?

— Это то, что ты делаешь постоянно.

— И ты даже не станешь отговаривать и бояться?

— Хотела бы, — вздохнула Лилиана, выпрямляясь, и желтый свет упал на ее печальное лицо. — Но что мои уговоры против слова герцога? Мы и так ему порядком досадили в свое время. К сожалению, именно он решает, кому жить, а кому умереть. Так что будь осторожной.

Осторожность и война — два слова с разным значением и смыслом, но объяснять это матери было лишним. Дейна просто крепко ее обняла и пообещала обязательно вернуться живой и невредимой. В ответ Лилиана лишь вздохнула, мол ее дед говорил так же, полвека назад. Но она очень быстро смогла утереть слезы и вернуться к своему зелью.

— Ты тоже береги себя, матушка! — громко попросила Дейна.

И ушла собирать немногочисленные вещи.

Конечно, перебрав гардероб, она с удивлением узнала, что вещи стали вполне многочисленными, но решила не брать много. Две смены нижнего белья, одно шерстяное платье, и два брючных костюма. Второе платье уже было на ней. Вот и все, что нужно женщине, с малых лет обреченной на шпионаж и войну.

Впрочем, даже это лучше серого и беспросветного существования несчастных вдовушек, обремененных крупными выводками детей.

При выходе из комнаты Дейна замялась. Ей казалось, что она забыла взять еще что-то важное. Но карты местности, бинты, лекарства предоставит армия в случае необходимости, а пухлые тетради с рассказами и повестями лучше оставить здесь. Книжная гильдия все еще на птичьих правах в родной стране, лучше не рисковать и не выдать себя случайным шуршанием бумаги ночью.

Вздохнув, Дейна решительно покинула дом.

* * *

Неудобства и неприятности начались сразу. Началось все с того, что Дейне предоставили собственную лошадь — молодую кобылку из конюшни Андре Морлана. Вопреки худшим ожиданиям, нрав Ласточки, как назвала лошадь Дейна, оказался миролюбивым. А вот слушалась она неважно.

— Ничего, мы с ней поладим! — заявила девушка, с улыбкой глядя на невозмутимую Ласточку.

— Главное, чтобы она не подвела в бою, — пожал плечами Даниэль Виенто, и тронул поводья. — Попробуйте меня догнать.

Ласточка была уже оседлана, и Дейна кое-как забралась на нее. Непривычное положение заставило девушку с тоской взглянуть на землю и пожелать никогда не вылететь из седла. Интересно, это отец позаботился о дочери или Даниэль пришел и силой заставил его это сделать?

Путь до Северной крепости был не слишком долгим. Виенто знал свои владения, как пять пальцев, и охотно поделился с Дейной хитростями проезда из Нортэна до крепости за малое количество дней. Один раз им пришлось остановиться в таверне, но остаток пути они ели припасы из седельных сум, чтобы не тратить драгоценное время попусту.

Лошадиные копыта звонко цокали по широкой протоптанной дороге, ледяной ветер с силой дул в лица, сбивая с путников капюшоны и швырял в них снег — то крупный и влажный, то мелкий и колючий. Дейна много раз порадовалась, что не надела берет и что в таверне сменила платье на брючный костюм — благодаря этому она не отморозит все ноги.

Посреди огромного снежного покрова, на северном тракте красовался старинный белокаменный замок. Он не сливался с ярким снегом: черные крыши круглых башен и башенок горделиво венчали роскошь норденийской архитектуры.

— За этим замком проходит граница между Норденией и Рантераном! — крикнул Виенто, перекрикивая вой поднявшегося ветра.

— А Леон Лоренцо служит на западной границе? — спросила Дейна.

— Да!

— Но ведь он разведчик?

— Дейна, я вас не слышу! Здесь очень шумно! Предлагаю обсудить все в крепости!

Но едва ворота крепости закрылись за ними с тяжелым звоном, Даниэль Виенто пошел приветствовать своих товарищей и раздавать приказы подчиненным. Мужчины и женщины ходили и бегали по заснеженному двору, стараясь угодить ему и совсем не замечая Дейну. Впрочем, сам герцог не отставал от них в игнорировании девушки.

Стоя посреди двора, она чувствовала себя глупо и нелепо. Как призрак Генри, только хуже. Его не видят и проходят сквозь него, а ее равнодушно обходят, словно она здесь — хуже служанки.

Наконец Дейна сумела остановить хорошенькую молодую женщину со светлыми локонами. Дочь коменданта или разведчица? Без чепца, значит незамужняя…

— Прошу прощения, вы не могли бы показать мне женскую казарму? Я прибыла с герцогом Виенто, и…

— Да, она прибыла со мной.

Откуда-то взявшийся герцог цепко обнял Дейну за плечи и очень мило улыбнулся растерявшейся девушке.

— Ступайте по своим делам, дорогая Сьюзен.

Сьюзен явно ничего не поняла, но поклонилась герцогу и пошла по своим делам.

— Отпустите! — нервно огрызнулась Дейна. — Еще решат, что я ваша любовница.

— Сударыня, не тревожьтесь, — он усмехнулся, но все-таки убрал руку. — Здесь никому нет дела до чужих постелей. А я просто хотел сказать, чтобы вы не расслаблялись. Завтра утром северные полки под моим началом выступают в бой.

Дейна отстранилась от мужчины и внимательно заглянула в темные холодные глаза.

— И мы с вами тоже будем воевать?

— Не совсем, — ответил он серьезно. — Нашей задачей будет обеспечить Марку Дитеру и Фридриху Вольфу незаметное проникновение в Рантеран.

Старый и надменный комендант западной крепости, угрюмый мужчина с залысинами, по имени Петер Шефер, не понравился Дейне своими озлобленностью и частым брюзжанием. Она же, судя по всему, раздражала коменданта тем, что покидала покои только в обществе герцога Виенто и прохладно относилась к местным женщинам — женам офицеров и полковников. На самом деле девушка сторонилась женского общества из-за боязни перед возможными насмешками, да и темы нарядов, танцев, воспитания детей ее мягко говоря не прельщали. Среди них не было ни одной колдуньи, значит, поговорить про магию тоже не представлялось возможным.

Мужчины с любопытством и даже с интересом поглядывали на молодую хорошенькую шпионку, но очень быстро это прекратилось. Герцог Виенто каждый день раздавал множество приказов и распоряжений, а также следил за тем, чтобы к Дейне никто не приставал. К сожалению, это тоже дало пищу для сплетен и пересудов, ведь их с герцогом комнаты находились совсем рядом.

— Еще немного, — поделилась откровением Дейна через неделю, когда они возвращались с завтрака, — и я решу, что вы меня ревнуете.

Даниэль задорно сверкнул белыми зубами, в смеющихся глазах появилось тепло.

— К женатым мужчинам? Бросьте.

— Значит, бережете для Леона Лоренцо? — проворковала она, нарочито стреляя глазами. — Помнится, вы запретили нам с ним любить друг друга.

— А вы придерживаетесь высшего мнения о себе и о нем? Похвально.

Дейна смутилась. С детства она боялась быть уличенной в чрезмерном самомнении, и любой намек на подобное вгоняло ее в краску. Скорее всего, это участь многих высокородных девушек, но она-то не они! Не каждая может похвастаться столькими же достижениями, что и она к двадцати годам! Только замуж, несмотря на все ухищрения, она пока еще не сумела выйти.

Но Дейна никогда не ставила удачное и счастливое замужество основной целью своей жизни. Она мечтала о выходе своей первой книги, напечатанной книжной гильдией. Для писательницы на патриархальной планете Вирит это станет огромной удачей.

Тем временем Даниэль остановился, преградил девушке дорогу и смотрел на нее с хитрым прищуром. Ждет ответа? Бездна ему, а не ответ!

Сделав вид, что не заметила его последних слов, Дейна тонко и лукаво улыбнулась.

— Вы хотели обеспечить безопасность Дитеру и Вольфу, господин герцог.

— Верно.

— И когда же нас ждет этот решающий бой?

Взгляд у герцога Виенто снова стал прохладным, колючим, серьезным. Он отстранился от Дейны с явным недовольством, то ли на нее, то ли на себя. А она собралась, было, огорчиться, как Даниэль снова заговорил:

— Следующей ночью один из моих полков пересечет границу и встанет лагерем возле вражеской крепости, — голос мужчины звучал хрипло и устало, черты лица стали резкими, придавая ему злое выражение. — Рантеранцы не оставят без внимания такую дерзость.

У Дейны дернулся глаз.

— Я верно понимаю, что вы собралисьжертвовать жизнью ради их проникновения в стан врага?

Виенто вздохнул и поморщился.

— Я рискую жизнью с начала войны. Но стоит ли бояться. Рано или поздно я попаду в немилость короля, буду схвачен рантеранскими солдатами или убит случайным камнем из пращи. Хотите сказать, из-за этого надо бояться идти вперед?

— Нет! — воскликнула Дейна, не вполне понимая, зачем это говорит. В ее душе больно вспыхнуло жаркое пламя, а душа сжалась в маленький пульсирующий комок. — Я не позволю вам умереть!

Усмехнувшись, Даниэль внимательно посмотрел на нее, словно хотел запомнить порозовевшее девичье лицо таким, как видел сейчас. И Дейна сразу смутилась, отступила назад, испуганно огляделась по сторонам. Она боялась, что мимо пройдут местные сплетники, которые окончательно убедятся в собственных нелепых домыслах.

— Вы, конечно, одаренная ведьма, — произнес герцог негромко и веско, — но не сможете одолеть смерть.

Напоследок он грустно усмехнулся, потрепал ее по волосам и ушел к себе.

Дейна осталась стоять на месте, вспоминая полумертвого младенца, забитую камнями девочку, замученную в рантеранской темнице шпионку. Кому, как не ей, было знать все о смерти и выживании?

* * *

Зимние ночи морозны, пропитаны ледяной мглой и опасны. Теплая одежда может спасти от холодов, но не от острой стали и хищников. Дейна помнила это, прикрепляя к шерстяному платью украшения из железа и серебра. Все броши, что у нее имелись, оказались на груди. У мужчин таким прикрытием служат ордена, а женщинам награды не положены.

Хорошо, что она догадалась взять из дома маленькую шкатулку.

Поверх платья — меховой плащ. Вместо привычных чулок — тонкие кальсоны. Такие носили все женщины в крепости, жена коменданта подарила и ей пару. Это удивило Дейну, ведь ей казалось, что все семейство коменданта относится к ней свысока и предвзято. Видимо, не стоило судить только по одному поведению Шефера.

— Не обольщайтесь госпожа, — посоветовала девушке молоденькая словоохотливая служанка. — Госпожа Шефер дарит их всем прибывшим в крепость женщинам, будь они женами офицеров или прислугой. Дело в том, что ей не хочется тратить деньги на лекарей в случаях женских болезней.

— О, понятно, — Дейна вымученно улыбнулась в ответ. — Спасибо, что предупредила.

Крепость отличалась от города Нортэна разве что меньшим количеством людей. Здесь так же жили, любили, ненавидели, рожали детей, воевали — с врагами или друг с другом. Несколько раз Виенто обмолвился про дуэли, но таковые происходили в теплую погоду и вдали от зорких глаз коменданта.

Над крепостью взошел серебристый полумесяц, окруженный россыпью мелких и ярких звезд. С небес лился дивный свет — на ослепительно белые сугробы,

Пора идти.

Дейна прерывисто вздохнула, готовясь к неизбежному. Сегодня ночью ее могут убить или снова захватить в плен. Но девушка не боялась, потому что у нее был при себе небольшой кинжал, в ножнах, подаренный летом Леоном. Если окружат, она так или иначе избавит себя от мучений и позорной смерти. А если будет тяжело ранен герцог, и попросит добить его, то…

По щекам побежала теплая влага. Поморщившись с досадой, Дейна заткнула кинжал за пояс и вытерла лицо.

— Почему ты так часто плачешь, дикая девочка? — спросила пустота комнаты голосом Генри.

Вздрогнув, Дейна быстро оглянулась по сторонам. Никого.

— Иди за Грань, призрак! — прошипела она напоследок.

Пустота ответила ей безмятежной, равнодушной тишиной.

* * *

Снег хрустел под шагами ног в тяжелых сапогах так громко, что Дейна мысленно считала минуты, гадая, когда же их заметят враги. Возможно, уже приметили чужаков и притаились в засаде, спрятались между заснеженных хвойных лап — по обе стороны широкой дороги горделиво возвышались ели и сосны. Зимней ночью видно только снег, а тьма зловеще прячется под деревьями, на небе, и даже впереди.

Герцог Виенто бесстрашно вел полк за собой. Дейна не отставала. Второй полк, под руководством полковника Эриха Бирмана, продвигался параллельно. Они встанут отдельным лагерем, и придут на подмогу, если дело будет плохо.

Требовалось молчать, и все молчали. Даже Дейна, хотя ее так и подмывало задать своему господину пару десятков каверзных вопросов. Они никогда не была на настоящей войне до этих пор, лишь читала военные трактаты. А неудавшаяся разведка в рантеранской академии магии — совсем не то. Но девушка держала язык за зубами, затем помогала ставить походный шатер, и наконец осталась наедине с герцогом.

Он выглядел сонным и усталым. Дейна, напротив, была полна сил, несмотря на минувший путь.

— Господин герцог, как скоро наши разведчики пересекут границу?

Усмехнувшись, Даниэль Виенто посмотрел на нее в упор.

— Да будет вам известно, Дейна, мы уже на территории Рантерана. Скоро нас заметят и нападут. Тогда-то им и придется проявить все чудеса хитрости и терпения.

— А можно мне с ними?

— Нет, — отказ прозвучал холодно, резко, жестко. — Даже не смейте думать о подобных глупостях. Иначе я забуду, что вас оправдала сама магия, и покараю лично!

— Ладно, — недовольно буркнула Дейна, отводя взгляд.

Неужели он боится за нее? Этот черствый и нелюдимый человек, которого опасаются все девушки Нортэна?

Дейна закусила губу и сделала вид, что глубоко задумалась, чтобы не встречаться с ним взглядом. Герцог и не настаивал. Через полминуты он завернулся в спальный мешок и негромко захрапел, чем вызвал у Дейны тяжесть в душе, грусть и печаль.

Маленькая свеча, поставленная у входа, быстро погасла от зимней сырости, и Дейна очутилась в кромешной тьме. Пришлось наколдовать шарик голубого пламени, освещая себе короткий путь к спальному мешку. Затаившись, Дейна покосилась на Виенто — тот пробормотал во сне что-то невнятное, и отвернулся от источника света.

Плеснув в шарик магической водой, девушка на ощупь забралась в мешок и закрыла глаза.

Сон упрямо не шел.

Над походным шатром нависла опасность — тяжелая, беспощадная, смертельная.

Осторожные шаги снаружи заставили Дейну вздрогнуть и схватиться за кинжал, но она не сдвинулась с места и молча смотрела в темноту. Девичий взгляд был прикован к тому месту, где спал герцог Виенто — именно туда направлялись, крадучись, два человека. Темные силуэты с магическим пламенем — красный огонь у одного и синий у другого.

Как они смогли обойти часовых?

Скупой свет выхватил из мрака хищный блеск острой стали, и тогда Дейна бесшумно встала на ноги. Сердце отчаянно заколотилось в груди, кровь загрохотала в горле, словно она пробежала большое расстояние. Рукоять кинжала обжигающе холодила ладонь.

Молчать больше нет смысла, оставаться в стороне — тоже. Вооруженные мерзавцы уже далеко от выхода, им не сбежать.

— Господин!

Опрометью, точно дикая кошка, Дейна в два прыжка оказалась возле Виенто и немилосердно растолкала его.

— Господин, поднимайтесь!

Дважды уговаривать не пришлось. Даниэль быстро открыл глаза, вскочил на ноги — его реакция не изменилась с того дня, когда Дейна попалась на краже жемчужины. С молниеносной скоростью мужчина выставил локоть и остановил чужую руку с занесенным клинком, а потом оттолкнул нападавшего. Тот охнул и неуклюже врезался в того, кто стоял позади.

Дейна ринулась вперед и нанесла удар первому мерзавцу, полоснула по запястью, когда он подался навстречу Виенто и попытался ударить снова.

— Часовой! — окрик герцога был груб и зол. — Охрана!

Тишина. Мертвая, оглушающая, страшная.

Только топающие шаги убегающих, и затихающий хруст снега за пределами шатра.

Выругавшись, Виенто вышел наружу, Дейна последовала за ним, ведомая любопытством. Лунный свет озарял сверкающий снег и алое пятно на нем, и безжизненное тело часового, упавшего ничком. Дейна растерянно посмотрела на клинок, который все еще сжимала в руке — на нем осталась кровь.

— Они из лагеря, — негромко сказал Даниэль. — Часовому перерезали горло… Я благодарю вас, княгиня Морлан.

Девушка вздрогнула. Слышать благодарность от Виенто было странно.

— Вы только что спасли мне жизнь, — заключил Даниэль.

Вздрогнув, Дейна разжала пальцы, кинжал воткнулся лезвием в мягкий снег.

А потом кинулась к Даниэлю и порывисто заключила его в крепкие объятия.

О том, что герцога Виенто пытались убить ночью, следующим утром не знал только ленивый. Он лично проверил всех солдат и офицеров в лагере, но не нашел раненых или увечных. Подозрительного оружия с рантеранскими символами, выгравированными на рукояти, тоже ни у кого не оказалось. Или кто-нибудь из подозреваемых был отменным актером и прекрасно умел прятать вещи.

Полдня они с Дейной ходили по шатрам и выспрашивали людей об их видах магии, подозрительных знакомствах, а также приказывали обнажиться до пояса. Сначала девушку смущало непривычное и непристойное зрелище, а потом она перестала обращать внимание, сосредоточившись на попытках разглядеть хотя бы крошечный розовый порез на груди или на руке очередного военного.

Магия Воды исцеляет. Если маги Огня, прокравшиеся в шатер полковника Виенто, дружны с подобным колдуном, это бы все объяснило. Однако, пока ни единого следа ранения, глубокого пореза или царапины обнаружено не было.

— Ничего, — мрачно изрек Виенто, едва они покинули последний шатер, и он услышал предположение помощницы. — Если это так, схватим и того Водного затейника. Все из них вытрясем…

— Почему вы так уверены, что это не пришлые наемники? — спросила Дейна, немного запыхавшись в тщетных попытках угнаться за его быстрыми шагами.

— Часовые, охраняющие лагерь, не пострадали. Их даже не усыпили. Более того, они вообще ничего не заметили.

— Или сами пустили убийц…

Виенто резко остановился, красивое лицо потемнело, глаза стали ледяными, а губы сжались в тонкую нитку.

— Как вы сказали?

— Часовые могли быть в сговоре с убийцами, — повторила Дейна. — Или самостоятельно проникнуть в шатер.

— А вот это уже глупости, красавица. Их бы заметили или услышали. К нам пробрались люди очень тихие и осторожные, а эти господа, — Виенто чуть заметно усмехнулся, — имеют привычку топать с изяществом южных слонов.

— Они приучены маршировать, а не красться?

— Именно.

— Тогда… тогда…

Они остановились возле самых ворот,

Дейна в отчаянии закусила губы и с тоской всмотрелась в белоснежную ровную гладь, окружающую лагерь. Огромная равнина была засыпана снегом, и даже в глубоких сугробах не найти следов преступников, за ночь их закрыли новые белые хлопья. Ей в голову не приходило ни единой здравой мысли насчет возможного обнаружения убийц. Если только попробовать…

— Нам нужен некромант! — выпалила она три запретных слова, искренне надеясь, что Виенто к ним прислушается.

Или хотя бы не разозлится.

Некромантия в Нордении считалась весьма запретной темой, доступной только очень опытным магам. Даже ведьмы не имели прав и способностей поднимать мертвецов из могил. И Дейна очень сомневалась, что ей будет дана такая привилегия. Но попытаться-то стоит?

Подняв голову, она осторожно посмотрела на Даниэля.

Его лицо потемнело, глаза гневно сузились, но мужчина молчал — то ли пытаясь сдержать сильные чувства, то ли собираясь с мыслями.

— Для чего? — наконец спросил он, ровно и глухо.

— Мы ненадолго оживим нашего часового и расспросим, кто его убил!

— Дейна, — устало сказал герцог, наверное, впервые не приставляя к ее имени титулов или прилагательных, — мы не можем «оживить ненадолго». Любой поднятый мертвец обречен влачить дальнейшее существование, пока его не изрубят серебряной сталью.

Дейна испуганно ойкнула и приложила озябшие ладони к разгоряченным щекам. Ей стало не по себе.

— Тогда вызвать призрака.

— У нас нет экзорциста. Вы слишком все усложняете.

— Вовсе нет, господин! Я… я разговариваю с одним призраком и могу попросить его привести второго.

Даниэль Виенто внимательно посмотрел в глаза Дейны, ища в них то ли ложь, то ли безумие, а потом раздраженно дернул щекой.

— Если вам удастся объяснить мне происходящее, то милости прошу.

Ему не нравились крамольные разговоры несносной девчонки, как и вся эта ситуация, и грядущие проблемы, связанные с предстоящей выплатой денег родным убитого. Но Дейна была права — прежде чем решать дела живых, необходимо ввязаться в дела мертвых. Убийц надо схватить и казнить или хотя бы зарубить на месте.

Дейна между тем растерянно хлопала глазами, боясь признаться. Что будет с ее семьей, если давнее убийство врача Генри Райта станет из незаметной тайны жестокой явью?

— Я жду, — ровно напомнил Даниэль, спустя пять минут мрачной тишины, но в его спокойнейшем голосе звенел металл.

— Ладно, — Дейна решилась на правду и смотрела ему прямо в глаза, не ожидая взамен ничего хорошего. — Когда я родилась, врач-акушер Генри Райт оказался человеком принципиальным. Он начал шантажировать моего отца угрозой донести о моем даре королю.

— Каком даре?

— Я — писательница, но это сейчас неважно.

— Дейна…

— Молю, не смотрите на меня, как удав на крольчонка! Мне было несколько часов от роду!

— Ладно. Дальше.

— Отец ударил Генри Райта, не рассчитав силы, — с тяжелым сердцем закончила Дейна, — и велел избавиться от тела. Он считал, что если дворянин, то ему позволено все. И даже больше, чем все.

— Я все понял, — зло сказал Даниэль Виенто, яростно сверкая глазами куда-то в сторону оставшейся позади Нордении, и Дейна поняла, что эта злость обращена не к ней. — Напомните потом, чтобы я научил вас безопасности в родной стране.

— Да, мой господин, — с трудом ответила Дейна.

— И ступайте в палатку. Вызывайте вашего призрака.

Он хотел было отвернуться, но Дейна не собиралась заканчивать разговор на этой равнодушной ноте. В конце концов, она служила ему не за идею, и собиралась получить награду за вызов Генри. Пусть даже и небольшую.

— А вы взамен ответите на несколько моих вопросов! — важно изрекла она тоном княгини, а не служанки.

— Но…

— Спасибо! Я всегда знала, что вы хороший человек!

И, не дожидаясь его расспросов или упреков, Дейна быстро скрылась в пустом походном шатре.

Здесь стало прохладно без человеческого дыхания, но гораздо суше, чем на улице. Сев на спальный мешок, Дейна закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться. Ей нужен призрак Генри. Раньше он приходил сам, чтобы помочь или сказать что-то в насмешку, но призвать его будет сложной задачей.

«Генри Райт. Мой дорогой друг, каковым ты себя считаешь. Мне нужна твоя помощь».

Эти нехитрые слова Дейна мысленно повторяла, словно мантру, в разных вариациях, сидя на мешке и трясясь от пронизывающего до костей холода. Почему вдруг поднялся ветер? Разве шатер не закрыт? Еще не хватало заболеть в этой стылой рантеранской глуши! И только через несколько минут томительного ожидания она вдруг осознала, что ее окружает холод не зимний, а потусторонний.

А потом ледяное прикосновение к лицу заставило девушку вздрогнуть, взвизгнуть и вскочить на ноги. Призрак Генри появился из ниоткуда и щелкнул ее по носу.

— Прости, если напугал, — прошуршал он знакомо и весело. — У меня сегодня игривое настроение.

— Добро пожаловать в мир живых, — ответила Дейна не без сарказма. — Ты нужен мне, Генри.

Дух склонил голову — то ли в шутку, то ли и правда в знак почтения. Разбираться было некогда.

— Мне нужен один призрак, — сказала она негромко, в глубине души опасаясь прогневить собеседника. — При жизни его звали Уильям Лоусон. Был часовым, убит… врагами.

— Я знаю, о ком ты, маленькая Дейна. Но привести к тебе его не могу. Душа сама должна захотеть вернуться в место гибели, и то при определенных условиях. А этот юноша слишком горд и груб для них.

Дейну слегка покоробило от того, как он ее назвал.

