С людьми древлего благочестия [Николай Семенович Лесков] (fb2) читать постранично

Николай Семенович Лесков С ЛЮДЬМИ ДРЕВЛЕГО БЛАГОЧЕСТИЯ

(Первое письмо к редактору «Б<иблиотеки> для ч<тения>»)

Много лет кряду все русские писатели, занимавшиеся историею раскола и сочинениями по части его обличения, были согласны между собою в том, что раскол есть религиозное заблуждение, и ничего более. Только очень немногие из них видели в расколе, кроме оппозиции никоновским церковным нововведениям, оппозицию и административным реформам, начавшимся в России со времени первого императора. Писателей, рассматривавших раскол таким образом, нельзя упрекнуть в особенной снисходительности к заблуждениям, которые они обличали. Все они относились к расколу более или менее сурово и поддерживали довольно всеобщее у нас убеждение о необходимости искоренения раскола, как в интересах господствующей церкви, так даже и в интересах государства. Но последнее положение в печати обыкновенно доказывалось гораздо небрежнее и слабее, чем первое. Зато оно прилежно доказывалось и подкреплялось разными доводами у авторов, сочинения которых по этой части мирно покоятся в рукописях на полках многочисленных русских архивов. Это и совершенно понятно, если припомним себе, кто были авторы тех и других сочинений и какие интересы они преследовали, преследуя «двухвековое озлобление части народа против духовенства и административных реформ». У каждого барона была своя фантазия.

С относительным облегчением условий русской прессы, в русской литературе стали проводиться совершенно иные воззрения на причины появления раскола и на его современное значение. Эта перемена в воззрениях происходила одновременно с неудержимым величанием русской народности, сохраненной только в среде сельского населения, не зараженного тлетворным дыханием западной цивилизации. В это же время некоторые писатели, не подчиненные внутренним цензурным условиям, старались возвести раскол на степень политической партии, готовой поставить твердую оппозицию самодержавному правительству в России. Старые авторы сочинений, напечатанных о расколе до этого поворота, приумолкли и или вовсе не печатали сочинений в прежнем духе, или только изредка откликались мелкими заметками в том или другом духовном периодическом издании. Труды авторов, сочинения которых до сих пор не выходят никуда за двери архивов во все продолжение этого времени, нам очень мало известны; но в тех из них, о которых мы что-нибудь знаем, стал тоже замечаться некоторый поворот к «современному штылю», как выражается один ученый член российской ученой академии. Новые же писатели, мнения которых были доступны всем потребителям русской периодической прессы, стали толковать раскол по-иному. Они не только смеялись над узостью горизонта людей, изъяснявших раскол одним религиозным упрямством, но выясняли в расколе весьма сильные политические тенденции и, насколько им позволяли обстоятельства, убеждали общество искать у раскола доверия и дорожить им, как бесценным оружием, выкованным с такою крепостью, что ему ничто противустоять не может. Из старых писателей о расколе последнему мнению стал противоречить П. И. Мельников в своих «Письмах о расколе». Мнения г. Мельникова некоторыми органами русской журналистики были названы отсталыми, пристрастными и даже еще хуже. Доказывалось, что г. Мельников вовсе не знаток раскола, что все его знание держится на какой-нибудь «Пращице» и чиновничьих наблюдениях. Обруганным мнениям г. Мельникова противупоставлялись мнения г. Щапова, видевшего в расколе совсем не то, что видел г. Мельников. Полемика, возникшая по этому поводу, выдвинула на позорище несколько странных и не совсем понятных намеков, которые были направлены более против личности автора «Писем о расколе», чем против достоверности его выводов. Между тем как русские сатирики и публицисты трудились над этим делом, в решение спора о политическом значении раскола вмешалась Литва и Польша. В ряду многих вопросов, вовсе невзначай решенных польским вопросом, вопрос о политическом характере раскола решен едва ли не самым положительным и безапелляционным образом.

Во всем, что я буду писать далее, нет никакого основания видеть во мне исключительного сторонника того или другого из двух последних воззрений на раскол, решенных для нас польским восстанием. Такое положение совершенно противно моей натуре, не отвечает современным обстоятельствам и вовсе неудобно для моей цели.

Я полагаю, я даже уверен, что придет, и скоро придет время, когда можно будет доказать и г. Мельникову, и г. Щапову, что каждый из них частию прав, но что ни тот, ни другой из них не сказал абсолютной истины, и что между двумя их крайними мнениями есть еще одно среднее, может быть, самое близкое к этой истине. Теперь же пока еще это время не настало, а предупреждать времена иногда значит подставлять им ногу.

Не менее всего в настоящем случае меня освобождает от всяких полемических поползновений