Как привыкнуть к Рождеству? [Андрей Шахов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (25) »
Судьба
Фамилия, говоришь, странная? Гм… А чего в ней странного-то? Обычная, детдомовская… Бывают и такие. Тебе оно, конечно, непонятно. А откуда взять всем привычную, коли неизвестны мои родители? Во-во! Сирота! Круглый чуть ли не с самого рождения. Подкинула меня моя мамаша… или папаша?.. А у них самих четверо голодных ртов. Время было тяжелое – война. Не могли они меня прокормить, конечно, и сдали в детдом. Мне-то что! Я другой жизни и не знал. А вот другим, постарше, приходилось туго. Особливо тем, кто помнил своих родителей. Да, жестокое было время! А потом меня и кореша моего, Васюту, выпустили. В конце зимы дело было. Холода стояли неслабые. А одежу-то выдали летнюю… Никогда не забуду, как мы с Васютой валялись в ногах у гада-директора и умоляли его: дай, мол, хоть пальтишко какое и рублей десять на первое время! Клялись, божились всеми святыми, что, как только заработаем, вернем в тройном! А он, сучья морда, ни в какую! И выпуск не оттянул. Выгнал в шею, и все тут! Повезло нам, однако. Устроились на работу в тот же день. Только в общаге места не нашлось… А так и жили! Днем работали, вечерами отсиживались в подъездах, грелись возле батарей. Спали в подвалах, завернувшись в газеты… Ели? А что придется. Васюта гордый был, и я не говорил ему, откуда достаю. Ну, сам понимаешь… Не веришь? Да я и сам сейчас с трудом… Но так было. Не хотели помощи просить. Да и у кого? Но до аванса дотянули… И опять в ногах валяемся, умоляем! А эта пухлая рожа ни в какую – не дам, чтоб не сбежали! Знаю, мол, вашего брата… Так и тянул я до самой получки. Но ничего, выдержал… Васюта? Гордый он был. Не захотел боле терпеть, свернул с прямой дорожки – воровать пошел. И вляпался!.. А я ничего. После армии – в институт. И опять голод! Степуха-то – кошке на молоко… Семья? А как же – большущая! Я ведь в детдоме воспитателем… А Васюта второй срок отсиживает. Убить хотел… Ну, ты это, того! Он ведь мать свою, змею подколодную!.. Да, судьбина! Из одного детдома мы. А вот как оно вышло… 1987 г.Лотерея
Холодно. Чертовски холодно. Такой же холодной была весна девяносто четвертого. Но тогда у него была квартира; работы уже не было, а квартира еще была. Хорошо было… Поблизости послышались чьи-то шаги; твердые, уверенные. Вениамин приоткрыл глаз. Мимо скамьи прошествовал рослый бородач с пивным брюхом, на скрюченного холодом бомжа даже не глянул. Вениамин закрыл глаз. Он понимал, что засиживаться не стоит, надо бы походить и хоть чуточку разогреться, но никак не мог заставить себя оторваться от скамьи. Простуда отнимала силы. А в детстве она была его союзницей. Первые два-три дня Веня, конечно, хрипел и температурил, зато потом наступала лафа: родители до позднего вечера пропадали на работе, а отпрыск читал книжки про пиратов и разведчиков, смотрел телек и лопал печенье с малиновым или клюквенным вареньем. И ни о чем его головушка не болела. Правда, он и теперь мозги особо не напрягал. Не раздумывал даже о том, где достать копейку на пропитание, – просто обходил помойки. А тот единственный случай, когда проявил какую-то изобретательность, вспоминался с болью и стыдом. Было это в первые дни его бродяжничества. Изучение помоек все еще казалось недостойным делом, но есть уже хотелось нестерпимо. Вениамин накорябал на клочке бумаги душещипательную записку и под видом глухонемого пошел по квартирам просить милостыню. Он не жадничал, готов был довольствоваться одной кроной с носа, но получал и две, и даже пять. Буквально каждый второй откликался на мольбу «инвалида». Но тринадцатая дверь оказалась последней: здоровенный красномордый пьянчуга рявкнул матом и саданул попрошайке в глаз. Вениамин забрался на крышу соседней девятиэтажки, глядя на собранные одиннадцать крон, с горечью осознал, что ради «заработка» хотя бы вдвое больше мог бы согласиться получать в глаз каждый день. И выбросил записку… Бумажка закружилась на ветру и превратилась в… гамбургер. Удаляясь, он пах почему-то все сильнее. У Вениамина на мгновение перехватило дыхание, желудок напомнил о себе металлическим стоном, и в следующий миг стало ясно: в память встрял сегодняшний день. Открылся ларек на окраине парка. Пришлось убираться. Вениамин нехотя встал и побрел к перекрестку. Запах гамбургеров потихоньку отстал, но желудок не успокаивался. На выходе из парка стояла одинокая помойка. Два облезлых кота уплетали на крышке бака выложенную каким-то добряком салаку. При виде приближающегося бомжа они безошибочно угадали в нем соперника и ощетинились. Вениамин взял камень, демонстративно взвесил его в руке. Коты насторожились. Бросок – и дымчатый с визгом сиганул в кусты. Второй – здоровенный одноглазый ветеран – смерил бомжа коротким взглядом и величаво последовал за дымчатым. Вениамин готов был поклясться, что кошак смотрел на него чуть ли не с жалостью. В самом деле, две салаки – не ахти какой завтрак для человека, даже для бомжа. Но голод- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (25) »
Последние комментарии
11 часов 57 минут назад
17 часов 1 минута назад
1 день 50 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
2 дней 14 часов назад