У власти ни родни, ни друзей нет [Ричард Евгеньевич Артус] (fb2) читать онлайн

Ричард Артус Повесть не временных лет Книга 2. У власти ни родни, ни друзей нет

Часть 1

 1

Одно дело —   умные речи говорить, и  совсем другое — претворять их в жизнь…

— Вы что, совсем забыли, для чего нас собрали? — Бегал по залу Кащей, размахивая руками. — Мы и так тут, чертову прорву времени потеряли. Вспомните, о чем мы с Велесом договаривались? Молчите, да? Так вот, я напомню. Наша задача, Русь нашу, матушку, от всякой нечисти очистить, а не тянуть туда, кого попало. Я вот, можно сказать, замком, ради этой великой цели жертвую.

— Так замку сейчас вроде ничего не угрожает. — Перебил речь Кащея, пожав плечами Андрей. — Как минимум в ближайшем будущем.

— Ты не умничай. — Тут же окрысился на него Кащей. — Тебе это не идет.

— А ну-ка поясни. — Уперла руки в бока Глафира. — Что значит, кого попало? Они, — кивнула она головой на стоящую за ней свиту, — не абы кто, это мои, и Андрея друзья.

При этом заявлении Андрей бросил недоуменный взгляд на Глафиру, но на всякий случай дипломатично промолчал.

— А Жижеч, — тем временем продолжала Глафира, — к тому же, и еще мой личный телохранитель.

— Ну, и как ты себе представляешь прогулки с такими друзьями, и терминатором телохранителем по Москве? — Уставился на нее поверх очков Кащей.

— Не знаю. — Отвела глаза в сторону Глафира. — Но раз ты у нас мозг, то придумай.

— А почему бы нам еще Пенелопу с василисками не прихватить? — Съязвил он.

— Не-е, эти каменные пусть тут лучше остаются. — Пыхнула дымом дракониха. — Все равно от них толку мало. А я, так и быть, с вами бы пошла. Все же таки интересно на другой мир, хоть одним глазком взглянуть.

— Так. — Остановился Кащей, схватившись за голову. — Моя нервная система на пределе, давайте все успокоятся, подумают хорошенько, и завтра мы втроем отправимся на землю. — Взвизгнул он, закончив свою речь, и развернувшись, выбежал из зала.

— Втроем не получится. — Крикнула ему в спину Глафира. — Даже и не мечтай.

— Интересно, чего это ему так срочно на землю вернуться приспичило? — Хмыкнул Андрей, окидывая всех взглядом. — Даже вдруг, невероятным патриотизмом загорелся.

— Да что тут непонятного. — Засмеялась Глафира. — Видно учуял, где денежками поживиться есть возможность, вот и бьет копытом, как конь ретивый, а то сам не знаешь, по какой такой причине, он патриотом переделанным прикидываться станет.

— Да это понятно. — Махнул рукой Андрей. — Непонятно, где он их учуять сумел?

— А кто его знает. — Пожала она плечами. — Это же Кащей. Тут даже и добавить больше нечего, потому как этим все сказано.

— Тоже верно. — Кивнул утвердительно он головой. — Хотя, в чем-то он и прав. Вот, как ты себе представляешь появление на земле Пенелопы? — Посмотрел он на Глафиру. — Нет, лично я, ничего против нее не имею. Только представляешь, что там начнется, если ее кто-нибудь заметит? Без обид Пенелопа. — Приложил он руку к сердцу, посмотрев на дракониху. — Просто на земле, мягко выражаясь, давно живых драконов не видели.

— Ну да. — Засмеялась Глафира. — Если тут, за тобой только герои, высунув языки, бегают, — пояснила она свой смех, — то на земле все население побежит. А главное, хоть и земля большая, да спрятаться негде будет.

— Тогда к вам соваться, смысла конечно нету. — Немного подумав, согласилась Пенелопа. — Бегом заняться, я и здесь могу. Да, я вообще то, и не очень-то хотела, а говорила только потому, что мне нравится, когда Кащей злится. Ну, грех было себе отказать в таком маленьком удовольствии.

— Может, у вас и котов никогда не видели? — Задал вопрос Бяка.

— Коты есть. Только, таких как ты, ни одного, на весь белый свет. — Глафира печально вздохнула, и посмотрела на Андрея. — А может, можно все-таки что-нибудь придумать?

— Я думаю да. Только вот Кащея придется уламывать, я ведь ворожить не умею, это не по моей части.

— Ну, его то я уломаю. — Глафира уверенно кивнула головой. — В этом я уверена.

— А со мной какие проблемы могут быть? — Тут же влез в разговор Тихушник. — Я ведь могу все время невидимым быть, мне это совсем труда не составит.

— Тебе нет. — Согласился с ним Андрей. — А у нас они появятся.

— Это какие? — Спросила за Тихушника Глафира.

— Да самые простые. — Хмыкнул Андрей. — И прежде всего, бытовые. Вот, к примеру, где ты его на постой определишь? Если все время в домике на озере держать, то толку, что мы его с собой притащили. Или ты думаешь его в своей квартирке поселить?

— Да, об этом я действительно как то не подумала. — Задумалась ненадолго Глафира. — Надо дом покупать. — Пришла она к неожиданному выводу, после непродолжительного молчания.

— Дом? — Удивленно переспросил Андрей.

— Да. — Решительно кивнула головой Глафира.

— А где деньги на дом возьмем? Кащей точно не даст. Тут, даже ты его не уломаешь.

— А чего его уламывать? — Улыбнулась Глафира. — У нас и своих сбережений должно хватить. — И посмотрев, на ничего не понимающего Андрея, принялась объяснять.

— Во первых, он мне положил оклад, 500 евро в неделю. С того момента, для меня, считай год прошел. Так что, примерно, уже тысяч под тридцать набежало, а если учесть коэффициент за опасность и лишения, то эту сумму легко можно удвоить. А во вторых, если конвертировать все то золото, да камушки, что мы тут заработали, то я думаю, нам, не только на дом хватит, но еще, и прилично останется на мелкие расходы. Согласен?

— Ну да. — Согласился с ее рассуждениями Андрей. — Остается только Кащея на конвертацию раскрутить, или ты думаешь на земле, то золото, с камушками сбыть?

— Как же, позволит он. — Засмеялась Глафира. — Он быстрей удавиться, чем то добро, из своей сокровищницы нам отдаст. Обдурит, конечно, тут я не спорю, но приемлемый для нас минимум, выдавить обещаю.

Утром, как только Кащей выполз из своих апартаментов. Глафира, без всяких изысков, сразу выложила ему свои требования, по поводу денежного вопроса. Кащей, который видно полночи, потратил на подготовку совсем другого разговора, сейчас стоял, и только беспомощно хлопал ресницами. Бедолага оказался полностью не готов, к такому разговору, но нужно отдать ему должное, когда дело касается денег, его мозг начинает работать, лучше любого компьютера. По этой причине, он недолго находился, в подвисшем состоянии.

— Зачем тебе столько денег? — Но посмотрев на хмуро сдвинутые брови Глафиры, тут же торопливо добавил. — Нет, я естественно готов выполнить свои обязательства, да и обмен устрою, на самых выгодных для тебя условиях. Просто я не понимаю. Зачем? Ведь здесь, у меня, они будут храниться надежней, чем в любом Швейцарском банке.

— Дом купить хочу. — С вызовом ответила Глафира.

— Да зачем он тебе? Тебе замка, что ли мало? — Удивление Кащея, было самым настоящим.

— Не мало. — Кивнула она головой. — Но ты мне скажи, как я из замка в Москву ездить буду?

— А почему обязательно из замка? Нет, из замка у тебя вообще никуда ездить не получится, кроме как по этому миру.

— Ну вот. Сам все понимаешь. — Наседала на него Глафира. — Поэтому и говорю, дом нужен.

— Так ведь у тебя в Москве квартира есть. Зачем обременять себя излишней недвижимостью? Это же лишние, никому не нужные расходы?

— Ну и что, что расходы. Зато я спокойно туда могу своих друзей пригласить.

— Друзей? — Переспросил Кащей, и тут же добавил. — Каких друзей Глафира, о чем ты? Ты оглянись, посмотри, кого ты называешь друзья? Это же просто животные. И нечего тут на меня зубы скалить, в моем собственном доме. — Он грозно прикрикнул, на стоявшую неподалеку свиту Глафиры.

— Животные? — Глаза Глафиры превратились в две щелочки, и она, чуть пригнув голову, подошла на шаг ближе к Кащею. Уж кто — кто, а Кащей всегда хорошо чувствовал, когда жаренным пахнет. Невольно попятившись назад, он бросил быстрый взгляд на Андрея. Быть может, в надежде на его помощь, но тот просто пожал плечами, и слегка развел руки в стороны, мол, сам разбирайся. Судя по всему, разбираться нужно было быстро. Вид Глафиры не утешал, а оскаленные морды ее свиты, не двусмысленно намекали, на возможное развитие событий.

— Твою коромыслом, через левое плечо. — Прошептал он себе под нос. — Кажется, теперь я точно знаю, о чем думал, в свои последние мгновения жизни, Цезарь. — И выставив перед собой руки, повысил голос. — Минуточку внимания. Согласен, был не прав. Хотите дом? Будет вам дом. Только за последствия, отвечать будете сами, и не говорите потом, что я не предупреждал. И да, признаю, с моей стороны было грубостью, называть твоих друзей животными.

Глафира остановилась, немного не дойдя до Кащея. Скажем прямо, вид у нее был сердитый, но она, как то нашла в себе силы, молча развернуться, и пойти к выходу из зала. За ней потянулись и все остальные, кроме Андрея. Тот стоял, как всегда улыбаясь, и покачивал головой из стороны в сторону.

— Повезло тебе. Можно сказать, отделался легким испугом.

— Ну, ни таким уж и легким. — Зло посмотрел на него Кащей. — Если можно так выразиться, я в шоке. Я, тот, от чьего имени у людей сердце в пятки уходит. Так сказать, воплощение зла и ужаса. Был напуган, какой то девчонкой, которая, еще пару недель назад, собственной тени пугалась. Просто, уму непостижимо.

— Конечно, непостижимо. — Хмыкнул Андрей. — Особенно если учесть, на что она теперь, в таком состоянии способна. Поэтому и говорю, ты еще легко отделался. Вот если бы она взялась за тебя всерьез, как, к примеру, за ифрита, или убийц, когда мы охотились на Старца. Думаю, мало бы тебе не показалось.

— А что там с этим ифритом было? Его же вроде, этот непонятный Татушка сожрал.

— Сожрал. — Согласился Андрей. — Только вначале, он от Глафиры нехило отгреб.

— Даже так? — Он удивленно приподнял брови. — Ну-ка, ну-ка, очень интересно послушать.

— А что тут слушать? Эта гадина, нас в воздухе перехватила. — Начал тихо рассказывать Андрей. — Посадка жесткая была, и то, благодаря Глафире, и Тихушнику. Они на себя первый удар приняли, еще в воздухе. Тихушнику тогда, эта зараза, здорово весь бок располосовала. Сам знаешь, все эти ифриты, джины, демоны, и прочая гадость довольно сильны, и до омерзения живучи. Вторым, на себя принял удар Жижеч. — Андрей удрученно покачал головой. — Но долго не выстоял. Ифрит ему, можно сказать, походя, руку оторвал, а самого, на добрых метров двадцать отшвырнул. Так что, пока он обратно дополз, все уже было кончено. Потом эта мразь на меня кинулась. Бяка хоть и крутился рядом, да подобраться не мог. Он же, зараза этакая, еще и огнем вокруг пыхал. Так что, тут Бякины зубы да когти, ничем помочь не могли. Короче, схватились мы с ним. Как водится, парой ударов обменялись. Кстати, копье твое, что драконий ус называется, ифрит мне сразу же сломал. Но ты не волнуйся, обломки я привез. Будет время, попробую починить.

— Да бог с ним с копьем. — Отмахнулся, с интересом слушавший Кащей. — Ты дальше рассказывай, что там было.

— А что дальше рассказывать. Дальше и рассказывать нечего. Мы с ним толком и схватиться не успели, как на этого ифрита Глафира налетела. Злющая, что сто Мегер, вместе взятых. Даже свой кишкопор достать не удосужилась. С налету, такую серию ударов зарядила, любо дорого смотреть было. Ифрит, в тот момент, больше боксерскую грушу напоминал. А как она, заправским хуком, его в нокаут отправила, это вообще нечто. Ну, а потом, пока он пыжился подняться, к нему Татушка подлетел, да и схарчевал его за один присест. Очень впечатляющая была картина. Так что, повезло тебе, что отвертелся, да под горячую руку не попал. У Глафиры еще мягкий характер. Будь на ее месте моя Ирма, ты бы уже давно роль всадника без головы играл.

— Спасибо, утешил. — Буркнул себе под нос Кащей. — Вот скажи мне, — он пристально посмотрел на Андрея, — женщины ведь невыносимы, и понять их сложно, а жить с ними, это вообще как заниматься садомазохизмом. Так почему мы их терпим?

— Ну, ты спросил. — Засмеялся Андрей. — Если бы я знал ответ, то, наверное, считался бы, самым мудрым мудрецом, всех времен и народов. Как для меня, то все просто. Я свою Ирму люблю, и, пожалуй, этим все сказано.

— Любит он, понимаете ли. — Пробормотал недовольный ответом Кащей. — Хотя, кого я спрашиваю? Ладно, переживем, и не такое переживали. Слушай, а что ты с собой все время эту стрелу таскаешь? На кой она тебе?

— Пока не знаю. — Честно признался Андрей. — Но мне думается не простая она.

— Если думаешь что дорогая, то ошибаешься. — Взяв стрелу из рук Андрея, и тщательно осмотрев её, вынес свой вердикт Кащей. — Да и магии в ней никакой нет.

— Это еще ни о чем не говорит. — Забрав стрелу обратно, задумчиво пробубнил Андрей.

— Поясни. — Кащей удивленно уставился на Андрея. — Что то, я за ходом твоих гениальных мыслей, не поспеваю.

— Историю Бальдра помнишь?

— Ты, имеешь в виду, этого слащавого скандинава, на которого не только женщины, но и мужики засматривались. Так сказать любимца пантеона?

— Угу. — Соглашаясь, мотнул тот головой.

— Что то, я все равно связи не улавливаю. Видно твои тараканы, быстрее моих, сейчас бегают в голове. — Почесал Кащей свой затылок. — Он-то здесь, каким боком пляшет? — Непонимающе уставился он на Андрея, но немного подумав, ткнул в него пальцем. — Бальдр славился тем, что его нельзя было убить, и от нечего делать, эти суровые боги развлекались тем, что расстреливали его из лука. Локи это дело надоело, и он решил подшутить. Как всегда, в своем духе, и подсунул стрелу, которая Бальдра все-таки кокнула. Ты хочешь сказать, что это та самая стрела и есть?

— Не знаю. — Честно признался Андрей. — Только, почему она в логове убийц хранилась, да еще под присмотром ифрита? Ведь не в зубах же он ей колупался? Может, это и не та стрела, но может, она с похожей функцией? И тоже бога поразить способна?

— Должен согласиться, логика в твоих рассуждениях есть. — Теперь Кащей смотрел на стрелу, которую держал в руках Андрей, с опаской. — Надо бы ее, от греха подальше спрятать, а то потеряешь еще, а какой-нибудь умник найдет, да и запулит ее, нам в мягкие телеса. Нам, и без нее, головной боли достаточно. На земле уже давно, важные дела заждались, а мы тут дурью маемся.

— Так дай Глафире то, что она хочет, и больше маяться не будешь.

— Да будешь. — Отмахнулся Кащей. — Еще как будешь, да не один раз. И дело тут, не в деньгах, или доме, а в том, что. Представляешь, какой это геморрой, эту ее свиту на землю перетащить? А главное, как сделать так, чтобы их никто не заметил?

— Да вроде особо напрягаться не придется. — Пожал плечами Андрей. — Бяку можно под кошку большую переделать. Тем более что он оборотень, и сам потом эту форму принимать сможет. Во всяком случае, я так думаю. Тихушнику невидимкой ползать, как нам с тобой дышать. Тоже вроде никаких проблем. Ну а Жижеча в какую-нибудь одежду задрапируем. Мало ли чудиков в балахонах ходит. — Предложил он Кащею варианты. — Про Татушку и упоминать нечего, его и здесь мало кто замечает.

— Ну да, вроде все просто. — Недовольно повертел головой Кащей. — А как мы их в Италию перетянем? Особенно Тихушника.

— А в Италию нам на кой надо? — Уставился на Кащея Андрей.

— Как, на кой? — Разозлился Кащей. — А Старца кто добивать будет? Или ты думаешь, что он нас в покое оставит? Да даже если бы и оставил, дела нужно все равно доводить до конца.

— Да ладно и тут что-нибудь придумаем. — Беспечно отмахнулся Андрей. — Вечно ты проблемы раздуваешь.

— А тут и раздувать не надо. — Огрызнулся Кащей. — Вот все умотаем, а кто замок охранять останется?

— Пенелопа.

— Пенелопа говоришь. — Хмыкнул Кащей. — Ей теперь веры мало. Она, видите ли, свободна. Вот возьмет, и умотает к себе на гору драконов, а замок совсем без защиты останется.

— Слушай, на тебя не угодишь. Все тебе не так, и все тебе не этак. — Махнул на Кащея рукой Андрей, и, развернувшись, направился к выходу из зала.

— А мне не надо годить. — Крикнул тот ему в спину. — Мне надо чтобы все по уму было, моему конечно. — Добавил он уже тише, и посунулся следом.

На кухне, куда пошел Андрей, они застали Глафиру, со всей ее компанией. Здесь были даже василиски, увлеченно хрустящие разбросанными перед ними костями, и мало обращающими внимание, на оживленную беседу. Разговор, правда, прекратился, как только туда вошли Андрей с Кащеем.

— Ну, чего притихли, заговорщики. — Широко улыбнулся Кащей. — Вроде бы обо всем уже договорились. Так что заканчивайте шептаться, пора за работу приниматься. Если уж вам так приспичило по земле погулять, ну так тому и быть. Бог с ним, что замок совсем без защиты останется.

— Почему без защиты? — Тут же отозвалась Пенелопа. — Мы с Жижечем тут остаемся. Или ты считаешь, что этого мало?

— Вполне хватит. — Лицо Кащея расплылось в улыбке. — Я вам даже связь с нами налажу. Сможете клуб кинопутешественников смотреть.

— Чего? — Изумленно все вылупились на Кащея.

— Проехали. — Отмахнулся Кащей. — Кто не понял, тому Глафира объяснит. — От поднявшегося настроения его так и распирало, и он продолжил удивлять присутствующих. — Так, а тебя Жижеч, я подымаю в звании. Отныне, ты капитан дворцовой стражи, и отвечаешь за все дела в замке. Почетная и ответственная должность. Смотри, не подведи меня и Глафиру. — Он кинул быстрый взгляд на удивленно моргавшую девушку. — А теперь быстренько перекусим и за работу. Дел невпроворот и еще много чего успеть сделать надо.

2

То, что является важным сегодня, развеется завтра, как дым…

В чем была причина предательства детей? Не знаю, да, и навряд ли кто узнает. Воистину, чужая жизнь потемки. Попытка разобраться в чужих мыслях, по моему просто пустая трата времени. Но последующие за смертью Святослава события, ничего хорошего не принесли его сыновьям. Вернее, двум из его сыновей. Не знаю, может это была кара богов, может просто стечение обстоятельств, приведшая к таким последствиям. Если раньше, кто-нибудь из небожителей, время от времени и заглядывал на огонек, то теперь даже от Велеса не было вестей. Не скажу, что я сильно переживал по этому поводу. Я наслаждался спокойной жизнью. Рядом были Ирма, мой сын Ростислав, и близкие мне люди. О чем еще может мечтать человек? Быть может, для кого-то этого будет мало, но я не привередлив, так что мне, моих малых житейских радостей, хватало с избытком. И если честно, то было абсолютно наплевать, что происходит в Киеве, или Новгороде. Хотя, тут я немного слукавил. Конечно же, я был обо всем, что в княжествах происходит, осведомлен. Купцы, что сороки, вести по землям разносят. Впрочем, и без них было понятно, что после смерти Святослава, в Киеве правил, не столько его сын Ярополк, сколько Свенельд. Власть, штука страшная. Не совладав со своими амбициями, Лют, сын Свенельда, находясь на земле Древлян, повел себя не лучшим образом. Олег, брат Ярополка, и князь Древлянский, не стал терпеть обиду, и приказал убить Люта. Свенельд, горел отмщением, но только что, горел. Самому укусить Олега, зубы не выросли. Влияние влиянием, но дружина идет за князем, вот он, бедолага и метался.

— Негоже княже, такие обиды прощать. Сегодня лучших людей Киева за просто так режут, а завтра и на тебя замахнутся. Братние узы, тут не помощь, потому как у власти, родни нет.

— Олег в своем праве был. Лют, сам виноват, в чужом доме, себя, как хозяин не ведут. — Отбивался молодой князь.

Только вот Свенельд не отставал, и не знаю, что уж там случилось, а только спустя два года, уговорил Ярополка, пойти войной на Олега. Две дружины встретились недалеко от Овруча. И не сказать, чтобы сеча лютой была, но в любой драке, есть проигравший и победитель. Дружина Древлян не выдержала натиска, и побежала хорониться в городе, да так дружно, что мост, переброшенный через ров, не выдержал, и подломился. В том рву, людей больше погибло, чем во время битвы. Там же и Олег свою кончину нашел. Говорят, Ярополк, сильно убивался, по гибели брата. Свенельда, в его преждевременной смерти обвинял. Только, тому такие обвинения, что мед сладкий, и плевать он хотел, что Русь в междоусобицу кинул. По закону кровной мести, один брат, должен был отомстить другому. Правда, могли еще дело миром решить. Никто выплату виры, за убиенного не отменял. Да, и не в ней дело. Если хочешь, то дорогу к миру отыщешь. Только вот, никто той тропки искать не стал. Что, правда, то, правда. У власти, ни родни, ни друзей нет. В этом и Цимисхий убедился, когда долго и мучительно умирал от яда, проклиная тот день, когда позарился на красные сапоги. Ярополк, объединивший под своей рукой оба княжества, стал готовиться к войне с Владимиром. Дружину собрал, но с походом на Новгород не спешил. Да и купцы Новгородские особо в бой не рвались. От такой войны только одни убытки. Одной своей дружины мало, нужно варягов нанимать. Все бы ничего, не такая уж и проблема, да только им платить надо, а платить купцы не особо любили. Одно дело, когда Владимир варягов в Новгороде привечал, да дружбу водил. То его княжье дело было, да купцам выгодно. Варяги на море не лютовали, как — никак, многие конунги с князем дружбу водили.

— Так что делать будем? — Вопрошали они сами себя на своих сходках. — Помогать, али того? — Недвусмысленно кивали головой.

— Посчитать надо бы. — Брались самые богатые за счеты, и сосредоточенно хлопали костяшками. А остальная братия сидела, и тихо ждала, чего там старшие насчитают.

Владимир, в то время, тоже весь на нервах ходил. И было отчего, если Ярополк на родного брата пошел, то, что о нем, сыне рабыни говорить. В честность и дружбу купцов не верил, но теплилась все же надежда, а вдруг помогут да не выдадут. Добрыня, дядя князя, все время под купеческими окнами кружил, пытаясь доведаться, о чем там толстосумы толкуют. Но толстосумы хоронились, и особо планами не делились, потому как, не все еще подсчитали. Только вот, как бы они не хоронились, а вскоре, слухи нехорошие по городу поползли. Добрыня с Владимиром не стали дожидаться, правдивы те слухи, али нет. Взяли, да и умотали за море к варягам. Уж лучше живым изгоем в чужой земле обитаться, чем родной, мертвым присыпаться.

— Ну вот, — утирая пот со лба, учили старые купцы молодых, — главное все хорошо посчитать. А коль грамотно посчитано, то и прибытку быть. И, недолго думая, отправили гонцов к Ярополку, что княжье место в Новгороде освободилось.

— Хватит с меня крови, и одного брата. Хоть и не желал его смерти, а все одно перед богами ответ держать придется. — Тяжело вздыхал Ярополк. — А что другого за море прогнал, так не убил же. Так что, особо и горевать не о чем, а надобно посадников в Новгород отправлять. Не оставлять же такое княжество без присмотра.

После чего, с собранной дружиной, отправился в печенежские степи, мстить за смерть отца. Как по мне, то уж лучше бы живому помог, да и с местью слишком долго тянул. Избиение Печенегов, много времени не потребовало. Да и не ожидали они, что к ним кто-то мстить, заявится. Тем более что убийца уже давно, сам землю парил. Поэтому от разрозненных кланов и отпора сильного не было. А только речь о выплате дани зашла, тут же на все согласились. Вернувшись победителем в Киев, Ярополк обнаружил там послов ромейских, что с подтверждением старых договоров прибыли, от нового императора Василия. Да еще помимо тех договоров, священников, да духовника, для его жены привезли. После смерти Ольги, стоял храм Святого Ильи, еще при Игоре Старом отстроенный, без смотрителя, и хоть паствы той и немного пока было, но без пастыря ведь никак не обойтись. Сам Ярополк крещен не был, но под влиянием бабки, и жены, гречанки по происхождению, да к тому же еще, и монахини в прошлом. Ее, Ярополку отец из похода привез, взяв прямо из монастыря, пленившись красотой. Благосклонно к служителям церкви относился. Только вот христианство, принимать не спешил. Да и как примешь, когда кругом сплошь язычники, да от богов своих отказываться, ни в какую не хотят. Но и ромеи надежды не теряли, переговариваясь меж собой.

— Ничего, вода камень точит. Ни прямо сейчас, так чуть погодя, к истинному свету вытянем.

И продолжали ему нашептывать, о преимуществе веры, при помощи которой, он станет независим от мнения дружины, и бояр. Ставя в пример безграничную власть, которой обладал их император. Ярополк внимательно слушал послов, но спустя некоторое время, пришел к неожиданному для них выводу.

— Надо бы мне на Рогнеде жениться. Дочери Полоцкого князя Рогволода.

— Тьфу ты. — Плевались греки. — С этими Руссами совсем умом тронешься. Вот как из наших речей, о благодати в раю, такой вывод сделать можно было? Мы ему о боге, о вечной жизни, а он о женитьбе.

Плюйся не плюйся, а заслал Ярополк сватов в Полоцк. Рогволод, покумекал с сыновьями, с дружиной посоветовался, не забыл у купцов полоцких, их мнения спросить. Никто против этого брака не был. Да и чего такому завидному жениху противиться? Так что, от сватовства, плавно перешли к решению сопутствующих свадьбе вопросов. И все бы ничего, да время то идет. За всеми этими походами, разговорами, да сватовством, три года, как один день пролетели. И из вынужденного изгнания Владимир нежданно-негаданно воротился. Да не один, а мало того, что с женой и детьми, так еще и с дружиной немалой, варяжской. Наместники Ярополка, не стали испытывать судьбу, а собрав свои монатки, поспешно отбыли в Киев, с неприятным известием. Вслед за ними и гонец поскакал, везя слова Владимира Ярополку. Тот постарался, как и отец, быть краток.

— Готовься к войне, хочу на тебя идти.

На сей раз купцы Новгородские счеты в руки не брали. Да на кой те счеты нужны, когда и так видно, что за Владимиром сила немалая. Дружина варяг, по количеству людей, почти Новгородской не уступает. Да и платить им не надо, потому как, эта самая дружина, его жене принадлежит. Дочери Свейского конунга, известного своим богатством и силой. Только вот теперь им одного Киева мало. Надобно еще и Полоцк к рукам прибрать. Последний то раз давно там хозяйничали, еще при Олеге, а с тех пор уж, сколько годков минуло. Полоцк, после того, как из-под опеки вышел, снова силу набрал. Опять на Руси три главных центра появилось, а надобно, чтобы был один центр, Новгород Великий. Потянулись на княжеское подворье, а как же, надо князю путь подсказать, а то вдруг еще мимо пройдет, а им опять с купцами Полоцкими за рынки сбыта бороться.

— Ты княже, прежде чем на Киев идти, сначала Полоцк возьми. А то, что толку, если ты просто Ярополка из Киева прогонишь, то он туда уйдет. И Рогволод, князь тамошний, его примет, потому как согласие дал, на его женитьбу, на своей дочери. А Полоцкое княжество нынче сильное, разрослось не в меру, да богатством, и дружиной своей похваляется. А коль полки свои соединить успеют, то не будет нам счастья в нашем предприятии.

Владимир слегка удивился, эва оно, как купцы заговорили. Но покумекав с Добрыней, да женой своей, Аллогией решили, что купцы правы. Особенно эти земли скандинавке понравились. Потому, посмотрев в глаза Владимиру, потребовала.

— Поклянись богами, что чтобы не случилось, эти земли моим сыновьям достанутся.

— А как же иначе. — Пожал плечами Владимир. — Они же и мои сыновья. Только негоже шкуру медведя наперед делить, сначала, те земли нужно под свою руку взять.

— Возьмем. — Пообещала Аллогия, довольно улыбаясь.

Рогволод, с сыновьями и дочерью, сидя в своем княжьем тереме в Бельчицах, что недалеко от Полоцка, тоже довольно руки потирал. Дружину свою, в помощь Ярополку послал, да ждал, когда ему вести радостные привезут, что прищемили хвост купцам Новгородским, не в меру свои гордые животы выпятившим. Что охраной не сильно озаботился, так это вроде ни к чему. Владимир не ему, а Ярополку войну объявил, так что, его хата, как бы с краю. Только вот беда, хоть и с краю, да загорелась первой. Никак никто не ожидал, что варяги через забор полезут, поэтому и отпора почти не было. Говорят, прежде чем Рогволода с сыновьями зарубить, Владимир, на их глазах, Рогнеду силой в жены взял. Утверждать не буду, потому, как там при этом не был. Сам город, естественно пограбили, хочешь, не хочешь, а за войну платить варягам надо. Так уж лучше чужим добром, чем своим. После чего, довольные, выступили навстречу Ярополку. А вот он как раз, закручинился, и было отчего. Мало того, что будущего тестя с женой лишился, так и большое, да богатое княжество проморгал, которое теперь, под Владимиром оказалось. Дружина Полоцкая, тоже долго не раздумывала, и, наплевав на него, кинулось сломя голову в свой город. Оно, и понятно, там родные, и близкие, а он им, по сути, совсем чужой. Так с какой стати за него головой рисковать. Мало этой напасти, так стали слухи доходить, что купцы Новгородские, что блохи, по всем землям скакать стали. Да гундосить, что, мол, вот, что бывает с теми, кто супротив воли богов идет, оказывая поддержку братоубийце. Какая уж тут война, какие битвы. Тут теперь думать надобно, как голову уберечь. Только вот Владимир был другого мнения, потому как у власти, ни родни, ни друзей нет. Так что, зря Ярополк на переговоры с братом понадеялся. Прирезали его и даже разговаривать не стали, а вот семью не тронули. Жену с детьми малыми, Владимир в свои покои взял, по старому славянскому обычаю. Да, по сути, отчего бы и не взять. Дети никак отомстить не смогут, без отца они изгои, а князьями смогут стать только в том случае, если какое княжество отвоюют. Только вот, без дружины, такое, никому не под силу, и путь у них один, как вырастут, служить ему, или его сыновьям. Да и мать их, красавица, приятно глаз радует, а может и не только глаз. Некоторые, правда поговаривали, что и ее он к себе в жены взял, законы то не запрещают. Может и так, что ни говори, а женщин Владимир любил, но вот к делам, после смерти Аллогии, близко ни одну не подпускал. Вот так вот и стал он, единоличным властителем Руси. Правда для того, чтобы таким, и оставаться, еще придется, и повоевать изрядно. Племена да княжества, привыкли своим умом жить, а не тем, что им, пусть даже из Киева, кто то указывать будет. Ну да это уже, можно сказать, просто, дела житейские, а Владимир, как оказалось, житейских дел, совсем не боялся.

3

Жадность не порок, а грудная жаба, которая нас душит всю жизнь…

— Ты не башкой крути, — пихнул в морду Тихушника, Кащей, — а маршрут запоминай, образина чертова. — И снова бросив на монстра неприязненный взгляд, тихо добавил. — Блин, притянули тут всяких на мою голову.

Тихушник ничего не ответил. К такому поведению Кащея, он привык еще с тех самых пор, как тот его только создал. Он уже давно запомнил маршрут, и те ориентиры, по которым будет добираться в Черногорию. Глафира настояла на том, что путешествие в Италию начнется с того, что они вначале навестят ее родителей. Скорее всего, видно именно это обстоятельство, по его мнению, повлияло на то, что Кащей постоянно всем недоволен. Ходит с кислой миной, и придирается ко всем по пустякам, срывая на всех свое недовольство, или может быть даже страх. Не известно, по какой такой причине, но все разговоры, о знакомстве с ее родителями, заставляют его изрядно нервничать. Такое ощущение, что он думает, что ему на той встрече, руки, на дыбе выкручивать собрались, или иголки под ногти совать. Вот сам бы он, с удовольствием с ними познакомился, только ему запретили кому-нибудь показываться на глаза, и тем паче ее родителям. Размышления Тихушника, прервал недовольный голос Кащея.

— И запомни, морда твоя страшная, жрать домашнюю скотину, строго настрого запрещается. Чтобы даже близко, возле человеческого жилья не крутился, и держался от людей подальше.

Тихушник, скосил глаза, на те картинки, что совал ему под нос Кащей. Интересно, и как там возле жилья не крутиться, когда куда глазом не кинь, везде дома понастроили, а где их вроде нет, там все одно люди болтаются. А, да ладно, пускай бухтит что хочет, он ведь сам будет добираться, один. Немного, правда, боязно, но с другой стороны, полная свобода. Ну, может и не совсем полная, все — таки, летит не туда куда хочет, а куда Глафира сказала. Хотя, можно было бы сейчас слинять, и остаться совсем одному, и болтаться по миру куда вздумается. Нет, лучше в компании, так интересней и веселее. Даже этот бухтёшь Кащея, не столько раздражает, сколько веселит. Из — за дома донеслись звуки канонады. Это Андрей, учил Глафиру стрелять. Кащей сморщился, как будто лимон проглотил.

— Нашли место, в заповедной зоне тир устраивать. Вот дождутся, что сюда всякие лесничие, да егеря со всей округи нагрянут.

Что такое тир, и кто такие егеря, Тихушник не знал, да и его это не очень то и интересовало. Другое дело, те непонятные предметы, что в своих руках держали Андрей с Глафирой, из которых вылетали маленькие кусочки железа, вгрызающиеся в толстый деревянный щит. Канонада закончилась, так же внезапно, как и началась.

— Ну что, великий комбинатор, когда в путь отправимся? — Спросила Кащея, выходящая из-за дома, улыбающаяся Глафира. — Стрелять по-македонски, я еще конечно не умею, но как говорит Андрей, норму ворошиловского стрелка сдала. Так что, вполне готова к труду и обороне.

— Очень рад за тебя. — Нерадостно буркнул Кащей. — Теперь начало нашего похода, зависит от того, запомнил этот тугодум дорогу, или нет. — Кивнул он головой на Тихушника.

Глафира, подойдя поближе, положила руку на шею своего скакуна. — Ну, ты как, готов к полету? Все запомнил?

— Угу. — Мотнул головой Тихушник. — Немного страшновато, но ты не волнуйся, я справлюсь.

— А я не волнуюсь. Я знаю, что справишься. — Погладила она его. — Ну, так, на когда вылет назначаем? — Снова посмотрела она на Кащея.

