И восстанут Злые [Даниэль Пейдж] (fb2) читать онлайн

Даниэль Пейдж И восстанут Злые

1

Изумрудный город пылал.

Мохнатые гибкие обезьяньи лапы крепко сжимали меня, и мы поднимались все выше в лунное ночное небо, прочь от дымящегося хаоса, а за спиной в яростной пляске света и огня догорал замок. Казалось, детский праздник вдруг обернулся полнейшей катастрофой: величественные башни и шпили обрушивались в сияющих взрывах конфетти из стекла и драгоценных камней. Это зрелище было бы прекрасно, если бы не гриб плотного черного дыма.

Я была черт знает как далеко от Канзаса. Возможно, мои мысли по этому поводу удивят вас. В отличие от некоторых я не особо жаждала туда вернуться и уже начала верить: домой возврата нет. Дороти пыталась попасть в Канзас дважды, и посмотрите, чем это обернулось! Волшебник не смог вернуться с первой попытки. (Возможно, это связано с тем, что путешествовал он на старом воздушном шаре, но все же…) И наконец, я — Эми Гамм, трейлерная нищенка из Флэт-Хилл в штате Канзас. Хоть я и люблю думать, что отличаюсь от людей, подобных Дороти и Волшебнику, все же кое-что общее у нас имеется.

Прежде всего, всех нас перенесла сюда из реального мира неведомая сила. Сомнительно, конечно, что кто-то смог уже выяснить ее происхождение, но у меня есть собственная теория, почему она выбрала именно нас. Всего лишь теория. Ничего не доказано, даже зацепок нет. Но я порой задаюсь вопросом: не связывает ли нас с Дороти и Волшебником то, что мы родились не там, где должны были? Знала ли об этом та неведомая сила? Может быть, все эти годы мы ждали, когда место, которое мы действительно сможем назвать домом, само найдет нас. Но я, конечно, могу отвечать только за себя. Я почти ничего не знаю о Дороти, а о Волшебнике и подавно. Так что, возможно, я ошибаюсь. Это лишь мысли, предположения. Но факт неоспорим: когда попал сюда, назад вернуться трудно. Если же это место не стало домом, тебе дико не повезло.

Страна Оз — точно не самая гостеприимная на свете, но я, по крайней мере, могу назвать ее своим домом. И сейчас он поглощен огнем. Меня спас Олли — обезьяна. Когда-то я вытащила его из рук Дороти. Рядом летела его сестра Мод, держала в лапах нашу невероятную попутчицу Озму, таинственную, но сумасшедшую правительницу Страны Оз с множеством секретов, которые я пыталась разгадать. Теперь, когда земля расплывалась далеко внизу, а мы поднимались все выше за облака, я пыталась сообразить, как у них вообще получилось взлететь. Вы же слышали о летучих обезьянах, правда? Что ж, Мод с Олли таковыми не являлись: хоть они и родились с крыльями, но недавно лишились их. Олли отрезал себе крылья сам, чтобы перестать быть рабом Дороти. Что касается Мод… До сих пор не могу без содрогания вспоминать тот момент, когда она лишилась их. Я не просто видела это. Я сама спилила крылья с ее спины, имея под рукой лишь маленький кинжал.

Страна Оз стала другой. Не тем счастливым магическим королевством, о котором все слышали. Солнечной она была давным-давно, задолго до того, как я здесь оказалась. Теперь здесь невозможно жить беззаботно. Нужно всегда делать выбор: подчиниться и поступать так, как от тебя требуют, или ради свободы отказаться от того, что для тебя важно. Например, крыльев.

Но даже в такой Стране Оз все еще осталась магия, а это значит, что потерянное можно возместить. С помощью подходящего заклинания. Потому-то Олли и Мод летели сейчас на бумажных крыльях, которые жужжали, словно стрекозиные, и двигались так быстро, что расплывались перед глазами. Они не были похожи на настоящие крылья. Просто две пары склеенных вместе газет и вешалок. Судя по виду, они не должны были выдержать даже самих обезьян, не говоря уже обо мне — довольно тяжелой шестнадцатилетней девушке. Но нет, мы парили в сотне метров над землей и с каждой секундой поднимались все выше. Вот вам и магия! Да, знаю, все это звучит как полный бред. Но последнее время для меня такое в порядке вещей. Забавно, что к безумию так быстро привыкаешь.

Впрочем, если считаете это безумием, как вам такое? Пару часов назад я попыталась убить Дороти Гейл, Ее Королевское Подлейшество волшебной Страны Оз. Затем вскрыла грудную клетку Железного Дровосека и голыми руками вырвала его сердце, которое все еще билось и тикало, словно часы. Сейчас я положила его в сумку, которую перекинула через плечо, закрепив поверх рваного, заляпанного кровью наряда служанки. И хоть я не привыкла еще к мысли, что сама совершила все эти ужасные поступки, в одном была уверена абсолютно точно: город я не поджигала. Это сделал кто-то другой.

Я смотрела, как растворяется вдали пожираемый пламенем город, и, кажется, догадывалась, кто именно сделал это. Внезапно я осознала: я лишь маленькая шестеренка в большом и сложном механизме. Пока я пряталась в логове врага, Изумрудный город был атакован Революционным Орденом Злых, секретной организацией магического сопротивления, которая и подготовила меня к схватке с Дороти. В то время как я, притворяясь служанкой, пыталась убить принцессу на балу, они разрушили весь город. Оставалось только верить, что Орден знает, что делает. В этом перевернутом вверх тормашками мире, где очаровательная девочка Дороти Гейл и волшебница Глинда стали злодейками, а почти все остальные жители либо плетут интриги, либо стараются не лезть в эти дела, можно совершить поступок более безумный, чем поверить колдуньям, которые называют себя Злыми. Я не доверяла Ордену всецело, но тем не менее была одним из его участников, нравилось мне это или нет. И я сбежала, бросив всех их в горящем дворце, хотя некоторые члены Ордена стали мне как родные. Бросила Момби, Гламору. Тех, кто спас меня, кто научил бороться, быть сильной. Нокса. Человека, благодаря которому я смогла стать такой, какая я сейчас.

Они остались там, в огненной ловушке, а я улетаю все дальше. Невозможно отделаться от ощущения, что я их подвела. У меня было всего одно задание, и оно оказалось провалено.

— Мы должны остаться, — хрипло повторила я уже раз пятый с того момента, как мы поднялись в воздух; Олли до боли сжимал мои ноги, а я в ответ крепче хваталась за его мех. (Не то чтобы сильно боялась… просто никогда не любила высоту. Одно успокаивает: подниматься лучше, чем падать.) — Нужно вернуться в город.

Я обязана была сказать это, даже понимая, что все бесполезно — пути назад нет.

— Я тебе уже говорил, — выдохнул Олли все тем же усталым голосом, что и в прошлый раз, ставя в разговоре точку.

— Нельзя позволить им умереть, — взмолилась я. — Они мои друзья.

Однажды — как давно это вообще было? — я спасла Олли жизнь. Но в этом месте было много разных «однажды», и теперь мы с Олли квиты. Надеюсь.

— Это тебе нельзя умирать, — твердо заявил он. — А именно это и случится, если вернешься: ты погибнешь, они погибнут. А вместе с вами и вся Страна Оз. Иного не дано.

— Твои друзья знают, как себя защитить, — добавила Мод. — Они найдут нас в безопасности, на севере.

— Север, юг, запад, восток, — бессмысленно и совсем немелодично пропела Озма. — Нет стороны, которая называлась бы «назад».

Я вздохнула, не обращая на нее внимания. Знаю, Олли и Мод правы. Но я то и дело вспоминала, каким увидела Нокса в последний раз; образ его вновь и вновь возникал перед глазами: эти вечно встрепанные темные волосы, широкие плечи и сильные жилистые руки. Решительно напряженная челюсть и гордый, немного высокомерный взгляд. В глубине его души всегда таился гнев, готовый в любую секунду вырваться наружу и помочь преодолеть любое препятствие, сделать что угодно, чтобы спасти Страну Оз, дом, который Нокс так любит. Нет, не только Оз, но и меня тоже.

Я многое от него узнала. Нокс помог понять, кто я такая на самом деле. А теперь мы, наверное, никогда больше не увидимся, и я ничего не могу изменить.

— Куда мы летим? — уныло поинтересовалась я у обезьян. Пылающий город еще виднелся далеко внизу крошечной рыжей точкой в черной пелене дыма, а через мгновение и она исчезла, словно никогда не существовала.

— На север, — проворчал Олли. — Во владения королевы Бескрылых. Не думаешь, что тебе стоит попытаться хоть немного отдохнуть?

Я не винила Олли, что он не желает разговаривать. Ночь выдалась длинной и напряженной. Но хотелось задать так много вопросов, а я даже не знала, с какого начать.

В первую очередь меня интересовала Озма. Она удобно свернулась калачиком в лапах Мод и мурлыкала себе под нос какую-то песенку. Единственная, кого, кажется, совсем не волновало происходящее. Когда нас подхватил сильный поток прохладного ветра, унося выше в небеса и взметая облако волос вокруг Озмы, она восторженно взвизгнула, словно каталась на ярмарочной карусели. Зеленые глаза принцессы были столь огромны, что казалось, они освещают нам путь. Она пищала, радостно вертясь в обезьяньих лапах, а Мод изо всех сил пыталась ее удержать.

— Сидите спокойно, Ваше Высочество, — проворчала обезьяна. — Я ведь не могу уронить дочь Лурлин, правда? Королева Лулу мне такое вовек не забудет.

Озма нахмурилась, услышав это имя.

— Королева здесь я, — заявила она с раздражением.

Я в удивлении распахнула глаза. Теоретически так и есть — она действительно королева. Но Озма не в себе, и сегодня я впервые услышала из ее уст нечто осознанное. Внимательно вгляделась в ее лицо, пытаясь отыскать признаки разума, хоть что-то, оставшееся от доброй величественной правительницы. Именно такой, по слухам, Озма была раньше, до того, как канзасская девочка Дороти Гейл втерлась к ней в доверие и заколдовала. Но когда Озма, хлопая глазами, уставилась на меня в ответ, я вновь задумалась о том, кто же она на самом деле. Безумная королева, повстречавшаяся мне во дворце, которая бесцельно слоняется по коридорам, будто всеми забытая старушка? Могущественная наследница фей? Возможно, лучшая правительница за всю историю Страны Оз? Или же на самом деле она Пит? Зеленоглазый незнакомец, первый человек, с которым я столкнулась в Оз после падения трейлера? Добродушный садовник, рисковавший собой, чтобы составить компанию пленнице в подземельях Дороти? Таинственный парень, который по мановению руки Волшебника прямо у меня на глазах превратился в свихнувшуюся принцесску? Каким-то образом Пит смог совместить в себе всех этих людей, и вот я узнала, что он и Озма — один и тот же человек. Что все это значит?

— Пит! — позвала я. Нужно верить, что он еще где-то там, внутри. Но в ответ на меня лишь печально смотрела Озма. — Ну же, Пит! Если слышишь, поговори со мной.

Озма нахмурилась, и на долю секунды я заметила блеснувшее в ее глазах узнавание. Может, Пит пытается вырваться наружу?

— Пит, — повторила я вновь. — Это я, Эми Гамм. Помнишь?

— Я знала одну девчонку по имени Эми, — скривившись, проговорила Озма. Взгляд ее вновь помутнел. Принцесса дважды моргнула, прикрыла алые губки изящной ладошкой и рассмеялась одной ей понятной шутке. — Здесь повсюду магия! — воскликнула она. — Только феи знают! И я тоже фея!

Я закатила глаза и сдалась, изо всех сил хватаясь за Олли, пока мы взлетали все выше и выше в небеса. Когда обезьяны миновали плотную пелену мокрых облаков, похожих на вату, над нами раскинулось черное небо, словно занавес в зрительном зале вдруг поднялся, являя сцену, и перед публикой предстали звезды. Я уже знала, что в Стране Оз звезды отличаются от земных, но теперь стало ясно, что они совершенно другие. От их вида у меня перехватило дыхание. Эти звезды находились не далеко в космосе. Они были прямо здесь, вокруг нас, так близко, что можно протянуть руку и потрогать их. Плоские и пятиконечные, не больше пятицентовой монетки, они напоминали светящиеся в темноте наклейки, которые в детстве я налепила на потолок своей спальни. Тогда отец нас еще не бросил, я была малышкой и жила в доме, а не в трейлерном парке. Они не висели на одном месте, приклеенные к небу, а постоянно беспорядочно двигались, образуя созвездия и вновь распадаясь прямо у меня на глазах.

— На это можно смотреть вечно, — произнесла Мод, заметив мой благоговейный восторг. — Сколько не рассматривай их вблизи, они всегда поражают. Я, наверное, в последний раз вижу их сегодня, — грустно закончила она.

Когда я взглянула на Олли, глаза его были широко распахнуты и полны слез. Я вновь попыталась понять, как же он согласился надеть бумажные крылья. Знаю, прозвучит странно, но Олли всегда ужасно гордился, что он Бескрылый, что ради свободы смог пожертвовать той частью себя, которую любил больше всего. Я попыталась как можно более аккуратно разузнать у него:

— А ты когда-нибудь расскажешь, где вы взяли эти крылья?

— Я же сказал, — ответил Олли. — Их дал нам на время Волшебник. Без крыльев нельзя было обойтись.

— Но почему? — изумилась я. — И…

Олли оборвал меня на полуслове:

— Я обещал, что защищу тебя. Чтобы сдержать слово, понадобились крылья. И они потеряют свою силу, как только дело будет сделано.

— Но Волшебник…

— Позже, — пробурчал Олли, усиливая хватку. — А пока хватит болтать. Так чудесно снова оказаться в воздухе. Я словно вернулся в детство. Просто дай мне насладиться этими звездочками.

Может, дело было в том, что Олли произнес знакомое имя, но вдруг я почувствовала, что у меня в кармане кто-то скребется, и вспомнила, кто до сих пор там сидит. Звездочка, моя ручная крыса! Мы вместе преодолели путь от самого Канзаса, и она все это время поддерживала меня. Бывали дни, когда казалось, что без ее компании я бы просто сошла с ума. Например, в темнице Дороти, которая находилась глубоко под дворцом в Изумрудном городе. Я вытащила крысу из кармана и посадила на плечо, ощущая, как маленькие острые коготки утопают в ткани платья и впиваются в кожу.

Дома я ненавидела Звездочку. На самом деле это мамина крыса, не моя. Говорят, крысы очень умные животные, но если так, Звездочка, должно быть, в своей крысиной школе слыла ярой прогульщицей. Когда мы еще жили в Канзасе, она была мерзкой и глупой, ничем не интересовалась, только бегала в своем скрипучем колесе и кусала меня за руку, если я пыталась ее кормить. Впрочем, пребывание в Стране Оз крысу изменило. Здесь у нее словно появилась душа. Звездочка стала мне другом — самым преданным другом, вместе с которым мы многое пережили. Порой становится так интересно узнать, что Звездочка думает обо всех наших приключениях. Жаль, я не могу с ней об этом поговорить. Всем известно, что в Оз животные разговаривают, так? А она — нет. Хотя, может, конечно, Звездочка просто скрывает свой дар.

Крыса устроилась удобнее, прижавшись к изгибу моей шеи. Так, в полной тишине, мы и плыли по ночному небу, а звезды, словно маленькие снежинки, касались моих щек. Во все стороны, будто бесконечный океан, тянулась пелена облаков. Я запустила в них пальцы и водила ими, захватывая крошечные ватные кусочки и наблюдая, как они бесследно тают прямо в руках.

Здесь, наверху, царило спокойствие. Больше не было видно пылающий город. Лишь мы и звезды вокруг. И мне почти удалось представить, что Страна Оз — такая, как в сказке: волшебная, счастливая земля жевунов и говорящих животных, где, конечно, бывают злые колдуньи, но их можно убить, вылив на голову ведро воды. Я все еще представляла, какой была когда-то Страна Оз, когда почувствовала, как размякло тельце Звездочки на плече. Она заснула. Так и бывает. Сколько угодно можно думать, что сложно расслабиться в подобной ситуации — и поверьте, это правда, — но вокруг сияют звезды, в лицо бьет ветер, Олли летит размеренно, ныряя в воздушных потоках, а крыса так уютно дремлет на плече, что ты тоже засыпаешь. В ту ночь снов я не видела.

Когда я вновь распахнула глаза, на горизонте уже показался красный диск солнца. Утро вступало в свои права, и под нами стареньким лоскутным одеялом растянулась вся Страна Оз. Никогда раньше я не летала на самолете, но почему-то ясно ощущала, что парить в облаках с обезьянами — намного лучше. Теперь мы летели достаточно низко, чтобы рассмотреть детали пейзажа. Фиолетовые заплатки полей граничили с игрушечными деревеньками, а на севере поблескивали извилистые реки и стремились в небо туманные горы.

Вдалеке, насколько хватало глаз, простирался темный, неприступный лес. И думается мне, именно туда мы и направлялись. Но чем дольше я рассматривала открывшуюся картину, тем четче понимала: внизу что-то творится. Меняется. Я увидела, как по всей равнине то тут, то там появляются крошечные пятнышки цвета, становясь все больше. Приглядевшись, сообразила, что это цветы. Они вырастали и распускались за считаные секунды. Через пару минут некогда травянистая равнина превратилась в цветочное поле, огромное и постоянно меняющееся. Некоторые цветы выросли такими большими, что их лепестки можно было спокойно пересчитать с высоты полета.

Темнеющий впереди лес тоже преображался. Сначала я думала, что это происходит из-за того, что мы подлетаем все ближе, но нет. Когда расстояние до леса сократилось еще больше, стало заметно: деревья действительно тянулись ввысь. Они изгибались и переплетались, срастаясь вместе, ветви их опутывали колючие змееподобные лианы. У деревьев были лица.

Раздался похожий на вой ветра, леденящий душу звук. Я не сразу поняла, что его издавали деревья. Они кричали.

— Воюющие деревья, — пораженно воскликнула Мод, заметив их одновременно со мной. — Быть не может…

— Что происходит? — спросила я, посмотрев на Олли.

— Дороти ненавидит Воюющие деревья. Поэтому одним из первых ее приказов после прихода к власти стало их уничтожение, — отозвался Олли. — Если они вернулись…

— Но как? — резко перебила его Мод.

Олли лишь пожал плечами и вскинул брови, обратив на меня взгляд.

— Твои друзья постарались? — спросил он.

Понятия не имею! Но точно могу сказать: мир изменяется прямо у нас на глазах. Словно кто-то исправляет красной ручкой ошибки в рассказе. Но чей это рассказ?

— Магия возвращается, — раздался голос Озмы.

Она заявила это таким тоном, словно поясняла нерадивому ребенку всем известную истину. Я же вновь внимательно к ней присмотрелась. Принцесса действительно только что сказала полноценное, абсолютно логичное предложение? Олли с Мод тоже во все глаза уставились на правительницу, словно у той вырос третий глаз. Но не успела она сказать еще хоть слово или мы задать хоть парочку вопросов, как Олли завопил:

— Птицы Рух!

Оглянувшись, я увидела, о чем он говорит: две гигантские мрачные птицы устремились прямо в нашу сторону, хлопая огромными черными крыльями и оглушительно вереща в два голоса.

Вот вам и милые синие птички, которых приписывают Стране Оз!

— Эми! — рявкнула Мод. — Ты можешь…

Не нужно было спрашивать, я уже бормотала заклинание, пытаясь сотворить в руках огненный шар, пока обезьяны метались по небу, ныряя и петляя, чтобы скрыться от преследователей. Бесполезно. Птицы уже настигали нас, а мне едва удалось создать крошечный огонек. Они бешено кричали, кружа над нашими головами, закрывая огромными крыльями солнечный свет, а потом спикировали прямо на свою добычу.

Все, что я видела, когда птицы устремились вниз, лишь их устрашающие морды с удивительно человеческими глазами. Бритвенно-острые клювы достигли крыльев обезьян и с легкостью разорвали их, словно пакетик чипсов, а потом столь же быстро, сколь появились, птицы исчезли вдали — работа была выполнена. В небесах, уносимые ветром, парили крошечные кусочки рваной бумаги, той самой, которая удерживала обезьян на лету. На мгновение все мы зависли в воздухе, подобно Вайл И. Койоту в мультике о Дорожном бегуне. А потом начали падать.

Земля с каждой секундой становилась все ближе. Озма восторженно визжала, а я второй раз за последние двадцать четыре часа с умопомрачительной скоростью летела навстречу верной смерти. Честно, это уже начинало надоедать. Но я не кричала. Вместо страха в душе поселилось странное, нереальное спокойствие. Словно все вокруг двигалось в замедленном кадре. Все, кроме моих мыслей.

Однажды девочку по имени Эми Гамм торнадо занесло в Страну Оз. Она боролась изо всех сил; была предана Ордену и совершала такие поступки, о каких раньше даже не подумала бы. Научилась магии, шпионила. Девочка лгала и крала, побывала пленницей в глубоких подземных темницах. Она убивала — и ни капли о том не жалела. Она была и доброй и злой, всем сразу, пока в один прекрасный момент не перестала понимать, где кончается добро и начинается зло. Вот такая она, моя история.

«Что ж, — подумала я, несясь навстречу неминуемой гибели, — по крайней мере, кого-то в конце этой истории все-таки ждет смерть. Пусть и не Дороти…»

2

Откровение номер один: я вроде как колдунья. Откровение номер два: и колдунья весьма паршивая. Нет, паршивая не в смысле злая, хотя, может, и это тоже, здесь все перевернулось с ног на голову. Говоря паршивая, я имею в виду… знаете, не особо продвинутая. Например, если бы в мире существовал Ведьминский рынок, Гламора работала бы в каком-нибудь салоне элитной одежды варианта «Нейман Маркус»^[1], Момби — в колдовской сети шикарных супермаркетов, а я бы прозябала в магазинчике «Все по одной цене», куда колдуньи заскакивают только за упаковкой бумажных полотенец. Шесть рулонов за девяносто девять центов.

Я никогда особо не улавливала, как нужно творить заклинания. Какое-то время считала, что виной всему канзасское происхождение — не то это место, которое знаменито великими магами, но потом начала подозревать, что у меня просто-напросто нет таланта. Так же как не имеется у меня дара шевелить ушами или языком завязывать в узел черенок вишенки.

Да, конечно, я могу порой сотворить то или иное заклинание. Например, почти без проблем вызвать поисковую сферу. Как-то раз я умудрилась телепортироваться, не материализовавшись посреди стены и не оставив в оной никаких частей тела. У меня есть магический клинок, который в любое время может появиться в руке. И наконец, я могу швырнуть в противника порядочным таким огненным шаром (вечность этому училась, но зато теперь заклинания огня — моя специальность). Ах да, и я весьма преуспела в чарах отвода глаз, благодаря которым окружающие не обращают на тебя внимания, пока ведешь себя тихо и ходишь на цыпочках.

Конечно, намного лучше превращаться в невидимку, но и эти чары не раз спасали мою шкуру. Вот так и бывает: моя магия активизируется исключительно в экстремальных ситуациях. Когда жизнь не кидает из крайности в крайность, предпочитаю решать все вопросы без волшебства. Зовите меня старомодной, но так просто легче. Однако падение с высоты в пять тысяч футов, пожалуй, можно считать экстремальной ситуацией. Если мы с Олли, Мод и Озмой не собираемся стать блинчиками, без серьезного колдовства не обойтись.

Итак, мы продолжали мчаться к земле, а я просто прикрыла глаза, отбросила все мысли и сконцентрировалась. А главное, упорно старалась игнорировать досадный факт, что на все про все, наверное, осталось не более пятнадцати секунд. Сейчас не время об этом думать. Вместо пустых переживаний сосредоточилась на окружающей нас магии. Ветер яростно свистел в ушах, я настроилась и собрала всю до последней капли энергию, пропуская ее поток через себя.

Однажды мне довелось увидеть, как Момби творила заклинание, в котором обращала гравитацию вспять. Она перевернула мир с ног на голову и стремительно выбросила себя — вместе с остальными — в небо. Это похоже на падение, только не в ту сторону. Не думаю, что смогу провернуть этот трюк в точности как Момби, но надеюсь, даже моих навыков хватит, чтобы мы с друзьями смогли уйти отсюда живыми. Или хотя бы уползти. Может, именно потому, что ситуация была из разряда «сейчас или никогда», а может, повлияло что-то другое, но практически в первый раз в жизни колдовство далось легко. Я мысленно потянулась к магии и переплела ее, создавая нечто новое.

Первое правило магии гласит: магия всегда хочет стать чем-то другим, жаждет перемен. Так что я представила, как энергия перестраивается, превращаясь в парашюты, свернутые за нашими спинами. Представила, как они раскрываются, ловят потоки ветра и уносят нас. Преобразовывать магию — словно рисовать в уме картину или же лепить скульптуру из скользкой мягкой глины.

Когда я распахнула глаза, мы еще падали, но с каждой секундой все медленней и медленней, и вскоре парили, как перышки на ветру, легко опускаясь на землю. Сработало! Должна признать, сама этому удивлена.

— Кто-то научился пользоваться всякими магическими штучками, — заметил Олли. В голосе его слышались и облегчение, и подозрение.

— Думаю, просто повезло, — солгала я в ответ. Произошедшее совсем не казалось удачным стечением обстоятельств. Скорее я точно знала, что делаю. Каким-то образом я просто взяла и справилась. Но как?

Я попыталась отбросить все сомнения. Сейчас не время для размышлений. Приземление вышло куда мягче, чем планировалось, но после такого подвига я была одновременно рада и измотана, будто пробежала марафон.

Я поднялась и отряхнулась, пытаясь прийти в себя. Тело болело и ныло после полета и недавнего приключения, а мысли сменяли друг друга в бешеном ритме — я прокручивала в голове все случившееся, понимая, что нельзя терять бдительности. Кажется, птицы Рух напали не случайно, а значит, мы еще в опасности. Но все же волнение дало о себе знать, когда удалось осмотреться и увидеть, где мы приземлились: далеко-далеко, до самого горизонта, тянулось целое море цветов. И действительно: поле казалось подобным океану. И не только потому, что всевозможным цветам конца и края не было. Дело в том, что они двигались.

Цветы вытягивались и вздымались, словно волны, накатывая на нас, а после постепенно затухали и опадали, разлетаясь лепестками у самых ног, и вновь превращались в обычную траву на равнине. Если это был океан, мы стояли на самом его берегу.

— Я слышала о Цветочном море, — проговорила Мод. — Слышала, но…

Голос ее затих, и мы завороженно уставились на изумительную картину.

Цветочное море. Оно было прекрасно. Нет, не просто прекрасно — чарующе. Мне многое довелось увидеть за время, проведенное в Стране Оз, но Цветочное море больше всего походило на часть волшебной страны, о которой я читала в книге. Нам стоило бы побеспокоиться, ведь только что нас чуть не уничтожили жуткие монстры. Но мы замерли, наблюдая за перекатывающимися на ветру цветами, и это было столь впечатляюще, что вместо волнения сердце наполнила надежда. А потом я подняла глаза и увидела, что было прямо по курсу. Тогда-то и пришли на ум некогда сказанные Ноксом слова: на каждый яркий кусочек в Оз приходится такой же темный.

Вот и обещанная тьма: путь нам преграждали мрачные, непролазные джунгли. Невероятно высокие деревья сходились так близко, что проход между ними невозможно было даже разглядеть. Я невольно вздрогнула. Хоть лиц у них нет, и то хорошо. И все же чувствовалось в этих джунглях нечто опасное. В них лучше не заходить.

— Здесь и живут обезьяны? — спросила я в надежде, что ответ будет отрицательным.

Олли печально усмехнулся:

— Не совсем. Владения королевы Бескрылых находятся в самой глубине леса, высоко на деревьях. Долететь получилось бы быстрее, но мы и так сможем добраться туда до темноты, если поторопимся.

— И если Воюющие деревья решат нас пропустить, — мрачно добавила Мод. — Когда-то давно они и обезьяны дружили, но теперь ни в чем нельзя быть уверенным. В Стране Оз все быстро меняется. Считается, что Цветочное море иссохло много лет назад. Но Озма сказала: магия возвращается. Какой бы дурочкой она сейчас ни была, принцесса все равно тесно связана с этими землями. Не знаю… Может, прошлой ночью твои Злые друзья смогли как-то пробудить часть украденной магии, бережно припасенной Дороти и Глиндой.

— Кажется, так, — проговорил Олли, словно размышляя вслух. — А птицы Рух? Сколько себя помню, никто и никогда их здесь не видел. Я уж начал подозревать, что они всего лишь легенда.

— Думаете, кто-то послал их нас убить? — озвучила я свои опасения.

— Быть может, — задумчиво ответила Мод. — Но кто?

Озма, сидящая рядышком прямо на земле, сорвала фиолетовую лилию, вставила ее себе в волосы и повернулась к нам.

— Это он, — заявила принцесса и, собрав цветы в охапку, зарылась в них лицом, глубоко вдохнув прекрасный аромат.

— Кто? — переспросила я, не в силах понять, бормочет ли она очередной бред или говорит осознанные слова. Я внимательно к ней присмотрелась.

Озма встретила вопрос пустым взглядом и кинула цветы на траву. Но они не исчезли. Вместо этого стебли их вросли в землю и вот вновь красуются среди своих собратьев, словно их никогда и не срывали.

— Оно приближается, — проговорила принцесса. — И он тоже. Убегайте и прячьтесь!

Не успела я задать очередной вопрос, как со стороны деревьев послышался шорох, а потом тяжелые, но осторожные шаги. Мгновение спустя из леса выскользнула гигантская тень, и тогда сразу стало понятно, кого имела в виду Озма. Лев.

Все вокруг затихло. Замолкло пение птиц; Цветочное море вдруг успокоилось. Наверное, слово «успокоилось» — неправильное. Скорее оно просто боялось шевельнуться. Казалось, даже небо осознало, что Лев здесь. Всего пару секунд назад оно было ярким и солнечным, но в мгновение ока солнце словно бы погасло, погружая нас в серую зловещую полутьму. Лев медленно шел к нам. Там, где лапы его касались земли, цветы мгновенно высыхали, чернея и увядая. Рядом со мной застыли от ужаса Олли и Мод. Обойдя добычу кругом, Лев опустил взгляд на меня и обнажил клыки в нелепом подобии улыбки.

— Так-так-так, неужели это маленькая мисс Эми Гамм с принцессой Озмой и два их пушистых друга? — протянул он. Обезьяны в ужасе отшатнулись. Озма поднялась с земли и безразлично посмотрела на зверя. Кинув взгляд на мое плечо, где до сих пор сидела Звездочка, Лев вздернул бровь. — А, нет, три пушистых друга, — произнес он.

Я неосознанно вызвала подаренный Ноксом магический клинок. Твердая рукоять материализовалась в ладони, и я выступила вперед, ощущая, как жар клинка опаляет пальцы.

— Ты… — выплюнула я.

Даже если Льва смутила прозвучавшая в голосе угроза, вида он не показал.

— Честно говоря, я был уверен, что падение вас убьет, но все вышло куда лучше, — заявил он, оглядывая нас. — Теперь я сам смогу насладиться игрой с вами. У меня так давно не было хорошего, плотного обеда. Думаю, после той ужасной шумихи, которая случилась в Изумрудном городе, Дороти не будет против, если не увидит тебя больше живой.

— Желаю удачи, — протянула я в ответ. — Не думай, что это будет так легко. Знаешь ли, сегодня ночью я убила твоего приятеля, Железного Дровосека.

На морде зверя на мгновение промелькнуло удивление, но сразу же пропало.

— Железный Дровосек — романтик, он никогда не умел сражаться.

— Был романтиком, — поправила его я. — Пока я не вырвала из его груди сердце.

Лев прищурился и смерил меня оценивающим взглядом. Привык, что перед ним все лебезят, как, например, Мод с Олли, которые сейчас дрожали от страха, скорчившись в паре шагов от меня.

Именно такой эффект Лев обычно и производил на окружающих. Храбрость его странным образом превратилась в некую темную силу. Теперь она — оружие. Куда бы Лев ни пошел, он всегда окружен аурой ужаса. Большинство людей сжимаются от страха, когда просто находятся рядом с ним. А потом Лев ест их страх. В прямом смысле слова. Страх делает зверя сильнее.

Однажды я видела, как Лев подхватил испуганного гилликина и высосал его страх до последней капли, оставив от жертвы лишь безжизненную оболочку. Лев же настолько напился энергией, что был просто переполнен ею. И все же сегодня, стоя в паре шагов от него, я осознала, что впервые не боюсь. Я уже успела лицом к лицу повстречаться со всеми страхами на свете и миновала черту, за которой перестаешь бояться. Вместо страха я почувствовала, как внутри меня закипает ярость. Было в злости нечто фокусирующее — словно я надела очки и наконец начала видеть все четко и ясно.

Сердце Железного Дровосека. Храбрость Льва. Мозги Страшилы. Если верить Волшебнику, когда все они окажутся у меня, можно будет добраться до Дороти и подарить ей заслуженную смерть. Первое уже лежало в сумке: заводное сердце Дровосека из бархата и металла. Теперь и второй пункт из списка появился в пределах досягаемости — выяснить бы только, где именно хранится храбрость Льва. Не важно. Я узнаю это, когда зверь уже будет мертв.

Я не нападала, ожидая, когда Лев сделает первый шаг. Пусть я и уверяла его, что не стоит недооценивать противника, но все равно была раз в десять слабее зверя. Даже в лучшие времена.

— Что ж, посмотрим, — проговорил Лев. — Кого бы мне съесть первым? — Он по очереди осмотрел меня, Озму, Олли и Мод, выпуская огромный коготь и показывая им на нас. — Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять… — зловещим низким голосом пропел он. — Знаете, — задумчиво протянул Лев, — никогда не питал особой слабости к зайчикам. — Мышцы на его лапах напряглись. — А вот феи, к слову, удивительно вкусны.

— Ты очень-очень плохой, — презрительно заявила Озма. — Ты не можешь съесть королеву.

Сейчас эта фраза звучала более чем забавно. Принцесса говорила без капли страха, с небрежным, повседневным высокомерием. Стоит отдать Озме должное, нервы у нее стальные, пусть даже это следствие незнания и сумасшествия. Но Льва ситуация ничуть не забавляла.

Когда он зарычал и кинулся на принцессу, я уже была готова и взмахнула кинжалом, разрезая воздух полукругом алого обжигающего пламени, целя прямо в хищника. Озма в ответ на представление захлопала в ладоши. В этой сфере магии мои навыки явно улучшились. Но я переоценила себя: лезвие клинка едва задело бок Льва. Шерсть окрасилась кровью, но рана не остановила зверя. Он лишь недовольно поморщился и отмахнулся от меня мощной лапой. Удар пришелся прямо в живот, и я, будто комар, отброшенный потоком ветра, неуклюже отлетела назад, упав на землю в сопровождении конфетти из лепестков, но мгновенно подскочила. Только оказалось, что Озма и сама может прекрасно себя защитить.

Принцесса не сдвинулась ни на дюйм, зато вокруг нее внезапно возник зеленый мерцающий пузырь. Лев бился об него и рвал когтями, но какая бы сила ни вызвала силовое поле, она была совершенно непроницаема для его атак. Озма лишь невинно хлопала глазками, наблюдая за потугами Льва.

— Плохой котенок! — нахмурилась принцесса и погрозила ему пальцем. — Кто тут не слушается? Кто у нас непослушный котик?

Лев низко протяжно зарычал, видимо не особо обрадовавшись званию котенка, и вновь ринулся в бой. Впрочем, он в который раз просто отскочил от защитного пузыря. Пока Лев отвлекся, пытаясь напасть на принцессу, я украдкой обходила его по дуге, подбиралась ближе и занимала более выгодную для удара позицию, вновь наполняя клинок энергией.

— Ты всегда была маленькой дурочкой, — увещевал Лев Озму. — Хотя признаю, магии ты не лишена. Своей, довольно раздражающей. Но ничего. Хорошо, что есть и другие способы преподать фее пару уроков.

Он отвернулся от Озмы и потянулся к Мод, которая свернулась клубком на земле и дрожала от страха. Она даже не пыталась убежать.

— Нет! — закричал Олли, загораживая сестру собой.

Я сразу же отреагировала на это и кинулась на зверя.

Тот почувствовал приближение, развернулся и яростно зарычал, распахнув пасть так широко, что казалось, сейчас вывихнет челюсть, а потом бросился.

Когда он практически схватил меня, я сделала сальто назад и в мгновение ока переместилась Льву за спину. Заклинание телепортации смягчило импульс от прыжка, и я приземлилась прямо на холку зверю, сжала в кулак клок гривы и с силой дернула, запрокидывая его голову назад.

— Как же я хотела это сделать, — проговорила я сквозь сжатые зубы, прилагая все свои силы, чтобы полоснуть пылающим лезвием по открытой глотке Льва. Поморщилась от звука распарываемой плоти, шипящей от жара раскаленного добела клинка, но где-то глубоко внутри удивилась, насколько привыкла к подобной жестокости, как легко перестала ужасаться.

Когда Лев взвыл, я ощутила своеобразного рода удовлетворение от его боли. Лев взбрыкнул и неистово замотал головой, а я что есть мочи вцепилась в его гриву, вспомнив вдруг о старом мамином друге Бэмби Планкетте. Как-то раз он выиграл пять сотен долларов в родео на механическом быке — это был один из аттракционов на Галифакс-авеню. К сожалению, из меня королева родео точно не получилась бы.

Зверь отчаянно пытался стряхнуть свою ношу. Он брыкался, высоко подскакивая и опускаясь с такой мощью, что земля сотрясалась, а цветы разлетались во все стороны. И вот, когда Лев в очередной раз дернулся, грива выскользнула из рук, и я свалилась, с силой ударившись головой о землю. Перед глазами все поплыло. Зверь набросился сверху, вес его тела сдавил мои ноги, а огромные лапы пригвоздили руки.

— А ты, вижу, храбрая малышка, — промурчал он, наклонив морду прямо к моему лицу. — Признаю, не ожидал от тебя такого.

Лев облизнулся. Струйка крови стекла по его горлу, по шерсти на груди и капнула на платье. Тогда-то я и увидела, что рана на шее Льва всего лишь порез. Я лишь слегка поранила его.

Все пошло хуже, чем я предполагала. Моргнув, я попыталась выбраться из-под туши зверя, применив магию, но голова все еще пульсировала от недавнего удара. Как бы упорно ни пыталась, я не смогла найти сил даже на легкое заклинание.

Но не успела я решить, что теперь делать, как рядом раздался писк. Краем глаза я заметила белое пятнышко, мелькнувшее в траве, — Звездочка дала деру, и я ощутила, что могу двигаться свободнее. Лев повернул голову в ту сторону, куда убежала крыса.

— Нет! — взвизгнула я, мгновенно осознав, что сейчас будет, но ничего не могла поделать.

Лев схватил крысу за хвост и поднес верещащую, извивающуюся Звездочку к моему лицу.

— Дороти желает видеть тебя живой, храбрая малышка Эми, — сообщил он. — И поскольку я еще не решил, стоит ли исполнить ее желание, вот это пока послужит неплохой закуской.

Лев раскрыл рот. Прощальный писк Звездочки, зависшей над бездонным провалом зубастой пасти, звучал почти по-человечески. Первым ее покинул страх. Он тонкой струйкой устремился ко Льву, утекая из подрагивающего тельца крысы, словно клубящийся над сигаретой дым. А потом Звездочка замерла, уставившись на меня безмятежным взглядом широко раскрытых глаз. От крысы почти ничего не осталось, но, по крайней мере, я знала, что перед смертью она не боялась. Лев закинул в пасть обмякшее тельце и щелкнул челюстями, прожевывая. Вниз по подбородку стекла тонкая струйка крови.

— Не особо питательно, — усмехнувшись, заметил он. — Но говорят, в некоторых частях Страны Оз крысы — настоящий деликатес. — Он замолчал и слизнул с морды клочок белой шерсти моей маленькой бедняжки. — Итак, я решил. Приступим к главному блюду.

— Нет, — бросила я в ответ. На меня нахлынуло какое-то странное чувство, мысли стали ясны как никогда, будто кто-то повернул переключатель ощущений на максимум. Казалось, я смотрю на себя со стороны, наблюдаю за происходящим откуда-то издалека. — Ты совершил гребаную ошибку. — С этими словами я прикрыла глаза, испаряясь из его хватки.

Лев удивленно пошатнулся и развернулся, увидел свою добычу у самых деревьев, в паре ярдов от старого местоположения, а потом припал к земле. Боковым зрением я заметила, как Олли с Мод перебрались под защитный купол Озмы. Теперь они оказались в полной безопасности, но мне на это уже было наплевать.

Наплевать на них, на Страну Оз. Даже на себя. Значение сейчас имела только лишь погибшая Звездочка. Эта глупая крыса была последней ниточкой, связывающей меня с домом. В некоторой степени она стала моим единственным настоящим другом. Вместе со мной провела дни в темнице, помогала выживать и спасаться. А теперь ее больше нет. Лев с легкостью заглотил Звездочку, словно маленькую белую зефиринку.

Я осталась совсем одна. Но внезапно четко осознала, что на самом деле ничего не изменилось. Даже со времен жизни в Канзасе. Я всегда была одна — и всегда буду. Понадобились долгие годы, чтобы это понять. И сейчас мне важна только месть.

Лев с громоподобным рыком, сотрясающим деревья в джунглях, ринулся в атаку. Я даже не дрогнула, не сделала шаг в сторону. Если Лев посчитал, что, сожрав мою любимую крысу и дико зарычав, сможет напугать меня, он чертовски, непоправимо ошибся. Наоборот, страх испарился. Я была готова убивать и больше не сомневалась, каким станет исход нашего поединка. Сердце словно превратилось в бездонную черную дыру. Выставив перед собой клинок, я беззвучно призвала огонь — белые языки пламени, горячие, будто солнце. Лев будет сожжен.

Но огонь не загорелся. Вместо него, как сосуд, в который налили чернила, лезвие моего клинка из полированного и серебристого стало обсидиановым, такого глубокого черного цвета, что, казалось, затягивало весь свет вокруг. Я не этого ожидала, но порой магия работает именно так. Она коварна. Нельзя просто взмахнуть палочкой и сказать: «Абракадабра». Когда творишь заклинание, магия становится частью тебя. Твоя истинная сущность может изменить ее. А я стала совершенно другой.

Раньше я была яростным и добродетельным маленьким сгустком пламени. Теперь же превратилась в нечто иное. Но во что?

3

Магия заполняла каждую пору, пропитывала кожу и волосы. Я ощущала ее на кончиках ресниц. Я вся трепетала, наполняясь ею, а Лев с оглушительным рычанием, способным расколоть мир пополам, подходил все ближе. Слишком поздно.

Гибкий и мощный, он пушечным ядром бросился на меня; он царапал, рвал и кусал. Лев больше не шутил — никакой расслабленности и дурачества, он атаковал с животным неистовством. Но не мог меня достать. Убив Звездочку, он высвободил какие-то чувства, о которых я даже не подозревала. Теперь магия, словно песня, текла по телу, и оно двигалось в такт ее пульсации. Я была везде и в то же время нигде. Лев атаковал, но я каждый раз была на шаг впереди. Словно мы кружили в танце. Я ныряла, уворачивалась и кувыркалась, нападала и парировала и каждый раз, когда Лев уже думал, что достал свою жертву, таяла, растворяясь в земле, чтобы мгновением позже подняться вновь. Там, где противник меньше всего ожидал меня увидеть.

Этот способ телепортации отличался от привычных перескоков, когда, моргнув, ты переносишь себя в другое место. Сейчас я словно бы входила в мир теней. Я не знала, как и куда пропадаю, но точно могла сказать: там было холодно, чуждо и мертвенно тихо. Оттуда, снизу, весь мир казался туманным и замедленным; я была вне реальности, смотрела на нее из черноты, будто вглядывалась в изображение сквозь мутную темную воду.

Может, я и не понимала, как перемещалась, но каждый раз, вырастая из земли ипринимая прежнюю форму, я знала, что делала. Исчезая, я прикасалась к тьме.

Если бы нашлось время подумать, я бы, наверное, испугалась. Ведь на интуитивном уровне понимала, что более черной магии, чем та, которой сейчас полна я, просто не существует. Везде, где проскальзывало лезвие жалящего клинка, следом тянулся чернильный след. Будто я прорезала дыры в воздухе и по ту их сторону не было ничего, кроме пустоты.

Мы продолжали бой. В какой-то момент Лев начал уставать, больше наша пара не кружила в танце. Танцевала я, а он? Он просто готовился к смерти. Воистину жалкое зрелище, но в душе не было ни капли сочувствия. Честно говоря, я даже развлекалась. Наконец-то нашлось в Стране Оз хоть что-то, в чем я действительно хороша.

В конце концов, сделав последнее титаническое усилие, Лев встал на задние лапы, схватился за ветку ближайшего дерева и оттолкнулся, кидаясь на меня. Я даже не стала уклоняться. Просто растворилась, появившись вновь за его спиной и мысленно гадая, как же вдруг подобная магия столь легко мне далась. Лев барахтался на земле, пытаясь встать на лапы. Я дала ему время расслабиться и замереть в ожидании, чтобы потом ударить ногой прямо в морду, наслаждаясь ласкающим слух хрустом зубов. Всадила клинок ему в бок, и от лезвия по огромным, покрытым золотистой шерстью мышцам Льва разбежалась тонкая чернильная паутинка, будто я отравила его каким-то ядом. Что ж, может, так и было.

Я провернула клинок. Лев зарычал, падая на землю. В этот момент он почти сдался, но я еще не закончила с ним. Зверь лежал, завывая от боли, а я двигалась словно в замедленном кадре. Взвилась в воздух, зависла на мгновение и рванула к нему, вонзая клинок в небо распахнутой пасти. Кровь фонтаном хлынула из раны. На этот раз он даже не зарычал.

Я отшвырнула клинок, позволила тому раствориться и вернуться куда-то в неизвестность. Понятия не имею, где он находится, когда не зажат в ладони. Но когда я вновь выставила вперед руку, следом за ней тянулась длинная темная плеть — черная извивающаяся лоза пустоты. Она была подобна щупальцу. Стоило лишь подумать, и тьма скользнула вперед, извиваясь, словно ползущая в траве змея, и оборачиваясь вокруг шеи Льва. Он схватился за горло, задыхаясь, пытаясь освободиться. Мне нужно было лишь пожелать, и петля затянулась бы крепче.

— Моли о пощаде, — потребовала я у него.

Слова повисли в воздухе, сочась ядом. Так не похоже на меня. Если бы мы оказались в комиксе, последнюю реплику написали бы жирными неровными буквами, как у злодеев. Мне несвойственно так поступать, ведь правда? Да, нужно исполнить долг, но для подобной жестокости нет причин. Я почувствовала себя практически одержимой, когда повторила, заметив, что Лев открыл пасть:

— Умоляй, — на этот раз с большей жестокостью.

Глаза зверя расшились, но он перестал сопротивляться, теперь все силы он вкладывал в борьбу за жизнь.

— Ни за что, — все, что сумел выдавить он.

Клинок вернулся в ладонь. Опустив взгляд, я увидела, что наполняющая его тьма просачивается наружу и обнимает мою руку, словно перчатка, сотканная из нефти. Пальцы до боли сжимали рукоять клинка. Кулак подрагивал.

«Зарежь его, — советовал голос где-то в подсознании. — Накажи за все, что он сотворил».

Я хотела этого. Перед внутренним взором предстала картина, как я собственными руками уничтожаю Льва. Распарываю брюхо. Горло. Словно в кадрах из кинофильма, видела, как вонзаю клинок в тело, не задумываясь о том, куда целюсь, просто кромсаю полумертвую тушу, а зверь стонет и дергается в конвульсиях, его горячая вязкая кровь льется рекой из каждой нанесенной раны. А я продолжаю бить. Лишь мысленный образ. Но я жаждала, чтобы он воплотился в реальность. Все возможно. Всего-то и нужно, что сделать это.

Но потом до слуха донесся другой голос — он был настоящим и звучал откуда-то издалека, не в моей голове. Нежный и мелодичный, тихий, практически шепот. Говорила Озма.

— Вернись, — просто попросила она.

Никогда нельзя быть уверенной, что имеет в виду принцесса. На этот раз невозможно было даже понять, ко мне ли она обращается. Но что-то заставило меня вернуться обратно на землю. Повернув голову, я увидела, что принцесса вышла из защитной оболочки и стояла всего в паре футов от нас. Ее сияющие глаза смотрели на меня с грустью и глубоким, почти сестринским участием.

Тогда-то я и вспомнила, что вступила в битву со Львом не ради того, чтобы наказать его. Как бы мне ни хотелось воплотить в жизнь фантазии о мести, нужно было помнить: все, что я делаю, предназначено для иной, высшей цели. И как бы я ни желала убить Льва — тело все еще кричало, прося крови, — я знала, что не все так просто. У этого зверя есть кое-что важное.

Воспоминания нахлынули, будто давно позабытый сон, вдруг затопивший сознание при виде совершенно незначительной детали.

Сердце Железного Дровосека. Храбрость Льва. Мозги Страшилы.

В случае с Дровосеком и Страшилой все очевидно. Сердце и мозги. Но где Лев прячет храбрость?

Я посмотрела на зверя, лежащего на земле. Он проиграл: потрепанный, истекающий кровью, с выбитыми зубами и ранами по всему телу. Его искореженный хвост подрагивал, а повязанная у самой кисточки тоненькая ленточка пропиталась кровью. В тот момент в голову пришла мысль, что с ним происходит что-то странное. Хвост. Вокруг него был какой-то сияющий ореол. Тревожная золотистая аура, такая бледная, что была почти незаметна. Я пригляделась.

И как можно было не заметить этого раньше? Хвост даже не был настоящим! Синтетический, мягкий, из войлока и набивки, словно кукольный. Он был пришит к телу Льва неряшливыми стежками крест-накрест. Не родной хвост, с которым зверь родился. Конечно же, ведь храбрость дал ему Волшебник!

Я отрезала хвост одним быстрым плавным движением. Послышался пронзительный свист, будто из надутого шарика тонкой струйкой выпускали воздух. Лев слабо хныкнул.

Когда я подняла хвост с земли, тот принялся неистово извиваться. Я опустила взгляд на Льва, чтобы проверить свою правоту. Тот скорчился на земле, закрыв голову лапами. Что ж, вскоре он освободится от страданий. Я подняла клинок над головой и приготовилась избавиться от зверя.

Я вспомнила обо всем, что он натворил, — обо всех невинных жертвах, которых Лев запугивал и пытал, будучи ударной силой Дороти. Подумала о тех, кого он убил. О Герт. Звездочке. И о людях, которых я даже не знала, — о семье Нокса, например. Льву не нужны были для этого причины. Он убивал только из наслаждения. Потому что это было весело. Потому что Дороти так сказала.

Рука над головой была готова к удару, лезвие полыхало магией. Я поняла вдруг, что за время битвы и так помрачневшее небо затянулось зловещей пеленой облаков.

Казалось, я тому причиной. Будто бы все вокруг переняло частичку злости и тьмы, заполняющих душу. В это мгновение я боялась сама себя. Но этот страх не шел ни в какое сравнение с ужасом трусливого Льва.

— Пожалуйста, не убивайте меня, — прохрипел он, заплакав. Могучий зверь свернулся на земле в плотный клубок и закрыл лапами морду.

Сейчас, когда он стал таким, сложно было представить, что это существо вообще способно на все те ужасы, в которые он поверг Страну Оз. Без своей храбрости Лев оказался слабаком. Но теперь эта храбрость в моих руках. Хвост обвивал руку подобно браслету. Лев стал совершенно безобиден, зато я чувствовала мощь. Возможно, даже абсолютное бесстрашие. Безрассудство. Руки и одежда были алыми от крови, даже волосы искупались в ней. Вдалеке послышалось одинокое чириканье.

Мои плечи поникли. Я сделала глубокий жадный вздох. Клинок выпал из захвата, и в то же мгновение тучи разошлись, а на небе вновь засияло солнце. Меня всю трясло, когда магия, которая переполняла тело во время боя, потихоньку начала рассеиваться.

Всего на мгновение в голове возник образ матери. Какой хрупкой она была, когда возвращалась после очередного запоя! Вспомнились все те случаи, когда она пыталась привести себя в порядок, а я всячески пробовала ей помочь. Но все ее попытки были тщетны.

Я выпрямилась и отвернулась ото Льва.

— Убирайся, — бросила я, указывая рукой в никуда.

Шатаясь, Лев поднялся. Он споткнулся, упал, потом поднялся вновь и посмотрел на меня. Усы его дрожали.

— Спасибо, — всхлипнул Лев. — Как я могу…

— Убирайся, пока не передумала, — оборвала я его.

Лев сжался и не оглядываясь похромал в лес, с каждым шагом окропляя землю кровью.

Два есть, остался еще один. И Дороти наконец в моей власти. Уверяю, ее я не отпущу так просто, как Льва.