Но пришлось смириться и промолчать, тем более, что подул еще и настоящий ветер, внося в шатер обильный снегопад, и это отвлекло ее от возмущения. Оглянувшись, девушка увидела вошедшего Даниэля Виенто, шагнувшего внутрь шатра и внимательно смотревшего на серого призрака, парящего чуть повыше пола.

Он слышал последние слова Генри. Дейна порадовалась этому, ведь теперь ее вины в неудаче затеи совсем нет.

— Никогда раньше не видел призраков, — восхищенно признался Виенто, внимательно глядя на Генри. — Они так же редки, как и драконы.

— Добрый день, молодой человек, — радушно поприветствовал его дух врача. — К сожалению, вы заблуждаетесь. Существование драконов не доказано, а вот нас, сгинувших душ, весьма много.

— День добрый… смотря, для кого… Значит, вы не можете пригласить себя погибшего Лоусона?

— Пригласить я могу, но, как я уже уточнил, соглашаться он не желает. Бедняга слишком огорошен внезапной смертью, возвращение в мир живых будет для него мучительной пыткой.

— Надо же… — удивленно пробормотала Дейна, — я-то думала, что после смерти все души хотят вернуться обратно.

— Увы, это не так, дитя мое. Ну что же, если у вас нет других просьб, господа, то я удаляюсь…

— Постойте! — воскликнул притихший и помрачневшей до этого герцог Даниэль, подавшись вперед и вытянув в сторону призрака руку. — Позвольте мне еще одну просьбу! — его прежде бесстрастный голос был наполнен болью и мольбой. — Душа Марит Виенто… скажите, она счастлива?..

Генри ненадолго задумался.

— Она счастлива, — сказал он чуть слышно, — и заботится о вашем общем ребенке. Все славно, господин герцог.

Сглотнув, Даниэль быстро кивнул, его красивое лицо потемнело от боли.

— Благодарю… — выдавил из себя он.

— В таком случае, позвольте удалиться, — прошелестел призрак Генри.

И, не дожидаясь ответа, он растворился в холодном воздухе, оставив герцога и княгиню в печали, скорби, смятении.

Глава 11. Время откровений

То ли рантеранцы не заметили некстати подкравшихся наглых чужаков, которые еще и встали лагерем на их земле, то ли просто не имели возможности напасть, но план Даниэля Виенто пошел прахом. Он чувствовал усталость, недовольство, а на душе осел нехороший осадок. Странный разговор с призраком, раскрытая тайна князя Морлана, покушение на убийство, оставшееся безнаказанным — все это тяготило мужчину.

Дейна крутилась рядом, стараясь оставаться полезной и подчеркивать свою значимость.

Ей тоже было непросто видеть господина в таком состоянии. И в какой-то момент девушка пожалела, что предложила вызвать Генри.

— Вы сердитесь на меня? — спросила она виновато, с унылым видом опустив голову.

— Нет, — он вздохнул и махнул рукой. — Разве в том есть смысл?

Снег хрустел под подошвами зимних сапог, сыпался с неба, окружал палатки и шатры ослепительной белизной. Дейна ненавидела эти сугробы — их убийственно-резкий свет резал ее и без того не особо зоркие глаза. Левый глаз видел мир размыто, а правый часто уставал смотреть в обе силы.

Казалось, что покушение на герцога и гибель солдата никак не сказалось на жизни военных. Они выполняли свои обязанности, ходили по лагерю, шутили, смеялись, вели короткие беседы друг с другом. Спросить у герцога, куда унесли тело убитого, или она и так постоянно досаждает ему выходками и неудачами?

Но, с другой стороны Дейна недавно спасла Даниэлю жизнь. Может ли это все компенсировать?

— Будут ли какие-нибудь распоряжения, господин герцог?

Виенто медленно огляделся по сторонам и задержал пронзительный, тяжелый взгляд черных глаз на дальнем шатре, где ночевали разведчики Вольф и Дитер. Затем повернулся к Дейне и коротко кивнул.

— Сходите к нашим любезным шпионам. Передайте, что я вызываю их к себе.

«Значит, придется отправлять их в разведку без подстраховки?» — чуть было не спросила Дейна, но вовремя прикусила язык. Поклонилась герцогу и медленно побрела в сторону шатра, ожидая с легкой надеждой, что Виенто строго окрикнет ее и велит идти быстрее. Она чувствовала себя ужасно виноватой в случившейся неудаче, хоть и понимала, что перемены настроений призраков — совсем не заботы живой ведьмы.

И все-таки, Дейне важно было знать, что она не разочаровала герцога. Но за спиной застыла холодная, глухая, равнодушная тишина, сопровождаемая шумом ветра.

Подойдя к шатру, она сначала прислушалась в ожидании мужских голосов. Тщетно. Неужели, они все еще спят? Да, Виенто потакал маленьким слабостям своих шпионов, зная, что они могут не вернуться с чужбины, но не до такой же степени?

— Послание от герцога! — сказала она низким и хриплым от волнения голосом. — Разрешите войти?

Тишина.

Дейна на всякий случай повторила свой вопрос, а потом решительно вздохнула и проскользнула внутрь шатра. Иногда хорошие манеры мешают и в целом изрядно осложняют жизнь. Особенно на войне.

Внутри шатра дрожало зыбкое безмолвие. Тепло и почти душно, а в спальных мешках — никого. Меховых плащей не осталось, как и обуви, а оружие мирно лежало у задней стенки. Можно было бы подумать, что Дитера с Вольфом выкрали ночью, но эти два человека слишком сильны, они оставили бы следы борьбы после себя. И, скорее всего, неведомым врагам не удалось бы их дажескрутить, а не то чтобы увести прочь.

Дейна сощурила глаза и присмотрелась внимательнее.

На тканевом сером полу лежал смятый конверт без подписей и печатей. Осторожно его подняв, девушка обнаружила лист бумаги, сложенный вдвое, но не решилась доставать. Скорее всего, эта записка предназначена Виенто, так пусть он и занимается.

К ее удивлению Даниэль почти не разгневался, когда Дейна вернулась и осторожно подала ему прощальное послание от беглецов. Развернув бумагу, мужчина прерывисто вздохнул, быстро пробежал усталым взглядом по строчкам, а потом скомкал находку. Письмо, вместе с конвертом, полетели в снег и были спалены магическим огнем дотла.

— Кажется, я понял, кто пытался убить меня, — сообщил Виенто невесело.

— И кто же?

У Дейны задрожал голос от нехорошей догадки. Она впервые не назвала Даниэля господином, но тот и не заметил.

— Барон Фридрих Дитер и граф Марк Вольф. Запахло жареным, и они предпочли трусливый побег ответу за свои поступки.

— И куда они делись?

— Ушли в Рантеран, — вздохнул Даниэль. — Думают, что, если узнают побольше и вернутся с ценными сведениями, это спасет их жизни.

Дейне очень захотелось расспросить господина Виенто, смилостивится ли он над негодяями в таком случае, и почему они вообще решили на него поохотиться? Но она смогла сдержать язык за зубами, видя его нестабильное настроение, метавшееся от спокойствия к ярости. Так чего доброго и самой можно угодить в опалу ни за что.

До конца дня она помалкивала и выполняла мелкие указания, а потом, так ничего и не поняв, уснула в шатре. Спала Дейна чутко, просыпаясь от каждого звука, и только около рассвета, погрузилась в тяжелую дрему. Зато Даниэль Виенто не собирался страдать от бессонницы.

Утром он выглядел уже не таким мрачным, а Дейна кое-что вспомнила.

Пока герцог ходил отдавать распоряжения, Дейна раскладывала их скромный завтрак — вяленое мясо, плоские походные лепешки и воду, подогретую магическим огнем. Вообще-то припасов было больше, но и у Даниэля, и у нее совершенно пропал аппетит. Чтобы поддержать свои силы, пришлось есть хотя бы самую простую пищу.

— Вы обещали мне ответы на несколько вопросов, — напомнила девушка, когда с едой было покончено, а новых дел, вроде бы не предвиделось.

Даниэль пожал плечами.

— Я вас слушаю.

Дейна немного помолчала, собираясь с волнующими мыслями. Она опасалась, что первый вопрос совсем не понравится герцогу, и тот грубо пошлет ее в Бездну, но если начала, то незачем останавливаться. И девушка в упор посмотрела на мужчину, сидевшего прямо перед ней с прямой спиной, спокойным лицом, внимательным прищуром черных глаз.

— Если вам не понравится вопрос, то не отвечайте на него, — наконец-то нашлась она. — Но почему вы так относитесь к Марит Виенто, если ненавидели ее и она бежала от вас из дома, будучи беременной?

— Потому что в этом на самом деле есть моя вина. Но я всегда ее любил… — Даниэль потер ладонью лоб. — В тот вечер между нами произошла отвратительная ссора, и у меня случился магический выброс. Пытаясь потушить пламя, я резко махнул рукой. Бедная Марит решила, что я хочу ее ударить, и сбежала прочь.

— А вы настолько хотели убедить мою мать ее вернуть, что приказали схватить меня? — спросила Дейна тихо, без злорадства.

— Я был очень молод, зол и глуп, — признался Виенто. — На мои плечи свалились огромная ответственность и огромное горе. Не скажу, что я блестяще со всем справился.

— Вам не стоит винить себя. Ведь маги — те же люди, но только умеющие колдовать…

Даниэль строго посмотрел на нее и покачал головой. На бледном красивом лице отразилась скорбь, черные глаза наполнились болью и страданием, которое все эти годы герцог старательно держал в себе. И Дейне немедленно захотелось его обнять, утешить, погладить по мягким волосам, но субординация и огромная разница между ними заставили девушку оставаться безмолвной и почти безучастной.

— Простым магам можно все. Дворяне должны уметь сдерживать свои чары, свои порывы, свою любовь, какой бы сильной и сокрушительной она ни была, — острый взгляд скользнул по Дейне, и у нее запылали щеки. — Вы думаете, что любите графа Лоренцо. Но и вы и он поступаете очень благоразумно, когда не сбегаете друг к другу за полстраны.

— Речь ведь о вас, — неловко напомнила Дейна.

— Да… Что я могу сказать? Я до конца дней стану проклинать себя за случившееся несчастье с моими женой и сыном.

— Вам было тринадцать, когда вы стали круглым сиротой, герцогом, носителем родовой магии… — начала было грустно Дейна.

Виенто остановил ее саркастичной улыбкой.

— Это не оправдание для меня. В конце концов, вам было еще меньше лет, когда по моей вине вы стали шпионкой. И я готов просить у вас прощения тысячу раз, если это что-нибудь изменит.

— Не изменит, — быстро сказала Дейна.

Она поставила на пол шатра пустую флягу, широкий рукав рантеранской рубашки задрался, и печальный взгляд герцога уткнулся в испещренное шрамами девичье запястье. Мольбы о прощении нужно приносить богам, и не людям, если уже ничего не исправить. Герцог Виенто сделал из маленькой девочки воина, и в чем-то она была благодарна ему за это.

— О чем вы еще хотели меня спросить?

Дейна пожала плечами, на минуту став хозяйкой положения.

— Не знаю, — сказала она с довольной улыбкой. — Я еще не придумала. Но потом обязательно спрошу.

— Тогда я поделюсь своими планами, Дейна.

Опять он ее назвал по имени! Сердце сладостно затрепетало, и тут же тяжело ухнуло вниз, при воспоминании о Леоне. Тем временем Даниэль быстро допил свою воду, встал и вышел из палатки. Дейна нерешительно шмыгнула следом. Тяжелый мужской взгляд был направлен вдаль, туда, где от пустого шатра двух предателей тянулась цепочка свежих следов.

— Мы должны найти этих болванов и допросить их, — сказал он негромко. — Лагерь останется на полковника Бирмана.

Дейна промолчала. Ей не нравилась идея оставления лагеря на одного военачальника, но она плохо разбиралась в военном деле и вряд ли когда-нибудь поймет все его тонкости. Попроситься бы на поиски одной, но герцог точно не отпустит. Поэтому она лишь робко спросила:

— Зачем они нам, господин?..

— Могут оказаться перебежчиками, — пояснил герцог Виенто. — Если их схватят рантеранцы, разболтают про нас в два счета. Лучше бы нам опередить местных вояк.

Вместо ответа Дейна неуклюже поклонилась и с понурым видом вернулась в палатку. Проникать в Рантеран без специальной подготовки — не особо хорошая затея, для тех, кто не хочет умереть во время пыток. Но попробуй объясни это упрямцу, жаждавшему мести за покушение и наказания за возможное предательство!

Возможно, она сумеет растолковать ему это в пути.

Пока за пределами шатра шумел ветер, а Даниэль Виенто раздавал приказы, Дейна поспешно собирала свои вещи в небольшой кожаный мешок. Затея герцога казалась ей невыполнимой или, в лучшем случае очень сложной. В рантеранской столице они будут разительно отличаться от смуглых и скуластых людей с темными узкими глазами, и только чудо поможет, если их не схватят раньше беглецов.

Она положила лепешки и воду, и уже собиралась затянуть тесемки на мешке, как в темноте шатра ярко сверкнуло что-то белое. Это совсем не снег! И не бумага…

Присмотревшись, девушка увидела среди вещей герцога белую жемчужину в золотой оправе. Кольцо, которое она попыталась украсть из его дома, чтобы выполнить условие отца. Тогда у Дейны не получилось, она попалась по глупой случайности, но сейчас, когда Виенто был где-то вдалеке, вещица так и просилось в руки.

Дейна закусила губу, с сомнением глядя на находку. Решение следовало принять быстро, но ведь и она — не сорока-воровка, чтобы хватать маленькие драгоценности. Исцелиться с помощью жемчужины можно и без воровства. Лишь взять в руки, и пожелать, чтобы не немела рука, не болела нога, и самое главное, хорошо видел правый глаз.

Приближающийся скрип тяжелых сапог по снегу, резко донесшийся до слуха Дейны, заставил ее быстро вскочить и отпрянуть в сторону. Жемчужина осталась лежать нетронутой, на оставленном сером плаще герцога, но, когда тот вошел в шатер, кажется, что-то понял. И промолчал.

— Я готова идти, господин Виенто, — негромко произнесла княгиня.

Острый насмешливый взгляд мягко опустился на ее мешок, уже завязанный, но полупустой. Потом Даниэль посмотрел на Дейну, и слегка подобрел.

— У вас провизия, у меня оружие. Идти придется налегке.

— Идти? Не ехать?

— К сожалению.

— Господин герцог, — ее голос звучал тише необходимого, но Дейна была рада тому, что решилась спросить, — а нас не узнают в Рантеране?

Она имела в виду тот давний случай, когда их с Леоном схватили и бросили в местную темницу. Тогда же герцог Виенто незаконно проник в страну, убил нескольких офицеров, одного вельможу и пару стражников, а потом освободил двух шпионов. Вряд ли хан забыл такое оскорбление, даже спустя два с небольшим года.

Размышляя над этим, Дейна бросила косой взгляд на мужчину. Тот был мрачен и хмур.

— Я бы сказал, что на улицах Гритона можно встретить множество людей из Нордении и прочих стран, но я не хочу лгать. Мы там чужаки.

«И что же делать?» — хотела беспомощно спросить Дейна, но вовремя одернула себя и задала совсем другой вопрос:

— Я так понимаю, у нас есть другой план?

— Есть, — в негромком голосе Виенто отдалась легкой хрипотой неловкость. — У богатых дворян в этой стране есть гаремы. Как у мужчин, так и у женщин. Эта традиция тянется из глубины эпох, с первых ханов. Несмотря на любовь и уважение друг к другу, хан и хатин обращают внимание на фаворитов и фавориток из личных гаремов.

От стыда и смущения у Дейны заполыхали щеки, уши, шея; растерянный девичий взгляд метался по сверкающей белизне снега, избегая пытливого взора Виенто. Объяснение отдавало непристойными намеками, о которых девушке было стыдно даже думать. Раньше она хотела отдать свою невинность Леону Лоренцо, пока его не сослали в западную армию, а сейчас и вовсе избегала таких мыслей.

Но Даниэль Виенто смотрел серьезно, ожидая согласия или хотя бы робкого кивка.

И Дейна решила ему довериться, хотя ее душа мелко дрожала от напряжения.

— Хорошо, — произнесла она негромко. — Я помогу вам наказать мерзавцев.

* * *

Добраться до Гритона верхом, не привлекая лишнего внимания, оказалось непростой задачей. Дейне и Даниэлю пришлось переодеться в расшитые халаты с широкими рукавами, затем облачиться в такое же одеяние на меху, обуть причудливой формы сапоги с узкими, изогнутыми носами, и поменять прически.

Герцог особо не старался. Для местных мужчин было достаточно придать особую форму челке, чтобы она казалась пышной. Но Дейна долго пыталась воткнуть в свои мягкие кудри длинные шпильки и деревянные палочки, чтобы хоть отдаленно напоминать одну из молодых рантеранок.

Все это они сделали в придорожной гостинице, купив необходимые вещи и закрывшись в двойной комнате.

— Когда я училась в академии при дворе Хана, то не носила подобный ужас! — пожаловалась Дейна, в пятый раз вернув на место выпавшую палочку.

— Верно, — негромко согласился Даниэль. — Помните, чем это закончилось?

Дейна вздохнула и поджала губы.

Она не верила, что им удастся попасть в гаремы и выявить предателей. Слишком прозорливыми здесь были люди. Это не добрые и наивные норденийцы, готовые за пару огненных искр поверить во что угодно. Только говорить Даниэлю о своих опасениях оказалось слишком поздно, да и он был настроен решительно. В пути Дейна не раз заводила этот разговор, но ее мрачный господин так и не повернул коня.

Наскоро перекусив припасами, они оставили гостиницу и поскакали дальше.

До самых столичных предместий Дейна не сомневалась, что у герцога есть какой-то план, в который он ее не посвящает. Но когда они остановились неподалеку от белого красивого дома, с причудливой красной крышей, девушка невольно засомневалась в этом. Возможно, Даниэль Виенто импровизировал.

— Вы знаете рантеранский, Дейна?

— Нет…

— Я тоже. Без владения языком нас определят куда угодно, только не во дворец.

Дейна судорожно вздохнула, вспоминая темницу. Голые каменные стены, глумливая ухмылка дознавателя, хищный оскал палача, надвигающегося на беззащитную пленницу с острым клинком. Мрак, ужас, безысходность…

Виенто печально проследил за ее встревоженным взглядом.

— В этом доме живут молодые супруги Чэнь.

— Вот как? И чем они нам помогут?

— Хао и Мелинда Чэнь. Рантеранец и норденийка. Они поженились прошлой весной, несмотря на гнев хана, но не угодили в опалу, благодаря его верной службе.

Дейна молча кивнула. Подул холодный ветер и пришлось поправлять проклятые шпильки с палочками. Опять! Озябшие пальцы дрожали, Дейна дышала на них и надеялась, что окажется в тепле раньше, чем произойдет обморожение. В проклятом Рантеране женщины не носили перчатки и прятали руки от ветра в складках одежды. Дурной тон, как назвал это Даниэль, сам то и дело потиравший ладони одну об другую.

— Они определят нас в гарем, — добавил напоследок Виенто, и направил коня в сторону невысоких решетчатых ворот.

— Но с чего вдруг? — угрюмо уточнила Дейна, следуя примеру господина. — Вы знакомы?

— Мелинда в девичестве носила фамилию Виенто, — пояснил Даниэль, не оглядываясь. — Она — приемная дочь моей покойной тети.

Слегка приободрившись, Дейна последовала за ним. Она боялась, что сейчас откроют привратники, застрекочут на своем рантеранском и захлопнут ворота перед незваными гостями. И в чем-то даже оказалась права — низкорослые смуглые люди в темных халатах смотрели на них исподлобья и с готовностью держали руки на рукоятях своих клинков.

Даниэль Виенто медленно сказал что-то на ломаном рантеранском. Дейна внимательно прислушалась и уловила в его речи повторившееся несколько раз имя «Мелинда».

Как славно, что у него есть знакомые в этой диковатой стране. Даже с сомнительным родством.

На порог дома вышла красивая белокурая женщина в зимнем меховом халате, и, покачивая бедрами, неспешно направилась к наглухо закрытым воротам. Только Дейна успела испугаться, что она сейчас погонит незваных гостей прочь, а Мелинда Чэнь уже закричала на нерадивую прислугу, замахнулась на кого-то веером, и слуги кинулись отпирать замки.

— Она не поколотит нас? — спросила Дейна с опаской.

— Мелинда — одна из немногих людей, кого я знаю с детства, и кто сумел не разочаровать меня, — Даниэль улыбнулся уголком губ.

Что-то неприятно и остро кольнуло внутри. Ревность? Но с чего бы, ведь у Дейны есть Леон, а эта дама замужем…

Тем временем красавица продолжала стоять на крыльце, улыбаться подходившим гостям, и оставаться невозмутимой, милой, доброй. Видимо, Даниэль не слукавил, они и впрямь знают друг друга с детских лет…

— О, Даниэль, — с теплой улыбкой произнесла Мелинда, — мой дорогой неродной кузен! Я и не ожидала, что ты почтишь вниманием наше скромное жилище. А кто это с тобой?

Острый и внимательный взгляд вскользь пробежал по Дейне. Но та не была простушкой. Выпрямилась в седле и смерила Мелинду таким же едким взором.

— Княгиня Морлан, — невозмутимо сообщил Виенто, словно не заметил их ядовитых переглядок. — Единственная из моих людей, оставшаяся мне верной до последнего.

— Ах, милый братец, ты слишком любишь драматизировать! — она рассмеялась тонким серебристым смехом и больше не смотрела на Дейну, словно той вовсе не было. — Но я рада тебя видеть! В этой глуши можно сойти с ума от одиночества! Мой дорогой супруг часто уезжает в Гритон, а я совсем одна…

Слушая ее звонкое щебетание, Дейна не забывала поглядывать по сторонам. От ее цепкого взгляда не укрылись многозначительные переглядки слуг, плотно закрытые двери, и, самое главное, крепкие замки на воротах.

Посторонившись, Мелинда пропустила в дом гостей, а потом задвинула тяжелую стальную щеколду тонкими пальчиками, тихим и бережным движением. Даниэль, увлеченный рассказом о сложном пути, не заметил этого, а Дейна уловила незримую опасность в жесте хозяйки. Чтобы не привлекать внимания, девушка быстро оглянулась назад и тут же поспешила следом за господином. Тронула его за руку.

— Мы в опасности, — выдохнула Дейна чуть слышно.

Если Даниэль Виенто услышал и понял, то не подал виду.

Обстановка и убранство в доме Чэнь удивляли взгляд. Дейна Морлан привыкла к длинным узким столам, обитым бархатом стульям с высокими спинками, мягким глубоким креслам, в которых можно расслабиться после тяжелого дня. В рантеранском же поместье было слишком много пустоты и простора. Гладкие полы под ногами, циновки на маленьких широких столах из светлого дерева, цветные коврики, на которых полагалось сидеть, гуляющий по комнатам ветер…

Дейна смотрела на все это с унылым недоумением, Даниэль — с изрядным любопытством. Непонятно было, нравится ли ему такая обстановка на самом деле или он просто искусно проявляет вежливый интерес. А Мелинда продолжала весело щебетать о своей скучной жизни, не особо задаваясь вопросом, хочется ли гостям все это слушать.

Наконец Дейна не выдержала.

— Я хотела бы жить такой скучной жизнью, госпожа, — брякнула она, едва они вошли в гостиную.

Мелинда Чэнь усмехнулась, весело посмотрела на девушку. В хитрых, словно у лисицы, зеленых глазах, блеснула сталь.

— И какой же вы представляете мою жизнь, княгиня Морлан?

— Беззаботной, — ответила девушка, подняв голову и глядя прямо в лицо красавицы. — Спокойной. Чтобы не думать зимой, тратить деньги на еду или на дрова.

— О, Боги! Неужели норденийские князья так обнищали?

Дейна вспыхнула от унижения и злости, Мелинда победно улыбнулась, а Даниэль, нахмурившись, коснулся рукава своей названной сестры. Снисходительно хмыкнув, она повернулась в его сторону и пропела сладким голосом:

— Да, дорогой кузен?

— Я прошу вас не делать поспешных выводов, — сказал Даниэль удивительно мягким голосом, какого прежде от него Дейна не слышала. — Не всем норденийским дворянам обеспечены богатство и успех по праву рождения.

Одарив его тонкой улыбкой, Мелинда ничего не ответила.

Узенький диванчик вдоль стены — едва ли не единственное напоминание о том, что хозяйка поместья раньше жила в Нордении. Едва гости сели, Мелинда придвинула низкий столик и велела слугам принести чай.

Даниэль и Дейна переглянулись. Теперь они стали равными, даже несмотря на условное родство герцога с Мелиндой, но не кроется ли в этом главная опасность? Принесенный чай был налит в маленькие широкие стаканы из толстого стекла, благодаря чему стенки не обжигали руки. Напрасно Дейна тщательно вглядывалась в светло-зеленый напиток, никаких следов яда или снотворного там не обнаружилось.

class="book">— Чай безвреден, дитя мое, — пропела глумливо Мелинда. — Вы можете его пить без опасений за свою жизнь.