— Если так, то пускай сегодня в ночь и отправляется. — Отвернул тот голову. — Я сейчас насчет самолета в город смотаюсь, а вы с Андреем, завтра с утра, на аэродром подтягивайтесь, транспорт я тоже обеспечу.

Сказав все это, Кащей так ни разу и не взглянув на Глафиру, направился в дом.

— Что-то он совсем не в духе. — Проговорил подошедший Андрей. — Может к твоим родителям чуть позже бы заглянули, да и без него? А то он это, как то, но уж очень близко к сердцу принимает. Инфаркт ему, конечно, не грозит, но и смотреть на эту кислую мину, тоже радости мало.

— Почему мало? — Захлопал глазками Тихушник. — Ничего не мало, нормально.

— Рано, или поздно, знакомиться все равно придется. — Поглаживая шею монстра, ответила Глафира. — Так чего откладывать надолго, это только всех, еще больше нервировать будет.

— Ну как знаешь. — Пожал плечами Андрей. — Пойду, перекушу, да вздремну слегка. А то кто его знает, что впереди ждет, и когда еще шанс выпадет спокойно выспаться.

Чем — чем, а богатырским сном Андрей обделен не был. Он спокойно проспал до утра, и даже не оторвал голову от подушки, чтобы пожелать Тихушнику счастливого полета. В отличие от него, Глафира в эту ночь почти глаз не сомкнула. И дело тут не столько в том, что она волновалась за Тихушника, а в том, что она тоже боялась встречи с родителями. Только сейчас, она вдруг осознала, что привычный для неё мир, стал не таким уж и привычным. Выйдя из подъезда своего дома, и садясь в поджидавшую их, с Андреем, и Бякой машину. Глафира услышала за спиной голоса переговаривающихся между собой старушек, что так любят сидеть на лавке возле подъезда.

— Глянь-ка, а ведь такой скромной девчушкой была, а все туда же, прости господи. И что они в этих бандюгах находят?

— Бандюги были в 90-х, те времена прошли, теперь это бизнесмены.

— Времена может, и прошли, только вот, бандюги остались, как их не назови.

Они подъехали прямо к трапу частного самолета, где их поджидал Кащей. Окинув всех, как всегда недовольным взглядом, он, даже не поздоровавшись, первым полез в салон. Всю дорогу, вплоть до дома Глафириных родителей, все ехали молча. Кащей, виданное ли дело, даже в свой комп, из которого ранее носа не высовывал, ни разу не взглянул. Бедолага все думал о предстоящей встрече, ведь столько лет прожил, а такое с ним в первый раз. Глафира терзалась мыслью, а правильно ли она сделала, что настояла на этой поездке, и чем ближе они подъезжали, тем сильнее ей хотелось повернуть назад. Андрей же молчал, просто потому, что все молчали, ну и он за компанию. Встреча с родителями, прошла тоже, как то скомкано. Все чувствовали себя немного неловко. Особенно была расстроена ее мать, бросавшая украдкой взгляд, на шрам Андрея, и укоризненно покачивала головой, при взгляде на дочь. В конечном итоге бедная женщина не выдержала, и за обеденным столом, упрекнула дочь в ее выборе.

— Глафира, с кем ты связалась? Как бы потом грехи замаливать не пришлось.

— Странные вы создания, люди. — Ответил вместо Глафиры, отмалчивавшийся все это время Кащей. — Неужели всерьез думаете, что подачками от Создателя откупиться можно? За кого же вы его тогда принимаете? Да вы хоть все золото в мире соберите, это ведь все равно ничего не изменит, и грехов не откупит.

Глафира, сидящая напротив Кащея, стала сверлить его злобным взглядом, шипя при этом, как рассерженная кошка, только все было без толку, как говорится, Остапа понесло.

— А еще эта дурная привычка, чтобы за вас, другие грехи замаливали. Это же абсурд.

Он, было, вознамерился продолжать свою речь, но тут вмешался Андрей, саданув ему ногой под столом. Такой намек, Кащей понял сразу.

— Извините, кажется, меня немного не туда занесло. Видно спиртное в голову ударило, указал он на свой полный бокал. Никогда не думал, что в Черногории такое отменное вино делают.

— А вы, стало быть, себя к людям не причисляете? — Задал ему вопрос её отец.

— Да какой я человек. — Искренне удивился Кащей, но посмотрев на Глафиру тут же поправился. — Я бизнесмен, финансист так сказать. У меня общение не столько с людьми, сколько с цифрами.

— Ну да, — кивнул головой отец Глафиры, и слегка скривив губы, в подобии улыбки, добавил, — за цифрами людей трудно увидеть.

На этом разговор и закончился. А выйдя из-за стола, Кащей подойдя к Глафире, тихо ей прошептал.

— Все, с меня хватит, а то того и смотри, корвалол пить придется. Ты конечно у родителей погости. Заодно, своего Тихушника встреть, а мы с Андреем пока в Рим, на деловую встречу сгоняем.

— И с кем встречаться будем? — Жуя корку Черногорского хлеба с сыром, спросил подошедший к ним Андрей.

— Надо бы, Януса Двуликого навестить, он точно в курсе всех здешних дел должен быть.

— Я не поеду.

— Это еще почему? — Изумленно уставились на Андрея, Кащей и Глафира.

— Делать мне больше нечего, как с задницей общаться, да еще двуликой. Даже звучит противно. Это кем надо было быть, чтобы тебе такое имя свои же боги дали? — Передернул он плечами.

— С какой задницей? — Опешил Кащей. — С чего ты это взял?

— Как с чего? — Посмотрел своими честными глазами на Кащея Андрей. — Ты же сам сказал, что к Анусу собрался. А я в такие игры не играю.

— Не к анусу, — простонал Кащей, — а к Янусу.

— А что, есть разница?

— Нет, ну ты точно дурак. — Посмотрев на Андрея, закатил глаза Кащей. — Янус, один из древнейших богов на земле. Раньше, он символизировал начало и конец, правда сейчас, он немного другую роль играет.

— Чего — чего он символизировал? И чего он там играет?

Глафира тихо захихикала от этих вопросов Андрея, уж очень двусмысленно прозвучала фраза Кащея.

— Давай без этих намеков. — Кащей старался говорить серьезно. — Это не тема для шуток, и упаси тебя боги, ляпнуть что-нибудь этакое, в его присутствии. Потому как, по обману, коварству и подлости, Янусу, в нашем мире, равных нет, иначе он просто бы не выжил в свое время. А еще, он очень злопамятен, и мстителен, а нам сейчас лишние проблемы ни к чему.

— Так, на кой к нему переться, если он правду не говорит? Да еще такой отвратительный характер имеет? — Андрей непонимающе пожал плечами, продолжая в упор смотреть на Кащея.

— Да потому, что он точно знает, где Старец прячется. Прямо конечно не скажет, но обязательно намекнет, где искать нужно. Хотя, наверное, скорее всего, и этого старпера предупредит, что к нему гости пожаловали. Такая у него вредная натура. Но так, мы хоть дело в долгий ящик, откладывать не будем. А то, что это дело опасное, я давно честно всех предупредил.

— Я с вами поеду. — Заявила, перестав хихикать Глафира.

— Э нет милочка. — Замотал головой Кащей. — Ты хотела с родителями повидаться, вот и погости, пока время есть. В конце концов, это просто не прилично с твоей стороны, только приехав, сразу же куда-то умотать. — Он хоть, и пытался сказать это спокойно, и рассудительно, но так, и не смог сдержать зловредных ноток, прозвучавших в его голосе. — Ладно, пожалуй, не стоит наше предприятие откладывать в долгий ящик, так что мы с Андреем прямо сейчас, и отчалим. Ты уж за нас извинись перед своими родителями.

Глафира, тяжело вздохнув, признала, что тут Кащей прав. Как минимум в том, что ее такой скорый отъезд, только еще больше их расстроит. Но предстоящий с ними разговор тет — а-тет, пугал гораздо сильнее. Конечно, она не боялась, что ее отшлепают по попке. Просто она не могла подыскать слов, которые бы их успокоили и дали понять, что все у нее хорошо. И Андрей с Кащеем, не настолько мерзкие и темные личности, как они себе представляют. И их любимая доченька, не связалась с плохой кампанией, и уж точно ее не нужно спасать. Посмотрев в сторону быстро уходящих мужчин, Глафира еще раз тяжело вздохнула, и, опустив голову, пошла в дом, как узник на эшафот.

 4

Страшно не непонимание, а нежелание понять…

— Ну что там опять? — Спросил недовольно Владимир, выходя из своих покоев.

— Так это, — поклонился князю боярин, — опять Варяжко, цепной пес Ярополка, на наши земли Печенегов привел. Всю окраину, подчистую ограбил, упырь ненасытный. Княже, доколе мы такое лихоимство, терпеть то будем. Не пора ли уже этому оборотню, кол осиновый в пасть вбить?

— Всему свое время. — Поморщился Владимир. — Не стану же я за одним человеком, со всей своей дружиной, по печенежской степи гоняться. Трудно бороться с тем, кто ничего не имеет. Отошли гонца Печенегам, что я с ним встретиться хочу. Это и есть та спешная новость, из-за которой меня от важных дел оторвали? Или еще, какие вести есть?

Боярин прекрасно знал, что там за дело такое у князя. Ну да Перун с ним, коль ему девичьи ласки важнее. Хотя, кто из нас по молодости более о делах думал, чем о девичьих прелестях. Так что, усмехнувшись сначала в бороду, и прокашлявшись потом в кулак, смело глянул в лицо князю.

— Варяги совсем наглеть стали, как Аллогию похоронили. Буянють, вшу им в загривок. По городу, будто хозяева ходят, да отбирают у людей все, что им по нраву. А если кто супротив чтоскажет, голову рубят. Сильно Киевлян обозлили, как бы беды не случилось. Коль люди за топоры возьмутся, то разбираться, кто виновен, а кто нет, не будут.

Владимир, нахмурив брови, прицепил свой меч к поясу и бросил коротко.

— Идем. — Направился к выходу.

Варяги, после победы над Ярополком, стали явной занозой в одном месте. Мало того, что добра себе от грабежей набрали, так еще и требовать стали, чтобы Киевляне им дань платили. Раньше-то их Аллогия в руках держала, да вот не стало ее. Шутка ли, троих сыновей родила, да все время не в тереме, а в походах. Вот и подорвала видать здоровье. А варяги ее, без крепкой руки совсем распоясались. Некоторое время, Владимир на их бесчинства глаза закрывал, что ни говори, а сильны сволочи этакие, в открытом бою с его дружиной, еще неизвестно чья сила возьмет. Но то было раньше, а теперь за него и город станет, это дело другое. Да вот не хотелось бы все кровью решать. Как уже говорил, Владимир был молод, только тогда люди взрослели быстрей. Детство быстро проходило, не так как у нынешней, тепличной молодежи. Поэтому и удивляться не приходится, как быстро Владимир научился с кризисными ситуациями разбираться. Перво-наперво, выделил из ватаги варяжской, самых главных запевал, за кем остальные шли. Да и разослал их наместниками по удельным княжествам. Если думаете, что это награда такая, то ошибаетесь. Не любили в тех княжествах посадников Киевских. Каждый своим умом хотел жить, а не тем, что из Киева говорили. Да и две трети дани, что в тот самый Киев уходили, совсем людей не радовали, и уж точно для них лишними не были. Так что сами прикиньте, наградой такое наместничество было, али кое — что другое. Забегая вперед скажу, что вскоре взбунтовались окрестности, пришлось Владимиру с дружиной изрядно попотеть, их успокаивая. А те посадники, что от его имени правили, как в воду канули. Ну, так, стало быть, лишив варягов их вожаков, Владимир предложил остальным убраться в Византию, по добру по здорову. И там счастья в жизни искать. Но ребята сначала заартачились, мол, нам и тут неплохо живется. Правда, потом, вылавливая из Днепра своих сотоварищей, призадумались, а подумав, стали переговариваться меж собой.

— Да ну его этот Киев, в Царьграде теплее, да и море рядом, где на пляже позагорать можно. К тому же, золотыми монетами платят, а не мордами куньими. Опять же, вино дешевое, да девки доступные, с разных концов света собранные. А тут вон, вместо вина, воду из речки хлебать заставляют. Это же антисанитария в чистом виде. Да и бабы местные, зачастую на их ухаживания, коромыслом между глаз отвечают.

Покумекав так недолго, сели в свои ладьи, да и помахали на прощание Владимиру, вместе с Киевлянами ручкой. Вернувшись с пристани, князь сразу пожелал важным делом заняться, от которого его оторвали. Да вот напасть, на свою беду, в палатах его греческие мнихи поджидали, что пытались Ярополка к свету вытянуть, а теперь решили и за него взяться. Эх, не то время подгадали. Владимир и разговаривать не стал, а велел взашей их гнать, не только с терема, но и из города. Правда, потом, утомившись от дел, призадумался. А подумать было о чем. К примеру, та вера Византийская, не только им устоять от разгрома в тяжелое время помогла, но и новую силу дала. Вожди да князья, что далее на Западе живут, о своих богах позабыв, сразу королями, да императорами заделались. Правят единолично, и все им кланяться обязаны, потому как помазали их там чем то. И теперь они не просто люди, а помазанники божьи, и трогать их не моги. Но его-то никто ничем не мазал. Вот как тут быть, на кого положиться, кому довериться? К примеру, купцам веры нет, они только своей прибыли верны. Эту истину Владимир на себе проверил. Бояре тоже сами себе на уме. Вон их сколько, гордых да чванливых по Киеву шляется, а разве помогли они Ярополку, поддержали его в трудную минуту? Нет. Предали, при первой же возможности. Людская любовь? Это явление, как погода переменчива. Сегодня купаешься в лучах их любви, а завтра нож в бок сунут. Что, правда, то, правда. Если заглянуть чуть вперед, то, не смотря на то божественное помазанье, со временем, многих королей повыводили, мало их теперь на земле обитается. Ну да это дела будущие, тогда еще ни кому не известные. Из своих раздумий, Владимир понял, что вера, обладает колоссальной силой, и ей вполне по плечу облегчить ему управление всеми попавшими ему под руку землями. А единственная сила, на которую он может опереться, это его дружина. Которая должна ему стать родней, по примеру отца. Ну и оставалось только придумать, как еще богам угодить, чтобы и они в стороне не остались. Да поддержали его в благих намерениях. Тут ответ прост. Нужно создать столп веры, по примеру, как в Риме, или Царьграде. Один Германские племена объединяет, другой ромеев возвеличивает. А он создаст свой центр, славянский. Постаравшись объединить, все разрозненные племена. Но, перво-наперво, дружина. С уходом варяг, у него почитай только Новгородцы и остались, а при таком то грандиозном плане, этого ой как мало. Итак, первым делом с Варяжко, и его дружиной замириться. Таких верных своему долгу людей не изводить, а привечать надо. Пусть даже к нему на службу не пойдет, зато земли разорять перестанет, а это уже многое значит. Потом поход на Червонную Русь. Нечего им под Ляхами, да Чехами маяться, а там, и до Черной доберемся. Заодно, границу от Киева отодвину, и пути торговые, что на Запад ведут, приобрету. Как ни крути, а торговля дело важное. Чем больше торговых путей, тем богаче, сильней и независимей его государство будет.

Переговоры с Варяжко оказались трудными. Не верил он в обещания Владимира, зла не помнить и жить в любви да мире. Но и по чужим землям всю жизнь скитаться, на родную землю врагов приводя, хорошего мало. В конечном итоге, от мести он отказался, но и служить князю тоже не стал. Правда, некоторая часть людей, что за ним шла, все же влилась в дружину Владимира, чему тот был только рад. Усилившись воинами Варяжко, да поднабрав охотников из Киевлян, недолго думая, князь направился в Червонную Русь. Поход оказался очень удачным, и Владимир без особого труда занял Перемышль, Червень и другие города, присоединив их к своим владениям. Вернувшись с победой обратно, он тут же, возле своего княжьего терема, в благодарность богам за помощь, повелел поставить огромный идол Перуна, и украсить его серебряной головой, и золотыми усами. Вот во время любования своим творением, к нему и явился гонец с неприятной новостью.

— Вятичи взбунтовались. Посадника твоего на куски порезали, да велели передать, что никогда более дань Киеву платить не будут. Потому как они люди свободные, и не под кем жить не собираются.

— Ну, это мы еще посмотрим. — Передернул Владимир плечами. — Они моему отцу то же самое говорили. Надо бы им показать, что и со мной такие шутки плохо на здоровье сказываются. — Он повернулся к своему дяде. — Добрыня, пора тебе в Новгород возвращаться. Все — таки, как — никак, ты наместник, а за купцами там глаз да глаз нужен. И еще, чтобы они не подумали, что их опять принижают, поставь там такого же Перуна, — глянул он любовно, на своего божественного покровителя, — как и здесь, в Киеве. Вот где — где, а в Новгороде нам смуты не нужно.

— Не волнуйся племяш. — Отозвался будущий богатырь земли Русской. — Если у кого завихрения в мозгу случаться, я тут же вылечу. Есть у меня на этот случай отличное лекарство. — Похлопал он по своему мечу.

— Да — а, — протянул Владимир, — с таким лекарством, враз болеть не захотят. Ну, раз все понятно, пора за дело приниматься, а то, небось, Вятичи заскучали, нас в гости дожидаясь.

Усмирив Вятичей, хорошенько погоняв их по лесам да болотам, князь довольный возвращался в стольный Киев, предвкушая важные дела в своих покоях, что на время походов приходилось отложить. Только вот мечты эти, грубо прервали бояре, встретившие его на подходе, и тут же заголосившие.

— Бяда княжа, бяда. Некогда тебе, соколику родимому, отдыхать будет. Радимичи, злыдни такие, дебош устроили. Так что нужно поспешать угомонить их, пока они еще чего не удумали.

— Тьфу ты нелегкая. — Сплюнул в сердцах Владимир, и окинул орлиным взором свою дружину. — Ну что братья, не суждено нам пока дома отдохнуть. Я бы и сам рад, да дела государственные не пускают.

— Что, даже девок не успеем пожмякать? — Забубнили дружинники. — Их и так, пока уломаешь.

— Понял братья, дальше можете не продолжать. — Поднял руку к верху князь Киевский, и повернулся к боярам. — Слушайте меня, мои щекастые. Чтобы к нашему возвращению, нас уже девы дожидались, и чем больше, тем лучше. Как минимум, чтобы на всю дружину хватило.

За спиной князя одобрительно зашумели дружинники. С такой-то заботой, можно и еще немного мечом помахать.

— Да где же мы столько дев наберем? — Переглянулись меж собой бояре.

— А то не моя забота. — Ответил им Владимир. — Нечего вам на лавках задницы просто так протирать, пора и вам, не только думами, к службе отечеству приобщаться. Заодно хоть от бдений своих тяжких отвлечетесь, проветритесь.

Нужно признаться, не любил Владимир бояр, ни сейчас, ни после, но традиции уважал, потому нелегкой боярской доле и не препятствовал, а только диву давался их упорству в радении за отечество. Посядут в думной палате, да думы думают, бдят, понимаешь ли. Так надумают, что не только в ту палату, а и терем уже стали люди стороной обходить. Потому, как и на улице от тех дум, глаза резать начинает. Киевляне тоже большим уважением к думным боярам прониклись, за их такое рвение и заботу, гостям заморским сразу советуют близко к тем покоям не подходить, чтобы значит, гости эти, ненароком от бдения бояр не отвлекали. Вот что нас от других земель отличает, так это приверженность к традициям, которые мы свято сквозь века пронесли. Ну а пока, озадачив бояр делом государственной важности, Владимир поворотил своего коня, да направился в земли Радимичей, с дебоширами разбираться. И даже подумать тогда не мог, что спустя время разные злопыхатели, тех дев ему в жены припишут. А бояре их по миру тогда, аж восемьсот душ насобирали. Хотя с другой стороны, тоже есть чем гордиться, такому гарему и султан обзавидуется. Не успел он Радимических дебоширов урезонить, опять Вятичи выступать стали. Ох и тяжелое время было, метался бедный Владимир из одного конца своих владений в другой, и не было ему ни минуты на роздых, да на ласки жен, что в княжьем тереме, его под присмотром дожидались. А ведь еще нужно было столп веры укреплять. Не одному же Перуну своими золотыми усами людей поражать. Правда, тут дела шли куда быстрей. Со всех концов свозили идолы самых почитаемых в племенах богов. И вскоре рядом с Перуном, появились Велес, Симаргл, Макошь, чтобы бабы не трендели, что их опять стороной обошли, и другие более-менее почитаемые божества. Единственное, пришлось слегка с волхвами повозиться, пока их в лесах повылавливали. Эти чудики, вместо того чтобы людей уму разуму учить, да волю богов объявлять, в тех лесах со зверьем диким дружбу водили, и на нужды людей почти внимания не обращали. Вот все у нас не по-людски как то, да с ног на голову перевернуто. После повторного разговора, Вятичи осознали все выгоды объединения с Киевом, и если бузили, то не особо сильно, а так, по привычке, ради озорства. Владимир утер пот рукавом, и, повернувшись к дружине сказал.

— Ну, вот други, теперь можно и немного отдохнуть. Правда, вы сильно не расслабляйтесь. В скором времени нам снова в поход идти. Тут ничего не попишешь, такая у нас тяжкая доля, великие помыслы в жизнь претворять. — И пришпорил коня, чтобы побыстрее свободным временем воспользоваться. Ну, и поближе с новой женой, познакомиться, которую он из похода на Червонную Русь с собой привез, прекрасной чешкой, по имени Адиль. Что ни говори, а тяжелыми выдались первые годы правления у Владимира. Внутренние разборки не давали покоя, а ведь еще было желание вывести Русь, выражаясь современным языком, на мировую арену, и не просто вывести, а так, чтобы с ней считались, как с сильной державой. Ну, уж, и чего греха таить, укрепить свою личную власть. Ради этого, денег на дружину не жалел, понимая, что это его единственная надежда и опора. Ведь не зря потом, как пример, его слова приводили, когда у него спросили заморские гости.

— Дружина твоя из серебряных блюд ест, да из золотых кубков пьет. Зачем на них столько денег тратить?

На что Владимир ответил.

— С дружиной, если нужно будет, я себе еще золото добуду, а без нее, то, что имею, потеряю.

Немного отдохнув, да принеся щедрые дары богам, при этом, никого из них не обидел, всех одарил. Владимир отправился в земли Ятвягов. Попутно оставив в Турове своего наместника. Это молодое княжество к Полоцким землям относилось, но имело свое самостоятельное управление, и играло важную роль в Западных пределах Руси. Отвоевав у Ятвягов город Берестье, Владимир больше с ними воевать не стал, а сразу мир заключил, потому как биться с ними в их лесах, себе дороже выйдет, а ему пока, и этого города, как торгового форпоста хватит. Вернувшись обратно в Киев, и слегка отдохнув, после дремучих лесов и болот, с их комарами. Решил, что пришла пора Печенегам шею намылить, за старые обиды. За какие? Да кто его знает, были бы Печенеги, а обиды найдутся. И в этом походе удача ему сопутствовала, что еще больше укрепило его авторитет среди населения. Киевляне своего князя чуть ли на руках не носили, а послы, да гости заморские, льстивых слов не жалея, мира искали.

5

Можно запретить называть глупца глупцом, только от этого он умней не станет…

— Слушай, — уставившись в иллюминатор самолета, спросил Андрей Кащея, — а чего это я Колизея не вижу? Или его с самолета не видно?

— Конечно, не видно. — Ковыряясь в своем компьютере, отозвался Кащей. — Потому как его здесь нет, он в Риме находится, а мы во Флоренции на посадку идем.

— А чего во Флоренции? Мы же вроде в Рим собирались? — Андрей оторвался от иллюминатора и удивленно посмотрел на Кащея.

— Планы немного поменялись. — Ответил он, не отрываясь от своего занятия. — Оказывается, Янус предпочитает жить в этом городе, а не в Вечном. Флоренция олицетворяет эпоху возрождения, о чем он так мечтает. Быть на верхушке власти, а потом оказаться под ногами каких то выскочек. — Покачал Кащей головой. — Да уж, не завидная доля. Его только лицемерие да интриги, от полного забвения в то время спасли, да мечта, что все когда-нибудь, вернется на круги своя. Правда, — хмыкнул он, — мечтать, как говориться, не вредно, вредно не мечтать. Хотя, — пожал плечами, — кто его знает, как жизнь сложиться. — Посмотрел он на Андрея, засовывая компьютер в свой необъемный карман.

Из аэропорта они отправились сразу за город, что очень расстроило Андрея, которому очень хотелось осмотреть достопримечательности города, когда еще такая возможность представиться.

— Мы сюда не на экскурсию прикатили. — Недовольно буркнул Кащей. — Сначала управимся с делами, а потом, если время будет, то и на город подывимся.

Хотя, было на что посмотреть и в том месте, куда они прикатили. Прекрасный ландшафтный дизайн, в сочетании с фонтанами и водопадами, просто завораживал.

— Что красиво, то красиво. — Согласился с Андреем Кащей. — Умели люди раньше строить. К слову сказать, все это водное великолепие работает еще на тех механизмах, что были заложены изначально. А это, дай бог памяти, толи 15, толи 16 век.

— И кто до такого чуда додумался?

— Да, кардинал один, вроде из рода Медичи. — Кащей захихикал. — Представляешь, свою кардинальскую шапочку, он получил, когда ему было два года. Вот где обхохотайка. Вроде, ходить да говорить толком еще не научился, а уже проповеди читал, во как бывает, хотя в чувстве к прекрасному, ему не откажешь. — Указал он на сад с фонтанами. — Говорят, Папой мечтал стать, но не стал, интриганов, во все времена пруд пруди было. Так что, не только у нас, вундеркиндам палки в колеса суют.

Так, переговариваясь между собой, они подошли к небольшому дворцу, скрытому в зелени парка, где их встретил чопорный привратник, который и проводил в аудиенц-залу. Янус Андрею, сразу не понравился. И дело не в том, что тот восседал на троне, а они с Кащеем перед ним стояли. На такие мелочи он не обращал внимания. А вот, что лицо, этого самого Януса, постоянно менялось, его здорово раздражало. И ведь мало того, что лица строил, так ведь, зараза этакая, ничего толком и не говорил. Бубнил, какую то бредятину, и то смеялся, то слезу пускал, или в угрозе зубы скалил. Изгалялся короче. Так что, очень быстро устав от бестолковой траты времени, Андрей решил взять инициативу по переговорам, в свои руки.

После бегства Кащея с Андреем, Глафира недолго смогла слушать нотации родителей, и, прихватив Бяку, убежала на место рандеву с Тихушником. Сидя на горе и любуясь на монастырь Святого Стефана, переделанный под гостиницу для миллиардеров, ругала саму себя, за свое опрометчивое решение. Она очень хотела увидеться с родителями, но вот как то не подумала, о той лапе, которую наложил на нее другой мир. Родным этого не объяснишь, а предъявить им в истинном облике Бяку, или Тихушника, как доказательство, так от увиденного не у каждого человека психика выдержит, и уж точно подвергать такому испытанию родителей не стоит.

— Ну и вонь у вас тут, в этом мире. — Недовольно пробурчал приземлившийся рядом Тихушник. — А людей, что муравьев в муравейнике, куда не ткнись, везде тусуются. С кормежкой, вообще проблема. Домашнюю скотину не трогай, он мне говорит. — Продолжал он жаловаться. — А то, что пока кого в лесу найдешь, с голоду сдохнешь, это никого не волнует? Если бы знал, что тут такой кошмар, точно из замка носа бы не высунул. Хочешь, обижайся, хочешь, нет, но так бы оно и было. Ведь это просто ужас, а не мир, как ты здесь смогла жить, просто не понятно. — Поделился Тихушник своими впечатлениями, не в силах сдержать эмоции.

— Выговорился? — Посмотрела в ту сторону, откуда он говорил Глафира.

— Нет. — Услышала она в ответ. — Я бы еще много чего сказал, просто кушать очень хочется.

— Тогда лети вон на тот мыс. — Указала она рукой в сторону моря. — Рыбки там полови, заодно освежишься с дороги. А мы с Бякой пока пойдем, тебе провиант поищем.

— Только Кащея с собой не тяни. Вот кого-кого, а его рожу, я пока видеть точно не хочу.

— Не притяну. — Успокоила его Глафира. — Он с Андреем в Рим укатили. Там божественная сущность проживает, которая знает, где нашу цель искать.

— Это хорошо. Это радует. Ну, тогда я полетел.

Глафира еще некоторое время посидела молча на горе. Впереди ожидал опять не очень приятный разговор с родителями, а еще должна была приехать бабушка, которая, вместе с ее братом, управляла мини гостиницей в Которе. Перед коттеджем, на террасе, родители накрывали обеденный стол. Туристический сезон окончился, и рыбацкий поселок Бечичи, который еще недавно бурлил от людей, погружался в сонное состояние, готовясь снова ожить с приходом весны. Дни еще стояли теплые, и родители не могли отказать себе в удовольствии, спокойно пообедать на воздухе, любуясь на морскую гладь. На террасе стояла бабушка, облокотившись на парапет, и смотревшая на море.

— Привет бабуля. — Улыбнулась ей Глафира.

Пожилая женщина повернулась к ней, но ответить не успела, потому как из кармана Глафиры, раздался громкий голос.

— А сейчас дружок, я расскажу тебе сказку.

Две женщины посмотрели изумленно друг на друга, а потом Глафира достала смартфон, что ей выдал Кащей. Она про него совсем забыла, потому что никогда до этого не пользовалась, а с собой носила, просто по привычке. Проведя пальцем по экрану, она увидела недовольное лицо Кащея.

— Планы слегка меняются. — Дернул он головой. — Мы уже на пути на Мальту. Там наш фигурант окопался. Нашел гад место, среди рыцарей спрятался. Можно было конечно и тебя обождать, в аэропорту Валеты, но боюсь, пока ждать будем, наш вдохновитель убийц смоется, предварительно устроив нам западню. Потому как голову на отсечение даю, после общения с Андреем, Янус его точно предупредит, что мы по его душу идем. Господи, за что мне такое наказание, вы вдвоем меня точно в могилу загоните.

— Да хватит тебе причитать. — Перебила его Глафира. — Мне кажется, ты, как всегда, сгущаешь краски.

— Я сгущаю краски? — Возмущенно повысил голос Кащей. — Сначала ты, с этой неуместной поездкой к родителям. Потом Андрей, вместо того, чтобы просто поговорить, и вызнать что нужно, ухватил Януса за горло, и тряс как тряпичную куклу. Вот кто так в здравом уме с информатором поступать будет?

— Так он хоть рожи сразу корчить перестал, и выложил всю правду, как на духу. — Донесся до Глафиры голос Андрея.

Кащей зло повернул голову, уставившись на Андрея, что находился за пределами видеокамеры. Немного попыхтев и посверлив того взглядом, снова глянул на экран.

— Тебе будет лучше сейчас вернуться обратно в Москву, мы все-таки на чужой территории, не стоит об этом забывать. А еще лучше, сразу же возвращайся на базу, там и встретимся. Наш самолет будет ждать тебя в аэропорту. И прошу тебя не спорить. Еще не известно, какую мы с Андреем поднимем волну, и мне бы очень не хотелось, чтобы она зацепила тебя, или твоих родных. Поэтому, в этой ситуации считаю, тебе лучше остаться в тени. — Проговорив все это скороговоркой, Кащей отключил связь.

Глафира подняла глаза, и увидела ошеломленные лица своих родных. Не найдя, что сказать, она просто пожала плечами и смущенно улыбнулась.

— Извините, мне срочно нужно вернуться на родину.

— Представляю, как Тихушник обрадуется, только приперся, и поворачивай оглобли обратно. — Услышала она голос Бяки.

Да уж, все получилось не так, как ей грезилось, она тяжело вздохнула. И в этот момент, ей на плечо, положил руку подошедший отец.

— Жаль, что погостила так не долго, но и спасибо, что все же проведала. Будет время, приезжайте все вместе, когда пожелаете.

— Ну, что ты по этому поводу думаешь? — Спросил Андрея Кащей, стоя недалеко от неброского такого дома, в квартале, для богатеньких буратин. В сравнении с другими усадьбами, домик не блистал архитектурными изысками. Подъездная аллея, выглядела неухоженной, не то чтобы там валялся мусор, нет, просто, эта аллея, забыла, как выглядят ножницы умелого садовника. Одним словом, здание не привлекало к себе внимания, и любой прогуливающийся по кварталу человек, просто проходил мимо.

— А что тут думать. — Пожал тот плечами. — У меня один ответ, как у прапорщика, трясти надо.

— Еще бы знать, где и кого. — Улыбнулся такому ответу Кащей. — С виду все вроде просто, даже охраны не видно, но чует моя печенка, только нос сунь, тут же прищемят. А времени на детальную разработку плана у нас нет.

— А чего тут разрабатывать. — Хмыкнул Андрей. — Ты невидимкой прикинься, да жути на них слегка наведи, ну а я, как обычно, напролом полезу. Главное, что нужно помнить, не дать ускользнуть Старцу, потому как на кону, нехилые барыши светят.

— Это ты мне говоришь? — Ткнул себя пальцем в грудь Кащей, изумленно уставившись на Андрея.

— Ну не себе же, сам я только об этом и думаю. — С самым серьезным видом, кивнул тот утвердительно головой.

— Тьфу, на тебя. — Плюнул ему под ноги Кащей. — Тоже мне, юморист нашелся. — И выдержав небольшую паузу добавил. — Ладно, чего действительно кота за лапу тянуть, давай начинать.

Отойдя чуть в сторону, Кащей словно растворился в воздухе, а Андрей, досчитав до тридцати, и накрутив на стволы глушители, двинул следом за ним, в усадьбу душегуба. Умение Кащея нагонять жути, очень помогло в данной ситуации. Хотя тому и пришлось слегка попотеть, чтобы постараться не переборщить, с нагнетанием страха, а то перепуганные соседи могли вызвать полицию, которая бы примчалась за считанные минуты, а это в их планы совсем не входило. Но Андрею с лихвой хватало того, что выдавал Кащей. Где то куст дернулся, где то хрустнула ветка, выдавая месторасположение притаившегося охранника. К слову сказать, пока до дома дошли, Андрей пятерых упокоил, что в саду прятались, и еще двоих с крыши снял. Вот такой вот неохраняемый домик выходил. Но, снаружи были только цветочки, а вот ягодки их встретили внутри, да такие, что и Кащею пришлось свое боевое прошлое вспоминать. На огненные шары, и электрические разряды не скупился, ментальным воздействием, мозги плавил. Что ни говори, а трудно людям против, пусть и бывшей, божественной сущности бороться. Нет, в старину были и такие, что и богам нехилых пенделей отвешивали. Взять, к примеру, Мардука, он не только демонов в оковы загнал, но и на божественный пьедестал залез, и никто ему слова поперек сказать, не смел. Только вот те времена, давно канули в лету, а тем людям, что противостояли Кащею и Андрею, было очень далеко до Мардука. Единственный, с кем повозиться пришлось, был сам Старец. И не смотри, что с виду вроде сморчок, и песок из задницы сыплется. Не дай то бог, любому человеку, с этим старикашкой, на узенькой тропке столкнуться. Но на пару, одолели злыдня зловредного.

— Странно, — почесывая потылицу, глянул Андрей на Кащея, — такое ощущение, что нас здесь не ждали.

— Похоже на то. — Не стал спорить с ним Кащей. — Повезло, что посланцев от Януса опередили.