Постепенно я начала замечать, что творится вокруг. Среди волнующегося моря цветов замерли истуканами Мод и Олли, удивленно глядя на меня, словно не узнавая. Зато на лице Озмы играла легкая застенчивая улыбка. Кажется, она гордилась мной. Хотелось сказать им хоть что-нибудь. Заявить: «Вот видите? Я отпустила его!»

Да, правда. Я действительно его отпустила. Однако до этого едва не убила, едва не пересекла допустимую грань жестокости. И друзья видели, как я балансирую на самом ее краю. Я хотела что-то сказать, но слов для оправдания придумать не получалось. Я просто стояла и пыталась понять, что сейчас произошло, когда увидела остальных зрителей. Они были повсюду. Я настолько увлеклась уничтожением Льва, что не заметила обезьян.

Они сидели на ветвях деревьев, прятались в зарослях цветов и густом кустарнике, который закрывал вход в лес. Должно быть, их сотни… Жаль, я никогда особо не блистала знаниями биологии. Было бы неплохо выяснить, какие здесь обитают виды. Так же как и Мод с Олли, обезьяны просто сидели и смотрели на меня, не двигаясь и даже не моргая. Так же как и Мод с Олли, они боялись.

4

Владения королевы Бескрылых расположились высоко в деревьях, под пологом густой листвы, накрывающим Мрачные джунгли. Обезьяны хорошо знали эти места, поэтому мы смогли добраться до их королевства, не попавшись в лапы хищников. И все же потребовалось несколько часов, чтобы, пробиваясь через плотную завесу лиан и ветвей, попасть в самое сердце леса, где и раскинулся поднебесный дом обезьян. Мы отдыхали лишь раз, у ручья, где мне дали время отмыться от крови, а потом все шли и шли, пока наконец не оказались перед огромным деревом.

— Почему мы остановились? — Я посмотрела на Олли.

— Это вход для людей. Ты ведь не умеешь так же хорошо лазить, как и остальные, я прав?

Я подняла взгляд на кроны деревьев. Большинство остальных обезьян просто забрались наверх по ветвям. Олли прижал ладонь к едва заметной выемке на стволе, и часть коры отъехала в сторону, открывая внутри дерева странную конструкцию, похожую на кухонный лифт. Олли забрался внутрь и поманил нас следом. Забившись в тесный лифт, мы с обезьянами принялись по очереди тянуть канат, который поворачивал шкив и поднимал платформу, унося нас все выше и выше.

Когда мы наконец вывалились на узкую площадку, Олли едва дышал, да и я была не в лучшей форме. В деревне обезьян словно готовились к тематической вечеринке по Робинзонам, пользуясь советами Марты Стюарт^[2]. В кронах были построены деревянные домики всевозможных форм и размеров. Они объединялись целой сетью подвесных мостиков, выполненных из грубо отесанных досок и перекрученных лиан. Повсюду бродили обезьяны в человеческой одежде. Были среди них и одетые в маленькие строгие костюмы-тройки, и в спортивные штаны с футболками, и в форму медсестер, и даже наряженные в крошечные бальные платья, словно собирались на вручение особого обезьяньего «Оскара». Большинство обезьян не пользовалось мостиками; они просто раскачивались на лианах и скакали по ветвям, словно и не подозревали, что находятся более чем в пяти сотнях футов над землей.

Встретила нас обезьяна, которую, казалось, ни капли не смущал ее черно-белый наряд горничной.

— С возвращением, — слишком грубым и низким голосом для такого крошечного существа поприветствовала она Олли. Обезьяна быстро похлопала его по спине и поцеловала в щеку, а потом, повернувшись к королеве, присела в неуклюжем реверансе, от вида которого я едва не расхохоталась. — Добро пожаловать, Ваше Высочество, — обратилась она к Озме. — Я Айрис. Для нас честь приютить вас в своей деревне.

Задержав внимание на королеве еще на пару секунд, Айрис повернулась ко мне. Улыбка ее померкла. Кажется, местные обезьяны мне не доверяют.

— Привет, — неловко поздоровалась я с ней. — Я Эми.

— Знаю, — отозвалась обезьяна. — Королева Лулу ждала вашего прибытия. Олли проводит тебя к ней, а я сопровожу Ее Величество в ваши общие покои. — С этими словами Айрис подхватила под руку хлопающую глазами Озму и повела ее прочь.

— Кажется, твои друзья от меня не в восторге, — сообщила я Олли.

— У Бескрылых печальный опыт общения с колдуньями. — Он пожал плечами.

И, не дав мне сказать ни слова против, Олли перебежал через один из веревочных мостиков. Пришлось последовать за ним.

Так как кроны деревьев закрывали почти весь солнечный свет, деревня была освещена странными фонарями, которые плавали в воздухе и напоминали полупрозрачные светящиеся лимоны-переростки. Они нависали над дорожками и домами, а мягкий свет дарил тусклой деревушке ощущение волшебной вечеринки, которая должна была вот-вот начаться. (Не то чтобы я когда-либо бывала на подобных, но зато, пока еще жила в Канзасе, вместе с мамой порой смотрела разные шоу по телевизору. Когда мы не ссорились, естественно.)

— Это солнцефрукты, — пояснил Олли, заметив, как я по пути пялюсь на местное подобие фонариков. — Попробуй! — Он подхватил из воздуха один фрукт и мастерски сорвал с верхушки кусок тонкой кожуры, обнажая желтоватую светящуюся вязкую мякоть, а потом протянул его мне.

Солнцефрукт приятно грел ладони и на ощупь напоминал жевательные мармеладки. Пробовать его было страшно, но я не хотела оскорбить Олли, а потому подцепила пальцем немного светящейся слизи и облизнула его. Я думала, вкус будет не из приятных, но солнцефрукт оказался, пожалуй, самым вкусным из всего того, что я когда-либо ела. Он сочетал в себе десятки разных вкусов: был похож на тянучки, ананас и фруктовые коктейли с маленькими зонтиками. У него был вкус лета, последнего дня школы и пляжа. Я прикрыла глаза и пару мгновений посмаковала на языке послевкусие, внезапно осознавая, как же давно вот так вот искренне ничем не наслаждалась. Теперь такие мгновения стали очень редкими.

Я бы еще час простояла, пытаясь выделить все оттенки вкуса солнцефрукта, если бы Олли не потянул меня за рукав.

— Пойдем, мы же не хотим заставлять королеву Лулу ждать. Она — мудрый правитель, но быстро выходит из себя. И знай, лучше не попадаться ей на глаза, когда она в ярости.

Я поверила ему на слово, но не удержалась и продолжала на ходу выскабливать мякоть солнцефрукта. Через пару минут мы добрались до винтовой лестницы, оплетающей ствол толстого дерева.

— Королева встретится с тобой наедине, — поведал Олли. — Когда встреча закончится, ищи свои покои рядом с водопадом.

— Водопад? Здесь, наверху? Среди деревьев?

— Ты его не пропустишь, — добавил Олли, спрыгивая с дорожки и хватаясь хвостом за лиану. Он повернулся и повис вниз головой, заглядывая мне в глаза. — Спасибо, Эми, — сказал он, и было понятно, что в словах его таится не просто благодарность за спасение их с сестрой жизни.

А потом он исчез среди листвы.

Я сделала глубокий вздох и шагнула на шаткие ступени, спиралью поднимающиеся к лиственному пологу. Я шла осторожно, изо всех сил прижимаясь к дереву и стараясь не задумываться о том, что я, возможно, первый за многие годы настоящий человек, который поднимается по этой лестнице. Наверное, вы подумали, что после всего, что произошло в последние дни, я избавилась от боязни высоты, но… нет. Страх не всегда логичен, понимаете? Во всяком случае, бояться и быть трусом — разные вещи. По крайней мере, одна мысль меня всегда успокаивает: если можешь бояться, в тебе еще осталась хоть какая-то частичка человечности.

Когда я наконец преодолела весь путь к верхушке кроны, то увидела, что «дворец» на самом деле — просто большая круглая хижина, расположившаяся на огромной дощатой платформе над кроной листьев.

Внутри, посреди грязной комнаты, забросанной банановой кожурой, одеждой и кучей всякого хлама — газетами, книгами и игрушками, — на большом троне из палок и веток сидела королева Лулу. Губы ее были накрашены красной помадой, а сама она радовала взор пышной розовой юбкой-пачкой и розовыми солнечными очками со стразами. Она смотрела прямо на меня, безостановочно обмахиваясь бумажным веером.

— Так-так-так, — пропищала Лулу, выглядывая из-за веера. — Неужели это та самая Эми Гамм? Добро пожаловать в мои владения.

На Кейт Миддлтон^[3] она точно не похожа. Подходя ближе к трону, я не знала, чего ожидать и как себя вести, но решила, что любая королева, даже наряженная в балетную пачку, ожидает проявления уважения. А потому поклонилась.

— Для меня честь встретиться с вами, Ваше Величество, — проговорила я.

— Премного благодарна, — сказала королева Лулу, голос ее был писклявый, но твердый. — Говорят, ты у нас вроде как героиня. Мы здесь все слышали о твоих подвигах.

— Спасибо, — пробормотала я в ответ. — Я просто поступала так, как, думаю, поступил бы на моем месте любой.

— Ох, благословят тебя боги, — отозвалась Лулу. Она свернула веер и легким, явно привычным жестом почесала подмышку. — Теперь можно считать, что наш долг погашен?

— Долг?

— Именно долг. Ты спасла Олли и Мод, они — тебя. Теперь вы квиты.

— Ох, — выдохнула я, захваченная врасплох. — В смысле, конечно… Я же не требовала, и вообще…

Королева Лулу поглядела на меня поверх очков.

— Давай начистоту, — заявила она. — Ты кажешься милашкой, но я хочу убедиться, что мы друг друга поняли. Один-единственный раз я позволила Олли и Мод помочь тебе выбраться, но мы, Бескрылые, не собираемся ввязываться в битву, грядущую в Стране Оз. Что там, внизу, делают Дороти и остальные — нас это не касается! Нам и здесь, наверху, живется прекрасно.

— Вы об этом со мной хотели поговорить? — Я сложила на груди руки. — Сообщить, что будете держаться в стороне?

— Уловила, душечка. Знаю я таких, как ты. Приходите тут, мутите воду, устраиваете волнения, а потом все мои обезьяны захотят пойти войной на Изумрудный город. О нет, благодарю покорно. Тебе повезло, что я вообще разрешила у нас остаться.

По правде говоря, я явилась не для того, чтобы подстрекать обезьян начать войну, и, если подумать, вообще не просила себя сюда приносить. Честно, единственное, чего мне бы хотелось, — это сон. Очень, очень, очень долгий сон. И душ. И может, немного мороженого и хотя бы плохенький телевизор.

Пусть так, но отношение королевы Лулу порядком вывело из себя, и я неосознанно уперла руки в бока.

— Серьезно? Как вы можете вести себя так, словно Дороти — не ваша проблема? Может, пока что вы и прячетесь здесь, но стоит Дороти добраться до этого места, и она сожжет его дотла. Не лучше ли жить в мире, где не будет нужды прятаться? Где вам не придется отрезать себе крылья?

Лулу подцепила банан из связки, лежащей на столике рядом с троном, и сняла с него шкурку. Несмотря на свой титул, жевала она с открытым ртом.

— Да брось ты! — фыркнула она. — Нам, обезьянам, с самого сотворения Страны Оз доставалась грязная работа, булочки без повидла. Может, сейчас я и королева, но в свое время не одну ведьму успела потаскать на горбу, словно заправский шофер. Дороти, Волшебник, Момби со своим Орденом — они для меня все одинаковы.

— Орден хочет, чтобы все были свободны.

Я сама удивилась, как непоколебимо в этом уверена. Дело в том, что я тоже никогда особо не доверяла Ордену. Конечно, Дороти злодейка, но кто может утверждать, что они не хуже нее? В конце концов, члены Ордена когда-то были злыми колдуньями. Кто сказал, что они до сих пор такими не остались? Но сами подумайте. Должна ведь я хоть чему-то оставаться верна, так? Я могу сомневаться насчет доброты Момби и остальных, но наши судьбы теперь связаны, а свой выбор нужно отстаивать.

Королева Лулу наградила меня сомнительным взглядом в стиле «я слежу за тобой».

— Детка, не будь наивной, — заявила она. — Давай-ка представим, что ты со своими Злыми маленькими дружками все-таки сможешь убить Дороти. Думаешь, это я займу сверкающий изумрудный трон? И не мечтай! В свое время я немало шишек набила и прекрасно знаю: все будет как всегда. Может, даже хуже. Встречайте: новая ведьма, такая же, как и прежняя.

Произнося эту пламенную речь, королева Лулу сама распалила себя до полного неистовства, а теперь вскочила на ноги и оскалилась. Очки съехали набок. Знаю, стоило просто кивнуть и согласиться. Я не хотела ее переубеждать. Казалось, одно неверное слово — и она бросится через весь зал и повалит мена на пол. Но я никогда не умела вовремя заткнуться и натянуть улыбку. Если подумать, именно потому я и вляпалась во все эти неприятности.

— А как же Озма? — спросила я у Лулу. — Когда она стояла у власти, дела шли хорошо, правда? Не все правители одинаковы.

Лулу громко расхохоталась и не могла успокоиться, пока не сорвалась на хрип, только тогда, полностью вымотавшись, она грохнулась обратно на трон и закинула на него ноги.

— Да, конечно. Когда-то давно Озма была сущим ангелом. Но все мы понимаем, что теперь девчонка умом не блещет. Она прекрасна, если хочется выслушать полную чепуху, но согласись, королева из нее не выйдет. Я права?

Да, она действительно права, но моего мнения это не изменит.

— И что тогда? Нам нужно быстрее отсюда убираться?

— Не перегибай палку. Вы с маленькой принцессой можете оставаться у нас сколько захотите. В конце концов, у меня есть принципы, и вообще я прелесть. Но проблемы нам тут не нужны, а это значит — никакой магии, пока ты здесь, ясно? Мы от такого не в восторге. А мне прекрасно известно, какой магией пользуешься ты.

— Хорошо, — согласилась я. — Никакой магии.

Королеву Лулу мои слова ни капли не убедили.

— Покажи руки.

— Руки?

— Ты что, думаешь, я вчера родилась? Чего доброго, ты еще пальцы за спиной скрестила. Не думай, что сможешь меня обдурить.

Я во все глаза уставилась на обезьяну. Судя по всему, теперь она стукнет по деревянному трону и поклянется. Но, как бы смехотворно это ни звучало, взгляд королевы Лулу говорил, что она совсем не шутит. Я послушно вытянула руки перед собой, чтобы показать, что совершенно честна. Лулу кашлянула, словно напоминая, что ждет. Я вздохнула.

— Я не буду пользоваться магией, пока нахожусь в деревне…

— Во владениях…

— …во владениях Бескрылых. Клянусь, — добавила я на всякий случай.

Королева в ответ медленно кивнула и вновь начала обмахиваться веером.

— Замечательно, — подтвердила она. — А теперь, с твоего позволения, я должна встретиться с высшим советом. Я, знаешь ли, весьма занятая правительница.

Я повернулась, собираясь уйти, но, уже положив ладонь на ручку двери, вспомнила кое-что и обратилась к королеве.

— Вы слышали что-нибудь об Ордене? — спросила я.

— Ни звука, — пренебрежительно отозвалась она. — Они, наверное, уже на том свете. Давай иди отсюда.

— Вы должны были слышать хоть что-нибудь, — взмолилась я. — Момби говорила, в Стране Оз ничего не происходит без ведома Бескрылых.

Конечно же это была ложь. Момби никогда не упоминала о королеве Лулу. Но королевские особы всегда были падки на лесть. Взгляд Лулу смягчился.

— Что ж, — задумчиво проговорила она. — Да, я и правда стараюсь следить за последними новостями. Не только у Ордена есть шпионы. Даже здесь, наверху, информация значит многое, а королева здесь я.

— Пожалуйста, — подбодрила ее я. — Мне просто нужно узнать, где они.

— Прости, дорогуша, — Лулу вздохнула. — Я знаю только, что старая карга Момби произнесла заклинание и превратилась в дым. Да и приятелей с собой забрала. Пуф! И с тех пор о них ни слуху ни духу.

— А что насчет… — начала я.

Обезьяна вскинула руку, прерывая меня, и поглядела на невидимые часы.

— Скоро начнется следующая встреча, — раздраженно заявила она. — Ну же, кыш! У меня много дел. Если хочешь тратить время на пустую болтовню, обратись к Герцогине древесных жителей. Она болтушка, каких свет не видывал.

Когда и на этот раз я не двинулась к выходу, Лулу окончательно потеряла терпение, решив, что с нее хватит.

— Прочь! — взвизгнула она, хватая банан и швыряя его через зал, подобно бумерангу, целясь прямо мне в лицо.

Я наклонилась, ощущая, как над моей головой проносится банановый снаряд. Разговор окончен. Слышала я, чем предпочитают кидаться обезьяны, уверена, банан — еще полбеды. Зато это знак, что пора сваливать. Но, выходя во тьму наступившей ночи, собираясь спуститься обратно в джунгли, я услышала шорох, а потом тихое щебетание обезьяньих голосов. Королевский совет. Разобрать, о чем они говорят, не получалось, но, судя по интонациям, обсуждалось что-то важное.

Знаю, я обещала, но не смогла удержаться. На этот раз все произошло так быстро и просто, я даже не поняла, что делаю: просто утонула в мире теней. И когда обезьяны зашли в покои королевы, я проскользнула следом за ними. Они захлопнули дверь за собой, даже не заметив, что я иду следом.

Из теневого мира, в который я попала, все вокруг выглядело иначе. Чем-то это напомнило один случай: однажды дома мы попытались подключиться к антенне соседнего трейлера. Полученное в итоге изображение рябило и искажалось, порой даже переворачивалось вверх ногами, но его можно было разглядеть, если прищуриться и придвинуться очень-очень близко к экрану.

Тронный зал королевы Лулу мерцал и колыхался перед глазами, но я все же смогла увидеть четырех обезьян, собравшихся у ее ног. Сначала казалось, будто они говорят на каком-то чужом языке, но чем дольше я прислушивалась, тем больше обрывков разговора удавалось уловить, пока наконец он не начал обретать хоть какой-то смысл.

— Нельзя, чтобы она здесь оставалась, — заявила обезьяна в зеленом вельветовом комбинезоне и шапочке с пропеллером. — Вы не видели, как она…

Лулу взмахнула рукой, приказывая ей замолчать.

— А жаль, — отозвалась она. — Нужна правда? Хотела бы я, чтобы девочка прикончила Льва прямо на месте. Пусть бы он сгнил там. Мне все равно.

— Вы не понимаете! Она была… была нелюдем. Ей словно что-то овладело — тьма, с какой я никогда прежде не сталкивался.

По телу пробежала дрожь: они говорили обо мне. Пусть я и подозревала, как выглядела во время битвы со Львом, мне все равно было неприятно слышать подобное описание. Но это правда. Я прикоснулась к тьме, и мне понравилось это ощущение. Хотелось бы поверить, что все почудилось в пылу битвы, но нет — ведь именно тьма, ее холодная и зловещая вуаль, помогала мне сейчас незамеченной наблюдать за королевским обезьяньим советом.

— Вынуждена согласиться, королева Лулу, — подала голос обезьяна в курчавом рыжем парике. — Принцесса Озма — одно дело, но то, что здесь находится Эми, ставит всех нас под угрозу.

— Она же…

— Хватит! — отрезала Лулу. — Вздор какой! Я здесь главная и все уже решила. Маленькая колдунья и принцесса остаются. У меня есть на то свои причины. А теперь расскажите, что вы слышали об остальных в Оз. Дороти нашлась?

Вперед выступила обезьяна в розовом спортивном костюме.

— Мы считаем, что принцесса Дороти скрылась из города вместе со Страшилой и Железным Дровосеком. Их никто не видел с той ночи.

— Глинда?

— Глинда была тяжело ранена в бою и укрылась в своей крепости.

— О, ну конечно, — фыркнула Лулу. — Пустословить она всегда готова, но как только находит неприятности на свою голову, становится тем еще пугливым зайчиком. Итак, что с остальными колдуньями? С Орденом?

Я задержала дыхание и только потом осознала, что задерживать-то нечего. В тенях я была бестелесна. Обезьяний совет обменялся многозначительными взглядами.

— Мы… — протянул тот, что в костюме. — Мы не знаем. Может, они уже мертвы. А может, живы. Мы просто…

Лулу взвизгнула и заскрежетала зубами, бешено обмахиваясь веером.

— Захотела бы лапши, ела бы ее с блюда, а не с ушей! — закричала она. — Вы вообще скажете мне что-нибудь полезное?

Наконец заговорила самая маленькая обезьянка, крошечная мартышка в феске и красном болеро, до сих пор молчавшая.

— Забавные вещи творятся в землях Страны Оз, Ваше Величество, — осторожно начала она.

Королева Лулу вздернула бровь. Странно, до этого момента я вообще не замечала, что у нее есть брови.

— Забавные… в смысле смешные? — с надеждой спросила она.

— Не совсем. До забавности странные. Подозреваем, магия, которую выкачали из земли Глинда и Дороти, возвращается, и мы практически уверены, что это связано с действиями Ордена. Должно быть, они уничтожили какой-то механизм, приманивающий ее в город. И это повлекло за собой некоторые последствия. Стоит о них помнить, вдруг магия как-то повлияет на наш дом?

— Больше магии, — уныло вздохнула королева Лулу, — это как раз то, что нам нужно.

Я навострила уши. Впервые такое слышу! Я думала, прошлая ночь затевалась для того, чтобы убить Дороти. Никто не рассказывал о других деталях плана.

— Есть еще кое-что, — добавила обезьянка в болеро. — Раз Дороти со своими прихвостнями исчезла, неизвестно, кто теперь обосновался во дворце, но там явно что-то происходит.

— Ближе к делу, пожалуйста, — потребовала Лулу. — Я не понимаю, что значит это «что-то». Что происходит во дворце?

Казалось, мартышка нервничает.

— Ну… — протянула она. — Дворец, кажется, растет.

5

Оказалось, что здесь, под самыми кронами, действительно имелся огромный водопад. Найти его было легко: просто следовать знакам, ведущим через лабиринт мостиков, пока вдалеке не послышится шум воды. Олли не шутил. Мы забрались на огромную высоту, но водопад находился еще выше и устремлялся вниз с небес бушующим ярко-голубым потоком. Он низвергался откуда-то из-за верхушек деревьев, падая сквозь проем в кронах в похожие на бассейны чаши, которые были построены на стволах, словно ступени. Вода каскадом стекала из одной чаши в другую, заполняя их и срываясь в бесконечность, продолжая свой неизменный путь к подножию.

В бассейнах счастливо резвились обезьяны, они играли, улюлюкали, делали сальто и прыгали бомбочкой. Одним словом, веселились. Я замерла на пару минут, просто наблюдая за их играми, и не сразу сообразила, почему эта картина так меня удивила. Впервые в Стране Оз я увидела, как кто-то искренне веселится, и сейчас казалось, что я нахожусь в том самом месте из сказки. Да, здесь живут монстры и злые колдуньи, но оно волшебно, прекрасно и наполнено счастьем.

А потом мне стало ясно, о чем толковала королева Лулу. Она не хотела вмешиваться. Хотела, чтобы обезьяны держались в стороне, пока остальная Страна Оз борется за власть. Обезьяны сами сотворили свою обитель и желали просто наслаждаться ею. Разве так плохо оставаться здесь, наверху? Послать к черту все обещания, забыть о войне, разыгравшейся где-то под нами, и никогда больше не спускаться вниз, где придется сражаться, убивать и, возможно, даже умереть. Но увы. Я не могу остаться. И не потому, что я такой уж хороший человек и рвусь в бой, — просто знаю: это радостное чувство не продлится вечность. Нельзя зажмуриться и притвориться, будто ничего ужасного не происходит лишь потому, что ты этого не видишь. Даже если обезьяны считают такой вариант хорошим решением всех проблем. Зло в любом случае нагонит тебя. А потому стоит ударить первым.

Я отвернулась и обнаружила, что стою у входа в домик на дереве, на двери которого витиеватым, но неряшливым почерком выжжена надпись: «Люкс принцесс».

Люкс принцесс. Должно быть, здесь моя комната. И надеюсь, она соответствует названию. После тяжелого дня я не отказалась бы от королевского приема.

Обстановка в так называемом люксе особой роскошью не отличалась — уверяю, когда я была служанкой в Изумрудном дворце, то жила в комнате почти такого же размера. Совсем не в люксе. Зато это помещение было уютное и освещалось солнцефруктами, парящими по периметру под потолком. По обеим сторонам комнаты висели гамаки, сплетенные из больших пальмовых листьев. Они были укрыты вуалью прозрачной москитной сетки, которую можно с легкостью задернуть, если хотелось уединиться, а на одном из них сидела Озма. Она просияла и помахала рукой, когда заметила меня.

— Привет, — ответила я.

Принцесса улыбнулась, захлопав ресницами, и тряхнула волосами.

Неудивительно, что я устала. Конечно, устала! Как иначе? Куда поразительней было то, что почувствовала я это только сейчас. Платье горничной, которое я надевала на вечеринку Дороти, теперь, после битвы со Львом, было изодрано и заляпано кровью. Я быстро стянула его и тяжело опустилась на второй гамак, напротив того, что занимала Озма. Она с удовольствием раскачивалась туда-сюда, накручивая на палец прядь волос.

Но только когда она легла, я сообразила, с чего вдруг принцесса такая довольная. Гамак был потрясающе удобным и — может, просто потому, что сейчас мне любая мягкая поверхность казалась совершенной — словно массажировал ноющие от боли мышцы. Подобно виброкреслам в магазинах электроники, только лучше. Я прикрыла глаза. У меня есть один план, и этот план — поспать. Я не желала ни о чем думать. Не желала размышлять о произошедшем или о том, что еще только может случиться. Сейчас хотелось лишь позабыть обо всем на свете.

В детстве я очень плохо спала, вечно о чем-то волновалась. И тогда мама рассказала об одном фокусе, которым я пользуюсь и по сей день: он помогает очистить разум. Нужно закрыть глаза, расслабиться и стараться дышать ровно, и каждый раз, когда в голову забредает шальная мысль, представлять, как вокруг нее образуется мыльный пузырь. А потом всего-то взять и сдуть его — и в скором времени заснешь как младенец. Всегда срабатывает.

Здесь подобное умение пришлось весьма кстати. Когда не представляешь, что готовит грядущий день, важно суметь заснуть в любых условиях — кто знает, когда в следующий раз выдастся найти удобную постель? Или хотя бы подушку, если на то пошло.

Этой ночью на ум приходило куда больше мыслей, чем обычно. Вернее, мысль была лишь одна, но она упорно возвращалась в голову, и плевать, сколько раз я пыталась от нее избавиться. Я вспоминала видение, которое посетило меня во время битвы со Львом. Нет, не об убийстве, а то, где я жаждала располосовать его в клочья. Я думала об удовольствии, которое приносила причиняемая Льву боль, и о том, как хотелось смеяться в этот момент.

Все обезьяны пришли в ужас от меня — даже Олли казался напуганным. По правде говоря, я и сама испугалась. Но в то же время я понравилась себе такой. Даже сейчас где-то глубоко в душе я сожалела, что Озма остановила меня тогда и что не получилось сделать со Львом всего желаемого.

Тело все еще трепетало от волнения и предвкушения, которые охватили меня на поле боя. Тогда, опустив взгляд, я увидела, как черная магия клинка окутывает меня и проникает в самую душу. И теперь мне практически не хватало этого волнения. Хотелось почувствовать его вновь. Знаю, нельзя, но это выше моих сил.

Не могу точно сказать, спала я или нет. Все, что произошло потом, могло быть сном, но не ощущалось им. Впрочем, и реальностью оно не казалось. Словно где-то на полпути в страну грез я свернула не туда и потерялась, застряла между сном и реальностью.

Была ночь, и я шла через подлесок, полный изогнутых тонкоствольных деревьев. Туфель на ногах почему-то не было, и склизкий мох хлюпал под босыми ступнями. Я стремилась в какое-то определенное место и шла очень быстро, следуя по пути, который каким-то образом знала наизусть, хотя вокруг было темно хоть глаз выколи.

Я не имела ни малейшего представления, что именно ищу, зато была охвачена странным беспокойным чувством, что где-то в лесу есть потерянная мной вещь — нечто такое, до чего обязательно нужно добраться. Поэтому продиралась сквозь листья, лианы и колючки, царапающие лицо, и с легкостью, даже не задумываясь, миновала ветви и корни. Я знала о возможной опасности, но ни капельки не боялась. Легкий ветерок обдувал лицо, и это было приятно.

Где-то вдалеке ухала сова. С каждым шагом крик ее становился все громче и громче, а деревья вокруг — прямее, выше и росли гораздо плотней. Осветить путь магией не получалось, но я не боялась темноты и продолжала идти, пока наконец не оказалась на небольшой, идеально круглой поляне. В небе висела огромная полная луна, которая проливала на поляну серебристый призрачный свет. Она казалась одновременно зловещей и какой-то мультяшной.

В центре поляны темнел странный силуэт. Он казался сразу четким и расплывчатым, плотным и настоящим, но каким-то призрачным. Не получалось наверняка определить его форму или размер. Какое-то раненое животное? Или что-то более необычное?

Чем бы это ни было, имелось в нем нечто подозрительное — пожалуй, даже зловещее. От одного взгляда на него у меня подкашивались ноги, а кожа покрывалась мурашками. Но в то же время мне было любопытно. И вместо того чтобы со всех ног мчаться прочь, я без единого сомнения шагнула вперед. В тот же момент четыре головы повернулись в мою сторону.

То, что, как мне думалось, было одним животным, на самом деле оказалось четырьмя скрюченными людьми, которые сбились вместе так тесно, что практически сливались в одно целое. Когда они подняли головы, луна осветила длинные и узкие гниющие лица — каждое окрашенное в свой оттенок зеленого, — и стало видно, что на всех надеты обветшалые остроконечные шляпы. Одновременно четыре фигуры открыли рты и принялись шептать. Ведьмы.

Я сделала еще один шаг, а потом еще, становясь все уверенней, все ближе подходя к ним. И вот душу охватило ощущение, удивительно похожее на радость. Шепот ведьм становился более взволнованным и пронзительным, а потом, когда я была уже совсем близко, они начали исчезать, тая, оседая на землю, словно черные свечи. Когда они растворились совсем, я поняла, что нашла искомое. В земле, как раз там, где толпились ведьмы, был маленький водоем, бурлящий в центре. Источник с водой такой черной, словно жидкая темнота.

Я опустилась на колени, вглядываясь в нее, но не успела даже пальцем коснуться, как из воды начало что-то появляться. Новая, еще более темная и мрачная фигура, медленно принимающая форму. Из поблескивающей массы тьмы возникла девушка. На поляне, прямо напротив меня, зависла Озма.

Это была вроде бы та же самая Озма, которую я знала, но вместе с этим… совсем другая. У нее были те же изумрудно-зеленые глаза и красные маки в волосах, то же изящное, миниатюрное тело. Но кожа принцессы сияла, а волосы ее плотными жгутами извивались вокруг лица, словно змеи. В зрачках Озмы горели крошечные огоньки, а за спиной выросли два огромных крыла, как у бабочки. Они были в несколько раз больше самой принцессы и украшены замысловатым золотистым узором. Когда Озма осторожно ими взмахнула, крылья заискрились от энергии.

Она протянула руку в мою сторону.

— Поднимайся! — воскликнула девушка, и я ощутила, как ноги отрываются от земли.

6

Я распахнула глаза. Задумалась. Я уже не спала и снова оказалась в выделенной нам комнате в Королевстве обезьян. Над гамаком склонилась Озма, вглядываясь в мое лицо с тем же напряженным выражением, что и во сне. Свет потоками лился сквозь окна, превращая принцессу практически в силуэт. Она протянула мне руку.

— Поднимайся, — сказала Озма.

От этого единственного слова я так подскочила от испуга, что едва не вывалилась из гамака. Но потом принцесса высунула язык и заулюлюкала, дразнясь, а когда она рассмеялась, я почувствовала, как сердце постепенно замедляет бег, возвращаясь к нормальному ритму.

Померещилось. Это был всего лишь сон. Правда? Я ухватилась за протянутую руку Озмы и с ее помощью поднялась из гамака, пытаясь успокоить разыгравшееся воображение. «Это всего лишь сон», — мысленно повторила я себе. Но вдруг он был чем-то большим? Что бы это значило? И куда важнее, почему я ощущаю странное разочарование, что он закончился. Что таится в этом сне, если там я прекрасно чувствовала, что приближаюсь к истинному злу, но, даже будучи в силах в любой момент повернуть назад, подходила все ближе и ближе?

Какая-то часть меня даже хотела этого. Наверное. Пожалуй, пока просто не стоит об этом думать. Поднявшись, я ощутила, что после вчерашнего дня меня еще шатает, но я наконец выспалась, и тело уже практически не болело.

Ночью я была слишком измотана, чтобы как следует исследовать наши покои, но теперь выдался шанс оглядеться. Смотреть особо было и не на что. В углу я приметила ширму, из тех, за которыми в старых фильмах застенчиво скрывались невинные девицы, чтобы сменить наряд. На деревянной подставке у окна стояла большая чаша, наполненная пузырящейся водой, на поверхности которой плавала парочка крупных розовых лепестков. Я подошла и с удовольствием умыла лицо. Испаряясь, вода приятно покалывала кожу.

Я была рада, что в комнате не имелось зеркала — как-то не хотелось знать, насколько ужасно я сейчас выгляжу. Да, конечно, я вчера по-быстрому окунулась в ручей, когда мы с обезьянами шли через джунгли, — просто чтобы смыть с тела кровь Льва, но меня не покидало ощущение, что я до сих пор выгляжу неважно. А как иначе? До этой ночи последний раз я спала перед устроенным Дороти празднеством.

Вода из чаши оказалась освежающей, с легким цветочным ароматом, и было приятно наконец умыться и смыть с волос осевшие на них за долгие дни грязь и пыль.

— Итак, что будем делать дальше? — спросила я.

Не знаю, обращен ли был этот вопрос к Озме или к самой себе. Я не ждала, что она поймет, о чем ее спрашивают, но с Озмой, по крайней мере, можно было поговорить. Знаете, я выросла с мамой, которая большую часть времени была не в себе, так что привыкла беседовать с людьми, которые на самом деле и не слушают. Ничего особенного.

Как бы то ни было, после всего, что мы с Озмой пережили вместе, я даже к ней привязалась. Нет, возможно, она не та подружка, которую хотелось бы иметь, но хоть какая-то. А друзей мне сейчас очень не хватало, ведь Звездочки больше нет, а Нокс пропал.

— Мы не можем навечно здесь оставаться, — заявила я, воспользовавшись готовностью Озмы притвориться внимательным слушателем. — Но просто не представляю, что делать дальше. Вернуться обратно в город? Отправиться на поиски Дороти? Попытаться найти Страшилу и достать его мозги?

При мысли об этом я вздрогнула. Знаю, в конце концов придется это сделать, но, честно, совсем не хочется. Каждый раз, когда я хоть немного преуспеваю в своем деле, появляется кто-то и говоритделать совершенно другое; каждый раз, когда нахожу время подумать, возникает очередная тайна, которую невозможно разгадать. Кажется, я застряла на одном месте.

Озма выжидающе смотрела в ответ, и внезапно я сказала такое, в чем не признавалась даже самой себе:

— Я должна найти Нокса. Да, это бессмысленно — он последний, о ком стоит волноваться. Но он единственный человек, которому я доверяю.

Вот она, особенность беседы с человеком, который, возможно, тебя совсем не слушает. Порой говоришь такие слова, о которых даже не думал, пока они просто не сорвались с языка. Но Озма не выглядела удивленной. Вместо этого она лукаво мне подмигнула, восклицая:

— Нокс-Нокс!

Интонация ее голоса меня заинтриговала. А не недооцениваю ли я принцессу? Казалось, она точно знала, что в Страну Оз возвращается магия, знала, что Лев охотится за нами. Несмотря на всю идиотскую болтовню Озмы, она определенно не так проста, как кажется.

— А что с ним случилось? — поинтересовалась я.

Озма закатила глаза и хмуро поглядела на меня, словно беседовала с самой великой дурой во всем мире.

— Кто это? — недовольно спросила она.

Я тяжело вздохнула, внезапно понимая, как же сильно надеялась, что она скажет что-то действительно полезное.

— Плевать!

Я подхватила с пола грязное платье, брошенное накануне, и уже собиралась его надеть, когда заметила, что на столе у двери обезьяны оставили нам чистую одежду. Возможно, королева Лулу сильнее прониклась ко мне симпатией, чем показала, но, скорее всего, она просто не желала, чтобы какая-то девчонка разгуливала по королевству, словно бродяжка.

К счастью, несмотря на весьма странные взгляды обезьян на моду, мне они оставили довольно приличный наряд. На самом деле приличным его можно назвать с натяжкой. Порывшись в стопке, я обнаружила, что одеть меня решили в грязно-розовую майку с зеленовато-желтой надписью «Поцелуй меня в зад!» поперек груди и в короткие, неровно обрезанные джинсовые шорты. Не совсем в моем стиле. Зато радушные хозяева не посчитали, что их гостья будет восхитительно выглядеть в монашеской рясе или в гигантской детской распашонке и с соской в руке.

Счастьем для меня было просто надеть чистую рубашку, но лучше всего оказалось другое. Добравшись до самого низа стопки, я чуть не запрыгала от восторга. Из всех чудес, найденных в Стране Оз, это, пожалуй, стало самым восхитительным: комплект нового нижнего белья. И меня даже не волновало, что там лежали огромные старомодные леопардовые трусы, — все равно казалось, будто в лотерею выиграла, когда надевала их в углу за ширмой.

«Я совсем дура? — спросила я себя, переодевшись. Из головы никак не выходили мысли о Ноксе. — Как так можно? Я в самом пекле магической войны, должна, возможно, спасти мир… А все, о чем могу думать, это какой-то дурацкий мальчишка! Да о его поисках нужно вспоминать в последнюю очередь!»

Выйдя из-за ширмы, я наткнулась на Озму, которая встретила меня изумленным взглядом.

— Что? — возмутилась я. — Не нравится мой внешний вид? Слушай, не все могут, натянув ночнушку и корону, выглядеть так же шикарно, как ты, ясно?

Озма сделала пируэт, всколыхнув полы своей белой летящей сорочки, и я засмеялась. Без сомнения, девушка безумна, но, должна признать, я все больше проникаюсь к ней симпатией.

— Эй, — протянула я с внезапным любопытством. — Ты, случайно, не прячешь где-нибудь парочку огромных крыльев, а?

Она замахала руками вверх-вниз и запрыгала на одной ноге, но крыльев за спиной не выросло. Все, хватит об этом думать.

Но спросить стоило, правда? Я пожала плечами и вернулась к собственным размышлениям. А почему бы и нет?

— Дело в том, что мне он даже не нравится, — пробормотала я себе под нос. — Просто, думаю, он может… — Я замолчала, так и не договорив предложение, смутившись вдруг оттого, что пытаюсь выдать такую вопиющую ложь за чистую монету.

Ну конечно, Нокс мне нравится. И найти его я хочу не потому, что он может помочь, а потому, что я влюбилась в него. Все, в этом призналась. Я совсем дура?

Сейчас Озма так уставилась на меня, что казалось, будто она все же понимает, о чем ей тут толкуют. Принцесса смотрела с выражением чрезвычайной, ошеломляющей доброты, которая в то же время несла в себе нотку скептицизма. Может, на самом деле она понимает все до последнего слова? Я шагнула к ней ближе.

— Да что же с тобой такое? — спросила я.

Она покачала головой и покрутила пальцем у виска.

Может, виной всему сон, но на этот раз поведение в стиле «гляньте-какая-я-глупенькая» меня не особо убедило. А что, если сон имел значение? Вдруг он означал, что Озма со своими секретами — ключ к решению всех проблем Страны Оз? Или хоть части.

Я внимательно осмотрела ее с ног до головы, пытаясь отыскать какую-нибудь зацепку. И она действительно нашлась. Сперва я заметила лишь проблеск чего-то, лежащего поверх реальности, легкий проблеск тайны, скрытый за гранью реальности. Словно я смотрела на мир двойным зрением и видела две разные картинки: второе изображение было едва различимо, накладывалось поверх тела принцессы. Это напомнило о сиянии, которое я увидела во время битвы со Львом, прямо перед тем, как отрубила его хвост. Тогда не нашлось времени все обдумать, я руководствовалась инстинктами. Но на этот раз я постаралась полностью сфокусироваться на том, что вижу.

И вновь поразилась, как же легко в тот раз получилось справиться с магией. Не знаю, помогло ли мне возвращение магии в Страну Оз или я просто нашла наконец подходящий вид колдовства.

Увлекшись мыслями, я ощутила, как выскальзывает из захвата магия. Я сильнее стиснула кулаки — и она пропала вовсе. Я что-то уловила — ведь не зря послушалась своей интуиции, подсказавшей насчет хвоста Льва. Не собираясь сдаваться так сразу, я прищурилась и попробовала снова.

Герт перед смертью успела дать мне много уроков колдовства. После одного из самых первых я выяснила, что магию сложно удержать. Она коварна: сделает лишь то, что захочет, и вы для нее не авторитет. Магию нужно хорошенько попросить. Заставить думать, что это ее идея, не ваша. Примерно так приходилось вести себя с Сэнди Шарлемэйн, менеджером в закусочной «Пыльных акров».

Странные ассоциации, конечно, но мысли о Сэнди напомнили мне о зыбучих песках, попав в которые чем сильнее дергаешься, тем быстрее тонешь. А уже они навеяли воспоминания о китайских ловушках для пальцев, в которые хоть раз попадался каждый ребенок, — из них получается выбраться, только когда смиряешься и перестаешь пытаться. Потом размышления перескочили на мамин фокус с мыльным пузырем, который помог заснуть ночью.

Я решила просто освободить голову, позволить мыслям течь свободно. Чем больше прояснялось сознание, тем ярче и четче становилась светящаяся аура вокруг принцессы, когда сама Озма с каждым мгновением тускнела все сильней. И не только Озма. Все в комнате тускнело и обретало иной цвет. Мне вспомнилось радио в автомобиле, которое ловит разные волны в зависимости от того, едешь ли ты в горку или спускаешься с нее. «А почему бы не попробовать покрутить ручку настройки?» — подумала я. И сработало!

Когда я сосредоточила все внимание в одной точке, свечение стало еще интенсивней, а настоящие цвета погасли. Все предметы по-прежнему были в комнате, но состояли теперь из странных сверкающих нитей. Ширма, чаша для умывания, гамаки, Озма. Даже я сама. Все стало энергией и было связано друг с другом.

На подсознательном уровне я понимала, что вижу сейчас настоящую Страну Оз. Я приоткрыла завесу тайны и шагнула в комнату, но отыскала в ней не волшебника-шарлатана, а пульт управления самим миром, и оказалось, что целый мир состоит из каких-то дурацких магических линий.

Что ж, прозвучало весьма непривлекательно. Но нет! Без преувеличений, это самое прекрасное, что я когда-либо видела. Столь прекрасное, что хотелось потрогать, и я потянулась вперед, пытаясь поймать одну из нитей, беспорядочно парящих в воздухе. Пальцы мои прошли прямо сквозь нее — та слегка качнулась, но с места даже не сдвинулась. Когда я попробовала схватить в кулак целую пригоршню, осталась ни с чем. Зато заметила: если просто проводишь по нитям пальцами, то они отвечают на прикосновения, пока не начинаешь давить слишком сильно. И, если хватает терпения, их можно передвигать.

Это было странно и очень круто, но смысла в подобном умении я не находила, пока не заметила, что стремительные потоки магии, которые, казалось, беспорядочно витают в воздухе — те самые, с которыми я играла, — на самом деле медленно к чему-то притягиваются. И этим чем-то была Озма.

Нити-потоки словно вливались в нее и в то же время закручивались вокруг тела принцессы — самой яркой точки во всей комнате. Приглядевшись внимательней, я сообразила, что вся Озма — один большой запутанный магический узел. А что делают с узлами? Да, именно! Развязывают.

Я не желала причинять Озме боль, просто хотела посмотреть, что случится. А потому принялась водить пальцами рядом с принцессой, пытаясь проверить, смогу ли распутать беспорядочный клубок магических линий.

Сперва казалось, что все бесполезно, но через пару минут я заметила, как на локте принцессы выбилась одна крошечная ниточка, и подхватила ее пальцем. Совсем немного, но та все же подалась. Я прикусила губу от усердия, стараясь не тянуть слишком сильно, и осторожно дергала энергетические нити, словно распускала свободные петли старенького свитера из секонд-хенда, а Озма потихоньку распутывалась. Нет, вернее, не она сама распутывалась, а я словно бы распускала какое-то заклинание. Озма же в это время изменялась. Она становилась крупнее. Выше. Плечи расширялись, превращаясь в мужские. Точнее, полагаю, в юношеские. И, судя по изгибу спины, по наклону головы, юноша этот был мне знаком.

— Пит, — пробормотала я еле слышно.

Стоило сказать всего одно слово, и видение исчезло, а я вновь оказалась в реальном мире. Озма пропала, на ее месте с широко раскрытыми от удивления глазами стоял Пит. Он попятился к двери, поднимая руки, такой виноватый и робкий, будто его только что уличили в краже пирожных в дешевом супермаркете.

— Эми, привет! — проговорил Пит. — Что ж, это… это было довольно странно, ага? — Он оглядел меня. — Милый наряд, — добавил Пит, ухмыльнувшись.

Я не представляла, что и думать. Единственное, что я знала: по какой-то причине Пит слишком много раз водил меня за нос, но сегодня он не сможет повторить этот фокус. И все же нельзя отрицать, что я была немножко рада видеть его. Ведь это Пит, который спас мне жизнь, когда я только очутилась в Стране Оз. Пит, благодаря которому удалось не сойти с ума в темницах Дороти. Пит, ставший единственным человеком, с которым я могла поговорить, когда притворялась служанкой во дворце Изумрудного города.

— Забудь о наряде, — коротко бросила я и отступила, ощущая, как зашипели раскаленные руки, когда в ладони сам по себе появился клинок. — Думаю, пришло нам время поговорить.

Он поправил темную челку, которая падала на глаза. Такие же изумрудные, как и у Озмы. Пит отвел взгляд и глубоко вздохнул, а когда вновь посмотрел прямо, я почему-то вдруг почувствовала исходящую от него печаль.

— Это долгая история, — отозвался он. — Разве у нас нет тем получше?

— Эй, приятель, — проговорила я, шагнув ближе. Пит бросил быстрый взгляд на клинок. Мне не хотелось драться, но придется, если дойдет до этого. — В этой чертовой волшебной стране тебя я знаю дольше всех. И все твои слова были ложью. Так что нет. Ты мне нравишься. Пожалуй. Но, думаю, стоит кое-что мне объяснить.

Пит лишь покорно и понимающе кивнул. Он глубоко вздохнул и сел на пол, складывая на груди сильные жилистые руки.

— Ладно, — выдал он. — Но тебе тоже лучше сесть. Это не шутки, история действительно долгая. Притом всего я не знаю.

Задумавшись, я опустилась в гамак, в котором спала, однако босых ног от пола не оторвала, чувствуя так себя уверенней, несмотря на то что в руке моей был зажат клинок. Надеюсь, он не понадобится, но в этой стране никогда нельзя чувствовать себя в полной безопасности.

— Выкладывай, — поторопила я Пита. — Просто расскажи все, что сам знаешь.

— И откуда мне начать?

— С начала.

И Пит послушался:

— Однажды давным-давно…

7

— Давным-давно, — начал Пит, — жила-была маленькая девочка. Фея, если быть более точным, но кто знает, кто такие феи на самом деле? Никогда этого не понимал. Она была принцессой. Или… скажем… на самом деле совсем не принцессой, ведь родителей у девочки не имелось, так что фактически она была королевой. Но все думали, что глупо звать ее королевой, ведь девочка была еще совсем малышкой. Она даже ходить не умела. А потому назвали ее принцесса Озма.

— Как ребенок может быть королевой? — изумилась я. — Она что, одна-одинешенька ползала по дворцу? Кто о ней заботился? И… кто правил Страной Оз?

— У девочки была няня, — пояснил Пит. — Летучая обезьяна по имени Лулу, чья семья веками служила королевской. Лулу заботилась об Озме и вскоре начала считать девочку своим собственным ребенком.

Я вновь прокрутила в голове сказанное.

— Секундочку! — остановила его я. — Королева Лулу?

— Полагаю, сейчас она так себя называет, — с грустной улыбкой ответил Пит. — Ха-ха, в этой дурацкой волшебной стране даже няньки теперь носят короны.

— Вообще-то королева Лулу носит пачку и солнечные очки, — влезла я.

— Я хотел сказать — образную корону, — Пит усмехнулся. — Видишь ли, в Стране Оз есть вещь, которую необходимо просто понять: здесь лишь одна истинная королева. Не имеет значения, ребенок она или нет, Озма — единственная ныне живущая наследница феи Лурлин, а потому именно она правит королевством. Это своего рода закон. Древняя магия. Слушай, я тоже не совсем все понимаю, но я и не должен. От древней магии зависит все, понимаешь?

— Не особо, — отозвалась я. — Но продолжай. Может, потом получится уловить.

— Дело в том, что, по существу, у власти не стоял никто. Поэтому, когда из забытых земель сюда явился Волшебник, жители Оз были вполне готовы к приходу настоящего правителя. И вот он перебрался во дворец, взял малышку Озму, продал ее Момби и…

— Подожди-ка, — прервала его я. С каждой секундой история становилась все более удручающей. — Волшебник просто продал ребенка?

Пит в ужасе вскинул брови:

— Если придется пояснять тебе каждую мельчайшую деталь, я буду весь день тебе рассказывать эту историю.

— Но как же Лулу? — спросила я. — Если ей полагалось заботиться об Озме, почему она не остановила Волшебника?

— Он нашел волшебную шапку. — Пит печально покачал головой. — Если у тебя есть шапка, ты можешь контролировать обезьян. Много воды с тех пор утекло. Но шапка до сих пор спрятана где-то у Дороти. Во всяком случае, в обмен на помощь Волшебник отдал шапку Злой Колдунье Запада, и та превратила всех обезьян в своих рабов. Избавившись таким образом от Лулу, Волшебник смог исполнить свои планы.

— Я и не представляла, что Волшебник такой подлец, — прокомментировала я последние слова. — Хотя, полагаю, должна была уже догадаться.

Пит лишь бросил в ответ полный раздражения взгляд.

Я мысленно приказала себе замолчать. История Пита оказалась интересной. Безумной, но интересной. Вот что он мне поведал.

Однажды давным-давно (но не очень) в стране, которая сейчас, возможно, хорошо вам известна, жила-была принцесса-фея. Она, как и все королевы-феи до нее, появилась из цветка, выросшего на верхушке древнего фонтана в самом центре лабиринта, где магия этих земель сильна больше всего. По непреложным законам магии королевство по праву доставалось девочке, его правительнице и защитнице. Звали ее Озма, и она была слишком мала, чтобы стать настоящей королевой.

Несмотря на это, все любили принцессу, а особенно ее верная нянечка, летучая обезьяна по имени Лулу. Родителей у Озмы не было, и Лулу заботилась о девочке и сама управляла Страной Оз. Обезьяна решила быть представителем принцессы до тех пор, пока та не повзрослеет, чтобы самой принять бразды правления.

Лулу была сурова и справедлива, и пусть идеально дела в стране не шли, во время ее правления они должны были складываться неплохо. Но не складывались, и на то были иные причины. Вмешались колдуньи. Если есть возможность хоть во что-то вмешаться, они обязательно это сделают. Но тогда колдуньи оказались не главной проблемой. Всех настораживал человек, который прибыл в страну на странном разноцветном летательном аппарате и вероломно назвался Волшебником.

Первое время фальшивый Волшебник оставался незамеченным. Он путешествовал по чудесному королевству, изучая его границы, дальние уголки и, естественно, магию. И когда Волшебник решил, что время пришло, он отправился в город, целиком сделанный из изумрудов, просить аудиенции у королевы.

Так было, пока он не встретился с Озмой и не осознал вдруг, что ее вообще нельзя назвать королевой. Да, Волшебник слышал, что она юна, но чтобы настолько… Это было просто нелепо. Он прекрасно понимал, что Страна Оз отчаянно нуждается в настоящем правителе, и был уверен: если королевством будут править обезьяна и младенец, вскоре в нем воцарится полный хаос. Поэтому Волшебник решил, что его святая обязанность — может, даже судьба? — спасти эту странную и прекрасную волшебную страну от самой себя.

Волшебник задумался: а почему бы ему не стать королем? (И не важно, что Страной Оз всегда правили только королевы. Волшебник прибыл из места под названием Америка, и для него женщина-правитель была явлением странным и нелепым.) Казалось, кроме колдуний, слишком занятых распрями друг с другом ради жалких клочков власти, троном королевства никто не интересовался, особенно малышка Озма.

