Ключи от Бездны (СИ) [Сергей Чичин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Annotation
Спустя много лет после победоносного (гм) похода генерала Панка на Хундертауэр Чумпу и Хастреду предстоит рассчитаться по кое-каким старым долгам.
Случайные совпадения категорически случайны. Будьте бдительны, остерегайтесь провокаций.
Ключи от Бездны
Предисловие
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Типа послесловие
Интермедия, часть 1
Интермедия, часть 2
Интермедия, часть 3
Интермедия, часть 4
Интермедия, часть 5
Интермедия, часть 6
Интермедия, часть 7
Интермедия, часть 8
Интермедия, глава 9
Интермедия, часть 10
Ключи от Бездны
Предисловие
Прежде чем начинать очередное сказание, вернемся ненадолго в чистые и незатейливые времена, когда вытягивание давно ушедшей в Зазеркалье гоблинской диаспоры на просторы Дримланда могло сойти за стоящее внимания событие.
Примечание: автор наотрез отказывается признавать, что именно в результате нарушения Первого Пакта мир окончательно спятил и пошел по путеводной звезде навстречу странным зорям. Впрочем, автор известная обезьяна и вполне мог не приметить очевидного, а из того факта, что обитатели Дримланда веками увлеченно нащупывали искомую тропинку в будущее без будущего самостоятельно — сделать абсолютно неадекватные выводы. Отсылки его к тому, что где-то в бескрайнем сонме обитаемых миров может происходить нечто похожее на марлезонский балет, который разворачивается ныне на красочных просторах описуемого мира, не выдерживают никакой критики. Кому не жаль гнилого помидора — кидай в дурака, авось одумается и писать станет сообразно уровню развития, про червей ли щетинковых или там про технику хождения по песку на лыжах, вместо того чтоб позорить разумную жизнь в ее прогрессивных проявлениях.
Или про любовь хотя бы.
Вот к любви в этой истории давайте как раз таки внимательно присмотримся.
Теперь уже не упомнишь, чем конкретно спровоцировано было (что-то такое под пологом цензуры случилось во время взламывания портала в Зазеркалье) историческое событие, но под шумок освобождения Хундертауэра состоялось уникальное гоблино-эльфийское бракосочетание. Жених, грамотный гоблин Хастред, мало чем успел себя зарекомендовать в широких массах — хотя его старинный друг Чумп и ухитрился сыпать историями на протяжении пятнадцати перемен блюд и примерно девяти бочек жидкой бодрости, но их мало кто слушал. Невеста, огненная магичка Тайанне, родом была из высших эльфов, которые не то что не мрут от старости, но и собственно не старятся, так что наверное была постарше избранника и никак не могла иметь блеклую биографию, но ввиду того что компания Мета еще не дотянула свои щупальца до тех краев — дознаться до ярких подробностей никому не удалось. Папаша же ее Альграмар, видный гоблинофоб, от известия с какой образиной его дочурка связалась совсем с панталыку сбился, никаких приданых выдать не изволил и сам на мероприятие не явился, зато прислал в качестве поздравления бойз бенд — так, пояснила Тайанне после, называется у эльфов отряд умелых наемников, отправляемых с карательными целями. Свадьба, помнится, задалась, поскольку коса нашла на камень, а эти изысканные манерные щеголи — на заблаговременно поддавшего генерала Панка. Неизвестно, о чем двое чудом выживших докладывали заказчику, но более Альграмар в контакт не входил, на письма дочери не отвечал, а от всех своих счетов ее отписал и таким образом бросил на произвол жестокой судьбы и свежеобретенного мужа.
А когда закончились тосты, песни, шухер и драка, начал помаленьку вступать в свои права суровый быт, которому, в отличие от нас с вами, романтичных и покладистых, никакого дела нет до любови или каких бы то ни было еще глупостей. Тайанне, хоть и провозглашала себя великой аскеткой, жить привыкла на широкую ногу и не мирясь с гоблинским бедламом, когда одна и та же тряпка тебе и простыня, и одеяло, и полотенце, а при нужде также носовой платок и туалетный лопух. Соглашаясь на рай в шалаше, она и в мыслях не держала, что основные семейные шалашиака родовое имение бывают менее чем на двенадцать комнат, четыре из которых отведены для прислуги. Хастред как мог старался соответствовать, но вся его оседлая жизнь проходила доселе в обветшалой мансарде, так что о постановке жития на широкую ногу он имел мало представления. Конечно, нужда научит калачи печь, но каким делом могут промышлять сразу двое грамотных, одна из которых к тому же любит привлекать к себе внимание, а второй, наоборот, всему на свете предпочтет пиво в темном полуподвальчике?...
Первым делом они перебрались из заштатной Копошилки на задворках мироздания в просвещенную часть Дримланда, в королевство Лульша, и открыли в стольном граде Паршиве музеум. Выставляли всякие диковинки, которых можно было в изобилии нагрести по старым рынкам и закромам того же генерала, щедро предоставленным на разграбление. Про половину штучек генерал сам не мог припомнить, откуда они взялись и какая у них предыстория, а применять к каждой заклинание идентификации, требующее истолченной в чашке вина жемчужины, оказалось финансово невыгодно и непрочная эльфийская печень быстро начала побаливать. Какое-то время Хастред успешно сочинял истории про каждый сломанный кинжал и след вполне заурядной лапы, выдавленный в пласте окаменевшей грязи, а Тайанне, хоть и костерила его за неуместный полет фантазии, но озвучивала эти его побасенки, водя по залам экскурсии. Но спустя недолгое время выяснилось, что людям музеум буквально побоку и коммерческого успеха он не приносит, а приносит наоборот сплошные убытки и расстройства — посещали его либо уж совсем экзальтированные дамочки, что с горящими глазами просили рассказать поподробнее про героев былых времен с уточнением интимных деталей, либо юные сосунки, норовящие стибрить экспонаты. Совсем тяжко стало, когда в городе открылась коллегия местной золотой молодежи с покупными дипломами, и в музеуме начали появляться эти самые, ну вы их знаете — с саркастично перекошенными лицами и святой уверенностью в том, что все вокруг плевка их не стоят, а в чем они хороши — объяснить не могут, ибо в косном вашем языке таких слов нет, а с их возвышенного это не переводится. Из приличных мест в городе были только вертеп, работающий лишь вечерами, ресторация, куда надменных не пускали, дабы не портили пищеварение солидным, особняк губернатора, известный пыточными подвалами и потому не ставший желанным местом визитов, да несчастный музеум, где было вполне можно встать посреди, тыкать пальцами и громко рассказывать, почему сия пуговица плод пропаганды и невежества, а вовсе не могла быть от парадного камзола исторической персоны. Раз и другой Хастред выходил потолковать и был неприятно поражен концентрации придури в отдельно взятой нерадивой тушке, а на третий толковать не стал, а взял по персонажу в каждую руку, вывел их на улицу и, разогнав, влупил в каменный забор с такой силой, что каменщики по сию пору спорят насчет количества задействованных мамонтов.
Как известно, непорочное зачатие — редкость, вот и у особей, с трудом отчекрыженных от забора, обнаружились папаши достаточно авторитетные, чтоб позволять своим отпрыскам быть никчемушами, ибо все что должно было быть захапано — захапано уже и без их сопливого участия. Так вот слово за слово, ряд инспекций от служб, о которых никто никогда доселе не слышал во всей Паршиве, и количество счетов со штрафами за всякое внезапное окончательно поставило точку на идее нести в массы просвещение.
Далее была Крага в Апчхии, где Хастред пытался преподавать начертательную магию в местном университете (эльфийку, как оказалось, в академических кругах знали и ей места предложить буквально-таки не посмели, потому что окладов на ее пейгрейд позволить себе не могли). Гоблин поначалу порадовался карьерному росту, ибо доселе бывал в учебном заведении только слушателем. Однако оказалось, что профессором быть — одна морока, топора с собой не носи, дырки на штанах неприемлемы, драться со студиозусами значит ронять лицо, а прочий преподавательский состав, опасливо косясь на семь пудов бойцовой мускулатуры, вместо драк взывал к здравомыслию и повзрослению. Тайанне, заскучав сидеть дома, открыла салон эльфийской красоты, где накручивала дамам волосы на свои огненные пальцы и позволяла им обмениваться своими дамскими бормотушками, что оказалось идеей свежей и актуальной — сидеть по кабакам здешним кумушкам не позволяло воспитание в духе патриархата. Попытки проповедовать феминизм клиентура воспринимала с вежливым мечтательным хихиканьем, избегая, впрочем, всяких попыток продвижения по азимуму.
Шли дела ни шатко ни валко, скромные доходы не покрывали неконтролируемых расходов, так что финансовый парашют таял, а наняться на подработку пивным дегустатором Тайанне мужу почему-то запрещала. Ничего плохого или хотя бы яркого так и не произошло за целых два года, жизнь волоклась, как кляча, скорбная грудной жабой, и Хастред все чаще ностальгически посматривал в сторону тоскливого местного заката, а Тайанне потихоньку утрачивала сосредоточенность и началаподжигать скудные волосенки своих посетительниц, когда уплывала мыслью из пыльного салона к неведомым эльфийским чаяниям. Сложно сказать, кто из них вспылил и сорвался первым, но уезжали быстро в ночь, не взяв лишнего, оставив и сонных студентов и неумолчно трещащих барынь.
Заснеженные просторы Инландии оказались для Тайанне слишком уж... заснеженными. Приехали туда, не подумав, на зиму, когда и земли не видать под пушистым белым ковром. За гроши выкупили уединенную избушку-коту, в которой, если верить старосте, принимавшему те гроши, уже немало народу затосковало до смерти — но кто ж в наши просвещенные времена верит старостам. Хастред, будучи безо всяких предрассудков и привычный хвататься хоть за что, вписался в бригаду местных лесорубов. И рубка деревьев, и немудрящая игра в снежки, и грубая бражка после рабочего дня — ничто не вошло в конфликт с его немудреной натурой. А вот жене его места и тут не нашлось, и даже каких-нибудь зашоренных инок на перевоспитание взять оказалось негде — дур нет по сугробам брести две-три лиги до чужой коты, чтоб тебе там завили локоны, все равно незаметные под тяжелой меховой шапкой. Тайанне запаслась бумагой и пыталась писать монографию, что всегда казалось ей делом достойным и притягательным; но оказалось, что для этого нужна то ли жопа потолще, чтоб подолгу безболезненно сидеть на лавке, то ли какие-то нездешние добавки в организм. В общем, вышла у нее целая коллекция прекрасных клякс на листах, а первая строчка, хоть и крутилась на языке всю прошлую жизнь, так написаться и не сумела. Хоть огневому магу и не грозит замерзнуть, но сковывающее ощущение белого безмолвия давило на эльфийку с чудовищной силой, а она, переведя его в привычный яд, отыгрывалась на Хастреде. Тот, будучи вопреки гоблинской необузданной природе, терпилой и подкаблучником — сносил, с опасением прислушиваясь к медленно, но неуклонно выбирающей боевой взвод внутренней пружине.
На дальнейшие вояжи средств уже не оставалось, отношения ощутимо накалились, но тут как по заказу нашелся Чумп и увлек собрата в увлекательный поход сквозь полугодичную ночь, анфиладу похороненных в толще льда залов и ряды восстающих со скрипом драугров. Много позже Хастред задумался, что не так уж он был нужен Чумпу в этом походе; там, где он спотыкался и поднимал воинственных стражей против себя, ущельник играючи прошел бы бесшумной тенью, заодно и делиться сокровищами бы не пришлось. Не так, к слову, и много ценностей закладывали несчастные древние в эти гробницы, чтобы в долю брать лишнего подельника. Но, сидя на покрошившемся от времени саркофаге и методично выправляя выщербленное о древний шлем лезвие топора, книжник впервые за долгое время поймал блаженное состояние безмятежности — и за это был старому другу чрезвычайно признателен.
Хастред вернулся домой с увесистым кошельком (ради которого пришлось, надрываясь, вытащить вязанку древних мечей и сбагривать их коллекционерам), как раз успев отойти от конфликта и даже снова соскучиться по рыжей стерве. Успел уже и возбояться, что застанет пустую избушку с давно остывшим очагом, но вместо этого с облегчением обнаружил на месте эльфийку, с кислой миной поджигающую в очаге неколотые чурбаки. Что за это время успело прокрутиться в голове Тайанне, так достоянием общественности и не сделалось, однако годы спустя вечноживущие тетушки, навещая ее, признавали, что на девочке с тех самых пор нет лица, да и клыки словно бы притупились.
Оставаться в несчастливой коте охоты не нашлось ни у одного, пожитки были собраны моментально, и воссоединившееся семейство отбыло снова на юг.
Далее была Гренгия, где Тайанне была представлена ко двору местного герцога и какое-то время занимала пост придворного магика, а Хастред подвизался то на лесопилке, то молотобойцем при кузнице, иногда в порту, разгружая проходящие по ближайшей реке баржи, ходил в ночные патрули с целью отлова когда воров, а когда и лесных тварей, выползающих к городу. Огромным облегчением для него стало то, что супруга теперь была постоянно при деле и в меланхолию ее больше не валило, а самому ему было хорошо где угодно, где кормят, поят и ты сам себе хозяин. И все бы было хорошо, если бы спустя полгода эльфийка, засидевшись на рабочем месте до глубоких потемок, не поджарила крадущегося в ночи субъекта, оказавшегося никаким не вражеским шпионом (да и какие шпионы в этой Гренгии, если вдуматься, ведь никаких секретов кроме огненной начинки гуляша у них отродясь не было, зато секретов этого самого — в каждой таверне свой, все бы даже Чумп красть замаялся), а страстным полюбовником. Опять же и это бы как-нибудь разрулилось, но полюбовник был не абы чей, а самого герцога. Скрыть бы это... но вот беда, у эльфов как выясняется такие штуки в порядке вещей, вот Тайанне и вынесла, не подумав, итоги следствия на вседворовое обозрение. И герцог, враз и амурный интерес утратив, и репутацию праведного мужа, осерчал не на шутку. Сердиться на вспыльчивых огненных магичек, надо заметить — предприятие рисковое, а бросаться затыкать им рот собственной изнеженной ладошкой так и вовсе опрометчиво — они, как оказалось, могут огнем и из носа дыхнуть, да так, что вместо властной длани в дорогих перстнях будет сплошная угольная чушка, тянущая на государственную измену как с куста. Пока царедворцы принимали меры и решали промеж собой, не западло ли поддерживать герцога таких нравов, что в приличном остроге и то рядом не посадят, Тайанне успела, задрав чинную юбку, метнуться со двора и затеряться в городе.
Благочинные гренгийцы решили таки нетрадиционного своего коня на переправе не менять, а стало быть отрядить вдогон за беглянкой и изменницей здешних лихих кирасиров. А также послать за каким ни есть летописцем, чтоб придумал, как бы так представить дело, будто она насквозь виновата, а герцог весь в белом и прям мужчина. Зная, что один такой писарчук как раз прибухивает в кабачке у пристани, неосмотрительный служка туда метнулся и сбивчиво описал задачу целевому субъекту, оказавшемуся, надо ж так случиться, все тем же Хастредом. Таким образом звезды сошлись... Ну, то есть обозначились — сходились они по запарке долго, обе описали не один круг по городку в поисках друг друга, причем за Тайанне осталось с полдюжины пожарищ (когда ты, по сути, живой огнемет — все вокруг выглядит мучительно похожим на кострища, ага), а за Хастредом где-то десяток ретивых загонщиков с проломленными грудинами и раскроенными черепами. В конечном итоге подвернулась уходящая на юг ладья, на которую удалось попасть, прыгнув с моста. Назойливые кирасиры некоторое время преследовали ее по берегу, ломая конские ноги и теряя подковы, пускали арбалетные болты, грозились пиками и сулили странное. Когда же капитан выразил готовность привалить к берегу и дать разобраться между собой, почему-то отстали и пропали из виду.
Стоило это приключение кучи всякого домашнего скарба, но по чести Хастред был только доволен, потому что жизнь по его гоблинскому представлению примерно так и должна выглядеть. Тайанне же осталась в искреннем недоумении насчет лицемерия этих ненормальных хумансов, которые с одной стороны очень хотят быть как прогрессивные эльфы, а с другой стороны убить готовы за то, что их в этом поддерживают.
В Укурции были красивые приморские пейзажи, но местный этнический колорит вызывал у Тайанне недоумение, а Хастред быстро начал чувствовать себя лишним на таком празднике жизни, как укурецкий базар — поскольку на нем говорят все и сразу, а местное искусство торговли, в ходе которого участники не столько совершают товарно-денежный обмен, сколько между собой знакомятся и сближаются, ему показалось лишним и совсем непривлекательным. Надолго не задержались и здесь. Стоило Хастреду насобачиться ковать кривые сабли под руководством косноязычного, а потому неболтливого кузнеца, как Тайанне устала паковаться в тутошние многочисленные лиги тканей и опять показала характер. Вместо того, чтобы по требованию общественности спрятать в мешкоподобное одеяние свои бесстыжие лодыжки, запястья и, главное, буйную гриву рыжих волос, она пресловутую общественность злобно обшипела и перешла на одежду в духе победившего феминизма — рейтузы в обтяжку, короткая юбка, блуза, вызывающе распахнутая чуть ли не до пупа, хотя стоит признать, что эльфийские каноны красоты извлекают абсолютный минимум пользы из глубоких вырезов. Укуркам, впрочем, хватило самого принципа. Состоялся скандал, слово за слово, и отряженная городской администрацией группа воинов с самым решительным видом прибыла к резиденции возмутительницы спокойствия. Хастред поспешно метнулся встречать гостей в надежде тучи развести руками, но инструментарий разрешения конфликтов оказался неожиданно ограниченным, поскольку здешние стражники наотрез отказались напиваться вдрабадан. Тутошние инучеры вообще оказались ребята под стать тем драуграм — может, внутри у них и бились какие ни на есть пылкие сердца, но никаких признаков этого они не демонстрировали, а стояли навытяжку и глядели сквозь него, словно он был прозрачен как горный хрусталь. Дипломатия (ну ладно, чего вы. У гоблинов и троллинг — дипломатия) разбилась об их глаза навыкате, как графин из пресловутого хрусталя. Более того, суровый пышноусый ода-баши предпринял попытку попрать гоблина своим табельным верблюдом, дабы оттеснить с дороги и добраться до виновницы торжества, по которой как раз плакал горючими слезами зиндан. Хастред вынужденно потеснился, но тут же собрался с мыслями и втащил верблюду по соплям. А когда верблюд грохнулся на колени, совершенно машинально втащил по соплям и самому ода-баши, вложив в этот упрек всю обиду за отказ преломить с ним полбаночки. А там уже поздно было объясняться, потому что инучеры повытаскивали свои симетерры и предприняли в отношении дерзкого гяура вполне конкретный газават. Так ввечеру возвещали в порту глашатаи, объясняя любопытствующим, почему посреди города что-то горит и рушится. Согласно официальной версии, всех настигла неумолимая длань правосудия. Не поверив официальной версии, вы могли бы заметить искомого гяура подпирающим косматую башку на очередной ладье, отчаливающей от негостеприимного укурецкого берега обратно на север, в края, где по крайней мере с тобой выпьют, прежде чем топтать животными. Его же огнеопасная супруга наконец изловила за хвост изворотливую птицу письменного творчества и провела почти весь маршрут, сочиняя обидное письмо укурецкому султану. Письмо было отослано с оказией, и видимо до султана не дошло, потому что с его стороны не появились ни наемные убийцы, ни дипломаты с объявлением войны, ни даже ответного поста с адекватным случаю хамством.
Пихалия оказалась более терпимой и гостеприимной, хотя Хастред, например, едва ли смог бы отличить пихальянцев от укурков — выглядели они примерно так же и примерно так же галдели все время. Впрочем, Тайанне в своем предусмотрительно надетом костюме сильной женщины никакого ажиотажа не вызвала, а когда в попытке таки сорвать вожделенные лавры центра внимания вышла на балкон гостиницы голышом (типа как невзначай, имея целью с королевским величием проигнорировать восторги публики), зрители ее хоть и освистали одобрительно, но назойливые предложения чего-нибудь отрастить на этом скелетике не могли не испортить ей настроение и отношение к этой славной в своей непосредственности нации. К тому же на балконе напротив появился абориген в таком же костюме, но многократно превосходящий ее во всех измерениях, особенно в области талии (если область между плечами и ногами уместно называть талией, даже когда оно напоминает полный мешок сыпучих продуктов и покрыто, как и все вокруг, густейшей черной волосней по всей площади поверхности). Эльфийке аж поплохело от такого зрелища, а спустя минуту поплохело вторично и еще сильнее, потому что данный адонис начисто лишил ее лавров, честно заработанных рискованным перформансом: все зрители моментально переключились на конкурента. И хотя орали ему, как показалось Хастреду, в основном подколки и грубости, но столь живенько и задушевно, а он на них отвечал столь же непринужденно и азартно, что впечатление сложилось самое что ни на есть приятное.
Дабы не принимать поражения, Тайанне скрежетнула зубами и принялась было рассыпать искры со всей своей тушки, от негодования покрывшейся гусиной кожей. Огненное шоу, может быть, и принесло бы ей пару очков в состязании, но поблизости случилась местная пожарная команда, и в эльфийку прилетели одно за другим три ведра обидной ледяной воды не первой свежести.
Что и говорить, пребывание в этой стране не заладилось, тем более что вместо пива тут подавали вино, а всей работы было — либо ходить в море на шаланде, в надежде набить оную кефалью, либо пасти овец. Для себя Хастред, быть может, и рассмотрел бы судьбу овцепаса, но Тайанне прониклась к местному социуму вполне понятной непримиримостью. Пришлось двигать дальше...
На Кранцию было немало надежд, потому как в широких кругах она славилась тонкостью нрава, куртуазностью и умением изящно и непринужденно сдаваться кому угодно в любых обстоятельствах, так что можно было надеяться на записное миролюбие. Надежды, как им свойственно, не оправдались. Всего лишь неделю провели супруги на просторах этой воспетой бардами державы, выискивая отличия от иных мест, как началось традиционное. Какие-то потасканные ребята, покачивая перьями на шляпах и позванивая шпорами, слишком длинными, чтобы иметь назначение сугубо утилитарное, встретились застенчивой кучкой на пути за городом, поторговались между собой и вытолкнули из своих рядов одного делегата, который опасливо приблизился к Хастреду и маловнятно пригласил его на дуэль за честь прекрасной дамы. Гоблин озадаченно оглянулся на Тайанне, поскольку других прекрасных дам в окрестностях не водилось, получил от нее величественный кивок-дозволение, предупредительно осведомился у дуэлянта, нет ли у того мстительных и властных родственников; узнав же, что нет, аккуратно ударил его с ноги в торец и тем услал на просторы помидорных грядок, простирающихся в этих широтах до горизонта. Любезные кранцузы возроптали, но, поскольку они были кранцузы, сделали это куртуазно и миленько; они объяснили заезжему, что так дуэль не проводится, а проводится она на рапирах. Нет, топор за нее не сойдет, вот извольте есть запасная, вон за сей конец держаться соблаговолите, а иным пронзать. После Укурции Хастред стал осторожно относиться к чужим обычаям и уважать их с удвоенной силой, так что уточнил, какова рекомендованная глубина пронзания, нашел среди грядок катапультированного бретера, похожего на раздавленную тележным колесом лягушку, и добросовестно его напронзал так, что уж никто бы не придрался. А потом попронзал еще, для практики с неловкой колющей хреновиной. А потом еще, потому что понравилось. Ну и потом еще, чтоб так сказать зафиксировать результат.
Все бы ничего, но придрался окружной судья, объявившийся наутро в компании давешних шевалье и объяснивший, что традиции традициями, а совершенно свежий закон дуэли запрещает, типа пронзать надо было как-то менее выразительно. За убийство же проказника надлежит заключить в местную тюрьму, обдумать его вину и вынести вердикт, его же распутную спутницу препроводить в монастырь и там тоже подержать до выяснения. Хастред тоскливо оглядел стражников с алебардами, просиявшую от объявления распутной Тайанне и со вздохом предался в руки правосудия. Относиться к этим лицедеям со всей серьезностью и расчехлять двуручный боевой топор показалось ему неоправданно грубым выходом. Заодно замаячил прекрасный шанс вместо мордобития выступить в суде в свою защиту, а если срастаться и там не будет, то не зря же с рапирой упражнялся, да и из окон давно не выпрыгивал.
Возможно, злодею бы и не поздоровилось по итогам изысканного кранцузского правосудия, но тут опять нашелся вездесущий Чумп, посетивший его прямо в камере в компании палача. Хастред еще обратил внимание, что у человека в колпаке, вроде бы профессионала в обращении со всяким колюще-режущим оборудованием, чрезмерно острая реакция на совсем небольшой ножик у собственного паха. Состоялось красочное бегство со сшибанием, будто кеглей, сонных жандармов, лихой потасовкой в кабачке, где Чумп вписался как родной, качаясь на огромном колесе люстры наравне с местными шляпоголовыми, и посещением одного дома с экзотическим агрессивным освещением, о котором Хастред всегда будет запрещать себе вспоминать, но никогда не сможет забыть. А потом еще по традиции Чумп его затащил в какие-то катакомбы. Хастред и сам был не прочь глянуть, как выглядит драугр по-кранцузски, при их-то драугрском посмертном окоченении и полном неизяществе, но оказалось, что подобной нежити здесь не водится, а воевать пришлось с отвратительными живыми тварями, хищными то ли буйволами, то ли быками, то ли турами, разведенными местным магусом-генетиком. В сейфе у магуса нашлись немалые гранты на исследования, что характерно — в мешках, помеченных печатью королевского казначейства, но Чумп посоветовал не углубляться в теории заговора, пересыпал свою долю в заплечный сидор и испарился.
Вылезая на поверхность, Хастред ломал голову, где теперь искать Тайанне, ибо с его-то приметной внешностью даже свидетелей не особо поспрашиваешь, не призвав на свою голову преследования. Однако могучий столб черного дыма, бьющий в небо совсем неподалеку, навел его на кое-какие очевидные подозрения. Как впоследствии призналась эльфийка, монастырь ее ужасно разочаровал, потому что оказался чисто женским, никто даже не подумал предложить ей вступительную оргию, а в келье не было ничего почитать или выпить, зато были тараканы и засов с той стороны. Тараканы, кстати, наверное выжили. Да и монашки в прицельно и неопасно подожженных рясах очень бодро бегали и ныряли в ближайшие пруды и колодцы. Возможно, будут впредь знать, каково оно — не с теми связываться. Но с другой стороны, это ведь Кранция, когда она с тобой связывается, не оказаться не тем невозможно.
Далее на пути случился Уйчланд, прекрасная страна аккуратистов и педантов. Он был всем хорош — в меру суров, в меру опрятен, в меру умерен и разве что немного чудноват своей готовностью подхватывать призывы любых долбоклюев к губительному, а потом огребать за это по сусалам и долго расстраиваться. Около века назад именно отсюда, из Уйчланда, поднялась черная волна восстания некромантов, набравшая столь угрожающую мощь, что против нее пришлось выступать практически всем миром. Как эти благодушные белобрысые аборигены могли попустить такое, в голове Хастреда не укладывалось — ну да и бог с ним, рассудил он, с умилением наблюдая, как при поминании того косяка добрые уйчландцы брезгливо сплевывают и мучительно переживают. На целый мешок золотых кранцузских кюкю здесь можно было разгуляться. Тайанне проявила себя с неожиданной стороны, подвизавшись в чинном сообществе местных академических магов — слишком старых, чтобы быть бодрыми, и слишком умных, чтобы отказаться от общества особы в разы постарше их самих. Эльфов они тут не видели с самого восстания некромантов, да и тогда видели все больше знаменитые эльфийские стрелы, затмевающие по поверью солнце. Так что вопросов у них нашлось прилично, и Тайанне с большим удовольствием на все пыталась отвечать, втайне благодаря классическое образование. Хастред же для начала покурсировал по местным темным лесам, убедился, что ничего из ряда вон выдающегося там нет, да и перешел к бизнесу, о котором всякий приличный гоблин задумывается рано или поздно — построил небольшую чего-то-там-варню. Стоит отметить, что именно такое направление на стыке кулинарии и алхимии за века породила гоблинская цивилизация — ты валишь в котел все, что находишь, заливаешь водой, ставишь на огонь и смотришь, что получается. Если от этого растут волосы или это можно приятно выпить, не сразу сдохнув в конвульсиях — ты пытаешься это монетизировать. С пятисотой попытки Хастред набрел на рецепт, который можно было бы назвать золотым, если бы правдивее не было «золотушный»: прекрасный, насыщенный квас, отменно утоляющий жажду, восхищающий вкусовые рецепторы и с истинно гоблинским энтузиазмом вышибающий ворота на выходе. Гоблинская врожденная сопротивляемость магии не помогла ни на йоту от косного физического рецепта — после испытаний, проведенных самоотверженным Хастредом на себе, он похудел на полпуда и взял за правило не выходить из дома без целой кипы лопуха и сменной пары штанов, потому что квасок имел непростой норов и мог внезапно сработать даже через сутки после последнего принятия. Два местных козопаса и дудочник в коротких штанишках, привлеченные в рамках первой фазы клинических исследований, подтвердили безусловную эффективность препарата, причем дудочник поплатился жизнью, но виноват был сам — незачем было жадничать и выдувать целиком баклажку. Козопасы отделались легким переполохом и даже коз, перепуганных резким изменением состава атмосферы, изловили почти всех, а этот бедолага сгинул, провалившись в выгребную яму, после того как сгорбившись провел над ней два часа и сменил облик с розовощекого пухляша на посеревшего от страданий кощея. Легенда гласит, что когда его, уже безнадежно утопшего, извлекли добросердечные граждане с заткнутыми носами, он и посмертно потрудился на благо науки, продолжая извергать... ну вы поняли.
Дело показалось столь масштабным и значимым, что Хастред взял пару бурдюков с драгоценным продуктом и поехал заключать сделку всей жизни — одновременно с гильдией аптекарей, гильдией рестораторов и гильдией отравителей, имея что предложить каждой из них. И конечно же, хромая судьба поставила его жизнелюбивым планам подножку — по пути с охоты целая процессия важных персон, включая особ августейших, остановилась вблизи его предприятия, по добрососедской традиции не запертого, обменялась дружелюбными приветствиями с местными поселянами и испросила какого ни на есть питья...
С такой скоростью Хастред и Тайанне еще не улепетывали, останавливаясь только наскоро перекусить в придорожных тавернах и настороженно ловя ушами известия из центральных областей, главным образом ориентируясь на ключевые слова «бабахнуло», «вдрызг», «дерьмодемон» и, особенно, «в сапоги» - потому что многие из причастившихся, по словам уйчландских поселян, были в доспехах, и если обычные штаны квасу помехой и близко не были, то стальные латные все же имели шанс переориентировать потоки.
Погоня была... да, была погоня, но надо понимать, что ввиду значительной задержки выезда она не имела шансов преуспеть, и невольные злоумышленники покинули старый добрый Уйчланд, оказавшись в стране Сырцарии, которая знаменита была тем, что всегда официально воздерживалась от поддержания чьих-либо политических лозунгов. По факту же это значило, что никому она не возражает и не препятствует, и если ты ищешь где хранить деньги, нажитые сколь угодно незаконным путем, то здешние банкирские дома их с большим удовольствием возьмут на сбережение и преумножение. А значит что? Значит, гномы. А значит что? Значит, гоблин не мог здесь вписаться, ибо генетически гоблины с гномами созданы для того, чтобы при столкновении образовать облако тотальной аннигиляции. Хастред провел мучительную неделю на чердаке гостиницы, маниакально спуская пыл на подтягивания на стропилах и временами бросая затравленные взгляды на прихваченную с собой бутыль с квасом, последний так сказать патрон, приберегаемый для себя на самый крайний случай. Тайанне же прошлась по деловым кварталам, изведала местных знатных шоколадов и сыров, обменяла тяжеловесное золото на невесомые, но беспорочно надежные векселя, полюбовалась на местные воинства, умеющие очень ровно стоять квадратом — в общем, поизводила мужа как могла и наметила дальнейший маршрут — на загадочный остров Бульбион, где, по слухам, впервые вышел из гламурных туманов эльфийский род.
Стратег из эльфийки всегда был никудышный, так что до намеченного ею пункта они так и не добрались, ибо билеты она по рассеянности купила совсем в другую сторону. Так их занесло в Продолбайские княжества. Княжеств было три, но учить их названия Хастред наотрез отказался, ибо своими подштанниками мог бы накрыть все три сразу, а вклад продолбайцев в мировое благосостояние проходил всего по двум пунктам — закатка в масло мелкой рыбешки да иррациональная ненависть к их ближайшим соседям уссурам. Считать их после этого государствами было бы признаком неизлечимого нонконформизма. Легкое раздражение подросло до среднего, когда возница остановил дилижанс на опушке леса и попросил всех набраться терпения, ибо местные разбойники не самые быстрые в мире, но в конечном счете обязательно настигнут уважаемых пассажиров. Пассажиры завздыхали, выражая судьбе свою покорность. Хастред, все еще наэлектризованный после сырцарской близости с гномами, хищно осклабился и полез напяливать доспехи, радуясь, что предупредили в кои-то веки заблаговременно, а то вечно приходится вскакивать из-за стола в чем был и отбивать удары крышкой от котла или перевернутой лавкой. Через два часа ему стало в доспехах жарко, через три захотелось жрать, а через пять он сгреб возницу за шкирман и поинтересовался, не стоит ли оставить разбойников без добычи и двигаться дальше. Возница сконфуженно шмыгнул носом и признался, что дальше ехать смысла нет никакого, потому что местные власти все равно всех объявят приспешниками уссуров и выгонят обратно за рубеж, кроме конечно тех, у кого есть серебряная или еще лучше золотая денежка — того непременно признают своим, возможно даже родственником. Пока денежку не потратит, тогда мигом вскроется, что он таки изначально был уссурский прихвостень.
Оставаться в этом недоразумении и в ожидании неторопливых разбойников Хастред не захотел, так что спросил, в какую сторону эта самая Уссура — потому что посчитал, что если уссуры относятся к продолбайтам с симметричным неприятием, то с уссурами ему будет весьма по пути. Однако тут внезапно ушла в отказ Тайанне — словно вся эльфийская кровь мира бросилась ей в голову. Идти в Уссуру она не пожелала. Почему — не объяснила, только глазками странно забегала и выдавила что-то про эльфийские народные комплексы. Странно это показалось Хастреду, который по малолетству считал (а с возрастом пересчитать как-то к слову не пришлось), что эльфийская Брулазия вообще на другом континенте и какой у нее может быть конфликт с этой самой Уссурой, пусть та и занимает половину здешнего материка?... Но на нет и суда нет, осталось развернуться носом в другую сторону, благо идти тут всего ничего, и выйти в Скуднотавию — еще одну группу государств не то партнерских, не то, скорее, братских, в смысле друг к другу трогательно жмущихся и искренне друг друга ненавидящих. Собственно, уже опробованная Инляндия тоже в нее входила, но на хорошем счету в сообществе не была. А, как известно, если не зашло с изнанки, попробуй с фасада. Здесь, в отличие от Продолбайтики, цивилизация цвела буйным цветом, умели варить какаву, давали последнему землепашцу ажно двухмесячный отпуск от долбления промерзлой почвы, придумали смешную игру на льду с гнутыми деревяшками, а уж какие блондинки в меховых тулупах бродили вокруг!... Не будет здесь жизни, понял Хастред, пытаясь одновременно отследить очередную мимохожую и не потерять из виду Тайанне, воздух вокруг которой начал опасно плыть и искривляться в непроизвольном мареве. Ну, хоть дух перевести.
Однако судьба — злая шутница, и тут они задержались надолго. Хастред пришелся по душе местным воителям-мореходам, знаменитым гивингам, можно сказать — сошел за своего, местный начальник-тан с ним подружился после пары циклов питья и мордобоя и предложил место в дружине. Игра на льду, кок-ей-ей, оказалась как на гоблина скроена, в товарищеском матче с соседним холдом Хастред забил в ворота противника три шайбы и двух игроков, что было не по правилам, но всем понравилось, потому что зубов повылетало как за год, а это, натурально, признак качественного зрелища. Бойцовые ухватки гивингов неплохо сочетались с гоблинской боевой манерой, морской болезнью гоблин не страдал, так что вскорости дорос до хускерла, обзавелся хозяйством, курами всякими, парой коз и ленивым рабом, который за столом всегда жрал вперед хозяев. Тайанне, как ни удивительно, тоже вписалась — ей чрезвычайно льстило внимание окруживших ее белокурых валькирий, безоговорочно признавших ее авторитет. Правда, вопросы, с которыми к ней обращались эти наивные создания, порой ее вымораживали — например, «как, сцуко, отбелить это самое полотно» или «нет ли какого волшебства, чтоб грудь поуменьшить, а то ни в корсет, ни под кольчугу не влазит проклятущая». Но девы были незлобивы и бесхитростны, всегда охотно кликали с собой купаться в горное озеро (тем более что с огненной магессой можно было не брать коловорот, дабы добраться до воды) и с удовольствием слушали истории о том, как прельщать мужчин — на тот случай, если когда-нибудь им встретятся мужчины, которые вместо бород носят галстуки, разумеют сарказм и знают толк в десертных вилках.
Стоит отметить, что невзирая на старания и многие эксперименты, как на себе, так и втихомолку над собратьями за пиршественным столом тана, Хастред так и не сумел по новой воссоздать свой чудодейственный квас. Возможно, для него нужна была особая уйчландская вода или даже тамошний специальный воздух. Или какое-нибудь древнее зло с присущими ему и только ему древними злыми эманациями, похороненное в тамошних дарквальдских чащобах и превращающее славный народец, умеющий в вечные ценности — пиво, сосиски и истории, как к одинокой женщине пришел умелец чистить сортир — в безоглядно внушаемое стадо погани. То есть квас-то получался неплохой, да только без взрывного эффекта, чреватого тектоническими сдвигами в кишках, скучный он оказался и не вынес конкуренции со здешней медовухой, тоже очень достойным напитком.
Жить бы поживать, но местный конунг, главный над ярлами, которые в свою очередь главные над танами, видимо поиздержался и затеял знаменитое предприятие из той серии, что принесла гивингам всемирную известность: набег на плодородные южные земли. Начали скрипеть, простите, уключины, засуетились местные, подтаскивая к ладьям бочки с солониной, взвился дым над кузнями и кожевенными предприятиями. Тайанне получила особое приглашение на правах главного корабельного калибра, а Хастреда никто не стал и спрашивать, посчитали частью дружины и попросту указали, какое весло ворочать.
И надо ж так случиться, что плывя по абрису грозный флот гивингов вторгся в ту же самую пасторальную и патетичную Кранцию, где уже бывали наши герои ранее.
Удивлению Хастреда не было предела, потому что скальды, снующие вдоль гребных рядов, уже всю плешь проели своими побасенками про то, какая славная гибель ему светит в доблестном противостоянии сильнейшим воинам. Что, мол, бейся до последнего, не позорь себя отступлением, вот возьми сушеного мухомора, пожуешь как притомишься, они-то тут все как на подбор богатыри, их не переиграть без допинга. На всякий случай, как пристали на дневку, гоблин изловил пастушка и два часа мучал его настороженными вопросами, та ли самая это Кранция, где с рапирами и перьями. Вышло, что та, просто информационную войну Скуднотавия проиграла полностью, на словах-то каждый кранцуз себе бог войны и разрушения, только тем от набегов и прикрывались, покуда не сыскался бешеный конунг Рангар, который на всяком пиру громко кричал, что ему-де помереть в битве сплошное счастье.
Ученый гоблин почесал в загривке и рассудил следующим образом: либо все очень хорошо, враг искренне переоценен, побить его конечно же не удастся — ведь кранцузы очень быстро и опытно сдадутся, но добычи будет множество; либо все как-то сильно сложнее и с подвохом. А поскольку без подвоха в жизни Хастреда хорошо еще никогда не было, первый вариант он отмел, выданный запас мухомора сменял у соседа по веслу на обещание помыть подмышки, предупредил жену о своих подозрениях и решил быть настороже.
Два первых городка сдались, как и следовало ожидать, без боя, а потом случился город большой и укрепленный. Гивинги вывалились в поле перед ним, начали входить в состояние боевой ярости, угощаясь мухоморным экстрактом, а вождей похода конунг собрал, чтобсдвинуть кубки во имя победы. Чувство недобра взыграло в Хастреде с неимоверной силой и он, ухватив жену за руку, отступил в заросли орешника. И вовремя — выпив с конунгом, ярлы резко поумирали, примерно та же участь настигла мухоморных гивингов, Рангар же бестрепетно отправился к вражеской крепости, на полпути встретился с кранцузским маршалом и с ним весьма фамильярно обнялся. Много позже стала известна и подоплека этой истории — слишком уж надоели конунгу грубые мясники-ярлы, захотел он в Гавросоюз — объединение стран данного региона, Гавропы. Вот и устроил хитрый план с походом, по возвращении объявил, что сражались все храбро, но и погибли, само собой, не за понюх табаку, ну да ничего, назначил новых ярлов, без вредных привычек, обладающих навыками в Гавросоюзе востребованными — лизать что под нос суют и не грубить старшим по званию.
Оставаться в Кранции Хастред посчитал ниже своего достоинства (даже ниже колен, чтобы точнее), так что они с Тайанне сторговали в ближайшем поселении лошадок и поехали на юг в знойную солнечную Кышпанию.
Кышпания была всем странам страна, там жили люди, вопреки соседям кранцузам, лихие и отважные, даже с рогатыми животными затевали свары, чтобы не пропадала даром доблесть, кипящая в их загорелых организмах. Предок нынешней Укурции, Кусманская Империя, успела в свое время обломать зубы об эту державу. Кышпанцы по причине жары ходили в легких одеяних и вместо тяжких бронебойных топоров и эстоков носили складные ножи-навахи, которыми умело пускали друг другу кровь. Еще у них оказалась забористая музыка и вкусная паэлья, и циничный гоблин немедленно задался вопросом, какой же увесистый хрен на другой чаше уравновешивает всю эту красотищу.
Хреном оказалась святая инквизиция, чей авторитет в данных краях оказался, пожалуй, повыше даже голоса крови, восстающего чуть что против несправедливости. Как частенько бывает, отважные кышпанцы, не пасующие перед бешеным быком, не только покорно открывали двери инквизиторам, но и ничего предосудительного не находили в том, чтоб самолично ссыпать в жернова этого ангажированного правосудия собственных соседей. Как инородцы самого сомнительного облика, Хастред и Тайанне немедленно попали на прицел данной организации. Пришлось переезжать с места на место, не доводя до греха, и однажды Тайанне свела знакомство с такими местными, что меры предосторожности сразу стали оправданы — с самыми что ни на есть отщепенцами и еретиками. Была у них, как оказалось, целая сеть по стране, а где-то в перспективе и главари-ересиархи, мудрецы и дальновидные стратеги. Цели же, открытые новичкам далеко не сразу (Хастред вовсе отказывался, знать не хотел, но Тайанне не могла не проболтаться за ужином) не могли не потрясти вселенную: жест святого символа исполнять в обратном порядке, святые писания читать с ударением на иные слоги, а короля, по действующему статусу господня посланника, низложить и заменить истинным божьим посланником — царем. Кому надлежит принять эту ответственность, пока ясно не было, но участники движения ничуть не сомневались, что когда придет время — Бог пошлет так пошлет, не отвертишься.
В качестве вступительного испытания эльфийке поручили добыть некие секретные знания, погребенные в заброшенном замке в глубине заколдованного леса, и хотя Хастред вступать никуда не собирался, благоверная немедленно его в этот самый лес потащила. Лес оказался ну такой себе, видали и позаколдованнее. Встречный всадник без головы, предмет всеобщего ужоса и персонаж многих страшных историй, скис от одного удара по тому месту, где обычно бывает голова — правда, от удивления Хастред шарахнул его так, что разрубил до самого пояса, а тут уж поди не скисни. Иллюзию, застилавшую проход через воротную арку, Тайанне почувствовала сразу и ликвидировала одним прицельным заклинанием. С корнями, оплетшими двери, топор и огонь тоже совладали за милую душу. Принцесса, спящая в гробу на верхотуре замка, запылилась настолько, что напоминала скорее мумию, да и не рискнул бы гоблин ее будить общепринятыми методами под вызывающим взором супруги. Искомые свитки нашлись в библиотеке, рядом с сундуком-мимиком, которому вообще-то положено было набрасываться на вторженцев, но за века одиночества он совсем позабыл устав караульной службы, и пока Тайанне изучала добычу, Хастред с ним великодушно поболтал о жизни, о воле, о новых тенденциях в сфере коробкостроения. Благодарный мимик приглашал заходить еще, и Хастред подумал, что теперь, когда путь вскрыт, тут непременно начнется кипучее движение.
Однако сдать добытое не удалось — вернулись как раз к моменту повязания ячейки инквизицией. Понимая, что сдадут их непременно, и памятуя, что все хорошо, что хорошо кончается, Тайанне со вздохом спалила принесенные свитки и кивком одобрила движение дальше к порту.
Выбирая корабль, Хастред призадумался о том, что недурно бы свозить наконец жену на историческую родину, и присмотрел один грузовой транспорт, идущий в Горландию — а это, если кто слаб в географии, такой остров в составе бульбионского архипелага. Горландцы тоже интересный народ, среди них много всяких fey-borned, то бишь имеющих примесь нелюдской крови, они много и охотно пьют и вообще свои ребята. В принципе, ожидания обмануты не были, в порту гоблин сразу получил по морде селедкой, и пейзажи тоже не подвели, оказавшись очень... зелеными. Что было ожидаемо, но оказалось неожиданно (и вот так всегда в жизни, не правда ли?) — сыскались эльфы, не в единичных количествах, а прямо целыми поселками, куда вход не-эльфам был, скажем так, затруднен без специальной бирки, ремешков добрых намерений на оружии, ошейника, намордника и поводка... или что там положено, после ремешка Хастред слушать перестал. Тем не менее, Тайанне охотно приняла приглашение какой-то дамы, выглядящей на 28, но судя по всему разменявшей не первую тысячу, погостить у нее. Дама представилась то ли тетей, то ли прапрабабушкой Альграмара и была готова снизойти даже до выдачи бирки гоблину, но тот представил себе эльфийские посиделки с фарфоровыми чашечками и отказался. В стране, где варят мощный черный стаут и на закуску дают по роже, он небеспричинно рассчитывал найти и для себя занятие более духоподъемное.
И нашел, хотя пришлось походить по кабачкам. Мир, как известно, тесен, и вот в очередной раз выплыл из тумана неугомонный Чумп — на этот раз не один, а в компании квадратного дварфа с раздвоенной бородой и чрезвычайно мускулистой орочьей девицы. Каким образом и, главное, зачем его занесло аж в Горландию, ущельник объяснять не стал, только многозначительно бровями подвигал. А вот план у него уже был наготове, и вел этот план в одно местное старинное аббатство, вполне действующее и охраняемое почище иных замков. Хастред никогда не любил экстрим, зато всегда любил эль, так что начал с очень четкого «ни за что», а закончил не вполне внятным, но совершенно искренним признанием в любви ко всем окружающим и был зачислен в компанию.
Заходили через зачарованный холм, именуемый в народе эльфийским, хотя Чумп походя обронил, что к эльфам он никакого отношения не имеет. Здесь буквально в воздухе ощущалась напряженная магия, но дварф, хоть и морщился, прокладывал через нее курс не сбиваясь с походного шага. Солнце и луна в какой-то момент попросту замелькали над головой, хотя за время их смены успевалось сделать всего несколько шагов, да и как потом установил дотошный книжник, весь их поход занял всего пару дней. Потом был вход в пещеру — там, где раньше его не было, или вернее там, где он был всегда, а вот они ранее не бывали; в целом очень похоже на то, как в свое время друид Зембус водил лесными тропами, выводя из одного края в другой за считанные шаги. Под землей водилось много всякого недружелюбного, случалось и живое, и не вполне, а под самым искомым аббатством, куда насилу выволоклись побитые и помятые, вовсе нашелся всамделишный демон... В общем, хорошо погуляли, душевно. Из сокровищницы аббатства, которую демон снизу оберегал от вторжения, Хастред пополнил свой прохудившийся семейный бюджет, дварф увел корону тонкой работы, орчанка небрежно отмела драгоценности и завладела старым неброским щитом с облупившейся эмблемой, а Чумп долго копался во всех сундуках и, похоже, нашел что искал, но что именно — Хастред разглядеть не успел, потому что оно тут же исчезло у Чумпа в кармане. Выходить сложным путем сил ни у кого, включая двужильного дварфа, не было, так что вышли как положено — давя по пути монахов, более похожих на разбойников, и разбежались сразу за воротами.
Хастред как раз поспел поймать у эльфийского дачного поселка свою по обыкновению разъяренную жену, скромно открутился от ядовитого вопроса, где прохлаждался; узнал, что на одном острове с этими замшелыми снобами она задерживаться не собирается, и пошел искать дальнейшие пути миграции.
Поиск путей привел к порту, где встретился еще один старый знакомый, забредший далеко от исторической родины — сэр Кижинга, нежданно негаданно перековавшийся из блестящих рыцарей в пираты и за это приговоренный к повешению. Вот бы где пригодилась помощь Чумпа, но его уже и след простыл, а послать гоблину мысленное послание не смог бы даже квалифицированный телепат. К счастью, Тайанне еще не успела затушить в себе пламень чувств от встречи с родней, так что ей не пришлось долго намекать на устроение диверсии. Под треск пылающих балок Хастред перерубил уже захлестнувший шею орка канат и уволок висельника с эшафота. От преследования развязанный Кижинга отбивался уже сам за себя и за того парня, ибо при смене класса ему явно позабыли купировать боевые навыки. По инерции они не только отмахались, но и чуть было не захватили местный форт стражи, поскольку орк так лихо мельтешил двумя мечами, что не видел толком, куда идет.
В благодарность за спасение Кижинга пригласил парочку на борт своего пиратского брига, спрятанного от загребущих рук закона в потайной бухточке неподалеку, и вызвался доставить куда будет нужно. Поскольку куда нужно — никто не знал, орк предложил сходить с ним куда нужно ему — далеко на юг, где посреди Черного Континента лежит его родная Мкалама. Сказано — сделано, туда и отправились.
В Мкаламе Кижинга, как оказалось, был на хорошем счету даже с учетом его странной профессиональной рокировки. Не видели местные темные во всех смыслах аборигены никакой разницы между рыцарями и пиратами — те и те, мол, ездят в далекие дали, чтобы там кому-нибудь по башке настучать и отобрать в свою пользу имущество побитого. От пирата толку еще и больше — он может в свой корабль загрузить товары, которые караваном через сухопутную границу еще и не пропустят, и свезти их куда следует. Селиться тут не выглядело хорошей идеей, хотя Кижинга и предложил оставаться сколько влезет в его местной хибарке, более похожей на маленький замок со всеми положенными контрфорсами и бастионами. Зато на восток, в сторону Гундийского океана, ходили большие торговые караваны, и присоединившись к ним можно было проехать весь континент поперек без большого риска, повидать новые страны, продать глаза и вообще культурно провести время.
Путь занял почти полгода, Тайанне по ходу дела сложила, а позже и запатентовала, заклинание-репеллент, а Хастред выучил два новых языка, освоил технику боя ассегаем, три раза травился пальмовым вином и поссорился с целым племенем, нагло утверждавшим, что птицы рок круче драконов (хотя и не видевшим ни тех, ни других — что, впрочем, никак не отменяет их права на собственное мнение).
На восточном побережье Черного Континента тоже процветало торговое мореходство, и следующим пунктом назначения стала Гундия.
Запах в Гундии был тяжелый, и первое, на что обратила свое аристократичное внимание Тайанне — это несклонность гундийцев что-либо с этим делать. Напротив, каждый норовил и свою лепту внести в окружающий колорит, не гнушаясь даже справлением нужды посреди города. Наверное, по образу и подобию здешнего священного животного — коровы. К чужакам здесь относились с подозрением, золото западного мира долго и настороженно пробовали на зуб, а эльфийское происхождение в этих краях воспринималось скорее как отягчающее обстоятельство — некогда господа эльфы пытались возвести тут свою колонию, будучи прельщены теплым климатом, плодородными землями и дешевой рабочей силой, но так и не преуспели. Вполне возможно, что не в последнюю очередь из-за невозможной тяги местного населения все, что угодно, делать под аккомпанемент своих дребезгучих песен и колыхательных танцев, вызывающих у высокоразвитых нервные конвульсии.
Хастред кое-что читал про историю этих мест, и про героев, и про зарождение философии, грозящей однажды попереть все религии, но наверное впервые за всю историю своих путешествий не приглядел себе тут ничего, чем хотел бы заниматься. В брахманы, коим он несомненно являлся по своей природе как записной грамотей и эрудит, его зачислять не поспешили и вообще намекнули на необходимость грамотно переродиться в нужной варне. Тут было бы над чем подумать, но выяснилось, что брахманам и мяса не положено, а это уж совсем не по-гоблински. Воинам, которых набирали из кшатриев, мясо вроде дозволялось, более того, можно было бы попробовать кшатрием-приемышем прикинуться, но к ним предъявлялись такие требования, как здоровое честолюбие, правдивость, благочестие и благонравие, а также многое другое. Что именно означает большинство этих качеств, Хастред знать не знал, а которые таки знал (например правдивость), тех достоверно не имел. Сура, местный заменитель пива, и рядом не плескалась с горландским стаутом, а Тайанне однажды вырвало, когда она наблюдала за массовым купанием гундусов, не снимающих ни сари, ни лыж, в местной мутной реке вместе с коровами. Здорового житья здесь не будет, рассудил Хастред, забил в крышку своего брахманского гроба бутерброд из мяса с копченым салом и пошел искать, кто доставит их на север, в Китонию, обитель одной из Древних Рас — дварфов.
И вот в Китонии наконец, как показалось Хастреду, что-то начало получаться — вроде как в той Скуднотавии, и без опасения, что поехавший крышей конунг всех продаст, потому что для дварфа стойкость — это самое главное качество, его определяющее. А уж самый главный дварф должен быть вовсе не то что кремень какой-нибудь хрупкий, а прямо-таки полимеризованный фуллерит во всех отношениях.
Здесь было красиво и спокойно, дварфы в полях носили широкополые соломенные шляпы, растили рис и ловили рыбу, в недрах тейгов испытывали алхимические смеси. Их письменность Хастред знал с пятого на десятое, но тут быстро взялся наверстывать, попутно и сам пристроился в местную школу обучать будущих купцов и дипломатов многим языкам, какими владел, а заодно и в это их местное кунфу впрягся, для начала по краешку — между делом отметил, что Чумп явно проходил эту же школу, вот откуда у него непозволительная грубому гоблину изворотливость. К Тайанне поначалу отнеслись прохладно, ибо эльфы с дварфами спокон веков собачились почти как гоблины с гномами, но в библиотеки пускали, на улице не задевали, а со временем, когда понятно стало, что гости задерживаются, и вовсе попривыкли и можно сказать приняли. Сами дварфы колдунами были ниже среднего, нечто глубоко личное препятствовало им творить заклинания свободно, как эльфам; но среди них было немало знатоков магической теории, и со временем эльфийку даже на научные советы стали приглашать.
Год летел за годом, случалось всякое, но в основном не сильно значимое. Проездом был посол из Брулазии, оказавшийся знакомым Тайанне и в особенности ее отца Альграмара, и как обычно вызверил рыжую ведьму за краткий срок до полной ручки. Было нашествие гримлоков из недр земли, и мало помогало хваленое кунфу против безглазых чудовищ с шипастыми дубинами, так что Хастреду осталось только по старинке упереться рогом и безыскусно рубиться в проходе, пока в глазах не померк свет, а там не то кавалерия прискакала, не то гримлоки одумались. Были народные волнения против императорского эдикта об ограничении рождаемости в интересах Первого Пакта — в нем, если кто забыл, говорится о том, что слишком много Древних в мире ай-ай-ай, а так вышло, что дварфы как раз подобрались к установленному лимиту в 10% от хумансовой популяции. Волноваться со всеми Хастред не ходил, поскольку его сей эдикт не касался — родить дварфа он бы не смог при всем желании, да и гоблиноэльфенка что-то никак не получалось, невзирая на все старания. Впрочем, не его вина, потому что эльфийская фертильность — вопрос отдельный, ввиду деликатности малоизученный; может статься, они не каждый век напропалую готовы к воспроизводству.
И вот конец, пусть не трагичный, но досадный. Как выяснилось в самый неподходящий момент, еще с момента визита посла Тайанне ввязалась в какие-то шпионские игры, без коих эльфы не были бы эльфами, время от времени пересылала по мысленной связи послания, пользуясь тем, что в отличие от работников дипломатической миссии она-то не под надзором бдительных дварфийских созерцателей. Дура? Ну что вы, а хотя... Все мы время от времени делаем чухню, какая не налезет и на голову, потому что в тот момент нам это кажется хорошей идеей или даже единственным доступным выбором, не так ли? Пресловутый самый неподходящий момент случился дождливой ночью, когда в фанзу истерично заколотился незванный гость, сильно помятый и насмерть перепуганный эльф-шпион, которого грамотно обложили дварфийские безопасники. Едва глянув на побелевшую Тайанне, Хастред в целом просек если не самую картину, то по крайней мере ее перспективу. А какой там он ни был слюнтяй и губошлеп в делах личного характера, действовать быстро и решительно жизнь его научила. Посетителю, обратившему затравленный взгляд на Тайанне, гоблин одним коротким движением свернул цыплячью шейку, выдернул из сундука всегда готовый эвакуационный мешок, снял с вешалки топор и выразительно прокашлялся. Эльфийка тоненько вздохнула... и на этом китонская часть эпопеи тоже закончилась.
Мотать пришлось через Уссуру. Тайанне не нашла в себе моральных сил в этот раз воспротивиться, тем более что выход этот был очевидный и практически единственный из доступных. По пути она пыталась объясниться, апеллируя к национальной солидарности, но Хастред не сильно в это верил. Если бы эльфы при всех своих способностях и правда были между собой солидарны, а не пытались всадить друг дружке кинжал в спину, им бы никто во всем мире не смог помешать захватить над ним полную и безраздельную власть. Гораздо проще верилось в то, что эго взяло верх и быть вне игры эльфийке было скучно, а играть, как сам Хастред, с полной отдачей за ту команду, в которую тебя пристроила жизнь, мешало национальное высокомерие. Вряд ли какие-то особые секреты через нее ходили, настоящие-то дварфийские тайны никогда не покидали глубин их тейгов, куда никакие инородцы отродясь не допускались. Но факт есть факт, доверие хрупкая штука, растить его долго и тяжело, а вот разбивается оно чуть что вдребезги. Особенно доверие таких основательных ребят, как дварфы.
Уссура Хастреду понравилась даже больше, чем Китония. Пиво тут варили может и не такое козырное, как в Горландии, зато наливали под ободок, доливали браги, а потом дрались от всей души и сердца. Люди здесь не держали на дверях замков, охотно указывали дорогу, предлагали помощь безо всякой корысти и играли на причудливых угловатых пипах, здесь известных как балалайки. На физиономию Хастреда, по естественным причинам имеющую зеленоватый оттенок, никто внимания не обращал, и вскоре стало ясно почему — на пути встречалось немало инородческих анклавов, в том числе и гоблинов — хоть и лесных. Горные, как понял книжник, тоже есть, но за ними надо сворачивать, натурально, в горы. Видел и орков, и альвов, порой мелькали вдалеке массивные троллиные туши, которые тут порой использовались для пахоты. В целом очень годная страна, огромная и гостеприимная, живи казалось бы не хочу, никто тебя и не тронет. Помимо прочего, как Хастред знал из уроков истории, именно Уссура была основой Империи, которая приняла на себя страшный удар воинства некромантов, сдержала его и переломила ход войны, пока дварфы Китонии бились с союзниками некромантов из островного Ятана. После, когда стало ясно, что уссурийцы доколачивают врага, показательно и демонстративно (как все, что они когда-либо делали) подключились и эльфы, разумеется, на стороне победителя. Но когда война была окончена, а Император Йозеф Железный преставился, Империя постояла еще по инерции, да и рассыпалась, или же, если слушать иных авторов, растащена была неумными управителями и жадными стяжателями на множество автономных территорий. Включая, например, приснопамятные Продолбайские княжества, некогда тоже в состав Империи входившие и где уссурийцы (а надо отметить, что уссурийцы отчетливо брезговали делиться на этнические группы, предпочитая называть каждого, кто с ними духом и делом — своим, уссурийцем, неважно каких кровей) немало всего построили.
Здесь не задерживались, ехали неторопливо, продвигаясь на запад, но Хастред получал немалое удовольствие, общаясь по пути с каждым встречным, и потихоньку начинал понимать причины неприязни эльфов к этим людям. Если одним словом, то — зависть. Да, элементарная зависть к тому, у кого есть очень тобою желанное, но отъему не подлежащее. Способность повернуться спиной и не ждать в нее ножа. Никогда мастерам интриги этого не получить, ведь без этого их самих не станет.
Выглядела Уссура бесконечной, и хотя быть такого не могло по причинам хотя бы чисто географическим, ведь где-то же должны были и другие страны ютиться, по пути надо было как-то решать вопрос с пропитанием, а Чумп как назло не подворачивался. Пришлось заезжать в крепости, веси и городки, спрашивать насчет возможности быстро подработать. К удивлению своему и неудовольствию, Хастред быстро установил, что средний уссуриец совершенно не выносит карьерного роста и при продвижении по социальной лестнице быстро обращается в это самое... даже специальный квас ему для этого не требуется. Правда, нет худа без добра — власть имущие начинали лебезить перед Тайанне, словно бы она им была родной тетушкой, собирающейся вот-вот двинуть коней и оставить наследство в пользу того, кто ей лучше сапоги надраит. Далеко за гранью обычной вежливости. Тем более что на самого Хастреда оное раболепие не растягивалось, стало быть, не в приезжести дело и даже не в ушах, которые и у него острые, а в этом самом... эльфизме. Но по крайней мере не было проблем с ночевкой или припасами в дорогу, а взамен благодетели охотно принимали пустые заверения, что мол живы будем не забудем. В целом не раз посещало Хастреда подозрение, что на определенном этапе вертикального взлета в голове уссурийца поселяется убеждение, что еще немного и он переродится в эльфа, тут-то ему друзяки из этой среды ой как понадобятся. Уточнять, так ли оно на деле, он постеснялся, а что такое невозможно никак вообще — знал наверняка. Даже знаменитая клирическая молитва о чуде, и близкое к ней по действию магическое заклинаниеWish, никоим образом не могла бы создать эльфа из хуманса. Эльфы-то это знали тоже, да и хумансы могли бы отследить, что будь ты хоть князь, хоть даже светлый князь, над прочими князьями главенствующий — даже ушей не прибавится, разве что собственные короной в стороны отклячит. Так что чем эльфы обязаны подобному чиновному подобострастию в стране, которую сами же люто ненавидят — только гадать и оставалось. Кстати, и отношение к собственному народу у перевоплощенцев живо перековывалось на брезгливое, ни дать ни взять эльфийское, порою граничащее с желанием извести и не потерпеть — но, похоже, народ за многие лета приспособился к этой склонности своих властных структур и старался жить припеваючи, по возможности им на глаза не вылезая. Чисто гоблинская позиция, надо отметить, что еще больше укрепило хастредову симпатию.
Также загадочная девиация не миновала местных уссурийских лицедеев, это Хастред выяснил, попав на представление на крупной ярмарке, случившейся по пути, и вызвавшись помочь с декорациями. Таская громоздкие мебеля, краем уха он прислушивался к беседе пары мордастых оплывших деятелей от, простите великодушно, типа искусства, и беседа оная состояла в основном из поношения публики. Нет, понятное дело, всякому хочется двинуть в морду тому, кто лузгая семечки пялится как ты работаешь. Но это ж не повод еще и чернить бедолагу по всякому, словно бы ты великий князь, за утро дважды мир спасший от порабощения дуподрюками, а он тебе кучу навалил на прибор для завтрака и твоей великокняжеской бородою подтерся. Не бывает вообще настолько сквернавцев, насколько оными полагает среднего славного уссурийца столь же средний уссурийский лицедей. Эти тоже перед эльфийкой заискивали, испрошая одобрения и словно бы напрашиваясь на приглашение на гастроли; а Тайанне опытно избегала опасной темы — что она де из своего племени откровенный изгой, приглашать некуда, да и на чай последние копейки выгребать приходится.
Пока Хастред разбирался в занимательной здешней социологии, подвернулась работа: изловить некоего Щегла-Разбойника, грабящего по окрестным лесам кого ни попадя. Дело казалось всесторонне выгодным и непыльным, пока этот щегол, на поверку оказавшийся лешим, не начал удирать в лесную глухомань. Хастред и Тайанне гнались за ним в меру своих урбанистических навыков, в результате чего ободрались до крови и завязли в топком болотце, где их и обнаружил еще один старый приятель. Зембус вообще обретался отсюда за тридевять земель, но умение срезать путь по лесу ему позволяло быть чуть ли не везде одновременно. За годы друид прилично погрузнел и перековался из неформала в почтенного предводителя секты, так что Щегла отечески пожурил за дебилизм и недостаточно высокий полет, который рано или поздно плохо закончится, болоту скомандовал выпустить старых приятелей (не диво что приказал, он всегда был горазд побеседовать с любым деревом, диво что болото послушалось и образовало под ногами пойманных опорную твердь), предложил пройтись с ним и через пару минут вывел на опушку. А потом посоветовал больше в лесу не своевольничать, а если какого щегла надо будет приструнить, то делать это с одного тычка прямо у дороги, потому что лес своих не выдает. И зашел за дерево, за которым исчез.
Хастред обозрел окрестности, счел их смутно знакомыми, покопался в памяти и убедился, друид вывел их туда, где они в свое время познакомились — к Северной Нейтральной Зоне, и вон с того пригорка видна будет старая добрая Копошилка, где он родился и провел значительную часть своей жизни. Ну что ж, выбор не худший. Был бы ум, вовсе бы отсюда не уходил, купил бы дом, пока было на что. С другой стороны, если бы генерал Панк в свое время из дома не ушел, сколько всего интересного было бы упущено!
Что ж, пришла пора начинать по новой. Нейтральная Зона — это не абы какой Подзалупинск, тут никогда не было проблем ни с работой, ни с деньгами, ни с отношением; даже высокомерные эльфы и гномы вынуждены были снисходить здесь до общения на равных с жалкими короткоживущими, а разухабистые орки и гоблины — держать клинки в ножнах, даже если приходится скрежетать зубами. Таверны, биржи занятости, Теневой Двор, от которого приезжих предостерегали как от мрачной обители беззакония, а по факту просто площадка не для низкоуровневых персонажей — все к услугам того, кто в себе уверен. А уж этого добра Хастред в себе взрастил — мама не горюй.
Если подумать, то и десять лет прошли отнюдь не даром.
Дадим ему еще пару лет на обустройство, обзаведение всем, что жалко будет потерять, и отсюда начнем новую историю.
Глава 1
- Не-не, только не ты опять!
Столько было непривычного энтузиазма в голосе жены, обычно исполненном ядовитого высокомерного раздражения, что Хастред даже разуваться передумал и скакнул из сеней в гостиную. Тайанне как раз пятилась спиной в его сторону, так что произошло столкновение, и одним богам, подставляющим руку под ущербных, ведомо, почему худосочная эльфийка не была катапультирована в глубину дома.
- Кто опять? - рыкнул Хастред, придерживая на всякий случай благоверную.
- Он, - стеклянным голосом звякнула Тайанне, воздевая руку и тыча пальцем в сторону камина. - Вот только его нам и не хватало.
Хастред прищурился и только тут разглядел посетителя, который особо и не скрывался, просто умение не бросаться в глаза давно перетекло у него в образ жизни.
Старый друг Чумп рассеяно отсалютовал пивной кружкой и как мог безобидно улыбнул лицо. Мог, надо признать, из рук вон плохо — от этой его лисьей ухмылочки Хастред и сам возжелал пересчитать заначку. Впрочем, вовремя вспомнил, что пересчитывать особо нечего.
Чумп практически не изменился — все то же самое жилистое некрупное чучелко, только седины поприбавилось. Чтобы сказать то же о себе, Хастреду пришлось бы приврать, и немало — его некогда буйные космы обиделись, когда Тайанне годы назад приводила его облик к ведомым ей стандартам, дабы представлять «приличным людям», и отрастать по новой отказались, оставив гоблина с обширными залысинами; а юношеская атлетичность переросла в мужицкую громоздкость, выкатившись твердым пузом и массивными, но не поражающими эстетичностью мышцами в самых неожиданных местах.
- Я так и знал, что меня вам не хватает, - миролюбиво провозгласил Чумп и приложился к кружке. Хастред торопливо обежал взглядом окрестности, из шкодных чувств страстно желая, чтоб старый друг причастился заветной бутылочки с квасом, которую он держал как раз для таких безобидных шуток, но увы и ах — Чумп уже много лет как в простые ловушки не попадал и лакал сейчас его заветный «черный вереск» из личных запасов. - В смысле, я правда знал, потому и не поленился выбраться в ваш не ближний свет.
- Сапоги сними, - ледяным тоном потребовала Тайанне.
- Я без, - Чумп откинулся в кресле и демонстративно задрал голые пятки. Хастред завистливо вздохнул — попытайся он так сложиться в уголок, свело бы спину, да и равновесие бы не удержал.
- Он без, - машинально перевел Хастред для жены, зная ее отвратительное эльфийское обыкновение игнорировать неприятных ей личностей. Хотя, собственно, какие у нее могли быть причины не любить Чумпа? Они поначалу прекрасно ладили, и на свадьбу Чумп им подарил великолепный сервиз, сопроводив его только странной просьбой при дорогих гостях не выставлять, и когда в последний раз заворачивал — во время их памятной зимовки в Инландии — был с ней предупредительно вежлив и ничего не спер, а для него это тоже результат. Ну, кроме как самого Хастреда выкликнул во двор покурить, и вернулся тот только через пару недель. Но все ведь хорошо кончилось.
- Я тебе, дубина.
- Ну вот уже и дубина, - пробурчал Хастред, тоскливо косясь вниз. Да, сапоги снять не успел — пока вешал в сенях эльфийкину шубу, она уже успела шмыгнуть в гостиную и сделать открытие. - Я-то чего сделал?
- А ты думаешь, он ко мне притащился?
- А почему нет? Он общий друг.
Чумп как раз опять присосался к кружке, при таком аргументе пиво полезло ему не в то горло, и он поначалу пучил глаза и пытался удержать отхлебнутое за надуваемыми щеками, потом пораженно выпустил обратно в кружку, подумал и пожал плечами. В принципе да, при его классической гоблинской ксенофобии, которая не порок, а неотъемлемый элемент национальной самобытности, признание эльфийки за своего парня вполне могло бы сойти за дружбу.
- Каждый раз, как этот общий друг всплывает на горизонте, вы с ним куда-то пропадаете и потом ты возвращаешься измочаленный, оборванный и пьяный, - Тайанне на секунду поколебалась, прежде чем дать контрольный выстрел. - И с такими, знаешь ли, фантазиями, что я всерьез задумываюсь, а чем вы там... и с кем вы там этим...
Хастред метнул стремительный взгляд на Чумпа. Чумп молча пучил глаза, мол ты что, я могила.
- Ну что пьяный, это конечно, - сдавленно признал Хастред, на всякий случай удерживая опасного свидетеля под прицелом тысячи биноклей на оси. - Это у нас такая народная традиция, ты ведь знаешь.
Чумп мелко закивал в знак поддержки, не переставая глотать пиво.
- И между прочим, пьяный уже потом, после того, как измочалят и оборвут, потому что это издержки всех чумповых мероприятий, так сказать для заслуженного расслабления. А вот подписываюсь я на эти его вылазки в основном потому, что нашему семейному бюджету нужна подпитка, и ты ж прекрасно знаешь, что какая там ни суть дела, а пустым я никогда еще не возвращался.
Тайанне нахмурилась, предоставив неумолимой правде побороться с извечной бабьей стервозностью.
- А меня с собой так ни разу и не позвали!
- Это потому что ты, когда по кустам штаны рвешь, слишком громко ругаешься, - буркнул Хастред. - И подтянуться не можешь, если лезть через стену. А когда на тебя выскакивает из-за угла мумия с вытянутыми...
Тут он осекся, потому что с ресниц Тайанне потихоньку начали соскальзывать мелкие, но отчетливо жаркие искорки. Да, пример с мумией оказался так себе — хоть поднять топор эльфийке и не светило, но к подобным стычкам она всегда была приспособлена ничуть не хуже любого гоблина. Вообще-то именно он тогда столь резво от мумии шарахнулся, что на шесть пролетов скатился по лестнице, а Тайанне по незванной гостье так шандарахнула чем-то своим пламенным, что выжгла половину пирамиды, где дело происходило.
Таким окольным путем нарисовалась еще одна причина, почему Чумп ее не берет в компанию — он всегда предпочитал действовать в потемках.
- И вообще он тебя как настоящий мужчина отгораживает от этих неприятностей, - Чумп, воспользовавшись заминкой, допил пиво и дал выход гоблинской деструктивности, прежде чем Хастред успел в него чем-нибудь тяжелым бросить. - Так и говорит — незачем ей, дуре, не поймет и не оценит.
- Пойду сапоги правда сниму, - пискнул Хастред и нырнул в сени, не дожидаясь, пока искры посыплются и с ослиных ушей супруги.
Сапоги предательски соскользнули как по маслу, но опытный гоблин не воспринял этой подначки вселенной и еще порасправлял на вешалках шубу Тайанне, собственный подбитый уличный кафтан, шапки, накидки и палантины. Визит Чумпа всегда был неожиданностью, в отличие от церемонных эльфийских родственников жены он не рассылал загодя депеши о своих намерениях, но как правило приходился кстати. А может, просто это «кстати» было на дворе всегда, ибо даже грамотному гоблину под бабским каблуком по определению неуютно.
Никаких чужих сапог и верхней одежды на виду в прихожей не было, так что Хастред призадумался, поискал вокруг и, заглянув в чуланчик с метлами, именно в нем нашел следы вторжения. Пара поношенных ботфорт, из голенищ которых высовывались оголовки ножевых рукоятей, плотный плащ со следами споротого со спины герба и широкий кожаный пояс, к задней части которого оказались приторочены ножны двух боевых кинжалов — изогнутого кхукри и длинномерной даги, какие гоняли в приснопамятной Кранции в пару к рапире. Тайанне невдомек, а снять в доме оружие — это признак высокого доверия. Осталось приучить Чумпа к тому, что входить в запертые дома невежливо... но у него ж шаблон порвется от таких известий.
Книжник прикрыл чулан и, набрав в грудь воздуха, вернулся в гостиную, готовясь наполучать сразу с обеих сторон.
Тайанне отступила от Чумпа за стол, оперлась о столешницу руками и всячески пыталась создать видимость нависания, но резервов для этого у нее был минимум. Чумп косился в опустевшую кружку и, видимо, раздумывал, не сходить ли за добавкой, поскольку от хозяйки явно не дождешься.
- Вообще-то мы могли бы побеседовать в моем офисе, - осторожно предложил Хастред.
- Не могли бы, - отрезала Тайанне. - Пусть тут излагает. У меня выборы через месяц, ты мне нужен будешь плакаты развешивать. Могу и этого трудоустроить, если пообещает не тибрить у почтенных горожан имущество.
- Искушение велико, - вздохнул Чумп. - А что такое офис?
- Ты там уже был, - Хастред обличительно потыкал в кружку. - Это где пиво.
- Пиво было в конюшне, к моему удивлению. И к счастью моему, пиво там было вместо лошадей, - Чумп призадумался. - К вашему счастью тоже, вы б не пережили, если б я там коня нашел и на нем сюда въехал.
- Вот там и офис мой. Вывеску видел? Бюро полезных услуг. Конюшня все равно при доме была и простаивала, а так не приходится в городе контору арендовать.
Чумп укоризненно уставился на эльфийку.
- Допекла мужика? Бюро полезных услуг открыл, это ж надо!
Тайанне злобно фыркнула, а Хастред насупился.
- Чем тебе бюро полезных услуг не хорошо?
- Знаю две полезных услуги, в миру пользующиеся спросом, - Чумп демонстративно поднял два пальца. - Срать под дверь недоброжелателю, что в твоем возрасте уже несолидно, и подкарауливать того, кто в отсутствие хозяина к нему под дверь пристраивается. Для всего остального есть постоянные работники.
Эльфийка аристократично скривилась, но не удержалась от победного взгляда на мужа. Она тоже с самого начала не просекла сути предприятия. Сама она, беззастенчиво пользуясь громкой фамилией и некими знакомствами в высших кругах, быстро проникла в городской совет и в нем заседала еженедельно, а прочее свое время делила между хождением по мероприятиям и курированием местных магических учреждений. Хастред же талантов управленца за собой не знал и знать не хотел, так что открыл пресловутое бюро. Звезд с неба не хватал, но занят временами был — то кота с дерева снять, то плетень установить, то съездить в лес за особыми травами, а однажды даже ловил с местной стражей маньяка, который повадился вторгаться по ночам в овощные лавки и там надругаться над дынями. Зарабатывать на этом удавалось с трудом, даже концы с концами не всегда стянуть удавалось, зато и стыдиться себя не приходилось — а это всегда было венцом хастредовых книжнорожденных амбиций.
- Каждый все понимает в меру испорченности, - заметил Хастред важно. - Кваску?
- Нет, спасибо, - отказался Чумп не моргнув глазом. - У меня от одного взгляда на эту бутылку колики начинаются. Так вот, что касается офиса... для начала у меня есть вопросик к вам обоим, не знаю уж кто ответит лучше. Консультация на тему магии мне требуется.
- Восемь форинтов в час, - ядовито проинформировала Тайанне. - И приходи в МОЙ офис, это на Главной площади, здание городского Совета.
- Здание городского Совета, - повторил Чумп покладисто и подмигнул Хастреду. - Запоминай адрес. Почем стоит у тебя полезная услуга первого вида?
- Ладно, ладно, - эльфийка махнула лапкой. - Не тащиться же туда прямо сейчас, а до завтра тебя потомишь — утром весь город без кружев останется. Давай здесь и сейчас. Но восемь форинтов...
Чумп извлек из кармана золотой цехин, демонстративно уложил его на столешницу и щелчком отправил в сторону стяжательницы.
Хастред перехватил скользящую по гладкому дереву монетку, прижав ее пальцем, и запустил в обратном направлении.
- С Чумпом у тебя могут быть отношения или дружеские, или деловые, - пояснил он жене. - Искренне рекомендую дружеские, потому что тогда он не будет у тебя ничего красть.
- Кроме пива, - уточнил Чумп скромно, поймав монету под обод кружки.
- Пиво несчитово. Пиво общее.
- Да что у меня красть-то, - вздохнула Тайанне лицемерно.
- Примерно шестьсот монет золотом и куча всяких поделок из платины, - невинно отрапортовал Чумп. - Насчет вкуса я деликатно промолчу, а вот сапфиры в подвеске выглядят подозрительно. И наверное посох денег стоит, но тут зуба не дам, магический шмот таскать себе дороже.
- Шестьсот золотых? - ошарашенно уточнил Хастред, который за свои-то полезные услуги редко получал больше серебряного форинта.
С ушей Тайанне посыпались искорки, а из раздувшихся ноздрей потянулся дымок.
- Ты с утра тут что ли шарился, все тайники повскрывал?
- Да какое там, - Чумп успокаивающе замахал ладонями. - Вы просто беспечные как овечки на выпасе, ни шиша прятать не умеете. С закрытыми глазами не промахнешься.
- А где тогда этот, - Тайанне кивком обозначила Хастреда, - Свои похабные гравюры прячет?
Хастред мучительно вздохнул. Похабные гравюры он содержал в библиотеке, сочтя за разумное прятать подобное среди подобного, так что понатыкал их на полку с полным собранием сочинений прародителей эльфийской социологии — большую похабель трудно было придумать даже приложив фантазию. У них там сперва было про то, что нужно сделать всех в мире эльфийскими прислужниками и назвать это рабством, а потом — что следует перестать это рабством называть, потому что рабство это плохо; а вот суть вещей при смене вывески поменять никто не предложил и даже не подумал. Пара картинок с голыми нимфами эту полку только облагородила.
- Я скажу, - предложил Чумп дружелюбно. - Все что хочешь скажу. Только и ему тогда скажу где что ТЫ прячешь, включая... все. Стоит оно того?
- Это какое все? - насторожился Хастред.
- А ты все по нимфам тащишься, да? - тактично осадил его Чумп, и настала минута молчания, сопения, краснения и бегания глазками.
- Но шестьсот золотых! - проныл Хастред наконец.
- Работай и у тебя будут, - отрезала Тайанне.
- Да работаю я всю жизнь побольше тебя!
- А попробуй работать не себе в убыток. За бешеным котом ты лазил за два медяка, а он тебе рубашку порвал на все шесть!
- У той бабульки только и было что два медяка и конфета.
- И то конфету ты не взял!
- Считай, вложил ее в маркетинг!
Хастред вообще-то под шумок и оба медяка бабке вернул, потому что кот, как он понял, по деревьям лазал сголодухи — пытался птицу изловить, а потом еще иногда захаживал ей дров поколоть, но признаваться в этом в обществе огнедышащей акулы капитализма ему не хотелось. Тайанне и так уже истрепала ему все нервы, прохаживаясь насчет безалаберности и добросердечности, которые через призму эльфийского восприятия выглядели как вопиющая слабость и экономическая нежизнеспособность.
Чумп деликатно покхекал в кулак.
- Может, вы мне уже поможете, да я и пойду потихоньку?
- Да, - с облегчением вызвался Хастред.
- Поехали, - в кои-то веки поддержала его Тайанне. - Что там у тебя?
- Дано, - Чумп отставил кружку и принялся жестикулировать, достраивая картинку. - Постамент в виде небольшой колонны, высотой мне по грудь. На нем — штука... ну, то что мне надо. Постамент стоит на круглом основании, может, в мой рост диаметром, может чуть больше. На основании письмена, язык мне неизвестен, зарисовать не смог — темно было, видел их с пятого на десятое. Дотянуться до искомого нет возможности, потому что рука во что-то прозрачное упирается. Ни медленно, ни быстро, пробовал нож бросить и сбить с постамента — нож швырнул со всей дури, так отлетел он едва ли не вдвое сильнее.
- Прозрачное пружинистое? - уточнила эльфийка.
- Так точно. Сперва вроде подается, но чем глубже тем хуже, и вскоре вовсе перестает.
- Силовое поле, старинная техника. Сейчас его даже на начальном обучении подают в комплекте с иллюзорной шторкой, непрозрачное. Обслуживающие маги вокруг?
- Не-не, никого. Наглухо заброшенное место, сотни лет никого не было, топор затупил, пока через корни в этот схрон прорубился.
- Значит, архивное, - Тайанне пожала плечами. - Странно, конечно, за сотни-то лет любое статичное без обновления отказывает. Одна пыль чего стоит.
- Пыль? - озадачился Чумп.
- Пыль там была?
- Ну... вот тут не догадался замерить, звиняйте. Наверное была, куда без пыли-то.
- Если пыль есть, она оседает на всех материальных поверхностях. А поскольку суть силового поля — создание квазиматериальной, ощутимой поверхности, то и на нем она тоже оседает. А любая пылинка — это ничтожное, но давление. А заклинание длится ровно столько, на сколько ему хватает подпитки. Концентрации мага, если его поддерживает живой маг, или источника силы, если оно пассивное. Основной источник энергии для пассивных заклинаний — резервуар с кровью или так называемый камень души. И то и другое отнюдь небесконечно. Помаленьку нагруженное даже одной только пылью силовое поле выбирает весь запас своего питания, - Тайанне развела руками. - И все, отключается. Почему этого не вышло в твоем случае, я не знаю. Информации недостаточно. Может быть, кто-нибудь все же обновлял за эти столетия источник силы?
Чумп в задумчивости поскреб подбородок.
- Не похоже. Ну как есть место заброшенное, на картах нет, никаких местных легенд о нем не слыхал... да и вообще не то место, о которым легенды ходят — просто развалины старого горного капища в пещере.
- Не дварфийское часом? - уточнил Хастред.
- Нет, это между Гавропой и Уссурой, там вроде дварфы не селились.
- А эпоха какая?
- Сложно сказать. После Первых и после кобольдов, вероятно ранние Новые.
- Среди Новых серьезных магов, которые могли бы такое на века поставить, я и сейчас-то не знаю, - Тайанне пренебрежительно покривилась. - Были, конечно, среди них самородки и в ту пору, но то, что ты описываешь, выглядит не как проявление безбрежного таланта.
- Соглашусь, - кивнул Хастред. - Выглядит как-то... утилитарно. А вот диск, который основание и с буквами — он не нефритовый?
Чумп закатил глаза, пытаясь вспомнить.
- Вполне возможно. Нефрит, жадеит, что-то такое. Обод выступал чуток, я по нему постукал обухом — не колется.
- И конструкция поля в целом конусовидная?
- Точно! Так и знал, что где-нибудь в недрах твоей башки найдется что-то похожее.
- Это не похожее, - снисходительно осадила Тайанне. - Это обычная геометрия магии. Форма должна быть закрытая, так что если основание круглое, это будет либо полусфера, либо конус.
- А просто столб быть не может?
- Не может. Столб — это с точки зрения излучения луч, у него нет конца, в котором все точки сходятся, так что это форма открытая. А открытая форма означает, что все питание будет выжрано в бесплотных попытках ее замкнуть. Потому и боевые волшебники обычно кидаются сгустками пламени, а не испепеляют струями — выносливости не напасешься.
- Очень по-эльфийски, - похвалил Чумп. - Информативно, разочаровывающе и не по делу. Я собственно чего спросить-то хотел, заместо того чтобы слушать тут ваши лекции на отвлеченные темы — как, Стремгод побери, через эту штуку пробиться?
- Пронзание магии или развеивание всегда работают. - Тайанне призадумалась. - Нет, не всегда. Ну то есть у меня срабатывали всегда, потому что мне никогда еще не приходилось пробивать магию волшебника выше уровнем. Там могут быть варианты.
- За тебя бесконечно рад, а меня научишь?
Эльфийка залилась обидным хихиканьем.
- Все с тобой понятно, - вздохнул Чумп. - Давайте как-то попроще, от сохи.
- Так она же все уже сказала, - снизошел Хастред. - Есть преобразователь, в твоем случае это круглое основание с письменами, определяющее структуру и фокусные точки заклинания. Есть где-то в контактной близости источник питания. Нужно либо найти его и отключить, либо попортить преобразователь, расколов плиту с инскрипцией, либо же, если тонкие технические работы тебе противопоказаны, просто взять дубину и дубасить поле.
Тайанне кивнула, подтверждая логику.
- На пыль надейся, а сам не плошай. Каждое давление на поле — это минус малая толика заряда. В конечном счете он иссякнет и поле отключится, без вариантов.
- О как, - Чумп ощутимо просветлел лицом. - Это мы можем, это нам по плечу. А не бывает так, чтоб какая падлюка присобачила неиссякаемый источник?
- Не бывает, - заверила эльфийка. - Папаша мой на старости лет собирался вписаться в анналы магии, диссертацию писал по теме perpetuum magica, запитывал маяк с волшебным светочем от ветра. Как все ни предусматривал, а ветер не взнуздать, пару раз у него там перегорали какие-то контуры, а однажды, когда с моря очень уж сильно дуть начало, само свечение от перенапряжения превратилось в черную дыру, всем Конклавом затыкали.
- На условно бескрайних силах построены заклинания Полного Истребления, - добавил Хастред. - Собственно, примерно так они и работают — там специально нет этих самых защитных контуров, они сразу вжух, шарах, и континент вдребезги. Так что не волнуйся, никаких шансов, что тебе вдруг попадется бесконечный источник силы. Скорее уж просто в пещере пыли было недостаточно.
- Впервые слышу, чтобы после «континент вдребезги» призывали не волноваться, - проворчал Чумп и недовольно заглянул в пустую кружку. - Что ж, доверюсь профессионалам. Кто бы мог подумать, что магию можно пересилить дубиной.
- Любой бы мог, кто имеет хоть малейшее представление о магии, - удостоверила Тайанне ядовито. - Она, магия, мало чем отличается от всего прочего, косного — только что глазом ее видно не всегда. И огненную стрелу обычный щит останавливает, и волшебная броня едва ли выдержит троллиную палицу. Единственное преимущество, которое маг имеет перед не-магом — на известном уровне развития все, что ему нужно для любой ситуации, он может содержать в собственной голове и сумке с материальными компонентами, а не таскать за собой обозы со всякой всячиной. Что ж мне все время дикари какие попадаются, темные, необразованные, суеверные?
- Ты б видела, какие попадаются мне, - Чумп показательно осклабил зубы и потряс головой, знаменуя, что ему попадаются вовсе худшие. - Кстати, о попадающихся, вам привет от анарала. Вот совсем недавно с ним виделся.
- Все соседей строит?
- Не совсем. Я его тут пригласил прогуляться... Ну, вот это самое мое капище — оно как назло оказалось в самой зоне боевых действий, там заруба между Уссурой и Боковиной идет, я решил один туда не соваться и взять с собой надежного и авторитетного... вы б видели, как от него встречные разбегаются!
- Мы видели, - мрачно напомнил Хастред.
- Вряд ли он с тех пор стал симпатичнее, - добавила Тайанне.
- Да, не стал. А когда мы прибыли и я полез в тамошние горы... холмы они, вообще-то, скорее по своей сути, ну да не в том суть... он там пошатался среди воинских лагерей да и записался к ним добровольцем, кинув меня на произвол судьбы.
- Совсем дурной, - опечалилась эльфийка.
- А ты на что рассчитывал? - ухмыльнулся Хастред. - Привел козла к капусте и теперь удивляешься, что он с тобой не полез тайны магии постигать? Генерал любит это дело, да и оно его уважает. А на какой стороне-то хоть?
Чумп пожал плечами и развел ладошки.
- Шоб я их различал. Они, дабы вы понимали, один в один. Не как, типа, «все гномы на одну бороду», это шовинизм — гномов всегда можно различать хоть бы и по пуговицам. А тут они одинаковые, потому что они и ЕСТЬ одинаковые — большая часть, ну кто постарше, все родились в Империи, а потом она крякнулась и теперь одни зовутся уссурийцами, другие боковинцами. Различить их вблизи можно, ежели палочкой потыкать — боковинец, буде потревожен, крикнет на всякий случай «Хвала Боковине!», уссуриец же - «Пошел нахрен, спать мешаешь!».
- Я за уссурийцев, - определился Хастред немедленно. - Я их немножко повидал, очень славные люди, пельмени у них вкусные, а дуподрюков гоняют дрекольем, как в старые добрые. Тем более я слыхал, что боковинцы вздымают штандарты некромансеров, а это такое тьфу, что ничем не заполируешь.
Тайанне потянулась и отвесила ему подзатыльник.
- Сколько раз просила кабацкую бормотню не распространять! Как они могут быть некромантами, когда у них дож — гном?!
- А че не так с дожем-гномом? - набычился книжник. - Гном по определению такое, что куда там среднему некроманту. Ежели в их историю заглянуть, так они и есть самые что ни на есть нетерпимцы к иным воздух коптящим, а что не они ту Мировую Войну затеяли, так это просто потому, что уйчландцы успели первыми. И уж конечно первыми под ноготь решили брать именно гномов, как ближайших конкурентов!
- Если б какие-то из них были некроманты, я б пожалуй различил, - задумчиво вставил свои пять грошей Чумп. - Ну, знаете, черные клобуки, зловоние разлагающейся плоти, толпы танцующих скелетов. Может, если дальше за линию фронта сходить... но мне недосуг было, повторюсь, я-то делом занят — а вот конкретно которые друг друга мечить и копьить ходят что ни день, те вот совсем один в один, русые бороды, шлемы того же фасона, щиты вот эти, которые с острым низом, в землю втыкать. Они себе тряпицы вяжут на разные руки, ноги, шлемы опять же, чтоб отличать в запарке своих от врагов. Вот эти, на которых стороне мы случились, они когда после стычки раненых забирали, то не разбираясь их перевязывали, свой там, чужой ли — какая разница, живая ж душа. Вот анарал посмотрел, тут потыркался, там тент натянуть помог, здесь салажонку подсказал как меч выправить, а потом глядь — он уже с каким-то лысым троллем по рукам бьет. Стоило из виду упустить, вписался в какой-то, итить его, Вольный Корпус по прозванию Капелла. Ну и дальше уже я один по своим холмам ползал, безо всякого прикрытия.
- Тяжкий твой удел, - посочувствовал Хастред.
- Я тебе повздыхаю, - посулила Тайанне, настороженно в его адрес хмурясь. - Тебя только пусти, тоже найдешь себе какой ни на есть вольный корпус белошвеек или там пивную кавалерийскую бригаду.
- С пивной бригадой вряд ли, а вот белошвейки, вовлеченные в снабжение... - Чумп осекся и даже прихлопнул рот ладонью. - Нет, нет, я ничего.
- А искал-то ты чего в таком захолустье? - полюбопытствовал Хастред запоздало.
- Штуку одну, - Чумп завалил голову на бок, словно что-то для себя решая. Скользнул взглядом по Хастреду, по Тайанне, решился — сунул руку за пазуху и вытащил увесистый мешочек. Запустил в него руку, пошарил и вытащил. - Помнишь?
Хастред прищурился на толстую резную пластину — не то из тусклого металла, не то из отшлифованного камня. Тайанне тоже присмотрелась — больше к письменам.
- Это кобольдинг?
- Это, по всей видимости, он, - согласился Чумп. - В этом сходятся многие эксперты, я даже Вово спрашивал. Показывать отцу он отказался, сказал что к таким штукам Глубинные относятся с большим пиететом... пие-тетом... Да, Вово выучил вот такое слово, не знаю от кого, и вообще повзрослел пацанчик... В общем папаша и отобрать может, под предлогом конфискации. Мне одному кажется, что наш дурилка тоже пока суть да дело университет какой-то окончил? Но сам он читать на кобольдинге не умеет... или придуривается, с него станется, но в целом подтвердил, что такие штуки выпускаются штучно кобольдскими мастерами, каждая из них уникальна, подходит только для одной цели и по ерунде такие не разбазаривают.
Хастред смотрел на пластину не отрываясь, чувствуя, как где-то на задворках памяти дергатся давно забытая, наглухо заваленная дверь. Определенно он знал, что это такое, видел раньше, и было это что-то немаловажное, но что и где...
- Вот те на, как стишки похабные заучивать, так у него память есть, - огорчился Чумп. - Или ты его не видел толком? Там быстро все происходило, а ты к тому же все в драку влезть порывался.
И тут Хастред вспомнил.
- Ключ Старика?
- Ага, - ущельник торжественно потряс пластиной. - Ну, не тот самый ключ Старика, тот-то уже давно использован, но...
Он бросил пластину на стол, а потом театральным жестом перевернул и высыпал поверх нее содержимое мешочка — еще шесть очень похожих на нее пластин.
- Вуаля. Здесь семь, и восьмая вон в том самом силовом поле залипла.
Хастред тяжело оперся кулаками на стол. Надо же, забыл! Тогда казалось, что такое забыть невозможно, но год за годом, и то, что некогда казалось очень важным, полностью скрылось под завалами новых впечатлений и воспоминаний.
- Схожу за пивом, - буркнул он осипшим голосом и, развернувшись, вперевалку поволокся к двери.
- Только по чуть-чуть! - тявкнула ему в спину Тайанне, но книжник только головой мотнул, словно отгоняя надоедливую мошку. - Ого, как его прошибло-то. Ну, расскажешь, что за такой Старик?
Чумп недоуменно моргнул.
- А он тебе не рассказывал?
- Видимо, нет, раз я спрашиваю. Я вообще не сторонница этих всех романтичных историй из бурной юности про всяких стариков и старух, но раз уж тут кобольдинг... кстати, кажется, я видела такую пластинку в частной коллекции у одного волшебника в Уйчланде. У них там немало всякого забавного было, чего их деды-некроманты награбили по Гавропе.
- Это вторая слева, если не путаю, - любезно подсказал Чумп. - Но если видела где-то еще, лучше вспомни. Это может существенно облегчить мне поиски.
- Нет, видела только одну, - Тайанне выбрала указанную Чумпом пластину и к ней внимательно присмотрелась. - Да, точно, это она, вот закорючки памятные. Надеюсь, херр Хепплер не сильно пострадал при изъятии? Милейший старикашка, а уж как талантливо притворялся, что стыдится деда, служившего при Некрофюрере в магическом подразделении Нененебре!
- Как можно, - Чумп небрежно обмахнулся пустым мешочком. - Еще мне не хватало магов резать. Я вообще предпочитаю работать без шума и пыли, но их зачастую поднимают верные сподвижники. Вот когда добывали тот, что на пилу смахивает, отметелили целого демона.
- Ты от темы не отклоняйся. Ключ Старика?
Чумп призадумался.
- С чего бы начать, чтоб было понятно... Тебе наверно невдомек, а я вот сирота.
- Няняняняняня, - передразнила его эльфийка безжалостно. - Папу спер, маму спер? Ты давай без слезливых историй.
Ущельник раздраженно отдулся.
- А ты сильно неприятная собеседница, знаешь?
- Только трусливый еще не подметил.
- Ну, чтоб без слезливых. Росли мы с Хастредом здесь же, в Копошилке, с минимумом присмотра, сами о себе заботились, как могли, а могли надо признать не очень, хотя изо всех сил старались. Ему тогда было лет четырнадцать, и он уже был больше меня. И вот однажды мы напоролись на человечка, который себе искал команду для лазания по гробницам. Он-то хотел тролля, потому что тролли, как ты знаешь, почти неубиваемы, а если пробираться через старинные ловушки, это качество очень полезное. Но тролли товар редкий, в тот раз на рынке труда не было такого предложения... и тогда он на нас обратил внимание. Мы, гоблины, тоже прочные, хотя и не близко к троллям, но у нас есть дополнительное ценное качество — мы к магии имеем природное сопротивление. А Старик как раз интересовался такими гробницами, где можно попасть на ловушки магические. Вот кстати как ты описала механизм работы, так я теперь наконец понял, что за камушки он по пути вытаскивал из разных устройств, которые по счастью были большей частью нерабочие. Это ж как дрова прогоревшие, верно?
Тайанне раздраженно двинула плечиками.
- Да мне-то почем знать. Может и так, камни душ Первые охотно использовали вместо питания. Правда, в наше время ценность их сомнительна, перезаряжать их, по-моему, так и не научились.
- Ну вот, сговорились за фантастическую сумму форинт в день на обоих, и поехали с ним. У него были две подводы, своя старая команда, довольно потрепанная, но тебе конечно и это тоже неинтересно. Сговаривались мы изначально на одну намеченную им гробницу и примерно месяц времени, но втянулись и задержались на добрых шесть, не то семь лет. За это время объездили половину континента. Страны, люди — все мелькало, а мы учились тонкостям профессии. Грамоте, во-первых, я-то сперва думал, что это блажь для толстых, но быстро смекнул, что умение различать символы жизнь чрезвычайно облегчает. Был в отряде холмарь, в прошлой мирской жизни инженер, он меня учил устройству замков и построек, ориентированию в подземельях. Хастреду тонкие механизмы не давались, чтоб прятаться он крупноват, так что учился своему — картографии, языкознанию, ну и как только повидали первого драугра, у обоих проснулся интерес к боевым навыкам. Старик сам был не про это, но был один малый, мастер меча, вот он кстати пришелся.
- То-то же мой охламон мечом так и не умеет, всюду с топором таскается, позорит меня в приличном неварварском обществе.
Чумп злорадно ухмыльнулся.
- Да ты, я погляжу, за столько лет о нем даже самого очевидного узнать не удосужилась. Умеет он мечом — может, не как Кижинга, но вполне себе убедительно. Просто меч — он хорош против противника с мечом же, а там, где мы опыта набирались, от топора пользы было куда больше — им и дверь прорубить, им и башку отхряпать немертвому, которого иначе не угомонить, а что фехтовать топором посложнее, так там не с кем. Топор столько раз ему жизнь спасал, что как не прикипеть-то.
Со стуком двери вернулся Хастред, волоча принятый на грудь пивной бочонок. Ввиду погруженности в воспоминания он не удосужился обуться, покидая дом, так что прошлепал до офиса-конюшни и обратно по снегу босиком, а теперь оставлял за собой мокрые следы и ничуть по этому поводу не волновался. Тайанне начала было закипать от такого небрежения опрятностью, но почему-то стушевалась и только бровью шевельнула, испаряя нанесенную воду. В гостиной ощутимо потеплело.
- Жена с подогревом — это, я считаю, неплохое приобретение, - одобрил Чумп и нетерпеливо потряс пустой кружкой. - Зимой небось в сортир без пилы ходить можно. Так вот, я тут про Старика рассказывал.
- Хороший был дядька, - признал Хастред. - Как же меня забыть-то угораздило? Хотя это ладно, то по башке получишь, то напрямую в мозг тебе вкручивают, - он покосился в сторону эльфийки. - Вопрос более интересный — как ты этих ключей насобирал?
- И от чего они вообще, - дополнила Тайанне. - Вот вы гоблины, начинает про ключ, а выходит все равно про топоры и этих... драугров.
Чумп подставил кружку под крантик бочонка, запустил тонкую темную струйку и под ее тихий шелест вернулся к своему рассказу.
- К нашим баранам. Так получилось, что со Стариком нам понравилось, и после первой гробницы мы расставаться не стали, а ездили с ним дальше. Он, было совершенно понятно, что-то искал, а что... ну не то чтобы скрывал, просто нам как бы и не интересно особо было, вот как тебе про топоры.
- Мне вообще-то было интересно, - возразил Хастред, отступил в сторонку и вернулся с собственной кружкой. - Я выспрашивал, пока ты там свои штифты двигать учился. Искал он вход в Бездну, а это такая... да боги ее знают, какая она эта. Суть в том, что откуда-то в мире же берется та магия, верно? Вот она берется из Бездны. Так, по крайней мере, Старик считал, а на моей памяти он редко ошибался.
Тайанне тихонько присвистнула.
- Слово ваше «Бездна» варварское. То, что ты описываешь, у нас называется Chasm, что скорее Разлом. И не сказать чтоб магия прямо оттуда бралась... но в общем, если упрощать для долбоящеров, которые спорят на фофаны, то да, Разлом есть узловая точка нашего плана, где определяется, как работает магия в Дримланде. Где он, никто действительно не знает, и это я бы сказала очень, очень замечательно, потому что если вас, немытых и полуграмотных к этой точке подпустить, вы в нее непременно нагадите, наплюете, пиво свое сольете и кого-нибудь наиболее бестолкового в нее уроните. Что после этого с магией, а стало быть и со всем миром станется, мне даже загадывать боязно. Этот ваш Старик, надеюсь, был хотя бы Архимагом и отдавал себе отчет в своих намерениях?
Гоблины озадаченно переглянулись.
- Ну, он умел магичить, - неуверенно припомнил Чумп.
- Тревожный контур, свет, - уточнил Хастред. - Еще котелок с огня снимал призрачной рукой, не обжигаясь — гораздо продуктивнее использовал скромные свои способности, чем иной практикующий визард.
Тайанне презрительно задрала бровь.
- А что-нибудь хотя бы со второго курса?
- Это нет, не видели. Его сила была не в умениях, а в знаниях и организационных способностях, - прояснил книжник сконфуженно. - То есть, Архимагом он надо думать не был никогда, а то б нам не приходилось то и дело драпать так, что подошвы дымились.
- И зачем тогда он полез к Разлому? Он-то не гоблин, чтоб лезть на неприступную гору только чтобы с нее струю пустить на тех кто внизу?
- Я не спрашивал, - признался Чумп и блаженно уткнулся в полную кружку. - Старик считал, что надо, а я ему доверял. Я страсть какой доверчивый.
- Старик многие годы был архивариусом в Южной Нейтральной Зоне, - сообщил Хастред. - Изучал исторические документы, сложил даже собственную формулу, которая описывает мироздание. Очень какую-то серьезную формулу, он мне ее показать пытался, но там записей было на три сундука и по большей части в символах, которых я и по сию пору не знаю. Но он уверял, что формула безупречна, не без подачи богов подтверждена. Правда, какие там боги ему попадались, я не уточнял, сам-то в ту пору считал, что они воистину всеведущи и непогрешимы, а потом понеслось — то Лего, то этот, ну вы помните, фляжкой стукнутый...
Он перевел дух и стер рукавом с физиономии пивные усы вместе с досадливой гримасой.
- Так вот, гонял он по этой своей формуле мир так и эдак и видел, что что-то в нем идет не как положено.
- В мире идет, не в формуле? - невинно уточнила Тайанне, прямо изогнувшись как кобра для смертельного ядовитого укуса.
- Как говорит Чумп, Старик так сказал, а я ему верю. Сейчас-то, повзрослев и поимев некоторый опыт, я понимаю, что если у тебя есть на что-то формула или хотя бы план, то надо иметь запасной, потому что главный никогда не сработает. Но с другой-то стороны это же можно воспринять и как подтверждение той теории! Планы ДОЛЖНЫ срабатывать, а если не срабатывает буквально каждый первый, значит есть в жизни какая-то переменная, которую лучшие умы...
- Лучшие умы! - возвеселилась эльфийка истерично. - Ваши, что ли?
- А ты зря визжишь, - осадил ее Чумп. - Гоблинские умы может не складывают таких заклинаний, что континенты рвут в клочья, но для специфических задач в духе насралинга они как есть лучшие. Но даже и тут порою осечки случаются.
- Осечки у вас случаются потому, что лучшие ваши умы, приступая к оному... как ты сказал?... насралингу?... через раз штаны спустить забывают.
- Ну ладно, а у ваших лучших умов какое оправдание?
- А у наших все вроде идет по плану и отлично спорится.
- Да что ты? А что ваш Доминус на корабль взойти не может, не спотыкнувшись на трапе словно в дупель угвазданный, это так и планировалось, чтоб не только дело было сделано, но и народ душою возвеселился?
- Да где ты, оборван, видал нашего эльфийского Доминуса?!
- Вооооот этот штюк, - Чумп потыкал пальцем в один из рассыпаных по столу ключей. - Его аж в Брулазию отвезли. Как же я намучился за ним гоняясь, и сколько всего видел, чего бы предпочел не видеть!
Хастред от возмущения поперхнулся так, что распылил пивной фонтан прямо на Чумпа.
- Ты, козлище, без меня в Брулазию мотался?!
- Ты-то куда лезешь! - рявкнула на него неуклонно багровеющая эльфийка. - Ты, козлище, в Брулазию мотался БЕЗ МЕНЯ?!
- Эй, это мое мотательное козлище! - возмутился Хастред.
- А родина моя! Знаешь сколько я там не бывала уже!
- Можно подумать, кто-то тебе запрещает. Вон шестьсот золотых у тебя как выясняется есть, можешь не то что билет на корабль — собственную яхту справить, не летучую, так хотя бы морскую.
- На шестьсот не справить, - удостоверил Чумп меланхолично. - Яхты нынче дороги. Но можно с Кижингой сторговаться, я собственно с ним и добирался, дорогу он знает, а теперь у него и лоцман местный в команде есть.
- Сплошное расстройство от вас, - пожаловалась Тайанне горько. - Мне самой туда с официальным визитом неловко, после всех дрязг и треволнений. Вот тихой сапой, в составе диверсионной группы... еще и приложить руку к хищению чего-нибудь в особо крупных размерах... Может, прав ваш Старик, что-то с миром не то творится, иначе как я ухитрилась настолько огоблиться?
Гоблины деликатно дали ей проныться, уделив внимание своим кружкам. Хастред пытался смотреть на Чумпа испепеляюще, потому что побывать в Брулазии всегда мечтал, хотя и не помнил чего ради, а сам-один на подъем был недостаточно легок. Но поскольку огнеопасность половым путем не передается, а Чумп к тому же был предупредительно облит пивом, от него даже дымок не поднялся.
А эльфийка, напереживавшись и отвздыхав, извлекла из серванта изящную бутылочку, перелила в стеклянный бокал сочно красную жидкость, источающую сильный аромат фиалок, уселась нога на ногу и осведомилась устало:
- Короче, предприниматели. Нашел этот ваш архивариус Разлом, я так понимаю?
- В конечном счете нашел, - признал Хастред.
- Сперва он нашел о нем некоторые упоминания в одной очень затерянной библиотеке, - скрупулезно поправил Чумп. - И там говорилось, что то ли из Бездны выбралось что-то, что зажрало всех Первых, то ли напротив всех Первых в Бездну засосало, в общем, так вышло, что их не стало, и это как-то связано было с Бездной. А наряду с Первыми в их эпохе жили же и кобольды, которые вроде как были умнее и изощреннее...
- Первые их обзывали рептилоидами, - подсказал Хастред. - Надо думать, это так они свое одобрение им выражали.
- В общем, в той книге было сказано, что кобольды совершили труд своей жизни, а это немало, ибо кобольды были весьма продуктивны во многих областях, подступ к Бездне перекрыли своими самыми мощными постройками и заперли на ключ, без которого ну никак не открыть замок. Наш холмарь-инженер похохатывал, типа нет такого замка, который я не вскрою, но Старик сомневался, и мы продолжили искать уже не только саму Бездну...
- Тут напротив притормозили, потому что на ее расположение указания были даны весьма четко, и она оказалась на довольно опасной территории, - Хастред тяжко вздохнул. - Не было смысла туда ломиться без уверенности, что удастся ее отпереть. А отпереть, он считал, надо, потому что по его рассчетам что-то такое попало в линзу... или в жернова... он все время разные метафоры использовал. Так что мы перестали искать Бездну и стали искать ключ.
- И нашли, - заключил Чумп, но вопреки ожидаемому триумфу довольно кисло. - Это нам дороговато обошлось, половина группы полегла, Старика ранили, насилу выбрались с этой хреновиной. Ну и нам бы конечно собраться с мыслями, перегруппироваться, усилить ряды, но Старик на ладан дышал, а без него конец предприятию — формулу эту его даже Хастред не мог себе уяснить, а уж вся картина целиком только в голове у Старика и была. Если б он не дотянул до Бездны, то и вскрывать ее было б незачем, разве что, как ты справедливо заметила, чтоб нагадить. Но мы были юны и восторжены, верили, что миру можем дать, а он от нас взять, вовсе что-нибудь хорошее... дурачьем были, ага. Ну и полезли нахрапом, а там вокруг племена друг другу глотки резали, иноземцев вовсе не жаловали...
Повисла пауза, перемежаемая звучным прихлебыванием.
- И ничего у вас не получилось, - подытожила Тайанне томным голосом. - Судя по тому, что никаких изменений в мире не случилось за последние несколько сотен лет.
- Ну, кое-что получилось, - ущельник с тоской кивнул на ключи. - Мы прошли через тех, кто был снаружи, пробились через тех, кто был внутри... потеряли остальной отряд, но Старика дотащили до зала с Печатью. Действительно, как ожидалось, многослойные раздвижные кобольдские люки. Вот только выяснилось, что замок не один, а тринадцать — как много позже мне сообщил Вово, которого впрочем тогда еще и на свете не было и он предупредить не мог, но все равно гаденыш — тринадцать это основное опорное число кобольдической науки, которая наполовину магия, наполовину инженерия. Ключ наш подошел только к одному замку, а когда Старик его повернул, замок ключ проглотил, сам ушел в глубину, а в люках что-то лязгнуло и видимо отперлось — там, в глубине. И все.
- Я и того не видел, - посетовал Хастред. - Я там на стреме стоял, то есть, как это на приличном, стражу нес на выходе из зала. Там такие водятся, в этом подземелье, что не хотелось бы с ними снова...
- Старик там и остался, - закончил историю Чумп, потупив потускневшие глаза в кружку. Темный эль отражал его хмурую физиономию и рассказ веселее не делал. - И последнее, что я ему пообещал...
- Не говори! - ойкнула Тайанне. - То есть я и так знаю что ты идиот, но даже не вздумай быть НАСТОЛЬКО идиотом!
- Ну да, - Чумп перекосил морду кривой ухмылкой. - Вы, эльфы, столько живете, что для вас несколько лет не срок, ты вон даже про собственного мужа ничего узнать не удосужилась. А мы друг к другу приноравливаемся, прикипаем. А предсмертные желания — это вообще отдельная песня.
Хастред переворошил и пересчитал ключи.
- Тут семь, восьмой в той пещере, девятый Старик сам провернул... Еще четыре?
- Три, - ущельник откинулся на спинку стула и очевидным усилием вернул на рожу сползший было безмятежный покерфейс. - Я признаться и сам забыл про это дело, но когда мы отвоевывали Хундертауэр, я нашел первый, или десятый, если хочешь, ключ в одной из гномьих заначек. Тут вспомнил и стыдно стало. Так что как освободился — кстати, хорошая свадьба получилась, поздравляю — я перетер с Корглином, сходил в Зазеркалье...
Чумп стремительным нырком свалился со стула и скрылся под столешницей, и очередной пивной залп изо рта Хастреда пронесся поверх него. Тайанне мучительно взрыкнула и испарила пиво на лету, прежде чем оно ляпнулось в стену.
- Чтоб тебе, задница недомерочная, ни дна ни покрышки! - взвыл оскорбленный в лучших чувствах книжник. - Уж в Зазеркалье-то как ты мог без меня?!
- Ты занят был, - донеслось из-под стола сконфуженное. - Хрен вас знает чем, но стены ходуном ходили... я думаю, ты ее учил в файтбол играть, потому что перепихиваются аккуратнее даже тролли, а они, как мне кажется, намного прочнее вот этой макаронины.
- Были времена, - припомнила макаронина мечтательно. - Прочность дело наживное, опыт решает. А что там, в Зазеркалье? Я просилась, меня не пустили.
Чумп опасливо высунул голову из-под стола, убедился, что Хастред стоит разинув рот, и вернулся на стул. Ухитрившись, кстати, не пролить ни капли из кружки.
- Ты бы просто не смогла пройти, портал таков, что если не той крови, то не пустит. А там... да ничего особенного я не разглядел. Может если выйти в открытый мир и погулять, то нашел бы чего хорошего, но я же был с конкретными целями и никуда не рвался. Поговорил с местными мудрецами... не смейся, каких нашел, с такими поговорил. Кое-каким советом они мне помогли. Так что я вернулся, съездил опять к Бездне... Хастред, глотай давай, нечего на меня боезапас подготавливать! Осмотрел замки внимательно, убедился, что на замке и на ключе от него есть совпадающие отметины. Отпер подходящий замок, а с остальных со всем прилежанием срисовал эти самые символы. Опять метнулся до Хундертауэра, Корглин вызвал какого-то ведуна из своего ведомства, специалиста по кобольдовским технологиям. Тот и соорудил приборчик, чтоб я мог остальные ключи найти — поскольку вот эти самые загогулинки, равные на замках и ключах, суть ничто иное как уникальный идентификатор изделия, а это все равно что Истинное Имя для старомодных колдовских культов. Вообще, как оказалось, можно таким путем что угодно отыскивать, ежели штука в своем роде особая и имеет уникальную отметину.
- Обычная дивинация подтипа Локейт, - уныло отметилась Тайанне.
- Это тебе обычная, ты и яичницу на ладони жаришь, я видел. А для нас — чудо чудное и океан возможностей. Анарал как увидел, так сразу потребовал на его портянки настроить, а то постоянно одна куда-то теряется. Но устройство слишком ценное, чтоб каждому раздать по своей копии, меня за него таким оброком обложили, что уже трижды пожалел... кстати, как своему в доску и к тому же народному герою, в кредит поверили, предстоит еще долго довыплачивать.
- На карте отмечает? - заинтересовался Хастред.
- Если б на карте. То есть на карте тоже может, только не на всякой, а на специальной, с мировою синекдохой перекрещенной, или как это там называется. Короче, на соотнесенной карте. Такая в Хундертауэре есть.
- И ты ее не спер?
- Во-первых, я у своих не краду, - Чумп с достоинством задрал голову. - Позаришься на чьи-нибудь шестьсот золотых, потом будешь до конца жизни бегать с подпаленной жопой, наши же свои — это не рохли какие-нибудь гавропейские, что только вздыхать могут. Но что гораздо важнее, карта эта объемная, как бишь по-эльфийски — трехмерная, и в длину шагов восемь по меньшей стороне. Ни тебе свернуть ее как-то, ни сложить, ни перерисовать, чтоб с собой взять — мотаться туда приходится каждый раз, чтоб понять, куда за очередным ключом направляться. А самый приборчик как компас работает — надеваешь стрелки, на коих гравер нужные символы вырезал, чтоб оно знало, что искать, капаешь кровушкой для, как я теперь понимаю, подключения тяговой силы, и он тебе указывает стрелкой, в какую сторону искомое.
- И куда поедешь после того как восьмой ключ из поля вытащишь?
- Есть еще один условно неподалеку, а там, - Чумп легкомысленно поболтал рукой. - Там видно будет. Загадывать плохая примета. У меня и с одним-то ключом не всякий раз получается быстро.
- Ну, удачи тебе, - пожелала эльфийка, почуяв что фабула приближается то ли к мели, а то ли напротив к водовороту, из-за острова так сказать на стрежень. - А тебе — нет, нельзя пойти покидать с Чумпом мячик, потому что ты семейный человек, глава, можно сказать, ячейки общества, востребованный оказатель полезных услуг, а мячик ваш вечно отлетает в какие-нибудь дикие края и вы претесь его отвоевывать. Штанов не напасешься, каждый раз в драных возвращаешься!
Хастред страдальчески осунулся.
- То ли я виноват, что штаны непрочные.
- Всегда ж возвращается, это главное, - поддержал его Чумп. - Хотя и не понимаю чего ради, но в мире вообще много всякого, чего я не понимаю. Зачем жрать улиток, как делается фокус, где тетку надвое распиливают, почему Первые, если отбросить факт посмертного окоченения, ничуть не отличаются от Новых...
- Если у тебя все... - оборвала его Тайанне многозначительно.
- Пожалуй, все, - ущельник потянулся и сгреб свои ключи. - А, нет, не совсем. Знаете такого сударя по прозванию Дрыхлый Дупень? Говорят, в ваших краях обретается.
- Никогда про таких сударей не слышала.
- Это ты на Теневом Дворе не бываешь, - Хастред кивнул куда-то в сторону двери. - И правильно делаешь, нечего там особо. Есть такой, недавно появился, промышляет торговлей редкими животными.
- Этот самый мне и нужен, - Чумп удовлетворенно кивнул. - Что о нем скажешь?
- А тебе он в каком смысле интересен?
- Редких его животных отжать, в каком еще смысле может быть интересно чувырло с таким-то погонялом.
- Тогда, думаю, все упирается в способности этих животных тихой сапой прокрасться за тобой наружу. Охрану он конечно держит, но не такую, чтоб ты туда войти не сумел. И еще квартальная стража Теневого Двора — она малость понаблюдательнее городской, опять же тебе по колено, но с похищением элефанта могут возникнуть определенные трудности.
- Нет, элефант мне ни к чему, тут другое. Где, говоришь, его лавка?
- Сама лавка между цирюльней и «Клинковым рядом». Но ежели тебе нужно место, где он животных держит, то это в дальнем конце, где конюшни Бельгора. По запаху узнаешь.
- Уяснил, - Чумп заглотнул остатки пива, сныкал кошель с ключами за пазуху и легко поднялся. - Ну-с, пойду учиню малость бедлама. Сделай одолжение, госпожа городской советник, не надо мне туда присылать патрули на подмогу.
- В Теневой Двор мои патрули и не пойдут, да и невелика цена — от тебя отделаться, - Тайанне демонстративно помахала ладошкой. - Можешь даже сжечь что-нибудь, если будет невтерпеж, только аккуратно, чтоб огонь на город не перекинулся.
- У кого чего болит... - проворчал Чумп и прошаркал в сени. Хастред долил себе в кружку из бочонка и грузной опечаленной тушей вывалился следом, проводить.
- А чего тебя вдруг на животных потянуло? - полюбопытствовал он, пока Чумп влезал в свои ботфорты.
- Зембус попросил, - объяснил Чумп. - Даже не так чтобы попросил, а условие поставил такое — если хочу на нем и дальше кататься, а за последние годы я его, признаться, и впрямь загонял бессовестно — приноси пользу. Он сейчас сам-то мало что не иерофант... был бы даже самым натуральным, но что-то там с прошлым не поделил и весь ихний круг друидов так отметелил, что пришлось новую организацию создавать наново. Забот у него и впрямь хватает, чтоб бросаться по свистку меня лесами водить из края в край. Долг платежом красен, а у него как раз из подшефного лесхоза нескольких пиксей покрали, и как я выяснил путем классической разведдеятельности, то есть подпоив пару браконьеров — сбыли их как раз этому Дрыхлому. Почему его зовут так?
- Много дрыхнет.
- А Дупень почему? Много дупит?
Примечание автора. Гоблины широко и активно используют комбинирование слов, дабы создавать слова, имеющие значение более конкретное. Например, «Задись, не то пыкну» - значит буквально «сядь на задницу, иначе ткну пикой». Слово «дупить», в свою очередь, также яркий пример гоблинского словообразования и в целом может быть расшифровано как «часто совершать глупости» в подчеркнуто негативном контексте.
- Видимо так, раз с лесным воинством закуситься не опасается. Выпотрошить его для острастки Зембус не заказывал?
- Его нет, он-то в чем виноват. Обмен товарами и услугами мир вращает, пусть и на очень специфичной оси. А вот которые похищали — те несомненно удивятся по самое не могу, в другой раз в лес заглянувши.
Чумп затянул пояс, расположив массивную бляху размером с кулачный щит на животе, и оправил оказавшиеся накрест за спиной кинжалы.
- Может, через пару месяцев бы, - протянул Хастред рассудительно. - Если что, можно тут найти какое-никакое дело. Есть тут один помещик, заезжал, просил ему подвалы от крыс и прочих чудищ прочистить — а подвалы у него такие, что кажется в до-новые катакомбы перетекают...
Ущельник косо усмехнулся и похлопал его по плечу.
- Я б подождал, брат. Но приступать еще вчера стоило.
Хастред нахмурился.
- Началось?
- Началось? - Чумп печально хмыкнул. - Началось оно давно и не прекращалось. Просто до поры я ухитрялся бежать чуть быстрее. Увидимся!
Он пихнул дверь и прошмыгнул в сгущающиеся зимние сумерки, а Хастред остался стоять в сенях, как соляной столп, и безучастно взирать на кружку в застывшей лапище. Они с Чумпом почти никогда не обсуждали эту тему — проклятие крови ущельных гоблинов, из-за которого, отчасти, их прозывали ущербными. Хотя книжник всегда помнил, при каждой возможности обращался к разным специалистам — что по медицине, что по проклятиям, в Китонии даже, казалось, заинтересовал одного народного дварфийского целителя, но без доступа к пациенту тот мало что мог прояснить и уж вовсе ничем — помочь. Ущельники от рождения несут в себе болезнь, делающую их кровь все слабее с каждым годом, и в итоге даже те их кланы, что избегали беспечной общегоблинской доктрины помирать по глупости в каждой случайной стычке, угасалиполностью. Чумп своего происхождения толком не знал, принадлежность его к ущельникам определилась именно по гнилой крови.
Медикусы, пытаясь разобраться в проблеме, находили природу ее сверхъестественной, маги не находили никаких признаков активного воздействия, ведьмы и знатоки проклятий кивали на необходимость глубокого разбирательства, браться за которое каждому, конечно же, было недосуг, даже если звенели монеты. В конце концов, гоблины известные парии, об них убивать свою карьеру никому не вперлось. Да и сам Чумп относился к своей беде чисто философски — мол, сколько ни отмерится, а все мое. Чем посвящать жизнь попыткам бороться с неизбежным, лучше прожить ее так, чтоб и закончить в любой момент было не обидно. Этим, пожалуй, и объяснялась его кипучая жажда деятельности и готовность влезать в самые чудовищные авантюры, зачастую не сулившие ярко выраженного профита.
- Чего застрял? - окликнула книжника в спину Тайанне. - Ушел он? Вот и ладушки. Ишь, сапфиры мои ему подозрительные... а впрочем они правда не самой чистой воды, но уж что было. Что он, интересно мне, делать будет, когда докопается до этого самого Разлома!
- Пойду спрошу, - вызвался Хастред, стряхивая оцепенение, плюхнул кружку на ближайшую полку и потянулся за сапогами.
- Я тебе пойду! - взъярилась жена. - Знаю я ваши народные традиции, вышел за табаком и поминай как звали. Будем надеяться, что пока докопается — найдет себе эксперта по всем вопросам, и не того кейджианина, что с каждым муравейником разговаривает.
- Я ж ненадолго, - книжник досадливо мотнул головой. - Пригляжу, чтоб он никого лишнего не прирезал, пока своих пиксей ищет. Оно тебе не надо, если поутру в приемной у тебя объявится Дрыхлый Дупень с завываниями, что от преступности отбоя нет. Даже топор брать не буду!
Аргумент был силен, хотя Тайанне наверняка догадывалась, что в конюшне-офисе у Хастреда лежит парочка неплохих топоров на случай внезапной надобности, а тот, что висит на видном месте в спальне, все равно подчеркнуто декоративный; однако на городские мероприятия, где приходилось присутствовать, гоблин брал именно его. Впрочем, Хастред редко противоречил жене, а потому у нее не было отработано приемов на случай, когда он не отступает перед грозным ликом ее истерики.
- Чтоб вернулся до полуночи, и меня не буди, ложись на диване, - припечатала она мятежника как могла сурово. - И мы с тобой поговорим еще насчет твоих приоритетов.
Развернулась и уцокала каблуками вглубь дома.
Хастред влез в сапоги, набросил на плечи уличный кафтан, заглянул в чулан, где свое барахло оставлял Чумп, пошарил среди черенков метел и выудил длинный скрамасакс в проклепанных кожаных ножнах. Заправил за пояс и шагнул за дверь, мысленно выстраивая маршрут через знакомые ему огороды, чтобы опередить Чумпа на пути к зверинцу.
Глава 2
Впрочем, поспешать не пришлось. Буквально через два здания книжник заметил ва проулке красный глазок горящего в трубке табака, а потом и сам Чумп отлепился от стены, подавая трубкой приветственный жест, и выдвинулся на улицу.
- Долго ж ты выбирался.
- В последнюю минуту собрался, - буркнул Хастред смущенно. - А что б ты делал, если бы я не вышел?
Чумп беспечно пожал плечами.
- Даже не знаю. Дом бы поджег?
- Ты бы поджег дом эльфийской магички?
- А чего? Она огненный маг, не водяной же. Что она сделает — встречный пал пустит?
Хастред выразительно покрутил пальцем у виска.
- Огненный маг — это заклинатель огня. Свой огонь, твой огонь — ей без разницы. Захочет раздует, захочет схлопнет. Не задумывался?
- Была нужда в стольких знаниях. Ты вот прямо так и собираешься в дорогу?
- Как так?
- В городских сапогах, которые на щебне живо дуба дадут, без того внушительного доспеха, что у тебя в офисе за запертой дверью, без топора даже.
- Хоть не курю. Не ты ли рассказывал, как стражник тебя учуял только потому, что ты накануне чеснок жрал?
- Стражник внезапно был оборотень, у них нюх такой, что можно было и без чеснока — пустил ветер, и он тут как тут. Но при зверинце оборотней быть не может, они себе носы пооткусывают от царящего зловония. Там как пойдет, может статься, что дать крюка за твоим барахлом может и не сложиться, если они там быстро расчухаются и на хвост сядут. Пиксей только выпустить, сами упорхнут, а вот мы нелетучие.
- Я за барахлом не собираюсь, - Хастред собирался прозвучать веско и уверенно, но вышло скорее... скорее не вышло. - Я только до зверинца тебя провожу, чтоб никто не обидел. Ну и в основном чтоб ты никого.
- Понятненько, - примирительно ответствовал Чумп. - До зверинца так до зверинца.
Развернулся и, похрустывая по занесенной снегом улочке, безошибочно направился в сторону Теневого Двора.
- Заодно жена просила узнать, что ты будешь делать с Бездной, когда последний ключ отработает, - сообщил Хастред в его затылок.
- Это ж когда будет, - откликнулся Чумп благодушно. - Отсюда не видать. До тех пор что-нибудь придумается.
- Ты б лучше сначала придумал, а потом уже лез! У Старика были какие-то свои идеи, да и мозгов побольше чем у нас на двоих. А то вскрывши кобольдовский замок, ты ж его взад запереть уже не сумеешь! Так и оставишь пуп мироздания раззявленым, чтоб кто хочешь туда мог забрести?
- Да не такое уж там и прохожее место, чтоб забредал кто ни попадя. Впрочем, я ж не тороплюсь, видишь, ключи с собой таскаю, не пускаю в ход. Была, кстати, идея их вам на сохранение оставить, но вот зашел — и рука не поднялась, - Чумп виновато покосился через плечо. - Никогда твоя рыжая мне не внушала большого доверия, а сегодня прямо вся моя суть против нее восстала. Может, Зембуса попрошу в какое-нибудь дупло их схоронить, чтобы на себе не таскать. А то неровен час сопрут, второго забега за всей чертовой дюжиной я могу и не сдюжить.
Хастред провел его коротким путем, где в эпоху их детства было наглухо завалено и застроено не то баррикадами, не то импровизированной свалкой, а ныне было аккуратно разобрано и расчищено. Чумп смотрел по сторонам и кивал с уважением, хотя и без большой радости — как всякий гоблин, лучше всего он себя чувствовал там, где все перевернуто вверх ногами и набито без системы.
- Вон вход в зверинец, - указал книжник на сумрачный барак, перед воротами которого клевал носом верзила в надвинутой на уши меховой шапке. - Внутри я не бывал, но сдается мне есть там и подвальный этаж.
- Как пить дать, - согласился Чумп. - Имеешь неплохое чутье, вот была охота его на полезные услуги разменивать.
Он привалился к стене, чтобы не попадаться охраннику на глаза, и невозмутимо продолжил пыхать трубочкой. Хастред не удивился. Чумп умел действовать быстро и нагло, но когда в затылок ему не дышала острая необходимость, он очень похож был на своего первого учителя, флегматичного холмаря, способного часами сидеть на месте и смотреть вокруг, настраиваясь на волну происходящего.
- Библиотечное дело прибыли приносит еще менее, - посетовал книжник. - Пиесу написал как-то, но в тиятре не взяли. Спросили, как мое фамилие... а у меня нету этого самого. Они из этого сделали вывод, что я бездарь, даже читать побрезговали.
- Вот беда-то какая, фамилие он себе не сочинил, - фыркнул Чумп. - Пиесу сумел, а на фамилие не хватило мощи. Назовись вон Хастредом Копошильским, или позаимствуй имя, какое тебе в память запало, пока по миру бродил. Эльфийский язык дивно хорош для фамилиев. Эксбирер — звучит же. Файрвич-Хасбенд, два в одном, может двойной гонорар дадут. А то вот есть звучное фамилие, которое нашему племени подходит как влитое и никто оспорить не посмеет — Хастред Шитхеппенс.
Хастред завистливо засопел.
- Как у тебя все легко получается!
- Легко не легко, а если давить, то оно и продавится. Обидки и обломы, а через это затаенное хамство, или как назвал бы наш внезапно культурный Вово, пассивная агрессия — это вон те, которые эльфы, пускай копят. А мы, гоблины, тем и знамениты, что нам дешевле сразу дать что хотим, потому что все равно добьемся.
- И много ты знаешь гоблинских драматургов?
- Нет, ты один дурной, но все ж должно с чего-то начинаться.
- Пойдешь ко мне литературным агентом?
- Если все дела из своего списка закончу и буду еще в состоянии, то почему бы и нет. Почетным агентом. А по нечетным буду народ в наперстки облапошивать.
Чумп просигналил поднятой трубкой замолкнуть и выждал, пока мимо их укрытия неспешно прошаркал местный патруль. Теневой Двор содержал собственную стражу, на содержание которой охотно скидывались местные заведения, знающие злонравие соседей; эти помимо дубинок для вразумления носили также короткие мечи и кинжалы, и согласно слухам были горазды пускать их в ход. Хастред укрылся за столбом, зная, что в ночи почти неразличим для глаз хумансов, неспособных видеть в темноте. Чумп прикрыл большим пальцем табачную камеру трубки, чтобы не выдало свечение из глубины чаши, и отсчитал скорость перемещения патруля.
- А много у тебя в списке осталось? - поинтересовался Хастред, когда шаги стражников стихли в отдалении. Списки «чего я хочу в жизни добиться» им давным давно велел написать еще Старик, приучая одновременно и писать, и размышлять, и планировать. Конечно, дешевая бумага долго не прожила, но Хастред свой список помнил наизусть.
- Да вообще-то я его закрыл, как мне казалось, еще до того, как мне этот гномий ключ подвернулся. Тут, хоть я и крепился, но новый пункт про закончить дело Старика сам собою добавился. Ну и первый пункт, мне казалось, что я закрыл, свалив на чужие плечи, но сейчас в этом сомневаюсь.
Хастред засопел. Первый пункт они писали вместе, списывая друг у друга. «Нидам сваиму брату прапасть», значилось в бумажке у Чумпа. У него самого было более четкое «нидам сваиму брату здохнудь».
- Вроде ж я в порядке.
- Вроде ж, - откликнулся Чумп эхом. - Я двинул. Дай мне шесть стуков и догоняй.
Он снялся с места, легким порывом ветра обогнул Хастреда и шмыгнул в тень от соседнего здания. Отсчет пошел. Шесть стуков — шесть ударов сердца. Чумп, конечно же, мерял по своему метроному, который держал четкий однообразный ритм и в безмятежном спокойствии, и в крайнем стрессе среди клинков, когтей, пламени и раздражающей музыки, так что по собственному Хастреда взволнованному биению выходит примерно девять...
На счет четыре книжник заметил легкое движение, пересекшее улицу к торцу зверинца, вне поля зрения втыкающего охранника. На пять Чумп выскользнул из-за угла и потек вдоль стены в сторону охранника, ничем более не прикрытый. Однако наблюдал он не зря, сумел вычленить ту скорость, с которой тут периодически перемещались тени, когда из-за облаков высовывала яркий бочок луна, подхватить ее и доскользить до дурня в шапке, ничем не привлекши его внимания. Короткий тычок ногой в колено, взмах руки, сочный хряск — и верзила мягкой тушей осел на месте, не рухнув плашмя, как наверняка вышло бы от мощного удара Хастреда, и не подняв никакого шума.
Чумп попытался подхватить вырубленного, но только хрюкнул от натуги и сразу передумал. Вместо этого поманил Хастреда, показав, чтоб тот двигался его маршрутом — по углам и по теням, а сам отступил к воротам барака и с натугой откатил одну створку на самую малость, только чтобы протиснуться.
Хастред шустро пробежался — стена, стена, через улицу, вывернуться из-за угла, к воротам. Охранник громоздился холмом сала, крови видно не было. В руке у Чумпа вместо ножа обнаружилась короткая кожаная дубинка-слеппер.
- На ящик его, - прошипел Чумп. - Если заберем внутрь, заметят.
Хастред не видел, кто мог бы заметить пропажу сонного блюстителя, но подхватил его под мышки, с натугой воздел в вертикальное положение и сгрузил на прислоненный к стене ящик. Чумп уже нырнул внутрь, и книжник последовал за ним.
Створка закрылась за его спиной, оставив двух гоблинов погруженными в плотнейший звериный аромат. По обе стороны от ворот тянулись ряды стойл, и в каждом кто-то пыхтел, хрюкал, топтался, ворочался, подвывал, и как минимум некоторые обитатели трудились над добавлениями в местное амбре новых изысканных компонентов.
- Никогда не любил животных, - прохрипел Хастред сдавленным голосом, спешно пытаясь натянуть на лицо воротник. - По крайней мере не жареных.
- Воистину, - согласился Чумп также вполголоса. - Я раньше думал, что рыбки получше других будут, а потом нырнул неудачно, и некоторые из них меня обгрызть попытались, а один ушлый угорь... остальное ваше писательство может домыслить.
- Может, выпустим их всех на волю? Заодно и вонять поменьше будут.
Ущельник с сомнением заглянул в ближайшее стойло, за которым обнаружилась клетка из толстых металлических прутьев.
- Я смогу отомкнуть, но не уверен, что этого парня нам хочется видеть на свободе.
Хастред попытался присмотреться, что за темная груда показалась неблагонадежной даже кондовому гоблину, но груда неожиданно на него сперва зарычала, как медведь, потом зашипела, как змея, а потом заклекотала и раздалась сразу во все стороны, обнаружив, что в развернутом виде она больше и Хастреда, и Хастреда с Чумпом вместе взятых, да и вообще дружелюбием не пышет.
- Что это за гадость?
- Совомедь, мне кажется, - допустил Чумп. - Давай не будем особо умничать. Нам нужны только пикси. Мелкие такие, с крылышками. Как Фантагурка, только тощие. Ну, я надеюсь, что тощие, если их придется тащить на горбу, на жиробасов я не подписывался. Ты иди в тот конец, я в этом посмотрю.
- Думаю, надо сперва в подвал, - Хастред кивнул на створки, прикрывающие спуск вниз. - Пикси шустрые, деятельные, а тут грубые клетки на больших и неуклюжих. Думаю, нашим клиентам нашли номера с особой безопасностью на этаже попрестижнее.
- И то дело, - Чумп направился к створкам. - На вот, рожу прикрой. Я-то в этих местах разве что как злой дух памятен, а тебя, поди, многие признать могут.
Хастред принял протянутый скомканный шарфик, даже через зоопарковую вонь резко пахнущий чумповым любимым дегтярным табачищем, и накрутил его на физиономию. Не то чтобы это сильно помогло, если попадется навстречу знакомый — не так много в Копошилке гоблинов, чтоб их не различить по размаху плеч и фасону сапог, но близких знакомцев в этих краях у него не водилось, выпивать он предпочитал в районах поспокойнее, где не надо вечно за кошельком следить.
Подвал заперт не был, книжник потянул тяжеленную створку, а Чумп бесшумно скользнул вниз, и через несколько стуков новый звучный отстук разнесся по бараку. Даже совомедь, похоже, проникся уважением и осел снова в компактную свою форму. Хастред со вздохом двинулся вниз следом за ущельником.
В этот раз Чумп то ли скосил, то ли сознательно ударил менее сурово — но плешивый дядька в стеганом жилете, коротавший время на бочонке рядом с лестницей, был в сознании, копошился у налетчика под ногами, панически прикрывая голову. Ножны на его поясе были пусты, длинным и судя по виду тупым кинжалом поигрывал Чумп.
- Не суетись, болезный, - посоветовал он дядьке рабочим сиплым басом, должным внушать шок и трепет, но наводящим в основном на мысль о необходимости прокашляться. - Нам много не надо. Где недавние пикси?
Плешивый заполошно задрал голову.
- Каки таки пикси?
- Мелкие, крылатые, доставучие, тараторят быстро. Недавно привезли.
- Нету таких, - дядька с трудом подобрался на колени. - Крылатых вон только ежели бабочки, в дальней секции, да попугай, который скверно ругается.
Ну начинается, смекнул Хастред. Это у других все как по маслу, пришел, увидел, победил, а мы, гоблины, даже в погреб за солеными огурцами сходить не можем, чтоб из этого не получилось кругосветного путешествия.
- Может, взять для нашего друга попугая? - вслух рассудил Чумп. - Даже если пиксей не заменит, то хоть обматерит заслуженно. Я б и совомедя взял, но они ж сговорятся и вместе нас отделают. Ладно, служивый, это ж склад Дрыхлого Дупня?
- Та вроде, - дядька тихонько захныкал. - Чего по балде-то сразу, ежли по-людски умеешь разговаривать?
- Уж больно у тебя балда притягательная, считай потер на счастье. Щаз еще потру со всей нерастраченной удали, если не сообразишь быстро, куда твой хозяин пиксей отвезти мог, как не сюда!
- Знал бы все, что хозяин делает, сам бы хозяином и был бы, - ответствовал мужичок сварливо и оглянулся через плечо на Хастреда, словно взыскуя поддержки. Однако Хастред со своими кок-ей-ейными габаритами и упрятанной под шарф мордой выглядел вчетверо грознее мелкого Чумпа, так что дядька испуганно икнул и поворотился обратно к ущельнику. - Может в лавку, ежели заказ был и заказчик ждал — не сюда ж его приглашать забирать, тут это всякое, звуки там и запахи. А может домой вовсе, кто ж хозяину указ. Детишек потешать или например суп варить.
- Пиксям суп варить? - не поверил Хастред.
- Ну, или им, или из них, это я не спицалист. Их же, зверей-то наших, частенько берут именно чтоб это... с кулинарными целями.
Гоблины переглянулись.
- Лучше б поспешить, - рассудил Чумп. - Не думаю, чтоб суп из этих стрекозлов был шибко наваристый, но с парня по имени Дупень станется попробовать. Где лавка мы знаем, а дом его где?
- Шоб знал я, где его дом. Я чего, похож на того, кто у хозяина дома столуется?
- В лавке знать должны, - заметил Хастред. - Начнем оттуда, может там повезет. Вяжи его, я второго затащу, пока не поднял шухера.
- Может, просто таво? - Чумп выразительно махнул трофейным кинжалом поперек своего горла. - Всех вязать — мы до утра валандаться будем.
- Вяжи, тебе говорят! - взвизгнул плешивый. - Ишь какой простой пошел, за честное несение службы глотки чикать!
- Кабы ты не дрых на посту, сам бы меня чикнул, пока я по лестнице валился.
Хастред оставил их торговаться, взлетел по лестнице и сунулся из барака наружу. Далеко впереди, пока что за домами, маячил мерно покачивающийся переностой фонарь квартальной стражи, а бугай в меховой шапке помаленьку приходил в себя на ящике. Приятно загорчило во рту от адреналина, гоблин мягко скользнул к охраннику сзади, зажал его шею удушающим захватом и спиною вперед отступил в глубину барака. По бокам шумно беспокоились животные, возможно подслушавшие, какое будущее их ждет, совомедь опять встал на дыбы, но до них книжнику дела уже не было — его подхватила и несла могучая и безошибочная волна боевого темпа, которой он уже давно не давал выхода. Где-то на краю сознания пришло понимание, почему чумпово «Нидам сваиму брату прапасть» оказалось незавершенным — брат и впрямь исчез было с лица земли, засыпанный капризами супруги и попытками вписаться в жизнь, для которой не предназначен.
Туша в мертвом захвате пыталась барахтаться, но куда там. Хастред выждал, пока она обмякнет снова, и бесцеремонно свалил ее вниз по лестнице. В последний момент цапнул с головы укатывающегося его меховую шапку, нахлобучил на собственную голову, пересек барак и снова вынырнул наружу. Патруль показался на улице, неспешно приближаясь; гоблин надвинул шапку на лоб, опустил на всякий случай голову и призвал все свои актерские таланты, чтоб достоверно изобразить скучающего на посту детину.
Сердце колотилось как набат, пальцы впились в пояс, самочинно подбираясь к рукояти скрамасакса, из головы наконец вымело всю сумятицу и памятки почтенного горожанина, а на морду поползла из далеких запасников генной памяти ухмылка-оскал, с какой отчаянные драконарии сигали в середину вражеского войска. Гоблины известны своей однозадачностью — драться так драться, ни сомнения, ни слабость, ни соблюдение каких-то иных интересов тут уже не уместны. Завалить четверых патрульных, набранных из жестоких и умелых уличных бойцов, будет где-то между «непросто» и «да хрен там плавал», но об этом Хастред будет рассуждать позже — возможно, с ножом в печени, но уж точно не вместо драгоценных секунд, отведенных на фактор внезапности.
Удивительно, как патрульные не расслышали его пульса, колотящегося глухими и четкими барабанными ударами — может, просто уже устали, или чем-то своим были заняты, но прошли они мимо полностью проигнорировав очередной склад и очередного невезучего долдона, мнущегося перед ним по снегу. Настороженный слух Хастреда ухватил легчайший скрип рядом, локоть сам собой метнулся на звук, и только отточенная реакция Чумпа спасла его нос от раздробления.
- Ты чего бешеный такой? - изумился ущельник полушепотом.
- Киплю энергией, - огрызнулся Хастред, приходя в себя. - Закончил? Лавка вон в той стороне, если дворами, быстрее получится.
- Быстрее не надо, надо аккуратнее и никому на глаза не вылезая. А во дворах тут, сколь я помню, частенько собак держат, чтоб кто ни попадя не шлялся незамеченным. Так что давай по улице, под стеночкой.
Возразить было нечем, о своей готовности перегрызть сторожевых собак самолично Хастред предпочел умолчать, чтобы Чумп не откомментировал по своему обыкновению как-нибудь заковыристо и обидно. Можно было еще спуститься в Подземку, сеть связанных между собой подвалов — жемчужину Теневого Двора, как раз ночью и просыпающуюся для своей малопристойной и на значительную часть незаконной деятельности. Кочуя между прилавками с выпивкой и алхимическими препаратами, вышибающими мозг увереннее чем дубина, через Подземку можно было пробраться в любую точку Теневого Двора. Но там бы их непременно запомнили, а светиться и таким образом вовлекать в гоблинское приключение Тайанне Хастред не собирался. С большой вероятностью эти их мотания все-таки закончатся поножовщиной, а подмоченной накануне выборов репутации эльфийка явно не обрадуется.
- Ну а сам-то ты, - окликнул его Чумп, уверенно хрустя снегом впереди. - Что там с твоим списком? Ты к нему всегда очень серьезно относился.
- Над первым пунктом работаю. Надо будет при возможности смотаться в Китонию, там один дварф-лекарь интерес проявил...
- При возможности чего бы и не заскочить, да только брось ты эту ерунду, - ущельник беспечно махнул рукой. - Помереть мы все помрем, главное тут — чтоб помирая, ты лыбился как дурачина и ни о чем не жалел. Я например не оценю, ежели придется ради лишнего года жизни не жрать мяса или там смиренно сидеть в саду, созерцая свой пуп. Что там дальше в списке?
- Вторым пунктом было сожрать пирог из пекарни Фундосия, причем не из помойки и не уворованный, а с наглой рожей сидя у него на веранде, и чтоб не гоняли. Исполнено. Тот пирог был настолько, сука, сладкий, что я потом два года на мед и сахар смотреть не мог, но сожрал до крошки.
К разочарованию Хастреда, никто даже не пытался его попрать в правах, когда он вывалил на стойку Фундусия два форинта и уселся с его пафосным пирогом и маленькой серебряной ложечкой за столик. Возможно, потому, что в тот раз, в отличие от многих предпринятых в детстве подходов, он был опрятно одет и помыт. А возможно потому, что с собой у него был топор с лезвием длиной в половину роста почтенного Фундосия. Ну и как вариант, предложить деньги тоже было неплохим стратегическим ходом. Они вообще имеют волшебное свойство определять, что тебе можно, а чего нельзя — эту тонкую науку Хастред продолжал постигать по сию пору, неизменно находя чему удивиться.
- Третьим пунктом я хотел побить Антонеуса с мельницы, потому что пока я был мелкий, он меня все время обижал.
- Помню, помню, здоровый был бугайчик, мне тоже от него перепадало, - согласился Чумп. - Повезло ему, что из нас двоих злопамятный только добрый ты. Дай угадаю, пришел, увидел, что перерос его на голову, цыкнул зубом и оставил штаны менять?
- Вот еще. Пришел, вежливо пригласил на пустырь, где он нас метелил. Может ты и прав и я бы передумал, но он привел двух друзей с дрекольем, - Хастред мечтательно крякнул. - Как же хорошо, когда все как в жизни, а не как в китонской манхуа — там-то у них злодея поскреби, и станет ясно, что он нищасный, жизнью заставленный, а так вообще что надо деятель и становится герою искренним и верным другом. Вот нахера б мне такой верный друг, как жлобяра Антонеус? Но он не подвел, показал какая он есть гнида, так что тех двоих я милостиво прогнал пинками, а его самого метелил долго и прилежно. Потом даже денег пришлось его семье дать, штоб лубки всякие ему справили, тележку чтоб возить на прогулки, припарки там различные, горшки, чтоб похлебку варить, потому что твердого он поди до сих пор жевать не способен.
- Дешевле было бы прирезать, - рассудил Чумп. - Да и гуманнее.
- Про гуманность это ты с ними, хумансами, обсуждай. Я лично сторонник не лучших выходов, а справедливости. Портил другому жизнь — получи втройне в обратку. Прирежешь его, похоронят, и никто ничему не научится, а тут вот катают его в тележке уже лет двадцать, и всяк кто видит задумается — а как бы мне себя вести, чтобы вот так же не закончить?
- Да с тобою ясно все, я за этих, катают его которые.
- Вот, видать, и они в гуманизм не втыкают — концепция сложная, малоизученная.
Чумп резко затормозил и свернул за случившийся по пути дом. Хастред последовал за ним. Через полминуты мимо проскрипел по снегу очередной патруль.
- Как будто у них тут есть что красть, - возмутился ущельник ему вслед.
- Да есть вообще-то, только сразу и красть, и пиксей искать, и патрулям не попадаться — для меня это слишком сложные шахматы.
- Ты прав, не будем отвлекаться от основной задачи, а то и за неделю не управимся. Что там у тебя далее было?
- Далее я хотел прочесть знаменитые китонские трактаты, на которые Старик частенько ссылался — я так думал, что это какие-то невероятные кладези мудрости, облеченные в оправу из чеканных словес. Давно читал отрывки на нескольких языках, думал переводчики эти самые... надмозги, все портят. Но несколько лет тому, проживая в Китонии и освоив их письменность на годном уровне, таки прочел в оригинале. Что сказать, «Горные отроги» - это какие-то полицейские протоколы, пересказанные бедолагой с ножом у горла так, чтоб персонажи, отморозки и сявки, выглядели положительно. Причем бедолага не преуспел, у него формально вышло: такой-то, по прозвищу Белый Смерч, шел по воду, увидел людей, головы им отрезал и в дырки насрал, ах какой же он молодец! Хвалили всем аулом. В общем, не стоило так тянуться к прекрасному, оно на поверку... сомнительно.
Хастред запнулся о притормозившего Чумпа. Тот оглядел вывески вокруг, что-то прикинул и свернул в переулок.
- Нам в следующую улицу, - предупредил Хастред вдогонку.
- Знаю. Не хочу с фасада подходить, лучше сзади.
- Так вот, а потом я хотел жениться на принцессе. Именно жениться, а не чета там такое вульгарное, и именно на принцессе, потому что принцесса всегда опрятна и хорошо выглядит, волосы у нее красивые, ибо она их иногда моет и зря не пачкает, и ходит она не вразвалку с коромыслом, а эдак пританцовывая, и в общем с нею появиться в обществе престижно и приятно.
Чумп издал протяжный хмык сомнения.
- Ну, допустим, с волосами ты не прогадал, действительно чистые и цвета эффектного. И ходит без коромысла, его не поднимет. И в обществе престижно... вот тут не знаю, что за радость консортом появляться, как по мне так ценить тебя должны за тебя самого. Но вот за характер ты, видимо, не задумывался.
- Так она у меня и не принцесса, - Хастред тоскливо вздохнул. - Хотя, по нашим-то временам вполне сойдет, но у них там в эльфийском сообществе свои расклады.
- Что, принцесс нет? Какой шок, как же все неприличные сказки про эльфийских принцесс в рабстве у троллей!
- Да как сказать... по статусу есть. А номинально по титулу нет. Что наверное объяснимо, ибо эльфы по стольку живут, что выражение «старая аристократия» теряет всякий смысл, там в любой семье есть такой, кто еще Первых застал. Главный у них тот, у кого денег больше. Причем не кто больше тратит, как скажем у нас тут — потратил деньги, купил влияние, пользуйся. Нет, у них тратить не обязательно, обязательно иметь — хорошо бы и запасы, но самое главное активный приток. Красть, кстати, можно — если крадешь уверенно, стабильно, то считай заработал, ты б у них там прижился. Если имеешь финансовый приток — кум королю, а дети твои, соответственно, принцессы. Называется демократия, что в переводе с языка Первых значит - «чем выше влез, тем дальше ссышь». Весь Гавросоюз, кстати, на нее истошно равняется.
- Ну тогда разводись, как же ты иначе на настоящей принцессе женишься.
- Ты б сперва мне принцессу подобрал, а то как с теми романами получится — лучше б не брался, сохранил в чистоте детские впечатления. Я видал только дварфийскую, и то не саму, а паланкин, к нему близко не подпускали.
- Хаграши, по-моему, принцесса, - Чумп задумчиво почесал череп. - Вроде ты ей даже нравился.
Хастред выпучил глаза. Хаграши, орчанка, что ходила с ними в горландский поход, была прямой противоположностью Тайанне и, пожалуй, больше чем на нее похожа на самого Хастреда — шесть футов литой мускулатуры, острые клыки и пышные, но увы, по орочьей традиции обильно смазанные жиром волосы.
- Правда что ли?
- Да Стремгод их разберет, баб этих. Думаю, нравился, раз по морде ни разу не выхватил. И принцесса... не знаю я, дружище, не спрашивал у нее родословную, а если б и спросил, я ж в орочьей генеалогии не самый большой специалист. Щит, за которым она полезла, это одна из их клановых реликвий, по-моему как раз признак принадлежности к высшему сословию. Встретим — спросим.
Чумп остановился и задрал голову. Перед ним высилось двухэтажное здание, вполне вероятно что как раз лавка Дрыхлого. Хастред огляделся по сторонам, заметил по левую руку огороженный задний двор «Клинкового ряда», популярного оружейного магазина — легко было опознать его по нескольким манекенам и рубочным колодам. Справа притулилась старая кособокая цирюльня. Никто в здравом уме не решился бы подставить свою голову под острое лезвие в трясущихся руках престарелого владельца, но немало почтенных людей сюда ежедневно являлось посидеть на завалинке, вспомнить старые времена и сделать ставки на тараканьи бега.
- Нам сюда, - определил Чумп. - Вон там вверху окошко приоткрыто.
- Подозрительно, - напрягся Хастред.
- Думаешь? По мне, скорее это знак, что нам не сюда, вряд ли там держат наших шебуршалок. Но наверняка держат кого-нибудь, кто знает, где дом хозяина. Подкинь-ка меня, а тебя я впущу через дверь.
Хастред вздохнул. Гулянка затягивалась, и сложно было определить, что беспокоит его больше — как он будет оправдываться перед женой или почему его этот вопрос совершенно не волнует. Он повернулся к стене лавки спиной, сцепил ладони на уровне колена, принял на них чумпову подошву и, резко выдохнув, изо всех сил толкнул напарника вверх. Чумп взмыл на уровень крыши, за нее ему даже пришлось зацепиться руками, чтобы не промахнуться, элегантно подцепил ногой и распахнул одну из ставней, а потом извернулся и словно джинн в лампу втянулся в окошко.
- Молодец какой, - проворчал книжник завистливо и поволокся в обход лавки.
Ему пришлось потоптаться под дверью пару минут, а потом снова нырнуть в проулок, спасаясь от очередного патруля. Вернувшись после этого, дверь он обнаружил отпертой, а за ней Чумп беседовал с усаженным за конторку перепуганным приказчиком в ночном колпаке. Повезло еще, что в Теневом Дворе работники часто проживают прямо в здании своей конторы — удобно и для бизнеса, и для работника, и для нетерпеливых посетителей с остро зудящими вопросами.
- Говорит, нету пиксей, - посетовал Чумп, фамильярно похлопывая свою жертву по плечу плашмя клинком кхукри. - Привезли вчера с утра, а вчера же ввечеру хозяин их забрал вместе с клеткой и увез. Куда увез, не сказал, потому что... почему?
- Потому что он хозяин, - плаксиво доложил приказчик.
- Потому что вот такова она, система социального неравенства. У тебя ж должны быть в конторских книгах записаны приходы и уходы?
- Записаны же, - приказчик нервно потыкал в страницу. - Так вот и записано: пикси 4 шт, в клетке, облицованной серебром, поступили... выплачено два цехина восемь форинтов доставщику. Взято хозяином на реализацию... а сегодня хозяин в лавку не приходил, так что судьба товара неведома.
- О Новые Боги, как же задолбал ваш геймдев своими многоэтапными квестами! - в сердцах возопил Хастред куда-то в потолок и даже не струхнул, что сейчас прилетит, потому что уже неоднократно так делал и еще ни разу не прилетало.
- Это по скольку за штуку получается? - задумался Чумп.
- Цехин за пару, клетка дорогущая еще, потому что от фей безопасная, - подсчитал приказчик, ежась от тычка обухом клинка в шею.
- Ну, клетка клеткой, а в общем выходит цена вопроса два цехина? Это вот за столько мы тут надрываемся? Может, нам просто дешевле других пиксей найти и подкормить их, чтоб новых нарожали? За два-то цехина мы им молока можем... что там молока — целая дойная корова много дешевле выйдет.
- Хозяин их наверняка продаст втридорога, - предположил приказчик угодливо. - У него на такое нюх, умеет в выгодные сделки.
- Не такой уж он, кажется, и Дупень. Веревка есть?
- Зачем, простите, веревка?
- Ну, либо веревка и кляп, чтоб ты не пустился напропалую наши планы рушить, либо я тебе попросту башку отрежу.
- Эммм... веревки вроде нет, но ради такого случая я могу в хозяйственный сбегать... только ночью-то он, наверное, не работает. А честное слово не сгодится, что никуда не побегу, а взамен того хозяйский сейф вскрою и свалю на ночных налетчиков, несомненных гзуров в кепках?
Чумп в задумчивости ковырнулся острием клинка в зубах.
- Далеко пойдешь, юноша. За половину содержимого сейфа рискну тебе довериться.
Хастред насупился, причем не только бровями, но и плечами и вообще всеми своими немалыми габаритами. Как же, сейчас выгребет себе половину, а потом, когда хозяин начнет дознание, сдаст как миленький залетных гоблинов, скажет что выгребли все подчистую именно они, и поди докажи... Да и докажешь — какая, собственно, разница, размеры хищения не отменят сути преступления.
Пока он переживал, приказчик открыл в полу люк и, прихватив с конторки лампу, двинулся в глубину лавки. Чумп проследовал за ним, Хастред невольно потащился в хвосте. Приказчик открыл тяжелую, окованную железом дверцу в задней части постройки, зашел в тесную комнатку без окон и с массивными сундуками. Чумп удовлетворенно кивнул, закрыл за ним дверь и кивнул Хастреду:
- Тащи вон тот ларь, чтоб не выскочил!
- Эй! - заполошно взвыл за дверью несостоявшийся воришка. - Так не договаривались!
- Никак не договаривались, - незнакомым сиплым голосом, явно кого-то имитируя, откликнулся Чумп. - До утра посидишь, не сдохнешь, а проголодаешься — погрызи вон хозяйских монет.
- Не ожидал, - признал Хастред с уважением. - Думал, не осилишь от половины улова отказаться.
- С чего бы? - обиделся Чумп. - Я ж тебе не какой-нибудь там стяжатель. В наше время если хочешь больших денег, не надо учиться тихо ступать или там замки взламывать, или даже писать пиесы, как некоторые. Иди в инфо-вистани, торгуй мечтами, рецепт проще некуда — взял денег, похвалил, одобрил, по плечу похлопал, взял денег за следующий этап, повторил в цикле. Нет, лично я своим делом занимаюсь для души, если чего и прихватываю, то сугубо на покрытие расходов.
Если призадуматься, то и не соврал вовсе, рассудил Хастред, припомнив равнодушие Чумпа ко всяческой драгоценной утвари.
- А здесь тем более важно не подставиться... тебя главным образом не подставить, меня-то здесь завтра уже не будет. Ежели не пропадет ничего, то и состав преступления будет жиденький, - продолжил ущельник, подхватил тяжеленный ларь со своей стороны и помог Хастреду задвинуть им дверь сейфовой комнаты. - Древняя мудрость — где живешь не гадь, да не гадим будешь.
- Ты хоть успел у него спросить, где хозяин живет? - просипел Хастред, изо всех сил налегая на неподъемный сундучище. - Не то ж обратно отодвигать придется!
- А я вас еще и не впущу! - злорадно завопил изнутри приказчик, щелкнул замыкаемый изнутри замок и триумфально застучала ладонь по дереву. - Что, съели, прощелыги?!
Чумп сокрушенно покачал головой.
- Испытываю страстное желание поджечь эту обитель зла вместе со всесторонним предателем. А адрес хозяина там на нескольких бумагах из налоговой инспекции значится. Проспект Вахтуса Синего, четвертый дом. Хороший район, кстати, а мы — дупень, дупень. Чтоб все мы такими дупенями в нужный момент оказывались.
- Четвертый по Вахтуса, - призадумался Хастред, припоминая городскую топографию. - Ого. Это и впрямь непростой дупень, дом с забором вроде бы, наверняка и собаки стерегут, и охранник не один.
- Разберемся, - отмахнулся Чумп пренебрежительно. - Не мытьем, так катаньем. Лишь бы не кобольдский замок о тринадцати ключах, так сказать картинка в картинке.
Вдалеке раздалась перекличка стражи, возвещающая, что полночь минула и свой комендантский час Хастред безнадежно профукал. Время вообще быстро летит, когда проводишь его весело. А это они еще ни в один кабачок не завернули по дороге!
- Двум смертям не бывать, - вслух рассудил книжник и вперевалку направился к выходу.
Дом Дрыхлого Дупеня и правда был примечателен — о трех поверхах, с забором даже не дощатым, а из кованых железных прутьев, сцепленных причудливой ленточной вязью, но что самое занимательное — в ночи он не спал. В окнах горел свет, парадная дверь была нараспашку, и за нею отчетливо суетились многочисленные не то домочадцы, не то... Хастред прищурился и недоверчиво хмыкнул, разглядев сержанта городской стражи.
- Чтоб у нас да без проблем, - вздохнул Чумп. - Неужели пикси его заклевали? Или так башку заморочили, что он всю семью порубил кухонным тесаком? Такие случаи, говорят, в природе случаются.
- Тебе б самому пиесы сочинять с таким-то криминальным гением, - осадил его Хастред. - Ты тут потрись пока, я попробую зайти как бы промежду прочим.
Он стянул с лица вонючий чумпов шарф, пошарил по карманам и выудил бляху стража. Было дело, выпивал с парнями после того дела с дынетрахом, и до того допились, что кто-то эту бляху посеял. Вернуть ее книжник сперва честно хотел, да все к слову не приходилось, а потом заметил, что ежели ей вовремя махнуть, то мир становится к тебе немного терпимее. Чумп покладисто отстал и моментально слился с ближайшей тенью, а Хастред решительно приблизился к калитке и, углядев за ней мрачномордого бородача-охранника, предъявил ему бляху отработанным жестом престижитатора.
- Открывай давай.
- Ваши ж уже здесь, - проворчал бородач недовольно.
- Подкрепление.
Скрипнули петли, калитка качнулась, Хастред запихнул бляху в карман и размашисто направился в дом. Трусливому взяться негде, а нахрап — половина успеха.
Сержант повернулся к новому гостю с недовольной гримасой. Несомненно, он тоже знал Хастреда в лицо, так что особыми подозрениями не исполнился, но вместе с тем и горячей симпатией не воспылал — ни как к гоблину, каноничному возмутителю спокойствия, ни как к супругу той рыжей стервозы, которая урезает страже отпускные и сверхурочные.
- Вам чего, сударь? - вопросил сержант голосом, ничего хорошего не сулящим. Но для Хастреда, в жизни которого случались такие неприятные вопрошатели, как Тайанне и генерал Панк, сей калибр оказался мелковат и даже с шага не сбил.
- Здесь ли живет достопочтенный Дрыхлый Дупень? - осведомился он, тщательно смешивая вежливость и высокомерие. - Моя дражайшая супруга меня гоняет в поисках особого тарантула. В лавке сказали, что без хозяина решить вопрос не получится, так что...
Между делом краем глаза Хастред окинул гостиную. Несколько крепких малых вида самого решительного влезали в кожаные доспехи, на столе навалены были мечи и булавы, а обильная телом дама в дорогом парчовом халате, не иначе миссис Дупень, содрогалась в рыдательном треморе в кресле в углу.
- Живет здесь, а который час вам, сударь, ведомо?
- Ей до часов дела нету, ей подавай тарантула немедля, чтоб он ее тяпнул и немного яда отсосал, да и сдох в конвульсиях. Не препятствуй, сержант, как мужик мужика прошу — не то ж она от избытка отравы в организме лопнет и полквартала забрызгает.
Сержант ощутимо проникся и смягчился.
- Нетути его сейчас здесь, друг, не ко времени ты явился. Обходитесь уж как-нибудь иначе, клизму там поставь ей из отвара подорожника или отправь в гости к соседям, которых не жалко.
- А стряслось-то чего? Может подмога требуется? - Хастред демонстративно развернул плечи, враз оказавшись самым крупным парнем в комнате. - Мы ж, городские, друг за друга должны единым фронтом... Чего вон тетка рыдает — неужто подлец сбежал в ночи, похитив все ее средства к существованию?
За резным сержантским фасадом промелькнула работа мысли. Когда на горизонте маячит драка, гоблин лишним не будет, рассудил он самоочевидно.
- День назад под вечер Дрыхлый отправился с товаром к заказчику, и вернуться должен был час-два спустя, да вот не вернулся. Буде дельцом ушлым и осторожным, он оставил дома записку с пометкой: вскрыть, ежели не вернусь в течение суток. Всегда, говорят домочадцы, так делает,но обычно проносило. Вот ныне ввечеру мадама, изведясь окончательно, записку вскрыла, а в ней значится, кто покупатель и где его искать. Меня кликнули как представителя городских властей, чтоб за высаженные двери потом не пришлось оправдываться, а эти вот, - указал он на вооружающихся молодчиков. - Это его, Дрыхлого то есть, племянники всякие и протеже, на плечах которых тяжкая ноша защиты его бизнеса. Идти тут недалеко, и я б лично не отказался чтоб мне спину прикрыл кто-нибудь, кто не у Дупеня на содержании... никогда ж не знаешь, что найдешь.
- Понятное дело, - поддакнул Хастред. - У меня со стражей разногласий нету, сержант, я с удовольствием. Ну и ты уж не возражай, как его найдем, я его отведу в уголок и спрошу за тарантула.
- Как по мне, хоть с моста свешивай, пока не вытащит того тарантула из задницы. Но эти вот парни могут и не понять такой экспрессии.
- Ничего, с парнями договоримся как-нибудь.
Хастред шагнул к столу, на котором оставалось немало грозного железа, одной рукой цапнул длинную кавалерийскую булаву с пузатым шишаком, другой меч в кожаных ножнах, закинул то и другое на плечи и выжидательно уставился на подгоняющий пряжки отряд.
- Ты еще кто? - хмуро полюбопытствовал ближайший поддупень.
- ОМОН я, - представился гоблин охотно. - Очень Могучий Отметеливатель Неторопливых. Идем, что ли, или сознательно время тянем? Между прочим, куда идем, с кем дело иметь будем? Может, стоит в караулку заглянуть за арбалетами?
- Обойдемся. Два каких-то комедианта, обозначенные как боковинские беженцы. Не знаю уж что за беженцы на золоченых бричках разъезжают, но с ними двумями мы и без арбалетов столкуемся, ежели чего с боссом сотворили.
Хастред кивнул с пониманием. Боковинских беженцев он уже видал в Копошилке — некоторые из них впрямь катались на роскошных каретах представительского класса, прямо из которых не гнушались вытягивать руку для попрошайничества. Другие же пикетировали здание Городского Совета, причудливой пантомимой изображая, что жить на родине больше не могут — ведь там зловредные уссурийцы их излавливают и гадят им в шаровары. В душе Хастред любил верить в то, что помимо странного есть в мире и нормальное и наверняка иные боковинцы оспаривают поденную работу у традиционно ее получающих гзурбеков и гзуржиков, чтобы честно выживать, пока на родине небезопасно, но вспомнить, чтоб видел такое воочию, у него не получалось.
Вслед за дупенинцами гоблин покинул дом. Маленький отряд, поскрипывая необмятыми кожаными латами, слитно устремился за калитку и далее по улице. Сержант, слегка прихрамывая, пристроился им вослед, а Хастред еще чуть поотстал и, поравнявшись с особо густым сумраком, бросил в него меч. Сумрак отрастил руку и поймал оружие на лету.
- Это зачем? - кисло вопросил мрак голосом Чумпа, заставив сержанта забыть о хромоте и взвиться в воздух, подобно лизнувшему кошачьей мяты оцелоту.
- Спокойно, сержант, это мой собственный отряд прикрытия, - заверил книжник. - Тоже, знаешь, люблю когда за спиной надежный товарищ. Меч для солидности, мы сейчас творим акт гражданской ответственности, защищая благоденствие города от понаехавших.
Чумп выступил из тени, небрежно пристраивая меч на пояс. Сержант сипло отдулся, поправил на голове форменный шлем и, бурча что-то себе под нос, припустился догонять слитно топающих дупенят.
- Все чудесатее и чудесатее? - уточнил Чумп меланхолично.
- О да. Теперь в деле боковинцы, похитившие нашего Дрыхлого вместе с пиксями.
- Кому и зачем нужен этот Дрыхлый? Тем более с таким гарниром?
Книжник развел руками. Из идей, приходящих ему в голову, никакой складной картины не вытанцовывалось. Пикси — магические создания, в которых заключен немалый ресурс энергии, хотя для большинства знакомых ему магических формул столько силы, сколько можно набрать в четырех феях, было попросту ненужно. А оперировать подобным объемом мог бы разве что исключительно сильный маг — не факт, что даже Тайанне справилась бы. Должно быть как-то проще. Может быть, решили открыть фей-ферму, а Дупеня прихватили за ней присматривать? Или, чего уж проще, пырнули его чтоб не платить за заказ. Тогда, видимо, предстоит погоняться за золоченой бричкой, потому что имея голову на плечах боковинцы в городе не задержатся.
Жена будет в восторге и щедро им поделится.
Сержант успел охрометь на вторую ногу и совсем потерять дыхание, а ночное небо начало помаленьку светлеть, когда отряд дрыхлодупенцев наконец добрался до цели своего вояжа и разразился победными подвываниями. Причиной стал тарантас, приткнутый около одного из домов в довольно непрезентабельном квартале. Лошади в упряжи не оказалось, так что находка разве что наполовину тянула на повод для оптимизма.
- Это хозяйский! - поделился радостным наблюдением ближайший прихвостень.
- Так и бегал без коня? - критически осведомился Хастред.
- Не, конь был раньше. Но дом значит тот самый.
Сержант остановился перед тарантасом, оперся на него всей тяжестью, переводя дыхание. Глазами обшарил сам дом — грубую, сильно облезлую постройку, не более чем перекантовище для проезжающих эконом-классом. Рассохшаяся дверь замкнута была на тяжелый навесной замок. Пара дупеньцев осталась грозно на замок таращиться, видимо в надежде открыть в себе таланты телекинетиков, остальные трое пустились в обход здания.
- Я взгляну, - скромно вызвался Чумп и, снимая на ходу с пояса твердый кожаный футлярчик с отмычками, двинулся к замку.
- Кто, говоришь, это такой? - уточнил сержант у Хастреда.
- Слесарь. Родственник.
- Твой?
- Скажешь тоже. Жены.
- Тоже эльф, что ли?
- Да, но очень дикий.
Дикий эльф расстегнул было футлярчик и потянулся к замку, но передумал — футляр застегнул и вернул на пояс, из-за голенища достал узкий нож, вставил его под проушину и небрежно дернул на себя. Гвозди со скрипом поползли из полусгнившей древесины, и через секунду замок бессильно обвис на петлях, отделенный от дверного полотна.
- Прошу, - предложил Чумп дупенякам и широким жестом направил их в дом.
- Красиво сработано, - похвалил Хастред, взял булаву наизготовку и двинулся следом за ними. - Идем, сержант, не то всю картину преступления нам затопчут.
- Знать бы мне не хотелось никакой картины, - сварливо откликнулся сержант. - Очень надеюсь, что нет там ничего и никого, и пусть они дальше ищут своего этого... где-нибудь там, вдалеке, где не мой участок.
- Спешу огорчить, - Чумп лицемерно потупился. - Но картина нарисовалась — не сотрешь. Носом чую, то есть буквально.
Хастред принюхался и согласился. Пахло ощутимо — кровью, нечистотами, и еще очень четким и сильным запашком, который каждый, кто имел дело с немертвыми, ни с чем бы не спутал.
Изнутри донесся новый взрыв ликования, и гоблины, обменявшись хмурыми взглядами, двинулись в дом.
Дрыхлый Дупень нашелся — не сказать что невредимый, но по крайней мере живой, чего не сказать было о двух крепких парнях, сопровождавших его в деловой поездке. Они лежали вповалку, из одного натекла немалая лужа крови, а на втором видимых ран не было, но на лице его зиял глубокий синий отпечаток чьей-то руки.
- Это нехорошо, - рассудил Чумп, разглядывая этот след.
- Вызывай экспертов, сержант, - посоветовал Хастред. - Что бы там ни было с Дупенем, а вот об этом тебе докладывать придется по протоколу. Это Леденящая Хватка, заклинание из школы некромантии.
- Твою ж перемать, - рыкнул сержант, стащил шлем и в сердцах шлепнул им себя по ноге. - Какая такая погань... Ах, ну да, знамо какая.
- А я говорил, что боковинцы этим промышляют, - напомнил Хастред Чумпу. Тот в ответ только скривился, явно не считая время подходящим для развернутой дискуссии.
Дупеня его люди подобрали в глубине дома и под руки вывели в прихожую. Был он неожиданно приличного облика, можно даже сказать, не лишенного импозантности — рослый, статный, не старый еще человек с аккуратной купеческой бородкой. Слегка портила его внешность россыпь синяков на физиономии, и видимо его подопечные только что отвязали его от какой-то массивной мебели, потому что руки его висели посиневшими плетьми. Один из бойцов на ходу поил хозяина из фляжки, и тот глотал так энергично и жадно, что Хастред тоже захотел и подумал, что надо будет перед следующим этапом погони заглянуть в какой-нибудь попутный трактир и слегка заправиться на дорожку. Сгорел, как говорится, сарай — гори и хата, за грань безумного бешенства Тайанне не выпадет, а от него все равно никогда далеко не отходит.
- Стража! - воскликнул Дупень патетически. - Как кстати. Имею заявить об ограблении и разбойном нападении, а также... мои бедные парни! Вот об этом также заявить желаю, и жду незамедлительных мер...
Сержант исподлобья на него глянул и хотел было начать говорить, но Хастред, зная непонаслышке о невысоких ораторских способностях городских защитников, перехватил у него вожжи разговора.
- Извольте показания дать для начала, господин Дрыхлый. Что стряслось, отчего люди погибли, кто спер лошадь и пик... в смысле, что послужило камнем преткновения.
Сержант благодарно кхекнул, скрестил на груди руки и уставился из-под кустистых бровей, как самый что ни на есть эмиссар беспристрастной Фемиды.
- Слыыышь, - завел верзила, подпирающий Дупеня справа, - Вишь хозяин еле стоит, как пострадал — давай позже со своими показаниями!
- Можно и позже, только тогда уж не сетуйте, если обидчики успеют за границу Зоны выметнуться, а тогда не видать вам от них никаких репараций.
Услышав про репарации, Дупень моментально созрел для сотрудничества.
- Извольте же, - милостиво соизволил он поведать, обвисая на своих помощниках. - Я прибыл сюда по приглашению двух господ, представившихся как Торос и Понос, поскольку они изъявили желание приобрести несколько редких животных, а я как раз обзавелся нужными экземплярами. Условная цена составила... - он запнулся, очевидно пытаясь сообразить, следует ли тут врать, и с ходу сообразить не сумел. - К делу пожалуй не относится. Однако же прибыв, я рассмотрел покупателей вблизи, без капюшонов и перчаток. К неудовольствию моему, выглядели они... Не знаю даже как описать... Архетипично, если позволите! Мертвенно бледные, с запавшими глазами, в которых горит нездоровый ледяной пламень, на шеях амулеты в виде черепов, а кожа испещрена наколками, прославляющими смерть во всяческих проявлениях. Я человек широких взглядов, никого не осуждаю, даже если сам не разделяю чужих увлечений, единственная моя страсть — это честный бизнес, и конечно же я ей предался... сказал, что раз мол так, то товар будет дороже! «Как «так»?», спросили они испытующе. Вот так, объяснил я, чувствуя себя в безопасности, поскольку рядом стояли мои преданные люди — вы покупаете животных, ценных как источники магической энергии, и воля ваша, но поскольку использовать их вы собираетесь в запрещенной некромантии...
Дрыхлый всхлипнул и закатил глаза.
- Далее они бросили в меня что-то, так что мое сознание затуманилось, а когда я открыл глаза, мои парни были уже мертвы. Злодеи же набросились на меня и отделали, изволите видеть, будь здоров! При этом они кричали, что я глупец с промытыми мозгами, что они никакие не некроманты, и то, что они выглядят как некроманты, ведут себя как некроманты, используют запретные знания, относящиеся к некромантии, и даже приветствуют друг друга традиционным жестом некромантов — это все их некромантами не делает, некромантия это очень плохо, но все некроманты в Уссуре... Я неоднократно терял сознание от бития, так что не совсем понял, значит ли это, что все некроманты со всего света собрались в Уссуре или что в Уссуре каждый от рождения некромант, но их явно очень заботило донести до меня эту мысль, так что я не рискнул переспрашивать.
Хастред покосился на Чумпа, выразительно задрав бровь.
- Пока они заполошно собирались, отвлекаясь время от времени на вразумление меня, ночь прошла, а при свете дня они по каким-то причинам не пожелали уходить и решили задержаться до вечера. Я терял сознание снова и снова, - продолжил Дупень надрывно. - А когда приходил в себя, они набрасывались на меня снова, спрашивали все ли я уразумел, требовали, чтоб я сказал «Хвала Боковине», и даже написали это там на стене чем-то, подозрительно похожим на фекалии...
Чумп снялся с места и направился туда, откуда помощники вытащили Дупеня.
- Возможно, мое сознание помутилось, но один раз, открыв глаза, я заметил моих мучителей за занятием, которое можно квалифицировать, - Дрыхлый замялся, - как эти самые, ну, знаете, утехи. Но они тут же снова принялись меня поучать, что все дуподрюки в Уссуре, а то, что я видел — это некий ритуал под названием «ты не понимаешь, это другое». Наверное, тоже не-некромантский.
Чумп вернулся, издали кивая в знак подтверждения, что Дупень ничуть не ошибся насчет надписи.
- Это продолжалось почти целый день, и только лишь на закате эти особи отбыли в неизвестном мне направлении, прихватив и мой товар, и видимо мою лошадь, а меня накрепко примотавши к столу. Я знал, что меня придут выручать, - торговец в меру сил пошатал своих опорных столпов, выражая им свою признательность. - Но впредь, пожалуй, буду ставить отсрочку таймера не на сутки, а на час, ибо больше не хочу оказаться в такой ситуации.