Ей не понравилась Дейна Морлан, она раздражала хозяйку поместья густыми роскошными кудрями и непокорным нравом. Но к чему показывать это так рьяно и беззастенчиво? Дейна густо покраснела от злости и уже собралась, было, ответить, но Даниэль негромко кашлянул, одновременно прося ее о сдержанности и привлекая внимание названной сестры.

— Если честно, дорогая Мелинда, мы пришли к тебе по одному важному и деликатному делу.

Лицо красавицы стало серьезным, насмешливая улыбка исчезла, глаза сверкнули изумрудным торжеством.

— Я так и подумала, кузен. Между нашими странами идет война, ты не мог прибыть по другому поводу.

— О вашей проницательности можно слагать легенды, — отшутился герцог. — Нам нужно попасть во дворец.

— Ммм… очень смелое желание. И невыносимо глупое. В нынешней ситуации ты войдешь туда либо пленником хана, либо наложником для хатун. Разницы почти что нет.

На бледное напряженное лицо Виенто легла тень, ладони сжались в кулаки. Прежде чем задать следующий вопрос, он помолчал еще несколько мгновений.

— А княгиня Морлан?

— Эту чудесную девицу будут рады видеть все работорговцы, слишком хорошенькая для однообразного на женщин Гритона, — ухмыльнулась Мелинда и села на циновку, скрестив ноги по-рантерански. — Ее возьмут за эти чудные кудри и притащат в гарем хана, едва она потеряется в рыночной толпе.

В сладком голосе прозвучало нескрываемое злорадство. Неужели она наконец-то показала истинное лицо?

— Что до тебя, милый братец, то придется приложить усилия и ублажать императрицу изо всех сил, — тонкие алые губы снова растянулись в усмешке. — Иного пути нет.

Ни один мускул не дрогнул на бледном красивом лице.

— Я не связан узами брака, а значит, готов на это, — произнес Даниэль Виенто медленно, тяжелым тоном, не сводя испытывающего взгляда с Мелинды. — Княгиня Морлан тоже согласна. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты нам помочь.

Красавица томно вздохнула, небесно-голубые глаза стали грустными.

— Я могла бы многое, родись я мужчиной. Но в нашей семье все решает супруг, как глава рода и хозяин дома.

— Так уж и все? — уточнил Даниэль с нескрываемым сомнением. — Ладно… — он коротко вздохнул и наконец-то взял в руки чуть остывший стакан. — Мы подождем его. Спешить некуда.

Спешить было куда. Дитер и Вольф, предавшие сюзерена, были способны на любую глупость и подлость, лишь бы спасти свои жалкие жизни. Но если герцог медлит, значит так надо. Или он просто играет в покорность, присматриваясь к поведению названной сестрицы, прикидывая, что будет дальше.

Дейна решила, что в этой игре нет ничего дурного. Если они будут в четыре глаза наблюдать за каждым движением и словом Мелинды, можно держать ситуацию под контролем. Оставалось надеяться, что это вообще получится, и что они не в ловушке. Во всяком случае, когда хозяйка поместья стала пить чай вместе с ними, у Дейны отлегло от сердца.

* * *

Хао Чэнь оказался представительным мужчиной высокого роста. Он не носил бороды, шмыгал простуженным носом и зябко кутался в зимний синий халат. Особого интереса для Дейны этот усталый мужчина со смуглым лицом не представлял, но она поклонилась одновременно с герцогом Виенто.

— Я счастлив видеть и принимать дорогих гостей в своем доме, — сказал он на норденийском, но с сильным рантеранским акцентом, а потом кинул несколько гневных фраз жене.

Мелинда сверкнула глазами и яростно отчеканила что-то в ответ, потом заметила, как Даниэль и Дейна переглянулись.

— О, не беспокойтесь, — проворковала она, явно почувствовав, что слова расходятся с делом. — Мой муж — изрядный ворчун, а еще у него тяжелая служба. Да, милый? Сейчас слуги принесут еще чая, и обед, — тонкая рука потянулась к витому шнуру на стене, — и мы все мирно обсудим.

Даниэль сдержанно промолчал. Хао что-то пробормотал себе под нос, затем махнул рукой и сел на кресло, прямо напротив Дейны. А женщины сочли за лучшее не замечать мужского недовольства.

Только сейчас, когда упомянули обед, Дейна почувствовала сильный голод. Она не ела со вчерашнего вечера, но старалась не вспоминать об этом. И лишь в рантеранской гостиной, в тепле и уюте, аппетит вернулся к ней с двойной силой. Но девушка молчала и молча ждала, пока Даниэль и Мелинда говорили о чем-то светском и незначительном.

Все бы ничего, но Хао Чэнь, вальяжно развалившийся напротив нее, пожирал девушку жадным, похотливым взглядом. Дейна не знала, куда от него укрыться, и когда принесли обед, была рада еще сильнее.

— Соевый суп, салат из острой капусты, — начала перечислять Мелинда еду, незнакомую северянам, — рис и рыба. Наша пища может показаться однообразной. Зато она вкусна, ведь у нас есть соль и перец.

«Дешевые соль и перец!», — хотела было произнести Дейна, но под тяжелым взглядом господина осеклась.

Некоторое время все молча ели, не тратя время попусту на разговоры.

— Мой названный братец и эта… девушка, — Мелинда снова подпустила шпильку, оглядев Дейну свысока, — желают попасть в гаремы хатун и хана. Не знаю, для чего им это нужно, но это и не нашего ума дело.

— Нашего, — сварливо ответил Хао. — Если они замыслили убить правителя, нас казнят вслед за ними.

— Нет, — вмешался Даниэль в назревающую семейную ссору. — Просто это единственный способ попасть во дворец, оставаясь относительно свободными. А нам нужно найти двух прохвостов, которые меня предали…

Тяжелый кулак угрюмого рантеранца с силой ударил по столу. Посуда задребезжала, остатки супа выплеснулись из глубоких мисок, у Мелинды задрожали губы. Но, к своей чести, красавица осталась сидеть с прямой спиной и сухими глазами.

— Я не позволю решать ваши норденийские шашни, используя мою семью! — проревел оскорбленный хозяин дома. И тут же добавил, тихо и хрипло: — у нас двое детей. Они останутся сиротами и станут нищими, если с нами случится беда.

Мелинда продолжала молчать, не вмешиваясь, но ее хитрый лисий взгляд скользнул по напряженному лицу Даниэля. Неужели что-то задумала?

Тем временем Хао хищно покосился на Дейну, и ей захотелось сжаться в комок. На всякий случай девушка придвинулась поближе к герцогу.

— Впрочем, — добавил Хао спокойнее и добрее, — мы могли бы закрыть глаза на грозящие нам опасности. Разумеется, за достойную плату с вашей стороны… Видите ли, господин Виенто, мы с женой давно планируем завести собственные гаремы.

Даниэль дернул щекой.

— Что за вздор?

— У всех благородных семейств Рантерана есть гаремы, — развел руками Хао. — Нам было недосуг заниматься этим, но вот, вы пришли сюда и подали мне идею. Что скажете на предложение остаться в нашем доме и на наших условиях, чтобы доказать свою полезность? Иначе как я смогу убедить хана и хатун?

— Зачем их убеждать? — спросила Дейна срывающимся голосом. Испуганно и невпопад.

— К ним в гаремы поступают самые лучшие и самые красивые люди. Ну же, соглашайтесь! Я вижу, прекрасная девица Дейна еще не ведала мужчины, и готов ей в этом помочь. А вы, Даниэль, знаете Мелинду лучше меня, верно?

В раскосых глазах сверкнула глумливая насмешка.

Дейна почувствовала, как Даниэль Виенто крепко сжал ее ладонь, вскочил, увлекая за собой спутницу, и резким движением перевернул стол, обрушивая на Хао тарелки и миски с остатками еды.

— Уходим! — крикнул он резко и зло, и сжал руку девушки до боли.

Она не заставила себя упрашивать и опрометью кинулась следом за господином, пока поверженный хозяин дома барахтался в скатерти и уворачивался от осколков. Успев на миг оглянуться, Дейна увидела, что Мелинда лежит в глубоком обмороке.

— Быстрее!

Беглецы миновали несколько коридоров, и Даниэль резким движением отбросил щеколду на входной двери, когда до них долетел крик, полный гнева и ярости. Несколько слов на рантеранском заставили герцога Виенто измениться в лице.

— Любезный Чэнь позвал стражу и велел нас схватить, — сообщил он, когда вылетел вместе с Дейной из дома.

Кажется, Дейна запнулась и подвернула ногу, спрыгивая с высокого крыльца, но это неважно, совершенно неважно… Двух лошадей даже не потрудились расседлать и просто оставили возле конюшен. Скверно для гостей, но славно для беглецов!

Энко недовольно всхрапнул. Он устал и хотел есть сено, а не везти куда-то строптивую хозяйку. Но Дейна подгоняла норовистого жеребца, понимая, что от его скорости зависит ее жизнь.

Когда запоздалые слуги выскочили из дома, Даниэль и Дейна уже успели умчаться в ослепительно белую даль.

Глава 12. Путь к виселице

Путь двух незадачливых норденийских дворян лежал в самое сердце Рантерана.

Гринтон славился богатой историей, изысканной архитектурой, а также таинственным источником стихийной магии, от которой все стихийники черпали энергию во времена болезней или ранений. Дейна догадывалась, что это чудо приносит больше пользы, нежели исцеляющая жемчужина, столь трепетно оберегаемая герцогом Виенто, но расспрашивать побоялась. Да и зачем ей? Сама рано или поздно научится варить целительные зелья, а на них вполне можно прожить даже с ее хрупким здоровьем.

Половину пути Виенто угрюмо молчал. Ему было стыдно, он был унижен и подавлен, но Дейна не собиралась лезть в душу господина. Захочет — сам расскажет и поделится. Нет — значит, сделает это позже. Но на душе у девушки было неспокойно, и она время от времени украдкой поглядывала на мрачное лицо Даниэля.

Наконец, когда впереди уже показались высокие городские ворота, Дейна рискнула заговорить.

— Господин герцог, — ее испуганный голос был полон тревоги и печали, — а как мы поедем обратно?

Он странно покосился на нее. Уголок тонких губ дернулся вверх.

— Смешная красавица. Вы так уверены, что мы поедем обратно?

У Дейны запылали щеки.

— Но…

— Запомните раз и навсегда, — произнес Даниэль с интонацией дряхлого наставника, — отправляясь в стан врага, будьте готовы к поимке и смерти.

Вздрогнув, Дейна посмотрела на него с грустью и вымученной улыбкой.

— Да, господин герцог.

Они проехали еще некоторое расстояние, прежде чем Даниэль снова заговорил:

— Мне стыдно, княгиня Морлан, за то, что я привел вас в этот ужасный дом.

— Вы не могли знать про чудовищные нравы вашей названной сестры и ее мужа, — робко предположила девушка, хотя не была уверена полностью и до конца в собственных словах. — Как они собираются делать гаремы? Ведь они бедны и в опале…

— Ради Стихийных Богов, Дейна! — раздраженно выдохнул герцог. — Лучше заговаривайте мне зубы, как вы умеете это делать! Не будите во мне страсть вернуться обратно и убить обоих!

Дейна подумала, что прежде, чем он убьет супругов Чэнь, его успеют схватить слуги, но решила последовать его совету. И заговорила о несносной погоде, о своей любви к горячим сырным булочкам, о мечтах и планах, которые собиралась воплощать по возвращению домой. Но при этом девушка строго следила за собой и не сказала ничего о Рантеране и о своей тайной связи с книжной гильдией.

Когда они подъехали к воротам, начался снегопад. Серые камни быстро потемнели от влаги, а потом их припорошил первый слой ослепительно белого покрова. Это хорошо. Обильный снег заметет их следы, если сумасшедший муженек Мелинды велит объехать все предместья, захватить беглецов и притащить обратно в поместье.

Брр! Дейну невольно передернуло от одного лишь воспоминания, когда он смотрел на нее внимательно, с уродливой похотливой ухмылкой, как… как… Да тут даже подходящего слова не найти!

— Мы приехали, — сообщил глухо Даниэль.

— Славно, — откликнулась Дейна слабым голосом.

Низкие ворота с тонкими резными решетками, изящными железными витками на верхах створок и причудливым украшением на самом верху арки были созданы не для защиты города, а для его украшения. Так подумалось Дейне, едва она подняла усталые глаза на необычную архитектуру. Строгую черноту металла сглаживал снег, и смотрелось это великолепно.

И тут же она подумала, что у них нет с собой бумаг, представляющих личности.

Судя по озадаченному лицу Даниэля, его удручала та же самая мысль, но он постарался не растеряться, и первым подъехал к смуглым часовым в стальных латах, зябко потирающим ладони. Путников они заметили сразу. Тот, что пониже, каркнул высокому часовому пару хриплых слов на рантеранском.

— Вы откуда будете? — с усилием проговорил он, безобразно коверкая слова. — Норденийцы?

Последнее слово мужчина выплюнул с таким презрением, что у Дейны по коже пробежали мурашки.

Зато Даниэль Виенто спокойно посмотрел ему в глаза и тяжело кинул в ответ:

— Да.

— Зачем явились, норденийцы? Да еще и зимой, и в столицу? — сощурив и без того узкие глаза, часовой подозрительно оглядел путников, лошадей, даже седельные сумы. — Хотите чего-то выведать или кого-то убить?

Дейна горделиво выпрямилась в седле. Пусть думает, что ему заблагорассудится. Лишь бы замолчал и пропустил.

Не меняясь в лице, Даниэль кинул тем же тоном:

— На казнь посмотреть.

Вздрогнув, Дейна посмотрела на него с испугом, а он ответил равнодушным взглядом. Стражники же переглянулись, низкий стражник с ухмылкой сказал пару слов высокому. Видимо, перевел слова путника.

Тот тоже ухмыльнулся и разразился длинной насмешливой тирадой.

— Болтуны, — буркнула с неприязнью Дейна, с напряжением наблюдая за каждым их жестом. — Хоть бы пропустили уже. Или сказали, что не хотят пропускать.

— Ведите себя благоразумно, — то ли посоветовал, то ли приказал Виенто.

Наконец-то минут через пять стражники вволю наговорились и насмеялись на своем языке, и низкий снова обратился к герцогу:

— На казнь ехать можно всем. Надеюсь, что вы не собираетесь спасать тех норденийских простаков, которые недавно попали в руки короля. А то неровен час окажетесь с ними, в очереди на плаху.

— Ни в коем случае, — любезно отчеканил Даниэль.

Перед ними открыли ворота, управляя невидимым Дейне механизмом, и путь стал свободным. Можно было смело ехать вперед, но у девушки замирало сердце при одной только мысли о возвращении в город, где ее подвергли аресту и пыткам. Кто знает, если бы герцог Виенто не успел вовремя, они с Леоном бы тоже пошли на плаху.

Или лучше не задумываться об этом, делая вид, что все чудесно?

Девушка покосилась на Даниэля. Он выглядел расслабленным, даже умиротворенным, и неспешно вел вперед коня. Разве что милую песню под нос не насвистывал! Дейна хотела, было, возмутиться, но тут же вспомнила, что им и не о чем беспокоиться в принципе. Они едут не спасать беглых предателей, а наблюдать за их справедливым наказанием. Или?..

Дейну захлестнули нехорошие сомнения.

— Господин? — тихонько позвала она его, когда они поехали по многолюдным городским улицам.

Здесь повсюду красовалась такая же причудливая архитектура с плоскими крышами, что и дом Чэнь. Люди были одеты в халаты и сапоги, утепленные мехом, но никто не надевал шапки и не обращал внимания на обильный снег, оседающий на их черных волосах. Глупцы! Неужели не боятся простудиться!

— Да, красавица, я вас слушаю.

— Мы хотим спасти наших беглецов или позлорадствовать?

Этот вопрос вызвал у Виенто усмешку.

— А как считаете вы?

— Я… — Дейна смутилась и запнулась, — думаю, что вы не настолько злодей, чтобы сначала спасти людей, а затем предать казни и суду.

— Очень лестное мнение, — негромко заметил Даниэль, но на ее прямой вопрос не ответил.

Больше они не разговаривали, до самого въезда на городскую площадь.

Из-за огромного количества людей, собравшихся здесь, Дейна не смогла рассмотреть убранства и оценить красоты восточной культуры. Зато ей в глаза сразу бросился эшафот. Несколько деревянных ступеней, затянутый черным сукном помост, плаха и три петли. Простовато для сердца Рантерана. Похоже на то, что все это устройство находилось в другом месте, но его перенесли сюда, на потеху публике. Для унижения приговоренных и для острастки тех норденийцев, что случайно увидят их.

Конечно, они с Виенто оказались тут нарочно. Но это уже не имеет особой важности.

— Смотрите, княгиня, — голос герцога звучал тихо и вкрадчиво, — смотрите на их фальшивую доброту и ножи за спиной.

— Я не вполне поняла вас…

— Фридрих и Марк, судя по всему, решили предать меня и спелись с норденийской знатью. Покушение не удалось, побег на чужбину тоже… — герцог задумчиво потер висок. — Их наниматели были в бешенстве и сдали мерзавцев своим властям.

Дейна сглотнула, вспоминая жестокого и проницательного переводчика Нао, зорко следившего за каждым ее действием и при первом же подозрении вызвавшего стражу хана. Да, в словах Виенто было очень много истины, но даже он не мог знать точное развитие событий у предателей.

Тем временем приговоренных подвели к помосту, и они медленно поднялись по ступеням. Фридрих Дитер пошатывался, унылый Марк Вольф поддерживал его под руку. Их не связали и даже сняли оковы. Они могли бы сбежать, если бы не толпа и не замученное состояние. Возможно, их долго били, даже в ночь перед казнью.

И Дейна подняв голову, посмотрела в серое зимнее небо. Как славно, что она жива, несмотря на все передряги! Хвала Стихийным Богам!

Худой и высокий глашатай чеканил на рантеранском языке слова приговора, а Виенто смотрел на него пристально и очень внимательно, словно пытаясь загипнотизировать. Дейна же не могла отвести взгляда от несчастных узников, с трудом державшихся на ногах.

— Рантеранцы! — крикнул Марк Вольф с хрипотой, болью и отчаянием. — Будьте вы прокляты! Пусть ваши потомки ненавидят вас так же, как вы сейчас ненавидите нас!

— Про потомков лишнее, — шепнула Дейна господину.

Тот поморщился и отмахнулся.

Бывшим защитникам герцога Виенто надели на головы мешки и накинули на шеи петли. Никто из них не дернулся и не закричал, но, видимо, оба были зверски напуганы и дрожали. Дейне с ее расстояния этого уже не увидеть.

Барабанная дробь, два рывка, беспомощно дергающиеся ноги. Дейна ахнула и только повернув коня, почувствовала, как по щекам бегут слезы. Отчего это? Вспомнился ли Наоки или новое осознание себя на месте повешенных?

И только один голос помог ей вернуться в чувство.

— Поехали обратно, Дейна Морлан, — тепло и быстро произнес Даниэль, тоже поворачивая коня. — Поехали домой.

Глава 13. Худшая встреча

Копыта усталых лошадей уныло стучали по мерзлой земле. Снег беспрестанно валил белоснежным хлопьями, плавно пополняя собой высокие сугробы, ветер время от времени метал их из стороны в сторону, немилосердно швырял в раскрасневшиеся лица путников, а потом ненадолго утихал. Тогда-то Дейна и герцог Виенто припускали коней вперед.

Чем ближе становились стены Нортэна, если верить герцогу, тем сильнее Дейне хотелось сгинуть в этих холодных снежных просторах. Она выбилась из сил за этот долгий путь. Ведь они не остановились ни в одной рантеранской гостиницы, боясь попытки убийства или захвата. Возможно, люди Чэнь напали на их след, но тут же потеряли из-за снегопада.

К концу дороги Дейна окончательно поняла, что не хочет знать никаких подробностей.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Виенто громко, перекрикивая метель.

— Сносно! — крикнула девушка в ответ. — А мы еще долго будем ехать?

То ли ее слова унесло ветром в сторону, то ли герцог предпочел не отвечать на вопрос, сочтя спутницу избалованной и слабой девицей, но Дейна ничего не услышала. Жаль. Она гораздо меньше бы тревожилась, зная примерное расстояние до города. И только когда глубокой морозной ночью они подъехали к высоким стенам Нортэна, в душе Дейны затрепетала надежда.

— Кто… — начал было часовой, не разглядевший лиц в густом мраке.

Даниэль с досадой хмыкнул и быстро махнул бумагами.

— Герцог этих земель и его подручная. Будьте любезны пропустить.

Было в его стальном голосе нечто настолько пугающее, что у самой Дейны поползли по спине мурашки.

— А… да… конечно… — стушевался молодой и неопытный страж. — Проезжайте, господин герцог…

Дейна тронула поводья твердой рукой, но от услышанного у нее сжалось сердце и защипало в уголках глаз. Подручная? Всего лишь помощница и шпионка, разделившая с ним походный шатер, пищу и воду? Глупая, наивная и доверчивая девица, отдавшаяся мечтам о спасении отечества.

Оно, это отечество, конечно стоит, чтобы его спасали. Но не ценой собственной жизни. Мать говорила, что неоправданный героизм не в цене, и она знала толк в этом. Вместо того, чтобы собрать банду ведьм и пойти на злобных мужей с дубинами, она прятала их жен с детьми в укромном месте, всеми силами стараясь скрыть правду.

И ее, Лилиану Морлан, отечество беспокоило в последнюю очередь.

Энко тем временем радостно заржал, мотнув головой. Почувствовал ли он родные, привычные, знакомые запахи? Узнают ли вообще лошади прежние места, когда возвращаются под хозяйскими седлами домой?

Дейна хотела было подурачиться и спросить об этом у притихшего герцога, но вместо этого задала совсем другой вопрос:

— Можете ли вы забрать Энко к себе, господин?

Она ждала удивления, легкого возмущения, вопросов, чего угодно! Но только не вежливого и быстрого кивка Даниэля Виенто, без единого слова. Конечно, он тоже сильно устал, как предположила Дейна, но так уж девушка была устроена, что во всякой холодности и игнорировании своих слов видела вражду и неприязнь.

С чего так повелось? Может, из детства. Тогда одноклассники-маги не давали ей проходу.

С другой стороны, прекрасно, что герцог согласился забрать к себе коня, а большего и не надо. Ведь их с матерью домик съемный, и кроме маленького двора с тремя деревьями и чахлыми кустиками, никаких условий для содержаний животных нет. Как и возможности кормить красавца Энко сеном.

В Нортэне погода стала хуже, чем за ее пределами. Мокрый и колючий снег летел в лицо с сильными порывами ночного ветра. Дейна ежилась, зябко кутаясь в меховой плащ, но, увы, он почти не спасал девушку.

Каким-то чудом она заставила себя не заснуть от усталости за некоторое расстояние до своего квартала, и сердечно попрощалась с герцогом Виенто. Последний хотел проводить девушку прямо к дверям, но Дейна решительно отказалась.

— Не стоит, господин. Да и что может случиться?

— Ночью? Всякое.

— Вы устали, — помолчав, сказала Дейна. — И я устала. Моя матушка — женщина строгих нравов. Если она увидит нас с вами вдвоем, пойдет много криков и домыслов. А я хочу спокойно дождаться Леона.

Виенто взглянул на нее с непонятным чувством, темные глаза потеплели на долю секунды и наполнились болью. Казалось, он был готов разразиться долгой тирадой, доходчиво объясняя, почему молодой девушке не следует ходить в одиночестве по ночному городу. Но вместо этого лишь кивнул и обронил:

— Хорошо.

— Благодарю вас за понимание. До свидания, господин.

— В начале следующей недели я жду вас в своем доме, — напомнил мужчина, когда Дейна уже спешилась. — Надо решить по поводу дальнейших дел. Их у вас будет много.

— Шпионаж? — криво усмехнулась она.

— Разумеется.

И они отправились в разные стороны: он в роскошь и уют, а она — в бедность и опасность. Серый красавец Энко пошел вместе с Виенто. И так правильно. Лучше ему как следует отдохнуть в герцогских конюшнях, прежде чем его хозяйке найдут новое занятие.

* * *

Примерно за пару десятков шагов от дома Дейна резко остановилась. Ее кольнуло нехорошее предчувствие, осознание близкой угрозы. Но улица продолжала оставаться пустой, снег летел вниз из развернувшихся темных небес, мерцая тонким золотом под жидким светом фонарей, и поводов паниковать не было. С другой стороны, одаренные ведьмы и маги лучше других чувствуют засады или другие подлянки, потому что все стихии приходят в движение

Затаив дыхание, девушка неспешно пошла вперед.

Все лучше, чем оставаться посреди улицы и замерзнуть до смерти к утру.

Но стоило ей выхватить взглядом из темноты родной дом, как Дейна подумала, что это было бы не самой худшей участью.