Они даже не догадывались, что посланцев никаких не было. Янус, растирая придавленное горло, и матеря на все корки явных отморозков, решил в это дело не вмешиваться, а подождать более удобного случая. И, если рассчитываться, то чтобы наверняка, и желательно чужими руками. Потому как, если их точно, на смерть, не прибить, то второй с ними встречи, можно было и не пережить, а расставаться с этим миром, в котором он купался как сыр в масле, ему, ой как не хотелось.

— Ну что, нашел что-нибудь интересное? — Спросил Андрей, подходя к Кащею, который копался в каких то бумагах. — А то у меня практически пусто. У прошлого Старца, хоть и немного, но все же золотишко водилось, а тут, хоть шаром покати. Так что, нечем тебе совсем поживиться.

— А нафига ему то золото в доме, когда он свой банк в Швейцарии имеет. — Хмыкнул Кащей, распихивая те бумажки по карманам. Но глянув на скрученное тело старца, поправился. — Имел. Потому как мне кажется, с сегодняшнего дня, у этого банка новый владелец объявился. — Его лицо расплылось в радостной улыбке.

Посмотрев на довольную физиономию Кащея, Андрей тоже улыбнулся.

— Вижу, твоя душенька довольна, так не пришло ли нам время, домой возвращаться?

— Пришло. — Кащей согласно кивнул головой. — Во всяком случае, в Европе, нам пока делать больше нечего. Одно плохо, доказательств, кто его на нас натравил, как не было, так и нет.

— Да на кой они нам, коль мы и так знаем, кто за ним стоял?

— А высокому суду, ты свое знание предъявишь? — Кащей снисходительно посмотрел на Андрея. — Толку, что мы с тобой знаем, кто нам шею свернуть мечтает. Как ни крути, а если по закону все делать, то это доказать надо, а этих самых доказательств у нас нет.

— Гадом буду, но уверен, эта стерва, от нас так просто не отвяжется. Только предупреждаю, я ее тогда сразу к братцу отправлю, и плевать мне на ваши высшие советы.

— Да не горячись ты так. — Похлопал Андрея по плечу Кащей. — Сунется, отправим, а если нет, то просто мимо пройдем, коль встретим. Не стоит ради взбалмошной девки, себя удовольствия жизни лишать. Тем более что она только налаживаться в этом мире стала. — Похлопал он себя по карманам, в которые бумажки запихивал.

— И что ты в них нашел? — Не удержался от вопроса Андрей.

— А то, — засмеялся довольный Кащей, — что мы немножко богаче стали, а значит независимей. — Поднял он свой палец к верху. — Правда, мне теперь немного сверхурочной работы подвалило, но это, я как-нибудь переживу.

 6

Власть — это сладкая приманка для того, кто хочет искалечить душу…

После похода на Печенегов, Владимир, с Болгарами поссорился, но сам на них не пошел. Да ну его в такую даль переться, тем более что под боком, Торки с Печенегами тоскуют, для него дань собирая. Вот Владимир их и надоумил, чем тосковать, лучше к Болгарам в гости загляните, мало того, что там добра набрать можно, так и я, вам выплату дани снижу. Степняки, конечно, обрадовались, ведь не каждый день такими предложениями кидаются. Сели на коней, да отправились Болгар по ночам пугать. Ну а после того, как довели тех до икоты, в обратный путь, собираясь, и про князя не забыли. Зная его слабость, к женскому полу, привезли ему в дар деву прекрасную, по имени Милолика. Владимиру такой подарок понравился. Казалось бы, после такого налаживания отношений, и трений никаких быть не должно, но. В жизни часто бывает так, что сегодня друзья не разлей вода, а завтра непримиримые враги. Забегая вперед скажу, что и у князя так получилось. Причину то, как обычно забыли, а вот повоевать успели. Тот поход для Владимира неудачным был, насилу ноги из степи печенежской унес, чуть головы не лишившись. А пока, пока с красавицей Болгарской пытался в своем тереме место найти, где бы им уединится, а это было не так то и просто. Терем хоть и княжий, но не резиновый. Так что, все отчетливей прорисовывался квартирный вопрос. Две жены у него уже было, а их в одной горнице не поселишь. Поэтому каждая в своих палатах проживала, а к тем палатам, требовались горницы для их детей. Владимир не только завидной потенцией обладал, но и плодовитостью, и к моменту появления Милолики в тереме, по его палатам уже бегало семеро сыновей, и это не считая племянников. О челяди, что тут под ногами крутилось, можно было бы и промолчать, но ведь и им, где то жить надо было. Решение напрашивалось само собой. Пора детушкам в самостоятельную жизнь, из-под отцовской опеки уходить. Более всех для этого подходили сыновья Аллогии. Владимир не забыл о своем ей обещании и отправил их туда, куда она, когда то пожелала. Вышеслав поехал в Новгород княжить, Изяслав в Полоцк, а младший из братьев Святополк в Туров направился. Сейчас бы это дико выглядело, ведь князьям от роду, от одиннадцати до тринадцати годков всего было. Но ведь и Владимир не старше был, когда его отец в Новгород отправил. Правда, за ним самим, его дядя приглядывал Добрыня, а тут, все чужие люди. Скажем прямо, и задача у них не легкая была, не каждому взрослому под силу справиться, особенно если вспомнить судьбу тех варяг, что Владимир по землям наместниками раскидал. Но на что только не пойдешь, ради молодой то жены. Пока такими мерами князь свою личную жизнь устраивал, да и попутно власть укреплял, ко мне нежданно-негаданно Велес в кузню наведался. Посидел сначала молча, на огонь посмотрел, а потом только и сказал.

— Уходим мы. Теперь вы сами свою судьбу решать будете.

Ничего себе заявки. У меня от такого известия и дар речи пропал. Стою, ресницами глупо лыпаю, да молотом по наковальне, мимо заготовки ляпаю.

— Это как это уходим? — Придя в себя, спросил Велеса. — Столько трудов положили, а как только вам новые капища создавать начали, вы в кусты?

— В том то и дело. Если бы мы хотели себе религию создать, то уже давно бы храмов понастроили, да жрецов столько развели, что куда не плюнь, все равно в кого-нибудь из них попадешь. Только нам это, никогда не надо было. Вы войны начинаете, не у кого не спросясь, а потом нас молите, помогай боги, какие есть. Но ведь это ваши дела, а не наши. А еще больше раздражает, когда о богатстве молют, вот вынь да полож, а то, понимаете ли, я в тебя верить не буду. Напугал ежа голой задницей. — Велес так разволновался, что вскочил со своего места, и стал ходить из одного конца кузницы, в другой. — Мы не для того созданы были, чтобы вас ублажать. Вот ты говоришь, капища новые понастроили, авторитет наш поднимают. А я тебе отвечу, что это не наш авторитет подымают, это Владимир, свою значимость выпячивает. А хуже того, сам не понимает, что тем самым, нас лбом сталкивает с заповедями Создателя, а на это, мы никогда не пойдем. Одно дело борьба с теми, кто от его имени говорит, и людским сознанием править хочет, совсем другое, себя против его заповедей выставлять. Да и если заглянуть чуть вдаль, все это неминуемо к войне на религиозной почве приведет, а это такое море крови, что меня только от одной мысли дрожь пробирает. К тому же, в той войне, нам точно не быть победителями.

— Конечно, если такое дело, то да, слинять, это самое то, и пусть их, сами заварили, вот пускай и разбираются. — Пробубнил я бестолково. Просто в тот момент, не мог собраться с мыслями, и хоть как-то связно оформить в словах то, что думаю, и чувствую.

— Никто никуда линять не собирается. — Посмотрел на меня хмуро Велес. — Хотя, у нас действительно, и других забот много, об этом я тоже с тобой поговорить хотел, только чуть позже. Сейчас же у меня к тебе просьба только одна. Съезди к Владимиру, и передай ему, что мы не одобряем его дела, и помощи от нас, пусть не ждет. Наша задача была, за этой землей присматривать, да людей, в мире и согласии жить научить. Без разделения на высших, и низших, у каждого свои заботы, и свое дело, и чтобы к чужой жизни, научились бережно относиться, за зря не губили. С природой, в любви да согласии находились. Не изводили почем зря, потому как в ней, сама суть жизни заложена. Все, что могли, вам передали, землю сберегли. Вот, как теперь вы этим распорядитесь, сами и решайте. Ну, а теперь, можно и о наших заботах поговорить. — Остановился он напротив меня и посмотрел пристально в глаза. — Помнишь, я тебе о новом мире говорил?

— Ну да, вроде говорил что-то. — Пожал я плечами, припоминая старый разговор.

— Что припоминаешь это хорошо. — Улыбнулся он. — А вот, что плохо, так это то, что пока мы тут союзы да политесы разводили. В этом новом, нашем мире, мы из хозяев, скоро только на роль бедных родственников, претендовать сможем.

— Это, как это? — Изумленно вытаращился я на Велеса. — Ведь это, именно ваш мир.

— Ну, — отмахнулся он рукой, — был бы мир, а желающих в нем поправить, выше крыши найдется. Так вот, как уже сказал, мы там с обустройством припозднились, поэтому принято решение, твой поселок вместе с людьми и всем содержимым в него переправить. Скажем так, для поддержания наших совместных интересов.

— Это ты меня сейчас просто в известность о вашем решении ставишь, или все же на это, наше согласие нужно?

— Все на добровольной основе. — Поднял он руки. — Никого силком тянуть не будем. Так что, вы пока покумекайте промеж собой, только не долго, потому как, время не терпит. Вот, пожалуй, и все, а за ответом, я к тебе завтра загляну.

И прежде, чем я успел ему что-либо ответить, как обычно растворился в воздухе. Ну, просто зашибись, а срок, какой большой на раздумья, думай, не хочу. Но сколько бы я ни стоял, и не ругался, это все равно ничего не изменит, поэтому, притушив горн, поплелся с известием первым делом домой. Как и следовало ожидать, Ирма сразу же загорелась переездом. Еще бы, новый мир, новые возможности, а главное, что там не придется по ее мнению скучать, и наш сын, сможет полностью раскрыть у себя свои таланты. Ну да, Ростиславу уже шестнадцать лет, и молодая неуемная натура жаждет приключений. Я его понимаю, но и отпускать страшно. Высказывание, что дети для родителей всегда остаются детьми, не смотря на возраст, наверное, всем набило оскомину, но ведь это правда. Жила и Сверрир, тоже недолго раздумывали, а по-деловому, просто уточнили, когда переезжаем. Так что, с домочадцами было все понятно, но оставались еще люди, живущие в нашем городке, и они вправе, каждый сам, решать свою судьбу. Поэтому, отправив гонцов к Перенегу, и Полюшу, я вышел во двор, и ударил в вечевой колокол. Нет смысла пересказывать все те прения, что происходили. До драки дело конечно не дошло, и что еще более удивительно, все согласились, правда, вначале, изрядно глотки в спорах надорвали. Хотя, чему я удивляюсь, ведь все, и так прекрасно осознают, что только в единстве наша сила, и в одиночку, в мире никто долго не выстоит. По виду Велеса, когда я ему огласил наше решение, было видно, что другого он от нас и не ожидал. Довольный, как кот объевшийся сметаной, он сразу перешел к другой теме.

— Владимир сейчас в Полоцком княжестве. Поэтому, тебе даже в Киев добираться не надо, найдешь его возле Менска, что на реке Менке стоит. Он недалеко от него, новый пограничный с Литвой городок закладывает.

Ну, хоть в этом повезло, не надо далеко тащиться. Быстро собравшись, я отправился на встречу. Владимира я действительно застал за постройкой городка, который он назвал в честь своего сына, Полоцкого князя Изяслава, Изяславлем. Причина, побудившая его на такой поступок, оказалась довольно банальна, семейная ссора с Рогнедой. Отправив своих старших сыновей во взрослую жизнь, он радостный спешил к Милолике, когда по пути к ее палатам, его остановила Рогнеда, и закатила скандал.

— Полоцк, по праву наследования, принадлежит моим сыновьям. Они плоть от плоти, внуки Рогволода. С какой стати ты удумал туда сына Аллогии посылать?

Скажем прямо, Владимир, в таком тоне позволял с собой говорить только, как раз той самой Аллогии, больше такого права, ни у одной его жены не было. По этой причине, он вначале даже слегка опешил, а придя в себя сильно разозлился. Спасли от мгновенной расправы Рогнеду ее дети, выбежавшие на шум, а она их князю пятерых родила, трех сыновей и двух дочерей. Владимир не стал при них, лишать жизни их мать, но и прощать такое неповиновение не собирался.

— Никогда твои дети не будут править в Полоцке, это я тебе обещаю. — Процедил он сквозь зубы, и грубо оттолкнув княгиню ушел. В тот момент он даже и не догадывался, что заложил первый камень, в фундамент многовекового конфликта. Ох и много кровушки прольют люди, из-за этой ссоры. В принципе, поход Владимира в Полоцкие земли, и основание этого городка, было прямым продолжением того скандала. Таким образом, князь показывал полную поддержку своему сыну Изяславу, расширяя его владения. Мое появление, и весть о том, что боги отказывают ему в покровительстве, его настроение, как можно догадаться, не улучшило.

— Ну и черт с вами со всеми. — Бросил он мне, одарив гневным взглядом. — И без вас обойдусь.

Я его ни утешать, ни разговоры с ним разговаривать, не стал, а просто, по по быстрому постарался покинуть его лагерь. Кто его знает, вдруг ему в голову взбредет меня во всем обвинить, и он мне за это постарается, мою голову оттяпать. Такой расклад, меня естественно не устраивал, потому, как я прекрасно отдавал себе отчет, что в жизни без головы, очень мало привлекательности. По этой причине и подгонял свою лошадку пятками по бокам, чтобы она быстрее копытами перебирала. Можно сказать, от Владимира, я как тот колобок ушел, да только вот беда, как оказалось, катиться мне было некуда. Вернувшись обратно, я не нашел, ни своего города, ни родных мне людей. Стоял и тупо смотрел на голый курган, где еще недавно стоял мой дом. Даже сейчас вспоминать об этом страшно, а уж что творилось у меня на сердце, то словами не выскажешь. Я даже пожалел, что Владимир мне голову не срубил, лишь бы только такое не переживать. Не знаю, сколько я на том кургане просидел, идти то ведь все равно было некуда. Когда ко мне леший заявился, с известием от Велеса, что мне пока тут, на этой земле задержаться придется, потому, как моя помощь понадобиться может. Попадись он в тот момент мне под руку, уж не знаю, чтобы я с ним сотворил. Вид у меня был такой, что бедолага леший, чуть от страха в обморок не грохнулся. Видно подумал, что в моем лице, свою смертушку увидал. Только что толку, на невинном создании свою злость спогонять, ведь не он все это затеял. Посему, здраво порассуждав, стал готовиться к жизни отшельника. В чем мне здорово, тот самый леший, что мне весть от Велеса принес, помогал. Кстати, у него и имя имелось, Лешик. Со стороны видно забавно смотрелось, как леший с человеком избу ставят. Может и не совсем ладное жилье получилось, но зиму перезимовать сгодилось. А еще мое существование сны облегчали, в которых я мог с Ирмой, и всеми остальными встречаться. Во время сна, грань между мирами исчезала. Хотя самым драгоценным для меня было время, проведенное с моей женой. Только потеряв возможность увидеть дорогое лицо в любой момент, ты начинаешь по-настоящему ценить каждое проведенное с ней мгновение, ее улыбку, нежные прикосновения, запах ее тела. Благодаря этим снам, я не сошел с ума от горя, и тоски, и даже имел вполне презентабельный вид, за которым следила моя драгоценная супруга, не позволившая мне превратиться в одичавшее нечто.

7

Чем кровожадней монстр в облике человека, тем больше люди его возвеличивают…

В домик на озере, Глафира вернулась в приподнятом настроении. Даже недовольство Тихушника, брюзжащего по поводу бессмысленного, и такого неприятного мотания к черту на кулички, не испортило ей настроение. Непонятно, о чем там подумали ее родители, став свидетелями ее разговора с Кащеем, но вся натянутость отношений, куда-то испарилась, что ее несказанно обрадовало. Конечно, не обошлось без слез при расставании, но это уже была дань традиции. Тем более что инициатором выступила она сама, первой став шмыгать носом. Правда, она немного волновалась за Андрея с Кащеем, как у них там дела, но так, самую малость. Во всяком случае, ничто не могло поколебать ее уверенность в том, что с ними ничего плохого просто не может случиться. Поэтому, сидя на берегу озера, под ласковыми лучами солнца, она блаженно щурилась, потягивая приготовленный для нее Феофаной коктейль, которая сидела на соседнем шезлонге.

— Так значит все у моих детушек хорошо? — В очередной раз она спросила Глафиру, заглядывая ей в глаза. — С Главой-то мы видимся, хоть и редко. Он боится к нам заглядывать, а кто-нибудь из нас, время от времени его навещает. Только ты уж Кащею не говори это, не выдавай нас, а то он сильно злиться будет.

— Не скажу. — Пообещала Глафира, кивнув головой. — Только чего ты так переживаешь? Они ведь давно не маленькие, а вполне самостоятельные, взрослые люди. — И посмотрев на Феофану, поправилась. — Вернее домовые. Знаешь, лично мое мнение такое, лишняя родительская опека, иной раз, только мешает.

Феофана собиралась что-то ответить, но не успела, так как из дома вышел весь какой-то всклокоченный Кащей.

— У тебя все в порядке? — Поинтересовался он, и быстрым шагом направившись к Глафире, добавил. — В дороге никаких проблем не было?

— Да вроде нет. — Пожала она удивленно плечами. — А что, должно было что-то случиться?

Но Кащей вместо ответа плюхнулся на лежак, где еще несколько секунд назад, сидела Феофана, которая, словно растворилась в воздухе, при его появлении, и облегченно выдохнул. Следом за Кащеем из дома вышел Андрей, с аппетитом уплетающий пирожок.

— Чего это с ним? — Спросила его Глафира, кивнувголовой на Кащея.

— Да не обращай внимания. — Отмахнулся Андрей. — Просто по дороге из аэропорта, на снайпера напоролись. Кто-то не желает расставаться с мыслью нас укокошить.

— И ведь могло получиться. — Уставившись на водную гладь, буркнул Кащей. — Слава богу, что наш герой своих навыков не растерял, но мне как-то не хочется теперь все время ходить и полагаться на его нюх. С этим надо что-то делать.

— А что? — Спросила его Глафира, но Кащей ей не ответил. Уставившись на воду, он ушел весь в себя. Глафира перевела взгляд на Андрея, но тот, просто пожав плечами, спокойно продолжал жевать пирожок.

— Так, я не поняла. Вы что, старца упустили? Что теперь на вас такая охота идет?

— Да нет. — Доев пирожок, почесал свой затылок Андрей. — Упокоили, как положено. Просто это не его люди были, не их методы. Здесь кто-то другой подсуетился. Причем этот кто-то, явно в ближнем круге Кремня окопался. Потому как точно знали, когда мы прилетим и подготовились основательно. Да так хорошо, что мы просто чудом ноги унесли.

— Я думал, что от людей мы уже отделались, но я ошибся. Для того чтобы вцепиться друг другу в глотку, им нужно больше времени. Жаль, я только-только новым приобретением хотел воспользоваться. — Покачал удрученно головой Кащей, думая о чем-то своем, и не обращая внимания, на присутствующих. — Но, я как-то не готов ходить под прицелом и с постоянно накинутой защитой. Это немного выматывает, и сильно действует на нервы.

— О чем это он там бредит? — Спросила Глафира Андрея, кивнув головой в сторону Кащея.

— Так старец нам в наследство оставил свой Ка Дэ Банк, что в Швейцарии находится. А в том банке хранится все, что у него было, да еще видать кой чего. Кащей аж слюну пустил, когда с кредитами дебитами ознакомился. Ну и в связи с этим, у него как всегда грандиозный план образовался, а тут видишь, снайперы по городу гуляют, все планы портят, в голове еще одно отверстие грозят проделать.

— В городе пока появляться опасно. — Оторвавшись от водной глади, посмотрел на Глафиру с Андреем Кащей. — А с Кремнем и его друзьями, мы разберемся, и обязательно крысу выловим, никуда они от нас не денутся.

— Правильное решение. — Кивнул, соглашаясь с ним Андрей. — Для начала предлагаю сменить явки и пароли. — Засмеялся он. — Теперь пускай слоны идут не на Север, а на Запад.

— Не юродствуй. — Скривился, как от зубной боли Кащей. — Перво-наперво, я о безопасности Глафиры забочусь. Вот если тебя подстрелят, я точно горевать не буду.

— Так может тогда на время в замок мотанем? — Предложила, слегка обескураженная произошедшим Глафира. — Там все-таки веселее, чем тут сидеть, да на озеро пялиться.

— Согласен. — Кивнул он головой, первым поддержав предложение. — Тем более что у меня там дело образовалось, нужно кое над чем посидеть, покумекать.

— Ну, в замок, так в замок. — Безразлично пожав плечами, согласился с ними Андрей.

— Хотя жалко. — Вздохнула девушка. — Я думала, что мы сейчас домом обзаведемся. Новый год могли бы в нем отпраздновать.

— Да будет тебе дом, будет. — Все еще пялясь на воду, пообещал ей Кащей. — Просто чуть позже. Месяц переждем и вернемся. Будет у тебя отменный домик, где сразу, и новоселье отметим, и Новый год отпразднуем, и никакая сволочь нам не помешает, а если сунуться, пусть на себя пеняют. Потому как меня это безобразие, злить начинает.

Дождавшись возвращения Тихушника, они перебрались обратно в замок Кащея, где их радостно встретили Пенелопа с Жижечем. И хоть не так много времени прошло с момента их расставания, ощущение после встречи было такое, что они минимум уже года два не виделись. Кащей, первым делом поинтересовавшись, где сейчас находиться Грон, тут же куда-то умотал, что никого нисколько не обидело, а даже наоборот, обрадовало. Первыми поделились своими впечатлениями Бяка и Тихушник. Их отзывы о мире Глафиры были не очень лестные, а сама она, не стала никого переубеждать в обратном. Прекрасно осознавая теперь, что её мир мало подходит для тех, кто сейчас находится рядом с ней, уж очень они разные. Андрей, о своих похождениях с Кащеем, рассказал настолько сухо и неинтересно, что вызывал зевоту у слушателей. Единственное, что немного их оживило, так это рассказ о том, как они драпали из засады.

— Да уж, увлекательными приключениями, ваши похождения никак не назовешь. — Подвела итог Пенелопа. — Хотя, это все же лучше, чем просто торчать в замке. Предлагаю, чтобы хоть как-то развлечься, куда-нибудь отправиться и набить кому-нибудь морду. А что, — обвела она всех присутствующих взглядом, — неужто мы себе злыдня не найдем, которому в пятак засветить надо, чтобы людям жить не мешал?

— Выдвигай кандидатуры. — Согласилась с предложением Пенелопы Глафира. — С кого начнем?

— Давай с костяшек, которые инквизитор на свет выпустил, противные на вид, и пахнут омерзительно, и вообще, я разного вида мертвяков не люблю, уж больно они на жизнь гадят.

— Давай. — Кивнула головой уже слегка захмелевшая Глафира. — Только предлагаю с виновника начать. Устроим инквизицию инквизитору. — Захихикала она. — Чтобы другим неповадно было разную гадость оживлять. И еще одно, в путь надо отправляться немедленно, пока Кащей где-то шляется, а то если он прознает, сразу о безопасности зудеть начнет.

Времени, на подготовку к походу, ушло на удивление мало. Уже через полчаса, из замка вылетела группа особого назначения, и взяла курс на Север. Проделали они все это, довольно скрытно, так что только слегка гномов, копошащихся возле своей стены, переполошили. Кащей, который как раз на той самой стене находился, разговаривая с Гроном, с изумлением уставился в небо.

— Какого черта? Куда они намылились? — Поинтересовался он, у пожимавшего плечами гнома. — Да чтоб их. — И бросился сломя голову в замок, где из всей компании, остался только расстроенный Жижеч, которого не взяли с собой, так как он теперь капитан охраны, и ему положено находиться в замке. Хотя сам он прекрасно понимал, что его оставили для того, чтобы он послужил громоотводом, потому как претендентов на эту роль больше не нашлось. Единственное, что его утешало, пока он стоял, и выслушивал крики, оскорбления, и угрозы Кащея, так это обещание Глафиры, что после этого похода, он всегда сам будет решать, идти в него, или нет, какую бы должность он не занимал. В то время, когда Кащей чистил на все корки Жижеча, и поминал не лестными словами всю компанию, эта самая кампания, с песнями, и шутками, перевалила через горный хребет, что окружал со всех сторон замок, и сейчас пролетала над равниной, изобилующей лесами, и полями, раскинувшимися до самого моря. Глафиру переполняло чувство свободы, и хотелось кричать во все горло, потому как тут не от кого было прятаться, и таиться, здесь она могла быть той, кем стала, без всяких оглядок. Конечно, немалую роль в таком настроении, сыграл алкоголь. Который она употребила с друзьями за встречу, что способствовало снятию шор с ее глаз, и привело к пониманию, что это именно тот мир, о котором она мечтала. Мир, в котором хотела бы прожить всю свою жизнь. Мир, дарящий ей, безграничную свободу. Добравшись до берега моря, они устроили привал. Пенелопа с Тихушником могли бы лететь и дальше без остановки, но вот грифону, на котором летел Андрей с Бякой, требовалась передышка. Эйфория, кружившая вначале путешествия всем голову, уступила место более трезвому взгляду на вещи.

— Итак, каков план действий? — Подбрасывая ветки в костер, поинтересовался у Глафиры Андрей.

— Будем действовать по твоему плану. — Пожав плечами, ответила ему Глафира.

— Это еще, по какому? — Оторвавшись от созерцания костра, удивленно посмотрел он на Глафиру. — Я вроде никакого плана не предлагал.

— А тебе и не надо ничего предлагать. — Улыбнулась ему Глафира. — У тебя ведь один план, на все случаи жизни. Доберемся, на месте разберемся.

— Ну, это правильно. — Соглашаясь с таким доводом, кивнул головой Андрей. — Чего гадать, на месте то оно всегда видней.

— Интересно, а чем сейчас Кащей занимается? — Вдруг ни с того ни с сего переменила она тему. — Наверно грустно ему в замке. Зря мы его вот так одного бросили.

— Что сделано, то сделано, обратно уже не вернешь. — Андрей улегся на земле, заложив за голову руки. — Скорее всего, слегка побесился для порядка, а потом каким-нибудь очередным своим делом увлекся. Его кипучая натура, не даст ему возможности поскучать.

— Это точно. — Поддержала Андрея Пенелопа. — У Кащея шило в заднице, и куча разных планов в голове. Единственное место, где он не суетится, это сокровищница, там он просто тихо сидит, и золотишком с камушками любуется. Ой, да ну вас, нашли тему для разговора. Если больше поговорить не о чем, то лучше давайте спать. Лично я, уже завтрашним днем живу, уж очень мне хочется ту костяную гадость обратно в ее могилу запихнуть, а то ведь жизненную силу, уже на подлете в себя тянет.

— Чего он тянет? — Приподнял голову Андрей.

— Да жизненную силу. — Беспечно ответила Пенелопа. — Аж чувствуешь, как она из тебя, ему перетекает. Ух, — дернула она головой, — даже вспоминать неприятно.

— А чего ты раньше об этом не говорила? — Упрекнула дракониху Глафира.

— Как это не говорила? — Обиделась Пенелопа. — Все я говорила. И про то, что где эта мерзость не проползет, там все живое погибает, а мертвое оживает. Правда, мертвяки далеко от него стараются не отходить, потому как если чуток отстанут, то снова костяшками на землю осыпаются.

— Подожди. — Перебила ее Глафира. — Давай лучше расскажи про то, как он жизненную силу вытягивает?

— Чем ближе к нему подбираешься, тем быстрее слабеешь, но как только подальше отлетишь, снова в норму приходишь. Спалила бы эту гадину с радостью, да жаль огонь ее не берет.

— А с виду она как, здоровая? Эта самая гадина.

— Да не очень. — Крутанула головой Пенелопа. — Ну, может чуть больше чем я. И, между прочим, к драконам, не имеет никакого отношения. У меня даже слов нет, чтобы описать, на что эта тварь похожа. Морда, что у того крокодила, на четырех лапах ползает, да еще две маленькие лапки, вроде ваших человеческих ручек, возле своей пасти имеет. Хвост, больше на Бякин смахивает, только в сравнении с телом не такой длинный. Так, болтается возле земли, с булавой шипастой на конце. И как только эти костяшки не рассыпаются? — Пенелопа обвела всех собравшихся возле костра взглядом. — Ну, вы красавцы, на ночь глядя заставили такую гадость вспоминать. Вы что, без страшилок уснуть не можете? — И не дожидаясь ответа, отошла немного в сторону и, прикрыв морду хвостом, завалилась спать.

— А дело то кажется, не таким легким будет, как в начале казалось. — Пробурчала Глафира, посмотрев на ставшую посапывать Пенелопу. — Как бы нам самим, по соплям не надавали.

— Такой вариант тоже исключать не стоит. — Отозвался, казалось бы, уснувший Андрей.

— Может зря мы без Кащея в это дело полезли? — Посмотрела на него Глафира.

— Может и зря. — Не открывая глаз, ответил он. — Но давать задний ход, так и не узнав, с чем имеем дело. А потом слушать ядовитые комментарии о героизме от Кащея. Не-е. Ты как знаешь, но я предпочту хотя бы взглянуть, и если получится, хоть пнуть пару раз эту заразу. Ну и только после этого, если ничего с ней не случится, включать режим «Москва — Воронеж, фиг догонишь, а догонишь — фиг возьмёшь».

— А что, у нас есть такой режим? — Хохотнула Глафира.

— А то, как же. — Буркнул Андрей и, поворачиваясь на бок добавил. — Давай спать, утро вечера мудренее.

На следующий день, ближе к вечеру, перелетев море, они оказались недалеко от прибрежного города, в котором творилось что-то неописуемое. К городским стенам тянулась масса народу, все улицы города и порт, были забиты бурлящим людским водоворотом. От причала отваливали корабли, стараясь поскорее выйти в море. Крик, шум, плач, гам, стоял такой, что его было слышно за несколько миль. На площади возле городского храма, яблоку негде было упасть. Люди возносили молитвы, моля богов о защите. Отлетев немного в сторону от города, стала понятна и причина такого столпотворения. К городу, не спеша, оставляя за собой безжизненную землю, в окружении всевозможных скелетов, а не только человеческих, ползло поганое нечто.

— Насколько я понимаю, — свесившись с седла и глядя вниз, прокричал Андрей, — эта тварь на ночевку останавливаться не собирается. Так что примерно через час полтора, до города доползет. Ну что, занимаем вон тот вон холм, что у него впереди по курсу и готовимся к встрече?

— Что-то мне боязно слегка. — Передернула плечами Глафира.

— Мне тоже. — Улыбнулся ей Андрей. — Только ты об этом никому не говори. Пусть все и дальше думают, что дуракам страх не ведом.

Приземлившись на облюбованный холм, недалеко от городских стен. Андрей с Глафирой спешились и стали обсуждать предстоящую им компанию. На Пенелопу возложили задачу по кремированию окружения монстра. Огонь саму тварь не берет, зато хорошо превращает в прах не упокоенные кости. Бяка с грифоном, в этой драке ничем помочь не могли, и так сказать, составили резерв, на всякий пожарный случай. Кот для вида пошипел слегка рассерженно, но особо перечить не стал. Залез обратно на грифона, и они, взлетев с холма, стали кружить в сторонке. Следом за ними, поднялась в воздух Пенелопа, сразу же направившись в сторону монстра, развеивать в прах, группу его поддержки. Взлетев, дракониха набрала высоту, описывая круги над чудовищем, и его свитой, потом как заправский самолет легла на крыло, и, набирая скорость, спикировала на толпу скелетов, державшихся правее монстра. После ее прохода, на том месте осталась только кучка пепла, но судя по всему, чудовищу было абсолютно наплевать на свою свиту. Он, все также не спеша, полз, к своей намеченной цели.

— Голову на отсечение даю, что если ему приспичит, то эта тварь может двигаться довольно резво. — Глядя на неторопливую поступь монстра хмыкнул Андрей.

— Скорее всего, ты прав. — Согласилась с ним Глафира, и, обернувшись, посмотрела в сторону города, куда стекалась со всех сторон толпа беженцев. — Такое ощущение, что он просто гонит людей в город, как скот в стойло.

— Ну да. — Кивнул головой Андрей. — Чтобы сожрать всех одним махом, а не гоняться за каждым поодиночке. Вот вроде мозгов в черепушке нет, а соображает сволочь. — Процедил он сквозь зубы.

В этот момент на плечо Глафиры вылез Татушка, и с интересом осмотревшись по сторонам, вытянул шейку, наблюдая за Пенелопой, начавшей второй заход. Теперь она ударила по левому флангу, загоняя выжившие скелеты прямо под ноги чудовища, которое с хрустом давило их своими костяными ногами. Но, что было удивительней больше всего, раздавленные кости потом снова собирались в кучу, причем видно было, что им все равно как соединяться, и вскоре чуть позади своего хозяина, создавая всякие причудливые формы, тащилась непонятная мешанина из костей. Третий заход Пенелопы, чуть не привел ее в пасть монстра. Она решила пройтись над ним, чтобы окатить своим пламенем суетившихся под его ногами скелетов. На этот раз, из стороннего наблюдателя, эта гадина превратилась в охотника. Ловко подпрыгнув, он всего лишь в нескольких сантиметрах клацнул своими зубами, возле крыла драконихи. Как и следовало ожидать, пламя не принесло ему никаких видимых повреждений, а рев, вырвавшийся из его пасти, был криком досады, а не боли. Проводив Пенелопу злым взглядом, он посмотрел своими пустыми глазницами на Глафиру с Андреем.

— Вроде и глаз нет, — передернула плечами Глафира, — а сколько злобы чувствуется, аж дрожь пробирает.

Сейчас их разделяло каких-нибудь метров сто пятьдесят не больше, но чудовище не спешило нападать, наоборот, оно стояло на месте, все так же злобно сверля их взглядом.

— Огонь не берет, так может, я его лавой окачу? — Предложил Татушка. — Лава все-таки, посерьезней огня, будет. Правда, потом на меня особо не рассчитывайте, в плане огневой поддержки.

— Если получится его спалить, то твоя поддержка еще долго не понадобиться. Мы же здесь больше не с кем воевать не собираемся. — Погладила его по голове Глафира.

Вместо ответа, Татушка соскочил с плеча Глафиры и, отлетев немного в сторону, обернулся огромным злым ящером. Заревел, набирая высоту так, что, наверное, городские стены задрожали. Монстр тоже не остался в долгу, и, повернувшись в сторону Татушки, ответил не менее впечатляющим рыком.

— Блин, ну прямо кино про Годзиллу. — Нервно хихикнула Глафира. — Хотя до таких спецэффектов, киношники кажись, еще не додумались. — Глядя на то, как Тихушник обливает лавой огромный скелет, добавила она.

Лава тоже не особо причинила вред этой мерзости. Кости только слегка как бы оплавились, в тех местах, по которым она стекала со скелета. Больше всего не повезло лапам чудовища, они-то как раз, подкоптились основательно. Вернее, разложились основательно. Сообразив, что его лапы тают в лаве как сосульки на весеннем солнце, монстр на оставшихся культях быстренько засеменил, из окружавшего его озера этой самой лавы. Он даже перестал реветь, и озираться по сторонам, стараясь побыстрее выбраться на сухую землю. Татушка воспользовался моментом, и, разогнавшись, врезался монстру в бок, опрокидывая его обратно. Чудовище обиженно заревело, подымаясь на свои культи и отряхиваясь как собака. Метнув быстрый взгляд в сторону отлетающего Татушки, он чуть ли не галопом поскакал из лавовой лужи. Но и в этот раз выбраться не успел, так как с другого бока на него налетела Пенелопа. Уже кувыркаясь, он каким-то чудом умудрился ответить ей, ударив дракониху своим костяным хвостом. От удара, Пенелопу бросило об землю, хорошо хоть в лаву не угодила, а пропахала борозду недалеко от нее, но, тем не менее, она не сразу смогла подняться на ноги, а поднявшись, обнаружила, что монстр летит к ней на всех парах, разбрызгивая в стороны капли лавы.

