В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Осень раскрашивала мир пятнами акварели. Иногда дождь добавлял воды, размывая картины, а туман губкой превращал в дымку силуэты церквей и высоток. Ветер подкидывал листья клёна, дети пинали колючие опавшие каштаны. Небо меняло цвет от глубокого индиго до насыщенного ультрамарина и лазурно-голубого — в зависимости от настроения мира.
Ната собиралась на пленэр. Планшет, альбом для акварели, карандаши, краски, кисти — пони, белка и колонок, стакан-непроливайка, вода. Яблоки, творожное печенье, кофе в маленьком термосе. Она ехала к берегу реки, где красным согревали молодые клёны, а ивы роняли тонкие жёлтые листья в небольшую заводь, и если взять с собой… Да, точно, забыла булку для уток!
* * *
За другим окном падал снег, стирая оттенки белым ластиком, превращая пространство в графитный рисунок. Линии деревьев и высотки; город, перетянутый спутанной геометрией дорог и проводов. Чёткие тени без полутонов и рефлексов, и холодный ветер Русского Севера, гуляющий среди моря и камней.
Лёня хмуро осматривался в отеле, постройкой которого руководил. Всё шло по плану, и, вопреки откровенно нерадивой бригаде, успели подключить коммуникации, запустили отопление. Теперь оставалась только внутренняя отделка.
* * *
Ната убрала рыжие волосы в хвостик и накинула ветровку. Что она не любила — так это вытаскивать вел с пятого этажа старой хрущёвки, где лифта даже в теории быть не могло. Квартира досталась от бабушки, но еще на первом курсе Ната осталась одна и зарабатывала на жизнь сама. И уже четыре года делала это любимым занятием — иллюстрацией и росписями на стенах.
Сейчас девушке заказали серию из времен года, и ей надо было представить пару этюдов осени. Подборка весны была готова, с бело-синим ковром подснежников в окаймлении свежей листвы и редких островков снега. Было жаркое крымское лето, со скалами, морем и лавандовыми полями. Была зима, с укрытыми белым дорогами и склонами Алтая, с тёмно-зелёными елями и снегом на не до конца опавших оранжевых лиственницах. Осень она выбрала свою, родную. Зеркала рек и озёр, отражающие небо, где вместо облаков плавают листья. Жёлтая охра и глубокий синий — Ната обожала это сочетание. Как раз сегодня она закончит, скинет все заказчику, он выберет из каждой серии по одному арту.
* * *
Лёня смотрел на серые стены. Рядом стоял собственник здания и по совместительству лучший друг и радостно вещал очередную гениальную идею. Лёня вздохнул:
— Что значит, хочешь другое оформление стен? Мы смету уже одобрили. Не мог раньше сказать?
Вопрос был риторическим. Друг не мог. У друга было денег дофига, и очень переменчивое настроение. Лёня удивлялся, как они вообще проект согласовали, хотя… Спорили они на каждом этапе.
Друг сначала упёрся в отделку стен стабилизированным мхом, а потом вдруг решил нанять какую-то девушку, оплатить ей перелёт, чтоб она расписала стены холла под четыре времени года.
— Это твоя любовница что ли?
Лёня уже заранее ненавидел незнакомку. Он задолбался договариваться с хендмейдерами насчёт этого мха в нужных объёмах. На кой он нужен в отеле горнолыжного комплекса в Мурманской области, Лёня не понимал. Другу, конечно, пофиг на деньги, но вот свои нервы мужчина ценил.
— Да не, просто топовая художница. Выставки волшебные. Я эту девочку в глаза не видел, говорят модная.
Лёня ненавидел слово «модное». Уж лучше была бы любовница, честно. Он бы сдал её Васиной жене, в которую раньше был безответно влюблён.
— В Мурманске никого не нашёл? Зачем так издалека тащить?
— Ничего ты не понимаешь. Лёня, она пришлёт эскизы. В центре фонтанчик, а по стенам природа.
Ну, хоть фонтанчик оставили, вздохнул про себя Лёня.
* * *
Ната села около заводи, и, прежде чем начать рисовать, сделала несколько кадров на телефон. Общие планы, а потом близко — фактурный ствол старой ивы. Сепия, коричневый, травянисто-зелёный, оливковый, светло-жёлтый сливались в причудливый узор, по которому так и хотелось провести пальцами, ощутить шершавую поверхность живого дерева, собиравшегося спать.
