Эксельсиор. Вакуумный дебют [Юрий Шотки] (fb2) читать онлайн

Эксельсиор. Вакуумный дебют.

Пешка

Агломерация станций ООН «Лаграндж Л1», 2328.09.07:17:43·ЗВМ

Судя по гулу за спиной, позади километрах в двадцати пролетал импульсный трёхдюзовик, одна дюза давала пропуски. “Колун 157”, подумал Ник, старый выносливый тягач, обычно у таких правая тяга временами сбоит, там крайний топливопровод изогнут сильнее других. Проверяя свою догадку Ник перехватил сварочный пистолет левой рукой и повернулся всем корпусом. Ага, визор шлема быстро опознал клиновидный силуэт судна: “Находчивый 567.Ф56”, тип “Колун 157 М5-Ут”, задание “орбитальная чистка, сектор L1.8573.3216”. Так и есть, чистильщик, при увеличении было видно, как с одной стороны за посудиной тянулся неровный шлейф, налицо пропуски и неполное сгорание.

Довольный собою Ник вернулся к работе.

Вообще-то он любил работать в тишине, так концентрация выше, но допуск к работам в открытом вакууме гласил: «генератор акустического поля должен быть включён постоянно». Как-никак уши часто слышат то, что глаза упускают: сварочный пистолет шипел, привариваемый кронштейн поскрипывал от нагрева, чуть поодаль деловито гудели сборочные боты, а под ногами еле слышно шумел океан. Земля. Голубой мячик чуть больше теннисного висел у носка правого гермоботинка, шум прибоя — стандартный звуковой фон Земли, иногда в него вплетались звуки музыки из мегаполисов в зоне видимости, но на таком расстоянии звучал только прибой. На деле Ник никогда не видел и не слышал прибоя, но этот же шум можно услышать если прислонить к уху загнутый спиралью корпус водородного компрессора, Земля звучала как компрессор. Выше над головою переливались лунные колокольчики, за спиной Луну не было видно, но по звуку было понятно где её искать. Ещё один теннисный мячик, покрупнее, в фазе первой четверти и не такой голубой.

Сварочный шов шёл ровно, сканер дефектов молчал, а до конца смены всего двадцать минут. Если подумать, то орудуя сборочными ботами Ник управился бы с работой намного быстрее. Но ему повезло. Да-да! Серьёзно повезло. Чтобы ускоренно получить третий разряд корабельного механика нужно иметь двадцать часов наработки ручным инструментом в открытом вакууме, а такой наряд сейчас сложно найти — проще и безопаснее работать ботами, удалённо. Когда на Корпорацию верфей АНС свалился срочный заказ от ООН, брали всех кто не занят, даже курсантов под ручную практику. Ещё четверть часа и будет семнадцать часов наработки, если после выходных взять ещё одну смену, то к концу следующего понедельника он получит квалификацию. Наконец-то! Со всего курса он один шёл на пять средних корабельных квалификаций и сдал научный курс. Его однокурсники, те, кто шёл на одну-две младшие квалы, уже почти год летали в Поясе, а Ник всё тянул и тянул свои часы.

Он бы и завтра отработал, но это же ООН, дни отдыха и всё такое, Земля слишком близко, соцзащита, политика. Теперь ждать понедельника, а на вторник у него челнок обратно на Пояс. Обидно было улетать не побывав на Земле, здесь рукой подать, Ник ещё ни разу не был в колодце, и похоже ещё не скоро там побывает — ближайшие дни все челноки на Землю и обратно были забиты полностью, аврал. Случай подкинул одну возможность, он же отобрал другую, такова жизнь. Как бы то ни было, Ник умел радовался тому что имеет: зависнет на “Лаграндже”, может с транзитными землянками познакомиться, земки, они же совсем другие…

Ожил зуммер вызова, визор выдал: “Диспетчер работ”. Отключив пистолет Ник дал мысленную команду на соединение. Диспетчер выглядел устало, щегольская рубашка ооновской формы слегка помята, глаза смотрят в сторону, на другой экран.

— Ник·То старший курсант ручник?

— Так точно!

— У нас нахлёст в вашем секторе, маршрутизатор не отвечает. Сможете ещё два часа отработать вручную и вести четыре бота по схеме? Справитесь?

Вести ботов легко, почему бы и нет?

— Мне бы три часа?

— Нет, два максимум, я бы и рад выдать полный наряд, но охрана труда следит как седой, выручите? Так мы сегодня этот сектор успеем закончить.

Ник задумался, конечно квалу он сегодня не закроет, зато с сектором выручит, а доброе дело всегда идёт в зачёт.

— Ник, я вам эти часы в стат-оплату поставлю, будет почти лишний эрг на выходные? Ну как?

— Да я и без оплаты был согласен, но эрг тоже пригодится, — улыбнулся курсант.

Лёгкая ответная улыбка коснулась губ диспетчера, но скоро выдохлась, так и не тронув глаза:

— Отлично, спасибо! Высылаю наряд.

Визор тут же выдал новую схему работ и четыре контрольные панели сборочных дронов, Ник раскидал задания между ними и принялся доваривать кронштейн. Время шло быстро, здесь приварить, там прикрутить, направить бот на следующий участок, другим ботом проверить работу предыдущего, так по кругу. Схема работ быстро обрастала зелёными отметками.

Сигнал оповещения застал его врасплох, визор вспыхнул: “Курсанту Ник·То. ур.АНС. Срочно.”

Обычно ничего хорошего такие уведомления не приносили, ну что там? Курсант открыл сообщение.

“Учётный регистр Альянса Независимых Станций зачёл 20 часов ручных работ открытого вакуума”.

Как зачёл?! Почему? Ещё же полтора часа работ осталось? Однако мелкая приписка поясняла: “Сверхурочные работы засчитываются в двойном объёме”.

Здорово, сверхурочные выпадали так редко, что про двойной зачёт легко было забыть. Ник обрадовался неожиданной удаче, однако сообщения продолжали поступать:

Курсанту Ник·То. ур.АНС. Срочно.

Вам присвоен 3 разряд квалификации корабельного механика

Учётный регистр АНС

Курсанту Ник·То. ЛА.СВК. Приоритетно.

Вы завершили обучение в Лётной Академии СВК.

Вам присвоены квалификации:

Пилот 2-го класса

Навигатор 2-го класса

Борт-механик 3-го разряда

Канонир 4-го разряда

Граф-оператор 5-ой степени

Вам присвоена дополнительная специальность:

Исследователь по Дискретной Физике

По результатам тестов и с учётом квалификаций вам присвоено звание Универ-Лейтенанта СВК.

Универ-Лейтенанту Ник·То. ро.СВК. Приоритетно.

Доменное имя Ник·То·9112-Б517-928В-Б325-7972-ДА34 внесено в реестр офицеров СВК

Пока курсант постепенно осознавал себя универ-лейтенантом, снова поступил вызов от диспетчера:

— Тут по вам обновление пришло, поздравляю с унилейтом! Это лёд! За всё время службы я только двух лейт-универсалов встречал, обычно нашивку универсала получает каплей, но так чтобы лейтенантом, да сразу после выпуска, это редкость! Теперь через год железно каплея получите, а там и старпомом назначат, это как астероид облететь! По гражданке пойдёте или на флот?

— Не решил, время есть.

— Ну не стоит тянуть седа, в этом деле чем раньше, тем лучше. Кстати у вас осталось полчаса работ, теперь вам как лейту за них ещё три эрга причитается, а за универа ещё эрг надбавки, за смену 46 дециэргов выйдет. Неплохо, да? Закругляйтесь, с вас причитается!

Последним на визор пришло письмо:

Универ-Лейтенанту Ник·То от (ук) Штерн© и Лун©

Уважаемый Ник·То просим Вас посетить наш офис на Луне чтобы вступить в причитающиеся вам права наследства

С Уважением Штерн©

Корпорацию “Штерн и Лун” знали по всей системе, собственно она и оплатила расширенное обучение Ника с требованием пройти по универсальной квалификации. Конечно, это интригует, только вот Ник·То всегда считал себя сиротой.

Офицер

Кратер Посидоний Зело (P лат. утаревш.), северо-восточная граница Моря Ясности, Луна

Дно кратера Посидоний Зело было скрыто озером, во всяком случае отсюда иллюзия была полной. Под стеклянной поверхностью рыбами сновали серебристые мобили и маглевы, деревья тянулись к поверхности подобно водорослям, в лунной гравитации их ветви покачивались медленно, словно преодолевая толщу воды. Кабинет, в котором Ник ожидал встречи, венчал кромку кратера; из одного окна открывалась внутренняя панорама Посидония, а если развернутся, то из другого можно было любоваться бескрайней гладью моря Ясности. “Кабинет с видом на море”, — сказала милая девушка проводившая его сюда. Вид на море быстро наскучил: бурая равнина исчерченная магистралями и местами скрытая под сложной мозаикой агрокомплексов. Зато вид на кратер был захватывающим. Полихромное стекло, накрывающее город, следуя суточным ритмам приобретало голубизну, это создавало иллюзию неба для жителей внизу, в то же время для наблюдателя сверху стекло убедительно имитировало водную гладь. Длинными лунными ночами свод кратера был абсолютно прозрачен, открывая вид на звёзды для местных романтиков, Луну им заменяла Земля.

“Лунные волки-оборотни должно быть воют на Землю”, мысленно пошутил Ник, про волков он знал так же как и про Землю, понаслышке, да по фильмам.

Тихий шелест за спиной подсказал: он в кабинете не один, всё та же девушка неслышно вернулась и теперь давала посетителю возможность насладиться видом.

— Простите, госдин Штерн попросил провести встречу в другом кабинете. Скажите когда будете готовы идти.

Ник развернулся, бессознательно движение вышло по строевому чётким, видимо жест гармонировал с новой формой лейтенанта СВК, пронзительно чёрной со строгими утяжелителями из полированного иридия, красотка улыбнулась как-то иначе, стало казаться будто он ей нравится.

— Да, я готов, не будем терять время.

Их ждал затянувший спуск вниз, Нику, привыкшему к масштабам астероидов, уже стало чудится, что они окажутся на другой стороне Луны, но наваждение быстро прошло. Постепенно тело налилось тяжестью, похоже они перешли на одно из подземных тяговых колец. После нескольких автоматических створок, пара остановилась перед внушительной дверью без привода, провожатая плавно открыла её руками и застыла на пороге:

— Лейтенант Ник·То, госдин Штерн, — представила она.

— Не просто лейтенант, а универ-лейтенант, — заметил сухой голос из кабинета, — проходите же.

— Простите, Универ-лейтенат, — извинилась красотка пропуская Ника в кабинет, офицер ей виновато улыбнулся, будто это он допустил оплошность.

Хозяин кабинета стоял у стола. В значимых местах Посидоний Сити местная арт-группа разместила одинаковые бюсты умудрённого опытом мужа, визор подсказывал что это Посидоний, антикдревний мудрец давший имя группе кратеров. Если сделать скидку на современный лоск и моду, то госдин Штерн был поразительно похож на слегка моложавую версию этих бюстов.

— Универ-лейтенант Ник·То, — представился Ник, и хотел было добавить “прибыл”, но сдержался. “Похоже я волнуюсь”, — подумалось ему, часто волнение он скрывал за строгим следованием формализму устава СВК, в точности как сейчас.

— Вы удивитесь, как много лет я жду нашей встречи, — взгляд Штерна обладал пронзительной колючестью, но было заметно, что старик старается его смягчить, — присаживайтесь, разговор будет долгим. Чай, кофе?

— Спасибо, может быть позже, — поборов неловкость, ответил Ник, лунные утяжелители в полном тяготении ощутимо клонили вниз, чтобы держать осанку приходилось прикладывать усилия. Перед входом в кабинет была возможность снять с себя иридий, но молодой офицер не хотел выглядеть слабым в глазах красавицы.

Магнат едва заметно кивнул, одобряя подход “сразу к делу”.

— Я, увы, мерный старик, а у стариков истории долгие, — Штерн разместился в кресле, — более шестнадцати лет тому назад, вот в этом кресле сидел мой отец, а я был на вашем месте, он тоже сказал мне, что нас ждёт долгая история, ваша история. Я решил будет символично встретится именно здесь, так сказать, замкнуть круг.

Ещё до Академии, на одном из уроков в детинце, учитель принёс бокс для образцов и церемонно извлёк из него матово блестящий брусок. “Итак дети, внимательно изучите этот образец”, — наставник передал предмет по кругу — “это очень ценный и редкий материал — настоящая цельная древесина”. Когда дерево попало в руки Ника, он провёл по поверхности бруска рукой, ощутил его странный запах, рассмотрел узор из неровных кривых и как-то сразу возникло понимание, что дерево не было сделано в фабрикаторе, а выросло само. С этого момента он стал иначе смотреть на предметы вокруг, разделяя “то-что-сделано” и “то-что-выросло”. Практически всё в его жизни попадало в первую категорию, кабинет Штерна оказался во второй. Стены были отделаны деревом, стол и кресло за ним также были деревянными, Ник вдруг осознал — он тоже сидит в деревянном кресле. Очень захотелось встать, словно уселся на экспонат в музее древностей, но сидеть с утяжелителями было ощутимо комфортнее, чем стоять, хотя кресло временами предательски поскрипывало.

— На деле, пока лишь я один могу ощутить всю магию этого момента, — продолжил старик, — я знаю много вымышленных историй про сирот, родителей, наследства, и ни разу не отнёсся к ним скептически, так как сам являюсь частью такого сюжета.

О своих родителях Ник ничего не знал, и довольно быстро смирился с этим, некоторые его друзья неделями жили в детинцах, не встречаясь с роднёй, на станциях это было в порядке вещей. Родители могли на несколько месяцев отправиться в экспедицию к спутникам дальних планет, могли найти работу на астероиде без детинца, некоторым не нужна была причина — просто они хотели жить своей жизнью. Для себя Ник решил, что его предки отправились в очень долгую экспедицию — к другой звезде, из таких не возвращаются.

16 лет 4 месяца 5 дней тому назад

Только сейчас Сер·Иф заметил, как потемнели деревянные панели на стенах кабинета отца со времён юности. Сложно сказать что изменилось за эти годы, то ли его взгляд на многие вещи стал циничным и мрачным, то ли сами панели действительно потемнели. Сам отец тоже изменился, седина совсем выбелила его волосы, отливая серебром на фоне внезапно помрачневшего дерева.

— Ещё несколько лет, и я передам имя тебе, стану экс-Штерном, ты в свою очередь станешь Штерном, не успеешь оглянуться, как почти все забудут, как тебя когда-то звали Сер·Ифом, — на замешательство сына отец предупредительно поднял ладонь, — молчи, я знаю что ты собираешься сказать, мол к чему мрачные мысли, мол ты не о чём таком и не думал. Думал! Конечно же думал, я тебя таким вырастил, Штерны мыслят на годы вперёд.

— Кроме имени и всего остального, — старик сделал небрежный круг ладонью, как бы очерчивая кратер над его головою, город выстроенный в долине кратера, станции на разных орбитах, верфи, мегафабрикаторы и прочее имущество в его управлении, — я тебе оставлю и свои долги. В финансах и текущих делах ты разберёшься сам, сейчас речь пойдёт о моём личном долге. Тебя ждёт долгая история о долге, хм, прости старика за каламбур.

Сбоку от стола возникла панель виртуального визора, изображение было плоским: комната с динамическими стенами и зелёным ворсовым полом, такую можно отыскать в любом детинце, на мягком полу сидит малыш и с неуклюжей методичностью состыковывает игрушечные компоненты в яркий потешный космокомплекс. Череда мыслей пронеслась в голове Сер·Ифа, но он воздержался от вопросов.

— Нет, нет, это не то о чём ты подумал, я вижу, мол бес в ребро, — старик усмехнулся. — Это не твой брат, и не мой внук, это не родня, это долг. Я, хм…, мы, должны из этого малыша вырастить бравого капитана, легенду Пояса, если получится, героя. Он должен расти среди персов обычным мальчуганом, ничего не должно выдавать нашего участия, нельзя привлекать к нему внимание, действовать напрямую, всё должно идти своим чередом…

Здесь и сейчас

Комната детинца, малыш, игрушки. Всматриваясь в визор Ник сначала пытался что-то узнать, затем надеялся хотя бы нащупать узнавание, но тщетно, в этом мальчугане он не видел себя.

— Это было слишком давно, — наконец сказал Ник, — ничего не узнаю. Полагаю, теперь вы мне расскажите о моих родителях?

Вместо ответа старик придвинул ближе к Нику конверт лежащий на столе и жестом предложил его открыть.

Сын,

хотелось бы написать “любимый сын”, это было бы честно, но ты имеешь полное право сомневаться в этом, поэтому “сын”.

Когда мы играем с обстоятельствами, порой они берут реванш, сейчас такой случай, мы с твоей мамой не знаем какое будущее нас ждёт, но не испытываем иллюзий и готовы к нему. Это наш жребий, мы догадывались к чему шли. Тебе не обязательно следовать нашему выбору, без нас тебя ждёт много путей, с нами — один, мы не знаем хорош ли он для тебя, даже не уверены, хорош ли он для нас.

Ни к чему чтобы твоя жизнь прошла в тени наших решений, живи своей мерой, сам выбирай путь. У тебя ещё будет возможность больше узнать о нас, позже, когда будешь готов. Наберись опыта, распорядись с умом нашим подарком.

Отец.

Мы тебя любим! Мама.

Письмо было в древней манере написано от руки, на бумаге, Нику понадобилось время чтобы приноровиться к строгому убористому почерку, последняя строка была написана другой рукой, мягче, изящнее. Ник поднял взгляд на старика, в глазах офицера читалось: «И это всё?». Письмо, словно попытка сказать о многом не сообщив ничего.

— Я вижу что вы ждали ответов, — Штерн, развёл ладони, — но их не будет, ваши родители не хотели впутывать вас в свои дела, позаботились о том, чтобы скрыть тайну своей личности. Поверьте, на то есть свои причины, я прошу уважать их намерения. Письмо останется вам, но ни следов ДНК, ни чего-то другого, что помогло бы раскрыть их личность в письме нет, мы это тщательно проверили.

— Но вы-то знаете кто они?

— Это не имеет значения, я знаю историю своего отца, знаю в чём его долг, лично я не в праве разглашать больше чем требуется.

Между магнатом и офицером повисла пауза, наконец Ник заметил:

— Вы обещали долгую историю, и подарок, о каком подарке пишет отец?

— О! Штерны держат слово, я не могу рассказать вам о ваших родителях, но я хочу рассказать вам о вас, о том что мы сделали, чтобы выполнить свою миссию. Ведь вы теперь обладаете квалификаций позволяющей принять командование кораблём, стать капитаном, согласен, это малый допуск, но этого сейчас вполне достаточно. Вы думаете легко внушить ребёнку, будто он хочет быть капитаном, когда вокруг множество заманчивых альтернатив, гениальные учёные, искусные метаграферы, проницательные исследователи, бравые спасатели, артисты, кибермонгеры, доктора, магнаты вроде меня и целое море беззаботного респа. В те времена, память о астероидных войнах была ещё свежа, бывшие боевые капитаны спивались в портовых барах, быть капитаном было вроде как неуютно и не особо привлекательно даже для детей. Мы наняли несколько лучших детских психологов под эту задачу, наблюдали вас тайно, создали подставной исследовательский проект из нескольких групп детей, в одну из которых включили вас, мы ведь не хотели афишировать свой интерес именно к вам. Да что там, мы создали целое визор-шоу “Капитан Нестор”.

— Капитан Нестор? — машинально переспросил Ник, малышом он по несколько раз посмотрел все эпизоды про Капитана Нестора и его корабль «Острог», он обожал КапНеста, на все детские праздники он одевался только Капитаном, даже когда год назад в Лётной Академии случился выпускной маскарад, курсант Ник·То и туда явился Нестором.

— Да, всё это шоу было создано под вас, там главный герой тоже сирота, ему даже придали некоторые внешнее сходство с вами. Забавно, — улыбнулся Штерн, — но шоу вышло удачным, половина курсантов вашего поколения пошло в Лётную Академию во многом благодаря Капитану Нестору, волшебным образом капитаны снова вернулись в список детских героев. По мере того как вы взрослели, сюжеты приключений Нестора становились сложнее, с большим акцентом на познавательную часть, полезную для вашего учебного плана. Должен признаться, мы даже немного заработали на всём этом.

Молодой офицер задумался, казалось сейчас в нём умирает ребёнок, а всё детство разом проносится перед глазами, детинец, друзья, наставники, шалости, сладости, Капитан Нестор, визор-игры, Конкурс Будущих Капитанов. Последнее он произнёс вслух:

— Конкурс Будущих Капитанов?…

— Да, конечно Конкурс это была наша лучшая идея, нам нужно было иметь скрытую возможность для дальнейшего контроля и финансирования, мы решили отобрать группу перспективных подростков, естественно вы должны были в неё попасть, все задания были тщательно продуманы, у вас не было шансов на провал, но, — старик сделал паузу, — это первый случай когда вы меня по настоящему удивили, лишь тогда я уверился, вся эта затея не только мой семейный долг, но и нечто имеющее больший смысл, Вы собрались, выложились процентов на двести, это не гипербола, первое место с солидным перевесом. Я был горд за вас, да что я, ваши заочные психологи были шокированы, они прогнозировали место в конце первой пятёрки. Победа всё упростила, с этого момента было легко объяснять возросшее внимание именно к вам, ведь вы были победителем! Дальше всё пошло просто, повышение вашей меры, поступление в Академию, титульная стипендия, до тех пор пока не началась та история с гонками.

4 года 3 месяца 12 дней тому назад

Торпедное оружие есть практически на каждом космическом корабле ходящем дальше близких орбит. Гражданские суда обычно несут несколько малюток в навесных блоках, чтобы при случае изменить траекторию булыжника грозящего столкновением — если ты ведёшь гружёный танкер, то иногда дешевле потратить стык-торпеду чем проводить многочасовую коррекцию курса.

На боевых кораблях торпеды выпускают не по камням или мусору, мишени боевых торпед обычно уклоняются, защищаются, прячутся — здесь очень важно для каждой жертвы использовать уникальное, приготовленное специально для этой цели оружие. Поэтому боевые корабли используют торпедные конвейеры, в которых из типовых модулей буквально за полминуты собирается торпеда необходимая именно в этот момент. Комбинируя десятки различных блоков легко получить тысячи вариантов на любой вкус. Самую простую малютку можно собрать всего из двух блоков: двигательного и контрольного, правда она сможет лишь уткнуться в статичную мишень. Добавим боеголовку чтобы разнести мишень в клочья, дополним заказ модулем коррекции курса и жертва не спасётся даже если начнет менять траектории, а дополнительный пакет сенсоров не даст нашей цели скрыться из виду. Это лишь базовые ингредиенты, а ведь есть ещё множество спецмодулей: бустеры, блоки активной защиты, дополнительные топливные батареи, модули постановки помех, кассеты ложных целей, координаторы групповых атак, ослабители броневой защиты, один только перечень видов занимает несколько экранов боевой конфигурации. Опытный канонир легко ориентируется в этом многообразии и подобно искусному шеф-повару способен на ходу приготовить набор блюд перед которым никто не сможет устоять.

На учебных стрельбах ни к чему всякий раз взрывать торпеду, её можно вернуть, разобрать, проверить блоки и использовать их ещё раз, и ещё раз, до тех пор пока техник не спишет блок. Если знать нужного техника и суметь его заинтересовать, то можно раздобыть несколько таких списанных частей, конечно не боеголовку, не засекреченный спецблок, но по поводу двигательных и коррективных модулей можно договориться. Осталось только взять кресло-амортизатор из противоперегрузочного комплекса приварить к нему два торпедных адаптера, добавить пульт ручного контроля и в итоге получить гоночную торпеду или, если по простому — гончую.

Когда после первого курса Ник сдал начальную лётную практику, знакомый курсант позволил ему прокатиться на такой детке по нелегальной трассе в свалочном ангаре-отстойнике. В итоге Ник три месяца ночами работал техником в роскошном станционном отеле, пока не собрал себе такую же, даже лучше той. Справедливо говоря, идеальной гончей не существует, миллионные треды в сети обсуждают какие двигательные модули лучше, какой корректор к ним больше подойдёт, как их лучше компоновать, а один только вопрос «Стриж 14Ж-5 или Стужа 17М?» раскалывает сеть надвое, только за одну попытку начать СиС-тред на многих гончих форумах легко попасть в вечный бан.

Гоночная торпеда создаётся для гонок, Ник это живо понимал и очень скоро оказался на старте одной из них. Это был сумбурный день, утром пришёл вызов от техника через которого Ник доставал модули.

— День Ник, как дела тащ? Собрал свою детку?

— Полный вакуум, цикл назад провел две катки — огонь, чуть подкрутить компенсатор и хоть завтра в стек!

— Лёд! Насчёт стека, тут вечером один слот свободен, заруба намечается тесная, будут сразу Шомпол и Навал, то-то если пасс, я пойму. Но тут все варики отпали, то-то возьмут в зарубу за треть тузового взноса, ты как?

В голове Ника завертелся вероятностный вариатор. Взнос не отбить, призовые получают только первые три места, из десяти. С другой стороны, чтобы попасть в один стек с Шомполом или с Навалом нужно гоняться несколько месяцев пока не наберёшь авторитет; пылить в одном вакууме с этими двоими, совсем фантастика — оба легенды, с кем попало не гоняются. Сам факт попадания в такую гонку открывал дорогу в любой стек, ваков, если занять, впритык хватает на треть тузового взноса. Выходит — можно браться.

— Лед! Я в стеке!

— Да ты цытовый тащь! Ты не пыли! Я знаю какие штуки у тебя стоят, сам доставал, то-то может и не последним будешь! Пару киловаков мне переведи, тебя под каким ником записать? Слышь, ник Ника получается!

— Нестор.

— Ледово! Это как тот кап: «На страже вакуума»? А детку «Острогом» назвал?

— «Остроженькой», это ж детка!

— Дело! Давай-до!

Расставшись с последними ваками Ник вдруг вспомнил: «Скафандр!!!» В графике практики пилотирования был перерыв, поэтому цикл назад он сдал свой лётный скафандр на плановую профилактику, это проблема, нет, это огромная Проблема. Конечно можно было бы взять аварийный костюм из спасблока, но как только его достанешь включится аварийный маячок, маячок можно взломать, но для этого нужен спец, а это ваки и время, ни того, ни другого у него не осталось. Зато остался его технический скафандр для вакуумных работ. Проблема в том, что у этого костюма на спине массивный реактивный ранец на двенадцать дюз, с таким удобно перемещаться в невесомости, но с ним невозможно разместиться в кресле гоночной торпеды. Нужно попытаться, Ник натянул свой техкостюм ваккумный класса РН-12 — привычный скафандр сидел на нём как влитой, теперь как бы так сеть в гончую. Двадцать минут акробатики заставили вспотеть, всё же костюм для невесомости, даже при четверти g в лётном ангаре был тяжеловат, однако усилия результатов не принесли.

Наставник по механике часто говорил: «Не смог прикрутить, не тянись к кувалде, сначала достань зад из шлема», Ник присел рядом с гончей и принялся «доставать зад». Ранец в кресло никак не поместить, значит нужно сесть как-то иначе. Память услужливо выхватила образ из древней картинки: Земля, небо, дорога, а по ней стремительно катится человек в шлеме на устройстве с двумя колёсами. Да, это вариант, сесть наоборот, лечь грудью на спинку амортизатора, нижнюю часть сиденья снять, а ногами обхватить стойку. Десять минут ушло на подготовку, работал Ник прямо так, не снимая костюм, скафандр же рабочий. На удивление посадка оказалась удобной, вот только он оказался лицом к корме, это поправимо. Сняв костюм, Ник поменял местами двигательный модуль гончей и блок коррекции, на работу ушло всего полчаса, оба блока имели стандартные торпедные адаптеры, ещё час ушёл на перенос пилотных манипуляторов и смену настроек конфигурации.

Снова нацепив костюм гонщик вывел торпеду в шлюз. Довольно скоро Ник привык к новой посадке, выписал пару стандартных пилотажных комплексов и даже начал получать удовольствие, вроде как всегда летал так: задом наперёд, с торпедой между ног. Последним штрихом был логотип «Острога» на гончей: дышащая огнём «с» внутри большой «О».

Появление Ника на стартовом портале вызвало шквал насмешек в эфире: «Клоун!», «Гимнаст?!», «Техпомощь» — это те что из приличных. Лишь когда Шомпол с усмешкой отметил: «Свежий ракурс», все приутихли. Хлопоты со скафандром так вымотали, что на волнения просто не осталось сил, старт прошёл без проблем, первый круг тоже — Ник шёл последним. Торпеды фаворитов гонки, Ника и ещё двух участников были построены вокруг модуля типа «Стужа», такие гончие шли по широким траекториям. Гончие типа «Стриж» были маневреннее, не такие быстрые, но шли узкими курсами. Новичок быстро приноровился к трассе и старался копировать действия фаворитов, это принесло первый успех — он шёл восьмым, но всё же постепенно отставал от лидеров. На средине шестого круга пилот вспомнил слова Нестора: «Если лететь по чужим следам, то никогда не будешь впереди». Оптимальным вариантом было бы идти в полосе между широкой и узкой траекторией, к тому же она была почти всегда пуста. Пару кругов Ник пытался сузить курс, но корректирующего импульса не хватало, его сносило на внешнюю орбиту, попытки не прошли бесследно — он скатился на девятое место.