Тогда Волшебник придумал план. Но, прежде чем перейти к этому плану, вернемся на мгновение к ведьмам. Их было четверо. Две злые, две добрые (предположительно), но все как на подбор глупые и мелочные. Самая злая из них, Колдунья Запада, также была и наименее глупой, потому-то Волшебник и решил устроить заговор именно с ней. Благодаря этому заговору он вырвал принцессу Озму из лап Лулу и обрек несчастную обезьяну вместе с ее братьями и сестрами на рабскую службу Колдунье Запада.

Волшебник знал, что жители Оз ни за что не признают его новым королем, пока принцесса жива. Но убить девочку ему не позволила древняя магия. А потому Волшебник отослал малышку на север, к старой колдунье Момби, у которой были и свои мотивы, чтобы скрыть принцессу от посторонних глаз. Чтобы Озму никто не нашел, было решено, что Момби заколдует ребенка и будет держать его вдали от чужих глаз.

Прошло много лет. Между тем в Стране Оз вновь происходили изменения, толчком для которых опять послужил гость из Иных Земель: на этот раз не Волшебник, а отважная и честная дочка фермера — Дороти Гейл. Всего за несколько недель Дороти разделалась с двумя колдуньями и наконец разоблачила Волшебника, вынуждая его уйти.

Теперь, когда Волшебник был свергнут, Дороти могла сама занять изумрудный трон. Но, будучи сентиментальной и воистину чистой душой, девочка искренне верила, что нет места лучше дома. Поэтому она решила отказаться от короны, чтобы вернуться в Канзас. Итак, трон опустел.

На этот раз его занял спутник Дороти Страшила, который, даже получив в подарок от Волшебника искусственные мозги, был всего лишь мешком, набитым соломой, и совершенно не подходил на роль правителя. В стране воцарился хаос.

Во время всей этой сумятицы Типпетариус, некогда известный как принцесса Озма, а сейчас же просто-напросто Тип, жил в Стране гилликинов, вдали от интриг и суеты Изумрудного города. Тип устал от жизни, которую вел. Он сбежал от Момби и отправился на поиски своей судьбы.

Запомни: древняя магия сильна. Она находит способ достичь цели. Возможно, именно она заставила Типа покинуть единственный дом, который он когда-либо знал. Так или иначе, мальчика тянуло все дальше по странному и опасному пути через Страну Оз. Он шел, преодолевая препятствие за препятствием, пока наконец не оказался в Изумрудном городе.

Там Тип повстречался с волшебницей Глиндой, которая легко догадалась, что его заколдовали, и заставила Момби исправить совершенную ошибку. Так Типпетариус превратился в Озму. Полноправная королева заняла свой трон, и впервые за много лет в Стране Оз действительно воцарилось спокойствие.

Когда Дороти уничтожила колдуний, Глинда как Добрая Волшебница Юга обрела огромную власть. Но после всех потрясений, случившихся в стране за последние годы, она начала таять, и волшебница решила, что юная и неопытная Озма может стать отличной пешкой в ее игре. Но Глинда ошибалась. Итак, будучи не в силах самостоятельно избавиться от принцессы, волшебница помогла Дороти вернуться в Страну Оз.

Сначала все королевство было счастливо вновь встретить свою любимую героиню, а Озма радушно приветствовала ее во дворце. Впрочем, вскоре принцесса обнаружила, что Дороти уже не та ясноглазая добросердечная девчонка, которой была раньше. Что-то изменилось. Как некогда Волшебник, она жаждала власти, силы, известности, а главное — магии. Вскоре Озма решила, что для всех будет лучше, если Дороти вернется в Канзас.

Это известие безумно ее рассердило. В порыве ярости Дороти, у которой был большой резерв магии, но мало опыта, наслала на Озму мощное непредсказуемое заклинание, которое превратило принцессу в ту глупышку, коей она является и сейчас. А Дороти получила то, что желала больше всего: Страну Оз.

А сейчас необходимо упомянуть последнюю деталь, о которой почти никто не знает, в том числе и Дороти. И вот с нее-то и начинаются странности.

Когда Момби превращала малышку Озму в Типпетариуса, то была не в лучшей форме. Вспомните, это случилось много лет назад. Момби в те времена едва создавала второсортные заклинания и была слишком неопытной, чтобы называть себя полноценной ведьмой. Она хотела просто скрыть внешность Озмы. А вместо этого влила в сознание Типа часть души принцессы.

Типпетариус — не просто имя для заколдованной Озмы, а совершенно другой человек, с собственными мыслями, чувствами и чертами характера. И хотя заклятие Дороти стерло разум Озмы — или по крайней мере выключило его, — оно не затронуло Типа.

Именно поэтому в определенные моменты Тип, все это время сокрытый где-то в сознании Озмы, мог материализоваться. И в такие времена Типу удавалось хоть немного жить собственной жизнью, странным и редким ее подобием. Теперь, когда Тип наконец-то узнал, кто он такой, он смог понять, что у него отобрали.

Он больше не ощущал себя Типом. И поэтому решил назваться Питом.

Замолчав, Пит поднял на меня взгляд, темные встрепанные волосы упали ему на глаза, а на губах появилась стеснительная полуулыбка. В тот момент Пит казался таким ранимым и неуверенным в себе. Хотелось встать и обнять его, но я боялась, что это будет слишком странно. Хотелось задать миллион вопросов — они так и крутились в голове, — но, похоже, сейчас было не самое подходящее время. И с минуту я просто молчала. А потом, когда тишина уже начала становиться неловкой, сказала:

— Пойдем прогуляемся. Думаю, мне не помешает глоток свежего воздуха.

Пит вздохнул с облегчением.

— Это тебе-то не помешает? Подумай обо мне, — рассмеялся он. — Я бог знает сколько был заперт в крошечном уголке сознания волшебной принцессы. — Он замолчал. — А сколько времени я на этот раз был там заперт?

— Не так уж долго на самом деле, — отозвалась я. — Примерно пару дней. Но казалось, что гораздо дольше.

— Ну, мы в Стране Оз, — пояснил Пит. — Здесь само понятие времени уже много веков назад потеряло смысл.

— И не говори! — согласилась я. — Идем. Кажется, я знаю одно хорошее местечко.

После этого Пит схватил меня за руку, поднимая из гамака, и мы пошли на улицу, на солнышко.

День для прогулок выдался идеальный, и весь мир был окрашен в золотисто-зеленый цвет. Повсюду сновали обезьяны: гуляли, прыгали по веткам деревьев и резвились в бассейнах под водопадом, просто наслаждаясь погодой.

— Вау! — протянул Пит, наблюдая за их играми. — Хоть кто-то в Стране Оз в наши дни искренне веселится.

— Ага, — кивнула я в ответ. — Счастливчики.

— А знаешь, — Пит одарил меня лукавым взглядом, — мы ведь сами тоже можем немного отдохнуть. Не хочешь поплавать?

Согласилась я буквально через секунду — предложение было слишком заманчиво, чтобы долго сопротивляться.

— Хороший план!

Мы направились к входу в обезьянью купальню, пройдя по веревочным мостикам и спустившись вниз по деревянным ступенькам. Отсюда сооружение выглядело еще более впечатляюще. Самый диковинный аквапарк в мире с огромной горкой, которая начиналась в верхнем бассейне и спиралью спускалась вниз, разветвляясь на несколько резких обрывов и крутых поворотов. Меня от одного их вида пробила дрожь.

Мы смогли отыскать самый маленький бассейн, солнечный и теплый, но практически спрятанный от чужих глаз за густой листвой. Пит скинул майку и широкие штаны и прямо в нижнем белье прыгнул в воду.

Через пару секунд он вынырнул, широко улыбаясь. Потом забрался на бортик бассейна и отряхнулся всем телом, как пес, напрягая каждый мускул на белоснежном худощавом торсе. Я упорно старалась не пялиться на него.

— Ты тоже должна попробовать, — заявил Пит. — Вода невероятная.

— У меня нет купальника, — смущенно пробормотала я в ответ.

Пит смерил меня скептическим взглядом.

— Да кого это волнует? И вообще, разве ты не можешь просто-напросто что-нибудь наколдовать? — изумился он. — Я думал, ты теперь настоящая волшебница.

— Тренировочный лагерь Ордена — это не школа моды, — ответила я ему. — Зато, если надо кого исцелить, я к твоим услугам. — Тут в голову пришла одна мысль. — Эй… — протянула я, искоса кинув на него хитрый взгляд и надеясь, что не задеваю щекотливую тему. — А как насчет тебя? Разве ты не фея, не волшебное существо?

Пит скривился, словно его оскорбили.

— Эээ… нет, — отозвался он и сразу же поправился: — В смысле, не совсем. — Пит помолчал немного, опустив взгляд. — Что ж, пожалуй да. Но я не могу творить волшебство, — пояснил он. — Даже простенькое заклинание. Не знаю почему. Но мне жаль.

На этот раз в бассейн Пит размашисто запрыгнул бомбочкой, намеренно окатывая меня водой.

— Ну же! — воскликнул он. — Я не буду смотреть, обещаю. И кстати, жаль огорчать, но я уже видел тебя в белье.

— Что? Когда?

— Мм… этим утром? — предположил Пит и, изменившись в лице, защебетал тоненьким голоском: — «Я должна найти Нокса. Он единственный человек, которому я доверяю».

Я не сразу сообразила, что Пит пародирует меня.

— Ты слышал? — спросила я. Сердце ухнуло в пятки, когда я осознала, какие слова он повторил. И тут же попыталась вспомнить все, что говорила и делала рядом с Озмой, даже не представляя, что за оболочкой ничего не понимающей принцессы прячется человек, который все слышит. — Что еще ты слышал? — поинтересовалась я, не совсем уверенная, что хочу знать ответ.

— Не знаю, — он пожал плечами. — Не все. Когда телом управляет Озма, мир словно в тумане. Порой от меня ускользают целые дни, а порой будто смотрю на мир ее глазами. Но не переживай — я стараюсь быть джентльменом. К тому же теперь мы квиты. Ты тоже видела меня в белье и знаешь все секреты. И мне совершенно плевать на то, что ты втюрилась в Нокса. Разве это удивительно? Кто устоит перед таким суровым, самоотверженным бунтарем? Особенно когда он, ну, ты знаешь… так неимоверно привлекателен.

Не дожидаясь ответа, он вновь нырнул в бассейн, а я стояла и смотрела, как погружается в воду его бледная фигура, опускаясь все глубже и глубже. И едва не умирала от желания последовать за Питом.

«Ну и ладно», — решилась я наконец. Не помню, когда я плавала в последний раз. Потерять сейчас такую возможность станет огромным упущением. Так что, откинув в сторону все сомнения, я разделась до лифчика и леопардовых старушечьих трусов и прыгнула в бассейн.

Вода оказалась даже лучше, чем я могла себе представить. Прохладная, но не ледяная, какая-то особенная, дарящая мятную свежесть. Я сидела под водой, пока хватало дыхания, позволяя коже напитаться влагой. В конце концов пришлось вынырнуть за глотком воздуха. Пит уже поджидал на поверхности. Он обхватил меня за талию, поднял на руки и кинул в воду. Смеялись мы вместе.

— Какого черта! — заорала я на Пита, когда вынырнула вновь.

Он все еще заливисто хохотал, но вдруг замолк, и улыбка его померкла, а лицо сделалось серьезным.

— Я видел еще кое-что, — проговорил Пит, в его интонации слышалось беспокойство. — Битву со Львом. Я рад, что ты боролась с ним и смогла победить, но…

Казалось, он не может подобрать слов. Но в этом и не было нужды. Со времени той битвы я никак не могла перестать думать о ней.

— Знаю, — только и сказала я.

Но Пит не сдавался.

— Просто… знаешь же, что Дороти когда-то тоже была хорошей. Нет, даже не хорошей. Лучшей из всех. Пока магия не овладела ей.

— Я знаю, — сказала я под внимательным взглядом Пита, а потом повторила: — Знаю.

— Ты ведь понимаешь, что это значит, да?

Но ответить я не успела. Раздался жуткий грохот, и в облаке лилового дыма на бамбуковой платформе рядом с водой появилась Момби. Прямо между Питом и мной, сидящей на бортике. Лицо ее было опухшим и покрытым синяками, а мантия разорвана в клочья.

Колдунья перевела взгляд с меня на Пита и обратно.

— Что ж, — сдавленно проговорила она, — рада, что вы двое поладили.

А потом глаза Момби закатились, и она осела на землю.

8

Позже в этот же день я вновь оказалась в покоях королевы Лулу, переделанных обезьянами в импровизированный зал суда. Судили Момби. Оказалось, Лулу была не только королевой обезьян, но и главным судьей Верховного суда. На этот раз она предстала перед нами в длинной черной мантии и кудрявом судейском парике, сжимая в лапах огромный деревянный молоток. По всему залу, везде, где только можно было примоститься, сидели члены обезьяньего совета, все как один облаченные в мрачные одежды.

Мы понятия не имели, где была Момби и как она нашла нас. Буквально через секунду после того, как колдунья потеряла сознание, явился целый эскорт обезьян-охранников в миниатюрной форме бифитеров, стражей лондонского Тауэра. Видимо, заклинание телепортации включило сигнал тревоги. Бескрылые были не в восторге от присутствия еще одной ведьмы на их территории, и, когда они потащили неподвижное тело Момби к обезьяньей тюрьме, было даже неясно, жива ли она.

Если же она умерла, неясностей становилось еще больше. Например, как я отношусь к ее смерти? Из всех членов Ордена, с которыми я была знакома, Момби меньше всего вызывала доверие. Она не единожды лгала мне и, казалось, всегда имела больше прав называть себя Злой. Не знаю, хорошо это или плохо, но мы с ней связаны во всех смыслах. К тому же у меня есть вопросы, которые необходимо задать колдунье.

Королева Лулу объявила, что суд состоится, как только Момби очнется. Если очнется. И пока Питу, увидев которого Лулу совершенно не удивилась, было запрещено пересекать порог королевских покоев, меня по каким-то неведомым причинам выбрали в качестве адвоката Момби.

Я слышала о «судах кенгуру» и «обезьяньем процессе», но этот суд — нечто совершенно новое и абсолютно бредовое. Впрочем, я уже достаточно пробыла в Оз и отлично понимала: процедура суда здесь не имеет ничего общего с историями из «Закона и порядка»^[4]. В Стране Оз — по крайней мере, на моей памяти — не имелось ни надлежащей правовой процедуры, ни пятой поправки к конституции^[5]. А если судья дерзок, это значит не то, что он достойный защитник, а скорее явный безумец.

Можно только надеяться, что Момби повезет и Лулу — судья более беспристрастный, чем Дороти во время суда надо мной.

— Судебное заседание объявляется открытым! — рявкнула Лулу со скамейки судьи, которая на деле была ее троном. — Презренная старуха, известная как Момби, обвиняется в использовании черной магии, в подлом мошенничестве, несказанных преступлениях против обезьян, возмутительном нарушении границ и в том, что в целом приносит неприятности. Также она ужасно непривлекательна. Мисс Эми, что вы можете сказать в оправдание колдуньи?

Я стояла за длинным деревянным столом прямо посреди зала.

— Э-э-э… я на самом деле не совсем адвокат, — сказала я, обращаясь к Лулу и остальным обезьянам. — Но неужели вы действительно полагаете, что в таком состоянии ее можно предавать суду? Взгляните на нее — Момби едва стоит на ногах.

Я не лгала. Колдунья выглядела чахлой и осунувшейся даже в лучшие свои времена, но стоило провести с ней пару минут, и ты понимал, насколько она тверда, несмотря на преклонный возраст. Сегодня она впервые выглядела действительно слабой, и это тревожило.

Мне вдруг вспомнился тот день, когда я поняла, что во время всех «отдыхов» мама на самом деле была под кайфом, а не просто смотрела счастливые сны. И тогда меня охватило это странное ощущение: я осознала, что человек, у которого всегда искала защиты, теперь ничем не может помочь. Что это именно о нем, а не обо мне нужно заботиться.

Момби стояла, сгорбившись и тяжело опираясь о стол. Ее плечи дрожали от напряжения при каждом вздохе. Ни для кого в зале не было секретом, что она изнывает от боли. Момби предложили стул, на который она могла бы присесть, если бы захотела, но колдунья упорно продолжала стоять. Стоит отдать ей должное за такую гордость.

Я обязана вытащить Момби отсюда и помочь, поправиться, хотя бы потому, что она — мой единственный шанс узнать, что происходит. Не говоря уж о том, чтобы найти Нокса.

— Ваша честь, — произнесла я, как можно более вежливо обращаясь к королеве.

— Ваша королевская честь, — поправила Лулу своим высоким и писклявым голоском.

— Прошу прощения, ваша королевская честь, — проговорила я. — Думаю, стоит отвести Момби туда, где ей смогут помочь. Это…

— Цыц! — рявкнула Лулу, проводя пальцем по губам. А я внезапно сообразила, кого мне она напоминает. Судью Джуди! Вот эту версию закона я прекрасно узнаю. «Судья Джуди»^[6] — любимое шоу мамы. Она вечно мечтала, как встретится со своими неприятелями в зале суда Джуди. Например, с нашим землевладельцем, или с дамой из соседнего трейлера с мерзкой собачонкой, или с барменом из «Пэдди О’Хулиган», который не налил маме третий бокал спиртного. Она была полностью уверена, что обязательно выиграет. Удивительно, но в то же время маме никогда не хватало сил заполнить все заявления, чтобы Джуди взялась за ее дело.

Хорошая новость. Если Лулу будет вести себя, как судья Джуди, я знаю, как с ней правильно разговаривать. В принципе нужно просто подлизываться.

— Для меня честь выступать сегодня перед вами, — обратилась я к Лулу, заискивающе улыбаясь.

Она, казалось, была польщена моим почтением, и, пока королева листала какие-то бумажки, лежащие перед ней, я оглядела Момби.

— Вы в порядке? — шепнула я колдунье.

— Все будет прекрасно, — пробормотала она сквозь плотно сжатые зубы. Но «прекрасно» Момби точно не выглядела.

— Что мне сказать в ваше оправдание? — спросила я ее.

Момби в ответ хрипло, с присвистом вздохнула.

— Виновна! — фыркнула она на весь зал, скорчившись пополам, чтобы просто усмехнуться.

— Мисс Гамм, — сурово заявила Лулу. По каким-то причинам — судебным правилам? — она отказывалась говорить напрямую с Момби. — Пожалуйста, напомните вашей приятельнице ведьме, что наказание за ее преступления — смерть.

— Прошу прощения, — сказала я. — Но не могли бы вы тоже напомнить, в чем именно состоят ее преступления?

Слова мои потонули в шуме, когда Лулу объявила меру наказания, — все обезьяны принялись прыгать, кричать, стучать и улюлюкать.

— Убить ведьму! — взвизгнул один — тот самый, который вчера выглядел так безобидно и мило в своем зеленом комбинезончике и кепочке.

— Сжечь ее! — закричала обезьянка поменьше.

А потом все загалдели разом:

— Утопить!

— Пусть молит о пощаде!

— Пусть ведьме будет больно!

Довольно долго королева Лулу не пыталась остановить хаос, словно бы наслаждаясь собственноручно созданным безобразием. Наконец, когда ситуация начала выходить из-под контроля, королева вскочила со своего места и погрозила всем своим крошечным мохнатым кулачком.

— Заткнитесь! — проверещала Лулу. Она даже не была зла, просто возбуждена. — Все! Я здесь главная!

Но зал замолчал, лишь когда раздался голос Момби. Все взгляды обратились в ее сторону.

— Собравшиеся на суд обезьяны, — начала колдунья. Она говорила спокойно и тихо, но командным голосом. — Если мне позволено высказаться…

Момби взяла себя в руки и выпрямилась, явно пытаясь держаться достойно, насколько это было возможно в сложившейся ситуации, конечно.

— Я стою перед вами, истекая кровью и корчась от боли, — сказала она, с трудом выговаривая каждое слово. Если бы мы находились в эфире «Судьи Джуди», я бы, скорее всего, посчитала, что это шоу и ведьма просто играет роль жертвы. Но казалось, Момби действительно больно. — Мои товарищи из Революционного Ордена Злых сейчас раскиданы по всем уголкам Страны Оз — страны, будущее которой еще никогда не было столь сомнительно. Мои магические способности практически истощены. Я тень самой себя. Почему? Потому что веду войну уже долгие годы и делаю это не ради власти или славы, а ради Оз. Сражаюсь не только за себя, но и за жевунов, за гномов и, конечно, за обезьян — Крылатых и Бескрылых. Вы спрашиваете, как я буду оправдываться? Если меня обвиняют в борьбе за тех, кто не может сражаться сам, я отказываюсь притворяться и говорить что-либо, кроме правды. В этом преступлении — виновна.

Когда она начала свою речь, я заметила зловещий проблеск настоящей Момби, той, которую знала раньше. Момби собрала все оставшиеся силы, чтобы сделать заявление, и сразу словно ожила.

— Но как же те, кто может бороться, но выбирает другой путь? Бескрылые, пока вы беззаботно прыгаете по деревьям, вдали от всех творящихся в Стране Оз бесчинств, ваших братьев и сестер заковывают в цепи, заставляют исполнять жестокие капризы их хозяйки. Вы повернулись к ним спиной только потому, что считаете своих собратьев не такими храбрыми. Стоит ли мне напомнить, как выглядят сейчас эти спины? Неужели вы покалечили себя, только чтобы отстраниться от проблем, не видеть и не слышать правды? Разве это храбрость?

Она пренебрежительно обвела дрожащей рукой зал и продолжила:

— Но я не юная ведьма и отлично знаю, что обезьян так быстро сражаться не научишь. Поэтому я стою здесь не для того, чтобы призвать вас к битве. Прошу лишь даровать безопасное укрытие, чтобы я могла продолжать и дальше сражаться от вашего имени.

Я была под впечатлением — даже после всех тех дней, что провела с ней в пещерах Ордена, я никогда полностью не верила, что Момби действительно борется за свободу, как всегда уверяет. Нокс вечно клялся, что так оно и есть, а я мучилась предательскими подозрениями. Вдруг колдунья просто приспособленка и жаждет избавиться от Дороти, чтобы самой встать у власти?

Теперь же, послушав речь Момби, я увидела ее искреннюю страсть и веру. Сложно было этим не восхититься. Обезьяний совет слова Момби тоже убедили, помощники судьи обменивались задумчивыми взглядами. Казалось, только королева Лулу, чьи глаза пылали гневом, не купилась на прозвучавшую речь.

— Избавь меня от этих душещипательных историй, сестричка, — бросила Лулу. — Говоришь ты красиво, но раунд еще не закончен, а победную комбинацию в игре ты еще не собрала. Мы все знаем, какая ты. Знаем, что сотворила. Если бы не ты, в Стране Оз, возможно, вообще бы не было такого бардака. Или ты забыла одну маленькую сделку, которую когда-то заключила с Волшебником?

По толпе обезьян пробежал шепот, но Момби оборвала их.

— Что вы хотите услышать? — внезапно проревела она во все горло, закипая от ярости. — Что я пустомеля, как ваша добренькая Глинда? Хотите, чтобы я это сказала? Да, я была злой и жалею о своих грехах! Хотите больше крови? Что ж, если так, то вы получите желаемое, обещаю. Только пусть это будет кровь Дороти — и моя, если на то пойдет, — а не ваша собственная и вашего народа. Не гоните меня, Бескрылые. Позвольте вместо этого остаться ненадолго здесь, в безопасности. Я восстановлю силы и помогу уничтожить нашего врага, пока она не уничтожила нас.

Договорив, Момби бездыханно упала на стоящий рядом стул, и в зале вновь повисла тишина. Королева Лулу задумчиво почесала подбородок, а потом наконец забралась на спинку своего трона. Она с такой силой ударила молоточком по деревянной стене, что вся королевская хижина содрогнулась.

— Суд вынес решение! — объявила обезьяна.

Я с удивлением отшатнулась: что это было?

— Момби, так как даже вы сами не оспорили обвинения против вас, вы признаетесь виновной по всем пунктам.

В зале вновь раздался шепот, и я задержала дыхание, ожидая, что будет дальше. Мне придется драться ради ее спасения? Железный Дровосек? Отлично. Лев? Хорошо. Они оба были монстрами. Но я не подписывалась убивать обезьян! Однако без какой-либо причины убить Момби я им не позволю.

К счастью, выбирать не пришлось. Потому что Лулу еще не закончила.

— Однако, — продолжила королева, — будучи повелительницей обезьян, я решила отклонить решение суда. Невозможно отрицать, что Момби виновна. Она как монашка, танцевавшая стриптиз воскресным утром, и сама это признает. Но пока, колдунья, по доброте душевной я сокращаю твой приговор и отправляю тебя под домашний арест.

Обезьяна вновь ударила по стене. Молоточек ей нравился.

— Справедливость восторжествовала! — провозгласила королева. — Мисс Гамм, вы можете сопроводить осужденную обратно в люкс принцесс, где она будет обдумывать совершенные преступления, пока не поправится. Но еще раз напоминаю: никакой магии. Понятно?

— Понятно, ваша королевская честь, — отозвалась я.

Зал суда разразился аплодисментами, Момби торжественно кивнула. Она поднялась и медленно поковыляла к двери. Добравшись до цели, колдунья остановилась и оглянулась, посмотрев на меня.

— Ну и? — нетерпеливо вопросила она. — Ты собираешься меня сопровождать или нет?

Я кинула взгляд на Лулу, дождалась, пока та кивнула в ответ, и только потом последовала за колдуньей. Я до сих пор не понимала, что только что произошло. Но была просто рада, что все закончилось.

9

— Обезьяны, — проворчала Момби, как только мы вышли на улицу. —Крылатые, Бескрылые — разницы нет. Все они — та еще головная боль. Давай-ка убираться отсюда, пока они не передумали. После такого денька я бы не отказалась от массажа ног.

Она одарила меня коварной улыбкой, обнажая покрытые налетом кривые зубы цвета заплесневелых кукурузных чипсов.

— Вы там были неподражаемы! — воскликнула я. — Никогда не слышала, чтобы так красиво говорили. Я ведь раньше не верила, что вас это действительно беспокоит.

Момби отозвалась хохотом, перешедшим в сухой кашель.

— О, умоляю, — прохрипела она, восстановив дыхание. — Ты правда купилась? Сомневаюсь, что даже сама королева хоть слову поверила. Но, видишь ли, мы с Лулу давние знакомые. Сегодня по меньшей мере третий раз я попадаю на обезьяний суд, а в итоге всегда одно и то же. В конце концов, в глубине души она всего лишь жирная служанка. Нужно заставить обезьяну почувствовать власть над тобой: позволить провести свой маленький самосуд, вызвать пару слезинок, чтобы показать уважение.

Я скептически взирала на нее, коря себя за то, что поверила в бред сивой кобылы, который колдунья несла перед судом. Но таким ли бредом это было? С Момби никогда ничего не знаешь наверняка.

— Но… — начала было я и сразу же замолкла. Меня сейчас не волнует, была Момби честна или нет. Хватит играть в игры! — Просто расскажите, что происходит, — потребовала я у колдуньи. — После всего, что я для вас сделала, я заслуживаю хоть немного честности.

Мы добрались до узкой извилистой лестницы, ведущей вниз, в деревню. Момби глубоко и прерывисто вздохнула, когда осознала, что сейчас должна будет спуститься по ней.

— Ух ты, ну не чудно ли? — протянула она.

Казалось, я унизила Момби, когда обхватила рукой ее талию, не позволяя упасть. Но я переживала, что если не уроню Момби, то точно переломлю ее пополам, и мы начали медленно, осторожно спускаться сквозь кроны деревьев.

— Где вы были? — спросила я. — Что случилось? — Я жаждала знать, что произошло, но в то же время боялась услышать ответ. — После того как… — Я замолчала на полуслове.

Не получалось сказать «После того как я провалила задание». После того как бросила всех. Позволила Дороти сбежать и остаться в живых. Я знала, что не виновата в этом. Ничего бы все равно не изменилось. Если верить Волшебнику, единственный способ убить Дороти — забрать сердце Железного Дровосека, украсть мозги Страшилы, отобрать храбрость Льва. Детали, которые Момби и Орден как-то не удосужились сообщить. Но не важно, что известно сейчас. Тот факт, что я не смогла выполнить свое задание и сбежала, разъедал душу с того момента, как я покинула Изумрудный дворец.

— Скажем, все пошло не совсем так, как планировалось, — сообщила Момби. — Но думаю, это ты и так знаешь. — Она уныло поглядела на меня. — Сначала все было прекрасно. Превосходно. Пока ты пыталась разобраться с Дороти, а я создавала вокруг дворца силовое поле, чтобы заблокировать ее магические способности, Гламора, Аннабель и остальные члены Ордена решили избавиться от механизмов Глинды. Она спрятала их по всему городу, чтобы хранить и преобразовывать магическую энергию, выкопанную в Стране жевунов. Именно благодаря тому, что их миссия прошла успешно, во все земли королевства внезапно начала возвращаться магия.

Я кивнула. Большую часть этой информации я и так уже выяснила, но хотелось узнать обо всем из первых уст.

— А потом? — спросила я.

— Потом? А сама-то как думаешь? Ты провалила задание, мы продолжали делать то же, что и всегда. Сражались, чтобы спасти тебя и не позволить никому увязаться следом. Пытались помочь сбежать, как только могли.

— Спасибо, — просто сказала я.

— Нам не нужна благодарность, — Момби закатила глаза. — Нам нужна ты. Лично я не задумываясь бросила бы тебя прямо там, если бы не знала, как ты важна. Радуйся своему везению. Эту битву нельзя было назвать справедливой или забавной. Противников оказалось слишком много: Глинда, прихвостни Льва, железные солдаты. Казалось, сражение длилось несколько суток — может, так и было. В какой-то момент я уже не могла сказать, с кем мы боремся. Часть нападавших была людьми Дороти, а другая… — она покачала головой. — Черт, может, под конец мы воевали друг с другом. Не знаю.

С этими словами колдунья испустила протяжный вздох. Мне показалось, будто мое сердце просто взяли и растоптали. Но Момби не ответила на один действительно важный вопрос.

— А что с остальными? — поинтересовалась я.

— Там царил хаос. Меня, Нокса и Гламору оттеснили от остальных членов Ордена. Нас окружили, загнали в угол. Их было слишком много. Ты же видишь, в каком я сейчас состоянии. Там я выглядела не лучше, но и они тоже. Скажем, Гламоре понадобится провести немало времени в салоне красоты, чтобы вновь привести себя в порядок и стать чистенькой да красивенькой. Сдаваться мы не собирались, не так просто! Так что я перекинула нас оттуда прочь. Это был единственный вариант: попытаться перескочить обратно в пещеры. Но телепортация — штука нелегкая даже в лучшие дни, а уж если переносить сразу нескольких человек, да на такое расстояние? — Она протяжно присвистнула. — День был определенно не лучшим, а я не в форме для колдовства. Все пошло не так.

Я не выдержала и торопливо спросила:

— Что случилось с Ноксом? Просто скажите мне.

— Дай-ка объясню вот что, — покосилась на меня Момби. — Когда я телепортируюсь, я прохожу через совсем другое место. Пожалуй, можно назвать его своего рода лимбо. Оно не особо приятное, но там так мало находишься, что даже не замечаешь, где побывал. Но не в этот раз. Я потеряла точку отсчета — часть заклинания, которая переносит именно туда, куда направляешься. И не смогла удержать остальных. Прежде чем удалось хоть что-то понять, я застряла в лимбо, а Нокс с Гламорой пропали. Они не умеют телепортироваться, у них нет хватки и чувства направления. Они могут быть теперь где угодно. Полагаю, до сих пор болтаются где-то в межпространстве, пытаясь выбраться.

Я выдохнула, до этого момента даже не осознавая, что шла, задержав дыхание. Не лучшие новости, но, по крайней мере, это означает, что Нокс еще жив. Возможно.

— Мы должны их найти, — заявила я.

Мы наконец достигли последней ступеньки тянувшейся по дереву лестницы, и Момби осторожно сошла на площадку. Она вывернулась из моего захвата и уставилась на меня испепеляющим взглядом.

— Думаешь, я этого не знаю? И как ты предлагаешь поступить?

— Нужно вернуться и найти их. В междумирье или где там еще.

— Вернуться? Так это не работает. Это тебе не выходные на природе провести — нельзя туда войти, пока не заявишь, где будешь выходить. Именно так и застревают. И говорю тебе как человек, который проторчал там значительно дольше, чем собирался: я не желаю так рисковать. Особенно пока мы не знаем, где они. Ведь есть вероятность, что никто нигде и не застревал — Нокса и Гламору могло выкинуть в любой точке Страны Оз в тот самый момент, когда я потеряла их. Нельзя сказать наверняка.

Ответ меня не порадовал, но да, Момби права. И все же я ни за что не отступлюсь от поисков Нокса, хоть вслух этого не скажу. Чувствую я, колдунью не порадуют мои приоритеты.

— А как же выбрались вы? — вместо этого спросила я. — И как узнали, что идти нужно сюда?

— Ой, а не слишком ли много вопросов? Может, и у меня есть парочка? — язвительно возразила Момби, а потом замолчала и вздохнула. — По правде говоря, я не знаю, — добавила она, скривившись, словно ей было больно признавать, что она чего-то не знает. Или колдунья действительно испытывала физическую боль. — Там ты находишься словно под водой. Или, скорее, в иле. Место это темное и ледяное, как прощание фей, там даже собственных пальцев не видно. А еще там водятся существа — и я говорю не о котятах. Злые, отвратительные существа. Такие, от которых бросишься без оглядки, даже если увидишь в зоопарке. Правда, во тьме рассмотреть их невозможно. Они просто шипят тебе в ухо, пускают слюни и прикасаются к тебе. Я суровая старая колдунья, но и я их боюсь. Хочешь правду? Я уже была готова попрощаться с жизнью, щелкнуть выключателем в этом старом мешке с костями и сыграть в ящик. Знаешь, есть для этого одно заклятие, и я чуть было им не воспользовалась, чтобы окончательно сдаться. Но тут увидела тебя.

Я отшатнулась от удивления.

— Меня?

— Нет, я тут просто шутки шучу. Конечно, тебя! Не удивляйся — ты не моя любимица. Но я обрадовалась, увидев тебя там, посреди пустоты, в кромешной тьме, яркую, словно день. Поэтому я пошла следом. Видение вскоре исчезло, но это уже было не важно — я нашла, за кого зацепиться. Пришлось частично вынюхивать, куда идти, и вот я оказалась тут. Предпочла бы, конечно, местечко, где поменьше мартышек, но бедному да вору всякая одежда впору, согласна?

Я попыталась осознать ее слова, пока шла к люксу принцесс. Момби ковыляла следом. Что бы значило ее видение? Я каким-то образом, даже не думая о том, послала ведьме сигнал?

Когда мы наконец добрались до нужного домика, я все еще размышляла, как найти Нокса и остальных. Момби целую вечность перетаскивала свое измученное тело по веревочным мостикам и подвесным платформам деревни обезьян, и теперь солнце уже клонилось к горизонту. До меня вдруг дошло, что день начал сменять ночь с завидной регулярностью. Интересно, кто переворачивает Великие Часы? Дороти порой делала это так редко, что казалось, будто один день длился целые годы. Я положила ладонь на дверную ручку и застыла на месте.

— Прошу прощения.

— Просишь прощения? За что?

— За то, что бросила вас. Облажалась. Если бы не я…

Момби закатила глаза и пренебрежительно покачала головой.

— Слушай, мелкая, ты была хороша. Не убила Дороти, но она теперь в бегах, а это начало. Я знаю, что ты сотворила с Железным Дровосеком. Хорошая работа. Магия вернулась в наши земли, по крайней мере на данный момент. Мы разрушили весь этот идиотский город, пока были там, просто чтобы показать Дороти, на что способны. Выкурили принцесску из дворца, надеюсь, навечно. К тому же, — Момби вскинула бровь, — не только нас потрепало. Я с удовольствием расцарапала прекрасное личико Глинды. Как же долго я этого ждала! Так что встряхнись, девочка. Могло быть и хуже.

Момби легонько похлопала меня по руке. Я понимала, что чувство вины не исчезнет окончательно вот так просто. Оно будет мучить меня до тех пор, пока я не увижу Нокса целым и невредимым. Надеюсь, он не ненавидит меня за позорный побег.

Узнав, что старая колдунья простила меня, я все же обрадовалась, натянуто улыбнулась и распахнула дверь, мечтая рассказать Питу обо всем… и разочаровалась, когда осознала, что исполнить желание не удастся. Пита в комнате не было. Вместо него на полу, скрестив ноги, сидела Озма и развлекалась игрой в «веревочку», используя для нее непонятно где найденный старенький шнурок. Она была столь погружена в игру, что даже не заметила нашего прихода.

— О-о-о, — угрюмо протянула Момби. — Ты. А что, мальчишка уже спрятался?

Эти слова привлекли внимание Озмы. Она подняла взгляд и показала Момби язык.

— Уходи, ведьма, — заявила принцесса. — Ты не моя мама.

Стоило бы гордиться Озмой, но я была слишком занята — в энный раз злилась, что в тайне от меня держали еще одну новость.

— Конечно, до недавнего времени я не подозревала, что мальчик еще может выбираться из тела принцесски, но новость не особо удивила. В конце-то концов, это не имеет большого значения, правда?

— Очевидно, имеет. Мне уже тошно постоянно блуждать в неизвестности, — возмутилась я. — Вы должны были рассказать мне все. Эта информация пригодилась бы.

— Ты еще многого не знаешь, да? — усмехнулась Момби. — На войне тебе говорят лишь то, что необходимо для выполнения задания, и вопросов ты не задаешь. Тогда, если тебя поймают и будут пытать, ты не сможешь выдать ничего важного.

— Теперь все по-новому, — ответила я, подвинувшись ближе к Момби. — Если я буду участвовать в вашей маленькой революции, то только на равных, а не в качестве глупой пешки. С этого самого момента вы рассказываете мне все, а я уже сама решаю, верить этому или нет.

Момби взглянула на меня совершенно спокойно, словно и не поняла всей важности предложенной сделки.

— Ладно, — согласилась она. — Все равно секретов уже не осталось, но если я вдруг припомню что-нибудь, то обязательно дам знать. А пока моим старым косточкам нужно отдохнуть.

Она бухнулась в мой гамак и потянулась.

— Теперь у меня есть милое местечко, чтобы подлечиться. Пусть обезьяны сколько угодно уверяют, что ненавидят магию, но если в этих кроватях нет ни капли колдовства, то не звать мне себя больше ведьмой. Хотя жаль. — Колдунья махнула рукой в сторону Озмы. — Я с таким нетерпением ждала, когда смогу позволить мальчишке сделать мне массаж ног, как в старые добрые времена. Он был так хорош.

Не понимаю я Момби. Порой она кажется почти человечной, а потом, в такие минуты, как сейчас, вдруг нет. Она вырастила Пита. Может, конечно, в весьма необычных условиях, но все же. По существу, она была его мамой и не видела Пита уже много-много лет. А теперь, когда выдался такой шанс, кажется, даже не боится его упустить.

Когда я видела мать в последний раз, она сидела на пассажирском сиденье красного побитого «камаро» Тони Лингендорфа и уезжала прочь от нашего дома. Она прекрасно знала, что скоро начнется торнадо, но даже не оглянулась посмотреть на меня.

— Кем для вас был Пит? — спросила я колдунью, ощущая, как пылают щеки. — Мальчишкой, который делал массаж ног? Вы о нем совсем не волнуетесь? Что ж, логично. Он рассказал, как с вами жилось. Сказал, что с ним обращались как с дерьмом.

— Ох, только не повторяй опять эту слезливую историю, — простонала Момби. Ее глаза были прикрыты, голова откинута назад. И из-за этой показной расслабленности разговор раздражал меня еще больше. — Пытаешься сделать доброе дело для несчастного ребенка, а в ответ получаешь одну головную боль. Окажи мне услугу и оставь возмущения на тот день, когда в стране не будет войны. — Она распахнула глаза и внимательно оглядела меня с ног до головы. — Сейчас у нас есть и другие темы для разговора. В первую очередь, мне известно, что в твои руки попала кое-какая вещица, верно?

Я кивнула в ответ. Я все еще дико злилась на Момби, но понимала, что поговорить с ней нужно.

Расстегнув сумку, выудила из нее первый трофей: механическое сердце Железного Дровосека. Оно по-прежнему билось, подобно часам, которые не имеют ни малейшего понятия, что время остановилось.

Момби вырвала сердце у меня из рук и, проведя по нему пальцами и тщательно осмотрев со всех сторон, прислонила к груди.

— Ты отлично поработала, смогла его достать, — одобрила колдунья.

— Не только его, — поправила я и, стараясь не особо показывать гордость за содеянное, вытянула из сумки хвост. — Мы столкнулись со Львом, после того как покинули Изумрудный город. Теперь остался только Страшила.

Глаза Момби расширились от удивления.

— Полагаю, мы хорошо тебя натренировали, — проговорила она, хватая из моих рук хвост.

Колдунья растянула его, чтобы проверить, насколько он прочен, и постучала металлической частью сердца по зубам, словно пытаясь определить, из чего именно оно сделано. Я просто стояла рядом, нервничая и желая поскорей забрать назад свои трофеи.

— Восхитительно, — пробормотала она. — Волшебник точно не лгал: они действительно магические. Но я не могу прочесть наложенных на них заклинаний и не ощущаю никакой особой связи с Дороти. Кто зачаровал эти вещи? Волшебник в то время был бессилен и не мог наложить даже простенькое заклинание, а особенно такие странные чары.

Момби нахмурилась, ее брови практически слились в одну линию.

— Интересно…

— Что? — поторопила я.

— О, кто знает, кто знает… Молодец, что достала их. Кое-чему ты все же научилась.

Я протянула руку, Момби удивленно посмотрела на меня, но сердце и хвост отдала.

— Кое-кто жуткий собственник, — заметила она. — Будь с ними осторожна. Мы не знаем, что могут делать эти предметы, а Волшебнику я не доверяю.

Я практически не слушала, убирая вещи обратно в сумку.

— Итак, — продолжила Момби, — ты все собрала, ничего не забыла?

— Собрала?

— Ну конечно. Пожитки. Что, думала, останешься здесь? Вечеринка в бассейне закончилась, сладенькая. Да и в любом случае весело теперь уже не будет, ведь твоя игрушка сама упаковалась обратно. — Она кивнула головой в сторону Озмы. — Я права?

Я не стала признаваться в том, что, возможно, смогу вновь превратить Озму в Пита, когда пожелаю. У каждой порядочной девочки должны быть свои секреты.

— Вы не в той форме, чтобы отправляться в путь, — сказала я в ответ.

— Я? — Момби рассмеялась. — А кто говорил обо мне? Мы обе знаем, что я ни для чего сейчас не в форме. И останусь там, где лежу, пока не почувствую себя лучше.

— Я не оставлю вас здесь вот так, — заявила я.

Момби сухо усмехнулась.

— О нет, оставишь, — заспорила она. — И не думай, что я не собираюсь наслаждаться жизнью. Я заслужила небольшой отдых, раз даже сама это признаю. А вот у тебя как раз есть дела. Я хочу, чтобы ты отыскала Многоцветку, дочь Радуги. Она никогда особо не участвовала в наших делах, но помогала Ордену раньше и поможет на этот раз. Многоцветка так же сильно жаждет избавиться от Дороти, и у нее есть сила. Не удивлюсь, если остальные члены Ордена уже пытаются ее найти.

Приказами Момби я сыта по горло и совсем не уверена, что хочу покинуть комфортную и относительно спокойную деревню обезьян. С другой стороны, если Нокс направился на поиски этой радужной леди, я туда тоже хочу попасть.

— Как туда добраться? — Я еще не решила окончательно, отправлюсь ли в новое приключение, но хотела услышать ответ.

— Ох, а вот это как раз проблема. Радужную цитадель не так уж просто найти. Обычно Многоцветка просто открывает дверь, если желает увидеть тебя. К сожалению, сейчас у меня нет способа с ней связаться. Так что тебе предстоит отыскать черный ход.

— Отлично. И как же мне это сделать?

— Радужная цитадель вращается, — пояснила Момби. — Именно поэтому она безопасна. Так Многоцветке удается сбегать от Дороти, хотя ее огромная сила — лакомый кусочек. Единственный способ попасть внутрь без приглашения — найти черный ход. А с этой задачей никто еще не справлялся. Дороти как-то потратила целый год, обыскала половину королевства, назначила награду любому, кто сможет отыскать хотя бы зацепку, но ничего не вышло. В конце концов она сдалась — полагаю, результат не стоил всех хлопот.

— Если Дороти так и не сумела найти его, как тогда смогу я?

— А ты и не сможешь, — отозвалась Момби. — Но это под силу ей.

Колдунья поманила Озму пальцем.

— Иди-ка к милой старой Момби, — сладко проворковала она, но, когда Озма даже с места не сдвинулась, закатила глаза, воскликнув: — Притащи-ка сюда эту лапулю.

Я осторожно взяла принцессу за руку, с опаской посматривая на Момби. Озма довольной не была, но и не сопротивлялась.

— Вы же не причините ей боль? — спросила я.

— Нет-нет-нет. Она нужна нам, — уверила Момби, пожирая принцессу голодным взглядом. — Пусть и полная дурочка, но силы сохранила. Где-то внутри. Знаешь же, она фея и особым образом связана с источником силы Страны Оз. Никому из нас такое не под силу. Если кто и сможет отыскать Радужную цитадель, так это Озма. Ведь цитадель магическая, а Озма — сама магия. Девочке просто нужно пожелать найти Радужную цитадель.

— О да, и удачи, — согласилась я. — Не думаю, что Озма вообще хоть что-то желает. Разве что в ладушки поиграть.

Момби проигнорировала мое высказывание и обхватила ладонями щеки принцессы. Казалось, Озма готова в любую секунду сорваться с места и сбежать от нее, но колдунья держала крепко.

— Не бойся, — проговорила она. — Я всего лишь старая женщина, которая и мухи не обидит.

Момби пристально уставилась в глаза Озмы и от напряжения слегка закусила губу. На лбу старухи начал образовываться маленький огонек фиолетового цвета. Колдунья убрала его, словно смахнула прилипшую грязь, и положила в ладонь, крепко зажав в кулак.

— Просто стой ровно, дорогая, и закрой глаза.

Словно в трансе, Озма подчинилась. Я наблюдала за разыгравшейся сценой с неприятным скребущим ощущением на душе.

— Озма защищена от большей части магии, — невозмутимо пояснила Момби. — Но когда ты глупа, как пробка, определенные заклинания могут прекрасно подействовать.

Она раскрыла ладонь, демонстрируя, что огонек энергии принял форму светящегося паучка сине-фиолетового цвета размером не больше пятицентовой монеты. Колдунья подхватила его извивающееся тельце и поместила на висок принцессы, откуда тот, посидев секунду, пополз ниже по скуле прямо к мочке уха. Наконец он забрался выше и забрался внутрь.

— Фу! — Я скривилась.

— Ой, не будь дурочкой, — усмехнулась Момби. — Это скромное заклинание намерений. Она его даже не почувствует. Ничего оно не сделает, просто подтолкнет в правильном направлении. Подумай об этом так: если б я всю ночь напролет шептала тебе в ухо фразу «Я хочу пончиков», ты бы проснулась, пламенно желая съесть порцию, разве не так? Заклинание не особо отличается от этого метода внушения. Просто я уже слишком стара, чтобы стоять над Озмой всю ночь, шепча указания на ухо. И не забывай, что она днем и ночью обожает носить на голове огромные цветочные наушники. Всего лишь подожди немного — и девочка сможет отвести тебя в Радужную цитадель. Иди следом и приглядывай по пути за принцессой, чтобы она не сиганула с какого-нибудь обрыва или не врезалась в стеклянную дверь. И ради всего святого, не дай ее кому-нибудь схватить. Знаешь ли, Озма гораздо важнее, чем кажется на первый взгляд.

Я скрестила руки на груди.

— Итак, предположим, я соглашусь отправиться на поиски какой-то там Цветки. Что буду делать, когда найду ее? — спросила я.

— Попросишь помочь отыскать Нокса и Гламору, не говоря уже об остальных членах Ордена, положение которых Многоцветка сможет определить. Покажешь милые побрякушки, которые носишь в своей сумке, и посмотришь, что она будет с ними делать. Узнаешь, где скрывается Дороти, и отыщешь ее. Попросишь вернуть шаль, которую Многоцветка взяла у меня во время прошлого визита. А, да, и пусть глянет на принцессу-дурашку. Она немного знает о магии фей. Теперь, когда мы наконец-то вырвали Озму из-под надзора Дороти, может, получится обратить заклинание — каким бы оно ни было, — которое превратило мозги нашего обожаемого монарха в королевскую кашу.

— О-о-о, всего-то?

— Мне написать список или ты запомнишь?

Я оставила вопрос без ответа.

Перевела взгляд с Момби на Озму и обратно, взвешивая варианты. Можно остаться здесь. Или же самостоятельно отправиться на поиски Нокса. Попытаться найти Страшилу и Дороти, не имея ни единой подсказки, где они находятся. Или можно просто передохнуть. Зовите меня упертой, но как-то не хочется подчиняться Момби только ради исполнения ее приказов. Но что, если приказы на этот раз и есть правильное решение?

— Замечательно, — сказала я ей. — Я пойду. Но сделаю это не ради вас, а ради Озмы.

Я посмотрела на принцессу. Если есть хоть малейший шанс вернуть ей разум, я его не упущу. А еще ради Нокса, но Момби об этом знать не обязательно.

— Мне плевать на твои мотивы, — заявила Момби. — Иди уже! Я найду вас, когда приду в норму.

— Идти? Уже? — изумилась я. — Нельзя подождать до утра?

— Конечно нет. Уйдешь посреди ночи, и никто не заметит, не задаст лишних вопросов. Скрытность, голубушка моя! Даже здесь, среди обезьян, никогда нельзя быть уверенным, что за тобой не следят. И вообще, — Момби окинула комнату многозначительным взглядом, — я тут вижу всего два гамака, а нас трое. Где ты собираешься спать?

— Можно хотя бы попрощаться с Олли и Мод?

— Разве не видишь, я слишком слаба и измотана для этой скучной болтовни! Никому ни слова! И если встретишь кого по пути, держи рот на замке и ничего им не говори. А лучше убей.

К такому я не была готова, надеясь, по крайней мере, провести одну ночь на удобной кровати. Но Нокс где-то далеко, ему нужна моя помощь. А паук, которого Момби запустила в ухо Озме, должно быть, уже взялся за дело, потому что принцесса устремилась к двери.

Я понимала, все бесполезно. Кинула взгляд на кучу грязной одежды в углу и решила, что лучше оставить ее здесь. Когда я повернулась к Момби, она уже заснула и теперь шумно храпела. Пришло время отправиться в путь. Я последовала за Озмой. Мы вышли из люкса принцесс, и на этот раз я, взяв пример с мамы, даже не оглянулась.

10

Стояла глубокая ночь, и мы с Озмой брели через джунгли. Мне вновь вспомнился тот сон, который и сном-то по-хорошему нельзя назвать. Ощущение дежавю было столь реально, что покалывало кожу, вызывало мурашки по телу. Шагая следом за Озмой, я игнорировала его, отбрасывала прочь и старалась не поддаваться чувствам.

В ладони я держала крошечный огонек, достаточно яркий, чтобы освещать ближайший путь. Но лес вокруг по-прежнему оставался мрачен, а двигались мы даже быстрее, чем представлялось возможным. Озма со странной целеустремленностью шла вперед. Казалось, ей даже не нужен свет, чтобы видеть дорогу. Принцесса не сомневалась ни в едином шаге, но в то же время словно бы не знала направления. Она петляла и плутала меж больших островков деревьев, порой брела обратно по собственным следам, а порой ощупывала что-то в воздухе, словно ощущала чужое присутствие. В своем летящем белом одеянии, с мерцающей бледной кожей, в свете горящего на ладони огонька Озма была похожа на призрака. Надеюсь, она знает, что делает. Лично у меня есть подозрение, что принцесса водит нас кругами.

Шагая по джунглям, я обдумывала принятое решение. Правильно ли я поступила? Кажется, нет. Не могу вспомнить, когда последний раз чувствовала себя настолько одиноко. Хотела бы я, чтобы Звездочка была рядом. Увидеть Индиго, Олли. Встретиться с Ноксом.

Завтра я планировала снова вытащить Пита — с ним хотя бы можно поговорить, — но пока хотела лишь выбраться из леса, найти место для отдыха и подвести итоги при дневном свете. Так что я продолжала идти, позволяя Озме самой выбирать путь. Ладонью с силой сжимала рукоять кинжала, вновь своевольно появившегося в руке. Так он обычно и делает, когда я попадаю в опасность или чувствую себя не в своей тарелке. Клинок уже практически стал частью меня, словно продолжением тела. Сложно было забыть, что это подарок Нокса и он провел долгие часы, вырезая птицу на рукояти. Чародей трудился не только для того, чтобы я могла себя защитить. Еще он хотел сделать подарок от себя.

