Общество с повышенной ответственностью [Полина Олехнович] (fb2) читать онлайн

Полина Олехнович Общество с повышенной ответственностью

Останкино

Программа «Человек и закон»

Алексею Пименову

Лично в руки

Здравствуйте, Алексей! Я решился Вам написать, потому что Вы — единственный человек во Вселенной, которому я верю. Ваша принципиальность и умение докапываться до истины всегда вызывали мое восхищение.

Если Вы читаете это письмо, значит, меры, которые я принял, были не напрасны и твари, выдающие себя за приличных людей, до него не добрались. Будьте бдительны, они повсюду, даже здесь, в психиатрической больнице, откуда я Вам пишу. Да, да, я знаю, сейчас по Вашему лицу поползла эдакая снисходительная усмешка, и вы уже приготовились скомкать листы и выкинуть в корзину. Умоляю Вас, прежде чем сделать это дочитайте до конца!

Я верю, что Вы и ваша команда сможете восстановить справедливость и помочь мне.

Очень не хочется встретить свое тридцатилетие в этом дурдоме, в окружении психов и имбецилов.

В то, что я хочу рассказать очень трудно поверить, но постарайтесь вопреки, а может быть, наоборот, благодаря присущему Вам здравому смыслу.

Еще два года назад я бы и сам в такое не поверил. Два года назад…!

Я был самым обычным среднестатистическим гражданином. Работал на небольшом заводе инженером-экологом, был женат. Обычная жизнь, непритязательные потребности. Моя жена частенько говорила, что я птица невысокого полета, но лучше синица в руке…

Жена… С самого начала я чувствовал, что с ней что-то не то, с самой первой встречи, но не верил своим ощущениям. Как часто мы не доверяем своему чутью! А зря! Но как можно было думать, что эта девушка, эта пухленькая брюнеточка из бухгалтерии окажется…

Простите, что пишу бессвязно, но здесь довольно трудно сосредоточится. Дурдом — что тут еще скажешь! Я разбил свое письмо на небольшие части, так Вам будет удобнее читать. Сейчас в ваших руках не просто исписанная корявыми буквами бумага, а моя жизнь и жизнь еще многих миллиардов людей!

Глава 1. Первый блин

Первый раз это произошло летом. Два года назад. Было начало июля. События того вечера врезались мне в память так глубоко, что я и сейчас помню все в мельчайших деталях.

Я возвращался с работы через парк. Когда у меня плохое настроение, я всегда хожу пешком. А оно у меня было изрядно подпорчено начальником. Кто еще может так безнадежно испортить настроение! Самое обидное, что они, начальники, всегда правы, и все попытки доказать обратное, только еще больше убеждают их, что они правы.

Я шел и думал о том, что нужно увольняться. Хватит бесконечно балансировать между требованиями надзирающих органов и прихотями руководства. Прямо как дерьмо в проруби!

Было пасмурно, моросил мелкий противный дождь, и редкие прохожие торопились домой. Дорога пошла в гору, вдоль заросшего травой оврага. Вдруг со мной что-то произошло. Вроде как голова закружилась, я оступился, потерял равновесие и в следующую секунду кубарем покатился в овраг. Перед глазами все завертелось, замелькало — несколько кувырков и я больно шлепнулся спиной о землю.

Выругавшись, я поднялся, отряхнулся от грязи и травы, поправил очки, которые к счастью удержались на носу. На щеке саднила царапина, светлый костюм, похоже, был безнадежно испорчен.

Я начал карабкаться наверх, представляя физиономию своей жены, хотя для этого случая уместнее слово «рожа», когда я предстану перед ней в таком виде. Но выбравшись из оврага, не смог сдержать крика — парка не было! Передо мной раскинулось чистой поле. Примерно в километре плотным частоколом подпирали небо высоченные небоскребы.

Вот-те на! Этажей сто, а может и двести… Откуда в нашем городке небоскребы?! У нас даже девятиэтажек раз-два и обчелся!

Не успел я опомниться, как сильный порыв ветра чуть не отбросил меня обратно в овраг. В небе на высоте десяти метров, буквально из ниоткуда, появилось что-то сверкающее, окруженное огненным кольцом. Я рухнул в кусты на краю оврага, не обращая внимания на жгучую крапиву и колючки.

Громадина приземлилась в нескольких метрах от меня, окруженная вихрем пыли. Из нее один за другим высыпались люди в сером камуфляже.

— Где он?! — прорычал один из них, самый здоровый.

— Кто? Ты о чем? — удивился плотный, невысокий.

— Тут стоял человек! Я видел!

— Капитан, у тебя глюки, не было здесь никого!

— Нужно запись камеры проверить…

Кто бы не были эти люди, но я чувствовал, что встреча с ними явно не сулит мне ничего хорошего. Я вжался в землю, мечтая стать невидимым.

Совсем рядом тяжело переступали ноги в высоких берцах. Мне казалось, от этих шагов дрожит земля, но скорее всего, это меня била дрожь. Я затаил дыхание. Несколько секунд превратились в тягучую вечность.

— Нет времени. Нас могут обнаружить, — донеся голос коренастого.

В ответ раздалось недовольное рычание, и берцы повернули в сторону громадины. Но не успел я выдохнуть, как что-то адски заскрежетало, и я увидел — какой-то металлический цилиндр, размером с боевую ракету стремительно надвигается на меня. Лишь чудом я успел откатиться в сторону. Огромный цилиндр пронесся буквально в десяти сантиметрах, скатился в овраг и намертво лег на дне.

— На борт! Живо! — раздался резкий крик. — Антирадарное поле ослабевает!

Снова шум, лязг, вихрь — и летающая штуковина взмыла вверх. Когда она исчезла, я попытался подняться, но толи из-за порыва ветра, толи, обессилив от пережитого, поскользнулся и снова сорвался в овраг.

Колени ударились о цилиндр на дне, заставив меня взвыть от боли. Теперь вблизи я разглядел на серебристой стенке цилиндра крохотное электронное табло: 10:31, 10:30, 10:29. Обратный отсчет… А что если это бомба?! Такая штука уж рванет, так рванет!

Не помню, как выбрался из оврага, но сделал я это очень быстро, и что было мочи, припустил в сторону странного жилого комплекса. На бегу я пытался как-то обдумать все, что со мной происходило. Где я? Как я мог здесь оказаться? Куда подевались знакомые до боли испещренные колдобинами парковые дорожки, где не знавшие ножниц и пилы деревья, где коллекторы, используемые в качестве урн, за неимением последних? Самый очевидный ответ, как все очевидное, напрашивался сам собой. Я сплю. Я просто сплю и, это не самый сладкий сон.

На бегу я вытащил из кармана шариковую ручку и ткнул ею в запястье, сильно, до крови. Но ничего не изменилось. Все та же жесткая трава под ногами, все те же бесконечно уходящие в небо здания.

Я бежал и бежал, охваченный приступом паники. По жизни, я не фанат спорта, и мягко говоря, не уделяю своей физической форме почти никакого внимания, разве что, когда очередные брюки начинают жать в талии, но в тот момент моей скорости мог позавидовать любой спринтер.

Небоскребы были окружены несколькими рядами колючей проволоки и высокой каменной стеной. В огромных светоотражающих окнах плясали миллионы солнечных бликов.

Я остановился в нерешительности в нескольких метрах от колючей проволоки. Сердце бешено колотилось, ноги подкашивались от усталости, в висках стучала кровь. Нужно найти ворота, должны же они где-то быть.

Но вдруг громоподобный голос сверху ударил по барабанным перепонкам.

— Стоять! Не двигаться!

Я чуть было не наделал в штаны, в испуге задрал голову, пытаясь разглядеть того, кто кричал в рупор.

— Пять шагов вперед! — скомандовал голос.

Мои ноги словно приросли к земле и не хотели слушаться.

— Оглох что ли? Пять шагов вперед!

Конечно, от такой звуковой атаки немудрено оглухнуть! Превозмогая мышечную слабость, я сделал, то, что от меня так настоятельно требовали. Раз, два, три, четыре, пять… Вдруг земля в буквальном смысле ушла у меня из — под ног, я полетел в глубокую черную яму. Это была даже не яма, а скорее труба, как в аквапарке. Некоторое время я летел в полной темноте, прощаясь с жизнью. Наконец, меня выбросило на какой-то резиновый батут или что-то в этом роде. Я подлетел вверх, сделал сальто и распластался на пружинящей резине. В тот же миг несколько автоматных дул нависли над моим лицом. Люди в коричневых комбинезонах, кому собственно и принадлежали автоматы, пронзали меня грозными взглядами, но вместе с тем на их лицах читались опаска и удивление.

— Ты как по полю прошел? — строго спросил самый старший.

— Я… я… да я собственно не шел, а бежал, — заикаясь, выговорил я, не понимая смысл вопроса, но чувствуя, что лучше не молчать.

— Точно шпион, я вам говорю! — закричал белобрысый, — знал, собака, куда ступать нужно, а иначе давно бы в охотничьи ловушки попал.

— Да какой шпион! — возмутился я и попытался приподняться, но тут же получил сильный тычок под ребра.

— Лежать!

Все четверо набросились на меня, больно выкручивая руки. Щелчок — и я оказался в наручниках. Меня рывком стащили с батута, поставили на ноги и, подталкивая автоматами, повели по каменному квадратному двору. Мы остановились у высокой металлической двери. Один из моих стражей нажал код на домофоне, дверь автоматически взлетела вверх, дыхнув сыростью длинных коридоров с десятками маленьких глаз — ламп, дающих мертвый бело-голубой свет.

Поворот, еще поворот. Меня провели мимо нескольких лифтов, мимо лестницы — спирали. Навстречу попадались такие же коричневые с автоматами. Они провожали меня равнодушными, насмешливыми взглядами.

— Куда вы меня ведете?! Кто вы, вообще?! Объясните же, что происходит! — запаниковал я.

Но мои сопровождающие, молча, втолкнули меня в какую-то комнату. Свет из огромного окна резанул по глазам. Кто-то грубо усадил меня на стул из пластика и металла. Наручники сняли. Я огляделся: комната была обита металлическими панелями, у окна стояло еще несколько стульев и металлическая корзина для мусора. Больше никакой мебели, никаких вещей. Двое коричневых (самый старший и белобрысый) сели у окна, напротив. Еще двое встали у двери, продолжая держать меня на прицеле.

Старший по возрасту и видимо по званию достал из широкого нагрудного кармана что-то вроде планшетника. От корпуса планшетника к полу протянулись две светящиеся ножки-подставки.

— Ну, рассказывай, — бодро произнес мужчина, убирая руки в карманы. При этом планшетник остался парить в воздухе, опираясь на мистическую подставку.

— Я ничего не понимаю… — промямлил я.

— Как в поле оказался? — рявкнул Белобрысый.

— Я возвращался с работы, просто шел по парку, как обычно, и вдруг… Там…, там в овраге бомба! Я уверен, что это бомба, нужно срочно вызвать специалистов!

— Какая еще бомба? — без особого энтузиазма спросил Старший, — Давай по порядку: имя, фамилия, отчество.

— Левшин Матвей Алексеевич… Через десять часов устройство сработает! Прилетел какой-то самолет или ракета и сбросили бомбу в овраг. Она огромная!

Коричневые комбинезоны переглянулись, хитро усмехаясь.

— Через наши радары птица не пролетит! А ты говоришь ракета!

— Но я видел! Возможно…

— Паспорт! — перебил Старший.

Я торопливо полез в карман пиджака, на автоматах защелкали затворы.

— Вот, пожалуйста, — я протянул приблизившемуся Белобрысому паспорт в новенькой красной обложке.

— Издеваешься! — осклабился он, швыряя документ в мусорку.

— Вы что делаете! — закричал я.

Белобрысый схватил меня за руку, задрал рукав пиджака. Его брови удивленно взлетели вверх.

— У него нет паспорта… Не понятно.

Я и сам ничего не понимал.

— Кто тебе вынул микрочип? — сурово спросил Старший.

— Какой микрочип? — простонал я.

Старший засучил рукав комбинезона. В его запястье был вживлен микрочип.

— Такой же должен быть у тебя…

— Почему должен быть? Да зачем он мне! — в отчаянии закричал я.

— Может, он невменяемый? — предположил Белобрысый.

— Где я?! Кто вы такие?! Объяснит мне кто-нибудь, наконец?!

— И одет как-то странно, явно асоциал, — покачал головой Старший.

Несмотря на всю чудовищность ситуации, эта фраза сильно меня задела. Да мой костюм десять тысяч стоит! Пол зарплаты за него выложил!

— Надо взять у него анализы, провести дезинфекцию на всякий случай и вызвать психиатра. Пусть разберется: косит он под психа или правда псих, — распорядился Старший, убрал планшетник в карман и поднялся.

— Подождите, — закричал я, — дайте мне телефон, я позвоню жене! Всего один звонок.

Ее сонный, неприветливый голос сейчас казался мне спасением. Этот звонок все прояснит!

Белобрысый вопросительно посмотрел на начальника.

— Пусть звонит, — разрешил тот.

Белобрысый протянул мне нечто, похожее на монету.

— На, звони.

Я оторопело на него уставился.

— Ну, давай же, говори номер!

— 3, 5, 5… - неуверенно начал я. Монета засветилась, запищала, заиграла приятная мелодия, и потянулись длинные, вытягивающие нервы гудки. Ничего себе устройство связи! Что это за ноу-хау? Только бы она была дома! Ну же, Оксана, возьми трубку!

— Алло! — ответил хриплый мужской голос. Что делает незнакомый мужик в моей квартире?!

— А… а… где Оксана?

— Кто?

— Оксану позовите, мою жену!

— Не туда попали.

Монета разразилась противными короткими гудками.

— Это какая-то ошибка! — закричал я в спину покидающих комнату коричневых.

Остался только один с автоматом. Он непрерывно что-то жевал с совершенно тупым, безразличным выражением лица.

Я застонал, понимая, что все больше ничего не понимаю.

Глава 2. Имеющий уши

Несколько людей в комбинезонах (теперь уже белых) вкатили в комнату нечто, напоминающее душевую кабину. Несколько пар крепких рук начали бесцеремонно стаскивать с меня одежду. Я кричал, пытался что-то объяснить, я даже отбивался, но силы были явно неравными. Меня грубо запихнули в этот передвижной агрегат, что-то зашуршало, зашипело, и со всех сторон полилась вода, вода и пена, пена и вода. Я чувствовал себя котенком, попавшим в стиральную машину. Казалось, по моему телу скользят бесчисленные щупальца, стирая с кожи грязь, стирая саму кожу. Я отчаянно бился в полупрозрачные стены. Когда сопротивляться уже не было сил, и я приготовился захлебнуться моющим раствором, вода исчезла, меня окутало облако белого пара с резким запахом лекарств. Потом появился фиолетовый свет — миллионы горячих иголочек вонзились в тело, в каждую клетку. Это было бы даже приятно, если бы происходило с моего согласия, скажем, как какая-нибудь косметическая процедура, я наконец перевел дух, после безумной головомойки. Но тут же в кабинку ворвался резкий холодный воздух, меня вытащили наружу.

— Надевай! — приказал один из белых мучителей, протягивая мне оранжевый комбинезон. Я торопливо натянул предложенную одежду — было жутко неприятно стоять абсолютно голым.

— А где мой костюм? Куда вы дели мои вещи?!

— Успокойся, твое барахло очистят и вернут.

«Мечту Мойдодыра» снова укатили, и вместо нее в комнате воплотилось гораздо более приятное создание — хорошенькая волоокая девушка в белом комбинезоне.

— Присядьте, мне нужно сделать анализы, — произнесла она четким, звонким голосом с нотками металла.

Я послушно повиновался, готовясь к худшему. До сих пор не знаю, что она сделала: то ли волосок выдернула, то ли частички кожи соскоблила, но на этом забор анализов закончился.

— Подождите, — прошептал я, хватая ее за руку, — умоляю, скажите, где я, что это за место?

Девушка испуганно отдернула руку и посмотрела в сторону коричневого с автоматом, но увидев мольбу в моих глазах сжалилась.

— Вы в корпусе погранконтроля…

— А город? Как город называется?

Она уставилась на меня как на сумасшедшего, я уже не удивлялся такой реакции, я просто хотел все выяснить.

— Ржев!

Внутри все похолодело, а может, я и вправду двинулся?

У двери коричневый охранник остановил девушку, перегородив выход автоматом.

— Может, и мне какой анализ сделаешь в нерабочее время, — похабно осклабившись, спросил он.

— Дайте пройти, — симпотная медработница бесстрашно схватилась за автомат, но поднос с какими-то наперстками и пузырьками, выскользнул у нее из рук и со звоном низвергнулся на пол.

Девушка завопила, принялась поспешно собирать свои медицинские бирюльки, охранник кинулся ей на помощь, позабыв про основные функции. Вот он — пресловутый человеческий фактор. Из-за него проигрывались битвы, сталкивались самолеты, переводились деньги не на тот счет…

Как можно было не воспользоваться таким моментом! Я вскочил со стула и помчался к выходу, буквально перелетев через ползающих в районе пола горе — сотрудников неизвестной мне службы.

За спиной раздались крики, но я рванул по коридору. Неважно куда — главное, выбраться. Что-то чиркнуло по стене внизу. Точнее не что-то, а очень даже конкретно что — пуля, вторая — зацепила штанину. Я завернул за угол и увидел винтовую лестницу. Взвыла сирена, гоня меня с одного витка на другой, выше и выше.

Трудно сказать сколько этажей я пробежал, может девять, может десять, ноги уже не слушались, цеплялись за ступени, но я не останавливался.

«Зачем я это сделал, сидел бы и сидел, ждал, когда эти придурки разберутся и отпустят меня, и кто-нибудь объяснит, какого черта тут происходит…», — такие вот невеселые мысли прокручивались в моей голове как хомяк в колесе. Где-то в глубине души, я все еще надеялся, что это просто сон, очень реалистичный сон, наверное поэтому я и геройствовал вопреки своему обычному благоразумию. Наша жизнь с вечной спешкой, битвой за показатели и плодящимися с каждым годом фобиями не оставляет места для геройства. Вон один недавно спас тонущего, а у самого автомобиль угнали… Хочется верить, что это только к лучшему для героя, ну что например, через пару дней он погиб бы в автокатастрофе, а так судьба дала ему шанс. Спас чужую жизнь — получи свою, а машина дело наживное. Но на месте городской администрации я бы подарил этому мужику другой автомобиль и показал это по всем каналам, чтоб у людей был положительный пример…

Что-то я отвлекся… Алексей, Вы, конечно, уже уверены, что я конченый псих, но, пожалуйста, дочитайте до конца…

В ушах стучала кровь, но это не помешало мне услышать топот ног на верхнем пролете лестницы. Я рванул в боковую дверь и оказался на другой лестнице, которая состояла из стеклянных платформ, висящих на металлических цепях. Через стекло был виден пол в нескольких десятках метров. Где-то там далеко внизу суетились люди в коричневых костюмах. От высоты дух захватывало.

Конечно, это была никакая не лестница, но понял я это только, когда сделал шаг вниз. Такой шаг осилил бы только Гуливер — расстояние между платформами оказалось не меньше двух метров, хотя казалось сантиметров сорок. Оптический обман! У меня чуть внутренности не оторвались от страха. Наверху уже собрались мои коричневые преследователи. Поблескивали автоматы, зияли черные дула с притаившимися в нетерпеливом ожидании пулями, гудели возбужденные голоса.

Распластавшись на стеклянной платформе, я с ужасом посмотрел вниз. Спрыгнуть ниже? Нет, больше такой трюк я не повторю. Ползком добрался до края платформы. Решение созрело само. Я зацепился за металлическую цепь, раскачался и со всей силы ударил ногами в вентиляционное окно. До сих пор не понимаю, откуда во мне, сереньком офисном работнике появился этакий кураж. Наверное, все тормоза отказали от такой катавасии.

Вентиляционная решетка полетела вниз, с душераздирающим звоном ударяясь о стеклянные платформы. А я, разглядев, в открывшийся оконный проем нечто вроде балкона, не теряя времени, воспользовался этим проемом. Коричневые что-то кричали, но я словно бы оказался под водой — волна восторга и удивления захлестнула мое перегруженное сознание. Я застыл на каменной площадке, террасе можно сказать, отсюда открывался ошеломляющий вид на город…

Такого, я никогда не видел, даже по телевизору. Небоскребы были словно завернуты в стеклянные коконы, за полупрозрачным стеклом молниями проносились сверхскоростные лифты или поезда, они двигались вертикально и горизонтально, и даже по спирали. На высоте в сотню метров располагались огромные сады, чередуясь с трехмерными рекламными щитами и вывесками. Длинные лианы переплетались со светящимися шнурами-гирляндами. На некоторых застекленных площадках размещались детские городки, радуя глаз веселым многоцветием. А в самом низу, у подножия стоэтажных домов находилось водохранилище, походившее на гигантский бирюзовый глаз циклопа. Над ним серебряной паутиной переплетались мосты и акведуки.

Да, это точно не Ржев, и даже Москве до такого далеко!

— Стойте, где стоите, пожалуйста, не делайте глупостей! — раздался сзади удивительно мягкий, взволнованный голос. Здесь со мной так разговаривали впервые. Я резко обернулся.

В центре коричневой группы, застывшей в боевой готовности на одной из стеклянных платформ, выделялся мужчина в белом комбинезоне. Пожилой, лысеющий, невысокий и пухлый, он (в отличие от остальных) целился в меня взглядом (а не автоматом) добрых водянистых глаз.

— Мы не хотим сделать вам ничего плохого, — продолжил он, выступая вперед, — Давайте, поговорим…

Они, наверное, решили, что я сигану вниз со всей дури. Они ведь так и не определись кто я: чокнутый или шпион или чокнутый шпион, поэтому товарищей с автоматами подкрепили психиатром. Этот добрый дедушка точно из области психиатрии, они все там такие вкрадчивые.

— Поговорим? Давайте поговорим! — с вызовом произнес я, — Я собственно только об этом и просил, но меня ведь никто не хочет слушать!

— Я готов вас выслушать, Матвей, кстати, меня Всеволод Михалыч зовут, — уже более уверенно и жизнеутверждающе проговорил человек в белом, и досадливо махнул на коричневых соседей, — Да опустите автоматы, он же безоружный!

Пограничники переглянулись, покивали друг другу и слегка расслабились.

— Только боюсь, здесь не самое удачное место для беседы, — белый доктор скосил взгляд вниз, к далекому, покрытому серой глянцевой плиткой полу.

Согласен, оступишься — и метров шестьдесят вниз лететь. Я бы с радостью переместился в уютное кресло, но где гарантия, что эти парни не изобьют меня до смерти и не скрутят так, что глаза из орбит полезут?

— Я обещаю, что Вас никто не тронет, — словно прочитав мои мысли, заверил мужчина в белом, — мы просто пройдем в мой кабинет…

Он что-то говорил своим вкрадчивым, влезающим в душу голосом, а я смотрел на него и думал, почему должен ему верить. Можно верить, можно не верить, только выбора у меня особо не было.

— Ладно, — я снова пролез в оконный проем и оказался как тополь на плющихе перед автоматчиками. Мое тело заныло от воображаемого десятка пуль навылет. Но ничего подобного не произошло. Снизу бесшумно подъехал какой-то подъемник с кабинкой и бережно доставил меня обратно на лестничную площадку. Коричневые не отходили ни на шаг, но руками не трогали, словно я особо ценный экспонат.

— Следуйте за мной, — устало произнес Белый Доктор и направился вдоль коридора, заложив руки за спину.

Лифты, переходы, хлопающие двери — и мы, наконец, оказались в просторной светлой комнате с окнами от пола до потолка вместо трех стен. Коричневые исчезли из вида, но я нисколько не сомневался, что где-нибудь у доктора под рукой заныкана тревожная кнопочка.

— Это мой кабинет, будьте как дома, — радушно проговорил мой благодетель. Он усадил меня в белое, мягкое как пух кресло. Мне показалось, что я погружаюсь в густое, плотное облако, и я невольно вцепился в подлокотники, которые, к моего удивлению, мялись под пальцами, словно мягкая глина. С потолка стекал светящийся водопад, но его струи достигнув полутораметровой длины, снова возвращались на потолок. В комнате все было белым, лишь на полу расходились, будто круги на воде какие-то цветные разводы, постоянно изменяя свой диаметр. За окнами темными птицами проносились вверх те самые поезда, которые я уже видел с террасы.

— Вы же тот самый психиатр, да? Хотите выяснить, не свихнулся ли я? — я машинально заерзал в кресле, проверяя, не увяз ли в этой тугой белой мякоти.

— Да, это моя основная задача, но пока вы ведете себя вполне адекватно, — глядя мне в глаза, мягко ответил Доктор, усаживаясь за прозрачный стол с сенсорной панелью вместо обычной поверхности, — Что ж, начинайте, я весь внимание.

Я начал подробно и обстоятельно. Еще раз представился, рассказал про работу, про парк и его исчезновение, про светящееся НЛО, и людей в камуфляже и конечно, описал бомбу во всех деталях.

— Значит, вы уверены, что это бомба? — спокойно спросил психиатр. Все это время он слушал меня очень внимательно, слегка наклонив голову на бок, и периодически нажимал что-то на сенсорной панели.

— Да, уверен.

Я сам не знал, откуда во мне такая уверенность, ведь за всю свою жизнь я видел бомбы только в кино.

— И она взорвется через девять часов?

— Я точно не знаю, сколько сейчас времени, но где-то около того.

— Да уж…

Мужчина в задумчивости подошел к стеклянным стенам (назвать их окном язык не поворачивается).

— Мы обязательно проверим все ваши слова и немедленно вышлем спецотряд к тому месту, о котором вы говорите, — голос его звучал абсолютно серьезно, и я облегченно вздохнул — поверил! Понял, что я никакой не псих!

— Ну а теперь-то меня отпустят домой?

— Конечно отпустят, конечно, — устало проговорил он, не оборачиваясь.

— А вещи?

— Ах, да, конечно!

Белый Доктор подошел к своему столу, тыкнул в него пальцем, и буквально через минуту в дверях появился коричневый с аккуратно сложенным в стопку моим костюмом. Боже, да он же ведь так помнется!

— Вот ваши вещи, все здесь, все на месте, не волнуйтесь, — сказал психиатр, подходя ко мне. Что-то в его тоне мне сильно не понравилось. Так разговаривают с детьми и с… Он вдруг резко взмахнул рукой, и я почувствовал резкую боль в области шеи, как от укола… с сумасшедшими…

— А это, чтоб вы хорошенько отдохнули после такого трудного дня…

Его лицо расплылось в сладенько-гаденькой улыбке.

Мне казалось, что в мои артерии заливают свинец. Начиная от шеи и ниже, ниже… Я попробовал встать, но не смог.

Глава 3. Момент прозрения

.

За секунду до пробуждения в памяти пронеслись все мои злоключения. И приснится же такое! В висках все еще тикали часы взрывного устройства. Тик-тик-тик-тик… Секунды утекали как капли, падающие из плохо закрытого крана. Я открыл глаза и…закричал! Я ожидал увидеть свою спальню с отклеившимися кое-где обоями, но вместо этого оказался в незнакомой комнате, все стены которой были обиты каким-то мягким материалом цвета слоновой кости. Рядом с кроватью стояли надувные резиновые (Вы не поверите!) стол и стул. Значит, кошмар не закончился!

На стуле лежал мой светлый костюм — единственное звено, соединяющее меня с родным, неизвестно куда подевавшимся миром. Я вскочил и тут же почувствовал тяжесть во всем теле — остатки той гадости, которую вколол мне Белый Доктор. Преодолевая утроившуюся силу гравитации, пошарил в карманах брюк и пиджака. Сволочи! Куда дели ключи от квартиры и телефон? Я скинул с себя дурацкий оранжевый комбинезон и облачился в свою милую сердцу одежду. Эта акция протеста придала мне решимости.

Я подошел к двери. Ручки не было. Толкнул — закрыто. На другое я особо и не надеялся. Разозлившись от собственного бессилия и дикой абсурдности происходящего, я ударил со всей дури ногой в обивку двери. Удар растекся и утонул с глухим стоном в мягком материале.

Я метнулся к небольшому окну. Оно выходило как раз на поле с тем злополучным оврагом, куда меня угораздило свалиться, и где сейчас лежала огромная бомба, отсчитывая время до взрыва. Который час? Сколько я проспал? Судя по легким неоновым румянам на небе и робкому, еще не раскаленному солнцу — сейчас раннее утро. Значит, остались считанные минуты. Я вдруг успокоился, перестал паниковать. Чувство чего-то неминуемого, предопределенного вытеснило страх. Уже ничего не изменить. Я просто смотрел в окно и ждал. Тик-тик-тик-тик…

С огромной высоты, на которой располагалась моя темница, было видно на многие километры вокруг. На горизонте темнели небоскребы другого города. Еще одного города, о существовании которого пару дней назад я даже не подозревал. Тик-тик-тик…

Вдруг с земли поднялась белая волна. Она росла и росла, расходясь во всех направлениях. Я видел, как она накрыла город на горизонте, и огромные небоскребы разлетелись на мелкие осколки.

Белая волна, подминая под себя поле, пятидесятиметровой стеной неумолимо двигалась прямо на меня. Я смотрел словно зачарованный. Белая волна заслонила собой небо, весь мир. Оглушительно взвыли сирены. Слишком поздно. Последнее, что я видел — белый вихрь, врывающийся в мое окно.

Я очнулся в овраге, в том самом овраге, куда меня так неудачно угораздило свалиться. Крапива, пустые бутылки, пачки из-под чипсов. Все до боли знакомо. Тут же вскочил на ноги и огляделся. Слава Богу! Никакой бомбы нет! Самое интересное и следов от нее тоже не было, а ведь такая махина должна была прочертить здоровенную борозду. Мне казалось, что мозг в буквальном смысле опух, он отказывался анализировать происходящее. Сотрясение, наверное…Сознание потерял — вот и привиделось. Все привиделось.

Машинально одернув пиджак, я полез наверх. Примерно на середине подъема страшная мысль ледяным ветром хлестнула меня по спине: а что если вылезу и — опять чистое поле и фантастический город? Я полез еще быстрей, цепляясь за кусты и крапиву. С замиранием сердца выглянул из оврага… Вот они ступеньки в горку, вот школа искусств, а там стадион…Ура! Как ненормальный я грохнулся на колени и готов уже был расцеловать землю. Но проходившая мимо симпатичная блондиночка усмирила мой патриотический порыв, она прямо таки шарахнулась от меня с побелевшим лицом, а затем почти побежала не щадя шпилек своих.

— Где ты был?! — встретила жена на пороге. Окинув меня быстрым наметанным взглядом, она схватилась за веник — любимое свое оружие. Удары посыпались по спине, по ногам. Почему-то вспомнилась сказка про соломинку. Одна она легко ломалась, а связанная вместе с себе подобными приобрела внушительную прочность.

— Ах ты, скотина! Опять нажрался! Всю ночь проболтался, сволочь! Где валялся?! До чего ты докатился!

Я едва успевал прикрываться руками.

— Подожди, Оксан, послушай…

Жена вдруг замерла и принюхалась. Ее лицо вытянулось, если так вообще можно сказать о лунообразной физиономии.

— Ты не пил?

— Да нет же, не пил! Я…

— Ах, ты гад! Бабу, значит, завел!

— Послушай, мне было плохо, я потерял сознание…

Она испепелила меня недоверчивым взглядом и задумалась. Я прямо-таки видел как ее небольшой, но рациональный бухгалтерский мозг высчитывает вероятность правды и лжи. Правда набрала больше процентов.

— Садись, картошку разогрею, — как-то растерянно буркнула она и понесла свое пухлое тело к плите.

Я облегченно выдохнул — из разряда подлецов, пьяниц и изменщиков меня перевели в разряд пострадавших и юродивых.

— Ну, рассказывай, горе луковое.

Я рассказал все, как было, не упоминая конечно о чистом поле и граде чудесном. К чему эти лишние психоделические подробности?

— Тебе в поликлинику надо, рентген сделать, мало ли чего! — пробубнила Оксана, перемешивая деревянной лопаткой картошку. Я поймал себя на том, что пялюсь на ее большой, обтянутый черными легинсами зад, на покачивающиеся при каждом помешивании груди-дыни. Во мне проснулся дикий первобытный инстинкт. Я понял, ЧТО окончательно вернет меня к реальности.

Жена визжала, вырывалась, но я развернул ее к столу, нагнул и сделал то, что хотел. Все это время она продолжала держать деревянную лопатку.

Простите, за эти интимные подробности, но я лишь хочу, чтобы вы поняли, почему я так долго был слеп. Впрочем, как и многие другие.

