Прости, я тебе изменил (СИ) [Лена Лорен] (fb2) читать онлайн

Глава 1. Роковая смс

— Беременна? Постой, а это уже точно? — чрезвычайно возбужденно выпалила в трубку моя подруга Катя.

И наверное в сотый раз за день я посмотрела на свою ладонь, из которой не выпускала тест на беременность. С двумя ярко выраженными красными полосками.

Не смогла сдержать улыбку. Она буквально разрывала мне щеки.

— Сомнений быть не может. У меня задержка целый месяц. Сегодня я сделала с десяток тестов и все они положительные. У нас с Макаром скоро будет малыш!

— И когда ты планируешь сообщить ему о беременности? После свадьбы?

Рьяно замотала головой. Эмоции переполняли меня настолько, что усидеть на месте было нереально.

— Нет, не смогу столько времени ждать. Сегодня же сообщу! Я уже приготовилась: раздобыла ароматические свечи, платье надену самое лучшее и новый комплект белья! Кать, я даже накрасилась для такого случая, прикинь!

— Ну ничего себе! Тогда поставлю вопрос по-другому: ты сообщишь ему до секса или уже после?

— Не знаю, как получится, — смущенно хихикнула, ощущая, как возбуждение хлынуло по венам. — Макар обещал вернуться с мальчишника в два часа, — обратила взгляд на настенные часы, показывающие полночь. — Тогда и поговорим, а уж до секса или после — особой роли не играет.

На самом деле до сегодняшнего дня я не задумывалась о детях. С Макаром мы планировали сначала сыграть свадьбу, немного пожить для себя. Для нас двоих. Попутешествовать. Сделать совместно ремонт в нашей общей квартире, а уже после заводить потомство.

До свадьбы остались считанные дни. Через неделю я стану женой Макара Громова, но отныне буду еще и мамой нашего малыша.

Как же быстро... Как волнительно, боже!

Еще полгода назад я и представить себе не могла, что выйду замуж за такого парня, как Макар Громов.

Золотой мальчик. Любимец девушек. Самец с мощной харизмой. Гонщик, занимающий только призовые места. Он выбрал именно меня. Ту, что до четвертого курса давала ему списывать свои конспекты, только потому что он назвал ее по имени и улыбнулся ей. Он выбрал тихоню и зубрилу, которая в тайне от всех мечтала о нем. Которая краснела всякий раз, когда наши взгляды пересекались в стенах универа.

Однажды он пригласил меня на свидание. Ни с того ни с сего. Просто подошел ко мне во время большой перемены и подсунул два билета в кино. Разумеется, я не смогла отказаться.

Все настолько стремительно завертелось у нас, что в какой-то момент я потеряла голову. От любви. От трепета. От нежности, что он дарил мне при каждой нашей встречи.

А в трехмесячную дату наших отношений, на выпускном, он сделал мне предложение.

Никогда не забуду слова, сказанные им во время нашего танца:

— Давай поженимся? Хочу, чтобы мы были вместе…

Я сразу ответила:

— Вместе и навсегда.

Ведь без него я уже себя не представляла.

Макар — моя первая и единственная любовь. Моя жизнь. Мой воздух. Мечта. Мои "вместе и навсегда".

И мы справимся со всем. Главное, мы любим друг друга. Безумно. И мы сможем дать нашему ребенку все, в чем он будет нуждаться.

Единственное, жаль, что родители Макара не успеют прилететь к свадьбе. У них возникли какие-то неотложные дела.

Ну ничего. Как только они приедут, мы устроим для них отдельное празднование. Там и познакомимся, наконец.

— Так он сейчас отрывается в клубе без тебя? Прощается с холостяцкой жизнью? — спросила Катя и сделала выразительную паузу. — Алён, а ты не боишься, что он может тебе изменять втихушку? Макар — парень видный, а ты отпускаешь его всюду одного.

— Что ты такое говоришь? — прикрикнула в возмущении. — Это исключено! Макар любит меня. И он ни за что не предаст меня. Я полностью доверяю ему, как и он мне.

Секундная заминка, после чего подружка мечтательно вздохнула.

— Эх, как же я рада за тебя, Алён. За вас обоих! — распустила нюни Катя, и я тоже разревелась. Гормоны, полагаю.

Внезапно по ладони прокатилась телефонная вибрация. Подумав, что Макар написал мне сообщение, я отвела телефон от уха.

Нет. Не Макар вовсе...

На экране высвечивался незнакомый номер. Эсэмэску прислали... И от ее содержания внутри меня что-то надломилось.

"Хочешь посмотреть, как твой будущий муж изменяет тебя? Тогда срочно приезжай в клуб Манхэттен".

— К-кать, я перезвоню, — пробормотала я, и судорожно сбросила вызов.

Ну и как это понимать?

И почему за ребрами нестерпимо сдавило. Заныло все в груди и душу покромсало в клочья.

Почему?

Макар… Он не мог меня предать. Не мог.

Это какая-то глупая шутка. Розыгрыш.

Но кто мог так надо мной пошутить?

Я никому и никогда не желала зла. Разве что многочисленные фанатки Макара могли точить на меня зуб. По их мнению, я урвала себе их законную добычу.

Я не обращала на них внимания, на их злые, завистливые взгляды. Меня не заботили все те гадкие слова и слухи, что они пускали в университете обо мне и Громове.

Ведь все это осталось в прошлом. В той, не взрослой жизни.

А мы теперь с ним семья. У нас ребенок будет.

Так какого черта кому-то есть дело до нашей семьи?

Я вдруг разозлилась. Со психу удалила то ужасное сообщение. Ни за что не предам доверие Макара. Не сделаю то, к чему меня побуждали.

Припереться в разгар мальчишника, как глупой курице, и испортить всем настроение скандалом?

Я не опущусь до такого! Буду выше всего этого.

Но руки дрожали, сердце ни в какую не успокаивалось, а воображение буйно подбрасывало мне разные картинки.

А вдруг Макар и правда мне изменяет?

Нет, это невозможно.

Отложила телефон и пошла умываться в ванную комнату, а когда вернулась, телефон снова оповестил о сообщении.

«Думаешь, он тебя любит? Приезжай и проверь».

«Что за глупые шутки? Перестаньте мне писать!» — набила я СМС дрожащими пальцами и швырнула телефон в сторону.

Сердце сжала тревога. Поняла, что не усну. Но в клуб не поеду. Нет.

И тут же переменила мнение, когда телефон снова завибрировал. Надежда, что это пишет сам Макар, чтобы прекратить чье-то издевательство, рухнула.

Картинка пришла. Это было обычное фото с изображением приоткрытой двери клубного туалета.

Кишки скрутило. Меня вдруг затошнило. Я кинулась в ванную, намереваясь проститься с содержимым желудка. Потом долго умывалась, тщательно чистила зубы.

В голове выкристаллизовывалось решение. Четкое. От которого зависела моя дальнейшая жизнь.

Поеду все-таки. Прокрадусь в клуб и посмотрю на Макара издалека. Украдкой. Чтобы убедиться, что надо мной подшутили самым наглым образом.

Он не узнает о моем появлении. Я ничего не испорчу. Мы будем вместе.

Оделась, вызвала такси. На улице моросил противный дождь, навевал нехорошие мысли. Ехала в машине молча, отчаянно молясь, чтобы таксист не начал травить глупые байки. Не выдержала бы просто. Сидела каменным изваянием, а внутри билась надежда.

Пусть эта издевка окажется чьей-то злой шуткой. Розыгрышем. Да даже проверкой, черт с ней! Я переживу.

А вот если это окажется правдой... Если Макар мне изменяет, умру на месте. Не выдержу предательства. Подохну.

Ревущие басы сотрясали темное здание клуба, манящее яркими неоновыми вывесками. Клуб «Манхэттен». Я здесь никогда не бывала и не знала, как попасть внутрь.

А что, если меня не пустят?

Хорошо хоть догадалась надеть простенькое черное платье и туфли. В пижаме меня бы точно развернули на фейс-контроле.

Без труда прошла через вход, не зная, какое направление выбрать. Еще была возможность повернуть назад. Отправиться домой, лечь спать, дождаться Макара и проснуться от нежных поцелуев любимых губ.

Но, пока я думала, ноги понесли меня вдоль фиолетового коридора. Точно такого же, как на фото в СМС.

А следом та же дверь клубного туалета с табличкой "Закрыт на ремонт", от вида которой тело прошила неконтролируемая дрожь.

Нет. Не войду. Сначала осмотрю помещение и танцпол. Просканирую столики взглядом. Макар должен быть где-то там.

Пробилась в зал, локтями расталкивая изрядно подпитых девушек. Остановилась у бара и, затерявшись в густой толпе, принялась высматривать знакомые лица.

Девушки... Девушки... Кругом одни девушки, вульгарно разодетые. Призывно ласкающие себя в сексуальных танцах.

Поджилки вибрировали. Дребезжали не то из-за мощных басов, не то из-за страха. Я уже ничего не понимала. В голове просто рой дурных мыслей.

Однако вскоре зацепилась взглядом за яркое пятно, сливающееся в страстном поцелуе с какой-то фигуристой брюнеткой. Этим ярким пятном был Клим Шумаков. Лучший друг Макара. Компьютерный гений, а по совместительству жуткий бабник. Тем не менее рядом с ним я не наблюдала Макара. Вся их компания была в сборе, а самого Макара след простыл.

Нет. Не может этого быть!

Я обернулась в сторону фиолетового коридора, и нервные окончания все до последнего обнажились, заискрили, загудели. На автопилоте я добралась до двери туалета. Несмело прикоснулась к ручке.

Господи, прошу тебя... Сделай так, чтобы внутри никого не оказалось.

С замиранием сердца я приоткрыла ту дверь, и в нос сразу же ударил знакомый аромат. Парфюм Макара, который я подарила ему на день рождения.

Глава 2 . Доказательства

Залихорадило безбожно, как в предсмертной агонии. Тряслась так, словно к оголенному проводу под высокими напряжением прикоснулась. Тем не менее я ступила за порог и прикрыла за собой дверь.

Сглотнула противную горечь.

Пульс отчаянно ревел в ушах, но я все же постаралась прислушаться к звукам, доносящимся из туалетных кабинок.

А звуков никаких не было. Полнейшая тишина.

Похоже, никого здесь не было. И я в этом убедилась, когда открыла все кабинки, которые оказались пустыми.

Страх тут же отпустил. Тревога мгновенно улеглась и сердечный ритм начал приходить в норму.

Я развернулась к зеркалу и усмехнулась над собой. Мысленно я ругала себя за свою мнительность. За то, что поставила наше доверие под сомнения.

Макар не поступил бы так со мной. Он ценит меня. Дорожит нашими отношениями и ни за что до подобного не опустился бы. Он знает, что это раздавит меня. Уничтожит капитально. Не только морально, но и физически.

Нас просто кто-то захотел рассорить перед свадьбой. Разлучить.

Не позволю!

Стоп... а как же запах его парфюма, витающий по помещению? Он ведь указывал на то, что Макар все-таки был в этом туалете. Причем не так давно, поскольку он еще не успел выветриться.

Да мало ли, по каким причинам он заходил сюда.

Я уже планировала вызывать такси, чтобы поехать обратно домой, пока никто меня не заметил, как вдруг вверху экрана всплыло окошко с новым сообщением:

"Вы разминулись. Он уехал с Олей, но ты же не думала, что у меня не найдется для тебя доказательств?"

С Олей? С какой еще Олей?

И откуда этот человек знает, что я пришла в клуб? Получается, тот, кто отправляет мне все эти сообщения, сейчас находится здесь? Он видел, как я входила в туалет?

Развить данную мысль мне не дала новая эсэмэска:

"Любуйся!"

А следом на телефон прислали еще и трехминутное видео, и меня заколотило с удвоенной силой.

Попытки отговорить себя не смотреть это проклятое видео ни к чему не привели. Я все-таки воспроизвела запись и всмотрелась на экран.

Возня какая-то была странная на нем. Сама картинка мельтешила и была смазанной, словно фокус не могли поймать. В общем, ничего толкового. Не на что было смотреть.

Но вскоре подключились порывистые вздохи и приглушенные стоны девушки, тем не менее я не слышала конкретных голосов. И не видела ничего кроме кусочка двери туалетной кабинки. Той самой, перед которой я сейчас стояла. И хоть угол съемки не менялся, но от видео буквально фонтанировала порочная энергия.

Тревога снова дала о себе знать. Ноги ослабли. Они едва удерживали меня. Пошатнувшись, я оперлась о выступ раковины.

— А ты большой мальчик, — проурчал голос девушки из видео, между звуками, похожими на поцелуи, и я замерла в страхе.

— Влезет? — услышала я до боли знакомый голос и едва сдержала себя, чтобы не завыть от сволочной боли.

Слезы хлынули из глаз ручьем, и тогда мой прежний мир разбился на мельчайшие осколки.

— А у тебя правда скоро свадьба? — следом поинтересовалась девушка.

И я услышала гортанный смех Макара. Он эхом пронесся по стенам помещения и проник в воспаленное сознание.

— Правда, а тебя это как-то смущает?

— Меня нисколько, а тебя?

Макар снова рассмеялся. Только на сей раз еще громче.

Этот циничный смех...

Тем самым он обесценивал все, что между нами было. Он словно плевал мне в лицо. В душу. Боюсь, этот смех теперь всю жизнь будет преследовать меня. Напоминать о самом ужасном дне в моей жизни.

Мне бы бежать отсюда без оглядки, удалить это видео к чертовой матери. Я ведь достаточно услышала, все поняла для себя, но я с маниакальным упорством продолжала прислушиваться к голосам. И мучительно медленно подыхать от поганой несправедливости.

— А меня тем более! Опускайся на колени и возьми уже в рот, — жестко скомандовал Макар. — Или ты хочешь, чтобы я кончил тебе в руку? Нет, детка, так не пойдет.

Я крепко зажала рот ладонью, пытаясь удержать внутри крик, разрывающий легкие на ошметки. Стараясь не показать самой себе, как на самом деле звучит адская боль предательства самого дорогого человека. Того, кого я люблю больше жизни.

Какой кошмар... Я не могу поверить...

Ради простого удовольствия мой Макар перечеркнул все то, что между нами было! Это невыносимо больно осознавать.

— А я, смотрю, ты любишь пожестче?

— Угадала. Охренеть как люблю.

Неправда. Это не он. Не мой Макар. Не тот человек, которого я знаю.

Мой Макар — нежный, чувственный и внимательный. А на видео был грязный человек, которым управляло одно лишь примитивное желание. Жажда животного секса.

Но голос... Он точно принадлежал ему. Я бы не смогла спутать его ни с кем. Хотела бы, но...

— Открывай рот! — прорычал он повелительно.

Нет, Макар! Не лишай меня шанса простить тебя! Не делай этого!

— А теперь соси! — процедил он.

Далее, судя по характерным звукам, девушка фактически давилась его напором, но не останавливалась ни на краткий мир.

Телефон выскользнул из рук, упал на пол экраном вниз, а эти мерзкие звуки буквально стояли в ушах, вызывая внутри лютое омерзение.

Ощущение такое, будто всю с ног до головы вымазали в грязи, от которой мне уже никогда не отмыться.

— Че-е-ерт, — прошипел хищно Макар, застонал. — Да, детка. Вот так. Ты... ты... отвечаю, ты богиня минета.

Оцепенев от леденящего ужаса, я не могла заставить себя пошевелиться. Я захлебывалась горечью, но все, что я могла еще делать — и дальше казнить себя.

За что? Я не знаю, за что он так со мной поступил. С нами. У нас же малыш скоро будет.

— Глотай! — указал он надрывно.

Я уже не видела ничего перед собой. Пелена слез была настолько плотной, что в какой-то момент показалось, я ослепла.

— А у тебя презики же есть? — девушка бросала вызов, очевидно рассчитывая на продолжение.

— Обижаешь, конечно есть, — и он без раздумий принял этот вызов.

Но откуда они у него? Мы ведь не предохраняемся.

Он знал, что сегодня изменит мне. Вооружился заранее.

Я задержала дыхание и согнулась, тщетно пытаясь унять сильное головокружение и подкатывающую к горлу тошноту.

— Ого, ты прям к марафону подготовился. Хочешь остаться со мной на всю ночь? — проворковала девушка.

— Ну ты губу совсем уж не закатывай, это лишь меры предосторожности. Венеричка и дети в мои планы как-то вообще не входят, — отозвался мой жених, забивая последний гвоздь в крышку гроба, в котором он собрался похоронить наши чувства. Доверие. Любовь. Семью, которая у нас могла бы быть.

— А зачем же ты тогда жениться собрался, раз дети в твои планы не входят?

— Да черт бы знал.

Рухнула обессиленно на колени, ощущая как острые осколки разбитого сердца оставляют во мне глубокие кровоточащие раны.

Это конец. Он отравил нашу любовь. Безжалостно растоптал меня и нашего будущего ребенка.

Я не знала, что было бы лучше — потребовать у Макара немедленных объяснений или просто сдохнуть в этом грязном туалете. Заживо сгореть от боли, причиненной им, или помешать Макару, остановить его, заставить одуматься.

И в результате я сделала неправильный выбор — подобрала с пола телефон и онемевшими пальцами кое-как набрала номер Макара.

"Господи, и зачем я только унижаюсь? Что от этого изменится? Разве мне станет легче?" — спрашивала саму себя и не находила ответов.

Противные, длинные гудки били по мозгам точно отбойным молотком. На звонок он не ответил ни с перового раза, ни со второго, что бывало крайне редко.

И тут вдруг я загорелась бредовой идеей. Такое на ум могло прийти только идиотке, у которой отродясь не было гордости. Но тогда я совершенно не задумывалась об этом.

С трудом я поднялась на ноги, а через минуту уже выбегала из туалета. Ничего не видя перед собой, я понеслась к барной стойке, где заметила Клима, стоявшего в очереди за напитками.

Он хорошо выделялся среди толпы не только ростом и крепким телосложением, но и маниакальной любовью к ярким бейсболкам. И в настоящий момент кислотно-розовая бейсболка, надетая козырьком назад, сыграла мне на руку.

Я подлетела к Климу ураганом и буквально вырвала его из лап приставучей брюнетки, а затем выдернула и из очереди.

— Ал-лёна? Ты какого хрена тут делаешь? — опешил он, принимаясь растерянно озираться по сторонам.

— Где Макар? — спросила я, всячески стараясь держать свои эмоции под контролем, вот только силы мои были не безграничными.

Еще и Клим как назло медлил с ответом, делая вид, что действительно высматривает кого-то среди людей.

— Так это... Он в туалет наверное пошел, — выгораживал он лучшего друга как мог.

Ясно.

Шумаков считал меня дурой. Все здесь считали меня дурой набитой. И это обижало. Ранило меня еще сильнее.

— Кто такая Оля? Он уехал с ней? — мой голос надломился, горло сжало в сильном спазме.

Вытянув физиономию, Клим оглянулся на брюнетку, которая терлась рядом с ним. А та кажется что-то знала. Точно знала. Неспроста же она сразу утекла на танцпол и затерялась в толпе.

— Понятия не имею, о какой Оле идет речь, — ответил Клим, воззрившись на меня честными-пречестными глазами.

Бесполезно. Он ничего не скажет мне. И дело тут даже не в мужской солидарности. Просто Клим на дух меня не переносит. Не знаю, чем я насолила ему. И знать особо не желаю.

На эмоциях я схватила его за горловину футболки и потянула в сторону фиолетового коридора, где музыка звучала гораздо тише.

— Эй, полегче! Футболку порвешь же! — сопротивлялся он, с неохотой следуя за мной.

— Дай мне свой телефон! — потребовала я, выставив руку ладонью кверху.

Парень окатил меня скептическим взглядом и с кривой усмешкой на губах произнес нагловатым тоном:

— А еще чё тебе дать?

— Клим...

— Алён, поезжай-ка ты домой! — упрямо перебил и принялся оттеснять меня в сторону выхода. — Я передам Макару, что ты его искала.

— Клим, прошу, дай мне свой телефон, — взмолилась я, ощущая как вся расползаюсь по швам.

Увидев перед собой полнейшее бездействие и нежелание помочь мне, я снова разревелась. Не смогла сдержать слез. Под бурные и неуемные рыдания прислонилась раскаленным лбом к прохладной стене тамбура.

И не знаю, что в итоге нашло на Клима — пожалел ли он меня, такую жалкую идиотку, или была какая-то другая причина, но после нескольких секунд сомнений Клим вынул свой смартфон из кармана джинсов, разблокировал и передал мне. Тем не менее выражение его лица давало понять, что я об этом крупно пожалею.

Плевать! Жалеть уже нечего...

По памяти я торопливо набрала номер Макара, поднесла телефон к уху. И разумеется он ответил на звонок буквально после первого гудка.

— Шум, что-то срочное? Я просто занят сейчас немного, — живенько отозвался он в трубку.

Прислушалась, сосредоточившись на фоновой музыке, но это была совсем не та, что звучала в клубе.

— Макар, где ты? Куда ты уехал? — проскрипела я, давясь слезами, кусая свои губы до крови.

Секунда молчания, другая, третья. Шумный выдох, а затем раздались короткие гудки.

Макар сбросил звонок. Он струсил, а мое сердце замкнуло и окончательно вышло из строя.

Больше я не слышала ничего. Сознание атрофировалось, и в уши словно воду залили.

Я даже не чувствовала уже ничего, будто все во мне внезапно умерло. Выключилось разом.

Вот и все. Моей счастливой сказочке пришел конец.

***

Вернувшись домой в режиме автопилота, я первым делом отыскала в гардеробной чемодан и принялась выгребать все свои вещи. Без разбора, только бы быстрее уйти отсюда. Испариться без объяснений. Исчезнуть к чертовой матери, оставив на память о себе свое свадебное платье, которое я так и не надену.

Не могла я находиться в квартире, в которую прежде любила возвращаться. Дышать не могла в этом месте. Задыхалась, словно вокруг шеи удавку обмотали.

Да что там... Я даже к вещам Макара прикасаться не могла. Противно до того было. Все они внезапно превратились для меня в грязь. В погань.

И как бы мне ни хотелось убраться отсюда поскорее, с каждой секундой двигаться становилось все труднее. Конечности не слушались. Все вываливалось из рук.

Тяжесть предательства буквально придавливала меня к полу. Выть хотелось от собственной немощи, от паскудной обиды, поселившейся за ребрами.

Стоило на секунду только прикрыть глаза, и я представляла Макара в объятиях той девушки. А в ушах по-прежнему стоял его демонический смех, от которого кровь в жилах стыла.

Ну и как теперь вычеркнуть все из памяти? Как жить с этим дальше?

"Не прощу. Никогда не прощу. Даже если найдет меня. Даже если на коленях приползет. Я не заслужила к себе такого отношения", — твердила себе, повторяла как мантру.

Видит бог я хотела, чтобы мы были счастливы. Я мечтала, чтобы мы стали семьей.

Не суждено, видимо. Такова судьба. А судьба бывает той еще подлой сукой.

Но я благодарна ей хотя бы за то, что она открыла мне глаза на правду до того, как я вышла замуж за такого беспринципного подонка.

Розовые очки, которые я носила довольно долгое время, наконец разбились. И плевать, что стеклами внутрь.

Да, больно и неожиданно. Но жизнь ведь на этом не заканчивается.

Мне всего лишь изменил любимый человек. Подумаешь, предал перед самой свадьбой. В день, когда я узнала, что скоро нас станет трое... Ничего страшного...

И тут вдруг на меня накатила новая волна истерики. Эмоции вновь захлестывали меня.

Правильней было бы направить их куда-нибудь, чтобы они не разнесли меня в щепки. Эмоции делали меня слабачкой. Тряпкой, об которую можно вытереть ноги.

Обозлившись на весь белый свет, я забежала в ванную, отыскала ножницы в шкафчике и снова ринулась в гардеробную. Я сорвала с плечиков свое свадебное платье и изрезала его на мелкие куски, наивно полагая, что мне станет легче.

Ни черта не полегчало!

Тогда я понеслась в гостиную и с пронзительным ревом смела с настенных полок все ненавистные безделушки, все рамки с нашими совместными фотографиями. Одна из них угодила в стену и разлетелась на осколки, чем-то напоминающие фрагменты моего разбитого сердца.

— Ненавижу! Сволочь! Предатель... Я же доверяла тебе больше, чем себе, — заскулила я как раненый зверь.

Испытывая невыносимое головокружение, я рухнула на пол и забила кулаками по паркету и битому стеклу. Отчаянно. Из последних сил.

Но черт с ним с моим разбитым сердцем...

А вот когда взгляд упал на тест с двумя полосками, который также оказался на полу среди осколков, праведный гнев внезапно отошел на второй план. На его место пришли странный трепет и волнение.

Ребеночек. Наш малыш.

Неужели и ему придется расти без отца?

Я приложила ладонь к своему плоскому животу и ощутила невероятное тепло, разливающееся по венам.

А затем я вздрогнула от раздавшегося хлопка входной двери.

Сердце сжалось в микроскопический комок и будто бы замерло. Всего на миг, поскольку оно вдруг гулко забилось. Взревело, ускоряясь до страшного предела.

Мне же сейчас придется смотреть в глаза предателю. И не просто смотреть, но еще и выслушивать его жалкие оправдания и мольбы о прощении. К такому я как-то не готовила себя.

Глава 3. Осколки любви

Тишина, а далее звуки шагов, приближающихся в гостиную. Мягких и неторопливых.

Макар показался из-за угла и резко остановился в проходе. Он словно не ожидал меня здесь увидеть.

Сюрприз, сволочь!

И с каким же безразличием он просканировал комнату, в которой я устроила небольшой погром.

Зацепившись взглядом за наши скомканные фотографии, он протяжно хмыкнул, вопросительно изогнул бровь и наконец обратил на меня внимание.

Глаза в глаза.

Мой измученный взгляд против его равнодушного. Настолько холодного, что все внутренности скукожились, покрывшись заледенелой коркой.

От губительного ожидания, от его максимально пофигистического выражения лица меня пробрало до самых костей и передернуло от мороза, прокравшегося в душу.

Ну давай! Спроси, какого черта здесь творится!

— Ну и что тут происходит? — поинтересовался он весьма спокойным тоном. — И откуда кровь на полу?

Сначала не поняла, о какой крови шла речь. И только когда опустила голову, я увидела на паркете отвратительные кровавые кляксы, от вида которых оцепенела на долю секунды.

Тошнота поднялась к горлу. Я вытянула перед собой трясущиеся руки.

Мои ладони... На внутренних сторонах были жуткие порезы, из плоти кое-где торчали мелкие кусочки осколков.

Странно. Я ведь даже не заметила. Не чувствовала боли. Душевная боль была настолько сильной... Она просто не могла сравниться с болью, вызванной порезами.

Что мне порезы, когда мое сердце обливалось кровью.

Макар вдруг бросился ко мне. Он опустился на корточки рядом и подхватил мои окровавленные руки в свои. Сосредоточенно осматривал каждую ранку, вытаскивал их них крошки стекла, как будто ему было не все равно.

И впервые его прикосновения не вызывали во мне ничего, кроме лютого омерзения.

К тому же от него исходил чужой приторный аромат. Так пахла Оля... Так воняла измена!

Он весь пропитался этим мерзким запахом, плюс ко всему на шее я заметила синюшный засос.

Едва сдержалась, чтобы не плюнуть ему в рожу.

Он не собирался ничего скрывать от меня.

Хотел бы скрыть, не позволил бы этой Оле оставлять на нем следы ее губищ. Отметины, которые я могу увидеть.

— Сильно больно? Как так вышло вообще? — уловила в его голосе нотки обеспокоенности, а в ответ я лишь вырвала свои руки и едко прыснула со смеху.

Сильно ли мне больно? Он сейчас серьезно?

— Алёна, ты скажешь что-нибудь? — начал он понемногу накаляться.

С очевидной тревогой всматривался в мое зареванное лицо, бегал зрачками по нему, но я не видела в нем ни капли сожаления.

Он и не думал раскаиваться. Надеялся, я схаваю.

— Где ты был? — спросила я безжизненным голосом, встречаясь с его серо-зелеными глазами.

Этот взгляд был последним, что я видела перед сном, и первым, что наблюдала перед собой спросонья. С него начинался мой день, на нем и заканчивался.

Но сегодня я возненавидела эти глаза. Меня пробирала противная дрожь всякий раз, когда я ощущала на себе его взгляд.

— В клубе я был, — ответил он как ни в чем не бывало, поднимаясь во весь рост. — Кстати, ты зачем приезжала? Могла ведь просто позвонить.

— Вообще-то я звонила. Дважды.

— Правда? — полез он в карман джинсов за телефоном и, глянув на экран, почти натурально удивился. — Точно. Наверное, не слышал.

Своим ответом он вынудил меня фыркнуть ему в лицо.

— Когда я приехала в клуб, тебя там уже не было. Куда ты поехал после мальчишника? Ответь честно, Макар, — предоставила ему шанс во всем сознаться.

Я понадеялась на его совесть. Думала, он сможет проявить хоть каплю мужественности.

Напрасно.

— Я подвозил кое-кого, а потом поехал домой, — произнес он, избегая моего взгляда.

Разочарование.

Оно лавиной обрушилось на меня. Засыпало с головой и утрамбовало под грудой несбыточных надежд.

А все потому, что честность не входила в его планы. Совесть спала. Боюсь, ее вообще никогда у него не было.

Макар — трус. Лжец. Эгоистичный подонок, которого я по наивной глупости боготворила.

— Ну и кого ты подвозил? Как ее хоть звали? — тихо вымолвила.

С особым вниманием я отслеживала каждый его вдох, каждое движение. Улавливала каждый взмах длинных ресниц, наблюдала за мимикой, пока он изображал из себя неподвижную статую.

Бесполезно.

У него лицо — маска. Ноль эмоций. Ни один мускул не шелохнулся.

А мне же реальность едва ли руки не заламывала. Я истошно кричала внутри себя. Проклинала тот момент, когда повелась на его обманчивое очарование.

Слезы топили меня изнутри. Я вся состояла из соленой влаги, тем не менее я всячески старалась не показывать, насколько трудно мне было смотреть на него и не видеть ничего, кроме полнейшего безразличия. Невыносимо трудно, но я держалась. Разваливалась на куски, превращаясь в груду развалин, но делала вид, будто ничто не сможет меня сломить.

— Кого ты подвозил? Кого ты так подвозил, что не услышал, как я тебе звонила? — выдавила я из себя.

Отмерев, Макар существенно напрягся. Плечи его приподнялись, грудь напружинилась, взгляд стал жестким и непримиримым.

Очевидно, он начал понимать, что от той доверчивой дурочки, кем я была все это время, не осталось и следа. Что случившееся — вовсе не то, на что я смогу спокойно закрыть глаза.

— Прости... — произнес он после затяжной паузы.

И та маска на его лице дала первую трещину. Крепко зажмурившись, он скорчился в мученической гримасе.

— За что? — затаила дыхание, готовясь к сбросу атомной бомбы.

Внезапно Макара затрясло. В нем клокотала злоба. Он злился на себя...

Ну надо же.

Он отошел к стене и, задрав голову к потолку, одним выдохом вытолкнул из легких весь воздух. Пройдясь нервным жестом по темно-русым курчавым волосам, он сплел пальцы в замок на затылке.

Казалось, в таком положении Макар простоял целую вечность. Он долгое время просто молчал. Мучил нас обоих, а потом напугал меня проявленной агрессией.

— С-с-у-у-ука, — процедил он, хорошенько приложившись кулаком в дверь гардеробной.

Удар был таким мощным, что на деревянном полотне осталась вмятина, а на его костяшках появились кровавые ссадины.

Развернулся, посмотрел на меня, а во взгляде читалось:

"Это конец. Всему конец. Ты вынудила меня. Вот и хавай теперь. Ты же этого добивалась! Тогда получай!"

— Я тебе изменил, — признался он на одном выдохе.

Я ведь ждала этих слов...

Тогда почему они резали без ножа? Почему высекали на сердце болезненные зарубки?

Почему обожгло холодом нутро, словно это признание стало для меня полнейшей неожиданностью?

Тело сотрясалось, как в первый раз, при просмотре того проклятого видео. Пульс забарабанил, бешено отзываясь где-то в глотке.

И стены гостиной начали вращаться. Они сужались. Давили на меня.

— Макар, зачем? Зачем ты так со мной? — прохныкала я, показывая ему свою сильнейшую слабость.

— Не знаю. Не могу я жениться сейчас.

— Но почему? Ты же сам предложил. Мы же так любили друг друга. Во всяком случае, я так думала.

Вот сейчас я видела, как жрала его совесть... или нечто другое изводило его.

— Ну да, любили. Я и сейчас тебя люблю.

Вздрогнула и согнулась, словно получила удар под дых.

Макар так спокойно и непринужденно признался мне в любви после того, как сознался в измене...

Будто измена — это вытекающий результат любви. Простая хронологическая последовательность отношений. Небольшая такая загвоздка, которую можно уладить фразой: "но я же люблю тебя".

Я в шоке. Он словно не изменил мне, а случайно ногу отдавил.

— Тогда в чем дело, не пойму? Чего тебе не хватало?

— Ты уверена, что хочешь это услышать? — намекая, оговаривал меня.

— Не уверена... Я больше ни в чем не уверена, но раз ты начал...

Возникла пауза. Всего лишь затишье перед неотвратимой бурей.

А затем я на себе ощутила ее разрушающие последствия.

— Да потому что я задолбался! Ты же помешалась на мне и на этой чертовой свадьбе! Тебя стало слишком много, понимаешь? — проорал он, взрываясь бомбой, поражая меня сокрушительной ударной волной.

Ни разу Макар не срывался на мне и не повышал голос. Он никогда прежде не позволял себе разговаривать со мной в таком тоне.

Если у нас и возникали разногласия, он предпочитал отмалчиваться, чтобы не раздувать конфликт. Макар мог часами игнорировать меня. Вообще не замечать, словно я пустое пусто.

Порой я даже завидовала его выдержке и самообладанию.

Однако стоило мне немного успокоиться, и он сам становился инициатором примирения.

Но сегодня все было иначе. Его выдержке и самообладанию пришел конец. А на примирение я не рассчитывала.

— Нет... я не... я не понимаю, что ты имеешь в виду, — слабо проронила, мотая головой и желая вогнать слезы обратно в глаза.

Подняться бы с пола, но сил во мне совершенно не осталось. Я пребывала в эмоциональной коме. Ни жива, ни мертва. Никчемна.

А вот в Макаре было столько энергии, что он не знал куда ее направить. Он мельтешил у меня перед глазами, носясь из угла в угол точно маятник. Он был весь на нервах. Зол. Разгневан.

И я готовилась к тому, что весь его гнев несправедливым образом обрушится на меня.

Но куда мне еще потрясений? Я ведь и так была наказана сполна.

— Единственное место, где я мог побыть наедине с самим собой — это сортир! Закуток метр на метр! Но теперь мне даже посрать спокойно не удается! Ты и в туалете меня достаешь! Макар, сколько можно, ты скоро выйдешь? Я тут подумала, а может голубей запустим в небо? А что, было бы здорово! Макар, слушай, а какие лучше клятвы написать, чтобы гости прослезились? — пережав связки и жестикулируя руками, спародировал меня и остановился напротив.

Он возвышался надо мной, а я внезапно ощутила себя маленькой букашкой, которую без сожалений можно раздавить. Впрочем, я и без того ощущала себя раздавленной, словно по мне многотонным катком проехались.

Но то был не каток вовсе, а правда... Истина, поскольку в словах Макара я хорошо себя узнавала.

Я и про голубей как-то интересовалась, и про клятвы вела речь. Всего раз я заводила эту тему, но чтобы вламываться к нему в туалет — глупости. Не было такого никогда. Даже близко.

Да, я всячески подкалывала Макара, когда тот часами заседал в туалете с телефоном, но это было шутки ради... Без какого-либо подтекста.

Тут он явно перегибал.

Нашел к чему прицепиться, на что надавить, и давил со всей силы. Беспощадно. Выставляя меня виноватой во всем.

Между тем его осатанелый взгляд блуждал по моему лицу. Пронзал раскаленными иглами насквозь. Глаза, как два лазера, выжигали разум до состояния золы.

Не выдержала накала и голову склонила к порывисто вздымающейся груди. Слеза прокатилась по щеке... Я хлюпнула носом.

А следом тягостный вздох Макара рассек оглушающую тишину. Тогда я втянула голову в плечи, ожидая очередную дозу яда, мучительно медленно отравляющего меня.

— Алён, ты же была нормальной, адекватной девчонкой. У тебя работа была, хобби какое-никакое, ты даже на пилатес как-то пыталась ходить. Но что с тобой стало после того, как я сделал тебе предложение? Ты все забросила и сконцентрировала все свое внимание на мне. Ты же задушила меня своей маниакальной любовью. Ты заполнила собой все мое личное пространство. С каждым днем ты все больше и больше отталкивала меня этим от себя. Дошло даже до того, что меня начал тяготить секс с тобой. И ведь всего этого не наблюдалось, когда мы просто встречались.

Я ушла глубоко в себя и заблудилась, кажется. В вакуум будто бы попала, где отчаянно барахталась. Там, в пустоте.

Он же сам попросил меня уйти с работы... Сам! Мотивируя тем, что его девушка не может работать официанткой. А новую работу (ту, что устраивала бы Макара) я еще не нашла. Не успела. Но я хожу по собеседованиям. Не сдаюсь, хоть и сложно найти работу по специальности. Без какого-либо опыта.

И вязание я не забросила. Просто лето ведь было. Не сезон для теплых вещей. Но на прошлой неделе я закупила все необходимые материалы. Со дня на день посылку должны доставить.

Ну а спортом я занимаюсь дома, когда Макара уходит по делам. Мне так удобней. Экономно к тому же.

Если тем самым он хотел указать на мое бесцельное существование, на никчемность, то черта с два он угадал.

Я никогда не сидела дома без дела. У нас всегда было прибрано, наготовлено, выстирано и выглажено. Не мои проблемы, что он всего этого не замечал.

А вот что насчет моей любви к Макару...

— Прости, я понятия не имела, что мне нужно контролировать свои чувства по отношению к тебе. Это же обычное проявление любви, я по-другому не умею, такой вот я человек, — сказала я и тут же мысленно осудила себя за неуместное "прости".

— Ты никогда не задумывалась, почему в последнее время я рано ложусь спать? — с прищуром спросил Макар, проигнорировав мой ответ.

— Ты говорил, у тебя сбился режим после Гран-при, — ответила, вспомнив о его летней поездке в Монако на гонки. Меня он не взял с собой, поскольку это было еще до предложения.

— Вранье! — гаркнул Макар, разрубая ребром ладони воздух возле себя. — Я жру снотворное, чтобы во сне спастись от твоей навязчивости. А еще от очередной примерки свадебного платья. Меня уже тошнит от всего белого! И вообще, тебе никто не говорил, что видеть невесту в свадебном платье до церемонии — плохая примета?

— Что за чушь? Это все предрассудки! — прорезался мой голос.

Губы Макара расплылись в язвительной ухмылке. Он открыто насмехался надо мной.

— Предрассудки — это твои "вместе и навсегда"! Предрассудки — это на просьбу сделать мне минет получить ответ, что такими вещами занимаются только проститутки. Извини, но я реально выдохся, а вдохнуть нечем, — с беспечностью развел руками в стороны. — Мне отсосали сегодня в клубе. И представь себе, это была не проститутка. Но знаешь, что самое поганое? — отчеканил вдруг яростно, злился как черт на то, что вынудила его вывалить всю грязь.

— Нет... прекрати! Не хочу... не хочу больше ничего знать, — жалобно простонала я, накрывая уши ладонями.

Однако Макар не послушал меня. У него появилась цель довести дело до конца. Поставить жирную точку. Добить меня.

— Я хотел трахнуть ее в машине, но не смог. А знаешь, почему? — поведал он с величайшим спокойствием, но играющие желваки и пульсирующая жилка на лбу давали понять, что он находится на взводе.

Макар плевать хотел на то, что я не желаю выслушивать настолько отвратительные подробности. Ему было пофиг, что каждое произнесенное им слово прочно запечатывалось в моей памяти. Уничтожало похлеще смертоносного яда. Сравнивало меня с землей.

Это унизительно. Лучше сразу в петлю.

— ...Потому что по радио включили песню, которую ты выбрала для нашего первого танца. А она бесит меня страшно! Раздражает до пузырящейся крови! Я слышу ее по десятку раз за день! Ты постоянно напеваешь ее! Она стоит у тебя на звонке, на будильнике. А-а-а-а-а! — драл он глотку, отчего лицопокраснело и вены на шее вздулись. — Она и сейчас играет у меня в башке! Я не знаю, как отделаться от нее!

Боже, до чего мы докатились...

И как после всего заново научиться доверять? Как научиться любить? Как не бояться заботиться о ком-то, чтобы твою заботу не приняли за навязчивость...

Боюсь, уже никак.

Макар выпотрошил меня полностью.

Мои первые серьезные отношения привели меня к полной опустошенности.

— Я лишь мечтала сделать нашу свадьбу незабываемой... И я не видела в этом ничего плохого. Если бы ты хоть раз сделал мне замечание, я бы прислушалась к тебе. Но я не слышала ничего такого. Я думала, ты хочешь того же самого, что и я, — схватилась за голову, боясь, что череп взорвется от стольких мыслей.

— Нет! Как оказалось, не хочу, — отчеканил он резко.

— Зачем же ты тогда делал мне предложение? Зачем тянул... зачем терпел меня столько времени? — вернула на него вопрошающий взгляд.

А в ответ получила молчание.

Но это было не просто молчание. Оно имело огромную мощь, которая была сравнима с товарняком, несущимся на меня на огромной скорости.

Горько. Чертовски горько осознавать, что меня предали, потому что я любила сильнее, чем мне было позволено любить.

Уходить надо.

Не могу больше тут оставаться. Не могу смотреть на человека, которого я, оказывается, даже не знаю. Макар все это время притворялся другим.

Не любит он меня. И не любил никогда. Для него я была удобной... вещью, иначе и не назовешь. Но все вещи рано или поздно приходят в негодность. Они надоедают и их заменяют другими вещами.

Поднялась с пола и обошла его неподвижную фигуру, чувствуя на себе цепкий взгляд, забирающийся под кожу острыми шипами.

— Не знаю я, зачем, — вдруг произнес, чем заставил меня забыть, куда направлялась. — Я вообще ни хрена не понимаю, что со мной происходит. В тот момент я так чувствовал, но больше я так не чувствую. Все!

Исчерпывающее объяснение.

Думала, это я жалкая и никчемная, но нет. Я ошиблась. Из нас двоих жалким выглядел как раз мой уже бывший жених.

— Все, Макар. Ты прав, это все! — решительно ответила я, не оборачиваясь на него, по капле набираясь силами, чтобы сделать решающий шаг, который изменит мою жизнь кардинальным образом.

Уверена, я смогу разобраться в себе, смогу сделать определенные выводы. Возможно, не сразу, но я приду к желаемому. А вот удастся ли Макару элементарно понять, что на самом деле хочет он от жизни — сильно сомневаюсь.

— Это что такое? — растерянный голос Макара вынудил меня посмотреть на него из-за плеча.

Склонив голову набок и сдвинув широкие темные брови к переносице, он взирал себе под ноги. А там, среди осколков, валялся тест на беременность.

Секунды мне хватило, чтобы сгруппироваться и поднять тест до того, как он оказался в руках Макара.

Плечи его дрогнули и застыли, глаза стали неподвижными и стеклянными. Он словно смотрел сквозь меня.

Тень шока пробежала по его красивому лицу, исказив его.

— Алёна, это ведь не то, что я думаю? — спросил он хриплым полушепотом, почти безжизненно. Не моргая, не дыша и не двигаясь.

Нервы опалил полыхающий внутри ужас. Сжег дотла.

— Это всего лишь тест. У меня была задержка, — с усилием вымолвила напрочь онемевшим языком.

Макар стоял предо мной весь белый, напоминая неподвижную статую, и сверлил во мне дыру озабоченным взглядом.

Если что-то и выдавало в нем живого человека, то только вздымающаяся грудь и трепещущие крылья носа.

Решив оставить его переживать стресс в одиночестве, я спокойно направилась в кухню. Запрятала тест в бюстгальтер, промыла руки от крови, а затем налила в стакан воды и одним большим глотком смочила пересохшую глотку.

— Так и что на нем? Какой результат? — услышала я позади себя.

Макар пребывал в замешательстве. Боялся страшно.

Страх буквально сочился из каждой его поры. Проявлялся поблескивающей испариной на лбу, на котором залегла глубокая вертикальная морщинка.

Тело его натянулось, бугристые мускулы напряглись и кулаки сжались до предела. Он словно готовился броситься на меня в любую секунду и свернуть шею, если мой ответ его не устроит.

У самой волосы на всем теле вздыбились и кожа инеем схватилась. Не только из-за его враждебного вида, но и из-за порции вранья, которую я планировала ему скормить:

— Ничего на нем нет. Можешь радоваться. Я не беременна, — ответила сдержанно.

И Макару этого хватило, что удивительно.

Он с явным облегчением выдохнул, откинулся спиной на стену. Кивнул каким-то своим мыслям и, разжав кулаки, тягуче прошелся ладонями по лицу.

Я же не могла смотреть на это без слез. Развернулась к окну и что было сил прикусила губу.

— Это... хорошо.

— Угу, просто супер, — буркнула, старясь держать разрывные эмоции в узде.

Не реветь!

— Ребенок все только усложнил бы. Поэтому, да. Хорошо, что ты не беременна.

Ну конечно же! Незапланированная беременность нарушила бы твои минетно-сортирные планы. Повязала бы по рукам и ногам.

— Аль, — ласково позвал Макар, приблизившись ко мне со спины и накрыв своей мощной энергетикой.

Его горячее дыхание врезалось в мой затылок, отчего нервы превратились в натянутые стальные тросы, которые в любой момент могли рвануть и исполосовать всю меня на лохмотья.

Волосы на макушке зашевелились и по венам пустили уничтожающий ток. Разряд за разрядом. И до того невыносимо больно стало, будто с меня кожу заживо содрали и бросили на мороз.

Прежде приятно волнующая близость стала необычайно отвратительной.

Б-р-р!

— Аль, посмотри на меня, — шепотом попросил.

Запрещенный прием!

Никто меня так не называл, кроме Макара. Я же таяла, как маргарин на раскаленном солнце всякий раз, когда он так нежно обращался ко мне. И он это знал. Пользовался этим сейчас! Намеренно выкручивал мои нервы.

Не проймешь...

Смолчала, мысленно давая себе установку ни при каких обстоятельствах не идти у него на поводу, не оборачиваться. Хватит с меня.

— В общем, нам надо взять паузу, — следом произнес Макар, очевидно намереваясь оставить наши отношения в подвешенном состоянии.

У меня едва ли глаза на лоб не полезли от его оскорбительной самонадеянности.

За кого он меня принимает?

Хм, пауза...

Сколько же в этом слове смысла... Однако я четко видела лишь один.

Без шансов. Без каких-либо пауз и многоточий. Только точка. Жирная, финальная точка.

Я тоже выдохлась. И морально, и физически истощилась.

— Можешь брать что угодно, кого угодно и как угодно, дело твое, но меня в это впутывать не нужно.

Я расправила свои плечи и с гордо поднятой головой двинулась к гардеробной, а Макар сделал резкий выпад и настырно преградил собой проход, не давая мне ни на шаг приблизиться к цели.

— Пропусти! Дай мне убраться отсюда!

Мотнул головой категорично и едва сдержался, чтобы не прикоснуться ко мне рукой. Он вовремя одумался, втянув руку обратно.

Сомнения. Они одолевали его. Лишний раз доказывали, что Макар сам не знает, чего хочет.

— Я уйду. Так будет правильней, — проявлял он свое запоздалое благородство, которое уже никуда не уперлось.

И на сей раз я ничего не ответила. Пусть делает, что хочет. Лишь бы я больше не видела перед собой эти лживые глаза.

Вскоре Макара уже не было дома.

Он ушел по-английски, забрав с собой только ноутбук и документы.

Но такое ощущение, что он унес с собой и мое сердце. Взял его в заложники. На время паузы, которая будет длиться вечно.

Глава 4. Что могло пойти не так?

Два года спустя

— Алёна, а может, все-таки останешься еще на часок? Я же здесь толком никого не знаю. Все еще трезвые и какие-то скучные, — упрашивала меня моя коллега Александра, перекрикивая музыку.

— Нет, не могу, Саш, не сегодня, — скупо ответила я, глянув на наручные часы от "Cartier".

Разумеется, это подделка. Но отмечу, достойная.

Саша на мое упрямство ожидаемо надула кроваво-красные губы, сочетающиеся с цветом ее вечернего платья. С богатого стола она подхватила свой бокал шампанского. Элегантно оттопырила мизинец и в три больших и совсем не элегантных глотка опустошила его.

— Ну ты хотя бы за компанию со мной выпей. Праздник же! — настаивала она.

В этот момент мимо нашего столика проходил официант. Саша вскочила с места и ловко подхватила наполненный бокал с подноса. Присаживаясь на место, она с задорным видом пододвинула шампанское ко мне.

— Глоточек. Один малюсенький, ну пожалуйста!

Шампанское весело играло пузырьками, призывая испить его до дна. Да и Саша уже смотрела на меня так, словно, если я откажу, она сама зальет его мне в глотку.

— Нет, не хочу, — тем не менее отодвинула бокал от себя, на что Саша недовольно цыкнула и закатила глаза к высокому потолку, на котором мерцали лучи стробоскопов.

Так и знала, что спокойно уйти не удастся.

Сегодня праздник, посвященный двадцатилетию компании. Генеральный постарался на славу. Для такого случая выкупил целый банкетный зал, куда вместилась сотня сотрудников от мала до велика. Он нанял кавер-группу и команду "секси"-барабанщиков, которые по очереди выступали на сцене.

Тожество подходило к самому разгару, но к этому моменту я хотела бы уже уйти.

Вот только у Сашеньки были другие планы на мой счет. Ее душа требовала танцев. Бедная, уже вся издергалась, жалостливо поглядывая на пока еще пустующий танцпол. Коллеги еще не до такой степени надрались, чтобы пускаться в пляс, но они уже взяли верный курс. Официанты только и успевали обновлять алкоголь. Чую, скоро на танцполе будет не протолкнуться.

Две недели назад Саша устроилась в нашу компанию помощником дизайнера, а я вызвалась взять над ней кураторство. Не из каких-то благородных побуждений. Ни в коем разе. Мне просто важна каждая копейка, ведь за стажировку мне пообещали хорошую премию.

Вчера стажировка подошла к концу. Саша достойно ее прошла благодаря мне и, видимо, теперь она считала нас подругами, раз не упускала случая напоить меня.

Я же всячески старалась держаться отстраненно. Она хоть и смышленая девчонка в некоторых вещах, но чрезвычайно болтлива. Ее рот вообще никогда не закрывается, а это порой утомляет меня.

— Тебя напрягает все это, да? Вот ответь, ты типа правильная или просто хочешь казаться такой в глазах других? — попыталась она залезть мне под кожу, еще не догадываясь, что это бесполезное занятие. У меня же под шкурой с недавних пор непробиваемая броня.

— Нет, я далеко не правильная. Просто у меня имеются планы на вечер. Я жду девяти часов и ухожу, — вновь посмотрела на часы, стрелки показывали без пяти минут девять.

— А что будет в девять?

— Генеральный выступит с поздравительной речью и даст старт на продолжение вечеринки в уже более неформальной обстановке. А там начнется полный трэш.

Я присмотрелась к сцене. На нее уже вышел ведущий в пиджаке с пайетками. С минуты на минуту он должен пригласить Русакова Дмитрия Борисовича — самую большую шишку компании, в которой я работаю уже почти год. Хороший дядька, но весьма требователен. Три месяца назад я чудом смогла урвать должность главного дизайнера. Если бы не Дмитрий Борисович, я бы так и осталась девочкой на побегушках. И именно из уважения к нему я все еще не ушла домой.

Не люблю я помпезные вечеринки. Не мое это. И вечерние наряды я тоже ненавижу.

Если бы не дресс-код, фиг бы я надела это жутко неудобное платье. Утонченное, черное, с длинным шлейфом и открытыми плечами, но оно было настолько узким, что не давало мне спокойно ходить, не говоря уже о том, чтобы беспрепятственно преодолеть лестницу. Проще было скатиться по ней на заднице, а вот вверх... верх только на лифте. Оно ужасно сковывало движения. Облепило меня со всех сторон так, что вздохнуть было нечем. Ни согнуться, ни разогнуться, словно швабру проглотила.

Короче, прогадала я с платьем, как всегда.

— Алён, смотри, кажется, кое-кто уже положил на тебя глаз, — прошептала Саша, навалившись грудью на край стола.

— Кто? — встрепенулась я и одернула себя от поправления прически.

— Весьма симпатичный шатен на девять часов. В темно-синем костюме, небесной рубашке и с бежевым галстуком, — точно описала она его.

Хм.

Чисто из любопытства я как бы невзначай повернула голову вправо. На девять часов сиротливо восседала наша бухгалтерша Марина Сергеевна. Тучная женщина, одетая в бордовый балахон, хлебала шампанское в прикуску с тарталетками и подпевала Ане Асти, играющей фоном. Никаких шатенов в темно-синем костюме и в помине не наблюдалось.

— Вот дура, я все напутала! Это у меня на девять часов, а у тебя, получается, на три, — самокритично поправилась Саша и наклоном головы указала в противоположную сторону.

А я почему-то уже ощущала на себе слева посторонний взгляд. Совершенно плотоядный. Хищный.

Я примерно представляла, кому могла принадлежать сильная мужская энергетика, электрическими импульсами добирающаяся до меня. Я прям чувствовала, как меня раздевали глазами. Оттого душно становилось. А еще это чертово платье, повторяющее каждую линию моего тела... блин.

Перевела ленивый взгляд в сторону, откуда буквально фонтанировала сексуальная энергия, и тотчас убедилась в своих догадках.

Хорошо знакомый мужчина сидел за соседним столиком с широко растравленными ногами. Одна его рука была заброшена на спинку стула. Длинными крепкими пальцами он удерживал бокал, наполненный виски. Мужчина с угольно черными глазами одарил меня теплой улыбкой, продемонстрировав очаровательные ямочки на гладко выбритых щеках. Он поднял бокал перед собой, что-то неразборчиво произнес, а затем осушил его до последней капли.

Я медленно кивнула ему в ответ, скривив рот в подобии улыбки, и быстро вернула взгляд на Сашу. А той уже не терпелось разузнать все о "симпатичном шатене".

— Кто этот ходячий секс? — едва слышно спросила она, пылая румянцем и бросая на скучающего мужчину неоднозначные взгляды.

— Лев Андреевич, наш директор по развитию, — сухо ответила я и против своих правил все-таки смочила горло глотком шампанского. Пузырьки вмиг ударили в голову.

— Лев, — восхищенно протянула Саша и хмыкнула. — И что у тебя с этим Львом? — лезла она не в свое дело.

— С чего ты взяла, что у меня что-то с ним есть? — возмутилась я.

— Не знаю, ты покраснела и как-то странно заерзала на стуле.

— Глупости, мы просто работаем вместе, — безразлично бросила я, не переставая ощущать на себе посторонний взгляд, оказывающий давление.

— Ага, так я прям и поверила.

— Лучше прибереги силу своего воображения для нашего следующего проекта.

Со Львом нас объединяет не только работа, к сожалению. Нас также связывают парочка свиданий и один поцелуй, который едва ли не перерос в нечто большее.

И теперь этот мужчина не теряет надежд затащить меня в свою постель. Однако для себя я решила, что служебный роман может негативно сказаться на моей репутации в компании, а я не могу себе этого позволить. Слишком крепко я держусь за свою должность.

Да, Лев — хороший мужчина, упертый, умный, свободный, красивый и весьма горяч. Он знает, чего хочет. Мало того, он без особого труда добивается желаемого. Наверное потому я сама не поняла, как оказалась в его пылких объятиях. Но на этом все. Это была приятная разовая акция. Пока я не готова к чему-то большему. У меня своих забот по горло. Наличие регулярного секса нисколько не облегчит мне жизнь.

Между тем Дмитрий Борисович взошел на сцену и в банкетном зале воцарилась тишина. Высокий статный мужчина с короткими седыми волосами и серебристой бородой от души поблагодарил всех собравшихся на празднике. Он рассказал о достижениях компании за минувший год и поставил трудновыполнимые задачи на следующий, а толпа, собравшаяся у сцены, улюлюкала и аплодировала своему кумиру стоя.

— Также, пользуясь случаем, я хотел бы сообщить вам одну важную новость, — голос мужчины стал заметно тише, высокий лоб испещрили глубокие морщины.

У Дмитрия Борисовича словно резко пропало настроение. Он покосился в сторону и шумно вздохнул, отчего колонки захрипели.

— Так сложилось, что этот год стал последним годом моего правления. Не хочу вдаваться в подробности и портить вам праздник. Скажу лишь одно, наша компания будет процветать и без моего непосредственного участия. В этом я нисколько не сомневаюсь! Я позаботился обо всем и нашел достойного преемника на свое место. И сегодня тот самый день, когда я с гордостью могу представить вам его, — широким жестом он выставил руку в сторону лестницы, ведущей к сцене.

Очевидно, там кто-то стоял, но со своего места я не могла разглядеть никого, сколько бы ни вытягивала шею.

— Громов Макар Дмитриевич! Прошу любить и жаловать! — праздно воскликнул Дмитрий Борисович. Хлопая в ладоши, он освободил место у микрофона.

Сначала показалось, что мне послышалось. Не придала этому имени особого значения. Всякое бывает ведь.

Но, когда на сцене появился мужчина во всем черном... Когда он уверенной поступью проплыл вдоль барабанной установки... Когда он остановился у микрофона и, поправив узелок черного галстука, окинул публику покровительственным взглядом, я впала в ступор.

Сердце пропустило удар. Оно вообще остановилось к чертовой матери.

Бабах!

Будто целое небо упало на мою голову и придавило к полу всей массой грозовых облаков.

Такой подлянки от судьбы я никак не могла ожидать.

Ну и сука же ты, судьба! Не думала, что ты вновь сведешь меня с ним!

Я ведь исчезла. Я сменила номера, удалила все страницы из соцсетей и создала новые не под своим именем.

Специально уехала от него за тысячу километров, чтобы никогда не пересекаться с ним. Позднее все-таки вернулась в большой город — жить-то на что-то надо было, но я ни разу не слышала о нем.

Я вычеркнула его из своей памяти. Стерла, как ненавистное пятно! Забыла о том, что он был в моей жизни! Я вытравила его из крови!

И я была счастлива все эти долгие месяцы без него! Ничто не напоминало мне о нем... Практически.

— Спасибо, отец, — услышала я этот низкий и невероятно глубокий голос, звучащий из динамиков стереосистемы, и едва ли не сползла под стол.

Отец? Какого черта?

Нет, я сплю. Мне все это снится. Дурной сон. Это кошмар.

Да быть того не может!

Но стоящий мужчина в лучах прожекторов был очень даже реален.

Его холодный взгляд с некой надменностью изучал стоявших у сцены людей. Лицо окаймляла ухоженная темная растительность, за счет чего он выглядел старше своих лет. Темно-русые волосы были уложены в модную мужскую проческу без единого намека на привычные задорные кучеряшки.

Дорогой черный костюм сидел на нем идеально. Он очень подходил его деловому мрачному образу.

Прежде я всего раз видела его в костюме — на примерке перед нашей свадьбой. Но тогда он выглядел как мальчишка, а сегодня же... Он словно дьявол, посланный на землю за чьей-то душой. Лишь бы не за моей.

Я бы сразу не признала Макара, если бы не произнесли его имя-отчество.

Но зачем? Зачем ты явился сюда? Как ты компанией собрался управлять, если даже свой член контролировать не в состоянии... Как Дмитрий Борисович вообще под этим подписался?

Я же дорожу своей работой, а теперь... Теперь я возненавижу ее всем своим существом.

— Какой красивый молодой член... правления, — прожужжала Саша мне в ухо, не сводя очарованного взгляда с Макара.

Так и подмывало вякнуть ей что-нибудь в духе:

"Подбери слюни, не то поскользнешься. Этот член вовсе не тот, за кого себя выдает!"

— Ой, Алён, кажется, я влюбилась, а ты? — дернула она меня за плечо. — Как он тебе вообще?

Никак! Уже никак...

Что-то мне дурно.

Желудок сжался, намереваясь вытолкнуть из себя все содержимое.

— Понимаю ваше негодование, — обратился Макар к изумленной публике, сверкая белоснежной улыбкой. — Для меня это также стало полнейшей неожиданностью, но я приложу все усилия, чтобы заслужить ваше доверие. Для меня это большая честь..

Бла-бла-бла...

Не желаю это выслушивать. Тошно.

С меня хватит вечеринки. Я и так уже задержалась здесь.

Поставила недопитый бокал на стол и, подняв с пола шлейф платья, решила по-тихому улизнуть. Не удосужилась даже попрощаться с Сашей.

Лестница и лифты, как назло, располагались на противоположной стороне банкетного зала. Пришлось идти наискось через самый центр. Вернее, не идти, а семенить мелкими шажочками.

Чтоб я еще раз надела это платье!

И в какой-то момент оно же сыграло со мной злую шутку. Запутавшись в своих ногах, я налетела на мимо проходящего официанта. Впечаталась в него своим носом, выбивая из его рук поднос с бокалами. Мой испуганный визг и пронзительный звон бьющегося стекла пронеслись по банкетному залу. Тогда голоса резко смолкли и все внимание гостей переключилось на меня.

Че-е-ерт.

Тишина вокруг и гул моего сердца в ушах.

— С вами все в порядке? Не ушиблись? — взволнованно поинтересовался официант.

Смогла только помотать головой, а затем я зачем-то посмотрела на сцену, откуда не доносилось ни звука с момента моего перфоманса.

Наши взгляды пересеклись. Я стояла, как пришибленная, и Макар словно громом пораженный. Но я смогла прочесть в его серо-зеленых глазах сначала удивление и замешательство, тем не менее они быстро сменились чем-то похожим на глубочайшее облегчение. Необъяснимое успокоение.

— Аля... — его хриплый выдох в микрофон вызвал дрожь во всем теле.

Нет больше никакой Али!

— Прошу меня извинить, — буркнула я незнамо кому, незнамо зачем.

Выйдя из оцепенения, я возобновила шаг. С гордо вздернутым подбородком обошла осколки стекла и лужу шампанского, и беспрепятственно добралась до тамбура с лифтами.

Глава 5. Два на два

К счастью, никого, кроме меня, в тамбуре не было. Остановившись напротив лифта, я перевела дыхание и обернулась, дабы удостовериться, что за мной не было хвоста.

Черт бы знал, почему я думала, что кто-то может за мной идти. Интуиция так подсказывала.

Я нажала на кнопку лифта, а та тоже оказалась проклятой. С первого раза она не сработала. Мне пришлось буквально истыкать вредную железячку пальцем.

— Ну давай же! Хоть ты не порти мне настроение, — зарычала я, после чего табло над створками лифта вспыхнуло синим цветом.

Кабинка поднималась аж с подземной парковки.

Супер!

Внутри тем временем поселилось странное предчувствие. Холодное и склизкое, точно ползущая змея.

Меня не покидало ощущение, словно что-то грядет. Что-то нехорошее произойдет. Недопустимое. И если не сейчас, то в ближайшее время так уж точно.

Зла не хватало. Внутри свербело все от всколыхнувшейся ненависти. Едва ли пар из ушей не валил! Как он взгрел меня своим внезапным появлением и этим опостылевшим: "Аля".

Думала, я прошла через это и прочно закрепилась на стадии "равнодушие", так нет же. Как оказалось, ненависть все еще сидит во мне. Сейчас она бурлит в моих жилах, пузырится.

Это ж надо было из трех компаний, которые пожелали принять меня на работу, выбрать именно ту, где работал отец моего бывшего.

Ничего не наводило на это. Фамилии-то у них разные. Ни одного Громова не затесалось в штате сотрудников.

И тут на тебе...

Такое разве что в кино бывает.

Ага, и в моей жизни, судя по всему.

— Козел! — слетело с моего языка.

И он теперь будет руководить мной? Или сразу попросит уволиться?

"Уважаемая Алёна Станиславовна, я тут изучил ваше досье и пришел к выводу, что вы не подходите нашей компании. Почему? Потому что ваши заслуги перед компанией меркнут на фоне ваших же слов, сказанных мне однажды. Помнится, вы утверждали, что минет могут делать только проститутки. Так вот, наши мнения расходятся, а посему считаю, мы с вами не сработаемся. Как это относится к работе? А разве здесь нет туалетов? Я люблю минет в сортире. Вы такое не одобряете? Тогда прошу вас написать заявление на увольнение и положить на мой стол. Я сказал, заявление положите на стол, а не хер на меня".

Вряд ли у него получится меня уволить.

Я не представлю ему такой возможности. Сама уйду.

Вот приду в понедельник в офис и сразу же напишу заявление на увольнение. Буду настаивать на том, чтобы меня отпустили без отработки.

Надеюсь, в понедельник Макар... Дмитриевич, пропади он пропадом, еще не успеет заступить на новую должность.

Да, будет тяжело расставаться с работой. Я же столько сил вложила, чтобы добиться успеха. Я так стремилась к мечте... А теперь мне придется начинать все с нуля.

Это ужасно обидно, но ничего. Я найду другую работу. Я выкручусь. И не с таким в жизни сталкивалась.

Да где же этот лифт? Что так долго?

Уже вся извелась. Гипнотизируя сменяющиеся цифры на табло, я нервно стучала каблуком и пыхтела, пыхтела, пыхтела, прокручивая в голове наш зрительный контакт.

И тут вдруг слух мой уловил оживленные возгласы со стороны банкетного зала, а затем твердые шаги гулким эхом разнеслись по стенам пустующего тамбура.

— Аля, — мужской голос, донесшийся из-за спины вкрадчивым тоном, заставил сердце сжаться в микроскопический комок, подняться вверх по глотке, а потом ухнуть вниз.

Внезапно мне захотелось раствориться в воздухе, слиться с пустотой.

Я зябко съежилась, обняла себя руками, а про себя твердила:

"Пошел вон! Сгинь! Чтоб у тебя член на лбу вырос, герой сортирный!"

— Аля, это ведь ты? — спросил, по шагу подбираясь ко мне, и через краткую паузу добавил растерянно: — Или я все же сошел с ума...

— Не понимаю, о какой Але идет речь. Мужчина, вы ошиблись, — намеренно исказила свой голос, понадеявшись, что он не узнает меня.

Макар поравнялся со мной, и в нос сразу же забился древесный запах его парфюма. За время нашей разлуки он так и не сменил свой аромат. По-прежнему носил тот, что я однажды выбрала для него... Вот только теперь он ассоциировался у меня с запахом предательства.

— С этим вряд ли можно поспорить, — проронил он с легкой улыбкой на лице.

И такое ощущение, что он ответил не на мою реплику, а на какие-то свои мысли... Ну никак не вязался такой ответ с его довольным улыбальником.

Макар продолжал завороженно смотреть на меня, внимательно изучая мой профиль, разглядывая всю с ног до головы, словно я представляла собой редчайший экспонат.

Находиться под этим блуждающим взглядом было не столько дискомфортно, сколько противно.

— Ты сильно изменилась, Аль. Тебе очень идут длинные волосы, — с каким же восторгом он это произнес.

— Спасибо, — коротко отделалась я, мысленно проклиная чертов лифт, застрявший на пятнадцатом этаже.

Макар стоял над душой, нервируя меня своим тяжким присутствием. Я позволила себе взглянуть на него одним глазком.

Что с ним?

Он будто завис где-то в прострации. Молчал. Просто пялился на меня и шумно дышал отчего-то. Мыслями он определенно пребывал где-то не здесь.

По мере того, как зрачки его все больше и больше вытесняли собой серо-зеленую бездну, я все больше и больше ощущала внутреннее давление. Раздражение.

И в какой-то момент его окончательно потемневший взгляд сполз на мои губы, подкрашенные блеском. Макар туго сглотнул, дернув кадыком.

Ну все...

— Прошу прощения, Макар Дмитриевич, а разве вам не нужно произносить речь? — важно намекнула ему, чтобы он уже пришел в себя и поскорее проваливал.

Повел головой чуть вправо, а затем чуть влево.

— Нужно, но... кажется, я забыл все слова.

Он тряхнул головой, сбрасывая с себя легкий морок. И вот передо мной уже стоял человек с вполне себе серьезным видом важного начальника.

— Что ты здесь делаешь? Неужели ты...

— Да, я работаю в компании Дмитрия Борисовича! — настырно перебила его, гордо расправив плечи.

Макар сложил руки на могучей груди и, хмыкнув задумчиво, потер пальцами челюсть.

— Выходит, теперь ты работаешь на меня.

— Сильно сомневаюсь, — огрызнулась, отчего Макар вновь расплылся в мальчишеской улыбке и склонился ко мне непозволительно близко, вторгся в мое личное пространство.

— Обожаю, когда ты так делаешь.

Ощутив его горячие дыхание на своем лице, я уклонилась от него.

— М? — вопросительно вздернула бровь.

— Морщишь нос, когда сердишься.

Ничего не понимала.

Это беспринципный мудак точно мне изменил и выставил меня во всем виноватой? Или я все это себе выдумала?

Просто складывалось такое впечатление, что Макар принимает меня за дуру, у которой амнезия или запущенная форма шизофрении.

Нет, Макар, я все помню, и с головой у меня все в полном порядке, а вот ты точно мозги свои где-то растерял, раз посмел ко мне подойти и как ни в чем не бывало нести подобную ахинею.

— Вот ты где! А я всюду тебя ищу, — внезапно раздался голос Льва позади и Макар вынужденно отстранился от меня.

— Бо-о-о-же, — простонала я беззвучно, зажмуривая глаза что есть сил.

Только этого мне не хватало.

Лев проследовал вдоль коридора уверенной поступью царя зверей, скользящими и размашистыми шагами разрезая загустевший воздух.

Он целенаправленно вклинился между мной и Макаром. Оттеснил того ближе к лифту, притерся к моему плечу и только тогда обратил внимание на новоиспеченного генерального.

— Макар, добро пожаловать в нашу большую и дружную семью. Твой отец сделал правильное решение, — произнес Лев учтиво, с изысканной вежливостью протягивая ему свою руку.

— Благодарю, Лев. Приятно это слышать от тебя, — кивнул Макар, пожимая ладонь Льву. Крепко. До характерного хруста.

И тут вдруг я невольно заметила, как изменился Макар в лице при виде подоспевшего к нам Льва. Улыбка резко превратилась в плотную жесткую линию, челюсть напряглась, взгляд стал острее лезвия бритвы и желваки вздулись. Он принял крайне напряженную позу, запрятал руки в карманы брюк и воззрился на Льва подозрительно.

— К слову, отличная задумка с тимбилдингом, активный отдых нашей команде не помешает, — директор по развитию продолжил обмен любезностями.

— Как знал, — сухим тоном отозвался тот, кого ни видеть, ни слышать не желала.

Очевидно, мужчины хорошо друг друга знали.

Друзья?

Сомневаюсь.

Разве что в прошлом, поскольку в настоящий момент между ними сквозило кипучее соперничество, стрекочущее напряжением в воздухе. Или я путала его с чем-то другим...

Одно точно — они испытывали друг к другу неприязнь. Я не могла ошибаться.

А еще Громов решал в уме непростую задачку. Шестеренки в голове скрежетали и надрывались. Мыслительный процесс заходил в тупик, ведь он не мог понять, кем мне приходится Лев Суворов.

Этот безмолвный вопрос четко прослеживался в его суженных глазах, блуждающих с меня на Льва и обратно.