- А куда они направляются, догадки имеете? - осведомился сержант, пользуясь тем, что Хастред завис, переваривая услышанное.
- Увы, не имею, - Дупень всхлипнул. - Поверьте, рад был бы помочь длани правосудия их настигнуть и прояснить наконец их недобрую суть, но они не обсуждали со мной...
- Четыре пикси — это ОЧЕНЬ много магии, господин Дупень, - заметил Хастред. - Не знаю, на что ее могут употребить некроманты, кем бы они там ни представлялись, но вот хороший маг-эвокер с такой запиткой может снести весь город до основания. Может, и не один город.
- Повторяю, рад бы, но... они вроде бы про какую-то могилу говорили. А позвольте, откуда вы про пикси...
- Уноси его, братва, - распорядился Чумп. - Чего встали? Показания даны, страдает человек. Волоките домой, ставьте припарки, мы с вами свяжемся по мере необходимости.
Братва не заставила себя упрашивать и поволокла хозяина на выход.
- Про тарантула не спросил, - заметил Хастреду сержант.
- Да не до тарантулов теперь уже, служивый. Я пытаюсь припомнить из академического образования, какова вершина некромантских злодеяний, но учился-то я когда она уже была вне закона, так что... Леденящая Хватка — это заклинание простенькое, им драугры часто посмертно оснащаются, но вершины любой школы магии — это почти всегда массовое смертоубийство.
- А много ли могил в городской черте? - поинтересовался Чумп. - Не то чтоб их все оббегать хотелось, но я так думаю они не имеют в виду место, где втихомолку кого-нибудь невезучего прикопали. Благоустроенные же могилы — они как правило в кладбища бывают объединены, не так ли?
- В городе только Зал Мертвых, - рассудил сержант. - Там могил нет, там урны с прахом, не думаю, чтоб от праха был кому резон, даже и самым отъявленным некромантам. Вот за городом кладбищ три штуки. Придется все три обойти, что ли? Да еще к каждому посылать не двух парней с колотушками, а сколько там надо на этих самых, с заклинаниями... Ох, денек будет тот еще, к гадалке не ходи.
- А и не ходи к гадалке, мы сейчас сами, - Чумп заговорщицки прищурился и метнулся на улицу.
- Я говорил ему, что боковинцы за некромансию топят, а он такой — не знаю, не видал, - поделился Хастред наболевшим с сержантом.
- Дык же видишь, они грят, что это другое, - возразил сержант политкорректно. - Как же не верить им можно? А уссурийский темный князь Долгая Дорога, как ни глянь, а сплошная угроза цивилизованному мирозданию, младенцев на завтрак жрет и половина населения ему лес на новый кремль рубит.
- Своими глазами видал?
- Нет, на политинформации рассказывали. Не могут же люди, городским советом нанятые единственно освещать мировые события, ошибаться?
Хастред пытливо глянул в прозрачные честные глаза старого служаки и вздохнул, не чуя в себе готовности за его душу биться с теми пропагондо... как их там, которых Тайанне из Гавропы выписывала по рекомендации своих эльфийских тетушек — чрезвычайно в себе уверенными, вечно носом в карманный хрустальный шар. Сам он тоже не видал, что подают уссурийскому темному князю Вольдмиру на завтрак, но слыхал от самих уссурийцев, мимо которых ехал, что тот не по возрасту крепок, участвует в скачках на медведях и даже в знакомый кок-ей-ей поигрывает. А отсюда можно было предположить, что диета у него таки более сбалансированная, нежели младенцы, на три четверти состоящие из жидкой дристни самого непитательного образа. Но спорить с теми, кто стажировался по эльфийской стипендии и вместо самоличного опыта пользуется чужими выдумками, возможно разве что гороху накушавшись, чтоб на каждую бредовую реплику отвечать надменной гороховой трелью. Невозможно правдой одолеть враки, всяк вам скажет, потому что правда всегда одна и зачастую неприятная, врать же можно разнообразно, ярко, красиво, смешно и забористо, а если вдруг прищучили — соврать, что доселе искренне заблуждался, теперь же постиг истину, и врать по новой с обратного конца.
- А боковинцы все моря вырыли, все горы насыпали, солнце зажгли и небо прибили звездами, чтоб оно на нас не падало, - дополнил картину мироздания сержант. - Один малый, дубина такая, спросил к чему прибили. Ну как есть бестолочь, но инструктор — парень дока, деловой, попробуй срежь, мигом его раскусил, пристыдил, в родне у него обнаружил шесть колен дупоглотов и настоял на отстранении без сохранения содержания.
- С каких это пор дупоглотом быть зазорно? Раньше вроде дуподрюков стыдили.
- Это раньше, а теперь стало понятно, что именно дуподрюки светозарные проводники всего наилучшего, и которые супротив них, тем надлежит платить и каяться, иначе же будут признаны агентами Долгой Дороги. Говорят, супротив таких окаянцев новые законы уже пишутся, чтоб лишить их всяких прав, включая имущественные. Мы ж не хуже Гавросоюза, где уже вовсю это практикуется!
Так вот что за бумаги Тайанне разбирала, обложившись талмудами по юриспруденции, догадался Хастред, почуяв, как недобрый холодок пробирается по хребтине. Вот что значит не включать мужика вовремя, совсем от рук отбилась гадючка!
Уже на выходе книжник притормозил и повернулся к сержанту.
- А к чему таки небо прибито?
- Да ты сам прям как этот! - возмутился служивый вполне искренне.
- Я не «как», я и есть этот. Так к чему?
- Дык же к этой... к несущей опоре. Построенной в незапамятные времена богами и всякой иной шушерой под мудрым руководством прапрапра-боковинцев. Они-то первые сообразили, что небо незакрепленное рухнет и придавит, и стояли его держали, пока боги звезды заколачивали. А детишки их в это время сложили ибипетские пирамидоны и, заплыв за буйки, открыли и подарили эльфам Брулазию.
Хастред нервно сглотнул, со всем возможным ядом изрек:
- Больше вопросов не имею. Хвала Боковине!
...и вышел за дверь, тихонько бормоча под нос:
-... пора б ее обратно к Уссуре на поводок. При Железном такой фигни не было!
Как оказалось, Дупень уже удалился вместе со свитой и тарантасом, но Чумп, видимо, успел их догнать и разжиться снятым с опустевшего хомута волосом из лошадиной гривы. Теперь он сидел на приступке, раскладывая на коленях содержимое плоской коробочки. Достал круглый циферблат с делениями по ободу, откинул в вертикальное положение иглу, закрепленную основанием в самом его центре, и на эту иглу-ось навязал трофейный волос, оставив один из концов свободно вращаться по полю, на манер стрелки компаса.
- Наколи палец, - предложил он Хастреду.
- А я-то чего? Сам наколи.
- Я двенадцать лет пальцы колю, на них уже панцири черепашьи наросли. Ну, давай, не жадничай, для общего же дела.
- А если лошадь не они забрали, а кто-то чужой спер, пока стояла бесхозная?
Чумп подумал, поморщился.
- Тогда будет план Б, тоже пригодный, но неизящный — там вон на стене остались кое-какие очень личные выделения, несомненно способные привести к их источнику. Вечно ты все усложняешь!
Хастред виновато потупился и хлопнул пальцем по острию иглы. Боли почти не было, игла оказалась заточенной как... как игла, а крошечная капля попавшей на нее крови в один миг оживила приборчик. Волос затрепетал, поколебался и сделал решительную попытку уползти в одну конкретную сторону.
- Это у нас, - Чумп задрал голову и нашел в бледнеющем предрассветном небе хорошо знакомую Путеводную звезду. - Примерно северо-запад. Это, если не ошибаюсь, как раз на главное кладбище?
- Вроде так, - согласился Хастред.
- Ну, пойдем посмотрим, что там такое. Хорошо б они не успели еще свои дела закончить и еще дальше умотать... а впрочем, все равно, потому что если они уже успели пиксей покрошить на винегрет, то гоняться за ними дальше смысла не вижу. Тогда придется придумывать, либо чем Зембуса иначе умасливать, либо как на многие лиги мотаться без его содействия. Дракона я уже просил в Хундертауэре, сперва велели за это расплатиться, - Чумп качнул на коленке свой магический компас. - Да и посадишь его на тех холмах — анарал живо угонит для своих милитаристских нужд. Нет ли на примете какого-нибудь магического транспортного средства, вроде круга телепортации, монтеньской бреши или эльфийского холма, как в Горландии?
- Сам ты вечно все усложняешь. Резать пикси за здорово живешь никому не нужно, а если в магический ритуал вплетать, то ручаюсь, даже мы почувствуем. Утро наступает, при свете некромантию не творят — думаю, у нас есть еще день, пока снова не стемнеет.
- Ладушки, - Чумп сложил иглу и захлопнул компас в коробке. - Сержанта будем приглашать?
- Вот уж нет. Как выяснилось, нет больше страже доверия. Вот начнут нас с тобой «вы не понимаете, это другое», так не то что не вмешается, а того гляди сам вызовется принять деятельное участие. Ты вот по миру колесишь — это что, такое правда везде творится?
Чумп гадливо сморщился.
- Творится еще и не такое. Мир словно с цепи сорвался, что вчера еще было странным, диковинным и порицаемым, ныне выходит в тренды. Впрочем, если обращаться к истории, то обнаружишь, что такое вообще циклично происходит. И ежели тебе вдруг в какой-то момент покажется, что жизнь наконец прекрасна без извилин, то самое время как следует загрузиться старым добрым алкоголем и в сознание впредь не возвращаться, потому что стабильности в мире нет и не будет, а с высшей точки путь всегда один — под уклон, так что дальше точно будет хуже.
- Но чтоб прям дуподрюки?...
- Какие же мелочи тебя задевают. Тут вот помимо дуподрюков завелись еще дупосмены, которые себе все тело изменяют при помощи магии и потом всю жизнь живут на декоктах и припарках, чтоб ничего не отваливалось.
- Свят-свят-свят! - изумился Хастред и машинально сотворил знак, отгоняющий злых духов, чего не делал вот уже много лет. Возможно, сработало — на душе полегчало. Хотел спросить, зачем с собою такое делать, чего такого магия дать может, чего не добиться тренировками, но потом сообразил — ЧТО именно, и осознал, что знать мотивы желающих настолько дикого ему вот совсем не хочется.
Чумп покровительственно похлопал книжника по плечу, поднялся и спрятал компас за пазуху.
- Ты, главное, самообладания не теряй, просто помни, что ныне весь мир — сплошной данжон, и вести себя в нем надлежит как будто ты по нему крадешься. В ловушки не влипай, ушами не хлопай, видишь опасное — лупи промеж ушей, чтоб не встало. Да вообще любое лупи, оно даже если не опасное, то уж точно противное. Как один писарчук вот вроде тебя выспренно выразился — рубежи моего королевства очерчены моим клинком, так что хватит квохтать за происходящее в «везде» и следи за своими личными землями.
- Угу, - согласился Хастред и померил вытянутой рукой с отставленной булавой, сколько у него личных угодий. Вышло прилично, если очертить круг таким радиусом, то можно жить вполне привольно, спать не поджимая ног, танцевать по праздникам лульку-бабочку и проводить публичные экзекуции над нарушителями.
- За топором зайти не хочешь? - полюбопытствовал Чумп, искоса наблюдая за его манипуляциями. - Он еще подлиннее будет.
- Возможно, и стоит, все равно по пути. Но прежде всего желаю внести в закрома моего королевства пару пинт и стопарик крепкого.
- Вот в такие гости мы ходим, - подхватил Чумп прочувственно, и словно выражая свою полную поддержку, над заснеженными крышами на востоке показалась красная горбушка солнца.
Глава 3
Уже совсем рассвело, когда гоблины подобрались к дому Хастреда, а вернее — к дощатым дверям конюшни-офиса. Будучи персонажами опытными и до известной степени благоразумными, лишнего они себе не позволили. В первом заведении приняли по маленькой и запили пивком, закусив чесночными гренками; во втором, экзотическом восточном, взяли по маленькой бутылочке слабенькой рисовой настойки с собой в нелегкий путь; к третьему выяснили, что настойка имеет характер не гоблинский, чтобы бум, в рыло и с копыт, а скорее коварный гномский — незаметно проскакивает мимо и сзади подрезает сухожилия на ногах. Пришлось остановиться на техобслуживание, перезалить баки из рассчета четыре пинты на каждый и прочиститься свиной поджаркой на угольях, которую как раз в преддверье рабочего дня замутил местный повар. В последнюю перед выходом пинту, чтоб потенциальный мороз не сковывал действия, добавили по полтиннику бурлинга, здешнего уникального экстракта или лучше сказать концентрата, который в неразбавленном виде запрещено использовать для снятия с железа ржавчины, потому что вместе со ржавчиной он растворяет и самую основу. Идти стало легко, а представление о некромантах сделалось потешным и снисходительным. Впрочем, путь до кладбища был неблизкий, лишнее ухарство испарится, мелкая моторика восстановится, а промозглый морозец ранней весны опять начнет покусывать за щеки, - рассудил Хастред и первое, что извлек из своего офисного сундука — это глиняную бутыль с замазанной наглухо пробкой.
- Это на после, - объяснил он Чумпу. Тот с пониманием покивал. В нем удивительным образом сосуществовали гоблинская тяга к чрезмерности и инстинктивное умение вовремя остановиться. За собой Хастред таких достоинств не знал и вынужден был опираться только на голос разума — хорошо, что за годы опасного соседства с Тайанне этот голос прилично прокачался и мог до него доораться даже из-за бурлинговых берушей.
Книжник отпер дверцу, отгораживающую закуток в дальней части конюшни, заглянул туда и вернулся с парой двуручных топоров.
- Который против некромантов уместнее, как мыслишь?
Чумп пожал плечами — он в топорах понимал мало, а в некромантах того меньше. В одной руке у Хастреда был старый добрый «бородатый» топор, скеггокс, как его обзывали в Скуднотавии — могучее полотно чуть изогнутого лезвия с длинным выступом вниз, под который хорошо подхватывать левой рукой; отличный выбор для пехотинца, бьющегося с одоспешенным врагом. Раскалывать щиты, пробивать доспехи, обрубать руки и головы — милое дело. В другой книжник принес уссурийский бердыш с клинком, длиной и формой похожим на кривые укурецкие шамшеры, годный и рубить, и колоть, и взрезать напротяжку. Против цельнолатного рыцаря или гробничного драугра, чья кровь давно высохла, и тело стало твердым как камень, выбор может и не лучший, но против живого магика, едва ли одетого в сталь, сплоховать не должен.
- А лука у тебя в арсенале нету?
Хастред сконфуженно сморщился.
- Есть, держу на всякий случай, но стрелял в последний раз... Не припомню даже. Кажется в Уйчланде, ходил по лесам поначалу, высматривал всякое... И нет, не стрелял, лук брал, а стрелу пустить так и не пришлось к слову.
- Бери все равно. Лучше стрелой издалека баланс подправить, чем пузами толкаться в рукопашной. Особенно когда с магами дело имеешь.
Хастред с грозным перестуком сложил топоры на сундук, вернулся в закуток, покопался там и вернулся с луком без тетивы и открытым кожаным колчаном. Колчан оказался модный охотничий, ручной работы — не армейские грубо сварганенные тубусы большой емкости, стрел из него торчало всего с полдюжины, но едва ли потребуется больше. Сам лук был двойного изгиба, усиленный рогом и обвитый сухожилиями, чтобы мощнее распрямляться при спуске тетивы — не то что бездоспешному некроманту, даже панцирнику должно хватить за милую душу.
- И доспех, - распорядился Чумп и пальцем указал на долгополый доспех с массивными кожаными оплечьями, напяленный на манекен за хастредовой спиной.
- Ты уж определись, лук или доспех, - возмутился книжник. - Я тебе не разные рода войск, я в своем роде один и, к слову, гуманитарий. Если стрелять издаля, то зачем мне латы? Да и вообще зачем они против магиков? Некромансия умерщвляет плоть, от их леденящих касаний я б предпочел уворачиваться, чем доспехом наудачу прикрываться.
- Лук, доспех и топор, - уточнил Чумп бесцеремонно. - И пару ножиков. Не считая того дрына, что у тебя уже за поясом. Никогда не знаешь, с чем столкнешься, они в конце концов некроманты, а не садоводы-любители. Лучше вспотеть, таская избыточное, чем обледенеть от ужаса, когда поймешь, что как раз нужного-то и не прихватил.
- То-то ты сам упарился. Где твои доспех с луком?
- Мне нормальный доспех уже не по силам, а от тканного легонького толку немного и все смеются, подозревая модника. Но и то б вот сейчас я его надел, не побрезговал. И лук такой я вряд ли натяну, а если есть эльфийский пятнадцатой модели, то давай его сюда, но и сам свой потащишь — луков много не бывает.
Хастред досадливо кхекнул.
- Ты и впрямь на Старика стал похож.
- Глупость многообразна, юноша, мудрость же абсолютна и всех делает схожими. Ты давай не мешкай, нам бы при ярком солнечном свете прихватить этих дурошлепов. Ночью на кладбище они, того гляди, такую армию поднимут, что никаких стрел не напасемся.
Книжник вздохнул, сгрузил стрелковые принадлежности поверх топоров и взялся за доспех, который тоже не надевал уже пару лет и, пожалуй, даже не тосковал по этой разлуке. Скинул уличный камзол, верхнюю рубаху, оставшись в исподней сорочке и все равно заранее обливаясь потом при мысли о ближайшем будущем.
Длинная, до колен, стеганая основа, похожая на халат. Кольчужная безрукавка поверх. Длинная и увесистая паховая панель из толстенной кожи, усаженной стальными набойками. Шерстяной дублет на кольчугу и жилет из той же вываренной кожи, просоленной настолько, что прочностью напоминал доску, поверх него. Объемистые плечевые панели, такое ощущение что формованные по горному троллю, чтоб уж точно налезать на любого громилу, локтевые накладки, перчатки до локтя с укрепленными металлом пальцами и тыльной частью ладоней. Чумп крутился вокруг, затягивая ремни, шнурки и пряжки, и судя по всему был весьма доволен собранным в итоге джаггернаутом.
- Неудивительно, что у тебя волосы в таком-то парнике повылазили, - заметил он с удовольствием. - Шлем к нему тоже есть?
Шлем в комплекте с доспехом правда шел, но рога с него посбивали очень быстро, а потом Хастред опрометчиво применил в бою коронный гоблинский прием «врубиться лбом в лоб», причем выбрал для этой цели носителя цельностального ведра-топфхелма. Жертвами стали противник, у которого кровь хлынула из носа, рта, ушей, глаз и из-под бацинета, пододетого под ведерко, и хастредов шлем, на такие перегрузки не рассчитанный — он просто треснул и раскололся по ободу. Ведро показало себя с лучшей стороны, хоть и помялось, но могло продолжать службу, хотя бы как ночной горшок. С тех пор шлемами Хастред пренебрегал, уповая на иррациональную прочность гоблинского черепа.
- Хватит с меня, - осадил он заигравшегося Чумпа сурово. - Шлемы можешь сам за обоих носить, могу тебя даже по пути сводить в одну лавочку, где есть всякие. Какой брать топор-то?
Ущельник помог ему нацепить колчан, причем вместо того, чтобы навесить его за правое плечо, сноровисто принайтовил сзади на пояс, чтобы вытягивать стрелы не вверх, а в сторону. Так, припомнил Хастред, частенько делают конные лучники с короткими луками для большей скорости стрельбы. Можно было бы поскандалить за непривычное, но в душном доспехе желание бузить отпало, а коварно переметнувшийся голос разума увещевал, что его-то, Хастреда, навыки лучника ничем не перешибить — тому, чего практически нет, навредить очень сложно.
Лук в саадаке Чумп насадил поверх колчана, а топоры взял в руки, взвесил и вручил Хастреду ощутимо более тяжелый скеггокс, бердыш же со вздохом завалил себе на плечо.
- Не надорвись, - пожелал ему книжник и попробовал попрыгать во всей загрузке. Нет, ничего, поначалу даже нечувствительно — вот через пару часов, когда пот проест ядовитые дорожки вдоль хребта, вся эта красота начнет давить основательно. Стоит поторопиться и, как в той пословице, поскорее перейти к смелому гулянию.
Во что, интересно, выльется такая предпринимательская активность по возвращении домой, подумал Хастред и, что называется, накаркал — немедленно по выходу из дверей конюшни под ноги ему прилетела рассыпающая багровые искры огненная стрела. Чумп, чуть замешкавшийся, чтобы запихать бутыль «на потом» в снятую со стены походную котомку, предупредительно затормозил, не желая вылезать на открытое пространство.
Началось, смекнул Хастред, сфокусировал как сумел глаза на окне второго поверха, откуда яростным взглядом прожигала его жена. Она уже успела не только проснуться и умыться, но и соорудить себе пышную рабочую прическу, ныне полыхающую язычками негодующего пламени. Летит оно, время-то, когда делом занят.
- Дело госсссс... сударственной важности! - доложил книжник, почти не запнувшись. - Преследуем некромантов!
- Вот тех, у которых дож гном? - язвительно уточнила Тайанне, невзначай перекатывая в ладошке зародыш очередного огненного заклинания.
- Кстати да! - возрадовался пониманию Хастред и дружелюбным кивком поздоровался с проходящим мимо соседом. Тот деликатно ответил, силясь задержать дыхание, и преуспел — проскочил невозбранно, только усы буйно закурчавились, а также слегонца потекло из глаз и носа, может и откуда еще, в теплой одежде разберешь разве.
Бурлинг суров, его рецепт является эксклюзивным достоянием единственной крупной копошильской пивоварни, хотя многие кланы ассасинов назойливо им интересуются.
- Это случайное совпадение, - подал голос из своего укрытия Чумп.
- Ничего не случайное, - возразил Хастред запальчиво. - Если ты в лес пошел и тебя там до исподнего обобрали, случайно ли, что сделали это лесные гоблины?
- Ладно, не случайное, но значения не имеющее, - Чумп осторожно выглянул за косяк, оценил боеготовность эльфийки и на всякий случай спрятался обратно. - Нерелевантное, кажется, так это называется. Некроманты как есть себя проявившие, ищем их, как в песне пелось — не ради славы, ради жизни на земле.
- По всем кабакам ищете? - не пожелала Тайанне сбиваться с курса, проложенного праведным гневом. - Великий Лабелас, солнце только встало, а они уже вдрабадан, с топорами и на ведьм охотятся!
- Ищем как умеем, - понурился Хастред. - Ты б того... помочь бы могла... своими средствами, как магическими, так и административными.
- Административными не надо, нам бы дело сделать, пока не поздно, - поправил Чумп, определенно не питающий доверия к управляющим структурам любого сорта. - Заполнять формы официального запроса нам решительно некогда. Вот если б ты нам какую дивинацию сотворила, чтоб мы зря не бегали... а то этот ваш город дурацкий — куда ни метнешься, везде чарку подносят, не обижать же радушное население.
- О, дивинацию я вам сотворю, мало не покажется, - посулила Тайанне, но что-то в ее тоне выдало неуместный в серьезном деле сарказм. - Жалко, не моя это специальность, но может возьмете эвокацией?
Чумп озадаченно захлопал глазами, ожидая от Хастреда разъяснений. Книжник только головой потряс отрицательно. Дисциплина, в которой Тайанне с юных лет набивала руку, в данном случае полезной не выглядела. Было бы куда как неплохо при встрече со злыми некромантами вытащить из-за спины эльфийскую эвокершу с околобесконечным мешком огненных шаров, стен, струй и полей, но как бы самим не прибыть на эту встречу хрустя поджаристой корочкой.
- Не хочешь помочь, так хоть не мешай, - буркнул Хастред отважно. - Мы и сами их отыщем и призовем к ответу.
- Бабушку ты свою призовешь! - рявкнула эльфийка, рыжие пакли взвились совсем уже натуральными кострами, и из пальцев, кажется, начали вытягиваться огненные когти. Улица, по которой по своим регулярным утренним делам тянулся местный народец, уважительно примолкла и застыла. - Ну-ка снял все это безобразие, сложил свои железки и пошел делать макет предвыборного плаката! Я с тобой вечером разберусь, ибо сейчас уже опаздываю на заседание!
Хастред огляделся, повстречав взгляды и сочувственные, и злорадные, и исполненные откровенного веселья. Покосился в сторону Чумпа. Тот смотрел грустно, неловко и словно бы сквозь него. Знакомый взгляд. «Я за тебя впишусь в любом случае, но выбор делать тебе самому».
Может, больше и не доведется увидеться.
А из мысли о бренности Чумпа родилась мысль, что и сам Хастред уже не тот лихой сорвиголова, что бестрепетно закусывался по молодости с рыцарями, бандитами, баронами и неживыми обитателями катакомб. А пройдет еще лет десять... ну, может, двадцать, или даже сорок, вон генералу небось под сотню, а он все еще покрепче большинства... но однажды не станет вовсе никакого Хастреда, а Тайанне будет по-прежнему, и никак не изменится, и гонять взашей, как привыкла, будет следующего, кто там ей подвернется. Незачем ей меняться-то, если всегда все получается, как она того желает. Может, это и не вредность какая-то или испорченность, а попросту следствие бессмертия, при котором не надо спешить жить — все успеется, и важно только, чтоб комфортно было сегодня, и сегодня ей комфортно именно так, а свой комфорт, как и все, что для тебя важно, надо уметь отстаивать.
Но если подумать, гоблины никогда не были побеждены именно потому, что свое умели отстаивать лучше всех прочих. Эльфов много чего заботит куда больше, чем сегодняшняя победа, они думают стратегически и зачастую разменивают уступку сегодня на то, чтобы завтра на их головы не посыпались хищно гыгыкающие драконарии. Вероятно, в конечном счете эта их стратегия оправдается, и останутся они последними безраздельными хозяевами выжженых пустошей на месте некогда цветущего мира...
Вот только еще не сегодня.
- Так вали на свое заседание, не заставляй ждать почтенных бюргеров! - гаркнул Хастред в ответ и выразительно погрозил кулаком. - Поторгуйтесь еще за очень важную копейку на фестиваль красных носов. А я пойду настоящим делом займусь.
Тайанне аж отшатнулась от окна, словно гоблинский весомый кулачище дотянулся до нее и как следует воткнулся в лобешник.
- Полезные услуги, полеееезные услуги, - подтянул Чумп, вынырнул из конюшни, пока вражеская артиллерия застыла парализованная, и вприпрыжку припустился в обход дома. - Не проходите мимо, полезные услуги каждому... к каждой услуге подарочная эво... эвокак? В общем вон та тетка наколдует вам счастье.
Тайанне стремительно вернулась на сцену, даже из окна по пояс высунулась, так что Хастред слегка испугался, что выпадет.
- Это вот ради этого паяца ты жену бросаешь?!
- Я жену не бросаю, - просипел Хастред свирепо. - Просто делаю, что должен, как сделаю, так вернусь и все дообсудим. А неучтенным некромантам по своим улицам гулять не позволю, это важнее твоих плакатиков.
- Так их, милок! - выкрикнула с другой стороны улицы сухонькая бабулька, вполне возможно еще заставшая Войну Некромантов и потому впечатление о них сохранившая самое непредвзятое. - Нечего этой погани в нашем городе делать!
- Еще б воровскую гильдию к ногтю взяли! - возжелал пухлый сударь торгового вида, по случаю проходивший мимо со своей тросточкой.
- И шоб за лошадьми своими убирали, какая где нагадит! - присоединился бородатый в ватнике, с метлой и лопатой спешащий, видимо, туда, где потрудилась ничейная лошадь.
- Этого юношу в губернаторы! - истошно предложила крупная дама в старомодном капоре, которая была вообще нипойми кто и даже не соображала, где находится, потому что на юношу Хастред уже давно не тянул, выглядел конкретным дяденькой, а губернаторов в Нейтральной Зоне отродясь не было. Был Наместник, хотя чей именно — никому неизвестно, просто так его титул исторически значился. - Пусть наведет порядок на улицах и устранит проблемы! Ура!
Она сдернула свой капор, обнаружив под ним неприлично румяное лицо, какого хватило бы на двух дам поменьше, и подбросила его (капор, не лицо) в воздух, приглашая общественность присоединиться. Общественность оказалась тяжела на подъем, только ватник бросил свою метлу, причем вопреки примеру не вверх, а под ноги, и свернул с дороги в просвет между домами. Не то почуял там добычу, не то пожелал резкоизменить свою жизнь и проложить к ней кратчайший путь, дворами и огородами.
И, конечно, ревнивой (прежде всего к чужому вниманию) эльфийке подобное признание показалось плевком в физиономию.
- Нет уж! - взвизгнула она истерично. - Извольте проваливать, господин губернатор, не нужен мне такой паскудник!
И энергично захлопнула ставнями с таким звучным треском, что у Хастреда свело челюсти.
А потом снова их распахнула и добавила:
- И чтоб ни тебя, ни этого, - обрекающий перст нацелился на Чумпа, - В моем доме никогда более не было!
И снова треснула ставнями, сорвав осуждающий гул народных масс под энергичное дирижирование неуемной мордастой дамы.
А потом опять их распахнула и плесканула ядом еще:
- И насчет «в задницу» теперь тоже с ним договаривайся!
И опять треснула, на этот раз, кажется, с концами.
Народ на улице живо перетек из сочувственного в насмехательное состояние, так что Хастреду стоило немалого труда сдержаться и не втянуть голову в плечи. Бабулька, что была против некромантов, оказалась как есть старой школы, пригрозила ему клюкой и плюнула под ноги, а дама с большим лицом изобразила кислую улыбку и поспешила далее по улице, видимо отзывать его кандидатуру с губернаторских выборов.
Чумп тоже гадливенько ухмыльнулся.
- Буду очень признателен, если не будешь со мной на этот счет договариваться.
- Буду очень признателен, если сделаешь вид, что ничего не слышал, - сумрачно одернул его Хастред.
Чумп подумал секундочку и вздохнул, отрицательно мотая головой:
- Буду очень признателен, если не станешь требовать невозможного.
Хастред снялся с места в карьер и решительно зашагал на север, к воротам, ближайшим к кладбищу. В висках стучала кровь, в глотке стремительно начало пересыхать, но вместе с тем в теле ощущалась победительная ловкость. Так он уходил после первой официальной дуэли много лет назад, сильно порезанный, но оставивший меч торчать в черепе другого парня. Соврал бы, если б сказал, что никогда не задумывался о свободе, и все сочиненные красивые фразы про «не путайте доброту со слабостью» наконец-то перестали звенеть легкомысленно и невесомо, налились массой, солидностью и окончательным смыслом. Не думал, что получится именно так, а с другой — получилось, прямо скажем, хорошо, чисто по-гоблински, хрясть и нету, делить имущество под присмотром адвокатов ни ему, ни Тайанне не хватило бы терпения.
- Жаль, что не прихватил свою законную долю совместно нажитого имущества, - под локоть ему брюзжал Чумп, не то практикующий телепатию, не то попавший в чисто гоблинский унисон. - В смысле из тех шестисот золотых, хотя бы.
- Чего ж ты не расстарался?
- Ну, скажешь тоже. Это деньги твоей жены. Если б я их попятил, ты б был обязан мне морду побить и похищенное вернуть, и тут мне бы даже возразить было нечего. Но если бы их стибрил ты, то мне бы оставалось тебя только похвалить за предусмотрительность.
- Обойдемся.
- Так-то да, всегда обходимся, - ущельник зевнул, прикрыв рот сгибом локтя. - Если что, у меня есть на примете пара местечек, где можно немножко монет поднять по-быстрому. Ну, может, не сразу монет, а кое-какого нежитийского имущества. Кстати, знаю также отличного адвоката по разводам, если ты не против гнома.
- Я против гнома.
- Тебе не угодишь. Нет никого лучше гномов, если надо с толком развестись.
- Я и против разводов до кучи, - Хастред растерянно потер макушку, которая успела покрыться испариной. - То есть не то чтобы против развода как явления, вот сейчас прямо очень за, просто сама процедура, понимаешь ли, нервирует. Это ж всякие эти... галстуки, суды, хартии.
- А, не волнуйся. У эльфов прецедентное право отменно развито. Посидит, позлится, свистнет папе, папа ей мигом оплатит все формальности и получение статуса вдовы. Твое участие и не потребуется.
- В смысле, не потребуется? Опять же небось эти приедут, манерные которые, с челками на один глаз?
- Думаю, одного раза им уже хватило, чтобы сделать выводы. Прирежут первого кому не повезет и представят его как тебя, если уж совсем заморочатся то еще и похожим на тебя его сделают. Дупосмены вон живые преобразуются, а мертвый труп неживого бедолаги вовсе нетрудно модифицировать, - Чумп подумал, пожал плечами. - А если и приедут, то чего же. Пусть приезжают. Я там у ребят позаимствую лук на такой случай — у боковинцев немало лульских луков, по эльфийским лекалам выгнутых.
Хастред вдруг запнулся посреди размашистого шага.
- Ты это с самого начала задумал?
- Обзавестись эльфийским луком?
- Вот до такого бабаха довести.
- А. Ну как с самого... Да, наверное с него. Первый пункт, помнишь? Нидам сваиму брату прапасть. С этим я определился задолго до того, как ты начал на баб заглядываться, - Чумп с неловкостью покачал головой. - А ты б себя видел, ей-же Занги. Год от года все прозрачнее. Мой брат был гоблином, гоблином ему и надлежит, когда придет время, уйти в историю. Ты как, в целом?
Хастред прислушался к себе. Адреналин оседал, лезло наружу тоненькое паскудное желание броситься назад, утрясать, договариваться, урезонивать. Поганое такое, совсем не гоблинское. Тоскливое, жалобное. Неприемлемое. Самое время пригвоздить его разбитной стихотворной секирой, чтоб под корень и потом сразу в печку. «Ибо редким безумцам дано улыбаться тому, что давно позабыло дыханье последней разгадки; перебарывать страх, и глядеть в беспредельную тьму, и идти до конца. И всегда уходить без оглядки».
Стихи Юрия Супоницкого.
- Перетопчусь, - решил Хастред и показательно осклабился, напугав двух подростков у соседнего плетня и даже безучастную ко всему березу в ближайшем палисаднике. - В чем-то ты прав, пора к истокам. Как думаешь, ритуальное дупоглотство применимо к некромантам?
- Рад, что ты спросил, - важно кивнул Чумп. - Хрен знает.
- А чего ж рад тогда, если ответа не имеешь?!
- Потому что подобные вопросы — признак того, что гоблин в тебе еще жив, ну и еще потому, что ты спросил про нашу славную народную традицию, а не про можно ли их... ну, это самое. От тебя жди.
Хастред в сердцах рыкнул.
- Всю жизнь теперь припоминать будешь?
- Всю не всю, а пока впечатления свежи. Не, ты не подумай, я всегда был широких взглядов, отличал частные случаи от злоупотреблений, а тем более когда с собственной женой, а тем более с вот такой женой, молодец еще что в дупобиты-ортодоксы не подался, это бы в данном ракурсе совсем не по-мужски было. И вообще, выдыхай, один раз — не дуподрюк.
- Большое облегчение, - признался Хастред и подавил в себе желание спросить, со скольких раз таки фиксируется статус светозарного проводника всего наилучшего, а то с бессовестного Чумпа станется и из этого раздуть целую компрометирующую историю. - Предлагаю запить переживания и пойти таки выбить некромантов с кладбища.
- Мне на некромантов было и есть по барабану, - напомнил Чумп, и отметьте, насчет запить не возразил ни разу. - Мне нужны пикси. Даже не пикси мне нужны, а чтобы Зембус провел коротким путем в нужные края. И даже не этого взыскую, а чтоб ключ уже забрать и идти за следующим. Ну и это тоже само по себе один из многих шагов на пути к открытию Бездны, чтобы посмотреть, какой гад там навалил.
- Наверное, пра-пра-пра-боковинец, кто еще мог в такие древние времена.
- Да ладно уши развешивать. Боковинцев твоих впервые выделили в отдельную страну едва ли век назад, до тех пор половина той страны была уссурийской землей, а вторая не то лульской, не то... в общем хрен редьки не слаще. Нет, если кто и навалил пока кобольды на поверхность хаживали, то это кто-то из наших, Древних. Или сами кобольды.
- Было бы предельно тупо докопаться до Бездны, чтобы понять, что мы ни хрена не понимаем, что с нею делать.
- Спокойствие, только спокойствие. По одной проблеме за раз. Мы еще и близко не докопались. А когда докопаемся... я думаю, все как-нибудь решится, - Чумп указал пальцем на покосившуюся темную вывеску по курсу. - Мир устроен причудливо и небесспорно, но в целом подпихивает именно то, что тебе в конкретный момент нужно.
- Это не мир, - вздохнул Хастред. - Это я сюда свернул, потому что знаю, где какой кабачок. От мира ты б еще долго ждал подачек, пыля по прошлой улице.
- Ну так, заметь, ты знал и свернул, а я просто плыл по течению и приплыл куда надо, - Чумп победно прищелкнул пальцами. - Со мной такое всю жизнь, можно возводить в систему. Ладно, учитывая, что ты вылетел взашей и даже запасных штанов не взял, я угощаю. Прошу только не забывать, что нам еще работать.
- Забудешь тут, - Хастред показательно встряхнулся, коротко прозвенев всеми своими пряжками, застежками, буклями, заклепками, фибулами и фермуарами, и пихнулся в низкую дверь кабачка.
До кладбища добрались примерно к полудню. К собственному удивлению, Хастред не ощутил желания нарезаться в дупелину (очевидно, его гоблинская сущность занята была на фронте забарывания слюнтяйства) и всего лишь восстановил холодненьким тепловой баланс в своем перевозбудившемся организме, а Чумп вовсе больше поддерживал, чем участвовал, цедя всего одну кружку. Отведя душу, совершили марш-бросок до ворот, а там примкнули к чахлой похоронной процессии, волокущей грубый некрашеный гроб на дровеньках. Никто не обратил на них внимания, только профессиональная плакальщица требовательно пощелкала пальцами, вымогая пару медяков за то, что рыдать будет и за них тоже, а маленький старичок со слезящимися глазами прихватил Чумпа за рукав и, пока до кладбища добирались, успел рассказать ему о том, как они с усопшим в молодости скакали на конях, орудовали некими нагайками и пивали кумыс. Чумп опытно поддакивал, пока не выяснилось, что кумыс в ту незабываемую пору дал старичку по мозгам необратимо, и в поощрениях он не нуждается. Да и рукав чужой ему ценен сугубо как точка опоры, будучи перецеплен от Чумпа к волокуше, он и ей продолжил рассказывать свою бесконечную историю с теми же интонациями.
В виду кладбища гоблины отбились от процессии, двинулись в обход низенького заборчика и вскоре нашли несомненные следы искомых некромантов — упомянутую много ранее золоченую бричку, а точнее целое ландо с литыми ободами и тонированными вставками в резьбу и двух лошадей, одну запряженную и одну привязанную сзади, очевидно на правах сменной.
- А вот теперь начинается интересное, - предсказал Чумп, фамильярно потрепав добавочную лошадь по холке. - Компас нас привел куда надо, но вот куда идти далее? Сесть тут и поджидать, пока они свои дела закончат, нам ни к чему... клетки-то с пиксями я не вижу, значит с собой взяли.
Хастред заглянул в бричку, брезгливо принюхался, вытянул из-под сиденья походный саквояж — слишком легкий, чтобы содержать что-то ценное. Обошел вокруг. Обнаружил на задке место, откуда отстегнули и унесли что-то немалого размера. Задумался и посчитал, что тут самое место для полезного в дороге шанцевого инструмента. Оглянулся на кладбище за загородкой. Когда-то оно стало первым и хоронили на нем всех подряд, каждого в меру возможностей, так что скромнейшие холмики чередовались со внушительными склепами. Один из склепов как раз торчал как прыщ на лбу, разбивая поле зрения на неровные части.
- Пойдем-ка туда, - предложил книжник и обозначил топором направление на склеп. - Я так думаю, что не будут они при свете дня свои ритуалы проводить, но могут заниматься подготовкой, это дело не быстрое. Или, как вариант, если уже все подготовили, то где-то должны притаиться, чтоб дождаться темноты.
- Да тут этих усыпальниц — как раз до вечера обходить будем, - откликнулся Чумп.
- Придется, так и будем. Но для начала приглядим склеп повыше и ты на него залезешь, может углядишь что-нибудь, что твое внимание привлечет.
- Это можно. Но вот тут у меня зудит вопрос — а что мы ищем и как обычно выглядит некромантский ритуал? А то хоть с подъятыми мертвецами мы частенько сталкиваемся, но вот как подготовительный этап выглядит, я ни разу не видал. Вдруг не сумею отличить его от панихиды?
На ходу Хастред закатил глаза, силясь вспомнить основы образования, которым давненько уже не пользовался. Обычно на вопросы по сути магических ритуалов за него отвечала Тайанне, хотя, если оценивать беспристрастно, эльфийское понимание людских ритуалов донельзя теоретическое. Сами эльфы обходятся без них, ибо способны пропускать магию через свои субтильные тела без помощи начертаний, фокусов и материальных компонентов.
- Прежде всего, если мы рассматриваем не карманное заклинание вроде леденящего касания, а серьезный магический экзерсис, превышающий способности заклинателя, то требуется ритуальная промульгация.
- Начал хорошо, - одобрил Чумп с еле уловимой ноткой сарказма. - Перевод потом будет отдельным потоком?
- Это я для себя, чтоб картину составить. Как составлю, попытаюсь ее тебе изложить в популярном виде, вроде «ишак знаешь?».
- Очень польщен. Не торопись, важно не ошибиться. Я б следил за ходом мысли, чтоб при нужде помочь наводящим вопросом, но убей не знаю, где у ишака промульгация.
Не будет с ним спокойной лекции, сообразил Хастред.
- Ладно, излагаю для тупеньких и необразованных. Основа магии суть незримая энергия, заполняющая мир. Общий выходной потенциал сей энергии таков, что вот сам наш мир некогда из нее слепился — Творец, способный всем этим могуществом оперировать, может вот совершенно буквально миры создавать. С другой же стороны, вот эти мы, которые жалкие мошки, миры населяющие, способны от этого могущества взять и переварить только самый-самый краешек... как если тебя запихать в бочку с лучшим элем, сколько-то ты заглотать успеешь, но в итоге таки утопнешь.
- Образно и соблазнительно.
- Любой, у кого есть к магии талант, может зачерпнуть энергии и одним усилием воли переделать ее, скажем, в язык пламени. Но это отнимает силы, скажем, условно сравнимые с маханием дубиной — раз махнул легко, два махнул в порядке, а на тысячный раз язык на плечо и ноги дрожат. Эльфы в отношении магии наиболее продвинутые пользователи, на тот же результат эльф тратит в сотни раз меньше сил, нежели хуманс. Однако же Новые, хоть магия им и нелегко дается, от нее отказываться не спешат — учатся, практикуются. И вот помимо собственно силы мысли, единственно необходимой для творения магии, придумали себе костыли: нашли слова, жесты, фокусирующие предметы, способные взять на себя часть нагрузки от трансформации энергии в магию. Нефрит, например, отлично для этих целей подходит, так что практикующие хумансы-маги им зачастую увешаны. В общем, я клоню к тому, что чем мощнее запланированная инкантация, тем больше подобных костылей хумансу придется использовать.
- Это то есть нефритовых висюлек и слов?
- Их самых, для начала, но если принять во внимание запланированный масштаб, ему гораздо больше потребуется. Очерчение, прежде всего — чем больше разница между потребной выходной мощностью проекта и собственным навыком магика, тем больших размеров круг, в который вписан опорный многоугольник. Промуль... эх. Надписи такие, фокусирующие энергию в нужном русле. Мы таких богато видали на драугровых саркофагах. Еще не само заклинание, а так сказать к нему подводка.
- То есть им придется начертить большой круг, - подытожил Чумп с облегчением. - Это буквально все, что имеет значение. Ищем подозрительных, расчерчивающих поле. Ты б мог остальную лекцию и пропустить, или вон оформить отдельной главой и на бусти выложить для наиболее вовлеченных читателей.
- Что? - не понял Хастред.
- Что? - не понял в ответ и Чумп. - Какого, спрашиваю, размера этот круг должен быть, в три шага или в тридцать шагов?
- Да знать бы, что именно они собираются отчубучить — тогда бы подсчитал. Пикси эти меня смущают, потому что фея, против воли включенная в инвокацию, используется как лишний трансформатор мощностью куда побольше хумансового, а если он четверых готов загнать на износ, то чтобы удержать такую силищу в кругу... - Хастред задумчиво обернулся на ограду кладбища, оставшуюся далеко позади. - Я б не исключил, что даже на лиги счет стоит вести, не на шаги. Но нет, конечно, гиперкруги без координации с воздуха никто рисовать не будет, тут одной погрешности хватит размолоть в прах всех участников.
- А ты совсем разучился говорить коротко, да?
- Нечего задавать вопросы, на которые не ответишь односложно.
- Жизнь нам ставит вопросы в меру своего величия, - наставительно заметил Чумп. - А мы должны отвечать на них в меру своей ничтожности. На примере ишака...
- Круг должен быть больше ишака.
- Вот, другое дело. Сразу все ясно стало. Насколько больше?
Хастред мстительно ухмыльнулся.
- Очень больше ишака должен быть круг.
- Сойдет для такой-то глухомани, - заключил Чумп. - Подсади-ка.
Он прислонил бердыш к стенке давно запущенного склепа, обвитой клочьями вьюнов, и потянулся наверх, к краю двускатной крыши. Хастред со вздохом подставил под его сапог сцепленные ладони и подтолкнул вверх, на этот раз без избыточной силы — ровно настолько, чтобы забросить до конька.
- Опачки, - немедленно отрапортовал ущельник сверху. - Сразу вижу. Вон они, прямо по снегу чертят. Так можно разве?
- А почему нет, - Хастред недоуменно пожал плечами. - Символы есть символы. На песке можно, в пустыне если. На бумаге, если помещается. Почему бы и не на снегу?
- Ну так припекать начнет, и испарятся все письмена.
- Так они, наверное, не огненные заклинания закладывают. Пикси с ними?
- Ищу. Не вижу.
Хастред неспешно обогнул склеп и посмотрел своими глазами. Действительно, далеко впереди копошились две плохо различимые фигуры. Что делали, с земли видно не было, но темные робы в глаза бросились.
- А могильщик никакой их гонять не спешит, - поделился наблюдением Чумп.
- Была охота гонять людей, сказавшихся скорбящими. Могли и монетку кинуть, и ножом под ребро ткнуть. Ты слезай давай, гордый орел, пойдем поближе.
Хастред вытащил из-за спины лук, с третьей попытки залез в кармашек саадака и достал из него маленький промасленный сверток с тетивой. Хотя руки давно уже не доходили до стрельбы, две-три новых тетивы он старался покупать каждый год и заменять ими старые, поскольку мало что удручает больше струны, которая лопнула при натяжении в пять пудов и вместо отсылки смертоносного вертела в сторону врага хлестнула по собственной невезучей роже.
Чумп с мягким шлепком свалился с крыши склепа и присоединился к книжнику. Тот зацепил тетиву одним концом за нижнее плечо лука, всем весом навалился на верхнее, сгибая тело лука в колесо, и замкнул конструкцию, набросив колечко на втором конце тетивы на верхний рог. Потянул на пробу — тетива низко загудела, знаменуя надежное крепление.
- А можно отсюда определить, который из них маг? - полюбопытствовал Чумп.
- Это вряд ли, если только один из них не оборудован посохом, бородой до колен и ведьминским колпаком. Тогда, скорее всего, маг второй, потому что нормальные маги знают о своей тяжелой судьбе и стараются поменьше соответствовать стереотипам.
- Тогда как определить, которого стрелять первым и без разговоров, чтоб он нам встречным залпом не выбил бубну?
- Да любого, просто чтобы с двумя не возиться. Я зря тебе, что ли, рассказывал как магия творится? А, вестимо, зря. Из хумансов заклинатели такие себе. Может, есть у него три-четыре заклинания в уме, и пару из них он сумеет запулить, прежде чем собьется дыхание, но вряд ли это будет что-то ультимативное.
Чумп озадаченно моргнул.
- Хорошо бы не было, а то я таких явлений не распознаю, даже если оно будет теребить меня за штанину и просить подвезти до Гельбии.
- Понял тебя. Перефразирую: вряд ли это будет страшнее, чем удар ишаковым копытом. Потому что для действительно серьезного заклинания магику-хумансу не обойтись без круга, письмен, фокуса и расходных компонентов, которые в считанные секунды не развернуть.
- Ааааааа, - возрадовался ущельник. - Теперь постиг. Ну да, видел же, что маги свои позиции обустраивают тщательно, амулетами еще обвешивают, а потом... а потом этот их главный, лысый тролль Красаво, начинает орать в палантир: где, сука, маткомпоненты?! Я думал, он так самоутверждается, мол ну маааам, как я пойду на парад без золоченых эполет и лампасов, а оно оказывается дело серьезное.
Хастред вытянул из колчана длинную стрелу с трехгранным наконечником, неуклюже приладил ее на тетиву, пригляделся к чертящим снег некромантам и с сомнением помотал головой.
- Отсюда не возьмусь, только спугну. Ближе подойдем. Вон видишь склепик стоит? - он указал оголовком стрелы на маленькую некогда белую постройку в двух десятках шагов от копошащихся недругов. - Давай его с той стороны обойдем, чтоб между нами и ними был, вот оттуда выстрел будет верный... я думаю.
- Да с такого расстояния и лук не особо нужен, я до них добегу быстрее чем они свою магию из штанов вытащат, - фыркнул Чумп. - Впрочем, почему нет, все равно одного живым брать придется, чтоб рассказал куда наших фей дели. Давай по дуге, не вылезая на глаза... и пригнись, не отсвечивай.
Хастред попытался было двигаться в приседе, но отвыкшие от нагрузки бедра быстро взвыли, а влезать в драку наполовину парализованным идея так себе. Так что сошелся с собой на том, что согнулся в три погибели и на слегка согнутых ногах чесанул, прикрываясь за могильными камнями, к намеченной цели, истово надеясь, что ни в поясницу не вступит, ни нога не подвернется, ни легкие не откажут.
Чумп легко и непринужденно (еще бы, не на нем полтора пуда доспехов) его обогнал и пришел к цели первым.
- Топор мой куда дел? - мстительно прошипел Хастред, с трудом его настигнув.
- А, топор, - спохватился ущельник легкомысленно. - Там, у того, прошлого домика остался. Непривычен к таким штукам, забываю про них. Да и брал его в общем-то на случай тебе подать при нужде, мне свободные руки полезнее. Погоди минутку, отдышись пока, я взглянуть поближе хочу...
Он пригнулся к самой земле, с досадливым кряканьем вытянул из-за пояса заигранный дупенинский меч, небрежно отложил его в сторонку и, стелясь буквально по-над самым фундаментом склепа, утек в сторону, где копались некроманты.
Хастред привалился спиной к твердому камню стены, стрелу направил в землю, утер рукавом взмокший лоб и попытался припомнить дварфийскую дыхательную методику. В свое время очень гордился, что ею овладел, но там дыхание неразрывно сочеталось с плавными притопываниями и перемещением в стойках навроде безмолвного танца, а танцевать посреди кладбища в боевой выкладке было бы, пожалуй, чересчур даже для гоблина. Тем не менее, очистил разум, начал отсчитывать стуками вдох, задержку и выдох, и через минуту руки перестали подрагивать, сердце вошло в ровный ритм, чуть учащенный в преддверье смертельного боя, мышцы вздулись и даже вес доспеха словно поуменьшился.
Чумп бесшумно закатился за задний фасад склепа и отдулся, как будто удерживал дыхание на все время разведки. Впрочем, может и удерживал, от этого жди. Хастред сам был свидетелем, как Чумп битый час висел на стропилах, пережидая не ко времени случившийся прямо под ним совет атаманов разбойников, не выдав себя ни звуком, ни шорохом. Сам он в это время твердо стоял на ногах у стены за гардиной и то устал, пока эти неспешные олухи обсуждали свои дела. А Чумп после того, как все удалились, не просто свалился с потолка, а спустился аккуратно, без единого звука и еще имел в руках достаточно чувствительности, чтобы вскрыть замок на очень перспективном сундучке.
- Нашел пиксей, - сообщил ущельник вполголоса. - Вот в этом самом склепе. Там же прирезанный кладбищенский сторож. Я б забрал клетку и ушел, но она в мой рост и весит со всем своим серебром, наверное, как тот пресловутый ишак из примера.
- А этих так и отпустил бы дальше некромантить?
- Не предел мечтаний, согласен, но если я понял тебя верно, без пиксей они все равно ни Стремгода не наколдуют.
Тоже аргумент, вынужден был признать Хастред. Очень осторожно, одним глазом сам решился выглянуть из-за угла. Увидел сгорбленную спину крупного мужичины, который одной рукой держал развернутый лист пергамента, а другой — палку, которой чертил в снегу символы, время от времени сверяясь с листом.
- Не нравится мне это, - сообщил книжник. - Мало ли чего нарисуют... может и не выйдет у них, чего ожидали, но все равно хорошего не жди. Сторожа вон прирезали опять же, по городским законам им за такие художества так и так на плаху.
- По вашим городским законам на плаху и нас пристроят, если не за самосуд, то за дупоглотство, - парировал Чумп. - Не то чтоб я им сочувствовал, не подумай, просто... как бы тебе. Привыкаешь со временем лишних движений не делать.
- Ну так я сам сделаю. Мне как раз подраться охота.
- А вот это мне понятно и близко, - кивнул Чумп. - Дай мне пару стуков, выберусь на исходную, чтоб прикрыть если что, и действуй.
Он снова распластался, слившись с основанием стены, и утек за угол. Хастред дал ему, для верности, три стука, на втором вынес лук на вытянутую руку и оттянул тетиву примерно наполовину; а на третьем дотянул до плеча и вывернулся из-за своего угла, как неотвратимый попрошайка в переходе у базарных рядов выскакивает на идущих оттуда с корзинами овощей и полными кошелями мелочи.
Некромант успел чуть сместиться, на полшага, и повернуться передом, так что увидел нападающего, но помочь ему смогло бы только чудо. Хастред довел ведущей левой рукой стрелу до нужной позиции и отпустил тетиву. Она звонко хлопнула, а стрела сошла с нее в мгновение ока и, прежде чем жертва хлопнула глазами во второй раз, безошибочно влетела в грудь. От силы удара некромант опрокинулся назад, споткнулся о чью-то могилу и рухнул через нее, успев в падении продемонстрировать, что стрела вонзилась в него по самое оперение и на большую часть длины вышла из спины. Составные луки — страшное дело, против бойца без железной шкурки они определенно избыточны.
Дух битвы стукнул милейшему Хастреду в голову и поволок его в обход склепа дальше, в поисках второго противника. На ходу он вытянул из колчана следующую стрелу и начал выбирать ход тетивы, когда обнаружил второго некроманта на десяток шагов дальше и уже начавшим читать какое-то заклинание. Структура показалась знакомой — в Университете Хастред хоть и сразу обнаружил, что сам колдовать не способен, но несколько десятков базовых формул запомнил. Однако за долгие годы отсутствия практики память дала течь. Что-то оборонительное? Оттянуть тетиву до плеча, поймать на прицел напрягшуюся фигуру с вороненым черепом на подвеске... отпустить.
Магик закончил свое заклинание за полсекунды до выстрела, всем телом тускло замерцал — волшебная броня, опознал Хастред наконец, заклинание вроде того силового поля, которым интересовался Чумп, но для персонального применения на заклинателе и с куда меньшим запасом прочности. Пожалуй, стрелу из композитного лука почти в упор оно не удержало бы. Но едва закончив с заклинанием, некромант бросился плашмя, а стрелу Хастред пустил на пару пальцев выше, чем стоило бы (наполовину бессознательно, но если припомнить, он всегда предпочитал ударить в голову, чтоб сразу наповал, а не в живот, дабы оставить мучиться и потом морщась от отвращения дорезать уже и не врага, а так, скулящее беспомощное недоразумение). Стрела весело вжухнула куда-то вдаль, просвистела над могильными камнями, мимо конной статуи (размером с кота на собаке — видимо, денег на большее не достало) и пропала из виду.
Чумпа видно не было, стрелять в третий раз Хастред раздумал, бросил лук и широко зашагал на сближение с некромантом, вытаскивая из-за плеча свой скеггокс. Боковинец вскочил на ноги, одной рукой машинально цапнул кинжал на поясе, пальцы второй начал скручивать, словно подбирая форму для заклинания. Ой дурак, подумал книжник чуть ли не жалостливо, не видишь что ли, что я гоблин, таких как я не каждый эльф магией пробьет... Кинжал отчаянно взмыл навстречу в жесте скорее угрозы, чем боевой готовности, а между пальцами второй руки завелось недоброе синеватое свечение, как раз в духе знакомого уже леденящего касания. Гоблин, не сбиваясь с шага, небрежно звякнул по вражескому кинжалу полотном топора, формально скрещивая клинки, а потом вместо ожидаемого раззудись-плечо замаха внезапно толкнул топор прямо вперед, как копье, и вбил торец некроманту в зубы.
Волшебная броня, надо признать, немного помогла — а может, Хастред просто слегка отвык от суровой боевой работы, потому что были случаи, когда такой коварный выпад перебивал шею и отламывал голову, оставив ее висеть на разъятом позвоночнике; в этот же раз обошлось градом из зубов. Хастред вырвал топор из челюстей обеззубленного, используя инерцию этого движения ушел в крутой пируэт и небрежно, но со всем накопленным за непростое утро раздражением шарахнул сбоку по башке. Топор то ли случайно проскользнул в руках и развернулся плашмя, то ли долгие годы прикидывания цивилизованным городским обывателем сказались, но тут уж, честно говоря, было без разницы. Беднягу перевернуло и шмякнуло оземь в виде совершенно бесчувственном.
- Ай молодца, - похвалил Чумп, внезапно сделавшись видимым — хотя, сообразил Хастред, он и раньше был вполне видим, вот тут же у стенки стоял с самого начала, если глаза прикрыть и восстановить картину, то он на ней есть... просто каким-то дивным образом в глаза не бросался. - Будет знать, как не платить за пиксей копошильским торговцам. Гляди, еще осталось что Дупеню сдать за малую мзду для поучения и вразумления.
- Для идейного парня ты слишком меркантильный, - поморщился Хастред, забрасывая топор на плечо. - А для меркантильного зря не обобрал дупеневу лавку. Мог бы сказать, что это в счет будущих заслуг.
- Я сложен, чоуштут, - признал Чумп с неубедительным смирением. - Ладно, понимаю, не хочешь ты в город возвращаться, да и сам я не горю желанием. Как думаешь, пиксей мы потащим прямо с клеткой или выпустить их, чтоб своим ходом улетали?
Хастред заглянул в открытые двери склепа. Посреди него стояла укрытая тканью конструкция и впрямь в рост Чумпа и раза в полтора его бокастее.
- Выпускай, само собой, была охота эту осадную башню с собой волочить. Я пока пойду погляжу, что они тут рисовать-то пытались.
- Ты б дорезал этого, - ущельник указал на неподвижного некроманта. - Да и второго, видал я как насквозь прошитые живы остаются. Вот чего б нам совсем не надо, даже для полноты картины, так это злых кровников-некромантов.
Хастред скривился.
- Успеется. Может, очнутся еще, дадут разъяснения. Я как-то это... потух. Победил, и попустило, азарт пропал, бой окончен.
- Ох уж мне эти добряки, - вздохнул Чумп. - Вы что ли правда не понимаете, что есть глубокий философский смысл в том, чтоб зло истреблять, а в том, чтоб тупо побеждать и оставлять без зубов, смысла никакого нету? Потому как в первом случае зла в мире станет на чуточку меньше, а во втором — только больше, ибо зло не добито и еще в обидку закуталось для пущего понта.
- Но чем тогда мы сами будем от злодеев отличаться?
- А зачем нам от них отличаться, когда мы — они и есть, злодеи то есть? - Чумп скроил рожу, по его мнению злодейскую. - Не то чтоб плохая репутация была пределом мечтаний, но как говорят картежные шулеры, что сдано — тем и играй. Любить-то все равно не начнут, а бояться не приведи Занги перестанут.
Хастред махнул на него рукой и двинулся к условному центру размеченного участка. Вспрыгнул на массивное надгробие некоему любимому аццу и глянул сверху. Построение боковинцы рисовали серьезное, для четырех силовых полюсов-пикси расчерчены были отдельные октограммы, а общих обводов ритуального круга насчиталось три... а пожалуй что еще и четвертый был нужен, исходя из общего ощущения магической геометрии. И выхлоп нацелен был внутрь вложенных друг в друга контуров. В центр? Вверх, в небо, могучим лучом, прожигающим тучи? Или... Ну конечно, некромантия же.
Книжник соскочил с надгробия и подошел к самому центру построения, пришедшемуся на неприглядную могилку. Если б был слаб в геометрии, мог бы попросту ориентироваться на заступ и кирку, возле этой могилки сложенные. Присел, поскоблил перчаткой скромную плитку, торчащую в изголовье, стер присохшую старинную грязь с мелких символов.
Здесь оставайся, Стефан, убийца, предатель,
Проклят будь за свои преступления перед миром и жизнью
Да будут имя и деянья твои позабыты.
Со всем уважением попячено из Скайрима.
Разгадка оказалась столь же зловещей, сколь и разочаровывающей. Хастред угрюмо пнул холмик и побрел обратно к склепу. Ведь не лень же было этим двоим ехать на край мира! Понятно, что пока добрались нюх поотшибало, и очень замечательно, что он успел вмешаться прежде чем... прежде, собственно, чем что? Запрыгнул еще раз на то же большое надгробие, оглядел узловые точки уже с пониманием. Это ж надо!
- Ну и чего там нашлось? - поинтересовался Чумп, покидая склеп. За спиной его сперва слышалось неуверенное стрекозиное гудение, потом появились, как крупные шмели, сами пикси, освобожденные из клетки. Кажется, они что-то бормотали между собой, но разобрать их скороговорку Хастред даже не пытался. Единственная его знакомая спрайта Фантагурка по меркам фей цедила в час по чайной ложке, и все равно получалось намного быстрее, чем удавалось уверенно понимать. Причем скорость речи — это полбеды, столь же шустро феи скачут с темы на тему, так что, пока вы успеете ответить им на заданный вопрос, они уже успеют забыть, что этот вопрос задавали.
- Это было Истинное Воскрешение, если я правильно понял, - доложил Хастред, слезая со своего насеста. - Вершина некромантии, позволяет вернуть к жизни смертного, умершего от любой причины, кроме естественного старения.
- Очень по-некромантски, - не то одобрил, не то осудил Чумп. - Прямо пробы негде ставить. Кого поднимали? Древнего мага? Эпичного полководца? Короля-завоевателя? Бабу? Скажи бабу! Потому что современные им не дают... а хотя им наверно и не надо, вспоминая рассказы почтенного Дупеня.
- Стефана какого-то, с типовой формулировкой насильственно умерщвленного по приговору суда. Эпитафия малость архаичная, судя по всему это было еще задолго до нашего рождения. Вероятно, имеет отношение еще к той самой Войне Некромантов. После нее многие уйчландские и союзные им персоналии, запятнавшие себя сотрудничеством, пытались скрыться от правосудия по дальним краям... а их помаленьку отлавливали. Может он секреты какие знал, нынешним наследникам потребные...
- Или у них к нему теплые чувства, - не сдался упорный в своем злонравии Чумп.
- У дедов их разве что, скорее даже у прапрадедов. Да и тем бы не понравилось, каков он вылез бы.
- Что, как драугр? Грубый и совершенно неженственный?
- Нет, Истинное Воскрешение полностью восстанавливает плоть и возвращает дыхание жизни. Был бы краше прежнего... нет, краше вряд ли — вылез бы точно как был на момент, когда его, - Хастред выразительно мазнул большим пальцем по горлу. - Но какая-то подлянка с этим все же связана. Не уверен какая именно, поскольку с самой Войны Некромантов дисциплину из образовательных программ вычеркнули, соответственно ни единого случая Воскрешения не было, чтоб ознакомиться. Кажется, возвращаются они, помня где были между смертью и воскрешением, а то ли наоборот не помня, и это их с ума сворачивает.
Чумп понимающе покивал и махнул феям, жмущимся в воздухе у него за спиной.
- Чего болтаетесь, мошкара? Вас подвезти, что ли? Вон рощица виднеется, летите туда! И больше не попадайтесь.
Пикси едва ли разобрали его речь, им она, видимо, показалась растянутой на неделю, но жест оценили и потянулись в сторону рощи. Крыльями они усердно мельтешили, но Хастред вовремя припомнил, что как и большая часть фейской сути — это обманка, летают они не на тяговой силе крыльев, а совершенно нагло свободно левитируют. Очень полезный навык и совершенно чуждый большинству известных рас, даже Тайанне, когда надо было достать книгу с верхней полки, предпочитала косную табуретку.
- А их там опять не изловят? - усомнился Хастред. - Тоже мне роща, ни поджечь ни заблудиться.
- Да как их изловишь. Пикси только по жадности попасться могут, небось на молоко их приманили. А так зембусова сила, которая в любой лес из любого леса выводит, она же чисто фейская, этим крылатым дана от рождения. Здесь войдут и через минуту дома, - Чумп завистливо вздохнул. - А нам вот пресмыкайся перед лесной дубиной, чтобы прокатил со свистом. Хочу сам так уметь!
- И желательно не между лесами, а между сокровищницами?
- Я ж не наглый, согласен на винные погреба. Мячты, мячты, где ваша сладость... Так чего, пошли в ту же рощу, или хочешь еще тут помыкаться, прибраться, может сбегать домой собрать походный чумадан?
Хастред с тоской оглядел бесприютные кладбищенские просторы и могучую стену Копошилки на горизонте. В общей сложности в этом городе он провел почти половину жизни, и хотя вторая половина была гораздо ярче, всегда понимал именно это место как свою родину. В Хундертауэре, где после распечатывания портала появились вернувшиеся из Зазеркалья сородичи, он так и не почувствовал себя дома; скорее как в доме-музее предков. Китонская фанза всем была хороша, но сложно забыть, что ты не совсем свой, когда вокруг все ростом тебе до подмышки и шириной в полтора тебя (даже начинал себя чувствовать эльфом в окружении дварфов, способных ничтоже сумняшеся комкать подковы в ладонях). Укрытая пышными снегами Скуднотавия со своим кок-ей-еем и специфическими местными поэтическими конкурсами вспоминалась как комфортная, но итоговое предательство конунга отравило память, словно поганец Рангар надул на роскошный сугроб, обратив природную красоту в тошнотворный ком мерзости. Кстати сказать, раз уж судьба снова толкает на стезю, где правит топор, надо будет при случае заскочить поздороваться и по народной традиции пригласить его на хольмганг — если, конечно, сей реформатор и здесь не успел нагадить, заменив ритуальные поединки популярными в Гавропе дуподрюк-шествиями. Конунг слыл сильным бойцом, но, говорят, в священном кругу лишь правда в чести, а если так, ему выходить биться не с чем.
Возвращаясь же к Копошилке... да, дом был там, но с другой стороны дом много лучше, когда о нем с теплотой вспоминаешь, чем когда сгорбившись бухтишь в уголке, получив в очередной раз выволочку от сварливой супруги. И если подумать, ничего особо ценного в том доме не осталось. Ну книги, до которых все равно руки не доходят. Ну целый шкап модных штанов, которые избегаешь надевать, потому что на них не приведи боги посадить пятно или завести прореху. Пива в доме Тайанне все равно не поощряла, да и оно, известное дело, много вкуснее в дороге.
Ну и да, жена.
Легко с ней никогда не было, хотя до поры ее всполохи бешенства разбивались о флегматичную стойкость Хастреда. Но случались они год от года все чаще, а проблески семейной идиллии, слегка восстанавливающие баланс — все реже; а китонская эпопея, хоть и была перешагнута и вроде как забыта, но оставила в плоти отношений обломанный осколок клинка. Хастред не подавал виду, но каждый раз, когда жене доставляли почту, и среди нее мелькали узкие эльфийские конверты с витиевато написанным адресом, его кишки сводило холодком в предчувствии недоброго. Тайанне никогда не обсуждала эти письма, обычно быстро сжигала. Вполне возможно они были от ее либеральных тетушек, склонных пренебречь официальным остракизмом младшенькой ради возможности поперемыть кости друг другу, а может спам-рассылка с предложением чего-нибудь там увеличить за полцены (могла бы, кстати, и воспользоваться). Однако шажок за шажком эльфийка двигалась своим курсом, который эльфы спокон веков полагали единственно для них пригодным — во власть, к управлению, помыканию, доминированию. А гоблин продолжал болтаться, как это самое в проруби, ни малейшего желания подпирать ее на этом пути не имея, а поддержки от нее в собственных немудрящих предприятиях давно не чувствуя.
Чумп хоть и не был феем, но и для него товарищ ощутимо залип. Ущельник проявил в меру своих скромных сил деликатность, сбегал собрал свои мечи и бердыши, разбросанные по кладбищу, тихонько пырнул острием, нашедшимся на пятке бердышового древка, в висок стонущего некроманта со стрелой в груди, а саму стрелу попытался вытащить, но не придумал в какую сторону, потому что в одну мешало оперение, а в другую наконечник; тогда сломал. Не по вредности и врожденной гоблинской деструктивности (ага, рассказывай), а потому, что древко вырезать искусство невеликое, а вот хороший наконечник — он всегда ценен, так что переломил стрелу ногой и сунул наконечник в котомку. За улетевшей вдаль стрелой бежать посчитал неразумным — если ей по пути не случится особо высокая плита особо прочного камня, искать ее за тридевять земель в болоте и выцыганивать, с гоблинским-то везением, у болотных лягушек, заколдованных принцесс, а тут у одной-то еле отыграл губошлепа.
- Пошли, - решился наконец Хастред, выходя из своего глубокого раздумья, и подумал, что должно быть сейчас выглядит умиротворенным и просветленным. Это, надо признать, было заблуждением, выглядел он по жизни зеленомордымстраховидлом, которое того гляди напрыгнет и треснет по башке, а потом даст волю фантазии в меру ваших личных фобий или, напротив, ожиданий. Вон и подтверждение среди могилок в россыпи зубов завалялось.
Стоит на правах авторской ремарки добавить, что если б легкомысленный сын Занги пудрил морду время от времени, подпиливал клыки и не гнушался в таком виде являться на модные посиделки, то и пиесы бы его, возможно, давно нашли бы дорогу к благодарному зрителю. Дураку же ясно, что писанина — это тьфу, независимо от сути, не может она быть востребованной, покуда в салонах не обсуждается очередная публичная выходка придумщика.
- Туда или сюда? - переспросил Чумп смиренно.
- Туда, конечно. Сюда мы уже были. Если и попадем снова, то не потому, что вернулись, а потому, что дорога опять привела, - Хастред молодцевато прищелкнул каблуками и задрал подбородок, демонстрируя каков он есть отважный джигит.
- Есть подозрение, что обратно сюда нам еще не скоро захочется. А к вечеру на нас уже запретительные ордера будут выписаны. Так что если что забыл...
- Мои мемуары там остались, но это четыре тома и письменных принадлежностей полный мешок, - Хастред беспечно махнул рукой. - Я в основном помню, что там было, так что будет нечем заняться — напишу по новой. А если будет чем, то предвижу, что желающих составить мое жизнеописание придется отгонять веником. Одежда — для полевых условий ничего нету, как осели, так все поношенное не то в печку, не то на благотворительность. Сапоги вот придется другие справить, шоб ни камней ни грязи не боялись, ну да где война идет, с этим проблем не предвидится. Квас... мало ли уважаемых людей встретим, достойных угощения... Но я лучше еще раз в Уйчланд съезжу и, если надо, воткну свое королевство среди ихних Вейн-Рестфалий. Топоров и так больше чем надо. Что еще я мог там забыть? Самоуважение, вроде, как раз отыскал.
- Так тому и быть, идем, пока плач осиротевшей альграмаровны тебя снова не сбил с панталыку, - Чумп поощрительно похлопал книжника по плечу. - Вовремя ты определился, а то я уже минут пять слышу, как сюда кто-то приближается, рыдая на ходу и благоухая нестираными портянками. Нам нужно хотя бы несколько деревьев, рощица как раз подойдет, и обучу тебя донельзя полезному магическому заклинанию — призыванию хитрожопого друида.
Хастред задержался еще на несколько секунд, чтобы вытащить скрамасакс и пихнуть его лезвие под нос беззубому некроманту. На полированном лезвии не сгустилось ни капельки влаги, знаменуя отсутствие дыхания. Книжник удовлетворенно кивнул, сунул клинок в ножны и, прыгая между могилами, поспешил за Чумпом к рощице.
Глава 4
В рощице оказалось неуютно, среди пары дюжин деревьев, посаженных сугубо ради разбиения бескрайнего могильного поля, было по сути ни от взглядов, ни от ветров не укрыться. Феи, порскнувшие под сень этих вялых струй, уже успели испариться. Чумп с деловым видом прошелся по периметру, где собирая, а где и отламывая засохшую ветку, в итоге набрал небольшую вязанку хвороста.
- Только не говори... - проворчал Хастред. А что, все сходится — в прошлый раз Зембус им с Тайанне явился как раз когда эльфийка, увязнув в болоте по пояс, принялась искать выход, а все выходы у нее обычно получались через одно место... пепелище называется.
- Он, если в теории, способен знать ВСЕ, что в лесах случается, - пояснил Чумп, ссыпал свою добычу под ноги и полез в котомку. - Но сам понимаешь, в лесах постоянно случается всякое, чего знать, во-первых, совсем не хочется, а во-вторых, это ж и не вздремнуть выйдет, ежели целый день всему внимать, что какие-то лесные долбоклюи творят по неразумности. Так что наш ушлый Зембус, как это называют дивайнеры из армейского разведкорпуса, понизил детализацию, отключил уведомления о всякой ерунде, внимания не стоящей. Я так думаю, оставил только упреждения о том, где какая дриада зазевалась в интересной позе, да слишком уж шумною толпою вторглись в чащу заигравшиеся хумансы, ну и вот к огню еще неравнодушен. Щаз мы тут запалим, и как гзур из котла выскочит!
- Я тебе, дураку, битый час втолковывал, чтоб ничего в лесах не жег, а меня по имени позвать достаточно!
Хастред выдержал непреклонный характер и не подскочил на четверть лиги с воплем ужаса, только глаза инстинктивно выпучил да челюсти так сдавил, что зубы хрустнули. Друид вразвалочку вышел из-за его плеча, буравя тяжелым взглядом Чумпа. Ни снежок, ни прелая листва не хрустнули под босыми его ногами. Книжник присмотрелся повнимательнее и заметил (в прошлый раз было не до приглядок), что Зембус крепко изменился со времен похода на Хундертауэр. Не просто пузо нажрал, хотя и не без того, а преобразился в иных деталях очень существенно: волосы, уходящие на загривке под воротник, стали похожи на шерсть, бороду так и не осилил, зато отрастил бакенбарды до самой челюсти, а на пальцах ног завелись самые конкретные когти. За поясом друид содержал недлинный посох, весьма смахивающий на необработанную причудливую ветвь, и скимитар без ножен, что не могло не броситься в глаза — не то костяной, не то роговый, хотя и очень острый с виду.
- Вот ты тоже мне снегурочка, - нахально отмахнулся Чумп. - К тому же ты поленишься поднимать задницу, а потом оправдаешься, что у меня дикция плохая, не так произнес, без должного придыхания. На пожар же волей-неволей примчаться придется!
Зембус тяжело вздохнул, покосился через плечо на Хастреда, предъявив еще одно изменение — серебристые белки глаз и узкие змеиные зрачки.
- Хоть ты без поджигательницы. Убил и закопал наконец?
- Вроде того, - уклонился Хастред от немедленного написания своей мелодрамы. - А ты, как я погляжу, того... темплейт урвал?
- Вроде того, - не стал спорить друид. Обменялись короткими понимающими взглядами ценностью в суточное заседание международного дипломатического совета, единогласно приняли квинтэссенцию дварфийской мудрости «Не влезай — убьет» и снова оба обратили внимание на Чумпа.
- Вас на Нодецкий кряж вернуть, откуда ты в прошлый раз выскакивал?
- В целом да, хотя есть еще одна просьба.
Зембус недовольно покривился.
- Когда у тебя еще одной просьбы не было.
- Чего ты вечно недоволен? Пиксей твоих мы выручили, как и было обещано, хотя ты даже спросить не удосужился.
- Потому что их доклад уже принял, как только они в лес вернулись. Иначе б я не вышел, позволил бы тебе тут подкоптиться на своем же костре. Так чего надо? Если будешь мечи зачарованные клянчить, то могу подбросить в логово белых ландвурмов, сами их оттуда добывайте.
- А там есть? - не удержался Хастред.
- Есть, и не только там. Зачарованное оружие делают редко, но опосля утери хранится оно преотличнейше, так что за тысячелетия противостояния дураков неизбежному их по всему миру густо насыпано, только успевай откапывать.
- Да как задостали вы своими мечами, знал бы кто, - вздохнул Чумп. - Вам-то до мечей какое дело? Один вон к металлу прикасаться не может — думал, я не замечу? Второй вовсе мечи на стену вешает, чтоб не попортить о чью-нибудь поганую шкуру, а ныне у тебя, если позволишь напомнить, и стены-то подходящей нету. К теще стремгодовой ваши игрушки, мне напротив спрятать бы кое-что, чтобы никто не спер до поры до времени.
- Большое? Живое? Кормить надо? Гадит много? Если без присмотра оставить, будет разводить костры и портить девок? - выкатил список вопросов Зембус и оценивающе оглядел, почему-то, достопочтенного Хастреда.
- Да на все, - сконфуженно признал тот.
- Нет на все, - обрезал Чумп. - Желай я тебя спрятать, мог бы просто не отыскивать, ты очень неплохо слился с ландшафтом. Нет, у меня мешочек каменных штук, которые, скажем так, было бы неприятно потерять.
- Зачарованные? - требовательно уточнил друид.
- А хрен их знает. Хастред, ты их видел — они считаются зачарованными?
- Я тебе хрен что ли? Нашей, современной магии, которая арканной называется, на них нет никакой, но с другой стороны считается, что любое из-под кобольдовых зубил вышедшее не простой булыжник.
- Вы прослушали наиболее компетентного эксперта из числа доступных, - вздохнул Чумп. - Так и живем. В общем, место мне нужно такое, чтоб никто лишний не шлялся в тех краях и не мог случайно найти закладку, и желательно чтоб ландвурмов и прочих чудес дикой природы вокруг не водилось. Не желаю прорубаться через них, когда забрать понадобится. И еще одно: жизнь штука сложная, мало ли ты занят будешь или немножко убьют тебя. Надо чтоб мы знали куда за нашими каменюками своим ходом добираться. Так что заколдованные чащобы-куда-ходу-нет не вариант, и хотелось бы не совсем на краю света.
Зембус погрузился в размышления, потирая ладонью подбородок. Хастред отступил на шажок и привалился спиной к березке. Всегда подозревал, что друид одной ногой стоит в том, другом, истинно волшебном мире-Феерии, но все же столь стремительный карьерный рост с перевоплощением в фея, хоть бы и частичным, вызывал неподдельное уважение. Как такое возможно, книжник особо представить не мог. Мог, теоретически, вообразить себе полуфейри как дитя смертного и феи, достаточно тупых, чтобы никогда не слышать о невозможности скрещивания разных биологических видов — хотя, будь тупости для этого достаточно, мир кишел бы котопсами и полуполуросликами. Но, несомненно, за зыбкой завесой гламура, отделяющей Феерию от насквозь материального Дримланда с его косными гоблинами, ландвурмами, зачарованными мечами и проблемной геополитикой водятся отрасли знаний, о которых тут мечтать не приходится. Было бы интересно услышать полную версию этого преображения, но не похоже, чтобы друид мечтал ей поделиться. Из очевидных неоружным взглядом преимуществ, не считая самоценного лесного перемещения, Зембус явно не чувствовал холода, стоя босиком на снегу, а если все что говорят про фей правда, то и вечная (или по крайней мере бесконечная) жизнь в его распоряжении. Из явных минусов — Чумп подметил, что металл ему заказан, а это сильно осложнило бы жизнь вне леса. Костяной клинок выглядит грозно, а в руках мастера-мечника и карандаш страшен, но случись биться с воином в стальной броне — спасует как пить дать. Обычные феи, читал Хастред, из всех металлов особо чувствительны к холодному железу, но видимо Зембус офеился не избежав осложнений, ибо вряд ли отказался бы от стального клинка без видимых причин.
- Остров в Гундийском океане подойдет? - предложил друид из пучины раздумий. - Очень маленький, почти необитаемый, птицы, змеи, мангусты, прячь что хочешь, взять некому.
- Далеко, - посетовал Хастред.
- Далеко-то далеко, - согласился Чумп. - Но нам все равно за одним из ключей аж в Ятан отправляться, Гундия где-то на полпути. Правда, ничего бы не доверил мангустам, даже если бы знал, кто это такие. Какие еще варианты?
- Как вообще ты их выбираешь? - не удержался любознательный Хастред. - Пред мысленным взором целую карту расстилаше?
Зембус раздраженно скривил рожу.
- Щаз, ага. Если б карта еще была. Просто перебираю места, куда заносило... но очень уж много сразу хотите. Чтоб и добраться нетрудно, и никто не шебуршался по окрестностям — это, ежели меня спросить, взаимоисключающие понятия.
- А как ты дорогу куда угодно находишь без карты?
- А как ты по городу без карты ходишь? Слышишь откуда-то жалобный вопль про пожар, прикинул примерно откуда, ну и бегом туда. Даже если ранее не бывал, то откуда зов слышал все равно знаешь, туда и пылишь по азимуту. Другое дело, что мне лес путь сокращает, но и это в городе можно, ежели все дворы знакомы.
- Мы в тебя верим, - лицемерно заверил Чумп. - Не может быть чтоб не помнил ты ничего подобающего. Может проклятое какое местечко, чтоб местные туда ходить привычки не имели?
- Такого богато знаю, - кивнул друид важно. - В каждом лесу нет-нет да и совершится какое-либо паскудство, после которого трава не растет и птицы на лету замертво падают. Вот только связываться с таким себе дороже, даже нашему брату. Проклятия — тема жесткая, от них сопротивление магии не поможет.
- Да что ж ты обалдуй какой, все буквально понимаешь. Нет что ли мест таких, чтоб дурной репутацией пользовались незаслуженно? Чтоб вокруг, в резных городочках с крутыми скатами крыш, жили суеверные дурачамбы и говорили каждому, кто проезжает — там дурное место, не ходи туда, болезный, потому что лет так тыщу назад там один наш старейшина ведьму... или ведьма старейшину... нет, он ее, и не перезвонил наутро, а она как пошла вразнос!...
- Обычно в такие запретные места с громкой историей сельский молодняк косяками блудить ходит, - со знанием дела сообщил Хастред. - Для обострения чувств боязливым трепетом, или просто потому, что на лучший сельский амбар очередь расписана на три недели вперед, а там, в ведьмином логове, какие никакие пригодные жертвенные алтари. Растащат твои ключи на сувениры, как пить дать.
Зембус безмолвно подставил пятерню, и книжник звучно отбил по ней собственной.
- Могу в один из своих схронов положить, но без меня вы, даже найдя к нему дорогу, его не вскроете, - рассудил друид. - Знаю хороший такой вымерший город, от него мало что осталось, остовы зданий разве что, и все кругом буйно заросло, но от ближайшего поселения неближний крюк и еще там не в порядке что-то... не проклятье в чистом виде, совсем другие ощущения, но хорошего мало — шкура волдырями идет, волосья выпадают, тошнит нездорово. Прятать там вещи хорошо, надежно, взять некому, но вот извлекать потом намаешься. На Бульбионе в озере живет интереснейшая сущность, иногда берет предметы на сохранение, но с ней договариваться надо и цену поди запросит такую, что ахнете. Вон был случай, выдала зачарованный меч какому-то проезжему юноше только потому, что тот, кто меч оставил, оплату за услуги хранения просрочил. До сих пор бузят, расхлебывают.
- Может, в гномий сейф в Сырцарии положить? - внес предложение Хастред, сам поморщился будто хлебнул уксуса, но героически себя превозмог. - Надежно, центр Гавропы, дороги приличные, добираться если что понятно куда.
- То-то Сырцария уссурийское золото на счетах подзажала, - возразил Чумп мрачно. - Как началась та заруба, сразу... не то чтоб отняли, за такое дело даже вялая Уссура зарычит как их тотемный ведмедь, а вроде как — да, у нас, в сохранности, но взять взад пока не можете. Никакого более доверия системе, которую гномы так долго выстраивали.
- Так мы-то не уссурийцы.
- Пока да, хотя твои симпатии внушают опасения. Но тут опасен прецедент: раз начали делить на тех, кто беспроблемный клиент и тех, с кем не все так просто, угадай, в которую категорию попадем мы, гоблины.
Зембус демонстративно пощелкал пальцами, привлекая внимание. Кажется, у него и на руках тоже когти, только втянутые, заметил Хастред между делом.
- Вы уж определитесь, куда вас подкинуть, или я пойду по своим делам, а вы обдумайте как следует и позовите вдругорядь.
Что-то такое просквозило в его тоне наподобие издевательского посвиста вьюги над ледяной пустошью... Дозовешься его в другой раз, как же. Лесные гоблины сами по себе мастера обманных маневров и зловредного облапошивания, а уж какой коэффициент этой их народной черте придаст трансформация в фейри, самый непостоянный и беспринципный из волшебных народцев — дешевле будет не узнавать.
- Пойдем куда собирались, - предложил Хастред. - Добудем еще ключ, где семь, там и восьмой не потеряется. А потом сядем и придумаем, куда их сложить. Может, генерал идею подаст... что, конечно же, будет странно и шокирующе. А может, попросту в Хундертауэр отвезти? Там все свои, враги не подберутся.
- Вот так анарал и думал, уходя в свои странствия.
- Зачем ты негативный такой? Можно в крайнем случае и в Зазеркалье закинуть, куда как ты сам говоришь чужому вовсе не проникнуть.
Рожа Чумпа стала такой кислой, что хоть в чай клади вместо лимона.
- Таааак, - догадался Хастред. - И что же ты спер ТАМ?
- Да я ж не знал что они быстро спохватятся. Эти регалии там веками лежали, пылились без толку, а здесь один вполне достойный дварф позарез нуждался. Он, кстати, мне помог с двумя ключами, да и ты б сейчас воздух не портил, кабы не его участие в том глабрезу.
Книжник сокрушенно вздохнул. Дварфа он помнил, тот и правда был самых честных правил и внушительной доблести, прибылей не искал — только восстановления попранной в гремящие прошлые века справедливости. Вроде и не жалко для такого, а в Зазеркалье хоть формально и свои, но спину тебе не прикрывали в битве с демоном. Но чумпова методика перераспределения раз за раз оборачивалась таким неприятным боком, что пора бы уже было ее как-то оптимизировать, чтоб не превращать каждый раз маленькую победку в предвестие огромной беды.
- То есть нас теперь и свои знать не захотят?
- То есть нет у нас теперь своих, - поправил Чумп скрупулезно. - А знать хотят, очень даже хотят знать, где мы... в основном, конечно, я. Так что если вдруг по пути встретятся мрачные и сурьезные драконарии с моим портретом на пергаменте, ты не подавай вид, что знаком.
- Сам прибью, чтоб не мучался, - пообещал Хастред. - Хватит новостей, пошли на этот самый кряж, и думай по пути о своем поведении.
Зембус вытянул из-за спины небольшой моток тонкой бечевки, от которой шел резкий и приятный конопляный душок, намотал конец на кулак и бросил моток книжнику.
- Сцепляйтесь и не отпускайте. Путь будет долгий, все повороты лес закрывает за мной и обратного хода не дает, так что если кто от связки отвалится, того не ждем и не ищем, сам выбираться будет.
Хастред втянул живот, пропихнул моток под широкий поясной ремень и передал остаток Чумпу. Ущельник послушно обмотал бечевку вокруг талии и завязался кокетливым бантиком.
- Огней не палить, топорами не махать, чудовищ по пути постараюсь обходить за семь верст, но если вдруг подвернутся — в драку не лезть без моего благословения, - продолжил инструктаж друид. - Лесной путь от леса зависит больше, чем от меня, не понравитесь ему, так закольцует или вовсе перестанет открываться.
- Держи себя в руках, не тибри шишки, - перевел Хастред для Чумпа.
- Шишки можно, - поправил Зембус. - Грибы, ягоды, если вдруг травка какая нужная встретится — это все можно и не возбраняется, для того и растет. Нельзя бездумно наносить увечья экосистеме. Ну и еще у леса есть свои какие-то критерии, которых я не постигаю по причине неполной деревянности. Но с вами обоими я уже хаживал, если ничего особенно гадкого не натворили с тех пор, то проблем возникнуть не должно.
Друид покрутился на месте, словно выбирая куда шагнуть, но рощица буквально из одних прогалин состояла и, куда б он взгляд ни бросал, везде норовила кончиться. Хастред понимающе вздохнул и пихнул локтем Чумпа, имея под этим в виду «вот так лень дойти до лесного массива посолиднее и вызывает затруднения у профильных специалистов».
- М-да, - мрачно резюмировал Зембус, не найдя вариантов. - Так не пойдет. Ну-ка, глаза прикройте.
- От этого деревьев больше не станет, - печально проинформировал Чумп.
- Закрой гляделки, тебе сказано. Есть секреты не мои, которые перед чужаками светить запрещено. И не подглядывать!
Чумп открыл было рот, чтобы продолжать склочничать, но Хастред решительно закрыл ему лицо широкой как весло ладонью, а потом самоотверженно зажмурился сам. Цепкие руки Зембуса ухватили их за плечи, развернули на месте и подтолкнули на шажок вперед.
- Можно открывать, - разрешил друид.
- Да уже и не хочется, - проворчал Чумп, отпихивая хастредову руку. - Можно подумать, я дубов не видел.
- Это сосны, - уточнил Хастред, разжмурившись и ошарашенно оглядевшись. - Вот это, я понимаю, магия! Это как мы? Это где мы? А следы где?
В снегу, где они оказались, их прошлых следов и впрямь не было, словно вышли прямо из воздуха, а вместо чахлых березок с обзором на кладбищенские просторы обнаружился плотный сосновый бор, насколько хватило глаз. Мощный дух абсолютной свежести и непотревоженности дикого края пахнул в лицо, и еще... книжник недоуменно потряс головой, пытаясь согнать затмение — нет, все правда, наступила глухая ночь, до которой только что оставалось еще несколько часов.
- Накада, кажется мне, - задумчиво сообщил Зембус. - Север брулазийского континента. И просторы неосвоенные очень в их духе, и темно когда у нас белый день.
- А ты с курса часом не сбился? Нам в Брулазию было не надо, хотя, возможно, и очень хотелось. Уссура с Боковиной там, в Дримланде остались!
- У леса свои лекала, по которым короче получается, и они не всегда совпадают с линейным путевождением и географией.
Зембус сосредоточенно огляделся, просиял ликом и энергично устремился в обход одной из сосен. Хастред припустился следом, побившись сам с собой о заклад, что теперь-то с открытыми глазами никакую ловкость рук не пропустит и следующий переход поймает, ведь должны же там быть какие-то магические эффекты! Чумп вздыхал ему в спину и тихо похрустывал снежком, топая на буксире.
Друид дважды резко сворачивал, вокруг одной особо толстой сосны нарезал два полных оборота, волоча за собой всю экспедицию. А потом Хастред проиграл себе щелбан, потому что отвлекся на присыпанный снегом муравейник и вдруг понял, что сосны вокруг сменились китонским бамбуком, а солнце, вместо того чтобы по всем правилам начать всходить на востоке, высунуло краешек на западе.
- Так и сдуреть недолго, - пробурчал Чумп. - Неудивительно, что феи такие...
- Нишкни, - кратко велел Зембус. - Лес с феями в тесных. Не буди лихо.
Чумп оскорбленно всплеснул руками, но заткнуться не преминул. Кому суждено быть порубленным в капусту обокраденными эмиссарами Зазеркалья, тому не пристало рисковать своей шкурой, препираясь с лесом.
- А нас научишь так делать? - восторженно возлюбопытствовал Хастред. - Кабы я такое умел, я б везде побывал!
- Никак невозможно.
- Да брось, ты ж это умел еще пока феем не был. Не в таких масштабах, насколько я помню, но в Злом Лесу вполне справлялся.
- А я всегда феем был, - неохотно признался Зембус. - Ну, вернее, не вполне чтобы феем, а подменышем. Они там таким промышляют — изготавливают с виду точную копию здешнего младенца, но с кое-какими фейскими генами, и подменяют.
Хастред ошарашенно обернулся на Чумпа, но тот только равнодушно пожал плечами. Дела ему никакого не было, кого подменили, кто приемыш, кто иноземец. Чумп всегда судил окружающих непредвзято: можно ли с тобой дело иметь или оскоромишься. Потому, видимо, у него всегда отлично складывались контакты со всеми этими дварфами, орчанками и даже вот феями.
- Так тебя со злодейской миссией внедрили? - опасливо уточнил книжник, гадая, не обидится ли лес, если он на всякий случай вытащит топор из-за спины.
- Может, и со злодейской, - не стал спорить Зембус. - Но поскольку феям свойственна некая легкость мысли, особо глубоко она не внедрилась. А может быть, я как раз выполняю эту миссию, сам того не ведая. Вон кругу друидов по рогам настучал, мне-то казалось что по собственной воле, в рамках претензий за тотальную коррупцию, но может статься, так меня настропалили создатели.
- А с подмененным гоблиненком что случилось?
- Ну, обычно их воспитывают в Феерии, чтоб они служили Зимнему Двору. Не будучи феями, они для холодного железа неуязвимы и сами его могут обратить против кого надо. Но как и следовало ожидать, с гоблином вышло так себе — он подрасти подрос, промытию мозгов не поддался за отсутствием оных, обчистил Зимний Двор, переметнулся к Летнему, обчистил и его тоже... сейчас где-то там посреди Феерии партизанит.
- Влияние Чумпа, - предположил Хастред благоговейно.
- Влияние Кейджа, - возразил Чумп наставительно. - Дел у меня других нет, кроме как влиять на фейских выкормышей. Хотя, с другой стороны, почему бы не познакомиться при случае. Целых два Двора опять же, увлеченных подковерными дрязгами... они и не заметят, если я под шумок проведу ревизию.
- Кстати о Дворах, - спохватился Хастред. - Я так понимаю, Зимний Двор — это те феи, что злые и вредные?
- Ну, в целом, - признал Зембус.
- А Летние — это добрые и шаловливые?
- Нет, злые и вредные.
- Это Зимние, ты ж только что сказал.
- Ну да, они все злые и вредные, только по-разному. Вот как гоблины — что горные, что лесные, что речные... для того, кто сам не гоблин, разницы особой нет, все равно по башке получишь.
- Осторожно, змея!
Хастред шарахнулся от чумпова окрика и тут только заметил, что бамбук сменился пальмами и масличным деревом, а упомянутая змея, исчерченный изящными ромбиками полоз длиной в руку, закрутился элегантным кольцом и ускользнул прочь с пути. Солнце сигануло в зенит, а воздух потеплел и набух тяжелой тропической влажностью.
- Напугал, - признал Хастред, выдыхая. - Это ж неядовитая. Мы на Черный Континент забрели?
- Да Чаща его знает, куда забрели, - буркнул Зембус. - Я иду по меткам, которые мне лес подает. Ногами не поработаешь — с места не сдвинешься, а уж лесу виднее, что нам бросить под ноги. Тут без доверия никуда.
- Вот я как раз и интересуюсь, которым феям можно деликатный вопрос доверить.
- Никоим не советую.
- Да ты ж сам фей!
- По крови, походу, фей, по воспитанию гоблин, и от обоих ипостасей тебе душевно советую — деликатные вопросы не обсуждай ни с теми, ни с другими. Таких вопросов вообще лучше не иметь, а если от какого не отвертелся, то вон книжку какую-нибудь прочти, я знаю, ты на такое горазд... или задай его на городском рынке самой старой бабушке.
- Потому что все бабушки — хранительницы вековечной мудрости?
- Нет, потому что потом ее придется придушить, чтоб не понесла твоих секретов в массы, и ежели она будет серьезно престарелой, кончина ее сойдет за естественную.
- И вот этот маниак мне запрещал в носу ковыряться! - возмутился Чумп из хвоста процессии.
Хастред раздраженно рыкнул в сторону, и из случившихся в той стороне кустов резко стрекануло некрупное животное, панически озираясь полными слез глазищами.
- Я всего лишь хотел узнать, нет ли у них каких-то продвинутых медикусов, а также проклятологов, а то так пока и неясно, какой профиль специалиста нужен.
- Да ну ты теперь у каждого дерева справляться начни, - съязвил Чумп, подумал и примирительно похлопал ближайшее дерево по коре. - Без обид, дружище, ты как раз ничего, такое... деревянное.
- А ты не влезай, - сурово осадил его Хастред. - Ты свое отработал, «прапасть» не дал, не считаясь с нанесенным ущербом, так что теперь я буду делать что должен. Молись, чтоб встречный целитель не прописал тебе клизму на два ведра скипидара с ежовыми иголками.
- От воровства его исцелять будешь? - восхитился Зембус. - Тут впору собирать целый консилиум. Главное пациента стреножить, чтоб все их ланцеты и корпию не уволок.
- От воровства однажды исцелю, руки пообломавши, а вот врачебные познания наших здешних врачей об их фамильное заболевание вдребезги рассыпаются.
Друид недоверчиво хмыкнул, прихватился за стволик и совершил вокруг него ловкий виток. Хастред нырнул следом и обнаружил, что влетел в заснеженную тундру; тут же обернулся назад, рассчитывая увидеть прежний тропический лес, но и там уже насколько хватало глаза были белые барханы снега и ежащийся Чумп на привязи, равнодушный к чудесам транспортации.
- Я поспрашиваю, - пообещал Зембус без энтузиазма. - Если будет оказия, праздно туда таскаться себе дороже. Насчет проклятий — это да, это туда, к ним. Если не знают феи, то разве что кобольды могут. С медициной же к феям не стоит, у них поиначе все устроено. Но если что, могу помочь местным травничеством — противоядия всякие, стимулянты, бальзам для заживления.
- От бодуна есть что-нибудь? - оживился Чумп.
- А как же. Широкий ассортимент по доступным ценам.
- А для бодуна?
- Весь тот же ассортимент, плюс еще пара наименований сверх того — они формально с похмельем бороться не могут, потому что выщемляют наглухо. Я винокурню на паях открыл, выпускаем эксклюзивный ряд напитков, основанных на друидической магии - «Guidance», «Pass without trace», «Obscuring Mist». Вам, думаю, подойдет «Shillelagh» – дает по мозгам как настоящий тролль. Если даже и не понравится, то поделом.
- А я квас варил, - брякнул Хастред, чтобы не слить совсем уж вчистую. - Очень годный квас, только... Опачки. Я припомнил подобающее место для тайника! В Уйчланде, в этом их Шварцвальде можно много чего спрятать, и никто в него не полезет, ибо боязно. Но я там хаживал и ничего страшного не нашел.
Зембус позеленел с лица, почти восстановив природный гоблинский камуфляжный оттенок — так-то по жизни он в последнее время склонялся в фейский сероватый.
- Прямо-таки ничего?
- Только паутину. А! - Хастред хлопнул себя по лбу, припомнив занятную фобию друида по части пауков. - Ну подумаешь, паутина. Самих-то пауков не видал, хотя судя по полотнам, что по ветвям развешены, они с кабана быть должны, если не с буйвола.
- Пауки не шибко страшные, - поддержал Чумп. - Даже большие. Я лично более всего опасаюсь мозговитых супостатов, а у пауков с этим исторически не ладится. Другое дело, нет ли в тех дебрях чего-то поопаснее. Не зря же оттуда порой лезут то некроманты, то рыцари-завоеватели, весь мир норовящие прогнуть под ихний Айн Гросс Орднунг, да и гора Броккен где-то в тех краях, а на ней что ни год устраиваются ведьминские оргии. Я б сказал там какой ни есть центр недоброго мозгодрючинга. Очень не хотелось бы мозгами меряться со злыми гениями-манипуляторами, это ж все равно что в бой идти без доспеха, штанов и оружия.
- А по каким, говоришь, датам оргии проводятся? - Хастред нимало не впечатлился предложенной концепцией. По личному опыту он знал, что в раскроенной башке хитрого и опытного противника мозгов примерно столько же, сколько у самого завзятого тупня, и если уж доходит до мерянья топорами, то владение квадривием и способности к экономическому анализу не помогают ну нисколечки.
- Хексенбреннер на стыке апреля и мая проводится, и как всегда не советую, - мрачно укротил его Зембус. - Оргий ежели хочется, то вон в какую-нибудь Апчхию прокатись да изреки на городской площади магическое заклинание «А вот кастинг!». На деньги, конечно, выставят и возможно заразят какой-нибудь неприятностью, но с ведьмовского колоквиума если и вернешься, то уже не ты.
- Это там тебя офеили?
- Эх, если бы.
- Можно б сказать, что большинство ведьм, приходящих на те оргии, в бабушки ему годятся, - глубокомысленно рассудил Чумп. - Но с другой стороны, не он ли только что, как Колобок в уссурской сказке, ушел от одной бабушки. А в целом я бы глянул на этот самый лес, какие там пауки и насколько никто не ходит.
- Это уже отдельный заход, не буду маршрут перестраивать каждый раз, как вам новая идея придет, - решительно отрезал Зембус. - И так петляем, прыгаем с тропки на тропку, чтоб никому на зуб не попасть. К тому же в Уйчланд обычные дороги хорошие, доберетесь туда и без меня, пешим ходом.
Он притормозил, оглядываясь направо и налево, словно видел там что-то помимо присыпанных снегом деревьев, крякнул со всей досадой выбирающего между круглым и оранжевым и двинулся прямо вперед. Перед ним была плотная стена высокого кустарника, друид вытащил из-за пояса свой неприглядный посох и всадил его в самый центр сплетения веточек, разворотил, как дварфийский проходческий бур выгрызает проход в толще камня, и прикрыв локтями голову протиснулся в свежий лаз.
- Как бы лес не осерчал, - взволновался Хастред.
- Поумничай мне еще. Лезьте давайте, не то перекроет и выбирайтесь потом как знаете!
Книжник со вздохом потащился следом, ободрал все, что не было прикрыто доспехом, зато вылез прямо в сочную и буйную весну Междуземноморья. Снега тут уже не было, в разительном контрасте с только что покинутой стылой тундрой, солнце припекало в полную силу, спокойно и дружелюбно, и Хастред живо припомнил, что в детстве выбирался в лес именно за такой картинкой — светлой, безмятежной и немного таинственной.
- Олива гавропейская, - представил ему ближайшее дерево друид. - Культурные края пошли. Ну-ка тяни его, где он там!
Хастред послушно ухватился за бечевку и поволок на себя. Из куста вывалился, хлопая очумелыми глазами, Чумп. Бердыш он держал выставленным рогом перед собою, на манер охотничьего копья.
- Вы видели? - просипел он, всем своим видом демонстрируя шок и трепет.
- Чего видели? - не понял Хастред.
- Я не видел, но чуял, - похвастался Зембус. - С чего бы иначе по-грубому прорывался. Там кое-кто недобрый на нас навелся, отбиться бы, пожалуй, отбились, да только после лес запросто мог план-перехват ввести до дальнейшего разбирательства.
- С деревьев откуда-то спикировало, - уточнил Чумп. - Что удивительно, я сам его не разглядел — оно не то невидимое, не то прозрачное. Следы зато в снегу вот такие, - гоблин с уважением развел ладони на добрый шаг, так что Хастред со своим скромным сорок седьмым размером ощутил недобрый приступ зависти. - Уж на что я незаметный, но и то стараюсь под стеночкой и в тенечке держаться, а этого на ровном месте не видать... Это кто был? Я желаю срочно туда вернуться, дать ему по щам и смиренно попроситься в ученики.
- Хищник это был, так безыскусно их предки окрестили, - кротко известил Зембус. - В ученики ему ты не сгодишься, по-нашему они не балакают, не по вредности, а вообще не способны, у них морда лица иначе устроена. Странно, что в зиму, обычно они летом только появляются и то где пожарче. То ли снег им маскировку подрывает, то ли рептилья кровь к теплу тянется.
- Не местный?
- Аутсайдер, похоже, а не то аберрация. До вивисекторов живым еще ни одного не дотащили. Если насовать ему в душу и внушить уважение, в нем что-то такое ретивое взыгрывает и он сам себя — шлеп, шмяк, уноси готовенького.
- Непременно надо будет изловить одного, - постановил Чумп. - Может, от него кольцо невидимости останется.
- Чужие магические артефакты носить себе дороже, - огорчил Хастред. - Работают с пятого на десятое, нестабильно, и жрут энергию носителя — вообще любого, но на которого откалибровано, с того много меньше. А надень чужую шмотку с невидимостью на самого крепкого лесоруба, и через пару часов он топора своего не поднимет. Если еще раньше не двинется разумом.
Чумп мученически закатил глаза.
- Какой же ты скучный, как тебя только твоя грымза раньше не бросила!
Хастред только руками развел. Сам неоднократно задавался этим вопросом, тем более что подобные претензии Тайанне ему периодически высказывала. Правда, кто из них еще был скучнее, само по себе вопрос: при общей взбалмошности и склонности поднимать вокруг себя ураганы возмущения эльфийка совершенно не понимала прелести хорошей посиделки с пивом и потасовкой. А уж как могут эльфы отсидеть четыре часа, внимая тихому натужному свирестению в дудки и скрипению смычком на ажурных плечевых балалайках, не заклеймив при этом себя самым унылым в мире отходом жизненного цикла, в гоблинской голове вовсе не укладывалось.
- Соберитесь, обалдуи, меж собой грызться будете, когда я вас выгружу, - урезонил их друид. - Надеюсь, недолго осталось петлять, а то отсюда можно бы уже и пешкодрапом. Там, конечно, по пути будет пара стран... дюжина скорее... но вам не привыкать, а лесными тропами мы того гляди налетим на что-нибудь похлеще Хищника.
- Чему быть, того не миновать, - рассудил Чумп, вдруг просиял лицом, слазил в котомку и достал памятную припасенную бутыль. - Совершенно не вижу, почему бы благородным донам не отметить... что-нибудь. Как говорят наши не-братья эльфы, it is a good day for a good day. Друид, поляна твоя, с тебя закусь.
Зембус открыл было рот, чтобы опять обругаться, но не нашел состава преступления. Чтобы оправдать открытие рта, друид изрек им следующее:
- Где я вам тут закусь найду. А хотя...
Засим развернулся, завернул за ближайшую оливу гавропейскую и куда-то делся.
- Какой полезный навык, - позавидовал Хастред в очередной раз.
- Это да, хотя я б из невидимости больше пользы вытряс, - рассудил Чумп, вытянул один из кинжалов и принялся колупать им пробку. - Или вот например чтоб летать. Лучше, конечно, летать невидимым, и пронзая пространство по необходимости. А то я вон в Брулазию плавал на бриге с грубыми пиратами, питался сушеной таранькой и внимал их шуткам про пердеж, а оказывается можно было прямо из-под копошильских стен в эту их Накаду, пахнущую смолой, в два шага.
- Какая-то еще отдача у такого умения.
- Металл трогать не может, причем никакой, я ему еще в прошлый раз предложил за подвоз пару монет, так чуть на дерево не взвился в ужасе, как заморский обезьян. Если я верно понимаю, то и выйти из лесу ему больше не судьба.
- Выйти могу, но как рыба из воды — только ненадолго, - поправил Зембус, по своему паскудному обыкновению вернувшийся совсем не оттуда, куда ушел. - Да не больно-то и хотелось. В городах мне всегда было неуютно, за королями не скучаю, тем более всегда могу принять которого-нибудь на своей территории. Зверье в большинстве своем благодарнее, да и разумнее хумансов. Вот, угощайтесь, чем лес послал.
Он широким жестом вытянул вперед ладонь, на которой в древесной трухе извивались несколько мерзких белесых личинок.
Чумп усилил натиск на пробку, а Хастред независимо пожал плечами, подцепил одну из личинок и зажевал ее, прислушиваясь к ощущениям.
- Серьезно, что ли? - изумился Зембус, мощным взмахом запустил остальных в кусты, из которых недавно вылез, брезгливо передернулся и принялся оттирать руку о штаны. - Я ж чисто с вас поугорать!
- Китонская кулинарная школа, - Хастред мечтательно закатил глаза. - Дварфам белка много надо, чтоб мышечную массу поддерживать — чего только не хомячат. Личинки, кстати, за деликатес считаются. Пробросаешься.
Друид раздраженно мотнул головой и вытащил из-за спины сверток из незнакомого Хастреду большого листа. Присел на корточки, развернул на жухлой прошлогодней травке и явил приличный набор полосок копченого мяса в черных крапинах перца.
Хлопнула наконец вылезшая пробка, Чумп придирчиво принюхался к горлышку, кивнул с удовлетворением, глотнул, хрюкнул, передал Зембусу. Тот тоже приложился без колебаний, нашел что хоть и не его фирменная «шиллела», но тоже напиток годный, передал Хастреду. Тот и сам уже не помнил, что за бутыль хранил долгие годы, не по причине скопидомства, а попросту не находя с кем со вкусом разделить. Оказался рум, сразу вспомнилась вся история, состоявшаяся в Гундии — было как водится шумно и грязно, задействованы были местные разбойники и отправившиеся их примучивать кшатрии, а Тайанне... Тут Хастред ожидаемо сбился в грусть-тоску, присосался к бутылке так, словно там была отбивающая память сома. Нет, не она, но тем не менее рум увлек меланхолию куда-то глубоко вовнутрь, где она слилась в экстазе с останками личинки, и от этого нежданного союза родились спокойствие и принятие.
- Да, так жить можно, - признал книжник вслух.
- Выпивая на природе? - уточнил Чумп, изымая у него бутыль.
- В том числе, но я скорее про «жить в лесу», особенно в этих широтах. Как с делами закончим, надо будет прицениться к здешним землям. Может, коттедж какой дачного типа здесь возвести. Поставки вот через друидскую службу, - книжник подобрал мясную полоску, - Мое почтение, даже лучше личинок. С топора, чтобы лес не злить, переучиться на нативно выверенную дубину... да и то едва ли пригодится. Вот только чем тут на жизнь зарабатывать, если деревья не руби, животных не замай, а полезные услуги особо и предложить некому?...
- В Гавропе обустраиваться не советую, - заметил ущельник. - Они тут совсем долбу дались, дуподрюческие шествия, обращение себя невесть во что, подбивают себя и друг друга заместо честного мяса насекомых жрать, хотя вижу, что тебя этим не напугаешь. Ну и самое-то главное они все за Боковину понабились, подперли ее и ждут, а из-за ейных плеч Уссуре подгаживать пытаются. Вот взяли и торговлю всю с нею пресекли. Не нужны нам, говорят, ваши дрова, железо, меха, камень, зерно, мясо, молоко, горючее внутриземельное масло, уголь, минералы, редкоземельные элементы, совсем не нужны поделки ваши — клинки эти все, подковы, детали для строения, особенно летучих яхт, маткомпоненты те же самые даром не вперлись — гуано для огненных шаров сами производим всем миром, а без иной магии уж как-нибудь, чтоб только с вами не ручкаться.
- Что, так-таки и не покупают больше?
- Ты дурной что ли? Покупают, конечно. Более чем прежде.
- Так значит, свое им не продают?
- Продают, куда деваться. Ведь отданное золото надо изымать как-то!
- Так в чем тогда пресечение выражается?
- А теперь, ежели с уссурийцем торгуешь, надо кривить морду, ругать его ненадежным партнером и прежде чем заплатить, сколько он скажет — сперва заявить, что не дашь более четверти от этой неразумной цены. И можно топнуть ножкой, а еще лучше сразу заплакать.
- А если не соблюсти сей сложный и бессмысленный ритуал?
- За этим особая Гаврокомиссия наблюдает. Ежели ты смеешь торговать не кривясь и не плюясь, а также не пытаясь цену сбить, а уссурийца оскорбить иоблапошить, то вестимо ты предатель и агент Долгой Дороги.
- И чем это чревато?
- Вообще-то пока ничем, разве что дверь говном вымажут и не пригласят на открытие нового музеума прикладного дуподрючества, но в перспективе введут непреложное правило, что и на тебя надо морду кривить, а ты сам виноватый.
- Не удивляйтесь потом, что я все это многообразие променял на елки, - отметил Зембус ехидненько. - Хотя и в лесу уровень отупения подрастает потихоньку, но за хумансами разве угонишься.
Чумп кивнул понимающе.
- А чем это может кончиться, всяк догадайся сам. Лично я ставлю на то, что стоит тебе тут отстроиться и вздохнуть с облегчением, как придут незлые, но очень целеустремленные уссурийцы в силах тяжких всем сестрам по серьгам отвешивать. Объясняй им потом, что ты вообще не с этими. Ну или, если Брулазия расчехлится и вытащится в поле самолично, могут с другой стороны эльфы нахлынуть, тоже мало радости.
- Про эльфов да, я уже познакомился, - вздохнул Хастред. - Нету в жизни счастья, а какой-то упырь еще и на историческую родину путь отрезал. В Китонии тоже небось назад не ждут... разве что как генерал, примкнуть к боковинскому ополчению и ассимилироваться в тех краях?
Зембус с Чумпом переглянулись с плохо скрываемой жалостью.
- Очень уж ты горазд наперед думать, - пожурил друид дипломатично. - Планы никогда не срабатывают, ибо никогда не знаешь, что тебя за ближайшим поворотом караулит. Тут как через реку по камушкам прыгать — главное инерцию не теряй, а где окажешься, там уж смотреть по обстоятельствам.
- А я вообще не понимаю идеи этой — примыкать любой ценой к первому, кто попался под руку, особенно только потому, что тебе его противник тоже не нравится, - добавил Чумп. - В последний раз, когда я так сделал, мы Хундертауэр освободили и Зазеркалье распечатали.
- Так разве плохо получилось? - не понял Хастред.
- Ну, до поры было потешно, и на гномах оттянулись, и покормили потом на пиру на славу, но вот пройди я в тот злосчастный день мимо анарала, за мной бы сейчас не гонялись зазеркальские контрразведчики. Верно друид речет, всего не предусмотришь. Лично я для себя сделал вывод — служить надо только себе самому, на крайняк какому-нибудь твердому принципу. А ежели пытаешься в чужую игру встроиться хоть пешкой, хоть тушкой, хоть чучелком — этая дорога тебя неминуемо приведет к таким акиянам, в которых плескаться ну совсем не захочется.
- База, - удостоверил Зембус.
Хастред подумал было вспылить на тему подобного эгоцентризма, привести аргументы из многочисленных баллад, где всякие верные герои охотно гибли за королей, баб или менее визуализированные понятия вроде чести. Но вовремя смекнул, что на гоблинов (и тем более фей), допивающих долгими глотками отчаянно горчащий рум, эти акты самоотверженности впечатления не произведут, а то и засмеют еще. Гоблинские народные герои не жалели сил, чтоб добиться своего, не гнушаясь при этом врать, сбегать и бить в спину (последнее, надо сказать, Хастред сам практиковал на драуграх и полагал отличнейшей идеей); погибать при этом полагалось не резонным. Позорным тоже не считалось, но смерть ставила точку и после нее войти в историю было затруднительно, так что перестаравшиеся с этим не задерживались в летописях. Те же, кто позволял иным лицам собою помыкать и жертвовать, по определению полагались дурачками и облапошами, а это, пожалуй, позиция от героической максимально удаленная.
- Ты особо-то не расстраивайся, - посоветовал Чумп, заметив в товарище внутреннюю борьбу. - Успеешь еще определиться с местом в жизни, какие твои годы. Когда на конкретно свое дело набредешь, у тебя и мысли не останется куда-то от него упетлять. Главное не дать себе, прежде чем оно отыщется, осесть в глухомани и удариться в полезные услуги... опять.
Хастред отобрал у него внушительно полегчавшую бутылку.
- А чем плохи услуги-то? Это то, что я хорошо могу.
- Твое дело — это не то, что ты могешь, - со вздохом проинформировал друид. - Твое дело — это то, без чего ты не могешь.
Под эту мудрую сентенцию Хастред ошарашенно усосал остатки рума безо всяких пижонских глотков, попросту залив в глотку. Вот потому у гоблинов каждая дружеская посиделка и превращается в драку, что рано или поздно кто-нибудь начнет кого-нибудь поучать, рискуя выхватить по шеям за бытность самым умным, а то, на что можно было бы отвлечься, коварно кончается.
- Может, пойдем уже? - устало осведомился книжник, борясь с интуитивным желанием треснуть кого-нибудь из собратьев — оба хороши — пустой бутылью по кумполу. - А то мне не терпится уже свое дело поискать, раз оказалось, что все это время не на то разменивался.
- Само притянется, - пообещал Чумп. - Но между тем и впрямь стоит двинуть, а то он тут так и останется, поскольку без чего не может, так это без мыслей о нимфах всяческих. А они, надо думать, не замедлят притянуться.
Хастред задумчиво повертел в руках бутыль и осторожно поставил ее под ближайшее дерево. Зембус не возразил — бутыль была глиняная, экологически безопасная, а будешь соблюдать все правила скрупулезно и без исключений — засмеют и феи, и гоблины.
- Двинули, - пригласил друид и уверенно направился в ведомом одному ему направлении.
- Если опять будет какой Хищник, ты не торопись от него удирать, - попросил Чумп, подхватил с листа оставшиеся мясные полоски, разделил на два пучка и один сунул Хастреду. - Неловко же, три здоровых лба, а шарахаемся от каждой тени как кисейные барышни.
- Хочешь в лесу подраться — заходи и дерись, только без меня, - откликнулся Зембус безапелляционно. - Вы уйдете, а мне тут оставаться, и ни в какой его части уже не отопрусь от того, что ручкался с бузотерами.
- А то лес не знает, что ты гоблин.
- Да ему все равно, какие у кого оправдания. Ежели ты ответственный сотрудник, то будь любезен высоким штандартам соответствовать. А вы ж не сможете того Хищника взять и технично заполевать, вы начнете в кусты падать, деревья сшибать, пихнете его отвратным таблом в мурашник, завалите в какой ни есть раздвоенный ствол, который он растрощит в щепу, высвобождаясь. За шиворот затолкаете осиное гнездо, задом примостите в росомахину берлогу, а башкой воткнете в дупло, где самка бурундука защитит свое потомство...
- А хорошо он нас знает, - вздохнул Хастред.
- У меня самого примерно так получилось, так что имею представление.
Друид заложил вираж и вынырнул в пышно разросшийся мангровый лесок, по колена погрузившись в теплую не по сезону водицу. Хастред обернулся как ужаленный, чтобы успеть разглядеть момент перехода, и наконец-то ему это удалось — словно волна прошла в направлении арьегарда, перекрашивая посадки олив в висячие и ползучие полузатопленные корявые деревца.
- Теплеет, - отметил и Чумп, неспешно волокущийся последним. - Гадаю, не прошло ли там уже полгода.
- Не прошло, - заверил Зембус. - Я только расстояния резать умею.
- А есть те, кто и время может? - удивился Хастред.
- Да как сказать... - Зембус неопределенно поболтал пальцами в воздухе. - Вроде и есть, но кто их видел-то. А кто видел, те говорят, что это сущности позабористее леса, фей и даже богов. Так что ежели ты с их помощью мечтал вернуть годы, потраченные на пироманку, то это вряд ли.
- Я б скорее слетал лет на сто вперед, поглядел бы, что там творится, а потом бы вернулся и силы приложил к тому, чтоб такого паскудства не случилось, - Хастред печально вздохнул. - Почему-то все картины будущего, что мне видятся — одно сплошное гадство.
- А каким ему еще быть, при таком-то настоящем, - Чумп вытянул одну ногу из воды и потряс ею. - Тьфу. Полные сапоги воды, господин старший навигатор. Ежели сейчас опять свернешь в те края, где снег и холодрыга, мы чего доброго не доживем до этого гадства.
- Либо так, либо пришлось бы драться с целой стаей гибберлингов, - оправдался друид. - И они бы нас уделали количеством. Нормальные герои всегда идут в обход.
Он целеустремленно зашлепал по воде, зачем-то загибая пальцы на одной руке и тыча в воду посохом.
- Сдается мне, это путеходство — целая наука, - поделился Хастред с Чумпом.
- Лучше б не было, - возразил тот сварливо. - Гоблин в науке... еще ладно, я уже с тобой свыкся, но чтоб фей? Нет уж. Давай считать, что он следует неумолчному зову своей левой пятки, так больше надежд, что нигде не напортачит.
Посох в руке Зембуса дернулся. Друид извлек его конец из воды и продемонстрировал маленькую, но очень зубастую рыбешку, вгрызшуюся в его оголовок. Хастред испуганно ойкнул, представив себе такое украшение на собственной ноге. Судя по тому, как прочно рыбка впилась в дерево, сапог ей вовсе не стал бы препятствием. На всякий случай швырнул последние мясные полоски в воду подальше от себя, на правах проходной подати.
- Нехорошо, - рассудил Зембус, размахнулся и треснул рыбкой по толстенному корню, выступающему из воды могучим колесом. В воздух взвился фонтан рыбьей чешуи и почти прозрачной крови.
- А договориться? - укорил его книжник.
- С рыбой, что ли? У рыб память хуже чем у фей, а характер чем у баб.
- А лес чего скажет?
- Много ты в лесу рыб видел? Это пограничный инцидент на стыке юрисдикций. Если что, она первая начала, вы свидетели. Оооо! Вот оно! Нам сюда.
«Сюда» оказалось к здоровенному раскорячистому дереву, причем на этот раз обходить его Зембус не стал, а ловко (когти на ногах пошли в ход) взметнулся по стволу на два метра до развилки, еще раз победно гукнул и сиганул с развилки на другую сторону, сразу пропав из виду.
- Придумает же, - проворчал Хастред.
Бечевка стремительно заскользила вслед за проводником, и волей неволей пришлось лезть следом. Налитые водой сапоги мешали и оскальзывались, Чумп по мере сил подпихнул книжника под зад, но тут же с хныканьем отступил, поминая лекаря, запретившего ему поднимать тяжелое. С усилием подтянувшись на руках, Хастред взгромоздился на развилку, с нее увидел по другую сторону уже куда более приличный среднегавропейский байрачный лес и довольного Зембуса внизу. Осталось только свалиться к нему.
- Прибыли, - сообщил друид самодовольно. - Нодецкий Кряж, как заказывали. Очень неплохо прогулялись, даже никого не потеряли.
Через развилку пролетел и, описав крутую дугу, вонзился рогом в землю бердыш, а через несколько секунд показался между ветвями и Чумп.
- Веревочку мою отдавайте, - потребовал Зембус. - Она мне пригодится еще. Миссия выполнена, до опушки не более чем полчаса ходу.
- Даже чайком не угостишь? - огорчился Хастред.
- Вы заглядывайте, как делать станет нечего, тут вам и чаек будет, и настойки, и водные процедуры с дриадами. А когда у вас своих планов громадье, и вы как истые гоблины ищете кого бы пустить для вас каштаны из огня таскать — я пожалуй побуду плохим хозяином.
Чумп попытался спрыгнуть с дерева мягко, но в ботфортах звучно хлюпнуло, голенища пошли гармошкой, и вода выплеснулась словно из брошенного оземь чайника.
- Да-с, - рассудил ущельник, наблюдая это безобразие. - Это не есть хорошо. Нужно срочно посушиться, пока не простыли на местном морозце. Можно костерок запалить?
- Имею идею получше, - Зембус положил руки на два дерева, к чему-то прислушался, кивнул и повернулся к гоблинам. - Вон в той стороне, примерно в лиге, постоялый двор или еще какая-то хумансовая стоянка, лес в них не разбирается. Чем тут огни палить, идите туда, там и обустраивайтесь.
- Так меня даже всем известная эльфийка не выгоняла, - упрекнул его Чумп.
- Да нет, примерно так она и выгоняла, - поправил Хастред. - Это у тебя карма.
Зембус только плечами пожал, сматывая отцепленную бечевку в моток.
- Меня часто попрекали в недружелюбии, еще пока гоблином считался. Один шибко ученый книгочей даже слово специальное мне посвятил — социопат. «Пусти меня», говорил он, «социопат», «как будто ты, социопат, сдохнешь, проявив малость эмпатии», «добей его уже, социопат стремгодов!». А потом посреди одного большого болота изменил риторику на «вытащи меня, дружище!». Но поскольку я уже привык быть социопатом и на «дружище» не откликнулся, он так и остался невытащенным. А когда стало ясно, что я вовсе фей, все на свои места встало — у феев это в порядке вещей, социальные связи не выстраиваются.
- Зато у Хастреда выстраиваются за двоих, - посетовал Чумп. - Оставил его, помню, на две минуты, вернулся как обещал через день, а он уже с куафершей такие социальные связи выстроил... односторонние, правда...
- Да, я вижу лучшее даже в хумансах, - парировал Хастред. - А в ней тем более лучшее трудно было не заметить. Я к ней потом как-то зашел постричься, разговор завел — честное слово, лучше б смотреть продолжал.
- Вот и я на вас предпочту со стороны смотреть, - заключил Зембус. - Не обижайтесь, если вдруг стану смеяться и пальцем показывать. Или что биться за вас не пойду. Или что не буду безутешно страдать, ежели мы больше не встретимся. Но если вдруг понадоблюсь, как вызвать знаете. У меня два амбара и три подвала ответных услуг, которые вы мне оказать можете.
Засим друид отвесил легкомысленный полупоклон и вразвалочку убыл в лесную чащу.
- Ты и сам заходи, если что, - проворчал ему вдогонку Чумп, хотя и знал, что к нему лично заходить некуда. - Вот наглый типец, разве мы ему не спасли целое стадо этих его меньших братьев? Это что получается, за каждый раз, когда надо будет куда-то проскочить, нам придется вот так корячиться?
- Обмен услугами — базовая форма взаиморасчета, - кисло отозвался Хастред.
- Очень глупая форма, как я погляжу. Вот боковинский дож, он куда практичнее это все трактует: «У тебя есть ходить по лесу — дай!». Нравится мне стиль этого деятеля, вызывает оторопь и восхищение наглостью, хоть и неловко признаваться, что согласен в чем-то с гномом.
Чумп испустил страдальческий вздох, выволок из земли бердыш и окинул взглядом окружающие деревья. Как друид в них разбирался, ему было непостижимо, с виду они все были одинаковые, даже мох на них как назло с одной стороны вылезал.
- В которую он сказал сторону?
- Вроде туда, - Хастред без особой уверенности ткнул, куда запомнилось.
- Вот и ладушки. Если не найдем там обещанного, разведем костер и посмотрим, какого нам вышлют брандмайора.
Хастред сверился с солнцем, прикинул, что до сумерек еще пара часов, так что можно себе позволить чуток поплутать. Однако друидское огненно острое мясо только разожгло аппетит, а промокшие насквозь ноги начали подмерзать, так что была охота гулять по лесу, когда всего в лиге отсюда ждут дружелюбный камин и вкусная кормежка. Или, возможно, острые клинки каких-нибудь злодеев, с этого рассеяного леса станется спутать постоялый двор и разбойничью малину.
Впрочем, с точки зрения пары хорошо вооруженных гоблинов разница невелика. Никому они не нравятся, но никто в здравом уме и ссоры с ними искать не станет.
Как Зембус и советовал, будем прыгать по камушкам, набирая инерцию для момента, когда ею удастся воспользоваться.
Глава 5
По пути остановились слить из сапог излишки воды. Ноги в сырых портянках быстро задубели, и из лесу гоблины вышли переваливаясь, как на деревянных ходулях. Было не так чтоб холодно, особенно Хастреду в его весьма плотном и увесистом одеянии, но все же промозгло и неуютно. Тем более под соусом непонятно чего ожидания.
Разведка друида не подвела — сразу с опушки открылся вид на отдельно стоящую тесную группку строений. Еще и близко не село, но уже и не одинокая кривая хата. Хутором бы назвать, скрупулезно подобрал термин Хастред. Правда, примыкало это хозяйство прямо к большому проезжему тракту, жилые-то хутора обычно от них подальше относят, чтобы не претерпевать суеты от шляющихся. Вечно им то дорогу покажи, то воды дай попить, а то так есть хочется, что ночевать негде.
- Две телеги, пяток лошадей, - разглядел остроглазый Чумп. - Что ж, на разбойничий вертеп не похоже — стоит на виду, никаких дозоров. Вот на постоялый двор похоже сильно. Это прямо очень замечательно, кормят тут на убой, судя по дымку из трубы и сапоги можно будет высушить. В этой связи имею важный вопрос, дружище — способен ли ты быстро бегать во всей этой справе?
Хастред исполнил пару полуприседов, испытующе прислушиваясь к телу. Усталость помаленьку набегала, колени принялись предательски похрустывать.
- Это вряд ли.
- Ясно-понятно. Тогда переключаемся на план Б, и возникает другой важный вопрос — сколько у тебя денег?
Книжник с замученным кряхтением попытался обследовать карманы, но не тут-то было. Штаны оказались скрыты под длинными доспешными полами, не подберешься, а что касается верхней одежды, то она, о ужас, со всем содержимым карманов осталась далеко отсюда, в Копошилке.
- Вроде в штанах была пара ассигнаций, - предположил Хастред неуверенно. - Но чтоб добраться, снять доспех придется.
- Ass – и — гнаций? Гнацием ты, что ли, называешь свой...
- Ассигнация, дубина ты дефективная, есть денежный знак, отпечатанный на особливой бумажке, вроде векселя. Чтоб с собой золото не таскать, бренча им, перекашивая пояс и чуть что рискуя рассыпать, такое вот придумали в просвещенной Брулазии.
Чумп скептически прищурился.
- Золото это золото, даже если чеканка сомнительная, его где хочешь примут. Случись нужда, возьмут и разрубленное, и поплавившееся. А твои бумажки чего стоят?
- Эльфийское казначейство гарантирует выкуп бумажек по обозначенному номиналу за золото, серебро либо иные платежные эквиваленты, - Хастред и сам был не рад, что именно эльфы изобрели столь полезную вещь, как бумажные купюры, ну да хоть не гномы.
- Ты хоть представляешь себе, где это самое казначейство?
- Ну, в Брулазии, я полагаю.
- Гляди-ка, какой сведущий. Я его даже видел — издаля, правда, ближе подходить было недосуг, охрана там такая, что нахрапом не проскочишь. Представляется мне, что заявись ты туда со своим Игнацием, как тебе весь его номинал в стрелах немедля вышлют.
- Это ты старомодный и мнительный ретроград, не поспеваешь за прогрессом. Видал вот, что в копошильских кабаках я заместо денег только счета подписывал? Называется кредитная политика. Все счета, что накопятся, кабатчики сдадут в банк, банк по счетам за меня расплатится, отсортирует все мои и взыщет с моего счета погашение. Так что выходя из дома монет я с собой не беру, а стало быть никакой умелец вроде тебя на мне не поживится. Шах и мат, преступность!
- Уж да, - Чумп гадливо ухмыльнулся. - Только того и добьетесь, что изведете честное мастерство ловкости рук. А на смену искусным карманникам набьются громилы без учетной специальности, стало быть — без дисциплины, за золотую висюльку, браслет или кинжал в богатой оправе станут попросту черепа проламывать в переулке.
- Никогда и не переставали. Но лично меня прогресс в финансовом секторе несказанно радует. Слыхал еще про перспективные разработки, чтоб особое заклинание тебе день и ночь из вселенского Эфира складывало песчинка к песчинке новую специальную нематериальную денежку! Хрен знает, зачем, кроме как чтоб магики, не умеющие свой дар в жизни полезно применить, могли похвастаться, что буквально из ничего деньги делают. Видишь, мир не стоит на месте, а в итоге...
- А в итоге ты как дурак стоишь посреди великого Нигде, щелкая хлебалом от голода, и миску похлебки получить не можешь, если только не убедишь корчмаря поцеловать твою асс...игнацию. Может, подождем, пока и до этих отсталых краев докатится твоя кредитная политика?
Хастред обиженно насупился.
- Всему свое время. Очень тебе нужны полные карманы тяжелого и чуть что звенящего золота, когда лезешь в подземелье.
- Совершенно не нужны, поддерживаю. Но если из подземелья вылезаешь, не сгибаясь в три погибели под тяжестью добычи, значит зря лазил. Замечаешь сменяемость эпох? Что через тыщу лет из твоего мавзолея вытащит доблестный расхититель? Истлевшие игнации? Нематериальную денежку?
Пристыдил, пришлось признать Хастреду. Правда, если все-таки будет у него мавзолей, а не случайная канава, где он упокоится по воле судеб и какого-нибудь коварного ядовитого отига, то набить упокоище всякими ценностями он попросту обязан. Долг, так сказать, перед теми лихачами, которые придут следом. Еще надо будет наставить там механических и магических ловушек, чтоб этим беспринципным стяжателям жизнь медом не казалась. Даже себя, возможно, стоит в драугра обратить, чтоб предоставить посетителям всю полноту ощущений. Правда, история как-то не знала еще драугров, переродившихся из гоблинов — то ли процедура посмертного перевоплощения обламывалась о сопротивляемость магии, то ли просто никому в голову не приходило попробовать.
- Ладно, - смилостивился Чумп. - У меня есть два цехина и еще мелочевка какая-то, в этот раз перекантуемся. Нам сейчас самое главное определиться, где мы относительно того капища. Вот добудем ключ, и станем дальше думать. Идем!
Ходули у Хастреда были ощутимо длиннее, так что и шагал он намного шире и быстро обогнал семенящего ущельника.
- Карта, Стремгод ее разлинуй, - посетовал он на ходу. - Вот ты спрашивал, не забыл ли я чего дома, так я дома все забыл, что мог. У меня там прекрасные карты были — и большая, на весь Дримланд, и целый атлас с местными. И портянки еще сменные, целый же ящик там остался...
- Да кто ж знал, что нас сразу промочат, - беззаботно отмахнулся Чумп. - Я лишнего с собой не ношу принципиально — лучше потерпеть порой неудобство, чем терпеть его же постоянно, таская полные мешки полезностей. Как на ночлег стал, сразу сушиться, а разок в неделю можно сделать и дневку, постираться там, если слой грязи сам не отваливается. Вот карты бы воистину пригодились, здесь хорошего набора сыскать трудно... но думаю, местные нам посодействуют, опять же у воюющих должны быть. В крайнем случае, придется по ориентирам походить.
Постоялый двор приближался. Чумп верно заметил, не было вокруг него никаких засек, где могли бы прятаться наблюдатели. Зато сразу бросились в глаза подпалины на стенах дома, конюшни и амбаров, свежие заплаты на крышах, проломленный и лишь местами восстановленный невысокий забор вокруг хозяйства. Тут была война, отметил книжник машинально. Не было прямого сражения пехоты, это легко было бы заметить по баррикадам, следам клинков и пропитавшей землю крови; зато площадной боевой магией, которой умелый магик шарашит далеко за пределы видимости, сюда прилетало будь здоров и не один раз, а в одном из сараев с западной стороны зияла громадная пробоина, какую могла бы оставить катапульта. Или снаряд требушета на излете. Хастред повидал работу осадных механизмов во время рейдов с гивингами и с тех пор испытывал к этой машинерии боязливое уважение. Что интересно, на западе, откуда прилетало, стояла еще одна плотная стена леса, в лесу же катапульту не используешь — значит, стреляли из-за леса, с огромного расстояния, на каком говорить о прицельности можно только с иронией.
- А чьи тут вообще земли? - поинтересовался книжник на всякий случай. - Тех или этих?
- Да Занги их разберет, - тоскливо вздохнул Чумп. - И где мы точно — не знаю, кряж это тебе не одинокая горка, и чьи воинства сейчас где — тоже не ведаю, а и если бы увидел, то как уже сообщал — не различил бы. Ну, кроме некромансеров, конечно, этих трудно не заметить. Говорят, есть у боковинцев особая рать именем «Позыв», из отпетых некромантов, прямо ни с кем не спутаешь, вся шкура исчерчена ритуальными письменами и портретами разных демонов — но вроде они, как пристало работникам идейного фронта, на передок топорами махать не рвутся.
- Известное дело, - поддакнул Хастред с пониманием. - Зачем некромансеру в баталиях жопою рисковать, когда готовый материал для его нечестивых опытов и в своих краях ничуть не хуже, да еще отбиваться не посмеет.
Чумп покивал, прошелся вдоль ряда лошадей, выстроившихся под навесом у коновязи. Лошади были, естественно, распряжены, так что определить по ним, кому принадлежат, не удалось. Крайняя покосилась на гоблина недоброжелательно и переступила с ноги на ногу, явно готовясь его лягнуть, но это не приблизило искателя истины к разгадке — по не вполне очевидным (ему) причинам так на него реагировали слишком многие.
- Будем делать вид, что нам свои все, кто ни встретится, - предложил ущельник и ловко отступил от агрессивной лошади, оставив ее наедине с разочарованием. - Язык у них общий, имперский, если не брать отдельный боковинский диалект. Если вдруг до него дойдет, ты не тушуйся, кивай будто все уразумел и придумывай какие ни есть слова в ответ. Морду держи кирпичом и, ежели не поймут, говори надменно что тьфу, мол, на плебеев попал, а это самый что ни на есть высокий боковинский, от копателей акиянов.
- Может, проще сразу в жбан? Или там перейти на эльфийский?
- Вот на эльфийский... - Чумп замялся. - Не знаю как и сказать, чтоб смертельно не обидеть, но чет за все годы попыток ты на эльфа стал похож еще меньше, чем вначале был, так что, я думаю, на эльфийский переходить — пустые хлопоты.
- Это доспех полнит, - оскорбился Хастред. - И шкура зеленая, над чем я не властен, и волоса повылезли, потому что в башке от знаний тесно.
- Так и радовался бы, что с эльфом не спутают! С тремя разве что. Это, кстати, сильно нам облегчит жизнь, если попадем на уссурийцев. К эльфам и эльфским прихвостням они ныне относятся настороженно.
Избыток планирования никогда еще не шел впрок ни одному гоблину, так что Хастред дернул плечом, пресекая созидательную беседу, и вторгся в двери основного здания — того самого, над которым вился заманчивый дымок. На нескольких лошадках, возможно крепких и выносливых, но никак не богатырских, не могло съехаться что-то непреодолимое. К тому же этикет постоялого двора, эдакой нейтральной зоны в миниатюре, обязывал посетителей быть друг к другу терпимее. Конечно, редкий корчмарь содержал персонала достаточно, чтоб растаскивать впившиеся друг другу в глотки компании путников, зато вполне мог позволить им друг друга поистребить, потом доколотить оставшихся потрепанных, а головы повесить на стену в назидание следующим. Может, и самому стоит попробовать, когда отпадет нужда нестись сломя голову по чумповой разметке. Хастред не зря прочитал трактат по китонскому фен-шую и сумел бы не просто немудряще приколачивать головы нарушителей к стене, а составить из них элегантную композицию-икебану у входа, дабы сразу внушать гостям надлежащую модель поведения.
Здесь, однако, голов по стенам не было, было с полдюжины столов в общем зале и дружелюбный потреск раскаленного камина. За одним столом увлеченно кропал что-то в толстой походной тетради бородач в берете. За другим двое очевидных по усталым глазам и выставленным на стол казенным шишакам войсковых уминали из мисок густой красный суп. А еще двое, которых определить книжник затруднился, разместились на могучей лавке из распиленного вдоль древесного ствола под стеной, рассупонились, сняв пояса, и уткнули носы в большой лист бумаги, очень напоминающий карту.
Что ж, это удачно зашли, будет кому Чумпа сориентировать на местности.
- Вечер в хату, - гулко брякнул книжник, припомнив сей затейливый оборот из славных времен путешествия по Уссуре.
- Часик в радость, - заученно откликнулся сбоку крепкий немолодой мужичина с густой бородой-лопатой, в длинной безрукавке и мягких чувяках, для путника непригодных, стало быть — здешний хозяин. Посетители откликнулись нестройным бубнежом, кроме писателя в берете — тот вовсе вскочил во фрунт и высокоразвито поклонился, не так чтоб глубоко или раболепно, а в самый аккурат. Ну вот, а говорили — далеко от цивилизации, дикие края, едят с топора и хорошо начищенные сковороды принимают за зеркало. Так и знал, что клевета и неправда, да уже по одной чернильнице-непроливайке можно судить, что сударь культурнее иного городского совета со всеми приданными секретарями и распорядителями.
- Обедать, ночевать? - буднично предложил хозяин, очевидно тоже составивший свое впечатление о вторженце и нимало не стушевавшийся, обнаружив в нем гоблина.
- Всего и побольше, - Хастред кивком обозначил камин, занимающий добрую половину задней стены зала. - Сапоги на просушку бы примостить до кучи.
- Дело понятное, - хозяин широким жестом дал добро. - Лошадей сами пристроили, или выслать паренька?
Хастред оглянулся на захлопнувшуюся за ним дверь. Отдать бы бразды беседы в лапы Чумпу, который мастер вести разговоры, но ущельник застрял где-то снаружи. Конечно, там ведь пара повозок, которые в отличие от лошади не лягнут копытом.
- Мы с другом пешком путешествуем, - признался книжник. - В лучших традициях обмена опытом с лесными кланами, мы это... из лесу вышли — был сильный мороз. Не такой уж сильный, вообще-то, но для заплутавших и с пути сбившихся все не сильно в радость.
Что-то, видимо, не то ляпнул, потому что взгляды окружающих вдруг проросли колючей подозрительностью. Хозяин чуть заметно приподнял бровь, обвел глазами гостей.
- Скажи-ка, мил человек, а Грам чей? - подал голос один из войсковых, нарочито мягко и безмятежно, но Хастред подобные подначки сам практиковал и мог бы поспорить, что руки служивых, невзначай сползшие под стол, уже тихонько подбираются к эфесам коротких мечей. Двое расхристанных с картой даже дыхание затаили, у них оружия заметно не было, но в кабацкой драке армейские дрыны только в тягость.
К счастью, ответ у Хастреда был, и только потом ему пришло в голову, что испрошали у него не истину, а сугубо его сторону. Но это потом, а в тот момент он проявил себя истинным апологетом и защитником фактологии, нимало не отвлекаясь на потенциальную выгоду, кою мог бы извлечь из искажения правды.
- История полуострова Грам долга и причудлива, побывал он в составе многих царств, ныне бесследно исчезнувших с лица Дримланда. Был и Пихалией, и Укурцией потоптан в свое время. В составе Империи был уссурийской волостью, император Китон Задоголовый его подарил Боковине, из коей сам родом был... при Железном бы попробовал!... Но это все пыльная история, к нынешней яви отношение имеет малое. Уж коли в недавнем времени возжелали грамчане сами к Уссуре возвернуться, а Уссура их приняла, то так тому и быть — Грам ныне уссурийский.
Хастред перевел дух, прикинул, все ли сказал; счел, что вышло как-то избыточно сухо и по-задротски, а потому добавил застенчиво:
- У кого с проблемы с озвученной дефиницией, или к примеру со слишком зеленой рожей, пожалуйте со мной во двор, покуда я не разулся.
Войсковой, однако, проблем с дефиницией не обнаружил, напротив — просиял всем своим землистым лицом, кивнул как родному и снова уткнулся в миску с супом.
Хозяин же тоже вздохнул с облегчением, но не удержался и уточнил:
- Молви еще раз, для ясности — ты не боковинский диверсант?
Хастред испустил тяжкий вздох.
- Вот много кем бывал в жизни, но боковинским диверсантом точно не доводилось. Откуда такие подозрения?
- Дык, из лесу вышел. Который в здравом уме по лесу будет шародолбиться? Ладно бы в сезон еще, грибы-ягоды-кабанчик.
- А и правда, - призадумался книжник. - Извините, добрые люди, что заморочил. По недомыслию, не по злому умыслу. С некромансерами нам, гоблинам, по жизни не по пути, ибо они все время коварно шушукаются, звенят в ночи своими аксессуарами, норовят отпить лишний глоток из общей бутыли и стоит только зазеваться, как поднимают в виде зловонной нежити всякое, что ты только что в поте лица из жити вычеркнул. Никакого уважения!
- А также, - воодушевленно подхватил сударь с чернильницей, - Норовят историю под свои нужды переписывать, а это уж признак крайнего морального разложения.
Хастред и сам был не дурак порой переписать фрагмент-другой истории, чтобы в ней не фигурировать без штанов или неуклюже загремевши в канаву — зачем, спрашивается, читателю компрометирующие подробности. Тем более без штанов и в канаве всегда можно было представить какое-нибудь другое действующее лицо, для данного уготования лучше подходящее. Однако находку эту книжник полагал своею собственной и делиться ею ни с какими некромантами не собирался, так что охотно согласился с сударем и даже торжественно пожал ему руку в знак единомыслия. Сочтя же инцидент исчерпанным, Хастред шустро достиг камина, плюхнулся на лавку за ближайшим столом, стащил с грехом пополам и составил рядом у стола топор и лук и принялся, упираясь носком одной ноги в каблук другой, стаскивать заиндевевшие сапоги.
Камин, кстати, оказался весьма своеобразный — такие в Уссуре называли печами, жерло у него было узкое, чтоб можно было при нужде прикрыть заслонкой, а поверху оная громоздкая печь была уставлена горшками, за которыми немедленно устремился деловитый хозяин. По опыту Хастред ожидал щей, но обнаружил в миске тот же красочный багровый суп, каким угощались служивые — и пах суп до того завлекательно, что даже подозрения на его счет толком не сложились.
- Боковинская кухня? - предположил книжник осторожно.
Хозяин выразительно передернул плечами.
- Я лично уссуриец, а рецепт сего борща унаследовал от моей уссурийской бабушки.
- Еще один исторический нюанс, который боковинцы оспаривают, - не упустил случая напомнить о себе чернильный сударь.
- А красное чо такое? Сердце демона?
- Свекла всего лишь, - хозяин выразительно покрутил у виска пальцем. - Никогда не разумел, то ли вы, гоблины, шуткуете, а то ли взаправду.
- Мы и сами через раз догоняем, - сообщил от двери как всегда незаметно появившийся Чумп. - Мне тоже наливай, даже если без сердца демона. Особенно если без него, а то оно на вкус гадостно.
Сердце демона заставляла жрать приснопамятная Хаграши, ссылаясь на традиционные орочьи ценности и суеверное убеждение, что таким путем победители унаследуют от поверженного глабрезу что-нибудь помимо намятых боков и треснувших ребер. Хастред склонен был отказаться, потому что наследовать от этой зловонной туши было нечего — ну, здоровый сучий потрох, а кто нет-то; особого же, к примеру, ума или храбрости демон не проявил. Однако орчанка, заговорщицки поигрывая бровями, подпихнула сапогом донельзя внушительный демонический орган, вывалившийся посмертно откуда-то из-под мощных чешуйных нахлестов его природной брони, и как-то четвертинка сердца недурно скользнула под победительский стопарик из дварфийской фляги. Чумп был прав, на вкус гадостно, даже рядом не валялось с сочными личинками и опарышами — недаром же демоны считаются ребятами, неприятными во всех отношениях. Но случалось едать и хуже, а уж чтобы перед женщиной в грязь лицом не ударить, чего только не отчубучишь.
- Сметаны вон добавь, - посоветовал Хастреду хозяин. - И для вкуса, и красноты враз убавится. Только избавь от рассуждений, на что похоже сделается.
Хастред немедленно добавил сметаны, прихватил здоровенный серый дырчатый ломоть хлеба, запустил ложку в варево и испустил блаженный стон. Тайанне не то чтобы держалась диеты — просто потребности в подобных кухонных изысках не видела, эльфийские органы чувств сильно перекошены в магический спектр, школу магии и тип заклинания она могла определить на слух, нюх и вкус, а вот прелести нажористого хрючева ей было не постичь. Хастред иногда втихомолку готовил себе сам, что-нибудь простенькое, что не испортить — свиное рагу с картошкой или запеченную в пиве рульку, да сам и хомячил не выходя с кухни, чтобы не нарываться на очередной приступ язвления про пузо. Голодным, вроде бы, спать не ложился, но получать от жранья удовольствие забыл. Вкусных супов не помнил вот как раз со времен щей, которыми от души потчевали в восточной Уссуре, а их рецептом не успел обзавестись. В Китонии были свои суповые традиции, которым книжник успел обучиться, но дварфийский самовар, хого, рассчитан на посиделки большой компанией, пытаясь его гонять в одиночку — живо познаешь тщету всего сущего и ловишь себя на попытках разговаривать с пустыми табуретами.
Чумп присоединился к нему за столом, по пути окинув цепким взглядом и двоих с картой, и чернильного сударя, а войсковые его, кажется, не заинтересовали. Груду заемного железа (чудо, что еще не потерял и даже не продал по пути) с дребезгом свалил рядом с хастредовым вооружением, нюхнул борща и тоже одобрительно прищурился.
- Итак, - вполголоса резюмировал ущельник. - Это у нас, походу, уссурийская сторона. Я лично доволен. Тут нас, по крайней мере, не попытаются загрести и в строй загнать, а с той стороны стоило опасаться.
Хастред ответил маловнятным урчанием, перегружая борщ из миски в пасть. Струйки, норовящие избежать попадания в рот, грамотный гоблин со знанием дела перехватывал на своем лице куском хлеба и вообще был со всей очевидностью доволен жизнью.
- Эк тебя, - посочувствовал Чумп. - Ну, пожри, пожри, отведи душу, силы нам вскорости понадобятся.
Книжник сделал краткую паузу в покорении борща, довольно отдулся.
- Я вопрошаю — что за проблемы у некромантов с пушечным-то мясом? Или они уже и не некроманты? Поднимай себе скелетов да свежеубиенных зомбиев, зачем нужны живые — пугливые, необученные, жрать просящие...
Пожал плечами и снова уткнулся в миску, догадался сгорбиться над ней, дабы сократить маршрут ложки, и заработал ложкой словно киркой в дварфийском забое.
- Тоже интересовался, - ответствовал Чумп, стаскивая сапоги. - Оказывается, не так оно все и просто. Это только на наш непросвещенный взгляд нежить поднял и кум королю, пока не придут герои вроде нас и черепушки немертвым посшибают. Кстати, имей в виду, отбитая голова нежить не остановит — и скелет, и зомби суть создание подконтрольное, вроде куклы на ниточках, своя голова им без надобности.
- Урррк, - возразил Хастред поверх миски, потом подхватил и помахал ею хозяину, испрашивая добавки.
- Понимаю, - согласился Чумп. - Да, драугры мрут при отломанной башке, а также при иных серьезных повреждениях, но это потому, что драугры нежить автономная. Считай, как живые, только мертвые. А вот скелетов маг поднимает, а потом водит, как свору собак, на магическом поводке. Вы ж сами мне затирали про то, что всякое заклинание силу тянет из мага, вот и тут видать так же — больше, чем можешь контролировать, не поднять. К тому же, думаю, есть предел расстоянию, на котором контроль удается. Итого — армия нежити и по размерам вовсе не бесконечна, и требует самих некромантов в передних рядах. А поди затащи некроманта туда, где того гляди шальная стрела клюнет или вон вовсе наш анарал в боевой ярости выскочит. Получается, что даже некромантская армия — на бОльшую часть те же крестьяне, из-за плуга выдернутые и копьем наспех снаряженные.
- Так, увы, и есть, - подтвердил хозяин, подошедший наполнить хастредову миску. - Те, что самые отпетые, по кому петля да топор плачут — те там где-то, на самых безопасных задворках, не то в некромансии своей упражняются, не то делят промеж собой хозяйства, с которых мужичье в армию забрили. А биться нашим приходится со своим же вчерашним соседом, хорошо ежели не братом! Да только на них иной раз глядишь — вроде тот же, ан уже не тот; несколько лет тому вместе на свадьбе гуляли, а щаз он зубами скрежещет и все про уссурню на ножи бормочет.
- Ну а как иначе-то? - Хастред в нетерпении косился на миску, куда хозяин вываливал из котла новую порцию борща, но не преминул использовать перерыв для несения в массы просвещения. - Поставь над тобою особого человека, а лучше сразу двух, чтоб в две смены непрерывно бубнили тебе в ухо, что мол сыпь в свой борщ крысиный яд — год потерпишь, два сдюжишь, а на третий кроме яда ничего в голове не останется. А в некромансии как раз есть ритуалы, что позволяют нашептывание закрепить, на оскверненной земле его не один, а всяк слышать будет. Это ведь детский лепет — скелеты да зомби, не в них могущество некромантское, а в изламывании духа. Изобиженные призраки в уши шепчут, помрачают разум...
И снова погрузился в пожирание борща, аппетитно чавкая, взбулькивая и глотая с такой силой, словно пропускал через глотку цельные яблоки.
- Других экспертов у нас сегодня не предвидится, - сообщил Чумп хозяину. - А что, почтенный, далеко ли отсюда могильники Сизой Рощи?
Хозяин призадумался, огладил бороду.
- Не шибко далеко, за день добраться можно, если знать, куда добираешься. А то места тут у нас не шибко ровные — там лесок, тут курган, здесь балка, глядь — весь день шел, а не пришел вовсе никуда.
- Очень хорошее замечание. А Вольный Корпус Капелла тоже стало быть неподалеку стоит? Я вот с неделю тому от их бивуаков до тех могильников за полдня добрался.
- Да, слыхал я, стоят они за лесом, - хозяин махнул рукой в сторону заката. - А вон тот сударь, что в берете, как раз к ним в лагерь следует, его расспроси. Он на бричке, может подвезти возьмется.
- Удача благоволит подготовленным, - объявил Чумп важно. - Но ежели пойти на принцип и не готовиться, то ей ничего не останется, кроме как снизойти и до остолопов. Пойду, спознаюсь с этим полезным сударем.
Миску с борщом он недолго думая прихватил с собой, чтобы не отделять полезное от приятного, и с наилучшей своей улыбкой, от которой даже печь вздрогнула, отправился заводить знакомство.
- Так-то каша ещеесть, - сообщил сердобольный хозяин судорожно подрагивающей от жадности макушке Хастреда. - Тоже с мясом, ежели чего — двух коров и свинью, прибитых обстрелом, вчера выкупил. Так что мясо надо прибирать, не портилось дабы. К утру пироги будут с ним же, хозяйка моя знатно умеет.
Из хастредовых глаз брызнули слезы — не понять, не то счастья, не то умиления, не то горькой горечи от того, что всякому провинциальному бородачу достается хозяйка, умеющая в мясные пироги, а ты вот как дурак мыкайся с салатоядной бестией. Страшно подумать, сколько всего вкусного жрали другие, пока ты мужественно смирялся с судьбой и убеждал себя, что не в жратве счастье. Не в пиве также, не в свирепом азарте боя, не в бесконечной дороге под ногами, не в возможности вот так по-простецки потолковать с дружелюбным незнакомцем, обменяться знаниями и доводами... а, собственно, в чем? Вроде вертелось что-то такое на кончике языка. Однако при всей огненной яркости образ эльфийки уже растворялся в небытие, словно пресловутое некромантское нашептывание, когда сломан тотем-осквернитель. А с ним и моногамная гордость пятилась под натиском огорчительных воспоминаний, мимо скольких роскошных баб прошел, стоически подбирая слюни.
Правда, и замена пункту приписки подобралась та еще — но надо отдать должное, от Чумпа всегда было больше пользы, чем вреда (если, конечно, не фигурировать в сводке как очередная жертва его предпринимательской активности). Хастред прекрасно знал, что самому ему хронически не хватает шила в заднице, чтобы влезать во всякие крутые замесы. А влезать, видимо, просто необходимо, чтобы в полной мере наслаждаться жизнью, ведь борщ тем вкуснее, чем выше шанс никогда больше его не попробовать. Может, потому Чумп и тащит что ни попадя у самых неподходящих персоналий, чтобы всегда оставаться в тонусе, на нерве, в предвкушении?
Зазевавшись, Хастред упустил из виду чумповы маневры, а когда вынул окрашенный свеклой нос из миски — ущельник уже сидел за столом чернильного сударя и азартно с тем обсуждал что-то чрезвычайно животрепещущее. Сударь даже тетрадку свою с записями листал и какие-то фрагменты оттуда зачитывал, несомненно радуясь вниманию. На его месте Хастред бы кошелек перепрятал поглубже, но во-первых не кричать же через весь зал, снова пробуждая беспокойство, во-вторых не поможет, а в-третьих, если уж стал на исконный путь гоблинизма, нечего играть в альтруиста.
Дошла очередь и до гречневой каши с достойно протушенным, распадающимся на волокна мясом. Острых китонских соусов тут не водилось, но в походе не до перебора, книжник щедро осыпал содержимое миски солью и перцем и налег добросовестно, как в последний раз. В доспехе стало уже ощутимо жарко, но снять его даже с чужой помощью было бы не быстро, к тому же по напряжению в районе живота становилась понятна степень загруженности хранилища, так что Хастред предпочел потерпеть. В порядке развлечения глянул на тех двоих с картой, попытался представить, кто такие. Одеты в плотные стеганки, способные защитить от случайной стрелы на излете или неуклюжего взмаха ножом, в городе такие сочли бы за моветон, а в боевых рядах подняли бы на смех. Короткие кинжалы на снятых поясах — скорее элемент костюма, чем самоценное оружие. Оба немолодые, но еще крепкие, могли бы и в поле воевать, но сапоги слишком вольного фасона, кольца и цепочки неуставные, а пояса слишком толстые и тяжелые, чтобы быть просто поясами. Маркитанты, постановил Хастред. Едут вслед за армией, что-то привозят на продажу, а что-то, например трофеи, выкупают по бросовым ценам и отвозят в города, где уже за разумные деньги сбывают торговцам. Войны отлично стимулируют и производство, хотя и только военное, и торговлю, и передел власти хорошо прикрывают. Неудивительно, что за бессчетное число веков, после смены нескольких цивилизаций, они по прежнему являются излюбленным времяпрепровождением сильных мира сего, от которого плачут только проигравшие.
Контрольная миска каши заполнила хастредов желудок до отказа, даже избытки воздуха пошли на аварийный выход через все предусмотренные лазейки. На запивку ему выставили слабенькое пивко, и в гоблине произошла битва рассудительности: с одной стороны, чтоб считать, что пиво пил, пришлось бы выпить не менее кега, с другой же — выпив кег, потом толком спать не сможешь, бесконечно мотаясь до ветру. Как обычно, на помощь пришел опыт: Хастред испросил у хозяина чарочку крепчайшей браги, ухнул ее в кружку с пивом, вызвав мощное бурление, и полученную дозу лекарства принял по-мужски, одним энергичным залпом. Жить стало хорошо настолько, что даже подраться ни с кем не восхотелось, и хорошо, а то бы все могло кончиться как всегда, и ночевать пришлось бы в стылом и недружелюбном лесу с этими его фейскими друидами.
Взяв еще кружечку чисто для порядка, Хастред, кажется, слегка задремал, потому что упустил происходящее из виду, а когда Чумп его пихнул в плечо — обнаружил, что зал уже опустел, за окнами потемнело, пара чадящих факелов и горнило печи с трудом выхватывают красноватые области из сгустившегося сумрака.
- Ночевать пошли, - пригласил ущельник. - Завтра с утра выезжаем в расположение Капеллы. Не то чтобы я туда стремился, но оттуда я по крайней мере дорогу к могильнику помню, да и с анаралом поздороваемся. Может, он передумал ерундой трясти и составит нам компанию.
Хастред с сомнением помотал головой.
- По его-то мнению, это мы с тобой ерундой трясем. А он как приступил к своему делу задолго до нашего рождения, так его и практикует. С кем биться — понятно, зачем биться — неважно, сторону выбрать несложно, учитывая что у них там и гном, и некроманты, а у этих как минимум борщ достойный.
- У тех тоже борщ.
- Да, но разве может гном в борщ не плюнуть?
Хастред поднялся, попытался на дорожку выпить свое пиво, но после пары глотков обнаружил, что хранилища заполнены, да и шлюзы пора бы открыть на слив. Чумп проявил себя как настоящий товарищ — не дал пропасть продукту, отобрал кружку и старательно ее содержимое выглотал. Гоблины собрали свое вооружение, сапоги и подсохшие на печи портянки, прошлепали босыми ногами мимо хозяина, в темноте метущего пол, и выбрели в синеватый сумрак позднего вечера.
- Сюда, - указал Чумп и повел, скрипя по инею пятками, вокруг здания. Оно оказалось куда больше, нежели один общий зал, и быстро стало ясно, почему — в задней его части, обогреваемой тыльной частью печи, нашлись несколько тесных каморок для постоя. Ущельник бесцеремонно пихнул первую, вторую дверь, не преуспел, но третья подалась и открылась. Не эльфийский отель, клетушка без окон, с парой лежаков и столом из трех плохо ошкуренных досок, но избыточный комфорт сильно переоценен.
- Что там сударь сказал хорошего? - полюбопытствовал Хастред, приступая наконец к распаковке из доспеха (и надеясь, что поспеет до того, как станет совсем уж невтерпеж. Тут только познал, что не так уж дурковаты были гоблинские оружейники, делавшие кольчуги вопреки общей моде куда выше колена).
- Сударь аккордеонирован популярным новостным изданием...
- Аккредитован?
- Поумничай мне, сам будешь пряжки отстегивать, - Чумп раздраженно потянул один из ременных хлястиков. - Короче, денег ему на траты дали и подорожную в стольном граде справили, чтоб везде пропускали и не били слишком уж, когда заиграется. Никогда не верил, что бумажка такую силу имеет, а впрочем вот и проверим. Если у него сработает и нас через посты с нею пропустят, то надо и себе такую завести. Я даже знаю где ее возьму — она у него в тетрадке заложена.
Хастред, вопреки ему, в силу бумажек верил — иной раз литературный опус выбивал у него прочувственную слезу, а еще существовало вполне серьезное магическое направление, позволяющее любое заклинание запечатлеть на пергаменте; при зачтении же со свитка магия срабатывала, словно была сотворена вживую. Конечно, тут не обошлось и без дежурной засады, свойственной всякому замечательному явлению: для написания свитков годился только драконий язык, являющийся воплощением волшебной силы сам по себе, а длина записи увеличивалась пропорционально сложности заклинания. Так что, дабы использовать свиток за авторством великого мага, помимо самого свитка вам бы понадобились минимум три года изучения драконика и несколько часов, а то и дней, поддержания концентрации при зачтении длиннющего пергаментного полотнища.
Однако в неоспоримую силу бумажного документа верилось куда менее. Если хочешь, чтоб кого-нибудь пропускали и не обижали — выдай ему полдюжины отпетых горлохватов с неприятными ухмылками и острыми ножами по всем перевязям. А бумажку захочет ли еще принять очередной старший разъезда, или вышибет сударя булавой из седла, чтоб не шлялся где ни попадя, а бумажкой костер разведет... На войне как на войне, вполне понятно царящее напряжение и нежелание пускать столичных сударей гулять по позициям, дешевле сразу прикопать в распадке и сказать, что не видели.
- Между прочим, я ему дал понять, что ты какой-то четатам, - продолжил Чумп тоном настолько безмятежным, что Хастред не мог не насторожиться. - Имей в виду, постарайся лицо не терять и вообще соответствовать.
- Сам ты такой, - окрысился Хастред. - Что вообще это значит? Чему соответствовать?
- А я что ли знаю? Куда ветер дуть станет, тому и соответствуй, - Чумп вздохнул. - Он начал экивоками вокруг да около — дескать, вы ли случайно не какие-нибудь знаменитости? Ясное дело, что я не они, у меня рожа незнаменитая...
- Да тебя королевствах в двадцати разыскивают как основного врага государства!
- Уж прямо и государства. Я никогда против государственных устоев не впрягался. Вот что обчищать августейших доводилось, это правда, но я ж разве виноват, что они как правило богатые? А они, видимо, полагают мелочным и несолидным иметь личные мотивы, и вот вам полюбуйтесь — разыскивается враг государства, в политических целях королевские повески попятивший. Кому вообще в голову такое пришло? Будь алмазные подвески у жены золотаря, а не только у королевской фифы, я б вовсе в этот Вурл не совался.
Хастред неплохо знал эту шумную историю, описана она была во многих изданиях и даже оформлена в виде художественного произведения, однако автор сокрушительно завалил горизонт недоверия, поскольку за несколько сотен страниц ни один кранцуз никому не сумел сдаться. А что Чумп к этому приложил руку — ранее не знал, но всегда догадывался.
- К делу давай, - Хастред с облегчением стащил через голову расстегнутый панцирь и стыдливо попытался втянуть привольно выкатившееся брюхо. - Что ты там наплел сударю?
- А, это. Я сказал, что я-то нет, а вон тот — уууу! Но тссс, молчок, ибо секрет и полное инкогнито. Ну и далее понеслось — а не он ли... - спрашивает сударь и так с намеком мне подмигивает. А я дурак что ли, я улыбаюсь загадочно и не то чтоб киваю, но и возражать не тороплюсь. Вдруг он спрашивает, не ты ли пиесу в ихний издательский дом заносил или к примеру не ты ли минуту назад воздух испортил? И таких догадок его осенило полдюжины, а я каждый раз на полуслове его по плечу треплю, мол, мозговитый ты, мол, догадливый! Занги его знает, что он там навоображал на твой счет, так что говорю как есть — он тебя за кого-то принял. Кодовое определение — какой-то четатам.
- Да чтоб тебя, - растерялся Хастред. - Вот печали не было. А ежели вопросы сложные задавать начнет?
- С каких пор тебя пугает необходимость поумничать?
- Умничать — это одно, а чтоб кем-то прикидываться, надо же хоть представлять, кого из себя строишь!
Чумп пренебрежительно отмахнулся и завалился на лежанку.
- Делай как народные герои. Ври напропалую. Ежели будут упрекать, что было не так, говори многозначительно - «Вы просто многого не знаете». А ежели окажется, что твой герой ранее говорил прямо противоположное - «Я в последнее время много думал». А коли тебе заявят, что по совокупности преступлений подлежишь ты усекновению головы...
- «Это не я», - догадался Хастред.
- Не, как же не ты, когда ты в образе. Ты тогда кричи - «А судьи кто?!» или «Клевета, не потерплю! Мой адвокат с вами свяжется».
- А может, просто признаться, что ты заврался и никакой я не какой-то четатам?
- Дело, конечно, хозяйское, - рассудил Чумп. - Но тогда ж сударь со своей чудесной бумажкой-пропуском нас не повезет в становище Капеллы, а значит нам придется туда пылить своими ногами, а то еще и по кустам от патрулей и разъездов ныкаться. Я могу, мне не привыкать — за тебя ж радею.
Он выволок из-под себя сомнительного вида полотнище, выполнявшее роль одеяла, подозрительно понюхал край, пожал плечами и с головой им укрылся.
Да, сообразил Хастред, вот она оборотная сторона медали, когда позволяешь слишком активному собрату сесть на рулевое весло общего драккара. Нечего потом сетовать, найдя себя в совершенно неожиданном фиорде.
Книжник с облегчением избавился от стеганки-халата и на минутку покинул келью, чтобы выровнять баланс жидкостей. Ночная прохлада приятно облила тело, но через толстую гоблинскую шкуру не пробилась. Между тем, весна здесь уже была видна куда отчетливее, нежели в северной Копошилке; скоро, сколь Хастред знал эти широты, потекут ручьи, вздуются речушки-переплюйки, превращаясь в труднопреодолимые бурные потоки; дороги обратятся в грязь, передвижение по ним станет мучительным, всякий военный конфликт на время перейдет в тлеющую стадию. Интересно, достаточно ли злонравен и великомудр Чумп, чтобы учесть это в своих планах перехватить генерала с действительной воинской службы? Едва ли тот захочет сидеть пару месяцев в непроходимых грязях в ожидании, когда удастся наконец добраться до вражеских рядов и скрестить с ними... что там нынче в армии модно скрещивать.
Верша в уме все эти полусонные рассуждения, Хастред скорее машинально, чем с серьезным умыслом пометил территорию. До околицы, отстоящей аршин на десять, сильно не добил, в пугливого грача, прыгавшего посреди огорода, чуть-чуть не попал, а к тому моменту, как задался вопросом, удастся ли навесом окропить крышу постоялого двора, напор уже поиссяк, к тому же поднялся встречный ветер, а он известный противник экспериментов. Книжник постоял еще минутку, перекатываясь с пятки на носок, чтобы босые ступни не так зябли; где-то на задворках сознания, видимо, надеялся дождаться зловещего воя с болот, набега призрачных всадников (возможно всадниц) или прилета преэпического волшебника на голубом ковре-самолете, чтоб уж приключение так приключение. Однако нет, тиха была нодецкая ночь, и только где-то на пределе слуха с треском рассекали воздух катапульты. Такая себе военная идиллия в двух шагах от переднего края.
Хастред вздохнул, вернулся в келью, плашмя рухнул на свободную лежанку и смежил усталые веки.
Глава 6
- А случалось ли вам с эльфами в бою сталкиваться?
Ну вот, началось, смекнул Хастред — бричка только-только вписалась в первый изгиб дороги, постоялый двор скрылся из виду, а мэтр Ксандрий, он же чернильный сударь, уже утратил терпение и приступил к нему с трудными вопросами.
Знать бы еще, кого из себя представлять и что этот представляемый мог бы на такой вопрос ответить.
- Ээээ, - ответил книжник содержательно. - Ну, как сказать. Чтоб воевать вот прямо в строю, войско на войско, так нет — эльфы спокон веков такие поля боя избирают, на которых имеют шанс победить. То есть выступают в основном против неразвитых культур с оружием едва ли не каменным, лупошат их своею площадной магией по самое не балуйся, только после вводят линейные воинства. Но которые с каменным оружием, как только начинают до живого эльфийского мясца дотягиваться, побеждают все едино. Потому что когда лоб в лоб сходишься, то эльф вспоминает, что от природы бессмертен и мог бы сейчас дома фиалки поливать, а не вот это вот все. Помирать ему страшно и он быстро передумывает рисковать, тут ему в бегущую спину с оттягом и прилетает.
Мэтр Ксандрий, лицом воссияв и преисполнившись вдохновения, немедленно принялся чиркать что-то в своей тетрадке, а Чумп, любезно предложивший свои услуги на посту кучера, словно почуял это спиной и немедля пустил бричку колесом по дорожным выбоинам и изломам. Мэтр наляпал в тетрадь клякс, но энтузиазма его это не убило.
- А не в строю, значит?...
- А не в строю я еще как с эльфами сталкивался, - мрачно поведал Хастред, помаленьку входя в роль какого-то четатама. - Не единожды вступал с ними в поединок воли, и как можете видеть я вот он, а они где, я вас спрашиваю? Свободомыслие — вот ключ к победе над ними, ежели его проявлять, эльф теряется, начинает суетиться и нервничать, тут главное момент подловить и... а с какой, собственно, целью интересуетесь?
Мэтр азартно прикусил охвостье пера.
- Так ведь готовимся к появлению на боковинской стороне эльфийских ратей, вот и готовлю материал о грядущих сражениях.
- О грядущих — это не материал, это фантазия, - возразил Хастред запальчиво. - Да и не думаю я, чтоб эльфы самолично на эту войну пожаловали. Это будет вопреки философии их военных действий — противник сильный, а победа над ним, даже если будет достигнута, не самоцель. Эльфы тыщами лет живут, ежели невзлюбят, скажем, нынешнюю Уссуру, так могут просто собраться в кружок и порассуждать о своих магиях, неедении мяса и различных сексуальных девиациях, пока эпоха не сменится.
- А что ж тогда их заставляет руку прикладывать к нашей ситуации, щедро снабжая Боковину магией и вооружением?
- Дварфы, совершенно понятно. Эльфы не могут сосуществовать с дварфами в одном континууме. Кто-то из них у кого-то спер не то корову, не то корону, уже доподлинно не дознаешься, а легенды у тех и у других, понятное дело, сугубо в свою пользу. В итоге рожден непримиримый антагонизм. Сколь бы сил ни тратили те и другие на его придушение и усмирение, но однажды он таки вырвется на волю, и будет это такой замес, что небу станет жарко. Так что эльфы поддерживают свару промеж Уссурой и Боковиной только чтоб Уссуру ослабить, истощить, дабы не впряглась она за Китонию, когда эльфы наконец созреют на ту покуситься.
Чумп обернулся через плечо и почтил Хастреда задумчивым взором, словно никогда прежде не задумывался о таком раскладе. А может, и впрямь не задумывался. Чумп твердо знал свою грузоподъемность, а чтоб наживаться на международных политических игрищах, ее было куда как недостаточно — там ведь крадут не мешками, а подводами, галеонами и цельными подвалами.
- Разумное суждение, - поддакнул мэтр Ксандрий восторженно, из чего Хастред сделал вывод, что в образ таки попал. - Конечно же, дварфы наши первейшие друзья и союзники.
На этой ноте Хастред прыснул так заливисто, что даже лошадь тревожно заржала.
- Друзья? Ох, мэтр, это вы красиво загнули. Нету у дварфов друзей — может, ежели среди них прожить полжизни, и сойдете им за приятеля, но чтоб народами дружить? Оно им не надо. Союзниками, ежели надо — ежели, отметьте, ИМ надо — быть могут, ровно до того момента, как подвернется что-то получше. А там продадут, да что продадут — передарят, чтобы только под ногами отработанный материал не путался.
- Звучит, словно дварфов вы недолюбливаете!
- С чего бы? Дварфов люто обожаю, превосходный народ, один в один мы, гоблины, только без подавляющей придури, зато с беспорочной тягой к труду. Просто не полагаю нужным, если они мне симпатичны, лепить из них беспорочных ангелов. Познание обязано быть беспристрастным, мэтр, иначе это уже не познание, а опять-таки фантазия.
- На фантазии профита не сделаешь, - печально прокуковал Чумп с облучка.
- Ежели только не писать новеллы.
- Ну, тогда это должны быть какие-то очень забористые фантазии, и совсем не про дварфов. Разве что про семерых дварфов и королевскую дочку, которая под давлением обстоятельств к ним дочерью полка записалась. А они — тут придется погрешить против истины, но ведь все равно фантазия же? — заместо того, чтоб быть нормальными дварфами и грызть гранит на завтрак, к ней взялись проявлять нездоровый интерес этого самого фасона.
- Мой пресс-секретарь, - отрекомендовал его Хастред, - Он несет иногда такую пургу, я смотрю и думаю: чего он там рассказывает? Кто ему это поручил?
И испытал сильнейшее deja vu, хотя был совершенно уверен, что в такой неловкой ситуации ранее не бывал. А чумпову идею решил запомнить на всякий случай, мало ли какой авангардный театр проявит интерес к его пиесам. На одной-то болботне внимание зрителя не удержишь, а вот ежели разбавить живым и бодрым действием...
Мэтр же, лицом затуманившись, вновь поначеркал что-то в своей тетради, возможно тоже зафиксировал золотую пропорцию дварфов к королевским дочерям, такое ж не приведи боги забыть — будет муторно повторно высчитывать. И вернулся к своей тактике жалящих вопросов, изобличающей в нем полного дуропляса, потому что в подобных материях мнение случайного гоблина ценности не имеет. Если, к примеру, опытный ярл испрошает советов бывалого воина, не считаясь с чинами — в том бывает смысл, потому что ярл-то способен применить обретенное знание. Но народные потехи, когда собирается дурачье, до решений (и слава богам!) не допущенное и ну друг друга перекрикивать, чтоб царем горы побыть хоть минутку — не приближают ни к победе, ни к истине; единственным итогом подобного междусобойчика станет разве что ушат помоев, которым плесканут на иной день в особо загалдевшегося участника.
- Каково ж будет ваше мнение о развитии конфликта? С чем предстоит столкнуться нашим отважным воителям, сумеют ли превозмочь?
- Отважные воители завсегда все превозмогут, - постановил Хастред дипломатично, изящно обогнув тот факт, что в оторванной от реальности Копошилке никаких сведений об уссурийском воинстве не набрался. Война то кипела, то побурливала, то стихала уже около года, и каждую неделю пропагандисты торжественно возвещали, что у Уссуры осталось на пару дней то ядер, то магии, то солдатских пайков. Будучи немного знаком с мастерством воздействия на душу адресата, книжник неплохо себе представлял, как подобные тезисы высасываются из, в лучшем случае, пальца и перестал к ним прислушиваться уже давно. - В войне главное что?
- Чтоб в тылу дуподрюки не притаились, - предположил Чумп.
- В войне главное, чтоб совпали решимость воеводы и готовность воинства. Ибо вялое войско даже под буйным атаманом успеха не поимеет, но и самая лихая банда застоится и мхом порастет, ежели четких боевых приказов не дождется. Вот как только будет достигнуто оное совпадение, тут и победа не за горами.
Чумп неопределенно квакнул на такое суждение, а мэтр болезненной гримасой дал понять, что как раз на этом-то поприще он бы не искал больших достижений. Хастред же подбоченился и пустился развивать свою мысль — когда-то еще спросят и не попытаются сбить с темы.
- Я б сказал, что секретный секрет воинского успеха шибко прост: никто не станет с тобой воевать, ежели ему это будет невыгодно. Подтверждено тысячелетиями гоблинского существования, за которые от нас и эльфы, и гномы, и даже кобольды отступились. Когда мы вступаем в войну, то поднимаем свою драконью авиацию, перелетаем через подневольных бедолаг, против нас высланных, и наваливаем по тем, кто от войны получает преимущества. Вот вчера звался король Завоевателем или, скажем, Освободителем, был на хорошем счету в обществе — а завтра станет Погорельцем, другие короли на него будут с брезгливым смешком пальцем показывать. Вот купчина контракты заключил, наладил производство мануфактурное и транспортные обозы, а через неделю принужден одеться в обноски и под чужой личиной бежать от кредиторов, с которыми вовек уже не расплатится. Вот воевода вопиет о своей храбрости и непобедимости, собрал вокруг себя отряд отпетых, с магическим мечом красуется для портретов да хулу возносит на диких гоблинов — что ж, те же живописцы, чтоб головы сохранить, зарисуют его с натуры еще раз с тем же мечом, по самую рукоятку надлежаще задвинутым. А мужики, в войско забритые чужой прихоти ради, они хоть и зачастую неприятны, и настропалены против тебя, но не враги же. Побузят, поропщут, да и вернутся на место, пахать по прежнему, только и усвоив, что против гоблинов хаживали, да что-то не выгорело.
Мэтр покладисто шуршал пером, а спина Чумпа, хоть и была всего лишь спиной, начала кривиться, прогибаться и изображать самый что ни на есть сарказм. Хотя вроде бы сильно ошибиться при изложении гоблинской военной доктрины трудно.