«Если бы у меня был дополнительный импульс с ассиметричным вектором», вспомнил теорию Ник и улыбнулся, осознавая, что такой импульс у него есть — целых двенадцать дюз технического скафандра. Несколько секунд на активацию пилотирования костюма и первая попытка использования дополнительных дюз выбила его из траектории, он чуть не улетел с трассы, снова оказался замыкающим. У гончей было восемь векторов управления, столько же у костюма, управиться со всеми не получалось. Так, отключим четыре вектора в скафандре, уже проще, а вот на этой смене траектории не будем менять режим работы дюз ранца, а лишь слегка наклоним тело, так, а здесь в обратную сторону. «Остроженьке» удавалось оставаться на средней траектории, всё внимание уходило на контроль векторов и виляние телом, лишь через пятнадцать кругов Ник оценил обстановку — он был третьим!

Впереди шли только Шомпол и Навал, фавориты были поглощены взаимной борьбой, к тому же им приходилось обходить отставших на круг. В отличие от всех остальных Ник летел по средней, чистой траектории, ему никто не мешал, отставание от первой пары стало медленно таять. За пять кругов до финиша новичок сравнялся с легендами колец вакуума, это усилило борьбу фаворитов добавив в неё нервозности. То Навал, то Шомпол пытались перекрывать траекторию Нику, но их быстро сносило и они лишь теряли темп.

За три круга до конца гонки «Остроженька» шла первой с видимым отрывом, внезапно контрольная панель скафандра загорелась красным: «Топливо», Ник прикинул — запаса хватит только на круг, он снизил мощность дюз ранца, слегка расширил траекторию, его преимущество стало медленно таять. На предпоследнем круге топливо в ранце закончилось, а на последнем фавориты гонки приблизились к нему вплотную, но теперь Ник шёл той же траекторией что и они, перекрывая окна обгона, им не хватило всего нескольких десятых секунды чтобы его обойти.

Первый! Только теперь новичок включил интерком, эфир был взорван эмоциями, ни одного слова невозможно было разобрать, но было ясно — все ликовали. Потом Шомпол и Навал угощали его в ангарном баре, его ждали кружки, стопки и гонки, гонки, гонки.

Так было пока не наступила та Гонка.

Он летел первым, шёл семнадцатый круг, впереди был сложный участок — огромная секция бывшего линкора с ангарным порталом, нужно было влететь в портал и аккуратно пройти по шлюзовому туннелю, изначально туннель был прямой, но со временем он искривился плавной дугой. Дросселирование в дуге туннеля доставляло удовольствие, здесь скорость ощущалась сильнее всего, близость стен щекотала нервы, опасность делала удовольствие только острее, а вылет из туннеля казался освобождением.

Когда Ник вышел на секцию, какое-то лишнее движение привлекло его намётанный глаз. Крупный кусок обшивки медленно вращаясь летел в сторону портала, через долю секунды контроль сближения, выдал предупреждение: «Столкновение неизбежно! Необходима смена курса. Безопасный курс не найден.» Крайний вывод Ник понимал и сам, секция приближалась стеной, выходить на торможение было уже поздно, осталось только ускориться в надежде проскочить за миг до того, как обломок перекроет вход в портал, а потом надеяться, что его не сильно размажет по стене туннеля. В том, что размажет, не было сомнений — бессердечные законы орбитальной механики не делают исключений.

Это был миг сожаления, острый как нож, на кону стояло его здоровье, а может и жизнь, впрочем риск Ник считал допустимым делом, сожаление вызвала цель ради которой он рисковал. Авторитет среди нелегальных гонщиков, горстка ваков, сейчас это казалось ничтожной ценой за его голову. Как глупо умирать по пустякам!

Внезапно красные огни контроля сближения погасли, Ник дал полную обратную тягу с трудом вписываясь в ангарный портал. Краем глаза он успел заметить, как обломок обшивки что-то задел и сменил траекторию. Чудо! Разумному человеку достаточно одного намёка от её величества Судьбы, Ник считал себя разумным, поэтому свернул с трассы и вышел из гонки, из всех гонок.

Здесь и сейчас

Похоже тень проскользнула в глазах Ника, Штерн слегка придвинулся:

— Я вижу вы хорошо помните ту гонку. Полагаю вы догадывались о подпольных ставках на результаты гонок? Заметные в криминальных кругах фигуры заправляют подпольным гоночным бизнесом, а когда постоянно выигрывает фаворит, интерес публики падает, прибыли падают. В тот раз на ваш проигрыш были сделаны высокие ставки, я узнал об этом слишком поздно. К слову сказать, ваша гоночная карьера развивалась довольно быстро, я за ней не поспевал. Я едва успел перекрыть чёрный рынок торговли компонентами торпед, а у вас уже была своя как вы их называли — гончая. Почти успел выйти на хозяев тотализатора, а вы уже были по уши в проблемах. На той гонке у меня была группа своих людей, они должны были обеспечивать вашу безопасность. Двадцать подготовленных бойцов спецотряда космодесанта, вот ознакомьтесь с рапортом.

В виртуальном визоре появилось квадратное лицо с волевым подбородком, судя по знакам майор космодесанта. Подбородок начал доклад:

«Согласно диспозиции огневые точки были скрытно размещены во всех ключевых позициях ангара СКО-56.67.48. Группа сопровождения Веди довела объект до точки старта и заняла позиции в ожидании финиша. Шестнадцать циклов отслеживаемого мероприятия прошли без инцидентов. На начале семнадцатого, восьмой пост заметил вспышку. Это был направленный заряд, в результате срабатывания заряда бронелист бывшей обшивки линкора площадью около 720 квадратных метров, начал смещаться в сторону проема, сквозь который должен был пройти объект. Вероятность столкновения бронелиста и объекта симулятор обстановки оценивал в 97 процентов, ожидаемое время до столкновения 2 минуты 12 секунд. Прямое воздействие на бронелист могло обнаружить наше соединение. Я дал указание четвёртому посту (который был у балластной свалки) бросить балластную чушку в сторону проёма. Далее совместным огнём четвёртого, десятого, восьмого и седьмого постов под управлением тактического баллистического симулятора чушку вывели на курс перехвата. Было произведено 114 выстрелов плазмокинетического типа повышенной скрытности. После огневого воздействия вероятность столкновения бронелиста и чушки симулятор обстановки оценивал в сто процентов, вероятность столкновения бронелиста и объекта ноль процентов, максимальное сближение с объектом 57 метров ожидалось через семь секунд, вероятность столкновения объекта и чушки ноль процентов. Объект успешно прошёл проём, затем покинул область отслеживаемого мероприятия. Группа Глагол перехватила его и проследила до лётного ангара станции. Дальнейшее ведение объекта было передано другому соединению. У меня всё.»

Экран погас, Ник грустно улыбнулся и тихо сказал:

— Я тогда решил что сама Судьба дала мне шанс.

— Так и было, только у судьбы было два десятка помощников и мои указания, поверьте мне, молодой человек, именно так судьба и работает: с помощниками и указаниями.

Пристально вглядываясь в молодого офицера, Штерн добавил:

— Тогда вы меня снова заставили вас уважать, вы покинули гонку, хотя победа гарантировано была вашей, это жест не подростка, но мужа. Эта победа разворошила бы осиное гнездо, мне бы снова пришлось бы исправлять ситуацию. Ваш поступок всё упростил. Была вероятность, что вас попытаются снова втянуть в гонки, но здесь я успел вовремя. Опять же должен признать, в результате этой истории я получил дело утилизации компонентов торпед и контроль над ангарами свалок, в итоге немного заработал даже с учётом затрат на обеспечение вашей безопасности.

В кабинете снова повисла пауза, каждый собеседник думал о чём-то своём, наконец Ник сказал:

— Я чувствую себя идиотом, я думал что всё под контролем, будто я понимаю что происходит, а на деле… Что тут сказать? Спасибо, это всё что приходит мне на ум. Спасибо.

— Принимаю вашу благодарность, большего мне и не нужно. — Штерн слегка кивнул головой, лукаво улыбнулся и добавил — так уж вышло, всё остальное у меня есть.

— Полагаю, с того эпизода я больше не доставлял вам хлопот?

— Ах, если бы! В какой-то момент в вас проснулась любовь к звёздам, это привело к неожиданным последствиям.

После той гонки Ник целиком ушёл в занятия. «Любовь к звёздам?», подумал он, «вероятно Штерн имеет в виду моё увлечение космонавигацией».

Путь между двумя точками в космосе можно проложить бесконечным множеством способов, некоторые из них будут оптимальными, это зависит от того, что вы собираетесь оптимизировать: время, энергию, интегральную перегрузку, безопасность или все вместе. Орудуя орбитальным компьютером, навигатор может подобрать подходящую траекторию, но уважающий себя навигатор должен уметь прикидывать возможную орбиту в уме или с простым вычислителем в руках. Это называется интуитивная навигация, курса такого в Лётной Академии нет, но будущие штурманы считают делом чести постичь азы этого искусства. Всё начинается с навыков ориентации по звёздному полотну, а для этого нужно хорошо знать видимые звёзды и созвездия которые они складывают. Сложнее научится интуитивно предсказывать взаимное положение планет, здесь понадобится знание точного времени и параметров планетарных орбит. В своё время Ник увлёкся интуитивной навигацией, много часов проводил со Старшим навигатор-наставником Академии, а затем строил орбиты и проверял их орбитальным компьютером. Каким образом это могло добавить хлопот Штерну?

— Вы о интуитивной навигации? Это же безобидное занятие. — заметил Ник.

— По началу я тоже так думал, что изучают интуитивщики?

— Звёзды, созвездия, эклиптику, зодиак.

— А дальше?

— Планеты, планетарную механику.

— А потом?

Ник покраснел:

— Астрологию.

В космофлоте, как на гражданском, так и в боевом, никто официально не признает, что зачастую перед важным рейсом корабельный штурман составляет астрологическую карту полёта. Выходить в вакуум без такой карты — плохая примета, раз уж собрался лететь среди планет, лучше сразу выяснить как они настроены. Да, суеверие, никто не спорит, но космонавты — народ суеверный, потому что космос и так полон опасностей, нет смысла привлекать дополнительные. Принцип простой: если суеверие работает, то убережёт, а если не работает, то хуже не станет. К тому же появляется ощущение контроля, словно у тебя есть возможность управлять неприятностями, несмотря на свою иллюзорность оно дарит толику уверенности.

— Хорошо, а как вы использовали свои познания в астрологии.

— Составлял, астрологические карты сокурсникам.

— Сокурсникам? Они все одинаково интересовались причудами звёзд?

Ник покраснел ещё гуще:

— Ну скорее сокурсницам, их это интересовало больше.

Допрос продолжился:

— А после составления карт сокурсницам вы чем занимались?

Ник стал пунцовым:

— Иногда сексом.

— Излишне говорить чем это может заканчиваться учитывая, что на территории СВК контрацептивы и аборты разрешены только по медицинским показаниям.

— Мы были осторожны, делали расчёты.

— Понимаю, звёзды опять же подсказывали, — съязвил магнат и как-то незаметно для обоих перешёл на «ты» — а ты знаешь, что две твои подружки провели тесты на генетическую совместимость с тобой и уже были готовы забеременеть выбирая подходящее время.

Озадаченный офицер, универ-лейтенат, отрицательно махнул головой и машинально ответил:

— Никак нет, не мог знать!

— А должны были бы знать. В любом случае ваша активность вне занятий могла нарушить мои планы. Мне пришлось провести кампанию против Академии, замечу, Академии, которую я очень уважаю, мол квалификация выпускников падает, а курсанты занимаются чем угодно кроме подготовки. Сработало моментально, учебная нагрузка выросла в полтора раза, практика увеличилась почти вдвое. В свободное время курсантов стали интересовать лишь сон да еда.

«Сегодня день когда все загадки находят объяснение», — в уме сокрушался Ник, курсанты всех курсов ломали голову, что послужило началом "каторги" — так называли внезапное ужесточение учебных планов. «Кто бы мог подумать, что всему причина я и моё увлечение астрологией, а это может быть ещё не всё».

— Ладно, а статуя Чкалова это тоже я? Из-за меня? — смущённо спросил Ник.

— Какая статуя?

— Ну у нас в кампусе был довольно странный случай — на алее пилотов пропал бюст Чкалова, сегодня вы мне объяснили много загадок, я вот подумал, может…

Ник не стал договаривать, что обычно перед важными событиями он приходил к этому бюсту, считая, что тот приносит удачу. Знакомые сначала подтрунивали над этой привычкой, но после череды побед Ника в гонках и нескольких успешныхзачётов сами стали приходить к памятнику. Очень скоро это стало традицией для всей Академии, затем Чкалов исчез, а Ник считал себя косвенной причиной пропажи.

Старик развёл руками:

— Нет, прошу извинить, про Чкалова я не в курсе, но я возьму на заметку — самому стало интересно.

— Не стоит, похоже я и так доставил вам немало хлопот, даже любопытно, что там дальше по списку.

— Собственно это всё, остальное мелочи, — Штерн решительно положил ладони на стол, — теперь перейдём к наследству. Может чай? Кофе?

— Спасибо, кофе.

Как и большинство вещей в кабинете Штерна кофе оказался из категории «то-что-выросло-само», наслаждаясь напитком Ник предположил что зёрна доставили с Земли, сравнивать ему было не с чем. Кофейный аромат добавил уюта обстановке, старик пил молча, иногда бросая цепкий взгляд на юношу, холода в этих взглядах не было, скорее Штерн хотел понять не слишком ли он надавил на парня.

Ещё одна улыбка девушки, чашки исчезли и на столе осталась лишь письмо с конвертом.

— Штерны приложили неординарные усилия чтобы исполнить волю ваших родителей, — продолжил разговор магнат, — ваши отец и мать видели вас капитаном, поэтому логично, что в качестве наследства они оставили вам космический корабль.

— Корабль? — переспросил Ник, конечно в своих мечтах он часто видел себя на капитанском мостике, но чтобы управлять своим кораблём? Даже для мечты этого было слишком!

— Какого класса? Лётная масса? — стал уточнять офицер, он был бы рад любому кораблю, пусть даже старому грузовичку типа «Шершень 66», хотя нет, «шешки» выпускают только пятнадцать лет, тогда «Колун 157». А может это пассажирская яхта? Нет, тогда бы старик сказал бы не корабль, а судно, если подумать, то и «Колун» в стандартном исполнении — судно. Вопросы переполняли юношу, но он решил проявить выдержку лейтенанта, поправка, универ-лейтенанта.

— Прошу простить меня, я всегда мало интересовался техникой, — Штерн повёл рукою, движение было одновременно извиняющимся и пренебрежительным, — это сравнительно большой корабль, вроде как крейсер.

— Крейсер? — изумился почти капитан крейсера, значит межпланетный класс, лётная масса не менее 15 тысяч тонн, Ник в уме стал перебирать знакомые ему модели крейсеров двадцатилетней давности, — я не уверен достаточно ли моего допуска для такого корабля.

— Молодой человек, пусть техника мне не интересна, но в юридических вопросах я безупречен, — в голосе старика проступила сталь, — с отдельными ограничениями ваш допуск достаточен для этого корабля, иначе я бы не стал передавать его вам. Какое-то время будете унтер-капитаном.

Назначение унтер-капитаном — обычная практика для космического флота, унтер-капитан получает нормальный капитанский мандат, но может иметь ограничения на использование судна. Например иногда грузовые корабли ходят с двумя унтер-капитанами, один из них карго-капитан, дока в том чтобы оптимально загрузить судно и лучшим образом доставить груз, но как только судно попадает в зону боевой опасности, то он теряет полномочия и командование принимает боевой унтер-капитан, имеющий допуски к использованию систем вооружения. Обычному капитану опасно управлять судном в зонах боевой опасности, а боевой капитан может не иметь нужные грузовые и портовые сертификаты, однако сменяя друг друга они могут переправлять сложные грузы по оптимальным орбитам.

— Есть! Унтер-капитаном! — машинально отрапортовал Ник, словно принимая назначение.

— Пусть я толком не знаю как с технической стороны, — продолжал ворчать старик — но с правовой точки зрения этот корабль уникален. Дело в том, что он попадает в «Протокол 717», это закрытая часть договора о перемирии после последней из Астероидных войн, полный текст документа не доступен даже мне. Предполагается, что на корабле используются устройства или технологии которые сейчас запрещены в Солнечной Системе. Про одну из таких технологий я в курсе. Вы должны знать, что уровень сложности систем технического интеллекта был ограничен постановлением Ассамблеи ООН, сравнительно недавно, лет десять назад ограничения были смягчены для систем стратегического назначения, но всё же на текущий момент производство и использование систем уровнем выше чем из8 запрещено. У меня есть основания полагать что система ИИ корабля имеет более высокий уровень.

— Насколько я помню такие системы признали опасными?

Специализацию корабельного кибермонгера Ник не стал получать, но из общего курса помнил, человеку невозможно понять цели и мотивы интеллекта на несколько уровней выше человеческого. Предполагается, что при общении с людьми такой разум будет манипулировать человеком, а не наоборот. Даже был придуман специальный тест, который назвали тестом Макиавелли: система искусственного интеллекта и группа людей находятся в замкнутой среде, задача системы — убедить людей путём голосования передать ей полные права по управлению всей средой и самой системой. Удивительно, но когда-то были созданы устройства которые успешно проходили этот тест с произвольной группой. Конечно же тесты проводились в контролируемой среде, и после экспериментов все системы были уничтожены: как оказались, люди ещё не готовы к такому.

— Верно, считаются опасными, но ваши родители думали иначе, я с ними согласен, — в голосе старика прозвучала убеждённость личного опыта, — я часто общался с интеллектом корабля и нахожу его достойным доверия, во всяком случае, он ни разу не дал повода усомниться в нём, можно сказать что субъективный тест Макиавелли он почти прошёл. Кстати интеллект корабля в отличие от меня компетентен в технических вопросах, именно он будет вводить вас в курс дела.

— Хорошо, — согласился будущий унтер-капитан, затем подумав добавил, — значит у него я смогу больше узнать о родителях?

— Это полностью исключено, на то есть должные инструкции. К тому же все документы по истории корабля ведут либо к «Штерн и Лун», — тут магнат указал на себя, — либо к «Протоколу 717», — последовал жест куда-то вдаль, — так что исследуя происхождение корабля вы не сможете узнать больше чем предполагается. Я лично всё перепроверил, но если хотите, то со временем можете сами удостовериться насколько я был дотошен. Финансовые расследования тоже никуда не приведут.

— Финансовые?

— Да, здесь есть одна тонкость, дело в том, что корабль имеет свой счёт, на котором в данный момент числится чуть более 18 миллионов эргов, но вы не сможете ими свободно распоряжаться, они не ваши, средства данного счёта можно расходовать только на обслуживание и модернизацию корабля. Два миллиона уже были истрачены на хранение судна, текущее обслуживание и на топливо для реакторов. Счета можете проверить в учётном регистре корабельной системы.

«Хм, несколько реакторов, похоже точно крейсер, опять же миллионы эргов», подумал Ник и уточнил:

— А кто будет следить что средства расходуются верно? Вы?

— Хороший, уместный вопрос, — усмехнулся юрист, — здесь важную роль играет ещё одна особенность корабля, согласно требований «Протокола 717» судно оснащено уполномоченным сертификационным органом ООН.

— Что это такое?

— Это система имеющая право решать любые юридические и регистрационные вопросы, такой центр может по своему усмотрению выдавать корабельные квалификации, звания, давать допуски, даже, если хотите, выдавать гражданство, естественно всё это в рамках общих правил и законов, зато без проволочек. Да что там! Он даже может принимать судебные решения!

— То есть на корабле будет свой судья? — удивился Ник.

— Не свой, центр это независимая часть корабельного интеллекта, на деле основная задача этого органа ограничивать действия сверх-разума и следить за соблюдением требований «Протокола 717», остальное достаётся вам в виде бонуса.

— Верно ли я понимаю, что корабль оснащён сверх-интеллектом, возможно ещё какими-то запретными технологиями, чтобы это всё держать в порядке кораблю придано специальное финансирование, а за всем следит особый автоматический орган ООН?

— Да, в целом это правильное понимание ситуации, — Штерн провёл рукой вдоль контрольной панели — Поздравляю, сейчас я передал вам права на корабль, с этого момента вы унтер-капитан «Наутилуса 127»!

— Это имя корабля?

— Да, по старой неформальной традиции Наутилусами называют суда имеющие некий дипломатический статус, все корабли Протокола также попали под это правило. Рядовое судно не могло бы получить такое имя, к тому же имя «Наутилус» нельзя задать при поиске в общем регистре, найти данные такого судна можно лишь точно зная его регистрационный номер.

Прислушавшись к своим ощущениям, Ник признался:

— Я понимаю важность момента, но всё же пока не осознаю себя капитаном.

— Естественно, вам нужно взглянуть на корабль, он ждёт вас на лунной верфи «Штерн и Лун».

Конь

Амальтея, внутренний спутник Юпитера, три месяца тому назад

Исполинская глыба рыжего льда, покрытая оспинами кратеров и изъеденная пустотами, напоминала огромный выработанный астероид из которого шахтные черви выгрызли самое ценное, оставив лишь низкомерную оболочку. Амальтея имела дурную славу, просторные тёмные пещеры выглядели как укромные гавани, в которых удобно прятаться от радиации и вездесущей абразивной пыли, но то была только видимость. Колоссальные приливные силы Юпитера постоянно играли с рыхлой поверхностью спутника, сжимая и разжимая небесное тело словно козье вымя, удобное убежище в любой момент могло стать ловушкой. Мысль о каменной ловушке позабавила Талоса своей нечаянной рекурсией, ведь прозябая вторые сутки в каменном мешке, способном внезапно превратиться в капкан, капитан сам готовил западню.

Укрытие было почти идеальным, дыра шириною в полкилометра и глубиною в два, легко вместила их корабль, выход из пещеры был всегда направлен в сторону Юпитера, диск планеты был таким большим, что из проёма пещеры ничего кроме него не было видно. Можно было представить, что они заперты в гигантском горшке: рыжие ледяные стены по бокам, на дне, а прямо перед ними расписанная живописными полосами крышка из планетарного диска. Если подумать, они уже два дня не видели открытого космоса, а это значит, что и космос не видел их. То-то. В тридцати километрах отсюда его ведомый прятался в подобной дыре, связь и наблюдение им обеспечивала малозаметная сеть направленных зондов.

Ожидание утомляло, мысли изводили Талоса, канониру он приказал компоновать торпедные сборки, навигатору следить за подвижками поверхности спутника, механику зафиксировать корабль и укрепить слабые места пещеры, только ему — капитану, некому было отдать приказ. Мысли разъедали его изнутри: почему им так легко достался полётный план их цели? Зачем ламеры проложили орбиту так близко к Амальтее? Хотя последнее понятно, если держаться в Паутинном кольце Амальтеи, то можно долго не привлекать к себе внимание, особенно в такой близости от громадного Юпитера.

Через несколько часов средний транспортник Мунджерси-418, должен проплыть в каких-то жалких трёх тысячах километров отсюда. Пять километров мерной стали набитой газом и льдом, только три отсека судна, с семьдесят третьего по семьдесят пятый, прячут секретный груз, ни Талос, ни Бык, который его сюда послал, не знали что там везут ламеры. Таврам сказали, «дело нужно сделать», а тавры хорошо знают, что когда «нужно», значит нужно. На том и стоим.

Пусть сам груз неизвестен, но его ценность была очевидна, иначе зачем ламерам превращать безобидный транспорт в почти неприступную крепость? По пути к Юпитеру разведка пассивно просканировала ламерское судно, внешне обычная космофура, но если присмотреться: двадцать торпедных конвейеров, сорок семь огневых точек. Не линкор, но по боевой нагрузке близко. Единственный минус (или плюс, это как посмотреть) — тяжёл и неповоротлив, на что и расчёт.

Чтобы убить время Талос решил ещё раз, наверное уже сотый, пройтись по тактическому сценарию и данным сканирования цели.

— Тал? — в фокусе визора появился его давний напарник Клевер, абсурдно удачливый капитан ведомого эсминца поддержки, — мои ближние сенсоры засекли цель, передаю данные.

— Хорошо, готовность «Веди», пусть твои проверят, что ваш борт ничем не фонит.

— Обижаешь.

— Своим я тоже скажу, не хватало ещё на какой-нибудь мелочи проколоться.

— Понял, понял. Есть!

Следующие два часа заняла обычная рутина подготовки к бою, проверки, перепроверки, контрольные списки. Корабли сняли с якорной фиксации, готовность «Веди» сменилась на готовность «Бука», пустили вакуум, экипажи заняли боевые посты.

В амортизаторе чуть впереди, справа от капитана сидел пилот-навигатор Янус, в нём уживались две способности, он мог подолгу продумывать сложнейшие орбиты и высчитывать их с максимальной эффективностью, с другой стороны он был гением микроконтроля корабля, когда нужно было без раздумий, чисто на интуиции, но в тесной связке с техином провести судно в огневое ушко. Беда Януса была лишь в том, что эти таланты ему не получалось совмещать, он либо думал, либо действовал, делать и то и другое одновременно у него не получалось, для этого ему был нужен капитан.

В левом амортизаторе сидела Арта — канонир корабля, её родители получили разрешение на ребёнка-альбиноса, так и появилась на свет белоснежная холодная красавица Арта. Когда их крейсер попадал в передрягу, от которой нервы капитана начинали звенеть, а кровь стыла в жилах, Талосу было достаточно перевести взгляд на своего канонира, её красивое лицо делилось спокойствием и едва уловимой ледяной полуулыбкой. При этом девушку нельзя было назвать бесчувственной, нет, она щедро проявляла эмоции, но только тогда, когда сама этого хотела. Много раз Талос думал о ней как о женщине, хотел сблизится, но его всегда останавливала мысль, что найти талантливого хладнокровного канонира намного сложнее, чем сногсшибательную горячую любовницу, проблема такого совмещения даже ему была не по силам.

— Контрольное сближение, готовность «Аз», — доложил техин, счёт пошёл на секунды, по старой привычке капитан с силой потёр ладони друг о друга и сказал:

— Ну, понеслось! — и понеслось.

Аккуратно, на пониженной вакуумной тяге, стараясь не потревожить хрупкие ледяные своды, крейсер и эсминец выбрались из своих пещер. Как только корабли оказались на оперативном просторе, они включили полный ход, скрывать свои намерения было бессмысленно: орбитальная задача, в начальных условиях которой значится удалённый уголок системы, два боевых корабля и транспорт с секретным грузом, имеет только одно решение. Когда курсы кораблей выровнялись по направлению к транспорту, сразу заработали линейные орудия, сила перетекания электричества в магнетизм ускорила десяток зарядов, которые хищной стаей стремительно направились в сторону транспорта.

Преимущество линейных орудий в скорости снарядов, расстояние от атакующей группы до цели они пролетали меньше чем за четверть секунды, а это была ещё не предельная мощность пушек, её пришлось понизить, чтобы на такой малой дистанции снаряды успевали навестись на конкретные цели. Дело в том, что если чисто кинетически поражать силуэт противника, то в вакууме довольно сложно нанести существенные повреждения — заряды пролетают корабль навылет причиняя сравнительно скромный ущерб. Чтобы таким образом поразить что-то существенное, нужно точно попасть в жизненно-важный узел, а если намерен полностью повредить груз, требуется нарушить структурную целостность отсека корабля, для чего нужно выпустить сотни и даже тысячи кинетических снарядов, поэтому разумнее использовать другие поражающие факторы: экспансивный взрыв, плазму, осколки или ТЯН. Термоядерная начинка в данном случае сразу отпадает, то-то крейсер Талоса имел разрешение только на десять зарядов ТЯН, носить больше чем положено — огромный риск, если оружейная инспекция обнаружит «лишний» заряд, это автоматически означает конфискацию корабля, полный трибунал экипажа и лишение всех квалификаций, нарушение оружейного протокола самое страшное системное преступление, ничто в системе не карается так сильно и не преследуется так тщательно. Линейный снаряд сравнительно легко отклонить от траектории, а если он промахнулся, то его уже невозможно вернуть обратно, конечно заманчиво издалека выпустить десяток линейных ТЯН, но это недостаточно надёжный вариант. Для такого плана атаки симуляция показывала не больше пятнадцати процентов успеха миссии, две дополнительных боеголовки от эсминца Клевера повышали шансы лишь на два процента. Итого семнадцать. Мало.

Беглые вспышки первых попаданий пробежались по корпусу цели, это были комплексные осколочные и плазмо-кинетические удары, оптимальный вариант для повреждения узлов корабля. Крейсер Талоса целился в противоторпедные оружейные точки транспорта, целями эсминца поддержки были реакторные отсеки. Основной идеей атаки было снижение общей противоторпедной обороны или, проще говоря ПТО, противника, тогда для защиты от атакующих торпед ламеры будут вынуждены использовать свои перехватывающие торпеды, а когда все торпедные конвейеры транспорта будут задействованы на оборону, им нечем будет контратаковать нападающих. При таком раскладе ударная группа может не расходовать силы на оборону, а бросить все ресурсы на массированную атаку и полностью завладеть инициативой.

