Уральскому добровольческому танковому корпусу посвящяется [Сергей Аркадьевич Паньков] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Сергей Паньков Уральскому добровольческому танковому корпусу посвящяется
С благодарностью историку Виктору Правдюку за сериал "Вторая мировая война. День за днём", в духе которого написана эта поэма. УРАЛЬСКОМУ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОМУ ТАНКОВОМУ КОРПУСУ ПОСВЯЩАЕТСЯ ПОДВИГ НАРОДА Ушедшие в бессмертие- славны вовеки ПРЕДИСЛОВИЕ Школьнику на 1-е сентября.Мой юный друг, ты в школы лоно В сентябрьский этот первый день, Который впечатлений полон, Ступил под дружескую сень, Чтобы, не зная лени, скуки, Освоив многие науки, Тот знаний получить багаж, Которые, в век новый наш, Необходимы совершенно, Чтоб жизни твоей взрослой чёлн, Одолевая натиск волн, Ведомый знанием бесценным, Уверено пришёл к брегам, Которые избрал ты сам.
Непросто мир устроен этот; Непросто и постичь его. Но над невежеством победа,- Победа света самого Над тьмой; Познания веками, Учёных мудрецов трудами, Росли и множились для нас; И предстоит тебе сейчас, Грызя гранит предметов многих, Постичь законы их и суть; И, провождая в этот путь, С учителем, порою строгим, Но любящим, однако, вас, Я говорю вам: в добрый час!
Но, кроме прочих знаний, кои, Программой общей, юный друг, За годы обученья в школе Во множестве тебе дадут, Наставники и педагоги, За что признательности многи Они получат, и не раз, Хотел бы я тебе сейчас, Без надоедливой докуки, Но настоятельно при том, Приподнести рассказ о том, Что знаем мы, — героев внуки, О героическом пути, Что прадедам твоим пройти
Пришлось в те лихолетья годы, Когда вопрос стоял ребром: Нам отстоять свою свободу, И победить врага при том, Иль покориться супостату, Чтобы сапог его солдата Всё то, что свято нам, попрал, Захватывал, порабощал; Чтоб деспот, сдуру возомнивший Что он владыкой мира стал, Нас, как народ, уничтожал, Нас "нелюдьми" провозгласивши,- О том поэму, юный друг, Прими из самых первых рук.
Зачем, — ты спросишь, — беспокоить Твой неокрепший ум младой Жестокою картиной боя В кровавой схватке мировой? Зачем, оставив развлеченья, В благополучном дней теченьи, Тебе об этом узнавать? На то, мой друг, хочу сказать: Когда б не подвиг тех героев, С врагом вступивших в смертный бой, То нас и не было б с тобой; И незабвенен каждый воин, Отдавший жизнь свою за нас, Чтоб мирно жили мы сейчас.
Часть первая. НАЧАЛО
Когда замолкли пушек громы Кровавой Первой мировой, Масштабом жертвы принесённой Мир ужаснулся; под травой, Могильной, миллионы многи, Как страшные войны итоги, Лежали жертвою её,- Кем пировало вороньё, Кто никогда уж не вернётся Ни к детям, ни к жене своей. Казалось, той войны страшней Увидеть миру не придётся; Что бог войны, жестокий Марс Огромной жертвой сыт сейчас,
Что Рейх, который рухнул ныне, Из праха не восстанет вновь; И разум больше не покинет Всё человечество, и кровь Уже не будет больше литься, И что Всевышнего десница На созидание людей Направит волею своей. Увы, пора иллюзий эта Промчалась, пронеслась, прошла; И снова два своих крыла Орёл германский на пол-света Раскинул, требуя реванш, Войдя опять в войны кураж.
Германский меч ковался снова; И фюрера их гений злой Ведёт германцев к бойне новой, И снова- бойне мировой. Нет, что-то было в нём от беса,- И, демоном он не был если, То бесноватым, точно, был. Он Рейх создал, — он Рейх сгубил. Но это- в будущем, а ныне Он жадно смотрит на Восток; И вторгнуться в славян чертог Теперь, конечно, не преминет- Ведь он своих военных сил Уже довольно накопил.
И вот, война заполыхала,- Сентябрьским утром началась; И, первой жертвой, Польша пала, И он плодов победы всласть Вкусил от своего блицкрига. Немецкое полякам иго Большой ценою обошлось; Но вскоре и другим пришлось, Премногим испытать народам, Машины Вермахта удар: Париж, покорный, тоже пал, И вот утратила свободу Уже почти Европа вся. Немецкий ввысь орёл взвился'
Над покорённым континентом И крылья распростёр над ним. Но остановится ль на этом? О, нет, конечно же! За сим Он подло нападёт на росса; Не побоится он колосса, Ведом иллюзией своей, Что нет Германии сильней, И, веря, что Союз Советский Стоит на глинянных ногах, И что он сразу рухнет в прах, Когда его солдат немецкий Штыком или прикладом ткнёт, Иль сапогом тяжёлым пнёт.
Вотще, ефрейтор бесноватый! Когда б историю ты знал, Австрийский выскочка проклятый, Завету Бисмарка внимал, Да не страдал бы амнезией, О том, что воевать с Россией, Никак Германии нельзя,- Другая, верно бы, стезя Тебя ждала. Но ты, не внемля, Всем вразумительным словам, И, на беду себе и нам, На нашу вскоре вторгся землю. Что ж! Всяк истории урок- Как правило, увы, — невпрок.
Увы, в то время роковое, Россия, — в те года- "Союз",- Братоубийственной войною, И, я сказать не побоюсь,- Самоубийственною даже, Великая Держава наша,- Хоть сохранить себя смогла,- Весьма ослаблена была. Наследие разрухи страшной Стремились мы преодолеть, Отстроить заново суметь, Не проиграть; во дне вчерашнем Стране фатально не застрять И безнадёжно не отстать.