- На полсотни лет порой хватает, потом сыскивается новый буйный, проспавший уроки истории, и приходится подновлять память мира, - продолжил Хастред упрямо. - Мораль сей басни в том, что мужик войсковой дешев, а то еще и прибыльно его в битве сложить, ведь с него останутся его земельный надел или мастерская, баба да дети, на которых всегда сыщутся желающие из тех, кто сподобился в тылу отсидеться. Покуда рати мужицкие за чужую славу да прибыль друг друга изничтожают, на этом кто-то да наживается. А пока он наживается, он же гнать все новых мужиков на убой не перестанет. Нет, когда бьешься насмерть, не мечами друг о друга бряцать следует, как в китонском оперном представлении, а клинок вражеский аккуратно обогнуть и прямо по башке залупошить, чтоб враз с плеч, да прижечь на всякий случай, чтоб новая не выросла.
- Замечательное суждение, - воодушевился мэтр Ксандрий и пометил плод судорожного записывания двойной галочкой. - Наши бояре со всей очевидностью так и думают, и уже заявили, что за каждое подлое и святотатственное деяние будет ударено по их, вражеским, центрам принятия решений.
Хастред растерянно моргнул, но сути не постиг.
- Прощения прошу, мэтр... в чем же смысл такое провозглашать? Ежели я вам пригрожу по центру принятия решений двинуть, вы ж чего доброго с телеги соскочите и вкупе с оным центром отбежите на безопасное расстояние. И зачем, позвольте уточнить, дожидаться деяния, когда можно шарахнуть на упреждение, а потом еще пару раз, и еще контрольный, и потом еще для души ногами попинать? Это ж война, не игра в «архонт», где ходят сугубо поочередно.
- Впрочем, даже в «архонте» цель точно та же — пресечь самую возможность противника совершать ходы, особенно подлые и святотатственные, - подметил Чумп. - Обещаниями да угрозами вреда не нанесешь. Хотя, конечно, можно громогласно пригрозить по центру принятия решений, а потом внезапно пнуть по зоне репродуктивного созидания... А можно пнуть и не грозя, вовсе из-за спины, на глаза не попадаясь — но так и войн никаких водить не придется, а как без них мир перекраивать?
- И бояре — не воеводы, им вольно языками чесать, с них-то не спросят за возложенные ожидания, - подытожил Хастред. - Что по ту, что по другую сторону надо ж как-то создавать видимость, что зачем-то ты своей державе нужен.
Быть рупором эпохи ему не то чтобы понравилось, но оказалось отнюдь не противно. Дома-то по любому поводу приходилось язык прикусывать. Правда, немного огорчало, что вещать приходится ни пойми от чьего имени, зато и все шишки, если таковые посыплются, будут на чужую голову.
- Блокпост, - сообщил Чумп. Хастред высунулся набок из брички и разглядел прямо по курсу небольшую баррикаду, ощетиненную острыми кольями. Возле толкались копейщики, без большого порядка и всякого энтузиазма. Оно и понятно, караулы нести — служба самая заунывная.
- С этим я разберусь, подорожную имею, - похвалился мэтр и извлек изпромежь тетрадных страниц аккуратно сложенный плотный лист.
- А может, напролом и стоптать парочку? - предложил ущельник кровожадно. - Вот прямо не дожидаясь хотя бы от своих деяний подлых и святотатственных. А то еще тупых и казенных, эти даже хуже, потому как от подлых-то хотя бы самим подлым бывает выгода.
- Вот не надо, - осадил его Хастред. Он всегда имел к служивым людям сочувствие и некоторое уважение, хотя последняя беседа с копошильским стражником и не заладилась. Да и прорываться с боем в расположение армии не выглядело светлой идеей — даже если преуспеешь, то окажешься буквально всем враг. К слову, по обе стороны от дороги тянулись рощицы, куда можно было бы безболезненно нырнуть и ценой небольшого крюка обойтись без стычек.
Вышедший из-за баррикады бородач в островерхом шишаке вразвалочку подошел к бричке и обвел пассажиров взыскующим взглядом. Долгополая кольчуга, не самый модный фасон, зато наверняка услада отечественного производителя. Длинный каплевидный щит на перевязи за спиной. В руке пехотное копьецо немногим больше своего роста, прямой меч на боку — как с картинки.
- Кто таковы, куда следуете? - вопросил этот лубочный персонаж устало, словно только тем и занят, что транспортный поток регулирует. На всякий случай Хастред поглядел назад, потом, снова высунувшись набок, вперед — нет, дорога в обе стороны была пустынна.
- Стольный репортер, с нарочным поручением, - важно представился мэтр Ксандрий. - И, э, сопровождающие лица. Вот извольте.
И представил контролеру развернутый лист, на который Хастред успел взглянуть лишь мельком. Текста там было два абзаца, исполненных витиеватым каллиграфическим почерком, зато разных сургучных оттисков не менее полудюжины. Если и существуют на свете сильные бумаженции, то как-то так они и должны выглядеть.
Служивый бумагу принял, носом сосредоточенно хлюпнул, оглядел со всех сторон, одну из печатей пытливо ковырнул пальцем. Промолвил весомо:
- Ожидайте.
И убыл за баррикаду, где полдюжины его товарищей проявили к подорожной интерес того же образца. А один подобрал полы и куда-то побежал, не так чтобы метнулся молнией, а размеренным марафонным аллюром, наводящим на мысли, что дистанцию ему предстоит одолеть солидную.
- Пошел искать грамотного, - выдвинул версию Чумп.
- Обижаете, - возмутился мэтр Ксандрий. - Мы не в абы какой дыре мира, имперское образование, хоть и претерпело немалые треволнения, все еще остается... остается все еще. Может, не каждый воин умеет читать на иностранных языках и бегло, но уж по складам-то всяк осилит. К тому же для офицеров заполнение формуляров, бланков, запросных листов, журналов, карточек и прочего — важная часть службы... можно сказать даже, основная, ничуть не менее значимая, нежели войска в бой водить.
Тут, надо признать, Хастреду пришло некое смутное понимание, почему вчетверо бОльшая Уссура еще не расплюснула Боковину, но будучи в своих суждениях осторожным и сдержанным, книжник эту мысль придержал. Тем более, если Чумп прав в своих оценках и они впрямь идентичны в традициях и воспитании, то войсковая бюрократия должна разить на обе стороны, как двулезвийная секира-лабрис, а стало быть — нивелировать саму себя. С другой стороны, он не раз уже слыхал, что Боковина тяготеет ко вступлению в знаменитый межгосударственный клан, учрежденный эльфами после Войны Некромантов — Глобальную Организацию Всеобщей Народной Обороны (ГОВНО). Это тяготение, вроде бы, и послужило одной из причин, по которой закусились Уссура, идейная наследница Империи, против коей оное ГОВНО и было наложено, и ренегатский ее осколок. Правда, руководство Организации с энергией, достойной лучшего применения, крутило красочную карусель, одною рукой Боковину подманивая, а другой преграждая ей путь в действительные члены; но доходили слухи, что ГОВНО-инструкторы таки внедряют в боковинских ратях свои прогрессивные порядки. Какие там они вояки в этой Народной Обороне, Хастред толком не представлял, но был почти уверен, что тлетворное имперское наследие ими успешно заборото, а стало быть грамотность истреблена на корню и не отвлекает офицеров от воевания.
Чумп нахохлился на своем облучке, добыл откуда-то свою трубку и кисет, от которого мощно несло дегтем и скипидаром, и приступил к набиванию. Хастред, чтобы не отставать, пошарил среди пожитков и вытянул данный в дорогу куль с пирогами, благо плотный завтрак успел уже усвоить.
- Ежели не хотим тут день простоять, неплохо бы, может, денег дать, - посоветовал Чумп благожелательно. - Почти всегда помогает.
- Да ведь и так нет очереди, - удивился Хастред. - Чего им тянуть-то.
- Того не знаю и не могу предположить, но когда я кому-то дорогу перегораживаю, без внесения подати не обходится. С другой же стороны, многократно случалось прошмыгнуть и туда, и обратно, пока единственная колымага стоит на досмотре.
- Вы уж скажете, - нервно откликнулся мэтр. - Подорожная же, там черным по белому сказано — пропускать, препонов не чинить.
- А они и не чинят препонов-то, вон толкутся, службу несут. Пропускать не отказывают, просто не торопятся, потому как повода торопиться не видят, - Чумп прикусил трубку и вытащил огниво. - Я бы сам уже им кинул, да монеты у меня не той системы. Мне хозяин вчера еще высказал за неосмотрительность — гавропейские форинты наводят на ненужные сомнения. А этих ваших дроблей я пока наменять не успел.
Чумп, без сомнений, сильно сдал — раньше бы не упустил с постоялого двора тех двух маркитантов необчищенными, но в этот раз, подметил Хастред про себя, ущельнику было не до них. Утро тот встретил лежа пластом, поднялся и вывалился из каморки на одном упрямстве, долго выворачивался за углом, хотя ничего подозрительного не ел, а пить, считай, еще не начинал. Только за завтраком, отпившись травяным сбором, Чумп слегка оклемался и сумел убедительно прикинуться собой обычным. Если так пойдет дальше, вскорости ему придется с руля концессии сместиться — а Хастред, зная это удовольствие непонаслышке, вовсе не стремился его сменить. Надо будет, как подвернется хороший клирик, заказать хотя бы разовое заклинание восстановления — причину бед не устранит, но по крайней мере должно временно снять симптомы. Правда, стоит это будь здоров, аппетиты богослужителей всегда впечатляли, и ведь ни один же бог еще не метнул подручной молнией или скалой в стяжателя. Значит, надо постараться на такое рандеву явиться не с дырой в кармане.
Мэтр Ксандрий побегал печальными глазками по просторам и со вздохом полез из брички. Чумп поощрительно выдул у него над головой зловонное дымовое кольцо, словно сопровождение на путь греха.
- Пойду, - неуверенно объявил мэтр. - Спрошу. Может, новости какие, а может, правда как-то могут ускориться.
- В добрый путь, - сопроводил его Хастред, дождался, когда он отойдет, и пихнул сапогом в облучок под чумповой задницей. - Эй, а ты чего меня не поддержал, пока я излагал краеугольные постулаты нашей воинской доктрины?
Чумп рассеяно пожал плечами и выдул над головой маленькую тучку.
- Да вот, сдается мне, не пригодятся тут уроки истории, причем чужой. Так-то ты все складно изложил, будь у нас учебники — в них бы все так и значилось.
- Но?
- Но, хочу я сказать, то, как всегда воюют гоблины — это не тот путь, что можно другим народам советовать в любой ситуации, без разбора. Вот возьми нашего Вово — он, поди, встречая глиняного голема, стукает его слегка в торец и идет дальше по своим делам, отпинывая глиняные комья и свистя песенки. А вот предлагать так поступать кому-либо иному будет контрпродуктивно.
- Ну, конечно, надо соразмерять идею с возможностями. Но какой прок трясти кулаками у себя на задворках и ждать, пока тебе свинью подложат?
Чумп поскреб мундштуком висок и обернулся вполоборота, чтобы держать в поле зрения и собеседника и блокпост.
- Я ж тебе рассказывал, чем занимался еще до тебя, в детстве?
- А то ж. Был в труппе, то ли театральной, то ли цирковой, которая по городам колесила и под шумок обчищала почтенных горожан. Ты как мелкий в форточки лазил.
- Именно. Вот когда ты загнул про то, что клинками звякать, как в китонской опере, не надо, а надо сразу грубо и резко по башке — вот тут мне очень ярко вспомнилось, как мы тогда работали. Тут на сцене представление, там и мечи, деревянные конечно же, и розы, и типа волшебные эффекты из иллюзий и пиротехники. А там, куда никто не смотрит, я лезу через форточку, чтоб отпереть дверь кому следует. Улавливаешь?
Хастред задумался над надкушенным пирогом.
- Хочешь сказать, что вся эта баталия — прикрытие для чего-то иного?
- Да, или нет, и скорее всего не прикрытие, а попросту одна из ветвей нового дерева. Ты ведь сам знаешь, за многие века эффективность решения вопросов именно путем битв резко упала. Сам упомянул, что рубить надо голову, сиречь правителя, а когда последний король на твоей памяти выпирался на поле боя, чтоб там полечь? Мне видится, что сотворяется много большее, война же разразилась, как инстинктивная реакция общества. Вот как ты, слыша в ночной тиши шорох, вскакиваешь и с топором идешь обследовать, кто шебуршит — а это, может быть, Зембус своих фей вызвал и они у тебя на кухне передел мира планируют. Совершенно не твоего ума затея, единственно что ты можешь в нее внести — это закуситься с ихними строевыми редкапами да гремлинами, пока головастые свои дела обстряпывают.
- Ха, - только и придумал сказать Хастред. При всей своей похвальной образованности он никогда не был искушенным политиком, более того, на дух подобного извращенства не переносил, а вот с теми, кто грудь в грудь сшибается с врагом во имя своих ценностей, был обычно накоротке и в наилучших отношениях. Мысль, что полевой героизм отнюдь не во главе угла, показалась ему кощунственной.
- Ага, - Чумп пыхнул трубкой. - А самое занимательное, прошу не путать с наиболее привлекательным — это понимание, что и у Уссуры есть оставшиеся от Империи заклинания Полного Истребления, и само собой они есть у эльфов, и по Гавропе кое-где завалялись. И если хоть одна сторона начнет чрезмерно убедительно брать верх на копьях и мечах...
- Да твою-то долбучую семиюродную тетушку в тесной келье тремями эттеркапами, - в расстройстве откликнулся книжник. - Это что ж получается, весь мир тиятр, а люди в нем актеры?
- А чему тут удивляться. Вы ж, драматурги, свои пиесы как раз с жизни и пишете. Вот вам и обратная связь, отражение отражения.
Чумп скорчил выразительную рожу.
- Вот поэтому я и избегаю выбирать в данном конфликте сторону. Знавал достойнейших уссурийцев, но видал и таких, что хоть сразу по башке и в подводную речку. Бывал и в одном прекрасном портовом городе на Боковине... в Боковине, вообще-то, они нынче обижаются на все, включая предлоги — вот как не уезжал из Уссуры. Есть конечно яркий местный флер, но люди в целом по тому же лекалу скроены — чем проще человек, тем замечательнее, а уж если к примеру выборный в местное собрание, то бери за ноги и тряси, пока плоды воровства и стяжания пополам с говном не посыплются. Так, наверное, уссурийцы чуточку приличнее — врут малость меньше и не так забористо, а то вон в одном трактире слыхал от боковинки, как уссурийцы в ейном сарае нашли и огуляли жирафлю. Жирафлю, прикинь?
Хастред прикинул. Жирафлю видел, когда путешествовали по Черному континенту. В боковинском сарае, само собой, увидеть ее было бы неожиданностью, да и вообразить в этой каланче объект вожделения не очень получалось.
- Ну а в целом, - заключил Чумп. - Получается так, что идет не резня по национальному признаку, он у них общий, не отжатие территорий, которые хоть и переходят, но от Боковины к Уссуре, а той своих земель девать некуда, не рейд за зипунами, поскольку взять с тех боковинцев нечего, они уже все, включая земли, заложили эльфам и Гавросоюзу... Уссура подает это как противостояние их консерватизма эльфийскому подвижничеству хрен знает куда, оно пока что только дуподрючество на пьедестал вытащило, но там у них еще много дивного в проекте. Тут было бы ясно, за кого выступать, кабы в самой Уссуре буквально все, кто выше землепашца и ниже Темнейшего Князя, изо всех сил не топили за эльфский вариант, открыто ли, подспудно или вопреки тому, что сами заявляют на публику. Говорят, что у Долгой Дороги просто иммунитет к этому тлетворному эффекту, потому он всему под-эльфийскому миру поперек глотки лично; и дай ему Занги здоровья, чтоб сам допер свою телегу докуда ему видно, ибо кто ему на смену придет и куда развернет оглобли — того не предугадать. Вот он тащит, телега со всяким сцепляется в меру своей тележной косности, а я... курс телеги — дело не мое, а в ножи лезть со всяким что под колеса попадается — ножей не напасешься.
Знаете вот это чувство, когда встаешь через силу и тащишься на кухню, надеясь принять пивка для рывка и дождаться, пока малость попустит, а там сразу потоп, пожар, грабители и записка, что через пять минут прибудет сборщик податей под ручку с твоей тещей? Вот примерно подобное вылилось на Хастреда ведерком зловонной противной истины. И так-то казался себе донельзя третьестепенным актером в дурацкой пафосной пиеске, эдаким доставщиком трости Вялобуева, а тут еще объяснили, что пиеса-то может и не дурацкая, может она мирового значения, только ты дурковат, чтоб разуметь замысел. Ну и заклинания Полного Уничтожения как вишенка на торте — от них-то не спасешься и не укроешься, пока на одном месте будут их зачитывать, через возмущения в эфире это станет ясно магам другой стороны, и полетит друг другу навстречу, растращивая самую ткань пространства, сдвигая тектонические плиты, испаряя океаны и преобразуя некогда цветущий мир в безжизненный Атхас под его Темным Солнцем. Есть такая теория, что Первые именно так доразвлекались до полного исчезновения, не без участия Бездны — то ли она стала продуктом их экспериментов, то ли наоборот была до них и послужила предохранителем, стерши целую цивилизацию, когда была перешагнута грань допустимого. Стоит ли мотаться по миру со своими нечеткими целями и терпеть лишения, когда где-то за кулисами в любой миг может прозвучать свисток к остановке всегоспектакля?
А хотя, почему нет. Заклинания Полного Истребления не вчера были составлены, да и до них ушлые обитатели Дримланда изобрели немало способов устроить друг другу веселую жизнь. Тем не менее, это не остановило ни одного из героев, о которых слагаются легенды. Всегда есть шанс успеть сделать свое дело, а если и не успеешь, то по крайней мере в последний миг будет что приятно вспомнить, вместо того чтоб исступленно корябать «я так и знал!» на стене, которая через минуту испарится с тобою вместе.
- А как же дуподрюки и некроманты? - тоскливо вопросил Хастред в рамках попытки забить встречную шайбу престижа.
- А что с ними?
- Ну, они вроде как все на той стороне, а на этой — против них — стало быть, наши.
Чумп пренебрежительно отмахнулся трубкой.
- На словах разве что, а звездеть — не мешки ворочать. Вот когда эти «стало быть наши» перестанут своим дуподрюкам и некромантам нежно грозить пальчиком, а наберутся решимости их публично вешать или хотя бы пороть, не считаясь с чинами, тогда будет о чем толковать. Но вообще я от своих жду совпадения хотя бы по нескольким позициям, не одного лишь желания бить те же противные рожи.
- Только у совсем своих ты прешь народные реликвии.
- Я у всех пру народные реликвии, я ж не расист какой поганый.
Чумп кхекнул, призывая собраться, поскольку к бричке вернулись мэтр Ксандрий и давешний (или точно такой же) бородатый воин с копьем, препираясь на ходу.
- ...предписано пропускать! - горячился мэтр. - Бумага от самого начальства.
- Повторяю, почтенный, - уныло бубнил бородач навстречу. - К бумаге претензий не имею, бумага железная, шоб у меня была такая, я б горя не знал.
- Так почему ж держите?
- И опять повторяю, держим потому что затем тут поставлены — всех держать, без особой команды не пускать.
- Так бумага же и есть та команда!
- Никак не верно. Бумага — это вам, считайте, ключ от всех дверей даден, любой замок открыть можете и пройти куда вам надобно. А мы здесь поставлены перед одной особливой дверью, и есть у вас ключ, нет у вас ключа — это нам без разницы, нам сказано стеречь, чтоб никто не просочился.
- Что-то много ключей в последнее время вокруг меня крутится, - посетовал в пустоту Хастред. - Эгей, почтенный, а вот эти, чьи там печати на бумаге стоят — они вам не указ? Судя по размаху иных оттисков, там немалые люди потрудились... или присели в сургуч довольно крупные спрайты.
- Мне, сударь, указ только мой капитан.
- Потому что он вмиг может в штрафную роту переселить, - пояснил для отстающих Чумп, безмятежно попыхивая трубочкой.
- Вот браток в курсе, - воин одобрительно качнул шишаком. - Капитан меня тут ставил, капитан мне давал указания, капитан же будет отчитываться перед полковником обо всех, кто был пропущен, а стало быть капитан пусть и решает, кого пускать. Вы не волнуйтесь, явите терпение, за капитаном уже услан вестовой. Не позднее вечера капитан явится и примет на ваш счет решение.
Мэтр за голову схватился, панически косясь в небо, где солнце еще и до зенита не добралось.
- Для чего ж задержки такие бездумные, когда ясно, что капитан, ежели он впрямь ратный начальник, приказу и печати Большого Воеводы не станет противиться и велит нас пропустить?
- Дык, противиться он вестимо не станет, - согласился шишак, не то талантливо скрывая сарказм, не то и впрямь искренне лучась простодушием. - Я ж например не противлюсь. Просто и капитану поручено было сей пост оборудовать не гласом свыше и не Большим Воеводой! Полковник, надо думать, сие распоряжение отдал — так что, думаю я, капитан отправит к полковнику нарочного, дабы получить распоряжение. Но вы не волнуйтесь, нарочный-то бегом бегать не станет, лошадем поедет, это уже много быстрее. Хотя и ставка полковника не так чтоб близко, пока туда, да еще обратно, а если полковник сочтет нужным доложить генералу...
- Да все ж написано в бумаге! Чтоб всякий уссурийский ратник оказывал содействие, не чинил препятствий!
- А я что делаю? Я что ли гоню тебя отсюда дубьем? Я ж как бумагу увидал, враз втянул пузо и оказал содействие — послал младшего за капитаном!
Мэтр Ксандрий застонал, ища взглядом поддержки в среде своих попутчиков, но те опытно держали рожи чемоданами. Хастред хрупал пирогом, Чумп испускал зловонный дым, впору предположить, что день по гороскопу неудачный и сегодня всякое содействие будет таким вот, невыразительным.
- Слушай, служивый, - взмолился мэтр, даже берет свой залихватский стащил с головы, явив миру внезапную плешь в венчике редких волос. - Ты ж лицом в грязь сейчас бьешь перед ценным союзником. Видишь вот — знаменитый герой, опытнейший воитель, освободитель своей родины от гномов! Следует в расположение Вольного Корпуса, дабы принять участие в битвах на нашей стороне, а ты его тут задерживаешь!
Хастред изумленно подавился пирогом, поняв наконец, каким именно четатамом всю дорогу успешно прикидывался. Смех и грех, а за годы, прошедшие со штурма Хундертауэра, он и впрямь стал больше похож на генерала, чем на себя прежнего — заматерел, поседел там, где еще не облысел, набрался солидности, которой так не хватало вечному студиозусу. Ждать от хуманса, что он отличит гоблина за сорок от гоблина под сотню, не приходилось. Что ж, курьез, но могло быть и хуже... по крайней мере, ничего такого, за что генерал надает по шее, в интервью не ляпнул. Правда, антагонизм там упоминался, а эльфийские словеса Панк никогда не одобрял. Надо будет попросить мэтра Ксандрия этот термин заменить на «шибкое несогласие».
- Нууу, в Вольный, - протянул вояка тоном многозначительным — не то с завистью, не то с неприязнью. - Вот туда можете через тамошние кордоны, ежели очень надо. Это конечно вам круг верст в полсотни заложить придется, зато порядки у них свои, а заместо капитанов да полковников один ранг командиров, глядишь, быстрее получится. Я же вам одно сказать могу — ждите.
На этой ноте он развернулся и потопал обратно к своей баррикаде, а мэтр в сердцах хватил беретом о землю, но тут же спохватился, шапочку подобрал и отряхнул, похлопав себя по ляжке. Экспрессия экспрессией, а без модного берета на потной лысине, того гляди, даже волшебная бумага помогать перестанет.
- Неужто впрямь надо было денег посулить?
- Поздно уже, - авторитетно сообщил Чумп. - Надо было вместо бумаги, или вместе с бумагой, или хотя бы пока гонца не услали. Теперь уже не примут, ибо капитан спросит, куда мы рассосались. Но как капитан появится, ты давай, не теряйся.
- Так, вообще-то, дача взятки суть должностное преступление, правильный капитан за такое может и под арест!
- Тоже правда, - признал Чумп. - Велика вероятность, что капитан и есть правильный, вон как его люди уважают. Ты вот что, посиди пока, подумай, а мы с этим... - ущельник помимо воли ухмыльнулся, - анаралом сходим в лес, поддержим природу.
Хастред хотел было возразить, что ему, поутру в доспех упакованному, природу только и поддерживать, но Чумп уже соскочил с брички, вытянул из багажного отделения бердыш, который еще вчера приспособился использовать как посох, и вразвалочку направился в лесок по правую руку от дороги.
Книжник догнал его спустя пару минут, утеряв из виду и бричку, и дорогу, и блокпост. Стенания покинутого мэтра успешно канули в фоне лесного шелеста. Чумп остановился у могучего ясеня, выколотил о его ствол трубку, заботливо подул в чашу, выметая пепел, и принял задумчивый вид.
- Сами пойдем или друида звать будем?
- А капитана ждать? - не понял Хастред, которого жизнь учила-учила не быть благочинным лошпедом, да так и не выучила.
- Была охота. Будь готов принять все, но никогда ничего не дожидайся, - Чумп воздел палец, фиксируя изреченную мудрость. - Не по душе мне внутриведомственные разборки, дружище. Могли ведь и не поднимать волны, пропустить, подсобить, обобрать на крайний случай — не предел желаний, конечно, но дело насквозь понятное, а самое главное быстрое. Но коли уж дело пошло по инстанциям, это верный признак, что любой другой путь будет быстрее и продуктивнее.
Хастред вынужден был признать неоспоримую правоту ущельника. Неспроста гоблины генетически приспособлены открывать двери не иначе как с ноги: ведь начавши играться с поворотными ручками, замками, засовами и прочей занимательной фурнитурой, не поспеешь к столу и останешься без пива. Тайанне, кстати, тоже по жизни терпеть ненавидела стоять в очередях или дожидаться события, и хотя объяснить это можно было банальной спесью перворожденных, вероятно была подоплека и более глубокая. Вот дварфы — те наоборот, являли себя квинтэссенцией терпения. На одном дварфийском алхимике Хастреду довелось посидеть, пока тот вдумчиво созерцал созревание в реторте эликсира.
- А ты знаешь, куда нам двигать? - уточнил книжник на всякий случай.
- Очень приблизительно, - Чумп сокрушенно вздохнул. - Рейнджер из меня такой себе, от дорог далеко отходить опасаюсь. На крайняк, мы всегда можем взять наш волшебный компас и навестись на ближний ключ, он тут неподалеку. Но вроде пока все ясно, надо по ходу движения повозки, но из леса не выходя... туда вроде бы? Зембуууус!
- Нафииииииг! - донеслось из шелеста древесных крон где-то над головами гоблинов, а вслед за ответом вербальным посыпалась всякая древесная шелупонь — обрывки коры, пара небольших полусгнивших за зиму гнезд, от которых пришлось уворачиваться, и даже шишки, хоть лес насколько хватало глаз был откровенно лиственный.
- Доходчиво, - признал Чумп. - Ладно, лес вроде бы не гзурский, хотя от правоверных кейджиан разве застрахуешься. Как он там говорил — не рубить, не палить, фей всуе не хренососить... шишки брать можно. Мы немножко совсем по лесу, обойдем этот блокпост, а там и на дорогу вернемся, чтоб особо не блуждать.
Он деятельно запустил руку в куль с пирогами, который Хастред предусмотрительно прихватил с собой, извлек здоровенную румяную лодочку, распираемую изнутри грузом рубленого мяса, блаженно занюхал и пустился в путь.
Глава 7
Весь путь по прямой, как потом подсчитал Хастред, составил всего лиги полторы, что не помешало гоблинам потратить на него почти весь световой день. Возможно, зловредный Зембус подкинул пару ложных поворотов, а возможно подвела привычка Чумпа при каждом удобном случае закладывать петельку, теряя и без того малоочевидный азимут. Деревья упорно не расступались и не выводили в мир, звезд белым днем было не различить, а солнце, этот казалось бы надежный и несокрушимый символ стабильности, из-под раскидистых деревьев воспринималось исключительно как находящееся справа или слева от конкретного клена или ясеня. Хастред восславил свою предусмотрительность по части пирогов и проклял свою небрежность по части прихватывания с собой пива, а несколько позже и о воде начал задумываться. Надрубить, как в иных джунглях, мясистый стебель и попить из него выходило плохо, да вообще никак не выходило — из здешних суковатых веток разве что дубины было высасывать. В определенный момент даже начала накатывать тоска по какой-нибудь старой доброй бандитской шайке или хотя бы служивым в острых шеломах, с которыми можно было попрепираться вдоволь. Мэтр-то Ксандрий, наверное, сейчас не с пересохшей глоткой по лесу шляется, а миновал все блокпосты и уже сочиняет репортаж из лагеря Капеллы... или сидит под арестом за дачу взятки и наслаждается холодной водой из мятой жестяной кружки, что в целом тоже неплохо и, возможно, стоило бы лишней пары часов ожидания. По крайней мере ему уж точно не предстоит ночевать посреди дикого леса, где как раз могут начать лезть из берлог дурные после спячки медведи. Чумп выглядел неунывающим и спокойным, но так он выглядел всегда, даже когда разъяренное горное племя однажды волокло их на сожжение по ряду серьезных обвинений. У ущельника всегда имелась при себе целая колода запасных планов, хотя, как он однажды признался, больше для потешания собственного эго — ни один из них никогда не срабатывал, а вывозило постоянно на каких-то левых дровнях. Вот в тот раз, с сожжением, перепиливание веревок не заладилось, при попытке отвлечь стражу ее только усилили, проникновенная речь выбесила суровых горцев выспренными словесными выкрутасами, а спас ситуацию случайный орел, нагадивший на голову вынесшему приговор старейшине. Такого не предскажешь и не запланируешь! Впрочем, возможно, имеет некий сверхъестественный созидательный эффект сам факт веры в успех. Не имея чего терять, Хастред постарался себя убедить, что он король мира, его дожидаются пылкие скуднотавские валькирии, во глубинах уссурских лесов не может не расти пивное дерево, спотыкаться о корни он вот сейчас же перестанет, потому что для этого слишком крут и эпичен, а будучи идущим — дорогу он осилит в два счета, даже если ее не различает.
И, удивительное дело, эта убежденность сработала, хоть и не в плане спотыкания (тут как раз вышла промашка). Чумп вдруг издал радостный посвист, прибавил шагу, лес наконец кончился и начался теплый прием с направленными в грудь копьями и подозрительными глазами из-под забрал. Короче, жизнь наладилась.
- Стоять, бояться, - предложил центральный копейщик из-под низко надвинутого салада и выразительно покачал копьем у Хастреда под носом. - Чьих будете?
Книжник окинул комитет по встрече пытливым взглядом. Трое с копьями, двое поодаль со взведенными арбалетами. Арбалет — штука дорогая, а у этих, к тому же, не местного производства грубые мощные самострелы, а многояковыпуклые с коротким ходом тетивы и новомодными трубчатыми прицелами. Экипированы легко, сегментные панцири-ломбарды поверх уютных стеганок, что для тылового охранения куда разумнее тяжеленных штурмовых лат, но все в отличных округлых шлемах, прикрывающих лица либо собственным телом, либо кольчужной бармицей, словно разбойничьей маской. На всех одинаковые табарды со зловещим черепом, но бандитским отребьем не выглядят — слишком уж однородные, подтянутые, сработанные.
Ответ Чумпа затягивался, и Хастред с неудовольствием зыркнул ему в сторону.
- Чего застыл? Чьих мы будем?
- А то ли я знаю, что им отвечать, - сварливо откликнулся Чумп. - Была какая-то идея, но упорхнула, пока мы по лесу колдыряли. Не закололи сразу, и на том спасибо, почтенные.
- Еще не вечер, - рассудил центральный копейщик и перевел жало копья под чумпов нос. - Дай только повод.
- Не дождетесь, - Чумп брезгливо отворотился от острого железа. - Мы, полагаю, по местной табели о рангах эти... лазутчики. Возвращаемся с новостями из бесшумного поиска.
- Из шумного поиска, - поправил Хастред скрупулезно. - Вы, должно быть, издалека слышали наше сквернословие. Это мы умышленно, чтоб не подстрелили ненароком, приняв за оленей, а вовсе не потому, что корней в лесу — ни пройти, ни проехать.
И удостоился возвращения копья к своей честной роже.
- Чьи ж вы лазутчики и куда направляетесь?
- Вот ты спросил, родное сердце, - возмутился Чумп. - Так и станем мы докладывать первому встречному. Впрочем, вижу по табарду, что пришли мы куда надо — где-то неделю тому я в вашем лагере бывал, друг мой как раз к вам примкнул, а меня на разведку отрядили.
- Верно говорит, - подал голос один из арбалетчиков. - Я видал его в лагере, он пришел с тем здоровущим мечником, Громобоем.
- Я полезный, - признал Чумп скромно.
- И орал на него, что тот дурачина и не в свою драку лезет, и жизнь тут соскладать вовсе не обязательно.
- И честный еще, - не стушевался ущельник. - Нет, вас не осуждаю, родина-мать, злые некроманты, традиционные ценности — милое дело, да и в целом судьба мужская... лучше, чем от водки и от простуд. Но мы ж по своим делам ехали, а вы своим месиловом его сбили с панталыку, отвлекли, можно сказать, наивную душу блестяшками.
Старший подумал и принял копье к плечу. Двое по бокам слитно повторили его движение, демонстрируя хорошую слаженность.
- Ежели Громобой за вас впишется, то поживите еще. Но оружие сдавайте, нечего по лагерю посторонним с топорами шляться.
- Это мы с огромным удовольствием, - объявил Хастред, который под своим доспехом взмок и обзуделся, а от топора и лука, навьюченных за спину, никаких облегчений не видел. - Можете понести, не возражаем. Громобой, говорите? Это вот так вы нашего генерала зовете? Не ожидал такой лирики.
- Тоже удивлен, - согласился Чумп. - Это ж вот воистину гоблином быть надо, чтоб всю карьеру себе сделать под именем Панк, а на старости лет зайти погреться и стать Громобоем. Как вышло-то так, уважаемые? Он мечом в грозу махал, и в него молнией шарахнуло?
- Какие грозы в марте-то, - усомнился Хастред, между делом стаскивая и передавая ближайшему воителю свое вооружение.
- Бьется очень лихо, - объяснил старший патруля. - Как дошло до рассыпного строя — быстро заимел всееобщее уважение. Щиты вдребезги, руки и головы наотлет. Если б такие генералы были в уссурийском воинстве, в нас, Вольном Корпусе, тут нужды бы не было.
- Так-то щиты рубить — дело не самое генеральское, - заметил книжник. - А вот в том, что касается генеральских дел, вроде стратегического планирования, он не особо силен. Для этого у него особый орквуд имелся.
- Вот именно, для этого у всех есть особые орквуды. А сами генералы нынче пошли отнюдь не мечом себе путь проложившие, но отчетами да языком, - старший презрительно сплюнул в сторону. - Длинным и шершавым. Кто своими руками, в крови по уши, битву не сламывал в свою сторону, тот разве представляет, как войну выиграть?
- Выиграть и вести — это две разных задачи, - наставительно заметил Чумп. - История знает множество примеров тех, кто войны успешно выигрывал, а потом, - скорчил зверскую рожу и чиркнул пальцем по горлу. - По многим разным причинам, но в основном от ревности вышестоящих чинов к заслуженной ратной славе и опасений их за свои троны и скипетры. Военачалие — тонкое искусство балансирования, чтоб и не облажаться на войне до лишения титулов и публичной казни, и не выскочить как пробка из бутыли игристого туда, где любовь и признание всенародное из тебя мишень сотворят. Специально для поддержания этой традиции принято награды и новые звания присваивать не за свершения, а за годы успешной эквилибристики — чтоб сомнений не возникало, в чем истинное мастерство, и даже самый неотесанный офицер понимал, на кого равняться, ежели погибнуть под чужими колесницами не единственное твое чаяние.
- А ежели единственное, то к нам милости просим, - старший наметил шутовской этикетный полупоклон.
- Или просто не стремиться в высшие эшелоны. Чем ближе к земле, тем все ярче, чище и очевиднее. Десятник копейщиков — он свою землю и своих детей защищает, под чьим бы знаменем ни стоял. А ежели привирать да начальство ублажать не обучишься...
- ...То так десятником и останешься на веки вечные, - согласно кивнул старший. - Это что же получается, везде и всегда так? Груз чести в гору не снести?
Чумп пожал плечами. Бердыш, меч и пояс с кинжалами он уже сдал, на засапожные ножи косился с сомнением и леностью, да никто на них особо и не зарился — видимо, сумел произвести хорошее впечатление своими рассуждениями.
- Ну, бывали эпохи, когда королевства были с гулькин хрен, всей армии пяток рыцарей, все в одной халупе спали и из одного котла ели, а воеводой или там командором считался один из них. Может, самый суровый, или самый заслуженный, или на худой конец самый мордастый, чтоб за стол с королем рядом посадить было не стыдно. Да только на конях скакать да мечом рубать ему приходилось как всем прочим — командорство было в ту пору добавкой к рыцарству, никак не заменой. Но шли годы, смеркалось, армии росли, выходить в чины становилось все канительнее, так что кто вышел — начинал прилагать усилия, чтоб пост не терять, а то еще и передать по наследству. Так родилась цветовая дифференциация штанов, то есть, тьфу ты, социальное расслоение, согласно которому годность в высшие чины определялась более происхождением и рекомендациями, нежели способностями и заслугами на ратной ниве. Специальное образование, конечно же, усугубило разницу между воеводой и ратником, коему некогда фолианты штудировать — кольчугу бы успеть залатать до нового боя. И вот тут понеслось, потому как любые вести с полей о потребности изменить то, чему учили в академии, воевода за отсутствием всякой практики полагает чушью и нытьем. Сколько тяжелой рыцарской конницы угробилось о баталию с пиками, допрежь чем допетрили переписать учебники? Примерно вся, только тогда думать и начали. Ну, а как полководец станет докладывать государю, что мол делал я все как по книжке двухсотлетней давности, да чета не так пошло, вот и отжали у нас две приграничных деревни? Тут как ни крути, а виноват выйдешь. Потому выбор очевиден — сказал как есть и загремел с поста ладно если в сотники... или же врешь, что все хорошо, прекрасная маркиза, это мы у них три деревни и пристань отхряпали. А как решиться в сотники, когда ты копья в руках не держал с самого никогда, а в седле сидеть тебе благонажитый геморрой не даст?
Ущельник испустил тяжелый вздох, окинул благоговейно внимающую ему аудиторию тоскливым взглядом и резюмировал:
- Случаются порой полководцы, которые не погнушаются сами в каре встать или с отрядом пойти на приступ, как вот этот наш генерал, он же ваш Громобой, да только его ж и на приличной кухне терпеть не станут, не то что при княжеских дворах — он пойдет как есть правду резать, весь политес обгадит. Так что — за честь не скажу, понятие для меня мутное, но царева служба, в том числе военная — она всегда больше про узоры, хоть бы и на сырой крице, чем про хорошую сталь с нужной заточкой.
Публика понимающе закивала, один из арбалетчиков даже похлопал в знак признания, а старший покосился на солнце, клонящееся к горизонту, и приглашающе указал копьем на распадок между двух ближних холмиков.
- Мог бы просто «да» ответить, - заметил ущельнику Хастред, двигаясь в указанном направлении.
- Да, - откликнулся тот утомленно.
- Да, но?...
- Да, но когда отвечаешь просто «да», кто-нибудь тут же спросит — «да, но?...». И вообще, если уж жалеть слова на важное, то на что ж их тогда тратить?
Хастред, к примеру, с готовностью тратил слова на всякое, включая невостребованную злыми издателями писанину и попытки привести отдельных эльфиек к своему моральному знаменателю, что по определению являлось чистой воды тщетой; столь же глубокое понимание Чумпом природы хумансовой знати явилось для него неожиданным. Сам книжник всегда полагал высокое начальство разновидностью природно-климатических сил, довлеющих над тем или иным регионом, и изучать их брезговал, потому что не видел никакой возможности на них воздействовать даже при полном разумении. А всякий раз мыться со скипидаром после погружения в политику ему не нравилось.
Старший возглавил группу, неторопливым уверенным шагом провел ее причудливой змейкой между несколькими сопками, в паре мест указав особо не ступать в заросли, где вероятно ждали неосторожного хозяйские сюрпризы. Миновали полевую изгородь-частокол, из-за которой равнодушно помахал здоровенный верзила, скучающий в обнимку с алебардой. Хастред других признаков приближения к лагерю не заметил (а Чумп заметил два хорошо замаскированных наблюдательных пункта с видом на их тропу, но виду деликатно не подал). Но вскоре начали появляться признаки земляных работ, потом дошли бивуачные запахи — костры, пот, разогретое железо, кони, Хастред сумел вычленить характерную озоновую отдушку свежесотворенной магии. Следом стали попадаться обозные телеги, которыми в соответствии с духом времени лагерь был обнесен кольцом, за ними палатки, грубо сбитые навесы, груды ящиков и мешков, оружейные козлы, растянутые веревки с развешенными на них портками. Мелькнуло несколько походных мастерских, отнесенных видимо на отшиб, чтобы бесконечный молоточный звон не мешал отдыхать бойцам. Воины попадались по пути в ассортименте, многие без части экипировки, и лица у иных, подметил Хастред пытливым оком созерцателя — Чумп, поставленный рядом, сойдет за чистого ангелочка. Бугрящихся могучими мускулами гивингов на глаза не попалось, народ случался все больше жилистый, сухой, в шрамах и бандитских наколках, заскочи сюда без понимания, куда идешь — как раз легко представишь себя на разбойничьей малине.
К вящему изумлению Хастреда, да и сопровождающих лиц, один из встречных — полуголый усач, густо изукрашенный по всему тощему торсу изображением античных зданий, лиц, фигур и стилизованных надписей — при виде Чумпа просиял, обменялся с ним парой жестов, уважительно постучал себя по груди в районе сердца и убыл, широко ухмыляясь щербатой пастью.
- Твой друг? - полюбопытствовал Хастред не без иронии.
- Сидели рядом, - невозмутимо пояснил ущельник.
- На пиру?
- На каторге. Он за грабеж на большой дороге, кажется, а я... ну, скажем так, за мной тогда такие гонялись, что надо было хоть выспаться где-то спокойно. Выспался, отдохнул и утек, а ему еще лет десять лес валить оставалось. Наверное, следом дернул.
- Или по УДО вышел, - предположил Хастред рассудительно. - Такая прогрессивная эльфийская практика. Учитывая, как на все эльфийское в этих краях пускают слюни важные чиновники...
- Нам дозволили по острогам клич кинуть, - сообщил старший патруля, по-прежнему вразвалочку возглавляющий процессию. - Мол, который хочет искупить вину кровью, тому шанс — хватай, не проворонь. Хвост заносить никто тебе не станет, пойдешь в самое пекло, но ежели полгода выстоишь — получишь княжеское помилование и жизнь с чистого листа.
- А вот это отлично придумано. Чем гноить разбойный люд в застенках без надежды на исправление, хоть какой клок шерсти, - Хастред глянул вослед усачу и кивнул с одобрением. - Меньше пейзан сгинет. К тому же такие башибузуки и глотки резать приспособлены лучше, чем всякие рыбаки да пахари.
- Княжьи воеводы тоже так сочли, и теперь из острогов в свои рати набирают, нам не дают больше.
Чуть в сторонке, за холмами, скрипели и крякали катапульты, методично забрасывая на сторону врага беспокоящие подарки. Батарею благоразумно разместили в сторонке от лагеря, чтобы не накликать сразу общего ответа и туда, и сюда. А наводка... - Хастред повертел головой и сам себе кивнул, обнаружив в одном из углов лагеря тщательно расчерченные магические круги. По юности ему казалась, что самая нужная на войне магия — это эвокация, шарашение в прямой видимости всякими огнями да вихрями, но со временем книжник постиг, что нет ничего сильнее знания. Удар Лезвием Ветра отлично можно заменить мечом, вместо струи огня пустить в ход факел, но знание, за каким углом тебя поджидает засада, воистину бесценно. Так что ничуть не удивился, обнаружив заклинателей в традиционных тюрбанах прорицателей-дивайнеров. Кто-то таращился в хрустальный шар, видимо наблюдая за установленными точками слежения, двое орудовали вокруг бадейки с водой, тоже способной служить окном на чужую территорию, а самый почтенный, толстый и долгобородый, восседал посреди сложной начертательной конструкции по-укурецки словно бы в трансе. Считав несколько символов на его кругах и достроив остальное в уме, Хастред готов был поставить на Prying Eyes – сложное заклинание, позволяющее заслать на разведку несколько летающих глазовидных сенсоров. У каждого способа магического наблюдения есть свои слабости, полагаться на один значит дать противнику шанс его обмануть, особенно когда на той стороне работают изощренное эльфийское волшебство. Толково перекрывающие друг друга заклинания дадут картинку куда более достоверную.
- Серьезно у вас тут все устроено, - похвалил Хастред. - Редко когда увидишь такую организацию.
- Это ж наш хлеб, - не без гордости ответствовал старший. - Нам-то чинов и медалей за выслугу не дадут, все приходится горбами отрабатывать. А захочешь до успеха дожить, быстро научишься нигде не халтурить.
Лагерь растянулся по лощине насколько хватало глаз. В один из поворотов уходило его ответвление, откуда доносились ржание и мощный дух конских яблок. В другом Хастред разглядел выгородки, чучела и отчаянно лупцующих их воинов. Если задрать голову, почти на каждой вершине ограждающих лагерь холмов можно было разглядеть по посту-засидке. И то разумно, при всей своей непредвзятости Хастред искренне полагал, что присматривать за такими беспорочными рыцарями, как чумпов приятель с каторги, лишним не будет. Самого его долгие годы удерживало от сотворение глупостей осознание, что в затылок ему пытливо поглядывает раскосый глаз с мерцающими в глубине жаркими искрами.
- Начинаю понимать, почему генералу здесь понравилось, - поделился книжник с Чумпом. Тот раздраженно закатил глаза.
- Хоть ты не проникайся. Сейчас тоже побежишь проситься в походные библиотекари?
- Не уверен, что им надо... или имперское образование и Вольный Корпус поразило? Но я себе, пожалуй, могу представить порт приписки более интересный. А чем еще прельщать старого вояку, как не идеальным воинством, нацеленным на победу, а не маневры, отчеты да колесничный биатлон для хозяйской потехи?
Старший патруля дошел до большого шатра, сделал знак ждать его здесь и нырнул под полог. Чумп проводил его рассеяным взглядом.
- Ну, чем прельщать... Я надеялся, что вот это вот все — дорога под ногами, гулкое эхо под сводами пещер, трепет от предвкушения успеха. Если подраться невтерпеж, а я лично никогда не понимал этой радости, всегда можно вместо окольной тропинки поехать главным трактом, желательно ночью и сокрыв меч под полой — рано или поздно нарвешься.
- Не похоже на сферу генераловых интересов. Ты ж пойми, есть разница между дракой и боем, хотя я сам особо не понимаю, в чем она. А война, она вовсе как турнир по архонту, битва за битвой, партия за партией, «этот день мы приближали, как могли». Хоть и бывают бойцы, как генерал, крепче крепкого, но все же и на него может сыскаться управа даже в строю, не говоря уже о шальном валуне из баллисты. Разве не от этого у истинных воинов кровь вскипает? Каждая битва — вызов судьбе, каждый шаг — шаг в бессмертие, каждый взмах...
- Оставь, - отмахнулся Чумп. - Даже не привстал. Впрочем, верю как родному, что каждому свое. Иные вон пошли — полцарства за суповой набор с подогревом.
- Не всем же достается уютная каторга с колоритными джентльменами, - надулся Хастред. - Я по молодости, помнится, большое получал удовольствие, таскаясь по дорогам и под этими... гулкими сводами. Но в ту пору у меня коленки не хрустели и я наивно позволял себе обойтись без двухпудовой одежки, не задумываясь, что сильно рискую при этом.
Тут, надо признать, Хастред ничуть не погрешил против правды — о пользе от доспеха он задумался во время похода с гивингами на Кранцию. Ближнего боя кранцузы, само собой, не выдерживали, но вот их манера издалека пускать стрелы, сознательно вымоченные в нечистотах, была очень раздражающей и наносила большой урон. Даже неглубокие раны, оставленные на полуголых торсах гивингов, быстро воспалялись и выводили из строя бугаев, которых нипочем не взяли бы клинки. В литературных историях подобную неприятность часто оставляют за кадром; стрела, не убившая персонажа сразу, приравнивается к вовсе не попавшей, в самом крайнем случае пару сцен персонаж щеголяет модной повязочкой. Но Хастред, зная разницу промеж литературой и жизнью, подобных экспериментов на себе решил не ставить и с тех пор старался не пускаться в путь без бронешкурки. Даже на Черном континенте, где жара стояла как в печи, а хитропнёвые деревья поворачивали листья ребром, чтобы не давать тени, он мужественно щеголял в орочьем тегиляе. А у дварфов, обожающих ремесленные челленджи, заказал себе по собственному эскизу бахтерец в традиционном драконарском стиле (который не пережил энтузиазма гримлоков, но жизнь хозяину спас). С ростом осторожности путешествия сделались более обременительными, а это не могло не сказаться на их привлекательности, длине дневного пробега и затратах на пенный охладитель на каждом перегоне.
- Воину перебирать не пристало, - проинформировал патрульный, тащивший за Хастредом его вооружение. - Латы на войне — не каприз, но первейшая необходимость!
- Так то — для воина и на войне, а я ни туда ни сюда не метил. Ирония же в том, что если доспех надеть — никто ж напасть не позаботится, но если пренебречь — тут как тут, толпой навалятся!
- Терпи, терпи, - посоветовал Чумп. - Нас же двое, и я беззащитен. В меня будет лететь, а в тебя попадать.
Из шатра вывернулся их провожатый, кивнул на полог.
- Заходите. Командирам пропойте, какие вы лазутчики.
- Запахло неверием, - заподозрил Чумп, но бестрепетно проник в шатер. Хастред последовал за ним, слегка пригнув по старой привычке голову — слишком часто бывал в местах, где есть дверные проемы с прочной притолокой, и эти самые притолоки постоянно норовили оказаться на уровне его макушки. Или, как в случае с дварфийскими поселениями, примерно ему по плечо, там макушку отбивала уже Тайанне.
В шатре было светло благодаря паре шариков волшебного сияния, мерцавших над длинным столом с разложенной картой и отражавшихся в гладких — не то бритых, не то природно лысых — головах обступивших стол мужичин. Карту, надо отдать должное мужичинному проворству, быстро перевернули, не дав даже взглянуть. Главное, чтобы Чумп не принял это за вызов, а то с него станется... удирай потом, пытаясь на бегу доказать, что ноги карте он приделал из принципа, а не шпионажа ради. В большинстве своем мужичины были хумансами, хотя некоторые удивили нетипичным отсутствием бороды, а один, по самому центру, вовсе оказался кряжистым некрупным троллем. С троллями Хастред никогда проблем не имел, более того — они считались гоблинам вроде кузенов, и хотя большая их часть пробавлялась немудрящим подмостовым образом жизни в ожидании легкой добычи, но случались среди них и очень энергичные. Один, например, добрался аж до Брулазии, где заработал немыслимые деньжищи, выкупил на них крупную структуру магических станций, популярную у любителей общаться на расстоянии, и вот тут-то вовсю предался народным традициям, вызывая спонтанные подгорания едва ли не у каждого. Ну, а здешний тролль был лыс и, как пристало, малость страховиден, но ему это не вредило. В конце концов, если небесами тебе предначертана дивная красота, ты уж наверное постараешься не рождаться троллем.
- Опять ты, - возвестил тролль, уставившись на Чумпа. - Еще одного рекрута привел? Может, будешь из них отряды формировать, чтоб с каждым не мотаться?
- Идея огонь, - откликнулся Чумп, щурясь на свет. - Но нет, этот мне самому нужен. Вообще-то и прошлый нужен был, но вы ему, спорить не буду, предложили лучшие условия. Каждый день кормежка и пара шансов сдохнуть — его ж теперь за уши не оттащишь.
- Судьба героя, - подтвердил тролль пафосно, испытующе стреляя глазом в Хастреда.
- Ох, не начинай, - Чумп скривился. - На этого не подействует, у него другие ценности, вы тут таких не держите. Никто, собственно, не держит, в поисках землю рыть приходится.
- А чего тогда приперлись? Проходной двор вам тут, что ли?
- По дороге было. Так-то мимо шли, на хутор бабочек ловить, но ваши бдительные не растерялись и доставили на рассмотрение.
Зашедшие следом бойцы сопровождения свалили груду гоблинского железа на пол возле входа и без задержек утекли обратно наружу. Чумп покосился на образовавшуюся вязанку клинков и припомнил кое-что.
- Раз уж все равно повстречались, лук не одолжите?
Мужичины синхронно нахмурились.
- С какой бы стати? - мрачно полюбопытствовал один. - Здесь не ломбард и не лавка, наше оружие нам самим нужно.
- Да уж будто у вас одного лишнего не найдется, - фыркнул Чумп нахально. - Как чужих генералов отжимать, вы не тушуетесь. Я луку тоже предоставлю лучшие условия — буду из него стрелять, заместо того чтоб гноить на складу. Могу вам вон тот замечательный меч взамен оставить. Да в любом случае оставлю, надоело мне таскаться как старьевщику, этой ерундой увешанным.
Позади опять шурхнул полог. Хастред не повел ухом — проходняк в штабном шатре дело житейское — но тут ему на плечо рухнуло что-то вроде дерева, а соседнее дерево со всего маху брякнулось на Чумпа, и тот тоже не успел увернуться, только квакнул жалостно.
- Здорово, мелкие! - гаркнул, вторгаясь между ними, генерал Панк. - Сколько лет, сколько зим! Где пропадали?
- Да Стремгод тебя дери, дубина престарелая! - захныкал Чумп, едва не сгибаясь под тяжестью генераловой ручищи. - Каких лет? Мы ж не больше недели как расстались, когда ты коварно дезертировал из моих рядов!
- Вот же время-то летит, и не уследишь! - нимало не смутился генерал. - Всего неделя, говоришь? За неделю можно много чего добиться!
Генерал практически не изменился — та же могучая туша с седым навершием, хотя Хастред меланхолично отметил, что хоть он все это время и догонял Панка фактурой, но и тот на месте не стоял и еще поприбавил в мощи, оставшись по-прежнему недосягаем, словно подобно вековому дубу нарастил еще колец поверх прежних. Горилльи лапищи, свободно возложенные на плечи младших товарищей, вдавливали в землю одним лишь собственным весом. Под форменным табардом с черепом угадывался хорошо знакомый вороненый юшман, прежний ли или новый такой же — разобрать не удалось. Пояс украшали с одной стороны недлинный меч-катцбальгер с характерным гвоздевидным оголовком рукояти, с другой боевой молот, грозно отклячивший острый клюв-боек. Словно этого было мало, из-за плеча у генерала по памятной традиции выглядывала рукоять двуручного меча, причем на этот раз не его зачарованного драконарского, а, видят боги, совершенно непомерного цвайхандера в чумпов рост.
- Как ты его вынимаешь-то? - не удержался Хастред. Свой топор он носил вдетым в крюк на перевязи, при нужде точным коротким движением выдвигая его в сторону из захвата, а вот с мечом, на всю длину вложенным в ножны, такой трюк не прошел бы.
- Кольчуга задирается, - объяснил генерал беззастенчиво. - Или ты про что? А, меч? Да никак не вынимаю, ношу там просто, чтоб руки не занимал и по земле не шмурыгал. Такое, против чего его доставать приходится, тихо не подкрадется — издаля увидишь. А увидев, просто со спины снимаешь вместе с ножнами, и тогда уже их стряхиваешь.
- А отдельным знатокам сей вопрос многие годы припекал, - буркнул Хастред слегка разочарованно. Не тем, что ларчик открылся с незаслуженной простотой, а тем, что теперь припекать перестанет.
Впрочем, знатоки такие знатоки — сколь из-под них раскаленные уголья ни вытаскивай, все едино найдут на какую еще беду посетовать.
- Ты к нам или за ними зашел? - осведомился у генерала тролль.
Панк омрачил лицо попытками размышления.
- Сказали ребята, что моих привели... так что я за ними... а по дороге вспомнил, что у тебя что-то спросить хотел... а как пришел, так забыл, что именно. Извиняй, Морт.
Хастред пихнул его локтем в бронепузо.
- Ты ж знаешь, что это не Морт?
- В смыыысле? - озадачился генерал. - Как не Морт? Ты ж помнишь Морта.
Барона Морта Талмона, генералова старого друга и соседа, Хастред помнил с пятого на десятое, и не мог не признать, что лысина у того тоже была хоть куда, но запомнились о нем и еще кое-какие компрометирующие факты.
- Помню, вот и говорю. Морт — хуманс!
- Ну и?
- А это тролль!
- И чего?
- И того! - книжник закатил глаза. - Раз не хуманс, значит не Морт!
Генерал осуждающе насупился.
- Че это Морт не может в этот раз побыть троллем? Это расизм!
Лысые вокруг стола очень старались держать физиономии непроницаемыми, но похоже их распирало от веселья.
- Ну а ты? - скрипнув зубами, повернулся Хастред к троллю.
- А чего я?
- Ты-то хоть знаешь, что ты не Морт?
Тролль небрежно повел широкими плечами.
- Мое дело — бои выигрывать и бойцов сберегать. Громобой по обоим поводам очень пригождается. Ежели для того, чтоб он продолжал пригождаться, я должен быть Мортом, то я Морт, сын Морта... и, видимо, Мортиции. А ежели там в лагере увидите парня на меня похожего, но помоложе, скорее всего жрущего китонскую лапшу, так это мой отпрыск, Морт младший.
- Мы пойдем, отвлекать не будем, - Панк сцапал Хастреда и Чумпа за воротники и легко их развернул к выходу. - А ну, собирайте свои железки. Достойный топор, кстати! Что, и ни одного щита на двоих? Совсем плохо подготовились, тут без щита никуда.
- Мы «сюда» вообще никак не готовились, - огрызнулся Чумп. - Лук-то, лук дадите? И лошадей я заберу.
- Еще и лошадей ему! - возмутился кто-то из лысых.
- Это мои лошади, - пояснил ущельник. - Мы в прошлый раз на них приехали.
- Ничего это не твои лошади, - благодушно поправил генерал.
- Э, давай без морализаторства. Были не мои, а как мы на них сели и поехали, стали мои. Такова лошадиная участь. Тебе тут небось при нужде и казенную предоставят.
- Как только носорогов завезут, а то он тот еще кавалерист, - пообещал тролль Морт. - Ладно, лошадей своих можешь забрать, а лук... ну, за Громобоем немало трофеев числится, если расщедрится от себя, то радуйся.
- Уж я порадую, - посулил Панк пугающе и вытолкнул младших из шатра. - Так порадую, что бегом побегут, останавливаясь только шнурки погладить.
Снаружи начиналисгущаться ранние мартовские сумерки. Вокруг деловито сновали бойцы, мимо протащились трое с целыми охапками щитов, остро пахнущих свеженабитой дубленой кожей, прохромал на костылях одноногий ветеран, шипя сквозь зубы и неуклюже отмахивая перебинтованной культей, а у одного из костров поодаль Хастред разглядел предсказанного Морта-младшего — крепкий молодой тролль тянул из миски нескончаемое полотно дварфийской лапшички. Хорошо устроился, позавидовал книжник — хоть китонская лапша и считается в лучших домах блюдом быдланским и неизысканным, но сам он питал к ней беспорочную страсть, особенно если заправить как следует мясными ошметками и перечным соусом, от которого огнем начинает дышать даже лишенный всякого магического потенциала гоблин.
- Туды, - направил их генерал и легонько подтолкнул в спины — Чумпа бросило вперед шага на три. - Присядем, дух переведем. Или вы прямо сразу поедете?
- Мы б передохнули малость, если не погонишь, - отозвался Чумп, болезненно кривясь и дергая лопатками. - А с рассветом уже в путь.
- Не погоню, отдыхайте на здоровье, - Панк снисходительно махнул рукой и походу осенился свежей идеей. - А то задержитесь! Мы завтра выступаем очередное село отбивать, я б пристроил вас хоть в пеший строй, хоть к лучникам.
- Не надо к лучникам, - ойкнул Хастред. - Я ж не настоящий сварщик, я маску нашел.
- И вообще не надо, - поддержал Чумп. - Знакомая блесна. Еще ни один гоблин, в драку затесавшись, из нее не вышел прежде, чем она кончилась. Давай лучше ты с нами! А то сам видишь — я слабый, Хастред добрый, нас все обидеть норовят, и грехов у нас некомплект — ты будешь почетным глупым.
- Так сам же сказал — еще ни один не вышел... а я уже ввязался по самое не балуйся. И контракт уже подписал на полгода — ну, пальцем оттиснул. Вот через полгода подходите, там прикинем на перстах, буду ли продлять. Пока все нравится, но быть может через полгода мы тут уже и закончим!
Чумп хмыкнул с большим сомнением.
- Что-то в это слабо верится.
- Почему это? Корпус силен, как специалист говорю.
- Верю, тем более что сам вижу. Но сколько того вашего Корпуса? Максимум с дивизию будет. Может и победите любого, кто на вас выскочит, да сразу везде быть не можете. Линия фронта велика, даже выигрывая битвы одну за одной — долгая вам предстоит эпопея.
Генерал свернул на малоприметной развилке в очередной тупичок-распадок и вывел путников к спальному алькову — наспех установленные полотняные навесы над длинными рядами тощих походных тюфяков, три обширных костра, на двух из коих побулькивали котлы, несколько грубо сколоченных оружейных стоек, заполненных копьями, алебардами и длинномерными боевыми молотами. Большинство тюфяков было занято отдыхающими бойцами, но и свободных оставалось немало.
- Располагайтесь, - предложил Панк. - Ежели на лежанке не лежит чужое, можете занять. Я схожу, договорюсь чтоб коней вам выдали. Лук еще нужен был?
- Погоди минутку, я с тобой схожу, а то какой ты мне лук сторгуешь, лучше не знать.
Чумп воткнул меч и бердыш прямо в землю, подошел к бочке с водой, зачерпнул ковшиком и надолго к нему приложился.
- Где твой-то мелкий, который дохрена крупный? - полюбопытствовал у Панка Хастред. - Сколько я его помню, он бы тут с удовольствием прописался.
- Тоже так думаю, - согласился генерал. - Да вот Стремгод знает где его носит. Ко мне иногда заезжает, туда, в баронство — я как понял, что здесь задержусь, попросил здешнего писаря письмо туда послать, что мол бери жопу в горсть и бегом сюда! Потом усомнился — кто ему там читать будет? Так что, если вдруг столкнешься по случаю, мир-то тесен, ты ему скажи, чтоб бежал штаны теряя, пока не пропустил все удовольствие!
- Лады, - пообещал книжник без большой радости. Хайндер, генералов сынишка, вымахал куда крупнее папаши, а будучи наполовину диким варваром еще и на реакции был спор и невоздержан, так что советовать ему брать что-то в горсть или терять штаны рискнул бы не всякий. А здесь бы он и впрямь знатно вписался — Хастред припомнил, как они разносили ворота Хундертауэра, один топором, второй фантасмагорическим треххвостым моргенштерном, и помимо воли расплылся в хищно-радостной ухмылке. Всегда приятно вспомнить победу духа над разумом, особенно если из этого не вышло ничего трагического.
- А ты, смотрю, наконец избавился от своей занозы? - по всем правилам фехтования сделал встречный выпад генерал.
- Угу, - Хастред нахмурился. - Такое впечатление, что вы все с самого начала против нее что-то имели, а мне не сказали!
- Да нееее, - заверил Панк неубедительно и забегал глазками.
- Ну даааа, - возразил Чумп, вернувшийся с водопоя, и по-братски всучил Хастреду полный ковшик прекрасной холодной воды. - Собственно, как не сказали? Мы пытались. Не то чтоб изо всех сил, но собрались с духом и пошли. Однако кое-кто постоянно отвлекался на пиво и чужие карманы...
- На пиво я, - признался генерал покаянно.
- А на карманы еще один парень, вы его не знаете. И в конечном счете мы подумали, что пускай мол немного позабавится. Ведь ступив на грабли один раз, враз обретешь больше житейской мудрости, чем сто советов выслушав. Кто ж знал, что твое немного эвон как долго продлится!
- Но вот у тебя ж с ней например поначалу были прекрасные отношения! - возмутился Хастред. - То песни пели, то генерала задразнивали.
- У меня со всеми прекрасные отношения, - пожал плечами Чумп. - Включая злобных тюремщиков, агрессивных варваров и надменных высокородных дворян. Такой я душка, а если со всеми ссориться, то чего доброго и драться придется... нет уж, это не по мне. Но одно дело песни петь, а другое жениться.
Хастред тщательно залил раздражение, выглотав ковшик большими резкими глотками.
- Так а куда смотреть-то надо было, чтоб грабли разглядеть?
- На то, что она эльфа, - объяснил генерал терпеливо.
- И что???
- И то...
- И то, - перебил генерала Чумп, - Что эльф, как бы ни рядился в изгоя и ренегата, всегда будет верен своей эльфийской сущности, неизменной идеологии, согласно которой все остальные их ниже и хоть бы и назывались партнерами, но по факту могут быть только слугами.
- Вона как, - генерал с уважением качнул головой. - Тоже аргумент. Я-то хотел сказать, что у нее нет сисек.
Чумп воззрился на него в полном изумлении.
- То есть, погоди... это единственное, что тебе в ней претило?
- А чего? Баба без сисек — как не заподозрить подставу.
- Вообще-то, чтоб ты знал, не особый это и недостаток. С кем угодно может случиться и даже магия такая есть, чтоб надуть...
- Тем более подозрительно! - громыхнул Панк и кулаками потряс, словно призывая богов в свидетели. - Если есть магия, а она не надула! Да кабы знал, я б не был к ней столь снисходителен!
- А эльфийский шовинизм, значит, тебя не обеспокоил?
- Да брось, что там за эльфийское это самое. Ну, есть у них легкий говнизм как часть национального самосознания. Но видал я и таких эльфов, с которыми бок о бок сражаться было честью! У них в Брулазии есть такая волость — Ксетас называется, оттуда отличные рубаки выходят, да и в Горландии, по-ихнему Инисморе, лихие попадаются, даже пьют по-взрослому.
Хастред исступленно рыкнул, но на него уже перестали обращать внимание. Генерал бубнил свое, поминал Шевараша, мрачного эльфийского бога страшной мсти, и ссылался на непримиримые расколы в собственных рядах перворожденных, поделившие их на фракции; ни одна из них гоблинов никогда не любила, но поскольку гоблины были далеко и глаза не мозолили, то свою нелюбовь эльфийские фракции в рамках общего политического курса выражали им поочередно, по одной зараз. Отсюда неглубокий генерал наивно делал вывод, что остальные фракции вовсе даже ничего, терпимые. Чумпу с этого было смешно, он постулировал, что эльф гоблину, как гусь свинье, не товарищ ни при каких обстоятельствах, поскольку эльф даже как пищевой НЗ никудышен, а их социальное устройство не просто смехотворно, а крайне абсурдно в попытках гоняться за самыми эпатажными веяниями. В качестве примера ущельник выкатил модную современную тенденцию «Жизни темных важны», по которым темные эльфы-дроу, знаменитые на весь мир бандюганы и злодеи, проталкивались как зазря потерпевшие и подлежащие ретроактивному восстановлению в правах. Тут ошарашенный книжник навострил уши, но зря старался, потому что Панка слово «ретроактивный» окончательно выбесило, он извлек из оружейной стойки подходящее копьецо, развернул его как оглоблю и с этим оружием возмездия погнался за Чумпом куда-то в глубину лагеря. Наверное, чтобы объяснить ему разницу между ретроактивным и ретроспективным, догадался Хастред. Как дети малые.
Спать пока не хотелось, есть тоже, так что Хастред выпил еще черпачок воды, слегка поплескал ею же в рожу, присел к ближайшему костру спиной, чтобы не слепило глаза, подпер кулаком подбородок и погрузился в свои меланхоличные мысли.
Впрочем, поскучать со вкусом не удалось. Когда вернулись отлучившиеся, Хастред уже по уши вник в лагерную суету в меру своих склонностей. Одному из бойцов по его просьбе зачитал пергаментный свиток, оказавшийся представлением к награде; попутно подивился, что сей подозрительный субъект без передних зубов и с одним давно высаженным глазом, оказывается, проявил немалую доблесть. С другим поспорил за поясные клинки, отстаивал честь скрамасакса перед баселардом, по причине обоюдного упорства каждый остался при своем мнении, но разошлись во взаимном уважении. Принял кружечку горячего травяного пойла — пива, как пояснили бойцы, тут не держат. Тяжко, должно быть, приходится Панку, который пить как начал задолго до хастредова рождения, так и не прекращал, кажется, ни на день... а может, и не тяжко — удрученным он уж точно не выглядел. Вероятно, если наложить столько лет питья на врожденный гоблинизм, то состояние блаженной поддатости закрепится перманентно.
Чумп и генерал вернулись в компании еще одного воина в форменном табарде, выгодно выделявшегося среди лысых длинными волосами, сцепленными в хвост, и окладистой бородищей, тоже зачем-то перехваченной шнурком под челюстью. Чумп обзавелся плотным стеганым акетоном — не то чтоб серьезная броня, но все лучше, чем одна только потрепаная безрукавка. Лук он тоже получил — не прямо эльфийский, которые гнули из особого дерева, зачарованного еще во время роста, но неплохой; короче, чем хастредов, и без усилений, сообщающих выстрелу невиданную мощь, но и собственных сил от стрелка требующих немало. Генерал принес также пару круглых щитов без герба, сбросил их Хастреду под ноги, потом вытянул сзади из-за пояса и обронил сверху небольшой топор-франциску.
- Это зачем? - не понял книжник.
- Это биться, - объяснил генерал авторитетно. - Кони свезут, им не в тягость. Большой топор хорош в нападении, уместен в поединке с тяжелым воином, но случись свалка, щит — первое дело. А к щиту нужно что-то ухватистое, под одну руку. Сам пользуюсь, - он похлопал себя по рукоятям оружия у пояса. - Пока у врага перевес, щита не бросай, живее будешь.
- А какой у нас враг ожидается?
Генерал кивнул на волосатого бородача.
- Вот разведчик наш, бывал в краях Сизой Рощи. Ну-с, реки, кого там парни встретят.
Чумп плюхнулся рядом с Хастредом, отобрал у него кружку с отваром и навострил уши.
- Могильники сами по себе ничейные, но вплотную прилегают к земле местного кнеза, - сиплым басом поведал разведчик. - Про кнеза знаем мало, мы в его сторону иначе как для общей разведки не ходили и не собираемся. Есть вблизи пара деревень на его земле, там его боятся, но тому причин может быть сколь угодно. Есть горка чуть повыше прочих, зовут ее Грядкой... думаю, это от «гряды», а не от огорода, хотя там, если верить местным, вырос знатный овощ — огр.
Чумп присвистнул. Хастред вздохнул. Огр, великан-людоед (ладно бы только людей жрал, так и гоблинами редко когда брезгует), за хорошую новость никак сойти не мог. Вечно голодный, беспокойный, прочный на зависть каменной стене. Вот уж его только тыркать этим маленьким топориком, да и щит он одним щелчком расколет вдребезги.
- А еще, - продолжил разведчик, - Где-то в тех краях водится шайка разбойников. Про них местные знали давно и даже порой подкармливали, то из жалости, а то чтоб не порезали, но упоминают всего полдюжины здешних уроженцев. В последнее же время случались налеты на обозы — не наши, мы свои хорошо защищаем, а соседские — шибко жестокие, умелые, и если верить выжившим, куда большими силами, до двадцати клинков.
- Скучно в лесу, вот и размножаются, - предположил Чумп не моргнув глазом.
- Но куда вероятнее, что приросла шайка за счет дезертиров. С этой стороны или с той, разницы особой не видно. Биться с ними вам вряд ли захочется, но если вдруг обнаружите, где у них самое кубло, и дадите нам знать — мы их с радостью возьмем на себя, не ради вас, а чтоб тыл свой обезопасить.
- Пошлешь с нами своего человека, чтоб нам не бегать взад-вперед?
Волосатый призадумался, потеребил свою подвязанную бороду, наконец мотнул головой отрицательно.
- Нет. По одному людей посылать не стану, а двоих либо троих выделить... Нету у меня, короче говоря, ресурсов, чтоб их распылять на авось. Если б вы шли конкретно искать разбойничье логово, еще бы подумал, но вы ж на него только если случайно напоретесь.
- О, мы напоремся, - обреченно предрек Хастред. - Это ж мы. Я вот голову ломаю, как на огра не напрыгнуть, а мимо двадцати злобных рож с ножами в зубах нас отродясь еще не проносило.
- Да вот сомневаюсь я. Вы поймите, они ж не стоят на вершине холма беззаботным лагерем, паля костры и вокруг них водя хороводы. В этих холмах веками добывали уголь и камень на постройки, старые штреки, шахты и выработки через каждые три шага. Там целую армию можно спрятать.
Генерал прервал дискуссию, смачно пришлепнув себя по лбу.
- Вспомнил, что хотел обсудить с Красаво!
- С кем? - озадачился Хастред.
- Ну, с этим, - генерал мазнул ладонью по голове, знаменуя лысину. - С Мортом.
- Так ты знаешь, как его зовут по правде?!
Панк озадаченно нахмурился, развел руками.
- Как же не знать, когда я к нему на службу подрядился.
- А чего тогда ты его Мортом зовешь, всех вокруг с панталыку сбиваешь?!
- А чем он тебе не Морт?
Чумп тихо захихикал.
- Возможно, Морт на каком-нибудь языке - «лысый».
- Морт на любом языке лысый, даже если молчит, волос не прибавляется, - генерал махнул рукой. - Вы когда трезвые, никакого у вас понимания очевидных истин. Недоросли вы, вот чего. Отдыхайте, вернусь еще.
Он развернулся и убыл в темноту. Разведчик, сбитый с толку этим пламенным диспутом, покосился ему вслед, пробубнил что-то вроде «вы, короче, все поняли» и тоже снялся с места.
- Не так чтоб все, но в общих чертах, - проворчал Чумп. - Надо же, огр. К счастью, нам не надо на гору, которая выше других — я ее видал, когда в прошлый раз ходил, она вообще в сторонке. Хорошо, что предупредил, а то я подумывал на нее слазить. Там наверху какие-то интересные руины проглядываются. Но не настолько интересные, чтоб с огром локтями пихаться.
- А разбойники?
- Разбойников не видал. Прав косматый, там местность вся в складках, сокрыть отряд не проблема, а если он впрямь из дезертиров, то уж наверно они осторожничают. Правда, я один и пешком, с извечной манерой сворачивать или пережидать, когда что-то заподозрил, это одно, а двое на лошадях — тут уж не знаю, кто кому первый в глаза бросится. Но мы ведь не обоз, взять с нас нечего, дешевле пропустить.
- А зачем тебе вообще лошади понадобились? Лошадь походным шагом не быстрее пешего, а вскачь по здешним буеракам едва ли получится.
- Лошади не для ближайшего перегона. После этого ключа еще три остается, и ни один из них не в шаговой доступности, а поганец Зембус четко дал понять, что его сервис не для сопливых. Стало быть, будем по старинке, своим ходом... хотя в Ятан, наверное, плыть таки придется. Но два ключа тут, на континенте, а по дорогам верхом все-таки будет быстрее. Можно было, конечно, за здешним сбегать, а потом еще раз вернуться коней оседлать, но я б предпочел лишний раз терпение здешнего Морта не испытывать.
С этим последним суждением Хастред не мог не согласиться. Никогда еще не видел ни одного вождя, которому бы доставляли удовольствие шляющиеся по лагерю посторонние. Уже то удивительно, что сразу не приказал гнать кнутами и стрелами вдогонку. Видимо, сдача с удачно подогнанного Чумпом рекрута.
- Дрыхни иди, - посоветовал Чумп. - Выходить рано будем, прежде чем тут начнется суета с выдвижением.
- А ты сам-то потянешь? - вопросил Хастред, перебарывая неловкость. - В прошлый раз ты с утра, скажем так, бледновато выглядел.
Ущельник скривился.
- Да, бывает, но не часто. Когда устаю как собака, засыпаю, а из сна выхожу... наверное, так себя зомби чувствуют, приходится собираться по кирпичику. Тот, в которого я не верю, по утрам не верит в меня*.. Но если не засыпать, то вроде порядок. Так что пришлось освоить эльфийскую манеру медитации.
*Позаимствовано у А. Ланина (Thorix)
- Я думал, для этого надо быть эльфом. Тайанне мне пыталась объяснять, но я каждый раз в обычный сон проваливался.
- Жить захочешь — еще не так раскорячишься. Это именно что техника, вроде того как некоторые валуны рубят ладонью или книги глотают по две страницы за стук. Может, будет проще научиться, если иметь в организме какие-то особые склонности, но все перетрут терпение, концентрация и неустанные упражнения.
Чумп подтянул ноги под себя, выпрямил спину и убедительно прикинулся статуей.
Хастреду же на сон грядущий захотелось малость перекусить. Никогда он не слушал популярных диетологов, которые охрипли уже кричать, что не следует набивать брюхо на ночь глядя, так ведь и в панцирь влезать перестанешь. На панцирях для того и ремешки с регулировочными пряжками, чтобы о ерунде не думать. Пытаться спать, когда из брюха слышны возмущенные трели — удовольствие так себе, а со впалым пузом Хастред проходил полжизни и никакого особого счастья не вЫходил.
Книжник выбрел, ориентируясь на манящие запахи, из спального сектора. Почти сразу набрел на костер, где сооружали легкий перекус, и местные джентльмены с сердцем на рукаве и черепом посреди торса радушно угостили его деревянной шпажкой с кусочками мяса — кажется, конины, но кто перебирает-то. Продолжая свой променад, Хастред опять напоролся на генерала, который с задумчивым видом возвращался из командного шатра, и придержал его.
- Есть советы, как с огром справляться, если что?
- Лавину спустить, - предложил генерал, нимало не осудив сей крамольный интерес и даже не подумав начать с изматывания жертвы убеганием. - Стрельнуть из палинтона, лучше из двух, или даже... никак не запомню... из двух и потом еще раз. Можно турнирным лэнсом со всего конного разгону — никогда не видел, чтоб кто-то так делал, но допускаю, что может сработать. Должно быть, как-то по своему умеют магики, да где их набраться. Если бить, то по ногам.
- Слабое место?
- Просто доступное, - Панк изобразил прямой рубящий удар на уровне груди, - Если бить как привычно, куда-то в коленку или бедро попадаешь. Чтоб в пузо или грудь, придется очень неудобно вверх тянуться, а до башки если только в прыжке. Не советую. С огром ты танцуешь, только пока достает сил уворачиваться.
Хастред понурился, зубами стащил кусок мяса со шпажки и ожесточенно принялся его жевать, переживая внезапно нахлынувшее ощущение собственной ничтожности. Даже звук издал какой-то подобающий чувствам, эдакое тоскливое завывание.
- Че с тобой? - обеспокоился Панк. - Подавился? Дай-ка я...
И, прежде чем Хастред успел возразить, лупанул его ладонью-веслом по спине, да так, что только слегка пожеванное мясо стремительно вылетело, едва не прихватив с собой зубы, и усвистело в темноту пращным снарядом.
- Да екарный же бабай, - выдохнул Хастред возмущенно. - Как у тебя это получается?
Генерал растерянно моргнул.
- Что получается?
- Да это вот! - книжник судорожно обозначил руками все вообще, хотя получилось у него скорее изображение гигантского колеса. - Я про что говорю-то... Вроде никогда я труса не праздновал, подраться всегда рад, даже сразиться насмерть, и пусть противник силен, и не факт что его одолеть получится... но с этим проблем у меня никогда не было. Но как, черт побери, вы ухитряетесь раз за разом вставать и идти туда, где вовсе никаких шансов одержать победу? На огра? На двадцать разбойников? Нет, я готов без вопросов с тремя схлестнуться, хотя не думаю, чтоб трех умелых одолел, а вот если их десять будет, то мозг мой одну мысль производит — не потянешь, не позорься. Проиграть одно, а не пасовать перед откровенно непреодолимым кабздецом... это что, тоже какая-то особая техника?
Панк, казалось, призадумался (или измышляет какую-нибудь солдафонскую колкость насчет мозга и лезущих из него мыслей, заподозрил Хастред). Затем поднял руку высоко над головой, поднялся на носки, потянулся еще больше и требовательно подергал ладонью, отмеряя высоту.
- Это сколько вверх получается?
- Футов восемь, - машинально прикинул Хастред. - Может, чуть больше.
- Ага.
Генерал потянулся, стянул с его спицы кусочек мяса и смачно его занюхал.
- Это вот, что я отмерил, сии восемь футов... Примерно столько надо, чтобы утопнуть. Конечно, когда ты голый и босый, можешь побултыхаться, но когда ты в доспехе, при оружии и тебя с плота в ров сваливают, то при такой глубине ты не жилец. Если чуть меньше будет, ты можешь с силами собраться, разок-другой выпрыгнуть изо всех сил, нос над водой выставить и вдохнуть. Если ровно столько, то точно не дотянешься — ты уж мне поверь, я очень старательно пробовал. А что будет, если окажется на пару футов глубже?
Панк закинул мясо в рот и хитро воззрился на собеседника.
- Да ничего не будет, - рассудил Хастред, старательно перебрав в уме пару вариантов. - То же на то же и выйдет, утопнешь как кирпич.
- Вот именно, - согласился генерал, буквально осветившись самодовольством барыги, только что сбывшего мешок залежалого товара. - Осознал?
- Пока не очень.
- Эх, недоросли. Мораль сей басни в том, что когда тебе уже кабздец, то без разницы, насколько он глубже необходимого. Бесполезно умничать, бесполезно переживать, во времени не вернуться, назад не отыграть, осталось только одно — сколько хватит воздуха, идти прямо вперед через весь пресловутый кабздец, и возможно прорвешься на природную отмель. Или под ноги тебе попадется подставка из тех, кто утоп ранее. Или уцепишься за канат, по которому выкарабкаешься. Или кто-нибудь тебя за шкирман ухватит и вытянет. Никогда не предугадаешь, и конечно же можешь запросто и не выкарабкаться однажды. Но то такое, как говорится, может и посреди города черепица на голову... Хотя никогда не понимал, какой вред голове может причинить какая-то жалкая черепица, но хумансы ее часто поминают — видать, расовые предрассудки. Ну, а если смертельные восемь футов тебя не страшат, то и верста — дело столь же житейское.
Генерал ободряюще хлопнул Хастреда по плечу и потопал дальше. Книжник же остался еще подумать и поискать слабых мест в изложенной концепции. Конечно же, у версты есть свои концептуальные отличия от восьми футов — например, на такой глубине начинает играть роль тяжесть воды, и выживают либо полужидкие осьминоги, либо плоские камбалы. Но с другой стороны, что за версту принимать? У кого-то на плечах и так вся тяжесть мира, а ты тут всего лишь модничаешь насчет условий, в которых готов отдать концы. И, кажется, неуклюжая генералова образность угодила куда нужно — мысль о двадцати разбойниках из нелепых перетекла в разудалые. В конце концов, двадцать разбойников — это не слитный живой организм двадцатикратной мощности и даже не слаженный военный отряд, а всего лишь десять раз по паре хумансов, что не такой уж и кабздец. Огр, правда, все еще выглядел серьезным противником; но, как говорится — проблемы решаются в порядке поступления.
На этой оптимистичной ноте Хастред рванул зубами очередной кусок шашлыка и отправился устраиваться на ночлег.
Глава 8
- Вон она, та гора, которая Грядка, - возвестил Чумп, тыча в горизонт пальцем. - Примем ее за точку отсчета, куда нам не надо ни в коем случае.
- Примем, - согласился Хастред покладисто. Всадник из него, как из большинства гоблинов, был себе такой, но многолетний опыт писательства, а стало быть сидения на всем подряд даром не пропал — в седле на мерно ступающей лошади он держался прочно, словно вбитый клин, а оттого начал задремывать вскоре после выезда из лагеря Капеллы. Все равно в присутствии Чумпа его навыки наблюдения недорогого стоили.
Продрав слипшиеся глазки и оглядевшись, книжник зафиксировал и Грядку — ну, надо сказать, видали горы и даже холмы повыше, но над общим лесистым пейзажем она правда выделялась, словно воткнутый посреди степи замок. В гору вел достаточно пологий подъем, опоясывающий ее по ближайшему склону, а на пологом плато на верхотуре громоздилась сильно разрушенная постройка. Стиль архитектуры с расстояния было не определить, а памятуя об огре, в тех краях проживающем — не очень-то и захотелось.
- А нам куда? - сипло полюбопытствовал Хастред.
Чумп деятельно указал в другую часть горизонта, где из леса, словно пальцы на руке утопающего, выглядывало несколько горных вершинок высотой в половину от Грядки.
- Вон туда. Это и есть могильники. Пара горок — курганы вождей, давно уже подчистую обнесенные, а в одной наше капище.
Хастред удовлетворенно кивнул, постаравшись поглубже загнать провокационную мысль, что как-то все слишком аккуратно складывается. Ни бездонного разлома, ни Великой Китонской Стены на пути, ни даже блокпостов с давешними исполнительными служаками — подходи не хочу.
- Напрямик через лес поедем?
Чумп выразительно сморщился.
- Не хотелось бы. В прошлый раз я да, прямиком по компасу шел, потому что точно не знал где курс менять придется. Но теперь знаю, и насколько помню, там с востока дорогу видел, и почему бы не попробовать дать малого крюка, чтоб не рвать штаны по буреломам?
Он привстал на стременах и, приложив ко лбу ладонь козырьком, огляделся.
Кони — или, вернее сказать, унылые пейзанские коняшки, которым даже казенные армейские седла не сумели придать образа и задора боевых скакунов — вынесли гоблинов на пригорок, откуда дорога стремительно сбегала вниз, у подножия упиралась в лесной массив, разделялась и обтекала лес в обоих направлениях — на запад, в сторону Грядки, и на восток. Хастред попытался прикинуть, сколько по прямой до могильников, но вынужден был признать, что как ворона летит — им двигаться не светит, а пытаясь пробираться через густо поросшую лесом пересеченную местность — можно и неделю положить на жалкие две-три лиги. Воистину, держаться дороги выглядело меньшим злом.
Чумп покрутился в седле, покопался в одной седельной сумке, в другой — и извлек на свет божий свернутый рулон пергамента, при виде которого у Хастреда похолодело в животе.
- Только не говори... - пролепетал он и помимо воли оглянулся через плечо — не настигает ли их целеустремленная погоня.
- Да молчу я, молчу, - успокоил его ущельник, раскатывая рулон на конской холке.
- Ты, гад, карту спер?! - взревел Хастред, убедившись, что никто к ним не подбирается, а правосудие придется брать в свои руки.
Чумп возмущенно фыркнул.
- Что значит спер? За кого ты меня держишь?
- За Чумпа я тебя держу, тать ты бездумный! Ты ж понимаешь, что эти парни — не вялые аристократы, которые опись покраденного будут составлять больше для привлечения внимания? Они и догонят, и отберут, и за шпионаж предъявят!
- Какие кышпанские страсти, - восхитился Чумп благодушно. - Но ты выдыхай, а верить старайся в лучшее — может, волоса отрастут по новой, удобренные благотворной безмятежностью.
- Да я и старался в лучшее верить, даже не стал уточнять, чтоб ты ту карту у лысых не вздумал тибрить!
- Да не тибрил я никакую карту ни у каких лысых!
- А это что?!
- Это? - Чумп недоуменно покосился в карту, разостланную на лошадиной голове. - А. Ну, да, эту стибрил. Но в защиту свою скажу, что лысых там вокруг не было. Это у нашего волосатого друга, разведчик который — у него их целая корзина, я так понимаю, дает их своим группам, идущим в поиск, чтоб на них отмечали найденное. Эта, глянь, совсем пустая, никаких военных тайн не содержит. Придержи-ка этот край, чтоб не свернулась... мы где-то тут, на самом верху, правда же?
Хастред взрыкнул в бессильной ярости и выдернул у него полотнище. Карта оказалась крупномасштабной и условно не компрометирующей — лагерь Вольного Корпуса не был на ней обозначен, хотя лощину, где он располагался, удалось найти сразу. Обозначены были высоты и дороги, основная часть содержимого и, видимо, объект интереса Капеллы лежала к западу, а могильники Сизой Рощи на карту не попали — исчезли под верхним обрезом. Тем не менее по карте ясно видно было, что дорога, ведущая на восток, даст вскорости отросток в сторону севера, и именно он приведет куда нужно, ибо так же ныряет под обрез в условно подходящем месте.
- Довольно бестолковая карта, - буркнул книжник сердито.
- Довольно бестолковый твой топор, когда рубить нечего, - откликнулся Чумп, щурясь на яркое мартовское солнышко. - Что было, то взял, не мог же там всю ночь перебирать эти бумаги... к тому же мне показалось, что они там все одинаковые. Может, прав ты, надо было к лысым зайти, у них-то карта всего региона, еще и по-моему с постами и транспортными развязками...
Хастред злобно хлопнул пергаментом, и лошадка его трусливо запрядала ушами.
- Как, ну вот КАК ты ухитряешься каждый раз меня приплести к идее невообразимо идиотского преступления, когда я единственно что сказал — ни в коем случае не вздумай это делать?!
- А, это очень просто. Раз сказал не делать — значит, подумал о том, чтобы это сделать, но возбоялся последствий, - Чумп многозначительно подмигнул. - Передал, так сказать, пас бомбардиру.
Книжник хотел было ответить резко и доходчиво, но вовремя смекнул, что таким путем свое положение только ухудшит. Видел как-то демонстрацию дивного ятанского боевого искусства уйкидо, где мастер причудливо изворачивал нацеленные в него атаки так, что агрессор улетал вверх ногами, влекомый собственным богатырским замахом. Поначалу народ, собравшийся поглазеть на диво, очень впечатлился, но потом раззадоренный противник мастера, громила семь на восемь, догадался пустить в ход весло. Фантастическое искусство, как оказалось, без доступа к центру тяжести противника не очень-то помогает, а пытаясь заблокировать разящую лопасть, мастер улетел через всю площадь. Вот и по Чумпу надо работать эдаким диалектическим веслом, не давая шанса на ответ. Очевидно, придется подготовить искрометный монолог, да и пригвоздить издалека, когда ждать не будет.
Хастред порывисто вернул карту похитителю и, пихнув лошадку каблуками под бока, направил ее вниз по дороге.
- Лады, будем считать, ты разобрался, - проворчал ему в спину Чумп. - Если теперь потеряемся, виноват будешь ты.
Конь охотно перешел в легкую рысь, благо дорога оказалась ровная, хорошо утоптанная и даже еще почти не размокшая. Вот еще две-три недели тепла, чтобы таять начал снег не только на верхушках деревьев, но и на земле под ними — и будет здесь по колено вязкий влажный суглинок, по которому уже не проскачешь. Самое время возрадоваться тому, как удачно добрались... но опять же, отсутствие препятствий Хастред привык уже считать признаком того, что все они скопились где-то там, дальше на маршруте, и того гляди всем скопом навалятся.
Вдалеке раскатисто начали рявкать пушки. В обиходе они появились сравнительно недавно и Хастред еще не сподобился видеть их широкого полевого применения — разве что во время похода на Кранцию по ним пару раз прилетело из мортир, но то было скорее на правах махания кулаками вместо серьезной вдумчивой драки, безо всяких претензий на точность и эффективность. Однако в китонских фортах видел целые батареи, одним видом своим внушающие уважение, как, впрочем, большинство того, что педантичные дварфы от души складывают. Старший канонир за пивом похвалялся, что у него и дракон не проскочит, хотя едва ли эти суждения были практически обоснованы. Пушки на данном этапе едва ли превосходили боевыми свойствами баллисты (ну, разве что кавалерию по обе стороны фронта пугали до медвежьей болезни) или магию, но уже вписались в историю военного дела и, походу, впору было покупать акции алхимических компаний, производящих для них зловонный крупнозернистый черный порох.
- Анарал вышел на исходную, - сообщил из-за спины Чумп, тихой сапой успевший догнать. - Всего лишь час дают на артобстрел, всего лишь час пехоте передышки. Потом пойдет строй проламывать.
Генерал с первыми лучами солнца лично проводил их за околицу, и Хастред еще успел вяло подивиться, сколько же в нем целеустремленной энергии. То есть всегда знал, что если катиться под гору, сшибая елки — Панк наверняка окажется впереди, но то, что бесноватая гиперактивность генерала может принять и стройную упорядоченную форму, стало большим сюрпризом. Генерал деловитым пинком послал конюха седлать лошадей, помог развесить на седлах выданное вооружение, лично снял пробу с овса из навьюченных торб (и продолжал с критическим видом его таскать и хрупать, пока Чумп не хлобыстнул его веткой по загребущей длани), потом прихватил лошадей под уздцы и вывел за линию караулов. По пути даже не попытался ни с кем задраться, так что впору было заподозрить подмену... потому что верить в то, что окружающие не-гоблины проявляют к Панку искреннее уважение, а он это уважение принимает за чистую монету, как-то не получалось. Тем не менее вояки кивали и помахивали руками, иные что-то спрашивали на своем, военном, что-то про «на какой фланг встанешь» или «нужны ли сегодня пики будут, или их конницу мы вчера таки дохреначили». Генерал отвечал без запинки, словно не он до трех считать так и не выучился — впрочем, это как раз понять можно, зачем конкретному пацану абстрактные науки и знания.
Пройдя за линию укреплений (и миновав секретный дозор, которого сонный книжник опять не углядел), генерал развернулся и дружелюбно пихнул младших кулаками в плечи — так, что у каждого по одному отсохло. А потом, не говоря ни слова, упылил обратно в свой лагерь. И почему-то у Хастреда возникло ощущение, что под рукой этого страшноватого анекдотичного персонажа, поди, даже в гуще боя куда спокойнее, чем без него на совершенно невинной лесной дороге.
Видимо, это и есть пресловутая харизма и специфическая (ну очень специфическая) гоблинская Aura of Courage, которая вроде как полагается только святым воинам, а на деле, видимо, отрастает у каждого, кто нажил достаточно уровней.
Автор, будучи известной обезьяной, пытающейся сложить из рулбучных кубиков с буквами А, П, О и Ж образ непревзойденного воителя и отца солдатам, немало нервов потратил в свое время, так и сяк пытаясь прикрутить к файтеру то маршала, то кавалера, то, простите за это, целого самурая. А потом до него дошло, что накручивая случайную гайку на произвольный гвоздь, хорошо не сделаешь, и если хочешь иметь под своих персонажей системную подложку, то делать ее тоже придется самому.
Ну, удачи им там, уныло пожелал Хастред про себя и сосредоточил внимание на дороге, чтобы не пропустить поворот к северу. По карте он значился совсем недалеко. Вообще-то, мелькнула прагматичная мысль, стоит вперед пустить Чумпа — тот лучше приспособлен высматривать разбойничьи засидки, ведь на перекрестке их устраивать самое милое дело — вместо одной дороги контролируешь сразу две. Правда, дорога тут так себе, толковая телега едва протиснется, и два коня бок о бок тоже с трудом. Если бы Хастред сам был разбойником (в голову пару раз приходило, особенно когда с болью в сердце наблюдал, как из кустов лезет оборванный ограбитель с глазами на полшестого и заржавленным кухонным тесаком — ну кто ж, мол, так грабит, давай покажу как надо), он бы... ну, прежде всего он бы убрался куда подальше от расположения грозных боевых отрядов. А потом приглядел бы тракт в две полосы, выставил посты, чтобы за несколько миль прозревать появление лакомых обозов и, напротив, вооруженных до зубов отрядов, от которых только уклоняться, и работал бы в свое удовольствие.
Жизнь столько соблазнов подкидывает, прямо не знаешь.
Чумп поравнялся с книжником, и тот заметил, что на чумпов лук, воткнутый в седельный налуч, заранее натянута тетива, и несколько стрел, извлеченных из выданного пучка, тоже перемещены под руку, в карман того же налуча.
- Ожидаем неприятностей? - уточнил Хастред мрачно.
- Неприятности — это такое, от чего лук не поможет, - откликнулся Чумп, не изменяя своему оптимистичному настрою. - Так что нет, неприятностей не ожидаем, а если вдруг их увидим, то постараемся удрать. Но, согласись, было бы недостойно матерых сынов Занги никого не напугать при встрече.
- Точно надо было генерала похищать. Он бы напугал так напугал.
- Увы, его оттуда вытащить — как тебя из библиотечного кабака. Впрочем, думаю, со временем освободится, надо постараться подгадать момент и сгрябчить его, прежде чем еще кто-нибудь позарится. Через полгода попробуем.
- Ты ж сам сказал, что быстро они не управятся.
Чумп беспечно пожал плечами.
- Не похоже, чтоб управились, это верно. Но мне кажется, что Вольный Корпус своим стремлением именно что воевать не по-детски плохо вписывается в общие настроения — тем урон наносит, что им неприятно, а этим подает пример, как надо воевать, чем тоже не может не раздражать. Ты б потерпел, чтобы кто-то в пресловутом библиотечном кабаке и читал, и пил лучше чем ты?
Хастред попытался такое вообразить, и пальцы его сами собой сложились в пудовые кулачищи, а на рожу наполз такой свирепый оскал, что лошадь вздрогнула, хоть и была к нему обращена затылком.
- Думаешь, они тут как буяны, вломившиеся взаправду драться на сцену тиятра?
- Это вряд ли. Дерутся-то тут все взаправду, и те и эти — мужики по обе стороны. Тут скорее чрезмерно бодрый детина, вломившийся в размеренный поход — слишком много создает суеты, притягивает внимания, роняет реноме солидных и неспешных, влегкую делая то, с чем они не справляются. Нарушает, так сказать, однородность и единоначалие. Что отвечать самым главным князьям, если они вдруг начнут сравнивать и требовать с каждого, как с этих?
Хастред вздохнул. Как Чумп ухитряется обсуждать подобные болезненные темы, не теряя мечтательного вида и спокойной благости в голосе?
- Ну так, выбирая из получше и похуже, вроде очевидно, в чью пользу весы склонятся.
Чумп еле заметно ухмыльнулся.
- Изложу тебе историю из собственного поучительного опыта. Был я в одном городке по обмену опытом... представлен был местной Гильдии, все чин по чину — и тут ко мне лично обращаются, мол, большой человек взыскует помощи. Пошел знакомиться. Человек правда попался солидный — местный не то тан, не то как их там называли... в общем, не пустое место, полгородом владеет, почти все артели и предприятия его, большой бизнесмен, кум королю, сбоку пряжка, не то две. Пришел в крайней нужде, сам, единственно с младшим сыном, оба озабоченные, насупленные. Оказывается, какие-то окрестные негодяи старшего его сына сцапали, теперь выкуп за него требуют. У сударя нашего под рукой такие силы, что злодеям бы бежать в ужасе, а не требовать; но он и заплатить готов, да только не верит, что отдадут, и что сын жив еще — а тут, говорит, присоветовали мне вас, почтенный мастер Чумпо, как большого специалиста определенного рода. Дошло до меня, что держат его, сына то есть, в старой башне неподалеку; будет надо, я туда ополчение подгоню, обложу все, но сперва мне знать надо, что сын там и живой. Ты, говорит, слазай туда, в темноте, как ты умеешь, по стеночке, найди парня. Сможешь вывести — выведи, а не сможешь так не сможешь, я тогда заплачу выкуп, а потом уже порешаем. Денег — ты просто скажи, сколько надо, плачу на месте, вперед, если угодно, под честное слово, только не подведи.
Чумп придержал коня, снял с крюка бердыш и пихнул им в придорожные кусты. Один из кустов легко повалился набок, показав упрятанную под ним лежанку из нарубленных хвойных лап. Место соглядатая — но пустое. Ущельник хмыкнул, постарался вернуть острием бердыша куст в исходное положение и, пришпорив коня, вернулся к рассказу.
- Я, конечно, назвал скромную цену за попытку — цехинов пять, кажется. Ну а что, лезть на свою голову невесть куда. Он выдал сразу, без колебаний — вижу, мужчина серьезно на результат нацелен, с такими приятно работать. Еду за город, нахожу башню, жду темноты, лезу. Вместо пленника нахожу засаду, насилу уношу ноги. Как, думаю, так получилось? Надо думать, знал кто-то, что там искать станут. И начинаю эту нитку тянуть — кто, мол, моему заказчику бросил вот это вот известие, что сына искать надо в башне? Нашел, поговорил по душам, не без ножика под ногти... И картина проясняется, словно туман развеялся. Старший сын наследовал, младший возревновал, сам его убил, верным людямвелел разыграть сцену с похищением. Как отец меня нанял — известил их, к чему готовиться, чтоб концы в воду. Вот прояснил я это все, хотел было младшенького повстречать в темном переулке, но задумался — я ж мастер Чумпо, суровый профессионал своего дела, бесстрастно отстукиваю ритмы цельнокованными адамантиевыми яйцами, чего буду вести себя как истеричная обиженка? И пошел к папаше, мол, такие дела, уважаемый, очень мне жаль об этом сообщать, но вырастил ты падаленка, и теперь можешь с ним разобраться, как считаешь нужным.
Тут наконец Хастред отметил, что глазки Чумпа, глубоко всаженные в его резную рожу а-ля коренной брулазиец, сверкнули знакомым недобрым стальным отблеском.
- А папаша посидел, поскрипел зубами... достал из-под стола арбалет и как стрельнет мне в грудь, - Чумп похлопал себя по торсу. - Я ж без доспехов, да и какие там доспехи, на пяти шагах из арбалета — насквозь, как муху к стене пришпилил. От недоумения я даже увернуться не попытался — какого, думаю, стремгода он творит, я ж ничего лишнего себе не позволил? А он арбалет бросил, сам едва не рыдает, вытащил кинжал, подходит ко мне нетвердыми шагами и скулит в морду: «Я», говорит, «тебя нанял чтоб ты мне одного сына вернул, а не чтоб другого опорочил!».
Впечатлительный Хастред испустил протяжный вздох. Эдакая драма! Так бы и написал по мотивам оного труда пиесу, если б еще эти пиесы было куда складывать, и если бы они все не сбивались в его переложении на водевиль, который здесь не очень-то уместен.
- Я, понятное дело, огорчился от таких предъяв, - продолжил Чумп, морща нос от старых воспоминаний. - Дал ему лбом в переносицу, снялся с болта — шоб я так жил, как больно было — и наутек. Сразу понял, что к Гильдии уж лучше не соваться, там народ такой — за свои профиты продадут хоть родную бабушку, нашел в трущобах угол, перекантовался, пока подживать не начало. И все это время думал — а что ж я не так сделал, в какой момент дурака свалял? Ну, понятно, что можно было не корчить из себя благородного инквизитора, разоблачающего ересь, а зайти к младшему со спины и пырнуть его в печень... в любом другом случае так бы и поступил, да уж больно честных правил был тот, старший сударь, мне и в голову не пришло, что он вдруг с этих правил так резко может сковырнуться. Хотел поддержать, не выносить сор из его избы, пусть бы решал сам, как правильно, внутри семьи, никого не примешивая, своею рукою вершил правосудие... или, чего уж там, попросил бы и в этом помощи, я как раз был в настроении. Он бы мне кивнул сурово, и я б ему сурово кивнул, и разошлись бы такие с высоко задранными головами, исполненные достоинства. Но нет, в один миг вся красота порушилась.
Чумп многозначительно подвигал бровями и замолк.
- Ну и? - поторопил его Хастред, заподозрив ускользающую развязку.
- Чего — и? Вот тебе фрагмент из жизни, как бывает.
- Так почему, в конечном счете, так бывает? И чем в конечном счете все кончилось?
- Кончилось? Ну, я тут с тобой по лесам езжу, туда не суюсь больше, потому как там до сих пор за мою башку награда, ибо я, видите ли, главный злодей. А эти ребята до сих пор в том городе. Папаша поседел весь, когда я его в последний раз видел, а сын так и получил все его мануфактуры в наследство. А бывает так потому, что есть одна штука куда выше того, что правильно, разумно и необходимо. «Свои» называется. Это как если ты полжизни будешь себе дом строить, и в итоге он выйдет кособокий, продуваемый, без дверей и с дырявой крышей, но твой. И ты б может и рад был жить в доме получше, но столько всего в твоей жизни с этим связано, что никакие доводы разума не дозволят ни его перестроить, ни в другой переехать. Да вон у тебя, собственно, был такой... типа дом.
- Хм, - только и ответствовал Хастред.
- Угу. И теперь всякий раз, подряжаясь кому-нибудь услугу оказывать, я внимательно слежу, чтоб не оказать лишнего. Есть пословица про то, куда ведут благие намерения, так вот я енту алгебру проверил самой что ни на есть собственной гармонией. И Морт этот, который Красаво, видимо однажды проверит собственной — что берясь сапоги чистить, дешевле от них голову не вздымать и потомственных домашних камердинеров не стыдить достижениями на этом поприще.
- Так может, упредить его надо как-то?
- Я что сказал только что? Лишних, непрошенных услуг оказывать не надо. Тем более что он нас постарше, поопытнее, небось и поумнее еще. Да и вообще — нам ли заклинать ветер, он дует не спросясь.
Хастред недоуменно лупнул глазами.
- Что за ветер?
- Все на свете делятся на ветры и флюгеры, - Чумп демонстративно покрутил пальцем, изображая вращение. - Ветры дуют, флюгеры на ветрах вращаются. Ну, я в разных наглядных образах слышал эту теорию. Те, кто протаптывает тропы, и те, кто по ним ходит. Короче, те, в чьих силах мир изменять.
- Аааа. Пассионарии.
- Дуподрючное какое-то слово, но допускаю, что верное. Старик наш был тем еще Ветром, так нас развернул, что до сих пор направление помним.
- А генерал?
- А он не ветер и даже не флюгер, а намертво вколоченный указатель на получение трендюлей.
Дорога вильнула чуть влево, и последовав ее изгибу гоблины вывалились на узкую тропинку, отходящую в сторону севера.
- Карта чуток погорячилась насчет «дороги», - рассудил Хастред. - Но, думаю я, нам именно сюда.
- Под ноги смотри, - напомнил Чумп и указал бердышом на свежие отпечатки копыт на этой новой тропинке. - Тяжелый конь, наши-то отметины полегче будут, даже твои. Вроде маленькая дорожка, а популярная.
- Мне тоже, что ли, тетиву надеть?
- Не надо. Попробуешь стрелять из этого чудища — либо сам с седла свалишься, либо какое-нибудь дерево застрелишь, тут-то тебе старина Лес ввалит со всем прилежанием. Ты впереди, на тебе, случись что, щит и эта, как ее модно называть... активная оборона.
Хастред сумрачно кивнул, подвинул поближе, под левую руку, выданный генералом щит и приглашающе похлопал лошадь пятками. Послушная животинка втянулась на тропу и потрусила в единственно возможном направлении. Копыта чумпова скакуна сочно чвакали позади. На скаку книжник перещупал свои топоры, успел еще кратко взволноваться на тему неприязни к ним леса (подумать только, жил себе не тужил сколько лет, ходил с топором по лесам и в ус не дул, а потом выскочил как чертик из коробки друид и заявил, что елки, мол, одну железку от другой отличать умеют)... и выскочил на обширную прогалину, где повстречался с живописной компанией.
Первым попался на глаза (и странно было бы, если б не попался) крупный молодчик — размером с самого Хастреда, к тому же закованный от горла до пяток в тяжеленный латный доспех. Такой в свое время носил Кижинга, ухитряясь в нем не только поворачиваться, но даже и порой бегать; но он по крайней мере был двужильным орком. Здесь же попался хуманс, молодой и бородатый. Сидел он на могучем жеребце вполовину крупнее гоблинских, слезать с него не торопился, а при появлении Хастреда демонстративно насупился и положил ладонь в латной перчатке на длинную рукоять седельного бранка.
За спиной его, выстроившись полукругом по краю прогалины, нашлись еще четверо всадников и пятая лошадь без седока, вместо седла навьюченная походными сундучками. Один из четверых был пожилой, с седой бородкой клинышком и в нобильской шапочке с пером, второй — с подозрительным цепким взглядом охотника, в кожанке и с самострелом поперек седла, а из двух молодых по бокам Хастред выцепил одного, весьма смахивающего на магика-студиозуса, даже с резной палкой-посохом, воткнутой в седельное крепление. Последний не отличился ничем, оружия у него заметно не было, пожалуй сошел бы за слугу.
- День добрый, - предупредительно высказался Хастред, решив не нервировать публику больше, чем сам получилось с учетом гоблинской рожи и сопутствующего арсенала.
- Че надо?! - в исключительно мажорной тональности откликнулся одоспешенный вьюнош, свирепо скрежетнул зубами и качнул свой меч — не вынул еще и даже не потянул, но постарался продемонстрировать.
- Рецепт варенья твоей бабушки! - в тон ему откликнулся Хастред и оскалился.
Не был Хастред никогда воином, не понимал муштры, не признавал потребности тысячи раз отрабатывать единое скучное движение оружием, чтобы отскакивало от зубов, не интересовался многообразиями фехтовальных техник, не изучал фортификацию и прочие полевые дисциплины — если, конечно, не считать упоенного чтения замечательного талмуда про стратегию непрямых действий, которая впрочем тоже не так чтобы про это. Зато драться — вот именно драться, безо всяких там маневров и условностей — любил и не то чтобы умел, но быстро приспосабливался. Родись он хумансом, помер бы давным давно, потому что брал на себя многовато и выгребал единственно на исконно гоблинских достоинствах — ударопрочности и ударомощности. Одиночных латных хумансов опасаться он перестал с тех самых пор, как в юных летах выбил одного из седла его же копьем — увернулся, поймал за древко, выломал из руки и жахнул как бревном по панцирю. Здешний крепыш, конечно, рычал знатно, но тоже не внушил оторопи. Рубиться с седла было бы опрометчиво — у того и конь крупнее, и всадник он поди немного лучший, нежели тюк с соломой, а за себя Хастред бы такого сказать не рискнул; но спрыгнуть наземь — дело секундное, снять этого грубияна тоже несложно, а дальше будет уж совсем цирковой утренник, потому что гоблин и сам посильнее, и доспех у него легче раза в два, через пять минут размахивания мечом хумансу будет хотеться одного — воздуху глотнуть, каким бы там он ни был здоровилой.
- Дай ему рецепт, Напукон! - заполошно воззвал пожилой из заднего ряда.
- Не давай ему рецепта, Напукон! - гаркнул Чумп, въехавший на прогалину следом за Хастредом и, как смутно уловил книжник самым краем бокового зрения, потрясающий в воздухе пустыми ладонями. - Он еще по тестеву рецепту путлиба испечь не сподобился.
Несчастный Напукон, со всех сторон осажденный непрошеными советами, забегал глазами, потянул клинок на пару ладоней, залился ярким румянцем смущения и негодования, поняв, что его запутывают, и со стуком задвинул меч обратно в ножны.
- Я, кстати, пек путлибы, - сварливо заметил Хастред. - По тому самому рецепту с альграмаровой яхты. Но получился у меня почему-то лаваш, все три раза. Что вообще это за компонент - «щепотка эльфизма»?
- Так я и думал, - кивнул Чумп понимающе. - А вместо варенья напуконовой бабушки у тебя, конечно, кетчуп получится. Кстати, что за имя такое — Напукон?
- В честь дедушки, - нехотя ответствовал юный рыцарь, продолжая багроветь уже на грани фиолетового.
- Его тоже звали Напукон?
- Нет, Хартвиг. Я ж не сказал — назвали как его... просто в его честь.
- Звучит разумно, - вынужденно признал Чумп, хотя мозг его от таких виражей издал пронзительный поскрип. - Это, позвольте вам представить, знатный драматорг Хастред, эээ, Баттрипер...
- Слыыышь, - оскорбился Хастред и создал альтернативный Напукону полюс силы и багровения. - ДраматУрг, вообще-то, и...
- Нет-нет, за ургов не знаю, а вот драматОрг — это как раз то, чем ты постоянно пытаешься заниматься. А я скромный мастер Чумпо — хозяйственные мелочи, замки, окна, антресоли, высотные работы, встроенные сейфы, потайные двери, причудливые стулья, на которых неудобно сидеть, но жалко выбросить.
- Путный боярин Феодул, - поспешно отрекомендовался пожилой. - И сопровождающие лица. Честь имею. Не подскажете ли, верной ли дорогой мы к достопочтенному кнезу Габриилу движемся?
- Не подскажем, - вздохнул Чумп. - Сами мы не местные, вот разве что до могильников дорогу выведали — с целями, само собой, глубоко познавательными.
- Как же, могильники упомянуты в дорожных пометках. А также гора, некая Грядка...
Хастред и Чумп одновременно развернулись в седлах и указали на Грядку, торчащую на западе над деревьями словно доисторическое чудовище.
- Ага, - возрадовался боярин, потрясая неким путевым листом. - К северу от горы, стало быть — движемся куда следует. Мы, прошу прощения, дорогу загородили, потому что Андрес, - он обозначил мужика с самострелом мимолетным взмахом руки, - заподозрил впереди некое движение, а тут сзади вы обозначились, вот и...
- Весьма разумная предосторожность, - согласился Чумп. - А что за движение, Андрес? Лиса пробежала, пяток бандитов в засаде или тарраска впереди засела?
- Какая еще тарраска, - раздраженно одернул его Хастред. - Такое только в книгах бывает.
- Вот и не только. Помнишь Везде Д'рюка? Ну, гзур такой живописный, его еще ведьма рекомендовала. Вот мы с ним как-то пересеклись, и он, как обещал, устроил мне охоту на тарраску. Вовек не забуду.
- Не знаю никаких таррасков, - поведал Андрес прежде, чем и его заставили краснеть. - И насчет бандитов не знаю, но для лисы крупноватое какое-то прошуршало, за деревья цепляясь.
Гоблины переглянулись.
- Поехали, посмотрим, - предложил Хастред. - Нам так и так в ту сторону. Не бежать же сломя голову только потому, что что-то по дереву шурхнуло.
- Я и сам готов вперед двинуться, - вызывающе возвестил Напукон, снова цапая меч.
- Если господа поспешают, то не препятствуй им, - назидательно посоветовал боярин. - И не отрывайся от нас. Ты наш защитник, а не искатель личной славы, помни об этом.
- Помню, хозяин, - тоскливо выдохнул рыцарь. - Ну, ежели не будете справляться сами, крикните, что ли... мы следом за вами двинемся.
- Повремените чуток, - попросил Чумп. - Если оно вдруг правда будет достойным противником для достопочтенного рыцаря, то мы обратно ринемся, вереща как маленькие боязливые девочки. Было бы некстати на узкой тропе с вами, идущими вослед, лоб в лоб стакнуться.
- А может, и не ринемся, - допустил Хастред, которого весьма обеспокоила идея вести себя немужественно (это все пережитки интеграции в патриархальное общество гивингов). - Мы и сами кого хочешь расследуем и приструним.
- Он у нас храбрый, - объяснил Чумп извиняющимся тоном. - Когда много пишешь, сидя у камина в теплом кресле, отвага не расходуется, а потому скапливается и переполняет. А умственный ресурс, наоборот, в словесные завитки без остатка уходит, так что на выходе имеем отчаянного варвара. Я лично никого приструнять не собираюсь, с удовольствием эту честь делегирую сэру рыцарю, чтоб не вышло, что эту груду железа он на себя зря нахлобучил.
Рыцарь страдальчески сморщил нос, интуитивно поняв, что с него опять смеются, но не понимая, чем на это должно отвечать. Тронул своего огромного коня и чуток подвинул его, освобождая гоблинам путь дальше на север, по продолжению давешней узкой тропинки.
- Двигай, - предложил Хастреду Чумп. - Если хочешь приструнять всякое, что на пути попадется, ты первый. Заодно не будешь мне путь к отступлению блокировать. Передавайте привет кнезу, достопочтенный Феодул, может, и мы заскочим к нему при оказии.
Боярин неловко проводил убывающих вялым движением руки, обернулся к Андресу и о чем-то его спросил, но тут Хастред въехал на тропинку и потерял из виду эту туристическую группу, а заодно и всякую в ней заинтересованность.
- Вот надо тебе злить каждого с большим мечом, - попенял ему вдогонку ущельник. - Ты ж не можешь не понимать, что тише едешь — дальше будешь. Драматууург.
- Основа сюжета суть конфликт, - огрызнулся Хастред. - Не будет стычки, не получится драмы. К тому же он первый начал. Ты лучше про тарраску расскажи.
Чумп протяжно вздохнул за его спиной.
- Да чего про нее рассказывать. Столкнулся совершенно случайно с этим Везде Д'рюком, а у него память слоновья — враз припомнил, что где-то пересекались. Знаешь же их радушные традиции? Не отпущу, говорит, пока встречу не отметим. А я как раз кое от кого петлял... ну да, опять, а что поделать, если все кругом однообразно злопамятные. Ну и говорю — ты, мол, обещал, пойдем на тарраску поохотимся. Знать бы еще, что за тарраска такая, я думал она как нормальный вепрь или там птица с клювом дурацким... Но у нас таких не водится, а значит, думаю, в другой план нырнуть придется, погоня и отцепится.
Уловив шевеление по правую руку, Хастред резко сдернул с луки щит и прикрылся им, но тут же устыдился своей импульсивности — из-за деревьев на него ошарашенно пялился одинокий облезлый волк. Книжник сердито цыкнул на него, но зверь не шелохнулся, смотрел желтыми глазами сердито и неприязненно.
- Вот и весь шорох, - заметил Хастред раздраженно. - Пугливые нынче рыцари.
- Не рыцари, а бояре, - поправил Чумп. - И не столь пугливы, сколь благоразумны. Если бы мы им вослед не топали, создавая впечатление, что их окружают, они поди не задержались бы. Ну чего, будешь приструнять косматого?
- Вот была охота, - Хастред махнул рукой и вернул щит обратно на седло. - Он тут хозяин, а мы гости, уж вежеству-то я хорошо обучен. Так что с тарраской?
Кони снова прибавили шагу, и волк проводил их печальным голодным взглядом.
- Ну, открыл гзур портал, вышли мы в дикое пустынное место. Я еще спросил, не надо ли луков всяких взять, копий, рогатин — нет, отвечает он, на тарраску не так охотятся, я тебе все покажу. Портал открытый остается, идем по этой мрачной пустоши. Над головой клубятся страшные тучи, дуют злобные ветры — ну, чтоб ты понимал, неуютно. Прошли где-то лиги две, наконец Д'рюк говорит — вот тут хорошо, прямо здесь станем. Подходим к скале какой-то, он кивает — садись, ждать будем. Садимся, достаем трубки, забиваем, закуриваем. Сидим битый час. У меня мой табачок, от которого у аберраций фасеты слезятся, у него что-то такое национальное, с очень характерным сладким душком. Молчим, ждем... охотимся. И тут вдруг скала каааак встанет!
Хастред еле слышно захихикал.
- Ничего смешного, - урезонил его Чумп. - Встает эта чухня, выясняется что размером она с копошильский собор Всех Богов, шкура со всей очевидностью такой толщины, что и анараловым нынешним мечом не прорубишь, вся спина в шипах поболе моего роста, из каждого когтя можно по трону выточить. Я, естественно, обмираю, как бы, думаю, сквозь землю провалиться к своей, дружелюбной погоне, она-то по крайней мере к ножикам будет восприимчива. И тут встает этот Везде, подмигивает и как заорет этой гади в самую задницу: «Эй, ара, зассало, да?!».
Хастред поперхнулся своим хихиканьем.
- Ну, а дальше я узнал много интересного из мира скорости, - продолжил Чумп обстоятельно. - Тарраска сама по себе медленная, но такая, сука, большая, что все равно получается быстрая. Каждый шаг с целое ристалище. Гзуры размера нормального, но быстры до одури. А я при должной мотивации это все способен подмечать через плечо, совершенно не ощущая усталости. До портала добежал, по-моему, за пару вдохов, вспотеть не успел, гзура из виду потерял, тарраску тоже хотел, но не смог — очень уж, сволочь, громадная. Везде меня догоняет, я в портал, там моя погоня, я опять к тарраске, парни за мной, я вокруг них виража и обратно в наш план... тут он портал и закрыл, а погоня там осталась с этой верзиллой.
- Поохотились так поохотились, - признал Хастред благоговейно.
- Вроде того. Стоим, смотрим друг на друга, как два дурака, я вопрошаю — это что, и была охота? А он кепку заламывает и отвечает пафосно — слюшай, мол, охотятся чтоб душу отвести и сердце наполнить яркими красочными эмоциями! Я себе секир-башка сделаю, если скажешь, что не отвел и не наполнил. И да, предупреждая твой вопрос, он по-прежнему жив-здоров, приглашает теперь на рыбалку на какого-то Сларкретеля. Я почти уверен, что это какая-то невинная рыбешка типа окуня, но на всякий случай сказал — надо сперва друзей собрать, чтоб не мне одному все удовольствие.
Некоторое время Хастред молча переваривал услышанное, наконец завистливо буркнул:
- Веселая же у тебя была жизнь.
- Да обхохочешься, - саркастически признал Чумп. - Особенно если со стороны на нее смотреть, а не пытаться переживать внутри моей жалкой шкурки. Ну а у тебя чего случалось интересного?
Книжник призадумался.
- Варил квас, ходил на ладьях с гивингами, был признан почетным дварфом. Однажды изловил дынетраха, буквально с поличным, потом два часа выворачивало, а дыни есть по сию пору не могу.
- Ты победил, - объявил Чумп великодушно.
- Нет, - уныло отказался Хастред, которому по странному стечению генокода с воспитанием истина была дороже признания.
- Нет, - согласился Чумп. - Дынетрах — серьезная заявка, но слишком уж популистская.
Холмы-могильники надвигались медленно, но неотвратимо. Хастред отчаянно крутил головой в надежде, что кто-нибудь выскочит на них из чащи, но лес был столь же безучастен к их судьбе, сколь дремуч и недружелюбен. В какой-то момент показалось, что повисла нездоровая гнетущая тишина, но книжник быстро смекнул, что это просто смолкла канонада, все это время грохотавшая где-то на пределе слышимости. Там, очевидно, настал черед рукопашной, и книжник снова обзавидовался, потому что каждому свое — одному дикие и безумные приключения, другому холодная и самоутверждающая боевая ярость, а ты тут растрясаешь задницу посреди великого Нигде, и даже местным разбойникам не шибко интересен. Надо бы что-то со своей жизнью делать, либо переставать быть настолько уж, как Чумп выражается, флюгером, либо по крайней мере прекратить к этому относиться настолько болезненно. Не далее как неделю назад, клюя носом под тоненькие вывизги необъятной оперной примадонны, с мечтательной тоской вспоминал немудрящие, но полные спокойной радости походные будни. Заказывал — получил, изволь кушать и радоваться. А Чумпа в его марафоне экстравагантных приключений вообще мало кто догонит, да и догнав — поди переживи хоть одно.
- Сворачивай, - скомандовал сзади Чумп. - Вон налево, между холмами.
- Так там дороги нет.
- Вижу, что нет, но нам туда, так что давай аккуратненько.
Один из холмов — Хастред с тропинки увидел, что вершина его довольно грубо раскопана — уже остался позади, второй приближался по левому борту. Хастред попытался свернуть лошадь с тропинки, но то ли надо было вольтижировкой заниматься вместо писания невостребованных пиес, то ли лошадь знала что-то гоблинам неочевидное, но заупрямилась и сходить с тропы отказалась. Книжник попинал ее одной ногой, знаменуя разворот, потравил уздечку, даже цапнул обеими ручищами за башку и насильно развернул носом в нужном направлении, но ничего кроме раздраженного ржания не добился.
- Лошадь, видимо, туда не стремится, - доложил Хастред удрученно.
- Наверное, память предков. Там когда вождей хоронили, с ними же и рабов и лошадей забивали, чтоб на том свете не бедствовали.
- Как поможет не бедствовать груда трупов?
- Сам удивляюсь, но ритуалы оспаривать себе дороже. Придется, видимо, пешком.
Чумп соскользнул с седла, прихватил лошадь под уздцы и шагнул с тропы в лес. Не сказать чтобы лошади это пришлось по вкусу, она издала тревожную трель и уперлась.
- Шевелись, болезная, - зловеще предупредил ее на ухо ущельник. - Не то, по стопам классика, снейкменам на колбасу продам!
Лошадь окатила его коротким презрительным ржанием.
- Снейкмены утратили свою позицию мировых пугал, - печально констатировал Чумп. - Или же лошади слов не понимают, а анаральских интонаций я воспроизвести не способен, ведь я дружелюбный и безобидный.
- В мире сейчас и прямь пугал хватает помимо снейкменов, - поддержал Хастред. - Я так думаю, здесь волками попахивает, вот они и тушуются.
Он тоже спрыгнул на землю, успокаивающе похлопал лошадь по морде и потянул в поводу между деревьями. Лошадь восторга не проявила, но и гоблин не сдался, тянул не то чтоб со всей силы, но упорно, к тому же, видимо, маяча под носом у животины перекрывал тревожащий запах, так что в конечном итоге сдвинул с мертвой точки. Дальше пошло веселее, только и оставалось что смотреть под ноги, чтобы ни самому не наступить в какой-нибудь муравейник, ни лошади не позволить споткнуться о трухлявину. Чумпова клячка, видя такое дело, сама потянулась следом. Чумп для усиления эффекта распустил завязки кисета и предложил лошади нюхнуть, отчего у нее ноги задрожали и на глаза навернулись крупные слезы, а уж волчий запах наверняка отодвинулся в списке нежелательных сразу на несколько позиций.
Путь вокруг холма занял битый час, поскольку тут и там приходилось огибать то наплывы камня, вылезшие из склона, то разросшиеся кусты, то небольшие проплешинки, зияющие гладью застоявшейся воды. Одно из таких болотцев Хастред взялся промерить подобранной веткой длиной ярда в полтора и утопил ее полностью, отчего его энтузиазм исследователя стремительно угас. Лошади смирились с участью и шли теперь спокойно, очевидно, между холмами волки не отметились. Там, в центральной лощинке, почти ничего не росло, кроме кустов по краям вытоптанного до белизны пятачка размером с городскую площадь. Несколько резных каменных колонн в знак того, что когда-то это место было важным в жизни окрестных жителей, небольшое насыпное возвышение-помост, на котором стояли покосившиеся от времени и от него же подгнившие столбы — вероятно, когда-то к ним привязывали провинившихся. Запустение и прохладное спокойствие — вот две вещи, которыми лощинка встретила путников.
- Вон там, - уверенно заявил Чумп и указал пальцем. - На середине того холма дыра, которая вход в капище.
- Ну, по склону-то лошади точно не полезут, - рассудил Хастред. - А хотя... Слыхал ту историю, как быков гоняли, засунув им свежий имбирь в...
- Для парня, который недоволен, что его подозревают в склонности к дуподрючингу, у тебя слишком откровенная фиксация на всем, что можно куда-то засунуть, - осадил его Чумп, укоризненно погрозив пальцем. - Тем более что нет у нас свежего имбиря, а то б я его себе самому засунул... в рот, конечно же, дабы подстегнуть готовность к свершениям. Само собой, не полезут туда лошади, главное что здесь они будут в безопасности и не помешают никому. Давай вон к тому столбу их привяжем, а сами полезем уже, перелистнем страничку.
Прежде чем лезть на склон, гоблины присели хлебнуть водички и куснуть положенных им в дорогу пресных солдатских лепешек с какой-то очень сладкой и, видимо, донельзя энергетически ценной пастой внутри, и Хастред припомнил еще один вопрос, который оказался как раз кстати.
- А как вообще эти ключи ухитрились так по миру рассеяться, что аж от Ятана до Брулазии?
Чумп пренебрежительно отмахнулся.
- Да очень просто. Как Бездну запечатали, все они были доверены одному уважаемому персонажу на сохранение — и конечно же, уважаемый не мог быть простым каким-нибудь фермером или углежогом, а был он тамошним местным царем, или султаном, или как его... в общем, масштаб ты оценил. И у него был придворный маг. А когда что-то там у них пошло не по плану — я не докапывался, то ли маг восстал, то ли какие-то внешние напали — в общем, пало царство, или королевство, или султанат, а ключи как бесценные магические артефакты маг раздал своим ученикам, а они уж с ними по миру разъехались. Честно говоря, я ожидал, что у твоей рыжей при виде ключей глаза на лоб полезут, она завопит, что это мол штуки непомерной мощности, ты б хоть руки помыл, и все в таком духе, но она меня здорово удивила, никак на них не среагировав.
- Магический артефакт даже я, пень пнем, определил бы, - Хастред озадаченно покачал головой. - Нету в них никакой вложенной силы, по крайней мере такой, какая бывает закачана в магические посохи или хотя бы те же камни душ. Чем они магам могут быть полезны, ума не приложу. Тем более, если вот так лежат по заначкам, как в Хундертауэре или здесь.
- Ну, в любом случае, предания гласят, что именно маги их развезли. Из-за того, что попал в Брулазию, возня в свое время была нешуточная, глотки резали и друг у друга его перехватывали, но нашел я его хоть и в сокровищнице в магической башне, но изрядно пыльным, словно бы уже не один век им не пользовались, - Чумп рассеянно пожал плечами. - Кобольда бы спросить какого, да только они с нами разве станут разговаривать.
- Или мага.
- Ну, вот я при тебе одну спрашивал.
- Ничего ты не спрашивал. Что в них нету самостоятельного магического потенциала, ты определил по ее реакции. А между тем многие предметы в магии используются как части ритуала или заклинания. Ты, например, знал, что можно узнать историю предмета и его назначение, растворив в вине жемчужину и эту взвесь заглотав?
Чумп болезненно поежился.
- Опасаюсь, на выходе этот продукт добавит немало острых ощущений. Но дай только выбраться в люди, я тебе добуду жемчужину, чтоб ты попробовал.
- Я, увы, как практикующий магик гроша не стою, да и не особо нам надо узнавать про назначение этой штуки — мы его уже знаем, ключ замки отпирает. Я имел в виду, может сам этот ключ, как предмет, в какой-нибудь магии пригождается.
- В очень редкой, я так понимаю — а то ключей в мире всего ничего, и большинство валяется непользованное. Значит, и маг тебе нужен редкой эрудиции... а и нужен ли вообще? Мне как-то без разницы, под ножки какого стола их подкладывают. Я их намерен так или иначе собрать все, даже если придется какой-то выдергивать изо рта у голодных детей какого-нибудь провинциального магика.
Хастред с уважением покачал головой.
- А ты суров!
- Целеустремлен я, - поправил Чумп, поднялся и отряхнул со штанов лепешечное крошево. - Чем и ценен, потому что по прочим статям от меня сплошное расстройство солидным людям. Ты дух перевел? Ну, полезли в гору!
Он энергично припустился к склону. Хастред задержался на полминутки, чтобы прихватить свой топор, болтавшийся при седле. Кто его знает, какие сюрпризы ждут в пещере! Даже если в прошлый чумпов заход там правда было безжизненно, по-настоящему святое место пусто не бывает.
Восходя дорогой горной прямо к бездне голубой... Мог бы и поэтом, между прочим, быть, кабы не проклятые копирайты, изобретение далекой-далекой галактики.
Чумп карабкался впереди, как черная паукообразная обезьяна* из южной Брулазии, которую Хастред видел однажды в гавропейском зоопарке. Чрезвычайно ловко сновал от выступа к выступу, тут подтягивался, там подпрыгивал, и презирая явное отсутствие удобного маршрута без труда продвигался по склону. Хастред, будучи с учетом доспеха тяжелее вдвое, быстро взмок на том же самом маршруте и проявил свойственную уставшим проницательность: как, подумалось ему, в это капище добирались страждущие, особенно всякие колченогие бабульки, поныне составляющие главный контингент намоленных мест?
* Не родственник автору.
Но пока формулировал злобную претензию к проводнику, балансировал в ней тонкую иронию и болезненную язвительность, Чумп уже докарабкался до россыпи кустов на небольшой площадке примерно посреди склона, а за кустами обнаружился черный зев пещеры. А от площадки, как оказалось, вилась вдоль склона в дальнюю сторону дорожка-серпантин, по которой и бабулька с помощью клюки и почтительного внучка смогла бы доковылять, не сломав себе шейку бедра по пути.
- А чего мы не по дороге? - выпыхтел Хастред из последних сил, затащившись на площадку следом за Чумпом.
- Мы ж не инвалиды какие — по дороге ходить, - возмутился тот. - Это полдня вокруг холма шастать, искать где дорога начинается. Чего ты ноешь, ты ж уже добрался!
Хастред глянул назад, туда, откуда начинал подъем, и хотя высота оказалась ничуть не астрономической, голова его слегка закружилась (надо полагать, то самое мифическое головокружение от успехов). Лошади размером с таракашек топтались внизу, у импровизированной коновязи, и от этой их миниатюрности гоблину сделалось подчеркнуто нехорошо.
- Эй, эй! - Чумп ухватил его под локоть и оттянул от края площадки. - Ты чего, высоты боишься?
- Совершенно, голлм, не боюсь высоты, - оскорбленно откликнулся Хастред, прилагая всю силу воли, чтобы сократить орбиту, по которой вращалось вокруг его головы вышедшее за рамки сознание. - Могу весь день валяться в чистом поле и смотреть в небо.
Сцепив зубы, велел желудку вернуться на место посреди живота и добавил тоном ниже:
- Вот низота на меня и правда с некоторых пор нехорошо действует.
- Это называется глубина, - подсказал Чумп участливо.
- Спорить не готов, хотя вижу определенные различия.
- А клаустрофобией или никтофобией не балуешься?
Хастред мучительно отдулся.
- Никакой фобией не балуюсь. Просто иногда вниз смотреть... странно. С толку сбивает, когда там все по масштабу не соответствует.
- Тогда заходи, - безжалостно потребовал Чумп и пихнул его в сторону пещеры. - Там все нормально с масштабами.
Вход в пещеру был до недавнего времени заплетен сбегающими по склону корнями, словно укрыт драпировкой, так что и обнаружить-то его было едва ли просто; но ныне в корнях было вырублено отверстие, по размерам примерно подходящее Чумпу. Хастред не стал рисковать — выудил из-за плеча топор, прицелился и в несколько сильных ударов расширил лаз под собственные габариты. Все равно незачем больше маскировать это место. Как приятный бонус, от привычной физической нагрузки по телу пошла волна тепла и даже голова, вроде бы, расклинилась и пришла в норму.
Заходить пришлось пригибаясь, чтобы не разбить макушку о низкий коридорный свод. Описанную Чумпом колонну книжник увидел сразу – она стояла в глубине пещеры на чуть приподнятом основании.
Хастред прищурился, приближаясь к конструкции, и припомнил свои утренние ожидания. Жизнь без проблем — не для нас? Неужели?
Так точно.
- Знаешь, Чумп, в следующий раз, когда будешь оставлять драгоценный артефакт без присмотра, ты хоть вход замаскируй, - проворчал Хастред.
- Да все равно ж ключ в силовом поле залип, - откликнулся в спину ему Чумп.
Хастред, так и несший топор в руке, чуть приподнял его и пихнул им в сторону постамента. Сталь звонко тренькнула о камень.
- Нету больше никакого поля, - подметил очевидное книжник — вопреки напряжению момента, не без внутреннего злорадства. - И нету больше ключа. Судя по царапинам на нефрите, и диск пытались выломать, но не превозмогли.
Чумп вынырнул из-за его спины и глянул на колонну сам.
- Что за народ — все прут, - провозгласил он со вздохом. - Прямо как родные. Что ж, думаю, с нашим везением пора бы привыкнуть.
Хастред попытался подколупнуть топором нефритовый блин, на котором установлен был постамент, и убедился, что даже его сил для этого маловато. В старые добрые времена умели строить на века. Возможно, достаточно провернуть диск в нужную сторону на несколько градусов, чтобы он обрел свободу, но... куда, скажите на милость, посреди дикой местности девать добрый центнер нефрита, изрезанного заклинаниями отречения? Поставить на ребро и катить до ближайшего города, где продать страждущим магикам на амулеты?
Тоже, кстати, вариант. Но, как говорится, делу время, потехе час.
- Что дальше делать будем? - поинтересовался книжник у чумповой макушки.
- Ну, выйдем отсюда, запустим компас, найдем, куда эту штуку оттарабанили — надеюсь, не очень далеко.
- Ах да, компас. Я про него и забыл, - Хастред поскреб в затылке, пытаясь разобраться в чувствах. Понятное раздражение, вполне очевидное облегчение... а это что такое притаилось в самом уголке рассудка, вызывающе подергивая пушистым хвостиком? Уж не удовольствие ли от того, что приключение не торопится кончиться? - Немного неспортивно, как по мне.
Чумп оскалился так, что зубы его сверкнули даже в темноте пещеры, внезапной вспышкой белого посреди сплошных черно-серых теней.
- В день, когда я предпочту спортивность практичности, можешь повязать мне бантик и назвать Долорес. Палец готовь, сейчас колоть будем.
И направился к выходу, на ходу вытаскивая свой драгоценный прибор и что-то шипя себе под нос — не то по снейкменски, не то непосредственно на змеином наречии. В целом, довольно понятно шипя. На месте того ушлого деятеля, что прихватил ключ, Хастред бы задумался о переезде куда-нибудь в дальний уголок Травсалии.
Напоследок книжник пнул для проформы постамент, еще разок попробовал покачать и расшатать нефритовый блин, ни в чем из перечисленного не добился ярко выраженных успехов, но ничуть не расстроился, а к блину постановил себе вернуться, когда костлявые пальцы нужды протянутся к его горлу — такой кусок нефрита понимающий покупатель оценит в вес серебра. Конечно, могут и его тоже укатить, пока они будут искать ключ, но ведь если подумать — жизнь вся состоит из возможностей, успевай только за ними тянуться.
На этой духоподъемной ноте Хастред закинул топор в крепление за плечом и, самоотверженно заготовив жертвенный палец для иглы компаса, вслед за Чумпом отправился на выход.
Глава 9
Веселье началось, как водится, вопреки всем ожиданиям и так, что не отмахнешься. Первым беспокойство проявил хастредов конь, которого книжник тянул в поводу через густой подлесок. Обоняние у лошадей, слышал Хастред где-то, не хуже чем у собак, так что какое-то время животное раздувало ноздри и тревожно покачивало башкой, а потом и вовсе издало тихое, на уровне поскуливания, ржание. Чумпов скакун не поддержал — после понюшки хозяйского табака он ко всему был равно насторожен, водил налитыми кровью глазами и шарахался от каждой ветки. Зато поддержал сам Чумп — прислушался, хмыкнул неопределенно и снял с седла лук.
- Что творится? - осведомился Хастред, чувствуя себя неуютно.
- Лего его знает, - кратко обозначил ситуацию Чумп. - Но шуршит нам навстречу, и кажется с обоих флангов.
Компас, запущенный после выхода из пещеры, уверенно указал на северо-запад, а стрелка его — одна из нескольких приложенных, как Хастред понял, по одной стрелке на каждый ключ — бурно трепетала, что по прикидкам Чумпа означало близость искомого объекта. Правда, «близость» понятие условное, между «рукой подать» и «три дня через бурелом» хитроумное устройство разницы не видело. Но радовало уже то, что не приходится сушить сухари в дальнюю дорогу через весь континент. Поскольку карта кончилась еще раньше, чем начались могильники, толку от нее было ноль, и гоблины ничтоже сумняшеся отправились по заданному азимуту напрямик. Конечно, так делать никогда не следует, но где же набраться терпения на сложные разведывательные и обходные маневры?
- Правый фланг твой, - предупредил Чумп. - Быстро отступать едва ли получится, не с конями же, так что...
Хастред стянул с седла щит, вскинул левой рукой, правой нашарил и вытянул выданный генералом небольшой топор. Как раз успел вовремя, потому что за деревями замелькала бегущая фигура, одно облегчение — размера самого заурядного, не какое-нибудь чудовище титанического калибра... наслушаешься тут чумповых баек про охоту, как еще засыпать после такого будешь. Книжник оставил коня, чтоб по нему не попало в драке, и сделал несколько шагов навстречу бегущему, придерживаясь наполовину за стволами деревьев.
Бегущий выскочил на него, оказавшись неприятного вида ухарем в неопрятной кольчуге и с внушительной палицей в руках. Встретились глазами, коротко друг друга оценили, Хастред враз понял, что тот удивлен не меньше его, а стало быть бежал не по их гоблинские души, и может даже разойтись бы получилось... но тут позади тренькнула тетива, свистнула выпущенная стрела, и кто-то слева с коротким захлебнувшимся воплем повалился в трескучие кусты.
Глаза кольчужного немедленно сузились в приступе боевой ярости, он вывернулся между парой древесных стволов и просел в позицию для чарджа, отчаянной атаки с разбегу. Хастред мог бы придумать, как ему противодействовать, например попросту шмыгнуть за ближайшее дерево и предложить буяну поколотиться об него; однако пока соображал, рука сама собой взмахнула франциской и, разжав пальцы, запустила ее в полет. Топорик лихо свистнул, превратившись на миг в катящееся по воздуху колесо, и со всего маху врубился в грудь противнику. Кольчуга с печальным шелестом лопнула, напружиненное тело замерло посреди рывка, а со стороны Чумпа прилетела еще одна стрела, угодившая ниже кольчуги, в мясистое бедро противника. Бедняга рухнул, вспахивая лицом сырую землю, дубина вывалилась из разжавшихся пальцев и покатилась Хастреду под ноги.
- Что за... - начал книжник недоуменно. - Вот зачем... и надо тебе было...
- На моего потом глянешь, вопросы отпадут, - пообещал Чумп, небрежно отмахиваясь в сторону кустов по левой стороне. - Таких любимые бабушки в колыбелях давят. Там впереди дерется кто-то, эти видимо окружали... давай туда, раз уж сторону выбрали.
Он вытянул из пучка стрел, привязанного позади седла, еще несколько штук, зажал их в левой руке вместе с телом лука, чтобы не возиться с колчанами.
- А если не ту сторону выбрали? - усомнился Хастред. - Мало ли что страшные, мы и сами не красавцы.
- За себя говори, - возмущенно отфыркнулся Чумп. - Если увидим, что другие еще хуже, то конечно же переметнемся... ну, или скорее посмотрим, как они друг друга пошинкуют, и добьем выживших. Ха. Я начал говорить как Метрий Шатун!
Хастред ревниво засопел, потому что говорить как кнез Шатун он хотел бы сам, очень ему импонировала эта замечательная фигура уссурийского высшего света. По молодости Шатун полагался апологетом порядка, развития и просвещения, в том числе в историю вошел великий его проект по перемещениювсей страны во времени на целый час. Денег на это ушло, конечно, сообразно сложности задачи немеряно, а результат не закрепился и примерно по прошествии часа Уссура вернулась на прежний временной курс. Но сам факт того, что кнез не возбоялся столь радикального труда, за который даже эльфы с дварфами браться не решались, сделал ему немало чести. С тех же пор, как вспыхнул раздор между Уссурой и Боковиной, Шатуна словно подменили — он отринул свои просвещенческие идеалы и игрища с информационно-цифровой магией, зато завелся грозить супостатам, зря при этом в корень и обращая свои эпистолы через голову боковинского дожа Грюндиуса прямо к высшим должностным лицам Брулазии и Гавропы. Учитывая знатное его положение и высоко оцененную мастерами пера сочность выражений, тем впору было бы оцепенеть в хладном ужасе, представив летящие на их предательские головы заклинания Полного Истребления, а также то, как Шатун лично ведет в бой рати и вплющивает в землю любых иноземных интервентов, посмевших вмешаться во внутреннюю распрю двух братских народов. Из агрессивной риторики и конкретно высказанных посулов Хастред сложил для себя некий образ кнеза. Определенно, это должен быть великан трех аршин ростом, возможно наполовину крайдер, наполовину дракон, скачущий в битву на боевом мамонте, способный ротами пожирать супостатов и выводить их из организма в виде, сами понимаете, восторженных верноподданных. Эпическое обещание вздеть всякого дерзнувшего проявить неуважение на боевой молот, раскрутить над головою и запустить в прекрасное далёко так, что бедолага не менее тридцати кругов отшлепает по водам Алиантики, не могло не снискать Шатуну бешеной популярности в кругах людей, ценящих старую добрую силу. Обнимашки с каждым, конечно, дело не лишенное приятности, но если хочешь, чтобы у тебя перестали тибрить капусту и сморкаться в занавески — силу показать должно и даже необходимо.
К сожалению, злодейское ГОВНО разработало эффективную контрмеру против отважного и неукротимого кнеза — общим решением по альянсу перестали мыть уши, а стало быть не могли слышать выдвигаемых Шатуном ультиматумов, хоть бы глашатаи и на каждом углу их выкрикивали. А тот, будучи человеком (ну, вы поняли, полукрайдером-полудраконом) до мозга костей приличным, конечно же никак не мог позволить себе обрушивать крайние меры на того, кто о них не уведомлен заблаговременно. Но, как большинство уссуров, Шатун никогда не сдавался и продолжал стращать злодеев, вызывая у Хастреда искреннюю и неподдельную зависть теперь уже своим бескрайним словарным запасом и пышной (хотя и слегка однобокой, с явным уклоном в садизм) фантазией, с коими наверняка мог бы выйти в писатели, кабы не нашел уже себе занятия более важного и нужного. Однажды у кого-нибудь из этих поганцев серная пробка из уха вывалится под собственной тяжестью, тут-то и накроет его зловещая тень колосса, и с доброй улыбкой голодного тигра Метрий Шатун протянет к нему свой молот, в гуманных целях обработанный мудреным аптекарским составом — вазелином... А там, глядишь, и остальная жизнь наладится, может даже эльфы с дварфами еще на пару веков примирятся, чтоб не будить это грозное лихо. Похоже на план, не так ли?
Впрочем, мы отвлекаемся. Хотя, с другой стороны, что есть наша жизнь, как не постоянная попытка отвлечься от невыносимой тягости бытия.
Гоблины наскоро привязали лошадей к ближайшим деревьям и двинулись вперед, на звуки, как Хастред вскоре начал разбирать, самого конкретного боя. Чумп скользил между кустами беззвучно, как акула на глубине. Хастред тоже старался, но размеров он был как раз тех, чтоб пытаясь пройти между двумя кустами — цепляться за оба, а под увесистой его пятой смачным треском отзывались не только сухие опавшие ветви, но и массивные корни. По пути книжник остановился возле уложенного малого в кольчуге, с натугой перевернул его ногой на спину и выдрал из груди глубоко врубившуюся франциску. Успел мельком оценить кольчугу — очень старую, поржавевшую, в нескольких местах залатанную клочьями кожи. Никакой кнез не потерпит такого наплевательского отношения к справе, да и дубина оружие не табельное. Кажется, обещанные бандиты отыскались. Вот и пришло время проверить генеральское суждение о восьми футах.
Холодок в груди Хастред придавил мысленным сапогом, чуть не отморозив о него моральную пятку, и почесал вслед за Чумпом, стараясь производить шума по крайней мере не как стадо подкованных лосей.
Долго двигаться не понадобилось — два десятка шагов (три удара плечами о стволы, одна протяжка длинной гибкой ветвью по глазам, одно спотыкание о заковыристый корень и две потери равновесия на сырой почве), и среди деревьев появились суетящиеся фигуры. Числом, к облегчению Хастреда, много менее двух десятков — скорее уж полдюжины. Чумп, идущий чуть впереди, резко остановился, воткнул перед собой свой пучок стрел, одну кинул на тетиву, отмахнул до плеча и быстро, не зацеливая, выпустил; тут же схватил и пустил вторую, третью, четвертую. Кто-то гневно завопил, потом вопль оборвался, словно его обрезали под корень опасной бритвой, зато завопили на несколько голосов другие действующие лица. Хастред миновал ущельника, держась чуть правее его сектора стрельбы, и вывалился на небольшую полянку, где собственно вершилась история.
Знакомый уже рыцарь, сэр Напукон, героически сражался с превосходящими силами противника. Доспех, при прошлой встрече отполированный до сияния, ныне покрылся царапинами, вмятинами и засечками, а также облип в паре мест прелой листвой, словно сэру довелось покувыркаться по земле. Собственно, никто не застрахован, удивительно только что встать ухитрился с таким грузом на плечах. Как Хастред и предполагал, бурная активность не пошла рыцарю на пользу — пот катился по его побагровевшему лицу водопадом, волосы облепили голову, дыхание рвалось из груди гулкое и бурлящее, как похлебка в котле. Напукон пятился, отмахиваясь длинным полуторным мечом практически вслепую, из последних сил; разбойники пытались взять его в кольцо, если бы не латы — давно бы завалили, просто пустив кровь и оставив ею истекать, но пока что все их тычки приходились в надежную сталь доспеха.
Чумп, как выяснилось, первым же выстрелом подбил, а вторым окончательно завалил одного из бандитов, который держался в сторонке и взводил самострел. Далее появление третьей стороны было замечено, разбойники ослабили натиск на рыцаря, кто имел щит — выставил его, чтобы не стать очередным рябчиком, а двое с охотничьими рогатинами постарались отгородиться от стрелка бронированной тушей Напукона.
- Пригнись, сэр Пердиваль! - рявкнул ущельник в спину рыцарю, когда заметил, что у него осталось всего три стрелы.
- Напукон! - выхрипел рыцарь из последних сил. - Ни... за... что... уххх.
Тут Хастред наконец добрался до передних рядов, и смешавшиеся было танцы возобновились под новую музыку, уже вовсе не такую минорную.
Пузатый разбойник в армейском шишаке (правда, лишенном форменной бармицы и забрала), случившийся ближе всех, отработанно ушел в защитную стойку, прикрыв корпус щитом и нагнетая силу для удара в отведенную руку с широким фальчионом. Будь у него высокий каплевидный щит — было бы сложнее... но щит был кустарный, сколоченный из пары широких досок, слишком короткий, чтобы прикрыть все тело, так что гоблин чуть пригнулся и коварно хряпнул топориком по сапогу на опорной ноге противника. Лезвие легко рассекло грубую кожу и стопу между пальцами. Толстяк взвыл и интуитивно пустил щит вниз, оставив голову без шанса защиты. Хастред тут же пихнул собственный щит ребром ему в переносицу. Под щитом звонко треснуло, разбойник глухо ойкнул и начал падать, утратив всякий интерес к продолжению банкета.
Не останавливаясь, книжник выдернул окровавленную франциску из его стопы и метнул в голову самому крупному из разбойников, пытавшемуся взять Напукона, как кабана, на рогатину. На этот раз колесо подвело — клиент успел судорожно дернуть головой, получил не то древком, не то обухом по скуле, на колено припал, но жив остался.
Не останавливаясь, поскольку неизвестно еще, сколько вражеских подкреплений на подходе, Хастред пошел в атаку на следующего, случившегося на пути. У этого щит был козырный, треугольный — экю, кажется, называется такая форма, их привычнее видеть у благородных рыцарей вроде Напукона, хотя с этого был старательно сколот герб. Легкий слегка изогнутый клинок, напоминающий кижингину катану, но с клювастой рукоятью под одну руку, какие популярны у легких гзурских отрядов, да и ноги колесом, как у настоящего кавалериста. Впрочем, лошадь ему не выдали, а на своих двоих Хастред чувствовал себя вполне уверенно. Он скачком перебрался к самому краю полянки, оставив кавалериста между собой и Напуконом, выдернул из-за пояса скрамасакс и на пробу отбил шашку щитом. Удар был неплох, вполне способен заставить почесаться, но и не так чтобы из ряда вон. Зато, нанося его, кавалеристу пришлось развернуться к Хастреду всем фронтом, а к Напукону напротив всем тылом. Рыцарь, как ни шатало его от переутомления, шанса не упустил — схватил рогатину, которой его как раз пытались пырнуть с другой стороны, под оголовок, а в спину кавалериста, будучи не в силах лишний раз поднять меч, с двух шагов бросился всем своим немалым весом стальной горы. Вот это было поистине впечатляюще — разбойник сдавленно крякнул еще только при ударе, а когда рухнул на землю с четким пониманием, что сейчас эта чудовищная глыба обрушится на него вдогонку, глаза у него сделались до крайности выразительные, круглые и несчастные. Напукон рухнул на него, будто овеществленная ярость пресловутого кнеза Шатуна, вбился стальным углом локтя в хребет, вдавил на ладонь в мягкую землю, только кровь брызнула сразу во все стороны, как из раздавленного бычьего пузыря. Обладатель рогатины потянул ее на себя и, пожалуй, сумел бы выдернуть из рыцарской перчатки, но совсем потерял из виду Чумпа. Стрела вошла ему в одно ухо, пробив насквозь кожаную наушную пластину грубого шлема, и вышла из виска с другой стороны.
Остались двое — подбитый хастредовым топориком малый с рогатиной и еще один, с круглым щитом и шестопером, который с самого начала держался поумнее прочих и даже сумел одну из чумповых стрел поймать на щит. Теперь же, заметив, что расклад сил резко поменялся, он толково сманеврировал, уйдя сперва за одно, потом за другое деревце, чтобы прикрыться от стрелы.
Хастреду было не до него — по знакомому городу, скажем, взялся бы погоняться хоть за каким шустриком, ибо отлично умел прыгать через заборы, нырять в бреши и срезать путь огородами, но в лесу для него бы все быстро кончилось вывихнутой лодыжкой. Так что взял на себя того, с рогатиной, упрямо поднявшегося на ноги с отчаянным героизмом балбеса, не понимающего, что игра проиграна. Впрочем, Напукон распластался поверх своей последней жертвы без сил, так что, возможно, был у разбойника какой-никакой шанс одолеть Хастреда. Только тот не любил, чтоб его одолевали. Разбойник качнулся в его сторону, теряя рогатину, ухватил поперек туловища, прижимая руки к бокам. Книжник отработанно качнул головой и врезал ему лбом. Свет, очевидно, померк в глазах бедняги, тот отчаянно пытался сцепить руки в замок у гоблина за спиной, но длины рук не хватило — Хастред всегда был будь здоров какой пилорамой, к тому же вкусные борщи по дороге приключались и мытарства еще не успели иссушить бренную плоть. Для приличия дал разбойнику попытаться, но если долго обниматься с мужиками, начинаешь себя чувствовать не в своей тарелке, так что рука сама собой, одной кистью, приподняла скрамасакс и вдвинула его острым концом под ребро бандиту. Тело содрогнулось, хватка ослабла, гоблин качнулся уже всем телом и повторил коронный удар головой с удвоенной силой, враз уронив тушку на колени. А с колен невезучий разбойник завалился набок, словно срубленное дерево, гулко брякнувшись залитой кровью головой о тяжеленный панцирь Напукона. Рыцарь сдавленно охнул, но подняться не попытался.
Последний налетчик исчез среди деревьев, но судя по тому, что Чумп тоже куда-то пропал, бросив лук и последнюю пару стрел на своей предыдущей позиции, бегать ему оставалось недолго. Хастред критически осмотрел тех, кто остался на поляне — последний уже не поднимется, тот, которого раздавил рыцарь, тоже не жилец. Двое пробиты стрелами в таких местах, что едва ли помогла бы и самая мощная целебная магия. Возможно, еще сможет придти в себя самый первый, толстый, если хастредов щит не вбил ему хрящи переносицы в самый мозг. На всякий случай книжник ногой выбил из безжизненной руки пузана фальчион, отбросил его в сторонку, спрятал тесак в ножны и остановился над тяжело пыхтящим Напуконом.
- Как дела, сэр рыцарь?
Рыцарь с мучительным усилием обтер предплечьем лицо, часто моргая от заливающего глаза соленого пота.
- Премного обязан, - просипел он после краткого раздумья.
- Да чего там, - снисходительно ответствовал Хастред, хотя сам собой был весьма и весьма доволен, и только за приступ неуверенности в самом начале было чуток стыдно, но раз не спалился — не считается. - Ты, я смотрю, тот самый воитель из легенды, который найдет с кем задраться даже в самой дальней глухомани. Надо, наверное, пойти глянуть, где остальные твои товарищи?
Напукон гордо, но слабо рыкнул и попытался подняться, однако доспех свое дело знал и придержал его, как хороший якорь. Хастред вздохнул и протянул руку. Рыцарь переложил рукоять меча в левую, а правой за него ухватился и под взаимное кряхтение был водружен на ноги. Оказалось это даже тяжелее, чем на первый взгляд, видимо, под панцирем скрывался еще один слой брони... или же сэр попросту плотно позавтракал.
- Дерево на дороге, - пропыхтел Напукон, пытаясь восстановить дыхание. - Подрубили, уронили. Мы слезли его убрать... и из засады стрелять начали.
Он вяло повел свободной рукой, указывая себе за спину. На панцире отчетливо видны были несколько вмятинок, словно от несильного удара кернером. Из простого охотничьего лука рыцарскую броню уж точно не пробить, но кто-то постарался. Может, в стыки целили и не попали, а может, просто наудачу, для очистки совести стреляли, чтобы увеличить шансы избежать рукопашной.
- Остальные-то ваши не такие железнобокие, - проницательно припомнил Хастред.
Рыцарь мрачно кивнул.
- Андреса и Михея сразу свалили. Боярин и мажонок, Альций, с коней не слезали, чуть в стороне были. Потом эти луки бросили, набежали из леса. Одного я сразу зарубил, потом мне под ноги пихнули древком каким-то, я с дороги в лес скатился, насилу поднялся. А дальше только успевал пятиться, когда со всех сторон обходить начали.
Он снова утерся, пересчитал наличные тела, тыкая для уверенности в сторону каждого острием меча, изумленно помотал головой.
- Вот не думал, что устою против такого стада.
Хастред деликатно не стал язвить про собственные рыцарские успехи, слишком скромные, чтобы их учитывать в общем зачете. Если уж на то пошло, то как обычно лавры рекордсмена опять уволок Чумп, который вообще всегда чурался выступлений в классе воина.
- Хороший доспех, - заметил Хастред вместо этого. - Только позволь заметить, сэр рыцарь, что без шлема ты жив остался чисто случайно. Достаточно было одной стреле чуть повыше влететь или вот окажись кто из этих посноровистее...
- Да знаю я, - буркнул Напукон раздраженно, вероятно, уже не первая мамочка на его памяти увещевала его не гулять без шапки. - Но с другой стороны, будь на мне шлем, я б и по сторонам видел хуже и совсем бы задохнулся.
Он снова обтер латной пятерней голову и с недоумением заморгал, глядя на кровь на перчатке. Осторожно пощупал голову снова и ошарашенно продемонстрировал Хастреду ладонь, измаранную красным.
- Даже не заметил, - укорил его Хастред. - У тебя вон волос клок выдран и оттеда кровит как на мясобойне. Вряд ли это оружием сделано, скорее когда кувыркался. Для таких целей и носят шлемы. Погоди-ка, посмотрим чем перевязать.
- У Михея на коне сумка медическая. Бинты всякие, корпия.
- До сумки на коне добраться бы, кровью не истекши. Нишкни, рыцарь, отдышись вон пока что.
Хастред прошелся по полю боя, ничего приличного не нашел, но у одного из убитых Чумпом под увесистым набивным доспехом обнаружилась не очень грязная холщовая рубаха, и книжник, взрезав завязки, грубо отодрал от нее пару кусков. У другого нашел при поясе баклажку, полил один из лоскутов водой, отдал емкость рыцарю и пришлепнул влажным лоскутом ободранную голову. Напукон засипел надсаднее, но не возразил. Он успел подобрать, вытянув из-под раздавленного тела, треугольный щит и примащивал его в левой руке, явно сделав для себя заключение, что при его данных прокачиваться в танка — наиболее очевидное решение.
Протерши ссадину, Хастред выбросил изгвазданный кровью и грязью мокрый лоскут, наложил поверх раны сухой, стянул с толстяка его островерхий шелом без лишних деталей и насадил на рыцарскую голову.
- Вместо повязки, - пояснил он свою мысль. - Ну что, ты продышался? Идем к дороге? Сколько вообще там этих бодрых было?
Вообще-то не сильно это его волновало — раз Чумп куда-то убежал и до сих пор не вызвал там хорошо слышного возмущения, значит, никого там уже не осталось. Но для проформы задать такой вопрос, конечно, следовало.
- Не знаю, - уныло признался Напукон. - Быстро все случилось, да и не силен я в счете. Может, две дюжины, а может и три.
«Как есть размножаются по своим оврагам», - огорчился Хастред. Впрочем, у страха глаза велики, в холодный разум и достоверные данные разведчика Капеллы верилось больше и охотнее.
Хастред вытащил из дерева свою франциску, убрал ее за пояс и прихватил одну из рогатин — в средний хумансовый рост, с широким, слегка тронутым ржавчиной пером и разлапистой крестовиной под ним. На пробу приколол ей толстяка, а то не понравилось его равнодушие при изъятии шлема. Верно Чумп говорил, не надо оставлять за спиной злодеев, особенно обиженными. Напукон ни на что, кроме щита, не позарился, торопливо допил воду и вылил остаток за ворот панциря, откуда только что пар не повалил. Либо закалится, как сталь, либо простудится и помрет от таких резких перепадов температуры, философски рассудил книжник. Впрочем, его забота. И, судя по результатам набега, отнюдь не самая главная.
Идти до дороги оказалось дольше, чем подозревал Хастред — рыцарь проделал немалый путь и впечатляющую работу, даже если только отступал, отбивая вражеские атаки. По поломанным стволам, срубленным веткам и вывороченным кустам его путь отслеживался как на ладони. В паре мест Хастред углядел на деревьях брызги крови, распыленной мощными ударами наотмашь, так что кого-то Напукон, очевидно, промаркировал в процессе. У самой обочины нашелся срубленный наплечник из просоленной кожи со вложенным клоком стеганки, насквозь пропитанным кровью. А на дороге — куда более широкой, нежели прошлая тропа, достаточно утоптанной и годной даже для повозок — к вящему изумлению обнаружились никем не востребованные кони. Рыцарь радостно взвыл и пустился навстречу своему бугайскому скакуну, раскрывая объятия.
- А вот это странно, - проворчал Хастред ему вдогонку. - Кони — ценность, в крайнем случае мясо, а этот здоровый, поди, еще и специальной породы какой-нибудь.
- Так и есть, - согласился Напукон с гордостью. - С тиуновой конюшни. Стоит дороже чем я сам, если б потерял его, то и возвращаться...
Тут он осекся, вероятно смекнув, что потерял он и так достаточно, чтобы возвращение стало той еще искрометной авантюрой. Ведь помимо коней, которые разбрелись по дороге в обе стороны, были еще люди, и пары из них недоставало. Охотник Андрес и парнишка без особых примет были в наличии, но признаков жизни не подавали. Хастред опытным глазом отметил, что с охотника стащили его кожаную сбрую, оба лишились поясов и сапог, а судя по характерным колотым ранам — обоих пронзили несколькими стрелами, но и их не поленились вытащить и забрать. Очень рачительные бандиты, что и понятно, но тем более удивило, что не позарились на коней. Хотя с седел поснимали все, что на них висело, вплоть до ножен напуконова меча, ранее висевших на луке.
Дерево, уложенное поперек дороги, так и лежало — толстый ясень, длины которого хватило перегородить дорогу полностью и еще на несколько шагов завалиться с чащу на другой стороне. Хастред прошелся вдоль него и убедился, что никаких случайностей — рублено со всем прилежанием. Причем совсем недавно, сруб еще не успел заветриться и потемнеть. Можно подумать, что клали его не наудачу, а специально в преддверье этих конкретных путников. А может, у разбойников просто разнарядка такая — встал, глаза продрал, умылся из ручейка, поцапался с соседом (иначе какая ты к Стремгоду одиозная личность), пошел дерево свалил, чтоб никто по твоей дороге не мотался беспошлинно.
Наобнимавшись с конем, рыцарь собрался с мыслями и враз омрачился, как в день уплаты налогов.
- Похоже, боярина эти злодеи с собою прихватили, - сделал он предположение, которое его мрачность только усугубило. - Неужели же станут ради выкупа пятки поджаривать?!
- Вполне вероятный сценарий, - признал Хастред. - Тем более взяли двоих, одного отпустят за выкупом, второго, что поценнее, придержат. Мне вот интереснее, почему конями побрезговали?
- Потому что коней туда не провести, - сообщил Чумп, появившийся с северной стороны дороги. Вид у него был слегка всклокоченный, хотя и не такой загнанный, как у рыцаря. - Шустрый паренек мне попался, может даже и ушел бы, да там склон начался, на какой не вдруг взберешься. Я так думаю, лагерь у них где-то там. Не знаю, далеко ли, но прямая дорога к нему неровная. Умный ход, если подумать: конным отрядом их не атаковать, а пеший не будет иметь перед ними преимущества в скорости.
- Я б все равно хоть парочку на мясо забил.
- Я тоже. Или на мясо, или таки нашел бы способ окольными тропами провести, пусть и долгими. Думаю, они эту честь оставили той команде, которая сэра рыцаря загоняла. Если не дождутся их в скором времени, могут и поискать выйти, так что давай-ка отсюда винтить не теряя времени. Схожу за нашими клячками, увидимся за деревом.
Чумп выбрался на дорогу, неспешно ее пересек и направился в прореженный рыцарским боем лесок на юге, в ту сторону, где были оставлены лошади.
- Стойте! - возопил Напукон самым что ни на есть пафосным тоном. - Взываю к вашей помощи!
- Бог подаст, - дипломатично пообещал Чумп, даже не обернувшись.
- Вы ведь уже вступили в бой на стороне справедливости!
- Мы не на стороне, - пояснил Хастред стеснительно. - Чумпу просто один из тех парней не понравился. С нами, гоблинами, такое сплошь и рядом случается. Сидит, бывало, наш представитель на каком-нибудь саммите, кого крушить, с кем сотрудничать — ему все равно, он ради банкета приехал... но стоит появиться персоне в фиолетовых бриджах или заиграть волынке, как тушите свет, сушите весла.
- Но один я едва ли осилю сокрушить злодеев и вызволить товарищей! - рыцарь подавленно хлюпнул носом. - Уверен, боярин похлопочет перед тиуном о достойной награде.
Чумпа это типа как предложение (если только допущение, что кто-то другой приложит усилие, вообще можно считать формальным предложением) даже с шагу не сбило — он легко шмыгнул промеж кустов и быстро попал из виду.
- Боярин-то, может, и похлопочет, да нам с его хлопот ни жарко ни холодно, - виновато пояснил Хастред. - Мы ни драки не ищем, ни зла не искореняем, ни даже зряшных профитов не взыскуем — просто по своим делам следуем, почтенный сэр. Извини, что вообще влезли в твою глубоко личную драку — это потому лишь, что порой проще напролом, чем тратить кучу сил и времени, обходя по краешку. И тебе советую дурака не валять, а обратиться за помощью к этому своему тиуну, либо может быть к местному кнезу, к которому вы, кажется, и ехали. Я б на его месте не потерпел, чтоб моих гостей обижали.
А сам припомнил родню жены и подумал, что не только потерпел бы, а еще б и сам завел себе и прикармливал лесное воинство ради одного только удовольствия напустить их на конвой очередной эльфийской тетушки. Вышвырнуть из кареты и гнать кнутом до замка, а там он сам во внешнем дворе показательно делал бы вид, что не видит, как оная тетушка прыгает за опущенной воротной решеткой, пытаясь привлечь к себе внимание. А потом бы такой — ах негодяи, не потерплю, вы тут балакайте о своем, о женском, а я поеду их ловить, воздавать им сторицей. И ехал бы, нагрузив телегу пивоприпасами, под сень лесных струй вершить должное правосудие в славной предосудительной компании, вместо того чтобы мучительно преть при гостях в галстуке и колупать вилкой шпинат с сельдереем.
Напукон огляделся, пробежал взглядом по лошадям, нервно топчущимся дальше по дороге, и поник плечами, насколько позволил жесткий каркас доспеха.
- К кнезу мы ведь тоже по делу ехали... не с пустыми руками. Но груз наш разбойники прихватили вместе с боярином, а без него кнез гостям едва ли обрадуется. А тиун... эх. Тиун мне наказывал следить одним глазом за грузом, иным же за боярином, а коль потерял я и то и другое, да и доспех — тоже из его оружейной! - весь исцарапал и помял...
- Всюду клин, - заключил Хастред не без сочувствия, но и без особого участия. - Взденут тебя на палю на потеху публике, заодно и все чужие грешки спишут. И лепешки, скажут, он на кухне воровал, и в тапки именно он гадил, да и рога хозяину... о чем бишь я. Да, не зря говорят, что возвращаться — плохая примета. В бега пускайся, сэр рыцарь. Тяжка доля неприкаянного воителя... я так слышал... Хотя знаю пару парней, которые не жалуются. Впрочем, тут неподалеку за лесом стоит Вольный Корпус, уверен — примут как родного, не спрося за прошлое.
Рыцарь смешался так, что аж закашлялся. С одной стороны, предложение куда как приличное, того гляди обойдется без разжалований, наказаний плетьми и ссылок за кудыкину гору в дозорно-постовую службу. Спишут в убитые, как тех вон двух, и поминай как звали; что с собой прихватил, то твое, один только доспех, даже излупленный, тянет на уставной капитал. С другой же стороны, что за нелепица — с разбегу перечеркивать всю жизнь, где тебе доверяют коня с барской конюшни, доспех из барской же оружейни и ответственное задание, которое ты благополучно профукиваешь. Тем более только потому, что два каких-то мимохожих дурачка не желают пойти для тебя каштаны из огня потаскать, подсобить карьере.
- Шлем лучше не снимай, он заплатку к голове прижимает, - доброжелательно завершил свое участие в его судьбе Хастред и неспешно двинулся в обход поваленного дерева.
- Что ж! - квакнул Напукон ему вослед голосом, который полагал преисполненным горечи, хотя получился у него скорее детский панический взвизг. - Так тому и быть, пойду сам-один и помру во имя рыцарской чести!
Хастред на это отвечать не стал, только рогатиной ободряюще потряс над головой. А чего, отличный вариант — принять героическую смерть во имя своих идеалов. Когда жизнь представляется пустой и бессмысленной, надо помирать. Если слабак. Если нет, можно попробовать что-нибудь экстремальное, изощренное и требующее самоотречения — уйти в монастырь, сосредоточиться на дрессировке ежей, жениться на эльфийке.
Чумп с обеими лошадьми появился из лесу уже по нужную сторону опрокинутого ствола. Сдал поводья Хастреду, сам снова достал компас, поболтал его в руке, убедившись, что капля крови давно иссохла и перестала действовать. Тогда проворно перепрыгнул через дерево на другую сторону, где лежали павшие спутники Напукона, и бесцеремонно наколол компасной иглой ближайшего.
- Что творишь, беспардонный варвар?! - возопил рыцарь, наблюдая сей беспредел.
- Беспардонное варварство, - объяснил Чумп рассеянно. - Не бузи, почтенный Пукалот, силы тебе еще пригодятся — хотя бы чтобы все вот это железное изобилие в седло загрузить.
- Напукон я!
- Да как скажешь, - ущельник поднял оживший компас на ладони. - Все туда же, норд-вест. Ха. Хастред, хочешь об заклад побиться, что путь наш лежит к обители местного кнеза? Как его там назвал боярин — Габриил?
- Ты и в самом деле поставишь на то, что единственный, кто скачет по здешним унылым холмам — это целый кнез? - усомнился Хастред.
- Нет, конечно. Поставлю на то, что кнез — единственный, кому скакуны по холмам могут отнести непонятную хреновину. Если б допустим золото какое было, то его было бы разумно припрятать, утварь свести на продажу в поселение, но непонятную каменюку куда еще девать, как не местному старшему отнести с надеждой на вознаграждение.
Чумп подумал и добавил несколько менее торжественно:
- И еще компас указывает в аккурат вооон на тот шпиль — там, за деревьями. Судя по высоте, незаурядная постройка. Халупы тут приземистые, с высокими вершинами только церкви да кнежеские терема.
- И магические башни, - подсказал Напукон через плечо.
- В этих краях еще и магические башни встречаются?
- В этих нет, разве что совсем заброшенные. Я в общем, чтоб против истины не вышло прегрешения... - рыцарь неуклюже потупился. - Позвольте, не ослышался ли я, непонятная каменюка? Дело в том, что... - он покосился по сторонам. - А, чего таиться, когда беда уже по всем ногам оттопталась. Мы и сами к кнезу ехали, дабы по поручению тиуна выкупить у него некую каменную скрижаль. Боярин деньги вез и должен был торговаться, а магику велено было следить, чтоб товар был тем самым, оговоренным. Видать, мажеская скрижаль какая-то?
Гоблины переглянулись, и Чумп поворотился к рыцарю с самым заинтересованным видом.
- Те два сундука, что на заводной лошади висели...
- Собственность тиуна, - на всякий случай обозначил Напукон, зябко ежась. - Но да, они с монетами, чтоб за покупку рассчитаться.
- А зачем тиуну скрижаль?
- Мне-то почем знать? Со мной тиун не обсуждает свои потребности. Я в этом отряде единственно для безопасности был, - Напукон внезапно воодушевился, словно бы измыслил сокрушительный аргумент. - Можно боярина спросить, он, ежели его спасти от страшной участи, наверняка расскажет, а также награду...
- И опять все обделал, - Чумп брезгливо отмахнулся. - Награду... какую еще награду? Полталера на пропой, за то что как водится спасли положение? Если б не разбойники, вы б уже купили у кнеза эту самую скрижаль, а если вас в дело вернуть с вашими сундуками денег, то еще и купите. Нам оно не надо.
- Нуууу, - протянул Хастред задумчиво. Его пылкий разум книголюба враз раскатал на мысленных столах несколько вариантов сюжета, при которых подобный расклад вышел бы не худшим. Чем разыскивать ключ в скрипучем тереме, куда еще и не пригласят того гляди, и пробираться придется через стену или выгребные канавы, проще было бы его изъять у этого лопуховатого рыцаря сотоварищи, когда они его выкупят. Даже и хитрость особая не нужна — хватай и беги, они ж попросту не угонятся.
Тут, однако, легкомысленную кавалерию оптимизма догнал, перегнал и весомо жахнул тяжкий снаряд из требушета рационального мышления. Схема была бы ничем не плоха, кабы не подразумевала, что надо сперва найти лагерь разбойников и ухитриться либо их перебить, либо волшебным образом освободить пленников и сундуки с деньгами. Скромная такая поправочка, однако же прочным забором отделяющая непринужденное от едва ли возможного.
- Однако же, - продолжил Чумп со всей серьезностью, даже компас поставил на ствол дерева, а руки заложил за спину, будто увлеченный лектор. - Мы тебя, сэр рыцарь, готовы проводить до кнежеского терема, и ежели кнез подтвердит готовность продать скрижаль, а скрижаль окажется как раз нужной, мы уж тогда будем решать вопрос оплаты. Может, сам кнез своих дружинников предложит для освобождения боярина, а нет, так мы пожалуй изыщем способ привлечь знакомый нам Вольный Корпус.
Напукон слегка просиял, потом (слишком быстро для общего образа) спохватился и нахмурился.
- А вам-то с того какая прибыль?
- Вот дотошный, - нахмурился Чумп. - Как насчет того, что вы нам эту скрижаль, когда она у вас будет, срисовать дадите? Нам, искателям чистого знания, камень ни к чему, камней мы что ли не видели. Нам бы буквицами насладиться, вдруг там анекдот какой забористый или скажем заклинание, чтоб йенг стоял и деньги были.
Рыцарь несколько раз моргнул напряженно, стимулируя мозговую деятельность в поисках подвоха, но так, похоже, и не осилил — решительно кивнул, да так, что шишак съехал ему до бровей.
- Годится. Коли сложится возможность вернуться к тиуну со щитом, - он демонстративно взмахнул трофейным, донельзя кстати пришедшимся причиндалом, - Так я свой живот положу, чтоб и вас не обидеть.
И полез в седло, без заметного успеха, но с большим энтузиазмом.
- Срисовать? - переспросил Хастред недоверчиво, пока рыцарь силился, вдев в стремя одну ногу, вынести на нее всю свою цельнокованную тушу.
- Все лучше, чем ничего, - откликнулся Чумп, прибирая компас. - Лишь бы в руки дали, дальше будет уже следующий этап задачи.
- А Корпус зазвать ты недурно придумал. Тот волосатый предлагал ведь, ежели найдем разбойничий лагерь, ему сообщить.
Чумп легко скакнул через ствол, а оказавшись к Хастреду поближе, укоризненно себя постучал перстом по лбу и голос понизил до заговорщицкого шепота:
- Как говорил в похожей ситуации один обезьянин, исполняющий обязанности высшей силы, «вашу работу за вас мои неписи делать не будут».
А я им кланяюсь, кланяюсь.
- Не будет, стало быть, Корпуса, - смекнул Хастред.
- У Корпуса и без нас дела есть. Захотят — пускай выступают, окружают, выкуривают, в союзы вступают. А нам бы, главное, добраться до ключа. Там уже видно будет, убегать ли с ним в зубах или как-то по-умному.
Рыцарь наконец чудовищным усилием втянулся в седло, с полминуты переводил дух, лежа на нем пузом, затем с величайшим трудом протащил над крупом коня ногу и уселся как надлежит, горделивой стальной башней.
- Не следует ли нам прочих лошадей изловить, дабы не стали они дополнительной добычей злонравных засадичей? - внес он рацпредложение с этого высокого поста.
- Определенно стоит, - согласился Чумп. - Слезай, лови.
- Я? - озадачился Напукон, косясь вниз, на далекую землю, в замешательстве.
- Ну, твои же лошади. Мы б в помощь тебе слуг отрядили, да нет у нас слуг, аскеты мы и эти...
- Социалисты, - подсказал Хастред со сдержанной ухмылкой.
- Тьфу на тебя, ты присоветуешь. Я хотел сказать — хипстеры.
- Чем они лучше?
- Социалист, когда работа маячит — вот лошадей ловить, например — хочет не хочет, а идет сам ее делать. Тем более что лошади у них общие, а стало быть отчасти принадлежат каждому, тут уж не отвертишься от ответственности. А хипстера хоть убей, работать не заставишь.
- А и ну тогда лошадей этих, время-то дорого! - вышел из положения Напукон. - Пока всех переловим, да пока за бревно переправим...
- Дело твое. За них перед тиуном не отвечаешь?
С паническим стенанием груда железа свалилась с седла, бухнув латными пигашами в землю с такой силой, что Чумпа немного подбросило.
- Загонял парня, - попенял Хастред тихонько.
- Так ему, - отмахнулся Чумп, недобро щурясь. - Пользы я от него не ожидаю, а вреда будет всяко меньше, когда выдохнется.