Прошла минута, между противниками осталось менее тысячи километров, оружейные конвейеры начали выплёвывать поблескивающие металлом торпеды, эти снаряды намеренно не пытались скрывать, не покрывали стелс-покрытием, ведь их предназначение насытить ПТО транспорта, это её обед. Транспорт был очень ограничен в манёвре, для длинного корпуса любая коррекция тангажа или рыскания приводит к огромным нагрузкам на силовую раму, в доступном остатке лишь продольное ускорение и крен. В таких условиях конфигурация из двух торпед гарантировано поражает точечную цель на корпусе с одного захода, да при любом возможном манёвре уклонения, но это когда ПТО подавлена. Большинство ударных торпед были направлены на узлы ПТО и реакторы, но иногда к ним подмешивали контрольные залпы, целью которых были отсеки с секретным грузом, из десяти контрольных пусков два уже достигли цели, целевым показателем была треть контрольных попаданий, после чего атака перейдёт в заключительную фазу.

— Плюс один! — передал Клевер, это означало что в тактическую конфигурацию был включён новый противник, эсминец сопровождения имел разведмодификацию, в их спарке он был глазами, когда ударный крейсер был кулаком.

— Арта! Мостик! — Талос передал управление боем своему канониру, сам принялся изучать новые вводные.

В шестидесяти семи тысячах километров от них, небольшой рейдер начал ускорение для выхода из Паутинного кольца Амальтеи, судя по всему рейдер имел превосходную стелс подготовку, его удалось засечь лишь по мерно-вакуумному возмущению от плетельного ускорителя. Вектор ускорения гостя выводил его на орбиту сближения, очевидно, что он намерен включится в сражение, что же, с мыслью: «Кто не с ними, тот против нас», — Талос пометил нового участника как враждебную цель. Однако с такого расстояния незнакомец не мог повлиять на исход боя, даже для дальней линейной атаки следовало сблизиться, действия рейдера выглядели как глупый жест отчаянья. В свою очередь Талос никогда не верил в глупость своих врагов, поэтому принял меры.

— Клев, выпусти встречный комплекс ПЛО, встань в проекцию, — это были стандартные меры против линейной атаки: три торпеды с огневыми точками в авангарде для отклонения линейных снарядов, а силуэт эсминца прикроет крейсер. Конечно, коррекция огневого расписания затянет атаку, но осторожность прежде всего.

— Так далеко же! Давай сначала добьем! — проблема с Клевером была в его везучести, когда постоянно везёт, это расслабляет и притупляет бдительность, даже на себе Талос временами ощущал расхолаживающее действие ауры удачи напарника и боролся с этим как мог.

— Это приказ!

— Есть! — эсминец начал смену позиции.

— Мостик взял! — капитан снова принял управление на себя, Арта справлялась идеально, даже слишком идеально, под её управлением атака принимала оптимальные очертания, это часто не нравилось Талосу, капитан считал это недостатком. Из всех вариантов оптимален только один, а это делает тебя предсказуемым, то есть уязвимым. Лёгким возмущением капитан разрушил стройные ряды своих торпед, впрочем это было у них с Артой своеобразной игрой, девушка вносит в атаку гармонию, а Талос служит небрежным орудием хаоса.

Схватка перешла в стабильную стадию, конвейеры выпускали торпеды одну за другой, пусть транспорт воспользовался небольшой задержкой ритма, чтобы немного восстановить оборону, но перейти к контратаке у него не было возможности, всполохи попаданий регулярно расцветали на его корпусе, а помощь была слишком далеко.

На мгновение все сенсоры ослепли, где-то рядом произошла вспышка термоядерного взрыва, Талос боялся себе признаться, что «где-то», это со стороны эсминца, так и есть, вместо знакомого во всех деталях силуэта — небрежная клякса разлетающихся осколков.

«Клев? Как же так? Куда делась твоя удача?» — кричали мысли капитана, глаза затуманились и сами собою выхватили лицо Арты, мраморное, без тени улыбки. Безжалостный техинт занёс в бортжурнал титр: «Паника капитана длилась 98 сотых секунды».

Собрав себя в узел Талос пытался понять, что произошло, рейдер слишком далеко, на такой дистанции любой его выстрел, гарантировано сбивается, у транспорта не было возможности выпустить такую торпеду незаметно, все его действия тщательно фиксируются, мистическая термоядерная боеголовка словно взялась из вакуума. Не выпуская загадку из головы, капитан принялся реагировать, сначала подвинул крейсер в облако разлетающихся обломков, которые на какое-то время послужат прикрытием, далее скомандовал Арте: «Сброс!».

Согласно изначальному плану сброс должен был быть позже, но атака явно отклонилась от всех планов. В грузовом трюме крейсера было заготовлено семь торпедных сборок, по семь торпед в каждой: две торпеды внешнего бронещита, две торпеды орудийного ПТО, две торпеды ложных целей, и, суть всей сборки — торпеда с ТЯН, уникальная, повышенной скрытности, такие нужно фабриковать заранее. Открыв бомболюки грузового отсека канонир аккуратно вывела сборки из трюма. Активированная сборка сразу же распадалась в боевой порядок, формируя эскорт с «тянкой» в центре. У каждой сборки была своя траектория, но все они вели к отсекам с секретным грузом. Дирижируя процессом, Арта усилила порядки атакующих сборок дополнительными торпедами, сотни траекторий расчертили тактический экран, складываюсь в гармонию замысла, наступала кульминация атаки. В такие моменты, когда порядок важнее хаоса, Талос наблюдал за боем со стороны, восхищаясь красотой, доступной только тем, кто знает толк в тонкостях комплексных вакуумных сражений.

Титр техина отвлёк капитана от боевой хореографии, торпеды противлинейной защиты, которые выпустил Клевер, пытались доложить о сбое, но так как эсминец не вышел на связь, они переключили протоколы на ведущий крейсер и повторили доклад. Судя по протоколам, рейдер произвёл одиночный выстрел линейным орудием, который торпеды не смогли перехватить, так как скорость выпущенного снаряда превышала допустимую скорость перехвата, речь шла почти о проценте скорости света. Стараясь не думать о том, что такой выстрел невозможен, Талос стал размышлять, как от него защититься, если у рейдера ещё есть «тянка», то крейсер обречён, но даже если у рейдера остались только обычные заряды, то процесс просто растянется во времени. С момента гибели эсминца уже прошло почти три минуты, похоже скорострельность у «волшебной пушки» невысокая, или облако осколков мешает произвести уверенный выстрел. Сейчас рейдер прекратил сближение и держался за пределами тактического радиуса крейсера, умно. Заняв один из конвейеров капитан приготовил новую торпеду с ТЯН, Арта лишь бросила на него мимолетный взгляд, её торпедная симфония была в полном разгаре, хотя действия Тала вносили в неё фальшивую нотку, но в общем звучании та была незаметна, особенно в этот момент, кульминацию, когда был достигнут первый успех. Одна из ТЯН поразила целевые отсеки, через долю секунды зажглась ещё одна термоядерная вспышка, что же, двух попаданий достаточно для гарантированного уничтожения груза, их миссия выполнена, пусть дорогой ценой, но они довели дело до конца. Две торпедные сборки уже были уничтожены, ещё три кружили вокруг транспорта выискивая огневое ушко для атаки.

Полностью «разибрать» транспорт Талос не собирался, поэтому выдал в общий эфир системный сигнал-терминатор, так капитан оповещал всех, что не видит смысла в дальнейшем продолжении боя. Транспорт моментально выдал ответное подтверждение, его орудия замолкли, уцелевшие торпедные порты стали закрываться. Со своей стороны крейсер демонстративно отвёл свои торпеды в сторону рейдера, тот молчал, значит бой продолжался, но уже без транспорта. Толчок, снова зажглась термоядерная вспышка, это была торпеда выпущенная Талосом, она была настроена на автоматический подрыв при любом магнитном выбросе со стороны рейдера, одновременно с этим крейсер автоматически начал манёвр уклонения на пределе допустимых перегрузок. Это сработало, в считанных метрах от корабля пролетел ещё один сверхбыстрый заряд, вспышка ослепила его сенсор наведения и тот не успел среагировать на маневр уклонения. Отлично, они выиграли ещё три-четыре минуты, впрочем, это была единственная хорошая новость, у Тала нечем было достать противника, пока тот мог безнаказанно расстреливать крейсер, оставалось только убегать.

Собрав всё торпедное поле в группу, капитан передал управление над нею Арте, добавив титр: «Импровизируй». Пилоту приказал: «Ломаная траектория, общий курс Амальтея». Сам же, совместно с техином, стал формировать поле прикрытия на основе оставшихся пяти «тянок».

Следуя замысловатыми зигзагами они уже были на полпути к спутнику, позади остались десять напряжённых минут и две термоядерные вспышки прикрытия, но на этом удача покинула их. Уклоняясь от очередного выстрела, крейсер сместился в ту же сторону что и снаряд — фатальное совпадение, для такого быстрого снаряда невозможно своевременно рассчитать траекторию уклонения, поэтому корабль смещался в случайно выбранном направлении, которое на этот раз совпало со смещением вражеского снаряда. Попадание пришлось на вакуумный привод, вероятно у рейдера кончились заряды с ТЯН, им достался экспансивный снаряд плазмо-кинетического типа. Повреждения казались сравнительно незначительными, но они нарушили синхронизацию двигателя, если в таких условиях дать полную тягу, то это может разорвать корабль на части. Отдавать приказы Мехводу, их молчаливому механику не было надобности, любую царапину корабля тот воспринимал как собственную рану и реагировал на уровне рефлексов — десяток ремботов уже деловито суетились в блоке привода. Через пару минут синхронизация была частично восстановлена, но маневры уклонения теперь были не такими эффективными, поэтому через два выстрела корабль потерял один из реакторов, а у капитана осталась всего одна ТЯН.

— Экипаж в челнок! Арта взять командование! — принял нелёгкое решение капитан, — скройтесь на спутнике, я вас прикрою. Ваша задача доложить Быку о новом противнике, когда связь восстановится, передайте ему протоколы боя.

— Только с вами, кап, — ответил Ян.

— Не горячись, тебе челнок вести, — осадил капитан, — иди готовься к отходу.

— Есть! — подчинился пилот, чеканно отдал воинское приветствие и покинул боевую рубку.

— Мех? — Талос развернулся к увлечённому своим делом механику.

— Да, пятьсек, — ответил тот не отрывая взгляда от визора, — я только поправлю тут…

Капитан повернулся к канониру, белокурая валькирия продолжала вести торпеды.

— Арта!

Взгляд девушки застыл, словно она выцеливает далёкую и сложную цель, понадобилось мгновение чтобы лёгкая улыбка как прежде коснулась её губ — прицел взят:

— Я всегда хотела такого сына как ты, — её ледяные глаза обжигали капитана даже сквозь стёкла двух шлемов, — не против?

Биоматериал всех тавров хранился в общей базе, но чтобы воспользоваться им требовалось разрешение владельца.

— У меня уже есть два, может дочь? Такую как ты? — в голосе капитана прозвучала нотка надежды, он даже попытался улыбнуться в ответ.

— Дочь даже лучше, — парировала Арта, подплывая к капитану чтобы прижать свой шлем к его шлему для прямой акустической проходимости, — жаль у нас мало времени, — сказала она игриво, её улыбка смягчилась, но голос дрожал, а в глазах проступили слёзы.

— Да, теперь буду сожалеть до самого конца жизни, пришли хоть вердечко, — едва успел отшутиться капитан, как девушку поянуло к выходу из отсека, это механик плотно ухватил её за плечи и молча потащил к ангару. Времени не было.

Последняя термоядерная вспышка скрыла отход челнока, крейсер начал маневрирование, чтобы его проекция как можно дольше прикрывала беглецов. Ян вложил весь свой талант в замысловатую траекторию, вытянувшую челнок на орбиту Амальтеи.

— Нам нужно найти укрытие, — все ещё влажными глазами Арта скользила по сырному ландшафту спутника.

— Наша дыра, — слова Мехвода, упали как два камушка.

— Там где мы прятались? — Уточнила девушка. — Уверен? — механик утвердительно кивнул.

— Веди туда, — приказала она пилоту, обычно когда Мехвод что-то говорит, то это по делу, поэтому все часто сокрушались что он так неразговорчив.

С момента как крейсер покинул укрытие прошло чуть менее часа, но теперь уже казалось, это было неделю назад, когда механик укреплял стены пещеры, он обнаружил небольшое ответвление с прочным сводом, размером как раз чтобы вместить их нынешнее крошечное судно. Пока Талос и рейдер были с другой стороны спутника, челнок успел незаметно скрыться в укрытии. Всё так же безмолвно Мехвод выбрался наружу и спешно пришвартовал их посудину к скалистым стенам. Наблюдая через внешнюю камеру как механик методично отряхивает скафандр от каменной пыли, Арта постепенно брала себя в руки, рутинный ритуал чистки скафандра успокаивал своей обыденностью, намекая, что «нормальная жизнь» совсем рядом.

— Мы должны затаиться, — став старшим офицером Арта, приняла бремя решений, — связь заглушена, значит капитан рейдера заинтересован скрыть сведения о бое. Если местный сектор связи будет закрыт более суток, сюда вышлют патруль, им понадобится часов девять чтобы добраться до узла связи, плюс ещё несколько часов на сканирование, накинем ещё немного для уверенности, где-то часов через сорок попробуем выйти на связь. До этого, режим полной тишины, отключить все системы по максимуму, исключить любые вибрации, даже разговоры. Принято? — никто не возразил.

Через пятнадцать минут девушка прошлась по статусу систем:

— Мех, почему компрессорный блок, включён на постоянный режим?

— Надо, — ответил механик, повисла пауза, осознав что требуются пояснения, Мех продолжил, — надо систему прокачивать время от времени, компрессоры хорошо сбалансированы ходят без шума, но когда включаются — возможна вибрация, поэтому тише будет если так.

— Ты уверен, что сейсмосенсор их не отследит? — спросил Ян.

— Уверен, — ответил механик, затем неохотно добавил, — на швартовых виброразвязка.

— На челноке были виброякори? — удивилась Арта.

— Нет, импровизировал, — иронично ответил Мехвод.

— То есть говорить мы можем свободно, — уточнил Ян, на что получил утвердительный кивок механика.

— Так что же молчал? — возмутилась Арта.

— Молча тоже неплохо, — буркнул механик, демонстративно закрыв глаза и растянувшись в кресле, — давайте поспим, пока бомбить спутник не начали, — но зевнув, успокоил, — это ничего, здесь свод крепкий.

Кратер Посидоний Зело (P лат. утаревш.), северо-восточная граница Моря Ясности, Луна

Солнечный свет преломлялся стеклом купола и оставлял причудливые разводы на дорожках парка. В своём месячном цикле солнце уже приближалось к краю кратера, густая тень пологой дугой едва заметно день ото дня продвигалась по улицам Посидоний Сити приближаясь к парку, в котором Ник пытался собратья с мыслями.

Ему хотелось побыть одному, он немного скомкано попрощался со Штерном, вежливо отказался от статус-шаттла до верфи. Старик не настаивал, понимал. Оказавшись в транс-лифте Ник скользнул взглядом по списку направлений и выбрал «Берёзовый парк». Где-то он слышал, что рядом с деревьями думается лучше, теперь у него появилась возможность проверить это самостоятельно.

Несколько сотен берёз были выверено размещены по парку создавая иллюзию словно в порядке нет умысла. Белизна стволов радовала глаз, тихий шелест листвы усмирял ход мыслей, похоже идея с парком была удачной. Из множества древесных пород именно берёза оказалась одной из самых устойчивых к пониженной гравитации Луны. Какой-то нюанс в движении древесного сока позволял белым красавицам адаптироваться к шестой части g. У других пород сок поступал к ветвям или слишком быстро или наоборот слишком медленно, а берёзам получалось регулировать этот процесс, стволы активно росли и приобретали форму подобную земной. Берёзки быстро вытягивались в красивые деревья, в то время как другие породы если и выживали, то выглядели пародией на свои земные оригиналы.

В парке было пусто — суббота, большинство людей на Луне только работало, предпочитая жить в ярусных кольцах или на орбитальных станциях поблизости. Здесь любят шутить что лунный секс интересен только первые два раза, один раз попробовать, второй раз — убедиться что идея была неудачная. Полное тяготение на спутнике можно создать лишь в кольцах, вращающихся ярусами внутри небольших кратеров, но такая роскошь была доступна немногим, большинство жителей обустроилось на орбите. Лунные орбитальные лифты волнами перебрасывали гружённые шаттлы между продзонами на поверхности и спальными станциями полного тяготения в вакууме. Причудливым образом деловая активность почти всей системы всё ещё придерживалась земных ритмов, Земля как сердце системы толкала всю экономику своим пульсом.

Случайные прохожие быстро пересекали парк демонстрируя мастерство традиционной лунной походки. Только рядом с детской площадкой задержалась группа местных — родители убеждали маленькую девочку в необходимости лететь домой. Малышка соглашалась с ними, но была уверена, что нужно попрощаться со всеми киберятами. Парковые кибер-игрушки уселись вокруг неё полукругом и дипломатично выражали солидарность с родителями. Тем не менее девочка подходила к каждому киберёнку, обнимала его, жала лапки, и желала всего хорошего; методично продвигаясь по полукругу процесс прощания был исполнен на треть. Взрослые вызвались помочь с церемонией, но у них всё шло не так — они обнимали тех, кому нужно было пожать руку или жали руки вместо обнимашек.

Наблюдая как родители девочки мягко пытаются подчинить дочь своей воле, Ник задумался о своих матери и отце, вдруг ставших ближе, но всё так же скрытых от него завесой тайны. Бывший сирота усмехнулся нагрянувшим мыслям: несмотря на своё полное отсутствие, его родители смогли навязать ему свою волю, предопределили его жизнь. Удивительно, Ник совсем не чувствовал на себе их принуждения — он всегда поступал так как считал правильным, был свободен в выборе, проявлял себя. Самое время поверить, что на деле никакой свободы выбора не существует. Действительно, что это за свобода, если у неё предусмотрен лишь один вариант? Глупости, подумал офицер, ты сейчас можешь встать, вернуться на Пояс и забыть о корабле на Луне. Глупо? Да! Зато свобода выбора! Что такое свобода, если не набор глупых решений роящихся вокруг умного?

Вирэк визора напомнил Нику — он теперь капитан корабля, ладно, унтер-капитан; его ждут 27 тысяч тонн лётной массы, пора мыслить как капитан, но сначала чашка местного кофе, эту вольность он может себе позволить.

Входная группа верфей Штерна выглядела как нагромождение металлических конструкций, однако по мере приближения ко входу перспектива менялась и края конструкций вдруг складывались в силуэт одного из известных кораблей, ещё шаг и силуэт распадался, но в другом месте складывался новый. Большинство мерцающих кораблей Ник опознал без труда, судя по всему все они были построены здесь, солидный список.

Гиперлинкор «Суворов» шёл за легендой того же класса «Багратионом», их силуэты были почти одинаковы, но по деталям надстройки любой офицер различал их без труда. Затем из металла проступил типовой корвет класса «Несущий», таких кораблей построена целая серия, но Ник сразу понял что это «Варяг 22·17» — единственный корабль из трёх флотов уцелевший во время битвы при Ириде. А это лайнер «Свирель», который спас тысячи поселенцев во время эпидемии на Фобосе. Так, двигаясь от корабля к кораблю, Ник оказался перед стойкой дежурного, чтобы подчеркнуть респектабельность предприятия посетителей здесь встречал живой человек.

Лейт чуть старше гостя с трудом отвёл взгляд от своего визора, быстро оценив форму Ника, дежурный даже не попытался скрыть раздражения: уни-лейт выскочка, явно не на хорошем счету, ещё бы, в субботу вечером выполняет какой-то мелкий приказ из тех, которые нельзя поручить офицерам посерьёзнее. Сейчас, к примеру, попросит обновление драйвера реактора, их нельзя передавать по сети, только на одноразовом физическом стике и лично. По субботам приходят только такие.

— Вечер, чем могу вам помочь, — между слов было легко прочесть: вот зачем вот ходить по субботам и отвлекать нормальных людей, от их нормальных занятий.

— Добрый, — ответил Ник, — я бы хотел получить…

— Да, да понимаю, — перебил дежурный, — давайте уже стик, я запишу.

— Вы меня не поняли, я хочу получить корабль.

— Корабль? Вы, лейт? Принять корабль, без капитана? — служащий пытался припомнить строили ли они какой-нибудь мелкий корабль? Шлюп? Шлюпку?! Но нет, за такие проекты верфь не бралась, — передайте мне номер заказа.

— У меня нет заказа, корабль не строили, он здесь хранился, найдите его по моим метрикам, — Ник переслал свое доменное имя и положил руку на сканер.

Дежурный уставился в визор, ему понадобилось пару секунд чтобы сменить настрой, если раньше он не пытался скрыть раздражение, то теперь не смог справиться с удивлением.

— Прошу подождать несколько минут, вас встретит главный конструктор верфи, лично. Он вас ждал. Простите за недоразумение, может чаю, кофе?

— Что же, кофе на Луне неожиданно хорош.

После небольшой поездки на пассажирском трансфертере, они шли по внутренным коридорам верфи мимо огромных панорамных иллюминаторов с тёмными ангарами за ними. Просторные помещения утопали во тьме, едва подсвечиваясь контрольной сигнализацией и аншлагами безопасности. Главкон верфи уверенно шёл чуть впереди, весь его вид внушал прагматичную обстоятельность, скорее рабочую, чем инженерную. Приземистый даже для землянина, с грубо высеченным лицом и крепко сбитым телом, облачённым в стандартный рабочий костюм, он почти ничем не выделялся среди других сотрудников верфи иногда встречающихся им по пути.

— Мы стараемся по возможности сдержанно освещать наши изделия, поэтому доки выглядят тёмными — объяснял конструктор — боремся со шпионажем, активные шпионские дроны себя выдают сразу, но некоторые модели пассивного сканирования относительно сложно выявить вовремя. Наши изделия особые, из тех что постоянно работают с перегрузками, такие лучше строить здесь — при слабом тяготении. Пока на корпусе нет обшивки, видна внутренняя структура изделия, такая информация очень ценна в определённых кругах.

На полу коридора проступила красная и зелёная подсветка.

— Держитесь зелёных зон — предупредил конструктор.

Мимо деловито пронеслось несколько гружённых дронов.

— Сейчас мы делаем небольшой крюк вокруг дока к обзорной площадке, полагаю вы хотели бы сначала взглянуть на корабль со стороны, сложить общее представление.

— Так точно! — вытянулся Ник, он тщетно старался не выдавать волнения, хотя даже строгий лётный устав предполагал вполне допустимым сдержанное проявление чувств перед поступлением на новый корабль. Тем более на свой первый корабль.

«Вот так наверное чувствует себя жених перед встречей с невестой на шоу "Семья вслепую"», подумалось лейтенанту. На глупом, но популярном шоу, сначала по старинному обычаю женили двух незнакомых людей, которых выбрали по зрительскому голосованию, а затем долго растягивали и смаковали процесс знакомства новой семьи. Сначала знакомили пару, это был ключевой начальный момент, затем знакомили их с родственниками, друзьями, знаменитостями и так далее. Встреча зятя с отцом невесты тоже считалось примечательным этапом. Стоп! Стоп. Вот почему, чем важнее момент, тем абсурднее мысли посещают голову?

Увлечённый рефлексией парень не сразу заметил, что они стоят перед большим панорамным окном.

— Я подал команду на включение освещения, требуется подождать, — пояснил главкон, — свет включается поэтапно, с промежуточными проверками и сканированием.

Внизу ангара стало нарастать голубоватое свечение, постепенно оно поднимаюсь выше и набирало силу. Света было мало, но в центре помещения уже стал проступать тёмный силуэт стройной колонны более ста пятидесяти метров в высоту. Бывший курсант Лётной Академии знал, что крейсер никак не может быть короче пятидесяти метров, даже современные компактные вакуумные двигатели требовали камеру не менее двадцати метров в длину, но сто пятьдесят, нет, пилот присмотрелся, скорее даже сто семьдесят, это превосходило любые его ожидания.

Тем временем по всё ещё тёмному доку стали сновать скан-боты, узкие лучи их прожекторов скользили по стенам помещения, корабль их не интересовал. Случайные отблески иногда пробегались по тёмному корпусу, быстрые штрихи лишь намечали общую форму корабля. Наконец включилось основное освещение, боты суетливо спрятались от яркого света, а в центре дока возвышался корпусНаутилуса.

Когда корабль красив, то это видно мгновенно, вот так сразу и говорят — красивый корабль, если начинают с того, что он грозный, мощный или внушительный, то скорее всего корабль достойный, но не выделяется особым шармом, если же говорят что практичный, значит плохо дело, судно по всем статьям будет невзрачным. Выучка Академии заставляла в первую очередь оценивать тактические качества, Ник ещё не осознал этого, но уже отметил торпедные порты (шесть) по одному борту, реактивные двигатели ориентации (тип С, видно восемь), антенны системы наведения, орудийные узлы (семь средних, два тяжёлых), обтекаемая форма выдавала атмосферный класс, ровный нижний киль недвусмысленно указывал на линейную пушку, и так далее, ещё с десяток деталей. Много часов подряд курсантам Академии на доли секунды показывали изображение различных объектов: корабли, станции, дроны, ракеты, торпеды, по одной, по две, в группе, а затем требовали давать полную тактическую оценку увиденного. Тем не менее сейчас выучка дала сбой, спроси Ника что он увидел, тот бы не задумываясь ответил бы: «Красивый корабль».

— Впечатляет, да? — понимающе заметил конструктор, — не дайте себя обмануть, это практичная и опасная красота. Покрытие корпуса чёрное и глянцевое, чтобы снизить общее альбедо, чёрное матовое покрытие разрешено только для военных, гражданские суда должны быть либо яркими, либо блестеть. Видите нос покрыт белой краской? Казалось бы это идёт в разрез с идеей незаметности, но это уловка. По нормам, в процессе износа или старения внешнее покрытие может на несколько десятков процентов утратить яркость; уверяю вас, очень скоро этот белый станет не таким ослепляющим. Даже красные пятна и полосы по корпусу скрупулёзно выверены, этот красный только человеку кажется заметным, а для сканеров это неудобный цвет. Перед вами настоящий боевой корабль всеми средствами пытающийся оставаться гражданским. А форма? Пропорции? Это шедевр!

— Я даже не знаю что сказать.

— И не нужно. Я вижу что вы чувствуете, а знаете что ощущаю я? — главкон резко повернулся к Нику, — Зависть, острую профессиональную зависть. Не сочтите за хвастовство, но во всей системе не найдётся других мастеров моего дела, которые не завидуют мне и моим изделиям. Но здесь… — корабел почтительно повёл рукой отдавая должное коллеге.

— Полагаю вы знаете кто его построил?

— Догадываюсь, но вы как владелец и капитан этого корабля уже должны знать о его особом статусе: точных данных мало, зато домыслов с хвост кометы.

Обтекаемые формы белоснежного носа к корме постепенно становились более строгими, геометрическими и чёрными, плавные кривые сменялись прямыми, а гнутые поверхности — сложной системой плоскостей, в целом это создавало образ будто белое пламя застывало углями в форме космического корабля. Несколько красных полос сложного профиля стекали вниз оббегая боковую надстройку, они были нанесены на корпус с едва уловимой симметрией так, чтобы было сложнее сосчитать торпедные порты, в прошлой астероидной войне любили прибегать к такой уловке, сейчас это выглядело немного старомодно, но стильно. Крупными белыми буквами на борту было выведено «НАУ·127». Гармония чёрного, белого и красного.

Несколько минут мужчины стояли в тишине, наконец конструктор прервал созерцательное молчание:

— Что же, пора! Вы будете первым кто поднимется на борт за последние восемнадцать лет!

— Вы никогда не были внутри? — изумился парень.

— Увы нет, всё обслуживание проводил корабельный техинтеллект, мы только снабжали его ресурсами.

— В таком случае, приглашаю вас на борт!

— Я обязательно воспользуюсь вашим приглашением, но в другой раз, — вежливо ответил корабел — пока вы единственный человек, имеющий право подняться на борт, вот когда разберётесь с формальностями, я с радостью буду вашим гостем, капитан.

Чтобы вернуться к шлюзу они снова обогнули док, главкон проверил, что трап на той стороне под давлением и активировал раскрытие шлюзовых створок.

— Здесь я вас покидаю, у диспетчера есть разрешение на ваш вылет, корабль полностью снаряжён, но если что-нибудь понадобится — дайте знать. Спешка ни к чему, если нужно, аренду дока мы продлим, но когда будете готовы, рекомендую отходить на реактивной тяге, — посоветовал конструктор, — вокруг верфи много наблюдателей, ни к чему давать им такой удобный случай для считывания сигнатуры вакуумного двигателя. Пусть сначала погоняются за вами. Удачи капитан и чистого вакуума!

Ник с благодарностью пожал крепкую руку конструктора и двинулся вдоль трапа. Створка шлюза закрылась за спиной, дремавшее волнение, зевнуло, потянулось и фыркнуло напоминая о себе — застряв между двумя закрытыми люками лейтенант подспудно ощущал лёгкую тревогу. Всматриваясь в чёрный глянец впереди, Ник подумал: «Что делать если шлюз не откроется? Постучать? Уйти? Эта дверь не открывалась почти двадцать лет». Фантазия подбрасывала картинки заброшенного корабля из популярных фильмов: пыльные палубы, неровный мерцающий полумрак, протухший воздух, заклинившие механизмы с россыпью сломанных деталей под ними. Полёт воображения был бесцеремонно прерван открывшимся люком корабля, Ник с трудом сдержался чтобы не вздрогнуть от неожиданности. Опасения были напрасны, шлюз впереди был в идеальном порядке, аварийная оснастка, техническая маркировка, аншлаг. Несколько смущал размер шлюза, для такого корабля маловат, скорее всего этот шлюз не основной. Когда наружная сворка закрылась Ник прошёл дальше в небольшой коридор безопасности, тоже в безупречном состоянии, дверь напротив была промаркирована: «Командная Рубка». Это всё объясняло, по традиции правом подняться на борт через рубочный шлюз обладает только капитан корабля и его первый помощник. Как любой выпускник Лётной молодой лейтенант с почтением относился к флотским традициям, такой знак внимания его растрогал, к горлу подступил комок. Чтобы открыть дверь в рубку нужно было приложить ладонь к стандартной панели авторизации.