— Да что же он никак не издохнет? — В сердцах крикнула Глафира, запрыгивая в седло Тихушника.

— Потому и не дохнет, что их жизненной силой подпитывается. — Крикнул Андрей, сбегая с холма, и на ходу выдергивая меч, и кинжал.

Видно решив, что ни убежать, ни взлететь не успеет, Пенелопа развернулась к своему противнику и оскалилась, показывая свои впечатляющих размеров клыки. Только вот, никакого впечатления на монстра они не произвели. Он наоборот, как-то радостно подпрыгнул и еще быстрее стал перебирать своими культями. Видя, в каком отчаянном положении оказалась Пенелопа, Татушка резко развернувшись, устремился к монстру, отчаянно размахивая крыльями. Видя, что не успевает, он издал рёв, в котором слышалось отчаяние. Тварь обернулось на этот крик, и как могло показаться со стороны, мерзко улыбнулось в ответ.

— Голову, голову постарайся срубить. — Крикнул Андрей Глафире. Он не на много отстал от Тихушника с Глафирой, которые подлетали к монстру. Чудовище как раз поворачивала свою морду обратно, когда подлетевшая Глафира что есть мочи рубанула его по шее своим мечом. Коготь Пенелопы не подвел, и с неожиданной легкостью, раскрошил шейные позвонки гадины. Тихушник тут же свечой взмыл вверх, а костяная туша, как бы споткнувшись за невидимое препятствие передними лапами, кувырнувшись, ударилось о землю. Подбежавший Андрей, сильным ударом меча, сначала пригвоздил костяной череп к земле, а потом вогнал свой кинжал в пустую глазницу. Раздался оглушительный хлопок, и череп вместе с другими частями костяного остова в одно мгновение превратились в пыль. Подымаясь ввысь, Глафира увидела ударную волну, расходящуюся во все стороны, как будто кто-то бросил камень в воду. От этой волны, редкие деревья, что росли невдалеке, вырывало с корнем, и несло по воздуху как пушинку. Несколько таких деревьев ударили в городскую стену, от которой та треснула, а людей, что на ней находились, смело словно пыль. Дальше любоваться этим зрелищем Глафира не стала, а направила Тихушника к тому месту, где широко раскинув руки, не подавая признаков жизни, на земле лежал Андрей, рядом с которым пыталась подняться на ноги Пенелопа.

— Глаха, Глаха. — Позвал Кащей домовую, отведя свой взгляд от телевизора, и когда та прибежала на зов, растирая ладонью грудь попросил. — Накапай мне корвалола, а еще лучше, тащи весь пузырек. Что-то я нынче перенервничал.

— У нас нет корвалола. — Испуганно ответила домовиха. — И я не знаю, что это такое, но от нервов могу приготовить отвар из валерьяны. — Тут же быстро добавила она.

— Да готовь что угодно, только побыстрее. — Держась ладонью за грудь в области сердца, простонал Кащей. — Господи, я с этими полоумными, скоро совсем очеловечусь.

 8

Люди не любят уроки истории, поэтому она постоянно ставит их в угол…

Расстроенный известием об отказе в поддержке, Владимир, вернувшись в Киев, серьезно призадумался, да так, что даже к женам перестал ходить. Не стоит говорить о том, как он был обижен на богов, за то, что отказали ему в поддержке благих начинаний. Но обида обидой, а жить-то надо. Вот он и сидел сейчас с дядей Добрыней, что вернулся к племяннику из Новгорода, как только там слегка обжился Вышеслав, и устраивал с ним мозговой штурм. Это потом уже придумают сказку, что как только Владимир решил веру поменять, к нему тут же, со всех концов света, миссионеры-зазывалы побежали. Да еще описали так, что выходило, что он как будто по выставочной ярмарке бродил, где купцы-священнослужители ему свой товар, в виде веры, расхваливали, а он, как привередливый покупатель, только нос морщил.

— Слушай, племяш, а может, эту думку боярам подкинем, что мы с тобой только вдвоем мучаемся? Пускай и щекастенькие слегка поднапрягутся. — Высказал было предложение Добрыня.

Но Владимир был категорически против такой идеи.

— Да упаси нас боги. Тут и так в тереме дышать нечем, от их дум, а если бояре еще свой мыслительный процесс поднапрягут, то нам вообще из города уехать придется. Не, пускай уж лучше сидят себе, да бдят по старинке, радея за землю Русскую. Так что придется нам с тобой вдвоем решение принимать.

В принципе, решать то особо было нечего, для смены религиозного курса, только Христианская вера подходила. Тем более что уже все значимые государства, граничащие с Русью, давно ее приняли. Да и с религиозным центром мудрить особо нечего. Рим, он далеко, а вот Константинополь рядом, да и более привычен. Дед еще по их образцу церковь в Киеве построил, бабка в Константинополе крестилась. Вроде путь известный. Да только вот незадача, Владимир в свое время, турнул из Киева отцов-миссионеров, и теперь они ему из-за моря лица строили.

— Ну и пусть их. — Снова высказал свое мнение Добрыня. — Не хотят по-хорошему, давай силой заставим.

— Как то не тянет меня походом на Царьград идти. — Владимир, сморщившись, отвернулся, а Добрыня прикусил язык, вспомнив, чем походы его отца окончились. Ведь действительно, случись с ними неприятность, как со Святославом в свое время, тоже ведь на помощь навряд ли кто придет. Вышеслав, Изяслав, да Святополк, хоть вроде и обжились в своих уделах, но по большей части держаться только потому, что за ними отец со своей Киевской дружиной стоит.

— По Византии нужно ударить так, чтобы ей больно было, а мы, в случае неудачи, без особой опаски обратно в Киев отступить смогли.

— Да где же такое место-то найти? — Развел руками будущий богатырь.

— Да есть такое. — Хитро глянул на него Владимир. — Уж больно ромеи за свои Климаты трясутся. Вот по ним и ударим. В любом случае в проигрыше не останемся.

— А с Печенегами как быть? Они ведь точно постараются палки в колеса сунуть. — Обеспокоился Добрыня.

— Чтобы не совали, ты к ним с посольством отправишься, да о мире договоришься. Думаю, сейчас это труда не составит, пока они от Половцев отбиваются, а я сбором дружины займусь. — Хлопнул Владимир по плечу дяди.

Разработав план действий, Владимир с Добрыней, засучив рукава, принялись за дело. В Константинополе, император Василий, со своим братом Константином, еще не подозревали, чем им их кривляние Владимиру откликнется. Занимались своим обычным ремеслом, то есть с Болгарами бодались, да в Азии пытались свои порядки навести. Худо ли, бедно ли, но дела двигались помаленьку, главное никто не пытался яда в бокал с вином подсыпать, чтобы потом красные сапоги с бездыханного тела стянуть, да простой люд не сильно возмущался. И тут, как гром среди ясного неба, пришла весть об том, что Владимир Корсунь, что в Крыму находится, осадил.

— Совсем варвары совесть потеряли. — Возмущался таким вероломством Василий. — Вот чего этому Владимиру в своем Киеве не сидится? Мы вроде его не трогали.

— Да кто их там разберет. — Пожимал плечами Константин. — Видно у них традиция такая, как только в Киеве княжить стал, сразу же нужно на нас войной идти.

— Чего-то мне их эта традиция, не очень сильно нравится. — Надул губки император. — Да к тому же они раньше прямо на Царьград шли, и Крымские Климаты не трогали. Это же нечестно, можно сказать удар под дых, так выбивать из-под нашего трона, одного из основных поставщиков продовольствия, так и до голодного бунта черни не далеко.

— Надобно посольство к Владимиру засылать, узнать чего он хочет, да попутно Корсуньцам весть подать, чтобы держались, что мол, помощь уже в пути. — Стал выдвигать предложения Константин. — Да было бы неплохо Печенегов подговорить, чтобы они на Киев напали.

— Подговорить. — Все еще раздувая щеки, недовольно буркнул Василий. — Им за это платить нужно, а у нас сейчас с наличностью не густо, особо не разгонишься.

Короче, пока они так решали, что да как делать, пока посольство снаряжали, Владимир взял Корсунь, и теперь спокойно дожидался в городе Византийских послов. Узнав его требования, Василий с Константином, аж слюной от возмущения подавились.

— Нет, ну каков наглец. — Бегал по тронному залу император. — Видите ли, одного Крещения ему мало, ему еще и сестру нашу в жены подавай. Да кем он себя возомнил? — Возмущался Василий.

— Да-а. Зря мы его в Киеве не окрестили. — Чухал потылицу Константин. — Когда он первый раз креститься пожелал. Но кто же мог знать, что оно, вот так вот обернется. Знаешь брат, тут бегай, не бегай, а придется Анну ему в жены отдавать.

— Да не хочет она за этого многоженца идти, и в глуши с медведями прозябать. — Махнул расстроенный властитель рукой.

— А чего ее спрашивать? — Рассердился Константин. — Ишь, моду взяла, хочу, не хочу. Ее дело замуж идти, на кого укажут, да детей рожать, и в свете истинной веры воспитывать.

— А может, попробуем без этого замужества как-нибудь обойтись? — Посмотрел с надеждой на брата император. — Сестра все-таки. Жалко.

— Жалко у пчелки. — Тут же отозвался Константин. — Хотя, попробовать, конечно, можно. — Немного подумав, добавил он. — Но только если нам это боком выползет, не говори потом, что я тебя не предупреждал, и бочки на меня не кати.

— Договорились. — Сразу же согласился Василий. — А в чем будет состоять план нашей хитрости? — Заглянул он в глаза брату.

— Давай, для начала ему епископа, что попроворней, зашлем. Пусть он его уговорит до свадьбы креститься. Мол, нельзя некрещеному на православной принцессе жениться, а как только он голову в купель сунет, тут же его и обрадуем, потому как он уже женат, а по христианским законам человек только одну жену иметь должен. Мы конечно, как братья по вере, все усилия прилагать будем, чтобы священники ему развод с женами дали, но ведь с божьими людьми не очень то и поспоришь, тут мы никакой силы не имеем. Глядишь, через годик другой проволочек, блажь на Анне жениться выветрится, а мы, дай то бог, новыми епископиями обзаведемся, а там и денежек в казне прибавиться.

— Ну, ты голова. — Восхищенный император чмокнул брата в макушку. — Так и поступим.

Только вот, как говорится, на каждую хитрую задницу, есть болт с винтом. Владимир может и не обладал Византийским коварством, но и дураком не был. Поэтому, как только присланный епископ Михаил не изворачивался, какие бы заманчивые перспективы не рисовал, он на них не повелся.

— Крещение мое и свадебку с Анной, мы сразу одновременно сыграем, а пока я ее дожидаюсь, ты, чтобы не слишком скучать, дружину мою окрестить можешь. — Отвечал он на все его доводы. — А ежели принцесса в скором времени не прибудет, я и остальные ваши города здесь под свою руку возьму.

Императору с братом, не сильно понравилась такая весть, только вот деваться некуда было, поэтому Василий с Константином самолично, ревущую во все горло Анну, на корабль усадили, и, утирая носовым платком сопли, поучали.

— Ты там особо не реви. Как-никак ты гордая дочь Императора Византии, а не какая-то там, принцесса-несмеяна. Так что бери себя в руки и не забудь за себя выкуп потребовать. — Наставлял ее Константин.

— И это, было бы неплохо еще, у него военную помощь попросить. Нам такие воины как раз не помешают. — Бубнил вслед за Константином Василий.

Встречали царевну в Корсуни, с большой помпой, пир нехилый закатили, да массовые гулянья устроили большие. Владимир не поскупился, и за счет горожан обставил все по высшему разряду. Отгуляв свадьбу, да крестившись, как положено, князь милостиво заплатил выкуп за невесту. То есть, вернул город их хозяевам и вместе с новой женой, довольный, удалился в Киев, в котором рьяно принялся насаждать новую веру. Первым делом, конечно, сковырнули всех идолов, и разогнали волхвов по их лесам. Пущай обратно со своим зверьем отшельниками живут, и глаза не мозолят. Потом горожан, всех скопом, чтобы за каждым в отдельности не бегать, в Днепр загнали, окрестили, значит. Людям такое купание не слишком понравилось, но спорить с князем, когда на берегу дружинники с обнаженными мечами стоят, себе дороже. Поэтому спорить никто не стал, но по недовольным лицам горожан, Владимир понял, что благодать на них еще не до конца распространилась, а посему стал каждое воскресенье пиры закатывать, приглашая не только бояр да ближних дружинников, но и всех желающих. Такой подход к делу горожанам больше понравился, и они в благодарность дали Владимиру прозвище Красно Солнышко. Довольный Владимир на радостях, даже новую церковь Святого Василия заложил, на том месте, где раньше идолы стояли. Но дал ей такое название не в честь императора Византии, а в честь самого себя. Потому как приняв крещение, получил он новое, христианское имя Василий. Окрестив, таким образом, Киевлян, Владимир отправил епископа Михаила с дружиной, и Добрыню, крестить Новгород, и северные земли. По пути из варяг в греки, где они проходили, люди крещению особо не противились.

— Подумаешь, в речку носом сунули, эка невидаль. Главное денег за то не требовали. — Судачили они, расходясь по домам.

Ну а пока Добрыня с епископом в Новгород добирались, Владимир своими домашними делами занялся. Стало быть, своих бывших жен, да наложниц, боярам и дружинникам сватать. Ни с кем у него особых хлопот не было, кроме Рогнеды. Вот уж где неугомонная.

— Я княжьего рода, и ни за кого из твоих бояр вонючек, замуж не пойду. — Гордо выставив грудь, высказала она Владимиру. — Так что фигу тебе, а не развод.

— Ах так. — Разгневался князь. — Ну, тогда пеняй на себя. Не хочешь не за кого замуж идти, в монастыре тогда до скончания своих дней сидеть будешь.

И надо сказать, слово свое сдержал. Специально для Рогнеды, женский монастырь построили, во вновь заложенном городе Изяславле, на границе с Литвой, что Полоцким землям принадлежал. Что не говори, а изощренную месть Владимир выдумал. Рядом с тем монастырем, две речушки протекали, так местные жители их потом, после смерти Рогнеды, переименовали, одну речушку Черницей назвали, другую Княгинькой. Правда, немного вперед забегая, отмечу, что Рогнеда так просто не сдалась, и в этом противостоянии еще скажет свое последнее слово. Ну, а тем временем Добрыня, теперь уже с митрополитом Михаилом. Вот как бывает, выезжал епископом, а добрался митрополитом, к Новгороду подходили. Казалось бы, никаких трудностей с крещением в городе быть и не должно было. В городе уже давно церкви стояли, а многие местные купцы в те церкви захаживали, потому, как давно сами крестились, что благотворно сказывалось в торговых делах, со всеми торговыми партнерами в крещеном мире. Но как только дошла весть об их подходе к городу, ударил вечевой колокол, собирая горожан на вече. Как правило, сначала пошумели для порядку, а потом приняли единогласное решение, не пускать Добрыню в город. Для чего разобрали большой мост и выстроились на берегу во всеоружии. Обескураженный таким поведением горожан Добрыня, недоумевая, вопрошал их.

— Эй, Новгородцы, вы чего? Может белены ненароком объелись? Дались вам эти деревяшки. Вы лучше не бузите, не будите лихо, а просто сковырните их, да в речку по быстрому окунитесь, и всех делов то. От вас что, убудет что ли?

Но Новгородцы на своем решении стояли крепко. Не дадим богов в обиду и точка. Как обычно в таких случаях бывает, слово за слово, дело до оскорблений дошло, а потом и вовсе, всякие былые обиды припомнили. В то время, пока они так переругивались, по торговой стороне, назначенный епископом Новгородским, с проповедью Иоаким, из Корсуни родом ходил, да крестил тех, кто на другой берег перебраться не успел. В это время, по противоположному берегу, городской тысяцкий Угоняй, разъезжал, поддерживая горожан призывами стоять на своем крепко. Так они и орали друг на друга до ночи, пока видно глотки не надорвали. Ну, а с наступлением темноты Новгородцы по домам разошлись, особо не беспокоясь, что Добрыня бяку, какую учинит. Только здесь они слегка просчитались. Добрыня, с большей частью дружины, отправил своего друга Путяту, на другой берег Волхова, чтобы он значит, спящих зачинщиков повязал. Путята, с поставленной задачей справился отлично, и к утру, перед Добрыней, повязанные, Угадай со товарищи предстали, а сами опять переправившись к княжьему терему пробираться стали, где в это время Вышеслав сидел, тише воды, ниже травы. А что еще можно было ожидать, от насмерть перепуганного мальчишки. Не знаю, о чем там Добрыня думал, но поутру, когда Новгородцы опять на берегу собираться стали, он принародно оттяпал заговорщикам головы. Скажем прямо, одно дело лаяться друг на друга, и совсем другое, смертоубийством дело решать. Если он думал, что этим толпу угомонит, то ошибся. Новгородцы словно озверели, а тут еще кто-то с вестью прибежал, что Путята в городе безобразничает, и как говорится, понеслась душа в рай. Со злобы, люди близстоящую церковь Преображения Господня, по бревнышку разметали, а там толпа разделилась. Одни на двор Добрыни повернули, где его жену с детьми, в отместку за Угадая жизни лишили, да так разошлись, что и дворовых не пожалели. Другие на Путяту, обнажив мечи полезли. Киевские дружинники, это конечно сила, но и Новгородские были не пальцем пиханы, а если учесть еще и помощь горожан, то станет ясно, что не сладко Путяте пришлось. Сообразив, что дело принимает очень скверный оборот, Добрыня решился на то, за что в другое время, его бы точно четвертовали. Переправившись на другой берег Волхова, он приказал своим людям поджечь город. Пожар в деревянном городе, это самое страшное, что может случиться. Горожане, забыв обо всем, сломя голову кинулись тушить пожары. Даже внимания не обращая, что Путята им в спину мечами тычет. После тушения пожара, сил сопротивляться уже не было, так что окрестили Новгородцев, никуда они не делись. Только вот люди, и спустя века, вспоминая об этом говорили. «Добрыня крестил огнем, а Путята, мечом».

 9

Честные всегда не в чести, зато нечестные всегда в почете…

— Ну как он там? — Глафира не сводила глаз, с лежащего навзничь на земле Андрея.

— Судя по всему, физически здоров, и в интенсивной терапии не нуждается. — Ответил Татушка, который, вновь обернувшись мелкой ящеркой, сейчас быстро шнырял по его телу.

— Да ну? — Удивленно вмешалась в разговор Пенелопа. — Быть такого не может. Лично я себя чувствую так, будто меня сначала через мясорубку пропустили, потом хорошенько прожевали, и после этого выплюнули. Такое ощущение что ни единой целой косточки не осталось, и все внутренности просто всмятку, а ты говоришь, что он здоров.

— Действительно, он ведь в самом эпицентре находился. — Посмотрела на ящерку Глафира. — Как такое может быть?

— Как, как. Почем я знаю как. — Посмотрел на них своими глазами бусинками Татушка. — Но факт остается фактом, в лечении не нуждается.

— А чего он тогда трупом прикидывается, раз лечить не надо? — Вставил свое веское замечание Тихушник.

— Физически он цел, и невредим. — Посмотрев на него, ответила ящерка. — А вот что у него в голове происходит, я честно признаюсь, не знаю. Думаю ему пока просто нужно отлежаться в спокойной обстановке, и все придет обратно в норму.

— Мне бы тоже это не помешало. — Крутя головой из стороны в сторону, и хрустя шейными позвонками, прогудела дракониха. — Если вы не против, тогда я пока на гору драконов смотаюсь. Заодно там старейшинам покажусь, пусть обследуют на всякий случай, чтобы значит быть уверенной, что ни какие побочные эффекты, мне боком потом не вылезут.

— Да, лети, конечно. — Кивнула головой Глафира. — Это же не шутка, такой удар пережить. Да и здоровье, это, прежде всего, тем более что нам сейчас вроде ничего уже не угрожает.

— Ну, тогда не буду затягивать с отлетом, а прямо сейчас и полечу. — Приняла решение Пенелопа, и, не откладывая его в долгий ящик, взмахнув крыльями, тяжело оторвавшись от земли, взмыла в воздух. — Я быстро, даже соскучиться не успеете. — Крикнула напоследок она, набирая высоту.

— А мы теперь куда? — Поинтересовался у Глафиры Тихушник, провожая дракониху взглядом. — Не будем же мы тут вот, просто так около него сидеть? — Кивнул он головой в сторону Андрея. — Да и думаю, что и ему на земле, вот так валяться, навряд ли на пользу здоровью пойдет.

Глафира ничего ему не ответила, а задрав голову, крикнула кружащему над ними, как ворон над добычей, грифону.

— Эй, куриная твоя голова, долго еще будешь тут круги над головой наяривать? Давай спускайся на землю.

Грифон может и обиделся, но виду не подал, и даже не потому, что боялся эту грозную, а иногда просто наводящую ужас деваху, или оттого, что у него сейчас на спине восседал Бяка. Просто он хоть и не умел говорить, но все прекрасно понимал, и видел, в каком сейчас состоянии все находятся. Поэтому, описав еще один круг, он плавно приземлился рядом с телом Андрея, и не просто стоял истуканом, а без лишних команд прилег на землю рядом с ним, чтобы Глафире было легче пристроить его бесчувственное тело, на его спине.

— Ну вот, а теперь не спеша, потихоньку, в город можно трогаться. — Пристроив кое-как в седле тело Андрея, приняла она решение. — Будем надеяться, что не прогонят нас, после того, что мы для них сделали.

Поднявшись на холм, с которого они ринулись в атаку на чудище, Глафира с друзьями остановилась, и изумленно уставилась на город. Вернее на городские ворота, из которых выезжали закованные в железо всадники, и судя по всему, явно не для парада. Глафира как зачарованная продолжала смотреть на выходящую из города армию. Следом за кавалерией из города стали выходить пешие воины, тянущие за собой артиллерию, то есть всевозможные баллисты и катапульты. Колона уже прилично растянулась по дороге к холму, а из городских ворот все продолжали выходить воины.

— Да сколько же их. — Изумленно выдохнула девушка, и посмотрела, на стоявшего рядом с ней Тихушника. — И все против нас что ли?

Тихушник ничего не ответил, только оскалил свои милые клыки, следя глазами за гарцующем, на горячем коне впереди всей армии, хмыре, в красном плаще, и красной шапочке.

— Господи да что ты там застыла соляным столбом. — Не выдержав крикнул в телевизор Кащей, как будто Глафира могла его услышать. — Уматывай оттуда пока не поздно, или ты вдруг решила вступить с ними в бой? — И повернувшись, к стоящему у него за спиной Жижечу, обвиняюще добавил, как будто тот был в чем то виноват. — Вот ведь поганая человеческая натура. Ты им добро делаешь, так они тебя дерьмом измазать норовят, ты им жизнь спасаешь, а они на тебя войной прут. Вот поэтому я людей не люблю и не доверяю. — И повернувшись снова к телевизору опять крикнул. — Да уходи ты оттуда, незачем тебе судьбу испытывать.

Тем временем передовой отряд всадников приблизился уже на столько, что Глафира смогла услышать, как подбадривал их, гарцуя перед строем, мужик, в нелепом головном уборе.

— Вотан услышал наши мольбы, и избавил землю от угрожавшего нам костяного ужаса. Теперь пришел наш черед, избавить этот мир, от твари с ее демонами, так спалим же на костре ту ведьму, что наслала на нас этот ужас. — Тыкал он в сторону Глафиры зажатым в руке посохом. — Не убоимся же зла и отправим ее туда, откуда эта гадина выползла.

— От козел. — Выдохнула Глафира. — Он со своей больной башки на нас все свернул, гнида недоделанная. — И повернувшись к грифону с Бякой, скомандовала. — Давайте ка ребята уматывать отсюда, пока этот дебил людей окончательно не подбил в нас копьями начать тыкать.

Проводив взглядом аккуратно взлетевшего грифона, со своей ношей на спине, она, тоже не теряя времени села в седло Тихушника.

— Пролети над ними, пожалуйста. — Попросила она его, указывая на кавалькаду верховых. — Хочу этой твари пару слов сказать.

Тихушник согласно кивнул головой, расправил крылья, и, оторвавшись от земли на бреющем полете подлетел к войску.

— Слушай меня, придурок в красной шапке. — Свесившись с седла, крикнула во все горло Глафира. — Можешь, конечно, сколько угодно пудрить мозги этим людям, но мы-то знаем, кто на самом деле оживил костлявую смерть. Так что запомни, где бы ты ни спрятался, я вернусь за тобой, и вырву тебе твое поганое сердце, если оно у тебя есть. За все мразь, головой ответишь.

— Убейте ее сейчас же. — Сорвавшись на визг, завопил Великий Инквизитор Севера, и с еще большим остервенением стал тыкать в ее сторону своей палкой, которую он гордо именовал посохом господним. В ответ, Глафира, запрокинув голову, рассмеялась зловредным смехом, и так увлеклась, что чуть не вывалилась из седла, когда Тихушник резко сманеврировал, уходя в сторону от полетевших в них снизу стрел, огненных шаров и разрядов молний. Что говорило о том, что в войске помимо простых латников маршировали еще и маги. Набрав высоту Тихушник повернув к девушке голову с упреком сказал.

— Ты бы лучше держалась покрепче, когда не пристегиваешься, а то, у меня чуть сердце в пятки не ушло, когда заметил, что ты чуть не вывалилась из седла.

— Умная девочка. — Выдохнул облегченновозле телевизора Кащей. — Правильно сделала, что сейчас с этой гнидой связываться не стала. Ничего, мы еще до него доберемся. Ух, и что я с ним тогда сделаю.

— Хозяин. — Раздался голос Жижеча из-за спины Кащея. — Я с отборным отрядом готов выступить к Глафире на помощь. Ждем только вашего приказа на перемещение.

Кащей повернулся к доспеху, и удивленно уставился на Железного человека, за которым в плотном строю стояло с десяток доспехов.

— Такое рвение, и преданность похвальны. Только пока вы туда доберетесь, Глафира раз десять, туда обратно обернется.

— А разве вы не можете перекинуть нас через это всевидящее око? — Удивленно спросил Жижеч Кащея.

— К сожалению нет. — Вздохнул тот. — Через него можно только наблюдать.

— Жаль. — Понурил голову Жижеч.

— Не поверишь, но мне тоже. — Печально отозвался Кащей, и, отвернувшись к телевизору бросил. — Идите, лучше займитесь, своими прямыми обязанностями.

— Глафира, он соскальзывает. — Крикнул девушке Бяка, вцепившийся в Андрея передними лапами, когда она подлетела к грифону.

— Бяка не дай ему упасть, держи. — Отозвалась Глафира и стала крутить головой, выбирая место посадки.

— Легко сказать, держи. — Прошипел ей в ответ кот. — Я ведь не могу в него когтями вцепиться.

За это время, они не успели далеко отлететь от преследующих их войск, но впереди перед ними начиналась горная гряда.

— Держи курс вон на ту скалу. — Указала девушка пальцем грифону. — Там, более-менее ровная площадка, и люди нас сразу не достанут.

Едва грифон коснулся своими лапами земли, Андрей, соскользнув с его спины, шлепнулся на землю.

— Вовремя приземлились. — Посмотрев на лежащего парня, подвел итог Тихушник.

— Да уж, было бы не очень здорово, если бы он с высоты навернулся. — Сказала Глафира, накрывая Андрея своим плащом.

— А что дальше делать будем? — Задал вопрос Бяка, подошел к краю обрыва, и посмотрел вниз, на приближающихся к их скале людей. — Не очень-то далеко мы и улетели. Самое позднее, к вечеру, они все-таки до нас доберутся. — Кивнул он головой на войско.

— Как говорит Андрей, всегда существует несколько вариантов на выбор, это только кажется, что выбора нет. — Ответила, присевшая на камень рядом с телом Глафира. — К примеру, можем сейчас пересадить его в седло к Тихушнику, из него он точно не вывалится, а я полечу с тобой Бяка, на грифоне, и мы спокойно вернемся в замок.

— Вот так вот просто сбежим? — Посмотрел на девушку Тихушник. — Тогда давайте хоть над ними пролетим, я им на голову пару своих кирпичиков сброшу, а вдруг в кого попаду.

— Замечательная идея. — Захихикал кот. — Нагадить им на голову.

— Фантазия у тебя что надо. — Засмеялась вместе с Бякой Глафира. — Когда улетать будем, я не буду против, такого героического поступка. Но если честно, мне как-то не хочется, просто взять и улететь. Я бы с удовольствием, что-нибудь этакое гадкое, этому инквизитору учинила. Только вот еще не придумала, как это сделать, чтобы невинные люди не пострадали.

— Нашла невинных. — Буркнул Тихушник. — Чего они тогда стрелами шпуляются, и магией по заднице лупят, раз такие невинные? Это что, от доброты душевной что ли?

— Ой, да ладно. — Махнула рукой Глафира. — Ну, не так выразилась. Чего ты к словам цепляешься? Просто не хочется мне из-за одной гниды, много крови проливать.

— Тогда давай я невидимкой обернусь, подкрадусь, да голову ему откушу. — Предложил Тихушник.

— Я не стал бы слишком сильно полагаться на эту твою способность. — Сказал выползший из-за пазухи Глафиры Татушка. — Во-первых, там много магов, а во вторых, он пользуется божественной помощью, и к тому же, довольно серьезной. Изрядно меня вымотал, пока мы над ним кружили. Так что, на меня в ближайшее время, не сильно рассчитывайте, я на отдыхе. — Выдав такую тираду, Татушка не став дожидаться ответа, залез обратно за пазуху к Глафире.

— Ладно. — Подвела итог разговора Глафира. — Давайте-ка пока обустройством займемся. Все-таки уже поздняя осень, прохладно как-никак, так что я за дровами, а ты, — посмотрела она на Тихушника, — слетай, чего-нибудь к ужину раздобудь. Только очень тебя прошу, к людям не суйся.

Вообще-то, погодные явления Глафиру не очень-то и беспокоили, так как если помните, ее невероятные доспехи обладали не только прочностью, но еще и терморегулированием. Так что, перегрев или обморожение, ей точно не грозили, что нельзя было сказать об остальных. Поэтому она влезла на спину к грифону, и направила его к ближайшему лесу. Вернувшись обратно с огромной охапкой дров, разведя костер и подтянув к нему поближе Андрея, Глафира терпеливо стала дожидаться возвращения Тихушника. Когда совсем стемнело, она начала беспокоиться. Обычно, ее верному скакуну для охоты, требовалось меньше времени, а тут, он уже довольно долго отсутствовал, не случилось ли что-нибудь нехорошее с ним, тем более что человеческое войско дошло-таки до их скалы, и теперь расположилось лагерем у его подножия.

— Чего это они там так зашевелились? — Глядя вниз, на огни лагеря, промурлыкал Бяка.

Глафира тут же поднялась на ноги и подошла к краю. Внизу действительно суетились люди, бегая с факелами, о чем-то громко перекрикивались. Правда, разобрать, чего они там кричат было невозможно, до них долетали только какие-то обрывки фраз. Наблюдая за лагерем, они даже пропустили тот момент, когда на скалу приземлился Тихушник, с тушей оленя.

— Ты случайно не знаешь, чего это они там так переполошились? — Прищурившись, спросила его Глафира.

— Да откуда. — Отвернул голову Тихушник. — Я на охоте был. Знать ничего не знаю.

— Давай, я вниз спущусь и разведаю. — Предложил Глафире Бяка. — Не волнуйся, я близко подходить не стану, обещаю.

— Хорошо. — Согласилась с его предложением Глафира. — Только, пожалуйста, будь осторожен. — Попросила она кота.

— Да я сама осторожность. — Мяукнул в ответ кот и растворился в ночи.

Глафира с друзьями уже заканчивали ужинать, когда он вернулся обратно.

— Ты чего так долго. — Накинулась на него Глафира. — Я уже извелась вся, тебя дожидаясь.

— Извини. — Мяукнула киска и зашлась лающим смехом. — Просто как вспомню, отчего люди так переполошились, от смеха идти не могу.

— Так что там такое случилось? — Выпучила на кота глаза Глафира.

— Представляешь, — выдавил из себя кот, и плюхнулся от смеха на землю, — кто-то в инквизиторский шатер прокрался, и умудрился на его красную шапку нагадить, пока он ванну принимал, да такую кучу навалил, говорят, что как будто это стадо слонов расстаралось, поэтому и визготни внизу так много. Люди конечно в разные стороны разбежались, но это не потому, что им очень хочется наглеца найти, а чтобы самим вволю поржать, потому как, Инквизитор пригрозил, что если кто хоть улыбнется, анафеме предаст.

Глафира перевела взгляд на Тихушника, который с невозмутимым видом, подозрительно старательно, обгладывал мосол. Она посмотрела на свой кусок мяса, но весь аппетит как рукой сняло. Поднявшись, Глафира подошла и протянула его грифону. Тот от угощения не отказался, не смотря на то, что и ему перепала немаленькая порция оленины.

— Ладно, давайте ложиться спать. Завтра, наверное, нам нелегкий денек предстоит, так что отдохнуть не помешает. — Сказала она, пристраиваясь на земле рядом с Андреем.

Утром ее разбудил возбужденный клекот грифона, который стоял над краем, уставившись куда-то вдаль.

— Что ты там увидел? — Подойдя к нему, положила она руку на его спину.

Грифон дернул головой, посмотрел на Глафиру, и снова, вытянув шею, защелкал клювом. Всмотревшись в том направлении, девушка смогла только рассмотреть какое-то движение вдали. Но вот, что там происходило, что так сильно разволновало грифона, она, как ни старалась, напрягая зрение, увидеть толком не смогла.

— Кажется, к нам еще гости спешат. — Сказал, подошедший к ним Тихушник.

— Кого ты видишь? — Посмотрела на него Глафира.

— Да толпа какая-то людей странных, с гор в долину спускается.

— Почему странных?

— Больно большие они какие-то. — Удивленно посмотрел на нее Тихушник. — Я еще таких, не встречал.

— Скорее всего, это великаны идут. — Сказал подошедший к ним Андрей.

— Ну, слава богу, ты очухался. — Радостно повисла на шее Андрея Глафира. — А то перепугал тут всех до смерти.

— Лично я не испугался. — Буркнул Тихушник. — Чего там бояться-то было?

— Давайте, рассказывайте, чего у нас тут приключилось, пока я в беспамятстве был. — Погладил Андрей Глафиру по голове.

— Да рассказывать особо нечего. — Отстранилась от него Глафира. — Как только чудище завалили, на нас люди войной пошли, во главе со своим инквизитором недоделанным. Только и успели, что на эту гору забраться. А теперь еще, если ты прав, и великаны до кучи подкатили. Что делать будем? — Посмотрела она на Андрея.

— Для начала с инквизитором разберемся. — Хмыкнул Андрей. — Его я беру на себя. Ну, а потом не знаю. Великаны ведь точно, не просто на прогулку вышли. Скорее всего, они здесь затем, чтобы людям черепа слегка поправить. Да, и судя по всему, и сами люди не прочь великанам внутренности наружу выпустить. — Кивнул он головой на человеческий лагерь, который стал похож на растревоженный улей.

