Черепашки-ниндзя и Чародей Зеленого Острова [без автора] (fb2) читать постранично

Черепашки-ниндзя и Чародей Зеленого Острова

КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ

Межпланетный корабль разбился. От старых приятелей — черепашек Ниндзя не осталось даже горстки пепла. Словно все трое: Лео, Раф и Микки канули в небытие.

Лишь один Донателло остался в живых на этой загадочной планете. Как же случилось, что он не погиб? Может быть, волшебники это и знали, но сам Донателло не мог этого понять.

Они все вместе летели к Мертвой Земле. По расчетам Лео, их корабль уже вошел в сферу при­тяжения этой планеты. Казалось, цель была до­стигнута.

«Если это было действительно так,— думал До­нателло, пытаясь восстановить наступивший про­вал в памяти,— то души моих покойных друзей — черепашек могут чувствовать себя спокойно: ради чести быть первыми на новой планете стоит и уме­реть! Но на Мертвую ли Землю я попал? — встре­вожился Донателло.

Ему оставалось верить, что это так, потому что никаких доказательств пока не было. Конечно, астроном мог бы определить, что это за планета, но бедный Донателло был всего лишь черепахой и понимал в астрономии ничуть не больше, чем в древнейших письменах.

«Лео, без сомнения, просветил бы меня! — думал он...— Увы! Лео! Раф! Микки! Мои добрые друзья!»

Корабль разбился. Как же теперь Донателло вернется на Землю? В его распоряжении одни лох­мотья, похожие на сушеный шпинат, да остатки еды в желудке.

«Дай бог уцелеть здесь, а не то, что вернуться,— думал он, оглядываясь по сторонам.— Что же про­изошло? Что?»

Донателло потер пальцами виски. Место было не­знакомое, языка он не знал, и вообще было неизве­стно, есть ли на планете какие-нибудь разумные существа. Все было настолько неопределенно, что не стоило и думать. Лучше всего было утешаться мыслью, что он — Донателло — первый посети­тель Мертвой Земли.

Он помнил какие-то обрывки фраз, в голове возникали какие-то неясные мысли, но отчетливо он помнил только две: как вернуться на Землю и как выжить здесь? Эти мысли держались в его мозгу — словно две доски от затонувшего корабля, прибитые волной к берегу.

Итак, Донателло был жив. Первым делом он хотел было похоронить кучки мяса и костей, остав­шихся от его товарищей, но, ни обломков корабля, ни самих черепашек Ниндзя не мог обнаружить.

«Они погибли,— думал Донателло,— и я чув­ствую себя так, будто сам виноват в их смерти! Три нужных, полезных существа умерли, оставив жить меня, никчемного. Дуракам всегда счастье, — какое это печальное утешение!»

Он сидел на земле и тупо глядел по сторонам. Удивительно, но все, что ему тогда представилось, он помнил до мельчайших подробностей, и, когда бы ни закрыл глаза, перед ним снова вставал один и тот же знакомый пейзаж со всеми красками и от­тенками.

Он видел серое небо, не пасмурное, а именно серое. Солнце грело весьма сильно, но света излу­чало меньше, чем тепла, и Донателло даже не при­ходилось зажмуривать зеленые глаза. Плотный, горячий и хмурый воздух, казалось, можно было пощупать пальцами. Он был серым, но не от пыли, так как Дон видел все далеко вокруг, солнечные лучи словно растворялись в этой мгле, делая ее чуть светлее и придавая ей серебристо-пепельный оттенок. На Земле во время летней жары, когда по небу плывут сухие облака, можно было наблю­дать похожую картину, но здесь воздух был еще мрачнее, тяжелее, унылее и словно прилипал к морде Дона.

Миниатюрным подобием этого мира могла бы служить жаркая сыроварня, в которой мерцал только огонек масляной лампы. Вдалеке тянулись невысокие горы, тоже серые, но более темные, чем небо. На них виднелись розовые полоски, точно на шее дикого голубя.

«Какая серая страна! Какая странная земля!» — подумал Дон, хотя еще не знал, есть ли здесь вооб­ще какая-нибудь страна.

На серой равнине здесь вообще не было ни де­ревьев, ни домов, ни полей — одна гладкая, тоскли­во-ровная поверхность, с широколистой, стелю­щейся по земле травой. Судя по виду, почва была плодородной. «Почему же на ней ничего не сеют», — подумал Дон.

Неподалеку от него летали серые птицы с белы­ми хвостами, напоминающие коршунов. Белые пятна хвостов вносили некоторое разнообразие в этот пепельно-серый мир, но не делали его веселее. Казалось, будто в пасмурное небо бросили пачку ассигнаций.

Коршуны подлетели совсем близко и стали кру­житься над Донателло. Внезапно он сообразил, что они, наверно, считают его мертвым. Птицы кружили над самой его головой, опускаясь все ниже, издавая протяжные, хищные крики.

Донателло понял, что искать что-нибудь твердое некогда и, оторвав кусок от своего панциря, швырнул им в птиц. Одна из них задрожала, белый хвост взметнулся вверх, однако на смену вспугнутой птице прилетели другие. Они закричали протяжно и гулко и вдруг разом сели.

Донателло нащупал рукоятку меча... и вдруг — что за наваждение? Перед ним, в каких-нибудь семи-восьми шагах, оказались огромные пауки с яркими алыми и черными пятнами на спинах. «Скорпионы?» — спросил сам у себя Дон,— и неожиданный яркий всплеск озарил