— Так и зачем ты меня искал? — следом поинтересовался Макар, выкатив грудь колесом.

Лев сконфузился, плотно поджал губы и в неловкости прочистил горло.

— Не тебя, Макар. Я Алёнку искал, — пояснил Лев доходчиво и по-хозяйски устроил свою огромную ладонь на моей талии, заслонил собой, словно Макар представлял собой угрозу. — Ты так внезапно убежала... за тобой там черти гнались, что ли?

"Черт один, если быть точнее", — подумала и тут же напоролась на напряженный взгляд Макара, от которого загустела кровь.

С такой угрюмостью он смотрел то на меня, то на ладонь Суворова, покоящуюся на моей пояснице.

— Да никто не гнался за мной. Мне просто захотелось домой, — уточнила я и всё-таки сбросила с себя мужскую руку.

Нечего меня лапать без позволения!

— Тогда я провожу тебя. Не возражаешь?

— Нисколько, — трепеща ресницами, выдавила из себя самую лучшую улыбку, имеющуюся в моем арсенале.

Это всяко лучше, нежели чем за мной увяжется Макар.

Не дай бог.

Льва я еще хоть как-то могла стерпеть. Во всяком случае он не вызывал во мне отторжения. А вот в присутствии Макара мое терпение могло в два счета лопнуть.

Между тем сбоку от себя я расслышала шумный вздох. Крайне раздраженный. Таким образом Макар напомнил нам, что он все еще здесь.

— Кстати, вижу, ты уже познакомилась с Макаром Дмитриевичем, — Лев басом заполнил возникшую паузу.

— Ага, познакомилась, — отвесила вялый кивок и сглотнула горечь, вызванную непрошеным воспоминанием нашего знакомства.

— Мы вообще-то уже были знакомы, — смело признался Макар, изъявляя желание отследить реакцию Льва.

— Вот как? Правда? — искренне удивился Суворов, клюнув на наживку.

Он заглянул мне в лицо, и я уловила промелькнувшую вспышку ревности в его черных глазах.

— Да, мы раньше...

— Учились! Мы с Макаром учились вместе. В одной группе, — выпалила я резко и чрезвычайно громко, опередив тем самым Громова.

А тот ощерился сразу же.

Черт знает, что он хотел ляпнуть.

Вряд ли он признался бы, что два года назад мы планировали пожениться. Казалось, он вообще об этом забыл.

Все равно.

Будет лучше, если никто не узнает о том, какой наивной размазней я раньше была, раз позволила о себя вытереть ноги.

— Надо же, как тесен мир! — восхитился Лев то ли в шутку, то ли всерьез — уже и не разберешь.

— Не то слово, — произнес Макар, сцепив зубы.

Все происходящее уже смахивало на какой-то сюр. Тысячу раз успела пожалеть, что заставила себя прийти на юбилей компании. Не хотела же идти.

Виски уже пронзала резь. Мозги закипали с каждой секундой все больше и больше. Мне требовался воздух. Свежий воздух, где поблизости не будет ни одного мужика, мнящего себя альфа-самцом.

— Так вы... встречаетесь? — внезапно Макар проявил любопытство, рискуя быть посланным далеко и надолго.

А какая ему разница вообще?

Прикусив до боли язык, я посчитала нужным слиться с разговора, который порядком уже надоел.

Домой хотелось. Подальше от всех.

Я представила возможность ответить Льву. И было совершенно безразлично, что он скажет. Главное, чтобы в итоге все заткнулись и разбежались по разным сторонам.

Вот только Лев не успел даже рта раскрыть, поскольку из-за угла выплыла фигуристая блондинка. В бежевом силуэтном платье, подчеркивающем все ее достоинства. Цокая высокими шпильками, она продефилировала в нашу сторону походкой от бедра.

— Макарушка, эта вечеринка слишком скучная, поедем уже домой, а, — надула она полные губы бордового цвета, прильнув к Громову.

Макарушка...

Чуть не вырвало от столь приторного послевкусия.

Макар натянулся струной, когда девушка положила ладонь на его грудь и наманикюренными пальцами проскользнула до запредельно напряженной шеи.

Ее совершенно не заботили посторонние люди. Казалось, ее вообще ничего не заботило, кроме неважнецкого настроения, вызванного скучнейшим мероприятием.

— Не могу сейчас. С отцом нужно кое-что обсудить. Поезжай одна, если хочешь, — ответил он холодно, взглянув на нее исподлобья, а затем переглянулся со мной.

Я резко отвела глаза в сторону, делая вид, что мне абсолютно плевать на эту сладкую парочку.

Впрочем, мне реально было плевать. Нигде не екнуло. Не кольнуло. Не всколыхнулось.

Внутри один лишь лед. Целый айсберг, дрейфующий в пустоте.

И какая-то сексапильная роковуха, возникшая возле моего бывшего, вряд ли смогла бы вызвать во мне бурю эмоций.

Тишина.

Ситуация крайне идиотская, но ее смог разрядить долгожданный сигнал лифта, пришедшего на этаж.

Слава богу!

Створки разъехались в разные стороны. Из кабинки поочередно вывалились восемь развеселых сотрудников нашей компании, от которых разило перегаром и куревом.

В нетерпении я первая шагнула в лифт, откинулась на зеркальную поверхность, за мной и Лев вошел в кабинку.

— А вы вниз же поедете? — спросила блондинка, вынимая из маленькой сумочки губную помаду.

— Мы на самом верхнем этаже, выше ехать уже некуда. Ты хоть голову иногда-то включай, — саркастическим тоном отозвался Лев.

Возникла мысль, что и с этой девушкой он был хорошо знаком.

Вообще-то Лев воспитан. Он не позволил бы себе разговаривать в таком непочтительном тоне с незнакомками. А тут он в открытую насмехался над ее умственными способностями. Да еще и при собственном молодом человеке.

— Ой, что-то я туплю сегодня. Наверное, долгий перелет так сказывается, — усмехнулась девушка сама над собой, грациозным жестом перебрасывая объемные локоны за плечо.

Стоящий за ней Макар устало сомкнул веки и издал вздох поистине заколебавшегося человека.

— Рад был повидаться, — кивнул он сначала Льву, потом мне, а затем, убрав руки в карманы брюк, развернулся и пошагал в обратную сторону.

— Макар, сильно не задерживайся только! Или я поеду к себе! — звонко выкрикнула блондинка ему вслед, входя в лифт, а тот отставил ее просьбу без комментариев.

Он даже не обернулся.

Высокие отношения, ничего не скажешь... К этому Макар и стремился, по всей видимости. Надеюсь, он теперь счастлив и доволен своей жизнью.

— А ты что, не доверяешь своему мужику? — с издевкой спросил Лев, когда дверцы лифта закрылись и мы отправились вниз.

— Я доверяю только себе, Лёвушка, уж тебе ли не знать, — с коварной ухмылкой роковуха нажала на кнопку этажа парковки и развернулась к зеркалу, принимаясь подкрашивать помадой свои губы.

И с каким же восхищением она смотрела на свое отражение. Словно сама себе завидовала. Будто не прочь поиметь саму себя.

— Знаю, Оля, — прыснул Лев в стиснутый кулак. — К счастью, знаю.

А меня же словно ледяной водой окатили.

Оля...

Хм.

Почему-то теперь мне в глаза бросался только ее рот.

Какова вероятность, что благодаря этому большому напомаженному рту и его "глубочайшим" стараниям, я не состояла сейчас в рядах несчастных разведенок?

Я уже и не вспомню тот голос из видео...

Но, возможно, рядом со мной сейчас стояла именно та девушка, которая два года назад раскрыла мне глаза на блядскую сущность Макара.

И если она до сих пор с ним, значит она не только хорошо сосет, но еще и человек хороший... не такой душный, как я.

Что ж... мои поздравления.

Я могу только порадоваться за обоих.

Желания плескаться ядом или в порыве ревности вырвать ей все лохмы у меня вообще не возникало.

Нет, я не считала ее разлучницей. Более того, я премного благодарна этой "высокоморальной" блонде. Если это действительно та, о ком я думаю.

Вот только... что-то радости на лице Макара я не наблюдала совсем.

— Лев, а что это за милая девушка рядом с тобой?

— Эту милую девушку зовут Алёна. Она работает у нас дизайнером, — пояснил Лев с гордостью и подмигнул мне.

Блондинка прошлась по мне своим профессиональным взглядом стервы. А я вдруг разнервничалась.

Что, если она меня узнала? У Макара ведь могли сохраниться мои фотографии....

Ой, что за бред?

Готова поспорить, он удалил их сразу же, стоило ему выйти за порог нашей съемной квартиры.

— Очень приятно, Алёна.

— Взаимно, Ольга, — сделала я выразительный акцент на ее имени.

Когда лифт остановился на первом этаже, мы со Львом вышли, а Оля поехала дальше.

Я достала свой телефон и с помощью парочки нажатий вызывала такси.

— Тебя подвезти? — предложил Лев, придерживая для меня тяжелую дверь.

— Нет, ты выпил. Спасибо, что проводил. Дальше я сама.

Оказавшись на тротуаре, подсвеченным яркими торговыми вывесками, я засеменила к торцу здания, где обычно стояли такси. Присмотрелась к номерным знакамавто, припаркованных аккуратным рядком, и заприметила ту, что значились в моем заказе. К ней я и поторопилась, искренне надеясь, что Лев понял мои намеки.

Не понял ни черта.

— Алён, ну что ты все время бегаешь от меня? — недовольно прорычал он, увязавшись за мной следом.

Я готова была бомбой взорваться. Чудом только не сдетонировала.

Остановилась резко, развернулась к нему и задрала голову на высокого мужчину, над которым словно тучи мрачные сгущались.

Я выставила ногу вперед и носком туфельки провела по асфальту незримую горизонтальную линию. Прямо между нами.

— Лев, вот черта, видишь? — сказала я, на что мужчина пропыхтел и сомнительно пожал плечами. — Где бы я ни находилась, эта черта всегда будет передо мной. Постарайся не переступать за нее, пока я сама не подам тебе сигнал. До понедельника.

Льва раздирал изнутри протест, однако он заставил себя смолчать.

Я запрыгнула в такси, а спустя двадцать минут входила в спальню, залитую тусклым светом настольной лампы.

Моя мама за целый день вымоталась и уже дремала на разложенном кресле.

Я на цыпочках прошла до детской кроватки. Склонившись над ней, аккуратно поправила одеяло и невесомым поцелуем коснулась лобика сына, спящего сладким сном.

— Прости, маме пришлось немного задержаться... — прошептала я, вдыхая родной аромат, наполняясь таким необходимым спокойствием. — Знал бы ты, кого я сегодня встретила...

Глеб нахмурил бровки и выставил вверх крепко стиснутый кулачок, во сне выражая свое негодование.

Глава 6. Обратный результат

В офис я явилась как обычно — без пяти минут девять. Я всегда прихожу в одно и то же время, потому что живу неподалеку от бизнес-центра.

Уже почти год я снимаю однушку в высотке через дорогу. Очень удобно: благоустроенный район, все необходимое в пешей доступности, метро в двух шагах и вид из окна превосходный, однако жизнь в центре города очень сильно бьет по карману. Арендная плата даже за крошечную студию чересчур кусачая, не говоря уже о полноценной однокомнатной квартире.

Но с маленьким ребенком по-другому никак. Нужно чем-то жертвовать и платить за удобства высокую цену.

На работе почти никто не знает о том, что у меня есть годовалый малыш. В моем окружении в курсе только самые близкие и проверенные люди.

А вот с подружкой я была вынуждена прекратить общение, лишь бы она не разболтала никому о моей беременности. Особенно Макару. По сей день Катя думает, что я сделала аборт.

И при трудоустройстве я скрыла этот факт, иначе бы меня попросту не приняли никуда. Кому я сдалась без должного опыта, да еще и с младенцем на руках. Пришлось выкручиваться. Пока я закреплялась на должности, за Глебом присматривали мама или нянечка.

Впрочем, мой обман быстро вскрылся. Но о нем знал только Дмитрий Борисович.

По секрету я рассказала ему, куда так часто отлучаюсь среди рабочего дня. К счастью, он вошел в мое положение. Не сразу, конечно, а после заслуженного выговора. Со временем он сжалился надо мной и выделил полтора часа, когда я могу без зазрения совести отлучиться к Глебу, если это потребуется.

Остальные в офисе думали, что я бегала по поручениям Русакова.

Хороший дядька, я же говорила.

Вот только как теперь быть, если Дмитрий Борисович расскажет о моем секрете своему сынку?

Как-то же он должен объяснить, с какой такой стати мне выделяются полтора часа разгильдяйства, тогда как у других таких привилегий нет и никогда не было.

Вот хотя бы по этой причине мне необходимо уволиться. И чем скорее, тем лучше.

Макар не должен узнать, что у него есть сын.

Не отец он Глебу вовсе. Донор и только.

И отчество при рождении я дала ему своего отца. Глеб Станиславович он у меня.

— Привет, Алён, наконец-то ты пришла! — с порога набросилась на меня Саша.

— Доброе утро!

Александра вприпрыжку сопроводила меня до кабинета.

— Ой, зря ты так рано ушла. Ты такое пропустила!

Я прошла за свой рабочий стол, расположенный в самом выгодном месте — у окна. Подключила компьютер к сети, поставила сумку на широкий подоконник и, открыв окно на проветривание, уселась в кожаное кресло.

— Дай угадаю, — состроила я вдумчивую гримасу. — Кто-то перебрал с алкоголем и начал оголяться на танцполе. Саш, так это не новость!

— Даже близко не угадала! — отмахнулась она и рухнула на стул напротив меня. — Ты в курсе, что наш новый член не такой свободный, как хотелось бы?

Я невольно скривилась, как если бы целиком проглотила лимон. Не думала, что речь пойдет о Макаре.

— Откуда бы я могла знать? — натурально изобразила удивление.

— Я тебе говорю! — возбужденно тараторила Саша, выглядывая из-за монитора и накручивая на палец каштановый локон. — Оказывается, его девушка тоже вчера была вместе с нами на банкете. Правда, в какой-то момент она ушла, но буквально часа через полтора она залетела обратно и с таким визгом понеслась на Макара Дмитриевича, что я поначалу подумала, ему хана. Убьют нашего молодого члена. Короче, она повисла на нем, как панда на бамбуке, и сунула ему в нос обручальное кольцо. Говорит, мол, случайно нашла в его вещах. А тот стоит в шоке, прикинь. Ну она и давай при всех расспрашивать его, когда он собирался сделать ей предложение. Выклянчивала, считай, у него. У девки вообще терпения никакого нет и тормоза отсутствуют напрочь. Он, наверное, хотел ей сюрприз сделать, а она прибежала к нему с этим кольцом и все только испортила!

Пока слушала Сашу, трижды ввела неправильно пароль к своей учетке. Одеревеневшие пальцы промахивались мимо нужных клавиш. Мысли в голове путались.

— Так и что в итоге? Он с-сделал ей предложение? — спросила я, ощущая, как по горлу прокатилась горечь.

— Нет. Извинился перед всеми и увел ее куда-то. Вернулся уже один.

Очень похоже на Макара двухлетней давности. Сначала решиться на отчаянный шаг и в самый ответственный момент поджать хвост и слиться — в его духе. Ничего не изменилось с тех пор.

— А может, он сделал ей предложение наедине? — выдвинула я свою версию.

— Нет, он с кольцом вернулся. Собственными глазами видела, как он сначала вертел его в руках, а потом засунул в карман. Я ж за ним весь вечер наблюдала. Прощупывала почву, так сказать. И кольцо я умудрилась рассмотреть. Ничего такое.

— М-да уж, хреново, — нашла я более подходящее определение данной ситуации.

— Вот я зареклась, если и найду когда-нибудь кольцо у своего парня или хотя бы какой-то намек на него, буду молчать и ждать до победного. Не хочу так же опозориться, как эта Оля! Хотя я бы никогда до такого не додумалась. Я еще не до такой степени отбитая!

Да и впрямь.

Либо эта Оля была настолько самоуверенна, либо у нее не все дома.

Как бы Макар ни хотел сделать ей предложение, он не стал бы делать его на глазах у незнакомой толпы, которая в скором времени будет промывать ему косточки.

Макар не из тех, кто любит показушничество. Безусловно, он делает красивые жесты, однако предпочитает во всем уединение...

Так, стоп! Я запрещаю себе думать о Макаре в подобном ключе! О козлах либо плохо, либо никак! А то такими темпами еще и романтизирую его скотскую натуру!

До обеда я старалась не думать ни о чем, кроме одного дотошного заказчика, которому в кратчайшие сроки нужно было подготовить проект офисного помещения. Плевое дело, но сложность заключалась в том, что мысли мои были забиты далеко не новым проектом.

Я совершенно не могла сосредоточиться. Из рук все вывалилось, концентрации ноль, равно как и усидчивости.

Я только и слышала о новом боссе. Макар Дмитриевич то, Макар Дмитриевич се.

Все как с ума посходили с самого утра. Не офис, а дурдом в натуральном виде.

Меня так и подмывало свернуть программу на рабочем столе, нажать кнопку "выкл" и отправиться в отдел кадров. С одной лишь целью — написать заявление на увольнение.

Что я в результате и сделала. Не смогла я себя отговорить. Как оказалось, это выше моих сил.

— А Макар Дмитриевич передал, что все вопросы об увольнении и переводах теперь временно обсуждаются лично с ним, — огорошила меня кадровик Анна, из-за смены руководства носившаяся по кабинету как угорелая.

— А не знаешь, он у себя сейчас? — спросила я, передернув плечами. Назвать его почтительно по имени-отчеству вслух — все равно что заснуть себе иголку под ноготь.

— У себя, на нервах тоже весь с самого утра. Я бы на твоем месте повременила с заявлением, — отговаривала меня Аня.

Нет уж. Нужен эффект внезапности. Когда, если не сейчас.

— К сожалению, время — это как раз то, чем я не располагаю.

Через пару минут я уже стучалась в дверь кабинета генерального директора.

— Да! Войдите! — прогромыхал Макар.

Нацепив на лицо победоносную улыбку, я решительно распахнула дверь.

Глава 7. Не отпущу №1

Оказавшись на пороге кабинета, в котором бывала уже сотни раз, я вдруг впала в состояние оцепенения. По телу пронеслась вереница дрожи, конечности налились необъяснимой тяжестью и ступни словно увязли в топком болоте.

Не ожидала, что будет так тяжко.

Я ведь все выходные настраивала себя на встречу со сволочным прошлым. С самого раннего утра прокручивала ее возможное развитие у себя в голове. Даже позавтракать не смогла. Кусок в горло не лез. Тошнило от одной только мысли, что мне придется смотреть на его рожу.

Но я понимала, что это неизбежно. Иначе никак. Иначе прошлое поглотит меня. Засосет на дно, а я ведь с таким трудом смогла выбраться на поверхность. Вздохнула полной грудью, а сполна насладиться вкусом счастья не успела. Не дали. Жизнь снова наставила на моем пути препятствия, будто я недостаточно трудностей хапнула за эти два года.

Раз так, то нельзя давать слабину. Ради сына я с гордостью перешагну любые препятствия.

Я готова. И к неминуемому разговору, который может перерасти в скандал, я также приготовилась.

Ко всему была готова.

Но не я одна.

Макар встретил меня с хладнокровным спокойствием на лице.

Стоя у приоткрытого окна и закатывая рукава рубашки до локтя, он всем своим видом показывал, что ждал именно меня.

Ну нисколько он не удивился моему появлению. Эффект внезапности сработал против меня же.

Разобравшись с рукавами, он вскинул левую руку и посмотрел на циферблат наручных часов.

— Рассчитывал, что ты придешь немного раньше, — произнес он деловитым тоном и жестом указал на кожаный диван, расположенный сбоку от рабочего места генерального. — Присаживайся, готов тебя внимательно выслушать.

Кое-как совладав со своим неуправляемым телом, я прикрыла дверь, намеренно прошла мимо дивана и присела на стул. Выпрямила спину, расправила плечи и воинственно задрала нос кверху.

Гордая и непоколебимая с виду, а внутри я уже ощущала, что еще немного — и начну разваливаться на куски.

Ведь если что-то пойдет не по плану, я могу и не выдержать.

— Воды? Чаю? Или может быть, кофе? — поинтересовался Макар низким голосом.

Он не спускал меня из виду, держал на незримом поводке. Он словно желал проникнуть мне в голову, вогнать меня в транс и повлиять на мои дальнейшие решения.

Не позволю! Не дамся!

— Нет, спасибо. Я пришла сюда не чаи с тобой гонять, — с неизменной холодностью ответила, важно складывая руки под грудью.

— А зачем же? Уволиться надумала, я прав? — спросил он тоном холодящей суровости, плавно опускаясь на диван.

— Интересно, как ты догадался? — хмыкнула я с напускным удивлением, делая вид, будто это была не вынужденная мера, а заранее продуманный план...

Тактика на случай вторжения всяких бывших на мою территорию.

— Всего лишь предугадал твои дальнейшие шаги, — пояснил Макар, забрасывая одну руку на спинку дивана.

Выходит, он сам подстроил все так, чтобы в отделе кадров меня сразу же развернули и направили прямиком к нему. Чтобы я оказалась у него в кабинете. Один на один. Загнана в ловушку.

Хитро, ничего не скажешь.

Вот только зачем? Чего он хочет этим добиться? Унизить меня вздумал?

Вряд ли у него это получится. Унизить меня больше, чем он унизил меня в день нашего расставания, ему не удастся.

Я потянулась через весь стол, прогибаясь в пояснице. Вынула из лотка принтера чистый листок, из органайзера достала шариковую ручку и, ощущая на своем лице пристальный взгляд, быстро набросала заявление.

— Подпишите заявление на увольнение, будьте так добры, — попросила я решительно, положила заполненный лист на стол и даже развернула для удобства.

На мою просьбу Макар не шелохнулся. Более того, ни один мускул на его лице не дрогнул. Он как сидел в расслабленной позе, так и продолжал сидеть, выводя меня из себя с каждым своим равномерным вдохом все больше и больше.

— Ты слышал меня?

— Нет, — отчеканил он, глядя на меня в упор.

— Что, нет?

— Я не подпишу тебе ничего, не в ближайшее время, — его решительность была столь же тверда и крепка, как и моя, если не больше.

Я моргнула в недоумении, сглотнула вязкую слюну.

С первых же минут все пошло не по плану. И мое положение становилось шатким, однако я всеми силами старалась держать лицо.

— Это еще почему? Ты что-то против имеешь? — пока еще спокойно спросила.

Макар протяжно хмыкнул, поднял глаза к потолку и пальцами огладил щетинистую челюсть.

Полагаю, мой вопрос застал его врасплох. Или он просто отыгрывал какую-то роль. Одно точно — нервы он выкручивал мастерски. И терпение уже было на исходе.

— Имею, — выдал вдруг с резкостью, возвращая на меня глаза, полные неподдельной неодобрительности. — Я не дам тебе так просто уйти, не разобравшись ни в чем. Даже не думай.

Мне не послышалось?

Я, значит, все выходные гадала, какую причину Макар выдумает для моего увольнения, а он и не собирался меня увольнять?

И что значит "так просто"? Разве "избавиться от общества ненавистного человека" ради своего спокойствия — простая причина?

И в чем он там собрался разбираться?

— На каком основании? — сдержанность уже трещала по швам, до боли я сжимала в руке ручку. — Ты же понимаешь, что не имеешь права удерживать меня здесь против моей воли? Я хочу уволиться. Немедленно. Это мое решение. Взвешенное, и оно не оспаривается.

К сожалению, Макара нисколько не убедили мои слова. Он был тверд, как несокрушимая скала. И холоден, подобно многовековому айсбергу.

— Мне нужна причина. Конкретная. Для начала я должен узнать, почему ты приняла для себя такое решение. Аргументируй свое желание уволиться из копании, в развитие которой было вложено немало твоих сил. Потому что пока я вижу, что ты просто бежишь в никуда.

Внезапно ощутила себя на приеме у психолога. Вот правда.

Сидела перед ним, таким самоуверенным, проницательным, мнящим себя сострадающим, и боялась открыть ему свою душу. Боялась, что он вывернет ее наизнанку и плюнет в нее.

Я боялась поделиться с ним своими проблемами, потому что он недостоин о них знать. Потому что он — и есть моя проблема. Огромная... гигантская проблема, которую я хочу немедленно решить. Забыть о ней раз и навсегда.

Макар и про мои вложенные в работу силы откуда-то узнал. Интересно, когда успел?

И тут вдруг я обратила внимание на рабочий стол, заваленный кипами документов, среди которых также находились папки с личным делом некоторых сотрудников. И только анкета с моим именем лежала отдельно от общих папок.

Макар проследил за моим взглядом и пожал плечами, мол, а ты как хотела. Имею полное право. Я вообще-то твой начальник теперь. Я обязан знать все о своих подчиненных, вплоть до их фактического места жительства и номера личного телефона.

Класс!

Нам с Глебом теперь еще и переезжать придется, если Громов и дальше продолжит наседать на меня. Этого мне не еще не хватало.

И так голова пухла от всего навалившегося, а теперь еще и раскалывалась.

— Причин несколько, — поспешила я вернуться к опостылевшему диалогу.

Я была твердо убеждена, что не выйду отсюда без подписанного заявления. Если понадобится, буду с боем прорываться.

— Озвучь их, пожалуйста, — требовательно произнес Макар.

Взгляд его стал выжидательным, и это нисколько не способствовало моей решительности. Он надламывал ее без особого труда.

И все он прекрасно понимал. Знал о самой главной причине, потому что сам ею являлся.

Но нужно же потешить собственное тщеславие. Вынудить меня произнести это вслух, чтобы я указала на свое самое больное место.

— Я не понимаю, зачем тебе это знать? Кто ты такой, чтобы я делилась с тобой своими проблемами? — сощурилась, и Макар тотчас нашел ответ:

— Я должен убедиться, что твое решение основано не на одних эмоциях и личной неприязни. Уволиться ты всегда успеешь, а вот найти новое место работы с похожими условиями не так-то просто. Вот я и хочу понять, когда эмоции стихнут, не пожалеешь ли ты о своем решении?

Не сдержавшись, я погано фыркнула.

Да что он знает о моих эмоциях? Если б догадывался, не стал бы ущемлять меня, пользуясь своим положением.

— Я все равно не понимаю, какое тебе дело до меня и моих решений... И с каких пор ты в альтруисты записался? Если хочешь помочь чем-то, так помоги. Подпиши заявление и разойдемся с миром, — не увидев никакой ответной реакции, я невольно раскрыла губы, испустила горький вздох и с мольбой посмотрела на него. — Пожалуйста, Макар. Давай не будем все усложнять. Отпусти. Дай мне уйти... Так просто.

И наверное впервые за время нашего разговора Макар позволил себе опустить затуманенный взгляд ниже моего лица. Гораздо ниже. Как будто в моем скромном декольте он надеялся отыскать верное решение. Будто на моих ногах, обтянутых тонким телесным капроном, было что-то занимательное. С таким нескрываемым интересом он разглядывал мои острые коленки и тонкие щиколотки, словно и ног никогда раньше не видел.

Подо мной будто угли раскалялись. Я заерзала на стуле, желая одернуть юбку вниз... Жалея вообще, что надела юбку. Додумалась же!

Неестественно прочистив пересушенное горло, я выдала резким тоном:

— Ты же понимаешь, я не смогу больше работать здесь! Это слишком для меня.

Макар наконец отвлекся от созерцания и вынырнул из задумчивости.

— Так... и в чем же выражаются твои трудности? — спросил как ни в чем не бывало.

Такому бесчувственному гаду, вроде Громова, меня никогда не понять, даже если я разжую все и в рот положу. Ему не понять, что свежи еще мерзкие воспоминания в моей памяти. И только из-за его появления они снова начали всплывать, расшатывать мою стойкость. Ему же не понять, сколько сил у меня ушло на то, чтобы заделать в сердце дыру. Заделала с трудом, а теперь из нее сквозит страшно.

Да, до недавнего времени я испытывала к нему полнейшее безразличие, а сейчас я его ненавижу, но ведь когда-то я любила его. Да, он лишил меня этого поистине прекрасного чувства. Я утратила его и, скорее всего, безвозвратно. Но находиться рядом с человеком, который посмел сотворить подобное со мной — это все равно что возвращаться в тот ужасный день и заново биться в агонии причиненной им боли. Из раза в раз.

Это вымотает меня. Сведет с ума.

Но ему же этого не понять... У мужчин не так все устроено. Готова поспорить, наличие бывшей в радиусе ста метров только подстегивает Макара, а меня же претит это чертово соседство.

Всеми силами я старалась держаться невозмутимо. Не смотреть на Макара больше. Держать оборону и не давать ему меня сломить.

— Как ты себе это представляешь? — всплеснула я руками. — Вот скажи, как мне заставить себя работать на человека, который в любой момент может всадить нож в спину?

Громов на краткий миг сомкнул веки и глубоко вздохнул. С сожалением. Складывалось впечатление, будто ему вдруг стало невыносимо стыдно.

Как жаль, что это впечатление было ложным.

— Аль... — едва слышно произнес Макар, однако этого хватило, чтобы меня насквозь прошило разрядом тока.

— Не смей называть меня так! — на полтона повысила я голос, выйдя на секунду из себя, вся моя невозмутимость лопнула мыльным пузырем.

— Как скажешь, — выставил он вперед руку в успокаивающем жесте. — Я хотел сказать, что не метил на место отца. Я понятия не имел, что так выйдет. Я знать не знал, что встречу тебя здесь. Но...

Громов осекся резко, сжал зубы и задумался.

— Но? — поторопила я.

Макар только раскрыл рот и тут же плотно захлопнул. Он хотел сказать что-то такое важное, определяющее, но в последний момент передумал. Даже не передумал. Он словно запретил себе говорить то, что было у него на уме.

Громов нахмурился, приподнялся с дивана и подошел к кулеру.

— Не нужно тебе увольняться просто из-за того, что ты будешь видеть меня чаще, чем тебе бы этого хотелось. Если причина только в этом, мы можем с тобой вообще не пересекаться, — поведал он будничным тоном, а затем сделал пару глотков воды из пластикового стаканчика. — Но я не могу позволить себе в такое непростое для компании время разбрасываться ценными кадрами, не попытавшись их сохранить.

Да уж, это совсем не то, что я хотела бы услышать. Ничего важного и определяющего в его словах не было. Одна вода. В уши так и заливал.

— Не нужно делать вид, будто для тебя я какой-то там ценный кадр! Ты же что-то задумал. Я прям чувствую.

Взгляд его метался по моему искаженному в сердитой гримасе лицу, пока он не отвернулся, чтобы выбросить стаканчик в мусорное ведро.

— А я не делаю вид. Я могу тебе открытым текстом заявить, что отношусь к тебе не как к обычному сотруднику, но это никак не отразится ни на тебе, ни на твоей работе. Я не задумывал ничего в отношении тебя, и никаких ножей у меня для тебя не припасено. Я просто хочу, чтобы ты не принимала поспешных решений, включила голову и ради своей карьеры оставила прошлое в прошлом, — он снова вернул взгляд на меня и через паузу на тон тише добавил: — Останься. Хотя бы до тех пор, пока не найдешь достойную замену.

— Не могу, — замотала головой, потупив глаза в пол.

— Тебя все еще это задевает?

— Что именно?

— Наша история в прошлом. То, как я с тобой обошелся?

Помнит. Все-таки не забыл.

А я-то уж думала, он мудак с кратковременной памятью, а он, оказывается, мудак обыкновенный. Просто притворяется хорошо.

— Нет, не задевает, — сглотнула я горький ком, не решаясь поднять голову.

— В таком случае пускай твое заявление полежит пока у меня. Обещаю, недели через две-три мы вернемся к этому вопросу. А сейчас я не хочу делать поспешных решений, о которых мы оба потом будем жалеть.

Сволочь! Снова на паузу решил меня поставить! Да чтоб ты провалился куда-нибудь! В ад — было бы здорово!

В моих глазах не было ни единого намека на слезинки, а душу уже вовсю топили слезы. Решетило нутро градом из заледенелых слез.

У меня было всего два варианта: либо разрыдаться, либо вывалить на него все, что накопилось во мне.

Третьего варианта, где я успокаиваюсь, покидаю его кабинет и выхожу на больничный, увы, не предвиделось.

— Я жалею лишь о том, что когда-то с открытым ртом выслушивала твое вранье, а теперь оно мне боком вылезает! Знала бы я хоть какую-то правду о твоем родном отце, да я бы в жизнь не пришла работать в его компанию! Я же спрашивала, что сейчас с ним, а ты сказал, он умер! Умер, Макар! А тут он вдруг воскрес! Ну ничего себе, чудеса какие! — меня точно прорвало. Трясло от злости.

Я резко вскочила на ноги, сгребла со стола первое, что попалось под руку (ею оказалась моя анкета), и с остервенением разорвала на мелкие куски.

До того он меня накалил!

— Я не желаю иметь с тобой ничего общего! Я терпеть тебя не могу! Ты мне противен! Настолько, что я лучше выколю себе глаза, чем буду терпеть твою физиономию еще какое-то время! Уволюсь как-нибудь и без твоего согласия! — напоследок я швырнула клочья бумаги ему в лицо.

Я предполагала, что моя выходка приведет Макара в ярость.

Ошиблась.

Взгляд его наполнился вселенской скорбью. На лице читалась полнейшая обескураженность. Своей истерикой я обездвижила его. Макар был дезориентирован. Стоял как вкопанный напротив меня. И моргать забывал. Его будто оглушили.

Еще бы...

Он ведь никогда не видел меня такой рассвирепевшей. А я никогда и не была такой... Я сама себя не узнавала. Точно бесы в меня вселились.

Возможно, позднее мне будет стыдно. Но сейчас стало даже чуточку легче.

— Прости, Алён, — прохрипел Макар, — если бы я только мог что-то исправить, я бы..

— Замолчи! Ненавижу твои паршивые "прости"! — почти кричала я, сама от себя не ожидая. Осуждала себя, но ничего с собой поделать не могла. Мерзкие слова лились изо рта, как дерьмо по сточным трубам: — Лучше прибереги их для своей богини минета! Твоей невесте они нужнее!

Миг — и Макар снова застыл. Только желваки ходили ходуном и ноздри расширялись. А в налитых кровью глазах уже вовсю зарождалось сущее зло.

Стало быть, я влезла туда, куда не следовало. Упоминанием Оли я таки привела его в ярость.

Мне ничего не оставалось, кроме как в испуге попятиться к двери.

— Как ты сказала? — выдавил из себя, пылая гневом. — Богиня... чего?

— Н-ничего, чего слышал, — буркнула я с опаской, упираясь спиной в дверь и нашаривая ручку.

Глава 8. Новые подробности

— Постой... почему... Алён, ответь, почему ты так ее назвала?

Как? Невестой или богиней?

Казалось, Макара уже бросало из состояния гнева в замешательство, а потом швыряло обратно. Не успевала я угнаться за быстро сменяющимися эмоциями на его перекошенном лице.

Он вроде бы и злился, но словно не понимал из-за чего именно, и на кого вообще стоит злиться.

А я боялась. Но испугалась, не самого Макара, а то, что услышу подтверждения своим догадкам. Что все это время он был с той самой Олей... Что он не просто мне изменил, а остался с той, с кем изменил...

Как бы там ни было это могло ударить по больному...

Как бы я ни убеждала себя в безразличии, где-то в глубине души все еще ныла незаживающая рана, о которой я не вспоминала благодаря выстроенным стенам самообмана.

— Откуда ты это слышала... скажи? — следом обратился Макар, взирая на меня совершенно потерянным взглядом.

Сначала возникла мысль, что такая неоднозначная реакция была вызвана оскорблением его сортирной пассии.

Скорее всего, отчасти так и было. Однако скрывалось здесь и нечто иное.

Может ли быть такое, что он помнил, как назвал тогда Олю...? Верится с трудом, но, судя по пришибленной реакции Макара, он об этом не забывал даже.

Помнил, а теперь клещом прицепился к этим словам.

Макар ведь не догадывался о "добрых" людях, подставивших его два года назад. Не знал он о слитом видео, на котором прочищал глотку своей Оле. А благодаря моему неуправляемому языку до него начало доходить. Шестеренки в голове закрутились, мозги закипели, пар из ушей повалил.

Но я и подумать не могла, чтобы облегчить ему поиски ответов.

Ничего не скажу ему! Пускай мучает себя этими мыслями, если ему это действительно важно.

Хоть что-то же должно было прилететь Макару в качестве ответки. Такое себе возмездие, конечно, но это лучше, чем ничего.

— Всего хорошего, Макар Дмитриевич! Надеюсь, вы сдержите свое обещание, и не станете попадаться мне на глаза в дни моей отработки. В противном случае пеняйте на себя, — гордо произнесла я с расползающейся на губах удовлетворенной улыбкой.

Ухватившись за дверную ручку, я резко прокрутила ее, развернулась и пулей вылетела из кабинета.

— Алёна, подожди! Стой, твою мать! — выкрикнул Макар мне в спину.

Под изумленные взгляды помощницы руководителя и секретаря я ураганом понеслась из приемной.

А затем раздался хлопок двери. Настолько громкий, что со стен посыпалась штукатурка. У Макара сдали нервы в первый же день.

А он просит меня задержаться на две-три недели...

Плевать. Я продержусь, так и быть. Займусь пока поисками новой работы, возможно, даже не выходя на больничный, а вот Макар...

Что-то подсказывает, с нервами ни к черту долго он здесь не протянет. Либо наиграется и сам бросит компанию на произвол, либо его изживут конкуренты.

Одно из двух.

Так или иначе под управлением Макара Громова компания скоро пойдет ко дну.

Даже если бы нас ничего не связывало в прошлом, искать новую работу все равно пришлось бы. Не сейчас, так потом. Так зачем тянуть время?

Я неслась по коридору этажа, словно за мной стая бешенных псов гналась. Лица коллег мелькали, кто-то даже здоровался со мной, а я лишь кивала им, не сбавляя шага.

Но стоило мне свернуть за угол, и я на полной скорости врезалась в препятствие. Твердое, большое и... приятно пахнущее.

— Ну точно черти за тобой гонятся, — усмехнулся Лев, придерживая меня за плечи. — Алён, так ведь и шею можно свернуть себе. Ты хоть скорость сбавляй на крутых виражах.

Я подняла голову и встретилась с его черными как ночное небо глазами, смотрящими на меня с теплотой.

— Извини, что-то я и впрямь разогналась. Нашла место для спортивной ходьбы, — сконфуженно посмотрела себе под ноги, а Лев проследил за моим взглядом.

— Так, черта, личные границы. Я помню. Все, руки убрал, — без промедлений выпустил меня из объятий и отпрянул на шаг. — Не ушиблась хоть?

— Нет. Все хорошо, — буркнула я, нервно переминая ногами. Адреналин в крови по-прежнему бурлил, каждая клеточка тела все еще дребезжала от накала.

А потом меня внезапно осенило. Пульс пришел в норму и туман в голове рассеялся. Проясненным сознанием я смогла по достоинству оценить новый подход Льва ко мне.

Он принял мои условия! Ну надо же.

— А ты откуда и куда? — спросил Суворов.

— Да так, — отмахнулась я. — Забегала в бухгалтерию.

Лев понимающе кивнул и глянул на наручные часы.

— Пообедала уже?

— Если честно, я еще даже не завтракала.

В доказательство моих слов в животе словно волки завыли.

Лев окинул меня упрекающим взглядом, покачал головой, очевидно, расслышав эти голодные завывания.

— А я как раз собрался сходить. Составишь компанию? Обещаю, черту не перейду. Если хочешь, можем сесть за разные столики.

Обычно после любой эмоциональной встряски я предпочитала забиться в дальний угол и сидеть там в одиночестве, пока не распутаю свои нервы.

С рождением Глеба я уже не могла позволить себе надолго уходить в себя, научилась справляться с эмоциями в ускоренном режиме, как на перемотке.

А сейчас же я не чувствовала ничего подобного. Мне не требовалась минутка уединения. Напротив, у меня вдруг поднялось настроение и мне захотелось делиться им с окружающими.

Такое ощущение, что я оставила все дурное в кабинете генерального. Вывалила весь накопленный негатив на Макара. Очистилась от грязи. Освободилась от оков.

— Хорошо, уговорил. Только я за сумочкой схожу, подожди меня тут, я быстро, — проворковала я и заметила в вспыхнувших глазах Льва промелькнувшую тень неверия.

Он не ожидал, что я соглашусь. Более того, я сама от себя не ожидала.

В кабинете я первым делом созвонилась с мамой, убедилась, что дома нет никаких проблем. Затем я подкрасила губы, положила в сумочку телефон и, предупредив Сашу об уходе на обед, вернулась ко Льву.

Вскоре мы уже проходили к столику на уютной летней веранде ресторана, расположенного неподалеку от бизнес-центра.

Не могла не заметить, как Лев приковывал к себе заинтересованные взгляды девушек, обедающих на веранде. Он становился сосредоточением их немого обожания, но ровно для тех пор, пока я не вышла из тени его необычайной неотразимости. Стоило Льву галантно отодвинуть для меня плетеное кресло и безвинно коснуться моего плеча, как все внимание девушек переключилось на меня. Их перекосило от смеси негодования и зависти, а затем под охи-вздохи, они начали шушукаться.

Скорее всего, по их мнению, я была недостойна такого привлекательного мужчины, как Лев. Не так достойна, как они.

И тут вдруг я спросила саму себя: а, собственно, почему? Почему я не могу быть достойна такого мужчины, как Лев Суворов? Почему я отшиваю его? Почему я не могу принять его ухаживания? Чего я боюсь на самом деле?

Что-то же являлось сдерживающим фактором, из-за которого я не могла даже представить нас вместе.

Неужели все эти бзики появились только потому, что я не могла позволить себе отношения с коллегой по работе?

Похоже на то...

Просто сейчас я начала по-другому смотреть на Льва. Меня не тяготила его близость. Мне было приятно смотреть на него и видеть в его глазах с легким прищуром увлеченность по отношению ко мне.

Мне льстили завистливые взгляды посторонних девушек. Мне нравились его твердость в голосе и красивые жилистые руки.

А ведь на все это еще в пятницу я не обращала внимания. Не хотела замечать.

Не связано ли это с кардинальным решением уволиться с работы?

— Ты чего так странно улыбаешься? — сощурившись, поинтересовался Лев, отмечая перемены в моем настроении.

— Не знаю, — пожала я плечами, не переставая разглядывать черты его лица, на котором играли солнечные блики. — День сегодня хороший, еда вкусная и компания приятная. Почему бы не порадоваться этому?

— А мне нравится ход твоих мыслей. Улыбайся почаще, Алён. Тебе очень идет, — одарил ответной улыбкой, вгоняя меня в краску и, нанизав на вилку кусочек свиной рульки, продолжил: — Кстати, ты уже решила, как будешь добираться на тимбилдинг? Если еще не определилась, можешь поехать со мной. Я на машине буду. Как-то нет у меня желания трястись в автобусе два часа.

— А уже определились со временем и местом?

— Да, Макар рассылку с утра еще сделал всем. Ты не видела письмо?

Да как-то не до этого было. Я же сегодня весь день сидела, как на вулкане. Ждала извержения.

— Нет, не смотрела еще, — мотнула головой, вытряхивая из нее неприятные мысли.

— Выезд в следующую субботу рано утром. Практически все поедут на автобусах. А так база отличная: отдельные шале, теннисный корт, природа, бассейн с подогревом, только далековато от города. Но в этом весь Макар. Я даже нисколько не удивился.

Если все пройдет по плану, следующая пятница придется на мой последний рабочий день. А это отличный повод не ехать ни на какой тимбилдинг.

— А ты хорошо знаком с Макаром? Просто ты так говоришь о нем, будто всю жизнь его знаешь, — точно черт меня дернул ляпнуть, я вмиг загрузилась и мысленно отвесила себе подзатыльник за неуместное любопытство.

Лев не сразу ответил. Он не спеша прожевал мясо, запил холодным чаем, а у меня сложилось впечатление, что он не желает знакомить меня с такими подробностями.

— Так и есть. Мы росли, считай, вместе, — тем не менее ответил Лев, резким жестом выдергивая из подставки бумажную салфетку. — Жили на одном массиве долгое время. Наши родители дружат семьями по сей день. А сестра моя младшая с восьмого класса по Макару сохнет.

Ого.

Ни разу не слышала, чтобы Макар упоминал Льва в каких-нибудь разговорах.

Впрочем, я о многом не знала, как оказалось. Непонятно для каких целей Макар скрывал от меня множество важных фактов из своей жизни.

И как же я искренне сопереживала бедной влюбленной девочке. Сохнуть по такому гаду — самое ужасное занятие, которое только можно было придумать. Ужасное, но нисколько неудивительное.

Если вспомнить учебу в универе, так там каждая третья ссалась кипятком, мечтая заполучить себе Громова.

Знали ли бы те глупышки, какой он на самом деле козел, мечтали бы уже совсем о другом — объединиться и проучить его хорошенько, как вариант.

— До сих пор, что ли, сохнет? — спросила я, отодвигая от себя тарелку с пастой. Аппетит резко пропал.

— Так уж сложилось, — подтвердил Суворов, в раздражении закатывая глаза. — Вроде взрослая уже, не писюха мелкая как раньше, а с ума по нему сходит один хрен. Чуть ли не молится на него, бестолочь. Ничему жизнь не учит!

Я сделала глоток кофе и невольно фыркнула. Горло обожгло не то кипятком, не то кипящей во мне горечью.

— Ты передай своей сестре, чтобы она нашла себе занятие получше. Макар того не стоит, уж поверь, — ответила жестко с затаенным презрением, а про себя подумала:

«Что ж ты себе такого не советовала раньше, дура! И вообще, не лезь не в свое дело! Не наводи на себя подозрения!»

— Да говорил уже и не раз, бесполезно, — махнул Лев рукой, сдвинул нахмуренные брови к переносице. — У нее на все один ответ: он — ее первая и единственная любовь. И она лучше знает, как ей поступать. Эти два упрямца уже однажды пытались что-то там выстроить.

— Ого, ничего себе, — шокировано я протянула, тщетно пытаясь нарыть что-нибудь о прошлых отношениях Макара.

Вроде как он утверждал, что до меня у него не было ничего серьезного. Исключительно отношения без обязательств. Иными слова, тупой трах. Секс ради секса. Он даже имен их не запоминал. А я и растаяла, идиотка, от его наглой лжи. Посчитала себя особенной.

— Еще по школе встречались на радость матерям. А те все по пунктам уже расписали: свадьба, дети, внуки, любовь до гроба, но ничего толкового так и не вышло. Макар больше морозил ее, а она бегала за ним всюду, как умалишенная. Гордости никакой, — слетел с губ Льва горький смешок. — И вот не так давно она добилась своего. Голубки воссоединились и пытаются во второй раз. Но что-то подсказывает мне, закончится все так же, как и в первый. Он ее бросит, а сестра подсядет на антидепрессанты в ожидании третьей попытки. Но вряд ли она уже будет. Это бесперспективняк, помноженный на ноль. Как по мне, у Макара никогда ничего не было к Оле, а она же надумала себе эту любовь. Проще говоря, пустая трата времени.

Меня вдруг кольнуло внутри что-то, а потом подбросило в воздух. Сердце ударилось о ребра и заходилось, как дикое.

— Оля? Эта та блондинка, которая спускалась с нами в лифте? Твоя родная сестра? — проронила я онемевшим языком, ощущая в области солнечного сплетения давление сжимающихся холодных тисков.

— Единоутробная вообще-то, — дополнил Лев, а затем на секунду отвлекся и жестом попросил у официанта счет. — Отцы у нас разные. Поэтому я умный и красивый, а Ольке повезло меньше. Она у нас просто красивая.

Заплутав в путанных мыслях, я издала нервный хохоток. В районе желудка сдавило спазмом и весь обед начал проситься наружу.

До меня туговато, но все же дошло, что я у Макара была в перерыве между Олей. Он был с ней в отношениях еще до меня.

А теперь они снова вместе. Только уже после меня. После туалетного отсоса и затяжной паузы в два года.

И значит было в этой Оле что-то такое, из-за чего Макар решился на вторую попытку спустя столько лет. Несмотря на отсутствие чувств.

Тут ответ напрашивался сам по себе: девка сосет как пылесос. Наверное, это то единственное, чем Макара еще можно попытаться зацепить...

— Алён, а у тебя есть братья или сестры? — проникновенный голос Льва ворвался в мой разум и выдернул меня из бурлящего потока мыслей.

Я моргнула, сфокусировавшись на своем собеседнике.

— А? Братья или сестры? — затроила я жутко, ерзая в кресле, не находя себе места. — Эм-м... Да черт бы знал.

Суворов непонимающе повел бровью.

— То есть как?

Я заполнила глубоким вдохом легкие и на одном выдохе произнесла:

— Мне было три, когда мама узнала о похождениях моего отца. Она вышвырнула папу из дома, не смогла его простить. А потом он умер. Но не удивлюсь, если до своей смерти он успел наплодить пару-тройку детей от разных женщин. Как-то так.

Лев погрузился в раздумья на краткий миг, затем к нам подошел официант. Суворов приложил карточку к терминалу, по-прежнему находясь в своих мыслях. И только когда парень ушел, в глазах Льва рассосалась пелена задумчивости.

— Мне вот интересно, а ты бы смогла простить измену? — неожиданно спросил он, склонив голову набок.

Я застыла на месте, уловив в его тоне нечто похожее на осуждение.

Похолодела вся от такого вопроса. Съежилась, находясь под прицелом его сощуренныхглаз.

— А почему ты спрашиваешь? — с трудом смогла вымолвить, язык точно к небу намертво прилип.

Лев вперился в меня столь проницательным взглядом, словно ему обо всем было известно. Будто у меня на лбу было что-то написано.

Стал бы Макар делиться со Львом обо мне и наших отношениях?

Как поняла, не настолько они близки сейчас, чтобы выносить такие подробности.

Ну а вдруг...

Глотка ужалась в приступе удушья, мне стало не по себе. Захотелось немедленно уйти отсюда.

Вот тебе и хороший денек. Так или иначе наш разговор сводился к Макару и отголоскам его измены.

Или же я просто стала параноиком.

Глава 9. Подслушано

— Извини, я просто хотел узнать твое мнение... Моя сестра, она... А, впрочем, не важно, — Лев в неловкости прочистил горло, избегая моего озадаченного взгляда. — Вернемся в офис?

— Да, пожалуй, — кивнула я словно в замедленном режиме.

Путь до офиса мы со Львом прошли в безмолвии.

Уж не знаю, чем были заняты мысли Суворова, и чем вообще было вызвано его любопытство, но для себя я поняла, что поспешила с выводами насчет него.

Ничего у нас с ним не получится. Не выйдет, как бы он ни был мне симпатичен. Не тогда, когда я узнала о его родстве с Олей.

Я просто представить себе не могу. Она же будет где-то рядом, а где она, там и Макар. Рискованный союз. В первую очередь я рискую Глебом.

А посему я вычеркнула Льва из списка возможных кандидатов на роль моего мужчины. И теперь в этом списке снова было как в пустыне. Не прошло и часа.

— Все хорошо? Надеюсь, я тебя ничем не обидел? — осмелился спросить Лев после долгого молчания, уже будучи в лифте.

С самого ухода из ресторана он был сам не свой. Непривычно молчалив. Задумчив. Хмур. И сейчас он реально забеспокоился, что вместо черты между нами могла возникнуть беспросветная пропасть. Это было видно даже невооруженным взглядом.

— Нет, все нормально, — ответила я едва слышно. — Кстати, можешь не рассчитывать на меня, я не поеду на тимбилдинг.

— Вот как... А почему? — Лев помрачнел еще больше, хотя я думала, больше уже некуда.

— Сегодня я написала заявление на увольнение. Вряд ли после этого руководство захочет меня видеть на проплаченном ими отдыхе.

Я уже приготовилась к тому, что Лев и сюда сунет свой нос. Что он вздумает выяснить причину моего увольнения, однако этого не произошло, что удивительно...

Даже странно в некоторой степени.

Суворов лишь угукнул, будто бы одобряя мое решение. А потом он сделал то, чего я никак не ожидала — пальцами подхватил мой мизинец, несильно сжал его. Почти неощутимо. Но нежное прикосновение пробудило нервные окончания, вызвало приятное покалывание. И дрожь побежала врассыпную по коже. Лев заметил эту россыпь, и тотчас выпустил мой мизинец. Отдернул и убрал руку в карман брюк.

Мы как подростки, ей-богу. Выдрессировала взрослого, красивого мужика, сама того не желая.

— Плевать на руководство. Плевать на Макара и прочих. Я хочу тебя там видеть... Я. А уж с проведенной чертой или без — мне все равно, — с несокрушимой твердостью признался Лев. Намеренно не глядя на меня. Устремив глаза четко в створки лифта, чтобы не вызывать у меня смущение.

Смущение не вызвало. А вот трепет задел в груди неведомые струны. Обдало теплотой. И голову заполонили новые мысли. Целый рой мыслей.

Боже... Я запуталась.

— У тебя есть еще время обдумать все, — дополнил он, а я не ответила, поскольку посчитала, что речь шла не о тимбилдинге и даже не об увольнении.

Льва нисколько не задело мое молчание. По крайней мере мне так виделось.

Он проводил меня до кабинета и, поблагодарив за составленную компанию, отправился по своим рабочим делам.

— Тебя тут наш молодой член обыскался, — бодро доложила Саша, когда я только-только успела войти в кабинет.

— Кто? — моргнула я в непонятках, усаживаясь в кресло.

— Ну, кто-кто! — сидя за компом, развела она руками, мол, что непонятного. — Макар Дмитрич, кто же еще?

Как же опостылело все!

Я поставила локти на стол, закрыла глаза и пережала двумя пальцами переносицу в попытке притупить внезапно возникшую головную боль.

— Что ему нужно было, он говорил? — вымученно я выдохнула, открывая в почте вкладку "важные письма". Комп медленно грузил, а потом вообще завис.

— Нет. Он залетел сюда, спросил, где ты есть. Я сказала, что ты пошла на обед. А он спросил, с кем.

— А ты что ответила? — слушая вполуха, я шарахнула по боковине системника, наивно полагая, что так процесс пойдет быстрее — ни черта не отвисло.

— Как есть — что ты ушла со Львом Андреевичем. А потом я спросила, передать ли что-нибудь, а он сказал, что влюбился в тебя с первого взгляда и теперь жить без тебя не может, — с серьезным видом выдала коллега как на духу, умудряясь еще клацать по клавиатуре и попивать чаек из кружки с надписью "Мне на все наспать!"

Теперь и я зависла. Ну ничем не отличалась от затупившего компа.

Еще и веко задергалось в нервном тике. Нет, оба века!

— Чего? Саш, ты перегрелась или бахнула чего забористого в свою кружку, пока меня не было? — взбрыкнула я, желая покрутить пальцем у виска. Кое-как сдержалась.

Саша какое-то время еще держала до ужаса серьезный вид, а затем прыснула и, надув щеки, беззвучно рассмеялась.

— Да шучу я, расслабься! Ничего он не ответил. Просто развернулся и ушел.

Вот и славненько.

Лишь бы не приперся снова. В противном случае мне придется строить тут баррикады.

Тем временем компьютер отвис, на экране всплыло окошко с непрочитанными письмами, среди которых числились два от Громова Макара Дмитриевича. Одно из низ было отведено теме тимбилдинга, а другое отправлено лично мне.

"Не игнорируй!" — указано в теме письма.

Пф!

Из груди вырвался ехидный смех, глаза закатились под веки настолько, что я увидела свой закипающий мозг.

Саша покосилась на меня, наверняка, приняв меня за сумасшедшую.

А так и есть! Я скоро рехнусь такими темпами!

В результате я клацнула по письму и скорчилась в приступе изжоги.

"Твое заявление подписано, но нам нужно кое-что обсудить. Это очень важно.

Нам не обязательно видеться, мы можем переговорить по телефону.

Когда мне лучше позвонить?

P.S. как ты уже поняла, я знаю твой номер, но рука не поднимается звонить без твоего разрешения".

— Надо же. Хоть что-то у тебя не поднимается без моего разрешения, — беззвучно прокомментировала сей тупой подкат.

С внешним безразличием я закрыла письмо, отправила его в корзину, а напоследок очистила и ее от ненужных писем.

Вскоре я успокоилась и внутренне, привела нервишки в норму.

Саша в качестве благодарности за стажировку подарила мне кружку с надписью "Осторожно! Нервный сотрудник!".

Очень к месту.

Я протестировала ее, выпив из нее кофе, и поставила на самое видное место. Теперь все в округе будут знать, с кем имеют дело.

Затем я каким-то чудом забыла о том, что где-то поблизости топчется Макар. Для меня он все равно что сдох. Стал призраком. Если посмеет явиться в кабинет — я перекрещусь и поставлю свечку за упокой его души.

Еще спустя час я с головой ушла в новый проект. Работа доставляла удовольствие, общение с заказчиком отвлекало от навалившихся проблем.

Все шло путем.

Я искренне надеялась, что на сегодня сюрпризы кончились. Зря надеялась. Они и не думали заканчиваться.

Пришла беда, откуда не ждали.

Какого черта она тут забыла?

Оля грациозно проплывала мимо кабинета. Встретившись со мной быстрым взглядом, она прошла дальше по коридору как по подиуму. А затем резко вдруг притормозила, словно наскочила на невидимую стену. Она вернулась на пару шагов и заглянула к нам внутрь.

Вся при полном параде: безупречный макияж, уложенные крупными волнами волосы, искрящийся взгляд, обрамленный пушистыми ресницами. Одетая в черное практичное платье без экстремальных вырезов и декольте. И благоухающая как цветы райского сада.

— Привет, Алёна. Выручай, я кажется заблудилась, — Оля обратилась ко мне, как к хорошей знакомой, демонстрируя идеально ровный ряд белоснежных зубов, отполированных до слепящего блеска.

Вот только у нее были явные проблемы с произношением, чего в прошлую нашу встречу не наблюдалось.

Я едва смогла разобрать ее.

— Э-эм... — выпучила глаза на нее, точно привидение увидела.

— Подскажи, где тут кабинет Макара Громова. Я бы у Льва спросила, но он сильно занят, трубку не берет, — прошепелявила она.

У меня пропал дар речи.

Еще и Саша куда-то запропастилась.

Но почему?

Почему, когда я видела Олю, моя фантазия пририсовывала к ее рту член? Я ж в реальной жизни не такая пошлячка.

А она ведь еще разговаривала соответствующе, словно что-то мешало ей. Как будто воображаемый мной член все еще находился у нее во рту...

Ну не могло же мне послышаться.

— Ой, не обращай внимания, я только что от стоматолога. Заморозка еще не отошла, рта вообще не чувствую, — пояснила она, еле ворочая языком и, кривовато улыбнувшись, прикоснулась к своим губам кроваво-красного оттенка. Будто бы проверяя, на месте ли они.

Не могла на нее смотреть без смеха. Нужно было спровадить ее как можно скорее.

Встрепенувшись, я натянула улыбку на лицо и изобразила из себя само дружелюбие:

— Здравствуй, Ольга. Тебе нужно пройти до конца коридора и свернуть налево, — рукой указала ей верное направление. — Окажешься в приемной, а там секретарь тебя проводит до кабинета Макара Дмитриевича.

— Спасибо тебе, — довольно просияв, она тут же выпорхнула из кабинета.

Вернувшаяся Саша посторонилась, пропуская роковуху. Проводила ее неотрывным взглядом, а затем вошла в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь.

Так-то лучше.

— Это же та самая Оля! Невеста нашего нового гендира! Она пришла сюда! Ой, что щас будет! — возбужденно тараторила Саша, жестикулируя руками.

Чему она так удивляется?

— Пришла, и что с того? — спокойно прокомментировала, не разделяя такой радости.

— А с того, что права была я! Дамочка реально без тормозов оказалась, раз прискакала сюда после такого.

— Саш, ну подумаешь с кольцом оказия вышла. Что ей теперь, нельзя прийти к своему мужчине на работу?

— Да не об этом я вообще! — насупившись, махнула она на меня.

— А о чем тогда?

Саша снова подлетела к двери, заглянула под жалюзи и, убедившись, что никого поблизости нет, обернулась на меня.

— Пару минут назад я была в туалете и случайно подслушала там ее телефонный разговор. С нашим молодым членом, — шепотом призналась Саша, склонившись над моим столом.

— Как некрасиво, Саш. Ты бы хоть постыдилась, — цыкнула я, изображая из себя моралистку.

— Что поделать! — развела она руками. — Я не хотела вникать в ее дикционные муки, по которым логопед плачет. Так получилось. И вообще, она сама виновата. У нее, видать, динамик включен на полную мощь.

Я уткнулась в экран монитора и прислушалась к своим внутренним ощущениям.

Я вроде бы не горела желанием знать, о чем могли разговаривать эти двое по телефону. Это личное же. Часть меня была категорически против того, чтобы добровольно лезть в их личную жизнь.

Однако другую часть меня едва ли не распирало от любопытства. И во всем Саша неугомонная виновата. И вид у нее еще был такой, словно она разнюхала что-то такое, что могло в пух и прах разнести идеальную картинку их отношений.

Саша шустро пробежала вдоль столов, приземлилась в свое кресло и подъехала на нем ко мне. К уху моему потянулась.

— Короче говоря, она выпрашивала у него ключи от дома, а он ни в какую. Уперся рогом, нет и все! Похоже, после того позорного случая на банкете он выставил ее из дома, — злорадно хихикнула Саша в сжатый кулак. — А она в слезы ударилась прям на толчке, но что-то не видно, что она плакала. Притворялась наверное. Ну Макар Дмитриевич и напомнил ей о каком-то уговоре или договоре, тут вот не разобрала. В общем, якобы, согласно нему, он не обязан стелиться перед ней и не собирается угождать ей только потому что она того захотела. А потом он вообще указал на личные границы и пригрозил не приходить сюда ни в коем случае. Сказал, что крупно пожалеет, если явится в офис.

Личные границы... Как же мне это знакомо.

А Макар себе не изменяет. Что самое интересное, девушки у него меняются, но в жизни его по-прежнему духота душная.

Так ему и надо! Пусть вообще задохнется!

И теперь так уж точно понятно, что проблемы были не во мне. Проблемы только у него в башке.

— А она тут как тут! Не послушалась его. К нему же пошла, да? К Макару Дмитричу? — уточнила коллега.

— Вроде бы, — ответила безучастно, переваривая услышанное.

Приняв кровожадный вид, Саша вскочила с места как ужаленная, добежала до двери. В порыве энтузиазма она распахнула ее настежь, подперла тяжелой напольной вешалкой и с разгорающимся азартом потерла ладони друг о друга.

— Ну давай тогда засекать, через сколько эта принцесса-ебонесса пробежит мимо нашего кабинета. Еще небось в слезах, только теперь без притворства!

Такое ощущение, что у Саши были какие-то свои личные счеты с Олей.

— Саш, а ты чего так взъелась на невесту нашего генерального? — поинтересовалась я.

Губы ее расползлись в коварном оскале, но ответ был до банального прост:

— Сама не знаю. Не нравится она мне. Чуйка подсказывает, эта мамзель с гнильцой, а я таких на дух не переношу. Поэтому буду рада понаблюдать за ее слезами. Это лучше любого антидепрессанта, — ответила она, пристально наблюдая за проходящими мимо нашего кабинета людьми. Боялась пропустить Олю.

— Ты ненормальная, — поставила я ей диагноз, усмехаясь и качая головой из стороны в сторону.

— Знаю, — кивнула Саша. Без обид. С улыбкой.

А я еще раз прокрутила в голове слова Саши и меня смутило упоминание какого-то уговора. Или договора. Сложно было рассуждать, не имея никакого представления об отношениях Макара и Оли. Но что-то здесь было явно нечисто. По первому взгляду, неземной любовью тут и не пахло. И Лев был такого же мнения.

А, впрочем, так ли это важно...

Между тем время шло, а в стенах офиса царила привычная рабочая атмосфера, и никакая Оля в слезах не пробегала мимо нас, не наводила суету.

— Так, ну хватит уже бездельничать. Саш, включайся в работу, до конца дня надо успеть отправить заказчику план, — наставляла я, включая требовательного начальника. — Как видишь, твоя теория оказалась не верна.

Порядком заскучавшая Саша печально вздохнула и нажала на кнопку мышки, оживляя компьютер.

— Думаешь, он сейчас дерет ее на своем рабочем столе? У них примирительный секс?

Холодок тотчас пробежал по спине и исцарапал кожу. Воображение разыгралось.

— Прекрати. Это уже не смешно, — сердито вякнула я, обозлившись незнамо на что. — Если так хочется пообсуждать нашего генерального и его сексуальную жизнь, обсуждай, пожалуйста, за пределами офиса, потому что сплетников...

Я так и не смогла закончить свою мысль.

Меня прервала Оля, разъяренной фурией ворвавшаяся в наш кабинет.

При виде ее злобной гримасы на прежде миловидном лице... При виде враждебности, плещущейся в глазах расплавленной сталью... При виде сильнейшей обиды, тенью ложившейся на нее, я забыла о чем вела речь. Все забыла разом.

— Ты! — процедила она, возвышаясь над моим столом, надо мной. Наставляя на меня свой указательный палец.

Глава 10. Сбросить маски

— Я... — ответила машинально, чем разозлила роковуху еще больше.

Оля походила на хищницу перед самым прыжком на выслеживаемую добычу. Она мечтала придушить меня, зубами вгрызться в яремную вену. Это читалось во всем.

— Все из-за тебя! — проорала она громогласно, отчего венка у нее на лбу вздулась.

Эта змеюка намеревалась сцедить на меня весь свой яд. И, судя по всему, его у нее было накоплено немало.

— Что, прости? — заломила я брови вопросительно, мысленно выстраивая вокруг себя стены, запаковываясь в броню.

А Оля раздула свои ноздри и зубки острые показала мне.

— Не прощу! Это из-за тебя Макар теперь срывается на мне! Ты же как бельмо у него на глазу! Ты — проблема, которую надо устранить! Немедленно! И если он не шевелится, значит это сделаю я!

От такой неслыханной наглости я выпала в осадок.

Мало того, что она залетела сюда без разрешения, навела тут шороху, так еще и бочку катить на меня вздумала.

Да кто она такая?

— А ты ничего не перепутала? — на дерзкий манер протянула я, уставившись на ее побагровевшее от злости лицо.

— Нет! Перепутала как раз ты! — прошипела Оля, сжимая кулаки со всей силы.

Ее истерика полным ходом набирала обороты. А затем обвинения полетели в меня одно за другим:

— Ну вот какого черта ты нарисовалась здесь!? Почему бы тебе не уехать обратно в свою вонючую деревню или откуда ты там приперлась сюда?! У тебя вообще отсутствует гордость? Заявиться работать в компанию его отца — это же надо было додуматься до такого! Ты это спланировала, да? Разузнала о его отце, вычислила где он работает и устроилась к нему в надежде вплотную приблизиться к Макару. Так, что ли? Расчетливая дрянь! Все просчитала! Наверное спала и видела, как будешь ползать перед ним на коленях и умолять его вернуться к тебе! Зачем? Он ведь только недавно вернулся в страну! Ко мне! А тут ты опять!

От ее пищащего гонора, от подобных ошеломительных версий уши сворачивались в трубочку, а в голове стоял глухой звон.

Я сидела неподвижно. Обтекала молча и не могла понять, что ею движет: желание пройтись по мне катком из унижений или банальная жажда выказать мне свои права.

Откуда в ее крошечном мозге появилась мысль, что я могу выстраивать какие-то хитроумные планы в отношении Макара?

Это же уму непостижимо!

Что могло натолкнуть ее на эту мысль? Почему-то же она думает, что я сплю и вижу, как отбиваю его у нее. Путем стирания коленок в кровь и мольбы вернуться ко мне.

Смешно даже.

Интересно, а что Макар наплел ей обо мне?

Что-то же послужило этому мощному каловому прорыву. Дерьмо так и лезло изо всех щелей.

Меж тем Оля продолжала вываливать на меня грязные помои, не давая и слова вставить. Впрочем, приличных слов у пока не находилось.

— Что тебе нужно от него? Он же бросил тебя! Изменил! Потоптался по тебе, а ты как дура снова к нему липнешь! Прохода не даешь, наверное! Зачем ты прицепилась к нему? Хочешь сорвать нашу помолвку? Так я тебе этого не позволю! Он женится на мне! На мне! — ударила она себя кулаком в грудь и снова наставила на меня указательный палец, который хотелось вывернуть в обратную сторону. — Вот увидишь! И только попробуй надавить на жалость! Сама виновата! Беременностью Макара не разжалобить! Максимум, на что ты можешь рассчитывать — пинок под зад! И поверь, это будет еще по-божески! Надеюсь, ты меня услышала и свалишь отсюда при первой же возможности! Не мешай нам жить!

Я перестала понимать суть этой абракадабры еще где-то на середине.

Она же забросала меня камнями. Засыпала с головой. Закопала под толщей бессмысленных обвинений.

Кома... Это именно то слово, каким я могла охарактеризовать свое временное состояние.

Я пребывала в эмоциональной отключке.

Настолько она загрузила меня, что мне не сразу удалось вычленить из ее пылкого монолога какую-то отдельную фразу и разобрать ее по кусочкам для более детального анализа.

В голове была сплошная каша. Все смешалось.

Макар, жалость, беременность, пинок под зад...

Зато я наконец поняла, что Оля знает меня. Причем знает очень хорошо.

Столько подробностей она вылила на меня... И пускай, это было лишь ее тупое и ничем необоснованное видение. Ей удобно так думать.

Оля знала и то, что Макар изменил, и то, что он потоптался по мне, и даже про деревню... Чуть-чуть, правда промахнулась с последним.

Но с каким же извращенным удовольствием она это говорила. Она испытывала кайф от того, через что мне пришлось пройти.

Еще бы ей не радоваться! Макар ведь решил порвать со мной ради нее!

Из-за нее!

Так может, она судит меня по себе? Не я расчетливая дрянь, а она?

Боже...

Кажется, дошло...

Кажется, я наконец пришла к разгадке. Спустя столько времени я подобралась к самой сути.

Да, тогда, когда уже больно и не надо... Когда это ничего не решит, не изменит. Тем не менее в моей голове наконец сложился пазл воедино. Заполнились все пробелы.

И если моя гипотеза верна, в настоящую секунду я смотрела не просто в лицо девушки, с которой мне изменили, на которую меня променяли. Есть вероятность, что я смотрела на того самого "доброжелателя", приславшего мне неопровержимые факты измены.

Я смотрела и упивалась ее необоснованной злобой. Улыбкой, за которой скрывалась неуверенность в себе. Я тоже наслаждалась, но наслаждалась затаенным страхом потерять все... Отчаянием, поселившимся на дне ее глаз.

— Это ты сделала. Это твоих рук дело, — неуверенно слетело с моих уст, и это было всего-навсего предположение, дабы отследить реакцию.

Оля резким жестом перебросила свои волосы через плечо и, вскинув вверх подбородок, сложила руки на груди.

— На минуточку, я еще ничего не делала даже! Но могу! Имей в виду! — в ее словах таилась угроза.

Мне бы испугаться, но ни один мускул на моем лице не дрогнул, ни один нерв не лопнул.

Я больше не боюсь...

Это прежняя Алёна тряслась от каждого чиха, от любого косого взгляда в ее сторону, от смеха у нее за спиной, но ее уничтожили. Изувечили и прикончили. Вы же сами погребли ее в том самом туалете клуба.

Теперь я уже не та жалкая девчонка, которая позволит вытирать о себя ноги.