— А как ты инквизитора достанешь? — Поинтересовался Тихушник.

— Да как обычно. — Безразлично пожал плечами Андрей. — Шандарахну по нему его же оружием, заодно от той мерзости очищусь, что от скелета нахватался, а то башка скоро от этой гадости расколется пополам. А перед тем как начать, я бы перекусил чего-нибудь. — Погладил он себя по животу.

— Оленина подойдет? — Направляясь к кострищу, спросила его Глафира.

— Да все подойдет. — Улыбнулся ей Андрей. — Я сейчас, все что угодно схарчевать готов.

Позавтракав, остатками вчерашнего оленя. Товарищи уселись на краю скалы и молча наблюдали за приготовлением людей к битве.

— А мы когда в дело вступим? — Спросила первой Андрея, не выдержав этого молчания Глафира. — После того как они друг дружку отколошматят?

— Не. — Мотнул головой Андрей. — Попробуем драки не допустить. Хотя, тут как получится. Но сейчас, давай просто дождемся, пока великаны поближе подойдут.

Когда великаны подошли поближе, Глафира смогла их рассмотреть получше. Ну да, росту не меньше метров трех, но она их все-таки повыше представляла. Вся их армия, состояла из человек трехсот, ну может немного больше. И вот таким большим воинством, они решили выйти, против примерно четырех тысяч человек. Одно из двух, либо они очень сильные, и такое соотношение сил их не особо волнует, либо весь их ум ушел в рост. Как бы то ни было, великаны выстроились в линию, не доходя до людей метров пятисот, и изготовились к бою.

— Ну вот. — Потер руки Андрей. — Теперь пришел наш черед за дело приниматься.

Он залез на спину грифона, и, взлетев со скалы, направил его к людскому войску. Перед чьими рядами в этот момент, гордо разъезжал Великий Инквизитор Севера, и, судя по всему, произносил пламенную речь перед войсками, разжигая в них воинский дух.

— Эй, великий и ужасный, заканчивай уже лапшу людям на уши вешать. — Крикнул ему Андрей. — Итак, тут дел наворотил, что теперь не один год потратить придется, чтобы все восстановить.

— Не тебе меня судить. — Задрав голову, ответил инквизитор. — Я служитель света, а не приспешник темных сил, как ты.

— Ну, это мы еще посмотрим, кто кому служит. — Засмеялся Андрей. — Если ты действительно служишь Вотану, то воспользуйся его силой, и испепели меня к чертям собачьим. Только вот, если ты не ему служишь, то его сила, против тебя же и обернется. Так что подумай прежде хорошенько, а стоит ли рисковать.

— Мне нечего бояться. — Завопил, брызжа вокруг себя слюной, гордый обладатель красной шапочки. — Господь ведет мою руку.

С этими словами он поднял свой посох и направил его на Андрея. Глафира не видела, какая такая сила, вылетела из этой палки, но вокруг Андрея заклубился магический водоворот, нечто похожее она видела в Минске. А потом, из этого водоворота ударил луч, как от прожектора, в сторону святоши, и в одно мгновение, от него осталось только воспоминание, посох, и несколько лоскутов одежды, разбросанных в разные стороны. Самого же его, вместе с конем, просто испепелило в один момент.

— Давай вниз. — Скомандовала она Тихушнику, запрыгивая в седло.

Внизу же, люди застыли в немом оцепенении от увиденного. Зато в стане великанов, поднялся невообразимый радостный крик, и они воинственно размахивая оружием, стали приближаться к строю людей. Такое движение, вывело из оцепенения человеческое войско, и хоть они лишились своего предводителя, тем не менее, не ударились в панику. Какой-то чудик из магов, даже попробовал метнуть молнию в Андрея, но, как и следовало ожидать, та не причинила ему никаких повреждений. Хорошо хоть обратно не вернулась, а то было бы этому дурню большое бо-бо.

— А ну, всем замереть на месте, и не двигаться, пока я говорить не закончу. — Рявкнула Глафира, не крикнула, а именно рявкнула. Да так громко, что видать ее голос и в городе услышали, от этого рыка, все сразу застыли истуканами, задрав головы к верху. — Неужели у вас мозгов нет, или вы совсем от злобы сбрендили? Сколько веков вы здесь в мире жили, и никто никому не мешал, а теперь, оглянитесь. Целые племена по всему миру разбежались, убежища в других странах ищут. Думаете, им там сладко приходится? На чужой-то земле. Города да села порушены. Кровью все здесь залили. Ради чего? Чтобы одному хмырю угодить, возомнившему о себе невесть знает что? Так вот его награда, любуйтесь. — Ткнула она пальцем в то место, где был Великий Инквизитор. — А впрочем, делайте что хотите. Мы вас от Костяного ужаса спасли, да эту гниду наказали, а уж как вы выпавшим вам шансом распорядитесь, решайте сами. — Махнула она рукой. — Нравится друг другу глотки резать, ну так и черт с вами. — И повернувшись к Андрею, сказала ему уставшим голосом. — Все, хватит с нас приключений, летим домой. Пусть сами тут, между собой разбираются.

 10

В мире столько верующих в бога, а вместо любви все равно правит злоба и жадность…

Такого побоища как в Новгороде, в связи с Крещением, более нигде не было. Полоцк и Туров, так вообще окрестились как-то буднично, без всплеска особых эмоций. Может, причиной было то, что в этих городах идолов в центре не ставили, поэтому, как бы наглядно, никто прежних богов не трогал, а просто, в реке пару раз окунули. А от чего же в реке не искупаться, в жаркий то день. Так что искупались, да по своим делам тихо, мирно разошлись.

Когда весть, об удачно выполненной миссии по Крещению Руси, достигла Константинополя, император Василий, прыгая вокруг стола на одной ножке, радостно хлопал в ладоши.

— Ты только посмотри, — тыкал он пальцем, указывая брату Константину, на карту, на которой были изображены, вновь окрещенные земли, — да мы же теперь по своему владычеству, ничем Римскому Папе не уступаем. Да ты глянь, глянь. — Пихал он в спину брата. — Видал, сколькими новыми епархиями сразу обзавелись. У нас и епископов-то, столько не наберется.

— Были бы епархии. — Отмахнулся брат. — А епископы туда найдутся. Только вот, я бы на твоем месте, преждевременно не радовался, это же Русь, от них, все что угодно, ожидать можно, но, только не то, чего нам бы хотелось.

— Ты сначала на своем месте попробуй удержаться. — Хмуро сдвинул брови Василий. — А потом уж о моем мечтай. Что у тебя за характер такой гадкий, все время мне настроение портить. — Надул он обиженно свои губы.

Но как оказалось, Константин был прав. Первоначальный, небывалый подъем среди священнослужителей, желающих отправиться в новые земли, да еще с повышением сана, очень скоро начал быстро падать. Толи климат был не такой, толи еще, какая непонятная причина, но только убыль в Русских землях среди священников была, можно сказать, катастрофической. Желающих туда ехать, и нести слово божие людям, резко сократилось. Даже саны не прельщали. Да и верно, что толку в том сане, если иной священник и до места доехать не успевал. О долгожданной прибыли и говорить нечего, наоборот, только расходов прибавилось. Потом конечно напишут, что люди Русские, словно мотыльки на свет к новой вере слетались, но это потом, когда Христианство окрепло, а пока, даже из вновь объявленных епархий, несколько просто исчезло, и обратно, в лоно церкви, вернулись спустя почти столетие. И дело тут было не столько в противостоянии религий, сколько в том, что пришлые священники мало того, что по-русски не говорили, так еще сразу пытались свою церковную десятину, местным навязать. У нас и князю-то, неохотно дань выплачивают, а тут, каким-то пришлым чужеземцам, незнамо за что плати. Василий с Константином, решить эту проблему сами естественно не могли, поэтому решили поднапрячь в этом вопросе Владимира, через посредничество митрополита Михаила. Получив наставления из Константинополя, митрополит тут же направился к Владимиру.

— Непорядки в твоих землях, себе гнездо свили. Священников, душегубы жизни лишают, епархии закрываются, разбойников не счесть числа развелось, мнихов на дороге грабят, а ты на все сквозь пальцы смотришь. — Начал он гневно свою речь.

— А что делать? — Перебил его Владимир. — Господь нам всех обещал любить, и жаловать, и никого жизни не лишать. Как же я против заповедей господних пойду? На что ты меня подбиваешь? Грех великий на душу брать?

Михаил к таким вопросам готов не был, поэтому, потискав себя за бороду, молча побрел к себе, чтобы значит посоветоваться с братией, как тут быть. И ведь было над чем голову поломать. Вот в других землях, где разные короли, цари, да императоры христианство принимали, первым делом Господа о победе над соседями молили, и чтобы побольше голов срубить помог, попросить не забывали, а тут видишь, единственный из всех нашелся, кто человеколюбием озаботился.

— Да что же это такое твориться? За что же мне такое наказание? — Вздыхал митрополит. — Что же с этими Руссами не так? Вот почему у них не все как у людей?

На этот его вопрос, ни у кого из собравшейся братии не нашлось достойного ответа. Да и толковым советом, как здесь поступить? Так и не помогли, только молча повздыхали, плечами пожимая. Но вздыхай не вздыхай, а проблема сама не решится. Делать нечего, пришлось неподготовленным к князю возвращаться, да надеяться, что по ходу разговора, Господь, из милости своей, чего-нибудь подскажет, да надоумит. А для начала, решил Михаил разговор с угроз начать.

— Вот коли побьют всех мнихов, кто будет тогда людей на путь истинный наставлять? Из Константинополя грозятся, что больше никого из священнослужителей присылать не будут, раз ты их тут совсем не бережешь.

— А может не в бережении дело, а в чем-нибудь другом? — Огорошил Михаила Владимир вопросом.

— Это как это, в другом? — Захлопал ресницами обескураженный митрополит.

— А вот сам посуди. — Строго посмотрел на него Владимир. — Жена моя бывшая Рогнеда, та, что монашеский сан приняла, и в первом женском монастыре, почитай в полном одиночестве обитается, да не где-нибудь, а на самой, что ни на есть, границе с Литвой некрещеной. И ничего там с ней не происходит, никто ее живота лишать не собирается. Так я и подумал, может все эти беды да неприятности происходят оттого, что вы язык наш учить не хотите, а отсюда у людей недопонимание в общении происходит. Вы им о Господе толкуете, а они может, думают, что вы на них, всякими нехорошими словами лаетесь.

— Да кому придет в голову язык ваш мерзопакостный учить? — Недоуменно воззрился на князя Михаил. — Да еще святое писание на него переводить? В умели ты, князь?

— Я-то в уме. — Хмыкнул Владимир. — А посему предлагаю, коль вам наш язык учить невмоготу, так я вам отроков смышленых направлю, чтобы вы их значит, премудростям да наукам своим обучили. Тогда нам и мнихи из Константинополя за ненадобностью будут, и никому, кроме нас, за них переживать не надо.

Митрополит вначале хотел гневно отказаться от такого предложения, понимая, что в Константинополе, за такое решение вопроса, по головке не погладят, но потом подумал, а ну как в этой варварской стране и остатних мнихов со свету сживут, и он один одинешенек останется. Епархии все позакрываются, и станет он митрополитом, совсем без прихода. Сан конечно дело хорошее, но толку от того сана, коль паствы не будет. К тому же, одним саном сыт не будешь, а в Константинополе от него еще ждут, не дождутся, когда же в патриарший кошелек, золотой дождь из Руси прольется.

— Судя по всему, такой подход есть дело богоугодное. — Нехотя кивнул головой, соглашаясь с предложением князя митрополит.

— Вот и ладушки. — Улыбнулся ему довольный Владимир, и тут же повелел отроков смышленых побыстрее по Киеву собрать. Люди, правда, не сразу поняли, для чего князю столько детей понадобилось. Бабы, так те сразу в плач ударились, но вскоре поняв, что никуда их детушек увозить не собираются, а просто премудростям учить собираются, сразу успокоились. Уж не знаю, насколько Владимир прозорлив был, но этим шагом, он заложил фундамент становления национальной, Русской Православной Церкви. Правда за саном, приходилось вначале все же в Константинополь с поклоном являться, но в скором времени и эта надобность отпала. Ну а тем временем разговор между митрополитом и князем продолжался.

— Давай все же к разговору о разбойниках вернемся. — Предложил хмуро Владимиру Михаил. — Я, конечно, разделяю твою озабоченность по этому вопросу, но и ты пойми, зло само по себе не успокоится, а по сему, должно быть строго наказано. Я не призываю тебя разбойников жизни лишать. Просто прикажи своим воеводам от них дороги очистить, а там, все в руках божьих, и он сам каждому суд учинит, и не будет от этого на тебе никакого греха.

— Ну, коль ты в этом так уверен. — Кивнул головой Владимир. — Пусть будет, как ты говоришь. Не мне, слуге смиренному, с божьей волей спорить.

Окрыленный удачным ходом переговоров, митрополит решил и наказ императора князю огласить, а именно, попросить Владимира, чтобы он с ним своей дружиной поделился.

— У церкви нашей, не счесть числа врагов по всему свету. И Император наш, дай бог ему здоровье, живота своего не жалея бьется за веру истинную, изо всех своих сил. Но сильны враги и много их, а нынче в войсках наших, большой недобор. Вот император к тебе, как к родственнику, и брату по вере, с просьбой о помощи обращается. Воины значит, для праведного дела нужны, чтобы недокомплект заполнить. Что ты на это скажешь? Что мне императору ответить?

— Можешь передать Василию, что войска я ему сыскать помогу. Только тут одна загвоздка имеется.

— Это какая такая загвоздка? — Насторожился митрополит.

— Видишь ли, в чем дело, не все те воины могут быть нам братьями по вере. А предводитель их, так не просто язычник ярый, но и род свой ведет, от одного из наших прошлых богов. Да к тому же я сейчас в средствах стеснен, и никак оказать помощь в их снаряжении не смогу.

— Ну, это не беда. — Облегченно выдохнул Михаил. — Снаряжение и оплату Василий на себя возьмет, а то, что язычники, так нам не впервой вместе с ними за свет истинной веры биться, и многие, после тех битв, истинного бога познают, и истово потом покланяются. — После чего откланялся, и довольный к себе отправился. Чтобы побыстрее в Константинополь гонца, с добрыми вестями снарядить.

Владимир же, оставшись один, подпер щеку рукой и крепко призадумался. Дело в том, что он уже давно глаз на княжество Тмутараканское положил, но там правил, еще при его отце на стол севший, славный воин, Сила Яринович. Да к тому же неплохо правил, люди в нем души не чаяли, хоть у него и нрав неугомонный. Жизнь в княжестве была не легкой, так как, вокруг полным-полно враждебных племен, да народов проживало. А с такими соседями, о спокойной жизни, можно было только мечтать, но гордая вольница не унывала, а не редко тех самых соседей сама задирала. Ну, а уж когда на княжий стол Сила сел, соседние народы, не смотря на свою воинственность, очень загрустили, и в скором времени, ни то, что смотреть в сторону Тмутаракани не решались, дышать боялись, чтобы значит, Сила такие вздохи, за акт агрессии не признал. От такого поведения соседей, сам Сила Яринович, вскоре сильно заскучал. Сидеть, просто так на княжеском столе, и ни с кем силушкой богатырской не померяться, было скучно. Поэтому, как только Владимир заикнулся ему, о походах дальних, да о битвах с врагами неведомыми, князь долго не думал. Прихватив с собой своего сына Ярилко, который нравом весь в отца пошел, да собрав охотников. Сила в предвкушении приключений, не мешкая ни минуты, направился в Киев, особо даже не озадачиваясь, что после его ухода с княжеством будет. Ну, а оттуда, получив сопровождающего, в Константинополь, где его с нетерпением, потирая руки, ожидал император Василий. Как говорится, это был тот редкий случай, когда все сговорившиеся стороны были довольны. Владимир, получал возможность, кого-нибудь из своих сыновей на освободившееся место пристроить, Василий довольно сильную и воинственную дружину, а Сила, возможность мир посмотреть, да своим топором, вволю помахать, показывая всем свою силушку богатырскую. К слову сказать, Василий в Русской дружине, поначалу души не чаял, а его летописцы, наперебой им хвалебные речи расписывали, вознося их подвиги до небес. Естественно, по закону подлости, такое положение вещей долго длиться не могло. И вот однажды, решил император в гости к Армянскому царю заехать, чтобы обговорить с ним значит, совместные действия против других народов, что в Азии проживали. Да на свою беду, Силу с дружиной с собой поволок, а там наши ребята, с Грузинами, из-за охапки сена повздорили, да так крепко, что дело до мечей дошло. Пока нашу дружину успокоили, они не только Грузинам, но и всем, кто под руку попался, накостыляли. Да так сильно, что Армянский царь уперся, и ни за что не хотел с Василием, в какой угодно поход идти, пока наши ребята, в его войске находятся. Так что, повздыхав печально, пришлось императору, Силу с дружиной домой отправлять. На пути домой, Сила Яринович, вдруг ни с того, ни сего, сильно расхворался, да и скоропостижно помер. Грех наговаривать, но думается мне, что тут дело не обошлось без византийцев, уж больно на их методы похоже, да, и боялись они Силу не меньше, чем любили, но как говорится, не пойман, не вор. Ярилко, сын Силы, в Тмутаракань вернулся, где к этому времени сын Владимира, Мстислав, князем сидел, но оспаривать стол не стал, а пошел в его дружину тысяцким, и в скором времени стал ему, хорошим наставником, да добрым другом. Казалось бы, добрые, мирные времена наступили, и так будет вечно, но ни что вечным не бывает, и в скором времени Русь всколыхнулась новой замятнёй.

Часть 2

1

Даже политические договоры о дружбе оборачиваются попыткой объегорить друг друга…

Итак, жизнь вроде налаживалась, не принося в будни особых волнений. Так, простая ежедневная рутина, заскучать, конечно, не даст, но и радости особой не несет. Естественно, это при условии, что ты не мечтаешь получить нечто большее, чем имеешь. Для простых людей, такая житейская рутина, залог стабильности. Никто не ломится к тебе в дом, пытаясь забрать твои не такие уж великие пожитки, да и самого тебя не гонят потрясти мошну соседей. Не спорю, чтобы потрясти мошну соседей, в этом есть своя прелесть, но ведь они за просто так ничего не дадут, а, наоборот, за топоры схватятся, да не дай бог, этим топором, да по голове тяпнут. Так что, лучше может и скучно жить, но мирно. Но мирно, не совсем получалось. Зловредные Печенеги, время от времени, устраивали набеги, и замириться с ними, пока никак не удавалось. Самому лезть в их степи, тоже охоты большой не было, тем более что еще очень живы были воспоминания, как после одной из таких битв, чуть ноги унес. Главное в Киев не лезут, а то, что на пограничные города наскакивают, так это дело привычное, спалить то их, все одно силенок не хватает, ну посевы потопчут, эка невидаль. Тем более что местные потом, за вытоптанные посевы, у них скот, да лошадей угоняют, а чтобы у Печенегов от количества городов глаза разбегались, стал на границе новые крепости строить. Потом, по примеру цивилизованных государств, стал монеты, золотые, да серебряные чеканить. Детей по княжествам рассадил. То что, младшие еще совсем юные, не беда, быстрее возмужают. Одно время, строительством церквей занялся, чтобы значит люди, быстрее верой прониклись, но вскоре и это занятие надоело. Тем более что Михаил со своей братией, на ухо жужжащей, можно сказать в княжеских покоях прописались, выказывая тем самым свое рвение в устройстве государства. Владимир их первое время терпел, а потом, к думным боярам отправил. Вот, пущай с ними радеют, а он, как-нибудь без подсказок обойдется. Чтобы хоть немного отвлечься от скуки, продолжал устраивать пиры, но там все больше, одни и те же лица, приелись. Одно время пожилым людям, что сами до княжеских столов дойти не могли по старости лет, на возах, еду да одежду приказал развозить. Первое время даже сам в тех санях разъезжал. Приятно все же, когда тебе в землю кланяются, да всякими хорошими словами хвалят.

— Княжа. — Прервал размышления Владимира, вошедший в горницу дружинник. — Там это, мних заезжий у ворот топчется, с тобой повидаться желает, а наши мнихи кричат, что взашей его гнать надо. Как поступить? Примешь его, или это, за город выставить? Чтобы значит, шел туда, откель пришел.

Владимир, для порядку, сначала побарабанил пальцами по подлокотнику, изображая, значит задумчивость, а потом все же, повелел странника к себе допустить. Странником тем оказался, посланный папой с миссионерской целью, немецкий епископ Бруно, целый год, читавший проповеди Уграм. Не добившись особых результатов, Бруно решил попытать счастья у Печенегов, а за одно и в Киев заглянуть. Конечно, весть о том, что Русь крещение приняла, уже разлетелась по всему свету, и как бы секретом не была, но тут дело в другом было. Церковь уже давно раскололась на два лагеря, ну никак не могли Папа с Патриархом решить, кто же из них к небу ближе находится. По этой причине ругались меж собой постоянно, да крепко ссорились, но официально особо на эту тему не распространялись, чтобы значит, людей зазря не беспокоить. Хотя поговаривали, что документы о разводе уже давно готовы, и только нужно подписать, но все никак не выпадал подходящий случай. Зато палки в колеса друг дружке, пихали с особым удовольствием, и всяк доказывал, что их вера правильная, а другие так, приблуды, истинного света не ведающие.

— А пущай заходит. — Кивнул головой Владимир дружиннику. — Чай к нам не часто такие гости заглядывают. А за одно, митрополита ко мне не пускай, занят я очень. Надо немного Михаила сомнениями помучать, охладить маленько, а то уж больно он ретив стал. А у нас, сам понимаешь, люди спешки не любят, и особенно им не нравится, когда им как жить указывают.

Епископ Бруно, был мужик не глупый, и довольно терпимо относился к другим религиозным взглядам на жизнь. Это его качество, позволило ему целый год прожить у Венгров, и особо ни в чем не нуждаться. Особого успеха не добился, но как он считал, нужно просто время, чтобы посеянные всходы веры, смогли, в конце концов, прорасти. И все же, каким бы просвещенным он не был, но и просто так принять факт крещения не по латинскому обряду, не смог.

— Эх, поторопился ты князь. — Посетовал он, печально качая своей головой, дожидаясь пока на стол разную снедь выставят. — Вот какая тебе выгода в таком крещении была? На принцессе ромейской женился, эка невидаль. Ее бы все равно никто из наших королей за себя в жены брать не стал, так что у нее не велик выбор был. Либо за кого из своих подданных выходить, либо в монастырь податься, коль никто замуж не возьмёт. Да и ранг у тебя прежний остался, княжеский. И это-то с такими-то владениями. У нас многие короли и четверти твоих земель не имеют. А как бы к твоему гордому стану пошла корона. — Зажмурился Бруно.

— Ты льсти, но меру знай. — Помахал у него перед носом пальцем Владимир.

— О, если я невольно тебя обидел, прошу прощения. — Тут же стал кланяться епископ. — Но с другой стороны, ведь кто-то должен был сказать тебе правду.

— Глянь-ка, правдолюб нашелся. — Хмыкнул Владимир. — Ну, раз ты у нас такой правдивый, то ответь. Правду ли бают, что у вас Папой, баба была? Да говорят, что к тому же на сносях?

— Брешут. — Выпучил глаза на князя Бруно, и для пущей убедительности перекрестился. — Истинный крест брешут. Сам ведь понимаешь, сколь на земле завистников, да злопыхателей разных.

— Это да. — Согласился с ним Владимир, и дальше продолжил. — А еще эти злопыхатели говорят, что, не смотря на ваши обеты безбрачия, у многих ваших иерархов дети имеются, да и вообще, мол, оргиями вы не брезгуете, не смотря на то, что это грех великий?

У епископа от таких слов, аж дыхание от возмущения сперло, но он сумел взять себя в руки, и вместо ругани смиренно ответил.

— Господь по справедливости воздаст охальникам, за их хулу на святую церковь.

— Нравишься ты мне Бруно. — Восхитился такой выдержкой Владимир. — Может, погостишь у меня чуток, перед дорогой дальней? А то кто знает, увидимся ли еще когда-нибудь. Не на пикник едешь, а к Печенегам, в их степи дикие, а там, много чего не надо, чтобы с головой расстаться.

— С радостью великой погощу. — Кивнул головой епископ, подтягивая к себе поближе, блюдо с черной икрой. — Уж больно к тому же беседы с тобой познавательные, да мудрые. — Усиленно орудуя ложкой, до Бруно не сразу дошли слова, брошенные Владимиром о Печенегах. — Князь, а что ты там о Печенегах говорил? Неужели они такие дикие, что головы сразу всем кого встретят, рубят?

— Нет, конечно. — Ответил, пожимая плечами Владимир. — А к людям, которые с потусторонними силами связь имеют, так и вовсе с почтением относятся, но ведь дураков везде хватает. Ну, таких, что сначала голову рубит, а только потом думает, нафига он это сделал. Так вот, чтобы и от этих умников уберечься, я тебя посольскими полномочиями наделю. Послов, даже самые придурковатые трогать остерегаются, и у тебя появятся хорошие шансы до их старейшин добраться.

— Вот спасибо. — Буркнул набитым ртом епископ, и, пытаясь изобразить поклон, от переизбытка чувств, чуть не врезался лбом в столешницу. — А о чем, мне с ними потом переговоры вести? Ведь коль я посол, то договариваться о чем-то надо?

— Да, было бы там, о чем говорить. — Беспечно отмахнулся рукой Владимир. — Мир им от моего имени предложишь, и всех делов.

— Мир говоришь. Мир это можно, это дело богоугодное. Господь наш милостивый, всем людям в мире жить проповедовал. — Подтягивая к себе очередное блюдо, кивнул головой Бруно. — Мы ведь, смиренные его слуги, для того и стараемся, чтобы между народами мир наладить.

— Не больно-то у вас пока получается. — Буркнул, о чем-то своем думая Владимир. — Вон, Польский король Болеслав Храбрый, уж, сколько годков с императором Германским, из-за какого-то куска земли бодаются. Правда, мне грех жаловаться, я под это дело у Болеслава, Червенские земли оттяпал, где теперь мой сын Всеволод княжит, а чтобы Болеслав об этих землях сильно не печаловался, его дочку, своему сыну Святополку в жены взял.

— Значит, так Господу угодно было. — Со знанием дела поднял палец к верху Бруно. — В землях этих теперь мир царит, не об этом ли мы только что с тобой говорили? Да Болеславу урок. Не мерился бы силой с нашим императором, никто бы ничего не отнял.

«А як-жешь», — усмехнулся про себя Владимир, но вслух ничего не сказал. Так они целый месяц проговорили. Бруно жаловался иногда, что не понимает людей. Они им истину в массы несут, а несознательные граждане, не понимая своего счастья, упорствуют, и никак к свету повернуться не хотят. Вот, взять, к примеру, даже его, князя. Во всех отношениях просвещенный человек, а подданные, в большинстве своем, в темноте прозябают.

— А как им счастье узреть? — Отвечал епископу Владимир. — Многие, и слыхом о тех землях, где Господь жил, не слыхивали. Для них это вроде, что-то сказки заморской. А как к сказкам относятся? Послушали рты пораззявив, головами покивали на страсти заморские, глаза округлили, от того что люди бога на смерть определили, да и забыли благополучно, своими делами занимаясь.

— Людей просвещать надо. — Кивал согласно головой Бруно. — Без этого беда. Вот поэтому и хожу я по белу свету, покоя не ведая. Чтобы люди истинного бога узрели, да в свое сердце приняли, а не сижу сиднем, за стенами монастырскими, крепкими. — Не удержавшись, кидал он камень в огород митрополита, и поглядывал на Владимира, пытаясь определить, долетел до его сознания тот камушек, али нет.

Владимир, нужно отдать ему должное, тут же делал озабоченный вид, да постукивал пальцем по подлокотнику, вроде того, как принял к сведению сказанное, а сам тем временем, о другом думал. Только бы Бруно слово сдержал, да с Печенегами о мире договорился. Война-то эта сейчас, ни ему, ни самим Печенегам совсем не нужна. У него внутренних проблем накопилось, а Печенеги с Половцами бодаются, за свои степи любимые. Так что, тут ни ему, ни им, от этой войны прибытка нету. Только вот Печенеги обозлились на него шибко, непонятно почему, да так сильно, что и говорить не хотят. По этой причине и обхаживал Владимир епископа заморского, чтобы через его посредство можно было, хоть как-то разговор начать. В связи с этим, самолично Бруно до границы со степью проводил, и даже на Михаила не глянул, который возле дверей отирался в терзаниях, а не переметнулся ли князь в латинскую веру.

 2

Любой правитель так озабочен своим величием, что ему просто некогда обращать внимания на нужды людей…

— Все, полетели домой. — Посмотрела Глафира на Андрея. — Устала я что-то, от такого приключения, и этих воинственных разборок. Ну их всех. Пускай сами между собой разбираются. Мы им в миротворцы не нанимались. — Бросила она взгляд, на два стоящих друг, напортив друга воинства.

— Ну, наконец-то. — Пропыхтел глядя в телевизор Кащей. — Может сейчас до вас дойдет, что любое приключение должно приносить прибыль. Только в таком случае оно приносит радость, а если прибыли нет, то глубокое чувство неудовлетворения. Вот какая нам радость, что скелет этот по ветру развеяли? Какая нам от этого выгода? Одни растраты, и волнения, и больше ничего. Инквизитора гадкого завалили и что? Никто даже спасибо не сказал, и не скажут. Смотри, чтобы сейчас в спину чего-нибудь не кинули.

— Не нанимались. — Согласился между тем Андрей с Глафирой. — Только, как бы это выразиться, судьба у нас такая, что ли, в разные передряги вмешиваться.

— Не поняла. — Изумленно посмотрела на парня Глафира, повернувшись в седле. — Это, с какого такого перепугу?

— Да с простого. — Пожал плечами Андрей. — Я в свое время все это уже проходил. Сначала, вся эта кутерьма даже радовала. Потом хотелось зарыться куда подальше, чтобы никого не видеть, и чтобы никто тебя не трогал. Да только все это без толку. Теперь всякие приключения, тебя сами находить будут и никуда от этого не деться. — Печально вздохнул он. — Небожителям многим, война уже давно обрыдла, вот они и ищут, на кого бы ее свалить. Люди-то никогда не успокаиваются, постоянно меж собой разборки устраивают, можно сказать, самый быстрый путь прославиться. Ну, там, кто правитель круче, у кого раса выше, или религия правильней. Да ты и сама это неплохо знаешь. А им в этом дерьме копаться, совсем неохота стало. Вот они сами и нычкуются, за советами, да объединениями разными прячутся, да таких простачков, как мы с тобой ищут, чтобы мы за них всю работу делали.

— Фу, гадство какое. — Глафиру аж передернуло от омерзения. — Я так понимаю, что спрашивать тебя, как из этой выгребной ямы выбираться, бесполезно.

— Ну почему бесполезно. Можешь и спросить.

— Да только ты ответа не знаешь. — Закончила за него Глафира.

— Это еще почему? — Возмутился парень. — Лично для себя я так решил. Да пошли все к чертовой бабушке. Буду делать то, что считаю нужным, а не то, на что указывают, и если такой подход к делу кому не по нраву, то это их проблемы, а не мои.

— А не боишься, что эти божественные сущности осерчают?

— Да пусть хоть лопнут, наплевать и растереть. — Улыбнулся Андрей. — С меня, как с дурака, взятки гладки.

— А мне как тогда быть? — Засмеялась Глафира. — Я вроде официально, дурочкой не признана.

— А тебе и признания не надо. Ты блондинка.

— Тоже выход. Только покрасить волосы нужно, для убедительности.

— Не обязательно. — Отмахнулся рукой Андрей. — Все прекрасно и так понимают, что блондинка отличается не цветом волос, а состоянием души.

— Ты мне девушку не порти. — Крикнул в телевизор Кащей, как будто Андрей его мог услышать. — Ишь, чего удумал. Мало что сам дурак, так и ее дурочкой сделать захотел. Хотя, — призадумался на мгновение, — здравое зерно в этой мысли есть.

Из задумчивости, его вывело робкое покашливание за спиной. Кащей недовольно обернулся и уставился хмурым взглядом, на переминавшегося с ноги на ногу за его спиной Автандила.

— Какого черта ты тут отираешься? Да еще свои бациллы, мне на спину вешаешь?

— Происшествие у нас. — Съежившись под взглядом, пропищал домовой. — Заговор.

— Чего? — От изумления, у Кащея брови на лоб полезли. — Какой заговор? Что ты там мелешь? — И перевел взгляд, на стоящего рядом с домовым Жижеча. Но тот в ответ молча пожал плечами, мол, ни о чем подобном, слыхом не слыхивал.

— Короля извести хотят. — Еще больше скукожился Автандил, хотя казалось бы, что дальше уже некуда.

— Короля? — Все еще до конца не понимая, о чем речь переспросил Кащей. — Какое нам дело до каких-то королей? Ты часом не сбрендил?

— Я так понимаю, — вступил в разговор Жижеч, так как домовой уже находился в предобморочном состоянии, и судя по всему, того гляди на пол грохнется, — он имеет в виду того короля, что Глафира на трон усадила.

Подтверждая слова Жижеча, Автандил усиленно закивал головой, да так рьяно, что того и гляди, голова от плеч отвалится.

— А какого лешего ты в замке отирался? — Строго спросил домового Кащей. — И вообще, как ты там оказался?

Вместо Автандила, опять ответил Жижеч. Потому как домовой уже закатил глаза, и просто не понятно, каким чудом держался на ногах, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Его туда Глафира определила, чтобы он там негласно следил за всем, и в случае возникновения непредвиденных ситуаций, тут же обо всем докладывал.

— Молодец девочка. — Радостно улыбнулся Кащей. —Предусмотрительная, умная, красивая. Еще немножко характер подправить, и можно под венец вести.

— Куда вести? — Переспросил Жижеч.

— Ни куда. — Тут же состроил хмурую мину Кащей. — Ишь ты, уши распустил. Лучше иди, свой железный спецназ собери на всякий случай, да этого обморочного, в чувство приведи. — Ткнул он пальцем в раскачивающегося, как дерево под ветром, Автандила. — А то я так толком, пока ничего не понял.

— А что тут не понятного. — Пожал своими латными плечами Жижеч. — Все ясно, как божий день.

— Ну, давай тогда, растолкуй мне, в чем там дело, раз такой понятливый.

— Как я понимаю. Как только Глафира удалилась из замка, заговорщики перешли к активным действиям.

— А откуда они могли узнать, что она удалилась? — Перебил Жижеча Кащей.

— Ну, ты ваша вредность, и спросил. — Прогудел в ответ доспех. — Это же, любому дурню понятно, что за замком, круглосуточное наблюдение налажено.

— Ты говори, да не заговаривайся. — Прикрикнул на Жижеча Кащей. — Совсем тут распустились. Я вижу, что от хорошего обращения, уже готовы на голову забраться. Так я мигом из вас весь либерализм вытрясу.

— Извини, ваша жестокость, обмолвочка вышла. Больше такого не повториться.

— То-то же. — Устраиваясь поудобней в кресле, буркнул Кащей. — Ладно, давай рассказывай, чего там дальше? — Милостиво взмахнув рукой, повелел он доспеху.

— Так вот. Я и говорю. Удостоверившись, что хозяйки нет дома. — На этом месте Кащей недовольно поморщился, но промолчал, давая возможность Жижечу продолжать свой рассказ. — Заговорщики, судя по всему, настроены на решительные меры. А попросту говоря, как мне думается. Постараются по быстрому короля головы лишить, чтобы значит, кроме бежавшего дофина, претендентов на трон больше не было. Ну, а после этого естественно, новая подготовка к штурму нашего замка. — Закончил на оптимистичной ноте, свой доклад Жижеч.

