Изгнание поэта [Юлиан Семенович Семенов] (fb2) читать постранично
- Изгнание поэта (а.с. Дождь в водосточных трубах) 9 Кб скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Юлиан Семенович Семенов
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Семенов Юлиан Семенович. Изгнание поэта
ИЗГНАНИЕ ПОЭТА
Император Август спросил: — Ваш друг Гораций говорит, что только мудрость — источник и начало писания? — Гораций говорит так, — ответил Меценат, улыбаясь спокойно и чуть надменно. <Сейчас он перестанет улыбаться, — подумал Август и вдруг поймал себя на том, что злорадствовал, предвкушая миг, когда Меценат перестанет улыбаться. — А ведь это нехорошо, — как бы со стороны заметил он. — Это уже никуда не годится. Завидовать умению улыбаться нелепо. И потом, улыбка — непременный атрибут трусости. А я люблю трусов: как правило, они умны и дальновидны>. Обойдя свой большой стол, Август вытащил из-под кипы бумаг синенький свиток. — Если вы согласны с Горацием, то что скажете об этом? — спросил он. Меценат принял из рук императора свиток и улыбнулся, но теперь иначе, не так, как все время, а ласково и нежно. У мецената было лицо доброго ребенка, и поэтому он всегда старался улыбаться надменно и холодно, опуская книзу уголки толстых губ и сводя брови к переносью. Но когда Меценат забывался, радуясь чему-то, заданная улыбка сходила с его лица, и он делался тем настоящим Меценатом, которого любили поэты и художники. Сверху было выведено: <ОВИДИЙ. НАУКА ЛЮБВИ>. Меценат начал увлеченно листать рукопись. Август неслышно подошел сзади и, обняв Мецената за плечи, заглянул ему в глаза: — Вам нравится? — Это великолепно. — Как лекарство для стариков — не спорю. Говорят, где-то у Понта Эвксинского есть лекари, которые делают из стариков… — император смачно произнес грубое народное словечко и звонко рассмеялся, — но когда литератор становится лекарем, тогда я готов восстать против литературы. Не надо учить того, кто читает. Описать грудь или торс женщины, изваянный рукой мастера, — искусство, и я приветствую это искусство. Но не надо учить, какой рукой обнимать женщину: правой или левой, — Август снова засмеялся, — всякий любит по-разному. В любви, как и в политике, нет рецептов, и не надо их изобретать, а тем более поэтам, людям чрезмерной фантазии… — Но это искусство, — сказал Меценат. — <Науку любви> будут читать потомки. — Я не хочу спорить с вами. Вы спорщик, вы сильнее меня в умении дискутировать. Я приказал сослать Овидия. Я приказал отправить его в Томы. Это Понт Эвксинский, это море и то же солнце, что и в Риме, только чуть похолоднее. Пусть он остынет там. И если он так хорош, этот Овидий, то жители Том сделают в его честь мраморный бюст; право, я не буду возражать против этого. — Император, сослав великого поэта, вы навлечете на себя толки. Он бил в больное место, и он попал в больное место. — Я не боюсь толков, — ответил император тихо. — <Толки>! <Толки> это бессильные заговоры старых аристократов, которые забыли, в какой руке держать меч! <Толки> — это колкости юных поэтов, которых я кормлю! Когда меня кусают мухи, я должен бить их. А я сдуваю! <Толки>! Они исчезают, эти ваши толки, как только начинают бить! И появляются вновь, когда сдувают! А я не буду бить! Я буду сдувать! Пусть толки — умные историки смогут извлечь из них пользу в назидание потомству! Август оборвал себя. Он сердито посмотрел на Мецената и заметил, что тот сейчас не улыбался обычной своей улыбкой, а напряженно слушал. <Слушать эти злые слова так, как слушает Меценат, может только умный человек и только друг, — подумал Август. — Он друг мне, но он Меценат, а я Август. Он ближе к поэтам, я к богам>. — Если бы Овидий писал для вас или для меня, — уже спокойно продолжал император, взяв Мецената под руку, — если бы он писал для нашего с вами отдыха, только для нашего, повторяю я, тогда я подарил бы ему хорошую египетскую живопись, потому что слог его отточен и рифмы интересны, хотя и несколько грубоваты. Я могу подтрунивать над богами в вашем присутствии. Но будь здесь третий, я бы падал ниц перед великими, потому что когда нет веры, тогда начинается безверие, а безверие — это кровь! По тому, как Меценат посмотрел на него, император понял, что ссылку Овидия он выиграл. Ведь важно не само деяние, а оправдание его. — Вы разрешите дать Овидию мою фрегату? — спросил Меценат. — Да, конечно, — устало ответил император, — только сделайте это умно, чтобы не говорили о нашей с вами размолвке. Ссориться из-за поэта с императором можно. Но ссориться из-за истины, которая на стороне императора, неразумно. О ссылке Овидия не было толков. Меценат позаботился об этом. Когда фрегат вернулся из Том, Меценату сказали, что поэт поселился на самом берегу, в маленькой лачуге с одним окном. Меценат отправился в свой загородный дом и там запил, запершись от всех. …Через неделю Август принимал Мецената по вопросам оформления дворцов скульптурами. Меценат явился к императору оплывший, с мутными глазами и заросшим подбородком. — Когда Овидию можно будет вернуться? — спросил он императора, глядя в пол. — Как- 1
- 2
Последние комментарии
4 часов 6 минут назад
4 часов 14 минут назад
4 часов 23 минут назад
4 часов 29 минут назад
5 часов 58 минут назад
6 часов 1 минута назад