Девушка разложила краски и занялась тем, что переносила реальность на бумагу. Солнце, облака, лёгкая рябь воды, круги от острых упавших листьев. На переднем плане огненно-алый клён. Самое главное — вложить свои эмоции, не ограничивать течение красок, а направлять их. Давать цветам смешиваться, но не теряться друг в друге. Мягкие градиенты, при этом чёткие тени. Это и на бумаге было непросто сделать, а вот как это будет на стенах… добиться такой плавности и нежности цвета акварелью не так сложно. А с акрилом и аэрографом далеко не сразу научилась добиваться нужного эффекта.
Её прервал звонок с незнакомого номера. Говорить она не собиралась, да и вообще, кроме мурманского заказчика никто не должен был звонить. Тем не менее телефон отвлекал, мешая уместить огромную реальность на лист бумаги. Ната вырубила звук и снова погрузилась в процесс.
* * *
Лёня звонил пятый раз. После шестого он психанул и отложил несчастный аппарат подальше. И спустя пару часов Вася переслал письмо от неё. Художница. Студентка. Рисунки — обычные акварели.
— Вась, ты уверен? Ничего особенного. Может, всё-таки мох? Его уже купили и привезли.
Вася резко сказал, что его жене понравилось, и его новой гостинице в горнолыжном центре будут именно четыре времени года. Мох можно на второй этаж. И вообще, Вася девочку выбрал, а вот он, Лёня, как начальник объекта, пусть договаривается о билетах и всём остальном. Лёня выругался, и набрал телефон снова. На третий раз художница взяла:
— Слушайте, хватит! Мне от вас ничего не надо! Чтобы вы там ни предлагали! Я вообще скоро улетаю в Мурманск!
— Да твою ж мать! Мне тоже от тебя ничего не надо! — Лёня не удержался и тут же прикусил язык. У собеседницы повисла пауза. Но трубку она не бросила. Он вздохнул. Извиняться он ненавидел.
— Простите, Наталья. Я звоню по поводу росписи стен в Мурманске. Василий сказал заказать вам билет, и встретить вас в аэропорту. Вас эконом устроит?
Снова повисла пауза.
— Да, но нужно два места багажа. А лучше три.
Лёня закипал.
— Три? Что там у вас, на 60 кг? Платьишки?
— Всё по работе, — девушка отвечала сдержанно, — ничего лишнего.
Да она издевается. Хотя…Василий платит.
— Может, четыре?
— Нет, спасибо, — на полном серьёзе ответила она, — если не хватит краски, Василий сказал, вы привезёте.
Хотелось выть, но пришлось вежливо согласиться.
* * *
Что пошло не так с этим парнем, и когда — Ната не знала. И дело было явно не в первом разговоре, когда они наорали друг на друга. Снобизма с его стороны девушка не понимала. Портфолио у неё достойное, всего добилась сама.
Когда он встречал ее в местном аэропорту, когда грузил чемоданы с красками, вёл себя отвратительно грубо. Хотя внешне был неплох — и стальные глаза, и тёмные волосы, и разворот плеч. Но… хамло.
— Вы когда закончите?
— Простите, я ещё не начала. — совершенно спокойно ответила девушка, наблюдая гористый и присыпанный снегом пейзаж за окнами.
— Надо же, вроде соседи, но у меня была осень, а у вас зима.
Лёня не без иронии спросил:
— Какие мы соседи?
Ната повернулась к нему и смотрела так пристально, что он на мгновение отвлёкся от дороги и чуть не угодил колесом в яму.
— Какие? Ну, сейчас будем по работе. Но — все мы соседи… в одном мире живём.
Потрясающая наивность. Он сжал руки на руле и нахмурился.
— Не отвлекай меня от дороги, а?
* * *
Лёня невольно назвал девушку на «ты». И не собирался с ней что-то обсуждать после чемоданов. Но когда в восемь утра зашёл в холл, то уже обнаружил её там в рабочем комбинезоне, с красками, а посередине стоял проектор с ноутбуком.
— Я начну с весны, — жизнерадостно заявила она.
— Да с чего хотите, — бросил он. — Только побыстрее.
