Самый звёздный месяц (СИ) [Лина Р. Аспера rakuen] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (18) »
Проверял Герман долго, тщательно и со вкусом, полностью опровергнув любые нелепые инсинуации относительно возраста.
***
— Возвращаясь к прерванному разговору, — взъерошенный, но уже гладко выбритый Герман вышел из закутка дачного санузла. — Ты завтракал?
Пашка, растёкшийся в хозяйском кресле, как заласканный кот, попытался активизировать мыслительные процессы.
— Сложный вопрос, — он неопределённо помахал рукой. — Понимаешь, я страшно опаздывал.
— Понимаю. Значит так, твоя задача — поднять себя в вертикальное положение и привести в порядок стол на веранде. Вынесешь к нему два стула, а потом немного поработаешь официантом, забирая у меня из кухни посуду с едой. И не вздумай кусочничать, ясно?
— Как день, — блин, ну точно прабабка, один в один.
Пашка усиленно вырабатывал желудочный сок всё то время, пока таскал на веранду блюдца с тончайшими ломтиками ветчины и сыра, корзинку ароматных золотистых булочек и крупно порезанные овощи с зеленью в большой глубокой миске. Однако он не рискнул выцепить даже веточку петрушки, благоразумно памятуя о почти сверхъестественной зрительной памяти что прабабки, что Германа. Но когда они наконец-то уселись за стол и перед ним оказалась порция божественно пахнущей яичницы с беконом, Пашка не стал изображать томный аристократизм. Герман даже бровь приподнял, наблюдая с какой скоростью исчезает с тарелок еда.
— Надо же. А я, наивный, рассчитывал, что продуктов мне хватит до конца недели.
— Приходи к нам обедать, — ничуть не смутился сотрапезник, подбирая хлебом остатки желтка. — Прадеды будут рады.
— То есть ты, как их заботливый родственник, предлагаешь мне в отместку объесть стариков? — едко уточнил Герман, сооружая бутерброд с ветчиной, салатом и помидором.
— Ничего я не предлагаю, — Пашка даже чуть-чуть обиделся. — И вообще, тебе что, лишнего огурчика жалко?
Герман только хмыкнул в ответ. Положил на помидорный ломтик «ёлочку» укропа в качестве последнего штриха: — Не жалко. Держи — может, хотя бы так немного веса наберёшь, узник Освенцима.
— Спасибо, — особенно за «узника». Конечно, ничего не мешало окончательно оскорбиться, да только очень уж вкусным был отданный бутерброд.
Увенчал завтрак крепкий ароматный чай. Герман разлил его по гранёным стаканам в подёрнутых патиной медных подстаканниках, а вприкуску Пашке полагался большой кусок «Чёрного леса» из привезённого бумажного пакета. Любитель шоколада уже в предвкушении занёс ложечку над облаком взбитых сливок, в которых покоилась тёмная жемчужина коктейльной вишни, как вдруг передумал.
— Я сейчас.
Найти на кухне нож и чистое блюдце труда не составило, и вскоре торт был безжалостно располовинен.
— Вот. Это тебе.
— Благодарю, — Герман наблюдал за Пашкиными манипуляциями с подчёркнутым интересом, но свою часть сладости принял без комментариев.
После того, как посуда была вымыта, а на веранде и в кухне наведён армейский порядок, Пашка спросил: — Что будем дальше делать? — ожидая какого угодно ответа, кроме: — Спать.
— То есть как спать?
— Крепко и сладко. Сегодня по плану у меня отсыпной, — Герман уже задёргивал в спальне плотные шторы, создавая приятный сумрак.
— А если я не хочу?
— Значит, полежишь тихонечко рядом десять минут и отправишься по своим делам.
Не ожидавшего применения грубой силы Пашку сгребли в охапку и решительно опрокинули на кровать. Ну вот всегда он так. Стиснутый в объятиях наподобие плюшевого медведя Пашка сердито завозился, устраиваясь поудобнее.
— Ты знаешь, — похоже, Германа самого немало удивляло данное обстоятельство, — оказывается, мне уже очень давно этого хотелось.
«Знаю. Мне тоже», — настойчивое пожелание «тихонечко полежать рядом» постепенно переставало казаться таким уж деспотичным. В конце концов, Герман есть Герман, и другим он никогда не будет.
Десять минут вылились в добрый час ленивой дрёмы. Выдох, вдох — Пашка то проваливался в сон, то вновь выныривал на поверхность. Вдох, выдох — причудливый узор слитых воедино дыханий. Представлялось, что если долго-долго лежать вот так, прорастая друг в друге тончайшими невидимыми нитями, то никто не сумеет разлучить их: ни люди, ни обстоятельства. И только усиливающаяся с каждой минутой жажда всё портила. Пашка смирился с
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (18) »
Последние комментарии
6 часов 7 минут назад
12 часов 30 минут назад
12 часов 37 минут назад
13 часов 6 минут назад
13 часов 10 минут назад
13 часов 10 минут назад