Страна все напрягала силы, Саженным шагом шла вперёд; Но, времени нам не хватило И в сорок первый, адский год, Ещё мы не были готовы К войне Второй всемирной новой; И враг, конечно, это знал И времени он нам не дал, Чтоб встали на ноги, окрепли; И вот, в тот, самый длинный день, Люфтваффе смертоносной тень Легла уже на нашу землю… Войны иной явилась новь: Броня, моторы, бомбы, кровь…
Теперь была война моторов, Манёвра, — новая война. Мы в этом убедились скоро,- Когда, незваная, она, И смертоносная, грозою, На нас обрушилась; косою Своей теперь гуляла смерть… Германцу удалось суметь, Удар нам нанеся нежданный, В воинственный войдя кураж, Потенциал военный наш Побить, и не на поле бранном: Без объявления войны, Люфтваффе, с неба вышины,
Уже объекты поражало, Когда Германии посол, Хоть тем и был смущён немало, В кремлёвский кабинет вошёл. Дрожащим голосом, несмело, И как-то даже неумело, Граф Молотову зачитал Тот меморандум, что прислал Их фюрер, сумасшедший малость. В нём слова не было "война", Но что в том проку, коль она Вовсю в то время полыхала? Пришла огромная беда: "— Война?" "— По-видимому, — да."
Он, Шуленбург, был против этой Безумной, пагубной войны С великою "Страной Советов"; Но ведь послы принуждены Исполнить приказанье свыше, От гитлеровской власти высшей. И, забегая чуть вперёд, Скажу: он в заговор войдёт, И, наряду с другими, позже, Он против Гитлера восстал; Когда же их постиг провал,- Нацистами был уничтожен. Он, хоть Германию любил, Но другом для России был.
И так, от Баренцева моря До Чёрного — Армагедон. Войну нам объявили вскоре Приспешники со всех сторон, Вассалы Гитлера в Европе; Кто был на нас за что-то в злобе, Или холуйствовал пред ним, Иль по причинам, по другим,- Собрались новые ландскнехты В крестовый против нас поход. Какой же ждёт теперь исход Отечество, народ, всех тех, кто Не хочет покориться им, Кто перед Гитлером самим
Не пал покорно, раболепски? В то время был большой вопрос: А сможет ли Союз Советский, Великий достославный росс, И вместе с ним семья народов, Не пасть и отстоять свободу? Все те, кто с Запада смотрел, И более всего хотел, Чтоб штык германский обломался, Чтоб немец, как Наполеон, Побит в лесах, со всех сторон, В снегах российских потерялся, И, обескровлен, истощён, В конце концов был побеждён,-
Теперь всё меньше уповали, Что россы смогут устоять; Теперь казалось: уж едва ли Немецкую стальную рать Хотя б остановить возможно, Что росс последним вложит в ножны Свой немощный, казалось, меч; И свою землю уберечь В войне он этой неспособен. Так думали они тогда, Германец смело шёл когда, Апокалипсису подобен, Когда вокруг горело всё И пировало вороньё.
Война объявлена "Народной"; Но таковой, — потом она, Чуть позже станет, — всенародной: Грядёт Священная Война. Пока же враг молниеносно Осуществлял амбициозный Блицкрига грандиозный план: И в окружения капкан Всё больше попадало наших Военных кадровых частей, Аэродромов, крепостей… И горькую придётся чашу Попавшим в плен потом испить; Немногим суждено дожить
До светлых дней освобожденья; А Вермахт всё идёт вперёд, Не зная страха, изможденья, Своей стальной машиной прёт На Ленинград, Москву и Киев; Вновь, как во времена Батыя, Пришла смертельная беда,- Теперь другая уж орда Нахлынула стальной лавиной, И снова, вместо их жилищ, Славянам-ужас пепелищ И смерти вновь оскал звериный, И смерть безжалостно косит, И иго снова нам грозит.
И вот уже захвачен Киев, Уже в осаде Ленинград; И сплошь известия плохие Безостановочно летят. Казалось, снова так случится, Что, как в Европе, повторится Блицкриг германский и у нас; Однако же, на этот раз, Теперь, — не как в Европе было В недавние те времена, Когда, побитая, она, И противостоять не в силах, Безвольно и позорно так Выкидывала белый флаг.
Из громких Геббельса реляций Народ немецкий и не знал, Как русские умеют драться, И, пусть пока росс отступал, Терпел пока что пораженья, Однако, в стойкости в сраженьи Не уступал германцу он; Не может трусостью клеймён, Быть тот, кто дрался в рукопашной, Кто самолёт вёл на таран, Кто обескровленный от ран, С гранатой шёл на танк бесстрашно, Кто добровольцем на войну, Детей оставив и жену,
В патриотическом порыве, Коль Родина-воззвала-мать, Шёл массово, узрев в призыве Сыновий долг, что он отдать, Священной клятвою с ней связан, Великой Родине обязан. Война, что русских потрясла, В народную переросла Теперь уже на самом деле; Теперь народ, сплотившись, встал, И даже те, кто проклинал Быть, может, большевизм доселе, Чтоб защитить свой дом родной, Шли в яростный, нещадный бой.
Теперь немецкого блицкрига Всё больше вязло колесо В сопротивлении великом; Всё более немецких псов Себе могилу находили, В земле, которую решили Военной силой отобрать, Наслав неисчислиму рать. Кресты железные на шее Уже берёзовым крестом Заменой были им потом,- Закономерный для злодеев И поучительный финал Теперь врага в России ждал.
Но до Победы путь был долог; Пока шёл сорок первый год. Теперь к столице рвётся ворог, И всё растёт число невзгод, Что, как из рога изобилья, Как будто, на люфтваффе крыльях, На нас, проклятые летят: Уже блокадный Ленинград Без продовольствия оставлен, Под Вязьмой, Брянском, вновь "котёл", Германский вновь парит орёл, И на Москву теперь направлен Их операции "Тайфун", Решающий, казалось, штурм.
Кто защитит теперь столицу? Казалось, немцу путь открыт; Последним штурмом навалиться, Казалось, и российский щит Падёт под их мечом крушащим; Но силе их превосходящей Самоотверженность людей В защите Родины своей Неодолимою преградой, И стойкой, встала на пути. И не дадут врагу пройти Из ополчения отряды, Несчётно коих полегло, Но кто остановили зло,
С дивизями из Сибири; И в подмосковных тех снегах Они врага остановили, А многих и повергли в прах. Теперь мы сами наступленье, Решительно, без промедленья, Уже готовили, своё: Добить фашистское зверьё, Как, некогда, Наполеона Великой армии самой, Той достопамятной зимой, Пришлось в снегах погибнуть оных,- Так, думали, и немца мы Побьём в течении зимы.
Но немец крепче оказался Наполеоновской орды; И, хоть побитый, он не сдался, И, отступивший, до поры, Готовился он к схватке новой. К зиме российской не готовый, Всё ж выстоял, однако, он; И ни разбит, ни побеждён Увы, пока он нами не был. Хоть план и провалился их, Но уничтожить их самих Всё также бьющихся свирепо, Нам в зиму ту не удалось; Хотя и лихо им пришлось.