Рыцарь набросил поводья великанского коня на ближайший сук, меч оставил на седле, накинув крестовиной на какой-то крючок, и тяжеловесным големом потопал в направлении мнущихся вдоль дороги лошадей его спутников. Шагал он с великим усилием, очевидно растратив все свои вторые дыхания и спалив отведенный природой запас адреналина в труху, переставляя одну ногу за рыцарскую гордость, а вторую за надежду что тиун как-нибудь да простит пару потерянных простолюдинов, если вернутся его лошади, любимый подручный путный боярин и вожделенная побрякушка.
- Неловко и жалко наблюдать, как достойный муж вьется и выгибается, лишь бы кому-то там потрафить, - откомментировал эту картину Хастред. Чумп не ответил, зато покосился на него многозначительно и продолжал коситься, рискуя навеки остаться с ятанским анфасом, пока книжник намека не понял и не отошел с возмущенным фырканьем.
Как оказалось, с лошадьми Напукон ладил вполне достойно. Видимо, это правда, что в образовательную программу для рыцарей включено коневедение, или как там его называют. Рыцарь смирял животных чудесатыми звуками, подбирался, стараясь не делать резних движений, по хозяйски охлопывал, завладевал поводом и, подведя к дереву на дороге, прихватывал к нему, как к огромной коновязи. За одной, правда, пришлось отбежать на добрых пол-лиги, что не могло не добавить дров в клокочущую под панцирем топку. Так что, когда Напукон начал оттуда звать поддержку, на крик ему уже дыхания не хватило, да и руки не особо вздымались, чтобы ими помахать как мельницей. Гоблины зачарованно наблюдали несколько минут, как он раскачивается на месте и притоптывает, прежде чем заподозрили неладное и, переглянувшись, потащились к нему.
- Имею нехорошее ощущение, - поделился Хастред.
- Что в давешние лепешки подмешали слабительное?
- А что, подмешали? Но я скорее про общие ожидания от ситуации. Сперва было слишком легко и гладко, и это настораживало, а теперь все как-то закручивается и запутывается, но чувство такое, что это и близко еще не предел.
Чумп задумчиво покачал головой.
- Это ты, наверное, пиесами своими злоупотребил. У вас там, я слыхал, так заведено, чтоб ближе к концу приключалась кровавая культивация.
- Кульминация.
- Вот ты и привык ее ожидать на определенном этапе. Но можешь выдохнуть и по мере сил расслабиться, в жизни этот принцип не работает. В жизни эта курпорация может в любой момент на тебя прыгнуть с потолка и оттяпать ползадницы, а когда ты ее наконец героически заборешь и утрешь с лица трудовые сопли, из-за угла выскочат еще три таких же, с бойцовым флэшбеком на поводке и верхом на клиффхенгерах.
Хастред недоуменно потряс головой, но докапываться поостерегся, потому что любые исследования чумпова внутреннего мира неизменно оборачивались душевными травмами для исследователей. Тем более что они как раз приблизились к рыцарю. Тот стоял под деревом, придерживая одной рукой уздечку лошади и задрав голову. Проследив его взгляд, нетрудно было обнаружить юного магика из свиты Феодула, вцепившегося в ствол клена и со стороны практически незаметного, поскольку многочисленные ветви, до сих пор покрытые снегом, прикрывали его как чешуи.
- Слезай, - увещевал мага Напукон, но тот только трясся и всхлипывал.
- Ух ты, - восхитился Чумп, разобравшись в ситуации. - Быстрая реакция, юноша. Пока остальных били и похищали, успел сориентироваться и занять позицию. Ты правда маг?
Паренек нервно закивал.
- А скажи что-нибудь по-мажески?
- Да он и по-людски-то... - раздраженно начал рыцарь, но вопреки его недоверию магик немного оживился.
- Что сказать?
- Ну, не знаю, что-нибудь такое... поджигательное, к примеру.
Хастред на всякий случай отступил на пару шагов.
- Нуууу... - магик на секунду призадумался. - Aliquid... igni... tractare, что ли?
От ветки под сапогом Чумпа потянулся еле заметный дымок. Конечно, магу-хумансу нужно много вспомогательного, чтобы проявиться во всей красе, без начертаний, фокусов и компонентов многого от них ждать не приходится. Боевые кастеры обычно осваивают два-три заклинания и держат под них заготовленную площадку, когда на щите, когда даже на собственном теле. Академическим же, широкопрофильным волшебникам большинство заклинаний приходится каждый раз перед употреблением подзубривать по спеллбуку, потом много чертить, писать и вымерять, если только оно не совсем простенькое, как вот это.
- Соматики не хватило, - пискнул маг сконфуженно.
- Сома? - не понял Чумп. - Может, сОмы?
- Соматика — это когда пальцами сучат, - пояснил Хастред. - Пальцы рисуют в воздухе ритуальную формулу, от нее заклинание лучше колдуется.
- Вот почему юных магиков называют сучатами, - постиг Чумп. - А у тебя, древолаз, с этим проблемы?
- Разжать не могу, - признался маг, подбородком указуя на свои руки, обвившие ствол. - Не то свело, не то примерзли. Так бы слез давно уже, как вот сэра рыцаря завидел.
Хастред критически оглядел клен. Толстый, конечно, но когда-то в Инляндии он успел нахвататься лесорубских навыков.
- Я срублю, - предложил он и потянулся к топору за спиной.
- Ой, - стушевался маг, представив себе падение.
- Вот дикарь какой, - возмутился Чумп. - Лучше подбрось меня. Руки ему отрезать будет куда быстрее.
- Ой-ой!
- Да попросту потрясем, он и не удержится, - не остался в стороне рыцарь. - Какого ты, Альций, вообще на древо полез, вместо того чтоб дать магический отпор налетчикам?
- А сам ты какого в лес по грибы двинул, вместо того чтоб отпор давать на месте? - вступился за мага Чумп. - Основа выживания — знать свою норму и за нее не выходить. Ну, сжег бы он парочку, пока еще руками владел, потом бы и до него дотянулись. А так хотя бы жив остался, еще повоюет... по-умному, из-за угла, как все нормальные герои.
- Я ж не боевой колдун! - захныкал маг панически. - Я вообще формально ученик еще, боевых заклинаний и не знаю даже. Посох умеет пулять волшебной стрелой, да ей разве что кошку убьешь... и теперь нету его, уволокли вместе с сумками. Выручи мой посох, сэр Напукон, за его утерю мне учитель всю шкуруспустит!
- И верно сделает! - рявкнул рыцарь и скорбно потупился, смекнув, что и сам он в таком же незавидном положении.
В тишине слышно стало, как шуршат шестеренки в голове у Чумпа.
- А по какой части ты, юноша, специалист? - поинтересовался он у мага. - Ну, помимо древолазания.
- Не решил пока, - откликнулся тот, не переставая панически всхлипывать. - Только в грядущем году выбирать специализацию. Трансмутацию хотел, в жизни полезнее, хотя есть такое чувство, что лучше мне дается иллюзия.
- Везет как утопленникам, - сообщил Чумп Хастреду. - Ума не приложу, как из подобных талантов извлекать пользу. Хотя... Трансмутация, говоришь? Интересно, а нельзя ли убедительно скопировать предмет?
Маг, цепляясь за ствол, ухитрился тем не менее изобразить на лице скепсис.
- Учитывая спрос на некоторые предметы, если б было можно, то их бы уже все кому не лень копировали, - ответил Хастред за него. - Для простоты — нет, если хочешь сложно, то это будет «да, но...». Такое «но», что в итоге таки «нет».
- Мое уважение глубине понимания, - слабо подлизнулся маг. - Так-то я подумывал сделать это темой своей диссертации, воссоздать к примеру камень, и планирую посвятить этому вопросу ближайшие лет десять, ежели только учитель в гневе не лишит меня доступа к его лаборатории.
- Хрень какая-то маломощная эта ваша магия, - фыркнул Чумп. - Ну чего, оставим его там висеть или все-таки стряхнем? Толку, я так вижу, от него немного, а все живая душа... да и выглядеть в глазах кнеза будем солиднее.
- А посох как же? - заволновался маг. - А боярин, а сундуки?
- Так вот и выглядит в наглядных образах поговорка «дай палец — руку откусит», - неодобрительно откомментировал ущельник. - Хастред, кинь-ка меня, как ты умеешь.
Хастред сбросил на землю рогатину и щит, которые так и таскал при себе на неизвестно какой случай, подставил ему руки стременем и подкинул чуть выше своего роста, опасаясь ушибить о раскидистые ветви. Чумп ловко уцепился за что-то наверху, в одно движение добрался до магика, бесцеремонно сцапал его за два побелевших пальца и чуть вывернул их. Альций завопил от внезапной боли, а вслед за отогнутыми Чумпом пальцами, повинуясь неумолимой физике, от дерева отлепились и остальные. Маг повис на одной руке, и Чумп повторил с ее пальцами тот же трюк, а для уверенности легонько пихнул беднягу ногой в грудь. С захлебнувшимся воплем Альций отвалился от ствола и полетел вниз, где его поймал и аккуратно поставил наземь добросердечный Хастред. Вообще-то был соблазн посмотреть, как он сам вывернется, высота не критичная, гоблинские детишки с такой из спортивного интереса прыгают... но хумансы хрупки, а маги к тому же чужды философии здорового тела, иначе не трясли бы ерундой и шли, вон, в рыцари.
- Держи, - буркнул книжник и, подобрав рогатину, вручил ее магу. - Какой ни есть, а посох. Других пока не предвидится... может, кнез поспособствует.
- Вы поглядите вокруг, - посоветовал Чумп сверху. - Может, и боярин на каком баобабе схоронился, а может, и сундуки в канаву сползли и лежат там в сохранности?
- Думаю я, без сундуков разбойники не ушли бы, - рассудил Хастред. - Они ж не ради пустого удовольствия этим всем занимаются.
Чумп без труда сполз с дерева, повисая на ветках, опуская их своей тяжестью и выпуская из рук прежде, чем хоть одна сломается. Доехал на таком импровизированном лифте до земли, отряхнул руки о штаны и решительно зашагал к своим лошадям.
Походный порядок установили без промедления. Рыцарь и маг, как оставшиеся от официальной делегации, в первой шеренге, гоблины приткнулись следом, стараясь выглядеть скромными и невызывающими. Каждый прицепил к задней луке седла повод от одной заводной лошади. Альций оглядывался на гоблинов опасливо, о чем-то отрывисто переговаривался с Напуконом; рыцарь, судя по напряженной позе, и сам был не в своей тарелке, но вел себя куда предупредительнее и открыто недоверия не демонстрировал.
День понемногу клонился к закату, и Хастред посматривал за ползущим по небу солнцем с неудовольствием. Тут, конечно, не Гобляндия, где ночевать в лесу — отдельный род занятий где-то между искусством и безумием; но все-таки удовольствия мало. А что касается набивания на ночлег в терем к незнакомому местному кнезу, то... скажем так, давно уже Хастред этим не промышлял иначе как в компании Тайанне, а та неизменно служила пропуском в вип-ложу. За Чумпа же могли предложить разве что абонемент в пыточные казематы... зато на все виды процедур.
- Не парься, - посоветовал Чумп, проследив за его гримасами. - Или все пойдет как по маслу, или ночь станет наименьшей из наших проблем.
И, как вскоре выяснилось, опять оказался прав.
Глава 10
Терем кнеза Габриила оказался обнесен добротными деревянными стенами — не абы каким частоколом. Конечно, не то что каменные замки, какие модно наворачивать по всей Гавропе, а потом искать кому продать, потому что в постройку денег было ввалено куда более, чем хозяин мог себе позволить. Если сюда докатится линия боевого соприкосновения, кнезу предстоит огорчиться до невероятности, подметил Хастред между делом; дерево горит и отменно проламывается осадными машинами. Однако выстроен терем был грамотно, на холме, склоны которого работали лучше иного рва, а единственная дорога, подводящая к центральным воротам в стене, отлично просматривалась и при нужде простреливалась с галерей.
По гребню стены бродили, едва выдаваясь шлемами над зубцами, несколько воинов. Поскольку не заметить приближающуюся кавалькаду было сложно, они быстро пришли в энергичное движение, двое разошлись, чтобы иметь вид (и сектора обстрела) с обоих флангов, а третий испарился совсем, зато через пару минут в надвратный эркер вступил и гордо навис над воротами крупный дядька в меховой шапке, на которую, наверно, местным бобрам пришлось сдавать шкуры за несколько поколений.
- И не жарко ему, - подивился Хастред. Конечно, не так чтоб лето на дворе стояло, сам бы не отказался от какого-нибудь вязаного подшлемничка, чтобы в уши не задувало, но такой малахай рискнул бы надеть разве что на крайнем севере, в окрестностях одной из исконных гоблинских твердынь — Ледяной Цитадели. Впрочем, он вообще к холоду был терпим, неутомимое броуновское движение мыслей под сводом черепа согревало его достаточно и порою даже норовило сорвать с котла крышку.
- Профессионал, - одобрил дядьку Чумп. - Встречать вышел во всем параде, а заодно и не сопрут, пока по делу шатается.
- Ты страдаешь от профессиональной деформации, - известил его Хастред.
- Ничего я не страдаю. От нее сплошное удовольствие.
Не доезжая несколько шагов до закрытых ворот, возглавляющий группу Напукон воззрился на дядьку в шапке бестрепетным взором и гаркнул как из бочки:
- Посланники тиуна огнищного до кнеза Габриила с новостями и предложением!
Носитель шапки склонил голову в знак того, что услышал, и проскрежетал по всей делегации пытливым взором, за каждый острый предмет цепляющимся. Рыцарь и мажонок прошли фейс-контроль без проблем, а вот гоблины, какие ни делали приличные лица, вызвали под шапкой истеричное срабатывание сигнализации.
- С каких пор тиун гоблинов засылает? - уточнил шапконос подозрительно.
- Мы по пути прибились, - ответствовал ему Чумп. - Так-то мы сами по себе ехали, но как услыхали, что есть возможность с самим кнезом Габриилом поручкаться, так враз на хвост присели, чтоб интервью взять. Я военгерольд Чумпков, а это мой коллега, чрезмерно популярный военкалика Хастредяка.
- Заг-заг, - буркнул Хастред в знак согласия. Спасибо хоть правду не сказал, а то б на стену живо кипящую смолу потащили.
- Воин-калека? - недоуменно уточнила шапка.
- КалИка, - опередил Чумпа Хастред с самым оскорбленным видом. - Перехожая. Ну, в данный момент переезжая. Посмотри в словаре... хотя где тебе. Значит — странствующий многознатец, собиратель и исполнитель апокри... тяжело с вами, темными — баллад всяких, былин, историй да побасенок. В моем случае — на военную тематику, с элементами анализа, прогнозирования и здоровой долей осуждения.
- А чего на вас оружия столько понавешано? И ладно б золоченые мечи, какими щеголяют все столичные, но вы ж на штурмовой отряд смахиваете!
- Так не зря ж мы приставку воен- носим, - Чумп недоуменно пожал плечами — что, мол, за такие нелепые вопросы. - Ежели где какая армия бежит или разгром терпит, кому как не нам, мастерам пера, приходится выскакивать на передний рубеж и спасать ситуацию. Вон рыцарь не даст соврать.
- Перо острей меча, - не удержался от почесания больного места Хастред. - А топор тяжельше. А копье длиннее. А из лука вообще через реку можно забубенить. Аркебузы вот с собой не прихватил, а у нее тоже есть свои неоспоримые досто...
- Не уведомлен я, чтоб кнез назначал встречи каким-то герольдам, - грубо оборвал их выступление человек-шапка и сердито сдвинул брови. - А он у нас такой, редко раздает что-либо, ежели заранее не согласовано. Так что разворачивайте оглобли со своими этими... перьями да аркебузами.
Напукон и Альций обернулись к гоблинам, всем своим видом демонстрируя огорчение и ошарашенность, а также неуверенность в собственном будущем.
- Сам-то кто будешь? - поинтересовался Чумп неприятным голосом.
- Иохим, кнежий муж, - представился шапкоид с гордостью.
Хастред поперхнулся воздухом и покосился на Чумпа в замешательстве.
- Кнежий муж? - просипел он еле слышно, стараясь не привлекать лишнего внимания. - Это чего значит... он кнеза того?... Бабы не досталось?... А кнезу оно что ли в радость? Мы вообще, может, не туда свернули, потому как в Уссуре это вроде не в почете!
- Тихо, дурень, - ответно выцедил через уголок рта Чумп. - В чужой монастырь со своим уставом... Потом, до недавнего времени эти земли были боковинскими, а те напротив гавропейским порядкам истошно радовались.
Рыцарь и маг панически корчили рожи, Альций даже руками что-то такое отрицающее начал показывать.
- Ему, кажется, тоже идея перестала нравиться, - предположил Хастред проницательно.
- Да подавитесь вы своими идеями. Работа прежде всего, потом отплюешься. Да и вообще, чего ты пугаешься, если он уже чей-то муж — значит, занят и на тебя не позарится, - Чумп гордо выпрямился в седле и возвысил голос: - Ну, дело хозяйское, штурмовать ваш замок мы конечно же не станем, за что нам большое спасибо. Пойдем и про другого кнеза напишем, или про какого встречного тысяцкого, лихо захватившего вражье село, или даже про дуропляса, подбившего вражью колесницу, чтоб им были в столице почет, уважение, награды и государственные преференции. Бывай, муж, привет жене.
- А я всему мульёну интересующихся моим просвещенным мнением поведаю, что грубы и помимо-патриотичны нодецкие кнезы, высокомерием своим затмевая ажно высоких чиновников, которые завсегда приемные часы имеют для простого люда, - добавил Хастред звенящим от обиды голосом. - А для люда непростого, но нарочитого, коим мы и являемся, не только приемные часы, но и накрытые столы и даже крючки особые, чтоб шляпу на них вешать. Хотя, конечно, крючок достается не каждому, иной дуболом из пещерного рода так и пасется в картузе, но мы-то вежеству ученые!
- Да у тебя ж и шляпы-то нету, - только и нашел, что заявить в ответ, кнежий муж. Глазки его потерянно забегали по гоблинам, выражая судорожную работу мысли.
- Зато у тебя шляпа на всех троих, - уязвил его Чумп.
- А мы свои так на тех крючках в высокой горнице и оставили, чтоб места не терять, - добавил Хастред. Врать он не любил, зато не имел никаких проблем с выдумыванием. Если бы его спросили, правду ли он говорит — наверное, признался бы, что нет, но давно уже опытным путем установил, что при достаточном уровне детализации про правду не спросят, так что машинально долил пива после отстоя пены: - Моя, например, зеленая, фетровая, с опояской шнурком и красным пером сбоку, вабарского фасона, это такая местность в Уйчланде, докуда отсюда чуть более тысячи лиг по прямой. Совершенно неоспоримый факт.
И еще один неоспоримый факт — если говорить много и уверенно, время от времени подпуская в свою речь общеизвестные аксиомы или легко проверяемые утверждения, то рано или поздно к тебе проникнутся доверием. Или дадут в бубен. В любом случае, изобильная речь, как сильный ветер, никого не оставляет незатронутым, и весь вопрос в том, как скоро поток твоих словес проникнет под толстый свод чужого черепа.
Шапкоголовый скрежетнул зубами и принял наконец ответственное решение.
- В крепости мне штоб без баловства, ясно? Сдать оружие немедля за воротами, без утайки. Храниться будет в цейхгаузе, можете запросить как уходить соберетесь, вам его к воротам вынесут. Завижу хоть один клинок — не пеняйте, в каземат и в колодки, дело мое простое, казенное, к кнезу опасных не допускать, о чем вас публично извещаю. Аудиенцию вам запрошу, ежели кнез откажется — опять же, не моя вина, заночевать дозволю в рамках традиционного гостеприимства, но чтоб никаких настояний и хитростей. Наутро же попрошу без канюченья удалиться искать себе другие темы. Все поняли?
- Ясно, как под фонарем, - охотно заверил Чумп и победно ухмыльнулся бледным тиуновым посланцам. - Не примет так не примет, постараемся пережить этот удар судьбы достойно. Хотя Хастредяка личные обидки принимает близко к сердцу, до сих пор с одним кышпанским коллегой меряется, кто бОльшая задница. Но ты не волнуйся, почтенный муж, кнеза он этим не побеспокоит, это сугубо профессиональная возня заради статуса, вот как рыцари на турнирах копьями долбятся.
Иохим осуждающе качнул малахаем и убыл со своего поста, а за воротами поднялось шевеление, заскрипел изымаемый из скоб засовный брус, а потом и створки с большой натугой откатили дюжие мужичины — часть в доспехах и при оружии, часть облика самого простолюдинского. Придирчивый Хастред отметил простоту конструкции — обычные двустворчатые ворота, врезанные прямо в стену, ни тебе опускной решетки, ни барбакана над ними, как он привык видеть в гавропейских параноидальных крепостях. Беспечно живут здешние кнезы — или же достаточно уверены, что никакие осадные отряды сюда не дойдут.
Напукон и Альций первыми въехали во врата. Дюжий мужик в чешуйном нагруднике поверх кольчуги вдвинулся между их конями и требовательно протянул руки. Маг передал ему рогатину с облегчением, рыцарь же ощутимо напрягся, но тоже не возразил, снял с седла меч и аккуратно вложил его в простертую варежку. Мужик зыркнул сурово, но ничем больше эти двое богаты не были. Зато следующие за ними гоблины завезли товаров на целую ярмарку, так что мужик быстро набрал себе полную охапку топоров и луков, а потом вынужденно свистнул подмогу, чтобы собрать все их поясные клинки, щиты и коллекцию чумповых засапожных ножей.
Кнежий муж спустился со стены, оказавшись коренастым и довольно опузырелым. Его, поди, тоже кнез этим попрекает, сочувственно подумал Хастред. Под расшитым кафтаном виднелась кольчуга очень даже недурственного плетения, на поясе вместо гавропейского прямого меча висела сабля — что сразу могло бы много сказать искушенному воителю, но к таковым книжник себя не относил.
- Все сдали? - подозрительно осведомился Иохим. - Это вот что?
И указал пальцем, проявив совершенно паранормальную зоркость и подозрительность, на торчащий за чумповым поясом пенальчик. Хастред нахмурился: там ущельник хранил отмычки, вот уж не самое то, что хочется предъявлять бдительным стражам.
- Ясное дело, письменные принадлежности, - не стушевался Чумп. - Герольд я или где.
- Давай сюда, у меня побудут. Ежели возникнет потребность, мигом выдам. А то сами говорите, что перо у вас меча опаснее.
Чумп вздохнул, но пенальчик вытащил и бросил Иохиму в руки. Тот поймал на лету с ловкостью матерого фехтовальщика, встряхнул возле уха, словно рассчитывал услышать внутри подозрительное жужжание или там тикание, но добился только солидного взгрюка металлических штырей и, успокоенный, спрятал в карман.
- У рыцаря кулаки в перчатках почище булав будут, - сдал с потрохами Чумп. - Маг по определению смертельное оружие. У напарника моего смертоносная эрудиция. Один я совсем безоружный остался.
- Да уж из меня оружие... - запричитал Альций и, очевидно приняв данный довод за комплимент, покраснел как помидор.
- Тут уж ничего не поделаешь, - вздохнул Иохим тяжко, оценив краем глаза помянутые кулаки-булавы. - Остается только на добропорядочность полагаться. Коней ваших возьмут, - он кивнул двум мужичкам без формы, помогавшим двигать ворота. - Будут в конюшне. Сами вон у колодца подождите, водички с дороги примите... я кнезу доложу на ваш счет, после выйду к вам с его решением.
Мужички похватали повода и повлекли коней по двору, разоружители поволоклись вслед за кнежим мужем в сторону большого терема, чей шпиль был виден еще на месте схватки, а оставшиеся в меньшинстве двое воинов налегли на ворота, силясь задвинуть тяжеленные створки. То ли они тут на смазывании петель экономили, то ли от старости створки перекосило, но одного человека на каждую оказалось недостаточно. Хастред со вздохом навалился на ближайшую рядом с местным, Напукон спохватился и обрушился всем своим немалым весом на вторую, и под скрип и треск обе помаленьку затворились, сомкнувшись толстенными, в локоть толщиной, ребрами. Дерева здесь явно жалеть не приходилось, не то что в иных дварфийских паласах, где буквально все точено из камня или ковано из стали, а деревянная шкатулка для властных регалий считалась едва ли не драгоценнее самого содержимого.
Указанный Иохимом колодец был тут как тут, в углу двора, и Чумп первым к нему откочевал и принялся накручивать изогнутую ручку ворота, вытягивая ведро. Альций по пути поймал Хастреда за рукав и забормотал ему суетливо:
- Зря вы с кнежего мужа насмехаетесь, сударь! Это такое звание, можно сказать титул — мол, человек кнеза, правая рука, главная опора, советник и распорядитель.
- Вот где ты был, когда это моей жене разъяснить было надо, - насупился Хастред. - Что главная опора и распорядитель, и что кормить стоит надлежаще положению, не вынуждая перебиваться насквозь не полезным, но вкусным и нажористым скорожряком. Эх... Ну хоть одной ожидаемой пакостью меньше.
- Значит, на ее место уже пара других готова набиться, - не дал порадоваться Чумп. Он выволок ведерко, черпанул из него привязанным ковшиком, отпил и всем своим видом дал понять, что отморозил зубы, глотку и мозг. Впрочем, Напукон немало не впечатлился, принял у него ковш и не только пить наладился, но еще и, скинув с головы чужой шишак, плесканул себе на взопревшую макушку.
- Дорого ли нам обойдется потеря письменных принадлежностей? - поинтересовался Хастред осторожно.
Чумп, все еще изображая обмороженного, только плечами дернул. Выглядел он дурень дурнем, настолько для него нехарактерно, что Хастред сразу заподозрил переигрывание. Как и безудержная речь, поведение запросто можно было использовать как инструмент, при помощи которого в головах наблюдателей формируется образ наблюдаемого. Двое на стене — изнутри замка видно было, что они оснащены мощными воротными арбалетами, двое у ворот, рассеянного вида мужичок в слишком нарядной свитке, чтобы считать его случайно болтающимся вдоль фасада терема... Все они, конечно же, делали вид, что совершенно не глазеют, а Чумп, соответственно, делал вид, что им верит и усыплял их бдительность. Между прочим, в полном соответствии с легендарным трактатом древнего дварфа Сунгрима Цзышильда о мастерстве войны — ежели ты ловок, притворяйся растяпой, ежели умен — обалдуем, ежели у тебя есть — можешь нет. Если так подумать и сложить чмень с носом, то выходит, что Чумп и самого Хастреда, старейшего друга и кровного побратима, всю дорогу облапошивал, утверждая, что никаких этих трактатов не читал и вообще брезгует.
- А и говнюк же ты, - высказался Хастред, исходя из этого внезапного прозрения.
Чумп удивился, но не возразил. Что внезапно шло в разрез с логикой Цзышильда, ибо если бы он правда был говнюк, то должен был немедля попытаться представиться чистюлей, а раз не попытался, то, стало быть, обвинения беспочвенны и вся цепь доводов... тьфу. На миг Хастред проникся искренним и серьезным пониманием боковинского тезиса «логика — уссурская лженаука», с таким по жизни ходить, несомненно, просто и радостно.
Рыцарь с магом воззрились на взбесившегося книжника с опаской.
- Будешь ты мне еще затирать, что Сунгрима не читал, - пояснил Хастред, не устояв перед интуитивным желанием не выглядеть буйнопомешанным. Когда-то было все равно, но годы визитов по официальным дворам под бдительным присмотром жены сделали свое дело, выковали из него социально зависимого страдальца.
- Не читал, - невозмутимо откликнулся Чумп. - Ежели в каком-то вопросе мы с ним совпадаем, так это потому, что имеем схожий опыт. Вот, например, ударив врага в спину — ушатать проще. Ты, что ли, думаешь, что это не работает, пока про это не прочтешь в книжице от именитого писарчука?
- В спину, как бы, нечестно, - подал растерянный голос Напукон.
- Не ты ли давеча как раз одному в спину прилетел?
- Ну... я ж не бил. Я ж упал, - рыцарь неуверенно ухмыльнулся. - Несчастный случай.
- Уверен, что у Сунгрима и на этот счет есть что-то сильно фигуристое, - язвительно подметил Чумп. - А я простой, так что просто скажу — молодец. Более того, ежели голову используешь не только как подпорку под шлем, предвижу, что и в будущем не упустишь случая эдак упасть. Опыт, сын ошибок трудных — он конечно зачастую синяков стоит, зато лучше запоминается, чем многостраничные умствования.
Хастред возмущенно отфыркнулся, пытаясь прикрыть неловкость. Ну да, не додумался. Сам-то он, хотя и не гнушался учиться на практике, все же частенько срезал углы, сунув нос в подходящий случаю мануал. И всегда ведь казалось, что читал правильные книги, настолько полезные, что сама идея обойтись без их штудирования выглядела кощунственной.
- Магию вот не выучишь так просто, - включился в созидательную беседу Альций. - Без учебы по книгам разве узнаешь нужные слова, чтоб управлять силами?
- А как первая магия появилась? - не поддался Чумп. - Когда книг еще не было... а я так думаю, что книг долго еще не было, когда магия уже вовсю была — как передавалась?
- Ну, изустно же, понятное дело. Книга или прямое наущение наставника — разница невелика, я так думаю. А первая — существует мнение, что боги вдохнули силу в иные слова, а в другие не вдыхали... и потом первым магам нашептали, какие именно для чего.
- Да только вот заклинаний век от века все больше и больше, - не удержался Хастред, хоть и сознавал умом, что меняет свою сторону в диспуте, но истина ему всегда была дорога как точка отсчета, к которой всегда можно вернуться, если вдруг заблудишься. - И не верю я, что боги забираются в иную замшелую лабораторию, чтоб торжественно сообщить годами не мывшемуся магику пару новых слов для очередного волшебства. Слова — они вообще для магии не сказать чтоб главное, они больше для твоей собственной головы, приводят ее в нужное расположение для манипуляции с энергией. Поджигальных заклятий я слыхал не менее дюжины, все на словесную часть различные.
- Да и насчет богов я как-то в сомнении, - добавил Чумп и поморщился, очевидно припомнив тех, что ему попадались. - То есть, мы вот тоже относительно муравьишек силой обладаем невероятной, да и знаниями, но с чего бы пусть даже и полный Хастред начал им секретные знания из того же Сунгрима нашептывать?
- А им бы пригодилось, для мурашных их войн, - призадумался Хастред. - Видал, как черные с рыжими безыскусно цапаются? Ни единой стратагемы не знают, бестолочи. Надо бы на досуге попробовать.
И быстренько представил себе целую развлекательную индустрию, в рамках которой он ездит по миру со своими подкованными в стратегии муравьями, выпускает их сражаться против чужих муравьев, традиционно безграмотных и неумелых, и срывает немалые банки на ставках. Потом подумал, что слишком уж это похоже на то, чем по всему миру эльфы и гномы занимаются, и стал себе подчеркнуто неприятен. Не зря же говорят, что трудно быть богом, и благоразумные гоблины не претендуют.
Пока шло толковище, Иохим успел сделать свое дело и вернуться, причем не один, а с видом сосредоточенным и компетентным следуя за плечом самого кнеза. В том, что перед ним идет именно кнез, сомнений не закралось. Высокорослый, плечистый, с легкой проседью и породистым носатым лицом, наводящим на мысли о вистанийских корнях; на плечах у него был тяжелый бархатистый плащ с воротником, явно родственным бобровому малахаю кнежьего мужа. Кнез не носил доспехов, а из оружия обходился одним положеным по этикету кинжалом на поясе. Руки он держал на уровне талии, зацепившись большими пальцами за широкий поясной ремень, и вид имел слегка скучающий — впрочем, Хастреда было не провести, он и этого притворялу раскусил, потому что по его опыту кнезы любят встречать гостей в своей приемной, сидя на самом большом стуле и оттуда наслаждаясь своим привилегированным положением. Если же сам подорвался и из терема вышел, то либо заинтересовался так, что терпеть невмочь, либо все равно направлялся в замковый сортир, именуемый также данцкером — а уж в последнем случае незаинтересованный вид может быть только лишь наигранным.
- Его сиятельство кнез Габриил! - отрекомендовал спутника Иохим и требовательно прищелкнул каблуками.
Все вокруг внезапно стали кланяться. Напукон сложился в поясе с адским скрежетом шарниров, или на чем там его доспехи соединялись. Альций изобразил что-то вроде книксена, какие предпочитают делать придворные маги, по долгу службы носящие длинные форменные робы — очевидно, совсем забыл, что для путешествия одет в нормальные штаны и зипун. Даже Чумп не замешкался и выдал изящный кранцузский полутораоборотный поклон, для которого ему решительно не хватило широкополой шляпы в отмашной руке-балансире. Пришлось и Хастреду согнуться, а поскольку в голове его этикетные движения задерживались куда хуже стратагем, настала пора импровизации — гнись, пока в спине не хрустнет, потом сооруди рукой эдакое «от души», отчаянно надеясь, что оно не выглядит как «пошел отседова».
- Рад видеть вас, господа военные обозреватели, - объявил кнез хорошо поставленным голосом. - Извольте обождать, сперва к делам, к коим положение обязывает. Вы, стало быть, от господина тиуна будете?
Напукон и Альций обменялись быстрыми взглядами, рыцарь судорожно сглотнул, маг же продемонстрировал, что и сглотнуть не может, до того перепуган и смущен, и таким образом выиграл себе пассивную роль.
- Так точно, - признал рыцарь и зачем-то гулко стукнул себя железным кулаком в железную же грудь, от чего гул пошел такой, словно в набат при пожаре ударили. - Напукон, витязь от тиунова двора. Был с нами также путный боярин Феодул, назначенный господином тиуном обсудить с вашей светлостью дела... да вот по пути подверглись мы нападению из засады, при котором понесли потери, включая и боярина.
- Ого! - воскликнул кнез и покосился через плечо в сторону Иохима. Шапка слегка просела, видимо, кнежий муж под ней сурово насупился. - Какая-то лесная шелупонь посмела лишить жизни посланника самого тиуна?
- Ну, насчет жизни... - Напукон отчаянно воззрился на чумпов загривок, силясь послать ему телепатическую просьбу встрять со своим бескостным языком, но мощи посыла не хватило, от гоблина даже дымок не поднялся. - Этого утверждать мы не можем. Бились мы с одной частью налетчиков, а как одолели их — обнаружили, что боярин пропал, вероятно в плен захвачен.
- Воооот оно что, - кнез задумчиво огладил клиновидную бородку. - Где случилось это вопиющее негодяйство?
- Да на дороге, как к вам ехать, - рыцарь отчаянно махнул рукой, указав в белый свет как в копеечку. Хастред поморщился от такой беспомощности, прихватил рыцаря за выставленное запястье и чуток развернул вокруг оси, обозначив точное направление на юго-восток. - Э-э, благодарю... где-то там. Очень запросто обнаружить — на дороге поваленное дерево, в лесу чуть поодаль перебитые разбойники.
- Отправь пару разведчиков, - приказал кнез Иохиму. - Пусть глянут, что приключилось, куда следы ведут. Тиуновых людей хватать — это нехорошее знамение, нам такое терпеть без надобности.
- Парой, чего доброго, там не управиться, - подал голос Чумп.
- А им управляться и не надо. Посмотрят и доложат, а что делать, я уж к утру решу, из их рапорта исходя.
Иохим взмахнул рукой, малый в нарядной свитке, топтавшийся возле терема, опрометью кинулся к нему. Шапка агрессивно встопорщилась на голове кнежьего мужа, он принялся сиплым полушепотом отдавать распоряжения, ординарец кивал и загибал пальцы.
- С этим мы разберемся, - заверил кнез, слегонца морща выдающийся нос. - Мне давно ведомо, что какие-то прохиндеи тут в лесах сбиваются, но моих гостей они по сию пору не тревожили, а если какие караваны и обозы... что ж, я уже подавал тиуну прошение дать мне полномочия собирать с них пошлину за проезд по моей земле, чтоб я им охрану обеспечил. Уж не эту ли подрядню вез мне почтенный боярин?
- За это я, прощения прошу, не в курсе, - Напукон уже снова взмок, словно еще двенадцать раундов отстоял против толпы мародеров. - Ведомо мне, что вы на продажу выставили некую каменную скрижаль, вот по этому вопросу мы выехали... Это маг Альций, коему поручено было скрижаль освидетельствовать, а боярин в случае удовлетворительном за нее должен был рассчитаться.
- А-а, скрижаль, - кнез кивнул величественно. - Конечно, отправлял я несколько дней тому назад вестового, не думал, что так быстро откликнутся, тем более достопочтенный тиун самолично. Что ж, пока суть да дело решается, ежели вы готовы приобресть — я, само собой, продам. А боярина если сразу, по запарке, не зарезали, то уж думаю беречь будут. Пришлют к тиуну прошение о выкупе... а может обменять на какого бандюгана, что в застенках казни ожидает. Не стал бы я особо волноваться.
Напукон замялся окончательно, и наконец осиливший свое сглатывание Альций принял на себя тяжкое бремя дальнейшей беседы, пролепетав отчаянно, словно шагая с обрыва:
- Только, ваша светлость, они боярина вместе с деньгами сгрябчили!
- С деньгами? - не понял кнез. Хотя... понял, судя по тому, как поджал челюсть.
- Ну, которые тиун выдал, чтоб купить скрижаль, - мажонок призадумался и очень осторожно уточнил: - Можно сказать, с вашими деньгами.
Глаза кнеза недобро сузились.
- С моими? Не похоже. У меня скрижаль, деньги у вас. Ежели вы их до меня не довезли, так это ваша потеря, не моя.
«Ну началось», - тоскливо помыслил Хастред и покосился на Чумпа. Тот еле заметно кивнул в знак согласия. Началось собственно то, зачем власть имущие встречают гостей в богатых палатах, глядя на них сверху вниз — ритуальное глумление. Мог бы и попроще лицо сделать, но какой прок быть кнезом, если не топтаться с чувством по челядским нервам-то.
Альций протух, как позабытое яйцо, и Напукон тоже повесил буйну голову, явно не понимая, куда выгребать на такой-то стремнине.
- Так скрижаль купить вы не имеете возможности, я так понимаю? - уточнил Габриил нетерпеливо. - И вот это ваше прибытие якобы по поручению тиуна — оно к чему было?
- Если б ваша честь придала нам сил, чтоб сокрушить разбойников и освободить нашего боярина, - не поднимая от земли глаз, пробубнил рыцарь. - То, убежден я, он сумел бы предложить вам достойную награду за спасение и как скрижаль оплатить, тоже придумал бы. Боярин Феодул у тиуна денежными делами ведает, не то что мы, бестолочи...
Кнез тяжко вздохнул, попритопывал правой ногой.
- Сил вам, - пробормотал он досадливо. - Силы свои я держу для своей надобности, а коли тиун не дал своему посланнику надлежащей охраны, полагая, что я тут буду за каждым лихим человеком бегать, будто жандарм, так... я ж не отказываюсь, так ему и передайте при встрече. Мне б подрядню только на взимание пошлины, вот тогда я пойду и весь лес своими силами вычищу, во избежание. А то моих-то людей разбойники не трогают, уважают, повода задираться с ними не дают.
«Как будто нужен особый повод, чтобы разбойников прижучить!» - подумал Хастред, но словил твердый неодобрительный взгляд Чумпа и не стал озвучивать свои размышления. С этими кнезами только закусись, не успеешь опомниться, как придется переходить к плану Б — штурму крепости с применением огня, меча и всей сопутствующей атрибутики.
- Я вам так скажу, - постановил кнез наконец. - Подумать мне надо. Оставайтесь до утра, выслушаю своих разведчиков, приму взвешенное решение, вот и вам его оглашу.
Ординарец Иохима дозагибал свои многочисленные пальцы, не то кивнул, не то поклонился в знак полнейшего понимания и бегом припустился к большой приземистой постройке под дальней стеной — видимо, кордегардии.
- Ну, а вы? - кнез переключил внимание на гоблинов, и Напукон облегченно выдохнул с такой силой, что Чумпа едва не сдуло. - С чем пожаловали?
- Мы, ваша светлость, скромные труженики с поля известий, которое в стране ду... духовно требовательной, - представился Чумп. - Рассказываем, что где происходит, стараясь успеть первыми. Не вопрошайте, зачем — сами не знаем, зачем к нашим новостям с поля боя преклоняет слух множество людей, которые нипочем не встанут с завалинки. Нас отчаянно ненавидят и строекрепы, и освободинцы, а потому читают и слушают в три уха, чтоб только изыскать повод попрекнуть чем-нибудь. А мы через это на ихнее общественное мнение исподтишка воздействуем, формируем, стало быть, настроения. Так говорят.
- Очень захватывающе, - признал кнез. - Но от меня-то вы чего желаете?
- Вообще-то, ваша светлость, я рассчитывал продать вам отличный инский нож, точную копию дознавательского времен Войны Некромантов, но вон тот деятель в шапке все мои товары изъял. Но не будем мелочиться, я думаю, что компенсирую издержки публикацией ударного материала.
- И вы полагаете, я могу вам с этим материалом помочь?
- Все, что я пишу, я пишу в интересах истины, - объяснил Чумп с достоинством. - А истина в том, что о моем пенсионном фонде никто, кроме меня, не позаботится. Так что провал недопустим. А что нужно для яркого и броского материала? Видная персона, вот вы как раз, и отчаянная ситуация, в которой видная персона — большой молодец.
- Или напротив, - буркнул Хастред. - Так даже ярче.
- Но, памятуя о том, что пенсионный фонд мне понадобится, только если я доживу до пенсии, все-таки остановимся на моем варианте, - не поддался Чумп. - Итак, кнез Габриил и Каменная Скрижаль, вокруг которой столько страстей, что она уже становится интересна сама по себе. Поясните для оголтелых, то есть, вдохновленных масс?
Кнез с некоторой долей неуверенности переступил с ноги на ногу.
- Право же, сам мало осведомлен насчет скрижали. Ее нашел в горах один пастушок, принес мне... вещица показалась древней и занятной, так что я простил ему задолженность по налогам и вступил во владение. Мне, впрочем, она ни к чему, так что написал письмо в гильдию купцов, приложил рисунок скрижали, сделанный моим писарем, и отправил с вестовым. Из гильдии, очевидно, дошло и до самого тиуна, так что вот, как видите, его... посланники, - Габриил ухитрился эдак вымолвить это слово, что в глазах у Напукона появилось стремление упасть на меч и смыть позор кровью.
- Так для чего же она нужна? - уточнил Чумп требовательно у Альция. - Ежели тебя послали ее опознать, ты ж должен знать, что ищешь!
- Ежели скрижаль, как заключил из рисунка мой учитель, и впрямь предмет, созданный кобольдами, то ясное дело, это мощнейший тавматургический фокус, - поведал маг, неуютно ежась.
- Травма что? - переспросил Чумп недоверчиво.
- Тавматургический фокус, - вместо Альция ответил Хастред. - Для преобразования сырой энергии мира в управляемую магию посредством ритуала. Классический ритуал танцует от элементов — вода, огонь, воздух, ну и конечно земля. Вот я так полагаю, именно землю кобольдическая дрючка представлять и должна.
- Само собой, - согласился Альций. - Мало того, что камень, который годен сам по себе, так это еще, надо думать, очень редкая порода, кобольды ведь не работали с обычными базальтами да гранитами. Чем глубже камень взят, тем выше его потенциал фокуса. А если он еще и обработан самими кобольдами, плотью от плоти земных глубин, то мощь его...
Судя по нагнетаемому драматизму, маг хотел было злоупотребить превосходными степенями, но очевидно сообразил, что ушлый кнез мигом догадается задрать цену так, что никакой тиун не укупит, и закончил сдержанно:
- …будет несколько выше.
- Ха, - процедил кнез кисло. - Честно говоря, разочаровывает. Единственное назначение этого предмета — служить заменой обычному куску камня, чтобы у какого-то мага чуть лучше получалось его варево?
- Не варево, - возразил Альций горячо. - Тауматургические ритуалы — это не про варку эликсиров, это... - он пригляделся к выражению лица кнеза и закончил скомканно. - В общем, да, я полагаю, иного назначения у скрижали нет.
- И письмена на ней — не какая-то ужасная тайна, грозящая гибелью всему сущему или ведущая к несметным сокровищам? - кнеза кривило все сильнее.
- Нет, то есть, может быть, но кобольдическая письменность до сих пор никем еще не разгадана, - доложил маг виновато, словно сам должен был обеспечить перевод. - Возможно, кто-нибудь из древнейших эльфов, заставших кобольдов до их ухода в глубины, мог бы уметь читать на кобольдинге, но древнейшие эльфы сами по себе, надо думать, редкость большая, чем сия скрижаль.
- И нет, никаких эльфов кобольды своему языку не учили, - заверил Чумп. - Я пару раз с ними встречался — с кобольдами, в смысле, не с эльфами... хотя с ними тоже. Может, читали или слышали мой эпический фельетон про дурачка, который сменял национальную реликвию на здоровущий окорок зверя Индрика? Так вот, я знал его. Дурачка. И окорок. Обоих их знал, довольно близко.
- А кобольды? - с замиранием сердца вопросил Альций.
- Ну, чего кобольды. У них этих окороков много было. Сами большие, тихие, убить могут, кажется, взглядом, не то что щелчком. Уверяю, с эльфами бы они не столковались, те для них слишком уж вертлявые, беспокойные.
- Для них даже дварфы беспокойные, а дварфов я порой с камнями путаю, - подтвердил Хастред.
- Прочитать, стало быть, и найти новое применение нельзя, - подытожил кнез сильно огорченным голосом. - Можно только продать за бесценок магам, чтоб они в своих башнях больше магии производили.
- То есть мы удачно зашли, - бестрепетно принял подачу Чумп. - Штука оказалась, может быть, и не той самой, за которую стоило бы гибнуть верным слугам тиуна, и это надо будет подчеркнуть в нашей истории. Кстати, можно на нее взглянуть?
- На скрижаль? - удивился кнез.
- Ну да, почему б на скрижаль не взглянуть. Вот пускай магик выдаст свой вердикт, насчет ее подлинности и пригодности, а то мало ли еще ошибка обнаружится, что вовсе они покупать ничего не собираются. Если брать не будут, то к чему вашей светлости хлопоты со всеми этими боярами пропавшими, верно?
Судя по треску, Напукон сдавил зубы так, что они начали крошиться.
- Ну, ежели это так важно, не вижу причин отказывать, - кнез радушно развел руками. - Извольте, провожу, покажу.
- Ваша светлость, - пробурчал Иохим из-под нахлобученной шапки. - Какие-то они эти... доверия не вызывают. Вы б остереглись их водить по всему хозяйству, пусть бы вон в гостевом флигеле до утра покантовались да и отчаливали.
- Вот спасибо, - ядовито сказал ему Хастред. - Будешь у нас в Хундертауэре, стыдно тебе будет. Там у нас даже замков не ставят, заходи куда хочешь.
И предупредительно умолчал, что неосмотрительно зайдя куда хочешь — без вариантов получишь по рогам и вылетишь хорошо если через окно, а то ведь иные апологеты северного гостеприимства и сквозь сплошную стену горазды вышвырнуть.
- Вреда не будет от того, что юноша взглянет на скрижаль, - ответствовал кнез беспечно. - Я б и сам с радостью показал ее оценщику. Пройдемте же.
И свернул в сторону центрального входа в терем.
- Ваша светлость! - возопил Иохим. - Ну уж вы как дитя малое, право слово. Хотя бы не через ваши покои! Через подвал ведите, не абы какие цацы.
Хастред поймал довольный взгляд Чумпа. Ущельник явно делал из каждого слова выводы. Один вход куда-то, где хранится скрижаль, через собственные палаты кнеза, другой через подвал. Вот уже два варианта к ней подобраться под покровом ночи. Третий вариант — в тот момент, как кнез ее достанет, ухватить и идти на прорыв, но... это уж для совсем безбашенных. Если бы не отобрали оружие... да и то едва ли игра стоила бы свеч.
- Ладно, ладно, - ворчливо согласился кнез. - Очень у меня заботливый старшина, что ты делать будешь. Давайте через подвал, и извиняюсь заранее, запашок там может быть не самый легкий.
- Надо так надо, - кратко согласился Чумп, кивком отправил вдогон рыцаря с магом, а сам с Хастредом пристроился в хвост процессии. Книжник открыл было рот, но Чумп резко помотал головой — не сейчас. Что ж, даже если ты параноик, это еще не значит, что на самом деле ты не в опасности, рассудил Хастред и заткнулся.
Кнез провел компанию вокруг терема, вскользь показав резные ставнина окнах, богатые огороды, с которых, поди, в случае осады можно питаться не одну неделю, кое-какие хозяйственные пристройки, в частности маленькую кузню, где потные мужичины отчаянно дубасили раскаленную железную полосу. Показательно, как при виде начальства встречные отчаянно принимались демонстрировать верность и уважение — кто вытягиваясь во фрунт, кто низко кланяясь. Припомнилось упоминание разведчика Капеллы, что кнеза в здешних краях боятся, и хотя не выглядел он таким уж записным душегубом, а напротив по общению казался вполне типичным недалеким провинциальным сатрапчиком, годным к объезжанию на кривой козе — дыма без огня не бывает.
Дверь, к которой кнез направил свои стопы, была утоплена в приямке ниже уровня земли, а по бокам от нее стояли двое стражников. Издалека видно было, что стоят они ни шатко ни валко, прислонясь к стене, но едва заметили приближение кнеза — мигом от нее отлепились и вытянулись по струнке. Хорошо оснащены — набивные кафтаны, усаженные бляхами, щиты, короткие копья, которыми случись что и в помещении можно орудовать, на поясах топоры и кинжалы. Если что, вооружиться с одного такого парнишки можно обоим, подметил Хастред автоматически. Не то чтобы собирался делать резкие движения, но Чумп за долгие годы индивидуального предпринимательства совсем от рук отбился, запросто может начать представление не предупредив.
- Как служба идет? - иронично поинтересовался кнез у ближайшего стражника.
- Происшествий не было, ваша светлость, - откликнулся тот с готовностью. - Баба с ведрами прошедши четырежды, был один завоз, - кивнул на дверь, - Десятник делал.
- Баба с ведрами? - не удержался Хастред. Докладчик стрельнул в него неприязненным взглядом и никак не прокомментировал.
- Это личное, - пояснил Иохим из-под шапки, сползшей ему совсем уже на глаза.
- Баба — это всегда личное, - согласился Чумп, и на этом дискуссия исчерпалась.
Кнез откуда-то из-под плаща добыл металлическое кольцо, увешанное многими крупными коваными ключами, неспешно выбрал один и отомкнул им тяжеленный грубый навесной замок на охраняемой двери.
- Мы ненадолго, - предупредил он охрану. - Дверь не затворяйте пока, пусть слегка проветрится. Начеку будьте.
- Всегда начеку, ваша светлость, - охотно заверил говорливый, проявив себя записным подхалимом.
Кнез распахнул дверь, и запах из подвала хлынул впрямь непростой, спасибо что предупредили заблаговременно, не то бы сейчас как дубиной ошарашило. Кровь, зловоние нечистот, еще какая-то нездоровая примесь, которую Хастред определить не взялся, но тоже не из тех, которые в букет собираешь, чтоб запахом весны насладиться. Альций не удержался, зажал ладонью нос, а рыцарь стоически воздержался, но позеленел как лягух и глаза выпучил примерно так же.
- Поверхом ниже у нас погреб, - пояснил кнез, встретивший зловещее амбре уверенно — даже не поморщившись. - Злодеев держим за решеткой. Разве ж объяснишь дуракам, что вести себя надлежит достойно, воздух не портить? Вот оттуда просачивается.
- Не боИтесь, не помрете, - добавил Иохим, пытаясь погрузиться в шапку вместе с носом.
- Да нам-то не привыкать, в нашей работе чего только не нанюхаешься, - отозвался Чумп. - Но вы правда что ли ценные вещи храните по соседству с казематами?
- У дварфов так, - вставил Хастред. - Впрочем, у них все друг с другом рядом, они шибко компактно строятся.
- Да я б и сам этот путь закрыл уже, но вот Иохим не велит, требует иметь обходной путь к сокровищнице, - кнез осклабился. - Ума не приложу, что за необходимость. Неужели так из казны красть удобнее, а, верный мой?
- Да ну вааааша светлость!... - с огорчением взвыл кнежий муж, явно без опасения, скорее с упреком насчет давно остонадоевшей шутки.
- Да шучу, шучу, - согласился Габриил милостиво. - За мной следуйте, и аккуратнее — тут по сторонам припасы всякие, а света немного, не запнитесь.
Сам он шествовал в потемках уверенно, на ходу выбирая на кольце следующий ключ. Хастред, в темноте видящий пусть в оттенках черного, но все же лучше, чем хумансы, прихватил идущего перед ним Альция за шкирку (бедняка содрогнулся и проблеял в ладонь, зажимающую лицо, что-то паническое) и направлял его движение, избегая натыкания на многочисленные бочонки и ящики. Чумп двигать доставшегося ему Напукона побрезговал, да и не свернул бы эту стальную статую; однако рыцарю в его железных штанах и так не грозило повредиться о хрупкие деревянные конструкции, он и сам это понял и шагал очень осторожно, чтоб не навести кнежескому хозяйству дополнительного урона, за который еще непонятно как расплачиваться.
Спустя пару минут ходу кнез вышел к мощной решетчатой двери, за которой заметен был идущий вверх лестничный пролет, и загремел ключом о ее замок. Группа остановилась, Хастред покрутил головой и, присмотрев в углу большую крышку люка в полу, пихнул локтем Чумпа. Видно было плохо, а подойти ближе книжник не рискнул, чтобы не вызвать подозрений. А вот Чумп рискнул — без единого звука проскользнул мимо Хастреда, мимо надсадно дышащего через рот Иохима, приблизился к крышке, присел над ней, поводил по периметру руками... но тут лязгнул отмыкаемый замок, и ущельник точно так же беззвучно просочился обратно на свое место. По пути заглянул в приоткрытую бочку, запустил в нее руку и вытащил здоровенное, хотя и слегка подвявшее за зиму, яблоко. Пожал плечами и вернулся в строй.
- Здесь попрошу вас подождать, - объявил кнез и в одиночестве отправился вверх по лестнице. Свернул, скрывшись за простенком, процокал каблуками по еще одному пролету, позвякал еще одним ключом по еще одному замку. Скрипнула еще одна дверь.
Время тянулось медленно, Хастред со скуки принялся перебирать, что за тревожный запах уловил помимо прочих. В застенках он бывал не так уж часто, и обычно не в таких чтоб для полных душегубов. Памятное исключение, как назло, было в Кранции, где как раз таки пахло фиалками и уборщик приходил дважды в день, причем когда мыл пол, убрать ноги просил вежливо и с извинительными интонациями. В пыточной тоже стоял букет мимозы, да и, надо думать, из изящного кранцуза, основного тамошнего контингента, даже при самых страшных пытках никаких грубых амбре было не добиться. Нет, тут скорее что-то зловещее, нежели протокольное...
Чумп рядом агрессивно захрустел своим трофейным яблоком, причем кислый дух пошел такой, что вся молочная кислота в натруженных за день мышцах враз превратилась в кефирную.
- Что за?! - ахнул Иохим в ответ на хруст, схватился за саблю и, вот ей-ей неспроста, безошибочно развернулся к крышке люка. Чумп погодил кусать дальше, чтобы не давать ему сориентироваться, и кнежий муж осторожно сделал два шага, выставил ногу и пощупал крышку. Сидела она плотно, так что старшина вроде бы расслабился, но все же прошел вокруг, проверяя целостность.
Кнез вернулся, принеся с собой свет — тусклую масляную лампадку — и небольшой ларец с откинутой крышкой. Остановился на лестнице, близко к себе не приглашая, ларец наклонил и лампой подсветил содержимое.
Никакого сомнения, скрижаль оказалась именно тем, чем ожидалось — ключом от Бездны. У всех у них, как Хастред успел заметить, разные бороздки, которые при известном желании можно принять за природные обводы сложной каменной фигуры, однотипная головка сложной многоугольной формы, и конечно несколько строк — или столбиков, кто их кобольдов знает — закорючистых, но очень четко вырезанных в камне символов.
- Вот, изволите видеть, чем богат, - кнез легкомысленно покачал шкатулку. - Надеюсь, вам хорошо видно, поскольку в руки, прощения прошу, давать не намерен.
- Еще чего, - поддакнул Иохим, досадуя на себя за паникерство. - Вот когда деньги на стол выложите, тогда и мацайте на здоровие.
Альций присмотрелся, близоруко щурясь, а поскольку отлепить от лица ладонь все еще не решался, то только поднял свободную руку и продемонстрировал большой палец в знак того, что его все полностью устроило. Вряд ли он в своей юной жизни повидал много ключей от Бездны, но спутать с чем бы то ни было кобольдические пиктограммы было затруднительно, а само качество их резки, вскрывшей твердейший камень как брусок масла, напрочь исключало подделку. Ну, или парнишка просто был не вполне дурак и сообразил, что пока они с рыцарем изображают живейший интерес к данной скрижали — они тут какие ни есть, а гости с перспективами. Заяви он вдруг, что в хрен ему не вперлась эта каменюка — пойдет за ворота вприпрыжку, невзирая на наступающую ночь, и останется один на один с жестоким и насквозь несправедливым миром.
- Замечательный предмет, - выступил в его поддержку и Чумп. - Вещь в равной мере причудлива и аскетична, чтоб служить серьезным камнем, эээ, преткновения. Благородный кнез явил миру свою... Чего он явил, Хастредяка? Ты какой-то тихий сегодня, словно опять переезжаешь из бани в баню, спасаясь от ассасинов.
Хастред очень хотел заявить, что кнез миру явил свою задницу, как один уссурский лицедей, сбежавший в гномий Бутраиль от ожидающих его на родине факелов и кольев, но вовремя припомнил, что они тут под прикрытием и вообще грубость вредит карме.
- Явил покладистость, присущую мужу государственного ума, - процедил он сперва с неохотой, а потом увлекся и продолжил уже бодрее. - Пошел навстречу страждущим, между делом предоставил приют и гуманитарную помощь, а также заложил фундамент в деле укрепления союза с региональною властью, сняв с себя всякую ответственность за возможные просадки на этом тернистом пути.
- О, гм, - подивился кнез. - Так-то, получается, я и впрямь большой молодец, а всего-то прогулял вас по вонючему подвалу.
- Лиха беда начало, - заверил его Чумп и снова с треском вгрызся в яблоко, отчего Иохим чуть не выпрыгнул из своих сапог прямо сквозь шапку.
- Что ж, рад был вас порадовать, - кнез качнул ларец, захлопнув его крышку. - Я, пожалуй, запру внутренние двери изнутри и вернусь в свои покои прямо отсюда, а ты, Иохим, проводи наших уважаемых гостей во флигель, размести, распорядись насчет ужина. Как вернутся разведчики, дашь мне знать, поутру решим, какими бортами разойдемся.
- Слыхали его светлость? На выход давайте, - велел старшина сурово.
Кнез принялся замыкать решетку, а Чумп, прицельно сузив глаза, цапнул Хастреда за руку и показал ему раскинутыми пальцами что-то вроде взрыва. Хастред изо всех сил напряг голову, но так и не понял. Чумп закатил глаза, пропустил мимо себя Иохима, Альция... а Напукону, заранее сморщившись в преддверье неприятных ощущений, подставил ножку и снова требовательно выкатил глаза на книжника.
Хастред вздохнул и слегка пихнул рыцаря в бронированную спину. Тот запнулся о чумпову ногу и с коротким воплем рухнул в груду ящиков. Был бы полегче, перевернулся бы через нее и грянулся о пол, но с его массой разнес верхний вдребезги, да и нижний хрустнул жалобно. Какие-то не то плоды, не то клубни покатились по полу, рефлекторным взмахом руки рыцарь угодил в спину магу, Альций издал девчачий взвизг и метнулся вперед, сшибшись с Иохимом. В общем, возникла внушительная суета, сопровождаемая треском, стуком, воплями, руганью и заливистым хохотом кнеза — известное дело, смеяться над образовавшейся кучей-малой — прерогатива того, кто сам в нее не входит.
Чумп же еле заметной в темноте черной молнией на мягких подошвах метнулся опять к люку, и Хастред расслышал оттуда два коротких щелчка. После чего Чумп вернулся на место и, причитая, принялся распутывать узел из человеков.
- Определенно пора завязывать с этим проходом, Иохим, - отсмеявшись, объявил кнез. - Вызови-ка мне плотника, чтоб заделать эту дверь.
- Не советую, ваша светлость, - просипел старшина, пытаясь удержать равновесие, когда под ногами его раскатывались пресловутые клубни. - Ничего подобного не случилось бы, будь здесь немного света. Пары факелов хватит на весь погреб, а запасной маршрут, если вдруг чего случится, карман не тянет.
- Факелов, - фыркнул кнез брезгливо. - Сколько ж я буду тратить на никчемные факелы, вечно горящие, когда тут ходят не каждый день?
- Да вешать их не обязательно, ваша светлость. При входе брать с собой, на выходе оставлять.
- Ну, если так только. Эй, все там живы?
- Виноват! - проскрипел несчастный Напукон, силясь подобраться, но не находя себе опоры на хрустящих и проседающих ящиках.
- Ну, виноваты вы, сударь, никак не передо мной, скорее уж перед тиуном, - кнез со своим пятном света отступил вверх по лестнице. - В общем, выбирайтесь и отдыхайте. Мне так видится, сил вам немало понадобится.
Хастред подхватил рыцаря под мышки и с великой натугой воздел его на ноги.
- Определенно, сэр рыцарь, ты б подумал о доспехе полегче, - посоветовал он тихо, но убедительно. - Оно конечно приятно, что тебя луки не берут, но возможность самому на ноги подняться, как по мне, чаще пригождается.
- Да я ж и носил всегда полегче, - прохрипел Напукон, утверждаясь на ногах. - А потом тиун велел... ну, не велел, а дозволил... а кто ж откажется, когда выбор предлагают, примерить самое козырное?
- Тоже верно, - пришлось признать Хастреду. Он и сам, будучи как-то в гостях у одного герцога на правах +1 к известно кому, увидал бутыль за полсотни золотых и не удержался от того, чтоб ее в одно рыло выхлестать. Мутило потом — страх, оказалось, что за годы стояния вино достоялось до кондиций уксуса, но обойтись без этого было нельзя никак, ведь искусство требует жертв, а стяжательство — это одна из самых перспективных ныне форм искусства.
- Мне вот тоже учитель посох дал, - пожаловался Альций, отходя от нервной тряски в сторонке. - На, говорит, на случай... на всякий... магической стрелой, говорит, пуляет, глянь только... применишь при случае — молодцом покажешься, глядишь, ко двору тиунову примут. А толку с той стрелы, когда на тебя из лесу толпой набегают? Надо было дома его схоронить, с собой свой старый взять, березовый... никакого волшебства, зато цена две копейки, на него б небось и попросту не позарились.
- Отставить нытье, - распорядился Иохим. - Ну, выбирайтесь!
И один за другим, ориентируясь на его увенчанный шапкой силуэт на фоне открытой наружной двери, соискатели загадочной скрижали покинули кнезов подвал.
Щурясь на садящееся солнце отвыкшими от света глазами, Хастред тем не менее подметил боковым зрением, что дверь за ними запирает тот же говорливый стражник. То есть ключ, если что, по крайней мере от этой двери у него есть. Правда, внутри еще два замка, а отмычки чумповы забрал Иохим, но любые запоры всегда были зоной ответственности Чумпа. Да и вообще скрытые проникновения. В известной мере это облегчало жизнь, но с другой стороны порой приходилось повыпучивать глаза, когда Чумп давал знак перебежать от укрытия к укрытию, не привлекая внимания дюжины потенциальных наблюдателей, или пройти по брусу в ладонь шириной на высоте в десять ростов, чтоб не бросаться в глаза, ползая понизу.
Иохим провел компанию по территории крепости. Оказалось, что помимо терема в стенах заключено еще немало строений, как хозяйственного толка, так и жилых. На деревню поселение не тянуло, хотя бывают деревни и в три-четыре дома; однако здешние обитатели не выглядели безмятежными селюками, наоборот, даже безоружные и бездоспешные казались хмурыми и ко всему готовыми. Может, таков их повседневный образ жизни — Хастред что-то такое слышал про то, что этот регион долгое время прессовался войсками их собственного былого сюзерена, Боковины, пока Уссура наконец не подняла в нем свои флаги. А может, это специфика конкретно этого поселения, не зря же от кнеза на прошлом перегоне шарахались как черти от ладана.
- Вот здесь останОвитесь, - объявил старшина, подведя отряд к бараку, коему имя флигель подходило примерно так же, как самому Иохиму его безразмерная шапка. То есть предназначалось очень на вырост. - Комнаты не заперты, размещайтесь как вам на душу ляжет. С ужином пришлю челядина через часок. Ежели прогуляться восхочется — милости просим, но в закрытые двери не ломиться, а ежели дружинник уйти откуда накажет, то чтоб без запирательств. Не на облаке живем, приходится блюсти осторожность. Сортир на задворках, колодец уже видели. Все уяснили?
- Не волнуйся, мы ж на боевых позициях немало терлись, порядки понимаем, - заверил его Чумп. - За ужин отдельное спасибо, преломив хлеб, враждовать неправильно. Ну и знать дайте, как чего прояснится с поисками того боярина и судьбой, назначенной скрижали.
Иохим хрюкнул многозначительно и решительно упылил в сторону терема, вероятно опять собираясь предаться своей брюзжательной жизнедеятельности. А Чумп деятельно пихнул дверь барака-флигеля и в него вошел.
Барак, как оказалось, состоял из одного длинного сквозного коридора, в который с обеих сторон выходило по полдюжины келий, распланированных, вероятно, единственным в своем роде архитектором-аскетом. В каждой стоял один низкий лежак, занимавший всю ее длину, впритык к одной стене, и места между ним и другой стеной оставалось как раз чтобы Чумп прошел как есть, а Хастред мог протиснуться бочком. На этом излишества нехорошие заканчивались. То ли кнез Габриил гостей подчеркнуто не любил, то ли как раз таки для гостей у него были палаты попредставительнее, а эти чуланы существовали специально для тех, кто гостеприимством злоупотребляет.
- Если ужин будет такой же, как ночлег, то зря ты его отдельно оспасибил, - выразил общее мнение Хастред, созерцая предоставленное роскошество со слезами на очах.
- Ой, вечно ты недоволен, - отмахнулся Чумп. - Разбаловала тебя твоя аристократка. Вон даже топчан есть, чего же боле? Какого вам еще рожна?
- Ну, мне б доспех куда-нибудь сложить, - жалобно отметился Напукон.
- Да тут и клади, хочешь в пустую каморку, хочешь прямо в коридор. Чтоб его спереть, его поднять сперва надобно, так что меня из претендентов вычеркивай.
- Так дорогая ж вещь, не моя к тому же. По полу валять? Мне б манекен какой, на нем развесить.
Чумп отмахнулся от этого неуместного эстетства.
- Всегда вы, молодежь, сперва откусите больше чем проглотить можете, а потом причитаете, что животик бо-бо. Манекен бы ему... еще и поди оруженосца?
Напукон помрачнел еще больше.
- Оруженосец мой там, на дороге остался. Его не вернуть, да за него тиун и не спросит. А вот что знатный доспешный гарнитур помял да погнул, тут он живо...
- Так вот и не брал бы, как маг уже успел здраво рассудить в пользу чего попроще.
- Теперь-то и я вижу. Но ведь, если б не тот доспех, меня б еще в первые минуты стрелами как ежа утыкали!
Чумп только рукой махнул, предоставив свободу жаловаться, и двинулся на выход.
- Я пробегусь быстренько по окрестностям, осмотрюсь. К ужину вернусь, надеюсь к тому времени ваши запасы недовольства поистощатся.
- Осторожней там, - наставил его вдогонку Хастред.
- Поучи кита нырять, - огрызнулся ущельник и был таков.
К тому моменту, как угрюмый бородатый мужик притащил котелок с, надо признать, довольно аппетитно пахнущим варевом и стопку глиняных мисок, Хастред и Альций как раз сумели разоблачить Напукона. Под толстым, в мизинец толщиной, панцирем, который сам Хастред не рискнул бы напяливать, оказалась кольчуга двойного плетения, а под ней еще и толстенная вязаная рубаха, потом пропитавшаяся так, что из-под потолка начали шлепаться безжизненные тараканы. Сам рыцарь оказался парнем крепким, скорее жилистым, чем тяжеловесным, и без этих дополнительных прибамбасов решительно проиграл Хастреду в базовых габаритах. С помощью мага Хастред и сам поснимал с себя большую часть экипировки, потому что твердо помнил, что в чумповых предприятиях ставка всегда делается на легкость поступи и маневренность. Оставил один расстегнутый дублет из доспешного набора вместо камзола — он и не длинный, и не тяжелый, и твердых частей, норовящих обо что-то стукнуться в потемках, в нем не оказалось.
Чумп вернулся из сгустившихся сумерек, словно ориентируясь по запаху, принял плошку с парующим рагу — кусками жирного мяса вперемешку с томленой картошкой — и уселся прямо в уголке коридора, с большим аппетитом налегши на это знатное угощение. Вид у него был слегка задумчивый, самопогруженный — Хастред зуб мог бы дать, что в голове его сейчас крутится множество разрозненных представлений, помаленьку собираясь в паззл, которому суждено стать планом.
И, конечно, не сработать, потому сразу нужен резервный план, а также план, альтернативный резервному, потому что так же, как основной план никогда не срабатывает — для запуска резервного никогда не подворачивается случая.
Дождавшись, пока бородач уйдет, оставив котел на разграбление, а рыцарь с магом отступят в дальний конец коридора, где сложили напуконовы латы, Хастред присел по-укурецки напротив Чумпа и воззрился на него выжидательно.
- Чего? - спохватился тот. - А. Ну да. Надо дать местным пару часиков, чтобы отошли ко сну, если не все, то хотя бы большинство. А потом пойдем, кое-что попробуем. Ты с таким пузом по стенам лазить не разучился?
- А по стенам-то зачем?
- Ну, скажем так, - Чумп старательно облизал жирные пальцы. - Лезть через кнезовы апартаменты чревато, двери терема закрыты, шапкомуж особливо подметил, чтоб мы не ломились туда, где заперто, и с него станется по ту сторону всю ночь сидеть с саблей наголо. Так что пойдем подвалом. Тех двоих, что у входа, ушибить бы и можно, да ведь всегда может шум подняться, а там еще внутри с замками возиться незнамо сколько.
Хастред кивнул с пониманием.
- А значит, через турму их подземную придется лезть, которая еще ниже подвала. Я ж неспроста там крышку отпер под шумок — вылезем как раз у решетки, тихой сапою. Вход в подземный поверх здесь, внутри стены, приглядел, но при нем тоже двое торчат. Но когда въезжали, мне почудилось, я видел в склоне прикрытую дыру в аккурат на уровне этой самой турмы. Может, и почудилось, а может, там тупик, завалено все, к примеру, ибо очень странно оставлять в двух шагах от ворот неприкрытый подземный вход. Однако же это единственный путь, на котором не придется в драку лезть, так что хотя бы попробовать его, считаю, стоит.
- Так в тюрьме же наверняка тоже не пусто. Тюремщики, да и заключенные.
Чумп саркастически развел руками.
- Кабы все знать или иметь неделю на тщательную разведку... Вообще не думаю, чтоб там битком было — слишком воняет, да и темно, ведь на факелах даже для своего подвала кнез экономит.
- А запертых можно б и выпустить для отвлекающего маневра!
- Не надо выпускать запертых, обалдуй. Раз такие дурни, что раз попались, их и другой раз отловят, и они порасскажут, кто их выпустил. Сходим тихо, аккуратно, напролом не полезем. Смотреть надо. Опять же, что с ключом делать, если доберемся — бежать ли бегом, все оружие тут оставив, или попробовать выйти через верх, не зная, кого повстречаем... - Чумп раздраженно махнул рукой. - Не угадаешь. Как Зембус завещал — беги по камушкам, набирай инерцию.
Хастред покосился в дальний угол, где их случайные спутники пытались рукавами оттирать доспехи Напукона.
- Если этих тут бросим, а сами исчезнем с ключом, кнез им покажет небо с овчинку.
- Да как тебе не надоело за весь мир радеть! - фыркнул Чумп досадливо. - Вот нашел себе братьев по разуму. Сами за себя пускай думают. Я б не возражал их с собой прихватить, но один ссыкунишка, а второй шагу от своей сбруи не сделает, даже под страхом смерти. С этим мешком железа мы уж точно никуда не убежим.
С этим пришлось согласиться. Вряд ли существует во вселенной сила, способная оторвать рыцаря от доспеха. Есть разные виды храбрости — один чтобы не моргнув глазом встрять в смертный бой с ненавистным противником, и совсем другой — чтобы предстать понурив голову перед господином, отчитываясь о полностью проваленном назначении. И Напукон не выглядел достаточно смекалистым и циничным, чтоб наврать что-нибудь в свою защиту, вроде того что как же, и доспех сохранил и скрижаль добыл, и боярин в порядке, только не спеши проверять, почтенный тиун, для начала повысь-ка меня еще пару раз в звании, а там, авось, и желание рубить сплеча окуклится.
- Так как же... - снова завел Хастред свою жалостную шарманку.
Чумп дооблизывал миску и с размаху хлопнул ею товарища по кумполу.
- Да никак же, Стремгод тебя одолей. Сказано тебе — идем наугад, как ночью по тайге, не до мыслей о стороннем. Вот ежели удастся руку наложить на потребное, тогда откроется очередное перепутье, а сейчас о нем помышлять нет никакого смысла. Иди вон вздремни часок-другой, нам того гляди свежие силы понадобятся.
Сказано — сделано, Хастред с трудом распутал ноги, подобрался и, зайдя в келью, где сложил свои невостребованные доспехи в узком проходе между стеной и лежаком, повалился навзничь. Ясное же дело, что трепеща от близости опасного предприятия, нипочем не уснешь, но хоть вид сделать, помедитировать, постараться рассла...
Тут быстрый сон, извечный спутник опытного авантюриста, таки выскочил из небытия и огрел Хастреда пыльным мешком, отправив в короткое, но бурное путешествие. В нем книжник почему-то бегал по бесконечным лестницам, периодически почему-то спрыгивая в колодец между пролетами и повисая на перилах, пускал огненные шары из массивного витого посоха, поджаривая смутные, но откровенно недоброжелательные фигуры. А когда добрался до самого низа, грянулся в найденную там дверь и в морду ему хлынул ослепительно яркий свет, чей-то коварный пинок пришелся ему под зад.
- Подъем, дрыхун! - еле слышно прошипел над ухом Чумп. - Горазд ты давить на массу. Эдак всех принцесс расхватают.
- Принцесс? - спросонья не понял Хастред.
Чумп испустил мученический вздох.
- Ну ключи. В данном конкретном случае. Хотя насчет принцесс я бы тоже хлебалом не щелкал. Вставай, говорю, в могиле отоспимся.
Хастред жалобно пискнул и, превозмогая затекшие во сне конечности, принялся вставать.
Глава 11
В темноте, да не в обиде — такой бы слоган Хастред предложил для мемуаров Чумпа, кабы Чумп собирался их завести и по какой-то причине спросил совета у него, Хастреда, а не у того, кто умеет извлекать толк из пустопорожней писанины.
Большинству гоблинов темнота не доставляет такого уж явного дискомфорта. Их, впрочем, вообще неизвестно что, когда и почему может обеспокоить. Зембус со своими пауками тому отличный пример. Но некоторые гоблины, особо утилитарные, ухитрялись из любых обстоятельств извлекать преимущества. Если мелкий — легко прятаться, если крупный — прятаться трудно, но и незачем, можно нависать, довлеть и внушать, а заодно служить укрытием для мелких. Если глупый — подстрахован от замусоривания мозгов, если вдруг умный — ну, не то чтобы часто проверялось на практике, но почему бы, к примеру, не придумывать зловещие планы. Если прямо на тебя чем-то ярко светит, то можно свет от чего-нибудь блестящего отразить и послать в глаза неприятелю. А если темно... Благопристойному книжнику мало что приходило в голову, кроме как возможность жаться в тенях, на глаза не бросаясь. А вот Чумп был воистину хорош, летая на крыльях ночи, безошибочно различая даже самые коварные препятствия, не гнушаясь отвлекающими маневрами, с легендарной наглостью проходя в одном шаге от бдительных стражников и иногда даже не моргнув глазом притворяясь для проснувшегося не ко времени обывателя служащим Морфея.
Впрочем, по выходу из гостевых апартаментов особых применений его выдающимся навыкам не возникло. Подворье кнезово было пустынно, крайне слабо освещено краешком луны и представляло собой совершенно свободное, но безынтересное поле для секретных операций.
Чумп воздел над плечом руку, еле слышно прищелкнул пальцами, привлекая внимание спутника, сделал характерный указующий жест пальцем и сам припустился в ночь, задавая темп. Снега днем не шло, и под ногами была ровная, хорошо утоптанная, начисто лишенная демаскирующего светлого покрытия земля. Ущельник скользил как тень (насколько Хастред помнил, он даже падать умел так, чтобы ничем не грюкнуть) на полной скорости, так что быстро оторвался от Хастреда, который следовал с эффективностью ниже плинтуса — вдвое медленнее переставлял ноги, и при этом ухитрялся поскрипывать и похрустывать, если не находил для этого ничего постороннего на земле — то применяя собственные суставы и металлические набойки на щегольских городских сапогах.
Дверь в подвал, охраняемую по-прежнему двумя смутно различимыми фигурами, Хастред счел за лучшее обогнуть по большой дуге и пригнувшись, на случай если вдруг попадутся глазастые. Это его увлекло, так что чуть не проскочил мимо сарайчика, от которого даже в ночи, в нерабочее время, несло накопленным жаром кузни. Когда из темноты возле сараюшки вытянулась и цапнула его за плечо рука, книжник чуть на завопил на всю крепость, так что Чумпу пришлось тянуть и вторую руку, чтобы заткнуть ему рот.
- Да ты совсем одичал в своих светских обществах, детинушка, - прошипел Чумп на ухо Хастреду. Поскольку подтянуть его к себе под стенку ущельник не мог чисто физически из-за несуразной разницы масс и сил, ему самому пришлось к жертве подтянуться и даже некоторым образом на ней повиснуть, как на дереве.
- Что есть, то есть, - попытался ответить Хастред сговорчиво, но только намычал что-то неразборчивое в затыкающую ему рот ладонь. Отжал ее и попенял встречно: - А ты не хватай неожиданно, в другой раз как тресну с перепугу!
- Какое тебе неожиданно, когда мы уже на дело вышли?! - Чумп зверски заскрежетал зубами. - Соберись уже!
Он отлип от Хастреда, шустро проскользнул вдоль стены и, дождавшись, пока книжник его догонит, потянул дверь кузницы. Та не поддалась. Чумп критически оглядел ее по всему периметру и без труда обнаружил дыру, за которой, изнутри, был присобачен к полотну грубый поворотный механизм с засовом. Еще не полноценный замок, но уже металлическая конструкция, палец в которую не пропихнешь — нужна специальная пластина.
Не успел Хастред съязвить, огорчиться или заинтересоваться — он вообще спросонья не особо поспешал — как деловитый ужас, летящий на крыльях ночи, пошарил в своей тощей котомке и извлек предмет, даже в ночи показавшийся болезненно острым. Хастред пригляделся и признал в нем наконечник от своей стрелы на коротком обломке древка. Чумп криво ухмыльнулся, покатал игрушку в пальцах, выверяя баланс, потом запустил острие в скважину протозамка и с усилием повернул. Может, и не было в нем никогда достаточных сил, чтобы снести с одного взмаха голову троллю или поднять лошадь, но вот пальцам его определенно иные клещи бы позавидовали. Запор скрежетнул и провернулся посолонь, выкрутив брус из скобы.
Чумп удовлетворенно хмыкнул, кивком указал Хастреду шмыгать внутрь и последовал за ним сам, прикрыв дверь за спиной.
Хастред огляделся, с трудом различая в плотном сером сумраке окружающие предметы, очень осторожно продвинулся мимо занимающих центральное положение в хижине горна и наковальни, нащупывая перед собой путь ногой, чтобы не загрохотать ничем тяжелым. Провел рукой по ближайшей стене, нащупал на ней несколько висящих металлических полос. Прихватил одну, проскользил пальцами по всей длине.
- Мечи нашел, - похвастался шепотом. - Свежеоткованные, кажется. Неточеные и без рукоятки, но можно наверное хвостовик обмотать чем-нибудь...
- Брось, - кратко отрезал Чумп. - Мы не за этим.
- А за чем?
- Ищу. Не греми.
Хастред затосковал. Без топора он себя ощущал как без штанов, меч мог бы пригодиться для симуляции хотя бы подштанников. Прошелся до угла, глаза потихоньку начали привыкать, делая контуры серых предметов чуть более контрастными. Обнаружил пару топоров — то есть, опять же металлических головок, лишенных древков, несколько разнообразных копейных наконечников, ящик с большими круглыми бляхами для набивки в центр щита. Из того, что выглядело законченным оружием, нашел только кувалду молотобойца, потянул за рукоять вверх и опытно отметил, что драться такой чушкой будет куда как неудобно — боек у настоящего боевого молота легче в разы, к тому же заостренный или хотя бы закругленный, чтобы легче проламывать доспехи; эта же болванка только плющить и горазда.
- Нашел, - порадовался Чумп еле слышно, и что-то слегка затренькало друг о друга. - Что у тебя там? О, пригодится, давай на наковальню. Только тихо!
Хастред пожал плечами и аккуратно возложил на массивную наковальню плоский боек кувалды. Чумп сунулся к нему, протянул руку и подпихнул между двумя железными чушками острие длинного гвоздя.
- Держи, - велел он Хастреду, дал секунду навалиться на кувалду, сам прихватил ее обеими руками за боек, а большие пальцы подпихнул под гвоздь и с коротким натужным сипением согнул его вдоль бойка, получив прямой угол. - Сойдет. Не убирай, еще один...
За еще одним случился еще один, а за тем, какой сюрприз, еще один и еще. Последний Чумп выгибал минут пять, подвигая под кувалду на разную глубину, и в конечном счете получил замысловатую загогулину, которую Хастред оценил как перемудреную — замки, запираемые на ключи подобного сложного паттерна, он видал разве что у дварфов. Впрочем, лучше иметь и не воспользоваться... чем посреди процесса плюнуть на все из-за неимения нужного предмета и начать вышибать двери с ноги.
Чумп разложил свой свежеизготовленный набор примитивных отмычек на ладони, пробежался по ним указательным пальцем и с удовлетворенной ухмылкой сныкал их в одном из своих бездонных карманов.
- У меня все, - сообщил он Хастреду. - На выход.
- Может, все же взять по мечу, - напомнил тот о больном.
- Не надо. Мало ли как оно пойдет, вдруг придется возвращаться и делать вид, что мы ничего, а мечи вернуть не получится.
- Чего это не получится?
Чумп сделал страшные глаза.
- С того, что например поломаются или зазубрятся, или просто не успеем обратно занести. Заметят пропажу сразу, мечи в кузне всегда наперечет. И молоток положи тоже, ворователь неистовый!
Хастред огорченно пихнул обратно на полку прихваченный было чеканочный молоток, которым если что хоть по башке можно было засветить. Не то чтоб тянул на замену штанам, но хоть за похабные эльфийские стринги сошел бы, случись с кем закуситься — не всегда умно и уместно хозяйством привольно размахивать.
- А если драться вдруг?! - возшептал он негодующе.
- У меня хлопалка есть, - похвастался Чумп, слазил за пазуху и предъявил свою плоскую дубинку-слаппер. - Драться не наш метод, а уронить зазеватого ее всегда хватало.
Хастред раздраженно фыркнул. Он и сам не то чтобы считал себя апологетом драки — то есть, не был никогда тихоней, но на фоне всех этих генералов поди не почувствуй себя пацифистом и ботаником — но застать кого-либо врасплох ему везло крайне редко, так что из двух зол он решительно выбирал то, которое расхлебывалось при помощи большого дрына. Впрочем, заготовки мечей и впрямь пределом желаний не смотрелись, а если бы дело дошло до битвы со всем кнежеским оплотом, то и самый любимый топор едва ли выправил бы неравенство сил.
Чумп выпустил его, командным тычком заставил прилипнуть к стене рядом с дверью кузницы, вынырнул наружу сам и дверь запер, на этот раз при помощи одной из своих новых отмычек. Потом поманил пальцем и перебежал от кузницы под стену самого терема. Ходить по открытым пространствам он избегал с малолетства, благодаря чему, возможно, и дожил до своих вполне средних лет.
Хастред догнал его возле оконца на углу терема. Ставни были закрыты, но между ними пробивалась тоненькая полоска света. Чумп как раз вглядывался в нее, и морда его искажена была гримасой неудовольствия. Дождавшись книжника, Чумп юркнул дальше вдоль стены, а Хастред заглянул в свою очередь между ставнями и обнаружил за ними оружейную, в которой под чадящей лампадкой сидели и шлепали картами трое неопрятных автохтонов. Если Чумп рассчитывал посетить арсенал и разжиться чем-нибудь посерьезнее шлепалки, то эта часть плана с треском провалилась — если, конечно, не совершить честный благородный открытый штурм. Но все, к чему применим описательный эпитет «честный», Чумп в свои планы включать не любил, ибо всегда находился кто-то, кто горазд был его перечестнить.
Далее двигались короткими перебежками. У большой дровяной поленницы Чумп задержался, выбрал полешко в запястье толщиной и, на пробу рассекши им воздух, бросил его Хастреду. Тот вздохнул сокрушенно, прикинув, что от кулака его наверняка могло бы быть больше повреждений, чем от этой недодубинки, но потом припомнил, что сломанную палку можно заменить, в то время как неосторожно разбитые костяшки пальцев предстоит потом долго заживлять. Так что взял и пристроил за пояс. Потом была конюшня, куда Чумп Хастреда не пустил, зато бесшумно нырнул сам и тут же вынырнул с увесистым мотком толстой пеньковой веревки, немедленно наброшенным Хастреду на плечо. Потом, отлипнув от стены терема, приклеились к внешней стене крепости и немного покрались под ней, прислушиваясь к утомленному покряхтыванию бредущего по гребню обходчика, пока Чумп не сделал знак ждать, и обходчик со своими звуками не ухромал в далекую даль.
- Значит так, - зашелестел Чумп тихо, но очень четко. - Надо бы подняться глянуть со стены, нет ли под ней какой засады, если нет — я бы тут спустился. Восточная стена, дольше других в тени будет, если вдруг задержимся. Потом по внешнему краю обогнем и в лаз. Если не пройдем — десять раз вернуться успеем и дальше будем мозговать. Вообще-то я и один могу, если ты вдруг не чувствуешь прыти. Я как вернусь прокукую дятлом, чтоб ты мне веревку скинул.
- Нет уж, - Хастред мотнул головой. - Вместе идем. Веревку оставим привязанной.
Не то чтобы он горел желанием соревноваться в бесшумности хода, но воистину глупо уменьшать боевую силу отряда, оставляя половину на позиции для ожидания. Тем более что их и так всего двое и практически безоружных.
- Вот щаз еще! - насупился Чумп. - Никаких оставленных. На этом постоянно все горят, думают что охранники слеподырые. Слезем, заберем с собой. Обратно придется тебе меня подкинуть, или еще чего придумаем.
Он осторожно ступил на лесенку, прилепившуюся вдоль стены и ведущую наверх. Под его ногой она еле скрипнула, но Хастред мигом облился холодным потом, представив, какой ноктюрн на этой трескучей пакости исполнит его солидная туша. Чумп и сам закатил глаза, но шагу не сбавил и шустро взбежал на галерею, где низко пригнулся, чтобы не отсвечивать, и сунулся между зубцами, чтобы посмотреть вниз. Быстро определился, дал отмашку лезть наверх и Хастреду.
Книжник в отчаянной попытке как-то распределить нагрузку по лестнице полз на четвереньках, и все равно бревнышки, плотно связанные в скат, под ним скрипели и слегка прогибались. К счастью, на стене ночью народу было небогато — двое по-прежнему скучали по обе стороны от центральных ворот, еще двое маячили далеко в задней части стены, над другими воротами, и пара страдальцев вяло кочевали по всему периметру, очевидно чтобы не давать заснуть ни себе, ни прочим караульным. Толку в густой ночи от слеподырых хумансов было не так чтоб много, но Хастред одобрил самый принцип — служивых людей надо держать в напряжении, а то ж они расслабятся, а там, чего доброго, думать начнут или совсем наоборот — думать перестанут, а начнут сочинять и любыми средствами разносить по миру нелепые фантазии. Кижинга вон и пиратом-то заделался, потому что на корабле, куда он подрядился по воле случая (удирая от очередного излишне щепетильного монарха) ему делать было нечего.
Некому было полюбопытствовать, под какой такой тушей скрипят мостки, и Хастред как мог шустро вскарабкался на гребень стены. Чумп уже наполовину вылез из узкой бойницы; под ней, снаружи, было темно, что-то шелестело. Хастред живо вывалил наружу оба конца веревки, обхватив ими один из зубцов, Чумп ухватился за концы и при их помощи проворно съехал вниз вдоль стены, лишь слегка перебирая по ней ногами. Хастред хотел было пролезть следом, но бойница явно не по его габаритам делалась — что разумно, будь она шириной в косую сажень, то уже и бойницей не считалась бы, а скорее каким-нибудь уйчландским фенстером. Пришлось лезть поверху, переваливаясь через зубец, давясь впополам смехом и страхом, не упуская из вида кочующих по стене служивых шишаков и отчаянно стараясь не стукнуться о твердое заветренное дерево ни железными каблуками, ни заткнутой за пояс импровизированной дубинкой. Осилил перевал, повис на руках, с облегчением осознавая, что каких бы пузов ни отрастил, а руки таких и два выдержат, и так и съехал, перехватываясь по сдвоенной веревке потеющими граблями, до самых кустов, растущих у подножия стены. Довольно неопрятно, кстати, с точки зрения базовой фортификации, под стенами все должно быть вычищено и выкошено, дабы злодею негде было затаиться, спасаясь от бдительных (хех) наблюдателей. Став на землю, один конец веревки выпустил, а второй наоборот принялся энергично на себя стягивать, пока свободный конец не перехлестнулся через опорный зубец и не выскользнул в бойницу к ногам тянущего.
Вообще-то можно было бы предположить, что и оставленной на зубце веревки здешние обходчики не заметят, но и рисковать зря незачем.
Веревку Хастред собрал в бухту, снова закинул на плечо и поволокся, прижимаясь от греха спиной к стене, к отошедшему до ближайшего угла Чумпу. Тот выглядывал за угол с преувеличеннойосторожностью — пройти предстояло вдоль передней стены крепости, на которой дежурят двое, случись хоть одному услышать подозрительное — могут сунуться в бойницы и заметить движение. Впрочем, Хастред на основании собственного опыта логично предположил, что в униформенных кольчугах, надетых на толстые поддоспешники, редкая сволочь протиснется до середины бойницы.
- Я первый, - объяснил Чумп почти неслышно, сопровождая слова жестом. - Следи. Если я ошибся и входа там нет, вернусь тем же путем. Если нет, тащись за мной.
Вывернулся за угол, прилип к стене и энергично потек вдоль нее.
Хастред высунулся следом, дубинку свою бесполезную вытащил из-за ремня, чтобы ни за что не цеплялась и не стукалась, и проводил ущельника взглядом. Тот размеренным шагом добрался до ворот, просочился мимо них, под эркером, с которого намедни встречал их Иохим, снова прилип к стене за воротами и сделал дюжину шажков; а потом, покосившись вверх для уверенности, от стены резко оттолкнулся и сполз под откос, именуемый учеными мужами эскарпом, да и пропал в облезлом, сообразно сезону, кустарнике.
Тихо было так, что над головой своей Хастред расслышал мерную поступь одного из обходчиков, сопровождаемую легким пристукиванием в настил деревянной пятки его копья. Вот шаги пресеклись, тихими голосами обходчик и здешний постовой обменялись шибко содержательными мнениями насчет погоды, здоровья, позднего времени и наличия совести у кого-то, кого назвать впрямую собеседники не пожелали. Мысленно книжник был с ними, еще и добавил бы про долбоящеров, которые могли бы себе спокойно укутать ноги теплым плащом да и прикорнуть для здоровья. Потом шаги возобновились, постук копья дал знать, когда его носитель убудет достаточно далеко, чтоб не вносить вклад в слуховой фонд, и Хастред, собравшись с духом, пошурудил вдоль стены вслед за Чумпом. Шел он (или даже крался, что полностью описывает намерения, но минимально претендует на точность описания) медленно, приставными шагами, бочком, будучи почему-то почти уверен, что стоит ему дойти до точки невозврата, как из кустов вылезет злой и сконфуженный Чумп и разорется, пустив по ветру всю конспирацию. Что, должно быть, следует отнести на счет избыточно богатой писательской фантазии, поскольку оратель из Чумпа был сомнительный и в принципе, не то что посреди рискованной операции.
Но Чумп не вылезал, так что Хастреду пришлось повторить его путь полностью, а на краю эскарпа он присел и скатился в заросли кустов на заду. Чумпа он разглядел запоздало, тот приник к откосу и что-то изо всех сил на себя тянул. Оказалось, под кустами и впрямь скрывалась здоровенная, чуть поменьше хастредова роста, пробоина в склоне, и забрана она была вмурованной в каменную облицовку решеткой из вертикальных прутьев, а сверху прикрыта досками. Доски Чумп уже успел выдернуть и отставить в сторонку, а вот решетка оказалась ему не по силам, никакого же замка, позволяющего заменить чек силы чеком на навык взлома, в ее устройство включено не было.
- Довольно неожиданно, - просипел Чумп Хастреду на ухо, поймав его за ворот и по мере сил удержав от дальнейшего сползания по склону. - Я б понял потайной тоннель из крепости, но зачем же он наглухо забитый?
Хастред уцепился за решетку, поскольку надежды на то, что Чумп его удержит посреди склона, не питал, и рассмотрел решетку повнимательнее. Показалось ему, что она тут стоит уже не первый десяток лет, вся обросла рыжей ржавчиной и вообще не сильно опрятна. Что странно, ибо кнез Габриил выглядел человеком, у которого в хозяйстве все на своем месте и неплохо ухожено.
- Может, забыли или вовсе не знали, - рассудил Хастред тихонько. - Я вот тоже на эти кусты не обратил никакого внимания. Небось кнез-то не наследственный, отрезал башку прошлому и принял хозяйство по факту, без описи. Если изнутри проход, к примеру, завален или прикрыт чем — мог и не найти.
Чумп осмыслил такой вариант, кивнул без удовольствия, но с уважением.
- Попробуй-ка ты потяни. Не выглядит она сильно прочной.
Хастред не заставил себя упрашивать — даже невзирая на ожидаемую малую высоту лаза, а стало быть грядущее битье башкой о низкий свод, все лучше вглубь и внутрь, чем возвращаться бедными родственниками и карабкаться на стену, ничего не добившись. Взялся за пару прутьев, качественно уперся коленями в камень-облицовку, собрал сколько ни есть силы и потянул на себя всей спиной, словно неподъемное рулевое весло драккара, выструганное из цельного дерева и погруженное всей немалой лопастью в безмерную мощь океана.
Сперва треснула на вздувшейся спине рубаха, потом слегонца начали похрустывать мышцы, а потом и ржавые прутья издали недобрый треск, задрожали под руками, словно готовые порваться... и Чумп прервал концерт, опасливо шлепнув Хастреда по рукам.
- Да почти же! - обиделся тот.
- Ага, только громко будет. Погоди, давай по-другому попробуем.
Из кармана Чумп вытряхнул свой пучок длинних гвоздей, выбрал из них два негнутых, один вручил Хастреду, со вторым сам пригнулся над местом, где нижние концы прутьев уходили в камень, и принялся расковыривать острием гнездо. Хастред хотел было сказать что-нибудь умное на тему каменной прочности, но к своему изумлению заметил, как мелкое крошево выбивается из-под скребущего гвоздя, и запоздало сообразил, что это какой-то крепежный раствор фиксирует прутья. Что значит — опыт! Чумп-то наверняка выломал больше решеток, чем Хастред в жизни видел.
Вдвоем они быстро выскоблили несколько нижних гнезд настолько, что прутья в них начали свободно шататься; Хастред прихватил два средних за концы и потянул на себя, выдрав нижнюю часть решетки из крепления. Потянул еще, поскольку пришла неприятная мысль, что раздалбывая каждый паз, можно тут и до утра засидеться; прутья со скрипом согнулись, открыв лаз в темное жерло тоннеля, и Чумп без разговоров в него протиснулся. Для себя самого Хастреду понадобилось бы отогнуть еще пару прутьев, и он уже даже взялся за них, но тут в глубине тоннеля что-то легонько клацнуло и целый фрагмент тоннеля, кольцо, содержащее решетку, качнулся на скрытых петлях и отворился, как дверь.
- Работа холмарей, - проинформировал Чумп из тоннеля. - Чтобы открыть можно было только изнутри.
- Не очень-то сработало, - язвительно заметил Хастред, поспешно вворачиваясь в тоннель (ему пришлось сильно согнуться, здесь даже Чумпу стоять в рост было бы небезопасно) и прикрывая за собой новоявленную дверцу. Искореженные прутья, подумав, прихватил изнутри и отогнул обратно, в исходное положение, постарался даже концы пристроить в гнезда, из которых их только что выворотил.
- Старое очень, - откликнулся Чумп. - Если б не скрип, тебе бы ничто не помешало решетку выдернуть. У кого нет тебя, мог бы дернуть троллем или лошадью. А Вово бы мог вместе с петлями и запорными штифтами сорвать даже новенькую. Холмари. Прямо как дварфы...
- Только ни разу не дварфы, - закончил известную сентенцию Хастред. Холмари были интересным народом, согласно популярному мнению — потомками смешения дварфов и людей, унаследовавшими от старшего племени тягу к ремеслам, но на уровне, доступном в среднем племени младшему. Даже визуально они были серединка наполовинку — ростом где-то между средними дварфом и хумансом, кряжистые, бородатые, серьезные. Изделия, вышедшие из их мастерских, по качеству едва ли в подметки годились дварфийским, но на общем уровне хумансовых ремесленников почитались наилучшими; но главное, что обеспечило им популярность — это их доступность, поскольку в отличие от сварливых и наглухо изолированных дварфов, к которым поди еще вотрись в доверие, холмари торговали с кем угодно и по весьма доступным ценам. В Гавропе модно было привлекать именно этот народ к постройке каменных замков. С деревом холмари работали по минимуму, разве что на правах фурнитуры, так что заподозрить их в причастности к кнежескому терему повода не было; но вполне может быть, именно они когда-то прокопали и обустроили в толще холма убежище, поверх которого позже здешние хумансы отстроили свою крепость.
Чумп уже исчез из поля зрения, но потеряться ему здесь было негде. Хастред сбросил под ноги бухту веревки — здесь, внутри, едва ли понадобится; нагнулся, чтобы не раскроить череп о потолок, раскинул руки, положив их на стенки тоннеля, дабы не упустить ни одного возможного ответвления, и маленькими шажками устремился в глубину тоннеля, в темноту, которую даже гоблинское зрение так с ходу рассеивать отказалось.
Тоннель был не сильно длинный — шагов через тридцать нашелся Чумп, упершийся в тупик и теперь его изучающий на предмет очередного открывающего механизма. Что бросилось не в глаза, но в нос — давешний поганый запашок, как бы еще и не посильнее, чем в подполе терема. Впрочем, ничего удивительного, такая вонь именно что понизу стелиться и должна, недаром для описания ее на изощренный хастредов ум пришло слово «тяжелая».
- К пыточному каземату вышли? - прошептал Хастред в чумпов затылок.
- Хорошо б хотя бы не к выгребной яме, - отозвался тот рассеяно. - Не то вся секретность насмарку. Так вонять будем, что обратного ходу нам не останется... а раз так, то и идти б стоило поверху, на ножах, путем наименьшего сопротивления.
Хастред поморщился. Давно ушли в историю древние традиции гостеприимства, по которым хозяин и гость в его доме связывались едва ли не родственными узами, но книжного ребенка, хоть и немало битв повидавшего, все еще коробило от необходимости их нарушать. По крайней мере первым. Не раз его пытались обокрасть, ограбить, а то и прирезать посреди предоставленного ночлега, и никогда он не испытывал угрызений совести, вынося встречные претензии, после которых палаты вероломца было проще сжечь, чем отмыть от крови. Но, пожрав хозяйской свининки и вздремнув под его пологом, бросаться ни за что ни про что резать его слуг? Это даже звучало как-то... по-гавропейски, если не сказать жестче.
А воровство? Ну какое же это воровство, право слово. Это уж скорее восстановление справедливости. Хрен бы тот пастушок добыл ключ, если бы Чумп не расковырял пещеру и не нанес силовому полю достаточный урон, чтобы оно через несколько дней исчерпало свой заряд окончательно.
Да и вообще, ради памяти Старика можно. Артефакты тот и сам собирал, а вот насчет убивания живых людей был на редкость щепетилен. Возможно потому, что самому ему это едва ли далось бы ввиду подорванных старческих сил, а перекладывать греховные деяния на других он всегда почитал недостойным. А возможно, просто стар был настолько, что застал еще времена, когда люди помнили, что значит «правильно» и «неправильно».
- Нашел, кажется, - буркнул Чумп, задержав руку где-то в сторонке от стенки, закрывающей выход из тоннеля. - Раз холмари, то это просто запор, не дварфийская гидравлика, не кобольдовская техномагия, не инженерия Первых...
- Угу, - признал Хастред. - Стенку вручную откатывать придется.
- Значит, я жму запор, ты давишь стенку, а там... - Чумп глубоко вздохнул, готовясь к рывку, подкинул на ладони свой гвоздь. - Увидишь, что надо сделать — делай. Я сразу за тобой, только прикину, куда его воткнуть, чтоб стенка не захлопнулась.
Хастред тоже напрягся, прихватил поленце наизготовку и пружинисто подпер стенку плечом. Чумп сделал легкое движение кистью, в стене звучно клацнуло, кусок ее поддался нажиму книжника, и тот рывком вбросился в концентрированное зловоние, ударившее ему в нос с новой мощью.
За потайной дверью обнаружилась, к счастью, никакая не выгребная яма. Собственно, ничего за ней не обнаружилось — ровный каменный пол, может, чуть пыльноватый, да и только. Налево он заканчивался закругленным гротом, в котором виднелись обломки очень старых ящиков, сильно траченое временем тканное полотнище на стенке и старая лавка, изъеденная не то короедами, не то кислотой. Направо помещение тянулось далеко в темноту. Хастред ожидал увидеть там какие ни на есть клетки для содержания заключенных, про которых говорил кнез, возможно тюремщика или даже нескольких, хотя бы один источник света... но нет, темнота была ровной и безмятежной, и тишину тоже ничто не нарушало. Не бывает тихих тюрем. Запертые переговариваются, хнычут, острят; те, кого приволокли из пыточного отсека, скулят и стонут; сумевшие уснуть хрипло бредят сквозь сон; и уж точно почти постоянно кто-то надсадно сипит и кашляет, поскольку тут вам не курорт, тут тюрьма и в ней поди не простудись — одеял-то штатным расписанием не положено.
Ничего. Зато вонь масштабов эпических.
Чумп аккуратно выступил из тоннеля; отодвинутый кусок стены качнулся было в сторону проема, но застрял на полпути, остановленный метко вставленным куда-то в уголок гвоздем.
- Интересно, - выдохнул он, оценив скудные пейзажи. Достал слаппер, скорее чтобы занять им руки, нежели имея на примете подходящую цель. - Стало быть, подвирает нам доблестный кнез Габриил.
- Да чья бы мычала, - откликнулся Хастред машинально.
- И то верно, - согласился Чумп, потер дубинкой висок и, вытянув руку, поймал шагнувшего было вперед Хастреда. - Погоди. Бьют — беги, а не бьют — дай глазам чуток привыкнуть.
- Мы ж только что в темном тоннеле привыкали.
- Глаза — штука сложная, им при каждой смене обстановки надо перестраиваться, - Чумп вдруг резко наклонил голову и поднял палец. - Слыхал?
Хастред отрицательно помотал головой. Ничегошеньки он не слыхал, хотя вполне допускал, что стоит вони еще немножко загустеть, как она начнет топать лаптями и выкрикивать расистские лозунги.
- Хлюпнуло, - пояснил Чумп настороженно. - Пошли. Меееедленно. Под ноги смотри.
Он сместился к правой стенке широкого подземного хода, Хастред сдал к левой, и они потихонечку двинулись вперед.
Первой находкой стал факел — Хастрел зацепил его плечом и выбил из крепления на стене, но успел поймать свободной рукой над самым полом. Факел, насколько удалось ощутить пальцами, был очень старый, на пересохшем древке, с мумифицированной обмоткой на конце — возможно, долго бы не прослужил, но на ум не пришло ни одной причины, почему бы при нужде его не запалить.
Через полсотни шагов Хастред нащупал выдвинутой вперед ногой что-то легкое, отпавшее от толчка с сухим перестуком. Ощупал носком — округлое, хрупкое... стоило чуть нажать, хрустнуло и осыпалось.
Через шаг и Чумп загреб ногой что-то охотно отскочившее.
- Стоп, - цыкнул он, присел и пошарил перед собой рукой. - Бляшечки блястящие, матерь вашу рассеяную! Это кости.
В его руке что-то сухо хрустнуло и рассыпалось на части.
- Очень странные кости, старые и чем-то ядовитым траченые.
- У меня факел, - похвастался Хастред нервно, поскольку ситуация казалась все страньше и страньше, и при этом все меньше возникало опасений увидать здесь кого-то, кому факел мог бы помочь больше, чем им. - Может, запалим? Людей тут явно не водится, а если какая подвальная хрень, то они все огня боятся.
Чумп призадумался.
- А ты уверен, что вот эта вонища не возгорится?
- Кровью пахнет, помимо прочего. Кровь не горит.
- Тогда...
Чумп осекся на полуслове, глядя в темень.
- Что за хрень там полощется?
Хастред вылупился в ту же сторону и сперва не увидел ничего — насколько хватало зрения, погреб тянулся ровный и пустой. Поднял глаза выше — увидел еле-еле проступающий в сумраке квадратный люк в потолке, чрезвычайно напоминающий тот, что отпер Чумп в подвале терема. Ну да, и по геометрии вполне выходило, что он где-то тут и должен быть. Удивительно и возмутительно, но никакой лестницы к люку не вело, да и ничего, на что можно было бы влезть, чтобы до него добраться, в окрестностях видно не было. Окажись Чумп тут один, ему бы предстояло поломать голову, но с плеч Хастреда он бы дотянулся до люка влегкую.
Вот только люк, конечно, не полоскается. А что же тогда...
- Давай факел, - потребовал Чумп деревянным голосом. Он чем-то пошуршал, потом звонко треснул огнивом, выбив сноп желтых искр — раз, другой, на третий Хастред сумел пихнуть под них обмотанную часть факела. Ветхая ткань неохотно зарделась, начала расползаться; книжник опытно помахал факелом, раздувая пламя, и оно вспыхнуло бодрыми желтыми язычками.
И стало видно, что именно хлюпало и плескалось, а также выяснилось, почему оно не бросалось в глаза — оно попросту было разлито по полу подземелья.
Толстый слой густой, как кисель, массы иссиня черного цвета был распластан широченной лепехой высотой примерно Хастреду по колено насколько хватало глаз в глубину погреба. Жидкость так себя не ведет — она бы растеклась слоем потоньше, но заняв всю площадь пола; эта же штука словно очертила себе границу, на которой округлилась боками , слегка трепещущими и переливающимися. Ай да слух у Чумпа — Хастред уже даже воочию видя эти вибрации не мог уловить сопровождающего их звука. Из киселя высовывалась босая и грязная человеческая ступня со слезающей кожей, торчащая в сторону гоблинов. Впрочем, высовывалась недолго — по черной массе прошла судорога и ступня в нее втянулась полностью.
А потом Хастред резко отбросил в сторону руку с дубинкой, тесня ею Чумпа, и сдал назад по погребу с такой поспешностью, какой за ним давненько уже никто не замечал. Слой черной гадости на несколько секунд затрепетал и вроде бы начал менять форму, но стоило гоблинам вывалиться за определенную незримую черту, как волнение стихло, словно буря на море, политая жиром с борта корабля. Чумп отнесся к притеснению с пониманием, хотя и успел бросить панический взгляд на удаляющийся заветный люк.
Оказавшись в безопасности, Хастред с облегчением выдохнул задержавшийся в легких воздух и рукавом вытер с лица пот, изобильно выступивший невзирая на общую прохладу. Пронесло... можно сказать.
- Вот и зашли за ключиком, - процедил Чумп по-прежнему еле слышно. - Как думаешь, разбудили мы его?
- Оно не спит - уведомил его Хастред нормальным голосом. - Но и не слышит. И не видит. Не уверен, дышит ли, но кому, Стремгод побери, есть до этого дело.
- И на факел не наведется?
- С такого расстояния, пожалуй, нет, - Хастред покривился, силясь отыскать где-то на бесконечном складу своей завидной памяти полезную информацию. - Но лучше, пожалуй, сделать еще пару шажков назад.
Чумп возражать не стал и охотно отступил подальше. Хастред тоже попятился, однако руку с факелом держал выставленной вперед, в сторону черного киселя.
- Я так понимаю, это у нас тут печально знаменитая Слизь, - предположил Чумп.
- Это уж к гадалке не ходи, - согласился Хастред. - Ставлю на то, что конкретно это Черный Пудинг, хотя зачем он нужен в подвале приличному кнезу и откуда вообще оный приличный кнез мог такую пакость вытащить?...
- Зато теперь понятно, почему кнеза считают страшненьким.
- Думаешь, он непочтительными эту кучу откармливает?
- Я не успел по пятке определить, сильно ли она непочтительная, но она, безусловно, была вполне себе пяткой, - рассудил Чумп. - Ну, и на содержание узников тратиться не приходится, и на тюремную охрану, да и на все виды процедур. Прогневал кнеза — иди в погреб, тут тебе будут сразу судья, присяжный, палач и место упокоения.
Хастред нахмурился.
- А самых ушлых и загонять сюда не надо, мы сами проберемся.
- Ну, как пробрались, так и выберемся, - Чумп покосился в сторону, из которой они пришли. - Не выглядит оно очень уж прытким... хотя большое — это да, не отнять. Убежать, думаю, сумеем. Пока я воодушевлен этим известим, можешь рассказать, как мы прикончим эту погань.
Книжник серьезно задумался, пришлось даже дубинку зажать под мышкой, чтобы освободить руку для чесания в затылке. Перебрал разрозненные сведения из двух дюжин источников, сделал в уме пару допущений, которые сам же немедленно опроверг, еще и посмеявшись над собственной наивностью, и ответил наконец без энтузиазма:
- А никак.
Чумп косо на него глянул.
- Ты буквально провоцируешь меня сбегать за анаралом. Он не такой умный и грамотный, так что из этой штуки по-тупому зачерпнет ведерко и этим же ведерком ее забьет как виноватого суслика.
- Да, да, да. Еще вон за супругой моей можешь сбегать, она тоже испепелит за милую душу, заодно и полтерема выжжет вместе с нашим странным, условно гостеприимным хозяином. Но ты ж спросил как МЫ ее прикончим, а это весьма точно описывается словом «никак». Если подойдем так, чтоб она нас почуяла, она нас схарчит быстрее, чем мы ее задубасим.
Ущельник воззрился на Пудинг с неудовольствием.
- А если сходить поискать камней каких?
Хастред безнадежно отмахнулся.
- Камень такой, какой ему навредит, мы и с места не сдвинем. Мелкие камни пользу принесут, только если в глаз кидать или там в сустав какой, а у него ни того ни другого. Палка такой длины, чтоб он не понял, откуда его лупят, под своим же весом обломится. А если, к примеру, его рубить хорошим топором или там мечом, то отсеченные куски сами по себе начнут против тебя действовать, ну и плюс к тому оружие об него поплавится. Нет, старина, это не та штука, с которой ты хочешь закусываться.
- Но он же нас слабаками сочтет, если мы драться не станем?
- Было б интересно посмотреть, что ты по этому поводу предпримешь, - хмыкнул Хастред. - Но увы, истина дороже — никем он нас не сочтет, у него считалки нет. Он, как бы это сказать... а вот так и сказать — слизь он, ни больше ни меньше. Ни разума, ни сознания, только что жрательный рефлекс неуемный.
- Почти что родственник получается, - вздохнул Чумп. - Ладно, пусть живет... если вдруг все же ты ошибаешься и оно что-то понимает, то пусть считает, что мы его благородно отпустили. Вон и лючок наш, нам туда.
- Ээээ, - Хастред предостерегающе воздел руку. - Неприятно тебе говорить, но в лючок нам не попасть.
- Чего это?
- А он вон, как видишь, не более чем в сажени от этой гадости.
- Так мы ж тихо подойдем. Кое-кто может и сапоги снять, чтоб подковами не грюкать.
- А ему неважно. Здесь мы хоть песни петь, хоть танцевать можем, не заметит. А вон примерно за той чертой, где лежат чьи-то ребра, он нас почует, хоть бы мы и невидимостью облеклись или крылья отрастили.
Чумп недоверчиво потряс головой.
- Кабы так, эти штуки включались бы во все комплексы безопасности, а я такого еще никогда не видал. Ни в одном дворце.
- Это потому, что вонь и необучаемость перевешивают сверхъестественную зоркость. Дварфы, кстати, вроде бы держат специальную породу в своих Великих Закромах. Такую вывели, чтоб золото не растворяла, так что их золотой запас прямо внутри нее хранится.
- Немного ж у них золота, если все в такую штуку помещается.
- Я так думаю, та немного побольше этой, - Хастред задумчиво поскреб спину поленом. - Раз, может, в тысячу, если не в сто тысяч.
Чумп досадливо сплюнул. То ли имел какие-то планы на проникновение в Великие Закрома (а они, если что, дварфийский народный секрет почище этих ваших Бездн), то ли огорчился от мысли, сколько в мире совершенно бессмысленной биомассы, от которой никак не помогут годы тренировок в скрытности.
- То есть что, зря мы старались, сюда лезли?
- Вообще-то зря ничего не бывает. Узнали кое-что новое о мире и о хозяине... и о том, что лучше его почем зря не выбешивать.
- А ты небось еще и сцену какую-нибудь придумал похабную для очередной пиесы?
Хастред оскорбленно задрал нос. Сцену, как отряд воительниц сражается со Слизью, которая за полминуты растворяет всю их экипировку, он придумал задолго до того, как дурацкий кнез из великого Нигде, какое и на карте не сыщешь, догадался завести себе ручного Пудинга. Честно говоря, еще в такой молодости, которую и детством назвать не было бы ошибкой. В ту пору он искренне полагал, что для лихого полета правильно подкованной фантазии не нужны такие несущественные мелочи, как жизненный опыт и знакомство с суровой действительностью. А облекать мечты плотью яви начал уже гораздо позже, и скажем так, в натягивании совы правдоподобия на глобус вдохновения кое-каких успехов добился. Воительницы в итоговой версии сцены успевали раскроить Слизь на множество мелких неделимых Слизюшек, прежде чем их оружие приходило в негодность, а потом давили этих последних голым буквально всем — с минимальными допущениями и реально крутыми валькириями такое могло бы иметь место в реальности.
Если бы Хастред знал, что где-то в далекой-далекой Галактике идея с объединением голых теток и слизневых ложноножек-тентаклей получила широчайшее распространение и большой коммерческий успех, его бы удар хватил: гордость за свою прозорливость и основоположничество вошла бы в непримиримый конфликт с жесточайшей обидой на злую судьбу, законопатившую его в отсталый мирок, не готовый к прогрессивным проявлениям прекрасного. Так что тсссс, не говорите ему, он нам еще пригодится.
- Нечего завидовать, - огрызнулся книжник. - Знания — сила. И то, что я до них иногда не совсем тривиальным путем дохожу — мой личный выбор.
- Это до каких знаний ты дошел? - не понял Чумп.
- А откуда, по-твоему, я знаю, что Слизь из себя представляет? Надо ж было составить цельную картину, достоверную и непротиворечивую. А для того — поднять источники, провести исследование, изучить свойства, узнать сильные и слабые стороны.
- Достоверную и противоречивую... - Чумп словно на вкус эти слова попробовал, тут же скрипнул зубами, словно песка наелся, и снова отплюнулся. - Ну ты и задрот. Как будто нельзя хоть в небылице обойтись без всей этой приземленной ерундистики и так написать, что мол герой вдруг оказался ого-го и так пнул ту Слизь, что она сразу мозги отрастила и занялась огородничеством.
- И ты б стал такое читать?
- Я б никакое не стал читать, у меня жизнь есть, и с ней ни капельки не скучно, - Чумп демонстративно кивнул в сторону Пудинга. - Но если б с ножом у горла заставили, то уж конечно я б предпочел читать не про те материи, которые знаю лучше автора, просто потому что зачем мне? Я и так уже на этом собак наелся. А взялся бы я читать про что-нибудь для меня совершенно новое и чудесное, и тут уж ври не хочу — за руку не поймаю.
Хастред призадумался над таким циничным раскладом, а Чумп огляделся, поднял с пола ранее подавленный им череп и, размахнувшись, швырнул его через Слизь дальше в темноту, проверяя реакцию. Череп усвистел во мрак, с коротким хрустом где-то там разбился о стену, а по поверхности Пудинга прошла короткая ленивая волна куда-то в ту сторону. Вот и весь итог. Заставить его переползти подальше от вожделенного люка не получилось.
- Не пройдем, - повторил Хастред терпеливо. - С этой пакостью не договориться, не прибить... можно конечно сбегать пошариться по кнезовым припасам, может у него там есть земляное масло какое-нибудь, которое вылить и поджечь, но жар такой будет, что и потолок загорится. Пяти сговорчивых валькирий тоже не предвидится. Может, того пацанчика магического разбудить? Он конечно не Тайанне, но никогда не знаешь, на что маги горазды.
Чумп прикинул и покачал головой.
- Логистика не складывается, да и доверия ему нету.
Постояли еще пару минут, таращась на застывшее густо-черное озерко. Пудинг не проявлял нетерпения — оно ему вообще было чуждо. В самом деле, родившись и живя сопля соплей — уж чему-чему, а терпению научишься в первую очередь. Где-то в недрах его ощутимо перекатывались более плотные, нежели само его тело, предметы, поглощенные им и ныне перевариваемые. Раз из поверхности выставились грязно-светлые костяшки обглоданных дочиста пальцев — и снова погрузились в черный кисель, оставив о себе самые неаппетитные воспоминания.
- Ладно, - объявил наконец Чумп с ощутимым усилием. - Примем за факт, что его нам не переупрямить, не перехитрить, не напугать. Драться, конечно, менее всего хочется, даже если вооружиться и в сто одежек закутаться. Пять валькирий, говоришь?
- Надо пересчитать. Там у меня за базового антагониста охряное желе было взято, этот покрупнее. Но, думаю, шесть валькирий плюс нас двое...
- Губищи-то не раскатывай, где я тебе тут шесть валькирий... - Чумп закатил глаза, как-то нервно пожал плечами. - А хотя есть бабы в уссурских селеньях, которые по свидетельству очевидцев рыцарей на скаку вместе с конями останавливают и зачем-то тащат в горящую избу. Может, ритуал такой, для остроты ощущений. Но хватит меня путать! Единственный плюс в нашей нынешней ситуации — что мы всегда можем к ней вернуться, верно? Выставят из крепости — можем пробраться завтра или днем после, как подготовимся.
- Только люк в другой раз не будет отперт, - Хастред многозначительно указал факелом на крышку. - Так-то, если б не Пудинг, я бы тебя подсадил и ты его открыл бы, а отопрешь ли с этой стороны, стоя у меня на плечах, задвинутые снаружи задвижки?
Чумп помрачнел.
- Да и драка с такой хреновиной тихой точно не будет, - добавил Хастред контрольный росчерк. - Нет, мне так видится, что сюда нам больше соваться не следует, если только ради коварного поджога кнезовых владений, а на это он вроде бы еще не напаскудил.
- Всегда лучше заранее пресечь, чем дожидаться повода и мстить, - отрезал Чумп с такой убежденностью, что даже спорить с ним показалось неразумным. - Если бы этого, как бишь его, Додольфа, который Войну Некромантов развязал, чиркнули по горлу ножиком до всего этого, его имя бы сейчас не было нарицательным.
- И мы б не знали почему и за что несчастного бесталанного художника прирезали.
- Да их десятками каждый день режут — художников, пивоваров, счетоводов. Так вот смотришь — жить страшно, страдают невинные, слезы из очей. А потом задумаешься: если хоть один из тысячи оказался вот таким додольфом, то может, цель средства и оправдывает?
Хастред насупился и усилием воли удержал себя от влезания в очередную дискуссию на темы морали и этики. Спорить об этом с Чумпом было все равно что драться вот с этим Черным Пудингом — ничто, чем ты располагаешь, не может ему навредить, а все, чем располагает он, действует на тебя растлевающе.
- Давай к ключу поближе. Здесь не проходим. Дальше что?
- Дальше, я полагаю, возвращаемся, - Чумп с ненавистью погрозил Пудингу кулаком, но не похоже было, чтобы напугал. - Посмотрим, нельзя ли как-нибудь сбоку просочиться в терем. Туда я один лучше схожу, очень ты громко пыхтишь и топаешь. Если получится, пройду через кнезовы палаты к сокровищнице. Если не получится, останется только ждать утра и того хорошего, что нам день грядущий притаранит.
Что ж, это прозвучало как план. По крайней мере на фоне драки со Слизью. Хастред кивнул и двинулся назад, к потайному проходу наружу.
- Дай-ка мне факел, - попросил Чумп, требовательно вытянув руку.
- Зачем тебе?
- Ну, проверить кое-что хочу. Все равно наружу его не тащить.
Хастред пожал плечами, вложил факел в протянутую руку и продолжил свой путь. Дойдя до отваленного от прохода участка стены, оглянулся на Чумпа. Тот поднял факел высоко над головой и, видимо, решил проверить Слизь на бдительность — очень медленно и абсолютно бесшумно крался ей навстречу. Тень его, отбрасываемая в свете факела, металась у него под ногами, то прирастая, то почти развеиваясь.
В принципе, понятно было, чем это кончится, но Хастред все же не отказал себе в удовольствии остановиться перед открытым тоннелем и посмотреть шоу.
Стоило Чумпу пересечь невидимую границу, как по Пудингу пробежала сильная возбужденная рябь. Он не двигался навстречу жертве, но начал стекаться в ближайшую к ней часть, подбирая дальние края и утолщая передний. Вот он уже набрался высотой Чумпу по пояс. Ущельник не моргнул глазом — моргать навстречу опасности вообще глупая затея — и продолжил свой тихий променад. Слизь продолжала скапливаться, поднимаясь в высоту, вот уже напомнила своего дальнего родича — Желатиновый Куб, выросши Чумпу до плеча. Такой себе поединок воли пошел, сообразил Хастред зачарованно. Может, Чумп испытывает Пудинг на медвежью болезнь? Медведи-то тоже любят при виде угрозы встать на задние лапы, чтобы казаться больше, и грозно зареветь, но сами по себе, если сыты и не ранены, только и ищут повода сдуться и слиться.
Было бы забавно, сработай это у наглого гоблина, да вот только у медведя есть мозги и определенные соображения, а у сплошного моря Слизи — только неотключаемый глотательный рефлекс.
Дальше было быстро и резко. Чумп, очевидно, пересек какую-то совсем уже крайнюю линию, и Пудинг стремительно бросился в атаку. Ну как стремительно — для того, кто состоит из одного только желе и не отрастил ни единой мышцы, ни сухожилия, ни даже пружинки какой-нибудь, вышло впечатляюще, но и только. Масса влилась в переднюю часть Пудинга, вознеся ее под самый потолок, как привстает на хвосте кобра, прежде чем атаковать. Чумп тихо чертыхнулся, обнаружив взвившийся над ним клобук, бросил факел в самую гущу черной массы и, развернувшись, спринтерски рванул к Хастреду. Причем с такой скоростью, что добрался до тоннеля прежде, чем Пудинг обрушился несколькими своими подъятыми тоннами на место, где добыча была за пару секунд до этого. Желе сочно шмякнуло о каменный пол, полетели в стороны то ли его брызги, то ли осколки камня из разбитого пола, а накрытый массой факел исчез в ней как (хотя не как, а буквально) поглоченный, враз избавив погреб от давно уже не виданного освещения.
Чумп, затормозив об Хастреда, с усилием перевел дух.
- Да уж. Не хотел верить, что от него не утаишься. Но когда ты прав — ты прав.
Хастред издал слабый смешок и, склонив голову, нырнул в тоннель.
- Ой-ей! - воскликнул Чумп за его спиной встревоженно, нырнул следом, чуть не сбив книжника с ног, и побежал пальцами по излому стены, отыскивая, куда вставил стопорящий гвоздь.
- Чего? - пискнул Хастред замученно.
- Ползет сюда, - кратко пояснил Чумп, досадливо цыкнул зубом и чуть сместился в сторону. - А я что-то потерял мой клин, который дверь держит.
- Как ползет?!
- Ну, как он ползает? Переливается, наверное.
- Да чтоб тебя с твоими затеями!
В голове у Хастреда снова замелькали яркие образы. Тоннель невелик, но Слизь на то и, простите за тавтологию, слизь, чтобы в больших проходах не нуждаться — может излиться и через дыру в кулак размером. Может быть, стоит отсюда дернуть на всех скоростях, позволить Пудингу вылиться через тоннель наружу, в суровый внешний мир, где его авось подморозит? Тогда можно будет зайти в погреб и воспользоваться люком беспрепятственно.
Но тут Чумп наконец нашел искомый гвоздь, выдернул его, и с коротким гулким стуком сдвижная часть стены скользнула на место, отделив тоннель от погреба. Хастред успел еще услышать, прежде чем проход замкнулся, неприятное не то шипение, не то шуршание, ему даже показалось, что видит продвигающуюся в темном помещении черную массу Слизи, однако хлынуть в проход она не успела.
- Фууух, - выдохнул Чумп, тяжело опираясь на руку. - Чуть не испугался.
- Мы ж могли ее выпустить, - заметил Хастред не без подколки.
- Не могли, - откликнулся Чумп уверенно. - Давай будем честны, всей этой акробатикой мы занимаемся только ради того, чтоб не пришлось прибить двух дурачин, что стоят у нужной двери на карауле. Жизням-то их, конечно, грош цена, но такое про каждого сказать можно. А сколько народу зажрет такое угребище, если мы его наружу выпустим?
Хастред неуверенно ухмыльнулся.
- Вот уж не ждал, что из тебя гуманизм попрет!
- Так учились-то мы с тобой у одного учителя, - огрызнулся Чумп беззлобно. - «Дело не считается сделанным надлежаще...»
- «...если по его завершении образовалось больше проблем, чем было до», - закончил Хастред вдохновенно. - Да уж, проблем бы могло создаться... немало. Правда, оно и так тут людей жрет...
- Людей тут жрет кнез, лужа за ним просто прибирается. А местные кнезы — это проблема уж совсем не наша, а местных этих... вышестоящих. Вон можешь написать и послать тиуну кляузу. Пускай приезжают, вычищают, к ногтю берут и отымают это полужидкое... хотя разница-то невелика, что он своих недоброжелателей Слизи скармливает, что за обедом травит, что гноит в казематах.
Возразить было нечего, а идея получилась богатая. Хастреду даже почудился вызов для его крючкотворских способностей — достанет ли умения так оформить послание к тиуну, чтобы побудить того к действию. В принципе, самодостаточное кнезово поведение хоть и было в рамках приличий, но буде подчернуто с должным изяществом, могло бы сойти и за откровенно неуважительное. Зловещий обитатель подземья в погребе запросто мог быть квалифицирован как заготовленное оружие массового поражения — эльфы однажды вовсе ухитрились прокачать эту тему, всего лишь помахав перед нужными носами пробиркой с песком, а последствия вышли самые серьезные. Интересно, удастся ли уболтать тиуна, делая упор на свежевыдуманные народные традиции, прислать для борьбы с Пудингом чисто женский спецназ?
Начав размышлять на эту тему, Хастред утратил бдительность и так шандарахнулся башкой о низкий свод, что с последнего осыпалась пыль веков, а в черепе поднялось легкое волнение, немного затронувшее координацию. Так что, пытаясь выправиться, Хастред стукнулся еще и о стену, а когда с возмущением от нее отпихнулся — треснулся головой о потолок вдругорядь, да так, что аж в глазах потемнело.
- И вот это наша интеллектуальная элита, - язвительно сказал кто-то из темноты голосом Чумпа. - Сядь уже, не дергайся. Хотя если планируешь еще какую эквилибристику, то лучше здесь, чем когда на стену полезем.
Книжник ощупал голову и правда решил присесть, пока прилив энтузиазма не пройдет и не сменится холодной рассудительностью. Определенно, дела надлежит делать по одному, пытаясь их смешивать — ни в одном не преуспеешь.
Посидел, отдышался, опасливо потыкал набухающую шишку пальцем и потащился вслед за Чумпом на выход из тоннеля.
Глава 12
- Утро доброе, гости дорогие! Его светлость приглашает на завтрак!
Утро, как известно, добрым не бывает. Особенно когда прочухиваешься на жестком топчане с затекшей поясницей и поганеньким ощущением, что ты посреди какой-то крайне гадской истории, которую даже память хранить отказывается. Хастред не без труда разлепил глаза пальцами, зашуганно оглядел тесную каморку и таки вытянул историю из небытия в оперативную память. Не сказать что к большому удовольствию. Ключ, кнез, погреб с Черным Пудингом (а это ведь паскуда если не эпическая, то уж точно раритетная!). Суматошное возвращение — стены крепости снаружи были выполнены из вертикально поставленных бревен, так что ни рукой схватиться, ни ногой опереться; Чумпа пришлось забрасывать наверх вместе с веревкой, а самому потом по той веревке карабкаться на одних руках, по итогам чего натертые ладони неприятно саднило до сих пор. Внутри крепости Чумп, которого хастредово топание выбешивало почище волыночного пиброха, свирепо обозначил подельнику направление на гостевой барак, чтоб не компрометировал. Хастред покорно туда отправился, забрел в келью, где была оставлена большая часть его доспеха, и прилег, имея в планах терпеливо дождаться чумпова возвращения. В голове еще мелькали какие-то обрывки — смешались в кучу Слизи, люди (в основном женского пола), и залпы осадных машин слились в протяжную и убаюкивающую последовательность.
Вот, кажется, и дождался... чего-то.
В келью заглянул щербатый отрок со всклокоченной головой, повторил заученно:
- Его светлость приглашает на завтрак!
И вместе с головой побежал дальше, доводить свое известие до парочки тиуновых посланников. Чем помог Хастреду проснуться, потому что за общим столом тот предпочитал оказываться первым и садиться поближе ко всякому вкусному. Книжник живо спустил ноги с лежака, с усилием на них поднялся и качнулся наружу из кельи, дабы проверить, вернулся ли Чумп (и не является ли приглашение на завтрак эвфемизмом для прогулки до эшафота, где повязанный ущельник своими фамильярными остротами уничтожит остатки настроения).
Нет, Чумп оказался в соседней келье, сидючи поджав под себя ноги с видом донельзя просветленным и самодостаточным.
- Слышу, слышу, - сбрюзжал он не открывая глаз, когда Хастред вломился к нему. - Спешу и падаю. Буду, как только отыщу свой парадный слюнявчик.
- Рассказывай давай, - потребовал Хастред вполголоса.
Чумп лениво приоткрыл один глаз, смерил им посетителя и глаз обратно прикрыл.
- Особо нечего.
- Ты все сделал ночью, что собирался?
Чумп сокрушенно покачал головой, вероятно намекая на неосмотрительность подобных разговоров, когда в десяти шагах местный балбес орет на мага с рыцарем, и поди пойми, кто из них менее достоин доверия.
- Не добрался.
Хастред выдохнул не то с огорчением, не то с облегчением. Было бы, конечно, приятно узнать, что дело сделано, но тогда на завтрак идти было бы страшновато — мало ли, вдруг там уже хватились пропажи. А пропускать завтрак — плохое начало дня, голодный гоблин — злой гоблин, а злой гоблин — эпицентр различных возмутительных происшествий.
- Не накосячил хотя бы? Не отравят нас там на завтраке?
Чумп снова приоткрыл глаз и воззрился им на Хастреда с таким глубоким укором, что тому сделалось неловко.
Отрок рысцой пробежался мимо по направлению к выходу из флигеля, на бегу глянул косо на Хастреда и даже открыл было рот для очередного повтора, но тут у книжника сработал фильтр спама. Он уставился на парнишку с мрачным недружелюбием и слегка оскалил мощные желтые клыки, так что тот ойкнул и выскочил за дверь, проглотив все свои заготовленные уведомления, зато полностью живой и пришпоренный адреналином.
- Справился, - поддел товарища Чумп и со вздохом расплел свои перекрещенные ноги. - В общем, дело было так: я походил вокруг и нашел окошко, через которое залез в... - он многозначительно кивнул куда-то в пространство, обозначая кнезов терем. - Хорошо сделал, что не попер через вход — там не сам Иохим, но какой-то другой стрелец сидит, бдит за дверью. Выждал момент, пробрался в кнезову спальню... кнегиню кстати видал, ого какая барыня, ты там же на слюнях и поскользнулся бы... видал и дверцу вниз куда-то, видать в сокровищницу, где и хранится всякое интересное — но на двери такой замок, что вскрывать с разбегу не рискнул. Неуклюжими гвоздями да при обоих хозяевах, спящих вполне вероятно вполглаза — не тот расклад, на который стоит ставить.
Хастред сочувственно вздохнул. Чумп по его меркам всегда был отчаянно рисковым, если тут даже он спасовал, то уж конечно не от избыточной осторожности.
- И теперь чего?
- Ну, теперь бы мне мои рабочие приспособы да улучить момент, когда ни кнеза, ни кнегини в той горнице не будет, и считай дело сделано. Если, конечно, там на двери каляку мелом какой-нить кнежич нарисовал, а не специально зазванный маг поставил тревожную сигнализацию.
Хастред закатил глаза. Нет предела паранойе местных кнезов, если они нанимают магов свои двери зачаровывать! Правда, не обязательно самых искусных из столицы выписывать. Тревожное заклинание — штука очень простая, даже дурковатый Альций наверняка бы справился. Оно разряжается с истошным визгом, если дверь, на которую оно нанесено, откроется без предварительного щелчка по нескольким символам. Ирония в том, что в самом кругу дракоником по дереву указана нужная последовательность, иначе как бы бездумная конструкция ее помнила; случись перед такой тревожкой Хастред, он бы сумел прочитать и обезвредить заклинание. Но простой взломщик, в магических формулах несведущий, шанса угадать комбинацию не имел.
- А как ты обычно обходишь тревожки? Не поверю, что редко сталкиваешься.
Чумп беспечно пожал плечами.
- Всегда найдется выход, если есть терпение его поискать. Можно найти другой ход, можно просочиться за спиной хозяина, а крайний раз, помнится, взял хозяйскую кошку и швырнул в сигналку. Она ж одноразовая, не кошка в смысле, а печать. Пока они там бегали искали мага, чтоб новую наложить, я уже...
Рассказ закончился преувеличенным приступом кашля, а из недр барака придвинулся озабоченный сэр рыцарь, оправляющий на себе свою вязаную поддоспешную рубаху. За ночь она не то чтобы проветрилась, скорее перевела распространяемый дух пота из острого в затхлый. Впрочем, после давешних ароматов Черного Пудинга это могло бы сойти за благоухание.
- Как к кнезам на завтраки одеваться-то? - жалобно вопросил Напукон, косясь в конец барака, где было сложено его многочисленное железо.
- Что, тиун тебя за стол не сажал? - удивился Хастред.
- Сажал, хотя и ближе к дальнему концу. Так там понятное дело — кафтан надевай. В поход-то я кафтана не брал, да и все что брал порасхищено.
- Звучит так, словно выбор у тебя небогатый, - подметил Чумп прозорливо. - Иди в чем есть, ежели обязателен галстух, то надо думать казенный выдадут.
- Латы напяливать не обязательно, - добавил Хастред. - Это только в побасенках герои доспехи носят день и ночь, а для жранья разве что забрало поднимают. Тут оставь, авось не сопрут.
- Ну хоть кольчугу-то, для приличия, - рыцарь демонстративно запустил руку в рубаху и выпустил пару пальцев через неуставную дырищу. - Знал бы, что так сложится, новую бы надел, хоть и кусачие они спервоначалу. Да вот не думал, что завтракать со светлостями звать будут.
- Для приличия еще и умыться можешь, - подсказал Чумп. - Ты, кстати, тоже можешь, у тебя морда сильно заспанная.
Хастред небрежно обтер заспанную морду рукавом.
- Я потом умываюсь, после завтрака. Что за обалдуйство и праздный водорасход, если все равно за завтраком собираешься всю морду измазать всякими соусами да вареньями?
- А ты оптимист, - одобрил Чумп. - Не на сухари с водой рассчитываешь.
- Кнез же не будет сам сухарями завтракать. А кабы не хотел с нами разделить трапезу, то и за стол не звал бы, верно же?
Оставив прочих собираться к выходу (Альций в своей каморке визгливо причитал на тему какого-то жуткого стыда, его настигшего в самый неудачный момент), книжник вывалился наружу, мощно потянулся в лучах слабого утреннего солнышка, отчаянно треща многочисленными затекшими суставами, и оглядел окрестности. Прямо напротив гостевого барака, на задворках терема, под руководством Иохима бились деревянными мечами несколько пар дружинников. Кнежий муж избавился наконец от своей парадной шапки, выпустив на волю чахлые вихры, и прохаживался мимо бьющихся, похлопывая их палкой по неправильно поставленным ногам и неосторожно высунутым головам. Вояки старательно пыхтели и хлопали деревом о дерево, не стремясь, впрочем, нанести друг другу ущерба.
- Знатная дисциплина, - похвалил Хастред, сваливаясь с крылечка.
- Как насчет дружеской схватки, сон разогнать? - немедленно откликнулся Иохим, сделав к нему разворот на каблуках.
- На деревяшках-то?
- Предпочтешь боевое оружие?
- С этим к рыцарю, - Хастред вяло помахал рукой за плечо. - Сейчас выйдет — хватай, не тушуйся. Я разве что перья готов скрестить в поединке по чистописанию.
Сомнение разлилось по складчатой физиономии кнежьего помощника. Генерал, пришло на память Хастреду, мог с полувзгляда определить, чего стоит собеседник в бою, какие мышцы развиты, какое оружие предпочтет, в отдельных случаях даже конкретные движения в бою мог предсказать еще до того, как клинки покинут ножны. Что ж, надо думать, навык этот отнюдь не уникальный.
- А чем тогда палки не угодили? - поинтересовался Иохим с претензией на иронию.
- Палки многим прекрасны, - объяснил Хастред философски. - Вот только обучая бойцов драться палкой, как мечом, ты не научишь их драться ни мечом, ни палкой.
Кнежий муж недоуменно задрал одну бровь, но гоблин посчитал, что свой вклад внес (ну да, вложил на всю зарплату, с таким отношением пусть спасибо скажут, что не оставил рыдать в глубокой депрессии) и бодро прошествовал мимо.
- Сэр рыцарь! - воскликнул у него за спиной Иохим, приметив новую жертву. - Может, вы мне честь окажете?
Судя по застенчивому кряхтению, Напукон не решился отказаться, и Хастред оглянулся посмотреть.
Рыцарь отложил кольчугу, которую вынес в руках, на завалинку и, слегка ежась от утренней свежести, неторопливо вышел к дружиннику. Бойцы на плацу охотно воспользовались поводом перестать махать своими дрынами, сдали в сторонку, освободив место. Иохим отбросил свою трость, требовательно вытянул руки и поймал в каждую по брошенному деревянному орудию. Палками их называть было не вполне корректно, скорее штакетины длиной чуть побольше руки. Одну из них Иохим перекинул рыцарю, свою же прихватил за конец и сообразил причудливую стойку с отставленной вверх и назад свободной рукой.
За спиной Напукона флигель покинули Чумп и Альций. Маг при этом нес в руках ком, в котором Хастред с недоумением определил собственные маговы штаны. Понятное дело, не всем быть лихими храбрецами, но чтоб от обычной побудки настолько осрамиться... что же с ним будет-то, когда он соберется отчитываться перед тиуном за драгоценную скрижаль, прямо из под носа уведенную мимохожими гоблинами.
Так вот, маг стремительно побежал, сутулясь и стараясь не задирать свитку выше голых коленей, в сторону колодца, а Чумп так и остался на крыльце, скрестив на груди руки и хмуро взирая на боевую потеху, которая перед ним разворачивалась. Что-то в физиономии старого друга навело Хастреда на мысль о хитрожопости, слегка припорошенной наносным равнодушием.
Рыцарь явно предпочел бы досочку раза в полтора длиннее, но опять не решился воспротивиться хозяйской воле. После того как он прихватил свою штакетину по привычке двумя руками, из хватки его выступило не больше аршина деревяшки, что сразу дало Иохиму выигрыш в добрую ладонь в длине импровизированного клинка, плюс подвижная однорукая стойка, позволяющая делать длинные выпады. Правда, припомнив его саблю, Хастред мог бы поспорить, что колющая техника — не его конек... но пока он припоминал и делал допущения, дружинник вдруг резко вылился вперед и коварно хлопнул дрыном Напукона снаружи по бедру. Рыцарь начал разворачивать свою планку, но не поспел парировать.
- Ранен! - выкрикнули со скамейки запасных радостно.
Не очень-то он ранен был бы в реальном бою, подумал Хастред негодующе. Удар такой силы даже бритвенно острым клинком не оставил бы на рыцарском боевом снаряжении и царапины, а если бы обе штакетины весили как боевые клинки, то двуручный хват дал бы рыцарю преимущество в скорости доводки меча.
Напукон, на беду свою, принял правила игры не кочевряжась, чем лишний раз подтвердил: поспешишь — людей насмешишь. Попробовал идти в атаку, положившись на длину рук и силу взмаха, но привычка, въевшаяся в каждую мышцу, рассчитана была на клинок в полтора раза длиннее, так что первые же два его удара попросту не дотянулись до иохимовой груди. Уловив это, дружинник позволил очередному взмаху слишком короткой деревяшки пролететь мимо, качнулся вперед и прочертил по ключице рыцаря еще одну полосу — легко намеченный, почти неощутимый удар. Рыцарь тяжело отступил, начав наливаться кровью с ушей и потихоньку подключая все новые области.
- Ранен! - завопили с галерки.
- Чего ты там говорил, сударь писарь? - ухмыльнулся Иохим Хастреду. - Как-то не так палки действуют, или что?
Книжник хотел было ответить и даже уже придумал не менее трех гадостей — одну с оттенком созидательности, одну с не вполне уместным сексуальным подтекстом и одну без ничего вообще, зато очень развесистую — но тут Напукон снова ринулся в атаку, на этот раз отпустив одну руку и атакуя с другой, как раз стелющимся колющим выпадом, и хотя Иохим успел отворотить корпус, торец дрына пропахал его вдоль плотного пузика.
- Ранен! - гаркнул Хастред, поскольку группа поддержки кнежьего мужа избрала политику двойных стандартов и предпочла не фиксировать чужое достижение.
И опять подвела рыцаря привычка — мог бы легко убраться обратно на недосягаемую дистанцию, но даже не подумал об этом, поскольку сражаться привык в тяжелых латах, а в них не попрыгаешь как зайчик. Принялся восстанавливать равновесие, не сдавая назад, а собираясь на середине покрытого выпадом растояния, и Иохим уж совсем неспортивно, эдак по-гоблински атаковал его в самой неустойчивой точке движения. Раз — с маху стукнул по запястью, будь в руке стальной клинок или хотя бы тяжелая железная свайка — отрубил бы или сломал руку. Два — движением снизу наискось мазнул по груди, от правого подреберья до левого плеча. Три — уже совершенно вальяжно, по-хозяйски, обозначил удар сверху по самому незащищенному кумполу. Не ударил в силу, придержал дрын в последний момент, но приложил к рыцарской макушке плотно и многозначительно, прежде чем отвести в сторону.
- Готов! - радостно засчитали халтурщики.
Напукон склонил голову, признавая поражение. Надо полагать, при дворе тиуна ему уже случалось получить наставления от воинов, сильно превосходящих опытом. Но одно дело дома, в рамках образовательной программы, и совсем другое показательно продуть в гостях при всем честном народе. Тем более, что в реальном бою все бы могло сложиться совсем иначе.
- Не надумал попробовать? - окликнул Иохим Хастреда заговорщицки. - А то так я и не понял, что ты там сказать хотел про мечи и палки.
И Хастред, признаться, некоторым образом впрямь надумал, потому что битье наших, пусть даже наших очень условно, у гоблинов всегда было знатным триггером. Правда, он-то в отличие от юного рыцаря давно уже не страдал никакими комплексами и не собирался играться с хворостинками, так что подумал было попросить поднести его топор и сбегать натянуть доспехи... Но тут из-за спины Напукона развязной походочкой выбрел Чумп, бесцеремонно выдавил из рыцарской длани штакетину и испытующе ее осмотрел.
- А мне можно? - вопросил он меланхолично, взвешивая орудие сперва в одной, потом в другой руке.
- Честь и место! - расцвел Иохим. - Подходи, языкастый! Эй, не хочет ли кто ставку сделать?
Хастред сунул руку в карман штанов и извлек из него две смятые бумажки.
- Да не позорься, - фыркнул Чумп. - Сапоги вон лучше свои поставь.
- Две купюры по полста форинтов, - провозгласил Хастред важно. - Аж целый цехин, получается. Вы ж тут не настолько дикие, чтоб не принимать ассигнаций?
- Сойдет, - Иохим махнул рукой. - Придется конечно в город свозить, чтоб на металл разменять, но мы тут следим за прогрессом. У меня при себе нету, но я поднесу, если продую.
Он снова выгнулся в своей экстравагантной стойке, какая подошла бы кранцузскому мушкетеру, увешивая планку в руке и подбирая шаг для первой атаки... А Чумп положил свою штакетину на плечи, прихватив руками за оба конца, и вразвалочку пошел навстречу, словно на прогулке по улице. Иохим на секунду опешил, потом собрался с духом, хищно осклабился, качнулся вперед и — вжух! Его дрын свистнул сбоку и беспрепятственно осалил чумпов бок. Случись вместо куска дерева отточенная сабля — рассек бы до половины туловища.
- Зарубил! - ахнули зрители слитно.
- Бы, - уточнил Чумп кротко. - Зарубил бы. А если бы у бабушки были яйца...
Он сделал еще два ленивых шажка, свернул с плеча дрын и со всей силы, какую успел накопить, шарахнул им так и застывшего в картинной позе дружинника по уху.
Штакетина с жалобным хрустом сломалась, и если не голова, то репутация Иохима сломалась тоже — под гробовое молчание с обмершей галерки. Хлесткий удар не сбил его с ног, полностью погаснув внутри черепа, но бдительный наблюдатель сумел бы заметить, как из головы дружинника вылетело сознание и, кувыркаясь, улетело куда-то далеко на юг, не то в расположение Вольного Корпуса, не то еще дальше, в сторону многострадального полуострова Грам. Ноги Иохима медленно подломились, Чумп потянулся было его придержать свободной рукой, но быстро одумался. То ли оказалось слишком тяжело, то ли не слишком познавательно. Сделав один-единственный подход к карманам... то есть к снаряду, Чумп элегантно шагнул в сторону, и бедняга повалился, как срубленное дерево, тяжело впечатавшись в утоптанную землю площадки.
- ...то тебя бы и она отжарила, - закончил ущельник, демонстративно обронил обломок палки на поверженного, переступил через тело и в своей обычной неторопливой манере направился куда-то в сторону колодца.
И нарвался на медленные, но очень прочувственные аплодисменты из-за хастредова плеча. Книжник с недобрым предчувствием оглянулся, чтобы увидеть кнеза — тот стоял в нескольких шагах, лучился профессиональной политической лыбой и хлопал мясистыми ладонями, словно отбивал неспешный ритм для исполнения казни.
- А че он, - изложил свою позицию Чумп, дерзко пырясь на оплот законной власти.
- Да вот сам не пойму, че он постоянно, - согласился с ним кнез. - Ну, в самом деле, немолод ведь уже, и при службе, не оборванец какой-нибудь голоштанный, иной радости не знающий, кроме как задираться с мимохожими. Премного обязан. Терпеть не могу, когда он после очередного глумления над заведомо более слабым крутится под носом гоголем и на похвалу набивается.
- Исчерпал полезность? - предположил Хастред рассудительно.
- Нет, полезности в нем еще на годы хватит, а вот образумить малость давно уже следовало. Эй, бездельники! Чего топчетесь? Поднимите старшего и отнесите к травнице, пусть припарку какую поставит. А как очнется, пусть к нам за завтраком присоединяется.
Вояки засуетились, побросали свои псевдомечи, толпой бросились к поверженному лидеру. Подняли за все конечности сразу, наведя на мысль о разрывании конями, и поволокли в неизвестном направлении.
- И напомните ему, чтоб цехин занес, - добавил книжник. Цехин на дороге не валяется, а долги так вообще дело чести, их лучше собирать сразу же, не доводя до греха. Так забегаешься, забудешь, кто кому должен, потом жизнь разведет, и будешь в ночи просыпаться скрежеща зубами от всех своих жизненных упущений.
- У нас уссурские дробли в ходу, - уточнил кнез мимоходом. - Порядка семидесяти дроблей за этот ваш форинт гавропейский, но ежели подождете, курс может стать и выгоднее.
- Монетаризм? - уточнил эрудированный Хастред со знанием дела.
- Он, проклятущий, - кнез одобрительно кивнул. - Вот что бывает, когда казной заправлять ведьму ставят. Как же приятно дело иметь не с деревенской бестолочью, а с просвещенными персонами! Вы, стало быть, и на финансовые темы пишете?
- Не, в эту тему не протолкнуться, там свои сочинители меряются толщиной спонсоров. Просто жена как-то взяла за горло — скажи ей, куда деньги вкладывать, чтоб не пропали и еще преумножились, пришлось почитать кое-что.
Из краткого курса вынужденного знакомства с экономикой Хастред вынес несколько стройных и непротиворечивых тезисов. Та ее часть, которая описывается математикой — так же, как сама математика, надежна и предельно понятна. Вот только там есть еще другая часть, которая про субъектов. И вот на стыке этих частей родилось понимание, что самый безусловный метод преумножения капитала дейтсвует ровно до тех пор, пока кто-нибудь не обделается. А поскольку кто-нибудь обделывается постоянно — вон, Альций соврать не даст — то вся эта экономика сильно напоминает попытку танцевать на скотном дворе, не вляпавшись в кучу этого самого.
- И куда же вложили в итоге? - живейше заинтересовался кнез.
- В дварфов. У них там общество плотнее, контроль лучше, ответственность более развита. Меньше шанс, что кто-нибудь обоср... человеческий фактор минимизирован.
Тайанне, впрочем, не удержалась и прикупила кое-каких акций гавропейских цеховых объединений, да только за минувший год с ними такое приключилось, что их даже городские пьянчуги отказались принимать заместо гигиенического лопуха.
- Скажите пожалуйста! - восхитился кнез. - Да, мне тоже следует подумать вложиться во что-нибудь в той стороне. А куда предпочитают вкладывать деньги сами дварфы?
- В Слизь, - брякнул выпавший было из информационного поля Чумп, колюче блестя глубоко посаженными глазками.
- Что? - вздрогнул Габриил.
- Что? - озадачился Хастред. Вот пойми его, то скрытный-скрытный, а то сам на рожон с разбегу ломится!
- Что? - огрызнулся Чумп. - В Слизь они свое золото ныкают. Ты сам мне рассказывал. В большую такую, как в живую сокровищницу.
- Ооо, хм! - кнез озадаченно огладил бородку. - Что же, в Слизи золото преумножается?
- Видимо, да, прирастает, как жемчуг в раковине, - пояснил Чумп, кося на Хастреда лукавым глазом. - Хотелось бы проверить, да где ж тут Слизь отыщешь.
- И то верно, - судя по тому, что кнез и глазом не моргнул, доподлинной честности и открытости в его планах не содержалось. - Что ж, прошу со мною в терем, хочу кое-что вам показать и обсудить дальнейшее наше сотрудничество. Идете, сэр рыцарь?
Напукон мялся на заднем плане, не решаясь ни удалиться, ни принять участие в беседе. Рукой своей отбитой он потрясал в воздухе, локтями пытался затыкать наиболее компрометирующие дыры в рубахе, в сторону отложенной кольчуги косился с неуверенностью. Странное поведение для следующего путем Меча, отметил Хастред. Для рубаки лихость и задиристость — самые непременные качества. Можно, наверное, списать на его молодость и строгую иерархию при дворе местного тиуна, при которой всякие попытки лезть выше, чем тебе положено штатным расписанием, сурово купируются.
- Умыться, я полагаю, следует, - промямлил рыцарь жалобно.
- Так поторопитесь, и товарища своего пришпорьте. Он нам сейчас понадобится для одного скромного, но критически важного перформанса.
Услышь это Альций, ему бы поди хватило, чтобы подорвать очередную экономику.
Рыцарь подобрал свою кольчугу, предательски шелестящую кольцами, и припустился бегом к колодцу. Кнез снисходительно покачал головой ему вослед, очевидно хотел ляпнуть что-то такое фамильярно-неполиткорректное, но подумал и не стал. В самом деле, гости может и симпатичные, но еще ничем не заслужили доверия.
- Вы тоже устремитесь за водными процедурами? - поинтересовался он нейтрально.
- Я пас, - кратко ответил Чумп. - Я предпочитаю не пачкаться.
- А я, если не побрезгуете неумытой рожей за столом, после наверстаю.
- О, верьте или нет, а я к неумытым рожам терпим до удивительного, - кнез сделал приглашающий жест рукой и сам двинулся вперед, к парадной двери терема, указывая дорогу. - Пойдемте. На стол как раз собирают. Как насчет кружечки сбитня с утра пораньше?
- Если только не очень крепкого, - кокетливо вызвался Хастред, хотя про себя подумал, что знакомство с Черным Пудингом можно и абсентом отметить. Но в лучших домах так почему-то заведено — отказываться от самого очевидного, а если брать, то маленькими кусочками, зачем-то вынуждая хозяев вас уламывать. - Утро ж раннее на дворе, не хотелось бы к полудню уже быть в салазки.
Соврал, собака сутулая, быть в салазки к полудню у него давно уже было заветной мечтой, да все никак храбрости не хватало ее воплотить. Может быть, удалось бы после того, как будут завершены все дела — но ведь не зря же сказано, что мол не откладывай на завтра то, что можешь выпить сегодня, а то ведь выпьют все равно, а ты будешь ходить как дурак грустный и трезвый.
Кнез удивленно на него оглянулся.
- Сбитень же. Он не совсем чтобы... то есть вообще не хмельной.
- Нуууу... - протянул Хастред разочарованно, спохватился и поправился с несколько ненатуральным пониманием. - То есть ну дааааа...
- Тяжко живется? - смекнул бдительный кнез.
- Много душевного огня уходит на созидание.
А вот теперь не соврал, вам это любой подтвердит, кто пытался выразить беспредельно объемный проблеск вдохновения косными словесами, словно складывая мозаику из тысяч фрагментов, каждый из которых невзрачен сам по себе; и только если собрать их все до последнего правильно, возникает синергия, сверхъестественный эффект, делающий общий результат куда больше, чем дала бы простая сумма слагаемых.
- Он литератор всем назло — назло жене, державе, теще*, - наябедничал Чумп. - Но если уж на то пошло, я бы тоже в этот сбитень добавил какого-нибудь бальзамчика.
* Стихи Михаила Кочеткова
Габриил негромко хмыкнул под нос и развел руками.
- Не в моих правилах отказывать гостям, особенно в таких мелочах. Распоряжусь.
Хастред под впечатлением от такой сговорчивости задумал было испросить еще и танец семи покрывал от какой-нибудь приятной пастушки, чтоб и глаза не простаивали, пока баки заполняются, но Чумп поднес ему под нос предупредительную дулю.
- Делу время, потехе час, - сурово скрипнул ущельник.
- Теперь и не пить прикажешь?
- Это зависит от того, какое нам любезный хозяин дело придумал. Случаются такие дела, что на заправке сбитнем их не осилить.
- Ну, по сути, дело-то у меня более к тем двоим, - сообщил кнез через плечо. - Но, сколь прозреваю вашу любознательную литераторскую природу, вы тоже заинтересуетесь.
- А посмотрим, - посулил Чумп многозначительно. - Опыт, сын ошибок трудных, уже давно донес до нас идею, что интересное проще выдумать, нежели выведать. И красивее получается, и подогнать неудобное можно, чтоб как влитое выглядело, и всяких грудастых девах вписать, как любит мой коллега, называя это фансервисом.
Кнез бы мог и понять, вон он каких широких взглядов, подумал Хастред вовсе не сконфуженно. Слизь-то уже завел, не иначе как мыслит в правильном направлении.
За дверьми терема оказалась передняя, где под стеночкой уныло торчал парнишка при оружии — не то страж, не то порученец. Хозяину он немедля отдал честь, но кнез его проигнорировал, свернул в один из дверных проемов и враз вышел к длинному столу из тщательно ошкуренных досок, на который как раз стаскивали горшки и блюда несколько баб, к огорчению Хастреда привлекательностью, как он ее себе понимал, не блещущие — хмурые массивные тетки, а не то даже бабки.
Габриил словно считал разочарование гостя, хотя даже не поворачивался к нему.
- Супруга настаивает, чтоб никаких отвлекающих... - пояснил он мягко, с оттенком извинения, и поймал одну из баб под локоток. - Будь любезна, визитерам нашим, витязям столь доблестным, что им и распорядок дня не указ, изволится совершить возлияние...
- Чегось? - переспросила бабища растерянно, лупая глазами с таким старанием, что повязанный на голову платок заходил ходуном.
- Выпить принеси гостям, дура! - гаркнул кнез тоном внезапно ледяным и твердым, как корка снежного наста вокруг Цитадели.
- Та не извольте гневаться, батюшка! - мгновенно расцвела дама и, шмурыгая лаптями по толстым доскам пола, устремилась в малозаметную заднюю дверцу.
- Да-с, не Гавропа у нас тут, - признал кнез самокритично.
- И слава богам! - воскликнул Хастред совершенно искренне. - Там случаются вовсе худшие подавальщики — сразу и в бороде, и в юбке, и чуть перепутаешь, назвав его человеком или к примеру девкой, как сразу рыдать начинает, и все вокруг прекращают жрать и начинают его утешать, а тебя поносить за бесчувственность.
- А если он еще на морду темен, то как бы самого ему прислуживать не заставили, - добавил Чумп со знанием дела. - Ибо иное есть посягание на его священные культурные традиции. Мол, ни единый темнолицый в жизни не запятнал рук работою, да как вы вообще смеете от него несусветного требовать.
- Экие страсти! - проникся кнез охотно. - Значит, не зря мы в пользу Уссуры выбор сделали, а Боковину, к гавропейским стандартам клонящуюся, отринули. Надо, конечно, присмотреться еще к этим их тиунам, но то уже хорошо, что не грозит с дупосменами ручкаться. За это, раз уж речь зашла, я и сам несмотря на ранний час подыму чарку! Прошу же к столу, не будем мешкать.
Сам он, естественно, занял место во главе стола, на помосте и весьма высоком стуле, не так чтоб настоящем троне, но над всеми сильно возносящимся. Гоблины, не сговариваясь, уселись на лавки по обе стороны, лицом друг к другу и к кнезу так близко, как только вышло, поскольку именно там ожидались самые деликатесы.
Деликатесов, вообще говоря, не нашлось, ананасами и рябчиками поутру не баловался даже кнез, зато нашлась широкая номенклатура местных блюд, не оставивших гоблинов равнодушными. Чумп налег на рульку, отменно понимая, что набьется ею сразу под завязку, и сочтя это за наиболее практичный выбор. Хастред по той же самой причине решил не торопиться и всего успеть попробовать, так что тягал то горячий дырчатый блин, то местный отварной пирожок-вареник, удивляющий богатым разнообразием начинки, от грибов до печенки; когда одна из завороженных его жрательной энергией бабулек налила ему в глубокую чашу чего-то пузырящегося с густым овощным месивом, свел знакомство с окрошкой (посчитал ее баловством, но это слово в его лексиконе считалось одобрительным, так что не погнушался выхлебать три плошки); воздал должное предусмотрительно нарезанному копченому салу с солидной мясной окраиной и свежим, только из печи ржаным хлебом; поковырялся в зубах занятными лепешками из мясного фарша, чьего названия так и не запомнил; и все это успел прежде, чем восхищенный кнез успел одолеть тарелочку салата, посланная за выпивкой баба вернулась с двумя увесистыми бутылями под мышками, а со стороны входа появились мнущиеся и внушительно мокрые посланцы тиуна.
- Прошу, прошу, как раз ко времени подтянулись! - окликнул их кнез с добродушием истинного альтруиста, которое Хастред охотно принял бы за неподдельное, кабы не помнил про озерцо чистой пакости, откормленное брошенными ему человеками, всего-то в нескольких саженях по вертикали вниз. Другому бы это отбило аппетит, но у настоящего гоблина аппетит от отношения к хозяину не зависит. И вообще зависит мало от чего, в том числе от заполненности желудка — пока на столе есть что-то, что можно ухомячить или хотя бы красиво надгрызть, дети Занги будут сидеть за столом насмерть.
Пока новоприбывшие рассаживались — рыцарь рядом с Чумпом, маг в сырых после экстренной стирки штанах напротив него рядом с Хастредом — выдали и пресловутый сбитень, горячий, терпкий и удручающе безградусный. Зато и бутыли поставили на стол, так что книжник, наскоро выглотав кружку, вновь ее наполнил из ближайшей емкости. Сильный медовый аромат и приятно прошедшая по горлу теплота навеяла блаженные воспоминания о беспроблемной Скуднотавии, где тоже подавали медовуху. Следом подали миски с густым и горячим гороховым месивом — не то суп, не то каша — и как хороший гость Хастред в свою закопался со всем доступным энтузиазмом. Напукон со свойственным ему послушанием также принялся ворочать ложкой, слегка морщась над отбитыми пальцами, а Альций, ни жив ни мертв, только и мог что копаться в миске. Хоть желудок его и издавал болезненные трели, таможня на уровне горла в полном составе убыла в отпуск и товары пропускать не велела.
Кнез тоже колупнул кашу пару раз, отодвинул миску и, откинувшись на спинку кресла, сплел на груди длинные холеные пальцы.
- Продолжайте, прошу вас, - предложил он гостеприимно. - Расскажу вам пока, что у нас прояснилось за ночь. Побывали мои разведчики на месте вашей стычки с разбойниками. Тела уже успели прибрать, но в целом картина сомнений не оставляет. Конечно, непорядок, что творится такое, но уж и меня поймите... война идет, с меня то людей на укрепление позиций спрашивают, то провиантовое снабжение, то оружие справить, поставить в должном количестве, ремонт наладить. Насилу хватает людей, чтоб в собственном-то дому безопасность обустроить, от каждого щелчка не шарахаться.
Хастред налил себе еще, предложил окружающим. Чумп охотно подпихнул кружку, рыцарь помотал головой, а безгласый маг таращился на кнеза так, словно взгляд в него воткнулся на две ладони и застрял намертво. Так что этому Хастред прописал стаканчик как целитель, коим никогда не являлся, и набуровил в кружку с горкой, не прося благодарности. Что до кнезовых словес, то ясно было, что они сугубо ради подводки к какому-то заданию изливаются, так что придавать им особого значения не стоило.
- Следы, которые следопыты обнаружили, ведут к одной старой шахте, - продолжил кнез вкрадчиво. - Там когда-то стояло небольшое поселение, ныне заброшенное, но сейчас в нем заметно присутствие неких злодейских личностей, в которых несложно заподозрить ваших обидчиков. Разведчики насчитали десятка два вооруженных. Достопочтенный тиун, конечно же, в силах выставить отряд многократно превосходящий, ну а я... скажем так, если уж припрет, могу выставить дюжину, лучше снаряженных, полагаю, что лучше и обученных, и при некотором везении рассеять это сборище, обратить в бегство.
Известно стало, что вблизи от города, в лесах, бунтовщики, мяяяятежники, - выплыло откуда-то в голове Хастреда. - Имеют наглость жечь костры, валяться на траве и замышлять недоброе*. Видимо, в медовуху попали какие-то особо поэтичные акриды, в местном фольклоре с медом неразрывно связанные.
*Стихи Михаила Щербакова
Рыцарь взыскующе вытаращился на кнеза, забыв вытащить изо рта ложку, отчего вид приобрел на редкость придурочный. С ним-то будет уже больше дюжины, да и гоблинов небось приписал в запале и счел, что дело в шляпе, вот только совсем упустил из виду тот фрагмент брифинга, где было про «если припрет». Габриил пока что припертым не выглядел, а напоминал все больше коварного паука, изучающего набившихся в его паутину мошек. На случай, если это кончится плохо, Хастред уволок отодвинутую Чумпом неплохо поеденную с одного бока рульку и принялся ее торопливо приканчивать, дабы никакой злодей не поживился.
- Так вот, - изрек кнез весомо, сверля глазами Напукона. - Имею к вам предложение. Услуга, как говорится, за услугу... рука руку моет, или как там. Сослужите мне простенькую службу, и в ответ я вам помогу. Если хотите, отдам вам скрижаль эту самую, за которой вы ехали, можете возвращаться с нею к тиуну. А если вам важнее выручать своего боярина из разбойного плена, то дам вам своих людей, всех кого смогу снять с защиты крепости. Может, и золото это, которое у боярина при себе было, отобьете, в таком случае рад буду вас снова принять и скрижаль продать, будто ничего и не было.
- Чего ж не отбить, едва ли в старой шахте есть на что его безвозвратно потратить, - проворчал Чумп, наворачивая свое гороховое месиво.
- Я тоже так полагаю, - улыбнулся ему кнез. Впрочем, с такой как у него бородкой даже самая искренняя улыбка показалась бы зловещей. Что-то в духе «только уж если мои люди найдут то золото первыми, то понятно же, чьим оно считается?».
Рыцарь покосился на мага. Тот по-прежнему таращился на кнеза, не то не осознавая его слов, не то полагая, что обращены они не к нему. Напукон извернулся и пнул Альция под столом в коленку. Маг взвизгнул, выронил ложку в миску и заполошно уставился на обидчика.
Повисла краткая пауза, нарушаемая только сочным хастредовым чавканьем.
- Беремся? - выдавил из себя рыцарь, под тысячью биноклей на оси привычно начиная краснеть как помидор.
- Ээээ? - только и родил Альций, демонстрируя полную свою профнепригодность, по крайней мере в сфере услуг, где немаловажна быстрая реакция и высокая ментальная ригидность, чем бы она ни была.
Напукон скрипнул зубами и сдавил ложку в мощном костистом кулаке.
- Я так полагаю, нам следует принять любезное предложение его светлости.
- Правильное решение, - кивнул Хастред, хотя спрашивали вообще не его — просто он, как часть природы, не терпел пустоты, в том числе возникающих в разговоре тяжелых пауз. Ну и не особо горел желанием стать следующим объектом интересов кнеза, после того как этих двоих, сказавшихся бесполезными, выволокут и выбросят за двери крепостицы.
- Тогда, разумеется, - Альций сглотнул так, что чуть собственный кадык не отправил в желудок. - Да-с, беремся, ваша светлость.
- Хоть спросили бы, за что беретесь, - заметил Чумп вполне разумно, но применительно к ситуации не очень уж уместно.
- Да ничего особо сложного, - кнез легкомысленно махнул рукой. - Просто мой колдун... ну, как это у вас называется, придворный маг... он приболел немного и сейчас выполнить свою работу не может, а ее как раз привалило. Так что вижу руку провидения в том, что ко мне именно вон того сударя школяра занесло.
Альций всхрапнул панически, и Хастред вынужденно топнул его сапогом по ноге, делая страшные глаза — не вздумай и тут опозориться.
- Я так вижу, что малец не сильно опытный волшебник, - перевел книжник всхрап Альция кнезу. - Хотя он, безусловно, постарается посодействовать всем, чем богат.
- Умгхм! - подтвердил мажонок и для четкости головой затряс, как китонский болванчик.
- О, ничего непосильного не задам, верьте мне, - пообещал кнез и легко поднялся со своего трона. - Идемте, покажу, в чем загвоздка, убедитесь сами.
Напукон вскочил первый, Альций слегка запутался в ногах, а когда воздвигся — оказалось, что оттоптанная Хастредом левая под ним безвольно подгибается. Чумп укоризненно пульнул в Хастреда горохом. Хастред это пережил и бросил в ответ галушкой. Чумп галушку поймал ртом и зажевал с таким крутым видом, что поле боя было единогласно признано оставшимся за мародерами.
Сопроводив пару обреченно плетущихся юношей до выхода из трапезной, кнез обернулся к гоблинам.
- Вы идете, уважаемые?
Уважаемые переглянулись с неудовольствием, но играть так играть — тоже полезли из-за лавок. Хастред на дорожку прихватил ломтик хлеба размером со след Хищника, а чтобы не перегрузиться пустыми углеводами — вымостил его дюжиной кусков сала. Когда-то еще покормят с таким размахом. Полупустую бутыль он тоже не погнушался прихватить — надо было, конечно, полную, да она далековато от него стояла, а Чумп, верный своим аскетским идеалам, не позарился. Бабушке, наливавшей окрошку, вежливый книжник даже постарался поклониться, отчего в пузе у него тихо чвакнуло, и кажется бабушка сочла это за лучший комплимент.
Кнез провел группу через переднюю и двинулся дальше, к двери в противоположной стене. Чумп бросил заинтересованный взгляд направо, куда уводил неширокий коридор, но шанса туда свернуть не представилось — кнез жестом приглашал всех с ним в закрытое помещение, да и ординарец торчал возле двери навытяжку, пуча подозрительные глазки.
За дверью, на которую кнез указал, обнаружилась пустая комната с единственным элементом декора — тщательно вычерченным на полу магическим кругом.
- Вот, прошу вас, полюбуйтесь, - пригласил Габриил, первым вошел в комнату и, следуя по стеночке, обогнул круг. - Что об этом скажете, маэстро?
Альций всхлипнул и уставился на начертание паническим взором.
- Круг, - выдавил он с трудом, очевидно желая провалиться сквозь пол. Знал бы, что там его ждет, небось передумал бы и держался куда бодрее.
- Браво! - воскликнул кнез и осуществил несколько ободряющих хлопков в ладоши. - Я знал, что выбрал подходящего человека.
- А уж по деревьям как лазает, - добавил Чумп и похлопал магика по плечу.
Хастреду больше улыбался его большой бутерброд, чем чужая работа, однако опять начинала затягиваться пауза, и он вынужденно глянул на круг через плечи стоящих перед ним.
- Похоже на транспортер.
- Правда? - пискнул Альций жалобно.
- Ну, сам посмотри. Вон векторная система. Вон промуль... опа. Тут не только промульгация, но и наррация, и диспозиция, и даже вон корроборация.
Поскольку руки были заняты, а показывать бутербродом некрасиво, да и сало с хлеба может свалиться, Хастред указал бутылкой на определенную группу письмен на драконике, вызвавшую у него приступ подчеркнутого интереса.
- И что же это значит? - вопросил кнез тоном коварного экзаменатора.
- Что в ишаках коллега объяснять не умеет, - отозвался Чумп.
Хастред наподдал Альцию локтем в спину.
- Объясни, академик.
- Да не знаю ж я! - бедный мажонок даже слезы из глаз пустил. - Это мы не проходили, это нам не задавали! Я только ванды заряжать умею, пяток кантрипов, да парочку совсем уж простых заклинаний!
Напукон мучительно застонал, осознав, что сейчас кнез снимет свое роскошное предложение, а дальше начнется жизнь, полная ярких приключений — но будет она не очень долгой и кончится так, что и врагу не пожелаешь.
- Это значит, - раздраженно ответил за всех Хастред, - Что это круг для перемещения, и согласно наличию двух фиксированных элементов заклинания, которые в обычном случае маг добавляет в ручном режиме, он не может отправить человека куда угодно. Только в одну единственную точку, с которой он намертво и неразрывно связан.
- Именно! - кнез торжествующе потряс кулаками. - Так оно и есть. Все, что нужно сделать практикующему волшебнику — это трансформировать некоторое количество сырой энергии в магию... как делается для заклинания, только без самого заклинания. Если делать это рядом с кругом, круг уловит эту энергию и от нее активируется. Будьте добры, юноша, продемонстрируйте нам.
Альций затравленно оглянулся на Хастреда.
- Тут не помогу, - отрезал тот. - Наше племя к такой магии не способно. Но ты же сказал, что заряжал ванды — тут ровно то же самое.
- Вот просто так, что ли?
Маг напыжился, скорее от общего напряжения, нежели по необходимости, выпучил глаза, выставил вперед ладонь и словно бы пихнул ею в сторону круга что-то незримое. И опа, это сработало — круг вспыхнул бледным светом по всей длине окружности
А впрочем нет, не по всему. Приличный кусок его, градусов сорок, остался темным и безжизненным. Альций испуганно охнул и снял задачу, предвидя, что теперь придется отвечать за поломку хозяйской конструкции. Мягкое сияние немедленно покинуло чертеж.
- Видели? - кнез указал сапогом на участок, который не засветился. - Понимаете, что это значит?
- На другой стороне принимающий круг в этом месте нарушен, - ответил Хастред терпеливо, решив не тянуть время, делегируя каждый раз право ответа бесполезному магу.
- Точно. Мой колдун заверял, что скорее всего какой-то крупный предмет упал сверху и нарушил границу круга, так что достаточно егоубрать, и сообщение восстановится. Вот именно в этом я и прошу вашей помощи — доберитесь до того круга, очистите его, сударь волшебник... - кнез почтил Альция брезгливым взором — Или, вернее говоря, с помощью сударя волшебника убедитесь, что работоспособность восстановлена... и ваша часть сделки выполнена.
Сударь волшебник в полуобморочном состоянии снова пшикнул на круг потоком магической энергии, словно надеясь, что неполадка сама собой излечится. Что значит недостаток фундаментального образования, даже хард резет сделать не предложил. Круг опять вспыхнул чистым белым светом — за исключением все того же мертвого сектора.
- Позволено ли нам будет узнать, где этот другой круг расположен? - тщательно подбирая слова, осведомился Напукон.
- Да уж я думаю стоит вам сказать, - ехидно отозвался кнез. - Не то вы долгонько его искать будете. Есть в наших краях очень старый замок, на большую часть лежащий в руинах. В нем и в давние времена какие-то маги, не особо чистоплотные, проводили свои опыты, а во время Войны Некромантов там размещалась ставка этого их оккультного ордена, Нененербе. Я там, движим любопытством краеведа и землевладельческими интересами, провожу раскопки, даже вот быстрое сообщение при помощи этого круга наладил, а то до того замка ехать недалеко, зато высоко лезть.
Чумп отступил чуть назад, скрывшись от кнеза за стеной, вскинул к плечам руки со скрещенными пальцами и забормотал как мантру:
- Огр Бондарчука. Огр Бондарчука. Огр Бондарчука.
- О, кстати об ограх, - расслышал его кнез. - Там как раз один в окрестностях шатается. Но что вы, я вас с ним задираться не прошу и даже предостерегаю! Если сумеете тихонько обойти, то и ладушки. Так вот, замок этот прямо к югу отсюда, на горе, что зовется Грядкой.
- Да ну бл...ины у вас очень вкусные, - скрежетнул зубами Чумп. - Долбаный огр Чехова.
- До горы ведет прямая дорога, верхами за час доберетесь, - продолжил инструктаж кнез. - Надеюсь, что господа герольды не откажутся вас сопроводить... без обид, юноши бледные, но они малость поспособнее вас выглядят во всех отношениях, мало ли какие возникнут обстоятельства.
Хастред пожал плечами. Прямого выхода на ключ тут все равно не наблюдалось, глазастый малый у двери торчал как прибитый, а там еще кнегиня, и сигнализация... да и сам же кнез предложил отдать этот кирпич за услугу. Уж надежнее сопроводить дурачков и убедиться, что они не облажаются. А потом отобрать у них скрижаль и бросить на произвол судьбы, что совсем не героически, зато очень по-гоблински.
- Только чтоб никто мне не лез с огром ратоборствовать, - потребовал Чумп тоном, исключающим всякие возражения. Для храбрости отобрал у Хастреда бутыль, крепко к ней приложился и откусил от неосмотрительно поданной ему под нос кормы бутерброда.
- Исключительно деловой подход, - одобрил его кнез. - Все ваше имущество вам вернут вместе с конями. Если чего-то не хватает — скажите, я распоряжусь вас снабдить всем, что в моих силах.
Хастред ревниво отодвинул подальше от Чумпа обгрызенный бутерброд.
- Мне б, если есть возможность, сапоги походного фасона, на тихом ходу, без подков этих пижонских. А магу штаны сменные, лучше даже двое, а то мало ли.
- А я б, пожалуй, с турнирным лэнсом чувствовал себя увереннее, - подал голос Напукон.
- Я что щаз сказал? - взвился Чумп, торопливо сглатывая. - С огром не драться! На кой тебе хрен фиговина в два твоих роста, тем более в ГОРАХ и без лошади, которая не будь дура в эти горы не полезет? Окстись, Пропердол!
- Мое имя Напукон! - рявкнул рыцарь, уже явно успевший нафантазировать себе лихую победу над одним из самых жутких чудищ. Пожалуй, это бы подняло его репутацию при дворе тиуна, даже если вся эпопея не выгорит наилучшим образом.
Чумп сердито всплеснул руками.
- А я как сказал?
В передней хлопнула входная дверь, и ввалился Иохим. Ухо его, к коему приложился Чумп, раздулось вдвое против прежнего; налитые кровью глаза вращались энергично, но не вполне уверенно. На боку у кнежьего мужа появилась давешняя сабля, и едва ли это было хорошим признаком.
- Тыыыыы! - взвыл дружинник, разглядев Чумпа, и подволакивая ноги двинулся в его сторону.
Сейчас начнется, подумал Хастред безрадостно и переложил бутерброд в левую руку.
- Иохим, - давешним внезапно ледяным, хрустким и ломким голосом воззвал кнез. - Немедленно остановись. Что с тобой?
И дружинник, как ни странно, впрямь остановился.
- Это! - полувзвыл, полувсхлипнул он, указуя на вспухшее ухо. - Это что?!
- То, о чем я предупреждал, - объяснил Хастред миролюбиво. - Ты дрался палкой, как мечом.
- А он дрался палкой, как палкой, - закончил за Хастреда кнез. - На твоем месте я бы был за урок признателен.