Вспомнив об этом, я почувствовала себя одиноко, но не позволила себе унывать. Вместо этого я попыталась ухватить чувство и использовать его. Превратить бесполезную эмоцию в решительность. Похоже на то, как работаешь с магией, — собираешь энергию и лепишь из нее нечто новое.

На самом деле я не так уж и хорошо знаю Нокса. Это чистая правда.

Мы целовались. Дважды? Трижды? Но вообще-то нас даже нельзя было назвать друзьями. Неважно, кто мы друг для друга. Неважно, хорошо ли я его знаю или нет. Просто я понимаю, что хочу найти его.

Но не из-за Нокса я сейчас бреду среди ночи по темному лесу. Причиной тому не Момби, не Орден или Озма — хотя, должна признать, я начинаю чувствовать странное желание заботиться о ней. Я делаю это не ради Страны Оз или справедливости. Почему-то даже себе не хотелось признаваться в истинной причине… Из-за нее я в некоторой степени чувствовала себя эгоисткой. Но ведь можно порой ею побыть?

Единственным человеком, ради кого я согласилась на все это, была я сама. Всю прежнюю жизнь надо мной издевалась Мэдисон Пендлтон, мама — пользовалась, а остальные даже не замечали. Потому что я никогда не была особенной. Никогда не обладала силой. Мечтая сбежать из Канзаса, я на самом деле я желала всего лишь отыскать место, где буду иметь хоть какое-то значение. Где смогу стать кем-то важным и обрести цель в жизни.

И теперь я нашла такое место. Да, было бы неплохо, если бы им оказалась сказочная страна, в которой меньше проблем, чем здесь, — королевство, не похожее на страшный сон. Но все равно, чем сильней я погружаюсь в кошмар, тем больше понимаю, что именно безумие этого места дарит то самое ощущение нужности, которого я никогда не испытывала раньше.

До того как я попала в Страну Оз, я никому не была нужна, кроме мамы, которой на самом деле ничем не могла помочь. Зато спасти Оз я могу попробовать — и собираюсь это сделать.

Иногда люди всю жизнь стремятся понять, какой нужно совершить поступок, чтобы потом сказать: «Я изменил мир!» Я смогла найти на него ответ. Возможно, я не сумею справиться с поставленной целью, но готова ради этого умереть. Так что да, зовите меня эгоисткой.

Но это не значит, что мне не страшно. Я старалась не думать, кто еще обитает в этих лесах, кто скрывается там, во тьме, которую не освещает мерцание горящего огонька. Возможно, джунгли теперь и не территория Льва, но здесь еще остались монстры, и им не нужен король зверей, чтобы догадаться: вот эти путники станут изысканной закуской. Львы, тигры и медведи меня не волновали. Страшнее были существа, названия которых я не знала.

Это не просто абстрактный страх перед жуткими созданиями. С тех самых пор, как мы оставили деревню обезьян, меня не покидало ощущение, что мы тут не одни. Необъяснимое чувство, которому не было доказательств: на меня давило чье-то присутствие, пристальное внимание прямо за спиной. Это существо кралось следом за нами по ветвям деревьев так близко, что в любую секунду могло протянуть лапу и схватить меня.

Сперва я уверяла себя, что это всего лишь воображение, но примерно через час услышала за спиной отчетливый хруст веток и слабое хриплое ворчание. Резко развернулась и повела ладонью с зажатым в ней огоньком, освещая все вокруг, но заметила лишь огромного паука, помчавшегося вверх по стволу в попытке скрыться от света.

Было время, когда лишь этого хватило бы, чтобы я со всех ног бросилась прочь. Теперь же паук кажется пустяком. Впрочем, чутье подсказывало, что был здесь кто-то еще. Зовите это магическим предчувствием или старой доброй канзасской интуицией, смысл не меняется. Где-то поблизости таился кто-то более крупный, злой и, несомненно, опасный. И он с самого начала преследовал нас.

Я попыталась поменять фокусировку, как уже делала днем, стремясь понять, использует ли это неизвестное существо магию, чтобы скрываться от чужого взгляда. Но ничего особого увидеть не удалось, только сияние энергии, что излучал в Стране Оз каждый предмет. А учитывая, в каком нервном состоянии я находилась, нельзя было уверять, что и это не жалкий плод моего воображения.

Озма заметила, что ее спутница медлит, и тоже обернулась. Она внимательно поглядела на меня, а потом устремила взор в лес.

— Мамочка, — проговорила принцесса, губы ее медленно растянулись в улыбке. А затем Озма повторила куда настойчивее: — Мамочка!

С этой сумасшедшей улыбкой и дрожащим светом от огня, падающим на лицо, она казалась прекрасным, но пугающим блуждающим огоньком, светящимся Джеком-фонарем, вырезанным из тыквы.

«Мамочка». Она ко мне обращалась? Может, пыталась сказать «Момби»? Оба варианта казались совершенно невероятными. Я прижала палец к губам. В ответ Озма прищурилась и кивнула, словно поняла знак.

Не сказав больше ни слова, я погасила горящий на ладони огонек. Все погрузилось во тьму, но я уже превратилась в тень и без усилий погрузилась в мрачное нечто, а потом вынырнула в десяти шагах от того места, где стояла, вновь становясь самой собой.

Нельзя впустую тратить время; нужно успеть до того, как наш преследователь сообразит, что я делаю. Одним стремительным движением я взметнула клинок в воздух и опустила его по пылающей дуге, осветившей на долю секунды весь лес, словно фотовспышка. Но этой секунды хватило: я увидела его. Преследующее нас существо угрожающе корчилось за деревом. Плечи его были мощны и мускулисты. Оно повернуло к нам голову, и я увидела горящие желтые глаза, превратившиеся в две маленькие узкие щелочки. По спине пробежал холодок, когда мне вспомнились темные фигуры, увиденные во сне прошлой ночью. Но там были колдуньи, а когда неизвестное нечто поднялось на задние лапы, стало ясно: это не ведьма, это — монстр.

Огромный шар оранжевого огня уже сорвался с моей протянутой руки. Я не знала, попал ли снаряд в цель, но телепортировалась туда, где прятался монстр. Принимая родную форму, я ожидала услышать, как кричит этот монстр, пылая в огне. Но была слишком самонадеянна. Когда я материализовалась, не было никаких криков, огненный шар погас, а я ничего не могла разглядеть в темноте.

Осталась лишь надежда, что монстр меня тоже не видит. Я не стала наколдовывать свет, а решила попробовать использовать темноту как преимущество и пробормотала пару слов, творя заклинание усиления чувств. Таким образом, пусть я и не буду видеть своего противника, зато смогу услышать его.

Я прислушивалась, медленно поворачиваясь по часовой стрелке и пытаясь уловить сердцебиение монстра и его тяжелое дыхание. Но не смогла, зато споткнулась и полетела вперед. Вдруг, не дав даже восстановить равновесие, на меня из ниоткуда, словно мешок кирпичей, налетело существо. Я громко зарычала, но не упала, а перекувырнулась и легко вскочила на ноги.

Я была быстра, но оно быстрее. Отскочило в сторону, не позволив даже взглянуть на себя, вновь скрывшись в кроне деревьев, где даже с магически усиленными чувствами я едва могла уловить шорох, с которым монстр перескакивал с ветки на ветку. Через пару минут я ощутила себя одинокой и немного беспомощной. В такой ситуации определенно не помешала бы хорошая драка.

— Выходи и дерись! — закричала я, размахивая клинком, хоть и понимала, что он едва ли сейчас пригодится. И вновь одиночество, будто магия, превратилось в ярость. Я прибью это создание голыми руками, если потребуется. — Давай, слабак! — заревела я, голос мой эхом разнесся меж деревьев. — Мне плевать, кто ты такой. Вперед, напади снова. Только попробуй!

Я замерла, перебирая все звуки вокруг, пока не уловила ровное сердцебиение в нескольких футах от меня, за деревом. Но когда прислушалась внимательней, поняла, что оно принадлежит не нашему преследователю. По ровному, размеренному ритму я сообразила, что это может быть только Озма — в такой ситуации лишь она может оставаться столь спокойна. Так что я перестала обращать внимание на этот звук, порадовавшись, что спутница в целости и сохранности, и сосредоточилась на остальных.

Я продолжила перебирать звуки, отбрасывая незначительные шумы — стрекот кузнечиков и уханье сов в деревьях, шипение змей в траве, шелест ветра в кронах, — выстраивая в голове окружающую картину. Когда я прислушивалась, казалось, словно вновь могу видеть все вокруг.

Всего через минуту поиски увенчались успехом. «Ту-дум. Ту-дум. Ту-дум». Я искала преследователя вблизи, но источник звука был гораздо дальше. Когда я все же нашла его, то ни с чем больше не смогла спутать. Сердце зверя колотилось, а дыхание было тяжелым и жадным. Но дважды один трюк я использовать не собиралась, а потому, вместо того чтобы бросить очередной огненный шар, решила призвать разряд молнии, планируя поджарить противника еще до того, как он сообразит, что его атаковали.

Раздалось шипение, воздух наполнился запахом озона, когда голубоватый разряд ломаной линией сверкнул в листве, устремляясь прямо туда, где притаилась моя жертва. Создание завизжало, когда заклинание достигло цели. Но я вновь ошиблась, наивно решив, что этого хватит для полного уничтожения врага. Раздался свист разрезавшей воздух лианы, и монстр вновь напал на меня. Ноги его обвились вокруг моей груди, а гигантские, практически человеческие руки впились в лицо.

Я почувствовала, как его когти разрывают мою кожу до крови, но успела развернуться на пятках, используя рывок зверя против него самого и падая вместе с ним на мягкий ковер джунглей. Мы приземлились, я оказалась сверху и сразу же надавила предплечьем существу поперек груди, пригвоздив его — кем бы оно ни было — к земле.

— Игра окончена, — воскликнула я. Победить его оказалось легче, чем ожидалось, и я даже была немного разочарована, что это испытание закончилось так быстро.

Я занесла нож, чтобы прикончить зверя, даже особо не заботясь, какое создание убиваю. Просто хотела поскорей завершить битву. И вдруг раздался знакомый голос, удивительно писклявый:

— Нет! Хватит, хватит! Я сдаюсь!

Быть не может. Я силой мысли заставила лезвие клинка засиять, освещая поверженного врага.

— Ты! — удивилась я. На меня стыдливо и жалостливо смотрел пораженный противник, не кто иной, как Лулу, королева Бескрылых, собственной персоной. Буквально секунду назад я была готова убивать, жаждала этого. А теперь не знала, что делать.

Я посмотрела на Озму, которая стояла, прижавшись к дереву, в паре шагов от нас и оглядывала все происходящее со спокойствием сумасшедшего. Небольшая пауза — и она вяло помахала обезьяне рукой. Лежащая подо мной Лулу при виде Озмы побледнела.

— Чего ты хочешь? — требовательно спросила я, размышляя, не стоит ли убрать нож. — Зачем шла за нами? Не смей врать мне.

— Не хотела пугать… — прохрипела пленница. — Не собиралась нападать. Я просто хотела увидеть ее. Я не… — Она замолкла, сломленная и побежденная словами, которые не могла сказать.

— Увидеть ее? Ты могла увидеть ее в любой момент, стоило только пожелать, но не пустила даже на порог тронного зала. И теперь хочешь, чтобы я поверила, будто ты просто пришла посмотреть на нее? Ты меня за идиотку держишь? И вообще, с чего бы тебе о ней беспокоиться?

Обезьяна заерзала под весом моего тела, пытаясь вытянуть шею и поглядеть в ту сторону, где стояла, уткнувшись в дерево, принцесса. Лулу моргнула. Я бы решила, что она борется со слезами, если б не знала, что королева обезьян — особа не из чувствительных.

— Я боялась, что она вспомнит, — выдавила наконец Лулу.

— Вспомнит что?

— Она была еще такой малышкой, когда все случилось, но… с феями никогда нельзя знать наверняка. А вдруг она вспомнит? — Голос ее звучал практически безумно.

Я вопросительно поглядела на обезьяну. Понятия не имею, о чем она говорит. А потом вдруг вспомнила и мгновенно поняла, кого имела в виду Озма под словом «мамочка».

— Она была моей. Мне полагалось защищать ее. У малышки была только я, но она все равно радовалась жизни. Любила меня, доверяла. Я ее оставила, понимаешь? Оставила совсем одну. Когда Озма пришла в деревню… я не могла взглянуть ей в глаза, после того что совершила. Как можно? Но я не хотела, чтобы она ушла вот так, не пробыв рядом и дня. Даже не сказав простенькое сайонара^[7]. — Королева Лулу закусила губу и крепко зажмурилась. — Шпионы сказали, что вы пытаетесь улизнуть, а я понимала, что должна попрощаться. Должна увидеть ее. Всего один раз, вот и все. Я не собиралась нападать на вас.

Лулу была спокойна, но в то же время почти что в панике. Так не похоже на властную болтливую даму, которая надменно проводила суд над Момби. Ее грубое бахвальство исчезло под ярким обжигающим светом старых воспоминаний, оставляющих после себя лишь сожаление. Может, я дурочка, безвольная слабачка, но все же поверила ей. Я встала и выпрямилась, сжимая в руке нож только ради испускаемого им света.

Лулу облегченно вздохнула.

— Спасибо, — проговорила обезьяна. Она не поднялась, а на четвереньках, сгорбившись, поползла вперед, просто оглядывая Озму с ног до головы.

Теперь, когда внимание обезьяны было направлено на нее, спокойствие принцессы словно рукой сняло, и она принялась маниакально мотать головой из стороны в сторону. Озма вцепилась пальцами в волосы, неистово дергая их.

— Нет-нет-нет, — монотонно повторяла она. Но не отступала.

Лулу почти не обращала внимания, что Озма словно взбесилась. Казалось, обезьяна ожидала этого.

— Она так изменилась, — пробормотала королева обезьян то ли мне, то ли себе самой. — Видела бы ты малышку раньше, юная колдунья. Когда она родилась, то была совсем крошечной, с легкостью умещалась у меня на ладони. А посмотри теперь… Такая взрослая и красивая, вся сияет, как новая монетка. И могущественная, да. Как я слышала.

— Так и есть, — сказала я.

— И она была хорошей королевой в свое время. Жаль, я не навестила ее тогда, не знала, что сказать. Хотя нет, знала… Она была одной из лучших. Я сама чертовски хорошая королева, поэтому могу судить.

— Так и есть, — согласилась я вновь.

Казалось, Лулу сейчас где-то далеко-далеко.

— Я не ожидала, что все так изменится, — проговорила она. — Не просила, не хотела. Так случилось само по себе. Я ведь всего лишь обезьяна, не знаю, почему именно я оказалась втянута в судьбу королевства. Так получилось. Знаю, здесь много чего странного случается… — Она робко поглядела на меня. — Но не настолько.

Лулу опустила голову и больше не сказала ни слова, плечи ее вздрагивали. Королева вытащила солнечные очки и вновь надела их, чтобы спрятать слезы. Почему-то от понимания, как сильно гордилась она Озмой — девочкой, которую любила, как собственную дочь, — мне стало горько, но еще хуже было от мысли, что обезьяна еще многого не сказала. О том, что сотворили с ней самой и с Озмой.

Лулу была королевой обезьян, а я — девчонкой из Канзаса, но кое в чем мы оказались похожи. Интересно, каково ей сейчас? Что она чувствует, вновь увидев Озму в таком месте и в такое время, когда обе они настолько изменились? И удастся ли мне найти ответ на все эти вопросы?

Слезы покатились из глаз. Даже у таких Злых колдуний, как я, есть сердце. Подобная демонстрация эмоций, от которой, наверное, становилось не по себе, привлекла внимание Озмы. Теперь она переводила взгляд с меня на Лулу. И только Бог знает, о чем принцесса в этот момент думала.

Лулу еще сидела, уронив голову, но вскоре опомнилась и выпрямилась, элегантная и гордая. Озма нервно прикусила большой палец, и их с Лулу взгляды в первый раз встретились. Принцесса-фея сделала неуверенный шаг вперед. Слегка испуганная, чуточку любопытная, возможно, она начала кое-что припоминать.

Лишь этого крошечного движения, малюсенького знака узнавания хватило Лулу. Она просветлела, но, когда поднялась, раскрывая объятия, принцесса вздрогнула и вновь отступила. Казалось, Лулу все поняла.

— Прости, сладенькая, — мягко сказала обезьяна. — Это всего лишь я. Старая добрая няня Лу.

После этих слов Озма просто отвернулась от нас, уставившись во тьму, клубящуюся за кольцом магического света.

— Лулу… — позвала я.

— Нет, — остановила она. — Я ожидала этого. Я понимаю.

Мы словно бы подписалибезмолвное соглашение притворяться, что не заметили случившегося.

— Мне жаль. — Я вытерла глаза и покачала головой. — Ты не была виновата. Просто не было выбора, тебя сделали рабом. Это безумие.

Лулу застонала.

— Чушь! Я могла сделать что-нибудь. Может, не повлияла бы на сделку, которую Волшебник заключил с Колдуньей Запада, но хоть предотвратила бы то, что Дороти с ней…

Так и не закончив мысль, Лулу взмахнула в воздухе гигантской лапой. Я поняла ее: говорить об этом было слишком сложно. Тишина была давящей, но кое-что в последних словах обезьяны привлекло мое внимание.

— Волшебник? Это он заключил сделку с колдуньей? Он продал вас?

— Конечно, дорогуша. Но нет смысла думать о таком сейчас. Это вчерашняя новость, а я уже с год как отменила подписку на газету под таким названием.

— Но вы же с ним работаете вместе. — Я была в замешательстве. — Волшебник наколдовал для Олли и Мод бумажные крылья. Я думала, он ваш друг.

— Нет, не друг, но в то же время и не враг. Больше не враг. Сделанные им ошибки уже не имеют значения. Может, время здесь движется и медленно, но перемены наступают быстро. Да это и не грешок, ведь Волшебник уже заплатил за содеянное. Вляпался вместе со мной и моим родом. Не уверена, что я вообще когда-нибудь смогу понять, что творится в этой голове под маленькими облезлыми шляпками, и в ближайшее время выяснять не собираюсь. Я буду спокойно терпеть Волшебника, пока он вновь не перейдет дорогу обезьянам. Или ей. — Лулу ткнула большим пальцем в сторону Озмы.

— Серьезно? Как тебе удалось простить его? — Я не могла решить, то ли восхищаюсь ее готовностью откинуть прошлое, то ли считаю, что из-за этого обезьяна кажется слабовольной.

— Простить? Я не сказала, что простила его, хоть и иного не утверждала. Это не главное. Не переживай за меня, малышка. Не стоит волноваться о моих проблемах. Но тебе нужно узнать нечто важное. Слушай меня внимательно, словно я говорю очень тихо. Беспокоиться стоит о тебе. Я слышала о том, что ты сделала со Львом. Слышала, ты напугала половину обезьян до кончиков мохнатых хвостов.

— Я должна была сделать это, — ответила я ей. — Лев — монстр. И ему повезло, что я его не убила. Хотя, возможно, стоило.

— Дело не в том, что было сделано, а как. Тобой овладела нехорошая сила. Стоит быть осторожней — магия не всегда уживается с людьми из Иных Земель. Ты думаешь, будто это ты ее используешь, а потом в один прекрасный день вдруг просыпаешься и понимаешь, что это она использует тебя.

— Со мной такого не случится, — категорически возразила я обезьяне. — Я осторожна.

— По правде говоря, большинство обезьян не желало пускать тебя в наши земли, — продолжала Лулу. — Они уверяли, что ты слишком опасна и непредсказуема. Просто отвратительная дамочка, с которой мы не желаем связываться. Мой народ считает, что ты подобна ей. Встречайте, новая ведьма, такая же стерва, как и прежняя. Мы, обезьяны, немало шишек набили, и прекрасно понимаем, что к чему. Но после того, что ты сделала для Мод и Олли, у меня появилось предчувствие, что ты не такая, как Дороти. И ради тебя я поставила себя под угрозу. Сказала: «Нет, она не такая. Давайте дадим ей шанс». Я доверяю своей интуиции.

— Я не такая, как она, — бросила я, неосознанно выпрямляя спину. — Ни капли не похожа. И никогда не стану.

— Докажи мне, ладно? Держи себя в руках. Народ на твоей стороне, и я надеюсь, что ты — на его.

— Об этом и беспокоиться не нужно, — ответила я твердо, мечтая, чтобы в душе была столь же уверена, сколь сейчас уверенно говорю об этом. — Пойдем с нами, — в порыве предложила я ей. — Ты знаешь эту часть Страны Оз лучше, чем кто-либо. Сможешь уберечь нас от опасности.

Но обезьяна замотала головой.

— Невозможно, детка, — отозвалась она. — Нравится мне это или нет, я больше не нянька. Я королева, крепкий орешек. И заботиться должна о своих подданных. Мне необходимо оставаться с ними, что бы ни стряслось. К тому же малышке будет лучше с тобой, чем со мной. Я — никто. Храбрая, но всего лишь обезьяна. Совершенно бесполезна, разве что смогу ногами очистить банан. А ты? Ты можешь больше, хотя еще слишком рано говорить, что именно. Но я знаю, тебе под силу уберечь ее. Потому что ты хочешь этого.

Лулу сунула лапу в черное боди, которое, полагаю, у обезьян считалось нижним бельем, и вытянула на свет розовый кружевной платочек. Я думала, она вытрет им по-прежнему льющиеся слезы, но нет, обезьяна аккуратно сложила его маленьким квадратиком и протянула мне.

— Вот, — заявила она угрюмо. — Возьми.

Я приняла платок из ее рук и поглядела на него.

— Гм… — протянула я в ответ. — Спасибо.

Меня раздражал тот факт, что Лулу всучила мне эту тряпку. В смысле, да, я плакала, но если кому и был нужен платок, то только ей самой.

— Среди Бескрылых магия вне закона, — пояснила Лулу, — но когда ты королева, нужно иметь парочку козырей в рукаве, согласна? Этот я давным-давно одолжила у Глинды, порой он приходится весьма кстати. Брось на землю, когда соберетесь отдохнуть. Он вас убережет — спрячет. — Обезьяна помолчала. — Ну, практически спрячет. Уютный он, да. Глинда путешествует с размахом.

Вопросов я не задавала. Время сейчас было не самое подходящее.

— Спасибо, — поблагодарила я вновь.

Лулу дернулась, словно собиралась уходить, но остановилась. Озма по-прежнему стояла к нам спиной, но обезьяна все равно решила с ней поговорить.

— Знаю, ты не совсем соображаешь, что происходит, зайка. Скорее всего, даже не понимаешь, что я говорю. Может, оно и к лучшему. Если бы понимала, то, наверное, сказала бы мне пару ласковых словечек. Я тебя даже не знаю, ведь правда? Времена, когда ты ходила в подгузниках, не считаются. Хотела бы я видеть, как ты растешь. Узнать, какая ты. Сначала я позволила тебя похитить, а потом, когда ты вернулась на трон, упустила свой шанс. Могла же вернуться и зайти в гости, когда ты жила во дворце, если бы не была слишком гордой. Может, когда-нибудь ты это поймешь.

Медленно-медленно Озма повернулась к нам лицом, уперев взгляд в землю. Я заметила, как внутренне напряглась королева Лулу; она хотела лишь податься вперед и обнять девушку, которую когда-то считала своей дочерью, но сдержалась.

— Я надеюсь, где-то в глубине души ты знаешь, кто ты такая. И надеюсь, также знаешь, насколько ты могущественна. Ты нужна нам.

Озма подняла глаза.

— И я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя, даже если никогда особо этого не показывала. Надеюсь, где-то там ты меня слышишь.

Плечи Озмы вздрогнули. Она слышала? Понимала ли принцесса то, что сказала Лулу?

— Береги ее, — обезьяна повернулась ко мне. — Это меньшее, что ты можешь сделать, куколка. Помоги ей спастись. Помоги всем нам.

С этими словами Ее Высочество королева обезьян Лулу, дворцовая няня и верная защитница законной королевы Страны Оз, урожденная судомойка и изгой, а сейчас — мудрая и чуть нелепая правительница, схватилась за толстую лиану и растворилась в темноте раскинувшихся вокруг диких джунглей.

И стоило только задуматься, увижу ли я королеву еще когда-либо, как я услышала ее забавный, дурацкий мультяшный голосок, эхом донесшийся откуда-то сверху: «Запомни: не будь Злой, пока это действительно не понадобится!»

Хорошее напутствие. Обещаю, что постараюсь исполнять его.

11

Я улыбнулась своим мыслям и искоса поглядела на Озму. В полутьме было заметно, что она тоже смотрит на меня. Мы снова остались одни. С минуту мы просто стояли на месте, восстанавливая дыхание. Каким-то образом я почувствовала, что она слышала каждое сказанное Лулу слово, и слова эти имели для принцессы большое значение. Она изменилась. Я убрала клинок и вновь зажгла огонек, освещая тьму.

— Ты в порядке? — спросила я у принцессы. Нет, я не надеялась на ответ, просто мне нужно было об этом спросить.

Но Озма ответила:

— Нет, спасибо.

Суть я уловила: Озма не хочет об этом говорить.

Она продолжила путь. На этот раз принцесса шла прямо, не сворачивая с выбранного курса и беспечно отмахиваясь от всего на своем пути, а я направилась следом. Но потом Озма перешла на бег, прорываясь через густой кустарник.

Я тоже побежала. После тренировки под названием «Как стать ведьмой-убийцей» я была в весьма приличной форме. Меня теперь не так просто загнать. Но сейчас, уже через пару минут упорной гонки за Озмой, когда приходилось преодолевать множество преград, я вымоталась. Принцесса, в свою очередь, словно совершенно обо мне позабыла и убегала все дальше и дальше. Ее белая сорочка развевалась за спиной. Озма двигалась так быстро, что в какой-то момент я начала терять ее из виду.

Нельзя было упустить ее. Я задыхалась, по лбу тек пот, а ноги, казалось, вот-вот откажут. Хотелось остановиться и отдышаться, но нельзя. Иного выбора не оставалось, только выкладываться на полную.

Я откинула в сторону боль и усталость, просто продолжая бежать как можно быстрее. А потом еще быстрее. Я даже не пыталась использовать магию. Все произошло как-то само по себе. По телу прокатились знакомые трепет и тепло, и деревья помчались мимо все скорей и скорей, сливаясь в одно пятно, пока наконец не стало казаться, будто их вообще не существует. Единственное, что оставалось четким, — бегущая впереди Озма и яркие красные цветы, которые она всегда носила в волосах, светящиеся в темноте и оставляющие за собой в воздухе смазанные кровавые полосы.

Мы бежали, и все остальное вдруг растворилось: боль в ногах, тяжесть в груди. Дом, Страна Оз и весь остальной мир. Даже печаль и одиночество, не покидавшие меня все время, сколько себя помню, — не только с первого дня здесь, но всю сознательную жизнь. Они просто исчезли. Остались лишь ветер, бьющий в лицо и играющий с волосами, топот ног по земле и магия, текущая по венам.

Я ощущала себя больше животным, чем человеком. Словно пес, бегущий за брошенным в поле мячиком, или дикая лошадь, которая мчится вперед. И сейчас я наконец поняла, почему Озма побежала. Потому что это было облегчением.

Понятия не имею, как далеко мы убежали, но, когда деревья наконец закончились, я остановилась. На горизонте поднималось солнце, выглядывая из-за далеких туманных гор. Я стояла на краю лиловеющего луга, а Озма замерла посреди него, сложив руки на груди и глядя в небо.

Мы выбрались из леса. Меня совершенно не волновало, что уже наступило утро или что неподалеку могут быть люди. Лулу сказала, что платок, который она дала, защитит нас во время отдыха, а именно отдых мне сейчас и был нужен.

Я кинула его на траву, как обезьяна и посоветовала сделать, и принялась ждать, что случится. Прямо у меня на глазах платок развернулся, становясь огромным куском ткани. Она зависла в воздухе, и тонкое кружево принялось уплотняться, менять цвет и форму.

Спустя минуту я стояла рядом со скромным холщовым шатром в веселую бело-розовую полоску. На его верхушке развевался на ветру миниатюрный флаг с королевской эмблемой Страны Оз — золотистой витиеватой З внутри более крупной О.

После пребывания в волшебном королевстве сложно не пресытиться магией, особенно когда большая часть народа, включая тебя саму, в основном использует ее, пытаясь убить друг друга. Но ты все равно умудряешься удивляться ей в самых неожиданных ситуациях.

Забравшись внутрь шатра, я вспомнила, что в Стране Оз внешний вид и людей и предметов часто обманчив. Снаружи шатер был похож на обычную походную палатку, едва способную вместить двух человек в спальных мешках, и то если они немного потеснятся. Но внутри него находилось, пожалуй, раза в два больше комнат, чем в отелях «Бест Вестерн», где мы с мамой порой останавливались, отправляясь на отдых, — в то время, когда мы еще ездили отдыхать.

С конусообразного потолка свисала парочка фонарей, отбрасывавших на все вокруг по-домашнему уютный свет. На противоположном конце комнаты стояли две безукоризненно заправленные кровати, словно только что с витрины магазина; в углу была оборудована небольшая гостиная, где разместились кресло и оттоманка, обитые золотистой и розовой парчой. В центре комнаты для нас был накрыт столик: белая хрустящая скатерть, маленькие свечки в стаканчиках, букет из розовых роз, а в дополнение к этому роскошные блюда, полные еды, и два фужера пузырящегося шампанского. Сама бутылка охлаждалась в ведре со льдом, которое стояло рядом со столиком.

Что ж, Лулу ведь упомянула, что «одолжила» платок у Глинды. Логично, что Добрая Волшебница не станет отдыхать на земле в каком-то жалком старом спальнике.

Следом за мной в палатку забралась Озма и сразу же метнулась к шампанскому, одним глотком выпив содержимое фужера и закусывая его кусочком сыра. Волшебная еда привлекала и была вкусна даже на вид, но гораздо больше манили к себе кровати. Я отключилась, не успев даже забраться под одеяло.

Проснулась я от аромата жареного бекона. И… секундочку! Это что, кофе? Мама, должно быть, в хорошем настроении. Может, они с Тони вчера в баре выиграли бинго? Нет, это скорее похоже на сон.

Я перевернулась на другой бок, потирая сонные глаза, а потом вспомнила, что давно уже не в Канзасе, а в Стране Оз: лежу в роскошной кровати в волшебной палатке. Я сморгнула остатки сна и отмахнулась от внезапного ноющего ощущения, возникшего в груди, когда на долю секунды поверила, что мама могла приготовить завтрак. Тогда-то я и заметила, что столик, встретивший нас с Озмой ранним утром изысканной едой и шампанским, теперь ломился от обилия еды. Бекон, омлет, свежие фрукты, стеклянные графины с соком и газированной водой — за все время в Стране Оз мне едва удавалось перекусить приличной едой, а теперь выпала честь попробовать завтрак, достойный обладателей Кубка мира!

Я успела повидать множество невероятного в Оз, но здесь были кофе и булочки с корицей. У меня челюсть отпала от шока. Уже готовая сорваться с кровати и приступить к пиршеству, краем глаза я заметила какое-то движение рядом с гостиной зоной. Обернулась, ожидая увидеть бодрствующую Озму, привычно слоняющуюся без дела. Но там была не Озма. Вместо нее в кресле сидела не кто иная, как соучастница и правая рука Дороти, Глинда Добрая.

12

— Кто тут у нас такая соня? — весело пропела Глинда. На мгновение я засомневалась: может быть, это Гламора, ее сестра-близнец? Но нет, я провела достаточно времени с Гламорой, когда обучалась в Ордене, чтобы узнать ее. Различия были одновременно неуловимы и очевидны. Туго стянутые волосы, оттенок помады и брови, выщипанные у Глинды так сильно, что превратились в едва заметные ниточки. Суровость во взгляде и напряженные мышцы плотно сжатого рта.

Но была еще одна деталь: от подбородка к переносице у Глинды тянулся неровный толстый шрам — в том самом месте, где Момби ее расцарапала; рану зашили, но след остался.

Я вскочила, чувствуя, как в спрятанной под одеялом руке материализуется клинок. Голова кружилась, еще пустая и тяжелая со сна. Интересно, не будет ли слишком большой наглостью, если я попрошу отложить драку с сумасшедшей волшебницей, пока не выпью первую за целую вечность чашечку кофе? Я отползла чуть дальше от края кровати и попыталась оценить сложившуюся ситуацию.

— О, дорогая, расслабься, — посоветовала Глинда. — Я пришла с миром. Честно. — Она подняла идеально ухоженные ручки, словно говоря: «Вот видишь?»

Одетая в бледно-розовый льняной брючный костюм с крупной бриллиантовой подвеской, безвкусно сверкавшей из выреза декольте, Глинда выглядела свежей, веселой и совершенно беспечной — образец доброты, спокойствия и утонченности. Если бы не шрам… Надеюсь, он осложняет ей жизнь.

Даже сейчас, после всего, что я о ней узнала, пришлось напомнить себе, что эта Глинда не имеет ничего общего с той доброй, великодушной волшебницей, какой она описана в книге. Эта Глинда — холодная, расчетливая психопатка, которая, возможно, лопает детишек на обед. И единственная их общая черта с волшебницей из сказки — истинная страсть ко всему розовому.

Мысль о том, чтобы напасть на нее прямо здесь и сейчас, казалась удивительно заманчивой — рвануться вперед и прикончить Глинду раз и навсегда. Но нужно быть аккуратнее. С таким противником, как Лев, сперва можно помахать ножом, а потом уже задавать вопросы. Глинда же для этого слишком умна. Она бы не смогла просто взять и прийти сюда, считая, что я не нападу. Если учесть, насколько небрежной и ранимой волшебница выглядела сейчас, она просто обязана быть готова к драке.

О, драку Глинда определенно получит. Но я не собираюсь ей подыгрывать. Нужно быть хитрей. Я решила тянуть время, пока не придумаю план. Но если волшебница нападет первой, тогда я буду действовать без него — биться с ней не на жизнь, а на смерть.

— Надеюсь, я тебя не разбудила, — беспечно заявила она. — Во сне ты выглядела такой мирной. Кровати здесь замечательные, правда? Я специально заказывала их у гномов из Страны Эв и целую вечность ждала исполнения заказа. Лучшее место для сна за пределами Изумрудного города. Даже Дороти завидует. Впрочем, осмелюсь предположить, что ты устала — проспала все утро, день, а потом и следующую ночь. Хотя после всего, что тебе пришлось пережить, не могу тебя за это винить.

Я заглянула прямо в ее ясные голубые глаза.

— Чего ты хочешь? — спросила я холодно.

— Ох, просто решила заглянуть и проверить, как у вас дела. Может, еще прояснить пару деталей. Наше с тобой знакомство прошло неудачно, и я надеялась, что мы с тобой и Ее Королевским Величеством попробуем начать все сначала. Нет смысла размахивать кулаками, согласна?

Черт! Озма. Я была так поражена внезапным незапланированным появлением Волшебницы, что совсем позабыла о принцессе. Кинула взгляд на ее кровать, надеясь, что Озма в порядке, но там никого не было.

Глинда с улыбкой покачала головой, читая мои мысли. Возможно, она действительно их читала. Если Герт это было по силам, почему бы и Глинде не уметь?

— Не волнуйся о ней, принцесса уже давно не спит, — сказала Глинда, указывая на угол, где, прижавшись спиной к стене и наполовину спрятавшись за большим комнатным папоротником, стояла Озма. Бледная и безмолвная, она наблюдала за нами. — У нас была приятная долгая беседа. Конечно, говорила в основном я. Озма у нас тихоня, правда? Какая досада — она была так сильна духом! И во всем, конечно же, виновата Дороти, — Глинда вздохнула. — Не представляю, о чем я только думала, когда притащила эту избалованную маленькую мерзавку обратно из Канзаса. Ну что могу сказать? — Она пожала плечами. — В то время это казалось хорошей идеей. Кто знал, что обычная фермерская девчонка может учинить такую разруху?

Я едва слушала, что говорит волшебница, — была слишком занята обдумыванием вариантов. Никак не получалось избавиться от раздражения из-за того, что меня приставили охранять волшебную принцессу, у которой, пожалуй, в одном мизинчике больше магических сил, чем когда-либо, даже после долгих лет практики, будет у меня. Но она не знает, как их использовать. Должно быть, Озма — ценный союзник, но в нынешнем состоянии она абсолютно бесполезна. Даже Пит, не владеющий ни каплей магии, помог бы мне больше.

Когда в мыслях всплыло его имя, меня осенила идея. Пит. Надеюсь, он видит происходящее и готов быстро отреагировать.

Я заставила клинок испариться из ладони и поднялась, просто чтобы посмотреть, как на это отреагирует Глинда. Пока я как ни в чем не бывало шагала к столу, я ощущала, как она преследует меня взглядом, оценивая. Однако она не пошевелилась. Не торопясь, я налила себе чашечку кофе и сделала глоток. Врать не буду: даже в таких обстоятельствах он был восхитителен.

— Видишь? — поинтересовалась Глинда, замечая мое очевидное удовольствие. — Теперь хорошо себя чувствуешь? Это лучший кофе во всей Стране Оз.

Эта ведьма меня совсем за идиотку принимает? Думает, что сможет расположить к себе жалкой чашечкой кофе? Она правда пытается втереться ко мне в доверие или просто нарывается на драку? Как бы безумно это ни звучало, у меня действительно складывалось ощущение, что волшебница считает себя гораздо хитрее, чем есть на самом деле. Глинда привыкла, что люди ведутся на ее бред, и искренне верит, что я тоже куплюсь. Когда-нибудь этой ее слабостью можно будет воспользоваться, подумала я. А пока мне нужно, чтобы волшебница просто не прекращала болтать.

— Как ты нашла меня? — спросила я у нее, хотя уже нашла ответ на вопрос, но она-то этого не знает.

Глинда разразилась звонким мелодичным смехом.

— Ох, Эми, — воскликнула она. — Этот шатер принадлежит мне. Может, я и не всегда в курсе, где именно он находится, но всегда вижу, когда используется. Глупая обезьяна, укравшая его, не имела ни малейшего понятия, что я вижу все происходящее внутри. И честное слово, у нее действительно имеется парочка ужаснейших привычек. Но все же я стараюсь проверять, что происходит, когда кто-либо заходит внутрь. Когда почувствовала, что вы с маленькой Озмой разбили лагерь, то решила: настало лучшее время, чтобы нанести вам визит. Мне показалось, неплохо было бы устроить небольшие посиделки только между нами, девочками, без лишних ушей. Знаешь, Дороти бывает такой назойливой.

Глинда все болтала, а я попыталась настроить сознание на магическую паутину, сверкающую уже за границей реальности. Сейчас получилось куда быстрей. И я вдруг поняла, что в таком состоянии не нужно даже поворачиваться к Озме, чтобы видеть ее. Просто пришлось изменить внутреннюю перспективу, пока я не отыскала место, где, спрятавшись за растение, стояла принцесса.

Присмотревшись внимательней, я смогла различить энергетическую форму Пита, парящую где-то позади самой Озмы. Вдруг у меня появилась идея, что делать дальше.

— Никогда не получается понять, из-за чего она взбесилась на этот раз, — продолжала болтать Глинда, очарованная звуком собственного голоса. — Я говорю: «Дорогая, ты просто обязана встретиться с королем гномов. Это единственно верное решение». Но разве Дороти послушалась? Конечно же нет! И она так…

«О, да заткнись же ты!» — подумала я, пропуская ее рассказ мимо ушей и вновь сосредоточившись на раскинувшейся вокруг магической паутине.

Не тратя больше время впустую, я потянулась к Озме мысленным магическим захватом и с силой дернула. Одно мгновение — и вместо принцессы стоял Пит.

Голова Глинды, как у совы, резко повернулась в его сторону. Брови ее в замешательстве взмыли вверх, губы округлились. Пит не мешкал. Он действовал так четко, словно мы заранее все спланировали. Мне повезло: пока Озма стояла здесь в полубессознательном состоянии, Пит, должно быть, следил за происходящим. И точно знал, что должен сделать.

Ни на секунду не засомневавшись, он ринулся вперед, схватил стеклянную бутылку из-под воды и с грохотом разбил ее о край стола. Вода брызнула во все стороны, и Пит повернулся к волшебнице с такой ненавистью во взгляде, какой я и не ожидала. Он направился к Глинде, а волшебница так и сидела неподвижно в своем кресле.

У меня была лишь доля секунды, пока он отвлекал Глинду. Призвав в руку клинок, я в мгновение ока телепортировалась за спину волшебницы. Пока Пит лихо наступал, размахивая гигантским зазубренным осколком стекла, я резанула лезвием — наполненным теперь чернейшей из магий — по ее горлу.

Но вместо того чтобы вскрыть Глинде глотку, клинок лишь вспорол обивку кресла. Лезвие скользнуло сквозь Волшебницу, словно ее вообще здесь не было.

На лице Пита отразилось удивление, и он через всю комнату бросил сжимаемый в руке осколок. Тот пролетел по воздуху и грозился угодить прямо в лицо Глинде и выколоть ей левый глаз.

Не вышло. Стекло просто отскочило от спинки кресла, а целая и невредимая волшебница сидела на своем месте.

— Ох, вы двое, — укоризненно проговорила она. — Не нужно так распаляться. Эми, я должна сказать, ты меня удивила. Столько времени провела в маленькой магической академии под командованием Момби, а они даже не научили тебя определять астральную проекцию?

Я медленно обошла кресло, чтобы увидеть ее. Глинда подняла брови и в насмешливом удивлении прижала ладонь к щеке.

— Ты ведь знаешь, что такое астральная проекция, правда?

Вопрос остался без ответа. Я чувствовала себя дурой, понятия не имея, о чем она говорит, и еще большей кретинкой из-за того, что подарила волшебнице возможность отчитать меня, будто нерадивую ученицу, а не бояться, как самого страшного врага.

— Быть не может! Что ж, даже не знаю, с чего начать. Нет, мое физическое тело сейчас не с вами. В настоящее время моя телесная форма надежно укрыта в Стране кводлингов и лежит в глубоком магическом трансе в любимой кровати с балдахином. Там меня тщательно охраняет самый преданный страж. Вы разговариваете с духовной формой. Иначе говоря, — она одарила меня скептическим, осуждающим взглядом, помахав рукой у головы, чтобы показать, как пальцы с легкостью проходят через череп, — убери нож, Эми. Пользы сейчас он тебе не принесет.

Я была почти уверена, что на этот раз волшебница говорит правду, но клинок все же не спрятала, играя у нее на нервах. Глинда закатила глаза.

— Ох, ради всего святого, Эми, не будь ребенком. Я пришла просто рассказать тебе новость. Хорошую новость. Я по горло сыта Дороти и не хочу быть вашим врагом. Уверена, наши цели гораздо ближе, чем ты думаешь, и мы могли бы работать вместе. Возможно, я бы смогла научить тебя настоящему волшебству, а не той дешевой дряни, которую напихала тебе в голову Момби.

— Она была слишком занята другими уроками. Например, рассказывала, как убивать волшебниц, — резко ответила я.

— О, как восхитительно жестоко! А ты, — Глинда указала на Пита, — напомни-ка мне еще раз, как тебя зовут?

— Не твое дело! — заявила я, но тот уже отозвался:

— Пит.

— Да-да, конечно. Пит. Представь, каково было мое удивление, когда Волшебник превратил тебя в Озму той ночью. Пришлось пару часов ломать над этим голову. Но как же я смеялась, когда докопалась до правды. Как можно было забыть, что мы уже встречались, когда ты был заколдованным мальчишкой с малышкой-принцессой внутри, которая искренне рвалась наружу? Конечно, я считала, что избавилась от тебя, когда много-много лет назад сняла заклятие, и не представляла, что ты можешь бродить где-то рядом вот в таком виде. — Она тряхнула волосами. — Никто не идеален, даже я. Думаю, по меньшей мере, мы все можем согласиться с одним: мы все совершили много ошибок.

— Ближе к делу, Глинда, — потребовала я, но волшебница не обратила внимания на мои слова.

— А теперь, Пит, только взгляни на себя. Привлекательный, сильный юноша вынужден проживать дни в ловушке прочного черепа сумасшедшей принцессы, и с каждой уходящей секундой изысканный цветок его молодости теряет лепестки один за другим. Это так прискорбно. Постареть, даже не начав жить. Будь уверен, теперь, когда Ведьмы вспомнили о твоем существовании, они не позволят тебе жить. Поверь мне. Они изо всех сил будут пытаться от тебя избавиться. Разве это не станет разочарованием для всех нас?

— Колдуньи никогда не навредят Питу, — возмутилась я. — Момби вырастила его.

— Продолжай и дальше так думать, Эми, — пропела Глинда. — Как мило, правда, что ты им так доверяешь. Ни за что не теряй эту наивность, дорогая, она безумно очаровательна. — Волшебница поднялась и разгладила складочки на костюме. — Что уж поделать, вижу, сегодня беседа нас никуда не приведет. Хотя предложение мира остается в силе. Если вдруг возникнет хоть малейшее желание поговорить, вы знаете, где меня найти.

Тело волшебницы — ее «астральная форма» — замерцало, и она исчезла. В комнате остались лишь я и Пит. Мы переглянулись, определенно задаваясь одним и тем же вопросом: что здесь только что произошло?

13

— Она становится все сильней, — заявил Пит.

Мы сидели в поле на траве рядом с шатром Глинды и ели яичницу с беконом. Вероятно, внутри палатки волшебница может слышать каждое наше слово, поэтому есть на улице казалось безопасней. Так что мы устроили милый пикничок, пока весь мир летел в тартарары.

— Кто? — спросила я. — Глинда? Она с самого начала была весьма могущественна. Не заметила сегодня никакой разницы.

— Не Глинда, — угрюмо отозвался Пит. — Она. Озма.

Я замолчала. Какая польза во всей магии мира, если ты не можешь — или не будешь — пользоваться ей? Пока я еще не видела ни единого доказательства так называемой силы Озмы. Но, судя по выражению лица Пита, могла с уверенностью сказать: о чем бы он ни говорил, радости это не приносило.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась я у него.

Пит слопал последний кусочек бекона и отставил тарелку в сторону, в траву. Стоило только отпустить блюдо, как оно пропало в облаке блесток.

— Ну, скажем, больше мне не удастся вот так пользоваться телом, — пояснил он, поднявшись и с тоской глядя на горный хребет вдали. — Раньше, когда я мог контролировать ситуацию, то выдавалось по меньшей мере шесть часов — а порой и больше — до возвращения Озмы. Никогда точно не знал почему, но, думаю, это как-то связано с Дороти. Она никогда не слышала обо мне, но почему-то, когда отвлекалась или была довольно далеко, все становилось проще. Теперь Дороти исчезла, а Озма стала сильна как никогда. Совершенно бессмысленно.

Я бы так не сказала, потому что как раз находила смысл в таком развитии событий. Если Страна Оз начала набирать силы, после того как колдуньи перекрыли каналы, по которым выкачивалась из земли магия, само собой разумеется, что и Озма тоже стала сильней. Это объясняет и то, почему в последнее время она кажется менее отсутствующей.

— Хотелось бы, чтоб нам не приходилось волноваться о ней, — проговорила я в попытке разрядить обстановку. — Ты не такая головная боль, как она. К тому же умеешь драться. А Озма просто стоит на месте и… ну, ты знаешь.

Не упомянула я лишь о том, что, возможно, лучше будет, если в ближайшее время Озма появится. Если этого не произойдет, скорее всего, придется вызвать ее искусственным путем, нравится мне это или нет. Это не Пит, а Озма была зациклена на мысли, которую ей внушила Момби, и должна была отвести меня к Многоцветке.

Мне нужна была Озма, не он. Но не страшно. Пару минут можно и подождать.

— Думаешь, Глинда сказала правду? — спросил Пит. — О том, что Орден хочет восстановить истинную сущность Озмы? Я даже, пожалуй, знаю, зачем им это. Она — королева, вернуть ее к власти — еще один шаг на пути избавления от Дороти. Но что случится со мной, если Озме станет лучше? Значит ли это, что я навеки окажусь заперт, как было до возвращения Дороти? А что, если на этот раз меня просто не станет?

— Нет! — выпалила я. — Это же Глинда, помнишь? Нельзя верить ни единому ее слову! Эта ведьма хочет, чтобы ты переметнулся на ее сторону, а она потом возьмет и передаст тебя прямо в руки Дороти.

— Скорей всего, — согласился Пит, но в голосе его слышалось сомнение. — Но как мы можем знать наверняка?

— Потому что Глинда лжет, — заявила я. — Она всегда лжет.

Но, сказав это, я задумалась, а была ли честна сама? С Питом, с собой. В смысле, да, я знаю, что права насчет Глинды — она мерзкая манипуляторша, готовая использовать любое твое сомнение, чтобы обхитрить тебя. Однако это не означает, что она всегда лжет, и до этого момента я как-то не задумывалась всерьез о заданных Питом вопросах. Но, может, в его словах действительно что-то есть?

— Все будет в порядке, — уверила я, стараясь побороть чувство вины.

— Ты не позволишь им этого сделать, правда? Ты присмотришь за мной? — Пит внимательно смотрел на меня, словно чувствовал малейшее мое сомнение.

— Конечно, — сказала я в ответ. Я действительно хотела этого.

— Слушай, я знаю, что Глинда лгунья, — продолжил Пит. — Но, видишь ли, часть ее слов была правдива. О том, как расточительно так жить и как это отвратительно. Я столько всего уже упустил. Ты даже не представляешь, как тебе повезло.

— О да, конечно, — фыркнула я в ответ. — Мне нереально везет. Только посмотри на меня, живу тут шикарной жизнью.

Подул легкий теплый ветерок, взъерошив волосы Пита, и он нахмурился. В выражении его лица скрывался миллион разных ответов. А среди них: «Ой, ну не начинай…» и «Ты действительно не имеешь ни малейшего понятия».

— Я никогда не перестану это ценить, — сказал он вслух, с наслаждением подставляя лицо солнцу и прикрывая глаза. — Просто иметь шанс стоять вот так и дышать воздухом. Тебе тоже стоит помнить об этом. Подумай обо всем, что ты уже успела сделать, обо всем, что еще предстоит. Возможно, бывает и лучше. Но у тебя есть жизнь. Вот она, рядом, ждет, когда ты возьмешь ее. Могло быть и хуже.

Слишком поздно я поняла, насколько эгоистичной, должно быть, казалась.

— Ты прав, — сказала я, тоже поднимаясь. — Прости.

Я отставила тарелку в сторону, наблюдая, как она исчезает подобно блюду Пита, и вдруг задумалась: а куда она делась? Попала на чистку в какое-то магическое посудомоечное измерение или просто перестала существовать? Чем больше я узнаю о магии, тем больше появляется вопросов. Но сейчас я решила выбросить это из головы и взяла Пита за руку.

Мы просто стояли и смотрели на Страну Оз. Кроме всего зла, существующего здесь, в ней есть и столько хорошего. Несмотря ни на что, Оз — страна света и магии, и мы нашли путь к самому ее сердцу. Не знаю, откуда появилась эта мысль. Пожалуй, такое настроение навевали ковер полевых цветов, раскинувшийся вокруг нас, и темнеющие вдалеке горы. Ветер, солнце, неожиданное беспричинное чувство, что все будет хорошо. Может, дело было в словах Пита о том, что нужно ценить то, что имеешь; а может, виной тот факт, что я даже не представляла, куда заведет нас будущее. Что мне еще нужно? Почему я вообще хотела чего-то большего?

Впрочем, я просто была на взводе от первой дозы кофеина за долгие месяцы. Какой бы ни оказалась причина, в тот момент мне было плевать на приличия. И я поцеловала его. Потому что… а почему бы нет? Кожа Пита пахла мылом и сандаловым деревом. Губы были мягкими. Но он отстранился от меня, глядя распахнутыми от удивления глазами. Щеки мои покраснели. Вот черт!

— Прости, — пробормотала я, попятившись в смущении.

— Нет, все нормально, — успокоил он меня. — Просто… — Ни с того ни с сего Пит засмеялся.

— Я… я просто подумала, — начала я заикаться. — То есть… мм… наверное, я просто подумала, знаешь… раз ты сказал, что никогда…

— Эми, — лишь сказал он и снова упал на траву. Затем со странной удивленной усмешкой, словно не мог поверить в происходящее, смахнул прядь с лица.

Когда Пит вновь рассмеялся, я почувствовала себя несколько уязвленной.

— Не думаю, что это было настолько смешно, — сказала я.

Пит снова захохотал.

— Нет же, дело не в этом. Я был бы не против кого-нибудь поцеловать… Например, тебя, если бы все было иначе. Но знаешь, я не хочу целоваться только ради самого процесса. Когда это случится, я хочу, чтобы поцелуй для меня что-то значил. Я думал, ты знаешь.

— Подожди, — прервала я. — Знаю что?

— Слушай. Есть ты. И ты — источник неприятностей. Если б я увлекался девчонками, то наверняка влюбился бы в тебя. Но я не увлекаюсь. Даже такими классными девушками, как ты.