* * * Ты знаешь, юный мой читатель: Былинных лет богатыри, Русь защищавшие в года те, Давно уж кои утекли И канули теперь уж в Лету, Лет тысячу, быть может, где-то, А то- и более, назад,- Как летописи говорят, Имели меч, копьё да сбрую, Кольчугу, палицу да щит; И тем враг был — всего лишь, бит. Потом, в эпоху уж другую, С изобретеньем порохов, Стал лик войны уж не таков:
Теперь загрохотали пушки И нарекли их: "Бог войны"; И порох стал донельзя нужен, Медеплавильные нужны Для их литья теперь заводы; И, в достославные те годы, Царь Пётр Великий, на Урал Татищева отправив, дал О том наказ ему державный: Заводы строить, плавить медь, Дабы орудия иметь И побеждать врагов злонравных, На поле боя и в морях; Чтоб в войске и на кораблях
В достатке было пушек новых. И, в устье Егошихи вот, В прикамских девственных дубровах, Заложен здесь, у нас завод. Так Пермь когда-то зарождалась; И с ней история писалась Великих всех трудов, побед, Трёхсот, на протяженьи, лет. Но век двадцатый- век моторов. Теперь, в войне чтоб победить, Нам супостата нужно бить Не как во времена монголов,- Мечом в кольчуге, со щитом,- Теперь немного проку в том.
Господствует на поле боя Теперь, одетое в броню, Оружие совсем другое. И лишь железному коню Под силу стало в наступленьи Победу одержать в сраженьи И оборону одолеть, Неся врагу разгром и смерть. Перед войной ещё, в те годы, Продукцию, что для войны, Увы, на западе страны,- КБ научные, заводы,- Производили в основном; Смертельная опасность в том
Теперь Отечеству грозила: Чтоб от бомбёжки их спасти, Правительство тогда решило Их на Восток переместить. Урал опорой стал державы; Где прежде дикие дубравы Шумели, до времён Петра, Теперь стояли города; И недра щедрые давали Стране и уголь и металл, И наш народ всё отдавал, Что мог он, чтобы побеждали Прикамья, в том числе сыны На поле боя той войны.
Теперь бессчётно эшелонов В эвакуацию неслось; Порой, и для скота в вагонах, Рабочим ехать в них пришлось; К нам, в Молотов, в Свердловск, в другие Большие центры, заводские,- Вдали от фронта, в города, Шли друг за другом поезда. В бараках размещались люди, В землянках даже иногда; И подвиг тех людей труда Пока мы живы- не забудем, Победу кто в тылу ковал И всё, что нужно фронту дал.
"В Химград." Куда? Где этот город? В краю и в области какой? Где нынче будут делать порох? В секретности тех дней большой, Рабочие, входя в вагоны, Заполненные эшелоны, Куда отправят их теперь Не ведали; но вскоре Пермь Их приняла и разместила: "— Тут станция Химград?" "-Курья!" В суровых буднях, без нытья, Чрезмерно напрягая силы, Чтоб росс фашиста победил, Ковал победу русский тыл.
Боеприпасы, пушки, порох, - Всё невозможно перечесть, Давал Урал- страны опора Для Родины, для нашей; здесь, Как и по всей стране Великой, Народ, от мала, до велика, Сплотился, в трудовой встал строй, Чтоб в смертной бойне мировой Защитник был наш обеспечен Всем, нужно что, чтоб победить, Чтоб супостата мог он бить,- Народ трудился безупречно; Подростки, женщины уже, Чтоб заменить отцов, мужей,
Тех, что ушли и воевали За Родину свою, на фронт, Заместо них к станку вставали За это- низкий им поклон. Пришла весна сорок второго… И небо, заревом багровым, Сулило снова лишь одно: Опять Титанам суждено В сражении сойтись нещадном, Которое должно решить, В войне кто должен победить; Германец, хоть, побит изрядно, Исполнен рвения опять Реванш за пораженье взять.
Но где ударит он, проклятый? Мы на Москву удара ждём, А Гитлер, враг славян, заклятый, Пойдёт совсем другим путём: Удар он свой на юг направит, И вновь нас отступать заставит; На Сталинград и на Кавказ- План генеральный в этот раз. Ему российская столица Теперь уже не так важна: Ведь, дозарезу нефть нужна, А то- грозит остановиться, Военная машина вся, В войне с Россией крах неся.
Бить немца летом, — то доселе Не удавалось никому; И пораженье мы терпели Под Харьковом и на Дону. В июне был Ростов захвачен; Ужели навсегда удача Лик отвернула свой от нас? Неужто, Сталинград, Кавказ Падут под натиском германца? И враг, казалось, так силён, Что Волгу перережет он. И миру стало вновь казаться, Как в сорок первом том, опять, Что мы не сможем устоять.
Хоть героически сражались Отчизны верные сыны, В тылу все силы напрягались, Чтоб победить смогли они, Но свастика над Волгой вскоре, Неся огромное нам горе, Явилась в августовский день: Немецких самолётов тень, Возникла вдруг над Сталинградом; И начался кромешный ад: И стёрт в тот день был Сталинград,- Врата разверзлись, будто, ада: Горела даже Волга, — нефть, Пылала, разлившись по ней,
Весь город пламя пожирало; А то, что не могло гореть,- Бомбардировкой разрушало Люфтваффе, всюду сея смерть. И города в тот день не стало… Но это было лишь начало Жестокой битвы, что потом Ознаменует перелом, Что мира потрясёт народы; Провозглашён один завет: "Для нас земли за Волгой нет!" Во все войны проклятой годы,- И до, и после, — нет другой Свирепой, яростной такой,
Как в Сталинграде битвы страшной; За пядь земли, за каждый дом Сражались, вплоть до рукопашной, В ожесточении святом. Кромешный ад и днём и ночью: Везде, кругом всё рвётся в клочья От мин, снарядов и от бомб; Полк прибывает за полком, И в бой немедленно вступает И то, что враг захватит днём,- Наш, под неистовым огнём, Обратно ночью отбивает. Так в битве день за днём идёт, И вот уж осень настаёт;
И в схватке уступить, жестокой, Ни мы не можем, ни они; Хотя потерь уже премного Понесено за эти дни. Но враг, потери не считая, Всё рвётся к Волге, полагая, Что только Сталинград падёт,- И окончательная ждёт Их грандиозная победа. Они не ведают о том, Что грандиозный ждёт разгром И песенка их будет "спета", И смерть их выкосит сама, Едва лишь русская зима,
В права свои вступивши вскоре, Им тут устроит "белый ад"; Им, всей Германии на горе, Отныне будет Сталинград На свете словом самым страшным. Им не вернуться в день вчерашний, Где от победы, от одной, Они, блистательно, к другой Шагали, страны покоряя, Блицкригом поражая мир, А бесноватый их кумир, Над ними флаг свой развевая, Кричал тогда: "Великоросс- На глиняных ногах колосс!"