* * *

На работе отпросился. В самом деле лучше провериться — мало ли давление или опухоль в мозгу какая. Неспроста же я всю ночь провалялся в овраге?

Терпеть не могу поликлиники и всякие там больницы. Вот где понимаешь истинную цену здоровью! Отсидев безумную в буквальном смысле очередь (люди сходили с ума, ожидая приема), я, наконец, оказался у терапевта. Высокий, седовласый, с крупным рыхлым лицом, он быстро записывал что-то в мою медкарту, даже не разу на меня не взглянув. Создавалось впечатление, что я попал на прием к экстрасенсу или там ясновидящему, который и так уже все про тебя знает.

— Сознание, говоришь, потерял… На всю ночь… Да, понимаю…Все мы иной раз теряем сознание…А потом думаем, как перед женой оправдываться.

Он, наконец, оторвался от бумажек, и хитро мне подмигнул.

— Вот — направления на анализы. Возьмите.

И снова принялся что-то записывать.

— Но я правда…

— Понимаю, понимаю, — перебил терапевт, мурлыкая себе под нос словно мартовский кот, — Следующий!

После поликлиники я решил сходить к оврагу и поискать там ключи, телефон и паспорт. Может, все выпало, когда я по склону кувыркался. А может, пока я валялся, какой-нибудь ушлый бомжара проверил мои карманы. Это еще хорошо, что у меня денег с собой не было — кошелек в тот день дома забыл.

Целых полчаса прочесывал сантиметр за сантиметром траекторию своего падения, но без результата. Точно сперли! Хрен с ними с ключами, да и мобильник уже старый, а вот паспорт… Бегай теперь восстанавливай. С такими невеселыми мыслями я вскарабкался наверх.

— Ну как, понравилось? — вдруг спросил кто-то совсем рядом, заставив меня вздрогнуть. В нескольких шагах от меня на краю оврага стоял невысокий мужчина лет шестидесяти. Выглядел он довольно интеллигентно: серый плащ, серая шляпа, гладко выбритое лицо.

Я повертел головой. Никого кроме меня поблизости не было, значит, обращался этот тип ко мне.

— Да, да, я Вас спрашиваю, — с легкой улыбкой произнес он, развеяв мои сомнения, — Понравилось?

— Что понравилось? О чем Вы?

— Вы знаете о чем.

— Понятия не имею.

Я подумал, что у дядьки крыша съехала на пенсии, и повернулся, чтобы уйти, но он сказал нечто, заставившее мое сердце сжаться и заледенеть.

— Я спрашиваю, понравилось ли Вам перемещение в другую реальность?

Я замер как вкопанный. Может, ослышался, может, у меня опять какие-нибудь галлюцинации…

— Первый раз всегда неважно получается, — произнес незнакомец с легкой грустью и сочувственно улыбнулся, — Я хотел бы Вам кое-что разъяснить. Я живу здесь недалеко, и если у Вас есть немного свободного времени, мы могли бы выпить по чашечке кофе…

Страшнее всего было то, что этот человек не выглядел сумасшедшим.

— Извините, у меня нет времени, — немного резко ответил я и пошел прочь.

— Но с Вами это будет происходить снова и снова. Вы должны быть готовы! — крикнул он мне вслед, — Та реальность, где Вы были прошлой ночью погибла, но ведь есть еще и другие… В этот раз Вам не удалось предотвратить катастрофу, но в следующий…

Я остановился, чувствуя, что покрываюсь холодным потом.

— Бред какой-то…

— Да, понимаю, Вам трудно сейчас, но я могу все объяснить.

— Хорошо, где ваш дом? Ведите, — мне показалось, что это сказал не я, а кто-то другой, кто-то другой шел за этим странным человеком неизвестно куда и неизвестно зачем. Весь мир снова перевернулся с ног на голову, и все снова казалось нелепым сном.

Мы пошли знакомыми дворами. В детстве я часто играл здесь с местной ребятней.

Я словно бы раздвоился. И одна половина называла меня нецензурными словами из лексикона жены, а другая заставляла следовать за чокнутым дядькой в сером пальто. Помните эту фразу из секретных материалов: «Истина где-то рядом»? Это ощущение сродни сильнейшему зуду. И теперь я понимаю агента Малдера, которого не останавливали ни усталость, ни приказы начальства, ни угрозы, ни опасность.

Мы подошли к дому, о жизни в котором я мечтаю уже много лет. Он стоит на краю холма. Из окон вид открывается на парк, зеленый стадион и Волгу. Потрясающая картина. Словно под гипнозом как послушная овечка я зашел в подъезд. В молчании мы поднялись на девятый этаж. Зашли в квартиру.

— Проходите, будьте как дома, — любезно проговорил мужчина, вешая пальто в шкаф. Он стряхнул невидимые пылинки со своей шляпы и бережно положил ее на полку. Я успел заметить в шкафу женскую одежду, и мне сразу стало спокойней — я не в гостях у одинокого людоеда-педика.

Квартира, как квартира. Не евро, конечно, но чисто, аккуратно, ничего лишнего. Мы прошли в небольшую кухню, хозяин указал мне на табурет у стола. Я присел и словно бы в трансе наблюдал, как он ловко наливает чай в чашки с изображением памятников архитектуры, как ставит их и вазу с пряниками на клетчатую клеенку.

— Таких как вы мы называем «сенсорами», — начал он, громко размешивая сахар в чашке, — Вам ведь известно, что мозг большинства людей работает только на… процентов, но есть исключения: те, у кого задействуется гораздо больше нейронных связей. Такие особенные люди приобретают необыкновенные способности.

Начиная нервничать, я хотел отхлебнуть из чашки, но вдруг подумал, что этот тип, мог незаметно подсыпать туда что-нибудь типа клофелина. Он будто прочитал мои мысли:

— Не бойтесь, чай абсолютно безопасен.

— Да нет, что-то не хочется… — промямлил я.

— Так вот, представьте, что есть сверхмощные приемники, которые улавливают гораздо более широкий диапазон частот, чем другие. Так и «сенсоры». Настраиваясь на определенную частоту, они способны перемещаться из одной частотности в другую, из одной реальности в другую. Я понятно объясняю?

— Э-э-э…

— Вы пока еще слишком мало знаете, чтобы понять. Все думают, что есть только одна реальность- реальность, где мы сейчас, но на самом деле их сотни. И в каждой реальности живут такие же люди, и так же считают, что их реальность единственная.

Но есть еще некие… назовем их «сущности», которые живут вне реальностей. Они не имеют плоти и питаются исключительно энергией, причем негативной энергией: энергией ярости, ненависти, страха. Возможно, именно их христиане считают демонами…

Я смотрел на него, пытаясь поставить диагноз: маниакально-депрессивный психоз, шизофрения, паранойя, сдвиг на почве религии?

— С каждым годом они становятся все прожорливей, все опасней, им нужно все больше подпитки, все больше крови и страха. Последние пару столетий, они принялись активно уничтожать реальности, ибо ничто не дает такого выплеска негативной энергии, как массовая гибель человечества. Эти сущности не способны на любовь и сострадание, они не чувствуют ничего, кроме вечного звериного голода и не остановятся до тех пор, пока не уничтожат все реальности, всех людей до последнего человека.

На какие хитрости они только не идут! Демоны ловко вытесняют человеческие души и завладевают плотью. В таком состоянии они способны вершить страшные катастрофы. У нас есть сведения, что скоро настанет черед и нашей реальности. Их уже много среди людей, точнее в обличье людей.

Только сенсоры способны их видеть, только сенсоры могут предотвращать их смертоносные замыслы и «корректировать» реальность.

— С чего вы взяли, — перебил я, теряя терпение, — что я этот … как там его… — сенсор?

— Вы же сами убедились в этом прошлой ночью. Мы вычисляем сенсоров уже в материнском чреве. Как бы вам объяснить…? У них, то есть у вас, особая аура, энергетическое поле. Мы следим за каждым сенсором, ожидая момента «прозрения», то есть того момента, когда человек в первый раз осознает свои необычные способности. Например, как вы, неожиданно переместится в другую реальность.

— Вы все время говорите «мы». Кто это «мы»? — глухо спросил я и на всякий случай ущипнул себя за ногу под столом. Очень уж все походило на галлюцинацию.

— Мы — «Общество с повышенной ответственностью — ОПО», так мы себя называем, — с улыбкой произнес сумасшедший дядька. Но кроме нас, каждого сенсора пасут демоны. Чаще всего они маскируются среди самых близких. Демоном может оказаться ваш друг, родственник, коллега по работе.

«Если уж верить этому бреду мой начальник — самый что ни на есть настоящий демон», — подумал я, усмехнувшись.

— К сожалению, ничего смешного, — нахмурившись, произнес хозяин квартиры, — это может быть очень опасно.

Пожалуй, он все-таки параноик. Я отодвинул все еще полную чашку, поднялся из-за стола и уже хотел сказать: «Да по тебе психиатр плачет», но опомнился. С психбольными надо поаккуратней, кто их знает…

— Извините, мне уже пора.

— Подождите, мы сейчас подходим к самому главному. От вас зависит спасение реальностей, спасение миллиардов жизней…

— Я уже сыт по горло этим бредом, — не выдержал я, — Все, до свидания.

Я решительно направился к входной двери.

— Стойте, — чокнутый схватил меня за рукав, — Еще одну минутку, просто загляните в комнату — вы поймете, что не одиноки.

Так, кажется, начинается. Вот я идиот! Может, он — опасный маньяк, сейчас тюкнет меня по башке, изнасилует и расчленит на мелкие кусочки. Что там у него в комнате — гниющие трупы, человеческие консервы или мамочка людоедка?

Однако вид у него был такой благожелательный, такой внушающий доверие, как у какого-нибудь профессора истории, что ноги сами понесли меня за ним, в соседнюю комнату.

Хозяин открыл дверь, и то, что я увидел, подтвердило мои опасения. Тело похолодело от пяток до макушки. На кровати лежала девушка и двое парней. От страха мне показалось, что они мертвы, и я чуть не заорал. Но когда разум ко мне вернулся, обуздав разыгравшуюся фантазию, я понял, что ребятки просто мирно спят. По крайней мере, выглядели они совершенно умиротворенно. Да, кстати, все они были в одежде, если вы подумали… ну мало ли, что можно подумать…

— Это Анна, Антон и Кирилл — спокойно произнес мужчина, — они тоже сенсоры. Уже несколько лет корректируют реальность. Сейчас они в другом измерении, так сказать.

Мне вдруг все стало понятно. Да это же наркопритон! Эта троица и этот дед — наркоманы обдолбанные! Мысль стремительно заработала в новом направлении. Когда я шел с работы, кто-то из этой шушеры вколол мне наркоту. Вот, чем все объясняется. Потеря сознания, другие миры, да еще и обобрали меня как липку.

Я кинулся в прихожую, схватил куртку, и уже открывая дверь, крикнул:

— Наркоманы чертовы! Полицию на вас натравлю!

Глава 4. «Где эта улица, где этот дом…»

Жизнь начала налаживаться. Я снова ходил на работу в своем любимом, возрожденном в химчистке, костюме. Удивительно, начальник вызвал меня к себе. Нет, удивительно не то, что он меня вызвал, а то, что обещал премию в этом месяце, «за вредность», как он выразился. За чью именно вредность, мою или его, уточнять я не стал. Сами понимаете,чревато.

Жена стала относиться ко мне как-то бережнее и внимательнее. Не забывала гладить рубашки, звонила в конце рабочего дня и спрашивала, что приготовить на ужин и даже не ворчала по поводу покупки нового телефона.

Так что, тот инцидент с оврагом и его последствия медленно, но верно стирались из моей памяти. Правда, пешие прогулки по парку я заменил поездками на автобусе. И еще не поленился позвонить в наркоконтроль по номеру, который все время крутят по телеку: «Знаешь точку сбыта — позвони…».

Не прошло и двух недель, когда я получил письмо. Наша секретарша Леночка, положила его мне на стол вместе с другой корреспонденцией. Я был по уши занят выбором пылеуловителя для точильно-шлифовальных станков и открыл конверт только перед обедом.

В нем лежало несколько фотографий. Парк, через который я так любил ходить, овраг, дорога в гору. Неприятное предчувствие зашевелилось где-то внутри потревоженной коброй. Вдруг голова закружилась, пейзажи на фотографиях расплылись.

Знаете, так бывает, когда смотришь на 3D картинки — сначала видишь только какие-то точки, фигурки, но вот они выстраиваются в четкое изображение. Так и в моем случае. На фотографиях я увидел огромные небоскребы, исчезающие в облаках, бирюзовое водохранилище в паутине мостов. Тот самый город!

Еще одна фотография — детская площадка под стеклянным сводом, веселые личики ребятишек.

Следующая фотография — испуг исказил лица детей, мать в немом крике тянется к своему малышу на лошадке-карусели. Конечно, фотографии не передают звуки, но я явно услышал этот крик и визг детей.

Еще одна фотография — небоскребы, превратившиеся в водопад кусков бетона, стекла и арматуры.

В ужасе я отбросил фотографии. Они с легким шелестом упали на пол. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Несколько минут я не мог пошевелиться. Потом все же взял себя в руки. Бормоча вслух: «мне померещилось, показалось» я поднял фотографии и ни жив ни мертв посмотрел на них снова. Парк, овраг, дорога в гору. Уф-ф!

На обратной стороне плотной фотобумаги чернели три буквы «ОПО».

Я вспомнил о них только, когда трясся на заднем сидении маршрутки, разглядывая вывески магазинов.

«ОПО» — «Общество с повышенной ответственностью»!

Так назвал свою банду тот чокнутый дядька из дома на холме. Это прозрение заставило меня подскочить и пихнуть коленкой высушенную рабочим днем женщину, которая сидела напротив.

— Простите, муравей укусил, — соврал я первое, что пришло на ум.

Получалось, что эти наркоманы или секта, узнали, где я работаю. Конечно, Ржев — город небольшой, но и не такой маленький, чтобы все друг друга знали.

Дома все эти мысли не выходили у меня из головы. Возможно «ОПО» — простое совпадение, а я напридумывал всякой ерунды. Но кому понадобилось присылать мне фотки с далеко не самыми живописными пейзажами?

Чтобы отвлечься от этой чертовщины, я решил прибегнуть к давно проверенному способу.

— Оксан, я за пивом, тебе взять? — крикнул я, надевая ботинки.

— Угу, — с некоторой задержкой донеслось из кухни. Я бросил взгляд на часы. А, понятно, смотрит «Пусть говорят». Она обожала эту передачу, смотрела как завороженная, вникая в очередную перебранку между тещей и зятем, озверевшими соседями, виновниками и пострадавшими. Иногда мне казалось, что ее мозг сейчас перетечет за экран. Во время особо накаленных сцен, Оксана даже начинала бормотать вслух: «Давай, давай, выбеси эту дуру!», «Ну же страви их, страви…», «Хорошо сцепились, вот это да!»

Что ж, у каждого свой способ расслабляться. И я был даже рад, что она не увяжется за мной, и не будет нудеть, что опять слишком много беру. Последнее время, она вообще за мной хвостом ходила, как будто все еще подозревала наличие любовницы.

Магазин во дворе оказался уже закрыт. Пришлось пройти квартал до другого магазина. Я взял две бутылки себе, одну жене и еще одну на всякий случай. Позвякивая стеклянной тарой вышел на улицу.

Одна из проблем нашего города — плохое освещение, вернее его полное отсутствие в некоторых местах. Вечером я всегда стараюсь ходить там, где есть фонари. Собственно, исходя из этого, я и выбирал маршрут до магазина. Но сейчас освещенный путь оказался перерезан стаей подростков. Я недолго поколебался и решил, что дорога в темноте безопасней встречи с непредсказуемыми малолетками.

Этот район я знаю, как свои пять пальцев — прожил здесь лет восемь, с тех пор как женился. Поэтому свернул в ближайший переулок и, стараясь не угодить в лужу или яму, пошел дворами. Уже через несколько метров я горько пожалел о том, что оставил мобильник дома. Сейчас он бы очень пригодился в качестве фонарика. Если на центральных улицах еще была какая-то жизнь, то здесь казалось, что город вымер, а жалкие остатки выживших прятались за оранжевыми квадратами окон.

С облегчением я нырнул под арку, через которую можно выйти на мою улицу. В тусклом свете фонаря, расположенного по ту сторону арки, обозначились две мужские фигуры. Они стояли прямо на выходе из арки. На всякий случай я притормозил, пытаясь определить благонадежность этих граждан. Один был в обычной куртке и джинсах, другой — в длинном темном плаще, походил на дипломата (по крайней мере, в моем в представлении). На ночных грабителей и хулиганов они не тянули, и я хотел было пройти мимо, но обрывок их разговора, донесенный порывом ветра, пригвоздил меня к месту.

— Поаккуратней с этим, — сказал парень в джинсах, передавая второму какой-то пузырек или пробирку.

— И это все?! — удивился мужчина в плаще. Его голос неприятно скрипел.

— Этого хватит, чтобы уничтожить миллиарды, — хмыкнул парень. Он добавил что-то еще, развернулся и пошел в мою сторону. Что-то подсказало мне, что лучше оставаться незамеченным, я прижался к бетонной подпорке и затаил дыхание. Поравнявшись со мной, парень как-то по-звериному втянул ноздрями воздух, словно бы принюхивался. Резко повертел головой из стороны в сторону. Несмотря на темноту, я видел, как сверкнули его глаза. В них было что-то такое, отчего я перестал дышать и покрылся холодной испариной. Однако он прошел мимо и исчез в темноте двора.

Второй, в длинном пальто, скрылся по ту сторону арки.

Несколько минут я стоял в оцепенение. «…хватит, чтобы уничтожить миллиарды». Что тот тип в джинсах имел в виду? Я вдруг разозлился на себя — нервы совсем ни к черту. Рука сама нащупала бутылку. Я ловко открыл горлышко обручальным кольцом. Хоть какой-то от него прок! И залпом выпил сразу половину. Приятное умиротворение растеклось по телу.

Да может, он средство от тараканов или муравьев передал. А я тут уже неизвестно что вообразил. Смерть человечества в одной стеклянной ампуле! Террористы планетарного масштаба у нас во Ржеве! Ну не смешно ли! Я хмыкнул вслух и решительно прошел под аркой и…

Ноги у меня так и подкосились. Я оказался на пустынной, хорошо освещенной и совершенно незнакомой улице. Здесь должна была быть МОЯ улица! Я не мог ошибиться! Внутри все похолодело. Стараясь справится с водоворотом в голове, я кинулся обратно к арке. «Задумался, не туда свернул», — успокаивал я сам себя, но из глубин сознания выползало нехорошее предчувствие.

Я вбежал во двор, в тот самый двор, где еще минуту назад боялся вывихнуть ногу в темноте. Только теперь он был не темным. Несколько фонарей зажглись по периметру розовыми экзотическими бабочками. Вместо ям и колдобин я увидел ровненькие, посыпанные гравием дорожки, между которыми благоухали поздними цветами клумбы.

Куда я попал? Что происходит? Неужели опять?

Вот теперь я всерьез опасался за свой рассудок. Позвякивая бутылками в пакете, я побежал к магазину, где затаривался пивом. Но вместо магазина обнаружил фонтан с цветными струями. Все вокруг было чужим и незнакомым. Свежеокрашенные фасады домов, идеальные, выложенные широкой глянцевой плиткой тротуары. Здания, как бы это сказать, я не силен в архитектуре, были выполнены в стиле дореволюционных времен.

Я бы решил, что попал в прошлое, если бы рядом не пронесся какой-то навороченный автомобиль ядовито-желтого фосфоресцирующего цвета. Он громко просигналил и скрылся в конце улицы. Я осознал, что стою посреди проезжей части и на ватных ногах перешел на тротуар. Из здания рядом, судя по вывеске это было кафе, выпорхнула стайка молоденьких девушек в длинных платьях из парчи, фольги и какой-то мишуры. Они весело и звонко хихикали, доедая эскимо на изогнутых, причудливо закрученных палочках.

Словно пришибленный я пошел вдоль улицы, обалдело вращая головой из стороны в сторону, и налетел на парня в глянцево-черной косухе.

— Смотреть надо! — проворчал он, вынимая наушник из уха, окинул меня неодобрительным взглядом, снова вставил наушник, и пританцовывая пошел своей дорогой. Я обернулся ему вслед — подошвы парня фосфоресцировали при каждом шаге.

Я побрел дальше.

«Думай, думай, думай!» — приказывал я своему отключившемуся мозгу. Неужели все это правда? Все эти перемещения, другие реальности? Какое еще логичное объяснение можно найти тому, что со мной происходит?

В конце улицы был небольшой скверик. Я рухнул на первую попавшуюся скамейку. Тут только вспомнил, что в руке у меня бутылка с пивом и жадно допил остатки.

— Эй, мужик, что это ты пьешь? — раздался откуда-то из-за кустов скрипучий голос. Ветви раздвинулись и на свет явилось чудо в несуразных блестящих одеждах, местами изрядно порванных. По длинным давно нечесаным волосам и грязной бороде я понял, что это бомж.

Бомжи они везде одинаковые. Их отличает полная свобода от комплексов и всяких там условностей, и еще некая сосредоточенность на чем-то непостижимом обычному среднеблагополучному человеку. Вот уж кто действительно живет в другой реальности!

Бомж принюхался и присвистнул.

— Алкоголь что ли?! Где ты его раздобыл? Ты бы поаккуратней — здесь полицаи рядом ошиваются.

— Что, у вас с этим строго? — устало спросил я.

— Ты с луны что ли свалился, чувак? Уже лет двадцать сухой закон. А за употребление — в тюрьму на год и еще полгода исправ. работ. Ну ты это… угости что ли, я вон в кустах спрячусь, не найдут…

Я отдал бомжу все пиво. У меня и без алкоголя голова шла кругом.

Что ж, если это новое перемещение, то нужно ждать, когда оно закончиться и я снова вернусь в свою реальность. Бежать в полицию или там службу спасения глупо — скрутят, признают шпионом или слабоумным. Уже проходили! И упекут куда-нибудь, к бабке не ходи.

Я вспомнил слова дядьки из дома на холме. Теперь они не казались мне такими уж бредовыми. Сенсоры ловят частоту другой реальности перед ее апокалипсисом. Это что ж получается, скоро здесь произойдет какой-нибудь жуткий катаклизм? Мысль сразу свернула в сторону тех подозрительных типов в арке.

«…этого хватит, чтобы уничтожить миллиарды».

И что, скажите на милость, я должен делать? Кричать на каждом шагу про апокалипсис? Заявиться в первое попавшееся отделение и сообщить о террористической угрозе? Но тогда, смотри выше: скрутят, признают шпионом или слабоумным.

Я решил, что все же разумнее всего оставаться на месте и ждать. Ни к каким геройствам я был не готов.

Так я просидел всю ночь, находясь на грани между сном и явью, ничем не отличающейся от сна. Какие только мысли не посещали мою голову, начиная от миссии спасения человечества и заканчивая тем, как я буду оправдываться перед женой и начальством на работе. Однако через пару часов ночного бдения, все мучительные раздумья вытеснил холод. Я настолько озяб, что мозг впал в какое-то оцепенение и мог думать только о наступлении дня и соответственно, повышении температуры.

Глава 5. Прыжок гепарда

Я вскочил, когда малиново-алые лучи солнца уже вовсю расчерчивали небосвод. Видно, все-таки отключился на пару часов. От жесткой скамейки ломило спину и шею. Мимо сквера то и дело мелькали прохожие. Улица ожила, наполнилась звуками. Сидеть и ждать конца этого мракобесия — уже не было сил, да и желудок недвусмысленно напоминал о себе.

Я хотел было выйти из сквера, но вовремя спохватился. Местная мода в одежде несколько отличалась от нашей. Как я успел заметить, люди здесь носили всевозможные блестящие и фосфоресцирующие шмотки и аксессуары. В своих темных джинсах и черной куртке я явно выглядел бы…черной вороной среди какаду.

Я подошел к кустам, из которых всю ночь доносился громкий храп бомжа. Пиво с непривычки быстро и надолго его вырубило.

— Эй, приятель! — я потряс бедолагу за плечо.

Он пробурчал что-то несуразное в ответ. Я тряхнул его сильнее.

— Слушай, одолжи кое-что из одежды. Ненадолго.

— А еще этого пойла достанешь? — хрипло спросил он, приоткрывая один опухший глаз.

— Постараюсь.

Кое — как я снял с бомжа какую-то блестящую жилетку с наполовину оторванным карманом. Оторвал его полностью. Ну вот, так можно и в свет.

Я пошел в том же направлении, куда и большинство прохожих (надо же было хоть как-то убить время до возвращения из этого кошмара) и скоро оказался на широкой, многолюдной улице. Десятки ярких до рези в глазах авто стекались в акведук и исчезали в его полумраке, словно в водовороте, сотни пешеходов в блестящих одеждах торопились по своим делам, на работу, учебу. Я слился с толпой, и во мне даже проснулось любопытство.

Вот мужчина в деловом костюме с серебристым кейсом, вот девушка в золотистом пальто. Женщина в блузке с пайетками тащит трехлетнего сынишку в детский сад. Вот девочки-школьницы с озорными косичками и светящимися разноцветными бантами, вот малыш с огромным неоновым рюкзаком остановился, чтобы завязать шнурки.

Он казался таким беспомощным, этот паренек — маленький островок, затерявшийся в огромном океане равнодушных взрослых. Шнурки не слушались неумелых пальцев, но он снова и снова с какой-то обреченностью собирал их в жалкое подобие банта. Я не выдержал, присел рядом и помог. «Спасибо», — прошептал мальчик одними губами.

Я вдруг вспомнил фотографии, присланные «ОПО», испуганные лица детей, и мне стало не по себе от мысли, что этот малыш с непослушными шнурками, все эти люди, которых я вижу сейчас — скоро погибнут. Они живут, дышат, торопятся, думают о чем-то своем, о чем-то мечтают, — и вдруг раз — и их мир перестанет существовать.

«Сенсоры способны корректировать реальность. Они могут остановить массовую гибель…»

Но что я могу сделать?! Я уже жалел, что не расспросил того дядьку из «ОПО», не узнал больше. И еще жалел, что упустил человека в длинном темном плаще с маленькой смертоносной ампулой в кармане. Теперь уже поздно… Опять поздно.

Я медленно брел среди толпы, словно волнорез разделял потоки спешащих трудяг. Одни запрыгивали в автобус, другие залезали в машины, кого-то поглощали зевающие рты муниципальных зданий. Толпа поредела. Я остановился на перекрестке, решая, куда двинутся дальше. Взгляд уперся в указатель: «Ржевская городская поликлиника», «Ржевский отдел ЗАГСА», «Ж/д и Авто/вокзал». Я вдруг почувствовал, что в голове начал складываться сложный пазл, причем стало очевидно, каким боком и какой стороной соединять его части.

Почему именно Ржев? Если бы я был террористом или там «демоном», питающимся негативной энергетикой, то направил бы удар на Москву, где сконцентрированы миллионы людей, активно работающих локтями и производящих массу негатива. Скорее всего, тот тип в темном плаще так и сделает или уже сделал. Но что-то подсказывало мне, что он все еще здесь — едва уловимое ощущение, граничащее с игрой воображения. Во мне проснулся охотничий азарт. Почему бы и не поиграть в супергероя — реальность-то все равно чужая!

Я решил доехать до вокзала. Шанс застать демона-террориста там, конечно, был не то что невысок, а крайне низок. Ведь он мог уехать еще прошлым вечером или ночью, в конце концов он мог воспользоваться машиной, арендованной вместе с телом, в котором пребывал, он мог также взять такси. Вариантов море! Но почему-то поезд и автобус представлялись мне наиболее удобными в этом плане. Я прямо-таки видел все как в кино: Демон приезжает на московский вокзал, где люди кишат, словно муравьи в муравейнике, проходит спокойненько в зал ожидания, неторопливо достает ампулу с чем-то смертоносным, как бы случайно роняет ее на пол и наступает тяжелым ботинком. Осколки стекла хрустят под подошвой. Зараза распространяется в разные уголки города, страны, мира по паутине железнодорожных путей и автодорог.

Я даже потряс головой, чтобы отогнать это наваждение.

Через несколько минут я уже шел в сторону вокзала, горячо надеясь, что Ржев в этой иной реальности окажется не больше нашего Ржева. Я чувствовал себя туристом, исследователем, путешественником, — кем угодно, но только не спасателем мира.

Этот город поражал меня все больше. Чистый, аккуратный, словно кукольной, с идеальными дорогами и тротуарами. Старина сочеталась здесь с новейшими технологиями. Фасады домов с пилястрами, лепниной и прочими канделябрами (ну не силен я в архитектуре!) были обильно подсвечены неоновой рекламой и всевозможными гирляндами. Я подумал, что наша реальность чудовищно далека от этой. Заслать бы сюда городскую администрацию. Пусть поучаться. Ведь можно жить нормально, живут же эти люди!

Я шел и думал. Как это вообще возможно — существование разных реальностей? Как объяснить это с научной точки зрения? Ну, скажем, на каком-то этапе истории, возможно в кризисный момент, линия судьбы расщепилась, и образовался альтернативный мир, развитие которого пошло по собственному пути. Например, у нас была Великая октябрьская революция, а в этом мире все обошлось без переворотов. Эх, сюда бы моего друга Миху! Он историк, ходячая энциклопедия. Причем историк до мозга костей. Всегда завидовал таким увлеченным людям.

Я подумал о том дне, когда погиб мой сын. Вот бы существовала параллельная реальность, где он все еще живет. Вы, наверное, удивлены. Я ничего не писал о сыне, потому что это до сих пор очень больно. Возможно, расскажу позже, но не сейчас…

Итак, если сейчас мое тело осталось в моей реальности, то, что тогда я представляю в этой реальности? Я сильно сжал свою руку — всё чувствую, плоть и кровь. Как же все запутано, как непонятно! Почему все это происходит со мной. И самый главный вопрос, если я погибну в этой реальности, останусь ли живым в своей? Масса вопросов роилась в моем воспаленном мозгу, пока я шел.

Кажется, Чехов сказал, что когда происходит нечто непоправимое, у человека есть два пути: смириться и принять все как есть или не смириться и потерять разум. Похоже, мне просто надо принять как данность все эти перемещения, научиться с этим жить.

Занятый размышлениями, я быстро преодолел несколько кварталов. Ориентируясь по многочисленным указателям, вскоре оказался на привокзальной площади. Сверкающие яркими красками торпедообразные автобусы терпеливо ждали пассажиров и водителей.

Я сразу же направился к кассам.

— Скажите, с утра на Москву автобус был? — спросил я у девушки — кассирши с волнистыми рыжими волосами.

— К сожалению, сэр, утренний рейс пришлось отменить из-за небольшой неисправности.

— А следующий? — снова спросил я, леденея от взгляда холодных светло-голубых глаз.

— Следующий через сорок минут.

— А поезд?

— Первый поезд до Москвы через час, в 10:00.

Она говорила словно робот, без эмоций, без интонации. Может она и правда робот, кто знает, что ожидать от другой реальности.

Без особой надежды я прошелся по залу ожидания. Люди спокойно сидели, занятые своими делами. Кто-то читал, кто-то дремал. Все как у нас, только невероятно чисто, и везде мелькают эти дурацкие блестящие вещицы. Сороки какие-то, ей-богу!

Я тщательно прочесал взглядом ряды ожидающих — демона среди них не было. Да и на что я собственно рассчитывал? Все мои супергеройские рассуждения показались жалкими и смешными. Тоже мне, Шерлок Холмс!

Я вышел не привокзальную площадь. На противоположной стороне ярко горела вывеска кафе. «Сытые пингвины», так вроде оно называлось. Аппетитнейший запах заполнял всю площадь. Желудок жалобно заурчал. Я решил попытать удачу, вдруг разживусь недоеденным гамбургером.

Кафе сильно походило на «Макдональдс». Девочки и мальчики подросткового возраста в униформе а-ля рыбья чешуя протискивались через три хвостатые очереди, каким-то чудом удерживая подносы с пирамидами бумажных стаканов, коробочек и пакетов.

— Свободная касса! Свободная касса!

Пахло действительно умопомрачительно. Я на всякий случай встал в очередь, хотя и подозревал, что наши рубли тут не примут. Все-таки другая цивилизация! Но голод не по-детски пинал желудок, в связи с чем у этого органа установилась прямая связь с надеждой, которая, как известно, умирает последней.

Очередь двигалась быстро, и я торопился прочитать меню на электронном баннере над стойкой. «Агар-агар на рыбьем бульоне», «Чипсы из морских водорослей», «Пареная морковь со вкусом курицы»…

Это еще что за…

— Что Вам? — видимо уже не в первый раз спрашивала меня девушка-кассир.