— То есть… — Уверена, завертевшиеся в моей голове шестеренки были видны невооруженным глазом.

— Пожалуй, — Пит пожал плечами. — То есть я не уверен, но, скорее всего…

— Ой…

Итак. Я была слегка ошарашена. Я никогда не думала, что Пит может быть геем.

— Не знаю, с чего я решил, что ты в курсе. Я ведь не говорил тебе.

Я правда ни разу об этом даже не задумывалась. Но стоило ему только признаться, и все встало на свои места. Мы с таким красивым парнем, как он, столько времени провели вместе, и вечно между нами было расстояние, которого я никак не могла преодолеть. Теперь я точно знаю почему.

— Да даже если было бы иначе, — продолжал Пит, — разве это имело бы значение? У меня есть ощущение, что тебе уже нравится кто-то другой. Так что это даже к лучшему. Я прав?

— Наверное, — согласилась я. — Только окажи мне одну услугу, ладно?

— Конечно, — отозвался он. — Какую?

— Когда ты здесь… следи за мной. В смысле, когда можешь видеть меня.

Пит наклонил голову, и прядь волос упала ему на лицо.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… — Я замолчала, не желая показывать, чего я в действительности боюсь. — Я имею в виду, если посчитаешь, что я уже готова сделать что-нибудь, ну, ты знаешь… пугающее. Если ты где-то поблизости и увидишь, что я сама не своя, постарайся дать сигнал. Или остановить. Сделай что угодно.

— Хорошо. — Пит понимающе кивнул. — Если буду в силах, то обязательно. Но ты тоже должна приглядывать за мной. Не позволяй им что-либо сделать со мной.

— Обещаю, — сказала я в надежде, что смогу выполнить обещание.

Я хотела еще так много всего спросить, но было слишком поздно. Тело Пита содрогнулось. Он скорчился от боли и запрокинул голову. С трудом сглотнул.

— Предупреждаю, — выдавил он. — Она снова хочет выйти наружу. Я пошел. Надеюсь, я скоро тебя увижу. Нам есть о чем поговорить. Но я не знаю, не уверен, что после этого раза все будет так же легко. Она изменилась. И с этого момента собирается бороться до последнего. Поверь мне.

Как по команде, лицо его начало меняться. Казалось, будто Озма и Пит сражаются друг с другом, чтобы занять одно и то же место в пространстве. Кожа Пита зарябила, когда принцесса изо всех сил постаралась выбраться; его руки и ноги начали то увеличиваться, то уменьшаться. Лицо Пита постоянно изменялось, то становясь личиком Озмы, то его собственным, а порой чем-то средним между ними.

Пит закричал. Схватился за голову. А потом исчез, и на его месте оказалась Озма, суровая и непоколебимая. Она одарила меня быстрым оценивающим взглядом, вздернула голову и подняла брови, губы принцессы были плотно сжаты. Это пугало. Она зла на меня? Винит за то, что вновь вытащила наружу Пита?

Не важно. Приятно отдохнуть какое-то время, но теперь пора в путь. Я, правда, не знала, как складывать шатер, но оказалось, волноваться об этом не нужно. Когда я решила, что нам пора двигаться дальше, шатер словно сам все понял. Он рухнул вниз, будто я отдала ему команду вслух, и сам сложился в маленький аккуратный кружевной квадратик, который я запихнула в задний карман шорт. Понимаю, опасно снова пользоваться им, но не могу же я просто взять и бросить его.

Озма покружилась в поисках нового направления, а потом пустилась в путь. По крайней мере, она до сих пор зациклена на одной лишь цели. То паучье заклинание действительно работает.

Она двигалась осторожно и целенаправленно, но медленно. Через каждые несколько шагов принцесса замирала, оглядывалась и меняла направление. Наконец, найдя участок посреди поля, в паре шагов от того места, где мы начали путь, она остановилась, обошла его кругом, словно бы оценивая, и опустилась на колени на землю. Я наблюдала за происходящим, остановившись на почтительном расстоянии.

Стоя на коленях, принцесса осторожно провела руками по траве, касаясь кончиками пальцев каждого листика. Потом она обратила внимание на цветы и принялась изучать их.

Я придвинулась поближе, пытаясь разглядеть, что именно делает Озма. На поле росли исключительно лиловые цветы всевозможных оттенков, но занятой поисками принцессе удалось найти и другие. Отыскав бутоны нужного цвета, Озма принялась срывать их: первым оказался маленький красный цветочек, за ним последовал странный ярко-синий цветок с узкими спиралевидными лепестками, потом фиолетовый крокус и желтый лютик. И наконец в руках Озмы оказался крошечный букетик, представляющий все четыре цвета Страны Оз.

Принцесса поднялась, прижимая букетик к груди, лизнула указательный палец свободной руки и подняла его в воздух. Она повернулась по часовой стрелке, затем против часовой, определяя, откуда дует ветер, а потом замерла. Я ощутила, как закололо ниже затылка, когда из-за спины без какой-либо причины вдруг налетел порыв ветра. В тот же момент Озма подбросила цветы в воздух, наблюдая, как ветер подхватывает их и уносит все дальше и дальше.

Озма была неподвижна. Спустя секунду в траве у ее ног возник кирпич. Потом еще один и еще; каждый новый кирпич расцветал перед принцессой, словно цветок в ускоренном видео. Они появлялись сперва медленно, а потом все быстрей, и если сперва кирпичи казались разрозненными, то теперь начала складываться общая картина. Дорога. И она была желтой.

Озма ступила на тропинку, начиная следующую часть нашего приключения.

— Следуй, — позвала она.

И я последовала: не за Озмой, а за самой дорогой. Теперь мы с принцессой шли вместе, плечом к плечу, по крутому извилистому пути, ведущему нас в горы.

14

Все утро мы провели на ногах, следуя по дороге из желтого кирпича, которая шла через пастбища, луга и сады с широкими приземистыми деревьями, с ветвей которых свисали тяжелые сочные сливы, а я слишком наелась за завтраком, чтобы попробовать их; дорога вела нас через журчащие ручейки и крутые холмы, звала в пышные, полные жизни долины и прочь из них.

Пару раз вдалеке я замечала скопление домиков с круглыми крышами, видимо деревни, но каждый раз, когда они маячили в поле зрения, дорога поворачивала в противоположную сторону. Я уже достаточно познакомилась со Страной Оз, чтобы понимать: это не просто удача — дорога знает, что путники желают остаться незамеченными, и помогает нам.

Та ли это дорога, что когда-то привела Дороти, а потом и меня из Страны жевунов в Изумрудный город? Вопрос, на который сложно дать ответ. У той дороги есть фиксированные начало и конец, но я по своему опыту знала, что в то же время она меняет направление в зависимости от личности путешественника. Мне не один раз уже говорили, что у дороги имеется собственное сознание. Вполне возможно, что Озма призвала ее с помощью Древней магии, и теперь дорога меняет курс, помогая нам найти правильный путь.

Солнце было еще высоко, путь проходил мирно и спокойно, и я даже добилась успеха, пытаясь научить Озму песенке «Девяносто девять бутылок пива на стене»^[8]. Единственной проблемой оказалось то, что принцесса не умела правильно считать и упорно путала числа.

Вскоре я сдалась, перестав ее поправлять, и просто позволила петь дальше. Пусть песня теперь стала совершенно бессмысленна, голос Озмы был воистину хорош, и я просто прогнала скопившиеся мысли.

Утренний разговор с Глиндой получился тревожным, хотя, пожалуй, могло быть и хуже. Но чего она хотела от меня? Почему так резко изменила мнение? Должно быть, она обманом пытается подтолкнуть меня… но к чему подтолкнуть?

Вспомнилось, как Лулу в лесу предупреждала, что стоит держать себя в руках. Раз Лулу боится, что Страна Оз меня искажает, означает ли это, что Глинда тоже можеттак думать? Неужели она навестила нас сегодня утром, так как надеялась использовать это в своих интересах?

Слова Глинды звучали так, словно она не видела в Дороти больше никакой пользы. Что могло повлечь за собой такой раскол между ними всего через пару дней после битвы в Изумрудном городе? Разве что только их союз никогда не был столь крепок, сколь казался. И что же в итоге? По мнению Глинды, раз я из Иных Земель, то теперь, когда ее любимый маленький деспот попал в немилость, смогу стать равноценной заменой?

Печально, что все убеждены, будто у меня огромный потенциал стать злодейкой. Ведь все, что я сделала, — это появилась здесь, оказалась брошенной в темницу Дороти, а потом в точности исполняла приказы Ордена. Боролась за то, что считала правильным. За то, во что верила. А теперь даже такие, как Лулу, — те, кому полагается быть заодно с нами, — из-за этого подозревают меня. Как-то нечестно.

Но поскольку я была в таком хорошем настроении, то не могла долго думать о себе как о бомбе с часовым механизмом, готовой вот-вот рвануть и явить злодея. Да, утро вышло слегка туманным, но с того момента, как мы с Озмой пустились в путь, все наладилось.

Все время, пока мы шли, горы так и маячили вдалеке — целая пасть острых фиолетовых клыков на горизонте, вырастающих все выше и выше, чем ближе мы подходили. Судя по сине-фиолетовому оттенку всего вокруг и по жалким крупицам знаний, оставшимся из курса географии Страны Оз, я была уверена, что это горы Гилликин — мощная гряда, растянувшаяся по всей северной части Страны Оз и отделявшая дикую область от еще более дикой.

Мы не повстречали ни единого монстра с тех самых пор, как покинули джунгли, — не считая Глинду, конечно, — так что, полагаю, пока не ушли далеко от цивилизации. Только я не была уверена, что это продлится долго. Пусть мы еще не пересекли горы, но пейзаж уже начал постепенно изменяться. Когда утро потускнело, переходя в день — как обычно и бывало в Оз, — солнечные поля и рощи сменились мутными топями, усеянными прерывистыми клочками кустов молочая и редкими, чахлыми, измученными деревцами. Солнце исчезло, спряталось за плотной завесой грозовых облаков, погружая все в мрачную серость, лишь слегка разбавленную выцветшим лавандовым оттенком. Окружающая нас местность выглядела так, словно из нее высосали все жизненные силы. Мир потерял краски.

Воздух тоже менялся. Он становился плотным, липким и холодным, пока не начало казаться, будто меня завернули в уже кем-то использованное влажное полотенце, подобное тем, которые мама вечно раскидывала по всему трейлеру.

Озма прекратила петь.

Только дорога, по которой мы шли, делала окружающий нас пейзаж немного живописнее. По контрасту с ним она показалась ярче и теперь, извиваясь, убегала вдаль, уже не просто желтая, а светящаяся золотом.

А потом даже дорога начала меняться в битве с мраком. Утром она была широкой и ровной, но когда местность стала более скалистой, дорога сузилась и принялась беспорядочно извиваться, огибая возникающие то тут, то там препятствия.

Кроме того, хоть и не казалось, что мы поднимаемся, небо стало гораздо ближе. Тучи так низко опустились над нашими головами, что можно было потянуться и коснуться их. А потом тянуться и вовсе не понадобилось: дорога резко вильнула в сторону, уводя нас в коридор из огромных валунов, такой узкий, что едва удавалось поднять руки, и я увидела, как перед нами облака опускаются прямо до кирпичей дороги, целиком поглощая ее.

У самого края тумана сидела худая женщина, облаченная в длинный плащ с капюшоном из полуночно-синих перьев с золотистыми кончиками. Кожа ее была гладкая и чистая, без единой морщинки, но в глазах отражалась мудрость и проницательность. Женщина одновременно казалась удивительно юной и невероятно старой. Увидев, что мы приближаемся, она испустила долгий прерывистый вопль, который эхом отразился от скал и разнесся по округе хором голосов, словно кричала не она одна, а человек двадцать. А потом женщина начала преображаться. Она раскинула руки, и накидка превратилась в пару огромных крыльев; нос и рот слились воедино и вытянулись в длинный тонкий клюв. И вот преградившее нам путь создание было уже не женщиной, а гигантской птицей.

Я отступила на шаг. Это существо — кем бы оно ни оказалось, — кажется, не собиралось атаковать, но было в нем нечто пугающее, а прошлая моя встреча с гигантскими птицами окончилась не особо весело.

— Эми Гамм, — проговорила птица свистящим голосом, добрым, но немного грубым. — Многие месяцы я ждала здесь того дня, когда ты придешь. Вижу, твоя трансформация уже началась. Спрашиваю тебя: когда объявишь свое настоящее имя?

Что-то в сказанных словах всколыхнуло самые глубины памяти, и я вдруг поняла, что это за существо. Не Рух. А та самая птица, которую Нокс вырезал на рукояти клинка, птица, которая напоминала ему меня тем, как превращается в себя настоящую. Та самая птица, которая проходит вместе со мной каждое сражение.

— Да, — сказала она, тихонько смеясь над моей реакцией. — Я — Магрил. Вижу, ты знаешь меня. Как и я тебя. Как я всегда тебя знала, еще задолго до того, как ты попала в это место.

Плечи мои напряглись.

— Как… — хотела я задать вопрос.

— Подобные мне не связывают себя с понятием «как», — заявила Магрил. — Мы — создания магии и превращения. Мы просим лишь одного: отыскать истинную форму. Я свою нашла. Тебе же это еще предстоит. Но путь уже начался.

В голове вертелось так много вопросов, что я не представляла, с какого начать. Ни один не могла сформулировать правильно.

— Понимаю, — сказала птица, хотя я не промолвила ни слова. — Но будь осторожна. Я — страж Тумана сомнений. Хорошо подумай, прежде чем войти. Лишь те сумеют миновать его, чья вера непреклонна. Многие потерпели поражение. Ты не обязана. Даю тебе выбор: если решишь повернуть назад, я отправлю тебя обратно домой.

— Домой? — переспросила я.

— Да, мне это под силу.

— Но… — начала было я и замолчала. Я не знала, где мой дом. Канзас? «Пыльные акры»? Даже когда я жила там, то не считала это место домом, а теперь оно кажется таким далеким, словно из сказки.

Глаза Магрил будто смотрели в самую душу.

— Я не могу поведать, где твой дом, — прошептала птица. — Это ты должна понять сама. Я могу лишь предложить выбор. Ты продолжишь путь? Или вернешься туда, где тебе и место?

— Я… — хотела уже сказать я и поняла, что на самом деле выбора у меня нет. — Здесь мое место, — тихо проговорила я в ответ. К лучшему или к худшему, но это была правда.

Магрил распушила перья.

— Как пожелаешь, — возвестила птица. — А я должна вас покинуть. Но дам тебе последний совет: чтобы пройти через туман, нужно искренне желать стать самой собой.

И, не дождавшись ответа, Магрил взлетела, взмывая в белое пространство над нами. Я посмотрела на Озму, та в ответ моргнула и неуверенно скривила губы. Я взяла принцессу за руку, успокаивающе сжимая ладонь, но не уверена, успокаивала я ее или себя.

— Кто ты? — спросила меня Озма.

Очередной вопрос, ответить на который я не могу. Но и не должна. Все, что от меня требуется сейчас, — это идти вперед. Так что я сделала глубокий вздох и вместе с Озмой шагнула в туман.

Оказывается, непроглядная чернота — не самое страшное в этом мире. Яркий, слепяще-белый свет, который заставляет задуматься, не стер ли кто-то весь мир вокруг, может быть гораздо страшнее. В таком месте мы и оказались. Туман, в который я шагнула, был столь плотным, что я не видела даже собственной вытянутой руки. Я пошевелила пальцами, стараясь удостовериться, что они еще на месте. Что ж, я их чувствую, и это уже хорошо. В другой руке я до сих пор сжимала ладонь Озмы — гораздо сильнее, чем прежде. Но когда обернулась, желая увидеть ее реакцию на происходящее, не смогла разглядеть, словно ее тоже здесь не было.

Единственное, что я вообще могла различить, — это дорога, и даже она казалась лишь тусклым, призрачным следом. Так видишь яркое пятно, после того как сначала долго смотришь на лампочку, а потом резко отводишь взгляд. И все же она была здесь: бледная и узкая, тянущаяся куда-то наверх и исчезающая в пустоте.

Из-за пелены густого тумана невозможно было сказать, что находится по обеим сторонам дороги. Может, мы в тысяче футах над землей, и только облака отделяют нас от душераздирающего падения навстречу своей кончине? Или мы, даже того не подозревая, прогуливаемся по спокойному лугу? Все, что мне было дано, — шагать вперед и стараться не терять веры, что мы сможем преодолеть это испытание.

Вера. Все знают, она должна быть у каждого, но на самом деле очень легко отчаяться, когда понимаешь, что рассчитывать больше не на что.

Туман начинал влиять на меня. Мы шли уже примерно пять минут, когда у самого уха раздался тихий зловещий шепот. У меня душа ушла в пятки. Голос был скользкий и неуловимый, словно у рептилии, и не мужской, и не женский. Он прозвучал так близко, что я чувствовала, как чужое дыхание щекочет ухо.

— Сдавайся, — говорил голос. — Ты слаба. Ты ни за что не справишься. Никогда не будешь готова. Не станешь достаточно сильна или храбра. Не стоило даже пытаться. Не стоило вообще приходить сюда.

Я вздрогнула и постаралась вспомнить предупреждение гигантской птицы. Это Туман сомнений. Существо, говорящее со мной, скорее всего, даже не настоящее — лишь магический обман, играющий на моей неуверенности и страхах. Если я позволю какому-то жалкому призрачному обидчику победить меня, то вообще не буду иметь права здесь находиться. Я сильнее этого. Нужно просто не обращать внимания.

Следующий голос я узнала, хоть и не ожидала услышать его здесь. Это была Мэдисон Пендлтон, которая превращала мою жизнь в ад с тех самых пор, как ушел отец; которая настроила против меня всех друзей, просто так, удовольствия ради, и подстроила, чтобы меня выгнали из школы — в тот самый день, когда торнадо перенесло меня в Страну Оз.

— Гляньте, кто тут у нас, — заявила она.

Один только звук ее голоса вызвал чувство, которое, как я считала, было навеки позабыто, — дикую смесь ярости и бессилия. То ужасное ощущение, что, как бы упорно ты ни старался, но делаешь все только хуже, а лучший вариант — взять и сдаться.

— Простушка Эми. Ты ни капли не изменилась, да? Все такое же бесполезное ничтожество, тупая нищебродка. Я не портила твой день рождения. Никто все равно не собирался на него приходить. И что это на тебе надето?

— Вали к черту, Мэдисон, — пробурчала я, не особо впечатленная речью. Честно говоря, в реальной жизни Мэдисон обычно была куда острее на язык, чем здесь. Сейчас я поняла, как стала далека от тех дней, когда она могла испортить мне настроение, просто оскорбив меня.

Теперь я не та девочка. Больше не жертва. Но стоило только выбросить ее из головы, как голос Мэдисон плавно сменился на голос Нокса:

— Итак, я слышал, ты в меня втрескалась, да? Да ладно тебе! Слушай, мы поцеловались, но я надеюсь, ты поняла все правильно. Я распознаю ничтожество с первого взгляда и предпочитаю не тратить на него время.

Другой голос подхватил его — моей мамы:

— Дети — всего лишь вампиреныши, высасывающие из тебя всю жизнь. Если бы у меня не было тебя, Эми, я бы, наверное, никогда не начала пить. Это ты довела меня до такого состояния. Из-за тебя папа бросил нас. Ты выгнала меня в ту ужасную бурю. Разрушила мою жизнь, а потом просто сбежала. Ты когда-нибудь задумывалась, что мне пришлось пережить из-за тебя?

А затем раздался голос из таких давних времен, что я даже удивилась, каким знакомым он кажется. Мужской голос.

— Лучшее, что я сделал в своей жизни, — это ушел от вас, — сказал отец. В отличие от всех остальных голосов он не был мстительным или злым, а звучал именно так, как я помнила: спокойно и добродушно. — Знаешь, теперь я счастлив. У меня новая жизнь. Новая семья. Я все сделал правильно.

— Нет! — закричала я ему. — Ты лжешь!

Но не слышала собственных слов, потому что они внезапно потонули в гвалте множества голосов, кричащих на меня. Их было так много, что невозможно было узнать всех. Глинда, Момби, Лулу, Индиго — все они напоминали, как сильно я облажалась. Будто в том старом шоу «Вот это твоя жизнь», только моя версия называется «Вот почему ты отстой».

— Заткнитесь! — завизжала я, отпуская руку Озмы, чтобы зажать уши, и останавливаясь. — Оставьте меня! Вы врете!

Я кричала так громко, что заболело горло, но все равно едва себя слышала — мой голос потонул в пустоте. Зато другие голоса стали только громче, превратившись теперь в невидимый хор, от которого трещал череп.

Эгоистичная стерва. Неудачница. Лузер. Даже когда ты побеждаешь, ты проигрываешь.

Никто не хочет приходить к тебе на день рождения. Парень? Да кто вообще может в тебя влюбиться? В кого можешь влюбиться ты?

Ты умеешь только убивать. И даже этого ты не смогла сделать. Провалилась. Снова. И так же опростоволосишься в следующий раз.

Ты слабачка. Здесь тебе не место, тебе нигде не место.

Сердце мое бешено колотилось; дыхание было прерывистым. Я упала на колени и сделала пару глубоких вдохов, крепко зажмурившись и закусив губу, стараясь удержать гнев и отчаяние. Во рту появился привкус крови. «Это все не на самом деле. Не на самом деле», — твердила я сама себе. Так и было. И голоса ошибались. Они оказались правы, но не во всем. Потому что мне плевать, что думает обо мне Мэдисон Пендлтон. Потому что я знаю, сколько всего сделала для матери, помню все жертвы, на которые пошла ради нее. И что это она бросила меня, а никак не иначе. Потому что папу и вовсе нельзя назвать отцом.

— Кто ты? — спросила Озма за мгновение до того, как мы ступили в туман. Тогда я проигнорировала вопрос, но теперь понимала: она пыталась помочь. Неважно, что думает или не думает обо мне Нокс. Важно только то, чтобы я сама знала, кто я такая.

А я знала. Как бы я ни изменилась с тех пор, как попала в Страну Оз, я остаюсь все тем же человеком, которым была в Канзасе. Да, может, в то время я была тиха и застенчива, была девушкой, которая изо всех сил старалась не высовываться, чтобы просто прожить очередной день. Но даже тогда я не позволяла другим втаптывать себя в грязь. Даже в дни, когда не знала, что такое хук левой, я всегда находила способы бороться за то, во что верила.

Никогда не была эгоисткой или предательницей: больше думала о маме, а не о себе и всегда принимала на себя гнев Мэдисон Пендлтон лишь потому, что замечала, как она задирает кого-то более слабого. Я никогда не сдавалась, даже когда это казалось самым удачным решением проблемы.

Пребывание в Стране Оз не изменило меня, а просто сделало сильней. Теперь я могу победить в любой битве. У меня есть клинок, который разрежет все, что угодно, если пожелаю. И я знаю это.

Я медленно открыла глаза. Туман вокруг, казалось, слегка рассеялся. Не уверена, может, все это было лишь моим воображением, но в Стране Оз воображение и реальность — почти одно и то же. Даже не сжимая в ладони руку Озмы и не видя ее сквозь туман, я знала, что она стоит рядом. Знала, что это именно она в своей глупой и абсурдной манере помогла мне справиться. Что же Туман сомнений показал ей?

— Кто следующий? — крикнула я в пустоту. — Есть здесь еще призраки?

Ответ не заставил себя ждать, и я даже пожалела, что не промолчала. Свой козырь Туман оставил под конец. Дороти. Я не просто услышала ее голос. Она была здесь во плоти, парила в паре футов над дорогой, прямо у меня на пути, надменная и властная. Ее красные туфли потрескивали от обилия магии.

Сперва она меня словно бы не замечала, зато потом, когда все же приметила, лицо ее смягчилось, приобретая обезоруживающе доброе выражение, граничащее с сочувствием. Вместо того чтобы обвинять, кричать или рассказывать, какая я неудачница, она улыбалась.

— Я знала, что ты скоро придешь сюда, — возвестила Дороти. — Страшила не верил, но я сказала, что ты слишком умна, чтобы поверить Фантомам. Они лжецы. Иллюзии. Я определенно знаю тебя лучше, чем они. Видишь ли, мы с тобой похожи.

— Да, мне упорно продолжают это твердить, — согласилась я.

Я медленно двинулась к ней, не уверенная, что делать дальше. Дороти не особо отличалась от предыдущих, за тем исключением, что была видима. Но если она — плод моего воображения, тогда исчезнет ли, если не стану обращать внимания, или нам все равно придется сражаться?

Она ведь действительно плод моего воображения, да?

— Ой, да ладно тебе, — Дороти пожала плечами. — Не надо так. Мы два сапога пара. Две старые добрые фермерские девчонки, которых занесло так далеко от дома. Мы же практически сестры.

— Во-первых, — бросила я, все еще наступая на свою якобы воображаемую противницу, — единственное, что я знаю о фермах: они воняют, когда проносишься мимо по автостраде. Во-вторых, у меня нет сестры. А если бы была, притом хоть капельку похожая на тебя, я бы придушила ее еще в колыбельке.

— Дома такое назвали бы находчивостью, — заявила она, указав в мою сторону пальчиком с ярко-красным ногтем. — А мне нравятся находчивые девчонки. Я сама находчивая, в конце-то концов. Давай со мной. Знаешь, одной так одиноко у власти. А еще управлять этим местом так утомительно. Зато вместе мы сможем сделать эту дыру совершенно иной. Местом, в котором действительно стоит жить, а в процессе еще и повеселимся.

Я швырнула огненный шар, целя ей прямо в грудь. Как я и предполагала, снаряд прошел сквозь Дороти, но зато его хватило, чтобы разозлить ее: улыбка померкла.

— Замечательно, — раздраженно возмутилась она. — Я и не ожидала ничего другого. Может, только надеялась. Давай продолжай драться, если хочешь. Словно это что-то изменит. Если считаешь, что правда приносишь пользу, подумай как следует. Хотя ты все равно не понимаешь, что делаешь, я угадала? Ты даже не подозреваешь об этом, пока кто-нибудь другой не решит за тебя. А знаешь что? Ни одна из колдуний, приказывающих тебе, тоже ни черта не знает. Каждый твой правильный ход делает меня лишь сильнее.

— Да? Может, проверим? — с наигранной уверенностью поинтересовалась я.

— А знаешь почему? Потому что ты никогда меня не убьешь, и чем упорней стараешься, тем ближе подбираешься к тому, чтобы стать как я. Уже скоро ты будешь обивать мои пороги и умолять освободить трон. Ты знаешь, что я права. Это написано у тебя на лице.

«Когда объявишь свое имя», — были слова Магрила. И я вдруг поняла. Дороти с Глиндой думают, что хорошо меня знают. Считают, что я такая же, какой когда-то была Дороти: добрая маленькая девочка, жившая в степи, которая даже не представляла, что может быть злой. Но ей понадобился лишь небольшой толчок — скромная приманка, парочка пустых обещаний, — чтобы стать такой.

— Может, ты и права, — проговорила я. — Кажется, все остальные думают так же. Но между нами есть одно серьезное отличие.

— Какое же? — сладко пропела Дороти.

— Я знаю, кто я такая, — сказала я в ответ. Думала, что говорила тихо, но когда слова слетели с губ, они совсем не были тихи, а прозвучали так гулко, словно я прошептала их в микрофон.

Дороти попятилась. Я чувствовала, как клинку не терпится появиться, но заставила его оставаться на месте, просто чтобы доказать самой себе: он мне не нужен. Это всего лишь нож. Да, в нем, конечно, есть парочка магических прибамбасов, не говоря уже о прекрасном, вырезанном вручную Магриле на рукояти, но я сильна не из-за него. Это клинок имеет силу благодаря мне.

Поэтому, вместо того чтобы призвать его, я призвала себя. Подумала о своих былых сомнениях, о моментах, когда проглатывала унижения, поданные на блюде мамочкой, Мэдисон Пендлтон и Дороти. Нет больше этих дней.

— Я знаю, кто я такая, — повторила я вновь, на этот раз куда уверенней, с каждым словом призывая всю силу, ярость и — о да! — зло, расцветавшие в душе с самого детства. — И я готова за это бороться.

Руки задрожали, и я сжала кулаки, а потом протянула их вперед, сводя вместе под грохот грома — разряд черной молнии ударил с небес, рассекая туман. Все погрузилось во тьму, а потом она медленно рассеялась. Исчезли туман, и голоса, и Дороти, а я вновь могла видеть. Я прошла испытание.

Мы с Озмой стояли на узком галечном пляже в бухте среди гор, куда привела нас дорога. Обернувшись, я увидела, что она, извиваясь, тянется наверх сквозь узкую щель в хребте скалистых гор, таких высоких, что, запрокидывая голову, я едва видела вершины. Перед нами раскинулась стеклянная гладь большого озера, а за ним, на другой стороне — нереально было сказать, насколько далеко, — были еще горы, даже выше тех, которые мы только что миновали.

Протянувшись по берегу к самой кромке воды, дорога постепенно исчезла, пока от нее не осталось лишь несколько разрозненных, покрытых илом желтоватых кирпичей. Между ними у берега нашлось маленькое деревянное каноэ, такое потрепанное временем, ветром и дождем, что, казалось, развалится от малейшего прикосновения. Рядом с ним возвышалась воткнутая в илистый берег табличка. «Этот путь ведет к Острову потерянных вещей», — гласила она.

Остров потерянных вещей. Звучит чуть лучше, чем Туман сомнений. Если честно, то в этом названии скрыты хоть какие-то возможности. Я пнула борт каноэ, с удивлением обнаружив, что оно весьма прочное. Когда мы с Озмой обменялись взглядами, я почувствовала, что думаем мы об одном и том же.

Если мы направляемся на Остров потерянных вещей, то нам нужно найти нечто пропавшее? Или мы тоже потерялись? Нет. Впервые за все время у меня появилось ощущение, что я нашла себя.

15

Я гребла, пока руки не стали отваливаться, а потом гребла еще. Озма по большей части дремала, иногда просыпаясь лишь для того, чтобы осмотреться, увидеть, что ничего не изменилось, и вновь погрузиться в блаженный сон.

Я поплыла в сторону гор на другой стороне озера, посчитав, что если буду долго двигаться в одном направлении, то обязательно причалю к берегу. Но горы, казавшиеся такими огромными, когда мы стояли на пляже, сейчас странным образом становились все меньше и, чем дольше я плыла к ним, тем дальше отступали к горизонту, пока наконец не исчезли совсем.

Весло стерло мне руки. Мы остановились посреди спокойной, практически неподвижной водной глади, в которой купалось отражение неба, и сложно было сказать, где заканчивается одно и начинается другое. Я не могла даже поплыть обратно: когда вокруг только вода, невозможно сказать, где было начало.

Казалось, я переплыла край мира и очутилась в самом его начале. Единственным ориентиром оставалось солнце, впрочем, нельзя сказать, что и оно заслуживало доверия. Пока горы исчезали, солнце ускоряло свой небесный бег и теперь вставало и садилось, вставало и садилось — снова и снова, словно в покадровой съемке.

Конечно, вполне возможно, что кто-то в Изумрудном городе сошел с ума и забавляется с Великими Часами, но почему-то я так не думала. Когда я была маленькой и мама рассказала о линии перемены даты, я представляла, что это настоящая линия, начерченная по центру мира, и если ты поставишь ноги по обеим сторонам от нее, а потом посмотришь на часы, они будут столь озадачены, что стрелки начнут неистово крутиться. Вот сейчас было примерно такое же ощущение — словно мы оказались в ловушке, где время больше не знает, что ему делать.

— Я думала, это тебе полагается указывать путь, — сказала я Озме, которая по-прежнему находилась в блаженном полусне; одна ее рука свешивалась за борт, пальцы касались воды. — Как тебе идея проснуться и помочь мне?

Она вздохнула и перевернулась на другой бок. От безысходности я попыталась наколдовать путеводное заклинание, но, когда сотворила энергетический шар, всегда надежно исполнявший свое дело, он в замешательстве парил вокруг, пока не исчерпал себя.

Я в отчаянии уставилась на воду.

— По крайней мере, она не говорит, какая я неудачница, — озвучила я свои мысли. Но втайне я желала обратного, только бы избежать одиночества. Парочка фантомов, может, и не особо порадовали бы, зато с ними можно было бы поговорить. Хоть какая-то компания, кроме себя самой и этой спящей красавицы.

Звук собственного голоса привел меня в эйфорию, близкую к опьянению, и я хихикнула.

— Наверное, мне стоило догадаться, что Остров потерянных вещей будет не так легко отыскать, — выдавила я. — Было бы даже смешно, да? В смысле, если бы мы сами не оказались так окончательно, бесповоротно, совершенно потеряны.

Тут хихиканье мое сменилось истерическим смехом. И смеялась я не над шуткой (которая даже и шуткой-то не была), а от искренней радости. Потому что в тот самый момент, как слова сорвались с губ, я увидела, как на фоне ярко-розового полукруга заходящего солнца внезапно появился крошечный серебристый полумесяц суши. Разбуженная моими радостными воплями, Озма проснулась и, садясь, потянулась и потерла глаза.

— Искатели-хранители, — нетвердо пролепетала она.

Я была слишком счастлива, чтобы злиться на ее чепуху. Сейчас, разглядев остров, я снова принялась грести в полную силу, и суша стала стремительно приближаться, будто Атлантида вырастая из воды.

Это было настолько логично, что я ощутила себя полной дурой, раз не додумалась раньше. Ну конечно же! Невозможно найти Остров потерянных вещей, пока сам не потеряешься, оставшись без единой надежды на спасение. Если бы я сдалась час или день назад, он появился бы гораздо быстрей. Вот вам и «слабаки не побеждают».

Вид пункта назначения — хоть какого-то! — подарил заряд энергии, и я изо всех сил ринулась вперед, но замерла в удивлении, когда сообразила, что остров, хоть и маленький, на самом деле был своего рода городом с высокими, квадратными и абсолютно американскими на вид многоэтажками, которые устремлялись в небеса.

Чем ближе становился остров, тем больше всевозможного хлама, плавающего в воде, я замечала. Были среди него старые мокрые книги, листы бумаги, клочки ткани, деревянные игрушки и множество иного барахла, которое я не распознала. Вскоре его стало так много, что не было видно даже самой воды.

Лодка наша начала увязать, так что я выпрыгнула за борт в кучу отходов и принялась тянуть ее вместе с сидящей на борту Озмой за собой, пытаясь не думать, через что приходится продираться. В скором времени я уже выбиралась на берег, на благословенную, чудесную, сухую землю.

Я имею в виду, что где-то подо всем этим хламом, покрывающим берег, точно должна быть земля. Пляжу определенно нужен был уборщик, весь берег был завален грудами мусора. Мне вдруг пришло в голову: а может, под ним и вовсе нет земли? Может, остров — это одна большая свалка?

После более тщательного осмотра я сообразила, что кучи на побережье не такой уж и мусор. Часть, возможно, да, но вещи явно были особым образом рассортированы. Были здесь груды старых монет, столового серебра, белья, журналов и иных вещей, названий которых я не знала, наваленных друг на друга по всему берегу. Единственной частью живой природы был ряд пальм, отмечающий границу пляжной зоны. За ними высились дома, которые я приметила еще с воды.

Озма наконец тоже вылезла на берег и выглядела столь же заинтригованной островом, сколь и я. Она огляделась, метнулась прямиком к груде каких-то вещей, лично мне показавшихся кучей металлолома, и с головой в них зарылась.

Минут через пять беспрерывного перетаскивания хлама принцесса отпрянула, триумфально сжимая высокий, почти с нее, украшенный драгоценными камнями золотой скипетр с навершием в виде эмблемы Страны Оз. Она подержала его на вытянутых руках, светясь от гордости, а потом ударила скипетром в землю, словно прося не забывать, что она вообще-то королева.

Впечатление было бы более сильным, если бы я не заметила боковым зрением один предмет пастельного цвета с рисунком в виде ромбиков. Охнула от удивления, когда получше присмотрелась. Носок! Мой носок, давно потерянная часть самой любимой пары. Как он попал сюда из Канзаса? Его вытряхнуло из трейлера, когда меня уносило торнадо?

Нет же. Я уверена, что посеяла его раньше, в прачечной. Ой, ну и что? Плевать, откуда носок тут появился. Я наклонилась и подняла его. Без своей пары, в полной сохранности валяющейся в Канзасе, носок абсолютно бесполезен, но я была рада увидеть его хотя бы в качестве неожиданного напоминания о доме. Я поднесла его к лицу, с удивлением обнаружив, что он нагрелся на солнце и до сих пор пахнет как дешевый кондиционер для белья, который я покупала в той же прачечной, в старомодном торговом автомате.

Озма копалась в барахле, словно свинья, ищущая трюфели, и я тоже почувствовала прилив беспричинного веселья, когда присоединилась к принцессе в этой охоте непонятно за чем. Довольно скоро я отрыла последний лист своей итоговой контрольной работы за десятый класс, который потеряла где-то между тем, как пришла в школу и попала в кабинет, заработав в итоге за семестр четыре с минусом. А вместе с ним ключ (узнала, что это мой, благодаря потрепанному пластиковому брелоку с Губкой Бобом), сборник упражнений по французскому, из-за которого пришлось раскошелиться на сорок баксов, чтобы купить новый, и, что самое поразительное, любимую серебряную цепочку, которую бабушка перед самой смертью подарила мне на десятый день рождения. Когда через пару лет я узнала, что она пропала, то посчитала, будто это мама заложила цепочку ради жалкой горсти наличных.

Я покрутила ее в руках, любуясь, а потом осторожно повесила на шею. Раздался ласкающий слух щелчок, когда застежка закрылась, и что-то в этом звуке и в ощущении металла, касающегося ключиц, заставило меня почувствовать сожаление.

С тех пор как я попала в Страну Оз, весь мир в одно мгновение словно сошел с ума, и я ни разу не остановилась, чтобы подумать обо всем, что потеряла, оказавшись здесь. Не о больших потерях конечно же. Я то и дело вспоминала о маме и даже скучала по комнате в своем стареньком трейлере. Я не думала о других вещах, которые сейчас внезапно вернулись. О книгах, которые любила, но никогда снова не прочту, — книгах, которые не имеют никакого отношения к Стране Оз, — и о любимом свитере, и об открытках от отца на день рождения, которые хранила в обувной коробке в самом дальнем углу шкафа. Даже о прежней себе. Она была обычная, но все же личность, и теперь она исчезла. А я так и не нашла времени попрощаться.

Я была погружена в собственные чувства и сперва не заметила, что мы с Озмой уже не единственные люди на пляже. Но потом пришло ощущение, что кто-то наблюдает за нами. Когда я обернулась и увидела долговязую фигуру со встрепанными волосами, сердце едва не остановилось от радости.

Наверное, это дело рук Пита. Когда он пообещал помочь, я и не смела думать, что Пит действительно сможет хоть в чем-то преуспеть, но, видимо, стоило больше ему доверять. Пит привел нас прямо туда, куда я и просила, притом справился с заданием в рекордно короткие сроки.

Здесь, на пляже, поверх горы шариковых ручек, красивый, как никогда, стоял Нокс.

— А я все думал, когда же ты появишься, — проговорил он. — Решил, что это всего лишь вопрос времени, но, черт, ты умеешь заставить парня ждать.

16

Я вскочила с земли и бросилась в объятия Нокса, едва не сбив его с ног. Если б это было кино, то камера проплыла бы по кругу, снимая нас, на фоне играл бы оркестр, а Нокс обхватил бы меня руками и поднял в воздух. Молодые влюбленные, торжественное воссоединение в конце, а потом «жили долго и счастливо» — ну, вы знаете. Если бы это было кино, то воздух наполнила бы мелодия скрипки, когда губы наши встретились в страстном и неистовом поцелуе.

Но это было не кино. Так что мы простояли обнявшись пару секунд, а потом неуклюже отстранились, замирая на месте, даже не глядя друг на друга.

— Привет, — сказала я.

— Привет, — отозвался Нокс.

— Что ж…

— Ага, — протянул он.

Увидев Нокса вновь как раз в тот момент, когда меньше всего ожидала, я вспомнила, как мало на самом деле знаю о нем. Мы бились друг против друга, сражались бок о бок. Когда он исчез, я очень сильно скучала, но значит ли это что-нибудь на самом деле?

— Итак, — начал Нокс, — полагаю, нам о многом надо поговорить.

— Пожалуй, — пробормотала я. — С чего начнем?

Нокс провел рукой по волосам. Он посмотрел на небо, где сейчас вновь садилось солнце.

— Слушай, — сказал чародей. — Я даже не представляю, как долго пробыл здесь. Но достаточно, чтобы кое-что обдумать. И… — Он крепко зажмурился, словно от боли. — Ой, к черту, — пробормотал Нокс себе под нос.

Вот в этот момент должны были вступить скрипки. Но куда важнее был поцелуй. Не такой, как в фильмах. Просто поцелуй: влажный, полный благодарности и немножко неловкий, словно мы отбросили все сомнения и попытались понять, что подходим друг другу, а потом с головой окунулись в нечто новое и знакомое одновременно.

Когда все закончилось, не было титров. И определенно нам не светило долгое и счастливое будущее. Но я все равно была счастлива. Мы стояли, недоуменно глядя друг на друга, и не имели ни малейшего понятия, что сказать дальше. А потом я на одном дыхании выпалила все крутящиеся в голове вопросы.

— Как ты попал сюда? — спросила я. — Знаешь, где сейчас Гламора? Ты в порядке? Ты тоже приплыл на этой дурацкой лодке?

Нокс пытался переговорить меня, отвечая на вопросы и задавая собственные, но я не оставляла ему даже шансов. Было таким облегчением просто поговорить с ним после долгой разлуки. Я бы замолчала, если б смогла.

— А что насчет тумана? — задала я очередной вопрос. — Что ты увидел в нем?

Нокс недоуменно помотал головой. Он не понимал, о чем я говорю.

— Туман?

— Ты не проходил через Туман сомнений? — изумилась я. — Чтобы попасть сюда.

— На самом деле я не знаю, как оказался здесь. Я, скажем, просто, мм… появился, — пояснил Нокс. — В одно мгновение Момби телепортирует нас из Изумрудного города, в другое — все летит в тартарары. А потом я очутился здесь. Пожалуй, я потерялся.

— Логично, — проговорила я, прокручивая в голове эту мысль. — В смысле, отчасти. Как давно ты здесь?

— Понятия не имею. По меньшей мере пару дней. Или недель? Кто знает? Думаю, тут время даже более спутано, чем обычно.

— Чем ты занимался?

— Особо ничем. Сидел посреди всего этого барахла, надеясь, что смогу отыскать что-нибудь полезное. По большей части просто пытался не сойти с ума. Я бы, может, и правда свихнулся, если бы не знал, что ты в конце концов обязательно придешь.

— Секундочку. Как ты узнал, что я приду? Даже я сама этого не знала.

— У меня просто было ощущение, что нужно сидеть и ждать, что ты уже в пути. — Он пошевелил пальцами и пропел жутким голосом: — Наверное, я медиум.

— Ха, — фыркнула я, награждая его веселым взглядом.

Нокс так же весело поглядел в ответ.

— Нет, правда. Я действительно немножко медиум. Ты же знала это, да?

— Как-то упустила.

Он удивленно вскинул брови.

— Ты что, серьезно? — переспросила я.

— Ох, не такое уж это и большое дело. Шестое чувство полезно в битве, с ним я могу вычислить следующий ход противника. Обычно, если я чую что-нибудь нутром, то всегда прислушиваюсь. Ну просто моему нутру есть что сказать. Так было с самого детства. Даже до того, как я начал изучать магию. Что? Думала, Момби спасла меня только из доброты душевной?

— Ну… да, — протянула я в ответ. — Пожалуй, так я и думала.

— Нет… В смысле, скорей всего, спасла бы она меня в любом случае, но сомневаюсь, что иначе взяла бы под свое крылышко. Момби делает такое в том случае, если думает, что человек будет ей полезен. Ну да ладно, я все равно наполовину шутил. То есть да, я немножко медиум, но не так узнал, что ты придешь. Думаю, я просто… — Он замолчал. — Наверное, я не то чтоб знал о твоем приходе, а скорее надеялся. Иначе б реально свихнулся. Я не шучу.

— Оу, — выдохнула я, захваченная врасплох.

Да, это было лестно, но гораздо откровенней, чем я привыкла слышать от Нокса. И заметно многословней, чем раньше. Нокса, которого я знала, нельзя было прочитать, как открытую книгу. Он был скорее тщательно запертым сейфом.

— Прости, — добавил чародей. — Забудь. И о вопросах тоже. Я ни на один из них не знаю ответа. Я застрял на этом острове. Это ты была снаружи. Расскажи, что я пропустил.

Так что я глубоко вздохнула и начала с самого начала. Нокс зачарованно слушал. Следующего вопроса я не ожидала:

— Значит, ты встретила Магрила, а?

— Ага, — отозвалась я. — Почему ты спросил?

— Да так, — отмахнулся он. — Просто никогда не слышал, чтобы кто-то на самом деле видел его. Магрилы — больше легенда или что-то в этом роде. Я даже не думал, что они существуют.

Я хихикнула.

— Да ну тебя. Это же Страна Оз. Здесь существуют колдуньи. Феи. Здесь все реально.

— Ага, — согласился он. — Все, кроме Магрилов. Потому-то и странно, что ты его видела. Что говорила с ним. Особенно после…

Нокс затих, но я поняла, о чем он говорит, и, вытянув из воздуха клинок, на раскрытой ладони протянула чародею. Так мы вместе могли на него взглянуть. На рукояти красовалась та самая птица, вырезанная Ноксом, с которой я повстречалась.

— Как ты думаешь, что это значит? — спросила я.

Он покачал головой.

— Что-то да значит, — ответил Нокс. — И все же… Что было дальше?

— Ох… — Я сообразила, что кое о каких моментах истории не хотела бы распространяться. — Ну знаешь… Туман сомнений. Абсолютно дурацкая лодка. И вот я здесь.

Он изогнул бровь, но на дальнейших пояснениях не настаивал.

— Вот мы и здесь, — повторил чародей. — Полагаю, было бы слишком просто, если бы ты пришла и сказала, что Дороти мертва, королевство стало таким, как было прежде, а все ошибки исправлены, а?

Я наградила его взглядом, так и говорящим: «Если только в твоих мечтах».

— Угу, — заявила я в ответ. — Может, ты правда все-таки свихнулся здесь?

— Может, — согласился Нокс, и тут ему вдруг пришла какая-то мысль. — Эй! — воскликнул он с ноткой волнения в голосе. — Я хочу тебе кое-что показать.

Я кивнула, надеясь, что это может оказаться чем-то полезным. И может быть, даже приведет нас в место назначения. Но вместо этого Нокс вытянул из кармана листок бумаги и развернул его, аккуратно разглаживая сгибы.

— Я обыскал этот остров вдоль и поперек. Ничего не нашел. Кроме этого. — Он со странным выражением, сочетающим в себе гордость и застенчивость, протянул мне лист.

Это оказалась фотография. На ней круглолицый мальчишка — совсем еще малыш — сидел между двумя красивыми взрослыми. У мужчины слева были сурово поджатые губы, но в глазах горели искорки, словно он втайне смеялся над какой-то шуткой. Сидящая справа женщина была красивая, но немного странная. Впечатление еще больше усиливалось из-за того, что волосы ее, прямо как у Нокса, были ужасно непослушными, казалось, будто она только что сунула пальцы в розетку. Ребенок же выглядел так, словно никогда и ничего не мог воспринимать серьезно. Лицо его было напряжено, будто ему стоило огромных усилий не смеяться в фотокамеру. Если бы не копна волос на голове, таких темных, что отливали фиолетовым, я бы никогда не догадалась.

— Это ты, — воскликнула я.

Нокс кивнул, неистово краснея. Никогда даже не думала, что хоть раз в жизни увижу, как он смущается. Но это определенно очаровательно.

— А это твои родители?

— Да, — подтвердил он. — На самом деле я даже не помнил, как они выглядели, пока не нашел фотографию. Должно быть, она потерялась, когда нашу деревню обыскивали.

Я вновь посмотрела на фотографию, на этот раз пытаясь представить другую жизнь Нокса. На фото он был еще маленьким мальчиком, который не мог перестать смеяться, у него были любящие родители и огромное количество так и не реализованных возможностей. Видеть Нокса таким и знать, что приготовила ему судьба, знать, как бы сильно изменилось фото, если бы его сделали всего пару лет спустя, — это разбивало мне сердце. Интересно, кем бы стал Нокс, если бы Дороти никогда не вернулась в Страну Оз? Если бы его родителей не убили, когда солдаты принцессы устроили набег на деревню? Если бы Момби не спасла мальчика и не вырастила из него бойца, если бы Нокс сам мог выбирать, чего хочет от этой жизни, и все решения не были приняты за него?

— Для тебя все должно было быть иначе, — сказала я тихо, не уверенная, что чародей поймет, но он понял.

— В этом мы похожи, — заметил он. — Разве нет?

Я никогда не задумывалась об этом, но да, он прав. В чем-то. Я не росла в Стране Оз, и мою жизнь не разрушил такой монстр, как Дороти Гейл, но судьба моя тоже сложилась не так хорошо, как могла бы.

Однажды мама, папа и я жили вместе в светлом и солнечном доме. По воскресеньям я просыпалась поутру от запаха блинчиков и бекона, а по радио громко играла кантри-волна, где пели дуэтом Джордж и Тэмми^[9], и даже когда дела шли не совсем идеально, мне все равно всегда казалось, словно передо мной открыт весь мир.

Так было до того, как папу уволили, до того, как он уехал, а мы потеряли дом. До аварии, в которую попала мама, и до таблеток, что забрали ее. До торнадо, которое принесло меня в Страну Оз, хотела я того или нет.

Если бы всего этого не случилось, выросла бы я человеком более счастливым и беспечным, с улыбкой на лице, человеком, который шел бы по жизни смеясь? Была бы симпатичней, популярней? Тем, кто не чувствовал бы себя всегда слегка неуютно в собственном теле? И была бы тогда у меня внутри эта злость, свернувшаяся тугой пружиной, словно готовая к атаке гремучая змея? Я посмотрела на Нокса.

— Порой я мечтаю, чтобы жизнь была чуточку проще, — сказала я ему. — Но каким-то странным образом я даже рада, что все иначе. Потому что не уверена, что хотела бы быть другой.

— Знаю, — ответил он. — У меня все так же.

Нам больше не нужно было ничего говорить. Нокс положил руку поверх моей, и какое-то время мы так и сидели. А я осознала, что остров в своей особенной манере даже привлекателен. Как мы. Неправильно было так думать, но казалось, что все — по крайней мере сейчас — было идеально.

— Думаешь, Гламора тоже где-то на острове? — озвучила я свои мысли.

— Маловероятно, — сказал Нокс. — Я довольно хорошо обыскал весь остров. Здесь никого нет. Прямо за деревьями город. Это невероятно! Я никогда не видел ничего подобного.

— Я видела небоскребы, когда плыла, — подтвердила я его слова. — Хотя не думала, что здесь целый город. Интересно, как он сюда попал? Не думаешь, что там может кто-нибудь прятаться?

— Никогда нельзя знать наверняка, но, если там кто и есть, прячется он очень хорошо. А с Гламорой в любом случае все будет в порядке. Когда дело доходит до волшебства, она — вторая после Момби. Порой первая. Уверен, Гламора смогла выбраться из междумирья. И сейчас, возможно, выжидает, отдыхая и восстанавливая силы. Как Момби.

Надеюсь, он прав.

— Как думаешь, что нам теперь делать? — поинтересовалась я, окидываявзглядом округу в попытке увидеть, куда ушла Озма. Принцесса все так же продолжала копаться в кучах потерянных вещей, но делала это совершенно неосмысленно, словно потеряла цель, которую преследовала все это время.

— Ну, — начал Нокс, — видимо, нам стоит найти Многоцветку? Раз уж так говорит наша дражайшая Момби.

— Угу, — вздохнула я. — Видимо. Озма должна была вести нас, но с тех пор, как принцесса села в лодку, ее радар, кажется, заклинило. Наверное, что-то в этом месте сбивает ее с толку.

— Или, может, она и вовсе не вела тебя к Многоцветке, — заметил Нокс. — Может, Озма не так внушаема, как думает Момби.

С минуту мы сидели в полной тишине. Когда я вновь посмотрела на Нокса, он изучал меня серьезным напряженным взглядом.

— Что? — спросила я у чародея.

Вместо ответа он мягко коснулся моей щеки.

— Мы можем все изменить, — сказал Нокс. — Забудь о Момби, забудь о Гламоре и Ордене. Мы не должны ничего ни для кого делать. Давай сделаем это ради нас.

Сначала я не понимала, о чем он говорит, но потом… Нокс имел в виду, что и он и я прошли через ад, но титры нашего фильма еще не начались. Есть еще время, чтобы написать для своей истории счастливый конец.

Чародей наклонился ко мне, а я подалась к нему. Этот поцелуй отличался от первого. Он был медленней, и дольше, и все еще неловкий, но слегка по-другому. Этот поцелуй казался правильным.