— Все это я и без тебя понял. — Бросил хмурый взгляд на доспех Кащей. — Мне другое непонятно. Почему ты до сих пор здесь стоишь, а не собираешь свой отряд быстрого реагирования?

— Так они уже в полном боевом облачении, давно за дверью стоят, и только ждут ваших указаний. — Вытянувшись в струнку, доложил Жижеч.

— Ведь можете порадовать, когда захотите. — Хлопнул доспеха по плечу, поднявшийся со своего кресла Кащей. — Вижу, не зря я тебя в звании повысил. Так, слушай мою команду. Сейчас быстренько отбери десяток, на твой взгляд самых крепких доспехов. Приведи в чувство это недоразумение. — Ткнул он пальцем в Автандила. — И отправь его обратно в замок, чтобы он точно, как мы придем, смог ситуацию обрисовать. Ну, где там заговорщики находятся, а заодно короля известит о готовящейся измене, и посоветует ему в своих покоях запереться, пока мы все не утрясем.

— Я не могу к королю явиться. — Пропищал было начавший приходить в себя Автандил. — Мне Глафира строго настрого приказала, ни при каких обстоятельствах, себя не засвечивать.

— Тоже верно. — Посмотрел с одобрением на домового Кащей. — Не стоит ради такого пустяка, таким шпионом жертвовать. Ладно, этот вопрос на месте решим, а теперь дуй во дворец, а мы вскоре подтянемся. — Напяливая на себя доспехи, приказал он домовому. В этот момент в зал вошли десять доспехов, с ног до головы, обвешанные разными орудиями убийства. Кащей с интересом посмотрел на Жижеча. — Я так понимаю, ты освоил со своими подчиненными телепатическую связь?

— Да, наверное. — Кивнул шлемом Жижеч. — Хотя, я не знаю, как это называется. Просто, изучая в библиотеке специально подобранные для меня Умничкой материалы, я понял, что налаженная связь, играет огромную роль в ведении боевых действий.

— Вот только не надо читать мне лекций. — Вскинул руку Кащей. — Этого мне еще не хватало, как слушать заумные речи от куска железа. Выучил, понял, очень хорошо, я рад за тебя, а еще больше за себя, видя, что мои труды не пропали даром. Итак, остаешься за главного, а мы пошли.

— Как, за главного? Опять за главного? — Прогудел обиженно Жижеч.

— А больше некому. — Ехидно улыбнулся ему Кащей, и развел в стороны руки.

Перекинув, через свой портал десяток доспехов в королевский дворец, Кащей огляделся по сторонам. В покоях короля было пусто, но вот со стороны тронного зала, доносился какой-то шум.

— Ну и где его черти носят. — Буркнул он недовольно себе под нос. Но не успел полностью договорить фразу, как рядом с ним материализовался домовой. — Докладывай. — Коротко приказал ему Кащей.

— Мятеж, уже в самом разгаре. — Затараторил Автандил. — Заговорщики загнали всех верных людей короля в тронный зал, и, наверное, как раз сейчас убивают. Если вы не поторопитесь, их точно убьют.

— Если не успеем спасти. — Хихикнул Кащей. — То уж точно, отомстим. Хорошо, — повернулся он к доспехам, — ну чего застыли истуканами? Давайте, шевелите конечностями, а то все представление без нас пройдет.

Быстро преодолев небольшой коридор, соединяющий покои короля с тронным залом и распахнув дверь, они как раз вовремя поспели, к последнему акту разыгрывающейся драмы. Возле трона, держась за него одной рукой, а в другой держа обнаженный меч, стоял король. Рядом с ним, с другой стороны трона, судя по одеждам, стоял директор школы магии. Королевство экономически не дотягивало, до содержания академии. На ступеньках перед троном, застыли в боевой стойке пять человек. Скорее всего, оставшиеся верными королю бароны. Ну, а перед ними держали оборону, полукругом охватив трон, небольшое количество стражников и придворной челяди. Остальное пространство зала, было почти битком забито заговорщиками. Прежде чем приступить к убийству короля, как требуют законы жанра, главари предварительно распинались, произнося видно, обличительную речь, и особо не торопились, видно писец записывать не поспевал.

— Цирк, да и только. — Глядя на эту сцену, задумчиво проговорил Кащей. — Лучше бы прирезали его по быстрому, а речь потом бы сочинили. Вот кому весь этот выпендрёж нужен? — Посмотрел он на своих молчаливых спутников. — Король, правда, тоже молодец. В лучших традициях решил принять смерть возле трона. Ну и умора. Ладно, чего время зря тянуть. Пожалуй, ребята, начинайте. — И сопроводил команду, величественным жестом.

Было даже удивительно, что на их появление никто особо не отреагировал. Наверное, заговорщики решили, что это просто еще один отряд, подошедший к ним на помощь. Поэтому, даже никто не обратил внимание на то, как десять доспехов вытянули в их сторону свои левые руки, на которых были закреплены небольшие арбалеты и спустили тетиву. Десяток заговорщиков рухнул на пол, а доспехи флегматично перезарядили свои арбалеты, и снова дали залп по толпе. Только после этого в головы смутьянов закралось подозрение, что что-то идет не так. Но прежде чем это подозрение окончательно укрепилось, доспехи успели выстрелить еще раз. Кащей, очень высоко оценил результативность стрельбы. Каждая стрела, нашла свою определенную цель, и прежде чем дело дошло до рукопашной, на полу тронного зала, уже валялось три десятка жмуриков. Стоя позади своих железных воинов и чувствуя себя в полной безопасности, Кащей то и дело подбадривал доспехи воинственными выкриками.

— Руби их ребята, никого не жалей. Будут знать, как на законную власть руку подымать. Так что руби, пленных не бери. — И посмотрев на застывшего в изумлении короля. Который стоял с раскрытым ртом от удивления, возле своего трона, крикнул и ему. — Ну чего застыл? Совсем мышей не ловишь. Вали этих недоумков.

Видно заговорщики, совсем не ожидали получить, такой вариант развития событий. Ребята пришли сюда, чтобы убивать, но никак не сражаться насмерть. По этой причине, не смотря на свое численное превосходство, увидев, с какой легкостью доспехи крошат ближних к ним смутьянов, забыв о своей великой цели, быстренько развернулись, и резво побежали на выход.

— Вот же идиоты. — Посмотрев на образовавшийся в дверях затор, хмыкнул Кащей, и ради забавы крикнул. — В окна прыгай, пока дорогу не перекрыли.

У страха действительно глаза велики, те, из заговорщиков, кто понял, что быстрее получит железом по загривку, чем протолкается к двери, о том, чтобы попробовать защищаться они как-то не подумали, ломанулись к окнам.

— О, молодцы. — Глядя на эту картину хихикал Кащей. — Полетели десантники, даже не глядя, что вроде высоко. Отчаянные люди.

Очистив тронный зал от убийц неудачников, он отправил семерых доспехов с верными королю людьми, выбить из дворца остальных смутьянов, которые вместо тронного зала, решили прошерстить другие помещения. Как оказалось, таких любителей легкой наживы было не мало. Ребята не столько разделяли взгляды заговорщиков, сколько решили пограбить под шумок. Тащили все, что попадалось на глаза, даже скручивали ковры и обрывали со стен гобелены.

— Революция, это просто повод безнаказанно пограбить. — Выглядывая в окно, на разбегающихся с разными пожитками из дворца людей, глубокомысленно изрек Кащей и повернулся к королю.

— Ну что ваше величество, кажется покушение на вашу жизнь удачно отбито, а вот подавлен мятеж полностью или нет, мы узнаем чуть позже. У вас есть еще преданные вам люди, кроме тех, кто находился в зале?

— Да, я отправил гонцов к баронам, которых считаю более-менее лояльно ко мне относящихся. Хотя, дело в том, что даже если они выступят на мою защиту, на это уйдет как минимум несколько дней. Пока дружину соберут, пока маршем до столицы дойдут.

— Несколько дней мы как-нибудь продержимся. — Хлопнул ободряюще по плечу короля Кащей. — Главное нежелательный элемент из дворца вытрясти, и запереть ворота вашей цитадели.

— А что потом? — Король с надеждой посмотрел на Кащея.

— Потом? Потом постараемся вычистить, эти ваши Авгиевы конюшни. — Но поняв, что король по достоинству не оценил его остроумие, жестко добавил. — Перебьем всех заговорщиков одним махом, да так, чтобы надолго отбить охоту бунтовать.

— Позволите ли вы попросить вас, о небольшом одолжении. — Слегка запинаясь, вклинился в разговор королевский маг.

— Позволю. — Обратил на него взор Кащей. — Только ничего ни дам, предупреждаю сразу.

— Вы меня не поняли, наверное, я ни так выразился. Я хотел вас попросить поделиться знаниями. Вернее, не могли бы вы обучить меня некоторым заклинаниям, чтобы я смог более продуктивно защищать его величество. Ведь всем известно, что вы самый могущественный волшебник в округе, а я даже не побоюсь утверждать, что и на всей земле. — Польстил он Кащею.

— Нет дорогой. Все что я теперь знаю, я постигал сам, без всяких подсказок и учителей, так что и здесь у тебя полный облом. Хотя, могу дать бесплатный совет. Не бойся экспериментировать, это конечно опасно, но и награда будет высока.

— Я заметил на доспехах ваших воинов руны. — Не отставал маг. — У вас в замке есть мастер рун, или вы и этому сами обучились? Хотя насколько все знают человеку не под силу овладеть этим мастерством.

— Смотрю, ты просто так не отстанешь. — Ухмыльнулся Кащей, но тут ему пришла шальная мысль в голову. — Ладно, давай сюда свой посох.

Удивленный маг протянул свой посох Кащею, а тот, вспомнив все, что говорил ему Грон, представив в уме руну, начертил ее на нем. К его великому изумлению, руна стала напитываться энергией, так как положено, без всяких отклонений. Маг естественно, всего этого видеть не мог, но по виду Кащея понял, что что-то происходит, от испуга он отпрянул в сторону, и постарался откинуть от себя, ставшую вдруг такой страшной палку, но не успел. Руна успела полностью наполниться энергией, а посох обозначил хозяина, то есть не хило шандарахнул мага током.

— Ладно, пользуйся. — Величественно посмотрел на распластавшегося, на полу мага Кащей. — Только не вздумай больше чего-нибудь просить. У меня от таких просьб настроение портится, и я могу сделать что-нибудь нехорошее.

— А какая теперь в моем посохе сила? — Еле поднявшись на ноги, рискнул все-таки задать вопрос маг.

— Руна подпитки. — Он равнодушно пожал плечами. — Расход энергии, на твое усмотрение. Ну и кроме этого, теперь можешь из посоха молниями строчить. Так, ну вы тут, пока его возможности поизучайте, а мне нужно в свой замок отлучиться.

— Вы нас покидаете? — Спросил король, голос которого при этом слегка дрогнул.

— Ненадолго. Надо еще кого-нибудь для вашей безопасности перекинуть, десяти доспехов явно будет мало. Особенно если учесть, сколько у вас сторонников осталось. — Говоря это королю, Кащей одновременно следил за магом. Мужчина, хоть уже и преклонного возраста, как шаловливый ребенок подобрался к окну, и, выставив из него свой посох, кого-то там увлеченно выцеливал, от азарта высунув язык. Вначале ничего не происходило, но вдруг посох, аж содрогнулся от выброса энергии, а с дворцовой площади, в зал долетели крики боли и ужаса. Маг обернулся, его лицо выражало полнейший восторг.

— Вот это силища. Да с таким артефактом, любому можно ранг архимага смело давать.

— Предупреждаю сразу любезный. — Перебил восхищенного мага Кащей. — Сей предмет, не должен покидать границ королевства. Иначе, он будет уничтожен, как и его владелец. — Сказав это, он развернулся, и направился в королевский будуар, к своему порталу.

3

Лучший способ обмана — обещания счастливого будущего…

Расчет Владимира на положительный исход переговоров с печенегами, при посредничестве Бруно, полностью оправдался. Хотя, свою миссию, епископ благополучно провалил. Но что можно было еще ожидать от кочевников? Да, и никто, и не верил, что они толпами побегут искать ближайший ручей, для благостного омовения, бросив свои стада на произвол судьбы. К тому же и строители из них, мягко выражаясь никакие. Серьезно, как, да и чем, им церкви строить в своей степи, тем более что они постоянно в дороге. Короче, на мой взгляд, это была глупая затея, разве только с Рима разнарядку спустили, ну, или ради продвижения по служебной лестнице, Бруно решился на столь бессмысленный поступок. Но для Владимира, главное было сделано, мирный договор с печенегами был заключен. Правда, пришлось одного из своих сыновей в заложники к степнякам отправить, как гарант мира, что в принципе было распространено в то время, и не выходило за рамки из ряда вон выходящего. Выбор пал на Бориса, не потому что он был плохим сыном, а просто в это время он княжил в Ростове и находился ближе других сыновей к печенежской степи, а на его место в Ростов отправили Ярослава, которого потом назовут Мудрым. Вообще-то, отношения с сыновьями, у Владимира, мягко выражаясь, не особо клеились. В чем причина, или что тому виной, сказать трудно. Проще все списать на время. Мол, тяжелое оно было, и особо к сантиментам не располагало. А для тех, кто не верит, доказательства приведу. Отправил Владимир сына своего Глеба, на княжение в славный город Муром. Но земляки Ильи, это я про Муромца, в город его не пустили. Да не просто не пустили, а запретили ближе 12 поприщ к городу подъезжать, под страхом смерти. Потом, когда уже православие силу наберет, скажут, что в городе сплошь язычники жили и не желали видеть у себя православного князя. И это при всем при том, что богатырь Илья, родом из Мурома, веру христианскую, да землю Русскую, от злого ворога боронил. Но нужно признать, никакой Илья в то время, в Муроме не проживал. Вернее, может и проживал, но уж точно не был тем героем, о котором люди потом былины сложили. В общем, никто к Глебу не спешил на помощь, и в его беде не помог. Попробовал, правда, через матушку у отца поддержку попросить, но отец все одно продолжал смотреть на его отчаянное положение, сквозь пальцы.

— Глеб, сын твой, большую нужду терпит, а ты сиднем сидишь, и ничего не делаешь. — Как-то раз попытался заступиться за молодого князя, по просьбе Анны митрополит.

— И что? — Равнодушно посмотрел на Михаила Владимир.

— Как это что? — Удивленно уставился на него митрополит. — Он ведь сын твой. Неужто ты ему в помощи откажешь, против строптивых безбожников?

— Ежели, я начну всех безбожников со свету изводить почем зря, то так мне править некем будет. — Спокойно ответил князь. — Да и не в моей власти заставить людей любить того, кого они не хотят, или верить, во что не верят. К тому же, ты сам постоянно твердишь, что неисповедимы пути господни, и на все его воля. Может дело в том, что он сам их под свою длань брать не хочет, а я своим вмешательством все его планы порушу? К тому же наказывать Муромцев, я особо причин не имею. Потому как они закон не нарушают, и свою часть дани выплачивают исправно. А что касаемо Глеба, то ему самому нужно с этой ситуацией разобраться. Иначе, какой из него князь, ежели он чужим умом, да чужой помощью только жить будет. Ты думаешь, другим моим сыновьям легче пришлось? — Посмотрел он строго на митрополита. — Молчишь? Вот и правильно делаешь что молчишь. Всем им не сладко на своих княжениях приходится, но они все-таки свои проблемы сами решают. Поэтому вмешиваться я не буду, а тебе посоветую, ко мне с такими просьбами более не приходить.

Так что никто Глебу в его беде не помог, и он так до самой своей гибели, и просидел в никому неизвестной не большой деревушке, и так и не побывал ни разу в городе, которым как бы правил. А Владимир был совершенно прав, когда говорил, что никому из его сыновей не досталось легкой доли. В той или иной степени, всем его детям пришлось хлебнуть злого лиха. Сызмальства они вынуждены были приспосабливаться к суровым реалиям жизни. Да и реалии эти, в лице местной знати, сразу потребовали стать на защиту местных интересов, что не всегда отвечало интересам их отца. Но только на таких условиях могли они стать полноправными князьями. И не смотря на одинаковые условия, все-таки их жизненные дороги разительно отличались. Кто-то оставил довольно заметный след в истории, а другие, тихо, мирно прожили свою жизнь, ничем так и не выделившись. К примеру, как старший сын Владимира, Вышеслав. О жизни которого, почти ничего не известно, кроме как, что был такой князь в Новгороде. Ничем особым себя не проявил, да и помер, наследников не оставив. В отличие от него, Ярослав, что заменил его на Новгородском княжении, на долгие века по себе память оставил. До этого, чуть погодя мы еще доберемся. А пока, пока Глеб под Муромом маялся, да вздыхал тяжко, на судьбу свою горькую сетуя. Вышеслав тихо в Новгородском княжьем тереме сидел. В Полоцке, Изяслав в купе с местной знатью, выход искал, как ему законные права на княжение выправить. Дело в том, что в Полоцкой земле пришлых князей не жаловали, и править местными полноценно, мог только наследник здешнего княжеского рода. Изяславу даже выгодная женитьба в этом деле, не сильно помогала. По этой причине, решено было ехать в монастырь к Рогнеде, да попытаться ее уговорить, усыновить Изяслава. Чтобы значит, полностью все формальности, мешающие его правлению устранить. Дважды Изяслав, вместе с товарищами, Рогнеду в ее монастыре навещали. Но как бы там ни было, в летописях появилось официальное уведомление, о том, что бывшая Полоцкая княжна признала его сыном. Каковы были причины такого решения? Да кто его знает. Их много могло быть. Начиная от простой женской мстительности, до горького разочарования. Ведь никто из ее настоящих сыновей, так до смерти ее ни разу и не навестил. И вроде ничего особенного в ее решении не было. Ну, признала Изяслава сыном и признала, что с того? Но сколько потом из-за этого решения крови пролилось, просто жуть. А для начала. В пределах Киева, возле Чернигова, разудалая банда разбойничков объявилась. Купцам, да местной знати жизни спокойной не давая. Возглавлял эту вольницу некий Ямонт, прозванный Соловьем. Уж больно гад, свистел залихватски, во время разбойных набегов. Грабеж купцов, в прежние времена, мог стоить князю не только княжения, но и головы. Раньше особо не церемонились с теми, кто плохо со своими обязанностями справлялся. Конечно, расправа Владимиру теперь уже не грозила, но нервы, такая ситуация, изматывала изрядно. Да и постоянная толкотня делегатов, от купеческого сословия, настроение не поднимала.

— Ты князь, или кто? — Бубнели рассерженные купцы. — Доколе нам такое лихоимство терпеть, да убытки нести? Коль ты здесь власть, то порядок обеспечить должен, а не только наши налоги, что мы исправно платим, на пиры свои изводить.

«О как загомонили». — Сердился Владимир. «Раньше, с тех пиров и за уши не оттянул бы, а тут видишь, выпендрёж устроили». Но в главном, купцы были правы, с разбойниками нужно было что-то делать. Черниговские бояре и местная дружина, своими силами справиться с напастью не смогла. Уж больно эти литвино-кривические разбойнички, в ратном деле, поднаторевшими были. Не Черниговская дружина их по лесам гоняла, а они сами ту дружину били, как хотели, да еще издевательски при этом посвистывали. Посланные им на помощь Киевляне, тоже успехов не добились, а получив чувствительных тумаков, обиженные вернулись обратно ни с чем.

— Мы бы им показали. — Понурив голову, докладывал тысяцкий Броня. — Так они честно биться не желают. Вместо того чтобы как порядочные люди выйти в чисто поле, из-за кустов стрелами швыряются, засады разные устраивают. Всю душу своей подлостью мне измотали, охальники этакие.

Откуда у этой напасти ноги растут, Владимир сразу догадался. Только догадки без доказательств к делу не пришьешь. Вот пока и пришлось объездные торговые пути прокладывать, а это лишние потери в деньгах, да и Чернигов без торговли, уже не так золотом казну баловал. Правда, в скором времени, беда рассосалась сама собой. В 1000 году от рождества христова, преставилась в своем монастыре Рогнеда, а через год и Изяслав помер. Владимир тут же решил в Полоцк наместника своего сунуть, но не тут-то было. Полочане, князем признали сына Изяслава, Бречислава, а Киевлян из города выпроводили. Мирится с таким положением, никак было нельзя, и князь Киевский, припомнив все обиды, решил наказать нерадивых Полочан. Воевать не воевали, но города Витебск и Усвят Новгородцам отошли. А то, что Полоцк по этой причине стал меньше денег выплачивать, уравновешивалось податью с Новгорода. Так что в экономическом плане, ничего Владимир не терял, но при этом, сильно возможности Полоцкого княжества урезал, тем самым показав всем остальным, что по-прежнему держит руку на пульсе, и свою власть ослабевать, не намерен. После таких действий, на Руси снова установилось относительное затишье. Но затишье не означает, что все были довольны. По этой причине, прошло не так много времени, как в Киев пришло известие из Турова, от последнего сына Аллогии. Святополк извещал своего отца, что больше не будет платить дань Киеву, и его княжество обретает статус независимого государства.

— Это все латиняне воду мутят. — Зудел над ухом Владимира Михаил. — Зря ты его на Польской княжне женил, в католическую веру обращенную, да еще позволил и духовника с собой в Туров притащить. Знаю я этих святош Римских, от них только одни беспорядки.

— Ты бы вместо того чтобы слюной плеваться, — утерся рукавом Владимир, — лучше бы что дельное подсказал.

— Так я дело и предлагаю. — Горячился митрополит. — Готовь войска. Захватим этот рассадник смуты, а змия этого римского ты мне отдай.

4

История человечества — своего рода сказка. Жаль только, что ей печальный конец предопределен…

Вернувшись в замок, Кащей увидел ходящего кругами вокруг телевизора, как акула, Жижеча, экран которого пестрел помехами.

— Не успеешь на пару мгновений отлучиться, как местные Кулибины всю технику переломать норовят. — Сверля доспех злым взглядом, выдавил он сквозь зубы. — Признавайся, куда ты тут свои железные ручки запустил?

— Никуда я ничего не запускал. — Ответил обескураженный доспех. — Оно само вдруг так запестрило.

— Ну, конечно же, ты не виноват, как я сразу не догадался. — Скривился в саркастической улыбке Кащей. — А вещи всегда, сами собой ломаются.

— Я правду говорю. — Жижеч гордо вытянулся, и смело уставился своими пустыми глазницами на Кащея. — Последнее, что успело показать это волшебное зеркало, так это то, как Глафира с Андреем летят в сторону радуги.

— Радуги? — Переспросил Кащей, и, помолчав некоторое время, что-то обдумывая, спросил. — Ты ничего не напутал? Там точно была радуга?

— Точно. — Уверенно кивнул своим шлемом доспех.

— Интересно, во что они опять вляпались? — Поглаживая себя по подбородку, озабоченно пробормотал Кащей, поглядывая на Жижеча. — Ладно, потом с этим разберемся. — Махнул он устало рукой. — Так, вызывай сюда полсотни своих собратьев. В королевский дворец их переправлю на время, пока там у них ситуация не прояснится.

— А кто замок охранять останется? — В голосе доспеха прозвучало удивление. — Да и с количеством ничего не выйдет.

— Что значит кто? И почему это не выйдет? — В свою очередь удивился Кащей. — Насколько мне не изменяет память, вас должно быть ровно сто штук.

— Это так. — Согласно кивнул шлемом Жижеч. — Но охрану вашего замка осуществляют только 57 доспехов со мной включительно. А если учесть, что десяток из них уже находится в королевском дворце, то здесь в замке, на данный момент, в наличии осталось 47. Я не смогу выполнить ваш приказ, даже если сниму всех с охраны, оставив замок без защиты.

— Подожди. — Перебил Жижеча Кащей. — Я чего-то не догоняю. Почему на охране только 57? А где делись остальные?

— Именно стольких вы сами расставили по своим местам, а остальных оставили, как вы сами выразились, на консервации.

— Точно. — Шлепнул себя по лбу Кащей. — Мне тогда вам места выбирать надоело. Но в принципе не вижу проблемы. Давай, доставай их из того чулана где я их запер, и в бой.

— Но это не возможно. Как минимум, нужно время для адаптации, а так же как минимум еще начальная подготовка по ведению боя, иначе это просто двигающиеся куски железа, от которых мало толку.

— Я не понял. Кто ты такой, чтобы здесь со мной препираться? Кем ты себя возомнил?

— Вы сами меня назначили капитаном стражи. — Гордо выпрямившись, ответил Жижеч. — Я просто исполняю свой долг.

Кащей некоторое время посверлил доспех злым взглядом, а потом усмехнулся и покачал головой.

— Ладно, капитан. — Он, как будто впервые увидел Жижеча, осмотрел того с ног до головы. — Какой умный план ты можешь мне предложить.

— Не знаю насколько он умный. — Не меняя позы, ответил доспех. — Просто более рациональный. Зачем во дворце столько доспехов, если там еще нет никакой заварушки? А для того, чтобы перекрыть входы, я думаю, двух десятков с лихвой хватит. Оставшиеся-же здесь, займутся подготовкой новобранцев. Вы меня, конечно, извините, но для меня приоритетом является защита замка, а разные там дворцы, меня вообще не колышут.

— Ведь можешь, когда захочешь. — Хлопнул по латному плечу Жижеча Кащей, которому очень понравилась речь доспеха, особенно та часть, где тот говорил о приоритетах. — Хотя, кто-то еще несколько часов назад тяжело вздыхал, что его в эти самые дворцы с собой не взяли.

— То другое дело. — Прогудел доспех. — Тогда охране замка ничего не угрожало. Так почему бы не развеяться, и мечом от души не помахать?

— Ладно, отбери два десятка, и пусть они меня возле портала ждут.

— А я?

— Что, ты?

— Я, получается опять, в замке остаюсь?

— А кто будет пополнение к службе готовить? — С ухмылкой посмотрел на Жижеча Кащей и добавил. — Слушай железный, ты уже определись, чего ты на самом деле хочешь. Ты меня и так раздражаешь, а с этой твоей неопределенностью я тебя просто уничтожить готов.

— И вполне я определенный, а пополнение все одно, лучше, чем истукан, никто не подготовит. — Пробубнил себе под нос Жижеч. — Просто все делами разными занимаются, а я тут торчу, как чурбан железный.

— Так ты же и есть чурбан железный. — Захохотал во все горло Кащей, а отсмеявшись, добавил. — Поэтому и бесишь меня основательно. Так что лучше сгинь с глаз долой, пока я тебя на металлолом не отправил. — Но, посмотрев на сгорбленную, железную спину, развернувшегося Жижеча, и как только умудрился так латы изогнуть. Крикнул ему в след. — Ладно, так и быть, отправишься с пополнением во дворец, только сначала истукана озадачь пополнением заняться. — И добавил тихим голосом для себя. — А я попробую пока связь наладить. Интересно все-таки, кто там, в гости к ребятам на радуге прикатил.

Между тем ребята набрали высоту и уже порядком отлетели, от оставленных ими в тяжком раздумье, стоящих друг против друга армий.

— Ничего себе. — Глафира, обернувшись, смотрела назад зачарованным взглядом. — Такого я еще не видела.

Андрею стало интересно, что она там увидела, и, обернувшись тоже, бросил взгляд назад. По небу изогнулась радуга, одним концом уткнулась в ту скалу, на которой они провели ночь, а другим концом уходя в облака. И по этой радуге, как по наезженному тракту, спускался вниз человек, сидя на странном, восьминогом скакуне.

— О-о, — протянул Андрей, — кажись, хозяева пожаловали. Придется возвращаться.

— А может не надо. — Испуганно сказала Глафира, не отводя глаз от радуги. — А если что, то скажем, просто не заметили.

— Да ладно. — Беспечно отмахнулся парень. — Ничего страшного с нами не случится, если мы просто поздороваемся. А если улетим, как ты предлагаешь, то и обидеть можем. А мне, если честно, с Одином портить отношения, совсем не хочется.

— Ты вроде говорил, что здесь Вотан какой-то хозяйничает, а при чем тут Один? — Наконец-то оторвав взгляд от радуги, посмотрела на парня Глафира.

— Так это просто одно из его имен. — Пожал плечами Андрей. — Знаешь, у людей есть странная привычка, давать одним и тем же богам разные имена. Да не тушуйся ты так, Один мужик не плохой. Ну, может юмор у него слегка странный, так ведь он человек военный, а у них шутки специфические.

— Он не человек. — Поправила Глафира Андрея. — Он бог.

— А какая разница. — Беспечно отмахнулся тот рукой и, развернув своего грифона, направился к скале, где их уже поджидал, подъехавший туда Один. Глафира, тяжело вздохнув, направила Тихушника следом за Андреем.

— Ну, здравствуй, вселенское недоразумение. — Поздоровался, улыбнувшись Один, едва они приземлились на скалу. — А я-то думаю, кто это моего главного жреца на атомы разобрал. А это оказывается, ты безобразничаешь. Вот скажи мне, зачем ты это сделал?

— А затем, — ответила Глафира вместо Андрея, — что если бы вы за своими подчиненными хорошо смотрели, то таких вопросов и задавать не пришлось бы, а нам, чтобы порядок навести, не нужно было бы через полмира мотаться.

— Это кто это у тебя там такой говорливый? — Заглянул за спину Андрею Один, где втянув голову в плечи, стояла Глафира. — Ты бы не за спиной пряталась, а вперед вышла, раз смелая такая.

— И ничего я не прячусь. — Покраснев, но, тем не менее, гордо вскинув голову, с вызовом ответила Глафира, и, сделав пару шагов, стала рядом с Андреем.

— Ну, вот скажи мне, — посмотрев на Глафиру своим единственным глазом, в котором плясали веселые искорки, спросил Один Андрея, — где ты таких боевых женщин находишь?

Но вместо Андрея, снова заговорила Глафира.

— Я вам не гриб, чтобы меня находить. — Еще сильнее нахохлилась она. Но чем сильнее она злилась, тем веселее становился Один. Видно специально ее зливший, и получавший от этого удовольствие, просто извращенец какой-то.

— Интересно, а что по этому поводу сказала бы Ирма? — Посмотрев на Андрея, он хитро так прищурил свой единственный глаз.

— По этому поводу мне нечего беспокоиться. — Спокойно ответил Андрей ему. — Глафира мне друг, к тому же у нее уже есть суженный.

— Друг говоришь? — Явно показывая, что не совсем верит его словам, мотнул Один головой.

— Эй, дядечка, это что еще за гнусные намеки такие? — Строго спросила сурового северного бога Глафира, при этом уперев руки себе в бока, что говорило о том, что все это может принять вполне серьезный оборот. Тихушник, стоявший все это время немного позади, вдруг как бы ненароком поменял диспозицию, и почти незаметно оказался вблизи восьминогой божественной лошадки. — Знаете ли, — тем временем продолжала Глафира, — за такое поведение, в моем мире, можно и по шапке нехило отгрести.

— Давай шапку бить не будем. — Зашелся смехом Один, и, кивнув головой в сторону, сквозь смех добавил. — И зверя своего лучше отзови, пока он копытом, по своей плотоядной морде не схлопотал. Слейпнир не очень любит, когда кто-то возле него крутится. — И переведя взгляд на Андрея снова спросил. — А все-таки, как ты думаешь. Как бы Ирма посмотрела на такую дружбу? Смогла бы она ужиться с твоей новой спутницей?

— А чего об этом думать. — Печально пожал плечами Андрей. — От этих дум она все одно здесь не появится.

— А если бы вдруг появилась такая возможность? — Снова хитро прищурился Один.

— То я бы тебе благодарен был. — Андрей аж шагнул на шаг ближе, не отводя своего напряженного пристального взгляда с его лица.

— Это радует. — Кивнул головой довольный Один. — Знаешь, так получилось, что теперь это вполне возможно устроить. Естественно я знаю, что ребята из вашего совета вас стараются порознь держать, что, на мой взгляд, не очень благородная затея. Хотя не буду прикидываться, я сам, скорее всего, поступил бы так же. И даже скажу больше, то, что я сейчас сделаю, как ты понимаешь, не совсем из любви к справедливости.

Андрей согласно кивнул головой. А Глафира про себя подумала, слушая этот разговор, какие все-таки интриганы эти небожители, а еще других, как жить честно надо, учат.

— Сейчас мне от тебя ничего не надо. — Меж тем удовлетворенный реакцией Андрея, продолжал говорить Один. — И может так случиться, что ничего и не понадобится, но если вдруг мне потребуется твоя помощь, я надеюсь, что ты вспомнишь сегодняшний разговор, и что я для тебя сделал. — Он задрал голову к небу и свистнул. Тут же с высоты к нему на плечо спикировал ворон. Один что-то прошептал птице, и та, каркнув, сорвалась с его плеча, и снова взмыла ввысь.

— Ну вот, — удовлетворенно потер он руки, — а пока ждем твою половинку, все-таки ответь. Какого черта ты моего первосвященника угробил?

— Он сам себя угробил. — Хмыкнул Андрей. — Могу чем угодно поклясться, что я его и пальцем не тронул.

— Ну да. — Кивнул головой Один. — Наслышан о твоих возможностях. Тут намедни, кто-то точно так же, одного из молодых дарований на перерождение в Москве отправил. Поэтому, не спрашиваю, как ты это сделал, а спрашиваю зачем? Это что, какой-то план чтобы мне досадить? Если это так, тогда получается, все наши прежние договоренности на данный момент, ничего не значат?

— Да у вас ярко выраженная какая-то мания преследования. — Вступила в разговор Глафира. — Вы что, всю жизнь так живете, подозревая вокруг себя сплошные заговоры? Просто чума. А уродца этого вашего, мы грохнули, — Глафира специально сделала ударение на мы, как бы разделяя всю ответственность за содеянное с Андреем, — потому что эта гнида, здесь такого наворотила, что все здесь живущие еще долго последствия расхлебывать будут. Одного костяного чудовища было бы достаточно, чтобы его сначала повесить, потом четвертовать, и после этого спалить, а пепел по ветру развеять.

— Ух, какая ты кровожадная. — Передернул плечами Один. — От такого приговора даже у меня мурашки по спине побежали. — Сказал он, при этом мягко улыбаясь. — А что это за костяное такое чудовище? И почему ты решила, что в его появлении мой главный инквизитор повинен? Да, кстати, и где это чудовище сейчас? Хотелось бы взглянуть на него одним глазком.

— Где его твой инквизитор раскопал, да оживил, то тебе местные укажут. — Начал отвечать на вопросы Одина Андрей. — Если тебя действительно это заинтересовало. А на счет того, где он сейчас, так мы его тоже по ветру развеяли, так что с любованием на творение рук своего первосвященника, ты слегка опоздал, и хочу заметить, сделать это было не очень просто. Поразительно живучая тварь оказалась, а следы его деятельности даже отсюда видно. Поэтому как видишь, никакого заговора против тебя, тут никто не замышлял. Мы все живое здесь от гибели спасали, ну и заодно, войну, которую опять-таки, твой служитель развязал, остановить хотели.

— Так что впору спасибо сказать, за наше своевременное вмешательство. — Закончила своим замечанием речь Андрея, Глафира.

— Спасибо, это не мне вам говорить, а тем людям, для которых вы старались, но, как понимаю, благодарности от них вы так и не получили, что меня в общем-то и не удивляет. Хотя, судя по всему, вам на их благодарность ровным счетом наплевать. — Один посмотрел на собравшихся внизу людей. — А вот мне, для поднятия авторитета, пожалуй, в самый раз будет. Так что, пока мы тут твою Ирму дожидаемся, — посмотрел он на Андрея, — я, пожалуй, сыграю роль спасителя, благодетеля и миротворца. Грешен, — подмигнул он своим единственным глазом Глафире, — люблю иногда в лучах славы перед людьми покрасоваться.