Я растеряно проводил взглядом уже отоваренного клиента. Он гордо нес на подносе жутковатую зеленую кашицу. Но пахла она, как только что поджаренная отбивная. Диетическая еда с ароматизаторами — неужели они так тут питаются?

— Мне… а вы валюту принимаете? — я протянул девушке смятые сотни.

Она ловко разгладила деньги, посмотрела на свет, проверила на детекторе и вернула мне обратно:

— У выхода — банкомат — попробуйте поменять — принимает валюты всех стран.

Не прокатило! В расстроенных чувствах я направился к выходу. Я шел между рядами активно поглощающих еду людей. Если б они знали, что скоро наступит конец света, стали бы тратить время на очереди, продолжили бы набивать желудки этой диетической дрянью? Как вообще ведет себя человек, узнав о скорой гибели?

Вдруг мой взгляд остановился на мужчине, читающем газету. Длинное узкое лицо, темный плащ… Сердце бешено скакнуло. А не мой ли это демон? Стараясь совладать с эмоциями, я уселся за ближайший свободный столик, опередив пожилую женщину благородной наружности.

— Как не красиво! — прошипела она, разворачиваясь на сто восемьдесят вместе с нагруженным подносом.

— Извините, — промямлил я, косясь на мужчину в плаще. Тот держал газету только для вида, и все время поглядывал на часы на руке. Я все больше убеждался, что это тот самый тип, которого я видел под аркой. Точнее чувствовал всеми фибрами, что это он! Такое надменное, презрительное выражение лица — он явно считает людей за расходный материал. Вдруг лицо мужчины словно расплылось, через человеческие черты прорисовалось нечто жуткое: существо со склизкой серо-зеленой кожей, огромной выступающей вперед челюстью. С длинных острых, отвратительно желтых зубов стекала слюна, падая прямо на газету. Вместо носа зияли две раздувающиеся ноздри. На яйцевидном черепе выступал уродливый гниющий нарост. Глаз не было, глазницы заполнял густой черный дым.

Я оцепенел от ужаса. Крик застрял в горле.

— Господин, у нас нельзя сидеть, ничего не заказывая, — услышал я прямо над ухом и подскочил от неожиданности. Рядом стоял прыщавый официант, сканируя меня взглядом на предмет платежеспособности.

Я покосился на демона, тот снова принял человеческий вид. Этакий раздосадованный дорожными неурядицами чиновник… Я вспомнил про официанта и вцепился в меню на столе.

— Еще не выбрал, у вас такой богатый ассортимент, — я попытался изобразить улыбку, но думаю, получился лишь перекошенный рот. Только бы этот парень отстал! Еще не хватало, привлекать к себе внимание. Но было поздно — чудовище, которое снова проступило сквозь человеческое обличье, злобно оскалилось и втянуло воздух ноздрями. Вполне возможно, что если я могу видеть демонов, они могут чувствовать меня. Спустя секунду монстр вновь превратившись в респектабельного мужчину, аккуратно сложил газету и начал быстро застегивать пуговицы плаща. Где эта чертова пробирка? Я заметил под столом демона небольшой чемоданчик. Скорее всего, пробирка там. Не будет же он носить угрозу всему человечеству в кармане?

Демон встал, стряхивая крошки с плаща. Сейчас он возьмет чемодан, и момент будет упущен.

Отчаянные поступки можно совершать, только не раздумывая. Здравый смысл и геройство понятия взаимоисключающие. Возможно, со стороны смотрелось иначе, но мне казалось, что я совершил нечто вроде прыжка гепарда. Портфель демона оказался у меня в руках. Я помчался через толпу посетителей, столы и стулья разлетались в разные стороны, тарелки и стаканы изливали диетическую гадость. Я видел круглые выпученные глаза официантов, падающих вместе с переполненными подносами. Совсем рядом визжали женщины, сзади недовольный ропот перемежался ругательствами, но я продолжал расталкивать всех и вся на своем пути, не сомневаясь, что демон меня преследует.

В коридоре я увидел чуть приоткрытую дверь, рванул за ручку и оказался в подсобном помещении. Швабры, ведра, оседлавшие друг друга стулья, затем возвышающиеся до потолка стеллажи с аккуратными башнями одноразовой посуды. Я схватился за один из стеллажей и повалил его, преграждая преследователям дорогу. Горы бумажных стаканов и тарелок рухнули на пол беспорядочной кучей.

Миновав кладовку, я влетел в кухню. Сбивая какие-то канистры, роняя мешки с крупой и зеленым порошком, я проскочил ряды разделочных столов. Словно издалека до меня доносились сердитые и удивленные возгласы. Вот, наконец, заветный служебный выход. Я повернул ручку, толкнул дверь и… — оказался нос к носу с полицейскими. Хотя их форма значительно отличалась от нашей, я сразу понял, что это стражи закона потому, с каким рвением они исполняли служебный долг, выворачивая мне руки.

Я лежал, ощущая щекой каждую щербинку на асфальте и лихорадочно соображал, как объяснить этим придуркам, что они станут тем самым рычагом, который запустит гибель мира.

Перед моим лицом оказались черные лакированные ботинки. На них капало что-то гадкое, склизкое и зеленое. Не трудно было догадаться, что они принадлежат демону.

— Это Ваш портфель? — спросил один из полицейских, сильнее наступая мне на спину.

— Да, спасибо, — раздался в ответ сухой, сдержанный голос.

— Нам нужно взять с Вас объяснения.

— Я очень спешу, через несколько минут — мой автобус. Вот, возьмите визитку. Я готов дать любые объяснения, но не сейчас.

— Ладно, если потребуется, мы свяжемся с Вами. Доброго пути.

— Стойте! — закричал я, — Это террорист! У него в портфеле биохимическое оружие массового поражения!

Меня рывком поставили на ноги.

— Ты чего несешь, придурок? — как-то уж совсем невежливо спросил рыхлый коренастый полицейский. Я встретился глазами с демоном. Его лицо расплылось, обнажая отвратительную клыкастую морду. Мне хотелось заорать от ужаса, хотелось крикнуть этим полицейским и собравшейся толпе зевак: «Вы что слепые?! Вы что не видите, это же не человек?!» Но конечно, они нечего не видели. Перед ними был представительный мужчина, который стал жертвой вора. Я взял себя в руки и как можно четче произнес: «Пожалуйста, проверьте этот портфель. Просто проверьте».

Полицейские переглянулись.

— Мы задержим Вас еще на минуту, — обратился второй полицейский к демону почти извиняющимся тоном. Страж порядка попросил раскрыть портфель. На всеобщее обозрение предстали аккуратно сложенные трусы, носки, галстуки, сорочки.

— Ампулу ищите, ампулу! — прохрипел я, теряя от волнения голос.

Полицейский, молодой, чернобровый, с румянцем как у девушки, осторожно приподнимал стопки белья. И вот, к моему несказанному счастью, в его руке появился прозрачный пузырек.

— Это что? — спросил он демона.

— Раствор для линз, прочитайте на этикетке.

Полицейский повертел пузырек в руках. Едва заметно пожал плечами.

— Да что ж ты слушаешь этого ворюгу! — взорвался его напарник, рыхлый, невысокий мужчина, — Поймали за руку — вот он теперь и несет всякий бред, не знает как выкрутиться, — Извините, можете идти к автобусу.

Демон зыркнул на меня своими черными пустыми глазница и осклабился. С острых клыков потекла отвратительная густая слюна. Он закрыл портфель и быстрым, твердым шагов пошел в сторону уже ожидающего пассажиров автобуса.

Некоторое время я в оцепенении смотрел в спину удаляющегося монстра, смотрел как он протянул кондуктору билет, поднялся по ступенькам автобуса и исчез в салоне. Эх, такой был редкий шанс найти — нашел, держал в своих руках и… упустил. Точнее вырвали.

— Дебилы вы, сдохнете же скоро все! — моя злость перекинулась на полицейских, — Какие же вы идиоты! Сами себе приговор подписали!

В толпе зашушукались, раздались смешки.

— Слушай, а этот парень похоже…это… того, — рыхлый полицейский покрутил указательным пальцем у виска.

— Скорее всего, — неохотно признал чернобровый юнец.

Ну вот, опять меня приняли за сумасшедшего.

— Остался еще день, край-два! — не унимался я.

— Ага, это ты письмо от племени Майя получил? — пошутил рыхлый здоровяк и заржал над собственной шуткой.

Глава 6. Безумие

Вот так я оказался за решеткой в этой чертовой параллельной реальности. Это уже какая-то закономерность!

Сначала меня долго допрашивали. Как зовут, где живешь, сколько полных лет, паспорт. Ну, тут началось.

— Это еще что? — спросил лысый высокий следователь, разглядывая справку об утере паспорта. Я объяснил.

— Издеваешься что ли? Тебе должны были выдать новый паспорт в тот же день.

Я мог бы сказать: это у вас тут, а у нас… Но что без толку объяснять необъяснимое. Я только пожал плечами.

— На какой улице, говоришь, живешь?

— На 8-е Марта.

— Что за название такое дурацкое? — следователь уставился в монитор компьютера, видно что-то проверяя — У нас нет такой улицы.

Тут подключился еще один: коротышка, эдакий вечный мальчик.

— Зачем кражу совершил?

Я попытался рассказать как можно подробнее и доходчивее о том, что видел в подворотне, об услышанном разговоре.

— То есть, ты услышал что-то там, про гибель миллионов, разглядел какой-то пузырек в темноте, и решил, что дело пахнет терроризмом?

Я обреченно кивнул. Он криво усмехнулся. И, правда, любому, нормальному человеку, мои выводы показались бы если не смешными, то определенно поспешными.

— И разглядел в темноте лицо злоумышленника, запомнил, да еще и выследил… — с издевкой продолжал следователь, — Хм, да на тебя вся наша полиция вкупе с разведкой равняться должны!

Как и предполагалось, полицейские в очень скором времени решили, что я либо опасный сумасшедший, либо опасный шпион, и изолировали меня от общества, до установления личности.

Меня запихнули в клетку в буквальном смысле этого слова — с четырех сторон металлические прутья. Из удобств — две кровати. Причем, одна уже была занята очередным асоциальным элементом. Одет он был в старую, выцветшую, но чистую одежду, длинные волосы и борода прибавляли возраст.

— Скоро мы все умрем, — спокойно констатировал он, не отрывая взгляд от пола, — Конец света близок.

— Да вы, ребята, найдете общий язык, — заржал конвойный, закрывая за мной дверь клетки.

Возможно, этот предсказатель тоже сенсор, только потерявший рассудок от того, что ему никто не верит. И я его прекрасно понимал!

Клетка размещалась недалеко от поста дежурного. Я решил предпринять последнюю попытку.

— Послушайте, — крикнул я дежурному, который сидел к нам вполоборота, низко склонясь над сканвордом, — а если допустить, что я все-таки прав, и вы отпустили опасного террориста…

Полицейский перестал чирикать в клетках сканворда и посмотрел на меня. Я узнал в нем того чернобрового юношу с румяными щеками, который задержал меня.

— Вот скажите, откуда я мог знать, что в портфеле ампула? — не отставал я.

— Вы мешаете мне работать, — пробурчал юнец, и снова пригнулся к журналу.

— Но ведь можно же было провести экспертизу жидкости…Еще не поздно…

Полицейский резко отодвинул сканворд и поднялся.

— Черте что! — выругался он, — нажал несколько кнопок на телефоне и приложил трубку к уху, — Седьмой, это пять-один, минут через двадцать мимо вас проедет рейсовый автобус на Москву. Надо тормознуть его и проверить одного гражданина…

Я не верил своим ушам! Неужели получилось? Я уже представлял, как эксперт в лаборатории присвистнет, разглядывая содержимое ампулы в микроскоп, как сдохнут одна за другой подопытные мышки, с каким виноватым смущением будет смотреть чернобровый юнец, выпуская меня на свободу, а я пожму его руку и скажу пафосно что-нибудь типа: «Спасибо за бдительность, офицер!».

Я нервно вздрагивал от каждого звонка, но все они были не по существу. Очередной звонок, очередная дежурная фраза дежурного:

— Пять-один на связи. И что? Как нет?! Я сам видел, как этот тип садился в автобус! Может быть. Понятно. Спасибо.

Полицейский медленно опустил трубку и посмотрел на меня.

— Вышел твой террорист, еще на первой остановке. А ты говоришь, в Москву, в Москву! Все, моя совесть чиста.

Конечно, этого следовало ожидать! Со стоном я рухнул на койку. Демон замел следы, ушел с крючка. Все предусмотрел! Теперь доберется до Москвы каким-нибудь иным способ, и финито ля комедия!

Чернобрового парня сменил другой дежурный. Он включил телевизор и уставился в экран. Экран был таким большим, что все было видно даже из клетки. Шел футбол, шумели трибуны. Мой сосед периодически выходил из транса, произносил: «Грядет конец света» — и снова уходил в прострацию. Пару раз приносили еду, точнее нечто гадкого вида и цвета, что здесь употребляют в пищу. Кстати, на вкус эта коричнево-зеленая кашица напоминала арахисовое масло и оказалась вполне пригодной для употребления в пищу.

Я уже смирился с тем, что предотвратить катастрофу не удастся. И даже прочувствовал как тяжело Богу: дает он сигналы людям, предупреждает, учит, предостерегает, а они не слышат, не верят, смеются, а потом на тебе — беда. Получите, распишитесь.

Так и прошел этот дурацкий день. Я заснул в надежде проснуться в своем мире, но проснувшись, был жестоко разочарован. Звон посуды возвестил о приближении сотрудника, отвечающего за кормление задержанных. Он буквально влетел в дежурку вместе со столом на колесиках и гремящими кастрюлями.

— Врубай телек, — закричал он, расталкивая сонного дежурного, сам же схватил пульт и нервно тыкнул несколько раз кнопку включения.

На огромном экране появилась взволнованная дикторша.

— … В Москве и Московской области продолжает стремительно распространяться заболевание неизвестной этимологии… Введен строгий карантин, задействованы все медицинские службы, сотрудники МЧС, полиция… В срочном порядке проводятся исследования, направленные на выявление возбудителя и установление методов лечения… Болезнь имеет характерные симптомы: нарушение работы нервной системы, агрессия, психозы, потеря самоконтроля и помутнение сознание.

Так, кажется, началось…

На экране появились кадры из фильма ужасов. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что это реальность. Люди бегали по улицам, круша все вокруг, бились головами об стены, дрались, набрасывались друг на друга. Показали мужчину с жутким безумным лицом, который с разбегу ударил ногой в спину прохожего, и когда тот упал, начал жестоко его избивать. Камера приблизила лицо до смерти напуганной девчонки, которая с визгом убегала от озверевшей матери. Орали сирены, звенели разбитые стекла, скрежетали тормоза машин. Что-то горело, что-то взрывалось. Отряд полицейских, заслоняясь щитами, пытался утихомирить обезумевшую толпу. Но вдруг их ряды нарушились, и они стали избивать друг друга, при этом на лицах читалась дикая ярость.

— Матерь Божья! — выдохнул дежурный, вскочил с кушетки и куда-то помчался. «Кормилец» бросил столик с едой около клетки и кинулся за дежурным.

— Грядет конец света! — торжественно изрек мой сосед.

— Заткнулся бы ты, приятель. Это уже не актуально — конец света наступил, — не выдержал я. Но он продолжал, словно ничего не слышал.

— Брат поднимется на брата, сын на отца…

С улицы доносились крики. За дверью дежурки тоже шумели. Сотрудники полиции забыли выключить телевизор, и мы с чудоковатым прорицателем смотрели экстренные репортажи один страшнее другого. Казалось, что началась война. Города один за другим превращались в кровавые бойни. Вырвавшееся из под контроля пламя тянуло к небу пульсирующие кулаки. Дым черной портьерой навис над сценой, на которой разыгрывалось чудовищное действо — гибель человечества. Толпы психопатов разбредались по окрестностям городов. Словно обезумевшее от нападения львов стадо антилоп, люди бежали по дорогам, убивали друг друга, калечили себя.

Не могу не признать, что испытывал даже некоторое злорадство, представляя лица задержавших меня полицейских, побелевшие от ужаса и раскаяния. Если конечно, им хватило ума связать эпидемию с моими словами и маленьким пузырьком с этикеткой «Раствор для линз».

В коридоре началась стрельба. Несколько пуль прошили дверь дежурки.

Я мечтал оказаться дома и жалел, что не владею четким механизмом перемещения. Например, хлопнул в ладоши три раза — и уже в другой реальности. Я пытался медитировать, в мельчайших деталях представлял интерьер своей квартиры, лица родных и знакомых. Но ничего не менялось. Холодный липкий страх все больше наполнял душу. А что если я тут так и останусь, застряну в этой долбанной параллели? Что если так же как все заражусь и превращусь в буйно помешанного? А если меня убьют? Что если меня убьют?!

Неожиданно трансляция прекратилась, в телевизоре появилась какая-то черно-белая рябь. На улице и за дверью тоже все стихло. Неужели это конец? Но вот, в наступившей неестественной тишине раздались неторопливые шаги. Дверь дежурки заскрипела и начала медленно открываться. Сердце ушло в пятки от страха. Я даже не заметил, что вцепился в плечо прорицателя.

В комнату вошел дежурный, он шел медленно, низко опустив голову. Вся форма была залита кровью.

— Что с вами? Вы ранены? — спросил я.

Он резко остановился и повернулся к нам. Лучше бы я молчал. Все его лицо было в крови, глаза совершенно дикие, выпученные, рот перекошен. Он схватился за металлические прутья и начал трясти клетку, рыча, фыркая и истекая слюной.

Прорицатель затрясся от страха, начал метаться по клетке, что еще больше раззадорило обезумевшего дежурного. Он умудрился схватить моего соседа за воротник, притянул к решетке и с отвратительным хрустящим звуком впился зубами в его шею. Чавкая, рыча, безумец вгрызался все глубже и глубже. Я считал, что фонтаны крови из сонной артерии — это киношный спецэффект, но вымысел, оказалось, не так далек от реальности. Струя крови хлестала из шеи несчастного прорицателя, заливая все вокруг.

Я просунул руку между прутьями, кончиками пальцев подцепил ложку на передвижном столе и что было силы воткнул ее в глаз дежурного.

Я никогда не убивал человека, я и дрался-то только в детстве. От упругого сопротивления чужой плоти, от вида торчащей из глазного яблока ложки меня чуть не вырвало.

Дежурный замычал, отпустил прорицателя, попятился назад, нелепо вращая головой, затем выдернул ложку, некоторое время удивленно смотрел на нее здоровым глазом и вдруг засадил ее в этот глаз больше чем наполовину. Упал, начал кататься по полу и душераздирающе выть. Так продолжалось минут пять, потом он затих. Все это время я пытался оказать медицинскую помощь прорицателю, он зажимал дыру на шее рукой. Я оторвал кусок от его рубахи и приложил к ране, но тщетно — кровь лилась литрами.

Надо было выбираться отсюда и искать врача, хотя надежды на спасение не было. Даже если кровь каким-то образом остановят, прорицатель наверняка уже заражен.

К счастью (хотя слово счастье здесь мало уместно), дежурный упал недалеко от клетки. Я схватил его за штанину и притянул ближе. Кое-как дотянулся до связки ключей, торчащих из его кармана. Я был весь липкий от крови, ключи выскальзывали из рук.

Методом подбора удалось найти ключ от нашей клетки. Дрожащими руками я открыл замок и, поскальзываясь на крови, выбрался на свободу.

Я подозревал, что участок уже кишит такими же красавцами, как почивший дежурный, поэтому с большой осторожностью приоткрыл дверь в коридор и словно черепаха из панциря вытянул шею. Коридор был девственно пуст, однако стулья, некогда стоявшие вдоль стены, превратились в щепки, по полу тянулись кровавые следы, стены изрешетили пули. Я направился к выходу в конце коридора, перешагивая через обломки мебели, мятые газеты и какие-то изорванные в клочья тряпки. Вдруг входная дверь с грохотом распахнулась и несколько человек, вооруженные металлической арматурой ворвались в участок. Все они были перепачканы грязью и кровью, особенно дико смотрелась невысокая девушка в рванном деловом костюме. Прическа ее растрепалась, ноги были босы, а на губах застыла безумная усмешка. Заметив меня, она резко завизжала и бросила в мою сторону металлический прут. Остальные сразу оживились. Внутренний голос подсказал мне, что пора делать ноги, и на этот раз был не тот случай, чтобы с ним спорить. Я побежал по коридору, дергая ручки дверей справа и слева. Все они были закрыты. Толпа обезумевших горожан с криками и улюлюканьем помчалась за мной. Что-то тяжелое падало сзади совсем близко.

Наконец, одна из дверей оказалась не заперта, я влетел в кабинет, повернул защелку. В ту же секунду на дверь обрушились удары арматуры. Я придвинул к двери стол, да еще и шкаф для надежности. Но пока я отражал удар спереди, опасность, как это обычно и бывает, подкралась сзади. Раздался звон стекла, и в кабинет влетела бутылка с зажигательной смесью. Секунду я как завороженный наблюдал за ее вращением на полу. Затем схватил, обжигая руку, и выбросил обратно в разбитое окно. Раздался хлопок и вспышка. Кто-то закричал. К окну подбежали зараженные вирусом, невменяемые люди. Они трясли решетку, сыпали ругательствами.

Я подумал, что вероятно, меня принимают за полицейского, и теперь, когда сознание граждан не подчиняется условностям и тормозам, наружу всплывает накопившаяся «любовь» к стражам порядка.

Снова влетела бутылка с горючей смесью, затем еще одна. В это же время безумцы в коридоре выломали замок и теперь яростно пытались сдвинуть мои баррикады. Огонь пополз по шторам, едкий дым въедался в глаза и горло. Я оказался в огненной ловушке. Нужно было выбираться отсюда, и для начала открыть решетку на окне. Я обшарил ящики стола, ни ключей, ничего сколько-нибудь пригодного для взлома замка. Но вот взгляд мой упал на дрель, валяющуюся под стулом. Значит и здесь, как у нас сверлят дырки в делах, чтобы потом сшить.

Безумцы из коридора уже открыли дверь настолько, что могли просовывать руки и лупить кусками арматуры по стенам и воздуху. Да они разорвут меня в клочья, как только доберутся!

Я схватил дрель и вставил в замок на решетке. Сверло взвизгнуло и сломалось.

— Черт! — закричал я, бросая дрель на пол, и в отчаянии дернул замок. О чудо! Он открылся.

Я распахнул створки решетки, сорвал горящую штору и бросил ее на беснующихся у окна людей. Пока они были заняты свалившейся в буквальном смысле неприятностью, я выскочил наружу и побежал, так быстро, как только мог.

Красивый ухоженный город, теперь выглядел так, словно подвергся вражескому нападению. Трупы, стонущие раненые, искореженные, брошенные поперек дороги машины, из выбитых окон вырывается пламя, двери вырваны с мясом, магазины разгромлены. Кто-то в припадке безумия выбрасывает мебель из окна пятого этажа, кто-то с уродливыми воплями бежит по улице.

У опустевшей бензоколонки я замедлил шаг. Куда теперь? Где спрятаться? Машины с битыми стеклами сиротливо манили распахнутыми дверцами, у кассы лежала женщина с проломленным черепом.

Я услышал, что сзади кто-то бежит, и обернулся. Мальчишка лет десяти все еще продолжал меня преследовать. В руках у него была здоровенная палка. Взгляд бессмысленно злой, губы плотно сжаты. Он, не отрывая от меня глаз, достал из кармана зажигалку.

Я с ужасом покосился на разлитый бензин.

— Нет, не смей, не делай этого! — проговорил я, прикидывая, что успею: вырвать у него зажигалку или убежать на безопасное расстоянии. Но парень, злорадно осклабившись, щелкнул зажигалкой и бросил ее прямо в бензин. Я увидел извивающуюся змейку огня и затем столп пламени…

— Неееееееееееееееееет!

Глава 7. Надежный тыл???

— Ты что, совсем спятил?! Чего орешь, как резанный? — услышал я голос жены. Вскочил и огляделся, дико вращая глазами. Я был в своей спальне, в кровати. На краю кровати сидела Оксана в домашнем халате.

— Это, что…? Приснилось… — я без сил рухнул на подушку. Ничего себе сон!

— Я все утро жду, когда ты проснешься, а ты дрыхнешь и дрыхнешь, — проворчала жена и вдруг ловко запрыгнула ко мне под одеяло, — Сегодня, между прочим, воскресенье. А ты помнишь, что мы всегда делаем по воскресеньям…?

Ее низкий грубоватый голос стал бархатным, прохладная рука заскользила по моему телу.

Признаться, я не очень-то был настроен на интимную близость после того, что пережил… во сне. Но как тут поспоришь…

Оксана скинула свой махровый халат, обнажая полное, крепкое тело. Усевшись на меня сверху, она активно двигалась и стонала, ее темные, спутавшиеся волосы падали мне на лицо и вдруг… Приоткрыв глаза, я увидел, что на мне не разгоряченная, сгорающая от страсти и наслаждения женщина, а … я даже не знаю, как это описать… Нечто серое, испещренное щербинами и наростами, с огромной, выступающей вперед челюстью, с длинными острыми клыками, с которых стекает слюна, и пустыми черными глазницами. Я закричал и скинул с себя чудовище, и тут же опять увидел жену.

— Ты, что? Что случилось? — обиженно спросила она.

— П-прости, я-я еще не п-проснулся, давай вечером продолжим… — заикаясь ответил я.

Оксана фыркнула в ответ и отвернулась.

Сон еще живо стоял у меня перед глазами, я помнил все в мельчайших подробностях, тогда как в реальности обнаружились какие-то пробелы.

— Слушай, а я ведь пошел за пивом…

— Угу, — буркнула жена, надевая халат.

— А что потом, не помню…

— Конечно, не помнишь. Где ж тебе помнить — вылакал один три литра и отрубился.

Я этого не помнил. Абсолютный провал в памяти. Хотя, надо признать, иногда, очень редко, конечно, но такое у меня бывает, когда переберу.

Оксана загремела посудой на кухне, а я пошел чистить зубы. Обычное утро выходного дня. И все-таки, мысль о том, что что-то не так не давала мне покоя. Что-то не сходилось. Определенно.

И тут я понял и так и застыл с щеткой во рту. Когда, я выходил из дома за пивом, шло «Пусть говорят». А «Пусть говорят» по выходным не показывают! Значит за пивом я ходил не вчера, то есть в субботу, как говорит Оксана, а в пятницу. К голове прилила кровь. То есть получается, что она врет, и я проспал больше суток. Или находился в другой реальности… Зачем ей пудрить мне мозг?! Я снова вспомнил, отвратительного монстра, который померещился мне спросонья.

… «демоны могут быть среди самых близких…»

Неужели Оксана…?

Я выплюнул пасту и медленно побрел на кухню, мозг лихорадочно соображал.

На столе возвышалась гора румяных оладьев. Мне вдруг почудился запах гари, открыто окно, наш сын залезает на подоконник…

— Свари кофе, — бросила жена и вышла. Я слышал, как она прошлепала босыми ногами в ванную, как хлопнула дверь. Я вскочил со стула и кинулся к шкафу-купе в прихожей, схватил с полки Оксанину сумку. В женских сумочках сами знаете, черт ногу сломит: помада, влажные салфетки, чеки, конфеты… Я прислушался — в ванной шипел душ. …пудреница, блокнот, таблетки, и вот — нечто выбивающееся из общей логической цепочки, как в играх на логику. Я достал пакетик с надписью «Антикрысин». На белом фоне была нарисована перечеркнутая жирной красной чертой крыса. Зачем человеку средство против грызунов, если грызунов дома нет? Ноги стали ватными, спина похолодела. Ответ напрашивался сам собой — на роль крысы назначили меня!

Если в теле моей жены живет демон, то рано или поздно она, точнее он, уничтожит меня. Крысиный яд в чай, подстроенное самоубийство…

Сердце сжалось от страшной догадки. А что если смерть нашего сына не несчастный случай?

Шум воды прекратился. Сейчас она будет мазаться лосьоном для тела, сушить волосы. У меня есть десяток минут.

Я отрыл в кладовке дорожную сумку, запихал туда документы, побросал кой-какие вещи и выскочил в подъезд.

Во всем городе, а может, даже во всем мире, было только одно место, куда я мог пойти.

Я остановился у девятиэтажки на берегу Волги и вдруг запаниковал. Что если, я не найду ту квартиру, что если там никого не будет? Взяв себя в руки, поднялся на последний этаж, с замиранием сердца нажал звонок. Послышались шаги, дверь открылась — на пороге стоял пожилой хозяин. Брови его удивленно взлетели вверх, на губах появилась приветливая улыбка.

— О, какие люди! Не ожидал, что так быстро! Проходи!

* * *

Мы сидели на кухне. Только на этот раз на столе был натюрморт с водкой.

— Теперь я вам верю, теперь верю, — произнес я, возвращая опустошенную рюмку на стол, — но пока все в голове не укладывается…

— Так всегда бывает… — хозяин кивнул и снова наполнил рюмки, — Кстати, мы так и не познакомились, меня Петр Ильич зовут.

— Матвей, — буркнул я, — да вы и так все знаете… Я вот не пойму, с какого момента с ней это произошло. У нее всегда характер не сахар был, но…баба, как баба…

— Иногда люди не замечают этого годами, демоны очень хитры, действуют осторожно. Совершить воплощение им не так просто. Это требует огромных энергетических затрат. Они долго готовятся, обрабатывают жертву, ждут, когда откроется канал…

— Какой еще канал?

— Ну… как же это объяснить попроще? Понимаешь, если человек долго испытывает негативные эмоции, как говорят священники, пребывает во гневе, обиде, испытывает ненависть, охвачен алчностью или унынием, его энергетическое поле ослабевает, образуются так называемые каналы, по которым эта нечисть и проникает в то что, что мы именуют душой, подобно вирусу, который встраивается в клетку и заставляет ее работать на себя.

— Проповедь какая-то.

— А ты думал, так просто об этом в религиозных писаниях талдычат? Нет, дорогой мой, не бывает дыма без огня.

Меня вдруг потянуло на откровения.

— У нас был сын. Он погиб в три года — выпал из окна, — в горле встал ком, я сглотнул, — жена была дома, когда это произошло. У нее что-то подгорело, она открыла окно… Я сейчас думаю, что уже тогда в ней мог жить демон, уже тогда. И может даже, она сама убила моего ребенка…

— Возможно, только это была уже не она… Иногда демоны используют этот прием, чтобы деморализовать объект. А сенсор, скажу я тебе, для них — лакомый кусок… Ты еще многого не знаешь.

Мы выпили еще по одной, не чокаясь.

— Ну и как их уничтожить, этих ваших демонов, святой водичкой побрызгать?

— Есть только один способ — убить носителя.

Я поперхнулся соленым огурцом.

— Что?! Человека что ли убивать?!

— Да, иначе никак. Если уж демон завладел энергетическим полем человека, то он перестраивает его под свои «частоты» полностью, не оставляя ничего человеческого. Он только притворяется и играет, но все ложь. Остается только зло в чистом виде — безусловное зло.

— А как же экзорцизм, изгнание бесов?

— Ну, это когда все еще не так запущено, когда демоны просто попытались взломать пароль, но так и не смогли это сделать. Тебе же придется работать только с абсолютным злом, так что необходимо подготовиться. Ты ведь уже это понял, не так ли?

Я угрюмо кивнул, вспоминая свою беспомощность в других реальностях. Петр Ильич резко поднялся, так словно бы и не пил, спрятал бутылку в шкаф над холодильником, расправил плечи и тоном генерала армии произнес:

— Жить будешь у меня, твоим обучением займусь лично!

Вот уж не ожидал от этого тихого, вкрадчивого дедули такого выпада. Мне так и захотелось вытянуться по стойке смирно.

— Слушать внимательно! — продолжил он в том же духе, убирая у меня из под носа рюмку, — Урок первый — полагайся только на себя!

Глава 8. Рембо и вселенская мудрость

Когда твоя пусть и вшивенькая, но все-таки жизнь переворачивается с ног на голову, словно затхлое судно, когда все ориентиры разом идут ко дну, и ты оказываешься в бесконечном, равнодушном и коварном океане непредвиденных событий, очень важно, чтобы рядом оказался спасательный катер или дельфин на худой конец.

Таким вот «дельфином» для меня стал Петр Ильич.

— Обитать теперь будешь здесь. Располагайся, — сказал он, открывая дверь в небольшую комнату со старыми бумажными обоями, на которых едва проступали призрачные камыши и цапли. Кроме кровати и платяного шкафа времен революции в комнате ничего не было.