Как бы ни было тогда тяжело, но я собрала себя по кусочкам. Заделала почти все дыры, но не для того, чтобы какая-то выскочка попыталась унизить меня вновь. В стенах офиса, где я работаю... последние две недели. Не для того, чтобы мою жизнь превращали в цирковое представление.

Я ведь сегодня пришла не на работу. Я оказалась в дурдоме, где повсюду без присмотра шастают психически неуравновешенные. И я от них недалеко ушла. Словно безумие передается воздушно-капельным путем.

Иначе какого черта я не предприняла попыток потушить разгорающийся скандал. Нет. Вместо этого я подбрасывала дровишек в очаг возгорания.

— Ты была на мальчишнике... — рассуждала я вслух.

— Ну была и что? — кичилась Оленька, распушая павлиний хвост. Гордилась своим "подвигом", будто гордиться больше нечем.

И почему я сразу же отмела ее из списка подозреваемых?

Да потому что не могла поверить, что красивая, ухоженная девчонка из высших слоев общества додумалась бы опуститься до такого уровня...

Просто одно дело заниматься оральным сексом в запертой кабинке туалета, а другое — выставлять сей компромат на обозрение своей ненавистной сопернице, которая из чувства обиды вполне может обнародовать видео. Отомстить и слить в интернет.

Это же как напакостить самой себе. Вряд ли она стремилась к такой сомнительной славе и опороченной репутации. Вряд ли титулом "богиня минета" можно гордиться.

Хотя...

Оля доказала, что она помешена на Макаре. Маньячка, каких поискать. И Суворов утверждал, что сестрица его одержима им.

А такая двинутая мамзель могла пойти на что угодно. Что ей до титулов, когда рядом с ней будет человек, удостоивший ее такого почетного звания. Медаль бы ей вручить за заслуги на оральном поприще, она и ею будет гордиться.

— ...Следовательно, это могла быть ты, — продолжала я рыться в своих догадках, а Оленька внимала с надменной миной. — Ты знаешь меня откуда-то. Ты захотела избавиться от меня... чтобы заполучить Макара себе. Еще два года назад. Ровно так же, как и сейчас.

— И я избавлюсь, чего бы мне этого ни стоило! Уж поверь! — выразительно вклинилась она в мой монотонный монолог, только подтверждая домыслы.

— ...Но ты не придумала ничего другого, кроме как отправить мне видео с его изменой! Ты попросила кого-то снять вас, потому что иначе я бы не поверила. Ты заранее продумала план, как в короткие сроки устранить меня, еще до нашей свадьбы. Ты знала о мальчишнике Макара и неслучайно оказалась в том же клубе, — я отъехала на кресле к окну и театрально похлопала в ладоши, желая искупать ее в овациях. — Браво! Браво, Ольга! Я восхищена не только вашими умениями и завидной техникой владения ротовым отверстием, но и вашим блестящим умом!

Улыбка сползла с ее губ моментально. Они перекосились, уголки поникли. В округленных глазах читался вопрос.

— Ты о чем вообще? — озвучила она его слабо и неуверенно, вытянув физиономию в неподдельном изумлении.

— О видео, — отчеканила я.

— Не понимаю... какое еще видео? — начала она заикаться и часто моргать.

— Где ты одним местом пробиваешь путь к сердцу своего горячо любимого Макарушки! Где ты высасываешь из него последние капли совести в кабинке клубного туалета! — выдала я презрительно.

Короткая немая сцена. Полнейший ступор.

— Что-о-о? — в итоге сложила Оля губы трубочкой, — я... я не... — задыхалась она от возмущения, потихоньку соображая что к чему.

— ...Скажешь, не было такого?

— Выс-сас... — она осеклась и, резко захлопнув рот, судорожно сглотнула.

Оле вдруг поплохело.

Стыд прилил к ее шее и груди, выступая красными пятнами на коже. Под носом выступила легкая испарина, подбородок завибрировал, а стеклянные глаза застелила пелена.

Что за реакция? Было бы ей стыдно, если бы она намеренно отправила мне видео?

Что-то сомневаюсь...

Да и неподдельный шок на ее застывшем лице был ярким доказательством того, что мои рассуждения завели меня не туда.

Стало быть, я оговорила ее.

Неужели я ошибалась?

Вероятно, Оля вообще не догадывалась о существовании того видео. Она могла стать приманкой для более крупной рыбы.

Кто-то третий использовал ее, потому что для нее это стало такой же неожиданностью, как когда-то для меня. Этот кто-то использовал Олю, чтобы что... Устранить меня? Подставить Макара?

Но кто тогда? Кто бы это мог быть?

— Ты, должно быть, издеваешься так? Решила на понт меня взять? Выдумала ерунду про какое-то видео! — пропищала Оля, охваченная и стыдом, и испугом.

— Ха! — как же быстро мы поменялись с ней ролями. Теперь я была наверху, а с верхних позиций атаковать было проще. — Хочешь сказать, не ты была с Макаром в кабинке туалета на его мальчишнике?

И молчание в ответ. Но до того красноречивое.

Она!

А теперь видео с ее участием могло стать еще и моим козырем.

И поскольку эта дамочка не собиралась отсюда уходить, я решила воспользоваться ее временным замешательством и помочь ей убраться. По-хорошему. Хватит на сегодня цирка!

— Послушай меня внимательно, Оля. В том, что ты не уверена в себе и в ваших отношениях с Макаром, нет моей вины. Это исключительно твоя проблема, и только тебе ее решать. Но если я еще хоть раз услышу в свой адрес нечто подобное, я сделаю так, что ты крупно пожалеешь о том, что задействовала меня в вашем театре абсурда! — блефовала я, приподнимаясь с кресла во весь рост. Иного способа, как оградить ее от себя, я пока еще не видела. Но я решила не ходить пока с козырей. Я лишь намекнула о том, что он у меня имеется. — Не смей угрожать мне, иначе я сделаю так, что все узнают, чем ты заслужила себе место рядом с Макаром. Впрочем, его могла заслужить любая у кого имеется рот, но не суть.

Оля сморгнула пелену задумчивости и, неестественно рассмеявшись во весь голос, продемонстрировала мне стервозную натуру во всей своей красе. Она явно недооценивала меня.

— Ты что несешь? Ты хоть понимаешь, с кем имеешь дело? — прошипела она змеей. — Я же тебе такое могу устроить!

— Ты так и не услышала меня, — устало вздохнула я, а затем спокойно и размеренно продолжила: — Я вела к тому, что тебе нужно искать проблему в себе, потому что твой драгоценный Макар блестит и сверкает только в твоих глазах. В моих же он уже давненько смыт в унитазе. Лично мне он даром не сдался. Плевать я хотела и на него, и на тебя. Но подобные угрозы в свой адрес от какой-то неуравновешенной истерички я не потерплю. Я тоже могу ответить.

— Это я истеричка? — завопив, Оля выпучила свои глазенки бешеные и задышала как бык. — Это ты... ты...

Достала!

Я вышла из-за стола и подошла к двери, ручку крепко сжала. До хруста.

— Разбирайтесь между собой сами, только не впутывайте в ваши отношения меня. Мне до вас нет никакого дела! Своих проблем достаточно! А что касаемо жалости, так я лучше подохну в муках, чем стану унижаться перед всякими подонками. А теперь убирайся отсюда, чтоб духу твоего здесь больше не было, — указала ей на выход в тот самый момент, когда на пороге возник... Олин заступничек.

Ее же он прибежал защищать?

Лев прям как чувствовал, что его сестренке требуется помощь, иначе бы он здесь не оказался. Обычно не ходит он этими тропами. Только в самых крайних случаях.

— Оля? Ты... какого?

Лев был крайне удивлен видеть свою кровинушку. Обиженную, да еще почти в слезах. Аж порядочных слов подобрать не смог так сразу. Словарный запас резко сократился до междометий.

Суворов поочередно смерил нас подозрительным взглядом. Медленно прошелся по нам, оценивая ситуация. Затем вошел внутрь кабинета, прикрыл плотно дверь и встал напротив сестры, загораживая меня своей широкой спиной. Намеренно скрывая от разгневанной блондинки, мечтающей вцепиться в мои волосы.

И тут я просчиталась.

Ко мне Лев на помощь пришел. Во всяком случае он быстро определил из нас двоих большее зло.

— Итак, что у вас тут происходит? — строжайшим тоном спросил Лев. — Я вообще-то ждал тебя у себя. Ты же сказала, у тебя что-то сверхважное и супер серьезное.

Поразительно, насколько быстро этой девице удалось сбросить с лица маску змеюки подколодной и прикинуться невинной овцой.

Я также заметила, что Оля побаивается своего брата. Боится показать ему свою настоящую сущность. Сучность, я бы даже сказала. Она боится лишиться его поддержки. Упасть в его глазах, поскольку он пока еще не догадывается о ее гнилом нутре. Оля умело это скрывала от него. До настоящего времени.

— Ничего не происходит. Я сначала к Макару заходила в гости. Посмотрела, как он тут устроился, поболтала с ним немного, и вот решила зайти к Алёне, а потом думала, к тебе заскочить... с тем сверхважным и супер серьезным делом, — пропела она тонюсеньким голоском, трепеща ресницами, строя из себя саму невинность.

— В гости к Макару? — Лев издал едкое хмыканье и обратил взгляд на наручные часы. — А Макар разве в офисе еще? Насколько знаю, он уехал на встречу, обещал вернуться где-то через час только.

В ушах послышались звуки всплесков. Это так Оленька присела в метафорическую лужу. Плюхнулась плашмя, поскольку ее уличили во лжи. Так быстро! Причем самый близкий человек. На глазах у троих посторонних людей.

Пришлось до боли прикусить щеку с внутренней стороны, чтобы так очевидно не злорадствовать.

— Так я знаю, что он уехал... Макарушка говорил мне, — складно изворачивалась она, поправляя волосы дерганными жестами. — Я по телефону с ним общалась, поэтому и решила побродить по офису и его подождать. И к Алене вот зашла поздороваться.

— Поздороваться, говоришь? Тогда почему твои визги слышны аж в соседнем крыле? Ты хоть понимаешь, где находишься? — сердито выговаривал Лев, а у меня сложилось мнение, что он ждал случая, когда можно будет приструнить сестрицу. И вот дождался.

Он походил за сурового декана, отчитывающего нерадивую студентку, находящуюся на грани отчисления. А та, как хамелеон, перебирала различные окрасы, чтобы подстроиться под неблагоприятную среду. Но что-то плохо пока получалось.

— Ну какие визги, Лёв? — выдавила Оля из себя смешок. — И, конечно же, я в курсе, где нахожусь, поэтому я уже ухожу. Проводишь меня? — обвила его руку своей и потянула за собой в сторону выхода.

А Лев с места не сдвинулся. Словно к полу намертво приклеился. И взгляд его был таким же твердым и цепким. Не сходил с безвинной физиономии сестрицы.

— Как давно ты знакома с Алёной? — вдруг обратился Лев к Оле.

Оля сначала прикинулась глухонемой, очевидно давая себе время на придумывание очередной лжи. Не справилась с этой ролью, поскольку давление Льва нарастало с каждой последующей секундой. Он взглядом проделывал в ней дыру.

— С банкета, а что? Ты же сам нас познакомил, забыл? — выкручивалась она ужом на сковороде, заметно разнервничавшись. То локоть почешет, то несуществующие катышки с платья стряхнет.

Лев хмыкнул, а я мысленно закатила глаза на весь этот бред. Но вмешиваться не планировала. Хватит с меня разборок.

— А почему ты так странно разговариваешь? Ты пьяна?

— Так я же у зубного была, наносили завершающие штрихи к моей новой неотразимой улыбке, — Оля провела языком по зубам слева направо, а затем глянула на свои дорогущие часы и подорвалась с места. — Блин, я уже опаздываю. Через час у меня еще педи-маникюр. Нужно успеть начистить перышки перед помолвкой. Так что всем пока!

Бросив на меня предупреждающий взгляд, эта курица вытянула клюв, взмахнула своим хвостом и выбежала из кабинета, но напряжение в воздухе с ее уходом нисколько не спало.

Лев развернулся и посмотрел на меня с очевидной претензией.

— Алён, ты-то хоть можешь объяснить мне, что это было? — взмахом руки указал на стремительно удаляющуюся сестрицу. — Я впервые видел ее такой... такой озлобленной, что ли.

Пф! Озлобленной...

Да она будто бы вколола себе дозу "озверина", перед тем как заявляться ко мне со своими амбициозными планами.

— Не хочу, Лев, — выдохлась я эмоционально. Обошла Суворова, рухнула в кресло и принялась растирать виски, в которых пульсировала боль. — Не хочу ничего объяснять! Оставьте меня в покое, прошу!

Я намеренно не смотрела на него. Стыдилась. Но я ощущала его давящее присутствие. Прожигающий взгляд, блуждающий по лицу. И желание помочь, разобраться... Ощущала, словно то желание можно было пощупать. Так сильно он желал решить возникшую проблему.

— Что ж. Ладно, — буркнул Лев после долгой паузы, а через секунду его уже не было в кабинете.

Должно быть, своим резким тоном я обидела его. Он же хотел, как лучше. А я снова закрылась в себе. Спряталась в защитной скорлупе.

— Извините, девки, конечно, но меня бомбанет, если я не скажу, что это полный пиздейшен! — выдала ошарашено Саша и заторможенно отхлебнула что-то из кружки. — Этот "пиздейшен" превзошел все другие мои "пиздейшены". Причем по всем фронтам. Мамой клянусь.

Боже, и она была свидетелем всего этого ужаса.

Кошмар! Куда я попала?

— У принцессы нашей, оказывается, фляга со всех сторон свистит и брызжет. М-да, не позавидую я нашему Дмитричу. Такая не только совесть, всю кровь может высосать. Вот только почему мне кажется, что между тобой и гендиром...

Не дала договорить. Пресекла, резко вскинув руку вверх.

— Саш, не сейчас, — вымученно простонала. — Я понимаю, тебе не терпится узнать все подробности, но давай как-нибудь потом!

Саша еще какое-то время пребывала в ахере. По-другому и не скажешь.

Я, если честно, тоже находилась там же, где и Саша — в самом эпицентре лютого "ахера".

"Оля знала о моей беременности", — пронеслась мысль. Она долбила по мозгам.

"Беременностью Макара не разжалобить", — эхом отдавались ее слова.

Ну не попала же она пальцем в небо...

И тут вдруг по голове будто прилетело что-то. Зарядило со страшной силы по темечку, отчего я вздрогнула. Подлетела, точно от удара тока.

То было озарение. Осознание пришло. Горькое. Жуткое.

А вместе с пришедшим пониманием действительности и страх обуял меня. Завладел каждой клеточкой тела и разума.

Страшно стало, ведь мой секрет перестал быть секретом, раз о беременности смогла разузнать такая девица, как Оля.

И только ли о беременности она знала?

О ней ведь знали только мама, парочка родственников, соседи и... Катя.

Катя!

Только Катя могла рассказать. Уж не знаю, зачем, но только она могла устроить мне такую подлянку. Больше ведь некому?

Вот же лицемерка! Не зря я оборвала с ней связь! Вовремя.

К счастью, на протяжении оставшегося дня больше никто не вламывался в наш кабинет. Никто не заводил речь о Макаре и его чокнутой пассии. Никто не вспоминал о случившемся. Только косо посматривали.

Вскоре рабочий день подошел к концу. Девчонки убежали из офиса первыми, вслед за ними засобиралась и я.

Я закрыла кабинет, спустилась в лифте на первый этаж, а затем через вращающуюся дверь вышла из бизнес-центра, мысленно уже находясь дома.

Однако до дома спокойно я так и не добралась. Мало того, что на небе нависли черные тучи и поднялся сильный ветер, как перед приближающейся грозой. Так меня еще и ждал очередной «сюрприз».

Неприятнейший сюрприз в виде Макара, стоявшего у входа. Плечом он подпирал стеклянную стену здания и разглядывал что-то в своем телефоне.

Громов был уже не в костюме. Переодеться где-то успел.

И, клянусь, ни о чем я так отчаянно не мечтала, как о сиюсекундном превращении в невидимку. Но... увы и ах.

Макар увидел меня. Он тотчас запрятал телефон в карман джинсов и сорвался в мою сторону.

Глава 11. Не отпущу №2

— Алён, постой! Не убегай, — тщетно упрашивал Макар, увязавшись за мной следом как банный лист. — Я не отниму у тебя много времени. Остановись! Да остановись же ты!

Его голос — сильнейший раздражитель.

Никогда бы не подумала, что обычный голос может вызывать аллергию. Непереносимость.

Еще как может. У меня плохая переносимость Громова Макара.

Увеличив шаг, я понеслась сломя голову по брусчатому тротуару, быстро свернула за угол здания в надежде оторваться от преследования и затеряться в толпе спешащих прохожих.

А толпы никакой не было. Люди как назло разбежались кто куда, спасаясь от непогоды в торговых помещениях, под крышей парковки и в метро.

Из-за "хвоста" я себе такого позволить не могла.

— Выслушай меня! Я хочу извиниться. Для меня это важно, черт возьми! Не нужно делать вид, что я — пустое место!

Я старалась внушить себе, что меня никто не преследует. Никто не нудит позади меня, не отставая ни на шаг. Никто не просит меня притормозить и выслушать его.

— Что она тебе наговорила? — спросил Макар, догоняя меня, подстраиваясь под мой шаг, заглядывая в лицо. Хорошо хоть руки не распускал. — Лев сказал, она заходила к тебе. Она тебя обидела? Угрожала? Вы были знакомы до этого? Что, ответь?!

Хорошо играл. Ничего не скажешь. Настолько гениально, что я почти поверила, что ему и впрямь было не все равно на меня.

Не на ту напал! Не поверю никогда!

Небось, сам же и натравил на меня свою агрессивную бойцовскую псину. А сейчас строит из себя рыцаря в доспехах.

И как же хотелось рассмеяться ему в лицо. Только вот, боюсь, не стерпела и зарядила бы еще сумкой в довесок. А это уже неприлично. Не на людях же.

Сцепила зубы, едва не раскрошив их. Опустила голову, смотря себе под ноги, пряча лицо от ветра и поднявшейся пыли. От его пристального взгляда, ощущающегося на коже.

Внезапно небо рассекла яркая вспышка молнии, а воздух загудел. Завибрировал от раската грома. Наступило кратковременное затишье, после которого зарядил холодный дождь. Стеной полил с низкого черного неба, словно погода переняла мое отвратительное настроение.

Тотчас продрогла до костей. Промокла до трусов, а зонта у меня с собой не было. Только сумочка, ею я и попыталась прикрыться от дождя. Да вот только все без толку. В результате прижала ее к груди, скрывая белье, ставшее заметным за счет намокшей блузки, и пошагала дальше.

— Давай зайдем куда-нибудь? Простудишься же! — не унимался Макар, а я уже. Уже чхать на негохотела. — У меня машина за углом стоит. Могу подбросить тебя до дома, там и обсудим все.

— Нечего нам обсуждать! — заявила тоном полным презрительности, стараясь перекричать звуки улиц и бьющего по карнизам дождя. — И с чего ты взял, что мне нужны твои извинения?

По сути, до моего дома было не так далеко. Всего каких-то метров триста. Нужно пройти три здания вниз по улице, спуститься в подземный переход и, считай, я в безопасности.

Но даже такое короткое расстояние казалось мне непростительно далеким. Потому я направилась к светофору, решив сократить дистанцию через дорогу с оживленным потоком машин.

Только подошла к светофору и он загорелся запрещающим сигналом для пешеходов. Народ столпился у дороги, скучковался. И Макар встал, боком притираясь ко мне.

Сделала вид, что не заметила. Что его вообще не существует.

А внутри каждая клеточка бесновалась, кровь бушевала от злости.

— Она не сделает тебе ничего, могу пообещать, — продолжал он громыхать под ухом, вглядываясь в мой профиль, по которому ручьем стекала дождевая вода. — Тебе не о чем переживать, но ты должна поделиться со мной всем. Я чувствую, ты что-то скрываешь.

Посмотрела на него, как на идиота. А, впрочем, почему "как"? Он и есть идиот, если всерьез решил, что я доверюсь ему.

— В твои обещания я не верю. Ты пообещал, что мы не будем пересекаться, но ты в этот же день нарушил его. Так что можешь засунуть свои обещания знаешь, куда?

— Примерно представляю, — поджал он губы и глянул на светофор, на котором убывали секунды. Сорок, тридцать девять, тридцать восемь. — Я пообещал, что мы не будем пересекаться в офисе. Мы не в офисе, как ты можешь заметить.

Прорычала, подвергаясь новой атаке злости, прорывающейся изнутри. Затряслась не то от пронизывающего холода, не то от накатывающего раздражения.

А Оля еще смела утверждать, что это я проходу Макарушке не даю. Видела бы она, как ее благоверный бегает за мной, точно собачонка.

Надеюсь, она одержима им настолько, что приставила за ним сыщика. Надеюсь, она получит доказательства обратного и сделает соответствующие выводы.

— И что мне теперь шарахаться от тебя по улицам? Всякий раз оглядываться? — бросила я возмущенно. — Не кажется ли тебе, что ты поступаешь эгоистично?

Макар категорично покачал головой, пятерней зачесал мокрые волосы назад, чтобы они не спадали на лоб сосульками.

— Как раз наоборот, — ответил он хлестко. — Я хочу разобраться во всем... разложить все по полочкам. Если понадобится, то объясниться с тобой. Просто расскажи, что наговорила тебе.. Ольга, — произнес он впервые ее имя, но как-то нехотя, через силу, словно само имя вызывало у него отвращение.

— Если так хочется узнать, что говорила мне твоя девушка, приди завтра в офис. Приди и спроси у любого. Потому что все слышали, как она орала! Все, Макар! — топнула я ногой. — С твоим приходом офис превратился в шарашкину контору! А если не хочешь ждать до завтра, спроси у нее самой! У своей Оленьки! Ведь это из-за тебя она прискакала ко мне качать свои права!

Лицо его приобрело тяжелое виноватое выражение.

— Алён, я хочу узнать все с твоих слов.

— Да отвяжешься ты, наконец, или нет?

— Вряд ли, — отчеканил, проявляя холодящую непреклонность. Я негодующе ахнула, намереваясь поднять восстание. — Не расценивай это, как попытку сблизиться с тобой или наладить отношения. Я понимаю, что это невозможно. Да, я облажался. В прошлом и сейчас вот. Но в данной ситуации я реально хочу разобраться. Здесь и сейчас. Без вмешательства Ольги. Я не могу ей доверять, как тебе.

Помочь...

По его мнению, мне требовалась помощь. Его помощь! Защита, словно Оля представляла для моей жизни угрозу. Будто она сущее зло в юбке.

Я лишь закатила глаза и мысленно сплюнула горечь. Не стала никак акцентировать внимание на последних фразах, сказанных чрезвычайно самонадеянно.

Тоже мне помощничек нашелся!

«Да чем эта сорока килограммовая дива может быть опасна? Разлается так, что у меня лопнут перепонки? Так уже. Уже лопнули, а тебя и близко не было. Где была твоя помощь? Как ты сможешь оградить меня от этой истерички? Посадишь ее в вольер, сделаешь прививку от бешенства?» — проорала я про себя, раздуваясь от злости, а на деле даже не глянула в его сторону. И звука не издала.

— Почему у меня складывается впечатление, что вы были знакомы в прошлом? Или Ольга... — бросив на меня тревожный взгляд, Макар не смог договорить. Задумался.

Я тоже ушла в раздумья и отвернулась от него.

А что, если мне действительно может грозить опасность? Что если это были не пустые угрозы. Ничего конкретного ведь Оля не сказала. Она только обмолвилась о своем могуществе.

Но настолько ли оно существенное, чтобы трусливо поджимать хвост и искать помощи у ненавистного человека?

— Алён, — Макар осмелился схватить меня под локоть и развернуть к себе лицом. Рука его соскользнула на мою ладонь. Он некрепко сжал продрогшие пальцы. На фоне яркого контраста по венам запустился губительный ток. — Не закрывайся... Все ведь не так, как ты можешь себе представить.

О чем он вообще говорил... Об Оле или уже о чем-то другом?

Мощнейший разряд. Неприятные покалывания, забирающиеся под кожу тысячами ржавых иголок. Затем еще один разряд и еще. Громадного вольтажа. Ощутимого настолько, что в ушах стоял стрекочущий звук напряжения.

А потом раздался раскат грома, заставивший меня вздрогнуть.

— Никогда, слышишь? Никогда не прикасайся ко мне! — процедила я злобно, выдергивая свою ладонь из его руки.

Вслед за этим запищал светофор. Я резко сорвалась с места, ступая на проезжую часть. Самая первая из толпы желающих перейти дорогу. Макар вынудил меня бежать от него без оглядки.

— Алёна, остановись. Стой, черт бы тебя побрал! — с тревогой выкрикнул он.

Видимость была плохой. Глаза застилала дождевая вода.

Шаг. Чрезвычайно уверенный. Еще один шаг, переходящий на бег.

Справа от меня замелькал приближающийся свет фар. Секунды мне хватило, чтобы понять, что происходит. И что произойдет следом. Что-то страшное. Опасное. Смертельно опасное. А затем страшный гул автомобильного клаксона оглушил меня, заставив впасть в оцепенение. Прямо посреди дороги.

Сердце пропустило удар и камнем ухнуло в бездонную пропасть. Сознание помутилось. Атрофировалась. Но ни черта вся жизнь не проносилась перед глазами. Все это выдумки.

— Стой! Тормози! Тормози же! — уже драл глотку Макар, но очевидно, не мне, я и без того стояла неподвижной статуей.

В следующий миг мое тело буквально отбросило в сторону. Сшибло силой. Сдавило чем-то, что ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Рев мотора, пронзительный визг шин, истошные вопли прохожих. Запах жженых колодок смешался с ароматом сырого асфальта. И тишина. Мгновенная.

Перед глазами мелькали темные мушки, и состояние было на грани обморока. В уши словно вату затолкали и хорошенько утрамбовали. Белый шум — ничего не слышала, кроме одичавшего рева сердца. Не чувствовала ни страха, ни боли, ни уже привычной злости. Ничего. Чувства будто все разом выключились. Разуму также требовалась полная перезагрузка.

Но я была жива. Определенно. Умудрялась еще как-то стоять на ногах. А вот вздохнуть не могла. Никак не получалось глотнуть заветного воздуха. Язык точно в горло запал от пережитого страха.

— Все хорошо. Ш-ш... Все обошлось, — нашептывал Макар у уха, успокаивал, крепко вдавливая в себя, изо всех сил прижимая к своей твердой груди мою пустую голову.

Не сразу сообразила, что вообще происходит. Почему Макар обнимает меня, а я вцепилась в него, словно он — все, что у меня осталось? Почему мои ноги казались ватными? Из-за чего мне могло стать настолько страшно?

Разум с трудом включился, но дурачил меня. Я не помнила последние минуты жизни. Я вообще мало чего помнила из-за шокового состояния.

Я лишь понимала, что опасность миновала.

Тогда и вздохнуть смогла полной грудью. Смогла смочить пересохшее горло каплями дождевой воды, собранной с дрожащих губ.

Я чувствовала чужое учащенное сердцебиение под своими ладонями. Под вымокшей насквозь футболкой. Сердце. Как свое собственное. Оно нещадно трепетало за ребрами. Порывалось ко мне. А в нос забирался знакомый аромат и устраивал в голове еще больший хаос.

— Алёна.

Макар сжал мое лицо в своих грубых ладонях, озабоченно вглядываясь в глубину глаз и с обеспокоенностью в голосе спросил:

— Ты как? В порядке? Идти можешь?

Ох.

Я крепко зажмурилась, позволив фрагментам последней минуты пронестись перед глазами. И вдруг надломилась надвое. Губы и подбородок задрожали. Слезы вовсю заструились по моим щекам, смешиваясь с дождем. Шок потихоньку отпускал, вырываясь наружу тихим плачем.

— Я н-не знаю. Что... что п-произошло? Никто не пострадал? — сипло заныла я, растерянно озираясь по сторонам.

— Нет, слава богу. Какой-то отморозок летел на красный не в своей полосе. Его вообще там не должно было быть. Но ты... ты же могла... — Макар сам побелел весь. Взгляд его суетливо заметался по моему лицу, а затем он снова прижал мою голову к груди, гораздо крепче. Стиснул настолько сильно, что кости захрустели. — Бля, о чем ты только думала? Я же... — выдохнул он протяжно, не желая договаривать.

Заметила, что мы уже стояли на противоположной стороне дороги. У обочины рядом с остановкой. Некоторые зеваки облепили нас со всех сторон. Шептались между собой, обсуждая нас. Осуждая. Меня. Ненормальную, едва не угодившую под колеса по собственной глупости.

Получается, Макар оттащил меня? Спас?

Нет, нет и еще раз нет!

Спас, если убрать за скобки тот факт, что только из-за него... Из-за его приставучести, из-за моей непереносимости я едва ли не угробила свою жизнь.

Не герой он. Вредитель самый настоящий.

Вскоре я каким-то образом очутилась в кафе неподалеку от места происшествия. Сиротливо сидела за небольшим круглым столиком, обнимая себя трясущимися руками. В окружении незнакомых людей, пережидающих в забегаловке непогоду.

Мокрая одежда неприятно прилипала к телу. С волос текло на юбку. Зуб на зуб не попадал. Но чего-то не хватало. Я пошарила по спинке стула рукой, заглянула под стол, под соседний — пусто.

— Сумочка, моя сумочка... Ее нет, — жутко запаниковала я. У меня же там вся жизнь!

— Она у меня, не переживай, — отозвался Макар, возникший возле столика из ниоткуда, с двумя бумажными стаканчиками в руках и моей сумочкой под мышкой.

Уже не такой бледный, но все еще немного потерянный.

Судя по запаху мяты и лимона, он купил чай.

Я зябко передернула плечами.

От горячего чая я не отказалась бы, но только не рядом с ним.

Домой. Мне надо домой. И чем скорее, тем лучше.

— Я должна идти, — подорвалась с места, выхватила у него свою сумочку и поспешила наутек.

Но не тут-то было.

Макар тут же поставил стаканчики на столик, в два скачка догнал меня, перегородил проход и навис надо мной. Ладони его тяжестью опустились на мои поникшие плечи. Он смял их.

Сосредоточено взирал на меня. Лицо не выражало ни единой эмоции, но он был начеку.

— Никуда ты сейчас не пойдешь. Не в таком состоянии. Приди в себя для начала, — распорядился он тоном, не терпящим возражений.

— Я может и не в себе, но я не собираюсь с тобой чаевничать. Громов, ты маньяк, — резко бросила я, повела плечами, скидывая с себя его ручища, и сморщилась словно от невыносимой зубной боли.

Макар хмыкнул, старательно проделывая во мне дыру пытливым взглядом.

— Был бы маньяком, если бы хотел разложить тебя на этом столе. Но я прошу тебя присесть за него, — послышались стальные нотки в голосе, в глазах также плавилась сталь.

Разозлила. Неповиновением я разозлила его. Распалила к чертям его и без того потрепанные нервы. Да и пусть! Последнее дело — слушать его.

— Еще чего! — взбрыкнула, накаляя между нами воздух. Переступила слева направо и обратно, а Макар упрямо повторял мои движения, точно тень. Проходу не давал.

— Я сказал, не отпущу. Ты не выйдешь отсюда, пока не успокоишься, — гаркнул, накрывая меня волной осуждения.

Он злился и на меня, и на ту ситуацию, в которую я угодила. Злился на людей, искоса наблюдающих за нами. На всех, но только не на себя любименького.

— Я спокойна, — ответила я по слогам, стараясь поймать дзен, но все, что мне удавалось поймать — ускользающую мысль — не даст уйти. Не отпустит. Доконает меня, но свое получит. — Правда, я уже успокоилась.

— Что-то незаметно, — не поверив, едко упрекнул Макар.

Нервы натянулись. Казалось, они лопнут от любого моего движения. От неуемного желания съездить ему по лицу и потребовать больше и близко не приближаться ко мне. От него одни беды. Неужели сам не видит?

В попытке оградить себя от губительного воздействия я наставила на него палец, подвела к солнечному сплетению и изрешетила им его непробиваемую грудь.

— Это из-за тебя. Ты — нарушитель спокойствия. Не быть мне спокойной, когда рядом со мной ты, — едва ли не заныла я от чувства несправедливости.

Внутренности горели уже синим пламенем. В легких жгло невыносимо. Он раздраконил меня настолько, что я едва ли огнем не плевалась.

— Я все сказал, — с неуступчивым видом парировал он мои маловыразительные выпады. — Либо ты садишься за стол, либо я похищаю тебя и увожу куда захочу.

Нутро вверх дном перевернулось от такой наглости.

— Да как ты смеешь ставить мне ультиматумы?

Громов ошпарил меня взглядом исподлобья, отчаянно заскрежетал зубами. Он был настолько самоуверен и полон решительности, что в какой-то миг я испугалась.

Мало ли, вдруг он и впрямь приведет свои угрозы в действие? Похитит меня и увезет куда-нибудь...

Другой человек. Он изменился. Стал невыносимым. Упертым. Эгоистичным. Думающим только о себе. А может он и раньше был таким. Может, со мной он никогда не был собой. Я не знаю этого человек. Нисколько.

Макар поймал меня за руку, туго опутал запястье бульдожьей хваткой. До боли. Развернул и против воли повел к столу. Изверг!

— Еще как смею, — Надавив на мои плечи, усадил на стул. Пододвинул ко мне стакан с чаем. — Пей! Выпей, пока горячий.

Макар присел напротив, положил руки на стол и с каменным выражением молча взирал на меня. Следил за мной как надзиратель за заключенной.

Протяжно выдохнула, мысленно досчитала до пяти, стараясь абстрагироваться и привести нервы в порядок. В относительный порядок.

Под пристальным наблюдением я приложила продрогшие пальцы к горячему стаканчику, поднесла его к губам и отхлебнула глоток. Кипяток по горлу прокатился, а на языке появился странный привкус.

— Я попросил добавить каплю коньяка, — пояснил Макар без эмоций, глядя на меня в упор. — Тебе нужно согреться, ну и успокоиться тоже не помешало бы, — не услышав в ответ ничего, Макар покачала головой и нервным жестом провел ладонью по лицу. — Алёна, ну куда ты понеслась? Ты же могла навредить себе!

Сглотнув горечь, решила избавить себя от поучений. И так было тошно.

— Но все же обошлось. Ты же у нас геройский поступок совершил, — бросила я язвительно и, навалившись грудью на край стола, процедила с откровенным презрением: — Что тебе нужно от меня, герой? Что. Вам. Всем. От меня понадобилось?

— Если будешь хорошей девочкой, более сговорчивой, мы обязательно с этим разберемся. Причем в самое ближайшее время, — ответил низким вибрирующим голосом, с обманчивой нежностью, но будто бы совсем не то, что было у него на уме.

Я выпрямилась, прижалась лопатками к спинке стула. Сделала пару глотков чая.

Что ж... Видимо, иначе мне никак не избавиться от него.

— Оля действительно настолько опасна? — спросила я несмело после небольшой паузы.

Макар облегченно выдохнул. Расслабился внешне. Это говорило о том, что он добился своего. Я прогнулась под его прессингом.

— Скажем, она может пакостить. Если она угрожает, а она это делать любит, то старается всячески напоминать о себе.

— Например? — стало интересно, что можно ожидать от такой сумасшедшей.

Макар лениво усмехнулся, словно его что-то забавляло. Посмотрел в окно задумчивым взглядом, покручивая в руках стакан чая, который он даже не попробовал.

— Я всего пять дней в городе, а она уже трижды проявила себя. Так... вредительство больше. Например, вчера она баллончиком краски изрисовала дверь моей квартиры, сегодня мою машину украсила надпись. "Мудила" во всю бочину. А что она вычудила на банкете ты наверняка уже слышала.

Вредительство... Они друг друга стоят. Идеальная парочка. Хорошо бы еще третьих лиц в свои отношения не впутывали.

— Постой, а тебя-то она почему достает? Вы же в отношениях, помолвка у вас намечается, — вымолвила я, не видя во всем этом логики.

— Помолвка? У нас? — брови Макара взлетели к линии роста волос, с иронией в голосе он дополнил: — Интересно, почему я впервые о ней слышу?

— Понятия не имею, — фыркнула я, вспомнив о кольце. Лжец. — Может, тебе стоит обратиться с этим вопросом к Оле? Потому что в офисе об этом говорят все кому не лень.

Макар наморщил лоб, потер образовавшуюся гармошку из складок. Задумался всерьез. Для него это новость?

— Нет, пускай думает как ей удобно, — смочил рот крупным глотком чая. — Так будет лучше. И всем вокруг будет спокойней.

Всем, но только не мне!

Странные у них отношения. Отношения ли? Что-то я уже во всем сомневаюсь.

— Это не мое дело, конечно, но лучше бы ты поскорее отвел Оленьку в ЗАГС. Во избежание повторных торнадо в офисе. И лучше чтоб прям завтра с утра пораньше. А что? Колечко у тебя уже есть. Оля перышки начистила как раз. Все звезды сошлись, так что...

— Нет! Я не дам им того, что все они ждут от меня. Уже нет. Плевать я хотел на все! — отчеканил он, словно обращаясь к самому себе.

— Они? — прищурилась я.

Пождал губы, вздохнул тяжело. Его претила данная тема.

— Это все, что я пока могу сказать, — поведал Макар леденящим тоном, напрочь запутывая мои мысли.

— Ни черта не понимаю, если честно, — тряхнула головой, упорядочивая мысли. Губу закусила и, задумавшись, постучала пальцем по подбородку. — По твоим словам, тебя будто бы заставили быть с Олей. Приставили к ней под дулом пистолета. Это же смешно!

Не сдержавшись, я рассмеялась. Ситуация крайне абсурдная.

— Нисколько. Не вижу ничего смешного, — с серьезным видом произнес Макар, буравя меня взглядом.

И было в его глазах что-то такое, от чего я подавилась своим смехом. Отчаяние. Скорбь пугающая.

Откашлялась. Ссутулившись, обняла свои плечи и замолкла в неловкости.

— Эм-м... — подумала извиниться, но вовремя прикусила язык. Не за что извиняться.

И вообще мне пора уже домой. Что-то я засиделась. И разговор уже порядком опостылел.

— Поэтому мне важно потянуть время. Я закрывал глаза на все выходки Ольги, тем самым тренировал терпение на случай безысходности. Но сегодня она перешла всякие границы. Что ей нужно от тебя?

— Что ей нужно от меня? Полагаю, то же, что и тебе — испортить мне жизнь, — ядовито выплюнула и развела руками, скучая по своей спокойной, размеренной жизни. — Вы же два сапога пара!

Макар нахмурился. Ощерился, выражая явное несогласие.

— А если точнее, — нетерпеливо потребовал он, включая дотошного дознавателя.

Выдохлась. И чай уже остыл. Да и не обладал он никакими успокаивающими свойствами.

Отодвинула стаканчик в сторонку, спрятала руки под столиком и неосознанно принялась выворачивать себе пальцы. Губы кусала. А пауза меж тем затягивалась.

Во время нее Макар нашел себе увлекательнейшее занятие. К просвечивающейся ткани сырой блузки изучающе присматривался. Темным взглядом шарил по моей груди. Бесстыдно обводил соски, чуть выделяющиеся из-за перепада температур. На дне его потемневших глаз в секунду поселилось что-то дикое. Примитивное желание вспыхнуло в глубине.

Да как он смеет?

Задыхаясь от наглости, я тотчас сложила руки на груди.

— Сюда смотришь! — резким жестом я обвела свое лицо пальцем. — Или я немедленно ухожу!

Тогда взгляд Макара тягуче прошелся вверх по моей шее. По полыхающему лицу.

Глаза в глаза. Мое возмущение и его мужской интерес столкнулись друг с другом. И ни капли стыда я не различила в нем.

Животное!

— Смотрю, — прищурился он.

Плотнее прижала к себе руки. С мыслями снова собралась.

— А если точнее, твоя невеста реш... — начала было я монотонно.

Напротив раздалось цыканье. Возмущенное. Упрекающее. Макар шлепнул себя ладонью по лбу, заставив меня замолкнуть на полуслове.

— Вот только не надо так называть ее, — процедил он жестко, с нажимом чеканил каждое слово.

Выглядел он крайне напряженным. Вскипел, как вулкан перед самым извержением. Из-за одного словечка!

Пф.

Он бы уже определился.

А то сначала — расскажи, а потом — подбирай слова. Не называй ее невестой.

А как мне ее называть?

И вообще, я заметила одну странность — сам Макар называет Олю уважительно — Ольгой, но в то же время чаще всего я слышу из его уст «она».

Из крайности в крайность...

Сделала вид, что пропустила его замечание мимо ушей.

Пускай раздражается на здоровье. Пускай хоть лопнет!

— Твоя невеста решила, что я устроилась в компанию твоего отца, чтобы приблизиться к тебе, — выговаривала я с чувством, с толком, с расстановкой. А Макар хоть и набычился, хоть и напряг челюсть до скрежетания, проявляя крайнюю степень недовольства, однако внимательно слушал, и пристально следил за моими движущимися губами. — Оля думает, что я хочу... просто мечтаю возобновить наши отношения.

Усмехнулся. Но как-то горько. Сухо.

— Да, у нее необычайно богатое воображение, тут ничего не скажешь.

— Да уж.

Ее "воображение" до сих пор стоит в ушах крикливым визгом.

— А если к нему еще добавить ревность. В какой-то степени это делает ее неуправляемой. Она теряет чувство меры. Вообще не видит рамок.

— Я заметила. Она буквально настаивала на моем уходе, или, говорит, она сама избавится от меня. Каким образом она не уточнила, правда. Просто дала понять, что видит во мне конкуренцию.

На сей раз Макар одобряющие кивнул, соглашаясь с моими выводами.

— Все это лишь тактика запугивания. Она же наивно полагает, что мы скоро поженимся, а она знает, на что я способен, если захочу сорвать все ее планы, — бесстрастным тоном произнес, а я непроизвольно всхлипнула. Просто я тоже знаю, на что этот человек способен. — Но не переживай, Ольга ничего тебе не сделает.

— Ты в этом так уверен? — не верила я ни единому его слову. Не могла себя заставить, не могла я полагаться на Громова. Но и оставить угрозы Оли без внимания тоже не могла. Особенно если учесть ее способы "запугивания". — Не проще ли мне обратиться с заявлением в полицию? Ну, не прямо сейчас, а в том случае, если она снова вздумает мне угрожать.

— Бред, — отрезал Макар и взмахом руки рассек пространство возле себя, молниеносно отметая вариант. — Полиция сочтет это бабскими разборками. Если подумать, это и есть бабские разборки... Говорю, как есть, — посмотрел на меня с извиняющимся видом. — А вот у меня имеются рычаги давления.

Слабо верилось, тем не менее я поинтересовалась:

— Какие?

— Весьма действенные, — Громов намеренно не вдавался в подробности.

— Хм, а почему тогда ты раньше не применил их?

— Говорю же, я закрывал глаза на все ее выходки. Без ответной реакции ее энтузиазм постепенно сходил на нет. А сейчас она нацелилась на тебя, и, как понимаю, добилась своего. Перебор в общем. Тут я уже не могу закрыть глаза.

— А эти твои рычаги, — показала в воздухе кавычки. — Они хоть сработают?

— Разумеется. Они поумерят ее пафосные замашки, — на краткий миг Макар ушел в раздумья, затем кивнул каким-то своим мыслям. — Да, я приструню ее, иначе ей вообще ничего не светит. Ни папочкины денежки, ни место в компании.

Класс. Она еще на фирму претендует.

И теперь понятно, почему она чувствовала себя в стенах офиса, как королева перед своими подданными.

— Ну, удачи, — скупо ответила, внутренне злорадствуя. Невольно скривилась от дальнейшей участи. Как я проработаю оставшиеся дни? Как-как? А никак. — А я, пожалуй, выйду пока на больничный.

— Как пожелаешь, — пожав плечами, согласился Макар. Не хотя. Мрачно. Точно принуждая себя, тем не менее.

Надо же. Я даже опешила на секунду.

— Это еще не точно, мне надо хорошенько обдумать все.

Макар тяжело вздохнул. Откинулся на спинку стула и всмотрелся в окно, где серость постепенно напитывалась сочными красками.

Дождь незаметно закончился. Лучи солнца начали пробиваться сквозь стремительно проплывающие облака.

Вскоре кафе опустело. Заметила, что внутри остались только мы вдвоем, не считая парочки работников, прячущихся в подсобке.

— Так ты была знакома с Ольгой раньше? — вернулся Макар к разговору. Как-то холодно. По-прежнему всматриваясь в окно.

— Нет, — мотнула головой и почему-то не пожелала озвучивать свои подозрения о Кате: — Я думала, ты рассказывал ей обо мне. Просто она знала некоторые подробности.

— Какие? — повел он бровью в удивлении, возвращая на меня взгляд, пронзающий насквозь.

— Про то, где я жила, про измену и.... — осеклась, едва не проговорившись о беременности, а затем сконфуженно отмахнулась, — Ну и так еще по мелочи.

— Про измену? — Макар оживился. Выкатил ошалевшие глаза на меня и даже подскочил с места, словно его совесть в заднее место ужалила.

— Ага, про нее, — вякнула я с кислой миной.

— Невозможно! О ней знают только я, ты и Клим! — заявил он чересчур уверенно.

— Да? — напряженно хмыкнула я. — А та, с которой ты мне изменил? Ее ты уже не учитываешь? — надменно вскинула подбородок, сузив глаза в маленькие щелочки.

Пауза. Столь длительная, что казалось Макар уйдет от ответа.

Вытянув шею, он задумчиво провел костяшками пальцев от подбородка вдоль шеи и обратно.

А я полоснула его неприязненным взглядом до верности, чтобы он и вовсе ушел куда подальше.

Не ушел.

Очнулся и корпусом подался вперед.

— Ты думаешь, у меня было с Олей? — почти шепотом. Заторможенно качнул головой. — Серьезно?

Промолчала. Подмывало матюкнуться, но я вынужденно прикусила язык. До металлического привкуса.

А Макар запыхтел. Нервно провел рукой по подсохшим волосам, кучерявившимся на кончиках.

— Да, она действительно нарисовалась тогда в клубе. И... помню, мы повздорили сильно, но...

— Не нужно, — прервала его, на удивление, ровным и спокойным тоном, несмотря на ненависть, пускающую корни в самое сердце. — Мне не нужны твои оправдания. Я все хорошо помню. Я все услышала еще два года назад... Ты все подробно мне объяснил. Повторять не нужно!

Грудью резко на край стола навалился и выпалил с нервом:

— Нет, я обязан! Обязан сказать, что ты ни в чем не виновата!

Макар не мог усидеть на месте. Его будто ломало изнутри.

Но как же приятно было наблюдать за его внутренними терзаниями.

— Аль, я несколько недель находился в заднице, а ты...

— Что я? — дерзко выплюнула, вздрогнув всем телом.

— Ты не слушала меня, когда я пытался с тобой объясниться. Заладила о свадьбе. Я был зол на себя... На то, что не хотел никак повлиять на ситуацию. Я когда домой приехал, ты попросила меня назвать чье-то имя. Я счел это подходящим моментом и все, меня понесло. Я вывалил все дерьмо на тебя. Сорвался... Пиздец просто! — голос Макара сошел на хрип. До него словно только дошло, что Оля не зря прозвала его «мудилой». — Я же выдумывал столько всего... Перегнул. До сих пор простить себе этого не могу.... Я сожалею. Обо всем...

Поворот не туда.

Я в шоке...

И как у него только язык повернулся сказать мне нечто подобное? Спустя столько времени. Да даже не во времени дело!

Сколько бы ни прошло времени — не важно.

Поздно.

Поздно жалеть. Поздно раскаиваться. Поздно что-то объяснять. Поздно придумывать что-то. Все уже давно сделано. Решено. Не верю ни единому слову. Слушать ничего не желаю.

И с чего он взял, что я виню себя?

— Мне плевать. Можешь хоть подохнуть от стыда. И от жалости к себе! — заключила я с надменной улыбкой, а и без того утратившее равновесие срывало с петель.

Громов крепко зажмурился, пережал двумя пальцами переносицу, а затем обратил на меня молящий взгляд.

— Если ты готова выслушать меня, я могу рассказать тебе, как все было на самом деле... — хрипло отозвался, смотря будто сквозь меня.

— Нет. К этому я возвращаться не стану даже под угрозами, — ответила я как можно равнодушней. — Если это все, я пойду.

Стиснул зубы. Поник.

Я встала из-за стола, намереваясь покинуть пустующее кафе. Оставить Макара со своим ненужным сожалением в одиночестве.

— Не все, — упрямствовал он, глянув на меня снизу вверх. — Ответь, откуда ты знаешь про прозвище? Богиня...

— Минета? — выразительно произнесла за него недостающую, но важную часть "титула".

Он моргнул растерянно. Развернулся на стуле и нервно забарабанил пальцами по столу.

— Если честно, я охренел, когда услышал его от тебя. Мы так называли кое-кого, но только в узких кругах, — объяснял он, не понимая, что мне это неинтересно. Слушала вполуха, демонстративно посматривая на часы. — Чтоб ты понимала, мы с Климом тогда еще только-только школу окончили. Короче говоря, давно это было. Еще задолго до тебя.

Замерла. Прогнала несколько раз подряд последнюю фразу в голове.

— В смысле до меня? Разве ты не Олю так называл? — изумленно уточнила и про себя добавила: — в туалете.

Макар едва ли не подавился собственным возмущением, едва ли со стула не взлетел.

— Что? Нет! — выпалили он, взирая на мою недоумевающую физиономию. — Так где ты это услышала?

Я судорожно хапнула ртом воздух. Потеряла твердость в ногах.

Стоило воскресить в памяти голоса на видео, как все снова перевернулось вверх дном.

Потребовалось время для переваривания, чтобы напрячь память. Чтобы вспомнить, откуда я узнала про Олю: из видео или из сообщения.

Нет, вроде бы Макар не называл никаких имен на видео. Зато я хорошо помню его смех. Дьявольский смех.

— Ты правда хочешь узнать, откуда я это услышала?

— Конечно! — прозвучало твердо, с нажимом, давлением.

Покосившись на манящий выход, я взвесила все "против" и "за".

В результате "за" перевесило. Мне нестерпимо хотелось посмотреть на его рожу, когда он поймет, что зря распинался предо мной. У меня же имеется доказательство. Неопровержимое.

— О твоем похождении я узнала не от тебя.

Макар нахмурил брови, пытаясь осмыслить услышанное.

— Клим... Он что-то сказал? Тогда еще? В клубе? — предположил он, но уже без той уверенности и твердости в голосе.

Я фыркнула, тая внутри отголоски издирающей боли. Рвущей на части. Я помнила ее. Помнила все до мельчайших подробностей.

Тряхнув головой, попыталась выбросить все ненужное из головы. Все, что делало меня слабой. Уязвленной.

— Нет. Мне скинули видео, где ты развлекаешься с Олей. Или не с Олей, я уже ничего не понимаю вообще. Но факт остается фактом. Твое запоздалое раскаяние ничего не решит, потому что я не просто знаю об измене. Я видела все собственными глазами. Слышала своими ушами. Еще до твоего гребаного "прости". Тебе меня не одурачить, Макар.

Макар шокировано выпучил глаза. Он побелел. Серьезно.

— Какое, к черту, видео? Алёна, о каком видео ты говоришь? — проронил голосом, лишенного силы и выразительности.

Я громко сглотнула, ощущая во рту невыносимую горечь. Поморщилась брезгливо, вспоминая некоторые фрагменты того вечера. Те слова, сказанные Макаром.

Меня не покидало стойкое ощущение, будто меня снова изваляли в грязи. Бросили в сточные отходы. Стало мерзко до позывов рвотных.

Глава 12. Без шансов

С поганым чувством внутри я оглянулась на рабочую зону кафетерия.

Из колонок, установленных под потолком, разливалась приятная музыка. Не сказала бы, что громкая.

Девушка-бариста старательно прочищала стойку, искоса поглядывая за двумя чудаковатыми посетителями.

Гадство.

И вновь мы объяснялись при свидетелях.

Моя жизнь всего за сутки стала похожа на глупое реалити-шоу.

Ну не здесь же мне пересказывать подробности того видео, чтобы до Макара наконец дошло, что его снимали исподтишка в тот день.

Было бы проще показать ему видео. Сунуть в нос, а потом уйти, но не было его у меня. Оно сохранилось в старом телефоне, а где он — я уже и не вспомню.

Найду. Перешлю. Пусть любуется.

— Аль, кто тебе его прислал? — низкий голос Макара вернул меня из размышлений.

Сфокусировала взгляд на его уставшем лице. Подошла ближе к нему, склонилась.

— Не знаю я, — прошипела я замученная в доску. — Разбирайся сам.

Со спинки стула сдернула свою сумку, продела ручку на плечо и направилась к выходу. Одна.

Толкнула дверь, выбралась на улицу и первым делом глотнула насыщенного свежестью воздуха.

Хорошо.

Было бы хорошо, если бы своей спиной я не ощутила тяжелое постороннее присутствие. Давящее, как тяжелый пресс.

Прицепился же!

Обернулась через плечо и при виде Макара мысленно прокляла этот чертов день. Убрав руки в карманы, он подгонял свой шаг под мой.

— Незнакомый номер сначала написал мне, а потом прислал твои выкрутасы в кабинке туалета, — поведала я рассерженным тоном. Поняла, что иначе он не отвяжется.

— И что было на видео?

— Кабинка туалета, пол, дверь, — перечислила я.

— И все? А лица? — изогнул он широкую бровь.

— Не было лиц! — выдала с раздражением, с силой вцепившись в ручку сумочки. — Зато я слышала голоса. Твой голос, Макар. Я слышала как ты отзывался о нашей свадьбе, как ты смеялся надо мной, как ты просил ее брать глубже и глотать. Фу-у-у! — зажмурила глаза и на миг приложила ладонь ко рту, боясь что меня прям на улице вывернет наизнанку. Перевела сбившиеся дыхание из-за быстрой ходьбы и, пересилив себя, продолжила: — Она спросила тебя, зачем ты женишься, раз не хочешь детей, а ты ответил...

— Да черт бы знал... — глядя вперед, Макар монотонно договорил за меня ту ненавистную фразу. Чуть сбавил шаг, а затем обратил на меня проясняющийся взгляд. — Я ответил ей: да черт бы знал... Точно.

Притормозила, обернулась, поскольку Макар снизил скорость до черепашьей.

— Что? Вспомнил? Вернулась память к тебе, да? — подметила, не скрывая ехидства.

Оттолкнулся от мокрого асфальта, возобновляя шаг. Поравнялся со мной.

— Алёна, ты не понимаешь... — замотал головой из стороны в сторону. Пораженный. Взывал к понимаю. Серьезно?

Прыснула со смеху едко.

— Нет, я все понимаю, — вернула ему категорично. — Ты же был в туалете с девушкой? Мне же не почудилось?

Громов неопределенно пожал плечами, глухо прорычал себе под нос. Выждал паузу, бросив на меня холодный предостерегающий взгляд.

Я развела руками в ожидании, мол, чего ты тянешь кота за хвост, когда и так все ясно, как белый день.

— Был, но не с Ольгой... Случайная девушка, никаких имен, — наконец буквально выдавил из себя Макар. Через силу. Дал понять, почему имени тогда не назвал — он не знал.

И я снова разочаровалась в нем. Будто надеялась на чудо какое-то. Как же глупо.

— Ну вот и все! Не так важно, с кем ты был в ту ночь, с Олей или еще с кем-то. Не важно как все было и где! — ладони непроизвольно превратились в кулаки от вспыхнувшей в крови ярости. Гнева, расползающегося по телу крупной дрожью. — Ты вернулся домой с синюшным засосом на шее, насквозь воняющий женскими духами, и все сам подтвердил. Сам, никто тебя не заставлял! Да тьфу на тебя! — не постеснялась — плюнула и размазала подошвой туфли.

Губы Макара совестливо поджались. Напряглись плечи, точно он груз стоически удерживал на себе.

— Но те слова... Да им сто лет в обед. Не о нашей свадьбе я так отзывался. Я бы не стал, — признался он, очевидно думая, что это теперь так важно.

— А-а-а! — проорала я на всю улицу, выпучив глаза. — То есть ты еще кому-то предложение делал?

— Можно и так сказать. Семь лет назад.

Прикинула в уме, сколько лет ему было, и вздрогнула всем телом.

— Что-о-о? В девятнадцать? — опешила я, чуть пошатнувшись на неустойчивых ногах. Рассудок на миг помутился.

— Так уж вышло.

Вот это новости!

Макар удивлял меня с каждой минутой все больше и больше. Неприятно удивлял.

— А почему ты никогда не рассказывал? — бросила я обвинительным тоном, с губ сорвался нервный смешок, больше смахивающий на истерический. — Боже! Что вообще происходит?!

— Потому что не вышло ни черта. Свадьба сорвалась. Все вокруг предпочли забыть о ней, — ответил он нервно, чеканя шаг. — Я тоже забыл... до поры до времени.

Прям какая-то тенденция уже. У Макара что ни свадьба — срыв. В нашем случае он сам ее сорвал. А что было семь лет назад?

Нет, мне не должно быть это интересно.

— У тебя сохранилось видео? Можешь мне его показать? А еще номер... Кто тебе отправлял его? — дотошность Макара сильно била по нервам, по кипящим мозгам, — Просто все выглядит очень странно. Нужно разобраться, кому это могло понадобиться.

Я снова притормозила. С чувством бессилия издала уставший вздох. Вытолкнула из легких весь запас воздуха, пытаясь успокоиться. Обуздать неприятные эмоции.

— Зачем? Зачем ворошить прошлое? — едва ли не заныла я, стискивая ладонями свои виски. — Все уже сделано, Макар. Твоими руками. Ты выбрал свой путь. Сам проложил его, без чьей-либо помощи, — молчание в ответ. А ему так хотелось завалить меня оправданиями. Видела отчетливое желание высказаться, но что-то его останавливало. Сдерживало. — Можно подумать, если бы мне не прислали это мерзкое видео, все вышло бы по-другому. Нет, не вышло. Потому что я промолчала о нем. Я дала тебе возможность растоптать меня. Эгоистично поставить меня на паузу.

— Меньше всего на свете я хотел причинить тебе боль, ты не заслуживала всего этого... Ты — единственная, с кем я чувствовал себя другим. Нормальным, с другой жизнью... Но ты права, в тот момент я думал только о себе, я предпочел остаться собой, в своей прежней жизни... — ответил он подавленно, глухо. Помрачнел. И дыхание перехватило, словно он получил удар под дых. С ноги, а потом еще разок. — А теперь еще и видео... Черт возьми, ты же все это слышала.

Это он так переживает о словах из видео? Даже и не знаю, что хуже: видео или слова, сказанные мне лично.

А вот Макар, очевидно, думает, что видео куда страшнее того, что он наговорил мне. «Перегнул», как он выразился.

Память вновь перебросила меня в ад. В персональное чистилище, где умерла частичка меня.

А быть может мне стоит простить его? Простить, чтобы он просто отстал от меня... Этого же он добивается? Прощения?

Нет, ненависть моя никуда не делалась. Не испарилась по щелчку пальцев. Она все так же пускала корни в сердце. Но на обрастающей бурьяном ненависти начали пробиваться мелкие стебельки милосердия.

Раньше я не отличалась злопамятностью. Я умела прощать. Я простила своего отца. Не держала зла на тех, кто издевался надо мной в школе.

А Макар...

Нет.

Боюсь, у меня язык отсохнет прежде, чем я решусь на это.

— Слышала. Слышала много чего, — рыкнула я, обозлившись на себя, на свои мысли. — Просто поставь себя на мое место. Может, тогда до тебя дойдет, что я не только видеть тебя не желаю. Я дышать с тобой одним и тем же воздухом не могу спокойно.

— Алёна... — Макар уверенно шагнул в мою сторону, его точно магнитом ко мне тянуло.

— ...Что бы ты ни сделал, что бы ты ни сказал, ты навсегда останешься для меня ненормальным человеком, который ставит себя выше всех остальных. Который плевать хотел на чувства других, — процедила я, храбро задрав голову, заглядывая в его лицо. Потянувшись ему навстречу. Ощутив его порывистое дыханиена коже. — С таким человеком опасно иметь дело. Жаль, что раньше я этого не понимала.

Точка.

Перебросив сумочку на другую руку, я резко тронулась с места, но была остановлена цепким захватом. Макар рывком вернул меня на прежнее место, заставив ахнуть от неожиданности. Заставив вновь вскинуть голову вверх. На него. Отклониться корпусом назад при виде опасного блеска в серо-зеленых глазах.

— Куда ты уехала? — приблизился почти вплотную, не выпуская мою руку из мертвой хватки.

Дернула ею, но тщетно. Вцепился как клещ.

А меня же это не столько возмутило, сколько сбило с толку. Я растерялась.

— Когда? — выдохнула я.

— На следующий день после всего случившегося.

— Домой я уехала! — стиснув зубы, взбрыкнула я вновь и только тогда Громов отпустил меня. Как ни в чем не бывало вернул свои руки в карманы, перекатился с пяток на носки, вперившись в меня проницательным взглядом.

— Нет, вы с матерью съехали в ту же неделю. Спонтанно, никому ничего не сказав. И мать твоя уволилась из поликлиники. Почему? — искал он подвох, склонив голову набок. Он словно упрекал меня. — К чему такая спешка? Почему ты перестала контактировать с Катюхой? Почему у меня складывается такое впечатление, что ты намеренно скрывалась от меня?

Не пойму... Он что, приезжал ко мне? Откуда он знает про увольнение мамы?

— Ничего я не скрывалась. Просто нам с мамой захотелось начать жизнь с чистого листа. Сменить обстановку, — сконфуженно ответила первое, что пришло в голову. — А тебе-то какое дело? И вообще, я не обязана перед тобой отчитываться. Я и так потратила на тебя уйму времени.

Макар прожигал во мне дыру. Выжигал разум. От полного испепеления меня спасла трель зазвонившего телефона.

Я вздрогнула. Одеревеневшими пальцами раскрыла замок сумки и принялась рыскать по внутренним отделам. Обычно телефон находился на видном месте, а тут он прямо запропастился куда-то. Я подошла к лавочке. Вывалила на нее кошелек, ежедневник и еще парочку ненужного хлама. С трудом нашла телефон на самом дне. Всмотрелась на экран. Мама.

— Все, разговор окончен. Не ждите меня завтра на работу, — доложила я Макару деловитым тоном. Спихнула все свое барахло обратно в сумочку и, приняв вызов, быстрым шагом понеслась вдоль улицы. — Да, мамуль, я уже бегу, — отозвалась я бодро в трубку.

— А я уж думала, ты потерялась где-то, — усмехнулась мама по-доброму. — Ты же не забыла, что вы с Глебушкой в парикмахерскую записаны?

Я лихорадочно глянула на наручные часы и мысленно отвесила себе подзатыльник.

— Нет, не забыла. Я как раз минуты через три буду дома, — взяла разгон, рискуя переломать себе ноги.

На том конце послышалось любимое улюлюканье. Тепло, нежность окутали меня со всех сторон. Глеб чему-то серьезно возмущался, чем вызвал у меня умиление.

— Да, мама там... — бабушка разговаривала с внуком. — Хочешь поболтать с ней?

— Ма-а-а, — здоровался малыш со мной.

— Глеб, сладкий, привет. Соскучился, говоришь? Ой, а я-то как сильно соскучилась по тебе, родной мой. Приду, зацелую тебя всего, — чмокнула я воздух, слушая эмоциональное лепетание сына. — Ты там уже готов прогуляться по торговому центру?

— Би-би.

— Да, и на машине тоже прокатимся. Обязат...

Не успела договорить. Короткие гудки дали понять, что звонок сорвался.

Скорее всего, Глеб нажал на что-то своим пальчиком. Любит он все эти гаджеты. Ему только дай телефон в руки... С боем приходится отвоевывать.

С растущей улыбкой я завернула за угол своего дома, положила телефон в задний кармашек сумки, а затем там же нашарила рукой ключи.

— Алён, — раздалось вдруг. Буквально за спиной, отчего я резко притормозила. Вросла в асфальт, покрытый трещинами.

У самой трещина по сердцу пошла.

Я сглотнула громко, чувствуя горечь на языке, онемение в ногах и холодный пот, выступивший на спине.

Обернулась несмело, а там Макар стоял и взирал на меня. Долгим пронзительным взглядом.

— Ты что, выслеживаешь меня? — пискнула я, часто моргая, думая, что в какой-то момент мой преследователь исчезнет.

Не исчез, к сожалению.

Макар качнул головой. Влево едва заметно. Вправо. Не сводя с меня глаз. Протянул мне руку, в которой был маленький кожаный кошелек. Мой.

— Ты забыла.

Вот же, блин!

— С-спасибо, — заторможенно выхватила кошелек, сжала его в ладони вместе с ключами.

Макар еще высматривал что-то на моем перекошенном лице. По ощущениям не меньше минуты. Так пристально. Внимательно. С подозрительным прищуром. Точно в душу пытался заглянуть.

— Ну, не буду тебя отвлекать, — наконец он хрипло произнес, медленно развернулся, обернулся еще разок на меня, и в результате скрылся за углом.

Далеко не сразу получилось вздохнуть полной грудь. Оказалось, что я не дышала все то время, что он смотрел на меня. Легкие в комок сжались. Отказывались какое-то время работать в привычном ритме.

Почему он так смотрел на меня? Что он услышал из моего разговора?

Прокрутила все слова в мыслях.

Нет, ничего такого я не говорила, о чем стоило бы переживать.

Верно же?

***

Примерно через час после исчерпывающего разговора с Макаром мы с Глебом приехали в торговый центр.

Пока ждали свою очередь в парикмахерскую, весело покатались на беговеле, взятом в аренду.

Сейчас Глеб сидел в кресле-машине перед экраном небольшого телевизора, на котором показывали мультики. Неподвижно. Он заметно волновался.

Поход в парикмахерскую всегда был для нас стрессовым мероприятием.

Однако сегодня Глеб держался молодцом. Не капризничал, как в прошлый раз. Совсем как большой уже стал. И как внимательно он следил за происходящим на телевизоре, пока девушка, крутящаяся вокруг него, завершала стрижку.

Я взгрустнула при виде любимых темно-русых кучеряшек, лежащих на полу темными кляксами.

Но надо было уже избавляться от них. Из-за такой густой шевелюры голова сильно прела.

Глеб смешно поморщил носик, когда по его личику прошлись пушистой кисточкой. Девушка невесомыми взмахами смахнула мелкие волоски, а сын звонко захохотал от щекотки, а потом протянул ко мне руки.

— Ну все, можете забирать вашего красавца, — отозвалась девушка-парикмахер, аккуратно снимая с него разноцветную накидку.

Я подхватила его, прижала к себе и чмокнула в пухлую розоватую щечку, затем во вторую. Гордилась его мужественностью.

— Ну что? Пойдем на настоящей бибике кататься теперь? — произнесла я с азартом.

— Би-би, — Глеб подгонял меня радостно, вцепившись в мою шею.

Детская зона находилась в том же крыле, где и парикмахерская, потому я пересадила Глеба на беговел, и мы неспешно покатили к машинкам покруче.

— Мб-ап, — показал он пальчиком на большую желтую машину, качающуюся с помощью механизма в такт задорной песенке.

— Отличный выбор, — одобрила я, пересаживая его на крутую тачку.

Вынула из кошелька купюру, вставила в приемник и запустила машинку. Та вздрогнула призывно, а затем начала плавно раскачивать сына, вихлять на виражах из стороны в сторону.

Я придерживала Глеба за спинку, мало ли. А он же пребывал в неописуемом восторге. Рот вообще не закрывался. И мой, к слову, тоже.

Редко нам удавалось куда-то выбраться. Но стоило выбраться, и день превращался в целый праздник.

— Вот так встреча, — послышался сбоку знакомый мужской голос. Совсем близко.

Да что за день-то?

Вот не хотела оборачиваться. Не хотела никак реагировать на подошедшего ко мне парня. Надеялась, он просто подумает, что обознался, и уйдет.

Тело натянулось струной, тем не менее я мужественно держалась. Клим сам переместился, чтобы встать в итоге напротив меня. Отвесил шуточный поклон.

Едва ли не взывала волчицей.

Меня эта "сумасшедшая" компашка двухгодичной давности точно доконает сегодня.

А дальше-то что? По дороге домой мне встретится Катя?

— О, приветик, — скривила рот в подобии улыбки.

— Привет, — удивление в ответ.

Судя по всему, Шумаков не ожидал, что я пойду на контакт.

Он просканировал меня пронзительно-синим взглядом с головы до ног, отчего я поежилась, переступила с ноги на ногу.

— Вау! — неоднозначно выразил он свои эмоции, вызванные случайной встречей.

Я бы выразилась несколько иначе, но мои эмоции так же бы уместились в три простых буквы: мля.

Внешне Клим практически не изменился. Все тот же надменный взгляд, все та же смазливая мордашка с легким загаром и ленивая ухмылка, словно она у него гвоздями прибита.

Изменениям подвергся разве что стиль в одежде. Он стал более сдержанным. Без прежних броских цветов. Без дебильных кепок.

А еще татуировки... Их стало будто бы больше... На шее, руках, пальцах.

— А ты здесь какими судьбами? — спросил Клим, явно не собираясь так просто уходить.

Я скосила глаза на табло у машинки, где показывало оставшееся время катания — две минуты у меня было в запасе.

Не знаю, как так вышло, но Клим пока не обратил внимания, что я стою на стреме рядом с маленьким ребенком. Он был увлечен только мной. Уставился на меня так, словно не мог поверить, что я не подохла после всего. Что я не закончила жизнь самоубийством.

— За покупками приехала, — скупо ответила.

Вновь прошелся по мне сверху-вниз и обратно, а покупок-то никаких и не было.

— Нет, я в целом про город, — перефразировал он. — Давно ты вернулась?

— Нет, недавно приехала, — солгала я, избавляя себя от лишних вопросов.

Клим стер с лица привычную ухмылку и всмотрелся невидящим взглядом куда-то вдаль.

— Макар знает, что ты здесь? — голос его стал на порядок тверже. Жестче. Тон холодный, почти ледяной, как и его глаза.

— Я не хочу... — поджала губы, а Клим активно закивал.

— Понимаю, — ответил он и тут вдруг Шумакова точно потянуло к заведенной машинке, внутри которой сидел Глеб.

Клим обернулся ровно в тот момент, когда сын проскандировал громкое:

— Би-би! Би-би! Би-би!

Он подогнул колени и заглянул внутрь тачки.

Короткая немая сцена, после которой Клим выпрямился и протяжно присвистнул. Свист эхом прокатился по стенам торгового центра и врезался в виски острой головной болью. Мороз пробежался по спине. Внешне же я не дрогнула даже.

— Опа, а эт что за малой? Твой? — спросил он, махнув головой на сына, оседлавшего машину.

Инстинкт тотчас сработал. Словно мама-медведица я загородила Глеба собой.

— Сын подруги, — сочиняла я на нервах, кровь к лицу прилила.

— Подруги? — переспросил тот, сощуриваясь.

Ну конечно, у меня же не может быть подруг, по его мнению.

— Маминой, — поправилась тут же.

Клим загадочно хмыкнул. В его ясных глазах мелькнул подозрительный огонек, а в моих же напротив — все потухло. Во мрак погрузилось.

— Сын маминой подруги. Прям как в том анекдоте, — заключил он саркастическим тоном.

И я уже готова была бросить колкость в ответ, однако мне не пришлось.

— Клим, я все. Можем идти, — рядом с парнем возникла миловидная шатенка, держащая в руках фирменный пакет с одеждой.