Иохим словно бы опешил. Постоял, покачиваясь с пятки на носок, наконец заявил Чумпу обиженно:
- Я дрался честно!
- А я дрался правильно, - ответил тот не моргнув глазом.
- Правильно? Что в этом правильного?!
- То, что я ушел на своих двоих, а тебя всемером уносили, - Чумп покосился на рыцаря и добавил наставительно. - В драке это единственное, что имеет значение.
Напукон нахмурился, но возражать не поспешил. Может, еще и научится чему.
- Ваша светлость, - воззвал Иохим дрожащим голосом. - Дозвольте мне с этим вот... по-настоящему! Я ему покажу, какое значение... кого унесут...
- Старый мой друг, - проникновенно и чуть ли не ласково отозвался Габриил. - Кому, кроме тебя, могу я доверить безопасность крепости, жены, свою собственную? Конечно же, я не дозволю. Если ты вдруг забыл, сударь герольд уработал тебя простой палкой. Я не стану на тебе проверять, как он орудует мечом.
Хастред выдохнул — по возможности незаметно — с облегчением. Не был он уверен в том, насколько Чумп преуспел как мечник. Поединок — это не то же самое, что общая свалка, там далеко не всегда получается, как любит ущельник, «правильно».
- Если его светлость не будет против, то по возвращении предлагаю вам свои услуги, - объявил Напукон неожиданно. - Разумеется, до первой крови или до явного преимущества... но со своим оружием и в своих доспехах, дабы утвердить превосходство не чистого опыта, но цельного боевого стиля.
Очень знакомо прозвучало. Вспомнился давно уже похороненный в памяти барон, преподававший боевые искусства в Университете Копошилки, тоже вот так зарядившийся меряться стилями и, одержав верх, свалившийся от сердечной недостаточности. Почему-то даже на неприятного Иохима пал умиротворяющий отблеск воспоминаний. Молодому-то рыцарю что, на нем пахать можно, а в попытках его одолеть как бы из дружинника песочек не посыпался.
- Вернитесь, сударь, тогда и обсудим, - сварливо распорядился кнез. - До явного преимущества — это хорошо звучит. Еще б не опасаться, что преимущество будет присуждено победителю ввиду обезглавливания противника... Иохим мне нужен, а вы, поди, нужны своим этим... боярам, тиунам... кому там вы служите.
«Боярам, тиунам» - да провинциальный кнез явно непочтительность демонстрирует, мельком отметил Хастред. Как есть надо будет продумать план с посланием тиуну — пускай забудет историю про мало кому нужную скрижаль под громкую песнь разоблачения злодея и потенциального карбонария.
- Огер, проводи гостей к цейхгаузу, - отдал Габриил команду ординарцу, который так и торчал под стеночкой, по очереди сверля глазами участников перепалки. - Пусть выдадут все, что у них приняли, и вот... что там перечисляли... Турнирному этому самому у нас, конечно же, взяться неоткуда, но что есть — к вашим услугам. А тебя, Иохим, друг мой, попрошу остаться. Будет у нас с тобой серьезная беседа о правилах гостеприимства.
Таким спокойным тоном это было сказано, что Иохим побледнел весь, кроме адово полыхающего распухшего уха. А Огер, казалось, и рад был в такой неловкий момент скрыться с глаз, дабы потом никто не пенял ненужной осведомленностью.
Чумп первым прошел на выход, сделав по пути попытку еще раз откусить от бутера, но Хастред ловко увернулся всем телом, прикрыв добычу. Ущельник уязвленно фыркнул и пошел дальше, поигрывая бутылью и тем заставив Хастреда чувствовать себя оставшимся в дураках. Напукон подталкивал перед собой Альция, чьи заплетающиеся ноги несли хозяина словно вопреки его воле. Вот ведь компания набралась... в самый раз на огра.
Впрочем, на огра не бывает достаточно хорошей компании, если только вы не вращаетесь в кругах архимагов и преэпических драконоборцев.
Как ни странно, эта мысль пришлась Хастреду по душе. В конце концов, когда все пойдет не так, это случится потому, что пойти «так» не могло по определению. А значит, дело будет не в том, что он чего-то не предусмотрел или иначе облажался. Ура!
И, победно отхватив знатный кусок своего продовольственного запаса, книжник едва ли не вприпрыжку отправился вооружаться.
Глава 13
Мерная конская рысь помогла Альцию выйти из ступора, в который загнали беднягу социальные интеракции с большим человеком, и маг предался знаменитому пороку всех хумансов — начал задавать глупые вопросы.
- Откуда там вообще огру взяться было?
Напукон, который ехал впереди бок о бок с магом и оказался естественным адресатом этого вопроса, досадливо зыркнул на любопытного. В самом-то деле, откуда ему знать, если только не он сам в тех краях посеял огровое семечко.
- Пришел, должно быть, - буркнул рыцарь под нос. - Откуда все берутся? Может, он трудовой мигрант, незаменимый специалист, а это сейчас наши уссурские земли, тут это, считай, статус полубожеский.
Рыцарь не послушал добрых гоблинских советов и снова упаковался во все слои своего доспеха, скрывшись под ними, как капустная кочерыжка под листьями. Тощий каптенармус с сонными глазками покопался на полках и предложил ему горшковидный шлем со сдвижным забралом; хоть он и блестел легкомысленно отполированной до зеркального блеска гладью, совершенно не сочетаясь со строгой матовостью доспеха, Напукон выучил прошлый урок и шлем принял. Лэнса, как и предсказывал кнез, тут не нашлось, турниры вообще столичное развлечение, а из практического обихода эти орясины вышли уже полвека как — с тех пор, как тяжелая рыцарская кавалерия зареклась схлестываться с наглыми пехотными каре. У тех, как оказалось, намного длиннее (пики).Обычным пехотным копьем рыцарь побрезговал, зато Хастред, поглядев на выставленные образцы оружия, вытащил из стойки и впихнул рыцарю в руки годендаг — двуручную булаву с копейным шипом, торчащим из оголовка. Напукон обдумал приобретение и возражать не стал — фехтовать, конечно, мечом удобнее, но ведь не фехтованием единым... огр вон, поди, даже салютовать не умеет, дикое варварское животное. Так и ехал, покручивая орудие в железной длани, примеряясь, как сподручнее лепить им оплеухи, если вдруг кто подвернется.
Ответ его мага не устроил, так что Альций развернулся к гоблинам, едущим во втором эшелоне, и переадресовал свое любопытство им:
- А скажите, почтенные, откуда вообще огры берутся?
- Ну, тебе это знать рано, не то покой потеряешь, - откликнулся Чумп незамедлительно. - Но так уж и быть. Когда огр-папа очень сильно любит огра-маму...
- Неа, - оборвал его Хастред.
- Вечно ты все опошлишь, - возмутился Чумп. - Это ж молодое поколение, а ты ему хочешь с разбегу всю суровость жизни осветить? Ладно, будь по твоему: когда огр-мама бегает недостаточно быстро, чтобы убежать от огра-папы...
- Неа, - возразил Хастред снова. Пока собирались, он доел свой бутерброд (за исключением пары фрагментов, которые пришлось списать на усушку, раструску и близость квалифицированного расхитителя), и тем набил себя так, что крайние кусочки еще могли, чуть подпрыгнув, вырваться из его недр на свободу. В таком состоянии гоблины склонны обмирать, навроде удава, который удачно заглотнул мышь и теперь ее усвояет.
- Сейчас расскажет такое, что дупосменство невинной шалостью покажется, - предрек Чумп, неодобрительно хмурясь. - Лично у меня фантазия уже закончилась. Ладно, последний выстрел, наудачу... когда огр-папа похищает какую-нибудь прынцессу старинного рода и его эти самые... гены пересиливают?...
- Почему именно принцессу? - с живейшим интересом уточнил Альций. - Не то чтоб я без уважения к благородному сословию, просто слыхал я... ну... знатоки говорят, что в плане естествознательном они не сильно чтоб отличны от нас, заурядов.
- Если б потомство огру-папе могла снести любая пейзанка, они б тут поди таборами шлялись, как гзуряне.
- Неа, - вздохнул Хастред обреченно. - Вообще не так все. Огры не размножаются.
- Что, все с древнейших времен свой век влачат, и до сих пор ничему не научились?
- Нет, ничего похожего. Каждый огр — это бывший хуманс, трансформированный с помощью магии. Не знаю, бывают ли огры из других рас, из нас вот точно не бывает, потому что... ну понятное дело, нас не обколдуешь почем зря.
- Так и знал, что не без дупосменства, - хмыкнул Чумп самодовольно.
- Да никакого не дупо. В любом хумансе есть возможность на краткое время усилиться, стать крепче, не чувствовать боли, бить больнее, страха не ведать. Гивинги для этой цели мухоморы жрут, становятся берсерками. А есть еще и такая очень старая магия, которая тот же эффект вызывает — называется по-разному, кто-то приписывает ее древнему архимагу Грейхока Тензеру, кто-то доказывает, что он все спер, списал у какого ни на есть Пупкинда, как правило близкого родственника доказующего, но суть одна — если такое заклинание наложить на человека, то боевые его способности сильно вырастут. Длится оно сколько длится, потом спадает, хуманс возвращается к обычным своим кондициям... зачастую умирает от полученных повреждений, которых только что вовсе не замечал. Но иногда, я не докапывался — может, есть какие-то четкие условия — что-то в мозгу заколдованного перемыкает, и он остается в этом состоянии навсегда.
- Огр не сильно похож на хуманса, - заметил Чумп недоверчиво. - Я встречал парочку, так они, я б сказал, не выглядят способными в толпе затеряться. Ростом с меня на лошади... не бывает таких хумансов!
- Ага, - выдумывать язвительные ответы Хастреду было недосуг, он и два-то занятия — удержание в себе излишков завтрака и рассказ — сочетал не без труда. - Заклинание может поразить гипофиз — это вот тут, в мозгу, на уровне уха... у тебя, Чумп, может и нету, потому ты и дрищ такой... и он, восприняв избыточный мышечный тонус как потребность организма, велит ему расти. Потому хуманс в процессе огрификации вообще ни о чем не думает, кроме как жрет безостановочно. Наращивает мясо, а поскольку умственные способности сильно падают — ему ж не объяснишь, что тренироваться следует, так что выходит не эффективная мускулатура, а попросту груда плоти впополам с жиром. Кости тоже растут, утолщаются, чтоб держать эту всю массу на ходу. Череп, как замкнутая конструкция, особо не имеет возможности расти, разве что в толщину; обычно начинает давить, причиняя огру жуткую боль, так что зачастую они сами себе башку раскраивают, чтоб снять давление. Боли они почти не чувствуют, восстанавливаются быстро, если конечно находят что жрать, пуская на строительный материал для тела. Мозг работает хреноватенько, где-то между малым дитем и думным боярином, но обычно хранит какие-то воспоминания и навыки, так что огры порой сподабливаются соорудить себе доспех из подручного всякого или там дубину взять, дабы не одними кулаками лупошить. Конечно, дубину сообразную его размерам не найти, но огры ребята без предрассудков, могут попросту выдернуть дерево и любого неосторожного вбить в землю по самые помидоры.
Напукон задумчиво посмотрел на свою палицу — человека бы ею оглушить милое дело, а вот такое бесконтрольно разросшееся?...
- В определенный момент мощь гипофиза иссякает, так то до небес огры не вырастают, - закончил свою краткую лекцию Хастред. - Но в два исходных роста и в восемь-десять толщин вымахивают за милую душу. Есть еще, слышали должно быть, огры-маги, так это те же самые огры, только из магов получившиеся. Они, конечно, атрибутикой не пользуются, круги не рисуют, посох не удержат, в зубах ковыряться разве что, но ввиду телесной мощи простые заклинания творить могут на ходу, как эльфы. Только у эльфов, конечно, пропускная способность тела много выше, а у огров как у обычных хумансов, зато функциональной массы этого плохо способного тела достаточно, чтоб запитать магию. Что бы вам еще поведать?
Альций и тому, что уже услышал, оказался не рад. Какой-то он вообще случился безрадостный, всесторонне тревожный и непонятно зачем надобный — ведь если там правда крупный камень или дерево упало, нарушив целостность магического круга, небось двигать его откажется, сославшись на свой профиль специалиста умственного труда. Он и от щедро предложенного набивного доспеха отказался, и оружия себе не истребовал, хотя и Хастред, и каптенармус настойчиво предлагали прихватить хоть копьецо, хоть топор какой. А это для мужчины странное поведение. Книжник, будучи великим знатоком и мастером шаблонных сюжетных ходов, даже заподозрил в маге скрытую девицу, но на подбородке у того тихонько начинал курчавиться юношеский пух, прародитель бороды. Да и сообразно правилам жанра переодетая девица должна не робость проявлять, а при всяком случае лезть на рожон, демонстрируя таким образом свои глупые бабские представления о маскулинности.
Оставить его надо было при кнезовом круге, пусть бы оттуда проверял восстановление целостности.
- От себя добавлю, что по моим наблюдениям огры не особо бдительны, - сообщил Чумп. - С глазами у них нелады, по крайней мере у тех, которых я встречал. За слух не скажу, но когда огр шевелится, он непременно за все цепляется, что-то ломает, топочет, хрустит, короче говоря сам себе мешает что-то отдаленное расслышать. Имейте в виду на случай, если вдруг завидите эту образину — еще не все пропало, не паникуйте и осторожненько от него убирайтесь.
Напукон тоскливо вздохнул, прикинув шансы прокрасться в своем стальном кочане мимо огра, пусть даже спящего. Говорили же ему, слушать надо было... А впрочем, уж наверное не ради огра он так наряжался. Ждал, может быть, что из леса выскочит новая партия лесных братьев, нарываясь на гол престижа?
- А сколько живут эти огры? - поинтересовался рыцарь неожиданно.
- Это не скажу, - отозвался Хастред. - Огры не шибко умны, чтоб делать над собою необходимое усилие, а по умолчанию характер имеют столь скверный, что никто еще не жизнеописал ни единого огра до самой его естественной кончины. Обычно их аппетит неуемный начинает причинять беспокойство ближайшим жителям, так что их выбивают, не дожидаясь, пока выйдут на пенсию.
Рыцарь встрепенулся.
- Так убить их можно все-таки?
Чумп неприятно хихикнул и потряс головой, словно смешную шутку услышал.
- Да конечно же, можно их убить, - откликнулся Хастред с легким раздражением от непонятости. - Я ж только что описал, что огр из себя представляет. Тот же человек, только большой очень. Человеки будь здоров как убивабельны. А что боли не чувствует, так это значит только, что не поймет, когда драка проиграна и удирать пора настала. Есть профессия такая — убивцы чудовищ, так у них огр почитается за цель начального уровня, ибо есть орешки и много тверже.
- Так а чего мы тогда трусим?
- Мы не трусим, - Хастред покосился в содрогнувшуюся спину Альция и поправил сам себя - Не трусость наши шаги определяет, чтоб быть точным. Никто не бьется с огром с лихого наскока, на его территории, в компании ножевика, консервы и обосранца.
- Эй! - обиженно хрюкнул Напукон.
- Я виноват, что ли! - взвизгнул и Альций.
- Что вижу, то пою, - осадил их Хастред. - Крупных парней принято сперва лишать преимущества, заманивать туда, где его можно будет атаковать сверху, докуда он в ответ не достанет. Обычно копают ямы, прямо котлованы целые, колья в них вбивают. Огры не блещут обезьяньей ловкостью, так что когда свалится — на пару минут из строя выведен, тут ему наносят столько ран, сколько можно, и врассыпную. Если загонщикам будет удача, он кровью истечет быстрее, чем от ран оклемается.
- Звучит разумно, - одобрил Чумп. - Так, слыхал я, предки наши и на мамонтов охотились.
- Да, примерно то же на то же. Но метод тоже не ах какой надежный, потому как огр прочен не в пример мелкому человечку, обычная стрела его разозлит, но едва ли серьезно попортит. Крови в нем немалая бочка, а раны затягиваются, пусть не так шустро, как у троллей. Чтобы ранить, нужно метать охотничьи копья вроде рогатин, с широкими жалами, чтоб рваные раны оставались, рубить алебардами, а если есть, к примеру, гаковница... Но гаковницы, как правило, нету. Если имеешь гаковницу, то наверное сыщешь ей применение гораздо более конструктивное.
- А мечом уж будто бы и не прорубить, - уязвленно усомнился Напукон.
- Можно, должно быть, я вот и со специалистом намедни этот вопрос обсуждал, на случай если вдруг возникнет надобность. Только стоит помнить, что до того специалиста нам всем еще полвека тренироваться, а чтоб рубануть огра мечом, к нему сперва подойти надо настолько близко, что он и сам до тебя дотянется. Так что имей в виду, сэр рыцарь, я не полезу из-под огровой пятки твой драгоценный панцирь выколупывать.
Напукон недовольно всхрапнул. Кажется, память у него была как у золотой рыбки, совсем уже запамятовал, что парой часов ранее его размотал мужичонка, каких на того гипотетического огра потребуется целый эскадрон.
- Я чего вопрошаю про сколько живут... Откуда он взялся-то там, в самом деле? Это не наш ли сам кнез со своим колдуном — какое гадское слово, сразу подвох чудится! - его на свет произвел? Маги-то, заклинаниями людей поражающие, не сидят на каждой ветке!
- Как же не совестно тебе на его светлость возводить такую напраслину! - тоненько возопил Альций. - Он тебе же объяснил имперским по устному, что там это самое водилось... оккультное которое. Должно быть, они оставили.
Хастред обдумал оба варианта, и ни один ему не понравился.
- Не думаю я, чтоб огр протянул сотню лет с Войны Некромантов. Даже не касаясь его ущербной биологии, тупо на горе он бы уже все живое сожрал и все неживое понадкусывал десять раз, начал бы сползать вниз, причинять беспокойство... Тут бы и закончилась его история. С другой стороны, кнез Габриил — явно деловой малый, если б он себе личного огра наколдовывал, то уж верно бы не без пользы для себя, держал бы где-нибудь при крепости на привязи, нежеланных гостей отпугивал.
- Так может, он у него и тут сидит, руины охраняет, чтоб чужие не копались? - подал идею Чумп. - Потому и задираться с огром не советовал, чтоб мы не ушатали его ценного сотрудника.
- Может, и так, - признал книжник без удовольствия. - Да только не верится мне, что колдун при глухоманном кнезе потянет тензерову трансформацию. Хотя транспортный круг, конечно, хорошо исполнен, это не самое сложное заклинание, но славно расчерчено. Да какая вообще разница, кто этого жлоба в оборот пустил? Он и сам поди не различит. Наше дело — ему не подвернуться.
Рыцарь проворчал что-то недовольное, но членораздельно возражать не стал, не то от отсутствия внятных аргументов, не то опытным носом часто битого уловив предпосылки к получению по шее — не физически, так морально, с гоблинов станется. Никто не обратил на это внимания, потому что прямо по курсу началось подножие печально знаменитой Грядки — отлогий подъем, ведущий вкруг горы. Учитывая охват горы, подниматься на самый верх по серпантину чревато было внушительным расходом времени. Хастред вполне интуитивно задрал голову в поисках короткого пути и неприязненно ухнул, обнаружив в доброй сотне саженей над головой нависающее плато, на котором, как они с Чумпом видели ранее с другого ракурса, и размещался искомый обрушенный замок. Почему-то сразу в голову пришло, что сверзиться оттуда будет тем еще приключением.
Напукон бестрепетно направил коня на серпантин.
- Погоди-ка, - окликнул его Хастред. - Ты так и собираешься на лошади на самую верхотуру?
- Так дорога-то позволяет.
- Дорога тебе позволяет и в кнезов терем верхом въехать, да ты чего-то на эту тему не усердствовал. Если огр на полпути выскочит, как ты от него на лошади спрячешься? И как ты ее, болезную, удержишь, когда она со страху замечется?
- Мой боевой конь не замечется, - отрезал рыцарь с вызовом. - Он в битве бывал, в такой сече, что о ней аж две песни сложено!
- Ну так и полетите с ним оба-два, отчаянно мельтеша героической храбростью. Хотя скорее все-таки ты один, тебя грызть огр не покусится, когда целая гора нежной конины ему на зуб ринется.
Хастред оглянулся на Чумпа, безмолвно призывая его поддержать, но ущельник кривил рожу и осматривал склон горы скептически.
- Я б пожалуй прямо тут забрался, - изложил он свои мысли, заметив направленное на него внимание. - Не шибко удобно, это факт, но склон бугристый, вон кусты из него тут и там лезут... можно бы было справиться. Но один туда лезть, чтоб там с огром столкнуться, не желаю, а из вас никто мне компанию не составит. Значит, все же в обход, может там какая тропка поудобнее обнаружится. И да, с коней бы лучше слезть, очень уж они демаскируют. Но рыцарь и пешком звякать будет, как полный котел гвоздей, а если короткого пути найти не получится, как бы не окочурился от натуги к концу маршрута-то.
- У меня подогнано все, ничего не звякает! - уязвленно ухнул Напукон. - Вот разве что топать... топать это да, без этого никуда, это как ни крути — тяжкая поступь доблести!
- Все равно звенеть будешь, когда споткнешься на крутизне и вниз покатишься, - заверил его Чумп с полным знанием дела. - Не доспехом, так адамантиевыми яйцами. Ваше рыцарское воспитание исключений не приемлет.
- Так слезаем или едем дальше? - хнычуще напомнил о себе Альций. - Я б поехал, только вот вперед пускай сэр рыцарь и... - маг осторожно зыркнул на Хастреда. - Кто-нибудь, кто огра заметит, а если прошляпит — то переживет первый наскок и не растеряется.
- Губа у тебя не дура, - хмыкнул книжник. - В одном флаконе такие разные достоинства поди сыщи еще. Вот Чумп разве что, он и зоркий, и увертливый. Всегда успеет укрыться за вон тем передвижным бастионом.
- От огра на его горе построением не спасешься, он как прыгнет с кручи в самую середку процессии... - Чумп зловеще ухмыльнулся. - Давайте хотя бы первый виток проедем. Бросать коней здесь, у дороги, где невесть кто шастает — не по уму. Там вон деревца растут, - он махнул рукой вдоль серпантина. - Будет где привязать, если дальше пешком покажется разумнее.
Напукон немедленно хлопнул коня пятками в бока, а маг, напротив, заметался, силясь отвернуть из первого ряда.
- Хитрец и тот, который не был смел, не пожелав платить такую цену, шел в задний ряд, но там не уцелел — его свои же брали на прицел и в спину убивали за измену*, - наставительно проинформировал его Хастред.
*Для тех, кто добрался до таких глубин, демонстрируя определенную соосность интеллектуального багажа с авторским, нет нужды уточнять авторство, не правда ли?
- За какую измену... - всхлипнул мажонок истерически. - Драться с ограми? Да никто в здравом смысле мне б такое не доверил!
- Это потому, что никто в тебя не верит, - пояснил Чумп снисходительно. - А это в свою очередь потому, что ты в себя и сам не веришь. Не будь как ты! Будь как рыцарь. Огру без разницы, кому из вас башку откручивать, а он вон храбр и непреклонен.
- Так он-то поди знает, что с ограми делать... сказки там всякие слушал, былины, сводки конюшенного! Меч имеет опять же, хоть помрет любимым делом занимаясь!
- А ну не каркай! - рыкнул через плечо рыцарь.
- Меч тебе дать? - Чумп отстегнул от седла ножны меча, привезенного из Копошилки, и бросил его магу в руки, прежде чем тот успел залопотать, отказываясь от такой чести.
Меч Альций поймал, хотя и трижды подряд попытался выронить, всякий раз успевая в последнюю секунду перехватить.
- А магического жезла нет? - вопросил маг с надеждой, наконец уравновесив оружие в руках и обнаружив, что оно довольно увесистое. - Что-нибудь такое, огнеструйное... или хотя бы с невидимостью.
- Ты б раньше сказал, мы б поискали на складу, - Чумп оскалил клыки. - Может, у кнеза там и завалялись какие колдунские игрушки. А ну, вперед двигай, не то правда в измене будешь заподозрен!
- А вы мною, сударь почтенный, не извольте командовать! - взвился Альций совсем уж жидким гейзером. - Это ж где видано, чтоб мага в первый ряд посылали! Маги не дуболомы вам какие-либо, мы битвы переламываем могучими заклинаниями, поля битвы озираем с высот, недоступных простым смертным, и обрушиваем всякое смертоносное, вычищая скверну, заместо бряцания глупыми железками!
Рыцарь придержал коня и, с чрезвычайным усилием развернув латный корпус в четверть оборота, воззрился на верещащего взглядом тяжелее горы.
- Ну давай, - хладнокровно предложил Чумп. - Обозри и обрушь.
Альций запнулся, сконфуженно зашмыгал носом.
- Не умею пока что.
- Ну, значит, ты и не маг вовсе, а пресловутый дуболом с глупой железкой. Либо вперед, либо возвращайся к кнезу, с того конца проверять будешь, получилось ли у нас восстановить сообщение.
Магик всхлипнул и выбрал двигаться вперед. Напукон проводил его сузившимися глазами, с отчетливым усилием удержавшись от поучительного напаса годендагом по башке.
- Глянь, как нехорошо получилось — теперь мы в заднем ряду, - заметил Чумп Хастреду. - Отседа твоя баллада звучит очень уж обрекающе.
- Не парься, - откликнулся книжник беспечно. - Там по тексту кто первым пошел — тоже не выжил. Только в серединке которые, ни рыба ни мясо, кое-как сохранились. Но как оказалось, совершенно напрасно — нет звезды тусклее, чем у них. В общем, всюду клин.
Чумп вздохнул.
- Это, конечно, утешает.
Первые полвитка вокруг горы процессия проделала в напряженном молчании. Чумп кивком назначил Хастреду изготовить лук, вытащил также и свой. Вряд ли огра сильно напугали бы стрелы, особенно из обычного лука, но всякий шаг дистанции в начале боя следует использовать с максимальной эффективностью.
Серпантин обернул гору, и ущельник коротким посвистом привлек к себе внимание авангарда. Справа от утоптанной дороги уходил под гору откос, а слева вздымался склон горы, и вот на этом склоне Чумп опытно усмотрел узкую и очень крутую тропку, вьющуюся в обратном от серпантина направлении. Тропка почти полностью заросла репейником, будь на дворе лето и лопушись заросли буйным цветом — ее бы вовсе разглядеть не удалось, и так-то Чумп высмотрел ее, руководствуясь наполовину опытом, наполовину несгибаемой убежденностью, что где есть ход парадный, там и черный предусмотрен. Раньше, должно быть, по этой тропке бегали горные бараны и козы, но прожорливый огр выбил систему из экологического равновесия.
- Вот эта дорожка мне нравится куда больше, - сообщил ущельник.
- Узкая какая, - посетовал рыцарь, демонстративно разворачивая плечи. - По одному разве что, а вон у того выступа не иначе как боком пробираться. Зацепишься, загремишь, и ухватиться не за что.
- Да, а уж огру с его телесами на ней вовсе ловить нечего. Кроме того, она вон намного круче, а стало быть быстрее к вершине выведет, чем большая пологая. Спешиваемся, - Чумп махнул рукой в сторону группки чахлых деревьев на краю серпантина. - Здесь привяжем лошадей... одна морока с ними, право слово... вернемся как дело сделаем.
С коней слезли со смешанными чувствами. Хастред, например, с облегчением, потому что опасался задрыхнуть и свалиться с седла, ставши таким образом посмешищем заместо авторитета. Рыцарь — с великой неохотой, поскольку в доспехе таком приятно только когда об него засадные стрелы ломаются, а тащить его в гору по козьей тропе мало кому покажется вдохновляющим. А Альцию пришлось с собой побороться, чтобы удержаться от бегства вместе с лошадью. И хотя никому не вперлось его удерживать, он с собой справился, потому что представил себя посреди большого опасного мира в щемящем одиночестве, мечущимся между раздосадованным мастером, разочарованным кнезом и безжалостными гоблинами. От испуга маг даже не сообразил намечтать себе большую удачу и множество приятных встреч с людьми добрыми, а то даже и красивыми, которые могли бы его к себе принять, найти в нем что-нибудь выдающееся и с бухты-барахты назначить своим предводителем. Ну, что взять с лопуха, не у всех есть задатки писателя.
Провели ревизию вооружения. Чумп оставил бердыш на седле, чтобы не тащить лишнего. Хастред подложил стрел в свой почти пустой колчан — казенные стрелы Вольного корпуса были на три пальца короче его собственных, да и с наконечниками куда попроще, но все, что сходит с тетивы композитного лука, смахивает на большие неприятности. Тяжелый топор тоже тащить в гору не хотелось, но пришлось — без него мысли об огре вызывали неприятный зуд в животе. Напукон вложил меч в петлю у пояса, грубую замену ножен, подобранную ему кнезовым каптенармусом, взял годендаг, а над трофейным щитом-экю тяжело задумался — и так, вроде, нагружен по самое не балуйся.
- Оставь, - посоветовал Хастред. - Либо не пригодится, либо не поможет. Огров удар щитом не отбить, один путь — уворачиваться.
Рыцарь только глаза закатил. Не бывал он в Китонии (может, съездит еще, даром ли дварфы с уссурами заигрывать начали), не видал, как знатные дварфийские витязи, более всего напоминающие стальные тумбочки-сейфы, лихо кувыркаются по тренировочным площадкам и, высоко подкидывая коленки, взмахивают ногами мимо голов друг дружки. Уворот не на скорости основан, как Хастред с удивлением выяснил по мере постижения китонских традиций, а на умении прочитать движение противника и начать свой маневр заблаговременно, когда тому уже поздно менять свой замах. Впрочем, начинать в последнюю минуту переучивать вздорного юнца — не самое полезное дело.
- Или сразу лупи по... до чего допрыгнешь, - закончил книжник инструктаж немного скомканно, но, главное, духоподъемно. - Эй, чародей мамкин! Меч надежней не доставать вовсе, но уж если придется — то острым концом от себя. Ты, главное, очередные штаны не испорть, их еще возвращать по описи.
Альций оскорбленно дернулся, одеревенелыми руками размотал ремень, обернутый вокруг ножен меча и не без труда закрепил его вокруг талии. Штаны на нем и впрямь были казенные, поскольку свои он развесил на просушку во дворе крепости.
- Если я погибну... - провозгласил маг дребезжащим надрывным голоском.
- Не если, а когда, - скрупулезно поправил его Хастред.
Альций стрельнул на него страдальческим взором.
-... сэр рыцарь, как собрата во службе прошу, - Напукон брезгливо фыркнул, но не стал перебивать. - Как будете отчет писать о злоключениях, отметьте в нем, что посох я не терял, а сломал его в жестокой схватке с огром... с тремя, может, даже... одному его в глотку, значится, всадил сноровисто, а потом они... и вообще... или вроде того. Мне-то все равно уже будет, но чтоб сохраниться в веках не как позорище...
- В веках? - переспросил рыцарь с гадливым недоумением. - Чтоб в веках сохраняться, надо чуть больше после себя оставить, чем ты из своих порток поутру вытрясаешь. Врать не стану, ложь порочит и разъедает душу, но упоминать, что ты посох бросил, так и быть, не буду.
- Я про тебя пиесу напишу, - пообещал Хастред великодушно. - Три огра, маг и его посох — здесь есть куда фантазии разгуляться, хотя и довольно специфической. Но ты не боись, популярность моих пиес такова, что никто и никогда над тобой не потешится.
Вот она, волшебная сила искусства — так сказать, чтоб и не соврать формально, но все же черное белым выставить.
Чумп уже выдвинулся по тропе первым, держа лук с наложенной стрелой наготове. Хастред энергичным жестом послал ему вослед Альция, поскольку тот весил, наверное, треть от упакованного в железо рыцаря, ступал много тише и его, если что, Чумпу было бы по силам потеснить в процессе экстренного отступления. Маг предпринял отчаянную попытку скопить в ладонях небольшие резервуары готовой к применению энергии, но вместо яркого и компактного огненного язычка вызвал только резкий запах серы и чахлую дымную струйку.
- Оставь, - посоветовал Хастред устало. - Даже самый мощный залп элементальной магии огру не страшен. Опалить его ты, наверное, смог бы, но чтоб пропечь слой жира в два локтя толщиной... не придумано еще таких поддувал. Вот если только с магией Земли что-нибудь учудить... лопнуть под ним, например, камень, чтоб он ногой застрял в трещине?
Альций ответил кислым взглядом. Общие фундаментальные правила построения магии довольно несложны, можно сравнить колдовство с фехтованием: всего несколько базовых движений, а мастерство состоит в умении их сочетать, переливать из одного в другое, во всякий момент безошибочно применять нужное, ну и конечно требуются сила, выносливость, координация. Походя расколоть землю точно в указанном месте — это задачка не то чтобы неимоверно сложная, но кое-каких отработанных навыков все же требует. Да и разорвать не рыхлую почву, но камень — одной только энергии требует на уровне серьезного эльфийского мага-элементалиста или дварфийского стоунмансера, который в другие стихии ни бум-бум, но уж камням-то ляпший друг и великий вождь.
- Ох, да и хрен с тобой, - вздохнул Хастред. - Просто иди. Твоя работа — круг зажечь, со всем остальным мы как-нибудь без тебя совладаем. Ты следом, железнобокий сэр, и постарайся под откос не сверзиться, я тебя не удержу на такой круче.
Сам он пристроился в арьегард, тоже с луком наизготовку. Надо же кому-то прикрыть отряд с тыла, да и с фронта через головы, если вдруг потребуется срочная смена формации. Какие боевые построения допустимы на тропе в один шаг шириной, книжник предпочел не задумываться. Чумп, если что, и по головам бегом промчится.
Подъем проходил бодро и шустро. Тропа сперва вильнула вдоль склона, потом нырнула в расселину, развалившую скальный монолит зияющей раной, поначалу широкую, а потом так сжавшуюся, что Напукону пришлось продавливаться боком, царапая и пузо и спину о противоположные стенки. Доспех поскрипывал и даже где-то пощелкивал находящими друг на друга сочленениями. Хастред, продвигающийся следом, тоже почувствовал себя весьма неуютно, завершающий бутерброд, завоевавший было место в желудке, при втягивании живота взбунтовался и попытался отыграть назад. На твердой выдубленной коже панциря процарапались длинные белесые шрамы от протискивания. Определенно, в иной ситуации лучше быть мелким... особенно когда от условной крупности поставленным задачам ни жарко ни холодно — огр все равно не впечатлится.
Пробежавшись по расщелине, тропинка вывела сквозь середину горы к груде камней, оползших с верхнего уровня; Чумп сделал всем знак подождать и вскарабкался по ней для начала сам. Хастред тревожно ожидал со стрелой на тетиве, не раздадутся ли откуда-нибудь тяжеловесные шаги огра; рыцарь переминался рядом с ним, разворачиваясь в разные стороны с выставленной, как короткое копье, дубиной. Для Альция безделье оказалось непосильной ношей, он собрался с мыслями, сконцентрировался, что-то маловнятное обчертил пальцами в воздухе; в ладони его возник радужный шарик заготовки иллюзии, и мажонок, затаив дыхание, шлепнул его себе на макушку. Шарик лопнул, словно яйцо, и обтек разноцветными потоками его голову. Глянцевая иллюзорная жидкость резко заблистала под солнечными лучами, а потом словно растворилась, забрав с собой голову мага. Да-с, только голову... руки, торчащие из рукавов, остались видимыми.
- Я исчез? - раздалось из пустоты над узкими маговыми плечами с самыми что ни на есть победными интонациями. - Я же говорил, иллюзия дается мне... Вот же проклятье, мои руки! Почему руки не исчезли? И ноги тоже...
- Ты совсем не изменился, - ядовито оповестил его рыцарь.
- Как же? А голова?!
- А что, ты носил голову? Я не запомнил.
Хастред, движимый любопытством, попытался заглянуть в ворот мага, чтобы увидеть, где заклинание невидимости кончается, и как выглядит место перехода невидимого в видимое — неужели там будет срез шеи с позвоночником и всеми этими трахеями? Однако стукнулся лбом о невидимый, но оттого не менее материальный затылок мага, оба ойкнули, Альций утратил концентрацию и невидимость немедленно утратила силу. Сперва из воздуха проступили полупрозрачные, словно изготовленные из дымчатого стекла, контуры его головы. Потом они неторопливо налились цветом и оформились в полноценную башку, сверлящую неосторожного гоблина укоризненными глазами.
- Все равно не помню, - оповестил Напукон злорадно. - По-моему, ты ее только что напялил.
- На лабораторных занятиях у меня много лучше получалось! - посетовал маг, зябко ежась. - Иногда целиком исчезал, а уж по пояс-то почти каждый раз.
- Впервые вижу технику живого стекла, - признался Хастред. - Обычно-то маги, чтобы сделаться невидимыми, ставят Завесы. Конечно, стеклом — элегантнее, но оно ж только по живым объектам стелется, одежду не захватывает.
- Знаю я!
- Так зачем ерундой трясешь? Думаешь, огры тупы настолько, чтоб позволить мимо себя расхаживать трем слоям одежды, потому что из них человечья башка не торчит?
Альций вспыхнул вполне понятным раздражением и собирался уже что-то гулкоеозвучить, но тут в него прилетел крошечный камушек откуда-то сверху и враз выбил из потенциального оратора весь запасенный энтузиазм. Кажется, и еще что-то, на предмет чего потом придется и эти штаны перетряхнуть.
- А ну, тихо! - прошипел Чумп, появившийся над головами. Он присел на корточки, чтобы не выдаваться над двумя кустами, между которыми втиснулся, и смотрел вниз глазами очень недобрыми. - Я вам поору, туристы вы беспечные!
Беспечные туристы покладисто смолкли.
- Аккуратно наверх, - велел Чумп брюзгливо. - Вон там, где я лез. Хастред, ты лезь раньше рыцаря, подашь ему топор, чтоб вытянуть. Россыпь щебня больно рыхлая, под ним расползется.
Хастред смерил рыцарские неподъемные латы свирепым взглядом, но спорить не стал — не снимать же с него на каждом препятствии половину этого металлолома. Подпихнул плечом под зад Альция, на четвереньках припустившегося на штурм щебневой пирамиды, и пополз за ним следом сам, загребая сапогами и отчаянно пытаясь ухватиться руками за что-нибудь, что не осыплется. Ничего похожего в груде мелких камешков, естественно, не нашлось, так что половину осыпи книжник перекопал и спустил под себя, поднявшись едва ли на пару шагов из полудюжины. Чумп с пугающим зубовным скрежетом покинул свой контрольный пункт и, выйдя на верхнюю точку подъема, как мог протянул вниз самое длинное, что имел при себе — лук. Хастред свой с силой забросил наверх, а из-за плеча достал и протянул навстречу топор. С большим трудом удалось зацепиться бородой топора за плечо лука, Чумп побурел от натуги, вытягивая на себя, и Хастред вскарабкался по осыпи, незлым тихим словом поминая предков, которым согласно народным сказаниям такие приключения были только в радость. Не то чтобы от пра-гоблинов ожидалось чтение при лучине или там познание тайн вселенной через созерцание звезд, но могли бы хоть на питье пива сосредоточиться вместо того, чтобы скакать по горным оползням. Теперь же вот любой дурак, стоит в горах неаккуратно поворотиться, заводит известную шарманку — а разве ты не гоблин, а разве ты не горный? Нет, уже не горный — редкий подвид городского гоблина, который умеет ориентироваться по уличным указателям, способен не теряя скорости пробраться через многолюдную площадь, на слух определяет количественный и качественный состав засады в переулке, на запах — породу кошки, из которой за два квартала готовится шаурма, способен дать щелбана карманнику за пять стуков до того, как тот полезет за твоим кошельком, и способен прикинуть, как раскроен городской бюджет и сколько из него крадут советники, просто посозерцав полчасика пару улиц, усевшись с пивом на их перекрестке. А вот такие примитивно-первобытные усилия можно бы оставить и кому попроще.
Неизвестно, чем перед собой оправдывался рыцарь, но успехи в залезании на груду сыпучих камушков у него оказались еще хуже. Это не монолитная гороподобная лошадь, на которой можно повисать, цепляться, опираться на всякие услужливо развешенные стремена; щебень разбегался из-под стальных сабатонов быстрее, чем незадачливый карабкун успевал перенести на ногу вес тела и хоть немного продвинуться. Чумп шипел как гадюка, которой подобный укомплектованный джентльмин присел на хвост. Альций от растерянности снова сотворил свою радужную сферу, на этот раз размазал ее по рукам и теперь в немом восторге созерцал собственные рукава, из которых ничего более не торчало. Хастред с тихим рыком свесился насколько мог вниз по щебню и простер топор в сторону рыцаря. Напукон после пары безуспешных попыток дотянуться или допрыгнуть до предлагаемой помощи выволок из петли при поясе меч, ухватил его за конец лезвия и наконец сцепился его перекрестием с лезвием топора. Хастред тащил его что есть мочи, безо всякого стеснения портя воздух и потея во всех натруженных местах, щебневый склон под буксующим рыцарем изменил угол наклона до буквально пологого, яркие образы того, как огр тихохонько нарисовывается за плечом и участливо предлагает свою помощь, прошивали чрезмерно грамотного гоблина как молнии. Меланхоличный же голос внутреннего всезнайки гнусил с гномским акцентом, что нормальные герои всегда идут в обход, а не лезут куда не надо, и называл при этом Хастреда шлимазлом, а рыцаря шломиэлем. Надо будет при возможности посмотреть в словаре, что это значит, хотя самое общее представление об этих терминах Хастред сумел получить из интонации внутреннего голоса.
Наконец, выволоченный с величайшей натугой стальной марлин тяжко брякнулся грудой гнутых железяк на ровную твердую площадку, а Хастред не менее решительно плюхнулся на зад рядом с ним. В груди горело, по спине струились ручейки пота, грудь ходила ходуном, силясь втянуть воздуха побольше и подпитать надсаженные мускулы.
- С вами только за смертью ходить, - попенял над ухом Чумп. - Вы ж и на ровном месте застрянете.
- А поди-ка сюда, - предложил ему Хастред, как раз доведенный до того порога раздражения, за которым впору бить своих, чтобы чужие боялись. - Я тебя поучу для честных исследователей путь прокладывать.
- Да, друг, поучи его, - поддержал рыцарь, который выдохся еще больше и которому оставшихся сил хватило только на легкий налет ненависти в голосе.
- А ты задостал тащить столько лишнего там, где важна тихая поступь! - рыкнул на него Хастред, чтоб не подмазывался.
- Кабы на нас наскочили по пути какие засадные, вы б этому лишнему вприскочку радовались, - Напукон с болезненным стоном сел. - Как же мне сейчас жаль, что они не наскочили.
- Этому все-таки по мозгам попало, - заключил Чумп сочувственно. - А этому... руки куда дел, дурачина?! Уж на минутку не отвернись!
Альций, маниакально ухмыляясь, подхватил с земли пару пригоршней мелкого каменного крошева, попросту растворившихся в воздухе; выпрямился, воздел руки и, видимо, чуть разжал кулаки, позволив набранному из них тонкими струйками сыпаться.
- Обалдеть, - заявил Чумп с таким чувством, каким никогда и к пиву не пылал.
- Правда же?! - довольно осклабился маг.
- Как есть правда. Чистый незамутненный восторг. Так стараться, чтоб балаганный трючок спроворить, вместо того чтоб помочь изнемогшим товарищам на тяжком пути! Далеко пойдешь, юноша, с такими склонностями прямая тебе дорога в законодатели.
Пристыженный Альций поспешно стравил из кулаков остатки каменной мелочи, вытер невидимые длани о свитку и скромно потупился.
- Не вижу я признаков огра, - тихо поведал Чумп, убедившись, что все его слушают. - Но это не значит, что его нет. Отсюда нам похоже рукой подать до тех руин, - он махнул рукой, не задумываясь определив нужное направление, хотя там маячила и перекрывала обзор внушительная складка рельефа. - Идем тихо, прямо очень тихо, молча, не лязгать стараемся. И шустрее, шустрее, не застреваем на открытом месте. Как дойдем до развалин, Хастред осмотрится и покажет, где здесь искать магические начертания.
Хастред кивнул. Архитектуру он тоже немножко изучал, и хотя постройка здесь ожидалась из времен шибко допотопных, обычно определить место наиболее комфортное для магических изысканий было нетрудно.
- Там уже посмотрим поближе к делу, но не разбредаться и не пускаться в одиночное плавание, - закончил Чумп. - Как сделаем главное дело — посмотрим, если будет интерес и возможность, не спуститься ли в какие казематы, не глянуть ли на оставленное древними некромантами и прочими аборигенами.
- Это, что ли, на предмет дополнительных каменных скрижалей? - уточнил Напукон, старательно делая вид, что все слушает, понимает и со всем согласен.
- Вроде того, добрый сэр, вроде того, - вздохнул Чумп. - Готовы? Пошли.
И уверенно повел отряд, пригибаясь, чтобы не вылезать выше уровня местной чахлой растительности, в назначенном направлении.
Попрыгав по заросшим, давно не используемым тропинкам и миновав по краешку выпирающую высокую горку, группа выбралась к руинам замка, ни на кого по пути не наткнувшись.
От замка осталось намного меньше, чем казалось издалека и снизу. Несколько фрагментов стен, еще стоящих по краям плато, при взгляде снаружи создавали обманчивое впечатление ветхой, но структурно цельной конструкции. Изнутри же сразу стало видно, что все внутренние постройки замка некогда снесли под ноль, и поскольку едва ли какая-либо осадная машина сумела бы забросить снизу на большую высоту серьезный снаряд — били по замку магией. Может быть, не обошлось и без гоблинских драконов, способных обугливать даже каменные стены и сбрасывать лихих крушил в самое сердце вражеской обороны. От центральной башни, бергфрида, осталось одно основание, из которого уводила вниз, в подвалы замка, пробитые в толщу горы, винтовая каменная лестница. Все плато было завалено толстым слоем битого камня, оставшегося от разваленных строений. Ломали тут тщательно, с энтузиазмом, который не разовьешь без серьезной ярости, ломали так, чтобы уже не отстроили заново... и книжник, немало бессонных ночей проведший над изучением военных хроник, неплохо себе представлял, что такое тут могли найти невозмутимые драконарии, чтобы дойти до этого вот «камня на камне». Некроманты никогда и никем не почитались особо приятными ребятами, но время от времени, теряя берега, они ухитрялись побить собственные рекорды и настроить против себя кого угодно, причем неизбывно, до последней капли крови.
Замок временем скрыт и укутан, укрыт
В нежный плед из зеленых побегов.
Но развяжет язык молчаливый гранит,
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах*.
* Все тот же знаменитый автор, поминать которого всуе видится кощунственным.
Чумп пнул Хастреда в голень и пшикнул на него.
- Не спи! Где искать круг?
Замечтавшийся Хастред встрепенулся, покрутил головой. Если тут был бергфрид, а его легко определить по обширной площади и кое-какой осыпавшейся фурнитуре, то это уже дает определенное представление о планировке замка. Там были жилые помещения, здесь, на углах внешней стены, где особенно большие груды камня, стояли пятиугольные бастионы... вон там, предположительно, размещался лазарет — нужен ли был некромантам лазарет? Но строили еще до них, а до них он точно был нужен, а поскольку раненым жизнь не кажется конфеткой даже без дополнительных магических кунштюков над душой, магические чертоги должны были размещаться от них подальше. Например, вон на том углу...
Хастред сделал несколько шагов в избранном направлении, но глаз зацепился за что-то интересное. На глаза попалась стальная цепь — сложно определить, какой длины, она была смотана в несколько неопрятных витков, явно не меньше нескольких саженей. Один конец цепи был намертво пригвожден толстыми стальными костылями к циклопической каменной плите, составляющей большую часть замкового фундамента. Второй конец валялся свободно и заканчивался толстенным широким поясом из прошитой кожи, концы которого были снабжены холмарской зацепной пряжкой. Прикинув длину, Хастред счел, что мог бы замкнуть пояс на себе особо не втягивая пузо. А потом подумал еще и слегка похолодел. Если на этой привязи держали огра, то эта штука уж никак не могла сойтись на его талии!
А вот на шее могла бы.
Чумп тихо, но очень злобно свистнул в его сторону.
- Да иду я, иду, - проворчал Хастред. - Вон туда, я думаю.
Он сделал несколько шагов, запрыгнул на груду больших каменюк и указал на почти обвалившуюся круглую башню. Доброй трети кладки в ней не хватало, она зияла брешью как выбитым зубом, но на полу ее явно было начертано что-то, напоминающее круг.
- Вот можешь же, когда хочешь, - одобрил Чумп. - Пошли откопаем.
Они всей толпой приблизились к башне. Круг, как установил Хастред посмотрев на него поближе, был братом-почти-близнецом кнезова круга, единственно что координаты в него были зашиты другие — отсюда все посылки отправляться должны были в габриилов терем. Несколько булыжников, выпавших из полуразрушенной стены, действительно упали внутрь и придавили часть начертания. Магия такой небрежности не прощает! Тот, кто этот круг рисовал, и так проявил достаточную осмотрительность, разместив круг тут, в каком-никаком, а подобии укрытия, не оставив его под открытым небом, где подобных случайных оказий было бы в разы больше, от носимого ветром мусора до неосторожно опорожнившейся над кругом птички.
Хастред и Напукон подобрали по двухпудовой каменюке и, придавливая их к животу, вынесли из башни. Рыцарь свою аккуратно примостил в сторонке, у останков стены, а гоблин подумал и, молодецки крякнув, выбросил свою за край плато. Чумп завороженно проводил снаряд взглядом, не погнушавшись даже шагнуть на самый край и над ним нагнуться. Сам Хастред, памятуя о нелюбви своей к глубине, смотреть с верхотуры не рискнул, но навострил уши и удовлетворенно ухмыльнулся, услышав глухой чавк внизу.
- Это во имя науки, - высокопарно пояснил Хастред вытаращившимся на него юным тиуновым прихлебателям. - Понимали бы чего, остолопы. На обратном пути проверим, как глубоко в землю ушел. Если прям весь, с вас по два гроша за сопричастность великому.
Напукон неодобрительно помотал головой, вынес еще один валун, а больше крупных камней не осталось. Хастред сапогом распинал оставшуюся мелочевку, очистив весь периметр круга, и пихнул локтем мага.
- Попробуй. Легонечко, без фанатизма.
Альций прокхекался, словно собирался петь гимн перед собранием высоких чинов, размял невидимые пальцы, напыжился и подал малость магического газу. Мягкий белый свет разлился по линиям, засветив всю длину окружности полностью, а потом сияние влилось внутрь круга, разбежалось по письменам внутри и в конечном счете оформило целый чуть гудящий от напряжения энергетический цилиндр.
Хастред облегченно выдохнул, а сам Альций даже привзвизгнул от радости.
- Это что же, - уточнил рыцарь. - Вот я туда шагну, и у кнеза окажусь?
- Ага! - отозвался маг, буквально лучась гордостью.
- Должен, в теории, - поправил его книжник с легкой ноткой задротства. - Вот именно насчет тебя не могу сказать с уверенностью. Там лимиты транспортируемого веса зависят от количества вложенной силы. Если хватит пацану силенок, окажешься и отрапортуешь, а если нет, то долетит только часть тебя. Причем не возьмусь сказать какая именно — верхняя, нижняя, правая, левая, без доспеха или с доспехом, но без кишок и желудка...
- Уразумел, не продолжай, - ахнул Напукон, против воли бледнея. - Ну нет уж, это пускай кнез своих посылает, кого не жалко.
- Пойдем в подвале пошаримся, - предложил Чумп. - Делу время уделили, теперь час потехе.
- А если там огр затаился? - боязливо пискнул Альций, отменяя свое воздействие. Цилиндр света плавно осел, оставив одно основание, затем и оно распалось на светящиеся надписи и рисунки, потом остыли и они, а последние струйки света пробежали по внешнему кругу и, покинув его, тоже угасли.
- На ту лестницу огр не пролезет, - отмахнулся Чумп. - Как бы и рыцарь наш на ней не застрял. Может, правда, внутри какой-нибудь свирфнеблин притаился, ну да это его проблема. Кто не спрятался, я не виноват. Идем! Для поощрения неофитов в благородном деле исследования гроб...
- Архитектурных достопримечательностей, - поправил Хастред быстро. Эти хумансы, они такие мнительные! Дешевле не давать им повода распереживаться.
- Ну да, конечно. Так вот, для поощрения все интересное, что найдем, делим в равных долях... ну, или если там будет спящая царевна, которую не нашел наш дружище кнез, то чур я первый.
- Чего, простите, первый? - не понял Альций. Да и неудивительно, что не понял, будучи таким лошарой он нескоро еще начнет понимать грубоватые шуточки настоящих гоблинов.
- Первый, говорю, буду ей стихи декламировать, - Чумп шмыгнул носом. - Ну, не свои, конечно же, а что-нибудь из классики. Хастреда не подпускайте, он может что-нибудь из своего зачитать, а от этого и здоровый слушатель скукожится.
Гоблины обменялись понимающим хмыканием и направились к бергфриду, зияющему своим открытым лестничным проемом неподалеку. Но дойти до него с первого раза не получилось.
Огр выбрел к замку той же дорогой, что пришли починятели волшебного транспорта — по краешку обходя выступ горы, подпирающий небо. Был он чудовищно огромен — ростом в двух Чумпов, если бы Чумпы имели обыкновение стоять друг у друга на макушке навытяжку, а толщиной, наверное, в праздничный хоровод в небольшой деревушке. Брел он еле-еле, припадая сразу на обе громадные ножищи — еще бы, посочувствовал Хастред машинально, тут будучи вполне умеренного размера порой суставы чувствуешь ярче, чем хотелось бы, а этого поди можно было б назвать Великим Артритом и погрешить против истины разве что в сторону преуменьшения. Голова, лишенная волос, выросла много меньше всего остального тела и выглядела жалкой карикатурной масочкой, кое-как вдавленной куда-то в глубину чудовищных трапеций. Если какой рыцарь лелеял надежду обезглавить огра, то тут-то эта надежда и испарилась, потому что шея у огра была толщиной в хастредово туловище, а это такой достойный размер, с которым не совладает и гильотина. Обещанной дубины-дерева у верзилы, правда, не оказалось, а были при себе только свисающие до колен ручищи со скрюченными пальцами, каждый толщиной в человеческую руку. На правах одежды огр был подпоясан несколькими метрами каната, с каната же свисали многочисленные шкуры, не выделанные от слова никак, а потому гниющие и тошнотворные даже на взгляд издалека.
Брел огр, тихо бормоча что-то себе под нос, и смотрел куда-то туда же, так что все еще могло бы обойтись. Конечно, не для всех... будь все тут Чумпами, можно было бы вовсе не отвлекаться на бредущий кошмар, спокойно от него прикрыться за ближайшей стенкой, дать пройти по своим делам и недолго думая удалиться, в точности соблюдя выданные инструкции. Возможно, удалось бы совершить обходной маневр даже таща на буксире обмершего рыцаря (в его случае обмирать оказалось меньшим злом — обмерши, он к себе привлекал минимум внимания).
Но случился Альций.
Маг смерил посетителя холодным недобрым взглядом. По-крутански встряхнул руками, задирая рукава — стало видно, что невидимыми стали только кисти, а уже запястья вполне себе видимы, и выглядят как ампутированные культи. Гордо задрал голову, подняв подбородок едва ли не до огрова пояса.
А потом картинка сложилась в его мозгу, он выкатил глаза на лоб, заверещал как маленькая девочка и, не в силах совладать с подкосившимися коленями, с маху шлепнулся ими в пыль и каменную крошку.
Огр вздрогнул, недоуменно пошарил взглядом по окрестностям и зацепился им за замершие фигуры совсем неподалеку.
И разверзся ад.
Глава 14
Хастред нимало не погрешил против истины, упомянув, что убийцы чудовищ из школы Гелинген, с которыми он свел знакомство в Уйчланде, полагают огра добычей низшей ценовой категории. Не легкой, отметьте, добычей — легкую пейзане забивают дрекольем сами, застав за попыткой утащить жертвенного поросенка-приманку. Но мир битком набит всякой поганью куда страшнее безмерно разросшегося остолопа. Прежде всего теми, кто приучен думать, зачастую куда эффективнее противостоящих ему обывателей. По счастью, огр в соревновании на смекалистость не взял бы даже утешительного приза за участие, поскольку едва ли сумел бы записаться.
И тем не менее, следует признать еще один важный факт: разительная эффективность самих охотников на монстров во все времена зиждилась не на махании мечами, а на умении подготовиться к встрече с неприятным противником. В стратегическом смысле, умный всегда победит глупого — потому что не станет с ним драться на его условиях, а подгонит оные условия как раз под свою надобность. Но то в стратегическом смысле, а столкнувшись с беспримерно тупой, но физически несокрушимой силищей накоротке, пить элитные гзурские минеральные воды поздно, надо перемогать чем есть. А это приводит нас к очередной удручающей аксиоме, которую высоколобые хлюпики всю памятную историю пытаются опорочить и дискредитировать, но правду ведь под ковер не заметешь — непременно что-нибудь от нее да воспламенится.
Размер имеет значение.
Оружие и доспехи немного сглаживают чисто размерное преимущество, которое большой парень имеет над маленьким — потому, что оно и исходно-то редко оказывается драматическим. Разница в росте в голову-полторы и двойное превосходство в весе встречается не так чтобы часто, а кроме того, маленькие парни часто бывают злыми и настырными, а стало быть более опытными. Но при равном опыте большой парень имеет преимущество и в силе, и в радиусе поражения, и в способности таскать на себе более толстую, а стало быть надежную, пассивную защиту — броню. Парню маленькому остается только пытаться компенсировать это большей ловкостью, которая отнюдь не всегда выдается в комплекте с недостатком размера. Однако в рамках одного биологического вида размеры все же разнятся не слишком радикально, и оружие, разработанное для применения так сказать внутреннего, с равным успехом поражает и верзилу, и недоросля.
Но попробуйте тем же ножом, которым успешно закалывается крупный молотобоец, атаковать хотя бы медведя. Вас ждет сюрприз, и едва ли вы отметите его в своем опыте как приятный: для начала вы едва ли проколете медвежью шкуру, а когда все-таки забьете нож по самую рукоятку, то получите очень злого медведя, до чьих жизненно важных органов лезвию вашего ножа еще расти и расти.
А оценив габариты огра, Хастред не мог не припомнить инструкцию генерала — для начала расстрелять из палинтонов, метательных машин, и только теперь сообразил, что многоопытный убиватель всего живого ляпнул не первое, что пришло в голову, а сознательно выбрал именно машину, стреляющую по навесной траектории. Чтоб, значит, стрелять можно было издалека и будучи отделенным от цели препятствиями, через которые не пошлешь снаряд прямой наводкой, однако и сама цель тоже не пробежит как по паркету, а застрянет на своей стороне поля и продолжит подставляться под выстрелы.
Вот только привыкнешь считать кого-то дубовой головой, как окажется, что не того выбрал.
Все эти соображения пронеслись в кипящем возмущением разуме Хастреда за считанные мгновения, пока он тянул похолодевшую руку к закрепленному за спиной луку. А Чумп, который давно научился не разменивать драгоценные секунды на бесплодную лирику, уже хлопнул над его ухом тетивой, и первая ласточка боя свистнула в сторону растерянно лупающего глазами великана.
Чумп, как уже упоминалось, драться предпочитал правильно — не как-то там красиво или упаси Занги благородно, а исключительно на результат ориентируясь. Потому первую стрелу, так сказать с холодной тетивы, он выпустил в центр мишени — выпирающее толстое пузо огра, и тут же, определив по траектории полета все нужные поправки, следующие две метнул уже всерьез — одну ниже каната-пояса, в пах, другую в колено.
Первая стрела попала в голую сероватую шкуру, под которой вздувалось образование, более всего напоминающее надутый ветром парус на укурецкой фелюке. Результат превзошел самые пессимистичные ожидания Хастреда, причем в сторону ухудшения прогноза — стрела ударила, вызвав под шкурой легкую волну возмущения, но не вошла даже на ладонь. Только наконечник пробил кожу огра и, отдав энергию, стрела бессильно обвисла на толстом брюхе.
Огр взревел. Не то чтобы укоризненное «да вы охренели», что было бы совершенно понятно и извинительно, а какой-то первобытный рев исторг из своих немалых недр, и похоже запасов рева там хранилось на несколько лет, а тут слетели запоры со склада. Даже камушки помельче вокруг огра начали раскатываться, сдвинуты ударной волной, а с соседней верхушки горы, которую огр только что миновал, с паническим карканьем сорвалось воронье семейство. Альций тоже заверещал с новой силой и, кажется, внес свой традиционный вклад в ситуацию, но если существуют вообще поводы не издеваться над взрослым мужиком, который чуть что пачкает штаны, то близкое соседство с огром наверняка должно быть в первой десятке.
Вторая стрела клюнула ветхую шкуру, что прикидывалась набедренной повязкой огра, и в ней-то дыру проделала без малейшего усилия, пролетела насквозь и, не встретив на пути никакого сопротивления, просвистела между ногами огра. Интересное наблюдение, отметил Хастред, пока его брови удивленно ползли вверх — похоже, не только череп у огра отстает в росте от остального тела. Становится до боли понятно, почему эти ребята по жизни славятся скверным характером.
Третий выстрел Чумпа пришелся в колено огру. Впору было бы удивляться, когда это (и зачем это) ущельник насобачился эдак марксмански стрелять, но уж чего там — нужда научит калачи есть, а коленная чашечка у огра размером была с кавалерийский круглый щит, поди-ка промажь. Но и результат снова вышел так себе — стрела, пущенная со всей силой, треснула и расщепилась, вместо того чтобы расколоть кость.
Как и было только что подумано — на парня настолько крупного и дрын нужен чуток побольше обычного.
Вот на что чумповых усилий хватило, так это выбесить огра бесповоротно. Не переставая реветь, гигант снялся с места и пошел на сближение. Бежать как приличный гуманоид он то ли разучился, то ли брезговал — пошел дивным карьером, позаимствованным из горилльей практики — выбрасывал вперед верхнюю часть туловища, опираясь на кулаки, затем рывком догонял ногами. Реветь при этом он не переставал, чем только усугубил сходство с могучими приматами. А навстречу ему со сдавленным рычанием, единственным, что можно себе позволить, когда легких и так не хватает ворочать груду стали — ринулся из-за гоблинских спин доблестный сэр Напукон. То ли не дошло еще до него, что дубиной, которую он выставил перед собой, огра даже притормозить не заставишь, то ли попросту решился в бою погибнуть, не затягивая. Мелькнула еще мысль, что рыцарь имеет какую-то хитрую идею, как совладать с этой жуткой оказией, но столкновения с суровой реальностью не выдержала, разлетелась хрупкими осколками. Те, кто способен хитрую идею породить, в рыцари не записываются.
Хоть рыцарь и бежал пригнувшись, но половину цели отгородить собой ухитрился, и Хастреду пришлось стрелять выше него. Целиться, беря упреждение, по подвижной мишени было ему не по навыкам; к счастью, мимо такой мишени промазать трудно. Неуемная сила, вызванная испугом, заполнила гоблина, могучий составной лук растянулся легко, как бумажная гармошка. Стрела, словно вертел, обогнала рыцаря, вжикнув над его сгорбленными плечами, и впилась в массивную грудь огра. Сперва шла хорошо, пробила шкуру, пробурила себе путь сквозь жир и даже, видимо, в мышцу зарылась не без успеха, но далее случилось ребро — намного толще и прочнее, нежели у человека или даже пресловутого медведя. И хотя огра такое приветствие сбило с шагу и заставило долить в общий доминаторский рев визгливый ручеек боли, за успех засчитать его можно было бы разве что формально.
Новая стрела Чумпа чуть-чуть не угодила в глаз — взяла на два пальца выше и хрустко клюнула массивную надбровную дугу, выбив струйку крови.
А вот это уже похоже на наброски плана, мелькнуло у Хастреда в голове. Если его ослепить, а на слух и нюх он, шумный и вонючий сам по себе, едва ли сможет полагаться... может быть, удастся к краю плато подогнать? Огр держался от него в четырех-пяти саженях, кого поменьше через них можно было бы протащить грубой силой, но эту глыбу, если надумает попросту плюхнуться на задницу, ничем уже не сдвинешь с места.
Придержав очередную стрелу и стараясь не упускать огра из виду, Хастред слегка повернул голову в сторону скукожившегося мага и гаркнул на него:
- Глиттердаст можешь?
Глиттердаст, блескучая пыль, была одним из любимых заклинаний Старика — совсем простеньким, но чрезвычайно многофункциональным. Пригоршня блесток, созданная в нужном месте, одновременно слепила врага, проявляла, облекая светящимся пологом, невидимок в зоне действия, создавала подсветку в темноте и, поди, создавала еще дюжину эффектов, о которых Хастред никогда не задумывался.
Альций даже не воспринял его вопроса на свой счет, а повторять было некогда — рыцарь вышел на таран и приковал к себе все внимание.
Огр взмахнул кулачищем и шарахнул им по набегающей стальной статуе, но Напукон все же не совсем пень пнем был и помирать не торопился — в конце концов, это всегда успеется. Годендаг он развернул, как копье, и со всей инерцией разбега в последний момент пихнул не прямо, в торс, надежно защищенный мясной броней, а вниз, в узловатую ступню огра; а затем, оставив оружие в ней торчать, тяжело бросился вправо, уйдя из-под падающего на него сверху кулака в перекат. Удар огра пришелся по камню, от него сотряслось, казалось, все плато, прямо под кулаком образовалась вмятина глубиной в два пальца, по каменной плите разбежалась сеть трещин, а в изобилии наваленные вокруг булыжники подбросило, наверное, в радиусе пары саженей. Огр взвыл от двойной боли — в проткнутой ноге и отшибленной руке, так что зря, видимо, говорят, что они совсем ее не чувствуют... просто им ее причинить не так просто.
Будь наконечник годендага не в ладонь длиной, а скажем хотя бы в локоть, рыцарь сумел бы пригвоздить ногу огра к поверхности и лишить подвижности, а так дубина попросту осталась торчать из подъема стопы, как диковинное дикарское украшение. Сам же Напукон, кубарем откатываясь от великана, оказался на полдороги между ним и обрывом, да еще и лежащим на спине. В доспехе своем подхватиться быстро ему не светило, а огр, хоть и соображая без спешки, оглянулся на него налитыми кровью глазенками, всхрапнул и тяжко развернулся в его сторону.
Хастред выпустил еще одну стрелу, метясь в глаз, как и Чумп, но в последний момент припомнил свою манеру мазать чуть вверх, а здесь мазать было уже никак неприемлемо, так что дернул чуть вниз. Стрела с хрустом ударила огру в щель рта (нарочно бы так и за сто лет не попал), кажется выворотила зуб и вышла наружу через дальнюю щеку, торча поперек физиономии огра в обе стороны, как карикатурные усы. Огр снова рыкнул, сдавил челюсти и перекусил толстый деревянный прут, как соломинку.
Все это Хастред видел уже на сближении, поскольку веры в топор имел все же поболе, чем в лук, да и рыцаря надо было выручать. Не по причине какого-то там благородства или из соображений боевого братства, а чисто прагматично, уверил он себя сам: по одному огр точно всех передавит, а сохраняя численное преимущество — его можно продолжать со всех сторон разматывать, как того медведя травят собаками. Лук бросил под ноги, оставшиеся стрелы выдернул из колчана и высыпал за спиной, чтобы достались Чумпу, когда тот опорожнит свой колчан. А потом вытянул скеггокс, припомнил, как прорубал им двойные доспехи, сносил головы лошадям (не со зла — один раз вышло в горячке боя, а остальные разы приходилось повторять, так сказать, на бис, когда находились неверующие) и валил деревья. Уверенность — хорошее подспорье в бою, вот только разум ее порой норовит осадить, напоминая, что тут не честная лошадь, тут чудовище на целый табун лошадиных сил.
Еще одна стрела вышла из-за плеча и надорвала огру ухо, вместо того чтобы вбиться в него на половину длины и враз положить конец этой нелепой стычке. А потом огр сделал целеустремленный шаг в сторону распростертого рыцаря, сделал второй, и прежде чем поднятая нога опустилась земли, Хастред ринулся вперед и что было дури рубанул по опорной ноге, причем коварно извернулся и ударил с левого плеча, сзади под колено, дабы не в толстенную кость пришлось, а в условно податливые сухожилия.
Пока топор летел, подумалось тоскливо, что были вот времена, когда с одного бока подпирал генерал, который распустил бы эту скотину в мясную лапшу не моргнув глазом, а с другого Вово, способный, должно быть, огра просто ухватить за эту ножищу и швырнуть через край плато.
Хотя, вообще-то, это не они его подпирали, а генерал вел свое наступление, проявляя лучшие качества настоящего полководца. И нелучшие тоже проявляя. Даже в основном их. Но все равно за ним шли, не прося передышки, проламываясь через трудности и прикрывая друг друга, вставая живой стеной против каждой новой напасти. Но увы и ах — сегодня кавалерия не прискачет на выручку... вся доступная кавалерия сейчас за спиной, безудержно гадит рядом с кинжальной батареей. Надо было вместо интеллекта в авторитет вкладываться — тот, который харизма, на иные языки переводимая как привлекательность. Гы. Панк был бы немало удивлен, узнав, что он, оказывается, привлекательный.
Топор чувствительно дрогнул в руках, с хряском врубившись в огрову ногу. Наконец-то настоящая рана! Ну, такая себе, как если бы самого Хастреда полоснула когтями кошка, которой он впотемках отдавил хвост, но все же и кровь брызнула и равновесие нарушилось. Огр с очередным завыванием повалился на четвереньки, даже так оставшись ростом с обидчика. Успех? За неимением лучшего пусть им считается.
Стрела из-за спины клюнула огра в свод черепа и ожидаемо отлетела, как от каменной кладки. Рыцарь, в сторону которого огр затеял заваливаться, интуитивно выпростал из поясной петли меч и выставил острием в сторону противника. Если огру хватит стремления на него напороться, а меч выдержит и не сломается... но огр на клинок падать не стал, ишь чего удумали — махнул рукой, сбивая его в сторону, и брякнулся грудью прямо поверх Напукона, вбив его в подножный камень. Рыцарь издал задушенный вопль, а Хастред, чуя предательский холод вдоль хребта, еще раз и другой рубанул топором по огрову плечу, всякий раз выбивая короткий фонтан кровавых брызг, взрыв негодующего рычания и холодную насмешку вселенной.
Потекли по боевому распорядку — Хастред противосолонь, заходя к огру со стороны головы, хоть уже и чуял, что о его череп в лучшем случае сломается топор, Чумп в обратном направлении, пустив одну за одной еще пару стрел в беззащитную огрову спину. Потому, наверное, огры черепашьих панцирей и не отращивают, что им незачем — стрелы одна за другой вонзились в спину и вислую задницу, не имея никакой силы пробиться к внутренним органам.
Зайдя спереди, Хастред с оттенком облегчения уяснил, что рыцарь еще жив — успел развернуть меч над грудью горизонтально, теперь отжимал его обеими руками, силясь удержать над собой тушу чудовища. Отжимал — сказано сильно, локти его вдавлены были в камень без шанса от него отлепиться, а будь огр одной каменной плотью — задавил бы как есть целиком; но был он тушей жирной до изумления (можно подумать, на горных козлах, которые сами по себе из одних жил да шкуры, можно так раскормиться), так что изобильная его плоть заливалась вокруг меча, вжимая рыцаря в пол, но не раздавливая его в лепешку.
Что ж, настал судный час, ведь задавив Напукона, огр так или иначе поднимется... и Хастред что было сил хватил огра топором в переносицу. Великан с глухим рокотом закрыл лицо ладонью, удар страшной силы пришелся на нее, и указательный палец, попавший под раздачу, с хрустом отделился от ладони. Огромный, едва ли короче и тоньше целой хумансовой руки, отросток шлепнулся на камни по соседству, вырвав из огровой туши новый приступ завываний. Неожиданно жиденькая темная кровь ударила из обрубка фонтаном, вызвав удивление — Хастреду почему-то казалось, что у такого здоровилы кровь обязана быть густой, что твой кисель.
В боковом зрении Хастреда мелькнула яркая вспышка, он интуитивно поворотился в ту сторону (и огр тоже, сложно было не обратить внимания). Оказалось, что это снова вырос над транспортным кругом цилиндр белой энергии, а потом скрюченная, так и не поднявшаяся с колен фигура мага нырнула в него и пропала со свечением вместе.
Так-так. Крысы бегут с корабля, пользуясь наиболее эффективными методами.
В негодовании от такого предательства Хастред снова развернулся к огру и со всей мочи, унаследованной от несокрушимого Гого, рубанул великана топором в лоб.
Огр снова метнул покалеченную руку под топор и поплатился еще одним, на этот раз средним пальцем, а также раскроенной кожей на макушке. Кожей! Рассказать кому, что едва разрубил двуручным топором кожу — на смех поднимут же.
Что ж, понемногу снимая стружку можно и такую секвойю обстругать, поразмыслил Хастред оптимистично и махнул еще разок, уже чувствуя, что мышцы начинают задыхаться, но еще пылая в груди боевым азартом. Не так уж редко случалось выезжать на одной лишь силе духа, когда сила тела уже делала ручкой и отправлялась отсыпаться.
И на этот раз получилось так себе — огр снова пихнул руку вперед, ухватил топор за древко под лезвием и дернул с такой силой, что... Ну, можно было бы, конечно, предположить, что не отпусти Хастред топор — он оторвал бы половину, невзирая на стальные полосы-лангеты, охватывающие древко для вящей прочности. Но скорее всего древко бы выдержало, а вот сам Хастред со всем своим достоинством и дополнительным весом доспеха улетел бы через все плато, а вернулся бы уже после финальных титров. Так что разумным показалось топор выпустить. Не то чтоб прямо разумным, какое бывает разумное — например, не присаживаться нос к носу с бешеным барбосом, чтоб на него потявкать — а скорее меньшим злом. Книжник разжал пальцы, и верный его топор, по широкой дуге запущенный огромной огровой лапой, мелькнул под ярким мартовским солнцем и усвистел в белый свет как в копеечку — поверх обрушенных стен, далеко за пределы плато, куда-то в необъятный лесной мир, вполне возможно, добросив его до поля боя, где генерал Панк, он же Громобой, дает сейчас просраться боковинским некромансерам, или кто там от их имени отстаивает их причудливые ценности.
Вот же нехороший какой огр случился. Выбить у Хастреда топор до сих пор ухитрился только один драугр-лорд, даже после смерти не забывший специальное драконье слово силы, но в тот раз оружие отлетело всего лишь до ближайшей стены, а в огорчении от такой неприятности Хастред серьезно озверел и голыми руками отломал мумифицированному злодею голову по самые колени. Пользуясь тем, что рука, которой огр прикрывал для защиты морду, отказалась откинута далеко назад, Хастред что было сил пнул великана в морду сапогом — все еще тем самым, со стальными подковами, поскольку на складу сапог его размера не нашлось, а на лапти он не позарился. Удар вышел хорош, но слегка смазан тем, что огр щелкнул челюстями, и ногу пришлось резко отдергивать, пока не откусил по самое колено. Из расквашенной сопатки хлынула кровь — а ведь подвернись под такой напас кто помельче, его нос бы через затылок вылетел, таща за собой раздробленный в кашицу мозг. Огр обиженно отмахнулся пока еще целой рукой, навалившись при этом дряблым своим торсом на рыцаря, и тот захрипел, не вынося тяжести.
Хастред нырком ушел от мелькнувшей огромной руки, краем глаза отметил еще одну стрелу, пропахавшую кровавую борозду на скуле огра, отступил чуть назад и, с силой выдохнув, вытащил на свет божий свое личное совершенное оружие.
Редкий гоблин не может драться в принципе. Однако всегда найдется кто-то, кто лучше в определенной дисциплине. Чумп всегда был быстрее Хастреда. Вово — сильнее настолько, что смешно даже сравнивать, кровь кобольда это вам не ерунда. Генерал брал несметным боевым опытом. Зембус воспитан был в дивных традициях оружейной всеядности. Но никто не мог сравниться с Хастредом в одном — умении извлекать силу из знания.
Огромный, настолько мясистый, что его не проковырять оружием... да и оружия-то под рукой больше нет, скрамасакс, торчащий за поясом, огр не воспримет иначе как зубочистку. А свалить его нужно, причем быстро, пока рыцарь под ним не задохнулся.
И как бы тонко мне ни льстили,
Какой бы мне ни пели вздор,
Как джентльмен, свое бессилье
Я сознаю с тех самых пор...
Стихи Михаила Щербакова
А стоп, минуточку.
Задохнулся.
Какая слабость у больших парней?
У больших парней много мышц. Даже если не самых фигурно выпуклых, все равно это мышцы, волокна, дающие телу силу, чтобы передвигаться и совершать всякое, например надирать чужие задницы. А что нужно мышцам, без чего они не смогут работать?
Мышцам нужен ВОЗДУХ.
Именно поэтому Чумп, разменявший все свои потенциально положенные мышцы на стальные канаты сплошных сухожилий, периодически кажется неутомимым — объема его легких всегда хватает, чтобы удовлетворять скромные потребности тела, в то время как большие и куда более мощные парни, как Напукон и сам Хастред, чуть что выдыхаются и валятся без сил.
Книжник метнулся, уворачиваясь от цапающих воздух рук огра, и побежал в обход. По пути подхватил с земли за середину давешнюю цепь, походя оценив ее солидную тяжесть и прочность. Огр пытался развернуться следом за убегающим из поля зрения врагом, но поворотливостью он не отличался, к тому же с обратной стороны опять ударила в шею болезненная стрела... он попытался чуть приподняться над рыцарем, тот с хрипом полоснул по чему попало лезвием меча, огр зарычал, задрав голову — и Хастред в отличном прыжке, сделавшем бы ему честь в высшей файтбольной лиге, набросил сзади через упомянутую голову свою цепь, обернув ее петлей вокруг шеи.
Шея, правда, у огра оказалась отменная, куда там лошадям и бизонам — попытавшись затянуть на ней петлю, Хастред в одно мгновение осознал себя ничтожной букашкой, которая топчется по стволу векового дуба, пыжась его передавить. Хорошо хоть цепь скользнула под подбородком и ей не грозило соскочить через огрову голову.Книжник напрягся, взревел от натуги, развернулся беспечно спиной к огру, потому что какая уже разница, перекинул цепь через плечо, как бурлак, наклонился вперед со всей яростью и налег на свою постромку, что было сил стягивая ее на горле великана.
И огр, перестав орать, панически засипел.
Ничто так не воодушевляет, как признак слабости врага — вплоть до того, что если враг не проявляет подобных признаков добровольно, их стоит выдумать и огласить, дабы поднять дух и придать сил своим. Когда-нибудь это действо войдет в обиход всякого публичного противостояния, называться станет как-нибудь вроде «война ложных сведений» или «информационная баталия», и в конечном счете даже натуральная правда, загнанная за можай вовремя вкинутой ерундой, перестанет иметь какое-либо значение. Объявление победы станет победой само по себе, провозглашение врага павшим вычеркнет его из списков живых, а успех посягательства на чужое будет определяться тем, насколько ярко, нахально и уверенно оно провернуто. Не приведи пра-гоблины, простые ребята, исповедовавшие истину, которую выбивали друг из друга кулаками и палицами, дожить до тех времен!
Хастред тянул, вдавливаясь сапогами в проминающийся под ногами камень, надрывая все мышцы. Огр сипел и мычал, с клокотанием в груди хрипел рыцарь, задавленный тушей, звонко тренькала тетива и под болезненные оханья огра стукали в цель стрелы. Сколько бы мышц ни наросло вокруг трахеи, туго затянутая петля всегда на нее надавит, а с учетом того, сколько воздуха необходимо чудовищному организму, чтобы питать все свои оконечности, ее даже полностью закупоривать было не нужно — достаточно попридержать слегка пережатой, пока недостаток кислорода не скажется на силе великана.
А потом — Хастред этого видеть не мог, зато очень хорошо мог почувствовать и, чуть позже, обмозговать, награждая сам себя поучительными фейспалмами — огр вытянул свою длиннющую, уже ослабевшую от недостатка воздуха руку и, еле-еле дотянувшись, пихнул его вытянутыми пальцами в спину.
Очень повезло, ведь если бы огр соображал чуть шустрее и не потерял бы значительную часть мышечного тонуса, а также окажись Хастред к нему на полшага ближе — удар был бы нанесен кулаком с маху, и тут бы гоблина уже ничего не спасло. Но от тычка пальцами ему тоже мало не показалось — неумолимая сила сбила его с ног и катнула далеко вперед, в сторону обрыва. Цепь Хастред так и не выпустил, но и на толчок возразить ему было нечем; звенья заструились сквозь его кулаки, обдирая перчатки и нагревая ладони под их прочным покровом. В результате книжника отбросило почти к самому краю плато, развернуло к огру лицом; тот, теперь уже оказавшийся вне досягаемости, продолжал истово метелить воздух выставленной лапищей, а за краткий момент, когда цепь провисала, успел глотнуть воздуха и теперь выглядел исключительно дееспособным, злым и опасным. Пальцы его мельтешили в воздухе, пытаясь изловить цепь, и Хастред ничуть не сомневался, что когда огр за нее схватится, то либо порвет, либо по крайней мере легко его перетянет одной своей рукой, расслабив смертоносную петлю на шее. А до кучи — надо же, попался единственный в мире мультизадачный огр — великан сгорбился над рыцарем и попытался, вы вдумайтесь только, укусить того за голову. Напукон, и без того-то не особо счастливый под этой грудой недобра, завыл уже совсем по-волчьи, когда клыки со скрежетом проехались по его одолженному шлему, проминая в нем глубокие борозды.
Смертельное оружие Хастреда все еще работало, и холодный разум коротко и делово изложил ему, что надлежит сделать. Здравый смысл, который обычно принято отождествлять с разумом, в этот раз решительно вошел с ним в конфликт, в коленях возникла неприятная слабость, а мир, казалось, наполнился туманом... но скорее всего, это просто ледяной пот, выступивший на лбу, попал сразу в оба глаза.
- Пустой! - гаркнул откуда-то из размытого мира Чумп одновременно с хлестким ударом очередной стрелы о непробиваемую огровую кость; с трудом, повисая всем телом на цепи, Хастред различил его фигуру, на миг согнувшуюся, чтобы выудить из-за голенищ два ножа, пригодных для метания, и затем скользнувшую на сближение с огром, чтобы послать короткие клинки ему прямо в лицо.
Что ж, здравому смыслу было не привыкать проигрывать неукротимому духу главных балбесов Дримланда. Удерживая цепь внатяжку одной рукой, Хастред торопливо намотал ее остатки на другую. Короткий конец с толстым и надежным с виду поясом провис под рукой, пояс бы как раз сейчас пригодился, но разбираться с устройством пряжки времени не было, оставалось полагаться на записное везение.
- Джеронимо! - рявкнул Хастред что-то пришедшее из генетической памяти, чем вызвал недоумение и у Чумпа, и, кажется, у огра, хотя у того, судя по налившейся кровью морде, были в жизни проблемы и посерьезнее.
А потом книжник сцепил зубы, стремительно, пока не навалилась предательская слабость, одолел два последних шага до края плато и без изысков, солдатиком сиганул за край.
Собственно, если уж есть за благодарить далеких предков, так это за общую прочность конструкции гоблина. Крепкий череп — само по себе благословение, но и плечевой пояс получился на славу. Хастреду случалось висеть на одной руке безо всякой страховки, пальцы у него были цепкие и рука из плеча не выскакивала чуть что, так что счел бы за счастье поболтаться грузом на цепи, вместо того чтобы драться с совершенно неравным противником... еще бы только до земли было две ладони, а не сто проклятых саженей! Так что помимо воли и разума тело прошила яркая молния инстинктивного ужаса, спасибо хоть чуть запоздала, не успела парализовать там, наверху, до прыжка. Руку, обмотанную цепью, намертво свело, второй книжник прихватился чуть ниже, глаза плотно-плотно зажмурил, чтобы не глянуть случайно вниз, и завис на цепи, вслушиваясь в то, что доносилось сверху.
Цепь резко задергалась, когда огр обнаружил, что ее давление возросло. Потом сочный хряск и завывание огра ознаменовали, что Чумп нашел слабое место. Цепь вдруг резко поползла вверх, словно огр сконцентрировал все свои усилия на том, чтобы ее вытянуть, и как бы Хастреду ни хотелось пожелать ему в этом удачи, положение гири обязывало его относиться к своей работе добросовестно — он собрался с силами, выдохнул, взметнул ноги на уровень плеч и уперся ими в стенку плато, отчаянно вытягивая цепь на себя. Будь огр на пике формы, он бы поди и не заметил такого несущественного сопротивления, но вот так и работает тактика изматывания — полузадушенный, с одной искалеченной рукой и десятком, а то и двумя, небольших, но болезненных ран, он подергал цепь раз-другой и отпустил ее. Желудок Хастреда прыгнул ему в горло, когда цепь обвалилась вниз, и прежде чем скольжение остановилось, свободолюбивый бутерброд сумел пробить свой путь наружу. Та часть гоблинского рассудка, что осталась верна бездумной удали, возжелала поглядеть, на кого попадет там, внизу, но суровый здравый смысл по два поражения подряд не принимал и воспретил открывать глаза, потому что потом так и будешь ходить до старости лет, сжимая обрывок цепи в безвозвратно сведенном кулаке.
- Вот же ж бл... едный рассвет озарил ее золотые волосы, - пробурчал Хастред вдогонку останкам бутерброда и вцепился в цепь, стараясь поменьше раскачиваться.
Хрип и сопение огра становились все надсаднее и болезненнее, звучные чавкающие удары острым по плотному — все ритмичнее и чаще, а потом с тяжелым хакающим звуком включился в работу сэр Напукон, очевидно высвободившийся из-под огра, когда тот пытался заниматься цепью. В целом, дела на том конце поля боя налаживались, так что Хастреду осталось только сосредоточиться на дыхании по дварфийским заветам, ну и цеплянии за цепь. Рука помаленьку по ней соскальзывала, не очень быстро, но звено за звеном продавливались через кулак; то, что цепь ниже хвата была плотно намотана на руку, пока помогало удерживаться, но в долгосрочной перспективе неминуемо должно было сказаться на кровообращении. Хотелось бы верить, что там наверху закончат с увальнем и не забудут вытянуть товарища прежде, чем его рука соскользнет с цепи окончательно и он отправится проведывать давешний булыжник, скинутый совсем рядом.
По подсчетом Хастреда, прошло примерно недели полторы, прежде чем сверху донесся удивленный голос Чумпа:
- А глянь-ка, он до земли не долетел.
- Какие мои годы, - пробурчал Хастред непроизвольно. - Сходи еще по казематам здешним пошарься, потом внизу встретимся.
- Звучит как план, - согласился Чумп и, видимо, удалился — открыть глаза Хастред так и не решился, а на слух Чумп уже лет тридцать как не определялся.
Поганец. Вот и спасай таких, рискуя своей драгоценной шкурой.
Хастред со скрежетанием зубов попытался подтянуться, перехватить цепь повыше и вскарабкаться по ней, но свободно болтающиеся над пропастью ноги вызвали волнение в его вестибулярном аппарате и вслед за бутербродом настойчиво попросилась в увольнительную то ли рулька, то ли что там еще было. Нет уж, спасибо, было бы неприятно разбиться вдребезги, но гораздо неприятнее (и позорнее, и унизительнее) было бы пораспрощаться со всеми ранее урванными от жизни благами, словно какой-то трусливый маг, которого того гляди по возвращении ждет темная.
Пока справлялся с желудком, обнаружил, что цепь потихонечку ползет вверх, вытягивая и его. Живое воображение шустро подстроило картинку: Чумп с рыцарем отошли, а недобитый ими огр очухался и ползет, вытягивая цепь, им вдогонку, дабы завалить большими валунами под бергфридом. Что ж, дело хорошее, даже и помочь можно, чтоб знали, как героя дня бросать висеть, словно пресловутая груша-нельзя-скушать!
Цепь ползла короткими рывками, вытягивась за шаг на длину ладони. Стало различимо тяжелое сопение на плато и опасный скрежет металла. Когда свободная рука дотянулась, Хастред уцепился ею за край обрыва и подтянулся, высунув голову над ним.
Чумп и Напукон, чьи доспехи были измяты и погнуты так, словно их пропустили через дварфийскую промышленную дробилку, использовали годендаг, чтобы наматывать на него цепь, действуя как арбалетным воротом. Огр был тут как тут, и к облегчению книжника безо всяких признаков жизни. Левая его рука была наполовину отхряпана — здесь явно не обошлось без рыцарского двуручного меча, а из глазницы торчала всаженная по самую рукоять чумпова дага. Крови из располосованной туши набежало столько, что ею уже насквозь пропиталась земля на две сажени вокруг.
- Ты, поди, полагаешь себя невесомой пушинкой, - с неудовольствием попенял Чумп, завидев появившегося Хастреда.
- Скорее героем дня, - огрызнулся тот. - Если бы не мое весомое достоинство, на его шее повисшее, он бы вам показал веселую жизнь.
- Я успел глянуть краешек, - похвалился рыцарь и зябко передернулся. - Более не хочу, да и после этого надо бы посетить костоправа. Отлично сработано, с цепью! Я уж думал, все, в душе с богами спорить наладился, сойдет ли такой конец за гибель в бою.
Хастред с усилием перевалился через край и поспешил отползти от края плато, чтобы избавиться от непрошеных мурашек, неожиданно заладивших бегать галопом по его загривку. Они всегда являлись, когда страшное было позади, просвистев в двух пальцах от уха, и донимали хозяина, пока тот не топил их в чашечке лечебной жидкости.
- Выпить есть? - осведомился книжник как мог небрежно.
- Да откуда, - хмыкнул Чумп невесело. - Если только большой парень не держал где-то поблизости пивоварню.
- У кнеза отопьемся, - внезапно храбро вызвался рыцарь. - Это ж надо, не только круг починили, но и от огра избавились! Да он, поди, доволен будет.
- Если, конечно, это не его огр был, - уточнил Чумп. - Тогда огорчится. Второго такого откормить — никаких бюджетов не напасешься. Хотя, конечно, новый может первым делом сожрать этого... Не хотите ли по орочьим заветам по кусочку сердца этой добычи?
- Перебьюсь, - Хастред сморщился от отвращения. - У демона хоть было чему позавидовать, а от этого даже и перенять нечего.
- Ну, он крепкий был, - заметил рыцарь не без уважения.
- Думаешь? Он большой был, только и всего. Будь он для своих габаритов крепким, ты б об него меч сломал, а мою петлю он бы без рук порвал, одной шеей.
Рыцарь с сомнением пожал плечами. Ему не хотелось признавать, что его чуть не задавил насмерть обычный жиробас. С таким направлением воинские боги его бы точно на смех подняли и не пустили в этот его... Совнгард, или куда там все эти рубаки налаживаются, когда наконец приходит конец их везению.
- Голову рубить будем? - поинтересовался он стеснительно.
Гоблины переглянулись.
- Кому? - уточнил Чумп осторожно.
- Тьфу на вас! Ему, кому же еще! - Напукон мотнул мятым шлемом в сторону огра.
- А зачем?
- Так целым-то мы его не утащим, а в знак победы...
- Да не просили ж нас его побеждать, чего ты так возгорелся, - Чумп досадливо поморщился и кивнул в сторону транспортироваочного круга. - Я б вообще не стал об этой встрече докладывать, но боюсь наш гиперактивный дристун уже все за нас сделал.
Рыцарь стыдливо потупился.
- Ну, не кнезу предъявлять, так я б с собой увез, тиуну вручил, как почетный трофей. Мне ж теперь после всех бед о репутации подумать надо бы...
И демонстративно похлопал себя по измятой стали, намекая на то, что пока что все итоги его поездки в глубоком минусе.
- А, - откликнулся Чумп с пониманием, но совершенно равнодушно, и утратил к теме всякий интерес. Зато подошел к огру, уперся ему в лоб пяткой и, скрипя от натуги зубами, вытящил из его головы кинжал. Узкое лезвие выходило неохотно, словно посмертная судорога свела мозг великана медвежьим капканом.
- Руби, - разрешил Хастред. - Будешь сдавать — можешь нас не упоминать, говори что нас он в первую минуту боя ухлопал, а дальше ты один его гонял, как бобика.
Сам он, например, при любых признаках надобности именно так и делал всю свою бурную молодость, пока семейная жизнь не научила его золотому правилу: чем меньше ты на себя берешь, тем за меньшее получишь по заднице. Пусть-ка рыцарь поймет, что быть героем не сплошной восторг, не из поучения старших, а из личного опыта.
- Это ж нечестно! - вспыхнул рыцарь. - Нечестность — как ржа для души.
Чумп вздохнул в сторонку. Как, по преданию, черт шарахается от ладана, а вампир от чеснока, ущельник сильно раздражался в обществе праведных людей, у которых нечего было назидательно стибрить.
- Лады, - не стал настаивать Хастред. - Изрекай правду, доблестный сэр. Как ты споткнулся и встать не сумел, а он на тебя залез и отъелозил под первое число.
Напукон запнулся. Кажется, он видел это с какой-то другой позиции. Вот у этого парня явно были задатки литератора — умение сохранить в слоте травмирующей правды яркие и самоутверждающие домыслы.
- Действительно, - пробурчал он. - Надо как-то... Гм. Вам, я так понимаю, голова его без надобности?
- Вся твоя.
- О, благодарю. А топор не одолжишь, а то мечом его не очень-то...
Хастред помрачнел, повернулся к Чумпу.
- Как мыслишь, отыщется мой топор?
Чумп с сомнением покачал головой.
- Очень высоко полетел, дождей, видать, еще неделю не будет. Может быть, спросить этого... ну, ты знаешь, лесного парня,. Он, наверное, может послать каких-нибудь ежиков лес прочесать.
- Имя забыл?
- Имя помню, просто место здесь, - ущельник пощелкал пальцами, обозначая периметр руин. - С нездоровой энергетикой. Не чуешь?
Хастред недоуменно огляделся. Пожалуй, энергетике здоровой в таком месте взяться неоткуда, но чтобы чуять? Впрочем, чумпово чутье давно стало притчей во языцех. И он прав, разбрасываться именами в таком месте не следует — мало ли, где звук отложится, кто потом его выколупает и как применит. Древние маги были на редкость изобретательны и страсть как любили создавать различные долгоиграющие заклятия, зачастую переживавшие создателей на многие века.
- Придется мечом, топор в боевые потери списан, - объяснил Хастред рыцарю. - Как же вышло-то неудачно! Я к нему как раз привыкнуть успел.
- Когда, спрашивается, - фыркнул Чумп. - Когда мы в последний раз, в Инисморе виделись, у тебя надская секира была, а в Кранции ты свой топор сразу бросил и орудовал вовсе трофейной саблей. Впрочем, против шпаг это как раз было разумно.
- А потом еще в Китонии были двойные дварфийские, - признал Хастред. - Там же и безвозвратно выщербил их о головы гримлоков. Не задерживаются они у меня. Говорю же — только успел привыкнуть.
- Ты руби, сэр рыцарь, а мы сходим глянем, что там в недрах, - предложил Чумп. - Мы ненадолго, одним глазком, но если быстрее управишься, сделай одолжение, собери стрелы, какие целые остались. Там-то нам луки не понадобятся, я надеюсь.
Хастред тоскливо похлопал по рукояти скрамасакса. Какой ни гуманитарий, а без здоровенного колотила, которым можно достать противника из соседнего часового пояса, он себя по жизни чувствовал неуверенно.
- Дубину вот можешь взять, - предложил Напукон с пониманием.
Что ж, на безрыбье и кастрюля соловей. Хастред выпутал годендаг из цепи, попутно начислив баллы за прочность — не сломался, вытягивая на себе немалую тяжесть. Кроме того, после давешней встречи с Черным Пудингом иметь тупое оружие показалось хорошей идеей: оно не рассечет Слизь и не превратит ее в двойной набор неприятностей.
Чумп уже шагал по направлению к обрушенному бергфриду, и пришлось его догонять, на ходу потрясая затекшей от висения на цепи рукой и гоняя лопатками мурашек, которые перестали шмыгать по холке, но так и не убрались достаточно далеко в ожидании своей законной мзды.
- Предвидятся неприятности? - поинтересовался Хастред у чумпова затылка, когда они подступали к спуску под землю.
- Здесь вряд ли, - отозвался Чумп вяло. - Огр уже был, а серьезные неприятности ходят по одной. Вот с кнезом, помяни мои слова, мы еще пора-пора-порадуемся.
- Да, кнез скользкий, - признал Хастред. - Слишком уж славный, чтоб не быть гадом.
- Именно. Похож на инфо-вистани, что продают секреты успешного успеха по сходной цене во всю твою жизнь. Правда, камень ему даром не нужен, так что мог бы и отдать, но сдается мне, ему достаточно того, что камень нужен нам.
Чумп осторожно ступил на лестницу, бросил вниз испытующий взгляд, пожал плечами и неторопливо спустился на первый пролет. Хастред обернулся, не желая оставлять в тылу неудобоваримое. Магический круг больше не светился. Можно было предположить, что кнез захочет испытать его лично... но с другой стороны, вряд ли кнезу мечтается вылезти здесь посреди боя, так что он, наверное, еще какое-то время подождет экспериментировать. Напукон стащил пожеваный огром шлем, рассыпав по плечам длинные сальные волосы, и с кряканьем рубил огрову шею. Да, меч для этого не очень-то подходит — по крайней мере, боевой меч человечьего размера, а то в иных странах видал ритуальный палаческий меч для казней, вот тот бы тут сейчас пригодился... а вообще пресловутые гелингенские охотники на такой случай всегда возят с собой пилу. Ну, похоже, все в порядке на поверхности.
Под землей, на первом витке лестницы, случилась круглая комнатка с дверями по четырем сторонам. Чумп как раз их рассматривал, критически хмыкая в кулак. Одна дверь была старая и распахнутая, за ней виднелась пустая кладовка, а вот три остальных были определенно установлены недавно и заперты на хорошо смазанные навесные замки.
- Похоже, наш краевед здесь всерьез обосновался, - заметил Чумп, подкинув один из замков на ладони.
- Сбить? - предложил Хастред, поигрывая дубиной. - Скажем, что огр. Или что маг. Да, скажем что маг, и обосрался от натуги, когда замок отламывал. Пусть попробует отмазаться.
- Грубый ты какой, - укорил его ущельник. - Лишь бы ломать.
Он выудил откуда-то свой пенальчик с отмычками, вчера отобранный Иохимом, открыл и начал перебирать головки инструментов пальцами, поскольку света здесь ясно не хватало.
- Так и знал, что неспроста ты полез с тем грубияном драться, - хмыкнул Хастред.
- Совместил приятное с полезным. Врезать ему тоже стоило, а ты, мне показалось, так врезал бы, что мы бы ближайшую пару лет на один вергильд работали.
Была такая идея, не мог не признать Хастред. Как чистокровный гоблин, конфликты он интуитивно разруливал исключительно в эскалацию. Хоть табличку на себе носи, с известным дварфийским мотто «Не влезай, убьет». Да все равно ж половина дураков не сумеет прочитать, а вторая сочтет нужным проверить.
Чумп выбрал пару стерженьков, в отличие от ночных его импровизированных отмычек исключительно тонкой работы, и запустил их в замочную скважину. Лязгнули штифты, и дужка замка отомкнулась от его тела. Чумп прищурился, прочертил одной из отмычек по периметру двери, определяя возможные сюрпризы, ничего не нашел и потянул дверь на себя.
За дверью обнаружилась еще одна кладовка, на этот раз с полками, заставленными разным скарбом. Чумп цапнул небольшую масляную лампадку, переставил ее на пол и поклацал над ней огнивом, пока она не засветилась. С огоньком стало поуютнее. Прочее на полках было из хозяйственной области — пустые, аккуратно сложенные мешки, ведерки, лопатки, метелки, сита — всякое, что используется при раскопках. Чумп разочарованно фыркнул, передал лампадку Хастреду и перешел к другой двери.
Здесь случилась кладовка с продовольствием. Правда, выглядело оно сильно так себе, лепешки покрылись зеленой и черной плесенью, сыр иссох и побелел, разве что сухари по прежнему выглядели годными — но, как все нормальные сухари, годными не столько для еды, сколько для раскраивания черепов недоброжелателей. Чумп свернул горло одному из бурдюков с жидкостью и осторожно понюхал.
- Выпивка? - уточнил Хастред с надеждой.
- В лучшем случае питье, - доложил Чумп сочувственно. - А то вовсе умывание.
- Бывают же на свете сволочи, - возмутился Хастред совершенно справедливо. - Никакой заботы о ближнем.
- Как ты вообще жил-то столько лет в доме, где даже пиво держать нельзя?
- В офисе можно, - Хастред вздохнул. - И работал много. Ну, ты знаешь. Работал.
- По кабакам?
- А где еще может работать ценный специалист моего профиля? Нет, не отвечай, я глупо подставился.
Чумп вскрыл третий замок, обнаружив за ним короткий коридор, а в конце коридора небольшую комнатку. Вся дальняя стена была заставлена стеллажами, несущими множество книг и кип бумаги. Еще тут водились простой грубо сколоченный стол, пара табуретов, на столе лампа, чернильница... а еще здоровенный шкаф, увенчанный очередным навесным замком.
- Чет достали они своими замками по каждому поводу, - заметил Чумп. - Как думаешь, стоит колупаться?
- Зависит от того, что ты тут стремишься найти, - рассудил Хастред. - Не думаю, чтобы там были деньги или что-то деньгообразное, вряд ли и бесценные артефакты... хотя, просто чтоб в дураках не оказаться, не проверить ли его компасом? Вдруг там еще один ключ.
- Чем палец колоть опять, я лучше замок открою.
Чумп взялся за замок, а Хастред поднес лампадку к книжным полкам и пробежался пальцами по корешкам. Большинство книг выглядело потрепанными и засаленными, особо редких среди них не водилось, почти все Хастред либо читал в далекой юности, либо по крайней мере слыхал о них, почему-то не взявшись читать. Часть была фундаментальными трудами по магической теории. Хороший маг, как правило, не нуждался в мануале по своим собственным методам чародейства, поскольку их в него вбивали намертво еще в Академии, задолго до допуска к экзаменам; но подобные — не учебники даже, а исторические справочники — обычно включали в себя обзоры и примеры нестрандартных магических практик, таких, как шаманизм, синкретизм, теургия, а также давно вышедших из употребления методик Первых и то немногое, что позволяли узнать о своих собственных системах волшебства Древние Расы. Вполне возможно, они могли пригодиться пытливому исследователю при раскопках невесть кем оставленных руин. Другие книги к магии отношения не имели, выглядели скорее летописями, а третьи казались собранными на живую нитку коллекциями писем или отчетов, через одну исполненными на языках, которых Хастред даже опознать не сумел.
Ближайшая стопка листов грубой бумаги более всего напоминала журнал исследований, и Хастред перелистал пяток страниц, но указаний на какие-то значимые находки не обнаружил. Другая оказалась списком переводов на имперский со странно выглядящего языка, сильно напоминающего абарский; в нем книжник не был слишком уж сведущ, но с уверенностью определил, что если пытаться читать символы по-абарски справа налево, то получится тарабарщина.
Короче, типичная комнатка высокообразованного археолога, что вполне вписывалось в сферу интересов кнеза Габриила.
Чумп тем временем вскрыл шкаф, отворил створки и раздраженно помотал головой.
- Вынужден с тобой согласиться — что за сволочи. Могли б хоть что-нибудь положить, не похожее на кучку мышиного помета.
Он, конечно, слегка загнул — непохожего на кучку помета в шкафу было немало, хотя хватало и похожего. Склянки и коробочки с порошками, кусочками, жидкостями, стружками, опилками, ошметками...
- Это склад магических компонентов, - пояснил Хастред.
- Да это я, представь себе, понял, не вчера родился. Что от них толку? Ладно бы алмаз положили. Ты ведь, кажется, мне рассказывал, что для какой-то магии алмаз нужен?
- Да мутная там история. Это клирическая магия, и там не совсем понятно, что требуют боги за содействие, а что клирик за участие. Кому и алмаз нужен, кому и кобыла невеста.
Чумп брезгливо захлопнул шкаф, нацепил замок на место и замкнул его.
- Ты всерьез собирался найти там алмаз? - уточнил Хастред.
- Хотя бы алмаз. А вообще-то я толком не знаю, что ищу, но хотелось бы отыскать что-нибудь, что поможет не выглядеть бледно, когда кнез перестанет нам улыбаться.
- Типа волшебного меча?
- Скорее типа страшной тайны, от намека на которую он вытаращит глазки и растечется угодливой лужицей. Но если заметишь волшебный меч, тоже мимо не проходи, и ему найдем применение.
Хастред честно постарался прикинуть, какой такой страшной тайной можно прижать местного владетельного сеньора. Сейчас даже дуподрюком выставить, оказывается, ни разу не позор. Если воруешь вагонами — экономический эксперт, если жесток сверх меры — апологет порядка, практикуешь запретные знания — прогрессивен и перспективен. За войну до последнего — храбрый витязь, за примирение — великий гуманист, с врагом якшаешься — не дал ненависти затуманить голову, своих подвел под монастырь и залил цементом — хотел как лучше, вот очки за попытку, дерьмом с высокой башни кидался — популяризатор спорта, трижды вышвырнули из каждого кабака за зловонность и паскудное поведение — неудобоваримый рупор эпохи, публично наречен сквернавцем на содержании у злодеев — станем публично продавать твои палимпсесты во всех книжных лавках втридорога, сообразно культурной значимости. Должно быть, еще могут на эшафот пригласить, ежели открыто заявишь верховной власти свое презрение. Но, наверное, как-то очень уж явно заявлять надо, а то взятые больно часто отделываются публичными извинениями. Вроде слыхал краем уха про какое-то разбирательство по делу бывшего лучшего королевского стрелка, урожденного Грузила, который ныне за всех показательно отдувается в темнокнежеских казематах на казенной баланде, да только то Грузило и не князь, и не боярин, и не купец — вообще непонятно, зачем на свете существует, ибо толку не приносит никоего, кроме поношений на весь свет. А людей солидных, при чинах трогать не заведено, ибо как мудро изрек Темный князь еще в то время, когда только набирался темности — ежели солидного человека обижать, так он же и обидится, оно надо ли? Вдруг вредить продолжит уже не по старой доброй, насквозь понятной жадности или там глупости, а с умыслом? Это ж вред от него вдвое вреднее сделается.
Короче, представить ничего полезного не получилось. Зачарованный меч, может, и пригодился бы, чтоб купировать кнезовы возможные поползновения, но и необходимым не выглядел — свой бы топор найти, и разговор имел бы все шансы заладиться.
Чумп отобрал у замешкавшегося Хастреда лампадку и спустился с нею на следующий пролет — он оказался куда длиннее предыдущего, на добрых три полных витка, в сажень каждый. Очевидно, винтовая лестница спускалась и глубже, но дальнейший спуск завален был грудой камней и сверху заплавлен каким-то могучим заклинанием, предположительно молнией, осилившей спечь обломки породы в единую грубую массу. Зато на этом уровне в обе стороны разбегались, загибаясь к центру горы, коридоры, и Чумп направился в первый попавшийся — как несложно догадаться, пошел налево, что тоже не ему следовало вменять в вину, а все той же генетике.
Хастред догнал его через несколько шагов. В стенах коридора были вырублены глубокие ниши, в первых из которых стояли пустые каменные кубы-постаменты, а в следующих на этих постаментах стояли каменные фигуры различных созданий.
- Чокер, - представил Хастред первого встречного, тощего, с непомерно длинными когтистыми передними лапами и малоприятным лысым черепом. - Живет в подземельях, может удавить.
- Красавчик, чо, - одобрил Чумп, осторожно похлопал чокера по каменной макушке. - Гм. А вон тот?
Вон тот имел определенное внешнее сходство с гоблином, если бы только его нарисовали в чиби-стиле и постарались сделать подчеркнуто злобным долбоящером.
- Морлок, я думаю, - допустил Хастред. - Я их видал всего пару раз, и оба раза они шустро по стенам куда-то укарабкивались. О, а вон того ты знаешь.
Чумп остановился перед статуей драугра, вцепившегося в сложно очерченный древний меч, посветил на него лампадой, пригнулся поближе, осмотрел прежде всего каменное лезвие, на котором резчик не поленился воспроизвести даже тонкую чеканку, характерную для оружия Первых.
- Может, и с волшебного меча делали, но вряд ли реплика сохранила свойства, - заметил Хастред.
- А это не реплика, - отозвался Чумп. - Вот смотри, даже щербины на лезвии, а вот волоса у самого драугра, - он тыкнул пальцем в несколько неправдоподобно тоненьких каменных струнок, отклонившихся от прочих волос статуи. - Такого не изваять, даже чисто физически, не говоря уже о том, что даром бы не надо. Это не изваяние, это настоящий драугр, окамененный вместе с мечом.
- Живой, что ли?
Чумп покосился на товарища укоризненно.
- Для слишком умного парня ты слишком тупой. Драугр, конечно, не живой. Он живой и не был. Ну, то есть, живой он когда-то был, еще до того как стал драугром, а вот уже драугром будучи он был закаменен... и если его откаменить, то будет ли он мертвым или не-мертвым, это уже скорее к тебе вопрос, теоретик.
- Нету в хумансовой практике действующего заклинания эффективного окаменения. Есть паралич, есть каменная кожа, но вот чтобы целиком, да еще и меч прихватив, обернуть в камень... - Хастред отрицательно помотал головой. - Слышал байки про проклятия, но там плоть в камень, меч не плоть... да и байки такие байки. Почти уверен, что на такое способны дварфы, но они шибко щепетильны в применении своих сакральных навыков, вот бы они сейчас стали из таких поганцев музей фигур собирать. В любом случае, я бы поставил на то, что заклинание безвозвратное, поскольку обратить все кишки и печенки в камень — это одно, а вот объяснить однородному камню, какая его часть должна стать глазом, а какая зубом — это одних инструкций, еще до переложения на язык Силы, на много лет чтения.
- К тому же камню объяснений и понимать-то нечем.
- Ну... на этот счет ты бы лучше с дварфами или вон своими дружками кобольдами перетер. У них насчет разумности камня есть свое видение, вроде того как наш приятель фей с лесом общается.
Чумп прошел по коридору дальше, миновав еще несколько статуй в нишах, и уткнулся в завал. Судя по всему, в глубине тоннеля кто-то мощно жахнул серьезной магией, завалив его почти по всей длине, но посланники кнеза скрупулезно откапывали коридор локоть за локтем, продвигаясь в его глубину.
- Сойдет эта находка за оружие? - спросил сам себя Чумп и сам же себе ответил: - Если каким-то образом выдать интерес к откапыванию старинной хренотени за недопустимое свободомыслие и посягательство на общественные устои...
- Давай тиуну напишем, что кнез дрючит этих истуканов, - предложил Хастред. - Я слыхал, в Уссуре силен культ традиционных ценностей, что сразу означает двойной удар — с одной стороны, дрючить должно только кого природой предписано, а с другой — к культурным памятникам относиться с должным уважением.
- Богатая идея, - одобрил Чумп. - Но если кнез не дурак, а он дураком не выглядит, то смекнет, что тиун там у себя, а мы тут и совсем без прикрытия. И пока карающие силы подтянутся, он все запросто организует так, будто это мы тут статуи дрючили.
Он развернулся, вернулся по коридору к лестнице и, обогнув ее, заглянул в другой коридор.
- А это еще что такое?
Хастред подошел посмотреть. Этот коридор был расчищен меньше прошлого, тут доступны были всего три ниши. Здесь вместо постаментов стояли большие кристальные друзы, по структуре более всего напоминающие раковины, только размера гораздо большего. Две из них были вскрыты, похоже, довольно грубым силовым методом, включающим лом между створок и послушного бугая на свободном его конце. Третья, самая дальная, все еще была закрыта. Книжник сунулся к ней, осторожно тронул и удивленно задрал брови.
- Чувствую напряжение магии.
- Уж наверно оно там есть, - хмыкнул Чумп. - Нам же все уши прожужжали, что тут сплошные маги обретались, чему удивляться.
- Да в основном тому, что источников подпитки к нему не подведено. Ничто в природе ниоткуда не берется, так на чем же оно фурычит?
Чумп недоуменно развел руками.
- Может, изнутри запитано. От моллюска, который внутри. Как его там... продолбайт.
- Продолбайты — это хумансы такие, - поправил Хастред строго. - Продолбайские княжества, или как их еще точно обзывают, Вымираты. А моллюски — они продолбиты. Чтобы составить одного продолбайта, продолбитов нужно восемь.
Тадаааам, специальная шутка для неполиткорректных айтишников.
- А из пустых, наверно, уже вытянули моллюсков, - смекнул Чумп. - Может, кнез в своей секретной лаборатории и впрямь из них одного продолбайта складывает. Это, видимо, единственный доступный способ сохранить их поголовье. Вот кстати, может именно этим ему и пригрозить? Мы, мол, знаем, что ты делал прошлым летом на задворках бани. Никто не захочет признаться, что собирал из подручных средств живого хуманса.
- Почему это? - не понял Хастред.
- Потому что пока еще не собрал — не запатентуешь, а спалившись раньше времени, расплодишь конкуренцию.
Хастред присел перед раскрытой раковиной, прикинув, что в нее вполне можно было бы содержать некрупного, крепко скрученного в позу эмбриона хуманса или несколько ведер жидкости. Провел рукой по крышке и обнаружил вырезанные на ней символы. Чумп поднес лампадку. Символы оказались полузнакомыми — буквально несколько минут назад Хастред видел их наверху, в рукописных заметках.
- Погоди-ка, - буркнул книжник, выскочил к лестнице и не поленился сбегать за означенными бумагами. Вот такие исследовательские дела ему всегда были по душе. Еще бы их делать неторопливо, попивая одной рукой пиво — и вообще от жизни больше желать было бы нечего.
Бумаги помогли. Хастред скользил пальцем по листам, пока не обнаружил слово с крышки пустой раковины с прилагающимся ему переводом. Черная Слизь.
- То есть тут, в отличие от тех окаменелых, ребята оживляемые, - резюмировал Чумп, подглядевший через его плечо. - Взломал сундук, налил Пудинг в ведерко, принес домой, выпустил там в подвал и откормил.
- Ага, - согласился Хастред. - Вкус на домашних любимцев плохой, но бывают, думаю, прегрешения и пострашнее.
- А второй кто? Может, под тем погребом у него еще один? Или их двое одинаковых было, и они слились в экстазе?
- Эгей, внизу! - донеслось со стороны лестницы. - Вы там как, не пропали еще?
- Сейчас вылезем, - откликнулся Хастред и перешел к другой раковине. - Так, а здесь у нас был...
Он прихватил переводные листы, прошурудил пальцем и расплылся в неуверенной гримасе.
- Не знаю даже, смеяться, плакать или злорадствовать.
- И чего там? - поторопил Чумп нетерпеливо.
- Уготол, - Хастред выговорил это с актерской зловещестью, но ущельник только раздраженно двинул плечами. - Что, правда? А кто будет следить за трендами еще до-Первых времен? Уготолы, безликие сталкеры. Нет?
- Безликие сталкеры, - повторил Чумп с чувством. - Нет, увы. Кто таковы, чем хороши?
- Шейпчейнджеры.
- Что, как оборотни?
- Нет, не как оборотни. Оборотни — это разновидность физического, если угодно, недуга, хотя многие им искренно наслаждаются. У кого суставы ноют в дождь, кто в волка в полнолуние обращается... Но в одного и того же волка. Шейпчейнджеры — это такие подлые штуки, которые могут принимать точную форму любого существа, а некоторые и не только форму, а полностью его подменять, включая и навыки, и память. Я про таких и сам только читал, но уготолы и есть те самые, из легенд, которые запропали задолго до того, как мы могли с ними поручкаться.
Чумп отступил на шажок и, обхватив подбородок рукой, призадумался.
- И ты полагаешь, что этот малый...
Хастред отрицательно помотал головой.
- Чтоб полагать, надо иметь, от чего отталкиваться. Я, например, даже не уверен полностью, насколько эти уголоты точно цель воспроизводят. Но если терять станет нечего, можно с кнезом и эту тему обсудить. Вполне допускаю, что если обсуждать громко и валить в одну кучу всякие, возможно даже несвязанные события... например, куда делся этот его маг, который тут всем занимался?... то кнез смекнет, какие мы славные, когда довольны, молчим и вообще уже далеко уехали.
- Ну, это конечно не волшебный меч и не любовные письма к боковинскому дожу, - Чумп глубокомысленно поскреб в затылке. - Но чем богаты. Возьми на всякий случай с собой эти бумажки.
- Еще зайду и прихвачу другие, где вроде описи раскопок. Может, там какие подробности насчет находок обнаружатся.
Чумп одобрительно хлопнул Хастреда по плечу и энергично двинулся на выход из подземелья.
Глава 15
На этот раз ворота крепости отворились без сцены с представлением — очевидно, были даны четкие распоряжения. К тому моменту, как конная троица приблизилась к стене, створки уже со скрипом и стенаниями привлеченных откатывались в обе стороны.
Рыцарю пришлось вылезти из своего панциря — огр поплющил его так добротно, что свежепромятые желоба давили на ребра. Правда, под панцирем нашлась толстая кольчуга, так что Напукон по-прежнему выглядел самым бронированным из всей компании. Огрову голову он заботливо упаковал в украденный из раскопочной кладовой джутовый мешок и вез при седле, гордо выпрямившись и бесперечь проверяя сохранность груза. Хастред забрал у Чумпа бердыш и кое-как приладил его за спину на крюк, длинное перо лезвия теперь торчало из-за плеча как одинокое хищное крыло гарпии.
На обратном пути книжник лихорадочно листал рукописные страницы, которые забрал с собой из потайной каптерки, но вот досада какая — если и строили кнез с соучастниками какие-нибудь злобные планы, то в журнале работ их не регистрировали. По крайней мере, подтвердился факт экскавации одного существа, «черт лица не имеющего и в явном расстройстве чуйств пребывающего», а также примерно полубочки черной жижи, в которую неосторожный рабочий макнул какую-то оконечность, в результате чего рабочим стало меньше, а жижи, напротив, существенно поприбавилось. Что ж, следы жижи уже были найдены, а вот оправился ли от расстройства безликий антропоид, покамест оставалось пикантной загадкой. А если уж на то пошло, то и сам автор манускрипта подозрительно скрылся из виду, даже позавтракать не вышел, дабы по раздражающей традиции всех магов надавать бессмысленных инструкций вдогонку.
Зато был упомянут момент аврала на производстве, когда дотоле смирно сидевший на цепи и тявкавший на каждого ненужного посетителя охранитель вдруг сорвал привязь и устремился на волю, в пампасы, на хлебА и в особенности мясА собственной добычи, внезапно показавшиеся ему аппетитнее хозяйских. Именно он в процессе буйства метал валуны, в том числе тот, что порушил транспортный круг. Оформитель журнала высказал уверенное мнение, что сей всполох самостоятельности стал результатом скудности охранительского пайка, ведь огр лишен хумансовой дальновидности и не готов терпеть лишения из расчета на перспективу; а сотрудники, поставляющие ему провизию, очевидно из нее делали вычеты в собственную пользу, нарушив хрупкое равновесие между склочным нравом чудища и удовлетворением его потребностей. Хастред в душе согласился с выводом, он тоже знал, что за самого богоданного лидера кричать тем сложнее, чем больше жрать хочется, особенно когда вокруг бегают, бекая и мекая, многие соблазнительные возможности поправить положение. Но, как ни очевиден былтакой расклад, на пути благ от дающего к принимающему всегда отыщется кто-нибудь, кто не красть попросту не может, и даже угроза буйства невменяемой и несокрушимой силы не способна оказалась человеческую природу выправить.
В итоге бумаги Хастред раздраженно сбил в стопку и запихал в седельные сумки, чтоб кнез, их заметив, не сделал ненужных выводов и не скомандовал залп из арбалетов на упреждение.
Хозяина, очевидно, предупредили едва заметили всадников со стен, так что он эффектно возглавил встречную делегацию во внешнем дворе крепости. За правым плечом у него, как заведено, маячил Иохим, снова обзаведшийся своей удивительной шапкой, дщерью геноцида бобров и безумия шляпника. Слева тоже было место для какого-нибудь видного придворного сановника, но оно вновь пустовало. Хастред попытался было многозначительно переглянуться с Чумпом и даже приготовился зловеще так, со значением, покашлять, но ущельник в это играть не стал и даже головы не повернул.
- Поздравляю с большим успехом! - воскликнул кнез пафосно и воздел руки, словно бы подбрасывая несуществующие конфетти. - Работоспособность портала восстановлена, и вы вернулись в полном составе!
«А ведь никто бы на это и гроша не поставил» - отчетливо повисло в воздухе.
- Беремся - делаем, - скромно ответствовал Чумп. - Чего и всем желаем.
Иохим уловил в этой предельно аккуратной фразе намек на неуважение и принялся сверкать из-под шапки гневными глазами. Левую руку он и так держал на эфесе сабли, на более агрессивный перехват пока не решился — видимо, урок гостеприимства, обещанный кнезом, даром для него не прошел.
- Справедливо, - согласился Габриил охотно. - Держать слово — полезное свойство. Я вот тоже свое сдержал — извольте взглянуть, а также присоединиться.
Он широко указал рукой в сторону кордегардии, вокруг которой толпилось полдюжины его вояк в традиционном казенном облачении — долгополые кафтаны, усиленные на груди россыпью блях, островерхие шеломы, пехотные копья чуть больше роста, каплевидные щиты. Пара разведчиков в более легком облачении, с короткими луками. И среди них, опять в новых штанах, боязливо сверлящий гоблинов взглядом Альций. Хастред не отказал себе в удовольствии цыкнуть в его адрес зубом, и мажонок, сбледнув с лица, спешно укрылся за спинами воинов.
- Присоединиться — к порке беглеца? - уточнил Чумп брезгливо.
Кнез злорадно ухмыльнулся.
- Почему же беглеца? Он-то и сделал дело, вам порученное. Активировал транспорт, на себе же его испытал... большего я б и просить не смел. Предложил ему, конечно же, выбрать свой приз, вот он и выбрал.
- Боярина освободить? - хрюкнул Хастред, среди многочисленных достоинств водился развитой навык подмечать несомненное. Чин Капитана Очевидность он давно перерос, теперь мог называться Полковник Ясен Хрен.
- Я б тоже... - заикнулся Напукон, но бросил взгляд на резной профиль Чумпа, шестым чувством воителя уловил под ним накопление недобра и осекся.
- Справедливости ради, - отозвался кнез вкрадчиво. - Не думаю я, что есть ему какое-либо дело до боярина. Он-то не от тиунова двора, его одолжил для этой миссии его учитель, который тиуна порой по части магической консультирует. Вся его задача была — опознать скрижаль, что он выполнил, даже с переизбытком — еще и огород мне удобрил, если не коробит вас скабрезная шутка юмора. А единственная его потеря в этом предприятии — это посох его, вернее, посох его хозяина, который он одолжил и утратил. Сумеет добыть посох взад — вернется кум королю.
- Как будто и не обгадился, - проворчал Хастред. - Какая несмываемая ирония. Что ж, посох в зад — это, несомненно, то, чего он заслуживает.
- А я тебе год за годом твержу, что трудным путем к успеху только дурачины ходят, - скрипнул зубами Чумп. - Основной успех достигается легко и непринужденно, это на дожимании его мы, дурачье, пуп рвем и себе, и тем, кто не спрятался.
Назовем это законом Чумпето. Чтобы никто не догадался.
- Я б тоже освобождение боярина выбрал, - набрался новой храбрости рыцарь и даже глазки потупить не удосужился. - Скрижаль была боярину поручена, мне же — его, боярина, безопасность. Вернемся к тиуну с ним, даже ежели без скрижали — за то пускай он сам отдувается, все легче вдвоем ответ держать, чем в одного.
- И золото утраченное вдвое быстрее отработаете, - ядовито заметил ущельник. - В аккурат жизней вам хватит, чтоб целый сундук денег выплатить.
Рыцарь сник и устранился из департамента создания заманчивых планов, зато набрел взглядом на кузницу, над которой вился дымок, и спохватился:
- Не дозволит ли ваша светлость к кузнецу заскочить, пока суть да дело? Доспех помят, словно на нем горох молотили, его бы выправить!
Кнез покосился в небо, где солнце уже перевалило через зенит и тащилось потихоньку на запад, без особой прыти, видимо опасаясь оскоромиться о тамошние моральные ценности.
- Думаю, можете себе часок-другой передышки позволить. Налетать на превосходящего противника любые военные трактаты учат в темноте, когда он у костров своих расслабился... Распорядитесь своим временем мудро, сэр рыцарь.
Напукон отвесил радостный полупоклон и прямо как был, верхом, направился в сторону кузницы.
- Либо уж рыцарь, либо мудро, - язвительно приложил его Чумп. - Только-только дошел до понимания, что быстрота в бою полезнее черепашеского панциря, и вот опять вылетело, побежал выправлять панцирь. Эй, погодите, не запирайте!
Стража и местные челядины, закатывающие створки ворот, охотно оставили это тяжкое занятие, дававшееся им ценой немалого потения.
- Прощения прошу, с какой бы стати не запереться? - нахмурился кнез.
- Да я вдруг вспомнил про дело одно, чрезвычайно срочное, - Чумп обернулся к Хастреду, уже даже руку протянул, но осекся на полдвижении и внезапно переключился на родной гоблинский, оставив кнеза сотоварищем за бортом беседы. - Эх, я и забыл, что ты ныне опрятно стрижен. Так не пойдет... давай я тебе палец отрежу, какого не жалко.
- Чегоооо?! - взвился Хастред яростно.
- Ну один палец-то. Не мнись, у тебя еще много останется. Мне б и пряди волос хватило, да ты на них ныне куда как беден.
- Могу с задницы полгектара настричь, если на хорошее дело.
Чумп призадумался, покачал головой.
- Не большой я знаток этих материй, но не уверен, что отчужденное от задницы будет засчитано как лично твое, а не как общезадничное. В общем, давай сюда что-нибудь несомненно твое, что ни с кем окромя тебя не связано.
Кнез задрал бровь с легким признаком беспокойства. Покосился за плечо на Иохима, тот в негодовании опять начал проваливаться в свою шапку.
- Люлей могу дать — совершенно своих, - проворчал Хастред. - Могу умную мысль подкинуть, но это дело такое, всегда какой-нибудь ушлый бормотунг успеет что-то похожее высказать, разве уследишь на всеми копирайтами. Сапоги вот ношу давно, порой кажется, что врос в них, но их и делали из чьей-то шкуры, и с сапожником, наверное, связаны, и потом взял-то я их тоже не совсем с витрины...
Сапоги некогда принадлежали гренгийскому улану, который в свое время преследовал ускользающих беглецов с упорством, достойным лучшего применения. После того, как Тайанне выжгла в центре улана дыру диаметром с городской квартал, взять с него осталось только подкопченый кивер да эти самые сапоги. Кивер, поди, до сих пор бороздил эту их Ситу на голове ушлого капитана-контрабандиста.
- Может, зуб лишний есть? - предположил Чумп нетерпеливо. - Не затягивай, видишь, солидные люди ждут.
Хастред покладисто пощупал языком зубы. В наличии, увы, были уже давно не все, несколько штук еще в Китонии заменили искусными дварфийскими протезами из сплавов, не подверженных коррозии, а тех, что осталось — было жалко.
- Может, тоже в штаны навалить, как ныне модно у успешных? Это уж чисто мое будет, не извольте сомневаться.
- Теория интересная, - согласился Чумп. - Но как бы не привела в тупик, на зерновые пажити или тучные пастбища. Твое-то участие в создании — сугубо посредническое. Ох, сколько ж с тобой хлопот, нытик! Хоть крови отлей малую колбочку.
Ущельник похлопал себя по карманам, ничего подходящего не нащупал и, пожав плечами, протянул снятый с седла мех в галлон емкостью.
- Иди-ка ты нах...оду складывая вирши о белых березах, - оскалился Хастред. - Перед походом на превосходящие силы противника мне только кровопускания не хватало.
- Так ты, уверен, дольешь хозяйской медовухой, когда пена осядет, - Чумп раздраженно потряс бурдюком. - Ты ж понимаешь, что это все во имя и благо.
- Видится мне, у вас что-то не складывается, - подал голос кнез, устав наблюдать за этой маловнятной пантомимой. - Могу ли я вам чем-то посодействовать? Хотя б для того, чтобы мои же ворота закрыть?
- Деда мне срочно надо навестить, - объяснил Чумп, сверля Хастреда мрачным взором. - Тут неподалеку дед мой корни пустил, а если вы войну воевать с лесными разбойниками метитесь, то от меня на той войне толку все едино никакого не будет. Служение стихиям не терпит, знаете, суеты. Я лучше с дедом переведаюсь — он у меня такой, придур... то есть эксцентричный, присмотра требует... Вся история его — история болезни. А здесь мы сторговаться пытались, как находить друг друга станем, если сейчас разбежимся.
- Аааааа, - понял наконец Хастред. - Вона чего.
Как будто нельзя было сказать нормальным языком. Естественно, Чумп должен был постараться извлечь из окружающего мира максимум спонсорской помощи! Разведчик Капеллы грозился содействием, если станет точно известно обиталище разбойников. На карте его указать Чумп не мог бы, но при помощи пучка волос или пробирки крови всякий практикующий маг легко установит местоположение их обладателя, который как раз к тому времени будет в самом что ни на есть эпицентре или на подходе к нему.
Конечно, терять единственного, кому можно доверить прикрытие спины, не хотелось бы, но кроме Чумпа вряд ли кто-то сумел бы организовать подкрепление. Правда, так ли оно нужно? Имели уже дело с теми разбойниками, и уж наверное не с самыми из них слабыми — не произвели впечатления, а с целым кнезовым отрядом поддержки, если он способен хотя бы составить стену из щитов, два десятка захваченных врасплох помехой не станут.
Но Чумп смотрел по-прежнему холодным уверенным взглядом. Может, не хочет сам о разбойников руки марать, а может, рассчитывает извлечь из Вольного Корпуса еще какие-то преференции за содействие? Вот никак не может без усложнений!
Отпихнув бурдюк, который Чумп упорно ему протягивал, Хастред пробежался по газырям, нашитым на доспешный пояс, и выдавил из одного из них маленькую, на пару унций, металлическую баночку. Делали их ему по спецзаказу дварфы, поскольку емкости стеклянные у него бились, а деревянные ломались еще быстрее, чем приходили в негодность топоры. По большому счету, полдюжины этих мензурок предназначены были для походных эликсиров, но алхимики и маги-зельевары попадались редко, а срок годности насыщенного волшебством эликсира до обидного короток, так что Хастред давно перестал иметь их в виду, а баночки заполнял старым добрым крепким алкоголем. Однако за последние годы доспех надевать не приходилось, старые запасы были выглотаны, а наполнить пробирки новыми порциями как-то из головы вылетело. Что ж, теперь пригодились.
Задрав раструб левой перчатки и оттянув рукав, Хастред легонько полоснул клинком скрамасакса по руке ниже кисти. Поперечный надрез хорошо кровит, но самоубиться через него не получится, а повреждать пальцы или ладонь, которым сегодня еще за топор браться, себе дороже; да и забинтовать в этом месте удобнее. Кровь мягким ручейком побежала в баночку.
- Это, милостивые мои государи, уже чернокнижьем каким-то повеяло, - заметил кнез неодобрительно. - Ежели затеваете какую-то кровавую магию, так знайте, здесь вам не тут, в смысле не там, - он резко дернул головой в сторону заката, в боковинскую, стало быть, сторону. - Такого нам Темный князь завещал не делать... разве что за редким исключением, испросив и получив льготы в одном государственном учреждении. А так — любые обескровливания только через счета типа С... то есть, я хочу сказать, под бдительным присмотром аттестованного лекаря.
- Да какая у нас магия, ваша светлость, - отмахнулся Чумп вполне естественно. - У нас заговоры разве что, да и то все больше на пиве, чем на крови какой. Нет, это старикану гостинец... переливание крови ему порой делаем от этого, молодого да умного, чтоб хоть на краткий срок дурить перестал.
- Пробовали и от внучка, да только хуже становится, - подключился Хастред, который мог пропустить фехтование на клинках, но никак не на словах и особенно не на облыжных оболгательствах. - Ума не прибавляется, зато столь придается энергии и предприимчивости, что верхом на санитаре из палаты ускакивает.
Нацедив баночку наполовину, книжник заткнул ее пробкой и кинул Чумпу. Тот изловил сосуд на лету, изящно поклонился кнезу, буркнул Хастреду по-гоблински:
- Смохни!
(что, как легко переведет вам любой лингвист, значит «Смотри не сдохни»)
...и, развернув коня, припустил его между полузадвинутых воротных створок. На краткий миг Хастреду, взявшемуся зализывать рану, показалось, что за темными глазами кнеза сошлись какие-то грозные вихри, и он сейчас завопит, приказывая всех держать, не пущать, а по возможности даже и валить — но кнез то ли сдержался, то ли просто не поспел вовремя. Чумп проскочил за ворота и дальше пустил коня на юг мощным неудержимым галопом, пригибаясь, чтобы не сшибло потоком встречного ветра.
- Достойный внук энергичного деда, - откомментировал его отбытие Габриил. - Эй, закрывайте там! Ну-с, а вам, друг мой, могу ли я оказать какое-либо содействие?
Хастред на мгновение задумался.
- Перевязаться бы мне, глотнуть чего покрепче, и еще я бы с огромным интересом послушал эту историю, про то, чего делать не надо ни в коем случае... естественно, чтобы ненароком не затеять ничего особо возмутительного.
Кнез вздохнул замученно, махнул Иохиму.
- Проводи сударя к знахарю, там ему со всем помогут.
А сам развернулся и неспешной походкой отправился в свой терем.
- Так точно, ваша светлость, - выгнулся вдогонку дружинник. - Слышь, с коня-то слазь, не то пожрет он там у знахаря все его травки. Примите поводья, бестолочи!
Бестолочи слетелись на поводья, как на бесплатную выпивку, а Хастред свалился с седла, чувствуя себя подуставшим и не вполне готовым прогибать под себя миры, пусть бы даже и изменчивые. Рыцарь, как он отметил, успел впарить труженикам кузницы свой изувеченный панцирь и теперь вился возле хижины, откуда доносились мощные удары по металлу. На очереди был шлем, до того помятый, что того гляди просто не наделся бы обратно, а если по большому счету, то и три четверти остальных пластинчатых элементов доспеха остро нуждались в выправляющем молоте. Понятна была напряженность Напукона, отдал доспех каким-то глухоманным гвоздекуям, которые поди и цены-то ему не знают — ну как отвернешься на секунду, и распустят на подковы и шкворни?
- И как себя показал рыцарь? - поинтересовался Иохим с деланной небрежностью.
- Справился, - отрапортовал Хастред кратко. - Я б на твоем месте не связывался.
Дружинник неопределенно хмыкнул из-под шапки и, сделав знак следовать за ним, повел в обход терема. Будь он лет на двадцать моложе, Хастред бы задумался, на кого из этих двоих ставить: вымотать и запалить рыцаря, перегруженного своим железом и сегодня уже успевшего крепко выложиться, не так и трудно. Но в свои пятьдесят с лишним седоусый Иохим, пожалуй, себе повредит колени прежде, чем такая тактика даст плоды. А что саблей не вскрыть пластинчатого доспеха, хоть в какую руку ее возьми — это уж к гадалке не ходи, тут не в руке дело, а в сабле, приспособленной вспарывать, но не раскалывать.
Впрочем, пусть пытается, если есть охота.
Дружинник довел гоблина до длинной низкой хибары, откуда остро пахнуло травами и сухим теплом, пихнул дощатую дверь и кивнул внутрь.
- Здесь наш знахарь. А я вот... долги — дело чести, не так ли?
Он выудил из-за ремня приятно звякнувший кошелек.
- Семь тыщ семьсот дроблей в уссурских монетах, по нынешнему курсу.
- Вроде ж кнез с утра говорил, что по семьдесят?
- Дык, курс скачет, что твой архар. Опять какой-то столичный меняла не сбыл валютную выручку...
Хастред со всем возможным уважением принял кошелек.
- А как вы тут курс узнаете, вдали от мира?
- Поживи с мое, - вздохнул Иохим устало. - Начнешь жопой чуять. Навроде ревматизьму, по которому дождь предсказывают.
Что ж, подумал Хастред потрясенно, бывают на свете таланты и умения удивительной ненужности. Не хотелось бы самому таким обзавестись! Ведь мало того что наблюдать, как твои сбережения обесцениваются, весьма печально и удручающе, так еще и не поспишь толком, то и дело до потолка подпрыгивая от очередного осознания...
- Да шучу я, - буркнул дружинник, прерывая его размышления. - Приказчик наш часа полтора тому вернулся из города, с новыми списками цен и сводками курсов.
- И его по пути разбойники не обеспокоили?
- Так говорил же тебе его светлость, что наших трогать разбойники остерегаются.
- А если б эти, тиуновы, не сами собой ехали, а присев на хвост тому же приказчику?
Иохим моргнул — и отвел взгляд, вроде как небрежно, но Хастред почуял, что попал куда-то, куда стоило, хотя и не понял — зачем именно. Кнежий муж пожал плечами — мол, не проверишь, не узнаешь. Крикнул в дверной проем:
- Эй, старый! Займись воином.
И решительно вышел из неудобного разговора, направившись в сторону своего отряда, что мыкался у кордегардии, подгоняя доспехи и развешивая по поясам оружие.
- Интереееесно, - проворчал ему вслед Хастред, прикидывая варианты. Если бы боярин Феодул со своей компанией присоединился к местному неприкосновенному приказчику, на них могли бы напасть точно так же, и тогда кнез принял бы обиду на личный счет; лично ему, Хастреду, от этого были бы сплошные выгоды, потому что не приходилось бы записываться в карательную операцию едва ли не острием атаки. Могли бы с Чумпом и в сокровищницу за скрижалью слазить, пока служивые справедливость восстанавливают. Либо же бандиты пропустили бы до кучи всю кавалькаду, что опять же облегчило бы его участь и избавило от необходимости сражаться с ограми и разбойниками. Как-то так некрасиво получилось, что поспешание боярина вылилось в чрезмерную суету именно для гоблинов. Пожалуй, стоило бы из этого сделать выводы, когда более очевидные проблемы будут благополучно урегулированы.
- Чем помочь тебе, юноша? - дребезжащим голосом вопросили из хижины. Хастред пригнулся, чтоб притолока не мешала заглянуть в дверной проем, и увидел в глубине хижины очень маленького старичка в долгополой рясе. Настолько маленького, что сперва заподозрил гномьи корни... но нет, показалось, старичок был нормальный хумансовый, просто, видать, с детства хронически недокормленный.
- Руку вот малость порезал, - признался книжник, демонстрируя располосованное предплечье.
Старичок близоруко прищурился, видимо не разглядел, так что махнул приглашающе.
- Заходи, присядь. Сейчас сделаем.
Хастред вошел, поднырнув под притолоку, и плюхнулся на лавку возле длинного стола, избежав таким образом битья головой о потолочные балки. Перчатки он стянул с рук и бросил на стол. На правой, непорезанной руке набухали гроздья густых кровоподтеков от намотанной на руку цепи... даже сейчас, сидя тверже некуда, гоблин вынужден был приложить усилия, чтобы придержать желудок на месте при одном воспоминании о бездне под ногами.
Старичок подковылял, цапнул порезанную руку, деловито ее ощупал. Хастред только теперь заметил, что со зрением у знахаря совсем неладно — один глаз полностью затянут белесой катарактой, а второй хоть и щурится, но куда-то в сторону, вовсе не пытаясь оказать хозяину содействие. Впрочем, тот и так обходился.
Шажок в сторону, шажок обратно — в руках у старичка появилась солидная баклажка, оплетенная прутьями. Плеснул из горлышка на клочок мха, пришлепнул к порезу — на миг Хастред света не взвидел, но лечебные процедуры были ему не в новинку, так что только содержательно крякнул в сторону и, воспользовавшись случаем, перехватил свободной рукой баклажку, отставленную знахарем на стол. Принюхался к горлышку. Вяжущий, слегка терпкий аромат и вожделенная мощь чистого брожения.
- Рябина? - поинтересовался книжник с искренним интересом полусостоявшегося чего-то-там-вара.
- Боярышник, - откликнулся старичок рассеяно. - Не балуй, помрешь.
- В среде сплошного добра яды не выживают, - назидательно объявил Хастред и таки хлебнул из горлышка. Напиток легко скользнул внутрь, прокатился прохладным глотком по рту, провалился в горло... и вот тут бабахнул с такой силой, словно гоблин опять на спор сожрал запущенный благоверной огненный шар. Ничего смешного или особо глупого, просто доказывал, что огонь без воздуха не горит. Кто ж тогда знал, что огненные маги высокого уровня безо всякого умысла создают всем огням огонь, способный гореть даже под водой! Потом две недели отпивался холодным молоком и жрал бальзам от ожогов, за немалые деньги купленный у случайно подвернувшейся недодруидки.
- Я про яды и не говорю, - миролюбиво сообщил откуда-то из-за рубежа огненного мира старичок. - Помрешь потому, что башка откажет, будешь вставать — ноги заплетутся и на свой же меч напорешься.
- У мня топ...пор, - выпыхтел Хастред, силясь втянуть опаленной глоткой воздух и не чувствуя, получается ли. Из глаз брызнули слезы, да не какие-то сиротские капельки, а два мощных бурных потока, по каким впору запускать товарные суда в близлежащие страны. Зато волна очищающего жара прокатилась по всему телу, выжигая затаившихся боязливых мурашек, от которых давно не терпелось избавиться. - На шпине. Бежопашно.
- Тогда твое здоровье, - легко поддался знахарь. - Авось выдюжишь, раз уж сразу с ума не спрыгнул. На-ка вот, закуси.
В ладонь гоблину скользнуло что-то круглое и прохладное, вроде луковички или редиски какой-то. Недолго думая, Хастред запулил добычу в рот и с хрустом разжевал. Сок разлился по обожженному языку и принес с собой облегчение, как плотный дождик порой заливает дымящиеся руины, прибивая пожар.
- Отетш, - вдохновенно провозгласил Хастред, убедившись, что дыхание, пока суть да дело, его не подводит. - Это офитшиально лушшая таверна на этой дороге. А борщ ешть?
- Нет, вот борщей не варю, - огорчил знахарь. Пока Хастред боролся с настойкой, он легко, не глядя, извлекал с полок и из шкафчиков разное; наложил поверх схватившегося пореза широкий лист подорожника, ловко примотал его несколькими оборотами чистой тряпицы, затем извлек банку мази с сильным болотным запахом и втер щепотку в синяки на другой руке. - Это спроси на кухне. Лучше сразу на кнезовой, а то солдатиков-то кормят хоть и сытно, да не сказал бы чтоб вкусно.
- Да кто ж меня пустит на кнезову-то кухню, - пригорюнился гоблин. - Не того я полета гордая птица, чтоб без особого приглашения...
- Не каждую птицу ко мне Иохим лично приводит, - знахарь на секунду замялся, вдруг поинтересовался с юношеским задором: - Это не ты ли его поутру оглоушил?
- Почти, - признался Хастред уклончиво. - Пока я собирался, другой поспел. Там, кстати, еще один на очереди — на сей раз не с палкой, а с чертовски большим и довольно острым мечом, так что заготовил бы ты побольше корпии.
Старичок неодобрительно покачал головой.
- Все бы вам, молодым, ерундой трясти, мечами полосовать друг друга. Остереглись бы лучше, Иохим-то старый лис, не пальцем деланный.
- Ты и от сего чудесного декокта остерегал, а вот гляньте-ка, - огрызнулся Хастред добродушно и для аугментации своего довода глотнул из баклажки снова. Вторая волна жара пронизала его от носовых пазух до самых пяток, из глаз исторглись новые водопады, возбуждая опасение, что в теле эдак вовсе никаких жидкостей не останется, а на мозг словно накинули пару толстых простеганых одеял и нежно, но чертовски сильно врезали поверху огромной троллиной палицей.
Какое-то время Хастред полностью расслабленно парил посреди громадной Вселенной, удивляясь записной простоте и очевидности составляющих ее тайн, а также дурости всего сущего, упорно бьющего лбы об эти непритязательные истины. Мелочи вроде бессмертия, неуязвимости и несказанного могущества не увлекли его открытого разума. Счастье для всех, даром, и пусть никто, кроме гномов, не уйдет обиженным — вот единственная концепция, достойная внимания, и раз уж она удачно приключилось в свободном доступе, без требования сперва отдать за письменное руководство доход за четыре года, ее следовало постичь незамедлительно. Итак, сперва поставить левую ногу вот эдак, потом взять правой рукой гусиное перо, затем же...
Тут словно безжалостные дварфийские меха всадили Хастреду в нос и вдули из них ледянящую полярную свежесть, которая блистающим снежным шаром прокатилась по его сознанию, выметая блаженную теплоту и уволакивая с собой разодранную в клочья Вселенную со всеми ее соблазнительными тайнами.
- Аа?! Че?! - взвыл гоблин, приходя в себя снова на лавочке у кнезова знахаря.
- Мой особый рецепт, - довольно ухмыляясь беззубым ртом, пояснил старичок, демонстрируя мешочек с мелкой пылью. - Я назвал его разопьянин. При вдыхании снимает все признаки опьянения.
Хастред болезненно сглотнул.
- И не совестно тебе? С виду приличный человек, а придумал такую гадость!
- А мне вот чудится, что спрос на такое средство будет преогромен, - возразил знахарь обиженно. - К примеру, у дипломатов, шпионов всяких, а также, в рамках медицины сугубо карательной — поможет трактирщикам бороться с перебравшими.
- Твоему чудо-средству есть доступная и бесплатная замена — не пить вовсе. Но кстати, раз уж речь зашла о шпионах... э... не подумай скверного, о дипломатах всяких — позволь вопрос задать: а где ваш местный колдун, который должен бы по-хорошему называться магом и стоять у кнеза за левым плечом, но ни того ни другого не делает?
- А с меня-то ты пошто спрашиваешь?
- Да вот кнез сказал, что приболел он, а ты тут вроде как за лекаря.
Старичок растерянно развел руками.
- Ежели и приболел, то не по моей части... не захаживал он ко мне уже давненько. А я-то сам отсюда носа почти не высовываю, немудрено, что не пересекаемся.
Хастред озадаченно хлопнул глазами.
- Это как же, к примеру, можно так приболеть, чтоб не по части лекаря?
- Да всякое бывает. К примеру, головой где-нибудь ударился и ею захворал, ляпнул его светлости неразумное... - знахарь скорчил сложную гримасу. - Таких хворых его светлость предпочитает врачевать самолично. Имеет талант, насколько я понимаю.
- Часто вылечивает?
- Ну, я б так сказал — рецидивов не возникает.
Прозвучало это весьма зловеще и вполне сочетаемо с кнезовым образом. Хастред вздохнул, осознав... не столько даже, что тут он ничего не вызнает, сколько — что вызнает какую-то совершенно ненужную ерунду, не то не с того края подкапывается, не то вовсе не под тот камень. Что, казалось бы, сложного — схватить искомое и пуститься наутек? Всю свою бурную молодость они с Чумпом именно это практиковали. А тут начался дефектив, как в мире литературы называется история про поиск убивца в темной комнате, битком набитой такими упырями, что можно было б просто всех скарать на горло не разбираясь. Один Слизь людьми кормит, второй задирает мимоезжих, третий вот, коварный отравитель, разопьянин придумал... Сжечь, пожалуй, всю крепость к этой самой огненной матери, а ключ потом из пепла выкопать — чем не вариант?
Начав подниматься с лавки (не то чтоб прямо пошел поджигать — просто на ходу всегда лучше думается), Хастред зацепился взглядом за диковинную статуэтку в дальнем конце барака. Размером с крупную кошку, по форме скорее насекомое, увенчанное грибной шляпкой на голове и многочисленными грибными наростами по всему телу. Таких ему случалось повидать по молодости, когда Старик завел экспедицию в глубинные руины кобольдского города, обрушившиеся в самое Подземье. Эти некрупные тварюжки, которых Старик идентифицировал как грибных ползунов (хотя многие из них были скорее грибными прыгунами) прекрасно лазали по стенам и готовы были сожрать кого угодно, впрыснув через укусы яд по примеру пауков. Вот только в мире выше Подземья их давненько уже не видели, зато очень похожие по манере изготовления статуи Хастред видал вот буквально сегодня, в полузасыпанной галерее в толще плато Грядки.
- Это что у тебя за тараканище? - поинтересовался книжник напрямую.
- Чего? - не понял знахарь. - Какие еще тараканы? Вот только их мне не хватало.
- Статуя вон там. Что ты с ней делаешь?
- А, статуя, - старичок махнул рукой. - Напугал тараканами, у меня ж тут санитария. Это сверчок ведь, только грибами украшенный. Кнез самолично принес пару недель как, выспрошал, нет ли какого медицинского способа окаменение снять — припарки там, может зелье какое. Каменелый, говорит, не каменный, должен быть способ обернуть. Оставил мне, велел ежели чего в голову придет — на нем испытывать и о результатах докладывать.
- И как, пришло?
- Я кто тебе, магус хитроумный? Живых-то только потому и умею пользовать, что с малых лет они на каждом шагу хворают, на ошибках бы и дурак насобачился. Отравление или там рука сломанная, или лихорадка, или живот распоротый — это ко мне, но учиненное магией я вовсе не знаю как исправлять. Поставил вон на видном месте, пусть стоит, каши не просит, и кнез, слава богам, на эту тему более не заговаривал.
- А более ничего странного не заносил кнез?
Знахарь внезапно насупился.
- Чего тебе, парнишка, надо-то? Ежели у тебя какие вопросы по кнезовым деяниям, так ты поди его самого спроси, он тут неподалеку. А мое дело маленькое — раны шить, кости вправлять, выдавать порошки от разного нездоровья.
Хастред подавил сокрушенный вздох.
- В иных краях и, главное, в иных временах так бы и сделал. К ярлам, бывало, заходил, с ноги двери выставив и громогласно к ответу призывая. А ноне все переменилось, ответов с вертикали власти испрошать не моги, словно старомодный эльфийский этикет натянули на местного болотного тролля.
Старичок выслушал сей крик души, кивнул с оттенком сочувствия и отвернулся, всем своим видом демонстрируя, что на провокации не поддается и в разговоры не втягивается. Бутыль с пойлом так и осталась на столе, и Хастред машинально ее сгрябчил и сокрыл за своей обширной персоной — как трофей и, в перспективе, как основу будущего благоденствия.
- Один последний вопрос, отец. А давно ли тут кнез Габриил?
- Недавно, - проскрипел знахарь неохотно. - Я-то тут с самого основания сего острога, тут девять кнезов поменялось — иные про-боковинские, иные про-уссурские, в большинстве же подсебяшные. Нынешний, как водится, из Уссуры откуда-то прибыл, когда тут распри уже разгорались, а войны еще не было, вырезал прежнего кнеза, ярлык на кнежение справил где-то в стольных городах. Ежели вызнать пытаешься, что за силы за ним стоят...
- Да на силы-то мне плевать, - проворчал Хастред искренне. - Далекие покровители в моменте стоят недорого. Мне скорее интересно понять, хорош ли сей кнез, будет ли от него более правильного, нежели скверного. Стоит ли ему подпевать, или дешевле сразу на лыжи прыгнуть. Покамест так складывается, что праведным его не назвать.
Знахарь обернулся, смерил оратора единственным рабочим глазом с удивлением.
- Он кнез, а не поп, чтоб судить о праведности. А говоря о том, что от него будет — так ведь не постигнешь, покуда до конца не догнет свою линию. Ты вот, по расспросам твоим судя, не то дурак дураком, не то записной прощелыга, душегуб и возмутитель спокойствия, а вот гляньте, радеешь за правильность. То бишь, к благой цели странными дорогами... Как же других судить берешься только по тому краешку, что сумел рассмотреть?
Определенно, в словах его была мудрость немало пожившего созерцателя, и Хастред даже не обиделся на возмутителя спокойствия — со времен знаменитого гоблорда Бингхама, носившего сей титул с гордостью и лихостью, у гоблинов такое обзывательство как знак качества — а вот определение «прощелыга» его крепко задело.
- Да уж насмотрелся я этих краешков! Иного достанет сделать выводы, - рыкнул он и, понизив голос, добавил кляузу: - Держать чудищ в подвалах и людей им скармливать...
- Откуда, говоришь, родом ты, из какой такой страны, где розовые пони пасутся? - уточнил знахарь раздраженно. - Прошлый кнез уж точно не держал никаких чудищ. Тех, кто ему не нравился, он на колья сажал — вон там, вдоль тропки, что к задним воротам ведет, дюжина кольев стояла, спать под вопли да стенания то еще было удовольствие. У одного из прошлых кнезов сидел на цепи медвед, которого он порой спускал погоняться за челядью. А самый первый, которого помню, был мягок и премил в обращении, всем улыбался и подмигивал, для наказания держал всего лишь розги... Когда за драки судил, грозил перстом и вразумлял, что жизни драгоценны, отеческие затрещины отвешивал, после всегда давал моченого яблочка или какой другой гостинец. Двери нараспашку держал, краж не опасался. Кончил жизнь на костре, как чернокнижник и пособник некромантов, и в рабочем логове его там, в лесу, нашли десятки людей, на которых он магию свою репетировал — скрученных да скукоженных, на людей непохожих уже.
Старичок поднес к носу гоблина сморщенный узловатый указательный палец.
- Власть есть власть, со всеми ее атрибутами, включая и перегибы. Легко мнить, что ты бы на месте кнеза так не делал, покуда ты не на его месте.
- У нас не так, - огрызнулся Хастред. - У нас старшему, конечно, лучший кусок, но ежели заигрывается, то всякий может зайти с улицы и предъявить, потому как ценится не стул, на который ты жопу возложил, а правота и способность ее отстоять.
- То-то вы, зеленые, вовсю миром правите.
Вот тут знахарь попал в точку. Гоблины в далеком прошлом неоднократно делали попытки выйти за пределы своих исконных земель — порой из побуждений хулиганских, раз было на спор между двумя маркграфами, кто больше земель подомнет, однажды по большой любви, но в основном, конечно, по пьяни. Захватить-то дело несложное, удержать было уже сложнее, но тоже решаемо; а вот с чем упорно не ладилось, так это с ассимиляцией. Как бы гоблины ни пытались привить свою расхристанную социальную недосистему, где от каждого по способностям и каждому по мордасам, хумансы под нее не гнулись и, стоило отвернуться, сформировывали свое классовое общество — с деятельной и предприимчивой верхушкой, могучими, но полностью инертными низами и уникальной, только их виду свойственной прослойкой-изолятором из так называемых чиновников, единственным назначением которой во все времена было полное гашение сообщения между двумя первыми подгруппами. На форуме в Хундертауэре один из видных гоблинских мудрецов (хехе, бывает и такое — как правило, не более одного на поколение, принимающие друг у друга переходящее знамя проводника идей гоблинизма) предположил, что подобное устройство — предохранительный механизм, вложенный в саму природу хумансов Создателем, дабы эффективно душить прекрасные порывы и дать этой новой поросли шанс избежать судьбы Первых, чьи идеи реализовались беспрепятственно и вот, в итоге все знают, до чего они допрыгались. Потом мудрец, согласно протоколам заседания, кинул огурцом в какого-то непочтительного юнца, не изобразившего присущей случаю вдумчивости, и подрался с буфетом, что только преумножило слухи о его невыразимой мудрости. В смысле стратегическом такое объяснение означало отказ от борьбы, поскольку обитать в обществе уровнево-классовом, а не чисто скилловом, гоблинам было неуютно, а бороться с создательскими установками — бесполезно. Зеленокожие откатились на свои задворки мира, а для самовыражения у них всегда было Зазеркалье... в котором, кстати, надо было бы как-нибудь побывать, подумал Хастред с тоской, только ведь без Чумпа там будет неуютно, а с Чумпом вместе — повесят или четвертуют, что там у них в ходу.
- Да и нужен кому ваш мир, - досадливо ответствовал Хастред. - Спасибо за лечение, отец, двойное спасибо за чудесный напиток, а за это твое нюхательное открытие — иди в пи...вную предлагать горьким пропойцам, которые мечтают горькопропиваться вдвое продуктивнее.
- В добрый путь, - пожелал знахарь ему в спину. - Заходи, если что... я хоть и стар уже, но еще пяток кнезов собираюсь повидать.
- Вари новую чачу, приду с друзьями.
Как ни странно, диспут на повышенных тонах оказался весьма продуктивным. Хастред припомнил, кто он такой есть и почему играться в этикетные заморочки ему с самого начала не следовало. Ишь, вину искать, чтобы очернить кнеза прежде, чем обобрать — да это ж совсем по-эльфийски! Когда это гоблины трудились объяснить причину, по которой макают несимпатичного субъекта в лужу, или прикинуть последствия? Да, конечно, именно из-за такого поведения их ряды и поредели до исторического минимума. Но в том ли беда? Разве не важнее, чтобы в последние мгновения не пришлось гадливо морщиться, когда кадры из жизни замелькают перед глазами?
К счастью для себя, кнез Габриил удачно отсиделся в эти тревожные мгновения за толстыми стенами своего терема, а то на волне национального самосознания Хастред мог бы с ходу шарахнуть его в темечко и бегом устремиться вырывать из сокровищницы ключ. Было бы предельно тупо и обречено на неудачу, учитывая, сколько вокруг кнезовых прихвостней, зато очень весело, то есть чисто по-гоблински во всех аспектах.
Зато повстречался мнущийся около кузни рыцарь. Напукон тяжело наваливался на рукоятку меча, используя его как трость, и нервно дергал челюстью, сглатывая готовые вырваться комментарии. Мастеровые народ простой, до известной степени уважительный, но не любят, когда в их работу лезут — и, видимо, уже ему объяснили это правило.
- Глотни, - скомандовал Хастред, протягивая баклажку. - Сплошное здоровье.
Рыцарь осторожно принял, понюхал, поморщился.
- Пей давай, - велел гоблин нахмурясь. - Не строй мне тут светскую барышню или вон того боязливого магика. Назвался мужиком, бороду вон отрастил, за меч взялся — дуй давай для полноты образа.
Напукон вздохнул и принял глоточек.
Баклажку Хастред успел подхватить одной рукой, рукоять меча накрыл и придержал другой, когда тело рыцаря словно судорогой свело, голова запрокинулась, из горла вырвался нечленораздельный рык, а потом вся бронированная туша, как стояла, завалилась навзничь и задергалась в слабых конвульсиях.
- Интерееесно, - заметил сам себе гоблин и, не удержавшись, отпил из баклажки еще разочек. Опять разорвался во рту огненный шар, на глаза навернулись жалкие остатки слез, еще сохранившиеся в организме, но вестибулярный аппарат особого урона не претерпел. Наверное, полезное наследие от многих поколений драконариев, которым надо было как-то спасаться от холода высоко в небесах, на шаткой драконьей спине. Впрочем, и рыцарь упал технично, не в сторону опасного острого предмета, а от него.
Кстати, о мече. Клинок рыцарь обтер после применения, но заточка на нем выглядела сильно попорченной. Хотя большие мечи обычно не сильно и затачиваются, разве только в верхней трети, но в трудовом азарте Напукон ухитрился выщербить лезвие по всей длине. Судя по качественной обмотке и разлапистому клейму в основании клинка, меч тоже был хозяйский, представительский. Ох, не расплатится юный сэр за накопленный в этом походе урон хозяйской казне.
- Помочь чем? - окликнул из кузни потный молотобоец, оторвавшись от плющенья на наковальне напуконова панциря.
- Да вроде справляюсь, - отозвался Хастред философски.
- А ему? - мастеровой выразительно ткнул молотом в сторону содрогающегося рыцарского тела.
- А ему пусть боги помогут, не в людских это силах. Вот, меч придержи, чтоб не убился, покуда не оклемается... может, подточишь малость?
Молотобоец осторожно принял меч под эфес, осмотрел лезвие, укоризненно поцокал языком. Хастред махнул ему рукой и вперевалочку пошел вокруг терема дальше.
Сбор войск возле кордегардии продолжался, воители прибывали, строгий Иохим их досматривал, трепал за недостаточно туго затянутые пояса, хлопал по криво сидящим шлемам, придирчиво изучал заточку копий. Альций отодвинулся от солдафонов подальше, в руках у него появился посох — на первый взгляд обычный походный, но Хастред знал, что полезным магическим инструментом его делают не какие-то выдающиеся свойства, заложенные при изготовлении, а собственные силы мага, вложенные в дерево и в нем накопленные. Впрочем, юный маг не пытался заряжать свое приобретение, очевидно целиком и полностью полагаясь на старших товарищей... как он там выразился, дуболомов с глупыми железками.
Стоило бы с кем-нибудь поспорить, что и эти штаны долго не протянут, да где бы найти такого наивного, кто усомнится.
Хастред отошел к колодцу, испил холодной водички, которая пришлась ой как кстати после всех излияний, исторгнутых организмомпод воздействием чудесной выпивки... вот кстати, надо будет над Чумпом с ее помощью подшутить. Книжник уселся на поленницу, выудил из газырей остальные свои металлические баночки и аккуратно разлил по ним содержимое знахарской баклажки. Жидкость оказалась тягучая, бледно-лиловая, хватило ее на четыре полных баночки и одно слизывание остатков, отчего гоблин испытал новый пожар и очередной приступ решимости — пойти, двинуть по сусалам двоим скучающим у двери в подвал, добраться до ключа... Эх, как невовремя сбежал Чумп, без него подступать к крепким дверям, снабженным замками и, возможно, ловушками выглядело неразумным.
Ладно. Нынешней ночью все решится. Сколь веревочка ни вейся, все равно совьешься в кнут. Из вежливости даже гоблины способны поиграть в хозяйские игры, но никогда не стоит недооценивать их терпение... которое кончается через две с половиной минуты после того, как кончилась выпивка.
Поскольку суеты в рядах отряда только прибавлялось, а стало быть немедленное выступление не грозило, Хастред откинулся на случившуюся за спиной стену и прикрыл глаза. В походе надо уметь урывать каждую потенциальную минуту для отдыха — никогда ведь не знаешь, сколько тебе придется убегать после очередного неосторожного шага.
Или сколько придется догонять.
Представил себе перекатывающуюся под поверхностью земли полужидкую тушу Черного Пудинга, по привычке в окружении пяти памятных валькирий — и опытно провалился в глухой и насыщенный походный сон.
Глава 16
- А знаешь, сэр рыцарь, с каждой минутой мне эта затея нравится все меньше.
Напукон недоуменно повернулся к Хастреду — хотел было поворотить одну голову, но шея потянула перегруженные железом плечи, и в результате с коротким солидным постуком повернулась доспешная башня целиком.
- Право же, не время сейчас начинать играть отступного!
Доза разопьянина, вдутая рыцарю в нос, когда объявили выступление, вернула его в строй, но как и Хастреду — крепко подпортила настроение. Надо будет старичку дать знать, чтоб обратил внимание на этот побочный эффект. Возможно, его удастся купировать, если оформить порошок как пилюлю и после проглатывания запивать пивком — хотя это войдет в известный конфликт с основной функцией препарата.
- Я не про отступного говорю, башка ты железная, - возразил Хастред запальчиво. - Это было бы, пожалуй, даже умно — не лезть в воду, не зная броду, но совсем не по-гоблински. Я бы скорее махнул по всем по двум, чтоб сразу напролом. Нет у меня доверия планам вообще, и особенно планам этого нашего приятеля.
Иохим лично возглавил рейдовую группу, отчего где-то на задворках хастредова разума прозвенел первый тревожный колокольчик. Конечно, лишним опытом битву не испортишь, но не кнез ли совсем недавно заявлял своего дружинника незаменимым и до праздного риска не допущенным? А тут он снарядился, шапку свою знатную заменил на шлем-бургиньот, а помимо сабли прихватил хищно клювастый молот на длинном древке. Колокольчик номер два не заставил себя ждать — молоты прекрасное оружие, чтобы биться с латниками, одно из немногих, которыми можно вскрыть рыцарский доспех, не обладая избыточной мускульной мощью; но тяжеловат, неуклюж, лишен всяких признаков баланса, так что против тяп-ляп оснащенных разбойников отнюдь не очевидный выбор. Возможно, по одержании победы над врагами хочет предложить Напукону спарринг-реванш, успокоил себя Хастред (зачем еще быть непризнанным мастером художественного слова, если не исцелять им собственное беспокойство). На месте рыцаря он бы при таком раскладе даже отступного сыграл, потому что никакой результат спортивного состязания никак не перевесит пробоин в латах, которых опытный дружинник как пить дать наковыряет.
Марш напрямик через лес стартовал уже в легких сумерках, разведчики ушли вперед, показывая путь, остальные шли за ними следом. В арьегарде Иохим поставил пару бойцов, вместо традиционных копий вооруженных самострелами, и Хастред, в спину которому эти джентльмены без большой приязни пялились, добавил еще пару песчинок на кренящиеся весы своего беспокойства. Когда он попытался пропустить стрелков вперед, чтобы самому замкнуть строй, они глянули на него люто и прошипели что-то вроде «не положено», из чего сложилось впечатление, будто это не сводный рейд единомышленников, а конвой, ведущий особо опасных куда следует. За песчинками посыпались едва ли не цельные кирпичи, и Хастред с трудом удержался, чтобы не поделиться этим наблюдением с рыцарем и магом — последний бы запросто добавил кирпичей самых вещественных.
Когда спустя два часа марша через лес — довольно неспешного, поскольку тьма сгущалась, а свет от проявляющихся в небе звезд с трудом пробивался через ветви — один из разведчиков подал знак остановиться и снова растворился среди деревьев, Хастред созрел наконец поделиться своими ощущениями с рыцарем, но, кажется, остался непонят.
- Как до клинков дойдет, уж точно не стану в задних рядах отсиживаться, - объявил Напукон, гордо задирая голову. - А что до планов, то в том их сакральная суть, чтоб суметь большую силу одолеть меньшей. Ежели выйду из этой заварухи живой и не совсем чтобы от должности отставленный, на стратегуса постараюсь выучиться.
- Чтоб столько железа таскать не приходилось?
- Чтоб пользы приносить больше, нежели единым мечом. Ну и да, еще денек таких приключений, и пуп развяжется. Сей комплект для всадника назначен, а я в нем, извольте глянуть, по лесам да горам пешком бегаю. И снять-то недосуг, ну как потеряется хоть какая деталь... побитость-то ему, думаю, только солидности прибавляет, а вот утерю как пить дать придется из своего кармана выплачивать.
Ясно, на этого полагаться особо не приходится, заключил Хастред и огляделся внимательнее. Кнезовы бойцы расположились вокруг, подпирая деревья и переводя дух. Сердитые арбалетчики по-прежнему отрезали путь назад, самострелы их были взведены, а болты уложены в желоба. Устройства, конечно, были простецкие, со стремянным взводом, но получить из такого в брюхо не захотел бы даже бронированный по самое не балуйся рыцарь. Альций опасливо мялся на краешке формации, все еще ухитрился не потерять меч, что при его уровне самообладания выглядело настоящим достижением. А вот куда и, главное, зачем пропал Иохим, возглавлявший колонну? Тоже пошел в бесшумный поиск?
Как обычно, решение сложилось на гоблинский манер спонтанно. Хастред двинулся вперед, по направлению движения колонны, туда, где мог различить за деревьями редкие всполохи огоньков. Не ожидавшие такого маневра воины растерялись, и он успел миновать почти всех, когда двое последних решительно отлепились от своих опорных елок и плечом к плечу преградили ему дорогу.
- Здесь жди, чего непонятно, - пробасил один, едва ли заботясь приглушением голоса.
- Без приказа не сниматься! - добавил второй скрипуче, словно годами глотку не смазывал.
И не то чтобы что-то действительно было неясно, но то ли замечательная знахарская наливка воспламенила где-то в хастредовых недрах давно потухший короткий запал, то ли пресловутый сантиметр засохших хороших манер сам собой отвалился, но оказалось, что не у того парня на дороге нарисовался этот дорожный знак с двумя бородами.
- Это не МЫ в вашем отряде, - пояснил Хастред миролюбиво. - Это ВАС нам выдали в помощь. Так что брысь с дороги.
А поскольку бородачи пялились, изображая непонимающих, помог жестом — поднял руки и хлопнул сладкую парочку снаружи по ушам, так что в кистях загудело, а получатели гулко сшиблись шишаками и отвалились друг от друга теряющими стойкость конструкциями наподобие карточных домиков. Убить не убил, черепа от природы крепкие, а тут еще и под стальной коркой, но вот в ушах у них теперь не один час будет стоять ровный морской гул, а в схватке придется зачесть на два копья меньше. Что ж, бить своих, чтобы чужие боялись — метод, прославленный веками эксплуатации, да и «свои» из этих додиков какие-то неяркие.
Прежде чем кто-то еще очухался, гоблин уже шагнул между валящимися и отделился от остального отряда толстым древесным стволом.
- А вы ждите, не снимайтесь без приказа, - пожелал он оставшимся, прибавляя шагу.
- Стояяяяять! - сдавленно гаркнули сзади, раздался топот многих ног, стук-шлепок столкновения кого-то с кем-то, сильно демаскирующая ругань, ахи, лязг, а потом глухо щелкнула хорошо узнаваемая арбалетная тетива, раздался четкий удар стали о сталь, изумленно ойкнул рыцарь и заверещал маг.
- Какого ж демона ты творишь, дурак? - возопил Напукон и, очевидно, извлек из стрелка очень характерный звук, какой бывает, когда кувалдой лупишь по крупному скоту (не пытайтесь воспроизвести в домашних условиях, хорошо не кончится). А потом еще один удар, почти совпавший со вторым щелчком, и где-то в вершинах деревьев зашелестели ветки и гнезда, потревоженные ушедшим в молоко болтом.
Это зря они, конечно, себя выдают, но если иначе нельзя, то что ж теперь, - подумал Хастред отвлеченно или, вернее, позволил подобной мысленной конструкции пронестись где-то по периферии его сознания. Что уже свершилось, то поздно назад отыгрывать, как заметил Чумп, когда внезапным мощным чохом обратил на себя внимание целой толпы дворцовых стражников (и расколотил бесценную фарфоровую вазу, лупанув ей в борт своими стремительными соплями). Куда горше оказалось осознание, что кнезовы ратники не постыдились разрядить арбалеты в адрес союзников за малое нарушение субординации... хотя начинало уже казаться, что тут что-то гораздо худшее.
Деревьев десять спустя Хастреду повстречался ушедший вперед следопыт, который в свою очередь попытался преградить дорогу дальше, хотя делал это гораздо корректнее, нежели прошлая парочка — во-первых, молча, а во-вторых — не вставая на пути, а всего лишь мельтеша перед. Хастред скривился и слегка его сдвинул с дороги, демонстрируя твердое намерение продолжать свой вояж. Впереди уже видна была уходящая между двух обрывистых скатов расселина, из которой отчетливо выбивалось зарево от нескольких костров, разведенных внизу — своего рода лагерь Вольного Корпуса в миниатюре. Хотелось бы верить, что именно в миниатюре.
Следопыт мудро отступил, даже за оружие хвататься не стал — небось охотник, когда долг не призывает сопровождать воинские отряды, знает толк в тишине и скрытности. А вот рыцарь не знал такого толка, цельнокованным носорогом вырвавшись из леса за спиной Хастреда и уже рот открыв, чтобы начать излагать свое возмущение. Гоблин развернулся и спешно запечатал ему рот ладонью, сбавив громогласную тираду до еле слышного мычания. Другой рукой ткнул в сторону кострового зарева и поднес палец к губам, призывая к тишине. Напукон сконфуженно хрюкнул, отплюнулся, а потом повернулся спиной и потыкал за нее пальцем, призывая повозмущаться вместе с ним. На спине у него висел давешний трофейный щит, подвешенный на стропу, а из щита торчал арбалетный болт, пришпиливший его к спине рыцаря. Хастред содрогнулся, ухватил болт за толстое древко и качнул. Наконечник с тихим скрипом выдрался из панциря — пробил его, пожалуй, на три четверти, но все же не дошел до тела.
А ведь сколько надежд было на хваленое, собственным горбом прощупанное уссурское гостеприимство и дружелюбие. Правда, со служивых вообще спрос особый, они заместо своего собственного отношения приказами сверху пользуются, хоть и уверяют потом, что всякую дичь с союзниками творили исключительно из личной неприязни.
За неимением других достойных целей Хастред угрозил кулаком следопыту, постаравшись вложить в этот жест глубокий смысл и посыл ко всему отряду прекратить дурить, а не то. Рыцаря перехватил за плечо, силой заставил пригнуться, чтоб меньше было шансов угодить на глаза дозорным, и устремился вперед, к спуску в расселину. Краем глаза заметил, что за спиной Напукона выскочил из-за деревьев и хвостиком прилепился к нему перепуганный Альций. Ну, этому хоть лязгать и топать особо нечем, а если какой снаряд поразит его беззащитную плоть, то будет над чем грубовато поиронизировать. Далеко сзади копошился остальной отряд, но если расслышанные звуки были трактованы правильно, то помимо двух ущемленных Хастредом на скамейку запасных отсажены еще и стрелки, своих от врагов не отличающие. Придется перекраивать планы на сражение. Пока что на своей стороне Хастред видел главным образом ночь, слишком темную для хумансов, но не для него, эффект внезапности и вылезающий из оков цивилизованности гоблинский энтузиазм, который многих исторических гоблинов приводил к победе и при худших раскладах. А из оружия, которым был по-прежнему увешан, книжник предпочел снова вытащить лук. Секрет битвы против двадцати в том, что не нужно всех двадцать побивать — нужно показать этим двадцати их уязвимость, посеять панику и продержаться, покуда она, подобно пожару, разгорается и начинает сама себя распространять, сокрушая дух. Стрелы, летящие из темноты, замечательно подходят для сего уготования. Если б еще били точно в глаз, не портя шкурку, то первой же пары бы хватило, чтоб супостаты задумались об отступлении на более выгодные позиции — желательно, в соседней волости. Ну, тут уж чем богаты, хотя если подступ к каждому ключу будет оформляться через подобные пни-колоды, то надо будет начать всерьез упражняться в стрельбе. А попытки врага перейти в контратаку волей-неволей придется принять на себя сопровождающему отряду, и поскольку в темноте всякий враждебный хуманс выглядит минимум тремя злыми гоблинами, разбойникам суждено приуныть очень скоро.
Мелко семеня, дабы не топать всем весом, Хастред выскочил на самый спуск в лощину и вот тут наконец осознал всю сложность ситуации, о которую его гоблинское ухарство, успевшее изрядно заржаветь за неиспользованием, с разгону запнулось и запросилось на перекур.
Лощина была невелика по местным меркам, шагов сто в длину и шагов тридцать в ширину. Костров в ней было разведено четыре, бандитской братии вокруг них разместилось, как и было обещано, душ двадцать... но вот что в картину не вписывалось, так это Иохим, безмятежно беседующий с рослым малым с армейской выправкой у ближайшего костра.
Вот тебе и карательная акция. Вот тебе и примерно равные силы. Не двадцать против пятнадцати, а тридцать с лишним против двух с половиной. И ведь знал же, знал, что нельзя кнезу доверять! И умом несложно было дойти до того, что если две грозных силы в одном лесу друг друга не трогают — тут не обошлось без сговора. А Чумп, видимо, таки понял, куда ветер дует, и на подобный расклад не польстился, метнулся за подмогой.
Приятно быть наивным дурачком и верить в лучшее, да только в конечном счете всегда забредешь вот в такие дебри, откуда не будет выхода.
Мелькнула в мозгу краткая вспышка, порожденная слиянием испуга и здравого смысла: бежать отсюда, по темноте не угонятся. Хотя, конечно, на стороне врагов знание местности, а с рыцарем на буксире особо не разгонишься. Бросать его? Мага, положа руку на сердце, бросил бы, но когда с кем-то бок о бок бьешься — это уже боевое братство, тот вид родства, что не от рождения тебе назначен, а самим собой выбран. Своих не бросать — один из немногих законов, которые нигде не записаны, кроме как в сердцах, а когда весь мир с ума сходит — такие законы остаются последними точками опоры, потеряешь его — и себя потеряешь, следом только и останется, что в дупосмены записываться. Не рассматривается. Значит, сбежать шансов мало, и тогда...
Восемь футов, напомнил внутренний голос бесстрастно. Ты ведь специально об этом знатока спрашивал. Выпрыгнуть уже не судьба, и победить, будучи зажат между двумя отрядами, тоже не стоит рассчитывать. Считай, ты уже труп, терять тебе нечего. А потому возьми за шкирку свою панику, вынеси за двери, пинком отправь в темноту и соображай холодно и бесстрастно, словно изучая давно отыгранную партию в «архонт», какую фигуру и куда можно было бы подвинуть, чтобы избежать проигрыша.
И почти сразу бросились в глаза грубые деревянные воротца, врезанные в склон в дальнем конце лощины. Вход в штольню. Кнез как раз о ней упоминал. Обозвал шахтой, но ему-то простительно, важным людям можно путать термины, их-то никто не обгадит в комментариях за невладение матчастью. А вот заурядным гоблинам, как правило, доводится в жизни поработать на добыче чего-нибудь из недр, там учишься называть вещи правильно. Если обежать лощину поверху и соскочить прямо перед воротами... Там правда высоты два роста, но можно скатиться по покатому склону в трех шагах... И неизвестно, что внутри... но Занги свидетель, если уж приходится биться с многократно превосходящим противником, то узкие тоннели для этого подходят куда лучше открытого пространства.
План сложился — ну, такой себе план, правильнее сказать, знакомый соседа, у чьего брата когда-то было жалкое подобие плана, ну да уж чем богаты. И конечно, запорол его союзник.
- Как это понимать, сэр Иохим?! - трубным басом взревел Напукон, выскакивая на самый обрыв над лощиной и обличающе указуя на дружинника годендагом. - О чем изволите с врагом сговариваться?
Иохим от неожиданности содрогнулся, а его собеседник вовсе нырнул в сторону от костра, вывалился из освещенного круга и постарался прильнуть к ближайшему кусту. Почти наверняка рыцарь потерял его из виду, но Хастред по-прежнему различал сжавшуюся фигуру.
Испуг Иохима длился недолго.
- С врагом, сэр рыцарь? - откликнулся он с издевкой. - Кто, по-вашему, мне тут враг — свои же, от войны лытающие, или посланцы высоких чинов, которым вдруг до нас дело появилось? Взять их!
Ох, нехорошо получилось, совсем нехорошо, вздохнул Хастред себе под нос. Сейчас понесется.