Возле плотно закрытой калитки стояли несколько человек. И среди них — ее мать, Лилиана Морлан.

Дейна замерла на месте, лихорадочно размышляя, идти ли ей навстречу к ним твердыми шагами или кинуться опрометью по заснеженным камням. Последнее — глупее не придумаешь, первое же подобно неминуемой смерти.

Те люди успели заметить тонкую девичью фигуру и уже повернулись к ней, ожидая, пока Дейна подойдет на нужное им расстояние. Бежать бессмысленно — они догонят и схватят. И ведь есть, за что, перед отъездом в Рантеран девушка натворила немало дел.

Получается, разведка была лишь отсрочкой?

И герцог не мог знать о том, что готовится засада!

С замиранием сердца и на ватных ногах Дейна кое-как дошла до забора. Самое сложное — делать вид полного непонимания того, зачем эти люди в мантиях норденийской инквизиции собрались вокруг ее дома.

— Дейна, дочка, — голос матери звучал встревоженно, но твердо. — Беги…

— Поздно, сударыня! — ухмыляющийся черноволосый уродец примерно одних с Дейной лет бесцеремонно оборвал женщину, а потом окинул ее дочь сальным взглядом. — Будь моя воля…

Дейне стало тошно. На всякий случай она отодвинулась подальше от похотливого мерзавца, который попытался ухватить ее за плечо.

— Что происходит?

— Дейна Морлан! — второй голос принадлежал, видимо, самому епископу, во всяком случае, звучал взрослее, грубее и резче. — Вы арестованы по обвинению в незаконном использовании магии, оскорблении святой инквизиции, а также связи с книжной гильдией.

Грань побери! Как они узнали?!

— И меня отправят в тюрьму? — с трудом выдавила из себя девушка.

— Тюрьма — слишком мягкое наказание для заблудших и опасных магов.

Говоривший выступил из темноты и снял капюшон. Да, это действительно был епископ Ульрих, проповедовавший стихийным магам необходимость сдерживать в себе злую волшбу и использовать ее только на службе и на поле брани. И то, когда подведут мечи и другие орудия.

Высокий и крепкий мужчина средних лет, он внушал не уважение, но опасение. Таких не провожают благоговейными взорами, но стараются держаться от них подальше.

— Что это значит? — спросила Дейна упавшим голосом.

— Обычно эта мера предполагает суровые меры воздействия, — невозмутимо проговорил епископ, словно был заправским прокурором. — Но вы еще молоды, довольно неопытны, и к тому же одаренная ведьма… Поэтому я решил отнестись к вашим деяниям снисходительно.

Дейна напрягла слух.

— Вам придется до конца зимы прислуживать служителю инквизиции.

— Вот как… — пробормотала она, глядя то на довольного епископа, то растерянную мать, то на долговязых верзил, готовых схватить ее в любой момент. — Надеюсь, вы уведомите герцога Виенто об этом. Иначе он будет очень зол.

— О, не сомневайтесь, княгиня, — епископ ничуть не смутился. — Мы отправим письмо герцогу. Едва ли он станет бунтовать против воли церкви.

В последнем Дейна очень сильно сомневалась, но решила не оспаривать слова инквизитора. И только спросила, устало и тихо:

— Кому я буду прислуживать?

Ответ висел в воздухе, когда епископ его озвучил, окончательно выбивая почву из-под ног девушки:

— Мне.

Она ничего не сказала в ответ, и только обняла на прощание мать, прежде чем сесть в арестантскую карету.

Одаренная ведьма Дейна Морлан к своему неполному двадцати одному году успела повидать столько плохого и хорошего, испытать столько опасностей, что неофициальный приговор епископа не поверг ее в ужас. Хотя, кажется, старый вредный инквизитор ждал от нее совершенно иной реакции. Не дождется!

Давно миновало время, когда Дейна могла оставаться самой собой. Сейчас ей предстояло играть удивление и, наверное, испуг. На самом деле после всех приключений и передряг, на которые у Дейны было поразительное везение, она не чувствовала почти ничего. Во всяком случае, в этот момент. Да и в целом, после жуткого зрелища казни она вряд ли попадет под сильное впечатление.

Шпион хорош, когда играет чужую роль. Ей следует этому поучиться перед очередным заданием.

Внутри у Дейны зрела тайная надежда на то, что после прислуживания старому инквизитору Даниэль Виенто откажется от ее услуг. Тогда они смогут притвориться людьми, никогда друг друга не знающими. И Дейна выйдет замуж за Леона, а Даниэль женится на сестре или дочери герцога соседних земель.

Вот будет славно!

Жаль только, что подобный исход порадует лишь глуповатых обывателей и любопытных кумушек, следящих за чужими жизнями больше, чем за собственными.

К герцогу Даниэлю Виенто девушка давно испытывала странное и светлое чувство, очень напоминающее нежность. Но ему об этом лучше не знать. Да и она не хотела становиться очередной из многочисленных влюбленных женщин, которые призывно стреляют в него непристойными взглядами, желая понравиться.

И обо всем этом Дейна обреченно думала, трясясь в карете.

У нее кружилась голова, она хотела есть и спать, а еще поболтать по душам с матерью. Но проклятый епископ решил помешать этому простому счастью и бесцеремонно ввязался в ее жизнь. Стихийные Боги бывают милосердными, но церковники не прощают неповиновения и дерзости.

За пеленой зимней тьмы, даже разбавляемой сверкающими в воздухе снежинками, не разглядеть дороги. Дейна и не старалась. Сбитая с толку, вымотанная долгим путем, она лишь молча радовалась, что не заставили ехать в седле. От тряски слпались глаза, но Дейна не могла позволить себе закрыть их и уснуть.

Ведь сидение напротив занимал сам епископ, и она не сомневалась, что тот не сводит с нее внимательного взгляда. Если видит, конечно… В последнее время Дейна часто паниковала без повода, но не всегда признавалась себе в тщетности собственных опасений.

Но начеку надо быть постоянно. Иначе ее зарежут во сне, как пытались убить в шатре герцога Виенто.

— Епископ Ульрих? — мрачно позвала она церковника, голосом, лишенным всякой почтительности.

— Да? — добродушно донеслось из темноты.

И с чего вдруг так развеселился?

— Почему духовенство не подчиняется герцогу?

— Инквизиция не подчиняется и королю, — еще добрее изрек мерзавец, — а идет с ним рука об руку. Дружественный союз магии и церкви не допускает вольнодумства и разгула магической преступности.

— Правда? Поэтому вы напали на меня, когда господин Виенто был в неведении?

— Послушайте, княгиня…

— Ваши люди не схватили меня на Алой площади, потому что побоялись вмешательства местных дворян, — продолжала Дейна запальчиво и жестко, утратив от возбуждения всякую сонливость. — И бросили в тюрьму графа Лоренцо, когда герцог был в отъезде.

— Довольно, дитя мое, — вкрадчивый голос с вкраплениями фальшивой доброты подействовал на Дейну сильнее гневного окрика. — Вам не следует судить о том, о чем вы не имеете представления.

Княгиня Морлан нахмурилась и промолчала. Она не любила, когда с ней разговаривал в подобном томе кто-либо, кроме матери, но слишком устала для споров и переговоров. К тому же, едва ли стоило выводить епископа из себя. В ярости он может стать еще более опасным и навредить уже тем, кого Дейна знает и любит.

Остаток дороги прошел в полном молчании. Дейне невыносимо хотелось спать, она то и дело зевала, надеясь, что делает это тихо незаметно, и потирала слипающиеся глаза озябшими руками. И когда карета наконец-то остановилась, девушка была счастлива.

— Меня же не заставят мыть пол и чистить котлы прямо ночью, Ваше Преосвященство? — мрачно спросила она, выбираясь из кареты в колючий холод.

Силуэт епископа медленно появился впереди нее, хотя покидал карету позже. Как он это сделал?

— Нет, конечно, дитя мое, — казалось, он с трудом сдерживает смех. — Вы будете прислуживать мне и только мне, а не полоумным кухаркам.

Дейна не засмеялась.

— Каковы мои обязанности?

— Проходите в дом, не нужно долго стоять на ветру. Обязанности? Мне нужен секретарь и личный помощник, а тот юноша, что был, недавно умер от лихорадки.

— Юноша? Но ведь я…

— Пол не имеет значения, дитя мое. Приговоренный человек, будь он мужчиной или женщиной, может искупить свои грехи, несмотря на условности.

Дейна сделала вид, что поняла причину, по которой все церковники запрещают людям и магам все, что разрешают себе. Сейчас не было времени и сил думать над этим. Девушка вошла в распахнутые ворота небольшого поместья, дрожа, как мышонок, от холода и тревоги. Ей нравилось, что епископ идет впереди, а не сзади, это создавало иллюзию безопасности.

Тяжело вздохнув, Дейна нырнула в жаркое домашнее тепло.

Ее сразу окружили служанки, желающие помочь молодой девушке. Взять и убрать плащ, проводить в гостевые покои, позаботиться об ужине и горячем отваре. А епископ словно забыл про гостью, удалившись в свои комнаты. Дейна подумала, что он, должно быть, устал сильнее, чем она. Еще бы — на ночь глядя разъезжать по холоду и поджидать дерзких преступниц.

Но она ошиблась, думая, что епископ удалился спать.

Служанка Марта проводила Дейну в обеденный зал — маленькое и круглое помещение, где очень жарко топили. Здесь уже сидел во главе стола сам епископ, отдавая должное нежирному супу и телятине.

— Моя вера не поощряет обжорства, — сказал он неожиданно теплым голосом, — но, если проголодаться, об этом уже не задумываешься. Прошу, садитесь.

Дейна неспешно уселась на предложенное место и очень осторожно принялась за еду, проверяя, нет ли подозрительных ощущений. Ей могли подсыпать яд или снотворное, а потом использовать для разных целей. Для каких именно, даже представлять не хотелось. Про служителей церкви бога Патреса ходили жуткие слухи, и оставалось надеяться, что хоть какой-то из них не соответствует действительности.

Но еда оказалась вкусной, а голова не кружилась. Славно.

— Вы хотели поговорить со мной, Ваше Преосвященство? — спросила она наконец, когда насытилась.

— Все верно…

Епископ вдруг стал серьезным, спокойным, и в его серых глазах остро сверкнула печаль.

— Видите ли, Дейна Морлан, все дело в том, что я — одаренный маг.

— Вы?..

— Именно. Мой отец был приверженцем веры в Патреса, он ненавидел магию, и мою одаренную бабушку. Когда родился я, он проклял этот день и ближайшие тринадцать лет старательно делал вид, что у него нет младшего сына.

— Это ужасно! — выдохнула Дейна, потрясенная до глубины души.

А потом вскользь подумала, что, похоже, ей очень повезло с родителями, несмотря ни на что. И даже с бабушкой.

— В мой тринадцатый день рождения отец предложил мне простой выбор. Первое — меня отправляют на костер за ересь и чрезмерно опасную магию. Второе — я становлюсь послушником и служу на благо церкви Патреса.

В голосе мужчины звенела не пережитая мальчишеская обида. У Дейны перехватило дыхание, но ее мучил главный вопрос:

— Зачем вам нужна я?

— Вы? — глухо переспросил епископ и вздрогнул, словно ненадолго забыл о существовании гостьи. — Ах, да… Я прошу вас обучить меня стихийной магии. Пусть даже не всем стихиям.

— Что? — Дейна ахнула. — Так вот, к чему был этот повод для ареста…

— Вы можете отказаться, — с грустью промолвил епископ, положив руки одну на другую, на столе, словно школяр за партой. — Но я надеюсь на ваше милосердие.

— Я и не думала об отказе, — отмахнулась Дейна. — Меня куда больше волнует низкий уровень моих знаний и умений.

— Это не важно, — ответил Его Преосвященство Ульрих. — Мне важно познать хотя бы основное.

Растерянно ему кивнув, Дейна подумала, что иногда люди могут оказаться совсем другими, не такими, как о них судит молва.

Раньше Дейне не раз приходилось жить или гостить в чужих домах, отмечая различия и сходство в архитектуре и убранстве. Как писательница, она привыкла к красивым изыскам, видела прекрасное в окружающем мире, и много думала об этом. Будь Дейна художницей, ей удалось бы перенести увиденное на холст, но она сомневалась, что это проще словесного описания.

В тот странный вечер девушка согласилась помочь епископу Ульриху, но при условии, которое пообещала озвучить утром. Сделала она это неспроста. Будучи добрым и словоохотливым вечером, епископ мог легко и просто поменять свое мнение утром.

Она сладко спала всю ночь, а утром с удивлением обнаружила, что, несмотря на трудный путь, холод и проблемы, ей удалось не заболеть. Здоровье всегда подводило Дейну в зимние холода, и только огненная магия помогла девушке не подцепить злую лихорадку.

Епископ, неожиданно оказавшийся добряком, ждал ее в той же обеденной.

— Доброе утро, Ваше Преосвященство, — робко поздоровалась она.

Почему-то в этом большом и пустом доме Дейна чувствовала себя неловко и неуютно, как и подобает настоящей пленнице. Вчера Ульрих назвал истинную причину, побудившую его доставить ведьму в свое жилище, но сегодня даже эти его успокаивающие слова казались опасными и подозрительными. Что, если это ловушка? Проверка на склонность к еретическим преступлениям?

— Доброе утро, дорогая княгиня, — его голос звучал по-отечески тепло, а глаза светились радостью и добротой. — Прошу, присаживайтесь. Повара сегодня потрудились на славу.

Дейна не заставила себя уговаривать, но кусок не лез ей в горло.

— Вас что-нибудь тревожит? — догадался Ульрих, заметив ее мрачное лицо и грустный взгляд. — Или вы боитесь мне довериться?

Сглотнув, Дейна перестала кромсать ножом ни в чем не повинную яичницу, и опустила столовые приборы на тарелку. Легкий стук металла об фарфор отозвался коротким и слабым звоном. В комнате застыло густое напряжение.

— Отчего же? — она откинулась на спинку стула, внимательно наблюдая за выражением его лица. — Просто мне нужны доказательства ваших слов.

— Не верите духовенству?

— Не верю никому.

Последние слова она холодно отчеканила, словно разговаривала с врагом.

Два выразительных, пылающих взгляда пересеклись. Епископ первым отвел глаза.

— Хорошо, — пробормотал он надломленным голосом. — Я продемонстрирую вам свои навыки. Но вам стоит знать, что они не безупречны.

— Это не беда, Ваше Преосвященство, — заверила Дейна собеседника, снова почувствовав твердую почву под ногами и оттого развеселившись. — Все начинают с малого.

— Полагаю, это не единственное ваше пожелание?

— Верно… — Дейна запнулась, боясь, что вот-вот обнаглеет и будет проклята или предана анафеме. — У меня есть несколько условий.

— Конечно, — епископ, судя по быстрому согласию, был готов на все, что угодно, ради ее положительного ответа.

— Первое. Если сюда приедет мой жених или мой господин, — Дейна нарочно выдержала долгую паузу, — или они оба, вы не станете препятствовать их общению со мной.

Она хотела бы упомянуть о матери, но твердо знала, что Лилиана сюда не придет. И даже надеялась на это в глубине души, зная, что мать продолжает считать ее несмышленой девочкой, несмотря на возраст.

— Конечно, — легко согласился Ульрих, но выглядел при этом обескураженно, словно у него отобрали славный план. — Я и не думал…

Дейна задумчиво посмотрела на белый сводчатый потолок.

— Второе… Вы делаете все, что в ваших силах, чтобы инквизиция перестала охотиться на одаренных магов. И вообще на магов.

Ей удалось замолчать и закончить фразу в нужный момент, избегая неудобных для епископа слов. Ведь он если не знал про обвинения одаренным тройняшкам и их младшей сестре, то точно догадывался, и это уже ставило его в невыгодное перед ней положение. Одаренные спасают одаренных, а не подвергают их жестоким мучениям.

— И это я исполню, — сообщил Ульрих без прежней растерянности, но и без прежней доброты.

— Благодарю вас. А третье условие я оставлю на будущее. Если оно мне понадобится.

class="book">Епископ криво улыбнулся в ответ и принялся за завтрак, старательно избегая встречаться с Дейной взглядом. Он, верно, считал, что схваченная церковниками девчонка будет молить сохранить ей жизнь, а не держаться с достоинством и требовать своих правил игры.

С того дня началась проверка знаний и умений епископа Ульриха.

* * *

Церковник не солгал и не слукавил — ему действительно были подвластны все четыре стихии. Но хорошо он владел лишь Водой и Воздухом. Контролировать Огонь Ульрик не умел, слабое пламя срывалось с его протянутой руки всякий раз, когда он пытался поджечь сложенные на снегу сухие ветки. Обычно магический огонь нельзя потушить простой воде, но этот огонь был слишком слабым и мгновенно умирал в сугробе.

— По крайней мере вы сможете потушить чужой Огонь, — попыталась Дейна утешить мужчину, видя его расстроенное лицо.

— А Земля?

— Вы должны сами пробудить в себе эту силу. Ведь раньше у вас получалось?

— Не то чтобы… Дар стихии Земли был очень нестабильным, и я старался его не применять.

Дейна не стала упрекать епископа, хотя ее так и подмывало заметить о недопустимости скрытия одной из стихий. Как только хотя бы одна слабеет, остальные рано или поздно теряют опору. Но ведь в этом не было никакой его вины.

За следующие три недели Ульрих развил магию Воды до основного уровня. Этого было достаточно, чтобы вызывать небольшие ручейки или даже фонтаны магической воды, но последнее требовало куда больше усилий. Более сильный уровень оставался ему недоступен, да и не нужен. Епископы обычно не атакуют противника мощным водным потоком — они используют более мощное оружие.

Оставшиеся два зимних месяца они посвятили изучению Воздуха и Земли. Дейна не стала заострять внимание на магии Огня, понимая, что эта стихия все еще остается любимой для инквизиции. В доброту и благие намерения якобы перевоспитавшегося церковника поверить невозможно. Дейна была понимающим человеком, но предпочитала держать свое доверие крепко-крепко, не разбрасываясь им бесцельно и бездумно.

На ее счастье епископ сам забыл про Огонь, из-за своего усердия к другим стихиям. А когда вспомнил, было поздно. Конец зимы неумолимо приближался, и ему следовало отпустить Дейну восвояси.

— Напомнить вам про третье условие? — весело спросила Дейна вечером, в последний день этого странного обучения?

Они стояли в том же внутреннем дворе, скрытом от посторонних глаз. Под ногами чернели проталины, за высоким забором тихо покачивались от ветра ослабевшие и голые стволы деревьев, покрытые шапками снега. На севере теплеет позже, чем на юге, и снег растечется звонкими ручьями только в следующем месяце.

— Да, моя дорогая, — растрогано ответил епископ. — Конечно, говорите.

— Я желаю, чтобы вы отпустили меня с миром, как и обещали. Без подвохов и угроз.

Епископ охнул и покачал головой.

— Дейна… — проговорил он с укоризной. — Вы ведь могли пожелать денег, положения в обществе…

— Я сама заработаю и добьюсь их, — ответила она с милой улыбкой. — А свободу и жизнь нельзя добиться, но можно беречь и хранить.

Он обиженно поджал губы.

— Неужели вы думали, что я соберусь отправить вас на костер сразу после обучения? И скомпрометирую себя?

— Церковники изобретательны.

Ульрих глубоко вздохнул и не стал спорить. Видимо, слова Дейны были правдой.

— Хорошо, воля ваша, но я и не собирался вас тут удерживать.

— Славно, — бросила девушка, не очень-то горя желанием выслушивать его оправдания. — Мне холодно, я хочу пойти в дом.

Она первая направилась к приоткрытой двери, не оглядываясь, а сзади неотступно следовал Ульрих, скрипя тяжелыми сапогами по снегу. Дейне не нравилось, когда кто-то шел сзади. В детстве ее напугали злые мальчишки, подкрадываясь со спины и крича на ухо. Они считали это невероятно остроумным и забавным, а она с малых лет познакомилась с подлостью.

В доме девушку поджидал сюрприз.

— Госпожа княгиня, к вам гость, — безучастно пробубнил молодой служка, опустив глаза долу.

— Благодарю. И где же он?

— Я здесь, — ответил нестройный дуэт голосов.

Медленно обернувшись, Дейна тут же забыла про епископа Ульриха с его потерянной магией. Прямо перед ней, посреди короткого широкого коридора, стояли два человека, которых она совсем не ожидала здесь увидеть.

Даниэль Виенто и Леон Лоренцо пришли, чтобы забрать ее отсюда.

Глава 14. Двойное притяжение

Широко раскрытыми глазами Дейна Морлан смотрела на двух мужчин, явившихся за ней в дом епископа, и не вполне понимала, радоваться ли ей или опасаться конфликтов, возмущений, споров. Причем не только между визитерами и епископом, но и между друг другом.

За те несколько месяцев, что они с Леоном не виделись, юный граф превратился в мужчину. Черты его бледного нежного лица стали резче, голубые глаза налились стальным блеском, а между сведенными бровями залегла складка. Рыжие волосы были коротко острижены и скрыты под капюшоном с меховой оторочкой, но огненные пряди все так же знакомо падали на высокий лоб.

А вот герцог Виенто не изменился вовсе. Разве что под холодными черными глазами залегли глубокие тени.

— Приветствую вас, господа, под крышей своего дома, — проговорил монотонно епископ Ульрих.

— Довольно, Ваше Преосвященство! — отрезал герцог, не ответив на приветствие. В надменном злом голосе звенела неподдельная ярость. — Мне надоело вмешательство церкви в дела герцогства и королевства. Церковная стража не имеет права арестовывать дворян. И вы прекрасно знаете об этом! Но каждый раз, когда я не могу вмешаться…

— Дейна, — Леон без спроса перебил сюзерена и с тревогой взглянул на побледневшую девушку, — ты в порядке? Здесь с тобой хорошо обращались?

— Хорошо… — выдавила она из себя.

— Господин герцог был тяжело ранен при въезде в свое поместье, поэтому не смог помочь тебе. Он вызвал меня письмом, когда поправился…

Ранен? На Виенто попытались напасть? Сердце девушки пропустило удар, едва она повторила мысленно эти слова во второй и в третий раз.

Только сейчас Дейна заметила, что сюзерен опирается на трость. До этого он держал ее за спиной, но в какой-то момент перестал прятать. Как же сильно ему не хочется показаться уязвимым и нуждающимся в помощи…

— Лоренцо, нет необходимости рассказывать о моих бедах, — голос Даниэля прозвучал расслабленно, но строго. — Я не припомню, чтобы нанимал вас в глашатаи.

Леон виновато потупился.

— Прошу прощения.

Но герцог уже забыл о нем и теперь жадно смотрел на растерявшуюся Дейну.

— Княгиня Морлан, вы свободны и можете вернуться домой.

Она молча посмотрела на угрюмого мужчину, в глубине душе понимая, что он раздражен вовсе не ее спасением и не ее присутствием. Даже епископ Ульрих, поступавший слишком неразумно и опрометчиво, едва ли задевал внимание Виенто. Но Дейна проследила за его серьезным взглядом и поняла, что основная злость направлена на Леона.

Видимо, граф чем-то на угодил сюзерену?

Но Дейна давно поняла, что не стоит искать истину в самых простых вещах, иногда нужно вглядываться в суть. И здесь все было немного серьезнее. Если вспомнить, что герцог намеренно запретил им летом быть вместе друг с другом, картина становилась более, чем ясной.

Предположить, что герцог влюблен в нее, Дейну, дочь простой целительницы, было бы чудовищно неверно. Но все его слова и поступки если не кричали об этом, то шептали: тихо, вкрадчиво, осторожно. Даниэль Виенто боялся связываться с ведьмами из-за женской, воспетой обществом, хрупкости, и в то же время безмолвно восхищался их силой.

Тем не менее, мысли о любовном союзе Виенто и Морлан были крамольными. Если король и церковь примут этот мезальянс, скрипя зубами, то маги любых сословий начнут точить клыки и плести интриги.

Дейна вспомнила про отца и мать. Сама она происхождением знатнее Лилианы, только княгиня и герцог рознятся титулами еще сильнее, чем князь и простолюдинка.

Но она не стала предаваться этим мыслям дольше необходимого.

— Да, — тихо молвила Дейна. — Я готова уйти.

Потому что еще даже несколько дней в обществе несчастного одаренного епископа сведут ее с ума, и она сама убежит. Дейна — шпионка и творец, а не наставник. Каждое упоминание о том, что кого-то мучили за магию, не позволяя раскрыть ее полностью, жгло ее душу каленым железом. И тем ужаснее было вспоминать, что сам епископ не раз становился виновником казней ведьм и магов.

Сам Ульрих не собирался задерживать девушку и тем более ссориться с герцогом. Он снова стал для всех суровым инквизитором. Напускная мрачность помогали бедолаге укрепить свой статус. Возможно, его отец грешил тем же. Дейна не знала и не хотела знать.