Миниатюрная. Со скромной дулькой на макушке. В довольно простеньком одеянии.

Не соска, каких обычно можно было лицезреть рядом с Климом. Полная их противоположность.

Клим встрепенулся. Жилка у него на лбу запульсировала бешено. Он покраснел.

— Да, щас пойдем, — отозвался Шумаков, улыбнувшись девушке, скромно стоявшей в сторонке.

Не оскал. Не ухмылка, которая бесила всех и вся...

Да чтоб я сдохла! Это была улыбка! Самая настоящая.

Я точно не в параллельной вселенной?

Напоследок Клим бросил быстрый взгляд на Глеба. Он подмигнул ему, а затем произнес мне что-то вроде:

— Мне жаль, что с Громом так стремно вышло.

Не поняла... К чему он это сказал?

Глава 13. Четыре стены прошлого

Макар

Какого черта я творю?

Какого хрена я досаждаю ей?

Пугаю ее. На нервы действую.

Я же раздражал ее всякий раз, когда мой взгляд задерживался на ней дольше секунды. Как обычно она морщила нос, но в карамельных глазах при этом стояла жестокая стужа. Даже ее раздражение теперь отзывалось арктическим равнодушием. А голос... сладкий голос был пронизан ощутимой болью...

На что я, блядь, надеялся?

На амнезию? Чудо? Божий промысел?

Потому что только это смогло бы хоть что-то изменить. Хоть как-то повилять на ситуацию, которую я сам же и создал.

Я сам сделал так, что Алёна закрылась от меня. Два года она старалась не думать обо мне, тогда как я думал о ней каждую свободную минуту. Растворялся в воспоминаниях...

Жизнь моя без нее превратилась в засасывающую трясину. Я словно попал в петлю времени, где изо дня в день проживал тот самый паршивый момент. В глухом отчаянии. В безысходности. Без нее.

И вот она нашлась. Там, где я и не подумал бы ее искать...

Но нет пути назад. Без шансов. Она уже никогда не откроется мне. Не нужно ей это. Она может быть хоть и близко, но в то же время так далеко.

Больно. Чертовски больно это осознавать.

Творец хренов.

Конченный идиот. О чем я только думал?

У нее и есть, похоже, кто-то. Глеб вроде какой-то. Не только Лев к ней яйца свои подкатывает. А я куда еще лезу? На кой черт ей сдались мои жалкие оправдания.

Что было, то прошло — у нее на лице это было написано.

А я... А что я?

Слова не сопли — назад не втянешь. А их я наговорил столько... Такое не забывается. Не прощается.

Каждое то мое слово выцарапано на внутренней стороне век. Стоит глаза прикрыть — и вот они. Помни. Любуйся. Воспроизводи их у себя в башке и представляй, каково было их слушать Алёне. Девушке, чья улыбка стала моим допингом, среди всех прочих самым сильным. Девушке, которая с каждым днем делала меня только лучше. Вытягивала со дна. На поверхность. От прежней жизни все дальше и дальше уводила. Избавляла от погани, осевшей внутри чернотой.

Но самое главное — Але каким-то образом удалось пробраться сквозь всю эту черноту. Вслепую. На ощупь. И заронить искру, которая в один прекрасный день вспыхнула внутри. Впервые на моей памяти. Не просто так....

Это было что-то неизведанное мною. Дезориентирующее. То, что не было в моих планах вообще.

Просветление накатило сшибающей лавиной. Это были чувства, как потом понял. Они обезоружили меня. Я влюбился в нее. Любил. Доказал себе это, перед тем как все просрал. Увяз в доказательствах с головой и после. Существовал с этими доказательствами... Благодаря им.

И такое ощущение, что я по сей день не могу расстаться с этими чувствами. Не готов их отпустить. Я сам создал для себя персональный ад. Запер себя в четырех стенах прошлого.

И как же, сука, я виню себя за то, что ее нет рядом.... А желание отыскать ее... взглянуть на нее хоть одним глазком — это то единственное, что держало меня на поверхности. Что не давало скатиться обратно на дно. Сорваться в беспросветную пропасть.

Нашлась. Взглянул. И, наверное, это мой предел.

Надо бы уже отпустить...

Нет никаких случайностей. Не нужно искать в нашей случайной встрече какой-то смысл. Сценарий не под меня писали. Я в нем далеко не главный персонаж. Не быть мне частью ее.

Сейчас единственное правильное решение — отпустить. Смириться. Забыть. Не быть такой эгоистичной сволочью. Перестать жить иллюзиями.

Это послужит мне жизненным уроком.

Вот только с дельцем одним разберусь.

Уж больно все подозрительным выглядит. Сфабрикованным. Складывается впечатление, что яму для меня готовили еще до того, как я сам себе ее вырыл.

В машину запрыгнул. Пару минут просто сидел в салоне, жадно поглощая душный воздух. Как в последний раз.

Пялился в пустоту, а в голове сирена пронзительная выла. Доводила. С ума сводила оглушительным ревом.

Веки сомкнул крепко, а перед глазами ее образ. Все тот же, что я чаще всего видел за последние два года разлуки — заплаканный, разбитый, уничтоженный.

А-а-а!

Как напоминание, наказание, кара.

Тряхнул головой резко, к бардачку потянулся. Нашел в нем изрядно потрепанную пачку с одной сигаретой и зажигалкой внутри.

Не курил уже полгода, а ее оставил на особый случай. Как знал, что пригодится.

Зажал между зубами фильтр, чиркнул зажигалкой и одновременно опустил стекло. Глубоко затянулся, до отказа забивая легкие табачным дымом. Никотин ударил в голову. Со второй затяжкой тело обмякло и руки задрожали. Однако все последующие затяжки уже не давали никакого эффекта, кроме горечи на языке.

Стряхнув пепел через окно, я вынул телефон из кармана джинсов. В списке контактов нашел нужный номер. На «громкую» поставил, завел машину и тронулся с места.

Куда? Пока еще не знаю даже.

— Здорово, Гром, как сам? — отозвался Клим в трубку.

— Дело к тебе есть, — не стал ходить вокруг да около. Сразу к сути перешел.

— Когда? Я просто сейчас занят пока.

— Набери, как освободишься. Только, Шум, это важно, — дал понять, что слиться не получится.

— Понял. Часа через два дам знать, где встретимся. На телефоне будь.

Сбросив вызовов, глянул на время, встроенное в панель управления.

Два часа — чертовски долго для того, у кого нервы ездят, как на шарнирах.

Решил судьбу пока не провоцировать — домой поехал. Переодеться в сухое для начала.

Из лифта вышел, без задней мысли свернул в левое крыло, а там — картина маслом. Но ни хрена не смешно уже, если честно.

— Вот скажи мне, на каком тебе еще языке объяснить, чтобы ты перестала вторгаться в мою жизнь? Разве я не ясно выразился? — процедил я злобно, оттесняя порядком замученную Ольгу от двери своей квартиры. Двери, которую я вчера поменял из-за ее бабских закидонов, вставших поперек горла.

Мысленно посмеялся над собой, над зеркальной ситуацией. Ольга с ослиным упрямством вторгалась в мою жизнь, я — в жизнь Алёны, но никто из нас не желал понимать элементарного. Отказывался понимать.

С одной стороны, я могу понять Ольгу. Она на что-то надеется, равно как и я в случае с Алёной. Я сам дал ей эту надежду... Погорячился. Теперь вот жалею.

Но с другой — за столько лет, за столько высказанных друг другу претензий, гадостей сделанных... Ошибок, коих было не сосчитать. За столько «не люблю», «ничего не выйдет», все надежды уже должны были рухнуть давно.

Но нет же.

Постоянно одна и та же история. Ходим по кругу вот уже который год.

Ее бы "постоянство" да в какое-нибудь другое русло направить. Потому что я уже устал. Заебался убегать. Заебался жить той жизнью, где все от меня чего-то ждут.

Своего рода расплата за то, что другую свою жизнь я циничным образом посмел спустить в унитаз.

— Макар, нам надо поговорить, — Ольга подавленно посмотрела на меня. Филигранно жертву из себя корчила.

С каменным выражением я вставил ключ в замочную скважину. Прокрутил, дверь открыл. А она притаилась позади меня, притихла, прижавшись к стене.

Страх. Интуитивно я ощущал его. Не мог спутать ни с чем. Ольга боялась чего-то. Полагаю, очередного моего срыва на нее.

— О чем?

Она глухо хмыкнула, заставив меня обернуться на нее через плечо.

Не хмыкнула. Всхлипнула. Она плакала.

Ну началось...

— О тебе... о нас, — проскрипела она срывающимся голосом, носом шмыгнула, прекрасно зная, как я ненавижу всю эту "сырость", которую она разводит с завидной регулярностью.

— Это будет бессмысленный разговор, ты же знаешь. Нас не может быть. А то, что было в юности и твои фантазии — не в счет, — ответил я как можно спокойней. Как можно вежливей.

Взгляд подняла, на кончиках ресниц — слезы, а в стеклянных глазах — привычная пустота. За редким случаем в них можно было разглядеть что-то стоящее.

— Тогда можем поговорить об Алёне... Если хочешь, — тут же добавила она робко, и где-то в грудине, за ребрами, точно сдавило что-то со страшной силой.

Полыхающий внутри гнев опалил все нервы до последнего. Сжег дотла. Обуглил оставшиеся крохи выдержки.

Кулаки непроизвольно сжались. До хруста. До боли. С такой силы, что кожа на костяшках едва ли не лопнула от натяжения. От мысли, что Ольга посмела угрожать Але.

Вот зачем она приперлась ко мне? И так тошно.

— У меня мало времени, — сцепив зубы, рискуя их раскрошить, резким жестом пригласил ее внутрь.

Ольга несмело вошла в холл вслед за мной, дверь тихо прикрыла, скромно встала в стороне, надеясь на мою гостеприимность. На предложение выпить бокал вина или хотя бы присесть на диван.

Вот это она зря.

Я свернул сразу в гардеробную и уже оттуда выкрикнул:

— Ну говори, я слушаю тебя!

Сначала повисло молчание. Затем оно разбавилось нерасторопным цоканьем каблуков. Приближение шагов и тяжелый вздох, проникающий сквозь щель чуть приоткрытой двери.

— Мне можно войти? — спросила она вкрадчиво. Всегда спрашивала у меня позволения. И здесь без этого не обошлось. Удивительно.

— Только если видишь в этом смысл, — намеренно не дал четкого ответа, решая проверить настрой Ольги.

Девушка она весьма странная. И ведет она со мной наедине не так, как со всеми. Порой даже жутко становилось от ее мгновенных перевоплощений из стервы в трепетную лань.

Наверное, я — один из немногих, кто может подчинить ее волю себе. И раньше я частенько пользовался своим влиянием. Но, как только осознал, что тем самым лишь сильнее привязываю ее к себе, перестал. Оборвал эту связь три с половиной года назад. От греха подальше.

С тех пор я не называю ее Олей даже в мыслях. Только Ольга и никак иначе.

Почему? А из вредности. В знак протеста. Не любит она, когда я называю ее полным именем.

Ольга раскрыла дверь, заглянула внутрь гардеробной — настрой у нее был довольно решительным.

— Ты хочешь быть с ней? — спросила она жалостливым тоном.

Стянув из-за спины мокрую футболку, я на секунду подвис. Встретился с мутным взглядом Ольги в отражении зеркала. А та тоже зависла, принимаясь откровенно разглядывать мой обнаженный торс. С неприкрытым желанием исследуя каждый участок кожи. Задерживая взгляд на косых мышцах. Облизывая пересушенные губы.

Раздраженный вздох рассек мимолетную тишину. Мой.

Я швырнул мокрую футболку в ящик для грязного белья, содрал с вешалки свежую футболку и спешно надел на себя.

И вот сейчас в ее взгляде можно было разглядеть что-то похожее на обреченность. Безнадега плескалась в ее бледно-голубых глазах, смешиваясь со слезами.

— Хочу, — упрямо, твердо, так просто ответил, словно это как два пальца об асфальт, — ты угадала. Хочу быть с ней!

Этого стало достаточно для того, чтобы подбородок Ольги задрожал. Голова упала к груди, а тонкие плечи поникли.

— А я? — выдохнула она беззвучно, опершись о стену.

— А что ты? — вздернул бровь вопросительно.

— Почему ты не можешь так же захотеть быть со мной?

Стало быть, и у Ольги все было «легко и просто».

Захотеть... По ее мнению, достаточно лишь захотеть... Просто найти внутри себя какую-то кнопку и переключить ее.

— Потому что ты — не она, — произнес я хладнокровно, закладывая в ответ глубочайший смысл.

Обида... Она уничтожала ее изнутри. Раздавливала, но Ольга всячески сопротивлялась. Не сдавалась.

— А как же наше соглашение?

— А что соглашение? — как ни в чем не бывало повторил, разводя руками. — В воскресенье я все тебе высказал. Нет больше никакого соглашения! Я поторопился! И уже договорился о встрече с твоим отцом. Как только Сергей вернется из поездки, я все ему объясню.

Ольга охнула. Затравленно уставилась на меня, затрепетала ресницами, старясь удержать слезы в глазах. Однако слеза скатилась по ее бледной щеке до того, как она спрятала свое лицо в ладонях.

— Я думала, ты просто разозлился на меня из-за того, что я залезла в твои вещи, — предположила она слезно, корила себя. — Я правда не хотела... Это все женское любопытство, будь оно проклято! — отчаянно затопала ногами, не хватало еще истерики. — Извини, что не прислушалась к твоим словам сразу...

— Разозлился — мало сказано! Ты в первый же день наплевала на все мои условия, — сердито прогромыхал, заполнив помещение собственным эхом. — Но дело далеко не в твоем любопытстве. Я просто передумал. Так бывает. Извини.

Замерла на миг. Хлюпнула горестно, утерев с уголков глаз влагу.

— То есть ты отказываешься от своих слов, сказанных ранее мне и моему отцу? — прозвучало осуждающе, с нескрываемой претензией.

— Именно, — кивнул я утвердительно.

Ольга помрачнела. Какое-то мгновение она выглядела крайне удрученной, пока что-то не заставило ее встрепенуться.

— Макар, а если мой отец решит поглотить компанию твоего? Об этом ты подумал?

Так вот оно что...

— Мне не послышалось? — я резко развернулся к ней лицом, непроизвольно оскалился. — Это угроза сейчас была?

Шантаж. Этого и следовало ожидать.

Однако Ольга замотала головой и состроила максимально безвинное выражение лица.

— Нет, ни в коем случае, — клятвенно заверила она. — Но Лев утверждает, у вас не все так гладко сейчас. Дмитрий Борисович долго не протянет, насколько я знаю, а после его смерти на фирму слетятся коршуны, — Ольга всего на шаг приблизилась, а мне уже погано стало. — Посмотри правде в глаза, ты не справишься. У тебя нет должного опыта, а мой папа поможет. Он же пообещал! Он никогда не откажется от своих слов! Так что лучше: агрессивное поглощение или добровольное слияние?

Поможет... Такая себе помощь.

Если подумать, слияние двух компаний с одинаковыми интересами — не просто выход. Это значительный скачок в развитии, абсолютный контроль рынка, где мы сможем занять доминирующее положение, оставив всех конкурентов далеко позади. Отличная перспектива, если бы не одно «но».

— Условия твоего папаши сильно бьют по моему свободолюбию, как минимум, — отметил я, вспомнив предложение Сергея.

В день моего приезда в город я встречался с ним и со своим отцом. Мы обсуждали возможное слияние компаний.

«Ты же понимаешь, что у меня есть условие? Вы должны пожениться с Олей, и чем раньше, тем лучше! Но чтоб не как в прошлый раз, а то знаю я тебя!» — весьма строго поставил Сергей перед фактом, когда мы остались наедине. И что-то подсказывало, условие это выставила сама Ольга. Подговорила его, а тот не смог отказать. Он же просто мечтает сплавить куда-нибудь надоедливую дочурку.

Я передал все своему отцу, а он не увидел в данной сделке ничего сверхъестественного. Ему важно было сохранить свое детище. Любой ценой.

«Я подумаю», — это все, что я пока мог сказать Сергею в тот вечер.

Уже перед банкетом в честь юбилея компании, куда Сергея пригласили в качестве гостя, все повторилось. Только уже в более навязчивой форме. Он прицепился ко мне с этим гребаным браком, слиянием, объединением двух семей для создании империи, целой монополии.

Да тьфу на него!

Так он еще и Ольгу зачем-то с собой притащил. Наверное, чтобы сразу товар лицом показать.

А что мне показывать? Я знаю ее, как свои пять пальцев.

Общался весь день с Ольгой, взвешивая все за и против, где против сильно перевешивало все возможные за.

А потом отец признался мне, что тот смертельно болен... И времени осталось всего ничего.

Я просто испугался. Боялся, что подведу отца. Не вывезу всего на меня навалившегося.

Я ведь далеко не управленец. Это вообще не мое. Да и согласился я на предложение отца, только потому что, думал, это временные трудности. На период его лечения.

Повелся на уговоры, невзирая на наши неприязненные отношения. Вернулся в страну. А тут такое... Не временно ни черта. Давление со всех сторон, еще и отец болен смертельно. И дальнейшая судьба компании уже зависит только от меня.

Если честно, мне плевать на нее. Гори она синим пламенем. Однако наплевать на волю отца своего умирающего я никак не мог. Каким бы дерьмовым отцом он ни был.

«Хорошо. Я согласен на слияние», — переварив шокирующее известие, передал я Сергею перед самым началом банкета, чем несказанно обрадовал его.

А уж как Ольга обрадовалась преподнесенному «подарку»... Она выпросила у меня ключи от квартиры в тот же день. Прожужжала все уши о переезде, о предложении, о смене фамилии...

Это был ад, прямая дорога в никуда, но я сам лично обрек себя на это... Моя жизнь уже не представляла для меня никакой ценности. Я извлек из нее все, что только можно было. Осталось только доживать в режиме автопилота. И какая разница, кто будет окружать меня...

Такие мысли преобладали в голове в тот момент.

Вскоре началась торжественная часть мероприятия. А во время своей речи я увидел ее. И я понял, что поторопился с выводами... Моя жизнь еще не закончилась, черт возьми! Хотя бы потому, что я еще не исправил самую роковую свою ошибку. Не сделал еще ничего, чтобы попытаться заслужить прощения...

— Макар, это же может быть фиктивный брак. Об этом будем знать только мы, — слезно пробормотала Ольга, унижалась, а меня передернуло только от одной мысли о браке с ней.

— Нет! Не может быть! — рубанул я категорично, выдвигая ящик с боксерами.

Схватил первые попавшиеся трусы, с другого отдела взял джинсы, а Ольга, затаив дыхание, внимательно следила за каждым моим движением.

— Но ведь ты дал свое согласие... И папа ждет... — попыталась она надавить.

— Все изменилось! Как видишь, на меня нельзя надеяться! — в грубой форме пресек ее попытки.

Со психу раскрыл дверцу шкафа, едва ли не вырвав ее с корнем. Встал за ней, чтоб не стращать кое-кого, и спешно стянул с себя джинсы, бросил под ноги.

— А компания? — уточнила Ольга, меняя угол обзора.

В отражение зеркала она лицезрела меня в полный рост. Задержала взгляд на моей левой ступне. Ее же ничего не смущало. Это несколько напрягало. Тем не менее я снял с себя и боксеры, стараясь не обращать внимания на постороннего зрителя.

Чего она там не видела.

— Я найду способ, как удержать компанию отца на плаву. Без участия твоего папаши, — сухо отозвался, а про себя добавил:

"Да на хую я все это вертел!"

Тем временем пристальный взгляд устремился на меня. Держал на прицеле, медленно спускаясь к паху. Постепенно насыщаясь животным блеском, скрытой дикостью, похотью. Дыхание Ольги участилось. Грудь вздымалась чаще. К лицу краска прилила. Очевидно, мысленно она прокручивала одну из своих фантазий, связанных со мной, коих у нее не счесть.

— Макар, мы можем... по-быстрому... — решила она озвучить ее с придыханием. Томно. С желанием.

— Нет, не можем. Забудь, — процедил я, прекрасно понимая, что она хотела предложить себя.

У Ольги налицо все признаки недотраха. Вот только она крупно ошиблась, если подумала, что я стану спать с ней.

Наспех надел трусы, следом джинсы. Телефон в карман переложил и дверцу прикрыл, вдребезги разбивая розовые мечты Ольги. В который раз уязвляя женское самолюбие.

— Я поняла, это все из-за нее... Из-за Алёны ты поменял свое решение, — не вопрос. Она утверждала. Сама себе говорила, попадая в самое яблочко.

— Она здесь вообще ни при чем, — солгал я намеренно. Со сдержанностью, не выдавая свое желание защитить ее от этой чокнутой.

— Ты же понимаешь, что с ней у тебя ничего не выйдет. Она не простит тебя, а я тебя простила. За все простила, Макар.

Сука.

— А ты хоть раз спросила у себя, нужно ли было мне твое прощение?

Тупое молчание в ответ.

Никогда я не просил у нее прощения. Ни за что. Не хотел я этого.

По малолетке считал себя гордым. Повзрослев, потерял в раскаянии всякий смысл. А Ольга где-то растратила свою гордость, раз простила меня за то, в чем я не раскаялся по сей день.

Нет, я бы мог относиться к ней со всем уважением. Но как? Как уважать человека, который сам себя отказывается уважать? Который застрял в прошлом? Живет прошлым...

Мы ведь встречались когда-то давно. Наши матери нам свадьбу даже организовывали, желая реализовать свою мечту. Свою, но никак не мою! В общем, поспешили они. Их спешка вылилась в мой ярый протест.

Я начал творить безумные вещи, которые сопровождали меня на протяжении практически всей моей жизни. Находясь на грани самоуничтожения, я погряз в грехах. Делал больно себе, чтобы другим было больно. Гонки хоть и были моим якорем. Стоп-краном. Но не настолько, чтобы отказаться от соблазнов разгульной жизни. Я вел себя как скотина последняя. Осознанно по большей части. Но в случае с Ольгой я ни о чем не сожалел.

— Мне тут передали, что ты разузнала об Алёне. А теперь вопрос, — я поиграл пальцами, изображая барабанную дробь. — Какая сука тебе разболтала, что я изменил ей на мальчишнике? М? — и вновь ни слова в ответ. Глаза отвела в сторону, губы скривила, сглотнула туго. — Почему ты молчишь? Отвечай, ты же хотела поговорить! Что, неужели желание пропало?

— Катя Ветрова обмолвилась как-то, — пропищала она мышкой, избегая моего взгляда, забиваясь в угол.

— Катя, значит, — хмыкнул я, охреневая оттого, насколько все запущено. Подмывало что-нибудь пнуть. Еле сдержал в себе порыв. Перевел дыхание, заставив себя успокоиться. — Ладно, а эта лошадь тогда откуда узнала? И вообще, когда вы успели спеться?

— Мы по-прежнему не общаемся. Просто встретились как-то в салоне красоты, и она мне на уши присела. Показала мне ее фотку, но я понятия не имею, откуда она все это разузнала, — не врала. Правду сказала.

Не стала бы Ольга сближаться с той, с кем однажды разругалась из-за меня в пух и прах. На почве ревности.

— Что она еще тебе говорила? — потребовал хлестко.

— Что презирает тебя... и считает... что ты получил по заслугам, — брякнула Ольга, с раздражением всплескивая руками у лица.

Да, нахуевертил я там знатно. Катюха до сих пор зуб на меня точит.

— Мне плевать, что она там считает, я спрашиваю про Алёну. Про нее она что-нибудь еще говорила тебе? — пригвоздил ее взглядом к месту, а та рот лихорадочно раскрывала и закрывала. Глазки из стороны в сторону забегали.

— Нет. Ничего больше не говорила, — ответила она, а после добавила сбивчиво: — Если и говорила, я ее не слушала.

— Ты знала о ней раньше? Знала, с кем именно у меня должна была быть свадьба?

— Нет! Только о мальчишнике узнала. Благодаря Климу, но ты и так это знаешь, — твердо ответила.

— Уверена? — прищурился, вглядываясь в нахмуренное лицо.

— На все сто. Мне это не интересно.

Ага, как же! Так не интересно, что все в скандал переросло.

Нет! Не верю я ей!

Я достал телефон из кармана, зашел в приложение по продаже авиабилетов и бегло изучил ближайшие рейсы.

— Ты должна уехать. На месяц не меньше, — доложил я спокойно, ощущая на себе плавящий взгляд.

— Куда? — распознал в голосе Ольги некую заинтересованность.

— Куда захочешь. Но чем дальше, тем лучше, — на глаза как раз попался рейс до Сиднея. — О, Австралия! Ты же хотела как-то посмотреть на Сиднейский оперный театр! Чем не повод?! Посмотришь, сходишь на парочку представлений, с кенгуру познакомишься!

— С кенгуру, — фыркнула она, недооценивая мою решительность. — Так и скажи, что хочешь сбагрить меня!

— Не стану отрицать. Хочу, — честно признался, хищно зубоскаля.

Ольга губы надула тут же.

— А меня? Меня ты уже перехотел?

— Я все сказал. Я ненавижу, когда мне что-то или кого-то навязывают, — демонстративно махнул рукой в сторону двери. — Провожать не буду. Выход, надеюсь, сама найдешь.

Глава 14. С Климом по душам

Ольга застыла в немом ужасе, оскорбленно поглядывая на меня из-под ресниц. И уходить явно не торопилась.

— Но кольцо? Не пойму, зачем ты покупал кольцо? Я думала, ты прислушался к моему папе. Все решил насчет свадьбы. Я думала, мы будем вместе.

Когда Ольга нашла у меня дома кольцо, все в разы усложнилось. Удавка, возникшая на моей шее, внезапно обмотала всего меня целиком. Перетянула с чудовищной силой, не давая шанса вздохнуть, выпутаться.

У нее ведь даже мысли не возникло, что кольцо вообще к ней никак не относится. Не ее оно. Алёнино. Храню с тех самых пор.

Зачем? Понятия не имею. Просто рука не поднималась избавиться от него. Лежало всегда на видном месте. Служило неким напоминанием о собственных заблуждениях. Об отчаянии, утраченном спокойствии, о грехах, о скотской беспечности. О чувствах, которые я отвергнул. Смял безжалостно.

Разумеется, Ольге я об этом не сказал. Ничего не сказал, дабы не впутывать в эту историю еще и Алёну. Разве что я попросил ее не торопить меня. Дождаться своего часа, пока... пока я ищу другой выход.

Но пока я его искал, Ольга уже нацелила свои острые когти на Алёну. А это уже перебор. Меня она может сколько угодно допекать. С годами иммунитет уже выработался. Но Алёне надоедать — не позволю.

Не услышав в ответ ничего, она совершила непозволительная глупость — приблизилась ко мне вплотную, руки свои смело забросила на меня.

Дыхание задержал, натянулся, а она уже плечи мои оглаживала. Ластилась ко мне, как кошка течная, решая проверить терпение. Выдержку, держащуюся на честном слове.

— Макар, я же готова была на все, что ты предложишь. Хочешь жить в разных комнатах — пожалуйста. Хочешь общаться с другими девушками — общайся, но приходи ко мне. Хочешь секса втроем — я и на это согласна.

Я превратился во взвинченную пружину, которая в любую секунду могла рвануть. Внутри поселилось такое чувство, словно у меня пытались украсть что-то важное. Самое ценное. И речь шла далеко не о моей свободе.

Противно.

Скрипнув зубами, резко отдернул руки Ольги от себя.

— Дура! Ты себя хоть слышишь? — рявкнул я, скорчившись в брезгливой гримасе.

Она отшатнулась от меня в сторону.

Я обошел ее с равнодушным видом. Вышел из гардеробной, блокируя желание запереть ее внутри. На все был готов, лишь бы она не мозолила мне глаза.

— А что мне еще делать, если я хочу быть с тобой!? — заревела она, пускаясь следом за мной.

Не мог слушать. Бесила страшно.

— За-мол-чи, — пока еще вежливо попросил, ощущая, что еще немного — и сорвусь к чертовой матери.

Оля и ухом не повела. Пластинку заело:

— ...Но я знаю, что ты не сможешь пока отказаться от прежней жизни, а я могу...

Не стал выслушивать то, чего она «может». Развернулся и рыкнул что было мочи. Вывела меня! Накалила до предела!

— Да заткнись ты! Замолкни! Закрой свой рот, наконец! — не своим голосом проорал, не жалея связки, надрывая их, подобно сорвавшемуся с цепи. Не желая бороться с внутренним гневом, я с угрожающим видом принялся наступать на пришибленную Ольгу. — А может, дело в том, что меня окружают люди, ради которых я не готов и пальцем пошевелить, чтобы соответствовать их требованиям?! Об этом ты не думала? Так ты подумай на досуге! И угомонись уже! Смирись с этим!

Вытаращив испуганные глаза, Ольга затряслась, втянула голову в плечи и попятилась назад. К двери.

Еще бы...

Меня ведь крайне редко можно вывести из себя. Но у нее это получилось на раз-два.

— Можно подумать, ради Алёны ты прям готов на все... Да что в ней такого? Что ты в ней нашел? — еще осмеливалась она вякать, задницей врезаясь во входную дверь. — Даже если она простит тебя, ты заскучаешь с ней и все снова повторится.

«Не повторится! Если представится такой шанс, подобной ошибки я уже не допущу, — был убежден я. — Но что-то подсказывает, шансы я все давненько уже просрал".

— Она меня не простит — это раз! — загибал я пальцы. — Два — гореть мне в аду, и три — в этом аду ты будешь рядом!

Ольга улыбнулась, услышав желаемое.

— Ну я же говорю! Мы созданы друг для друга, милый.

— Все! Твое время вышло. Разговор окончен, — более-менее спокойно заключил, взявшись за ручку двери, распахнул, едва не сшибая Ольгу, и указал ей на выход. — Всего хорошего! И подумай насчетотпуска!

— Нет, я не уйду никуда...

— Разве? — картинно удивился, расплываясь в ехидной ухмылке. — Я так не думаю.

Сделав выпад, я схватил ее за руку. С силой стиснул тонкое предплечье и буквально выволок за пределы квартиры. Захлопнул дверь прямо перед ее носом.

— Макар, Макар, впусти!

Какое-то время я еще слышал ее истеричные вопли, сопровождающиеся редкими угрозами. Ольга настырно долбилась в дверь, пинала, но вскоре ее энтузиазм сошел на нет. Исчерпал все свои ресурсы как раз в тот момент, когда мне позвонил Клим.

Он предложил встретиться в клубе "Манхэттен". Из динамиков его телефона как раз призывно звучала музыка. Однако я был непреклонен. По ряду причин.

Через полчаса я уже сидел на скамейке в местном парке. Нервничал отчего-то.

Спустя некоторое время на горизонте появился Клим. Вразвалочку он направлялся в мою сторону. Подойдя, первым делом вытащил из кейса бутылку пива и предложил мне.

— Я же не пью, забыл?

— Так я помню. Я тебе безалкогольное взял, — подсунул бутылку чуть ли не в нос. — Бери давай, пока дают. А то, чую, разговор будет долгим, — верно подметил Клим, присаживаясь возле меня, и только после мы обменялись крепким рукопожатием.

Мы виделись всего однажды с момента моего возвращения. Встретились, посидели в баре немного, поболтали о его приключениях, о причинах, по которым я ушел из автоспорта. Ничего толкового. Пустой разговор.

Клим по-прежнему в обиде на меня из-за моего спонтанного решения. Я же уехал, никому ничего не сказав. Просто исчез.

За то время у него сформировался новый круг общения. Я в этот кружок по интересам не вписываюсь.

Не для того я начинал с нуля, чтобы вновь наступать на те же грабли. Нет уж. Я знаю, как это засасывает. Вижу по Климу, как разгульный образ жизни негативно сказывается на нем.

Потому я пас. Потому наше общение с Шумаковым сошло на нет. Но как бы там ни было я считаю его своим другом. Доверяю ему.

Я открутил крышку с горлышка бутылки. Шума последовал моему примеру. Мы сделали по паре глотков.

— А ты и впрямь слово держишь, — начал было Клим. Он лениво усмехнулся, смотря вдаль. — Не хило тебя триггерит, как я посмотрю.

— Ты о чем?

— О клубе. Это на тебя не похоже совсем.

— Воспоминания... не из приятных, — стесненно вздохнув, я сделал крупный глоток пива.

— Да брось, Гром! — Шумаков хлопнул меня по плечу. — А сколько всего приятного было в стенах "Манхэттена"? Неужели один неприятный инцидент затмил собой все то, что когда-то происходило с нами в клубе? Мы же выросли там, считай.

Клуб "Манхэттен" — популярное место, где мы зависали каждые выходные. С пятницы по воскресенье, на протяжении долгих лет, нас можно было застать только там. Нисколько неудивительно, что в "Манхэттене" мы решили отметить мальчишник. Вот только закончилось все довольно непредсказуемо. С тех пор я туда ни ногой.

Клим прав, меня триггерит от одного только упоминания этого сраного клуба, где начался ад кромешный. Вернуться туда — вернуться в тот день, броситься в пекло.

— А ты с Катюхой щас как общается? — перешел я к сути вопроса.

Клим моргнул, плечами неопределенно повел.

— Да так. Привет-пока, а что? Она же сейчас какого-то папика богатенького нашла. Наяривает ему по полной, а он ей бабло за это отстегивает приличное. На тачку вот недавно себе насосала.

Хм.

Я думал, Катюха за столько лет нашла своему рту иное предназначение. Ан нет... Видимо, вокальные данные у нее не настолько хороши, как оральные.

— Кстати, насчет «насосала», — толкнул Шуму локтем. — У тебя то «палевное» видео еще сохранилось?

— Где она благословляла тебя в путь брачной жизни с Олей? — косо ухмыльнулся Клим и свободной рукой полез в карман за телефоном. — Да, должно было где-то сохраниться. Такой компромат я храню подальше даже от собственных глаз.

Пока он рыскал в «облаке», я спросил:

— Как считаешь, а у Катюхи оно как-нибудь могло оказаться?

Клим отвлекся от экрана телефона. Подвис, почесав висок горлышком бутылки.

— Только если «демонша» скинула, — предположил он, подозревая Ольгу. — А что? Столько времени уже прошло, а ты вдруг вспомнил. Хочешь понастальгировать, что ли? — заржал Клим, вновь уткнувшись в телефон, перерывая папку «мусор».

Вот только мне было совсем не до смеха.

— Да в том-то и дело. Это говно всплыло спустя столько лет. И не просто всплыло, Шум. Видео каким-то образом оказалось у Али.

Сначала Клим не придал значения моим словам. Но, как только до него дошло, он поднял обалделый взгляд на меня.

— У Алёнки? Серьезно? Когда?

— В день мальчишника, как я понял. Она утверждает, что в записи присутствуют только голоса, но все было смонтировано так, будто это было прямо в день мальчишника. Короче, Аля пришла в клуб не с проверкой, как ты думал. Она пришла, потому что кто-то целенаправленно вытянул ее туда. Вопрос: кто? Кто мог знать о нашей свадьбе с Алёной, кроме меня, тебя и Катюхи? Олег и Костян — не в счет. По какому поводу мы собрались в клубе они узнали только спустя пару часов после встречи.

Я ведь никому не говорил о том, что надумал жениться. Скрывал до последнего. Да и об Алёне мало кто знал. Даже родителям не сообщал, а Але соврал, что они не смогут приехать. Не приняли бы они ее. Козни начали бы строить еще до свадьбы. Уж я-то свою мать знаю. Потому я снимал квартиру втайне ото всех. Не жили мы в моей, иначе бы мать в первый же день приперлась со своими порядками.

Если на то пошло, я вообще не планировал их знакомить. Аля — девочка ранимая, пугливая. Могла неправильно понять. Поддаться мнительности.

В моих планах не было никакой пышной свадьбы. Только свалить отсюда куда подальше. Сразу после церемонии. Хотя бы на месяц. Успокоиться от нервотрепки. Свыкнуться с новой жизнью, а дальше — как пойдет.

Я и билеты выкупил, и домик арендовал на острове, и речь репетировал довольно долго. Еще до мальчишника хотел ее озвучить — не смог. По приезде уже думал объясниться с Алей. Рассказать о родителях, об Ольге, о том, как и почему мы вообще начали встречаться.

Я надеялся, что она меня поймет. Примет меня таким, какой я есть на самом деле.

Но произошло то, что произошло. Я существенно сдал в самый последний момент.

Эгоист недоделанный.

Оглядываюсь назад и самому от себя тошно. Впрочем, сейчас мало что изменилось. Я все тот же эгоист, но только с теми, из-за кого я предпочел стать таковым.

Заметил, как все вокруг прогрузилось в тишину. Даже ветер и тот на какое-то время стих. И только мозги в башке бурлили, перемывая одну мысль за другой.

— Слышь, Гром, а «демонша»? Она не могла? — Клим нарушил молчание, подскочив с места с таким видом, словно озарение снизошло. — Помнишь, я ведь случайно включил вместо Олега Олю в рассылку, где приглашал всех в клуб.

Помню. Как такое забудешь.

Боюсь, такой истерики стены клуба не слышали с момента их возведения. Тогда двойной стыд испытал.

Однако насчет Ольги у меня были большие сомнения.

— Она была в лечебнице, и если бы ты ей не написал, она бы не сбежала из нее.

— Виноват, — поджал губы Шумаков. — Я бы сразу сказал тебе... А так понадеялся, что там ей запрещают пользоваться интернетом.

— Проехали, — буркнув, отмахнулся я. — Думаешь, Ольга бы смогла провернуть все за пару часов? Узнать об Алёне, раздобыть ее номер телефона, смонтировать видео, принарядиться.

— Вряд ли, конечно, — заключил он и я кивнул, соглашаясь с ним. Чтобы только накраситься Ольге требуется как минимум два часа. — Выходит, остается только «богиня».

«Богиня минета».

Шизануться.

Никогда бы не подумал, что спустя семь лет с чрезвычайно серьезным видом, в контексте не менее серьезного разговора, буду вслух произносить это дебильное прозвище.

— Ты видел ее в клубе в тот вечер? — спросил я, поставив бутылку с остатками пива на поребрик. Не лезло оно мне.

— Нет, — Клим мотнул головой, затем показал мне экран телефона, на котором отображалось «то самое» видео, от стоп-кадра захотелось блевануть. Клим сохранил видео в закладках, замер внезапно. Телефон в воздухе завис. — Бля... ее подруга же зависала со мной, когда ты уехал с Олей. Точно, Гром! — вылупил дикие глаза на меня. — Пиздец! Походу, Катюха решила отомстить тебе за прошлые обиды. Не зря она ошивалась рядом с Алёнкой. Месть готовила.

Мы все учились в одной элитной школе. В параллельных классах. Катя туда попала по счастливой случайности. Практически в том же составе поступили в универ. За исключением Ольги. Она умотала в Швейцарию сразу после того, как наша свадьба сорвалась. А сорвалась она по глупости — я оторвался с Катюхой — ее давней соперницей, а Клим (придурок) все заснял на телефон.

Помню, Катюха сначала наехала на меня. Видите ли, я отказался лезть ей под юбку. Не отплатил ей тем же. А уже после обозлилась из-за всплывшего видео. Якобы, я натравил на нее Ольгу и ее «шавок».

Давно это было. Думал, все забылось за столько лет. Общались же нормально.

Со временем наша компания разделилась, а потом я случайно узнал фамилию подруги, с которой дружила Алёна. Буквально за три недели до свадьбы.

Что самое странное, в универе они и словом не обмолвились. Разные они слишком. И тут на тебе! Сюрприз! Катя Ветрова дружит с моей Алёной.

Я охренел.

Подгорело у меня тогда знатно. С одной стороны, я боялся, что Катюха разболтает ей о моей далеко не ангельской натуре. Подмывало пойти на опережение и самому все рассказать как есть. А с другой — я боялся упустить Алёну. С ней я ощущал себя иным человеком.

На этом фоне у меня поехала крыша. Все разом пошло наперекосяк. Все мои изменения приобрели агрессивно-регрессивный характер.

— С-с-ука, — взвыл я в отчаянии. — Скинь мне видео. И телефон Кати тоже перешли, если есть.

— Есть.

У Клима чьих только номеров нет. Ходячий справочник.

Буквально пару нажатий — и мой телефон в кармане завибрировал. Шумаков все переслал. Половина дела сделана.

А дальше что? Да черт бы знал.

— Кстати, я сегодня встретил Алёну в ТЦ, — стоило Климу назвать ее имя, и я оживился. Подсобрался, — Поговорили немного. Сказала, приехала недавно. А она ничё прям такая, — поиграл он бровями. — Видел бы ты ее.

В грудине зажгло что-то похожее на ревность.

— Представляю, — выдохнул я мрачно, не решаясь признаться, что уже доводилось видеться.

— И еще... она была с пацаном, — произнес он после приличной паузы.

— С пацаном? С каким? — переспросил, мысленно уже представив себе рядом с ней какого-нибудь хлыща по имени Глеб.

— С мелким... вот такой примерно, — выставил руку над асфальтом, показывая приблизительный рост.

— Она что, с карликом была? — усмехнулся я нервно.

— Она была с ребенком, Гром. И что-то подсказывает, ребенок ее.

— С хрена ли? — выдал я заторможенно, предварительно тщательно переварив сказанное.

Клим внезапно замялся. Телефон в руке прокручивать начал — первый признак нервозного состояния. Я также поднапрягся, готовясь к сбросу «атомной бомбы».

— Послушай, ты кое-чего не знаешь... я сам не так давно узнал...

— Та-а-ак, — протянул я и сглотнул гигантский комок, ощущая как спина покрылась холодным потом. — Только вот давай без этих отступлений! Говори, как есть! Ну же...

Клим выдержал таки паузу, нарочно завязывая мои нервы в узел.

— Беременна она была. От тебя. Катя говорила про аборт, но похоже не было никакого аборта. Или, как вариант, уже после она залетела еще от кого.

Кома.

Долгие секунды я провел в коматозе. Тишина в голове постепенно сменялась противным звоном в ушах, а затем мощнейший удар разрушил сознание на ошметки. Уничтожил в труху.

Чувство сволочной несправедливости разматывало меня на части. Безысходность обкладывала по всем сторонам монолитными плитами, но я ушел глубоко в себя. Подальше от реальности. В тот самый день. В ту параллель, где я не причинял Алёне боли. Где я решил остаться дома. С ней. А она тест на беременность как раз прикупила в аптеке. Заметил чек внутри аптечного пакета, пока она мылась в ванной. С раскрасневшимся лицом Алёна вернулась в гостиную. А я находился весь в нетерпении. Но по горящим глазам сразу же определил, что она хочет что-то важное сказать. Серьезное. То, что кардинально изменит наши жизни.

"Макар, я беременна..."

Так все могло бы быть???

Глава 15. Мальчишник

Два года назад

В последнее время Макар все чаще и чаще пребывал в состоянии нервного напряжения. Однако сегодняшний день для него выдался особенно нервным.

На протяжении всего утра его не покидало отвратительное ощущение тревоги. А выяснять причины ее возникновения было бессмысленно — он и так точно знал их. Знал, но каким-то образом повилять на ситуацию, изменить ее, исправить не мог. Ему казалось, что бы он ни сделал, все приведет к неминуемому концу. Любой шаг заведет его в тупик. На инстинктивном уровне он уже ощущал его неотвратимое приближение.

Слишком сильно тянуло его к прежней бесшабашной жизни. К тем, старым привычкам.

До трясучки в конечностях хотелось взять и расслабиться привычным способом. Снять то напряжение, копившееся на протяжении почти полугода, проведенного в "завязке". С того самого момента, как он пригласил Алёну в кино — девчонку, на долю которой выпала странная судьба. Она могла стать не только его второй половинкой, но и той самой девушкой, кому под силу привести Макара к очищению. Вывести его на путь исправления.

А все потому что он уже практически дошел до точки невозврата. Вечные тусовки, пьянки, беспорядочные связи, запрещенные вещества — все это стало обыденностью для него. Нормой.

Его жизнь превратилась в кутеж, который мог никогда не закончиться. В пустоту, которая окружала его всюду. Он ни в чем не видел смысла. Постепенно скатывался на дно.

Но однажды Макар проснулся с четким убеждением перекроить свою поганую жизнь. Отказаться от старых привычек, пока не стало слишком поздно. Пока у него еще имелось желание что-то исправлять. Пока еще было что исправлять.

Вот только в одиночку он бы ни за что не справился. Не было рядом человека, который мог бы отделить черное от белого. Его окружение было таким же испорченным, как и он сам. Неудивительно, что всякий раз он срывался, не успев толком добиться положительного результата. Сделав шаг вперед, он так или иначе возвращался на два. Едва выбравшись на сушу, его вновь смывало волной и уносило в открытый океан соблазнов, где он был неустойчивым парусником без якоря.

Ему необходим был тот самый якорь. Человек, ради которого он готов остановить эту самоубийственную гонку. Человек, способный удержать его на плаву. Подать правильный пример. Чистый. С неиспорченной душой. Хотя бы на время, чтобы попытаться втянуться. Абстрагироваться. Удержаться. Распробовать вкус новой жизни.

Тем человечком стала Алёна, но выбор пал на нее далеко не случайно.

Макар частенько наблюдал за ней в стенах универа. Невзрачная скромница. Необщительная. Одиночка. Она вечно смотрела себе под ноги, словно боялась оступиться. А когда ей что-то не нравилось, она морщила нос. Макар находил это забавным.

Алёна сильно отличалась о девушек, с которыми Макар привык общаться, но его будто бы магнитом тянуло к ней. Найти объяснение этому он не мог, а пацанам рассказать о своем тайном пристрастии — и подавно. Такой выбор они бы как минимум не поняли. Что уж говорить о максимуме...

Но все изменилось, когда он перестал зависеть от мнения окружающих. Когда он поставил себя перед выбором: либо самоуничтожение, либо освобождение. И он выбрал второе.

Тогда в его жизни появилась Аля. Девушка, которая изо дня в день дарила ему совершенно новые эмоции. Живые. Чистые. Искренние. Те, которые он никогда раньше не испытывал.

Однако все вышло из-под контроля. Они зашли слишком далеко.

***

Когда Алёна пришла домой, на часах уже было без четверти девять. За окном сгустились сумерки, а Макар сидел за кухонным островком. В темноте. Допивал крепкий кофе, вкус которого был похож на жженую резину.

— Макар? — удивилась Алёна, включив в гостиной верхний свет, а тот с непривычки сощурился.

Она несмело вошла в комнату, держа в руках аптечный пакетик. Макар внимательно изучил ее выражение лица, которое не выдавало ничего подозрительного, но на всякий случай он спросил:

— Как с Катей погуляли?

Алёна улыбнулась, шаг за шагом приближаясь к Макару.

— Хорошо. В кафе посидели.

— Она что-нибудь говорила? — спросил он, сидя как на вулкане.

— Например? — вопросительно повела она бровью. Не так часто Макар интересовался о ее друзьях.

— Что-нибудь обо мне?

— Да нет, только привет тебе передавала и все, — пояснила она и Макар смог выдохнуть с облегчением. У него еще оставался шанс самому во всем сознаться.

Алёна вдруг разнервничалась. Спрятала аптечный пакет за спиной и мельком посмотрела на часы.

— А ты почему еще дома? Начало же в девять.

— Я не хочу, — безжизненно ответил Макар, вглядываясь в ее милое лицо.

— Чего ты не хочешь? — спросила Алёна слабым голосом.

Разволновалась еще больше. Она боялась, что ее жених захочет отменить свадьбу. Свадьбу, о которой она так мечтала! Откуда-то возникла такая мысль. Скорее всего, из-за мрачного вида парня.

Впрочем, Алёна опасалась не зря. Макар действительно хотел намекнуть Алёне о том, что они поторопились со свадьбой.

Ему ведь столько всего нужно было рассказать о себе. О прошлом, которое он утаивал от нее. О том, каким дерьмовым человеком он раньше был. Рассказать то, о чем Алёна не догадывалась даже.

А вся эта грязь могла повлиять на решение Алёны. Она могла отвергнуть его. Он мог потерять ее.

Макар хоть и рисковал страшно, но посчитал, что сейчас — самое время. Дальше тянуть было нельзя. Это подло с его стороны.

— Иди ко мне, — устало улыбнувшись, он поймал ее за запястье.

Макар посадил Алёну себе на колени и, крепко сжав в руках хрупкое тело, зарылся носом в ее мягких волосах, пахнущих медом. Вдыхал аромат и не мог надышаться.

— Ты любишь меня? — внезапно он произнес и замер в ожидании ответа.

— Да, конечно. Конечно, я люблю тебя, — ответила Аля без раздумий.

Сбросила пакет на пол и опутала прохладными руками напряженную шею Макара.

Тот поднял на нее мутноватый взгляд. Прижался кончиком своего носа к ее, провел по щеке. Чувственно. Трепетно. Макар забрался ладонями под свитер Али и прикоснулся к нежной разгоряченной коже. Медленно вверх провел по спине, плавно вниз, точно пересчитывая ребра. Это вселяло в него спокойствие. Спокойствие приводило к расслаблению. А расслабление стремительным образом выливалось в острое желание. Просыпался голод. Жажда. Невыносимая.

— А за что? За что ты любишь меня? — спросил он хрипловато.

Губы ее изогнулись в застенчивой улыбке, краска прилила к лицу.

Даже спустя столько времени она стеснялась Макара. Смущалась его взгляда, в котором таилось совершенно примитивное желание. Взгляда дикаря. Варвара, способного брать с болью, но с особым наслаждением.

Тем не менее с Алёной он был всегда чуток и нежен. Относился бережно, как к цветку хрупкому.

А все потому что не был он собой с ней. Сдерживал себя во многом. Загонял в рамки жесткие. Даже в сексе.

Со временем такая сдержанность начала тяготить Макара.

Крайне непросто обуздать в себе зверя во время секса, когда он всячески напоминает о себе. Наружу просится.

Это — одна из причин, по которой он и решился на откровенный разговор. Одна, но далеко не самая главная.

— Я люблю тебя за твою доброту. За то, что ты помогаешь больным деткам в фонде. За ласку, которую ты мне даришь изо дня в день. За твое чуткое сердце и улыбку, сводящую меня с ума, — перечисляла Алёна с вдохновенным видом, прикрываясь волнующей дрожью, с любовью глядя на него, практически тая. Утопая в серо-зеленом океане его глаз. — Я люблю тебя всего, и конечно же я просто обожаю твои кучеряшки, — зарылась она пальцами в его волнистых волосах, отчего Макар в блаженстве сомкнул веки. Задышал тяжело, порывисто.

Невероятные ощущения и слова приятные, но они не ему предназначены будто бы.

Макар оставил нежный поцелуй на губах Алёны, затем еще один. Не смог так просто остановиться. Углубил поцелуй, скользнув языком по зубам Али. Обрушился на сладкие губы, посчитав, что этот поцелуй может стать последним. Настолько внезапно и с неистовым натиском, что от всего этого у Алёны голова пошла кругом. Жар внутри нарастал, пока требовательные губы Макара властно сминали ее. Жадно. Развязно. С сшибающим напором и ненасытностью. Пока грубые его ладони в беспорядочной траектории гуляли по всей ее спине, до сладкой боли сжимали бедра. От столь жарких поцелуев Алёна пришла в замешательство. Макар вынуждал ее плавиться как воск. Неосознанно вонзаясь ногтями в крепкие плечи. Чувствуя, как с каждой секундой рос градус в комнате. Равно как и желание росло внутри них обоих. Но желания эти были разными. Одно — дикое, жгучее, неукротимое и безудержное. Другое — робкое, нежное и до того банальное.

— Аль, мне нужно тебе кое-что сказать... — сбивчиво произнес Макар между поцелуями, крепко обхватив девичьи ягодицы, врезавшись в ее зад возбужденной плотью.

— Что? — выдохнула она в его приоткрытый рот.

Макар вынужденно отстранился от молящих губ Алёны. Перевел дыхание сбивчивое. Надежно запер внутри себя зверя, так и не предоставив ему свободу.

Следом набрался храбрости, взглянул в безвинные глаза Али. Большие, прихваченные огоньком...

Раскрыл рот в тот самый момент, когда Алёна принялась буквально душить его своими объятиями. Макар напрягся и... в последний момент передумал. Не смог вылить всю правду. Не мог он...

Потому пошел по пути наименьшего сопротивления:

— Давай перенесем свадьбу? Пожалуйста, — взмолился он, поглаживая ее бедра, которые в один миг напряглись.

Неожиданный вопрос застал Алёну врасплох.

— Ч-что? — вымолвила она кое-как. Сильно была ошарашена. — Нет, Макар... Все.. все ведь уже запланировано, и мама... Она уже на чемоданах сидит. Мы не можем.

— Я понимаю, но мои мать с отчимом не смогут прилететь, они тоже хотели бы присутствовать на свадьбе, — солгал он, чувствуя себя сволочью последней.

Не хотели бы они ни черта. Да и жили они в соседнем районе. Просто были такими же сволочами, как и он когда-то...

— Так давай устроим им отдельный праздник? — предложила Аля с поникшими плечами, уголки ее красивых губ также поникли.

Разочарование на пару с отчаянием уже вовсю заламывали ему руки.

— Прошу... давай перенесем.

Боже, Алёна так растревоживалась, что Макар начал корить себя мысленно.

У него ни хрена не вышло.

Внутри него огонь потух. Все будто бы разом умерло.

— Хорошо... ладно, забудь, о чем я тебе говорил, — выдохнул он, обрекая себя на внутренние терзания.

— Ты мне скажи, почему ты еще не собран? — Аля игриво пробежалась пальцами по его напружиненной груди, подцепила горловину домашней футболки. — Тебя друзья через пять минут уже ждут в клубе, а ты еще даже не одет.

Макар волком взвыл, но лишь мысленно.

— Не хочу никуда идти. Дома хочу остаться, — ответил он, сердцем чувствуя беду.

А затем зазвонил телефон Макара.

Брать трубку он не хотел.

А Алёна вскочила с Макара и ломанулась в гостиную, а вернулась в кухонную зону уже со смартфоном.

— Клим звонит, — глянув на экран, протянула ему трезвонящий телефон.

А тот пальцем не пошевелил.

Смотрел на телефон с опаской. Непримиримым взглядом. Так, словно он был ящиком Пандоры.

Алёна не придала значения его апатичному состоянию и сама приняла вызов.

— Да, Клим, а он немного задерживается. Минут через пятнадцать уже будет. Ладно, пока, — сбросила вызов, аккуратно положила телефон на стол.

Алёна подошла к Макару, взяла его за руку и, буквально вытянув из-за островка, отвела в гардеробную. Ей крайне необходимо было остаться наедине.

— Одевайся. Или мне самой тебя одеть?

Через пять минут Макар уже выходил из квартиры.

И это был первый раз, когда он не поцеловал Алёну на прощание. Он уже использовал свой прощальный поцелуй. Дальше — тупик.

***

В клубе уже было полно народу. Ревущие басы энергичных треков сотрясали стены. Спертый воздух вибрировал, лучи стробоскопов слепили глаза. Танцпол кишел разносортными девушками, среди которых были и те, кто пришел сюда просто расслабиться, и те, кто был ориентирован на поиск развлечения.

Макар проследовал вдоль яркого коридора, подсвеченного неоновыми лампами. Поздоровавшись с парочкой девушек (имен которых не знал, но точно где-то видел раньше), обогнул барную стойку. Следом пробрался сквозь веселящуюся толпу первокурсников и целенаправленно двинулся к ВИП-зоне, располагающейся на втором этаже. Бритоголовый амбал с рожей серийного убийцы пропустил его к лестнице. Он поднялся, бегло осмотрелся. Зарезервированный столик, который они всегда занимали, находился в углублении у ограждения. За ним как раз находился Клим Шумаков. Полулежал на диване. Как хозяин положения. В гордом одиночестве. Уставившись в экран своего телефона и дрыгая ногой в такт музыке.

— Надо было предупредить, я бы тебе подушку с дома притащил, — произнес Макар, громко обозначив себя.

Клим отвлекся от телефона, принял сидячее положение и потянулся.

— Гром, ну ты и баламут, конечно! Я же реально чуть не уснул... Потому что кое-кто умудрился опоздать на собственный мальчишник, а кого приглашать на него так и не сказал, — совершенно беззлобно бросил он предъяву, после чего парни обменялись рукопожатием.

Макар рухнул на диванчик, осмотрелся по сторонам уже более внимательней.

Слева от них тусовалась шумная компания из пяти будущих стюардесс. Девушки в сексуальных нарядах откровенно "гудели", отмечая успешное окончание курсов. Распивали дорогое шампанское и чересчур громко смеялись, привлекая к себе внимание ВИПки. Малолетние мажоры, сидящие справа, плотоядно разглядывали девушек навеселе. Пожирали их глазами, раздевали. Впрочем, на то и был расчет. Заказали-то они уже на приличную сумму, а оплачивать особо не хотелось. К тому же вечер только начался.

Подобное похотливо-галдящее окружение сегодня напрягало Макара. Вроде привычная обстановка. Ничего сверх запредельного или из ряда вон выходящего, но ощущал он себя в клубе лишним. Не в своей тарелке. Словно вместо кружка по макраме внезапно очутился на свингер-пати.

Последний раз он зависал здесь ровно месяц назад. И все едва не закончилось трагедией. Ольга каким-то образом вычислила, где он находился. Объявилась с целью поговорить, навязать ему себя, но нормального разговора так и не вышло. Макар вежливо отделался от навязчивой девушки и тогда она пошла на отчаянные меры — пригрозила ему самоубийством. Публично. Тогда все обошлось. Громов хоть и рассвирепел из-за манипуляций сумасшедшей, но отвез ее домой и передал родителям. А вскоре Ольгу распределили в лечебницу с депрессивным расстройством.

Сегодня ощущение надвигающейся трагедии так же преследовало его. Особенно остро. Одно радовало — Ольга точно не должна была вмешаться в его планы. Курс лечения еще не завершился. Так он думал.

Шло время, а настроение у Макара с каждой минутой омрачалось. Казалось, с приходом в клуб все только усугубилось. На душе кошки скребли. Но домой уже не хотелось. Ничего не хотелось. Разве что нажраться вусмерть.

— Звать кого еще будем? — поинтересовался Шумаков, перекрикивая музыку.

Макар заранее не готовился к мальчишнику. Клим, можно сказать, уболтал его, вытянул из дома, потому список приглашенных оговаривался по факту:

— Костяна и Олега, больше никого не надо, — отозвался Макар, в который раз посматривая на подсвеченный циферблат наручных часов. Непонятно, что он там хотел увидеть. — Только по какому поводу не говори. Я сам объясню, если надумаю.

— Если надумаешь? — хмыкнул Клим, глянув на друга с претензией. — То есть? Что вообще с тобой происходит? До каких пор ты собрался скрывать от всех свою монашку?

— Ты бы за языком своим последил! — гневно проговорил сквозь зубы Макар, старательно проделывая в Климе дыру налитым кровью взглядом.

Запрещенная тема. Шумаков это знал как никто другой, и рисковал отхватить по хлебалу прямо здесь и сейчас, тем не менее он продолжил наседать, видя в своем друге неврастеника:

— И все же... Что с тобой творится, я не пойму? У тебя предсвадебный мандраж, что ли? — злорадно рассмеялся Шумаков, задрав голову к потолку. — Думал, этой ерундой только телки страдают.

— Я тоже так думал, — выдохнул Макар, испытывая те самые терзания, на которые себя обрек.

Он поставил локти на стол, голову опустил и нервным движением сплел пальцы на задней стороне шеи. Укрылся от всего мира. В таком положении он провел долгие минуты.

А Клим молча наблюдал. Гадал, почему Грома так люто колбасит, прямо как во время ломки сильнейшей... Ему было искренне жаль друга. Правда. Хотелось помочь как-то, но получалось лишь попрекать...

— Предположу, что ты задолбался корчить из себя святошу недоделанного, — выдвинул Клим теорию и сразу же попал точно в цель. — А я тебя предупреждал! Семейная жизнь — та еще тягомотина. Ну попробовал, ну пожили вместе, зачем надо было делать предложение? К чему вся эта спешка? Кому ты что хотел доказать?

Глупо было считать, что Шумаков сможет понять Макара. Он сам-то себя порой не понимал.

— Посмотри на себя... В кого ты превратился? В торчка, который нюхает, чтобы жить, и живет, чтобы нюхать. Тебе не надоело самому? — спросил в грубоватой форме Макар, и не разглядел в ответ ничего толкового. Махнул рукой. — А мне вот остопиздело уже все.

— А-а-а! То есть вместо того, чтобы отправиться в рехаб, ты надумал жениться, — заржал Клим как мерин. — Гениально, черт возьми! Пожалуй, возьму себе на заметку и... никогда не применю на себе!

Воду принесла официантка как раз кстати — у Макара уже рот засох и язык к небу прилипал. Резким жестом он открутил крышку с бутылки и в три больших глотка ополовинил ее. А Клим дорвался до вискаря. С большим удовольствием пил из бокала. Смаковал, будто демонстративно.

Макар понимал, всего один глоток — и все его обещания, данные самому себе, потеряют смысл.

Нет, он мог ограничиться одним бокалом. Он же не алкоголик, в конце концов. Но на днях его уверенность в себе дала большую трещину, а с этим лучше не шутить.

— Все произошло в порыве каком-то... это было... — Макар сжал пластиковую бутылку в кулаке, почти смял ее, ощущая отвратительную ломоту во всем теле. Глянул на Шумакова, пожимающего плечами, и громыхнул раздраженно: — Ай, в жопу! Да что я тебе объясняю!? Просто не думал я, что Аля потащит меня в ЗАГС уже на следующий день.

Это абсолютная правда.

Алёна слишком буквально восприняла слова Макара в тот день. Он предложил ей быть вместе... Он лишь вслух произнес слова песни, под которую они танцевали на выпускном. А Алёна уже в красках представила себе их свадьбу. И ей настолько понравилась собственная фантазия, что она ее окрылила и наделила нетерпением... Ее даже нисколько не смутило, что у Макара не было кольца при себе.

Его вообще у него не было. И мысли не возникало купить.

По его мнению, еще было слишком рано, чтобы задумываться о свадьбе. О семье... Какой там?!

Они ведь только-только учебу закончили. Макар хотел поездить по миру, пожить для себя той, новой жизнью. Но противостоять желаниям Алёны было крайне непросто. Она ведь была так счастлива. Не хотел он расстраивать ее. Ему лишь удалось максимально сдвинуть дату свадьбы. И ждать... Ждать, когда его накроет.

— То есть ты не хочешь жениться? — спросил Клим, пристально глядя на Макара, ушедшего в раздумья.

Он ощущал на своих плечах неимоверный груз, который придавливал его к полу. И не то он с каждой минутой слабел морально, не то груз становился только тяжелее...

Впрочем, никакого груза не было. А то, что навалилось на него, было не чем иным, как желанием казаться другим человеком. Самообманом. Он погряз в нем. Заставил поверить в это не только себя, но еще и Алёну. Он влюбился в наивную девчонку, которая была влюблена не в него. В подделку. В фальшивку. Имитацию.

Правильней было бы отпустить ее, она достойна большего, чем какая-то жалкая подделка... Правильней было бы устроить себе проверку на вшивость уже без ее влияния. Но Макар настолько далеко зашел, что жизнь сама начала устраивать ему проверки... И вряд ли он пройдет их с достоинством.

— Не уверен, Шум. Я нестабилен, — честно признался Макар, устало откинув голову на спинку дивана. — Мои мысли нестабильны. Мотает из стороны в сторону. Мне кажется, я могу сорваться в любой момент.

— И чё делать будешь? — спросил Клим, грудью наваливаясь на край стола.

— Держаться, двигаться дальше, что же еще.

— А с ними? — поигрывая бровями, Шумаков повел подбородком в сторону. Туда, где сидели подвыпившие стюардессы.

Макар проследил за его взглядом с похотливым блеском. Заметил там двух особ, активно шушукающихся между собой о двух одиноких парнях, которым, по их мнению, явно не хватало общества симпатичных и готовых на все девушек.

— А что с ними? — уточнил Гром, не видя логики, или делая вид, что не видит ее.

— Что ты будешь делать с ними? — Клим вновь кивнул на стюардесс. — Отшивать? Готов поспорить, максимум через час эти "пилотки" сами к нам подсядут.

— Думаешь, я не смогу отшить какую-то давалку, ищущую на свою звезду приключений? — фыркнул Макар, не разглядев в них никакой проблемы.

Однако в его уверенной интонации Клим уловил нечто такое, под чем людишки обычно скрывали свою слабость. Упущенные возможности. Климу показалось, что его друг сам себя обманывает, потому и ответил:

— Этого мы не узнаем, пока не проверим.

— Вот только проверок не надо мне устраивать! — процедил Громов, бросив на него враждебный взгляд. — Шум, я клянусь, твое ебало разлетится по всем окрестностям, если ты что-нибудь задумаешь!

Клим верил, что его смазливая мордашка может пострадать. Возможно, не только она, но это нисколько не пугало его. Напротив, он постепенно наполнялся азартом, тогда как Макар целиком и полностью уже состоял из противоречий.

— Что-то мне твое состояние нынешнее напоминает, — ехидно бросил Клим, наблюдая за рефлексирующим другом. — Тогда родаки на тебя насели, в этот раз Алёнка на тебя давит, а ты весь такой бедный и несчастный не знаешь, как выйти сухим из воды, чтобы никого не обидеть. Да не выйдешь ты! — уверенно заключил Шумаков, разводя руками. — Прошлый раз показал тебе, если чувствуешь, что не вывозишь, надо принимать радикальные меры. Либо ты возьмешь контроль над ситуацией, либо ситуация возьмет контроль над тобой. Но один хер — сухим из нее уже выйти. Рано или поздно ты сделаешь то, чего так боишься. Ты обидишь Алёну, только на тот момент вы уже будете в браке.

— Зашибись ты аналогию провел. Нашел, что сравнивать...

— Ситуации схожи между собой, поэтому я предлагаю тебе проверить, как долго ты сможешь продержаться. Мало исключить из жизни соблазны, надо уметь противостоять им в момент, когда они окружают тебя повсюду, — отметил Клим, демонстративно вынимая из кармана маленький пакетик с белым порошком. — Ну что? Хочешь взбодриться сейчас или немного погодя?

— Убери эту шваль от меня! — рыкнул Макар, предостерегающе посмотрев на провокатора гребаного. Но рецепторы вмиг обожгло, словно он уже закинулся дурью. Сознание решило поиграть с ним.

— Ладно-ладно, понял тебя, зануда. Так кого, говоришь, приглашать? — с едкой ухмылкой Клим запрятал пакетик обратно в карман и открыл в чате список контактов своих бесчисленных знакомых.

— Мне плевать. Зови, кого хочешь, я ясно выразился, — ответил Макар безрадостно.

Голову повернул и встретился взглядом с пьяненькой девушкой, сидящей за соседним столом и кокетливо улыбающейся ему.

Изящными движениями она поправляла упругие темные локоны, трепетала ресницами и не сводила с него томного взгляда, тем самым посылая ему недвусмысленные сигналы... Надеясь, что тот их поймет и подойдет познакомиться с ней. Пригласит за свой столик, угостит дорогим вином, а дальше, как карта ляжет... Сигналы он хорошо понял, но подходить ясное дело не стал. Набычился и отвернулся от нее в другую сторону.

Где-то спустя час компания за столом увеличилась вдвое. Макар сообщил Олегу и Косте по какому поводу он собрал их в клубе. И естественно в него полетели упреки и смешки. Приятели не могли поверить, что из свадьбы Макара выйдет что-то стоящее.

Это вывело Макара из себя. Разозлило пуще прежнего.

А злость спровоцировала в нем элементарное желание расслабиться как следует. И желание его было исполнено благодаря Костяну, которому осточертело смотреть на кислую рожу Грома. Правда, Макар еще не догадывался, по какой причине он смог расслабиться, если еще полчаса назад это не представлялось ему возможным. По какой причине рассудок его подергивался туманом... Он не знал, но наркотическое вещество уже медленно всасывалось в кровь.

— Гром, давай хоть вискаря бахнешь? — предлагал Костя. — Ну чё за дела-то?

— Да не хочу я, сказал же! — был категоричен Макар, потягивая из стакана безалкогольное пиво.

— Да отъебитесь вы от него! — Клим наехал на парней, оказавших медвежью услугу.

Следом Макар ощутил вибрацию, прокатившуюся по бедру. Он вынул телефон из кармана и вчитался в сообщение.

Аля: "А ты во сколько дома будешь?"

Клим беспардонно сунул нос в экран и рассмеялся.

— Что, горшок звенит? — горланил он чуть ли не в ухо, нервируя Макара.

Тот, сцепив зубы, смолчал, сверился со временем на наручных часах и быстро набрал ответ:

"В два часа уже буду дома".

А Алёна полчаса назад узнала о своей беременности. Ей не терпелось поделиться этой новостью с Макаром.

"Хорошо. Очень скучаю. Люблю тебя", — написала она.

Макар бегло прочел сообщение, затем написал: "я тебя тоже люблю...", но почему-то вдруг стер набранное им сообщение. Вообще ничего не ответил.

Он перевел телефон в беззвучный режим и убрал в карман в тот самый момент, когда возле столика парней нарисовались три девушки, среди которых была та самая стюардесса, посылавшая Макару недвусмысленные сигналы.

Глава 16. Как все было...

Девушек быстро разобрали парни, как горяченькие пирожки. Все разбились по парочкам, за исключением женишка. Та стюардесса, проявлявшая знаки внимания к Макару, подсела в итоге к Климу. Громов деликатно отшил ее. От греха подальше.

Молодежь веселилась какое-то время, а вскоре Макар заподозрил с собой неладное. Его мотор в груди ревел, как гоночный болид на крутых виражах. Сердце едва ли не выламывало ребра. Тело покрылось липкой пленкой пота, а в крови уже бурлил адреналин и это, как ни странно, доставляло ему необъяснимое расслабление. Заветное. Опасений вообще не вызывало. Он пребывал в состоянии эйфории. Уплывал куда-то все дальше и дальше от реальности.

— Шум, я чёт не врубаюсь ни хрена, — произнес Макар на ухо, обмякая на диване. — Я один из вас не пил, так? А накрывает только меня одного. Ты не находишь это странным?

Клим внимательно присмотрелся к Грому. Включил фонарик на телефоне и подвел к лицу друга, зашипевшего точно вампир под прямыми лучами солнца. Однако стоило только увидеть его огромные зрачки, вытесняющие собой всю радужку, как все стало очевидным.

— Да ты приход словил! — ответил Шумаков со смешком, пихая его локтем в бок.

— Зашибись, — пофигистически выдал Гром, присмотревшись ко дну своего пустого стакана, даже усмехнулся, еще не понимая, к чему все это ведет. — Ну и как так вышло? Ты, что ли, подсобил?

— Ты не гони, я бы не стал, — клятвенно заверил друг. Повертел головой, разглядывая пьяненьким взглядом остальных парней, тискающихся с девками, прищурился. — У Костяна точно было что-то.

— Ясно, что ни хрена не ясно, — выдохнул Макар. Его состояние было таким, что он пока еще не мог испытывать злость. Хотел, но испытывал лишь непреодолимое желание прогуляться. Размять кости. Ему необходимо было подвигаться. — Дай-ка то, что у тебя в кармане, —требовательно попросил он.

Клим обалдело вытаращил глаза, оттолкнул от себя порядком заскучавшую девицу.

— Не нужно. Тебе хватит, — предостерег Шумаков.

— Я сам решу, когда хватит! — процедил Гром, выходя за рамки, руку под столом протянул ладонью кверху. — Давай сюда.

Клим знал, когда у Грома отказывают тормоза, с ним бесполезно спорить. Бессмысленно переубеждать, если не хочешь пускать в ход кулаки.