И первый пустил стрелу мимо иохимова носа, в темную фигуру его давешнего собеседника. Тот по всему был разбойничьим предводителем, а стало быть выбить его следовало первым делом, чтоб посеять в рядах врага раздор и неопределенность. Стрела шурхнула, заставив кнежьего мужа шарахнуться, и впилась в затихарившегося разбойника, судя по смачному чпоканью и яростному воплю — очень хорошо впилась... однако, из того же вопля исходя, отнюдь не убила наповал, что при таких соотношениях сил безусловно минус.
Стрела, пущенная оставленным чуть позади следопытом, сухо щелкнула по стальному рыцарскому покрытию и бессильно отлетела, а сам Напукон сиганул с обрыва в сторону Иохима, с прыжка обрушивая палицу. Опытный дружинник не дрогнул, шагнул чуть в сторону и оголовком своего молота чуть отклонил падающую, как божий гнев, дубину; удар пришелся по костру, из него во все стороны брызнули искры и уголья. Рыцарь, тоже не лыком шитый, как приземлился почти что на четвереньки, так и рванулся вперед, вбился плечом в живот противнику, снося его с ног, устремился вперед, проволокши Иохима спиной вперед через костер, и вместе с ним завалился на воющего подстреленного разбойника, образовав неразборчивую кучу-малу.
Хастред, извлекая новую стрелу, улучил полсекунды бросить быстрый взгляд на деятельного следопыта позади. Тот тоже уже изготовил новый выстрел, но внезапно (и для Хастреда как бы не более внезапно, чем для самого следопыта) в дело вступил Альций, и не с какой-то там магией, а с чумповым мечом. Махнул он, откровенно говоря, эдак по-бабьи, словно пытаясь стряхнуть с рукоятки длинный клинок и отправить его в самочинный полет, но попал удачно по луку и обрубил на нем тетиву.
Что ж, даже трусоватый малец начинает помаленьку втягиваться.
Хастред снова обратил взгляд на лощину, где от костров поднимались, расхватывая оружие, разбойники. Долго выбирать не приходилось, стрела отправилась сквозь ночь в группу из троих, удачно подсвеченных костром, наверное даже попала в кого-то из них, потому что воплей поприбавилось.
- Маг, за мной! - рявкнул Хастред и, раз уж все равно орал и к тому же был видным сочинителем, добавил еще: - Первый отряд, слева заходи! Второй, справа! Заряжай баллисту огненным, наводи на костры!
Сработало это, надо признать, весьма замечательно. Конечно, если призадуматься, то шансы появления возле укрепленного лагеря вражеской баллисты казались пониже среднего, но ведь и в разбойники, ночующие под открытым небом, обычно загоняет не переизбыток разумности. Наиболее предприимчивые бандиты бросились разворашивать костры, один затушили мгновенно, опрокинув над ним котел с каким-то варевом, да и свет прочих заметно померк, поскольку их окружили темные фигуры, отчаянно выпинывающие из огня дрова.
Альций, словно собравшись перековаться в должную боевую единицу, покладисто бросился на зов, но лишившийся лука следопыт мстительно скакнул ему вслед, обхватил руками и повалился вместе с ним на землю. Магик жалобно завопил, силясь вывернуться, но против жилистого охотника светило ему мало.
А вот самому охотнику мало помогли его ухватки, когда Хастред в два шага добрался до катающихся по земле и безошибочно пнул сапогом прямо в переносицу, ниже кожаного шлема. Удар вмял лицо следопыта в глубину черепа, запрокинул голову до хруста позвонков и отшвырнул тело на пару локтей назад. Гоблин сгреб Альция за шкирку, рывком поставил на ноги и легонько хлопнул по щеке, закрыв ему вопильню.
- За мной держись, - прошипел Хастред, не глядя пихнул лук в саадак и размашистым шагом двинулся по спуску в лощину.
Поверху пробежать до штольни было бы, наверное, немного выгоднее, поскольку над краями лощины если какие разбойники и водились, то разве что отдельные караульные. Но надеяться на то, что рыцарь быстро сориентируется, не хотелось, так что Хастред закусил как мог свои интеллигентские заморочки, вызывая свирепого гоблинского воина, и рванулся через битком набитый врагами низ. Потухшие костры работали на него; он единственный более-менее видел, что творится вокруг. Конечно, это преимущество не длилось бы вечно, но кто там вообще эту вечность видел, кроме эльфов. А пока что эти секунды складывались в славный такой заборчик, за которым копошилась неуклюжая старуха с косой, не умея оттуда дотянуться.
Рыцаря Хастред нащупал довольно-таки грубо — ушибив ногу о твердое. Напукон энергично барахтался, гвоздя тяжеленными кулачищами что-то под собой, что жалобно хрюкало и квакало. Как ни благ был его труд, но времени на него не было решительно, так что Хастред ухватил рыцаря под мышки и, от натуги захрипев, воздел его на ноги. Парой постуков костяшкой пальца по шлему книжник подал знак, что он свой — оставалось только надеяться, что этот метод идентификации до сих пор используется, и рыцарь не рубанет впотьмах в спину, едва разобрав очертания.
- Идем, - просипел Хастред тоном, не подразумевающим возражений. - Держи правую сторону.
- ...анг, - выдохнулось откуда-то из напуконова шлема.
- Чего?
- Правый фланг!
- Вот да, его и держи. Мелкий, не отставай!
Напукон напоследок пнул сабатоном груду мяса, от которой оторвался, и вытащил из петли на поясе свой меч. Хастред вытянул бердыш из-за плеча. Альций всхлипнул позади. Если что, сбросит мины, призванные остановить преследователей. Команда мечты, чтоб ее.
До искомых ворот в штольню отсюда было футов семьдесят. Ничего невыполнимого. И книжник, припомнив чувство несокрушимости, каким наполнялся на ледяном кок-ей-ейном поле, рванул вперед, как центральный нападающий. Конечно, в той игре тебя не могли (по крайней мере, не должны были) пырнуть в бочину, но серьезный удар клюшкой запросто мог отправить в беспамятство, а из столкновения грудь в грудь с хорошо разогнавшимся на коньках бугаем было не выйти без пары сломанных ребер. Тем не менее играли с большим удовольствием и без страха, после вместе похохатывали и мерялись количеством выбитых зубов. Что ж, пришло время дать урок новой команде.
Оглядываться на спутников было некогда, оставалось лишь надеяться, что они не отстают. Темные силуэты, вырастающие на дороге, Хастред угощал одним коротким ударом, рубящим или колющим, благо бердыш годился и на то и на другое, не ставя себе целью убить наповал — напротив, чем больше будет криков, тем лучше. Удар — и вслед за ним тяжелый напас древком, плечом или ногой, сворачивающий вопящего страдальца в сторону, под ноги другим темным, которые об него запнутся, или бросятся дорезать, приняв за врага, или попробуют помочь, зажимая широкие раны, из которых тугими фонтанами хлещет кровь... все для вас, лишь бы не бросались дальше, размахивая оружием и создавая затор на пути. Некоторые выскакивали с поднятым оружием, им бердыш подсекал ногу, а по мере падения в голову прилетал добавочный пинок. Некоторые проскакивали мимо. Тех, что слева, Хастред старался достать хотя бы самым острием — не особо надеясь причинить тяжкий вред, скорее давая им возможность почувствовать себя ранеными и перейти от активной обороны к паническому отступлению. Те, что справа, доставались Напукону, и судя по обрывающимся воплям он-то как раз не умничал и не миндальничал... но, кстати, и задыхаться начал уже на половине маршрута. Оно и немудрено, нет на свете ни единого боевого стиля, который применялся бы на бегу — просто потому, что дыхания на все сразу не напасешься.
Несколько выигранных секунд истекли, и разбойники наконец, спохватившись, начали давать отпор. Брошенная сулица, здешний дротик, колупнула наплечник Хастреда, а могла бы и повыше попасть и угодить в голову. Стрела, пущенная вдогонку, просвистела мимо уха и с треском срикошетила где-то впереди от каменной стены. Болезненно завизжал Альций, впрочем, с этого станется, мог например лягушку увидеть или там опять задуматься, какой счет ему учитель за посох выставит. А когда до ворот в штольню оставалось всего несколько шагов, навстречу ринулась приземистая и впридачу еще и пригнувшаяся фигура с широким клинком и щитом в руках, эдакая злобная версия кок-ей-ейного вратаря, готовая жизнь положить, но перехватить твою победную шайбу.
- Рыцарь, в дверь ломись! - заорал Хастред, а сам бросился на сближение с вратарем, чтобы убрать его с пути напуконова разбега. Тот то ли угадал, то ли и сам в темноте видел чуть дальше носа, но собрался, наступать прекратил, напротив — сместился на пару шажков, чтобы собой прикрыть искомые ворота. Хастред недолго думая (в кои-то веки мыслитель отошел в сторонку, допустив до кормила деятельного крушилу) нырнул вперед, скользнув на брюхе по скованной ночным морозцем земле, перед собой подал бердыш и хлобыстнул им по лодыжке темной фигуры. Силы неловкого удара едва ли хватило бы, чтоб выбить ногу из-под тела, но оно как раз делало шажок в ту сторону, перенося тяжесть, и одной запинки хватило, чтоб верхняя часть перевесила и плашмя завалилась набок. Тут же с топотом пронесся мимо (едва не наступив Хастреду на голову) рыцарь, перепрыгнул через упавшего и вбился всеми своими многочисленными стальными пудами между воротными створками. Одну из них раскололо надвое, вторую выворотило из косяка вместе с петлями, и Напукон провалился в открывшийся зев штольни. Только краткий вскрик позволил себе бесстрашный рыцарь, катясь вниз по наклонному коридору и дребезжа своими покореженными доспехами, словно сборщик металлолома на воскресной копошильской улице. Настоящий мужик, можно смело рекомендовать в почетные гоблины... если, конечно, доживет до конца маршрута.
Следом проскакал Альций, комично подковыливая, словно одну ногу повредил. Хастред подпрыгнул мячиком, чтобы успеть вклиниться между ним и лежащим вратарем, покуда тот не пустил в ход клинок, но маг к изумлению и сам не растерялся, а направил конец посоха на злодея и пустил из него россыпь радужных шариков, похожих на мыльные пузыри. Разбойник, этими шариками щедро осыпанный, немедля прервал попытку подняться и издал совершенно неуместный, но очень успокаивающий громкий храп.
- Ай, молодца, - порадовался Хастред и хлопнул мажонка ладонью по спине, закинув его ко входу в штольню, а сам обернулся поглядеть на оставшееся позади поле боя.
Лучше бы этого не делал.
Как бы удачно ни проскочили, вот теперь стали очевидны недоработки скоростного прохода. Опамятовавшись, разбойники снова начали сгребать и засвечивать костры, кто-то попросту выхватывал горящие поленья на манер факелов — словом, преимущество темноты было ликвидировано. Даже разрозненных пятен света хватило, чтобы назревающая паника сменилась пониманием, что никаких баллист и отрядов на подступах не водится. Зато по склону спускались, щетинясь копьями, но определенно не собираясь их обращать против разбойников, воины кнеза; сами же разбойники, обозленные и через одного окровавленные, как раз сосредоточили внимание на распахнутом зеве штольни и застывшем перед ними единственном противнике.
И самые шустрые уже даже начали приближаться, нацеливая рогатины и вульжи.
Ну, не все же коту масленица.
Вообще-то в фантазиях, что у Хастреда звались планами, как-то так рисовалось, что ворота штольни изнутри можно прикрыть, оставив толпу долбиться снаружи. Запоздало дошло, что эти два хлипких куска дерева так и так простояли бы недолго. Но теперь и того не светило. Гоблин скакнул через дрыхнущего, походя рубанув его наотмашь по шее — скоро каждый лишний боец станет проблемой, так что пусть вовсе не просыпается. А заскочив в штольню, обнаружил, что приемный коридор, ведущий вглубь и под небольшим углом вниз, укреплен на старомодный манер немалым количеством бревен: настил под самым потолком коридора, ограждающий от падения случайных каменных глыб на голову, держался на долгой веренице похрустывающих от тяжести старых столбов-подпорок вдоль обеих стен.
Выбирать было особо не из чего, а подстегнутый возбуждением мозг услужливо подал идею — не так чтоб неплохую, но по крайней мере симпатично альтернативную большому количеству острых железок под ребра. Так что Хастред, не теряя времени, вскинул бердыш и долгими режущими движениями прошелся по полусгнившим канатам, стягивающим бревна в должных местах. А потом бросил оружие в глубину коридора, раскинул руки и ухватился за два ближайших опорных столба, отжимая их от стен на себя и вперед.
Столбы стояли крепко, что называется намертво. Вот когда не впрок пошли высокие моральные устои бабушки, которая могла бы и согрешить с каким-нибудь кобольдским водолазом, дабы пустить по наследству чудовищную силищу! Вспомнилось, как после взятия Хундертауэра Хастред взялся объяснять неучам суть физики, для чего пригласил Вово в качестве необоримой силы. Предложил всем желающим посостязаться с гобольдом в перетягивании каната, дабы уяснили, что одолеть его нереально; а потом при содействии упомянутой науки взялся за канат сам — то есть намотал его в пять оборотов на вбитый в камень стальной столб, подумал и для верности добавил еще три оборота, а потом небрежно прихватил одной рукой и предложил Вово попытать удачи. Юный гобольд вежливо изобразил усилия и удивление, когда дело у него не пошло; но потом неподалеку крикнули что-то про пирожки, и дабы перейти к исследованию этого, куда более любопытного, феномена Вово потянул канат уже не вполсвиста, а эдак осознанно. Хастреда забросило через его голову на другую сторону площади, выдранный из камня столб перелетел через него и застрял, наполовину уйдя в городскую стену, а физика сочла Гобляндию не самым благоприятным местом обитания и ушла из нее навсегда под восторженные аплодисменты зрителей.
Кстати, будь сейчас веревка и пара блоков... или полчасика, чтобы как следует прикинуть схему нагрузок и тяговых усилий... но все что было — это топот за спиной и холодеющая в предвкушении холодного острия спина.
И дождалась — в правый бок мощно и чертовски болезненно ударило, проникнув сквозь кольчугу. Видимо, стрела или арбалетный болт, копейное острие прорвало бы рану куда более широкую и болезненную, да и никакого обратного движения не почуялось. Зато новый всплеск адреналина добавил силы, и столбы с хрустом отлепились от стен, заваливаясь вовнутрь коридора. Над головой обрекающе заскрипел лишенный опоры настил, посыпалось каменное крошево, и гоблин изо всех сил метнулся в глубину штольни, пытаясь выскользнуть из-под назревающего обвала.
Снаружи завопили в бессильной ярости, но звук этот потерялся в тяжелом грохоте сыплющихся бревен и горной породы, которую потолочный настил до сих пор удерживал. Как ни быстро Хастред рванул, а сыпаться начало быстрее, тяжеленный удар в правое плечо вмиг отсушил руку, потом нога запнулась о прыгнувшее под нее бревно, и остаток пути до тупика, у которого коридор сворачивал налево, книжник летел уже кубарем, полностью потеряв управление телом. Тяжелые штуки накатывались вдогонку, но с какой стороны и как от них отбиваться — понять было сложно, осталось только прижать к груди левую руку в попытках сохранить хотя бы ее. Несколько тупых ударов в спину и бока, вспышка боли там, куда прилетело на входе, когда древко стрелы попыталось выломаться из раны, по голове тоже задело пару раз, но этим как раз гоблина не пронять... а потом Хастред обнаружил, что его волокут за ногу по каменному неровному полу. Дождавшись, пока перед глазами все перестанет вращаться, гоблин определил, что тащит его Альций, заливаясь при этом горючими слезами; а там, откуда его тело вытягивается, накапливается чрезвычайно солидный затор из бревен и каменных глыб, через который поди еще пробейся.
Только не говорите, что это был единственный вход, попросил внутренний хастредов меланхолик с сардоническим смешком. Было бы довольно иронично самозахорониться заживо, спасаясь от смерти.
- Чего ревешь? - выдохнул Хастред первое, что само прыгнуло на язык, поскольку дальше этого момента роль свою не прописывал, а в импровизации был не силен, предпочитая целыми томами заучивать и цитировать классиков.
- Боязно! - возопил маг, отпустив его ногу и вытирая рукавом ручьи слез.
- Это да. А ревешь-то чего?
Альций истово отмахнулся от толстокожего дурака и отступил в сторону, продолжая содрогаться и всхлипывать. За его спиной успел подняться на четвереньки Напукон, он дышал тяжело, но по крайней мере в слезах не тонул. Коридор, перпендикулярный входному, шел на несколько десятков шагов по прямой, заканчивался массивной клетью для спуска по вертикальной шахте, а примерно посередине отнорок вел направо, и оттуда выбивался свет. Ха. Стоило подумать, что тут, в достаточном тепле и уюте, у разбойников могут быть зимние квартиры, или по крайней мере штабные помещения.
Гоблин принялся подниматься, что удалось ему не вполне, потому что правая рука висела ветошью, стреляя болью в самом плече, а общий посев ушибов на площадь поверхности тела обещал рекордный урожай удовольствия. Немного сглаживала неприятные ощущения мысль, что превосходящим силам противника теперь колотиться о завал до морковкина заговения, но перспектива напороться прямо тут, в этом свежеобразованном склепе, на ударные части командирских телохранителей радости не сулила. Особенно с одной рабочей рукой и вспышками острой боли в боку от всякого движения.
Из освещенного отнорка, словно приглашали, вывалился один разбойник, за ним тяжело топал еще кто-то. Хастред подтянул под себя ноги, дабы вставать было сподручнее, но рыцарь опередил его, поднявшись навстречу бандиту суровым стальным големом. Альций, меч свой уронивший на пол, пока вытаскивал гоблина, ойкнул и воздел посох, но Напукон обошелся без помощи: хладнокровно шагнул под взмах разбойничьего тесака, приняв его на бронированный борт, ударом кулака с зажатой рукоятью меча отшвырнул бандита на пару шагов и хлестко рубанул вдогонку, распахав от плеча до бока вместе с изукрашенным кожаным нагрудником. Хорош, хорош парень, для гоблина конечно не вышел рожей и пониманием истинных ценностей (ишь, за столом от медовухи отказывался — да за одно это из лучших домов Хундертауэра на пинках вышвыривают), но вот в гивингах прижился бы запросто, да и генералу в подмастерья рекомендовать не боязно.
На рыцаря вслед за первым бандитом выскочил второй, на этот раз в тяжелом пехотном панцире поверх кольчуги — свой брат латник, к тому же вооруженный длинной тяжелой булавой для угваздывания себе подобных, трудный противник для мечника. Хастред со стоном и скрипом подобрался на ноги, огляделся, заметил и потянул из-под оползшего донизу завала свой бердыш. За что-то там фигуристое лезвие зацепилось, одной руки не хватало, чтоб выдернуть силой, а упереться и рвануть всем весом значило отлететь назад, под ноги бьющимся, и кому еще этим хуже сделаешь...
Дважды стукнули друг о друга булава и меч, сбивая встречные замахи. С легким шелестом и слабым озоновым духом спустил заклинание магик. Панически взвыл чужой голос.
- Оставь, дурак! - завопил Напукон яростно. - Это честный бой!
Нет, пожалуй, сгоряча Хастред его переоценил. С таким-то отношением не будет ему места ни в какой серьезной силовой организации. В спорт пускай идет, под нейтральным флагом свою личную честь отстаивать, потому как победа — она, как давеча наглядно пояснял Чумп, не про чистые руки, а про то, кто на ногах останется. Не самоутверждения ради, а продвижения для — потому что бог весть, кто там следующий из того коридора выскочит, не дав тебе отдышаться после того, как ты в честном бою одолел этого. Так вот пехотные баталии, без дорогих лат и с дощечками, примотанными к руке вместо щитов, повыбивали старомодных ревнителей честного боя — один накалывал на пику коня, второй крюком сволакивал с седла рыцаря, третий успокаивал его тяжелым моргенштерном. А все потому, что бились на результат, а не процесса ради.
От негодования Хастред дернул древко бердыша так, что выволок оружие из-под бревен, и развернулся к бьющимся, дабы внести свою режиссерскую трактовку в постановку этой боевой сцены. Однако припозднился — чем бы ни приправил похлебку Альций, это не пошло на пользу противнику рыцаря, а сам рыцарь все же не настолько был трехнутый, чтобы этим не воспользоваться. Мечом, конечно, трудно просечь приличные латы, если пользоваться им именно как мечом, но Напукон проявил недюжинную гибкость мышления. Прежде всего он перехватил меч латными варежками за клинок и как следует шарахнул противника по шлему массивным яблоком, украшавшим конец рукояти. А затем перекрутил меч обратно, одной рукой поймав рукоять, а второй продолжая удерживать клинок неподалеку от острия, и точным колющим ударом, как копьем, всадил оружие в зазор между шлемом и панцирем, легко продавив насквозь кольчужный ворот.
- Еще раз услышу про честный бой, научу тебя нечестному, - прорычал Хастред в сторону рыцаря. - На примере. Постиг?
Напукон неопределенно фыркнул. Дышал он как загнанная лошадь, вполне возможно, что просто не нашел лишнего воздуха пускаться в препирательства, а может, в бою терял связь с реальностью, как те памятные грибные берсерки.
Хастред развернулся к Альцию, отчаянно тискающему посох.
- А ты, внезапно, молодец. На вот, дерни.
И поворотился к магу висящей рукой.
- Куда дернуть? - пролепетал бедняга растерянно. - Завалило же.
- Руку, говорю, дерни, вправить надо.
- Так я не умею...
Рыцарь, однако, в своих тренировках наверняка встречался с подобными травмами, так что без спросу шагнул к пострадавшему, сгреб одной рукой за плечо возле шеи, другой за бесчувственное запястье, потянул, повернул, начал вести по кругу... а потом в том месте, где рука прирастает к телу, вспух такой всполох боли, что пришел в себя Хастред, уже стоя на коленях на полу и, видимо, отнюдь не через полсекунды. Рука, которой только что вовсе не чувствовал ниже очага боли в плече, теперь адово болела по всей длине, работоспособность к ней еще не вернулась, но пальцами, превозмогая боль, удалось судорожно подергать, и в локте согнулась куда положено, а не в произвольную сторону.
От завала неслись яростные вопли и какой-то невнятный скрежет, словно пытались разгрести. Ну, удачи им. Хастред бывал в дварфийских шахтах и имел свое представление о трудозатратах на подобные работы. Оценил бы грубый разбор такого завала дварфочасов в полсотни, что в пересчете на хумансовую слабую профпригодность означало не один день работ, если найдется толковый прораб, и никогда вообще, если пойдет как обычно.
- Еще болт в боку обломанный, - встревоженно пробубнил над ухом рыцарь.
- Да что ты говоришь, - фыркнул Хастред и, опираясь на здоровую руку, кое-как поднялся на ноги. - С этим тоже справишься?
- Лучше б лекарь какой, - рыцарь стесненно колупнул сабатоном пол.
- Ну, пойдем поищем лекаря.
И запасной выход из штольни. И остальных притаившихся недругов. И пиво. Особенно пиво, потому что перерывы между циклами спасения своей задницы нужно заполнять как можно продуктивнее, а то они, перерывы эти, грозят стать очень короткими.
- А здесь не прорвутся?
- Здесь точно нет, - Хастред попробовал, как бердыш управляется одной рукой, и с неудовольствием постановил, что плохо. Слишком длинный, чтоб направлять без двух точек хвата, широко разнесенных по древку. Вздохнул и, перевернув, воткнул пером в ближайшее бревно, благо за сохранность бояться не приходилось. - Надо глянуть, куда еще есть выходы. Сколь мне известно, всегда есть запасной.
Рыцарь кивнул и свернул туда, откуда выскакивали на них бандиты. Щит стянул из-за спины и принял на руку, разумно прикрываясь от возможных неприятностей. Альций, тихо продолжая поскуливать, потянулся за ним следом.
- Меч подбери, - велел ему Хастред строго, а сам не поленился пройтись, проверяя организм на дееспособность, до подъемной клети. Было бы очень неприятно обнаружить, что шахта пробита не только вниз, но и вверх, до самой поверхности, и оттуда могут спуститься любые количества неприятеля. Однако нет,ствол шахты уходил только в одном направлении. Это, конечно, не значило, что враги не могут просочиться снизу, если в нижний пласт есть другой вход, но сам пол клети перекрывал выход из шахты, а что до подъемного механизма... гоблин сделал несколько шагов назад, подобрал булаву незадачливого латника и всадил ее рукоятку в ворот, ведающий спуском и подъемом клети. Пусть-ка попробуют пробиться. Испорчено гоблином — это как знак качества.
Между тем Альций, ушедший за рыцарем, опять заголосил, и кто-то еще добавил свой голос к его арии, неприятный такой голос, властный и с отчетливыми нотками магической силы. Вот не было печали, вышел, Стремгод побери, на ночь глядя проводить старого друга до зверушечного магазина Дрыхлого Дупня. Теперь кушай последствия большой ложкой, смотри не обляпайся.
Впрочем, сгоряча всегда хочется разрыдаться и свернуться калачиком, когда кажется, что не поспеваешь разгребать то, чем тебя жизнь закидывает. Но спустя время, отдохнув, отпившись, подлечив побитую тушку и усевшись с комфортом в окружении прекрасных дев, будешь им с удовольствием рассказывать про дела давно минувших дней, ведя к тому, что жизнь, вообще-то, прекрасна и удивительна.
Рыцарь и маг успели проскочить короткий коридор и вывалиться в большую круглую каверну, а теперь оба стояли обмерев; Напукон даже с мечом навскидку застыл, словно его жахнуло тем самым заклинанием окаменения. Однако нет, плоть каменной не выглядела, скорее легкая форма паралича — магия донельзя поганая, школы энчантмента, бьющая прямо в мозг и заставляющая разослать по нервам приказ обмереть. Такое заклинание недолговечно, длится ровно до тех пор, пока в организме околдованного не начнется бурная выработка адреналина, которая перекроет навязанный сигнал, но этого зачастую бывает достаточно, чтобы маг успел применить что-то похуже. Хастред рванулся вперед, распихал в стороны союзников, уронив при этом легковесного Альция на бок, и выскочил прямо на тучного субъекта с шикарно изукрашенным магическим посохом в левой руке. Ни доспехов, ни оружия маг при себе не имел, зато стоял прямо посередине небольшой пентаграммы, что могло бы быть засчитано как магический эквивалент нехилой такой алебарды, позволяющей не только пугать, но и при минимальном везении рассечь напополам.
Помещение, на первый взгляд, могло сойти за штабную комнату... или, может быть, столовую — несколько длинных столов и лавок, пара стеллажей у стен, одна оружейная стойка с парой простеньких предметов... напротив хода, из которого гоблин, только что выскочил, виднелся другой ход, вполне возможно ведущий к запасному выходу из штольни, а слева в стену была вделана мощная деревянная дверь с окошком, забранным на тюремный манер толстыми прутьями.
Кроме мага, тут не случилось более никого, оба его охранника уже успели бесславно полечь в почти честных поединках с рыцарем там, в несущем коридоре. Сам же маг, обильно потея от усилий (сковать ментальным воздействием сразу двоих — это, считай, все равно что одолеть их обоих в армрестлинге), накапливал на вершине посоха ярко светящуюся точку, в которой Хастред с тревогой признал заготовку молнии. Неприятное заклинание само по себе, даже ему могло бы попортить шкуру, а уж Напукона в его сплошном металлическом кейсе закоротить должно было намертво. В глазах у мага мелькнула паника, посох нацелился на новоприбывшего, готовясь разрядиться, и гоблин отчаянным пинком сбил с места и послал в сторону мага ближайшую скамейку. Успел еле-еле, удар пришелся по ногам мага, как раз когда тот высвобождал молнию, маг нелепо взмахнул посохом, сохраняя равновесие, и ветвистый белый росчерк шарахнул куда пришлось — в низкий потолок, выбив из него россыпь мелких камушков. Мощно запахло грозой, как обычно бывает от электрических заклинаний.
Накопить следующую молнию маг уже не успевал, так что простер в сторону Хастреда растопыренную пятерню, напрягся, заставив вздрогнуть пульсирующим голубым светом свою пентаграмму, и завизжал:
- Obstupefactus, смертный!
Легкая апатия приятным мягким одеяльцем обмахнула мозг гоблина и ускользнула в небытие. В отличие от большинства обитателей Дримланда, гоблины были почти лишены возможности обращать энергию мира в магию заклинаний, но как известно, у каждой палки два конца, и на обратном конце этой нанизан был почти полный иммунитет к большинству прямых магических воздействий. Вот пресловутая молния или сфабрикованный магией огонь, будучи явлениями уже материального мира, гвоздили как положено, в разжиженный волшебством камень Хастред мог бы провалиться наравне с прочими, но чистая магическая сила... из близких эквивалентов можно вспомнить разве что попытки поразить бестелесного призрака заурядным оружием.
Так что Хастред попросту шагнул вперед, прошипел в расширившиеся от ужаса зрачки мага:
- Гоблин, мудила!
...прихватил толстяка единственной рабочей рукой за шею, ногой подсек ослабевшие ноги и с маху направил головой на край соседней столешницы. Добротное дерево толщиной в два пальца выдержало, зато не выдержала шея незадачливого заклинателя. Под короткий хруст голова рывком отогнулась к плечу почти под прямым углом, а пентаграмма траурно полыхнула темным светом, расставаясь с удаленным из нее элементом питания.
Позади лязгнул о пол выроненный рыцарем меч, а потом и весь Напукон грузно осел на камень, издавая панические булькающие звуки. Хастред чертыхнулся про себя, шагнул к нему и сдернул с головы шлем, чтобы не захлебнулся, когда издержки адреналинового шока хлынут горлом. Альций, нелепо сучащий конечностями на полу, пережил выход из столбняка легче, видимо, не впервой. У учителей магических наук методы простые и суровые — позволить неофиту все на себе попробовать, и тогда уже судить о предрасположенности к той или иной школе волшебства.
- Повезло, - объявил Хастред. - Слабый маг попался, теоретик больше. Наверно, это и есть кнезов исследователь.
- С чего взял? - проквакал рыцарь, стравливая переживания по мере возможности в сторону от своих драгоценных доспехов.
- Толстый, - объяснил вместо гоблина Альций. - Магия, она шибко энергозатратная. Что ни заклинание, то как телегу разгрузил... ежели каждый день ею пуляться, таких мясов не нарастишь.
- Архимаги бывают толстые, - добавил Хастред для полноты картины. - С опытом-то каждое заклинание все легче дается, вплоть до того, что вовсе усилий не отнимают. Но тут, конечно, не тот случай, архимаг бы нас одной мыслью прикончил еще до того, как мы бы вошли в его комнату.
- Отрадно знать, - Напукон потряс головой. - Это стало быть нас слабый маг уделал?
- Считай, он вас встретил с арбалетом навскидку, - предложил Хастред, дабы бедняга не утонул в расстройстве. - Пентаграмма вон вычерчена с рассчетом на психическое действие. Ладно, я дальше схожу, поищу другой выход, а вы пока вон ту дверцу проверьте. Может, кладовка, а может, тюремная камера.
Коридор, выводящий из комнаты, дал два поворота и действительно вывел к еще одним воротам наружу — это Хастред установил, глянув в щель между створками, но увиденное ему решительно не понравилось. Осторожно, на случай, если за воротами притаились враги, он вытянул из-за пояса скрамасакс, той же рукой тихо скинул засов и потянул одну из створок на себя.
Что ж, нехорошее предчувствие не обмануло. Буквально прямо за воротами начинался обрыв, не менее пятнадцати саженей строго вниз, до следующей низины, густо заросшей елками. Ни прыгать, ни тем более падать туда подходящим поведением не выглядело. Зачем вообще было пробивать сюда выход? А впрочем, вот зачем — сразу направо от ворот по внешнему склону вилась тоненькая, в две-три ладони шириной, тропинка, по которой можно было бы, обладая ловкостью циркового акробата или болезненно вгрызшейся в задницу необходимостью, попытаться выбраться из штольни. Можно было бы и взобраться к ней, но будучи отягощен боевым снаряжением, Хастред бы делать этого не стал и ни от кого бы не ждал такого безрассудства. Тем более что даже хлипкие ворота — все равно ворота, чтобы их высадить снаружи — надо как минимум иметь возможность размахнуться тяжелым топором или молотом, а уступ в две ладони шириной совершенно к этому не располагал.
Может быть, если удастся найти или снять с подъемной клети веревку, получится спуститься прямо по склону вниз и там затеряться?
Не получится — из темноты сбоку прилетела и всего лишь на пару ладоней разминулась с Хастредом стрела из лука. Гоблин поспешно втянулся обратно в коридор, и вовремя, потому что прямо сверху мимо его носа свалился камень в голову размером, стукнулся о приступок и улетел дальше вниз. Сбоку кто-то разочарованно взвыл, еще пара снарядов пролетела перед выходом из штольни, перечеркивая этот путь на свободу.
Ну и ладно, ну и что ж теперь. Тот, кто всегда все обламывает, и сам обломов не страшится. Дело привычки.
Хастред прикрыл ворота, замкнул их засовом и отметил себе, что на всякий случай можно бы их подпереть какой-нибудь мебелью из каверны, чтоб уж совсем обезопасить. Не обрушивать же и здесь потолок? Рано или поздно придется как-то выбираться, и учитывая, в какой прозаичной истории приходится обретать, вряд ли за той неисследованной дверью окажется пивной погреб и дюжина на все готовых маговых пленниц. А стало быть, никакого смысла тут застревать не предвидится. Даже если Чумп явится в лучшем виде с подмогой, а не потирая отбитую пинком задницу, извлечение застрявших Вольный Корпус едва ли сочтет своей задачей.
В каверне Напукон тряс и раскачивал указанную ему дверь, она ходила ходуном, но пока что держалась. Ничего, рыцарь крепкий и упорный, а надоест зря тратить силы — догадается поискать по карманам безвременно почившего мага ключ. Альций стенал от счастья возле оружейной пирамиды — извлек из нее простецкого вида посох с резным орнаментом в верхней части и обнимал его, как внезапно отыскавшегося родственника.
- Вон тот возьми, - посоветовал Хастред, кивком обозначив роскошный посох толстого мага. - Это явно мастерская штука, там вон одних нарезанных секций не менее полудюжины. Скажешь учителю, что подрос за время странствий.
- Да я б с радостью, - откликнулся мажонок, только что слюной не закапал. - Только ведь такие посохи на дороге не валяются. Начнет учитель выяснять, откуда взялся, прознает, во что мы тут ввязались и кого вон укокошили... вдруг это какой видный член магического сообщества?
- Это уж к гадалке не ходи, тот еще член, безвольно обмякший от неразумных маневров, - Хастред легкомысленно наподдал трупу сапогом. - Все равно ж придется докладывать. Ну, дело твое, я пойду вход проверю.
И заодно не пропустил ли где-либо по пути поворот на продовольственные склады, а то в горле начинало першить — верный признак того, что уровень пива в крови упал ниже всяких допустимых норм. Случись необходимость снова геройствовать — выйдет это вяло, без энтузиазма, того гляди и вовсе не выйдет. Где-то же должно воинство из двадцати (а если вспомнить вчерашние события, то и тридцати) вояк держать свои продовольственные запасы, чтоб ни свои не растаскивали, ни страшные лесные хищники — волки, белки, медведи и друиды — не могли подобраться. Логичнее всего именно магом их и стеречь, маги не зря внушают простым смертным оторопь. Здесь, в каверне, на дальнем столе лежали половина хлебного каравая, уголок дырчатого сыра и кувшин, видимо, с водой, но пищей, на которую согласится маг с таким калиберным посохом, этот натюрморт не выглядел.
Никаких новых поворотов Хастреду не встретилось. Зато прислушавшись у завала к голосу, распекающему безруких работников, не способных два бревна растащить, гоблин с неудовольствием установил, что Иохим после битья рыцарем не просто выжил, но и оклемался и принял командование.
- Эй, кнежий муж, - окликнул Хастред его не то чтобы по делу, просто... каков же ты будешь гоблин, если пройдешь мимо набитой морды, над ней не насмеявшись. - Почудилось мне, что без игрушечной своей сабельки ты против рыцаря не выстоял.
Иохим осекся посреди команды, книжник буквально всем нутром воспринял, как он там безотчетно щупает раскроенную физиономию и кривится от бессильной ярости.
- Я ш этим шопляком ешо не жаконшил, - донеслось из-за завала. Ой-вей, как говорят гномы, зубов-то у дружинника явно поубавилось! Но крепкий малый, крепкий, отделаться такой малостью, когда разъяренный рыцарь гвоздит тебя своими стальными перчатками — это не каждому удастся. - И ш тобой еше потолкуем, дай время только.
- Все время мира к твоим услугам, - милостиво объявил гоблин. - Кстати, а зачем вы нас в этот рейд волокли, вместо того чтобы на месте аккуратно прирезать?
- Так вы ж наших лешных товарищей шильно обидели давеша, - неохотно отозвался Иохим. - Я кнежу предлагал — поштрелять ваш прямо во дворе и головы отошлать шуда, но он вот решил, што надо ваш передать живыми, в шелях укрепления шотруднишештва.
- Вона как. А я-то уж думал, что мы кнезу понравились.
- Может, и понравилишь. Но кнеж шеловек деловой, не пожволит шимпатиям штать допрежь деловых интерешов.
А может, и стоило бы, подумал Хастред рассудительно. Пренебрег бы деловыми интересами, глядишь, и отделался бы одной ненужной каменной хреновиной, не становясь объектом страшной мсти. Впрочем, понимать бы чего в деловых-то интересах — может, от них и впрямь больше выгоды.
- Сударь гоблин, сударь гоблин!
В коридор вывалился с выпученными глазками Альций. Видок у него был словно мешком стукнутый, даже драгоценным своим посохом взмахивал словно обычной никчемной палкой.
- Идемте, сударь гоблин, там такое нашлось, ну такое!
- Интерееесно, - по своему обыкновению сообщил себе Хастред, постучал кулаком по торчащему из завала торцу бревна. - Извини, Иохим, неотложные дела призывают меня, там нашлось что-то невозможное. Вы копайте, копайте, может клад какой отыщете.
- Вшех ваш приконшу! Нишего там трогать не шмейте!
Судя по энтузиазму, прорезавшемуся в голосе кнежьего мужа, пресловутые деловые интересы работодателя, ценимые всего превыше, как раз водились где-то в досягаемости загребущих гоблинских рук. И с Иохима за то, что их не уберег, спрос ожидался высочайший. Тем больше поводов пойти и порушить, чтоб на всю жизнь зареклись козни строить. В этом их цивилизованном мире слишком уж многое творится с опорой на то, что ощутимого воздаяния не последует, высокий титул обеспечит неподсудность, толпа прихвостней — защиту, секретность отвратит пристальное внимание...
Как бы не так. Не в гоблинскую смену.
Хастред вразвалочку прошествовал за Альцием. Рука оживала, пальцы сжимались в почти боеспособный кулак, но в бой пока не годилась. Дотянуться до обломка болта, торчащего сзади в правом боку, левой не получалось. Множество ушибов набухало болью. Случалось, честно говоря, чувствовать себя и получше. Так что хотелось бы верить, что свеженайденное «ну такое» не являлось воинственным кланом дуподрюков-каннибалов, дожидавшихся своего часа за дверью, оказавшейся путем в чужое измерение.
Рыцарь стоял столбом в дверном проеме, отвалив выломанное полотно в сторону. В руке у него был меч, и меч этот подрагивал, чего Хастред раньше не замечал за отважным воином. Подойдя, гоблин глянул ему через плечо и недоуменно шмыгнул носом. Перед Напуконом была небольшая квадратная камера, а в ней, прижавшись стеной к стенке, обретался боярин Феодул — более не ухоженный, а напротив всклокоченный, вызывающе голый, словно тут ему баня, а не холодная пещера в марте месяце, с одним подбитым глазом, но в целом совершенно непонятно, почему вызвавший такой ажиотаж.
- Че стряслось-то? - вопросил Хастред раздраженно. - Вы меня оторвали от важных переговоров. Я собирался побесить Иохима, вдруг бы он еще каких секретов нам выдал. Здрав будь, боярин.
- И вам, сударь драматург, наше с кисточкой, - откликнулся Феодул вежливо.
- Не мерзнешь?
- Оделся б с радостью, да Напукон не пущает.
Хастред осторожно постучал рыцаря пальцем по плечу (даже полный гоблин рано или поздно принимает за данность, что людей, в чьих руках трясется меч в три локтя длиной, беспокоить надо крайне деликатно).
- Дружище, я как никто понимаю, каково оно — увлечение обнаженной натурой, но, не в обиду боярину, может лучше все же за девками на речке подсматривать?
Боярин сконфуженно прикрылся ладошками. Смотреть там и правда было не на что — бледный, клочковато-волосатый, худой, но с возрастным дряблым пузцом навыкате.
Вместо ответа Напукон резко указал мечом в дальний угол камеры. Хастред переступил, чтобы глянуть из-за другого его плеча, и хмыкнул озадаченно. В указанном углу обнаружился еще один боярин Феодул — ровно такой же, вплоть до синяка под глазом, тоже голый и тоже, кажется, напуганный.
- И вам, товарищ, здрассте, - вымолвил Хастред в его адрес.
- Приветствую, сударь драматург, - отозвался второй боярин точно тем же голосом.
- Это шокирует, не могу не признать, - сообщил книжник напуконову затылку. - А мечом-то ты им зачем грозишь? Это ж твой боярин, ты же сам здесь, дабы его вызволить.
- Так у меня ж один боярин был!
- Ну, а тут двое. Велико не малО, много не мАло. Бери обоих, вдруг одного опять по пути профукаешь.
- Он самозванец! - поведал первый боярин, тыча обличающим перстом в сторону второго. - Обратился мною, вопреки моим возражениям!
- Так и есть, только это он мною обратился! - не сдержался второй, возвращая тычок пальцем ровно таким же жестом, даже сморщился так же, когда в локте сустав хрустнул. - Он по правде тварь многоязыкая, кровососущая!
- Он и есть такая тварь, верь мне, Напукончик! Сколь раз ты у меня столовался, как же можешь не признавать нынче!
- Понятное дело — как может! Как же признать тебя, когда ты тварь чудоватая, а Феодул-боярин тут я!
Рыцарь содрогнулся и попятился от спорящих Феодулов.
- Тварь чудоватую возвращать к тиуну — это ж почище измены будет, а?
Хастред недоуменно развел руками... ну, одной развел, а второй дернул в меру ее ограниченных способностей.
- Как по мне, хуже измены ничего не будет, а уж тупость точно не порок, не то б вас всех еще в малолетстве по придорожным столбам развешали. Ну, не вези, если не хочешь. Маг? Есть идеи, как отличить подлинного от поддельного?
Альций позеленел от выпавшей ему меры ответственности.
- Не такой уж я и маг-то, ученик я...
Хастред не удержался, сгреб его за грудки и, приподняв, притиснул к стенке.
- Покуда других магов не видать, нашим магом считаться тебе — если, конечно, тебе не льстит больше позиция сталварт дефендера, то есть со щитом впереди всех, собирать тумаки.
- Нет, премного благодарен, - мажонок забегал глазками по сторона. - О... Думаю, надо поспрашивать их обоих на предмет тайных знаний, только Напукону и настоящему боярину ведомых!
Гоблин выпустил его ворот и поощрительно похлопал по плечу.
- Ну вот, теперь вижу, что ты маг.
- Правда же? - расплылся Альций в неудержимой улыбке. - Подумал я, что бы мой учитель предложил, он-то маг так маг, и светлая идея вот она!
- Тупая твоя идея, как большинство идей магов под давлением, но хорошо уже то, что ты ее таки сумел породить, - Хастред обернулся к рыцарю. - Ну-с, приступай.
- А чего тупая-то, - обиженно заскулил магик.
- А сейчас увидишь.
Рыцарь набрал в грудь воздуху и указал на одного из Феодулов острием меча.
- Ты! Реки, как жену твою звать!
- Авдотья же, - отрапортовал боярин без запинки. - Малого росту, зато обширна вельми, из семьи суконщиков, мы еще с ее отцом мануфактуру ладили.
- Верно, - признал рыцарь. - Этот наш!
- Ты второго спроси, - посоветовал Хастред, еле сдерживая нервный зевок.
- Ну-ка ты, - Напукон перевел меч на второго боярина. - Как звать детей твоих от рекомой Авдотьи?
- Аааа, - спрошенный деловито погрозил пальцем. - С подвохом вопрос, не то что тому прощелыге. Умно! Нету у нас с Авдотьей детей, а вот от прошлой жены, Меланьи, у меня двое сыновей осталось — старший Кольбан и меньшой Титамалакудакий.
- Вот и попался, злодей! - возрадовался гоблин.
- Не, - дернул головой рыцарь. - Он и правда так сына назвал.
- Уродцем, что ли, родился?
- Нет, напротив, пригож избыточно, так что счастливый папаша решил, - Напукон требовательно дернул мечом, и оба боярина хором с ним изрекли: - Пусть хоть что-нибудь будет в его жизни для закалки характера.
- Вот теперь ни одному из них жизнь сохранять смысла не вижу, - нахмурился Хастред. - Теперь понимаешь, почему идея была тупая?
- Они пока в камере сидели, все друг о друге вызнали? - уточнил Альций подавленно.
- Да нет же... То есть, в общем-то, да, так и есть. Уготол, когда обращается в кого-то, воспоминания его тоже копирует, как и мышечную память... То есть, допустим, если умел боярин вышивать крестиком, то и на этом не подловите.
- Что за уго еще? - застонал рыцарь. - Помилуйте, я ж всего-то для солидности придан был боярину, да еще оборонить его, если вдруг кто полезет с дерзостями. Я ж в этих ваших магиях ни бельмеса не разумею! Как отличить, скажите мне по-простому!
- Уго-тол, говорите, сударь? - Альций озадаченно потер подбородок. - Нет, уверен, что никогда не слыхал. Что за явление?
- Древняя хтонь, совершенный доппельгангер. Был аболетами выведен... - Хастред запнулся и уточнил сочувственно: - Ты и про аболетов не слыхал, не правда ли? Вот оно, современное образование.
- Уж чем богаты, сударь. А кровь, кровь у него такая же?
Бояре синхронно шарахнулись по стеночке от вновь взмывшего меча Напукона.
- Кровь, полагаю, как минимум похожая, - поведал Хастред. - Будь среди нас вампир, он бы наверное различил... Ну, знаете, как сорта пива... Но, я так понимаю, нет среди нас вампиров, иначе б не выглядело большинство из нас малолетними дупланами перед лицом малой загвоздки. Но почему б все-таки не взять с собой обоих и не предложить тиуну выбирать, какой ему милее?
- То есть как?! - завопил боярин А.
- Никак нельзя! - присоединился боярин Б.
- Дык же а вдруг, - глазки рыцаря забегали, словно ступил на скользкий торф. - Вдруг и самый господин тиун ошибется, не того выберет?
- Да одинаковые ж они! - Хастред закатил глаза. - Какая разница, которого он выберет? Авдотье, может, была бы разница, потому как есть закон происхождения видов, и от хуманса с аберрацией детей не будет, но у нее их и от настоящего нету. Вот, кстати, а может, боярин с самого начала был доппельгангером?
- Не был я никаким дупель-этим! - поспел первым боярин Б.
- Просто года мои уже не прыткие, - посетовал боярин А.
- Ай, да завалите вы, - отмахнулся от них Хастред. - Я о чем говорю-то — знают они оба одно и то же. Уготол, может, еще и поумнее будет, и уж точно адаптабельнее. Чем тиуну повредит, если он положится на поддельного боярина?
Напукон и Альций переглянулись, будучи в шоке от такой безалаберности.
- Ну, к примеру, он тиуна может того... заразить и обратить... - допустил маг осторожно.
- Да не может он заразить и обратить, он не граф Дрюкула, после чьего нападения жертву начинает тянуть на это самое. Он сам, один, обращается в персону, к которой имеет возможность, как бы это... а я не знаю, как именно... присосаться или типа того. Ну, обратится в тиуна, тоже мне беда. Я так думаю, любого государственного чиновника поскреби ребром монетки, найдешь погань похуже древнего доппельгангера.
- Ну уж вы, сударь, заговариваетесь! - возмутился боярин А.
- Дискредитацией такие речи зовутся! - не остался в стороне и боярин Б.
Хастред смерил их мрачным взглядом.
- А вот кстати, по-моему, у уготола внутренности другие, не то кишок поменьше, не то вовсе нет желудка. Можно вскрыть одного на пробу, ясно станет.
- Вот его, - хором предложили бояре и указали друг на друга пальцами.
На глаза рыцарю навернулись слезы. К такому его жизнь определенно не готовила.
- Ох, да вашу ж бабушку, - фыркнул Хастред. - До чего ж вы все неприспособленные. Эй, бояре, а ну топайте сюда, и подумайте по пути: если уготол сейчас признается, мы ему дозволим принять другой облик и оставим жить, а ежели запираться продолжит — то выявим его и прикончим, чтоб впредь под ногами не путался. Дилемма приговоренного называется сей расклад.
Он размашисто дошел до стола, где лежали скудные съестные припасы, и дождался, пока бояре, одинаково прикрывая срам ладошками, не подсеменят к нему. Тогда вытянул из ножен скрамасакс, отсек от каравая горбушку, располовинил ее острым лезвием и откатил половинки на разные углы стола.
- Жрите давайте.
Бояре на секунду замерли в недоумении, затем один протянул руку и взял кусок хлеба, второй тоже не замедлил.
- Что это докажет, сударь? - слабо вопросил Альций.
- Я ж говорю, у уготола нет каких-то органов. Внешность-то он копирует тщательно, и даже воспоминания высасывает, а вот внутренность у него остается его, аберраторская. Я так читал, что он только жидким питаться способен.
Бояре наперебой принялись совать в рот свои куски хлеба и отчаянно двигать челюстями.
- Кажется, вы ошибаетесь, - заметил мажонок.
- Со мной случается, - ухмыльнулся Хастред. - В этом случае будем считать, что я их просто милостиво покормил. Но если старые книги не врут, а в те времена в таком смысла не было, то это сработает. Разжевать и заглотать он в человековой форме сумеет — есть зубы, есть челюсти. Чего не сможет, так это переварить и удержать.
Боярин Б скользнул по нему пустыми глазами, не переставая медленно жевать, а боярин А, словно почувствовав себя в своей тарелке, потянулся к сыру, отломил кусок, сунул в рот, потом отодрал еще краюшку хлеба и в нее тоже яростно вгрызся.
- Кажется, ситуация начинает проясняться, - заметил гоблин одобрительно.
- Этот настоящий? - уточнил Напукон нервно.
- А хрен его знает. Просто раньше они все одинаково делали, а тут разделились. Увидим, кого из них воротить начнет с несварения, тогда прояснится.
Боярин А при упоминании несварения словно осекся и замедлил работу челюстей, а боярин Б с мрачной решимостью отломил кусок сыра и, вызывающе пялясь на соперника, его причастился.
- Настоящего боярина с молочного пучит, - запоздало проинформировал рыцарь.
- Пускай-пускай, переживу, - мстительно процедил боярин Б.
- Лишь бы ему хуже было, - прояснил их общую позицию боярин А.
- Как-то не хочется мне при этом присутствовать, - признался Хастред. - Может, дадим им по ножику и пусть они сами за нас выберут?
- Будет два трупа, - предрек Напукон со знанием дела. - Чтоб ножом убить, уметь не надо. Уметь надо, чтоб не умереть от ножа... а боярин по этой части умельцем не числится.
Сцена, как показалось Хастреду, начала недопустимо затягиваться — два противных голых мужика наперебой жрали пересохший сыр, грозя сделать теплую дружескую атмосферу непригодной для дыхания. Впрочем, можно будет их к завалу отправить, газовой атакой из-за угла отравлять неприятеля.
К счастью, тут из основного коридора послышался не то скрип, не то скрежет, который книжник инстинктивно сопоставил с вертикальной шахтой и подъемной клетью. Так и знал, что оттуда попытаются проникнуть! Осада вообще дело не сахарное... но если стараться видеть во всем светлое, то есть на что с пользой отвлечься от этой боярской трагикомедии.
- Рыцарь, со мной, за бастион будешь. Маг — следи за этими двумя, которого по любой причине сочтешь ненужным — руби, помолясь.
- Я рубить не стану! - воспротивился Альций. - Ну как не того рубану!
- Здесь тебе не эльфийская демократия, боец. Сказано рубить, будешь рубить - отсюда и до завтрака.
- Мы с твоим учителем хорошие приятели, Альций, - напомнил, подрагивая голосом, боярин А, не переставая уминать сыр. - Это я представил его тиуну.
- Я должен ему двести дроблей, - самоотверженно признался боярин Б. - И намерен вернуть их, как только с ним свидимся.
- Так которого рубить?!
Хастред махнул рукой и метнулся на выход из каверны. В коридоре, ведущим одним концом к завалу, а вторым к шахте, замешкался на секунду, и хотя со стороны шахты неслось постукивание, сперва решил свернуть к заваленному входу.
- Эй, Иохим!
- Шего? - раздраженно отозвался снаружи знакомый голос.
- А ты мне долг зачем вернул, если все равно на убой привел?
- Я же шкажал, долги — дело шешти! - дружинник болезненно закашлялся. - Ну и не шомневайшя, я нажад верну, когда тебе башку отрежу.
- Интерееесно, - рассудил Хастред, подавил мелькнувшее было вредоносное желание сбегать раскидать монеты из иохимова кошеля с заднего входа по всем окрестностям, чисто чтоб заставить бедолагу помучаться, их собирая... А тут как раз со стороны шахты завопил рыцарь, нанося по кому-то звучные удары, и книжник отложил на время свои коварные планы по низведению и укрощению строптивых.
Выдернул одной рукой из бревна бердыш и побежал отражать атаку.
Глава 17
У именитого кранцузского писателя тоже была сцена обороны укрепления — во всем известной истории приключений местных забияк, по какой-то причине получающих за свои антиправительственные художества не меру пресечения, а оклад из королевской казны. Там вообще много вопросов — например, зачем было выбивать противника из бастиона, если после этого не размещать в захваченном бастионе свой гарнизон... но это, допустим, можно списать на национальные культурные особенности, например, из-за каменных стен потом неловко было бы сдаваться. Что гораздо более показательно, автор отобразил процесс обороны умильно-романтически: герои успели от пуза нажраться, перетереть за свои козни супротив единственного человека, который за благо Кранции неустанно повреждал себе седалище, и эдак походя, не вспотев, забить на мясо пятикратно превосходящее количество противника.
Имея привычку в написанное пером верить, Хастред в свое время слегонца опасался, что штурм кранцузских укреплений влетит гивингам в серьезные потери, и только лично попробовав разок, сумел облегченно перевести дух. Оказалось, что арбалеты и аркебузы, коими кранцузские гарнизоны были в изобилии снабжены, не так уж грозны, когда вложены в трясущиеся руки. Половина залпа уходила в землю под ногами яростно галдящих гивингов, а вторая половина проносилась над их головами, ко всеобщему бурному веселью сыплясь на трусоватых и неповоротливых, торчащих в задних рядах. О том, что он, оказывается, сумел поучаствовать в кровавой рубке на стене форта, Хастред узнал много позже из местной газеты. Чтобы почитать без помех этот лист, отобранный у кранцузского офицера, пришлось сделать вид, что пошел с ним (с листом, не с офицером) по нужде, да и то посмеялись вдогонку насчет короткой туники и мозолистых пальцев. В газете витиеватым по грубо-серому значилось, что подлые гивинги привезли с собой неконвенционное чудовище, и оно ураганом ходило по гребню стены, сокрушая стройные ряды защитников и орошая исконно кранцузские земли горячей кровью патриотов. Как ни лестно было подобное описание, честный гоблин не мог с ним согласиться, потому что собственная его память рисовала картину совсем иную — две трети защитников, в основном богато увешанных эполетами и аксельбантами, покинули стену еще до того, как он на нее вскарабкался, а остальные, брошенные на убой, валились на колени и пораженно воздевали руки. Так что убить он в тот заход ухитрился лишь десяток алебард, на древках которых срывал ярость и разочарование, да еще товарища по команде, хлопнув его по плечу и невзначай уронив со стены.
Вся эта предыстория — к тому, что истинному гоблину оказаться на штурмующей стороне было бы привычнее, нежели на стороне обороняющейся (ну и к тому, что не надо верить кранцузским и прочим бумагомаракам, представляющим себе боестолкновение как эдакий файтбол в одни ворота). У нападающих по умолчанию есть преимущество первого удара, в то время как защитники обречены под него подстраиваться и пытаться отразить — там и тогда, где и когда это предписывают обстоятельства. Игра от обороны имеет, конечно же, определенные сильные стороны, и те же дварфы довели эту стратегию до совершенства, но где сейчас те дварфы? Кроме того, их-то, дварфийские защитные сооружения строились по уму, с учетом многовекового опыта, а при необходимости держать оборону в первой попавшейся штольне любой дварфийский дефендер погрузился бы в глубокую меланхолию.
Преимущество свое атакующие использовали удачно, и если бы Хастред не догадался заклинить передаточный механизм, двигающий по шахте клеть, уже поднялись бы на ней в полной боевой готовности. А так им пришлось, видимо, строить внизу какую-то пирамиду, чтобы добраться до верхнего яруса и начать расковыривать дощатое дно клети. Напукон поспел как раз к моменту, когда одну из досок выщемили вверх, и с энтузиазмом принялся рубить то, что полезло из дыры. К сожалению, лезла не голова и даже не рука, а копье, перерубить которое мечом на весу не удалось; его тут же утянули вниз, а вместо него из пролома стремительно вылетел прямо вверх арбалетный болт, свистнул мимо напуконова носа и отскочил от камня над его головой.
Битва через единственную выбитую доску шириной в ладонь перспективной не выглядела, и оружие застучало снизу в соседние доски. Вылетела еще одна, выскочил из бреши наконечник вульжа. Напукон поймал оружие за древко, потянул вверх, словно выуживая тяжеленную рыбину, а подбежавший Хастред плюхнулся на колени и сунул бердыш острием вниз в пролом, с удовлетворением ощутив удар в мягкое. Тяжесть с вульжа пропала, и рыцарь отвалился на спину, выдернув неожиданно полегчавший трофей с кровью на древке.
- А тут они, пожалуй, и прорвутся, - рассудил Хастред тихонько, отступив на пару шагов от раскуроченной клети. - Есть идеи?
- Сражаться следует, - предложил Напукон пафосно, не проявляя, впрочем, особой прыти даже по части вставания на ноги. - Не нанося урона противнику, не получится его отвратить от выполняемых задач. Хоть и велико их преимущество в живой силе, на нашей стороне правда и честь!
- Я б с ними махнулся не глядя, - Хастред сумел дотянуться нечувствительными пальцами отбитой руки до обломка болта, торчащего из бока, и тихо зашипел от боли. - В иных обстоятельствах дозволил бы тебе к ним спрыгнуть и применить честь и правду, но ныне каждый клинок на счету. Надо, пожалуй, поддельного боярина уболтать с тебя снять копию, это нонче будет куда полезнее, чем лишний счетовод с памятью об Аксинье.
- А так можно? - озадаченно хлопнул глазами рыцарь.
- Да можно небось, только опасаюсь, что это все же не на бегу делается — мерки он с тебя снимать не один час будет, а ты сейчас в строю нужен.
- А... а может, он в убиенного мага сумеет? Маг бы нам пригодился!
- Опять же, перстом в небо, сугубо общим пониманием процедуры руководствуясь — в дохлого не сумеет, а ежели сумеет, то так дохлым и останется.
Из разломанного дна клети выпихнулся щит, прикрывая лезущего за ним разбойника. Пока рыцарь поднимался, Хастред успел скакнуть в ту сторону и как следует пнуть пяткой в самый центр щита; под каблуком смачно хрустнуло, взвыло, и щит вместе с незадачливым носителем провалился обратно в дыру. Гоблин прислушался, и помимо досадливых кряков уловил сухой треск рассыпающегося дерева.
- Новые ящики тащите! - велел внизу сиплый командный голос.
- И бочки, - не удержавшись, заказал гоблин. В ответ ему раздраженно дернулось копье, слишком короткое, чтобы дотянуться, и стрела из лука, вообще непонятно куда нацеленная, потому что вылетела под безнадежным углом и отскочила не от потолка даже, а от дальней стенки. Ни дать ни взять армейские дезертиры, отметил себе Хастред. Только в регулярной армии приучают делать вещи не результата ради, а для отметки в протоколе о предпринятой попытке. Бочек, похоже, не будет.
Треснул и развалился под кем-то очередной ящик, командир заругался, обиженным густым басом ответил ему кто-то еще, очевидно, ящик и поломавший. Ящики, мол, давно тут лежат и рассохлись, если хошь, чтоб было сделано, надо громоздить чего посолиднее, а не эту растопку.
Слово «растопка» живенько обросло в тренированной фантазии Хастреда нужными дополнениями. Он хлопнул рыцаря по наплечнику, кивком наставил его следить за проломом и побежал в каверну, где намедни мимоходом приметил несколько масляных ламп. Что поделать, не предоставили ему, как тем кранцузам, ни дюжины огнестрельных пулял, ни куска каменной кладки, который можно свалить врагам на голову — пришлось мелочиться. Где-то на задворках сознания складывалась спокойная арифметика, разделяющая врагов на уже получивших свое и теперь медленно доходящих до мысли, что добавки им не хочется; все еще здоровых и пышущих злобой; а также тех, кому мысль о возвращении к кнезу без хороших новостей закономерно внушает опасение. Все бы хорошо, но подсчеты, как ни крутись, сводились к несуразному неравенству сил. Легкий выигрыш в защищенности позиции лишь чуточку отдалял момент перехода в резню, где никакие личные преимущества не выстоят перед избытком бодрой мышечной массы и плотностью кинжалов на душу участника.
Впрочем, вся наша жизнь — дорога в один конец, и честно говоря попадались на этой дороге тупички и помрачнее, и побезвыходнее.
Бояре сожрали весь сыр и добивали хлеб, испепеляя друг друга пламенными взорами. Помрачневший Альций догадался выдать им по половинке плаща для сооружения набедренных повязок. Будь понаблюдательнее, мог бы, должно быть, по реакции определить, какой из этих двоих более озабочен блюдением нравственности — уготол-то, поди, даже обладая полной памятью Феодула рефлексы должен был сохранить свои, бесстыжеские. Но было ныне не до них, Хастред быстро обежал комнату по периметру, нашел жестяную посудину с маслом для лампад, засунутую под оружейную стойку, прихватил ее под мышку, с крюка сдернул горящую лампу и устремился обратно в несущий коридор.
- Я благодарен за бдительность, но нет ли какого способа... - донеслось ему вослед аристократично-недовольное от кого-то из претендентов.
- Не будет господин тиун рад, что его посланника мурыжат! - не дал ему вырваться вперед второй.
- Рты закройте, судари мои! - звенящим от напряжения голосом потребовал Альций. - Мы б и сами рады были закончить с этой комедией, кабы нашелся достоверный способ отличить, который из вас подлинный.
- Да я же! - слитно гаркнули Феодулы на два голоса. - Ах, ты!...
В самом деле, непонятно, чего рыцарь так артачился, выбирая непременно настоящего. Если думал, что подосланец собирается злоумыслить против тиуна, так это скорее всего зря. Как бы ни попал уготол в ту магическую усыпальницу, и сколь бы признателен ни был за освобождение, принимать приказы от короткоживущих смертных аберрации обыкновенно не склонны, а выстраивать свой собственный путь в жизни... ну, скажем так, начинать с первого, кого ему подкинули для копирования, было бы чрезмерно легкомысленно. Скорее всего, он бы пожил, служа верой и правдой, заслуживая доверие и преференции, и ни в коем случае не стал бы рисковать раскрытием. А разобравшись, откуда нынче ветер дует, смотался бы в благословенную Гавропу, где нынче кого ни схвати за шкирку — не то демон, не то фейри, не то нежить. Доппельгангер там даже в естественном виде никому в глаза не бросится.
Напукон как раз сшибал очередного верхолаза трофейным вульжем, чтоб не приближаться к шахте ближе необходимого, когда Хастред вернулся со своей добычей и вытряс жестянку над проломом в клети. Густая мутная жидкость плеснула вниз по шахте, вызвав возмущенные взвизги.
- Старшой, они на нас гадют! - посетовал недавний мощный бас.
- Так сдачи им отвесь, дурила дубовая! - повелел раздраженный командир.
- Это как же? Вверх на такую высоту? Да я...
Дожидаться попыток выдачи ответки Хастред не стал, а снял с пальцев висящей правой руки лампу, широко размахнулся и пустил ее через проломленную доску в глубину шахты. Раздался звон, хлопок занимающегося пламени, а потом заорали так мощно, словно там внизу происходили народные гуляния. Вспышку видно было даже сверху через выбитые из дна клети доски, а потом повалил густой черный дым, когда начало схватываться сухое дерево, пущенное на баррикаду-подъемник.
- Тушите! - вопил командир сорванным голосом. - Кому сказано, тушите! Воду давайте!
- Нету тут воды!
- А вон бочка с чем?!
- С брагой, кажись. Ливануть?
- Я тебе ливану, дубина! А ну, плащ набрось, придави! Да не хлопай, не хлопай, ты ж раздуваешь только!
Гоблин отступил подальше от шахты, чтобы дым не лез в глаза, и пихнул рыцаря локтем в бок.
- Покамест, на первом круге, мы их обставили. Вот дым только... подтащи-ка стол из каверны.
- Стол? - недоуменно вскинулся Напукон.
- Ну да, стол. Прикроем дыры, дыма нам поменьше достанется, им побольше.
- Понял, - рыцарь аккуратно прислонил вульж к стенке и побежал, громыхая, на добычу стройматериалов. Хастред отошел на пару шагов послушать, как успехи при разборе завала с парадного входа, но возни не расслышал. Возможно, все своисилы Иохим отправил на штурм через нижний ярус, поскольку расцеплять в темноте бревна и камни выглядело задачей неблагодарной. Впрочем, как не смогли разбойники пробиться через завал внутрь, так и осажденные не имели шанса выбраться через него наружу, так что особого внимания этот сектор обороны не заслуживал.
В шахте вопили и причитали. Пожар, конечно, не был катастрофических размеров, но потушить горящее масло не так-то просто, да и пересохшие ящики явно воспользовались случаем уйти ярко пылая, как гивинги в Совнгард. Какой-то великий разум попытался залить пожар собственными средствами, но то ли его при этом пихнули в спину, то ли огонь невовремя перекинулся на новые просторы, а то ли на выход пошла вместо воды почти чистая брага, но судя по визгу пожарник подпалил себе шланг. Надо заметить, мало что так деморализует кровожадную мужскую компанию, как демонстративные травмы в области мужского достоинства. Особенно травмы, причиненные не врагом, а собственной глупостью и неуклюжестью. Сразу пробуждается философская мысль необоримой силы о непротивлении злу насилием, вы ж понимаете. Сидел бы сейчас на лугу, пас бы коров, пел бы песни о просторах родины чудесной — а тут угораздило.
В общем, все шло прекрасно, за исключением двух вещей. Во-первых, и это вам может подтвердить всякий игравший с огнивом, никакой пожар не вечен. Во-вторых, чертов обломок болта в боку помаленьку накапливал негативную энергию. Из-под него продолжала тонким ручейком сочиться кровь, уже добравшаяся до сапога; заткнуть и перевязать рану, не вытащив болта, возможным не представлялось, а извлечь его тоже как-то не складывалось, и о помощи попросить было особо некого.
Вернулся Напукон, со скрежетом волоча за собой по неровному полу тяжелый стол. Хастред ухватился за край, опрокинул его столешницей вниз и указал, куда двигать. Стол перекрыл взломанный пол клети, и хотя дым из-под него сочиться не перестал, все же создал некоторую преграду для проникновения снизу.
- Вон, пару бревнышек можешь на него навалить, - Хастред указал на торчащие из завала концы бревен. - Чтоб им пробиваться подольше было, как потушат. Я пойду водички хлебну, ты за старшего.
Подволакивая уже и ногу, отчасти от усталости, отчасти избегая противного хлюпания в сапоге скопившейся крови, Хастред вернулся в каверну, отобрал у бояр кувшин и от души к нему приложился, загадав, что если в кувшине окажется что-нибудь похлеще воды, то все сложится отлично, а если не окажется... ну, тоже как-нибудь выкрутимся. Оказалось, что придется именно выкручиваться как-нибудь. Ничего в жизни нового.
- Аболеты говнюки, - буркнул книжник внезапно и попытался считать эмоции с обоих идентичных феодуловых лиц. Не помнил он, чем там закончилось сосуществование помянутых аболетов с выведенными ими уготолами, но склонен был допустить, исходя из общих исторических сведений об этих давно вымерших (ой ли) существах, что по-хорошему они ни с кем не расходились. Прямо как нынешние эльфы. Стало быть, у уготола подобное заявление должно было вызвать бурную симпатию. А если нет, то резкое отрицание. Короче, проявился бы уж как-нибудь, глубоко законспирированный деятель.
- Кто-кто, простите? - переспросил левый Феодул с наигранным интересом.
- Никогда не слышал, - объявил Феодул правый, не моргнув и глазом.
Что ж, выстрел в молоко, но попробовать стоило.
- Вы имейте в виду, что если не разберемся здесь, Напукон в настроении вас обоих в колодках к тиуну транспортировать, - угрозил Хастред бородачам.
- Не посмеет, - отрезал правый.
- Не рискнет, - подтвердил левый.
- Вы прям очень бесите, - упрекнул их гоблин, повернулся к напряженному Альцию и махнул ему рукой. - Эй, вот и до тебя дело дошло. Сейчас из меня стрелу тянуть будем.
- Да помилуйте, сударь! Я как кровь завижу — мутить начинает!
- Я б и сам предпочел кого-нибудь с рукою потверже, но рыцарь там занят на обороне позиций, а этим двум я б и козу пользовать не доверил.
- Может, я пригожусь, - предложил Чумп.
- Вот ты как раз... - Хастред запоздало шарахнулся и подскочил, словно ему в зад лупанули молнией. Да и то оказался не самым экспрессивным — Альций заблеял жалобно и рванулся из приседа, зацепился ногами за лавку, наткнулся на стол и повалился среди всей этой мебели прямо как свой — задубелый и дощатый. - Ты чего опять подкрадываешься, вражина окаянная?!
Чумп надменно задрал нос.
- Только что с барабанами не маршировал.
- Откуда ты вообще взялся?
Ущельник небрежно ткнул за плечо, на коридор, ведущий к выходу на обрыв.
- Там же засов!
- Ну да, - Чумп скромно вздохнул. - Там засов. Был и опять есть. Эка невидаль. Приветствую, боярин... Ха. И тебя, боярин, приветствую. Этот самый безликий?
- По всему видать, - Хастред шагнул к копошащемуся среди мебели мажонку, схватил его за ворот и вздернул в стоячее положение. - Все войско мне распугал. Ты-то хоть с добрыми вестями?
Чумп независимо пожал плечами.
- Смотря для кого. Для этих местных, скорее, нет. Отсюда пока не слышно, но анарал уже должен подобраться к крайним. Народу с ним немного, но такие отпетые, что мне не по себе было... даже не следопыты, а натуральные слейеры.
- А с той стороны, - Хастред махнул в сторону обрыва. - Караулят еще?
- Я насчитал троих, и нет, они все уже под откос спустились. Но не уверен, что твоя компания проползет по тому приступочку. Рыцарь точно сверзится, да и этот в коленках нетверд, а горы такого не прощают.
Альций покосился на свои трясущиеся коленки и с тоскливым вздохом признал чумпову неоспоримую правоту.
- Так что оставим пока тот выход про запас. Пойду пока гляну, как вы тут обустроились, а ты снимай доспех, тянуть стрелу будем. Есть чем плеснуть, чтоб кровь схватилась, или по старинке головешкой тыкать станем?
Хастред скрепя сердце вытащил одну из своих эликсирных баночек с замечательной настойкой. Неизвестно, есть ли у варева специальный целебный эффект, но крепости ему точно достанет, чтобы прижечь рану... повезет еще, если потом угольки откалывать не придется.
- Добычливый, - одобрил Чумп. - Еще б научился наводиться на что-нибудь помимо пойла и девах, на которых корсеты не смыкаются...
И ускользнул в коридор, проверять караулы. Надо было бы крикнуть рыцарю, чтоб не треснул сгоряча, но зачем? Пусть трескает, если сумеет заметить, а если нет — то будет ему тоже маленький бодрящий сердечный приступ.
Хастред принялся вылезать из доспеха. Многослойность порой удобна, с успехом заменяя толстенные панцири при меньшем весе и большей прочности, но вот снять его при необходимости — целое мучение. Отстегнуть наплечники, освобождая доступ к панцирю, стащить сам панцирь, стараясь не раскачивать обломок болта, дублет, кольчугу... с последней вышло тяжелее всего, поскольку снималась она через голову, а болт торчал сквозь нее, мешая тянуть вверх. К счастью, от пережитых лишений подвело брюхо, и призванный в помощники камердинера Альций, потянув кольчугу сзади, сумел снять ее с деревянного штыря. Примерно на этом этапе панически чертыхнулся в коридоре потревоженный рыцарь, судя по гулкому, словно в колокол, удару шарахнулся от Чумпа как лавочник от мытаря, но помешала стена. К моменту, когда наконец Хастред вылез из кафтана, Чумп вернулся с инспекции с рожей умеренно довольной.
- Могло быть и хуже, - вынес он вердикт. - С погромом на входе симпатичная находка, не лишена изящества. То есть изящества как раз лишена напрочь, но... в общем, вы поняли. Однако похоже, что теперь нам остается всего полтора выхода, и ту половинку, что по-над пропастью, по самому по краю, душевно не рекомендую. Остается вниз лезть, где сейчас столом перекрыто. На нижнем ярусе у них кладовая, насколько я понял, и в нее отдельный вход со стороны лагеря.
- Я как раз обещал рыцарю его вперед пустить, во имя правды и еще какой-то ереси, - припомнил Хастред. - Главное чтоб потушить там внизу успели, а то запечется в своей посудине.
- Ну, тебе-то уж точно первым не ходить еще сколько-то, - Чумп по-хозяйски обошел Хастреда со спины, вроде как небрежно уперся ладонью в лопатку, осторожно тронул пальцем древко болта. Хастред торопливо подхватил баночку и отхлебнул из нее, оставив чуть-чуть на донышке. Когда неодолимая сила в очередной раз прожгла глотку и выгнула тело дугой, Чумп четко и ровно потянул болт на себя, и ощущалось это на фоне питейной агонии едва ли не как приятное разнообразие. Правда, секундой спустя, когда полыхание во рту ослабело, боль в освобожденной ране взяла свое и набрякла с такой мощью, что Хастред бы непременно заорал, не будь глотка все еще сведена. А когда Чумп отобрал у него баночку и плеснул остатки на дыру в спине, фонтан боли вовсе взвился до небес, и вынырнул из нее книжник только минуту спустя, лежа лицом вниз на лавке. Бок полыхал так, словно в нем открыли шашлычную. Зеленоватый Альций механически раздербанивал чью-то рубашку на корпию, а Чумп ножом распускал на полосы для перевязки нарядную накидку покойного мага. Окровавленная половинка болта валялась прямо под носом у Хастреда на той же лавке. К счастью, наконечник оказался простенький, длинный и плоский, безо всяких этих загибов, расширений и крючьев, не то бы никакой крови не хватило.
- Интересной жидкостью ты запасся, - отметил Чумп, обнаружив, что пациент начал вращать головой. - Лизнул капельку и чуть не сдох. Ты не задумывался, что мог отравить половину этой компании, вместо того чтобы с ними рукопашиться?
- На них не напасешься, - огрызнулся Хастред и с трудом сел верхом на лавку, отжавшись от нее подрагивающими руками. - А вот к слову, ты ж еще у кнеза сообразил, что к чему, не так ли? А чего ж знать не дал, что кнезовы с разбойниками заодно будут?
Чумп озадаченно шмыгнул носом.
- А ты что, сразу не понял?
- Да с чего бы вдруг?!
- Ну, не бывает же так, чтоб местный сеньор жил месяцами бок о бок с разбойниками и на их счет не беспокоился, а тут вдруг раз — и ради ваших прекрасных глаз и обгаженных порток юного магуса пошел на них войною. Что они меж собой имеют определенные соглашения — это как божий день ясно было. Конечно, всякое соглашение может быть нарушено ради лучшего, но мы-то знаем, что ничего особо завлекательного кнезу не могли бы предложить при всем желании.
- То есть, позвольте, кнез Габриил покровительствует пленившим меня разбойникам? - взвился шустрый Феодул Б.
- Да как посмел этот захолустный кнезек!... - постарался не отстать от него Феодул А, и раз уж отстал, то решил наверстывать горячностью. - Господин тиун найдет на него управу!
- А вы потешные, - похвалил их Чумп. - Ежели тиун назад не примет, можете выступать с гастролями — удивительные близнецы со схожими мыслями. Кстати, насчет склонности тиуна миловать — а не видел ли кто из вас, куда ваш денежный груз утащили?
- Меня в одну сторону увлекли, а сундуки в другую, - горько посетовал Феодул А.
- Угостили тумаком, так что мало чего помню, - объяснился Феодул Б и показательно обозначил пальцем свой фингал, а потом, видимо для ясности, точно такой же фингал под глазом у своей точной копии.
- Ну, здесь-то сундуки спрятать негде, - отметил очевидное Хастред.
- Вон там потайная дверца, - рассеяно сообщил Чумп, указуя на оружейную стойку. - Сейчас обмотаем тебя, чтоб кровью не исходил, и посмотрим, что за ней.
Он деловито отобрал у Альция пригоршню нащипаных ниток, сбил в комок, обмакнул его в баночку из-под настойки и побултыхал там пальцем, проведя в меру возможности дезинфекцию. Затем бесцеремонно пришлепнул к ране, наполовину запихав в нее и вынудив Хастреда рычать откуда-то из центра груди. Полосы из плаща хватило на единственный оборот вокруг туловища, так что поверх первой Чумп намотал вторую, а подумав, добавил и третью, соорудив посередине Хастреда фрагмент мумии.
- Сойдет, - рассудил самозванный лекарь беззаботно. - Если уж до сих пор не гикнулся, теперь точно не помрешь... по крайней мере, если добавки не отхватишь.
- В запарке пришлось действовать опрометчиво, - оправдался Хастред, придавливая локтем перевязку. - Быстро бежать, колотить кого попало. Уже и то дивно, что прорвались, никого не потеряв. Давай халат, колдунище, будем обратно снаряжаться... бой еще не кончен, да и после, чувствую, будет нам квестовое дополнение в другой локации.
- И толку от тебя, битого и колотого, будет там — греби двумя лопатами, - предсказал Чумп скептически. - Ты с такой рукой хоть на стену-то влезешь? А то через ворота нас уж точно больше не пустят.
- Так пускай генерал постучит. У него лицо честное, дешевле пустить, чем дожидаться, пока он все, чем грозится, приведет в исполнение.
- Это бы конечно, - Чумп поморщился. - Особенно если придет с коллегами, а те прихватят свою репутацию. Но насколько я успел разобраться в ситуации, на кнеза, то бишь лицо, официально назначенное, они тянуть не станут. Это мы перекати-поле, а они все под одной рукой ходят, в вотчине одного Темного князя, и лимит свободных художеств Красаво выбирает подчистую, с воеводами бодаясь. Разбойники — пожалуйста, чем дожидаться, пока из кустов выскочат да выпрыгнут, дешевле их успеть первыми, за ними и жаба не кумкнет, и кнез воздержится голос подавать. Но самого кнеза...
- От имени господина тиуна, который в смысле иерархии куда как повыше местного кнеза, я... - начал один из бояр, но тут же осекся. - А хотя, конечно же, не мешало бы спросить самого господина тиуна.
И, видимо чтоб усугубить эффект стремительного слива, протяжно попортил воздух, извинительно бегая по сторонам шкодливыми глазками.
А второй открыл было рот, чтобы по традиции дополнить сказанное набором синонимов, но вместо этого только с лица посинел и принялся хвататься за горло.
- Что это с ним? - подивился Чумп.
- Твердая пища впрок не пошла, - пояснил Хастред. - Долго крепился, впрочем, и так все стало ясно еще вон с той трелью. У уготола-то кишечника нету, газы пускать он не способен... Что значит — создание склизкого и коварного разума.
Псевдобоярин повалился на четвереньки, залпом выпуливая все поглощенное. Размочаленные в кашицу хлеб и сыр и впрямь вышли безо всяких следов переваривания, разлетелись по полу, соседствующий со страдальцем настоящий боярин опасливо подтянул колени к подбородку, отчего непроизвольно добавил в воздух нового зловония.
- Стоило так долго запираться, - укорил уготола Хастред. - Я ж тебе предлагал сдаться на милость, тогда, глядишь, и жив бы остался.
Безликий сталкер глянул на него исподлобья с тоской, утер рот волосатым предплечьем.
- Роли до конца играть положено...
Хастред пожал плечами и потянулся за бердышом. Чумп его остановил.
- Не наигрался еще в рубаку?
- Что, отпустить его предлагаешь в таком виде?
- Никак в таком виде нельзя отпускать! - подал голос Феодул, слез со стула и бочком принялся отступать от разоблаченного самозванца, видимо чтоб не спутали. - Ежели уйдет на меня похожим, может дел натворить, а мне потом расхлебывай. Ежели отпускать надумаете, так пусть в кого другого перекинется!
- Да зачем отпускать сразу, - Чумп задумчиво склонил набок голову. - Думаю, мы его представим нашим союзникам, которые сейчас гвоздят здешнюю кодлу. Им такой специалист в работе пригодится. В разведку засылать или, на худой конец, пригодится допросы вести — снял с пленного копию да и рассказал все, что тот утаить пытается.
- Все одинаковые, - просипел уготол жалостливо. - Каждый только и думает, как бы использовать! Виноват я, что ли, что таким уродился?!
- А ты-то чего ноешь? - искренне удивился Чумп. - Такую песню каждый из нас пропеть может. Все только и думают, как бы с нас какой пользы поиметь... иногда даже радуюсь, что родился не симпатичной девицей, а то б вовсе продыху не было. Вот пользой от нас Капелле будешь ты, потому что во всем остальном мы у них только под ногами путаемся.
- А ты, чем скулить, лучше бы подумал, чего достичь можешь с такими уникальными способностями, - добавил Хастред, влезая в свой стеганый халат. - Прочим приходится с общих равных стартовать, а ты вон уже от природы ко всему годен. Или вашему величеству сразу подавай трон и кубок с жидким питанием?
Фальшивый боярин вздохнул обреченно, чем возразить не придумал, а может просто не рискнул — и правильно сделал, нытиков никто не любит.
- Ежели подумать, то с такими способностями он во многих инстанциях будет востребован, - задумчиво рассудил боярин настоящий. - А нет ли какой возможности на него колодки надеть и со мною отправить? Я-то с самого начала знал, что он поддельный, только доказать никак не мог... Выходит, вроде как, что он моя добыча-то?
Гоблины переглянулись.
- Вот мы сейчас выйдем и оставим вас между собой разбираться, кто чья добыча, - объявил Хастред. - Покамест это мы тут твою боярскую задницу из полона извлекаем... обе, вообще-то, ваши задницы, и может еще не поздно его признать за настоящего.
- Если, конечно, боярин нам ничего не предложит за такой подгон, - добавил Чумп. - Скрижали не получил, деньги казенные профукал, так теперь помчался искать, чем хозяина умилостивить? За наш-то счет?
- У нас, служивых людей, правила простые: не огорчай вышестоящего, - объяснился Феодул, болезненно кривя физиономию. - В самом крайнем случае, если уж совсем плохи дела, и никак этого не скрыть, нужно заявить «а вот зато!...» и потешить властную персону хоть бы и ерундой, да приятной. А какую еще приятную ерунду отыщешь в этих мерзких казематах?
- А скажи, что вскрыл заговор местного кнеза, - предложил Чумп. - Тем более что это даже правда. Кнез — ух какой поганец, ну да ты уже на своем горбу прочувствовал. Деньги отобрал, скрижаль не отдал, подменить тебя пытался, вероятно чтоб заслать шпиона в стан тиуна, а тебя, оригинал то есть... Ну, тут в меру фантазии, моя, например, не раскорячивается так, чтоб объяснить, кому ты зачем нужен.
Хастред как раз натягивал кольчугу и из недр ее гукнул сочувственно.
- Вот такие, сударь, новости — они за «а вот зато!...» не сойдут, хоть убейте, - плаксиво возразил боярин. - Понимать же надо, что хорошие новости — это навроде того, что мол сидит уважаемый человек, в ус не дует, кушает рыбку там слабосоленую или смотрит на портреты благородных предков, а тем временем у него поприбавилось... имущества там, веса в обществе, настроения. А какой тиуну прибыток от того, что под боком у него сыскался вредоносный предатель? Напротив, одни убытки, придется всем объяснять, почему за годы его не разоблачил. А то еще выяснится, что за тем кнезом стояли люди серьезные, а разве же серьезные люди ставят на посты злодеев? Назреет конфликт, и угадайте, кого на растерзание выдадут, коли выяснится, что тиуну недосуг с теми людьми ратоборствовать!
Чумп погрузился в гадания, хотя боярин изо всех сил ему подсказывал, то значительно оглаживая свою бородку, то поигрывая бровями, а то даже тыча себя во впалую грудь кривым пальцем.
- Затрудняюсь ответить, - изрек наконец ущельник. - Эти ваши политические игрища не для слабых умов, как я погляжу. И все еще не вижу, чем ты, достопочтенный боярин, с нами за помощь собираешься рассчитываться.
- А? - переспросил Феодул растерянно.
- Ну, ты ж понимаешь, по долгу службы за тобой только рыцарь бросился... как ты только что любезно объяснил, не из большой личной преданности, а чтобы тиун попреками не завалил по самую маковку. Вот этот еще, - Чумп с подозрением бросил взгляд на Альция, оценив посадку на том штанов. - За посохом своим, но ему по пути было. А мы с другом могли бы сразу мимо... и, Стремгод мне свидетель, нам бы и стоило отказаться, заняться своими делами.
Хастред покивал для солидности, хотя сильно сомневался, что кнез дозволил бы им остаться и отсидеться в его крепости, а под шумок обнести сокровищницу. Хотя, вполне возможно, так было бы гораздо удобнее для всех участников.
- Помилуйте, сударь! Чего ж вы с меня хотите, и так догола обобранного?
- Штаны дело наживное, а вот клич кинуть от имени представляемого вами тиуна... - Чумп озадаченно моргнул, глядя на кислую ухмылку Хастреда. - Эй, чего тебе не так?
- Ты ж сам говорил, никто за нас нашу работу не сделает.
- Так только для того и нарушаю баланс, ввязываясь в чужую работу, чтоб прогнуть зловредную карму и вытрясти с нее воздаяние. Мы кому-то пособим, а кто-то пособит в ответ и нам.
- От имени тиуна вещать себе дороже, да и было бы для кого, - уныло вразумил боярин. - Люди кнеза уж вестимо его слушать будут, а не иных, пусть и высших чинов. Старинное правило, про «вассал моего вассала»... к тому же тиуна они отродясь не видали, а кнез свой, рядом, на березе вздернуть или четвертовать — с него станется.
- То есть мы совсем уж зря кровь проливали, - насупился Чумп. - Да, я тоже пролил, до крови задницу стер о седло, пока доскакал. Всего успеха — один мужик, непонятно зачем надобный.
- Делай добро и бросай его в воду, - подал трепетный голосок Альций, который мигрировал по каверне, стараясь держаться подальше ото всего, что его пугало; а поскольку пугало его ровно все — зловещий оборотень, циничный Чумп, окровавленный Хастред и феодуловы выхлопы (способные сделать честь любому коровьему стаду на выпасе) — то мотало беднягу по всей площади, нигде не давая найти покоя.
- Я сейчас тебе добро сделаю, - кротко пообещал Чумп, и мажонок с тихим писком выметнулся в коридор, в более-менее приемлемую компанию рыцаря. - Ишь какой, в воду бросай. Поглядел бы я, как он свое добро в воду... или в огонь... или хотя бы в медную трубу запихнуть отважится.
- Добра не напасешься, - подтвердил Хастред. - Но и ты прекращай бухтеть. Если в чем боярин и прав, так это в том, что возможности у него ныне ограничены. Даже первенца, как зловещие ведьмаки, с него не востребуешь — уже отстрелялся давно.
- На государственной службе здоровье подорвал, - попытался Феодул объясниться с достоинством, но смекнул, что не выходит, и оставил неловкую тему. - Однако же если чем могу выразить свою благодарность, не усугубляя своего и так плачевного положения — дайте знать, за мною не заржавеет.
Чумп брезгливо от него отмахнулся, сдвинул оружейную стойку и приступил к изучению стены за ней. На взгляд Хастреда, стена была как стена, никаких явных признаков потайной двери — однако же сама суть потайной двери в том, чтоб не сильно выпячиваться. Ущельник деловито простучал рукояткой ножа по контуру, оглядел с хмурой рожей весь периметр, понажимал в разных местах, но стена сдаваться так просто не пожелала.
- А и чего это я, - проворчал Чумп уязвленно. - Нашел где искать потайные механизмы. Ну-ка, навались сюда силой.
- Я, между прочим, ранетый, - в машинальной попытке сыграть тот образ, что Тайанне со свойственной ей ядовитостью называла «герой с раной», Хастред даже от обычной своей грамотной речи отступился и только потом понял, что палится.
- Ну я ж не зверь, - успокоил его Чумп. - Ты вались той стороной, что поцелее. А в уже и так ранетую я тебя для вящей прыти потыкаю ножиком.
С него станется, сообразил Хастред. Чумп на глазах выпадал в самое сумеречное свое состояние; такое с ним случалось, когда он обдумывал и не мог решить какую-то задачку. А учитывая, что задачки для него делились на две категории — ему неинтересные, и стало быть неактуальные, и интересные ему, а потому давно и мастерски освоенные — случалось с ним такое нечасто. К счастью. Гоблин в помраченном состоянии — это гоблин в восьмой степени, а столько гоблинства на точку пространства можно приравнять к зачаткам катаклизма.
Стена дрогнула, когда Хастред бухнул в нее здоровым левым плечом, и стало понятно, что тут и впрямь не сплошная каменная твердь, а нетолстая перегородка, за которой пустота. Надавил еще, дверь затрещала по всей поверхности, отступил на шажок, ударил плечом — хруст усилился, отступил для удара снова...
- Аааа, вон оно, - брякнул Чумп, пытливо наблюдающий за его стараниями, и вытянутой ногой наступил на ничем не выделяющийся камушек под самым порогом. Камушек просел, а когда Хастред с маху вбился в стенку, она легко подалась и пропустила его в глубину. Со всей инерцией разбега книжник влетел в немалую кладовую, запнулся о сваленные на пути тяжелые сундуки и загремел через них кубарем, сшибая со стеллажей по обе стороны каморки многочисленные предметы. Немало из этих предметов оказались бьющимися, а другие увесистыми, так что Хастреду осталось только прикрыть голову локтем и надеяться, что не будет хотя бы взрывоопасных. Судя по яростной вспышке, пробившей насквозь от раненого бока в самый мозг, ценность лечебной физкультуры сильно преувеличена.
- Тут педалька была, она дверь блокировала, - пояснил снаружи Чумп. - Я сперва-то не подумал, потому что откуда здесь тонкостям, а потом припомнил, что здесь холмари когда-то работали. Ты там живой?
- Вашими молитвами, - просипел Хастред. Когда на него перестало падать всякое, он осторожно опустил от головы руку и ощупал себя на предмет новых повреждений. Вроде ничего из него не торчало, а жидкость, которой он был облит... осторожно облизнул пальцы — не то чтобы безалкогольное, но какое-то невкусное... на формалин, пожалуй, похоже. Ага! Под пальцы подвернулась безжизненная маринованная лягушка, выпавшая из разбитой колбы. В целом это задало направление поиску, и стало ясно, что здесь у покойного кнезова колдуна была еще одна лаборатория, битком набитая всякими исследовательскими дрючками. Например, здоровущая бронзовая астролябия, только чудом разминувшаяся с башкой, россыпи песочков и пылей из расколотившихся банок, наборы причудливо гнутых инструментов, делающих познание мира занятием не для слабонервных... Из-под спины Хастред вытянул небрежно сбитый ком тряпок, украшенных смутно знакомой вышивкой, и уставился на него в затруднении.
- Ооо, это же мое платье! - возрадовался боярин. - Ежели позволите, я бы в порядок себя привел, а то неловко же.
Книжник раздраженно бросил ком в Чумпа, тот поймал и перебросил Феодулу, а сам вступил в каморку, осматривая содержимое полок с преувеличенным вниманием. Боярин, однако, продолжал с любопытством и надеждой вглядываться из-за его спины.
- Мои сундуки, - сообщил он, указуя на пару ящиков, о которые Хастред и споткнулся. - Неужели не расхищены?
- Расхищены и еще как, - уверил его Чумп с мрачной уверенностью и поставил ногу на ящик, пресекая всякие к нему интересы.
- Нуу, если вы так говорите... - проявил боярин прозорливость и понятливость государственного уровня и отступил со своей одеждой от кладовки, дабы лишний раз ни себя, ни гоблинов не нервировать.
Хастред тяжело сел, между делом отметив множество впившихся в панцирь осколков стекла. Иногда бронированность себя очень даже оправдывает.
- Смотри-ка, - Чумп снял с полки и продемонстрировал небольшой жезл с тусклым синим камнем в навершии. - Магическая штука, к гадалке не ходи. Можешь определить, что делает?
- Надо посмотреть. Определять волшебные штуки не так-то просто. Может, если типовая, наш магик знает. А зачем тебе?
Чумп поморщился, почесал жезлом спину.
- Картинка у меня не складывается. Сто раз уже себя проклял, что повелся на все эти правила якобы гостеприимства. В первую же ночь надо было идти коротким путем, валить охрану, вскрывать замки, а не ползать через подвалы. Уже бы за сотню лиг были... А теперь кнез сидеть будет настороженный, поставив все свои силы в караулы, когда поймет, что его люди не вернутся.
Да, картина если и рисовалась, то некрасивая, признал Хастред. На месте кнеза он бы ранним утром отправил сюда разведку, а еще послал бы гонца собирать всех преданных ему людей с окрестных поселений и перевел бы крепость на военное положение. Действовать нужно было быстро... или, если уж быстро не получается...
- Может, оставим его пока? - предложил Хастред. - Ну, пускай дух переведет, слегка успокоится... боярин до тиуна доедет, там либо подвалят силами превосходящими, либо же мириться будут — уж точно тиун сам не поедет к такому лиходею, значит, кнезу выбраться придется из крепости, тут-то мы и...
- А если кнез нужный камень повезет, чтоб подарком задобрить, будем вдвоем конвой в лесу перехватывать? - Чумп потряс головой. - Нет, когда скрытность тазом накрывается, время тянуть бесполезно, надо резко действовать. Я-то надеялся, что сумею анаральскую компанию подбить на помощь, не такие уж и силы сейчас под рукой у кнеза остались... но они мне четко дали понять, что иначе как по согласованным целям работать не станут.
- Какая-то не ландскнехтского уровня дисциплина, - подивился Хастред. - Обычно-то дикого гуся и звать не надо, достаточно пошуршать крошками.
- Да бывает, вообще-то. Просто когда наемники безобразят, об этом и ленивый покричит, не удержится. А когда молча за того ленивого помирают — тут ему кричать особо не о чем. Ну и сам этот их Морт — он не кондотьер какой-то, который из грязи в князи, не успев ни ума, ни умения нахвататься, против него не забалуешь.
Чумп безнадежно махнул рукой, присел над ящиком, покумекал над задвижками и приподнял крышку.
- С другой стороны, не предложить ли нам работенку разбойникам, если вдруг которым-то хватит ума сдаться, до греха не доводя? Оплата наличными.
Хастред заглянул через крышку, чтобы увидеть плотные ряды серебряных монет. В кошельке, что ему выдал Иохим, было семь приличных золотых кругляшков и серебряных тоже семь, но побольше этих. То ли тиун, составляя свое коммерческое предложение, стоял на паперти, то ли это заботу так проявлял, предлагая мелкую монету, которую в здешней глухомани тратить удобнее. Ну, или полагал, что количество производит неизгладимое впечатление. Правильно полагал, кстати.
- Надо бы пройти полюбопытствовать, как там пожар протекает, - заметил Хастред, с трудом отвлекшись от созерцания богатства. - И заодно берут ли там пленных.
- А деньги без присмотра оставим? - нахмурился Чумп.
- Этот ящик весит как весь ты, и тащить его тут некуда. Кстати, тут еще второй есть!
Чумп, не заставив повторять дважды, взялся за второй сундук. Как оказалось, тиун не только сам стоял на паперти, но и по всем папертям в округе расставил своих агентов, а еще не иначе как обчистил закрома всех менял в зоне досягаемости, потому что количество мелких серебрушек с открытием второго ящика эффективно удвоилось.
- Предрекаю эпидемию оборотничества в округе, - благоговейно заявил Хастред. - Раз уж все серебро пущено в оборот, едва ли что-нибудь осталось на оружие.
- Ежели позволите, - заглянул в каморку боярин, успевший наскоро облачиться в свой походный костюм с неуместной, но несомненно дорогостоящей вышивкой. - Есть кое-какие внешнеэкономические мотивы подобных решений.
- Никому их дробли не нужны, - смекнул Чумп. - А серебро есть серебро.
- Я б не стал огульно охаивать наши дробли, - возразил Феодул чопорно, словно вместе со штанами вернул себе положение в обществе. - Есть известные схемы, призванные вернуть их в обращение. К примеру, Темный князь распорядился торговлю определенным товаром вести сугубо за наши деньги, что означает необходимость для иностранных партнеров их покупать сперва, затем же возвращать за товары...
- И что, работает это?
- Ну, чтоб не соврать... никому не ведомо. Которые торгуют, те ведь скажут все, что от них услышать желают, а за что на самом деле торгуют, разве признаются? Но в целом, ваша правда, серебро есть серебро, и ежели к примеру кнезу понадобится ценность, имеющая свободное хождение, серебряные монеты низкого номинала можно поплавить в нейтральные слитки с минимальными потерями в стоимости.
- До чего ж вы все хитрожопые, - возмутился Хастред. - Одной рукой все за войну до победного, а другой серебряные слитки на как-бы-чего-ни-вышло запасаете!
Феодул наметил смиренный полупоклон.
- Экономика, сударь, наука для рассудительных. На том стоим.
Препираться с этим гусем лапчатым Хастред не возжелал, продавился мимо Чумпа, мстительно пихнув его плечом, подобрал со стола свой бердыш и отправился проверять караулы.
- Эй, доппельгангер! - за его спиной позвал Чумп. - Остаешься тут за старшего. Следи, чтоб этот экономический эксперт не преуменьшил нашего уставного капитала.
- Так он сам расхитит! - взвыл в ужасе Феодул.
- А ему деть некуда. Карманов нету, а твердое даже сожрать не может.
Возле шахты над столом, прикрывающим покалеченную клеть, рыцарь на одном колене напряженно прислушивался к звукам, несущимся снизу. А звуков хватало — на нижнем ярусе началась самая что ни на есть резня, дубасили по дереву и железу, кто-то помирал с болезненными воплями, кто-то верещал жалобно, кто-то ревел как уколотый копьем медведь, а кто-то визжал, как перепуганная баба. Альций, притулившийся тут же, от каждого резкого звука содрогался, а поскольку звуков, как уже сказано, было в изобилии — своим поведением напоминал квашню на тряской дороге.
- Между собой дерутся, не иначе! - доложил Напукон восторженно. - Вот повезло-то! Дождемся, когда промеж собой все выяснят, а потом, как князь Шатун завещал — выживших добьем!
До чего ж славные посылы формирует князь Шатун, в который уже раз умиленно подумал Хастред. Вот кого надо в почетные гоблины. Там, правда, при приеме нужно подтвердить некий квалификационный минимум — в морду дать, по морде выдержать, но разве ж это проблема для такого матерого человечища. Самому небось прокламации набили оскомину, хочется простого, чистого и с очевидными результатами.
- Вот только они не промеж собой, а с теми, кого я привел, - вмешался Чумп. - И не то чтобы мне больше всех надо было, но недурно было бы их подпереть, ударив с этой стороны в спину злодеям.
Рыцарь моргнул пару раз, слегка подвигал стол, принюхался.
- Вроде не сильно там горит. Я готов! Что за рыцарь другим дозволяет за себя биться?
- Вменяемый? - предположил Хастред. - Ну, отваливай стол, будем прыгать.
Напукон мощным толчком скинул стол в сторону и, нагнувшись над проломом в полу клети, смерил взглядом расстояние.
- Высоковато. Роста два будет... Шмякнусь — могу и не встать сразу-то.
- Все бы тебе прыгать, десантно-штурмовое племя, - укорил Хастреда Чумп. - Заходите туда, в клетушку эту. Я вот дубину из ворота вытащу и спуститесь по-королевски. Ты тоже давай, трепетный лань, вперед можешь не лезть, а из-за спин поддержишь.
- Честный бой... - начал было Напукон, но Хастред не выдержал — подступил к нему вплотную, буквально воткнувшись носом ему в забрало, и глянул в глаза настолько свирепо, что дальнейшее свое выступление рыцарь проглотил не жуя и, есть надежда, тут же забыл во избежание.
Клеть со скрипом и дребезгом поползла вниз. Хастред повращал раненой рукой, пришел к выводу, что на правах слабой сгодится, и перехватил ею бердыш под лезвие. Рыцарь извлек меч, маг, забившись за спины и тихонько стеная, засветил на конце посоха слабый магический огонек.
- Огненный шар? - полюбопытствовал Хастред, когда эта заготовка затряслась возле его носа. - Осторожнее, своих не побей. Их еще и не различишь особо... а хотя различишь, на тех, что наши, должны быть табарды с черепом.
- Странные у вас ваши, - буркнул рыцарь, разминая пальцы.
- Наши наши — всем вашим наши, - отрезал гоблин.
- Если б я умел огненный шар, - проскулил Альций мечтательно. - А это нет, это всего лишь магическая стрела.
Над головами шурхнуло, и Чумп съехал по канату, на котором скользила вниз клеть. Как раз успел вовремя — днище с хрустом нахлобучилось на груду полупрогоревших ящиков, давя их и вспучиваясь, а потом проломилось вовсе. Ущельник ловко соскользнул вперед, в темноту давно отработавшего забоя, где звенело оружие и хрипели умирающие. Лука с собой у Чумпа не было, так что он вытянул из ножен за спиной кхукри и нырнул под стеночку, чтобы не путаться под ногами у тяжелой пехоты. Всего света тут было — пара чадящих факелов в кольцах на стене, и Чумп талантливо сумел избежать обоих. Как уже известно бдительному читателю, воевать он предпочитал правильно, а в правильном воевании очень важно использовать помощь союзников, и темнота была Чумпу самым близким другом и соратником.
Хастред и Напукон свалились с разваливающейся клети вслед за ним. Книжник сразу различил впереди бьющиеся фигуры, хотя разобрать рисунок на табарде или хотя бы форму одежды не взялся бы... надо подойти поближе. Однако после первых же двух шагов признал в самом центре свалки знакомую монументальную фигуру и выдохнул облегченно, как у него всегда непроизвольно получалось в присутствии генерала.
Панк сражался сдержанно и экономно, гигантский меч так и оставался за спиной, вместо него генерал орудовал кошкодером и щитом, больше заботясь о том, чтобы прикрывать своих, чем о личных достижениях. Ему давно уже никому не надо было ничего доказывать. Щит отшибал в сторону вражеские клинки, меч скупыми движениями хряпал по руке или шлему, оставляя обезоруженного или оглушенного на добивание соратникам. Какой-то умелец вынырнул из-за спин и наскочил на генерала, замахиваясь кинжалом; но прежде чем Хастред собрался дернуться вперед и что-нибудь предпринять, Панк с резким выдохом выжал прыгуна над головой на щите, вложив спиной в низкий потолок до хруста костей, и элегантно вывернулся из-под тела, позволив ему шмякнуться о пол. Видать, хорошо кормят в Капелле, да и отказ от беспробудного пьянства благотворно сказывается; Хастред не был уверен, сможет ли сам так одной рукой кинуть над головой целого хуманса, и решил на всякий случай потом проверить на Чумпе.
Бойцы Вольного Корпуса бились эффективно и слаженно, бальзамом на сердце Хастреда предпочтя рыцарскому честному поединничеству тактику волчьей стаи; чередуясь, принимали удары, раскрывали противника и поражали с наиболее уязвимой стороны. Некоторые сражались традиционными прямыми мечами, но таких было меньшинство. Разведчики — не штурмовики, им не ставится задача проламывать строй тяжелой пехоты, а против легких, кое-как одоспешенных бандитов кривые клинки были уместнее. Среди классических шамшеров и кракемартов Хастред не без удивления опознал дварфийскую саблю нювейдао и даже пару эльфийских блейдов, не иначе как трофейных.
Рыцарь промчался мимо, с завыванием набирая силу и собираясь обрушить меч на первого, кто не спрячется. Генерал разглядел его издалека и поступил предусмотрительно — крутнулся на пятке и ударом другой отправил навстречу несущемуся человеку-лавине одного из своих противников. Напукон рубанул наотмашь, воткнув меч в плечо и прорубив до самой грудины, а на излете ударил в спину плечом, отослав бандита туда, откуда его подбросили. Генерал, как оказалось, чего-то в этом роде ждал и принял подарок на ломовой фронт-кик, снова адресовав уже безжизненное тело рыцарю. Погасшей инерции Напукона не хватило, чтобы отбросить труп далеко во второй раз — он просто сшиб его под ноги, запнулся об него и тяжело грохнулся сам, подняв гул на весь забой.
Вот и ладушки, а то впотьмах задел бы кого-нибудь не того, потом бы не расплатился.
- Убийцыыыы! - завизжал за плечом у Хастреда совсем выпавший из внимания маг, и сиреневый шарик магического снаряда метнулся наудачу в толпу сражающихся. Генерал недоуменно задрал бровь и вальяжным жестом выставил щит, поймав стрелу в него прежде, чем она успела найти себе жертву. На другой стороне забоя, распознав применение магии, выпрямилась в рост темная фигура, тоже с посохом в руках, и зажгла на конце своей палки ядовито-зеленый шар кислотного заклинания, да такой насыщенный, что Хастреда мороз продрал по коже.
- Отставить магию! - завопил он во весь голос, для верности шагнул к Альцию и попытался выдернуть из его рук посох, пока тот не усугубил. Мажонок, однако, слишком многое перенес, чтобы так просто расстаться с драгоценным предметом. Сил против гоблина ему явно не хватало, но он удумал хитрое — упал и повис на посохе, волочась за ним, как прилипшая сопля. Хастред попытался его стряхнуть, но тот висел цепко; попробовал поднять на посохе, так что тот захрустел и начал выгибаться, но бдительный маг перебрался поближе к центру тяжести. Занимаясь этим, книжник совсем упустил из виду, как именно генерал совладал со своим волшебником, который явно был не чета Альцию по калибру. Однако ядовитого облака, способного растворить плоть и заставить ее стечь со скелета, не прилетело, а пока возились на обоих концах фронта, подошло к концу и сражение. Полдюжины разбойников покаянно повалились на колени и задрали руки, сдаваясь на милость победителей. Деловые бойцы Корпуса резать глотки не стали, только отобрали оружие, наскоро проверили, насколько возможно в потемках, на предмет утаенного и погнали к выходу из забоя.
Альций, когда Хастред прекратил его волочить за посохом, намотался на свое сокровище как червяк и поднял налитые слезами глаза.
- Неужели же они сэра Напукона укокошили, сударь?
- Я тебе дам укокошили, - подал раздосадованный голос рыцарь. - Я споткнулся просто в кутерьме, а теперь мне что-то встать мешает...
- Это труп на тебя упал, - проинформировал его генерал. - Но ты молодец, славно рубишь! Дровосек?
- Обижаете, - всхлипнул Напукон. - Рыцарь же!
- А, - генерал вздохнул разочарованно. - Ну ничего, выслужишься.
И, подцепив сапогом, отвалил пузатоетело, пригвоздившее рыцаря к полу.
Из темноты рядом с ним выступил Чумп, обтирая чьей-то матерчатой шапкой клинок кинжала. Панк поощрительно пихнул его локтем.
- Что ж, не обманул! Почистили дороги от проходимцев, теперь и обозы тут пускать можно будет. Нашли своего боярина?
- Ты даже не представляешь, насколько нашли, - хмыкнул Чумп. - Но, если завал наверху быстро не разобрать, для его извлечения придется вон через ту шахту подняться. И там еще куча всякого полезного, в частности магического... надо бы, чтоб кто понятливый глянул.
- Можно и понятливого, - генерал поманил кого-то из глубины забоя. К нему подошли старый длинноволосый знакомый, командир разведчиков, и тот малый с посохом, что грозился кислотным заклинанием. Альций воззрился на него... надо бы сказать «волком», но волчиного в юном магике было маловато, и на того парня — он оказался ростом с Хастреда, почти такой же ширины в плечах, с переломанным носом и длинным эффектным шрамом через всю рожу — смотреть кроме как боязливо не получилось. Выслушав разнарядку, маг Корпуса коротко кивнул, прошел прямо к клети, едва не сбив Альция с ног ножнами широкого фальчиона, и сноровисто полез вверх прямо по подъемному канату. Альций от такой демонстрации превосходства едва снова не разрыдался, потому что единственным физическим упражнением, на которое был горазд он, являлось приседание на лавку, когда предлагает гостеприимный хозяин.
Разведчик зорко высмотрел лук, так и торчащий из-за спины Хастреда, и ткнул пальцем себе за спину, на выход из забоя.
- Нашли их предводителя, из лука застрелен... а потом словно тремя цепами дубасили. Ты постарался?
- В соавторстве, - Хастред кивнул на поднимающегося Напукона. - Я стрелял, он потом доколачивал. А что?
- Хорошая работа. За него персонально награда назначена. Можете голову забрать и получить сами, а можете нам доверить... там мы и сами себе настригли. Мы уж не обманем, как сами получим, так и вам выплатим.
- Мы тут не задержимся, - заметил Чумп. - И по приемным комиссиям бегать нам недосуг. Но думаю, найдем как разойтись. Обсудить бы еще кое-что надо.
- Вроде ж все обсудили, - в голосе волосатого прорезался суровый морозец.
- Да понял я, понял. Другая тема, насчет боярина и этих вот, - Чумп кивнул на рыцаря и мага. - Не приютите ли сироток, чтобы отослать восвояси при оказии с сопровождением, а то они влипать умеют. Кстати, рыцаря искренне рекомендую в ряды... его только из скорлупы вылущить, и он хоть куда боец, даже перед огром труса не праздновал.
От неожиданной похвалы Напукон даже споткнулся, но вовремя смекнул, что хорошему бойцу положено быть поустойчивее. И не упал.
- Там еще кое-что наверху, чему нам на бегу не найти применения, а вам может пригодиться, - продолжил Чумп. - Чтоб вы не думали, что мы такие уж халявщики. А пока суть да дело, я ж видел, как с нами седлался клирик — не мог бы он Хастреда малость подправить? Наша-то работа еще не окончена, а с этим одноруким бандитом... теперь уж это не езда, а ерзанье.
- Я провожу, - вызвался Панк. - Пошли, малой.
Давненько Хастред не сталкивался с тем, кто смел назвать его малым — уже не только дети, но и вполне себе юноши и, что особенно обидно, девушки норовили назвать дяденькой, да и неплохо пожившие ветераны, рядами сидящие на копошильских завалинках, то и дело норовили вовлечь в разговор о былых временах, принимая за своего. Что, кстати, не такой уж и нелепостью было. А вот для генерала он, чувствуется, так и останется сопляком, сколько лет ни проживи и сколько огров ни одолей. И, хоть и стоило этому радоваться, но и обидно было немножко. А значит...
- Хочешь глоточек? - предложил Хастред наполовину из добрых побуждений, а на вторую из побуждений самых... скажем так, гоблинских; и, выдавив из перевязи, подал генералу баночку с настойкой.
- Вреда не будет, - рассудил Панк покладисто. - Все-таки немалое дело сделали.
И выплеснул содержимое баночки в глотку.
И вернул баночку Хастреду.
И, довольно шмыгнув носом, одобрил:
- Неплохой компотик.
И даже, засранец великовозрастный, с шага сбиться не удосужился, так что, понял Хастред, как бы они с Чумпом ни барахтались и ни корчили из себя вершителей судеб, для этого здоровенного истукана они пацанами останутся до самого конца.
***
Клирик оказался под стать магу и прочей команде — угрюмый мужичина косой сажени в плечах, согласно религиозному условному запрету на пролитие крови носящий на плече тяжелый боевой молот. Он руководил приемом пленных в лощине, под начавшим светлеть предутренним небом — указывал, кого куда сажать, наблюдал за перевязкой раненых, паре выглядящих буйными показательно дал обнюхать оголовок молота и убедил не дергаться. Когда генерал коротко изложил ему суть дела — а точнее, подпихнул к нему Хастреда и кратко сказал «лечи» - сперва нахмурился, потом пожал плечами и, жестом велев книжнику не двигаться с места, достал святой символ.
Если бы клирики могли заращивать раны и исцелять повреждения в одну секунду, как им приписывает молва, истинно верующих было бы больше на порядки. Но увы, никаких разительных чудес божественные силы не совершали — по крайней мере, через смертных проводников. Хастред немало интересовался этим феноменом, не в последнюю очередь потому, что клирическая магия действовала на гоблинов ничуть не хуже, чем на остальных, в отличие от магии арканной; стало быть, ею овладеть он мог бы попробовать. Однако все его склочное естество, построенное вокруг осознанности, тяготело именно к тому, к чему способно не было, а вера... Ну, скажем так, после тех богов, которых ему довелось повидать лично, ее не то чтобы не было — не было веры в эффективность веры в этих ушлепков. А без этого никак не получалось приоткрыть крантик божественной мощи.
Что, однако, не мешало академически и эмпирически изучать способы ее проявления.
Так вот, клирическая магия — по крайней мере невысокого, бытового уровня — была нацелена не на прямое сотворение чуда, а на стимуляцию организма, дабы придать ему на краткий срок максимальную эффективность. Своего рода благословение. Некоторые боги, особенно злые, вообще не наделяли своих служителей способностью исцелять — зато давали им силы ускорять процессы порчи и разложения. Те еще юмористы, если вдуматься. Но при известной гибкости ума и этому находилось применение. Однако же боги правильной, жизнелюбивой ориентации все же передавали через своих жрецов посыл, который жалкий смертный хотел бы, да никак не умел породить сам — приказ организму собраться и начать себя исцелять. В таком мобилизованном состоянии, как Хастред знал отчасти по изучению, отчасти по опыту, тело словно перегревается, направляя высвобождаемую энергию на залатывание пробоин и истребление хворей. Малоприятное состояние, но при этом раны заживляются намного быстрее обычного. Зачастую одной молитвы, тонизирующей часов на шесть, хватает, чтобы закрыть глубокую рану, исцелить ушиб или начать сращивать кость. От тяжелых ран, близких к смертельным, это не помогало: сильно поврежденный организм попросту не вывозил подобной нагрузки. В высокие уровни жреческой магии Хастред так и не собрался сунуть нос, но насколько ему было ведомо, чем выше уровень потребного воздействия — тем больше клирик связан обязательствами по возмещению своему патрону позаимствованной энергии. Полевым капелланам подобные сложности были ни к чему, так что они предпочитали обходиться простыми и эффективными молитвами-катализаторами.
С точки зрения пациента, в большинстве случаев разумнее было обойтись без подобного воздействия, потому что легкие повреждения и сами склонны заживать, а без лишнего шока, мочалящего организм, можно и перебиться. Однако не в том случае, когда почти лишенная чувствительности рука может понадобиться буквально с часу на час. Так что пришлось глубоко вдохнуть и терпеть разливающееся по телу тепло, которое в местах повреждений живо дошло до стадии пекла. В какой-то момент показалось хорошей идеи глотнуть компотика, чтобы охладиться его огненной мощью. Клирик бубнил и выводил символом причудливые фигуры, в которых Хастред, смаргивая пот, с тупым удивлением признавал классические геометрические начертания. Генерал торчал за плечом каменной глыбой и в какой-то момент, как оказалось, даже придержал за шкирман — хорошо, что доспех прочный, потому что никакой цивильный кафтан не удержал бы валящегося с подкосившихся ног Хастреда. Промелькнула еще мысль, которую можно было бы назвать обеспокоенной, если бы она не кружила по безопасной орбите — что проклятый организм, сжигающий свои запасы на быстрое излечение, скоро жрать запросит как из пушки, и кстати, нет бы черпануть из запасов, отложенных на пузе и жизнь только отравляющих! Нет, ему подавай свежего, нового, а где это все доставать? Серебра погрызть из тех ящиков?
К тому моменту, как Хастред перестал бредить и более-менее очухался, будучи заботливо усажен генералом спиной к склону, успело рассвести. Чумп и длинноволосый как раз закончили о чем-то договариваться напротив, ударили по рукам и разошлись — командир к своим строящимся в походный порядок бойцам, ущельник к Хастреду. Дюжины полторы мертвых тел сложены были рядком у выхода из забоя — славный урожай, особенно по цене нескольких наскоро наложенных повязок у команды визитеров.
- Короче, получается у нас так, - оповестил Чумп, присаживаясь по-укурецки напротив. - Все живы, и это лучшее, что можно сказать. Я, честно говоря, на такое не рассчитывал. Ну, тебя-то хрен прибьешь, а вот все эти хлипкие горожане... В общем, забрали наши выручатели боярина со свитой, чтоб ему по пути кнезова погоня секир-башка не сделала. Как сами будут конвой посылать, проводят... если, конечно, те захотят. Как они того тиуна боятся, лучше уж в наемники. Там, думаю, и для боярина найдется место — счетоводы везде полезны. За второго боярина сказали особое спасибо, хотя не факт что найдут ему простое применение, но... как говорится, несмелому взяться негде. Ящики с серебром они тоже прихватили — спорить с ними мне нечем было. Но вот тебе передали, - Чумп снял с плеча и бросил Хастреду на колени толстый тканевый пояс, плотно набитый металлом. - За того подстреленного. Двойное тебе восхищение — и выбрал цель хорошо, и попасть сумел. Тут десять тысяч дроблей — примерно полтора цехина, хотя, судя по тенденциям, пока мы соберемся их потратить, будет уже гораздо меньше. И, считая эти новости за хорошее, есть еще плохая — наш дружище Иохим ухитрился ускользнуть... среди шухера и драки из подъезда темной тенью. Догонять его уже поздно, так что кнез настороже будет.
Хастред попытался что-нибудь сказать, но смог только кхекнуть пересохшим горлом.
- А теперь они отправляются к себе, а нам предстоит придумать, как добывать ключ. Идеи есть?
Хастред выразительно постучал по горлу. Чумп вздохнул, поднялся, огляделся и, найдя неподалеку бурдюк, подал ему. В бурдюке оказалась всего лишь вода, но она неплохо подошла, чтобы смочить глотку.
- Через подвал, - прохрипел книжник между глотками.
- Выпустить соплю, дать ей уползти и проходить, - кивнул Чумп.
- Угу.
- Да, один из вариантов. Надо день пересидеть, начинать ночью. Есть еще одна идея, - Чумп вытащил из-за пазухи жезл, который ранее показывал в каморке. - Как думаешь, если этой штукой как следует помахать, удастся ли активировать транспортный круг?
Хастред оторвался от бурдюка, подумал и отрицательно потряс головой.
- Не уверен, но не суть. Во-первых, не зная броду, не суйся в воду... пока доберемся, там все на ушах стоять будут. Не следует врываться туда, откуда не сможешь вырваться.
- Допустим, - Чумп задумчиво кивнул. - А во-вторых?
- А во-вторых, ты ж видел, как легко нарушить сообщение между кругами. Зуб даю, ушлый наш кнез со своей стороны круг размыкает, когда им не пользуется, чтоб незванные гости не совались.
- Понял, принял. И правда выглядит бесперспективным. Ну, есть еще мысль, если ты достаточно очухаешься, в ночи через стену... но думаю я, что караулы по такому случаю будут усилены, и никакого особого преимущества перед заходом через подвал нет.
Какой-то крупный парень в кольчуге осторожно приблизился и остановился поодаль. Хастред присмотрелся к знакомому шлему и вдруг смекнул, что это Напукон.
- А с тобой что? - вопросил книжник. - Весенняя линька? Куда свои латы дел?
- Так не мои же они, - застенчиво объяснил рыцарь. - Тиуна. Снял, в мешок сложил. Либо сам отвезу, отдам, либо боярин обещал поспособствовать. Кольчуга тоже его, но без нее мне б совсем не по себе было... поношу пока.
- Дозрел, - похвалил Чумп. - Глядишь, годам к пятидесяти до кинжала додумается.
Рыцарь переступил с ноги на ногу, демонстрируя смятение. Сапоги на нем были чужие, видимо снятые с одного из трупов. Перчатки, за пояс заложенные, тоже оказались заемными, из плотной мешковины.
- Я чего хотел-то. Вы же за кнезом идете?
Чумп завалил голову набок, оглядел рыцаря оценивающе.
- Не то чтобы... но скорее всего и с ним разойтись бортами не получится.
- Тогда позвольте с вами, - Напукон стукнул себя кулаком в грудь. - И вам я задолжать успел, и кнезу тоже должен... объяснить, как поступать не можно.
- А потом куда денешься, с такой репутацией?
- А кто ее узнает, репутацию-то, - ухмыльнулся рыцарь кривовато, как-то совсем не по-рыцарски. - Кроме того, если вдруг кто и разнесет, то на фоне гоблинов меня едва ли приметят.
Чумп задумчиво покосился на Хастреда.
- Ты его покусал, что ли?
- Сквозь его-то скорлупу?
- А чего с ним тогда? Ишь, в народные мстители вырядился.
- Да вон с тем, старшим, поговорить случилось, - Напукон мотнул головой в сторону генерала, выстраивающего пленных. - Слово за слово, я ему про честный бой, про доблесть, про как положено и предписано, про ранги и ранжиры... а он мне: вот в мои времена рыцарей другое волновало. Что же? - спрашиваю. А он говорит... - рыцарь запнулся и покраснел под шлемом.
- Бабы, - подсказал Хастред.
- Как в латах по-большому оправляться, - допустил более прагматичный Чумп.
- Справедливость.
Напукон беспомощно всплеснул руками.
- Я б и хотел возразить, а ничего в ответ не придумалось. Ну, а раз не возражается, то стал думать, в чем бы она, справедливость эта, сейчас могла выразиться... ну и вот.
- Интерееесно, - протянул Хастред. - А генерала-то кто покусал? Справедливость? Серьезно? С каких это пор?
- Да известно, кто их всех перегрыз, - отмахнулся Чумп. - Заразительный он у них все-таки, только тролли такими и бывают. Ну, еще змеи и, говорят, некоторые пауки, но тролли имеют особую убедительность. Ты, сэр Бздуниил, как будешь в их лагере, пообщайся с этим их... с Мортом. Такой шанс не каждый день подворачивается.
Рыцарь скрипнул зубами, но поправлять не стал.
- Так могу ли я с вами выступить... за справедливость?
- За справедливость, пожалуй, мы не впишемся, а то ведь в обратку прилетит. А вот лишняя пара рук вредна не будет, - рассудил Чумп. - Раз уж ты наконец расчехлился... и я сейчас скорее про разумный отказ от избытка брони, чем про идеологическую компоненту... Почему бы не предоставить тебе шанс опробовать новую стезю. Но имей в виду, мы не то чтобы прекрасные прынцы, хотя я, например, симпатичен, а Хастред прынц хотя бы по жене. Придется рубить — будешь рубить, и не приведи тебя Гого заартачиться насчет того, что мол слишком в спину или, например, недостаточно доказательств сквернавства.
Напукон призадумался, потом решительно кивнул.
- Во имя справедливости, всяк кто встанет на нашем пути, да будет отвален с него в сторонку, где никому уже не воспрепятствует.
- Не то чтобы я имел что-то против справедливости, - заметил Хастред. - Но, кажется, меня всерьез раздражает фанатичное отношение этого парня к чему бы то ни было.
- В чем же прок относиться к чему-то без страсти? - возмутился Напукон.
- А целее будешь, - подсказал генерал, подошедший незаметно, хотя и топал как небольшой слон. - Эта ваша пламенная страсть, она придает шибко много интервенции.
- Инерции, - со вздохом поправил Хастред.
- Да-да, этой самой хренотени. Рано или поздно занесет, не успеешь ноги из стремян выдернуть.
- Поза неустойчива и шатка и открыта шея для петли, - припомнил книжник изречение любимого классика.
- Только это очень некрасиво — втянутую голову держать, - отбился рыцарь внезапной цитатой оттуда же. - Постараюсь глаза не мозолить своей, как вы изволите выражаться, фанатичностью... но и вы уж отнеситесь с пониманием. Кстати, достопочтенный Громобой, тут такое дело... меч мой тоже принадлежит тиуну, и учитывая, куда я отправляюсь... Нельзя ли испросить у вас из трофеев какой-нибудь предмет на замену, чтоб этот я приложил к мешку с доспехами и не рисковал его опорочить избыточно страстным деянием?
- Загнул так загнул, - одобрил Чумп.
- Чего ж нельзя, когда можно, - генерал оценивающе оглядел рыцаря. - Насчет хорошего меча не особо уверен, правда. А ты по складу кто, фехтовальщик?
- Эх, - Напукон испустил тяжкий вздох. - Пожалуй, таки ближе к дровосеку.
- А вот это очень удачно. Из дровосеков отменные рубаки получаются, и как раз кое-что подходящее там на глаза попадалось. Идем, юноша. А вы, - Панк обернулся к сородичам и угрозил им кулаком. - Отставить клевать бледнозадого. Времена такие, что искренние поборники справедливости на дороге не валяются. Утрудитесь вернуть неповрежденным, и сами чтоб мне по глупости сгинуть не вздумали!
И, не дожидаясь ответа, потопал с Напуконом на буксире к связкам трофейного оружия, сложенным чуть поодаль.
- Неповреждееееенным, - передразнил его вдогонку Чумп, но тихонько, чтобы Панк не расслышал. - Это как пойдет. Собственно, драться-то он может, это не поспоришь. Я вот не уверен, может ли он бегать. Или, вернее, станет ли он бегать.
- Увидим, - откликнулся Хастред. - Иногда и мне бегать необъяснимо трудно, да и за тобой пару эпизодов припоминаю. Ты б лучше, пока они не ушли, сторговал у них какой жратвы, а то мне после лечения того гляди потребуется... а кнез вряд ли нас снова пригласит на трапезу.
- У них с собой ничего, зато у этих местных много чего осталось, - Чумп потянулся и подтащил прут с нанизанными на него кусочками мяса — с одной стороны обугленными, с другой сырыми. Тем не менее, это было вполне пригодное мясо, в которое Хастред немедля впился зубами.
Предстоял еще один насыщенный денек, и сил для него следовало поднабраться.
Глава 18
Как наверняка предвидел опытный Чумп и догадывался умный Хастред, привлечение рыцаря оказалось той еще идейкой. В зарубе он, поди, и пригодился бы, кабы избавился от своей привычки спотыкаться на бегу, а вот в части осмотрительной тактики представил собою сплошную проблему.
- Предлагаю ко вратам подойти не скрываясь, и выкликнуть предательского кнеза на справедливый поединок, либо же предложить покаянно сдаться, дабы мы его препроводили на праведный суд, - с ходу блеснул Напукон яркими талантами будущего стратегуса, едва крепостные стены замаячили за голыми деревьями. - Он не захочет же в грязь лицом ударить при всех своих прихвостнях! А если выйдет с этим своим... как я только его не добил — на совесть лупошил, как за кражу коровы... То и пускай, я охотно приму их в порядке очередности, вас же призываю в секунданты!
Надо было больше на него навьючить, брюзгливо подметил Хастред. Или отдубасить, обозначив это как посвящение в гоблины, чтоб резвости поубавилось. Впрочем, паренек за минувшие сутки уже наполучал за троих, а все ему неймется. В молодости Хастред точно знал, что секрет нескончаемой энергии — в том, чтобы все время держать на уме какую-нибудь злую мысль, и она будет подпитывать. К своим зрелым годам он постиг, что злая мысль, конечно, чутка способствует, но быть молодым тоже не лишнее. Рыцарь, избавившись от своей многопудовой скорлупы, словно все тумаки прошедшего дня с нею сгрузил. Чумп навьючил на него мешок с собранными по разбойничьему лагерю припасами, чтобы хоть вперед не забегал, но это помогало не сильно. Зато помогло то обстоятельство, что в плане следопытских навыков рыцарь от мешка ушел недалеко, и при первой же попытке забежать наудачу вперед потерялся за ближайшими елками, потом долго жалобно аукал, вызывая команду по эвакуации. В целях дисциплинарных Чумп прислонился к ближайшему дереву и набил свою трубочку, а Хастред, тоже причины спешить не видевший, причастился бурдюка с жиденьким просяным пивком. Ну, это для простоты он постановил считать пивком сей нектар, который выпивкой уж явно не был по оценке крепости, питьем не мог считаться по вкусовым характеристикам, близким к перегнившему зерну впополам с крысиными нечистотами, а для лекарства распространялся дозами отнюдь не аптекарскими. Выбор, однако, был невелик — это или ничего, потому что бочонок с бражкой в потасовке какой-то вандал успел расколотить. На дегтярную вонь чумпова табачища рыцарь выбрел, сконфуженно опуская глазки, и более из центра колонны не выскакивал. Вот как раз пока не увидел стены и не счел, что на этом простолюдинская юрисдикция заканчивается, и в ход вступают правила белых людей. Непонятно только, каким боком сумел записать в них себя самого.
- Если в секунданты, то ладно, - согласился Чумп, который давно взял за правило не бороться с необоримым, позволяя ему самоликвидироваться естественным путем. - Мы в кустах поодаль подождем, как они выйдут — сразу вылезем.
- Правда? - не то обрадовался, не то стушевался Напукон.
- Конечно, правда. Если все втроем подойдем стучаться, кнез поди решит, что мы его гуртом идем метелить, и не выйдет.
- И когда тебя пристрелят со стены, мы за тебя отомстим, - добавил Хастред.
- Ну, понятное дело, надо поднять флаг переговоров. Есть у кого-нибудь белая тряпица?
- Само собой, - не моргнул глазом Чумп. - Мы ж не дикари какие-нибудь, я вот только белые портянки и наматываю. Правда, последний раз стирал их в... какой, напомните, ныне месяц?
- Март, - машинально подсказал рыцарь, похоже начиная еще не мозгом, но уже нутром постигать, что над ним издеваются.
- Надо же, как время летит. А год какой?
- Я глубоко извиняюсь, почтенные спутники, но сдается мне, что мое предложение вам видится достойным осмеяния! - рыцарь стукнул себя кулаком в грудь. - Я и сам осознаю некую шаткость своей позиции, но как иначе предлагаете вы поставить кнеза в досягаемость карающего клинка? Не прорубаться же через всех его дворовых? Полагаю, эта маленькая хитрость, этот можно сказать немудрящий гамбит сбережет немало жизней... да и, чего греха таить, превосходство в силе не на нашей стороне, даже отдавая должное вашим выдающимся способностям.
Хастред, раз уж речь зашла о птичках, в очередной раз покрутил своею выдающейся рукой, ощутил тупую боль в плече впридачу к неумолимому ошпариванию, которое по всей длине действовало перманентно, и заключил, что в ведущие она пока не годится. По природе он уродился левшой, но матушка, страдавшая какими-то народными предрассудками против леворуких, заставляла ко всем домашним обязанностям прикладывать прежде всего правую. Так и доразвился, имея левую более способной, но менее тренированной в тонкой моторике; биться топором, пожалуй, сумел бы с нее с минимальными проблемами, вот если фехтовать на кранцузских рапирах или легких саблях — был бы полный швах. И да, нельзя не отдать должное некоторым элементам напуконовой логической выкладки — биться с целым двором пусть даже не шибко искушенных копейщиков не хотелось от слова совсем. Опыт, мотивация и природная мощь, конечно, дают определенный гандикап, но каждое противопоставленное копье сверх первого сокращает его в геометрической прогрессии.
- Но ты ж понимаешь, что он не выйдет уж точно, а пристрелить тебя прикажет с огромнейшей вероятностью? - уточнил Хастред по возможности благожелательно.
- Да как же не выйдет, если выкрикнуть ему, что мол выходи, честь свою отстоять настало время?
Чумп вздохнул и свернул, чтобы идти вдоль крепости на приличном расстоянии, не попадаясь на глаза настенным наблюдателям.
- А тиун бы вышел? - резонно поинтересовался Хастред.
- Ну, если б кто-нибудь решил тиуну такие предъявы кидать... - Напукон насупил брови, силясь представить такую невозможную картину. - Ну, понимать надо, что если кто-то по положению выше или равный...
Он тяжело осекся и ушел в сокрушенный вздох.
- Не выгорит, вы полагаете?
- Да ты ж рожу его видел, за тем завтраком хотя бы, - не выдержал Чумп. - Это ли была рожа того, кто о чести допрежь жизни заботится?
Рыцарь искренне пожал плечами.
- Так-то не познаешь. Всю жизнь рассчитываешь на лучшее, а получается как обычно. Сословия-то он, следует считать, доподлинно благородного, единственно вот сочтет ли меня ровней в достаточной степени, чтоб вызов принять...
- А не выслать челядинов со ссаными тряпками, - закончил за него Чумп. - И как пить дать вышлет, потому что не выслать нет ни малейшего повода. Ишь, на честь посягать будут тут всякие мимохожие.
- Да не посягать же я, а восстановить только если! - грустной совой ухнул Напукон, но тут же безнадежно махнул рукой. - Вижу, смутны и малопонятны вам эти дефиниции.
- Уж где уж нам уж, - согласился Чумп. - Мы лучше своими тропинками, пресловутую справедливость восстанавливая ценами более сходными.
Рыцарь посопел, наконец кивнул в чумпову спину.
- Что ж, я признаю ваш больший опыт в подобных делах, и сколь бы пренебрежительно вы ни отзывались о той самой справедливости, это не имеет значения, покуда не отступаете с пути ее соблюдения. Итак, какое поведение предложите вы?
- Ищу, - кратко откликнулся Чумп.
- Ищете что?
- Найдет — увидишь, - буркнул Хастред из хвоста. Неугомонный рыцарь существенно жал на мозоли, не в последнюю очередь потому, что вызывал зависть. Книжник хорошо помнил, как безоблачно было его собственное существование, когда он мог позволить себе играться в героя приключенческого романа, оставляя невыносимые тяготы бытия старшим, принимавшим за него все концептуальные решения. Все существенно осложнилось, когда прорезался интерес к этим самым... ну да, к сиськам. На этом вообще большая часть юных героев ломается, выходя из-под контроля старших ради собственной благоприобретенной корысти. И наваливается — деньги, вчера еще казавшиеся смешной ерундистикой, вдруг оказываются потребны, и в уютном свинарнике уже не особо поспишь, не нанеся своему эго болезненных ран, а там недолго и о фермерстве задуматься, пока очередной драугр не удавил насмерть, куда уж тут героизму.
С запоздалым ужасом вдруг сообразил, что на месте этого бестолкового хумансового детины мог бы уже давно быть и собственный отпрыск, если бы заблаговременно принял реверансы какой-нибудь удачной Сигрун вместо этой... эххх.
А все рыцарь виноват, на тяжелые думки настраивает.
- Вон там, думаю, неплохо будет, - определился Чумп и указал на маленький овражек, перекрытый к тому же упавшим деревцем. - Размещаемся там, и для особо одаренных, не трожьте этот ствол. Он трухлявый, обсыплет вас личинками всякими, потом будет воплей до небес, весь эффект внезапности по звезде отбудет.
- Будем ждать? - уточнил рыцарь со свойственной ему неукротимостью. - Чего?
- Возможности, - замученно объяснил Чумп. - Отсюда виден край стены, вон там, - он указал пальцем. - Ворота, их отсюда не видно, но если их будут отодвигать, мы услышим и успеем сунуться поближе посмотреть, кто входит или выходит. Прошу прощения, для ясности — это я сунусь посмотреть, вы никуда соваться не будете.
Еще, отметил Хастред, отсюда не виден из-за деревьев склон с лазом в подземелье, где живет Черный Пудинг, но при благоприятной темноте добежать дотуда можно не потеряв дыхания. Что ж, место как место, вполне годится переждать до сумерек.
- Ждаааать?... - протянул Напукон разочарованно. - Но чего же ждать? Пока количество кнезовых прихвостней не преумножится? Или вы рассчитываете, что он решит покинуть свою крепость, тут-то мы его из кустов... так сказать, сторицей... Не могу признать это чисто рыцарским подходом, но с другой тороны, в контексте, так сказать, справедливости...
- Залезай в яму и доставай еду, - оборвал его Хастред. - И спи.
Рыцарь недоуменно оборотился к нему.
- Спать?!
- Ну или как вы, рыцари, отдыхаете, когда нет ни накрытых столов, ни дружелюбных оруженосиц.
- Помилосердствуйте, о каком отдыхе может идти речь в двух шагах от обители зла?
- А вот смотри, - Хастред соскочил в овражек сам, бесцеремонно плюхнулся задом на землю и откинулся спиной на стенку. Усталость — штука коварная, любит подкрасться со спины и треснуть внезапно, но жизненный опыт учит избегать опасных изгибов пути, за которыми она может подкараулить. А для этого — спать и есть при каждой возможности. И хорошо бы еще поменьше утруждаться, но тут, как говорится, не зарекайся. Закон кривой судьбы необорим, только соберешься жить спокойно и ни во что не влезать, как все на свете само вокруг тебя соберется, дабы с головой захлестнуть и посмотреть, как барахтаешься.
- В меня не полезет сон, доблестные сэры! - посетовал Напукон незамедлительно.
- А ты его смажь закуской, - предложил Чумп. - Потом будешь удивляться, куда столько поместилось. Не волнуйся, проспать мы тебе не дадим.
И исподволь показал Хастреду скрещенные пальцы. Не исключено, что дать рыцарю проспать все на свете окажется наилучшим выходом, а если Чумп к чему и питал слабость, так это к наилучшим выходам. Ради того, чтоб не встретить сопротивления, он горазд был и подождать, и обойти кругом, и даже (скрипя зубами, но тем не менее) дать пару монет совершенно непричастному местному, чтоб сподобить того выполнить отвлекающий маневр.
Рыцарь вздохнул и сбросил в овражек к ногам Хастреда свой мешок, в котором что-то мягко, но увесисто чвакнуло.
- Вы как знаете, судари, а я ощущаю в членах бодрость избыточную, местами даже в боль переходящую. С вашего позволения, пойду предамся физическим упражнениям, заодно освою новый клинок.
- Не туда, - придержал его Чумп, когда Напукон вразвалочку двинулся в случайно выбранную сторону, где ему деревья показались пореже. - Так ты прямо к крепости и выйдешь.
- О, - удивился рыцарь. - Я и не знал.
Чумп проникновенно глянул ему в глаза, простер руку в обсуждаемом направлении и указал узловатым пальцем на бревенчатую стену, которая как раз проглядывала среди голых деревьев.
- Не приметил, - покаялся рыцарь нечувствительно. - Виноват. Я тогда в иную сторону направлюсь, дабы вашу позицию не компрометировать. Ежели вдруг потеряюсь опять, вы не откажите в любезности снова трубку раскочегарить... тут-то я сразу найдусь, надо ж просто идти в ту сторону, из которой панически удирает всякая живность.
На ходу он вытащил из ножен длинный, чуть-чуть изогнутый клинок, выданный ему генералом, и принялся им примериваться к воображаемым мишеням. На непосвященный взгляд новое оружие было почти таким же мечом, но Хастред уже не раз натыкался на такие штуки во время скитаний по просвещенной, но нищей Гавропе. Это в Уссуре в каждой хате, пусть и с дырявой крышей, а на стене висит меч из самого что ни на есть калашного ряда. Гавропейские проходимцы, чтоб в грязь лицом не ударить, повадились делать такие вот хреновины, рекомые гроссмессерами, которые по факту из себя представляли чрезвычайно переросшие ножи размером с двуручный меч. Если недосуг изучать клинок в разрезе, чтоб понять, что он собою представляет обычную стальную полосу, заточенную по одной кромке, можно просто взвесить в руках и заметить, что центр тяжести, у настоящего меча вложенный близко к эфесу, у подобной игрушки закономерно оттянут в верхнюю часть клинка, делая рубку сподручной, а вот тонкое фехтование затруднительным. Ковать такие, в отличие от хороших мечей, мог любой деревенский молотобоец, потому и стоили они в разы и даже на порядок дешевле самого посредственного мечика.
- Не убился бы, - проворчал Хастред себе под нос.
- Может, - согласился Чумп, соскользнул к нему и уселся напротив. - Не знаю даже, надеяться ли или опасаться.
Он заглянул в мешок, вытащил из него, недовольно кривясь, облепленный волокнами мясов и клочьями хлебов самострел, недоуменно осмотрел и отложил в сторонку. Следующим номером программы вылез толстый кусок жареного мяса, по виду свинины. Эта находка понравилась Чумпу ощутимо больше, он деловито располовинил кусок кинжалом, выявив кровоточащее нутро в пику прожаренной добела корочке, бросил половину Хастреду и приступил к обгрызанию второй.
- Вообще-то есть и в его суждениях истина, - заметил Хастред. - Насчет преумножения прихвостней-то. Ну как сейчас стянет всех своих опричников...
- А кормить чем будет? - отмахнулся Чумп. - Кнез-то не дурак... что нам на руку играет, это с дураком всегда оплошаешь, а умные как открытая книга читаются. Если честно, я так думаю, что его уже и след простыл. Прибегает в ночи измордованный дружинник, вопит что их превосходящей силою задавили... Ну, лично я бы сразу заподозрил, что далее эта же сила и к стенам приступится. Чем дожидаться, много разумнее оставить за себя гарнизон и бегом на зимние квартиры или там летнюю дачу. Прождет день-другой, когда пронесет — вернется.
- Если будет куда.
- Будет, будет. Понятное дело, что плющит разбойников сила не конкурирующая, он бы знал, водись вокруг такая, а кто-то из войсковых, держащих руку Темного... а эти в беспредел не полезут. Ярлык на кнежение у него официальный, стало быть по статусу он выше любого полководца, разносить его владения по бревнышку едва ли кто решится. Даже тиун, которому уж наверное под силу собрать серьезное ополчение, не станет огульно наскакивать, вопросы с претензиями к посадным чинам решаются с теми, кто их посадил... нет, тут главное не попасть под горячую руку, а там все обустроится.
Хастред философски пожал плечами.
- Рыцарь огорчится.
- Рыцарь может поиграть с Пудингом, если подраться очень хочется. Но, думаю, мы найдем кого-нибудь более подобающего, чтобы он не чувствовал себя обделенным. Уж наверное кого-то кнез оставил за главного.
Чумп подгреб ноги под себя и утвердился в своей медитационной позе. Хастред тоже хотел было попробовать, но пока жевал мясо, успел снова сильно устать, а земля так удачно пристроилась прямо под спиной, что воздвигаться в сидячее положение совсем не хотелось. Так что сам не заметил, как смежил веки и...
*
...и, кажется, тут же их разлепил, взбудораженный подчеркнуто тяжелым топаньем. Хотя нет, не сразу, солнце успело откатить по небу пару своих часовых отрезков. А над овражком появился со сконфуженной миной Напукон.
- Доблестные сэры, вынужденно довожу до вашего сведения приключившееся со мною в процессе упражнений с мечом, - объявил рыцарь надтреснутым, очень несчастным голосом. - Своею тренировкой я привлек внимание лесного черта... мы вступили с ним в бодрую дискуссию, вскоре перешедшую в поединок. По результатам поединка лесной черт меня одолел и пленил, о чем и сообщаю вам с тоской и стыдом.
Помялся и добавил с большой горячностью:
- Уверяю вас, я не собирался доставить вам дополнительных неприятностей. Я пытался оставить суть распри между нами, как полагается воззрелым мужам, но сей лесной черт проявил настойчивость, заслуживающую лучшего применения, и отконвоировал меня сюда буквально тыча в спину своим удивительным клинком.
Книжник хмыкнул и ничуть не удивился, обнаружив выглядывающее из-за напуконова плеча зеленое рыло Зембуса. Кстати, и правда же черт — ранее незамеченные (а были ли вообще?), ныне из грядки травяного цвета волос выглядывали кончики очень коротких, но все же рожек.
- Ваш мальчик? - брезгливо полюбопытствовал друид.
- Чей надо мальчик, - ответил сидящий напротив Хастреда Чумп с достоинством, так чтобы и на себя лишнего не брать, и рыцаря не обидеть ярлыками. - Я б даже сказал, дядька чей надо, да жизнь меня уже научила, каковы они, дядьки-то. Это сэр рыцарь Пердинанд, временно прикомандирован к нашей миссии на правах разящего клинка справедливости.
- Это зачем же вам такой актор воспонадобился? - подивился Зембус искренне.
- Это уже в конце концов обидно, - возмутился Чумп и удосужился даже приоткрыть один глаз. - Я понимаю, почему я сам вижу в себе легкую несовместимость с вопросами справедливости... башед патч сделать надо, видимо... Но какого же Стремгода все вокруг с первого взгляда ее замечают?
Зембус фыркнул и, хлопнув гроссмессером, который держал за деревянные ножны, рыцаря по руке, вернул ему оружие.
- В иной раз, как соберешься махать железкой посреди леса, представь, что ты в избе, а каждое дерево живой человек.
- О! - глаза рыцаря расширились, словно в попытке объять такую неожиданную точку зрения. - Ух ты ж. Я искренне извиняюсь, достопочтенный лесной черт, никоим образом не думал омрачить благоденствие лесной пущи. Обещаю, впредь буду много аккуратнее и ни единой шишки не оскверню...
- Шишки можно, - подсказал Хастред.
- Шишки брать можно, - скрупулезно поправил Зембус. - Осквернять не надо. Надо ж понимать разницу промеж присвоением, от которого только тебе лучше, хотя и непонятно чем, и осквернением, которое само по себе процесс угнетающий.
- А позволено ли мне будет насчет меча полюбопытствовать? - воодушевился рыцарь, смекнув, что потрошить его если и будут, то не сейчас. Видимо, вернувшийся в руки вес клинка вернул уверенность. Словно не он только что с этим самым клинком в руках слил вчистую!
- А что насчет него любопытствовать? - насторожился Зембус, небрежно отводя свою костяную саблю. - Скимитаров никогда не видел?
- Материал уж больно любопытный, не сочтите за назойливость.
- А-а, - друид смягчился, как один оружейный задрот он никак не мог порицать другого. - И впрямь не каждый день встретишь. Это зуб.
- Зуб? - Напукон недоуменно хлопнул глазами. - Вы имеете в виду, как... как зуб?
- Ну да. Клык, надо думать.
- Драконий?
- Не, куда там. Драконьего клыка на кинжал разве что хватит, - Зембус демонстративно развел ладони, показывая размер примерно в локоть. - Может, есть и больше драконы, но мне не встречались. Нет, это из зуба кого-то доисторического, я так понимаю... кому и драконы были вроде некрупных собак. Может, и не в нашем мире даже.
- Вот еще теорию множественности миров ему разверни, - посоветовал Хастред, дивясь на удивительно осмысленное выражение лица Напукона. Вот было время, когда рыцари за подобную ересь сразу по шее дать норовили!
- А чего, и разверну, - Зембус независимо пожал плечами. - Прикинь, юноша, миров-то куда как больше одного.
- Ну да! - благоговейно поразился рыцарь. - Впрочем, видал и более странное.
- И в других мирах живут всякие личности и сущности, каких тут не встретишь.
- Так и подумал.
- Вот, собственно, и все это множество.
Хастред негодующе всплеснул руками.
- Почему вы все любите так упрощать?
Чумп от удивления открыл второй глаз.
- Это было упрощение? Даже без ишака?
- Можно с ишаком, - вздохнул Зембус. - Ишака знаешь? Так вот, есть другие ишаки.
- Совсем другое дело, - одобрил ущельник. - Вот теперь и правда вижу упрощение. И очень хорошо, а то мы боярская дума, что ли, чтоб все было непонятно, слишком сложно и не для средних умов.
- Вот из-за вас, дурачин, и идет слава о нас как о бестолковом племени! - возмутился Хастред. - Ведь если вдуматься, к примеру, в стройную структуру разделения миров по физическим константам...
- Был несчастлив в браке, - откомментировал Чумп. - Почему, спрашивается.
- Не так уж и несчастлив был, - огрызнулся Хастред вяло. - Руки вот были целы.
Зембус присмотрелся, щуря змеиный глаз, спрыгнул в овражек и с любопытством потыкал его пальцем в больное плечо. За пару часов, урванных на дрему, рука успела было поутихнуть, но тут вспыхнула болью с новой силой.
- Жить будешь, - допустил друид почти уверенно.
- Это ты как целитель говоришь? - прошипел Хастред, хватаясь за ткнутое.
- Да из меня такой себе целитель-то. Вот эликсир заживляющий сварить могу, рецепт знаю. Я скорее фармацевт, чем врачеватель.
- Так вы, я гляжу, старые знакомцы! - просек Напукон, так и мнущийся поверху. - Даже, может быть, родственники, хотя в вас я сразу чертей не заподозрил.
- В иных кругах слово «черт» очень обидное, - сурово выговорил ему Чумп. - Не нужно им почем зря разбрасываться. А вот к тебе, лесной... обитатель, у меня есть очередное предложение.
- Подкупающее новизной? - понадеялся Зембус.
- Скорее постоянством. Нам бы тут пригодилось небольшое содействие... может, вроде отвлекающего маневра, чтоб нам не пришлось лезть в эту крепость неприятным путем, по пути выпустив в сей мирный лес большую слизневую пакость.
- А мы так можем? - восхитился рыцарь. - Почему же еще не лезем?
- Какой ты занудный, а? Я ж с самого начала сказал — ждем возможности. Вот ты ееи притащил на хвосте.
Зембус с удивительной легкостью взбежал по стенке овражка, оставляя в подмерзшей почве характерные отметины когтистых ног, прицельно оглядел крепостицу. Не глядя заткнул за пояс скимитар, зато выудил свой корявый посох, прочертил им несколько вензелей и забормотал на сильванском.
- Эй, эй, мы ж даже штанов не подтянули, - тревожно окликнул его Чумп. - Я не сейчас имел в виду, а чуть попозже, когда слегка стемнеет, чтоб мы на глаза не бросались.
Друид от него отмахнулся свободной рукой. Кажется, ничего практического он творить и не пытался, по крайней мере энергию не собирал, как делает всякий маг. Правда, магия друидов довольно своеобразна и работает с иными источниками, но ничто во Вселенной не способно попрать фундаментального закона: если хочешь значительно жахнуть, сперва размахнись, а лучше даже не поленись разбежаться.
- Привлекая специалиста, не указывай ему, что делать, - наставительно посоветовал Хастред Чумпу. - Единственно зачем специалиста должно привлекать — это чтобы он сказал, что делать тебе.
Чумп уязвленно шмыгнул носом.
- Так добро бы специалист, а тут лесной этот... не обойтись без обидного слова.
- В защиту достопочтенного лесного этого, - запальчиво встрял Напукон, потрясая гроссмессером, - В мечах и двобойном этикете он толк знает отменно, я так даже теряюсь в догадках, сумел бы кто из знакомых мне славных витязей против него выдюжить.
- Вот проснусь я однажды, и вокруг будет мир, в котором умение отрубать головы не будет считаться признаком развитой личности, - вздохнул Чумп. - Только, боюсь, мне тут же вручат арфу и назначат местечко на облаке.
Поскольку Зембус застрял в полутрансе, выпал очередной шанс поесть, и даже рыцарь свалился наконец в укрытие, чтобы им воспользоваться. Кажется, даже его молодой организм поиздержался, подбадривая себя неумеренным расходом адреналина — на землю он тяжело осел, вытянул ноги и чуть не уронил вытянутый из мешка кусок мяса. В таком виде от него даже и в драке не будет толку, но сам он это признает, когда станет уже слишком поздно.
- Где какая слизневая пакость? - раздраженно поинтересовался Зембус. - Вижу дюжину хумансов, большинство на стенах, внутри еще шатаются по делам.
- Сквозь стены видишь? - восхитился Хастред. - Ух, какое полезное умение. А сквозь корсажи всякие, платья там и другие одежки можно?
- Небогато у нас в лесах с корсажами. И нет, я сверху смотрю, - Зембус развернулся, и стало очевидно, что глаза его вовсе закрыты. - Одолжил глаза у одного пернатого.
- А, сверху-то ты не увидишь, - Чумп скорчил удрученную морду. - Слизь примерно по центру, под большим теремом, на два поверха вниз. С виду неприятный хлопчик, кто только его и высморкал.
Друид досадливо крякнул, разлепил глаза, оборвав мысленную связь с наблюдателем, и полез в поясной мешочек за травками, веточками и еще какой-то профессиональной ересью.
- Дешевле было бы поверить, - намекнул Чумп.
- Да я верю, - отозвался Зембус мрачно. - Что оно есть, и что ты с ним ратоборствовать не хочешь — тут никаких сомнений. Надо только риски оценить — что дешевле обойдется, вам ли помогать, чтоб чего не вышло, или пустить вас своим ходом и потом за вами чутка прибраться.
- Ты чет прямо как неродной, - обиделся Чумп.
- Да я, как оказалось, и есть неродной.
- Родство, дубина ты лесная, не происхождением определяется. Это вон как у тех уссуров — из них каждый многий то гзур какой, то, кстати, и гоблин, и тролли вон водятся знатные, и все уссурские. Че ты как боковинец, из строя выбиваешься?
- Ниче не как боковинец. Как светлуссур, - друид ухмыльнул рожу. - Всеми силами с вами, но не в ущерб себе и своему огороду. А ну, не мешай, а то сорвется...
Вот теперь в дело пошла магия, правда, непривычная — не преобразование энергии, как у академических волшебников, а изъятие ее из общего, недоступного для непосвященных лесного пула. Деревья, словно на них налетел ветер с самых неожиданных сторон, начали в меру деревянности крениться в сторону друида, растирающего в ладонях листики и палочки. Если подумать, природная магия — еще одна отрасль, открытая для гоблинов, но по мнению придирчивого Хастреда ей всегда не хватало благородного задротства, трепетного изучения пыльных талмудов, ритуализированности и удобных ряс с потайными карманчиками под бутылку расслабляющего. Ну и, конечно, зависимость от конкретной окружающей среды порой оказывалась бичом тем еще. Леса-то на свете много, а то в истории были еще гоблины клана Рего, прославившиеся как безудержные морские пираты, способные черпать мощь из океанских вод... вот только связь со временем перерастала в зависимость, и в отрыве от избранного источника сил природный волшебник не просто терял полезный инструмент, но и сам начинал чахнуть. Такой привязанностью дешевле не обзаводиться, особенно если есть возможность обратиться при нужде к профессионалу.
- Долбить твою, - охнул Зембус, намяв видимо достаточно травы, чтобы просветление его настигло. - Это у меня не точная наука и не четкое видение, но судя по ощущениям там раскормленное такое... нечто.
- Бочек на пятнадцать, - удостоверил Хастред.
- А вы-то, прошу прощения, откуда все это знаете? - осведомился рыцарь, отрываясь от меланхоличного жевания. - Вроде все время бок о бок ходили, когда это вы на два поверха вниз успели наведаться?
- Да в подвале же прошли буквально над ним, оно тебя еще чуть не слопало, - объяснил Чумп. - Помнишь, как засуетились все, чтоб быстрее на выход?
Рыцарь сбледнул с лица и оставил двигать челюстями.
- Ничего не имею против сильных противников, - пробурчал он, старательно сдерживая порывистые движения кадыка. - Но с, простите, слизнями...
- Слизями, - поправил дотошный Хастред. - Слизень — это мелкий скользкий червяк... ну, пусть не мелкий иногда, но червяк все-таки мясо, пусть и потное. А Слизь — это вот как есть огромная сопля, наделенная несколькими простыми рефлексами. Ее, кстати, мечом рубить — только разделять... потом обратно сольется или того пуще каждая часть до полного размера откормится. Причем тобой же.
- Рубить надо уметь, - наставил Зембус, ссыпая с ладоней прах, в который обратились его немудреные магические ингредиенты. - Но с другой стороны, со штукой такого размера на мечах и правда лучше не связываться. Кижинга, может, справился бы — там вся фишка в том, чтобы рубить быстрее, а не сильнее. Но вам не советую.
- Потому мы и собирались его выманить и сцедить наружу, если никак иначе обойти не получится, - объяснил Чумп.
- Не надо бы нам в наруже таких гостей! Оно ж не только до всей живности доберется, но и деревья обглодает... в них тоже есть питательное. Вызывай потом отряд быстрого реагирования...
- Из дриад? - оживился Хастред.
- Из дриад плохой спецназ, им кора мешает. Впрочем, есть на всякое дело умельцы. Но я уж лучше поспособствую тому, чтоб эта лужа там внутри и оставалась. Отвлекающий маневр, говорите?
- Неплохо подошло бы истачивание короедами какой-нибудь секции стены, - предложил Чумп. - Они все туда ринутся, а мы потихоньку прокрадемся с другого конца.
- Короеды где-то месяца через два пробудятся, да и грызть такую стену им не одну неделю, - Зембус скептически прищурился. - Медведей тоже не просите, даже если какой и проснулся, на убой не отправлю. Поджечь попробовать? Огонь не моя стихия, мог бы сварить какое зелье огнеопасное, но до темноты не поспею.
- Нимфами выманивай, - предложил Хастред со знанием дела. - Как, говорят, русалки зазывным пением притупляют бдительность мореходов. У нимф, должно быть, голоса под стать внешности, а если еще и полуголые будут...
- То ты уж точно сядешь в первом ряду и никакого от тебя сподвижничества, - угадал Чумп с неодобрением.
- Еще и полуголых вам, - мрачно фыркнул Зембус. - Свистнуть-то я их могу, а вот одеться их поди еще заставь.
Хастред нервно сглотнул, и Чумпу пришлось пнуть его аж два раза, чтобы вернуть обратно в реальность.
- И с голосами у них тоже не всегда все слава богам, - закончил друид, не обращая на эту пантомиму внимания. - Ну, в том смысле, что нормальный их говор вообще только собаки и слышат, а голос человеческий они, в принципе-то, могут изображать, но что-то ни одной не знаю, которая бы в этом практиковалась.
- Вот такая жена тебе и нужна, - заметил Чумп Хастреду. - Чтоб нормальный ее говор только собаки и слышали. Да, пожалуй, от такой бы никто не отказался.
- Из нимф плохие жены, - со знанием дела огорчил Зембус. - Они ж только внешне на нас похожи, а кукушка у них свистит совсем другие оперы. Ладно, как насчет этой вот штуки? Я ее все держу про запас, но она ведь и ваша тоже, мы вместе ее надыбали.
Он выудил из одного из своих поясных кармашков тусклый темный камушек, сразу навеявший воспоминания. Некогда его в оплату труда отдал один пожилой маг, и Зембус его отобрал — не корысти ради, а чтобы кто-нибудь другой, менее понимающий, не убился ненароком.
- Помню, помню, - важно кивнул Чумп. - Но ни тогда не знал, что это за штука, ни даже теперь ума не набрался.
- Это предзаклинание, - пояснил Хастред. - Сложно объяснить... что-то вроде бочки с магической водой. Когда маг творит заклинания, он набирает энергию и перерабатывает ее в магию. Но, если задаться целями только набирать и не выпускать сразу, то магия начинает уплотняться, сперва становится видимой, как туман, потом жидкой, как вода, потом как кисель, и в результате сгущается вот до такого вида. Тут чистой магической энергии достаточно, чтобы... чтоб я знал, чтобы что — но когда Тайанне разряжала туманную фазу, огненный фонтан до неба был.
- И как оно сработает, если среди нас нет ни одного волшебника?
- Как бонба, - опередил Хастреда Зембус. - Использовать его для запитки своего волшебства мы, конечно, не сумеем — а вот попросту выдернуть скрепы я могу запросто, да и любой может по случайному совпадению. Когда распустится, магия изольется вокруг и... мало, в общем, не покажется.
- Глупый расход такой ценной штуки, - заметил Хастред с печалью. - Это все равно что амфорой с древним вином по башке треснуть. А жахнуть может так, что и нас всех посносит!
Друид кивнул — его профильная специализация оценить мощь предзаклинания не позволяла и близко. Подумал, потирая бугристую зеленую физиономию когтистыми пальцами и бегая глазками по окружающим деревьям.
- Есть, пожалуй, еще одна идея, но мне прямо сейчас надо с нею начинать возиться, чтобы к темноте готово было.
- Сработает? - уточнил Чумп бдительно.
- О, не сомневайся, сработает... все к воротам сбегутся.
- Тогда остальное мне не интересно, - ущельник воздел указающий перст. - Вот видишь, доверие — то, что свойственно родне... а не кровь там какая-то.
- Нимфы будут? - полюбопытствовал Хастред.
- Нет, не будет нимф. Может, потом как-нибудь познакомлю. Но отделываться от них сам будешь, они порой бывают шибко навязчивые и приятные не во всех отношениях.
- Тогда остальное и мне неинтересно, - вздохнул книжник. - А хотя вот еще вопросик есть. Там один огр мой топор куда-то в гущу леса запульнул, нет ли возможности его как-то отыскать?
Зембус насупился.
- А сапоги тебе не почистить?
- Их поздно уже чистить, их штопать пора, а лучше менять. Ну, я не имел в виду чтоб ты сам ходил искал! Может зайчиков каких попросишь поглядывать? Зайцы в спячку не впадают, сам видал намедни парочку.
- И как, по-твоему, я должен объяснять зайцам, как топор выглядит? - друид раздраженно постучал костяшками пальцев по черепушке. - Они же зайцы! Для них все на свете делится на то, что можно сожрать, и все остальное.
- Хоть сейчас на госслужбу бери, - хмыкнул Чумп. - Отстань со своим топором, вот тоже мне невидаль. Давно пора тебя на какой-нибудь меч приличный пересадить, а то твоя личина варвара слишком уж в глаза бросается, мне это не на руку. Вон шаман говорил недавно, что какие-то склады зачарованных мечей знает. Нам как раз не повредит, как здесь закончим, перевести дух и переоснаститься для дальнейшей деятельности.
Хастред хотел было по инерции возразить, но и сам уже подумал, что погостить чуток в гостеприимном лесу, где нимф одеться не заставишь, после такой утомительной операции было бы недурственно.
- Складов не знаю, а вот где какой легкомысленный герой лежит костьми среди своих мечей и доспехов — такого добра по лесам богато, - признал Зембус. - Ладно, побегу я, мне поработать предстоит... должны будете!
И, лихо завернув за ближайшее дерево, за ним растворился.
- Ого, - откомментировал это рыцарь, осоловело клюющий носом. - Интересные у вас друзья, ничего не скажешь.
- Пить научись, еще не таких заведешь, - предложил ему Хастред ворчливо. - А пока пить нечего, научись хоть спать, тоже в жизни пригождается.
Он откинулся обратно в лежачее положение и снова прикрыл глаза. Напукон какое-то время еще монотонно бухтел про лульских гусар, чья манера с саблей чего-то там кому-то, и то ли имел на этот счет много чего сказать, то ли это восприятие времени исказилось, но как колыбельная сработало на отличненько. Хастред силой воли подавил болезненные ощущения в пострадавшем плече и отправился на сочные морфеевы пажити в поисках дружелюбной фейской компании.
(Как обычно, не сработало. Загадывать такое вообще дело последнее, но разве же удержишься. Собственно, так вот писателями и становятся — в один прекрасный момент перестаешь надеяться, что добротную историю тебе покажут задурно, и принимаешь как данность, что составлять ее придется самому).
*
А проснулся он в уже сгустившихся сумерках, да и те проспал бы, если бы Чумп с великим энтузиазмом не напинал ему под отсиженное седалище.
- Подъем, дрыхало! - бурчал ущельник яростно. - И так полночи профукали, а я б не хотел по рассветной поре во враждебной крепости валандаться.
Идейка и впрямь выглядела так себе, а судя по положению созвездий, ночь уже готовилась перетекать в утро.
- Смежник подвел? - догадался Хастред.
- Не то чтоб подвел, но прокопался дольше, чем стоило. Зато смотри, какого красавца притащил на подмогу!
Хастред с кряхтением поднялся на затекшие ноги и над краем овражка увидел Зембуса, за плечом у которого неподвижно громоздилась еще одна фигура. Спросонья подумалось, не пресловутого ли Хищника друид подрядил, но никто живой не сумел бы стоять настолько неподвижно. Пригляделся, дав глазам перестроиться на бледный лунный свет, и распознал тугое плетение из веток, составляющее тело нового союзника. Веточный голем! Похоже, у Зембуса этот проект уже был в разработке, поскольку вот так, с бухты-барахты, такую конструкцию не соберешь и не анимируешь, тут на одно только сплетение тела уйдут недели. Да, за такое и впрямь должны будем... Это вам не кинуть камушек и не покричать за стеной, привлекая внимание стражи.
- Собираюсь отправить его в ворота постучаться, - сообщил Зембус, довольно скаля кривые клыки. - Эти он едва ли вынесет, больно прочные, но шуму создаст — мама не горюй. На той стороне, я глянул мимоходом, ворота пожиже, там может и проломиться. Стрел не боится, но порубят его в конечном счете, поджечь могут, а если пробьется на территорию, то потеряет связь с лесом и обездвижится... так что познакомьтесь с Плетуном Восьмым и сразу же с ним попрощайтесь.
- Жалость какая, - лицемерно буркнул Чумп. - А где семь предыдущих?
Друид мрачно усмехнулся.
- Ты ж не думаешь, что вы у меня первые посетители, кому помощь требуется?
- А ты прямо всем помогателям помогатель? То-то от тебя братского подгона не допросишься!
- Это ты ошибочно считаешь, что если я дома не граблю и кружева не тибрю, то мне и заняться нечем. А я, между прочим, как белка в колесе ношусь, поддерживая экологический баланс и затаптывая всякое, чему быть не требуется... вроде этого вашего Пудинга.
- А как насчет нехороших кнезов? - подал голос откуда-то из темноты Напукон.
- А никак. Кнезы — забота тех, кому они мешают.
Рыцарь подавил разочарованный вздох. Ишь, мысленно пожурил его Хастред, тоже растет стяжатель, любящий перекладывать свои проблемы на других. Хумансы, между прочим, единственный народ, догадавшийся использовать социальное неравенство для предоставления иным своим представителям неприкосновенного статуса. Даже у эльфов и гномов, о которых хорошее слово сказать совестно, всегда есть возможность надавить на любого, кто слишком заигрывается. А у этих вечно сыщется такой, на кого вроде и должна быть управа, да разве ее вытащишь из-под гор недвижимой тяжести системы. Только и остается, что уповать на чужого голема, иначе даже преуспев навлечешь на себя немилость и клеймо бунтовщика.
- Мы тебя, собственно, только для того с собой и взяли, чтобы ты нас избавил от необходимости самим еще и на кнеза размениваться, - выговорил рыцарю и Чумп. - Ваше внутрисистемное дело, между кнезами и тиунами, между справедливостью и этим... а что у нас противопоставлено справедливости? Хастред? Обычно я в таких случаях упоминаю дуподрючинг, но, сдается мне, ныне актуальность термина теряется.
- Попробуй «несправедливость», - предложил Хастред, - Или вот еще эта эльфийская «демократия» — ежели в этимологию не закапываться, а присмотреться к тому, как она по факту работает, как раз антипод справедливости и получается.
- Сойдет, наверное. Но дуподрючинг все-таки отличное слово, хлесткое и образное, сразу понятно, что речь идет обо всяком мерзавстве, подлости и никчемушности. Жаль, что его яркий смысл размывают безобидные любители под хвост баловаться.
- Мне к каким воротам отправлять Плетуна-то? - прервал филологический диспут заскучавший Зембус.
- Двигай его к ближним, - определился Чумп. - Чем дольше будет колотиться, тем нам лучше, а внутри он не понадобится. Пусть они все на этой стене скопятся... а мы с задней стороны обойдем, там я через стену перелезу и вам ворота открою. Рыцарь, ты не передумал еще справедливость нести в массы? А то, если в крайний момент спохватишься, не одного себя под монастырь подведешь!
- Долг есть долг, - сдавленно порешил Напукон. - Злодеев должно карать, в том работа рыцаря. Только вы это... по имени там ко мне, на всякий случай, не вздумайте... Не хватало еще, чтоб кто прослышал.
- Да уж, имя твое гремит надо всеми лесами, хоть я его запомнить и не умею. Будем тебя при нужде Шатуном кликать, чтоб враги уверенность в себе теряли и преисполнялись благоговейного ужаса. Ну, или может кто со смеху повалится, тоже неплохо.
Чумп подал пример, потянув из ножен и тут же в них вернув кинжалы. Лук свой он так где-то и утратил, но большого смысла в нем ныне не было. Хастред, однако, свой могучий составник бросать не торопился — ему замену не сыскать так просто, да и все равно ему лавры незаметного не светят. В плече постреливало, но терпимо. На всякий случай решил оставить пока бердыш за плечом, а заткнутый за пояс скрамасакс развернул рукоятью в сторону здоровой левой руки. Рыцарь выступил из темноты, запахнул накинутый поверх блестящей кольчуги трофейный зипун; гроссмессер потянул было из ножен, но со всех сторон на него зашипели узколобые дурни, не понимающие радости бегать по темному лесу с двумя аршинами остро заточенной стали в руках, так что поспешно задвинул клинок обратно в ножны.
- А сам с нами не прогуляешься? - напоследок предложил Чумп Зембусу. - Ты бы там как раз мог пригодиться.
Друид отрицательно мотнул головой.
- Если отступать придется, то в лесу прикрою. Но из него выходить мне не с руки. И сделайте милость, решите все за один заход. Я тут с вами не собираюсь осаду устраивать, моего внимания и другие дела требуют.
Он развернулся к голему, дернул рукой, и Плетун Восьмой ожил. Как оказалось, до сих пор он находился в состоянии полуосевшем, и даже в нем высился над друидом на целую голову. А выпрямившись во весь рост, оказался в полтора раза выше хозяина и шириной в амбарные ворота. Кто думает, что плетеность — символ эфемерности, тот никогда не пробовал сломать веник; туловище же Плетуна, собранное из прутьев толщиной менее мизинца, сравниться могло бы с целой телегой отборных веников, скрученных промеж себя и друг с другом. Ручищи, обвисшие до земли, заканчивались вместо ненужных голему пальцев чудовищными деревянными колодами, вполне вероятно способными расплющить человека нормальных размеров в кровавую пасту с одного попадания. Бог весть, какой сложности магия нужна, чтобы заставить эту банальную имитацию человеческого тела двигаться без помощи мускулов, сухожилий и питающей их крови, но великан неторопливо развернулся и побрел в указанном ему направлении. Звуков он не издавал, если не считать похрустывания прутьев под собственной тяжестью, и казался от этого еще грознее — немой посланник неумолимой силы.
- Вот кого надо было на огра натравливать, - пробурчал Чумп с уважением. - Надо бы и нам себе такого завести, раз уж с анаралом не сложилось.
Хастред пожал плечами. Голем, слов нет, выглядел парнем впечатляющим, но ходить с таким везде и всюду значило привлекать к себе совершенно избыточное внимание. То ли дело нимфу у Зембуса одолжить, сторговать или выменять — она, может, и не так хороша будет по части колочения в ворота, но подобные меры вообще проходят по разряду крайних, как и драки с ограми. Тоже, конечно, без лишнего любопытства встречных не обойдется, но по крайней мере (не считая ряда неоспоримых достоинств) она не зашибет тебя кулаком в результате неловкого разворота.
- Да, согласен, - вздохнул Чумп. - Проще надо быть и не влезать в такие авантюры, из которых без голема не выберешься. Ладно, двинули. Молчком, из виду друг друга не теряя, если даю знак — исполнять без рассуждений.
И первым побежал, инстинктивно пригибаясь, вдоль крепостной стены в сторону дальних ворот.
Глава 19
Строго говоря, если бы не тяжелая судьба и обязывающее брутальности расовое происхождение, Хастред бы стал самым что ни на есть родоначальником диванного приключенинга — с книжкой в одной руке и кружкой в другой, всегда знающий, как надо, и желающий на это громогласно указать всякому дураку, не избежавшему практического опыта. Но не сложилось, что уж там. Вышло как всегда — самому пришлось впрягаться и браться за топор, а попробовав на собственной шкуре радостей и тягот, книжник быстро поутратил в спеси и желании кого-либо поучать. Возможно, потому, что научился находить лучшее применение дыханию, а как следствие — не тратить его почем зря. Ну или познав, что начав насчет отпирания замка тыкать пальцем какому-нибудь Чумпу с небезопасной дистанции, можно и успокаивающего пинка по очень важному отсеку тела получить. Чтобы короче, экспертом позиционироваться выгодно при единственном условии — когда тебе это ничем не грозит. Потому, если бы вы спросили Хастреда, как очистить свое информационное пространство от захламляющих его псевдознатоков, он бы вам предложил собрать их в веселую стайку и пробежаться с нею по ночному лесу. Те, кто выживет, не будучи ушиблен насмерть о коварно выпрыгнувшее навстречу дерево, не пропав без вести благодаря сломанной ноге и не схлопотав под ребро нож от бегущего рядом за ранее допущенные в экспертизе вольности, гарантированно воспитаются в должной степени, чтоб в следующий раз их приглашать на пробежку не приходилось.
К сожалению, не такие они и дураки, чтоб по лесу идти бегать, хотя с охотою сошлются на богатый прежний опыт и плотные связи в среде активных лесобегателей.
До отвращения же бодрый дурачина бежал рядом с Хастредом, и его периодически приходилось дергать за плечо, чтобы увернуть от столкновения с деревом, или сильно пихать в спину, чтобы заставить сделать скачок через рытвину. Для парня, почти лишенного зрения, Напукон держался на редкость уверенно. Наверное, привык на тренировках к шлему-ведру, из недр которого и так почти ничего не видно. Поначалу рыцаря ощутимо беспокоили эти управляющие жесты, но после того как один из них он проигнорировал и вбежал со всей прыти в могучий клен, сделал для себя правильные выводы.
Когда полстены уже промелькнуло по левому борту, Плетун Восьмой добрался до исходной позиции. Сперва со стен начали доноситься окрики, поначалу встревоженные, потом панические; а затем голем жахнул в ворота так, что никакого тарана не надо — стены вздрогнули, судя по взвизгу какой-то незадачливый оберегатель нырнул рыбкой с гребня. Разрозненные крики переросли в централизованный галдеж, кто-то пытался организоваться, кто-то требовал спасаться, один, кажется, рискнул воззвать к начальству, но ему тут же напихали полный рот варежек. Известное всякому служивому дело, если что-то происходит, то начальству лучше докладывать о результатах ликвидации, нежели призывать его на свою голову. Мимо по стене пробежал в сторону возмущения еще один стражник, волоча за собой неуклюже длинную алебарду. Ого, отметил Хастред, меры безопасности усилили в меру испорченности — раньше они вахту несли без алебард. Вообще-то без постоянной практики любое оружие больше обременяет, нежели усиливает, но попытка засчитана.
Чумп несся впереди, задавая темп слишком высокий, чтобы за ним можно было поспевать, но очевидно слухом контролировал последователей, так что время от времени приостанавливался, чтобы не дать им совсем отстать. Очевидно, беспокоил его близящийся рассвет. В обычном случае Чумп предпочитал действовать тихо и осмотрительно, сперва трижды просчитывая ближайший шаг, чтобы затем с уверенностью и без суеты прошмыгнуть мимо бредущего караульного, но такие фокусы хороши в надежной темноте. На спокойствие и безмятежность ими же и надлежит отвечать, дабы не привлекать к себе внимание, а вот когда вокруг суета и толкотня, лучший способ вписаться — и самому шустрить почем зря, авось сойдешь за своего и проскочишь невозбранно. Много нюансов у искусства быть незаметным.
- Я... - начал сипеть рыцарь, и Хастред машинально отвесил ему оплеуху по шлему. Не хватало еще разговоры разговаривать, когда и так легкие кузнечными мехами заходятся, да и какая ни на есть скрытность все же предполагается. Раньше надо было якать, пока не двинули, а еще лучше сперва добиться чего-нибудь, стать там маршалом или магистром ордена, как там нынче называются рыцарские предводители... ну, или с учетом выбранной стези хоть в знатные карбонарии пробиться, потом уже рот открывать.
От плюхи рыцарь не помер, зато, кажется, поумнел — сплошная польза, что бы там ни говорили эльфийские родители, которые все проблемы воспитания предпочитают решать переодеванием трудного чада в девчачий костюмчик. Или просто язык прикусил, но как итог — уверенно стал сходить за умного, даже спотыкаться затеял для вящей аутентичности. Но по счастью дела до него никому никакого не было, вся вечеринка разгоралась в районе центральных ворот, где под дружные подбадривающие вопли какие-то знатоки пытались прямо со стены применять против Плетуна арбалеты, а потом и свои длинные алебарды. Длился энтузиазм недолго, в криках проросло недоумение, разочарование, а потом и вовсе негативные эмоции. А голем снова и снова наподдал воротам, так что хруст дерева донесся даже до задворков мироздания — не очень понятно, ворота ли хрустели или големовы кулаки-колоды, но и то, и другое выглядело равно любопытными и многообещающими начинаниями.
Чумп миновал угол и остановился, задрав голову и силясь углядеть, что творится над задними воротами, но угол зрения с земли не способствовал.
- Здесь полезу, - буркнул ущельник, когда пыхтящий состав его догнал. - Мало ли, один умный попадется, сядет там в засаде. Подкиньте меня.
Хастред пихнул локтем рыцаря, призывая выступить на бис. Одной рукой он бы, пожалуй, Чумпа не забросил. Интереса ради можно было бы попробовать, но лучше бы на досуге, не в боевой ситуации, когда каждый просчет грозит тяжкими последствиями.
Напукон с готовностью подставил руки стременем и пихнул вверх, но ко всеобщему удивлению с трудом вытянул Чумпа всего лишь на уровень груди. Пытался и выше, но как-то не преуспел. Чумп с неудовольствием глянул вниз, придерживаясь рукой за стену.
- Мало каши ел?
- А что, выше надо? - прикинулся ветошью рыцарь.
- Да что ж с тобой такое-то, беломазый? Мы ж видели, какие ты доспехи таскал, не можешь ты быть таким хилым!
- Ничего я не хилый! Просто движение такое... неловкое. На плечах-то носить, оно дело привычное, а чтоб вверх и прямо...
- Горе луковое, - Чумп встревоженно огляделся, выяснив, что до гребня стены ему не хватает еще аршина четыре, а это немало. - Башку ровно держи. Ровно, я сказал! Шею напряги!