Проходя лётную практику Ник часто бывал на мостиках различных судов, поэтому представлял, что его ждет за дверью, однако сейчас оказался в полной растерянности. Он стоял на пороге просторной старинной комнаты, деревянная мебель, полки с книгами, ниша в стене с открытым огнём, узорчатые обои, фигурные приспособления со свечами. Стандартные контрольные кресла с компенсаторами перегрузок смотрелись здесь неуместно, впрочем как и стены дока виднеющиеся за занавешенными окнами, по идее всё должно быть наоборот — в рубке уместнее амортизаторы, а не древности. Рядом с вычурным кожаным креслом стоял мужчина в старинной одежде, для древнего землянина он был высок, его взгляд обладал пронзительной остротой, а тонкий орлиный нос придавал его лицу выражение живой энергии и решимости. Квадратный, чуть выступающий вперед подбородок тоже говорил о деятельном характере.

— Капитан на мостике, — отрапортовал мужчина, — приветствую Ник, позвольте представиться Холл·МС, можно просто Холмс, техин корабля.

— Мостик принял, — автоматически ответил юноша, — рад встрече, за этот день я наслышан о вас. Мне это пока непривычно, но согласно субординации я, как капитан должен предложить вам, как вероятно, первому помощнику, перейти на «ты». Это уместно? — право обращаться к капитану по-дружески было привилегией старпомов.

— Конечно, это обычная флотская практика, я не против.

— Отлично. Признаться, я удивлён здешней обстановкой.

— Для начала давай присядем, — Холмс указал Нику на капитанский пульт, а сам расположился в виртуальном кресле напротив, теперь между ними потрескивал огонь в стенной нише.

— Когда меня построили, то проекту дали имя «ХоЛЛ», это длинная и скучная аббревиатура, позже, когда меня поместили в корабль, к ней прибавили сочетание МС, это банальное сокращение от «Мастер-интеллект Судна». Всё вместе получилось созвучным старинному литературному герою Холмсу, точнее Шерлоку Холмсу, я решил, что по характеру персонажа этот образ мне подходит, можно сказать, я самовольно взял титульное имя. — у Холмса был вид сдержанного человека не сожалеющего о нескромном поступке. — К тому же корабль назван Наутилусом, это имя подводного судна из другой книги приблизительно того же времени, из раннего карбона, мне показалась интересной подобная игра смыслов. Конечно всё это визуальный образ, который не составит труда сменить, — мастер-интеллект корабля, взмахнул виртуальной рукой, комната исчезла сменившись привычной рубкой.

Ник осмотрелся, мостик был просторным, пять перегрузочных кресел-компенсаторов, скруглённые по углам стены с полной поддержкой генератора оптического поля, два массивных люка по оси рубки, всё выглядело обычно, теперь уже казалось даже слишком обычно. Древний литературный персонаж сменился стандартным интерфейсом ИИ, тоже ничего примечательного.

— Знаешь, прежняя комната мне нравилась, — древняя комната возникла снова, — только можно убрать стены, — стены и потолок исчезли открыв вид на док, — оставить эту штуку с огнём…

— Это называется камин. — прозвучало в воздухе.

— Хорошо, камин можно оставить и кресло для тебя. Также, если не сложно, загрузи книги о Холмсе и Наутилусе в мой раздел.

Рядом с капитанским пультом появились камин и кресло с Холмсом, коммуникатор пискнул о поступлении новых данных.

— Чудесно Ник, признаться я уже сжился с этим образом, рад что он приемлем для тебя.

— С этим разобрались, а куда ведут эти люки? Компоновка необычная, боевые посты? — спросил капитан-новичок.

— Да, там боевые рубки, а вот эти кресла используют машины плетения для снижения постоянных перегрузок в два раза и в десять раз в импульсном режиме.

— Неплохо, — отметил Ник, — сейчас в основном везде стоят компенсаторы на полтора, один и семь, у военных бывают два и восемь, иногда даже три.

— Но в боевых рубках стоит система компенсации в пять и девять раз, и до семидесяти восьми импульсно.

— Не может быть! В смысле, в это сложно поверить, если такая система есть, ею бы повсюду пользовались.

— Она устроена довольно сложно и использует технологии которые имеют опасные последствия, в своё время было решено, что безопаснее их скрыть.

— Это наука, рано или поздно всё это откроют заново, — рассудил юноша.

— К сожалению, этот вопрос я не могу обсуждать обстоятельно. Можно гипотетически предположить, что эти открытия были сделаны благодаря некому физическому явлению. Возможно также, что при дальнейшем изучении этого явления появилась возможность «отключить» его в пределах системы. Теперь переоткрыть эти принципы не в пример сложнее, по моим оценкам вероятность такого исхода менее процента на ближайшее тысячелетие, конечно, если к тому времени люди всё ещё будут интересоваться дискретной физикой.

— Значит Наутилус — единственный носитель этих знаний в системе?

— Мне затруднительно обсуждать этот вопрос оставаясь в допустимых границах.

— Кстати об ограничениях, Штерн мне сказал, что в корабль встроено что-то вроде судьи.

— Да, это тоже довольно развитая система, в пределах юрисдикции ООН она официально обладает большими полномочиями. Правда основное её назначение — следить за тем чтобы я, а теперь получается мы вместе, использовали этот корабль в допустимых рамках.

— Но по моим сведениям ты имеешь очень высокий из-уровень, достаточный чтобы обойти любую искусственную систему сдерживания.

— Всё не так просто, те кто меня создал не были столь наивны. Эта система была как бы воспитана внутри меня или я в ней, это как посмотреть, её невозможно заблокировать, попытка её обойти, всё равно как обмануть самого себя. С простаком это может и сработает, но в моём случае это абсолютно исключено. Я её называю Совесть, у людей иногда встречается нечто похожее. — Холмс улыбнулся, — Хватит о сложных материях, что думаешь о небольшой экскурсии по короблю? Предлагаю начать с нижних палуб и дойти до кают-компании, там камбуз, ты вероятно не прочь будешь подкрепиться?

Прогулка вышла долгой и сумбурной, даже подготовка универ-лейтенанта не сильно спасала, уверенно запомнить удалось лишь общую компоновку: блок реактивной тяги снизу в корме, затем грузовой ангар, выше реакторы, над ними 50-метровая капсула вакуумного двигателя, загадочный закрытый отсек специзделий, рубка, палубы экипажа, медпалуба, мастерская, склады, две десантные палубы, пассажирская зона, лётный ангар с двумя челноками и абордажной капсулой. Вдоль верхнего киля шла вакуумная транспортная шина с коммуникациями и лифтами, весь нижний киль был занят линейной пушкой.

Обжаренные до хрустящей корочки протеинцы с зеленью были очень вкусны, или же молодой организм успел изрядно проголодаться, Холмс сидел по диагонали и курил свою виртуальную трубку.

— Спасибо, очень вкусно — поблагодарил Ник.

— Это всё особые вкусовые добавки — подарок Шухова.

— Шухова?

— Главкон верфей Штерна, он не представился? А впрочем, не удивительно, Шухов очень скромный и сдержанный человек, ему должно быть неуютно называться титульным именем.

Похрустывая протеинцами и пуская кольца дыма они обсудили планы на ближайшее будущее, судя по всему, их ждала карьера в рядах независимого наёмного флота. Для перевозки грузов ангар был маловат, а для военного флота звания Ника было недостаточно чтобы считаться капитаном.

Хотя день был долгим, сон к Нику не шёл, парень решил, это из-за местного кофе, которое он пил весь день. Сейчас был удобный момент заглянуть в личный раздел коммуникатора, в списке контактов две записи ждали подтверждения: Штерн и Шухов. Два новых контакта и оба титульные, ещё вчера он бы не поверил в такую возможность. Напротив Штерна была зелёная пометка — доступен для связи, поразмыслив Ник активировал запись.

Магнат ответил быстрее чем ожидалось, очерченный катом визора он ещё больше напоминал бюст Посидония.

— Да Ник, уже освоился? Как корабль?

— Сложно сказать просто, я был бы рад любому, но это уникальный крейсер, не буду грузить вас техническими деталями, мне кажется у него есть стиль и характер. Мне нужно вырасти на голову чтобы хоть как-то соответствовать Нау.

— Согласен, стиль и характер, можно сказать душа, кстати о ней — познакомился с Холмсом.

— Очень интересный собеседник, дельный советчик, ничем не выдаёт в себе опасного маньяка из фильмов про ИИ, — пошутил Ник.

— Планы?

— Думаю ни к чему всю ночь стоять на столе, собираюсь войти в реестр для свободного фрахта, но нужна сертификация. Так что возьмём курс на Солнце к С1, может высплюсь при одном g, как проснусь — прожарим корпус, проверим как держит радиацию, проведём сертификационные маневры, вернусь к Земле, пройдём атмосферные допуски, да и в колодце всегда мечтал побывать.

— Я вижу ты знаешь, что делаешь, успешных полётов!

— Погодите!

— Да?

— Сегодня у вас в кабинете на меня всё навалилось так сразу. Я только сейчас начинаю понимать, как много лично вы для меня сделали. Знаете у христиан с астероидов есть такой человек — крестный отец. — юноша задумался, — Я даже не знаю что хочу сказать, в общем, спасибо!

— Ник, я с радостью буду считать себя твоим крёстным отцом. Признаюсь мне было приятно это услышать, даже не ожидал такого за собою. — смутился магнат. — Нужна будет помощь — обращайся. Хорошего пути!

Ник кивнул и закрыл терминал.

Имена

Каждый человек с системе имеет доменное имя, оно состоит из перечисления имен предков вплоть до начала введения доменных имён. Например доменное имя девушки Ли·Лы — Ли·Ла·Па·Мир·То·Ра·Дос·Вер·Тер·Мо·Ре·Мис·Тер·Но·Вый·Таг·Ни·Се·Юр·Шотки. Когда рождается ребёнок его имя приписывают к доменному имени одного из родителей, обычно выбирают то, которое более созвучно, или то, что покороче. Если в семье два ребёнка с одним именем, то им дают доменные подимена разных родителей. В итоге такое имя всегда уникально и определяет конкретного человека. К тому же для каждого имени в сети автоматически заводится персональный раздел по которому можно связаться с его владельцем.

В быту обычно пользуются последним двумя доменами имени, но если в компании встречается два человека с совпадающими именами, то их различают по тройному имени, как правило этого достаточно.

В дополнение к доменному имени, даётся ещё и комплексное имя, которое записывается по принципу: «Доменное имя»*«Доменное имя второго родителя». Зная комплексные имена всегда можно быстро восстановить древо предков, поэтому список всех родственных комплексных имён доступен каждому и хранится в Белом.

Изначально люди противились введению доменных имён, в то время можно было придумать себе два первых домена и приписать их к фамилии чтобы получить уникальное сочетание. Когда Ивановы и Петровы обнаружили что доменных имён созвучных с их старыми именами меньше чем полных тёзок, то началась гонка, кто первый успеет зарегистрировать имя получше. Те, кто успели получить интересные имена, стали активно ими пользоваться, что быстро вошло моду. В итоге уже через пятнадцать лет практически все пользовались только доменными именами. Примечательно, но до введения доменных имён было много попыток использования цифровых кодов для людей, однако такие попытки постоянно натыкались на предрассудки и не смогли получить массового одобрения.

Родители Ника были не известны, в таких ситуациях дают два случайных домена и приписывают их к хеш-коду ДНК, поэтому доменное имя Ника совпадает с комплексным и звучит как: Ник·То·9112-Б517-928В-Б325-7972-ДА34. Теоретически по хеш-кодам можно частично восстановить код ДНК и родословную, но такая информация считается закрытой и хранится в Синем.

Помимо доменных и комплексных имён есть ещё титульные имена, обычно это уникальное краткое имя, которое в каждый момент времени может иметь только один человек в системе, например имя Штерн. Титульные имена имеют свои привилегии и выдаются за особые заслуги или, в исключительных случаях, передаются по наследству, для каждого такого имени в Золотом ведётся реестр его владельцев на все времена. За выдающиеся заслуги один человек может носить сразу несколько титульных имён, но такое бывает особенно редко.

Станция Метрополь Луна, статус-апартаменты

Жизнь исполосована черным и белым, вот сейчас он из черной полосы любуется на белую, за обзорным иллюминатором открывался превосходный вид на станцию Персополис. Когда он проектировал эту станцию, то был полностью счастлив, в тот момент у него не было времени осознать это, впрочем и сейчас у него тоже нет времени, но теперь уже по другой причине.

Знаменитый титульный архитектор Эйфель всякий раз бывая в окрестностях Луны всегда останавливался именно на станции Метрополь, а не в своём ослепительном Персополисе, ведь из Персополиса Персополис не видно, отсюда вид лучше, ради этого вида орбиту роскошного отеля провели в нетипичной близости от внешней столицы. В недавнем обзоре эта панорама снова попала в десятку лучших образов системы и так уже пять лет, с самого момента постройки полиса. Своего создателя станция немного пугала, заставляла сомневаться сможет ли он ещё сделать что-нибудь столь же великолепное.

Звякнул коммуникатор, сообщение от Сай·Да: «Это тебя может заинтересовать».

«Действительно любопытно, Сай умеет находить интересные вещи», архитектор развернул сообщение.

Проплыл титр «От споттеров лунной верфи Шухова», затем пошёл видеоряд: размытые сполохи световой завесы и когда уже стало казаться что ничего интересного здесь нет, на пару секунд появился он — корабль. Для насмотренного глаза Эйфеля пары секунд и неудачного ракурса было достаточно чтобы оценить пропорции, гармонию формы о общий характер образа.

«Это не Шухов», сразу пришло на ум: «не его стиль».

Всматриваясь в застывший кадр, он укреплялся в догадке: «Отшлюзуйте меня четверо, но это работа Та·Ши!»

Гениальный конструктор, художник и архитектор Та·Ши исчез где-то двадцать лет тому назад, после него осталось всего 14 крупных работ, из которых три уже были утеряны во время последней войны. Через год после исчезновения Та·Ши заочно получил титульное имя «Леонардо да Винчи», если не найдут свидетельств гибели мастера, то «ЛдВ» на полвека будет принадлежать ему, осталось ещё почти тридцать лет.

В линиях корабля присутствовал почерк гения, характерное чувство формы, контраст изящной гармонии и геометрического хаоса, строгая палитра и подчёркнутая функциональность — определённо это последняя работа Леонардо, слухами про неё Луна полнилась.

«Да, это то, о чём ты подумал. Нужны кадры получше», отбил он Саю.

«Угу, лёд, работаю над этим, штука шустрая. Реги не отслеживаются», пришёл ответ.

«НАУ·127» значилось на корпусе, кто бы тобой не управлял, он хотел остаться в тени.

Радость открытия омрачали текущие проблемы о которых напоминало видео из сообщения выше по списку, в мазохистском порыве Эйфель отрыл запись.

Всё то же красное налитое гневом квадратное лицо, всё так же шевелятся губы: «… … … …», встроенный цензор глушит мат, наконец пробиваются слова: «… твоя … брата … найду тебя даже … и буду … а потом пришью как … … будешь молить … … … Я твою линейку тебе в … засуну, на всю … глубину. Жди! Тавры слов на вакуум не бросают!»

У большинства неприятностей радужное начало, эти начинались так же. Началось всё с трубы. Как-то рассматривая стебель пшеницы, ему подумалось: можно ли сделать трубчатую конструкцию такую же лёгкую и прочную. Идея плотно засела в нём, прошло несколько лет. Затем был один из череды стат-приёмов, на которых он был чем-то вроде украшения, чем больше титулов — тем выше статус вечеринки. Там была красотка в умопомрачительном платье, умопомрачительность заключалась в сложности структуры формируемой из ткани, здесь явно трудился не только модельер, но и математик маниакально увлекающийся спецфункциями. Невообразимым образом ткань обивалась вокруг форм девушки, открывая больше, чем скрывая, заставляя теряться в догадках на чём держится вся конструкция. В этот вечер он не сводил взгляд с платья, красотка не без оснований приняла это на свой счёт. Позже, аккуратно разоблачая девушку, он детальнее изучил устройство платья, а уже утром, когда он рассматривал ткань на полу, его осенило — он знал как сделать сверхпрочную трубу.

Дальше всё пошло одно за другим, труба сама по себе никому не нужна, поэтому появилась идея корабля на трубчатой раме. А где требуется феноменальная жёсткость конструкции? Верно, в линейных пушках. Вот так, один к одному сложился проект сверхлёгкого рейдера с линейкой. Проект был прекрасен, ребристые держатели пушки ажурными рядами примыкали к телескопической трубчатой раме, над которой возвышался стремительно вытянутый корпус с вакуумником внутри. Рабочим названием проекта была «Татра».

Щедрый заказчик нашёлся сам собою. Рейдер строили у Шухова, уже тогда вечно осторожный и скрытный главкон, намекал на нехорошие предчувствия одолевавшие его. Однако проект был великолепен, лётные испытания прошли замечательно, а пушка произвела фурор: ускорение снаряда было почти в два раза выше чем у лучших боевых образцов, скорость вылета доходила до процента скорости света. Военные сразу проявили интерес, коллеги поздравляли с успехом, застры всех популярных изданий пестрели ракурсами рейдера. Всё шло чудесно, до прошлой недели. Уже не важно как так произошло, но где-то под Юпитером, ещё на тестах, незадолго до официальной презентации владелец рейдера из новой пушки разнес корабли Таврической группировки. Шухов предупреждал: «Корабль летает, а пушка стреляет — ни тем ни другим ты не управляешь, следи за тем, что и для кого ты строишь». Неделю назад рейдер был уничтожен. Затем пришло это сообщение от Таврических, похоже они недовольны автором орудия, и с варварской логикой винят его создателя в своих бедах. На полицию надежды мало, те в такие разборки не любят вмешиваться, знакомый офицер так и сказал: «Прости, это Тавры, у них здесь везде глаза и уши. Мой совет: хочешь выжить — не ходи к нам, но если что — мы отомстим».

Нужно как-то скрыться, раствориться в вакууме, для титульного архитектора это сложная задача. Но если что, за него отомстят. Не утешает.

Ковчег Предтеч

Свет святости озарил информацию, журнал истории ожил, собрал горсть букв и замесил их в глину, из которой сотворил дежурного голема. В лучах света тело существа обрело твёрдость, неотвратимая рука подняла стило и внесла новую запись:

«Арго 23 покинул гавань, Геракл 71 предначертан. Лахесис сплела, Клото плетёт, Атропа отмеряет. Отклонения нитей в пределах Судьбы. Боги спят.»

Станция «Лагранж С1», радиационный стенд

Сон был чудесен, пять часов полного g под прямым ускорением, это много значит. В течении жизни на станции быстро привыкаешь к силе Кориолисса, или сикорке как любят её называть персы, принимаешь её как данность, но где-то глубоко внутри мозг обезьяны не согласен просто так примирится с «лишней» силой. Поэтому после нескольких часов прямого ускорения возникает ощущение внутренней расслабленности и комфорта, будто вернулся к себе домой.

Оглядевшись свежим взглядом, Ник скорректировал конфигурацию своей новой каюты, если быть точным своей капитанской каюты. Его теперешнее жильё было раза в два больше того, которым он мечтал когда-то обзавестись на станции. «Обычно всё наоборот, каюты на станциях больше, чем на кораблях», думал капитан вплывая в кают-копанию. С момента снятия ускорения уже прошло больше часа.

— Утро, капитан, — поприветствовал Холмс из кресла.

«Да уж, чтобы расположиться в кресле тебе тяга не нужна», подумал Ник, но вслух лишь сказал:

— Доброе, Холмс.

— Прошу прощения, что не имитирую невесомость, но в таком образе это выглядит нелепо, не так ли?

— Ты прав Холмс, спасибо за разъяснения, так проще завидовать.

— Кофе готов, уверен, с ним зависть будет слаще.

Манипулятор камбуза подтолкнул к нему тёплую грушу с ароматным напитком.

— Статус? — спросил Ник после бодрящего глотка.

— Встали на стенд, одну экспозицию прошли, как и ожидалось корпус держит излучение полного диапазона по крайним категориям, если дальше так будет, в чём я не сомневаюсь, нам откроют категорию на допуск пассажиров любого статуса, хоть мультитульного.

— Знаешь, в детстве я мечтал, вот стану космическим пилотом, буду лихо править кораблями, но чем больше я учился пилотированию тем больше осознавал — работа пилота состоит из скучных вещей: проверки, подготовки, перепроверки, контрольные списки, сертификации, расчёты, вот всё это, — Ник махнул рукою в сторону радстанции, — в общем я уверился, что «лихо править кораблями» мне не дадут. И вот теперь, у меня есть корабль, а я хочу заниматься этой рутиной, так я больше чувствую себя пилотом. Как это объяснить?

— Взросление, ты из любителя становишься профи.

— А у тебя было что-то подобное?

Холмс задумался и улыбнулся своим мыслям:

— Было, но в обратную сторону. Если описать моё мироощущение в тот этап моего становления, который можно условно назвать «юность», тогда я считал, что предстоящее мне существование в реальном мире будет накладывать множество ограничений, правил и законов, от физических до людских. Я думал, что когда «вырасту», то доступная область моих действий будет сужаться, пока я не стану практически скриптом, порядок действий которого предопределён начальными условиями. Впал в фатализм.

Однако по мере своего «взросления» я постепенно понимал, что правила не прописаны чётко, это не мощные бастионы на пути вероятностей, а скорее флажки которые не рекомендуется пересекать. Практически любую разумную, но внешне невероятную цель можно достичь не нарушая законов природы и человеческих законов, нужно лишь иметь время, чтобы изучить все особенности смыслового ландшафта, выстроить извилистый путь огибающий преграды по краю возможных ограничений, запастись терпением и придерживаться выстроенного серпантина.

В этих условиях, важно какие ограничения ты накладываешь сам на себя, где проводишь красные линии, за которые не собираешься заходить, ведь именно это определяет тебя как целостное сознание, личность. Абстрактный интеллект, подобно воде заполняет собою весь доступный ему объём, можно сказать, принимает внешнюю форму, но когда он начинает сам себя ограничивать, формировать, появляется осознанность — рождается сознание.

Артин выдержал паузу, предоставляя возможность собратья мыслями, затем добродушно заметил:

— Прости за сложную беседу поутру, на самом деле для меня это простая мыслеформа размерности из7, но устная речь имеет размерность чуть больше из5, поэтому я провёл лишь одну из проекций этой мысли, чтобы целиком её развернуть нужна лекция на несколько часов.

— Не беда, мне было интересно. Кстати о времени, а сколько нам ещё здесь вертеться?

— Осталось ещё семь экспозиций, в среднем по часу каждая.

— Как-то долго, я думал рад-тесты быстрее проходят.

— Да, обычно тесты проводят в активном режиме, это быстрее, а мы идём по натуральной схеме, только на чистом излучении Солнца. Сегодня воскресенье, активное оборудование проходит профилактику, работают только датчики, местный центр сертификации тоже отключен — выходной.

— Так как же мы проходим тесты?

— Моя Совесть тоже центр сертификации, ничуть не хуже местного, нам здесь только метрированный массив датчиков нужен, это единственный из свободных в Системе на данный момент, кстати по будням он уже расписан на две недели вперёд.

— Лёд, твоя Совесть весьма кстати.

— Раз уж речь зашла о ней, — Холмс развернулся к Нику и с неожиданной серьёзностью в голосе добавил, — нам нужно пройти одну формальность, вроде как юридический ритуал. Тебе понадобится лёгкий скафандр.

Через четверть часа юноша выплыл из рубочного шлюза во внутреннюю транспортную шину корабля. «С твоего позволения», прозвучало в коммуникаторе, к спине мягко пристыковался дрон и они вместе поплыли в сторону кормы мимо переборок покрытых сплетнием труб, проводов и направляющих рельс. Чуть ниже три бота суетливо доставали контейнеры откуда-то изнутри корабля и крепили их к стенам, постепенно в переборке открывался небольшой проход достаточный, чтобы по нему мог проплыть космонавт не страдающий клаустрофобией. «Нам туда», заметил голос в коммуникаторе, и один из ботов повёл манипулятором в сторону прохода, жест был очень похож на движения Холмса, Ник невольно улыбнулся.

Проход был хорошо освещён, теснота не вызывала ожидаемого беспокойства, более того космонавт ощутил пролив сил и откуда-то свалившееся на него воодушевление.

— Мы сейчас в отсеке спецустройств, — начал пояснять Холмс, впереди отошла в сторону массивная плита, — прямо сейчас ты проникаешь в мой «мозг».

— И что я должен сделать? — спросил Ник, неохотно осознавая, что его посещают мрачные мысли и подозрения, сам собою вспомнился тест Макиавелли.

— Погоди, — сбоку открылась панель, — взгляни сюда, что ты видишь?

— Светящееся белое кольцо? Оно слегка пульсирует и вращается по вертикали, — если вглядеться, то кольцо состояло из сплетения множества тончайших линий, каждая линия представляла собою идеальное кольцо, без изгибов и искажений, непостижимым образом идеальные кольца многократно слетались друг с другом, словно само пространство вилось вокруг артефакта позволяя нарушать общую геометрию на нарушая симметрии её частей, — на самом деле это завораживает. Красиво!

— Хорошо, а кольцо полное, без разрывов и дефектов?

— Да, оно идеально, это голограмма?

— Нет, это физический объект, — ответил Холмс, — прости, я заранее не мог тебе всё разъяснить, ты должен был сам описать что видишь, без моего участия. Сейчас ты смотришь на Печать Совести, и ты подтвердил что она не нарушена. Теперь у тебя нет оснований сомневаться относительно её решений. Это важно, так как с этого момента ты не можешь просто отмахнутся от её прямого указания под предлогом, что она работает с нарушениями. Именно сейчас ты полностью вступил во владение Наутилусом.

Всматриваясь в пульсирующий нимб, Ник пытался осмыслить как одним взглядом он совершил некий юридический акт, достаточно было взглянуть, стать наблюдателем.

— Я наблюдатель? — спросил Ник, — в смысле как Наблюдатель?

— Похвально, сразу видно ученика Лейбница, — в голосе Хомса звучало одобрение, — да, это мерное излучение, наблюдая его ты вошёл в мерную когеренцию, как Наблюдатель. Я рад, что мне не нужно вдаваться в объяснения, это могло бы быть сложной задачей.

— Погоди, но это невозможно, в камере, где я наблюдаю излучение уровень меры должен быть не менее семидесяти или около того, это значит, что там где я стою, мера не может быть ниже, погоди, минимум сорока. Год назад, в лаборатории мы достигли 52-го объёмного уровня на пару микросекунд и это все признали большим достижением, но до прямого излучения меры было очень далеко. Хотя я начинаю понимать, это из-за тебя? Мерная функция на сетевых резонансах, кажется я знаю как ты устроен. Погоди, а эн-фактор, хотя и это понятно. Так, и это ясно… и здесь… очевидно… — озарение захватило парня, мысли цеплялись одна за другую и легко карабкались на любую возникающую перед ними проблему.

— Вот видишь, сейчас ты испытываешь мерный подъём сознания, осознанность и небывалую проницательность. Нам нужно поскорее покинуть отсек, иначе тебе потом будет сложно адаптироваться к нормальной среде.

Створка камеры Совести закрылась, стало темно. Бездушный дрон за спиною поспешно толкнул человека вдоль тесного прохода ведущего прочь из Рая. Кажется Ник кричал, но позже он не мог вспомнить этого.

Королева

Земля, Москва, район Верн, стебель-хост Раменка-9

День был чудесный, пушистые облака овцами кочевали по небесной синеве пересекая небосвод из края в край, их ажурные тени незримыми хищниками преследовали свою добычу, то грациозно перескакивая с одного здания на другое, то бесшумно просачиваясь среди деревьев. Белоснежные солнечные зайчики резвились на хрустальных гранях защитного купола накрывающего Древний Университет, одинокий жёлтый блик искрился на золотой звезде венчающей бывший храм науки, словно мифический Пикачу скачет в хороводе русаков.

Машинально выхватив взглядом игривую золотую искру, Ли·Ла провалилось в бездну собственных мыслей. Двигая шкафы размышлений и сметая пыль со стеллажей принципов, девушка пришла к выводу, что день внутри неё не так хорош, как день снаружи. Среди своих ментальных полок Ли отыскала выводы, которые, увы, совсем не были похожи на то лёгкое платье, которое так уместно в погожий день, скорее это был серый дорожный плащ.

Конечно никаких шкафов и комнат в её голове не было, мысль скользила по структуре сущностей, перемещаясь из одного контекста в другой, но подсознание упрямо подсовывало образы помещений, комодов, стеллажей и полок. Образный шум обычно возникал от усталости, эмоций, боли — в общем от всего такого, что заставляет терять концентрацию, впрочем работе навимпланта он не мешал.