Это конец... Шумаков это понимал, а вот Громову еще предстояло осознать масштаб катастрофы надвигающейся, но пока было не до самоанализа. Немного погодя ему станет стыдно, но сейчас было охренеть как хорошо. Словно все проблемы разом разрешились. Словно у него и не было никогда проблем.

Нехотя Шума вынул маленький пакетик, смял в кулаке и вложил в ладонь Макара, после чего Громов резво покинул ВИПку.

Его настройки сбились. Он напрочь потерял ориентиры. Замутненный рассудок провоцировал его на различного рода дикости. И ни одной... ни одной мысли об Алёне в этот момент у него не возникало в голове... Она будто бы затерялась где-то в самом отдаленном участке его сознания. Наркотик запечатал ее там. Замуровал крепко-накрепко. И в душе стало дико пусто. Все дьяволы, прежде посаженные на цепь, выбрались на свободу, перебрались в черепную коробку и науськивали его.

Спустя пару минут бесцельного скитания по клубу Макар оказался у бара. Навалился на стойку и заказал у бармена всего лишь бутылку воды, чтобы приглушить сушняк.

— Я так и не поняла, у тебя день рождения или как? — послышалось сбоку от него, к телу его притерся кто-то бесстыже.

Макар лениво повернул голову и нисколько не удивился лицезреть ту самую стюардессу. Она проследила за ним. Не могла упустить шанса познакомиться с "лакомым кусочком" поближе.

— Или как, — коротко отделался Макар, не выражая никаких эмоций на каменном лице.

— А зовут тебя как? Клим так и не сказал, — произнесла она тонюсеньким голоском и кокетливо прикусила губу.

— Обойдемся без имен, — несколько грубовато ответил. — Хочешь выпить? Выбирай, я угощаю.

Девушка бегло изучила ассортимент алкоголя, облизнула свои пересушенные полные губы, а затем перевела искрящийся взгляд на его карман.

— Я не хочу пить... я хочу это, — кивнула она на область его паха.

Макар нагловато усмехнулся и бровью повел.

— Не понял? Ты хочешь "это"? — без стеснений он приложил ладонь к своей ширинке.

А девушка хихикнула, залившись краской.

— Нет, дурачок. Я хочу попробовать то, что у тебя в кармане. Я видела, как Клим тебе что-то передавал, — пояснила она, храбрясь чересчур.

Девушка словно бросала ему вызов, а Макар был настолько окрылен в данный момент, что без раздумий принял его.

Через пару мгновений они уже оказались в туалете. Макар запер дверь с внутренней стороны, достал из кармана пакетик и выложил на руке тонкую "дорожку". Поднес к носу девушки.

— Первый раз? — спросил он, заметив на лице незнакомки мелькающую тень сомнений.

— Ага, — кивнула она.

— Не советую. Потом захочется еще.

— У меня все хорошо с самообладанием, — уверенно отметила она и вдохнула в себя белую пыль с вытянутой руки Макара.

Громов лишь рассмеялся над самонадеянностью девицы. Он ведь тоже верил, что с его самообладанием все в полном порядке. Как оказалось, еще было над чем работать.

Девушка оказалась бывалой. Макар понял, что она соврала насчет первого раза, тем не менее никак не прокомментировал это. Ему было без разницы на честность какой-то левой телки.

— А ты? Ты тоже прими, — подначивала его девушка.

— Нет, мне уже хватит, — отрезал Макар, запрятывая пакетик в карман.

У него не было никаких пошлых мыслей насчет девки, а вот у нее еще как были. Появились еще во время их застолья и в разы обострились с "приходом". Наркотик усиливал сексуальное желание стремительным образом, и она сама не поняла, как полезла к нему за поцелуем.

— Э-э-э! Ты берега-то не путай! — пресек Макар хамовато, развернул лицо, остановив девушку за плечи. — У меня НЕ день рождения и подарки мне делать не нужно.

А адреналин в венах хлынул с новой силой. Вся кровь в организме устремилась точно к паху.

— Разве? — кивнула девушка на выпуклость в области его ширинки. — А если я хочу сделать тебе приятное, независимо от того, когда у тебя день рождения?

Пока Макар боролся внутри себя с дьяволами, науськивающими его, Алёна разговаривала по телефону с Катей, находящейся на улице возле клуба.

Ей как раз на телефон пришло сообщение. То самое, где говорилось о том, что ее женишок изменяет ей.

Отправила его подруга Кати, которая тем временем уже отвлекала Клима.

Девушки решили отомстить Макару за прошлые обиды. Сорвать его свадьбу. Чтобы он локти всю жизнь кусал.

Они были уверены, что Макар закрылся в туалете с той целью, чтобы развлечься. Им оставалось лишь, чтобы Алёна успела в клуб и увидела все воочию.

Но Макар пока еще держался молодцом. Правда, выдержка уже была ни к черту. Сознание погасло, работали только инстинкты. И работали они против него.

Девушка так и не смогла дорваться до губ Макара, но смогла продемонстрировать свои умения чуть ниже. Совершенно затуманенным взглядом Громов смотрел на себя в зеркало, видел в нем поднимающуюся и опадающую макушку девки и не мог понять, какого хрена он творит. Наслаждения не было, никаких ощущений не возникало... Он словно в кому впал и разом перестал все чувствовать. Мысли если и посещали его, то все они были сбивчивые, дезориентирующие его.

"Нет, это просто фантазия взыгралась. Глюки. Реалистичная иллюзия, порожденная моим воображением. Это неудавшаяся шутка травмированного разума под воздействием дури", — твердил про себя Макар, лишенный чувств и эмоций.

Его будто бросили в океан. Из-за образовавшейся в душе огромной пробоины, кровожадные волны в считанные секунды поглотили его. Они отправили его на дно, где все потеряло смысл. Где он раньше был... Откуда пытался так отчаянно выбраться.

Сквозь гул в ушах Громов уловил резкий стук в дверь... Вдалеке раздавались возгласы, ревела музыка... Его неслабо встряхнуло. Поплывшее сознание все еще барахталось где-то там, на дне, но последние сомнения отпали. Это ни хрена не иллюзия. Не глюки никакие. Это самая что ни на есть сволочная реальность!

— Хорош! — произнес он механическим голосом, останавливая девушку, отпрянув от нее на шаг. — Поднимайся!

Она оторопела. Недоуменно моргнув, стерла тыльной стороной ладони слюни с подбородка.

— Но еще же не все, — пропищала она, у самой рассудок полностью был заволочен туманом непроглядным.

— Уходи, — бросил он грубо, в суматохе принимаясь застегивать ширинку. А девушка стояла столбом, лишь глазами хлопала, и тогда нервы Макара сдали к чертовой матери. — Блядь, скройся с глаз! — рявкнул он надсадно, что у самого в глазах потемнело. Это заставило незнакомку сначала вздрогнуть, а затем резво отскочить к двери.

— Козел! Импотент хренов! — бросила гневно она ему напоследок и выбежала из туалета, громко хлопнув дверью.

Вмиг помещение туалета заполнила очередь, а Макар как стоял на одном месте, так и продолжал стоять. Упираясь ладонями в выступ раковины и неподвижным взглядом стеклянных глаз пялясь на свое отвратительное отражение в зеркале.

Реальность обрушилась на него и в одночасье смела все то, к чему он стремился. Но никто... никто не виноват в этом, кроме него самого...

С побегом стюардессы из туалета план Кати Ветровой дал осечку, поскольку Алёна еще не появилась в клубе.

Катя велела ее подружке, находящейся в клубе, отснять кабинку туалета. Она нацепила на ручку двери табличку: "Закрыт на ремонт", чтобы внутрь никто больше не вошел.

Сама Катя торопливо смонтировала видео, взяв кадры из той записи, которую она хранила пять долгих лет. Ее голос после операции на связки подвергся изменениям, потому она не боялась, что Алёна признает ее. Зато Макар сразу поймет, кто причастен к его позорному падению.

Как же она мечтала смотреть в его надменные глаза и нагло улыбаться. Спала и видела сей торжественный момент. Обещала себе в случае успеха выделить эту дату на календаре красным цветом.

Ей нисколько не было жаль Алёну. Более того, она не считала ее своей подругой. Ветрова завидовала ей, ведь ее ненависть к Макару тесно граничила с нездоровым желанием обладать им, но он никогда не смотрел на нее так, как смотрел на Алёну. Он ее унижал игнором, дебильным прозвищем. Он ни во что ее не ставил. Отталкивал всячески. И ей было все равно, что тем самым она поквитается не только с Макаром, но и с ни в чем неповинной Алёной. Слишком долго она к этому шла, и чхать она хотела на сопутствующий ущерб.

Меж тем Макар нашел Клима возле зоны бара. Выдернул его из толпы и сунул ему пакетик с наркотой.

— Ты где был? — ошалело произнес Шумаков, видя перекошенное лицо Громова.

— Не спрашивай лучше! — с раздражением ответил он, желая убраться куда подальше.

Запрятав руки в карманы, он двинулся к выходу. Без объяснений. А Клим не мог его так просто отпустить. Заметил, что с другом творится нечто странное. Корежило его всего будто бы. Нельзя ему за руль в таком состоянии.

— Э-э, ты куда втопил? — выкрикнул Клим. Не получив ответа, быстро догнал Макара. — Я спрашиваю, куда собрался?

— Понятия не имею, — отмахнулся Макар, намереваясь обойти друга, а тот схватил его за грудки, хорошенько встряхнул и процедил:

— Да что с тобой? Ты белку поймал?

Макар усмехнулся. Разочарованно.

— Что со мной? Что со мной! Я облажался, вот что, Шума! Я пиздец как налажал, — прохрипел Гром, взявшись за волосы, с корнями, со скальпом желая их вырвать. Его разрывало на части от безумия, от грязи, в которую он вновь окунулся. От того, что пал так низко. От стыда...

Громов откинулся на стену и, представив себе, как будет смотреть Але в глаза, натурально взвыл.

— А я предупреждал, что тебе хватит! — злостно запричитал Клим, но быстро остыл, по плечу друга ободряюще похлопал. — Да не ссы, скоро действие пройдет. Поломает малех. Алёна не просечет, если сам не разболтаешь.

Макар зажмурился крепко и замотал из стороны в сторону головой, в которой жужжало так, словно в ней поселился целый рой жалящих ос.

— Дело не в этом вообще.

— А в чем тогда?

— Стюардесса... Я вогнал ей в рот три минуты назад, — нервно признался Макар, испытывая к себе паскудное отвращение.

Шумаков издал нервный хохоток. Его вытянутое лицо приняло крайне озадаченный вид. Он потер виски. В них боль запульсировала.

— Постой, ты не шутишь сейчас?

— Нет, блядь! Не шучу! — выпалил Макар. Им овладевал целый калейдоскоп эмоций, среди которых не было ничего, что могло бы оправдать его низкий, подлый поступок.

Секундная заминка. Клим был в шоке. Поначалу даже слов приличных не находилось. И почему-то в этой ситуации ему стало больше жаль Алёну, нежели чем Макара...

— Пф... но... это же... Да это ничего еще не значит! — выдал Шумаков сбивчиво, вот только сам не верил своим словам. — Ты просто не говори Алёнке... — Клим почесал лоб, от представленной картины его передернуло и волосы под кепкой зашевелились. Самому стало мерзко, но друга поддержать как-то надо было: — Да, блин, практически все изменяют на мальчишниках, и ничего! Ну дал на клык, с кем не бывает? Не присунул же!

— Ты хоть слышишь, что несешь? — сплюнул Макар паршивую горечь.

— Да ты так уже заврался, что еще одна ложь нисколько не навредит твоему шаткому положению! — был уверен Шумаков.

— Мальчишник? Что за мальчишник? Кто тут кому изменил? И кто такая Алёнка? — раздался знакомый голос и парни тотчас напряглись, когда между ними возникла Ольга.

По закону подлости Ольга заявилась в клуб в самый неподходящий момент. Ей так не казалось. Словами не передать, как она была счастлива увидеться с Макаром. Она безумно скучала по нему. Вот только Макар был противоположного мнения.

— Ты чего тут делаешь? — выдал он растерянно, пробежавшись по ней взглядом с головы до ног.

Внешний вид Ольги был безупречным. Как и всегда. А это ставило под сомнение ее пребывание на лечении.

— Пришла за тобой, — проворковала она как ни в чем не бывало. Метнула подозрительный взгляд сначала на Макара, перевела на Клима. — А вы тут с кем? И по какому поводу собрались?

Запахло жареным. Все потому что эта безбашенная девчонка обладала сверхспособностями — и без того паршивый день она в два счета могла превратить в конец света.

— Так... все... я сваливаю, — подняв руки вверх, Клим решил слинять. Ненавидел он Ольгу всей душой. В печенках она у него сидела. — Гром, напиши потом, как все разрешилось, — он посмотрел на него глазами полными сочувствия и дополнил: — Короче, удачи тебе, дружище.

Удача...

Это не то, что можно было пожелать Макару после всего случившегося. Тем не менее он слабо кивнул и отсалютовал Климу, мысленно готовясь к "концу света".

— Ты ответишь мне или нет? — вызывающе напомнила Ольга о себе, перегораживая Грому обзор.

Руки в бока уперла. Воззрилась на него требовательно. Как на муженька, которого только что поймала на измене.

Громов даже уныло ухмыльнулся такому сопоставлению, а потом тяжело вздохнул. Вытолкнул из легких весь воздух и невидящим взглядом посмотрел на Ольгу так, словно она просвечивалась.

— Что ты хочешь от меня сейчас? Почему ты постоянно меня преследуешь? — спросил он уставши.

Девушка возмущенно разинула рот и Макар завибрировал от перенапряжения, предчувствуя обвинительные завывания. Необоснованные, но чрезвычайно громкие.

— Преследую? Я не преследую тебя! Я вообще-то пришла повидаться с тобой! А еще хотела поинтересоваться, почему за время моего лечения ты ни разу! Ни разу не поинтересовался моим здоровьем!

— А это тебе ни о чем не говорит? — спокойно он спросил, пригвождая к месту взглядом полным холодного равнодушия.

— Только то, что ты — свинья! — прошипела Ольга, ткнув Макара пальцем в грудь.

— Вот и порешали! А теперь, извини, у меня дела, — как обычно попытался он сдержанно отвязаться от девушки, но не тут-то было.

— Почему твоя мать говорит, что ты не появляешься в своей квартире вот уже месяца три?!

Макар притормозил резко, медленно развернулся. Мышцы до последней напряглись.

В детстве мать не проявляла к нему должного интереса. Из-за ее особенности характера они не могли найти общий язык. До самого совершеннолетия Макар был посвящен самому себе. Но как только появилась возможность сродниться с отцом Ольги, так Макар вдруг стал ее любимым сыном. Столько внимания сразу же стало к его персоне.

Подобный тонкий расчет лишь отталкивал его от семьи. И вскоре он скопил достаточно денег (преимущественно призовых с гонок) и приобрел себе отдельную квартиру. Но даже в ней мать порой умудрялась его доставать. Он не мог привести в нее Алёну. Слишком рискованно. Потому и снял квартиру в соседнем районе. Простенькую, без излишеств.

— Вас обеих это никак не должно касаться! — ответил Макар с суровым осуждением.

Ольга проворно поймала его за руку, остановила, вынудив напрячься до предела.

— Ты с кем-то встречаешься? Ты нашел себе кого-то, да? Алёну какую-то? — спросила она со слезами на глазах, сжала его ладонь крепко.

Макар глянул на их сплетающиеся пальцы и с резкостью вырвал свою руку.

— А что, если встречаюсь? Что, если нашел?

Это настолько оскорбило Ольгу, что она отшатнулась от Макара, словно он зарядил ей хлесткую пощечину.

— Нет, Макар... Нет, — заплакала она, обнимая себя руками. — Ты же знаешь, я не позволю тебе быть с кем-то, кроме меня. Какая к черту Алёна вообще?

Дикость какая...

— Да что ты? — злорадно хмыкнул Макар, расплываясь в дьявольской улыбке. — Снова пригрозишь мне самоубийством? А что, если я не поведусь в следующий раз? Что будет, а? Бросишься под машину? Нажрешься таблеток? Вены себе вскроешь? Что? К чему мне готовиться? — импульсивно всплескивал он руками, постепенно выходя из себя. — Ты прекрасно знаешь, что ты ничего не сделаешь с собой! Твои уловки — чушь собачья!

Миг — и без того неустойчивая психика Ольги подверглась неконтролируемому порыву. Взыгралось желание доказать Макару обратное. Немедленно!

— Ты в этом так уверен? — хладнокровно бросила ему, загораясь безумнейшей идеей.

Умываясь слезами обиды, Ольга со всех ног ринулась вглубь клуба. Расталкивала локтями толпу, пробиваясь сквозь нее. Макар пока только наблюдал за ней со стороны.

Но, когда он увидел, как Ольга вскочила на барную стойку... Как она схватила с полки бутылку и разбила ее об угол... Как подняла с пола крупный осколок... Макар понял, что Ольга настроена крайне серьезно. Он бросился со всех ног в ее сторону. Подбежал к ней ровно в тот момент, когда она поднесла острие осколка к своей тонкой шее. Будучи в невменяемом состоянии, она надавливала на бешено пульсирующую вену и пристально воззрилась Макару в глаза.

— Ты все еще не веришь мне? — билась она в истерике, пугая отдыхающих возле бара. — Я спрашиваю, ты не веришь мне?

Люди были в ужасе. Макар хоть и привык к безрассудным выходкам Ольги, но такое исполнение переплюнуло все. Он был напуган не меньше остальных...

Подбежал один из охранников, но Громов предупредительным жестом остановил его. Тот мог только навредить, поскольку Ольга уже была начеку.

— Верю... Только, пожалуйста, успокойся... приди в себя, — выставив вперед дрожащую руку, Макар медленно, шаг за шагом, приближался к Ольге. — Брось осколок... Отдай его мне.

— Не брошу... — замотала она головой в отчаянии. — Не брошу, пока не скажешь, что бросишь свою девку, кем бы она ни была!

— Ольга...

— Оля! — выкрикнула она, выкатывая дикие глаза и еще сильнее вдавливая осколок в плоть. Капелька крови скатилась вдоль шеи. Это вызвало у людей панику. — Почему ты не можешь назвать меня Олей... как раньше?

— Будет как раньше.. обещаю, — Макар ласково усыплял ее бдительность, подбираясь к ней вплотную. — Только убери осколок...

Кажется, Ольге и этого было достаточно... Она поверила Макару. Позволила себе расслабиться на миг, а Громов этим воспользовался. Он резко выхватил осколок из ее рук, отбросил его в сторону и с ловкостью скрутил девушку по рукам и ногам.

— Отпусти! Пусти меня! — кричала она, брыкаясь изо всех сил, пытаясь вырваться из стального захвата.

Сжав челюсть до скрежета, Макар забросил девушку на плечо и под ошарашенные взгляды толпы выбрался из клуба на улицу.

Ольга не переставала колотить Макара руками и истерически визжать, пока он нес ее к машине, припаркованной за клубом.

— Сволочь! Ты сволочь, Макар! Ты наврал мне! Я ненавижу тебя! — вопила она до хрипоты, до крови из ушей.

Макар нашарил в кармане ключи от машины, разблокировал и, открыв дверь, сбросил Ольгу на заднее сиденье. Буквально затолкал ее в салон и захлопнул дверь. Сам быстро сел за руль и, не давая себе отдышаться, завел мотор, резво тронулся с места.

Прислушался — внутри было подозрительно тихо.

— Ты там жива? — перепугался Макар, уже надумывая себе, что переборщил с силой. Мало ли, Ольга могла удариться головой.

— Жива, к сожалению, — ответила она досадливо, шмыгая носом. Но успокаивало хотя бы то, что она немного пришла в себя. Сидела тише воды, ниже травы. — Куда ты меня везешь?

— Домой! — жестко ответил Макар, врубая музыку, лишь бы не так отчетливо слышать ее возгласы.

Переключив передачу, Громов упорно вдавил педаль газа в пол. Он был вне себя... в ярости от выходки Ольги. Но не только из-за нее, разумеется... Все наложилось друг на друга, что Макар теперь представлял собой гранату с выдернутой чекой — в любой момент мог взорваться.

— К себе? — уточнила она на полном серьезе, с надеждой в голосе, и притаилась в ожидании ответа.

— К тебе, конечно же! Другие варианты не рассматриваются. Можешь сразу забыть о них! — Макар дал понять, что он так же как никогда серьезен. Он поймал ее взгляд в зеркале заднего вида. Ольга выглядела сокрушенной. Уязвленной, словно ее оплевали. — Твои родители дома, надеюсь?

Девушка подскочила резво с места и вцепилась в водительское кресло со всей силы.

— Нет, Макар, я не поеду домой! Хоть куда, но только не домой! — запаниковала она пуще прежнего, видя, как он вынул телефон из кармана и разблокировал экран. — Что ты делаешь? Зачем тебе телефон? Ты кому-то собрался звонить?

— Ага. Твоему отцу! — Макар не лгал.

— Нет! Ты не посмеешь! — захныкала она и в угол забилась, активно штурмуя свои спутавшиеся мысли.

Если отец узнает, что она сбежала из клиники — ей крышка. Ей нужно было срочно вернуться обратно в свою "лакшери-палату". Любым способом, но только без вмешательства отца.

Впереди замаячил красный сигнал светофора. Макар остановился перед перекрестком, убавил громкость автомагнитолы. Нахмурившись, он принялся искать в списке контактов номер Сергея, но не успел добраться до нужного — на экране отобразился входящий звонок. Смахнув пальцем влево, он тут же принял его:

— Шум, что-то срочное? Я просто занят сейчас немного.

А Ольга воспользовалась невниманием Макара. Она распахнула дверь и тотчас выбежала из машины на проезжую часть.

Макар так и не услышал, по какому поводу звонил Клим. К тому же это был вовсе не Клим, а Алёна, но Громов об этом так и не узнал. Заметив пропажу, он отшвырнул от себя телефон и ринулся вдогонку за Ольгой. Пока не потерял ее из виду. Пока она не скрылась за другими машинами. Пока она не совершила еще больших глупостей.

— Стой, твою мать! — выкрикивал он, быстро догоняя Ольгу.

— Нет, дай мне уйти самой!

Она успела перебежать дорогу, а потом Макар настиг ее и вновь скрутил, прижимая к себе. Больно дергая за руку, едва ли не волоком тащил ее к машине. Затолкал в салон с грубой силой, только на сей раз на переднее пассажирское сиденье посадил. Чтоб на виду была. Чтоб не сбежала больше.

— Сидишь и не двигаешься! — строго распорядился Макар уже будучи за рулем. Злой, как черт, двинулся дальше по дороге к дому Ольги. — Если будешь вести себя смирно, я ничего не расскажу твоим родителям.

Она не слушала его. Ольге уже было все равно на то, что он скажет. Она и без того пребывала в круглой заднице.

А немного погодя у нее появился план. Смелый. Безумный, как и сама ситуация. Однако Ольга была убеждена, что он мог заставить Макара передумать везти ее к родителям. И ей во что бы то ни стало захотелось его реализовать.

— Макар, я хочу тебя, — выдала Ольга почти беззвучно, дрожащими пальцами принимаясь расстегивать пуговки на своей легкой блузке.

Одна, вторая, третья пуговица. Она расстегнула их до самого пояса. Бесстыдно распахнула полы, перебросила волосы за плечо и сдвинула тонкое кружево вниз, обнажив свою грудь.

— Ты в адеквате? Прикройся, идиотка! На тебя люди смотрят! — Макар охренел, увидев мельком то, что она вытворяет.

— Пускай смотрят, — беспечно выдохнула она, привстала с сиденья и совершенно неожиданно набросилась на Макара. Прямо во время движения, отчего машина завиляла из стороны в сторону, рискуя врезаться в поток.

— Сядь на место! Угомонись! — гневно рявкнул Макар, свободной рукой пытаясь оттолкнуть Ольгу, губами присосавшуюся к его шее. — Дура, мы же разобьемся!

— Не разобьемся, если ты остановишься и поцелуешь меня в ответ, — вымученно она простонала, принимаясь расстегивать его джинсы и не прекращая его облизывать, с усердием всасывать его солоноватую кожу. Нарочно. Чтобы та девка увидела ее следы на нем и сама его бросила, раз он не хочет.

Макар едва ли не харкнул в водительское стекло, пытаясь понять степень ее адекватности. Всерьез ли это было сказано или такое у нее чувство юмора.

Впрочем, то, что он творила, говорило как раз о ее серьезных намерениях, но адекватности в действиях не было ни грамма.

— Да блядь, отвяжись от меня! — прикрикнул он и наконец оттолкнул ее от себя. Правда, с такой силы, что та ударилась головой о стекло и, скорчившись, прошипела от боли.

Затравленно посмотрела на Макара из-под мокрых ресниц.

— Ну почему....

«Почему? А может, реально трахнуть ее, чтоб она сознание потеряла или хотя бы завалила свой рот? А что, по-моему, я накосячил уже так, что проще шагнуть в пропасть, нежели чем балансировать на краю... Нет пути назад...» — Макара начали преследовать бредовые мысли, далекие от реальности.

А затем по салону разлилась знакомая мелодия, проникла в уши раздражительным жужжанием. Зазвучала песня, которую Алёна выбрала на их свадьбу...

И Макара точно током шандарахнуло. Он со психу вырубил магнитолу и хмуро уставился в окно.

— Потому что у меня есть девушка, — сдавленно произнес он, глядя перед собой в одну точку, а про себя добавил: «была».

Руль с усилием сжал, до скрипа кожаной обшивки. Представил, как обеими руками сдавливает горло суке-судьбе.

— Но... — Ольга потянулась вновь к нему.

— Всё! Хватит с меня! Прижми свою жопу к креслу и сиди молча! — погромыхал он, небрежно скидывая ее руки, отшвыривая от себя.

Склонив голову, Ольга застегнула пуговицы на блузке, отвернулась к окну. Она была уничтожена. Унижена его нежеланием.

Но чего она ждала от Макара? Что он ответит ей взаимностью? Он не отвечал ей с того самого момента, как изменил ей. Все кончено давно. Но девушка не желала мириться с этим.

Вскоре с горем пополам Макар отделался от Ольги. Ему вновь пришлось передавать ее в руки обозленного Сергея.

Уже по дороге к дому ему перезвонил Клим. Он сообщил об Алёне. Как оказалось, она приходила в клуб и искала Макара... Тревожный звоночек.

Громов припарковался около подъезда и долгое время просто сидел в тишине. Пялился в одну точку, вспоминая последние полгода своей жизни.

Обрывки воспоминаний вонзались в его память стрелами и распространялись по уголкам подобно зловредным микробам. Прошлое скребло душу, острыми когтями вонзалось в плоть. Он сожалел о своем поступке. Очень сильно. Но ему пока еще не было больно — действие наркотика еще не отпустило его.

Он откинулся на подголовник. Лицом зарылся у себя в ладонях, пытаясь очистить разум от навязчивой идеи солгать Алёне... Ни в чем не сознаваться...

До невыносимости хотелось просто прийти домой, обнять ее, почувствовать тепло тела, вдохнуть медовый аромат волос и забыться на какое-то время, отдаться моменту.

Однако «забыться» — это то, чего он себе уже не мог позволить. Как не мог больше жить той жизнью, которая ему не принадлежала.

Глава 17. Дочки-матери. Отцы-сыновья

Наши дни

Алёна

— А что ж ты сразу не сказала мне, в чем проблема? — протараторила мама, взявшись за сердце. Ее охватило волнение. — Ба-а-а! А я все думала-гадала, что могло случиться у тебя такого. Не лезла с расспросами. Думала, может, на работе какие сложности. А тут вот оно как все оказывается! И что... что этот мальчишка хочет от тебя?

Это я еще не сказала маме, что Макар является моим боссом.

Вот она удивится!

— В том-то и дело, мам. Он сам не знает, чего хочет. Вот серьезно. Я нисколько не преувеличиваю, — ответила я, снимая белье с сушилки. — Слышала бы ты, как он разговаривал со мной. Там столько самомнения, боже. Удивляюсь, как я в него не плюнула еще.

В общих чертах я рассказала ей о нашей встрече с Макаром, но только на следующий день. Всю бессонную ночь я размышляла, стоит ли вообще ей что-то говорить. Она же у меня впечатлительная. Расстроится еще, переживать начнет, накручивать себя.

Я-то наивно полагала, что уволюсь по-быстрому, и меня уже ничего не будет связывать с Макаром. Я снова залягу на дно. Снова сотру его из своей жизни, как ненавистное пятно. А он сволочью приставучей оказался. А в комплекте с ним еще и Оля шла.

Они буквально вынудили меня выйти на больничный. Весь день я сегодня думала о том, как жить дальше. Искать новую работу? Повременить? Или, как вариант, вести все дела с дома... К тому же опыт удаленки у меня уже имелся.

Как бы там ни было работа крайне важна для меня. Изучив рынок, я пришла к выводу, что не найду ничего даже отдаленно похожего. Со сменой работы наш бюджет существенно сократится. Первым делом нам придется переезжать в жилье подешевле, и вряд ли оно будет располагаться рядом с новым местом работы. Об удобствах можно будет сразу забыть. Я-то переживу, а вот для мамы и Глеба — это лишний стресс.

В общем, мне теперь есть, чем забить свою голову. Но я не опускаю руки... Не отчаиваюсь. С утра разослала свое резюме в парочку компаний.

— И о чем вы вообще разговаривали? — поинтересовалась мама неспроста, несмотря на неприятную для нас обеих тему.

— Обо всем и в то же время ни о чем, — намеренно не стала вдаваться в подробности.

Незачем ей валяться в этой грязи. Сама еще толком не успела оправиться и переварить все. Такое не переваривается.

— А ты... Ты рассказала ему о Глебе?

— Конечно же, нет, мам, — отмахнулась я.

Она понимающе кивнула. Нахмурилась.

Я достала гладильную доску, разложила ее, взяла утюг. Все это время я ощущала на себе пристальный взгляд мамы. Сердцем чувствовала, что наш разговор только начал набирать обороты.

— А почему ты не хочешь ехать на этот ваш дебилдинг? — после затянувшейся паузы мама продолжила вести допрос с пристрастием, параллельно играя с внуком. — Это же весело. Тебе просто необходимо развеяться. Сколько мы тут уже живем, а ты кроме торгового центра и детских площадок ничего и не видела даже.

— Мам, — буркнула я, не поднимая на нее взгляда.

— Что, мам? Ты такими темпами скоро в затворницу у меня превратишься! Паутиной обрастешь!

— Перестань. У меня нет времени на развлечения. Вот Глеб немного подрастет...

— Все у тебя есть! И время, и возможности, было бы желание. В конце концов, я тебе для чего? — настырно перебила мама, глянув так, словно меня ждала взбучка. — Вот ответь, больничный ты на кой ляд взяла? Не связано ли это как-то с Макаром?

Для этой дотошной женщины я всегда была открытой книгой... Мама видела меня насквозь. Бессмысленно было что-то скрывать. Если сказала «а», не сказать «б» уже вряд ли получится.

— Да, мам. Это связано напрямую, иначе я так не переживала бы.

— Хм, — сощурилась она, уже надумываю себе всякое, потому я поспешила внести ясность:

— Макар сменил Дмитрия Борисовича на посту генерального директора. Он его сын, представляешь?

— Во дела! — возбужденно отреагировала мама, сложив губы трубочкой.

— Вот-вот! Только представь, сколько всего я еще не знаю о жизни Макара. Сколько он врал, недоговаривал мне. А теперь он стал моим руководителем. Если я останусь в компании, мне придется как-то с ним взаимодействовать, — произнесла я на одном дыхании, подключила утюг. — Сейчас-то ты понимаешь, почему я вся на нервах?

— Понимаю, — сказала она слабо и хмыкнула, вынудив меня посмотреть на нее. — У тебя все еще есть чувства к нему?

Я пришла в растерянность и не сразу сообразила, был ли это вопрос или мама озвучила свои мысли. Как бы там ни было, меня передернуло.

— Да, господи, нет никаких чувств уже давно, — прыснула я со смеху, изобразив на лице подобие улыбки.

Судя по многозначительному выражению лица, маме было что еще сказать, но она решила дать мне передышку:

— Ладно, проехали.

Мама сидела на пушистом ковре, строила с Глебом пирамидку из разноцветных формочек. Сначала он закладывал "фундамент", затем мама присоединялась к строительству. Сын в какой-то момент рассмеялся, балакая что-то на своем. Задорно так, будто понимал всю ситуацию, и она казалась ему до того смешной.

Я принялась за глажку белья и не могла не заметить, как притихла мама.

— Па-бап! — воскликнул Глеб, передавая ей красное колечко.

— Бабуль, ты чего? — позвала я ее. — Глеб говорит, твоя очередь строить пирамидку.

Она моргнула, приняла колечко из его рук и поцеловала любимого внука в волосы.

— Алён, а ты уже задумывалась о том, что будет, если Макар узнает? — вкрадчиво спросила мама, кивнув на Глеба.

В груди точно пружина сжалась.

— Нет, не задумывалась, и думать даже не хочу, — холодно отозвалась я.

Соврала.

Думала, конечно. Множество раз. Но всякий раз воображение подбрасывало мне леденящие душу картинки. Я представляла себе Макара, оскорбляющего меня последними словами. И жалеющего, что я не сделала аборт. Уж явно понимания и радости от него ждать не стоит.

Так что нет. Даже под угрозой смерти я не подумаю рассказать Макару о Глебе.

Перебор, конечно. Но в данный момент я чувствую именно так. Пока сложно загадывать.

Удрученность и разочарование волнами нахлынули на меня. Сердце забарабанило за ребрами, горло сжалось в спазмах, как перед панической атакой.

Чтобы не пугать и не расстраивать маму лишний раз, я выключила утюг и отправилась в ванную. Тут же бросилась к раковине, включила ледяную воду, набрала в ладони и окунула в них лицо, желая прогнать из головы непрошеные мысли. Холодом обожгло кожу, мурашки атаковали все тело, однако это нисколько не поспособствовало ни просветлению разума, ни успокоению.

Нет, головой-то я понимала, что нельзя так поступать с Глебом... Когда он подрастет, начнутся вопросы, которых мне не избежать. Ну не буду же я выдумывать легенды о том, что его папочка — космонавт, отправившийся исполнить важную спасательную миссию... или что-то в этом духе. Глеб имеет право знать правду. Он имеет право познакомиться со своим биологическим отцом, каким бы говнюком безответственным он ни был, но сердце ныло от одной только мысли об их знакомстве... Страшно... страшно даже думать о нем.

Внезапно я различила звонок домофона. Выключила воду и прислушалась к маминому голосу.

Бесполезно. Я так ничего и не разобрала, кроме "входите".

Вообще-то мы сегодня никого не ждали, доставку также не заказывали. Если только к соседям опять гости пришли. У тех вечно домофон отключен и все трезвонят к нам. Но затем мама открыла входную дверь, спустя время постучалась ко мне.

— Дочка, тут к тебе... пришли, — произнесла она и я не различила в ее голосе ничего подозрительного, а вот сердце уже было не на месте.

Я вышла из ванной, а на пороге стоял он... Макар, черт бы его побрал.

— Ты чего тут делаешь? — заторможенно выдала я, забывая как дышать.

Я в шоке находилась. Была застигнута врасплох в стенах квартиры, которую считала своим убежищем. А теперь мое убежище рисковало стать проходным двором.

— Привет, — улыбнулся Макар, окидывая меня оценивающим взглядом.

Во рту моментально пересохло, сглотнуть было нечем. Я нервно запахнула полы халата.

— З-здрасьте, — кивнула я в растерянности, завязывая поясок на узел и отдергивая себя от желания посмотреться в зеркало. Вид у меня, должно быть, неважнецкий.

"Вот только не надо думать о внешнем виде! Я у себя дома! Имею право быть хоть пугалом огородным! Гостей я так-то не ждала!"

— Не сочти за наглость, — не переставал он улыбаться ни на миг, чем закручивал мои мысли еще больше. — Я звонил, писал. Ты внесла меня в черный список?

Что за вопросы? Разумеется, внесла. Первым делом, как только поняла, что меня может ждать, если я этого не сделаю.

До меня не сразу дошло, что вообще происходит... Как так вышло, что Макар оказался у меня дома. Без приглашения. Еще и светился так, словно выиграл джекпот. А как только дошло, что все это не к добру, я набросилась на Макара, толкнула от себя дверь и попыталась вытолкнуть его на площадку, где в углу стояло что-то яркое. .

— Уходи сейчас же... Нечего тебе тут делать, — прошипела я, буксуя ногами по ламинату, пыхтя и тужась.

И все без толку. Его с места нельзя было сдвинуть. Стоял стеной и смотрел на мои тщетные попытки защитить свою семью от его пагубного воздействия.

— Не так сразу, — аккуратно подхватил мои руки, сместил меня в сторону.

— Да что ты?

— Можно я на него хотя бы посмотрю? — сменил он вдруг тему, настырно закрывая входную дверь.

— На кого? — кольнуло что-то в груди.

— На Глеба, — ответил он низким голосом, и уже без улыбки, тем самым убивая меня наповал.

Неожиданный визит Макара нанес мне раны на сердце. В последние дни оно и так ныло не переставая, а теперь так вообще — кровью обливалось, бедное.

Неудивительно, что я оцепенела, на краткий миг превратившись в соляной столп. И проблемы с дыханием стали проявляться гораздо ощутимее.

— Прости, что ты сказал? — задирая голову на него, переспросила на всякий случай, чтобы исключить вариант слуховых галлюцинаций.

А то может, на фоне сильнейшего стресса, у меня уже крыша поехала. И такой вариант я допускала.

— Аль, я знаю о Глебе, — выдал он уверенно, случайно или нарочно зажимая меня между собой и прихожкой. — Вчера узнал.

Его близость была слишком тесной. В буквальном смысле. Но это не помешало мне осмыслить сказанное им.

Шестеренки в голове активно заработали. Перед глазами предстал изумленный образ Клима.

Все ясно. Ну конечно. Как я могла забыть о Климе?

Шумаков разболтал Макару, а тому не составило труда сложить два и два. Сложил, и вот он здесь.

Пришел отчитывать меня за лишнюю полоску на тесте? Или качать свои права? Зачем он хочет посмотреть на Глеба? Чтобы удостовериться, что он похож на него? А что потом? Попросит установить отцовство по ДНК?

Одно точно — у меня проблемы. Причем огромные.

— Ты выбрал не самое удачное время.

— Не самое удачное для чего? Для того, чтобы взглянуть на своего ребенка, о котором я совершенно случайно узнал. И узнал не от тебя, а от постороннего человека.

— С чего ты вообще взял, что имеешь отношение к моему сыну? — прошипела я, метнув в него озлобленный взгляд.

Ни один мускул на его лице не дрогнул. Он словно готовился к нечто подобному.

— Понял, я же не дурак, — как ни в чем не бывало ответил, касаясь своим дыханием моего лица. — Я имею к нему прямое отношение. Глеб настолько же мой сын, насколько и твой. И ты знаешь, что не сможешь меня в этом переубедить.

Каждое его слово... каждая буква была пронизана несокрушимой уверенностью.

И все бы ничего, но меня задели его слова. Задела сама мысль, что он даже не подумал, что Глеб может быть не от него. Еще не видя его, он все для себя понял.

Я превратилась в оголенный провод под высоким напряжением. Дотронься до меня — и не факт, что выживешь.

Я была готова рвать и метать, пытаясь стоять на своем.

— Знаешь, что, Громов, — оскалилась я, а Макар ближе склонился к моему лицу. Прищурился. — Ты можешь сколько угодно доказывать свое отношение к Глебу... Можешь сколько угодно приходить сюда и качать свои права.. Тебе все равно никогда не стать...

Мой безудержный словесный поток прервал раздавшийся смех. Я резко захлопнула рот. Ощутив, как заполыхали мои уши, я забыла все то, что хотела ему сказать.

Глеб отчего-то рассмеялся и снова начал выразительно улюлюкать. А Макар точно услышал песнь Сирены. Он замер, развернув голову к источнику звука и затаив дыхание. Он внимательно прислушивался к голосу Глеба. Приближающемуся голосу.

Мама показалась в коридоре, держа на руках своего внука и осуждающе смотря на меня.

Вмиг возникло ощущение неловкости. Оно витало в воздухе, коромыслом нависая надо мной.

— Алён, ты давай-ка, не выдумывай всякую чепуху, — строжайшим тоном обратилась она ко мне.

— Мама, — буркнула я, отпрянув от поплывшего Макара подальше.

— Что мама опять? — она подошла ко мне и на ухо прошептала сердито: — Не мамкай, потом еще спасибо скажешь, — а затем обратилась уже к Макару, который, кажется, забыл как моргать: — Даже не думай, я не на твоей стороне. В данной ситуации я на стороне своего внука, — чмокнула она розоватую щечку Глеба, пригладила его волосики, торчащие на макушке. — Я за то, чтобы у него был отец. Ты понимаешь, к чему я веду?

Громов с трудом смог оторвать взгляд с Глеба и перевести на мою маму. Так или иначе он все равно периодически возвращался на сына.

— Макар, ты должен принять для себя важное решение. Сейчас или чуть позже, но ты просто обязан сделать его.

Взгляд Макара наполнился редчайшей теплотой. Он вновьзаметался по улыбчивому личику Глеба. Совершенно точно он был очарован им. Магия какая-то.

В груди у меня поселилось необычайное тепло. Зародился трепет, способный наделить меня крыльями. Красивыми. С широким размахом. Хотелось взмыть ввысь вольной птицей. И я взмыла бы, если бы между мной и Макаром не было бы пропасти, которую ни мне, ни ему никогда уже не преодолеть.

Если бы не та пропасть, я бы смогла разделить с ним всю радость здесь и сейчас. Я бы не побоялась показать свои слезы счастья, вызванные трогательным моментом их первой встречи. Однако мне приходилось держать в себе все те эмоции, которые едва ли не разрывали меня на куски.

Я не знала, как можно было расценивать нынешнее состояние Макара.

Я совершенно потерялась в своих мыслях. В этом буйстве различных чувств, среди которых было место и противоречивым эмоциям. Доминирующими над всеми другими светлыми эмоциями. Они не давали мне насладиться этим причудливым моментом сполна. Они отравляли собой все. Они отнимали у меня крылья.

— Да, я понимаю, — охрипши ответил Макар, по-прежнему разглядывая Глеба завороженным взглядом. Будто малыш представлял собой редчайший музейный экспонат. Они оба уставились друг на друга так, словно устанавливали связь, понятную только им двоим. — Я хочу принимать участие в жизни своего сына. Я хочу видеть, как он будет расти.

— Хотеть мало, — подметила мама. — Ты должен понимать, что с этим решением тебе придется идти всю свою жизнь. Даже, когда у тебя появится семья и другие дети, ты не должен забывать о своем решении.

Невольно всхлипнув, я спиной откинулась на стену и в отчаянии сомкнула веки.

Семья... Другие дети... Боже, об этом я вообще не задумывалась.

А мама одной фразой вскрыла воспаленный нарыв.

— Подумай, справишься ли ты? — продолжила мама. — Сможешь ли ты стать отцом своему сыну? Потому что, если ты не уверен в себе, не стоит и начинать. Ребенок — это не забава, Макар. Отцовство — не игра. Попытка у тебя будет всего одна.

— Мария Владимировна, я никогда не был настолько уверен в себе, как сегодня. Если у меня в запасе имеется одна попытка, я ни за что ее не провалю. Я сделаю все, что от меня требуется. Даю слово, — заверил он, растопив ее сердечко, и перевел на меня проникновенный взгляд. От него прожилки завибрировали. — Аль, могу пообещать, что Глеб не разочаруется во мне. Мне дан последний шанс на обретение смысла жизни. Глупо его упускать. Да, я понимаю, назад ничего не вернуть, ошибки не исправить. Вряд ли я заслуживаю твоего прощения, и...

— Ты прав, не заслуживаешь ты прощения, — оборвала я Макара, но это нисколько не сбило его с мысли, он был словно запрограммирован.

— Я это осознаю, и не пытаюсь как-то оспорить, — отчеканил он и тотчас нахмурился. Огонь в его глазах погас, словно невидимая волна потушила разгорающееся пламя, — Но не лишай меня возможности видеться с Глебом. Не лишай меня последнего шанса. Я имею право стать частью его жизни вне зависимости от того, насколько сильно ты меня презираешь.

Мне тошно.

Очевидно, он думает, что после всех этих слов я должна оттаять и душой, и сердцем.

— Макар, — прочистила я горло от хрипоты, а мама воспользовалась возникшей заминкой:

— Ну вот и славно! — отозвалась она припеваючи и встала между мной и Макаром. — Подержать сына хочешь?

— Спрашиваете! Конечно, хочу, если позволите, — расплылся Макар в лучистой улыбке.

Присмотрелась к нему и зависла снова.

В выражении его лица я разглядела что-то похожее на волнующий трепет. Макар был чрезмерно взволнован, когда протягивал руки к Глебу.

С отвисшей челюстью, я наблюдала за тем, как волнение его усилилось, стоило ему взять сына на руки. Так аккуратно, будто он был сделан из ультратонкого стекла. Громов прижал его к груди, носом в волосах зарылся, а потом нашел меня взглядом и едва заметно улыбнулся. Он точно безмолвно благодарил меня за что-то.

Меня пробрало до мурашек. Забеспокоилась, тогда как Макара уже отпустило волнение. На его место пришло облегчение.

А потом тяжелая волна беспокойства отступила, скатываясь по телу вниз вслед за мурашками.

— Здравствуй, малыш, — произнес Макар. — Ты не представляешь, как я рад нашему знакомству.

Неожиданно для самой себя я громко цыкнула. Понятия не имею, что нашло на меня.

Мама насупилась, схватила меня за руку, отвела в комнату и буквально прижала к стене.

— Да не будь ты такой брюзгой. Для него все это в новинку. Дай ему хотя бы свыкнуться с ролью отца, — отчитала она меня и тут же побежала обратно в коридор.

С ролью отца... Боюсь, он не потянет эту роль.

Я слышала, как мама предложила Макару пройти в кухню, но прежде он зачем-то выходил на площадку.

Пока они разговаривали по душам, попивая чаек, я неподвижно сидела в кресле. Размышляла, прислушиваясь к их голосам, к непонятным жужжаниям и гудениям, к звонкому балаканью сына, и бросалась от одной крайности к другой. То я хотела немедленно прогнать Макара, то выйти и присоединиться к их задушевной беседе.

— Макар, я не уверена, — шепталась мама. — Лучше тебе повременить с этим.

— Она может уехать, исчезнуть? — спросил Макар так же шепотом.

— Поверь, еще как может. Мы через это уже проходили.

Не понимала я маму.

Чего это она проявила к нему сострадание? Советы ему давала, как хорошему знакомому...

Он ведь даже не сделал ничего для того, чтобы мы его впустили в свой дом. Палец о палец не ударил для того, чтобы мы разрешили ему настолько приблизиться к Глебу...

Ладно, Глеб пока мало чего понимает, но он ведь может и привязаться к Макару. А что, если однажды он нарушит свое обещание? Что, если однажды он просто не придет, а Глеб будет его ждать... Надеяться, что эта встреча была не последней.

Веры такому ветреному человеку нет. Ей неоткуда взяться. И как бы мама меня не переубеждала, я останусь при своем мнении.

— Аль, можно тебя на минутку? — сказал Макар, неожиданно появившись в дверном проеме.

Он по-прежнему тискал Глеба, не выпуская его из рук.

Я встрепенулась, тряхнула головой, избавляясь от дурных мыслей.

— Ну давай я заберу внучка, а вы пока поговорите, — вмешалась мама, забирая Глеба. — Попрощайся с папой.

Глеб разулыбался, неуклюже махая Макару рукой. Громов потянулся к нему, чмокнул его в макушку.

— Послезавтра еще увидимся, — подмигнул он ему.

Мама вошла в комнату и жестом указала мне на выход.

Сцепив зубы, я поднялась из кресла, тяжелой походкой вышла из комнаты.

Макар обувался.

— Ты уже уходишь? — нашла я повод для радости.

— Да, секретарь позвонила. Что-то стряслось у твоей коллеги Саши, — пояснил он, подняв на меня мерцающий взгляд. Выпрямился, повесил на крючок ложку для обуви и лениво усмехнулся. — Аль, они там без тебя не справляются. Дня не прошло, а уже все полетело к чертям.

От своей значимости я гордо задрала нос и сложила руки на груди.

— Ничего не знаю. У меня больничный до конца недели и еще неизвестно, продлят его или нет.

Макар тяжело вздохнул, молча буравил меня непримиримым взглядом. Довольно продолжительное время.

— Ничего, если в четверг я тоже приду? Думаю, ближе к вечеру. Во сколько Глеб ложится спать?

— Макар, давай без фанатизма. Это моя мама за то, чтобы ты виделся с Глебом. Я пока не могу сказать того же. Мне нужно время, чтобы все обдумать.

Его плечи немного напряглись, желваки вздулись, а глаза стали холодными как лед.

— Я приду в семь, — с хладнокровным спокойствием он произнес напоследок.

Развернулся и просто вышел за порог, сам прикрыл дверь за собой.

Выдохлась.

Я пребывала в полнейшем раздрае. Меня словно пропустили через соковыжималку. Выжали все то, что делало меня хоть капельку сильней, чем я была прежде. Мне хотелось забиться в угол и реветь. Как раньше.

Боже, что же теперь будет?

Как в одночасье моя жизнь могла развернуться на сто восемьдесят градусов?

Все было более-менее нормально. Я старалась держать все под контролем. А теперь управление перешло в руки ненадежного человека.

Я ведь только с уходом Макара осознала всю степень сложности возникшей ситуации. Всю глубину нашей беззащитности. Уровень разрушений, которые могут повлечь за собой негативные последствия.

А Макар... Ему так легко и просто все досталось...

Вот тебе сын, пожалуйста, которого ты не хотел еще два года назад. Вот тебе и душа моя, плюй в нее сколько пожелаешь, не стесняйся.

Я поплелась к зеркалу, чтобы взять салфетку с полки и стереть с лица следы своей удрученности. Не дошла пару шагов — запнулась о что-то твердое.

Что за...

Это был электромобиль. Огромная игрушечная махина, напоминающая квадроцикл. Только детский. Это он жужжал и гудел как трактор. Он стоял на площадке.

Ну это уже слишком...

— Мам, ну вот кто тебя просил? — сердилась я на нее, залетая в комнату. — Он же сейчас будет ходить сюда с этими пафосными подарками, как к себе домой!

— А что в этом такого? Глебу нравится, — пожала она плечами, катая сына на коленях. — Ну договоритесь о графике посещений. Встречайтесь вне дома, если не хочешь, чтобы он приходил сюда.

Я взяла Глеба на руки, прижала к себе и уловила на нем аромат, принадлежащий Макару.

— Да я видеть его не могу!

— Алён, не будь настолько эгоистичной, — пригрозила мне родительница, приподнялась с дивана и двинулась по направлению в кухню.

— Вот увидишь, мам. Ты еще пожалеешь, что подпустила Макара к Глебу.

— Время покажет, дочка, — отозвалась она тихо, словно самой себе твердила. Установку делала. — Только оно и покажет.

Что ж. Подождем.

Глава 18. (По)пытка сближения

Макар заявлялся к нам как по часам в четверг и пятницу. Ровно в пять минут восьмого вечера он уже трезвонил в наш дверной звонок. И всякий раз он приходил с новой безделушкой для Глеба, но уже гораздо меньших размеров. Понял, что у нас тут особо не разгуляешься, а на его предложение подыскать квартиру попросторней (ради Глеба) я наотрез отказалась. Не нужны мне его подачки.

С приходом Макара в нашу спокойную и размеренную жизнь режим сна у нас, как следствие, сбился. Громов с Глебом допоздна играли, дурачились перед сном, а я потом мучилась. Сын ни в какую не хотел засыпать после встреч с папашей. Всего за неделю достаточно спокойный мальчуган превратился в гиперактивного проказника с шилом в одном месте.

Такое вот дурное влияние. С этим нужно завязывать. И чем раньше, тем лучше. В конце концов, я имею на это полное право.

С Макаром мы особо не общались. Разве что о Глебе разговаривали. Он интересовался буквально обо всем. Расспрашивал меня о его привычках, предпочтениях, особенностях. И довольствовался немногословными ответами.

Так вчера Макар узнал, что в свидетельстве о рождении Глеба напротив данных об отце красуется прочерк, а отчество никак не связано с ним.

Я думала, Макар обрушится на меня с обвинениями.

Ничего подобного.

Напротив, он отнесся к этому с пониманием, но с тем расчетом, что однажды ситуация изменится в его пользу.

Ага. Спешу, теряя тапки.

Честно, я уже устала от Макара. Тяжело мне с ним контактировать. Непросто видеть его с Глебом. Не могу к этому привыкнуть. Мало того, я не хочу к этому привыкать.

Я все время боялась сболтнуть лишнего, чтобы Макар (не дай бог) не надумал себе того, чего на самом деле нет. Но причина еще крылась в том, что Глеб, кажется, начал привыкать к его визитам. Однако я была убеждена, что со временем энтузиазм Макара в отношении отцовства подостынет, и их встречи сведутся к минимуму.

Правда, мама так не думает. Уж не знаю, что Макар наплел ей, когда они разговаривала в кухне. Этим она со мной не делилась, но меня сильно настораживает ее безусловное доверие. И чувство такое, будто мама меня предает. Она ведь знала, как он обошелся со мной. Знала до мельчайших подробностей, но будто бы не брала во внимание.

По-любому она что-то задумала. Вот, например, вчера ровно в семь вечера у нее возникли неотложные дела. Она сбежала из дома, а вернулась уже поздним вечером. А потом молча смотрела на меня. Да так подозрительно, словно ждала каких-то сдвигов.

Не дождется.

В моем сердце обосновалась вечная зима, и на оттепель рассчитывать бессмысленно, но попытки были, не стану скрывать. Макар пытался расположить меня к себе. Я замечала его заинтересованные взгляды на себе. С каждым разом его "Аля" становилось все более нежным в звучании. Мурашечным. Но не настолько, чтобы забыть, какая он сволочь.

— Ну и сколько ты еще собираешься дуться на меня? — спросила мама упрекающим тоном, подловив меня в кухне.

— Столько сколько потребуется, — ответила я через губу, намереваясь обойти ее.

Мама стеной встала в проходе, ладонь к груди моей приложила и вернула на прежнее место.

Было ясно, не даст и с места сдвинуться. Вновь отчитывать меня собралась. Прям, как малое дитя.

— Нет, ты выслушаешь меня сейчас, — твердо она произнесла, метнув в меня сердитый "мамский" взгляд. — Ты правда считаешь, что я поступаю глупо и опрометчиво?

— Разумеется, мам, — развела я руками. — Вспомни, как ты была настроена против папы. Ты запрещала ему навещать меня, помощь не принимала от него ни в каком виде. Ты же сама рассказывала. А Макара ты чуть ли не с хлебом-солью встречаешь.

— Плохой ты пример для подражания взяла.

— Неужели?

Мама хмыкнула горько. Помрачнела в секунду, поменявшись в лице до неузнаваемости.

— Ты только представь, что было бы, разреши я твоему отцу хоть изредка видаться с тобой! Возможно, он не покатился бы по наклонной. Кто знает, может, и жив остался бы! И ты поняла бы, что такое отеческая любовь! — произнесла она безжизненным голосом, скрывая тоску, заставив меня вздрогнуть всем телом.

В детстве на вопросы об отце мама часто отвечала, что он отправился на заработки. До поры до времени я верила в эти сказки и ждала его возвращения, а, когда перестала верить, мама призналась, что папы уже давненько нет в живых. Как оказалось, он спился. Сердце не выдержало. Хоть я и не помнила его, эта новость травмировала меня. Просто в один момент все детские надежды угасли, и им потребовалось немалое время, чтобы зажечься вновь.

— Поздно, мы этого уже не узнаем, — вымолвила я с затаенным сожалением.

— Видишь, в тебе сидит обида. Ты в обиде на меня за то, что я не смогла переступить через свою гордость и простить твоего отца. Тем не менее ты сейчас идешь по тому же пути, по которому я шла двадцать с лишним лет назад. Ты не берешь в расчет желания своего ребенка, потому что пользуешься тем, что он еще ничего не смыслит. Не может сказать тебе о них. Ты поступаешь так, как удобно тебе. Раз так, то не удивляйся, если однажды Глеб обвинит тебя в том, что ты намеренно лишила его отца! — мама тяжело вздохнула, передернула плечами. — Ох, это больно осознавать, Алён. Очень больно.

Поглощенные туманом глаза мамы заблестели от выступивших слез. В моей груди кольнуло больно.

— Я тебя не обвиняю, мам, что ты такое говоришь? — набросилась на нее с объятиями, ощущая, как у самой глаза стали на мокром месте. — Не плачь, родная. Просто... у меня ведь даже фотографии его нет. Помню, в детстве я так хотела посмотреть на него.

Мама погладила меня по спине.

— Знала бы ты, как я сожалею обо всем. Мне же не с кем было тогда посоветоваться. Обида ослепила меня, прямо как тебя в случае с Макаром. Но я признала свою ошибку... Правда, тогда уже было поздно, — она подхватила мою руку в свою, крепко сжала. В движениях, дыхании и мимике на побледневшем лице мамы угадывалось то самое сожаление, о котором она твердила. — Не нужно тебе совершать моих ошибок, дочка! Хочешь проучить Макара — проучи. Как следует проучи, но, прошу тебя, выбери такой способ, который меньше всего отразится на Глебе.

— Хорошо, мам, — всхлипнула я, а затем поцеловала ее щеку, ощутив на губах привкус соли. — И извини меня за то, что дулась на тебя. Ты же простишь меня?

Мама с теплотой посмотрела на меня, губы изогнулись в печальной улыбке.

— Конечно, дорогая. Я не держу на тебя обиду, но и ты не держи на меня.

— Не держу... ни за что, мамуль, — улыбнулась ей в ответ, вдыхая в себе ее родной аромат, дарящий спокойствие.

***

"Привет. Какие планы на сегодня?" — пришло от Макара сообщение.

Я сверилась со временем — близилось к полудню. На улице стояла прекрасная погода. Несмотря на непростой разговор с мамой, настроение у меня было подозрительно хорошим.

"Привет. Сегодня не приходи. У меня дела", — набрала я сообщение.

"И завтра тоже", — следом отправила.

Не прошло и минуты, как вверху экрана всплыло уведомление:

"Заеду через полчаса. Как разберешься с делами, свожу вас кое-куда".

Вот же настырный какой!

Через пятнадцать минут мы с Глебом уже спускались в тамбур подъезда. Так шустро я давненько не собиралась. А все ради того, чтобы Макар с нами разминулся.

Нет, я прислушалась к словам мамы, но сегодня я не хотела его видеть. Мне необходим был отдых.

Держа в одной руке сложенную коляску, а другой удерживая Глеба, я толкнула от себя тяжелую подъездную дверь. Та со скрипом распахнулась. Раскаленный воздух тотчас обдал тело, обжег легкие.

Стоило мне одной ногой ступить на крыльцо, как напротив подъезда притормозила черная машина со слегка тонированными стеклами. Внутри был виден лишь силуэт водителя.

Я интуитивно напряглась, предчувствуя неладное. А в следующий миг из машины вышел Макар.

— Вот же зараза, — выругалась себе под нос.

В два размашистых шага он добрался до подъезда, запрыгнул на крыльцо. Придерживая дверь, вовремя забрал из моих рук коляску. Она едва ли не выскользнула, поскольку из-за Макара Глеб оживился. Завертелся из стороны в сторону. Загалдел.

— Алён, ну ты чего, подождать пару минут не могла? — наехал Громов сходу, но совершенно беззлобно, а меня не столько вопрос накалил, сколько само его присутствие. Давящее. Гнетущее.

— Не могла. Коляску разложи, пожалуйста, — попросила я настолько вежливо, насколько смогла.

Макар спустился с крыльца, с первого раза правильно разложил коляску.

— Ты же говорил, приедешь через полчаса, — начала придираться я, мысленно сожалея о неудавшемся плане побега.

— Освободился пораньше, — пояснил он и протянул руки к Глебу. — Давай я его посажу.

— Я сама могу, — упрямо вильнула от него в сторону и устроила сына в коляске. — А ты можешь ехать.

Опустившись на корточки, я поправила на Глебе кепочку. Достала из доверху набитой сумки машинку и передала ему в ручки. И все это время я ощущала на себе тяжесть. Тяжесть взгляда, которая могла принадлежать только одному человеку.

Выпрямилась. Глянув на Макара, я вопросительно заломила бровь.

— Что-то не так?

Не так.

По глазам с легким налетом дерзости видела, что его что-то не устраивает. Что он не собирается никуда уезжать.

Громов сдерживал себя, чтобы не ответить вопросом на вопрос — как он любит, но, к счастью, сегодня он отличался сообразительностью. Понимал, что находится не в том положении, чтобы показывать мне свой характер.

Громов внимательно просканировал мой внешний вид. Под его блуждающим взглядом я съежилась и, несмотря на невыносимую духоту, ощутила зябкую дрожь.

Сегодня я была без макияжа, даже ресницы тушью не прихватила. С прической вообще не заморачивалась — просто высушила волосы и оставила как есть. Да и сарафан на мне был простенький. Старый. Еще со времен универа. Как раз под такую жару покупала. И, похоже, Макар вспомнил его. Если судить по тому, как он на время подвис.

— Да нет, все так. А вы далеко собрались? — спросил он несколько заторможенно, возвращая взгляд на меня.

— Да так. По делам, — ответила я скупо, выезжая с коляской на тротуар. Буду я еще перед ним отчитываться. — Я же не просто так предупреждала тебя, чтобы ты сегодня не приезжал.

— А что, если я составлю вам компанию, а потом мы немного прогуляемся? После всех ваших дел. Думаю, Глебу понравится то место, — самонадеянности ему было не занимать.

— Ты действительно так думаешь? — хмыкнула я, сильно сомневаясь в его убеждениях.

Прежде напряженные губы Макара расслабились. Лицо его украсила легкая улыбка.

— Уверен, нам с тобой тоже будет, на что посмотреть, — произнес он низким вибрирующим голосом, глядя на меня в упор. Он словно пытался меня загипнотизировать, подчинить своей воле.

И этот томный взгляд...

Увы, сила его обольщения была не настолько сильна, как прежде. На мне она перестала срабатывать. Я ж не какая-то глупая студентка. Но, стоит отметить, заинтриговать он меня смог. Самую малость стало любопытно.

— Что за место-то хоть? — прищурилась я, надумывая себе что-то чрезвычайно пафосное.

Макар был непреклонен. Он мотнул головой, убирая руки в карманы серых джоггеров.

— Помнится, раньше ты любила сюрпризы. Мы можем поехать и ты сама все увидишь, — кивнул он на свою заведенную машину.

Мотор ее урчал. Мягко, зазывающе. Блестящий корпус переливался, отражая лучи раскаленного солнца, слепя глаза.

— А-а-а! — Глеб подбросил игрушечную машинку в воздух и заерзал в коляске, руками начал размахивать.

— Вижу, Глеб уже за, — отметил Макар, поднимая с тротуара игрушку и зачем-то передавая ее мне. Дотронулся до моих пальцев как бы невзначай. — Ну а ты?

— Я? А ты вообще-то верно подметил. Раньше я правда любила сюрпризы, как наверное и любой нормальный человек, — состроила я надменную физиономию. — Но сейчас я отношусь к ним с осторожностью. Особенно, если учесть, что этот сюрприз от тебя.

Непреднамеренно макнула его в головой в унитаз. Просто соскочило с языка.

— Алён, не нужно делать из меня монстра какого-то.

— Да ничего я не делаю, вот еще. Мы просто не можем никуда с тобой поехать. Для перевозки детей нужно автокресло, а поскольку у тебя его нет, то...

Я еще не успела договорить, а Макар уже распахнул заднюю дверь своей машины и рукой указал вовнутрь салона.

— Я все предусмотрел. Глеб будет в безопасности. Гнать сильно не буду. Штрафов у меня нет, страховка имеется. Медкомиссия и техобслуживание пройдены, права в порядке, ремни надежные, — перечислил Макар выразительно. Без тени иронии.

Он всячески добивался моего согласия, но это и настораживало.

Все как-то слишком правильно. До того правильно, что я начала искать во всем этом подвох.

— Я не сдвинусь с тротуара, пока ты не скажешь мне, что это за место и где оно находится. У меня ребенок. Я должна заранее убедиться в его безопасности.

Ну не могла я так просто согласиться. Внутреннее "я" сопротивлялось.

— Зоопарк находится примерно в пятнадцати километрах отсюда. Я не вижу ничего опасного в зоопарке, — ответил Макар угрюмо, ведь я испортила сюрприз.

Я посмотрела на Глеба, играющего с папашей в гляделки.

В здешнем зоопарке мы еще ни разу не были. Как-то не доводилось. То погода плохая, то на работе завал, то Глеб пребывал не в духе для такой длительной поездки. А сегодня будто все звезды сошлись.

К тому же слышала, зоопарк славится широким масштабом и редчайшими животными, привезенными со всего мира. А еще там имеются аттракционы для таких малюток, как Глеб. В близлежащем парке развлечения тоже имеются. И немало, но все же для детишек чуть постарше.

Ну а что?

Питание я с собой на всякий случай прихватила, поскольку была настроена на продолжительную вылазку. Попить и сменные подгузники тоже в сумке.

А пока я взвешивала аргументы, Макар смиренно ждал моего вердикта, держась чуть в стороне. Он не давил, не вмешивался во внутренние рассуждения, не дразнил Глеба.

— Хорошо, но только недолго. У нас дневной сон, — предупредила я строго. — И еще, впредь выражайся ясней. Неужели сложно было сразу сказать про зоопарк? Без этой таинственности, на которую ведутся только малолетки.

Макар смолчал. Он принял в руки Глеба и аккуратно пересадил его в детское кресло. Под моим строгим надзором надежно зафиксировал на нем ремни. Проверил их на прочность несколько раз. Следом поместил коляску в багажник и оббежал машину.

— Едем? — светился он подобно пятачку начищенному.

— Поехали уже.

Как только мы расселись в машине, первым делом я обратила внимание на коробку "автомат".

Помнится, раньше Макар был ярым сторонником механической коробки передач. Автомат воспринимал в штыки. Очевидно, с тех пор взгляды его изменились.

Не стала интересоваться, что могло послужить этим переменам. Обернулась на Глеба. А тот уставился в спинку водительского кресла. Так внимательно, что я не сразу поняла, что он мог там увидеть. Чуть отклонившись, я заметила крохотный монитор, встроенный в кресло, а на нем шли любимые мультики Глеба.

— Хм, — протянула я, искоса поглядывая на жизнерадостного Макара.

Он пожал плечами и плавно тронулся с места.

— Мария Владимировна оказалась чуть более сговорчивее тебя, — пояснил он, выруливая на проезжую часть и подстраиваясь под поток машин.

Ну мама...

Как бы грубо ни прозвучала, но, кажется, в нашем доме завелся крот.

— Да что ты? Значит, ты используешь мою доверчивую маму в своих целях? — метнула в него грозный взгляд. — Признавайся, вы с ней в сговоре?

— Исключено. Она лишь делится со мной некоторыми моментами из жизни Глеба. Вот, например, вчера я узнал, что Глеб, оказывается, маленький Ихтиандр, — уловила в его интонации нотки восхищения.

Сразу же гордость взяла за сына.

Он у нас действительно вытворяет в воде невероятные для своего возраста вещи. Однажды местный телеканал хотел даже взять у нас интервью, но по понятным причинам я была вынуждена отказаться. Не ради славы мы начали заниматься плаванием чуть ли не с самого рождения, а из-за мышечной дистонии. Невропатологи готовили нас к худшему. Предупреждали, что из-за патологии Глеб очень поздно сможет встать на ножки. К счастью, мы сумели найти выход. За время тренировок, проведенных в бассейне, от мышечной дистонии осталось только упоминание в медкарте Глеба.

— Вчера? — переспросила я. — Когда это, позволь узнать? Вы же вчера не виделись.

— Не виделись, но она скинула мне видео и пару фоток. Ты же мою просьбу проигнорировала. Вот мне и пришлось обратиться к твоей матери, — признался Макар, отчего мне пришлось придержать свою челюсть. От возмущения она едва ли не упала на пол.

Супер! Они теперь еще и сообщениями обмениваются.

Ну не подстава ли?

Понимаю, в видео и фотографиях ничего криминального нет, но меня терзают смутные сомнения: а не злоупотребляет ли Макар маминым доверием, чтобы в итоге склонить ее на свою сторону? А то может, это у него такая тактика вербовки.

Абсурд, конечно, но чем черт не шутит.

Решено. Вечером нас с мамой ждет еще один серьезный разговор.

Вскоре мы добрались до зоопарка. Макар настаивал на том, чтобы я не брала с собой коляску, но я не послушала его. Глеб быстро устанет находиться на руках. Уморится. Спать захочет. Уж я-то знаю лучше.

Втроем мы вошли на территорию зоопарка. На входе стоял ларек с разноцветными воздушными шарами и, естественно, Глеб не смог пройти мимо него.

Минут пять они с Макаром выбирали, какой шарик лучше купить. В итоге остановили выбор на слонике и пошли дальше.

Впереди нас ждал бассейн с тремя белыми медведями. Глеб разглядывал семейство топтыгиных с высоты папкиного роста, а, когда ему наскучило, мы отправились к обезьянкам. Вернее, они отправились, а я поплелась за ними следом.

Почему-то ощущала я себя охранником или того хуже — посыльным с этой пустой коляской.

Глебу же не столько было интересно наблюдать за животными, сколько нравилось кататься верхом на Макаре.

Заметила, что начала ревновать сына к нему.

А еще благодаря тому, что практически всю прогулку шла чуть позади них, я обратила внимания на одну странность — иногда мне казалось, что Макар прихрамывает на левую ногу. Не сильно. Если не заострять внимание, то вообще не заметно. Но, если хорошенько приглядеться, можно было усмотреть слегка припадающий шаг.

— Аль, ну ты чего там как еле живая? — обернулся Макар на меня, притормозив у вольера со скунсами. — Догоняй давай, пока газовая атака не началась.

Вот и шуточки тут как тут. Один из признаков того, что адаптация к неблагоприятной среде у него происходила куда быстрее, чем у меня. Не смешно.

— Посади уже Глеба в коляску. Не хватало еще, чтобы он пристрастился к рукам. И помедленней шагай. Ты вон себе уже мозоль натер, — включила я командиршу, поравнявшись с ним, но не совсем убедительно, раз Макар не шелохнулся даже, а только вопросительно вздернул бровь.

— Мозоль? Интересно, откуда такие выводы?

— Хромаешь же, — махнула я на его ногу.

Громов усмехнулся, обнажив свои белоснежные зубы.

— Мне, конечно, приятны твои забота и внимание, — произнес он на тон ниже, на что я закатила глаза. — Но у меня нет никаких мозолей. Можем идти или посмотрим еще на скунсов?

— Посади Глеба в коляску, и можем идти дальше, — упрямо стояла я на своем.

Макар тотчас сдался. Поместив Глеба в коляску, он привязал шарик к кожаной ручке. Громов взял управление коляской в свои руки и мы двинулись дальше по зоопарку, которому не было ни конца ни края.

Долгое время мы бродили по окрестностям, по узким тропинкам и тенистым аллеям в окружении изумрудной зелени деревьев. От духоты и смешения различных ароматов, среди которых присутствовали и не самые приятные запахи, у меня уже начинала кружиться голова.

— Прокатимся? — предложил Макар, взмахом головы указывая на возвышающееся колесо обозрения.