Прежде чем рыцарь успел возразить, Чумп аккуратно поставил одну ногу на плоский верх его шлема, сжался как пружина и сиганул, что было сил, в высоту. Дотянул еле-еле, не иначе какая-то божественная сила помогла — шлепнул пальцами о самую кромку бойницы и повис на них. А рыцарь, которому от силы толчка чуть не свернуло шею, тяжело грохнулся на колени и заскулил, определенно пересматривая свои виды на работу народного мстителя-вигиланта. Не думал, небось, что и тут по головам ходить будут.
Хастред поощрительно похлопал его по шлему, попутно убедившись, что шея все еще способна его поддерживать. С непривычки все тяжело. Это он с малолетства заимел привычку все, что ни найдет увесистого, поднимать рывком — бревна, камни, мельничные жернова, хоть бы и зазевавшихся товарищей. Вот ходить день за днем в неподъемных латах, пожалуй, не осилил бы — не то чтобы силы не хватит, но уж точно не хватит терпения.
Чумп, шипя сквозь зубы, подтянулся, запустил в бойницу одну руку, потом втянулся в нее полностью и втянулся, как крот в нору.
- Не сочтите за неуважение, сударь, но вас я пожалуй не возьмусь туда доставить, - проныл Напукон, опасливо косясь исподлобья на Хастреда.
Со стены донесся издевательский смешок Чумпа. Видимо, горизонт оказался чист, зря беспокоился.
- Я не имею в виду, что вы...
- Толстожопый, - подсказал Чумп сверху.
Рыцарь досадливо тряхнул головой и болезненно охнул, прихватив рукой пробитую болью шею.
- Хотя вы, конечно, в должной мере солидный и...
- Толстожопый, - напомнил Чумп услужливо.
- Слышь, ты, ужас, летящий на крыльях ночи, - воззвал Хастред по направлению вверх. - Это ты просто не видал настоящих толстожопых, я-то уж наверное ближе к толстопузым, да и это пройдет через месяц такого быта.
- Виноват, не знаток, - покаялся Чумп и высунул голову из бойницы. - Живой он там? Вы идите к воротам, засов я сниму, а створку сами тяните.
Рыцарь мужественно воздел над головой большой палец и не без труда поднялся на ноги. Голова его, казалось, чуть просела в плечи, но Хастред посчитал это явлением ряда психологического, эдакий сиеминутный крипторхизм — не так уж Чумп и тяжел, хотя, конечно, сила толчка при прыжке не только от веса прыгуна зависит.
До ворот было рукой подать, за ними тихо скрипнуло, знаменуя извлечение из скоб запорного бруса. Хастред прихватил створку здоровой рукой и поволок на себя. Скрежет раздался такой, что Чумп по ту сторону испуганно ойкнул, но Плетун свои обязанности исполнял на совесть, колошматил так, что на него бы и мертвый отвлекся. Широко открыть ворота Чумп не позволил, едва образовалась щель в локоть шириной, вцепился в створку со своей стороны и воспрепятствовал дальнейшему отворению.
- Заходите и обратно прикройте, - потребовал он трагически сдавленным голосом.
- А удирать быстро как? - удивился Хастред.
- Зачем нам удирать, когда мы побеждать намерены, - возразил Напукон мажорно.
- Вот после того, как победишь, обычно удирать приходится, - Хастред выразительно постучал себя костяшками по лбу. - Это только когда продуешь, спешить становится некуда. Чему вас вообще там учат, в этой вашей рыцарской академии?
- В чем-чем? - искренне не понял рыцарь. - Это вы путаете что-то, уважаемый, я ж не звездочет какой-нибудь или там, как боярин наш, счетовод... академии какие-то... академии наши известные — мешок с песком взвалил на закорки да бегай по заднему двору, пока не упадешь от бессилия. А зачем отступать, когда победил?
- Чтоб главным заместо побежденного не назначили, - Чумп сцапал его за плечо и втащил на свою сторону.
- А как же ты в стратегусы намылился? - полюбопытствовал Хастред, нырнул следом и поволок створку на себя. - Без специального обучения-то, как собираешься командовать армиями?
- Вестимо как — попрошусь в порученцы к стратегусу действующему и буду через плечо подсматривать, как он решения принимает. Авось не совсем дурной, рано или поздно постигну образ мышления!
- Кстати, всю жизнь толковые стратегусы так и получались, - согласился Чумп. - А те, кто таки ухитрился военную академию закончить, а потом случись непруха — угодили на действующую службу, а не парадное шарканье с эполетами, потом сперва вынуждены из головы все в нее понабитое выбрасывать, чтоб очистить место для знаний практических. А пока процесс идет, того гляди прилетит в тебя из катапульты... не будем уж уточнять, с чьей стороны, потому что не всегда ясно, кому от такого командира больше урона.
- Так ворота-то зачем закрывать? - не дал сбить себя с мысли Хастред. - Случись нам уди... отступать, сэр рыцарь, благородно и организованно отступать, даже, если вам угодно, играть ретираду — не расшибем ли лбы?
- Твой лоб расшибить — это мимо ворот промахнуться надо, да и насчет стены этой не уверен я, - Чумп подобрал отставленный в сторону засов и заложил его в скобы, как было. - А вот случись какому бдительному проверить целостность периметра, и нас уже начнут искать со всем прилежанием. Никогда не оставляй следов, что ты мол здесь проходил и того гляди снова проходить собираешься.
Двор по ночному времени был темен и пуст, только в отдалении виделся какой-то мужичок в простой рубахе, совершенно невоинственного вида; появился он из небольшой хибарки, в которых тут ютилась челядь, и видно было по нему, что рад бы не появляться, но выпихивали его на прояснение грохота со всей решительностью, даже рогатину в руки впихнули, чтоб, наверно, не робел, когда станет боевые порядки инспектировать. Смотрел мужичок куда положено — в сторону, где крушил ворота Плетун. А вот интересно, не случись под рукой Зембуса с таким полезным аксессуаром, как бы пришлось пробиваться? Неужели (опять) прав был Чумп еще там, в Копошилке, когда объяснял, что мир всегда под твои устремления подстроится?
- Вот только не надо сейчас начинать мечтать о бабах, - предупредил Чумп поспешно, заметив, как Хастред, возведя очи горе, начинает спешно формулировать свои пожелания для исполнения миром. - Будет время еще. Через подвал?
- Думаю, через окно и кнезову спальню, - Хастред потряс головой, с сожалением признавая, что время выбрал неправильно. - Ты сказал, что нету его, так что там проход должен быть свободен.
- А если нет, то тебе хоть кнегиня перепадет, - догадался Чумп.
- Как это, позвольте, нету его? - возмутился рыцарь. - Я, можно сказать, только того ради и вписался в это мероприятие, чтоб настичь и донести зов справедливости!
- Ну, настигнешь еще, какие твои годы, - утешил его Хастред. - Если здесь и сейчас не застанешь, можешь хоть послание оставить.
- Не уточняй, какое, - поморщился Чумп. - Знаем мы ваши послания. Ладно, двинули к ближайшему окну, оно невысоко. Но вот честно, если у тебя развилась страсть к разумному скрытному передвижению, кончай увешиваться такими дрынами, которые из тебя торчат во все стороны и за все цепляются.
Разумное в этом предложении было, даже, можно сказать, доминировало. Когда в сторону выпирает лук, а над плечом торчит перо бердыша, лазить в окна становится весьма затруднительно. С другой стороны, кто ж виноват, что приходится внезапно покорять новые горизонты — а в горизонтах привычных, на лесной дороге или в старинной гробнице, на чьих мрачных просторах угадывается молчаливое присутствие нежити, подобный запас инвентаря лишним не кажется.
- Мне, если позволите, видится предосудительным и опрометчивым хождение через окна, когда есть дверь, - внес свои два дробля Напукон. - Мы же не ночные разбойники, явившееся сюда с единственной целью ограбить хозяина!
- Ээээ... - протянул Хастред мучительно. - Нет... ?...
И воззрился на Чумпа в поисках поддержки.
- Да чтоб вас, - всплеснул руками Чумп. - Вы как в дурацком кукольном шоу, ни о чем договориться не можете. Ну вас к лешему... не к тому лешему, тот леший делом занят... пошли через дверь. Не через парадную, но все-таки.
- Ничего не в кукольном, - обиженно проворчал ему вслед Хастред, но ущельник уже целеустремленно топал к задней части терема и только отмахнулся. Что ж, заход через подвал едва ли чем был хуже... правда, залезши в окно, можно было вообще никого не встретить, если ординарец вместе с кнезом покинул поместье, а у подвальной двери все же должны были скучать дежурные остолопы. Но могли, с другой стороны, и на самого кнеза нарваться, должна же и на чумпову безошибочность найтись проруха.
У двери в подвал нынче был всего один охранник, и тот приплясывал от нетерпения, таращась в сторону парадных ворот, трясущихся под напором голема. Там собралась такая себе небольшая армия — десятка полтора, а то и два, кто в полной боевой выкладке, кто наспех нахлобучив шлем и держа кирасу спросонья под мышкой. Светили факелы, но даже Хастред давно уже знал, что держащий факел больше подсвечивает себя для таящихся в темноте, чем высвечивает оных таящихся. Чумп уже поволок из ножен дагу, но книжник, по природе своей мямля и доброхот, его решительно обогнал и ухватил недотепу-стражника сгибом локтя под горло — удушающий захват из дварфийских боевых искусств, с успехом применяемый на животных много крупнее хуманса. Бедняга попытался не то закричать, не то закряхтеть, но с передавленной глоткой не преуспел ни в том, ни в этом. Несколько секунд он трепыхался, будь посмекалистее или похладнокровнее, мог бы попытаться привлечь внимание, стуча о стену щитом... но не был. Сознание угасло, как последний уголек, будучи накрыт котелком.
Чумп недовольно помотал головой, но возражать не стал. Вместо этого вытащил из кармана свой набор отмычек и присел над замком. Хастред аккуратно опустил тело стражника на землю, прощупал широкий кожаный пояс и нашел за ним, помимо кинжала, еще и массивный ключ; однако пока извлек, отцепив бородку от пояса, пока придумал победную фразу и развернулся к Чумпу, тот уже одолел замок своими силами, так что ключ Хастред со вздохом сныкал на память за собственный пояс, благо размер способствовал.
- Вперед, истребители пороков, - что прозвучало бы пафосно, если бы изрекал не Чумп. - Чего застыл, сэр эээ... как там я тебя еще не обзывал?
- Вы ж сказали, что там, во тьме, таится полужидкий ужас, - объяснился Напукон застенчиво.
- Таится, таится. А если нет, то, чувствую, ты там сам его организуешь. Пошел!
В обычных обстоятельствах Чумп едва ли преуспел бы в заталкивании ощутимо более крупного рыцаря в темноту подвала, но удачно получилось, что поборник справедливости робел и пасовал перед авторитетами. В дверях споткнулся, рухнул наземь, выжил, выздоровел, встал... вот смотрите-ка, еще и не сделал толком ничего полезного, а уже живет как в песне. Что значит — праведный образ жизни.
Хастред с собой прихватил и свою жертву — нечего ей валяться посреди двора, наводя прохожих на мрачные мысли. Сгреб за шкирку, проволок, вспахивая мерзлую землю, во тьму и со стуком свалил куда-то в сторону дощатой тары. Под стражником хрустнуло, какое-то мелкое круглое раскатилось по всему подвалу.
- А вот на картошке ты споткнуться при отступлении не боишься, - язвительно поддел Хастреда Чумп, закрывая за собой дверь изнутри подвала.
- Картошку я раздавлю, если отступать буду со всем прилежанием.
- И то верно. Рыцарь? Ты там живой?
- Прижался к стене и готов давать отпор слизням, сударь. Надеюсь, они не подкрадутся незамеченными и не будут жидки настолько, чтобы клинок об них только пачкался, не нанося вреда.
- Только с полужидким тебе и воевать, предприимчивому такому. Держись за мной, не отставай... и башку мне постарайся не оттяпать, по крайней мере пока не за что.
- Ой ли, - усомнился Хастред в меру отпущенного природой сарказма, но тут же споткнулся на картошке и, как в той малоизвестной балладе о злоключениях незадачливого писателя, сам назначил себе — мол, играй да помалкивай.
Темно в подвале было — хоть глаз выколи, даже гоблинские глаза ничегошеньки не различали, но Чумп, как быстро выяснилось, к таким мелочам жизни был привычен — он шел, почти не снижая скорости и, судя по звукам, поводя перед собой дагой на предмет обнаружения препятствий. Рыцаря Хастред снова поймал за плечо, едва не схлопотав панический удар в ответ, и направил вдогонку удаляющемуся постукиванию.
- Прошу не счесть сие заявление малодушием, но я б предпочел смело глядеть в глаза опасности, а не опасаться в нее того гляди вляпаться, - жалобно обнародовал очередной свой витиеватый манифест Напукон.
- Терпи, - посоветовал Хастред, пихая его перед собой. - Справедливость — такая штука, которая обязана что?
- Что? - жалобно полюбопытствовал рыцарь, покладисто запинаясь о многочисленнуюподвальную тару.
- Обязана настигать, желательно неотвратимо, а для того выскакивать внезапно из самого темного угла и обрушиваться на виновного. Вон была история про одного ятанского парня вроде нашего Чумпа, который в выгребной яме сидел и подкарауливал очередного заигравшегося кнеза, или как там они у них называются... дайме, кажется.
- Ятанского придумал какого-то, - проворчал из темноты Чумп. - Зачем далеко ходить, покажите мне здешнего хоть одного, кто никогда в сортир не проваливался.
- Я никогда не проваливался, - похвастался рыцарь. Хастред хотел бы присоединиться, но по жизни был честным, пьющим и не особо изворотливым... вот от самого Чумпа никак не ожидал, но с другой стороны за сортир можно посчитать и цельную канализацию, каких немало понастроено под крупными городами. А в канализационных тоннелях, если опытно заткнуть нос и не утратить сознание буквально минут через пять, масса замечательного как для желающих избежать внимание, так и для тех, кому немного не хватает экспириенса для следующих десяти-пятнадцати уровней.
- И вот этим ты гордишься, - упрекнул хвастуна Чумп. - Не тем надо упиваться, что никогда с тобою ничего познавательного не приключалось, а тем, с какой лихостью ты из этого положения выбрался и сколькому при этом научился.
- А вот китонские философы говорят, что на своих ошибках учатся только дураки, умным же и чужих достаточно, - впрягся Хастред, старавшийся не упустить возможности докопаться до зерна истины.
- Если быть умным — значит посвятить жизнь изучению дурацкой жизнедеятельности, то я пожалуй откажусь умным считаться.
- Как будто тебе кто-то предлагал!
На этой мстительной реплике Хастред запнулся о бочонок, устоял кое-как, уцепившись за плечо рыцаря, а крышку с бочонка походя сколупнул и обнаружил внутри резко, но приятно пахнущую квашеную капусту. Зачерпнул пригоршню, отправил в рот, с удовольствием захрустел и, про себя чертыхнувшись, отметил, что и тут все складывается в пользу чумповой правоты — не споткнулся бы, не добыл бы вкусняшку. Выкусите, давно мертвые китонские мудрецы. Между прочим, не с голоду ли вымерли, опасаясь поиметь немного личного опыта?
- Жрет чего-то, - расслышал Чумп. - Ну, это ладно. Но если начнет булькать, сэр рыцарь, наделяю тебя полномочиями отоварить его со всей мощью справедливости. Мы тут не для бульканья!
- А идея-то богатая, - проворчал Хастред и постарался нюхом определить, в какой стороне тут пивные бочки, но капуста благоухала так, что об этот плотный запах можно было бы и лоб разбить, влетев в него на большой скорости.
Впереди дага Чумпа лязгнула о прутья решетчатой двери.
- Попалась, моя хорошая, - возрадовался ущельник, словно всерьез опасался, что вредный кнез заберет дверь с собой во временное изгнание. - Щаз я тебя...
- Свету бы, может, какого изобразить, - предложил Хастред.
- Обойдусь. Всю жизнь на ощупь работаю.
- Да я не только для тебя. Там дальше-то, ты говорил, с той стороны тревожное заклинание на двери начертано... ну как с этой тоже? Я-то как раз написанное на ощупь не шибко различаю.
Чумп издал тяжкий вздох.
- Вот почему со временем все стало так сложно? Как сейчас помню, когда начинал — были простые замки, одинокие и не шибко бдительные стражники, невысокие стенки, широкие форточки...
- Форточки точно не менялись, - возразил Хастред. - Это ты подрос.
- Ну, допустим. А остальное? Стены, например, с каждым годом все выше делаются.
- А это наследие злодейского бога Левелинга, который мир так проклял, чтоб каждому выдавалось по способностям — а не по потребностям, как было задумано. Теперь так вот все и ведется — ежели ты эпический воин, мотай кстати на ус, сэр Напукон, то на тебя в темном переулке наваливаться будут не случайные оборванцы, а специально обученные убивцы.
- Да с эпическими воинами понятно все, - прервал Чумп нетерпеливо. - Ходят, пылят, заносятся — как к такому убивцев не подослать. Ну и, если уж на то пошло, когда ты мал и неопытен, то и хочешь немногого — на пожрать чуток, может, на сапоги новые, и выбираешь стало быть по силам себе задачку, не лезешь обносить королевскую казну, достаточно лавки старьевщика. Но тут-то я не выбирал, во что вляпаться, само сложилось. Почему-то уже долгие годы у меня только так и складывается, что изо всех сил, скрипя зубами и на последнем издыхании...
- А уйчландский ключ? Там дедок такой был, я его видел издаля, когда жену подвозил — бывает, в гробу лежат живее. Маг, правда, но более академический, нежели практикующий и едва ли рисовал охранные чары.
- Ха! Я там целую ночь в шкафу отсиживался, поскольку как только полез, эти старые сектанты затеяли собрание, что-то там про возрождение фазерлянда... я сперва пытался понимать, но не задалось. Куда там этим мумиям что-то возрождать, когда из самих даже приличных удобрений уже не получится? Ну и идеи у них тоже были такие себе — в духе, а давайте эльфам все продадим, а давайте с дварфами дело иметь заречемся, а давайте у вот этих, уссуры которые, перестанем покупать все, на чем стоит наша экономика, тут-то она здоровее станет. Прямо зудело выскочить и тоже предложить что-нибудь дельное, вроде — а давайте возьмем по арбалету и заладимся друг другу в член стрелять, то-то возродимся! Отлично бы вписался, того же порядка идея, разве что масштабна недостаточно — хотя, если в рамках страны делать, красиво бы получилось...
В темноте сочно лязгнул отпертый замок и скрипнула отворяемая дверь.
- А потом я в том шкафу уснул, убаюканный ихними странными фантазиями, и проснулся под утро только, когда выбираться уже стало поздно, и пришлось целый день по апартаментам шкериться, - закончил Чумп. - А дед этот, когда не принимает в странной фуражке гостей из общества возрождения, по комнатам голый шастает. Честно говоря, вот такой вид я бы на еще одного огра променял с удовольствием...
Хастред подтолкнул рыцаря в сторону оратора, но тот внезапно показал характер, и не с лучшей стороны — отдернулся и даже в непроглядной темноте ощутимо набычился.
- Извиняюсь, ежели вдруг изреку недопустимое, - процедил Напукон медленно. - Но из речей ваших делаю я вывод, что вовлечены вы были во многие дела странные и далекие от моего понимания порядочного... Отсель родился вопрос — те ли вы, за кого себя выдаете?
Было бы видно что-нибудь — пришлось бы гоблинам переглядываться с тем сложным выражением на лицах, в котором сарказм сплетается с искренним недоумением. Ну, а так пришлось с этим самым выражением смотреть куда попало, надеясь, что при экранизации это как-нибудь обыграет талантливый светотехник.
- А напомни, добрый сэр, за кого мы себя выдаем? - попросил Хастред стеснительно. - А то мы, по-моему, уже против всякого образа погрешить успели.
- Только не я, - с негодованием отрубил Чумп. - Я крайне последователен в изображении гоблина. Вот тебе, пожалуй, и правда надо поменьше китонских философов упоминать, весь образ ломается.
- Учитывая сбивчивость ваших представлений, и памятуя о праве на личное, я пытался эту тему не поднимать, - голос рыцаря звучал напряженно и трепетно, как перекаленный металл под молотом кузнеца. - Но ныне сил нет больше терпеть, и пришла пора поставить вопрос ребром. Уж не злодеи ли вы?!
Хастред от неожиданности прыснул, подавился недожеванными остатками капусты и тяжело привалился к ближайшему столбу-опоре, дабы без помех восстановить дыхание.
- Ну, давай для простоты допустим, что мы именно они, - устало предложил Чумп.
- Корректнее было бы назвать нас гоблинами, - прокашлял Хастред, - И семантически, и технически, и...
- Ты не помогаешь, - осадил его Чумп. - Хотя и прав. Мы не хумансовые злодеи, которые делают зло по каким-то причинам — например, слишком слаб или ленив, чтобы делать добро. Мы гоблины, у нас, скажем так, своя система ценностей, в вашем хумансовом восприятии обозначенная как склонность к тому, чем славному хумансу пробавляться не пристало. Ну, как я и предложил, для простоты можем ужаться до злодеев... Тебя это не шибко тревожило, когда мы шли за тебя с огром ратоборствовать. Чего вдруг началось?
Напукон засопел из темноты, силясь вернуть в строй разящий клинок риторики, который вместо разрубания зловещих тенет лжи просвистел сквозь них, не встретив ни малейшего сопротивления. Добро пожаловать в клуб, мстительно ухмыльнулся Хастред, с Чумпом почти каждый спор так заканчивается.
- Правосудие, наносимое неправедным, правосудием считаться не может, - жалобно огласил рыцарь свой заветный аргумент. - Местью, может быть, или там каким ни на есть переделом сфер влияния... Но уж никак не правосудием!
- Да вроде ж о справедливости речь шла, - скрежетнул зубами Чумп. - Ты мне давай не путай термины. Справедливости плевать, кто ее отстаивает — полагаю, в основном потому, что в ее основе баланс, природное свойство. Вел себя скверно — получай по сусалам, тут не в том дело, кто доставит, а в том, что за иные поступки должно прилетать воздаяние — от тебя, от мимохожего гоблина, от напарника по злодеянию или от случайного дракона, вообще нипочему решившего огнем дыхнуть. А правосудие... это, собственно, что за зверь? В нашем языке нет такого, видимо за ненадобностью.
- Это когда толпой собираются и назначают кого-то виновным, а стало быть битье этого назначенного — правомочным, - растолковал Хастред, наконец справившийся с обрезками капусты (и приходится признать, что в иные времена даже это приходится записывать в достижения).
- Так и знал, чисто хумансовая забава, они и гвоздя не забьют, иначе как обсудив толпой и назначив гвоздь виновным. Так в чем проблема-то, сэр рыцарь? Мы ж не претендуем на это самое... правосудие. Тебя, собственно, только ради того и взяли, чтоб оно не опорочилось, хотя и не помню, когда ты успел собрать толпу для кворума.
- Не так все! - жалобно всхлипнул рыцарь, которого вроде никто не путал, но тем не менее он ухитрился сам запутаться. - Хоть и важно мнение общества, но всякий честный человек имеет право отстоять правду, даже единолично. А вот нечестный...
- Ну, знаешь, нечестный...
- Вообще-то, - перебил всех Хастред. - Все ИМЕННО так, и то, что ты себе удумал, сэр Напукон, никакого отношения к правосудию не имеет, а именно чистой местью и является. И то, что вершишь ты ее не корысти ради, а утешаешь себя мыслью, что так мир лучше станет, ничуть тебя не оправдывает. Так что давай-ка вернемся к концепции справедливости, которую Чумп весьма образно описал, и перестанем друг у друга изъяны высматривать.
- Или можешь дальше сам, раз такой чистоплюй, - обиженно добавил Чумп. - Ишь, рожей я ему не вышел правосудию фалды подтаскивать, потому что в шкафу у деда сон сморил. А если я напомню, что дед был уйчландский, вражеский такой дед, это меня хоть немного приукрасит?
- Меня, если честно, больше озаботили форточки, - сконфуженно признался Напукон. - Не представлю себе обстоятельств, при которых приличному человеку случилось бы лезть в форточку. И не против я... просто вы ж поймите, когда даже самого отпетого злодея в переулке удавливают ради кошелька, тут разве мораль углядишь?
- В Гундии такое кармой называют, - сообщил Хастред. - Та самая штука, под угрозой которой за моралью как раз и следят как оголтелые.
- За справедливость сойдет, - решил Чумп. - А мораль с правосудием ты, почтенный и очень сложно устроенный сэр, обсуждай впредь на встречах анонимных правдолюбов, не морочь голову тем, кто делом занят.
- Так точно, - принял рыцарь уныло. Видимо, рассмотрев предложение действовать впредь самому, вынужденно признал, что перебирать харчами ему не по карману. Едва ли он и из подвала бы выход нашел, если бы его тут сейчас бросили.
Чумп, сочтя разговор завершенным, тихо звякнул чем-то о решетку, и на этот раз рыцарь не стал противиться, когда Хастред его снова подтолкнул в нужном направлении. В своем шлеме, по бокам закрытом, он даже на звук ориентироваться не был способен. А все туда же, справедливость доставлять.
Прежде чем двигаться замыкающим, Хастред пошарился вокруг и, найдя в каком-то ящике запасы куриных яиц, переложенных соломой, этой самой соломы оттуда понадергал сколько сумел — несколько длинных сухих пучков. По пути скрутил в один толстый неопрятный жгут, факел не факел, но несколько секунд погорит, дав возможность оценить наличие или отсутствие охранных заклинаний. Вообще-то, хорошие охранные чары, в отличие от тревожных, с опасной стороны разглядеть невозможно — их благоразумно наносят на обратную сторону защищаемой двери, и отключаются они только специальным зачарованием, наложенным на самого хозяина или один из его предметов. По крайней мере, все серьезные маги защищают свои лаборатории именно так. Однако с колдуном местного кнеза уже довелось поручкаться, может быть, он и был в чем-то не промах... но ключевое слово тут «был», а чтобы насобачиться сооружать серьезные защитные контуры, нужно быть как минимум специалистом по благоразумию.
- Лестница, осторожно, - сварливо наставил Чумп. - Восемь ступеней вверх, поворот налево, - голос его стал глуше, когда он сам налево свернул и пропал за простенком. - Еще восемь вверх... приплыли. Ого, какой замочек солидный.
- Могу предложить помощь в срывании, - исполнительно предложил Напукон. - Хоть я и не квалифицированный...
- Говори уж, - разрешил Чумп обреченно. - Злодей?
- Проникатель, - увернулся рыцарь. - Но по указанию тиуна не раз совершал поездки в его села, где случалось искать всякое... беглых, утаенное зерно, следы преступления. Отсюда я с уверенностью знаю, что слабое место всякого замка — гвозди, коими крепятся петли.
- Вот только дергать начните, и всякое тревожное заклинание мигом сработает, - спешно вмешался Хастред. - Дайте мне на дверь глянуть, прежде чем открывать начнете, вандалы. Не хватало еще, чтобы от ворот все эти сбежались... в темноте, конечно, драться потешно, но с них и поджечь станется — не по уму, а по скудоумию.
Разойтись на лестнице было сложно, особенно со всеми этими топорами за спиной, которые мешали протискиваться боком по стеночке. Пришлось извлечь бердыш и тащить его за собой, как церемониальный жезл-переросток. Чумп успел изготовить огниво, коротким ударом выбил сноп искр на сунутый ему под нос соломенный жгут, и в прыгающем желтом свете быстро прогорающего недофакела Хастред придирчиво осмотрел полотно массивной дубовой двери.
Ну да, тревожная сигнализация была и тут — круг, расчерченный на восемь секторов, в каждом определенный символ. Прямо как из учебника... собственно, наверняка именно из учебника и срисовано. Хоть овладение магией и предполагает худо-бедное представление об общих принципах ее вызова, подавляющее большинство волшебников не трудится держать в голове простые утилитарные формулы, поскольку их всегда можно позаимствовать из первого же подвернувшегося справочника. Пароль же, назначенное сочетание символов, дающее возможность нейтрализовать заклинание, легко можно считать с самого рисунка, потому что никакого собственного разума или памяти у него, понятное дело, нет, а потому всю необходимую информацию приходится в нем и размещать. Как правило, размещающие такие чары маги не трудятся сообщить об этой бреши в безопасности клиентам, чьи активы защищают подобным образом — и правильно делают, а то бы встревоженные бедолаги начали сомневаться в надежности защиты. А зря, ведь специалистов, способных разглядеть и верно интерпретировать значки на рисунке, не так уж много, а кто умеет — тот может найти своим навыкам и более толковое применение. Не всем же везет оказаться гоблином, который из всей магической мякотки выгрыз единственно сухую и безвкусную кость понимания.
Здешний чертежник не отличался тонкостью работы, пометки, указывающие порядок касания нужных секторов, сделал нахально крупными и очевидными, а чтобы они в глаза не бросались — дорисовал похожие, но бессмысленные, в остальных секторах тоже. С легким замиранием сердца Хастред стянул перчатку (а то бывало, что через толстую броню нажим не считывался) и пихнул пальцем в первый сектор, ожидая, что сигнализация взвоет, а может, и молнией шарахнет. Вряд ли, конечно, покойный колдун позволил бы себе такие крутые меры, ведь и сам заказчик мог бы однажды промахнуться мимо нужного шифра. Одно дело — выслушать свист и оценить скорость реагирования стражи, и совсем другое — своими же обожженными руками пытаться смести в совочек отвалившийся обугленный нос... Но мало ли, лишний раз перебдеть — вреда не будет.
Ничего не свистнуло и не шарахнуло, только палец начало знакомо покалывать, как обычно бывает от столкновения с магическим зарядом. Ободренный гоблин быстро протыкал по трем остальным нужным символам. Ничего не произошло, рисунок даже не моргнул, как это делал транспортный круг, но больше над ним делать было нечего, да и соломенный светильник догорел до самой перчатки, и его пришлось бросить под ноги и затереть сапогом в сухую пепельную кашицу.
- Вроде все, - доложился книжник с должной мерой предупредительности.
- Все или вроде все? - не дал себя провести Чумп.
- Вроде все. Это в твоем деле замок либо открыт, либо закрыт, а с магией порой все не так очевидно.
- Нашел чем оправдаться, - буркнул Чумп. - Ну, пускай будет «вроде все». Это куда лучше, чем «бежим, сейчас жахнет».
Он присел над мощным навесным замком, тонко залязгали отмычки.
- Вы вот чего, - огласил Чумп между делом. - Здесь-то нас услышать некому, а вот как эту дверь откроем... и если не придется сразу удирать со всех ног... чтоб все заткнулись и ртов не открывали, ясно вам? Там одна дверь останется до кнезовой опочивальни, а в ней то ли нет никого, а то ли...
- Тогда заведомо прошу вас и ту оставшуюся дверь для меня отомкнуть, чтоб убедиться, нет ли там искомого кнеза, - нервно запросил Напукон. Места на узкой двухпролетной лестнице для троих было катастрофически мало, так что рыцарь отстал и ждал своего часа в самом низу. - Не знаю, с какими целями пробираетесь туда вы, и не уверен, что хочу знать, но мои намерения вам ведомы и от них я не отступлюсь, а высаживать дверь...
- Понял, понял, - откликнулся Чумп. - Отпереть, так и быть, отопру. Но если там, например, кнегиня, а она ого какая баба, может и задавить, если навалится с толком... Ну, на свой страх и риск действовать будешь.
- С кнегини спросу нет, - рассудил рыцарь. - Баба же, в смысле женщина. Но взглянуть должно... вдруг и сам он... или не девался никуда, или, например, как пристало трусам под кроватью хоронится.
- В шкафу опять же, - хмыкнул Хастред ехидно.
- Да вот не похож сей кнез на того, кто в шкафу или под кроватью будет прятаться, - раздумчиво протянул Чумп, а потом четкий механический щелчок ознаменовал его победу над устройством. - Хотя, конечно, проверяй. Не мое, не жалко. Все обсудили? Я открываю.
Рыцарь потянул из ножен гроссмессер, но на лестнице не нашлось места достаточно, чтоб вытянуть длиннющий клинок полностью. Тихо бурча что-то нелестное, Напукон отступил назад в подвал и там таки справился с миссией, обнажив добрых два аршина остро отточенной стали.
Чумп потянул дверь, и Хастред опять втянул голову в плечи, ожидая взвизга, но ничего такого — тяжелая створка беззвучно провернулась на хорошо смазанных петлях.
В средних размеров комнате, открывшейся за дверью, оказалось несколько светлее, чем в подвале: тут, по крайней мере, на стенах расположено было несколько крупных кристаллов, не то чтобы источающих свет, а правильнее сказать поглощающих темноту. Вокруг них мрак был ощутимо менее разреженным, темно-серым, а не непроглядно черным, и гоблинские глаза, особенно после глухой подвальной тьмы, охотно различали в этом сером сумраке угловатые очертания мебели.
Чумп поднял над плечом сжатую в кулак руку, призывая к подчеркнутой осторожности, и беззвучно потек в глубину комнаты, уверенно огибая столы, сундуки и ящики. Сделав несколько шагов, огляделся и неодобрительно покачал головой. Хастред как мог тихо, неся бердыш в руке так, чтобы пятка древка не касалась пола, вдвинулся следом, повернулся в ту же неодобренную сторону и интуитивно сам повторил Чумпов жест — там была еще одна дверь, видимо в кнежескую спальню, и вот по периметру этой двери пробивались тоненькие полоски света. Кто-то по ту сторону не жалел лампады... неужто кнегиня по ночам читать горазда? Вот это была бы совершенно внезапная находка, очень подходящая для очередной пиесы, но плоховато вписывающаяся в суровые жизненные реалии.
Чумп, посозерцав подозрительную дверь несколько секунд, пожал плечами и вернулся к своей миссии. Прежде всего он придвинулся к дальней стене, вдоль которой выстроился ряд стеллажей вроде книжных шкафов, и тихонько потек вдоль них, легким движением рук ощупывая содержимое. Вот когда можно пожалеть, что предмет, за которым охотишься, размером меньше ладони. Но это пока ищешь, жалеешь что маленький, как начнешь с ним ноги уносить — сто раз возрадуешься, что не большой.
Напукон последним вломился в сокровищницу, едва не выколов Хастреду глаз острым концом своего ковыряльника — не со зла, просто ему-то по-прежнему недоставало света, чтобы хоть как-то ориентироваться. Книжник успел сцапать его, прежде чем рыцарь напоролся на ближайший стол и посносил с него маленькие витринки, шкатулки и коробки, которыми тот был заставлен; притиснул палец к его носу, требуя соблюдать полную тишину, и потянул за собой к подсвеченной двери, стараясь не топать, а для этого протягивая по полу подошвы сапог. Кажется, начала отставать подметка на правом... эх, вот вам и щегольская городская мода.
Рыцарь послушно проследовал до места назначения, там привалился к стене, чтобы не рисковать что-то уронить, склонил к щели между дверью и косяком ухо и принялся во что-то по ту сторону вслушиваться. Скорее всего, слушать там было нечего, иначе Чумп бы сразу расслышал, но пусть занимается чем хочет — меньше вреда причинит. Сам Хастред, неуклюже приняв бердыш под мышку, отправился внести свой вклад, шерстя содержимое столов. В прошлый раз кнез обернулся очень быстро, значит, хранит каменюку не в каком-то запертом сундуке... да и то сказать, ценности в ней отнюдь не столько. Поначалу под руку попадались слишком легкие коробочки, которые даже открывать было не нужно — вес ключа Хастред себе неплохо представлял, но потом пошли шкатулки тяжелые, им пришлось поднимать крышку и в силу недостаточного света шариться пальцами. Под них подвернулись в одном случае непонятной формы, но на ощупь металлические предметы, в другом монеты, и после короткой внутренней борьбы Хастред вернул шкатулку на место. Потом, конечно, пожалеет, но и так на поясе увесистый кошель, полученный от Иохима, а если зариться на всякое, что попадает под руку, то в конечном итоге надорвешь пуп и будешь вынужден мучительно выбирать, чем же пожертвовать. Какие-то полотнища, от одного из которых все пальцы прострелило магией. Здоровенный, с два кулака, сложно ограненный кристалл в тонкой металлической оправе, тоже с магическим отголоском, но гораздо более слабым. Графинчик, в котором на встрях продиагностировалась густая жидкость. Отхлебнуть? А вдруг кнез от Пудинга отлил немножко, так сказать про запас? Ложка не ложка, жезл не жезл... ваджра какая-то, но безо всяких магических признаков.
Чумп проверил полки, приступил к столам. Хастред нарвался на целый стол книг и рукописей, с удовольствием бы запалил лампадку и провел тут ревизию, но недосуг... вдруг еще кнегиня дочитает, чем там она балуется, и решит заглянуть за добавкой. С сожалением оставил до следующего раза, которому не суждено наступить. Дошел до стены, где опять начались длинные полки, но вместо книг или мелкой всячины на первой же обнаружился длинный меч, на другой, пониже, что-то вроде чекана с резной головкой. Ценные, наверное, штуки, жалко нет при себе хаверсака, магического рюкзачка, имеющего внутри целое карманное измерение — у Тайанне такой был, как она уверяла, «еще со школы, тогда такие делать еще умели». Впрочем, учитывая полезность, хаверсак один бы перетянул по ценности всю эту сокровищницу.
В меланхоличных рассуждениях Хастред отвалился от полок, добрался до очередного стола, на котором снова случилась россыпь листов, небрежно их разворошил и наткнулся пальцами на увесистый предмет, прижимающий их, чтобы не разлетались. Ухватил, поднес к самым глазам, хотя это мало помогло, ощупал причудливо выточенную кромку и убедился — да, это то самое, это ключ, за которым пришли.
Орать, привлекая внимание Чумпа, и даже кидаться в него чем-либо твердым показалось неразумно. Хастред подхватил один из листов, наскоро с большим опытом сложил из него подобие крылатого существа (что только не научишься делать с бумагой, когда писанина заходит в тупик, вы б знали) и запулил в чумпов загривок. Поделка, как собственно и все, что когда-либо выходило из союза Хастреда с бумагой, оказалась вкривь и вкось и полетела дивным зигзагом, попала не в Чумпа, а в манекен, облаченный в парадные доспехи, в добрых трех шагах от ущельника. Чумп недоуменно глянул на манекен, на застрявшего в нем бумажного уродца, оглянулся на Хастреда и, кажется, впервые за долгое время облегченно выдохнул, увидев гордо выставленный вперед ключ. Надо думать, он уже (если не с самого начала) морально готовился к тому, что слинявший кнез прихватил с собой из всех своих сокровищ именно эту никчемушку — с гоблинским-то везением такое вполне могло приключиться. Сделал знак — убрать понадежнее, и своей неслышной поступью двинулся к рыцарю. Тот, конечно, заметил гоблина не раньше, чем на того упала полоска света от дверного зазора, от неожиданности дернулся, взмахнул руками, Чумп вынужденно схватился за его руку с клинком и удержал ее от слишком энергичного жеста, которым бы наверняка что-нибудь да было обрушено.
Далее состоялась замечательная сцена, живо напомнившая Хастреду выступление кранцузских мимов — дуралеев, которые полагают, что отказ от говорения на их щебечущем языке делает их потешнее.
Чумп: показывает скрещенные руки. «Мы здесь закончили». Кивает головой в сторону выхода. «Давай убираться».
Напукон: сурово мотает головой. «Нет». Тычет пальцем в подсвеченную дверь. «Туда».
Чумп: обводит пальцем периметр двери. «Посмотри на это». Тычет пальцем в ту сторону, заносит карикатурно сжатые кулаки. «Там нас наверняка ждут наготове».
Напукон: стучит себя кулаком в грудь. «Я готов». Указывает пальцем на модный врезной замок, в отличие от навесного на прошлой двери, доступный к отпиранию с обеих сторон. «Открывай, обещал».
Чумп: крутит пальцем у виска. «Сэр рыцарь, вам надлежит передумать».
Напукон: отчаянно жестикулирует, да так, что Хастред не разобрал ни единого отдельного жеста, зато в целом интерпретировал сводный смысл пантомимы как «Хрен там».
Чумп:...
- Да сколько ж можно-то, - подчеркнуто завышенным, чтобы сквозь дверь донеслось, голосом кнеза Габриила возмутились из-за двери. - Вот же пошли деликатные злоумышленники, дверь открыть не способны. Сделайте одолжение, милостивые судари, просто толкните, там не заперто.
Чумп в один миг тревожно нахохлился, весь сжался, а бестрепетный Напукон тут же лихо пихнул дверь рукой, отворяя ее, и вывернулся в кнезову опочивальню.
Что ж, в площадях кнез себя не стеснял, спальня была размером хоть и поменьше его обеденного зала, но ненамного. Уставлена богато, даже чересчур — и не аляповато, как любят украшаться периферийные ухари, а со вполне ощутимым стилем старой Гавропы. Однотонное светлое дерево повсюду, длинноворсные ковры на полу, кровать персоны на четыре ажно с балдахином. Кнегини не приключилось, видимо, удалили во избежание. Зато был сам кнез, уверенно стоящий у дальней стены с руками, сцепленными на поясе, и по левую руку от него сильно изукрашенный Иохим. Из-под повязок сверкал один глаз, второй был замотан наглухо, но любимую шапку кнежий муж нахлобучить не преминул. Саблю он держал, выставив перед собой в боевой готовности, и даже кнез, ранее в милитаризме не замеченный, на поясе в этот раз имел какой-то клинок подлиннее кинжала — разобрать точнее мешали кнезовы богатые одежды.
Чумп дернулся было за косяк, как наверняка бы сделал, если бы рыцарь уже не спалил его, чересчур поспешно открыв дверь, но рассудил, что поздно уже шустрить, и остался на месте, опустив руки вдоль тела, поближе к кинжальным рукоятям. Хастред тоже выступил из-за столов и подтянулся к нему, держа в опущенной руке недобро потяжелевший бердыш, склоненный пером в сторону противника — пока что почти без угрозы, вроде как случайно.
- Что ж, вас я ждал, судари гоблины, - с удовлетворением объявил Габриил, ухмыляясь так, словно бы не против отменных головорезов оказался с покалеченным наперсником, а минимум на драконе прилетел разгонять мирную демонстрацию. - Очень уж ушлые вы, как увидел, сразу смекнул, что с вами будет много интересного. А вы, сэр рыцарь, удивить сумели. Я-то, чего греха таить, не ждал вас вовсе увидеть живым, но уж если выкрутились, к чему от добра добра искать? Ехали бы своею дорогой, жизнью наслаждались.
Напукон, набычившись, поднял гроссмессер и указал им на кнеза.
- Кнез Габриил! Ваше поведение роняет честь уссурского благородного сословия, а покушение на посланника тиуна...
- А чего это вы моим сапогам обвинение предъявляете? - издевательски перебил кнез, продолжая кривить лицо в усмешке. - В глаза, сударь, потрудитесь в самые глаза!
Рыцарь гордо вскинул голову и открыл было рот...
И закрыл его.
И застыл.
Какое-то время они с кнезом таращились друг на друга, потом кнез удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на Чумпа, небезосновательно сочтя его наиболее опасным из двух. Чумп напряженно выпрямился, сузил глаза, возникло ощущение, что происходит что-то вроде незримого перетягивания каната. Иохим трепетал, скаля выщербленные зубы, Напукон высился застывшей глыбой. Очень некрасиво ситуация разворачивалась, и Хастред, в чьи планы так-то не входило кого-либо еще лишать жизни в ходе кражи со взломом (не то чтобы он собирался в рыцари, но согласитесь, есть разница между битвой за свою жизнь и плохо рассчитанным преступлением) начал терять терпение. Еще больше опустил бердыш, держа его теперь почти горизонтально, нацеленным в кнеза для сильной колющей атаки...
А потом кнез удивленно сморгнул и отлепил глаза от Чумпа.
- Ну что ж, - промолвил он слегка изломавшимся голосом. - Кажется, это все усложняет. Иохим, будь добр.
Габриил неторопливо оттянул левый рукав к локтю. Хастред краем глаза проверил Чумпа — по виску того ползла холодная капля пота, и он не двигался, но это была явно не безвольная обездвиженность Напукона, а настороженная неподвижность хищника, готового сорваться с места при первом признаке удачного исхода. Кнез, поджав губы, отвел оголенную руку влево, аккуратно протянул запястье по лезвию твердо удерживаемой иохимовой сабли, вскрыв яркую красную полосу раны, и переместил раненую руку к лицу дружинника. Тот со счастливым урчанием припал ртом к ране и принялся не то зализывать, не то высасывать хозяйскую кровь.
- Чего? Фу! - ожил Чумп, отчаянно морща морду. - Комнату себе найдите!
- Мы и так в моей комнате, - кротко объяснился кнез, не переставая гадливо улыбаться.
Чумп насупился, сплюнул на пол.
- Тогда побрейтесь.
А потом Иохим открыл прижмуренный дотоле глаз, зрачок в котором сузился до размеров булавочной головки, а радужная оболочка перекрасилась в насыщенный красный цвет, и паззл сложился. Хастред одним движением шагнул вперед, правой рукой цапнул Напукона за плечо (хотел за шкирку армяка, который тот так и носил поверх кольчуги, но не решился положиться на его прочность) и рванул на себя, в глубину сокровищницы, а поскольку сим вращательным движением развернул сам себя, то с использованием той же инерции разворота разжал пальцы левой и отправил бердыш в кнеза. Неловкий бросок от пояса, но дистанции было от силы десять шагов, какой ни на есть шанс был. Был, да сплыл — кнез змеиным движением чуть сдвинулся, и вместо того, чтобы вонзиться ему в середину лица, бердыш самой кромкой прочертил у него на скуле новую кровавую отметину. Хастред и не рассчитывал так уж — как только рыцарь врезался в столы с кнезовыми сокровищами, круша их на всю глубину комнаты, книжник и сам нырнул обратно в сокровищницу, а Чумп мигом захлопнул за ними дверь. Еще и успел, выдернув из-за голенища нож, воткнуть его между дверью и косяком, как клин, чтобы застопорить. Хорошо пригнанная дверь такого введения не потерпела и не докрылась, но тут уж Хастред со всей энергией адреналинового шторма вшибся в полотно плечом и буквально вдолбил его в дверную коробку.
- И что это за новый нах? - осведомился Чумп как мог беспечно, хотя видно было, что переглядки с кнезом дались ему недешево. Ну, хоть скрутить в бараний рог себя не дал, как некоторые поборники справедливости.
- Вомпер, - кратко объяснил Хастред.
- Вампир? А они разве на свету?...
- Вомпер. Как вампир, только вомпер. Они и на свету тоже.
- Потом расскажешь, - Чумп отдулся, обтер лоб рукавом. - Пока скажи коротко, убить его мы сможем?
- А хрен его знает. Так-то он смертный, хотя и покрепче некоторых.
Из-за двери донесся издевательский смешок кнеза, а контрапунктом к нему — звериное завывание Иохима.
- А этот? - уточнил Чумп.
- Фамильяр, видимо. На кровь подсаженный. Кровь вомпера для таких — как для гивингов мухоморы.
- Сим вас приговариваю и обрекаю! - добавился в беседу Напукон, не вполне еще осознавая, что лежит наполовину заваленный кнезовым барахлом в куче поломанной мебели. - Ох. Ох. Что стряслось? Мы победили?
- Еще как, - удостоверил Чумп. - С блеском и треском. Самое время уматывать.
В дверь ударили с той стороны. Можно было бы сказать, что ударили сильно, но будем честны — к сегодняшнему эталону сильного удара в двери, за авторством Плетуна Восьмого, данный босяцкий напас и близко не ночевал. Дверь достойно его выдержала и даже не треснула, а благодаря импровизированному клину из ножа и открыться не подумала.
- Шевелись! - рявкнул Чумп на Напукона и сам первым нырнул на лестницу, по которой они в сокровищницу попали.
Хастред воспользовался секундой, пока выуживал рыцаря из кучи хлама, чтобы прикинуть свои перспективы. Вомперы неспроста названы похоже на вампиров, а в простонародье за счет безграмотного произношения их зачастую вовсе путают. Вампиры — хоть их и причисляют наивно к нежити — по факту откровенные аберрации, уродливые, гротескные, способные поддерживать в себе жизнь за счет поглощения ее вместе с кровью из жертв. Ни прикинуться человеком, ни даже понять человека вампир не способен, а как хилое и смятенное, но способное мясными валами преодолеть все преграды в мире, человечество относится к таким скотинам, объяснять не нужно. Конечно, надо всех истребить, а потом в тишине и тайне отчаянно самим пытаться стать такими же. Так, собственно, и появились вомперы — хумансы с присадкой-темплейтом, придающей кое-какие способности, главная из которых, разумеется, пресловутое поглощение чужой жизненной силы. Конечно, весь этот романтишный бред про укус, которым утонченный и загадочный вомпер обращает в себе подобного, яйца выеденного не стоит; обращение в вомпера чем-то сродни печально популярному, тьфу на него, дупосменству, требует многочисленных магических процедур и в итоге образует мрачное и антисоциальное создание. Ну а что делать, когда хумансом быть по непонятным причинам невмочь, а в эльфы или гномы зачислять отказываются? Через голову будешь прыгать, к тому же, честно говоря, плюшки не худшего разбора прилагаются. Так вот, к слову о плюшках: драться с вомпером один на один было бы не лишено шансов на успех, но глуповато, поскольку он ощутимо быстрее и сильнее нормального хуманса. Впрочем, сильнее нормального хуманса и средний гоблин, а что касается скорости, то вот тот же генерал сделал себе репутацию отменного бойца, скоростью ничуть не выходя за рамки заурядного. Гипнотизирующий взгляд, как только что показал Чумп, оружие отнюдь не ультимативное, владение боевой магией в базовый пакет вомпера включаться не должно (хотя включается долголетие, а за приличный срок на этой неуютной земле чему только не обучишься), а что касается удивительных способностей, которые приписываются подлинным вампирам, типа обращения в туман или стаю летучих мышей, то в подобное критический разум Хастреда верить отказывался. Что ж, загонят в угол — придется драться, но пусть сперва загонят.
Задержавшись на последнюю секунду и ощущая в руках отсутствие успокаивающей тяжести, гоблин огляделся и схватил с полки ранее примеченный меч. Длинный полуторный клинок, может разве что чересчур богато украшенный, но без малейшей магической искры. Может, историческую ценность представляет? А, без разницы, было бы чем отмахиваться.
В дверь спальни снова крепко вложился кто-то — видимо, Иохим в припадке наркотической бодрости проявлял энтузиазм, потому что сам кнез бьющимся о двери Хастреду как-то не представился. Не пырнуть ли мечом сквозь дверь? Хастред подумал и прикинул, что не стоит — дверь толщиной в ладонь, не вдруг и просадишь, а уж обратно потом точно не вытащишь.
- Ну куда же вы скрылись, - манерно посетовал за дверью кнез. - Разве не пришли меня карать за что-то там? Так я здесь... неужели за вашими обвинениями побегать придется?
- В том вся суть таких как вы, ваша светлость, - не удержался книжник. - Бегать за всяким отребьем, чтобы в итоге отсосать.
Он вообще-то не был уверен, что вомперы и впрямь высасывают кровь из живых жертв, как это представляют модные авторы, в глаза не видавшие монстров помимо собственных тещ, но слово не воробей, а главное — пришлось в цель, потому что кнез запнулся и не нашел, что ответить. Довольный Хастред напоследок придвинул груду наломанных рыцарем дров к двери, чтобы добавить Иохиму челленджа, и поскакал вниз по лестнице.
Глава 20
Гоблины известны обывателям как шибко брутальный народ, норовящий чуть что налететь и настучать по тыкве. Но обыватели вообще склонны видеть мир через собственную призму, очень снизу направленную и сильно ограничивающую поле зрения. Если б вы нашли, а вернее эксгумировали (а то живых уже давно не осталось) какого-нибудь незаурядного военачальника, которому случилось с этой братией батально поручкаться, он бы вам объяснил, что набег — далеко не самое неприятное в зеленокожих. Их традиционная сила, совершенно напротив, в лихом и безудержном отступлении. Соотношение живых сил, снаряжения и родов войск, полководческие таланты, всякие там ландшафты и моральные духи — все это играет значительную роль при столкновении воинств, но в том и суть, что столкнуться с гоблинами на невыгодных им условиях практически невозможно. Случись картина неприглядной, гоблины безо всякой свойственной другим дримландцам паники и смешения порядков дают по тапкам, на бегу гыгыкая, жуя покраденное и, зачастую, не переставая обсуждать абстрактную живопись, или чем там интересуются эти вандалы, кто б их знал. Известен вопиющий случай, когда гоблинский десант, сброшенный на вражескую территорию за пару тысяч лиг от собственной границы, разорил целое королевство, со всех сторон окруженное союзниками, и растекся по лесам, всех потерь понеся в размере одного дурачины, на спор прыгнувшего с дракона не с планером, а попросту башкой вниз. Прыгал он, кстати, на мягкую пашенную почву и ничуть не убился, зато воткнулся в землю аж по пояс и задохнулся, пока пытался выкопаться. Так вот, две недели возмущенные соседи, ГОВНОсоратники, проводили контртеррористическую операцию, пытаясь догнать хоть одного мерзавца, да куда там. Тот период истории ознаменовался еще массовым крушением торговых обозов, и до сих пор не выяснено, была ли прямая связь с гоблинами, любящими жрать, а еще пуще любящими массово крушить обозы. Или может быть, связь была косвенная, вызванная тем, что редкий гоблин в силах пройти мимо какого-нибудь моста или там настила и не выбить из него бревнышко-другое, просто потехи ради. Но в общем, как в песне поется — только всех их и видали, словно сгинули. А потом, глядишь, помаленьку, по одному и небольшими группами, снова отыскались — уже на родине, поскольку куда еще податься бедному гоблину? Во всех остальных краях смотрят на них косо, в лучшем случае лезут в драку, а то просто начинают пятиться, а это, согласитесь, обидно.
Конечно, выдающиеся стратеги прошлого не могли не додуматься до блистательного плана атаковать гоблинов там, откуда им отступать либо некуда, либо слишком дорого станется, например в этой их Ледяной Цитадели, долгое время почитавшейся столицей Гобляндии. Ну как столицей — местом, где они собираются междусобойно посклочничать. Но, то ли по гениальному замыслу, то ли, что куда более вероятно, если вы рассуждаете о гоблинах, в результате тупого везения вокруг Цитадели, названной Ледяной типа как с намеком, оказалось пипецки холодно, а еще из снежных торосов торчали всякие обледенелые коренья и безлистные небольшие дерева с чахлыми кустарниками. Поверьте, не стоит недооценивать их влияние на успешность широкомасштабного наступления — за один куст, например, сумела зацепиться и три недели маршировать на месте целая дивизия, уж не спрашивайте, как они чередовались в цеплянии, учитывая, что более чем на трех человек тот куст рассчитан не был. Гоблины какое-то время посозерцали надвигающиеся армады, потом вдарили им с фланга и по своему обыкновению рассеялисьпрежде, чем атакующие собрались развернуть эшелонированную оборону. А потом вдарили с другого фланга и опять рассеялись. Им-то кусты не мешали, кроме опять же одного дурилы, который нашел россыпь морошки и столько ее сожрал, что у него живот прихватило прямо посреди успешных боевых действий. Его взяли в плен буквально со спущенными штанами, но пока дожидались приезда военачальника, он самоотверженно поделился с охраной свежесобранными ягодами и... ага, ага, снова отступил, пока животами маялись уже они. В общем, не заладилось наступление на традиционные гоблинские ценности — люди обмораживались, канаты осадных машин перемерзали и лопались, легкие доспехи дубели, а тяжелые примерзали ко всему, к чему были приложены. Гоблины же приходили когда хотели (хотели они, в основном, ночью, поскольку снег глаза не слепит, а хумансы наоборот слеподырничают) и наводили шороху. Боевой дух падал, не помогали ни награждения, ни казни, и в итоге было принято за факт, что с гоблинами на их территории воевать не стоит от слова совсем — им там все помогает, а если и нет, то мешает не так, как пришлым.
Тогда попытались решить конфликт дипломатическими методами, типа если уж вы никак не можете не нападать, извольте хоть драться по-честному, ну или по крайней мере не разбегаться при появлении первого же несчастного эскадрона тяжелой рыцарской кавалерии и батареи дальнобойных баллист. Но главу гоблинской делегации, прибывшей по особому приглашению в сырцарский эпицентр нейтралитета, звали Хрумберг Данунах, и если Хрумбергом его назвала любящая мама, то погоняло свое он заработал честно собственными силами, так что можете представить итоги мирных переговоров. Покушав с выставленных столов и пару раз наложив свою очевидную резолюцию, Хрумберг и сам отступил на заранее подготовленные позиции. А едва покинув Сырцарию как дипломат — переоделся в лощинке, обвязав морду цветастой тряпочкой, вернулся назад в полулиге от контрольно-пропускного пункта, ограбил лавку и поджег маслобойню уже как настоящий гоблин, чтобы можно было с уверенностью сказать дома, что съездил не зря.
В итоге только и осталось ревнителям порядков, что занести гоблинское отступление в список нематериального наследия и постараться с ним не сталкиваться. И это дало плоды, поскольку за века тихушничества гоблины и сами прыти поутратили, а на разовые их выходки проще было закрыть глаза и списать для общественности произошедший маленький бедлам на стихийное бедствие или учения.
Гоблины, вообще говоря, не то чтобы сдулись совсем, просто и им, несмотря на их вечные морды чемоданом, неуютно стало обретаться среди хумансов, которые, пожалуй, из всех дримландских народов единственные любят размахивать флагом высокой морали над океаном собственной безбрежной аморальности. С такими соседями можно мириться, особенно когда твоя хата с самого-пресамого заснеженного краю, но рано или поздно червячок дискомфорта догрызется до нервного центра, и сперва отдельные отчаянные головы пойдут через Зазеркалье, собственный гоблинский межизмеренческий карман, искать пути в миры, еще не пораженные неизлечимой опухолью лицемерия; а затем по их стопам двинутся и основные массы — врываться, сокрушать, портить и, конечно, практиковать отступление.
Ну, это у нас камера что-то отъехала на эпические дистанции, а меж тем мысль-то была простенькая и незамысловатая — для гоблина отступление не есть признак проигрыша. Вовсе даже напротив, многих гоблинов хлебом не корми — дай отступить с чувством глубокого удовлетворения. Хастред, допустим, был не из таких — он вообще гоблин был больше номинально, нежели морально, и разбалован был многими годами, когда без тлетворного влияния окружающих собратьев мог позволить себе стабильное существование. Но гены не пропьешь — проверено многими поколениями экспериментаторов. Ощутимый бонус к базовой скорости сложно было не почувствовать. И никакого отношения к окрыляющей трусости это воодушевление не имело — напротив, всякий, кому случалось не по-детски трухануть, может вам засвидетельствовать, что на подвижности это сказывается не лучшим образом.
Хастред на одном дыхании пролетел оба пролета лестницы, предусмотрительно выставленной вперед рукой сцапал застывшего внизу рыцаря за плечо и всей своей солидной массой навалился, пихая его перед собой. Напукон невольно начал перебирать ногами. Чумп уже шелестел где-то далеко впереди, ближе к выходу из подвала — он-то различные варианты бегства культивировал многие годы, чего ему.
- Со мною приключилось там странное, - потрясенно доложил рыцарь, толкаемый по подвалу, словно здесь с ним приключалось обыденное. - Словно очутился я в иллюзорном мире, и со всех сторон теснило меня грозное и пугающее, а единственное от этого спасение было в маленькой комнатке, где я и затворился. И хоть я твердил себе, что я храбрый рыцарь, коему бежать от опасного не пристало... ой.
Хастред намеренно чуть отклонил рыцаря от безопасного пути между ящиками и дал ему треснуться о столб-подпорку.
- Виноват, - буркнул книжник под нос. - Продолжай, прошу тебя. Что было в комнатке?
- Ничего по сути не было, пустая комнатка, но пахло там матушкиными блинами и словно все боязни и хлопоты порога переступить не решались. Покуда не нашел себя в груде мебели, только покой и ощущал я... славное, надо признать, чувство.
- Повезло, - позавидовал из темноты Чумп. - Мне бы покой показали, я б тоже, может быть, задержался.
- Так что сие было? - судя по напряжению в районе шеи, которое Хастред ощутил контактной рукой, рыцарь попытался вывернуть голову в его сторону. - Помню, что грозил кнезу Габриилу, а потом в глаза ему...
- Вомпер, - рыкнул Хастред раздраженно. - Вам каждому, что ли, пересказывать?
- Ааа, - выдохнул Напукон с облегчением. - Вон оно что. Я-то уж испугался, что это со мною что-то не в порядке.
- Мне тоже так казаться начинало, причем еще до вомпера.
- Необходимо осиновым колом заручиться, - поделился знанием рыцарь. - Не самый я большой знаток по части нечисти, но это уж запомнил накрепко — кол осиновый есть первое средство. Какова из себя осина, знает кто?
- На древо похожа, - проинформировал Хастред машинально.
- На древо многое похоже... ой! Вот это, во что я сейчас влепился с разгону, тоже один в один дерево. Как осину-то распознать? Без нее не одолеть вомпера!
- Правда, что ли? - изумился Чумп. Он никогда не забивал голову подобными знаниями, и неспроста — любые легенды об уязвимостях необычных существ, как правило, сводятся к тому, что тебе непременно понадобится штука, которой у тебя нету и не будет. А если вдруг она у тебя будет, тебя сожрут, пока будешь ее рассыпать, развертывать, затачивать или пытаться скормить окаянцу.
- Не думаю, - откликнулся Хастред. - Сэр рыцарь выдрал из контекста полфразы. «Вбить в сердце осиновый кол», там говорится, так я бы поставил на то, что «вбить в сердце» таки ключевая часть.
Чумп распахнул впереди дверь подвала, четко выделившуюся на фоне кромешного мрака светло-серым прямоугольником. Донесся снаружи отчаянный треск дерева — Плетун очевидно преуспевал с ломанием ворот. Ущельник быстро выглянул наружу и сделал нетерпеливый жест рукой — поспешайте, мол, пока там все делом заняты. Сам скользнул направо, в сторону ворот, через которые заходили, но прежде чем Хастред допихал рыцаря до выхода из подвала, Чумп вернулся обратно, еле заметно хмурясь. Для тех, кто его знал, это выражение означало что-то вроде готовности истерично метаться по комнате, матерясь от огорчения.
- Уже там, - пояснил он шепотом. - Оба, и еще третий с ними, молодой, который раньше дверь стерег.
- Славно, трое на трое, - возрадовался Напукон. - Биться станем честно!
Хастред, так и не успевший отпустить его плечо, скользнул рукой повыше, на голову, и как следует стукнул неизлечимого шлемом о дверной косяк.
- Смотри, я почти уверен, что это осина, - пояснил книжник сухо. - Ты свой шанс биться честно профукал, и я почти уже жалею, что там тебя не бросил на сожрание. И они б заняты были, и нам спокойнее. Нишкни теперь, будем выбираться по уму, а не по доблести. Может, назад в терем?
- И что там делать? - отмахнулся Чумп. - Запрем все двери и будем осаду держать, пока припасы не кончатся? Давайте в обход терема, попробуем к стене подобраться, с нее уж будем прыгать.
- Так что же, - обиженно воззвал рыцарь. - Зря приходили?
- Мы — нет, - кратко осадил его Чумп и требовательно глянул на Хастреда. Тот походя ощупал в кармане ключ и солидно кивнул — вот уж правда было бы обидно ввязаться в такое и еще потерять по пути искомое. - А ты как знаешь, можешь пойти их по одному повызывать на судебный поединок.
- А лучше поехать тиуну доложить, какие дела творятся, - добавил Хастред. - Вомпера легко выявить, он хоть и неотличим от человека, но подержи его под надзором неделю, и без своего особого кормления он чахнуть начнет. Не уверен я, правда, что быть вомпером такое уж преступление, едва ли своды уложений всякую ересь предусматривают, но умело развернувши сию оглоблю, хоть кого можно наподдеть.
Чумп уже шмыгнул вдоль стены терема налево, оказавшись ничем не отделен от толпы вояк, собравшихся у главных ворот. Жестом назад дал приказ пригнуться. Очень толковый приказ, ведь глаз человека способен вычленить и распознать фигуру по общим очертаниям, а когда ты сгорблен и скукожен — шанс, что тебя распознают даже в прямой видимости, сильно уменьшается. Хастред с кряхтением согнулся сам, наподдал рыцарю, дабы напомнить о принципах сотрудничества, и пошуршал следом за Чумпом.
Чумп уже успел добраться до дальнего угла терема, а Хастред и с ворчанием тащащийся за ним Напукон миновали парадное крыльцо, когда мимо подвальной двери пробежал посланник кнеза — тот самый, молодой, что на двери стоял — и пронзительным воплем привлек внимание своих воинств.
- Эй там! Отставить чушью маяться! В крепости вражние лазутчики! Подняться на стену, перекрыть пути к отступлению! За каждую голову специальная награда!
- А я говорил, - прошипел рыцарь. - Надо было сразу биться выходить, прежде чем они тревогу подняли!
- Сдадим его голову за специальную награду? - предложил Чумп, мрачно поблескивая в темноте желтыми глазами.
- Враги ж во врата стучатся! - возопили в ответ вояки.
- Чудище того гляди ворота вынесет!
- Где кнез? Кнез где? Убили кнеза?!
Будь тут Кранция, Хастред бы предположил, что автор последней реплики выискивает приличный повод сдаться, но климат в здешних краях куда суровей кранцузского, мольбы и стоны здесь не выживают, хватает и уносит их поземка и метель, так что скорее подразумевался запрос на разграбление осиротевшего имущества, включая кнегиню, но, само собой, ею не ограничиваясь.
- Отставить болботание! - взревел ординарец. - Кнез полностью контролирует ситуацию и требует беспрекословного исполнения приказов! Четверо на врата, отражать натиск чудища, остальным по стене и двору рассеяться, искать супостатов! А то толку от вас, под вратами жмущихся...
- Некрасиво выходит, - вздохнул Чумп, заметив, что ряды ратников дрогнули и начали исполнять приказ. - Где б укрыться-то, чтоб хоть не все сразу навалились?
Вообще-то тут бы не укрываться, а самое время ускориться, но лестниц на стену было всего раз-два и обчелся, и как назло две очевидные — ближе к осажденным воротам, в зоне контроля толпы. Еще парочка должна быть по другую сторону терема, возле вторых ворот, но проскочить с наскоку мимо незнамо кого показалось планом глуповатым и наивным, имеющим шанс опорочить неудачей безупречную гоблинскую сваливательную тактику. Уж дешевле пересидеть, пока Плетун ворота выбьет и местное воинство сосредоточится на нем.
- А вон туда давай, - Хастред махнул рукой в сторону смутно знакомой хибарки, с какой-то радости внушившей добрые ожидания. Ах да, там старичок-лекарь обретается. Не самый удачный момент, чтоб по гостям ходить, но тут как в том архонте — иногда случается цунгванг, а ход, хочешь не хочешь, делай.
Чумп огляделся, выглядывая другие варианты. Сам он, чего доброго, взбежал бы на гребень и по самой стене, немало в его арсенале было подвигов удивительной ловкости, но пришлось бы бросить на съедение и старого друга, и нового нахлебника, который, невзирая на все свои дурацкие выкрутасы, тоже вышел какой-никакой, а свой. Ничего подходящего не измыслилось, так что ущельник, быстро семеня ногами, добрался до обозначенной хижины, ввалился в дверь и пропал внутри.
- Двигай, - велел Хастред, настойчиво подпихивая рыцаря.
- А что там? - наивно возлюбопытствовал тот, делая попытку вытянуть из ножен клинок. - Имейте в виду, причинять беспокойство непричаст...
- Да двигай же!
От мощного толчка Напукон влетел в дверь как снаряд из катапульты, а Хастред ввалился за ним следом и, захлопнув дверь за собой, привалился к ней спиной.
В хижине по-прежнему густо пахло травами, и старичок-лекарь сидел, равнодушный к внешней суете, над разведенным в очаге огоньком, помешивая в небольшом котелке густой не то суп, не то чай. Чумп ненавязчиво стоял у него за спиной, со всей деликатностью держа клинок кхукри в четверти пальца от дряблой старческой шеи. Дед его то ли не замечал, то ли не считал любопытным, в то время как отвар его явно требовал большого внимания.
- Здоров, отец, - выдохнул Хастред, пошарил за спиной в поисках запорного механизма на двери, но не нашел даже простой щеколды. Беспечно живут... или же такие хозяйские порядки, чтоб по ночам, например, являться дожирать раненых. Беда с ней, с фантазией этой самой, на любом полотне рисует ровно то, что по той или иной причине возмутило разум и отложилось в памяти. - Вот, как обещал, завернул с друзьями.
- А какого-то, слышится мне, на воротах задержали, - ухмыльнулся лекарь себе под нос.
- Это ненадолго, - пообещал Чумп. - Если ослабят энтузиазм, с которым там целая толпа ничего не делала, то он уж точно проломится.
- А ты уж если ножик достал, то тыкай, - предложил дедок. - А то ишь, стоит, беспокоит.
- Не следует вам, сударь ответственный хижиносъемщик, огульно обвинять в дурных намерениях каждого, кто вламывается среди ночи в вашу обитель с ножом наизготовку, - укорил его рыцарь. - Может, он собирался отрезать кусочек от вон того сушеного... что это — корень, ветка?
- Или от иного слишком бойкого языка, - уточнил Чумп. - Но вижу, тут подобная предосторожность без надобности.
И убрал кинжал обратно в ножны. Дед испустил слегонца разочарованный вздох и вернулся к медленному размешиванию своего варева.
- Ежели отсидеться тут думаете, то вон в тот угол лучше проследуйте, - он мотнул головой с тонкими седыми волосами налево, в глубину помещения, отгороженную дряхлыми занавесями. - Там у меня лазарет, сейчас пустует.
- А подземного хода нету тут у тебя? - Хастред испытующе оглядел земляной пол хижины, но ничего подобающего не углядел.
- Я вам граф что ли какой, подземными ходами владеть? - удивился лекарь. - Для чего бы мне, даже если б была возможность? С белками в лесу сообщаться?
- Да будет известно вам, почтенный пожилой сударь, что пребываете вы в смертельной опасности, - растолковал ему ситуацию добросердечный сэр Напукон.
- Да уж думаю я, - согласился дед охотно. - Врываются среди ночи, железками машут. Даже ежели не прирежут, как куренка, так кнез почтет за сговор и не помилует. Кровь пить едва ли позарится, не той она свежести, а вот в подпол к поджирателю отправит своим ходом, уж это к гадалке не ходи... тем более что гадалку уже отправил, чтоб знала, как нагадывать его светлости несусветное.
- Так вы это, - рыцарь нервно сглотнул. - Вы, что ли, знаете, что кнез ваш кровосос?!
Дед недоуменно к нему поворотился сперва бельмастым глазом, словно ожидая, что от увиденного чудного чуда он прозреет, потом и рабочим, укоризненным.
- Много ты видал, чтоб в мешке шило утаилось?
Рыцарь издал сдавленное сипение, призванное отразить, сколь он озадачен ситуацией.
- А почему ж терпят его?!
- А чего ж его не терпеть? Он хороший кнез. Ну, не худший из тех, что я повидал. Дело свое делает, хозяйство в узде держит. Люди его боятся, а стало быть уважают. Соседи, даже кто не в курсе, тоже силу чуют и закуситься, как при ином гулене да пьянице, не пытаются. А что кровь порой пьет, так оно ж это... Кнез же. Им всем, кто над толпою возносится, крышу сламывает — каждому, конечно, в свою сторону, только никогда в хорошую.
- Но это же, - захлебнулся возмущением Напукон. - Но кровь же! Не дОлжно!
Старичок рассеяно пожал ломкими плечиками.
- А что дОлжно? Чтоб от того, кто своею силою вознесся, наследие передавалось сыну его, обормоту бесталанному? Или чтоб иные прибабахи были? Вон одного помню, кровь не сосал, вообще человек был поначалу славный и вразумительный, книги читал, глядел на мир через стеклянный прибор наглазный и потратил однажды состояние, чтоб купить заморское лекарство для целой деревни. А как выкупил кнежий патент, глядь-поглядь — открыл для себя новые перспективы, и вот уже завелось у него невинное обыкновение — сношать мужика, взирая на то, как перед ним конь бабу естействует. Кто уж там ему в конечном счете башку проломил — конь ли копытом, мужик ли недовольный или баба не разобравшись — я не знаю, а только истинно говорю, сынок — идя в гору, никто неизменным не остается. Кто неизменности рад, в горы не лазит.
От яркости приведенных образов Напукон поутратил дар своей цветастой речи и только переминался с ноги на ногу, открывая рот и снова его закрывая, когда груз неотразимой аргументации терялся по дороге.
- Я вот тоже замечал, - признал Хастред. - По всему миру, но здесь как-то особенно. Чем они выше, тем эльфообразнее.
- Не видал тех ваших эльфов, может и к добру, - старичок выудил ложку из котелка, попробовал на вкус свое варево, озадаченно почмокал и продолжил размешивание. - А вот что власть портит человека, тут спорить не о чем. В каждом есть чертовинка, только тягость обыденного бытия ей прорасти мешает, а как возможностей отрастил — пошло-поехало. Просто кто-то в простые низменные пороки, как в омут с головой, а кто-то с дальним прицелом, возможно и на лучшее, а только кто кроме него видит то лучшее в далекой дали? Очень везет, я считаю, ежели на своем барском месте сей кто-то не забывает о самом главном, чем ему надлежит заниматься. Ну, там, указывать, решать, блюсти, управлять, войны воевать... нормально воевать, то бишь, не топтаться в соискании свежих чинов да наград — а не только грести под себя и щеки отъедать в горнице без окон, чтоб вид на явь не расстраивал.
- Так и что ж теперь, - воззвал рыцарь жалобно. - Позволить кровососам нами помыкать и руководить?
- Вовсе необязательно, - утешил его лекарь. - Позволишь ты или нет, а руководить нами будут именно они. А если ты лично своею рукою их всех до единого повыбьешь и примешь нелегкое решение самому всем заправлять, то честь тебе и хвала. Только зеркала в своем доме поснимай, а то и не заметишь, как на тебя отовсюду кровосос начнет пялиться.
- Какой славный дедуган, - восхитился Чумп. - В корень зрит и речет складно.
- Старость называется, - похвалился старичок. - Как понимаешь, что все несказанное вот-вот утащищь за собой в загробный мир, где до этого никому дела не будет, как оно само собою проявляется.
- Он еще настойки варит полезные, - отрекламировал его Хастред.
- Ну уж и полезные, - усомнился дед. - Полезный у меня разопьянин, а от настоек польза сомнительная.
Книжник собирался было возразить со всей горячностью, но тут снаружи донесся тяжкий зловещий топот с подлязгиванием, какой обычно получается, когда бегут одышливые дядьки в полной боевой выкладке. Чумп потянулся, цапнул рыцаря за что пришлось и поволок за собой в сторону лазарета, за ветхие занавеси. Хастред шагнул от двери в сторону, чтоб остаться за ее прикрытием, ежели откроется; вытаскивать длинный меч в хибарке, где только что башкой не бьешься о потолок, счел неразумным, вытянул левой рукой скрамасакс и принял его к груди.
Дверь отлетела со скрипом, сунулся некий тяжело дышащий молодец — через верх низкой двери Хастред разглядел его высокий шишак и сам слегка присел, чтоб со своей стороны над той же дверью не маячить.
- Живой, старый? - выпыхтел проверяющий. - Никаких чужих не видал?
- Я тот еще видыватель, - отозвался лекарь степенно, продолжая покручивать ложкой свое варево. - Вроде никаких чужих не пробегало.
- В лазарете есть кто?
- Только болезный парнишка, возможно заразный.
Вояка потоптался, быстро пришел к правильному решению и вывалился наружу, с треском хлопнув за собой дверью.
- Рано или поздно найдется один побдительнее, - заметил старичок безмятежно. - И вы его, понятно, зарежете. И второго также, а может и третьего, но в какой-то момент они таки прикинут чмень к носу...
- А тебя не беспокоит, что мы их тут резать станем? - поинтересовался Хастред, слегка понижая голос из уважения к конспирации. - Свои же, как-никак.
- Беспокоит, - согласился дед. - Верно говоришь, как-никак свои. А только повлиять на это я никак не сумею, вот разве предложить вам отравы какой, чтоб вы окочурились в диких конвульсиях. А выдать вас... ну так это, я ж не крыса какая. Вон этот ваш дурковатый-то, он прямо как я был в юности, разве что я так и не набрался смелости за меч взяться и судьбу попытать, прожил жизнь, наблюдая и со всем примиряясь.
- Ежели справедливость мы не обороним, то как же она сама оборонится, - обиженно воззвал из-за занавесок дурковатый.
- А никак, - заключил дед тоном самым что ни на есть умиротворяющим. - Неудобная она штука, эта ваша справедливость. Она всегда за то, чтоб сильному и слабому доставалось вровень, а какой же сильный с этим смирится? Ежели попытаться отбирать у сильных ихнее право кровососить или там с лошадьми забавляться, они ведь и в рог двинут... а с учетом, какой мы лучезарный народ, допрежь чем лупить — еще и зачислят в изменники, так что будут в тебя конскими яблоками швыряться на каждой площади.
Напукон горестно засопел.
- Покуда жив я, не смирюсь и не пройду мимо безобразия!
- Так или иначе, это ненадолго, - утешил его Чумп.
- Иохима знаете ведь? - дедок снова попробовал свой отвар, удовлетворенно кивнул и попытался трясущейся рукой снять котел с огня. Хастред торопливо скакнул вперед, перехватил котелок, пока дед не расплескал, и переставил его на железную треногу в стороне от очага. - Вот спасибочки. Так вот, Иохим-то служил при прежнем кнезе, даже вроде был ему не то родственник, не то свойственник — молодой, лихой, тоже вот такой, весь из себя за справедливость, или как он там это называл, когда нагайкой драл за воровство и нахальные притеснения. Как пришел Габриил со своим патентом, выправленном в таких далеких землях, что отсюда ни в жисть не увидать, и повелел прежнему кнезу подвинуться, Иохим не потерпел, биться с ним вышел. Тоже, надо думать, не смирялся и мимо безобразия ходить был не склонен. Ну и вот... Сами видите, чем кончилось.
- Одурманил его кровосос своим злобным колдунством! - допетрил рыцарь оперативно. - Против колдунства как же выстоять, меня вон тоже чуть было не скопытило.
- Колдунство, шмолдунство, - дед сердито пристукнул по треноге своей мешательной ложкой. - Что в ход пущено, с тем и считайся. Либо погибай со своими убеждениями, либо прогибайся да подстраивайся, хорошо прогнутым с хозяйской кухни лучшие куски пойдут, либо, ежели силенок хватит, побеждай и сам садись в отбитое кресло... становись этим самым, кого свергал отчаянно.
- Теперь понял, зачем убегать сразу после победы? - участливо осведомился Чумп.
- Расколдовать надо того дружинника, - не дал сбить себя с панталыку Напукон. - Вот спадут чары, и увидит он мир в новых, правильных красках.
- Не увидит, - заверил Чумп. - Да и не думаю я, чтоб чары эти решали что-то. Вот разве остолбенить да заставить меч бросить... Видал я околдованных, из них бойцы никакущие, как во сне ходят. Нет, этого чем бы ни гнули, но перекрасился он своею волей и пребывает в полном разумении.
В дверь пихнулись опять. Хастред вновь распластался по стенке и подогнул колени, чтоб не торчать над дверным полотном.
- Ты один тут, старик? - гаркнул новый проверятель. - С кем базланишь?
- С друзьями беседую, - пояснил лекарь невинно. - С давно покойными, есть у меня такая традиция. А то заходи, и с тобой о жизни пообщаемся, и может подберем тебе какую припарку от этого вот лишая...
- Не лишай это, шлемом натер просто!
Этот даже дверь закрыть не потрудился, и Хастред пихнул ее сам.
- Но бывают же и славные, беспорочные владетели! - не сдался Напукон.
- Так обычно говорят те, кто на их кухне харчуется, - срезал его Чумп. - Вот могу поспорить, ты в пример своего тиуна привести собираешься.
- Ну а почему б не привести? Чем вам господин тиун не хорош? Он можно сказать надрывает седалище, радея за государство! Гзуров табунами заводит, расселяет и опекает, наказуя тех несознательных, что пытаются их по национальному признаку третировать. Со многими промышленниками плотно сотрудничает, предоставляя им всевозможные льготы и поблажки, дабы экономика процветала. Детей вот любит чрезвычайно, завсегда зазывает в гости и наделяет подарками, имеет даже особый домик... чего, чего вы на меня так смотрите?
Возможно, Чумп бы и одарил несознательного бедолагу очередной порцией житейской мудрости, но тут грохот снаружи существенно преумножился, а потом на множество голосов завыли местные обитатели.
- Вынес-таки, - восхитился Чумп вместо залпа злословия. - Ну, на низкий старт, дети мои. От души благодарю за укрывище, мудрый старикан, пусть Пудинг сожрет тебя безболезненно, да еще и подавится и отравится.
- И вам не хворать, - охотно поддержал старичок. - Погодь-ка. Вот, кстати о хворях, тебе на дорожку...
Не вставая с табуретки, он потянулся, пробежался пальцами по полке сбоку и выудил сильно пыльный пузырек размером с пару наперстков.
- Таки отравить решил вдогонку? - восхитился Чумп вполне искренне, появляясь из-за занавески. - Какая преданность принципам.
Старик хихикнул, поддерживая шутку.
- Так, по сути, и есть. Это яд, потому доза маленькая, чтоб совсем уж не окочурился. От гнилой крови народное средство... не спрашивай уж, где тот народ ныне и кто его туда отправил. Всему организму плохо сделается, а вот болезным образованиям вдесятеро! Совсем не исцелит, по новой образуются, но облегчение выйдет.
Чумп слегка остолбенел.
- Что-то не помню, чтоб за всеми нашими социальными беседами я тебе историю болезни успел пересказать.
- Нюхом чую, - объяснил дед просто. - Глаза не служат, уши закладывает, руки немеют, но вот нюх в этой связи развился — куда там собакам. А от тебя так несет... когда последний раз такое нюхал, лежал тот болезный в лежку и только скулить мог. Держи, говорю... сейчас не глотай, вам еще выбираться, а скрючит от этого снадобья серьезно. Принимать только в безопасном месте, имея пару дней, чтоб в себя придти.
Хастред поймал себя на том, что отчаянно принюхивается, силясь уловить от Чумпа что-то помимо могучей, пропитавшей его давно нестиранное обмундирование табачной отдушки. Чумп мрачно на него зыркнул, пожал плечами и осторожно принял пузырек с ладони старика.
- А чтоб совсем излечить, возможно такое? - вопросил книжник торопливо.
- Должно быть, - дед пожал плечами. - От всякой хвори непременно должно быть исцеление, только тут надо много всего изучать и испытывать. Проследить, так сказать, до самых истоков, тогда виднее будет, чем противодействовать. Но на меня вы этого не вешайте, нету во мне прыти, чтоб за вами, шустрыми, поспешать.
- А рыцарю от придури можно что-нибудь? - вопросил Чумп, ныкая пузырек куда-то под гамбезон.
- Ремня хорошего, - посоветовал лекарь охотно. - Или потерпеть, а там и сам перебесится.
- Что-то не уразумею я, - проныл Напукон уязвленно. - То вы нас дураками считаете, а то вот содействуете...
- Дураком, вообще-то, только тебя, - методично поправил Хастред.
- Да уж, чтоб мою настойку с горла хлебать, непременно нужно быть гигантом мысли, - хихикнул старик. - А что дураками... так это разве плохо. Лихие люди землю вращают и мир двигают, лучше уж пусть из беззаветной дурости, умные потом выправят, нежели из одной лишь корысти и стяжательства. И когда я говорю, что мол бесполезно — это не значит, что не надо! Тут как с тем лекарством от хвори — даже если оно враз не ставит на ноги, это не значит, что принимать его не следует. Может, ему накопиться внутре надо, а может, именно ты своим упрямством перешибешь обух порочной традиции.
- Вот теперь я совсем дураком себя чувствую, - жалобно посетовал рыцарь. - Вообще что-либо понимать перестал.
- А тебе идет, глаза оттеняет, - Чумп поощрительно хлопнул его по спине. - Бывай, дед, нам пора шевелиться. Независимо от результатов, - похлопал по месту, где скрылся пузырек, - Было приятно.
И первым выкатился за дверь, где отчаянные вопли соткали уже паническую какофонию.
- И не торопись в подвал-то, - наставил Хастред. - Ты нас не видал, взятки гладки. За настойкой еще заскочу как-нибудь, с делами расквитавшись.
И выскочил за Чумпом следом. Деда бы, конечно, прихватить с собой стоило, но не на руках же его тащить, а своим ходом не поспеет. Да и куда потом девать — тоже отгружать Вольному Корпусу? Красаво, поди, сориентируется и начнет выставлять ценники за то, что принимает все сосватанные ему кадры, даже если они вполне профпригодные.
Баталия в обрушенных воротах развернулась нешуточная. Плетун не врывался внутрь, не то опасаясь потерять управление, не то (и это было бы странно от плетеной башки, но в этой жизни привыкнешь к странному) благоразумно использовал воротный проем как естественный ограничитель, не позволяющий кнезовым людям его окружить и атаковать со всех сторон. Копий в веточном теле торчало уже с полдюжины, никакого вреда голему не причиняя. Колода с одной ручищи разлетелась вдребезги, но распустившиеся прутья и сами по себе оказались годны в дело — заплели голову какого-то неосторожного вояки и гоняли теперь его судорожно поспевающее за головой тело между Плетуном и его противниками, мешая им атаковать. Вторая колода мерно вздымалась и гвоздила, попадая большей частью мимо вертких хумансов, но при ударе по земле сотрясала ее, буквально выбивая почву из-под ног служивых.
И к этой сцене как раз приближался кнез, хорошо очевидный со спины по хорошо выправленной осанке и стелящемуся плащу. В одной руке у него был длинный меч, в другой факел, подсвечивающий его фигуру зловещим багровым контуром.
Интересно было бы глянуть, на что способен вомпер, но удрать показалось еще интереснее. В мире столько всего, на что можно со вкусом потаращиться, воспользовавшись тем, что зловещий упырь отвернулся!
Чумп (кто бы сомневался) рассудил точно так же, так что уже дул во все лопатки в противоположную сторону и даже успел забежать по лестнице, ведущей на гребень стены, до середины. Где-то тут его и заметил Иохим, одиноко представлявший собой оборону на запасных воротах; издав победный вопль, дружинник бросился в сторону гоблина.
Тут, однако, потеснив Хастреда, ринулся вперед и перехватил Иохима рыцарь. Очень уж, надо думать, бесполезным он себя ощущал в этой катавасии, ни поддержать, ни даже понять рассудительной беседы не сумел, о несение правосудия запнулся, всего-то и осталось ему шансов себя проявить, что с мечом в руках. Торжественно взревев, Напукон атаковал кнежьего мужа, и тот вынужден был перейти в осмотрительное отступление, отшибая саблей сыплющиеся удары более длинного клинка.
Ну, примерно за этим его с собой и брали, рассудил Хастред и проскользнул мимо фехтующих на ту же лесенку, а с нее и на стену, откуда было худо-бедно видно происходящее у главных ворот.
Напукон был вдвое моложе и ощутимо крепче физически, однако всю их разницу в возрасте Иохим потратил на обретение боевого опыта — и, чувствовалось по нему, отнюдь не в тренировочных залах, а в самых что ни на есть горлохватских зарубах. Ни пропускать, ни блокировать мощные взмахи гроссмессера он не пытался, вместо этого вертелся ужом, уходя из плоскости ударов и слегонца подправляя саблей их траекторию. Не очень-то экономно с точки зрения расхода сил, но учитывая, сколько лошадиной мощи тратил на свои замахи рыцарь, именно ему предстояло первому потерять дыхание или замешкаться с возвратом клинка, открывая возможность для контратаки.
- Достопочтенный сэр! - пропыхтел Напукон, не переставая шарашить длинным клинком. - Я наслышан о вашей тяжкой судьбе и полагаю вас жертвою черного колдовства.
- Да ну? - откликнулся Иохим цинично.
- Злодейский кровосос воздействовал на ваш разум!
Дружинник вдруг перетек в атаку, сложным движением заплел саблю вокруг клинка гроссмессера и, сильно извернувшись, выворотил его рукоять из рыцарских пальцев. Рыцарь, почуяв, что против физики не попрешь, оружие выпустил, а противника отчаянно пихнул ногой в корпус, отбросив назад и сам тоже в свой назад отбросившись; прежде чем Иохим вскочил и бросился его прикончить, Хастред сильным взмахом вытряхнул краденый меч из ножен, за которые его нес, и отправил в полет так, что тот упал рядом с Напуконом. Рыцарь, не будь плох, его подхватил и тоже вскочил, нацелив острие в грудь Иохиму.
- Меч старого кнеза, - удивленно отметил дружинник, приглядевшись к новому оружию противника. - Я на нем присягу давал.
- А потом нарушил ее ради вампирской милости!
Иохим остановился, сабля в его руке раздраженно дрогнула.
- Никакой не милости ради! Его светлость меня вразумил, что преданность моя должна быть посту посвящена, а не человеку конкретному. Всяк сверчок знай свой шесток, и мое место за плечом у кнеза... а уж кто кнез, дело десятое.
Единственный его глаз сурово полыхнул освеженным багрянцем, и дружинник пошел в атаку уже сам, отчаянно используя все, что пришлось кстати — более легкий и подвижный клинок, богатейшую боевую практику, легкое остолбенение противника, в которое, как оказалось, Напукона вообще запросто повергала любая риторика. Прямой меч, однако, в руке рыцаря ощущался словно вросшим — пару ударов он успешно парировал, на третьем даже отступать перестал, а потом быстрым и точным выпадом даже смахнул с забинтованной иохимовой головы знаменитую шапку.
У дальних ворот полыхнула вспышка света — это кнез бестрепетно пихнул в Плетуна своим факелом, и веточное тело, наверняка немало смолы содержащее, немедленно занялось ярким веселым огнем. Вот это уже плохо! Хастред бросил пустые ножны вниз и выволок из саадака лук, который зряшно таскал с собой всю дорогу. Поврежденную правую руку остро пробило болью, когда она оттянула тетиву к плечу, но бабничать было не время; книжник быстро зацелил фигуру кнеза, отлично подсвеченную пылающим големом, по привычке своей принял чуть выше, чем следовало бы, и с большим облегчением разжал сведенные болью пальцы.
В последний момент кнез, словно шестым чувством почувствовав опасность, обернулся к ней лицом, но стрела из составного лука по скорости не уступает арбалетной и времени среагировать ему не оставила, с чудовищной силой угодив в правый бок. Ну вот, а если бы не задрал прицел — разве что в коленку поцелил бы! Тут только Хастред сообразил, что стрелял с дистанции для него откровенно чрезмерной. Видать, интуитивно посчитал огромного Плетуна за надлежащую цель нормального человеческого размера. Удивительно, что вовсе под ноги кнезу не прилетело, вот бы было досадно!
Кнез покачнулся и повалился на колено, опершись рукой о землю и с ненавистью шаря глазами по сторонам в поисках стрелка. Горящий голем сделал к нему шаг и что было сил жахнул своей колодой сверху, но кнез в последний миг рванул в сторону, лихо перекатился и, пошатываясь, сделал пару шагов в сторону. Вояки вокруг него, подчиняясь неслышной команде, сомкнули ряды и обрушились на Плетуна со своими алебардами.
Снизу раздался характерный чвакающий звук взрезаемой плоти и короткий полувскрик, полухрип. Выуживая следующую стрелу, Хастред перевел взгляд туда и к досаде своей обнаружил, что там прошел короткий размен любезностями, причем для их стороны невыгодный — Иохим получил тычок в нерабочее левое плечо, потеряв несколько колец кольчуги и малость крови, которой небось потом опять с хозяина насосет, а вот Напукону сабля опытно вскрыла мякоть бедра ниже края кольчуги. Поганое ранение, сильно кровящее и, что особо вредно, когда работаешь по-гоблински — мешающее самозабвенно удирать. По запарке ни тот, ни другой поединщик ранам внимания не уделили, клинки продолжали друг о друга злобно лязгать, но пора б уже было как-то закруглять эту тему... если только кнез не вздумает добросердечно склеить ласты, тогда самое время дать рыцарю честно победить и оставить его тут всем заправлять, представив обескураженным местным как избавителя.
Но нет, кнез помирать не собирался; он как раз бесцеремонно обломил вышедший сзади наконечник стрелы и вытащил спереди ее хвост. Огляделся, присмотрел паренька с разможженной големовым кулаком ногой, хныкающего в задних рядах. Аккуратным шагом к нему приблизился, успокаивающе потрепал по плечу, глянул в глаза, заставив оцепенеть; преклонил колено, мазнул рукой по шее и, прямо как в дешевой мелодраме, в то же самое место впился ртом.
По толпе вояк прошел взволнованный ропот, до бунта, однако, не доходящий. Вообще, технично исполнено, если уж совершать публичный каминг аут, то лучше это делать, когда психика публики и так подорвана беснующимся пылающим чудовищем — не так много остается нерастраченных ресурсов на возмущение.
Ощущая сильное огорчение и неспособность как-то подлить масла в огонь, Хастред снова вскинул лук и выстрелил опять, на этот раз взяв еще выше. Кнез, однако, был теперь настороже и по-звериному развернулся к летящей стреле, пригнулся еще больше, позволив ей просвистеть над головой (ну ладно, ладно, над головой и в добрых двух шагах влево — на чемпионате по стрельбе Хастреда не допустили бы даже до отборочного тура). Из вскрытой шеи его жертвы тугим толчком удалила струя крови, и вомпер поспешно вернулся к ее поглощению, чтобы не тратить ценный продукт.
Дела у рыцаря шли все плачевнее — кровью уже сочились, помимо раненого бедра, обе руки и даже из-под шлема стекала, впитываясь в армяк, тонкая темная струйка. Разрубить саблей кольчугу — тот еще фокус, Иохим и не пытался, атаковал куда мог, ныне же больше тянул время, ожидая, пока рыцарь ослабнет от кровопотери. Что ж, справедливости сегодня дали немало шансов проявить себя, но она предпочла спотыкаться на каждом шагу и вообще запускать дурочку, пора бы и честь знать. Рыцаря генерал просил вернуть, а генерала огорчать себе дороже. Правда, он еще просил вернуть неповрежденным, а тут уже и мозги бедному вывихнули, и располосовали, как свиную тушу на поварских учениях, но это пустяки, дело житейское — все зарастет и образуется, лишь бы не по частям доставили.
Так что Хастред выдернул еще одну стрелу, быстро оттянул тетиву за ухо и, пока никто не вмешался, отослал ее не модничая прямо в грудь Иохиму. Кольчуга там, не кольчуга — шутить изволите, когда бьет составной лук, только и вопроса — на сколько ладоней из спины выйдет. Однако с матерыми рубаками даже такой маневр не каждого дня прокатывает — дружинник извернулся, мелькнул саблей, не рубя, а опытно отводя плашмя — и стрела проскольнула впритирку над самым плечом, выдрала клок из жупана и вонзилась в землю почти по самое оперение.
- Что за... - начал возмущенно вопить Напукон, счастье хоть догадался не отвернуться. Потому что Иохим тут же выдернул из-за спины кинжал, метнул его с левой руки в Хастреда, а с саблей устремился в отчаянную атаку, первым же ударом в шлем оглоушив рыцаря (а случись тому потерять бдительность и не подставить железный лоб, тут же и обезглавил бы напрочь). Второй удар должен был так или иначе закончить дело, а потом настал бы черед Хастреда — тот от неловко брошенного кинжала увернулся, но...
Но вместо второго удара Иохим сделал неловкий подволакивающий шаг и тяжко обвалился в охапку рыцарю.
- С кем боги свели — одного старикана прибить не могут! - взвыл Чумп от ворот, до которых успел добраться, обежав по стене, пока спутники его вели свое сражение, напрочь забыв о славных бегственных традициях.
Напукон озадаченно поворотил упавшее на него тело и обнаружил торчащую из его загривка рукоять чумпова ножа.
- Со всем неизменным уважением, судари, - начал он, дивно сплетая тон жалобный, возмущенный и менторский. - Ежели я допустимо интерпретирую слова достопочтенного целителя, то вот таким образом, выбирая порою легкие пути, мы потакаем зверю в себе, а в итоге до высот доживают только самые неприглядные!
- Ну неприглядный, зато живой, - огрызнулся Чумп. - А ну навалитесь, засов я снял, но створка тяжеловата.
Хастред метнул быстрый взгляд в сторону кнеза и с холодком вдоль спины обнаружил, что тот исчез. Обескровленное тело его донора осталось на месте, бессильно раскинув руки, голем осел на прогоревших ногах и без особых целей продолжал взмахивать догорающими руками, вояки теснились вокруг него, потыкивали алебардами и между собой оживленно обсуждали последние события, авот идти в темноту за свежими ощущениями, когда и так их полна коробочка, не поспешали. Впрочем, едва ли темнота — помеха вомперу, а хвост ему сегодня накрутили вполне достаточно, чтобы задеть самую уязвимую черту ему подобных — самолюбие. И это он еще своего любимого прихвостня не видал. Опять прав проклятый Чумп, надо поспешать... с ним всегда так, именно поспешать и надо, хоть бы раз вышло исключение, что надо закрыться на пивоварне и пересидеть недельку.
Впрочем, дед-лекарь как раз такое и посоветовал, осталось только добраться до места, где хорошие пивоварни.
Хастред скатился по лестнице и застал отстрелявшегося своим морализаторством рыцаря в состоянии плачевном — вскрытые раны кровили, глаза закатились, тело непроизвольно содрогалось и пошатывалось. Меч, правда, в руке сжимал так, что выдавить не получилось.
- Идти можешь? - спросил книжник коротко.
- Достопочтенные судари, - Напукон единственно усилием воли прервал свое шатание. - Впредь предлагаю вам меня в свои планы не включать. Засим же с вами прощаюсь и клянусь сделать все от меня зависящее, дабы задержать возможную погоню.
И попытался отсалютовать мечом, но не преуспел, поскольку использовал его как опору и не рискнул ее лишаться.
- Понял, принял, - кивнул Хастред. - Глянь туда.
И указал вверх.
А когда рыцарь доверчиво задрал голову, влупил ему от самого пояса сокрушительный апперкот, такой, что пришлось прихватывать за ногу, дабы тело слишком высоко не улетело.
- Вот теперь красавчик, - одобрил Чумп. - За кнежьего мужа все равно низачот, но вот это сделать надо было давно.
- Да просто брать его с собой не надо было, по крайней мере пока генерал его не повоспитает пару кампаний, - откликнулся Хастред. - Вон видал, из Кижинги какое выковал, тот аж в пираты заделался.
Бесчувственное рыцарское тело он с кряхтением взгромоздил на плечо. Подскочивший Чумп подобрал выпавший наконец меч, а заодно и отброшенный в сторону гроссмессер. Хотел было и на саблю позариться, но пригляделся, как впилась мертвая рука Иохима в ее рукоять, вздохнул и оставил, только свой нож вытянул из жертвы.
- Я там кнеза подстрелил, - похвастался Хастред спохватившись.
- Наповал?
- Не. Он потом еще подкрепился одним невезучим...
- Значит, ты его не подстрелил, а разозлил. Знаю таких... не то чтоб вомперов, но в общем пафосных кровососов — они обидок не прощают, если б была у тебя собственная ладья, предложил бы на ней не плавать во избежание. А голем?
- Голем все.
- И еще за это мы будем должны лесному черту, - Чумп потер загривок. - Надо же, а какой образный титул, и сидит на том парне как влитой. Ладно, шевелимся.
Хастред подбросил на плече тело рыцаря, устраивая его поудобнее. Кажется, в боку открылась и отчаянно запульсировала рана от стрелы, пуская насмарку труды боевого жреца. Ну, чем богаты.
И побежал следом за Чумпом на волю, в пампасы.
Глава 21
Куда конкретно отступать, гоблины сообразно национальному менталитету задуматься не потрудились. Либо ты движешься куда-то, либо откуда-то, остальное уже геометрия и эта самая... логистика, приличным сынам Занги чуждые. Подскочил, нанес пинок, зачастую более обидный, нежели сокрушительный — и уноси ноги в произвольном направлении, пока обиженный не утратит энтузиазма и не прекратит гоняться. Конечно, заниматься таким в краях, где ведутся военные действия, довольно опрометчиво — можно нарваться на какой-нибудь блокпост или разъезд, но еще одна замечательная гоблинская традиция, обеспечившая выживаемость этого рода — решать по одной проблеме за раз. А улепетывая через плотный лес, первоочередную проблему выискивать не приходится — не убиться бы на бегу, влетев в устойчивое древо или споткнувшись о коварный корень. Кстати, не потому ли военные чины благоразумно не ставят блокпостов в чащах, что от ночной суеты беды не оберешься?
Ночь-то, кстати, как раз помаленьку истаивала и уже видно было, от чего уворачиваться и через что перепрыгивать. Но особого облегчения от этого не получилось. Красивые жесты очень согревают душу, но вот от попытки жить с их последствиями зачастую наступает конкретный перегрев, и увесистый рыцарь довольно скоро натолкнул Хастреда на брюзгливые мысли — что, мол, кормить его надо было менее обильно перед операцией. Заодно злее был бы и менее сентиментален по этой бытовой причине. Кто ж знал, что на себе волочь придется? - пытался возразить внутренний умиротворитель. Да, если честно, всегда догадывался, что рано или поздно кто-то кого-то будет тащить (такое вообще частенько приключается, когда ты живешь в мире косного рукоприкладства и неумеренного расхода энергии), и наиболее вероятный на роль груза кандидат светился, как заклинание дневного света. Силы таяли, поддерживая маршевую рысь, вдвое быстрее положенного, а бутылочки, запасенные на черный день, беготьбе случились бы только в тягость. Надо было Зембуса потрясти на парочку эликсиров — книжник на собственном опыте знал, что бывают самые неожиданные эффекты, разумеется временные и с тяжелым откатом, но вот сейчас полцарства бы выложил за глоточек бодрости без ущемления координации.
Из предположений позитивного характера, заданную скорость никакой нормальный хуманс выдержать не сумел бы, даже если бы кнез сподобился этих нормальных хумансов выгнать за ворота. В противовес сим предположениям, сам кнез был хрен знает во что горазд и, на правах крепости задним умом, потрошить его надо было там, в горнице, где был шанс навалиться грудь в грудь и давить в клинче, пока Чумп работает в своей эффективной манере в спину.
Просьба не смеяться, но когда Хастред еще мог позволить себе писать при лучине свои мемуары и порою задумывался, просматривая прочитанное, над возможным названием, чаще всего на ум ему приходил вариант «Кабы я не был идиотом...». Так уж сложилось, что почти каждое воспоминание приводило к потоку сознания — что, если б я в тот момент поступил иначе? Конечно, на чужой лужайке трава всегда зеленее, и неслучившееся прошлое выглядело для гоблина как правило приятнее состоявшегося. Но мы-то знаем, что таково обыкновение всякого литератора — сгущать краски и заострять мазки, превращая полотно очередной беспросветной банальщины в яркую и красочную картину восхитительной небыли. Кнез, небось, отгрыз бы ему голову в рукопашной безо всякой помощи зажатых ручонок, или истек бы из сковывающих объятий издевательским туманом, или без труда высвободился бы и щелчком в нос отправил в нокаут... В общем, может быть, интуитивное решение во всякой сложной ситуации драпать без оглядки и не самое худшее.
Но драпать стало сперва тяжеловато, потом уже конкретно тяжело, и наконец дотекло до невыносимого. Проклятая дыра в боку уже даже не пульсировала, а полыхала сплошным ровным огнем, словно воткнули раскаленную спицу, и кровь помаленьку снова потекла в заскорузлую уже штанину. Перешагивать через корни сделалось из забавы приключением, а там и до серьезного вызова дошло. За деревья пришлось хвататься и подтягиваться к ним, чтобы продолжать двигать перегруженное тело — уже безо всяких разговоров о темпе, просто чтобы двигать хоть как-то. Чумп сперва оторвался и исчез впереди, потом вернулся, обеспокоенно морща рожу и тревожно поглядывая назад.
- Быстрее никак? - уточнил он отрывисто.
- Малость перебор, - признался Хастред. - То ли отвык с непривычки, то ли космос чем-то влияет.
- Да и не был ты никогда спринтером, все время что-то тяжелое красть приходилось, чтобы вперед тебя не забегать, - Чумп махнул рукой. - Вон в ту сторону полянка, присядем там, дух переведем. Лиги две отмотали, будем надеяться, в своих пижонских одеяниях кнез тот еще ходок по лесу.
Хастред мог бы еще немало духоподъемных предположений высказать, например про то, что серьезный кнез озаботился бы прежде всего укреплением порушенной обороны крепости и подорванного морального духа своих людей, но как зачастую бывает с теми, кто выложился на полную (и никогда не будет с теми, кто знает все обо всем, не вставая с дивана), слова показались ему не стоящими того, чтобы на них тратить дыхание. Упрямым тяжеловесным шагом устремил он свои стопы в указанном направлении, добрался до упомянутой полянки — ничего такая, летом поди живописная — свалил рыцаря под ближайший лысый куст и сам повалился рядом, устремив усталые глаза в светлеющее небо.
- Не убил ли ты его часом, - озаботился Чумп, присел над Напуконом и прихватил его за шею, нащупывая бьющуюся жилку. - Нет, живой. Крепкий попался.
- Теперь чего? - вопросил Хастред из недр своей внутренней урчальни и кипельни.
- Ну, теперь надо будет как-нибудь сориентироваться на местности, - Чумп огляделся по сторонам, но только плечами пожал — деревья никогда не были ему близкими друзьями и хорошими ориентирами. - Придется, наверное, слазить на дерево, разгляжу оттуда Грядку и верхушку терема, этого должно хватить. Выйдем на дорогу, откуда этому шкету можно будет указать направление на лагерь Корпуса, там его анарал встретит, а мы сами можем ехать по своим делам далее... ну или у лесного черта загостевать, если пинками не погонит после всех художеств. Ты, кстати, держи морду кирпичом и говори, что не дендрофил вовсе, а то из опасения за своих дриад не пригласит.
- Сколь мне ведомо, дриады довольно-таки корявы и сучковаты, - огрызнулся Хастред естественным тоном правдоруба-естествознатца. - Нимфы другое дело, валини всякие.
- Специалист, видно по нему. Ну а потом надо выбрать один из трех последних ключей для добывания. Один в Ятане, если Зембус возьмется подкинуть — хлопот будет меньше, но вот я, например, по-ятански не говорю и не понимаю, да и кто знает, как там сейчас на наши рожи реагируют.
- Письменность ятанская вычурна, но во многом с китонской срисована, - Хастред покопался в памяти. - Иероглифичное письмо — тонкое искусство, я им с пятого на десятое овладел, но есть такое потешное подозрение, что одни и те же символы в китонском и в ятанском читаются по-разному и может возникнуть непонимание. Устно же... да, не хотелось бы пытаться с наскоку. Да и топоров там, по-моему, не понимают, надо будет ихнюю ятанскую шашку добыть и поучиться ею хотя бы для приличия, а то вдруг какой обидчивый решит ни с того ни с сего, что я к его жене, сестре, дочери или соседке с неподобающим...
- Стоит отложить, - сделал вывод Чумп, плюхнулся под ближайшее дерево. - Добыть тебе катану и разговорник, чтобы начал на привалах готовиться. Старость не радость, раньше бы мы подползли ни с кем не беседуя или полагаясь на универсальный язык жестов - «отдай мне свое пиво, а то щаз как дам!». Но беда в том, что положение ключа я видел только на очень общем плане, и в каких он конкретно условиях — неизвестно. Может, там копать придется, а может, он в анпираторском дворце, куда и не пустят, пока не обрастешь выдающимися заслугами... стало быть, сбор информации, а тут без языка никуда.
- И лучше бы преданный союзник из местных, чтоб помогал и с языком, и с нравами, - размечтался Хастред, покосился на рыцаря и оговорился: - Только чур никаких самураев, не напасешься на них терпения.
Чумп покривился.
- Нам всегда в нагрузку на вот такого преданного союзника выдают десятикратно более ценного недоброжелателя, так что я б предпочел обойтись.
Хастред слегка отдышался, приподнялся на локтях, огляделся, переполз чуть в сторону и пристроил голову на кочку.
- А остальные два ключа?
- Один из них мне никак не удается изловить на постоянном месте, думаю, мотается либо с торговым караваном, либо с артистом каким, а может, с воителем... остались еще странствующие воители, ты не слышал? По всей Гавропе маячит, как его изловить я пока не представляю. К карте бы той хундертауэрской подступиться, но не думаю, что это идея очень уж светлая... там поди только и ждут, чтобы меня в Зазеркалье депортировать. А то посидели бы над ней недельку, хотя бы общее направление кочевья зафиксировали.
- Можно сесть посередине, взять пивка, и колбасок, и пивка, и крендельков, и пивка, - немедленно полыхнул идеей Хастред. - И смотреть по компасу, куда движется, а как близко окажется — метнуться наперехват. Если, конечно, окажется не прямо сразу, тогда лучше еще подождать и пивка добавить. Ну, ты знаешь, для уверенности и чтоб людей не смешить зря.
- Неплохой вариант, - согласился Чумп снисходительно. - Пока ждем, и чтобы на пивко хватало, отдадим тебя работать в окрестные каменоломни, или чем они там сейчас занимают свободные руки и умы населения, кроме дупосменинга.
Хастред только фыркнул.
- Напугал ежа жопой. В каменоломнях я со всем удовольствием потрудился бы малость, простые физические нагрузки только в пользу. Можно еще жениться на какой-нибудь местной бюргерше, хотя ты прилично подгадил в эту идею со своим дупосменингом... теперь все уж не так очевидно выглядит. А то, и эта мысль меня давно уже гложет, можно прикупить собственный трактир и в нем заправлять, одновременно и доход, и занятость, и от пива недалеко.
- А когда настанет пора дальше двигать?
- Печально это признавать, но с двиганием дальше у меня проблем до сих пор не возникало, - Хастред перебрал в уме все свои миграции и сам себе кивнул. - Ежели даже где и нравилось, то всегда под боком маячило что-нибудь, от чего сделать ноги хотелось денно и нощно. Пивной крантик, конечно, сильное притяжение создает, но наверняка найдется какая-нибудь налоговая инстанция... Ладно, а что с третьим?
Чумп сконфуженно потер подбородок.
- Да ладно, - напрягся Хастред. - Еще хуже, чем повсеместный дупосменинг?
- Ага.
- Даже представить боюсь. На дне океана?
- В Гномистане. Вернее, на самой границе Гномистана с Лепестиной, есть там такое полуоформленное образование... но ты ж понимаешь, с нашем везением нам достанутся такие исключительные гномы, что ехать туда лучше сразу без оружия и в колодках, дабы не встрять незамедлительно.
Хастред протяжно присвистнул. Да уж, места хуже, чтобы затаиться, последний ключ выбрать не мог. Ну конечно, все более-менее простые, приятные, или хотя бы не вызывающие фатальных затруднений места Чумп обчистил заблаговременно.
- Я даже подумывал передать на аутсорс это предприятие, - сообщил Чумп мрачно. - В наших кругах немало сорвиголов водится, в том числе и без непреодолимых расовых предрассудков. Денежек бы только наскрести, чтоб нищебродами не сказываться, и раз уж Копошилку мы бесповоротно оставили, да и далековата она к северу, добраться до Южной Нейтральной Зоны...
А вот эта идея внезапно показалась Хастреду свежей и неизбитой, ибо во все времена себя он рассматривал исключительно как крайнего исполнителя, а вот о карьерном росте в работодатели не задумывался. Ну, надо признать, что жизнь приключенца не настолько уж плоха, чтобы ее делегировать, однако в случае, когда злая судьба отправляет в Гномистан, не грех и переосмыслить ценности. В найме, конечно, тоже понимать немного следует, чтобы не влететь на исполнителя непорядочного, но с другой стороны не хотелось бы быть тем парнем, который рискнет натянуть нос Чумпу. Тот любому кнезу даст фору в мстительности и в отличие от большинства не станет откладывать в долгий ящик вынесение претензий.
- В Гномистан я уж точно не хочу, - рассудил книжник в слух.
- Не волнуйтесь, сударь, не придется, - успокоили его из чащи неприятно знакомым голосом, и на полянку из-за деревьев неспешной поступью явился только что неудачно припомненный кнез Габриил.
Плащ свой с пышным воротником кнез не то потерял, продираясь через лес, не то по уму оставил дома. Изукрашенный золотым шитьем кафтан был ободран в знак того, что по лесам бегать — одних сверхъестественных способностей недостаточно, нужны еще и умения вполне бытовые. Доспехами кнез не озаботился, отчего появление его стало еще более зловещим и огорчительным; в одной руке Габриил держал иохимову саблю, в другой же длинный палаш с эфесом-корзинкой. В камзоле имелась свежая дыра от стрелы, обильно обрамленная кровавыми потеками, но судя по непринужденной элегантности кнезова поведения никаких проблем рана ему не доставляла.
- Ну понеслась, - вздохнул Чумп и потащил из заспинных ножен дагу.
Хастред от общей усталости даже струхнуть особо не сумел, тоже сел и, оглядевшись в поисках подходящей железки, подцепил напуконов гроссмессер. Ничего такой клинок, для любителя меча, пожалуй, сильно перевешенный в сторону острия, но специалисту по топору как раз лег в руку уверенно.
Кнез оглядел гоблинские приготовления скептически ухмыляясь.
- Что ж, отдаю должное вашему боевому духу. Разрешите разве что узнать напоследок, чего ради все это? Не столько уж вы и прихватили из моей сокровищницы... честное слово, могли бы обнести любой обоз, чем с такими сложностями туда пробираться.
- Было надо, - кратко объяснил Чумп, критически оглядывая острие кинжала. - Отдал бы нам скрижаль сразу, и все бы в порядке было.
- Ах, так вы скрижаль прихватили, - лицо кнеза вытянулось от удивления. - Я, честно говоря, ее отсутствия и не заметил. Так все же есть в ней ценность помимо тех дурацких свойств, что вы мне озвучили?
- Для тебя нет. Считай, семейное дело.
- Ну, тогда я решительно не понимаю, зачем было...
Хастред рванул как мог — бросился из положения сидя мимо кнеза по его левую руку, отчаянно полосуя отведенным в сторону клинком. Уже по одному уверенному поведению кнеза понятно было, что просто его не взять, но главное было отвлечь его на себя, дав шанс Чумпу выйти на более удачную позицию. Может, и есть на свете бойцы, способные рубиться сразу на обе стороны, но встречаются они, поди, еще реже, чем вомперы; к тому же нужно бесперечь практиковаться, а кнез не выглядел любителем потеть во дворе. От гроссмессера он легко уклонился, даже не прибегая к оружию, а в сторону Чумпа предостерегающе нацелил палаш, но чуть запоздал — ущельник уже катился, вопреки ожиданиям, не в рост, а кубарем, по ходу дела точным коротким тычком вскрыв острием даги голень кнеза.
- Ай! - воскликнул кнез не то болезненно, не то издевательски; однако на всякий случай и сам начал двигаться, чуть припадая на поврежденную ногу, чтобы не оставаться между двумя бойцами, а сосредоточить их с одной от себя стороны. - Это было... внезапно. Ниже пояса, я б сказал, хехе.
- Дюжина таких хе-хе, и танцевать будешь заново учиться, - заверил его Чумп, вставая наконец на ноги. - Только уже не выучишься.
- Ваша правда, - согласился Габриил удрученно. - Значит, придется хе-хе избегать, а то танцевать я люблю.
Хастред вновь метнулся в атаку, словно бы непроизвольно (и в самом деле не думая, а подчиняясь генетическому инстинкту стайной охоты) разворачивая противника, как тую избушку, к себе передом, к Чумпу задом. Кнез встретил атаку лицом, палашом отбил клинок, и это короткое столкновение немало о нем сказало. Силы в нем было куда больше, чем можно было предположить из созерцания его вальяжной и отнюдь не эталонно-маскулинной особы; и двигался он тоже куда быстрее, нежели положено заурядному хумансу. Однако, едва ли намного быстрее Чумпа и уж совсем вряд ли сильнее самого Хастреда; не будь книжник уже заранее измочален, и не мешайся острые железяки, пожалуй идея с клинчем снова вышла бы в лидеры мнений. Кнез, пока клинки были сцеплены, полоснул саблей во второй руке — не особо уверенно, оберукие бойцы вообще редкость, но энергично и азартно; Хастред скривился, принимая удар и так раненным боком, поскольку неплохо себе представлял, что доспеху его рубящий удар кривого клинка не особо страшен. Доспех и впрямь выдержал, но болью пробило тело, пришлось делать шаг назад, упреждающе отмахиваясь от переходящего в атаку Габриила. Палаш выстрелил острием, и Чумпу, набежавшему снова сзади, пришлось спешно гасить сей выпад ударом кукри по корзинке гарды, а собственную атаку дагой исполнять уже по остаточному принципу. Острие длинного кинжала скользнуло вдоль кнезовой лопатки, еще подпортив камзол, а кнез вдруг закрутился юлой и — вжух, вжух, откуда что взялось — отсыпал не менее тележки опасных острых взмахов. А когда отступил, вновь оставил гоблинов по одну сторону, у Чумпа под левым глазом образовался длинный ровный сабельный след, а у Хастреда начало побаливать еще и левое плечо, уязвленное колющим ударом палаша. Панцирь удар пробил, кольчуга его выдержала, но что-то внутри не то оборвалось, не то треснуло.
- Давненько таких танцев не случалось, - сверкнул широкой улыбкой кнез, поднес ко рту саблю со следами чумповой крови и лизнул. - Тьфу, гадость какая. Как живете с этим, сударь? Я б такое даже Слизню скормить побрезговал.
- А вот зачем Слизень? - поинтересовался Хастред, пользуясь случаем перевести дыхание и дать глазам вернуться в норму, а то в них стояло сплошное клинковое мельтешение. - Допустим, вомперство ради вот этого всего, но Слизень-то зачем? Неужто правда приверженцев зла ко злу тянет непроизвольно? Тупо звучит как-то.
- Слизень совершенно случайно, - заверил кнез, принимая вычурную позу, как пить дать подсмотренную у кышпанского тореадора — с заступом ногой за ногу и широко разведенными клинками в руках. - Просто откопал, пока тот форпост исследовал, и не нашел лучше способа утилизировать... тем более, полезен он, с ним кладбищ не надо, а то за долгие годы их бы немало копать потребовалось. А вот что насчет вомперства, так правда ли вы думаете, что это все сугубо ради боевых навыков? Им, между прочим, учиться пришлось как прочим смертным, через пот и боль.
- А зачем тогда? - подыграл Хастред... ну ладно, наполовину подыграл, а на остальную половину поинтересовался почти искренне. Зря ли величают писателей инженерами душ, и будет ли у тебя право этим инженером величаться, если перестанешь ковыряться во всех этих темных закоулках в поисках истины?
Габриил задумчиво склонил голову.
- Теперь уже не очень помню, но тогда... Я родился еще в эпоху Йозефа Железного, о нем сейчас-то, когда не грозен уже, модно стало говорить хорошее, представлять добрым и справедливым дедушкой... а я вот единственно что помню из тех времен — это страх. А когда человек боится, все отдаст, чтобы стать тем, кому бояться не приходится.
В этот раз атаку возглавил Чумп, что было глупо и нелогично, поскольку его короткие клинки давали ему меньшую оперативную дистанцию, так что Хастреду пришлось догонять, одновременно переваривая сказанное кнезом. Вот же беда быть тонкошкурым, к каждому злодею с трагичной историей начнешь симпатию испытывать. Не настолько, конечно, чтоб не отрубить ему башку или хотя бы задницу, но как-то не по-мужицки и уж тем более не по-гоблински сочувствовать всякому манерному выпендрежнику, сославшемуся на тяжелое детство и деревянные игрушки. Вон, у самого тоже игрушки были деревянные, и сколько же было радости, когда удавалось этой деревянной игрушкой кого-нибудь по башке вытянуть. Никакой крови пить не начал, хотя начал пить другое, и тут еще поди разбери, от чего больше вреда окружающим.
В драке первое правило — не действовать ожидаемо, так что вместо рубящего удара в верхнюю часть Хастред нанес колющий и в нижнюю, и почти достал, распахав фалды кнезова камзола, пока тот своим стальным вихрем отбивался от чумпового наскока; и что между делом заметилось — это что Чумп и сам своими кинжалами работал в темпе, вполне сравнимом с кнезовым. Вовсе необязательно людей досуха высасывать... и кстати, в иной раз можно будет в сторонке посидеть, дав ущельнику сходить в лобовую атаку — кто ж мог догадаться, что он эдакое кунфу знает и держит про запас. Кнез, буквально жопою почуяв подбирающийся к ней ценный мех, упорхнул, разрывая контакт и оставив Чумпа тяжело отдуваться. Гамбезон, только недавно приобретенный, висел ниже плеч расхристанный в клочья, кое-где сочилась кровь, и поневоле пришлось задуматься, кто первый выдохнется в результате малозаметных ран.
- Запах какой знакомый, - задумчиво поделился кнез, демонстративно внюхиваясь, хотя в существующей мешанине запахов приятного было мало. - Где же я его... Ну вот, возвращаясь к той теме. Чтоб добиться чего-то, очевидно же что мало обычной человеческой жизни! Кому-то удается, но если ты не кто-то, не баловень судьбы и не готов принимать поддержку того, с кем при жизни рано или поздно придется расплачиваться, следует свой срок на этой земле увеличить. Думаете, мне самому приятно эту подсаженную сущность кровью запитывать? Она же противная, фу, а еще нездоровая порой — хотя с вашей, сударь, мало что сравнится, примите за комплимент.
- А зубы где? - оборвал его вдруг Чумп.
- Зубы? - кнез недоуменно пожал плечами. - Вот, какие видите, все при мне.
- А клыки-то, клыки где? Которыми вгрызаться?
- Ах, это. Это басни, сударь, наследие борзописцев, за лишний привлеченный взор готовых продать родную бабушку. Клыки не отрастают, так что прокусить трудно... взрезать приходится. Вот правда ногти затвердели и удлиннились, - кнез демонстративно отжал пару пальцев на рукояти сабли и продемонстрировал ногти и впрямь длиннее среднего. - Помогает вскрыть...
Хастред метнулся, целясь в саблю, а еще лучше в руку, в общем куда-нибудь посередине, чтоб попасть уж точно и во что-нибудь вложиться со всей гоблинской придури, тогда уж пусть попробует удержать. Кнез бросил палаш на перехват, но Чумп в свою очередь и под него успел, отшиб руку снизу коленом и полоснул острием даги под мышкой. Сабля замешкалась с уходом, и гроссмессер вбился в нее возле рукояти. Шарахнувшийся кнез не удержал ее, сам откатился, отделавшись царапиной, а кривой клинок, крутясь как тележное колесо, улетел куда-то в кусты.
- Гуртом и батьку бьют, - заметил Чумп, почти не сбившийся с дыхания. - К слову, видали батек и позабористее.
Да уж, подумал Хастред, на генерала их двух таких ушлых было бы маловато. Кнез против них выглядел как тигр против двух псов, но генерал смотрелся бы как мамонт и, случись ему не пожелать развлекаться, просто пришиб бы обоих первым попавшимся ухватом.
- Думаете? - озадачился кнез. - Что ж, всякий опыт полезен, но со всяким же опытом приходится завязывать, когда он становится обременительным.
Освободившейся рукой он вытянул из ножен кинжал, глубоко вздохнул, поиграл плечами и бросился в атаку сам, да с такой скоростью, что гоблины только и успели сдать в стороны, чтобы не снес, как потерявшая управление колесница. Хастред постарался встретить налетающего на горизонтальный взмах клинком, но кнез, причудливо отогнувшись назад, под ним попросту проскользнул. Чумп отчаянно крутнулся на месте, вышибая из-под него ноги, но едва коснувшись лопатками земли кнез тут же выпрыгнул вверх и вернулся в вертикальное положение. Кинжал рассек Хастреду рукав, царапнув по кольцам кольчуги, палаш эфесом двинул Чумпа в висок. Чумп увернулся и, эффектно закрутив ногой в воздухе, зацепился ею за кнезову руку, повис на ней всеми телом и второй ногой ухитрился пнуть в лицо, смяв щеголеватый шнобель. Не видя смысла срывать столь перспективную дистанцию, Хастред со своей стороны подтянулся сзади и угостил кнеза локтем в затылок. Мог бы и убить, мог бы и лошадь, но кнезу не хватило — он взвыл и рывком выдрался из ближнего боя, стряхнув Чумпа с руки и глядя совершенно бешеными глазами поверх кровавого пятна, бывшего носа.
- Разозлили, - отметил Хастред с удовлетворением.
- Уже злой пришел, - откликнулся Чумп, поднимаясь, и как Хастред машинально отметил, далось ему это не без труда. - А ты еще доконал своими распросами.
- Зато запах признал, - похвастался кнез, приходя в себя. - Это ж у моего травника так пахнет. Что ж, с вами закончу — и его навещу.
Он демонстративно утер свернутый нос рукавом и принял выпендрежную стойку, вознеся палаш выше головы и предупредительно выставив вперед кинжал.
- Что-что там этот дуподрюк сказал за травников? - полюбопытствовал за его спиной голос и так-то неприятный, а тут еще и с намеренно подпущенной недоброй скрипучестью.
- Да наконец-то, - выдохнул Чумп и позволил себе скорчить гримасу. Тут только Хастред заметил, что палаш успел взрезать ему кожанку, оставив кровавую отметину через плечо и грудь. - Тебя только за смертью... дожидаться.
Кнез проворно отскочил, чтобы не оставлять никого за спиной, и воззрился на новое действующее лицо с негодованием.
Зембус стоял, привалившись к толстому клену, скрестив на груди руки, и взирал на происходящее с неодобрением.
- Еще один, - возмутился кнез. - Сколько же вас всего? Или вы не с ними? Чьих будете, сударь?
- Это санитар леса, - представил друида Хастред.
- Вон санитар леса, - возразил Зембус, кивая куда-то ему за плечо. Книжник бросил туда быстрый взгляд и содрогнулся, обнаружив там поджарого и по-зимнему слегка облезлого волка, а за его костлявым задом еще парочку, взирающих только и исключительно на кнеза. - А меня правильнее назвать заведующим отделением колоноскопии, чем бы она ни была — звучит в любом случае подходяще.
Кнез сощурился, с трудом удержав нервный вздох.
- И у вас тоже ко мне претензии?
- До сих пор не было. Этим двоим, - Зембус бросил презрительный взгляд на помятых гоблинов. - Давно пора было надрать задницы, чтоб жизнь медом не казалась. Но вот травники — это мой профсоюз, так что не стоило, дяденька, им угрожать.
Кнез возмущенно поджал губы.
- Моя земля, мои люди. Кому хочу, тому и угрожаю.
- Твоя земля — плевочек посреди МОЕЙ земли, - срезал его Зембус и в знак того, что препирательства кончились, оттолкнулся плечом от дерева.
- Долгая Дорога? - изумился кнез.
- Вообще не понял, - фыркнул друид и пошел в атаку.
Скорость, конечно, давала вомперу некоторые преимущества, но разве что против чрезмерно расслабившихся грамотеев. Зембус в их компании никогда не лез на первые позиции, но если припомнить, то даже и генерал не рисковал с ним закуситься, не приняв предварительно зажигательного. Палаш сшибся с возникшим словно по волшебству скимитаром из зуба, сделал неуверенную попытку его парировать и сбросить в сторону, но вместо этого соскользнул в сторону сам, а эфес скимитара вбился кнезу в зубы и существенно их проредил, заодно образовав из парочки уцелевших вполне убедительные сколотые клыки на радость Чумпу. Легкий взмах — и кровь брызнула из широкого разруба над коленом, отчаянный тычок кинжалом — встречное закручивающее движение кривым костяным клинком, и вывороченный кинжал выскользнул из кнезовой длани. Габриил зашипел совсем уж по-змеиному, растопырил пальцы опустевшей руки и привел в боевую готовность свои подросшие ногти. Зембус издевательски гыгыкнул и разогнул навстречу пальцы своей левой, выпустив из них трехдюймовые когти. Чтобы было лучше видно, пихнул ими кнезу в глаза, но тот вовремя опустил голову и принял тычок на лоб. Из четырех параллельных разрезов брызнула кровь.
- Понял, понял! - взвизгнул кнез, бросая палаш. - Ваша взяла!
Он торопливо отступил, заваливаясь на свежеподрезанную ногу и умиротворяюще воздев перед собой пустые ладони. Глазами заполошно пробежался с одного на другого, с другого на третьего, даже замерших, словно истуканы, волки почтил вниманием.
- Что понял-то, - недоуменно пожал плечами Зембус. - Я тебе вроде и не объяснял ничего, просто прикончить собирался.
- Это и понял, - кнез судорожно вздохнул и рванул на груди камзол вместе с нижней рубахой. Под одеждой обнаружились иссиня-черные линии татуировки, живо напомнившие чумпова приятеля с каторги, а также вделанный в грудину посреди росписи переливчатый камушек, слишком большой и броский, чтобы быть подлинно драгоценным, зато красиво ограненный и наполненный не то видимостью, не то в самом деле кроваво-красной жидкостью.
И хотя минуту назад все казалось достаточно плохо, вот сейчас Хастред почуял, что нет, то было повидло, а плохо становится сейчас.
- Вали его! - рявкнул он не своим голосом Зембусу и сорвался с места сам, а Чумп, не то предугадав, не то привыкши не полагаться на других, уже бросился вперед первым. А кнез, снова расцветши лучезарной улыбкой, которую немного портили свежеобразованные щербины, что было сил лупанул в центр камня и вызывающе задрал голову, подставляя шею летящему в нее скимитару.
Камень хрустнул и рассыпался, что, собственно, выдало в нем никакой не камень, а чистой воды подделку. Жидкость из него никуда не выплеснулась, а значит, тоже была поддельной; однако все тело кнеза озарилось изнутри яркой вспышкой, и скимитар, ударив его в шею, от нее бессильно отскочил, не оставив следа.
- Ой-ой, - бесстрашно изрек Зембус, а потом взмахнул ногой и всадил ее когти кнезу в физиономию. То есть попытался всадить — ударил на совесть, с такой силой, что пара когтей даже хрустнула, а кнеза качнуло, но ни единого разреза к его коллекции не добавилось. - Что еще за новости?
- Неуязвимость, - выдохнул Хастред, притормаживая, потому что стало поздно и ничегошеньки уже сделать ему не светило.
Эти фокусы с неуязвимостью были в свое время популярны в оккультной среде, в том числе у уйчландских некромантов и гномских големмейстеров. В тело реципиента вживляли инициатор, при сокрушении которого жизненная сила обращалась в несокрушимую броню. Широкой популярностью в массах эта процедура не пользовалась по очевидным на второй же взгляд причинам: компенсировать потраченную энергию было... ну, нечем. Краткий приступ неуязвимости позволял пережить нападение недоброжелателей, но отключению не подлежал и выжирал большую часть оставшейся жизни, оставив какой-то абсолютный минимум, так что при известном цинизме всякое нападение можно было считать успешным: не убив сразу, ты тем не менее приговаривал жертву к скорой смерти. Но то было для нормальных смертных, а некроманты пытались объезжать тяготы на кривой козе, поглощая потраченные силы из других существ в ходе своих нечестивых ритуалов. Вомпер же мог позволить себе сжечь жизни сколько в него ныне помещается, а потом компенсировать затраты из ближайшего зазевавшегося.
И вопрос сейчас сводился к тому, на сколько времени поддержания неуязвимости в кнезе достанет сил. Если на две минуты, то побегать вокруг него кругами еще допустимо. А если на час и более, то он успеет всех тут, включая волков, размотать и развешать по сучьям, буквально ничем не рискуя.
Чумп, видимо, не верил в неуязвимость как факт, а может, у него были какие-то свои причины считать, что он-де особенный и от него она не поможет, но налетел он достойно и, не будь кнез бессовестным читером, уверенно познакомил бы его с известной матерью. Во всяком случае, камзолу Габриила, на который неуязвимость не распространилась, пришлось несладко — целый ураган ударов вскрыл его тут и там, силясь пробиться к печени, кишкам и прочим жизненно полезным органам; кнез даже машинально отступил с тревожным смешком от такого напора. Однако ни один удар даже не повредил кожу, словно наносились они не по человеку, а по статуе.
Запоздало Хастред сообразил, что Чумп полагает неуязвимость аналогом защитного заклинания вроде каменной кожи, которое могло придавать похожий эффект, но никогда не полный и слетало после того, как поглотит определенное количество урона. Возможно, тут и была некоторая логика, но сколь известно было из учебных пособий по прикладной магии, неуязвимость всегда считалась абсолютной, неразрушимой даже универсальным пронзанием магии, и отключить ее не мог даже сам носитель. Догадайся Чумп притормозить, держался бы на безопасной дистанции; а тут увлекся своим бесплодным трудом, и упустил из виду, как кнез стремительно вымахнул опасно блестящими ногтями в его сторону. Удар пропахал жилистую чумпову шею, брызнув кровью, и ущельник, враз утратив энтузиазм, отвалился на дрожащих ногах в сторонку.
Зато, всеми забытый и заброшенный, но отнюдь не сдавшийся, пришел в себя и, конечно, не остался в стороне Напукон. Пока кнез отвлекался на Чумпа, рыцарь бросился на него головой вперед, прошел, как это называется у борцов, в ноги и безо всякого уважения к задействованным техникам выше его понимания опрокинул и впечатал спиной в сырую землю.
- Да право же, сэр рыцарь, - проворчал кнез, прикрываясь локтями от пудовых кулачищ больше рефлекторно, нежели по необходимости. - Сколько можно. Ну, спасибо хоть, что не померли, мне подкрепиться будет нужно, а эти слишком уж сомнительные...
Он выставил один палец и, словно шилом, пихнул Напукона под ворот кольчуги. Рыцарь всхрюкнул от боли и отвалился с сторону, перекосившись и зажимая новую рану. Кнез со вздохом вернулся в вертикальное положение и потянулся за своим брошенным палашом.
Тогда ожил Зембус, который последнюю минуту провел, ищущим взглядом обшаривая заросли вокруг себя и наконец нашедший что-то одному ему видимое.
- Бери его! - скомандовал он Хастреду, придавив палаш ногой, чтобы кнез не добрался. Габриил нахмурился, дернул за рукоять, но тут книжник подавил в себе рассуждательские привычки и, как заказывали, его взял — а точнее налетел сзади, ухватил, пригнувшись, поперек торса и оторвал от земли, попутно перевернув вверх ногами и в таком виде удерживая над землей. Кнез возмущенно заворчал, но ему слова не давали, а друида, как показалось, этот подход вполне устроил — он бросился мимо скульптурной группы, по пути ухватил Хастреда за шкирку и поволок за собой. Вряд ли сдвинул бы, вздумай Хастреду противиться, но тот ввиду безысходности решил не выкобениваться и услужливо поволокся куда влекли, пару раз для души задев кнезовыми членами деревца и...
...и, на минуточку, мягкие тропические лианы, которым в только-только отходящим от суровой уссурской зимы лесу было бы, казалось, никак не место.
- Бросай, - отрывисто велел над ухом Зембус, и тут уж повторять не требовалось — книжник со всей энергией развернулся в сторону его голоса и швырнул влекомое тело как мог далеко, на идиллический белый и мягкий песочный пляжик, омываемый изумрудными водами теплого океана.
- Да что ж вы... - начал кнез укоризненно и вдруг, видимо, прикусил себе язык, потому что все знакомые ему чудеса всегда имели оттенок мрачного живодерства, а тут вдруг вышел ноги размять и столкнулся с чудом природы — чудесным и безмятежным бережком, так и навевающим на мысли о покое и расслаблении. Всего пляжа, на который Хастред его бросил, было меньше чем площади кнезовой крепости, но песок на нем был безукоризненный, белый и ровный, разве что кое-где с наносами плавника, никаких отпечатков ног или иных следов раздражающего присутствия посторонних на нем не наблюдалось. Половина обзора приходилась на бескрайнюю океанскую гладь, а вторая — на легкомысленную, куда там мрачным смешанным лесам Уссуры, пальмовую рощицу, которая просвечивала насквозь, и по ту сторону тоже открывался выход на все тот же океан.
- А меня ты сюда никогда не приглашал, - обиженно посетовал Хастред.
- Красиво, правда? - отозвался Зембус так гордо, словно сам этот крошечный островок собирал по песчинке. - Одно плохо — жрать тут вот совсем некого.
- Вон же кокос ореховый!
- Я говорю, некого, а не нечего, - Зембус торжественно отсалютовал кнезу, растерянно водящему взглядом по сторонам. - Тебя я еще навещу, прикопаю, чтоб пейзаж не портил. Когда там эта его неуязвимость должна выветриться?
Хастред пожал плечами.
- Хрен его знает. Через час, через день.
- Значит, через месяцок зайду, - друид осклабил желтые клыки. - Рви кокосы, ешь бананы, сволочь.
- Погодите-ка, - кнез заторопился обратно на сближение, снова демонстративно вздымая пустые руки. - Давайте по-честному!
- Нашел честных, - хмыкнул Хастред, а поскольку друид уже тащил его за собой в рощицу, только и успел что пнуть песок, отправив солидную его горсть кнезу в лицо. Габриил инстинктивно уклонился, словно песок мог навредить там, где не справились клинки, споткнулся, грохнулся на колени в песок... и последнее, что Хастред запомнил из этой сцены, были его исступленные глаза, глаза человека, не верящего, что его заветного туза только что прихлопнули джокером вообще из другой колоды.
А потом вновь пахнуло холодом, под ноги услужливо нырнул корявый корешок, можно сказать духовный земеля, и книжник неуклюже грохнулся на мерзлую землю под обидный, но несколько вымученный смешок Чумпа.
- Куда пошел... я его сейчас... - просипел рыцарь, опасливо косясь на волков, которые за неимением лучшей альтернативы посматривали теперь на него, словно примеривая на роль ужина. - До меча б дотянуться только...
- На моих собачек не покушаться, - сурово предупредил Зембус. - А этот... ну, сперва ты отлежись и он пускай выдохнет, тогда свожу тебя на встречу. Чтоб самому не копать. Есть открытые раны?
- В широком ассортименте, - Чумп на пробу оторвал лоскут, которым прижимал рану на шее, и кровь сразу весело хлынула на выход, заставив владельца снова вернуть тампон на место. - Раны, ушибы, по-моему вывихнул я что-то... шею вот, когда вслед вам смотрел... ты ж не прогонишь на мороз старых друзей?
- Даже не помышлял, - заверил Зембус с таким жаром, что Хастреду сразу стало не по себе и захотелось, чтобы хотя бы помыслил, а то какое-то недоброе предчувствие. - Говорили мне феи-сержанты-инструктора, чтоб оборвал прежние связи, а то от них много беспокойства ожидается, а я-то умнее всех себя возомнил — из всего, думал, извлеку пользу... вот буду из вас теперь ее извлекать.
- Во мне пользы мало, - поспешно объявил Чумп. - Всего мало, крови вот все меньше, а уж пользы отродясь не водилось.Бери вот рыцаря, он самых честных правил. А мне бы какую повязку, может глоточек на дорожку, только не такого смертоубийства, которым Хастред у местного травника затаривается... Ну, может, полежать в уголке недельку, поправляя здоровье дарами природы. Есть у тебя уголки в хозяйстве, или одни просторы?
- С кнезом-то что стряслось? - перебил его Напукон, обводя встревоженным взглядом окрестности. - Одолели? Не вернется ли?
- Если и вернется, то всяко не завтра, - удостоверил Хастред. - На таких островах только скотландских капитанов и прятать, чтоб их потом дети отыскивали.
- На тыщу лиг в округе никаких других земель, - похвастался Зембус. - Случайно тот остров отыскал... Ну как случайно, курить надо с разбором, пить поменьше и может нюхать забористые испарения не так остервенело. Так что, если не оснащен он еще какими сюрпризами, шансов с острова деться куда-либо у него небогато. А кроме того, непременно вернусь, с вами или без вас, и закончу начатое, потому что история нас учит — злодеев надо истреблять, а не складировать.
- А то, накопившись до критической массы, они таки направят свое злодейство и найдут способ вывернуться, - догадался Хастред. Надо было бы подняться, но все болело, а лежать было более-менее удобно и в высшей степени устойчиво.
- Ну да, ну да, - Зембус нетерпеливо махнул рукой. - Но прежде всего засрут мне весь островок из вредности, а я уж было прицелился его в аренду сдавать. Таки чего валяетесь? Вставайте, графья, рассвет уже полощется, из-за озерной вынырнув воды.
Напукон дисциплинированно потянулся встать, для чего ему пришлось ухватиться за ближайшее дерево и повиснуть на нем так, что ствол заскрипел, а Зембус заскрежетал зубами.
- С величайшим уважением к достопочтенному лесному... - рыцарь запнулся, вспомнив неудобную этимологию избранного слова. - В общем, с величайшим уважением, но моя верность уже нашла адресата. Если не затруднит вас указать мне направление, в коем найду я отбывших своих товарищей, принятых почтенным Громобоем под покровительство...
- Громо-кем? - не понял Зембус.
- Анарала так теперь величают, - пояснил Чумп. - Ишь какой, рыцарь-то, взял и в кусты, со своей обещанной верностью.
- Кобыле легче, - отрезал друид. - Хуманс мне в хозяйстве вовсе без надобности. Только забинтуем, чтоб по дороге лапти не отбросил, и сопровожу его. А вот на вас у меня будет особая разнарядка, граждане алкоголики и тунеядцы. У меня источник из недр горы начал ядом сочиться, а мне самому туда соваться заказано, поскольку Сила Леса дотуда не дотягивается. Это для начала, а то вообще-то делов у нас там хватает.
Хастред глянул на Чумпа. Чумп вернул ему взгляд — мрачноватый, но не лишенный спокойного принятия. В самом деле, любишь кататься — люби и саночки возить. Мало ли, когда еще потребуется помощь старого знакомца! Всегда полезно заиметь кредит доверия, чтобы не пришлось потом побираться, выпрашивая услугу.
- Ты только имей в виду, что у нас и свои дела есть, - ворчливо предупредил Чумп. - И питание наше и врачевание целиком за твой счет... а мы по этой части шибко затратные.
- Да, да, - отозвался Зембус рассеяно. - Один жрет, второй хворает. Вот вам аванс... а ну, не дергайся.
Он присел над Хастредом, выудил из поясной сумки деревянную баночку и раскупорил ее, обдав окрестности приятным цветочным запахом.
- Ландыш? - осведомился книжник опытно.
- Рододендрон. Не дергайся, я сказал! От этого сильно зависит твой комфорт в ближайшем будущем.
Друид прихватил баночку за донце, перевернул ее и вытряс содержимое на хастредову макушку. Густая, слаботекучая мазь шлепком шмякнулась на голову гоблина, и друид бережно ее разровнял по всему черепу краешком банки, тщательно избегая притрагиваться к мази собственным пальцем.
- И что это за явление? - уныло освеломился Хастред, когда убедился, что ни здоровья, ни сытости от этой процедуры у него не прибавляется, зато ощутимо начало пощипывать кожу головы.
- Выглядит так, словно тебе на голову нагадили, - участливо сообщил Чумп.
- Ощущается примерно так же.
- Потому что так оно и есть, - подтвердил Зембус и отступил на шажок, чтобы оценить свою инсталляцию со стороны. - Дерьмо — значительная часть состава. Рододендрон как раз для того, чтоб воняло поблагостнее. Это средство для ращения волос, а то когда вижу тебя облысевшего, сразу вспоминаю, сколько уже времени на этом свете профукал. Не вздумай руками хвататься, а то не обрадуешься. Оно засохнет через полчасика, тогда можно будет ножом отколупнуть и прикопать где-нибудь под кустом.
Чумп уважительно присвистнул.
- А есть такое же, но не для волос, а чтоб деньги были?
- Или хотя бы топор, - добавил Хастред напряженно, припомнив, сколько возни было с этими дурацкими длинными патлами. Нет, конечно, он не стал бы отказываться от подобного подгона, но по нынешним временам было бы полезно выбирать призы более полезные.
- Какие ж вы, - Зембус выразительно сплюнул. - А я на вас еще голема потратил. Денег я вам покажу, где набрать, там много лежит... правда, с большой вероятностью вы и сами там лежать останетесь. А топоров на тебя не напасешься, все что были уже подевал куда-то. Попытайся углядеть тут намек вселенной.
Хастред честно попытался.
- Вселенная намекает, что надо научиться обходиться без топоров?
- По-моему, вселенная намекает, что топоры надо начать привязывать веревочкой, - подсказал Чумп. - Но в целом я б тебе тоже намекнул переквалифицироваться на ножи. Их и носить легче и заменять проще.
Зембус тоскливо вздохнул и отвернулся от них к рыцарю, который так и играл в переглядки с волчьим вожаком, не решаясь ни с места сдвинуться, ни ослабить бдительность.
- Ты, служивый! Поднимай задницу, пошли со мной. Подлатаю тебя наскоро, да и выведу к стойбищу, чтоб с глаз долой. А вы тут ждите, не утекайте никуда.
Напукон с готовностью шагнул, собираясь подобрать гроссмессер, но Хастред пресек его движение и махнул в сторону утащенного из кнезовой сокровищницы меча.
- Тебе больше такой пригодится, особенно если решишься от тиуновых милостей отречься. Носи, как там говорится, с честью.
- Отречься? - подивился рыцарь. - Это когда это я отрекаться вызывался? Господин тиун меня, можно сказать, из грязи выудил и снарядил для честного несения службы...
- Надо дождаться, когда всего этого лишит, - перевел Чумп. - Кого-то мне напоминает этот подкаблучник. Иди уже, бедолага, пока от всего сегодня пережитого голова не вспухла. Может, еще увидимся, когда по вашим краям будем за очередной скрижалью мыкаться, ты уж тогда не забывай старого знакомства.
- Если случится вас казнить, обещаю своею рукой и с наименьшими страданиями, - прочувственно посулил Напукон и только что суровую мужскую слезу придержал, а так кадыком затрепетал и носом дважды шмыгнул.
- И это гораздо больше, чем от меня дождетесь, - заметил Зембус ехидно. - Ты чего помятый такой? Ну пырнули разок-другой, это ж не повод на ногах не стоять.
- Потом вон сударь в небо глянуть поручил, с тех пор провал, - посетовал рыцарь. - Может, съел чего по запарке или там упал неаккуратно?
Друид нахмурился, проделал рукой сложный витой жест, щелкнул пальцами, и словно ниоткуда выплыл маленький летучий огонек. Хастред присмотрелся, и ему показалось, что в огоньке заключена крошечная фигурка — а вернее, именно фигурка свет и источает.
- Глянь на огонек, - предложил Зембус.
- Прощения прошу, больно глядеть, - стыдливо признал рыцарь, прикрывши глаза ладонью.
- Сотрясение, - заключил друид и строго глянул на сударя, в небо глядеть отправлявшего. - А без этого никак было?
- Рыцарь же, - пояснил Хастред исчерпывающе.
- И то верно, - согласился Зембус. - Ладно, и это тоже подправим. Медстраховку тебе твой этот... тиун предоставляет?
- Ну, ежели бока намнут при исполнении, полежать полдня за печкой дозволяет.
- Видать, большой прогрессор. В просвещенные времена живем. Ты вот что, за плечо мое возьмись, не отпускай и старайся ничему не удивляться.
- Да я уж наудивлялся, пожизненный запас порастратил, - похвастался Напукон гордо, цепляясь за друида. - Чего стоит хотя бы... это что за?!
Голос его оборвался, словно чисто срезанный очень острой гильотиной, когда друид, утаскивая его за собой, свернул за ближайшее дерево и был таков. Волки как завороженные потянулись следом, хотя лесной переход для них не открылся — тем не менее они уверенно припустились, постукивая когтями, в одним им известном направлении.
Чумп меланхолично помахал им вслед.
- Стареем, брат, - поделился он с Хастредом философски. - Глянь-ка, меня когтями подрал хумансовый аристократишка. А ты раньше в двери боком проходил, потому что в толщину был заметно компактнее, чем в ширину.
- Да похудею я, похудею, - рыкнул Хастред, у которого покалывание в коже головы начало переходить в стадию нестерпимого зудения. - Уже, считай, начал, в последний раз ремень затянул на лишнюю дырку. И волосы у меня опять отрастут, буду совсем как новенький, только еще и с багажом полезного опыта. А вот ты так и останешься когтями подранный. Смотри еще, чтоб вомперизм не подцепить через это.
- Если б оно так просто передавалось, вся земля бы вомперами этими полнилась. Главное, чтоб он этими когтями допрежь моей шеи ни в чем таком не колупался, - Чумп брезгливо поежился и передернулся. - А то с него станется. Ну что, как тебе возвращение из мужей в гоблины?
Хастред подумал, сцепив от греха руки, поскольку желание вчесаться в зудящую голову сделалось маниакальным.
- Больно, зато не обидно.
- Значит, все сделали правильно, - непонятно, но крайне умиротворенно объявил Чумп, отодрал еще клок от подкладки и сменил свой насквозь пропитавшийся кровью тампон у шеи. - Если вдруг Зембус не поспеет, было очень приятно. А если поспеет, то так себе было, просто чтоб ты не плакал.
Хастред только фыркнул. Чумп не помрет вот так, посреди леса, от дешевой потери крови. Нет, этому лиходею еще предстоит попортить ему немало крови... и уж точно никогда Чумп не сойдет с дистанции, которую сам себе назначил пройти. Вот когда все дела будут закончены, все цели достигнуты и злой рок ущельных гоблинов пересилен — вот тогда, возможно от скуки, он позволит себе врезать дуба, желательно застряв в дымоходе, чтобы и после смерти кому-нибудь устроить нервотрепку и мороку.
Жизнь гоблинов — не для слабых. Кто был не в силах ее выносить — помирал себе спокойненько дома, не вынося своих проблем в мир. А уж кто вышел и пошел, того не доканаешь какими-то там когтями какого-то там вомпера.
- По стаканчику? - предложил Хастред, дабы закрепить сию бравурную мысль в памяти (если, конечно, память переживет еще и этот лишний стаканчик, так и просящийся из бандольеры на свободу).
- Вот уж нет, спасибо, - Чумпа ощутимо передернуло. - Это ж даже не бурлинг, от того хоть польза есть... им можно металл травить, например.
- Ну, может, зашить эту твою шею, пока ты весь не изошел на брюзжание? У меня нитка с иголкой есть. Нитка, правда, черная, зато прочная. И игла, правда, толстая... зато, гм, тупая.
- Давай я сам помру, без твоей помощи, а?
- Дождешься от тебя, - Хастред перекатился и сел. На всякий случай, на руки, чтобы к голове не тянулись. - Кстати о. Лекарство-то дедово принимать будешь?
Чумп помолчал, вроде как подумал.
- Я б придержал до момента, когда станет уж совсем невпротык, но старик сказал, что после него поколбасит. Так что, наверное, придется сейчас, как малость подлечимся. Очень бы некстати было, когда со всех сторон навалится, еще и эдакого с ног валящего заглотить. Надо Зембусу дать на оценку, если поймет, что от него требуется — может, и получше сможет сварганить. Но в целом старик прав, чтоб понимать, от чего лечить — надо понимать, чем болезнь порождена, а это ж не в мою смену было.
- Бывают и вовсе от всего лекарства, - предположил Хастред. - Панацея пресловутая. Не знаю, правда, где и как ее добывать, но была бы цель.
- Да как раз хотелось бы докопаться до истоков, - Чумп с неловкостью кашлянул в сторону. - Ну, выпью я ту панацею, ну, не сдохну еще сколько-то... а если детям иммунитет не передастся, то нахрена вся возня? На всех в мире панацеи не напасешься. Нет, уж делать — так на совесть, а не в виде одноразовой акции.
- Так у тебя и дети есть?
- Не, это я так, с оглядкой на перспективу. С нашей-то жизнью, - Чумп демонстративно похлопал по набухающему кровью тампону, - Здоров ты или нет, а оставить их сиротами в любой момент можешь. Ответственнее быть надо... и не хлебать всякую гадость, выданную тебе малознакомыми старикашками.
- Да ты сам его гадость хлебать собираешься!
- Я от безысходности, а у тебя какое оправдание?
- Печень мы при случае подлечим, а трезвость иссушает наши души, - продекламировал Хастред и не стал заострять внимание на том, что мудрость данную породил гномский стихоплет, со всей очевидностью отлично знавший толк в жизни. Не то, с Чумпа станется, и в гномолюбы запишет, а там и в командировку в Гномистан отправит.
Все-таки должны быть кое-какие секреты и между лучшими друзьями.
Типа послесловие
Формальное уведомление о том, что неразрывное текстовое полотнище (наконец) закончено.
Исходя из взятых на себя (по глупости/неосторожности) обязательств, прежде чем переводить книгу в завершенные, собираюсь ее дополнить до необходимого размера парой зарисовок из жизни персонажей, не имеющих, впрочем, неразрывной связи с историей сбора ключей от Бездны.
Интермедия, часть 1
Вход в Копошилку во все времена был свободный. Не то чтобы в двух шагах от каждых ворот не располагалась уютная и хорошо оборудованная караулка, где коротали свои дни городские стражники, обученные при сигнале тревоги бежать запирать двери от нежданной оказии. Но, в отличие от большинства гавропейских городов, входящих в город донимать вниманием было не принято. На то и Нейтральная Зона, традиционно терпимая к каждому, пока пресловутый каждый не начинает с порога нарушать местные обыкновения.
Потому для Хастреда стало удивлением обнаружить у ворот скопившуюся вереницу желающих войти, с учетом повозок и тележек растянувшуюся на добрых пол-лиги. Очередь почти не двигалась, глухо бурчала, изредка по ней пробегала короткая дрожь оживления, неприятно напоминающая приснопамятного Слизня. Предприимчивые обитатели пригорода шмыгали вдоль, предлагая какие-то немудрящие блага жизни с лотков и из бидонов. Что там творится у самих врат, Хастред издалека не разглядел, но шишаки городской стражи и протазаны, свойственные усиленному режиму безопасности, радости не доставили.
- А что, отец, - полюбопытствовал гоблин у крайнего в очереди дядьки с потухшим взглядом и безвольно обвисшей сивой бородищей. - Опять в городе какой конгресс гномских банкиров проводится?
Дядька покосился на него с опаской. Собираясь на рискованную вылазку, Хастред облекся в тотальный плащ из зембусовой всесезонной коллекции, основной задачей коего плаща числилось оставлять носителя нераспознанным; он занавешивал всю фигуру подобно пологу и еще на голову делегировал обширный капюшон-клобук, из-под которого видна была только челюсть, да и видимость была ограничена, только на ноги окружающих. Капюшон-то книжник подвернул, чтобы хоть глаза не застил, но от того, что его зеленая рожа явилась миру, оный мир не затеплился дружелюбием. Носить оружие за плечом в таком плаще было неловко, так что рыцарский гроссмессер Хастред запихал за пояс на манер ятанской катаны и всерьез надеялся, что не возникнет ситуации, при которой его придется проворно извлекать. Как результат, мало что в итоговой сборке могло понравиться обывателю... но, собственно говоря, Хастред сюда выбрался не друзей заводить, тем более что за несколько предыдущих лет так в этом и не преуспел. Кое-какие связи в обществе ниже ватерлинии — это да, скупое прохладное уважение профессионалов — да, определенная репутация на трущобных задворках, о которой и не задумываешься, пока туда не забредешь — вполне вероятно, а вот друзья, что ты будешь делать, попадались ему в основном буйные и за стенами неусидчивые.
- Все в порядке, - успокоил Хастред дядьку, с трудом удерживаясь от нетерпеливого хватания за эфес. - Я умеренно мирный странник без особых претензий к мирозданию. Хотя, конечно, если гномские банкиры... ммм...
Было уже такое, что некая гномская контора, известная как МОР (Международная Организация Развития) пала на город в целях провести в нем симпозиум. Копошилку выбрали в надежде на то, что ее именитое равнодушие сойдет за гостеприимство и по крайней мере ни делегатов не отмудохают, ни двери им дерьмом не вымажут, а то в иных местах такое часто случается. Да и как не случаться, если ведут себя они как... как гномы, все вопросы свои обшушукивают в узком кругу за закрытыми дверями, а что ни публикация итогов, то провозглашение новой поддержки гномских бизнесов и осуждение всего остального мироздания как недостаточно низко пред гномами нагнувшегося. Тайанне настрого запретила Хастреду покидать дом во время прохождения мероприятия, но он все равно сбежал через окно и, присмотрев упитанного гномика с большим количеством рюшей и запонок, сумел отвесить ему знатного пендаля. Так вот, в то время, учитывая, что гномы уже не только прогрессивных гоблинов, но и весь остальной мир достали, как раз тоже вводили контроль на въезде в город, заворачивали тех, кто смахивал на экстремистов, да и патрули по городу шастали в режиме усиленном.
- От врагов стерегутся, - объяснил ему дядька, под чьей нечесаной бородой, вероятно, скрывался кладезь мудрости или хотя бы смекалки: с вооруженными верзилами завсегда лучше разговаривать открыто и в выражениях, наводящих на мысль об умственной неполноценности. Тогда они либо поймут, либо отвяжутся.
- Это от каких врагов? - удивился Хастред, перебирая в уме варианты. Ну, допустим, вездесущие гзурские боевые отряды, кочующие по всему континенту... да ладно, налететь они могут, но дальше-то что? Попрыгают за воротами, покричат, потрясут саблями и обратно в густую высокую рожь. А концентрированных вражеских сил вокруг Копошилки он знать не знал... вот разве что в последние дни смекнул, какой недоброй жизнью полнятся окрестные (да и вообще любые) леса, но слабо верилось, чтоб лесные чудища двинулись проходить фейс-контроль на воротах.
- От врагов, говорят тебе, - осерчал дядька, но измерил взглядом внушительную длину меча, распирающего плащ, и избрал осторожную стратегию. - Врагов знаешь? Это которые рушить все горазды, налетать, надругаться там, умерщвлять, расхищать, сокрушать... про надругаться я говорил уже?
- Ты сейчас прямо меня описал, - озадачился Хастред. - Не то чтоб устремления, но так само получается. Жизненное, можно сказать, кредо.
- Вот агась, - согласился дядька многозначительно.
- Что, гоблины на вас покусились?
- С нас-то, деревенских, чего взять. А на них, городских, мабуть и покусились, - дядька попытался многозначительно подвигать бровями, но ввиду недостаточной практики и общей косматости помянутых бровей вышло у него невразумительно. - Уже с неделю как введено особливое положение.
- Бывает же, - восхитился Хастред. Годами сидел и возмущал спокойствие в меру своих слабых сил и не выбиваясь из картины, а стоило выйти, как мигом отыскались какие-то лиходеи, враз подорвавшие мир и порядок! Если гоблины, то интересно, которые и откуда. Про лесных в окрестностях, пожалуй, Зембус должен был обмолвиться, да и сам бы он заметил признаки их присутствия. Хундертауэр решил под шумок вернуться на сцену и прислал драконов с общеобразовательной миссией? Ну а контроль на воротах чем от них поможет? С неделю особое положение... неизвестно, какой там из дядьки счетовод, так что плюс-минус — с неделю назад как раз сам Хастред изошел из этих стен, и нет ли тут какой настораживающей связи?
В общем, ломиться в ворота перехотелось полностью. Можно было бы, конечно, вкруг стены совершить вояж, в надежде что у других ворот режим будет послабее или хотя бы очередь покороче, потому что стоять часами, чтоб в итоге тебя никуда не пустили — это развлечение не для таких слабых духом, как гоблины. Но хрен, как правило, бывает не слаще редьки, а оставлять специальные ворота, чтобы в них невозбранно проходили личности предосудительные — это часть высокого дипломатического этикета, гоблинам заурядным такая услуга по ранжиру не полагается.
Выбора оставалось небогато. Либо отойти в сторонку, выбрать место, где не будут показывать пальцем, и лезть через стену — но это совсем уж какое-то дикарство, да и чего доброго правда за атакующую орду посчитают. Либо же аккуратно зайти через катакомбы, которых под Копошилкой солидная паутина и в которых по студенческой юности Хастред успел немного покопаться, чтобы худо-бедно представлять, как ориентироваться. Не то чтобы знал все входы и выходы, но копали их в свое время в соответствии с принятыми принципами, ориентируясь на стороны света, оставляя высеченные в стенах отметины и стараясь оставлять возможность резервного маневра, а на изучении и постижении чужого наследия Хастред немало собак схомячил. Ну, если уж скрести без разбора по всем сусекам, то имелась в наличии еще пара проходов в город, подконтрольная кое-каким авторитетам Теневого Двора, но связываться с этой братией Хастред полагал не лучшей идеей. Не так чтоб имел с ними разногласия, тем более что они там резали друг другу глотки и сменялись с неопределенной периодичностью, так что никогда не знаешь, с кем придется иметь дело; просто пользоваться чьими-то персональными услугами значило задолжать этому кому-то, а без подобных задолженностей, гораздых в неожиданный момент укусить за задницу, живется на свете куда легче и приятнее.
Что ж, из всего перечисленного катакомбы выглядели наиболее приемлемым вариантом. Там (вроде бы) не водилось ничего особо неприятного, а иные крысы были даже и на вкус недурны, или так по крайней мере казалось много лет назад вечно недоедающему студиозусу. Стену, безусловно, выбрал бы Чумп, но Чумпа ныне рядом не было, так что можно было помодничать.
*
С Чумпом дела обстояли, скажем так, не слишком радужно.
Зембус сопроводил их своими лесными тропами в регион, где уже вступило в свои права лето, и оставил, снабдив свежей оленьей тушей и обещанием прирезать, если будут поджигать что-то помимо сушняка. Полученный от старого травника пузырек друид взял с недоверием, капнул из него на руку и слизнул, после чего погрузился в мрачные размышления.
- Ну-ну, - поторопил его Чумп, переминаясь с ноги на ногу. Повязки через рассеченную шею и вспоротую в двух местах грудь делали его похожим на ибипетскую мумию, разве что темпераментом не совпал. - Не томи. Яд или лекарство?
- Ты вообще что-нибудь о препаратах знаешь? - раздраженно уточнил Зембус.
- Слыхал, на иных немалые деньги делают, но мозг после них отказывает. Понять никогда не мог, почему не согласиться на троллиную палицу — эффект тот же, зато совсем дешево.
Друид закатил глаза.
- Любой препарат суть и яд и лекарство в одном лице. Вот как ты, вроде и говнюк, а вроде и... гм...
- Я в любом роде говнюк, - устало вздохнул Чумп. - То, что я тебя еще не прирезал и не сбежал с твоим фамильным наследием, значит только, что случая не предоставилось и наследие не траспортабельное.
- Ладно, - Зембус махнул рукой в сторону Хастреда, который как раз являл себя миру с наилучшей стороны — развел костерок из собранного валежника и аккуратно выставлял над ним палочки с ломтями мяса. - Вот он.
- Задрот, - безжалостно припечатал Чумп.
- Эй, - обиделся Хастред, подумал и пожал плечами. - А хотя да.
- Все от ситуации зависит, - объяснил Зембус, скрежеща зубами. - Может и сопли жевать, а может и насовать по самую душу. Так и с лекарствами. Яд-то тут яд, но страшен он более всего не тебе, а...
- А болезни, это нам еще тот дед сказал. И чего? Пить или не пить, вот в чем вопрос.
- А вот чтоб на этот вопрос ответить, мне б понять, сколько в тебе еще тебя и сколько уже той болезни, - друид оценивающе обвел Чумпа взглядом. - Чтоб ты, помирая медленнее, чем болезнь, тем не менее раньше нее не кончился. А врачеватель из меня тот еще, я ж уже говорил. Травы знаю, какая от чего, как варить смекаю, чтоб целебные свойства не потеряли, а вот с природой болезней не на короткой ноге. В общем, совета испросить надо. Вы тут оклемывайтесь, пока раны не заживут, к агрессивному лечению переходить в любом разе не следует.
И двинулся к деревьям, окружающим полянку.
- Пузырек-то верни, - напомнил Чумп.
- Придержу пока, а то ж ты выхлебаешь, чтоб только не задумываться.
- Как есть прав, - признал ущельник с уважением. - Что, так нас тут и бросишь? А если дождь пойдет или там нападут лесные, эээ, нимфы и одолеют Хастреда?
- Приятная какая перспектива, - откликнулся Хастред, не отрываясь от своего псевдо-кулинарного творчества, но мыслею живо скользнувший в бодрящие кровь края фантазии. - Пугающая, но приятная.
- Никто не нападет и ничего не пойдет, - фыркнул Зембус. - Ближайший дождь дня через три будет, я вернусь до тех пор.
- А если не вернешься?
Друид мученически оскалился.
- Если не вернусь до первого дождя, считайте себя свободными от любых обязательств и можете выбираться. Вон в ту сторону какая-то страна есть... почти в любую сторону есть какая-нибудь, но эта всех ближе. А если на юго-восток, то там море будет через сколько-то... не умею в этих ваших лигах, мне без надобности — может, через четыре, или через полтора мульена.
- Че за страна-то? - уточнил Хастред скрупулезно, укрепляя свою репутацию задрота.
- Оно мне надо, знать подобную ерунду? Они там как грибы, что ни сезон, то новые на той же грибнице. Да и как выяснишь, не привлекая внимания санитаров? Выходишь эдак из леса, суешься к хумансам и вопрошаешь — че за королевство у вас тут, олухи? Они не на всяком языке и поймут.
Пока книжник пытался пристроить подобную точку зрения к своей обширной геополитической картине мира, Зембус нырнул за ближайшее дерево и был таков.
- Вот чего б мне не хворать, как все приличные создания, насморком там, запором или шизофренией, - посетовал Чумп. - Чтоб лечение было прям лечение, а не такая вот суетьба. Чтоб зажрал пилюлю или там порошок, и назавтра уже снова крадешься по полутемным коридорам.
- Генетические заболевания — отдельная песня, - уведомил его Хастред. - Это, считай, как родиться на свет с долгами отца, деда и вообще всех допрошлых поколений. Такое просто не бывает, к тому же проценты набегают.
- Интересно б докопаться до первого заимодавца, - Чумп потеребил повязку на шее, вздохнул и подсел к костерку. - Кто таков был и за какие коврижки таким наследием наше племя обеспечил.
Вот тогда Хастред и задумался. В Копошильском Университете была собрана обширная библиотека, и хотя за годы обучения он облазил доступную ее часть вдоль и поперек, многими вещами интересуясь и вот про эту загадочную ущельную хворь тоже высматривая, но была там еще и закрытая секция — только для преподавательского состава, а может, и его не пускали — известно только, что двери массивные, замки почтенные и иногда там проходили заседания уважаемых коллегий. По юности Хастред был законопослушен и избегал попыток туда проникнуть, дабы не получить по боязливой студенческой шее; но с тех пор оброс пониманием, что пара монет и/или поднесенный близко к носу кулак могут многое изменить в вопросах доступности иных ресурсов. К тому же кое-что не мешало бы забрать из спешно покинутого дома — прежде всего нормальные походные сапоги, которым сносу нет, не то что этим пижонским подкрадулям, ну и по мелочи — мешок рукописей, пивную заначку, еще пару топоров, заныканных в укромном уголке, насколько укромной может быть антресоль, способная выдержать надскую секиру.
Дни побежали вприпрыжку. Раны заживали быстро, сказать бы как на собаке, но ни одна собака по скорости регенерации не встанет рядом с гоблином. Мясо жарилось, коптилось и вялилось, дабы не пропало; на второй день Хастред перешел от полулежачего за костром образа жизни к отжиманиям, на третий добрался до могучего древа, на нижней ветви которого можно было подтягиваться, не страшась ее обломить, а потом вернулся Зембус со старым знакомым — в буквальном смысле старым, кнезовым травником. На ходу они о чем-то спорили вроде бы и на понятном имперском диалекте, но настолько по-медицински, что ни слова понятно не было. Зато было заметно, что пугающий фей перед дедом не то чтобы лебезил, но выступал с глубочайшим уважением, кивал, соглашался и даже ни разу не поддел, как всегда поступал со всеми остальными.
- Впервые вижу, чтоб ты с таким почтением к кому-то относился, - поделился Хастред, когда Зембус отступил к их костерку, а старик отошел в сторону с Чумпом.
- Впервые видишь меня с тем, перед кем я по его части щенок, - пояснил друид миролюбиво. - Мое-то дело с врачеванием связано только краешком бока, а он только тому всю жизнь и посвятил. Занятный дед, я сперва по своим знакомым пробежался, никто помочь не сумел... только тогда вспомнил, что там тот хмырь говорил про своего травника, решил сходить полюбопытствовать.
- Этот поможет? - уточнил Хастред с надеждой.
Зембус отправил в рот полоску жареной оленины, тщательно прожевал, наконец тяжело пожал плечами.
- Хрен его знает. Была б болезнь подцепленная... Я к тому, что если уж сама за всю историю ни разу не прошла, то может, она к исцелению вообще невосприимчива. Так-то принцип его зелья понятен и правилен, потравить все нездоровое — это вполне в духе мира, и помочь оно должно, только вот переживет ли он такую помощь... Вообще есть у меня идея, и дед одобрил заочно, но не знаю, согласится ли пациент?
- Если сработает, то пациент согласится, - уверил Хастред безапелляционно. - Если даже нет, согласится его контактное лицо... а если пациент заупрямится, сломанная челюсть ведь тоже в процессе лечения восстановится? Что за идея?
- Есть в моем хозяйстве растение одно... Зембус воровато покосился в сторону. - Ну, не в моем хозяйстве, допустим, а там, в Феерии... но на краешке и, в общем, если с умом, можно к нему подобраться. Оно как бы усыпляет, чтоб организм не метался и не жег энергию, когда она нужна на борьбу с ядом... попутно корнями оплетает и питает через эту систему. Как паук, только наоборот. Такой себе противовес... в Феерии, как и везде, много всего, что жрет не спрося фамилии, но там в отличие от иных реальностей баланс еще в чести, так что есть вот и такое, которое оклемывает.
- Разумное?
- Ну и вопросы у тебя. Разумнее многих — коз, бояр, писарей. Но живостью ума не страдает, чтоб учудить что-то лишнее. В общем, годный метод, на себе испытывал. Помереть, пока зелье выжигает яд, не даст... я так думаю. Дед про такое впервые услышал, засыпал вопросами... а я ж не сварщик, я маску нашел, как говорят тут в одних краях.
Хастреду думать особо не пришлось.
- Сколько займет?
- Дед говорит, что действует зелье дня три, с поправкой на то, что оно на хуманса заточено — плюс-минус день. Так что дней через пять верну.
- А нельзя ли...
- А нельзя, - отрезал друид резко. - Ни тебя, ни деда туда не поведу. За самого этого уже не сносить мне башки, если там попадемся... вот только, сколь мне известно, он-то попадется лишь если сам того захочет. Это тебе не тут между королевствами шастать, там ксенофобия ого-го как процветает.
Хастред глянул через макушку Зембуса на Чумпа. Тот что-то обсуждал с травником в отдалении, взгляд у него был мрачный, но спокойный.
- Ну, тогда делай, - распорядился книжник, совершенно даже не заметив, что берет на себя никем ему не делегированные обязанности. - Есть у меня ощущение, что если не сделать сейчас, другого случая может и не предоставиться.
- Воистину, - согласился друид. - Тут как раз равноденствие на носу, там все заняты будут... своими кое-какими... тебе не понравилось бы... а хотя, может, и понравилось бы, ибо много голых и, гм... но нет, все равно нельзя, тут ищи. Если сам не горазд, могу сопроводить в земли одного племени, которые одеваются главным образом в украшения, по большей части на голове.
- Очень заманчиво, - признался Хастред скрепя сердце. - Но раз уж вы по делу, то и я в стороне не останусь. Не мог бы ты меня к Копошилке подкинуть, а как вернетесь забрать? Я там в библиотеке хотел бы пошариться. Или, если есть на примете другая библиотека, хотя откуда бы в лесах...
- О, ты удивишься, сколько всего в лесах похоронено, - ухмыльнулся Зембус. - Но когда что-то хоронится, то как правило тревожить это себе дороже. В другой раз можете, я вам, того гляди, и поспособствую, но пока лучше в свои знакомые края отправляйся. Нужно что-нибудь в дорогу?
Хастред на секунду задумался. Вроде совсем недавно вышел из города, а уже напрочь отшибло, что там нужно.
- Деньги, наверно, - рассудил он, пытливым своим умом аппроксимировав весь былой опыт. - За деньги там все остальное приобретается. У меня, правда, есть, но лишними не бывают, а Чумпу в Феерии ведь не понадобятся? Ну, плащ, наверное, а то мало ли где ночевать придется... дома-то нас ныне не сильно ждут, да и вообще не стремлюсь быть узнанным.
- Денег не держу, - Зембус виновато развел руками. - Пряжка на ремне и то костяная. Положение, что называется, обязывает. Но тратиться при нужде не стесняйся, провожу потом в такие места, где можно разжиться ценным.
- Да ты со всех сторон полезен! Напомни, почему тебя социопатом кличут?
- Головы режу, чуть что не по-моему, - Зембус стеснительно ковырнул когтем ноги землю. - И единственное общеупотребительное заклинание, которое освоил — поносное, это тоже почему-то не ценится как социальный навык.
Хастред только и пожал плечами — совершенно нормальный портрет нарисовался. Наверное, мнительные хумансы, как обычно, к рогам придираются.
Так вот, после кратного отдыха, и пустился грамотный гоблин в новое, на сей раз вынужденно одиночное плавание, сам себе капитан, матрос, юнга и спасательная шлюпка. Зембус протащил его через пару кустов, покрутил вокруг толстого, смутно знакомого вяза, протолкнул через разветвленный ствол какого-то зловеще черного дерева и выпихнул на опушку леса, с которой просматривалась стена Копошилки. Зубастый червячок недоброго предчувствия, вечный спутник в походах, пробудился в животе и прикусил набитые отборной олениной кишки. Но как известно, глаза боятся, а руки делают. А ноги ходят. А глаза пялятся. Можно бы еще долго продолжать ряд аналогий, но рано или поздно он нас заведет в края малоприличные, так что оставим.
*
Итак, Хастред оставил очередь к воротам и неспешным прогулочным шагом, даже посвистывая себе под нос, дабы создать образ персоны беззаботной и не заслуживающей внимания, двинулся в обход городской стены к старой, давно заколоченной известняковой выработке, которая, как ему было известно, в свое время додолбилась до ранее помянутых катакомб под городом. Не то предпринимателей города напрягла мысль, что кто-то может подобраться к их торговым точкам минуя наземные маршруты, прикрытые тяп-ляп охраной, не то какой-то городской чинуша посчитал эту смычку города с загородом недопустимой, но выработку закрыли, деревянные мостки демонстративно порушили, а вход в штольню забили досками, словно когда-либо это кого-либо останавливало. Солнце начинало проседать к горизонту, и хотя любопытство Хастреда требовало прояснить, что случится с очередью к воротам с приходом ночи (а также — почему очередь движется так медленно), но сперва дело, забавы опосля. Будет еще время, дожидаясь эвакуации, сесть где-нибудь под деревцом и пронаблюдать весь процесс пропускной деятельности. А пока — не стоит упускать даже часа благотворной темноты, дабы проникнуть в город, разобраться в ситуации и начать планировать.
Пропрыгав по обваленным мосткам ко входу в штольню, Хастред покрутил шеей, нагнетая кровь в верхний плечевой пояс, и принялся отколупывать перекрывшие вход рассохшиеся доски.
Интермедия, часть 2
Копошилка в архитектурном отношении напоминала провинциального барона, чей безмятежный старческий маразм порой омрачается просветлениями, за время которых он успевает всех сопричастных поставить на уши, разогнать, забузить, начать рубить окна в разные там окрестности... а потом про это забывает и возвращается к благочинному пыханию трубочкой на веранде. Во время одного из просветлений в городе обустроили канализацию, прямо как в лучших мировых метрополиях. Злые языки поговаривают, что тогдашний наместник принял решение именно к такому делу пристроить катакомбы, унаследованные от сгинувшей цивилизации Первых, лишь бы не допустить в них... Тут языки расходятся во мнениях, кого державный муж не хотел пускать в свои погреба. Совсем злые, коим лишь бы опорочить человека, обвиняют его в нетерпимости к малоимущим жителям, которым бы только от дождя схорониться под надежными каменными сводами. Языки подобрее, но без ярко выраженной поддержки мозга, поминают всуе всяческих скавенов и прочую мерзкую подземную шушеру, которую якобы таким сильным финтом наместник отправил искать себе лучшего поприща. Честно говоря, в скавенов верилось с трудом, крысолюдов каким-то там дерьмецом не отпугнешь, тем более что высокотехнологичными сортирами оснащен был только центр города, а у тамошних снобов напор, знаете, слабенький — все в характер уходит. Патрульные, однако, передавали через поколения исторические байки, как дедушку отправляли по катакомбам шариться с факелом, спугивая какие-то неясные тени и без разбору спинывая в нечистотный поток оставленные тенями пожитки. Обрастя здоровым возрастным цинизмом, Хастред подсчитал на пальцах, что скорее всего пользовались подземными ходами заурядные контрабандисты. Они и теперь никуда не делись, просто прибавили в респектабельности и теперь гнали свои товары через речную пристань на западе или уже поминавшиеся неофициальные ходы через городскую стену. Известное дело — если на тебя беспощадно наступают, лучший выход — подрасти достаточно, чтобы никто не мог допрыгнуть.
Но с тех пор, когда вокруг подземных ходов в последний раз поднимался гвалт, прошло уже немало десятков лет, и когда Хастред в молодости там колупался — никого, кроме крыс да пары испуганно улепетывающих мелких аберраций, не встретил. Кстати сказать, свой собственный незапечатанный вход в катакомбы был на территории Университета — туда водили на ознакомительную экскурсию брезгливо кривящихся студиозусов. Недурно было бы прямо дотуда и добраться, заодно отметив себе маршрут экстренного отступления, если случится необходимость. Свяжешься с Чумпом — начнешь мыслить как Чумп, раньше бы мысль об убегании и в голову не пришла.