Если бы кто-то не принялся настойчиво тянуть меня за рукав, мы бы, наверное, еще час продолжали в том же духе. Но рукав не отпускали, и я отстранилась от него посмотреть, что происходит. Рядом стояла Озма.

— Ну хватит, — крикнула я на нее.

Озма указывала в сторону ряда деревьев, которые зашелестели, привлекая мое внимание, и из-за них явилось еще одно действующее лицо.

— А ты сказал, что здесь никого больше нет, — заметила я Ноксу.

— И не было. Должно быть, кто-то новый. Ты готова?

— Пожалуй, — ответила я. — Когда бывало иначе?

Главное не то, готова или нет. Я всегда готова. Но сейчас, особенно после такого поцелуя, я нервничала. Я наконец-то нашла Нокса и не думаю, что смогу вынести, если потеряю его снова. К счастью, незнакомец, шаркающей походкой бредущий в нашу сторону, выглядел дружелюбно. Вернее, не так чтобы дружелюбно, но по крайней мере довольно безвредно. Пока не заедет тебе локтем куда-нибудь в живот.

— Хэй! — крикнул он, когда заметил нас, оставаясь совершенно равнодушным. — Вы, ребята, частенько здесь бываете?

Незнакомец был одновременно худощав и мускулист, одет в выцветшие черные обтягивающие джинсы и длинную свободную майку-алкоголичку, демонстрирующую худющее тело.

Для описания парня лучшим словом стало бы «хорошенький». Он был не просто милым, красивым или сексуальным, хотя, если задуматься, то все это тоже имелось. Но прежде всего он казался именно хорошеньким. С острыми высокими скулами, светлыми, глубоко посаженными глазами и идеально встрепанными белокурыми локонами, обрамляющими точеное узкое лицо. У него были мягкие ярко-алые губы, один вид которых напомнил мне о так любимых Мэдисон Пендлтон куклах мадам Александр^[10]. Незнакомец выглядел так, словно, как и куклы, должен был стоять в витрине за стеклом.

— Так-так-так, — протянул он, когда смог хорошенько нас рассмотреть. — Вижу, у вас тут принцесса. — Парень поклонился Озме. Я была слегка удивлена, что он ее знает, но в то же время Озма — полноправная королева. — Кто вы, ребята? Это что, какая-то дипломатическая миссия?

— А зачем вам это знать? — поинтересовался Нокс, одаривая парня подозрительным взглядом.

— Нужно, потому и спрашиваю.

— Я пробыл здесь несколько недель, — заявил Нокс. — Весь остров был абсолютно пуст. Не собираешься нам рассказать, как тут очутился?

Даже если парень и заметил, насколько враждебно относится к нему Нокс, вида он не показал.

— Как и вы, наверно, — дружелюбно отозвался парень. — Потерялся. Но я почти всегда теряюсь. Вообще мне даже нравится теряться. Когда ты потерян, ты не обязан ни за что отвечать. К слову, меня зовут Ярк, или Пуговка.

— Эми, — представилась я.

— Рад познакомиться, Эми, — сказал Ярк и обернулся к Ноксу, который глядел на него, скептически изогнув бровь.

Они перекинулись внимательными взглядами, оценивая противника, как обычно бывает у мальчишек. Можно было бы попросить их пропустить этот шаг. Ну да, не поладили. Чудненько! Зачем тратить время на всякие официальности?

— А Ярк и Пуговка — твои настоящие имена? — спросила я, просто попробовав двигаться дальше. Абсолютно идиотский вопрос — я лишь пыталась разрядить обстановку.

— Не думаю, — ответил он. — Но кто помнит? — Ярк вздохнул. — Родители всегда говорили, что я ярок, как начищенная пуговка. Впрочем, их я спросить не могу. Они мертвы. Дороти, сами знаете. Эх, плевать.

Он безразлично помахал рукой. Я не могла понять, расстроен ли Ярк, утомлен ли разговором или ему действительно совсем-совсем плевать. Если он из тех ребят, кто постоянно теряется и не может вспомнить собственного имени, то лично я склоняюсь к последнему.

Глаза Ярка загорелись, когда он увидел что-то на земле.

— О! Вот ты где. Повсюду его искал. Так и знал, что он должен валяться где-то здесь.

Ярк встал на колени и поднял с земли портсигар из какого-то неизвестного металла. За пару секунд, пока наш новый знакомый открывал портсигар и вытягивал из него одну сигаретку, тот успел поменять цвет по меньшей мере раз шесть.

Ярк засунул вещицу в карман и поджег сигарету массивной серебряной зажигалкой, глубоко затягиваясь и выпуская густое облако дыма, от которого я отмахнулась.

Я не хотела показаться грубой. Просто это была привычка, выработанная в процессе долгой, нескончаемой битвы с мамой, когда она курила в нашем крошечном трейлере, даже не потрудившись открыть окно.

— Ох, не парься, — заявил Ярк. — Это же не табак — та фигня смертельна и вонюча. А эта даже на пользу. — Он сделал очередную затяжку.

На этот раз, когда Ярк выдохнул, я заметила, что дым от сигареты разноцветный. И запах у него весьма приятный, чем-то напоминающий аромат воздуха сразу после грозы.

— Что? — спросил он, замечая мое любопытство. — Никогда не встречала человека, который курит радугу?

— Хватит уже, — фыркнул Нокс.

Не знаю, радоваться мне или нет, что появление этого незнакомца вернуло Нокса в привычное раздраженное состояние.

— Они скручены из лучшей сушеной радужной шелухи, что только есть на Радужных водопадах, — продолжал Ярк. — Нынче их сложно достать, с землей торговля почти не идет. Но я слышал, у Дороти припрятана пачка или даже пятьдесят для особых случаев. Только такие сигареты и курю. К счастью, у меня стабильные поставки. Беру прямо у производителя.

Меня озарило.

— Подожди-ка, — попросила я, сложив вместе все кусочки. — Радужные водопады? Только не говори, что знаком с дамой по имени Многоцветка.

Губы Ярка растянулись в лихой кривой ухмылке.

— Знаком ли с ней? Да, пожалуй, мы встречались пару раз, — согласился он. — Крутая девчонка. Безумней нее вам никого не встретить, но в мире есть вещи и похуже безумия, согласны?

— Мы ищем ее, — сказала я. — Знаешь, как можно к ней попасть?

— А-а-а… — Ярк погладил подбородок. — Я, наверно, смогу вам помочь. Есть награда?

Нокс уже закипал:

— А то! Награда такова: мы спасем королевство от злой тиранши, а ты сможешь и дальше курить свои радужные сигареты и ни о чем не беспокоиться.

— Что ж, это заманчиво, — согласился Ярк. — Что еще предлагаете?

Я решила, что как раз пришло время вступить и разрядить атмосферу.

— Как насчет сборника упражнений по французскому для начинающих? Он стоит сорок баксов. — Я наполовину шутила, но вот цепочку или даже носок этот проходимец не получит. Размечтался! Впрочем, весьма обычно для парня, который курит радугу.

— Жалко, — отозвался Ярк. — Но я уже говорю по-французски. Peut-être vous pouvez m’apprendre à embrasser enfrançais à la place?^[11]

Моя преподавательница французского в школе, мадам Пусалино, была бы жутко разочарована, узнав, как быстро я потеряла все разговорные навыки. Понадобилась минута, чтобы перевести, что он сказал, но когда наконец получилось понять вопрос, я резко повернула голову к Ярку и наградила его испепеляющим взглядом.

— Что он сказал? — поинтересовался Нокс, сузив глаза.

— Möchtet ihr deutschen Schokoladenkuchen?^[12] — предложила Озма.

Мы все втроем повернулись и уставились на нее. Принцесса улыбнулась и пожала плечами.

— Слушай, — сказала я наконец. — Забудь. Скажи, как найти Многоцветку.

Не задумываясь, я сотворила слабенькое заклятие. Едва заметное. Мой сжатый кулак загорелся тлеющим рыжим огоньком.

— Черт возьми! — воскликнул Ярк, понимая намек. — Не кипятись так. Я же просто дурачился. Хотя, должен признать, не каждый день встречаешь такую красивую девчонку, как ты, которая к тому же умеет колдовать.

Нокс одним движением оказался между нами.

— Попридержи коней, — выплюнул он, на этот раз готовый действительно ударить нового знакомого.

— Эй-эй-эй, mon frère^[13], — протянул Ярк, поднимая руки в знаке совершенно неискреннего извинения. — Я романтик, не боец. К тому же я не знал, что у леди уже есть защитник. Как джентльмен я отступаю.

— А как леди я могу защитить себя сама, — заявила я, бросая взгляд на Нокса, а потом обратилась к Ярку: — Сейчас ты считаешь меня хорошенькой, но советую поглядеть на меня, когда я вся заляпана кровью и кишками. Знаешь, я безжалостная убийца.

В разговор ни с того ни с сего вмешалась Озма.

— Отведи нас к ней, — сказала принцесса, ударяя по земле скипетром.

Мы все с удивлением повернулись к ней. Со скипетром Озма выглядела намного величественней, чем раньше. Мог ли он каким-то образом сделать Озму сильней?

— Вау! — воскликнул Ярк. — Я же не знал, что это королевский приказ! Слыхал я, вы нынче не особо приказы раздаете, Ваше Величество. Но кто я, если не преданный ваш слуга? Буду к вашим услугам, если окажусь полезен.

— Ну-ну, — проговорил Нокс, видимо так и не желая признать, что Ярк не опасен. — Может, уже приступишь к выполнению?

— Эй, остынь, приятель. Дверь к водопадам где-то здесь. Когда я хочу вернуться домой, она всегда где-то поблизости. Все остальные тратят на ее поиски уйму времени. А мне же всегда кажется, что это она ходит следом. Ну, когда я не потерян. Так что решайте сами.

Он зашаркал в сторону деревьев, полагаю ожидая, что мы пойдем следом.

— Ну и идиот, — еле слышно пробормотал Нокс.

Я по-дружески ткнула его локтем под ребра, заставляя замолчать. Нет, я была согласна с Ноксом, но Ярк нам сейчас нужен.

Быстро преодолев полосу пальм, мы оказались на мощенной камнем улице на краю города. С пляжа были видны только силуэты домов на фоне голубого неба, но теперь, когда мы были внутри, город оказался еще странней и больше, чем я ожидала. Словно место из сказки. Конечно, нелепо такое говорить, когда ты и так находишься в сказке, но в этом вся Страна Оз.

Небоскребы стояли бок о бок с полуразвалившимися хибарами, которые, в свою очередь, жались к странным огромным домам с необычными крышами: куполами, построенными поверх греческих портиков, которые в то же время стояли поверх обычных скатных крыш. Полоса пыльных заброшенных магазинов, рекламирующих подозрительные товары, такие, как «молочные зубы за один фунт» и «потерянные могильные плиты, две по цене одной». Все здания ютились так близко друг к другу, что казалось, город готов рухнуть в любой момент. И виляющая узкая каменная улочка вела прямо в скопление домов.

Солнце опять садилось и было готово уже нырнуть за горизонт. Кроме меня, Нокса, Озмы и Ярка, в городе не было ни единой живой души.

Нокс обернулся, заметив, что я разглядываю открывшуюся картину.

— Я же говорил, это невероятно, — сказал он. — Все время, пока пробыл здесь потерянным, надеялся его тебе показать.

Столь ужасно слезливой фразы я никогда не предполагала от него услышать. Да, это было мило, но неожиданно.

Нокс приметил мое удивление и несколько смутился, но так и не успел ничего сказать — Ярк вмешался.

— Конечно, все любят Пляж вещей-потеряшек, — заявил он. — Но пляж — для туристов. Город — вот истинная достопримечательность. Здесь оканчивает свою жизнь воистину потерянный хлам.

— Как мы, — пробормотала я. После всего случившегося было вполне логично, что мы направились именно сюда. И хоть искали мы дверь «наружу», почему-то это место казалось завершающим этапом пути.

— Это ты сказала, не я, — подал голос Ярк. Он прислонился к перегоревшему фонарю, подпалил очередную сигаретку и осмотрел улицу. Разноцветный дым плыл в вечерних сумерках. — Давайте-ка попробуем… — Ярк лениво провел указательным пальцем, останавливая его в совершенно произвольной точке, — сюда.

— Почему туда? — спросил Нокс. — Что там?

— Черт знает, — отозвался Ярк. — Почему бы и нет?

Он уже сорвался с места, направляясь к полосе магазинов напротив пляжа. Потом заглянул в ларек, на витрине которого, казалось, имелись лишь части старых сломанных кукол, и покачал головой.

— Не-а, — заявил он. — Не сюда.

— И сколько это обычно занимает? — поинтересовалась я. — Найти дверь.

— По-разному. Преимущества того, что ты постоянно теряешься: это дает тебе большую практику, когда дело касается поисков пути домой. Но нельзя знать наверняка. Порой требуется всего пять минут. Иногда неделя. Слушайте, мои поиски оканчивались куда раньше, чем у всех остальных. Вы вот сможете искать дверь до конца жизни, но так и не найти. Повезло вам наткнуться на меня.

Я была поражена такими сроками.

— Неделю? — переспросила я его. — Не уверена, что у нас есть столько времени.

— Что ж, тогда будем надеяться, что неделю это не займет. Говорю вам, это дело непредсказуемое. Как-то раз я потратил почти год, чтобы попасть обратно в цитадель. Цветка была в праведном гневе. А я ей: эй, красотка, а может, не надо делать так, чтобы твой долбаный стеклянный замок было так чертовски сложно отыскать?

— Год? — недоверчиво вопросила я.

Озма, молчавшая все время с последнего своего прояснения, огляделась и взмахнула новоприобретенным скипетром. А я вдруг заметила проход в переулок там, где раньше его не было, между магазином кукол и лавочкой, где продавались молочные зубы. Может, убеждающее заклятие, которое Момби посадила принцессе в ухо, все еще работало?

Ярк заметил переулок одновременно со мной.

— Ух ты, вот те на! — воскликнул он и, подняв брови, поглядел на Озму. — Кажется, присутствие королевы в компании — вещь полезная.

Он повернулся боком и протиснулся в проход между зданиями, такой узкий, что, казалось, Ярк не пройдет. Но он смог, а когда следом полезла я, оказалось, что переулок вовсе и не маленький. Оглянувшись, я увидела, что Нокс стоит прямо за мной, а Озма со скипетром на плече протискивается в щель последней.

— Ты правда считаешь, что этому парню можно доверять? — шепнул чародей.

— А у нас есть выбор? — спросила я в ответ.

Мы петляли по проулкам потерянного города. Время от времени Ярк заглядывал в мусорные баки или постукивал кулаком по стенам, проверяя нечто, ведомое только ему. По-моему, немного странно, что Ярк даже не расспросил, кто мы такие или зачем ищем Многоцветку. Может, он знает о нас намного больше, чем говорит? В конце-то концов, Озму он распознал с первого взгляда.

Но не успела я усомниться, как Ярк остановился у входа в неприметное офисное здание. Он запрокинул голову, рассматривая окна, и дернул ручку двери.

— Думаю, сюда, — сказал Ярк.

Дверь распахнулась. Внутри все оказалось совсем не таким, как снаружи. Местечко, какое можно с легкостью отыскать в любом паршивом офисном районе Канзаса, в комплекте с пустующим столом приемной и унылым фикусом в углу. Офис был чистый, освещенный мерцающими лампами дневного света и пахнущий освежителем воздуха.

— Как подобное место могло оказаться на Острове потерянных вещей? — в недоумении спросила я.

— Да черт его знает, — ответил Ярк. — Наверно, кто-то его потерял. Может, заложил?

Он нажал кнопку лифта. Тот, звякнув, открылся, и мы все забились в кабину.

Ярк осмотрел кнопки этажей и опустил палец на ту, что не имела номера, но зато пульсировала спектром радужных цветов.

— Теперь туда, — заметил он. — Я ж говорил, что нам повезет. — Ярк нажал на кнопку, а потом повернулся ко мне и подмигнул. — Следующая остановка — Радужные водопады.

Я ощущала, как мы поднимаемся вверх, сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей. Наконец, когда мои барабанные перепонки готовы были лопнуть от напряжения, двери распахнулись. Но взору нашему открылся не пустой коридор или полный офисов зал, что было бы естественно после обстановки первого этажа. Мы смотрели прямо в бесконечное голубое небо, где яркий, головокружительный водопад радуг, словно вода, шумным потоком устремлялся к земле с высоты тысячи метров.

От этого вида захватывало дыхание. Один из тех моментов, которые напоминают — даже в лифте убогого офисного здания, — что ты действительно находишься в сказочной стране. Я попыталась представить, что бы сказала я сама лет в пять, если бы увидела себя сейчас готовой войти в Королевство радуг. При условии, что мы действительно готовы туда войти. Я как-то не рассказывала никому в Стране Оз о своей позорной боязни высоты.

— Мм… — протянула я. — Так…

— Что? — спросил Ярк. — Я думал, ты хотела увидеться с Цветкой. Как еще ты собиралась попасть в Радужные водопады?

— Мы должны прыгнуть? — поинтересовалась я, и сердце пустилось вскачь.

Я и так уже провела больше времени, чем могла вынести, в постоянном эмоциональном свободном падении и неужели должна сделать это снова, только на этот раз в буквальном смысле?

Вместо ответа Ярк пошевелил бровями и прыгнул.

— Бомбочкой! — заорал он, выскакивая из дверей лифта.

Нокс, который ненавидел проигрывать, одарил меня дерзкой дразнящей улыбкой и с радостным воплем сиганул следом, исчезая в бурлящем море цвета. «Мальчишки, — пронеслось в голове. — Вот позеры». Я понимала, что мне тоже надо прыгнуть. И знала, что, как бы себя ни чувствовала, должна отодвинуть страх в сторону. Сейчас для него нет места. Я как раз пыталась успокоить нервы и решиться, когда Озма протянула руку и произнесла:

— Иди. Не бойся.

Что-то в ее тоне подстегнуло меня, и я захотела доказать принцессе, что вовсе не боюсь. Так что я разбежалась, насколько позволяли размеры лифта, и бросилась в раскинувшееся перед нами цветное небо.

17

Меня омывали радуги. Словно нас закинуло в стиральную машину а-ля Вилли Вонка. Падая, я кружилась в неоновой палитре: ядовито-розовый, электрик, ярко-красный, фиолетовый, словно виноградная газировка, и всевозможные цвета между ними. Все они срывались в бесконечность в закрученном смертоносном потоке, невообразимо быстро уносящем меня за собой.

Стоило только привыкнуть к тошнотворным сальто собственного желудка и понять, что умирать я сегодня не собираюсь, — и оказалось, это было не так страшно, как ожидалось. На самом деле, даже в чем-то весело. А потом мир перевернулся вверх тормашками, и, вместо того чтобы падать, я летела, поднимаясь вверх к ослепительному свету. Цвета вокруг становились все ярче и ярче, пока не слились воедино.

Увидев над головой чистое голубое небо, я почувствовала, что плыву, и сообразила, что прыжок наш окончен. Я поднялась еще на пару футов и вынырнула в теплом вихрящемся бассейне света — не влажном и не сухом, — и казалось, словно это весь солнечный свет в мире запихнули в одну баночку, слишком крошечную, чтобы вместить его. Конечно же я провела достаточно времени, занимаясь с Гламорой и Герт, чтобы распознать магический портал.

Я потерла глаза, привыкая к свету, и увидела, что Нокс с Ярком уже здесь. Чародей стоял на краю бассейна и протянул руку, предлагая мне помощь. Я приняла ее, выкарабкиваясь рядом с ним на маленькую травянистую заплатку земли. Чувствовала себя так, словно только что проехалась по водной горке в аквапарке.

— Хорошо прокатились, а? — спросил Ярк, поигрывая бровями.

— Бывало и хуже. И в основном на этой неделе, — ответила я, отряхиваясь и смахивая с тела радужные капельки.

От открывшегося нам пейзажа у меня челюсть отвисла. Мы стояли на парящем в воздухе острове не более тридцати футов в ширину, который висел высоко над облаками. Портал, из которого я только что выкарабкалась, занимал большую его часть, растянувшись до самого края, кроме клочка травы, где мы стояли. Его мерцающий свет через бортик выплескивался в небо, словно вода в бесконечных бассейнах, которые можно увидеть только в рекламах шикарных отелей. Сейчас из него как раз вылезала Озма, а я могла лишь стоять и разглядывать пейзаж.

Небо было усеяно сотней парящих островов, некоторые из них были огромные, другие — крошечные, как мой старенький трейлер в Канзасе. Они лениво скользили по воздуху, словно уносимые легким бризом. А пока острова парили, между ними то тут, то там вспыхивала переменчивая сеть радуг, на мгновение соединяющая острова друг с другом, прежде чем исчезнуть.

На самом верхнем и большом острове высилась кристальная крепость с четкими угловатыми гранями, отражающими и преломляющими свет миллионами углов, будто бриллиант. Три сверкающих шпиля устремлялись так высоко, что казалось, они достают края открытого космоса.

— Идем, — позвал Ярк, указывая на крепость. — Цветка уже знает, что мы здесь.

Словно предугадывая наши намерения, прямо у ног появилась радуга и устремилась к цитадели, создавая длинный крутой мост.

— Не волнуйтесь, она очень прочная, — заявил Ярк, вставая на мост, — но адски скользкая, так что все равно идите осторожней.

Собравшись с духом, я шагнула в ожидании долгого, нервного подъема к крепости, а оказалось, что мне ничего не нужно делать, только удерживать равновесие: стоило поставить ноги на радугу, и та сама понесла нас наверх.

Я тихонько хихикнула. Это напоминало поездку на эскалаторе по самому сюрреалистичному в мире торговому комплексу. Словно бы я просто направлялась от закусочной к дорогому магазину одежды. Я вздохнула и постаралась расслабиться. В воздухе витал аромат жимолости, наполнив мою душу глубоким, сильным чувством. Лишь под конец пути я смогла определить его. Надежда.

Вблизи крепость была даже прекрасней, с замысловатым цветочным узором, выгравированным на каждой поверхности. Радужный мост перенес нас через ров с облаками прямо к величественной арке входа, а двери сами распахнулись, не успели мы и шагу ступить.

За ними стояла девушка, столь прекрасная, что я даже вздрогнула при виде нее. Высокая, величественная и изящная, одетая в свободную подпоясанную тунику неонового цвета с узором из турецких огурцов. Хотя туника размером и формой напоминала крупный холодильник, она была прозрачна почти до абстрактности, словно сама ткань была соткана из нитей света и цвета, и совсем не скрывала формы изящного худощавого тела девушки.

Но самыми впечатляющими были ее волосы. Они развевались вокруг, словно раздуваемые одним из тех гигантских фенов, что используют в клипах, и казались такими длинными, что сложно было сказать, где заканчиваются. В них были вплетены бусины, цветы и яркие нити, изменяющие цвет в зависимости от того, с какой стороны посмотреть.

У меня было предчувствие, что это и есть Многоцветка.

— Добро пожаловать в мое королевство, гости! — неземным голосом воскликнула она.

— Что, а меня не поприветствуешь? — спросил Ярк, выступая вперед и обвивая рукой ее талию.

— Ох, привет, — проговорила она, кокетливо взмахнув ресницами.

— Хай, детка, — сипло отозвался Ярк.

— Тебя так долго не было. Полагаю, опять потерялся?

— Ага. Столько всего безумного повидал. Сейчас на земле серьезные дела творятся — нам многое надо обсудить.

— Не сомневаюсь, — согласилась она, мгновенно завлекая его в такой откровенный поцелуй, что мне даже захотелось отвести взгляд.

Он что, издевался надо мной? Ведь на земле Ярк определенно приставал ко мне, а сейчас было ясно, что Многоцветка — его подружка. Он пытался смутить меня или просто сам по себе игрок азартный, который не может удержаться? Наверное, и то и другое.

Нокс, должно быть, знал, что творится у меня в голове, потому как наградил самодовольным взглядом «а я что говорил?» и закончил жестом «о, пристрелите меня». Влюбленная парочка этого не заметила. Их поцелуй все длился. И длился, и длился. И длился. Минуты через две после того, как уже стало совсем неуютно, я все же прочистила горло, и Многоцветка отстранилась от своего непрекрасного принца, залившись румянцем.

— Прошу прощения, — сказала она, вспоминая о нас. — Какой плохой хозяйкой я показала себя перед вами. Иногда я просто не могу устоять — мы, радужные жители, искренне наслаждаемся чувствами. Но прошу! Проходите и присоединяйтесь к нам в игровой комнате. Я с таким нетерпением ждала вашего визита.

— Она знала, что мы придем? — прошептала я Ноксу, когда мы вошли в крепость, но, полагаю, слишком громко, потому что ответила на вопрос сама Многоцветна.

— Конечно, мои спрайты^[14] сообщили о вашем прибытии, — воскликнула она, проводя нас по богато украшенному фойе. — Они были в таком восторге, когда увидели, как вы поднимаетесь по мосту. Здесь, на водопадах, раньше было много путешественников, но правление Дороти всему положило конец. Теперь у нас никогда не бывает посетителей. Особенно таких королевских кровей, как вы. — Она оглянулась на Озму и присела в скромном реверансе, даже не сбившись с шага.

— Да ладно тебе, Цветка. Здесь все королевских кровей, — заявил Ярк. — Нельзя и шагу ступить, чтоб не врезаться в кого-нибудь, претендующего на неприкосновенное господство над клочком травы. Действительно ли такая редкость — встретить в наших землях еще одну принцессу?

Я готова была с ним согласиться, но Многоцветку эти слова не убедили.

— Прошу, простите моего принца-консорта, — сказала она, начиная подъем по винтовой лестнице с полупрозрачными парящими ступенями и тонкими серебряными перилами. — От него не оберешься мороки, а еще он самый ленивый человек, которого вам посчастливилось встретить на своем пути. Но согласитесь: он горяч.

— Виновен по всем пунктам, — подтвердил Ярк.

Лестница поднималась все выше и выше, на самую верхушку крепости, и завершалась полностью застекленной просторной круглой гостиной, из которой открывался сногсшибательный вид на триста шестьдесят градусов вокруг. Я была почти уверена, что отсюда можно было бы рассмотреть всю Страну Оз, от края до края, если бы зрение было достаточно острым.

Озма просеменила к окну и завороженно уставилась на королевство. Она повернулась ко мне.

— Время приближается! — воскликнула принцесса.

Я удивленно посмотрела на нее. Моменты прозрения начали случаться все чаще и стали заметно логичнее.

— Время для чего? — поинтересовалась я, но Озма не ответила.

В одном конце комнаты стоял изогнутый хромированный бар, его стеклянные полки ломились от сотен крошечных баночек и бутылочек со странным содержимым, которое я даже распознать не могла. Другой мебели здесь не было, зато все оставшееся пространство занимали огромные мягкие подушки разнообразных оттенков белого. Ярк мгновенно плюхнулся на одну из них и лег на спину, томно потягиваясь. Майка его задралась, обнажая тонкую полоску кожи на животе.

Осознав, что пялюсь на него, я быстро отвела глаза в надежде, что никто этого не заметил, и тут же сама засекла, как Многоцветка тоже пожирает парня взглядом. Почувствовав мой взор, она дерзко тряхнула волосами, многозначительно подмигнула, словно сообщая, что это «только между нами, девочками», и зашла за барную стойку.

— Кто-нибудь желает закусить? — спросила она.

— Мы ищем Орден, — заметила я. Легко было забыться из-за происходящих вокруг странностей, но я не имела права выбрасывать из головы мысль, что пришла сюда по делу. — Момби сказала, мы можем найти кого-нибудь из них здесь.

Многоцветка изогнула бровь, услышав имя Момби, но покачала головой, продолжая доставать баночки и пузырьки.

— Мне жаль, — сказала она. — Не спорю, когда-то здесь было место встречи когорты Момби, но я уже не помню, как давно сюда заходил кто-нибудь из них. А теперь не желаете немного розовых лепестков? Расслабляющую щепотку маковой пыльцы? Может, наперсток утренней росы? — Она так протяжно выдохнула последнее слово, что даже сложно было различить.

— Нет, спасибо, — отказалась я. — Мы не можем задерживаться надолго. Да я и не голодна.

— Никто никогда не голоден, — вздохнув, отозвалась Многоцветка. — Наверное, у меня просто аппетит лучше, чем у всех. Но пока, думаю, я просто пожую парочку свежепойманных ос.

У меня желудок сжался, когда Многоцветка вытащила стеклянную банку, содержимое которой представляло собой рой ползающих коричневых насекомых. Она отвинтила крышку, просунула внутрь руку, доставая двумя пальцами одну из ос, а потом закинула все еще шевелящееся создание себе в рот, разжевав его со слышимым хрустом.

Ярк зажег очередную радужную сигарету.

— Это она просто выпендривается, — пояснил он. — Знает, что это мерзко, но каждый раз, когда приходит кто-то новенький, устраивает вот такое.

Многоцветка одарила его раздраженным взглядом.

— Тебе обязательно здесь курить? — холодно спросила она.

— А где еще мне курить? — изумился Ярк, намеренно выдувая колечко дыма прямо ей в лицо. Но Многоцветка не разозлилась, наоборот, она захихикала и вновь взмахнула ресницами. На мгновение я испугалась, что сейчас они опять надолго сольются в поцелуе.

Вместо этого Многоцветка приземлилась на подушку рядом с Ярком, поджала ноги под себя и жестом позвала нас с Ноксом тоже присесть. Она выпустила очередную осу, с радостью наблюдая, как та летает в попытке укрыться хоть где-нибудь, а потом поймала насекомое ртом, полностью довольная собой.

— Итак, — начала Многоцветка, — расскажите мне о себе.

— Пожалуйста! — воскликнула я. — Нам нужна ваша помощь.

— Всему свое время. Сначала представьтесь.

— Я Эми, — сказала я ей. — Это Нокс. А там Озма.

— О, принцессу я конечно же знаю. Или, скорее, королеву? Все вечно не уверены, когда дело доходит до ее титула.

Многоцветна обратила полный сожаления взгляд на Озму, которая все так же рассматривала королевство в окно.

— Это так трагично, не правда ли? То, что случилось с ней, — вздохнула она. — До этого мы были лучшими подругами. Конечно, Озма всегда была излишне серьезна — постоянно переживала о пошлинах, и трудовом законодательстве, и иных таких же адски скучных вещах. Казалось, у нее никогда не было времени сорвать с себя одежду и голышом поиграться в облаках, только вдвоем, в девичьей компании. И все же я ее обожала.

Многоцветна заметила мой скептический взгляд.

— Вы, земные жители, никогда этого не поймете, — пояснила она. — Феям-принцессам очень важно общаться с природой. Обнаженными, как феям и полагается быть. Ну да ладно, хватит об Озме: бедняжка — пропащая душа. Эми, Нокс, мне приятно познакомиться с вами. — Тут лицо ее озарилось внезапной идеей. — Ах! — взволнованно воскликнула Многоцветна. — Не хотите увидеть моего ручного единорога?

Я мысленно застонала. Мы что, проделали весь этот путь, чтобы поболтать ни о чем над наперстками росы? Но в то же время я понимала, что ничего не добьюсь, если по крайней мере не попробую ей потакать.

— У вас есть единорог? — вежливо спросила я.

— Я — дочь Радуги, — проговорила она таким тоном, словно уже начала подумывать о моей умственной отсталости. — Конечно же у меня есть единорог. Вы просто обязаны его увидеть. Гарантирую, он вас очарует. — Многоцветка щелкнула пальцами. — Единорог! — пропела она. — Единорог, единорог!

Когда и в этот раз не последовало ответа, она возвела глаза к небу, покачала головой и гаркнула во все горло:

— Хитклифф!

Это сработало. Где-то вдали раздался топот, а потом со стороны лестницы выскочило большое снежно-белое существо и величаво замерло сбоку от Многоцветки.

Она улыбнулась и похлопала его по голове. Это был не единорог. Фактически существо оказалось огромной кошкой — может, пантерой? — с длинным острым рогом, привязанным к его голове розовой лентой, затянутой бантиком на шее.

— Интересный единорог, — протянул Нокс. — Никогда раньше не встречал особей данного вида.

— Слушайте, я всегда хотела единорога, — сдалась Многоцветка. — У волшебной принцессы обязательно должен быть единорог, согласны? Но проблема в том, что чистокровные единороги не желают становиться домашними любимцами. Это один из главных их недостатков, которых, стоит заметить, имеется много. Фу, они вообще мерзкие создания. Высокомерны и своевольны, не поддаются дрессировке, в доме устраивают полный бардак. И еще единороги ужасно требовательны — вечно устанавливают совершенно смехотворные правила насчет того, кто может на них ездить, а кто нет. Но у дочери Радуги обязательно должен быть единорог. А я прежде всего фея, которая не умеет сдаваться. Потому, как видите, смастерила себе собственного. И вообще, Хитклифф намного лучше всяких там единорогов. Он очень нежный, позволяет себя ласкать и, если понадобится, может сожрать целого человека всего в три приема. Так почему я должна жалеть?

Она повернулась к зверю, который скреб лапой пол и выглядел, если честно, слегка униженным из-за того, что вынужден участвовать в таком фарсе.

— Ты же любишь быть моим маленьким единорожиком, правда? Ты мой восхитительный, миленький, сладенький любимуська!

Хитклифф издал удовлетворенное громкое рычание-мурлыканье, когда Многоцветка провела пальцами по его шерсти.

— Он исполняет желания? — поинтересовался Нокс. — Как настоящий единорог?

Фея посерьезнела и села прямо, словно жердь проглотила.

— Он ужасно переживает из-за таких вопросов. Буду признательна, если вы больше не станете упоминать эту тему в его присутствии. Или в моем. А теперь, пожалуйста, давайте обсудим остальное.

— Он не исполняет желания, — возвестил Ярк, с отвлеченным видом выдувая колечко дыма.

— Заткнись, консорт, — рявкнула на него Многоцветка. — Напоминаю, что тебе позволительно оставаться здесь исключительно ради моего удовольствия. Итак, — она вновь обратилась к нам, — все же какого черта вас занесло в мое королевство? Вы же не захватчики, так? Ужасно не хочется сбрасывать вас с Закатной башни. Я сегодня не в настроении для захватчиков.

— Мы не собираемся никого захватывать. По крайней мере, вас. Мы из Революционного Ордена Злых, — ответил Нокс. — Нас послала Момби. Она считает, что вы сумеете помочь.

— Это только она так считает. Хотела бы я быть более полезной, ведь я так люблю эту старую каргу! Она очень остроумная! Надеюсь, Момби в порядке. Но, как я уже сказала, я довольно долго сижу здесь в полном одиночестве и сохранности ради своих подданных — спрайтов. Если Момби считает, что ее революционно настроенные друзья будут искать здесь прибежища, она жестоко ошибается.

Я обвела взглядом Нокса, Озму и Ярка, кажется, ужасно уставших от всего этого разговора, а потом вновь посмотрела на Многоцветку.

— Не могли бы мы поговорить наедине? — спросила я у нее.

Нокс одарил меня пронзительным взглядом, в ответ на который я лишь примирительно пожала плечами. Не то чтобы я не доверяла ему. На данный момент конечно же доверяла. Просто была еще парочка секретов, которые я хотела держать при себе как можно дольше.

— Замечательно, — согласилась Многоцветка. — Ярк, проводи остальных в гостиную.

Ярк с недовольным видом поднялся.

— У принца-консорта обязанности никогда не заканчиваются, — заявил он.

Когда они ушли, Многоцветна подошла к барной стойке и присела на высокий гладкий табурет.

— Что ж, я заинтригована, — произнесла она, похлопав по соседнему стулу в знак приглашения. — Момби не отправила бы вас на поиски моей цитадели, если бы не было весомой причины. Какие новости можешь рассказать о нижнем мире?

— В Стране Оз война, — просто ответила я.

Многоцветна вздохнула и съела очередную осу.

— Не могу сказать, что я удивлена, — заметила она. — Для нас настали ужасные времена. Несколько последних оборотов солнца я постоянно задавалась вопросом: а смогут ли вообще выжить Радужные водопады? Все дикие единороги исчезли неизвестно куда, спрайты нервничают. Некоторые мои горничные обзавелись пагубными привычками, и часть мне пришлось отпустить восвояси.

Я кивнула.

— Когда Дороти вернулась, можно было почувствовать, как из этого места словно бы вытянули весь цвет. Мы боролись, но черно-белая гамма не лучший вариант для жителей Радужных водопадов. Думаю, ты сама представляешь.

— Это все Дороти, — сказала я. — Они с Глиндой выкачивают из Страны Оз всю магию.

— Именно! — воскликнула Многоцветна. — Или, по крайней мере, выкачивали раньше. А что же сейчас? Видишь ли, я дальняя кузина Озмы. Генеалогия фей довольна сложна, ведь родителей у нас нет, но все мы так или иначе кузины. Делим между собой королевскую кровь Страны Оз, и как правительница водопадов я тесно связана с магическими течениями. Легко заметить, что недавно кое-что изменилось. Магия возвращается, водопады вдруг стали выглядеть такими здоровыми, какими не бывали уже несколько веков. Смею ли я надеяться, что с Дороти было покончено?

— Нет, — покачала я головой. — Но она бежала из Изумрудного города. И думаю, что-то происходит между ними с Глиндой. Не уверена, что они теперь такие же закадычные друзья, как раньше.

— Хм, интересное развитие событий, — задумчиво пробормотала Многоцветка. — В Стране Оз уже довольно давно устоялась весьма сложная расстановка политических сил, и Глинда обычно стояла в самом центре. Когда были убиты колдуньи Востока и Запада, на какое-то время удерживать власть стало гораздо легче, но потом появились другие силы. Глинда с Волшебником всегда были темными картами в колоде. Никто и никогда не мог с уверенностью сказать, кому они преданы или каковы их цели. А Дороти — это проблема. Она, знаешь ли, безумна.

— Знаю, — подтвердила я. — И собираюсь ее убить. Все будет куда проще, когда ее не станет.

Многоцветка смерила меня изучающим взглядом.

— Ты из Иных Земель, да? — спросила она.

— Да.

— Ясно. Кто перенес тебя сюда?

Она переменилась. Не стало больше той воздушной, слегка безумной феи, что встретила нас у входа. Теперь Многоцветка казалась старше и серьезней. Ее туника потемнела, а взгляд стал немного пугающим. Я задумалась: может, раньше она притворялась? Может, на самом деле в Многоцветке есть твердость и суровость, которые я только сейчас начала замечать?

Хитклифф мерил шагами комнату, но я заметила, что он тоже изменился: белая шерсть животного мерцала электрическими разрядами, а рог светился. Теперь казалось, что это действительно часть его, а не просто глупое украшение.

— Меня сюда перенес ураган, — сказала я и, прежде чем собеседница успела озвучить очевидное, добавила сама: — Из Канзаса. Как Дороти.

Изменения в поведении Многоцветки заставляли нервничать. И я искренне задумалась, так ли хочу все ей рассказать.

— Момби считала, я смогу найти здесь других членов Ордена, — поведала я, решив начать с самого простого. — Вы ничего не слышали о Гламоре?

Многоцветка покачала головой:

— Последние месяцы всевидящие омуты затянуты туманом. Мне удавалось увидеть лишь малейшую часть событий, происходящих в остальных частях Страны Оз. Сейчас я знаю только то, что чувствую. И пока я лишь ощущаю, что грядут большие изменения. Ты гораздо лучше знаешь, чем они вызваны.

— Кое-что, — сказала я в ответ. — Но не все.

Я приняла решение и, подняв свою сумку, высыпала ее содержимое на барную стойку, демонстрируя военные трофеи. Сердце Железного Дровосека. Хвост Льва.

— Где ты взяла их? — спросила Многоцветка, голос ее был тих и полон удивления.

— Забрала, — сказала я. — У законных владельцев. Я лишь знаю, что они важны, а Момби считает, что вы сумеете рассказать, для чего они.

Дочь Радуги уже поднялась со стула.

— Идем, — позвала она. — Мне нужно тщательней обследовать их в Луматориуме.

18

Так называемый Луматориум Многоцветки оказался мрачной комнатой без окон, запрятанной глубоко в коридорах цитадели позади вращающегося книжного шкафа. Внутри имелось множество загадочных инструментов, смутно напоминающих лабораторное оборудование, и несколько длинных столов с мензурками и колбами, заполненными разноцветными жидкостями и порошками.

Осмотревшись, я поразилась, как разнообразны магия в Стране Оз и способы ее использования. Для некоторых, таких как Момби и я, если задуматься, магия — это то, что ты просто берешь и творишь. Инстинкт, сила, приходящая из глубин души. Для других же она была долгой практикой, схожей с научной.

Мне первый вариант казался гораздо удобней, но, с другой стороны, Момби отправила нас сюда, потому что посчитала, что Многоцветка сможет распознать тайны, которые Момби раскрыть была не в силах. Так что во всем этом барахле, пожалуй, есть какой-то смысл.

Многоцветка обошла комнату, собирая материалы, а Хитклифф свернулся клубочком в углу, лениво наблюдая за хозяйкой. Когда она нашла все необходимое, то жестом потребовала вновь показать содержимое сумки.

— Давай-ка посмотрим, — пробормотала она, и я выложила трофеи, добытые у Льва и Железного Дровосека, на стол.

Многоцветка, в свою очередь, положила их на противоположные чаши старинных весов, указавших, что эти два предмета идеально схожи по весу, хоть это и кажется невероятным.

Полуметаллическое сердце билось будто заведенное; хвост продолжал подрагивать, словно подчинялся невидимому хозяину. Многоцветка посыпала предметы едко пахнущим порошком, заставив их замереть. Она натянула на голову старинные защитные очки с толстыми стеклами и опустилась на колени, рассматривая предметы.

— Как я и подозревала, — сказала фея через некоторое время.

Она зажгла свечу, а потом после некоторых раздумий взяла длинную стеклянную трубку с крошечным красным шариком на конце. Многоцветка нежно прижала шарик к сердцу Железного Дровосека и подержала так некоторое время. Трубка стала менять цвета, наполняясь какой-то розовой жидкостью, которую Многоцветка слила в пробирку, прежде чем повторить процесс, но на этот раз уже с хвостом. Она поднесла пробирку к свече, и мы вместе проследили, как жидкость в нейнагрелась и запузырилась.

— Что вы делаете? — поинтересовалась я.

— Всего лишь провожу парочку магических тестов, — отозвалась она. — У меня иные методы, чем у колдуний. Сейчас я выделила мистический элемент из объектов, чтобы определить его происхождение и узнать цель их существования. Конечно, странно, что на них вообще имеются какие-то чары: когда Волшебник подарил эти вещи обладателям, он не умел колдовать. Так, спрашивается, как эти предметы теперь могут быть пропитаны такой энергией? Но вот вам доказательство. Это сотворила Дороти? Или есть какое-то другое объяснение?

Жидкость в пробирке над огнем закипела активнее, пока не превратилась в густой красный сироп, похожий на кровь. Многоцветка взяла с полки широкую и плоскую серебряную чашу, поставила рядом с весами и вылила в нее странную субстанцию. Затем нагнулась и внимательно присмотрелась к ней через стекла очков, слегка размешав пальцем.

Потом Многоцветка провела ладонью над поверхностью и быстро пробормотала несколько непонятных слов. Субстанция принялась менять цвет, пока не стала прозрачной. Многоцветка кивнула каким-то своим мыслям.

— Гляди, — воскликнула она, когда мы вместе склонились над чашей, и я увидела, что теперь в ней появилось изображение.

В чаше ясно, будто в окне, виднелась бескрайняя пыльная степь, раскинувшаяся под серым небом. Высокая трава колыхалась на ветру. Я мгновенно узнала этот вид — точно не могла сказать, что это конкретно за место, но поняла, где оно находится. Дома степь была повсюду. Даже когда ты шел по торговому центру или прогуливался мимо оживленной автострады, она виднелась из окон. Все вокруг — плоское-плоское, серое и пыльное. У меня не было ни малейших сомнений, на что мы смотрим.

— Канзас, — сказала я вслух.

— Именно, — тихо отозвалась Многоцветка. — И все же?

Я пригляделась. Да, это был Канзас, но в то же время и не он. Словно в игре «Найди десять отличий», которая печаталась в самом конце журнала о знаменитостях. Ты смотришь на две фотографии Дженнифер Энистон и видишь, что на одной у актрисы розовый браслет, а на другой голубой. На моей картинке найти отличия оказалось сложнее. Как-то иначе дул ветер и проплывали плотные облака. Это место выглядело не просто пустынным, оно казалось больным. Зловещим. От него у меня по спине пробежал холодок.

— Что это значит? — спросила я тихо.

Многоцветка молчала. Хитклифф подошел ближе. Сняв очки, его хозяйка опустилась на колени и прислонилась лбом к рогу, заглядывая животному прямо в глаза. Словно молчаливо обсуждала с ним что-то. В конце концов она повернулась ко мне, так и не поднявшись с колен.

— Есть несколько вариантов, — сказала Многоцветка. — У меня осталось еще множество вопросов насчет этих вещей. Но одно можно сказать точно: они тесно связаны с Иными Землями. С твоим домом. Домом Волшебника. И Дороти. Кроме того, я чувствую, что с ними что-то не так. Полагаю, в этих вещах есть нечто злое. Нечто такое, что изменило их владельцев.

Отступать было некуда.

— Волшебник сказал, что, пока не соберу их все, я не смогу убить Дороти.

Многоцветка накрутила на палец прядь волос и закусила губу.

— В чем-то это логично, — согласилась она. — Если предметы каким-то образом сохранили в себе частичку сущности Дороти, это объясняет связь с Иными Землями, а также содержащееся в них зло. Но все же… — Многоцветка опустила палец в чашу. — Не знаю. Я не чувствую в них ни намека на Дороти. Можно было бы подумать…

Она скрестила руки на груди и в замешательстве подняла взгляд к потолку.

— Не знаю, просто не знаю, — вздохнула Многоцветка. — В Стране Оз нам почти ничего не известно об Иных Землях или о том, как наша страна связана с ними. Мы никогда этого не понимали. Досадно, что единственного человека, который хоть что-то знает, спросить мы не можем.

— Дороти?

— Нет. Я также не думаю, что у Волшебника хватает знаний, когда речь заходит об Иных Землях, хоть он и родом оттуда. А вот Глинда изучала ваш мир. Из всех в Стране Оз, кто занимается магией, она единственная смогла перенести гостей из Иных Земель, хотя пытались многие.

— Вы думаете, она и меня сюда перенесла? — спросила я.

Я упорно пыталась воссоздать в уме общую картину. Все вроде бы начинало сходиться, но тем не менее не удавалось разглядеть никакой системы. Словно ты решил половину примера, знаешь, что уже на правильном пути, но совершенно не представляешь, каким будет ответ или как, черт возьми, до него добраться. Вот и за эту работу, думаю, мне не поставили бы хорошую оценку.

— Возможно. Но все же я сомневаюсь. Какую цель она преследовала? И зачем тогда так быстро сделала из тебя врага, если сама сюда перенесла?

Многоцветка была права. Глупая идея.

— Виновата, что ничем больше не могу помочь, — вздохнула она. — Возможно, если бы у нас был третий предмет — мозги Страшилы, он бы разрешил головоломку.

— Я работаю над этим, — сказала я ей.

— А можешь оказать мне одну услугу?

— Да?

— Когда доберешься, заставь его помучиться.

— Это я обещаю, — улыбнулась я в ответ.

После этих слов в лице Многоцветки вновь появилось что-то девичье и юное. Она заговорщицки посмотрела на меня.

— Еще до того, как Дороти вернулась и обратила все во зло, — театральным шепотом заявила Многоцветка, прикладывая ладонь ко рту, — Страшила был тем еще подлецом.

Она хихикнула, встряхнув волосами, и повисшее в комнате напряжение слегка ослабло.

— Теперь же, — продолжила Многоцветка, — прежде чем мы отправимся на вечерний отдых, мне бы хотелось взглянуть еще кое на что. — Она повернулась к гигантскому коту-единорогу. — Хитклифф, приведи ко мне нашу дорогую королеву.

Хитклифф, подчиняясь команде, поднялся, перепрыгнул на другой конец комнаты и как призрак прошел прямо сквозь стену. Заметив мой удивленный взгляд, Многоцветка поджала губы.

— Вечно все сомневаются в способностях моего единорога, — ядовито бросила она. — То, что он не исполняет желаний, не значит, что он бесполезен.

— Теперь я это понимаю, — успокоила ее я. — Но зачем вам снова нужна Озма?

Многоцветка приложила палец к подбородку.

— Когда мы сидели в игровой комнате, я заметила некие нарушения в ауре принцессы, — пояснила она. — Это заставило задуматься, что в ее… состоянии есть что-то необычное, чего я не замечала раньше. Мне бы хотелось осмотреть бедняжку. Что ты можешь о ней рассказать?

Возможно, это проверка. Вдруг Многоцветка уже знает о Пите? Или она в курсе, что о нем знаю я? На время я решила подстраховаться.

— Момби надеялась, что вы сумеете… помочь ей. Сделать более похожей на того человека, каким принцесса была раньше, — сказала я, ощущая вину одновременно за то, что поведала лишь половину правды, и за то, что вообще сказала так много. Я надеялась избежать темы Озмы. После вчерашнего разговора с Питом я переживала за то, что случится, если кто-нибудь попытается вмешаться в чары, которые связывают его с принцессой. А вдруг они навсегда пропадут? Вдруг Пит просто… исчезнет? Он справился с обещанием помочь найти Нокса, и я тоже не хочу теперь предавать Пита.

Несколько минут спустя Хитклифф вернулся в комнату вместе с Озмой. Принцесса была сонной и вялой, словно ее только что разбудили.

— Здравствуй, кузина, — поприветствовала Многоцветка.

Озма подняла на нее любопытствующий взгляд широко распахнутых глаз, а фея в это время вытянула из ее руки скипетр. Принцесса, казалось, совсем не желала с ним расставаться, но сопротивляться не стала.

— Постой пока здесь, всего одну секундочку.

Радужная фея подвела Озму к маленькой скамеечке для ног и помогла на нее забраться. Когда принцесса покорно замерла, Многоцветка принялась суетливо носиться по комнате, казалось бы произвольно доставая с полок ингредиенты и как попало бросая их в маленький котелок, висящий на подставке над колдовским огнем.

— Что это? — спросила я, подозрительно наблюдая за ее действиями.

— О, ничего особого, — отозвалась Многоцветка. — Всего лишь скромная Тинктура Раскрытия. Старый семейный рецепт. Не беспокойся, она вполне безвредна. Мне говорили, что по вкусу почти как «Эрл Грей».

Она принюхалась к исходящему от котелка пару и, когда удостоверилась, что настойка готова, перелила ее в маленькую чайную чашку с нежным цветочным узором и золотой окантовкой.

— Единорог?

Многоцветка поставила чашку на пол, где Хитклифф мог ее достать, и зверь склонил голову, касаясь жидкости рогом. Я не заметила, чтобы это возымело какой-либо эффект, но Многоцветка вновь проверила микстуру и оказалась довольна результатом.

— Выпейте это, Ваше Величество, — она протянула чашку Озме. — И да пусть все сокрытое будет показано миру. Когда все закончится, надеюсь, мы снова сможем стать хорошими друзьями.

Озма с сомнением хлебнула из чашки, а потом, словно бы распробовав вкус, жадно допила оставшуюся жидкость. Пока принцесса пила, движения ее все замедлялись. Пустая чашка выпала из ослабевших рук и разлетелась на куски.

— Все равно мне никогда не нравился этот узор, — убедила себя Многоцветка.

Я не особо разволновалась из-за ее фарфора — была слишком занята наблюдением за принцессой. Руки Озмы повисли по бокам как плети, рот раскрылся, а отяжелевшие веки прикрыли глаза, глядевшие спокойно и миролюбиво. А тем временем от тела принцессы что-то отделялось, из груди ее, кружась, поднимался зеленый дым и собирался в центре комнаты. Сначала он был лишь смутным облаком. А потом дым поменял цвет и сложился в легко узнаваемую фигуру. Нет, в две фигуры, зависшие друг напротив друга, полупрозрачные, но четко видимые, как два отдельных знакомых мне человека.

Один из них был Пит. Другая — Озма, призрачное изображение настоящей принцессы, которая по-прежнему стояла на лавочке в состоянии, подобном опьянению. Пит выглядел прямо как настоящий: худой, долговязый и озорной, с резкими и решительными чертами лица, притягательными своей странной красотой.

А вот призрачная Озма отличалась от настоящей. Это не было что-то очевидное, на что я могла с легкостью указать пальцем. Разницу одновременно было сложно заметить и невозможно упустить. Глаза девушки были более яркими и полными разума; ее осанка, даже когда принцесса парила над полом, оставалась идеально прямой, благородной и величавой. В этой Озме были сила, повергающая в трепет грация, при виде которой — даже зная, что принцесса не настоящая, — хотелось опуститься на колени и низко поклониться. Она выглядела как самая настоящая королева.