Я задрала голову к небу, окинула взглядом громадную конструкцию с покачивающимися кабинками и моментально съежилась от страха.

— Не уверена. Глеб может испугаться.

— Вряд ли. Он уже минут десять, как дрыхнет, — огорошил меня Громов, сверившись с наручными часами.

Сделав выпад, я заглянула под козырек коляски.

И впрямь, Глеб сладко спал. А я настолько была поглощена своими мыслями, что не заметила даже.

— Нет, не хочу, — пробурчала я недовольно, а Макар одной рукой поймал меня за локоть и притянул ближе к себе.

— Да что с тобой такое? Ты же как ребенок капризный! — рассердился он. Глаза суетливо забегали по моему лицу. Мой мнимый покой был нарушен. — Аль, пока ты не научишься озвучивать свои претензии, я не научусь понимать тебя. Что сейчас не так?

— Ничего, — отрезала я, опуская глаза, не позволяя ему затуманить мой разум. — Я устала. Ноги сейчас отвалятся. Давай просто посидим где-нибудь

Макар выпустил мою руку, с задумчивым видом повертел головой по разным сторонам. Высматривал что-то.

— Если мне не изменяет память, в конце аллеи есть кафешка. Там готовят неплохой шашлык. Можем отдохнуть и перекусить заодно, — предложил, тщательно подбирая слова, будто от этого зависел не только мой дальнейший выбор, но и исход сегодняшнего дня.

— Идет, — согласилась не раздумывая, поскольку буквально все близлежащие скамейки были заняты посетителями зоопарка. Народу было просто тьма тьмущая.

Громов отправился вдоль аллеи, задавая верный курс, а я лениво плелась следом. Не думала, что эта прогулка окажется такой выматывающей. Мозги уже плавились от жары. И тенек не спасал.

Желудок мой призывно заурчал, как только я уловила витающий в воздухе аромат жареного мяса. Он нагонял аппетит — есть мне хотелось зверски.

Мы расположились за свободным столиком на летней веранде, откуда открывался живописный вид на лес, в котором прятались красивые резные беседки.

Макар заказал нам по порции шашлыка с овощным салатом. Откуда-то раздобыл тыквенный сок, зная, как я к нему неравнодушна. А себе взял бутылку минералки.

Громов снова лыбился, как полоумный все то время, пока мы ели. Эта его улыбка в сочетании с загадочным взглядом уже начинали надоедать. Наверное, потому я не вытерпела и нарушила наше затянувшееся молчание.

— Даже не думай, Макар. Так будет не всегда, — посчитала нужным предупредить его.

— Знаю, — коротко кивнул он, стирая наконец улыбку с лица. — Рано или поздно ты встретишь кого-то. И что-то подсказывает мне, ты сделаешь все, чтобы этот хрен заменил Глебу отца. Такой у тебя план?

Выглядело все так, будто Громов обвинял меня в том, что еще не случилось. По его мнению, подпустить к себе другого мужчину — это величайшее преступление.

— Я не исключаю такого варианта. Это очень даже возможно, — ледяным тоном ответила, поддевая его гудящий нерв.

— Ага, у тебя и кандидат уже имеется. Искать никого не нужно! — выдал он с нескрываемым раздражением. — Лев же отлично впишется в вашу семью.

— Если ты так отчаянно рвешься обзавестись семьей, советую придерживаться такого же плана. Уверена, Оля с большой радостью организует для тебя детишек — только попроси.

На искаженном лице Макара что только не читалось: и отвращение, и непримиримость, и даже знакомая мне боль.

Стиснув челюсть до скрипа, он с резкостью выдернул бумажную салфетку из подставки. Прошелся ею по рту, вытер руки и, скомкав в кулаке, пульнул ее в одноразовую тарелку с недоеденным мясом.

Кажется, кое у кого подпортился аппетит.

— Хочешь поговорить о моих планах, я правильно понимаю?

— А почему бы и нет? — сложила руки под грудью, откинувшись на спинку пластикового стула. — Потому что я, если честно, вообще не понимаю, чего ты добиваешься. Так какие у тебя планы? Как скоро тебе надоест играть в любящего папашу?

— Если тебе интересно, планирую ли я заводить семью, мой ответ — нет, не планирую. Все мое внимание будет сконцентрировано исключительно на Глебе.

— Как интересно, — хмыкнула я, нисколько не скрывая иронии. — И почему же ты не планируешь семью? А самое главное — как к этому отнесется твоя невестушка?

Макар выдавил едкий смешок.

— Какая к черту невеста? Забудь ты об Ольге!

— Забыть? Да как же ее забудешь? Она мне в кошмарах снится. Только закрою глаза, и вижу ее образ, брызжущий ядом. Ты думаешь, почему я на больничный вышла? Тебя-то я еще как-то могу стерпеть, а вот твою Олю психованную — это выше моих сил.

— Ольга вернулась в Швейцарию, — произнес с облегчением, словно сбросил со своих плеч существенную ношу. — В среду я встречался с ее отцом. Мы урегулировали пару вопросов. В связи с этим Ольга лишилась смысла оставаться в России.

Вот так новости!

И что за вопросы такие способны лишить человека смысла жить в стране, в которой родился?

Нет, безусловно, я несказанно рада такому неожиданному повороту событий. Дышать легче стало мгновенно.

Но... как долго продлится этот эффект?

— Кстати, вчера мы нашли кандидатку на должность главного дизайнера. В понедельник выходит на стажировку, — доложил Макар будничным тоном, а меня эта новость настолько шокировала, что сердце в груди совершило кульбит.

— Постой, вы уже нашли мне замену? — опешила я.

Громов кивнул.

— Ага. Опыт у нее имеется. Так что, думаю, быстро втянется. Саша пока будет на подстраховке.

— А как же я? — находилась я полнейшей растерянности.

Меня словно обворовывали прямо на глазах. Обчищали до нитки, а я никак этому не препятствовала.

— А ты досиживай оставшуюся неделю на больничном. В пятницу мы подготовим все документы, можешь прийти и забрать, но не торопись пока устраиваться на новую работу.

Я моргнула в недоумении, глядя на запредельно серьезного Макара. Кое-как отлепила неуправляемый язык от неба:

— П-почему?

— Работа подождет, — отрезал Макар, после чего обратил теплый взгляд на коляску, в которой сопел сын. — Займись лучше Глебом.

Я беззвучно ахнула, уставившись на него с укором и глотая возмущение. Закралась мысль, что тем самым он просто манипулирует, желает запереть меня дома.

— Ты считаешь, я мало уделяю внимания Глебу? — повысила на него голос, сама того не осознавая.

Выражение его лица стало сосредоточенным, а взгляд тяжелым, придирчивым, пробирающим до костей.

— Мне бы не хотелось так говорить, но да. Я считаю, что в таком возрасте ребенок должен больше времени проводить со своей матерью. Тебе нужно наверстать упущенное, а насчет расходов можешь не переживать. Все финансовые затраты я возьму на себя.

— Макар, нет. Я не приму от тебя ничего! — в несогласии выпалила, боясь взорваться от нахлынувших эмоций.

— А я спрашивать твоего позволения не собираюсь, — весьма доходчиво донес свою позицию, грудью навалившись на край стола. — Все, этот вопрос закрыт! Переходим к следующему.

Меня так и подмывало выругаться во всеуслышание. С трудом сдержалась, чтобы не бросить ему в ответ парочку ласковых.

— Я внимательно слушаю. Задавай свой вопрос.

— Это даже не вопрос.

— А что же?

— Предложение, — ответил он, вперившись в меня пристальным взглядом. — Которое может перерасти в ультиматум в случае, если ты не примешь его.

— Кто бы сомневался, — буркнула я себе под нос, отмечая в мыслях, что его "предложения" мне боком в итоге вылезают. — От тебя я другого и не ожидала.

В ту же секунду Макар достал телефон из кармана. Совершив пару нажатий, он развернул его экраном ко мне. На нем были фотографии трехкомнатных апартаментов. Просторных, светлых, благоустроенных: с ультрасовременным дизайном и полной меблировкой.

Следом Макар смахнул по экрану, перелистнув на другое изображение. На нем отображалась уже другая квартира, и отличалась она разве что планировкой и подборкой мебели.

Все это больше смахивало на проект наших дизайнеров, потому в голове возникло множество мыслей.

— Что это? — выдохнула я изумленно.

— Первый или второй вариант больше понравился? На мой взгляд, первый удачней. Детская там прямо напротив большой спальни. И окна выходят на обе стороны дома. Но второй вариант меня подкупил кабинетом. Из него можно сделать мастерскую, где ты бы могла хранить все свои прибамбасы для вязания и шитья.

Макару удалось отправить меня в глубокий нокаут. На какое-то время я потеряла дар речи.

— Ну так что? На каком варианте остановимся? — требовательно переспросил он, ожидая немедленного ответа.

— Зачем, Макар? — недоумевала я. — Зачем ты вынуждаешь меня повторять дважды? Я же уже дала понять, что мне от тебя ничего не нужно.

Лицо — маска непроницаемая. Ни единой эмоции нельзя было счесть.

Макар отложил телефон в сторонку и полез в другой карман, откуда вынул связку ключей. Он положил их на стол и придвинул ко мне.

— Тогда вы переезжаете ко мне, — ответил он тоном, не терпящим возражений.

Однако я не восприняла ультиматум всерьез.

— То есть, чтобы избежать соседства с тобой, мне нужно выбрать квартиру из предложенных вариантов? А это ты здорово придумал.

Макар самодовольно улыбнулся, пройдясь ладонью по волосам.

— Увы, по-другому с тобой никак.

Уйдя в раздумья, я невольно сопоставила себя с мамой, когда та тоже всячески отказывалась от материальной помощи моего отца.

А что я, собственно, теряю? Да, по сути, ничего. Мне так и так временами придется терпеть общество Макара. А так хоть польза какая-то от него будет.

— Хорошо, я дам тебе ответ в ближайшее время, а сейчас отвези нас домой.

Глава 19. Ревность

Около недели спустя

"Ты сегодня придешь в офис?" — прислал Макар сообщение.

"Как раз уже в дороге", — шустро набрала я ответ, выходя из подземного перехода.

"Зайди ко мне, как будет время".

"Для чего?"

М: "Документы по сделке подпишешь, чтобы тебе не мотаться туда-сюда".

А: "Я думала, ты все сам подпишешь. Мне-то зачем?"

М: "А кому еще? Ты же собственник".

Ноги обратились в желе. Я существенно замедлила шаг, вчитываясь в последнее сообщение.

Честно, и мысли не возникало, что Макар нацелился на покупку жилья. Эту неделю он не приходил. Далнам передышку. Мы общались только по смс и в одной из них я поинтересовалась об условиях аренды. Макар размыто ответил, а тут оказывается вот оно что. Прям удивил так удивил.

"Зайду", — ответила я и запрятала телефон в сумочку.

Придя в офис, первым делом я закрыла все вопросы в отделе кадров. Новый статус "безработной" вызывал у меня довольно смешанные чувства.

С одной стороны, меня охватывала необычайная легкость, а с другой — накрывала тоска.

Я буду скучать по рабочим будням и по коллективу в частности. Но все, что ни делается — к лучшему.

Те две недели, проведенные дома с семьей, дали понять, что я в самом деле многое упускаю в жизни. Важного, памятного, знаменательного.

Я ведь пропустила первые шаги Глеба. На работе была в такой незабываемый момент. Но я и не забуду. Нечего забывать.

Когда Глебу исполнился годик, я так же толком не виделась с ним. Именно в его день рождения наш проект забраковал заказчик. До самой глубокой ночи мне пришлось возиться с ним и вносить корректировки.

Макар прав был.

Мне необходимо наверстать упущенное. Этим я и планирую заняться в ближайшее время своего бессрочного отпуска. Недельки две-три еще посижу дома, а дальше будет видно... Если представится возможность пройти собеседование, конечно же я не буду от нее отказываться.

— Доброе утро, Маш. А Макар Дмитриевич у себя? — поинтересовалась я у секретаря, войдя в залитую солнцем приемную генерального директора.

— Доброе утро! Да, он ждет тебя, — любезно ответила девушка.

Последний раз... Здесь я в последний раз.

Постучавшись в дверь, я распахнула ее и вошла в просторный кабинет, наполненный кондиционированным воздухом.

Макар пребывал в бодром расположении духа. Он встретил меня доброжелательной улыбкой, закрыл крышку ноутбука и рукой указал на кресло.

— Присаживайся, — сказал он, выдвигая ящик и доставая из него папку с документацией.

Присела. Выпрямившись, поставила сумочку на колени.

К счастью, Макар не стал медлить. Он сразу же разложил документы на столе, развернул ко мне.

— Мой юрист уже изучил все. Теперь твоя очередь ознакомиться с договором. Если никаких замечаний не возникнет, подпиши, — распорядился он деловитым тоном.

Я внимательно вчиталась в договор купли-продажи, где фигурировали мои данные, характеристики покупаемой квартиры, адрес и стоимость.

Чего, блин?

Еще раз пробежалась глазами по тексту, который постепенно начал расплываться.

Меня смущал пункт, где значился способ оплаты, а также окончательная стоимость квартиры.

Да ну нет. Мы вообще так не договаривались! Я была готова на аренду жилья... А тут...

Макар смотрел то на меня, то на договор. Выжидательно, испытующе.

А я вдруг заерзала в кресле. Места себе не находила.

— Могу я задать вопрос?

— Конечно, — Макар насторожился.

— А чем я буду тебе обязана, если подпишу договор?

Я, конечно, знала, что такая квартира не из разряда бюджетных, но не думала, что Макар купит ее... Что оплата будет единоразовой.

Я бы еще смирилась с тем, что Макар приобретет ее в ипотеку, и будет ежемесячно вносить платежи.

А тут он сразу вывалил всю сумму.

Неудивительно, что я испытывала ко всему большой скепсис.

— Ничем, — уверял он. Тверд, как гранит.

Я прищурилась, схлестнувшись с его взглядом. С хитрым блеском. Макар забарабанил пальцами по поверхности стола. Не нервно. Играючи. Превратив меня в один большой гудящий нерв.

— И почему я тебе не верю?

— Понятия не имею, — произнес он невозмутимо. — Ты все? Ознакомилась с договором?

— Ознакомилась, — ответила я вяло.

— Ты нашла в нем пункт, где говорилось, что в случае состоявшейся сделки ты станешь обязана мне? — отчеканил он. Я накалила его.

Моргнув, я прочистила горло от образовавшегося кома.

— Нет, не нашла.

Макар развел руками.

— Наверное, потому что его там нет и быть не должно. Логично? — выдал он, на что я неоднозначно кивнула. Громов меня загрузил. — Ну тогда поставь свою подпись... и перестань уже надумывать себе всякую жуть! Повторяю, я — не монстр, — он вытащил из органайзера ручку, протянул мне. — Подпиши, и можешь возвращаться к Глебу.

Посмотрела на ручку. Взять не решалась. Будто руки отсохли.

Тогда Макар испустил тяжеленный вздох, преисполненный разочарованием. Он положил ручку поверх договора, приподнялся из-за стола и, развернувшись ко мне спиной, встал напротив окна. Руки в карманы брюк убрал и с хмурым задумчивым видом уставился в чистое безоблачное небо.

Макар задолбался возиться со мной. Кажется, я только сейчас пришла к такому выводу.

Он устал от моего ослиного упрямства... Как я заколебалась от его настойчивости.

Он что-то хлопочет, пытается мне угодить, ничего не прося взамен, кроме встреч с сыном, а я.. А я сука... Вот кто я.

Я же каждый его шаг в мою сторону, каждое действие, слово каждое воспринимаю в штыки. А потом удивляюсь, какого это черта он ставит мне ультиматумы?

Да потому что я стала настолько предсказуемой в своих бесконечных капризах, что Макар теперь заранее запасается запасным планом.

Даже стыдно, в какой-то степени перед ним. Перед мамой.

Когда-то же я была вполне адекватной девчонкой, но меня будто бы перемкнуло. Я сама себя не узнаю. В зеркале все та же, а внутри меня — незнакомка с придурью, от которой самой тошно по ночам. В моменты бессонницы.

Макар по-прежнему смотрел в окно, а я положила сумку на стол, подхватила ручку и поставила свою подпись на каждой странице договора.

Все. Дело сделано. Назад дороги нет.

Внезапно Макар развернулся ко мне лицом. Между его бровями залегла глубокая складка.

— Алён, вот чего ты боишься? Скажи, как есть, — упрашивал он и только после обратил внимание на подписанные бумаги. Изменился в лице, былая тяжесть ушла, складка разгладилась. — О-о, — выдохнул он обалдело.

Не ожидал, что я подпишу все без выставленных ультиматумов. Я сама не ожидала, если уж на то пошло. Просто надоело уже упрямиться.

— А то ты не догадываешься, чего я боюсь? — словно черт меня дернул за язык. Хотела же закрыть тему.

И запустилась цепная реакция — Макара тоже понесло.

— Представь себе, нет. Я, знаешь ли, еще не научился читать твои мысли, — развел он руками, примкнув задницей к широкому подоконнику. — Аль, пойми, я же хочу как лучше. Не только для тебя, но и для Глеба. Я пытаюсь сократить возникшую между нами пропасть. Хотя бы на сраный мизер! Но что бы я ни предпринимал, становится только хуже.

— Каким образом ты собралась сокращать эту пропасть? Ты же не пытаешься заслужить мое доверие. Ты покупаешь его, — схватила я документы со стола и потрясла ими у своего лица. — Но ты наверное не учел главного — доверие не купишь за деньги. Не вернется оно, если ты продолжишь заваливать нас дорогими подарками.

Макар потянулся ко мне через весь стол. Я не успела даже отклониться. Он выхватил из моих рук договор и предусмотрительно запрятал в сейф. Боялся, что я сделаю с ним то же самое, что и со своей анкетой двумя неделями ранее.

И не зря. Такая мыслишка промелькнула.

— Я буду делать так, как считаю нужным, — бросил он угрожающе, возвращаясь к окну. — И я не остановлюсь до тех пор, пока ты не станешь мне доверять.

— Что? — протянула я, разевая рот.

— Что слышала! Пока я не тороплю тебя. Но, знай, я намерен идти до конца. Между нами ничего еще не кончено.

— Громов, ты в своем уме? — прыснула я со смеху. Меня поражала его феноменальная наглость. — Ты хоть слышишь, что несешь? Между нами ничего нет и быть не может!

— А это мы еще проверим, — оскалился он, как зверь, одним своим видом вышибая из легких весь воздух.

Раскрыла рот. Захлопнула в шоке.

И так продолжалось до тех пор, пока ко мне не вернулся дар речи.

— Нет, ты точно спятил... не буду я ничего проверять. И не надейся.

— Что ж, подождем, — его гневно сжатые губы изогнулись в чрезвычайно самоуверенной ухмылке. Непростительно-наглой.

Не выразить словами, как было гадко ее видеть. Настолько гадко, что смолчать никак не вышло.

— Долго же тебе придется ждать, — дерзнула я, вскинув вверх подбородок.

— А я никуда не тороплюсь. Времени у нас полно, — Макар нахмурился, покосился на календарь, стоящий на столе, и как ни в чем не бывало спросил: — Ты на тимбилдинг едешь?

— Еду, — буркнула я.

— В десять утра заскочу. Будь готова.

Оу...

— Вообще-то я уже договорилась со Львом. Мы поедем вместе, — созналась я, испытывая необъяснимую неловкость.

Всего за секунду градус в помещении значительно возрос. Воздух заискрил. Потрескивал от возникшего напряжения.

Лицо мое жаром обдало. Шея и уши горели. Тело взмокло.

Макар моргнул, голову набок склонил. Брови его медленно поползли к линии роста волос.

— То есть? — вымолвил он на выдохе.

— А то и есть. Лев еще две недели назад предложил мне поехать с ним. Я согласилась.

Секунда, другая, третья...

Макар смотрел на меня, не двигаясь, не мигая... Каким-то нечеловеческим взглядом. Им казнить можно было.

До казни не дошло, слава богу. Макар спрятал глаза под своей широкой ладонью. Тягуче прошелся ею по лицу. Вниз, потом вверх и снова вниз.

— Алёна, — с укором протянул он осевшим голосом. Прямо себе в ладонь.

— Что не так? — хмыкнула я, меня осенило вдруг. — Постой, ты... Неужели ты ревнуешь?

Резко убрал руку с лица.

— Да не то слово! Я просто в бешенстве!

Глаза кровью налились. Жилы вздулись. Макар сильно вспылил.

— Нет, ты серьезно... поедешь с ним? С этим... — осекся и после паузы добавил с презрением: — Львом?

— Ага, серьезней не бывает, — кивнула я сдержанно, искренне не понимая, что со Львом не так.

Макар хмыкнул многозначительно, потер щетинистый подбородок.

— В качестве кого, позволь узнать?

— Ну уж явно не в качестве сотрудника компании... если ты забыл, с этого дня я больше не имею к ней никакого отношения, — ответила ехидно, поправляя волосы.

— Ага, — протянул он с ядовитой ухмылочкой и сжал в карманах кулаки, — а ко Льву ты имеешь прям непосредственное отношение!

— Кто знает, кто знает... Возможно, не сейчас, а в ближайшем будущем мы... — решила не заканчивать фразу, предоставила возможность самому пофантазировать на этот счет.

И фантазия его была столь гадкой, что он аж почернел от злости.

— Да черта с два ты угадала! — отчеканил Громов, склоняясь над столом и глядя на меня гипнотически чернеющим взглядом, который удавалось сдерживать максимально спокойно только внешне. Внутри же меня разворачивалась целая буря.

— А это мы еще проверим, — с ухмылкой вернула ему его же самонадеянную фразу.

— Проверять мне назло собралась? — оскалился он.

— Пф! Ты слишком высокого о себе мнения, — вскинула я голову, — Если ты не в курсе, я принимала ухаживания Льва еще до того, как ты явился сюда!

— В курсе, как же! Правда, слышал только, что он хотел тебе под юбку залезть, а ты динамила его всячески, а тут вдруг прям интерес вспыхнул. И я должен поверить, что это не показуха? Ты за дурака меня держишь, что ли?

Я до боли прикусила язык. Запретила себе впадать в крайности. Запретила подливать масла в огонь, несмотря на дикое желание утереть ему нос. Я и так уже много лишнего наговорила. Того и глядишь, Макара разорвет от злости.

— Ну и насколько далеко ты готова зайти с ним... с проверкой-то? Мне подготовить для вас отдельное шале по приезду на базу? — прищурился он. А по виду и не разберешь, то ли правду хочет услышать, то ли шею свернуть. Мне.

А вот это уже ни в какие ворота!

Да, не самая лучшая затея — ехать на двухдневный отдых с бывшими коллегами, среди которых также будут бывший... жених и бывший ухажер.

И зачем я только согласилась?

Но, во-первых, я пообещала Льву, что составлю ему компанию. По желанию каждый мог взять с собой "вторую половинку", если заранее согласовал это с руководством и уладил вопрос с администрацией базы. Для меня одобрение не требовалось. Я была в списке еще до своего увольнения.

Во-вторых, после разговора с мамой я сама загорелась поездкой. Тогда я еще не была уверена в увольнении.

Да и Саша на днях мне все уши прожужжала по телефону. Ради меня она готова отказаться от участия в состязаниях и сразу же приступить к неофициальной части "отдыха" — к "алко-заседанию", если выражаться ее же словами.

Я-то в командных соревнованиях сто процентов уже не буду принимать участие. На правах "второй половинки" я поеду туда с целью отдохнуть, развеяться, повеселиться, коль уж меня не списали со счетов. Дай бог, конечно.

Но чтоб готовить для нас со Львом отдельное шале — это Макар уже сует свой нос, куда не просят.

— Делай, что хочешь. Можешь вообще исключить меня из списка. Это твое право! — ответила я упрямо и допустила оплошность — забросила ногу на ногу.

В то же мгновение взгляд Макара опустился вниз.

Тем самым я позволила ему увидеть то, чего он не должен был видеть.

Потому его глаза уже полностью поглотила темнота. Потому они похотливым образом заскользили по моим ногам. Вдоль бедер, плавно спускаясь до самых щиколоток. Царапающий взгляд обладал необъяснимой силой. Он ощущался даже сквозь тонкий капрон. Как неприятное прикосновение или удар электрошокером. Я кожей ловила импульсы напряжения, мгновенно распространяющиеся по помещению.

Скулы Макара вздулись желваками. Он втянул ноздрями воздух. Шумно и глубоко. Настолько глубоко, что пуговицы на его белоснежной рубашке могли разлететься к чертовой матери, если бы он вовремя не вытолкнул из груди весь воздух.

Залившись краской, я неестественно прочистила горло и тихонечко спросила:

— Нравится?

— М? Ты о чем? — он вопросительно заломил темную широкую бровь, и только после установил со мной зрительный контакт.

— Я все еще тебе нравлюсь? Ты... хочешь меня, или я чего-то не понимаю? — проронила предательски дрогнувшим голосом, удивляясь своей смелости.

Впрочем, удивилась не только я. Макар также был сражен моим вопросом. Особенно, если учесть то, как бешено запульсировала венка на его шее и раскрылись пересушенные губы.

Макар ухватился за узелок галстука, двумя резкими движениями ослабил его. Опустился в кресло напротив, словно внезапно потерял твердость в ногах. А затем он задумчиво выдал короткое:

— Охренеть.

Ничего толкового, но тут и без слов все предельно ясно.

Не просто так он ревновал меня. Реакция показательная. Я волновала его... В сексуальном плане. Сомнений быть не могло. Волновала настолько, что он забыл уже о нашем разговоре, о тимбилдинге, и грядущем корпоративе на природе, о Льве. Он забыл обо всем. В один миг. Стоило ему несколько иначе посмотреть на меня и впустить в сознание одну из фантазий.

Будь я поковарней и легкомысленней, я могла бы жестоко сыграть на этом...

Забудь я о своих моральных принципах хоть на время, я бы превратила его жизнь если не в ад, то хотя бы в его подобие.

Но... я выше всего этого. Мщение и возмездие, да еще таким безнравственным путем, в мои планы не входили. Не стану я мстить.

— Ты совершаешь огромную ошибку, — отметил Макар предупреждающим тоном.

— Это еще почему? — расхрабрилась я.

Напряженная пауза, взятая явно на размышления, после чего последовал протяжный вздох Макара.

— Не думаю, что ты готова это услышать.

— А с каких это пор ты научился определять, что я готова услышать, а что нет? Что-то раньше ты об этом не задумывался!

Скрипнул зубами, раздул ноздри как бык взбесившийся. Зацепила за живое? Вряд ли.

— Если я отвечу, хочу, что-то изменится? — на что-то он надеялся, а меня током дернуло от неприкрытого ничем голода в голосе.

Пару мгновений я была совершенно потеряна, словно саму себя в ловушку загнала. Не знала, как из нее выбраться. Задыхалась от собственной глупости. Но все же я смогла собраться с мыслями. Я всё-таки решила ему подыграть. Сложно сказать, что мной двигало: адреналин, ищущий пути освобождения, или какая-то другая дурость.

Я просто привстала с кресла и подалась чуть вперед. Вытянула руку через весь стол, невесомым касанием провела по его твердой груди. Макар громко сглотнул, не шелохнувшись, не сводя с меня взгляда.

Похоть. Желание. Жажда. Все это хорошо читалось по глазам. По напряженной позе. По участившемуся дыханию. По громыхающему сердцу за ребрами.

Моей целью стал галстук. Я схватила кончик, намотала на кулак и потянула на себя. Настолько резко, что от неожиданности Макар со свистящим вдохом вскочил с кресла. Уперся ладонями в стол, нависая над ним.

Он был в моей власти. Повержен. Практически распластанный. Делай с ним, что хочешь. Он не стал бы сопротивляться. И, очевидно, ему это нравилось.

В какой-то момент на лице его заиграла похотливая ухмылка. Дыхание стало шумным и порывистым. Он буравил меня диким взглядом, безмолвно заставляя пойти дальше.

Я выдержала театральную паузу, максимально приблизилась к его лицу и фыркнула в него.

— Не изменится, Макар. Ничего не изменится, — отпустила галстук, толкнув его от себя, и уселась обратно.

И все. Мечты разбились вдребезги. Сексуальная фантазия рассосалась в воспаленном воображении. Я вынудила Макара оскалиться и включить уже свои мозги.

Рухнув в кресло, он попытался поправить галстук. Да вот только нервы были ни к черту. Взбесился, и в итоге сорвал его с себя. Швырнул на пол.

Он вперился в меня исподлобья, покосился на плотно запертую дверь, затем опустил взгляд на стол, что-то оценивая, и вернул на меня. Он будто бы прокручивал в голове нехитрый план. А в глазах безумие зарождалось. На самом дне, в черноте, мерцало опасным блеском.

— Алёна, твою мать... уходи, сейчас же, — проговорил он угрожающе и с выразительными паузами между словами, от которых стыла кровь.

Я интуитивно сжалась. Пульс в ушах ревел одичавший.

— Ты меня... прогоняешь?

Он отъехал от стола. Медленно приподнялся во весь рост, держа на контроле каждое мое движение, каждый вздох, каждый взмах ресниц. Смотрел на меня свысока, как ястреб смотрит на мышку.

— Ограждаю... от глупостей.

— Кого, меня?

Громова будто бы подменили. Безумец смотрел на меня и пожирал осатанелыми глазами, охваченными дичайшим пламенем, в котором я заживо сгорала.

Не видела никогда его таким. Он словно перестал контролировать себя. Как одержимый. Все его внимание сконцентрировалось на мне. Я стала его целью. Мишенью, которую ему хотелось поразить как можно скорее.

Ему же крышу напрочь могло снести!

— Себя, в первую очередь, — процедил он сквозь зубы.

Ошиблась. Причем очень сильно.

Та сексуальная фантазия после моих выкрутасов только сильнее разыгралась. Подстегнула его. Раззадорила так, что мне грозила реальная опасность. Расправа, если быть точнее.

А потому повторять дважды ему не пришлось. В следующую секунду меня уже не было в помещении. Пробки от шампанского так не выстреливают, как выскочила из кабинета я.

Глава 20. Тимбилдинг

— Алён, что-то не так? — всерьез озадачился Лев, сидя за рулем своего внедорожника.

Минут двадцать назад мы встретились на парковке бизнес-центра. Лев загрузил мою сумку с вещами в багажник, после чего мы сразу же отправились загород.

Думала, по дороге смогу выдохнуть с облегчением. Ни черта подобного.

Легкие словно работали сегодня в полсилы. Да и не только легкие. Весь мой организм сегодня взбунтовался и работал с перебоями.

Я встрепенулась в попытке прогнать прочь тяжелые мысли. Слишком глубоко ушла в себя, размышляя о правильности своего поступка. Очевидно, затянувшееся молчание уже стало напрягать Льва.

— А? А что не так? — занимая себя разглядыванием проносящихся пейзажей за окном, скривила я искусанные губы в жалком подобии улыбки.

— Да черт бы знал, — пожал Суворов плечами, я вновь зажевала губу.

Лев ухватился за дужку стильных солнцезащитных очков, сдвинул их к кончику носа и вперился в меня настороженным взглядом.

Природная темнота его бездонных глаз сейчас выглядела несколько пугающей.

— Не пойми меня неправильно, но ты какая-то дерганая сегодня. Кого ты высматриваешь по сторонам?

Захлопала ресницами.

А кого я высматриваю?

Да, вообще-то, есть тут один... негодяй.

Все утро я дежурила у окна, высматривая на горизонте знакомую машину.

А уж как я боялась выйти из подъезда и напороться на Макара, выжидающего меня у нее.

К большому счастью, напротив подъезда я никого не встретила. Но ощущение, что Макар где-то рядом... что он наблюдает за мной, преследует, не покидало меня всю дорогу до бизнес-центра. Я то и дело озиралась по сторонам. Всякий раз оглядывалась, реагировала на каждого прохожего, как параноик со стажем.

С этим мерзким ощущением я села в машину Льва... И сейчас оно никуда не делось. Мандраж только усиливался и сердце сжималось в томительном ожидании недоброго предчувствия. Отсюда и нервы сказывались. Наверное.

— Я просто переживаю, как к моему появлению отнесется коллектив. Я ведь уже не работаю в компании, и все об этом, вроде как, уже знают, — вымолвила я первое, что пришло в голову.

— Думаешь, поползут слухи о нас? В контексте отношений, — Лев вопросительно приподнял бровь и подавил улыбку.

Видимо, подобный ход мыслей его забавлял.

Ничего зазорного в этом не видела, но внутри меня отчего-то осела невыносимая тяжесть.

Я судорожно сглотнула.

Лев — далеко не тот молодой человек, которого можно было бы стыдиться на людях.

Красивый. Порядочный. Обходительный. Привыкший быть в центре внимания.

Каждая вторая пищала бы от восторга, если бы такой мужчина проявил к ней интерес.

Сашка так вообще с ума по нему сходит втайне. А он, зараза такой, не замечает ее заинтересованных взглядов.

А я...

Ничего не екает у меня при виде него. Нигде не шевелится. Вот хоть убейте.

А должно? Должно же шевельнуться что-то внутри, если бы он был мне хоть чуточку интересен как мужчина?

Присмотрелась к нему получше.

Сегодня он выглядел несколько иначе. Непривычно. Лев скинул с себя весь этот деловой лоск, с которым появлялся в офисе. Простецкая футболка и пляжные шорты делали его более... приземленным, что ли.

— Слышала, многие поехали со своими вторыми половинками. Если мы явимся туда вдвоем, слухи поползут с вероятностью девяносто девять процентов.

Лев громко хохотнул, качнув головой. А смех такой заразительный у него, что сама невольно захихикала.

— Да и плевать на эту вероятность! Тебе ли не все равно, что подумают о нас в коллективе? Но от себя скажу, я все еще помню о границах, — поведал он низким голосом, вынуждая меня смутиться. — Так что можешь не засорять свою голову. Расслабься и получай удовольствие. Ты же едешь отдыхать, в конце концов!

— Ты прав! Я еду отдыхать! — произнесла я, по капле наполняясь позитивом.

Лев подмигнул мне, затем нацепил очки на глаза, а я, так и быть, заставила себя расслабиться. Заставила выбросить все дурные мысли, связанные с Макаром. Вытравить. Вымести их поганой метлой.

Пусть думает, что заблагорассудится. На что фантазии хватит.

Но пусть только попробует испоганить мне настроение!

Я — сводная девушка.

— Лев, а можно тебя спросить кое о чем?

— Конечно!

— А где твоя сестра? — долго же я настраивалась на этот вопрос. Все не знала, с какой стороны к нему лучше подойти. Переживала, что Лев неправильно расценит мой интерес.

Но, если я и озадачила Сувора, то вида он совершенно не подал.

— Так умотала она. С Макаром у них что-то там не срослось. С папашей тоже к общему согласию не пришли. Ну она и уехала обратно в Цюрих, а что? Соскучилась по истерикам в офисе? Не поверю.

Передернуло из-за неприятных воспоминаний.

— Боже упаси, — с кислой миной отвернулась к окну. Значит, Макар говорил правду насчет Швейцарии. — Просто стало любопытно. Давненько не видела ее.

— Если и увидишь, то еще очень не скоро. Здесь ее ничего не держит, скучать тут по ней особо никто не будет, — как-то уж больно беспечно отозвался Лев.

Я развернула голову и присмотрелась к нему. А там только темные линзы очков. Ничего, кроме отражения своей озадаченной физиономии, я не разглядела.

— Ну а ты?

Уголки его губ слегка напряглись.

— А что я? Я только рад ее воссоединению с матерью. Им лучше держаться вместе. И желательно подальше отсюда, — в его тоне проскальзывали нотки неприязни.

М-да уж...

Что же Оля за человек такой, что даже с братом у нее были натянутые отношения?

В этот момент мы остановились у развилки перед выездом из города. Лев пропускал поток машин, оживленно следовавших по трассе. Слева от нас притормозила спортивная машина, движок которой агрессивно рычал и надрывался. Тяжелая музыка с вибрирующими басами звучала внутри салона на всю катушку. Музыка... Ту, которую я люблю...

Я глянула в окно и... увидела знакомый профиль водителя спорткара.

Сердце вздрогнуло. Внутри меня все перевернулось вверх дном, закрутилось в чудовищной вихревой воронке.

Однако стоило Макару развернуть голову в мою сторону и заметить меня, как шквал сменился мертвым штилем. На его месте образовался лед. Инеем схватилась каждая клеточка тела.

Холод... Полнейшее безразличие по ту сторону. Ему было все равно... Ноль эмоций.

А потом Громов обратил взгляд в лобовое стекло и, как ни в чем не бывало, рванул на всех скоростях вперед.

— Видела? Макар нас обогнал, — отозвался Лев, не спеша выезжая на трассу. — Когда-нибудь скорость его точно в могилу сведет. Куда так нестись-то? — отчитывал Лев его вполголоса, а затем покосился на меня подозрительно. — А ты чего опять притихла?

Что это было? Неужели до Макара дошло? Смирился? Так быстро переключился?

— Мы с Макаром встречались... примерно два года назад, — сказала я, уставившись в одну точку. В маленькую темную точку, в которую превратилась его стремительно отдаляющаяся от нас машина.

— Ну, я нисколько не удивлен, — буднично ответил Лев без каких-либо колебаний.

Он заставил меня выйти из состояния оцепенения.

— Как? Ты знал? Он рассказал? — разнервничалась я так, что язык начал заплетаться.

— Макар здесь ни при чем. Я догадывался. Извини, но ваша реакция друг на друга сама за себя говорила. Я ж не слепой. Я понял из-за кого ты такая холодная... Из-за кого отгородилась от меня этими чертовыми рамками.

Да, глупо было полагать, что моя повышенная нервозность заметна только мне.

Но холодная... Звучит даже несколько оскорбительно...

— А почему... почему не говорил ничего? — недоумевала я, часто моргая.

— С моей стороны это выглядело бы нетактично. Я ждал, когда ты сама мне все объяснишь.

Лев слишком хороший. Чуткий. Понимающий.

Но... нигде по-прежнему не екает... Почему? Ау!

Всему свое время? Изменится ли что-то со временем?

Если на что-то надеяться, в первую очередь между нами не должно быть недосказанностей.

— И еще... у меня есть ребенок, — выпалила я, пока не передумала.

Внезапно машина вильнула в сторону, но в следующий миг уже вернулась в полосу. Испугаться даже толком не успела.

— А вот это уже сюрприз... — заторможенно выдал Лев, вытянув физиономию, почесал затылок. — Неожиданно, черт возьми! — он подался корпусом ко мне. — Постой, у тебя? Или у вас с Макаром?

— А для тебя это имеет какое-то значение?

Суворов притих. Задумался.

— Да в принципе нет, — ответил он с отстраненным видом, доказывая тем самым обратное.

Неспроста Лев загрузился. Мои воображаемые границы только что обнесли колючей проволокой.

Всю оставшуюся дорогу до базы мы ехали в полной тишине. Льву потребовалось время на то, чтобы переварить услышанное.

Мы припозднились и приехали на базу в числе последних. У Льва хоть и мощная машина, и держится за рулем он весьма уверенно, но его манера вождения слишком монотонная. Настолько заунывная, что я едва не уснула.

Все чаще убеждаюсь, что за рулем люди такие же, как и в жизни.

Мы припарковались по соседству с автомобилем Макара. Вошли на территорию. И, разумеется, практически все гости базы отдыха тотчас обратили внимание на наш «тандем». Судя по косым взглядам и перешептываниям некоторых женщин, на ближайшие пару часов они нашли себе занятную тему для обсуждений.

Пофиг. Забила на все. Я была к готова к излишнему вниманию и не собиралась портить себе настроение ненужными переживаниями.

А вот кого не было среди встречающих нас, так это «его величества» Макара Дмитриевича. Позже я заметила его в одной из беседок. Он оживленно разговаривал с незнакомым молодым мужчиной.

— Как заселишься в номер, дай знать. Я принесу твой багаж, — сказал любезно Лев, как бы невзначай дотронувшись до моего локтя.

— Хорошо, — скромно улыбнулась ему.

Можно подумать, у меня там неподъемный чемодан. Сама бы справилась. Но... Раз джентльмен желает поухаживать за леди, я не вправе перечить ему.

А затем Лев отправился в ту же беседку. Суворов поздоровался с мужчинами, они перебросились парой фраз, после чего все трое почти синхронно уставились на меня.

Я резко отвела глаза в сторону, а потом шустро скрылась из виду, отдав предпочтение прогулке по широким окрестностям.

Масштаб базы впечатлял до глубины души, а открывающиеся виды будоражили кровь.

Стильные домики прятались в сосновом бору. Слева открывалась терраса с бассейном, где можно было всласть насладиться солнечными ваннами. Справа манило озерцо с поблескивающей гладью и ухоженным берегом. А чуть подальше, на возвышенности, расстилалась огромная поляна с подстриженным газоном — идеальное место для романтических вечеров и любования закатом. И воздух... Воздух тут был просто фантастический...

Восторгу моему не было предела!

Вскоре всех заселили в номера. По счастливой случайности мне достался шикарный домик аккурат у озера. Небольшой, но уютный. С панорамными окнами и мансардой, выходящей на берег.

Лев, как и обещал, помог мне с багажом. Он проводил меня прямо до комнаты, позавидовал виду из окна, а перед уходом на мероприятие взял с меня обещание попробовать шашлык, приготовленный его руками.

— Конечно, я с удовольствием попробую твой шашлык, — ответила я со всей искренностью.

— Ну, тогда до скорой встречи, — сказал он и прежде, чем уйти, неожиданно поцеловал меня в щеку.

Поразительно, но мне даже в голову не пришло напомнить ему о соблюдении границ. Правда, никакого внутреннего трепета также не возникло. Гребаные бабочки в животе пребывали в глубокой спячке.

— Да что с тобой не так? — громко спросила я саму себя, глядя на свое отражение в зеркале.

«Так, так, так», — ответом мне послужило собственное эхо.

Немного освоившись, я принялась за разбор своей сумки, как вдруг услышала нечто похожее на мяуканье. Сдвинула балконную створку, вышла на мансарду, где в самом углу разлеживался кот. Рыжий, упитанный. Купающийся в лучах солнца.

Я опустилась на корточки рядом с ним.

— Какой ты красавчик, — погладила рыжую морду, а тот лапы раскинул в разные стороны и подставил мне свое меховое пузико.

Почесала ему брюшко. На шее заметила что-то блестящее. Это был ошейник от клещей с медальоном: «Если обязуешься кормить пять раз в день — стану твоей кисой. Обеликс».

Очевидно, кот прибился к базе. Ищет хозяина. Я бы забрала себе, не раз уже задумывалась о домашнем питомце, вот только не знаю, как к животному отнесется Глеб. Лучше не рисковать.

— Ну слава яйцам! Я уже все дома оббежала, чтобы тебя, пропащую, отыскать, — буквально из ниоткуда возникла запыхавшаяся Саша. На ней был верх от купальника и экстремально короткие джинсовые шорты, а в руках она держала свернутое в рулон полотенце. — Я на заседание к бассейну собираюсь, пока все наши тимбилдятся по трезвянке. Ты со мной или как?

— Намек понят. Я только переоденусь и сразу же присоединюсь к заседанию, — отрапортовала я.

В номере я первым делом созвонилась с мамой. Убедилась, что дома все было в полном порядке. Следом я переоделась в купальник, накинула на себя легкое платье, застегивающееся спереди на пуговицы, прихватила с собой полотенце и телефон, а затем присоединилась к Саше, которая уже успела уснуть.

Она лежала на шезлонге, подставляя под палящие лучи солнца безупречное тело и пряча лицо под своими же шортами.

— Подъем, — звонко обозначила я себя, устраиваясь на соседнем шезлонге, рядом с круглым столиком, на котором стояли два пустых бокала и тарелка со свежей клубникой.

Саша очнулась, скинула с лица шорты и приняла полусидячее положение.

— Але-оп! — в лучших традициях иллюзионистов она вынула из полотенца запотевшую бутылку шампанского. — Как насчет прохладительных напитков с веселенькими газиками?

— Разве что по бокальчику, — неохотно я согласилась, а Саша фыркнула. — Боюсь, газики настолько веселенькие, что в жару сильно ударят по голове.

— Поверь, газики не так сильно ударят по твоей голове, как ты сейчас бьешь по больному, — намекнула она на мое не самое активное вовлечение.

Саша ловко разобралась с пробкой и наполнила бокалы шампанским, после чего мы звонко чокнулись.

— Ну, за отличный день! — произнесла я тост, на что Саша выставила вверх указательный палец.

— За умопомрачительный вечер и жаркую ночь! — упрямо поправила она меня, демонстрируя коварную улыбку.

— Кому что, — усмехнулась я.

Разумеется, одним бокальчиком мы не ограничились. В итоге опустошили всю бутылку. И меня так разморило, что я намертво приклеилась к шезлонгу.

— Так и что у тебя со Львом? — поинтересовалась трезвая как стеклышко Саша.

— У меня — ни-че-го, а что? Какие-то планы? — ответила я без эмоций. Как есть.

А Саша при этом выглядела, как натуральная хищница, находящаяся в поисках добычи.

— А если я, скажем, подкачу к нему вечерком, ты не снимешь с меня скальп в приступе ревности?

Прислушалась к своим внутренним ощущениям — тишина мертвенная.

— А знаешь, мне даже будет интересно за всем этим понаблюдать, — честно призналась я, не испытывая ни грамма ревности. — Ты только сильно не перестарайся с подкатами.

Саша совсем нескромно рассмеялась.

— Передницей чую, сегодня ночью на этой базе будет много секса, — проворковала она и закусила губу.

— Извращенка, — со смехом поставила ей диагноз и решила сменить неудобную тему: — Саш, а как тебе новенькая? Ну та, что пришла на мое место.

— Софа-то? Да ничего, толковая мадама. Ради достижения цели готова идти по головам, как по пешеходной дорожке, — проговорила Саша, словно зачитывая с резюме. — А ты же ее не видела еще?

— Нет.

— Ну еще увидишь, — отмахнулась. — Не ошибешься. Она рядом с генеральным ошивается.

— В смысле? — неосознанно приподнялась на локте.

— В прямом. София Падловна сегодня всерьез нацелилась на Макара Дмитрича. Девка она красивая, со знойным характером. Может, чё и перепадет, кто ж ее знает.

Казалось бы, мне должно быть все равно на то, кому что перепадет и в каких количествах. Как в случае со Львом и Сашей, но нет. Кишки будто в узел скрутились от услышанного. И горело... горело все внутри безбожно...

Что за ерунда?

Это просто жаркая погода так сказывалась. А еще газики... Пузырьки ударили в голову.

Я поставила пустой бокал на столик, сняла с себя платье и, подойдя к краю бассейна, нырнула щучкой в кристально чистую воду.

Задержалась на дне, но давление вытолкнуло меня на поверхность.

И вновь я прислушалась к внутренним ощущениям — а там гремел похоронный марш.

Нет, жара тут ни при делах — гореть в груди не перестало.

— Ой-ой-ой... Я в писочную, — предупредила меня Саша и посеменила в сторону туалетов.

А я выбралась из воды. «Отжала» грудь и, накинув на мокрое тело платье, решила еще разок прогуляться по базе.

Подмывало понаблюдать со стороны за происходящим на тимбилдинге... Посмотреть на эту Софу...

По велению здравого смысла я направилась в противоположную сторону и по итогу оказалась на живописной поляне, залитой солнцем. С одиноким дубом посредине и кружащими повсюду бабочками.

Босые ступни утопали в мягком травяном ковре. Нагретый воздух благоухал ароматами цветов, а тишину нарушало монотонное стрекотание кузнечиков, которое разбавляли отдаленный лай собаки и жалостливое мяуканье.

Огляделась по сторонам и последовала к дубу. В метрах трех от земли, на толстой ветви, сидел тот самый рыжий кот. Распушенный хвост его был поднят трубой.

— Обеликс, как ты здесь оказался? Слазь давай, — покыскала я его.

Кот сжался в комок. Он был жутко напуган. Очевидно, та собака загнала его на дерево.

Жалко стало рыжего. Да и высота казалась мне небольшой. В детстве я любила лазить с дворовыми мальчишками по гаражам и деревьям. Навык, поди, не растеряла.

Вскарабкаться по стволу не составило особого труда. Я переступила на надежный с виду сук, перебралась на соседнюю ветвь и бесстрашно потянулась вверх за котом.

— Иди ко мне, маленький. Ну же, не бойся.

Я приподнялась на цыпочки, но моего роста было недостаточно. Рука не дотягивалась до кота.

Да и чувство такое, будто ему не сильно-то и хотелось быть спасенным. В результате он махнул хвостиком и грациозно спустился по ветке вниз. Кот сгруппировался и сиганул по стволу на твердую землю, а затем лениво побежал по поляне за бабочками.

— Ну вот. Хотела сделать доброе дело, называется, — в голос рассмеялась над собой.

Глянула вниз и вот тут-то мне стало вообще не до смеха.

Колючий страх забрался под кожу и завладел мной. Тело покрылось холодной пленкой, коленки задрожали, как неродные, и ладошки взмокли.

Высота хоть была и небольшой, но я не видела безопасного варианта, как слезть с дерева. Разве что спрыгнуть. А я не кошка прыгучая. И жизней у меня не девять.

— Ну и как ты сюда забралась? А самое главное — зачем? — послышалось снизу, отчего щеки мои запылали.

Внизу стоял Макар. Задрав голову вверх и сложив руки на груди, он с таким серьезным видом взирал на меня, будто не видел в происходящем ничего необычного. Словно в том, что я обнималась с деревом на высоте двух этажей, не было ничего удивительного.

— Тут такое дело... В общем, я полезла спасать кота, — ответила дрожащим голосом, вцепившись в ствол дерева. Выглядела я наиглупейшим образом.

Макар понимающе кивнул, внимательно осмотрел ствол дерева. Просканировал снизу-вверх и обошел вкруговую.

— Класс, а где сам кот? — уловила в его тоне насмешливые нотки.

Провалиться бы сквозь землю.

— Он был тут, я клянусь. Просто он спрыгнул, а я... короче, теперь надо спасать меня, — зажмурилась от стыда.

— Нет, не надо пока что, — Макар выдал предупреждающе. Я вылупилась на него, не понимая шутки юмора. — Ты устраивайся на ветке поудобней. Разговаривать сейчас будем. Как два взрослых человека.

— Тебе там что, голову напекло? — нервно хохотнула я.

Он же шутит. Такой дурацкий юмор.

— Будем считать, что напекло. Просто другого выхода я не нахожу. Ты вечно бегаешь от меня. Сейчас тебе некуда бежать, но и мне так просто до тебя не добраться, заметь. Идеально, черт подери.

Нет. Макар вовсе не шутил.

— Если ты поможешь мне слезть, обещаю, мы поговорим. Я выслушаю тебя, — не могла смотреть вниз. Страшно было до трясучки.

— Без прежних капризов? — воззрился на меня с недоверием.

— Без капризов... я не убегу, честно, — на все была согласна, лишь бы почувствовать твердую землю под ногами.

Макарпризадумался на краткий миг, а затем упрямо покачал головой. Не поверил он мне.

— Аль, что ты знала обо мне перед тем, как мы начали встречаться?

Вопрос стал для меня полнейшей неожиданностью. Аж коленки подкосились.

— Ничего практически, — ответила, полагая что этого станет достаточно.

Не тут-то было...

Когда Макар опустился на землю и подпер спиной дерево, я поняла, что так просто отсюда не слезу.

— А когда мы начали встречаться? Многое ли ты знала обо мне, когда мы начали жить вместе?

Ох.

— Я знала только то, что ты мне сам рассказывал, — произнесла я, аккуратно присаживаясь на ветку.

Макар горько усмехнулся. Он сорвал травинку и зажал ее между зубов.

— Но я ведь, считай, ни хрена тебе не рассказывал. Я знал о тебе все, начиная от детских болячек, заканчивая именами, которые ты хотела дать будущим детям. Глеба, конечно, ты не упоминала тогда. Тебе нравилось имя Марк... Еще Мирон и Арсений.

Точно...

— Я просто передумала, так бывает, — отозвалась я задумчиво.

— И все же, — не унимался Макар. — У тебя никогда не возникало мыслей, что я что-то скрываю от тебя?

— Возникало, — ответила честно.

Макар запрокинул голову вверх и встретился со мной проницательным взглядом.

— Неужели они не пугали тебя? Не настораживали?

— Настораживали, но ты умел переубеждать.

— Еще бы.. Ты верила каждому моему слову, — произнес Макар тихо, словно самому себе. — Но почему, Аль?

Почему...

Вернуться бы на два года назад и как встряхнуть себя же... Как дать себе же затрещину, чтобы мозги поставились на место.

— Да потому что влюбилась, как дура последняя, разве непонятно? — буквально выдавила я из себя. Не хотела говорить ничего подобного!

— Тот тест на беременность уже был положительным? — спросил он, не давая мне времени на внутренний осуждающий монолог.

— Да, — выдохнула я с раздражением, — сделала за пару часов до того, как... — осеклась вдруг, смыкая веки, налившиеся тяжестью из-за неприятных воспоминаний.

И молчание... Тяжелое, гнетущее... На какой-то миг я даже забыла, что торчу на дереве, словно кукушка.

Как же все-таки смешно...

Чтобы развязать мне язык, Макару пришлось создать для меня экстремальные условия.

— Ты соврала, потому что... — Макар намеренно выдержал паузу. Чтобы я продолжила за него. И я продолжила:

— Потому что, если выражаться твоими же словами, ребенок все только усложнил бы.

— Нет, — резко произнес, следом издал разочарованный вздох.

— Хочешь сказать, ты такого не говорил? — протянула я возмущенно. Внезапно во мне пробудилось чувство озлобленности.

Возникла пауза, от которой волосы на голове зашевелились. Я с силой прикусила щеку изнутри, чтобы удержать в себе выкрик. Мне хотелось драть свою глотку: зачем? Зачем ты так сделал, Макар?

Хотелось крикнуть так громко, чтобы мой выкрик еще долгое время стоял у него в ушах.

— Говорил, да! Я говорил, — заявил он после заминки, проявляя твердость, чего в настоящий момент я как раз была лишена. — Но, если мне не изменяет память, я так сказал уже после того, как узнал, что ты не беременна. Именно в той ситуации ребенок бы все усложнил. Разве нет? Я, значит, пришел такой домой, наговорил тебе всякой хуйни, сознался в измене, а потом выяснилось бы, что ты беременна. Как думаешь, что было бы, если бы ты сказала мне правду?

— Ничего. Ничего бы не было! — выпалила я без раздумий.

Многозначительно хмыкнув, он покачал головой.

— Нет, Аль... И ты прекрасно это знаешь. Я же умел переубеждать. Уверен, прояви я настойчивость, ты бы простила меня. Если не в этот же день, то на следующий, — с чрезмерной самоуверенностью он произнес. — Ты стала бы заложницей обстоятельств. А я... Я бы все для этого сделал, поэтому, да. Тогда я посчитал, что беременность все только усложнила бы. Я хотел отпустить тебя. Но, скажи ты мне правду, я бы не смог. Ты бы не ушла.

В недоумении я часто заморгала, поглядывая вниз на невозмутимого с виду Макара. Наружу просился возмущенный рев.

Что он несет? О каком прощении он говорит?

— Но ты уже заранее настроился на расставание, поэтому изменил мне... поэтому тебе стало достаточно моих слов. Ты не стал проверять этот чертов тест! И слава богу!

— Да я поверил тебе! — рявкнул он озлобленно, ничуть не сдерживая себя. — Поверил, потому что ты никогда мне не врала!

— Я не понимаю, к чему этот разговор? — несдержанно выдала я, всплескивая руками. — Что ты хочешь сейчас?

Макар глубоко втянул в себя душный воздух, прерывисто выдохнул и приложился затылком о ствол дуба.

— Я хочу попросить тебя о втором шансе, где мы оба будем честны друг перед другом, — сказал он как ни в чем не бывало.

А у меня глаз задергался в нервном тике. Хорошо, что сидела. В противном случае точно рухнула бы с дерева.

— Что-о? — мой смех больше смахивал на истерический. — Громов, ты, должно быть, шутишь?

— Нет, Аля, шутки кончились. Пора уже серьезно взглянуть на вещи. У нас ребенок.

Содрогнулась и за голову схватилась, едва ли не лишаясь чувств.

— Как... как ты себе это представляешь?

— Как оказалось, представить вообще несложно. Труднее было вывести тебя на разговор. И, думаю, на этом мы пока закончим. Я не хочу на тебя давить.

Макар тотчас поднялся на ноги и развернулся к дереву. Вытянув вверх руку, он указал на неглубокую выемку в стволе.

— Ногу левую сюда поставь, — скомандовал он. — Только сначала развернись... к лесу передом, ко мне задом.

— Зачем?

— Как зачем? Будешь прыгать. Я тебя поймаю.

Ну конечно... Я же на дубе. И сама дуб дубом.

— А стремянку не проще принести?

— Где я тебе сейчас стремянку искать буду? Не бойся. Делай, как говорю, — расставил он перед собой руки. Настолько широко, что это не вызывало доверия.

На полусогнутых я развернулась "к лесу передом, к Макару задом". Сейчас я стояла под таким углом, что ему была видна моя задница, на которую я с легкостью нашла себе приключение.

— А если я выскользну? — предположила испуганно, глянув вниз через плечо.

— Не выскользнешь, доверься мне, — твердо ответил он, глядя строго в мои перепуганные глаза и не на сантиметр ниже.

— Точно? Ты прям уверен?

— Аль, чем дольше ты сомневаешься, тем страшнее решиться. Не думай, просто оттолкнись и...

Не дослушала даже. Я зажмурилась со всей силы, оттолкнулась от ствола и, пытаясь руками ухватиться за воздух, с визгом полетела вниз.

— ...Прыгай, — выдохнул Макар у моего виска, прижимая меня к себе. Столь крепко, что вдохнуть получалось с трудом.

Я поочередно разомкнула слипшиеся от страха веки. Лицо Макара находилось в считанных сантиметрах от моего, а сама я неосознанно вцеплялась в его напряженные плечи.

— Опусти меня на землю, — испытывая проблемы с дыханием, попросила я беззвучно.

Голос неожиданно пропал. Наверное, поэтому Макар не сразу откликнулся на мою просьбу.

А потом я поняла, что не только голос у меня пропал. Пропало все! В одночасье.

То, как он смотрел на меня... Он словно боролся внутри сам с собой, с разумом... Из последних сил сопротивлялся. Но в этой неравной схватке разум явно проигрывал.

Глаза пронзали меня насквозь. Руки Макара превратились в самые настоящие тиски. Дышать уже было просто невозможно.

Находясь в полнейшем замешательстве, я судорожно раскрывала и закрывала рот. А кости тем временем уже хрустели от силы его объятий.

— Громов, ты слышишь меня? — взбрыкнула я в панике, болтая ногами в воздухе.

Макар моргнул, и наконец медленно опустил меня на ноги.

А я, дура, вместо того, чтобы отойти на безопасное расстояние, бездействовала.

Конечности вдруг потеряли силу. Руки налились свинцом. Они безвольно болтались вдоль обмякшего тела.

Макар сделал шаг в мою сторону. Всего один шаг и — и я угодила в ловушку — он зажал меня между стволом дерева и собой. Буквально припечатал меня к дубу. К своей часто вздымающейся груди. Твердой, как камень. И горячей, точно раскаленная магма.

— Э-э... мне... — сорвалось с моих уст не пойми что.

А затем последовало то, чего я никак не могла ожидать. Я даже моргнуть не успела, а Макар уже смело вжимался в мои губы. Он заткнул меня поцелуем. Сшиб с ног.

Кратковременное помутнение рассудка. Полнейший паралич всего тела.

Я ощущала себя в его руках тряпичной куклой. Не могла выбраться из эмоционального ступора самостоятельно. Не могла противостоять губам Макара, собственнически сминающим мои. Его крепким ладоням, которыми он жестко фиксировал мое лицо, вынуждая меня приподняться на цыпочки.

— Аля... Аля... Аля моя, — вторил Макар, опьяняя нежным шепотом, пламенным дыханием.

А я не отвечала, как не отвечала и на жадные поцелуи. Я дезориентирована была.

Глава 21. После поцелуя

Не верила в происходящее. Не могла позволить себе опуститься до такой низости, чтобы ответить на поцелуй мужчины, который однажды проехал по мне бульдозером.

Саморазрушение.

Что-то резко переключилось во мне. Настройки сбились.

— Мак... — это стало точкой невозврата.

Я проявила неосторожность и впустила язык Громова в свой рот.

На миг он замер, а после хрипло простонал, как если бы испытал истинное удовольствие, в которое верилось с трудом.

Ощутив знакомый вкус на своем языке, я потеряла последнюю нить, связывающую меня с паскудной реальностью.

Моему телу было плевать, что его, равно как и сердце, в прошлом предали... Растоптали.

Оно отзывалось на буйный напор Громова. Легко воспламенялось от настойчивых прикосновений к влажной коже.

Я падала в бездну. Чувствуя, как разум тлел. Как клокочущее сердце металось в груди. Как позорное желание сметало все внутри взрывной волной.

— Как же я скучал, — прохрипел Макар в мой рот.

Столь неожиданное признание повергло меня в шок.

Спасительный разряд тока привел меня в чувство. И тогда сознание наконец вернулось ко мне.

Сначала я с силой прикусила нижнюю губу Макара. Зажала между зубами до солоноватого привкуса на языке.

Макар зашипел. А после нога моя на рефлексах резко приподнялась. Колено со всей дури угодило точнехонько ему между ног.

— Ёб... ты чё творишь... — взвыл он раненым зверем, согнувшись предо мной.

Я вытерла губы тыльной стороной ладони. Стерла его следы, жадно хапая ртом воздух.

Глупо было закатывать скандал... Но еще глупее было строить из себя недотрогу, учитывая то, что я сама позволила этому случиться.

Да и слов я элементарно не находила...

Нет, слов было много, но все они без исключения были бы обращены к себе самой.

Воспользовавшись временным бессилием Макара, я просто молча ушла.

Однако на открытой поляне мне не удалось скрыться из виду. Макар лишь предоставил мне небольшую фору, а следом пустился вдогонку.

Я слышала его приближающиеся шаги так же отчетливо, как и собственное сердцебиение, гремевшее в ушах пулеметной очередью.

— Алёна, да постой ты, — его голос был уже совсем близко. — Подожди!

— Оставь меня в покое, Макар, — в темпе шагала по тропинке, чувствуя, как камушки впивались в босые ступни. — Твои методы по завоеванию моего доверия — полная фигня!

Как же я злилась на себя. Мысленно я проклинала себя за проявленную слабость. Непозволительную слабость.

— Согласен. Перегнул немного, — отозвался он, практически равняясь со мной, подстраиваясь под мой шаг. — Я забылся.

Как же легко и просто ему забыться...

— Макар, так нельзя. После всего... ты просто не имеешь права забываться.

— Ну что мне, пулю себе в висок всадить, чтобы не чувствовать ничего?

— Если по-другому никак...

Я залетела на крыльцо своего домика, нашарила ключ в кармашке платья. Пока я возилась с проклятым замком, Макар поднялся на крыльцо и встал у двери. Оттеснил меня от нее, загородил собой.

Спокойный, как удав. По виду и не скажешь, что какую-то минуту назад он получил профилактический удар по яйцам.

А ведь у него даже дыхание не сбилось. Я же после такой "прогулки" дышала, точно загнанная лошадь.

— Аль, ну прости меня, — выдал он напряженно, пытаясь заглянуть в мое искаженное от гнева лицо.

— За что на сей раз?

Его взгляд заскользил по моему лицу и опустился на губы. Он провел пальцем по своей нижней губе, стер следы запекшейся крови.

— Я не должен был... целовать тебя. Это была ошибка.

— Ошибка, — повторила я, хмыкнув злорадно.

Я отошла от Макара на шаг. Уперлась спиной в деревянное ограждение. Близость его была опасной. Некомфортной.

— Впредь я буду держать себя в руках. Подобного больше не повторится. Только не злись на меня, не надо, — буквально умолял меня он, ощущая за собой вину.

Впрочем, моей вины в этом было ничуть не меньше. Не хотелось, конечно, проводить параллель с сучкой и кобелем, но...

Нет, даже думать не буду! Ничего я не хотела. Нет, нет и еще раз нет.

У меня вообще-то шашлыки со Львом намечаются. Вот о чем я должна думать.

Только я раскрыла было рот, для того чтобы спровадить его куда подальше, как вдруг кто-то неестественно прочистил горло.

— Макар, я дико извиняюсь, но можно вас на минуточку? — раздалось следом позади меня.

Я развернулась вполоборота.

У крыльца стояла брюнетка в белом костюмчике, состоящем из короткого топа и юбки, едва скрывающей задницу. Загорелая. Симпатичная. Стройная.

Кто такая? Я впервые ее видела.

Заметив девицу, Макар закатил глаза, сжал кулаки и испустил раздраженный выдох. Если бы хорошо не знала Макара, подумала бы, что он сейчас пошлет девушку на три веселых буквы.

— Не сейчас, София. Если не видишь, я немного занят, — выдал он сквозь зубы, совсем недоброжелательно. Можно сказать, почти послал туда, куда я и думала. В облегченной форме разве что. На сей «посыл» девушка со сконфуженным видом переступила с ноги на ногу и нерасторопно пошагала прочь.

София, значит...

Так вот о ком говорила Саша. Вот кто пришел мне на замену. Что ж... Достойная замена. Ничего не скажешь.

— Всего хорошего, Макар Дмитриевич. И спасибо, что проводили.

Воспользовавшись случаем, я прокрутила ключ в замке, толкнула от себя дверь и пулей залетела внутрь дома.

Заперлась на все замки и отправилась в душ.

***

— М-м-м, Лев, это же безумно вкусно, — дала я оценку шашлыку, приготовленному им. Я продегустировала всего один кусочек, но я нисколько не преувеличивала. Мясо буквально таяло во рту.

— А то, я же говорил, — ответил он со скромной улыбкой на лице.

Мы встретились в мангальной зоне, когда уже начало понемногу смеркаться. Я устроилась на качелях, пока Лев разжигал мангал.

Мы немного поболтали, обсудили веселые состязания и поделились впечатлениями о базе.

Мне казалось, Лев осторожничал со мной. Он намеренно избегал в нашем разговоре неудобные темы. А еще я заметила, что в период молчания он по-прежнему находился в своих грузных мыслях.

Между нами не спало то напряжение, возникшее еще по дороге на базу.

— О чем ты задумался? — поинтересовалась я, не смогла спокойно смотреть на его загруженный вид.

Лев облокотился на веранду, подхватил бутылку пива со стола и сделал крупный глоток.

— О будущем, как ни странно, — ответил он сумрачно.

— И? Что там в твоем будущем? — было любопытно узнать.

И я уже приготовилась внимательно слушать, как вдруг Лев с чрезвычайно хмурым выражением лица произнес:

— Вообще-то я думал не о своем будущем, а о твоем.

— Эм-м, — напряглась я.

Поспешила я с выводами о том, что Лев решил обходить неудобные темы. Оказалось, он приберег их на «потом».

— У тебя маленький ребенок. На эмоциях ты увольняешься с работы, не имея никакого запасного варианта. По твоим словам, сегодня ты во второй раз за последние полтора года позволила себе развеяться. С Макаром у тебя напряженные отношения, — перечислял он безэмоционально, загибая пальцы, а затем вопросительно посмотрел на меня. — Какие у тебя планы на будущее?

Внезапно ощутила себя на собеседовании. А Лев в лице строгого начальника так и смотрел на меня испытующим взглядом... пока я собиралась с мыслями.

— Ну для начала я определюсь с новым местом работы. Чуть позже устрою сына в детский сад. На следующий год планирую свозить Глеба с мамой за границу. Планов полно так-то, — спокойно отстрелялась.

Однако «собеседование» протекало не так, как планировал Лев. Его что-то не устраивало.

— А отношения в эти планы вообще не входят, как понимаю?

— Мне не нужны отношения. Ни новые, ни старые, если на то пошло. И, кажется, я тебе это уже говорила.

— Говорила, но тогда я искал причину в себе, а теперь понимаю, что причина кроется в прошлом, которое ты по каким-то причинам не хочешь отпускать. Извини, но у меня складывается впечатление, что ты хранишь ему верность даже после расставания.

Что это? Осуждение? Попытка вразумить меня? Достучаться... Если так, то стратегия выбрана не та.

— Я не знаю, что сказать тебе на это, — ответила я через губу, опустив глаза в землю.

— Потому что я прав, — развел Суворов руками и было в этом жесте нечто обреченное. — Бессмысленно рассуждать о будущем, если ты застряла в прошлом. Разберись с этим.

Если покопаться в себе, я действительно не могу найти объяснение своей категоричности. Это может быть связано с чем угодно, начиная со страха разочароваться в человеке, заканчивая элементарным нежеланием впускать в свою жизнь кого-то еще.

Но как бы там ни было проблемы идут из прошлого.

И все уже стало настолько очевидным, что посторонние люди начали разбираться в моих проблемах гораздо лучше меня самой. А все потому что сама я отказываюсь принимать то самое очевидное. А пора бы уже...

— Ой, а чем это у вас так вкусно пахнет? — к беседке подлетела Саша... На крыльях любви, разумеется.

Лев снял с мангала одну шпажку с румяным мясом и передал ей.

— Угощайся. Если что, пиво в холодильнике, — указал он на летнюю кухню.

Саша мечтательно вздохнула.

— Шашлычок, пиво, красивый мужчина — трио, способное вскружить мне голову.

Лев рассмеялся и достал одноразовую салфетку, которую в итоге вручил Саше.

— Зачем? — моргнула она в растерянности.

— У тебя слюнки потекли, — подколол он ее.

А она обернулась на меня через плечо и, пока Лев отвлекся, беззвучно произнесла:

— И не только слюнки.

Я с нее не могу!

Постепенно на запах жареного мяса один за другим начали стягиваться коллеги. В результате у нашей беседки собрались практически все.

Атмосфера была располагающей к веселью. Чуть позднее Саша принесла портативную колонку и врубила на всю катушку музыку, после чего девчонок понесло в пляс.

Что касается Макара, так я его больше не видела. Он не попадался мне на глаза, а вот Софа периодически захаживала к нам. Не то с проверкой, не то ждала особого приглашения.

— У тебя очень красивые руки, и ты та-а-ак умело насаживаешь... мясо на шпажки. Одно загляденье, — Саша уже откровенно флиртовала со Львом, завороженно смотря на него.

И за этим действительно интересно было наблюдать. Внешне они очень подходили друг другу... А вот по темпераменту были, как небо и земля. Но разве это плохо?

— Э-м, спасибо, Саш, — смутился Суворов, вопросительно переглянувшись со мной. Кажется, он понял, что за ним велась охота.

Улыбнувшись, я лишь пожала плечами.

А следом отправилась в домик за зарядкой. Телефон практически в ноль разрядился.

Глава 22. О прошлом серьезно

Войдя в дом, я выскользнула из вьетнамок, включила верхний свет.

Пришлось хорошенько напрячь память, чтобы вспомнить, куда я запрятала зарядное устройство. Порыскав в сумке, я выдвинула нижний ящик комода и нашла внутри пропащий провод.

Поскольку в воздухе уже ощущалась легкая прохлада, я сняла с вешалки джинсовку, набросила ее на плечи и заснула провод в карман.

Прежде, чем вернуться к беседке, я решила открыть балконную створку на проветривание — тяжеловато засыпать в духоте, а к кондиционеру я не привыкшая.

Отодвинула занавеску, взялась за ручку и замерла, уставившись в окно.

Какого хрена?

На веранде рассиживался кто-то. Прямо на лестнице. Тень мелькала под моим окном.