Когда зима, покровом снежным, Покрыла, в ноябре, поля, Окрест лежащие безбрежно, Вдоль Волги узкая земля Ещё удерживалась россом; Казалось- не было вопросом, Что будет и она взята,- Вдоль берега полоска та,- Падёт, захвачена фашистом, Что удержать её нет сил. И Гитлер сам провозгласил В Рейхстаге, как всегда, неистов, Что пал, захвачен Сталинград. Однако, город не был взят.
Защитники ещё держались На бреге из последних сил, И так же яростно сражались, Когда гром пушек возвестил Апофеоз тому сраженью: Ударив с флангов, в наступленье, Едва утих орудий гром, Устроивших врагу разгром, Пошёл безудержной лавиной, Всесокрушающей волной Войск наших натиск штурмовой На потрясённого румына, Что с флангов немца прикрывал; Который вовсе не желал
В снегах российских насмерть драться Тут, за германский интерес; Зачем вообще ему сражаться И устилать телами здесь, В снегах, бескрайнюю равнину? И поражённые румыны,- Кто страхом, кто снарядом, — все, В широкой фронта полосе Всё бросив, дружно драпанули, Свои спасая шкуры, в тыл. И вот он, славный, наступил Тот час, когда в "котле" замкнули Шестую армию врага; Теперь глубокие снега
Да вьюга, да пурга, их будут Лишь безысходностью кормить, А гибели картины всюду- В отчаяние приводить. Исполненный своих амбиций, Им запретил отход с позиций И отступленье, фюрер их. Он самолётов грузовых Велел направить для снабженья Отрезанных, в котле частей; В плену иллюзий, он, злодей, Уверен: хоть и с напряженьем, Но немец выстоит, пока, Направленные им войска
Всёсокрушающим ударом Кольцо блокады разорвут; И, хоть в "котле" припасов мало, Люфтваффе их не подведут, И обеспечат им снабженье, Частям, попавшим в окруженье,- Пока Манштейн до них дойдёт, Пока блокаду не прорвёт. Манштейну приданные силы Назвали группой армий "Дон". Великим был стратегом он; Но наша армия явила И героизм, и стойкость ту, Что и ему невмоготу,
"Не по зубам", задача стала; Сначала обескровлен, он, Там понеся потерь немало, Был откатиться принуждён. Фатальной битва оказалась; Вот так история писалась, И каждый знал у нас солдат: Они историю творят, И, даже не России, — мира! Им невозможно отступить, И к Сталинграду допустить,- Где смерть врага уже косила,- Манштейна танки здесь никак; И был отброшен ими враг.
В дни битвы этой жесточайшей, Когда горяч был даже снег, Где выстояли деды наши,- Которой, в мире человек Нигде и никогда доселе Не испытал, — они сумели Остановить, разбить врага; Хоть, и не полностью пока. Средь подвигов, бессчётно коих В скрижали вписано в те дни, Мы упомянем тут один; Одних из множества героев Мы памятью вознаградим И славы долг им воздадим:
Манштейн всё рвался к Сталинграду, И, с натиском железным, шёл; Люфтваффе, юнкерсов армадой, По воздуху несли в "котёл" В день девяносто тонн снабженья, Спасая от уничтоженья В нещадном яростном бою Шестую армию свою. Аэродром их был в Тацинской, Откуда окружённым шла Доставка. Та в тылу была,- Недосягаема, неблизко; И ей, казалось до того, Не угрожало ничего.
Но генерал Баданов в эти Столь знаменательные дни, Подобно русскому медведю, Все танки корпуса свои, Разбив несчастных итальянцев, Что, глупые, пришли сражаться С великороссами в снегах, Как говориться, "в пух и прах", Направил на захват Тацинской, Неся врагу разгром и смерть, В тот самый легендарный рейд, С огромным сопряжённый риском; И, как при ясном небе гром, Ворвался на аэродром.
"Как снег на голову." — Суворов Любил так прежде говорить; Имел наш гений хитрый норов В своей "науке победить". Но было то в года былые; А ныне- времена иные: И на врага, уже с огнём, Не снег обрушился, а гром Из сотни башенных орудий. Не верил враг своим глазам; Не верил он, что может там, В тылу, на них нагнавши жути, Явиться целый корпус наш. Танкисты же, войдя в кураж,
Из танков самолёты били, Громили весь аэродром И гусенницами давили, Что находилось там на нём. И мы заметим здесь: поскольку Фортуна храбрых любит только,- Лишь им она благоволит; И враг наголову разбит, Аэродром весь уничтожен; И в Сталинграде оккупант Уж не получит провиант, Да и боеприпасы тоже: Воздушный был нарушен мост; В крестах берёзовых погост
Теперь стоит в глазах у Фрица. Зачем же он пришёл сюда? Ужели стоило стремиться Сюда, где волжская вода, Чтоб сгинуть здесь в снегах навечно? Теперь наш враг бесчеловечный, Тут, безнадёжно окружён, Был совершенно обречён. Тем временем, Манштейн отброшен; Пред яростной атакой он, Чуть было, сам не окружён, Прорвать уж не способен больше Кольцо блокады, отступил. Баданов же, громивший тыл
Немецкий, с корпусом вернулся; Он, нанеся врагу потерь, Которым оный ужаснулся, Геройством заслужил теперь Как в наше время бы сказали: "Навечно место в славы зале"; Врага премного разгромив, И доблесть яркую явив, Тот корпус стал теперь гвардейским; За этот рейд отныне он Тацинским будет наречён; А этот рейд- отважный, дерзкий, Аэродром повергший в прах, Легендой будет жить в веках.