Соорудить факел было не из чего, так что гоблин какое-то время тащился по стеночке, давая глазам перестроиться на сумрак. Внутренний компас у него успел атрофироваться, но пока что каждый шаг от входа в штольню мог считаться условно шагом в нужную сторону. Под пальцами, скользящими по стене, чтобы от нее не отлепиться ненароком, был сухой шершавый камень, с которого вся его абразивная сущность сама собой осыпалась за долгие годы невостребованности. Глаза привыкли к темноте через несколько минут, стали видны углы и повороты, а также широкие желоба между стенами, способные бы нести бурные реки этого самого — если бы, конечно, поставляли в избытке. Пахло нейтрально, до района, где могло бы пахнуть иначе, отсюда было еще шагать и шагать. Что-то с писком шарахалось в отдалении, но Хастред не настолько уж был любознателен, чтобы с автором каждого резкого звука бежать здороваться.
Придерживаясь направления «от входа, а стало быть в направлении выхода», Хастред отшагал минут десять, посчитал, что даже медленным шагом уже должен бы миновать стену, и принялся уделять внимания углам. Коридоры тут пересекались сплошь и рядом, и именно на углах древние строители оставляли пометки — хумансы, кстати, на Первых похожи настолько, что самостоятельно придумали точно такую же схему, чтобы нумеровать свои дома и именовать улицы. Гоблины, надо отметить, подобной ерундой никогда не страдали, у них в качестве ориентиров служили сознательные граждане. «Пойдешь прямо до пьяного в рваных штанах, там свернешь налево и иди до деда, который поносит гномов». Вот так можно на службу обществу приспособить и отъявленно антисоциальных элементов, да кто ж будет учиться у гоблинов?
Пометки попадались в изобилии, и будь тут посветлее, а вокруг с надеждой взирали бы на Хастреда симпатичные барышни, он бы при виде каждой (пометки, а хотя и барышни тоже) светлел лицом и делал понимающую мину, а иногда, возможно, даже палец воздевал бы вверх в знак настигшего его прозрения. Не чужды ему были актерские склонности, даже с учетом того, что в пометках этих он так и не насобачился разбираться, да и возможно они были бессодержательны по определению — например, «переулок вареных котов» мало чем тебе поможет в жизни, если только ты не ценитель вареной котятины. Нужны ему были пометки вполне конкретные, которые, как он знал точно, означали направление к ближайшему подъему на поверхность. О Первых ходило легенд куда больше, чем об этих конкретных катакомбах, ибольшинство сводилось к тому, что эти ребята допрыгались со своим не то волшебством, не то какими-то технологиями на уровне того же волшебства, и последние годы своего существования вынуждены были проводить под землей, укрываясь от какой-то накликанной ими на поверхность оказии. В юности наивный книжник был почти уверен, что наверняка пара Первых где-нибудь да пересидела катаклизм и, если хорошенько пошародолбиться по этим казематам, их можно отыскать. Потом, правда, обучился математике, умножил в уме год своей жизни на двести, а то и триста тысяч, прошедших с момента исчезновения Первых, и сделал нескромный вывод, что если кто и дождался, то не мог не трехнуться. Они, если изучать материалы старательно, и перед лицом неумолимого трындеца не смогли отделаться от своих междоусобных распрей и продолжали друг друга пендюрить и лупошить коварными обходными маневрами, и вполне в духе этого настроя ходов себе напрокладывали — мама не горюй. Так что хоть раз на несколько условных здешних кварталов, да должен найтись выход наверх, чтобы высунуть голову да посмотреть, что там у противников делается. Конечно, сознательные копошильцы, на двор и огород которых пришлось подобное удобство, обычно их закладывали досками или чем покрепче. Но находились и, напротив, предприимчивые, использующие доступ к подземелью в целях хозяйственных, например для хранения солений. Один такой немало разнообразил рацион Хастреда-студента своими огурчиками. Много лет спустя честный гоблин собрался было нанести визит по вычисленному при помощи карты адресу уже на поверхности, выразить признательность и, возможно, даже денег задним числом дать за пожранное, но неприятный старикан его и на порог не пустил, а угрозил костылем и кинул вдогонку лаптем, даже не уточнив цели визита. Наверное, прореживание его запасов по характеру знатно ударило.
Миновав перекрестка четыре и ни при одном не обнаружив указателей на подъем, Хастред начал огорчаться. Не пугаться, потому что не найти дыры в этом решете выглядело сложным, но уже досадовать на злую судьбу и некультяпых строителей. Однако ничто не бесконечно, даже невезение, и к удивлению своему в темноте Хастред вдруг углядел огонек, плывущий ему навстречу. Не призрак ли того исторического дедушки стражника, обреченного вечно гонять по катакомбам всякую шушеру?
Оказалось — нет, навстречу, посвечивая себе моднявой масляной лампой и пощупывая дорогу тросточкой, в изящной манере продвигался городской щеголь в длинном опрятном камзоле с блескучей оторочкой, с пером на шляпе и вообще — совершенно неуместный в данных скорбных интерьерах пассажир. Тем не менее совершенно непрозрачный, плотный, а стало быть пригодный к общению.
Не позавидуешь, конечно, щеголю, на которого посреди подземного хода вываливается образина в плаще и с мечом, но к чести воздух он попортил совершенно незначительно. А Хастред оценил его обстоятельную экипировку — сумку через плечо, откуда торчали хвост пышного букета и залепленное сургучом бутылочное горлышко, нафабренные усишки, а самое главное — бумажный лист, притиснутый плотной ладошкой к головке трости. Не иначе как карта... и то верно, по таким местам без карты ходят только полные гоблины.
- Вечер добрый, - поздоровался Хастред машинально, запоздало уже подумал, что надо было бы использовать эффект внезапности по максимуму и подкрепить плохую репутацию, но чего уж спохватываться, когда добродушная натура сама вперед понеслась. - Вы тут, я вижу, э...
И по мере способностей изобразил на роже шкодливое одобрительное понимание. Щеголь не иначе как обаять какую-то простушку с окраин намылился, а подземным ходом воспользовался, дабы жене не доложили, в каком виде он по улицам шатается.
- Так точно-с! - доложил щеголь, припустив петуха и поневоле начиная пятиться.
- А не подскажете, где тут... - Хастред выразительно потыкал пальцем вверх.
- Ох, ну... - джентльмен недоверчиво сморгнул. - А вам куда-то конкретно?...
- Мне б вот прям туда конкретно, - уточнил книжник, снова тыча вверх. - На темные, но хорошо проветренные улицы города.
- Нууу, - уловив, что по башке сразу не бьют, щеголь оправился от испуга со скоростью, знаменующей немалый опыт. - Немало тут есть, знаете ли...
- Что немало, я знаю, - терпеливо признал Хастред. - Я вот найти не могу ни одного, видать сноровку утратил. Позволите на бумажку вашу глянуть?
Щеголь с неудовольствием попытался отстраниться, но на сравнительно узком парапете отстраняться от гоблина с загребущими ручищами — фокус не для новичков. Хастред ловко выдернул бумажку из вспотевших пальчиков и развернул анфасом к щеголевой лампе.
- Это в некотором роде личное, месье! - возмутился джентльмен с нотками жалости.
- Уж вижу, - хладнокровно признал Хастред, разглядев чертеж в свете лампы. Ну, чертеж был как чертеж, клетковидное пересечение ходов катакомб, разве что в некоторых местах были сделаны пометки, что в этом месте находится на поверхности. Пытливое око быстро рассмотрело начерченный красным пунктиром маршрут... понять бы еще, на какой его точке они повстречались... а в конечной точке пути нагло красовался крупный крест, под крестом же был аляповато намалеван красной охрой отпечаток губ. Интересное послание, а еще интереснее пара ориентиров, позволявших прикинуть, в какой именно точке города щеголь должен был к своему кресту вылезти. - Это мясобойня Людвига? Эмм, сударь... не то чтобы это было мое дело, но вы эдак снарядились, что вынужден уточнить — вы ж понимаете, что там вам дадут кирпичом по черепу и оберут до подштанников?
Щеголь с оскорбленным видом выдернул у него карту.
- Да будет вам известно, милостивый государь, что данное послание передано мне от одной очаровательной юной особы, которую сложно заподозрить в подобных намерениях!
- Заподозрить-то сложно, но стоит только зазеваться... - Хастред сокрушенно махнул рукой. - Нет, не знаю я за вашу особу, а вот за мясобойней Людвига как раз обретается пара ребят мне знакомых, и вот честное слово, без острого ножа и верного друга я б к ним в гости ходить не стал. Дело-то оно ваше, конечно... а минуточку. Я, кажется, благодаря вашей карте понял, в которую мне сторону.
- Не думаю я, чтоб прелестная дама стала назначать мне встречу в месте столь непотребном, - запальчиво возразил щеголь, но Хастред уже устремил свои шаги мимо него, пока в мозгу не потускнела и не погасла путеводная нить, протянувшаяся к выходу, да не просто к выходу, а к выходу какому надо — неподалеку от одного из крайних заведений Подземки, полуподвальной сети, лежащей выше катакомб, но ниже общепринятого города. Чем Подземка прекрасна для парня, проникшего в город нелегально, так это... всем. Там никогда не стихало кипучее оживление и можно было не опасаться напороться на стражника, разве что завернувшего после работы снять стресс и уж совсем не заинтересованного в том, чтобы и после смены геройствовать. А стратегически примененная монета могла сильно облегчить жизнь — если, конечно, ты умел ею распорядиться иначе, чем выпустить из остывающих пальцев.
Проблемы щеголя, в конце концов, это проблемы щеголя. Честно говоря, любой, кто позволяет факсимильному поцелуйчику сбить себя с панталыку, заслуживает вразумляющей трепки. Хотя бутылку, наверное, надо было отобрать и применить на благое дело, все равно же разобьется, когда этот товарищ будет грохаться на засратые ступени с головой, пробитой ломом, и ножом огромным в... отставить, у нас история не про это. Но, кажется, это был гламурный розовый вермут, а подобному козьему пойлу туда и дорога.
Широкими шагами Хастред промахал пару прогонов и, свернув, снова оказался в темноте, поскольку лампа щеголя так у того и осталась. Отсюда, видимо, надо будет идти, пока не мелькнет знакомая эмблема близкого лаза на поверхность... или пока в рожу не метнется что-то раздражающе шелестящее, попискивающее и хлопающее неизвестно чем, но судя по всему кожистым. Вытаскивать оружие ни времени, ни смысла не было, Хастред мощно треснул лбом навстречу летящему, едва не провалившись в собственный рывок, когда он пришелся не в тяжеловесную тушу, а в хрупкую конструкцию летучей мыши. Мышь с жалобным цоканьем шлепнулась куда-то под ноги, а оттуда перевалилась с парапета и убыла в пересохший сток.
Да, без приключений тут шагу не ступишь. Может, тот прохожий и по уму поступил, нося с собой лампу — подземные жители от света склонны шарахаться. Да кто ж знал-то, что придется идти этой дорогой!
И кроме того, в финальной точке маршрута лампа ему едва ли сильно поможет. Там хищники совсем другого пошиба, кстати, весьма впечатляющий пример эволюции — если раньше единственным их способом заманить к себе на задворки упакованного сударя было посадить всамделишную деваху с нарисованной не без помощи кинжала широкой зазывной улыбкой, то теперь вот нашли способ и без нее обходиться. Конечно, на месте того щеголя многие бы задались вопросом, что за такой причудливый способ коммуникации... многие, поди, и задались, но на сто смекалистых всегда сыщется один-другой, которому смекалка именно в этот момент откажет.
Просто удивительно, как отупляют человека первобытные инстинкты.
Рука, ведущая по стене, наткнулась наконец на долгожданный вырезанный значок, знаменующий подъем на поверхность.
- Попался! - возрадовался Хастред вслух.
- Хрен тебе! - пискнул кто-то в темноте голосом слишком тонким, чтобы заподозрить принадлежность существу крупному, а затем с легким шуршанием обладатель голоса пустился увеличивать дистанцию.
- Грубый тут живет народ, - рассудил книжник укоризненно. - Хотя, конечно, кто еще попадется на поверхности.
- Сам дурак! - на бегу пропищал собеседник, и в этот момент Хастред склонен был признать, что он недалек от истины. Разговаривать посреди темных катакомб невесть с кем едва ли было признаком большого ума. Зато, дурак не дурак, а нашел проржавевшую лестницу, хитроумно утопленную в нишу стены — если бы не знал, что искать, мог бы и мимо проскочить.
Ступени лесенки ныли, гудели и прогибались под почтенным гоблинским весом, и пару раз даже мелькнула мысль — не пойти ли поискать выхода более респектабельного, в камне там продолбленного или хотя бы устроенного не в те времена, когда о технике безопасности еще никто слыхом не слыхивал. Сапоги соскальзывали, цепляться приходилось не только за верхние ступени, но и за каменные выступы, выглядевшие понадежнее, а в трех саженях от земли лестничная шахта сузилась настолько, что пришлось попытаться втянуть в себя плечи (зато стало возможно опираться спиной на твердый камень, что немного сгладило трагизм ситуации). Выход из шахты оказался накрыт увесистой дубовой крышкой — хорошо что не кованой стальной, ослабленные ступени лестницы не выдержали бы совокупного веса гоблина с такой добавкой; а вот деревянная услужливо подскочила, стоило Хастреду двинуть в нее снизу кулаком, и открыла выход на мрачную захолустную улочку, уже прикрытую деликатным покрывалом ночи.
- Знай наших, - пробурчал Хастред и полез из люка наружу. Пока пытался протиснуть гроссмессер, взявшийся цепляться сразу всеми своими выступающими деталями — а у него их было на одну больше, чем у нормального меча, поскольку эфесы подобных клинков обычно оборудуются боковым гвоздем-нагелем, и этот не был исключением — успел перебрать целую череду мыслей, от бравурных (преуспел же!) до цинично-уничижительных (надо же, зашел в город, справился). Вот беда с этими мыслями, летают они так шустро, что никак не успеваешь разглядеть, какую стоит ловить и додумывать, а от которой лучше уклониться и дать ей просвистеть мимо.
Ну что ж, выбрался и ладно, тем более выбрался удачно — в нескольких шагах маячила перекошенная дверь с начертанным на ней символом Подземки.
Крышку люка книжник вернул на место и заколотил в обводы дыры сапогом, мстительно пожелав подземной пискле попробовать ее теперь вышибить, когда приспичит глотнуть свежего воздуха. Прислушался: походу, щеголь еще не выбрался в районе мясобойни, иначе б сейчас его вопль пробуждал окрестности. Наверное, дух переводит и лишнее из штанов вытряхивает после неожиданной встречи.
Ну, жизнь пусть идет своим чередом, а мы пойдем своим, постановил Хастред и бодро двинулся ко входу в Подземку.
Интермедия, часть 3
Возвращение в покинутые ранее края — источник совершенно особенного ощущения. Вот пихаешь дверь... не осилив, удивленно хмуришься и наваливаешься... и тут словно курьер с запоздалым извещением выплывает воспоминание, что эту-то паскудную дверь тянуть надо, и на душе образуется специфическая смесь щекочущего смеха, теплоты и закваски на дрожжах. Глядишь на лица, чьи челюсти недоуменно отвисают, пока их обладатели силятся примирить очевидное с невероятным, и преисполняешься торжества, не злорадного, а эдакого добродушного — чего, мол, не ждали, социально безответственные особи? Шагаешь по скрипучему полу, в уме держа кстати выскочившую отметку, что вон там половица надломленная и на нее ступать не следует, и благополучно этого избегаешь, зато спотыкаешься о барабан, которого здесь раньше не стояло, и высокомерное недоумение так и лезет из нутра: вот нормально ж тут раньше было, нахрена перестановку делали? Я-то вон какой орел, где бывал, чего творил — но вы-то, с места не сходящие, чего суетитесь, тоже что ли тем временем хотели приключений по своему посредственному росту?
Доразвить эту мысль Хастред не сумел, потому что барабан из-под его ноги вылетел как ядро из катапульты и, будучи барабаном, гулко стукнулся о голову, выпирающую из самого центра скального массива. Пардон, не скального, а мясного массива, усаженного за самый уважаемый столик. Массив издал краткое восклицание на тему удивления, оперся обеими верхними конечностями о стол и совершил разрастание в высоту, по итогам коего приложился пострадавшей головой уже вторично — на этот раз о стропило.
У бытности большим свои недостатки.
О-о, - мысленно посетовал Хастред, признавая в массиве крайдера.
Крайдеры были донельзя любопытными персонажами — ну, вы знаете, из тех, о ком можно интересно и азартно рассуждать, желательно там, где они не водятся и не могут принять участие в обсуждении. В силу слаборазвитости они не умели красочно рассказывать, от кого ведут род, не имели установившихся политических взглядов, не могли определиться с вопросами, определяющими место этнической группы на полотне социального мироздания — типа, за которых будешь, за гномов или за гоблинов? Три вещи давались крайдерам хорошо — внушать внешним видом трепет, шарашить дубиной и выживать в заснеженных таежных лесах, пользуясь преимуществом косматой шкуры. В остальных навыках, в особенности основанных на использовании ума, крайдеры были... гкхм... впрочем, вы можете бестрепетно сказать - «так себе» хоть в глаза самому крайдеру. В большинстве случаев вы успеете доесть свою похлебку, обсудить цены на гвозди и убежать темными переулками, прежде чем он сообразит обидеться.
Чтобы он обиделся быстро, ему следует врезать. Например барабаном.
Хастред знал о крайдерах мало, хотя неоднократно видел их во время путешествий, а один раз даже обедал в их кругу и едва-едва, почти лопнув, переплыл детскую порцию. Эти ребята вымахивали хорошо за сажень и состояли не столько даже из мускулов, сколько из толстенных грубых жил, эдакие волосатые чумпы-переростки с бездонными желудками, променявшие клептоманию на болевой порог, для преодоления которого нужна стремянка. Видимо, по происхождению их следовало относить к гигантам, хотя бы исходя из базовых замеров. Единственным их вкладом в мировую культуру по праву считались скачки на пьяном мамонте, зрелище столь же впечатляющее, сколь нелепое. Книг они не писали, а на тех, кто дозревал писать книги про них, рано или поздно неосторожно наступали, так что в теоретическом ракурсе эти бугаи оставались непознанными. Ну, а что бывает, когда ты пинком задеваешь парня втрое тяжелее тебя и с моральными устоями, застрявшими на отметке «моя твоя бить дубина для гыгы», можно было прикинуть и без оглядки на расу.
- Разложили тут, - проворчал книжник с легкой ноткой извинения и, запрокинув голову, всмотрелся в разгорающиеся под потолком огоньки глаз крайдера. - Эй, приятель, ты как?
Крайдер, кстати, был одет нетипично для этого племени. Вернее сказать, для племени его было нетипично уже само то, что он был одет. Обычно они обходились набедренными повязками или там попросту мешком для фамильных драгоценностей, привязанным к поясу из веревки или кожаной полосы. На этом же имелись и штаны, и куртка, и даже нагрудник, усаженный бляхами размером с блюдце. Ничего себе, прогрессивный какой. Может быть, он тут на правах вышибалы посажен? А может, развился настолько, что получил патент охотника за беглыми и только и ждет, чтоб какого беглого изловить? Или подрядился служить в какую-нибудь дружину на правах пехотного взвода?
- Ох ты ж, - запоздало вступил в беседу смутно знакомый бармен, и Хастред где-то на задворках сознания смекнул, что задержался он со вступлением потому, что таращился на него, Хастреда, нервно помаргивая. - Эй, Большой Бздынь, не горячись. Хастред не хотел тебя обидеть.
Большой Бздынь поступил неожиданно — подпрыгнул на месте, словно белошвейка, чей взгляд упал на нахальную крысу. В прыжке он удачно миновал стропило, зато не сумел промахнуться мимо сплошного потолочного настила. И приложился к нему так, что с потолка посыпались пыль и щепа.
- Хааастред?! - просипел крайдер, вот ей-ей, с нескрытым испугом в голосе. - Большой Бздынь проси пощада!
И бочком, насколько это у него получалось, принялся Хастреда обступать по большой дуге, которая явно упиралась в выходную дверь.
- Ну... ладно, - Хастред умом хоть и растерялся, как гном, на которого высыпали мешок расчесок для бороды, но язык его имел резервное подключение к находчивой гоблинской натуре помимо пресловутого нестойкого ума. - На первый раз живи. Но смотри у меня!
Если бы Большой Бздынь удосужился нанести хотя бы небольшой бздынь ему в нос, то голова Хастреда, пожалуй, еще долго бы летала по кварталу, проламывая стены. Едва ли крайдер этого не осознавал — у здоровяков понимание своей значительной силы и хрупкости окружающих развивается на интуитивном уровне. Тем удивительнее было наблюдать, как огромный косматый монстр пробирается к двери и ускользает в нее, напоследок лишний раз треснувшись многострадальной головой о притолоку.
- Уфф, пронесло, - объявил Хастред и на всякий случай вознес мысленную благодарность тому ходоку, который разбавил сумрачный генотип непреклонного долбодятла Гого полезными фишечками — везением и языкастостью. - Слышь-ка, э... Аксель, да? Что это с парнем?
Аксель и сам моргал потерянно, машинально протирая кружку полотенцем.
- Я б сказал, что Большой Бздынь труханул, - предположил он осторожно. - Чего ранее с ним не случалось, даже когда на него спустили целую свору волкодавов.
Ну, пугаться волкодавов крайдерам и не пристало — это как если бы хуманса напугала стайка морских свинок. Но и от Хастреда шарахаться тоже нет резона, разве что на их языке «Хастред» значит «этот обманчиво маленький парень надерет тебе задницу, вывезет в безводные пески Хасары, где от твоей шерсти тебе будет сплошной гаплык, а потом пройдется по всем, кого ты когда-либо знал, и опозорит тебя, рассказывая, как в далеких краях ты носил штаны в угоду местной моде».
Что, впрочем, едва ли, ибо примитивный крайдерский мозг едва ли способен выстраивать такие сложные картины, не говоря уж про то, чтобы сгребать их все под один короткий термин.
- Че я сделал-то? - возопил Хастред недоуменно.
Аксель изумленно задрал бровь. Был он хумансом — возможно, с примесью какой-то лихой кровушки, но недостаточной, чтобы выбраться из-за барной стойки. «Где жизнь оставить — вопрос неважный; оставлю, значит, свою в корчме» - сошло бы за его жизненное кредо, если бы вообще кто-нибудь о таких вещах спрашивал эпизодических персонажей.
- А ты сам забыл уже?
Хастред нахмурился, силясь создать барьер для взбурливших мыслей. Не могли же они тут с такой скоростью прознать про то, чем он последнюю неделю занимался за тридевять земель? И курьер бы не доехал, не говоря уж о том, что кто-то же должен был записать и передать для распространения сведения... да и, честно говоря, не так в последние поры приключался, чтоб крайдеры шарахаться начали. Не в грязь лицом, конечно, но и ничего особо выдающегося. Что-то из здешнего? Тем более не было ничего яркого. Некромантов на кладбище побил — ну допустим, да таким геройствам цена полушка.
Наблюдая за его метаниями, смекалистый Аксель хмурился, складывая собственные мысли в логичную картинку.
- Не помнишь или не знаешь, - догадался он проницательно. - Ну, честно говоря, была мыслишка, что напраслину на тебя вешают.
А вот этот вариант и впрямь много чего мог объяснить. Хастред в два широких шага добрался до стойки и взгромоздился на табурет. Несколько человек по углам заведения отмерли и начали тихой сапой пробираться — кто к двери наружу, в которую вынырнул Большой Бздынь, кто к коридору, уводящему из этого зальчика дальше в глубины Подземки.
- Налей-ка мне, к примеру, "глушило", - назначил книжник тяжелым голосом.
Аксель не заставил себя упрашивать — выудил двухпинтовую кружку, наполнил ее под тонкой струйкой темного пива из бочонка; потом извлек из-под стойки бутыль бренди — не самого дорогого, такое тут вообще не держали, но вполне пристойного — отмерил должную дозу стопариком и залихватски влил в пиво. Хастред выдернул у него кружку прежде, чем хуманс испортил композицию добавлением зонтика, колыхнул пару раз, перемешивая жидкости, и приложился к краешку. Пошло хорошо, потом еще лучше, а потом идти перестало, потому что кончилось — зато, попав в организм, преобразовалось в резервный запас благодушия.
- Еще, - скомандовал Хастред, запустил пальцы в кошель и вытащил пару серебряных монет. - И себе.
- Да мне ж работать еще, - дежурно возразил Аксель.
Хастред сдавил его мрачным взором.
- Я, сука, Хастред, который...
Бармен нервно хихикнул, но за кружкой тем не менее потянулся.
- Который что?
- Вот именно, - подчеркнул книжник. - Который что, ты мне расскажешь, пока пьешь сей волшебный эликсир.
- А может, я винца лучше? Из маленькой рюмочки?
- Это вот в такое ты мои достижения оцениваешь?
Аксель вздохнул обреченно.
- Боюсь, за бурлингом бежать придется.
- Придется — побежишь, - постановил Хастред. - Если без него никак не переварить, то не ходить же непереваренным. А ну, глушись и начинай рассказывать.
Бармен обреченно вздохнул, подставил кружку под пивной ручеек и начал.
*
Итак, за неделю своего отсутствия в городе коварный отпрыск щуки Хастред ухитрился прославиться так, что поди у него бы сейчас даже и роман купили. Знал бы — постарался бы подготовиться к приходу сокрушительной славы и как-то с пользой ее утилизировать.
Сперва в народ утек совершенно справедливый слух, что с эльфийской мымрой-советницей публично вдрызг разругался ее дикий не то альфонс, не то консорт... что вы говорите, неужели прямо целый муж? Ну дела, давайте обсуждать на каждом углу. Ну, с кем не бывает, но если без кровопускания, то вполовину не так интересно.
Раз неинтересно, то пусть будет с ним, с кровопусканием! Тем более что и это яблочко не особо далеко укатилось от яблони истины. Поубивали в городе охранников почтенного местного коммерсанта, благопристойных (ибо одобрены эльфами — это ж как знак качества) туристов из далекой Боковины, зарезали на задворках сборщика податей. Сын члена городского совета, славный отрок, которого весь прошлый год облыжно обвиняли в битье снимаемых им проституток, шмякнул шапкой о землю и поведал, что он-де совершенно против насилия над слабыми, вот и тут вел разговор о высоком и светлом с очередной случайной дамочкой, как пробежал мимо пресловутый дикий гоблин с рожей перекошенной, оттолкнул юношу и до смерти отметелил несчастную дамочку, поломав ей буквально каждую кость. А у торговца холстом, мимо которого тоже пробегал примерно в то же время, хоть и живет торговец на другом краю города, убил любимую тещу, пырнув хозяйским ножом, чтоб на самого торговца и подумали. В промежутках между этими злодеяниями сумел вторгнуться в городскую казну, так-то закрытую на восемь замков и охраняемую шестью стражниками; но Хастред оказался хитрозад на грани правдоподобия, подделал приказ, повелевающий страже покинуть посты, и где-то раздобытым оригиналом ключей повскрывал замки, похитив все хранившиеся за ними городские денежные средства за двенадцать последних лет...
- Погоди-погоди, - приостановил Хастред рассказ, тем более что его кружка опять опустела — а чего вы хотите, под хороший рассказ оно быстро всасывается. - Как так — за двенадцать последних лет? Там что, каждый год добавляли и не брали никогда ничего? Почему такие суммы лежали бездейственно?
- Тебе виднее, - философски ответствовал Аксель, журча новой порцией пива. - Ты ж не только все это покрал, но и спалил финансовые отчеты, которые все эти годы, несомненно, подделывал, дабы сокрыть хитроумность своего преступления...
- Да как я за двенадцать лет подделать мог?! - взвыл Хастред. - Я ж не помню даже, где двенадцать лет тому был... кажется, еще по Гавропе где-то мотался.
- Ну, значит, заезжал специально учудить что-нибудь преступное, - логично объяснил Аксель. - Не может же начальство врать о результатах расследования? Самые городские головы зачитывали.
Хастред вынужден был согласиться, что, пожалуй, не может. Правда — это же не только и не столько факты; это прежде всего картинка, возникающая в головах большинства при упоминании чего-либо. Начальство же — это такой срез общества, который допущен к формированию правды; что оно правдой объявит, то ею и становится, так что с этим спорить бессмысленно. А если смотреть с гоблинской колокольни, то и не хочется, сплошная же поддержка репутации — ну, конечно, если не считать того факта, что зачем-то забил бедную проститутку, а пижона-мажора пропустил невозбранно.
- Дальше давай, - велел книжник и уткнул нос в новую порцию «глушила».
- А дальше примерно все в том же духе. Гнутые Клинки схлестнулись с Ферзями с Угла, начали потрошить кварталы друг друга, потом ты вмешался и кому-то из них помог, вроде даже сразу обоим одновременно, учинив кровавую расправу над стражей, выдвинувшейся в перехват. Так что лучше теперь стражу обходи седьмой дорогой. Отравил старого дона Фарта, и сын его, вступая в права наследования, объявил, что жизни тебе не даст и даже награду вроде как объявил... но он известный жмот, наверняка обманет, так что никто особо не позарился. Уложил знаменитого фехтовальщика Артурио в аккурат перед его дуэлью с графом Колером...
- Самого Артурио завалили? - восхитился Хастред. - Более того, я завалил? Ай да я, ай да молодец, я видал его как-то с мечом — ух опасный.
- Ага, именно поэтому ты сбил его дилижансом и скрылся в тумане, прежде чем кто-то спохватился.
Хастред помрачнел. Дилижансом — это не по-пацански.
- А откуда известно, что дилижансом я правил?
- Оттуда, что начальство расследование провело. Не знаю, может нашли дилижанс и сиденье обнюхали? Еще ты вкрал ошибку в расчеты астрономов, за которые они сгоряча успели отхватить большой грант, а потом вдруг выяснилось, что ничего не работает. Они как один уверяют, что ты к ним влетел и в бумагах поначеркал невесть чего, так что они не виноватые.
- Мог? - под нос спросил сам себя Хастред и вынужденно признал: - Мог.
- Похитил юную воспитанницу пансиона Кружевных Чепчиков, растлил и подбросил тело в канаву во владениях барона Шмагерта. Вызвал некромантское заклинание, которое побило все посевы вдоль Южной стены. Оскорбил действием престарелого лорда-патрона, облевал ему фрак и нагадил в штаны. Указал странствующему цирку дорогу не туда, и он заехал вместо нормальных мест в Продолбайские княжества, где их изловили и осудили, но пока не придумали за что. Ах да, целый хутор с востока слитно сообщает, что в ихнем сарае вы с приятелем нашли баргамота и его таво... по-взрослому отъегорили. Правда, свидетели сходятся в мысли, что больше усердствовал соучастник.
- Он будет рад, что его отметили, - предположил Хастред мечтательно.
- Ну, там еще дюжина позиций, но полагаю, что картину в целом ты уловил, - закончил Аксель и, мужественно подобравшись, предпринял попытку добить свою кружку.
- Я уловил, - подытожил Хастред. - Теперь очень понимаю Большого Бздыня. Но, стало быть, на улицах мне теперь лучше не толкаться?
- Толкайся здесь, - великодушно предложил бармен и мотнул головой в сторону коридора, присоединяющего его заведение к остальной части Подземки. - Нет надежнее приюта, скройся здесь, не пропадешь, если продан ты кому-то с потрохами не за грош.
- А не дотягивается ли Подземка до Университета? - вопросил Хастред задумчиво.
- Нет, - уверенно откликнулся Аксель.
- Нет, - согласно кивнул книжник. - Иначе бы я в ней застрял и ни одного курса не закончил. Ну что ж, придется, как всегда, что-то придумывать. Благодарю за угощение.
- Ты за него заплатил, - Аксель пожал плечами. - Лучше благодари, что я от тебя бегом не припустился. Было такое желание, да и ныне еще не исчерпано.
- Не испытывай судьбу, бармаглот мог быть только разминкой.
Хастред соскользнул с табурета, одним долгим глотком допил третье свое «глушило» и с удовольствием прочистил глотку. Словно в тон ему, откуда-то издалека разнесся жалобный вопль, быстро оборвавшийся, словно орущего закрыли в шкафу и накинули сверху одеяло.
- Это еще что? - содрогнулся Аксель.
- Это я обираю одного городского модника у мясобойни Людвига, - объяснил Хастред весело. - Если будут упоминаться кружева, не верь клевете — тот парень не со мной, а сам я не по этой части.
Кружкой он солидно пристукнул по стойке и отправился в указанном ему ранее направлении — в глубину Подземки.
Интермедия, часть 4
Что приятно в неформальном обществе, пусть даже оно дурно попахивает и немного чересчур увлекается острыми предметами — быть гоблином в нем легко и приятно. Вот, например, если ты гном из учетной коллегии или эльф, чье самомнение построено на том, что все твои недоброжелатели уже умерли от старости, то имеешь существенный шанс не вписаться в зубастенький и грубоватый мир Подземки. Не то чтобы тут были к кому-то отдельно нетерпимы, просто надо понимать, чем отвечать на грозный взгляд налитых кровью глаз, когда хлопать по вроде бы невзначай выставленной пятерне, уметь ухмыльнуться так, чтобы обмякшие пальцы искателя легкой добычи выронили кастет вглубь кармана. Ни по рождению, ни с ростом социального статуса такие навыки не выдаются. А вот гоблин в такой среде — как рыба в спокойном пруду. Спокойная такая рыба щука.
Завсегдатаи Подземки были живым (и пьяным) подтверждением принципа «чем дальше в лес, тем толще партизаны». В окраинных областях подвальной паутины находили себе отдохновение те, кто опасался проникать на большую глубину — мелкая трущобная шушера, раздухарившиеся обыватели, мужья, улизнувшие от жен типа как подышать воздухом, накинув армяк прямо поверх подштанников. Здесь, в этой уже не вполне наземной, но еще и отнюдь не глубинной части сети, можно было глотнуть пивка, погорланить всласть и не бояться, что упав упитой рожей на стол — проснешься без почки. По мере углубления в Подземку крепчало все — люди, нравы, градус подаваемых напитков и спектр предлагаемых услуг; а уж вышибалы — поскольку вышибить из такой глубины все равно было особо некуда — вовсе преобразовывались из пугающих, но условно безвредных шкафоподобных амбалов в сухих дубленых специалистов по нанесению травм, которые будут аукаться зазевавшемуся всю жизнь. Ходили слухи, что ближе к центру тебе предложат не только девочку или дозу выворачивающего мозги порошка, но и забавы на вкус куда более радикальный, включая погружение в магический иллюзорный мир, межвидовую оргию и расчленение, если будет на то твоя воля и достаточно денег, чтобы оказаться с нужной стороны расчленительного тесака. Слухи оставались слухами, потому что сколько Хастред ни тряс свою немудрящую сущность, ни разу из нее не выпадало интереса к чему-то большему, нежели хорошая выпивка и танцующие голышом девушки — то есть, никогда он не погружался глубже условной трети Подземки.
В этот раз, однако, он сопоставил в уме топологию Подземки с городским ландшафтом и обнаружил, что идя по переходам внешнего кольца, потеряет немало времени. Склочный голос гоблинского наследия немедленно возразил, что время, потраченное на курсирование между источниками пива, не может считаться зря потраченным. Но непреклонная дисциплина, выработанная долгими часами вымучивания из себя никому не всравшихся текстов, стояла на своем: сперва нужно сделать дело, а потом уже тратить оставшееся время как душе угодно. Тем более что события последних дней наглядно показали: никакое дело не просто настолько, чтобы его удалось выполнить с наскоку. Так что, определившись с направлением на Университет, книжник подобрал сопли и направился в ту сторону напрямик, что означало пересечение Подземки напрямую почти через самый центр.
Вслед Хастреду, когда он углублялся в очередной проход, смотрели с уважением и долей зависти, хотя сам он не чувствовал, что направляется навстречу чему-то интересному. У каждого есть свой вполне естественный стопор, и вышибание его, как правило, ничем хорошим не кончается. С другой стороны, вряд ли там власть захватили полностью деградировавшие мутанты, а насколько там могут хумансы шокировать гоблина?...
Как выяснилось, могут вполне достаточно.
Пару стоек, за которыми помимо традиционных бутылей с разноцветными жидкостями можно было разглядеть курительницы, небольшие колбы с подозрительно сыпучими реактивами, груды пилюлек, кучки аморфных масс и, что было вовсе удивительно, россыпи металлических инструментов, Хастред миновал успешно и даже удержался от глупых вопросов, че это такое и зачем оно тут. Понятно, что раз тут — значит кому-то нужно, тебя дурака забыли проинформировать. А начнут отвечать, так ты тут так и залипнешь, начнешь записывать, потому что памяти нету веры. Так что занес мысленно в графу недопознанного и бодро проследовал дальше, протолкнулся под тяжелой портьерой и в некоем остолбенении уставился на высокое искусство разврата, воплощенное на обычном столе.
В драке, как известно всякому, есть определенный лимит того, сколько нападающих одновременно может навалиться на одного бедолагу, не рискуя богатырскими замахами нанести больше ущерба союзникам, чем жертве. Как правило, это порядка трех человек, может быть, четверо, если их движения хорошо скоординированы.
К даме, составляющей центр здешней композиции, ухитрились пристроиться семеро, и тыкали они в нее, как понимает взрослый и квалифицированный читатель, отнюдь не кулаками, а куда менее длинными конечностями. Хастред судорожно сглотнул, осознавая свою ничтожность как сочинителя, поскольку таких сцен не то что не выводил в своих новеллах, но и в уме как-то не догадывался сконструировать. В основном, пожалуй, потому, что слишком много дряблой и обвисшей мужской плоти, задействованной в представлении, могла бы напрочь отбить фантазию даже каменному голему — которым, как известно, плату фантазии изготавливают из бронзы и прикручивают толстыми шурупами. Участники оказались как на подбор неприглядны настолько, насколько вообще может быть непригляден сексуально активный антропоид. Женщину сей штамп тоже не миновал — была она несколько старше того возраста, когда эротические эксперименты понимаются как само собой разумеющееся... а может, просто сильно износилась и плохо за собой следила, что, увы, не редкость в плохих районах города. Заметив ее пустые отупелые глаза (когда один из участников сдвинул свою задницу, ранее загораживавшую обзор), Хастред внезапно ощутил помимо легкой тошноты также вполне здоровое беспокойство благочестивого обывателя. Уж не опоили ли бедняжку эти жирные олухи, дабы свершить над безответной грубое насилие?! Машинально отведя плащ от заткнутого за пояс клинка, гоблин бросил предостерегающий мрачный взор на двух крепких парней, видимо из местного персонала, подпиравших стенку в отдалении, и шагнул к скульптурной группе, которая своим неслаженным толканием и пиханием начинала напоминать ему создание гомункула в колбе.
- Если какой-то из вас... - начал Хастред задушевно тем вкрадчивым тоном, который не может не вывести к пассажу на тему «тому сейчас настанет категорический ай-яй-яй».
Пара дряблых гигантов большого секса шарахнулась в сторону, как показалось Хастреду, даже с облегчением. Ну, честно говоря, ему и самому бы понадобилась вся сила воли, чтобы в таком коллективе не оказаться оплошавшим. Одно дело, сами понимаете, сочинять про валькирий, свежих, тугих и благоуханных, и совсем другое — вот так в кругу противных жиробасов пристраиваться к давно потерявшей всякую форму полубезвольной тушке! Мужичок, случившийся под дамой в этот судьбоносный момент, тоже видимо всякий азарт утратил и рад был бы куда-нибудь укатиться, но сдвинуть партнершу не сумел и лишь воззрился на приближающегося вестника возмездия в немом ужасе.
Тусклые глаза женщины вяло попытались обозреть наступающего Хастреда по периметру, но поскольку случился он той еще шайбой, а ее продолжали занимать еще несколько участников забавы, более увлеченные или же более тугодумные, ограничилась тем, что уставилась ему в центр пуза. Где-то под взглядом, показалось мнительному гоблину, зачесалось или даже начало зудеть, словно знаменуя сопричастность этим веселым ребятам, на которых он мимоходом различил полдюжины лишаев и немало подозрительных высыпаний.
- Давай сюда, красавчик, - высипела спасаемая жертва, не дав Хастреду шанса развить свою мысль и тем, возможно, спася его от участи посмешища. - Обещали крепкие огурцы, а напихали только пррррогорклых сосисок!
- Договоришься у меня, стерва! - привзвизгнул максимально тыловой соискатель, обидчиво топорща сизые бакенбарды. - А ты чего уставился, рожа? Проваливай... или уж присоединяйся, уплочено!
Хастред тормознул, словно влупившись с шага в дерево, и стыдливо запахнул плащ, прикрывая рукоять гроссмессера, выпирающую внушительным фаллическим символом.
- Прощения прошу, - проскрипел он, пытаясь подавить неуместное негодование и конфуз. - Обознался. Думал, вы другая толпа распутников.
Развернулся и столкнулся нос к носу с теми двумя крепкими, что отлепились от своей стены и двинулись на разруливание ситуации. Поняв, что их обошлось и без их участия, парни повели себя с толком и немедленно расступились, давая дорогу и не нарываясь на бессмысленное и беспощадное толковище.
- Вы б их ширмой какой прикрыли, что ли, - попенял Хастред.
- Дык, за то, чтоб не прикрывали, они уплатили по тарифу, - доверительно сообщил один из громил. - У каждого, это самое, свои потребности.
- Воистину, - признал гоблин и, еле удерживаясь от того, чтобы брезгливо передернуться, зашагал дальше. За спиной у него громко стукнуло, смачно шлепнуло, кажется стол подломился и обрушил всю кучу-малу, но оглядываться на нее не было никакого желания. «Век живи, век учись, а всей глубины хумансового грехопадения все равно не постигнешь» - сложился в голове эпиграф к очередной поучительной новелле. Вот только станет ли она достаточно поучительной, если облагородить этих несимпатичных исполнителей? Наверное, нет... но если до кучи поменять состав на семь эффектных женщин и одного везучего гоблина, то получается пиеса, которую имеет смысл ставить даже без оглядки на отклики публики.
Восстановив при помощи позитивного мышления свой подорванный настрой, Хастред для закрепления причалил к бару в очередной секции Подземки и, не переставая нервно ежиться, заказал стаканчик картофельного шнапса — достаточно противного, чтобы забить предыдущие впечатления, но недостаточно злого, чтобы нанести ущерб координации. Заел дружелюбно предложенным куриным крылышком в густом тягучем маринаде, собрался с духом и двинулся дальше.
В очередном зале происходила драка. Ну, драка так драка, эка невидаль, особенно если ты гоблин и сам постоянно всем не нравишься. Правда, дрались всего двое, а полдюжины сидело и на это любовалось — а нормальная драка, она такая, имеет центробежную силу и втягивает в себя всех, кто оказался поблизости. Чтобы снова не выступить дурнем, Хастред задержался у входа и пытливо обозрел драчунов. Два крепких битюга, по пояс голых, бились кулаками в ременной обмотке, каждым взмахом разбрызгивая кровь и пот. Ага, сообразил опытный книжник, да это не драка вовсе, а бой — не поймешь сразу, применимо ли тут слово «спортивный», это вообще понятие, гоблинам неблизкое, но тем не менее нарочитый бой, меряние силами на потеху публике.
- Ставок больше нет, - упредил Хастреда юркий косоглазый человечек, корпевший в углу над столиком, заваленном бумажными записями. - На следующий бой принять могу, ежели угодно.
- Была охота, - вздохнул Хастред пренебрежительно. - Хотели б они друг друга прибить, уже б прибили — это дело недолгое, и эдак фигурно морду щупать незачем. На что тут ставить — кто лучше прыгает?
-Ежели призовой фонд до сотни форинтов доберем, то бой на ножах будет, - обиделся букмекер. - Тут уж прыгай не прыгай, а победитель нарисуется.
Тут, конечно, с ним было не поспорить. Нож такое дело, с ним даже неумеха опасен. Хотя в случае, если бойцы попадутся равные, как вот эти двое — запросто можно получить две груды истекающего кровью мяса и ни одного чемпиона. Наверное, поэтому ножевой бой к спортивным соревнованиям не причисляется.
- И сколько еще до сотни? - полюбопытствовал Хастред из вежливости.
Букмекер сморщился и не ответил, что, впрочем, послужило ответом вполне четким и исчерпывающим. Что ж, когда забиваешься в такие глубокие недра, едва ли стоит сетовать на недостаток азартных игроков... вполне возможно, что они застревают вон в той, позапрошлой комнате. Там ведь не просто наблюдение, а какое ни на есть участие.
Хастред по стеночке обогнул бойцов, которые как раз привалились друг к другу в страстном потном клинче под неодобрительное роптание зрителей, и просочился в следующий переход, невольно задаваясь вопросом, что там дальше по курсу и не стоит ли как-нибудь с него сбиться и вернуться в края более демократические, где сидят уткнувшись в кружку или кальян и спокойствия не нарушают. Но нет, давать слабину не в гоблинских традициях, тем более уже и любопытно сделалось, чем еще хумансы возьмутся удивлять и насколько преуспеют.
В следующей комнате был притушен свет, вокруг самого большого стола расселась компания в мрачных капюшонах, надвинутых по самое не балуйся, а перед ними мрачным белесым магическим заревом полыхал крупный кристалл. Перед Хастредом немедленно вырос усталый мужичок в переднике подавальщика, торопливо прижал палец к губам, призывая соблюдать молчание, и с просительным видом указал на дверь в противоположной стене — проходи, мол, не задерживайся. Хастред не стал возражать, аккуратно прошел комнату насквозь, даже не роняя мебель. На выходе обернулся посмотреть на заседающих, обнаружил, что один из капюшонов бдительно за ним следит, и не смог удержаться от того, чтобы показать капюшону средний палец. Капюшон передернулся от негодования и потянулся было встать, но двое соседей цепко держались с ним за руки, а всю компанию поднять обиженка не потянул. Хастред, осклабившись, показал ему еще несколько жестов, в духе «я, ты, ням-ням, твоя мама, сну-сну» - само собой из чисто исследовательских побуждений, измеряя долготерпение контрагента. Сну-сну переломило хребет верблюду, он рванулся, разрывая контакт с соседями, хотя и не совсем понятно, собирался ли броситься на обидчика или же залезть под стол и оттеда не видеть зла и безобразий. Соседи вынырнули из своей не то медитации, не то созерцания кристалла, поднялась короткая волна суечения, по итогам которой кристалл скатился со стола и с дребезгом расколотился о пол. На этой мажорной ноте, счастливо ухмыляясь всей своей гоблинской натурой, один малоизвестный книжник оставил сектантов решать свои проблемы и вывалился за дверь, притворил ее за собой и на всякий случай подпер случившимся тут же в коридоре стулом.
В конце очередного перехода случился еще один бар, и Хастред щедро вознаградил себя за стойкость и преданность идеалам гоблинизма кружечкой «черного вереска» и горстью орехов в меду.
- Издалека к нам? - поинтересовался у него болезненно бледный хозяин стойки.
- Не то чтобы, - отозвался Хастред рассудительно. - Так, обошел пару раз вокруг печки.
- Творится ли в мире что-нибудь интересное?
Над этим вопросом Хастред серьезно задумался. Интересное — оно ведь для каждого свое, но если подходить философски, то интересное — это то, что хочется изучить поближе, понять, как работает, научиться контролировать. Если припоминать все, что случалось за время его путешествия — интересного-то как раз ничего и не встречалось. Все, с чем успел столкнуться, хотелось разве что запихать в мешок с тяжелыми камнями и спихнуть со скалы в морскую пучину, дабы никогда больше не вылезло.
- Все то же, полагаю, - ответствовал он меланхолично. - Но ты все равно вышел бы, дружище, подышал воздухом, вкусил здоровой пищи — это материал хоть и давно познанный, но актуальности не утративший.
- Это да, - вздохнул бармен. - Все говорят, что похож на вомпера.
- Вот ни разу не похож, - утешил его Хастред. - Похож ты на привидение, а вомперы они такие... жизнью довольные.
И подумал про себя, успел ли уже Зембус навестить кнеза Габриила и замести его в совочек, чтобы не портил пасторальных пейзажей, или тот так и сидит в тоске и печали, дивится на изумрудные океанские воды и грызет то, что надергал с пальм. Если подумать, то неплохой отпуск себе урвал кнез, чего ж ему не быть довольным жизнью-то.
- А далеко ли отсюда выход к Университету? - поинтересовался Хастред в свою очередь. - На Кленовую, скажем, или на площадь Сокрушения Змей?
- Тут не подскажу, - тоскливо соскочил бармен. - Мы здесь, в сердцевине Подземки, наружу не ходим. Чего там хорошего-то...
Хастред открыл было рот, чтобы рассказать, что там хорошего, но осекся на полдороги и некоторое время, закатив глаза, пытался на остальные полдороги вернуться, но каждый раз натыкался на необоримое препятствие. Хорошего там, по факту, было едва ли не меньше, чем интересного, а все, на что хотелось сослаться — в изобилии предлагалось и здесь, в Подземке, причем в самых внешних ее секторах.
- Под солнцем хоть погреться, - предложил Хастред неуверенно, ибо сам от избытка солнца склонен был скорее мучаться, нежели получать удовольствие. - В речку макнуться, сбить ноги в кровь на долгой дороге на фестиваль тыквенных пирогов... А, что с тебя взять, дурилы подземной.
Слез с табурета и сердито потопал дальше, на ходу костеря себя за то, что не заготовил вполне очевидных ответов на самые простые вопросы.
В помещении, куда он попал следом, какого-то толстяка стегали плеткой со множеством хвостов по волосатой заднице, и толстяк повизгивал, как показалось Хастреду, в полном восторге, хотя плеть и оставляла на нем кровавые росчерки. Не желая вдаваться в вопрос и не испытывая к толстяку сочувствия, Хастред протиснулся мимо происходящего, походя втянул носом пушистый клуб терпкого дыма из трубки какого-то дремлющего старикана, продавился дальше, усилием воли протащил себя мимо очередного бара, а у следующей двери уперся в здоровяка поперек себя шире, который блокировал проход.
- Закрыто на спецобслуживание, - пробасил здоровяк солидно. - Никак нельзя. Ну, или гони пять форинтов и заходи, мне-то что.
- Замечательная политика, - одобрил Хастред. - Беспрецедентно гибкая. А что хоть там происходит-то?
- Дашь пять форинтов, узнаешь, - пояснил здоровяк терпеливо. - А не дашь, тебе и знать незачем.
- А ты серьезный диспутант, - похвалил его гоблин. - А надо ли мне туда вообще?
Здоровяк пожал широченными плечами.
- Я б не пошел, а тебе, может статься, и понравилось бы.
- Вот оно и интересное, - хмыкнул Хастред. - Ну ладно, а к Университету — это в ту самую сторону?
Давать пять форинтов за кота в мешке он бы, конечно, не стал, но если надо в ту сторону в любом случае — мог дать взамен качественного леща, не со зла, а в интересах концессии. Однако парнишка выглядел достаточно серьезным, чтобы желания зазря с ним закусываться не возникало.
- Это вон туда скорее, - здоровяк махнул рукой налево. - Там на Кленовую выскочишь, а дальше рукой подать. Что, тоже студиозус?
- Был когда-то, - Хастред мечтательно вздохнул, вспомнив молодость. - И ты тоже? Факультет охранной службы?
- Менеджмент маркетплейсов.
Хастред с удовольствием обменялся с верзилой секретным университетским рукопожатием, поздравил себя с тем, что не стал спешить с кулаками, свернул в указанном направлении и широким шагом отправился к своей цели. По пути миновал кучку людей, с азартными воплями наблюдавшими за битвой петухов; соревнование по армрестлингу, которое не вызвало интереса, потому что в нем участвовал дварф, а дварфа поди пережми; художника, пишущего конный портрет с мечом в руке с сидящего перед ним верхом на стуле одутловатого дядьки, который держал в воздетой руке бутылку; потом наконец попал в комнату со сценой, где на шесте крутилась скудно одетая деваха, и из любви к искусству задержался на полчасика, неторопливо потягивая пивко и вобрав его в итоге примерно ведро. Деваха была не самой фантастической пробы, но по крайней мере у нее ничего не болталось, как сдутые паруса, а после всех безобразий, за минувшую неделю промелькнувших перед глазами, это вполне тянуло на признак ангела чистой красоты. Даже не пожалел форинта — не столько в знак успеха, ибо шест оказался девице достойным соперником, сколько оценив приложенные усилия. Всякий труд должен приводить к успеху, иначе же расхочется стараться вовсе, не так ли?
Деваха всячески подмигивала и шевелила бровями, призывая щедрого кавалера не ограничиваться формальной частью программы, и во многое другое время Хастред, внезапно вспомнивший, что он ноне свободный мужчина, охотно подыграл бы... но упрямый голос из недр разума пробился сквозь пивные пары и напомнил, что дело так еще и не сделано, а деваха наверняка будет здесь и завтра, а кроме того — с тех пор, как какой-то умник провозгласил равноправие полов (в Дримланде это случилось слишком, слишком рано), Университет сулил урожай таких грибов, что этот чумазый опенок едва ли выдержал бы конкуренцию. Так что, расплатившись за выпитое и завещав бармену на сдачу угостить деваху, когда ее смена кончится, чем-нибудь вкусненьким, Хастред поплотнее закутался в плащ и выскочил за дверь, где ночь помаленьку отступала под неудержимым напором утра.
Интермедия, часть 5
Предрассветный час, как скажет вам любой профессиональный злоумышленник, всего лучше подходит для того, чтобы перемещаться по городу незамеченным. Улицы свободны и тихи, случайные встречные как правило пьяны до собственного изумления, ночные патрули с первыми лучами солнца засчитывают свою смену успешно оконченной и отправляются досиживать до пересменки в уютную караулку. Для грабителей уже становится слишком светло, а для торговцев вразнос — все еще слишком велик риск, что на голову из окна плеснут чем-нибудь малоприятным, чтоб не мешали спать своими рекламными завываниями. Конечно, обратная сторона медали — не у кого спросить дорогу, когда заплутаешь, но Хастред не зря ошивался в Копошилке значительную часть жизни, хитросплетение здешних кривых улочек знал куда увереннее, нежели собственный дом, в котором, оказывается, жена от него ухитрялась держать немалые секреты.
Срезав на всякий случай по дворам, в одном месте махнув через ограду, а в другом даже вскарабкавшись на угол крыши покосившейся лачуги, чтобы не пришлось давать крюка через весь квартал, книжник выбрался на финишную прямую до ворот Университета и тут только призадумался, в каком качестве собирается в него внедриться. Студенческого жетона у него больше не было, а с тех пор, как в главном корпусе состоялось эпичное побоище студентов с понабившимися туда подмастерьями (в городе обычное дело, но в данном случае вышедшее за всякие рамки), вход строго контролировался специально нанятыми ветеранами. Так что главные ворота исключались. Впрочем, через них, лучась гордостью, обычно ходили только неофиты-первокурсники, а курсу ко второму все так или иначе узнавали о дюжине мест, где можно было форсировать университетскую ограду с минимальными формальностями, не сдавая кинжалы, не предъявляя пропуска и не показывая жопу (важная мера безопасности, призванная выявлять чернокнижников, у которых часто на заду подозрительные родинки). Но стена — полдела, а вот как вести себя внутри, чтобы пробраться в заветную закрытую часть библиотеки? Чумп бы только издевательски крякнул и просочился бы туда в тенях от книжных полок, но Хастред не без оснований сомневался, что сумеет такое провернуть, не рассыпав пару тысяч талмудов и не вышибив полтонны дверной древесины.
Мелькнула чисто сочинительская идея прикинуться каким-нибудь важным дядькой, лектором по обмену или там доставщиком заказанного для нужд Университета артефакта, но дальше мелькания не развилась. Неловко было признаваться, но вообще большинство сцен, которые Хастред сочинял, так сказать, из головы, рано или поздно сводились к полу- или более голым женщинам, а если такой возможности не маячило на горизонте, то сцена бледнела и рассыпалась, как карточный домик, за очевидной неинтересностью. Что отчасти объясняет его неуспех как автора, потому что в просвещенной Гавропе интерес к голым женщинам давно поугас, а по другую сторону моральной границы лежала в основном Уссура, в которой при всей интуитивной правильности ориентиров издательским делом заправляли все те же гавропейского разлива предприниматели. Мемуары же, написанные с отменной честностью и потому содержащие на редкость мало пикантных историй, зато очень много всякой колотьбы и прочего озвездюливания, спросом не пользовались по причине соосной — суровая правда жизни для потребителя-эскаписта еще менее актуальна, нежели немудрящие фантазии натурала.
Предаваясь размышлениям, Хастред неторопливо брел по улице и почти машинально свернул в приключившийся по правую руку кабачок. Не чтобы долить бак, из которого впору было напротив малость сцедить, дабы не опозориться в библиотеке — а машинально, ноги сами занесли, как много раз делали в пору обучения. Кабачок был паршивенький, никак не мог выбраться на уверенную окупаемость, поскольку ввиду близости Университета основной его клиентурой были безденежные студенты. Как ни пыжился хозяин, пытаясь установить порядок и взимать с них деньги сообразно потреблению, а обходиться ему приходилось только бесконечным потоком посудомойщиков и подметателей — а возможно, брал и какими-то другими услугами, но только не письменными, как установил Хастред на собственном опыте. Частенько он сам забредал сюда и цедил единственную кружечку сильно разбавленного пива, предаваясь размышлениям, которые в ту пору казались жизненно важными — о сдаче зачетов, например, или о том, как оправдать свое отсутствие на уроках данжониринга. Да, он немало прогуливал дисциплины, которые сам мог бы преподавать, имея на тот момент практического опыта больше, чем у профессора было теоретического. Высвобожденное время можно было потратить с большей пользой, ища подработку в городе, тренируясь с оружием (академический данжониринг деликатно избегал освещения той его части, в которой на тебя наваливается толпа полуистлевших гробничных стражей) или хотя бы отсыпаясь на своем чердаке.
И на этом бесхитростном маневре произошла смычка случая с провидением — за одним из столов Хастред обнаружил маленькую сгорбленную фигурку, чью блестящую лысину обрамлял жиденький венчик тонких седых волос. Как правило, преподаватели избегали студенческих забегаловок, чтобы лишний раз не сталкиваться со своими буйными и раздражающими подопечными, но случались и стойкие исключения, и достопочтенный профессор Альшпрехт был как раз таковым. Собственно, дедушку этого подозревали в легкой форме невменяемости еще во времена хастредова студенчества, поскольку непрошибаемое благодушие и незлобивость хумансам свойственны редко. Профессор же легко и непринужденно поддерживал насмешки над собою самим, которые чрезвычайно бесили прочих, не возражал попанибратствовать с учениками, время от времени выступал даже как вдохновитель беспорядков — но, как запоздало сообразил Хастред уже спустя много лет, незаметно пускал их по такому пути, где обходилось без перерезанных глоток и сожженных кварталов. Преподавал Альшпрехт как раз-таки языкознание и литературу, то есть дисциплины, не сулящие большой, скорой и легкой выгоды, так что на занятиях его собирались не целеустремленные и разбитные будущие торговцы, а вдохновенные дурачки вроде Хастреда. Это заметно облегчало общение — и сейчас профессор выглядел вполне подходящим активом, чтобы использовать его для вскрытия библиотечной двери.
Профессор сидел, слегка покачиваясь на стуле и тоскливо свесив длинный нос в почти пустую кружку. Хастред тихонько прошел мимо него к стойке, катнул к сонному хозяину форинт, жестом указал на стоящий в отдалении бочонок с лучшим местным пивом, который специально держали подальше от глаз неплатежеспособной публики; пальцами обозначил две кружки, приложил палец к губам, чтобы не беспокоили старичка, критически оценил истрепанную мантию и тощие пальцы профессора, указал на плиту и изобразил требовательный, хотя и беззвучный, щелчок пальцами. Кабатчик (уже который по счету... всех было не упомнить, одного Хастред сам заставил сбежать без оглядки, когда поймал на неприятной манере разбавлять самое дешевое пиво собственной мочой и пригласил на дуэльный пустырь обсудить это диковинное обыкновение) изловил монету и некоторое время тупо созерцал настоящее серебро, то ли не веря своим глазам, то ли пытаясь припомнить эталон, а потом начал двигаться — открыл печную заслонку, подкинул на еле тлеющие угли дровишек, поверх установил наспех вытертую о штаны сковороду. Хастред дождался своих двух кружек вполне приличного и даже, кажется, неразбавленного дымного пива, откочевал с ними к столику профессора и уселся напротив того без приглашения, как в старые добрые времена.
«Наш учитель, я прощения прошу, был любитель вешать на уши лапшу, он не раз нам о возвышенном вещал и прекрасным под завязку накачал*», - тихо насвистел гоблин, вызывая профессора из морфеева предбанника.
*Стихи Марка Фрейдкина.
Профессор машинально начал подсвистывать, хотя получилось у него скорее шипение, поскольку с зубами у него давно не было проблем (они пропали вместе с самими зубами), а пересохшие губы слушались плохо. Потом сумел собраться достаточно, чтобы сфокусировать взгляд на новом сотрапезнике, и тут же озарился памятной лягушачьей ухмылкой, враз омолодившей его лет на двадцать... то есть, ориентировочно, до щенячьих девяноста лет.
- Вы поглядите, кто почтил старика вниманием! - продребезжал профессор задиристо. - Это же наш самый памятный выпускник!
Хастред недоуменно задрал бровь. Короли, конечно, в Университете Копошилки не учились... короли вообще не учатся по университетам, ведь если ты король по рождению, то и учиться тебе незачем, а если в короли ты лезешь из грязи — тебе не тригонометрию и стихосложение изучать надо, а более практичные дисциплины, вроде «как дурить толпы» и «как не схлопотать нож под лопатку». Официально таких курсов в местном Университете не было, хотя если толкаться со студиозусами по городским кабачкам, можно было насобачиться и в этих материях тоже. Ну вот, королей не было, а вот всякого рода знаменитости почище него таки были — пара министров, известные торговцы, минимум один архимаг (минимум один — потому что большинство крупных магических величин не любило признаваться в том, что образование они получали в светском учебном заведении, а не в какой-нибудь дико экзотичной местности, на берегу лавового озера, от учителя-саламандры), полдюжины бардов и внушительное количество частных предпринимателей.
- Чем это памятный? - осторожно уточнил Хастред. - Я ж вот лично вам, профессор, как на духу признавался, что на голову статуе Лорда-Основателя не я наделал.
- А сколько, по-твоему, в мире гоблинов с университетским дипломом? - удивился в свою очередь профессор. - Ничуть не изменился, вечно себя недооцениваешь. А я вот знал, что ты далеко пойдешь... правда, всегда думал, что на йух, как нынче говорит молодежь.
Убедившись, что профессор бодр и жизнеспособен, помирать на месте не собирается, Хастред придвинул к нему полную кружку, отпихнув ею в сторону пустую, и отсалютовал своей собственной.
- Все собирался к вам заскочить, да быт замучал.
- Как же, как же, наслышан, - мелко закивал профессор. - Быт твой ныне у всех на устах. Я поначалу-то пытался взывать к разумению сплетников, да куда там... Человек уж либо думает, либо ерундой размахивает, то и другое в нем не помещается.
- Воистину, - согласился Хастред с облегчением, подумал и уточнил на всякий случай: - Это не я... почти ничего не я. Ну, кое-что, возможно — не со зла, а так, по оказии.
Профессор с удовольствием погрузил нос в качественное, не помоечное пиво, так что дряхлой лапкой только помахал отвращающе — побереги, мол, красноречие, меня убеждать не нужно.
- А сейчас я здесь, потому что позарез надо покопаться в библиотеке, - продолжил Хастред. - В той, знаете, закрытой... общую-то я вдоль и поперек излазил.
Альшпрехт слегка нахмурился, но от кружки не оторвался, словно опасаясь, что отберут. Хастред за неимением других дел осмотрел его повнимательнее и укрепился во мнении, что дела у старика идут неважно — изношен сильнее, чем помнится, и даже на морщинистой коже, словно на старом пергаменте, отпечатались признаки лишений.
- В библиотеке, - повторил профессор, отлепившись от ополовиненной кружки и тяжко отдуваясь. - Ну, в библиотеке-то... а что надо там? Ты знаешь, я там бывал-то и сам не очень часто, но мне казалось, что там книги более нарядные и солидные, чем полезные. Учебных пособий, к примеру, там уж точно не водилось.
- Мне, к примеру, про происхождение ущельных гоблинов и проклятия, которые могли быть с этим племенем связаны, - Хастред решил не ходить вокруг да около. Последние приключения заставили его всерьез задуматься о том, чтобы быть проще. Профессору он доверял еще в те времена, когда тот имел возможность повлиять на его судьбу, неужели же начинать таиться теперь?
Профессор озадаченно возвел глаза к потолку и чуть их прикрыл, очевидно перебирая в памяти вороха сильно пыльных знаний.
- Не уверен, - проговорил он медленно.
- Не уверены, что они произошли как-то? - не удержался от язвительности гоблин.
- Не уверен насчет автора монографии, - не поддался на провокацию профессор. - Но определенно была такая, и да, в хорошем издании... так что, может, и найдешь ее где-нибудь на верхних полках. На нижние обычно что попроще ставят, чтоб далеко не тянуться. Название тоже не припомню доподлинно, но там целая серия была, что-то про зангитов... так ваш народ эльфы обзывают, по имени основателя.
- Это да, я в курсе, - Хастред потер шею, почувствовав под ладонью выступивший пот радостного возбуждения — неужели в кои то веки все складывается беспроблемно? - Жена у меня эльфийка... была, видимо... в смысле эльфийка и есть, а жена уже не то чтобы...
- Добро пожаловать в клуб, - хихикнул профессор. - От меня в молодости тоже жены сбегали... и я от них сбегал... это вот сейчас уже в нашем возрасте не побегаешь, теперь все больше расстаемся через помирание. Постой, эльфийка? А я-то думал, это тоже часть ерунды, что на тебя навешивают!
- Не, - книжник кокетливо ковырнул пальцем стол. - Про жену эльфийку... про то, что побил кое-каких туристов на кладбище... это чистая правда. Вот насчет того, что астрономам ихние расчеты попортил — это не берусь сказать наверняка, в памяти нету, но мог по пьяни, это было бы очень в моем духе.
- Я б и сам попортил, - согласился профессор азартно. - В рамках извечной войны промеж физиками и лириками. Да они, поганцы, в шибко высоких башнях устраивают свои обсерватории, разве долезешь.
- Можем вместе наведаться, уточнить, - предложил Хастред, осененный свежей идеей. Все мы знаем, как это работает — поначалу в белой вспышке прозрения мы видим яркий и безукоризненный идеал, и только когда проделали к нему полдороги — выясняем, что на самом деле идея представляет собою мертворожденное угребище. Впрочем, если достаточно пить, то грани стираются. - Я вас наверх занесу, а вы их позором заклеймите, как двоечников. Но это чуть позже, а пока — посодействуете в библиотеку проникнуть, чтоб по пути никого убивать не пришлось?
Профессор печально усмехнулся.
- Я б и сам посетил, взял чего-нибудь почитать тоскливыми вечерами. Да только не вхож уже... попросили в один прекрасный момент на выход, когда назначили уссурским авторам — Катапультину, Худому, Уважевскому — быть не почтенными классиками, а вроде как позором и вредным чтивом. Я, как водится, уперся рогом в свое, думал отстою, но нет, из программы выкинули... а чему мне молодых учить, если оно так оборачивается? Нет, когда художественную мощь начинают мерить политической линейкой — это образованием не назвать уже, это дурь непролазная, однобокая, стоеросовая.
Хастред нервно сглотнул. Да уж, картинка та еще рисуется.
- И чем живете теперь?
Профессор беспомощно двинул плечами, чуть развел руками. Оно и понятно, отдав всю жизнь единственному делу, к другому он приспособлен не был.
- Ясно, - заключил Хастред. - Ну, тогда тут и сидите, я на обратном пути загляну. Вон хозяин вам сейчас горячее подаст, и пива не стесняйтесь спрашивать, за все уплочено. Знаю я эти старые эльфийские монографии, без вас поди и прочесть не сумею.
- Нельзя ж их выносить оттуда, - предупредил профессор, против воли расплываясь в усмешке — ага, как же, подиктуйте правила дикому гоблину. Он даже с дипломом остается тем самым зангитом, наполовину боевой обезьяной, наполовину бешеным носорогом.
Хастред с пониманием ухмыльнулся в ответ, поднялся со стула, сделал шаг в сторону двери и прямо перед ней столкнулся со входящими городскими стражниками.
- Утро доброе, - провозгласил передний, ленивым взглядом обводя присутствующих. На Хастреде его взгляд задержался, поскольку больше было не на ком — хозяин мыкался на заднем плане и был при деле, а профессор едва ли привлек бы внимание, даже если бы повис у стражника на ноге, пытаясь ее отгрызть в меру своих скудных способностей. - Опаньки. Вы, сударь, кто таков будете?
Второй стражник высунулся у него из-за правого плеча, а третий сдал влево, и в нем Хастред с неудовольствием признал знакомого сержанта, с которым ходили вызволять Дрыхлого Дупня. Сержант его тоже, видимо, узнал, но вопить и верещать благоразумно воздержался, привалился к стене, скрестив руки на груди, и предоставил разбираться другим.
- Мой аспирант, дохтур лингвистических наук Параграф Заумный, - неожиданно четко отрекомендовал Хастреда профессор. «Был любитель вешать на уши лапшу» - пошла в голове гоблина на новый виток привязчивая песенка.
- К вашим услугам, - подыграл Хастред, церемонно склоняя голову.
- Вона как, - восхитился стражник. - Прощения просим.
Сержант криво улыбнулся в усы, но вот третий стражник оказался куда менее склонен к принятию очевидных решений — такое часто бывает, когда много получаешь по кумполу или очень хочешь повышение, а для этого порой надлежит взвинчивать статистику успехов всеми правдами и неправдами.
- Прям вот наук, вот прямо дохтур? - уточнил он недоверчиво. - Это гоблин-то? Сколько их тут в городе, и все поголовно дохтуры? У нас вот тоже установка на одного гоблина, именем Хастред, особые приметы — читать да писать умеет... ходит на двух ногах... крупный, лысый, пузатый, возможно топором оружен...
Хастред, не дожидаясь полного перечня достоинств, воздел руку и смахнул с головы капюшон. Волосы, полезшие из головы от зембусовой мази, еще не отросли до той длины, когда их придется перехватывать веревочкой, но плотность имели такую, какой и в самой жизнерадостной юности не было. Уж в лысые-то он с такой шевелюрой точно никоим образом не годился... да и пузо успело малость редуцироваться на свежем воздухе, здоровой чисто белковой пище и волне всяческих переживаний, можно было бы и его вывалить, но как же унизительно доказывать дуракам, что ты не ты.
Сержант завистливо втянул воздух при виде волос, которых еще неделю назад не было, но к чести его сдержался и ничем более не выдал своего удивления.
- Виноват, - осекся подозрительный стражник. - Служба-с.
Гоблин саркастично покривился и, отвесив еще один поклон, двинулся к двери. Стражники отступили, давая проход, плюхнулись за стол у окна и блаженно повытягивали ноги навстречу друг другу.
Проходя мимо сержанта, Хастред обменялся с ним коротким многозначительным кивком и выскочил на улицу. Да, профессор не помог с доступом, но он вообще не обязан был подворачиваться под руку; что ж, придется импровизировать на месте. Эльфийские монографии, конечно, тот еще источник информации — в них традиционно пишут не то, что правда, а то, что считают нужным насадить в широких массах, но покамест ничего лучше не подвернулось... а тут как с морковкой — потянешь за ботву, глядишь, что-нибудь да вытянется.
Профессор Альшпрехт вздохнул вослед бывшему студенту с оттенком тоски по приключениям, которых так и не удосужился испытать в подобающем возрасте, и подтянул к себе вторую кружку.
Интермедия, часть 6
Протискиваться в прикрытый померзшим за зиму вялым плющом пролом в стене было неловко, но Хастред припомнил детство золотое и успешно осилил это испытание. По другую сторону стены его почтили широким спектром взглядов, от недоуменного до благодушно-понимающего, собравшиеся плотной группкой студенты. По рукам они передавали трубочку, легкий зеленоватый дымок из которой навевал ностальгию. От курева этого, широко популярного в учебных кругах, самая занудная лекция становилась источником позитива и мельтешащих в глазах розовых слоников. Сам-то Хастред, рожденный ползать, уже в те времена больше склонялся к созерцательству более мрачному, можно было бы сказать — трезвому, если бы возгонка его не на пиве зиждилась.
- Вам помочь, уважаемый? - обратился к оправляющему плащ гоблину один из курящих, прыщеватый юноша в щегольской шляпе, очевидно желая снискать себе лидерского авторитета в глазах прочих, глядящих с опаской.
- Помоги, браток, - легко согласился Хастред, непринужденно сдвигая за поясом свой гроссмессер, мало уступающий помогателю общей длиной. - Просвети, например, кто нынче присматривает за библиотекой? Все та же слепая бабка или наконец поставили нормальный пост охраны, чтоб вы книги на подтирку не дербанили?
- Библиотеки? - изумился самозванный помощник и растерянно оглянулся на товарищей в поисках подсказок. - У нас тут че, библиотека есть?
- Конечно, есть! - уверенно подсказал рыхлый рыжий малый, до которого трубка пока добраться не успела. - На первом курсе была обходная экскурсия. Она там... где-то... вроде в старом корпусе...
- Через дорогу от столовой, - подсказал Хастред нетерпеливо.
- У нас и столовая есть?! - поразился лидер мнений ошарашенно.
- Да ты никак с факультета журналистики, - смекнул книжник.
- Откуда знаете?
- А это единственный факультет, где прививают презрение к знанию чего-либо, поскольку его всегда можно заменить выдумкой.
- Столовую снесли, - внес ясность компетентный рыжий. - После того как сожгли, а сожгли в результате драки, получившейся из дебатов промеж философами. Но все верно говорите, в аккурат напротив пепелища библиотека и будет. За бабку там или не бабку не скажу, внутрь не ходил. Я тут чтоб диплом получить, а не книги лопатить.
- Подход отвратный, но за целостность хвалю, - изрек Хастред и двинулся было мимо, но задержался, поймав за хвост очередную шальную мысль, мелькнувшую мимо мозга. - А слева от нее, библиотеки то есть, все еще женское общежитие?
Рыжий истово закивал, остальные к нему присоединились, кроме парня в шляпе, в заполошных глазах которого отчетливо читалось — как, у нас есть и женское общежитие?! Куда вообще попал, думал реальный мир, серьезное учебное заведение, а тут сказки какие-то подсовывают.
- Чудесно, - пробурчал Хастред себе под нос и в рамках подготовки условно хитрого плана свернул к большому платану поблизости, дабы ничего не стесняло при возможно рискованных маневрах. Распустил завязки на штанах и, придерживая одной рукой пояс, принялся платан орошать — и дереву на пользу, и внутреннее давление скинуть полезно для сосредоточенности.
Чтоб не вдаваться в тонкости сложной гоблинской физиологии, стоит упомянуть, что Занги оснастил своих потомков в дальний путь весьма предусмотрительно — даже очень средний гоблин пивоизмещением напоминает скорее баржу, чем схожего по размерам хуманса, а стало быть и сброс столь массивного балласта быстро не осуществляется. Как-то в порыве чувств, который нередко наступает после второго бочонка, Хастреда пробило на идею изложить на чистом инском снегу лирическое стихотворение, а палки он не нашел... ну так вот, заряда легко хватило на два полных заковыристых катрена, и на третий бы хватило, но тут выяснилось, куда делись все окрестные палки — возмущенные соседи сбежались с ними со всей Инляндии, совершенно изгадив прекрасное начинание (в том числе собственными кровавыми соплями). В данном случае, важен тот факт, что гоблин сам себя обездвижил, застряв перед платаном, и один из студентов успел осторожно приблизиться и деликатно покашлять за плечом.
- Занято, - кротко упредил его Хастред. - И не стой над душой, вон там еще одно дерево.
- Я не на этот счет, - нервно открестился студент. - Я спросить хотел, ежели позволите...
- Где-то ведро и два бидона, - признался Хастред предупредительно.
- Ох. Полезно знать, но я и не на этот счет тоже. Вы случаем не тот гоблин, которого по всей Копошилке разыскивают?
Хастред хотел было гаркнуть, что нет, он тутошний новый преподаватель физической культуры и боевых искусств, и под этой эгидой заставить всю толпу бездельников лечь и отжаться (все два, а то и три раза, на которые они горазды), но один план он уже выстраивал в голове, а два сразу еще ни одному гоблину в истории не давались, так что свежим поступлением пришлось пожертвовать.
- А че если так? - уточнил он брюзгливо. - Тут не Копошилка, Университету, сколь я помню, дарована экстерриториальность.
Судя по мягкому шлепку в отдалении, с головы пораженного журналиста свалилась его шляпа. Наверное, не проходил еще курс сложных слов... а может, и не собирается вовсе. Нынешнюю журналистику можно по шаблонам вести, вообще слов не зная, три основных темы статей это «А вдул Б», «А больше не вдувает Б» и «Долгая Дорога использует Х как оружие».
- Да я ж ничего плохого в мыслях не держал! - заверил студент восторженно. - Вовсе даже напротив, мы тут все с восторгом следим за происходящим и за вас болеем. Вот только, может, разрешите наш спор, чтоб нам знать, кому проставляться?
- Излагай, - со вздохом разрешил Хастред, поскольку внутренний его тахометр все еще показывал избыточное давление, и бежать от такого любопытства было несподручно.
- Благодарствую. Такой вот вопрос, нескромный возможно: как вы заставили исчезнуть конную статую Первого Наместника, на постановку которой звезда нашего творчества, мастер Церебрали, много лет получал гранты? Вот, сказал он, вчера была почти готовая, а ныне упер ее проклятый гоблин... а она ж четыре сажени в высоту и весит, поди, как скала. Мы уж тут все об заклад перебились — как удалось-то? Одни ставят на заклинание Shrink Item, уменьшающее предметы, другие — на оживление статуи, чтоб сама ускакала из мастерской, да только такую-то громилу наверняка видел бы кто-нибудь!
- А твоя лично какая идея?
- Ну, не сочтите за обиду, я так полагаю, что вы пол в мастерской разобрамши, статую в подземье провалимши и пол над ней снова настилаше, скрываше таким изощренным методом всякие следы своей вовлеченности.
- Достойная версия, - признал Хастред вынужденно. - Жаль, не додумался я до такого... а хотя впредь постараюсь использовать как-нибудь для новых злодеяний. Но вынужден огорчить, тут в ходу сильное колдунство со временем. Смотался я эдак лет на дцать в прошлое и нашептал оному светилу культурному, что мол деньги бери, а статую можно и вовсе не вытесывать... или не отливать, как он там работает. Как придет время предъявлять, вали на меня как на мертвого.
- О-о! Да это уже не шальная выходка безбашенного гоблина, а спланированная афера! А вам, позвольте узнать, с того какая выгода?
Хастред злобно оросил окрестности последними брызгами и принялся завязывать штаны.
- А мы с этим мастером чистый доход поделим, раз уж оба в деле увязли по уши. Зашлю к нему как-нибудь своего эмиссара... есть у меня один, тоже мастером кличут в известных кругах, после этого будете об заклад биться уже насчет того, сколько тому скульптору утаить удалось. Подсказку даю: если все глаза и пальцы сохранит — это для него уже будет большое везение.
Развернулся, дружески хлопнул удрученного студента по плечам, вытер о них руки и пошел широкой размашистой походкой сбросившего лишний груз в направлении библиотеки. Студенты за его спиной сбились в кучу, оживленно загалдели, потом радостно взвыл, кажется, все тот же рыжий многознатец, и зазвякали извлекаемые из кошелей монеты. Ну надо же, что ни придумаешь — на то, оказывается, уже кто-то поставил деньги. Неловко и опасливо жить, осознавая, что ничего первым придумать не способен... а впрочем, придумать полдела, вот сделать и притом довести до финала — совсем другой коленкор.
Оставив студентов позади и могучим усилием воли изгнав самоуничижительные мысли, Хастред протопал в обход пары корпусов, вывернулся к огромному черному квадрату на том месте, где раньше стояла столовая, и здесь задержался, орлиным взглядом обводя окрестности. Вон оно, пресловутое женское общежитие, немало сил было потрачено в свое время на то, чтобы найти засидку напротив окна... какого-то из окон... уже и не вспомнишь, которого именно и кого там высматривал, в те годы это было не суть важно, страстным и безальтернативным увлечением становилось все, на чем взгляд задерживался более чем на пару секунд (отсюда, наверное, и беззаветная любовь к пиву, закрепившаяся на всю жизнь). Но это все уже не важно, зато пригодилось одно старое наблюдение — от особо рьяных студентов общежитие оберегала специальная женская стража, которая, как Хастреду теперь казалось при разглядывании воспоминаний через призму зрелости, во всех отношениях была интереснее самих инфантильных студенточек. Или, возможно, он так себя утешал, настраивая на позитивный лад, потому что образы тех дам в его памяти запечатлелись крайне урывочно, перемежаясь резкими свистками и увесистыми дубинками. Однако с тех пор, как Хастред от кого-то бегал, подчиняясь установленному порядку, прошло немало лет, его некогда lawful мировоззрение полиняло и облезло до neutral, а каждый случай возникновения на горизонте Чумпа все больше подталкивал его на хаотическую стезю. Попытка не пытка, а воительницы, как правило, клевые, - напомнил себе книжник прописные истины и, расправив плечи, решительно потопал в сторону обители добродетелей... ну или чем там считаются женские казармы.
Клевая воительница встретила его, как предписано, на дальних подступах, вынырнув из малоприметной беседки и словно бы невзначай заступив дорогу. Не первой молодости дама, но в отменной форме, легко ступающая даже в форменной кирасе с отчеканенным гербом Университета. На лице ее под пронзительным серым глазом растянулся длинный, от времени побелевший шрам, который мог бы испортить впечатление обывателю, но Хастред-то как раз знал шрамам цену и ничего, кроме лишнего уважения, к его оценке дамы не добавилось.
- Куда намылился, красавчик? - с вальяжной ленцой хозяйки положения осведомилась охранница. - Тут у нас зона, от мужиков закрытая.
- Я и правда симпатичный, - подтвердил Хастред на всякий случай, вдруг дама не разглядела, а красавчиками всех подряд величает, чтоб не так плакали, когда дойдет до дубинки. - Мне, собственно, туда уже не нужно, с тех самых пор, как ваша гордая и суровая красота поразила меня в самую... сюда вот.
Охранница недоуменно сморгнула раз и другой, следя за пальцем, которым Хастред себя тыкал в грудь, указывая то ли на сердце, то ли на легкие.
- Чего-чего? - переспросила она наконец озадаченно.
Возможно, онтские тугодумские корни, прикинул Хастред. Девушка была крепкая, светловолосая, определенно на большую часть хуманс, но это племя во все времена не гнушалось с каким-нибудь другим слиться в экстазе и породить гибрид, от обоих родителей унаследовавший случайные черты. Как правило не самые лучшие.
- Я говорю, мадам, что вожделею вас с прошлого вторника, - объяснил коварный гоблин, для убедительности жестикулируя произвольным образом. - Я сам старый солдат, и ваша несравненная строевая выправка вкупе с неотразимой женственностью вскрыла в душе моей эдакий водоем страсти, о каком я и не мечтал.
Посылка летела прямо в цель, но адресат все возился с многочисленными запорами, удерживающими двери разума.
- Не поняла, - пожаловалась охранница уже не казенным тоном, а по-бабски жалобно. - Че вскрыла? Водоем? Ты чета в наш пруд уронил, что ли?
Даже и не поймешь, плюс тут или минус — Тайанне, когда к ней подкатывали, к третьей реплике уже бесповоротно переходила на циничное высмеивание контрагента, а в широко раскрытых глазах данной особи Хастред мог бы рассмотреть целый комплекс боевых упражнений, но пока что ни следа понимания.
Хастред тяжко вздохнул. Еще один признак деградации окружающего мира — витиеватые словесные конструкции, несколько веков оттачиваемые для неотразимости, совсем перестали находить дорогу к умам и сердцам реципиентов!
- Ты, - гоблин указал на собеседницу пальцем. - Я, - палец перенацелился в грудь ему самому. - Идем делать любовь.
И сделал вульгарное, зато легко узнаваемое движение бедрами, дабы исключить всякие разночтения.
- А-а! - просияла охранница, и Хастред готов былпоклясться, что в этот момент ее грубоватые черты смягчились и озарились той самой внутренней красотой, которую то и дело пыжатся воспеть поэты. - Ну так, это... я на смене же, не могу сейчас. Завелся тут злодей, прокрадывается да панталоны тырит!
- Каков мерзавец! - вполне искренне возмутился Хастред. - Потом небось еще и носит сам, а то зачем они еще нужны-то. Отловишь гада — от меня ему добавь пару горячих, нефиг позорить мужское племя, напяливая бабий шмот. А я, конечно же, намерен тебя дождаться, даже если ждать придется всю жизнь или там вовсе несколько часов, я ж не какой-то шкет легкомысленный. Где тут можно присесть, чтоб не околеть на холоде?
И умышленно переступил так, чтоб женщине пришлось чуть повернуть голову и в поле ее зрения попало библиотечное здание.
- Нуу, у меня комнатушка там, за стеной, в городе, - начала объяснять охранница, сильно розовея не то от смущения, не то от осознания внезапного везения.
- Это дело десятое, - решительно отмахнулся Хастред. - Коль уж свела нас обитель знаний, дело чести ее осквер... почтить ее особенным первым свиданием, не правда ли? Вон там что? С виду здание теплое, не продувается.
- Дык книгохранилище же, - досадливо махнула рукой барышня. - Ничего интересного.
- Тем лучше, ничто не станет меня отвлекать от вожделения, - пообещал Хастред горячо, начиная при этом чувствовать себя неловко. Многие гоблины, не будем показывать на Чумпа немытыми пальцами, появляются на свет с полным отсутствием совести, так что излишки ее, видимо, навьючили на Хастреда, чтоб на складу не залеживались. Не то чтобы это мешало дурачить и водить за нос окружающих, но ощущения оставались смешанные. - Сойдет и книгохранилище. Проводишь?
Не давая оглоушенной напором даме собраться с мыслями, Хастред подхватил ее под локоть и мягко, но неумолимо потащил вместе с собой к библиотеке. Охранница пару раз нервно обернулась, не то проверяя, не глядит ли на них кто-нибудь, от кого будут проблемы, не то панталонного вора высматривая, но в целом сопротивления не оказала.
Затянув свою спутницу в библиотеку, Хастред быстрым взглядом окинул стеллажи с книгами, столы, за которыми особая плеяда университетских зубрил корпела над огромными невыносными томами, и отметил заветную богато украшенную двустворчатую дверь в заветную закрытую секцию.
- Ну, книги, - растерянно пояснила избранница, тыча неуверенным пальцем куда-то в сторону. - Это вон те, из бумаги которые.
- Да ты умная! - восхитился гоблин отработанно.
- Дыкть, мама дур не рожала, - засмущалась умная. - А ты сам-то кто-что?
- Вот, кстати, об этом, - Хастред заготовил драматическую паузу. - Я...
- Женат? - мгновенно ощетинилась дама, не то интуитивно, не то со злым умыслом сдвигая руку вдоль пояса к дубинке.
- Злодей, - успокоил ее Хастред.
- А, - охранница махнула рукой с облегчением. - То такое.
- Ты понимаешь, я понимаю, а вот отдельное дурачье, которое весь остальной мир, не понимает, - посетовал Хастред уныло. - Много тут народу, признает кто-нибудь, проблем не оберемся. А нет ли тут уголка поуединеннее?
И, поскольку собеседница его опять принялась натужно моргать и морщить лоб в попытках постичь его загадочные речи, попросту прихватил ее за плечи и развернул лицом в сторону дверей в закрытую часть библиотеки.
- Вон там, может, тебя подожду?
- Туда вроде нельзя никому, - озадаченно предположила дама.
- Тебе-то можно! Ты ж охрана. А что больше никто не зайдет, так оно нам только на руку, - Хастред заговорщицки пихнул ее бедром и отметил про себя, что упражнение очень приятное, воодушевляющее, когда принимающая сторона не улетает сразу через всю комнату и не возвращается потом, хромая и костеря тебя на чем свет стоит.
- Да ну не знаю я, - глаза девы округлились испуганно. - Вроде и мне нельзя... а хотя правда, охрана... а тебе-то... ты кто вообще, кроме как злодей? Злодеев вообще в хорошие дома пускать заказано...
- Да чего тут знать, - Хастред подпихнул ее пониже спины в сторону двери. - Я ж не по книгам злодей, а по... гм... ну, по-разному. Ты что ж, опасаешься, что я книг понатибрю?
Девица заливисто захихикала, вообразив себе такой нонсенс, как похищение книг. Что ж, беспечное веселье — замечательное состояние духа, позволяющее пропускать мимо себя любые доводы разума и сигналы тревоги.
- Ну, пошли, - согласилась она. - Только ты уж смотри... не сбеги, дождись! И костры не жги... и это... иным путем книги не порти!
- В жизни не опускался до того, чтоб иным путем портить книги, - поклялся Хастред вполне искренне.
Памятная подслеповатая старушка, бдящая за порядком в библиотеке, тревожно вскинулась, когда две пары тяжелых сапог простучали мимо нее к запретной двери.
- Не велено без господина ректора!
- Тише, мадам, я из охраны, - новая хастредова подружка гордо тыкнула себя в герб Университета на выпуклой кирасной груди. - У нас... дело там.
- Очень хитрая и коварная крыса завелась в городе, - уточнил Хастред, доверительно понизив голос. - Кочует промеж библиотеками и жрет исключительно инкунабулы ценою от пятисот золотых. Сущее бедствие! На ваше счастье, ректор поспел призвать меня, известного крысолова, а сия прелестная нимфа вызвалась меня проводить до зоны наивысшего риска.
- Батюшки, крыса, - ахнула старушка. - Ты уж излови ее, сынок, не то надкусит не ту книжку, я ж не расплачусь вовеки!
- А нимфа кто? - уточнила охранница подозрительно.
- А нимфа ты, - объяснил Хастред с ноткой усталости в голосе. - Кто еще-то.
- А-а. А это, типа, хорошо?
Гоблин вздохнул с тоской. Нимф за время отдыха у Зембуса он так и не повидал, а на подчеркнуто эротизированные гравюры полагаться не приходилось, вы б видели, какими на них изображаются заурядные хуманки.
- Это, типа, всего лучше, - заверил он, нагнетя в голос глубокую убежденность. И подумал, что так вот нездоровые сентенции и рождаются — кто-то соврал, а дальше уже идет сплошное убеждение, и концов не сыщешь.
Дверная створка откатилась со скрипом и натугой, и Хастред наконец попал в закрытую часть библиотеки. Ничего особенного в ней не оказалось, разве что качественно она была оформлена в разы богаче общей секции. Книжные стеллажи тут были из красного дерева, огромный стол для заседаний — из сандала, покрытого многими слоями дорогого лака, дощатый пол застлан был коврами, а несколько глубоких мягких кресел по углам так и манили примостить в одно из них усталую задницу, вытянуть ноги и вздремнуть. Тома, заполняющие книжные полки, тоже были как один солидные, в натуральных кожаных переплетах с фурнитурой из серебра, а где-то и золота. Пожалуй, даже самый безграмотный вор не ушел бы отсюда без легкой добычи!
Впрочем, не таков был Хастред. Когда будет нужно золото, пусть отдувается Чумп, это по его части. Успеть бы найти нужный том среди сотен!
- И когда же твоя смена заканчивается, чаровница? - осведомился книжник у своей спутницы, неловко переминающейся рядом и скользящей потерянным взглядом по окружающей роскоши.
- В полдень, - выдохнула та.
Придется читать корешки книг издалека, вместо того чтобы вытаскивать их по одной и каждую обнюхивать, наслаждаясь запахом старой бумаги, - отметил себе Хастред. Впрочем, таймер на любую задачу ставить полезно, а то бесконтрольно даже ковыряние в носу можно растянуть на несколько дней.
- Что ж, смиренно ожидаю, пылая нетерпением, - Хастред изобразил по мере сил оное пылание, выпучил глаза и попытался вскипеть пеной на губах, но пена как-то не пошла, да оно и к лучшему, а то было бы похоже на бешенство. - Приходи как освободишься. Сапоги оставь, мне нравятся... остальное можешь в караулке бросить. ВСЕ остальное, я имею в виду.
- От ты ж выдумщик! - подивилась на него барышня, и дабы установить последнюю точку в этой босяцкой имитации флирта, Хастред сгреб ее за талию, перекрутил, как в лихом кышпанском танце, между руками и вокруг себя, и залепил смачный поцелуй, по ходу дела вспомнив незадействованной частью мозга, какое это вообще славное дело — промискуитет, небось не зря гномы его клеймят позором (но все равно поголовно ему предаются). Ну и да, бытность выдумщиком отрицать не приходилось... что наша жизнь, как не сплошной полигон для наших искрометных выдумок.
Спустя полминуты гоблин отлепился от партнерши, поймав себя на мысли, что если не остановиться сейчас, то и она работу потеряет, и он свою книгу не найдет, прежде чем сюда ворвутся силы библиотечного правопорядка их выдворять за недопустимые фривольности.
- Пиво, - блаженно простонала дева, облизывая губы. - Мне нравится. Жалко, что без лука жареного.
- Виноват, исправлюсь, - пообещал Хастред торопливо. - Вместе откушаем. Эй, а там, за окном — это не твой ли штанокрад?!
- А? Где?
- Да вон, - Хастред указал за зарешеченное оконце, как раз выходившее в сторону поста его проводницы. - По кустам шмыгает.
- Ах он!
Охранница встряхнулась, сбрасывая настигшую ее оторопь, подобралась как гончая и, чуть подтянув доспешную юбку исконно женским жестом, бросилась на выход из библиотеки.
Хастред, также силясь избавиться от затопившего чувства некместного возбуждения, сделал несколько шагов по ковру и встретился глазами со своим отражением в настенном зеркале.
- Довольно подло с вашей стороны обманывать честную девушку, господин хороший, - сообщил от себе скрипучим голосом совести. И ответил себе же язвительным звучным баском гоблинской хитрожопости: - Вот и не обманывай. Дождись и не разочаруй.
Подумал, придавил в своей голове эти лишние голоса и сказал своим нормальным:
- А чего, так и сделаю.
Сказал, пожал сам себе руки в знак заключенной сделки и, пинком подогнав стул к ближайшему стеллажу, полез на него, чтобы дотянуться до верхней полки.
Интермедия, часть 7
Человек, при всех своих хороших качествах, слаб.
Профессор Альшпрехт был тверд в намерении дождаться возвращения блудного ученика, тем более что в кабачке было теплее, чем в его домишке, где между щелистыми стенами давно уже гуляли холодные ветра, а камин давно забыл, каковы дрова на вкус. Да и в буфете там уже даже повешенную мышь давно успели снять и похоронить, а здесь хозяин, боязливо оглядываясь на дверь, подтаскивал то зажаристые куриные ножки и крылья, то миску каши, то корзинку с ломтями хлеба и не забывал менять опустевшие кружки. От таких замечательных излишеств профессор поначалу пришел в восторг, а потом как-то незаметно взял да и провалился в очередной приступ дремоты, на этот раз не пустой, холодной и отдающей металлическим вкусом безысходности, а напротив — сытой и благостной.
И, таким образом, снова проспал явление Хастреда, а когда в нос ему ударил пряный аромат из дымящейся под ним миски острого супчика, гоблин уже снова сидел напротив него — помятый, всклокоченный, со свежими царапинами на морде и миролюбивой ухмылкой в четыре клыка, какими только крепостные стены прокусывать. Из интересного, рядом с ним восседала, нервно хлопая широко раскрытыми глазищами, светловолосая деваха. На ногах ее, отставленных вызывающе в сторону, были тяжелые армейские сапоги, а из прочего одеяния — обмотка туловища навроде гундийского сари, изготовленная из смутно знакомой профессору тяжелой бархатной ткани. Голые плечи и руки пучились рельефными мускулами, не тяжеловесными, как у атлетов, а сухими и поджарыми, перевитыми венами, что свойственно скорее бойцам-практикам. Судя по тому, как девица зябко поеживалась, более она себя ничем не обременяла.
- И снова здравствуйте, - каркнул профессор весело. - Что ж, вижу, ты отыскал новомодную кафедру прикладного голожопинга, где готовят кадры для пикантнейшей отрасли сферы услуг — сети тольколюбов...
Хастред отвесил челюсть. Знать бы вовремя!
- Ну, вообще-то так глубоко не внедрялся...
Девица издала истеричный смешок, и гоблину хватило такта скорчить примирительную гримасу — мол, понимайте как хотите.
- Сия замечательная леди из охраны Университета, звать эээ...
- Эрвина, - обиженно отрекомендовалась деваха. - Спросил бы хоть! Эрвина Магнусдоттир, из клана Волчьей Пасти. И что до охраны, так сдается, что ты мне новую службу должен, коварный растлитель!
- Так держать, - одобрил профессор, потряс головой, сгоняя остатки сонливости, и взялся занемевшей рукой за ложку. - Всегда говорил — занимайтесь, дети, любовью, а не войной... война вас сама заметет, как придет время, а любовью мир приукрашается, того гляди подобреет.
- Профессор Альшпрехт, - представил его Хастред. - Стар настолько, что право на свое мнение по любому вопросу ему за одну только выслугу лет причитается.
Подошедший кабатчик одной рукой плюхнул на стол три полные кружки, другой глиняную бутыль на надетой на горлышко стопкой глиняных же чарочек, и торопливо сдал назад. Хастред деловито разметал чарки по участникам застолья, выдернул зубами пробку из бутылки и разлил мутноватую, мощно отдающую сивухой жидкость.
- Не теряешься, - буркнула Эрвина, где-то на самом краю голоса притаив одобрение.
- Положение обязывает, - вздохнул Хастред лицемерно. - Раз зазеваешься, и жди следующего случая до морковкина заговения. Я тебе, кажется, что-то такое обещал... Эй, хозяин, пожарь нам чего-нибудь мясного, на луке обязательно!
- Ты не только это задолжал! - предупредила Эрвина капризно.
- Правда, что ли?
- Как минимум одежду еще, моя-то по твоей милости в караулке осталась. И службу, службу новую, а то туда опосля всего возвращаться — стыдобища-то какая!
Профессор сосредоточил взгляд на одеянии девицы и озадаченно ткнул себя ложкой с супом в нос вместо рта.
- Это вы, если позволено спросить, не в портьеру ли библиотечную завернуты?
- В нее самую, - Эрвина кокетливо дернула кончик обертки. - Плащ там где-то остался, хорошо хоть кавалер эту тряпку на бегу раздобыл.
- И вы эдак в портьере от самой библиотеки шествовали?
Эрвина запоздало ахнула и прикрыла лицо ладонью, отчаянно силясь покраснеть. Впрочем, после недавней пробежки лицо ее и так особо бледным назвать не получалось.
- Обижаете, - откликнулся Хастред с мечтательной ухмылкой. - Какое там шествовали, бегом бежать пришлось, с барьерами. И догнал я эту трепетную лань, дабы накинуть облачение, только уже здесь, в городе.
- Не так уж быстро я и бежала!
- Зато как красиво...
Профессор, сам в молодости большой ценитель прекрасного и даже в нынешние годы известного академического интереса не утративший, немедленно отложил ложку и поднял, отмечая тост, придвинутый к нему стаканчик горячительного. Хастред тоже в стороне не остался, ну и Эрвину не пришлось упрашивать — она махнула свою чарку с воинской стремительностью первая, попыталась занюхать рукавом, но рукава не нашла, так что находчиво завернула под нос длинную прядь волос, выбившуюся из тугого узла на затылке, и ею удовольствовалась.
- Что до службы, я б тебя попробовал в городскую стражу порекомендовать, да боюсь, что цена моей рекомендации нынче сугубо отрицательная, - книжник озадаченно поскреб загривок. - Представить госпоже городской советнице и попросить ее походатайствовать? Не так поймет, варварша эльфийская. Удивительное, между нами говоря, эльфийское свойство — все толковать супротив тебя, хоть правильно, хоть неправильно.
- Да вот у меня где уже эта охранная служба, - Эрвина демонстративно перечеркнула пустой чаркой свою глотку. - Дубинка, это ж надо, да и ту вынуть не моги, не то ж сучонок расплачется. Мой отец, между прочим, был видным воином, командиром отряда присмирителей ГОВНО, грозой пастухов на ишаках, непобедимым считался долгие годы, пока однажды не нарвался на сопротивление. Тоже хочу воинской славы, побед, трофеев, вороньего крика над кровавым полем брани!
Хастред переглянулся с профессором. Нет, что темперамент у девчонки ого-го, он уже успел заметить, но эдакая орочья прыть до кровопускания только сейчас в глаза бросилась.
- Парады, цветы из окон, восторженные мундиропоклонники, - предположил профессор полувопросительно.
- В задницу цветы, - свирепо огрызнулась воительница. - Ну, хотя парады — это да, я бывала, роскошное и вдохновляющее зрелище. Но не главное! Биться с чужими, истреблять угрозу миру нашему — вот оно настоящее дело!
Хастред открыл было рот, чтобы язвительно поинтересоваться принципами отличения чужих, которых истреблять, но поймал себя на мысли, что это позиция-то вовсе не его, а скорее Чумпа. Сам он чужих всегда отличал запросто — они сами в чужие записывались, когда напрыгивали. Так что, дабы рот не считался открытым зря, снова взялся за бутылку и прошелся горлышком над чарками. Профессор, зная меру своей почтенной печени, лишь слегка отпил, и ему гоблин понимающе шлепнул чисто формальную капельку, а воинственной дочери Магнуса опытно налил с горкой, в слабой надежде, что в помутненном сознании центр агрессии потеряется.
- Чтоб мы все находили свое призвание и не имели поводов на него жаловаться, - провозгласил профессор пафосно.
Выпили, Эрвина потянулась за хлебом, а Хастред подпер щеку кулаком и задумался. Спорить не о чем, подставил он девицу, стало быть, и пристраивать ее к новому делу — его задача. Жаль, конечно, в мясорубку-то спихивать. Лупить дубинкой верещащих студентов — особого навыка не надо, даже быть крутым бретером, мастером поединка на боевом оружии, совсем не то что встать в строй, где тебя запросто может убить снарядом из вражеской катапульты задолго до того, как ты увидишь боевые порядки противника. Вот гивинги как-то умели воспринимать эту данность философски, но связи в тех краях остались в далеком прошлом, да и не факт, что при нынешнем конунге имеет смысл пытаться. Опять же, законопатят девицу в свои правоохранители, у которых одно право — извиняться за неудобство перед гзурскими мигрантами, спасибо она не скажет.
- В Боковину, может, податься, - предположила Эрвина, энергично отдирая зубами корку от куска хлеба. - Как раз слыхала, что приглашают туда. Там-то я уж точно отыщу это самое признание!
- Могу свозить, - вздохнул Хастред. - Но чтоб не было непонимания, не на боковинскую сторону, потому как видал, кто там на уссурской бьется, и против таких тебе вылезать строго не советую. Это не дворники с граблями, там такие персонажи, что я рядом с ними садовым гномом выгляжу.
Девица изумленно округлила глаза.
- Да ты тулуп?!
- Чего я? - озадачился Хастред вполне натурально.
- Тулупами величают сторонников Уссуры в этом душераздирающем конфликте, - подсказал профессор. - А завзятых сторонников Боковины местного разлива, кажется, ботвой, хотя я не слежу так уж внимательно... Слишком много приходит разноречивой и возмутительной информации, чтоб за чистую монету принимать, а искать в мутном потоке чистые струи бессмысленно с точки зрения базовой физики.
Эрвина очень по-мужицки сгребла гоблина за грудки и подтянула к себе.
- Тулуп?!
- Ну, если выбирать между тулупом и ботвой, то да, - обреченно признался Хастред. - Тулуп как-то поуютнее.
Брага, видимо, дошла до каких-то важных нервных центров, потому что девица вдруг безо всякого перехода брызнула слезами из глаз.
- Великие боги, что ж я натворила, с кем связалась! Батюшка не простит, как придет пора — в Совнгард не пустит!
Хастред совсем потерял нить — причем тут батюшка, с какой стати он в Совнгарде распоряжается, хотя буквально пять минут назад считался незадачливым примучивателем бедолаг, объявленных для эффектности повстанцами. С таким послужным списком лично он бы и самого этого батюшку в Совнгарде, приюте отважных и безрассудных воинов, чистых однако душой и бившихся беззаветно с сильнейшими врагами, не пустил на порог. Впрочем, поста коменданта Совнгарда и ему никто не предлагал, и вообще бытовало такое ощущение, что там не то анархия, не то такое лютое кумовство, что даже взглядом не схватывается.
- Батюшки как правило к делам детей снисходительны, - сделал попытку освещения проблемы с обратного конца профессор, но Эрвина уже снова переключилась с бурного нетрезвого расстройства к воинской практике — попыталась Хастреда тряхнуть, как мешок виноватой брюквы, силенок не хватило, хотя он даже не пытался сопротивляться, смачно залепила оплеуху и, вскочив со стула, бросилась на выход из кабачка. Дверь отлетела, внутрь пахнуло свежим воздухом, а яростная фурия выскочила наружу и была такова.
- Внезапно, - откомментировал Хастред, заторможенно потирая стукнутую часть лица — через пары алкогольной брони ощущалась она еле-еле. - Ну куда она, без порток-то и вообще по холоду? Когда там, в библиотеке, рассмотрят следы преступления, ей бы лучше рядом не оказываться.
- Вернется, - уверенно заявил профессор, не переставая меланхолично черпать супчик. - Сейчас проветрится, стукнет кого-нибудь по уху, чтоб избыток страстей сбросился, и будет тут как тут.
- А тулупом что, быть ужасно до непотребного? - Хастред недоуменно всплеснул руками. - Бывал в тех краях, люди как люди, многие даже очень приятные. Не каждый, конечно, первый... да и тех, кого встречал, не спрашивал, тулуп ли он, а было бы забавно спросить, к примеру, того боярина.
Профессор беззаботно махнул ложкой.
- Ежели преклонишь слух к возрастной мудрости, так и по меньшему поводу распадаются семьи, союзы, дружба. Вторая жена от меня ушла, потому что дверь у меня в доме была не на ту сторону навешена, а я сбежал от четвертой, потому что она волосы в сиреневый цвет окрасила. Не то чтоб ей не шло, просто вот мне комом поперек горла стало. А в целом, полагаю я, это все предлоги, которые наше сознание на-гора выдает, чтоб не пришлось до подлинных причин неприятия докапываться.
Хастред с уважением прицокнул языком, воздавая должное мудрости собеседника, и еще налил — полную себе, капельку в неубывающую чарку профессора, подумал и щедро накатил также в бесхозную емкость Эрвины — если правда вернется, то с холода принять маленькую ей будет за счастье, может даже примирит с его благожелательным тулупством. Вот, кстати, честно заявленное злодейство ее ни разу не покоробило, а тут сама обозвала, сама же и возмутилась... где логика?
- Так а по делу, добыл ли чего? - полюбопытствовал профессор нетерпеливо. - То есть я все понимаю, сам бывал в тех летах, когда увидев барышню, терял всякую голову...
- И я бывал, да только оба мы их уже переплыли, - отмахнулся Хастред. - Нет, о главном я не забыл. Книгу про зангитов отыскал, и все бы хорошо, но она не на нынешнем и даже не на староэльфийском, а на каком-то вроде пра-пра-пра... Сказать, что понимаю его через слово, будет слишком самонадеянно. Вот извольте-ка глянуть.
Он залез за пазуху и вытащил ободранный блок страниц, при виде которого профессор побледнел, выронил ложку и схватился за сердце.
- Ты что ж, варвар, драгоценное и мало что неуникальное издание раскурочил?!
- Да вы б его видели, - откликнулся Хастред обиженно. - Из таких томов крепости строить можно, их никакими таранами потом не раскурочишь. Думаю, если б я тащил книгу целиком, то не ушли бы мы так просто. Нет, конечно, пустить Эрвину вперед было идеей на мешок золота, она все внимание по дороге собрала, мне оставалось только топать вслед да особо бодрых постукивать. Но в самом деле, зачем волочь всю ахинейщину целиком, когда я выдрал специально тетрадь про ущельных гоблинов?
Профессор отобрал у него тетрадь и впился глазами в витиеватые рукописные строки текста.
- Не скажу, что пра-пра-пра, но диалект и правда редкий, - отметил он рассеяно. - Я бы мог прочесть, но чтоб побыстрее, мне бы кое-что из моих книг пригодилось... а я почти все их успел в ломбард заложить. Радовался еще, дурачина, что хоть гроши, да выручил...
- Так выкупите, - предложил Хастред энергично. - Вот я вам покамест предложу купюру в пол-цехина, с лихвой хватить должно. Читайте, переводите, ни в чем себе не отказывайте, будет надо еще денег раздобуду... ну и если эта бойкая вернется, ее тоже на поводок постарайтесь взять, чтоб глупостей не наделала. Разменяете купюру — дайте и ей пару монет, чтоб штаны справила.. вот на меч, не знаю, стоит ли давать. Впрочем, хороший меч куда дороже стоит.
Профессор понимающе кивнул и подтянул выложенную на стол ассигнацию под свою миску с супом, чтобы случайным людям глаза не мозолила.
- А сам куда?
- У меня еще одно дело есть в городе, и лучше бы его провернуть пока солнце не село, дабы избежать сложностей. Я сюда же и вернусь, как закончу. Не управитесь быстро, не беда — в другой день после заката тут же встретимся.
Да, было на уме у Хастреда еще одно дело, по всем признакам не сулящее таких приятных перспектив и встреч, как прогулка в Университет. Оставалось надеяться, что Тайанне сегодня, как с нею часто случалось, допоздна засиживается в Городском Совете, замки сменить поленилась, никаких новых чар на жилище не наложила и, что особо актуально, не спалила в сердцах кипу хастредовых тетрадей, в которых он на протяжении многих лет запечатлевал свои приключения. Не то чтоб очень по ним тосковал или видел им хорошее применение, скорее всего, придется тетради запихать в схрон вместе с собранными ранее ключами и оставить там надолго. Но столько сил вбухано в это, с позволения сказать, творчество, что будь эти силы земным давлением — уже алмазы бы образовались. А стало быть, и бросать их неправильно. Как знамя, которое вроде и простой кусок легко заменимой тряпки, но вместе с тем — воплощение духа и гордости того, над кем полощется, врагу или даже просто непричастному знамя сдавать недопустимо.
Подведя сей откровенно натянутой аллегорией моральную базу под свои намерения, Хастред для храбрости внедрил налитую чарочку, шлепнул ладонью по столу и покинул заведение.
Примерно через пару минут после его ухода дверь отворилась, и с очередным клубом прохладного уличного воздуха в кабачок стеснительно, бочком задвинулась Эрвина в своей темно-синей бархатной драпировке. Правда, теперь к гардине добавилось что-то вроде накидки на покрытые гусиной кожей плечи.
- Ушшел этот... тулуп? - осведомилась воительница с вызовом, который звучал бы убедительнее, если бы от холода Эрвину не потряхивало.
- Вы прекрасно знаете, что да, юная леди, - чуть заметно улыбнулся профессор. - Бьюсь о заклад, вы его уход прекрасно видели. Прошу, присаживайтесь... а откуда вы, позвольте узнать, добыли эту пелерину?
- У батюшки моего присказка была, эльфийскими инструкторами насаженная — don't ask, don't tell, - огрызнулась Эрвина, неловко переступая у двери и очевидно не зная, принять ли приглашение или бежать куда глаза глядят, искать в другом месте удачи, не омраченной никакими сомнительными знакомствами.
- А вот ребрышки, на луке жареные, - прикрикнул от своей плиты кабатчик и тем помог воительнице принять решение.
- Ребрышки буду, - объявила она категорично. - Но тулупов не люблю.
Профессор лукаво глянул на нее поверх нацепленных на нос очков.
- Хотите поговорить об этом?
- Не хочу, - отрезала Эрвина и, поведя плечами, оправила свое самодельное сари, очень эффектно облепившее грудь, словно на гвозди нацепленное. - Но, видимо, придется.
Профессор усмехнулся себе под нос и, примостив голову на сцепленные ладони, приготовился слушать.
Интермедия, часть 8
- Эх, браток, я б на твоем месте туда не совался.
Сосед, к которому Хастред завернул прежде, чем сломя голову вторгаться в собственный дом, был классическим примером «и нашим и вашим». Когда они с женой заглядывали на семейные посиделки, всячески подстраивался под Тайанне и над гоблином вместе с нею подтрунивал, но когда его удавалось застать одного за починкой брички, как в этот раз — становился рубахой-парнем и закадычным приятелем. Причем и то и другое у него получалось совершенно искренне и натурально.
- А что, она так и сидит в засаде? - опасливо уточнил Хастред, приваливаясь к стене сарая.
- Нет, деятельность развила бурную, весь день по городским делам носится, того гляди на грядущих прениях попрет Лорда-Наместника и сама в его кресло пристроится. Но было тут нехорошее шевеление... - сосед отложил молоток и потянулся за графином, что стоял рядом. Жестом предложил Хастреду, но судя по прозрачности в графине была вода, так что гоблин только головой помотал, даже героически подавил рвотный позыв. - Появлялся вскоре после твоего исчезновения важный какой-то эльф, прямо из воздуха вышел и эдак на всех вокруг глянул, что даже сторожевые собаки обделались...
Хастред досадливо поморщился. С Альграмаром, отцом Тайанне, он сталкивался раз в жизни и даже тогда предпочел не закусываться, хотя был молод, отчаян, а за спиной у него торчали генерал и прочая весьма увесистая братия. Маги — тяжелая публика, а маг такого калибра, как этот доисторический деятель, может силами меряться с целыми государствами. Ему одного самомнения хватило бы, чтоб им океан перегородить. Собаки такое тонко чувствуют.
- Надолго не задержался, хотя пошумели они, покричали, поцапались, но когда мадам его провожала, обнимались уже по-родственному, - продолжил сосед. - Но после прибыли несколькими экипажами другие какие-то эльфы, с виду не такие авторитетные, но наглые и высокомерные. Хотел заскочить по-соседски соли там одолжить или сахара...
- Предложить моральную поддержку и чутка поразнюхать, - понимающе кивнул Хастред.
- Вот-вот, именно. Так в дом не пустили, открыл какой-то шкетистый пацан при шпаге, а за спиной у него, видал я, тщедушные дамочки обмеряли гостиную и в каталогах что-то черкали. Пацан на меня глянул только, буркнул, что приема нет, и дверью чуть нос мне не прищемил... а ну как мне бы правда соль нужна была, разве ж так делается?
Хастред сочувственно покачал головой. У гоблинов вместо гостеприимства испокон веков действовала политика открытых дверей — да, за этой самой чужой дверью ты почти наверняка рано или поздно схлопотал бы по чайнику, но по нему бы ты схлопотал даже если бы никуда не ходил и корпел в собственном жилище. А чтоб кому войти воспрепятствовали, так это нонсенс. Вдруг у него правда соль кончилась или там новая челюсть из на диво прочного адамантия.
- В дом мне не сильно и надо, - рассудил Хастред. - Особенно если они там мебель передвинули, я себя знаю, спотыкаться начну — какая уж тут секретность. Мне бы в офис мой в пристройке наведаться, чего же боле.
- И снова не советую, - сосед зябко поежился. - Ежели скопом визг подымут, тут-то и стража подоспеет, надо ли оно тебе?
- Что за жизнь, если не нарываться на неприятности, - Хастред прислушался к отголоскам винных паров в голове, которые как могли вызывали к воплощению всякое неразумное, недоброе и единомоментное — то есть то, что в целом обзывается словом «гоблинизм». Пары старались, как могли, но ресурс их уже поиссяк. - Не найдется ли, чем по-братски подкрепиться?
Сосед озадаченно огляделся.
- Чайку могу с пряниками...
- Подкрепиться, не обабиться!
- А, это, - сосед на мгновение отразил на лице внутреннюю борьбу, но видимо эманации гоблинизма и до него добили и подтолкнули на нужный путь. - Да чего там, пропадай телега... ну, не пропадай, а стой пока недоделанная.
Из шкафчика для инструментов он извлек большую бутыль в оплетке, пару кружек и налил в одну из них примерно наполовину красной жидкости. Потом оглянулся через оконце на конюшню-офис Хастреда, до которой отсюда было всего несколько широких шагов, пожал плечами и долил доверху.
- Ежели попадется этот, со шпагой и осветленными волосенками, ты уж ему не поленись объяснить за городское гостеприимство!
- Даже не сомневайся, - пообещал Хастред, ухмыляясь добродушно, отчего клыки так и лезли наружу. - Судя по такому описанию, малец жизни учился только в какой-нибудь их манерной академии. Раз в мир вышел, пора начать переучивать.
Подношение оказалось молодым вином, коего книжник никогда не понимал, но за неимением лучшего поддержать уровень заряда можно было и им. Мелькнула мысль, что пора бы уже как-то научиться входить в состояние гоблина без допинга, но для этого надо было сперва изжить память о покорном существовании под каблуком, которое мучительно ассоциировалось с трезвостью.
Выглотав кружку, как поспешающий школяр компот, Хастред в знак благодарности похлопал соседа по плечу, вынырнул из сарая и решительным шагом направился в сторону своего былого жилища. На ходу успел мимоходом пожалеть, что поленился тащить на себе доспех и оставил его там, в лесу. Он придает уверенности, даже когда не нужен. Впрочем, лучшая защита — это нападение, особенно внезапное.
В полном соответствии с планом, в дом Хастред не пошел, а обогнул по дальней стороне конюшню и нырнул в ее приоткрытую дверь, успев только окинуть беглым взглядом окна дома — на них появились новые ставни, резные, с тошнотворно тонкой инкрустацией блестяшками, в очень эльфийском стиле. В принципе, если бы Тайанне хоть намекнула, что ей такого хочется, то Хастред бы протестовать не стал... он вообще редко когда протестовал. Не иначе как дань какому-то соглашению с папашей, который вообще имел болезненный пунктик насчет традиционных эльфийских ценностей, которые гоблин не то что разделить, но даже понять не мог. Типа, что за удовольствие эта самая андрогиния? Вам самим, что ли, приятно всю свою бесконечную жизнь путаться, кого хватать за задницу? Мысль, что эльфам просто все равно, в тулупной голове Хастреда приживаться отказывалась. В его мире мужчины и женщины различались как солнце и луна, даже если солнца было не видать из-за туч, а луна своими физическими кондициями любое солнце подавляла — все равно, выть на солнце ни один уважающий себя первобытный организм не стал бы.
В офисе вся немудрящая мебель оказалась грубо сдвинута к стенам, а в дальнем конце, у взломанной перегородки в самую заповедную часть помещения, сидели на ящиках двое эльфов и заливались обидным и унизительным смехом, листая...
...его, Хастреда, мемуары.
С одной стороны, можно было бы понять и эльфов. Когда толкаешься на свете долгие века, чисто статистически рано или поздно столкнешься с каким-нибудь литературным произведением, по сравнению с которым все остальные будут казаться жалкими потугами на комедию (в этом случае смех — даже неплохо, значит, зашло хоть так). А то еще и успеешь посидеть за столом с каким-нибудь хреном, который через пару сотен лет прославится как непревзойденный классик, тут уж грех не посмеяться над любым другим претендентом, даже и знакомиться с его творчеством незачем — все ж уже ясно, точки расставлены, места поделены, на кого молиться — утверждено высочайшими рецензиями.
С другой же стороны, у нас есть гоблин, для которого понимание эльфов — не самое любимое занятие, а тут, тем более, взяли без разрешения его опус магнум и еще изволят проявлять легкомыслие, вместо того чтоб отвесить челюсти и благоговейно трепетать перед мощью слога и изощренной, простите за выражение, пунктуацией.
Стоит ли удивляться, что прежде чем веселые эльфы отвлеклись от чтения и смекнули, кто к ним пожаловал, Хастред уже налетел на них, попутно легко выдернув из груды мебели за ножку тяжелый дубовый стул. Тот, что сидел справа, получил свое первым — гоблин со всего маху его шарахнул спинкой стула по хребту. Хорошо поставленный удар — это вам не толчок, который может отбросить легковесного противника, не нанеся ему вреда; Хастред умело вбросил энергию именно в точку удара, так что даже о чахлого эльфа мощный стул разбился вдребезги, а уж каково пришлось хрупким эльфийским косточкам, даже думать было болезненно. Эльф без звука осел, как соломенное чучело, из которого выдернули шест, служивший ему опорой. Для второго осталась только одна обломанная ножка стула — кара совершенно несоразмерная, если, конечно, не проявить большой фантазии; однако в ярости Хастред с фантазией был не в ладах, так что просто сгреб эльфа одной рукой за горло, шмякнул спиной о стенку и, нацелив ножку ему в лицо, прошипел зловеще:
- Ну-ка, поведай, что смешного вычитал. Тоже хочу возвеселиться!
Эльф затрепетал, как сопля в ураган. Судя по ливреям, оба они были из прислуги, которой опять же Тайанне никогда не держала — не из экономии, а потому, что это угнетало ее мятежный дух. Очевидно, тоже из альграмаровых нововведений. Ну что ж, знали ведь, на что шли, когда нанимались великому магу горшок выносить — из него, поди, и не такие чудища порой выскакивают.
- Прощения прошу-с! - задушенно воззвал эльф, сосредоточив панический взгляд на расщепленном торце ножки, метящем ему между глаз. - Нам велено было прибраться, навести порядок... только-то!
- Над чем, спрашиваю, ржали как кони, - проскрежетал Хастред упрямо. - Знать же надо, может, подправить чего для лучшей усвояемости.
- Там момент есть, когда некий Чумп от шести стражников за печной трубой укрывается, - эльф попытался вдохнуть пережатым горлом, не сумел и принялся тараторить, вбрасывая последние запасы воздуха в попытку выболтать себе жизнь. - Чрезвычайно достоверно и с тонким юмором-с... и стражники обалдуи-с... и сосредоточенная его физиономия очень живо описана... с такой тонкой братской иронией... замечательная, я бы сказал, сцена... и раньше были еще... ааааргх!
От неожиданности Хастред ослабил хватку и позволил эльфу достать ногами до пола — а то, как оказалось, в запале его чуток от нее оторвал, сам того не заметив.
- Таки что, достойное чтиво получается?
Эльф прихватил себя руками за шею, силясь выправить помятую трахею.
- Чрезвычайно, я бы сказал, любопытное-с. Может быть, немного слишком обрывистое и спонтанное, как на эльфийский вкус, мы-то, само собой, любим протяжные вялотекущие истории с шагом не в секунды, а в династии...
- Как же, как же, читывал, - поддакнул Хастред. Эльфийские эпосы он читать и правда пытался, но впрок ему это не пошло — он над ними неизменно засыпал, а на следующий день ходил и все пытался из головы вытрясти всех этих зачем-то в нее понапиханных Лаирасулов, Таурохтаров, Элеммакилов, Миримонов, Белеготаров, Храванонов, Менельторов, Арквенонов, Аноротадов и их славные деяния, в основном описанные шибко ретроспективно в духе «Таурохтар правил две тысячи лет и убил за это время примерно восемь миллиардов тех, кто ему не понравился, а потом пришел Арквенон, подсыпал Таурохтару смертельную дозу слабительного и затеял вырезать всех, до кого тот не дотянулся, а еще написал шесть симфоний и изобрел кастрюлю». Сложно ожидать от ценителей подобной прозы высокой оценки его историй, призванных запечатлеть реальность в кратком моменте времени. Тем удивительнее и ценнее было натолкнуться на положительный отзыв от столь предвзятого читателя.
- Картинки еще весьма живописные-с, - добавил эльф с воодушевлением.
Картинки Хастред рисовал тоже сам, поскольку в эпоху обучения, разумеется, записался на курсы живописи, прослышав где-то, что там позируют для начинающих художников пресловутые голые женщины (если так вдуматься, многовато места они занимали в его системе ценностей — но пусть первым бросит в него камень тот, кто сам на его месте никогда не был). Правда, тут его ждало разочарование — рисовать давали то яблоко, то кувшин, а когда наконец дошло до обнаженной натуры, то ее роль исполнить пришел джентльмен, которого для нашего брата можно исчерпывающе описать всего лишь двумя словами — Гомер Симпсон. От такой мотивации Хастред потерял всякий интерес к карьере художника, но сохранил некоторые навыки удержания мелка и время от времени добавлял к своим текстам пару-тройку набросков для будущих иллюстраторов.
Получилось, что совсем не к месту эльфы получили свой урок манер — припомнив тот случай с печной трубой, Хастред вынужденно признал, что действительно было потешно. Сам не думал, что это стоит расценивать как комедийную сценку, поскольку в то время держал на плечах тяжеленную крышку люка и с нетерпением дожидался, когда Чумпу надоест дурачить стражников... но если взглянуть непредвзято, и впрямь есть над чем похихикать.
- Хозяйка сжечь велела все, что на барахолку выставить не получится, так мы-с утаили сии записи и тут их читаем в свободное время, - сообщил эльф осторожно. - И девать их вроде некуда, и жечь жалко... в конце концов, когда еще с гоблинской книгой ознакомишься.
Надо признаться, высшей оценки, чем «жечь жалко», от восторженной публики Хастред еще не получал — вполне возможно, потому, что никогда мемуары на ознакомление и оценку не выставлял. Ну или от кратковременного недостатка кислорода мозг эльфа слегка пострадал и осенился взрывом душеспасительной гениальности, не заблокированной многовековым снобизмом.
- Тогда извиняюсь, - неловко изронил книжник, опуская свое дубовое оружие. - Хотя впредь, ежели соберешься смеяться над чужим творчеством, делай это по крайней мере не в доме автора.
- А нас-то заверили-с, что вас уже и след простыл!
- Сильно преувеличено, - Хастред тяжело вздохнул. - Неужели вы не слышали, сколько всего, творимого по городу в последние дни, на мой счет записано?
Слуга изобразил сложное выражение при помощи бровей, губ и вообще всего, что нашлось на его узенькой хорьковой мордочке— что-то вроде «ну мы-то не дурошлепы-обыватели, нам-то правда ведома».
- Короче, я чего явился-то, - спохватился Хастред. - Бери вон мешок и собирай в него мои тетрадки. Не оставлю вам на осмеяние... сам смеяться буду, а может, в комическую пиесу отдельные фрагменты переделаю.
Эльф покладисто выдернул из угла пыльный мешок, расправил горловину и принялся сваливать в него многочисленные хастредовы тетради, но при упоминании пиесы на лице его проявилось легкое выражение сомнения, перемеженного с гадливостью.
- Театр не любишь? - нахмурился Хастред.
- К театру лоялен-с, сударь. Только вот чтоб постановки ставить, в наше просвещенное время недостаточно историю взять-с, надо уметь организовать это все... как со стороны постановки, так и со зрительской. А в бегах будучи, многим ли вы зрителям показаться отважитесь?
- Так это тут в бегах, а за пределами этих стен — огромный мир!
- О, - эльф участливо кивнул, кхекнул смущенно и понизил голос. - А разве вы не слыхали-с, что из городской черты уже вышли и укокошили одного барона, земли которого очень глянулись нынешнему Лорду-Наместнику, вкупе со всеми бароновыми наследниками, причем одного догнали уже за границей Нейтральной Зоны-с? Вам, ежели вы, конечно, тот самый Хастред, а то волос у вас много больше, чем нам было описано-с, я бы рекомендовал появляться где бы то ни было с большой осторожностью... а то слыхал я в определенных кругах разговоры, что много в каких местах вы планируете свои дерзкие преступления-с.
- Встрял так встрял, - признал Хастред обескураженно. - Вот и спасай этот мир, когда к нему с какой стороны ни приступишься — все задница. Ты собирай, собирай, не отвлекайся.
Когда тетради были собраны, Хастред подобрал мешок и забросил его за плечо, эльфу тяжело кивнул головой и двинулся на выход, но ступив за дверь, столкнулся с юным эльфом, которого весьма точно описал сосед — с гламурно высветленными волосами, большим количеством блескучих висюлек и в коротких штанцах-шаравонах, выпуклых настолько, что впору было сдавать паренька страже по обвинению в краже арбузов. Хастред даже на миг растерялся, парень ли это вообще или девица, поскольку на рожу эльфы все по одним лекалам скроены, а украшений для мужчины был откровенный перебор; положился на свой бессбойный внутренний компас и, поскольку стрелка осталась в бездействии, постановил не усложнять и принять эльфа за парня.
Эльф, кажется, и сам себя за парня принял с перепугу, потому что схватился за рапиру, висевшую на боку, выдернул ее из ножен и расплылся в такой вычурной стойке, что Хастред словил дежа вю — где еще мог встречать додиков, эдак корячащихся. Потом припомнил — пихалийская школа фехтования, там у них бзики какие-то были насчет того, что кроме укола острием другие виды ударов недопустимы.
- Вали-ка, пока я добрый, - посоветовал гоблин сдержанно. - Вон можешь в дом сбегать, там где-то мои топоры были... будь ласков, вынеси.
- Топоры?! - взвизгнул эльфенок истерично.
- Топоры, - подтвердил Хастред. - Такие, знаешь... тут железка, а здесь ручка... не сможешь поднять, тащи волоком, они не обидятся.
Эльф на секунду замешкался, а потом — Хастред понял это быстрее него самого по заполошным глазам — решил выбиться в герои и отчаянно ткнул рапирой в грудь гоблину, и промахнуться ему было трудновато, поскольку шириной Хастред минимум втрое превышал мишени, на которых фехтовальщики отрабатывают свои выпады.
Хастред, едва завидев признаки агрессии, без спешки выкатил из-за плеча по собственному боку мешок с тетрадками и вывесил его на пути рапиры, устремившейся к его сердцу. Тонкий клинок вонзился в ткань, легко ее проколол, бодро прошел, судя по толчкам, пару тетрадок, на третьей начал терять скорость, и совсем завяз примерно на половине глубины мешка.
- Хоть какая-то польза от моей писанины, - похвастался Хастред и бросил мешок наземь. Эльфик пытался удержать рапиру, но задача оказалась ему не по плечу — пышный корзинчатый эфес выскользнул из руки, едва не выдрав ее саму из плеча. Хастред шагнул навстречу обезоруженному противнику и коротким точным движением всадил ему снизу два пальца в ноздри — замечательный болевой прием из детства, который заставляет жертву задуматься о своем поведении. Эльф взвыл и, ухватившись обеими руками за разящую длань правосудия, на ней повис, словно мелкий лемур. Если бы подтянулся, смог бы сняться с пальцев, но это же эльф — у них тот, кто способен на своих тонких ручках подтянуть свое жухлое тельце один раз, уже кандидат в цирковые уродцы с переразвитой мускулатурой.
- Раз уж пообещал, - проворчал Хастред себе под нос. - Учись, поганец, правилам гостеприимства, в жизни пригодится!
Размахнулся и метнул юнца через забор по направлению к соседскому сараю. Кажется, нос бедняги лопнул, когда срывался с пальцев, по крайней мере на них Хастред обнаружил помимо соплей еще и кровь, а тельце эльфа с истошным визгом шлепнулось о стену, пару секунд на ней повисело, как мокрый носок, и свалилось наземь. Из сарая выглянул сосед с кружкой в руке, взглянул на причину беспокойства, расплылся в улыбке, огляделся по сторонам и, не завидя ненужных свидетелей, показал Хастреду большой палец.
Подбирая мешок, Хастред ненароком обернулся и обнаружил, что недодушенный им эльф-слуга, этот недожатый поклонник его художественного таланта, пытается подкрасться к нему с тяжелым подсвечником в руках.
- Не стыдно? - вопросил Хастред укоризненно. - Я с тобой по-братски за искусство трындел, а ты чего творишь?
- А это ваше, вы забыли-с, - не растерялся эльф, протягивая подсвечник.
Ловкий, однако, попался, ни в какой ложке не влупишь.
- Топоры мои принеси, раз такой услужливый. Там их два в доме, один на антресоли...
- Их шесть-с, - поправил эльф услужливо. - Было шесть, но их уже отдали в городскую караульную службу за ненадобностью. Адрес дать могу, если угодно-с.
Хастред вздохнул. Не угодно ему было, он и сам знал, где тут арсенал и как неплохо он охраняется. Жаль, топоры были все как один со вкусом и знанием дела подобраны под его руку, дороги не в денежном отношении, а как бывает дорог хороший инструмент, от которого твоя жизнь на каждом шагу зависит.
- Обойдусь, - объявил гоблин. - А жене моей, как придет, скажи... А и Стремгод с ней, ничего не говори, расстанемся друзьями.
- Зря вы в таком случае ее племянницу об стену-то.
- Вот блин, - огорчился Хастред. - Нет, об стену-то вполне стоило, но что-то беспокоит меня, что девчонку от парня не отличил. Это, поди, и называется старостью.
- Не могу знать-с, - эльф высокомерно покривился. - Со старостью незнаком-с.
- Ну а ты-то мужик?
- Самый натуральный-с.
- Вот и держи тогда как мужик, - предложил раздраженный этим шкодливым хмырем Хастред и мощным крюком в челюсть закружил зазнайку, как веретено. - Ишь, будет тут мне бессмертием хвастаться.
Выдернул из мешка рапиру, хотел закинуть куда-нибудь на крышу, но оценил тонкую работу гравера и увесистые камушки в рукояти, да и заткнул обратно в мешок через горловину — принеся такое понимающему торговцу, можно не на один хороший топор выменять. Закинул мешок за плечо и с греющим осознанием выполненного долга отправился восвояси, в кабачок, где оставил профессора.
Интермедия, глава 9
Не сказать, чтоб кабатчик рад был оказаться укрывателем заговорщиков, но вот деньги его радовали несказанно — и то сказать, повладей заведением вблизи обители вечно нищих студентов, научишься ценить каждый грош. Хастред отнесся к этому с пониманием и щедро досыпал ему из кошеля, доставшегося от почившего Иохима. Прекрасный, как теперь помнится, был человек... гоблины вообще по природе незлопамятны, просто в моменте бывают шкодливы, почти всегда бездумно агрессивны и уж совершенно без исключений неспособны удержаться от ответа на вызов (а за вызов способны принять даже просьбу передать солонку).
Поскольку ни профессора, ни Эрвины в кабачке на этот раз не приключилось, Хастред с комфортом развалился на стуле и, игнорируя недоброжелательные взгляды хозяина, слегка вздремнул. Вялые студентики, еще не вылезшие из зимней спячки, угрозой ему не казались — утащить мешок с рукописями едва ли решатся, с ним убегать будет тяжело, а если вдруг по старой доброй традиции решат разрисовать спящему рожу красками, так это дело житейское. Пусть, если есть порох в пороховницах, ставят на кон пальцы, которые спросонья гоблин может и откусить. А публики реально опасной в этом районе не водилось — работать профессионалы криминального мира ходили в заведения зажиточных районов, отдыхать же предпочитали в той же Подземке.
Итак, Хастред как раз успел немного отдохнуть, когда в сон его проник голос словно бы из далекого прошлого — уверенный, энергичный фальцет, который много раз зачитывал интереснейшие лекции и совсем не похожий на бессильное старческое дребезжание нынешнего профессора Альшпрехта.
- Вот и мы! Будьте любезны, дорогой мой, закусить нам чем бог послал... и, бога ради, не надо больше этого вашего, бррр, пойла, от него голова разламывается и печень, кажется, отлетела.
- От старости у вас печень отлетела, - язвительно парировал глуховатый голос Эрвины. - Не столько вы и выпили, а я вот с удовольствием... пойла тоже давай, человек!
Хастред разлепил глаза и зачем-то сделал вид, что и не спал вовсе, а просто о высоком задумался. А ноги из сапог вытащил и разложил на мешке сугубо для того, чтоб натертые мозоли от этого самого высокого не отвлекали. Мозоли он успел натереть новыми сапогами, которые прихватил по дороге взамен расхристанных прежних, причем в этот раз выбирал не по модности, а по долговечности, ну и стальная оковка мыска очень приглянулась. Помним же про бездумную, практически невинную агрессивность, которая спокон веков корректирует все гоблинские вкусы и чаяния. В мире, поди, нет ни единого гоблина — коллекционера марок, а вот коллекционировать топоры много охотников, есть даже ассоциация филасекуристов, сплошь состоящая из гоблинов, орков и дварфов.
Судя по довольной физиономии профессора, если по этому давно просроченному и растрескавшемуся караваю допустимо было читать эмоции, что-то интересное он выудил из вверенной ему тетради. Эрвина приоделась, но не в какие-то огорчительные бабские тряпки, а в одежду самую что ни на есть практичную — штаны в облипку, выгодно очерчивающие сильные ноги, короткий походный камзол на шнуровке, даже узкую зеленую охотничью шляпу с перьями подобрала под цвет композиции. Мечом не обзавелась, но заимела солидного вида поясной кинжал в локоть длиной, причем новеньким он отнюдь не выглядел — вероятно, успела побывать дома. Шрам под глазом, как показалось Хастреду, слегка поутратил в яркости, словно был наспех замазан тональным кремом, или как там эта ерунда называется.
- Тулуп, - презрительно напомнила воительница Хастреду, усаживаясь напротив него.
- И чего? - осведомился гоблин устало.
- И ничего, тулуп. Просто чтоб ты знал, я все помню.
Хастред беспомощно пожал плечами. Еще один Чумп на его голову. Но чумповы-то издевки хотя бы понятны были и ни к чему не вели, а тут поди улови момент, когда она дозреет время с тебя, тулупа, начать отпарывать пуговицы или попытается сдать мимохожему правохранителю как международного террориста.
- Дети, не ссорьтесь, - воззвал профессор, на стул сперва положил плоскую кожаную сумку, которую принес с собой, а на нее уже усадил свой костлявый зад. - Хотя ваше дело молодое, оно наполовину из ссор, чтоб примиряться был повод, - кустистые седые брови профессора исполнили многозначительный танец, слишком сложный для понимания гоблином, пусть даже грамотным. - Но, как говорится, делу время, потехе час. Позвольте уж мне отчитаться о проделанной работе, и я вас ко всестороннему облегчению оставлю.
Хастред, не найдя ничего лучшего, жестом предложил ему излагать, а сам глотнул пива, обнаружил, что оно степлилось, но тем не менее допил кружку и помахал рукой в воздухе, призывая пивную фею для нового захода. Эрвина победно фыркнула и откинулась на спинку стула, вызывающе скрестив руки на груди.
- Итак, - профессор выложил на стул свои перекрученные многолетним артритом лапки и торжественно выпрямился. - Вопрос, как я помню, стоял о проклятиях, имевших отношение к роду ущельных гоблинов. Кое-что нашлось в этой занимательной книге, хотя должен признать, что до доподлинной ясности еще далеко... но по крайней мере прояснилось, в какую сторону копать следует.
- Когда ж было иначе, - вздохнул Хастред. - Вся жизнь моя, как переезд в новый город — найти булочную настоящее приключение, даже если она в соседнем доме. Излагайте, профессор, будем на ус мотать.
- Ущельные гоблины — это как ты? - уточнила Эрвина, которой по всей видимости ее папаша-милитарист побрезговал излагать теорию происхождения видов в развернутом виде, обойдясь единственной дихотомией — тулупы и все остальные.
- Нет, - кратко ответствовал Хастред. - Есть у меня друг, вот он ущельный... такой ущельный, что мама не горюй. Я обычный, кондовый, горный. Вот из тех, которые на драконах по всему миру.
- А вот тут, кстати, я поспорил бы, - профессор азартно хрустнул пальцами и тут же испуганно на них воззрился, опасаясь, вероятно, что хрупкие косточки такой экспрессии не выдержат. - Я так помню, из горных была мама твоя, а с какого древа твой отец соскочил неизвестно доподлинно... вот послушай-ка историю, может, заметишь что знакомое.
Кабатчик, переваливаясь, подтащил три пива и блюдо с жареной куропаткой, плюхнул все это на стол.
- Дальше готовить?
- Готовь, готовь, что тут есть-то, - отмахнулся Хастред. - Тащи всякое, у нас тут научная дискуссия предвидится, изнурительная и ресурсоемкая.
- Какая-какая? - не понял кабатчик, но слушать объяснений не стал, махнул рукой и поволокся обратно к стойке.
- Ай тулууууп, - откомментировала Эрвина вроде бы и с сарказмом, но и с нотками уважения, вытянула свой здоровенный нож и уверенными взмахами распахала птичью тушку на несколько частей. - Я таких слов только вон там, на службе, и слыхала — от декана да ректора. А говорят, что вы, тулупы, безграмотны до самого основания, гравий с дорог воруете, не разумеете назначения чайника, а когда гадите — штаны снять не умеете.
- Прекрасно умеем, причем по самым разным поводам. С тебя же вот снял!
- Так я ж сама, как ты сказал...
- Вот видишь, снял даже без рук. Ей-Занги, не понимаю, какой комплекс черт должен быть этому твоему тулупу свойственен, но кажись в меня ни одна еще не попала, кроме понимания, что на уссурской стороне водятся великие воины.
Профессор деликатно кашлянул. Эрвина насупилась и, подхватив кусок куропатки с ножкой, заткнула им рот.
- Итак, о происхождении ущельных гоблинов, - важно начал профессор. - Всем известно, что у Занги было трое сыновей, каждый со своим врожденным прибабахом, но помимо них была и дочь, Цилла или Циллия, от источника к источнику по-разному. О ней мало сведений, поскольку буйной дурью она не маялась, а если так вчитаться, то кажется, что все мозги, братьям недоданные, достались ей. У нее, как и у тех балбесов, были дети, только есть такое ощущение, что не от соплеменников, а опять же от какого-то изобретательного не по-гоблински персонажа... впрочем, это тема для отдельного исследования. Мы же сейчас о ее детях говорим — Уго, Пего и Фого. Было это, как тебе наверняка ведомо, а вам, юная дама, может показаться любопытным, еще в до-Хранительскую эпоху, после того, как Первые исчезли с лица Дримланда, Новые еще не завелись, а вот Древние как раз начали обживать наш мир. И одну из главнейших ролей на этой сцене, разумеется отрицательную, играл — кто бы, вы думали?
- Тулуп какой-нибудь, - прочавкала Эрвина легкомысленно.
- Не было тогда тулупов, и Уссуры не было в принципе, - уел ее Хастред. - А главным злодеем был, само собой, колдун Айс-Эйс.
- Именно! - профессор воздел палец. - Собственно, колдуном-то его для простоты обзывают, был он много большим, нежели какой-то там заурядный пользователь магии. По ряду сведений, был он аутсайдер, и не низшего порядка, какой-нибудь полукровка-аасимар, а вполне себе убедительный, на уровне полубога, вершитель мировых судеб. Даже и злодейство, ему приписываемое — оно, если вчитаться и вдуматься, скорее из той серии, когда историю пишут победители, сторонники Хранителя Ушкута. Айс-Эйс пришел в мир, когда его затопила глобальная катастрофа, вызванная заигрыванием Первых с силами, которые они даже близко не понимали. Сложив обрывки информации, я склонен заявить, что именно он, Айс-Эйс, эти силы усмирил и загнал в бутылку, открыл мир для новых обитателей, и большинство возводимой на него напраслины, как некоторые из нас знают на личном опыте — это, как правило, попытки свалить с больной головы на уже отрубленную.
Хастреду не сильно понравился этот намек на уже отрубленную голову, так что он даже шею потер, чтобы убедиться, что она цела. К столу снова причалил кабатчик, доставил еще одну глиняную бутылку, каравай пахучего хлеба и полголовки бледного козьего сыра.
- И лук опять жарить велите? - поинтересовался он плаксиво.
- И лук, и мясо, и что там у тебя еще в запасниках, - терпеливо распорядился гоблин. - Вишь какие страсти разыгрываются, вся история наизнанку!
- Да крутил я ту историю, - печально отмахнулся кабатчик, шмыгнул носом и отправился к плите, как на галеры.
- Верный подход, - одобрила Эрвина, не переставая обгладывать ножку. - Чем вам ныне-то поможет, что не того тыщу лет назад упупили?
- Просто представляю вам действующих лиц нашей драмы, - объяснил профессор. - И, виноват, увлекся. Всегда старался дать своим слушателям не набор сухих дефиниций, пусть даже утвержденных официальными ведомствами, а пищу для размышления, которую они перемалывать должны для собственного удовольствия.
Девица недоуменно перевела взгляд на обглоданную для собственного удовольствия косточку, попыталась собрать какую-то мысленную конструкцию, но не преуспела и равнодушно бросила кость под стол.
- Позвольте же вернуться к истории, - профессор подтянул к себе кружку и приложился к ней, обзаведясь пышными пенными усами в тон к остаткам волос. - Итак, Айс-Эйс трудился над своим чем-бы-там-ни-было, и как раз трое вышеупомянутых сыновей Циллии, отроду известные своими предпринимательскими склонностями, решили его навестить, как я понимаю, отнюдь не с целью пригласить на праздник урожая.
- Как же, дождешься от гоблинов, - поддала жару упертая в своей ксенофобии Эрвина.
- О, от гоблинов, уверяю вас, можно дождаться много чего совершенно неожиданного, но в тот раз трое лихих юношей, которые позже стали прародителями целых колен этого примечательного племени, определенно вторглись в цитадель великого мага с целями не весьма благими... или, может быть, начиналось все благопристойно, этого в книге не уточняется, но по пути кто-нибудь из них нагадил не в ту кадку или разбил какую-то хозяйскую любимую диковинку — в общем, вышло так, что Айс-Эйс пленил их и освободил лишь спустя некоторое время. Вскользь упомянут гоблинский поход с целью добиться их освобождения, но без конкретики, потому что гоблины всегда за себя воевали сами, никого не тащили за себя ратиться, ни за кем не прятались. Так что тех, кто мог бы оставить после себя записи об этом, несомненно, масштабном воинском действе, там попросту не приключилось. Так вот, Айс-Эйс в конечном счете вернул пареньков, но прежде сотворил над каждым из них... вот здесь я вынужден осечься, потому что ни в одном языке нет слова, точно отображающего использованный термин. «Преломление жизненной силы» будет максимально точно. Каждому из этих троих досталась собственная версия этого преломления, основанная на том, как они вели себя в заключении. Фого получил донельзя протяженную жизнь, но полностью лишился иммунной системы, так что и он, и его потомки вынуждены были всячески оберегаться от любых болезней и ран, и поскольку я никогда не слыхал про эту ветвь гоблинского рода, приходится предположить, что она угасла полностью. Уго, как раз прародитель ущельных гоблинов, донельзя раздражал пленителя своим флегматизмом, так что ему, напротив, срок был назначен короткий в сочетании с... как бы это перевести с эльфийского...
- Шилом в жопе, - подсказал Хастред со знанием дела.
- Да, пожалуй, можно и так. Ну и третий, Пего, получил изменение, достойное, я бы сказал, грандмастера манипуляций с жизнью — неуемную креативную энергию, которой не суждено найти выхода. Он непременно будет поэтом — но плохим, он неутомимо будет постигать науки — но ученым будет бездарным, он овладеет магией в теории, но никогда не сумеет применить ее на практике. Его творчество никогда не найдет отклика в массах, но никогда и не перестанет его тянуть именно в творчество. Знакомо звучит?
- Да вашу ж Дульсинею, - квакнул книжник жалобно и цапнул судорожной лапой бутыль. - Как Чумпу сказал один какой-то дядька, не помню что, не помню где, но charmant... то есть - «я тебя просил одного сына найти, а не второго меня лишить».
- Что вычитано, то пересказано, - невозмутимо отбился профессор, а поставленную перед ним чарку с завидной ловкостью перевернул кверху дном. - Нет, спасибо, с меня хватило уже, чуть в канаву не свалился... благодарение героине нашей Эрвине, спасла. Мне вот очень интересно, как именно можно так сделать, чтоб стихи плохие получались. Не может же быть, чтоб Айс-Эйс так исказил восприятие всех, в том числе будущих поколений, чтобы именно стихи, сыном Пего написанные, казались отвратными?
- Да проще самому этому извлечь кусок мозга, где стихи делаются, - подсказала Эрвина, охотно подставляя чарку под мутный поток из бутылочного горлышка.
- Была такая идея, но ведь стихи-то писать он может! Может, понимаете? Чего не может, так это писать стихи хорошие! А как понять, где надрезать, чтоб плохие еще рождались, а хорошие уже нет? Они ж все в одном месте порождаются.
- Ой, да не знаю я, - отмахнулась воительница брезгливо. - Была охота в гоблинских мозгах копаться. Вбил там гвоздик какой на том месте, где стихи образуются, и вокруг него одна ерунда беспорядочная бурлит.
- А мои мемуары сегодня цельный эльф похвалил, - обиженно объявил Хастред. - Правда, выбор-то у него небогат был, либо хвали, либо лови леща... и он с обеими задачами успешно справился...
- Я б и сам почитал с удовольствием, - возрадовался профессор. - Хоть и дивно мне будет читать жизнеописание собственного ученика, так-то я все больше мемуары исторических личностей читывал, но взгляну с великим интересом, включая научный. Если вдруг усмотрю какие критические изъяны, укажу на них не тая.
- А вот, наслаждайтесь, - Хастред подпихнул ногой мешок. - Ну да, много там всего, так я не вчера родился и, чего уж, везло мне на приключения. И буквицы писал поначалу крупные, красивые, это потом надоело и корябал как получится. Но давайте все же к Уго вернемся, тем более что вы только что ставки повысили — можем два по цене одного выбить, если разберемся, как отменить это преломление.
- Здесь, боюсь, мы вступаем на равнину без единого четкого следа, - профессор покаянно повесил свой клюв. - Преломление... неспроста использовано именно это слово, это не заклинание, которое можно было бы развеять, и не проклятие, которое как правило имеет триггер отмены. Это филигранное, хирургически точное изменение в структуре самой сути живого существа, способное к тому же безошибочно передаваться по наследству через многие сотни поколений. Даже глаза у ребенка могут быть то мамины, то папины, кто-то да проигрывает, а вот эта черта не вытесняется, с кем бы наш субъект ни скрещивался. Потому, чтобы рассуждать о снятии, надо сперва понять больше о самой методике наложения, которую использовал Айс-Эйс. А она, я опасаюсь, сложновата будет даже для ведущих магов нашего поколения.
- Да и где их взять-то, ведущих, - хмыкнул Хастред. Альграмара, что ли, попросить по-родственному? Как-то боязно, ибо есть ощущение, что этот, даже разобравшись в предмете, не бросится отменять порчу на пострадавших — скорее на остальных ее наведет. - Но где наша не пропадала... попытка не пытка. Где можно найти описания этой самой методики?
Профессор бессильно всплеснул лапками.
- Если где и можно, то в цитадели Айс-Эйса, которую Ушкут, согласно преданиям...
- Вколотил в землю, - радостно известила Эрвина с набитым ртом. - Чтоб значит не шлялся кто ни попадя и мир не расхреначил, играясь с его игрушками.
- Исключительно точное описание произошедшего, - одобрил профессор. - Я бы не стал принимать буквально слово «вколотил», хотя Хранитель и был достаточно крупным товарищем, но чтоб прямо целый замок, или что там у Айс-Эйса было... Упомянуто в книге, что тех троих приятелей ловили почти неделю, значит, немалые там просторы. Но вот в землю действительно погрузил, и не притопил, а видимо при посредстве магии Земли опустил много ниже уровня поверхности. И как ее отыскать, дабы раскапывать — это вопрос отдельный. Я непременно похожу по местным книжным лавочкам, а также полагаю, что можно попытаться прибегнуть к дивинациям. Хоть и давно это было, но в распоряжении Айс-Эйса водилась нешуточная мощь, полагаю, и к нынешнему моменту еще не вполне иссякшая, а отслеживать источники магических сил — это прямой профиль достопочтенной школы Прорицания.
Хастред уже валял в мозгу собственную идею, так что только замедленно кивнул, механически чокнулся с Эрвиной и глотнул не поморщившись.
- А что если, - начал он, но закончить не успел, потому что дверь кабачка скрипнула и в помещение, даже не утрудившись пригибанием, вступил эльф. Не чета тем давешним, прихваченным врасплох на дому — гибкий, опасный, плотно упакованный в черную кожу с серебряной отделкой и классической парой лонгблейдов на боках. Вошел, зафиксировал Хастреда взглядом и отступил вправо от двери. За ним вступил второй, похожий как близнец, и отступил влево.
- Ого, - крякнула Эрвина не то от выпивки, не то от неожиданности при виде гостей. - А немало нынче эльфов-то к нам понаехало.
- В стороне держись, - тихо посоветовал ей Хастред.
- Хрена с два, - решительно отрезала воительница. - Эти мне точно работу не предложат, так чего их жалеть-то.
Хастред искоса окинул ее взглядом. Девчонка, безусловно, попалась крепкая, в уличной драке без правил воздержался бы против нее ставить, но эльфийские оберукие мечники — это не по всякому плечу задачка. Сам бы, кабы была возможность, предпочел мимо пройти и не связываться, потому что тут даже победив — невредимым не выйдешь.
- Вон скатка, - гоблин кивнул на прислоненный к стене продолговатый сверток. - Это я одну занятную штучку в «Клинковом ряде» сменял на несколько попроще. Если начнется, хватай, не тушуйся.
- Это дело, - одобрила Эрвина и с людоедским видом облизнула уделанный в птичьем жире клинок ножа. Эльфы взирали бесстрастно, а вот Хастреду прямо-таки понравилось, взяло, что называется, за душу. Не всем же быть утонченными.
- Ну, право же, хорошо ведь сидели, - всплеснул руками профессор. - Что вы как дети малые, чуть что за ножи. Господа, очевидно, зашли как все хорошие люди, переждать непогоду и пивком побаловаться.
- Эльфы? Пивком? - недоверчиво переспросила Эрвина. - Вы чета в своей истории завязли, дядька Руперт. В нонешнем мире такого не случается.
Ух ты. У профессора и имя есть, и он даже в дядьки записаться успел, мимолетно удивился Хастред. А про пиво — это воительница права, пиво эльфы пить едва ли способны, их норма — наперсток, а наперстками разливать пиво местным барменам не велит какая-то их барменская заратустра.
А потом вечер стремительно прибавил в томности, потому что в дверь между двумя суровыми эльфами вступила Тайанне.
Интермедия, часть 10
Приходится признать очевидное — Хастред растерялся. Обычно-то в приключенческих компаниях он оказывался самым умным парнем в комнате и ситуацию контролировал, а если терял нить — то бил того, кто удачно подворачивался, между ушей и тем переключал каналы с набившего оскомину бубнилова на бодрый боевичок. Однако втащить за милую душу несостоявшейся матери его нерожденных детей он не мог, даже без технической оглядки на то, что это стало бы последним движением в его жизни. Это для них, эльфов, минуют века по цене минут, а он-то немалую часть своей жизни растратил, затыкая ею те стыки семейной жизни, из которых начинало поддувать; в результате столько напихал, что ценность этой конструкции перевесила даже гоблинские крушильные инстинкты.
Деловито цокая каблучками, эльфийка прошествовала до стола и люто воззрилась на Хастреда. В повисшей тишине слышно стало, как шкворчит на плите подгорающий лук, который кабатчик даже перемешать возбоялся.
Профессор бесстрашно поднялся со своего места и отвесил Тайанне изящный, в меру радикулитных возможностей, поклон.
- Милости просим к нашему столу, госпожа городской советник.
- Что за старый черт? - мелодично осведомилась эльфийка, не сводя глаз с книжника.
- Ээээ, - ответил Хастред, известный мастер острого и точного слова, и не потому, что забыл, а потому, что не уверен был, так ли уж безопасно представлять сердитой тиранше верного друга. Пока он безымянный старик, может затеряться, а если здешнее толковище будет разрулено не к удовольствию Тайанне, она имеет немало возможностей попортить кровь тому, кого без проблем способна отыскать.
- Это достоуважаемый профессор Руперт Альшпрехт, - одним взмахом перечеркнула его метания Эрвина, поигрывая своим ножом. - А это что за глиста в корсете?
- Ээээ, - не спасовал Хастред снова. Что это госпожа городской советник, профессор уже объявил во всеуслышание, а представить своей женой... ну, конечно, быль молодцу не в упрек, но очень уж ему не приглянулся расклад, при котором Эрвина сменит лагерь и присоединится к жаждущим его кровушки.
- Городской советник Тайанне Эйрмистериорн, - прошипела эльфийка и почтила Эрвину косым взором. Воительница гордо выкатила увесистый бюст, и брови Тайанне сшиблись, как две горы. При всем при том, что эльфы своей субтильностью всегда были довольны и даже ухитрялись гордиться, встреча с женщинами телесно выразительными всегда портила госпоже советнику настроение. Как правило, она немного отводила душу, обзывая их жирными коровами, но Эрвина как назло оказалась подтянутой, вовсе не коровьего типажа. - А это что за деревенская шлендра?
- Ээээ, - верного себе Хастреда было не остановить, когда он нащупывал золотую жилу, через которую процесс удавалось пустить на самотек.
- Че такое шлендра? - не поняла Эрвина.
- «Милашка» по-эльфийски, - быстро сориентировался профессор. Тайанне наконец уделила ему гневно полыхающий взгляд, но Альшпрехт только гордо выпрямился и ответил на него обезоруживающей улыбкой. Хастреду даже поаплодировать захотелось, потому что не был он уверен, что успел бы вклиниться между двумя бойцовыми курочками, прежде чем из них полетят перья. Собственно, перья только со стороны Тайанне, из Эрвины скорее угольки бы посыпались. - Позвольте представить вам Эрвину Магнусдоттир, офицера охраны нашего Университета.
- Университета? - Тайанне закатила глаза, словно складывая паззл. - Уж не она ли сегодня полгорода переполошила, бегая голая?
- Че сразу голая-то, - Эрвине достало такта потупить глаза. - В сапогах же! И какие там полгорода, когда всего две улочки.
- А как слух об этом пошел, ближайшие полгорода как раз и всколыхнулись, все запоздало смотреть бросились, - пояснила Тайанне с затаенной усмешкой. - В итоге пробки на дорогах, ДТП, драки по поводу и без повода, дебоши, попытки как-то наверстать упущенное. Раздели случайную даму этого, знаете, легкомысленного типажа, а это оказался вовсе джентльмен, теперь почему-то целая толпа других джентльменов блюет и отплевывается.
- Ничоси, - озадачилась Эрвина. - Экий этот... жиотаж. А я и не знамши.
- А я видал потасовки, пока гулял, но думал просто вторник, - подал голос Хастред и тут же пожалел об этом, надо было использовать момент и отползать под столами к стойке и сокрытому за нею запасному выходу.
Тайанне немедленно утратила интерес к остальным, а вот к нему придвинулась, наклонилась, опираясь рукой о стол, медленно и пугающе приблизила свое огнеопасное лицо к его уху и прошипела на него слова, которых книжник при всей своей многосторонней компетентности никогда бы не угадал:
- Верни спицу, козлина.
Ну, ладно, последнее слово почти наверняка угадал бы.
- Какую спицу? - искренне не понял Хастред.
- Да эту, - Тайанне изобразила тычок кулаком, весьма похожий на символичный фехтовальный выпад. Ах да, их же там в силу андрогинности учат практически без разделения дисциплин на мальчиковые и девочковые, так что когда-то курсы фехтования посещали даже женщины-маги. - С ручкой и вообще.
- Ах эту, - Хастред виновато моргнул. - Уже нету, сдал в «Клинковый ряд». Впрочем, быстро не продадут, сперва еще ножны будут на заказ изготавливать — успеешь выкупить.
- Вот говнюк, - изронила Тайанне со всей доступной ей мощью презрения.
- Говнюк Чумп. Я задрот.
- И это тоже, - Тайанне выпрямилась и снова обвела негодующим взглядом профессора и Эрвину. - Что тут за клуб юных бомбистов?
- Смешно, госпожа советник, - оценил юный профессор, которого начали называть дедушкой еще до того, как Хастред родился на свет, но заметил в глазах эльфийки непонимание и покладисто покачал головой. - А может, и нет.
- А что, такая уж ценная спица? - полюбопытствовал Хастред.
- Спица бесценная, фамильная реликвия, - Тайанне хмуро на него уставилась. - Зачем взял вообще?
- Так топоры-то мои тоже кто-то взял, - Хастред обозначил пальцами саркастические кавычки. - Надо ж чем-то свято место заполнить.
- Туше, - кивнула Тайанне вместо того, чтобы по привычному и даже родному обыкновению завести кипучую истерику с языками пламени во все стороны. - Наслаждайся, пока можешь. Но имей в виду, как закончу со всеми своими делами, дам знать страже, где тебя искать, - косо бросила взгляд на Эрвину. - Вас обоих. Всех троих, если этот сударь тоже успел где-то пред законом оступиться.
- Вроде нет, - профессор пожал плечами. - А хотя, когда псов войны с цепи спускают, они ж поди частым гребнем орудуют, не шибко разбираясь, кого надо, а кого и не за что...
Тайанне издала шипящий звук носом, выпихнув через ноздри несколько искр, и развернулась было на месте, чтобы двинуться к двери, но Хастред, сам себя удивив, протянул руку и цапнул ее за пышный рукав. Эльфы у стены резко напряглись и схватились за рукояти мечей, Эрвина в ответ ни их реакцию толкнулась от пола и вместе со стулом откатилась к скатке, в которой Хастред принес новые игрушки.
- Чего еще? - сквозь зубы вопросила эльфийка, выдергивая рукав.
- Да поговорить бы, раз уж все равно встретились, - объяснился Хастред как сумел, потому что к разговору этому не готовился и даже примерного списка тезисов не имел. Не выпади такой случай, не стал бы искать встречи вовсе, вроде все что нужно было друг другу выкрикнуто, но что-то странно щемящее было в огненной стерве, внезапно превратившейся в снежную королеву.
Профессор отреагировал, как всегда, правильно — обернулся к Эрвине, шлепнул ее по руке, протянутой к оружейному тюку, и изобразил галантный полупоклон.
- Пойдем, моя дорогая, не будем вникать в дела политические. Покажу тебе чудеснейшие задворки по эту сторону университетской стены!
- А чейта не будем, - нахмурилась Эрвина. - А эти вон будут?
И кивнула на эльфов у двери, делая при этом страшные глаза в том смысле, что назревает лютое неравенство сил, случись политическому разговору свернуть не туда.
Тайанне задумчиво оглянулась на свою охрану, пару секунд потратила на размышления и сделала легкий жест рукой — пошли вон. Мечники без рассуждений развернулись и вынырнули за дверь, причем прошли в нее вместе, даже не разворачиваясь боком. Экое все же субтильное племя, подумал Хастред ехидно и с трудом удержал это ехидство внутри себя, а то Тайанне всегда было легко разъярить и трудно затушить.
- А че политическое, - не сдалась Эрвина. - Если это про поливание чего-то, то я тоже, знаете, полить и налить не дура.
Тайанне подхватила двумя пальцами бутылку с брагой и брезгливым жестом, не глядя, простерла руку в сторону воительницы. Эрвина недовольно рыкнула. Тайанне разжала пальцы, выпустив бутыль над полом, и Эрвине пришлось вложиться в исполненный кошачьей грации рывок, чтобы успеть подхватить сосуд прежде, чем он разлетится вдрызг.
- Чумная на всю голову, - проворчала воительница, убрала в ножны нож, подхватила с блюда вторую куропачью ножку и вразвалку направилась вслед за профессором к двери. - Эй, рыжая, ты имей в виду, он тулуп. Ну, вроде как... может быть. Просто упреждаю.
Когда дверь за ними захлопнулась, а кабатчик счел за лучшее шмыгнуть в погреб, Тайанне изящным шажком сместилась вокруг стола и присела на место Эрвины, прямо напротив Хастреда.
- Интересная находка, - заметила она голосом, каким могла бы разговаривать концентрированная кислота. - Немножко тупее, чем я от тебя ожидала, но полагаю, ей есть чем это компенсировать.
- Ну, э, - Хастред слегка покраснел, что в сочетании с природным зеленым цветом дало подобие недозрелого баклажана. - С достаточно острым мечом тупизна и впрямь на нет сводится. Но я вообще не это... не о ней... не о том... это вообще рабочие моменты. Извини, кстати, за эту, чья спица была, на ней табличка не висела, что член семьи.
- Я вообще не думала, что ты можешь ударить женщину, - Тайанне ухмыльнулась по-бандитски. - Сюрприз, сюрприз... не скажу, что совсем уж неприятный. Девочке давно уже пора было вбить в голову, что если вести себя как мужлан, то рано или поздно с тобой и обойдутся как с мужланом.
- Колотить мужика, ведущего себя как баба, есть вполне натуральный позыв, - пожал плечами Хастред. - Не вижу, почему бы и наоборот этому правилу не действовать. Жить-то будет? Нюхать сможет?
- Да починят, починят, не волнуйся. А носы, уши, все эти украшения мы все равно у пластического мага по сто раз за жизнь переделываем.
- А эти украшения, - Хастред машинально указал пальцем ниже шеи Тайанне, - Почему никогда не переделываете?
- Потому что, - объяснила эльфийка совсем уж холодно, обеими руками прихватила ближайшую кружку с пивом и с усилием всего тела выплеснула ее Хастреду в физиономию. - Ишь, любопытство развесил. Какой твой интерес теперь-то?
- Как в большинстве случаев, академический, - Хастред обтер рожу рукой, загнав пару пивных струек в рот, и облизал саму ладонь. Большая часть жидкости успела стечь на стол, какая потеря... в очередной раз пожалел, что не дварф — тогда бы до стола ничего не добралось, все бы впиталось в бороду, которую потом и отжать можно.
Тайанне раздраженно пожала плечами.
- Вроде ж ты ушел?
- Вроде ж ты меня выгнала? - ну вот, показались из ножен клинки настоящих вопросов.
- Вроде ж ты этим радостно воспользовался?
Хастред натянуто осклабился. Перефехтовать эльфийку не так просто!
- Ладно, пусть так. Ушел, воспользовался. Но согласись, долгие годы меня этот соблазн не брал, пока что-то не разладилось.
- Долгие годы, - Тайанне издевательски хихикнула в кулачок. - Великий Лабелас, ты его послушай. Сколько, говоришь, тебе всего лет-то?
- Ну, за сорок уже порядком.
Тайанне припечатала себя ладонью по лбу.
- Так-то оно понятнее становится. Я в сорок, кажется, тоже была весьма чувствительной. Огорченный и обиженный, жертва злой ведьмы, которая поматросила, да и устала играть в куличики...
- Ну-ну, - Хастред неодобрительно помотал головой. - Нет тут речи о жертвах и обидах, оба, как говорится, хороши. Мне просто интересно было, что же произошло все-таки. Ты ж понимаешь, я вот тебя сменял на дело. Мужчина когда от женщины линяет, он всегда меняет ее на что-то — на работу, деньги, славу, другую женщину... или даже мужчину... но на что-то, что заполнит выдранный из жизни клок, иначе выдирать его себе дороже. А вот ты меня на что сменяла? Или у вашей сестры просто порядки такие — раз в дцать лет по свистку меняться стульями?
Пока снова не прилетело в рожу вкусное, но слишком быстрое пиво, Хастред подхватил кружку сам и к ней от души приложился. Тайанне откинулась на спинку стула и с мрачным видом изучала свои ногти.
- Ну, если тебе так важно знать, то да, в эльфийском сообществе именно такие правила, - наконец сообщила она словно бы через силу, когда кружка Хастреда показала дно. - Когда живешь долго, то «пока смерть не разлучит вас» обретает издевательское звучание. Никто не в состоянии терпеть никого на протяжении нескольких веков... отчасти именно этому мы обязаны своей славой недружелюбного народа. У нас принято менять семьи, чтобы не дожидаться конфликтов между супругами, резиденции, чтобы не утомляли соседи, несколько раз в жизни — род занятий, потому что в какой-то момент ты просто достигаешь пика и дальше только под откос. Правда, средний цикл существования эльфийской семьи все равно больше, чем срок жизни хуманса. Так что у кого есть ум, тот понимает, что с короткоживущим нужно уметь вовремя расстаться, пока не пришлось егохоронить и нянчиться с его отпрысками, которых, кстати говоря, никогда эльфийское общество не примет. А у кого ума нет, тот это познает на собственном горьком опыте — итерации к третьей-четвертой понимание закрепляется.
Хастред склонил голову с неподдельной благодарностью за откровенность.
- То есть мое время вышло?
Тайанне недовольно покривилась, косясь куда-то в сторону.
- Время-то было еще, но возникли кое-какие обстоятельства... да и тебе очень уж кстати приспичило характер показывать — грех было не воспользоваться, в другой раз пришлось бы сдирать повязку менее деликатно. Ты вон своего Чумпа спроси, он в моих письмах рылся... пусть расскажет, что вычитал, скажи я разрешила.
- Ох ты ж, - Хастред даже глаза выпучил. - Какой дефектив. Я-то думаю, что если б Чумп нашел там что-то, что меня касалось, он бы и сам рассказал.
- А я не думаю. Он и так сделал все, чтоб тебя извлечь из этого болота с минимальным ущербом, как другу бы и стоило. А что до ужасных тайн, запретных знаний и академических интересов — далеко не каждый чешет своим помелом обо всем, что в глаза и уши попало, иным хватает ума их запирать поглубже и без надобности не вытаскивать.
- А сама объяснить не можешь?
- Сама не могу. Не имею ни права, ни возможности, ни желания.
Хастред снова кивнул, признавая закрытие очередного вопроса.
- Привлекло мое внимание еще упоминание отпрысков...
Тайанне усмехнулась с гадливой жалостью.
- Я ж вроде понятно объяснила — полуэльфы в эльфийское общество не вхожи. А процесс деторождения у нас весьма деликатный и трудный, я не смогу, как та кобыла, - эльфийка с избыточной энергией кивнула в сторону двери, в которую недавно вышла Эрвина, - Рожать на скаку, не сбиваясь с галопа. У нас каждый ребенок — событие, отказаться от него матери — дело неслыханное, а значит, мне пришлось бы распрощаться со всем, что было нажито, чтобы ютиться, как мы с тобой катались, по каким-то задворкам мира. А когда ты убьешься насмерть, остаться вовсе матерью-одиночкой, которую ни на каком конце мира не приветят. Нет уж, извини, не было никакого варианта с отпрысками. Когда соберусь, это будет умный план, а не ухарская выходка.
- А вот с самого начала это озвучить нельзя было?
- А нельзя ли было с самого начала озвучить, что ты всю дорогу будешь пить и драться, как не в себя?
Хастред воздел руку, выставил указательный палец и упер его себе в скулу.
- А по лицу непонятно было?
Тайанне порывисто поднялась и провела руками по бокам, очертив свою инфантильно-дистрофичную фигуру.
- А по фигуре непонятно было мое отношение к деторождению?
Хастред задрал руки, признавая поражение. В целом, сам бы мог все эти очевидные истины вычленить и определить, если бы не был поначалу погружен в наивное убеждение, что их-то отношения особенные и никаким правилам не подчинены, а потом... а потом уже и поздно было, когда жидкий клей страсти начал застывать в несокрушимый цемент привычки.
- Все, наговорились? - осведомилась Тайанне сердито. Кажется, у нее внутри тоже лопались какие-то тонкие струнки, по крайней мере Хастред опытно отметил в голосе еле заметные подрагивания.
- Мне б еще понять хотелось, что за невозможный, как говорит Эрвина, жиотаж вокруг моей скромной персоны поднялся. Хотя каждый случай сам по себе объясним, чудится мне, что здесь не обошлось без опытного дирижера.
Тайанне протяжно вздохнула и отвела глаза.
- Вот представь, была бы у нас дочка.
Хастред с готовностью кивнул. Ему и представлять с начала до конца было не надо, достаточно покопаться в памяти. Там, если что, пылилось немало уже проработанных раскладов на любой вариант.
- И осквернил бы ее какой-нибудь помоечный крысолюд.
- Ни слова больше, - гоблин отвесил понимающий кивок. - Так и думал, что с тестем у меня отношения не сложатся.
- А все преступления, что в городской черте, на тебя вешаются по моей указке по двум причинам, - продолжила Тайанне, игнорируя призыв перестать тратить слова. - Во-первых, пока ты считаешься находящимся в Копошилке, тебя ищет наша местная городская стража, а не Ликвидаторы, которых папа держит наготове. Во-вторых же... ну, скажем так, девушке нужны друзья, особенно если она рассчитывает сделать карьеру, и нет лучших друзей, чем те, кто тебе обязан. А тебе, собственно, должно быть все равно. И наверняка было все равно, пока ты зачем-то опять сюда не приперся.
Хастред независимо задрал голову.
- Живу я тут, помнишь?
- Теперь тут я живу, - отрезала эльфийка словно бритвой. - И живу получше, чем ты когда-нибудь будешь. Так что прими от жизни то, что само в руки валится — уноси ноги и постарайся не сильно высовываться, тогда потихоньку папа запал потеряет и, глядишь, впрямь доживешь до старости.
- Очень мило, конечно, - книжник отодвинул пустую кружку и притянул к себе полную. - Но могу я попросить одолжение по старой памяти? Закругляйся с этими историями, а если уж охота меня приплетать, то приплетай так, чтоб я собой гордился. Проститутку, значит, избил, а жлоба не тронул?
- Я ж их не совершаю, - огрызнулась Тайанне. - А то б мне вовсе покоя не было. Только изворачиваюсь так, чтоб очередной обгадившийся толстосум ощущал себя в долгу. И уж извини, не я это придумала — никто так не подходит на роль преступника, как буйный и явно ненормальный гоблин.
- А завязывай-ка ты вовсе со своей благотворительностью, - Хастред слегка пристукнул кулаком по столу. - И кстати, дай знать Альграмару, что я из города сбежал, пусть от меня стража отцепится. Это мои ребята, местные, хорошие — не желаю через них прорубаться. На Ликвидаторов согласен, этих не жалко.
Тайанне тонко присвистнула сквозь зубы.
- Ты с горя совсем умом попятился? Ликвидаторы — это не местные пузатые с колотушками.
- Знаю, знаком. Мне подходит. Пусть найдут сперва, мир-то велик. А как найдут — встретим как полагается.
Стремгод знает, кто потянул Хастреда за язык. Ликвидаторы, элитный орден наемных убийц, известны были как искусные бойцы и сцепляться с ними впрямь не сулило большой радости. Но и так уже на шее висело столько жерновов, что один дополнительный взамен на то, чтоб на душе потеплело — вообще не проблема. Снова вспомнил генеральскую притчу про восемь футов и поймал себя на том, что широко ухмыляется в пенную пивную шапку. Надо будет Чумпу поднести новость о том, что у них на хвосте отныне висят лучшие в мире убийцы, когда он чего-нибудь в рот наберет, чтобы посмеяться, когда захлебнется или подавится. Ну а чего, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
- Сдурел, - печально констатировала Тайанне. - Ну, как желаешь... несравненное право и все такое.
Развернулась и направилась к выходу.
- И еще одно, - торопливо бросил ей в спину Хастред.
Эльфийка зашипела.
- Когда-нибудь в тебе эти «одни» кончатся?
- Это последнее, честно-честно. Знаешь что-нибудь про Айс-Эйса?
Тайанне обернулась через плечо, собираясь, кажется, метнуть языки пламени прямо из глаз.
- Что, по-твоему, я НАСТОЛЬКО старая?!
- А кто ж тебя знает, - простодушно ответствовал гоблин. - С моего-то шестка не видно разницы между тысячей лет и пятью тысячами.
- И то верно, - вздохнула Тайанне обреченно. - Я не застала Айс-Эйса, папа вот застал, в ту пору он был, как это называется... стажером, наверное. Никогда не любил об этом говорить, что и понятно, для амбициозного мага столкнуться с титаном, с которым в жизни не сравнишься — не самое приятное переживание. А что?
- Где была его цитадель, хотелось бы выяснить.
- А, ну понятно, - Тайанне издевательски закивала. - Тур по Местам, Куда Никому Не Надо Бы Соваться. С Бездной уже наигрались, теперь цитадель Айс-Эйса, потом в Мир-Пропасть канатную дорогу протянете.
- С Бездной мы еще не закончили, - поправил Хастред. - Думаю, ты заметишь, когда доберемся. Просто попутно побочные проекты разрастаются. Так знаешь, где она была?
- Знаю, что за полярным кругом. Неспроста же он Айсом обзывался. Это, в принципе, значит, что пешком дотуда добраться вам не светит, поскольку упрямство упрямством, а жрать-то надо что-то. Драконы туда тоже не полетят, там у них навигация сбивается и слишком холодно для рептилий.
- Драконы не рептилии!
- А как по мне, весьма похожи. В общем, только если транспортная магия, а на вас с этим вашим резистенсом она еще то ли сработает, то ли нет... и точного места не знаю, хотя могу как-нибудь у папы спросить, маскируя этим, как его... у тебя все время проявляется...
- Дебилизмом?
- Академическим интересом. Он вроде бывал, кажется уже после того, как она погрузилась — на раскопках или вроде того. Если вдруг выясню, постараюсь как-нибудь дать знать. Только не присылай Чумпа поинтересоваться, как идут дела, у меня каждый раз сердце обрывается, как эта рожа из темноты выскакивает.
- Чумпом управлять трудно, - пожаловался Хастред, но Тайанне уже цокала дальше к двери, небрежным прощальным жестом отсекая значительный кусок его жизни. И бросаться за ней почему-то совершенно не хотелось. Может быть, прав был тот неведомый создатель, который настолько по-разному скроил разные расы, что между ними как ни крутись, а не добьешься ничего более продуктивного, нежели кратковременная вспышка страсти?...
Стоило Тайанне покинуть кабачок, как он снова наполнился звуками. Из подвала, тихо чертыхаясь и сетуя на потянутую спину, полез наверх хозяин, в дверь ввалились озябшие снаружи профессор и Эрвина, а за ними еще и разреженная цепочка постоянных посетителей — безденежных студиозусов.
- Всем пивка! - гаркнул Хастред в адрес кабатчика. - Угощаю весь вечер!
Студенты взвыли торжествующе.
- Че за повод, капитан? - возлюбопытствовал ближайший, присаживаясь на стул верхом, лицом к гоблину.
- Походу, развод, - рассудил Хастред. - Ну, собственно, он уже давно состоялся... Тут, можно считать, имущество поделили.
Эрвина с облегчением бухнулась на свое место и, вытряся в глотку последние капли из бутыли, отправила ее вдогонку к костям под стол.
- А она ниче такая, - сообщила воительница снисходительно. - Как бишь там? Шлендра.
- В папу пошла, - пояснил Хастред устало.
- Папа тоже приятный? Как будет «красавчик» по-эльфийски?
- Faggot.
Профессор глянул на Хастреда укоризненно, но тот только криво ухмыльнулся. Надо же оставить после себя какое-то наследие — пусть не разумное, доброе и вечное, но хотя бы звучное и броское, чтобы потом из уст в уста передавалось, как какому-нибудь знатному эльфийскому лорду в глаза правду поведали.
- Хозяин, слыхал? Пива всем этим фэгготам! - гаркнула Эрвина звучным командным голосом.
И знаете, никому даже в голову не пришло ее поправлять.
Последние комментарии
15 часов 20 минут назад
20 часов 24 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 6 часов назад
1 день 6 часов назад
2 дней 18 часов назад