Втянув голову в плечи, я тихонечко распахнула дверь, высунула нос на улицу и встретилась взглядом с Макаром, у которого на коленях разлеживался кот. Увидев меня, он улыбнулся и вздохнул. Как тогда. Когда увидел меня после долгой разлуки посреди банкетного зала. С понятным только ему облегчением.

— А ты чего тут делаешь? — изумилась я. Ну никак не ожидала увидеть его здесь.

— Да вот... отдыхаем тут с Обеликсом, — как ни в чем не бывало ответил Громов, почесывая кота за ухом. — Не желаешь составить нам компанию? У нас тут весело. Конечно, не так весело, как у вас, но нам с шерстью пойдет.

Улыбка на его губах хоть и играла, но была напряженной. Неестественной. Макар выглядел изнуренным. Даже подавленным.

Босыми ногами я ступила на веранду и прикрыла за собой дверь, чтобы мошки не слетелись на свет.

— И давно ты тут сидишь? — поинтересовалась я, поправляя на себе джинсовку.

Макар с прищуром взглянул на небо, что-то прикидывая в уме.

— Не следил за временем. Пришел сюда, светло еще было. Возле беседки вас было двое, — намекнул он на Льва. — Не стал вам мешать. Ноги сами повели меня сюда. Тут и встретился с этим шерстяным. Это его ты спасала с дерева? — спросил он, на что я рассеянно кивнула и ощутила, как по телу прокатилась дрожь... из-за дуновения ветерка.

— А ты разве не с Софой был все это время? — слетело с моих уст преждевременно. Неуместно. И прозвучало это несколько осуждающе.

— Не понял, — Макар вопросительно уставился на меня. — А с хрена ли мне быть с ней?

— Ну... вас двоих только не было со всеми, — подливала масла в огонь, провоцируя у Громова бурные протесты. — Вот я и подумала, что...

— Так! Прекращай-ка выдумывать! — перебил он меня. Резко. В обвинительной форме. — Понимаю, я напортачил в прошлом, но это же не значит, что теперь мне можно приписывать каждую юбку! К тому же мне гораздо приятней компания Обеликса, — поведал он низким голосом, прижимая пушистика к себе, и продолжил шепотом: — Кстати, подумываю забрать его себе. Надеюсь, ему у меня понравится.

Кот на радостях мяукнул. Приподнялся на задние лапы, потерся мордой о его руки и затарахтел, как трактор. Рыжий наминал Макару грудь, словно замешивал тесто.

Нашли же друг друга!

— Макар, пойдем к остальным, — предложила я, отбросив все обиды в сторону. — Тебя там ребята заждались.

Макар посмотрел вдаль, туда, откуда доносились веселые возгласы. На какой-то миг мне показалось, что вот он... Сейчас согласится, но нет. Макар передумал. Нахмурился и головой замотал. Улыбка стерлась, взгляд стал пустым.

— Если не против, я тут еще немного посижу.

— Ну, как знаешь, мое дело предложить.

Я развернулась на пятках, намереваясь войти в дом, а Макар отпустил кота, откинулся корпусом назад и ловко поймал меня за руку. Остановил и потянул на себя.

— Аль, останься со мной, — попросил он, сжимая мою ладонь.

Прозвучало как-то двусмысленно. Особенно, если учесть то как, он смотрел на меня. Умоляюще. Будто нуждался во мне больше, чем в воздухе.

— Зачем? — растерялась я вдруг.

— Не знаю, — пожал плечами, обвел взглядом территорию заднего дворика, присмотрелся к озеру. — Давай просто посидим на берегу... помолчим вместе. Уже что-то.

Что-то не так с ним было.

Еще днем он демонстрировал мне напор и заряженность, а к вечеру изменился до неузнаваемости. Весь его облик теперь выражал полнейшую отрешенность от всего окружающего.

Поразмыслив недолго, я молча сошла с веранды, спустилась по тропинке к берегу.

Шуршание сухой травы, мягкие шаги позади. Макар счел это за согласие... За приглашение. Без слов меня понял.

Он остановился у прибрежной коряги, опустился на нее и провел по засохшему стволу ладонью, смахивая с нее пыль.

Я присела рядышком с Макаром и всмотрелась в поблескивающую водную гладь, на которой отражались луна и звезды ночного неба.

Мы синхронно вздохнули, но никто из нас не нарушал тишину. В безмолвии мы просидели целую вечность. По ощущениям. В действительности эта вечность продлилась не дольше пары минут. На большее Макара не хватило.

— Полчаса назад мне позвонили из больницы, где лежит отец, — бесцветным голосом он вернул меня в реальность после прилично затянувшегося молчания. Глядя неподвижным взглядом куда-то вдаль. В темноту. — Сказали, он долго не протянет.

А вот и выяснилась причина отрешенности.

Я ничего не знала об их отношениях с отцом. Насколько они были крепкими. Но, судя по тому, каким подавленным Макар выглядел сейчас, можно было с уверенностью сказать, что он был небезразличен ему. Не так безразличен, как ему бы хотелось.

— То есть? — переспросила, все-таки надеясь, что я попросту не так его поняла.

— Он умирает, Аль, — сказал он как можно равнодушней. Сухо и абсолютно безэмоционально, но меня не проведешь.

— Как? — ужаснулась я сипло, глотка ссохлась, аж сглотнуть было нечем. — Дмитрий Борисович же бодренький был на банкете. Здоровый. Что могло произойти?

Макар досадливо усмехнулся.

— Он хорошо умеет притворяться. Даже я не усмотрел никаких признаков серьезной болезни. Но за последние две недели он сильно сдал. Очень сильно. Лекарства уже не помогали, — получила до ужаса мрачный ответ, после чего Макар снова погрузился в свои мысли.

Сердце вздрогнуло и ухнуло камнем вниз. Мороз пробежал по спине, словно речь шла о близком мне человеке.

— Хотел поехать к нему сейчас, но... я не могу найти подходящих слов, чтобы с ним проститься, — Макар напружинился, вид стал отсутствующим, будто мыслями он пребывал не здесь. Словно он уже был рядом с отцом. Прощался с ним. — Вот... пришел сюда подумать.

Ох...

Подумать... А я чуть было его не прогнала.

— Макар, почему ты обманул меня? Ты же говорил, твой родной отец умер.

И ничего... Ни одной эмоции на лице. Каменная маска вместо него. И все та же пустота во взгляде. Ледяная пустота. Обжигающая своим холодом.

— Да это еще с малолетки тянулось. Отголоски детской обиды. Когда мать нашла себе другого, помоложе и побогаче, я хотел остаться с отцом. Но мои желания не учли. Он завел новую семью. Жена, приемная дочь, дом полная чаша. Обо мне он благополучно забыл. Вспоминал только в мой день рождения, и то раз в два года. Никогда не приглашал к себе, никогда не звонил, с сестрой не знакомил.

Он ненавидел своего отца... Когда-то давно. Не сейчас.

— Однажды мать передала, что отец искал меня, а мне уже похер на него было, — перевел он на меня взгляд, в котором таилось сожаление, возможно, о котором он сам не догадывался. Очевидно, он сожалел о своей ненависти, но где-то глубоко внутри себя. — Короче, мне было проще сказать, что он умер, чем объяснять причину, по которой я ничего не знал о своем родном отце.

Дикость какая...

Никогда бы не подумала, что Дмитрий Борисович такой... такой ужасный отец. Он всегда производил впечатление добропорядочного человека. Да, строгий. Да, требовательный. Но человечный...

— Я обманул тебя и о матери. Она не знала о тебе ровным счетом ничего, — огорошил он меня следом.

— Но... ты же говорил...

— Да мало ли что я говорил тогда! — стиснув зубы, он упрямо меня перебил. Заставил захлопнуть рот и отодвинуться от него. Обнять себя руками, кутаясь в джинсовке. — Аль, я столько воды тебе в уши залил! Ты даже представить себе не можешь!

Сказать, что подобное шокировало меня — ничего не сказать. В который раз я убедилась, что подлость Макара не знает границ.

— Моя мать из тех сучек, которым важно место в обществе. Чем выше было это место, тем циничнее она становилась. Такие люди из кожи вон лезут, чтобы казаться идеальными в глазах других. Ей важно быть лучшей во всем. Носить дорогие шмотки, ездить на лимитированных тачках, отдыхать на лучших курортах мира, быть замужем за высокопоставленным хреном, иметь сына с громким именем. И тут я — черное пятно в ее жизни. Сначала отказался от учебы за границей, затем не женился на той, кого она подсунула мне. А потом и вовсе забил на ее мнение. Я так и не стал тем, кем она могла бы гордиться. Тем не менее она не упускала возможности сделать меня своей шавкой. Приручить меня.

Буквально из каждого слова сочилась лютейшая ненависть. В каждой букве угадывалась неприязнь. А презрительная интонация лишь подтверждала мои догадки.

Если отца Макар ненавидел в прошлом, мать он презирал в настоящем. И что-то подсказывало, он будет презирать ее и в будущем. Вечно. До последнего удара его сердца. До последнего вдоха.

— Я бы ни за что не познакомил тебя с такой стервой, какой является моя мать. Уж поверь, тогда она сделала бы все, чтобы ты от меня отреклась. Любой ценой. Потому два года назад вопрос о вашем знакомстве вообще не стоял.

Ну ничего себе... Если послушать Макара, то его мать прям какой-то страшный монстр без сердца.

— Думаешь, я не поняла бы тебя, если бы ты сразу признался мне? — вымолвила я с трудом, язык отказывался шевелиться.

— Честно, не знаю, о чем я думал. Я не рассчитывал на то, что мы зайдем так далеко, — признался он на одном выдохе.

Казалось бы, мне должно быть плевать на все...

Все прошло. Я пережила это. Однако разочарование обрушилось на меня вновь. Засыпало с головой и утрамбовало под грудой других разочарований. Стоило воскресить в памяти один из самых сложных периодов в своей жизни, как все снова перевернулось вверх дном.

— А на что же ты рассчитывал? На что, Макар?

— Я верил, что с тобой смогу начать новую жизнь, — ответил Громов, проникновенно посмотрев на меня. Заставив интуитивно сжаться под взглядом.

Хм.

Можно подумать, его прошлая жизнь была до того ужасной, что ему крайне необходимо было начать все с начала. И при этом обязательно со мной.

Это сейчас, когда розовые очки разбились вдребезги, я смогла прозреть.

Это сейчас выбор Макара казался мне, мягко выражаясь, странным. Нелогичным.

Он мог встречаться с любой куклой, но по каким-то причинам предпочел меня.

Это ли не странно? Разве это логично?

Нет.

Но тогда мне так не казалось.

Я пребывала в своем уютном мирке. Изо дня в день взмывала на седьмое небо. Я была счастлива. Только то счастье в действительности оказалось не прочнее пластика.

А Макар...

Я и без того наблюдала в нем незнакомца. А сейчас пришло осознание — он всегда был для меня чужим.

Но какой он настоящий?

Довольно странно задавать подобный вопрос человеку, за которого когда-то планировала замуж... От кого у меня родился ребенок.

Узнавать его уже не хотелось. Не к месту. Поздновато для знакомства.

Я приподнялась с коряги, желая размять ноги. С поникшими плечами подошла к озеру, ощущая на себе прожигающий взгляд Макара.

Я шагнула в холодную воду, задрала голову к небу и полной грудью вдохнула свежий воздух.

— Ну и как? Начал... новую жизнь? — чуть слышно проронила я, не оборачиваясь.

— Не с того я начал, — отозвался Макар. Громко и без промедлений. — И просрал все не в конце, а уже в самом начале. Когда ты спросила, есть ли у меня вредные привычки, а я ответил, что нет. Я решил начать новую жизнь, оставаясь прежним человеком с прежними проблемами. А это так не работает.

Проблемы...

— Ну и о чем еще я не знала? — поинтересовалась, предугадывая, что на этом разговор подойдет к концу.

Сомневалась, что Макар сможет обнажить свою душу. Вряд ли он захочет рыться в прошлом.

— Много о чем, — ответил он, на что я печально улыбнулась.

Ну я же говорила.

Кто я такая, чтобы предо мной открываться?

И я решила поставить точку за него. Мысленно.

Однако Макар неожиданно продолжил свою исповедь:

— Примерно до семнадцати лет я был абсолютно нормальным парнем. Если у меня и были зависимости, то только скорость, адреналин... В общем все, что связано с гонками. В восемнадцать я начал на этом зарабатывать. Я кайфовал от всего происходящего, от первых побед, а потом в моей жизни случилась Ольга, — начав так живенько, Макар вдруг закончил за упокой.

— Бр-р, — поежилась я из-за противного холодка, вызванного не самым приятным упоминанием.

— Чтоб ты понимала, серьезных планов у меня на нее не было. Я ничего ей не обещал. Мы просто время от времени спали. А ее мать однажды спалила нас за горяченьким. Закатила скандал, мол, я такой гад, обесчестил ее дочурку единственную. И ей было не объяснить, что обесчестили ее еще до меня... Показуху больше устроила. Моя мать, естественно, поддержала ее и они между собой решили, что будет правильней, если мы поженимся. Матери был выгоден такой союз. Как раз из-за положения в обществе, о котором я говорил. Мое мнение вообще не учитывалось. Короче, как обычно. Ну я и ушел в глубокий протест, и тогда в моей жизни появился другой кайф. Я подсел на легкие наркотики.

Казалось бы, меня уже невозможно было удивить. Но Макару это удалось в два счета.

Сердце ухнуло вниз. Оно просто разбилось вдребезги от услышанного признания. А я даже и подумать не могла, что разбитое однажды, можно разбить дважды.

Как оказалось, можно.

Это же немыслимо. Я не желала в это верить!

На негнущихся ногах я развернулась к Макару.

Стыд. Это правда. Его жрала собственная совесть. Запоздалая. Постыдная слабость. Лицо отражало боль или даже скорбь. Но вместе с тем я видела на нем странное облегчение. Макар словно был близок к тому, чтобы искупить все прошлые грехи... Через стыд и боль...

— Постой... Хочешь сказать, ты наркоман? — у меня не было голоса из-за образовавшегося кома гигантских размеров.

Я отчаянно схватилась за голову. В любую секунду она могла взорваться, точно переспелый арбуз.

— Боже, да что ты за человек-то такой?

— Был... Какое-то время я жил от вечерники к вечеринке. А где они, там и легкий кайф, — произнес он с нескрываемым сожалением. — Когда мы начали встречаться, я уже отказался от всех соблазнов. Я был в завязке. Но моя ошибка заключалась в том, что я не был с тобой честен. Мне было стыдно. А, признайся я сразу, мне бы не пришлось изводить себя мыслями, что ты узнаешь о моих прошлых пристрастиях от кого-то другого. Например, от Кати Ветровой.

Ум за разум заходил. Так и до сумасшествия было недалеко.

Я пребывала в глубочайшем шоке и вряд ли у меня были шансы выбраться из него без последствий.

Ненавижу!

— Катя? — округлила я глаза, борясь с желанием наброситься на Макара с кулаками. — А она тут при чем? Она что, знала о твоей наркоманской... натуре?

— Катя не только знала. Она была частью нашей компании и отрывалась за здрасьте вместе с нами. То видео, которое тебе прислали... Оно было сделано перед свадьбой с Ольгой. На нем я был с Катей. Семь лет назад... И это Ветрова тебе его отправила.

Очевидно, Макар желал уже не только оправдаться, но и перенести свою вину на другого человека.

Катя...

Да как же так? Я же не просто была слепой! Я была глухой и безмозглой!

Паршивые эмоции тем временем уже били через край. И они пробуждали во мне желание убивать. Вот серьезно.

— Нет! С меня хватит! Я не хочу это выслушивать! — процедила я, наполняясь злобой.

Макар подскочил на ноги. Шаг за шагом начал приближаться ко мне.

И желание убивать росло во мне в геометрической прогрессии. По мере его приближения. По мере того, как аромат его, подхваченный ветром, проникал в мои легкие и устраивал внутри хаос, заставляя каждую живую клетку тела остро реагировать на него. Как на сильнейший раздражитель.

И чтобы не сделать Макара жертвой непреднамеренного убийства, я целенаправленно пошагала вдоль берега. Прочь отсюда. Подальше от Громова.

Однако такой исход не пришелся ему по душе. В три размашистых шага он сократил между нами оставшуюся дистанцию. Подхватил меня под локоть и резко дернул на себя. От неожиданности я взвизгнула, а следом впечаталась носом в крепкую грудь.

Тотчас отскочила от него, как от пламени буйного.

— Нет, мы договорим! — уперто стоял он на своем. На лице его жестокость промелькнула, а в голосе тем не менее я различила нечто умоляющее. — Я блядь два с лишним года ждал, чтобы с тобой объясниться!

— Макар, ну чего ты добьешься этими объяснениями? Ты уже все сделал. Сам, — вымученно я простонала. Отошла от него на безопасное расстояние. — Никто тебя не заставлял. Не принуждал. Ты сам все разрушил, понимаешь? Своими руками.

И он сжал свои руки в кулаки. Словно собирался навалять ими себе же.

С удовольствием бы на это посмотрела. Но он лишь спрятал их в карманы и сделал еще один уверенный шаг в мою сторону.

— Но не к этому я стремился. Да, я хотел отложить свадьбу... Возможно, даже взять паузу в отношениях, чтобы дать тебе время. Чтобы ты смогла принять меня таким, какой я есть! Или же не принять... как получится, — Макар перевел угасающий взгляд на меня, смотрел будто сквозь, словно я для него была просвечивающейся субстанцией. Призраком. — Но терять тебя я не хотел. Ты нужна была мне.

— Нужна, — горько хмыкнула я.

— Нужна! Ты и сейчас мне нужна! Еще сильнее, чем прежде! — убеждал он с непоколебимой уверенностью, глаза его теперь горели под стать луне, освещающей водную гладь озера.

— Тогда что произошло с тобой? Я же так нужна была тебе! — всплеснула я руками на эмоциях.

— А то, что произошло со мной — это результат внутренних противоречий. Я реально не хотел так торопиться. Эта свадьба! Она съела мне весь мозг! Я понимал, что мы зашли уже очень далеко, а я ни хрена не сдвинулся с мертвой точки! Все откладывал серьезный разговор на завтра, на потом, до путешествия! Дооткладывался! Я так и не смог стать самим собой.

Его сверхэмоциональный монолог вызвал во мне мне едкий смех.

И... никакого понимания. Я не могла это понять. Не могла принять.

— Зато ты был собой на мальчишнике, — ядовито я подметила и отпустила глаза в землю.

Их защипало дико. Все вокруг вдруг потускнело. Слезы наворачивались.

Но причин, чтобы плакать, я не видела. Тогда какого черта?

— Нет, на мальчишнике я был все тем же, только под кайфом. И под конец дня уже не понимал ни хрена. Вообще не смыслил, что творю. Все разом пошло по пизде, — повысил он голос, также давая волю своим эмоциям. — Это самый тупой сценарий, который только можно было придумать. Но что самое тупое — я оказался под кайфом не по своей воле. Я и без того был эмоционально нестабилен.

— Постой... и поэтому ты изменил мне? Потому что был эмоционально нестабилен? — с уст сорвался совсем неуместный смешок, пронизанный иронией. — Супер!

Расслышала рык. Глухой, но бунтующий.

Осмелилась посмотреть на Макара. Тот стиснул зубы до характерного скрежетания, а потом глубоко втянул в себя воздух.

Постепенно он выходил из равновесия.

— Не поэтому, Аль, — тем не менее спокойно ответил он. — Этому вообще нет никаких объяснений. Это не было спланировано. Даже в мыслях не было ничего подобного. Если не вдаваться в подробности, то все, что происходило в туалете клуба, было неосознанно. Я не отдавал себе отчет.

От такого объема информации у меня начался очередной приступ истерики. Только на сей раз меня уже разрывал безудержный смех. Я не могла остановиться, а Громову только и оставалось, что играть желваками и наблюдать исподлобья за моим безумием.

— Ага, еще скажи, что с тебя насильно штаны стянули, — бросила я саркастическим тоном сквозь непрекращающийся смех.

Макар громко чертыхнулся и зарылся своим лицом в ладонях. Ему то ли снова стало стыдно. Толи тем самым он решил скрыть свои эмоции от меня.

Черт его разберет.

— Честно, я не помню. Включил голову уже, когда она стояла на коленях передо мной, — произнес он, убирая руки с лица, а меня внутри словно ржавой иголкой кольнуло. Больно, зараза. Даже спустя столько времени все еще болело где-то за ребрами. — Я жестко психанул, а потом Ольга приперлась в клуб. Я отвез ее домой, но у нас ничего не было. Между нами уже давно ничего нет и никогда не будет.

А так ли это важно теперь? Боюсь, уже ничего не важно.

— А те слова, что я наговорил тебе... В тот момент я правда считал, что ты не даешь мне вздохнуть. В том состоянии, в котором я пребывал, мне все казалось душным. Я сам душил себя. Потому что не мог открыться тебе. Раздражался по всяким пустякам. А сейчас я бы все отдал, чтобы вернуть все, как было. Но уже будучи самим собой.

— Это так безответственно, Макар... — проскрипела я срывающимся голосом. И слезы всё-таки полились из глаз в три ручья. Я позволила себе позорно разрыдаться. — Мне даже страшно представить, что было бы, если бы я ни о чем не узнала... Нет, не нужно тебе ничего отдавать. Хорошо, что все так вышло. Хорошо, что ты наговорил мне столько всяких гадостей. Хорошо, что мы расстались.

Склонив голову к груди, я начала задыхаться. От нарастающего кома обиды, от правды, обрушившейся на меня... Как вдруг почувствовала ладони Макара, ложащиеся на мои плечи. Он привлек меня к себе как куклу. Бережно прижал голову к своей груди, пригладил волосы. Он выдохнул из себя наверное весь запас воздуха, пока неустанно повторял:

— Прости... прости... прости меня, Аля.

Эти слова плетью высекались в сознании, у меня на сердце раной кровоточащей.

— Я сожалею обо всем, — проговорил следом у моего виска. Грудные вибрации его взволнованного и напряженного голоса отдавались мне в руки. — Каждый день я представляю себе, что было, если бы я изначально был честен с тобой, — он обхватил мое лицо ладонями и буквально вынудил посмотреть на него. — Аль, я хочу быть честным с тобой. Теперь я четко понимаю свои цели. Я осознал все ошибки, и не позволю себе допустить их в будущем. Я уже не тот болван, что был прежде. Я хочу все исправить. Хочу стать лучше для тебя, для нашего сына. Я не хочу, чтобы наши отношения с Глебом были похожи на мои отношения с отцом.

— Я тоже этого не хочу... — шмыгнула носом, дергано выпутываясь из его объятий, сбрасывая с себя его руки, — но ты ведь понимаешь, что ничего назад не вернуть.

— Понимаю... — обреченно вздохнул. Макар поднес ладонь к моему лицу, невесомо коснулся щеки, но в ту же секунду отдернул себя. — Я понимаю, ты уже никогда не будешь прежней, но я почему-то чувствую, что между нами что-то есть... Что-то еще осталось, за что еще можно бороться. Ты не можешь этого отрицать.

Если он так решил из-за того поцелуя, то пусть не обольщается. Он же, можно сказать, набросился на меня. Я вообще не поняла, что происходит.

Внезапно тишину нарушила телефонная трель. Макар вынул свой смартфон из кармана. Нахмурив брови, принял вызов, который длился не дольше пяти секунд. А затем с еще более хмурым видом он спрятал телефон обратно в карман.

— Из больницы снова звонили? — предположила я.

— Ага, — вздохнул он тяжко. — Ничего хорошего.

— Макар, тебе надо ехать к Дмитрию Борисовичу, — наставляла я, глубоко запрятывая все свои обиды, желая его спровадить уже. — Как ты говорил, чем дольше сомневаешься, тем сложнее решиться. Уверена, ты найдешь, что сказать ему.

— Да... надо ехать, — кивнул он безрадостно, а затем вгляделся в мое лицо вопрошающе. — А поехали со мной?

— Нет, Макар, — воспротивилась, я была совсем не в том настроении, чтобы ехать куда-то вместе с ним. Не после всего услышанного. — Я буду там лишней.

— Не будешь. Думаю, отец будет рад узнать, что у него есть внук.

Глава 23. Споем?

Вопреки законам логики и после столь тяжелого разговора я согласилась на уговоры Макара. Он нуждался во мне. Ему требовалась моя поддержка. Я это чувствовала, а потому отказать не могла.

К тому же счет уже шел на часы.

И если Дмитрий Борисович и впрямь будет рад узнать о такой новости... О том, что у него есть внук. Я просто не вправе лишать его такой радости.

Вот только как он отнесется к другой новости?

Не представляю, как он отреагирует, когда узнает, что его внук находился буквально у него под носом весь последний год...

Только бы он не скончался от сердечного приступа.

— Утром я сама съезжу за Глебом, а ты лучше побудь с отцом, — сидя в углубленном кресле резвого спорткара, выдвинула я встречное предложение, поскольку Макар сам хотел отправиться за сыном.

— Хорошо, — кивнул он, следуя по дороге, ведущей в город. Не стал даже спорить. — Как он провел день?

— Да нормально. Перед сном ударился в искусство и изрисовал обои в коридоре. Художник растет, — попыталась я разрядить гнетущую обстановку, но моя попытка ни к чему не привела.

— Вряд ли. Скорее профессиональный пловец, — сухим тоном обозначил он и включил радио погромче.

Намекнул, чтобы я заткнулась?

Возможно...

Можно было еще поспорить, на кого наш разговор в эмоциональном плане повлиял больше.

Если у меня еще оставались силы на общение, то Макар был выжат до последней капли.

И только у Обеликса энергия ключом била.

Макар, как и обещал, забрал кота. Сейчас он обнюхивал каждый уголок сидений заднего ряда. Но вскоре и он впал в уныние. Рыжий свернулся в клубок и уснул.

Макар тем временем ушел глубоко в себя. А у меня появилась возможность обдумать все его слова. Пока они еще оставались свежи на моей памяти.

В его искренности я нисколько не сомневалась, тем не менее никакого будущего с ним не видела.

Он может быть отцом нашему ребенку. Я никак на это повлиять не могу. Да и не хочу уже.

Есть вероятность, что Макар станет отличным отцом. Разумеется, только в том случае, если он четко последует всем своим словам, сказанным ранее. Если он на деле докажет, что это были не просто слова. Если он всегда будет помнить, что предоставленный ему шанс — последний. Однако рассчитывать на то, что ему удастся вернуть мое утраченное доверие — бессмысленно. Пустая трата времени. Его времени...

Мой поток мыслей резко оборвался. Прервала песня, заигравшая по радио.

Давненько ее не слышала, но завораживающую мелодию узнала буквально с первых нот. С первых аккордов тело покрылось гусиной кожей.

Словами не описать, как же мне хотелось выключить ее или хотя бы приглушить звук.

Когда-то эта песня была моей любимой. Но с недавних пор она вызывала у меня не самые приятные ассоциации.

Еще ни от одной песни я не испытывала одновременно и возбуждение, и отвращение, как от той, что заполняла сейчас салон своей знакомой мелодией.

Вжавшись в спинку кресла, я украдкой глянула на Макара. Одним глазком.

Помнится, нашу свадебную композицию он ненавидел до сизого пара из ушей. До зубовного скрежета.

Как же она его раздражала!

Мои уши тотчас вспыхнули. Лицо уже вовсю полыхало огнем. Под сиденьем точно угли разгорались — я не могла усидеть на месте. Мечтала, чтобы по радио запустили рекламу.

А вот Макар... Он либо не узнал ее, что маловероятно, либо был настолько поглощен своими мыслями, что не слышал вокруг себя ничего.

Его левая рука расслабленно покоилась на руле. Правую он по привычке держал возле коробки передач.

Хоть в салоне авто и было темно, но на его лице я не заметила ни тени раздражения. Напротив, его профиль украшала полуулыбка.

— Чему ты улыбаешься? — осмелилась первой разбавить наше молчание.

Макар отвлекся от дороги. Переглянувшись со мной, он пожал плечами.

— Да так. Вспомнил кое-что.

Значит, узнал.

— Что? — протянула я и натянулась струной.

Он многозначительно хмыкнул. Так же протяжно.

— Помнишь, во всем доме как-то отключили свет, а мы с тобой ехали в лифте в тот момент. Ты тогда еще жутко запаниковала.

Меня вдруг бросило в жар и воздуха в салоне стало катастрофически не хватать.

— Боязнь замкнутого пространства, — в смущении промямлила я, непроизвольно окунаясь в воспоминания того дня. — А еще темно было очень. И мне казалось, что я задыхаюсь. Ещё бы я не запаниковала.

— Мне пришлось тебя отвлекать, — косая ухмылка расползалась на губах его.

Да уж.

Помню, мы до позднего вечера катались по магазинам. Примерно за две недели до расставания.

Вымотались тогда за весь день.

Телефоны разрядились в ноль, что у Макара, что у меня.

Мы были уже практически дома. Сели в лифт, но не доехали до нашего этажа буквально несколько пролетов. Застряли. А я с детства боюсь лифтов. Неудивительно, что у меня началась паническая атака.

Макар воспринял все крайне серьезно, но он не придумал ничего иного, кроме как устроить мне концерт по заявкам.

Играя на воображаемых гитаре и барабанах, он реально пел для меня, чтобы хоть как-то отвлечь. И «нашу» песню в том числе.

— Уверена, ты перепугал всех соседей. Это было очень... живенько, но все мимо нот, — рассмеялась я, накрывая рот ладошкой. — У тебя же совершенно нет голоса.

Макар задорно хохотнул в ответ и откинул голову на подголовник.

— Разве? Ты же сказала, что лучшего исполнения никогда не слышала, — кажется, он уже флиртовал со мной. А еще этот коронный томный взгляд обольстителя. Ну точно флиртовал.

— Предположу, что ты меня заколдовал своим ужасным пением, — отважилась я подыграть.

— Верю, потому что потом мы решили...

— Ты решил, — поправила я, смутившись еще больше, на что Макар утвердительно кивнул и продолжил:

— Я решил скоротать время и отвлечь тебя другим способом, но ты настолько была заколдована моим ужасным исполнением, — глядя на дорогу, он отпустил руль, слегка вскинул руки вверх и показал в воздухе кавычки, — что напрочь забыла о своей боязни замкнутого пространства.

Молчание. Макар перевел на меня взгляд.

Секунда, другая, третья... Но за эти три секунды я успела искусать себе все губы и вспомнить все. До мельчайших подробностей.

В неловкости я заерзала на месте. Дрожь прокатилась по телу.

Чем дольше Макар смотрел на меня, тем шире и похотливей становилась его улыбка. Хотя дело было не в улыбке вовсе. А в моих мыслях, которые спровоцировали воспоминания.

Макар был нежен... лишь в первые секунды, но, когда он разорвал на мне трусы, что на моей памяти произошло впервые, что-то пошло не так. Он был ненасытен. Требователен как никогда. Он целовал меня до судорог в конечностях. Так, будто хотел что-то доказать. Со сшибающим напором. На какой-то миг я даже растерялась...

И в тот момент буря стихла. Головокружительный натиск по щелчку пальцев преобразовался в дразнящую нежность. В уже привычную ласку. В приторную сладость.

Макар словно примерил на себя роль обезумевшего дикаря, но она пришлась ему не по вкусу и он переключился обратно.

А жаль. Я не любительница экспериментов, но, должна признать, это было как минимум неожиданно... необычно, а как максимум... охрененно. Другого слова и не подобрать.

Ничего подобного я никогда прежде не испытывала.

— Это я к чему... а что, если Глеб был зачат в лифте? — предположил Макар в шуточной манере, отчего я выпала в осадок. И краска с новой силой прилила к лицу и шее.

— Божечки, — в неловкости я сомкнула веки, запрятала лицо в ладонях. И не смогла сдержать рвущийся наружу нервный смешок. — А ведь это вполне возможно.

Внезапно Макар прибавил громкость и... как запел. Прям как тогда. В лифте.

Это было все так же ужасно, но Макару и сейчас удалось меня отвлечь...

И я ведь практически забыла о том, что между нами тянулась беспросветная пропасть.

— Ну помоги мне, Аль, я один не тяну, — упрашивал он меня, дурачась за рулем.

Но как бы мне ни хотелось подключиться к нему, я непреклонно держала свой рот на замке.

Не могла подчиниться ему даже в такой мелочи.

Разве что я наблюдала за ним украдкой. За его движущимися губами, на которых играла улыбка. За его взглядом, наполненным живым блеском. За его пальцами, отбивающими ритм музыки. Завороженно. Будто находясь под гипнотическим воздействием. И в какой-то миг мне действительно показалось, что я провалилась в прошлое. В то время, где единственной моей проблемой был поднятый стульчак.

Нет, нельзя предаваться игре воображения. В ней нет правил и нет победителей. Есть только проигравшие. Это может затянуть. Одурачить.

Я тряхнула головой, прогоняя прочь неуместные мысли. Избавляясь от наваждения.

— Макар, а как так получилось, что ты возобновил общение с Дмитрием Борисовичем? Ты его простил? — спросила я, вновь принимая серьезный вид.

С лица Макара резко стерлась улыбка. Он крутанул регулятор громкости, убавив звук.

— Да вот как-то получилось, — ответил он так, словно сам был удивлен такому исходу. — Отец следил за моим участием в тестах Гран-при. В иностранных новостях как-то разузнал об аварии. Посчитал, что со мной что-то серьезное случилось, и приехал, но, как оказалось, зря он проделал такой путь. Все со мной было нормально. Так потихоньку и начали общаться.

Авария?

Столько времени уже прошло, а я ведь даже толком ничего не узнала о Макаре.

— Что за авария? — пробормотала с настороженностью, ощутив участившуюся пульсацию в висках.

— Да обычное дело. Говорю же, ничего серьезного, — отделался он общими фразами и крепче стиснул руль пальцами. Очевидно, Макар не желал об этом распространяться.

— А где... Где ты был эти два года?

— Да много где. А так большую часть времени я провел в Израиле, — не внес он никакой ясности.

Израиль...

Весьма странный выбор, учитывая тот факт, что Макара всегда тянуло в сторону Азии.

Филиппины, Индонезия, Таиланд. Израиля в этом списке точно никогда не было.

— Ты все еще участвуешь в гонках? — следом спросила я, предположив, что его выбор мог быть связан с ними.

— Уже не участвую. Я завязал с автоспортом. Окончательно, — отреагировал как-то неохотно, вынужденно.

И вновь он удивил меня.

Прежний Макар ни за что не оставил бы гонки. В них он видел свое предназначение. Свой смысл жизни.

Макар, которого я знала, жил не от вечеринки к вечеринке, а от заезда к заезду.

— А почему ты завязал? — выдохнула я растерянно.

— Потерял чувствительность в левой стопе. Не мог выжимать сцепление.

Так вот чем обусловлены эти перемены. Вот, почему Макар пересел на автоматическую коробку передач.

— Это последствия аварии? Надеюсь, ничего серьезного?

— Нет, — улыбнулся Макар, встретившись со мной теплым взглядом. — Но мне приятно, что ты волнуешься.

— Поэтому ты хромаешь? — предположила я, вспомнив наш поход в зоопарк.

Макар посмотрел на меня с прищуром и предпочел уйти от прямого ответа:

— А что, так сильно заметно?

— Не сильно, но заметно, — заторможенно вымолвила.

— Немного побаливает еще, но скоро уже пройдет, — ответил он бодро, и прозвучало это весьма обнадеживающе.

Как бы я ни относилась к нему, я за него волновалась.

Всё-таки он отец моего ребенка. И хотелось бы видеть его здоровым и полным сил.

Ох. Что-то меня понесло...

Вскоре мы приехали к больнице.

Макар оставил люк чуть приоткрытым, поскольку Обеликса пришлось держать в машине. У администраторской нас уже ждали, поэтому сразу же проводили к палате, где лежал Дмитрий Борисович.

А затем я вновь включила "заднюю", и Макару пришлось уговаривать меня.

— Нет, Макар, вам надо поговорить наедине, — отнекивалась я, мотая головой из стороны в сторону.

— Ты войдешь со мной. Либо вместе, либо никак — выбор за тобой! — буквально напирал он, накрывая ладонями мои плечи, сжимая их и буравя меня пытливым взглядом.

И я сдалась под натиском, за что он наградил меня благодарной улыбкой.

Макар постучался в дверь, распахнул ее и я вошла в палату вслед за ним.

— Ну надо же. А я уж думал, не доживу, — хрипящим голосом произнес Дмитрий Борисович, заприметив нас в дверях.

Глава 24. Поздно...

— Как же здорово, что ты пришел. Да еще и не один, — с уставшей улыбкой на потрескавшихся губах произнес отец Макара и переглянулся со мной. — Это добрый знак. Должен быть добрым.

— Очень на это надеюсь, — отозвался Макар, возвышаясь над больничной койкой и включая подсветку над ней.

Неяркую, тем не менее теперь мне удалось получше рассмотреть моего бывшего начальника... Деда моего ребенка.

Дмитрий Борисович выглядел очень плохо. За то время, что я его не видела, он сильно изменился. Как сказал Макар — сдал.

Он осунулся, существенно потеряв в весе. Кожа его приобрела землистый оттенок. Ввалившиеся щеки обросли седой щетиной. Под потускневшими глазами с поникшими уголками проявлялись темные круги.

Прежде статный мужчина за каких-то пару недель изменился до неузнаваемости. Он превратился в немощного старика.

Это печальное зрелище. И до того пугающее. Берущее за живое.

— Ну как ты? — поинтересовался Макар, ободряюще похлопав отца по бедру.

— Как на курорте, — пытался мужчина юморить сквозь болезненное хрипение. — Все тут носятся вокруг меня. То одно поднесут, то другое. Сестрицы всю задницу мне истыкали уже. Подохнуть спокойно не дают. Вот на кой хрен ты меня сюда положил? Что ты возишься со мной?

Макар присмотрелся к аппаратуре, где на экране транслировались жизненные показатели Дмитрия Борисовича, и сдвинул брови к переносице.

Знать не знаю, что он там углядел, но, должно быть, ничего хорошего.

— Так надо, отец. Сначала ты со мной, теперь моя очередь, — ответил Макар с нажимом. — Лучше скажи, тебе обезболивающее когда давали в последний раз?

— Час назад. Все нормально. Мне уже полегчало, — лгал Дмитрий Борисович.

Не хотел расстраивать сына, но вся мучительная боль и так отражалась у него на лице. При малейшем движении. При каждом глубоком вздохе.

Странно, но он совсем не удивился моему появлению. И даже не поинтересовался, почему я пришла вместе с Макаром.

А я же места себе не находила. Смотрела куда угодно, но только не на Дмитрия Борисовича.

Ужасно больно было видеть в нем угасающего человека. Тающего прямо на глазах.

— Это хорошо, потому что мне нужно тебе кое-что рассказать, — сказал Макар несколько нервно, покосился на меня. Он словно искал во мне поддержку.

Я буквально заставила себя пройти ближе к нему. Остановилась у подножия кровати и обняла себя руками. Волнительно было до трясучки.

— Та-а-ак, — подозрительно прищурился Дмитрий Борисович, перевел взгляд с меня обратно на Макара. — Неужто вы вместе?

— Я бы так не сказал, но мы были когда-то вместе. Два года назад.

Мужчина вздохнул, поджав тонкие губы. Он попытался принять сидячее положение, но любое движение доставляло ему боль. Хоть он и старался не показывать вида.

Макар заботливо помог ему справиться с подушкой. Он поправил ее, подложил ему под спину.

— Так странно, — произнес Дмитрий Борисович наконец-то. Задумчиво. Мысленно он вел рассуждения, а потом решил их озвучить: — Алён, ты ведь всегда казалась мне здравомыслящей девушкой, но что... Что ты нашла в моем сыне? Он же упрямец, раздолбаем был.

Удивительно, но даже будучи при смерти, этот мужчина не упускал возможности подколоть Макара.

Он заставил меня улыбнуться. На миг забыть, по какой причине мы здесь находились.

Я посмотрела на Макара, а тот тоже всячески подавлял улыбку.

— Не знаю, так уж сложилось, — ответила я почти беззвучно и совершенно беззлобно.

— А если серьезно, то я подозревал, что вас двоих связывало что-то. Так... лишь предположения, — следом Дмитрий Борисович застал меня врасплох.

И Макара, судя по всему, тоже.

Улыбка резко сошла с лица. Он встрепенулся. А я попятилась назад и, потеряв устойчивость в ногах, опустилась на стул, стоявший у стеночки напротив больничной кровати.

Что?

Неужели его отношение ко мне обуславливалось тем, что он знал обо мне и Макаре? И повышение я добилась не своим трудом? И поблажки все эти были неспроста?

— Не понял... Что еще за предположения? — пришел Макар в изумление, он струной натянулся, напрягся.

— Ну ты же мне рассказывал о той девушке, которую по глупости своей упустил. По твоим довольно красочным рассказам я нарисовал себе ее портрет, — перевел мужчина на меня взгляд, от которого я сгорбилась. — И почему-то первой мне на ум пришла Алёна. Не могу найти этому объяснений. Совпадений было уж больно много.

— Ну вот что ты сочиняешь? Когда бы я тебе рассказывал об Алёне? — фыркнул Макар в неверии.

— А ты тогда от наркоза отходил. Бредил, не помнишь наверное, — усмехнулся Дмитрий Борисович по-доброму.

— Да ладно! — вспылил вдруг Макар, однако гнев его махом сошел на нет. — Постой, я чёт не врубаюсь. А ты чего ждал-то? Раз ты догадался, почему сразу не сказал, что Алёна на тебя работала?

— Ну, насколько мне известно, у Алёны на тот момент уже своя жизнь была. За нее я не имел права решать, но и тебя мне обнадеживать как-то не хотелось. Я ж не был уверен на все сто, а от тебя словечка лишнего не вытянешь, — нахмурился Дмитрий Борисович. — Я понадеялся на случай.

Я неестественно прочистила горло и тогда мужчины синхронно уставились на меня.

— Прошу прощения, а когда все это было? — спросила я, потерянным взглядом посматривая то на Дмитрия Борисовича, то на Макара.

— Три месяца назад примерно, — ответил последний, тем самым подтверждая мои догадки.

Должность я заполучила как раз три с небольшим месяца назад.

Кошмар... Все разом рухнуло. Все мои труды вмиг обесценились. А я-то наивно полагала, что заслужила повышение по праву. Так нет! Благодаря догадкам Дмитрия Борисовича и только...

Нет, я конечно признательна ему за все, что он для меня сделал. Но данная новость значительно понизила планку моей самооценки.

Зато я теперь могла исключить элемент случайности. Наша встреча с Макаром оказалась не банальной случайностью, не стечением обстоятельств, а подстроенной ловушкой. Нас обоих заманили в нее... как каких-то подопытных хомячков.

— Да. Тогда я намекнул Макару, что после реабилитации ему надо срочно возвращаться домой, в городе счастье свое искать, а он в протест, — сдавленный голос Дмитрия Борисовича вернул меня в реальность.

— Какой реабилитации? — снова вмешалась я в диалог, предположив, что речь шла о наркологическом диспансере, в котором Макар проходил лечение. Или что-то вроде того.

Две пары глаз вновь взирали на меня так, будто впервые увидели. Русаков смотрел непонимающе, а Громов — предупреждающе.

— Ты ей что, не рассказал? — озадаченно прошептал Дмитрий Борисович, приподняв широкую седую бровь.

— Нет, — ответил Макар ему сквозь зубы, а после обратился уже ко мне: — Аль, да простая реабилитация. Ногу лечил, я же тебе говорил.

Дмитрий Борисович громко цыкнул и глаза закатил. Оправдания сынка явно вызывали в нем раздражение.

— Он же, можно сказать, заново учился ходить, — произнес мужчина, кивнув на своего сына. — Договорились, что как только встанет на ноги, он временно возглавит мою компанию, — он тяжело вздохнул, выдохнул с хрипом и попытался улыбнуться. — Ну и вот как все вышло. Но хоть не зря все. Жалеть больше не о чем.

— Не понимаю я все равно, — озадачился Макар и присел на кровать в ногах отца. — Если ты утверждаешь, что догадывался о нас с Аленой, почему тогда поддержал слияние с Сергеем?

— Я его не поддерживал. Я был нейтрален — это разные вещи. Ты сам должен был определиться, — Дмитрий Борисович по-отечески накрыл своей ладонью руку Макара, похлопал по ней. — И вижу, ты определился.

Молчание последовало. Скорбное. Гнетущее.

Дмитрий Борисович смотрел на своего сына с гордостью и в то же время с тоской. Он едва ли обрел сына. Только-только наладил с ним отношения, а ему снова приходилось прощаться с ним. При самых ужасных обстоятельствах.

Внезапно тишину нарушил мой приглушенный всхлип.

Находясь в растрепанных чувствах, я сидела в уголочке и разводила сырость.

Макар обернулся на меня через плечо и взмахом руки подозвал к себе.

Я утерла рукавом слезы, подошла к кровати.

— У нас для тебя еще одна важная новость, — начал было Макар вкрадчивым тоном.

— Хорошая хоть? — хмыкнул Дмитрий Борисович.

— Очень... очень хорошая, — отозвалась я, разглядев на лице Макара немое одобрение.

— Твой ребенок — мой внук? — предположил Дмитрий Борисович, заставив мое сердце совершить в груди кульбит.

— Ага, точно, — вымолвила я с трудом.

А Макар вдруг прыснул со смеху.

— Ты еще скажи, что об этом тоже догадывался.

— Догадался, но только сейчас. У Алёны же мальчонка есть, стало быть... — оживился мужчина, в его тусклых глазах блеснула надежда. — А где мой внук? Он не с вами?

И у меня где-то в глубине души также затеплилась надежда, что Дмитрий Борисович еще может побороться со своим недугом. Еще не все потеряно. Он сильный. Он может пойти на поправку. Чудеса же порой случаются.

— Нет, с маленькими детьми сюда нельзя, к сожалению. Глеб дома сейчас. С матерью Алёны, — Макар был вынужден расстроить своего отца.

— Чертовы распорядки! Нелюди их придумали, что ли? — недовольно пробурчал Русаков.

Макар не мог оставить отца ни с чем. Он вынул из кармана свой телефон. Сначала открыл папку с фотографиями и одну за другой принялся показывать Дмитрию Борисовичу. А я со стороны наблюдала за тем, как тот с восторгом разглядывал каждый снимок своего внука. Дрожащими руками гладил личико, изображенное на экране. Затаив дыхание. С теплотой и любовью в глазах. С сожалением. Он все заранее понимал. Понимал, что у него не так много времени осталось. Что их встреча может и не состояться.

— Чудо какое! Он же копия твоя, — отметил охрипши Дмитрий Борисович, эмоции переполняли его, в глазах теперь мерцала влага.

В ответ на это Макар активно закивал.

— Один в один почти. Ты только посмотри, — с вдохновенной улыбкой на губах он порылся в изображениях и продемонстрировал отцу еще один снимок.

Я тоже проявила любопытство. Подалась корпусом вперед и разглядела на экране лицо маленького мальчугана, созданное из двух половинок фотографий разного времени. Одна половина сделанная совсем недавно, а вторая — двадцать с лишним лет назад. Макар создал этот снимок, чтобы сравнить себя и Глеба в одном возрасте.

И от такого сравнения у меня рот перекосился в удивлении. Из-за их поразительного сходства.

Разумеется, я замечала, что Глебу от Макара досталось больше, чем от меня. Но они же были буквально идентичны. Ну надо же!

— Макар, а принеси-ка мне... горячего бульона, — выдал Дмитрий Борисович.

— Да ладно! Неужели у тебя появился аппетит? — обрадовался Макар и тотчас подорвался с кровати, в суматохе посмотрел на наручные часы. — Сейчас что-нибудь придумаю. Я раздобуду! Мигом! Одна нога там, другая здесь!

Однако стоило Макару выбежать из палаты, и Дмитрий Борисович дал понять, что тем самым хотел лишь на время спровадить своего сына. Остаться со мной наедине. Это несколько напрягло меня.

— Не хочу, чтобы Макар услышал то, что я сейчас скажу, — вымолвил он с запредельно серьезным видом. — Мой сын не любит, когда его мысли озвучивают за него. Мне уже недолго осталось, а вы не до конца понимаете, насколько ценным бывает упущенное время.

— О чем вы? — каждая клеточка моего тела завибрировала.

— Я не возьмусь его оправдывать. Скажу лишь, что все произошедшее между вами в прошлом, не давало ему обрести покой. Когда я приехал к нему в Израиль, я не мог поверить, что это мой сын. Передо мной был призрак. Не было в нем жизни. Во мне сейчас больше жизни, чем в нем было тогда. Он был совершенно потерян. Но что с ним стало сейчас, — лицо Дмитрия Борисовича внезапно озарила улыбка. — Это же два абсолютно разных человека.

— И вы туда же, — пробубнила я, потупила в пол глаза с подступающими слезами.

Не желала я развивать эту тему.

Внутри гнев начал нарастать. Обида опутала шею тугими тисками. Она душила меня.

Все ведь могли найти оправдание Макару. Все занимали его сторону.

Все вокруг! Но только не я...

Такое ощущение, что за спиной Макара стояла уже целая гвардия заступников, в то время как за моей спиной было лишь прошлое, на которое я так или иначе оглядывалась.

— Понимаю, он натворил много глупостей в свое время. В этом мы с ним схожи отчасти, — произнес Дмитрий Борисович с хрипотой в голосе и приглушенным смешком. — Но что нас отличает, так это то, что Макар никогда не откажется от своей семьи. Он любит тебя. Ты — его семья. Нет ничего важнее семьи. Я это понял, но слишком поздно. А к нему осознание пришло многим раньше, — убеждал он меня.

А мне нечего было ему ответить. Хотелось дать какую-то надежду, чтобы не нагнетать, но не могла и слова вымолвить.

— Алён, ну глянь на меня, — попросил он. Я подняла голову и посмотрела на увядающего мужчину сквозь слезную пелену. — Время же безумно быстротечно. Рано или поздно наступает последний день. Об этом мало кто задумывается, а потом все, уже поздно, — он попытался развести руками, однако ему и этого не удалось. Скорчившись от боли, он продолжил: — Я не хочу, чтобы вас настигло это чертово "поздно". Упущенное время нельзя вернуть, а вот ошибки исправить можно и нужно.

На словах все довольно просто. Мне несложно представить, как я даю Макару еще один шанс. Мне несложно представить нас счастливой семьей. Но мои представления на деле могут быть далеки от реальности. Я уже не боюсь ошибиться. Ошибаться — это нормально. Чего я на самом деле боюсь, так это то, что исправление ошибок ни к чему хорошему не приведет. Что мы просто зазря потеряем время...

— Вы из тех, кто дает людям второй шанс и не сожалеет об этом?

— Не сказал бы, этим я похвастаться не могу. Но я из тех, кто однажды получил второй шанс. Мой единственный сын мне его предоставил, и нужно быть полным идиотом, чтобы упустить его.

Тогда в голове невольно всплыли слова Льва:

"Бессмысленно рассуждать о будущем, если ты застряла в прошлом. Разберись с этим".

В тот момент я думала, что его философия затрагивает наше совместное будущее. Таким образом он хотел сказать, что будущего с Макаром нет и быть не может.

Но, кажется, Лев закладывал в свои слова совершенно иной смысл. Он не видел нас вместе. Больше не видел... Он всячески намекал на Макара, потому и просил меня перестать оглядываться в прошлое.

Боже...

Честно, я запуталась. А еще голова раскалывалась и в висках пульсировала боль.

— Получается, это вы поспособствовали тому, чтобы мы встретились. И повышение я получила незаслуженно, — заторможенно произнесла я севшим голосом, испытывая при этом жуткий дискомфорт.

— Что? Нет, конечно! — на посеревшем лице мужчины появилось упрямое выражение. — Макар так или иначе возглавил бы компанию. Это произошло под влиянием обстоятельств. А повышение... Так ты получила его еще до моей поездки в Израиль, — пояснил он, загоняя меня в тупик. — Ты заслужила его. Своим трудом.

Внутренности сжались. Они переворачивались раз за разом, словно вращались в центрифуге. Мне было безумно неудобно перед Дмитрием Борисовичем.

— Дмитрий Борисович, я не могу вам ничего обещать, но я могу дать слово, что обдумаю все ваши слова, — клятвенно заверила я, встретившись с его выжидающим взглядом.

— А мне и этого достаточно, — наградил он меня благодарной улыбкой.

— А где... где ваша семья? — следом поинтересовалась я, преодолевая неловкость. — Почему они не с вами?

— А я отправил их немного отдохнуть. Перед вашим приходом. Они где-то тут неподалеку.

Я обратила внимания на то, с какой тоской Дмитрий Борисович посмотрел на часы, стоявшие на прикроватной тумбе.

А что, если попробовать обойти правила? Нарушить распорядок... Хотя бы попытаться...

— Я попробую договориться с персоналом! Прямо сейчас! — подорвалась я с места, вдохновившись идеей. — Может, они разрешат нам прийти сюда с вашим внуком. Вы только держитесь, хорошо?

— Хорошо, Алён. Обещаю, я продержусь, — обессиленно вымолвил он, откинув голову на подушку и с силой зажмурив глаза. В очередном приступе боли.

Однако меня ожидало сплошное разочарование. Дмитрий Борисович не сдержал своего обещания. За пару часов до рассвета, в окружении всей его семьи, он ушел...

Он так и не познакомился со своим внуком. Для него настало то самое "поздно". Порой поздно наступает слишком рано...

Глава 25. Ничего не предвещало...

Два месяца спустя

На часах было ровно пять вечера, когда позвонили в дверь.

— Па-а-а! — заголосил радостно Глеб и, бросив все свои игрушки, понесся ураганом в холл. — Та-та! — потянулся он к замку, да вот только не доставал — роста пока еще маловато было.

Сын с выжидательным видом смотрел на меня. Подгонял нерасторопную мамочку, стоя у двери.

— Ага, по твоему папе можно прям часы сверять, — подметила я с улыбкой, выключая духовку.

Я наспех вытерла руки кухонным полотенцем, повесила его на плечо и, подойдя к входной двери, прокрутила замок.

На лестничной клетке стоял Макар. В вытянутых руках он держал гору полупрозрачных пакетов с пряжей и различной тканью внутри. За ними практически не было видно его лица.

— Ого, сколько их! — удивилась я количеству мотков. Отошла в сторонку, впуская Макара в квартиру. — Даже не ожидала, что их будет столько много. Вот это я сдуру оформила заказ!

— Ага, и тебе привет, — скользнул губами по моей щеке. Невинно. — Надеюсь, ты свяжешь или сошьешь и мне что-нибудь? Не зря же я все это тащил на себе.

Я хохотнула в голос.

— А чего бы ты хотел?

— Трусишки было бы в самый раз, — выдал он, сохраняя при этом максимально серьезнейший вид.

— Хорошо, свяжу тебе труханы на зиму! Хотя нет, целый комплект труханов, так и быть! — согласилась я, мысленно уже представив себе схему.

— Идеально, — подмигнул он мне.

Макар сбросил пакеты на пол. Снял куртку, разулся и тотчас подхватил Глеба на руки.

Сначала подбросил его в воздух, а затем затискал до радостных визгов. А тот вцепился в него крепкой хваткой. Рот до ушей. Соскучился, видно. И так каждый божий день.

— Будешь чай или кофе тебе налить?

— От кофе не отказался бы.

Я прошла в кухонную зону. Макар первым делом отнес пакеты с моим "добром" в мастерскую, а затем проследовал в кухню, смежную с гостиной.

Глеб уже удобно устроился на его любимом месте — у папки на плечах.

Остановившись у кухонного островка, Макар огляделся по сторонам, сделал пару резких вдохов.

— А чем это так вкусно пахнет? — поинтересовался он, похлопывая себя по животу.

— А? Да я это я готовила картофельную запеканку, — ответила я и принялась ссыпать в кофе-машину кофейные зерна.

— М-м-м... С фаршем? — протянул он, а затем картинно облизнулся.

— Точно, с фаршем, — кивнула я, встречаясь с его голодным взглядом.

Помнится, два с лишним года назад Макар готов был оды петь запеканке с фаршем в моем исполнении.

Съедалось все в считанные минуты. До последней крошки.

— А ты не обедал, что ли?

Макар помотал головой.

— Честно, времени не было даже перекусить. Сегодня весь день вводил в курс дела нашего нового зама.

А ему прям идет роль большого начальника.

Еще два месяца назад я не верила, что из этого получится что-то стоящее. И фирме я предрекала скорое банкротство.

Однако, если верить востребованности организации, все напротив идет в гору.

Штат потихоньку расширяется. Макар нанял советника и заместителя. Создал еще одну группу дизайнеров, поскольку заказов существенно прибавилось.

И этому есть объяснение — фирма нашего единственного в городе конкурента по каким-то причинам начала уходить на дно. Уж не знаю, что послужило этому...

Как бы там ни было, но Макар доказал на примере свою способность не только сохранить все на своих местах, но и увеличить значимость компании на рынке, усилить команду даже в самый тяжелый для нее период.

После смерти отца он не опустил руки. Дмитрий Борисович может гордиться своим сыном.

— Тогда марш в ванную руки мыть! Живо! — распорядилась я с обманчивой строгостью в голосе, а для большей авторитетности вооружилась деревянной лопаткой и ножичком.

Пока разрезала запеканку на кусочки, за спиной прозвучало протяжное хмыканье.

Я обернулась из-за плеча и, лицезрев довольный оскал на лице Макара, заломила вопросительно бровь.

— Что ты хмыкаешь? И почему ты еще здесь?

— Обожаю, когда ты мной командуешь, — понизив вибрирующий голос, он воззрился на меня коронным томным взглядом обольстителя, желая заманить меня в плен своих глаз.

— Так, ты давай-ка не флиртуй со мной! У меня тут полно колюще-режущих предметов! — со смехом пригрозила я и деланно наставила на него лопатку.

А тот надул губы и нарочито горестно вздохнул.

— Все еще нельзя?

— Нет, — залилась я краской смущения, принимаясь накладывать в тарелку запеканку.

— Даже капельку? — упрямо сдвинул брови к переносице, демонстрируя на пальцах мизерную «капельку».

— Капельку можно, — расплылась я улыбке и ощутила, как заполыхали мои щеки.

Макар самодовольно ухмыльнулся, снял со своих плеч Глеба и, чмокнув его в макушку со вьющимися волосами, пересадил на диванчик.

— Глеб, ну вот как... Как ты живешь с этой занудой, вот скажи мне? — ворчал он прям как старик, на что сын принялся балакать что-то на своем, очевидно, соглашаясь со своим отцом, с которым за все это время они успели спеться. Не разлей вода.

Но что самое интересное — я перестала ревновать сына к Макару.

Поразительно, но все внутри меня обрело долгожданный покой. Мне удалось восстановить утратившее равновесие. И сейчас мое душевное состояние практически приблизилось к идеальному.

Нет, мы не вместе. В плане отношений точно не вместе.

Но я однозначно могу похвастаться тем, что мне удалось отпустить прошлое. Я смогла освободиться от обид, вытравить яд, скопившийся за годы в моем сердце. Не без труда, но все же.

И теперь я не завишу от прошлого. Мое мнение не зависит от совершенных в прошлом ошибок. На них я больше не опираюсь.

Между нами все так же тянется пропасть. Она никуда не делась. Но совместными усилиями мы смогли проложить мост через всю эту огромную бездну, где на самом дне покоятся все наши ошибки.

Макар, как и обещал, держит себя в ежовых рукавицах. И у него неплохо получается, несмотря на то, что я всегда наблюдаю в его глазах нескрываемый интерес. Ощущаю на себе нескромные взгляды. Откровенные. Блуждающие. Провоцирующие. С каждым днем все больше и больше. Но что делать с тем, что удерживать их на себе становится все сложнее и сложнее...

Сейчас меня устраивает то, что Макар стал частью нашей маленькой семьи.

Мы видимся практически каждый день.

Он не давит на меня, не упрямствует, не требует большего. Он выполняет все мои условия, занимая позицию "ждуна", а я тем временем нахожусь на позиции "зануды", как мы уже успели выяснить.

Но что поделать... Я пока еще присматриваюсь.

— Это просто объедение, — умасливал меня Макар, уплетая за обе щеки, мыча в удовольствии. — Да, чуть не забыл, тебе Саша привет передавала.

— Спасибо, — кивнула я, присаживаясь напротив него с чашкой чая. — Надо бы заглянуть завтра к ней. Поздравить ее с повышением.

Саша в курсе про нас с Макаром. И про то, что у нас есть ребенок.

Ей случайно проболтался Лев. Еще на базе. Когда та спросила, куда мы уехали вместе.

Впрочем, Сашка ничуть не удивилась новым подробностям. Она начала догадываться еще задолго до тимбилдинга. Разумеется, благодаря Ольге, устроившей в офисецирк.

К слову, Саша со Львом уже месяц как встречаются. Этой взбалмошной девушке с шилом в одном месте удалось охмурить Суворова — мужчину, который привык держать все под контролем и планировать свое будущее на годы вперед.

Они кардинально разные... Как лед и пламень. Но есть все же нечто такое, что смогло их объединить. Смею предположить, что это любовь.

Безумно рада за них. И за повышение Саши тоже.

Уже месяц прошел с увольнения Софии. Все это время Саша исполняла обязанности главного дизайнера, а я с большим удовольствием ей помогала. И вот, наконец, она дождалась официального назначения.

— Ты там еще не надумала вернуться в нашу команду? — спросил Макар.

О... И этот умоляющий взгляд...

Он же просто мечтает о моем возвращении в офис. Чтобы чаще видеться.

Кажется, Макар не может без меня и дня прожить.

— Нет, мне нравится работать удаленно и заказы начали появляться, так что... — была я категорично настроена, а в ответ Макар фыркнул. — Да и маму не хочется напрягать. Похоже, у нее появился ухажер.

— Серьезно? — округлил он глаза в удивлении.

— Да, только т-с-с, — мамы дома не было, тем не менее я зачем-то перешла на шепот. — Она мне еще не говорила, но я-то все вижу, все понимаю. Мама же буквально светится вся! Ее телефон постоянно пиликает. И днем, и ночью! А еще вчера с прогулки она пришла с маникюром и новой прической.

— Ба-ба! — звонко подтвердил Глеб, обкатывая по паркету новую машинку.

— И? — моргнул Макар в непонятках. Он даже перестал жевать. — Это что-то должно означать?

— Конечно! — всплеснула я руками у лица. — Она же сроду не делала маникюр! Все говорила, что это пустая трата денег. Нет, у нее точно кто-то появился!

Надеюсь, я правильно расшифровала все эти сигналы.

Я была бы безмерно счастлива, если бы мама встретила достойного мужчину.

Она же заслуживает женского счастья. Сколько можно уже огораживать себя неприступными стенами?

Макар расслабленно откинулся на спинку стула, склонил голову набок.

— Ну а у тебя... появился кто-нибудь? — внезапно спросил он, пристально глядя на меня.

— Нет, — выдохнула я растерянно, словно сама засомневалась в ответе.

— Разве? — прищурился он, взглядом пригвождая меня к мягкой спинке барного стула. — Может быть, какой-нибудь тайный поклонник, к примеру?

Это он что, ревнует? С чего бы вдруг? Я поводов не давала так-то... Мы же постоянно вместе.

— Да нет у меня никаких поклонников, — жутко разнервничалась я отчего-то, бедные легкие в комок сжались.

— А как же я? — следом он произнес и меня отпустило. Я глухо усмехнулась и закатила глаза к потолку.

— Так ты не такой уж и тайный.

— Это ты зря. Ты даже понятия не имеешь, о чем я втайне мечтаю, — с загадочным видом ответил Макар, заинтриговав меня до колик в животе.

Стараясь не подавать виду, я поставила локоть на столешницу и кулаком подперла щеку.

— Ну и о чем же?

— А ты пододвинься поближе, — попросил он пока что обыденным тоном.

Не увидев в этом ничего такого, я слегка привстала со стула, потянулся ему навстречу через небольшой стол. Без задней мысли.

— Столько хватит? — мой голос вдруг сорвался.

А Макар теперь нарочно медлил с ответом. Играл со мной, дразнил меня. Потемневший взгляд его медленно опустился на мои губы. Там и застыл ненадолго.

— Еще ближе, — произнес вполголоса. Он словно утягивал меня незримым поводком, опутанном на моей шее.

Глаза в глаза. Его дыхание уже гуляло по моему лицу. И дрожь волной поднялась по телу. Это будто бы были не мурашки вовсе, а невесомые прикосновения. Обжигающие. Приятные.

— Еще немного.

Затаив дыхание, я уперлась ладонями в столешницу и продвинулась вперед еще. Буквально на сантиметр.

И этого хватило, чтобы Макар завел свою ладонь за мою шею. А следом он потянулся ко мне, оставил мягкий поцелуй на губах и тут же отстранился. Нехотя. Но взгляда не отвел.

Все так же изучал каждый миллиметр моего зардевшегося лица... губ, глаз... Взглядом, постепенно наполняющимся темнотой.

Он вновь перевел его на мои губы. Глубоко втянул в себя воздух, раскалившийся от искр, потрескивающих между нами. Сомкнул веки и, нервно сглотнув, охрипшим голосом выдал:

— А можно мне кофе?

Волна дрожи тотчас скатилась вниз по ногам.

Я моргнула и сконфуженно подошла к холодильнику.

Открыла дверцу, позволив холодку остудить полыхающее лицо и голову.

Пошарила по полкам, а затем тюкнула себя ладошкой по лбу.

— Вот, блин, я забыла, — чуть ли не заныла я, — А молоко-то закончилось. В омлет все с утра ушло.

— Давай я спущусь в магазин? — предложил Макар без промедлений и тут же вышел из-за стола.

— Если тебе нетрудно.

— Что за глупости? Конечно, нетрудно.

— Тогда прихвати еще хлеба, чтобы вечером не ходить.

Продовольственный магазинчик находился в соседнем доме. Минут пять на все про все должно было уйти.

Однако Макар не вернулся ни через пять минут, ни через десять, ни даже через полчаса. Все мои попытки высмотреть его из окна оборачивались ничем. Машину его я также не наблюдала на парковке.

Найдя свой телефон, я набрала номер Макара и услышала знакомый рингтон откуда-то с холла. Он оставил свой телефон на полке с зеркалом.

Забыл или специально не взял?

Ну и как это понимать?

Постепенно меня начала охватывать нешуточная паника. Тревога сжимала сердце в микроскопический комок. Жрала по кусочку.

Вскоре уже и мама пришла домой. И она также увидела во всем этом недобрый знак. Теперь нас обеих преследовало жуткое предчувствие.

Между тем на телефон Макара приходили сообщения за сообщения, но все они были исключительно по работе.

И только спустя пять часов после его ухода поступил звонок, который я осмелилась принять.

— Алло, — произнесла я в трубку настороженно. Мама тут же подлетела ко мне и навострила уши.

— Алёна? Это ты? — озадачился Лев, после чего возникла пауза недолгая. — Не понял, я же вроде бы Макару звоню.

— Да... просто его телефон сейчас у меня.

— А, ну ясно. Тогда передай, пожалуйста, трубочку Макару, — попросил Лев, и я уловила в его голосе слабую нервозность.

— Я бы с радостью, но не могу. Он ушел в магазин, а телефон свой оставил... Лев, он ушел пять часов назад. Я... я уже не знаю, что и думать.

Молчание по ту сторону. Продолжительное и напряженное.

— Оля тоже не отвечает, — Лев чертыхнулся, выдохнул с резкостью, отчего динамики захрипели.

— Оля? — уточнила я, сначала не разглядев во всем этом взаимосвязи.

— Да, я звонил Макару как раз, чтобы предупредить о ее возвращении.

И тут вдруг меня осенило...

Осознание лязгнуло по темечку со страшной силой. Так, что пришлось присесть на диван, чтобы не рухнуть на пол.

Макар поделился со мной об их взаимоотношениях в прошлом. Вплоть до самых гадких подробностей. От них волосы на голове вставали дыбом.

Если в первую нашу встречу я сочла Олю чокнутой истеричкой, то это еще было мало сказано.

То, что поведал мне Макар о ней... о ее припадках, об угрозах, о побегах из реабилитационных центров, повергло меня в тихий ужас.

Не представляю, как можно быть настолько повернутой на человеке, чтобы прилюдно угрожать самоубийством...

Страшный она человек. Опасный. И иметь с ней дело опасно. Чревато последствиями. Она же, как граната с выдернутой чекой. В любой момент может рвануть. Опомниться не успеешь.

А что, если в исчезновении Макара и возвращении Оли в город все-таки имеется прямая взаимосвязь?

Ну не мог Макар уехать по каким-то своим делам, ничего никому не сказав. Меня бы он поставил в известность. В первую очередь.

Это могло означать только одно — он был вынужден сделать так, потому что другого выхода не видел.

От этой мысли меня неслабо затрясло и пульс начал отдаваться болью в висках.

В голову уже лезли различные версии. И совершенно абсурдные, и пугающие. Начиная от похищения, заканчивая тем, что Макар все-таки отдал свое предпочтение Ольге и решил власть с ней поразвлечься.

"Да быть того не может!" — тряхнула я головой, избавляясь от дурных мыслей.

Если в первый вариант еще верилось с трудом, то второй мог иметь развитие только где-нибудь в параллельной вселенной. В фантазиях Оленьки.

Макар, скорее, отрубит себе ногу, чем даст ей то, о чем она мечтает. Не сейчас... Не тогда, когда между нами наметилось потепление.

— И что... что нам теперь делать? — подскочила я с дивана и принялась наматывать круги по гостиной, в то время как мама прикладывала все усилия, чтобы успокоить Глеба. Сын вдруг раскапризничался. Расплакался навзрыд.

— Да ничего, подождем. Объявится, думаю, скоро, — Лев попытался унять мои нервишки, но ни черта у него не вышло. — Алён, извини, у меня тут вторая линия. Если появятся какие-то новости, я тебе еще наберу.

— Хорошо. Буду ждать, — не успела я договорить, а Лев уже сбросил звонок.

"Еще слишком рано для паники. Все будет хорошо", — убеждала я себя, гипнотизируя экран телефона и сгрызая себе все ногти едва ли не под корень.

Несмотря на то, что от Оли можно ожидать все, что угодно, я убеждена — Макар знает, что со всем этим делать.

А затем снова раздался телефонный звонок. Глеба к тому времени наконец удалось уложить. Я шустро выбежала из детской, прикрыла за собой дверь и приняла вызов.

— Да, Лев, ты что-нибудь узнал? Они нашлись? — шепотом проговорила, сжимая телефон до боли.

— Да, но... у нас плохие новости, — ответил он безжизненным голосом, отчего в глазах мгновенно потемнело и сердце камнем ухнуло вниз.

Глава 26. Прогремел оглушающий выстрел

Макар

Пять часов назад

— А можно мне кофе? — произнес я вовсе не то, что вертелось у меня на языке, на кончике которого уже ощущалась сладость ее губ. Но это было первое, что пришло в затуманенную голову.

Я понимал, что еще немного — и мои "игры" могут плохо кончиться.

Обстановка и без того накалилась до максимума в считанные секунды.

Этот ее образ... Невинный и в то же время охренительно сексуальный.

Я уже балансировал на грани, и мог не сдержать обещания. А фантазия провоцировала. Подначивала, отчего кровь в жилах пузырилась. Подлая сука подбрасывала мне картинки... Как я набрасываюсь на Алёну. Точно изголодавшийся по свежей крови оборотень во время полнолуния.

А мне не хотелось бы из-за банальной несдержанности портить наши отношения. Дорожил я ими слишком.

Я хочу ее. До одури. Но не готова она еще к чему-то большему, чем игры в «гляделки».

Тело ее может говорить «да», а в глазах тем не менее стоять отчетливое «нет».