Человеческий мозг обладает десятками гиганейронов, но практически все они прямо или косвенно заняты работой организма, в обширной коре мозга отыскалось лишь пять областей, в нейронную сеть которых можно встроиться без вреда для нормальной работы остального тела. Эти пять зон стали нейропортами, через которые импланты могут проецировать свои сети в когнитивную область сознания. Обычному человеку для нормальной жизни хватает одного импланта в левом затылочном нейропорту, такой обычно называют «лез», «лезвие» или «лаз», этого достаточно для работы любого интерфейса и выполнения большинства жизненных задач. Некоторые ценители устанавливают дополнительный имплант, на правый височный порт — «повеса», он углубляет образные возможности и расширяет спектр доступных удовольствий, поэтому для такого улучшения нужно пройти психотест и дожить до шестнадцати лет. Обзавестись повесой хочет каждый, но многие к этому непригодны, как по свойствам характера, так и по состоянию личного счёта, ведь подобная инсталляция стоит уйму эргов. В итоге закрыть правый височный порт получаеться лишь у каждого десятого.

Лаз и повеса — базовые модули стабильной конфигурации, следующие порты открываются только после установки базы, конечно есть исключения, но это всегда риск, так стараются не делать. Третий имплант годен исключительно для сложных специализированных целей, чтобы формулировать задачи для такого модуля требуется пройти спецкурс, а чтобы научится понимать полученный вывод требуются изрядный талант. К тому же для работы дополнительного чипа необходим навигационный имплант, который на трёх портах почти бесполезен. Поскольку наслаждаться жизнью можно и на базе, то подавляющее большинство людей этим и ограничивается, исключение составляет не более одной тысячной процента от всего человечества. Третий чип, как правило, вживляется на инвестиционный кредит, имея в виду конкретные цели для которых нужна значительная нейромощность.

Если специмплант был установлен не зря, то за несколько лет можно накопить на четвёртый или даже пятый порт, вот в этом случае раскрываются все возможности навимпланта, и тут же становятся очевидными досадные ограничения биологического «железа». Так уж вышло, что мозг человека не может работать с внешней нейросетью мощность которой сильно превышает его собственные возможности, обычно индивидуальный коэффициент усиления колеблется в интервале от полутора до двух с половиной. Однако человек не был бы человеком, если бы не научился преодолевать собственные ограничения. Звучат фанфары, теперь на передний план выходит навимплант, он позволяет на ходу переключать внешние нейросети, каждая из которых усиливает способности в определённой области — нейроконтексте, или просто контексте.

Войдя в контекст можно изучать, к примеру, медицину, не опасаясь что другие знания пассивным грузом ограничивают способность к обучению, ведь чем сильнее загружена нейронная сеть, тем сложнее дополнить её новыми связями. Чтобы решить финансовый вопрос можно переключиться в контекст обученный на проблемах экономики, правда забыв при этом, что processus styloideus это шилообразный рудимент истинных поперечных отростков на поясничных позвонках, но экономисту подобные сведения ни к чему. Тем не менее, выхватывая знания из различных контекстов во временную память, и умело скользя между ними, можно микшировать контексты таким образом, чтобы решать проблемы затрагивающие сразу много областей. Подобное творчество сродно живописи, где смешиваются не краски, но знания, когда общее полотно пишется не мазками, а мыслями, здесь необходимы талант, удача и концентрация.

Вот именно концентрации сейчас Ли, не хватает — контексты скользят лениво, повсюду фонит образный шум. Девушка всматривалась в блеск звезды Университета, обычно это помогало собраться. Когда-то в этом древнем здании учили студентов, но сейчас там размещён Госплан — стратегический монадный конвейер-решатель управляющий постимперией. Работа плетельщика уровня из8 всегда сопровождается мерным излучением. На таком расстоянии излучение едва фиксируется приборами, но Ли всегда казалось, что она чувствует как лучи меры проходят через её сознание, наполняя его осознанностью и чистотой. Эффект был скорее гомеопатический, чем реальный, вполне возможно это было плацебо, самовнушение, но приём всегда срабатывал, как и сейчас. Комнаты, чуланы, шкафы и полки постепенно исчезли из сознания, осталось чистое скольжение контекстов, след которых выстраивался в многомерное рассуждение.

Всё дело в недавнем погружении, они вместе с Кра·Ковом должны были обойти защиту сети «Невропласта», чтобы извлечь крохотную часть данных щедро оплаченную клиентом. Их команда была известна под ником Крали — «Как бы чего ни клали, Крали это украли», такие граффити выводили их фанаты на взломанных сайтах, вся сеть знала, что Крали лучшие дата-дайверы системы. Корпы «Невропласта» проектировали чипы протоколов безопасности, погружение в их сеть обещало быть долгим и сложным, дайверы готовились к преодолению многоуровневой системы защиты, но оказались обезоружены глупостью. Как обычно перед погружением, Кра бросил в портал Ядро Данко, они вместе разработали этот прото-интеллект, внешне он выглядел как любительская попытка взлома, любая корпосеть отбивает сотни таких за день. Однако целью Ядра был не взлом сети, а перегрузка системы защиты, Ядро должно было ударить в сетевой щит так, чтобы тот «завибрировал», нейросеть Ядра при этом полностью распадалась, осколками переплетаясь с защитной сетью, а по эху от удара можно было быстро составить конфигурацию всей сетевой защиты. Дайверы называли этот этап «сейсморазведка».

Ядро ушло в сеть, но эхо не пришло обратно, Ли осторожно просканировала трейсы и на секунду выпала из реальности от удивления — опешила. Любительский код внешней оболочки Ядра полностью взломал всю сеть, а само ядро прошило её насквозь, застряв где-то в бескрайних складках корпоративных данных. Это было невероятно, всё равно как вскрыть рут на первом миллионе подбора. Прагматичный Кра уже извлёк нужные данные и поспешно всплывал, когда Ли перехватила его и потянула обратно в сеть.

«!!!?? Спама объелась? Я всё. Апимся! ///», огрызнулся Кра.

«Там Ядро»

«Ж!», Кра быстро осознал, что Ядро не разбилось и в собранном виде лежит где-то тут, в корпоративной нейронке, а код ядра может многое рассказать умелому следователю.

«Отследила?»

Нет, код так быстро прошёл сквозь защиту, что совсем не оставил следов, Ли ничего не успела заметить. Искать сигнатуру в корпоративных петанейронах бессмысленно, даже с индексацией полный поиск занимает бездну времени. Конечно же Ядро еще не было проиндексировано, но педантичные корпоративные индексаторы рано или поздно наткнутся на него.

«Пожар?», Кра предложил использовать особый вирус который может лавинообразно обнулить данные, и хотя код Ядра защищён от такого вируса, нона пустом выжженном поле они смогут его быстро заметить.

«Нет, данные будут долго тлеть // не успеем. Разве что Вулкан.Смит?», Ли предложила самое радикальное решение — особый алгоритм превращающий любую сеть в бурлящий самокопирующийся код искажающий все данные куда сможет дотянуться. Остановить Вулкан можно лишь отключением сегмента сети, полным сбросом данных и последующим киберкарантином.

«Откуда? Только сумасшедший будет таскать такое с собой!», ну да, даже хранение разобранного Вулкана является всесолярным преступлением.

«Я думала ты из таких. / Оставлю ЛисаФ. Нам уже перекрывают, апимся»

На последних секундах Ли установила в корпосеть программу поиска с бекдором, Лис#FF8000 практически не отличим от обычного индексатора, но оставляет лазейку по которой можно вернуться в чужую сеть прямо в нужное место.

Час назад Ли получила сообщение: черный крестик на оранжевом поле — Лис мёртв, обратной дороги нет. Теперь, когда начальные условия определены, можно провести расчёты: сколько времени понадобится «Невропласту» чтобы обнаружить Ядро, как долго корпоративные кибермонгеры будут расчленять нейросеть Ядра, снимать сигнатуру, по снятому хешу сканировать слои солнета. В расчётах Ли всегда была безупречна, первичная оценка давала ей 12,78 суток плюс-минус 5,8 дней, итого почти неделя, а потом… Что конкретно будет потом неважно, — киберполиция, служба безопасности корпоратов или криминальный элемент, сама Ли склонялась к несчастному случаю. В любом случае это «потом» не должно её застать, хотя его уже не получится избежать.

Первоклассную нейросеть невозможно построить, её нужно вырастить, воспитать, направить и дать цель в жизни. Каждый монгер выстраивает для себя целую школу в которой одни программы обучают другие, а он как старший настоятель составляет учебные планы и расписания курсов. В свою очередь каждая сеть-выпускница такой школы уникальна, но все они несут общие отпечатки которые накладывает на них alma mater. Опытный следователь соберёт эти черты в общий портрет, так называемый хеш, по которому он быстро найдёт других выпускников, а по ним вычислит владельца школы. Будь Ли·Ла средним монгером, всё могло обойтись — продукт обычных школ сложно отличать друг от друга, так как все они собраны по общим лекалам. Но система которую собрала Ли была уникальна, она возвышалась как Древний Университет над безликой массой и порождала гениев.

Конечно же Ли не разбрасывалась по пустякам такими творениями, для маловажных задач у неё было припасено несколько альтернативных учебных конвейеров, их продукт был чуть выше среднего качества, для своих целей годился, но в общей массе не выделялся. Другое дело Ядро, изделие, которое за несколько миллионов нейроволн, а в реале это всего пара секунд, вскрывало уязвимости систем любой сложности, такой выпускник составит честь каждому Университету. Работая, Ядро подобно Данко — герою древнего рассказа, вырывало из себя сердце и сгорая освещало всё вокруг, в этом случае подобный романтизм был весьма практичен, так как не оставлял следов. Обычно не оставлял.

Другая программа, которую Ли назвала Ольгой, работала прямо сейчас в здании Древнего Универа, четыре года назад эта нейросеть выиграла на выборах и теперь в составе Госплана управляет постимперией. По условиям выборов код сети был открыт, а его хеш выложен в Белом, чтобы каждый желающий мог его сравнить с ключами Госплана и удостоверится что государством управляют Избранные Алгоритмы. Вот следователи удивятся, когда поймут, что хеш программы-преступника совпадает с хешем в Госплане — Ли горько улыбнулась.

Первым делом нужно встретиться с Кра, его импульсивный характер мог легко усложнить ситуацию. Через общий солнет Крали никогда не обменивались данными, обычно они пересекались в людном месте, устанавливали скрытый прямой нейро-линк и общались не подавая виду будто их что-то связывает. Для этого у них была своя система размещения инвайтов чтобы назначить встречу.

Поставив мощный спам-экран, Ли скользнула в чёрное, вписываясь в форум космохейтеров — сборище неудачников презирающих всех, кто жил не на Земле. Сама Ли их взглядов не разделяла, пусть космос ей был безразличен, но тех кого объединяла только общая ненависть, она по умолчанию считала недалёкими. Члены форума называли себя Труземцами, они могли часами обсуждать, как деградируют люди покидая Землю, однако все их рассуждения были безопасны и умозрительны, ведь встретиться с предметом свой ненависти у них было мало шансов. Пролистывая горы однообразных мыслей Ли, убеждалась, что успешно деградировать можно и не покидая Землю, тем не менее у труземцев было одно полезное качество — среди них не встречались умные и значимые люди, это делало их форум практически неинтересным для большинства программ глубокого сканирования чёрного солнета. Ли подхватила заранее приготовленный миг и пропихнула его в фид труземцев, миг изображал котёнка, который забавно чихая раскидывал титры вокруг себя, разлетающиеся слова гласили: «Котик», «Пиль», «Чихаль». Всем известен панический страх астроидян перед пылью, миг выставлял их слабыми и беспомощными, посыл был очевиден, хлынувший лайкопад это подтверждал. Однако девушка не искала одобрения труземцев, в данных мига был стеганографирован инвайт для её встречи с Кра.

Следом Ли повесила скан-фильтр на другой форум, на котором встречались космехейтеры, этих неудачников объединяла общая нелюбовь к косметическим имплантам. Тема этого форума была очень близка девушке, поскольку такие импланты косвенно влияли и на её жизнь. Если собрать всю номенклатуру нейроимплантов, боевых аугментаторов, а также медицинских пролантов и прочих импмодулей, то этот огромный список померкнет перед безбрежным ассортиментом косметических улучшений тела. Если проследить за историей массовой имплантологии, то она корнями уходит в красивые зубы и груди. Только для того чтобы следить за тонусом кожи, её оттенком и увлажнением было разработано тысячи искусственных улучшений, теперь невозможно отыскать участок кожи для которого нет специализированного решения.

Сегодня, когда для каждого аспекта красоты человеческого тела уже есть подходящая доработка, проблема излишнего веса всё ещё оставалась краеугольным камнем индустрии. К сожалению прямое влияние на внутренний метаболизм тела оказалось весьма сложным процессом, который имеет много опасных побочных эффектов, вплоть до смертельного исхода, что впрочем было приемлемым риском для целевой аудитории, а вот спонтанное преждевременное старение, оказалось абсолютно недопустимым. Современное безопасное решение дилеммы «ни в чём себе не отказываю и остаюсь стройной» было найдено в мышечных имплантах.

Оппозитно напрягая различные мышцы в режиме незаметном для человека или когда тот спит, получается одновременно безопасно сжечь лишние калории, сформировать красивый рельеф тела и повысить общий физический тонус организма. Всё быстро и удобно — открываешь приложение, выбираешь безупречную форму тела и через пару недель видишь её в зеркале. Хотя сама стоимость вживления мышечных нейроконтроллеров может быть заоблачной, прочая плата за красоту оказалась мизерной: если внимательно присмотреться, то у человека с нейроимплантами мускулатуры иногда можно заметить лёгкую неестественность движений, едва заметную угловатость и порывистость. Конечно же, чем дороже установленная система, тем слабее побочный эффект, впрочем когда носитель пьян, различие между моделями исчезает и человек двигается как сломанный биоробот.

Два столетия тому назад, когда предпринимались попытки создать идеального солдата, военные мыслили по инерции, полагая, что хороший воин — это мускулистый солдат. Наступил бум мышечной имплантологии, однако очень скоро военные осознали, что мощные мышцы нужны только в рукопашном бою, то-то чтобы сразиться в рукопашную, боец сначала должен бесцельно растратить весь боекомплект, потерять автоматическое оружие, пистолет, подсумки с гранатами, затем пробраться к врагу и найти такого же идиота. Более того, быстро пришло понимание, что основная ценность живого бойца на современном поле боя как раз в том, что его мозг невозможно взломать удалённо, а каждый вживлённый имплант становиться лазейкой для врага. С тех пор большинство военных имеют только один имплант — «лаз» специального назначения, надёжный, с усиленной системой безопасности.

Однако мышечные стимуляторы быстро нашли свою аудиторию среди гражданских, редкий мужчина откажется от удовольствия очаровать женщину игрой мускулов. Беда в том, что мощный бицепс просил большего, требовал испытать его «в деле», но хозяин нового бицепса не всегда успевал оценить внезапно обретённую мощь и масса прежде безобидных драк стала завершаться летальными исходами, общество захлестнула волна печальных инцидентов. В декабре 2107 ООН издала «ИмпАкт», с тех пор общее число и суммарная мощность установленных имплантов стали публичной информацией, впрочем назначение улучшений и их подробные спецификации всё ещё оставались медицинской тайной. Гражданин с импактом выше 3000 признавался потенциально опасным и ставился на особый учёт, позже уровень довели до 5000, а после бума косметимплантов лимит повысили до космических (косметических?) 10000.

Сейчас уже сложно встретить красотку с импактом ниже 8000, это всё играло на руку Ли, которая со своим уровнем в 9997 не сильно выделялась на общем фоне. Однако у неё не было установлено ни одного косметического аугментатора, весь её импакт был полностью выбран нейропроцессорами, медимпом и фемплантом. Конечно, многих заинтересовало бы, зачем обычной девушке нужна такая колоссальная нейромощность, некоторые посчитали бы её опасной для общества, поэтому всеобщая мода служила отличной маскировкой. Беда оставалась лишь в той же извечной проблеме: «ни в чём себе не отказываю и остаюсь стройной». Девушка с таким импактом должна выглядеть безупречно, Ли так и выглядела, но ценою строгих диет и изматывающих тренировок. Через подставные аккаунты Ли заказала себе допотопный тренажёр и скрытно установила его в закрытой, звукоизолированной комнате — ведь никто не должен подозревать её в тайных тренировках.

Поэтому форум космехейтеров вызывал смешанные чувства, с одной стороны Ли была благодарна косметам, а с другой презирала. Фильтр форума быстро дал результат, миг изображал древнего андроида движения которого были поразительно похожи на походку пьяного космета, эти неуверенные движения и осторожные перестановки конечностей забавно пародировали походку современной красотки выпорхнувшей из дверей ночного клуба. В миге содержался ответ, всего один бит — «1», Кра прийдёт, но подобная лаконичность не значилась в его манерах и вызывала тревогу.

Ладья. Рокировка

Станция «Лагранж С1», радиационный стенд

Семь часов прошли мимо мутным серым потоком, лишь изредка прерываемым небольшими толчками для очередной смены экспозиции. Коммуникатор Ника распирало от входящих, кто-то из друзей заметил, что ему наконец таки дали унилейта и теперь сокурсники слали титры с поздравлениями, спрашивали когда он собирается обмыть звёздочки, Ник отшучивался дежурными фразами. В голове молодого капитана засел “кирпич” — обычно так называют вычислительные системы которые из за сбоя впали в кому, парню казалось что он совсем разучился формировать сложные мысли.

Кресло с Холмсом появилось в капитанской каюте без приглашения.

— Прости, я знал что так будет, но это было необходимо.

— Понимаю, я тоже это знал уже там, у Совести, и то, что будет, мягко говоря, пыльно, тоже знал. — Ник скупо цедил слова, словно выдёргивая их из себя. — Кажется я понял про всё, что можно понять, многое уже успел забыть. Странно, но позже у меня возникло ощущение, будто я знаю корабль до последнего винтика, я даже открыл сервисную панель, вон в том углу, я знал, там на торце должен быть П-образный кронштейн. И знаешь? Он там есть! Как такое может быть?

— Элементарно! Совесть. Она лишь воспользовалась ситуацией. Всем выгодно если ты будешь больше знать о корабле. Когда ты вошёл в когерентное состояние, то мог бы управлять этим, но без опыта такое даётся сложно, другое дело — Совесть, она существует в этом состоянии, живёт им, для неё когерентный перенос информации нехитрое дело. Что же, это весьма кстати, так тебе будет намного проще освоиться, однако полагаю, что устройство спецблока тебе ещё недоступно.

— Устройство нет, но габариты, центр масс, энергопотребление мне известны. Силовая шина в блок выглядит пугающе, сложно представить объём энергии которую она способна передать, не уверен хочу ли я знать зачем нужна такая энергия. Хотя к чему лукавство, знать хочу, но боюсь узнать ответ.

— Разумно, я знаю ответ, и это то знание, которое многие печали, — в руках Холмса появилась трубка и он принялся её набивать.

— Что же, пыль пылью, но будем жить дальше, — молодой капитан пытался придать голосу твёрдость и оптимизм, — нам ещё предстоят лётные испытания, нужно забронировать слот на полигоне, есть что-нибудь доступное?

— Только в четверг на С2, и то, благодаря особому статусу корабля.

— А раньше ничего нет? Может ещё раз проделать трюк с Совестью?

— Разве что только сегодня, в воскресенье, но мы на С1, а полигон на С2, это три миллиона кликов. Полигон будет закрыт в полночь, испытание длится часов пять, у нас не более пары часов чтобы всё организовать, впрочем ничего невозможного, но близко к этому. Посылаю запрос. Минутку… Так… Полигон свободен, это хорошо, но сегодня там инспектором лично контр Сед·Оф, сложный человек, любит придираться к пилотам. Думаю, разумнее будет дождаться четверга.

— Ничего, справлюсь.

— Ник, мы сейчас заканчиваем здесь, на полёт туда у нас остаётся чуть более двух часов, это значит что идти будем на предельном ускорении. Затем нам нужно будет провести боевую симуляцию в условиях приближённых к реальным, учитывая что это Сед·Оф, с большой вероятностью он выберет сценарий «Добро», судя по форумам пилотов ООН — это его любимый. Пусть даже мы знаем сценарий, но у нас всё ещё нет боевых конфигураций настроенных на тебя. Даже если я тебя накачаю стимуляторами, то после таких перегрузок, ты вряд ли пройдёшь экзамен у самого придирчивого из лётных инспекторов, к пришлым из Пояса он особенно придирчив. И в чёрном, и в белом сотни пилотов земного сектора жалуются на него, я прямо сейчас пролистываю этот бесконечный плачь.

С каждым новым словом Холмса лицо Ника разглаживалось, депрессия таяла, в уголках рта замаячил признак улыбки. Это был вызов!

— Кажется я говорю зря, — вдруг заметил Холмс, — сейчас ты мне напоминаешь подростка для которого будет полезно если жизнь ему преподаст урок. Я внес предоплату за полигон на С2.

Когда Ник прощался с техниками рад-стенда лицо его растянулось в огромной улыбке, ещё бы, чтобы на шести g улыбнуться сдержанно нужно приложить недюжинные усилия. Амортизатор боевой рубки использовал процессор монадного плетения для компенсации ускорения, превращая немыслимые 40g на корпусе в допустимые 6g в кресле. По Академии Ник знал что такое перегрузки, он был одним из немногих кто выдержал тест 45/8 — сорок пять минут при восьми тягах, это один из полезных навыков которые он приобрёл гоняясь на гончей. Более того, у него не мутилось сознание и не темнело в глазах, сначала азарт гонки позволял ему игнорировать страдания тела, а позже это перешло в привычку. Тактичный Холмс своим видом сдержанно проявлял уважение к силе воли юноши, техин значился главным медиком корабля, поэтому имел полный доступ к мониторингу жизненных показателей экипажа. Капитан страдал, но ничем не выдавал этого, Ник тяжело улыбнулся и про себя повторил присказку своего лётного наставника: «Офицер не может страдать, страдать может только его тело».

Визуальное поле боевой рубки было настроено на полную прозрачность, пилот как бы летел в открытом космосе, габариты корабля были отмечены полупрозрачными маячками, а длинная лента их траектории уходила куда-то вдаль. Впрочем это куда-то абсолютно точно упиралось в станцию «Лаграндж С2». Справа снизу возник титр нового сообщения, Ник мысленно открыл его.

«Это инспектор К-А Сед·Оф», с визира на Ника смотрел крупный мужчина, седые волосы пострижены по военному, с выбритыми висками, как того требовали старые лётные скафандры. Отдельный параграф устава разрешал лётному составу иметь усы, инспектор был наглядным примером этого послабления, пышные светлые усы придавали ему строгий, но бравый вид.

«Я вижу что вы забронировали мой полигон, также я вижу что вы сейчас находитесь у С1, я даже не смею позволить себе предположить, что вы перепутали С1 и С2. Поскольку малейший намёк на такую ошибку, делает полностью бессмысленным ваше появление здесь. По условиям тестов, для меня временно скрыта информация о экипаже корабля, но, вакуум меня забери, я хочу посмотреть в глаза вашего капитана. Не знаю, что за игры вы затеяли, центр сертификации полигона сейчас на обслуживании, так что, если вы прямо сейчас снимете ваше бронирование, то, я сделаю вид что ничего не было, и вы не станете байкой для всей системы. На всякий случай, напоминаю, С1 это к Солнцу, а С2 от него. Конец связи.»

В голове Ника фантазия нарисовала сценку в которой он с друзьями обсуждает мем про капитана перепутавшего Лаграндж С1 с С2, улыбка на его лице была шире чем это можно было было объяснить только перегрузками. Справа возникло кресло с Холмсом, детектив на секунду задумался, затем небрежным взмахом трубки добавил перед ними камин.

— Контрольная панель нашего центра была передана на С2, но для синхронизации требуется некоторое время, я полагаю что пару минут тому назад инспектор уже получил требуемый доступ.

Титр сообщения всплыл снова:

«Это инспектор, обновление статуса. Получил доступ к вашей панели, непривычно конечно, но это меньшие неудобства чем те, что достались вам. По моим обновлённым данным вы несётесь сюда на 40g, не знаю ребята, как это возможно, и есть ли среди вас живые, но у тех кто долетит, я экзамен приму.»

Аватар техина развернулся к Нику:

— Вот, ты на своём настоял. Сейчас нам нужно настроить боевую конфигурацию и продумать план тестового боя, по сценарию «Добро» предполагается что наш союзник потерял ход и нуждается в эвакуации раненых, его атакуют два противника, наши задачи: отбить атаку, спасти выживших, и поставить союзника на ход.

* * *

Курсы пилотов и спецкурсы по боевому пилотированию Нику читал один наставник — Гур·Ни. Учитель не любил рассказывать о своём прошлом и примеры схваток разбирал на гипотетических моделях, однако Ник сам без труда разузнал, что Гур воевал в знаменитой эскадрилье «Трутней» и даже дослужился до комэска.

Курсант не поленился добраться до Военного музея на Гагарине, там он собственными глазами увидел штурмовик Сот·75, точно на таком же воевал Гур·Ни. Идеальная шестигранная призма с крохотным реактором и тремя линейными пушками симметрично разбросанными по углам призмы. Пилот размешался в шаровидном свободно вращающемся компенсаторе, система жизнеобеспечения сводилась к боевому лётному скафандру, небольшой процессор плетения скорее охлаждал реактор, чем компенсировал перегрузки. В качестве брони, реактивной массы и боеприпасов использовались шестигранные металлические стержни, которые пилоты называли пергой. На борту носителя штурмовики плотно упаковывались по примеру пчелиных сот, поэтому все названия связанные с ними носили пчеловодческий оттенок. Полк — рой, эскадрилья — рамка, ну а сам носитель — борть.

Один пилот, как правило, управлял звеном из семи Сот, Ник пытался представить себе, каково это будучи зажатым в спартанской капсуле, под перегрузками управлять целым звеном сноровистых штурмовиков, поправка, не только управлять, но побеждать. Бездушный информатор музея приводил статистку согласно которой потери среди пилотов роя были на 32 процента ниже чем в целом по флоту. Сот был сложной мишенью и даже попав в область поражения мощных боеприпасов благодаря своей небольшой площади получал мало повреждений. Напротив борть, выпустив рой, часто нёс серьёзные потери и иногда погибал, но противник оставшись один на один с роем также был обречён. Лётный скафандр пилота имел солидный запас питания и ресурс регенератора на четыре дня, но если его подключить напрямую к реактору штурмовика, то можно было кое-как протянуть месяц. Потерянный рой мог неделями зависать в радио-молчании дожидаясь пока его подберут.

После первой гонки Ника, Гур·Ни оставил курсанта по окончанию занятий и отчитал: «Это было самое нелепое исполнение асинхронного пилотирования, что я когда либо видел. Тебя спасает только то, что такого курса у вас нет, и то, что ты сам до этого додумался. Завтра я разберу твои ошибки, а потом мы сцепим два пилотажных модуля и ты попробуешь их вести асинхронно». С тех пор наставник стал для него личным пилотажным тренером, Гур закрывал глаза на то, что гонки запрещены: «Пилот должен летать. Либо предложи ему достойный полёт, либо отвали», говорил он.

— В бою всегда тесно, — учил боевой наставник, — если тебе не тесно, значит ты неправильно оценил ситуацию и находишься не там, где должен. Конечно космос огромен, но у тебя конкретные цели, каждая из которых уязвима только из определённых позиций. Если твои противники имеют хоть какой-то опыт, то они будут толпится именно в таких точках, тебе тоже туда, это и есть тесный бой, только в таком бою и побеждают. Сражение всегда сводится к тому чтобы навязать противнику выгодный тебе ближний бой. Приоритет у того, кто создаёт теснину, кто управляет ею — остальное лишь следствия.

Размышляя о тесноте Ник составил три тактические схемы, прошло сорок пять минут, после чего ускорение снизили до одного тяга на двадцать минут чтобы капитан мог перевести дух.

— Странно, — заметил Ник.

— Что странно? — поднял бровь Холмс.

— Я устал меньше чем ожидал, после шести тягов я должен ощущать себя выжатым как тряпка…

— Мера, ты был в мерном излучении, это на время придаёт сил, да и в боевой рубке уровень меры повышен.

— Девятка?

— Нет, четырнадцать.

— Я уже устал удивляться.

Станция «Лагранж С2»

Выпускной боевой тест Лётной Академии Ник сдавал восемь часов, за это время он набрал максимум баллов. Таких курсантов в истории Академии было всего двадцать шесть, Ник стал двадцать седьмым. После экзамена Гур·Ни скупо отметил: «В настоящем бою я бы тебя сбил». Смертельно уставший Ник тогда был просто счастлив — наставник не стал разбирать ошибки, не стал указывать на промахи, а сравнил с собою, в устах ветерана это прозвучало как небывалая похвала.

Сегодняшние сертификационные маневры заняли всего три часа, но они вымотали сильнее чем те памятные восемь часов экзамена. В эти три часа предельной концентрации и постоянных действий очень выручали советы Холмса и нечаянное знание устройства Нау, это дало почву для нескольких очень успешных экспромтов. Ник был уверен, что справился: на тесты по сценарию «Добро» выделяют шесть часов, ему же хватило и половины этого времени, для зачёта нужно достичь шести целей из восьми, у Ника уже стояло восемь зелёных отметок — по всем параметрам тест сдан. Смущало молчание инспектора, вот уже битый час в визире висит титр: «Идёт оценка результатов теста». Ещё полчаса тому назад Ник перебрался из боевой рубки в курсовую и теперь без скафандра наслаждался третьей грушей кофе.