— Работу придется бросить. Но не переживай — я не на пенсию живу, есть у нас спонсоры, поможают. Никому не звони — ни друзьям, ни родственникам. Симку выброси, номер смени. Тебя будут искать, и твоя «женушка» наверняка не единственная. Думаю, подключит полицию, поэтому, внешность тоже изменить придется.

Иногда мне казалось, что я сошел с ума или что все это происходит не со мной, но Ильич не оставлял много времени на раздумья.

Он будил меня на рассвете с точностью до секунды, отправлял в ванную, где еще сонного окатывал ледяным душем. Первый раз я чуть ему физиономию не разбил от неожиданности.

Потом после завтрака из хлопьев с молоком и яйца, мы начинали тренировку. Сначала это было так, детский сад: пятьдесят отжиманий, штанга, гантели, приседания, растяжка.

— Демоны они ведь тупые сами по себе — просто сгусток энергии, — рассказывал он, привалившись к косяку, пока я упражнялся, обливаясь потом, — но когда завладевают человеком, пользуются и его умом. И тогда начинают творить страшные вещи, ибо мозг им подсказывает, что нужно сделать, чтобы создать глобальный выплеск негатива, то есть удобоваримой энергии для подпитки. Ленин, Сталин, Гитлер — все они были демонами, то есть сначала людьми, конечно, а потом их захватили. Ну, сам знаешь из истории, что эти трое наворотили: сколько кровушки пролили, сколько сердец заставили разорваться от страха и боли — колоссальный выплеск энергии.

Таких примеров в истории много. Взять хотя бы суды инквизиции, как ловко эти твари умели прикрываться именем Христа.

— По теории дуализма, — прохрипел я, выжимая штангу, — если есть абсолютное зло, то должно быть и абсолютное добро…

— Так оно и есть, существуют некие субстанции, которые по сути представляют собой концентрат «светлой» энергии.

— Так пусть и борются между собой, — с трудом выговорил я, напрягаясь изо всех сил, чтобы победить железо.

— Они и борются, мы лишь пешки в этой войне, мы можем работать на тех и на других, укрепляя «Армию Света» или «Армию Тьмы», мы можем впускать в себя свет или тьму, можем продуцировать свет или тьму, можем подпитываться от света или от тьмы.

— Вот почему моя, все время смотрела «Пусть говорят». Она черпала энергию всех этих скандалистов…

— Свет создает гениальных художников, музыкантов, поэтов, ученых, — продолжал он, не реагируя на мои остроумные замечания, — все, кто творят красоту и добро работают на Свет. Тьма создает маньяков, тиранов, убийц.

К примеру, святые целители черпают из колодца светлой энергии, колдуны, ведуны — установили контакт или лучше сказать подключились к темным силам. Помощь первых — на благо, помощь вторых — иногда не сразу, но всегда оборачивается злом…

На обед он кормил меня нежирным мясом собственного приготовления и сырыми овощами. Потом по расписанию был тихий час, после которого снова возобновлялись тренировки.

Ужин состоял из мяса и фруктов, или творога и орехов. После этого я должен был посвятить один час медитации, во время этого часа надлежало мысленно представлять набегающие на песчаный берег волны, падающие струи водопада, плывущие по синему небу облака, этапы роста и цветения растения.

…из черной земли вылезает росточек, выпрямляется, крепнет, появляется нежный, свернутый трубкой листок, листок расправляется, появляется другой и т. д.

Выходить мне было нельзя — Ильич считал, что пока слишком опасно. Так же запрещалось смотреть телевизор, читать газеты и книги.

— Чтобы впустить Свет ты должен сначала очистить свой разум. Тогда обнаружишь в себе силы и способности, о которых раньше и не подозревал.

Понятное дело, на пятый день такой жизни я взбунтовался.

— Лучше тянись, лучше, растяжка у тебя никудышная… — приговаривал мой наставник. Устроившись на табурете, он отрезал небольшие кусочки от румяного яблока и забрасывал их в рот.

Сидя на полу, я тянулся попеременно то к правой, то к левой ноге, но вдруг все показалось мне чудовищно глупым и смешным: тренировки, демоны и этот дед, возможно спятивший учитель физкультуры, под дудку которого я пляшу:

— Слушайте, я что, в балетное училище готовлюсь, на кой мне эти растяжки!

Ильич перестал жевать, вынул застрявшую в зубах сердцевину яблока, потом пошарил в карманах своего домашнего спортивного костюма «Адибас» и извлек на свет еще одно яблоко.

— Лови! — сказал он, бросая его в меня. Я машинально поймал, — Кидай в окно!

— В окно? Стекло же разобьется!

— Кидай, тебе говорят! — прикрикнул он, — да посильней!

Я покачал головой — ладно, хочет лишних забот, пусть получает. Да и очень уж хотелось выплеснуть раздражение. Я размахнулся и со всей силы бросил яблоко в окно.

Далее произошло нечто странное, мне показалось, секунда раздробилась на сотни частей: Ильич развернулся, словно тугая пружина. Нож, которым он кромсал яблоки, вонзился в летящий плод, сбил его с траектории и пригвоздил к стене. Да, пожалуй, школьные физруки на такое не заточены!

Ильич совершил немыслимый кульбит в воздухе и предстал передо мной с яблоком, нанизанным на нож.

— Вот, к чему я тебя готовлю, — совершенно спокойно проговорил он, и громко надкусил яблоко.

Некоторое время я стоял как последний дебил с открытым ртом и выпученными глазами, пока Ильич не хлопнул меня по плечу.

— Перерыв пятнадцать минут.

Сказав это, он направился к двери, но на пороге обернулся и небрежно бросил:

— Да, и не выходи на балкон.

А я как раз собирался это сделать — глотнуть свежего воздуха, насытить утомленный организм кислородом… Это-то почему запрещается? Но Ильич слова на ветер не бросает. Я осторожно выглянул из-за занавески. Во дворе шумной стайкой носились дети. Родители скучали на скамейках, какой-то бедолага возился со стареньким жигуленком. Мне иногда кажется, что некоторые нарочно приобретают такие машины и ни в какую не желают от них избавляться, потому что просто не представляют, куда девать себя, освободившись от бесконечных ремонтов.

На фоне всех этих занятых важнейшими делами людей, выделялась одинокая, неподвижная фигура. Это была моя жена! Точнее ее физическая оболочка.

Я вдруг понял, что, не смотря на расстояние, вижу каждую ее черточку, так словно смотрю в биноколь. Я машинально потянулся поправить очки, и только сейчас вспомнил, что снял их перед тренировкой. Может, это те самые способности, о которых говорил Ильич?

Она стояла, спрятав руки в карманы, лицо хмурое, напряженное, бледное. Я почувствовал, как в груди предательски зашевелилась жалость. Ищет, переживает… Но глаза Оксаны вдруг почернели, будто бы в зрачок впрыснули черные чернила. Ее ноздри задвигались, жадно втягивая воздух. Есть такое устойчивое выражение «обратиться в слух», так вот, в этом случае я бы сказал, что она вся обратилась в нюх. При этом ее глаза настойчиво шарили по окнам. И я готов был биться об заклад — она чувствует, что я где-то рядом. Я отпрянул от окна, но любопытство взяло верх, и я снова выглянул.

Теперь мне отчетливо был виден, просвечивающий через человеческую оболочку демон. Уродливый, мерзкий, жуткий с открытой слюнявой пастью. И с этим монстром я прожил столько лет!

Демон сделал несколько неуверенных шагов в сторону подъезда и остановился. Теперь он снова выглядел как женщина, которую я считал своей женой. Если следовать словам Ильича, я должен был убить ее, только так удалось бы изгнать демона, завладевшего ее душой. Но пока я был к этому абсолютно не готов.

Она постояла еще минуту, затем развернулась и пошла, вжав шею в плечи, словно побитая собака. Я облегченно выдохнул.

* * *

На следующий день Петр Ильич завалился ко мне в комнату с коробкой краски для волос.

— Вот, преображать тебя будем, — провозгласил он, потрясая длинноволосой брюнеткой на картоне.

— Может, это лишнее? — неуверенно спросил я.

— Лишним будет твое убийство или якобы несчастный случай со смертельным исходом.

Уже через несколько минут он, как заправский парикмахер мазал мои волосы темной кашицей с резким запахом.

— Ты вот, думаешь, это все детский сад, игрушки, — приговаривал Ильич, сосредоточенно распределяя краску вдоль пробора, — А у нас для тебя есть серьезное задание. Да не верти головой, сиди смирно!

Я и сам понимал, что здесь не просто так, зачем еще столько возиться с посторонним человеком, даже если у него какие-то там способности?

— Что за задание?

— Агенты ОПО обнаружили нездоровые тенденции в одной из реальностей. Проще говоря, демоны подготавливают ее апокалипсис. Это довольно стабильная реальность. Но как ты успел заметить они только такие и уничтожают, потому как параллели, где война, хаос и нищета и так продуцируют массу темной энергии, а вот благополучные миры нуждаются в хорошей встряске.

В той реальности сейчас Аня… ну, ты уже видел ее как-то…

— Э-э, та девица на кровати? — догадался я.

— Да, она самая. Не знаю, что ты тогда подумал, но все трое находились в состоянии глубокой медитации… Так вот, Анна уловила сигнал, переместилась в реальность, из которой он исходил, но сам источник сигнала до сих пор обнаружить не удается. Мы возлагаем все надежды на тебя — ты очень сильный сенсор. Возможно, тебе удастся выйти на тварей, готовящих катастрофу.

Сигнал, источники — как все запутано, у меня голова пошла кругом.

— На самом деле все просто, — добавил Ильич, заметив мое недоумение, — ты обладаешь особым чутьем на демонов, сродни собачьему нюху, поэтому при перемещение в параллель попадаешь в нужное место, в нужное время с точностью до метра, до минуты. Нужно только научиться контролировать эти перемещения и приобрести кой-какие боевые и стратегические навыки.

Через час из зеркала на меня смотрел жгучий брюнет с недельной небритостью, которая надо сказать, шла к моему новому образу.

* * *

На следующий день Ильич выпустил меня на улицу, правда, очень рано, на рассвете и только в своем сопровождении. С этого утра в мой график вошло обязательное и очень утомительное наматывание кругов на стадионе около Волги и не менее утомительные заплывы против течения. Я отождествлял себя со Сталлоне, в том фильме, где он тренируется в сибирской глуши.

Но это все ягодки. Не давая толком оклематься после утренней разминки, мой покровитель начинал учить меня боевым искусствам. Это был убойный микс самых разнообразных приемов: айкидо, самбо, тхеквондо. На мое удивление, Ильич оказался настоящим спецом.

Сначала это было не учение, а натуральный садомазохизм. Я весь покрылся синяками и ссадинами. Я бесчисленное число раз падал на пол и пропускал удары жестокосердного учителя. Пока однажды, в очередной раз, сбив меня с ног, он не сказал следующую пафосную и на первый взгляд довольно пустую фразу.

— Ну и чугунный же ты! Откройся вселенской мудрости!

Отбитый бок призывал послать его на… очень далеко. Откроешься тут, как же, когда тебя со всех сторон колошматят!

Пошатываясь, я поднялся. «Откройся вселенской мудрости»! Ха! Я представил, как широко распахиваю руки, поднимаю лицо к потолку, и на меня обрушивается столп чудесного сияния.

— Бред какой-то! — неосмотрительно произнес я вслух.

— Ах, бред значит! Ну, тогда получай!

Ильич сделал подсечку, и я снова оказался в позе перевернутого жука.

— Ладно, ладно, хватит, — взмолился я, — откроюсь я этой вашей гребаной мудрости, только объясните, как это делать.

Мой наставник усмехнулся.

— Представь, что ты стоишь на краю утеса. Представил?

— Ну…

— А теперь прыгни, распахни руки, словно крылья…

… и представь, что воздух тебя держит, и ты летишь вперед …

Не знаю, толи мое воображение так разыгралось, толи тут не обошлось без гипноза, но я представил себе все так живо, что даже ощутил, как екнуло сердце от прыжка, и как упругая струя воздуха обдала лицо.

— А теперь представь, что от всего твоего тела тянуться светящиеся нити…

… они собираются в один тяж, подобный пуповине…

…и этот тяж поднимается вверх на несколько метров над тобой и снова разветвляется на мельчайшие нити… по ним бегут искры.

…И вот уже все нити светятся, и этот свет проникает в твое тело, наполняет его изнутри…

Я получил щелчок в лоб и очнулся. В ту же секунду увидел летящий мне в лицо кулак. Каким-то чудом я увернулся и перехватил руку Ильича. Он вырвался, со скоростью вихря обернулся вокруг своей оси и сделал мах ногой, метя мне в грудь. И снова невероятным образом я увернулся от удара, низко присев. И уже из этого положения сделал подсечку. Ильич перекувыркнулся в воздухе назад и упруго приземлился на обе ноги на безопасном расстоянии.

— Ну, вот это уже на что-то похоже, — весело произнес он.

Я обалдело рассматривал свои конечности. Ничего себе! И как это я? В детстве я осилил пару лет музыкальной школы по классу фортепиано, но до сих пор, стоит лишь пальцам коснуться клавиш, как они сами собой воспроизводят аккорды, неожиданно вытаскивают из глубин памяти изрядно запылившиеся мелодии. Так вот и сейчас, возникло чувство, что мышцы моего тела просто повторяют когда-то отточенные до автоматизма, но позабытые движения. Кажется, это еще мышечной памятью называют.

— Это… это что…? — слегка заикаясь, спросил я Петра Ильича.

— Это то, о чем я тебе говорил. Ты подключился к общему энергетическому полю — безграничному океану знаний, умений, эмоций. Через него энергетический отпечаток моих навыков передался в твой мозг. Получив эту информацию, нейроны заставили работать все твои органы соответствующим образом.

— О-о… — только и смог выдавить я.

— Сейчас ты подключился с моей помощью, но в скором будущем ты сможешь делать это самостоятельно.

Конечно, на счет скорого будущего он погорячился, но последующее обучение пошло значительно легче и эффективнее. Я буквально впитывал все как губка, казалось, тело само вспоминает движения, о которых я даже не знал. И с каждым днем, мне все легче удавалось подключаться к этой самой «вселенской мудрости», словно бы мне выдали пароль для подключения к wi-fi. И каждый день я не уставал поражаться возможностям своего тела: нарастающей в геометрической прогрессии скорости реакции, ловкости, остроте восприятия. Мало того, что теперь я обходился без очков, так еще и слышал не хуже дикого зверя.

Когда шквал звуков обрушился на меня впервые, я, честно говоря, с перепугу решил, что на дом рухнул самолет или врезалась сверхзвуковая ракета. Я услышал разом телефонные звонки и писк домофонов в соседних квартирах, шум воды из отрытых кранов, гул десятков голосов, смех и крики, лай собак, скрип кроватей и передвигаемых стульев, шарканье ног, топот. Я закрыл уши, сжал голову руками. Казалось, мозг взорвется от такой звуковой атаки. Позже я научился это контролировать.

Теперь внешний мир интересовал меня постольку поскольку, все мое внимании и интерес были направлены на новые, необъяснимые ощущение, на познание чего-то великого, сверхъестественного и непостижимого.

Однако внешний мир сам напомнил мне о своем существовании.

Глава 9. Первый экзамен

В то раннее утро (очень раннее — около 5) мы с Ильичем как обычно отправились на стадион.

Он задумчиво прогуливался между трибун в предрассветном полумраке, а я наматывал круг за кругом, укрепляя вместилище для боевого духа. Я не остановился, когда услышал сзади чье-то дыхание и топот бегущих ног. Я подумал, что это еще один чокнутый борец за здоровый образ жизни с нездоровой тягой к спортивным истязаниям. Но этот спортсмен плотно сел мне на хвост и определенно действовал на нервы. Я не выдержал, сбавил темп. Он тоже. Я обернулся, чтобы разобраться по-мужски, и чуть не закричал, столкнувшись, нос к носу со своей женой.

Ее темные волосы растрепались от бега, круглые щеки разрумянились, полные губы были соблазнительно полуоткрыты.

— Матвеюшка, ну наконец-то! Где же ты пропадал?

Глаза Оксаны были полны такой неподдельной радости и одновременно тревоги, что я на время забыл и о демонах и о параллельных мирах. Передо мной была женщина, с которой я худо-бедно прожил восемь лет. И в радости, и в горе…

— Почему, почему ты ушел? Куда? Я весь город обыскала, все телефоны оборвала! Что с твоими волосами?

Упоминание о волосах включило в моем размягченном мозгу тревожную кнопку: «Alarm».

Я вспомнил, КТО прячется за знакомым обликом и для ЧЕГО собственно я менял внешность. Резким движением я стряхнул руку псевдожены.

— Отвали, нечисть!

— Кто…? Ты чего это? Не понимаю… — она изобразила растерянность и обескураженность.

— Все ты понимаешь! — я сжал кулаки. Видимо придется все-таки уничтожить этого назойливого демона. Я поискал взглядом Ильича, но его нигде не было.

— Матвей, ты болен! Серьезно болен… Я говорила с твоей матерью…

Ого! Они и до матери добрались. Думали, я у нее прячусь. Могли бы изучить меня и получше за столько времени, потому как одна из моих любимых поговорок: «Хороший родственник — далекий родственник». Что неоднократно доказывалось практикой.

— Матвей, пожалуйста, по-а-слу-а-аша-ай… — голос Оксаны неожиданно изменился, словно старый магнитофон зажевал пленку, он вдруг стал очень низким и каким-то металлическим, звуки растягивались. Этот голос не мог принадлежать женщине, да и вообще человеку. У меня даже мурашки побежали по телу.

Ее глаза потемнели, а потом, казалось, вообще растворились, и вместо них появились две черные бесконечные ямы. Пухлые губы лопнули в нескольких местах, начали растягиваться к ушам и рваться, обнажая огромные челюсти с гнилыми длинными зубами.

Я невольно попятился. Где же Ильич? Пас меня, пас, а в самый ответственный момент исчез. Вот так всегда бывает. Значит, придется справляться самому. Убивать монстра посреди стадиона не хотелось, потому что случайным свидетелям дано было видеть только женщину, а не ТО, что пользовалось ее телом, и конечно, меня приняли бы за опасного маньяка.

Я стал пятиться к зарослям на краю стадиона, ни на секунду не выпуская демона из виду. Он шел за мной, тяжело переставляя кривые, покрытые струпьями и гноем ноги, роняя вязкую слюну. Я боролся с диким желанием просто убежать, но нельзя же бегать и прятаться всю жизнь.

— Ты-ы никуда-а не де-е-нешься теп-ееерь! — прорычал демон страшным металлическим голосом, — Я не отста-а-ану от тебя…

Когда мы оказались у зарослей, я увидел приближавшиеся со стороны трибун фигуры. Двое здоровых парней тащили третьего, настолько пьяного, что он не мог идти. Однако приглядевшись, я узнал в нем Петра Ильича. Его ноги волочились по земле, голова упала на грудь. Похоже, эти типы хорошенько оглушили его, если вообще не убили.

Преследовавший меня демон злорадно осклабился:

— Ты же не собира-а-аешься бежать, правда? Ты же не бро-оосишь своего друга?

Конечно, я не собирался бросать Ильича, и поэтому судорожно прикидывал, как справиться с троими. Силы были явно не равными. По мере приближения истинный облик демонов, тащивших моего наставника, проявлялся все сильней. Их полуразложившаяся, склизкая кожа болталась лохмотьями, огромные челюсти двигались, обнажая клыки. Из смердящей пасти вырывалось рычание.

Они подошли совсем близко. Один демон держал огромный нож, другой биту. У Петра Ильича текла кровь из разбитой губы, глаз заплыл и посинел от страшного удара. Я почувствовал, что внутри меня поднимается волна ярости.

— Мы вот дума-а-аем, что сдела-ать с твоим дедулей, — прорычал один из демонов, помахивая ножом, — С чего лучше начать? Отрезать нос или уши? Как ты считаешь?

Я сжал кулаки, чувствуя, что ярость нарастает все больше, словно зародившееся в океане цунами.

— Что вам нужно? Чего вы хотите?

— Мы хотим, чтоб ты нам доверился, — сказал демон, завладевший телом моей жены, подходя ближе. Я видел попеременно, то чудовище, то Оксану, то какой-то жуткий гибрид.

Демон с ножом, скривил челюсть, изобразив отвратительное подобие улыбки, и провел лезвием по щеке Ильича. Тот тихо застонал, из пореза выступила кровь.

— Не трогайте его! — закричал я, — Вы ведь за мной пришли!

Страх, ненависть и злость от собственного бессилия заполнили мою душу. Демоны начали жадно втягивать воздух своими провалившимися носами, словно учуяли запах шашлыка. От их тел ко мне потянулись какие-то черные ленты, опутывая меня со всех сторон. Я чувствовал, как эти ленты стягивают голову. Я оцепенел от страха и с каждой секундой чувствовал, что моя воля слабеет, уже не хотелось ни драться, ни обороняться. Что-то давило на мозг, словно мою черепную коробку пытались вскрыть, словно несколько перфораторов сделали в ней дырки и теперь демоны, вставив коктейльные трубочки в отверстия, высасывали мои мозги, мою энергию, мою душу.

— Только не сдавайся, контролируй эмоции, — прохрипел Петр Ильич, с трудом двигая разбитыми губами, — Вспомни, чему я тебя учил!

Один из демонов пнул его, заставляя замолчать, но мне хватило этих нескольких слов, чтобы прийти в себя. Я сконцентрировался, сделал внутреннее усилие, и паутина вокруг меня разорвалась. Резким движением я схватил демона, державшего нож за запястье, вывернул руку с противным хрустом. Тварь вскрикнула, нож упал в траву.

В этот же миг Ильич дернулся изо всех сил, вырываясь из мерзких жилистых лап. Демон Оксаны набросился на меня сзади, чуть не повалив на землю. Но я выстоял, и ударил его локтем поддых, так, что он согнулся пополам. Не теряя ни секунды, я ударил локтем по шее. Он упал на колени. Мощным ударом ноги в мерзкую слюнявую челюсть я отправил демона в нокаут.

В паре метров ожесточенно сражался с демоном Ильич.

В это время сильный удар в висок, заставил меня пошатнуться. В глазах потемнело. Я словно бы провалился в темный вакуум, но огромный усилием воли заставил себя выбраться оттуда. Рядом злобно скалясь, стоял демон с битой. Он замахнулся, чтобы ударить меня еще раз, но я увернулся, прыгнул двумя ногами вперед, так чтобы удар моих ног пришелся ему в голень. Издав страшный вопль он упал, я тоже упал, но тут же оттолкнулся от земли и снова вскочил на ноги.

Я хотел вырвать биту, но поверженная тварь вцепилась в меня железной хваткой и повалила на землю. Я не успел опомниться, как демон оказался на мне, а его бита давила на мое горло. Я понимал, что чуть только ослаблю сопротивление, и моя трахея треснет. И тут краем глаза я заметил нож, валявшийся в траве рядом. Одной рукой я продолжал упираться в биту, другой потянулся к ножу. Он был в достаточной близости, чтобы мои пальцы коснулись лезвия, но слишком далеко, чтобы схватить его. Сил оставалось все меньше, а демон все сильнее наседал. Кое-как я подвинул нож ближе. Наконец, мне удалось схватить рукоятку. Из последних сил я ударил нависающего надо мной демона прямо в шею. Скинул его с себя и нанес еще несколько ударов для верности, всаживая нож по рукоятку.

В это время демон Оксаны начал подниматься, приходя в себя, но я схватил уже бесхозную биту и саданул его что есть мочи по голове. Демон растянулся на земле.

Я обернулся в сторону Ильича, но помощь ему не требовалась, у его ног лежал убитый противник.

Солнце окрасило небосвод алым. И в этом таинственном, приглушенном освещении, передо мной предстала чудовищная картина. Демоны уже не выглядели как демоны — на траве лежало три человека: моя жена со сломанной, неестественно перекосившейся челюстью и проломленной головой, какой-то мужчина весь залитый кровью, с рукояткой торчащей из шеи и еще один с лицом, превратившимся в одну сплошную гематому.

* * *

Тошнота подступила к горлу. Хотелось выблевать воспоминания об этом кошмаре, выблевать запах крови, въевшийся в носоглотку. Я убил двух человек! Конечно, это уже были и не люди вовсе, но выглядели они вполне по — человечески.

— Что стоишь? — сердито буркнул Ильич, — надо избавиться от тел пока доброжелатели не нарисовались.

Мы перетащили трупы вглубь зарослей, к небольшой речушке, впадающей в Волгу. Ходили слухи, что сюда периодически попадают нечистоты из городской канализации. Ильич велел мне насобирать камней и набить ими карманы демонов.

— Чтоб, не всплыли, — коротко пояснил он.

Правда, всплывать было особо некуда — воды в ручье — по колено. Я сделал, как он сказал. Тела были все еще теплые и мягкие, и меня опять замутило. Радовало только то, что теперь эти люди свободны от власти темных сил. Хотя на кой им теперь эта свобода?

Один за другим мы сбросили трупы в воду и забросали ветками. Мне почему-то сразу стало легче. Может, такая защитная реакция включилась.

Глава 10. Задание

Обратно шли быстро, молча. Ощущение было такое, будто ночной кошмар просочился в реальность, ну или скажем компьютерная игра про монстров вдруг перестала быть игрой.

Лишь закрыв на все замки входную дверь, Ильич выдохнул и сильно хлопнул меня по плечу.

— Ну, считай, первый экзамен сдал!

Я посмотрел на его разбитые, криво улыбающиеся губы и ничего не ответил. Ни радости, ни удовлетворения от сдачи этого «экзамена» я не ощущал.

— Хорошо сработал! — продолжал мой наставник, вешая пальто, — Все-таки не зря я пожертвовал своей физиономией.

— Можно подумать у вас был выбор, — съязвил я, бухаясь на кухонный табурет.

Ильич удивленно поднял бровь.

— Неужели ты всерьез подумал, что я не справился бы с двумя какими-то недоносками?!

Честно говоря, после тех приемов, какие он мне демонстрировал, после того, как я лично убедился в его мастерском владении боевыми искусствами, было очень странно увидеть Ильича безвольно висящим между двумя жлобами. Но против лома нет приема.

— Они, наверное, оглушили вас сзади… — осторожно предположил я, не желая задеть самолюбие старика.

— Да нет, просто врезали пару раз по лицу, а я даже не защищался, нужно было, чтобы все выглядело убедительно.

— То есть? — не понял я, но внутри что-то неприятно заскребло, предчувствуя подвох.

— Надо было, чтобы ты поверил, что я в опасности. Я хотел посмотреть, как ты себя поведешь, готов ли ты к заданию.

— Так значит, вы притворялись? А я, как идиот переживал! Но он же порезал вам щеку!?

— Это, мой дорогой, сущие пустяки, главное правильно себя настроить. А тебе нужно учиться владеть собой. Почувствовал, как они полезли в тебя, как только ты дал волю эмоциям?

— Я чувствую, что СЕЙЧАС хочу дать волю эмоциям! — заорал я, — Вы провели меня как какого-то школяра! В игры играете, а я жизнью рискую!

— Не горячись, Матвей, — спокойно, почти ласково произнес Ильич, усаживаясь напротив меня, — ты меня сильно порадовал, ты отличный ученик. Трудно поверить, что за какой-нибудь месяц, ты превратился из ботаника в настоящего мужика. Ты это, иди отдохни, приведи себя в порядок, а потом я расскажу о задании.

— Да пошли вы…! — в сердцах крикнул я, вышел из кухни и заперся в своей комнате.

Я плюхнулся на кровать и, бороздя взглядом белое пространство потолка, пытался понять во что же теперь превратилась моя жизнь. Думаю, так чувствует себя девственница, лишившаяся невинности. Я тосковал по неведению.

Тосковал по своей старой жизни, по простой понятной жизни. По работе, в которой уже стал спецом, по идиотским шуткам главного инженера, по секретарше Леночке, вдохновлявшей меня на самые смелые фантазии. Я тосковал по Антону, соседу из третьего подъезда, с которым пару раз в месяц играл в бильярд, тосковал по квартире, в которой прожил столько лет. Но больше всего, я скучал по жене. Себя не обманешь. Может, ею уже многие годы манипулировали демоны, но я — то об этом не знал! И о существовании этих чертовых демонов я тоже не знал. Просто жил себе, как все. Только вот все так и продолжают жить в неведении и в этом неведении и помрут, а я вынужден нести бремя знания, да какой там нести — кровь проливать! Свою и чужую.

Перед глазами встал мальчик из погибшей реальности, первоклашка, который никак не мог завязать шнурки. Его круглые, доверчивые глаза. Как-то сами собой нахлынули страшные воспоминания: люди, охваченные безумием, города, погрузившиеся в хаос.

Я не смогу спать спокойно, зная, что где-то умирают миллионы, миллиарды людей. Я теперь никогда не смогу спать спокойно.

Со стоном я поднялся с кровати, и решительно устремился на кухню. Ильич как ни в чем не бывало уминал мятные пряники с кефиром.

С нарочитой воинственностью, я бухнулся на табурет, задев при этом ножку стола, да так сильно, что кефир выплеснулся из чашки Ильича и растекся белой кляксой по скатерти. Но мне было не до извинений.

— Чего там за задание?

— М-м — м бу-мм-м, — промычал Ильич с набитым ртом, указывая на пряники.

— Что?

— Говорю, угощайся, очень вкусно, — ответил он уже более членораздельно.

— Спасибо, не хочу. Давайте уже по существу.

— Ну, по существу так по существу, — Ильич отодвинул в сторону кефир и пряники, — Я уже тебе говорил, что нам стало известно о планах демонов уничтожить очередную реальность. Наш сенсор Анна, уловившая сигнал, сразу же переместилась туда. Ей удалось узнать, что демоны намереваются устроить аварии на всех существующих в том мире АЭС. Анна дислоцировалась в район самой крупной атомной станции. Если на ней произойдет авария, то пострадает, по меньшей мере, треть населения. Люди начнут умирать от облучения, но что еще страшнее, те, кто выживут, не смогут произвести здоровое потомство — генетический материал будет испорчен радиацией, и на свет появятся нежизнеспособные особи и мутанты.

Неплохое развлечение они придумали? Сечешь? С эффектом пролонгированного действия так сказать.

Анна подозревает, что авария произойдет из-за диверсии одного из сотрудников АЭС. Ей даже пришлось устроиться туда работать. Но вычислить воплотившегося демона так и не удается. Анна опытный агент. Она спец по адаптации в других реальностях, мастер уничтожения темных, но как сенсор, она тебе существенно уступает.

— И что от меня требуется?

— От тебя требуется переместиться в заданную реальность, найти Аню, помочь ей обнаружить воплотившихся и нейтрализовать их.

«Всего-то ничего», — усмехнулся я про себя, а вслух сказал:

— Ну, звучит впечатляюще, только вот один маленький вопросик: что будет, если в другой реальности меня убьют?

Ильич прищурился.

— Закономерный вопрос. Однозначно, здесь ты не умрешь, но смерть в параллеле — это в любом случае смерть, и она весьма существенно подорвет твое биополе, так сказать, нарушит энергетический баланс. А это ослабление иммунитета, обострение хронических заболеваний иногда даже рак.

— Всего-то ничего, — тупо повторил я.

— Так что, делай выводы. Правда, не могу не добавить, что, когда человек отказывается идти по предначертанному судьбой пути, отказывается от своей миссии, это не в меньшей степени сказывается на его энергетике.

— Спасибо, успокоили.

* * *

На самом деле, меня больше тревожило не те возможные опасности и трудности, которые придется преодолеть в другой реальности, а непосредственно само перемещение. Два предыдущих раза все происходило независимо от меня. Раз — и ты в другом мире. Словно обухом по голове. А теперь я должен был переместиться «осознано», как называл это Ильич.

— Просто медитируй, лови частоты, и все пойдет само собой.

Только вот объяснил бы кто, какие частоты и как их ловить.

Распорядок дня существенно не изменился. Я, так же как и раньше, тратил половину дня на тренировки, и половину на медитации. Но теперь все мои медитации были направлены на улавливание «сигнала». Я сидел с закрытыми глазами, слух обострялся до предела. Точнее сверх всяких пределов. Я уже различал всех соседей по шагам и голосам в радиусе нескольких этажей. Я был в курсе их личной жизни от и до.

На седьмом — родители укладывают ребенка по очереди. Когда очередь мамы, она читает и поет колыбельную, папа включает мультики про Губку Боба. Два раза в неделю они … занимаются любовью.

На восьмом старушка проводит полдня на телефоне, три раза в день кормит своих двух кошек и одного кота. Около десяти разговаривает с покойным мужем.