Часть вторая. Уральский Добровольческий Танковый Корпус "Страшись, о рать иноплеменных! России двинулись сыны; Восстал и стар и млад; летят на дерзновенных, Сердца их мщеньем зажжены." А.С.Пушкин "Audaces Fortuna Juvat" (латинск.) Удача сопутствует храбрым. Публий Теренций Когда в руинах Сталинграда С зимой врага косила смерть, Гнобя нещадно супостата, И им погибнуть, умереть- Уже как облегченье было, Когда железную явила Россия волю тут свою, В жестоком выстояв бою, Когда весь мир увидел ясно, Что наш Союз непобедим,- Не справиться фашисту с ним,- Что будет враг разбит, злосчастный,- Ох, как была ещё пока Весна победы далека…
Она пока ещё всходила,- Заря Победы над землёй; И, ох как много нужно силы Сломить чтоб меч германца злой: Сколь самолётов, танков, пушек, И, чтобы качеством не хуже, Тех, что имелись у врага, Пришлось произвести тогда; Трудились, рук не покладая, Без отдыха и день, и ночь, Чтоб супостата превозмочь, Сверх нормы, и не доедая, На совесть, — вовсе не за страх, Не зря мозолей на руках.
И наша Пермь, в строю едином И трудовом, со всей страной, Ведома доблестным почином, Великой славы трудовой, Что нужно фронту- всё давала. Но этого, как видно мало И недостаточно пока, Чтоб скоро победить врага, Тогда, в том сорок третьем было; И на Урале брошен клич: Победы чтоб скорей достичь, Быстрей чтоб армия разбила Всем ненавистного врага, Сверх нормы сделать, дать в войска
На целый корпус танков новых И личного состава к ним; И, хоть танкистов нет готовых, Их быстро обучить. За сим, Сыны и дочери Урала,- Как совесть им повелевала,- Свершили подвиг трудовой, Сверх плана дав стране родной Всего, что требовалось ныне, Чтоб корпус танковый создать: "Тридцатьчетвёрок" новых рать, Что сокрушительный, вражине, Смертельный, нанесут удар, И всё другое. Млад и стар,
Рабочий, служащий, колхозник, Учитель, школы ученик, И православный, и безбожник,- Перед Отечеством должник- Любой, кто долгу чести верен; И подвиг тоже их безмерен: Не пожалели ничего Они для дела, — для того, Чтобы приблизить час Победы; И каждый свою лепту внёс: Трудом, копейкой, сделав взнос. И вот объявлено в газетах: Урала верные сыны! Освободительной войны
Конец пока ещё не близок; И враг пока ещё силён, И ждать не стоит компромиссов, Хоть и побит изрядно он; Ещё великие сраженья Для Родины освобожденья С заклятым предстоят врагом. За Родину, детей, свой дом, И за Отечества свободу, Вас призывают в строй вступить На танках чтоб уральских бить, Сверхплана сделанных народом, Фашиста- смертного врага, Не будет он добит, пока.
Прикамья, Южного Урала, Урала Среднего сыны, Когда их Родина призвала, В годину тяжкую войны, - Откликнулись на зов священный; Ведомы долгом незабвенным, Шли добровольцы на войну, Оставив дом, детей, жену, Не зная: кто из них вернётся… Но с твёрдой волей одолеть Врага; и никакая смерть, Хоть с ней им встретиться придётся, Не в силах их остановить И помешать им победить.
Вчерашние герои тыла,- "От трактора" и "от станка", И не прошедшие горнило Жестоких битв ещё пока, Без опыта, без боевого, Которым всё казалось ново,- Теперь, в реалиях войны С преопытным врагом, они, Что смогут противопоставить Уменью, опыту его? Четвёртый год идёт, с того, Как в бой вступили панцерваффе И колоссален опыт их; Так от Ла-Манша, до самих,
Песков горячих африканских, От атлантических валов Прошёл уже танкист германский До волжских наших берегов; И с ним по опыту уральцы В то время не могли сравняться, Но их вела святая месть: Чтоб отстоять Отчизны честь, В бой бросятся они бесстрашно, И смогут одолеть врага. Но это позже; а пока Герои-добровольцы наши, Народа получив наказ, И сами поклялись сейчас
Врага разбить, придти с победой: Незря Урал доверил им, В беде большой, пришедшей, этой, Достойным сыновьям своим, Стальной кулак, разящий громом; И, долгом клятвенным ведомы, Они его не посрамят. И вот сынов Прикамья рать, Челябинцы и свердловчане- Все побратимы навсегда,- Прощаются; и поезда Их мчат по Родине бескрайней, На запад, чтоб вести борьбу За честь, за Родины судьбу.
На подготовку им не много Отсчитано в то время дней: Ведь новой битвы, прежестокой, Над Курском поднималась тень; Вновь Гитлер не желал смириться, Что неизбежен крах амбиций, И снова враг заклятый наш Желал осуществить реванш. Доселе "Т-34",- Наш легендарный славный танк, Созданный инженером так, Что был непревзойдённым в мире,- Ещё господствовал в бою. Но вот промышленность свою,
Мысль инженерную, германцев Направил Гитлер всю на то, Чтоб создан был новейший "panzer", Которому уже никто Не сможет противопоставить Ничто в бою; и их поставить В великом множестве в войска. Теперь промышленность врага, Служила коей вся Европа,- Что в оккупации была,- На выпуск новых перешла "Пантер" и "тигров", ими чтобы Разбить на поле боя нас В решающий, последний раз.