 5

Время от времени на ниве демократии вырастают отменные диктаторы…

Рано, или поздно, но мне все равно пришлось бы снова вернуться в мир. Мое добровольное заточение не могло длиться вечно. Вот только возвращаться, мне ни капли не хотелось, даже после того, как оборвалась нить, связывающая меня с тем миром, где сейчас находились Ирма с сыном, и все остальные, кто был мне в той, или другой степени дорог. Стараниями лешего, ничто не напоминало о том, что здесь когда-то было городище. И как только ему удалось, за столь короткий срок, вырастить лес на месте города? Хотя чему тут удивляться, лес ему дом родной, и все здесь в его власти. Благодаря этому, я особо ни в чем не нуждался, но время от времени приходилось выбираться из своей берлоги. Сам-то я, не пахал, да не сеял, поэтому за хлебушком приходилось ходить к людям. И однажды, уйдя из своего жилища, я так туда больше и не вернулся. Черт меня дернул наведаться в Полоцк, а может и не черт, кто его теперь знает.

Придя в город, я быстро закупил все для себя необходимое и уже выбрался к городским воротам, когда столкнулся с дружинниками. До сих пор не пойму, чего они тогда ко мне прицепились. Но, слово за слово, а у меня еще настроение хреновое было, завязалась потасовка. Может я и долго в одиночестве просидел, но вот как кому нос расквасить, сноровки не растерял. И теперь, отобрав у одного из дружинников сулицу, охаживал ею по спинам трудяг ратного дела.

— Что здесь творится? — Оторвал меня от моего занятия голос, донесшийся из-за спины. Оглянувшись, я увидел кавалькаду всадников. Перед которой на боевом коне восседал, судя по одеждам, кто-то из местных бояр. — За что ты дедуля воинов княжеских копьем, как палкой лупишь?

— А чтобы не приставали к добрым людям. — Буркнул я себе в бороду. — Вот же злыдни, лошадку мою напугали. Где мне ее теперь искать? — Огляделся я по сторонам, но коника своего нигде не увидел. — Кикимору вам на ночь в постель. — Плюнул я сгоряча себе под ноги. — Опять теперь идти на рынок товаром закупаться? Только у меня от денег кошель не ломится. Вот же напасть.

— Не ругайся дед. — Засмеялся подъехавший ближе боярин. — Сыщем мы твою лошадку, вместе с товаром. Ты лучше ответь, где так ловко биться научился?

— Дурное дело не хитрое. — Окинул я оценивающим взглядом всадника. — Да и повоевать в дружинах разных за свою жизнь доводилось. — О том, что я вроде как не дедушка, решил промолчать. Со стороны-то, со своей бородищей, да слегка прибелёнными космами действительно, прямо дед старой. Но это, наверное, и к лучшему, может быстрее отстанут, да разойдемся своими дорожками.

— А снова дружинником стать не желаешь? — Свесился он с седла.

— Нет. — Мотнул я головой. — Не имею ни малейшего желания.

— А в наставники ко мне пойдешь? — Подъехал к боярину, молодой парень. — У тебя есть чему поучиться, а платой я не обижу.

— А ты кто такой? — Глянул я на парня, нахмурив брови. Боярин хотел возмутиться моей наглости, но юноша остановил его движением руки, и, приосанившись в седле, гордо ответил.

— Я Бречислав. Князь Полоцкий. А тебя как звать, величать?

— Ставром люди звали. — Назвался я другим именем на всякий случай.

Вот так, и стал я княжеским наставником, и обратно уже не воротился, связав свою судьбу на долгое время с Полоцком, и его князем.

Между тем, Владимир, сидя в Киеве, решал, что ему делать со ставшим вдруг непокорным сыном, что очень на него не походило, как впрочем, и на его братьев от Аллогии, особых хлопот за время своего правления не доставивших. Казалось бы скандинавская боевая кровь бурлить в жилах должна была, ан нет, тихими да кроткими, сыновья уродились, и о ратных подвигах особо не помышляли, и тут вдруг такое. Развязывать междоусобную войну? Туровское княжество молодое, еще толком не очень-то и окрепшее, особых неприятностей не доставит, но есть причины, по которым такое принятие развития событий, нежелательно. Дело тут вовсе не в отцовской любви к сыну, эта самая любовь, дело десятое. Тут другое. Прежде всего, экономические интересы. Ну и естественно, не стоит со счетов сбрасывать родство Святополка с Болеславом. Польский князь, явно хотел бы вернуть обратно, утраченные Червеньские земли, и уж точно воспользуется, представившемся для этого случаем. Ведь неспроста, духовник его дочери, Рейнберн, с местным епископом Анастасом вдруг дружбу водить начал. Тут и так чернь религиозную реформу не жалует, и такая странная дружба, между противоборствующими кланами напрягает. Уж не готовится ли заговор против него самого, родимого? А ведь вполне все на это и смахивает. Посадят безбожника Святополка в Киеве, люд простой сразу угомонится. Болеслав себе земли вернет, в счет оказанной поддержки, а этот самый Рейнберн, вкупе с Анастасом, на себя управление делами церкви возьмут. Факты может и за уши притянуты, но в таком деле, лучше перебдеть, чем недобдеть, здоровее будешь.

— Так. — Приняв решение, перестал стучать он пальцами по подлокотнику кресла, на котором сидел, и, посмотрев на стоявшего напротив тысяцкого Броню, приказал. — Собирайся, в Пинск поедешь, где по нашим данным Святополк дружину собирает.

— Так ведь и мы еще не всех собрали. — Изумленно возразил князю тысяцкий.

— С дружиной тут и без тебя разберутся. — Хмуро посмотрел на Броню Владимир. — Ты не воевать едешь, а сына моего Святополка, в гости на переговоры звать. Так что, крутись, как хочешь, что угодно обещай, но он должен ко мне в Киев прийти, и желательно без своей дружины. Коль все уяснил, то ступай и с отъездом не мешкай, ныне каждый час дорог.

Тысяцкий, тяжело вздохнув,развернулся кругом, и слегка сгорбившись, молча вышел из княжеских покоев. Время, когда можно было не только спорить, но и смело возражать князю, как-то незаметно прошло. Княжеская власть все более укреплялась, поплевывая сверху на прошлые свободы, да вольности. Поэтому, выругавшись про себя, и послав всех, и вся, ко всем известным нечистым силам, тысяцкий, выйдя из терема, сел на коня, и отправился выполнять приказ. История умалчивает, как он выкручивался из щекотливой ситуации, но факт остается фактом. Святополк, вместе со своей женой, и ее духовником Рейнберном, прибыли в Киев на переговоры. Но, как и раньше, Владимиру не давались семейные разговоры. Хотя тут прослеживался некий прогресс. Если брата он просто приказал прирезать, даже словом не обмолвившись, то сына, все же для начала просто посадил с женой в темницу. Кому не повезло, так это духовнику. Бедолага вдруг резко разболелся, посинел лицом, да высунув язык, скоропостижно помер, от неизвестной болезни. Видать воздух Киевский, ему противопоказан был, но кто же о таком, в те темные времена подумать мог, да и моду на семейных врачей, которые бы все толком объяснили, тогда еще не завели. К слову сказать, епископ Анастас, тоже почувствовал резкое недомогание и решил в спешном порядке, здоровье свое на морском курорте поправить. Правда, поправил или нет, неведомо. Из Киева он отбыл, да только после этого, как в воду канул, и более никто его не видел. Владимир, удовлетворенный таким удачным стечением обстоятельств, судьбу сына с невесткой решать не спешил. Можно сказать, как в воду глядел. Потому как Болеслав, прозванный Храбрым, даже при одном упоминании, что дочь, и любимый зять в тюрьме срок мотают, осатанел, а чтобы было, если бы не дай бог и они вдруг внезапно заболели, даже подумать страшно. Короче, Польский князь договорился с Германским императором Генрихом 2, с которым воевал, о встрече. На этой встрече, ссылаясь на семейные обстоятельства, предложил заключить временное перемирие.

— Да ради бога. — Согласился Генрих. — И можешь спокойно решать свои семейные проблемы, и ни о чем не волноваться, мы же все-таки цивилизованные люди, а не варвары какие. Наша с тобой война все равно от нас никуда не денется.

Ободренный пониманием императора, Болеслав, собрав свои войска, двинул их в поход на Киев. Вызволять из полона дочку с зятем. Узнав о таком повороте событий, Владимир не убоялся угрозы, и тут же разослал гонцов к сыновьям, чтобы значит, те не мешкая, со своими дружинами шли к нему на помощь. Но тут вышел небольшой облом. На просьбу отца, сыновья отреагировали вяло, а честно говоря, просто проигнорировали. По этой причине, Владимир одно время, даже крепко задумался о том, что видно мало порол их розгами в детстве, чтобы приучить к послушанию папеньке. Правда, долго горевать об упущенном воспитании, было некогда, потому как обстановка ужасающе быстро накалялась, по мере приближения Болеслава, грозя ему большими неприятностями. Требовалось принимать срочные меры, по урегулированию неприятного вопроса, но как назло, в голову ничего путного не приходило. Так что, пока Владимир напрягал свои мозги, Болеслав беспрепятственно подошел к Киевским воротам, в кои уверенно постучал своей латной рукавицей. Делать нечего, и открыв городские ворота, широко разведя руки в стороны, Владимир вышел на встречу Болеславу.

— Сколько лет, сколько зим. Наконец-то дорогой родственник, ты нашел время к нам в гости заглянуть.

— Ты зачем мою дочь в темнице держишь? — Не отвечая на приветствие, сразу же наехал Болеслав.

— Да кто тебе такое сказал? — Выпучил на него свои глаза Владимир. — Как ты мог такое помыслить? Неужто я похож на такого злыдня, что любимого старшего сына вместе с женой, в темницу упрячет? Вот от кого от кого, а от тебя я такого не ожидал. — Сокрушенно покачал он головой.

— Так это. Я, конечно, тем слухам не поверил. — Смутился Польский князь. — Но сам понимаешь, отцовское сердце не на месте. Решил во всем сам убедиться.

— Это правильное решение. — Кивнул головой Владимир. — А заодно погостишь у меня, от дел государственных отдохнешь, так сказать душой развеешься. — Ласково улыбнулся он Болеславу. — Ну что же мы с тобой тут на пороге топчемся? Милости прошу в дом, гость мой дорогой. — Посторонился Владимир, пропуская перед собой Польского князя.

В княжьем тереме, за накрытым столом, их уже поджидали Святополк с женой, Предслава да Доброгнева, дочери Владимира от Рогнеды, и естественно ближние бояре, куда же без них, без нахлебников.

— Чего-то доча моя, с лица бледновата. — Окинув взглядом свою дочь, повернулся Болеслав к Владимиру.

— Да ты что. — Замахал руками Владимир. — В самый раз, не сумлевайся. Загорелыми ноне, только простолюдинки ходють. А истинная голубая кровь, должна бледностью кожи всех поражать.

— Совсем я у себя на войне от модных веяний отстал. — Обескураженно потеребил свой ус Болеслав. — Надо бы почаще к тебе в гости захаживать, чтобы значить, совсем на своих войнах не одичать.

— Да пока не забыл. — Засуетился Владимир. — Я тебе тут шлем в подарок приказал сработать. Хороший такой, с мягкой подкладкой, что даже ежели кто по кумполу мечом засветит, то и не почувствуешь. При твоем-то образе жизни, такой подарок в самый раз, а то ведь, когда по голове бьють, мозг шибко сотрясается, отчего можно полоумным заделаться, а в нашем княжьем деле полоумным, ну никак нельзя быть.

— Да ладно тебе. — Отодвинул подарок в сторону Болеслав. — За заботу конечно спасибо, только не нужон он мне. Я как-никак, не зря Храбрым прозываюсь. Потому без этих шеломов в бой хожу, а вражьи мечи, моей голове не страшны. Потому как у меня лобовая кость 30 сантиметров. Сколько хошь лупи, до мозга не достанешь. Так что, никакое сотрясение меня не страшит.

— Везет же некоторым. — Завистливо посмотрел на Польского князя Владимир.

— Батюшка нас под запором держали. — Вдруг начала жаловаться на свою судьбу дочка Болеслава. — Духовника моего, Рейнберна со свету извели.

— Так уж и под запором. — Как ни в чем не бывало, отпивая квас, из своего кубка, буркнул Владимир. — Это все для их же пользы. — Поставив кубок на стол, смело посмотрел он, в налившееся кровью лицо Болеслава. — Не знаю как у вас на западе, а у нас, только того во власти уважают, кто в тюрьме, так сказать, за народ маялся, или как минимум в эмигрантах по этому поводу обитался. Это, прежде всего авторитет, а во вторых, школа жизни, без знания которой, управлять такой страной тяжко. Народ у нас своенравный. Я же для них старался, потому как Святополк в семье старший, а мне уж и помирать скоро. — По щеке Владимира скатилась скупая мужская слеза. — А Рейнберна никто не изводил. Сам виноват, что грибочков непроверенных отведал.

От таких слов, вся краска, с лица Польского князя спала, а от избытка чувств, он приобнял Владимира за плечи.

— Да рано тебе о смерти-то думать, поживем еще. — Встряхнул он его, и на всякий случай отодвинул от себя блюдо с маринованными маслятами. После чего, подняли не единожды кубки с хмельным медом за здравие, да за долгие лета жизни. Ну и как водится, слегка захмелев, разговор перешел на женщин. Вот тут Болеслав и обратил внимание, на тихо сидевшую за столом Предславу.

— Владимир, а что если я к твоей дочке посватаюсь? Как, отдашь мне ее в жены?

— Посвататься, конечно, можешь. — Кивнул головой Владимир. — Только она шибко самостоятельная, и сама решает, выходить ей замуж, или нет. Я же только, свое отеческое благословение дать могу.

Предслава, слышавшая весь разговор, гордо вскинула голову.

— Не обижайся князь, но стар ты уже для меня.

— Так ведь старый конь, борозды не портит. — Приосанился Болеслав, разглаживая свои пышные усы.

— Так потому и не портит. — Ответила глядя ему прямо в глаза Предслава. — Что по старости, по той борозде пройти не может.

После такой отповеди, пир сам собой, как-то очень быстро закончился. Болеслав сократил время пребывания в гостях у Владимира, стараясь избегать встреч с Предславой. Оформили по быстрому все бумаги, как положено, на регентство Святополка при престарелом родителе, и Польский князь тут же отправился восвояси, продолжать свою неоконченную войну с Германским императором.

6

Афоризм —   такая странная вещь:

Вот вроде бы есть, и сразу же нет…

В отличие от Андрея, Глафира с искренним интересом наблюдала за перевоплощением Одина. Только что перед ними стоял, как бы обычный, ничем не выделяющийся от других человек, в простом одеянии, в видавшем виды плаще, и нелепой широкополой шляпе. Но стоило моргнуть глазами, и через мгновение, он непонятным образом преобразился в грозного бога, в блестящей броне, и с огромным пылающим копьем в руке. Незаметно все в его облике изменилось, а исходящая от Одина волна силы и власти, подействовала даже, на вроде много уже чего повидавшую Глафиру так, что она только огромным усилием воли не распростерлась перед ним ниц. От их скалы к войскам людей и великанов пролегла радужная дорога, по которой к ним вниз, не спеша, полный божественного достоинства, спускался на своем восьминогом жеребце их небесный покровитель.

— Обалдеть не встать. — Ошеломленная увиденным, прошептала девушка, следя за потрясающей, величественной картиной. — Я чуть было не описалась, от переизбытка чувств. — Посмотрев, на равнодушно смотрящего, на все это великолепие Андрея прошептала она, и глупо хихикнула.

— Ну да. — Спокойно, без выказывания каких-либо эмоций, кивнул тот головой. — Совсем немудрено. Лично я, когда впервые увидал нечто подобное, вообще чуть в штаны не наложил. Если помнишь, я про это рассказывал. — И тряхнув головой добавил. — Вот что-что, а на психику они давить здорово умеют.

— Ага. — Поддержал высказывание Андрея, вышедший из режима невидимости Тихушник. — Я тоже еле удержался, чтобы не дать отсюда тягу.

Бяка по этому вопросу гордо промолчал, но судя по виду, до сих пор стоявшей дыбом шерсти, было и так понятно, что его тоже не обошла стороной эмоциональная составляющая, пережитого только что представления. Один грифон, как ни в чем не бывало, ковырялся клювом в своих перьях. Скорее всего, его птичьи мозги, не смогли по достоинству оценить произошедшее.

— Ладно, пока он там порядок наводить будет, давайте лучше всего чего-нибудь перекусим. — Отошел от края обрыва Андрей.

— Да. — Согласилась с ним Глафира. — Было бы не плохо. Вот только съестных припасов у нас нет. — И посмотрев на Тихушника, добавила. — Ты у нас, вроде как бы, по интендантской службе неплохо справляешься. Будь другом, прошвырнись по быстрому по окрестностям, вдруг тут рядом где-то еда бродит.

— Что бы вы без меня делали. — Подойдя к краю обрыва, сказал Тихушник, и, нырнув с него головой вниз, тут же исчез.

— Я тогда за дровами сгоняю. — Предложила Глафира, и, подойдя к грифону, обернувшись, спросила Андрея. — Как ты думаешь, это божественное представление надолго затянется?

— Да кто его знает. — Ответил он, пожав плечами. — Я, как и ты, такое впервые вижу.

Явление Одина народу длилось довольно долго. За это время Тихушник успел раздобыть на охоте какого-то горного барана. Вообще-то двух, но одного он почти слопал сам, по дороге обратно, а остатки, как с барского плеча, бросил грифону. Впрочем, тот в свою очередь особо на это не обиделся, а оттащив доставшуюся ему долю чуть в сторону от всех, теперь не спеша терзал ее своим клювом. Андрей же, соорудив вертел, молча прожаривал над костром второго. Рядом с ним лежал, терпеливо дожидаясь своей порции, Бяка.

— Там отовсюду столько народа набежало, просто ужас как много. — Сообщила им подошедшая к костру Глафира. — Главное, не только из города, а вообще со всех сторон идут. Из каких только щелей повылазили? И главное, кто им сообщить успел, что здесь бог выступать будет?

— А ты как думала. — Хмыкнул Андрей, не отрываясь от своей работы. — Ты хоть раз в своей жизни слышала о том, что бог с небес спустился, чтобы с людьми пообщаться?

— Согласна. — Кивнула головой Глафира. — Случись такое где-нибудь рядом с моим домом, я бы, наверное, тоже сходила бы, подивиться на такое чудо. Но как они все, про это прознали?

— Да это проще простого. — Пожал плечами Андрей. — Радужную дорогу, что ведет с неба на землю, далеко видно было.

— А, ну точно. Чего-то я затормозила. Хотя и не удивительно, с такими-то событиями, да все в один день.

— С какими событиями? — Раздался у нее за спиной голос Одина.

Глафира обернулась на голос, и удивленно посмотрев на него, молча подошла к краю скалы и глянула вниз.

— Это как такое возможно? — Обернувшись, спросила она его. — Как это можно одновременно в двух местах быть?

— О-о. — Покивала головой божественная сущность. — Сразу виден недостаток магического образования. Это же просто фантом. Вам, милочка вы моя, было бы неплохо этот пробел заполнить. Тем более что у вас имеется не плохой потенциал, лет через сто пятьдесят-двести, хороший маг выйдет.

— Ага. — Тут же отозвалась Глафира. — Только по истечению этого времени, боюсь от меня, только косточки останутся. Вот будет мой скелет валяться в гробу, и поражать местных червей своими магическими талантами. Такая картинка просто заряжает позитивом, и желанием грызть гранит магической науки.

— В чувстве юмора тебе не откажешь. — Зашелся смехом Один. Достав из-под своего плаща ножик, больше похожий на огромный тесак, с невозмутимым видом, оттяпал нехилую часть от жарившейся над костром туши.

— Не прожарилось же еще. — Осуждающе качнул головой Андрей.

— Нормально. — Вгрызаясь крепкими зубами в мясо, отозвался Один. — Проголодался слегка. Давно я столько положительной энергии не хапал, теперь еще пустой желудок набить, и я буду в самом добром расположении духа.

— Тогда надеюсь, я не сильно испорчу твое хорошее настроение вопросом. — Нахохлившись, спросил его Андрей. — Когда здесь Ирма появится?

— Скоро. — Мотнул головой Один. — Во всяком случае, она уже в пути. Да и была бы здесь пораньше, если бы за ней один Ван не увязался.

— Ван? — Андрей, аж перестал крутить тушу на вертеле. — А он откуда взялся?

— Как это откуда? — Искренне удивился Один, даже жевать перестал. — Из Ванахейма вестимо. А-а. — Хлопнул он себя по лбу. — Видно я забыл сказать, что Ирма теперь там почти все свое время проводит. Да, ты ее предупреди, когда она придет, чтобы особо этим ребятам не доверяла. Все-таки, скользкие типы в этом Ванахейме живут.

— Обязательно передам. — Буркнул Андрей, и снова сосредоточился на вертеле.

— Извини Андрей, что влезаю в ваш разговор. — Глафира положила на плечо парня свою ладонь. — Можно мне задать вам пару вопросов? — Посмотрела она на Одина, в котором, ну никак не могла себя заставить увидеть грозного бога-воина. Перед ней, сидел с куском мяса, на вид довольно не молодой уже человек. Правда, он несколько отличался от пожилых людей. Высокий и здоровый, что бык. Фигура конечно не бодибилдера-чемпиона, да только силища в ней чувствовалась немереная. Но девушку это совсем не смущало, поэтому, она даже не удосужилась дождаться согласия, как тут же выпалила свои вопросы. — Слушайте, а что вы им так долго такого втираете, что у вас митинг настолько затянулся? Вы там что, какие-то свои новые законы устанавливаете?

Один некоторое время молча смотрел на девушку своим единственным глазом, а потом, переглянувшись с Андреем, громко ни с того ни с сего рассмеялся.

— А что такого смешного я спросила? — Сразу же, обиженно набычившись и поджав губы, спросила Глафира.

— Ровным счетом, наверное, ничего. — Поднял обе руки в примирительном жесте Один. — Только если тебя так мучали эти вопросы, просто могла спуститься в низ, и послушать. — Но еще раз, взглянув на нахохлившуюся девушку, продолжил. — Скажи, пожалуйста, а с чего ты взяла, что я именно новые законы устанавливать буду?

— Не знаю. — Обиженно буркнула она в ответ. — Просто мне ничего другого в голову не пришло. Да и о чем другом так долго перед такой массой народа распинаться можно?

— Начнем с того, что я там не столько выступал, сколько слушал. Вы люди такие жалобщики, сначала всю кашу сами завариваете, а потом во все стороны пальцем тычете, ища кругом виноватых, а вы только справедливости, и спасения просите. А что законов касаемо, так чего их переписывать, все одно ничего лучшего, чем прежние предложить не смогу, да и без толку это, вы же их все равно нарушать будете, натура у вас, у людей такая. К тому же, если помнишь, вы меня главного инквизитора лишили, а выбор нового, не такое уж быстрое дело. Конечно, не спорю, с такой проблемой люди раньше и сами неплохо справлялись, но тут мне придется самолично кандидатуру проверять и утверждать.

— Ну, мы же не просто так, как будто нам делать больше нечего было. — Начала было оправдываться Глафира, но Один перебил ее речь взмахом руки.

— Я это не к тому говорю, чтобы вас попенять. Вы правильно все сделали, и к вам претензий никаких нет. Хотя есть просьба. — Он перевел взгляд на Андрея. — А просьба будет такая. Если получится узнать, какая гадина здесь, в моем пруду, воду мутить надумала, то я буду очень благодарен, и поверьте, в накладе не оставлю.

— Вы думаете, тут другие боги замешаны? — Изумленно спросила Глафира, широко раскрыв глаза.

— Ну, боги не боги, но какая-то сволочь нагадила. Хотя, кто из нас подножку, так сказать по-дружески не ставил, поэтому, все может быть. Раньше здесь между собой, нам вроде делить нечего было, но кто этих Олимпийцев знает. Вдруг снова, горячая южная кровь забурлила. — Один умолк, и уставился своим единственным глазом на огонь, как будто, среди углей, лежал ответ на его вопрос.

— А еще вопрос можно. — Робко нарушил наступившую тишину голос Глафиры. На сей раз она все-таки дождалась, когда бог кивнул ей головой. — А почему собственно вы своих священников, инквизиторами назвали? Это вроде, как говорится, название из другой пьесы.

— Это не я назвал. — Усмехнулся Один, посмотрел на девушку, и снова уставился в костер. — Это Олимпийцы. Уж больно им те ребята понравились, что на земле за новым порядком следили, и веру в свою религию укрепляли. Ух и народу тогда во имя Господа перевели, а главное, что любое инакомыслие на корню пресекали. Пусть даже для этого, и невиновных спалить, уйму людей надо было.

От такого откровенного признания, Глафиру передернуло, и она еле сумела с собой совладать, чтобы не выдать охвативших ее, от этого признания чувств. Только ведь от взора бога, ничего не скроешь, пусть даже он в данный момент на тебя и не смотрит.

— Да не переживай ты так. — Не отрывая своего взора от углей, сказал он ей. — Здесь их немного в правах урезали, мы все-таки не звери, но и без твердой руки, верно следящей за порядком, тоже никак не обойтись.

— Без чего это ты обойтись не можешь? — Вдруг раздался за их спинами голос. Глафира, вздрогнув, обернулась, и увидела у себя за спиной старика, очень похожего всем своим видом на Одина, а еще молодую девушку, восседающую на здоровенном белом волке.

 7

Чем больше люди стремятся к власти и деньгам, тем меньше в них человечности…

— Ну, сколько можно объяснять, не нужно размахивать мечом как палкой, и стараться лупить им со всей дури по подставленному щиту. Так ты можешь добиться только двух вещей, либо вывихнуть кисть, либо, что еще хуже, сломать свой меч, от подобного частого применения. Любой поединок, прежде всего, выигрывается мозгами, а не грубой физической силой, хотя и этот фактор не стоит сбрасывать со счетов. — Распекал я насупившегося ученика. То, что он по совместительству являлся еще и князем Полоцким, для меня никакой разницы не представляло. — Званием, или титулом, в бою не прикроешься. — Продолжал я, не обращая внимания на его недовольное сопение. — Любой воин из стана противника, в первую очередь постарается тебя на голову укоротить, ради собственной славы. Ты всю свою жизнь будешь являться целью номер один. Поэтому, одного простого махания, из стороны в сторону, маловато будет. Когда ты уже поймешь, что бить надо туда, где противник открылся, и не важно, насколько тяжелую рану ты ему нанес, главное что достал, а боль, и потеря крови, доведут дело до логического завершения. Либо ты его уложишь, в конечном счете, либо, если противник не дурак, он постарается сам от тебя отстать, и куда-нибудь зашьется, чтобы зализать свои раны. Так что, при любом раскладе, ты будешь в выигрыше. Вот ты же, когда на охоте на зверя идешь, прекрасно понимаешь, что это довольно опасно, и по этой причине не размахиваешь у него перед носом своим копьем, а стараешься ударить прямо в цель, потому что второго удара может и не быть. То же самое и в бою. Не стоит стараться испугать противника воинственным видом, нужно просто ударить, в уязвимое место.

— Давайте на сегодня занятия закончим. — Сказал подошедший Бренок. Тот самый боярин, что был при первой моей встречи с князем. К слову сказать, он был не просто опекуном Бречиславу, но и главным его советником, во всех государственных делах. — Гонец из Новгорода приехал, и скажу прямо, над теми вестями, что он привез, придется изрядно голову поломать.

Бречислав сунул свой меч в ножны, и все еще недовольно сопя, даже не кивнув на прощание головой, направился быстрым шагом в Княжеский терем.

— Ты бы полегче с парнем. — Кивнул в его сторону головой Бренок. — Все-таки князь как-никак, а не простой дружинник.

— Ты, то же самое и тем воинам скажешь, которые ему голову снимать полезут? — Посмотрел я на боярина. — Мягкость в моем деле, для него смертью окончится. — Продолжил было я, но Бренок меня перебил.

— Да знаю. — Махнул он рукой. — Ладно, учи, как учил. Думаю, скоро эта наука ему здорово пригодится.

— Такие нерадостные вести гонец привез? — Полюбопытствовал я.

— Да я еще и сам не знаю. — Пожал плечами Бренок. — Может и нерадостные, а может наоборот. Ну да время покажет. — Вздохнул он, и направился следом за Бречиславом.

Да уж, вот вроде бы Русь и объединена под властью Владимира, а только покоя нет. Да и откуда ему взяться, ведь именно эта самая власть, всех и раздражает. Это только за границей, нас всех Русью называют, а здесь многие даже и названия такого не слышали, потому как, еще не изжили себя племенные образования. И многим куда роднее называть себя Кривичами, Радимичами, Вятичами, Дреговичами, да Древлянами с Полянами, или еще как, племен хватает. Никто не спорит, племенные связи уже не столь крепки, как раньше, и на первое место выходит, объединяемое людей княжество. Да только ведь княжество опять-таки не одно, а много, и каждое со своим собственным укладом, своими интересами. Правда такое положение вещей не только у нас, но и во всем мире. Точно такие же проблемы у Германского императора, или короля Франков. Да и мир еще, не до конца устаканился, после последнего переселения народов. Тем более что отголоски этого процесса, до сих пор дают о себе знать, постоянным давлением с Востока, что в свою очередь приведет к ответному удару. Я имею в виду крестовые походы. Правда до первого похода еще лет восемьдесят пройдет. В принципе, в этом ничего необычного нет. Противостояние Востока, и Запада, не сегодня началось, и не завтра закончиться. Надо же было Зевсу любви обильному, из Азии Европу украсть. Первое упоминание об этом противостоянии, можно отнести к Троянской войне. Теперь уже выходцы из Азии, у Европейцев женщину увели. Боги тогда не последнюю роль сыграли в развязывании конфликта. Опять-таки, тут тоже удивляться нечему, ведь считай половина Олимпийцев, сами выходцы из Азии. Единственное, что по уговору между собой, они больше моральную поддержку оказывали, чем действительную. Хотя и среди них нашелся персонаж, решивший слегка покрасоваться. Этим персонажем являлся Арес. Бог войны. Ох и досталось же ему на орехи, за такое выступление. Парню видно не хватало внимания, а может просто решил блеснуть своим непревзойденным военным мастерством, чтобы тем самым очаровать кого-то из богинь. Кто его знает, какие тараканы в этот момент бегали у него в голове. Только приняв человеческий облик, он влез в одну из драк, между Эллинами и Троянцами. Но Троянцы оказались парнями крепкими, и совсем не пужливыми, а посему не посмотрели на божественную воинственность, и всыпали Аресу по первое число. Да так крепко, что он еле живым ноги унес обратно на Олимп, где долго потом скулил, и жаловался всем, залечивая полученные раны, что не благодарные люди дерутся не по правилам, и ради его великолепия погибать не захотели, а, наоборот, в божественную сущность, с удвоенной энергией начали мечами, да копьями тыкать. Троянцы к тому же, нужно сказать, оказались еще и людьми злопамятными. Потеряв родину, и помыкавшись по миру, они нашли пристанище в Италии, куда бежали из Карфагена. Вот откуда корни будущих конфликтов Греции и Карфагена с Римом росли. Так вот, в Италии организовали новое государство, получившее название Римская империя, и в свой пантеон богов перетянули всех Олимпийских, при этом, дав им, правда, другие имена. Такое ощущение, что они думали тем самым подпортить богам карму. Ну и особо отметили Ареса. Вначале они обозвали его Марсом, а потом перевели из бога войны, в бога земледелия. Можно сказать, по своему, перековали мечи на орала. Бедолага Арес, вернее теперь уже Марс, не знал, куда ему от стыда прятаться, слушая подтрунивания своих товарищей по божественному величию, и от такой несправедливости ужасно страдал. Потому, когда ему снова сунули меч в руки, он с огромным рвением принялся помогать Римлянам, расширять их границы. А потом произошло то, что произошло. Каковы были причины такого поступка, наверное, никто никогда и не узнает, а измыслить этих самых причин можно сколько угодно. Но как бы там ни было, факт остается фактом. Олимпийцы чужими руками, не зря же столько лет на верхушке власти сидели, разделались с посланцем Создателя, после чего, спустя некоторое время, бросив все на самотек, укрылись на своем Олимпе. Может действительно испугались содеянного, а может и по другой причине, кто знает. Этим моментом и воспользовались новые, более молодые боги, после чего, племена ариев, хлынули неудержимым потоком в Европу. Во главе первых племен, прозванных потом германскими племенами, шествовали воинственные Асы. Давя все, противостоящие им государственные объединения, и всех встреченных на их дороге божественных сущностей, как паровым катком. За ними по пятам шли славянские племена, подталкивая германцев с тыла, чтобы те быстрее двигались. И вскоре, на землях Западного мира появились новые названия, новые государства. Получившие свои имена, от тех Германских племен, которые там осели. Только вот расслабиться, после достигнутого, ни у богов, ни у людей, не получилось. Вследствие чего, начались внутренние разборки, не без помощи конечно Папы Римского, мечтающего о власти не только духовной, но и светской, а позже еще и подключилось противостояние религий. Все это говорю к тому, что не только у нас, а и во всем известном тогда мире, даже самые мелкие правители, начали биться за право, самостоятельно решать свою судьбу.

Посмотрев вслед, удаляющимся Бречиславу и Бренку, я развернулся и пошел к конюшне, решив свободное время провести в городе, а не среди дружинников, которые, если честно сказать, меня слегка побаивались, и по этой причине старались держаться от меня подальше, что впрочем, меня не слишком сильно огорчало. Я-то ведь и так, по натуре, был не шибко общительный. А в свете произошедших со мной событий, так вообще, словно отрешился от мира, и сам старался держаться от всех подальше. Выехав за ворота княжеского терема, я неспешным шагом направил свою лошадку в сторону Полоцка. По моему глубокомысленному виду, со стороны можно было подумать, что я о чем-то, ну очень сильно задумался, хотя на самом деле, в моей голове, была опустошающая пустота. Я просто пялился перед собой, при этом ничего не замечая. Поэтому до меня не сразу дошло, что моя лошадка не движется, а как вкопанная стоит на месте.

— Это какую же такую вселенскую проблему ты решаешь, раз вообще ничего вокруг не видишь? А может это у тебя такой способ старых друзей игнорить? — Долетел до меня с боку чей-то голос.

Я не спеша повернул голову, и посмотрел в ту сторону, откуда говорили, и кого же я там увидел. Разумеется, это был Велес собственной персоной. Вот не поверите, думал, если когда встречу, точно приложу все усилия, чтобы прихлопнуть его как муху на стекле. Но, вот он стоит передо мной, а во мне, ни злости, ни желания хотя бы по мордам заехать.

— Конечно, ты вправе на меня злиться, но все посчитали, что так будет лучше. Я конечно ни на кого вину не сваливаю, потому, как тоже так считаю. Пойми, ну не готов тот новый мир, в котором мы обустраиваемся к таким аномалиям как ты. Вот слегка окрепнем, тогда я самолично тебя туда переправлю.

— Ты сюда только за тем и пришел, чтобы мне такую радостную весть сообщить, или еще что-то сказать имеешь? — Я отвернулся в сторону, потому как смотреть на него было не совсем приятно.

