Затерянные в пепле [Светлан Дарлинг] (fb2) читать постранично

Светлан Дарлинг Затерянные в пепле

17 мая 1946 года

Берлин

Берлин, город засыпанный пеплом, пропитанный запахом гари и отчаяния. Среди руин бродили призраки — люди потерявшие все: дома, семьи и надежду. Роберт, молодой художник, брел по улице, заваленной обломками кирпичей и стекла. Его взгляд, потухший и безжизненный, скользил по разрушенным зданиям, словно пытаясь найти следы прошлого, тепла, которого больше не было. В душе царила пустота, холодная и всепоглощающая.

Роберт свернул на площадь, где когда-то был фонтан, а теперь из земли торчали лишь ржавые трубы, похожие на скелеты фантастических зверей. На ступенях разрушенного дома сидела женщина, обхватив колени руками. Ее плечи дрожали, рыжие волосы, выбившиеся из-под платка, падали на лицо, скрывая его. Роберт, движимый странным импульсом, подошел ближе.

Женщина подняла голову. Ее глаза, тусклые, как выгоревшее небо, на мгновение встретились с глазами Роберта. В этом взгляде он увидел отражение собственной боли, отчаяния и безысходности.

— Вы впорядке? — спросил он, сам удивляясь своему голосу, хриплому и неуверенному.

Женщина покачала головой, не произнося ни слова. Слезы катились по ее щекам,

оставляя темные дорожки на пыльной коже.

Роберт сел рядом, не зная, что сказать, как утешить. Да и нужно ли? Разве слова могут залечить раны оставленные войной?

Они сидели молча, каждый погруженный в свои мысли, в свое горе. Роберта внезапно пронзила мысль: эта женщина, хрупкая и сломленная, понимает его как никто другой. Он почувствал странную близость, родство душ, объединенных общей трагедией.

— Меня зовут Роберт, — представился он, желая разрушить гнетущую тишину.

— Элиза — тихо ответила женщина, вытирая слезы.

Они начали говорить, сначала робко, запинаясь, о пустяках — о погоде, о разрушенном городе. Но постепенно разговор становился глубже, затрагивая сокровенные струны души. Роберт рассказал о своей семье, погибшей во время бомбардировки, о своей мечте стать художником, которая казалась теперь такой бессмысленной, в мире где царит хаос и разруха.

Элиза слушала, соцувственно кивая. В ее глазах Роберт видел понимание, которого так жаждал. Когда он закончил, она рассказала свою историю — о работе медсестрой на фронте, о смерти любимого человека, о бесконечных кошмарах, преследующих ее по ночам.

В этот день, среди руин, затерянные в пепле разрушенного города, они нашли друг друга. Роберт увидел в Элизе родственную душу, женщину, которая, как и он, потеряла все, но не утратила способности чувствовать и сострадать.

Элиза, не смотря на свои душевыне раны прониклась стремлением Роберта найти красоту в этом разрушенном мире. В его глазах, в его желании писать картины, она увидела искру надежды, желание жить, которое едва теплилось и в ее собственной душе.

Роберт, художник чьи руки дрожали от пережитых ужасов войны, увидел Элизу, на развалинах когда-то прекрасного здания. Ее красота, гордая и надломленная, пронзила его сердце. Это была красота цветка, распустившегося на пепелище, символ жизни, упрямо цепляющейся за существование.

Встреча их взглядов стала началом. Роберт, пытаясь удержаться на краю пропасти отчаяния, нашел в Элизе источник вдохновения. Ее образ, словно призрачный свет, звал его за собой, обещая спасение. Он начал рисовать ее портреты, каждый мазок кистью был исповедью, мольбой о красоте и надежде в мире, лишенном и того, и другого.

Элиза, потерявшая в страшной войне все, что было ей дорого, видела в глазах Роберта не жалость, а восхищение, не сочувствие, а желание понять и разделить ее боль. Его любовь была глотком свежего воздуха, бальзамом на израненную душу. Она позволила Элизе поверить, что жизнь не закончилась, что руины могут стать фундаментом для чего-то нового.

Их чувства, подобно хрупким росткам, пробивались сквозь толщу горя и разрухи.

Роберт, рисуя Элизу, находил в себе силы жить, творить и верить. Элиза, глядя на его картины, видела не только себя, но и отражение своей души, воскресающей из пепла.

Их любовь была тихой гавань в бушующем море послевоенного хаоса, убежищем, где две души, израненные, но не сломленные, смогли найти утешение и исцеление друг в друге.

Но счастье, словно робкий солнечный луч, пробившийся сквозь грозовые тучи, было не долгим. Ночи Элизы были полны ужасов прошлого. Кошмары войны, призраки погибших близких, чувство вины, за то, что она выжила, а они нет, — все это терзало ее, не давая покоя.

Днем, в лучах любви Роберта, она старалась забыть о своих муках, Но стоило ей остаться одной, как мрак прошлого обрушивался на нее, словно снежная лавина, погребая под собой хрупкие ростки надежды. Элиза видела в глазах Роберта свет, чистоту и веру в будущее. И от этого становилось еще тяжелее. Она чувствовала себя недостойной его любви, боялась, что ее тьма осквернит его хрупкий мир.

Чувство вины, словно ядовитый плющ, обвивало ее сердце, душило и не давало сделать даже