Чуть дальше настоящая Озма — или та, кого я считала настоящей Озмой, — смотрела на две призрачные фигуры, вызванные откуда-то из глубин ее сознания. Она не пыталась даже сойти со скамейки, на которой стояла, и просто глядела перед собой со смущенным выражением, будто робкий провинившийся ребенок, которого только что поймали за руку рядом с разбитой банкой из-под печенья, — вокруг осколки, а печенье рассыпалось по полу.

Многоцветна постояла, переводя взгляд с одной фигуры на другую, и понимающе изогнула бровь.

— Интересно, — проговорила она. — Есть две жизненные силы, которые вместе занимают тело принцессы. Но тебе это и так уже известно, да?

Многоцветна ухмыльнулась, взглянув на меня, словно это именно то, что она и хотела найти. Я кивнула. А что еще можно было сделать? Но Многоцветке, кажется, было абсолютно все равно, что ей солгали.

— Не важно, — бросила она. — У всех есть свои секреты. Например, я не такая уж и глупая, как люди частенько считают. Но, если честно, у меня целая шкатулка секретов. Знаешь ли, гораздо удобнее не оставлять их болтаться в голове. Намного безопаснее хранить все секреты взаперти там, где они не смогут случайно потеряться. Ну да ладно! Можно провести еще парочку тестов, но есть у меня одно маленькое подозрение, что ты уже знаешь большую часть ответов, которые могут нам понадобиться. Кто вторая душа?

Она шагнула к зависшему в воздухе Питу и обошла его по кругу, жадно оглядывая с головы до пят.

— Он правда столь прелестен, как кажется?

Я постаралась как можно подробнее рассказать историю Пита — по крайней мере, все, что знала сама, — Многоцветке, которая лишь кивала.

— Ясно, — подытожила она. — Когда Момби попыталась спрятать принцессу, она нечаянно создала семя новой души. Бывает! Фокус в том, что нужно захватить ее и уничтожить в зародыше, пока она не развилась. Момби всегда небрежна, когда дело касается деталей. Теперь, когда ты объяснила, все кажется так просто. Когда много лет назад Озма была расколдована, она подавила другую душу. А после того как Дороти сотворила с принцессой свое глупое маленькое колдовство, это создание смогло вновь расцвести. Не страшно, в любом случае оно не должно особо мешать.

— Что вы собираетесь делать? — спросила я, не уверенная, что хочу услышать ответ.

— Теперь я понимаю, что заклинание, которое Дороти направила на принцессу, было продиктовано лишь яростью и импульсом. Она никуда не метила, но заклинание вышло мощное. Это еще больше усложняет его, особенно теперь, когда у заклинания было столько времени, чтобы пустить корни. Но, думаю, если немного постараться, можно вернуть Озму в подобающее состояние — то самое, которое ты лицезрела сейчас. И тогда правила игры поменяются, согласна?

— Что случится с ним? С Питом? — Я пыталась скрыть нарастающее чувство паники, но не уверена, что преуспела в этом деле.

— О, дорогая. — Многоцветна сочувственно посмотрела на меня. — Неужели ты влюбилась в этого плута? Что ж, да, он красив, полностью с тобой согласна. Но не стоит давать волю этому чувству. Полагаю, оно просто исчезнет.

— Прошу, — взмолилась я. — Вы не можете. Я не влюбилась. Просто он хороший человек. Я не хочу, чтобы он умирал.

— Эми, милая, послушай меня. Он не может умереть, так как, во-первых, он никогда и не жил. И это вообще не человек — просто небольшое заклинание, которое вышло из-под контроля. Что бы ни случилось, у тебя останутся прекраснейшие воспоминания о нем, разве нет? А воспоминания дорогого стоят, особенно когда возвращение Озмы так много значит для всей Страны Оз. Ты потеряешь игрушку. Но на ней свет клином не сошелся!

Не нравилось мне, как она со мной говорила. Словно я глупое дитя, а она — старшая сестра, которая только вернулась из колледжа и уверена, что знает все, потому что пару раз с кем-то переспала и прочитала несколько французских романов. Но пока такие, как я, боролись ради будущего Страны Оз, Многоцветка заперлась здесь, в своей крепости, не принося никакой пользы, лишь развлекаясь и обнимаясь со своим вялым, покуривающим радугу мальчиком-игрушкой. А теперь она смеет читать мне нотации о том, что будет хорошо для Страны Оз?! Бывает же наглость у людей!

Хотя в чем-то Многоцветка права. Возвращение настоящей Озмы действительно переменит правила игры. Но стоит ли этого риск потерять Пита? И даже если не стоит, могу ли я как-нибудь предотвратить такой поворот?

Единственное, в чем я сейчас точно была уверена: Многоцветка меня дико раздражала.

— Не хочешь жучка? — спросила она.

— Нет, спасибо, — бросила я в ответ.

Она щелкнула пальцами, и дымчатые образы Пита и Озмы мгновенно затянулись обратно в тело настоящей принцессы, которая скорчилась от неожиданного возвращения обеих душ. Упав со скамеечки, Озма приземлилась на четвереньки на каменный пол Луматориума, и ее тут же вывернуло.

Но вместо рвоты изо рта принцессы вырвался водопад маленьких радуг, который растекся по полу гадкой лужицей смешанных цветов. Многоцветка даже внимания не обратила на состояние принцессы, она смотрела на меня.

— Не переживай из-за этого, по крайней мере сейчас. Ритуал восстановления сложен, сначала мне нужно будет попросить своих спрайтов собрать все необходимые ингредиенты. К тому же нужно отдохнуть — я прямо чувствую, как мы говорим, а под глазами появляются темные круги. И не хочу показаться бестактной, но тебе, судя по виду, тоже стоит отоспаться. Хитклифф отведет вас в гостевую комнату, а завтра мы все решим, хорошо?

— Сначала я заберу вещи, спасибо, — сказала я.

Трофеи, захваченные у Льва и Железного Дровосека, теперь казались даже важнее, чем прежде; не знаю почему, но я не хотела выпускать их из поля зрения.

— Да, конечно, — согласилась Многоцветка, и я быстро сложила их обратно в сумку, гадая, что делать дальше.

19

— Нужно убираться отсюда, — заявила я Ноксу.

Мы с Озмой устроились в выделенной нам Многоцветкой комнате — у этой феи есть целая огромная крепость, а она не смогла разместить нас в отдельных комнатах! Но мне не спалось, и я отправилась на поиски Нокса. Он стоял, задумчиво прислонившись к стене, и смотрел в окно на вихрящиеся во тьме радуги, а я сидела на краешке его кровати, вспоминая все произошедшее сегодня.

— Куда убираться? — спросил он.

— Отыскать Момби в джунглях, — ответила я. — Или пойти на поиски Гламоры. Не знаю. Хоть куда-нибудь.

— Что ж, звучит неплохо. — Нокс отошел от стены и скрестил руки на груди. Ему явно не давал покоя какой-то вопрос.

— Что? — возмутилась я. — Чего ты так смотришь?

Нокс не торопился с ответом.

— Почему ты не захотела, чтобы я пошел с вами? — наконец спросил он. — Что такого ты рассказала ей, что не могла сказать мне?

— Я… — начала я оправдываться. — Не знаю. Ничего. Просто…

— Ты до сих пор мне не доверяешь? Даже теперь?

Сначала меня обидел этот вопрос, но потом я вспылила.

— Конечно же доверяю! — заявила я ему. — Хочу доверять. И делаю это. Но в Стране Оз доверию есть предел, я здесь не для того, чтоб парня заводить. Так что смирись. Я не была уверена, ясно? И рассказываю тебе все сейчас, разве нет?

Нокс поразился моей внезапной вспышке, но потом просто кивнул.

— Извини, — проговорил он. — Я понял. И ты права. Пожалуй, я слишком размяк, пока был потерян. Я… не знаю. Наверное, начал терять цель. Это лишь…

— Не бери в голову, — отмахнулась я. — Просто помоги придумать, как сбежать отсюда. Что бы она ни собиралась сделать с Озмой, мне не нравится эта идея.

— Неужели? — протянул Нокс. — Или тебе не нравится то, что она собирается сделать с Питом?

— Какая разница?

— Огромная! — возмутился он.

— Я хочу, чтобы с обоими ничего не произошло, — сказала я в ответ. — Мы понятия не имеем, что за абракадабру она собирается сляпать и какими будут последствия. Все, что я знаю, — это то, что Многоцветка жаждет засунуть Озму в ящик и распилить пополам.

— Я все же сомневаюсь, — заспорил Нокс. — Но расскажу, что знаю я. А я знаю: Озма важна. И она уже ведет себя иначе. Более властно. Если есть хоть какой-то способ помочь ей, мы должны его испробовать.

— Пит — мой друг, — тихо сказала я.

Теперь была очередь Нокса злиться.

— Знаешь, сколько друзей я уже похоронил? — взбесился он. — Забыла о Герт? Она не первая, но и не последняя, если мы что-нибудь не сделаем. Слушай, я надеюсь, с Питом все будет хорошо. Но оно не стоит риска.

Примерно то же сказала в лаборатории Многоцветка, только она выбирала менее приятные слова.

— Не оно, — выплюнула я в ответ. — Он. И если он не стоит риска, тогда кто стоит? Ты? Я? Разве не настало время, когда пора прекратить жертвовать всем и начать спасать людей?

Нокс вздохнул и посмотрел наверх.

— Не знаю, — немного помедлив, отозвался он. — Правда не знаю.

— Мне жаль, — проговорила я, вспоминая путь через Туман сомнений и слова Дороти о том, что я становлюсь похожей на нее. Пусть раньше я этого не признавала, но действительно боялась этого больше всего на свете. — Может, ты и не знаешь, но я знаю.

Нокс окинул меня взглядом, в котором, кажется, читалось уважение.

— Ладно, — медленно согласился он. — Я тебе помогу. Ты в одиночку преодолела долгий путь и заработала право принимать решения. Что бы ты ни решила, я сделаю. Только скажи. Но окажи мне одну услугу: обдумай все хорошенько. Для начала выспись.

— Ладно, — сказала я, поднимаясь с кровати. Хоть мы и решили сбежать, еще нужно сообразить, как это сделать. — Но завтра мы уходим.

Когда я вернулась в комнату, было темно и Озма уже спала. Я забралась под одеяло и все еще пыталась собрать воедино события этого долгого запутанного дня, когда с соседней кровати раздался крик. Я села.

Озма. Она кричала, извиваясь под шелковыми простынями, борясь с невидимым врагом.

— Нет! — яростно прорычала она. — Убирайся!

В глубине души хотелось просто не обращать на нее внимания и постараться заснуть. Это же разговаривающая сама с собой Озма. Подумаешь! Но я подскочила с кровати, ощущая, как знакомая уже тьма охватывает тело, приготовившееся к бою.

— Помоги мне! — взмолилась Озма. Но не своим голосом, а другим, мужским. А потом она вновь завизжала, извиваясь от боли и гнева. — Нет!

Тогда-то до меня и дошло, что в комнате, кроме нас, никого нет. Что бы ни напало на Озму, оно было внутри нее самой.

— Пит? — неуверенно спросила я.

На мгновение принцесса успокоилась и повернула ко мне голову.

— Прошу. — Губы ее дрогнули, и теперь можно было точно уверенной, что это говорит Пит. — Эми. Пожалуйста. Ты обещала. Помоги мне.

— Пит… Я…

— Я же помог тебе, — напомнил он. — А ты обещала! Умоляю.

Пришлось принимать молниеносное решение. Не знаю, поступила бы я иначе, если бы смогла вновь пережить этот момент. Пит был прав: он помог мне. И не единожды. Он мой друг. Пусть я многое сказала фантому Дороти в Тумане сомнений, пусть могла быть полна зла, когда это становилось необходимо, но все же я имела одну слабость: доброту. А доброта — та еще слабость. Теперь я это понимаю. Но до сих пор не уверена, что хочу полностью от нее избавиться.

Выбора не было. Он бы сделал для меня то же самое. Всего за одно мгновение я переключилась, метнувшись в сияющий мир света и энергии, в мир, где нужно было лишь потянуть за пару ниточек, чтобы получить желаемое. И я потянула за них. Тело Озмы начало изменяться. Она стала Питом, потом вновь собой. Словно девушка таяла, фигура ее стала преображаться, становясь абсурдной мешаниной: ноги и грудь Пита, голова и руки Озмы. Она сопротивлялась. Но Пит тоже боролся, пламенно желая освободиться. Я помогла ему еще немножко. Ведь обещала! Я чуточку подтолкнула, а потом резко рванула невидимые магические нити. Озма закричала в последний раз — громко, на пределе возможностей — и исчезла, оставляя в постели, где только что лежала, вспотевшего и задыхающегося Пита.

Он сел на кровати. По лицу текли слезы.

— Прости, — сказал он, вытирая лоб. — Спасибо тебе.

— Нет, — ответила я, наконец приняв решение. — Я не позволю им ничего с тобой сделать. Я обещала и от обещания не отказываюсь.

— Прости, — повторил Пит. — Я не хочу этого делать. Никогда не хотел. Но я не верю тебе. И желаю жить.

Он схватил с прикроватной тумбочки лампу и, прежде чем я успела сообразить, что Пит собирается сделать, ударил меня ею прямо по голове.

20

— Эми… — Голос Нокса и чья-то ладонь, отчаянно бьющая меня по щекам. — Эми, очнись. Ты должна подняться.

Все тело содрогнулось, когда ядовитый серный аромат заполнил легкие. Воняло будто бы палеными волосами. Я закашлялась и, распахнув глаза, увидела напряженное лицо нависшего надо мной Нокса. Его явно что-то выдернуло из постели: одет чародей был лишь в свободные пижамные штаны, а волосы его выглядели даже растрепанней, чем обычно.

— Нокс? Что происходит? Почему я лежу на полу?

— Понятия не имею, — ответил он. — Это ты мне расскажи. Хотя… Не важно. Давай поднимайся. Творится что-то неладное. Воистину неладное.

И тут я вспомнила. Пит. Причина, по которой я была не в постели. Я вывернулась и осмотрела комнату в поисках противника. Но его уже не было. Ну конечно, как иначе?

Я задумалась, припоминая каждую крошечную деталь, пытаясь понять, почему Пит так поступил и куда мог уйти. Но голова все еще кружилась, и не получалось даже сложить два и два.

— Пит, — проговорила я. — Он ударил меня. Там что-то…

Я замолчала, увидев огромное окно на другом конце комнаты. Звезды еще не погасли, но небосклон был светел. Везде виднелись лишь языки пламени. По всему горизонту острова Радужных водопадов омывало море огня — и не просто огня. Лижущие небо языки пламени были всевозможных цветов, от пастельно-розового до насыщенного синего и болезненного ядовито-зеленого.

Небо пылало. Не только острова. Сами радуги были поглощены огнем. Если вы никогда не видели, как горят радуги, считайте, что вам повезло. Это только звучит красиво. На деле же это жутко. Вот откуда исходил ужасный запах.

— Это сделал Пит? — спросила я.

— Не знаю, — отозвался Нокс. — Но нужно сматываться отсюда. Сейчас же.

Не успели мы решить, куда именно отправимся, в двери ввалились Многоцветка с Хитклиффом, а следом за ними — Ярк в одних ярко-розовых трусах.

— Нас предали! — воскликнула фея.

— Мне жаль, — пробормотала я в ответ. — Я не хотела…

— Они всегда «не хотят», правда? — спросила она у Ярка, казавшегося слегка контуженным.

Он печально покачал головой.

— Ха, именно так, детка, — ответил он без единой эмоции.

— Вот и все, — сказала Многоцветка. — Нельзя же вечно стоять в стороне от битвы. Мы знали, что когда-нибудь этот день настанет. Жаль, что вы оказались здесь именно в этот момент. Если вы хоть на что-нибудь способны, постарайтесь первый раз в своей никчемной жизни принести пользу. Если кого-нибудь убьете, обещаю, вас ждет сюрприз.

Многоцветка распахнула окно.

— Там, — сообщила она, указывая на самый крупный и дальний остров в пылающем небе, — они ждут нас. Хотят, чтобы мы пришли.

— Кто? — спросила я. — Кто они? Как нашли нас?

Та обратила на меня полный отвращения взгляд.

— О, не будь идиоткой! — бросила фея. — Твой маленький дружок струсил и сбежал к единственному человеку, о котором подумал. Только не говори, будто не задумывалась, что такое может случиться.

Тот факт, что я действительно об этом не задумывалась, заставил почувствовать себя еще большей дурой. Но, обшарив карманы и не обнаружив носового платка, который в лесу дала мне королева Лулу, я уже определенно знала, что произошло. Пит. Он взял платок. Использовал, чтобы связаться с Глиндой. Он попался в ее ловушку — прибежал за помощью, как волшебница и планировала, и привел прямо к нам.

Многоцветка права. Как я могла быть такой дурой? Да и вообще, как Пит мог оказаться таким дураком? Ведь Глинда не может быть бескорыстной! Почему он не подумал, что может случиться? Полагаю, порой дела идут настолько отвратительно, что тебе просто становится на все плевать.

— Дерьмо, — пробормотала я себе под нос.

— Именно, — выплюнула Многоцветна. — И сейчас мы в нем погрязли. Годами Радужные водопады оставались нетронутыми, защищенными древней магией, свободными от влияния и нашествий Дороти. Они были зачарованы, скрыты от окружающего мира, от тех, кто жаждал их найти. Мы были скрыты от чужих глаз. А теперь вы привели Дороти прямо к моему порогу, и вся Страна Оз будет страдать из-за вашей дурости.

— Мне жаль. Я…

Многоцветна отмахнулась от меня:

— Забудь. Нам осталось только сражаться.

Она засияла. Издалека через окно к нам потянулась одинокая радуга, петляя среди пламени.

— Я могу попасть туда быстрей, — заявила я.

— Нет! — закричал Нокс.

Но было слишком поздно. Я уже скользила в тенях, двигаясь через пустоту навстречу врагу, которого чувствовала на самом ее краю.

Я подсознательно находила путь во тьме. Нужно было всего лишь позволить себе слиться с тенями, стать одной из них. Я точно не знала, куда направляюсь или что найду в итоге, но там была сила, и она звала меня. А потом я почувствовала дыхание огня на коже, на лбу выступил пот, когда жар стал еще сильнее. Распахнув глаза, я увидела, что тени занесли меня прямо в самый центр этого ада: я стояла на одном из парящих островов, который был целиком поглощен разноцветными языками пламени. Теперь невозможно было сказать, что особенного имелось на этом острове. Дым и огонь — вот все, что осталось от него.

Затем прямо из пламени выступила Глинда. С последней нашей встречи она поменяла наряд: теперь волшебница была одета специально для битвы в облегающий костюм цвета фуксии и блестящий бронированный корсаж. Ее светло-рыжие волосы были собраны в аккуратный строгий пучок.

— Гляньте, кого к нам занесло! — приветственно воскликнула она. — Эми Гамм! Думаю, скоро все гости соберутся на наше чаепитие.

По мановению ее руки пламя сразу же улеглось, образуя вокруг нас достаточно широкое кольцо, открывающее сгоревшую землю, и демонстрируя других участников. Справа от Глинды стоял Пит. Он был закован в цепи, и, судя по алому свечению вокруг них, цепи эти были не простые, а магические. А еще во рту его красовался кляп. Я попыталась встретиться с Питом взглядом, но тот отвел глаза, мгновенно подтверждая догадки, что все это случилось именно из-за него.

Мне даже не было противно. Пит и его предательство — наименьшие из проблем. Потому что рядом с Глиндой стояла не кто иная, как Дороти Гейл собственной персоной. На губах ее играла зловещая самодовольная ухмылка, словно у кота, который только что слопал канарейку. Лев, скорчившийся у ее ног, еще больше был похож на сытого, обожравшегося кота. Как и у Пита, тело его было оплетено толстой тяжелой цепью, один конец которой, словно поводок, сжимала Дороти. Он жалостливо скулил, пряча морду под огромными лапами, дрожа от страха. Трус.

— Эми Гамм, — проговорила Дороти. — Тебя-то мы и надеялись встретить. У меня было такое предчувствие, что мы найдем тебя здесь, и говоря «предчувствие», я имею в виду все, что рассказал нам этот паренек, — она кивнула в сторону Пита. — Нужно внимательней выбирать, кому доверяешь. Урок для вас обоих. Ты представляешь? Мальчик решил, что Глинда действительно ему поможет.

— Рада, что ты меня нашла, — заявила я с большей уверенностью, чем было на самом деле. — Честно говоря, это весьма удобно. Все, кого я хочу убить, выстроились ровным рядком, чтобы можно было по очереди их уничтожить. Ну, кто хочет быть первым? Как насчет тебя? — спросила я, не сумев просто так пройти мимо Пита. — Нет, ты не стоишь моего времени.

В этот момент, прорвавшись через стену огня, явилось подкрепление. Обгорелая радуга, несущая его, последний раз полыхнула цветом и затухла, когда пассажиры приземлились: первой сошла Многоцветка, потом Нокс, Хитклифф и, наконец, оцепеневший Ярк.

Многоцветка времени зря не теряла. Одним быстрым движением она запрыгнула верхом на своего кота, и они словно бы слились в одно целое: вместе их залило волной цвета; пантера, единорог, девушка и радуга — они были всем сразу, единым существом, горящим даже ярче, чем языки пламени, танцующие вокруг.

— Ведьма, — проревело существо, поднимаясь на мускулистых задних лапах и бросаясь прямо на Глинду. Его выпущенные когти были длинные, словно ножи. Создание летело в прыжке, пока не поменяло всю гамму цветов и не стало сияющим зверем из чистого света.

Глинда просто раскинула руки, воздвигая защиту, и все небо озарилось ослепительной вспышкой, когда создание столкнулось с ней, проливая на землю фонтан разноцветных искр. Словно кто-то взял и подпалил целую баржу с фейерверками зараз. Но Глинда лишь непривычно грубо кашлянула, оставаясь абсолютно целой и невредимой.

Чудовище, которое всего минуту назад было Многоцветкой, отступило и, не теряя силы духа, вновь ринулось в атаку, быстрое, словно молния. Битва началась, и стоило поверить, что Многоцветка справится со своей частью. А меня ждет другой противник.

Внезапно рядом оказался Нокс.

— Готова добавить к послужному списку еще один труп? — спросил он.

— Готова.

Словно это когда-то вызывало сомнения! Понадобилось целых шестнадцать лет, чтобы понять, что именно в этом мое предназначение: сражаться. Когда я опустила взгляд на клинок, который уже появился в руке, то увидела, что теперь это вовсе не клинок, а настоящий меч с сияющим эбеновым лезвием.

Дороти даже не дрогнула. Она с равнодушием взглянула на эту сцену и опустила глаза на Льва, сжавшегося у ног.

— Эй, трусливый, — приказала она. — Покажи, чего ты стоишь.

— Но… — заскулил Лев.

Дороти дернула сковывающую Льва цепь, туже затянув ее вокруг шеи зверя.

— Убей их! — потребовала она.

Лев зарычал, но не угрожающе, а с яростной тоской, и атаковал, прыгнув на нас. Нокс не взял с собой оружия, но оно было и не нужно: его магия была создана для битв. Руки чародея заискрились от магической энергии. Он упал на землю, позволяя Льву проплыть над собой, а потом протянул руку и вонзил горящие пальцы прямо в живот зверя. Лев взвизгнул и откатился в сторону, когда Нокс вновь вскочил на ноги.

— Беру его на себя, — бросил Нокс. — Займись Дороти.

Я телепортировала себя в воздух, футов на десять выше головы тиранши, и устремилась на нее, двумя руками сжимая рукоять меча, как бейсболист, готовый выбить победный хоум-ран. Она лишь рассмеялась и пригнулась. Я продолжала наступать, ощущая себя заводной игрушкой: наносила удары со всех углов, рубила, кромсала и один за другим швыряла огненные шары, двигаясь с грацией и точностью балерины. Но каждый раз промахивалась, а Дороти даже и не вспотела.

Она все так же крепко сжимала конец цепи, к которой был прикован Лев, и продолжала бросать взгляды в его сторону, что-то бормоча себе под нос, словно давая инструкции. Неужели она контролирует Льва с помощью магии? Словно ведет битву сразу на двух фронтах. Ее разум — а может, и силы — были сконцентрированы на мне и Ноксе. То, что она отвлечена и на другого противника, должно было бы стать моим преимуществом. Но нет. Ни одна попытка достать Дороти даже на малую долю не увенчалась успехом.

Но я не могу сдаться. Не стану. Я оказалась здесь только ради единственной цели — уничтожить Дороти, и на этот раз я не оплошаю. От бесконечных атак меня оторвал мужской голос. Пит.

— Эми! — крикнул он.

Я повернула голову и увидела, что Ярк без сознания лежит на земле, а Нокс попал в лапы Льва. Тот схватил чародея за ворот рубашки и удерживал в воздухе. Нокс беспомощно извивался в его лапах.

Дороти наградила Пита взглядом, в котором боролись замешательство и отвращение.

— О, заткнись! — выплюнула она, посылая в его сторону заряд энергии. — Нельзя метаться со стороны на сторону.

Когда с рубиново-красной вспышкой магия достигла цели, Пит исчез, вновь становясь Озмой. Но об этом стоило беспокоиться в меньшей степени. Если я сейчас же что-нибудь не сделаю, Нокс — не жилец.

— Убей чародея, — проворковала Дороти Льву, угрожающе скалившему клыки. Я осознала вдруг, что он дрожит. Струсивший однажды, по жизни трус. — Я хочу видеть, как он страдает.

— Я… я… — принялся заикаться Лев. — Я не…

В широко раскрытых глазах Нокса читалась паника.

— Забудь обо мне! — закричал он. — Я не важен!

Я перевела взгляд с него на Льва и Дороти, просчитывая в голове ситуацию. Нокс прав — сейчас дело не в нем, но в то же время что хорошего выйдет, если я продолжу бесцельно биться с Дороти, позволив ему умереть? Дороти, в свою очередь, была раздражена бездействием Льва.

— Ну же, трус! — потребовала она, резко дергая цепь на шее зверя, и я заметила, как по металлу пробежала волна энергии. Так вот как его контролируют.

Вдруг я поняла: связь всегда можно порвать. И вместо того чтобы вновь метить в саму Дороти или нападать на Льва, я сделала шаг вперед и опустила меч на цепь. Когда металлические звенья раскололись, меня ударило волной леденящего холода. Лев рухнул на землю, выпуская Нокса, а Дороти отшатнулась и завизжала. Что бы там я ни сделала, это явно причинило ей боль. Наверное, мне стоило кинуться прямо на нее, ведь выдалась возможность поразить Дороти, пока та слаба. Но выбирать пришлось мгновенно.

Теперь я была уверена, что решение отпустить Льва в прошлую нашу встречу было неимоверной глупостью, можно было уже тогда ослабить силы Дороти, пока ей не выпало шанса собрать нас всех вместе вот при таких обстоятельствах. Стоило положить конец его страданиям уже тогда.

Пока Лев корчился на земле, закрывая лапами морду, я переместилась к нему и одним решительным ударом отсекла зверю голову. Это зрелище было малоприятным. Я едва ли вообще осознавала свои действия, однако удивилась, что практически не ощутила сопротивления, когда темное лезвие вспороло мощную мускулистую плоть, и что так легко пролила кровь. В душе почти не было сожаления.

Он даже не успел зарычать: из обрубка шеи фонтаном хлынула кровь, а голова упала на дымящуюся землю и покатилась в сторону Нокса, который все еще стоял на четвереньках и ошарашенно наблюдал за происходящим.

— Помоги Многоцветке, — коротко бросила я ему.

Нокс кивнул, мгновенно вливаясь в битву, и телепортировался на другой конец поля, где сцепились в смертельной схватке Глинда и дочь Радуги.

Судя по тому, что дела у Многоцветки обстояли неважно, она бы не отказалась от любой помощи. Глинда окружила себя целой баррикадой магических защит и согнулась под тяжестью большого сияющего лука, из которого непрерывно выпускала звенящие стрелы розовой энергии. Каждая новая стрела была быстрей предыдущей и молниеносно вспарывала воздух, устремляясь к созданию, которым стала Многоцветка. Оно кружило по полю, тщетно уворачиваясь от выстрелов и медля наступать, а из ран, испещривших все тело, струились потоки чистого света.

Но момент, когда Нокс материализовался рядом с радужной феей, оказался решающим. Последняя стрела, пущенная искусной рукой Глинды, просвистела по воздуху и вонзилась в грудь создания, которое, срываясь с высоты, вновь распалось на две фигуры: Многоцветку и Хитклиффа. Два вялых недвижимых тела глухо ударились о дымящуюся землю.

— Нет! — закричал Ярк, он уже пришел в себя и теперь в ужасе наблюдал за происходящим.

Нокс не позволил сбить себя с толку из-за поражения Многоцветки. Он повернулся к Глинде, сжал руку в кулак и выпустил сплошной поток лиловых стрел, которые дождем обрушились на импровизированные стены, воздвигнутые волшебницей, и, будто стекло, разбили их вдребезги.

Хотелось посмотреть, как чародей уничтожит Глинду, насладиться ее кончиной, но для меня важнее была Дороти. Она уже оправилась и теперь разглаживала складки на платье, а потом кинула взгляд на валяющуюся на земле голову Льва и встряхнула головой.

— В наши дни так сложно найти хороших помощников, — возвестила она. — Так что, наверное, оно и к лучшему. Какая польза ото Льва, который даже не хочет есть людей?

Я поразилась тому, с какой жестокостью Дороти пнула голову подальше от себя.

— Что ж, Эми, — заявила она. — А с тобой у нас свои счеты.

Нельзя не согласиться. Они есть, и с ними нужно покончить. Только я не уверена, как это лучше сделать.

Мы с Дороти сверлили друг друга взглядами, медленно двигаясь по кругу. Между нами словно проскакивали искры, и я постаралась сосредоточиться, отстраниться от бушующей вокруг битвы. Сейчас только Дороти имела значение. Я должна была сражаться умнее, а не ожесточеннее. Она же… она словно вообще не думала о битве.

— Знаешь, чего мне больше всего не хватает в Стране Оз? — мило вопросила Дороти, стягивая с одного из хвостиков красную ленту и позволяя волосам рассыпаться по плечам блестящими волнами. — Магазинчиков с газировкой, — призналась она. — Не представляешь, сколько слуг я перебрала, пытаясь найти хоть одного человека, который смог бы создать нормальную клубничную содовую. Всегда получается что-то не то. Ты пробовала клубничную? Нравится?

Я в это время представляла всевозможные способы ее смерти. Хотелось вбить кол Дороти в сердце, как вампиру. Собственными руками расколоть ей череп. Или сбросить дом на голову. Жаль, под рукой нет ничего подходящего! Я отступила на шаг, не уверенная в своих силах, а Дороти прикусила губу и принялась рассеянно накручивать ленту на палец.

Но оказалось, что жест этот был не таким уж и бессмысленным: пока она крутила ленту, та начала потихоньку набирать вес. Принялась расти, пока не стала вдвое, а потом и втрое выше самой Дороти. Тогда тиранша раскрутила ее над головой, и лента уплотнилась, атласная текстура изменилась, превращаясь в металл, и вот над ее головой воздух рассекала уже не лента, а толстая металлическая цепь, подобная той, которой был пленен Лев.

Игра началась. Я выбросила огненный шар в качестве предупреждающего удара и сама же удивилась: сорвавшийся с моих рук огонь пылал не оранжевым цветом, а черным, как ночная тьма. Дороти проводила его взглядом, словно шар двигался в замедленном кадре, а потом свободной рукой отшвырнула его в сторону, словно от комара отмахнулась. Коснувшись земли, он окружил нас кольцом черного огня, отрезая от остальных.

Я слышала, как взвыл от боли Нокс. Сердце сжалось от тоски. Я отчаянно хотела помочь ему, но понимала, что чародей теперь вне досягаемости, как и я для него. Дороти желала видеть здесь лишь меня, и битва наша будет проходить один на один.

И пусть тело пульсировало, вобрав в себя силы больше, чем, возможно, я могла выдержать, в груди все же поднималось ощущение беспомощности. Все тренировки, техники боя и магия, на которые я привыкла полагаться, — все они внезапно оказались совершенно бесполезными в схватке с Дороти. Я откинула прочь все сомнения, но все же понимала: если решение не придет немедленно, я не жилец.

Дороти не пропустила удара, когда через тени я телепортировалась к ней за спину. Она просто повернулась на красных каблуках, а цепь продолжала со свистом разрезать воздух над головой, все быстрей и быстрей с каждым поворотом.

— Кое-кто тут до ужаса сблизился с тьмой, да? — пропела Дороти, щелкая цепью как хлыстом и направляя ее в мою сторону.

Я увернулась. Магия пульсировала в венах, как наркотик, подталкивая двигаться быстрее, чем Дороти — да и любой человек — вообще могла предвидеть. Так быстро, что невозможно было понять, телепортируюсь я или нет. Меч изящным полукругом рассек воздух. Когда-то это помогло ее достать, может, сработает и снова. Но чтобы воплотить этот план, нужно подобраться к Дороти поближе. А это легче сказать, чем сделать. Как бы быстро я ни уворачивалась, пригибалась, отступала от ударов и постоянно ныряла то в реальность, то из нее, цепь раскручивалась гораздо быстрей. Каждый раз, когда я думала, что сейчас перерублю этот кусок металла, цепь в последнее мгновение пропадала из пределов досягаемости.

А потом Дороти нанесла удар, цепь метнулась вперед и обвила мою шею, затягиваясь вокруг нее плотными кольцами. В тот же момент меч растворился, исчезая из руки, а я начала задыхаться. Я схватилась за шею, пытаясь освободиться, но чем большесопротивлялась, тем туже затягивалась цепь.

— М-м-м, а запеканка из лапши с тунцом? — задумчиво проговорила Дороти, словно бы сама с собой играя в какую-то игру. — Тетя Эм всегда делала самую вкусную запеканку. Лапша с тунцом и клубничная газировка. Теперь же я питаюсь безвкусной едой с такой же калорийностью! Не то чтобы я скучала по Канзасу. Он в скором времени все равно сгорит дотла, прямо как это место. Но есть там кое-какие вещи, с которыми жаль будет расстаться навсегда.

Была бы я чуточку поглупее, подумала бы, что Дороти и вовсе позабыла о своей противнице. А хватило бы дыхания хоть на пару слов, спросила бы, что она имеет в виду, говоря «Канзас сгорит дотла». Но единственное, о чем я могла думать в тот момент, — очередной глоток воздуха.

Голос Дороти был полон самодовольства и лишь едва заметно приправлен тонкой ноткой тоски:

— Теперь, после потери милого трусливого друга Льва, мне нужен новый раб. А в тебе, Эми Гамм, силы заметно больше, чем в его крошечных коготках. Из тебя выйдет идеальная прислужница.

Она поманила меня тонким пальчиком и, словно невзначай, легонько потянула за поводок. И как бы ни хотелось остаться на месте, сделать этого не получилось. Цепь давала Дороти какую-то власть над пленником. И я ощутила, как послушно подхожу ближе.

— Хорошая девочка! Я уже могу заверить, что из тебя получится умный и послушный монстр.

Был такой соблазн — просто взять и сдаться. В этот момент казалось, что нет ничего лучше, чем навечно перестать сражаться. Забыть обо всем, раз и навсегда подчиниться ее силе. Чтобы не нужно было переживать о всякой ерунде. Я продолжала идти вперед, частично ощущая облегчение, что скоро это закончится. И все же другой голос на самых задворках сознания подстегивал меня не сдаваться. Голос не чужой, а мой собственный. Мне нельзя сдаваться. Как бы ни хотелось, каким бы хорошим ни казался этот выход, я знала, что не могу так сделать после всего, что пережила.

Если что и отличало меня от Дороти, то именно это. Мы были похожи когда-то, только она сдалась. Покорилась. Магии, туфлям, Глинде, нашептывающей советы в самое ухо. А я не сдамся. Теперь мы стояли лицом к лицу, так близко, что аромат дыхания Дороти, когда она говорила, перебивал все остальные ощущения. Изо рта у нее пахло прокисшей клубникой.

— Нужно отдать тебе должное, — проговорила она. — За короткое время с нашей последней встречи ты развила в себе кое-какой талант. Пожалуй, это чувство магического стиля. Ты действительно потихоньку находишь собственный. Только вот, как уже было сказано, слишком полагаешься на всякое старье, слишком. Теневая телепортация — это уже совсем не оригинально, разве нет? Хм, несколько предсказуемо? Ну, не страшно, нам просто нужно будет научить тебя парочке новых трюков.

Новых трюков. Миновав Туман сомнений, я была почти уверена, что оказалась там лишь потому, что меня хотели заставить сдаться. Отступить, потерять себя. Сейчас же понимала, как была неправа. Не напрасно нас завела туда дорога из желтого кирпича, не напрасно ждал Магрил. Только лишь благодаря пути через Туман сомнений я знала теперь, что должна делать. Все просто. Как и учил Магрил. Я просто должна быть самой собой.

Я могу. И буду. Для этого даже не нужен клинок. Ведь он — часть меня.

— А как тебе такой трюк? — прохрипела я, голыми руками рванув поводок. От сжатых кулаков разлился клокочущий мрак, окутав сковывающие меня путы, и звенья цепи начали разрушаться. Когда я освободилась, раздался щелчок, и привязь, на которой держала меня Дороти, распалась на мелкие кусочки, звенья разлетелись по земле, осыпаясь прахом, превращаясь в тень.

Дороти в ужасе отпрянула, а когда в руке моей в одно мгновение появился клинок, на лице ее отразилось бесконечное удивление. Воспользовавшись замешательством, я занесла руку с клинком и пронзила лезвием сердце противницы. Я не отпускала, пока лезвие не прошло сквозь все тело и со спины не показался окровавленный его кончик.

Дороти завизжала, сгибаясь от боли. Рот ее распахнулся, а глаза вылезли из орбит; гладкая фарфорово-белая кожа стала дряблой и сморщенной, словно Дороти за секунду постарела лет на двадцать. И она начала зеленеть. Я сделала это. Убила ее!

Я застыла над Дороти, победно вскинув в воздух кулак, и призвала еще больше тьмы, позволяя ей течь сквозь тело. Дело сделано. Я убила ее. Вот она, истинная сущность. Вот какой мне суждено было стать.

А потом Дороти поднялась.

21

Дороти была шокирована собственным состоянием не меньше, чем я, когда увидела, как она вновь встает на ноги. Она не умерла. Я сделала все, что только могла, но этого оказалось недостаточно. И Дороти была удивлена этому столь же сильно. Она уставилась на меня, потом осмотрела себя. Из ее груди так и торчала рукоять клинка. Дороти рассмеялась. А потом с силой, большей, чем должна была остаться в ее теле, пнула меня острым каблуком в живот, отправляя в полет. Стоило только с трудом подняться на ноги, она взмахнула рукой, посылая разряд энергии прямо в грудь. Все тело содрогнулось в конвульсиях, каждый нерв пронзила дикая боль, и я вновь упала на землю.

Дороти выдернула клинок из груди. Во все стороны брызнула кровь, но моя противница, казалось, не испытывала ни малейшей боли. Она с любопытством рассматривала клинок, который держала в вытянутой руке. Невозможно! Как она смогла это сделать? Клинок — часть меня. Никто больше не в силах прикоснуться к нему, пока я сама не решу пустить его в ход. Но в то же время после всего случившегося Дороти и в живых уже не должно быть.

— Так-так-так, — проговорила она. — Не знаю, что произошло, но думаю, твой ножик не работает. Но он крутой, к слову. — Дороти взвесила рукоять на ладони. — На вид магический. Черномагический.

Теперь Дороти наступала, размахивая моим клинком. А я могла только лежать, содрогаясь от боли, и ждать своей участи. Красные туфли светились от переполняющей их магии, и с каждым новым шагом она будто бы становилась все сильней и сильней. Даже не напрягаясь и, кажется, вовсе не задумываясь, она призвала настоящий шторм: разряды молний били с неба, проходя сквозь ее тело и собираясь в туфлях, словно Дороти была живым сосудом для всей магии, имеющейся в Стране Оз.

Возможно ли, что каким-то образом я сделала ее только сильнее?

— Итак. Кажется, у тебя небольшая проблема. Насколько могу судить, ты не в силах меня убить, не правда ли? Думаю, настало время молить о пощаде.

— Размечталась! Не в этой жизни. Хотя все равно ты скоро умрешь, — воспротивилась я. Но понимала: она права. Может, как и сказал Волшебник, мне до сих пор не хватает мозгов Страшилы, или проблема в чем-то ином, но пока победить ее невозможно. Только не так.

Единственное, что можно было сейчас сделать, — сбежать в то место, где я точно буду в безопасности. Так что оригинально это или нет, но я скользнула во тьму, ощущая, как она обволакивает тело, словно родное и любимое одеяло. Я зарылась в него как можно глубже, скрываясь от языков пламени, запаха огня, криков — скрываясь от целого мира, пока все-все вокруг не стало черным-черно.

Все, кроме одного. Того, от чего я действительно пыталась спрятаться. Посреди абсолютной пустоты теневого мира Дороти казалась неимоверно яркой. Глаза ее были такими голубыми, что даже светились, а лицо, которое до этого радовало меня болезненным бледно-зеленым оттенком, теперь стало своим насыщенно-зеленым с алыми, словно мультяшная кровь, губами. Но самыми красными оказались ее туфли. Они были столь яркими, что приходилось отводить взгляд.

Даже здесь мне не удалось скрыться от Дороти.

— Думаешь, только тебе одной известно о Темноземье? — в бешенстве спросила она. — О, милая, это измерение можно назвать моей личной гостиной. Должна признать, ни разу еще не встречала человека, который тоже смог бы сюда попасть — даже у Глинды не получается. Видимо, это умение, присущее канзасцам!

Сложно описать, насколько бессильной я чувствовала себя в тот момент. Это было совсем не то бессилие, что пришлось пережить, оказавшись закованной в магические цепи. Не было больше ощущения, будто я загипнотизирована — попала в плен к Дороти, было лишь отчаяние, мне казалось, что я ничего не смогу изменить, как бы ни старалась, и зачем тогда пытаться?

Дороти с любопытством осмотрела мой клинок. Тот факт, что она держала его в руках, вызывал в душе странное, ужасное ощущение. Будто ты маленький ребенок, который ворочает языком в дырке, оставшейся от только что выпавшего зуба.

Дороти явно наслаждалась моей растерянностью.

— Сомневаюсь, что смогу ранить тебя этим, — проговорила она. — Но, полагаю, пока клинок у меня, ты не сможешь ринуться в бой. Проверим теорию?

Дороти вытянула руку и коснулась острием клинка моей ключицы. Я не сопротивлялась. Она провела лезвием по шее, весьма ощутимо надавливая на него, чтобы я почувствовала. Но не было ни крови, ни боли.

— Как я и думала, — подытожила Дороти. — Знаешь, стоит пожить здесь немного, и на такие вещи появляется нюх. Впрочем, не важно. Мне просто нужно подойти к делу творчески. — Она ненадолго замолчала. — Ой, забудь! Ты не можешь убить меня, я — тебя, предсказуемо, да? Возможно, есть какое-нибудь дурацкое пророчество по этому поводу — такое всегда найдется, согласна? Избранные и прочее бла-бла-бла. Кто может сказать наверняка? Хорошая новость: мне все равно нет нужды тебя убивать. О, хотелось бы, но, как вечно напоминает Глинда, нельзя получить всего, что ты хочешь. Даже мне. Но у всех есть свои желания и потребности. А единственная моя потребность, — Дороти ухватилась за ремень моей сумки и резко дернула, разорвав его, — вот это.

— Нет, — возмутилась я.

— Да, — ответила она, заглядывая внутрь сумки. — Посмотрим. Одно механическое сердце. Есть. Один искусственный хвост. Есть. И… учебник французского? Пожалуй, он тоже может быть полезен. Порой не знаешь, когда захочется получить образование. — Дороти смахнула с лица прядь волос, и тьма начала таять.

Когда мир вернулся к нормальным цветам, я увидела, что битва уже окончена. Совсем. От парящего острова, на котором мы находились, остались лишь выжженные, обугленные остатки земли и камней, и только пара маленьких огоньков еще тлела на обломках.

Посреди всего этого неподвижно лежала Многоцветка, ее изящная ручка обвивалась вокруг безжизненного хвоста Хитклиффа. Пораженный Нокс стоял подле них на коленях, лицо его было покрыто кровью, грязью и золой, а обычно непокорные волосы почти полностью выгорели.

Битва была окончена, и мы ее проиграли. Я проиграла. Глинда высилась над нами, скрестив руки на груди, поза ее выражала одновременно победу и нетерпение.

— Вот ты где, — воскликнула Глинда, когда Дороти, шатаясь, выскочила рядом с ней из тьмы. — Я уже начала серьезно думать, что придется уходить без тебя.

— Я добыла то, за чем мы приходили, — возвестила Дороти, победно демонстрируя мою сумку.

— А девчонка еще жива. Любопытно.

Дороти пожала плечами.

— Знаешь же, насколько магия бывает… раздражающей, — ответила она, заканчивая собственную мысль.

— Бывает, — согласилась Глинда.

— Должно быть, имеется какое-нибудь идиотское правило, о котором никто не помнит. Она, кстати, тоже не может меня убить.

— Неважно. Девчонка теперь — лишь мелкое неудобство. Так что думаешь? Может, возьмем их с собой? — спросила Глинда. — Приспособим к работе? Маленький орденский чародей может мыть окна, ведьма из Канзаса — стать служанкой, а из симпатичного паренька за валуном, — она махнула рукой, и большой кусок скалы сбоку от волшебницы исчез, открывая укромное местечко, в котором спрятался трусливый Ярк, — может получиться очень интересная игрушка.

Хоть Глинда и говорила уверенно, но было заметно, что слова ее во многом просто бравада. Может, они с Дороти и выиграли, но не вышли сухими из воды. Дороти выглядела старой и дряхлой, кожа ее оставалась тошнотно-зеленой, и даже Глинда казалась измученной. Собранные в пучок волосы волшебницы растрепались, доспехи в паре мест были пробиты, а на руке, от плеча к локтю, растянулась огромная рана. Если бы у нее еще оставались силы, Глнда сделала бы с нами все, что хотела. Но она медлила. А это означало, что они попали в трудное положение, желали они это признать или нет.

Дороти с раздраженным стоном покачала головой, стараясь показать, будто ей действительно все абсолютно без разницы.

— С ними слишком много проблем, — заявила она. — Мы снова контролируем Озму. Нашли то, за чем пришли. Радужная фея со своей зверушкой мертва, а этот мерзкий так называемый рай сгорел до основания. Вскоре мы сделаем то же самое с местом, которое я некогда звала домом. Давай-ка пойдем отсюда.

— Твое желание — закон, — проговорила Глинда. — Пока-пока! Цветка была прекраснейшей хозяйкой, но даже самое замечательное чаепитие когда-нибудь подходит к концу. Мы с Дороти опаздываем на очень важную встречу, правда ведь, душа моя?

— Да, несомненно. — Дороти опустила глаза, рассматривая тела на земле, а потом бросила на меня короткий взгляд. — Терпеть не могу оставлять после себя такой бардак, но, думаю, девчонка из трейлерного парка в свое время уже успела порыться в помоях. — Она едва заметно мне подмигнула. — Правда, я не скажу, что знаю, как это бывает.

Скованная цепями Озма, висящая все там же, на месте Пита, внезапно ни с того ни с сего громко завизжала. Ей понадобилось много времени, чтобы прийти в себя, но теперь принцесса, кажется, поняла, что стала пленницей.

— Приказываю тебе! — закричала Озма. — Именем древней магии, что…

— Вот он, так любимый нами королевский дух! — сказала Глинда, едва не лопаясь от смеха.

Дороти махнула рукой: цепи затянулись туже, и Озма затихла. А потом Глинда щелкнула пальцами, и все трое исчезли в облаке розового дыма и блесток.

22

Глинда, Дороти и Озма исчезли. Водопады и острова, парящие вокруг них, были разрушены. Из-за горизонта поднималось солнце, и багровые небеса были полны пыли, пепла, тлеющих угольков и жалких останков поджаренных радуг.

Вдали, на месте, где раньше была Радужная цитадель, теперь возвышался лишь колыхающийся столб сине-черного дыма. Кадр, на котором запечатлено незадавшееся утро после вечеринки-сюрприза.

Мы с Ноксом не могли даже посмотреть друг другу в глаза. А Ярк застыл, стоически глядя на развалины островов, и солнце медленно поднималось над его головой. Он вытряхнул из портсигара одинокую сигарету.

— Моя последняя, — проговорил Ярк. — Как полагаю, навеки. Больше не осталось радуг. Наверное, стоит ей насладиться, а? — Но, вместо того чтобы поджечь сигарету, он аккуратно положил ее обратно и похлопал ладонью портсигар, словно тот — истинное сокровище.

Ярк подошел к неподвижному, безвольному телу Многоцветки и, опустившись на колени, коснулся ее лица.

— Она была нечто, — сказал он. — Слово даю, никогда не понимал, что она во мне нашла. Ну правда, — и склонился для поцелуя.

Губы Ярка коснулись ее, и тело Многоцветки в последний раз засияло. Когда он отстранился, маленькая слабая желтая искорка сорвалась с ее рта, принимаясь поедать саму девушку, пока та не стала бесформенной лужей, переливающейся всеми цветами радуги, словно нефть на свету. Когда тело окончательно потеряло форму, лужица начала вытягиваться, взмывая в небо дрожащей светящейся полосой, сперва медленно, потом все быстрей. Радугой.

Мы смотрели, как она утекает. И когда потухла последняя радуга, Ярк обратил внимание на Хитклиффа. Он осторожно развязал ленточку на подбородке гигантского кота и снял дарованный Многоцветкой рог.

— Вот, — сказал Ярк, протягивая его Ноксу. — Это может пригодиться. Знаете, он же настоящий, от реального единорога. Цветка забрала рог себе, когда одно из этих глупых созданий умерло, врезавшись в окно кухни. Бедняги даже дурнее птиц. Боже, с тех пор целая вечность прошла. Но все же найти хоть один рог — редкость. И он волшебный, может творить всякие безумные фокусы. Еще увидите.

— Не хочешь оставить себе? — поинтересовался Нокс. — Он должен быть твоим.

— Нет… Я только печалиться буду. Да и что мне с ним делать? Он, скорей всего, просто потеряется, как все остальное. А мне опять пора в путь.

Ярк провел за ухом и вытянул золотистую пуговицу.

— Мой личный фокус, — пояснил он, держа ее на утреннем свету. — Но хороший. Родители всегда говорили, что я ярок, как начищенная пуговка. Цветка же понимала, как я скучаю, когда она пытается держать меня взаперти, так что специально наколдовала их, чтобы я мог уйти в любое время, когда только пожелаю. «Не хочу, чтоб моя птичка сидела в клетке», — говорила она. Даже не парилась, когда я порой сваливал, не сказав, когда вернусь. Ну да ладно. У меня лишь парочка осталась, но думаю, они и не нужны больше. Сюда-то уже не вернусь, наверно…

Он выудил еще одну пуговицу и протянул ее мне.

— Твори добро, детка, — сказал Ярк. — Может, еще увидимся.

— Куда ты собираешься пойти? — спросила его я.

— Куда еще? — изумился он. — Теряться.

Он щелкнул ногтем по пуговице, подкидывая ее. Она пару раз перевернулась в воздухе и взорвалась, осыпая все сверкающим душем, а на этом месте появилась обычная деревянная дверь. Она спокойно стояла посреди камней — просто дверь, без стен или пола.

Ярк повернул тугую стеклянную ручку, распахивая дверь, и прошел сквозь проем. Дверь исчезла, стоило только ему закрыть ее за спиной, а я так и осталась смотреть на пустое место, где она была пару секунд назад.

Ничего не говоря, я подошла к краю острова, который теперь стал лишь парящей глыбой выжженной скалы, и присела, свесив ноги навстречу бескрайнему опустошенному небу. Нокс опустился рядом, и мы просто сидели в тишине, смотря, как наступает рассвет.

— Что ж, — сказала я чародею, когда солнце вышло из-за горизонта. — Видимо, остались только мы. Что будем делать теперь?

— Не знаю, — проговорил он. — Правда не знаю.

— А догадываешься, чего хочу я?

— Ага, — отозвался Нокс. — Пожалуй, догадываюсь.

Я понимала, что он думает о том же, но все равно сказала:

— Мне хотелось бы просто остаться здесь. Лишь вдвоем. Попробовать восстановить это место. Пусть бы мы сделали его не таким, каким оно было раньше, но зато оно нравилось бы нам самим.

— Словно только наше.

— Именно. Сделать его своим домом. — Мне не понадобилось добавлять очевидное. То, о чем мы и так думали: первым настоящим домом для нас обоих.

— Мне бы тоже этого хотелось, — согласился Нокс, и голос его дрогнул. — Может, в следующий раз.

— Угу. В следующий.

Я отвернулась, а Нокс поднялся и подошел ко все еще лежащему на земле телу Хитклиффа.

— Ты был прав, — добавила я. — Насчет Пита. Мне стоило тебя послушать.

