Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
Она получила письмо от мужа, который не любил ее и бросил. Письмо пришло из далекого края через два года после его ухода.
Он писал: «Не позволяй ребенку играть мячиком. Удары его доносятся до меня и бьют меня по сердцу».
Она отобрала у девочки, которой шел девятый год, резиновый мячик.
От мужа снова пришло письмо. Из еще более далекого места.
«Пусть девочка, – писал он, – не ходит в школу в кожаных башмаках. Топот ее ног доносится до меня, и у меня такое чувство, будто топчут мое сердце».
Она дала дочке вместо кожаной обуви мягкие фетровые сандалии. Девочка плакала, и кончилось тем, что она перестала ходить в школу.
Через месяц после второго письма муж прислал еще одно. Почерк был неровный, неуверенный, старческий.
Он писал: «Не давай девочке есть из фарфоровой миски. Звон этой посуды доносится до меня и разрывает мне сердце».
И она стала кормить дочку, словно трехлетнего ребенка, деревянными палочками для еды. Опа вспомнила время, когда дочке было три года, а муж, веселый и довольный, был еще с ними.
Не спрашиваясь ее, девочка однажды подошла к шкафчику и достала свою миску. Мать поспешно выхватила у дочки фарфоровую миску и швырнула в садик. Миска ударилась о вымощенную камнем дорожку и разбилась вдребезги. Ей показалось, что это разорвалось сердце мужа. Нахмурив брови, она швырнула за дверь и свою миску; раздался такой же звук. А может, это сейчас разбилось его сердце? Она отшвырнула обеденный столик, и он тоже вылетел в сад. О, этот звук! Точно обезумев, она бросилась к бумажной раздвижной перегородке, начала стучать по ней кулаками и, прорвав ее тяжестью своего тела, повалилась на пол.
– Ма-а-ма! – с плачем подбежала к ней девочка. – Ма-а-ма… Ма-а-ма…
Она приподнялась и ударпла девочку по щеке.
– Ты слышишь, ты слышишь этот звук, паршивая девчонка?!
И снова муж прислал письмо. Оно было отправлено из нового и еще более далекого места.
Муж писал: «Вы не должны больше издавать ни звука. Вы не должны ни открывать, ни закрывать двери и сёдзи. Вы не должны заводить часы, чтобы не слышно было их тиканья. Вы не должны дышать…»
– «Вы но должны… вы не должны… вы не должны…» – шептала она, и слезы ручьем текли по ее лицу.
И в доме не стало больше слышно ни единого звука. Одним словом, мать и дочь умерли.
Но, как ни странно, на подушке рядом с лицом мертвой жены покоилось и лицо ее умершего мужа.
Последние комментарии
7 часов 49 секунд назад
19 часов 32 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 4 часов назад
1 день 5 часов назад