Так думал Гитлер, — демон ада. А лучше б, — Бисмарка слова "С Россией воевать не надо" Его больная голова Воспомнила, — пока не поздно. Но гений злой амбициозный Обуревал им как всегда; И вновь немецкая орда, Лавиною пантер и тигров Пошла: На Курск, на этот раз. И разыгрался смерти пляс На Прохоровском поле, битвой, Которой мир ещё не знал: Ни до, ни после видал,
Чтоб танковые две армады В решающем бою сошлись; Врата разверзлись, будто, ада И насмерть схватка, — не "нажизнь": Огонь и скрежет, пушек громы; Танкисты, яростью ведомы, И истекая кровью ран, В горящем танке, на таран, Подчас идут самозабвенно; И жертвуют собой не зря: Пантеры с тиграми горя, В баталии той, беспримерной,- Не победителем потом, А погребальным, лишь, костром
Останутся на поле боя. Повержена фашиста мощь; Сражение то роковое, Где враг не в силах превозмочь Советского солдата волю, И не способен будет боле На нас масштабно наступать,- Ознаменует для германца Фатальный перелом в войне: Их "панцерваффе" здесь, в огне, Сгорели, и теперь сражаться Он будет, отступая, лишь; И вместо "Lebensraum"(1) — шиш
1. Примечание: "Lebensraum" (нем) — жизненное пространство на востоке, т. е. территория России
Теперь получит на востоке. Однако, в битве той и мы Потери понесли премноги… Но нашими в тылу людьми Победа день и ночь ковалась, И наша мощь преумножалась Всё больше, с каждым днём быстрей; И становились мы сильней. А что же стал наш враг смертельный? Хоть обескровлен в битве, он, Однако, не был побеждён; И предстоит вновь беспредельный Кровопролитный ратный труд. Ну, а сейчас, нам нужно тут
Всесокрушающим ударом Сломить ослабшего врага; Уральский корпус наш недаром, Враг не опомнился пока, К Дуге был Курской переброшен; И, чтобы фриц был огорошен, Вступил он прямо с марша в бой. Так было суждено судьбой, Что первое в бою крещенье Уральцам здесь пришлось принять И опыт первый набирать В жестоком танковом сраженьи; И с Прохоровской битвой, лишь, Сраженье оное сравнишь.
План нашей ставки заключался, В том, чтоб на севере Дуги Фриц в окруженьи оказался Всей группировкой; чтоб враги Отрезанные от снабженья Там потерпели пораженье, Погибли иль сдались потом, В котле огромном под Орлом,- Чтоб "Сталинград" там повторился; А чтобы клин железный вбить И супостата окружить, Уральский корпус наш вводился; И он, в той битве за Орёл, На главном направленьи шёл.
План был хорош, но очевиден; И замысел наш для врага, Увы, понятен был и виден. И, мы готовились пока, Успел там враг и оборону, Сверхпрочную, в три эшелона, И минные поля создать, Да и резервов пособрать. Как мудрость некогда сказала: "Предупреждён- вооружён". А враг ещё был и умён, И опыта имел немало, И смертный бой ему не нов; Он к обороне был готов.
И вот, с таким врагом, уральцам Придётся в первый бой вступить; И нужно победить, прорваться, В глубь обороны устремить Разящий клин стальной армады. Преодолеть, однако, надо Сначала- минные поля, Богато коими земля, Предусмотрительно германцем, В полях усеяна окрест; Орудий сотни, кои здесь За каждым кустиком скрываться, И наших будут поджидать; А танков, самоходок рать,
На ликвидацию прорыва, Чтоб окруженья избежать, Направит их фельдмаршал живо, Чтоб дальше нам пройти не дать. Быть обещала битва трудной; Но вот, июльским ранним утром, Пошли уральцы в первый бой: Орудий голос громовой Всем битвы возвестил начало; Прошли, чтоб, наши танки днём, Сапёры прежде, под огнём, За ночь, пока Светило спало, Проходы сделали в полях; Враг, искушённый уж в боях,
Уральцев, в бой рванувших яро, Стеною плотного огня- Из артиллерии ударом Встречал повсюду; и броня Уже горела. Пламень адский Хоть воли превозмочь солдатской Не мог, но танки пожирал, Танкистов жизни забирал; И вакханалии кровавой То — лишь прелюдия была: Все были впереди дела, А это- дела лишь началом. И опыт первый, боевой Был куплен дорогой ценой…
Как бы там ни было, уральцы, Уже потери понеся, Не собирались отступаться; И, сокрушение неся, Громя нещадно супостата, И танки наши, и солдаты Вперёд, и только лишь вперёд,- За танком танк, за взводом взвод Стремились, шли и днём и ночью; Врага громя или давя, Из пушек бья; и вот, спустя Три дня боёв, тяжёлых очень, Оборонительный тот вал, Что немец под Орлом создал,
Преодолеть они сумели. Враг танковый резерв послал, Который часа ждал доселе, И снова пламень запылал Армад, стальных двух, столкновенья; Теперь- в Бориловском сраженьи. Немецкий опытный танкист, Под пушек гром, снарядов свист, Нанёс потерь, увы, немало Недавно севшим за штурвал, Уральцам; но боёв финал, В Бориловском аду кровавом, Лишь об одном нам говорит: Враг под Бориловом разбит.
Хотя не полностью удался Командования смелый план, И немец всё же удержался, Не угодив в большой капкан,- Но потерпел он пораженье; Пусть, не попавши в окруженье, На запад немец отошёл. И был освобождён Орёл. И вот, в СССР впервые Торжественный гремит салют; И этим почесть воздают, За подвиги их боевые, Как безусловно ясно нам, Уральским, в том числе бойцам.
Орловщину освобождая, По вызженной земле идя, Солдат наш, в коем месть святая Была сильней день ото дня, К победе волей укреплялся, Хоть и с погибшими прощался, Он, земляками, много раз; Ничто уж не могло сейчас, Когда он видел зверства эти, Что оккупанты за собой Оставили в земле любой, В нём волю умалить к победе. Войны тотальной хочет враг; И наш ответ: — Да будет так!
Теперь, когда той битвой Курской, Ознаменован перелом, И под ударом танков русских, В контрнаступленьи под Орлом, Неся потери, враг отходит,- Пора иная уж приходит: Отныне гитлеровцев рать Способна только отступать. Хоть фюрер будет бесноваться, И гром и молнии метать, И всем, и вся вновь угрожать, На генералов вновь срываться,- Закон истории таков: От волжских наших берегов,
Пружина русская, тугая, Теперь пошла в обратный ход; Теперь Фортуна никакая, Никто, ничто уж не спасёт,- Ни случай, и ни Провиденье,- Германию от пораженья: Империя падёт во прах. Теперь толкает немца страх Отчаянно за жизнь сражаться; Теперь захватчика кураж, Идеологии их блажь- Развеялись в умах германцев. Однако же, инстинкт другой У нации включился той-
Немецкой, великогерманской: Коль будет русским Рейх разбит, В кровавой мясорубке адской,- Германию не пощадит, Когда войдёт в её чертоги Солдат советский; за премноги Свои потери будет мстить; И немцам, мол, тогда — не жить. Так Геббельс, гадина презлая, С трибуны без конца кричал, К войне тотальной призывал,- Врал, пропагандой засоряя, Германцев воспалённый мозг; Однако же, великоросс
Таких не строил вовсе планов,- Народ немецкий погубить; Он, победив на поле бранном, Стремился лишь освободить Народы все от деспотии. Увы, внемля вранью витии,- Той, Геббельса безмерной лжи, Что не дадут им россы жить,- Германцев нация сплотится В строю едином против нас: И, с фанатичностью подчас, Смертельной, немцы будут биться, Вкушая пропаганды жуть; Кровав и долог будет путь
Страны родной освобожденья И стран Европы, что пока Перед германцем в преклоненьи, Их кованного сапога Ещё претерпевают иго. Тут не получится блицкрига У нас; погнавши немца вспять, Ожесточённо воевать Придётся нам; и жертв немало В этапах трудного пути Придётся на алтарь нести Победы, чтоб заря вставала На мирном небе голубом И мир пришёл бы в каждый дом.