— Мы опять на «вы»? — она дёрнула бровью. — Ну, как хотите, Леонид… Петрович.
— Я Иванович!
— Да-да, я поняла. Будьте любезны, Леонид Иванович, не мешать работать.
Он бы плюнул, но дорогую плитку было жаль.
Меж тем она по проектору принялась размечать стену. Сразу мазками, обозначая белые облака, белые цветки и кусочки не стаявшего снега.
Лёня залюбовался. Он здесь такой весны в жизни не видел. Мягкой, красивой и нежной. Но ведь ничего необычного, просто подснежники, напомнил он себе.
За стеной тем временем бушевала метель. На втором этаже собирали стену изо мха.
* * *
Ната погрузилась в процесс. Мазок за мазком она доставала из памяти ощущение свежести, запах растаявшего снега, запах цветов. Девушка позволяла всему, что видела когда-то быть и течь через неё на соседнюю стену. Где-то тонкой кисточкой, где-то аэрографом — она добивалась лёгкости и чувственности акварели на огромной стене. Момент, когда отдохнувший и выспавшийся мир просыпается с новыми силами, когда всё свежо и ярко. Самое сложное весной — небо. Особая лёгкость, надо точно угадать с голубым цветом. Сделать так, чтоб очарование апреля было действительно волшебным.
Кажется, этот Лёня изрядно смутился, когда она попросила принести стремянку.
На следующий день он снова смотрел эскизы, а потом произнёс:
— А ты можешь потом зиму нарисовать?
Девушка пожала плечами. После весны по плану шло лето, но за окнами завывал буран, и настроение менялось так же, как направление ветра. К вечеру она закончила весну и перешла к горам и соснам Алтая, чем-то похожим на то, что творилось снаружи гостиницы. Зима вопреки инструменту и краскам, и обманчивой мягкости, выходила у неё всегда графичной. Линии, линии, тени. И даже зелёная хвоя ёлок и оранжевые иглы лиственниц не рушили бесцветного холода гор.
Мороз словно ворвался в зал и прошёл сквозь пространство.
Девушка не заметила, как, не отрываясь, за ней наблюдал мужчина. Края зимы мягко переходили в весну, а с другого края в осень.
Она вложила туда все ощущения от холодной встречи, от взгляда и разговора.
— Вот это неплохо, — услышала она голос за спиной. И тут же другой, голос заказчика.
— Да ладно, Лёня, за окно посмотри. Натали, не обращайте внимания. Заканчивайте зиму, у нас её и так много. Я Василий, кстати.
Она кивнула и спустилась со стремянки. Протянул руку, испачканную в краске, но ни Василий, ни блондинка с идеальным маникюром у неё за спиной не поддержали рукопожатия. Холеная дама лишь высокомерно произнесла:
— Да, Натали, мы хотим лето.
* * *
Лёню взбесил визит друга с женой — мужчина до сих терпеть не мог видеть их вместе. А сейчас, вдобавок, они отвлекли и будто разрушили магию, особенно тем, как отказались пожать ей руку. Подумаешь, краска!
Было нечто завораживающее в том, как работает девочка. Он действительно не мог понять, что же в ней такого. Просто красивые картины и усердный труд. Он работал не меньше каждый день, но находил время замереть перед возникающими панорамами. Тем временем вслед за весной и зимой появилось лето.
На середине лета она подошла к нему сама.
— Ммм, Леонид Иванович?
Он скрипнул зубами.
— Чего вам?
— Василий говорил, что можно заказать ещё краски.
— Да, я завтра поеду в Мурманск. Что вам привезти?
Она сказала ему.
— Это же строительный акрил. Белый.
— Ну да. У него сцепление с поверхностью лучше, укрывистость тоже. А колеры у меня свои.
Но на следующий день снова началась метель. Девушка заканчивала лето. Тонкой кисточкой проходила и добавляла деталей на морские волны, и словно оживляя крымский бриз.
— Не похоже на наше море.
Она обернулась.
— Зовёте посмотреть ваше море, Леонид Иванович?
Он аж поперхнулся.
— А поехали!
Метель закончилась, он прогрел машину. Она наблюдала за пейзажем в окно всё с тем же любопытством. И даже с радостью вышла на скользкие камни. Северное море шумело, гремело и доставало студёным касанием даже издали. Девушка втянула солёный воздух полной грудью, вздохнула и с чувством произнесла:
— Потрясающе! — И, с не меньшим воодушевлением добавила, — спасибо тебе огромное!