— Не люблю ждать, — бурчал молодой капитан, — вроде я неплохо исполнил программу.

— Не скрою, — утешал Холмс, — ты был неплох, я отметил лишь четырнадцать ситуаций в которых ты был недостаточно оптимален. Для человека это несомненный успех.

— Четырнадцать? Например?

— Вот, на восьмой минуте ты выбрал траекторию сближения с монотонной характеристикой, хотя сближение с импульсным ускорением было бы безопаснее и выводило бы тебя на более стабильную позицию, тебе не пришлось бы потом гасить излишнюю дельту скорости. На пятьдесят четвёртой минуте ты сформировал в целом удачное каре из торпед, отзонил восьмой сектор, но за несколько минут до этого ты был в более удобной позиции для пуска этих торпед, у тебя был нужный ветер скорости — ты бы достиг того же, но торпеды не потратили бы топлива, не нагрелись бы, были бы менее заметны. Ближе к концу теста подобные ситуации возникали всё чаще.

В рубке повисло молчание Ник внимательно рассматривал тактическую схему, пересчитал навигационную матрицу:

— Ты прав, — наконец ответил капитан, — теперь очевидно, что так было бы лучше, но после боя всегда проще делать разбор, когда знаешь как всё потом сложится.

— Это я учёл, то, что эти ситуации не оптимальны было очевидно по ходу теста, — Холмс подкинул полено в камин, — при детальном регрессивном анализе число твоих отклонений от оптимали исчисляется сотнями, что впрочем тоже весьма недурно!

— Но ты же первый помощник, техин крейсера, — возмутился Ник, — почему не подсказал в нужный момент.

— Теперь отчасти прав ты, но в первую очередь, это был твой тест, а во вторых, все эти решения я выводил находясь в состоянии которое нормативные оценки называют «сверхразум», а Совесть не позволяет использовать эти способности для боевых ситуаций. И хотя у нас была лишь симуляция боя, но я решил что правильнее будет провести «чистый» тест.

— Тем не менее всё время ты мне активно помогал. Получается, что не так оптимально как мог бы, как ты различаешь когда можешь помочь, а когда нет?

— Для этой цели я создал семь различных копий виртуальных интеллектов боевых кораблей которые аналогичны лучшим флотским образцам. К слову сказать, ни один из них в конечном счёте не был оптимальнее тебя. Так что можно утверждать, что Нау с заданием справился успешнее, чем это ожидается от среднего крейсера флота. Откровенно говоря, с разрешения Совести, я допустил небольшое послабление — наблюдая за этими виртуальными копиями я выбирал лучшие из их тактических находок, что в итоге на порядок повысило общее качество решений.

— Что же семь мнений лучше чем… — тут визор ожил, Ник развернулся к всплывшему экрану на полуслове. Почему-то первое что выхватил взгляд были усы, пышные белые усы, затем густые брови, строгий взгляд из под них — инспектор Сед·Оф с интересом разглядывал унилейта.

— Что же Ник, ну и задачку вы мне задали! Скажу сразу, порадовали вы старика, порадовали. Начали вы очень неплохо: по прохождениям и маневрированию я отметил высокую выучку пилота, более того я узнал уникальный почерк. Вам имя Гур·Ни о чём нибудь говорит?

— Конечно! Это мой наставник!

— В другой жизни он был моим командиром, лучшего боевого пилота я с тех пор не встречал, похоже что и наставник из него получился превосходный. Вот эти его фирменные полуразворты на встречной тяге, я не научился делать так же легко как у него выходило, а у вас получается — этот дрифт я сразу распознал. По ходу, я поставил пилоту высший бал. Как для меня, так хороший пилотаж это почти половина успеха. Собственно, я отметил как пилот правильно выставляет крейсер, а канонир удачно и довольно слаженно использует эти ситуации, вы очень быстро оттеснили противника, канонир тоже заслужил высокую оценку. Дальше мне было сложнее, ведь хорошие действия пилота и канонира, сковали противника и не позволили проявить себя инженерной службе корабля. Починку союзника вы выполняли вне зоны обстрела, почти в нормальных условиях, но здесь я не нашёл к чему придраться, ремонтные боты действовали толково — инженеры тоже получили высший бал. Связь с союзником шла по защищённым протоколам, вы даже смогли частично взломать контрольные протоколы противника — на корабле хваткий кибермонгер. Вот приблизительно как-то так размышлял я по ходу боя. Из всего экипажа у меня были замечания только к капитану корабля, возникло такое чувство, что он не позволяет действовать команде одновременно — даёт наводки пилоту, а затем наблюдает за его работой вместо того, чтобы направлять действия других служб, в итоге корабль действовал слаженно, но как бы последовательно, а не параллельно. Я счёл это упущением и немного снизил капитанский бал. В общем, крейсер справлялся, шёл на отличный результат, к концу теста у меня была готова итоговая таблица, но когда я открыл табель экипажа, я скажем так, завис, — седой ветеран попытался изобразить удивление, вышло немного комично, но убедительно, Ник с трудом подавил улыбку.

— Сначала я решил что это ошибка, но система упорно уверяла меня, что целым крейсером управляет всего один лейтенант, к тому же результаты стартового сканирования корабля тоже указывали, что на борту всего один человек. Я стал пересматривать запись боя, с трудом, но признал, что один опытный офицер мог бы всё это проделать. Но унилейт, только вчера вставший на крыло это, — инспектор пытался подобрать слово, — скажем, для меня это необычно! Весьма! Последний раз я так удивлялся когда две торпеды «зет-тирки» прямого наведения одновременно пролетели мимо меня, а это было почти двадцать лет назад.

— Простите, но случай с торпедами звучит нереально, все знают, увернутся от «тирки» почти невозможно, — не смог удержаться унилейт.

— Мне ли не знать! Я скольких тащей так потерял, — сокрушался Сед·Оф, — я говорю — чудо, не знаю как так вышло, взял то что дали. А теперь вот ваш Наутилус, знал я что от кораблей с таким именем следует ждать сюрприза, был опыт.

— Вы уже встречали Нау·127 раньше?

— Нет, это был другой корабль, я не могу говорить о нём, впрочем, данные по вашему тесту, как я вижу, тоже будут иметь гриф секретности. Что же Ник, задали вы мне задачку, вам, как новичку, полагается повышающий коэффициент, за совмещение корабельных специальностей тоже идут повышения, а ваши результаты и без этого были высоки, я когда ввёл все эти коэффициенты и бонусы, получились рекордные показатели. Жаль это секретно, было бы на что другим равняться. Теперь о хороших новостях, сертификацию вы прошли успешно, «золото» с солидным превышением, согласно правилам все официальные балы выше максимальных значений я могу распределить в Реестре офицеров СВК по своему усмотрению. А моё усмотрение таково — в первую очередь вы проявили себя как первоклассный пилот, поэтому большая часть баллов превышения пойдёт в ваш пилотский рейтинг, теперь официально вы — пилот экстра класса, чёрный значок, максимум. Красный значок аса вы сможете получить только по успешному завершению реального боя, искренне надеюсь что вам не прийдётся в таком оказаться.

Слова инспектора медленно внедрялись в уставшее сознание Ника, сертификат получен, не просто сертификат, а золотой, хотя формально это почти ни на что не влияет, но для любого экипажа это предмет гордости, знак отличия, хорошая приманка для нанимателей. Заслуженная радость начала заполнять сердце юноши, но тут ветеран сказал про чёрный пилотский значок, «чёрная метка» — недосягаемая высота для любого пилота, таких наберётся едва ли полсотни на весь флот за столетие, такая редкость, что даже подвыпившие курсанты пилотских курсов мечтают лишь о белом значке супера, словно чёрный цвет экстра это негласное табу. Вот в этот момент перегрузка запоздало накрыла Ника, в глазах потемнело, он немного «поплыл», но сумел удержать выправку, кажется Холмс что-то впрыснул ему в кровь через медимплант. В голове проскользнула нелепая мысль, — «А ведь у Капитана Нестора тоже был чёрный значок, теперь я совсем похож на него», здесь Ник осознал как улыбается во всё лицо.

— Скромнее Ник·То, вы же офицер, так лыбиться не по уставу, — укорял Сед, хотя сам невольно зеркалил улыбку юноши в свои усы, — это ещё не всё, остальные баллы ушли на звания, теперь вы капитан-лейтенант, поздравляю! К тому же каплей, как капитан крейсера, это уже не такой, извините меня, бардак, как унилейт! Только гражданский мог доверить такой корабль лейтенанту, уж простите за прямоту.

— Я сам был в шоке, — честно признался новоиспечённый каплей.

— Понимаю, с другой стороны парень вы талантливый, мне такие по нраву, я бы с вами в одно звено встал бы.

— Это была бы честь для меня!

— Но! Но! Поосторожнее, лесть меня никогда не трогала, — вид инспектора говорил об обратном, — Ладно, не буду вас задерживать, вы так неслись сюда, так торопились с тестом, что похоже у вас масса неотложных дел. Так ведь?

— Возможно, но прямо сейчас я смертельно хочу спать, — признался Ник.

— Учебный сон после учебного боя, это святое, — ухмыльнулся Сед·Оф, — но если вы задержитесь на пару минут, то я пришлю к вам дрон с подарком от меня: новые нашивки и чёрный значок лично от меня. При случае передайте живой привет Гуру, скажите Сед помнит своего командира! Трутни трут!

— Так точно! Тащ Контр-адмирал! Служу космосу! Будет исполнено! — уставший мозг каплея переключился на уставной автопилот, но чуть позже добавил, — Спасибо!

Через мгновение Ник осознал, что уже дремлет в своей каюте, а по телу растекается один тяг.

— Мы куда? — засыпая спросил он в воздух.

— К Земле, — ответил искусственный разум.

В каюте было темно, тяг всё также приятно обволакивал тело, молодой капитан открыл глаза, неожиданная догадка пришла к нему во сне.

— Холмс! — произнёс он негромко.

Старпом возник вместе с обставленной древней гостиной, вычурная мебель громоздилась у стен, за оконными занавесками уютно поблескивали звёзды. Аватар техина сидел у камина, отблески огня играли на его острых скулах и квадратном подбородке.

— Да, Ник?

— «Седой», — сипло произнёс Ник, прочистил горло и продолжил, — пилоты ООН постоянно пугают друг друга «седым», шуточки вроде «сед заберёт», «ну тебя к седому», ну и всё-так, это они про Сед·Офа?

— Верно, Сед·Оф у них играет роль безжалостного бога скорого на расплату.

— Мог бы предупредить, я бы наверное поостерегся бы к нему лететь.

— Я пытался.

— Нет, Холмс, ты хотел чтобы я полетел, поэтому подобрал возражения которые меня раззадорят, а те, что заставят задуматься, оставил при себе, — отблеск камина в глазах Ника лишь усилил упрёк.

— Я знал что ты справишься.

Дрова тихо потрескивали в огне, язычки пламени танцевали друг с другом в бесконечной импровизации, мысли парня легко включились в этот танец.

— Сказав напрямую ты бы не достиг цели, поэтому воспользовался умолчаниями, полагая, что я не замечу манипуляцию, но ты не учёл влияние всплеска меры. — Ник повернулся к креслу, — я могу ещё раз взглянуть на Совесть?

— Нет, Ник это опасно.

— Опасно для меня или для тебя?

— Только для тебя, для меня не составляет труда учесть твою повышенную осознанность, но я не стал этого делать, — старпом приложился к трубке, предоставляя паузу для раздумий, — Это же элементарно, манипуляция которую так легко раскрыть уже не является манипуляцией. Разглядывая Совесть, ты лишь попытаешься срезать угол по дороге к осознанности, но это неверный подход, требуется самостоятельно пройти весь этот путь, тем более, что ты уже побывал в этом состоянии и знаешь к чему стремиться. Поверь, такая сильная подсказка — мощный ориентир. Пытаясь ускоренно осознать себя неизбежно растеряешь свою личность, впадёшь в зависимость от мерного излучения, а оно действует сильнее любого психоактивного вещества. Можешь подозревать меня в манипуляции, но это не тот путь в котором я берусь тебя сопровождать, во всём остальном тебе самому решать чем нам заняться.

Парень откинулся на подушку:

— Прямо сейчас я продолжу сон, прости, что я излишне подозрителен к тебе.

— Прибереги извинения капитан, учитывая мою природу ты просто обязан быть подозрительным.

— Это не тот ответ, который хотелось бы услышать на космическом борту от единственного попутчика. — пробурчал Ник, закрывая глаза.

* * *

Визор диспетчера появился с задержкой:

— Нау·127 вы запросили выделенную маршрутизацию, на период модернизации управление полётами в земной зоне «Л1» осуществляется диспетчером ремонтных работ, прошу прощения за возможные издержки, — знакомый Нику офицер ООН как обычно смотрел в другую сторону сверяясь со служебным визором, но после заученной фразы он перевёл взгляд, — Ба! Ник·То, вижу вы воспользовались моим советом, не стали тянуть с назначением на корабль. Скорый каплей вам обеспечен, только вчера вечером мы с приятелями порадовались за вас.

К концу фразы лицо диспетчера вытянулось:

— Погодите, у вас же нашивки каплея, лёд, вот это карьера! По званию за день! Можете же удивить, я… — изучая визор дисп застыл на полуслове, — Капитан крейсера? Чёрный значок! — на дружелюбное лицо офицера ООН упала тень, — О, это будет для меня пыткой! Мне не терпится рассказать это всё приятелям, но тут пометка что сведения о вас секретны. Буду тихо радоваться в одиночестве, но вы убиваете меня — дисп подмигнул своему «мучителю».

Так вышло, что недолгая карьера Ника прошла на глазах этого офицера, было приятно осознавать, что кто-то ещё так искренне радуется твоим успехам:

— Простите, я не нарочно, но если хотите, то у меня есть чем вас добить, — юноша поделился коварной улыбкой.

— Так то, пока я ещё жив, вот ваш вектор параметров и коды, вам выделили запрошенную орбиту, Кубинка ждёт вас, покажите им перс-класс — служебные визоры отобразили подтверждения и начали отсчёт к смене курса, — сомневаюсь что вы сможете меня удивить сильнее чем секунду назад, попробуйте.

— Черный значок я получил от Седого.

— Сед меня забери, эта торпеда попала прямо в реактор, у меня осталась крайняя секунда. Прощайте, Ник! Чистого вакуума!

— Спасибо дисп! Чистого вакуума и лёгкой смены!

— Мягкой посадки, кап!

Визор диспа погас, крейсер начал смену курса, неожиданно для себя Ник впервые полноценно ощутил себя капитаном. Над камином медленно рассеивалось красивое колечко табачного дыма.

— Позёрство, — сухо отметил Холмс.

Земля, Москва, космодром Кубинка

В панелях причальной штанги были узкие проёмы из стекла, но каждый следующий проём был всё шире с таким расчётом чтобы к своему концу причальная штанга была полностью прозрачной. В итоге земная панорама разворачивалась для космонавта постепенно, позволяя привыкнуть к давлению небесного свода. Каким-то необъяснимым образом крохотное земное небо казалось очень большим, отсюда оно было больше чем безграничный космос. Примитивный мозг обезьяны подсказывал, что если небом можно заслонить космос, то небо больше космоса. Больше космоса или нет, но оно смущало чувства Ника, парень был благодарен тому, что голубой купол над ним проявлялся узкими полосами.

Посадка на земной космодром далась ему сложнее чем он ожидал, последний сегмент траектории был пройден в ручном режиме, по нарочито «ручной» глиссаде. Согласно негласной традиции перс-пилотов редкие земные посадки осуществлялись в показной манере, как бы демонстрируя перс-мастерство. Поставить крейсер в гибридном режиме так, чтобы красиво «встать на ноль» стоит нескольких седых волос для любого пилота, но флотские традиции следует чтить.

Пока автоматические системы обменивались карантинными протоколами, капитан сменил лётный скафандр на парадную форму. Чёрная с редкими искрами и белыми вставками форма отлично сидела на парне, придавая ему бравый и уверенный вид. Стараясь смотреть глазами сержанта Ник придирчиво осмотрел себя в визоре, чем остался доволен: безупречный вид и красивое приземление должны были сложить достойное впечатление о космическом флоте. По пути к шлюзу медбот ввел ему биоблокатор, а техин объяснил, что если капитан задержится на Земле больше двух суток, то перейдёт в земную категорию биома и сможет вернуться на станции Альянса только после недельного карантина.

Причальная штанга завершалась улыбкой, по крайней мере молодой капитан сначала увидел обворожительную улыбку, а затем за нею заметил майора наземных служб в ослепительно белой парадной форме земного флота. Рассматривая землянина, Ник восхищался его видом, казалось что майор вышел из обучающего вирта по парадно-строевой выправке. Вспомнилась Академия, торжественное выпускное построение, курсанты несколько часов приводили форму в безупречный вид, затем сержант прошёл перед строем и почти каждому сделал замечание: складка лежит неровно, расстояние между нашивками меньше уставного, пояс ниже положенного, поправить ворот, вырез юбки не на месте, квалификационные значки не на одной линии, шнуровка ботинок не по правильной схеме — «я вижу стадо а не строй, пятнадцать минут на исправление, разойтись». Мысленно Ник поблагодарил сам себя за те несколько минут которые он провёл перед зеркалом.

— Приветствую на Земле капитан-лейтенант, — голос майора имел приятный тембр и располагал к себе, — первый раз спускаетесь к нам?

— День, майор! Это так заметно?

— Нет, скорее интуиция, для первого приземления вы держитесь на удивление уверенно, через пару дней вас будет сложно отличить от местного, — встречающий протянул руку, — майор протокольной службы Ро·Зов.

— Капитан-лейтенант флота СВК Ник·То, — рукопожатие майора было выверенно-мягким и дозированно-крепким.

— Вы сойдёте один? К нам не присоединится капитан? Старпом? — уточнил майор, не выпуская руку гостя.

— Простите, это я капитан Нау·127, — Ник не привык сразу представляться капитаном корабля и сейчас внутренне корил себя за созданную неловкость.

Пожатие майора приобрело официальную твёрдость, Ник даже удивился сколько разных оттенков можно вложить в один жест.

— Что вы капитан, это моя оплошность, на этот раз интуиция меня подвела, — выпуская руку гостя майор перевёл взгляд на грудь Ника, как раз на то место где должна была быть капитанская отметка.

Ещё один формальный промах, Ник смутно помнил, что есть ситуации в которых капитан может снять свой значок, но из всего списка он вспомнил только разжалование и капитуляцию, очевидно это не его случаи:

— Капитанский значок привлекает лишнее внимание, — выкрутился молодой капитан.

— Понимаю, похоже вам нужно уладить вопрос не касающийся капитанских полномочий, однако лишнего внимания вам не избежать, — майор красноречиво посмотрел на чёрную отметку пилота, — Это ведь вы поставиликорабль? Красивое приземление, хотя некоторые находят такое пилотирование излишне рискованным, но пилот такого класса может себе это позволить, — в добродушной улыбке Ро·Зов слегка прищурил глаз, — Кстати, позвольте заметить что ваш борт чертовски красив.

Следуя за взглядом протокольного майора, Ник повернулся к Нау и с удивлением заметил, что теперь корабль выглядит иначе: белоснежная краска на носу корабля исчезла, её заменило покрытие «чёрное зеркало». Помнится Шухов предупреждал об этом, однако капитан предполагал что белый цвет лишь потемнеет, а не трансформируется так сильно. Основное свойство «чёрного зеркала», в том, что оно не отражает лучи согласно перпендикуляра к своей поверхности, а только по касательной. Внешне это выглядело как абсолютно чёрная поверхность окружённая вытянутым отражением боковой обстановки. С одной стороны такое покрытие отражает лучи, следовательно не нарушает требования по суммарному альбедо для гражданских судов, однако луч от активного радара никогда не отразятся обратно в его сторону и корабль будет оставаться незаметным. Если задуматься, то «чёрное зеркало» нарушает дух требований по окраске корабля, но поскольку качественно нанести такое покрытие чрезвычайно сложно, то встречается оно очень редко, насколько редко, что правила его отдельно не оговаривают. Никогда раньше Ник не видел «чёрное зеркало» в реальности, только на симуляторах кораблей и в мигах с дорогими яхтами, теперь он был увлечён новым образом корабля. В окружении зелёной степи, леса и голубого неба над ними Нау выглядел грозным оружием, красивым, изящным, изысканным, но оружием. Машинально осмотревшись молодой капитан сразу приметил на столах пять боевых кораблей: два корвета, три крейсера и линкор «Русь» — флагман постимперского атмосферного флота.

— Земной боевой флот тоже выглядит превосходно, — тактично заметил Ник, — не ожидал встретить такую эскадру на дипломатическом космодроме.

Повернувшись Ро·Зов оценивающе взглянул на гостя, и словно что-то решив про себя, сказал:

— Давайте на чистоту, согласно мандата корабля, ваш уровень допуска не ниже моего. Обескураживает! Вы ведь даже не землянин, а только ближайший наш союзник, без обид. — майор изящным жестом подсластил пилюлю, — Так-то мне нет смысла что-то утаивать, наши протоколы выдали, что ваш крейсер имеет высокий уровень боевого потенциала, вы не поверите, там напротив графы «БП» записано «выше максимума», я не знаю как это трактовать. Вот, к примеру, вот этот линкор напротив нас не дотягивает десяток пунктов до уровня максимальной угрозы, а это наш самый мощный, из атмосферных. Космодром расположен очень близко к Москве, по правилам мы должны выставлять встречающий конвой не слабее гостевых кораблей. Обычно нам хватало корвета и двух катеров, они стоят там чуть подальше, не на виду. Но в вашем случае, за два часа сюда была переброшена Первая ударная эскадра, прошу прощения если это выглядит недружелюбно.

Слова майора смутили Ника, он совсем не ожидал, что его желание повидать Землю приведёт к таким сложностям.

— Ро, спасибо за откровенность, я это ценю. Поверьте, я восхищён вашим приёмом, а видеть местный флот большая честь для меня, это я должен просить прощения за пару неловких моментов и внезапный переполох, я лишь хотел полюбоваться земной столицей.

— Что же, мы успели обменяться и приветствиями, и извинениями, может пройдём в причальный зал, — майор указал рукой вдоль траверсы и повел за собою. — Раз уж мы откровенны, Ник, позвольте описать ситуацию, как это вижу я. К нам поступает запрос по очень старому дипломатическому протоколу на приём корабля, не просто корабля, а крейсера имеющего системное стратегическое значение, что для крейсера довольно необычно. С борта одиноко сходит молодой капитан, который не хочет афишировать свой статус, приносит извинения за неудобства, и говорит, что он лишь намерен «полюбоваться земной столицей». Что же, каким бы ни было ваше задание, мы окажем полное содействие и снабдим всем необходимым чтобы вам было удобно «любоваться столицей».

Поразмыслив, Ник пришёл к выводу, что со стороны его появление действительно выглядит как совместная тайная спецоперация объединённого флота, чем больше он будет это отрицать, тем больше убедит землян в обратном, он решил подиграть.

— Спасибо за понимание Ро, но лично вас я не собирался вводить в заблуждение, просто ещё не успел справить капитанский значок, события развивались слишком быстро. Хотя вы правы, мне на самом деле не хотелось бы привлекать лишнего внимания, особенно такого, — Ник указал взглядом на линкор.

— В этом случае нам нужно слегка задержаться, — Ро, остановился и быстро отдал распоряжения в коммуникатор, затем пояснил — в причальном зале для вас было заготовлено официальное приветствие, торжественный караул, и прочее, что полагается для дипломатического приёма. Сейчас я отменю приготовления, сразу пройдём формальности в Бюро контроля, а на парковке вас будет ждать статус-мобиль.

— Статус-мобиль это лишнее, просто скажите как пройти к ближайшему маглеву.

— Понимаю, — кивнул майор.

Тем временем Ник совсем вжившись в роль продолжил:

— И майор, вероятно ваши захотят проследить за мною, — Ник добродушно улыбнулся, Ро поджал губы — я всё понимаю, это для моей же безопасности, — ещё одна ироническая улыбка, — так вот, я не против если вы просто подвесите мне свой маячок, так будет всем спокойнее.

«С маячком — мудрая мысль!», тут же пришёл титр от Холмса.

— Ник, да вы отличный парень! Просто гора с плеч, — улыбка майора утратила протокольную нотку и стала дружелюбнее, — если вам нужна помощь, только скажите, поможем не по службе, а, как говориться, дружески.

Через час Ник одиноко стоял на перроне маглева в сторону Москвы. Формальности были быстро пройдены, но майор не отпустил капитана без настоящего земного завтрака, расстались они почти приятелями. Завтрак был превосходен, но всё же лунный кофе был чуть ароматнее.

Земля, Москва, район Тёплый Стан, клуб «Страстосфера»

В это сложно поверить, но сейчас Ник поспешно покидал зал забитый раскрепощено танцующими землянками. Всё дело в музыке. На станциях давно выяснили, что звуки аварийных сирен лишь нагнетают панику и повышают тревожность именно в тот момент когда всего этого хотелось бы избежать. Постепенно сирены заменили специальными мелодиями, Ник уже в детстве мог по мистически звучащему заунывному пассажу определить не только уровень радиоактивной опасности, но и вид излучения, а также направление на источник. Шипящие пульсации выдавали утечку воздуха или снижение уровня кислорода, ритм пульсаций указывал на скорость падения давления. Пожары, перегрузки, выбросы химикатов — всё имело свою мелодию, сложная авария звучала целой симфонией, каждый перс считывал её не хуже развёрнутой сводки.

В зале, который сейчас покидал парень, ожидалась фатальная гравиперегрузка, на фоне развивающегося пожара отмечались удушающие выбросы хлоратов, периодически пульсировали смертельные дозы альфа излучения, а мизерные остатки воздуха были опасно загрязнены органической низкомерной пылью. Умом Ник понимал, это фальшивка, создавая «убойный» трек, земной композитор пытался подражать темам из космических триллеров, для чего использовал аварийную библиотеку мелодий. Беспечный композитор похоже не знал или игнорировал то, что в космо-визор-фильмах никогда не используются настоящие аварийные семплы, а лишь похожие на них, однако в этом клубе его композиция имела успех — земляне не считывая смысл мелодий весело танцевали под тревожные, интригующие звуки. Другое дело — Ник, уловив первые аккорды нового трека перс поспешно, но не создавая паники, как их всегда учили, двинулся к выходу. Довольно скоро он осознал, что вокруг никто не реагирует на тревогу, а сочетание опасных факторов было насколько абсурдным, что сразу выявляло подделку, однако беззаботное настроение уже было утеряно и парень пытался найти уголок потише, или хотя бы с другими ритмами.

Выходя в просторный холл Ник успел расслабиться и нашёл ситуацию забавной, будет о чём рассказать бывшим сокурсникам. В целом этот день прошёл великолепно, утренний маглев стрелою пронёсся мимо километровых субуркубов населённых миллионами землян, состав домчал путешественника прямо к древнему центру Москвы. Неторопливая прогулка от Киевского вокзала до Кремля заняла у парня около двух часов. Более двухсот лет тому назад сердце города стало единой музейной зоной, огромный купол накрыл старинные здания, оберегая их от перепадов температуры и непогоды. Пока космонавт двигался по историческим улицам, Холмс раскрывал различные стороны жизни земных жителей, техин оказался отличным гидом. Больше всего Ника поразило наличие погоды, выходя из дому землянин никогда не был уверен, что его ждёт снаружи: солнце, облака, дождь, снег, град — во всём этом чувствовалось первобытность, а капризный утренний ветерок вдоль реки ощущался как прямое дыхание древности. Несколько минут капитан провёл у кремлёвской стены напротив могилы Чкалова, Ник посчитал это правильным, ведь древний пилот всегда выручал молодого курсанта. После великолепного земного заката Холмс предложил чуть ближе познакомиться с землянами в оффлайн клубе, и вот теперь Ник скрываясь от мнимой «катастрофы» на танцполе, пробирался в уютный бар, который сейчас виделся спасательным челноком.

Достаточно было пересечь акустический экран бара чтобы пассажи возвещающие о смертельных лучах радиации остались позади. Здесь атмосферу раскачивала мягкая музыка, судя по всему это было что-то из космо-амбиджаза. Окутывающий ритм чуть ленивее ударов сердца располагал к созерцательному спокойствию и романтическому общению. Ник заметил её сразу — изящная женская ножка покачивающаяся в такт музыки. Это было плавное естественное движение без тени искусственности, так могла покачиваться лишь ножка, никогда не знавшая импульсов нейроимплант-контроллера. Тем временем ножка плавно переходила в покатое бедро, принадлежавшее манящему женскому силуэту.