— Ты прав, имею. — Честно ответил Велес. — Видишь ли, ты по какой-то непонятной нам причине стареть стал. А на тебе такие артефакты, что в руки простых людей попасть, ну просто никак не могут.

— Ну, вы и жуки. — Покачал я головой.

— Уж, какие есть. — Вздохнул в ответ Велес.

— И что ты в связи с этим мне предложишь?

— А что тут предлагать. — Хмыкнул Велес. — Ты ведь и сам все прекрасно понимаешь. Могу лишь только пообещать, что все твое снаряжение будет храниться в твоем городе, под присмотром твоих родных.

— А ты хоть сам веришь, что я когда-нибудь их увижу?

— А тут ни верить, ни думать не надо. Конечно, увидишь, тем более что у нас там время по нашему распорядку идет. Так что на земле тысяча лет пройдет, пока у нас сотня минет.

Он говорил все это с такой правдивой уверенностью, что не поверить было просто не возможно. Да и если честно, мне самому хотелось, чтобы все было именно так как он говорит. Поэтому, я молча снял с себя свое снаряжение, и так же без слов, протянул его Велесу. Он аккуратно запихнул все это в свою сумку, висевшую у него на боку, а из нее достал другой комплект.

— Это конечно не то, чем ты владел, но сработано на совесть из честной стали.

— Скажи, а долго мне здесь еще маяться? — Принимая протянутые Велесом вещи, спросил я его.

— Не знаю. — Пожав плечами, честно признался он, и немного помолчав, добавил. — Но думаю, что до твоего последнего дня, это точно.

Немного расплывчато и двусмысленно, но где-то примерно такого ответа я и ожидал.

8

Человечество победит коррупцию тогда, когда умрет последний человек…

Повозившись еще какое-то время с налаживанием связи, Кащей чертыхнулся, и, усевшись в кресло, подперев ладошкой щеку, стал бубнить себе под нос.

— Ладно, черт с ней с этой блокадой, вернутся, сами расскажут, куда они там еще влипли, а пока, пока займемся делами насущными. Блин, вот жил себе не тужил, никого не трогал, все было тихо, мирно, гладко, а теперь проблема за проблемой, и все на мою несчастную голову. — Для начала пожалел он сам себя. — Печенкой чувствую, надо будет строить новое убежище, и желательно где-нибудь в глуши, подальше от людей, и чужих взглядов, потому как здесь, благодаря некоторым засветился, так засветился. Вот на кой мне нужен устроенный Глафирой, этот напряг с королевством? — Задал он вопрос в пустоту. — Это же прямая дорога к политическим дрязгам, а политика, как известно, дело грязное, — Кащей сморщил свой нос, но тут же добавил, склонив голову на бок, — хотя и часто прибыльное. Подумаешь грязное, — встрепенулся он, — ну и что с того? Как говаривал один император, получая прибыль с дерьма. Деньги не пахнут. Но, тут тоже бабушка надвое сказала. В этом деле можно как выиграть, так и не хило проиграть. Да что уж теперь, как говориться, поздно пить боржоми, когда печень разложилась. Зря я конечно, по доброте душевной, сюда дорогу этим неблагодарным безумцам указал. Стоп. — Кащей аж выпрямился в кресле, от осенившей его догадки. — А собственно при чем здесь Глафира? По сути, она только замок от попытки захвата защитила, и в этой связи возникает вопрос. Какая сука этот захват спланировала? Ах, тыж, тычинки на пестики. Да это же заговор. — Лицо Кащея стало наливаться краской гнева. — Убью, развоплощу, по ветру развею. — Пообещал он неизвестно кому. — Значит, вот откуда здесь ноги растут, значит, вот где собака порылась. — От возбуждения он вскочил с кресла, и стал ходить из стороны в сторону. — Для начала успокойся. — Остановившись, погладил он себя по груди. — Гнев дело хорошее, жаль только, что советчик плохой. Итак, отправная точка, нападение на замок. Не спорю, его и до этого один раз люди штурмовать пытались, но там обстоятельства немного другие были. Так сказать, была причина, по которой они эту глупую затею устроили, а здесь, вдруг с бухты барахты, без всякой причины, наобум полезли? Такая спонтанность и спешка говорит только о том, что эта затея пришла в голову моему врагу недавно. Неужели это наша с Андреем общая знакомая постаралась? Очень похоже, что может быть. Как правило, эти божественные дамочки очень мстительны, но по молодости, им мозгов не хватает, придумать что-либо изощренное. Теперь все становится на свои места. Попытка захвата провалилась, поэтому на волю выпустили то костяное чудовище, чтобы отвлечь нас от заговора, против лояльного к нам короля. Нет. — Мотнул он головой. — Это как-то за уши притянуто. Гора костей выползла на севере, и по большому счету, к нам отношения не имеет, а то, что Глафира туда понеслась, так это только из-за ее дурного характера. Думаю даже, что для этой молодой выскочки, появление Глафиры в замке было полной неожиданностью, тем более что она о ее существовании даже не догадывалась. Так что костяшки, это чья-то другая игра, а это значит, что наша мадам должна крутиться где-то поблизости, организуя захват королевского дворца. Ну что же, — щелкнул Кащей пальцами, — поиграем.

Войдя в королевский тронный зал, Кащей обнаружил там скорбно восседающего, на своем троне короля, рядом с которым, на ступеньках перед троном, пристроился ректор школы магов, теребивший свой посох, да двух доспехов, стоявших возле входа.

— Что, мозговым штурмом занимаетесь? — Усмехнулся он, окинув эту картину взглядом.

— Чего? — Спросил король, уставившись непонимающим взглядом на него.

— Как обстановка в нашем гадском королевстве спрашиваю. — Лицо Кащея расплылось в широкой улыбке.

— Хреново. — Коротко ответил король, отворачивая лицо. Видно эта улыбка, действовала ему на нервы.

— Хреново, — хохотнул Кащей, — это когда голова на плаху ложится. Думаю, в нашем случае до этого не дойдет. — Успокоил он, нервно дернувшегося от таких слов правителя. — Что слышно о твоих друзьях баронах?

— Ничего. — Хмуро буркнул король. — Даже гонцы обратно не вернулись.

— Понятно. — Заложив руки за спину, Кащей подошел к окну и выглянул наружу. — Значит, тут два варианта, один другого не слаще. — Заговорил он, пристально вглядываясь в городские улицы. — Либо твои преданные ребята переметнулись к врагу, либо заперлись в своих замках, и пережидают, чем дело закончится, чтобы потом примкнуть к победителям.

— Если мы победим, все эти расфуфыренные франты не только жизни, но и всего, что имели лишаться. — Сжав зубы, пообещал король.

— Похвальное решение. — Не оборачиваясь, кивнул Кащей головой. — Только позволь дать тебе совет. Вместо того чтобы просто так здесь сиднем сидеть, ты об этом своем решении, с теми, кто с тобой остался, поделись. Да еще намекни, что освободившиеся вакансии будут ждать новых хозяев. Такое объявление, на мой взгляд, будет не плохим стимулом, для новых потенциальных баронов, и возможно сократит число предателей, и перебежчиков, когда дойдет до настоящего дела. Хотя, тут должен предупредить, такой шаг, может немного осложнить жизнь в будущем. Как правило, у многих, выбившихся из грязи в князи, слегка едет крыша, и кукушка пытается улететь, а посему, возникают проблемы, как политического, так, и финансового характера. Правда, от этих проблем есть одно средство, топор палача называется, очень хорошо остужает горячие головы, но до этого будущего еще надо дожить. — Кащей развернулся и подошел к магу. — Теперь с тобой. — Не ожидавший этого волшебник вздрогнул, и испуганно на него посмотрев, вцепился посильнее своими пальцами в посох. — Не бойся, не отберу пока. — Хмыкнул он, глядя в настороженное лицо мага. — Надеюсь, ты умеешь пользоваться средствами связи? — Маг утвердительно кивнул головой. — Очень хорошо. Свяжись со своими коллегами-друзьями, их помощь нам не помешает.

— Но это ничего не даст. — Перебил Кащея маг. — Даже если они благополучно проберутся в замок, то польза от этого будет не такая большая. Конечно, мы знакомы с боевой магией, но по большей части в теории. Мы ведь преподаватели.

— Никто не требует от вас, чтобы вы защищали стены. — Сморщил свой нос Кащей. — И если бы ты дослушал до конца, а не перебивал, то услышал бы, что мне от них нужно только одно, информация. То есть, настроение горожан, — стал загибать он пальцы, — примерное количество бунтовщиков, и где находятся их штабы. Посылать кого-то из дворца, чтобы все это узнать бессмысленно, а твоим коллегам для этого, может и из дома выходить не придется. Ну как, задачу понял?

Маг молча кивнул головой, полез к себе за пазуху, и, достав какой-то кристалл, отошел в сторонку, принявшись над ним колдовать.

— Так, с этим разобрались. — Посмотрел ему в спину Кащей, и повернулся к стоявшим возле входа доспехам. — Эй, железноголовые, найдите-ка мне Жижеча. Где его там черти носят?

Доспехи переглянулись между собой, и, не издав ни звука в ответ, молча, вдвоем вышли за дверь.

— Зачем вы сразу обоих отослали? — Испуганно посмотрел король вослед доспехам. — Ваш капитан оставил их здесь для нашей защиты. Как он выразился, мало ли где недобиток прячется, или кто-нибудь прославиться решил.

— Не бойся Твое Величество. — Отмахнулся от короля рукой Кащей. — Пока я здесь, тебе ничто, и никто не угрожает.

Через некоторое время в зал вошел Жижеч, в сопровождении отосланных доспехов, которые тут же заняли свое прежнее место возле дверей.

— Где тебя носит? — Кащей хмуро сдвинул брови, тем самым изображая недовольство.

— Где носит, где носит. — Пробурчал, подходя ближе Жижеч. — Оборону налаживал. Сразу скажу, что с этим у нас проблемы. Людей маловато. Так что, если начнется приступ, да еще с нескольких направлений, то замковую стену с воротами нам не удержать.

— И что ты предлагаешь?

— Ничего не предлагаю. Просто, как только заваруха начнется, приказал всем отступать сразу же во дворец. Первый этаж нам не удержать. Окон больно много. Но вот на лестнице упереться можно. Место узкое, с флангов, и тыла не обойти. Там сейчас как раз баррикады на пролетах строят. Думаю, до возвращения Глафиры продержимся.

— А если она еще и через месяц не покажется? — Прищурился Кащей, пристально вглядываясь в шлем, как будто надеялся там что-то увидеть.

— Время значения не имеет. Будем держаться, сколько потребуется. — Без каких-либо эмоций отбарабанил Жижеч.

— Что значит, не имеет? — Вмешался в разговор король. — Лично для меня, еще как имеет.

— Да не дергайся ты так. — Посмотрел на короля Кащей. — Скоро все закончится, это я тебе обещаю. Ну, а пока мне тут делать больше нечего.

Вернувшись к себе, он на некоторое время задержался в тренажерном зале. Там истукан, гремя навешанными на него доспехами, браво вышагивал перед строем живых доспехов, толкая новобранцам, напыщенную геройскими выражениями речь. Полностью удовлетворенный увиденным, Кащей направился к поселению гномов, потирая руки и возбужденно бубня себе под нос, очередной гениальный план.

— Так, первым делом отправить Грона с внуком на укрепление пополнения. Стена подождет, ничего с ней не станется. Потом к Олафу. Судя по всему, он парень не промах. Так что ему не составит труда связаться с заговорщиками и втюхать им скопившееся у нас оружие по выгодной цене. Все равно потом мы эти трофеи обратно вернем, тут никаких сомнений быть не может. Ну, а потом мы эту же амуницию еще и королю продадим. Нужно же будет ему новую армию чем-то вооружать, ну разве я не гений. — Не забыл он похвалить самого себя. — Ну, и заодно пускай там пошёркается, вдруг ему повезет на след нашей мстительной подруги выйти.

С Олафом никаких проблем не возникло. Ушлый гном, мысль Кащея, что говорится, словил на лету, и что называется, в нетерпении бил копытом землю, ожидая окончания его инструкций, чтобы приступить к выполнению ответственного задания. С Гроном вышло чуть похуже. Ох уж эти мастеровые. Старик совсем не хотел возгораться энтузиазмом. Видите ли, не в его правилах бросать одно дело неоконченным и браться за другое. Пришлось идти на компромисс. Грон ушел работать с доспехами, а его внук остался укреплять стену. Естественно, такое решение было не то, чего добивался Кащей, и уж точно не обрадовало старика. Недовольно покрутив носом, великий комбинатор быстрым шагом засеменил обратно к себе во дворец, где его ожидали еще несколько неотложных дел.

9

В погоне за великими идеями, правителям просто некогда думать о нуждах народа…

После ухода Польского князя со своим войском, из пределов Киевской Руси, Святополк остался в Киеве, и имел статус, вроде как бы, главного управляющего, при престарелом Владимире. Хотя сказать по правде, только что имел, на самом деле ничем он особо не управлял, а если быть честным до конца, то сидел в Вышгороде, в окружении Киевской дружины, и время от времени, как послушный сын, ездил в город, когда это нужно было папеньке. Ездить приходилось довольно часто, потому как Владимир, прикрываясь его именем, слегка изменил свою политическую платформу в отношении церкви. Нет, никаких гонений, или еще чего-нибудь в этом роде не наблюдалось, просто первоначальная активность, как-то сама собой, сошла, на нет. Конечно, такое изменение не слишком сильно пришлось по душе той части знати, что уже стала на сторону христианства, да и самим церковным служителям, но зато охладила горячие головы приверженцев веры предков. Может Святополку и не нравилось играть роль громоотвода, но это свое недовольство он никак не выказывал. Да и вообще, судя по всему, не было в нем особых бойцовских качеств. Волею судьбы, он стал по старшинству, наследником Киевского стола, но как покажет история,совсем не был готов к борьбе за его удержание.

Относительное спокойствие в Русских землях вскоре вновь было нарушено. Спустя год затишья, в Киев стали приходить тревожные известия о недовольстве Новгородцев. Все громче и отчетливей там раздавались призывы сбросить ярмо Киевского правления. Правящий там Ярослав, не только не остужал горячие головы, но и по докладам шпионов, сам активно участвовал в этом процессе. Понимая неизбежность конфликта, и особо не рассчитывая на военные таланты Святополка, Владимир отозвал из Печенежских степей Бориса. Молодой и горячий княжич, отлично себя зарекомендовал, и как политик, и как воин. Время, проведенное в заложниках у Печенегов, пошло ему только на пользу. Там он приобрел военный опыт, и обзавелся не плохими связями.

— Ну что дети мои. — Окинул взглядом, стоявших перед ним, Святополка и Бориса Владимир. — Видно недалек тот час, когда вам придется вместе, отстаивать единство наших земель. Вот поэтому, пока я еще жив, дайте друг другу слово, что всегда будете действовать заодно, и не будет между вами предательства, и лжи.

— Клянемся. — Ответили княжичи. Тем самым связав друг с другом свою судьбу.

Предчувствия Владимира не обманули, и спустя некоторое время, в Киев прибыл Новгородский посланник, который привез весть об отказе, платить дань Киевскому князю, и о выходе Новгорода, из федерации восточнославянских княжеств. Хоть Владимир и подозревал нечто подобное, но все-таки не смог скрыть свою досаду и гнев. Не удивительно, столько трудов, столько крови пролито, и все может пойти прахом.

— Собирайте дружины, готовьте ладьи, да расчищайте пути. Пора раз и навсегда вырубить это гнездо смуты, да так, чтобы и потомки помнили, как против Киева восставать.

Конечно, если честно, то причин бунтовать у Новгорода хватало. Были естественно и плюсы от союза с Киевом. Достаточно вспомнить о присоединении к Новгородскому княжеству Витебска и Усвята, отнятых у Полоцка. К тому же, никто не вмешивался в дела расширения их земель и сфер влияния. Но все эти плюсы перевешивала выплата ежегодной дани. Годовой доход Новгорода составлял, примерно три тысячи гривен, и из этих трех тысяч, две, надо было отдать Киеву, и еще то, что громкий голос Новгородских купцов, в Киеве абсолютно не был слышан, а это очень сильно било по самолюбию. Но, и конечно не следует забывать давнюю мечту, стать самым главным городом на Руси. Ярослав все эти идеи не только поддерживал, но и сам активно участвовал в их распространении, а потому еще до того, как отправил гонца в Киев, привел дружину в порядок, да озаботился наймом варяг. Как говорится, война так война, на что деньги трачены. В общем, Русь ждали очередные разборки.

Ярослав, как и все дети Владимира, начал свою трудовую деятельность, будучи еще ребенком. Первым местом работы был Ростов, где он сменил уехавшего к Печенегам Бориса. Скажем честно, задача была не из простых, потому как упертые Ростовчане не желали отказываться от языческих обычаев, и не слишком жаловали приверженцев христианства, но в отличие от своего брата Глеба, которого даже в город не пустили, Ярослав, не смотря на юный возраст, справился со своей задачей. Во всяком случае, жил в княжеском тереме, как положено князю, и каких-либо выступлений против Киева, не допускал. После смерти Вышеслава, отец перевел его в Новгород, где исповедующему христианство молодому княжичу, жить и работать стало легче. Не смотря, на недавнее жестокое крещение, отношение к христианам было довольно лояльное. Несомненно, огромную роль в этом играла Новгородская знать, уже давно и бесповоротно выбравшая себе эту религию. Попав в более благоприятную среду, Ярослав, которого в будущем летописцы назовут Мудрым, с энтузиазмом принялся за дело укрепления своего авторитета и власти. Добиться признания в этом вольном городе, где каждый сам себе хозяин и голова, не простая задача, но, не убоявшись трудностей, молодой князь энергично взялся за дело. Да, он не обладал богатырской статью, и не силен был в воинском искусстве, но благодаря хитрости, и изворотливости, его можно смело назвать мастером интриг, благодаря которым, он заключал выгодные союзы с соседями, и ловко лавировал между Новгородскими партиями. Хотя не обошлось и без военных походов, для расширения земель Новгорода. В результате одного из таких походов, появился новый город, названный Ярославлем. И все вроде бы хорошо, но только денежное голодание, не позволявшее более энергичному расширению, давило на сознание, как тесная обувь на больной мозоль. Результат на лицо. Отказ выплачивать дань и выход их федерации. Правда, начальный период военных действий, для обеих сторон, сложился не вполне удачно. У Ярослава, виновниками неудачи, стали варяги. В принципе, ничего удивительного в этом нет. Ну не способны эти ребята, в чужих землях, вести себя сдержано, очень уж горячие, эти северные парни. Нанятые для войны заблаговременно, они слишком долго маялись бездельем, и как результат принялись шалить в городе. То девку молодую изнасилуют, то голову кому-нибудь проломят. Ярослав, на все эти выходки, смотрел сквозь пальцы.

— Подумаешь, ерунда какая. — Говорил он горожанам. — Ради великой цели можно и потерпеть.

Ясный перец можно, ведь не его насилуют, и не ему в голове еще одно отверстие колупают. Люди зубами скрипели, но до поры, до времени терпели, а вернее, до тех пор, пока варяги, средь бела дня не учинили насилие и смертоубийство, в доме одного горожанина, по имени Парамон. Терпеть такое лихоимство, уже никто не стал. Первыми на помощь ринулись соседи, ну а потом и все горожане, что поблизости находились. Варягов в один миг порвали на том подворье, на сорок восемь Британских флагов, не считая мелких. Ну, и стоит только разойтись, пошла удаль молодецкая по души варяг. Одним словом, кто не спрятался, я не виноват. Когда до Ярослава дошла весть, что горожане варягам юшку пустили, того чуть удар от злобы не хватил. Правда, придя в себя, он тут же отправился подальше от города, в село Ракомо, так сказать родовое поместье. Скажем так, на всякий пожарный случай, а то, кто знает этих горожан, попади им под горячую руку, так ведь не посмотрят, что князь, прибьют, да скажут, что так и было. Дождавшись, когда волнения в городе улеглись. Ярослав запросил к себе в гости, знатных и влиятельных горожан, а когда те прибыли на пир, как они полагали, приказал отрубить им всем головы. Для чего он это сделал? Да кто его знает. Но, оставшись без поддержки варяг, этот поступок можно было бы расценить, как его вклад в борьбе со смутьянами, подойди войска Владимира к Новгородским землям. Только вот никакие войска в тот год не подошли, а пришла неожиданная весть о том, что в своем тереме, в Берестове, преставился князь Киевский Владимир, и теперь Киевом, по праву старшинства, управляет Святополк. Да, так уж получилось. Как уже говорил, получив весть о бунте Ярослава, Владимир сильно расстроился, но, тем не менее, приказал рассылать гонцов, во все стороны своих необъятных владений, для сбора дружин. По тем временам, дело это было не быстрое. Так вот, пока войска ждали, да рядили меж собой, кто их поведет в бой против мятежников, Владимир разболелся. Годы, и изрядно изношенный организм, не смогли долго противостоять болезни. Свою битву со смертью, Владимир проиграл, как впрочем, рано или поздно, проиграет любой из нас. Несомненно, это событие повлияло на подготовку к походу, да еще впоследствии обросло и легендами. Особенно его похороны. Хотя по сути, ничего особого там не было. Святополк хотел похоронить отца, по старым языческим обрядам, но священнослужители и принявшая христианскую веру знать, настояли на христианском обряде. Для поднятия авторитета, и усиления влияния, церковь нуждалась в появлении национальных святых, и кто как не креститель, лучше всего подходил на эту роль. Тело князя, в мраморном гробу, поставили в церкви святой Богородицы, которую он сам и построил. Впрочем, Святополк особо не настаивал, ну не любил он конфликтовать, стараясь со всеми жить в мире. Наверное, хорошая черта характера для обычного человека, но слишком пагубная для правителя. Благодаря этой его черте характера, согласившиеся сначала на поход князья, отозвали свои дружины обратно. Одно дело откликнуться на зов отца, и совсем другое выступить на стороне сводного брата, тем более, которого практически не знали. Да и сам он теперь, не особо спешил наказывать, взбунтовавшихся Новгородцев, а единственным из родственников, кто остался с ним рядом, и до последнего оказывал ему поддержку, был Борис, верный данному отцу слову. Все, что произойдет между братьями в дальнейшем, это уже другая история, и ко времени жизни Киевского князя Владимира, не относится.

— Страсти-то какие. — Посмотрела на Андрея Глафира, передернув плечами. — Прямо аж мурашки по телу пробежали. А чем твоя-то история закончилась? — Заглянула она ему в глаза.

— Об этом я тебе чуть позже расскажу. — Улыбнулся ей Андрей. — А сейчас у нас пока и так забот хватает.

10

Для того чтобы любить дальних, нужно для начала научиться любить ближних…

Прошла целая неделя, с начала неудачного покушения. От изматывающего нервы противостояния, и ожидания неминуемого конца, бедный король совсем извелся. То же самое можно сказать, и о находившемся все это время рядом с ним, ректоре. Причин, ожидать трагической развязки, с каждым днем прибавлялось, это, и подход все новых дружин, и постепенный отказ магов от сотрудничества. Не напрямую конечно, но когда ректор пытался с ними связаться, они всячески уклонялись от таких контактов, выдумывая разные причины. Все говорило о том, что партии короля недолго осталось сидеть во дворце, да еще как назло, Кащей куда-то запропастился, и не появлялся, уже несколько дней.

— Никому верить нельзя. — Нервно теребя свою мантию, раздраженно бубнил король. — Вокруг меня, только одни недотепы и обманщики. И зачем я только согласился стать королем? Сидел бы сейчас дома, да спокойно и дальше занимался своим хозяйством. Так нет, дернул черт принести эту Глафиру на мою голову. И надо же мне было послушать эту Ведьму из Ада. — Гневно посмотрел он на ректора, как будто тот был во всем виноват. — Вот скажи мне, где этого твоего волшебника носит? Вот куда сама эта ведьма подевалась? — И не дав магу ответить, тут же продолжил сам. — Мы для них игрушки, поигрались пока интересно было, да и бросили, а нам за эти игры головой отвечать придется. — Нервно потер он свою шею.

— Может, не все так мрачно, как вы представляете. — Попробовал маг утешить короля, хотя и сам думал почти так же. — Мне кажется, что все еще образумится, и все будет хорошо. — Сказал он без особого энтузиазма в голосе.

— Ага. — Кивнул головой король. — Это ты палачу скажешь, когда он петлю на твоей шее будет затягивать.

— Кого вешать собираемся? — Прозвучал голос у них за спиной.

Король с магом дернулись, как будто их током шандарахнуло, и нервно обернувшись, уставились в довольную, ухмыляющуюся рожу Кащея.

— Так кого вешать собираемся? — Потирая руки, повторил он свой вопрос.

— Бунтовщиков. — Нервно хлопая ресницами, брякнул король.

— Это дело правильное. — Хлопнул его по плечу Кащей. — Бунтовщикам место на рее.

— Где? — Осипшим голосом спросил король.

— На виселице, одним словом. — Махнул Кащей рукой.

— А можно задать вам вопрос? — Смотря себе под ноги, спросил его маг. — Почему вас так долго не было?

— Сюрприз, для наших взбунтовавшихся друзей готовил. — Довольно хохотнул Кащей. — Но об этом потом. Ты мне лучше скажи, твои друзья в городе, какую-нибудь нездешнюю мадам, среди бунтарей, часом не встречали?

— Они, в последнее время, редко выходят на связь. — Отвернул голову в сторону ректор, чтобы не встречаться с ним взглядом. — Говорят, сейчас это слишком опасно стало.

— Даже так. — Покачал головой Кащей. — Ну, ты им передай, что чрезмерная хитрожопость, и попытка, одним седалищем на двух стульях усидеть, часто приводят не только к потере здоровья, но и жизни. Так что, пусть лучше подумают на какой стул перескочить, тем более что от них никто не требует, бегать по городу и кричать, да здравствует король. От них нужен только простой ответ. Появилась среди бунтарей особа, или нет? И если да, то где сейчас она находится? Конечно мы и сами, все это узнать можем, но благодаря им просто экономим время, но за эту услугу, они могут рассчитывать на наше щедрое вознаграждение, и благосклонность его величества. — Ткнул он пальцем в короля.

— Я все понял. — Кивнул головой маг, и, отойдя обратно чуть в сторону, забубнил что-то, в свой переговорный кристалл.

— А что это за особа такая? — Заинтересованно спросил король Кащея. — Что ее присутствие здесь, имеет для вас, такое важное значение?

— Да так, — махнул рукой Кащей, — одна молодая, но очень зловредная богиня. — Он хлопнул по плечу опешившего от такого признания короля, и, перейдя на шепот, доверительно сообщил. — Главное чтобы она клюнула на приманку, уж очень не хочется гоняться за ней по всему свету.

В это время, из своего угла, к ним обратно подошел маг.

— Есть. — Радостно сообщил он. — Действительно, появилась какая-то загадочная молодая особа, в окружении очень злобных на вид телохранителей. Мой друг говорит, что никогда в жизни раньше таких людей не видел. Они разместились, в загородной королевской резиденции. Кстати, там же находятся и все главные бунтари.

— Замечательно. Молодцы. — Похвалил его Кащей.

— Он еще добавил, — тут же приосанился маг, — что в городе население недовольно поведением баронских наемников, которые ведут себя, как захватчики. По этой причине, особую поддержку им горожане не окажут, если вдруг у нас появятся силы, нанести свой удар.

— Появятся. — Пообещал, довольный такими новостями Кащей. — И обязательно нанесем. Даже быстрее чем вы думаете. Эй, железноголовые. — Крикнул он стоявшим возле двери доспехам. — Давайте-ка, позовите мне сюда Жижеча.

— Ну-с дорогой, чем ты нас порадуешь? — Спросил он его, когда тот вошел в зал. — Готовы ли наши доблестные войска, показать Кузькину мать бунтовщикам?

— Чью мать? — Удивленно уставившись на Кащея, спросил король.

— Мать Кузьмы. — Хохотнул Кащей. — Ужасно страшная дама, должен вам доложить. От ее вида, даже самые бесстрашные храбрецы разбегаются.

Наверное, Кащей еще чего-нибудь наговорил в подобном духе, ничего не понимающему королю, но его прервал Жижеч.

— Против нас, примерно, около тысячи солдат. В моем подчинении, вместе с переброшенным подкреплением, семь десятков доспехов, и сотня людей, способных более-менее держать оружие. Я думаю, мы имеем очень не плохие шансы на победу, при относительно небольших потерях, и то, в основном, среди людского состава.

— Хорошо. — Кивнул головой Кащей. — Собирай их всех перед воротами, через час мы начинаем атаку.

— А кто останется защищать дворец? — Хлопая ресницами, поинтересовался король.

— Никто. — Коротко ответил Кащей.

— Как это никто? А как же я?

— Ты дорогой мой. — Кащей дружески хлопнул короля по плечу. — Как и положено предводителю, будешь впереди своих войск, на лихом коне. Так сказать, воодушевлять всех личным примером.

— Но я не умею. — Король испуганно огляделся по сторонам. — Я даже меча никогда в руках не держал. На ферме, где я родился и вырос, это было ни к чему.

— Но ты-то теперь не на ферме. — Ответил ему Кащей, и чтобы хоть немного приободрить, перетрусившего монарха, добавил мягким голосом. — Да не боись, с одной стороны рядом с тобой твой маг будет. — Кивнул он головой на притихшего мага, нервно теребившего посох. Это заявление, судя по всему, ученому мужу то же пришлось не слишком по вкусу. — А с другой стороны я сам.

Король бросил опасливый взгляд на Кащея. Казалось бы, такое заявление должно было приободрить, но вот что-то не грело. За то время, что они общались, у короля сложилось твердое убеждение в том, что Кащей очень скользкий тип, и особо доверять ему не стоит, впрочем, как и перечить.

В королевскую загородную резиденцию, расположенную в ухоженном парке, который, правда, плавно переходил в неухоженный лес, из города, запыхавшись, прискакал гонец. Из донесения, обитатели резиденции поняли, что король вышел из своего дворца, и теперь медленно, но верно, вытесняет за городские стены их войска. Бароны, со своими приближенными, сгрудились во дворе возле молодой красивой девушки, которую охраняли, очень грозные на вид телохранители. Все ждали ее решения. В этот момент, из парка донесся звук охотничьего рога.

— Это еще что такое? — Недовольно нахмурившись, девушка посмотрела в ту сторону, откуда донеслись звуки. — Какому придурку в это время приспичило охотиться?

Ее вопрос остался без ответа, а из-за деревьев, на поляну, на которой находилась резиденция, вышла четверка огромных волков, и странного вида кот, который смотрелся мелкой зверушкой на их фоне. Они замерли на опушке, в ожидании подъезжающих к ним всадников.

— Какая-то дикая охота. — Глядя на эту картину, изумленно проговорила дама, ни к кому конкретно не обращаясь. — Никогда раньше такого не видела.

Вслед за ней на эту картину уставились и все остальные, тихо между собой, обеспокоенно перешептываясь. Вроде бы ничего особенного всадники не представляли. Подумаешь, две девушки и парень. Но при виде парня, богиня напряглась. Кого-кого, а его увидеть здесь она не ожидала.

— Готовьтесь к битве. — Отдала она приказ, окружавшим ее людям, и, выйдя чуть вперед, застыла в гордой позе. Появление здесь Андрея, стало для нее полной неожиданностью. Она считала, что он все еще находится на севере. Во всяком случае, ее убедили в том, что даже если он там уцелеет, и справиться с той напастью что встретит, на это уйдет очень много времени. Жаль, что его появление здесь, расстроило так хорошо продуманный план. Этот его друг, или напарник, что сейчас бузит в городе, сам того не подозревая можно сказать, сунул голову в петлю. Жаль только, что затянуть эту петлю на его шее, сейчас не получится. Она еще раз бросила взгляд в сторону своего врага, решая, стоит ли сейчас схлестнуться с ним в схватке, или все же отступить. Колебания были не долгими, чувство мести победило над благоразумием. Отец просил забыть ее о том инциденте, что произошел с ней и ее братом, так как это могло повлиять на его положение, в играх высших богов. В этом не было ничего удивительного, родственные отношения, в их мире, ничего не значили. Так что, случись брату, даже невольно, перебежать дорогу отцу, тот прихлопнул бы нерадивого сына и даже не поморщился. Да и ей самой, по большому счету, плевать на всех. Единственное исключение брат, с которым она вместе появилась в мире, и с которым до сих пор ее связывала невидимая нить. Она еще раз тряхнула головой, и повернулась к своим верным кшатриям.

— Ваша цель, мужчина. Только после того, как изрубите его на куски, можете сражаться, с кем вам будет угодно, и не дай вам бог нарушить мой приказ. — Грозно сдвинула она брови.

Кшатрии молча кивнули головами, и, вытащив свои мечи, застыли возле нее в ожидании приказа атаки.

«Может, это и к лучшему, — подумала юная богиня. — Может, сама судьба подсказывает мне мой единственный шанс». Отбросила она в сторону все колебания, и для пущего эффекта, театрально подняла руки к небу, изображая призыв силы. Со стороны все действительно выглядело эффектно. Стоящие позади нее бароны, следили за ней восхищенными взглядами, слегка приоткрыв рот, а некоторые даже пустили слюни, для более верной убедительности. Волки, приняв этот подъем рук, как сигнал атаки, рванули со всей прыти к людям, следом за ними, нахлестывая своих лошадей, последовали всадники. Улыбнувшись кончиками губ от увиденной картинки, богиня немного отвела руки назад, и, напрягшись всем телом, подалась вперед, освобождаясь от накопленной энергии, и в этот момент, мир вокруг ее исчез. Кшатрии и бароны с изумлением уставились на тело своей госпожи, которое еще некоторое время продолжало стоять в грациозной позе. Только теперь уже без головы, а еще через мгновение, голова богини плюхнулась на землю ей под ноги, а следом туда же осело безголовое тело. Некоторые бароны, после небольшого замешательства, решили было убежать, но не тут-то было, какая-то невидимая сила стала опрокидывать их на землю, расшвыривая в разные стороны. Более смелые бароны, сгрудились за спинами кшатриев. Те, в свою очередь, после секундного замешательства, придя в себя, завывая, с налившимися кровью глазами, кинулись на Андрея, выполняя последнюю волю своей госпожи. Эпического сражения не получилось. Все закончилось довольно быстро. Обогнавший волков Бяка, первым дорвался до врагов, и, пустив в ход свой хвост, клыки и когти, почти мгновенно разметал кшатриев в стороны, и набежавшим следом волкам оставалось только добить тех, кому повезло уцелеть.

— Да уж, нечего сказать. Разобрались вы с несчастной богиней круто. — Стоя над обезглавленным телом, вздохнул появившийся на поле брани чуть позже Ван. — Кажется это впервые, когда богу откусили голову. Во всяком случае, за свою долгую жизнь, я таком не слышал, и не читал. — Сказав это, он склонился над телом и стал водить над ним руками, а потом, склонившись еще ниже, чуть ли не обнюхал. Закончив со своими манипуляциями, он присел рядом с телом, и задумался.

— Вы что-то узнали? — Тронула Вана за плечо Ирма.

— Что-то узнал. — Кивнул головой Ван, и бросил сочувствующий взгляд на тело. — Жаль девчонку, совсем еще юной была. — Печально вздохнул он, и, посмотрев по сторонам добавил. — Подставили ее.

— Кто? — Спросила Ирма.

— Хотел бы и я это знать. — Грустно вздохнул Ван.

Конец 2-й книги.

© Ричард Артус, 2017

Оглавление

Часть 1

   1

  2

  3

   4

  5

   6

  7

   8

   9

   10

Часть 2

  1

   2

  3

  4

   5

  6

   7

  8

  9

    10