На нашем этаже — муж, жена и двое детей. Она — репетитор английского, занимается с учениками до девяти вечера. Иногда страдает нервными срывами. Он — начальник пожарной части. Приходит поздно, смотрит «Камеди клаб» и целый час отмокает в ванной. Старшая дочь все время танцует хип-хоп, а сын гоняет на самокате. У них есть кошка, собака и морские свинки… и т. д. и т. п. Не буду утомлять Вас всеми этими подробностями.

Я улавливал любые звуки, любые частоты — все, кроме этого чертового сигнала.

ПетрИльич ничего не говорил мне по этому поводу и не спрашивал, но к концу недели я стал замечать на себе его задумчивые взгляды. В понедельник он не выдержал.

— Слушай, ты чего в тот раз так обосрался, что теперь решил сидеть как улитка в раковине?

Его резкий тон удивил и задел меня.

— Нет, я… я, у меня просто не получается.

— Нет, тебе страшно снова встретиться с этими тварями, поэтому ты блокируешь все каналы!

Я не совсем понимал, о чем он, но на всякий случай ответил:

— Я стараюсь.

— Не надо стараться, надо действовать! Ты понимаешь, что счет идет уже на часы. Не сегодня-завтра, они загубят полмира! А ты тут прохлаждаешься!

— Но что я могу сделать!? Эти ваши долбаные перемещения на грани фантастики, а вы хотите, чтоб я вот так вот просто перемахнул из одной реальности в другую! — вспылил я, считая его нападки совершенно незаслуженными.

— Это для Коли с лесозавода — на грани фантастики, а для тебя — это работа! Не хочешь работать — иди пирожками торговать!

Все утро каждый сидел в своей комнате. Чтобы заглушить обиду и поганое ощущение собственного лузерства, я отчаянно качал мышцы.

Но вот дверь открылась, в щель просунулась голова Ильича.

— Ладно, не серчай. Погорячился, — с виноватой улыбкой произнес он. Я хотел ответить, но вдруг в дверь позвонили. За все время, что я здесь живу, никто еще к нам не приходил, и вроде как Ильич не предупреждал о гостях.

Он приложил палец к губам и на цыпочках подошел к двери. Глянул в дверной глазок и тут же отпрянул. Я заметил, что лицо его побледнело. Он махнул мне, чтобы я тоже подошел к двери.

Оказалось, по ту сторону стоит полицейский. Неужели нас вычислили? Он снова нажал на звонок, нетерпеливо перекатываясь с пятки на носок. Квакающий звук разнеся по квартире. С замирающим сердцем я прильнул к глазку. И вдруг челюсть мента выпятилась вперед, увеличившись раз пять. Глаза ввалились, кожа полопалась и слезла, обнажая выпуклый склизкий череп с гноящимися наростами. Так это ж демон! Он заводил мордой, принюхиваясь, потом открыл электрощит и посветил фонариком на счетчики. Слава Богу, было светло и у нас в квартире ничего не горело.

Демон огрызнулся, при этом из его пасти потекла густая слюна. Она звонко плюхалась на пол, этот звук многократно усилился моим обостренным слухом.

Наконец, снова приняв вид добропорядочного полицейского, демон направился к соседним квартирам. Он подолгу звонил в каждую, но на нашем этаже в это время дня дома никого не бывало. Не солоно хлебавши, он вызвал лифт.

* * *

— Уезжать тебе надо, уезжать, — сокрушенно покачал головой Петр Ильич. Мы оба все еще прислушивались к шуму удаляющегося лифта, — Видишь, они за тебя плотно взялись, у них везде свои … «нелюди». Город не большой…Вот что, поедешь в Москву.

— В Москву? Ну, можно, конечно и в Москву, тем более у меня там Миха, друг…

— Забудь про друзей, — резко оборвал меня Ильич, — Никому нельзя доверять. Теперь твои друзья и семья — «ОПО».

Меня прямо-таки покоробило. За меня уже все, оказывается, решили. И теперь я — это вроде бы и не я, а кто-то другой.

Я прошел на кухню, налил целый стакан воды и выпил залпом.

Ильич словно бы кусок за куском стирал мою личность, стирал все, что мне дорого, заменяя новым содержанием. И я должен был подчиняться, потому что сам слишком плохо разбирался в этой новой реальности. Вероятно, он разгадал мои мысли, потому что сказал:

— Знаешь, я злюсь на тебя, потому что завидую, завидую, что не обладаю теми же способностями. Мне кажется, имей я такой дар, я бы горы свернул.

— А я думал, вы тоже… — удивился я.

— Нет, к сожалению. За годы практики, я, конечно, научился отличать демонов от людей и сходу определять сенсоров, но сам, я не сенсор. А вот мой брат обладал этим даром. Он начал перемещаться еще в детстве, лет в одиннадцать. С выпученными глазами описывал мне другие миры, захлебываясь от эмоций, рассказывал о катастрофах, постигших эти миры, о демонах…

Родители решили, что у него какое-то психическое заболевание. Начали таскать по психиатрам. А я верил, что он говорит правду, что то, что он видит, не плод больной фантазии, уж слишком подробно он все описывал, до мельчайших деталей.

Конечно, Саньку закололи лекарствами, он не вылезал из стационара. Одна психушка сменяла другую.

Когда я вырос, стал искать что-то, что доказывало бы его вменяемость. Я перерыл кучу книг, прошерстил несколько библиотек. Тогда ведь не было интернета… Однажды к нам в контору (я работал бухгалтером) пришел почтальон. Раз в месяц он приносил ежемесячник «Бухгалтеру на заметку». Когда он доставал квиток для росписи в получении, стопка газет и журналов выскользнула у него из подмышки и рассыпалась по полу. Вот тогда я и заметил тоненький журнальчик, «Наука и фантастика», кажется, так он назывался. Что-то заставило меня купить этот журнал. Пролистывая его перед сном, я наткнулся на статью одного научного сотрудника. В ней он объяснял природу различных паранормальных явлений и говорил о возможности существования иных реальностей.

Я взял отпуск за свой счет, нашел институт, где работал автор статьи, нашел и его самого. Сначала он отнесся ко мне с опаской. Времена были советские, сам понимаешь… Но поняв, что я не засланный казачок, обрушил на меня целый шквал информации. Он тоже рассказывал о мирах и апокалипсисах, о темной и светлой энергии. Узнав о несчастной судьбе моего брата, он проникся еще большим доверием и сочувствием и посвятил в тайну существования «Общества Повышенной Ответственности». Более того, меня приняли в его члены.

Тогда я окончательно убедился, что Санек не псих и поехал в больницу для душевнобольных, где он содержался последние годы.

Петр Ильич замолчал, в задумчивости собирая крошки со скатерти кухонного стола. Я стоял, прислонившись к буфету, и ждал продолжения.

— Было уже слишком поздно, — наконец продолжил он, глядя куда-то сквозь меня, — К тому времени транквилизаторы превратили брата в овощ. Он так и прожил в психушке до самой смерти. Два года назад Бог смилостивился и прибрал его.

Ильич встряхнулся, отгоняя тяжелые воспоминания.

— Будешь жить у Савелия. Он опытный агент, правда, непутевый. Только не давай ему сбить тебя с толку.

Глава 11. Рожденный с серебряной ложкой

Сборы не заняли много времени. Все мои вещи помещались в одной спортивной сумке. Если честно, я был рад переезду. Петр Ильич, конечно, всячески заботился обо мне и многому научил, но при всем уважении, его гиперопека сидела уже в печенках.

Ильич решил, что безопаснее всего будет ехать на такси, хотя стоило это удовольствие в разы дороже поездки на автобусе. Зато не надо нигде засвечивать паспорт, что при сложившихся обстоятельствах, сами понимаете, было не маловажно.

Машину заказали к соседнему дому на тот случай, если среди таксистов тоже есть свои «нелюди».

Но просканировав шоферюгу, ничего подозрительного я не обнаружил. Дядька как дядька.

— Ну с Богом, — сказал мой наставник, и мы даже обнялись на прощание, — Еще увидимся!

Я помахал ему из окна такси и подумал, что, наверное, прощался бы так с родным отцом, которого не видел с семи лет.

* * *

Со временем мы не ошиблись — удалось въехать в столицу без пробок. Через три часа я уже был в пункте назначения — «Макдональдсе» на окраине Москвы.

Расплатившись с шофером, я вошел в кафе. Все столики были заняты. Стоял обычный для «Макдональдса» гул, люди толклись у касс. Я огляделся в поисках агента «ОПО» и вдруг заметил, что все посетители пристально смотрят на меня. Даже те, кто сидел спиной, развернулись. Наступила такая неестественная тишина, как если бы кто-то случайно нажал на пульте кнопку «mute» — без звука. С ужасом я увидел, что через человеческую оболочку этих людей все яснее проступает отвратительная демоническая сущность. Зал оскалился множеством огромных зубастых слюнявых морд. Я закричал и… проснулся.

— Все, приехали, — бодро доложил таксист.

В эти ранние часы, «Макдональдс» больше напоминал сетевую кофейню. Ни толкотни, ни суеты. Сонные москвичи-завсегдатаи питали тело кофеином, а душу газетой; приезжие, воровато оглядываясь, доставали из сумок шоколадные батончики.

Ильич сказал, что Савелий, вышеупомянутый агент, сам меня найдет. Паролем будет нелепая, на мой взгляд, фраза: «Рекомендую пирожок с вишней — это единственное, что здесь можно есть».

Из присутствующих никто особого внимания на меня не обращал, из чего я сделал вывод, что Савелий еще не пришел. Спокойно купил двойной эспрессо и два пирожка.

Кофе оказался на удивление вкусным, пирожок тоже порадовал. За соседним столиком сидела красивая девушка в красном пальто, с длинным светлыми волосами и лучистым взглядом. Я вдруг подумал, что жить-то не так уж и плохо, и может быть, все интересное только и начинается…

— Рекомендую пирожок с вишней, — неожиданно проговорил зычный, раскатистый голос прямо над моим ухом. Обернувшись, я увидел молодого блондина с львиной гривой, похожего на Вела Килмера в его лучшие годы.

— Это единственное, что здесь можно есть, — закончил красавчик с лучезарной улыбкой.

— Спасибо, предпочитаю пирожки с яблоком, — выпалил я заученную фразу. И хотя я старался при этом выглядеть с достоинством Джеймса Бонда, но все равно получалось как-то нелепо.

— Савелий, — не переставая улыбаться, викинг протянул мне руку и плюхнулся на стул напротив, — А я вот так тебя и представлял, Ильич точно описал. Поделишься?

Не дожидаясь ответа, он ловко схватил мой пирожок своей огромной лапой и в один укус отхватил половину.

* * *

Квартира Савелия разительно отличалась от пуританской квартирки Петра Ильича — размерами, роскошной обстановкой и запущенностью. На дорогих антикварных креслах с золоченными изогнутыми ножками валялась мятая одежда, огромные зеркала покрывал толстый слой пыли, со шкафов из красного дерева свисала паутина. Грязные тарелки и бумажные пакеты с жирными пятнами с преступной неопрятностью громоздились на инкрустированных журнальных столиках.

— Ничего себе хоромы! — сказал я с искренним восхищением, любуясь хрустальной люстрой, которая чудесным бликующим облаком парила по центру высоченного потолка.

— Да, ничего так квартирка, родаки оставили, а сами в Европу укатили, — пояснил Савелий, небрежно сбрасывая грязные кроссовки на шикарный паркет.

Я в очередной раз подумал о несправедливости судьбы и неравности шансов. Понятное дело, жизнь того, кто родился и вырос в подобных условиях совершенно иная, чем у тех, кто возмужал в жалких заплесневелых хрущовках. Мировосприятие разное, а самое главное, разное отношение к себе. Баловни, типа Савелия, считают жизнь праздником, на котором тебе гарантированно достается лучший кусок пирога, прощалыги вроде меня, живут с убеждением, что им перепадут в лучшем случае крошки или подгоревшая корочка.

Однако батарея бутылок вдоль стены на кухне, подсказала мне, что Савелий, которому повезло родиться с серебряной ложкой во рту, не так уж и счастлив. Счастливым людям не нужно столько алкоголя, они пьяны от счастья.

— Ну, располагайся, будь как дома, — гостеприимно предложил мой новый хозяин, — можешь в холодильнике порыться и может, даже тебе повезет чего-нибудь там отрыть.

— Спасибо, — я едва сдержал вздох, уже тоскуя по тушенной курочке Ильича.

— Значит, задание тебе дали… — как-то полунасмешливо спросил Савелий, привалившись спиной к дверному косяку.

— Да, типа того.

— Сколько раз уже перемещался?

— Два…

— Самотеком?

Я понял, что он имеет в виду самопроизвольные перемещения.

— Да.

— А теперь надо под контролем?

— Ну да, только что-то никак не получается…

— Первый раз всегда тяжело. Ты главное не напрягайся, так всегда бывает, как только начинаешь что-нибудь контролировать, оно обязательно выходит из-под контроля. Закон такой вселенский.

— Легко сказать «не напрягайся», но когда знаешь, что в любую минуту могут погибнуть люди…

— Ой, да ладно тебе, узнаю обработку Ильича! На несколько миллиардов больше — меньше, ну что ж теперь поделаешь. Все равно всех не спасти.

Он широко зевнул.

— Эх, пойду-ка я подрыхну, а то встал ни свет ни заря…

— А ты сколько раз перемещался?

— Я? Раз пятнадцать, — лениво проговорил Савелий, так, словно бы речь шла о пикниках загородом.

— А сколько реальностей удалось спасти?

Он стянул один за другим носки и бросил их прямо на пол прихожей.

— Только две. Но это десяток миллиардов жизней, так что Бог передо мной в долгу.

Подмигнув мне, Савелий скрылся в одной из комнат.

* * *

Вскоре по негромкому храпу я понял, что он заснул, а мне не хотелось тратить время впустую. Комнату, в которую меня любезно заселили, служила, по всей видимости, спортзалом. Несколько тренажеров совершенно жутко контрастировали с антикварным убранством. Я попеременно то медитировал, то качался на протяжение трех часов, пока сонный Савелий не ввалился в дверь.

— Что, трудишься?

Не дожидаясь ответа, что как я понял, было характерной чертой этого человека, он вдруг резко двинулся на меня. В следующий миг я увидел, как колено Савелия летит прямо в мою печень. Я едва успел поставить блок, недоумевая, чем вызван этот агрессивный выпад.

— Неплохо, неплохо, — проговорил он, одобрительно улыбаясь, — а с виду и не скажешь…

Погремев посудой, он ушел куда-то, и вернулся только вечером.

За это время я успел навести порядок на кухне и сходить в ближайший маркет.

— О, да с тобой и жена не нужна! — закричал белокурый викинг с порога, — Слушай, пошли в клубешник, ехать недалеко…

— Нет, спасибо, я еще как-то с дороги не отошел.

— Ведешь себя, как старый пердун! Ну ладно, отходи, может, всю квартиру надраишь.

Ночью, лежа в чужой квартире, я почувствовал себя жалким неудачником. Я снова получил исчерпывающую инфу о соседях. Все они жили своей незатейливой жизнью. Ключевое слово «жили». А вот жил ли я? Может, действительно лучше было пойти с Савелием? Ко всему прочему я никак не мог заснуть, а большие настенные часы с позолотой настойчиво вытикивали уже третий час ночи.

Вдруг на меня накатила звуковая волна, ощущения были такие, как если бы девятый вал накрыл меня и закружил словно песчинку. От страха хотелось кричать, но крик застрял в горле. Я оглох от немыслимого шквала звуков. Неожиданно наступила тишина, и я отчетливо увидел девушку на балконе. Я не знал, что это за балкон и как я там оказался, но девушка была совсем рядом, в нескольких шагах. Нежно-голубой халат до пола, длинные золотистые волосы, переплетенные лентами ветра. Она стояла ко мне спиной, задумчиво глядя вдаль, глядя на какие-то сферические постройки. Но больше всего меня поразили не странные сооружения на горизонте, а совершенно не вписывающийся в общий нежно-романтический облик девушки рисунок на ее халате. На небесно-голубой тонкой полупрозрачной ткани выделялись единицы военной техники, что-то похожее на БМП-3. Вы когда-нибудь видели женские халаты с таким рисунком?

Я уже хотел окликнуть незнакомку, но тут громко хлопнула входная дверь. Меня снова завертело, будто в водовороте, и выплюнуло в темноту комнаты-спортзала. Что это было? Сон?

Из прихожей донеслось пьяное женское хихиканье, приглушенные голоса. Затем две пары босых, запинающихся ног проследовали по коридору в комнату Савелия.

Я снова попытался сконцентрироваться, попытался вспомнить детали своего сна или перемещения. Ведь, возможно, это было перемещение! Возможно, мне почти удалось! Однако из комнаты Савелия начали доноситься громкие страстные крики, которые напрочь выбивали меня из равновесия. Остаток ночи, накрыв голову подушкой, я молил небеса послать мне спасительный сон.

Глава 12. Жди меня

Утро началось с головной боли (можно подумать это я бухал полночи!) и голой девушки в ванной.

— Привет! — без тени смущения произнесло юное худощавое создание с маленькой грудью и взъерошенными волосами.

Через каких-то пятнадцать минут ее уже и след простыл. На кухню ввалился опухший Савелий.

— Надеюсь, мы не очень шумели?

Я пробурчал что-то невразумительное, делая вид, что занят переворачиванием яичницы. Зачем спрашивать, если сам знаешь ответ? Он выпил залпом полбутылки минералки и снова обратился ко мне:

— Если пойдешь в магазин, купи пару бутылок пива. Только, это… хвоста не приведи. Они последнее время отстали от меня. А раньше круглосуточно за квартирой слежку вели.

— Кто, демоны?

— Да. Те еще тварюги.

Савелий снова присосался к минералке, а потом спросил:

— Ты ведь уже научился их видеть?

— Ну да…

— Только не вздумай драться, убивать. Они, может, только этого и ждут. Упекут тебя за решетку — the best, задача выполнена — сенсор нейтрализован. Ты скажешь: да ладно, я и в тюряге перемещаться могу! Ан нет, может ты, конечно и попадешь в параллель, да только ненадолго. Потому что, когда ты там, здесь ты без сознания, а за решеткой тебе не дадут особо разлеживаться — режим!

— Так, не проще им просто переубивать всех сенсоров? — я переложил половину яичницы на тарелку. Другую — оставил для Савелия.

— Конечно проще, только не выгодно. Сенсор — это же коммутатор между мирами. Их задача завладеть нашим биополем, душой, называй, как хочешь. А сделать это можно, только когда в биополе бреши, когда надломился внутренний стержень. Вот они и стараются, из кожи вон лезут, чтобы подавить наше внутреннее сопротивление, защиту. А для этого все средства хороши — устранить родных и близких, уволить с работы, учинить членовредительство. Взять меня, например. Любимая девушка погибла в аварии, на отца напали в подъезде. К счастью, того ублюдка кто-то спугнул, отец отделался шоком и сотрясением мозга. Маму новая начальница довела до нервного срыва. И это не случайности, уж поверь мне. Я решил, что с меня хватить, пора на пенсию. Алкоголь забивает чувствительность, мешает улавливать частоты, и ты становишься обычным человеком, а значит и этим тварям ты на фиг не нужен.

Я слушал его и удивлялся, не столько тому, что он рассказывал, сколько произошедшей с ним перемене. Вот он момент истины. Передо мной был не веселый балагур и заводила, не вальяжный тусовщик, а человек многое переживший и настрадавшийся, человек, спрятавшийся за маской неугомонного прожигателя жизни.

До меня откуда-то издалека донесся голос Савелия:

— …Я нашел такой способ самоустраниться, кто-то находит другие способы…

К счастью демонам тоже не просто в материальном мире, приходиться жить по его принципам. Так что увидишь их — ноги в руки, только следи, чтоб тебя не пасли. И вот еще что…

Он вдруг вышел из кухни, но через пару минут вернулся снова. С пистолетом в руках.

— Это тебе, владей.

— Я осторожно взял пистолет. Металл неприятно холодил ладонь.

— Что мне делай с этой штуковиной, я и стрелять-то не умею!

— Ничего научишься, у меня приятель один в тире работает… Это ты мне оставил? — Савелий кивнул в сторону сковородки, — Выглядит аппетитно!

* * *

После завтрака я отправился в магазин, потому что в холодильнике после того, как я выбросил два пакета тухлятины, поросшей букетами плесени, стало шаром покати. Я шел по московским улицам, вдыхая «запах бензина и дорогих духов». Вроде так в песне поется? Навстречу попадались торопливые прохожие, в одежде сдержанных тонов, безликой, но удобной. Спальные многоэтажки молчаливо знакомились со мной, настороженно провожали темными окнами, новенькие детские площадки щемили сердце ностальгией. Продуктовые супермаркеты, казались такими родными в этом чужом городе.

Целеустремленные потоки машин, целеустремленные потоки людей. Я вдруг подумал, что мог бы стать частью всего этого. Это же промышленный рай — клондайк для инженера-эколога. Может, устроиться в какую-нибудь контору по экологическим экспертизам, получать приличную зарплату, и никаких реальностей? Но только я начал представлять как бодро вышагиваю с кожаным портфелем в сторону современного бизнес-центра, на дцатом этаже которого размещается мой офис, мобильник, взвизгнув, разродился SMSкой.

«Тебе на счет перечислил 200000 р. На нужды и карманные расходы.

П.И.»

Такой расклад нравился мне значительно больше. Одно дело спасать мир за идею и совсем другое за пару сотен тысяч. Ладно, экология подождет.

* * *

Две недели промчалась незаметно. Я все пытался вспомнить, кто из великих сказал, что когда счастлив — дни тянутся быстро, а недели долго, а когда несчастлив — наоборот. Я не был ни счастлив, ни несчастлив, а просто чувствовал себя неуютно.

Я старался не выходить на улицу без крайней необходимости. Такой ежедневной необходимостью стало посещение тира. Честно говоря, я шел туда каждый раз, словно по лезвию бритвы. И не потому что мне не нравилось стрелять. Нет, это как раз таки оказалось захватывающим занятием, а потому, что жутко некомфортно расхаживать по улице с самопальным пистолетом. Савелий посоветовал мне не расставаться с ним даже дома, ведь никто не знает, когда случится очередное перемещение, а оружие всегда остается оружием, что в этом мире, что в другом.

Остаток дня я медитировал и качался, медитировал и тренировался. Савелий дал мне несколько уроков джиу-джитсу в редкие часы своего пребывания дома. Он все время куда-то уходил, а возвращался неизменно с новой девушкой. Полночи они предавались животной страсти с завидным упорством. Однажды даже мне случайно перепало, когда девица то ли нечаянно, то ли нарочно перепутала комнату, кровать, мужчину…

Я стал пугаться своего отражения в зеркале. Нет, не подумайте, я не превратился в замученного гоблина. Как раз таки наоборот. Я стал выглядеть слишком хорошо, незнакомо хорошо.

Мышцы наливались, словно кто-то их регулярно подкачивал насосом. Толи Савелий подливал что-то мне в чай, толи так сработало приобщение к вселенской мудрости. От живота не осталось и следа, спина распрямилась, и плечи вроде как стали шире. Но главное взгляд. У меня изменился взгляд. Если раньше из зеркала смотрели скучающие, потухшие, близорукие глаза, то теперь я видел в них живость, решительность, открытость и жажду жизни.

Однако с каждым днем настроение ухудшалось, и вера в себя уменьшалась пропорционально количеству бесплодных попыток переместиться.

В пятницу Савелий выгнал меня из квартиры.

— Эй, дружище, да ты уже совсем загнил! Я чую запах разложения. Значит так, чтоб сегодня вечером ноги твоей не было!

Я обалдело на него уставился.

— Твои ноги проведут этот вечер в отличном клубешнике, «Апельсин» называется. Рекомендую захватить глаза и уши — сегодня там «Ленинград» выступает.

— Ну и шутки у тебя, — выдохнул я, — предупреждать надо!

— А это и не шутка, — невозмутимо произнес Савелий, — А ну, живо собирайся!

Савелий не любил мои расспросы. Да и чтоб спрашивать, необходимо выполнение одного маленького условия — наличие ответчика. А Савелий, в качестве ответчика, все время отсутствовал. А если и бывал дома, то занимался очередной незнакомкой, то бишь равно «отсутствовал» или страдал от похмелья — опять таки равно «отсутствовал».

Поэтому я решил воспользоваться временным заточением в такси.

— Ты вот говорил, что когда мы в другой реальности, здесь мы вроде как без сознания?

— Не вроде как — а в прямом смысле.

— Хорошо, а как же та девушка, Анна, которая ждет меня в параллели? Она же там давно…

— Что, очень интересно? Ну так поехали, посмотрим! Тут недалеко. Я вообще, завтра планировал, но что нам мешает… Эй, уважаемый, — обратился Савелий к таксисту, — сверните-ка на следующем повороте, маршрут слегка изменился.

* * *

— Только лишнего не болтай, — предупредил меня мой новый знакомый, когда мы поднимались по лестнице к квартире, где жила Анна.

Уверенным движением он нажал на звонок. Послышались шаркающие шаги. Потом последовала минутная задержка — вероятно, кто-то по ту сторону двери разглядывал нас в глазок.

— Кто там? — наконец произнес дребезжащий старческий голос.

— Да я это, я, Савелий!

— А кто это с тобой? — недоверчиво спросила старушка.

— Свои, свои — не переживайте.

Зазвенели цепочки, застучали замки, дверь медленно приоткрылась. Я увидел седую пожилую женщину с неприветливым строгим лицом. В руках у нее был пистолет, взгляд небольших выцветших глаз буравил нас сквозь толстые стекла очков.

Взаимосвязь этого Синего чулка и пистолета казалась настолько нелепой, что я даже не успел толком испугаться.

— Уберите пистолет, баба Зин, — миролюбиво произнес Савелий, — я же говорю, все свои, все в порядке.

Старушка опустила пистолет и впустила нас в квартиру.

Сбросив обувь у входа, мы прошли в небольшую комнату. Здесь на кровати, укрытая одеялом лежала молодая женщина. Казалось, она крепко спит. Длинные светлые пушистые волосы разметались по подушке. Чуть вздернутый носик, ямочка на подбородке. Особенно заворожил меня мягкий изгиб бровей и длинные золотистые ресницы, от которых на щеку ложилась легкая тень. Да, ради такой симпатяжки стоило и поторопиться!

К руке девушки была привязана капельница.

— В этот раз она долго не встает, — нарушила тишину тетя Зина, — вот уже второй месяц скоро.

— Ничего, поправиться, — с нарочитой бодростью произнес Савелий, заботливо поправляя одеяло. Затем достал из кармана деньги и протянул старушке.

— Вот, возьмите, если что-то еще понадобиться — звоните.

На этом, в общем-то, наш визит и закончился.

— Она думает, что Анька дочь авторитета, не по своей воле ушедшего в мир иной — объяснял Савелий, пока мы ждали лифт, — авторитета уже нет, а его долги остались и повисли на осиротевшей дочке. Теперь ей угрожают злые дядьки. Ко всему прочему несчастная дочурка страдает неизвестным науке заболеванием — периодически впадает в кому. Анька сама эту легенду придумала, а Зинаида верит…

В «Апельсине» Савелий купил бутылку коньяка, и тут я подумал, что давно уже не напивался и что сегодня мне почему-то жутко хочется расслабиться. Расслабиться и забыть про все обязательства, про апокалипсисы и Анну, пребывающую в другом измерении.

К началу концерта, от бутылки коньяка осталась только бутылка.

У сцены толкались возбужденные фанаты, Савелий решил, что нужно именно туда — в «самый накал». После третьей песни они начали снимать футболки, рубашки и размахивать ими. Взрослые мужики, многие из которых всего полчаса назад выглядели вполне респектабельно, теперь отрывались по полной, прыгали и орали во все горло.

«Мне бы, мне бы, мне бы в небо!

Здесь я был, а там я не был…»

Вдруг меня словно бы оглушили. Я перестал слышать. Я видел только картинку: Шнура на сцене и разгоряченных людей вокруг. Я повернулся к Савелию, попытался позвать его, но понял, что не могу произнести ни слова. А мой незадачливый товарищ горлопанил вместе со всеми и ничего не замечал. Потом все стало черно-белым и закружилось, закружилось, закружилось…

Глава 13. Подойти вплотную

Первое, что я увидел — это стол. Точнее ножки стола. Сначала я подумал, что напился до чертиков и рухнул под стол. Все-таки целую бутылку выхлебали. Но стол был явно не барный, тишина — явно не клубная, правда, голова слегка гудела и мысли путались. Пошатываясь, поднялся. Вот тебе раз — я находился в какой-то лаборатории или диспетчерской или и то, и другое одновременно: столы с непонятными приборами, куча оргтехники и огромная панель управления вдоль одной из стен, с множеством кнопок и рычажков, как в самолете или ракете, а над панелью — плазма во всю стену.

Неужели переместился? Я бы еще долго ошалело вращал глазами, но за дверью послышался шум, в области ручки замигало и запищало — похоже, с той стороны приложили магнитный ключ.

Учитывая опыт предыдущих перемещений, я решил, что разумнее будет снова спрятаться под стол.

Из своего импровизированного убежища я мог видеть только ноги вошедшего. Мужские ботинки, серо-зеленые брюки — не надо быть Шерлоком, чтобы догадаться, что это мужчина. Улучив момент, когда ботинки обратили носы в противоположную от меня сторону, я осторожно выглянул из-за стола.

Спиной ко мне стоял человек среднего роста с заметно редеющей макушкой. Он подошел к панели управления, что-то нажал, и экран огромной плазмы разделился на несколько квадратов с диаграммами, шкалами и графиками. Все эти измышления великих умов были подписаны. Но я распознал только график температур и шкалу, показывающую давление. Цифровые значения показателей горели ровным, синим цветом, но дядька что-то переключил, и стрелка на шкале давления поползла к красному сектору.

У меня почему-то возникла ассоциация: синий цвет — холодная вода, красный — горячая. Стрелка в красном секторе — будет горячо. Смутное тревожное ощущение сменилось леденящим внутренности ужасом — затылок мужчины начал раздуваться, словно это был не затылок вовсе, а воздушный шар. Вместо волос его покрывали гнойные наросты и лохмотья гниющей кожи.

Да это демон, мать его!

От избытка чувств я неуклюже переставил ногу и грохнулся коленкой об стол.

Демон резко обернулся, я едва успел спрятаться. Теперь я снова мог видеть только ноги, и эти ноги сделали несколько шагов в мою сторону. Я слышал, как чудовище втягивает воздух ноздрями.

Вот он наглядный пример закона подлости. Стоило мне не взять пистолет (ну не тащить же его в ночной клуб с металлодетекторами на входе!), как он тут же срочно понадобился. Надо было вообще в этот клуб не ходить… Хотя не пошел бы — не переместился бы, а не переместился бы — … спал бы крепким сном в кровати.

Сжавшись под столом, я лихорадочно верстал план действий. Демон двинулся по проходу между столами. Он делал шаг и прислушивался, делал шаг и снова прислушивался. Он двигался в правильном направлении, и я уже приготовился опрокинуть на него стол, под которым прятался, но дверь снова запищала.

— Дмитрий Олегович, Главный зовет на совещание, — возвестил молодой, по-детски сюсюкающий голос.

— Спасибо, Света, уже иду.

— Дмитрий Олегович, Вы что-то потеряли?

— Я слышал какой-то шум…

— Так это мыши, Дмитрий Олегович, — уверенно констатировал женский голос, — Вчера в триста пятнадцатом травили, так вот они теперь одуревшие расползлись в разные стороны. Пойдемте, уже, а то потом воплей будет!

— Иду-иду.

Демон как-то нерешительно направился к выходу. Сто процентов он что-то чуял.

— Дмитрий Олегович, все из-за Никитина. Ему Софья Владимировна сколько раз замечания делала, а он все равно бутерброды в кабинет таскал…

Дверь закрылась, прервав не иссякающее щебетание девушки.

Я выждал полминутки и выпрямился во весь рост. Затекшие ноги сразу дали о себе знать.

Только я сделал пару шагов, дверь снова запищала и резко распахнулась. Я едва успел спрятаться под стол.

— Дмитрий Олегович, ну что там у вас?! — донеслось откуда-то издалека.

— Пропуск забыл, Светочка, уже бегу!

Как же пропуск он забыл! Хотел развеять свои подозрения. Демон постоял на пороге, озадаченно кашлянул и снова вышел.

Выждав минут пять, я осторожно открыл дверь.

Я оказался в просторном коридоре с высоченными потолками. Мимо торопливо проходили люди. Кто-то с документами, кто-то с планшетами. Некоторые на ходу что-то увлеченно обсуждали. Была ясно, что я попал в какую-то серьезную организацию.