Она молча покинула гостеприимный дом, и легко шагнула в мороз. Месяц Седис, последний в зиме, почти закончился, но холод все так же усердно обжигал щеки. Но именно сейчас, впервые за последнее время, Дейна широко улыбнулась. От восторженного хохота ее удержали правила приличия и знание основного этикета, но она продолжала радоваться.

— Вы прямо светитесь от счастья, — невозмутимый до этого Даниэль Виенто тоже чуть улыбнулся.

Дейна вздрогнула, посмотрела на него, и радость отхлынула.

— Тех, кто попытался убить вас… их не поймали?

— Нет, — ответил мужчина коротко и резко. — В темноте это труднее, чем при свете. А моя свита растерялась.

— Как моя матушка?

— С ней все в порядке, — ответил Леон с довольным видом. — Я навещал ее и утешал, как мог.

— Славно…

Тем временем они успели выйти за ворота дома епископа, и Дейна увидела трех скакунов. Одним из них был и красавец Энко. Завидев хозяйку, он повернул к ней красивую голову и громко заржал. Девушка слабо улыбнулась.

— Помнит меня…

— Лошади мудрее, чем мы привыкли думать, — глухо сказал Даниэль. — Когда я увел его от вас, Энко на полпути встал на дыбы и принялся ржать, словно предчувствуя беду. Я сперва решил, что в тех местах полно нечисти, но прежде он так не брыкался. Подумал, будто конь слишком устал после долгого пути, а утром узнал дурную весть.

— Не вините себя, — попросила Дейна. — Мы не всемогущие маги, как бы нам этого не хотелось.

Во время конной поездки Леон Лоренцо разговорился. Он рассказывал с упоением и юношеской радостью о победах, совершенных норденийцами, о чудесных, увиденных ими небесных знамениях, и еще о многом, радующем воинов и совершенно не волнующем женщин.

Дейна вежливо слушала, задавала подходящие вопросы и чувствовала себя неловко.

Проскакав мимо важных часовых, величественной старинной ратуши, толпы народа, собравшейся на Алой площади, Дейна почувствовала на спине неприятный холодок. Словно злой ветер пробрался под зимнюю одежду. Она помнила неудавшийся суд над тремя юными ведьмами, которых едва удалось спасти в одиночку, и сердце невольно сжалось от мысли, что могут попытаться казнить еще кого-то.

Но в этот раз на площади шло радостное гуляние, с песнями, танцами, едой и вином. Дейна недоверчиво сощурилась, глядя на веселящихся горожан, и ей казалось, будто за их спинами пламенеет алое. Огонь или кровь?

— Дорогая Дейна, — приглушенный голос любимого отвлек девушку от тревожных мыслей. — Я договорился с вашей матушкой о вашем визите в мой дом.

— Что?.. — она ахнула, не веря собственному счастью.

— Загляните домой, возьмите все необходимое, — юноша лукаво подмигнул. — Двери моего поместья всегда для вас открыты.

Желание броситься ему на шею сдерживало только положение всадницы.

Дейна покосилась на Виенто, надеясь, что тот не слышал разговора. Но тот уже уловил тонкую нить их преступной беседы, и смотрел неодобрительно. А когда убедился, что влюбленные не собираются продолжать тему, негромко кашлянул.

— Кажется, я уже говорил вам прямо о своем отношении к вольнодумию и непокорности. Как и к вашему браку.

Дейна вздохнула, перебирая поводья. Леон недовольно поджал губы и молчал.

— Мне жаль, что вы уважаете меня чуть больше, чем Дитер и Вольф, храни их Грань, — сухо обронил Даниэль Виенто. И добавил, немного помолчав: — Приглашаю вас в свой дом. Нам будет, что обсудить.

Никогда еще раньше Дейна Морлан не переступала порог особняка господина с такой горькой тоской на душе. В глубине ее сознания колотилась мысль неправильности происходящего. Она столько времени скрывала от самой себя очевидное — то, что давно пора признать.

Дейна была без ума влюблена в надменного красавца Виенто. И поэтому не могла относиться к этому человеку так же мрачно и скептически, как ее мать. Любовь застит глаза, красивые слова закрывают уши, и даже самый зоркий человек рискует стать наивным простаком. Пусть Дейна и доверяла людям с осторожностью, но не смогла не проникнуться бережным отношением к ней Даниэля.

Конечно же, она помнила и понимала, что им правит только выгода. В сложные времена нужны союзники, а он, насколько знала девушка, в опале у короля.

Или все-таки дело в другом.

Но ей не стоило забывать про Леона. Про пылкие взгляды этого доброго юноши, про то, как он защищал ценой своей свободы. Про то, как трогательно он согласился хранить ее самую главную тайну.

* * *

Впереди нее в особняк вошел Даниэль Виенто, а Леон замыкал короткую цепочку. Мимо унылых дворян проскользнули веселые расторопные слуги, ведомые желанием сделать все превосходно и не разочаровать господина. Дейне было интересно, у кого, кроме вассалов получалось разочаровать его лучше?

— Проходите в гостиную, — предложил между тем Даниэль, но голос у него был тяжелый и недобрый.

— Прямо так сразу? — Леон усмехнулся, видно решил показать зубки. — Мы устали с дороги.

Даниэль повернулся прямо к нему, яростно сверкнул ледяными глазами.

— Я и не знал, что вы настолько немощны, граф.

Дейне стало неловко за них обоих. Она осторожно взяла Леона за руку.

— Прошу, не стоит ссор…

С улыбкой посмотрев на девушку, Леон отступил назад и замолчал. Лицо его выражало полнейшее смирение, но в ярко-голубых глазах зло и хаотично метались огненные искры.

— Ссор? — усмехнулся Виенто, шагая дальше и не обращая внимания на переглядки влюбленных. — Это не простая ругань, дорогая Дейна. Это прямое неповиновение начальству. На войне бы кончилось плачевно… Но это так, между нами…

Гостиная встретила их уютным потрескиванием поленьев в камине, уютом и спокойствием. Виенто молча махнул рукой на мягкие кресла вдоль спины — присаживайтесь, мол. Но гости не торопились. Охваченная странным волнением, Дейна внимательно рассматривала спинки кресел и их обивку.

— Что вы там увидели, сударыня? — поинтересовался Даниэль, усевшись в точно такое же кресло возле камина. — Змею?

— Я… — Дейна замялась. — Я слышала от епископа, что некоторые дворяне приводят своих опальных гостей распить с ними вина и с помощью таких кресел отправляют в подвал.

— Что за сказки! — Даниэль поморщился и закатил глаза. — Напомните мне, чтобы я поговорил с ним о дурном влиянии и грехе лжи.

Дейна потупилась, совсем смутившись, а потом села. Леон последовал ее примеру, хоть и был изрядно встревожен.

— Прошу прощения.

— И к тому же помните, — Виенто словно не заметил ее короткой реплики, — не всякий может быть таким же славным сочинителем, как вы. Мой верный, мой дорогой, мой лживый вассал!

Он старался говорить спокойно, но последние его слова сорвались на крик. Дейна вздрогнула, а Леон не сразу соориентировался, но драгоценные секунды были упущены. Сразу поняв, о чем идет речь, Дейна резко встала и метнулась к закрытой двери.

Шурх! Между беглянкой и дверью выросла стена магического пламени. Он не опасен для мебели и драпировок, но обожжет гостей, если те попробуют сбежать.

Надо было отшвырнуть воздушной волной герцога в сторону, вместе с его проклятым креслом!

Дейна вскинула руку, готовясь наложить Водную магию, но Виенто оказался быстрее и оттолкнул ее в сторону. Остальное оказалось бессмысленным. Леон — потомственный маг Воды, он слабее герцога. Вдвоем они не победят его и не сбегут.

В гостиной повисла тонкая, пронзительная, давящая тишина. Хотелось закрыть уши — жаль, что это едва ли бы спасло их.

— Итак, — голос Виенто был полон обжигающего презрения, — я считал, что только Дитер и Вольф стали предателями. Я радовался, что вы, двое, верны мне.

— Мы и верны, — бесхитростно сообщил Леон.

— Молчать, — одного ледяного слова хватило, чтобы рыжеволосый вассал вздрогнул и поник. — Дорогая княгиня Морлан, вы знаете про Книгу Страха? Вы знаете, что за уклонение от внесение своего имени в нее полагаются рудники?

— Знаю, — мрачно отозвалась Дейна. — Но мой отец…

— Вам не идет оправдываться на каждом шагу, красавица. Научитесь брать ответственность на себя хотя бы иногда, — посоветовал Даниэль. — Я помню, что вы выросли при самом дурном влиянии. Но это слабое объяснение для человека, стремящегося разрушить свою жизнь — как попало и с кем попало.

Дейна и Леон одновременно встрепенулись, готовые то ли накричать на герцога, то ли кинуться на него. И в последний момент Дейна осознала, что это последняя грань. Переступив ее, они опустятся на уровень предателей, казненных в Рантеране, а сейчас нужно просто успокоить разгневанного герцога.

Но она стояла на месте и не могла подобрать нужных слов. Лишь стояла и крепко держала Леона за руку, а тот трепыхался, возмущенно ловя ртом воздух.

— Я — кто попало, господин герцог? — наконец дерзко спросил граф Лоренцо.

— Для этой очаровательной девушки? Да.

Они стояли и прожигали друг друга яростными взглядами, совсем как лютые, непримиримые враги. Дейне стало страшно. На раздумья и решения времени не оставалось, и когда Леон резко сорвал с руки перчатку, девушка кинулась вперед. Растолкала обоих, встала между ними. Даниэль саркастично усмехнулся, Леон недовольно насупился и поджал губы.

Сейчас хозяйкой положения стала она. Надо этим воспользоваться.

— Хватит, господа, я вас прошу! — воскликнула она, пытаясь не показать, насколько сильно ее волнение. — Сейчас не время для поединков и ненависти!

Мужчины одновременно посмотрели на нее и безмолвно отвернулись друг от друга, давая понять, что закипающая между ними вражда, вызванная любовью и страстью, не будет развязана до необратимости. Этого Дейне вполне хватило. Но…

— Дейна, любовь моя, — смеющийся голос Леона звучал, как приговор, — согласна ли ты стать моей женой?

Дейну словно варом обдало. Вздрогнув, она с ужасом посмотрела сначала на Даниэля, потом на Леона. Последний улыбался — широко, ехидно, стреляя хитрым взглядом в соперника. Выдержав небольшую паузу, словно испытывая терпение сюзерена, юноша встал на одно колено и протянул Дейне золотой перстень с рубином.

Все бы ничего, но она не очень любила золото.

Дворянке, выросшей в бедности и лишениях, больше по душе было серебро. Говорила ли она об этом Леону? О да, много раз.

И это нелепое предложение руки и сердца — не что иное, как внезапное и очень опасное решение бросить вызов герцогу Виенто. Она хотела уже выкрикнуть эти слова, но девушку мягко отстранил сам герцог.

Замерший на колене Леон заметно растерялся и торопливо вскочил с ковра, опустил виноватый взгляд.

— Щенок!

На бледную щеку молодого человека обрушился мощный удар.

Леон вскрикнул от внезапной боли, пошатнулся и, не удержав равновесия, рухнул на бок. С ядовитой ухмылкой на побелевшем лице Виенто перешагнул через него, не сочтя нужным обходить, и вышел из комнаты. Дейна нерешительно посмотрела на Леона, помогла ему подняться. Тот весь дрожал, как замерзший лист поздней осенью.

Отказавшись от дальнейшей помощи Дейны, Леон опустился в кресло.

— Мы поторопились приехать сюда, — голос его дрожал так же и был полон злости. — Надо было сбежать из герцогства и пожениться в соседнем.

Дейна ничего не ответила. Она помнила про долг и честь, про то, как они с Даниэлем спасали друг друга, и про печальную участь Дитера с Вольфом помнила тоже. Но эти аргументы будут сказаны Леону только в том случае, если он действительно захочет сбежать.

— Но мы еще сможем, — добавил он тяжело и сердито.

— Леон, прошу тебя…

— Не волнуйся, дорогая. Этот… не услышит.

— Мы не должны стать еще большими предателями, — объяснила Дейна свой страх как можно понятнее. — Это плохо кончится.

И она рассказала про двух других вассалов, удивленная тем, что Виенто не поведал об этом Леону раньше. Тот слушал очень внимательно, хмурился и вздыхал, а потом пожал плечами.

— Они и впрямь предатели. А мы? Просто пойдем наперекор его диким и глупым желаниям.

Дейна сглотнула. Было кое-что, волнующее ее больше свадьбы с Леоном.

— Послушай, — сказала она негромко, и прикусила нижнюю губу от волнения, — а откуда он узнал про мои дела с книжной гильдией? Я не признавалась в письмах…

— Это сказал я, — без зазрения совести брякнул Леон.

И посмотрел на любимую с виноватой улыбкой.

Как во сне, Дейна медленно подняла руку.

Шлеп!

Звонкий хлопок разнесся по всей гостиной. И тут же новый удар настиг больную щеку Леона.

Оттолкнув глупого мальчишку, Дейна вскочила на ноги и опрометью вылетела из гостиной, не желая видеть уже никого из влюбленных мужчин.

Глава 15. Вино и боль

Даниэль Виенто не злился и не метался в ярости по своим покоям. Как истинный дворянин, воспитанный аристократичным и строгим отцом, он старался скрывать свой огненный характер. Особенно от Дейны Морлан. Девчонка и так пережила множество боли, проблем и потерь, зачем ее мучить?

Зато мучился он сам, сгораемый от жестокой болезненной страсти.

Еще недавно Даниэль надеялся, что Леон поймет все правильно и отстранится от Дейны. Зря! Юнец оказался резким и дерзким наглецом, вдобавок ко всему и неразумным. А его выходка с кольцом и вовсе разочаровала герцога в Леоне. Грань с ней, с грубостью и недостойностью поведения! Даже он, Виенто, проведший с Дейной куда меньше времени, чем мальчишка, знал, что той не по нраву золото.

Девица предпочитала серебро и синие камни или хотя бы изумруды. Услышав об этом единожды, Даниэль накрепко это запомнил. А Леон наверняка слышал это от девушки куда чаще.

Глупость выходки Лоренцо никоим образом не сочеталась с любовью к Дейне.

Чем скорее это поймет сама Дейна, тем будет лучше для нее. Но разве он, Даниэль Виенто, имеет право указывать взрослой женщине на лучший выбор?

Выбирать ей и только ей. Жаль только, что влюбленный человек не способен полагаться на голос трезвого и чистого разума. Сильные чувства опьяняют и сбивают с толку. Даниэль и сам проходил через это, благодаря чему отлично понимал Дейну и ее решения.

Если бы ему предложили выбор между Дейной и любой другой женщиной, герцог выбрал бы Дейну. Так же, как она, очевидно выбрала Леона после ухода Виенто из гостиной.

Даниэль Виенто был одним из тех немногих мужчин, что считались с женским мнением, не ставя себя и свои желания выше. Но он не считал Леона достойным кандидатом на любовь девушки.

Увы, это именно тот случай, когда лучше всего отойти в сторону и посмотреть, что будет.

* * *

Терзаемый тяжелыми мыслями и неутешительными выводами, Даниэль закрылся в выстывшем кабинете и решил выпить бутылку вина в одиночестве. Но без хорошей компании на бутылку темного стекла было тошно смотреть, и поэтому он зачем-то вышел в коридор. Ведь знал, что никого, кроме него, Лоренцо и Морлан в особняке нет, а пить благородный густой напиток с лакеем не представлялось достойным.

Старинный особняк скрипел ступенями и дверями, в темных углах раздавался пыльный шорох, хотя везде было чисто. Тяжело вздохнув, Даниэль покрепче сжал озябшей ладонью горлышко бутылки и пошел наугад. Борьба со странной горечью внутри едва ли могла увенчаться успехом этой гадкой ночью.

Для семейства Морлан он прослыл чудовищным злодеем, безжалостным похитителем детей, и Стихийные Боги знают, кем еще. Только Дейна относилась к герцогу с пониманием и не горела фанатичным желанием отомстить за давние события.

Делало это ее в его глазах еще прекраснее? Пожалуй.

Нестройный ход мыслей Даниэля нарушил звонкий и медленный стук маленьких каблуков по лестнице. Факелы, освещающие коридор, выхватили из холодного мрака стройную девичью фигуру, неуклюже спускающуюся по крутой лестнице.

— Дейна? — спросил он хриплым шепотом.

В ответ донесся лишь громкий всхлип. На душе стало совсем скверно.

Конечно, это была Дейна. Медленно бредущая, заплаканная, но знакомо стойкая, пытающаяся держаться за последнюю соломинку. С ней что-то случилось. Возможно непоправимое, о чем Даниэлю было страшно думать. Но правде часто приходится смотреть в глаза, не избегая ее цепкого взгляда.

— Дейна, что с вами?

Он наконец-то сумел поддержать ее под руку, когда она миновала последнюю ступеньку и опасно пошатнулась. Серо-голубые глаза красавицы блестели от слез, непослушные каштановые кудри растрепались и торчали в разные стороны, розовые губы дрожали. Дрожали и плечи, и ноги, и вся Дейна.

— Все в порядке… — выдавила из себя девушка, хотя явно лгала.

Страшная догадка вползла в разум Виенто, и он сглотнул, тщетно пытаясь убедить себя в обратном. Но это так глупо… нелепо… подло…

— Пойдемте-ка со мной, — озабоченно проговорил он и увлек ее за собой.

Он ожидал, что девица Морлан будет сопротивляться и спорить, но она молча и покорно семенила за ним, глядя в пол. Яркий цвет факелов выхватил из темноты разорванный надвое подол ее ночной сорочки — белый, неуклюже волочащийся по полу, и от того страшный.

Герцога Виенто затрясло от ярости и праведного гнева, едва картина стала яснее. Но прежде чем делать поспешные выводы, он привел бедняжку в свой кабинет и дал Дейне напиться воды, чтобы она хотя бы немного успокоилась. Выпрямившись в кресло, одаренная ведьма невидяще смотрела на него и молчала. Ее разум не повредился, но она охвачена шоком и ужасом.

Потребовалось минуты две-три, чтобы прийти в себя и не отдать приказ устроить облаву во всем особняке.

Даниэль мерял комнату шагами, пытаясь начать неудобный и скверный разговор. Будь у него сестра, он попросил бы ее о помощи, но никто из родственников, кроме проклятой Мелинды, не выжил в последнее десятилетие. Именно ему предстоит устранить последствие греха, сотворенного неким мерзавцем.

Надо было с чего-то начинать, и герцог подошел к креслу, в котором продолжала сидеть Дейна. Опустился на ковер, возле камина. Если он будет нависать над ней, девица еще больше испугается и окончательно замкнется в себе.

— Дейна, кто напал на вас? Кто вас… обидел?

Слова давались с трудом и проходили через горло острыми алмазами. Кто бы мог знать, что в самом безопасном для Дейны доме ее может поджидать такая лютая опасность?

— Не скажу.

Теперь упрямица говорила твердо, но все так же отстраненно.

— Вы знаете мерзавца?

— Я… нет.

И снова ложь. Во спасение, но чего?

Герцог уже хотел, было, продолжать расспросы, но тут Дейна обняла себя за плечи тонкими руками и заговорила сама — бесцветным звонким голосом:

— Вам нет нужды искать его. Вы и не найдете. Он сбежал из особняка.

По женским щекам, тронутым слабым румянцем, потекли новые слезы. Даниэль поспешно отвел взгляд в сторону, чтобы не смущать ее своим вниманием. Глядя в пустоту, мужчина видел ненавистное веснушчатое лицо, обрамленное рыжими волнистыми волосами. Сейчас этот поганый щенок их остриг, но образ в памяти Даниэля остался именно таким.

Сжав кулаки, он прорычал глухо и злобно:

— Пошлю погоню!

— Даниэль!

Она впервые выкрикнула его имя без титула и фамилии, но гнев не позволил заострить на этом внимание.

— Притащат сюда… к моим ногам… как грязного бродягу…

— Пожалуйста! — взмолилась Дейна громко и звонко.

Ее возглас заполнил кабинет, клинком полоснул озлобленную душу Даниэля, и оставил после себя гнетущее пустое молчание. Герцога словно окатили холодной водой, а потом отрезвили звонкой пощечиной, и он пришел в себя. Сознание прояснилось. А потом он увидел, что на полу, возле двери, стоит забытая бутылка темного стекла.

Даниэль открыл ее, наполнил хрустальный бокал и с сомнением посмотрел на Дейну.

— Я бы налил и вам вина, если бы знал, что не будете творить глупости?

Она равнодушно махнула рукой.

— Не стану. Но налью сама себе.

— Почему же?

— Негоже господину прислуживать своему вассалу.

Дейна осторожно встала, крепко вцепившись в подлокотники — у нее кружилась голова и подкашивались ноги. Забрав у Даниэля бутылку, она запрокинула голову и сделала несколько крупных глотков. Затем торопливо поставила сосуд на стол и закашлялась.

— Я становлюсь, как мой отец, — сообщила она срывающимся голосом.

— Не говорите глупостей, — посоветовал герцог, на всякий случай забрав бутылку и поставив на каминную полку. — Лучше объясните, почему против поимки насильника.

Вздрогнув, Дейна снова обняла себя за плечи.

— Мне холодно.

— Ах, да…

Даниэль мысленно выругал себя глупым ослом, не замечающим очевидного. Поднял с дивана старый шерстяной плед, привезенный откуда-то с другой планеты арданийской галактики разведчиком его деда, и укутал дрожащие плечи ведьмы.

— Вы слишком плохо разбираетесь в мужчинах, сударыня.

— Не думаю, — даже в таком состоянии она смогла улыбаться и язвить. — Вас-то я точно вижу насквозь.

— Как мило. Мне проводить вас до спальни?

Дейна опять помрачнела, взгляд стал потерянным и печальным.

— Нет, господин герцог. Я бы хотела выспаться здесь.

Это была странная вольность, но Даниэль не собирался ничего запрещать юной женщине, пережившей ужасное. Выглянув в коридор, он позвал первого же слугу и велел постелить на диване в кабинете.

Когда он вернулся, Дейна уже крепко спала, завернувшись в кокон из пледа, положив под голову пухлую диванную подушку, из-под которой блестело острое серебро. Тонкий нож для нарезки фруктов, неведомо как снятый с верхней полки шкафа.

Вздохнув, Даниэль отошел и не стал его забирать. Как и пить вино дальше.

Об ужасном событии, случившемся в стенах особняка Виенто не узнал никто, кроме Дейны, самого Виенто и Леона Лоренцо, подло сбежавшего прочь. Мерзавцу, лишившему ее чести и достоинства, не было прощения, но Дейна понимала, что лучше держать язык за зубами. Никто не поймет причины, по которой влюбленные внезапно расстались, а всякие доброхоты еще и дурные слухи пустят.

Придется идти на примирение с человеком, испоганившем ей в одночасье всю жизнь.

Дейна не помнила, как следующим утром плакала, напиваясь в кабинете господина, и как он провожал ее в гостевую спальню. Спать не хотелось, как и выходить куда-либо. Она просто лежала на ослепительно белой, будто снег, простыне, закрыв глаза и не желая двигаться.

Как случилось, что любимый человек стал чудовищем?

Даже малейшие мысли о Леоне пугали и бросали в дрожь, но Дейна не могла забыть его навсегда. Любовь — страшное чувство, особенно для молодой девушки, не очень-то много хорошего видевшей на жизненном пути.

Очень скоро магическая энергия помогла Дейне забыть пережитые ужас и унижение. В тот день она смогла выбраться из пленительного уюта белоснежной пропасти и теплых одеял, чтобы спуститься вниз, в кабинет герцога Виенто и сказать ему о своем решении.

— Я отправляюсь домой, — сообщила она негромко, боясь в глубине души, что сейчас он рассмеется ей в лицо. Скажет что-нибудь острое, обидное и в то же время очень правильное. — Достаточно погостила у вас.

— Уверены?

Он даже не обернулся, чтобы посмотреть на Дейну. Застыв у окна с раздвинутыми тонкими занавесками, Даниэль Виенто внимательно созерцал что-то, интереснее смущенного лица своей шпионки.

— Да! — отчеканила она, звонче, чем требовалось. — Если у вас будет задание, я готова его исполнить.

Даниэль помолчал и немного подумал, прежде чем дать неутешительный ответ.

— Король в гневе. Мы с вами, да и другие нортэнийские господа слишком часто ошибались. Наделали проблем, привлекли к себе ненужное внимание со стороны рантеранских властей.

Ответ не понравился Дейне, но она рискнула спросить дрогнувшим голосом:

— Что это значит?

— На Его Величество и королевскую семью идет охота, княгиня Морлан. Где-то среди его приближенных таятся изменники. Возможно, всему виной члены Ордена Воды.

— Орден? Фанатики?