Лёня отвернулся. Он-то хотел слегка отрезвить эту восторженную художницу, но такой радости он не ждал. И даже сам огляделся: что здесь такого потрясающего?
Ничего особенного не было, но она достала телефон и принялась снимать.
— Ещё раз спасибо… Лёня, — с чувством сказала она по дороге обратно.
* * *
На следующий день она принялась работать над осенью. Осень у неё получалась рыжая, тёплая и светлая. Будто кто-то родной обнимал и касался сердца. Словно говорил, что всё будет хорошо.
Всё будет хорошо, Лёня.
Только его отвлекли с монтажом этого несчастного мха на втором этаже, и мужчина не мог наблюдать, как на стене появляется заводь с ивой, и как там падают листья, и как плывёт серая уточка. Через пару дней он обнаружил уже законченную стену.
И довольного Василия.
— А где художница?
— Натали отвезли в аэропорт уже. Смотри, классно вышло.
Василий огляделся и вышел. Ему просто было красиво. А Лёня пошёл по кругу. Из зимы он вёл пальцами по стене и под руками поверхность теплела, будто там, за стеной действительно солнце топило снег и создавало проталины. Будто Лёня действительно оказывался в весне и дальше, в обжигающем южном лете с лёгким бризом и вкусом соли на губах.
И… он замер около законченной осени. Она дышала уютом, и чем дольше он смотрел на стену, те больше словно оказывался там, на берегу, рядом с девушкой, будто видел, как она крошит булку и кидает крошки в воду. Будто слышал, как в теплоте раздражающе звонит телефон с незнакомым номером… С его номером! Дыхание щекотал запах яблока и творожного печенья, и кофе из термоса…
— Это какая-то чёртова магия.
Он отшатнулся. На мгновение стало страшно, казалось — ещё чуть-чуть и он нырнёт, раствориться в чужом ощущении, в чужом восприятии реальности.
* * *
Между зимой и осенью была небольшая разница — всего-то несколько дней, или всего-то несколько часов. Смотря откуда ехать или лететь, и смотря на чём.
Когда Ната вернулась, в заводи ещё плавали уточки, и на веле кататься было не слишком холодно.
Да, в воздухе чувствовалась близость зимы. Но это соседство её никогда не смущало. Она представила новый эскиз как дипломную работу и ей отдали холл нового корпуса. И на длинной стене родного универа медленно начало расползаться северное море. Холодное, беспощадное, принимающее только сильных, и невероятно свободное. Это соседство сначала кого-то напрягало, мол, нечего холод разводить… Но всё больше и больше студентов перед сессией на пару минут замирали перед бескрайней волей севера, впитывая силу перед экзаменами. Смотреть на стену и наполняться силой воли и упорством стало хорошей традицией.
* * *
Лёня сидел напротив осени и листал новый выпуск архитектурного журнала. И там, после их гостиницы, было оформление одного ВУЗа. Спутать было невозможно. С огромной стены на фото буквально выплёскивалось холодное северное море. Такое знакомое, близкое, но далёкое. Дипломный проект студентки-художницы, умницы-красавицы и полной сироты. Девочка-осень…
Против воли у него вырвалось «Потрясающе». Около стены на фото толпились студенты — они загадывали успешную сдачу экзамена.
В центре отеля туристы кидали монетку в небольшой фонтанчик, и обязательно останавливались перед одним из времён года, загадывая желание.
Он и сам порой подходил к заводи с ивой… словно роспись была заколдована. Хотя… словно ли? Смотреть на стену и набираться сил и тепла стало хорошей традицией.
Лёня улыбнулся и набрал зачем-то сохраненный контакт. Вот только пусть попробует сейчас не взять телефон.
* * *
Мягкими потоками дождя мир смывал снег, открывая черную землю и всходы озимых на полях. Ната гнала вел по дороге к реке. Ей хотелось застать в заводи перелетных птиц.
Но стоило ей сесть и разложить краски, как у нее зазвонил телефон, отвлекая ее от рисунка. Номер ей был смутно знаком… Она приняла вызов.
Последние комментарии
1 день 35 минут назад
1 день 49 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 13 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 13 часов назад