Некоторое время я плутал по коридорам, затем вышел к широкой, отделанной белым мрамором лестнице. Спустившись, я оказался в огромном холле. Стекло, зеркала, мрамор и малахит придавали залу дворцовую величественность. Но вот турникеты на выходе и КПП, плотно укомплектованный охраной, меня совсем не впечатлили.

«Бог смеется, когда мы строим планы», так, кажется, говорят. По раннее намеченному плану я должен был сначала найти Анну, узнать все детали, и лишь потом браться за демонов. Но получилось все шиворот-навыворот. И раз уж первым мне попался демон, то я решил не повторять прошлых ошибок и постараться не упустить его. Тем более, как и где искать Анну я понятия не имел, а вот оборотень так или иначе должен был в конце рабочего дня пройти через холл.

Электронные часы в виде красного, не то мужского, не то женского профиля над входными дверями показывали 20:50. Времени почти девять, а у них тут как в улье — все кишит. Стоять посреди холла было как-то стремно, потому что все суетились, были чем-то заняты, и праздный зевака вроде меня мог вызвать серьезные подозрения. Кроме того, преобладающее большинство было одето в цвет хаки: от светлого оттенка до почти черного. К счастью, моя черная футболка, не сильно выделялась на общем фоне, но вот джинсы…

Я незаметно примкнул к группе горячо обсуждавших что-то людей. Точнее двое из них говорили, а остальные исступленно кивали головами. Я на всякий случай тоже кивнул пару раз. «… открываются превосходные перспективы развития нашей АЭС… — донеслись до меня обрывки фраз. Ага, значит все-таки АЭС! Значит, переместился точно в точку, простите за тавтологию, — …таким образом, существенно снизится риск негативного воздействия на окружающую среду…»

Немного мимикрировав, я стал внимательно следить за сотрудниками, пересекавшими холл.

Когда на красном лбу над дверью появились цифры 20: 56, хаотичное движение по холлу прекратилось, теперь люди выстраивались в очередь перед турникетами. Моя группа прикрытия тоже двинулась к выходу, я последовал за ними, зорко высматривая лысеющую голову демона. Лысеющих голов было много, но вот мерзкая демоническая сущность нигде не проступала — обычные люди, ничего не подозревающие о расслоении реальностей.

Ровно в 21:00 работники АЭС стали проходить через турникеты. Человеческий ручеек быстро вытекал на улицу. А демона все не было. Я начал опасаться, что пропустил его, да и немудрено — столько народу!

Но вот, женщина в очереди, через несколько человек от меня, замахала кому-то рукой, я автоматически повернул голову в направлении ее взгляда и увидел невысокого мужчину средних лет в темно-зеленой рубашке и серо-зеленых брюках. Он улыбнулся, помахал женщине в ответ и поспешил занять место рядом с ней. Когда он проходил мимо, я заметил несколько капелек пота на выпуклом лбу, прикрытом редеющими волосами, и тут же его череп раскрылся, словно цветочный бутон, обнажая омерзительную клыкастую морду. Капли густой мутной слизи сползали прямо на темно-зеленую рубашку. Вот он — демон!

Сослуживица продолжала улыбаться и что-то говорила, близко склоняя голову к острым темно-желтым клыкам, почти прижималась к лоскутам разлагающейся кожи. Меня аж всего передернуло.

В голове выстраивался четкий план: проследить за тварюгой до самого дома, выявить все контакты, выйти на других демонов. Я так увлекся, что не учел одно маленькое «но», которое вскрылось при подступе к турникету. Все работники АЭС держали в руках магнитные карты. Они прикладывали их к красной линии на турникете — заслонки открывались, выпуская на свободу. А мне что прикажите делать? Я вдруг вспомнил это несравненное ощущение, когда уже отсидишь пару часов в поликлинике, и вот уже твоя очередь подходит, но ты вдруг замечаешь, что все сидят с медкартами и направлениями, а ты — дурак, как-то не подумал взять все это добро в регистратуре… Можно конечно, вспомнить юность — перепрыгнуть… Только боюсь, два тучных парня с автоматами, сонно подпирающие стенки КПП, сразу оживятся. А дальше Вы уже знаете: опасный шпион или бродячий псих, каталажка, психушка, — короче, прощай миссия!

Демон приложил карту и чинно прошел через турникет. Эх, потеряю!

Я с надеждой взглянул на девушку по соседству. Маленькая, но с гордой осанкой и высокоподнятым подбородком, она смотрела прямо перед собой.

— Простите, у меня такое дело… — промямлил я, — с некоторой задержкой, юная особа удостоила меня равнодушным взглядом, — дело в том, что я забыл свою карту… свой пропуск в кабинете.

— А я тут причем? — равнодушие сменилось презрением.

Мы подошли к самому турникету.

Я хотел было пуститься в подробные объяснения, но понял что это бессмысленно.

— Да пожалуй, не причем. Проходите.

— Можно не задерживать? — зароптали в конце очереди.

Девушка хмыкнула поднесла карту к красной черте — заслонки распахнулись. Не теряя ни секунды, я вплотную прижался к ней сзади и протолкнул себя и ее через проход.

— Что Вы себе позволяете! — взвизгнула она.

Я метнул тревожный взгляд в сторону охранников, но те ржали над очередным тупым анекдотом. Я послал девушке воздушный поцелуй и был таков.

Массивная дверь выплюнула меня в аллею из лиственниц, огороженную высоким забором толи из пластика, толи из чего подобного. Посыпанная красным гравием дорожка тянулась к металлическим воротам.

В паре сотен метров, в сторону ворот мерно вышагивала группа людей. Я имел все основания полагать, что демон среди них. Я всмотрелся, и вновь произошло нечто странное, словно в зрачок встроили оптический прицел. Я отчетливо видел каждого из идущих, до мельчайших морщинок, до складочек на одежде. Демон шел одним из первых. Надо было торопиться.

Если бы я побежал, то догнал их без труда, но бег мог привлечь ко мне нежелательное внимание. Пришлось передвигаться быстрым шагом.

Расстояние между мной и демоном неминуемо сокращалось, и все шло благополучно. Но у ворот меня ждал еще один сюрприз.

Если на первом КПП проходили, пользуясь магнитным ключом, то здесь пропуском служила сетчатка глаза. Я прямо чуть не расплакался. Я смотрел на людей, привычно подставлявших лицо к круглому объективу в стене КПП под присмотром двух здоровенных детин с автоматами, и пытался найти выход.

«Стоя у выхода, ищу выход», — горько усмехнулся я про себя сложившемуся каламбуру. Сразу вспомнилось, как в некоторых фильмах в таких ситуациях смекалистые герои «одалживают» глаз или иную часть тела (смотря, что требуется) у других, менее смекалистых героев. Я представил себя с глазом той зазнаистой девицы, которая пропуск не захотела одолжить.

Шутки шутками, но демон уже успешно прошел проверку, приближалась и моя очередь.

Как-то Ильич сказал, что «люди в большинстве своем, когда сталкиваются с проблемой, подходят к ней вплотную. Но если на нашем пути возникает стена, и мы подойдем к ней вплотную, что мы увидим? Лишь камни и безнадежность, но стоит отойти на несколько шагов, и где-то окажется дверь или лестница».

Я невольно огляделся. Ни дверей, ни лестниц. Стены высоченные, а сверху еще и колючая проволока, под напряжением как пить дать. Можно, конечно, прогуляться по территории, поискать какую-нибудь брешь, но человек, разгуливающий на территории АЭС в нерабочее время, стопроцентно вызовет нездоровый интерес.

И тут меня осенило…

Некоторое время я не глотал слюну, чтобы ее накопилось побольше. Когда, наконец, пришла моя очередь предоставлять сетчатку для сверки, я грохнулся на землю, на спину, начал трястись всем телом, выпустил слюну изо рта. По моим планам должно было быть похоже на эпилепсию. Люди захаали, столпились вокруг меня. В перерыве между ударами затылком об землю я увидел склонившихся надо мной охранников.

— У него припадок! Чего делать-то?! — растерянно вопрошал один из них.

— А я чего, знаю что ли?! — раздраженно ответил другой.

— Скорую надо! Наш-то врач уже свалил!

— Ему надо что-то в рот засунуть, чтоб язык себе не откусил, — посоветовала какая-то сердобольная дамочка.

— Давай, тащи что-нибудь, — скомандовал один охранник другому.

— А что тащить-то…

Я старался как только мог: трясся, пускал слюни и закатывал глаза. Видно, получалось правдоподобно — раз такой переполох поднялся.

Через некоторое время я почувствовал, как мне настойчиво запихивают в рот что-то твердое.

— Ты чё, ничего кроме пульта не нашел?! — возмутился охранник.

— Сам бы искал, — огрызнулся другой.

Я решил, что представление пора заканчивать, а то надумают мне еще какую-нибудь ерунду в рот засунуть.

Дернувшись пару раз, я затих, выплюнул пульт и для пущей убедительности застонал.

— Ну чё, мужик, отпустило? — спросил один из охранников. Я промычал что-то нечленораздельное.

Стражи помогли мне подняться. Держа под руки, притащили в тесную комнатушку КПП и дали стакан воды.

— Ну чё, оклемался? — спросил тот, что поматерей.

— Угу, — кивнул я, расплескивая воду трясущимися руками (я все еще был в образе).

— Сам дойдешь, или скорую вызвать?

— Нормально, дойду, спасибо, мужики. Приступ проклятый…

— Ну, давай, смотри осторожней.

Пошатываясь, я вышел через дверь КПП, минуя сканер сетчатки или как там эта штуковина называется.

Хотелось высоко подпрыгнуть, поджав ноги и выкрикнуть «Ю-ху!». Но, конечно, я этого не сделал, просто открыл дверь в воротах и вышел на свободу.

Глава 14. Милитари

Я вышел за ворота и ахнул. Не смог сдержаться. Первое что бросалось в глаза — это здания шарообразной формы, ни одного привычного параллелепипеда. Серые, белые, черные, темно-синие гигантские шары высились словно мутировавшие до невероятных размеров грибы-моховики. Вместо привычных прямоугольных окон странные здания щерились узкими длинными застекленными щелями. У меня аж голова пошла кругом.

Следующее, что меня поразило — это военные, кучкующиеся около бронетранспортеров. Дикое зрелище: спокойно топающие по своим делам горожане и вооруженные патрули. Уточню, спокойно топающие по своим делам горожане, разодетые во все оттенки хаки.

Кто там говорил, что это стабильная реальность?

Кроме бронетранспортеров и пары танков, я не заметил вообще никаких машин. По обеим сторонам гладкого, можно сказать, зеркального асфальта, двигались ленты — транспортеры. Люди вставали на них и катились в нужном направлении, словно зерно по элеватору.

Мне, замученному маркетинговыми ходами обывателю, закаленному в отсекании агрессивно навязываемой информации, бросилось в глаза то, что не бросилось в глаза ни единого рекламного плаката, ни одного экрана, ни одной бегущей строки, ни одного логотипа.

Я опомнился только, когда увидел демона, наступающего на транспортерную ленту. Это точно судьба — я ведь мог легко потерять его в этом мегаполисе: он мог бы зайти, ну, скажем, в магазин или свернуть в переулок. Но вот он — как на тарелочке!

Я рванул через площадь, едва сдерживая себя, чтобы не побежать — бегущий человек всегда вызывает внимание: всем интересно, что может заставить так неэкономно переводить потенциальную энергию в кинетическую.

Стараясь не упустить демона извиду, я пошел посередине улицы вместе с теми немногими, кто предпочитал передвигаться на своих двоих. Он двигался в направлении ярко-красного, лучше даже сказать, горящего алым здания. Оно, действительно, подсвечивалось таким образом, или было сделано из какого-то специального материала, что казалось раскаленным до красна. Форма здания была не менее запоминающейся — гигантская голова. Я тут же вспомнил часы в холле АЭС, часы в виде красного профиля. Что ж это за любовь такая к красным головам? Вскоре мне предстояло это узнать, так как оборотень зашел в здание-голову через дверь-рот.

Внутри все было черным, от пола до потолка, кроме голограммы красной головы по центру и красных, светящихся надписей на стенах.

«Мы должны честно трудиться на благо страны и Правителя».

«Счастлив тот, кто живет не для себя, а для государства»

«Когда я ленюсь, я краду у государства и Правителя»

и т. д. и т. п.

Все эти лозунги и провокационный красный цвет показались мне до боли знакомыми.

Несколько человек стояли у светящихся надписей, низко склонив голову, и бормотали что-то себе под нос. Прислушавшись, я понял, что они повторяют слова лозунгов на стенах. В одном из молящихся или просветляющих сознание, даже не знаю как правильно сказать, я узнал демона.

Делая вид, что читаю светящиеся таблички, краем глаза я наблюдал за своим объектом.

— «Пока здоров — работай на благо государства, когда заболеешь — государство позаботится о твоем благе», — бубнил сосед справа, — «Человек рожден для счастья — счастье в труде!»

Каждый лозунг он повторял раз по десять, и теперь я мог дать точное определение тому, что все здесь делали. Нет, они не просветляли свое сознание, они зомбировали его.

Лишь спустя, показавшихся вечностью десять минут, когда я сам уже начал превращаться в зомби, демон оторвался от светящихся надписей и подошел к красной голове в центре зала. Я тихонько последовал за ним.

Демон низко поклонился голограмме, и тут же из полумрака вынырнул человек в черном балахоне. Я почему-то сразу понял, что это священник или что-то в этом роде. И дело было даже не в одежде, а в манере держаться, говорящей: «я знаю истину, я тут главный».

Он скользнул по мне въедливым взглядом, от которого мне захотелось вжаться в пол. Я сделал вид, что вчитываюсь в светящиеся таблички, но сам весь обратился в слух.

— Чем порадуешь, брат? — спросил бесцветным голосом священник демона.

— Все идет, как должно. Скоро это случится.

— Как скоро?

— Нужно еще два дня. Через два дня допустимый предел будет превышен.

— Я сообщу об этом братьям. Трудись на благо государству и Правителю, брат.

Со стороны могло показаться, что пастырь мирно беседует с прихожанином. Оно так, в общем-то, всем и казалось. Всем, но только не мне. Я видел, как через человеческие черты этих двоих рвется наружу чудовищная сущность. Уродливые, обтянутые гниющей кожей черепа, тяжелые клыкастые челюсти, черные дыры вместо глаз.

Вот и еще одного красавчика нашли, а там, глядишь, на всю сеть выйдем. «Братья»…

Демон пробубнил какие-то лозунги скороговоркой, снова низко поклонился красной голове и пошел к выходу.

Пастырь окинул взглядом это странное помещение и всех, кто в нем находился. Лицо его было неподвижно, словно маска, взгляд холодно-презрительный. Он постоял немного и скрылся в полумраке.

Выждав пару минут, я поспешил за своим демоном.

Он шел быстро, опустив голову и чуть наклонившись вперед, я держался на расстоянии, но не отставал. Мы свернули на многолюдную, но довольно узкую улицу. Здесь продолжать преследование стало сложно, приходилось расталкивать прохожих. Казалось, они вообще никуда не торопятся, бредут себе прогулочным шагом. Сначала я извинялся, но потом эта неспешность стала раздражать, и я протискивался, плотно сжав губы, дабы с них не сорвались нецензурные ругательства.

Улица неожиданно оборвалась тремя эскалаторами, уходящими вниз.

У эскалаторов дежурили военные с автоматами, но на них никто не обращал внимания: влюбленная парочка прошла, сверкая улыбками и воркуя, подростки шумно препирались друг с другом и гоготали, и никто не выказывал ни малейшего признака беспокойства.

Стоило мне ступить на эскалатор и посмотреть вниз, как сердце сжалось до размеров грецкого ореха, а голова пошла кругом — я никогда не видел таких длиннющих эскалаторов. Пожалуй, он был раз в пять длиннее среднестатистического московского. Да и скорость была существенной. Я вцепился в поручень, чувствуя предательскую дрожь в коленях. Двое мальчишек лет деcяти стояли на пару ступеней ниже. Они с деловым видом обсуждали футбольный матч. А еще ниже, пенсионерка с убеленными сединами волосами спокойно развернула газету. Я взял себя в руки и расслабился. То же мне, рыцарь апокалипсиса.

Демон ехал метрах в десяти от меня. Его жилистое тело с раздувшейся головой возвышалось над остальными. Рядом глупо хихикали девочки школьницы, не подозревая, что над их косичками нависает клыкастая морда.

На середине спуска эскалатор начал делиться на две части продольной перегородкой, которая медленно поднималась прямо из ступеней. Демон и часть пассажиров перешли на левую сторону. Левая ветвь потянулась в горизонтальной плоскости, правая — продолжала спуск. Когда я сообразил, что к чему, перегородка между частями эскалатора достигла метровой высоты, и мне пришлось перелезать.

Вместе с общим потоком демон, а следом за ним и я, вышли на рыночную площадь. Длинные ряды столов ломились от товара. Глянцевые фруктовые горки, пышные, ноздреватые хлеба, кольца и палки душистых колбас, солнечные головки сыра, яйца, орехи, крупы, и, самое интересное, ни одного продавца!

Люди набирали авоськи и просто уходили, не расплачиваясь. Прямо коммунизм какой-то! Демон торопливо наполнял бумажный пакет продуктами, не выбирая, не рассматривая. Его костистые, узловатые пальцы с длинными желтыми когтями хватали все подряд, автоматически. Сам же он, видимо, был поглощен своими чудовищными планами.

Обхватив раздувшийся пакет обеими руками, он устремился в парк, прилегающий к рыночной площади. Прежде чем, отправиться вдогонку, я воровато схватил кольцо «краковской» и какую-то коврижку (аппетит разыгрался), и умял все это по ходу движения.

Миновав парк, мы подошли к темно-фиолетовому шарообразному зданию. Оборотень ловко приложил палец к какой-то штуковине на двери, раздался писк, мигнул зеленый огонек — объект вошел внутрь. Проклятые биометрические системы!

Я сделал нечеловеческий прыжок, перемахнув несколько метров, и вцепился в закрывающуюся дверь. С некоторым усилием мне удалось расширить оставшуюся щель и просочиться в здание в тот самый момент, когда демон заходил в лифт. До того, как он успел развернуться, я спрятался за выступ стены.

С басистым жужжанием лифт начал набирать высоту, мне же ничего не оставалось, как бежать по лестнице. В районе пятнадцатого этажа я возблагодарил Ильича за изнуряющие тренировки, а Господа за то, что лифт наконец остановился.

Стараясь ступать бесшумно, я миновал последний пролет и осторожно заглянул в коридор. Демон возился с ключом перед дверью слева. Ага, теперь мы знаем, где его логово!

Вставив ключ в замок, он вдруг замер и резко обернулся. Я едва успел спрятаться за угол. Заметил ли он меня? Сердце подскочило к гортани. Но дверь хлопнула, звякнул запирающийся замок.

Я осторожно выглянул — коридор был пуст. Я с облегчением вздохнул, пошел к лифту и нажал кнопку. Теперь можно и Анну поискать. Только вот как? Ну, для начала…

В тот момент, когда двери лифта открылись, меня оглушил сильнейший удар в затылок. Показалось, что глаза на несколько секунд вывалились из орбит. Следующий удар в спину заставил меня ввалиться в кабину лифта. Стараясь взять под контроль дезориентированное тело, я, наконец, обернулся.

Глава 15. Воссоединение

В проеме лифта я увидел черную фигуру Пастора. Да, это был именно он, только на этот раз надменную рожу перекосило от жажды крови. От жажды моей крови, что существенно. Он вошел в лифт с огромным тесаком в руках и двери захлопнулись за его спиной. Свободной рукой оборотень в рясе нажал кнопку последнего этажа. Лифт понесся вверх, а тесак взметнулся над моей головой. Я заслонился рукой и почувствовал, как металл обжег кожу. Тварь в человеческом обличье, чья истинная личина четко проступила в тот момент, замахнулась для нового удара. Мое сознание засасывали черные бездонные глазницы, слюнявая пасть ощерилась гнилыми клыками.

Руку неприятно защекотали ручейки крови, это заставило меня опомниться. Я максимально сконцентрировался и на лету перехватил запястье демона. Под пальцами заскользила гнилая кожа, но я только усилил захват. Демон взвыл и выронил нож. Сработало.

Продолжая держать его руку, я нанес несколько ударов в голову. Но демон вырвался и осыпал меня ответными ударами. В отличие от тех, что мы убили с Ильичом, этот был значительно сильнее. По всей видимости, Пастырь уделял внимание не только молитве.

Между нами завязалась ожесточенная борьба. Ошметки склизкой бородавчатой кожи сыпались на пасторскую одежду, от зловония разлагающейся плоти сжались бронхи.

Но механизм лифта действовал по собственному плану: он доставил нас на заданный этаж и раскрыл двери. Мы клубком выкатились из кабины лифта. И тут как-то получилось, что демон придавил меня своей тушей к полу, а моя шея оказалась точно на пороге лифта. Да-да, на траектории, по которой движутся двери. Я во всех красках ощутил, что чувствует водитель машины, заглохнувшей на переезде, в преддверие приближающегося поезда.

Двери лифта дрогнули и начали закрываться. Я попытался сбросить с себя оборотня, но он навалился на меня словно бетонная плита. Вонючая слюна капала мне на лицо, из порезанной руки хлестала кровь, но мне было не до этого: двери лифта неминуемо приближались к моей шее, и если кто-нибудь вызовет лифт — велика вероятность остаться без головы.

Вдруг раздался хлопок. В тот же миг голова демона взорвалась, словно арбуз. Из отвратительного обрубка шеи во все стороны брызгала кровь.

Освободившимися руками я разжал двери лифта, и, наконец, скинул обезглавленную тушу Пастора.

Куски мозга и кровь залепили мои глаза.

— Черт, черт, — истерично причитал я, очищаясь от всей этой гадости. Кое-как протерев глаза, я увидел ее…Анну. Я сразу ее узнал: стройная, хорошо сложенная светловолосая девушка с ямочками на щеках и подбородке… напряженно целящаяся в меня.

— Матвей? — спросила она чуть дрогнувшим голосом.

— Анна?

— Еще чуть-чуть и могло быть слишком поздно, — строго сказала она, опуская пистолет, — почему ты отступил от плана?

— Я…

Тут мы услышали шаги на лестнице.

— Ладно, — прошипела Анна, — потом объяснишь. Уходим.

Мы сели в окровавленный лифт и поехали вниз. Пока ехали, Анна быстрыми, ловкими движениями вытащила ремень из моих джинсов (в другой ситуации я бы это непременно оценил) и перетянула порезанную руку, затем скинула с себя куртку защитного цвета и приказала надеть.

— А ничего, что размерчик…

— Ничего, напяливай как хочешь, а то вон весь в крови…

Лифт остановился.

Удерживая кнопку блокировки дверей одной рукой, другой — она достала из кармана влажную салфетку и протерла мое измазанное лицо, но я чувствовал, что оно все еще стянуто от подсыхающей крови.

— Эй, что там происходит? Есть кто в лифте? — раздалось снаружи.

— Будь послушным мальчиком, — сказала мне Анна и вдруг впилась в мои губы. Ошеломленный этим странным поступком, я все же заметил, что она отпустила кнопку блокировки.

Когда двери открылись, нетерпеливый гражданин увидел увлеченно целующуюся парочку (голова Анны закрывала мое окровавленное лицо), просто влюбленную парочку, которая, не разрывая объятий и поцелуя, вывалилась из лифта.

— Безобразие, невтерпеж что ли? А лифт чем вымазали?

Миновав потенциально бдительного жильца, мы кинулись к выходу. В идеально чистом парадном, которому больше подошло бы пафосное название «вестибюль», к нашему счастью, стоял холодильник с напитками: газировка, холодный чай, соки, минералка. Пока я искал взглядом щель для монет, Анна просто дернула дверцу, и она просто открылась. Анна схватила бутылку с водой и вылила всю мне на голову. Надо думать, кровь все-таки смылась.

Анна повела меня какими-то переулками между шарообразными домами. Я отметил, что она прекрасно вписывается в окружающую обстановку — штаны — хаки, обтягивающая майка — хаки. Прямо-таки девушка — комбат, красотка из боевика. Она шла так целеустремленно, так решительно, словно прожила в этой реальности всю жизнь, длинный хвост золотистых волос покачивался в такт бедрам.

— Как ты нашла меня?

— Еще бы не найти! Твои сигналы перекрывали все волны в радиусе пятидесяти километров.

— Сигналы? Но я не посылал никакие сигналы…

— Это тебе так кажется. Ты — сильный сенсор, но опыта у тебя…! А я сенсор так себе, посредственный. Но опыт плюс посредственность — уже мощно. Мир держится на посредственностях — и наш, и любой другой.

Я тактично промолчал.

— И какого хрена ты действовал в одиночку?!

Я рассказал о том, что сразу вышел на демона и боялся его потерять, и хотел вычислить его сообщников.

— Ну и что, вычислил? Теперь вероятнее всего он очень скоро узнает об убийстве своего сообщника и без труда догадается, что это сделали ребята из «ОПО», и наверняка станет в сто раз осторожнее, и апокалипсис сдвинется на более ранний срок.

Анна не смотрела на меня, она просто смотрела прямо перед собой, но я видел, как сверкают ее глаза. Она отчитывала меня, как мать отчитывает нашалившего сына, и я чувствовал себя неловко, неловко из-за того, что чуть не сорвал операцию, неловко из-за узкой куртки и из-за того, что во внутреннем кармане этой куртки лежал пистолет.

В это время мы как раз проходили мимо прозрачного здания-шара, внутри которого на полках и вешалках размещалась одежда всевозможных оттенков хаки.

Анна молча свернула в сторону этого здания, и я, как телок за буренкой, послушно последовал за ней.

— Давай, выбирай, что тебе нужно, — строго сказала она, останавливаясь в отделе мужской одежды.

— Э-э, а как же …У тебя есть чем платить?

Она бросила на меня уничтожающий взгляд.

— Не тупи, — и добавила, понизив голос, — здесь что-то вроде коммунизма.

Сначала я набрал целую тележку, — эффект «халявы» сказался, да и вещи были действительно добротными, но строгий взгляд Анны подействовал отрезвляюще и я выложил обратно все, кроме необходимого минимума.

В примерочной я переоделся в чистую одежду, а окровавленную свернул в тугой комок и запихнул в урну.

* * *

Розовый дом-шар опоясывал плакат: «Сколько ты для государства, столько государство для тебя. Нищета — удел лентяев. Если ты отвернулся от государства, государство отвернется от тебя.». В отличие от домов, которые мы видели ближе к центру города, этот и рядом стоящие имели слегка обшарпанный вид. Штукатурка местами облупилась, палисадники выглядели заброшенными, а на дорожках потрескалась плитка. Сразу становилось понятно, что это не самый элитный район.

Мы зашли в розовый дом. Начерченная мелом надпись на лифте: «Лифт не работает», обрекла нас на пеший подъем до седьмого этажа. Анна позвонила в звонок выцветшей двери. На пороге появилась девушка с испуганными карими глазами и тут же юркнула в глубину квартиры.

— Не бойся, Грета, это тот, о ком я тебе рассказывала, — сказала Анна, уверенно проходя в прихожую. Мы оказались в узком темном помещении, еще более узкий коридор неожиданно вывел нас в комнату с закругленной стеной и сферическим потолком. Здесь и ждала нас хозяйка квартиры. Это была застенчивая молодая женщина, невысокого роста, слегка полноватая, с толстой косой, оплетающей голову, с большими карими глазами. Она испуганно взглянула на меня и вся сжалась, нервно теребя складки на платье.

— Грета, это Матвей, — представила меня Анна. Грета как-то невпопад всплеснула руками. Я не удивился бы, если бы она присела в реверансе или упала в обморок на манер чувствительных девиц прошлых столетий.

— Я принесу чай, — сказала она чуть хрипловатым голосом и быстро выскочила из комнаты.

— Не обращай внимания, — прошептала Анна, — она слегка пришибленная.

Мы сели на низкую тахту под длинным узким окном, тянущимся через всю комнату.

— Вот здесь мое, а теперь и твое пристанище. Спасибо Грете — приютила.

В этот момент в комнату вошла хозяйка, катя перед собой столик с чайником, чашками, пирогами и плюшками.

Она разлила чай в чашки и встала в сторонке, словно служанка.

— Грета, ну что ты в самом деле, садись с нами, — попросила Анна.

— Я не голодна, — пробормотала странная девушка, но все же села на стул у стены.

— Грета мне очень, помогла, — сказала Анна, обращаясь уже ко мне, — Ты даже не представляешь, куда я переместилась! На площадку для мусора, за мусорные баки.

— Хорошо, что ЗА, а не В… — сыронизировал я.

— Да уж. На эту площадку выбрасывается мусор с АЭС, а Грета как раз и выбрасывала мусор в тот момент. Грета работает уборщицей на АЭС. Это милое создание стояло и смотрело на меня, выкатив свои прекрасные волоокие глаза. Ну я, конечно, все ей объяснила. Что отбилась от делегации (Анна пнула меня ногой под столом) потерялась, заблудилась. В общем, Грета предложила мне пожить у нее, пока не решится вопрос с переоформлением билета на самолет. Она же понимает, как трудно выехать из их страны. Я объяснила, что ты приехал за мной и помогаешь мне с документами.

Анна подняла одну бровь и растянула губы в насмешливой улыбке, как бы приглашая меня позабавиться над наивностью и чудовищной доверчивостью этой девушки. Но мне было не смешно. Грета почему-то вызывала во мне искреннюю симпатию.

В благодарность я работаю за Грету, — продолжала Анна, — Надеваю ее форму и платок и иду на АЭС. А Грета может спокойно ухаживать за больным сыном…

— А что с Вашим сыном? — спросил я.

Грета испуганно посмотрела на меня, но тут же опустила глаза:

— Он болен с детства. Церебральный паралич.

— Грета его прячет, — со знающим видом сообщила Анна, — прячет от государства. По местным законом, если ребенок родился больным, родители обязаны отдать его в специальное заведение для таких детей.

— Я не захотела отдавать сына, — сказала Грета с неожиданной горячностью, — как я могла его отдать?! Это же мой ребенок, моя кровинка!

— Так что же его всю жизнь прятать? — удивился я.

— Да, иначе его отберут…

— Дикость какая.

— Я думала так везде, но Анна говорит, что у вас не так.

— В этом плане да, но у нас хватает других дикостей.

Из соседней комнаты донесся нечленораздельный крик. Грета подскочила и побежала туда.

Мы с Анной остались наедине.

— Короче, у меня план такой, — сказала она, отставляя чашку, — Я согласна с твоим предположением — скорее всего, этот урод с АЭС работает не один. Наверняка демоны подстраховались и подключили кого-то еще на всякий пожарный. Поэтому, ты рассказываешь мне, как пройти в кабинет, в котором ты сегодня оказался, я иду туда, ставлю скрытую камеру и жучок, и мы вычисляем сообщников. После этого думаем, как их убрать.

— Ок, только вот интересно, как ты обходишь скан сетчатки или как там его…

— Ну, ты видишь чего это за райончик? Не самый благополучный, да? И товарищи здесь проживают соответствующие, оппозиционеры мягко говоря. Я тут вышла на одного чувака, просто хотела линзы заказать, чтобы глаза были карие, как у Греты. Так вот, этот парень делает специальные линзы для особых случаев — блокирующие сканирование. Он и мне сделал парочку, когда я пообещала стырить с АЭС кой-какие инструменты.

— Ну ты даешь! — искренне восхитился я находчивости этой девушки, — а жучок, а камера?

Анна взглянула на меня снисходительно.

— В отличие от некоторых, я неплохо подготовилась еще в нашей реальности.

Мне оставалось только пожать плечами и снова почувствовать себя двоечником. Почему все женщины, встречающиеся на моем пути, пытаются командовать и демонстрировать свое превосходство. Мать, учителя, жена, а теперь вот и Анна? Может, жизнь каждый раз преподносит мне какой-то урок, и пока я не решу его, все будет повторяться снова и снова?

Я потянулся к баночке с кофе, но девушка перехватила мою руку.

— Не советую пить здесь ничего, кроме воды. В кофе, чай, какао, молоко, соки добавляют транквилизаторы.

* * *

Грета постелила нам с Анной в гостиной: ей — на диване, мне — на пол, на матрасе. Я по-джентельменски дожидался за дверью, пока Анна разденется и спрячется под одеяло. Когда я, предварительно постучав, вошел в комнату, мне сразу бросился в глаза лазурно-голубой халат на спинке кресла. Именно его я видел во сне. Видимо, все-таки это был не сон, а почти удавшееся перемещение, а девушка в халате — несомненно, Анна.

Она проследила за моим взглядом.