— Хотите секрет? Король Альрик Бреон — не лучший монарх в истории Нордении, — Даниэль чеканил слова жестко, резко, почти зло. — Его брат был великолепен на своем месте, но погиб. Увы и ах. Семья Ульрика падет, как только изменники достигнут своей цели.

Дейна нерешительно прикусила губу, силясь собрать разбегающиеся мысли в единое целое.

— Я правильно понимаю, что они не такие, как Дитер и Вольф?

— Еще бы.

Герцог наконец-то отвернулся от окна, и Дейна отметила, как сильно он осунулся всего лишь за какие-то сутки. Сердце ее сжалось — от сострадания, любви, тревоги. Душа вспыхнула, как сухое дерево, в уголках глаз защипало от слез.

— Мы больше не поможем Нордении по ту сторону границы. Мы нужны здесь. Возможно придется ехать в столицу.

— Хорошо.

Почему ее голос так тих и слаб? Или его заглушил вой ветра за окном?

И снова это проклятое тяжелое молчание. Даниэль пытался что-то скрыть, а Дейна пыталась догадаться о том, что он еще хочет сказать. Но у нее не получалось. Одаренные ведьмы, как это ни грустно, обычно не сильны в телепатии.

— Какие у вас планы на Леона Лоренцо? — спросил негромко герцог, когда Дейна уже подумывала, чтобы уйти.

И девушка ответила хрипло и с болью:

— Мне придется остаться с ним, господин герцог.

— Дурная шутка, красавица.

— Шутки не бывают печальными, а мне сейчас хочется рыдать. Вы никогда не поймете того, как заклеймены женщины в норденийском обществе, — проговорила Дейна, чувствуя ком в горле. — Крестьянки и горожанки вольны вести себя почти, как угодно. За дворянками следят не хуже, чем за каторжницами.

Виенто замер, заложил руки за спину, крепко сплел пальцы.

— Объясните.

— Когда жители Нортэна узнали про нас с Леоном… — слова давались ей тяжело, но она не сдавалась, — поднялась буря сплетен. Местные кумушки, важные святоши… О нас говорили такое, что их воображению позавидовали бы самые именитые писатели в Книге Страха. Потом все сошлись во мнениях, будто мы скоро поженимся, и оставили нас в покое!

Княгиня Морлан говорила громко, звонко, позволяя своим острейшим чувствам вылететь из души и разбиться мелкими осколками об стены комнаты. Становилось все легче и легче, но самое большое жало, застрявшее внутри, продолжало мучить ее.

— Послушайте, Дейна…

— Я не хочу вас слушать! — закричала она с надрывом, и слезы брызнули из глаз. — Я не хочу быть ни с кем, кроме Леона! Он меня обесчестил, но это моя вина, только моя! Слышите?!

Не дождавшись ответа, которого могло бы и не быть, Дейна круто развернулась и выбежала из комнаты, не переставая рыдать.

Своим чудовищным поступком Леон Лоренцо убил ее веру в любовь и добрых людей, а когда выдал ее отношение к Книжной Гильдии герцогу Виенто, лишил единственного шанса подняться выше обыкновенной городской ведьмы. Она останется навсегда в этом провинциальном городке, состарится и умрет здесь в одиночестве.

Потому что даже предложение руки и сердца Леон сделал ей в насмешку, чтобы позлить Виенто.

Влетев в гостевые покои, Дейна с грохотом захлопнула дверь и бросилась на кровать, продолжая предаваться боли, горю и ненависти. Под ней что-то зашелестело, девушка резко отпрянула, не зная, чего можно ожидать на этот раз.

Но это было лишь письмо. Маленький белоснежный конверт с острыми уголками, перевязанный алой лентой. Дейна села, открыла его, и на ее светлое платье высыпались розовые лепестки, покрытые лаком.

Сердце забилось с неистовой силой. Она развернула бумагу.

«Дорогая моя Дейна, — гласил аккуратный убористый почерк. — Я совершил ужасное и непоправимое. Но я готов на все, абсолютно на все, лишь бы стать прощенным тобой. Полностью осознав степень своей вины, я даже не настаиваю на продолжении твоей любви ко мне. Но я прошу не держать сильной обиды на твоего верного рыцаря».

Сжимая дрожащими пальцами хрупкую бумагу, Дейна перечитывала строчки раз за разом и пыталась вызвать ненависть в глубине души. Память отказывалась возвращать чудовищные события той болезненной ночи, словно нарочно скрыв их от владелицы.

Она решила не торопиться с ответом, как и с выводами. Репутация одаренной ведьмы Морлан уже пострадала так, что ниже падать некуда, а возвращаться домой рано или поздно придется.

* * *

Жаль, что не всем мечтам свойственно сбываться мгновенно

Когда Дейна Морлан вернулась домой, уже растаял снег и ранняя весна вошла в свои права. Мать была рада дочери, потому что не хватало рабочих рук в заброшенном замке. Спасенные ведьмы и их испуганные дети нуждались в заботе и внимании, а на ворота требовалось накладывать печать невидимости.

— Каждый месяц! — восклицала Лилиана, быстро нарезая травы на деревянной подставке. — Местные ищейки совсем потеряли страх! Им надо найти беглянок… Общество всколыхнулось… Важность напыщенных господ под угрозой…

Дейна молча наблюдала за ее движениями и медленно пила согревающий отвар.

— Кстати! — воскликнула Лилиана, озаренная внезапным воспоминанием. — К нам заезжал Леон Лоренцо. Справлялся о тебе. Такой славный юноша!

На этих словах Дейна вздрогнула и чуть не выронила чашку. Немного отвара выплеснулось на ее платье, но девушка заметила это не сразу.

Посидев молча с минуту, она почувствовала абсолютное спокойствие и облегчение от того, что до сих пор не наступило то самое роковое недомогание, которого боятся незамужние девицы после первой ночи с мужчинами.

А все остальное она как-нибудь переживет.

Глава 16. Драка на празднике

Прекрасная девушка прогневила отца и мать своим стремлением к свободе и безрассудной храбростью. В то время, как ее старшие сестры успели выйти замуж, выносить и родить по двое детей, она хотела стать героиней. Она мечтала спасать людей от жестокости, несправедливости, бедности и прочих несчастий.

Потом ее братья ушли на войну и пропали бесследно, словно их и не было. И тогда девушка поняла, что для достижения своих целей ей придется стать воином. Но вот беда: женщин в тех краях не любили, не уважали, и относились ко всем их заслугам с высочайшим презрением.

Когда отец и мать узнали о мечтах своей дочери, то прогневились и запретили ей выходить из дома. А потом быстро сосватали ее за юного менестреля с огненно-рыжими волосами.

— Если тебе так сильно хочется отправиться в путь, — сказал отец с усмешкой, — то ты будешь счастлива.

Девушка не плакала и не молила о пощаде. Ее сердце пело от радости и золотых надежд о скором отъезде из отчего дома. Ведь менестрель мало того, что оказался пригожим на лицо, он еще и любил ее сильнее белого света. Девушка верила каждому его слову, потому что сама лгать не умела и не любила. Утонув в прекрасных светлых очах менестреля, она готовилась отправиться в долгое путешествие.

Перо замерло на конце строчки, на его остром кончике повисла крупная чернильная капля, угрожающая немедленно превратиться в кляксу, и Дейна поспешно убрала перо в чернильницу. По ее щекам текли слезы, горло сжимало тугим обручем отчаяние, и все попытки излить боль на бумагу были тщетными.

Прямо перед ней, на кухонном столе, красовался пышный букет розовых роз, которые принес Леон и подарил Дейне через ее мать. И Лилиана искренне не понимала, почему дочь отказывается выходить к этому «прекрасному юноше».

Сегодня, в двадцать пятый день месяца Сикстиса, ейисполнился двадцать один год. Но последние месяцы были настолько тяжелыми и мрачными, что Дейна не спешила радоваться.

В детстве дни рождения казались более счастливыми.

Конец зимы и весну она кое-как пережила, выполняя мелкие поручения от герцога Виенто или помогая матери. Летом было сложнее улыбаться и радоваться ярким солнечным лучам и теплой погоде.

Но она честно пыталась забыть о случившемся и жить дальше, пока Леон не начал ходить к ней, пытаясь помириться. Лилиана не настаивала на общении дочери с незваным гостем, но печалилась о том, что Дейна не хочет ничего объяснять.

— Неужели ты не можешь поделиться чем-либо со своей матерью? — вздыхала Лилиана, с легким укором взирая на печальную Дейну.

— Могу, мама, — отвечала та, упрямо поджимая губы и отводя взгляд. — Но не всем.

А букет был свежим и благоухал на всю кухню. Из нежных лепестков Дейна украдкой извлекла записку, но не стала даже читать. Лишь скользнула по двум ровным строчкам и сожгла магическим пламенем, рискуя опалить пальцы. Только боли девушка уже не боялась, все равно внутри все сожжено дотла.

— Герцог Виенто не присылал писем? — спросила она, надеясь увести мать в сторону от неудобного разговора.

Коротко вздохнув, Лилиана поджала губы.

— Нет. А должен?

— Я надеялась, что и он меня поздравит.

Молчание матери было красноречивее всяких слов.

Даниэлю Виенто и дела не было до своевольной шпионки. Месяц назад он намеревался уехать в столицу, но Дейна не знала, когда он собирается вернуться обратно. Да и не станет такой важный маг отчитываться перед вассалом. Даже Леон вряд ли знает…

Мысли снова закружились вокруг рыжеволосого подлеца.

— Ой, — внезапно засуетилась мать, уже собравшаяся, было, утешать дочку. — Кто-то стучится в дверь…

Дейна не удивилась. Наверное, пришла бабушка, чтобы сказать ей пару поздравительных фраз в своей язвительной манере. Раньше, в детстве, Дейна ее боялась, потом страх перерос в ненависть, и теперь она не чувствовала к старой Софии совсем ничего.

Пока мать ходила на крыльцо, встречать некого гостя, Дейна подняла из чернильницы перо и продолжала писать то немногое, что уже успела придумать. Но ей удалось вывести аккуратным почерком всего одну строчку, когда Лилиана вернулась в кухню.

— Тебе прислали поздравительное письмо, — сказала она осторожно и не очень одобрительно.

На стол лег белоснежный конверт с острыми уголками. Знакомый герб на печати заставил Дейну сначала недоверчиво взглянуть на мать, а потом поднять письмо очень осторожно — как хрупкую вещь или скользкую гадюку. Она пока еще не знала, чем является для нее послание от Виенто, даже если только что мечтала его получить. Содержимое не всегда может быть желаемым.

— Кто там был, мама?

— Гонец… Ты же не думала, что лично Виенто приедет к нашей калитке?

В голосе матери прозвенела обидная насмешка.

Нет, Дейна не думала о подобном, но искренне надеялась.

Вскрыв конверт кухонным ножом, она чуть не порезала палец, но все-таки сумела извлечь письмо. Руки дрожали. Душа желала поскорее прочитать знакомые строки, вглядеться в стройные ряды букв.

Герцог Даниэль Виенто поздравил своего вассала с днем рождения, вложив всю душу в эти приятные и милые сердцу слова. Читая их, Дейна не заметила, как начала улыбаться до ушей. Даниэль просил прощения, что слишком занят делами Нортэна и государства, а еще надо как-то позаботиться об образовании детей погибших Дитера и Вольфа, и таким образом он совершенно сбился с ног.

— Дитя мое, да ты влюбилась! — заметила Лилиана с непонятным чувством.

— Возможно, это так мама…

— Ох, не нравится мне эта твоя тяга к Виенто. Ты ведь знаешь, что он тебе не ровня…

— Тогда кто ровня? — Дейна на миг забыла о письме и посмотрела на свою недописанную историю. — Может, менестрель? Целитель? Печник?

— Дочка, я прошу тебя, не влюбляйся так сильно, — мать сложила ладони и оперлась на них подбородком, грустно глядя на Дейну. — Помни, как я переживала, когда спасала нас двоих от отца. Помни о том, что дворянам нет дела до страданий простых людей.

— Даниэль — не Андре! — отрезала Дейна.

Лилиана прищурилась.

— Но и не Леон, правда? Посмотри, дорогая, он прислал только письмо. А цветы? Подарок?

— Он слишком занят.

— Ну все, Дейна. Ты не хочешь услышать меня и принять очевидное.

Дейна сердито поджала губы.

Мать, пострадавшая от действий отца, упрямо твердила свое и не понимала, что время неравных отношений давно прошло. Иначе бы ее, Дейну, со всей ее одаренностью, никогда бы не приняли в королевскую академию или в разведку. Она сумела достичь таких высот, о которых не удавалось грезить другим ведьмам, рожденным болезненными и слабыми. И собиралась покорить еще не одну вершину.

Этот двадцать первый день рождения прошел очень славно — без единого воспоминания про мужчин. Дейна получила в подарок от матери тонкое серебряное кольцо с хрустальной крошкой, и была ему очень рада. Бабушка прислала в подарок теплый плащ, но сама не пришла из-за больных ног.

— Ничего себе, — Дейна закуталась в теплый мех, несмотря на жару, и лукаво взглянула на мать. — Оказывается, и она знает толк в дарах. Надеюсь, он не отравлен.

— Дейна!

— Полно, мама. Это просто шутка.

* * *

День летнего урожая состоялся в первых числах месяца Севинса. Народные гуляния шли четыре дня. Маги и люди пили хорошее вино, ели, веселились, танцевали. Но в первый день Севинса был день рождения у Лилианы, поэтому на главную площадь города Дейна выбралась только во второй день. И то ближе к вечеру.

Теплый летний воздух радовал и расслаблял, так что впервые за последние месяцы Дейне удалось улыбнуться. Она была весела и чуть-чуть пьяна, после небольшой чарки красного вина, услужливо поданного мальчиком-слугой.

Изначально в ее планы входило только пройтись среди веселящейся толпы, поприветствовать и поздравить случайно встреченных знакомых, немного потанцевать и пойти домой. Но как только в толпе мелькнули знакомо рыжие волосы, радость словно рукой сняло. Дейне показалось, что ее ударили в живот, а потом огрели по затылку — возможно огромной льдиной. Потому что ее прошиб ледяной пот и стало нечем дышать.

Леон… Только не здесь… Только не на празднике!

Через минуту девушка подумала о другом.

Ведь ей нечего бояться. Тревожиться надо ему, а она — невинная жертва, которая не может заявить страже о своей беде без риска получить дурную славу гулящей девки. Так зачем же стоять и трястись, когда можно подойти и смело проучить мерзавца?

Твердой рукой она схватила с подноса проходившего мимо мальчишки чарку, которую он нес кому-то другому.

— Спасибо! — кинула Дейна, не глядя, и тут же залпом выпила содержимое маленького сосуда.

Оно оказалось острее и крепче вина и сильнее ударило в голову. Возможно, это именно то, что бабушка Софи называла перцовой настойкой. Но Дейне некогда было размышлять об этом — она хотела немедленной мести.

Сжав кулаки и собрав свою силу, девушка твердыми широкими шагами пошла в сторону ничего не подозревающего Леона Лоренцо.

Она налетела на него сзади, с диким пронзительным визгом. Вцепилась в торчащие рыжие кудри, выпустила свободной рукой огонь и прижгла ему шею. Леон взвыл от боли, пытаясь вырваться или оттолкнуть от себя сбесившуюся ведьму, но она не собиралась отступать. Два носка туфель прижали к камням улицы ноги Леона — тут помогла магия Земли.

— Отпусти, бесноватая! Убери руки, дрянь! — крикнул он.

— Змееныш! — Дейна выкрутила его ухо.

— Тварь! Гадина! Уйди!

Ослепленный болью негодяй не видел лица нападающей, только осознавал, что перед ним женщина. И ничего не мог с ней поделать. Только…

Шлеп!

Сильнейшая оплеуха выбила искры в ее глазах. В щеку словно бросили камень. Дейна отшатнулась, это дало фору Леону, и он замахнулся снова. Но она послала ему в лицо струю воды.

— Тварь! — крикнул он, беспомощно плюхнувшись на камни.

— Так-то ты меня любишь, Леон Лоренцо?

Она ухмыльнулась и встала прямо перед ним, с наслаждением наблюдая, как он вытирает мокрое лицо и растерянно хлопает глазами.

— Дейна?..

— Как видишь, — кинула она, не замечая, что праздник прервался, музыка стихла, а вокруг них собралась толпа зевак. — Я пришла дать тебе то, что ты заслужил.

— Дейна, послушай… Чудесно, что ты, наконец, решила со мной поговорить, но я рассчитывал на более романтическую обстановку…

Не успела Дейна ответить, как зевак растолкали стражники и тут же окружили их с Леоном. Все, как на подбор, сильные и крепкие, неодобрительно сверкающие глазами на нарушителей спокойствия.

— Вы, двое! — рослый седоусый старец смотрел на них неодобрительно и осуждающе. — Что вы здесь устроили?!

— Обсуждаем погоду, — не растерялся Леон. — Осадки нынче дорогого стоят.

— Поднимайтесь, сударь, и идите с нами. Вы, сударыня, тоже. Оба арестованы.

Пробираясь в окружении стражников сквозь толпу, Дейна невольно вспомнила, что все нарушения общественного порядка во время норденийских празднеств обычно караются законом. И как только ей не посчастливилось об этом забыть?

Под ехидные шепотки и пьяные возгласы горожан стражники увели драчунов с площади. По закону такие выходки карались тремя-пятью днями тюрьмы или крупным штрафом, но это касалось ремесленников, купцов, и прочих. Дворянские фамилии охраняются до суда королевской властью, и только церковная стража может задержать аристократов по подозрению в ереси. Поэтому сейчас стражники замешкались.

Площадь осталась далеко позади, шум праздника стих, жара постепенно спала. По лицу Дейны струились пот, слезы и кровь. Леон был облит водой, печален и зол. Стражники обеспокоенно переглядывались, но это не мешало им подталкивать арестантов к дверям ближайшего маленького каземата.

Это серое одноэтажное здание было построено для пьяниц, попрошаек, воров и прочих мелких преступников. Обычно тут не задерживались надолго. Но Дейна и предположить не могла, что их, дворян, осмелятся повести именно в это место.

Она вспомнила школу малолетних шпионов, куда сама пришла добровольно в десять лет, желая погибнуть за свою страну. Именно тогда ее юная жизнь полетела в Бездну.

— Дейна… — прозвучал рядом глухой голос Леона, и он быстро коснулся пальцами ее ладони. — Прости меня…

Скривившись, княгиня брезгливо отдернула руку.

Хотелось выкрикнуть что-то обидное и резкое, но Дейна решила не привлекать внимания стражников. Лучше подождать момента, когда они оба окажутся в камере. Тогда она сумеет постоять за себя, если Леон снова распустит руки.

Заходя в тесное и затхлое помещение, Дейна горько пожалела о том, что не позволила в тот роковой вечер герцогу Виенто схватить ее обидчика. Пусть Леона бы и покарали как следует, зато она не чувствовала бы себя настолько отвратительной и испорченной. Даже если бы Виенто лично отсек ему голову или проткнул кинжалом, ей бы не было так больно, как сейчас.

Но ведь она любила Леона. Тонула в этой вязкой любви, похожей на болотную воду, захлебывалась в ней, и была уверена, что никому другому не будет нужна. К ведьмам у общества отношение гораздо хуже, чем к магам, поэтому приходилось подстраивать свои решения под мнения безликой толпы. Это удручало Дейну больше всего.

Тем временем их провели в узкую душную комнату с двумя маленькими окнами и распахнутой настежь дверью. Серые стены, скользкий пол из каменных плит, низкий потолок — уже эта унылая обстановка напоминала тюремную камеру.

— Ваше имя? — требовательно спросил рослый и крепкий начальник Нортэнийской стражи, по имени Улл.

— Дейна Морлан, — поспешно ответила та, и зачем-то прибавила: — Княгиня.

— Дочь целительницы Морлан? — ухмыльнулся здоровяк. — Славная женщина. Помогла моей дочери спастись от мерзавца-мужа.

Дейна улыбнулась уголками губ. Может, Улл будет добр и отпустит ее подобру-поздорову.

— А вот жене моей попортила беременность, — хмуро проговорил мужчина и неодобрительно покачал головой. — Два младенца родилось, да один помер.

— Матушка говорила о подобных случаях, — вежливо отозвалась Дейна, надеясь задобрить начальника стражи. — Близнецы делят одно здоровье на двоих. И самый сильный выживает в подобных случаях.

— Но здоровье же поделено поровну, — буркнул Улл. — Глупость какая.

— Странности случаются, — Дейна вздохнула. — Матушка сама потеряла в младенчестве сестру-близнеца.

Это было правдой, княгиня не лукавила и не лгала. Просто в ее семье старались не обсуждать ту давнюю трагедию. Сейчас это пришлось к слову, и Дейна была уверена, что через полчаса стражник забудет эту историю. Просто нужно было выпутаться из неприятностей, а тут такая славная возможность.

Улл недоверчиво покосился на арестантку, потом на угрюмого Леона, и тяжело вздохнул.

— Вы оба пьяны. Я не могу отпустить вас.

— Это почему еще?! — ощерился граф Лоренцо.

— Вы совершили проступок, подравшись на площади.

— Поэтому вы собираетесь держать нас в камере с пьяницами и ворами? — теперь ощерилась Дейна, разозленная такой вопиющей несправедливостью. — Нас — княгиню и графа?!

Улл нахмурился, отвел взгляд, а потом твердо заявил:

— Да. И пошлю записку герцогу.

Леон и Дейна мрачно переглянулись. Нет, ни один из них не желал такого сомнительного времяпрепровождения и соседства! Но Улл был неумолим. Кивнув часовому, он велел отпереть ближайшую камеру на два места, и арестантов завели туда, не обращая внимания на их вялые протесты и попытки высвободиться.

Когда с лязгом захлопнулась железная дверь, снаружи грохнула щеколда, Дейна тяжело вздохнула и приложила отчего-то озябшие руки к холодному лбу. Ее бил озноб, и это летом! Стыд, отчаяние, злость — все навалилось разом. Застыв возле каменной стены, девушка смотрела на серую неказистую обстановку. Две продавленные койки, низкий потолок, колченогий стол и два стула, один из которых со сломанной ножкой. Вот и все.

Неожиданно для себя Дейна поняла, что тихо смеется.

— Что с тобой? — Леон смотрел на нее с удивлением.

— Не поверишь… кажется, я перещеголяла отца, — сообщила она с горькой ухмылкой. — Он ни разу не попадал под арест за драки на праздниках.

— Так ведь мой тоже.

Наверное, Леон думал, что эти слова хоть как-то подбодрят или развеселят Дейну, но он ошибся. Ничто не могло утешить ее, особенно в таком месте и в его обществе.

— Что будем делать?

— Ждать, — голос княгини звучал обреченно и тихо. — Скоро приедет герцог Виенто, скажет, как ему надоели наши выходки, и придумает парочку изощренных наказаний.

— Сильно изощренных?

— Нет, Леон, не бойся. Куда ему до тебя…

По щеке прокатилась одинокая слезинка, и Дейна немедленно смахнула ее рукавом. Она уже отплакала свое из-за случившегося, больше не стоит.

— Дейна… Я знаю, это сложно, но… — он с трудом подбирал слова, смущенный и растерянный, — пожалуйста, постарайся меня простить.

Она забилась в угол камеры, скрестив на груди руки, и одарила его тяжелым взглядом исподлобья.

— Простить тебя? — переспрашивать было нелепо, Дейна поняла все с первого раза, но обомлела от его наглости. — Ты растоптал мою честь! Ты испортил мне всю жизнь!

— Дейна…

— Однажды я убью тебя, — пообещала она невпопад. — И не удивлюсь, если это убийство спишут на оскорбленных кавалеров женщин, которых осквернил ты!

— Дейна, ты выпила много вина?

Теперь он смотрел на нее с жалостью и грустью, но больше не делал попыток сблизиться.

— Я спасла тебя, — сказала Дейна твердо и зло. — Герцог хотел тебя наказать — я не позволила. Чтобы не дать случиться огласке…

Она думала, что разрыдается, но слезы не шли. Злость улетучилась постепенно, и на удивление быстро. Спор утих, они оба долго сидели молча и напряженно думали — каждый о своем. Ей больше не хотелось поколотить Леона, а ему — наладить добрые отношения с Дейной. По крайней мере, сейчас. Пока они в таком настроении и состоянии, одно неизбежно повлечет за собой второе и перемирию не случиться.

Когда яркий свет солнца за маленьким зарешеченным окошком начал тускнуть и оба узника уже решили, что проведут здесь вечер и ночь, щеколда неожиданно лязгнула, с другой стороны.

Тут-то Дейна с Леоном и вспомнили о существовании друг друга. Переглянулись. Несмело встали — он с койки, она с пола в углу.

— Выходите, — кинул Улл, не глядя, и широко распахнул дверь.

Кажется, он был чем-то огорчен или недоволен. И только выйдя из камеры, а потом из маленького тесного коридора, Дейна поняла, что же его так удручило.