Пока мы не уладим эти разногласия, можно смело забыть о чем-то большем. Впрочем, мне грех жаловаться.

— Вот, блин, я забыла. А молоко-то закончилось. В омлет все с утра ушло.

— Давай я спущусь в магазин? — предложил я, глядя на красивые губы, в которые мечтал уже вгрызться, а про себя дополнил:

"Мне как раз не помешало бы проветрить мозги, да кровь равномерно распределить по всему телу".

— Если тебе нетрудно.

— Что за глупости? Конечно, нетрудно.

— Тогда прихвати еще хлеба, чтобы вечером не ходить.

Наспех набросил на себя куртку, обулся и, взяв с собой ключи от дома, вышел из квартиры. Уже в лифте понял, что забыл взять телефон.

Да ладно. Уж поди, сам разберусь, какое молоко лучше взять.

Вышел на улицу, а там дождь моросит.

Поднял воротник, руки в карманы запрятал и свернул к соседнему дому, где располагался небольшой магазинчик.

Уже подойдя к ограждению, заметил за воротами девушку в черном плаще и темных очках на пол-лица.

«Прохладный вечер. Дождь. А она в солнечных очках», — мысленно усмехнулся.

Девушка замешкалась, как только увидела меня. Спустя пару секунд метаний туда-сюда она бросилась наутек.

Я нажал на кнопку, прошел через ворота, оказавшись за пределами огороженной территории двора.

Остановился и внимательно присмотрелся к силуэту блондинки, в спешке удаляющейся от меня.

Секунды мне хватило, чтобы узнать в ней ту, от которой я всячески старался избавиться.

— Ольга! — выкрикнул я на всю возможность своего голоса.

Просто решил проверить, не обознался ли я.

Да хоть бы... Нечего ей тут делать!

Блондинка резко притормозила в метрах десяти от меня. Медленно обернулась и продемонстрировала мне фирменный коварный оскал на кроваво-алых губах.

— Макар? — фальшивое удивление резануло слух. Она сняла очки и раскинула в стороны руками. — Ну надо же! Какая приятная встреча! А ты какими судьбами здесь?

Какого черта? Мы же договорились со Львом. Только он был в курсе всех перемещений Ольги. Он должен был предупредить меня в случае, если она пересечет границу.

Злость забурлила в венах капитально, слово яд впрыснули в кровь. Стиснул челюсть до хруста, рискуя раскрошить собственные зубы, и размашистым шагом двинулся на нее.

— Какого хера ты тут забыла? — процедил я, вскипая от гнева внутри. Злость взяла только от одного ее фальшивого безвинного вида!

— Да я просто решила прогуляться. Дворик тут красивый, — мастерски строила она из себя невинную овечку. — Что мне уже погулять нельзя? Я же не знала, что тебя тут встречу!

Если бы передо мной стоял другой человек, я бы еще мог поверить в случайность. Но передо мной стояла самая изворотливая сучка!

Накалившись до предела, я за руку ее схватил.

— Я спрашиваю, что ты тут делала? Что? — тряхнул ее изо всех сил, отчего Ольга зажмурилась и болезненно простонала.

— Макар, пусти! Мне же больно! — ударила меня своей сумкой.

Очки выпали у нее из руки. Я наступил на них. Раздавил.

— Так я могу и больнее сделать! И ты это знаешь, как никто другой! — рявкнул я, выходя из себя и выводя ее на эмоции. Только таким образом я мог развязать ей язык. — Что ты замышляешь опять? Что!

Она тщетно дернула рукой. Поникла.

— Ладно, раскусил! — нервно всплеснула свободной рукой. — Я выследила тебя. Ехала за тобой с бизнес-центра. Увидела, как ты вошел в подъезд и решила дождаться тебя, чтобы поговорить! Ничего криминального, как видишь!

Я едко хмыкнул.

— Хотела поговорить? И поэтому ты драпанула от меня со всех ног, как только увидела! — сильнее стиснул ее руку, сквозь тонкую плащевку прощупывая хрупкую кость. — Что-то здесь не сходится.

— Ты купил своей оборванке квартиру в этом доме? — осмелилась она произнести своим грязным ртом.

Подняв голову, она высматривала что-то на верхних этажах.

Алёна могла увидеть нас.

Да плевать!

Мне скрывать уже нечего. Так или иначе я расскажу ей о нашей "случайной" встрече. Как только вернусь домой.

— Ты за языком бы своим последила! — вперился в нее угрожающим взглядом, мысленно сворачивая этой стерве шею.

— Ты купил своей Алёне квартиру в этом доме? — послушно сменила она тон, но сукой стервозной быть от этого не перестала.

— Не угадала! Я заходил в гости к другу, — упрямо старался не выдавать себя. — И уже ухожу! И ты тоже можешь проваливать отсюда на все четыре стороны!

Ольга рассмеялась в голос.

Как же ненавижу я этот смех. Он столь же мерзкий, как и вся ее сущность.

— Да ладно. Я же не дура! Хочешь прям сейчас докажу тебе, что ты мне врешь?

Всего на миг я ослабил хватку. Ольга вырвалась и понеслась к воротам, стуча каблуками.

На территорию дома как раз входила женщина. Благодаря ей Ольге удалось проникнуть внутрь через ограждение, однако я настиг ее буквально сразу же.

— Ну вот, я же говорила! — рукой она махнула на парковку, где стояла моя машина. Она зацокала языком. — Эх, Макар, какой же ты все-таки обманщик! А хочешь скажу тебе правду? — спросила она, на что я лишь повел бровью. — Я побежала от тебя, чтобы прийти завтра. Когда тебя не будет. Сначала я хотела похитить твоего сыночка, но вряд ли ты бы стал после этого общаться со мной. Поэтому я решила просто плеснуть в Алёну кислотой. С изуродованной куклой ты бы не остался. Ты бы вернулся ко мне.

Это стало последней каплей моего терпения.

— Сука, да я же убью тебя! — схватил ее за горло всей пятерней, впечатал спиной в металлическое ограждение, выбивая из легких судорожный выдох, и без сожалений сдавил тонкую шею, что было сил. — Ты даже не представляешь, на что я готов пойти ради них!

— Ты задушишь меня... прямо... на глазах у детишек? — прохрипела она, вцепившись в мою руку, царапая ее ногтями острыми. Глаза ее закатывались уже, но не было в них ни толики страха. Только извращенный азарт, на который самому было страшно смотреть.

Развернул голову. Из-за плеча глянул на детскую площадку. На ней и впрямь была ребятня. Пацаны лет десяти. И они с интересом наблюдали за нами.

— Какая же ты тварь! — прорычал в ее покрасневшее лицо, нехотя убрал руку с шеи, на которой выступили ярко выраженные жилы.

Хватанул ее за плечо и поволок за собой к машине, попутно нашаривая ключи в кармане куртки.

— Что, снова отвезешь меня к отцу? А не боишься, что он тебя на куски порвет после всего? Он хоть и под домашним арестом, но порвать сможет любого! Терять уже нечего! — полетели в меня язвительные смехуёчки и угрозы.

Да уж.

После того, как на Сергея накликали проверку надзорных органов, вряд ли на него можно будет рассчитывать. Сейчас он не особо сговорчив. Человек, которому грозит статья за отмывание денег, вряд ли будет сговорчивым.

Но я не имею к этому никакого отношения. Догадки, разумеется, имеются, кто бы это мог быть.

Все проверки начались на следующий день после смерти отца. Смею предположить, что это его рук дело. Вернее, личного юриста отца, действующего по его распоряжению... Или же просто так удачно совпало.

Короче говоря, выбора у меня оставалось не так много. Его вообще не было, если пораскинуть мозгами.

А еще телефон так некстати забыл. Я бы мог позвонить Льву. Совместными усилиями мы что-нибудь придумали бы.

Ментовка?

Тоже не вариант. Меня уже на пороге развернут. Даже слушать не станут. В подобные разборки никто не станет соваться без прямых доказательств преступного умысла.

Дьявол! Ну вот как я мог забыть телефон! Так бы хоть на диктофон наш разговор записал. Уже было бы хоть что-то, что могло сойти за доказательство.

Хотя... Диктофон мне для этого не нужен.

Я буквально затолкал Ольгу на переднее пассажирское. Быстро оббежал машину, сел за руль.

— Загранпаспорт у тебя с собой? — спросил я, резко сдавая назад.

— С собой, конечно. Я же только что прилетела, — ответила она довольно спокойно и наставила на меня наманикюренный палец. — Но имей в виду, одна я никуда не получу. Даже не мечтай!

— Вместе полетим, значит, — был вынужден сказать, лишь бы заткнулась.

Иного выхода я не видел пока что.

Выкуплю два билета — ей обратный билет в Швейцарию, себе — в ближайшую безвизовую страну, поскольку у меня не было шенгена.

Отправлю ее на посадку и дождусь вылета самолета. А предварительно найду человека, который за хорошее вознаграждение понаблюдает за ней со стороны.

Пока план таков. А дальше...

Не зря меня вот уже месяц как посещала мысль о переезде в столицу. Надеюсь, Алёна поддержит мою идею. Это ради ее же безопасности и безопасности нашего сына.

На губах Ольги тем временем расцвела вдохновенная улыбка. Ресницы искусственные затрепетали.

— Правда? Ты бросишь свою Алёну ради меня? Так просто?

Да черта с два! Хер ты угадала!

Порой ее наивность меня поражала. Но она же зачастую играла только на руку мне.

Я кое-как заставил себя смолчать.

Сжал руль со всей силы. Кожаная оплетка скрипнула под моими пальцами.

— Ты врешь опять, — быстро она смекнула и, надув губы, тупо уставилась в окно. — Ты подлец! Я знаю, как ты обошелся с Катей.

— А как я с ней обошелся?

— Ты запугал ее так, что бедняжку инсульт разбил. Она же наполовину парализована теперь! У нее рот вообще не работает! Это же единственное, чем она могла зарабатывать себе на жизнь! Ты лишил ее всего, можно сказать!

— А с каких это пор ты начала сопереживать Ветровой?

Да бред все!

Это чистой воды случайность.

Да, я действительно встретился с Катей Ветровой. Еще перед тимбилдингом.

Случайно увидел ее на улице. Пьяную. Она сама подошла ко мне. Гордая. Окрыленная своим «подвигом». Мы перекинулись парой фраз, но в моих словах не было ни угроз, ни запугиваний. Ни в коем разе. Я просто напомнил ей о том, кто она есть на самом деле. Указал на ее место. Открытым текстом.

А инсульт у нее мог случиться по другой причине. Предположу, что это следствие употребления наркоты. Она же "нюхает" как не в себя. Всю свою жизнь уже "прошмыгала". Неудивительно, что ее головной мозг не выдержал.

— Да срать я хотела на эту богиню! Но если ты хотел отомстить ей, то не с той начал, — выдала Ольга таинственно и поставила свою сумку на колени. Наглаживала ее, будто в ней хранилось что-то ценное.

— Ну-ка, ну-ка, а с кого мне нужно было начать? С тебя, что ли? — всего лишь предположил, искоса взглянув на наглую физиономию.

Ольга плечи свои выпрямила, грудь вперед выкатила.

Как же гордилась она собой... Тут без слов все было ясно как белый день.

— Да, это я подговорила Катю, чтобы она отправила видео с твоей изменой, — ответила она как ни в чем не бывало. — Ох, знал бы ты, сколько у меня нервов ушло на это. Благо я была на успокоительных.

Мои нервы тоже не выдержали. Я дернулся, как от пощечины, и резко вдарил по тормозам.

Поскольку Ольга была не пристегнута, ее нос едва ли не впечатался в панель.

Жаль. Сегодня я как никогда кровожаден. С превеликим удовольствием посмотрел бы на ее окровавленное лицо.

— Не понял? То есть как это ты подговорила?

Ольга медленно закивала, демонстрируя на своих накрашенных губах триумфальную улыбку.

— Ну начнем с того, что изначально Катюха сама проговорилась о тебе и твоей новой девушке. Выбесила меня, тварина! Ну я и подговорила ее втереться в доверие Алёны. Я заплатила ей. Задаром эта прошмандовка не согласилась бы иметь со мной ничего общего. Я отстегивала ей кругленькие суммы, а она рассказывала мне все, что знает. Мы общались исключительно по телефону, — Ольга вздохнула нарочито громко и снова принялась гладить свою сумку. — Если честно, мы хотели довести дело до самого дня свадьбы, чтобы произвести вау-эффект! Чтоб Алёна сдохла от сердечного приступа прямо у алтаря! Но ты все сам сделал на мальчишнике. Ты испортил мой план, Макар! И знал бы ты, как мне было больно! Всякий раз, когда я представляла тебя с Алёной в одной постели... О-о-о, ужас!

Она филигранно отыгрывала роль жертвы, рискуя стать ею реально. В эту самую секунду. Руки так и чесались. С небывалым трудом я подавлял в себе желание придушить ее голыми руками.

— Удивляюсь еще, как я столько продержалась и не высказала тебе все! Или твоей Алёне! Хотя у меня была мыслишка подбежать к ней сзади и облить ее кислотой. К примеру, когда она гуляла с Катей. Вот было бы здорово! Зато тебе не пришлось бы выставлять себя не в лучшем свете! И мне не пришлось бы так сильно тратиться! За те сообщения, которые Катя отправляла Алёне, я заплатила сто штук! Ты только представь, как дорого обходилась мне твоя невеста!

Дикая злоба вспыхнула с новой силой. Она распирала меня изнутри. Драла внутренности в клочья. Смешивалась с болью. С агрессией, требующей свободу.

Ну конечно! Катя палец о палец не ударила бы, не предложи ей деньги! Не в мести было дело! А в деньгах! Легкие деньги вскружили ей голову... Она и забыла о многолетней вражде с Ольгой.

— Ты больная! Больная на всю голову! Тебя изолировать нужно! — выплюнул я с тошнотворным отвращением.

— И ты знаешь, почему я стала такой! Из-за кого я стала такой! Ты во всем виноват! — буквально проорала она, шарахнув меня кулаком по плечу. — И ты должен понимать, что я тоже на многое способна ради тебя! Ты же ни разу не вычислил меня! Никому этого не удалось, даже Лёве! Потому что я умею перевоплощаться!

— Я заметил... налицо все признаки раздвоения личности, — буркнул я, вдавливая педаль газа в пол, выезжая на оживленную трассу, ведущую в аэропорт.

— Нет, Макар! Это швейцарские актерские курсы пошли мне на пользу! Классно я вас обставила, скажи же!?

Ошибся я с планом. Мало ее выдворить из страны. Она в любой момент может вернуться и натворить такое, о чем я буду всю оставшуюся жизнь сожалеть. Жалеть, что не расправился с ней, когда представилась такая возможность.

Боюсь, у меня и впрямь не найдется другого выхода, кроме как прикончить ее...

Она же не даст нам спокойной жизни!

— Ну так и что? Ты полетишь со мной или как? — напомнила Ольга о себе. Тон ее сменился. Стал жестким. Требовательным.

— Нет, у меня нет шенгена, — выдохнул я, ища в голове способ, как избавиться от нее при меньших потерях.

Недолго думая, Ольга вжикнула молнию на своей сумке и вынула из нее... глок.

Она умело сняла пистолет с предохранителя и решительно приложила дуло к своему левому виску.

— А так ты останешься со мной? Согласись, уже гораздо убедительней? — посмотрела на меня стеклянным глазами, в которых отражалось чистое безумие. Первозданное.

На моем лице как ни странно ни один мускул не дернулся.

Я был готов к нечто подобному.

Зная Ольгу, я мог лишь задаться вопросом, а почему только сейчас? Почему не два года назад?

— Вряд ли это может как-то повлиять на мое решение, — сухо ответил я, мельком глянув на видеорегистратор, затем посмотрел по зеркалам.

Сзади никого не было, кто бы мог в меня врезаться в случае резкого торможения. Я перестроился в крайнюю правую полосу и решил создать для нее соответствующий настрой:

— Стреляй! Ну же, давай! Вышиби уже себе мозги и покончим с этим!

— Ты же понимаешь, что в таком случае ты будешь первым, кого заподозрят в моем убийстве. Первым и последним! Ты сядешь, Макар! Хочешь сесть за решетку ради своей Алёны?

— Да как-то не горю желанием, — неопределенно пожал я плечами. — Но если так нужно, я сяду. Я пойду на любую гнусность, ради своей семьи и их безопасности. Ясно?

Одухотворенная улыбка сошла с лица Ольги моментально. Подбородок ее задрожал. В глазах начали скапливаться слезы.

— На все? — хмыкнула она многозначительно, а затем рука ее вытянулась и холодное дуло пистолета уже соприкасалось с моим правым виском. — А так?

Все ясно. Ольга решила действовать по принципу "да не достанься же ты никому!".

И вот тут у меня уже подгорело где-то снизу.

— Тебе меня никак не переубедить. Я давно уже сделал свой выбор, и если надо, я подохну, но выбора своего не изменю. Точка, — ответил я монотонно, стараясь вообще не двигаться.

Своими словами я вынудил Ольгу расплакаться, однако металл только сильнее вжимался в мой висок. Давил на бешено пульсирующую вену.

— Неужели ты настолько ее любишь, что готов отдать жизнь ради нее?

— Да! Ты даже представить себе не можешь, насколько сильно я люблю Алю! — заверил твердо. С растущей улыбкой на лице. — Поверь, ради нее я готов отдать все! И свою жизнь, если это потребуется!

Отчаяние... Оно уничтожало ее изнутри.

— Вот видишь, а я из-за любви готова отнять у тебя жизнь! Вот такая вот ирония судьбы! Зря ты ее выбрал! Еще жил бы, да жил!

— Не вижу смысла в такой жизни, — уже откровенно провоцировал Ольгу. Но я говорил честно. То, что думаю.

Полнейшая тишина последовала. Только собственный пульс гремел в ушах.

А затем Ольга заявила о своих серьезных намерениях. Без слов. Я понял это по взведенному курку. По ее твердой руке. По решительности во взгляде. По затаенному дыханию.

По моему виску прокатилась капелька холодного пота. Я нервно сглотнул.

— Стреляй, если тебе станет от этого легче. Спусти уже курок! — твердость в голосе никуда не исчезла, несмотря на вибрирующий в грудине страх.

Я боялся. Смертельно. Но боялся я не за свою жизнь... А за то, что Ольга может остаться безнаказанной. Что она может навредить Алёне и Глебу. Этого я себе никогда не прощу...

Я не дам ей этого сделать! Затащу с собой... В ад, как и обещал... Давно уже пора было!

— Извини, Макар, но так будет лучше... Нам всем, — слезным голосом произнесла Ольга напоследок.

Съехал на обочину трассы, дернул руль вправо, после чего прогремел оглушающий выстрел.

Глава 27. Надеяться и ждать...

Алёна

По пути в областную больницу я не могла найти себе места. У меня же практически не было никакой информации. Я знала лишь, что и Макар, и Ольга живы, но оба находятся сейчас в отделении реанимации. А почему... как их угораздило туда попасть — я пока еще понятия не имела. Лев также не владел точной информацией. Или он намеренно не вводил меня в курс.

В общем, я не прислушалась к его наставлениям. Я не осталась ждать новостей дома. Попробовала, но ожидание было слишком невыносимым. В итоге я вызывала такси и отправилась прямиком в больницу, куда доставили Макара и Ольгу.

Там я встретила Льва. Неподалеку от справочной.

Суворов в одиночестве стоял у окна, по которому скатывались капли дождя, и разговаривал по телефону. Если я правильно поняла, то со своей матерью.

— Да, все будет хорошо. Ты главное успокойся. Просто собери себя в кучу, выкупи билет на ближайший рейс и прилетай, — доносил он ровным и спокойным тоном, а на самом лица не было. Он был разбит. — Все, давай. Если что, я всегда на связи.

Он сбросил вызов, погрузил телефон в карман брюк. Обессиленно вздохнув, он склонил голову и зарылся лицом в своих ладонях.

Прочистив горло, я обозначила себя и неспешно подошла к нему со спины.

— Лев... — только успела вымолвить.

Он резко обернулся и тотчас увлек меня в объятия.

Сердце в груди вздрогнуло и застучало бешено. В висках болезненно сдавило.

Плохи дела...

— Я знал... Знал, черт возьми, что когда-нибудь подобное случится, — произнес он шепотом и тут же выпустил меня из рук. Попытался принять собранный вид, но ему этого не удавалось. Выдавали глаза, полные тревоги и опасений.

— Что... что с ними? — скрипнула я срывающимся голосом, не в состоянии была справиться со своими эмоциями.

Лев отошел к деревянной скамейке. Убрав руки в карманы, присел на нее. Я встала рядом, мысленно приказывая себе держаться, чего бы я ни услышала.

— Они перевернулись по дороге в аэропорт. Макар был пристегнут, а вот Оля... — Суворов зажмурился на мгновение, резко втянул ноздрями воздух. Гортань его сдавило, что он едва ли смог продолжить: — Ее выбросило из машины и ею же придавило. Говорят, травмы очень серьезные. Чудо произойдет, если она выживет. Но вряд ли ее жизнь будет прежней.

Ужасающие факты на время лишили меня возможности говорить.

Часть меня всерьез сопереживала этой девушке. И врагу не пожелала бы оказаться на ее месте. Однако другая часть меня буквально кричала: так ей и надо! Она это заслуживала! Выпрашивала у жизни! И вот получила по заслугам!

— А Макар? Что с ним? — спросила я, готовясь к самому худшему.

— Сложно сказать. Точно знаю, что его состояние оценивается, как крайней степени тяжести, вроде как он не может самостоятельно дышать. Подробностей нам не скажут, поскольку мы не являемся родственниками, — с осторожностью Лев проговорил. Понимая, что я уже пребываю в немом шоке, он с такой же осторожностью дополнил: — Но я краем уха слышал, как полицейские говорили об огнестрельном ранении.

— Ч-что? — у меня перехватило дыхание от нахлынувшего ужаса. — Огнестрельное? В Макара стреляли?

Только не это...

Ноги мои враз ослабли. Стены больничного коридора постепенно начали сужаться. Вращаться. Они давили на меня.

Обливаясь холодным потом и ощущая острую нехватку кислорода, я заваливалась на скамейку и схватилась обеими руками за шею. Меня душил страх, словно массивный ошейник с острыми шипами, вонзающийся в клокочущее горло и перекрывающий воздух.

В глазах снова потемнело. Их уже вовсю застелила слезная пелена.

Поймав ртом глоток воздуха, я мысленно представила себе окровавленного Макара, лежавшего без признаков жизни в операционной.

Какой кошмар...

Нет, я не верю. Такого просто не может быть! Должно быть, это сон какой-то.

Я даже ущипнула себя за бедро, чтобы понять, сплю ли я...

Уж лучше бы спала!

— Похоже на то, — подтвердил Лев, избегая моего взгляда.

Всего одна фраза — и меня передернуло со страшной силой. Пробрало до костей.

Жуть какая!

От разгулявшейся фантазии волосы на загривке зашевелились. Все тело покрылось ледяной коркой.

Тут не нужно разбираться в анатомии, чтобы понять, насколько серьезными могут быть последствия.

От осознания, что Макар в данную минуту может находиться на грани жизни и смерти, слезы хлынули градом из глаз.

Внутри все переворачивалось. Поднималось и ухало вниз раз за разом. Бушевало, вдребезги разбивалось. Разлеталось на мелкие острые осколки, полосующие сердце.

Зачем? Зачем Макар поехал с ней в одиночку?

Болезненный укол совести тут же получила. Это ведь я отправила его в магазин...

Нет. В этом нет моей вины. Если бы их встреча не произошла сегодня, нет никаких гарантий, что Оля не объявилась бы завтра.

Ненавижу... Ненавижу эту гадюку!

— Это она? — прикоснулась к руке Суворова, чтобы он посмотрел на меня. — Лев, это Оля его подстрелила?

— Алёна, еще очень рано бросаться такими громкими обвинениями. Мы пока ничего не знаем. Полиция будет разбираться, как все это произошло. Есть уличные камеры, есть видеорегистратор. Все эти записи будут изучаться, — пытался он меня вразумить, сжимая мою ладонь в знак сочувствия.

Но для себя я уже все поняла. Картинка сложилась.

И то, что могло еще сдерживать мои эмоции, затрещало по швам и в конечном счете разодралось на ошметки.

Сжала кулаки, представляя как руками пережимаю горло той, что посмела вмешаться в мою жизнь.

В мою! Макар — часть моей жизни! А значит, она вмешалась в мою жизнь!

Тогда разум ослепила вспышка ярости. А надежда, что все обойдется, напротив — только тлела. Она рассыпалась прахом.

— Да нечего тут разбираться... Тут и ежу понятно, что с ними произошло, — выплюнула я несдержанно.

Лев поджал губы и бросил на меня взгляд исподлобья. Долгий и выразительный. Он словно понимал меня. Без лишних слов. Ему будто бы нестерпимо хотелось все исправить, но силы его, увы, были не безграничны.

Он же знает свою сестру. Знает, какой она бывает! Она способна на все, в том числе и на убийство!

И это осознание отчетливо читалось в его понимающих глазах, но по понятным причинам он не хотел озвучивать свои догадки.

— Мне очень жаль... — все, что он смог сказать.

— Боже, — завыла я надрывно, скрывая лицо в своих ладонях и давая волю слезам.

Голова кружилась от немощности, от собственной беспомощности и опустошенности. От дурных новостей и мыслей. Никогда бы не подумала, что в моей жизни произойдет нечто подобное.

Мне хотелось упасть на пол, свернуться в клубок и кричать на пугающую неизвестность. От безысходности выть раненым зверем.

Я словно перестала ощущать себя живой. Я была опустошена. Из-за мысли, что Макара сегодня я видела в последний раз... В последний раз слышала его голос... Ощущала на себе его взгляд.

— Где Макар? — подскочила я со скамьи, вытерла слезы. — Я хочу увидеть его. Я хочу убедиться, что он жив... что с ним все в порядке.

— Не пустят тебя к нему до тех пор, пока он не придет в сознание. Была бы ты его женой — другой разговор. Пойми, сейчас все, что от тебя требуется — успокоиться... и ждать.

Ждать...

А если наступит то самое поздно, о котором твердил Дмитрий Борисович?

Что, если я упустила все время, которое нам отводилось. Я растратила его впустую... Мысленно я дала Макару шанс, но... я так и не осмелилась произнести эти слова вслух... А он никогда не напомнил больше об этом... Он тоже ждал... Мы оба растрачивали данное нам время впустую... А теперь неизвестно — предоставит ли жизнь нам еще один шанс...

Время тянулось как резиновое. Никаких новостей больше не было. Никто к нам не выходил. Но Лев попытался успокоить меня, сказав, что это на самом деле хороший сигнал.

Чтобы немного прийти в себя и прогнать жуткие мысли, заставляющие кровь стыть в жилах, я снова села на скамейку, забилась в уголок и достала телефон Макара из сумочки. Экран вспыхнул, отображая заставку — наше совместное фото. В тот осенний денек мы гуляли по парку за нашим домом, а Макар исподтишка сделал селфи, на котором мы были запечатлены втроем.

Счастливые до безобразия...

— Лев, если Макар не выкарабкается, а она выживет... я не знаю, что со мной будет, — вымолвила я, неподвижным взглядом глядя на заставку.

— Он выкарабкается! И думать не смей о таком! Ему есть, ради кого жить! И он будет жить, ты поняла меня?

— Поняла, — выдохнула я почти беззвучно.

Есть еще шанс. Уверена, он есть...

Глава 28. Не поздно...

До самого рассвета мы со Львом ждали вестей.

Вскоре его вызвали врачи и увели куда-то. И, очевидно, произошло что-то серьезное, поскольку я так и не дождалась его возвращения.

Медицинский регистратор еще какое-то время наблюдала со своего рабочего места за моими метаниями по коридору, а позже посоветовала ехать домой.

Эмоционально обессиленная я вызвала такси и вернулась к маме и Глебу, чтобы в кругу семьи немного набраться сил и отдохнуть.

Вот только я не назвала бы все это отдыхом. Это был ад!

Я находилась на грани отчаяния. Сердце кровью обливалось, стоило подумать о Макаре, а думала я о нем постоянно. Даже во сне.

Но если мне и удавалось заснуть, то ненадолго. То и дело меня мучили кошмары.

То авария приснится с моим участием, то будто бы плачу кровавыми слезами, а следом локации менялись и я уже находилась на чьих-то похоронах с траурным платком на голове...

Жуть.

Сны эти были настолько реалистичными... До лихорадочной дрожи, ледяного пота и тихой паники.

Всякий раз я подскакивала с кровати и еще длительное время пребывала в прострации. Не могла отделаться от ужаса, который я испытывала во сне.

И если во сне я испытывала ужас, то наяву я ощущала чувство полнейшего душевного опустошения. Беспросветную тоску.

В подобном изматывающем состоянии я провела следующие две недели, которые показались мне одними из самых темных дней в моей в жизни.

Над головой словно черное облако нависло. Тяжелое, давящее. И с каждым последующим днем оно становилось все чернее и чернее. С каждым безрезультатным звонком все росло и росло. И такое ощущение, что в какой-то момент оно могло поглотить меня.

Каждое мое утро началось со звонка в справочную больницы. Звонком день и заканчивался.

Это уже стало особым ритуалом. Но всегда мне давали один и тот же ответ — пациент стабилен и находится без сознания.

Вскоре я получила допуск на посещение Макара и трижды наведывалась в отделение реанимации, но так ни разу и не застала его в сознании, поскольку он находился в медикаментозной коме. Сломанные ребра не давали легким расправляться. Макар не мог самостоятельно дышать, потому его подключили к искусственной вентиляции легких.

Больно было смотреть на него. На отца своего ребенка... со всеми этими трубками и проводами, подсоединенными к нему.

Он вроде рядом... Я могла к нему прикоснуться, ощутить прохладу его кожи, но сознание его находилось где-то очень далеко. Не со мной.

Это невыносимо... Не иметь возможности слышать его голос. Это нестерпимо больно...

Вчера я снова понадеялась на удачу и позвонила всправочную больницы, но, как и в предыдущие разы, ничего нового мне сообщили.

Информацию о состоянии Макара настолько обтекаемо преподнесли, что можно было только предполагать, как скоро он придет в сознание.

Одно радовало — его начали постепенно выводить из искусственной комы, а значит, жизни его больше ничего не угрожало.

Сегодня я решила поехать в больницу. Сердцем чувствовала, что именно сегодня — тот день, когда удача нам повернется. Когда все трудности можно будет оставить за чертой. Когда жизнь начнется с чистого листа.

— Алён, мне поехать с тобой? — спросила мама, также забывшая, что такое покой и здоровый сон.

— Не нужно, мам. Оставайтесь дома, попытайся вздремнуть. А если что-то изменится, я обязательно тебе позвоню, — ответила я бодро, изо всех сил старалась держаться перед мамой и Глебом.

— Ты бы хоть поела, прежде чем ехать. Худая вон какая стала. Скоро просвечиваться будешь.

— Я пообедала уже.

Мама насупилась.

— Чай — это не обед, — настаивала она и я сдалась под ее натиском.

Сдалась, только чтобы сильнее не расстраивать ее. Она и без того воспринимала происходящее близко к сердцу. Пропускала все через себя, как и я.

Я закинула в себя пару ложек картофельного пюре и половинку котлетки на пару, поцеловала Глеба на прощанье, а через десять минут уже садилась в такси.

Мыслей больше не возникало никаких. В голове образовалась пустынная пустота и эмоции все уже давненько иссякли.

Я словно действовала в режиме автопилота.

Такси уже подъезжало к территории больницы, когда мне на телефон поступил звонок. На экране высветилось "Макар".

И как же мне было боязно отвечать на него. Мало ли, какие новости могли мне преподнести.

— Да, я слушаю, — напряглась я всем телом и задержала дыхание, ожидая услышать чужой голос.

— Аль, — из динамиков донесся до неузнаваемости грубый голос, от которого каждая клеточка тела задребезжала.

И я сразу не признала бы, кому мог принадлежать такой голос, если бы этот человек не назвал меня по-особенному. Так, как только Макар называл меня.

От сердца тотчас отлегло. Я пронзительно вздохнула. Воспряла духом, словно в меня вдохнули живительной энергии. Все вокруг начало приобретать яркие краски, и темное облако над головой мигом рассеялось.

— Макар... Боже мой, это ты? — пискнула я звонко с растущей улыбкой на лице, до конца не веря, что это он. Что он говорит, слабо, но все же... что он дышит самостоятельно.

Радости моей не было предела.

Не поздно! Ничего еще не поздно!

Тлеющие надежды загорались с новой силой.

— Только сейчас нашел телефон... ты бы хоть записку написала, что оставила его в тумбочке, — ответил он, несмотря на то, что каждое слово, сопровождающееся болезненными хрипами, давалось ему с трудом.

Столько всего мне хотелось сказать Макару, но я понимала, что ему сейчас не до этого.

— Я положила его в ящик, чтобы никто не утащил, а записку я оставляла вообще-то...

— О, и впрямь. Я нашел ее под кроватью, — сказал он и, взяв небольшую паузу, продолжил заметно тише: — Я тоже, Аль. Безумно.

Кровь моментально хлынула к лицу. Я ведь не только о телефоне написала в записке. В ней говорилось о том, как сильно мы с Глебом скучаем по нему...

— Скажи, когда я могу тебя увидеть? — выходя из такси, спросила я со слезами облегчения на глазах, и что есть ног помчалась ко входу больницы.

— За этим я как раз и позвонил. Я подохну тут, если не увижу тебя прямо сейчас.

— Вот только помирать не нужно! — из-за нахлынувших эмоций я приняла его слова за чистую монету. — Я уже здесь! Я возле больницы. Тебе что-нибудь принести?

— Для полного восстановления мне требуется только доза тебя, — шутил он, что несомненно было хорошим знаком.

Позже от реаниматолога я узнала, что еще позавчера рано утром Макар пришел в сознание.

Еще позавчера он сделал свой первый самостоятельный вдох.

Еще позавчера он ничего не мог вспомнить. Он не осознавал, что с ним произошло. Все вокруг казалось ему нереальным. Его сознание, как и память на время заблокировались, но вчера Макар уже буквально умолял врача вызвать меня, а тот посоветовал повременить еще пару дней, поскольку он еще очень слаб.

Макара хватило всего на день. Он не смог вытерпеть...

Вот и я не смогла больше терпеть. Поблагодарив врача, я понеслась вдоль коридора отделения, как угорелая, рискуя переломать себе конечности.

Глава 29. Не отпущу №3

Нашла нужную палату и остановилась напротив двери, чтобы перевести дыхание.

Кровь бурлила, шумела в ушах и в висках пульсировала. Все внутри вибрировало от предвкушения встречи. Распирало от возможности снова увидеть Макара.

Я бесшумно распахнула дверь, притаилась и первым делом увидела его.

Макар неподвижно лежал в кровати. Выглядел он глубоко спящим.

Первая мысль — подождать в коридоре, пока он не проснется.

Но Макар словно почувствовал меня рядом, по-другому и не скажешь. Он раскрыл глаза и, увидев меня в дверном проеме, расплылся в теплой улыбке. Улыбке, по которой я безумно соскучилась.

Мне не нужно было никакого особого приглашения. Ноги сами повели меня к нему... К магниту сильнейшему.

Улыбаясь во весь рот, я встала у кровати. Едва сдержала себя, чтобы не наброситься на Макара с объятиями.

Он тут же подхватил мою руку. Сжал ладонь некрепко, обжигая холодом кожу. А мне же потребовалось сцепить наши пальцы в замок. Подарить ему свое тепло.

Продолжительное время мы просто смотрели друг на друга. Изучали, словно не виделись целую вечность.

Макар прожигал меня выразительным взглядом, растапливая изнутри и устраивая в моем сердце полнейший хаос.

— Аля... — хрипловато произнес он наконец, нежно поглаживая тыльную сторону ладони подушечкой большого пальца и пробуждая к жизни все нервные окончания.

— М-м-м, приятно, — протянула я, смыкая свои веки, чтобы не расплакаться от смешения различных чувств.

— Что приятно?

— Все, Макар. Абсолютно все.

Мне доставляло огромное удовольствие просто смотреть на него... Чувствовать его близость. Слышать «Аля» и знать, что все опасности остались позади.

Теперь впереди только будущее. И я надеюсь, оно будет счастливым. Для нас обоих.

Но как же Макар исхудал за время, проведенное в коме.

Его красивое лицо, заросшее щетиной, носило отпечаток болезненной бледности. Оно было усыпано небольшими заживающими порезами и рассечениями.

На левую руку Макара наложили гипс. Правое плечо, где было сквозное ранение от пули, перевязано свежей повязкой. И бок правый был весь черный — сплошной синяк.

А то место, где прежде стояла трахеостома, ему заклеили специальным пластырем.

За прошедшие две недели Макар будто бы состарился лет на десять. Еще бы... На нем ведь живого места практически не осталось...

Сейчас он больше походил на Дмитрия Борисовича. Однако в глазах его было полно жизни. Глаза Макара излучали свет, как и в тот вечер, когда я видела его в последний раз перед происшествием.

— Как ты себя чувствуешь? — задала я самый простой вопрос, и не надеясь, что Макар ответит на него честно.

— Благодаря тебе уже отлично. Готов к выписке, — ожидаемо солгал он не своим голосом.

— Как готов к выписке? — изумилась я. — Уже? А как же твои ребра? Разве тебе не больно?

Макар нахмурился. Выпустив мою руку, тщательно ощупал свою грудную клетку.

— Терпимо вроде бы. В домашних условиях мое восстановление пойдет гораздо быстрее.

— Я не согласна. Здесь за тобой ухаживают, наблюдают круглосуточно. А вдруг...

— Аль, без вдруг давай. Я сам справлюсь, — настырно перебил он меня. — Бывали травмы и посерьезней, уж поверь, — резким движением он натянул на себя тонкое одеяло, тем самым оголяя свою левую ногу.

А там... а там... Божечки...

— Это... это как вообще? — выдохнула с ужасом, едва устояв на ногах.

Не помнила, чтобы врач говорил еще о каких-то серьезных травмах.

Неужели умолчал?

У меня не находилось слов из-за увиденного.

Его ступня...

Ее же не было! Правая ступня выглядела вполне себе здоровой, а левая же представляла собой культю...

Присмотрелась получше — шрам был, но выглядел уже давно зарубцевавшимся. Аккуратным и бледным.

— А это та самая травма, из-за которой я завязал с автоспортом. Одна из. Врачи попытались восстановить ступню, но ткани не прижились, пришлось ампутировать, — пояснил Макар обыденным тоном. — Все как-то не решался тебе рассказать. Вот случай подходящий подвернулся. А то когда бы ты еще увидела меня полуголеньким, — поигрывая бровями, пытался он юморить.

А я по-прежнему стояла перед ним, как застывший столб. Разинув рот, глазами только хлопала и не могла и двух слов вымолвить.

И ведь как-то даже мысли не возникало, что с его ногой все может быть настолько серьезно.

А я же еще смела говорить ему что-то про мозоль...

Вот же дурочка!

Перевела растерянный взгляд на тумбу прикроватную и возле нее увидела протез ступни, на который прежде не обращала внимания. Он лежал на полу между кроватью и тумбочкой.

С виду был выполнен очень натуралистично. Складки на материале, имитирующем человеческую кожу, пальцы далеко не кукольные и ногти на них как настоящие. Даже и не скажешь, что это протез.

— Я тебя напугал, что ли? — спросил Макар обеспокоенно, дотронувшись до моей руки.

Прикусив щеку изнутри, я замотала головой из стороны в сторону.

Напугал, но совсем не протезом...

И кажется только сейчас ко мне пришло окончательное осознание — все позади.

С Макаром все в полном порядке! Он цел!

Ну почти...

Забыв обо всем на свете, я присела на кровать и все-таки набросилась на Макара. Аккуратно, стараясь не навредить, обняла своими руками и уткнулась лицом в его грудь.

В носу нестерпимо щипало и в горле свербело от нахлынувших слез.

— Напугал, Макар! Ты же так меня напугал! Я не знала, что с тобой. Я думала, что все... больше тебя не увижу, — озвучила я лишь малую часть своих мыслей, которые мучили меня все эти дни. Изводили до седых волос.

— Аль, ну ты чего? Перестань. Все же хорошо, — погладил он меня по волосам и обнял настолько крепко, насколько позволяли силы.

Я всхлипнула и, расслышав болезненное кряхтение, резко подняла голову.

— Извини, тебе наверное сильно больно, а тут я еще...

— Да брось, мне сейчас очень хорошо, — улыбнулся он. — Расскажи, как там Глеб?

— Он ждет тебя дома. Очень соскучился по тебе. Каждый вечер подходит к окну и зовет «па-па».

— Правда? — заломил вопросительно бровь, а сам светился как натертый пятачок.

— Ага, — кивнула радостно, а потом осеклась. Горло прочистила. — А еще... Тебе не говорили об Оле?

— Я не интересовался. А что с ней? — спросил без единой эмоции на лице.

— Она умерла. Не перенесла операцию, — ответила я, почувствовав, как сжалось в груди сердце. — Но ты ни в чем не виноват. Не смей винить себе, ясно?

Макар протяжно вздохнул, не переставая улыбаться, и снова поймал мою ладонь. Он поднес ее к своим прохладным губам и оставил на тыльной стороне мягкий поцелуй. Один, следом еще один и еще... А затем Макар прижал мою ладонь к своей щетинистой щеке.

Кажется, ему было все равно на смерть Оли...

Впрочем, я тоже не сильно опечалилась. Этого следовало ожидать.

— Аль...

— М?

— Я люблю тебя, — сказал он, неотрывно смотря мне в глаза.

— Я знаю, Макар, — улыбнулась в ответ, ощущая разливающееся по венам тепло. Я подалась к нему лицом и впервые за долгие месяцы сама поцеловала его в губы, а затем прошептала: — Пообещай, что ты не оставишь нас никогда... Пообещай, что все у нас теперь будет хорошо.

— Обещаю, иначе и быть не может... я тебя больше не отпущу, — ответил он шепотом у моих губ и вновь вжался в них.

С этого дня все свои общения Макар исполнял беспрекословно.

С этого дня понятия "поздно" для нас не существовало.

Эпилог

Около двух лет спустя

Стоя перед зеркалом в одном нижнем белье, я продела миниатюрные сережки в уши и выдвинула ящичек туалетного столика, где хранились все мои украшения. В глаза бросилась изящная подвеска, подаренная Макаром. Тоненькое изделие с бриллиантовым кулоном в виде капельки росы.

Дверь в гардеробную тем временем распахнулась.

Макар, облаченный в белоснежную рубашку и строгие брюки, замер в проходе.

Но, кажется, он пришел сюда не для того, чтобы поторопить меня.

Судя, по порочной ухмылке, расползающейся на его губах, он явился сюда поглазеть на меня.

Макар оперся боком о дверной косяк и сложил руки на груди. На дне его глаз промелькнуло нечто жадное. Зверское. Вызывающее дрожь, поднимающуюся волной по всему телу.

Но это словно не мурашки были, а незримые прикосновения. Интимно скользящие. Обжигающие. Сводящие с ума.

Развернувшись лицом к зеркалу, я предоставила ему возможность оценить каждый сантиметр моего тела. Прикоснуться взглядом к каждому участку. К каждому изгибу. Задеть мои самые чувствительные точки, даже не притрагиваясь ко мне.

Пристально глядя на отражение Макара в зеркале, я перекинула волосы через плечо и поднесла подвеску к своей шее.

Он понял меня без слов.

Медленно сократил между нами дистанцию. Встал у меня за спиной почти впритирку и помог надеть украшение. Со сосредоточенным видом он защелкнул застежку и склонился к моему уху.

— Аль, ты в курсе, что остался всего час? — произнес он, сталкиваясь с моим взглядом в зеркале, захватывая меня в плен своих глаз и чарующего голоса.

— И что? — закусила я кокетливо нижнюю губу.

Макар поддел тонкую бретель моего бюстгальтера, спустил вниз. Провел кончиком пальца по плечу, вдоль изгиба шеи и обратно. Дразняще.

— А то, что если ты сейчас же не прекратишь стрелять глазками, мы можем опоздать, — прозвучало весьма угрожающе. До дрожи.

Сегодня свадьба у Льва и Саши. Мы готовились к ней с самого утра.

Изначально планировали пригласить няню, чтобы та посидела с Глебом до вечера. Не хотелось дергать мою маму по пустякам. К тому же совсем недавно она вышла замуж. Сейчас у нее что-то вроде медового месяца.

Но мама случайно узнала о наших намерениях и такой разнос нам устроила. Она была категорически против нянь. Отругала нас и сказала, что на внука у нее всегда найдутся время и ресурсы. Потому с минуты на минуту она должна была уже прийти к нам.

Но это же не значит, что я не могу немного пострелять глазками в своего мужчину.

Чуть-чуть можно, я считаю.

— Ничего с собой поделать не могу. Настроение у меня сегодня подозрительно игривое, — проворковала я срывающимся голосом и откинулась спиной ему на грудь.

— Хочешь поиграть?

— Смотря что будет подразумеваться под игрой, — смело бросала ему вызов, точно зная, что он непременно примет его.

Макар шумно втянул в себя наэлектризованный воздух, развернул меня в своих руках.

Он нарочно медлил с ответом. Уже играя со мной. Дразня. Раздевая меня мысленно.

Потемневший взгляд его застыл на мои алых губах.

— Есть у меня один план, — за его словами крылось нечто такое, отчего пульс взревел в ушах и в глотке пересохло.

— А Глеб точно уснул?

— Спит, я проверял минуту назад.

И он приступил к скорой реализации своего плана. С максимальным упорством.

— Макар, блин, мой макияж... Он же испортится, — со смехом уворачивалась от настырных губ.

Доигралась!

А вот от рук увернуться уже не удалось. Жаркие объятия окольцевали меня тугим обручем, напрочь лишая возможности как дышать, так и двигаться.

— Так сама же напросилась. Но ты и без макияжа выглядишь чертовски обалденно, — обжег меня пламенным дыханием, зубами прихватил нижнюю губу и слегка оттянул.

Взгляд Макара мгновенно затянуло матовой чернотой. Им уже управляло голодное желание. Животная похоть.

Я громко сглотнула, а через секунду меня обезоружил пылкий поцелуй. Столь страстный, что коленки подкосились и пальцы онемели от удовольствия.

Себе я уже не принадлежала. Я принадлежала ему. Всецело.

И чувства обострились в разы. До невозможного предела. И дикое желание захлестнуло меня с головой, стоило ощутить его руку у себя между ног.

Внутри меня пламя вспыхнуло. Стремительными потоками разлилось по моим венам, вызывая необходимость дышать гораздо чаще и намного глубже.

— А ничего, что у нас в запасе осталось чуть меньше часа? — спросила я сбивчиво сквозь поцелуи, опутывая руками его крепкую шею.

— Тут ехать-то... Нестрашно, если мы немного припозднимся. Лев не обидится, — дал понять, что ничто его уже не остановит.

А затем он сдвинул в сторонку кружевные трусы, уже успевшие намокнуть. Подчиняя меня своей воле. Делая из меня мученицу, зависимую от его прикосновений.

— А вот я... я могу и обидеться, — сладкая угроза слетела с его уст.

— На что?

— Если твой ответ меня не устроит.

— Я... я не могу этого допустить, я постараюсь угодить тебе, — выдохнула я, неосознанно двигая бедрами взад-вперед.

— Это хорошо... потому что...

— Потому что, что?

Он скользнул шершавым пальцем по нежной плоти. Собрал подушечкой сочившуюся влагу и заткнул мой рот очередным поцелуем.

Я забывала дышать, а Макар испытывал меня невесомыми касаниями. Томительными и адски жгучими.

Он осторожничал, лаская меня сверху губами. Языком. Дыша мной. И порабощая меня снизу. Уничтожая последние крохи самообладания. Обостряя все мои чувства. Заставляя меня улавливать даже колебания воздуха, который загустел от нашего дыхания. Осязать рассыпающиеся искры, возникшие от притяжения наших тел.

И вскоре я завибрировала от перенапряжения. Потеряв контроль, затряслась и вцепилась в тугие плечи в приступе легкого головокружения. Я плавилась в его руках и вспыхивала искорками короткого замыкания.

Я была уже на грани... как вдруг Макар притормозил.

— Что... нет, продолжай, Макар... пожалуйста, — буквально умоляла его, а он смотрел меня коварным взглядом.

Он словно что-то замыслил, но я пребывала не в том состоянии, чтобы просчитывать его дальнейшие шаги.

Возбуждение было гораздо сильнее меня. Сильнее силы разума. Желание капитально завладело мной.

Для меня это уже была не игра. Уже не было ничего важнее, чем то, что происходило здесь и сейчас.

— Аль, выходи за меня, — внезапно произнес Макар низким вибрирующим голосом, враз лишая меня чувств.

— Что-о-о? — изумленно проблеяла я.

Вот это он момент подгадал!

— Я прошу твоей руки и серда!

— Макар...

— Прошу, точно зная, что в моем сердце ты всегда будешь единственной! В тебе моя жизнь, Аль... Я безумно люблю тебя и... я прошу... Нет, я призываю тебя выйти за меня, черт бы тебя побрал! — прорычал он и вонзился зубами в изгиб шеи, грозясь разорвать яремную вену в случае моего отказа.

С ума готова была сойти.

— Ты это нарочно, да? Это и есть твой план? — захныкала я, ощущая как теряю самообладание к чертовой матери.

— Разумеется, — зверски оскалился.

— Знаешь, как надавить? Как заполучить желаемое... путем терроризма? Так нечестно.

— По-другому с тобой не получается, — издевался он, бросая камень в мой огород.

Он испытывал меня на прочность, которая уже держалась на честном слове.

Все ясно. Он выбрал тактику сексуального терроризма. Макар намерен брать меня измором до тех пор, пока я не выброшу белый флаг и не соглашусь выйти за него, ведь предыдущие два раза не дали никакого результата.

Ну как не дали. Для себя-то я уже определилась... Мысленно я уже дала ему свое согласие, но решила немного потянуть время.

Думала, это я буду брать его измором, а Макар филигранно вывернул ситуацию в свою пользу...

Дождался момента, когда я буду максимально уязвимой и податливой... Когда я буду изнывать и умолять его... И задал вопрос в лоб.

Гениально... Умеет же убеждать.

В этом весь Макар Громов. Если он поставил себе цель, он добьется ее любыми путями. И не важно, какие методы будут задействованы. Главное — результат.

— Хорошо... хорошо, я дам тебе свою руку, сердце... все, что пожелаешь, — прошептала я, подаваясь бедрами вперед.

— Что ты сказала? Мне не послышалось? — с ухмылкой на губах издевался, вновь устраивая свою ладонь у меня между ног. Поддразнивая, провоцируя меня.

Тогда я вздрогнула в его руках и с четкой уверенностью произнесла:

— Нет, не послышалось! Я сказала: да, я выйду за тебя!

Услышав желаемое, Макар самодовольно оскалился и в три резких рывка стянул с меня трусы. Они упали к моим ногам.

Макар поднял меня вверх, усадил на себя и обрушился на мои губы. Проталкивался в рот горячим языком. Грубо. Напористо.

Он опустил меня на туалетный столик, сдвинул к самому краю и резко развел мои бедра в стороны. Вклинился между ног.

Сгорая от нетерпения, я расстегнула ремень на его брюках, вжикнула вниз молнию ширинки и просунула руку в боксеры, после чего раздался дверной звонок.

Я впала в оцепенение. Макар шумно выдохнул и тоже на миг замер, прижимаясь своим лбом к моему.

Пелена возбуждения мигом спала с нас обоих.

— Черт, я совсем забыла... — всхлипнула я.

— Запомни, на чем остановились. Вечером продолжим, — Макар чмокнул меня в кончик носа и, на ходу заправляя рубашку в брюки, вышел из гардеробной, чтобы открыть маме дверь.

— Вот же террорист хренов, добился своего и доволен, — буркнула я раздосадованно, думая, что Макар не услышит.

Однако он не только услышал, но и нашел, что ответить:

— Есть, с кого пример брать.

***

— Прошу ответить вас, жених, — официальным тоном обратилась регистратор, стоя между влюбленной парой. Красивой до умопомрачение. И счастливой, что глаз невозможно было оторвать.

Гости, сидящие перед шикарной аркой выездной регистрации, замерли в предвкушении ответа.

Макар положил ладонь на мою талию, притянул к себе. Я устроила голову на его твердом плече и задержала дыхание, испытывая необъяснимое возбуждение и от самой процессии, и от теплых объятий, и от того, что происходило между нами час назад. От того, что произойдет, когда мы вернемся домой и уложим сына спать.

— Согласен! — кивнув, сдержанно ответил Лев.

С любовью он смотрел на очаровательную невесту, облаченную в утонченное свадебное платье, в котором она походила на греческую богиню.

Знаю, внутри Лев жутко нервничал... Это же настолько волнительное событие... Но по его собранному виду и не скажешь, что он был взволнован.

— А теперь попрошу ответить вас, невеста.

Напряжение в воздухе возросло до наивысшей точки. Вокруг воцарилась полнейшая тишина. И только волны ласково шумели, ударяясь о пирс, на котором стояли жених и невеста.

— Да, да, да! Я согласна! Согласна! — радостно заголосила Саша, заскакала на месте, нисколько не сдерживая своих эмоций.

Гости обмякли от умиления. Заахали, завизжали, загудели, эхом разнося восторг по окрестностям яхт-клуба.

А потом Лев вырвал микрофон у регистратора и все гости напряглись, поскольку настал самый трогательный момент из всех.

Я прислушивалась к словам любви, как завороженная. С улыбкой, не сходящей с лица. Со слезами счастья и радости. С мурашками, ползущими по всему телу.

В словах Льва, обращенных к Саше, было столько искренности. Столько тепла и приторной нежности, что все гости могли утонуть в этом сахарном сиропе.

Теперь ясно, почему он нервничал. Он готовил пламенную речь, от которой Саша таяла подобно восковой свече. Рыдала чуть ли не в голос.

А ласковый ветерок подхватывал всхлипы многочисленных гостей и разносил их по всему периметру.

Женщины утирали свои нескончаемые слезы, мужчины свистели с места, подбадривая жениха, произносящего клятву любви и верности своей любимой.

Лев и Саша...

Они были просто созданы друг для друга. Не видела пары более гармоничней, чем они. Настолько дополняющей друг друга.

Их любовь ощущалась на расстоянии.

Безумно рада за их счастье. За их союз, который, уверена, с каждым годом будет только крепчать.

— Заметила, в этом году прям какой-то свадебный ажиотаж, — произнес Макар на ухо, щекоча своим дыханием кожу.

— Ага, все началось с моей мамы, сейчас Лев женится, а через неделю у Клима свадьба будет, — перечислила шепотом.

— Догадываешься, кому Клим передаст эстафетную палочку? — поиграл он бровями и скользнул губами по моей щеке.

— Теперь догадываюсь, — хихикнула я, заливаясь краской.

Но я нисколько не боюсь.

Каждый прожитый день добавляет мне уверенности в том, что я сделала правильный выбор. Я ни на секунду не пожалела о том, что наши судьбы вновь соединились. Я уверена в осознанности его выбора.

Макар доказал, что ему можно доверять. Что он достоин быть и мужем, и отцом... Он крепко ухватился за свой шанс и ни за что его не отпустит. Никогда.

— Чему это ты так ухмыляешься? Опять план какой замыслил? — предположила я, наблюдая за его лучезарной улыбкой.

— Нет пока что. Я просто счастлив, — устроил он меня в объятиях, одарил трепетом каждую клеточку тела. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Гораздо сильнее, чем вчера.

— Но ты же не остановишься на достигнутом?

— Никогда, Макар. Потому что я знаю, что ты никогда не остановишься на достигнутом.

— Тут ты абсолютно права!

Ему удалось заново влюбить меня в себя. Каждый божий день я влюбляюсь в него все сильнее и сильнее.

И я не сомневаюсь, что ресурса у наших сердец хватит для того, чтобы любить друг друга все отведенные нам годы...

Бонусная глава

Еще около шестнадцати лет спустя

— Мамуль, а пять лет — это много или мало? — задалась вопросом Ариша, залетая ураганом в кухню, где я корпела над ужином.

Мужики же домой скоро придут. Голодные, как волки!

Я вытерла руки полотенцем, пригляделась к крайне вдумчивому личику дочурки и потребила ее волнистые волосики.

— Ну это смотря с какой стороны посмотреть, а что?

Глядя на меня снизу вверх, она поднялась на мыски и, нахмурив бровки домиком, обиженно выдала:

— Просто Мирон обзывает меня малявкой, а я ему говорю, что я уже большая. Пять лет — это уже очень много, скажи же?

— Вот я сейчас этому Мирону язык-то укорочу! Будет знать, как обзывать мою принцессу, — внезапно произнес Макар.

Ох, что-то он сегодня рано.

Рыба же еще не допеклась!

— Папочка! Ты уже вернулся! — Ариша радостно понеслась на всех скоростях к своему любимчику. К заступнику, в котором души не чает. Чуть с ног его не сшибла.

Макар тут же подхватил ее на руки, подбросил в воздух, поймал. Усыпал личико поцелуями и закружил вокруг себя под звуки радостного визга.

— Ага, пришел вот пораньше, а догадываешься, почему?

— Не знаю, на работе работа закончилась? — пожав плечами, предположила дочь.

— Не угадала! Потому что я очень... очень-преочень соскучился по своим любимым девчонкам! — провозгласил он, еще раз чмокнул Арину в щеку, после чего тепло скользнул по моим губам. — Привет, родная.

— Привет, родной, — ответила я.

— Пап-пап, а я правда не малявка? — спросила Ариша, цепляясь за папкину шею.

— Чистейшая правда! — кивнул муж. — Но для меня ты всегда будешь оставаться маленькой хулиганкой!

— Ура! — ликовала Ариша, завидев своего обидчика — брата, спускающегося по лестнице. — Слышал, Мирон! Так что сам ты малявка, понял? — показала она язык нашему среднему ребенку, которому совсем недавно стукнуло тринадцать лет.

Еще одна наша гордость. Еще одна наша надежда. Без Мирона наша жизнь не была бы такой гармоничной.

— Понял, малявка, — буркнул он, проходя мимо нас тяжелой походкой. — Привет, пап, — хмурый, как туча, он прошел к холодильнику и, вынув оттуда банку газировки, решил вернуться в свою комнату.

Муж с озадаченным видом поставил Аришу на пол, подошел ко мне, скидывая с себя пиджак.

— Аль, а ты в курсе, что это с малым? — спросил он шепотом, кивнув на Мирона.

— У него трагедия, — замотала я головой, вздохнула тяжко. — "Снайперы" матч сегодня проиграли. Может, хоть ты ему объяснишь? Меня он слушает сегодня вполуха.

Мирон еще в четыре года знал, кем он будет, когда вырастит. Уже тогда он начал принимать самостоятельные решения. Так мы записали его в хоккейную секцию.

И к своим тринадцати годам он уже многое преуспел в данном виде спорта. Он занимается хоккеем на профессиональном уровне. Подает большие надежды и метит в юниорскую сборную.

Серьезный спорт закалил его характер, но несмотря на это, в нем сидит ярый максималист, стремящийся к совершенству. Он убежден, что все, к чему он прикладывает усилия, должно быть выполнено на высшем уровне. Именно поэтому каждую неудачу команды Мирон воспринимает как свою собственную.

— Мирон, постой, — Макар остановил его у лестницы, не давая ему улизнуть в свою комнату. — Ты же помнишь правило?

— Помню. Без проигрышей не бывает побед, а еще надо уметь проигрывать, — пробурчал он, закатывая глаза к потолку.

— И это тоже, но я сейчас о другом.

— О чем тогда? — вздернул Мирон бровь.

— Ты не проигравший до тех пор, пока ты не сдался! — Макар похлопал Мирона по крепкому плечу. — Не вешай нос, сынок. Все победы у тебя еще впереди.

У сыновей с Макаром особые доверительные отношения, которым я иногда даже завидую.

И если Аришка пока что видит в своем отце защитника и ручного медведя, с которым можно порезвиться, то Мирон с Глебом считают Макара не только авторитетом, но и наставником, а порой — лучшим другом. Мальчишки зачастую приходят к нему за советом. Всегда прислушиваются к нему.

Так и на сей раз.

Стоило Макару подбодрить Мирона, найти нужные слова, как тот расправил свои широкие плечи. Воспрял духом. Взгляд у него загорелся.

— Я ни за что не сдамся. Пойду до конца, ты же знаешь, — Мирон решительно ответил и продемонстрировал отцу скупую улыбку.

— Знаю. В тебе я никогда не сомневался. Ты упертый, — Макар остановил на мне ищущий взгляд и подмигнул. — В этом ты похож на свою маму.

Муж привлек сына к себе и взъерошил его курчавые волосы. Прям как раньше.

— Ну, па-а-ап. Не путай меня с малявкой. Ее лучше тискай, — со смехом сын принялся вырываться из отцовских объятий.

Вскоре мы вчетвером сели за стол, поскольку Глеб написал мне, что на часик-другой задержится в бассейне.

В последнее время мы ужинали без старшего. Он усиленно готовится к чемпионату России по плаванию, чтобы как и в прошлом году удержать за собой первенство в сборной. Потому нынче Глеба вообще сложно застать дома.

Ну еще бы! У него ведь такие же замашки ярого идеалиста.

Очевидно, этим наши сыновья пошли в Макара. Они видят, с какой ответственностью их отец относится не только к своей работе, но и к жизни в целом. Видят, мотают на ус и строго следуют его примеру.

— Мам, а можно я посплю сегодня с вами? — спросила Ариша, болтая за столом своими ножками.

— Конечно, солнышко, — кивнула я.

Макар неестественно прочистил горло, резко переставая жевать. А потом лягнул меня легонько в ногу, отчего я едва ли не хрюкнула.

Согласна. С такой безотказной матерью мы никогда не отучим ее спать с нами.

— Ариша, ты уже большая девочка, чтобы ночевать с мамой и папой, — строго выдал Макар, пытаясь отстоять нашу территорию.

— Но Обеликс почему-то спит с вами в одной кровати. Ему уже сто лет! — нашла она к чему придраться.

— Дочур, ну он же кот, — иронично проговорил Макар. — И не сто ему лет, а всего лишь девятнадцать.

Стоило только произнести кличку кота — и пушистик тут как тут. Сразу принялся виться вокруг наших ног, выпрашивая вкусняшку со стола.

Обеликс хоть и долгожитель, но для своих лет весьма активный и здоровый кот.

— Только малявки спят с родителями, но ты же уверяешь нас в том, что ты уже не малявка, — резонно подметил Мирон с набитым ртом.

Несмотря на то, что дочка скуксилась, она с полной решительностью ответила:

— Не малявка. Мне пять лет! Это о-о-о-очень много!

Макар по-доброму усмехнулся и нажал пальцем на кончик ее носика.

— О-о-очень много, малышка, — повторил он, глядя на нее любящим папским взором и ее сердечко растаяло.

— Ладно, — тяжело вздохнула Ариша, прям как взрослая. — Буду спать у себя в комнате, я же большая девочка!

— Договорились, — сказал Макар. — Тогда с меня новая сказка перед сном.

— А про что? — с интересом спросила дочь.

Не задумываясь, Макар произнес:

— Про путешествия принцессы Ариши в стране Взросляндии.

— Ух ты! — протянула она вдохновенно, хлопая в ладоши.

Мы уже заканчивали с ужином, когда домой пришел Глеб.

— Всем привет... и приятного аппетита, — объявился он в столовой, прошел осторожно, словно не у себя дома.

Нервный он уж больно был. Не знал, куда девать свои руки. То в карманы джинсов их запрячет, то подбородок почешет, то волосы на макушке потеребит.

— Давай мой руки и присаживайся за стол, сегодня твои любимые семга и салат, — сказала я, поднимаясь из-за стола, чтобы по-шустрому положить ему рыбу в тарелку.

— Класс, я жутко голоден, вот только.... — переминался он с ноги на ноги. — Для начала я хотел бы с вами кое-что обсудить.

— Что? — обернулся Макар на Глеба.

— Завтра я хочу познакомить вас со своей девушкой, — смущенно ответил Глеб. — Вы же не против, если мы придем к ужину?

Мы с Макаром переглянулись.

У мужа на лбу бегущей строкой мелькала фраза: а я же тебе говорил!

Просто мы замечали в последнее время за Глебом некоторые изменения в поведении.

Он частенько витал в облаках. Дома иногда не ночевал. В телефоне зависал сутками напролет.

В его окружении всегда было полно девушек, что аж страшно уже становилось. Он же у нас тот еще разрушитель девичьих сердец. Но за все время ни с одной из них он нас не знакомил официально.

А тут вдруг влюбился по-настоящему. Серьезно...

Да настолько, что решил познакомить нас со своей девушкой.

Знакомство с родителями — это же такой серьезный шаг. Волнительный. Не только для Глеба, но и для нас.

— Конечно, не против. Это же так здорово! Приглашай свою девушку, мы будем только рады с ней познакомиться, — предложила я со всей искренностью, глядя на своего старшенького.

Боже, какой же он у нас красавчик!

— Лады. Только это еще не все. Я должен сказать вам еще кое-что... ну, чтобы потом не было сюрпризом, — предупредил Глеб, порядком настораживая меня.

И не меня одну.

— Глеб, я надеюсь, ты не... — пробурчал Макар. Он сидел в напряженной позе и с опаской таращился на своего старшего сына. — Ты случайно не жениться надумал?

Глеб усмехнулся и выдал с таинственностью:

— Это и есть то, о чем я хотел с вами поговорить. Как раз надумал.

Вот это поворот!

— Господи, Глеб, ты... ты... Ты шутишь так, что ли? — схватилась я за сердце, я была настолько ошарашена, что у меня дар речи пропал.

Макар выскочил из-за стола, как ошпаренный. Стул уронил.

Он воззрился на Глеба во все изумленные глаза.

— Нет, ну ты конечно, умеешь удивлять! Ничего не скажешь. Но не рановато ли для женитьбы? — произнес муж с нервом. — У тебя чемпионат на носу! Какой, к черту, брак?

— Я все уже решил. Мое участие в чемпионате из-за этого никак не пострадает, — твердо заверил Глеб, гордо расправляя широкие плечи.

— Ура! Глеб наш женится! — радовалась Аришка за старшего брата.

Мы же с мужем особой радости не разделяли.

А Мирон тем временем продолжал трапезничать как ни в чем не бывало и тихонечко похихикивать в кулак. Такое ощущение, будто он узнал обо всем раньше нас.

— Мы даже не знаем, что это за девушка. Куда так торопиться? Успеете еще! Поживите... лет пять хотя бы вместе, а там и свадьбу сыграем! — настаивал Макар на своем.

— Вы узнаете ее. И поверьте, вы будете от нее без ума так же, как и я, — ответил Глеб с лучистой улыбкой, а в глазах столько любви, что можно в них утонуть.

Макар на секунду подвис. Хмыкнул, покосился на меня. Муж уселся на стул и со знанием дела добавил:

— Глеб, порой опрометчивые решения выливаются в самую настоящую трагедию. Ты должен это понимать и должен быть готов ко всему.

— Я понимаю, но у нас с Мией все с самого начала было по-другому. Я ее люблю и ни за что не отпущу. И я не наделаю ошибок, потому что слишком сильно ценю то, что у меня сейчас есть. Я счастлив и хочу все это приумножить, — ответил Глеб.

Он был тверд, как нерушимая скала. И так похож на своего отца.

Пока я пыталась переварить сказанное и выбраться из шокового состояния, Макар заметно изменился в лице.

Он неотрывно смотрел на Глеба, награждая его понимающей улыбкой.

Он гордился своим сыном. Без преувеличения.

— Что ж, если все действительно так, мы не станем тебя переубеждать. Мы с мамой верим в тебя, Глеб, — Макар глянул на меня в поисках поддержки, на что я утвердительно махнула головой и смахнула слезинку с уголка глаз. — А что? Ты толковый и ответственный парень, не то что я в твои годы.

— Сынок, все у тебя будет так, как ты захочешь. Ты еще никогда нас не подводил, — наконец вымолвила я с чувством гордости, — Ох, как же я рада за тебя! — вскочила из-за стола и крепко обняла Глеба.

— Спасибо, мам, — Глеб одарил меня благодарственной улыбкой, затем учтиво кивнул отцу. — Спасибо, пап. Вы у меня самые классные.

Вскоре эмоции улеглись. За столом мы больше не возвращались к этой теме.

И только перед сном мы с Макаром решили обсудить все свои переживания.

— А знаешь, Аль, я ведь верю ему. Верю каждому его слову, — задумчивым тоном произнес Макар, накручивая на палец мой локон.

Находясь в полудреме, я подняла голову с его плеча и вопросительно изогнула бровь.

— Ты о чем?

— Я о Глебе. О том, что у него с Мией все по-другому. Не так, как у нас в самом начале.

— Хм... ты даже имя ее запомнил, — ухмыльнулась я.

— Разумеется. А как иначе? Совсем скоро эта девушка станет частью нашей большой и дружной семьи.

Я издала мечтательный вздох и удобно устроила голову на груди мужа, которая заметно напряглась. Ощутила нежный поцелуй на своих волосах и приятное скольжение ладони по обнаженной спине.

— Будь я тогда таким же, как Глеб в его годы, я бы никогда тебя не потерял. Ни за что, — обнял он меня крепко-крепко, окутывая своим необычайным теплом.

— Ну что ты, родной. Все это в далеком прошлом, — зарылась носом в его шее. — Мы оба стали мудрее, сильней, ответственней. Посмотри, каких замечательных детей мы воспитали!

— Да, с этим не поспоришь, — протяжно отозвался Макар, а затем окатил меня озорным взглядом. Так, что меня передернуло. — Аль, а может, еще одного забабахаем, м?

— Чего? — моргнула я в недоумении, замерла.

— Ребенка... Девочку... как ты на это смотришь? — умоляющее смотрел на меня, на что я нервно хохотнула.

— Громов, ты совсем уже ку-ку? — яростно покрутила у виска. — Нам скоро внуков, судя по всему, придется нянчить, а ты хочешь еще одного ребенка забабахать?

Макар прищурился, посмеялся каким-то своим мыслям, которые в итоге озвучил:

— Бля, а ведь правда! Такими темпами совсем скоро ты станешь бабкой!

— А ты дедом! Так что угомонись уже, — щелкнула его по носу и весьма неожиданно Макар набросился на меня.

Подмял под себя, вынудив Обеликса спрыгнуть на пол.

Мужнавалился на меня всем своим весом, зажимая между мощной грудью и матрасом. В таком чрезвычайно пикантном положении все сопротивления были бесполезны. Более того, сопротивляться мне вовсе не хотелось.

— Ты будешь самой сексуальной бабулей на свете... самой любимой... самой желанной, черт возьми, — промурлыкал он мне в ушко соблазнительно, воспламеняя каждый буйный нерв.

— А ты... ты самым невыносимым дедом... а еще... еще чертовски горячим, — ответила я с придыханием, обвивая руки вокруг его шеи.

— И самым счастливым, — добавил Макар, обдавая обжигающим дыханием мои губы.

— Точно... счастливым, как и я.

Я прильнула к нему ближе, после чего мы слились в сладостном поцелуе.

И кто знает, возможно, эта ночь по итогу окажется плодотворной...

Как бы там ни было, я убеждена, что нам с Макаром по силам многое.

И если Вселенная пошлет нам еще одного ребенка, я точно буду уверена, что он вырастит в мире и любви. Он будет счастливейшим человечком.

Со счастливыми родителями иначе ну просто никак...

___

история Клима Шумакова  "После измены. Доверься мне",  где герой представится нам в новом амплуа, от которого вы будете в восторге...

Конец