— Это контрабандный товар — Грета одолжила. Такие цвета здесь носит только элита. Грете его кто-то подарил, но она боится его надевать, вдруг соседи заметят в окно. Вот идиотизм, правда?

Анна продолжала что-то говорить, но я неотвратимо погружался в сон. Денек, сами понимаете, выдался не из легких. И когда в наконец наступившей тишине я почувствовал что-то горячее под одеялом, то даже вздрогнул от неожиданности.

— Согреешь? — с хрипотцой прошептала Анна, каким-то образом оказавшись рядом на полу. Я, конечно, очень хотел спать и совершенно не планировал завязывать близкие отношения с этой девушкой. Она безусловно, красивая, но… В конце концов, если женщина просит…

Глава 16. Шпионские штучки

Я спал как убитый. Первое, что я увидел, открыв глаза — прекрасное женское тело в нижнем белье. Стройное, изящное, загорелое. Почувствовав мой взгляд, Анна обернулась.

— Проснулся, наконец? — ни в глазах, ни в голосе ее не было ни капли смущения.

Она надела униформу темно-болотного цвета, прикрепила бейдж с надписью «служба клининга», собрала светлые волосы в тугую кичку и прикрыла париком с густыми каштановыми локонами, как у Греты.

— Ну, и последний штрих! — торжественно провозгласила Анна и осторожно вставила линзы в глаза, — Как я выгляжу, похожа на мадам Грету?

Определенное сходство конечно было, если не вглядываться, и если не принимать во внимание разницу в формах…

Мы вошли в кухню, где хозяйка уже гремела посудой. По телевизору показывали новости:

«Вчера ночью в одном из домов на улице Труда произошло страшное убийство… Очевидцы утверждают, что видели молодых мужчину и женщину…»

«Я не успел разглядеть их лица. Они целовались…»

«Камеры наблюдения зафиксировали…»

Я больше не слышал слов, я видел на экране себя и Анну и я видел, что Грета тоже это видит. Миска с будущим омлетом выпала у нее из рук, и без того большие глаза стали просто огромными.

— Вы… вы… — с трудом выговорила она, указывая в телевизор.

— Значит так, деточка, — прорычала Анна, подходя к Грете вплотную, — Тот человек был очень плохим и очень опасным, тебе мы не сделаем ничего плохого. Но если ты додумаешься хоть кому-нибудь рассказать о нас, я лично укокошу, и тебя, и твоего сыночка!

Грета побелела, как лист бумаги.

— Я буду молчать, буду молчать… — прошептала она, мне стало ее жалко и показалось, что Анна перегнула палку.

— Приглядывай за ней, пока меня нет, и следи за ноутом. — приказала Анна и направилась к входной двери.

— Стой, подожди, — крикнул я вслед, — одной небезопасно! Я пойду с тобой.

И снова она одарила меня снисходительным взглядом.

— Это вдвоем разгуливать небезопасно, когда вся полиция ищет кровожадную влюбленную парочку.

— Но если что-то…

— На случай «если что-то» у меня есть вот это, — Анна отвернула воротничок униформы, я увидел малюсенькую камеру, — Она выведена на ноут, так что ты можешь следить за всеми моими перемещениями. Да, у меня, кстати, есть местный мобильник. Грета одолжила мне свой старый, так что звони, если что. Думаю, она разрешит тебе воспользоваться ее телефоном. Здесь с этим просто дурдом: телефоны приобретаются строго по паспортам, и все разговоры прослушиваются.

«Смелая и упрямая женщина, — подумал я закрывая за ней дверь, — слишком смелая и слишком упрямая. Таких все больше в нашем мире. Что тогда остается мужчинам? Только мельчать».

Грета позвала меня завтракать. Девушка, заботливо подкармливающая убийцу. Неужели она действительно настолько наивна? Или еда отравлена? От яичницы я на всякий случай отказался: мало ли что. Сам сварил себе пару яиц и отрезал кусок колбасы.

— Вы готовите восстание? — вдруг спросила Грета.

Если честно, я ожидал разных вопросов, но только не этот.

— Нет, что ты, с чего ты это взяла?

— Вы приехали из другой страны, вы убиваете людей. Все иностранцы завидуют нашему благополучию и хотят устроить переворот.

Железная логика.

— Нет, мы не хотим делать переворот, мы просто пытаемся остановить страшное преступление. Мы — агенты, секретные агенты. И не сердись на Анну, она не обидит тебя, просто она на нервах — от нас зависят ваши жизни, жизни миллиардов…

Я включил ноутбук, с помощью которого мог отслеживать перемещения Анны.

— А ты в курсе, что все напитки у вас нашпигованы транквилизаторами? — задал я Грете каверзный вопрос в свою очередь.

— Я слышала об этом, — ответила она с удивительным спокойствием, — мой муж тоже так считал. Но если и так, не думаю, что это плохо. Они делают людей спокойными, умиротворенными.

— … и послушными, как стадо овец, — закончил я.

Грета промолчала. Я видел, что разговоры о политике ей неприятны.

— А где сейчас твой муж? — попробовал я перевести тему, отметив, что слово «муж» вызвало еле заметное скрежетание где-то внутри.

— Не знаю. Он был не совсем… не совсем таким, как все. Ему не нравились наши законы, наше государство. Он все время рассуждал и критиковал власть, даже самого Правителя, — добавила Грета шепотом, — А потом связался с плохой компанией. Они называли себя «Оппозиция»…

— И ты ушла от него?

— Нет, он просто пропал. Уже три года прошло.

Вместе с сочувствием я испытал что-то вроде облегчения.

Я посмотрел на экран ноутбука: Анна поднималась по эскалатору. Пока все идет по плану.

Из комнаты донесся крик, напоминающий мычание. Грета вскочила.

— Яша проснулся. Надо его купать.

— Если хочешь, я помогу, — неожиданно для самого себя предложил я. Грета удивленно посмотрела на меня и просто кивнула головой.

* * *

Заходя в комнату, где лежал ее сын, я заранее морально настраивался, так как если честно, испытываю неоднозначные чувства к людям с ограниченными возможностями. Для меня их лучше вообще не замечать или делать вид, что не замечаешь. Может потому, что чужие болезни и немощь неприятно напоминают о собственной уязвимости и невечности.

Но то, что я увидел, заставило меня замереть на пороге. На кровати лежал мальчик лет двенадцати — очень худой и бледный. Его кожа была такой тонкой и сухой, что казалось, дотронься — и рассыпется. Его длинные руки — обтянутые кожей кости, лежали поверх одеяла безжизненными плетями. Он повернул голову в нашу сторону. Два блестящих карих глаза уставились на меня с любопытством.

— Привет, — выдавил я с трудом, чувствуя комок в горле.

Парнишка несуразно замахал руками и что-то замычал. Грета подошла к нему и погладила по взъерошенным волосам. Я впервые увидел улыбку на ее лице, и эта улыбка, полная бесконечной нежности и любви, делала ее настоящей красавицей.

— Он не ходит? — осторожно спросил я, припоминая знакомых с ДЦП, которые были неплохо приспособлены к жизни.

— Кроме церебрального паралича у него еще целый букет болезней, да и сердце такое слабое, что любое напряжение может его убить.

Я посмотрел на Грету, пытаясь определить, желала ли она такого исхода в трудные минуты. Возможно, но только не сейчас.

Я поднял Яшу на руки. Он был такой худой, что казалось: прижми я его чуть крепче — он весь переломается.

Оставив мать и сына в ванной, я поспешил к ноутбуку.

В это время Анна была уже на площади рядом с АЭС. Вместе с основным потоком рабочего люда, она встала на ленту транспортера и вскоре была уже на КПП атомной электростанции. И хотя я знал, что она уже не раз проходила сканер сетчатки, все равно получил свою дозу адреналина. Остается только догадываться, что чувствовала сама Анна.

Накануне я как можно подробнее объяснил ей, куда нужно идти. Я внимательно смотрел, как она проходит этаж за этажом, коридор за коридором. Время от времени неприятная мыслишка сверлила мозг: а может, это я должен быть на ее месте? Но я тут же представлял, как нелепо смотрелся бы в женской одежде, и совесть успокаивалась.

Наконец, Анна подошла к тому самому кабинету, куда меня угораздило переместиться. Она слегка помедлила у двери, запустила руку в карман, вероятно проверяя на месте ли устройства для прослушки и наблюдения, затем, коротко постучав, вошла внутрь.

Демон сидел у приборной панели. Он вздрогнул, окинул Анну испуганным взглядом и тут же потерял интерес, приняв ее за уборщицу, чего собственно и добивались.

* * *

Анна быстро возила по полу компактным пылесосом. Камера, закрепленная у нее под воротником, то приближалась к полу, то удалялась. От этого меня даже замутило.

— Если можно, побыстрее, — услышал я раздраженный голос воплотившейся твари, — у меня много работы.

Да уж, знаем мы какой работы!

— Хорошо, постараюсь, — с несвойственной ей покорностью ответила Анна — вжилась в роль.

Хлопнула дверь. Наверное, демон вышел.

На экране ноутбука появилось пыльное комнатное растение и рука Анны, которая ловко спрятала в листву жучок и камеру. Теперь я должен был сделать все необходимое, чтобы получать инфу на ноутбук.

Я повозился с этим некоторое время, так как, сами понимаете, опыта работы с такими шпионскими штуковинами у меня не было. Наконец, экран ноута разделился на две части: в одном квадрате я видел то же, что и Анна (а она уже вышла в коридор), в другом — оборудование демонского кабинета.

— Ты хорошо знаешь эту девушку? — спросил демон кого-то.

— Это уборщица, Грета, кажется ее зовут. А что, что-то не так? — ответил холодный женский голос. Я не видел его обладательницу, но почему-то мое воображение нарисовало образ незамужней дамы лет тридцати семи-сорока, лишенной природных женских инстинктов и соответствующих забот.

— Мне кажется… она не та за кого себя выдает, возможно из «ОПО».

— Я присмотрюсь к ней. Когда уже?

— Завтра вечером. Я все рассчитал: это произойдет, когда все разойдутся по домам, а дежурные, закончив обход, уставятся в телек. Если со мной что-то случится, ты должна будешь все завершить.

— Хорошо, что я должна делать?

Наконец, я увидел демона и высокую худощавую женщину в строгом темно-зеленом костюме. Ее отливающие медью волосы были подстрижены под каре и уложены волосок к волоску. Они подошли к панели управления, но вот незадача: оба стояли спиной к камере, и я не мог разглядеть лицо сообщницы. Я всмотрелся пристальней — через очертания женской фигуры периодически проступали уродливые непропорциональные формы чужеродной энергетической сущности: широкие, сутулые плечи, раздутый череп.

— Повернись, повернись, — заклинал я, но тщетно. Я наблюдал за ними до тех пор, пока оба не вышли из помещения.

Я попросил у Греты мобильник. В принципе он не особо отличился от наших, плоский, все кнопки сенсорные. Грета помогла мне найти Анну в контактах. Во время звонка над экраном появилась трепещущая голограмма головы моей напарницы.

— Алло? — неожиданно произнесла она.

— Аня, тебе нужно срочно уходить, — сказал я, слегка растерявшись от непривычного способа общения, — Он что-то заподозрил. Уходи!

— Поняла.

Голограмма пропала. Я отдал телефон Грете, избегая ее взволнованного, вопросительного взгляда.

Я считал затягивать уже некуда: демона нужно убрать в тот же день, а вот его напарницу сначала придется идентифицировать.

Оставалось ждать возвращения Анны. Вечерок намечался веселенький.

Глава 17. Превышение полномочий

Грета тихо подошла сзади, заставив меня вздрогнуть. Разлохматившиеся, чуть влажные волосы, порозовевшие щеки.

— Поможешь? — спросила она кротко. За годы жизни со своей женой, я забыл о том, что женщина может так разговаривать: просить, а не приказывать и требовать. Я бросил взгляд на монитор: Анна уже спускалась по эскалатору.

Я отнес несчастного парнишку в его комнату. Он улыбался одной стороной рта и что-то мычал.

— Ты ему понравился, — сказала Грета, с благодарностью посмотрев мне в глаза.

Но тут произошло нечто странное. Ощущения были такие, как если бы мне сделали укол прямо в мозг. На какое-то время я даже потерял ориентацию в пространстве. Потом перед глазами почему-то появилась Анна. Я кинулся к ноутбуку.

На экране крупным планом нарисовались двое мужчин. В отличие от общей массы в хаки, эти были облачены в форму темно-серого цвета и фуражки с козырьком. И на форме и на головных уборах выделялись золотистые нашивки. Присмотревшись, я прочитал: «Городская полиция». Они смотрели на Анну, настороженно сузив глаза. Один что-то спрашивал, а другой явно принюхивался. Расхожая фраза «что-то вынюхивает» была прямо-таки про него. И вдруг до меня дошло! Я всмотрелся в экран, максимально фокусируя зрение на нюхаче. И тут как в детских картинках через одно изображение проступило другое: полицейский стал выше на две головы, мощная челюсть выдвинулась вперед и ощерилась острыми длинными зубами, костлявые, жилистые лапы с гнилыми когтями потянулись к девушке.

— Беги! — закричал я, забывая, что она меня не может слышать.

Анна наконец поняла с кем имеет дело. Она побежала, и изображение неистово запрыгало. Я пытался определить, где она находится, найти хоть какие-то зацепки: круговертью мелькали стены домов, удивленные прохожие, деревья.

Я закрыл глаза и попробовал поймать сигналы, типа тех, по которым Анна меня нашла. Я представил, что нахожусь в вакууме: ни света, ни звуков — ничто, абсолютная пустота… И тут короткими вспышками стали появляться картинки: бегущая Анна, выцветшие фасады домов, двое тяжело бегущих полицейских.

Я достал из-под дивана пистолет Анны, который она оставила мне на крайний случай, и, повинуясь неведомо откуда появившимся импульсам, выскочил из квартиры.

Странный навязчивый шум давил на барабанные перепонки. И снова короткими вспышками появлялась информация об Анне: полицейские настигают ее, тащат в заброшенный дом. Я бежал, оглушенный шумом в ушах, шумом и треском, как если бы приемник сбился с привычной волны, но среди этого хаоса звуков прорывались четкие сигналы, притягивающие меня словно магнит. Я даже не отдавал себе отчет, почему сворачиваю в ту или иную сторону. Я просто бежал. Наконец передо мной появился тот самый заброшенный дом: шар с выбитыми окнами и дверями, с отваливающейся штукатуркой.

Я достал пистолет из-под куртки и снял с предохранителя. Школу спецназа я, конечно, не проходил, но простая логика и опыт, почерпнутый из фильмов, подсказали мне, что лучше сначала прижаться к стене и медленно двигаться вдоль нее, пригибаясь около окон. Когда я уже подобрался к дверному проему — послышались голоса.

— Давай отведем ее в участок, — говорил один.

— Отведем, отведем, но чуть позже. А сначала она нам скажет, где отсиживается ее дружок, — злобно ответил второй.

Я услышал протяжный стон.

— Эй, что ты делаешь? Оставь ее! — закричал первый.

И вдруг раздался выстрел.

Забыв про осторожность, я вбежал в здание и увидел следующее: спиной ко мне стоял полицейский, рядом с ним на коленях стояла Анна с кляпом во рту и связанными руками, с другой стороны лежал второй полицейский с простреленной головой.

Дальше все происходило словно в замедленной съемке. Полицейский медленно обернулся — вместо лица у него была отвратительная морда, слюна капала из приоткрытой, массивной, выступающей вперед челюсти, глазницы зияли бесконечной черной пустотой.

Я выстрелил из-за угла, он выстрелил на миг позже, и пуля срикошетила от стены в нескольких сантиметрах от моего лица. Я же ранил его в плечо. Большое темно-бурое пятно расползалось на рукаве форменной рубашки. Бросив досадливый взгляд на рану, он направил пистолет на Анну. Дуло целилось прямо ей в лоб. Она мычала и стонала от страха и беспомощности.

— Бросай оружие и выходи! — хрипло заорал демон, — Или я разнесу ей башку!

Бывают моменты, когда за долю секунды нужно проанализировать все возможные варианты и выбрать единственно правильный. Это был именно такой момент. Если бросить пистолет, то демон точно пристрелит меня, потом и Анну. Будь я профессиональным снайпером, я бы, наверное, сделал вид, что бросаю пистолет и выстрелил противнику точно в переносицу, но снайпером я не был.

Тогда я решил сделать следующее.

— Хорошо, сейчас! — крикнул я, свободной рукой ощупывая стену, наконец пальцы наткнулись на трещину. Нещадно обдирая кожу и ногти, я оторвал кусок штукатурки.

— Ну же, быстрее! — нервно прикрикнул демон, хватая Анну за волосы.

— Иду, иду, спокойно, — я осторожно высунулся из-за угла.

— Бросай пистолет!

— Бросаю! — но вместо пистолета, я бросил кусок штукатурки. Это был отвлекающий маневр, который заставил демона рефлекторно повернуть голову. Этой секунды хватило, чтобы выстрелить и попасть ему… точно в переносицу.

Я с удивлением переводил взгляд с дула своего пистолета на демона с дыркой в голове. Он распластался на бетонном полу, широко раскинув руки. Как я вообще решился на такое? Откуда взялась во мне такая уверенность в собственных силах? И был ли этот меткий выстрел — счастливой случайностью или результатом «приобщения» к неким высшим силам?

Анна, которая все еще была связана, сердито замычала. Я опомнился, вытащил кляп у нее изо рта и начал развязывать веревку, туго стянувшую ее руки.

— Ты…ты! — закричала Анна, захлебываясь эмоциями, — Ты рисковал моей жизнью, моим здоровьем!

— Ну извини, — только и сказал я — оправдываться было бессмысленно, да и не очень хотелось.

Забрав оружие полицейских, мы осторожно вышли из заброшенного здания, которое теперь стало усыпальницей для двух парней, оказавшихся не в том месте, не в то время.

— Я не думаю, что это простое совпадение, — мрачно произнесла Анна.

— Я тоже сильно сомневаюсь.

Я рассказал ей, что видел и слышал в кабинете демона.

— Значит, этот лысый и его подруга послали за мной слежку…

Картина складывалась такая: по указанию «коллег» демон, захвативший тело полицейского, проследил за Анной. В нашем малолюдном неблагополучном районе, гетто в своем роде, он вместе с напарником подошел к девушке якобы проверить документы. Конечно, никаких документов у нее не оказалось. Анна была вынуждена спасаться бегством. Когда же ее догнали, демон-полицейский начал, мягко говоря, превышать свои полномочия. Напарник возмутился и был незамедлительно устранен. А дальше вы все сами знаете.

Теперь ход был за нами.

Глава 18. Добровольно-принудительно

— Грета, нам нужна твоя помощь, — твердо сказал я, хватая вечно занятую домашними делами девушку за руку.

Ее лицо стало испуганным, она перестала вытирать пыль со стеклянных полок и так и застыла с тряпкой в руках. Анна же удивленно и чуть снисходительно изогнула бровь. Как бы спрашивая невидимую аудиторию: «Что еще надумал этот мямля?»

— Посмотри сюда, пожалуйста, — попросил я Грету, поворачивая к ней монитор ноутбука.

— О-о, но это же незаконно! Пожалуйста, не втягивайте меня в свои… дела, у меня сын…

— Если ты нам не поможешь, то уже завтра ты, твой сын и еще миллионы людей умрут от радиации, — я старался быть максимально убедительным, — Несколько очень плохих… тварей (назвать их людьми язык не повернулся) хотят взорвать вашу АЭС к чертовой матери.

— У нас очень мало времени, — вмешалась Анна, — Грета, посмотри внимательно. Эта женщина тебе никого не напоминает? — она указала в монитор на сообщницу демона.

— Я…я…даже не знаю, — вздохнула Грета, — я же просто мою пол, выношу мусор, я особо-то и не смотрю на людей.

Мне не к месту вспомнился анекдот про гинеколога и стоматолога.

— Может, по голосу узнаешь? — предположил я, добавляя громкость.

Грета застыла, напряженно вслушиваясь.

— Это Тамара из отдела кадров. Она принимала меня на работу.

Мы с Анной облегченно вздохнули — личность установлена.

— Случались ли у этой женщины какие-нибудь трагедии за последнее время: смерть родных, несчастные случаи? — спросила Анна.

Грета удивленно и вместе с тем испуганно посмотрела на нее.

— Да, но откуда вы знаете?

— Есть некая закономерность, — уклончиво ответила Анна с ухмылкой.

— Говорят, что Тамару словно преследует злой рок, — взволновано продолжала Грета, — Вообще ее не очень-то любят. Она слишком высокомерная и стервозная, но на нее свалилось столько несчастий — трудно не посочувствовать. Сначала один за другим умерли родители, потом в квартире произошел пожар.

А моя сменщица, которая знает все и про всех, рассказывала, что Тамара встречалась с женатым мужчиной несколько лет, так вот, он сообщил об очередной беременности жены и разорвал отношения. И кажется, у нее еще что-то со здоровьем было. Не помню.

— Все сходится, — произнесла Анна, встретившись со мной взглядом, — Обычная схема разрушения личности.

Неожиданно зазвонил телефон. Надрывно и тревожно.

— Кому я понадобилась? — удивилась Грета, поднимаясь со стула.

— Стой! — резко выкрикнула Анна, — Тамара ведь могла узнать, где ты живешь? И твой номер телефона узнать не проблема…

— Да… а что…

— Надо срочно уходить. В ближайшее время они будут здесь!

Я понял, о чем говорила Анна. Получалось, что мы навлекли на Грету серьезные неприятности. И теперь, когда убит еще один демон, ее причастность к «ОПО» для этих тварей очевидно.

— Грета, тебе придется покинуть квартиру на пару дней, — глядя ей в глаза, я старался говорить по возможности ласково, но твердо, как говорят с детьми толковые педагоги.

— Почему? Что происходит? — спросила она, бледнея.

— У тебя есть какие-нибудь знакомые, друзья поблизости? — подключилась Анна.

— Во что вы меня втянули?! Я не хочу никуда уходить! — запричитала Грета.

— Сейчас не время объяснять! — рявкнул я, — Собирайнужные вещи, готовь сына! Живо!

Ее глаза широко раскрылись, она быстро захлопала ресницами и побежала в свою комнату. Застучали дверцы шкафов, загремели выдвижные ящики.

Я поймал на себе взгляд Анны полный удивления и любопытства.

Может так и надо разговаривать с женщинами? Может так до них быстрее доходит, они сразу признают тебя альфа-самцом и подчиняются?

— Ну и куда пойдем? — спросил я, наблюдая, как Анна упаковывает ноутбук.

— Попробуем к Тихону.

— Это еще кто?

— Тот парень, который линзы мне сделал.

К маме, значит к маме.

* * *

Через десять минут Грета стояла со спортивной сумкой наперевес и глазами, подернутыми пеленой слез.

Я схватил в охапку ее сына и дружной семьей мы вышли на улицу. Время было еще рабочее — во дворе никого, кроме трех мальчишек, развлекающихся метанием петард в круглую стену дома. И без того ветхая краска безбожно осыпалась в местах, куда попадали петарды. Эхо многократно усиливало хлопки и, казалось, двор подвергся бомбежке.

Я вдруг осознал, что за сутки, проведенные в этой реальности, не видел ни одного играющего ребенка. Пара подростков на эскалаторе, группа школьников под предводительством педагога.

— Как-то детей здесь немного, — не удержался я от комментария.

— А, тоже заметил, — произнесла Анна, оборачиваясь в сторону маленьких хулиганов, — тут все дети живут в интернатах, и видятся родителей раз в месяц. А эти сбежали, наверное.

— Специально-обученные люди могут вырастить более достойных граждан, чем родители, — пояснила Грета на ходу, — а взрослые должны работать на благо государства.

Наверное, она, и все в этой реальности впитали эти идиотские постулаты с молоком матерей, которых видели раз в месяц.

Тихон жил через дом. Выцветший шар, который когда-то был оранжевым, впустил нас, неприветливо заскрипев входной дверью.

Анна решительно нажала кнопку звонка.

— Кто? — раздался хриплый голос.

— Тихон, это Анна.

— А-а…

Загремели щеколды, и на пороге появился помятый и взлохмаченный хозяин квартиры.

Вероятно, он ожидал увидеть одну златоволосую красотку Анну, а не целую компанию, потому что его круглые глаза полезли на лоб.

— Ой, а что собственно…

— Тихон, извини, — смущенно произнесла Грета, — ты не мог бы впустить нас? Это ненадолго.

Рука Тихона, утонув в темных спутанных кудряшках, громко почесала затылок.

— Э-э, ребята, слушайте, я конечно, очень рад гостям, но у меня на сегодня другие планы.

Я передал ребенка Грете и достал пистолет.

— Другие планы? В самом деле? — мои губы растянулись в лучезарной улыбке.

— У меня были планы, но ради вас я все отменю, заходите, будьте как дома, — затараторил радушный хозяин, отступая вглубь квартиры.

* * *

Окна в квартире Тихона были занавешены плотными портьерами. Я подумал, что он словно крот, прячется в своей норе, чтобы не видеть окружающую реальность, чтобы творить собственную реальность. Грета возилась с сыном, а мы с Анной уединились в одной из комнат, которая, судя по всему, служила рабочим кабинетом. Компьютерный стол был завален винтиками и шурупами, дисками, отвертками и другими инструментами. Посреди этого хлама гордо возвышалась чашка с темными остатками кофе. Композицию дополнял заветренный бутерброд с колбасой.

— Какой план? — спросила Анна, присаживаясь на ручку, засыпанного журналами кресла.

— Сначала убираем Лысого, а потом Тамару.

— Сомневаюсь, что будет ждать нас в своей квартире. Мы уже наследили в его доме. Думаю, он переберется в какое-нибудь безопасное место, о котором мы еще не знаем.

— Я тоже так думаю, придется пасти его от самой АЭС.

— И ее тоже, — Анна положила ногу на ногу, — поэтому нужно разделиться.

В дверь нерешительно постучали и на пороге собственного, бесцеремонно оккупированного нами кабинета появился Тихон, из-за его спины тревожно выглядывала Грета.

— Может, конечно, мне лучше не знать, что там у вас стряслось, — переминаясь с ноги на ногу, начал он, — но надеюсь, ребят, у вас нет проблем с законом, потому что у меня их предостаточно, а свои проблемы, помноженные на чужие — это проблемы в квадрате.

— Мы ненадолго, — извиняющимся тоном проговорила Анна, — ты уж потерпи.

Я вдруг перестал слышать, и Анна, и Тихон, и квартира — все пропало. Вокруг простирались пустыня. Раскаленный полуденным солнцем воздух дрожал, на сухой траве лежала красная пыль. Прямо по курсу, метрах в трехстах, растянулся впечатляющий размерами комплекс, состоящий из трех корпусов-башен, трех полусферического куполов и нескольких огромных дымящих труб. Он был окружен металлической сеткой с рядами колючей проволоки наверху.

Я почему-то даже не сомневался, что это АЭС. Над воротами красовались два флага: один США, а другой — мне неизвестный.

Вдруг один из куполов потрескался, словно скорлупа гигантского яйца и разлетелся вдребезги, выпуская столп пламени и дыма, который рос и рос, заслоняя небо и солнце.

— Во сколько пойдем, я спрашиваю? Ты что оглох? — донесся голос Анны. Я моргнул и снова оказался в квартире Тихона.

— Следующий теракт будет в Америке, — выпалил я.

— Отлично, но учитывая, что там пятьдесят штатов… — Анна одарила меня этим своим раздражающим снисходительным взглядом.

Грета и Тихон ошеломленно переглядывались. Наконец, Тихон, слегка заикаясь, произнес:

— Всего десять.

— Чего десять? — хором спросили мы с Анной.

— Штатов десять, — он посмотрел на нас как на пещерных людей.

— Тогда немного проще, — я кинулся к компьютеру, — Флаги, флаги, Тихон, нужно посмотреть их флаги.

Не прошло и пяти минут, как я нашел тот флаг, что видел во время краткосрочного перемещения. Штат Аризона. Вскоре нашлась и АЭС — Пало-Верде, недалеко от местечка Уинтерсбург.

Что-то грохнуло на улице, послышался звон разбитого стекла. Я отодвинул портьеру и увидел, что из квартиры в доме напротив, валит дым и вырываются ржавые языки пламени.

— Боже, это же моя квартира! — закричала Грета и с воплем кинулась к окну, — Это моя квартира! Моя квартира горит!

Она хотела выбежать из комнаты, но я остановил ее, обхватив за талию.

— Мне нужно туда!!! Моя квартира! Отпусти! — вырывалась она.

— Нельзя туда. Уже ничего не сделать, успокойся, — уговаривал я, подавляя сопротивление горячего, упругого тела. Мы с Анной встретились взглядами. Мы оба знали, чьих это рук дело.

— Надеюсь, пожарных уже вызвали, — мрачно произнесла Анна, выглядывая из-за занавески.

Ответом ей был вой сирены, с грохотом примчавшейся пожарной машины.

Грета перестала сопротивляться, безвольно повисла у меня в объятьях и зарыдала. Я чувствовал себя так, как, наверное, чувствует врач, выполняющий болезненную, но необходимую процедуру.

— Надеюсь, с моей квартирой этого не случиться, — не то спросил, не то помолился Тихон, — Это ведь ни фига ни случайный пожар, да?

Во дворе собралась толпа зевак. Всем хотелось поглазеть и пощекотать нервы. Так уж устроены человеческие существа: несчастье ближнего делает нас счастливей. Нет-нет, не из-за гадкого злорадства, а из-за осознания, что у тебя все сравнительно хорошо.

Возможно, там внизу, среди любопытных и сочувствующих, шныряли демоны. Но даже если так, это были простые «шестерки», нас же интересовали «тузы».

Глава 19. Охота на… демонов

В восемь вечера, оставив безутешную Грету в компании Тихона, мы с Анной отправились делать то, что должны. Тихон, кстати, оказался парень не промах.

— Погодите, — окликнул он нас в прихожей. Мы одновременно обернулись и одновременно вылупили глаза — Тихон стоял с пистолетом в руках.

— Пригодиться? — неуверенно спросил он.

Мы решили, что Анна возьмет на себя Тамару, а я Лысого, которого, кстати, звали Соколов Дмитрий Олегович — Грета узнала его по видеозаписи.

Никогда не думал, что буду ломать голову над тем, как лучше совершить убийство. Самым простым вариантом казалось завалить его прямо на улице в толпе прохожих, но это могло плохо для меня закончиться: ведь здесь на каждом шагу стояли здоровые парни с автоматами. И стояли они явно не для придания колорита. Убивать на АЭС вообще не вариант — все нашпиговано камерами и тревожными кнопками. Пожалуй, единственным верным решением было «аккуратное» устранение по месту жительства — минимум глаз, минимум шума. Только вот, где наш красавчик проведет последнюю ночь перед апокалипсисом?

Чтобы узнать это, нужно было вести его, начиная с ворот АЭС.

Мы с Анной разошлись в разные стороны, заняв наблюдательные посты. Она выбрала киоск, который можно было бы назвать газетным, но вместо печатных изданий здесь продавали электронные. Люди подходили и за небольшую плату закачивали на свои планшеты файлы.

Я же выбрал доску объявлений — здоровенную электронную панель. «Стоматология приглашает посетителей, улица 3-х Сфер, д.29…», «Продуктовый развал у Большого Акведука…».

К тому времени, когда часы на здании напротив показали 21:00, в глазах уже рябило от всплывающих окон. Но тут из ворот АЭС потянулась вереница усталых работников.

Я видел, как напряглась Анна, ее литое тело превратилось в струну. Точь в точь львица, увидевшая стаю антилоп. Мысль о том, что я не один помогала справляться с волнением, но я знал, что все трудное мне все-таки придется пройти самому, впрочем, как и смерть, и много чего еще, что мы проходим в одиночку.

Лысый появился довольно скоро — торопился, гад, укрыться в надежном месте. Его облезлый череп и сутулые костистые плечи возвышались над простыми смертными.

Как я и ожидал, он не пошел к себе домой, а свернул налево, за большое круглое здание сиреневого цвета. Он шел очень быстро, почти бежал и часто оглядывался назад. Я следовал за ним, стараясь прятаться за прохожими.

Наконец, демон остановился у голубой прозрачной полусферы, автоматические двери которой тут же разверзлись, впуская чудовище в человеческом обличье вместе с десятком обычных людей.

Попав внутрь полусферы, я испугался, что потерял свой объект. Под голубым сводом размещалось несколько лифтов c прозрачными кабинами. Каждые несколько секунд они уносили вниз очередных пассажиров. Что было там внизу, я понятия не имел. Возможно метро или подземный вокзал. На электронном табло над лифтами появлялись бегущей строкой названия улиц и дорог, но они мне ни о чем не говорили.