— Это ничего бы не изменило, — бросил он. — Все уже было сделано.

— Прежде всего, мне не стоило ему доверять.

— Нет же, — заявил Нокс. — Стоило. Потому что в этом вся ты.

Я не задумывалась об этом, но, наверное, в чем-то чародей был прав.

— Может, стоит найти Момби? — предложил Нокс. — Может, ей уже лучше? И она знает, что делать?

Нет. Я уже по горло сыта всеми этими «может», сыта поисками и беготней за какими-то волшебными предметами. Сыта извечными приказами и тем, что меня используют, словно пешку в игре. И теперь, если кому и буду доверять, то только себе.

— Забудь о Момби, — сказала я. — Мы найдем Дороти и убьем ее. Мы добьемся счастливого конца.

Казалось, Нокс слишком устал, чтобы спорить. Я тоже вымоталась, но вместе с этим безумно волновалась, хотела действовать, а не тратить время впустую. Достав пуговицу, которую дал нам Ярк, я так же, как и он недавно, подкинула ее в воздух. Появилась дверь.

К черту! Я понятия не имела, куда она нас заведет, но все же шагнула в проем. Может, хоть раз магия окажется на моей стороне. Но нет, вместо этого дверь завела в тупик, заставила уткнуться в стену. В прямом смысле этого слова. В желтую кирпичную стену.

23

Переносная дверь Ярка вернула нас на землю, где облака вновь были в сотне футов над головой, а не растягивались на множество миль под ногами. Нокс отстал от меня всего на секунду. Едва он переступил порог портала, как дверь захлопнулась и исчезла, а мы остались стоять и в изумлении смотреть на выросшее на пути препятствие.

Взмывая над полем, дорога из желтого кирпича превращалась в сияющую стену. Стену столь высокую, что нечего было и пытаться дотянуться до ее верха, и столь длинную, что казалось, она бесконечна, а перебраться на другую сторону невозможно.

— Это можно назвать «потерялись»? — спросила я, прижимая к ней ладони. Может, стоило найти другой способ вернуться обратно на землю, а не тот, который мы выбрали?

— Сначала это казалось хорошей идеей, — сказал Нокс, вторя моим мыслям. — Как думаешь, что на другой стороне?

— Пожалуй, я смогу сейчас это выяснить.

Но, не успев еще даже попробовать телепортироваться, я почувствовала, что так просто с этим не справиться. И чутье меня не подвело. Когда я попыталась растаять в тенях — тех самых, что Дороти назвала Темноземьем, — и проскользнуть через стену, то натолкнулась на какую-то странную силу. Вместо того чтобы оказаться по другую сторону преграды, я вновь материализовалась дальше от нее, в десяти шагах от первоначального места. Тело охватила слабость, а голова внезапно заболела, словно я попыталась биться ею о кирпичи. Во рту чувствовался металлический привкус.

— Странно, — проговорила я.

— Да не особо, — отозвался Нокс. — Дорога — это не шутки. Момби как-то сказала, что она — чистое проявление магии Страны Оз как таковой, и сейчас, когда магия возвращается, уверен, дорога становится даже сильней, чем прежде. Ты видела, как бывает. У нее собственный разум. Похоже, она не желает никого пускать дальше этого места. И, судя по всему, без боя дорога сдаваться не собирается.

Я пощупала стену, проведя пальцами по гладким кирпичам, сверкающим в солнечном свете, словно золото. Картина такая прекрасная, что при других обстоятельствах я бы застыла в благоговейном восторге.

Не знаю, что я искала. Потайную кнопку, которая открыла бы проход, как в книгах о Нэнси Дрю? Я рассмеялась над ироничностью этой мысли. Хотя, если подумать, каково было бы оказаться не в этом книжном мире, а в любом другом? Там, где не нужно беспокоиться ни о чем, кроме исчезнувших наследниц и украденных украшений? «В следующий раз обязательно проверю», — пообещала я себе. Но в этот раз удача повернулась ко мне спиной. Даже если среди кирпичей и был спрятан какой-нибудь переключатель, найти его было нереально. Потребовалось бы несколько недель — и то, если бы повезло, — чтобы осмотреть каждый дюйм стены в его поисках.

— И что же нам теперь делать? — озвучила я свои мысли, ударив кулаком о стену. — Знаешь какие-нибудь полетные заклинания?

Полеты никогда не были моей фишкой. Парение? Быть может. Легкая левитация от случая к случаю? Замечательно. Но реальные полеты я видела только в исполнении Момби, и даже ей они давались с огромными усилиями.

— Не-а, — ответил Нокс. — Но никто не говорит, что мы обязаны перебраться через стену. Черт знает, что там за ней! Может, лучше направимся в другую сторону, к своим? Попробуем отыскать Орден и вместе придумать полноценный план?

— Ау, экстренный выпуск новостей, — провозгласила я. — Нет больше никакого Ордена. Момби ранена, Гламора, возможно, мертва. Где все остальные — неизвестно. Остались только мы с тобой. Слушай, дверь Ярка привела нас сюда не без причины. Если какая-то сила старается не пустить нас туда, значит, на другой стороне таится что-то важное.

— Может, получится перелезть? — задумчиво пробормотал Нокс. — Никогда не был профи в растительной магии, но…

Он провел ладонью над землей, и из нее появились две зеленые лозы, быстро разросшиеся до самого верха стены.

Меня передернуло: вспомнила, как приходилось лезть по канату на физкультуре. Мне никогда не удавалось преодолеть даже половину пути наверх. Не так уж мне и хочется проверять, насколько за последнее время удалось улучшить навыки. Особенно в такой день, как сегодня. Но мне не пришлось волноваться. Когда Нокс дернул за только выросшие лозы, проверяя их на прочность, те мгновенно завяли в его ладонях.

— Чтоб его! — выругался Нокс. — Хотя… неудивительно.

Я же просто стояла, пытаясь сообразить, что делать дальше. Может, правда стоит повернуть назад и направиться в другую сторону? Я так вымоталась. Отдых. Вот что нужно больше всего. Место, где можно было бы передохнуть. И я не сон имею в виду. От него бы тоже не отказалась, конечно, но в действительности мне хочется… скажем, перерыва, чтобы не быть в постоянном напряжении, не гадать, что будет дальше, и не видеть, как умирают люди, будучи не в силах хоть как-то это предотвратить. Перерыва от убийств. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы это обязательство легло на чужие плечи.

Я издала крик, полный искреннего отчаяния, и шибанула по стене кулаком. Когда это отдалось приятным ощущением в душе, повторила снова. Тогда-то я и почувствовала, как внутри что-то треснуло. Я все продолжала кричать и бить в стену, кричать и бить. Каким-то извращенным образом это приносило удовольствие. Именно так я желала поступить с Дороти и Глиндой. С Момби и Гламорой — за то, что втянули меня во все это. С Питом, который предал нас. И Волшебником… просто за то, что он — Волшебник. Со всеми, чтоб им пусто было!

Именно так всегда хотелось отплатить каждому, кто меня недооценивал, задирал и бросал. Просто взять и ударить. Но хоть я и была отстранена от учебы, я даже пальцем не коснулась Мэдисон.

Так что сейчас продолжала колотить стену, не обращая внимания, что костяшки уже кровоточили и что все это абсолютно бессмысленная трата времени. Если честно, было в боли и в ощущении бессмысленности происходящего что-то возбуждающее.

— Эми! — воскликнул Нокс, шокированный подобным поведением.

Я не обратила внимания. Мне было плевать.

Я была настолько охвачена яростью, что даже не заметила, как все сильнее и сильнее притуплялась боль, чем дольше я колотила о стену. Не заметила и того, что с каждым новым ударом я становилась все больше. Сильнее. Или того, что капли крови, срывающиеся с кулаков, впитывались в кирпичи и те один за другим окрашивались в черный цвет. Теперь, когда я без разбора колотила по кирпичам, от них во все стороны разлеталась каменная крошка. Не знаю, сколько времени заняло это — пять минут, час или даже день, — но черной к этому моменту стала вся стена, зараженная темной магией, которую я больше не могла контролировать.

Когда я испустила очередной крик — такой громкий, что стена в прямом смысле пошатнулась от его звука, — по черной поверхности кирпичей поползла тонкая золотистая трещинка. А когда вновь ударила, раздался оглушительный грохот, похожий на раскат грома, и стена раскололась.

Кирпичи посыпались на землю, словно костяшки домино: сперва несколько первых, а за ними все последующие. Сотни, тысячи. Стена обрушилась прямо у меня на глазах.

Я разбила ее. Вся эта чертова бесконечная стена стала обсидиановой пылью в ладонях, и я стояла на коленях поверх нее. Но все равно не останавливалась. Даже когда со всем было покончено, я продолжала колотить кулаками по оставшейся пыли. Я чувствовала себя гораздо сильней, чем обычно, словно впитала всю содержавшуюся в стене магию. И мне это нравилось.

— Эми, — раздался голос Нокса.

Я не обращала на него внимания, пока не почувствовала прикосновения к своему плечу, и тогда, обернувшись к чародею, я зарычала. Зарычала, словно дикий зверь.

— Эми, — повторил Нокс. — Все хорошо.

Он опустился на колени рядом со мной, одной рукой приобнимая за плечи и притягивая к своей груди. Все еще дрожа, я прижалась к Ноксу, который в этот момент показался удивительно маленьким.

— Просто… это уже слишком, — проговорила я. Казалось, в любую секунду из глаз польются слезы. Я хотела заплакать, но не могла — перешла черту, за которой больше не было слез.

— Знаю, — уверил Нокс. — Знаю. Но скоро все кончится. Просто обязано кончиться.

Я растворялась в нем. В руках Нокса я чувствовала себя такой защищенной — возможно, впервые за всю жизнь, — что, если бы могла, стала бы его частью. Лишь бы навсегда сохранить это ощущение безопасности и безмятежности.

Но тут я заглянула в глаза чародея, замечая плещущийся в них страх, и поняла вдруг, что боится он меня. Сначала я подумала, что виной всему увиденная им сцена, но потом поймала собственное отражение — всего лишь мимолетный проблеск в его светло-серых глазах — и осознала, что напугала Нокса не тем, что сотворила. А тем, кем стала.

Вздрогнув, я вывернулась из его рук и опустила голову, разглядывая собственное тело. Это действительно я? Мои руки, плечи и даже ноги — все тело — бугрились мышцами и вздутыми венами и были покрыты тонким слоем шерсти, напоминающей на вид бархат насыщенного изумрудного оттенка. А пальцы украшали бритвенно-острые кроваво-красные когти.

Начиная паниковать, я прижала ко лбу ладонь в надежде, что увиденное в глазах Нокса отражение лишь плод моей фантазии. Но нет. Чуть выше висков, прямо у линии роста волос, ощущались два плотных загнутых отростка. Небольшие, но все же настоящие. У меня выросли рога.

— Эми, — вновь позвал Нокс.

Я вскочила на ноги, но чародей схватил меня за запястье и дернул обратно к себе. Было так ужасно стыдно, что хотелось просто взять и убежать. И можно было. Я стала намного сильнее Нокса и гораздо крупнее. Его тело казалось маленьким лишь потому, что он теперь и был маленьким, по крайней мере по сравнению со мной. За время недавней борьбы с дорогой из желтого кирпича я превратилась в другое существо. Огромное и пугающее. Случилось то, чего я всегда боялась. Я стала монстром.

Не хотелось, чтобы Нокс видел меня такой, но я все же сдержалась, не вырвалась и не сбежала. Ранить его по неосторожности тоже не хотелось. Я не знала возможностей собственных сил, поэтому осталась на месте, позволив удержать себя.

— Я не хотела…

— Я знаю, — сказал он. — Знаю.

Мы долго просидели так: я тряслась в его руках, а Нокс крепко сжимал меня в объятиях и говорил, что все будет хорошо. Он повторял это вновь и вновь, и я начала успокаиваться, а вселившееся в тело нечто стало медленно ускользать. Ужасней всего было то, что я хотела удержать его. Не желала отпускать. Но заставила себя смириться и вскоре ощутила, как уменьшаются рога, когти втягиваются обратно в пальцы, а кожа возвращается в нормальное состояние. Я снова стала самой собой.

— Что случилось? — спросила я, когда наконец поняла, что могу спокойно разговаривать.

— Ты потеряла контроль, — ответил Нокс. — Это все магия. Ты позволила ей взять над собой верх. Тем существом была не ты.

Хотелось поверить его словам, но получалось с трудом. А что, если это все же была я? А потом я отвела взгляд от Нокса, и все самокопание как рукой сняло, когда стало понятно, где мы оказались. Охваченная своим временным безумием, я потеряла смысл собственных поступков, позабыла, зачем на самом деле хотела попасть на другую сторону стены. Я обернулась, и взгляду предстало то, что она защищала.

Мы сидели на краю Изумрудного города. Или, скорее, того, что некогда им было. Не уверена, что его до сих пор можно называть Изумрудным — город сильно изменился.

Казалось, он пережил падение атомной бомбы. Некогда сияющая и оживленная главная улица теперь была пуста, полна мусора и обломков. Здания, которые остались целы, были теперь пустыми каркасами с обгорелыми фасадами и зияющими провалами окон. Пышные, величественные сады, в которых раньше отдыхала Дороти, оказались почти уничтожены, все фонтаны разбиты, цветы мертвы и затянуты свежими зловещими побегами.

Но, присмотревшись внимательнее, можно было заметить повсюду следы былого величия. Несмотря на крах и запустение, улицы были полны блеска, который, видимо, исходил от миллиона рассыпанных камней — в основном изумрудов, но среди них были и бриллианты, и рубины, и аметисты. То тут, то там светились кляксы расплавившегося и вновь застывшего золота, похожие на лужи после грозы. А в самом центре этих развалин возвышался Изумрудный дворец, его величественные башни сменились плотным клубком извилистых, похожих на щупальца шпилей, которые устремлялись так высоко в небеса, что вершины их скрывались в тяжелых темных тучах. Вся эта конструкция оказалась покрыта сажей и пылью и оплетена густой порослью плюща. Однако было в ней что-то такое, от чего у меня перехватило дыхание. В полнейшей тишине, окутавшей всю округу, дворец больше напоминал храм, подобный памятнику какому-то древнему, давно забытому богу.

При взгляде на него мне вспомнились сказанные кем-то слова. Я определенно слышала их… Да, так сказала одна из обезьян в совете королевы Лулу! Во-первых, дворец, кажется, растет. Тогда я не имела ни малейшего понятия, что это могло бы означать. Слова показались такими странными, что я просто не обратила на них внимания, когда услышала. Зато теперь все встало на свои места.

Обезьяна оказалась права. Каким-то образом дворец стал больше, чем когда я его покинула. Намного больше. Может, он рос и сейчас: когда я понаблюдала чуть дольше, то сообразила, что дворец движется, словно живое существо. Словно он дышит.

Я хотела спросить Нокса, что, по его мнению, произошло здесь, но не успела — краем глаза заметила какое-то движение. В тот же момент из всех трещин, переулков и окон, из канализационных решеток и водосточных канав, из-за всех оставшихся зданий выбралась, наступая на нас, целая армия обезьян. Во главе их стояла королева Лулу, облаченная в военную форму и сжимающая в лапах маленький серебряный револьвер.

— Эми, — сказала Лулу, — а ты умеешь эффектно появляться. Мы ждали тебя.

24

— Ты была права, — сказала Лулу, подойдя ближе. Остальной обезьяний отряд держался позади и молча наблюдал за ними. — Ты сказала, что мы не можем просто сидеть на деревьях, ожидая, пока проблемы сами свалятся на нашу голову. Мы слишком долго игнорировали все, что творится в остальных частях Страны Оз, а теперь только глянь, что произошло! Когда я услышала, что в городе творится какая-то чертовщина, то подумала, что лучше всего направиться именно сюда. Было ощущение, что рано или поздно ты обязательно появишься здесь.

— Что с Момби? — вмешался Нокс. — Она тоже здесь?

— Не-а, — отозвалась Лулу. — Прошлой ночью она исчезла из своей комнаты. Не представляю, куда она сбежала, у меня и другие проблемы для волнений есть.

— Что произошло с городом? — спросила я. — Где все?

Лулу расхохоталась.

— Все? Ушли, полагаю. По крайней мере, самые стойкие, кто не сбежал, когда вы со своими ребятами атаковали это место. Дороти исчезла, город разрушен — не так уж много причин было оставаться. А еще здесь небезопасно. Как-то неправильно. Здесь что-то мерзкое творится — тухленькое, похуже завалявшейся недельной селедки.

— Оно и видно, — согласилась я.

— Не представляю, в чем дело, но я посылала во дворец три разных отряда. Больше я их не видела. Зато мы заметили признаки жизни — одну парочку.

— Какую? — спросила я, навострив уши. — Кто здесь был?

— Глинда и Дороти пролетали мимо несколько часов назад — промчались прямо над стеной из желтого кирпича в розовом мыльном пузыре. Согласна, это не столь эффектно, сколь обратить в прах всю стену, но…

Сердце ушло в пятки, я огляделась, пытаясь найти хоть какой-то знак их пребывания здесь.

— Куда они направились? — спросила я у обезьяны. — Мы должны найти их. Срочно.

Лулу обнажила зубы и прищурилась.

— Сладенькая моя, будто бы я не знаю! — проговорила она. — Но и мы, обезьяны, без дела задницы не просиживали. — Лулу кинула косой взгляд на револьвер. — Дороти сбежала. Забрала Озму и устремилась прямиком в свое старое доброе логово. Во дворец.

— Она сказала, что хочет сделать?

— Думаешь, нам удалось с ними приятно поболтать? Если жаждешь быть в курсе планов Дороти, разузнай их сама. У тебя есть работенка, дорогуша. Мы с ребятами защитим город, а тебе лучше пошевеливаться.

Я плотно сжала челюсти, размышляя, куда все это нас заведет.

— Она пошла туда, — сказала Лулу и указала в сторону дворца, констатируя очевидный факт. — Хотела б я еще поболтать с тобой, но, коль уж честно, время и так поджимает. Удачи.

Я кинула взгляд на Нокса, тот кивнул в ответ. Толпа обезьян расступилась, освобождая проход, и мы двинулись в путь.

— На твоем месте я бы направилась к лабиринту! — крикнула вслед Лулу, когда мы уже уходили.

— А теперь вопросы задаю я, — заявил Нокс. — Что за чертовщина здесь творится?

Я была практически уверена, что вопрос этот риторический. Но даже если нет, ответить на него было невозможно. Я знала только, что какая-то сила перенесла нас сюда и, что бы тут ни происходило, дворец находится в самом центре событий.

Чем дальше мы устремлялись по разгромленным городским улицам, тем сильнее и ощутимее становилась угроза, исходящая из центра. Идущий рядом со мной Нокс выглядел больным и измотанным.

— Во дворце какое-то зло, — подал голос чародей. — Я чувствую его. — Хоть Нокс и не сказал это вслух, но ему было тяжело. Он дрожал, постепенно замедлял шаг и, уверена, боролся изо всех сил, только чтобы продолжать идти. — Словно бы дворец хочет, чтобы я повернул назад, — добавил он.

Я тоже чувствовала это. И могла с уверенностью сказать, что во дворце сосредоточилось зло. Но меня не отталкивало это ощущение, а, наоборот, притягивало ближе, будто бы где-то там проходила вечеринка, а я шла на звуки музыки. Или будто кто-то готовил вкуснейшее жаркое, а меня, голодную, влек к себе аромат еды. Но я об этом не сказала. Нокс опустил голову и упорно продолжал идти.

Вскоре мы подошли совсем близко, и я смогла воочию увидеть, насколько гротескным стал дворец. Он был покрыт мерзким слизистым мхом, а вместо богато украшенных позолоченных дверей, некогда служивших входом, красовалась какая-то жуткая скульптура: барельеф уродливого гигантского создания. Чем-то оно напоминало осьминога, но с большим количеством рук-щупалец и мерзкой пастью, полной острых оскаленных клыков.

— Что это за штука? — недоверчиво спросил Нокс.

Я не ответила, потому что заметила кое-что более тревожное. На ступеньках, словно давно выброшенная рваная тряпичная кукла, раскинув ноги и руки под неестественным углом, лежал Страшила. Голова его безвольно болталась, свисая набок. Он сам на себя не был похож!

— Черт! — выругалась я. — Шоу начинается.

Я призвала клинок в надежде, что это сражение будет быстрым, и в ужасе завизжала, увидев то, что появилось вместо него: неизвестно откуда и как в ладони моей материализовалась черная шипящая змея и теперь извивалась, зажатая в кулаке. Я не успела ее отбросить, и она уже оплела запястье и предплечье, покачивала головой и раскрыла пасть, собираясь атаковать.

Даже не подумав, я отослала ее обратно, действуя рефлекторно, так же как привыкла отправлять в никуда оставшийся без надобности клинок.

Нокс пялился на меня с открытым ртом. Но я вдруг поняла, что не особо удивлена случившемуся.

— Все дело в этом месте, — пояснила я. — Здесь повсюду зло. Оно просачивается в предметы и изменяет их.

Нам не удалось подольше подумать об этом — Страшила зашевелился. Сев, он поглядел на меня своими крошечными нарисованными глазками-пуговками и слабо улыбнулся.

— Привет, — сказал Страшила без единой нотки угрозы в голосе, которую привычно было слышать из его уст. Вместо истинного злодея он сейчас был похож на дядюшку-ученого, странного и лишь самую малость свихнувшегося. — Я вас знаю?

Я мгновенно заметила, что с ним что-то не так, но не сразу поняла что. А потом меня озарило: голова Страшилы выглядела деформированной и до странности плоской. Словно в ней чего-то не хватало. И я была практически уверена, что знаю, чего именно.

Без верного клинка, на который всегда можно положиться, появилось ощущение, будто я плохо подготовлена. Но есть же и иное оружие, которым можно воспользоваться. По крайней мере, так мне казалось. Однако после попытки зажечь пламя и метнуть файербол с пальцев сорвалось лишь облако тошнотворного зеленого дыма, пахнущего протухшими яйцами. Внутри все оборвалось — я осознала, что теперь на магию вообще нельзя будет положиться.

К счастью — по крайней мере пока, — казалось, что Страшила не представляет особой угрозы. Когда я взбежала по лестнице, подходя ближе, он не попытался ни напасть на меня, ни даже убраться с пути. Вместо этого Страшила просто сидел и бормотал себе что-то под нос. «Заклинание?» — задумалась я, напоминая себе не терять бдительности.

Я сообразила, только когда подошла поближе. Нет же, никакое это не заклинание.

— И тогда черт сказал поганке… — бормотал Страшила. — Нет, стойте. Давайте опять начну с начала. Две молодые блудницы и жулик пошли в…

Заметив, что кто-то идет к нему, Страшила вновь поднял голову и одарил меня таким взглядом, словно видел впервые.

— Я его уже тебе рассказывал? — спросил он и опустил глаза. Его голова из мешковины завалилась набок и хлопнулась на плечо. — Знаешь, когда-то я был очень-очень умным! Все так говорили. Я даже был настоящим королем, настоящим. А посмотри на меня теперь… — При этих словах его нарисованное лицо исказила гримаса горя, и Страшила принялся беззвучно рыдать.

— Кто? — спросила я, и без этого зная ответ.

— Дороти, — пробормотал он. — Моя добрая подруга Дороти. Как она могла?

Жалкое зрелище — видеть его, самого злобного и наводящего ужас приспешника Дороти, в таком состоянии. Но все же я не испытывала к нему сочувствия. Как я могла жалеть такое создание?

Я схватила его рукой за горло и вздернула вверх, крепко сжимая пальцы. Из криво вшитого рта донесся булькающий звук, когда Страшила попытался сделать глоток воздуха. Бульканье не прекращалось, а я сжимала все сильнее и сильнее. Он молотил набитыми соломой руками, но в действительности не сопротивлялся. Скорее даже для Страшилы это стало облегчением.

Наконец глаза моей жертвы распахнулись, он издал последний пронзительный писк, и соломенное тело безвольно обвисло. Вопрос, как Страшила вообще мог жить, всегда был для меня тайной и, скорее всего, ею и останется. Но, как бы то ни было, сейчас он мертв. Я его уничтожила.

Прежде чем отшвырнуть Страшилу, я схватилась за ткань его головы, сейчас свободно висящую, и дернула, отрывая ее от тела. Второе обезглавливание за день. Пожалуй, это можно назвать личным рекордом, а?

Стоило только внимательно изучить голову, вывернув ее наизнанку и высыпав содержимое на землю, как все подозренияподтвердились. Из плотного мешка вывалилась лишь кучка соломы, пара шариков ваты и прочие мелкие штуковины. Как я и подозревала, мозги Страшилы исчезли. Их уже забрала Дороти. Теперь все было у нее: сердце, мозги и хвост. Но зачем? Что она собирается с ними делать?

Я кинула голову Страшилы на землю и для верности потопталась по ней.

— Оу… — выдавил Нокс.

Сперва мне показалось, что это реакция на очередной акт моей бесстыдной жестокости, но тут чародей прижал палец к губам и шепнул:

— Прислушайся.

Первое время я ничего не замечала, но потом вдалеке, из глубин дворца, раздался грохот. Земля у нас под ногами задрожала, и в тот же момент барельеф с осьминогом ожил: его щупальца принялись извиваться, а глаза загорелись жутким зеленым светом. Медленно-медленно существо распахнуло пасть, открывая проход, достаточно большой, чтобы туда мог протиснуться человек.

Я покосилась на Нокса. Никогда еще не видела его в таком ужасе.

— Полагаю, можно расценивать это как приглашение, — решила я.

25

Внутри дворец был совершенно не похож на прежний, тот, в котором я выучила наизусть все коридоры, пока притворялась одной из самых преданных служанок Дороти.

Фактически в этом месте я никогда раньше не бывала. Разве только в кошмарах. Сперва я даже не поняла, на что смотрю. Огромный вестибюль, в который мы попали, был словно поставлен с ног на голову и вывернут наизнанку. Хотя фразы «с ног на голову» и «наизнанку» подразумевают какой-то определенный порядок вещей, а здесь же вообще не действовали законы физики. Будто на одной из картин Эшера^[15]: лестницы и ступени, плавающие в воздухе, которые образованы из ничего и ведут в никуда; мебель, стоящая на стенах, а над головой настоящие джунгли, растущие, казалось, прямо из потолка.

Я понятия не имела, что все это значит, но подсознательно понимала, что Лулу была права насчет дворца.

— Лабиринт, — выдохнула я. Это центр всего. Именно оттуда берет свое начало Страна Оз. И сейчас он обернулся вспять. — Нам нужно войти в него.

Нокс не слушал. Он был полностью дезориентирован, будто забыл, кто такой, и отчаянно осматривался, провожая все диким взглядом, словно искал выход. Но выход не нашелся. По крайней мере, насколько могла судить я. Дверь, через которую мы только что прошли, исчезла, стоило переступить порог.

— Нокс, — яростно позвала я, хватая его за руку. — Соберись! Понимаю, это сложно, но мы обязаны найти Дороти и Озму. Выбора нет.

— Я… — начал он, но замолчал и лишь покачал головой. Не мог выдавить из себя ни слова.

— Ты мне нужен, — уверила я. — В одиночку я не справлюсь.

Кажется, эти слова возымели эффект. Нокс закусил губу, кивнул и подобрался.

— Ладно, — сказал он, глубоко вздохнув. — Я смогу. Все дело в этом месте. Оно кажется… неправильным. Выбивает меня из колеи.

— Знаю, — согласилась я. Понять, почему же оно действует на Нокса гораздо сильней, чем на меня, никак не получалось. Действительно, это место сбивает с толку, заставляет терять ориентацию в пространстве. Я едва могла смотреть прямо, а когда делала шаг вперед, вместо этого двигалась назад, будто на перемотке. Главная проблема в том, что я, черт возьми, не знаю, как во всей этой неразберихе мы еще собираемся что-то искать.

Вернее, я не знала, пока внимание не привлекла мелькнувшая на краю зрения алая вспышка. Я резко развернулась в сторону ее источника: Дороти!

На другом конце зала Дороти, ведя следом за собой Озму на контролирующем разум поводке, поднималась по движущейся лестнице. Ступени ее спиралью вились наверх к зеленой двери, подвешенной в воздухе примерно в миле над нами. Я не понимала, как вообще она могла подниматься так долго — потолки не выглядели настолько высокими, — но дела с пространством здесь обстоят так фантастически, что, видимо, лучше не пытаться ломать над этим голову.

— Сюда, — воскликнула я, хватая Нокса за руку и кинувшись бежать. Или пытаясь бежать. Чем больше я ускоряла шаг, тем сильнее реагировал лабиринт, замедляя нас, пока наконец не стало казаться, что мы бежим через желе. Если и дальше так пойдет, Дороти скроется гораздо быстрей, чем мне удастся до нее добраться.

— Как думаешь, сможешь телепортироваться? — поинтересовалась я у Нокса. Огромный риск. Неизвестно, работает ли вообще здесь телепортация. Такая нелепица творится с моей магией с тех пор, как мы попали в город. Но нам необходимо рискнуть.

— Могу попробовать, — с сомнением отозвался Нокс.

— Уверен?

Он сглотнул и ответил:

— Пожалуй.

Я не поверила. Но что еще можно сделать? Дороти нас пока не заметила, но зато уже миновала половину лестницы.

— Давай вместе, — решилась я.

Сжав ладонь Нокса с такой силой, что, наверное, перекрыла циркуляцию крови, я задержала дыхание и следом за собой утянула его в Темноземье. С первым же шагом во тьме я осознала, что совершила ошибку. Рука Нокса начала выскальзывать из захвата. Удерживать ее — словно пытаться хвататься за воду. Но сквозь туманную завесу, отделявшую меня от настоящего мира, было видно, что Дороти почти добралась до двери, которая уведет ее отсюда.

Тогда я вернулась в реальность. Сработало! Я оказалась в паре шагов от Дороти, и та до сих пор ничего не замечала. Но Нокса рядом не было. Озма уже вышла за дверь, а Дороти переступала через порог. В панике я оглянулась и увидела чародея — он стоял там же, где и раньше, и смотрел на меня с выражением крайнего ужаса на лице.

— Иди же! — закричал он. — Я догоню!

Я могла вернуться за ним, но вместо этого нырнула следом за Дороти в зеленую дверь за секунду до того, как та захлопнулась. И оказалась на краю великолепного дворцового сада, рядом с лабиринтом из живой изгороди. Именно он, по словам Пита, был местом сотворения всей Страны Оз.

Дороти и Озма шли прямиком к лабиринту. Когда-то Пит рассказал, что Дороти боится туда заходить: было в нем что-то пугающее, нечто особое, нашептывающее, что она ни за что не выживет, если попадет в центр. Но теперь, когда дорогу указывала Озма, Дороти, казалось, была решительно настроена добраться туда.

Лабиринт меня не пугал. Я уже бывала в нем раньше и знала, как стоит вести себя. Но также знала и другое: если вновь попытаюсь преодолеть его в одиночку, есть немалые шансы потеряться или навсегда упустить свою цель. Тогда я решила, что сейчас нужно действовать хитростью. А потому окутала себя чарами отвода глаз, чтобы Дороти меня не заметила. Не уверена, что это сработает, но лишним точно не будет.

Озма взмахнула скипетром и открыла проход среди зарослей. Когда она и Дороти устремились сквозь него, я практически наступала им на пятки. Озма знала, куда идти. Она ориентировалась в темных изгибах и поворотах лабиринта, даже не сомневаясь, какой проход стоит выбирать. То тут, то там принцесса останавливалась, где, казалось, и вовсе нет правильного пути, вновь взмахивала скипетром и открывала очередной тайный проход. Дороти следовала за ней, а я проскальзывала последней. Так мы вскоре достигли центра.

С последнего моего визита там все изменилось. Вместо крошечной, мощенной камнем площадки с маленькими лавочками и довольно грязным скромным фонтанчиком мы, миновав заросли кустарника, вышли на огромную пустынную площадь. Фонтан в ее центре был теперь величественным и богато украшенным, с великолепным витиеватым узором, оплетающим огромную мраморную чашу, из которой били в воздух струи воды. Рядом с ним стоял Волшебник.

— Как раз вовремя, — воскликнул он, увидев Дороти. Волшебник захлопнул карманные часы и спрятал их в нагрудный карман пиджака. — Я знал, что могу положиться на вас, Ваше Величество. Вы всегда умели добиться желаемого. Главный фокус — заставить думать, что вы сами этого пожелали.

— Заткнись, глупый старикашка, — выплюнула Дороти. — Я здесь не для того, чтобы играть в твои игры. Отойди, и я смогу наконец-то сделать то, что должна была давным-давно, — уничтожить это ужасное место раз и навсегда.

Волшебник лишь усмехнулся.

— Но по силам ли тебе подобное? — спросил он.

— Хватит с меня твоей наглости! — возмутилась Дороти, давая ему такую сильную пощечину, что звук ее эхом разнесся по площади. — Делай, что говорю, и готовь обещанный ритуал, пока я еще добрая.

Волшебник потер щеку, но, кажется, ни капли не оскорбился.

— Дело в том, — сказал он, когда злобный оскал Дороти неожиданно сменился самодовольной улыбкой, — что у власти теперь стоишь не ты. Не здесь, не сейчас. Когда ты сбежала из города, я упорно трудился, связавшись с высшими силами. Силами, которые могущественней тебя, или Глинды, или любой другой колдуньи в Стране Оз. — Он указал на дворец, который был виден даже из глубины лабиринта, возвышаясь над живой изгородью. — Ты же видела, что стало с дворцом, да? Знаешь ли, это не просто часть представления. Это символ всего того, чем я стал, того, чем я буду.

Дороти не стала ссорится с Волшебником, не стала нападать, лишь с любопытством взглянула на него.

— Расскажи, — попросила она, — в чем заключается твой план?

Голос прозвучал столь подобострастно и льстиво, что я уж решила, будто это сарказм, но, когда Дороти бросила поводок, на котором держала Озму, и отступила, до меня дошло. Волшебник творил какое-то сложное колдовство, и Дороти, которая всегда наслаждалась, превращая других в своих рабов, теперь ощущала собственное бессилие: по ее остекленевшему, отсутствующему взгляду было понятно, что Волшебник воспользовался каким-то заклинанием гипноза.

Когда Озма подошла и остановилась рядом, Волшебник осмотрелся.

— Секундочку, — воскликнул он, а потом изумился: — Тут еще кое-кто есть, правда ведь? Неужели я вижу юную колдунью, скрывающуюся в тенях?

Он взмахнул рукой. Ощущая себя на удивление покорной, я сбросила чары отвода глаз и выступила вперед, присоединяясь к собравшимся.

— Ах, — вздохнул Волшебник. — Как приятно видеть вас здесь, мисс Гамм! Скажите, чем в такой день, как этот, я заслужил честь лицезреть даже не одного, а двух своих любимых людей в Стране Оз?

— Я… — начала было я говорить, но замолчала. Меня окутало ощущение полного удовлетворения — не то чтобы кто-то контролировал разум, а скорее словно меня накачали наркотиками и ничто в мире больше меня не беспокоило.

— Не знаю, — сказала я наконец. — Возможно, вы сами скажете мне об этом?

— Именно, — оживился Волшебник. — Пожалуй, скажу.

Он показал рукой себе под ноги, и рядом появились два маленьких стульчика с золотой филигранью, обитые зеленым шелком. Я присела на один из них, рядом примостилась Дороти. Так странно было видеть, что она ведет себя столь покорно. Впрочем, я поступала так же. Волшебник по-отечески добро посмотрел на нас.

— Давайте-ка кое-что обсудим, — предложил он.

26

— Видел ли кто-нибудь из вас штат Канзас на карте? — поинтересовался Волшебник. Но, не позволив нам с Дороти ответить или хоть кивнуть в знак согласия, продолжил: — Если да, уверен, вы замечали, какой он формы. Дороти? Эми? — подбодрил он нас, будто учитель, не уверенный в знаниях подопечных. — Какой формы Канзас?

— О, он похож на круглое пятно с забавной маленькой дырочкой в форме толстой дамы, вырезанной в нем сбоку, — с уверенностью ответила Дороти.

Я уставилась на нее как на умалишенную. Если бы это была не Дороти, мне бы было почти жаль человека, который так охотно подчинялся и унижался. Не скажу, что я сама в лучшей форме. Не представляю, с чего Волшебника волнует, как выглядит территория Канзаса, и почему я так странно себя чувствую. Однако вопрос его сложным не был, особенно если ты сам оттуда родом. И я знала ответ.

— Он прямоугольный, — сказала я. — А в правом верхнем углу не хватает маленького кусочка. Не знаю почему.

Этот отсутствующий кусочек всегда меня волновал, из-за него все словно бы теряло равновесие.

— Правильно. — Волшебник безумно улыбнулся. — Эми получает звездочку. А Дороти — дурацкий колпак за то, что несет всякую околесицу.

— Но… — возмутилась Дороти, будто школьница-малолетка, которой не верилось, что в последнем раунде состязания по орфографии она ошиблась в самом легком слове. — Должно быть, что-то поменялось, — пробурчала она.

Волшебник нетерпеливо помотал головой. Я понимала, что он уже приближается к самой сути, но не соображала, к чему клонит.

— Теперь же, девочки, попробуйте вспомнить еще одно место, которое по форме напоминает прямоугольник — большой в ширину, узкий в длину — с крошечным кусочком, которого недостает в одном из уголков.

Тут меня озарило. И на этот раз Дороти тоже поняла, что он имеет в виду. Ответили мы одновременно.

— Страна Оз! — воскликнули мы в один голос.

Волшебник тихонько похлопал в ладоши.

— Динь-динь-динь! Страна Оз как раз той же формы и — так уж получилось — точно того же размера, что великий штат Канзас. У Оз имеется лишь одно малюсенькое отличие: кусочек пропал из западного угла — как раз оттуда, где была бы легендарная долина Угабу, если бы она существовала на самом деле. Но ее нет и никогда не было.

Я посмотрела на Дороти, ощущая странное единение с ней. Похоже, она в этот момент была столь же озадачена, сколь и я.

— Забудьте пока что об Угабу — это долгая и ужасно скучная история, которую я сам едва помню. Там, кажется, было что-то насчет пошлин и законов мигунов, если память мне не изменяет. Это в любом случае не важно. А важно вот что: как вы думаете, почему Страна Оз и Канзас так похожи с точки зрения географии?

Ответ свалился на меня как гром среди ясного неба:

— Потому что они — одно и то же место!

Я даже не ломала над этим голову, ответ просто появился как нечто очевидное и знакомое, пусть даже и абсурдное.

— Или что-то в этом духе, — быстро поправилась я, смутившись, насколько глупо прозвучала первая догадка.

Но во взгляде Волшебника читалось нечто, напоминающее уважение.

— Именно, мисс Гамм. В какой-то степени они действительно одно и то же место. Страна Оз и Канзас занимают одно и то же место в пространстве, но в двух разных плоскостях колебаний. Видите ли, когда феи создали этот фонтан и призвали Древнюю магию, ставшую жизненной силой всей страны, они ведь не вытянули ее из ниоткуда. Ее вытянули из Канзаса.

Он одарил нас многозначительным взглядом.

— Это прекрасно объясняет, почему Канзас настолько уныл, правда? А суть в том, что когда-то он был местом, полным сил. Сил тьмы. И все это время он подкармливал своей мощью Страну Оз. Отдавал всю свою магию, только чтобы это место могло существовать. Но баланс этих двух мест никогда не был идеален. Я собираюсь это изменить. Открыть наконец дверь между «этим» и «тем» — слить их воедино, в одно великолепное место. И конечно же стать там правителем.

Я пыталась собрать вместе все его слова, но в голове до сих пор был туман, а мысли путались. Волшебник продолжил.

— Теперь же, — заявил он, — давайте проведем один маленький ритуал. Ну, не такой уж и маленький, конечно. Не представляете, как сложно было все для него организовать. Дороти, можешь передать мне собранные вещи?

Дороти не сопротивлялась — она расстегнула ремешок сумки и протянула ее Волшебнику. Тот открыл сумку и заглянул внутрь, довольно кивая.

— Чудесно! — воскликнул он, первым доставая сердце. — Я думал, Эми сможет собрать их для меня, но, когда она стала слишком непредсказуема и начала приносить неприятности, я решил подстраховаться. И хорошо, что решил. Ты, Дороти, отлично постаралась, принеся мне все три предмета.

Сердце Дровосека пульсировало странной золотистой энергией. Волшебник достал его из сумки и поместил у грудной клетки, как раз на нужном уровне. Сердце не упало. Когда Волшебник убрал руку, оно зависло в воздухе, дрожа от магии. Потом то же самое он повторил с хвостом Льва и мозгами Страшилы, которые соответственно горели фиолетовым и голубым.

— Когда я дарил эти вещи твоим друзьям, то понятия не имел, что невольно оказываю феям услугу, — заявил Волшебник. — Создаю ключ, который откроет истинный потенциал Страны Оз. Итак, Дороти, думаю, теперь пришло время твоей части ритуала.

— Да, — кивнула она, напоминая зомби. Дороти поднялась и заняла положенное место, вставая рядом со светящимися предметами. Внезапно показалось, что ей стало неудобно, но в тот же момент Волшебник щелкнул пальцами у ее лица, замораживая и превращая в подобие статуи.

— Просто на случай, если будет дергаться, — пояснил он. — Готова, Эми?

Я поднялась со стула, готовая подчиняться Волшебнику, но не знала, чего он хочет.

— Желтый, голубой и фиолетовый. Чего не хватает? — спросил Волшебник.

— Красного, — отозвалась я. — Цвета Страны кводлингов.

— Правильно. А что у нас красное?

И тут я поняла.

— Кровь, — ответила я ему почти шепотом.

— Умница! Вот она, твоя минута славы. Разве не этого ты ждала?

— Я… — попыталась я выдавить ответ, но даже в нынешнем загипнотизированном состоянии понимала, что не так все должно было произойти. Это казалось неправильным.

Волшебник заметил мою неуверенность.

— Тебе всегда было не занимать решительности, — заметил он. — Именно потому ты особенная, и я это уважаю. Но ты сама выбрала свой путь, Эми. Я же обещал, что это случится, если ты принесешь мне все необходимое. И ты справилась — лишь в определенной степени, конечно, но все же… Так вперед, хватай свой приз! Все на месте, доставай оружие.

В ладони сам по себе материализовался клинок, и я выдвинула руку.

— Подожди секундочку, — попросил Волшебник. — Пока ты совсем не увлеклась, всего лишь одна маленькая деталь. Чтобы я мог призвать из Канзаса древнюю магию и править всей Страной Оз в качестве полноправного короля, нужна королева. Истинная королева.

Он посмотрел на Озму, взял ее руку и поцеловал, видимо пытаясь казаться джентльменом. У меня от вида этого поцелуя мурашки пробежали по телу.

— Как тебе идея вернуть законный трон? — спросил он фею. — Хочешь снова обрести саму себя? Стать моей невестой и занять место на соседнем троне как королева-фея Страны Оз?

Озма выглядела озадаченной. Но она уже начала изменяться: два огромных сияющих золотистых крыла, как у бабочки, — крылья феи — распахнулись за спиной принцессы. Зеленые глаза ее светились, а черные волосы развевались на ветру. Озма воспарила на пару дюймов над землей.

— О да, — высказал вслух Волшебник свои мысли, восхищенно глядя на нее. — Всегда хотел увидеть, как выглядит настоящая фея. Ведь когда они показываются нам, то скрывают свою истинную сущность. Дождаться не могу, чтобы увидеть, как ты расцветешь, когда древняя магия освободится полностью.

Озма ничего не ответила. Она подняла глаза к небу, где, крутясь сперва медленно, а потом все быстрее, появился черный вихрь. Когда он стал больше, я сообразила, что это. Торнадо. Ураган. С тем лишь различием, что он был опрокинут вверх ногами и вывернут наизнанку, а мы стояли с другой стороны воронки, словно бы глядя на нее сверху. Волшебник взирал на торнадо полным любви взглядом.

— Как раз вовремя, — сказал он. — Так замечательно, когда все идет по плану. А сейчас, Эми, как человеку родом из Иных Земель, откуда берет свое начало этот фонтан, человеку, кто с такой легкостью научился устанавливать связь с текущей там древней магией, я дарую тебе особую честь. Пришло время: Дороти должна умереть.

Я занесла клинок над головой и почувствовала, как он напитывается силой из воронки, раскинувшейся в небе над нами. Почувствовала на самой границе сознания заклинание Волшебника, побуждающее меня скорее сделать это. Почувствовала тьму, зовущую меня. Голоса, казалось, твердили: «Восстань». Вот она, Дороти, стоит прямо передо мной, на лице ее застыла глупая, застенчивая улыбка. Мне казалось, что сейчас в ней можно разглядеть ту девочку, которой она была раньше, когда прилетела в Страну Оз, остановила колдуний и спасла королевство. Не потому, что жаждала власти, а потому, что была чиста душой. Была доброй.

Я знала, что случится, если убью ее. Я приму то звание, которое было мне обещано. В конечном счете стану Злой. Злой Колдуньей. И не останется пути назад.

«Восстань», — вновь раздался шепот.

Время настало. Я занесла нож, чтобы покончить со всем этим. Убить Дороти. Но в тот момент, когда была уже готова ударить, услышала голос Нокса.

— Не надо! — закричал чародей. — Это обман! Он лжет тебе!

Я обернулась, заметив Нокса, прорывающегося через заросли живой изгороди.

— Давай! — зашипел Волшебник. — Сделай это сейчас же!

В этот самый момент Озма закричала, легкие крылья феи бешено захлопали, и из груди ее вырвался Пит. Это не было похоже на все предыдущие трансформации. Озма все еще находилась здесь, плакала, кричала, корчилась в агонии. Но Пит уже никуда не исчезал. Он кубарем покатился по брусчатке, вскочил на ноги и схватил Волшебника за глотку. Воронка над нами неистово крутилась. Волшебник закричал — и в этот момент заклинание его разрушилось. Я моргнула и уронила клинок. Он со звоном упал на мощенную камнем площадь. Больше не было ощущения спокойствия и удовлетворенности. Скорее я была напугана. Дороти тоже очнулась от транса.

— Предатель! — возмутилась она и занесла руку вперед.

Пит, словно марионетка, которую дернули за ниточки, отлетел в сторону. Дороти захотела расправиться с Волшебником сама и теперь направлялась прямиком к нему, побледневшему и испуганному.

— Мне давно стоило это сделать, — заявила она. — Давай же, мне хочется услышать твой крик.

Она хлопнула в ладоши, и Волшебник закричал. Тело его начало пульсировать и дрожать, когда заклинание Дороти прошло сквозь него, словно что-то поедало его изнутри.

— Нет! — взвыл он. — Помогите! Эми, помоги!

Но я ничего не могла поделать. Заклинание справилось со своей работой быстро. И в неистовой вспышке, ярким взрывом из крови, кишок и блестящих искр, Волшебник превратился в ничто. Небо разверзлось. И Канзас обрушился на наши головы.

27

Видели ли вы когда-нибудь штат Канзас на карте?

Мой ответ: конечно, да. Ясное дело. В четвертом классе мы на уроках естествознания потратили целый месяц на изучение того, что миссис Хупер называла «единица Канзаса». За это время нам пришлось запомнить главный цветок штата (дикий подсолнух), самую известную птицу (лугового жаворонка), традиционную песню («Дом на ранчо» — это было легко) и иные дурацкие мелочи, вроде того, откуда пошло название «Канзас». (То ли от коренных американцев, то ли от французов, а может, и от всех сразу. Я не помню.)

Кроме необходимости запомнить кучу всякой белиберды каждый ученик должен был сделать устный доклад о знаменитых исторических личностях, живших в Канзасе. Я совершенно позабыла об этой истории, но сейчас, в данный момент, воспоминания вернулись. Мне хотелось сделать доклад о Дороти из «Волшебника Страны Оз». Можно сказать, я дико об этом мечтала. Но Мэдисон Пендлтон пришла в школу раньше и забрала тему себе, не дав никому даже шанса. Тогда я спросила миссис Хупер, можно ли вместо этого рассказать о Мэри Энн из «Острова Гиллигана». Но учительница отказала, потому что Мэри Энн Саммерс — не реальный человек.

«Дороти Гейл из “Волшебника Страны Оз” тоже не настоящая», — поспорила тогда я. Но миссис Хупер любила Мэдисон Пендлтон. Любила так сильно, что порой они сидели рядом во время ланча и расчесывали друг другу волосы. А меня миссис Хупер ненавидела.

«Дороти — выдумка, но она важный персонаж. Она — одна из самых известных в Канзасе, — пояснила учительница. — А Мэри Энн из “Острова Гиллигана” — персонаж не важный. Если честно, Эми, я всегда думала, что Мэри Энн родом из Оклахомы. Уверена, что ты не спутала ее с Хауэллами?»

Я понимала, что спором делу не поможешь, а потому попросила себе Амелию Эрхарт. Если хорошенько подумать, она казалась — по крайней мере в тот момент — чем-то похожей на Дороти, только была реальной. Но миссис Хупер уже дала эту тему Кэнди Синклер, второй своей любимой четвероклашке после Мэдисон Пендлтон. А мне в конце концов, просто из вредности, выделила Боба Доула.

Канзас никогда не был добр ко мне. Но вот я снова здесь. Вернулась. И более того, оказалась дома — если, конечно, можно еще так сказать, — точно так же, как и покинула его: с помощью торнадо. Разве что место это больше не ощущалось прежним Канзасом. И я оказалась здесь не одна.

Мы с Дороти были на том самом месте, где начались наши истории. В Канзасе. В трейлерном парке «Пыльные акры». Правда, от него мало что осталось: полагаю, когда торнадо унес меня в Страну Оз, он хорошенько разворошил здесь все. Теперь парк представлял собой лишь пыльный пустырь с одинокой табличкой.

«“Пыльные акры”, — значилось на ней. — Если вы живете здесь, добро пожаловать домой».

Единственной вещью, оставшейся от парка, где я когда-то жила, была площадка для барбекю, которой пользовались только один раз в году — в День независимости. Только сейчас на ней горел огонь, над которым склонилась одинокая фигура. Силуэт ее был одновременно четким и расплывчатым — плотным, но размытым по краям. А потом фигура распалась, и я увидела, что на самом деле их было трое: из тьмы выступили три женщины, облаченные в тяжелые плащи разных цветов — красный, золотой и голубой. Еще один плащ, фиолетовый, не имеющий владельца, лежал на земле рядом с ними. Колдуньи! Я узнала ту, что была в красном плаще. Это Гламора.

Вдали послышался другой голос, зовущий меня, — голос, который казался знакомым, но я не могла понять, чей он. Мальчик. Мужчина. Кто-то важный, значащий для меня очень много, но почему? Вспомнить не удавалось.

— Восстань, юный маг, — воскликнула Гламора. — Займи свое место среди нас.

И я сделала шаг вперед.

Примечания

1

Neiman Marcus — американский магазин, занимающийся продажей дизайнерских вещей высшего класса.

(обратно)

2

Марта Стюарт — американская бизнесвумен, телеведущая и писательница. Известна своими советами по домоводству.

(обратно)

3

Кэтрин Элизабет Маунтбэттен-Виндзор, герцогиня Кембриджская (в девичестве Кэтрин Миддлтон) — супруга герцога Кембриджского Уильяма, любимица народа.

(обратно)

4

Здесь «Закон и порядок: Специальный корпус» — американский криминальный телесериал, первый спин-оф сериала «Закон и порядок».

(обратно)

5

Пятая поправка к конституции США гласит, что лицо, обвиняемое в совершении преступления, имеет право на надлежащее судебное разбирательство, не должно привлекаться к ответственности дважды за одно и то же нарушение и не должно принуждаться свидетельствовать против себя, а государство не имеет права изымать частную собственность без справедливого вознаграждения.

(обратно)

6

Джудит Шейндлин — американский адвокат, судья и писатель, ведущая собственное телешоу под названием «Судья Джуди».

(обратно)

7

Сайонара — японская формула прощания: «До свидания», «Пока».

(обратно)

8

«Девяносто девять бутылок пива» — традиционная американская и канадская песня, которую часто поют во время длительных поездок. Более длинная версия известной британской песни «Десять зеленых бутылок» (Ten Green Bottles).

(обратно)

9

Джордж Джонс и Тэмми Уайнетт — популярные исполнители кантри-музыки; пели вместе, когда состояли в браке.

(обратно)

10

Куклы мадам Александр — дорогостоящие американские коллекционные куклы; почти у всех моделей ярко-красные губы.

(обратно)

11

Может, вы научите меня целоваться по-французски?

(обратно)

12

Не желаете ли кусочек немецкого шоколадного торта? (нем.).

(обратно)

13

Братишка (фр.).

(обратно)

14

Спрайты — верноподданные правительницы Радужной цитадели.

(обратно)

15

Мауриц Корнелис Эшер — нидерландский художник-график, представитель имп-арта. Известен работами, в которых исследовал пластические аспекты понятий бесконечности и симметрии, а также особенности психологического восприятия сложных трехмерных объектов.

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

*** Примечания ***