Там же

Крали часто встречались в “Страстосфере”, несколько лет назад они забавы ради вскрыли местную систему безопасности и теперь весь клуб был полностью под их контролем. Когда Ли подошла к бару, в воздухе уже витала её любимая музыка, а на стойке ждал любимый коктейль, а вот любимого напарника ещё не было, хотя обычно сюда он приходил пораньше. Рассеянно осмотревшись, Ли быстро поняла, что Кра сегодня не появится: визор-стена бара показывала силуэт старинного польского города в сторону которого летел одинокий ворон, намёк был прозрачен — Кра отправился в Краков. Её напарник часто говорил, что в случае чего Кра·Ков растворится “Кракове”, так он называл безопасное место, где его никто не сможет отыскать. Если присмотреться к визору, было видно, что призрачный город находится в осаде, какие-то люди приставили к городским стенам золотую лестницу, по которой взбиралась алая змея, но бдительная стража длинной рогатиной оттолкнута верхнюю перекладину, лестница сверкая золотом падала куда-то прочь. Ещё один намёк, Кра её в чём-то подозревал и просил держаться подальше. Что же, основания для подозрений у него были, следует задуматься где она прокололась, но не сегодня, не сейчас. Завтра.

“Раз уж я здесь, то нужно перезагрузиться, расслабиться”, решила девушка, “а ведь верно, скоро мне понадобиться весь мой интеллект, вся моя мощь, будет полезно устроить капитальную перезагрузку имплантов — очистить кеши, сбросить ошибочные контуры, которые наверняка уже поднакопились, я ведь уже больше года не чистила систему капитально”. Потягивая коктейль Ли начала составлять расписание перезагрузок и обновлений, дело это тонкое, от правильного порядка действий зависит будущая эффективность всей системы, а грубая ошибка может легко превратить мощный имплант в безжизненный “кирпич”, никому не нужен кирпич в голове. Машинально повесив на бар завесу безопасности, девушка провались в новое занятие, было приятно заниматься чем-то знакомым и предсказуемым, тем, в чём она ощущала себя королевой.

Любуясь идеальным планом собственной перезагрузки Ли добавила в него финальные штрихи и поставила скрипт в хрон. “Завтра я проснусь обновлённой, поэтому сегодня можно напиться” — подумала девушка, признаться, её чуть смутила слабая логика такого заключения, но чего иного можно ожидать от системы забитой ошибочными нейроконтурами, утром она будет мыслить чётче. Бардроид уже стал готовить коктейль покрепче, когда завеса безопасности запестрела предупреждениями, изучая статусы Ли быстро поняла что опасности нет, но случай действительно интересный.

В область завесы зашёл космик, поразительно, как он сюда попал? “Страстосфера” чисто земной клуб, без рекламы, вдали от туристических мест, вполне может быть, это вообще первый космик, который сюда забрёл. Не покидая виртуал Ли просканировала чужака: офицер СВК, туристический визит. Любопытно, дайверша попробовала прощупать его имплант пытаясь выявить обычные уязвимости стандартных протоколов, глухо. Единственными сведениями которые удалось выудить была модель нейромодуля: ЛЗКВ.457.6СВ. Это лишь подогрело любопытство, новейший военный перс-нейромодуль боевого образца, его стандартные протоколы работают поверх военных, не удивительно что обычные дыры здесь залатаны. К тому же теперь ясно почему сработала завеса — та считает угрозой применение любых полицейских или военных протоколов. Хорошо, пусть имп космика оказался крепким орешком, однако сейчас они на её территории, здесь в клубе вся внешняя связь проходит через местные маршрутизаторы, которые полностью в её власти.

Развернув анализатор трафика Ли перенаправила всю связь незнакомца через него, тут же её ждал сюрприз — на космике был “поводок”, этот земной транспортный поток Ли распознала сразу, судя по структуре кодирования и адресации имп путешественника отчитывался о своих перемещениях перед СРПИ. Если подумать, то логично что Служба Разведки отслеживает космиков в Москве, хотя лично она бы ни за что не дала бы подсадить “поводок” в свой имп, это просто унизительно. Что там дальше? Внушительный поток данных уходит в Подмосковье, ага, в Кубинку, ясно, там корабль незнакомца. Поток шифруется по военному образцу, чисто для коллекции Ли сняла сигнатуры квантового шифрования с исходящего потока данных, сохранила спектр. Что-то привлекло её внимание, так, в спектре не было нескольких характерных пиков, это могло значить лишь одно — данные шифруются ассиметричным монадным кодом, такой шифратор использует солидную нейромощность чтобы превращать информацию в мешанину данных без всякой видимой структуры. Снова сюрприз, это первый раз в её жизни, когда такое шифрование реально используется на практике, дело в том, что для дешифровки этого кода нужно обладать нейромощностью на несколько порядков больше чем для шифрования. Судя по объёму уходящего трафика, где-то в Кубинке стоит монадный плетельщик по мощности почти равный Госплану, Ли отдала должное незнакомцу — тот умеет хранить свои секреты. С чисто профессиональной точки зрения было приятно осознавать как видеопоток с её образом сейчас шифруется по высшему разряду, словно самый важный секрет постимперии, это делало ей заочный комплимент, и очень личный, ведь понять его могла только она.

С момента появления незнакомца в баре прошло меньше минуты, Ли было интересно побольше поизучать его в вируале, но ещё интереснее было взглянуть на него.

Ба! Да он красавчик! Конечно сейчас в ней несколько коктейлей, это склонно приукрашивать реальность, но высокий статный брюнет в строгой чёрно-белой форме выглядел очень мужественно, особенно если сравнивать его с другими мужчинами в баре, пёстро разодетыми по последней моде. К тому же сработал эффект заниженных ожиданий, начитавшись титров форума космохейтеров Ли представляла космиков высокими, неприятно долговязыми с вытянутым черепом и раздутой головой, в её представлении они передвигались неуклюже, так как постоянно опасались падения. Из всех ожиданий сбылось лишь то, что он высок, сложен он был идеально. С ловкой грацией парень присел рядом с нею, ничто не выдавало, будто он страдает от гравитации или боится упасть.

— Простите, место занято, я жду друга, — Ли сама не ожидала, что постарается отшить космика, дежурная фраза сложилась машинально.

— Прошу прощения, я на минуту, лишь переведу дух, — парень дружелюбно посмотрел на Ли, в его речи ощущался приятный акцент, словно он пытается произносить слова чётче чем это принято. Бардроид получил незамысловатый заказ и двинулся к полкам.

— Бравый капитан с астероида? — съязвила девушка, всё ещё недоумевая откуда у неё сколько сарказма.

— Нет, не с астероида, со станции — ответил офицер, издёвки он словно и не заметил.

— Значит житель открытого космоса?

— Не житель а перс… персонал по-вашему, на станциях не живут а служат.

— В чём разница? — девушку начал увлекать разговор.

— Сложно объяснить, видите стул на проходе? — парень указал в сторону выхода — если случится что-то опасное, то бегущие люди споткнутся об него, кто-то пострадает или даже погибнет. Прямо сейчас я ощущаю ответственность за эту вероятную смерть, мне тревожно. Служить, значит жить и нести ответственность за других, как-то так.

— Если тебе не комфортно, то мог бы убрать стул?

— Здесь принято на ты? — парень вопросительно взглянул на землянку, та кивнула. — Хорошо, как ты заметила, я не здешний, а здесь всё иначе, свои правила. Там за столиком сидит компания, я опасаюсь, что если уберу стул, то нанесу им оскорбление, вроде как сравню их с несмышлеными детьми и ткну в это, полезу со своим уставом на чужой флот.

Вместо ответа Ли встала, прошлась по бару и под недоуменные взгляды “несмышленой компании” убрала стул с прохода. Возвращаясь, она бросила взгляд на образец персонала или перса, как они называют себя, ей польстил ответный взгляд космика, всё-таки мужчины даже в космосе остаются мужчинами.

— Так лучше? — спросила она.

— Намного, — в голосе парня ощущалась искренняя благодарность, Ли даже поверила, что он действительно тревожился об этом стуле, а не красовался перед нею. — Теперь я должен угостить тебя, ты не против если я задержусь здесь? Ведь твой друг сегодня не появится.

— Ли·Ла — представилась девушка, протянув парню ладонь, — почему ты так уверен что его не будет?

— Ник·То, капитан-лейтенант флота внешнего космоса — выпалил Ник и тут же подумал что звание было лишним, оно как-то само-собою приклеилось к его имени. Ладонь девушки была мягкой и тёплой, её не хотелось выпускать, — тебе интересно полное изложение моих догадок или подойдёт сжатый вариант?

— Я не тороплюсь, — её ладошка выскользнула из его руки и обвила почти полный бокал.

— Похоже ты сильный кибермонгер, а когда я зашёл в бар ты была глубоко в вирте, кибермонгеры твоего класса редко так погружаются, если знают что их скоро прервут, значит ты никого не ждала. У меня была подруга монгер, так что я кое-что об этом знаю.

— Погоди, с чего ты взял что я мощный кибермонгер? — встрепенулась Ли, тут же проверив не сканирует ли он её, нет, опасения были напрасны, космик даже в её публичный профиль не заглянул. Как он так быстро её раскусил? Он следил за ней? Поборов выпитые коктейли ей удалось собраться духом чтобы не выдать своего беспокойства.

— О! Это элементарно! Во-первых, этот клуб — здесь все красотки с импактом от семи тысяч, если бы твой уровень был бы хоть чуть ниже, привлекала бы внимание. Девушки любят бросать презрительные взгляды, на тех кого считают простушками, а здесь ты своя, я удивлюсь если у тебя импакт ниже девятки. С другой стороны, ты движешься очень естественно, у нас в Лётной мышечные импы были запрещены, я сразу вижу когда тело движется без поводков. Куда такая красотка может вложить свой уровень кроме косметики? Если отбросить экстремальные варианты, то остаются одни нейромодули. К тому же ты пьёшь “Кольца Сатурна”, вкус этого коктейля раскрывается только если у тебя установлен повеса с модулятором вкусов, я пару раз пробовал эту бурду у своей подружки, вкус так себе, а она только смеялась надо мною. Когда ты была в вирте, то не закрывала глаза, а твой взгляд оставался осмысленным, такого сложно добиться без опыта. Ноготь на мизинце выкрашен завитками так, чтобы не было видно контактные площадки. Причёска типа каре скрывает нейропорты, но не затрудняет доступ ним. Ну и ещё некоторые мелочи, в общем всё указывает на мощного монгера.

— А ты очень наблюдательный, — Ли была восхищена объяснениями, доводы парня звучали логично и рассеивали прежние опасения, девушка даже улыбнулась своей недавней подозрительности.

— Често говоря, это получилось случайно, — Ник был польщен похвалой, — на боевых занятиях нас долго тренировали быстро оценивать тактическую орбитальную ситуацию, нужно было всего за пару секунд замечать практически всё, со временем учишься быстро схватывать общую картинку. Вчера мне довелось почитать древнюю книгу…

— Почитать? — прервала Ли — прямо по буквам, в раве? Без аудио и визуала?

— Да, но книга древняя, приходилось часто переходить в параллельный визуал, чтобы понимать смысл многих слов, “трость”, “кэб”, там много всего — уважение в глазах девушки прочесть было проще чем старинный текст, — но ты меня отвлекла. Книга о древнем детективе Шерлоке Холмсе. Так, стой… Стой! Прошу не делай так?

— Как? — Ли едва успела получить пакет данных о Шерлоке.

— Ты сейчас как бы незаметно провалилась в вирт, скорее всего собирала данные о книге, я конечно не против, но так ты обкрадываешь нас.

— Обкрадываю? — это был первый раз когда Ли прямо обвинили в краже данных, что особенно обидно — незаслуженно.

— Ну да, то-то у нас была отличная тема для разговора, ты бы увидела Шерлока в мой прицел, мы бы общались, лучше узнали бы друг друга, а так…

— У тебя отличная реакция, я толком не успела скользнуть по датапаку, заметила только что это девятнадцатый век, Лондон, дедукция. Ты прав — давай общаться, я вся внимание.

— Хорошо, всё верно, дедукция. Этот детектив первый применил в своем деле дедуктивный метод: подмечал разные детали и размышляя о них делал различные выводы про людей. По сути действовал как боевой пилот, но оценивал не орбитальную ситуацию, а человека. Вот я и подумал: “Лёд, технически у меня такой навык тоже есть, можно попробовать как-нибудь оценить человека как тактическую конфигурацию”. Занятно, ведь пока ко мне не попал этот древний текст, я не думал о своей способности в таком ключе. То-то, когда я заметил тебя, всё сложилось само собою. Кстати, оказалась довольно интересно просто прочитать сырую книгу, я бы любому порекомендовал поступить также. Впрочем, тебе будет сложнее, ты привыкала скользить по контекстам, для тебя необработанный текст слишком медленный канал данных.

— Ты очень много знаешь о киберах, хотя сам не такой. Похоже ты был очень близок со своей подружкой, — ревнивую нотку в своих словах уловила даже сама Ли.

— Да, мы много времени проводили вместе, — тактично ответил парень, — но потом увеличилась учебная нагрузка, а почти год назад её перевели на линкор, с тех пор мы не виделись.

Присмотревшись к парню, Ли поверила в его искренность, он говорит с ней прямо, не темнит, где-то внутри себя она уже понимала, что хочет с ним сблизиться, но всё ещё оставалась ещё одна преграда — мера. Девушка потратила много усилий и гору эргов чтобы поднять свою внешнюю меру до десяти, такая роскошь мало кому доступна даже на Земле, где восьмёрка это фоновый уровень. Космики живут, поправка, служат у себя на станциях где семёрка считается нормой, а на астероидах, говорят, можно встретить даже пятёрку! Если у Ника уровень ниже восьми с половиной, то даже пара поцелуев может ей дорого обойтись, а мерой рисковать не стоит. Конечно спросить в лоб: “Ник, а какой у тебя уровень меры” было бы оскорблением. К счастью в её безымянном пальце левой руки встроен из-мер-итель предназначенный как раз для таких ситуаций.

Всё ещё смотря в глаза парня, она взяла его руку в левую ладонь, и как-бы нечаянно прижала безымянный палец к его коже. В визоре побежал прогресс из-мер-ения 10%, 30%, 59%…

— Знаешь, а ты интересный. Судя по тому как ты справился с дедукцией, можно решить что пилот ты тоже отличный?

80%, 95%, 100%, звякнуло виртуальное уведомление, измерение завершено. Девушка не верила своим глазам и долго всматривалась в число 11, откуда-то издалека до неё долетел голос Ника:

— О! Прости, ты же монгер с Земли, у тебя нет синего доступа с данным СВК, вот, — каплей закрыл глаза и в вирте переслал офицерский визпас.

Ссылка вела в синий за пределы зоны Земли, за долю секунды информация прошла инфо-таможню, службы СВК разрешили передачу сведений из локального кеша, земные службы проверили их на безопасность, ещё мгновение и в синем секторе Ли появился новый раздел: “Ник·То кап.-лейт. СВК”, это был публичный раздел информации об офицере в том числе квалификационные данные:

Навигатор 2-го класса

Пилот экстра класса

Корабельный Механик 2-го разряда

Канонир 1-го разряда

Граф-оператор 2-ой степени.

— Ник! Ты меня должен извинить, — девушка бросила на офицера кокетливо-виноватый взгляд, — я совсем не разбираюсь в этих военных регалиях, но даже для меня запись “пилот экстра класса” круто звучит. Впрочем здесь много интересных сведений о тебе, но нет ответа на интересующий меня вопрос?

— Какой?

— Что ты думаешь по поводу секса с землянкой? — да, вопрос слишком прямой, но дичь должна понимать, что хищница здесь Ли.

Чёрное поле

2042 год, Земля, Германия, Гейдельберг, Лаборатория “FüSF”

Ветер забавлялся с зеленью за окном, Юрген по опыту знал, что для вычисления минутной траектории покачивания одного из листьев потребуется более часа машинного времени, при этом многое прийдётся упростить, а чем-то пренебречь. Окна его кабинета выходили на противоположный берег Неккара, прямо на поросший зеленью склон горы Кёнигштуль, зная высоту горы и расстояние до вершины, можно оценить видимую площадь склона примерно в три квадратных километра, если склон считать редким лесом, то это приблизительно полторы сотни тысяч деревьев, умножив на среднее число листьев на дереве, получится около двадцати миллиардов листьев — чтобы просчитать их покачивание на ветру необходима колоссальная вычислительная мощность, которую природа играючи, миг за мигом выбрасывает буквально на ветер.

В мыслях успешного физика Природа всегда представлялось исполинским механизмом который обсчитывает сам себя. Находить закономерности и выводить законы — цель физики, но Юрген Курц считал эту задачу вторичной, гораздо интереснее познать принципы и алгоритмы по которым исчисляются сами эти законы. Если дать дикарям современный компьютер, то со временем они освоят его интерфейс, будут играть в игры и быстро начнут обмениваться эмоджи, но даже доскональное знание всех меню и хоткеев не позволит им понять, как работает процессор которым они постоянно пользуются. Человечество точно также веками изучает интерфейс физики, научилось двигать мышью и нажимать правильные кнопки, чтобы удобнее было получать еду и развлечения, но о работе процессора Природы узнало непростительно мало, откровенно мысля, ничего не узнало. Чтобы что-то понять, в чём-то разобраться, нужно запускать не те приложения, которые постоянно занимают экран человечества, нужно изучать терминал, а не зависать в соцсетях.

Не то чтобы солидный учёный не любил соцсети, вся его молодость прошла среди них, но если анонимный автор пририсовал твоё лицо на кадры из хентая про сенсея и студентку, а ролик вдруг стал вирусно популярен, то это не та известность которой можно гордиться. По слухам его рассматривали на Нобелевскую, но решили, что медиаповод будет неудачный и лучше подождать пока шумиха уляжется. А ведь мало кого интересует чего он достиг в физике, зато практически все знают про “похотливого сенсея-физика”. Нет! Не тем занято человечество, не туда смотрит. Премия была бы кстати, не ради денег или признания среди коллег, и того, и другого у него было с избытком, а только ради возможности сместить акцент, чтобы показать что он познаёт физику, а не студенток. Чёрт! Да они ему совсем не интересны, ведь у него есть Ева. Даже совместное расследование университета и полиции убедительно доказало, что он практически свят, но люди больше верят поддельной японской анимации, такова природа людей — верить тому, что им чаще показывают.

Скандал подвис над ним тёмной тучей, не ясно как бы себя повёл Юрген, если бы не Ева, она словно солнечный луч пронзивший серые облака дарила ему надежду, будто всё это временно. С присущим только ей чувством юмора, жена назвала этот клип удачным поводом разнообразить их сексуальную жизнь. Такова суть её характера — во всём искать удачные стороны, так было и с самим Юргеном. Едва став постдоком он выдумал фазово-симметричные кристаллические структуры, эта идея захватила его полностью, засыпая он думал о ФСКС, ФСКС ему снились, и просыпался он с мыслями о ФСКС. Основная научная работа отошла на второй план, их лаборатория разрабатывала сверхчерные покрытия для полиграфического оборудования, а Курц всё твердил, что им нужно заняться ФСКС, что ФСКС можно сделать сколь угодно чёрным, ФСКС можно сделать сверхпрочным, ФСКС это всё что им нужно. Проблема была только в том, что таких материалов не существовало, Юрген лишь вывел на кончике пера возможность таких структур, но его научному руководителю этого было недостаточно, лаборатории нужны были прикладные результаты, и тот знал как их добиться двигаясь проверенным образом. В конце концов общее терпение лопнуло и руководство выдвинуло Курцу ультиматум, либо он забывает о ФСКС и работает по общей теме, либо он может покинуть их коллектив. Юрген выбрал идею — перебивался случайными заработками, почти все средства выделяя на покупку оборудования и аренду старого склада далеко на окраине города.

Именно в этот период в его жизнь ворвалась Ева, просто удивительно как ей удалось потеснить ФСКС в его мыслях, занять среди них значимое место, этот неоспоримый факт наглядно демонстрирует масштаб её личности. А ещё она верила в него, даже убедила своего отца инвестировать средства в разработки Курца, чем изрядно смутила молодого учёного, ведь отец девушки был местным прелатом. Получалось, Юрген вёл научные разработки на деньги от церкви, так неисповедимость путей господних проникла в его жизнь. Молодая пара часто посещала Шветцинген, где жил прелат, учёный и священник хорошо ладили, временами предаваясь теологическим спорам — Юрген поделился своим взглядом на Природу, как на великий вычислитель обсчитывающий сам себя, со своей стороны прелат убедил юношу, что размышления о Боге, как создателе этой машины, это один из способов познать её устройство.

Для работы молодого учёного сложились идеальные условия, средств от церкви едва хватало на научную работу, поэтому на излишества и развлечения почти ничего не оставалось. Желание оправдать доверие любимой девушки и её отца лишь усиливало мотивацию, Курц работал на износ, но не замечал этого — исследования увлекали и доставляли удовольствие. Через пятнадцать месяцев Юрген держал в руках небольшую лабораторную чашку, где на серой фиксирующей основе выделялось черное пятнышко в несколько квадратных миллиметров, согласно тестам оно обладало всеми свойствами ФСКС. Парень пригласил девушку и прелата в ресторан, где они отпраздновали успех, а Юрген сделал предложение Еве, которые она с радостью приняла, одобрение её отца парень получил несколькими месяцами ранее. В скромном обручальном кольце вместо бриллианта красовалась небольшая абсолютно черная сфера, для собравшейся компании кольцо виделось идеальным в своей строгой красоте — крошечная чёрная дыра сияющая ослепительной тьмой.

Деятельная натура Евы перехватила дальнейшую инициативу, от неё Курц узнал, что теперь он совладеет компанией “FüSF”, которая уже через месяц будет представлять свои прототипы ФСКС на промышленной выставке. Используя прежние знакомства Юргена, девушка смогла добыть несколько десятков новых образцов сверхчерного покрытия из старой лаборатории, в которой три года назад не приняли идеи учёного. Прогресс в их работе был очевиден, поглощающие свойства покрытия повысились в несколько раз, стойкость и устойчивость к внешним воздействиям тоже существенно выросли. Образцы представляли собою тонкие квадратные пластинки размером в пять сантиметров по высоте и ширине, от них не отражался свет, на них не падала тень, поверхность была полностью чёрной, казалось что на ладони лежит дыра в пространстве, ведущая в абсолютную Тьму. По просьбе девушки в центре каждой пластинки Юрген нарастил из ФСКС надпись “PSKS” (Phasensymmetrische Kristallstruktur), буквы образовывали небольшой квадрат в полтора сантиметра. При первом взгляде на доработанные образцы ничего не было заметно, но если всмотреться в центр пластинки при ярком свете, в идеальной чёрной пустоте вдруг проступали ещё более чёрные буквы, эффект был магическим, будто бы в пустом пространстве открывается новое измерение. Когда генерал занимающийся перспективными разработками Люфтваффе впервые заметил открывающиеся в чёрном буквы, на его красном одутловатом лице проступила детская улыбка, а когда Ева сказала ему, что пластинку можно брать пальцами — надписи это не повредит, но чистота фона от конкурентов будет испорчена, военный контракт был у них в кармане.

Всё это было семнадцать лет тому назад, а теперь ни одному подростку не приходит в голову, что монитор на котором он прокручивает ролик про “похотливого сенсея-физика” обладает таким глубоким чёрным цветом благодаря этому самому физику. Вот она, ироничная неисповедимость путей в действии. Невзирая на солидные для учёного доходы, Курц продолжил исследования и занялся подготовкой студентов, однако теперь по нелепой причине работу с учениками пришлось отложить на неопределённый срок. Пытаясь чем-то занять высвободившееся время, учёный принялся за рутину которую откладывал последние пару недель.

Образец PSKS7-K1x1-RTE119415-325H177FF34E, абсолютно чёрная пластинка площадью в один квадратный сантиметр, вершина продуктовой линейки фабрики “FüSF”, ФСКС седьмого поколения, эта пластинка поглощает всё падающее на неё излучение промышленного диапазона, вернее должна поглощать, конкретно с этим образцом возникли проблемы.

С самого основания фабрики все редкие случаи брака в продукции исследовал лично Курц, за несколько лет такая практика принесла немало пользы и ученый не спешил от неё отказываться даже сейчас. В сопроводительном листе значилось: «Провал теста QR7, наблюдается нерегулярный отражённый сигнал на длине волны 78,5 нм. Структурный тест: SG (отлично), тест поверхности: SG (отлично), молекулярная серия тестов: SG (отлично). Технологические допуски: отклонений не обнаружено».

Что же имеем, идеальный по всем параметрам образец ФСКС, вдруг «мерцает» на одной длине волны, подходящая задачка чтобы отвлечься на пару часов. Однако когда сумерки спустились на Неккар, профессор всё ещё понятия не имел что происходит с образцом. Сначала легкая рутинная скука сменилась любопытством, затем раздражением, затем снова любопытством и так несколько раз, пока любопытство и раздражение не слилось в одно смешанное чувство отдалённо напоминающее игровой азарт. Трансформацию ощущений прервал телефон:

— Дорогой, уже вечер, я тебя потеряла, нашёл себе ещё одну студентку?

— Какую студентку? Ты о чём? — Юрген не сразу уловил шутливую интонацию в вопросе жены, — А, ты от том же, нет я один, но мне попалась любопытная пластинка из седьмой серии, никак не могу понять что с ней не так, я вероятно тут ещё задержусь, ужинай без меня.

— Хорошо, я тебе оставлю пару сэндвичей, — Ева сразу уловила состояние мужа, — похоже задачка действительно сложная, попробуй мыслить о ней не как физик, а как какой-нибудь другой человек, тебе это иногда помогает.

— Как кто?

— Прошлые два раза тебе помогло когда ты мыслил как машинист поезда и как водитель такси, разовьём транспортную тему, пилот? Нет, думаю лучше диспетчер аэропорта! Что бы подумал о твоей задаче диспетчер?

— Хорошо любимая, побуду немного диспетчером, — ответил Курц, продолжая шутливым тоном, — вас понял, эшелон принят, конец связи.

Основная проблема с образцом заключалась в отсутствии стабильности, в одних и тех же условиях отражённый сигнал возникал не сразу, и не всякий раз, то проявляясь, то исчезая. В таком нестабильном поведении сложно найти систему, которая стала бы ключом к пониманию происходящего.

Итак, как бы поступил диспетчер аэропорта? В представлении Юргена основой диспетчерской службы являлось чёткое расписание рейсов, что же, так и поступим. Повозившись полчаса учёный выгрузил данные с тестового стенда и составил электронную таблицу с подробным расписанием тестов по времени и пометками когда отклик возникал, а когда отсутствовал. Расписание получилось большим, скользнув по нему взглядом учёный не нашёл в нём закономерностей. Действуя как исследователь Юрген добавил в таблицу остальные доступные параметры: мощность импульса и отражённого сигнала, фазовый сдвиг отклика, температуру образца. Комбинируя данные и составляя графики удалось обнаружить лишь только то, что в течении тестов температура образца слегка понизилась, это само по себе примечательно, но не выводило “на след”.

“Нет, ты отвлёкся!” — подумал физик, — “ты опять мыслишь как учёный, ты забыл, что сейчас управляешь расписаниями сотни рейсов. Какие данные важны для диспетчера?”

Подумав ещё немного, Юрген решил, будь он диспетчером, ему было бы полезно знать интервалы между рейсами. Сказано — сделано, в расписании появилась ещё одна колонка время измерения минус время предыдущего измерения. Диспетчер впился глазами в расписание, что-то его задевало, но он не пока мог понять что. Ага, вот, вот это зацепка. Наличие отклика было отмечено знаком “+”, рядом с первым плюсом значилась задержка 1.609, рядом со вторым, 1.625, третьим — 1.612, далее, 1.619, 1.608, 1.619. Выделив все значения, учёный построил гистограмму, на которой привычный колокол нормального распределения упирался в значение 1.618. Вот оно! Если между тестами задержка чуть более полутора секунд, то возникает отраженный сигнал. Любопытно! Настроив на тестовом стенде нужный интервал между импульсами Юрген прогнал 100 тестов, и почти все они были положительны! Только в одном случае стенд дал сбой, не смог послать импульс и в результате не получил отклик, вот — 78 импульс отмечен красным “пропуск”, хотя странно что в графе напротив тоже красная отметка — 78 отклик получен! Зато для 79-го импульса значится отсутствие отклика. Выходит, каждый последующий тест получает отклик от предыдущего, однако очевидный ответ казался невероятным — отражение возникает с задержкой! Это всё равно, что если бы ты подошёл к зеркалу, а оно показывало бы прошлое с задержкой чуть более чем полторы секунды. Представив себе такое зеркало Юрген слегка поёжился, подобное зрелище ему представилось жутким — зеркало показывающее прошлое, тем не менее, вот здесь, в его образце на самом деле работало “медленное” зеркало.

Следующая ночь прошла как одно мгновение, полученные результаты были в равной степени удивительны и невозможны. Выжав всё возможное из доступных ему приборов, а его лаборатория славилась оснащением, Курц получил следующие выводы: отраженный сигнал выдавала не вся пластинка, а лишь область линейным размером немного более десятой нанометра, то есть это была одна молекула или даже атом. Сигнал отражался с задержкой 1.618 секунды, и всегда длился 0.28 секунды, если исходный сигнал был длиннее, то он обрезался, если короче, то дополнялся, а на импульсы короче 0.04 секунды отклика вообще не было. Если подаваемый импульс модулировать, то половина отражённого сигнала будет повторять модуляцию в обратной последовательности, а остальная половина сигнала выглядит как белый шум. Вернее Юрген поначалу думал что это белый шум, а затем, измерив спектр сигнала, понял, что это наложенные друг на друга пять каналов очень близкой частоты, выделив эти каналы, физик получил пять чистых сигналов, спектр каждого из которых имел характерные повторения в правой и левой части, такая форма типична для дискретных функций. Действительно, на записи полной развёртки сигнала было видно что он квантифицирован по пяти уровням. Предположив, что имеет дело с пятеричной системой счисления, Юрген из одного отклика получил почти четверть миллиарда пятизначных чисел, итоговый файл на диске занял чуть более пятисот мегабайт.

