Печальный контрапункт светлого завтра [Георгий Андреевич Анджапаридзе] (fb2) читать постранично, страница - 6

с другой коробкой овсянки, на которой и т. д. и т. д. В (скажем) десятом отражении может появиться романист, излагающий мой сюжет в алгебраических уравнениях или в терминах изменения пульса, давления крови, секреции желез и быстроты реакции».

Легко заметить, что именно таков принцип композиции в «Контрапункте». Ясно также, что Хаксли немало размышлял над возможностями различных экспериментальных форм повествования. Не будет преувеличением сказать, что постмодернисты 70-80-х годов XX века активно развивают многие высказанные им идеи, в том числе и идею процитированного краткого отрывка.

Строя «Контрапункт» как последовательность эпизодов, не имеющих единого сюжетного стержня — вспомним «Желтый Кром», — Хаксли получает возможность показать своих персонажей в разных ракурсах и с различных точек зрения. После эпизода, в котором два персонажа разговаривают о третьем, следует эпизод, где действует этот третий^[2]. Прием этот очень эффективен как раз для раскрытия характеров персонажей сатирических, обязательного для них противоречия между видимостью и сущностью.

Но записная книжка Куорлза и название романа помогают понять не только, так сказать, композиционно-лабораторную технику Хаксли. В названии воплощена сама сущность «романа идей», столкновение разных мировоззрений, жизненных позиций, точек зрения^[3]. В записной книжке Куорлза содержится немало свидетельств напряженно продолжавшихся идейных исканий писателя. Очевидно, что внимание Хаксли все чаще переключается с социальной природы человека на биологическую. Черты животных в облике многих персонажей «Желтого Крома», служившие тогда чисто художественным приемом, заменяются теперь аналогиями в моделях поведения. Человеческие поступки получают либо биологическое, либо психоаналитическое обоснование, как в образе Спэндрелла, иллюстрирующего фрейдистский «эдипов комплекс».

Еще в первом романе Хаксли один из героев — провидец и парадоксалист Скоуган — рассуждает о будущем «Разумном Государстве». И уже здесь возникает один из основных мотивов творчества Хаксли — скептическое отношение к научно-техническому прогрессу и пессимистический взгляд на будущее. В обществе будущего Скоуган предвидит три четко разграниченных класса: направляющую интеллигенцию, энтузиастов и стадо; механизацию и автоматизацию, манипулирование сознанием и… отсутствие места для поэзии, для искусства.

Идеи Скоугана, изложенные в «Желтом Кроме» на нескольких страничках, станут центральными в романе «О дивный новый мир».

Этот роман Хаксли принадлежит к жанру «антиутопии», своеобразной разновидности «утопического романа», только с «обратным знаком» изображающего не торжество, а несостоятельность идеального общества будущего, построенного по «разумному» плану.

Англия дала имя самому жанру утопии и первый образец утопического романа в творчестве Томаса Мора. Англия же дала и первые образцы антиутопии. Не следует забывать, что создателем первого мрачного видения будущего на рубеже XIX–XX вв. был Герберт Уэллс, автор романа «Машина времени» (1895).

Хаксли и Уэллса в свое время сравнивал английский критик Ральф Фокс: «У Хаксли… есть много общего с Уэллсом, та же страсть к идеям, придающая жизненность его книгам, которую они никогда не приобрели бы от выведенных в них персонажей, тот же интерес к науке и та же неспособность прийти к какому-нибудь удовлетворительному заключению относительно упрямых фактов современной деятельности. Он, по существу, является тем, чем стал бы Уэллс, если бы он вместо начальной школы в Бромли и Южного Кенсингтона окончил Итон и Оксфорд»^[4].

Задуманный как пародия на утопию Г. Уэллса «Люди как боги» (1923), «О дивный новый мир» превратился в апокалипсическое видение будущего, своего рода манифест неверия в социальный и нравственный прогресс человечества. В этой книге Хаксли во многом отталкивается от работы Бертрана Рассела «Научное мировоззрение» (1931), которая предостерегала от возможного захвата власти в обществе будущего кучкой интеллектуалов-технократов, стремящихся вместо имущественных классов создать классы биологические. У Рассела также существует целая градация «низших классов», чисто механически выполняющих положенную им работу, и «высших», у которых, несмотря на некоторое разрешение на умственную деятельность, личность тоже подавлена.

В романе «О дивный новый мир» осуществляется пророчество Скоугана о «Разумном Государстве», где нет места ни искусству, ни чувствам, ни самой человеческой индивидуальности, где люди производятся в колбах и воспитываются с помощью гипнопедии. С самого младенчества им внушается, что их судьба — принадлежность к определенной биологической касте — это вершина гармонии и счастья: жуткий, доведенный до гротеска пример манипуляции человеческим сознанием. Как всегда зорко, Хаксли заметил некоторые тенденции в развитии