Герцог Виенто. Повелитель Нортэнийских земель. Он мог удручить кого угодно, особенно, если расстроить его или перейти дорогу.

— Господин герцог, — она сдержанно поклонилась.

Леон стоял за ее спиной, но поклонился тоже.

Даниэль Виенто был зол. Тонкие губы сжаты в нитку, черные холодные глаза метали яростные молнии, и в целом взгляд довольно осуждающий.

— Не скажу, что рад вас здесь видеть, — изрек он суровым голосом. — Но долг есть долг. Пришлось заплатить за вас крупный штраф, согласно закону.

Дейна грустно переминалась с ноги на ногу. Хмель вышел из ее головы, и такого девушка не ожидала. Вдье они во время короткой драки никого не задели и ничего не сломали. Что было бы, случись иначе? В лицо герцога ей было стыдно смотреть, но приходилось.

Они вышли следом за благодетелем на улицу — из липкой духоты навстречу прохладному вечернему ветру. Пока Дейна молчала, Леон рассыпался в извинениях, чем, кажется, изрядно действовал герцогу на нервы.

— Прекратите, — резко велел Даниэль, и остановился. — Послушайте, вы, двое. Я не зря говорил, что вы нужны мне оба для верной службы. Поэтому, если не прекратите в ближайшее время свои ссоры и дрязги, то одну я отправлю в столицу, а второго верну в северную армию. Надеюсь, что объяснил вполне доходчиво.

Дейна и Леон растерянно переглянулись. Они не ожидали, что у герцога однажды может закончиться терпение.

— А сейчас разойдитесь восвояси, — отдал приказ Виенто. — Чтобы я видел. Надеюсь, это не последний наш разговор.

Переглянувшись снова, ведьма и маг поклонились господину и молча отправились в разные стороны, чтобы не видеться еще несколько дней.

Глава 17. Горькая месть

Ни одно из слов, сказанных герцогом Виенто Дейна не собиралась слушать и уж тем более им подчиняться. Он хотел послушных и мирных шпионов, которых можно использовать в любой момент, а она, княгиня Морлан, хотела мести. Несколько звонких оплеух на главной площади Нортэна — слишком слабое наказание для Леона, особенно учитывая последовавший за дракой арест. Нужно мстить иначе.

В старину несчастные обесчещенные девы травили своих насильников, а те, чью вину удавалось доказать, шли на плаху. Конечно, Дейна была склонна совершать опрометчивые поступки, но ей совсем не улыбалось расставаться с жизнью в раннем возрасте, да еще и так позорно. Нужно придумать хитрую смерть для графа Лоренцо, и остаться вне подозрений и обвинений.

Самым трудным делом оказалось убедить себя в том, что Леон заслуживает справедливого возмездия, даже несмотря на ее к нему любовь. Она уже совершила большую глупость, отказавшись от ареста Леона и обвинения его в чудовищном преступлении, как собирался сделать Виенто, и раскаялась в этом. Значит, предстоит сделать все самой.

Месяц прошел очень быстро и немного монотонно. Обжигающий зной постепенно улегся, горячую дорожную пыль прибили короткие, но частые ливни, и в Нортэне стало так же, как прежде. Дейна продолжала помогать матери: стирать вещи, носить женщинам в заброшенный замок еду, воду и целебные зелья, а иногда и помогать маленьким дочерям беглянок практиковать магию.

Всего этого было достаточно, чтобы не вспоминать о Леоне.

Но когда Октавис — последний месяц лета — перевалил за половину, взъерошенный мальчишка-посыльный привез в дом Морланов белый конверт со знакомым гербом на печати. У Дейна тревожно забилось сердце и все внутри наполнилось колючим холодом.

Письма от Виенто никогда не сулили хорошего.

Слова и поступки — другое дело. Жаль, что его не было с ней здесь и сейчас.

— Что там? — без особого интереса спросила мать, отмывая чайник в глубоком тазу.

— Письмо от господина…

Дейна ожидала, что Лилиана сейчас разразится гневными тирадами в адрес «негодного герцога», но она лишь тяжело вздохнула, фыркнула, и принялась тереть позеленевший от травяных чаев сосуд с удвоенной силой.

Крепко сжав письмо в руке, девушка ускользнула в комнату.

Любое послание от герцога Даниэля Виенто требовалось читать в полном одиночестве и в тишине, чтобы потом обдумать и взвесить каждую написанную им фразу. Это не тот случай, когда он холодно ухмылялся и вкрадчиво говорил или наоборот повышал голос, ведомый огненной магией. Выводя для нее письма, Даниэль сохранял спокойствие и краткость.

И Дейна оказалась права.

Письмо больше походило на записку и содержало совсем короткий, но емкий смысл. Герцог Виенто выражал свое глубокое разочарование молодыми шпионами, устроившими полнейшее непотребство в праздничный день. Также он обещал в ближайшее время отправить Леона Лоренцо обратно в северные войска, а Дейну Морлан забрать с собой в столицу.

Зачем ей в Брению? Ехать туда хотелось еще меньше, чем во враждебный Рантеран, но разве кто-нибудь спросит ее, Дейны, мнения?

А потому стало очевидным, что месть Леону должна свершиться в самое ближайшее время.

Чувствуя себя нечестивицей и воровкой, Дейна тихо проскользнула на ту половину комнаты, где жила ее мать. В углу красовались крепкие деревянные сундуки с тяжелыми крышками — их Лилиана специально заказала у столяра, чтобы убирать вещи. Намного лучше платяных шкафов, и ткань платьев будет в большей сохранности. Так считала мать.

Но Дейна догадывалась, что дело не только в одежде.

На дне одного из сундуков хранился тонкий и острый клинок. Когда Лилиана с маленькой Дейной бежали из Ирэнто в Нортэн, то украла его у обезумевшего мужа. Сейчас он хранился где-то в глубине деревянных коробов, завернутый в сухую чистую ткань и надежно спрятанный в ножны. Если он в верхнем сундуке, значит замысел Дейны обязательно обратится в жизнь. Если же нет, она оставит эту дурную, темную затею и навсегда забудет о мести.

Напряженно вслушиваясь в плеск воды и звон посуды за тонкой стеной, Дейна подняла крышку первого сундука и опустила в него руку. Рыться в чужих вещах — занятие неблагородное для дворянки, но что поделать, если ей никто не может помочь и приходится все делать самой?

Металл ножен на самом дне холодил кончики пальцев.

Коротко вздохнув, Дейна приняла свою судьбу, а потом осторожно извлекла клинок из сундука и аккуратно разгладила слегка помятые вещи. Сама судьба была за эту дуэль, и чем быстрее она случится, тем лучше.

* * *

Следующим днем Дейна появилась перед дворянской казармой, четко зная, когда Леон возвращается с учений на обед и отдых. Пользуясь магией Воздуха, девушка оградила себя воздушной стеной, на время сделавшись невидимой, и только когда появился граф Лоренцо, разрушила иллюзию и подбежала к нему.

Шлеп!

Черная перчатка с силой врезалась в бледную щеку молодого мужчины. Она осталась то ли от отца, то ли от Серхио — одинокая, но добротная. Дейна решила найти ей такое применение.

— Дейна! Что ты делаешь?! — он прямо ахнул и остановился на месте, слабо морщась от боли.

Товарищи Леона не вмешались. Только сочувственно поглядели на него и пошли мимо, своей дорогой.

— Вызываю тебя на дуэль, — сообщила Дейна, и с силой ударила по руке нахала, попытавшегося обнять ее за талию.

Тот обиженно прошипел что-то невнятное, но ретировался и скрылся в красном кирпичном здании казармы.

— Дейна, зачем тебе это? — устало и недовольно спросил Леон.

Она не стала таить:

— Хочу убить тебя, милый. На законных основаниях.

— Ты незнакома с фехтованием, — сообщил Леон, закатив глаза. — Я заколю тебя на второй минуте.

— Но и не на первой! — заявила Дейна, чем повергла его в еще больший шок.

— Ладно, если ты такая упрямая женщина, то вызов принят.

— Отлично!

— И все-таки, почему ты не можешь простить меня? — устало спросил он, поднимая упавшую на камни улицы перчатку. — Все женщины прощают своих оступившихся женихов.

— Во-первых — ты мне не жених. Во-вторых я — не все.

— Ради Богов, Дейна… Не время строить из себя благородную ведьму.

— Как и тебе, граф Лоренцо, — она презрительно сощурилась, глядя в его мрачное веснушчатое лицо. — Ты растоптал мою честь и поплатишься за это.

— Глупая! Ты не понимаешь, что можешь погибнуть сама?

Дейна приблизилась к нему совсем вплотную и прошипела:

— Значит, я умру достойно!

Леон заскрипел зубами от досады и опустил голову.

— Встречаемся завтра в семь часов утра! — торжествующе отчеканила княгиня. — На Алой площади. Клинки и магия. Любые приемы!

И тут же ушла, не оставив ему ни малейшего повода себя уговорить.

* * *

Листья в этом году начали желтеть и опадать, не дожидаясь осени. Утром поднялся прохладный ветер, словно прилетевший из будущего месяца Нониса.

Дейна выскользнула из дома украдкой, пока мать спала, на ходу обуваясь и расчесывая спутанные кудри. Клинок хранился в саду, между двумя камнями. Взяв его и смахнув пару налипших травинок, она обеспокоенно оглянулась. Казалось, чей-то пристальный взгляд упирается ей в спину, и это не давало Дейне покоя.

Наверное, именно сейчас она должна была остановиться, одуматься, вернуться домой и забыть про дуэль. Но честь и достоинство обязательно нужно вернуть себе, даже если они будут обагрены кровью — ее или чужой.

Хорошо, что она не стала женой Леона Лоренцо и не успела от него забеременеть.

Так думала Дейна, медленно шагая по опавшим желтым листьям с красными прожилками, и пытаясь оттянуть необратимый момент, когда она погибнет или умрет сама. Еще вчера в ней зрела огромная решимость, а сейчас желание остановиться перед дуэлью и отменить ее заполняло все сердце девушки. Но она продолжала идти вперед, пусть каждый шаг и давался хуже предыдущего.

По Алой площади гулял прохладный ветер. Леон уже ждал свою то ли возлюбленную, то ли противницу, успев обнажить тяжелый клинок, и только коротко поклонился ей с самым печальным выражением лица.

Дейна стиснула зубы и ответила коротким резким поклоном.

Она не виновата, что влюбилась в него и доверилась без остатка. Ведь именно этому учат девушек.

Она не виновата в своей злости и желании мстить.

Усмехнувшись, Дейна выхватила клинок, отбросив ножны в сторону, и тут же вздрогнула, почувствовав прилив магии. Мать хранила в сундуке оружие, пропитанное силой Воздуха?!

Она сделала первый выпад, как положено человеку или магу, бросившему вызов другому. Леон начал очень умелую защиту, и, вероятно, не раскрылся бы, если бы не послышался вдалеке звучный и злой бархатный голос.

— Морлан! Лоренцо!

Дейна чуть-чуть отвлеклась, не переставая при этом зорко следить за Леоном.

От распахнутых черных ворот, по извилистой каменистой дороге к ним приближался широкими шагами тот, кого Дейна меньше всего хотела здесь увидеть. Герцог Даниэль Виенто был не просто зол, а взбешен, разгневан, доведен до белого каления. Это стало очевидным по исходящей от него магической ауре — красной и горячей. Казалось, что он способен в эту минуту спалить всю площадь дотла, а потом швырнуть в огонь дуэлянтов.

Леон не заметил господина и решил сделать первый выпад в сторону Дейны.

Легкий укол острием пришелся в плечо, на темном бархате выступила кровь. Много ли надо для неопытной фехтовальщицы?

И тогда Дейна рассвирепела, да так, что и самому Виенто едва ли удавалось так злиться.

Забыв о дуэльных правилах, она принялась ожесточенно орудовать клинком, пытаясь нанести обидчику то ли колющие, то ли рубящие удары. Магия огня вступила в схватку с магией Воды, и это неизбежное столкновение грозило обернуться только одним…

Удар!

Мощный удар горячей Огненной силой толкнул ее в плечо, затем в спину, заставил упасть навзничь. И тут же у растерянного Леона загорелась под подошвами сапог сухая земля.

— Господин! — закричал он с отчаянием и злостью. — Я невиновен! Эта бесноватая девка…

— Молчать, щенок!

Снова удар, но не слишком сильный. Дейну крепко прижало к земле.

— Успокойтесь, Морлан, — кинул, не глядя, герцог. — С вами я поговорю позже. Что же до вас…

От мощного удара Огненной горячей силой Леон перекувырнулся через голову и остался лежать неподвижно, на спине, раскинув руки в стороны. На пару секунд Дейне показалось, что он мертв, и горло сдавила боль.

— Г… господин!.. — прохрипела она, тщетно пытаясь подняться.

Не обращая на княгиню внимания, Даниэль Виенто извлек из-за пазухи серый помятый конверт, шагнул к поверженному негодяю и швырнул ему на грудь. Затем ослабил магическую хватку, вернулся к Дейне и за шиворот поднял ее с земли. Раненое плечо немилосердно заболело.

— Я пытался быть лояльным к вам, — прорычал Виенто. — Вы не оправдали моего доверия. Пошли!

От головокружения и боли Дейне хотелось упасть в темное забытье, куда-нибудь к призраку Генри. Только она продолжала идти вперед, из последних сил и возможностей. Прямо к позолоченной карете, ожидающей их за воротами.

И ее желание исполнилось, едва Виенто втолкнул Дейну внутрь.

Дейна Морлан отчаянно не желала считать себя слабой и хрупкой барышней, подобно любой героине однообразных старых романов. Терять сознание после каждого магического выброса, к которому присоединялась боль, ей тоже очень не нравилось. И конечно же, она была далеко не в восторге, очнувшись в знакомом кабинете герцога Виенто.

Кто-то уложил ее на узкий диванчик и ушел. Твердое дерево, обитое тонким слоем бархата, немилосердно впивалось в лопатки. Кровь оглушительно грохотала в висках, словно Дейна только что чудом спаслась от быстрой погони.

Она попробовала встать, придерживаясь здоровой рукой за стоявший рядом столик. На раненом плече все еще темнело кровавое пятно. Глядя на него, Дейна мрачно усмехнулась: глупо было рассчитывать, что Виенто, которого она взбесила своей непокорностью, уложит ее на мягкую постель и сразу вызовет своего лекаря.

Во рту пересохло. Дейна захотела пить. Присев на краешек дивана, она потянулась к графину, до середины наполненному водой, но тут же заметила стакан с прозрачной жидкостью до самых краев.

Виенто оставил ей воду?

Странная мысль. С чего бы ему проявить доброту в минуту гнева?

Или это вовсе не вода?

С опаской взглянув на стакан, Дейна поискала взглядом другую посуду, но ничего не обнаружила. И не нашла ничего лучше, как взять графин в ослабевшие руки и напиться прямо из него.

За дверью послышались шаги. Девушка вздрогнула, резко повернулась и совершенно случайно разжала пальцы. Пустую комнату заполнил звон бьющегося хрусталя, в воздух взметнулся фонтан воды и мокрых осколков. Дейна замерла на месте, оцепенев от ужаса, охватившего все ее существо, зачем-то посмотрела на отколовшуюся, но целую полукруглую ручку, и только потом перевела испуганный взгляд на герцога Виенто, застывшего в дверном проеме.

К ее удивлению он совсем не выказал гнева или даже неудовольствия. Но и совсем без внимания тоже не оставил.

— Чудеса! — заметил герцог, проходя в комнату неспешным шагом. — Вы так пугаетесь, когда бьете посуду и так легко нарушаете мой запрет вытворять глупости?

— Да, — тихонько призналась Дейна, и совсем смутилась. — Когда я дома била посуду в детстве, после этого били меня.

— Видимо, вам доставалось меньше, чем моему мальчику для битья, — продолжал он рассуждать спокойно и тепло. — Иначе бы вы больше ценили осторожность и безопасность.

— Мальчик для битья?

— Да, княгиня. Увы, его скосила оспа за год до смерти моих родителей.

— Прошу прощения…

Он усмехнулся и с ехидным любопытством взглянул на Дейну.

— За что, княгиня Морлан?

— За то, что задела ваши сыновние чувства…

— А я-то думал, за неподчинение, наглость и дерзость, — проговорил он с ядовитым сарказмом. — Ну что же. Давайте поговорим начистоту.

Быстро кивнув, Дейна опустила глаза. Она панически боялась этих слов с самого начала, и тем страшнее ей было вспоминать о случившемся с Леоном. Но Виенто прав — рано или поздно нужно повернуться к беде лицом, пока в спине не оказался острый нож.

— Давайте, — вздохнула она с неохотой и грустью.

Сев в кресло, Даниэль взглянул в упор на девушку.

— Как я и обещал, я отправлю вас в столицу. Нам нужно постараться предотвратить государственный переворот.

Дейна уныло кивнула.

— И подставить свои спины под вражеские удары, прикрывая короля?

— Возможно. Но едва ли до этого дойдет, — ответил он задумчиво и мрачно. — Только мне нужно доверять вам целиком и полностью.

— Не бойтесь, я не сбегу к Леону.

— Во дворце есть явления и люди пострашнее вашего красавца, — раздраженно ответил Виенто. — Вас могут тайно соблазнить в собственной постели, а потом назвать ваши воспоминания слишком живым сном. Вас могут оболгать или втянуть в интриги против короля.

— А вас не могут? — резко спросила Дейна.

— Простите?..

— Почему всегда и во всем виноваты женщины, что бы с ними не происходило? — она подалась вперед, не обращая внимания на головокружение, и посмотрела на него в упор. — Мужчины гораздо легче и чаще поддаются соблазнам и дурному влиянию, уж вам ли не знать!

— Речь ведь о вас.

Дейна с негодованием набрала в легкие побольше воздуха, чтобы начать яростно доказывать ему что-то, и тут же глубоко вздохнула, осознав всю тщетность задуманного. Случившегося не вернуть, прошлое не обратить вспять, а спасти короля Альрика от интриг надо хотя бы попытаться.

— Ладно, — милостиво разрешила она, словно была хозяйкой положения, вместо Виенто. — Расскажите мне все, чего я еще не знаю.

Он усмехнулся.

— Давайте решим вопрос с вашим гневом, дорогая. Вы не пожелали предать своего обидчика суду, но постоянно пытаетесь отомстить ему самостоятельно. Ваши мотивы и желания понять можно, в чем-то они даже разумны…

— Но? — буркнула Дейна, угадав это слово по интонации герцога.

— Но помощница-ведьма, постоянно желающая убить определенного человека, однажды станет опасна для окружающих. Поверьте, это сводит с ума. Вспомните нашу первую встречу, когда вы были ребенком, а я — юнцом, обиженным на весь мир.

Дейна сглотнула. Да. Она помнила отчетливо каждое мгновение, словно это было вчера. И Серхио Рэда, и подруг-шпионок, и серую запертую казарму. Душа сжалась от тяжелых воспоминаний,

— Что я должна сделать?

— Не знаю, как это понравится вам, — Даниэль задумчиво посмотрел на стакан с прозрачной жидкостью, — но выбора у нас с вами нет. Выпив этот напиток до дна, можно легко забыть о случившемся.

Дейна молчала в тревожном ожидании нового «но».

— Разумеется, есть побочные действия. Ту страшную ночь вы можете помнить, как ночь, полную нежности и любви.

Ее передернуло.

Да, конечно, тогда нежность была. Она попыталась обнять Леона и поцеловать со всей нежностью, а он ударил ее и… сделал то, что сделал.

— Где вы взяли это?

— У опытного целителя. Он пообещал молчать.

— Надеюсь, что это не пустое обещание, — с мрачной ухмылкой изрекла Дейна, и протянула дрожащую ладонь к стакану.

Она знала, что сильно рискует нарваться именно на побочные явления. Одаренные маги часто имеют таковые проблемы со многими лекарствами и зельями, влияющими на память и разум, если не со всеми. Но боль от случившегося жгла душу настолько сильно, что хотелось уже поскорее покончить с ней.

Пальцы коснулись стеклянной прохлады, а потом Дейна решительно подняла сосуд.

— За ваше здоровье, господин герцог.

— Благодарю.

Виенто смотрел на нее без насмешки и сочувствия, просто наблюдал. И Дейна в какой-то момент поняла, что уже ничего не боится. Бессмысленный страх незаметно забирает силы, а веселье наоборот добывает их из ниоткуда.

Напиток оказался почти безвкусным, как вода, но чуть-чуть сладким. В какой-то момент Дейна предположила, что герцог и подсунул ей простую воду, чтобы успокоить на время, а потом направить ее разбушевавшиеся магические силы в более мирное русло. Но не стала заострять свое внимание на этой предательской мысли, и выпила напиток до дна.

К ее легкому разочарованию ничего не случилось.

— Что вы стоите и смотрите на меня с таким ужасом? — полюбопытствовал герцог. — Думали, у вас отрастут крылья?

— Нет, — съязвила Дейна, и у нее резко заболело раненое плечо. — Я надеялась на рога.

— Славно. А теперь предлагаю заняться вашей раной.

В какой-то момент Дейна испуганно подумала, что герцог настолько увлекся желанием ее спасти, что захочет залечить глубокий порез сам. Но, как оказалось, он вызвал лекаря, и тот пришел примерно через десяток минут после завершения разговора.

Про Леона она в тот вечер и на следующее утро не вспоминала, словно его и не было в ее жизни. А вот мысли про призрака Генри, погибшего в день ее рождения, коснулись усталого сознания Дейны. Наверное, это и есть побочное явление?

Дейна подозревала, что нет. И пыталась успокоить себя не слишком утешительной мыслью, что рано или поздно она об этом узнает.

Глава 18. Слово матери

К поездке в столицу Дейна готовилась со всей тщательностью, надеясь ничего не забыть. Все то время, что находилась дома, после своего стремительного возвращения из поместья Виенто, она не могла оставить напряженных мыслей о Брении. Первый раз она посетила этот огромный город в детстве, второй — в шестнадцать лет, и даже задержалась там на два года. А еще в мыслях остался Наоки. Ее первая любовь.

Дейна ждала, что от воспоминаний защемит сердце от нежности, но этого не случилось. А слезы из-за других мужчин не шли. Она помнила про Леона Лоренцо, причем только самое лучшее. Они любили друг друга и были прекрасной парой, но их разлучили война и интриги. Такие воспоминания затаились в сознании Дейны, но почему-то совсем не хватало времени написать ему письмо. Или желания?

Вспомнив их первую ночь любви, обстоятельства которой казались смутными и расплывчатыми, Дейна решила послушать герцога Виенто и больше внимания уделять сборам.

Все это время за ней ходила с неодобрительным видом мать, едва у той появлялась свободная минутка.

— Поверить не могу, что ты снова едешь в Брению! — растрогано говорила Лилиана. И тут же меняла тон, поджимая губы. — С этим… злодеем!

— Матушка, не стоит так отзываться о герцоге Виенто, — неизменно отвечала Дейна. — Он, конечно, не подарок, но и все мы не без греха.

— Все наши грехи, дочь, на поверхности. Мы за них уже расплатились. А твой господин — хитрый и жестокий тип. У него двойное дно.

— Может и так, — нетерпеливо отмахивалась Дейна. — Вам меня не переубедить.

— Но почему бы тебе не остаться дома? — вздыхала мать. — Я помогаю несчастным женщинам, покалеченным мужьями, и принимаю рождение их детей. Я уже немолода. Мне нужна помощь.

— Потому что я не собираюсь оставаться провинциалкой! — а вот эти слова звучали от Дейны резче и злее.

Лилиана вздыхала еще тяжелее и горше, но не спорила с дочкой.

В конце концов вещи были собраны. К первому дню месяца Тертиса возле маленького домика остановилась позолоченная карета, и Дейна нерешительно вышла на крыльцо. Холодные снежинки летели ей в лицо, холод пробирался за воротник, покалывал щеки. В то, что наступила весна, верилось с большим трудом.

Мать стояла рядом, мрачнее тучи. Возможно, онахотела бы сказать герцогу пару ласковых слов, но его в карете не было, лишь слуги. А выказывать свое неодобрение простым людям только за службу неприятному ей дворянину Лилиана считала некрасивым поступком.

Мать и дочь простились. Какими бы ни были натянутыми отношения между ними, они любили друг друга так же, как и пятнадцать лет назад. И у Дейны сжималось сердце при мысли о том, что она может не увидеть свою мать еще долгие месяцы. Неизвестно, сколько времени займет расследование интриг в королевском дворце. Каким бы ни был всезнающим герцог Виенто, не все в его силах и власти.

А между тем Лилиана смотрела вслед отъезжающей карете, сохранив на устах вымученную улыбку, и в ее голове роились неприятные и мрачные мысли.

* * *

Лилиану Морлан, в девичестве Грейс, воспитывали строго. Мать настолько крепко держала ее под своим влиянием, что когда у самой Лилианы родилась дочь, она мысленно пообещала не держать девочку в такой же строгости.