* * *
Уральский корпус был направлен На Брянщину после Орла, Чтоб ратный путь продолжить славный; Там первая его нашла Большая Родины награда: За то, как гробил супостата, В Бориловском сраженьи, он, Теперь был корпус награждён Почётным званием- гвардейский. Баданов лично знамя им- Танкистам доблестным своим,- Вручил, в традиции армейской; И Брянщину они пока Освобождают от врага.
Унечу взяли и другие Под Брянском, веси, города; Им партизаны пособили Богато коих там тогда, В краю том партизанском было. И вскоре наше знамя взмыло Над Брянщиной; и вновь вперёд Наш корпус вскорости пойдёт, Теперь уже- на танках новых: Мощней орудие, броня- Наш тыл, трудясь, день-ото-дня, И при конструкторах толковых, Всё больше фронту поставлял: Снарядов, техники давал.
Теперь настало время, чтобы И с Украины фрицев гнать, А после- дверь уже в Европу, Немедля, сходу отворять. Пришёл 44-й, новый; И корпус наш, к боям готовый, Стоял и ожидал приказ. Куда теперь, на этот раз? Где он ударит по фашисту Стальным, разящим кулаком? И где потом пройдёт катком, Пойдёт куда, в атаке быстрой, Где будет бить ещё врага? Лишь Ставка знает то пока.
И вот приказ: на Украину; Её пора освобождать. И танков мощную лавину Вновь решено в прорыв послать; И снова группировку фрицев Мы будем окружить стремиться: Чтоб "Первой танковой"(1) их, в тыл, Клин отсекающий наш бил. И, по раскисшим, по дорогам, В грязи, растаявшей весной, В которой даже танк порой Тонул, преодолев премного Дорог военных трудных вёрст, Пришёл на Украину росс.
(1) Первая танковая- 1-я танковая армия Вермахта под командованием Ганса Хубе
Снабжение всё отставало, И генерал, известный, "Грязь", Несущий всем проблем немало, Здесь воевал уж против нас. В грязи машины застревали И вовремя не успевали За танками они прибыть; Но Жуков, что руководить Теперь поставлен наступленьем, Потребовал его начать, Чтобы врага врасплох застать, Взять супостата в окруженье. И "бог войны" загрохотал, И огненный обрушил вал
Он на позиции фашистов; И танки наши в бой пошли. И натиск был брони неистов, И танки вскорости смогли, Хоть не хватало им снабженья, Но яростным тем наступленьем Прорвать там фронт, пойти "в обхват"; И немцу новый "Сталинград" Уже грозил неумолимо. От слова "Сталинград" теперь Был в ужасе фашистский зверь И понимал: необходимо Обхват наш им предотвратить. Однако, фюрер отходить
Им запретил категорично. Безумец этот, как всегда, Руководил единолично, И генералов никогда Не слушал, им не доверяя, В себя уверовав, считая, Что Провидение его Избрало только одного. Однако, ужас "Сталинграда"- Им был внушительный урок, Военным всем пошедший "в прок". Предельно ясно: срочно надо Прорыв наш им предотвратить, А лучше- срочно отходить.
Поскольку Гитлер отступленье Категорично запретил, То, избежать чтоб окруженья,- Насколько доставало сил, Всё бросил Хубе против наших; И вновь с огромной силой вражьей, Тяжёлой битвы вновь бои. Резервы главные свои Как в топку бросил враг, но снова Разбив их, русский танквперёд, Неукротимый, наш идёт. Он- наступления основа; В то время танк — лишь он один На поле боя господин.
И окруженье состоялось; И Хубе с армией своей В котле. Но вскоре оказалось: Враг новых отрядил частей, Прорвать кольцо чтоб, окруженья И ей уйти от пораженья. И корпус танковый СС, Из Франции прибывший, здесь, Спеша на выручку, ударил Железной мощью всей своей Нам с внешней стороны; и в сей День Хубе, тоже, в контрударе, Стал вырываться из котла. И помощь лишь, извне, спасла
Его от полного разгрома. Потери многи понеся, И металлического лома В который техника их вся Была превращена, оставив, Он, танки на прорыв направив, Хотя на волоске висел, Однако вырваться сумел. Что это было пораженье,- А может, даже и разгром,- История речёт о том: Их фюрер отстранил Манштейна. Однако, ведь, и нам потерь Нанёс опять фашистский зверь. * * * Теперь, когда был обескровлен "Тысячелетний" третий рейх,- Союзникам был обусловлен В Европе высадки успех. Нам Черчиль долго врал доселе,- Хоть врать негоже в этом деле,- Что будет фронт второй открыт; Своим витийством знаменит, Он обещал и в сорок третьем, И до, и после обещал; Но всё, по большей части врал. Но порицать за штуки эти Не стану сильно я его: Довольно ведь уже того,
Что помощь шла от них; конвои Полярные к нам, с риском, шли. И моряки их те- герои, Которые суда вели Под авиации налётом. Везя нам танки, самолёты, Торпеды получали в борт, Но шли и доставляли в порт, Минуя "волчьих стай" засады, Снабженье для бригад, полков; И подвиг этих моряков Нам тоже забывать не надо. И вот союзники теперь, Когда наш танк в Европу дверь
Того гляди, снесёт, и в Польшу, Уже войдёт, врага громя, - Решили: оставаться больше Нельзя им в стороне, срамя Свои державы перед миром, Позоря честь своих мундиров. К тому же, если росс добьёт Фашиста, то и перейдёт К нему авторитет в Европе. И вот, скопив премного сил, Союзник наш осуществил Вторжение, и немца гробя, Количеством, огромным, сил, Второй он, всё же, фронт, открыл.