Я зашел в одну из кабин вместе с другими людьми, и она стремительно начала опускаться. В темноте проносились огни, трубы и Бог весть что. Я чувствовал себя словно на аттракционе — внутренности прилипли к позвоночнику, на лбу выступила испарина. Похоже, только я один испытывал неудобства, остальные пассажиры стояли как ни в чем не бывало со скучающими лицами. Вот она чудесная сила привычки!

Через несколько бесконечных секунд я вывалился из лифта на твердую и (о счастье!) неподвижную почву, которая оказалась платформой в каком-то туннеле. Мимо на огромной скорости то и дело проносились легковушки и автобусы. Некоторые из них останавливались у платформы, загружаясь суетливыми горожанами, и снова уносились прочь в темноту туннеля.

«В такой кутерьме искать Лысого бесполезно», — подумал я, с тоской провожая взглядом зеленое такси. Вдруг оно остановилось, и к машине подошел никто иной как мой демон. Через его человеческую оболочку я увидел отвратительную тварь: костлявая лапа схватилась за дверцу, в сутулые плечи вжалась огромная облезлая голова, и грузное тело плюхнулось на сидение. Такси отъехало, увозя вместе с чудовищем надежду на спасение мира.

Я кинулся к краю платформы. Мне тоже срочно требовалось такси. К счастью его не пришлось долго ждать. Зеленая, словно мятный леденец машина с визгом затормозила рядом со мной.

— Вам куда?

— Скорее, вот за тем такси, умоляю! — закричал я, указывая на исчезающий в глубине туннеля автомобиль.

— Преступника ловите? — иронично спросил водитель, выжимая газ.

— Да какой там! Девушку свою.

— А-а, — понимающе протянул он, — бабам спуску давать нельзя. Чуть почувствуют свободу, так сразу и начинают метаться — не знают, куда себя деть.

Таксист продолжал делиться философскими измышлениями на тему женской сущности, но я уже не слышал его. Я следил только за исчезавшей и снова появлявшейся зеленой машиной впереди.

Через некоторое время такси демона затормозило у роскошного, судя по обилию позолоты и освещения, отеля.

— Красавица, наверное? — спросил мой водитель, нажимая на тормоза.

— Что, простите? — переспросил я, вырванный из судорожного обдумывания дальнейших действий.

— Ну, девушка твоя — красавица, наверное, раз так за ней гонишься?

— А-а, да-да, конечно, — рассеянно ответил я.

А теперь представьте его лицо, когда из машины вместо строптивой красотки вышел лысеющий мужик.

— Ну надо же! — заорал я, предвосхищая вопросы и домыслы, — Да тут и любовничек нарисовался! С мужиками по номерам значит…

Далее последовала ненормативная лексика.

Вообще мне было абсолютно плевать, что подумает таксист, волновал меня совсем другой вопрос: как с ним расплачиваться. Не смотря на практически воцарившийся здесь коммунизм, я почему-то подозревал, что такси — платная услуга. Не хочешь платить — айда общественным транспортом. Грета что-то говорила про зарплатные карты и списание баллов, но где я, а где зарплатная карта.

Между тем демон достал из пиджака что-то вроде визитки, показал швейцару на входе и чинно вошел в вестибюль.

— Слушай, ты подожди тут, — обратился я к таксисту, — я схожу, перетру с этим ушлепком по-мужски.

Он сочувственно кивнул.

У дверей отеля я столкнулся с новым препятствием. У меня не было того самого заветного пропуска, который все предъявляли швейцару. Я застыл на ступенях в растерянности.

Взгляд невольно остановился на бомже, проходящем мимо. Его убогий, неопрятный облик резко контрастировал с окружающей роскошью. Этот человек показался мне до боли знакомым. Вот только где я мог его видеть? Он посмотрел мне в глаза, слегка улыбнулся и подмигнул, а потом вдруг что-то кинул к моим ногам. Я в недоумении поднял вещь, которая оказалась форменной фуражкой со знаком отеля. Когда я распрямился, бомжа уже и след простыл.

Я так и стоял, теребя фуражку в руках, когда у отеля резко затормозил длинный лимузин, и из него вышел важный перец в парадной военной форме, выражение его лица тянуло на генеральское звание, не меньше.

Генерал поднялся по ступеням и вдруг сунул мне в руки свой чемодан. Я машинально подхватил его, и тут же понял что всему виной фуражка, из-за которой меня приняли за сотрудника отеля. Что ж неплохой шанс. Я нацепил фуражку и поплелся за генералом.

Так и я причислился к избранным, имеющим доступ. Вестибюль отеля ослеплял своим ярким глянцем. Я обратил внимание, что люди здесь облачены не в хаки, а в обычные человеческие цвета. Вероятно в этой реальности, это тоже прерогатива избранных.

Однако Лысый снова исчез. Его не было ни в холле, ни у стойки регистрации, ни на мраморной лестнице.

Я оттащил чемодан Генерала к лифту, где благополучно и оставил. Фуражку с символикой отеля сунул в карман и подошел к стойке регистрации.

Серьезная бледнокожая девушка за стойкой в этот момент выдавала Генералу ключи от номера. Он небрежно расписался в журнале и тут заметил свой сиротливо ожидающий у лифта чемодан.

— А где носильщик? — нетерпеливо воскликнул большой вояка. Я не боялся, что он меня узнает. Такие люди никогда не смотрят на лица социально нижестоящих. Последние для них что-то вроде одноразовой посуды или средств личной гигиены.

Через тонкую кожу сотрудницы отеля проступил яркий румянец. Она вышла из-за стойки, побежала к солидному мужчине в сером костюме, вероятно менеджеру. Генерал, тяжело ступая, последовал туда же. Он громко возмущался, его успокаивали. Я просто не мог не воспользоваться этой ситуацией.

Пригнувшись, я юркнул за стойку к компьютеру. Набрал в поиске: Соколов Дмитрий Олегович. На экране появилось: «Заселение в 21:40, номер 547». Я нажал «эскейп» и осторожно выполз из-за стойки. Оказалось, как раз вовремя, ибо девушка с ресепшн уже возвращалась, и еще какая-то секунд, и меня бы поймали с поличным.

Лифт доставил меня на десятый этаж. Судя по схеме, именно здесь располагались номера с пятисотого по пятьсот пятидесятый. Я снова надел фуражку и пошел по длиннющему коридору в поисках номера 547. Сердце бешено колотилось, рука сжала пистолет. 513, 521, 533… У номера 535 стояла тележка с чистыми, идеально сложенными полотенцами. Я огляделся по сторонам — коридор был пуст, тогда я взял парочку полотенец. План действий рождался на ходу: постучу, скажу «свежее белье, полотенца»…

Но дверь в номер оказалась открыта, словно меня уже ждали, точнее ПОДЖИДАЛИ, готовя «приятный» сюрприз.

— Чистое белье… — произнес я не своим голосом, достал пистолет из-за пояса, и прикрыв его полотенцами, осторожно надавил на дверь. Медленно, очень медленно я вошел в номер. Что-то мелькнуло справа. Я вздрогнул и чуть не выстрелил. Отражение в зеркале, мое отражение. Тишина. Квадратная прихожая в стиле арт-деко переходила в небольшой коридор, дверь справа чуть приоткрыта. Что это, ванная? Ну да, вон занавеска торчит.

Почему-то перед глазами появилась Анна в голубом халате.

— Мама не учила тебя мыть руки после улицы? — укоризненно спросила она.

Я потряс головой, чтобы избавиться от навязчивого образа. Почему появились эти мысли? …«мыть руки»… Может, это подсказка?

Я приблизился к приоткрытой двери, и вдруг раздался оглушительный грохот где-то внутри номера. Я увидел огненный столп, рвущийся на меня. Я распахнул дверь — действительно ванная. Инстинктивно я запрыгнул в белую ванну и сжался на ее дне в позе зародыша. В ту же секунду дверь сорвало с петель, волна огня и дыма заполнила собой все пространство.

Глава 20. Бег с препятствиями

Я открыл глаза. У-у-ф, кажется жив! Меня окружали развороченные стены. Воздух отяжелел от пыли и гари. Я выбрался из почерневшей ванны, уши заложило. Ступая по осколкам плитки и зеркал, я прошел в помещение, которое только-что было комнатой. Обломки мебели, пустые оконные проемы, битые стекла повсюду.

— Он не мог далеко уйти! — не то подумал, не то произнес я. Что-то противно запищало, наверное пожарная сигнализация. Слух возвращался.

Я подошел к окну и глянул вниз. В районе восьмого этажа мерзкая тварь ползла по балкону. Костлявые лапищи вцепились в перила, уродливый скользкий череп вертелся из стороны в сторону на жилистой чешуйчатой шее.

— Вот ты где!

Стараясь не обрезаться торчащими из рам осколками, я вылез на балкон. Мной завладел охотничий инстинкт, который вытеснил и страх высоты, и инстинкт самосохранения. Я видел только свой объект, свою цель, остальное перестало существовать. Повиснув на перилах, я спрыгнул на нижний балкон. И вовремя — еще один взрыв разнес наружную стену здания. Перила, за которые я держался секунду назад, полетели вниз, вместе с обломками стены и кусками арматуры. Выли сигнализации, кричали люди, но демон продолжал ловко перепрыгивать с одного балкона на другой, спускаясь все ниже. Я не отставал, гоня мысль о том, что одно неловкое движение — и я разобьюсь насмерть.

Находясь на уровне пятого этажа, он умудрился метнуть в меня гранату. Она угодила на балкон седьмого этажа, на перилах которого я как раз висел, и завертелась на полу. Я схватился за какой-то провод, почувствовал, что лечу вниз. Наверху снова грохнуло, посыпались стекла и кирпичи, а я обнаружил себя на балконе пятого этажа. Демон был уже на четвертом. Его отвратительная гнилая безносая морда с пустыми черными глазницами скорчилась, коричневые, кривые зубы обнажились в подобии усмешки.

Теперь я был достаточно близко, чтобы стрелять. Я перегнулся через перила и зарядил по нему все восемь пуль. И ни одна из них не попала в цель. Демон тоже стрелял и тоже мимо. Затем он перепрыгнул на третий этаж. Здесь уже не было балконов — вдоль всего здания шел широкий козырек. Я тоже спрыгнул и помчался за удирающей тварью.

«Соберись, соберись!» — стучало в висках. Я вспомнил свои уроки с Ильичом, сделал три глубоких вздоха. Время словно замедлилось. Демон бежал передо мной, но, казалось, его ноги увязают в липком клее. Я слышал сразу тысячу звуков, замечал сразу тысячу деталей: впереди — промежуток между козырьками двух корпусов, в паре метров от меня — кусок арматуры.

Вдруг все стихло и исчезло. Все, кроме бегущего, словно в замедленной съемке чудовища, все, кроме куска арматуры. Я поднял его на бегу, и, ощущая неимоверный прилив сил в каждой мышце, в каждой клетке своего тела, бросил арматуру в демона. В это время он как раз перепрыгивал «пропасть» между корпусами. Металлический обломок застал его в полете и угодил точно в висок. Недопрыгнув несколько сантиметров до соседней крыши, демон рухнул вниз.

Я подошел к краю и заглянул в «пропасть». Тело демона с неестественно вывернутыми конечностями распласталось на асфальте. Но теперь я видел только человеческую оболочку: костюм цвета хаки, лысеющий затылок. А что, если он все еще жив?

Неожиданно что-то просвистело мимо моей головы, кусок стены величиной с большой глобус рухнул на голову воплотившегося монстра, превратив ее в кровавую яичницу. Судьба разрешила мои сомнения.

К зданию примчались пожарные, полицейские и скорые машины. Нужно было срочно сматываться, пока меня не приняли за главного террориста.

И снова я увидел внизу того бомжа. Он катил перед собой тележку с пустыми коробками, но неожиданно остановился, поднял голову и посмотрел на меня, затем пошел дальше по улице, бросив свою поклажу. И тут меня осенило — я встречал его в другой реальности. Это ему я отдал свое пиво взамен на жилетку.

Времени на воспоминания, разгадывание загадок и сантименты не было — полицейские уже бежали в мою сторону и что-то кричали. Я понял что надо делать. Конечно, с третьего этажа прыгать страшно, но… Я приземлился на пустые коробки, брошенные бомжом. Проверил целостность рук и ног и побежал в подворотни.

Я бежал, что было мочи, но с каждым шагом становилось все труднее переставлять ноги, они, словно во сне, стали какими-то ватными, непослушными, к тому же ремень в брюках все сильнее врезался в бок. В конце концов боль стала просто нестерпимой, я замедлил шаг и ослабил ремень, но это не помогло — казалось, в бок впились с десяток вращающихся сверел.

— Да что это, мать твою, — пробормотал я и ощупал рукой больное место. Пальцы увязли в чем-то липком и горячем, я с ужасом взглянул на руку — она вся была в крови. Я распахнул куртку — огромное темное пятно на глазах расползалось по футболке и брюкам. Все вокруг вдруг стало черно-белым, в глазах замелькали тысячи точек, лицо покрылось холодным потом.

«Нет, нет, только не сейчас!» — взмолился я, чувствуя, что теряю сознание.

Глава 21. Путешествие с душком

Первое, что я увидел, когда очнулся — белый потолок, и долго соображал, где нахожусь. В голове заиграла песня Бутусова «В комнате с белым потолком, с правом на надежду…». Я сразу как-то пришел в себя, сознание включилось. Наверное, для этого и нужны хорошие песни.

Повернув голову, я обнаружил, что одна моя рука прикована капельницей, а другая наручниками. Подавляя невыносимую боль в боку и рвущийся стон, я слегка приподнялся в кровати. Я находился в больничной палате, других пациентов не было. На окнах решетки. Да уж попал как кур в ощип! Я подумал, что на этом моя миссия заканчивается. Желательно смыться из этой реальности пока спецслужбы не начали допрос с пристрастием, а учитывая царящий здесь тоталитаризм, возможно и с пытками. Что ж, я все-таки неплохо поработал, и если у Анны все прошло успешно, то, по крайней мере, часть здешнего мира спасена от гибели.

Стало тоскливо от мысли, что я не попрощаюсь с Гретой. Что-то в этой девушке мне чрезвычайно импонировало. Да именно так. Когда я думал о Грете, мне хотелось изъясняться именно в таких высокопарных и несколько устаревших выражениях.

Интересно, сколько времени понадобится на перемещение в этот раз? Бок болел все сильней и сильней, видимо наркоз отходил. Попал все-таки лысый гад! Я подумал, что в нашей реальности эта боль, скорее всего, исчезнет. И как там мое тело? Надеюсь, Савелий о нем позаботился.

В палату вошла медсестра. И пока дверь за ней закрывалась, я успел заметить маячившего в коридоре полицейского.

В руках у медсестры, девушки с мелкими неброскими чертами лица, были шприц и ампула.

— Можно обезболивающее, мочи нет — взмолился я.

Она вздрогнула, словно не ожидала, что я пришел в сознание.

— Конечно, сейчас.

Медсестра надломила ампулу, быстро наполнила шприц и приблизилась ко мне.

— Сейчас, сейчас…

Вдруг ее голос поплыл, стал каким-то металлическим, лицо тоже расплылось и на его месте появился огромный нарост, из которого вылезла покрытая мутной слизью рожа. Без носа, с черными пустыми глазницами. Зубастая пасть открылась, источая зловоние.

Я хотел закричать, но тварь костлявой, жилистой лапой выхватила подушку из-под моей головы и придавила ей лицо. Я забарахтался как муха, увязшая в паутине, рванул руку, выдернув капельницу, и двинул освободившимся кулаком в челюсть воплотившегося монстра. За секунду пока тот приходил в себя, мне удалось схватить подушку и с ее помощью выбить шприц из гниющей клешни. Что-то мне подсказывало, что там такое обезболивающее, после которого я ни то что боли, а вообще ничего и никогда больше не почувствую.

Тварь кинулась за упавшим на пол шприцем, схватила его и, оскалив желтые кривые зубы, бросилась на меня.

Краем глаза я увидел стеклянную колбу на прикроватной тумбочке, дотянулся свободной рукой, разбил горлышко о край тумбы. И в тот момент, когда демон занес надо мной шприц, я воткнул «розочку» прямо в покрытую чешуей и гниющей кожей шею. В глотке у воплотившегося забулькало, выронив шприц, он схватился за разрезанное горло. Я снова увидел его человеческую оболочку — бледную девушку с растрепавшимися волосами, с расстегнувшимся халатом, по тонким рукам, зажимавшим рану на шее, текли струи алой крови, кровь появилась и на губах, потекла из уголков рта, по подбородку — на белый халат. Жуткое зрелище. Стараясь сохранять самообладание, я вытащил невидимку у нее из волос и стал ковырять наручники.

В это время, захлебываясь кровью, медсестра, точнее демон в обличье медсестры повалился на пол. Я молился, чтобы полицейские не заподозрили неладное и не вошли.

Наконец, наручники щелкнули и открылись. Ну и что теперь делать?

Я слез с кровати, и стиснув зубы от боли в боку, и неприятного чувства — смеси ужаса, сострадания и отвращения, начал заталкивать еще теплое тело медсестры под кровать. За этим занятием и застигла меня неожиданно вошедшая пожилая женщина в белом халате и маске. В руках она держала металлический чемоданчик для медицинских инструментов.

Она смотрела на меня широко открытыми глазами, седая прядь сиротливо торчала из-под колпака, а я смотрел на нее и чувствовал, как на руках засыхает чужая кровь.

Я ожидал, что она пронзительно завизжит, но вместо этого женщина недовольно проворчала:

— Опять мокруху развел, — и сняла маску.

Я уже ничего не понимал, такая более чем странная реакция перевернула окружающий мир с ног на голову. В чертах лица пожилой медсестры было что-то знакомое.

— Это я, придурок, включай уже мозг, — сказала она, заворачивая рукава халата.

— Аня? — сдавленно прошептал я.

— Всего лишь профессиональный грим и киношные примочки — Тихон где-то раздобыл. Я всю ночь думала и разработала план твоего освобождения…

Вместе мы завернули тело в одеяло с соседней, пустующей кровати и затолкали под нее, потом вытерли кровь на полу.

— А дальше ляг на койку и просто доверься мне, — ответила Анна на мой вопросительный взгляд.

Эх, сколько раз в эротических мечтах я представлял, что такая вот красотка говорит мне эту фразу!

Я снова оказался под одеялом, и снова в наручнике. Анна достала шприц из своего чемоданчика, наполнила его какой-то жидкостью и присела на край кровати.

— Это вещество, — сказала она, нацеливая иглу в мою руку, — замедлит частоту сердечных сокращений до такой степени, что пульс будет неразличим. Сечешь?

— Это безопасно?

Она бросила на меня осуждающий взгляд.

— Если у тебя есть другие идеи…

— Ладно, ладно, давай!

Через несколько секунд я почувствовал дикую слабость, руки и ноги отяжелели, мозг наполнился опилками. Мысли, словно тараканы, хаотично разбегались по углам сознания. Казалось, что нет сил даже на вдох. От этого стало жутко. А вдруг я умру? Я попытался заговорить с Анной, но язык даже не двинулся, я хотел открыть глаза, но веки налились свинцом. Голос Анны доносился откуда-то издалека:

— Вот умничка, хорошо… — она раздвинула пальцами мои веки и несколько капель чего-то прохладного оросили глазное яблоко, — Это, чтобы блокировать непроизвольные движения…

Потом я услышал мужские голоса, вероятно полицейских.

— Как умер? Мы его даже допросить не успели!

Теплые шершавые пальцы коснулись моей шеи.

— И правда, сдох, вот гад!

— Нужно рапорт писать.

Я представил, как кровь убитой девушки медленно вытекает из-под кровати и ползет к начищенным до блеска ботинкам полицейского, словно живая субстанция. Подошвы увязают в алой луже…

— Я отвезу его в морг к патологоанатому, — раздался спокойный голос Анны.

— Нужно ее сопроводить, — сказал один из мужчин.

— Зачем? Ты что думаешь, жмурик воскреснет и убежит? — ответил другой и гакнул.

Они переложили меня на каталку, я услышал повизгивание колесиков. Голоса полицейских остались позади.

— Обожаю постовых медсестер — их никогда нет на посту, — хмыкнула Анна, ускоряясь. Cвернув за угол, она почти побежала.

— Господи, какой же ты тяжелый!

Я почувствовал, что силы ко мне возвращаются, и открыл глаза. Мелькали лампы на больничном потолке, проносились зеленые стены больничных коридоров. Наконец, мы остановились у лифта.

— Ну что разлегся, приехали, — грубовато сказала Анна, помогая мне сесть, — на все про все минута.

Я слез с каталки и чуть не упал, потому что ноги были ватными. Анна затолкнула меня в лифт, и пока он ехал, она умудрилась в буквальном смысле содрать с меня больничную одежду и нарядить во что-то человеческое. Я был плохим помощником — еще не отошел от инъекции, да и рана в боку сопровождала каждое движение болью.

Мы вышли из лифта, но идти нормально я все еще не мог, поэтому Анне приходилось поддерживать меня. На первом этаже, куда мы спустились, было много людей: медперсонал, больные, навещающие. Мне казалось, что нас вот-вот узнают, что вот-вот завоет сирена. И эти опасения были вполне обоснованы.

Анна углядела в одной из процедурных инвалидное кресло, и тут же вцепилась в него. Я с облегчением уселся — таким способом мы перемещались гораздо быстрее. Полицейские могли чухнуть, что их обманули в любой момент, и каждая секунда была дорога.

Анна вывезла меня за ворота больницы к забитым доверху мусорным бакам.

— К какому пункту твоего грандиозного плана мы подошли? — попытался сыронизировать я.

Но Анна только скорчила рожицу и помогла мне подняться из инвалидного кресла.

— По плану нам нужно спрятаться за мусорные баки, — деловито сказала она и оттолкнула кресло в глубину подворотен.

Едва мы спрятались за баками, как наше уединение нарушил мусоровоз.

Анна знаками показала, что пора выбираться из укрытия. Мусоровоз поднимал и опустошал один бак за другим.

Я недоуменно развел руками, как бы спрашивая — ну и что теперь?

На что моя отчаянная спасительница сделала завлекающий жест в сторону мусоровоза.

— О нет… — одними губами промолвил я, догадываясь к чему она клонит.

Мы забрались по лестнице на кузове и в промежутке между опорожнением баков запрыгнули в зловонное нутро.

Анна достала что-то из кармана и бросила мне. Это что-то оказалось огромным мусорным мешком литров на двести.

Она ловко натянула мешок на себя, проделав дырки для глаз и носа, я нехотя последовал ее примеру, но когда очередной бак заслонил небо, пришлось значительно ускориться, и когда нас накрыла лавина вонючего мусора, я по-настоящему оценил Анино изобретение.

Вскоре до нас донесся вой сирен, полицейская машина промчалась совсем рядом, но внутри зловонного брюха мусоровоза мы были в полной безопасности, если не брать во внимание возможность задохнуться от запаха.

Грузовик тронулся, перевозя нас от помойки к помойке. Анна сказала, что на десятой помойке нам нужно будет выбираться, так как от нее недалеко до квартиры Тихона. Я не стал вдаваться в подробности, как ей удалось все это просчитать, потому что из мусорного контейнера прямо мне на голову свалилась здоровенная крыса, еще несколько, поменьше, посыпались на нас дождем. Я едва успел зажать Анне рот, чтобы она не завизжала. Оставалось только молиться, чтобы машина ехала быстрей и считать помойки.

На пятом объекте мусор доходил нам уже до пояса. Приходилось отрываться и выкарабкиваться на верх кучи. На девятой помойке нас засыпало по грудь. Нас охватила паника, какая может нахлынуть, когда плывешь по штормовому морю. Кажется, что очередная волна накроет тебя с головой и больше не даст выбраться, не даст вздохнуть, утащит в холодные, темные глубины. Мы начали судорожно разгребать мусор, нащупывали ногами твердые предметы, чтобы подняться выше.

Мусоровоз остановился в десятый раз — нужно было вылезать наружу, но Анна как назло запуталась ногами в проволоке. Она с трудом отцепилась, порвав штаны, и мы успели выскочить до того, как новый шкал мусора погреб бы нас в зловонном катафалке.

Глава 22. Я еще вернусь

Когда мы вошли в квартиру, Грета заахала, а мертвенно-бледный Тихон сунулся к Анне с каким-то конвертом. Однако, запах, исходивший от нас заставил его притормозить.

— Здесь билеты на самолет и документы, — быстро проговорил он, положив конверт на тумбу, — Ваш рейс через шесть часов, но регистрация, посадка, туда-сюда, сами знаете…

Бедный парень жаждал поскорее от нас отделаться. И я его прекрасно понимал, ведь мы были далеко не самыми спокойными гостями.

— Спасибо, — сказала Анна, изучая содержимое конверта, — но не думаю, что нам стоит спешить в аэропорт: чем меньше мы будем светиться, тем лучше. Так что придется еще немного позлоупотреблять твоим гостеприимством.

Она лучезарно улыбнулась, точнее было бы сказать «оскалилась» и направилась в ванную.

— А едем-то куда? — крикнул я вслед.

— В Америку, — бросила она, обернувшись, — Ты же сам сказал, новый теракт будет там.

Этим объяснением Анна решила ограничиться, громко хлопнув дверью ванной комнаты.

И мне пришлось им довольствоваться, так же как и раковиной на кухне. Я кое-как помыл верхнюю часть тела, Грета принесла мне полотенце и вскрикнула, заметив пропитанные кровью бинты.

Взяв себя в руки, она усадила меня на кухонный диванчик, принесла чистый бинт, зеленку, перекись водорода и с большой осторожностью сменила повязку.

Она была так близко, так вкусно пахла ванилью, с такой очаровательной сосредоточенностью заматывала меня бинтом, что я не удержался:

— Жаль, что уже нужно уезжать, а мы так и не успели толком пообщаться…

Она вскинула на меня доверчивые влажные темно-карие глаза, пытаясь понять, к чему я клоню.

Я и сам толком не знал, хотелось что-то сказать, но слова вдруг утратили свое значение. Пустые звуки, не выражающие и сотой доли того, что заварилось у меня в душе.

Поэтому я просто притянул ее к себе и наши губы как-то сами нашли друг друга. Горячая, упругая, трепещущая плоть обожгла мой обнаженный торс. На пару секунд мне показалось, что я снова потерял сознание, но это конечно вряд ли, а вот контроль потерял однозначно и напрочь. Да и Грета тоже.

Не знаю, чем бы это все закончилось, если бы ехидное покашливание не вернуло нас к действительности. На пороге стояла Анна с пирамидой из полотенца на голове.

— О-о, простите, кажется я помешала, — едко произнесла она, криво усмехаясь, — А наш-то пострел везде поспел!

Она вышла, а мы остались в растрепанных чувствах, волосах и одеждах. Разрумянившаяся от смущения и страсти Грета оправила платье, выбившиеся из косы пряди и принялась с преувеличенным усердием хлопотать по хозяйству. Даже на чужой кухне она смотрелась вполне органично. Я вдруг понял, что так же органично она могла бы смотреться и на моей кухне, вообще в моей жизни.

— Я еще вернусь, — сказал я, поднялся с дивана и обнял ее сзади, — обязательно, слышишь?

Но Грета убрала мои руки.

— Ничего не получится, мы же из разных миров.

Она даже и сама не представляла, что попала прямо в точку.

* * *

Анна с недовольной гримасой нашлепывала мне на лоб и щеки силиконовые накладки. Мы пытались стать похожими на фотографии в паспортах.

— И почему я должна с тобой возиться! — ворчала она, прилепляя мне накладной нос, — вот сам бы и гримировался…

Анна снова оторвала нос, затем приставила на место, неприятно сдавив мой собственный.

— Эй, полегче! — прогнусавил я.

Понятно, почему она злилась, наверное, у нее имелись на меня какие-то планы, а тут эпизод с Гретой…

Я решил перевести тему и рассказал о том, как уничтожил демона. Она в свою очередь рассказала про Тамару, точнее демона в ее обличье. Анна проследила за ней до подъезда. Потом, представившись консьержке сослуживицей с АЭС, выведала номер квартиры. Дальше опять пришлось разыгрывать представление. Она позвонила в дверь, и сказала Тамаре, что она соседка снизу, и что Тамара их заливает. Та долго не хотела открывать, но все же поддалась на провокацию, за что и поплатилась, получив пулю в лоб.

Я посмотрел в зеркало и чуть не вскрикнул от ужаса — на меня оттуда уставился седовласый старик.

— Как это у тебя получается?!

— Работала когда-то гримером на телевидении, — польщено ответила Анна.

Образ старика пришелся мне как нельзя кстати, учитывая, что я прихрамывал из-за дырки в боку.

Перед отъездом, я зашел в комнату, где лежал Яша. Он не спал, глядел в окно и едва слышно что-то говорил сам себе.

— Пока! Я уезжаю, но скоро вернусь, — бодро сказал я, — а ты тут, давай, береги маму.

Может, мне показалось, но он поднял уголок рта, вроде как улыбаясь.

* * *

Вскоре в здание аэропорта, не торопясь, вошла парочка: дряхлый старик и молодая девушка, брюнетка с двумя косами. Девушка придерживала старика под руку. Как вы уже догадались, это были мы.

На электронном табло в зале ожидания появились наши фотографии. Ощущение, знаете ли, не из приятных: как в фильмах про зомби, когда герой обмазывает себя кишками этих чудовищ, чтоб его не учуяли, и проходит через их толпу.

Парнишка у кофе-автомата раздавал какие-то рекламные листовки. Я всегда задавался вопросом, почему эти ребята не могут просто рассовать свои бумажки по урнам, вместо того, чтобы уговаривать прохожих взять их. Увидев мой сочувственный взгляд, парень протянул мне рекламный лист.

— Возьмите, пожалуйста, может пригодиться.

«Больница Святого Георгия» — прочитал я, — «Лучшие врачи, новейшее оборудование…»

— Не страдай ерундой, — одернула меня Анна.

У пункта регистрации и контроля пришлось отстоять небольшую очередь. Лицо под гримом страшно чесалось. Я то и дело трогал нос, боясь, что он отвалится.

Сотрудники аэропорта внимательно проверяли документы пассажиров. Наконец, подошел и наш черед. Я почувствовал некоторое облегчение, потому что хотелось, чтобы все это поскорее осталось позади: чем дольше мы ждали, тем больше нас охватывало беспокойство.

Гладко причесанная девушка, в хорошо выглаженной униформе открыла мой паспорт, затем несколько секунд пристально вглядывалась в мое лицо. Я ей подмигнул — этакий дед-плейбой. Она удовлетворенно кивнула, мило улыбнулась и поставила печать на билет. Но тут что-то пошло не так, девушка подняла глаза на монитор у себя над головой, недоуменно сдвинула брови и строго посмотрела на Анну.

— Фейс-диагностика выявила признаки неестественного беспокойства. Назовите причину вашей поездки.

— Я, мы… — Анна действительно растерялась и занервничала.

— Я ей говорю, говорю, — заскрипел я старческим голосом, — а она не слушает, не надо со мной лететь, я и сам долечу. А она: нет дедушка, я тебя отвезу, а у самой-то страх этот как его, аэро… ну высоты. Упрямая! Лучше б парня себе нашла, нечего со стариком возиться.

Анна выдавила напряженную улыбку.

— Ну, что ты дедушка…

— Цель вашей поездки, — настойчиво повторила девушка-контролер.

— Да еду печенку подлечить, по молодости, знаете ли, баловался. В госпиталь ихний ложиться буду.

И тут я нащупал в кармане рекламную листовку.

— Больница Святого Георгия.

Она некоторое время, показавшееся мне бесконечностью, переводила взгляд с наших лиц на свои приборы, наконец, складочки на лбу расправились.

— Проходите, все в порядке. Извините за задержку.

© Copyright: Полина Олехнович, 2014

Оглавление

Глава 1. Первый блин

Глава 2. Имеющий уши

Глава 3. Момент прозрения

Глава 4. «Где эта улица, где этот дом…»

Глава 5. Прыжок гепарда

Глава 6. Безумие

Глава 7. Надежный тыл???

Глава 8. Рембо и вселенская мудрость

Глава 9. Первый экзамен

Глава 10. Задание

Глава 11. Рожденный с серебряной ложкой

Глава 12. Жди меня

Глава 13. Подойти вплотную

Глава 14. Милитари

Глава 15. Воссоединение

Глава 16. Шпионские штучки

Глава 17. Превышение полномочий

Глава 18. Добровольно-принудительно

Глава 19. Охота на… демонов

Глава 20. Бег с препятствиями

Глава 21. Путешествие с душком

Глава 22. Я еще вернусь