К сожалению, не всегда всем желаниям суждено сбываться. Особенно, если это планы ведьм, от которых зависит немногое. Сначала Лилиана была замужем за Андре и терпела его злобный характер, потом спасала дочь и пыталась примириться с матерью. И только найдя свое постоянное место в жизни, она смогла вздохнуть с облегчением.

Дейна не такая, как ее мать.

Эта кудрявая девушка, удивительно милая в своей наивности и спокойная в минуту опасности, жадная до внимания, любительница приключений, влюбчивая и недоверчивая, не могла долго жить на одном месте. Ей не нравился привычный уклад вещей и манил ветер перемен. Кто такая Лилиана Морлан, чтобы мешать счастью дочери?

Проблема заключалась в полном неприятии Лилианой герцога Виенто.

После того, что с ней случилось в детстве, Дейна должна была бояться грозного герцога. В глубине души Лилиана боялась, что дочь повторит ее историю с Андре, но станет еще хуже. Когда случается мезальянс в пользу богатого мужчины, страдают обычно бедные женщины и их совместные дети.

У дочери был выбор между добрым графом Лоренцо и надменным герцогом Виенто. Кажется, она его сделала, но пока не отдает себе в этом отчета.

Вздохнув уже в пятый раз за это мрачное утро, Лилиана покачала головой, посетовала на неразумную молодость, и вернулась в дом. Сегодня будет слишком много дел, чтобы переживать из-за легкомысленной дочки, и хотелось верить, что это продлится до ее возвращения.

Она готовила еду и пекла пироги — для себя, нуждающихся ведьм с подрастающими детьми, для своей матери. Как бы ни была строга, ворчлива и порой невыносима Софи, она оставалась одним из самых близких людей. Хотя поладить с ней, конечно, было довольно сложно.

За работой прошел этот день, а потом следующий и еще несколько. Убивая время, чтобы не сгорать от тоски, Лилиана продолжала ждать письма от дочери. Хоть и понимала, что дойдет оно в лучшем случае через месяц — зимой всадники пробираются с большим трудом через высокие сугробы, чем весной через огромные мутные лужи. Но материнское сердце все равно страдало от тревоги и непонятного дурного предчувствия.

В десятый день месяца Тертиса, когда Лилиана решила отдохнуть от утомивших ее повседневных дел, в дверь раздался короткий, но громкий и требовательный стук.

Испуганная душа женщины сжалась.

Ее матушка Софи так не стучалась, а других незваных гостей она не ожидала увидеть на пороге.

Но этот человек обладал куда большей властью, чем ведьма Земли, Софи Грейс.

Перед ней стоял мэр города, господин Рихард Свэнтис, принятый на свою должность в прошлом году и очень этим гордившийся. Представительный мужчина плотного телосложения, с пышными черными усами и недобрым взглядом светлых глаз, он не внушал доверия.

Но, несмотря на это, тонко улыбался.

В глазах мэра не было и намека на доброту или участия. Они оставались такими же холодными, что и в тот день, когда Лилиана вежливо уговорила его уйти подобру-поздорову от стен заброшенного замка.

Господин Свэнтис настолько отчаянно желал вернуть домой сбежавших жену и трех дочерей, что грозился привести с собой отряд стражи и ворваться в замок. Лилиана не позволила ему этого сделать, а он пообещал, что еще вернется и заберет «свое».

— Добрый день, сударыня, — произнес он, помедлив, и окинул хозяйку скользким взглядом. — Могу я пройти?

Лилиана скрестила руки на груди и мрачно посмотрела на важного визитера.

Будь он должностью пониже, она бы наотрез отказалась впускать его в дом. Но чутье подсказало: сейчас лучше не испытывать судьбу и не играть с огнем.

— Можете, — сказала она на всякий случай с нажимом.

Мэр безмолвно проследовал за ней. И Лилиана, идущая спиной к нему, прекрасно понимала, что интересует мужчину в последнюю очередь — так же, как его жена и дочери. Он пришел вовсе не для того, чтобы полюбоваться на вязанки сухих трав на стенах и большие котлы, причина в ином…

Едва войдя в кухню, Лилиана резко махнула рукой и погасила огонь под кипящим котлом, плеснув на него магическую воду. Ни к чему мэру это видеть.

— Присаживайтесь, господин мэр. Будете чай?

— Ведьминский? Травяной? Нет, благодарю.

— Напрасно, господин мэр. Он отлично успокаивает нервы.

Последнее было явно лишним, но у Лилианы так и чесался язык слегка съязвить.

— Итак, зачем я пришел… — усевшись с некоторой опаской на скрипнувший старый стул, Свэнтис ненадолго задумался. — Ваша дочь, госпожа целительница. Она создает проблемы.

— Она уехала в столицу, — голос Лилианы был острым, как нож, и холодным, как лед.

— Ее магия опасна для всей страны. Как и магия других одаренных.

— Этих бедняжек загоняет в рамки лишь святая инквизиция.

Мэр скорбно поджал губы. Уголки его густых бровей иронично поползли вверх, и это придало выражению лица безумия.

— Бедняжек? — переспросил он с плохо скрытой досадой. — Считаете их безвредными?

— Считаю! — отрезала Лилиана с явным вызовом, незаметно для себя забыв намерение не злить мэра.

— Напрасно! — огрызнулся тот нервно, собираясь с мыслями. — Однажды эти выр… высокоблагородные маги и ведьмы соберутся и выступят против властей!

— Каких? — уточнила невозмутимо Лилиана, хотя внутри у нее все пылало от злости и ярости. — Вас? Королевской семьи? Может быть, против императора нашей планеты?

Лицо Свэнтиса побагровело, глаза налились кровью. Он смотрел на целительницу, словно одичавший лев на гордую пантеру. Словно готов был кинуться на Лилиану с кулаками или разгромить эту кухню.

— Вы должны понимать, сударыня! Ваша дочь дважды бросала вызов церкви!

— А церковники и рады обижаться на невинные девичьи проказы, — спокойно ответила Лилиана, и у нее затряслись руки. — Уходите. Я не позволю вам коснуться даже волоса на голове моей дочери.

— Позволите, — с улыбкой пообещал мэр, и тут же с пояснил с гадкой ухмылкой: — Вы продолжаете скрывать беглых дворянок и купчих в том самом замке. Как вы думаете, как долго он сможет выдержать осаду городских солдат?

— Это зависит от количества.

— Нет, дорогуша, — Свэнтис одарил ее снисходительным взглядом. — Это зависит от длительности осады и крепости тарана. Насколько я знаю, у вас нет никакой защиты, кроме горстки женщин и детей.

— Что вы хотите сделать?

— Не я, — он опять улыбнулся, и к горлу женщины подступила тошнота. — Тот, кто стремится к новой власти, впрочем, вам необязательно об этом знать. Ему не нужна опасность от одаренных магов, ему нужны их силы и магия.

— Дейна не опасна! — выкрикнула Лилиана хриплым голосом.

— О, разумеется. Но и городская стража опасна для убежища ваших подопечных, — он нехорошо прищурился. — Смею напомнить, среди них есть и моя жена.

— Страшно подумать, что заставило ее вас оставить, — выдохнула Лилиана, с тревогой глядя в отвратительное лицо. — А нет, я знаю. Вы унижали и ее и ваших милых дочек.

— Согласитесь, все женщины заслуживают время от времени хорошую трепку.

Лилиана упрямо сжала губы. Она не собиралась с этим соглашаться.

— Что вы хотите сделать с Дейной? — повторила вопрос женщина.

— Если вы подпишете пару бумаг, — сладко улыбнулся мерзавец уже в которой раз, — она останется жива и здорова. Кстати, я принес их с собой.

На кухонный стол тяжело плюхнулись помятые желтые конверты. Чернильница была тут же — обычно Дейна писала свои истории на кухне, где больше свечей. Наверное, Свэнтис успел это заметить, но ничего не сказал.

Один росчерк. Второй. И еще два. Резкие, слишком сильные, достаточные, чтобы порвать бумагу, рывки, и вот родная дочь предана матерью. В былые времена Лилиану бы душили слезы, но за свои неполные пятьдесят лет она успела пережить столько боли, горя, обид и прочей дряни, что слезы перегорели где-то на пути к глазам.

— Забирайте ваши бумаги, — кинула она и швырнула перо, обрызгав конверт чернилами. — И будьте прокляты!

Глава 19. Яд и сталь

За те долгие годы, что Дейна не появлялась в королевском дворце, она успела почти полностью забыть его убранство. Конечно же, все изменилось. Вместо пейзажей висели портреты в золоченых рамах, количество красивых статуэток в коридорах уменьшилось в несколько раз. Или же самые четкие детские воспоминания Дейны лгали.

Они с Виенто прибыли во дворец поздней ночью, но их приняли со всеми почестями. Наверное, впервые за всю ее жизнь Дейну не осуждали за ее происхождение — ни словами, ни жестами, ни переглядками. И уже за это она была очень благодарна придворным и лакеям. Она не была одной из тех, кто избалован хорошим отношением и неожиданными подарками судьбы.

Хотя Дейна подозревала, что такая доброта может быть обусловлена приказом свыше. Кто-то важный отдал распоряжение выполнять каждый каприз гостьи. Зачем? Чтобы усыпить ее бдительность?

Размышлять об этом, делать выводы и анализировать ситуацию у Дейны не оставалось ни сил, ни желания. Стремительные и страшные события последних лет давно сделали из сильной духом девушки печальную жертву обстоятельств. До сих пор она не замечала перемен в своем настроении, но теперь, когда вежливые служанки проводили ее в женские гостевые покои, Дейна внезапно ощутила себя очень одинокой и уставшей.

— Благодарю вас, — сказала она девушкам без особого тепла в голосе, окинув безразличным взглядом роскошное помещение. — Ступайте.

Она знала, что другим княжеским дочкам помогают переодеться на ночь, но сама была лишена таких привилегий с шести лет и привыкла заботиться о себе самостоятельно. Сменить дорожное платье на ночную сорочку — не такое уж и сложное дело, но в последнее время Дейне все больше хотелось, чтобы кто-нибудь о ней позаботился.

Но нет. Она лучше останется в одиночестве, чем даст хоть кому-нибудь малейший повод для попреков или насмешек.

Оставшись в полумраке, Дейна не без усилий расстегнула тяжелое платье, отороченное мехом, бережно опустила его в кресло. Затем пришла очередь чулок. И тут случилось то, что она меньше всего ожидала увидеть.

— Добрый день, дорогая княгиня Морлан.

Вздрогнув от страха, она прикрылась тонкими дрожащими руками, вскочила с кровати и повернулась назад. Там, на фоне неподвижных красных занавесок, стоял молодой мужчина с рыжими волосами и насмешливой улыбкой.

— Леон?!

Она любила его без памяти, но что-то мешало Дейне окончательно в это поверить. Неужели они были врагами, а она об этом не помнит?

— Совершенно верно, — кивнул он, жадно разглядывая ее. — Собственной персоной. И понять не могу, почему вы так испугались?

— Я…

А и правда, почему? Зачем его бояться?

— Мы были отличной парой, моя красавица, — продолжал он и сделал маленький шаг вперед. — Жаль, что нам… пришлось расстаться.

— Но вы нашли меня, — проговорила неуверенно Дейна.

Он и правда любил ее. Воспоминания про то, как Леон спас Дейну от инквизиторов и сам угодил в церковную тюрьму, не исчезли бесследно. И пока она думала об этом, страх мигом улетучился. А решимость осталась. Забыв об усталости, беспокойстве, последних событиях, Дейна обошла кровать и смело шагнула навстречу Леону.

— Я люблю вас, — сказал он чуть дрогнувшим голосом. — Несмотря на мою безграничную вину перед вами.

Казалось, будто граф Лоренцо испытывал чувство вины.

— Я люблю вас, — ответила Дейна, тихо и медленно. — Я найду силу простить вас.

Шаг за шагом они приближались друг к другу, никто не отводил лиц от дорогого его сердцу лица. Наконец Дейна оказалась в объятиях любимого и крепко прижалась к нему, уткнулась в сильное плечо. В комнату ворвался морозный зимний ветерок, неприятно холодя спину и руки

Спутанные мысли, горячие чувства, холод по коже, тихий шепот. Белые пальцы запутались в огненно-рыжих волосах. Теперь они оба были свободны от запретов герцога Виенто и постоянной угрозы быть застигнутыми врасплох.

Они опять были вместе, забыв про чужие пересуды и предрассудки.

Драка, дуэль, еще что-то дурное и липкое, затерянное в памяти, остались далеко позади. А Дейна и Леон очутились в постели, увлеченные друг другом и любовной близостью. Стены королевского дворца сделаны из крепкого камня — в эту ночь никто не услышит прерывистых вздохов и громкого стона.

* * *

В планы герцога Даниэля Виенто совершенно не входили проблемы.

Он искренне надеялся на полное их отсутствие, но, конечно же, не гарантировал этого. Особенно в присутствии Дейны Морлан. Эта хитрая и лживая девчонка, забравшаяся глубоко в его сердце, словно огненная лиса, имела необычное свойство притягивать неприятности. Даже четыре ее стихии меркли на фоне такой способности.

Думая о своей шпионке, он посмеивался и шагал по коридору, переговариваясь с унылыми лакеями. Бедняги, явно, устали к концу дня, и были совсем не готовы принимать запоздалого гостя из Нортэнийских земель. Но он собирался их расшевелить, несмотря на собственную хандру.

— Как с погодой в столице, судари? — небрежно спросил он, наверное, впервые за последние годы не вкладывая в свои слова двойного дна.

Один юноша смущенно промолчал, второй ответил невпопад:

— Морозно, господин герцог.

— А какие вести о войне?

— Мы лакеи, господин герцог, — первый немного удивился, но точно не испугался. — Нам того знать не положено.

Внимательно посмотрев в их беззаботные лица, герцог Виенто уловил чувства лакеев. Это его врожденный дар, равный магии Огня. Искать в людях фальшь и ложь, помогать распутывать государственные интриги — это те качества и способности, за которые короли ценили род Виенто с древних времен. Их называли цепными псами монархов и императоров во все эпохи. Это было очень почетно и так же опасно.

Действовать приходилось с единственной оговоркой: использовать эту способность дозволялось лишь во дворце. Иначе он узнал бы немало нового и в родных землях!

Но если цепному псу Виенто требовалась услуга от короля взамен на разоблаченного шпиона, он с легкостью выполнял ее.

— Бросьте, судари мои, — негромко и зло произнес герцог Виенто, остановившись. — Только не убеждайте меня, будто не подслушиваете под дверью.

От этой парочки очень сильно веяло тревогой и страхом. Они виновны, несомненно. В лакеи не берут, кого попало, но во дворце есть свой человек. И он служит врагам короля Бреона.

— Мы не… — начал было нерешительный первый.

— Подслушиваем! — выкрикнул звонко второй.

И на этом крике выхватил клинок из хитро замаскированных ножен.

Как он сумел спрятать их под ливреей, Даниэль так и не понял. Не до этого. Он лишь закрылся руками от быстрого, но смазанного выпада клинком, и удар пришелся вскользь, по тыльной стороне запястья. Кровь брызнула на белую манжету, а потом крупные алые капли начали медленно капать на темно-серый пол.

Посмотрев в искаженные страхом и злобой лица лазутчиков, он криво усмехнулся.

— Да будет вам известно, судари мои, что шпионаж в пользу заговорщиков раскрывается легче, чем вы думали.

Двое дурней с тревогой переглянулись. Тяжелое дыхание, растерянные лица,

— И что он карается смертью.

Молчание. Только стук багровых капель, разбивающихся о каменные плиты. Даниэль смотрел вниз, на свою кровь, и его не покидало дрянное предчувствие. Негодяи не просто так, из мирных побуждений и внезапных угрызений совести, стояли и молча смотрели на него. Вывод напрашивался сам собой, а думать приходилось быстро.

— Яд? — коротко спросил он.

Яркий свет горящего факела упал прямо на лицо первого лакея — самого застенчивого, вежливого и молчаливого. Именно этот подлец выхватил кинжал для неожиданного удара.

— Яд! — вызывающе кинул второй. На узких губах застыла глумливая улыбка. — Лечится северными травами! Так что у вас есть шанс… господин…

— Спасибо, что не в спину, — изрек Даниэль.

А потом резким движением выхватил из руки предателя клинок и по рукоять всадил его в грудь лакея. С силой выдернул и молниеносно полоснул окровавленным лезвием по плечу второго. Небрежное, почти ленивое движение, зато острый металл вошел под одежду и кожу. Именно такие маневры учил отец Даниэля выполнять — днями и ночами, добавляя разные хитрости и нюансы.

Кровь из глубокой раны одного лакея медленно, но верно заливала пол, а второй осел на пол, зажимая плечо. Но Даниэль не стал задерживаться и наблюдать за ним — швырнув клинок в сторону окна, он бросился прочь, навстречу полумраку, навстречу тьме и пустоте коридоров.

Нужно было спасать свою жизнь. Возможно, Дейна сможет потом простить его, а если нет, то он обязательно сумеет объяснить свое временное отсутствие.

Если удастся вернуться.

Эпилог

Что-то заставило Дейну Морлан резко проснуться. То ли чей-то невидимый толчок, то ли холодный солнечный свет, бивший в глаза из-за открытой занавески. Вздрогнув, она поежилась и зажмурилась, со стыдом вспоминая минувшую ночь. Что правило ей тогда? Что заставило шагнуть в объятья Леона без всякой опаски?

Она лежала в постели одна, но одеяло было откинуто, соседняя подушка смята, а несколько рыжих, оставшихся на ней волос красноречиво свидетельствовали о том, что ночь любви ей не приснилась. Все было наяву.

Сердце забилась, щеки запылали от стыда.

Поздно стесняться и краснеть. Случившееся не изменить, а время не повернуть вспять.

Дейна с опаской посмотрела на плотно закрытые двери и стала одеваться, благо шнуровка у платья располагалась спереди и была достаточно простой. Затем она надела чулки и туфли, не переставая лихорадочно размышлять над тем, где скрывается Леон. Едва ли он далеко ушел и, наверное, сейчас где-нибудь во дворце.

Но ей надо искать не Леона, а господина.

Вчера их отправили в разные покои. Это показалось ей немного странным, но Дейна так устала, что решила не задумываться над этим, а зря. Шпионы должны знать любые мелочи и самые незначительные нюансы, иначе они обречены на провал и позор. Девушка огорченно шмыгнула носом, сделала несколько несмелых шагов к двери и с замиранием сердца потянула за круглую позолоченную ручку.

Дверь была заперта изнутри.

— Бездна побери вас! — возмущенно охнула Дейна, и принялась крутить блестящий холодный шар в разные стороны.

Она хотела пить и есть, а еще встретить господина и узнать о текущем задании. Если, конечно, они уже не угодили в лапы заговорщиков. Затаив дыхание, Дейна прислушалась, но за дверью, как назло, было тихо. Странно, учитывая, что зимнее утро давно вошло в свои права. Может, конечно, она — одна гостья, но почему к ней не спешат служанки? Не знают об ее пробуждении, или…

Вслед за этим «или» в голову хлынули мощной лавиной пугающие горькие мысли.

Скривившись от ярости на свое отчаяние, Дейна скривилась и помотала головой. Нет, не может быть! Даниэль Виенто не позволил бы обвести себя вокруг пальца, и если бы заметил фальшь, то обязательно предупредил бы ее об обмане, словом или жестом…

Она сглотнула и вспомнила покушение на убийство в палатке.

Все это так, господин почти неуязвим и на редкость стоек, но даже его можно застать врасплох.

Еще один толчок!

— Ну же! — прошептала Дейна со злостью, навалившись тщедушным телом на деревянную громаду. — Открывайся!

Бесполезно. Невозможно. К сожалению, даже одаренные ведьмы не способны побороть неподвластную им силу. От осознания этого на глазах у Дейны выступили злые слезы, и она поспешила смахнуть их рукавом платья.

Дверь упорно не поддавалась. Пришло время прибегнуть к Воздушной магии.

Дейна не знала, придется ли ей сбивать замок, повешенный с другой стороны или выбивать щеколду, но в любом случае тот кусок двери, в котором находятся великолепная ручка и замочная скважина придется выбить. И тут уже не до кисейных нежностей и вздохов о прекрасном. Свобода важнее всего.

Сосредоточившись на магии, она закрыла глаза и направила мощный воздушный поток на толстое дерево. При правильном управлении воздух может действовать почти, как лезвие, но с этим справляются только лучшие умельцы королевства. Дейна не была уверена, что может относить себя к их числу.

И все-таки стоит попытаться. Если не получится, она спалит эту проклятую дверь и выйдет на свободу!

Еще одна попытка. Воздух рвался вперед, холодными ветряными порывами, но, вместо того, чтобы впиться в толстое дерево, покрыл его морозными узорами. Застонав от бессилия, Дейна опустила руки. Нужно придумать еще что-нибудь, но что?!

Она уже собралась подойти к окну и посмотреть, много ли под ним сугробов, чтобы в крайнем случае спрыгнуть вниз, но не успела. С другой стороны двери кто-то повернул в замочной скважине ключ.

Дейна успела в последний момент отпрыгнуть и принять самый невинный вид, словно попытка порчи двери — не ее рук дело. Она ждала лакея, камеристку, даже Леона, кого угодно. Но за ней пришел угрюмый бородатый стражник.

— Доброе утро, госпожа княгиня, — печально поприветствовал он гостью, глядя на нее исподлобья. — Прошу вас пройти со мной.

— Куда это? — Дейна встрепенулась, предчувствуя недоброе. — Зачем?

— Вы арестованы, княгиня Морлан. По приказу нового короля.

— За что?

— Ваш спутник совершил двойное убийство. Сожалею, но ответить за это предстоит вам.

Герцог Виенто?! Но такое совсем не в его правилах…

Услышанное плохо укладывалось в ее голове. Она все еще лихорадочно размышляла, пытаясь собрать мысли и чувства воедино, когда стражник взял ее под руку и настойчиво потащил куда-то за собой. Ноги были ватными и заплетались, а в голове билась, точно раненая птица, одна только мысль.

Они с герцогом Виенто ничего не успели сделать…

Точнее, их опередили. Их всегда опережают. И даже Леон Лоренцо, нарушивший приказ сюзерена и приехавший во дворец, вместо Северной армии, прямое тому доказательство.

Коридоры были пусты, а двери закрыты наглухо или распахнуты. Возле одной из них Дейна увидела крупное темно-красное пятно. Что же случилось этой ночью? Неужели Леон отвлекал ее от происходящего, и поэтому решил соблазнить? Вопросов нахлынуло много, ответов же осталось чуть-чуть.

Она думала, что стражник ведет ее во двор, чтобы посадить в тюремную карету, и уже собиралась попросить плащ и сапоги, но они так и не спустились в главный холл. Вместо этого мужчина привел пленницу в королевскую приемную.

— Оставайтесь и ждите, сударыня. Его Величество придет с минуты на минуту.

С этими словами стражник собрался уходить.

— А если я попробую сбежать? — невпопад спросила Дейна, осматриваясь.

— Дворец окружен воинами из Ордена Воды, сударыня. У вас ничего не получится.

И самоуверенный ушел. А Дейна медленно осела в кресло, с трудом веря в услышанное. К горлу подступила едкая тошнота, кровь стучала в висках, пересохло во рту.

Государственный переворот? Неужели ее худшие опасения подтвердились?

Ждала она достаточно долго, в одиночестве и полной тишине. Сердце стучало от волнения, и, чтобы отвлечься, Дейна решила осмотреть комнату. Удивительно строгое и неброское, в сравнении со всем дворцом убранство, портрет короля Альрика на стене, и выдвинутый в спешке, почти упавший стул.

Она встала и медленно подошла к столу, заваленному бумагами. Перо с высохшими чернилами лежало прямо на них, среди черных брызг — кажется, незадолго до переворота Альрик строчил приказы и завещания.

Дейна посмотрела на одну из этих стопок. Первый лист над всеми разбросанными бумагами назывался «завещание». Протянув руку, она зажгла магическое пламя, и его красный свет осветил пустой лист. Его Величество Альрик Бреон был магом Огня, причем довольно хитрым. Достаточно хитрым, чтобы подделать завещание.

Вчитаться в крупные буквы и слова не осталось времени — за дверью раздались медленные, но звучные шаги. И Дейна отпрянула в сторону, надеясь, что ее не заподозрят ни в чем крамольном.

— Доброе утро, сударыня, — в приемную шагнул беловолосый мужчина с цепким ледяным взглядом. — Позвольте представиться, Стейн Кено. Новый король Нордении.

На лице узурпатора играла хищная улыбка, острый взгляд скользил по Дейне, и весь его торжествующий вид не обещал ничего хорошего.

Дейна Морлан смотрела на него во все глаза, с ужасом отступая к стене. Она до последнего хотела вообразить происходящее дурным сном, но жестокая действительность все туже затягивала удавку на ее тонкой шее.

Оставалось только попробовать сбежать от происходящего.

Или дать ему бой.