* * * А мы-на Львов. К нему уральцы Атакой смелой прорвались. За Львов два дня пришлось сражаться В боях тяжёлых; но взвились И надо Львовом флаги наши; А корпус наш идёт уж дальше,- И вот- граница! Сан- река: Невелика, неглубока; Хоть с нашей Камой не сравнится Ни ширина, ни глубина, Но как была важна она,- Ведь здесь СССР граница. Солдаты наши уж теперь В Европу отворили дверь,
Идя, с тяжёлыми боями, Врага ничтожа и гоня, Бья, со своими земляками; Товарищей похороня Премного на пути том длинном… Неизмерима боль аршином, Словами то не описать, Что дедам нашим испытать Пришлось, и через что придётся Пройти, пока добьют врага; И сколь поляжет их, пока Победы знамя возовьётся, Когда падёт фашистский рейх, Когда наступит мир для всех.
Ну, а пока, — вперёд, за Вислу! Она форсирована; там Уже захвачен Сандомирский, Для наступления, плацдарм. Враг танковые бросил силы, Всё, что собрать возможно было, Чтоб ликвидировать его; Но смог добиться лишь того, Что понеся потери многи, В жестоких за плацдарм боях, Лишился танков; пали в прах Большие силы их, в итоге; А наш плацдарм удержан был. И вот гром пушек возвестил,
О наступлении начале. Уральский корпус наш, опять,- Вперёд! Моторы заурчали И вновь- в атаку, наступать! Прорыв удался, танки рвутся, И все предчувствием влекутся, Танкисты, что сейчас они, В январские, вот эти, дни, Весь ход истории всемирной Ведут, куда желанно нам; По белым, этим вот, снегам, Их танков след в дороге длинной,- В скрижалях, будто след пера: Сама история была
Здесь писана тогда уральцем; И до Силезии самой, В сраженьях лютых, смог дорваться,- За шагом-шаг, за боем- бой,- Дошёл теперь солдат советский. Силезия, — здесь меч немецкий Ковался, плавился металл. И он Германии давал,- Район промышленный, силезский,- Железо; Без железа ей Немного оставалось дней Сражаться- армии немецкой. Но вновь и вновь, был каждый бой Оплачен дорогой ценой.
Министр вооружений- Шпеер, Доложит Гитлеру о том, И правду горькую посмеет Сказать, послав её письмом: "Война проиграна, мой фюрер: Промышленности всей структуре Потребен более всего Металл. Но мы теперь его Уже лишились безвозвратно." И Гитлер в ярость вновь придёт; Но, что их рейх "великий" ждёт,- Предельно было всем понятно: Разгром, и только лишь разгром. Уральцы сразу же потом
Стремят теперь уже к Берлину- Туда, где логово врага, Свою громящую лавину. Не так дорога далека, Но враг дерётся фанатично, Усугубляя лишь трагичный, И неминуемый финал; У них теперь и стар и мал,- В нас гибель свою ложно видя, Внимая геббельсовской лжи, Спасти желая рубежи И нас смертельно ненавидя, К плечу-плечо вставали в строй, Пытаясь в схватке роковой
Нести нам пораженья боле; Вотще надеялись они Агонию продлить подоле, В последние для рейха дни: Судьба для них неумолима,- Солдат наш шёл неудержимо В свой главный и последний бой И силы не было такой, Чтобы его остановила. Германский же, теперь, орёл- Побит был, обескровлен, квёл; Хребет ему переломила Десница наша. И о том Скрижали скажут: "Поделом!"
Когда-то Гитлер собирался "Медведя" русского загнать В берлогу; и народу клялся, Германцам "Lebensraum" дать За счёт захваченной России. А ныне- дряхлый и бессильный, Он, прячась, в бункере сидел, Осознавая свой удел, Неумолимый, неизбежный: И, как логический финал,- Он с ядом ампулу сожрал, И, отправляясь в ад кромешный, В пути не заблудиться чтоб, Ещё пустил и пулю в лоб.
А славные уральцы вскоре К Берлину подошли, и вот, Борьба теперь, врагу на горе, За логово его идёт. И вот — Победа! Рейх повержен. И ликованья безудержен У нашего солдата пыл; Но тут приказ, вдруг, поступил: Уральцам наступать на Прагу. Там группа армий "Центр" врага, Боеспособная пока, Не сдавшись, продолжает драку; И Прагу, где народ восстал, Немецкий истребит вандал;
И росс, воззванью чехов внемля, Спешит на помощь им, в беде: На чешскую, скорее, землю, Через Судеты, по гряде, По горным перевалам, спешно, Чтоб чехов поддержать мятежных, С боями рвётся к Праге он. И вот, ударом потрясён, С боями, немец отступает, К союзникам стремясь уйти, Им сдаться, жизнь свою спасти. Он нам сдаваться не желает; Но, окружённых, всё равно Сдалось их в плен полным-полно.
Уж наше знамя над рейхстагом Взвилось, и рейх уж рухнул в прах, И, осенён Победы флагом, В освобождённых городах Мир наступил, — столь долгожданный, Всем человечеством желанный,- А в Праге — всё ещё бои. И кто-то истекал в крови,- Довоевавши до Победы, Но не доживши до неё… Он сердце не жалел своё,- Так воевали наши деды И подвиг их вовеки свят,- С Урала молодых ребят.
ЭПИЛОГ Весна- природы пробужденье; А той победною весной- Она, — как символ возрожденья, Что после бойни мировой, Апокалипсиса финала,- Теперь повсюду наступало. Теперь на пепелищах сёл, Смертельный где каток прошёл, Дома вновь строились и хаты; А на руинах городов, Домов разрушенных, цехов,- С победой возвратясь, солдаты, Пройдя весь путь свой боевой,- Теперь уж подвиг трудовой
Вершили. Созиданья гений Народ советский обуял; Самоотверженно, без лени, Солдат вчерашний снова встал К станку, сел в трактор и машину; И всю гигантскую махину Всю экономику страны, Порушенную в дни войны, Восстановил, привёл в движенье. Но сколько не вернулось их,- Кто полегли, в полях чужих, За Родины освобожденье,- Они, чьи души в небесах, Навечно, в наших, все, сердцах.
Последние комментарии
4 часов 58 минут назад
10 часов 2 минут назад
17 часов 51 минут назад
20 часов 21 минут назад
20 часов 29 минут назад
2 дней 7 часов назад