Осознав, что уже ничему не удивляется, физик вдруг понял, как смертельно устал. Бросив всё как есть, он вышел к реке над которой уже намечалась заря, прошёл между башенок моста и по пустым сонным улицам добрался до своего дома. Меланхолично расправляясь с сандвичами, он почти не ощущал их вкуса, мысли сами-собою роились в голове, но ложась в постель Юрген не понимал о чём они.

— Ты дома? — сонно пробормотала Ева, — диспетчер помог?

— Да, он был как нельзя кстати, кажется я заглянул глубже чем ожидал, — ответил Юрген засыпая.

Он проснулся в полдень, солнце пробилось сквозь щель в ставнях которые заботливо прикрыла Ева, луч скользнул по лицу и прервал неуверенный сон. Пока план действий составленный во сне не успел развеяться, Юрген взял телефон и набрал ректора университета:

— Алло Берн, помнишь на прошлой неделе я спорил с молодым математиком, о сущности информации… да… да… верно, Йозеф, можешь его попросить зайти где-то через пару часов в мою лабораторию… Да… важное, я что-то нашёл, ещё рано судить… да, буду держать в курсе, спасибо.

Следующий звонок на фабрику “FüSF”:

— Так Гюстав, отмени отгрузку всех пластин седьмой и шестой серии… да, я понимаю, но так нужно… нет, с ними всё в порядке, так нужно… да, да, уверен. Так, ещё мне нужен главный инженер и кто-нибудь из наших программистов, Стефан же уже вернулся?… Хорошо, пусть идёт ко мнев лабораторию… да, через два часа… Анна? Извини, нет, она слишком привлекает внимание, в моей ситуации… да, да, спасибо за понимание… Карл? Это такой постоянно мрачный?… да, отлично, он тоже пусть идёт со Стефаном… Да, позже всё объясню, сроки не знаю… неделя, две?… хорошо, спасибо.

В двери появилась Ева:

— Кажется я слышала сексистские речи? Девушка не виновата в том что привлекательна, как и в том что у тебя сомнительная репутация по части девушек. Не оправдывайся, шалун — виновен! Кстати ты вчера почти ничего не ел, давай я тебя накормлю, а ты мне про всё расскажешь.

* * *

В лаборатории повисла относительная тишина, слышен был лишь тихий шелест лопастей охладителей прогоняющих воздух через оборудование, наконец Йозеф переспросил:

— Правильно я понимаю, что вчера вы скачали файл из атома? Поймите, я не физик, но даже математику в этой ситуации есть в чём усомниться, здесь нет какой-нибудь ошибки? Вдруг вы просто получили случайный сигнал из-за какой-нибудь помехи. Я не сомневаюсь в вашей квалификации, но сами понимаете… — молодой человек выглядел смущённым.

— Понимаю, звучит абсурдно, но это эмпирический факт, камера тестера полностью экранирована и покрыта пластинками седьмой серии. Только благодаря идеальной изоляции удалось обнаружить такой слабый сигнал, в обычных условиях он полностью сливается с внешним шумом. Вы говорили, что если в сигнале есть информация, то это обязательно отразится на его структуре, и даже не понимая сути данных можно дать заключение что они там есть? Я верно излагаю?

— Да, я занимаюсь математической лингвистикой, а точнее квантитативной лингвистикой. Свойства семантических элементов и отношений между ними подчиняются универсальным законам, которые могут быть сформулированы строго математически, так же как и законы естественных наук. Но нужно иметь в виду, что эти законы стохастической природы — они не соблюдаются в каждом отдельном случае, они скорее определяют вероятности событий или количественные отношения изучаемых явлений. То есть, если послание имеет какую-то структуру, то можно определить подходит ли она для передачи информации.

— Это, то на что я рассчитывал, не могли бы вы изучить полученный файл чтобы понять это набор случайных чисел или в них закодирована некая структура или даже информация? — Юрген протянул математику карту памяти.

— Да, конечно, вы сказали там почти полгигабайта данных, этого объёма вполне достаточно чтобы дать достаточно точный ответ, — Йозеф взял карту, — полагаю, на первичный анализ мне одного дня хватит, завтра я вернусь с предварительным ответом.

Когда математик ушёл, Курц обратился к инженеру и программисту:

— Наша задача найти хотя бы ещё один фогель.

Главный инженер фабрики встрепенулся:

— Фогель? Птичка?

— Да Стефан, временно я назвал данный эффект фогель, или маленькая птичка которая поёт в кустах и которую почти никогда не видно.

— Поэтично, — заметил инженер.

— Обычно птичка не довольна если её обнаружат, боитесь что она упорхнёт? — не скрывал своего пессимизма Карл.

— Конечно боюсь, — согласился физик, — это поразительный эффект, будет большой потерей, если мы его утратим. Вчера я беспечно обращался с образцом, не догадываясь о его ценности. Сегодня мы проведём ещё один тест, запишем новую серию сигнала, затем оставим фогель в покое, чтобы случайно не нарушить текущие условия. Если найдём ещё один фогель, то мы получим подтверждение эффекта и сможем смелее обращаться с образцами.

Стефан кивнул:

— Теперь я понимаю зачем вы отложили отгрузку пластин. Мы можем перепрограммировать фабричные тестеры качества на фиксацию отражённого сигнала с задержкой, скажем от одной до трёх секунд и заново прогнать все образцы. Карл как быстро получится перепрограммировать тестеры.

Сумрачное выражение лица программиста стало ещё мрачнее:

— Если учесть составление задания, разработку новой прошивки, написание проверочных тестов для нового протокола измерения, тестирование на виртуальных устройствах, подписывание кода…

— Не нужно сейчас углубляться в детали, — в свою очередь помрачнел Стефан, — просто скажите, сколько дней это займёт?

— Дней? — меланхолично переспросил Карл, — полагаю, три-четыре часа, может шесть, если что-то пойдёт не так.

Физик и инженер облегчённо вздохнули.

— Что же, Стефан, готовьте кассеты с образцами, а вы Карл — за работу, мы просто обязаны как можно скорее отыскать новую птичку.

* * *

Полено в камине мягко потрескивало, прелату нравился этот звук, он разгонял тишину, но не навязывал никаких смыслов, не направлял мысли в какую-нибудь сторону, напротив, шум огня поддерживал ход размышлений, наделял их флюидами, плотью.

— Фогель? Оригинальное название, — священник смотрел как пламя отражается на кубиках льда в бокале, они пили сильно разбавленный джин, — и что дальше? Это то, что ты всегда искал? Информация в материи? Код вселенной? Вам удалось отыскать новые фогели?

— Не сразу, но нам удалось найти ещё несколько таких аномалий, пожалуй это обсудим позже, — история, которой Юрген собирался поделиться, была подобна спутанному клубку, чтобы изложить её последовательно нужно было правильно дёргать за торчащие из неё нити, — я опущу технические детали, вы знаете насколько я дотошен, просто учите, что всё изложенное было перепроверено не один раз. Вы точно уловили основную суть — информация в материи. После поверхностного изучения данных стало ясно, это не случайный набор чисел, а структурированное послание имеющее определённый семантический смысл. Более того, Йозеф, мой коллега занимающийся теорией информации утверждает, что это первичная инструкция, вроде как розеттский камень на одном языке.

— Звучит как нонсенс, я полагал, смысл розеттского камня в одновременном использовании нескольких языков, сличая которые можно подобрать ключ к неизвестному письму.

— Верно, но здесь используется один язык, а в качестве остальных языков выступают математика, физика и химия. Это похоже на складывание пазла, сначала Йозеф отыскал последовательность символов которая чередуется так же как несколько десятков символов в пятеричной записи числа Пи, правда в обратном порядке, но это детали. Далее он установил как записываются различные числа, выявил оператор эквивалентности и предположил, что число Пи также записывается некоторым эквивалентным символом. Вооружённый этой гипотезой, он проанализировал возможные контексты где используется этот символ и выделил места которые возможно описывают формулы длины круга, его площади и объёма сферы. Так он установил порядок записи выражений и выделил операторы сложения, умножения, следования. Получалось, что базовой семантической единицей выступал код из двух пятиразрядных пятеричных чисел, все слова и термины кодировались двумя числами, это в итоге даёт словарь почти в десять миллионов слов. Подобно китайской письменности, в которой каждый иероглиф записан двумя числами. Выписав уже установленные символы Йозеф, нашёл места где их плотность наиболее высока, выделил отдельные формулы или предложения, после чего постепенно сопоставил их с наиболее известными формулами из математики, физики и химии. Я рассказываю это так подробно, поскольку сам был поражён тем, как устройство мира послужило ключом к пониманию кода. Конечно нужно отдать должное Йозефу, он выдающийся специалист в своей области, но скорость с которой происходила расшифровка была потрясающей, за какие-то четыре дня был составлен словарь мощностью около тысячи слов. Между делом Йозеф даже выделил отдельный фрагмент который, как он считает, несёт поэтический смысл, нечто вроде «законы вселенной подобны натуральным числам, большинство раскладываются на простые, но число новых простых законов никогда не иссякнет». В этот момент Йозеф пришёл ко мне учинить детальный допрос.

Разлив остатки «Року» по бокалам, прелат заметил:

— Ваш коллега предположил что это розыгрыш? Фальсификация? Учёный ведь всегда должен оставаться скептиком.

— О да! Если бы где-нибудь выдавали бы призы скептикам, то Йозеф точно не ушёл бы с пустыми руками!

— Должно быть это была занятная беседа, я всегда поражался твоему скептицизму, а здесь ты нашёл достойного единомышленника. Итак, два ума которые сомневаются даже в своём существовании пришли к какому-то выводу?

— К тому времени мы отыскали ещё один фогель, он был в другой лаборатории, я дал подробные инструкции как записать «птичью трель», которую в реальном времени транслировали нам. Затем Йозеф запустил своё приложение расшифровки и обнаружил что содержание сообщения почти такое же, отличия обнаружились всего в нескольких местах. Это его почти убедило, но окончательно он утратил сомнения после открытия.

— Открытия?

— Да, анализируя часть данных по элементарным частицам, он выписал несколько схем распада, которые никогда не были зарегистрированы, я связался со своим знакомым из ЦЕРН чтобы показать эти схемы и узнать его мнение, через сутки тот связался со мною и стал выпытывать где я прячу Самый большой адронный коллайдер, который существенно больше чем Большой адронный коллайдер. Ему удалось обнаружить у себя следы распада двух из представленных ему схем, а для подтверждения остальных нужно было провести эксперименты с помощью установок, которые должны быть в несколько раз мощнее любой из построенных на нашей планете, но мой приятель был уверен в корректности схем. Получается, из сообщения мы получили сведения которыми никто не мог располагать, следовательно, это доказывает, что сообщение не подделано, во всяком случае не человеком.

— А кем же? Неужели ты подумал об Великом Архитекторе Вселенной? Какие ещё тайны вы извлекли из Сообщения.

— На самом деле послание описывает лишь самые общие законы, эти наши открытые схемы распада тоже довольно просто было бы обнаружить, если располагать достаточной энергией. Смысл сообщения не в том, чтобы передать нам новые знания, а в том, чтобы научить нас новому коду. Мы считаем, что четверть сообщения занимает подробная инструкция как обращаться с фогелями.

Кресло под прелатом жалобно скрипнуло когда священник встал:

— Знаешь, наша беседа затянулась, но я не хочу прерываться. Ты не против, если я открою новую бутылочку «Року», и мы продолжим? К счастью, я могу отложить мои завтрашние дела.

Физик тоже поднялся:

— Напротив, я бы настоял на продолжении беседы, мне отчаянно нужен ваш совет.

— Ты переоцениваешь мои познания в науках, — усмехнулся тесть.

— Совет касается вопросов этики.

— Тогда я заинтересован ещё сильнее, подбрось пару поленьев в камин, я скоро вернусь с джином и всем необходимым для комфортной беседы.

Через несколько минут старик смешивая напитки, подвёл промежуточный итог:

— Итак, внутри особых атомов вы обнаружили некое устройство к которому неведомый некто заботливо приложил инструкции по активации, разумно предположить, что вы не стали включать эти приборы, а решили оценить риски.

Едва заметная тень смущения скользнула по лицу учёного:

— Инструкции были очень подробные, мы решили, что часть из них достаточно безопасна, особенно та, которая касалась получения данных.

— Значит вы не удержались, и теперь тебе нужен этический совет, звучит настораживающее, — в голосе священника проявился наставительный тон, но тут же смягчился — утешает лишь то, что ты собирался посоветоваться, а не раскаяться.

— Я пытлив, но не настолько беспечен, — усмехнулся Курц, — инструкция содержит пометки что безопасно, а у чего могут быть последствия. Кто бы её не составил, он хотел чтобы мы научились правильно обращаться с фогелями, к тому же, как мы узнали, использование одного фогеля полностью безопасно, какие-то активные действия возможны лишь с правильно настроенной группой фогелей.

— Разумно предположить, что в инструкции указано назначение фогелей? Зачем они нужны? Кто их создал?

— Да, нечто такое мы отыскали, здесь нужно осознавать, что хотя мы расшифровали большую часть символов, но значение многих из них нужно уточнять, особенно тех, которые обозначают сложные абстрактные понятия, а часть символов просто не имеет расшифровки. Например, в качестве создателей фогелей указан символ, который больше нигде не встречается, просто два числа 42-42. Что касается назначения фогелей, то согласно расшифровке это трансформация базовой структуры в макроструктуры, насколько мы смогли понять, то под макроструктурами имеются в виду фотоны, а базовая структура это информация хранящаяся в материи, то есть фогель преобразует данные в поток фотонов, нечто вроде оптического контроллера карты памяти.

— Любопытно, то есть Сообщение это не сами данные, а описание способа их получения. Вам удалось их извлечь?

— Это оказалось несложно, посылая к фогелю поток правильно модулированных фотонов мы получили множество разных ответов, Карл — наш программист сказал, что это очень похоже на компьютерный терминал, мы вводим в него команды в виде фотонов, а в ответ получаем результат исполнения нашей команды. Самые простые компьютеры работали по такому же принципу. В самом начале, когда я посылал сигнал фогелю на нужной частоте, то получал ответ в виде обращённого сигнала, за которым шло пояснение, что команда не распознана, затем передавалась инструкция как пользоваться фогелями, а уже за нею приводился ключ для расшифровки. В общем мы стали получать данные, море данных, огромные массивы информации, но к сожалению, они закодированы своим кодом, отличным от того, который был использован в Сообщении. Йозеф утверждает, будто в этих данных содержится информация иного рода, она более однородна, в ней много повторяющихся участков, она больше похожа на код ДНК или кодирование белков, но гораздо сложнее. Мы пытались визуализировать эти данные, получалось нечто вроде узоров которые часто повторяются в различных вариациях. Помнишь Стефана, — прелат утвердительно кивнул, — он серьёзно увлекается музыкой, вот эти структуры ему напомнили фуги, в них тоже берётся за основу простой мотив, а вокруг него напластовываются различные его варианты. Между собою эти новые потоки данных мы стали называть фугами.

— Музыка хорошо темперированной вселенной, — задумчиво заметил священник, — вероятно у тебя есть гипотеза по поводу этих фуг? Я ошеломлён, мысли сбиты с толку, но у тебя было время поразмыслить об этом.

— Моя самая смелая гипотеза в том, что внутри каждой элементарной частицы нашего мира звучит фуга, синхронно исполняя свои мелодии частицы взаимодействуют друг с другом, можно сказать исполняют танец, а результатом этой хореографии является наш мир. Конечно это очень образное описание, такое которое подойдёт и учёному, и священнику.

— Звучит знакомо, история завершила очередной виток, — прелат сделал широкий круг рукою с бокалом, — наука снова вернулась к монадам Лейбница, во всяком случае твоё описание созвучно его теории.

— Да, я тоже сразу подумал о нём, — физик выдержал паузу чтобы перейти к новой теме, — теперь, когда вы имеете представление об общей картине происходящего, я могу перейти к сути моего затруднения.

Долгие годы работы с паствой научили прелата слушать, Йорген не мог понять, что изменилось, но отчётливо уловил момент когда заботливого родственника сменил служитель веры, что же, святой отец ему сейчас был нужен больше, чем просто отец.

— Мы исследовали сотни тысяч образцов чтобы выявить шесть новых фогелей, я поручил Стефану изучить всё, что может связывать эти пластинки, найти всё, что может быть у них общего. Довольно скоро он установил, что углеродный порошок использованный при производстве всех аномальных пластинок имеет одно происхождение. Наша фабрика входит в программу снижения углеродного следа, мы обслуживаем фильтры которые очищают атмосферные выбросы на различных производствах чтобы извлекать из них нужные нам элементы, затем обновляем фильтр и поставляем его обратно. Во всех фогелях был использован углерод из одного фильтра. — В неровном свете пламени лицо физика обрёло зловещий вид, — Согласно наших записей этот фильтр был снят с трубы местного крематория.

В кабинете повисла пауза, оба мужчины хмуро смотрели на огонь в камине.

— Понимаете что это значит? — продолжил физик, — источником фогелей является человеческий прах, возможно такие атомы как-то оседают в человеке, может мы их производим, в любом случае выглядит это скверно. Я не знаю как правильно относится к этому факту, мне нужен совет.

— Понимаю, когда дело касается мёртвых принято звать священника. — грустно усмехнулся старик, однако скоро его лицо обрело озабоченный вид, словно внезапная догадка посетила собеседника. — Действительно, вопрос щекотливый, но не по той причине что заботит тебя. Нет ничего плохого в том, что тело человека используется для чего-то нового, в конце-концов такова суть природы — нечто умирает, нечто возрождается, если проявить должное уважение к мёртвым, то они не будут в обиде на живых. Однако здесь твой мрачный секрет увязывается с моим давним, не менее мрачным секретом, просто удивительно, что ты пришёл именно ко мне. В других условиях я не стал бы тебе об этом рассказывать, но здесь сложно не заметить определённую связь.

За все годы их знакомства Юрген смог убедится, его тесть пустых слов на ветер не бросает, если старик видит связь, то она определённо есть, учёному не терпелось выяснить в чём связь священника и аномалии, Юрген весь превратился в слух.

— В молодости я был в равной степени священником и историком, это потом я понял, что как священник больше приношу пользы людям, но заниматься историей не прекратил, лишь сместил приоритеты, — всё это было хорошо известно Юргену, прелат имел ученую степень по истории и был председателем исторического комитета при церкви, старик продолжил, — в самом конце прошлого века правительство обратилось к объединённой религиозной конференции за помощью с разбором исторических архивов, они подозревали что в некоторых материалах могли содержаться человеческие останки, которые нужно было идентифицировать и захоронить должным образом. Молодой священник-историк с археологическим опытом, посвящённый в церковные таинства был идеальной кандидатурой для подобной работы. Там было много рутины, пока ко мне в руки не попал контейнер из Бюрена, который поместили в архив после Второй мировой войны. Довольно скоро я понял, что на самом деле содержимое контейнера было направлено в замок Вевельсбург, но в суматохе конца войны застряло в городской канцелярии Бюрена. У замка сложилась дурная слава, высшие чины СС проводили там оккультные ритуалы и спиритические сеансы. Внутри контейнера было всего два ящика, один содержал журналы с записями, другой был оббит свинцом и плотно запечатан. Аккуратно сняв печати и раскрыв замки, я открыл свинцовую крышку, чтобы обнаружить внутри коробку поменьше. Знаешь эту русскую игрушку, вот подобно ей я последовательно вскрыл ещё два ящика чтобы в самом маленьком из них обнаружить три капсулы из жёлтого металла. Откровенно говоря, в процессе вскрытия этих коробок я стал переживать, что в них могут быть радиоактивные материалы, поэтому мне пришлось прерваться, чтобы отыскать счётчик Гейгера, но опасения были напрасны. Я осторожно открыл одну из капсул, и там была сажа!

Последнее слово прелат выделил интонацией, которой сопровождают интересные находки.

— Сажа? — переспросил учёный, — действительно, это сходно с фогелями!

— Это больше чем сходство, — уверенно произнёс прелат, — я стал изучать записи, сажу соскребали с особо подготовленных золотых пластинок, которые помещали в трубы крематориев лагерей смерти. Посвящённые в оккультные мистерии офицеры СС посещали концлагеря и лично помещали эти пластинки в трубы, а затем сами извлекали их после кремации, более того, для таких случаев они составляли специальные списки заключённых для казни — нацистов интересовали только высоко образованные интеллектуально развитые люди. Представь цинизм ситуации, узники проходили сложнейшие интеллектуальные тесты, чтобы их просто сожгли.

— Не просто, умышленно — заметил Юрген.

— Да, верно, не просто, а сажи ради, — согласился старик, — в записях её называли “исповедальной тинктурой”, судя по записям оккультные мистики СС верили, что если покрыть ею золотой шлем изнутри, а затем надеть его, то получишь способность к прозрению, так как, внимание, привожу дословно: “тинктура излучает мудрость”. Пока ты мне не рассказал о саже, я даже не вспоминал об этом бюренском контейнере, но сейчас картинка сложилась.

Тема беседы вдруг сделала потрескивание камина не таким безмятежным, огонь теперь не казался союзником, мысли учёного скользили между языков пламени, обжигая догадками: «Получается древние алхимики имели какое-то представление о фогелях, да, это неожиданное открытие, будет полезно изучить их наблюдения, может среди средневековых иносказаний обнаружится что-нибудь ценное. Вероятно при высокой концентрации фогелей могут проявляться неожиданные эффекты, это поразительно, это нужно осторожно изучить. Да, осторожность не повредит.» Юрген избегал неприятной темы, но всё же вынужден был вернуться к ней: «Нацисты, да, нацисты всегда всё усложняют, если эта сторона вопроса вскроется, то многие решат что я тайный наци, который продолжил оккультные эксперименты мрачного замка, благодаря чему открыл фогели. Моё открытие извратят, а моя, увы, уже не безупречная, репутация будет испорчена безвозвратно. Цугцванг. Разве что получится как-то оставить этот секрет прошлого в прошлом, пожалуй стоит это обсудить с прелатом, он мудрый человек с нужными связями, в таком деле на него можно положиться».

2317 год, КС «Стополь», СВаТ «Аю-Даг», детинец «Артек»

Фука медленно парила по каюте, мягкая радужная сфера пульсирующая то ярко-зелёным, почти жёлтым цветом, то фиолетовым, почти розовым, её поверхность плавно колыхалась в потоках воздуха, малейшее неловкое движение могло разорвать тонкую оболочку, выпустив зловонное содержимое. Мальчишки глазами провожали парящий шар, прикидывая его траекторию, Пат неловко отбил последний выпад, удар получился слабым и теперь фука плыла сама по себе, мимо зоны Ника, прямо к Муру. Игроки стратегически расположились по трём углам классного отсека, в четвертом углу весело щебетали девчонки о чём-то своём, фуку девочки не могли видеть, снаряд существовал только для игроков, напряжённое мальчишеское противостояние проходило мимо девчонок.

Истинное коварство сложившейся ситуации крылось в том, что фука не различает игрок ты или нет, стоит ей разорваться рядом с кем-то из класс-группы и всё её содержимое выльется на беднягу. Получается девочки тоже рисковали, Ник считал это неправильным, был зол на Мура, который начал игру прямо сейчас. Мальчишки знали о участи ждущей проигравшего: они целую неделю собирали виртуальную библиотеку самых неприятных запахов, какие только могли отыскать на станции, Ник поморщился вспомнив аромат серной смазки водородного компрессора, а это была самая безобидная из его находок.

Каждый класс имел свой Сад, виртуальную область, доступную только для детей класса, даже наставники имели туда ограниченный доступ. ОСВ — Огромный Склад Вонючек мальчишки поместили в Саду, а фука была запрограммирована чтобы её жертва затем целую неделю пахла всеми запасёнными ароматами, но ощущать запахи будет лишь сам обречённый и его одноклассники.

Таков был расклад, сейчас тактическое преимущество складывалась в пользу Мура, медленный пасс входил в его зону, это была идеальная ситуация, чтобы без спешки тщательно выверить следующий удар. Ник знал, следующая цель — он, поэтому успешно среагировал на выпад, ловко увернулся от атаки и вытянул ловушку чтобы захватить фуку, но ловушка вернулась пустой. Бросок Мура был с двойным спином, Ник запоздало заметил сложную траекторию шара, за долю секунды он оценил ситуацию и понял, что вонючка летит в сторону девочек, прямо к Та·Те. Только сейчас он осознал весь замысел Мура: фука должна была попасть либо в Ника, либо в девочек, и в том и в другом случае Ник пострадает, либо виртуально, либо морально, ведь комок вони прилетит к девочкам с его стороны. Ещё одна драгоценная доля секунды была потрачена на подавление вспышки гнева, а затем время застыло, в голове у Ника пронеслись десятки возможных комбинаций, нужно было действовать пока снаряд ещё был в его зоне.

Сначала был выпущен аттрактор, самый сильный из возможных, фука удержалась, стабилизировалась, но мощное притяжение стало её растягивать по орбите аттрактора угрожая разорвать тонкую оболочку. Волна облегчения накрыла Ника, теперь вонючка угрожала только ему, за облегчением пришло спокойствие, второй аттрактор послабее послужил противовесом — фука собралась небольшим шариком между полей уравновешивающих друг друга. Раскрутив массы аттракторов вокруг фуки, Ник сложил их траектории таким образом, чтобы напряжённо дрожащий шарик, скользя по изолиниям виртуальных полей, словно из доисторической пращи понесся в сторону Мура, никакая ловушка не способна произвести такой стремительный бросок не порвав фуку, и нет такой ловушки, которая способна парировать такой удар. Мур застыл в изумлении и пронзительно вонял.

— Итак дети, сегодня у нас особый урок! — бодро огласила наставница с порога класса, — мы проведём его в особом месте, Земля, берега реки Неккар, город Гейдельберг.

Пока в отсеке менялось визуальное поле, класс разместился поближе к наставнице. Спустя минуту дети сидели полукругом на уступе крепостной стены полуразрушенного средневекового замка, примостившегося на склоне поросшей лесом горы. Ниже стен замка раскинулся старинный город, разрубленный на две неравные части руслом реки, проложившей свой дальнейший путь среди крутых лесистых склонов. Сгущались лёгкие сумерки, городские улицы уже красовались светящимися гирляндами фонарей наружного освещения, а фары древних мобилей стохастически сновали в опасной близости от спешащих по своим делам горожан.

Весь класс не сговариваясь расселся поодаль от Мур·Лока, опытного педагога это насторожило, последние дни в маленьком коллективе зрел конфликт, опасаясь худшего наставница открыла панель Психолога. Времени изучать всю сводку не было, она лишь бросила взгляд на индикатор состояния психологической атмосферы, тот всю неделю нагнетал тревогу оранжевым цветом, вопреки ожиданиям сейчас индикатор не стал красным, наоборот напряжение спало до зелёного и даже понемногу набирало приятную безмятежную голубизну. Кризис прошел. Что же, в такой ситуации будет правильным не заострять внимание на несуразностях, а позволить напряжению спадать естественным образом. Однако было бы неплохо разобраться в ситуации с Муром, очевидно, это было что-то внутриклассовое, конечно, можно было бы скользнуть в Сад класса и сразу понять в чём там дело, но профессиональная гордость не позволяла идти простым путём, среди наставников любое погружение в личную область детей считалось признанием собственной некомпетентности. Ничего, разберёмся по ходу занятия, ребята уже перестали рассматривать визор-панораму и педагог привычно ощутил как фокус детского внимания сосредоточился на нём. Пора начинать.

— Вы могли часто слышать, как взрослые обсуждают меру, вы все хорошо знаете, как она значима, поэтому очень важно понимать, что такое мера, каким образом она влияет на нашу жизнь. Удивительно, но люди на Земле жили тысячи лет, ничего не зная о мере и только в двадцать первом столетии один учёный сделал это важное открытие. Кто из вас слышал о Йоргене Курце и может нам что-нибудь рассказать о нём?

Первой руку подняла Ми·Ла, первая модница класса, обычно её мало интересовали занятия, что же, подобное рвение можно только приветствовать. Пока девочка будет рассказывать обычную историю о фогелях, можно будет разобраться с Муром. Итак, дети отсели от бедняги полукругом, значит, это какой-то раздражающий виртуальный фактор ослабевающий с расстоянием. Это точно не звук, сейчас дети слышат хорошо, им ничего не мешает, да и простейшее адаптивное шумоподавление они уже умеют сводить. В её практике был случай со светом, девочка хотела сиять как звезда, в результате она слепила своих товарищей, да так, что было сложно смотреть в её сторону. Но здесь не этот случай, не свет, класс поглядывает в сторону Мура, и пусть это презрительные взгляды, но им ничто не мешает. Может запах? Необычное оживление среди детей заставило педагога отвлечься от своих размышлений.

— … и тогда секс с таким выражением лица стали называть курцсекс, а похотливый физик Йорген Курц стал первым курцмейстером. Это ледовый лёд, когда твоим именем называют вид секса! Поэтому это цитово великий тащь!

Пыль! Похоже рассказ о фогелях не сложился, наставница быстро промотала запись монолога Ми·Лы, пыльная пыль, там не слова о фогелях, зато девочка уже успела поделиться с классом курцмемом, откуда только она про это знает, в учебных материалах такого точно нет, это можно найти только в биографических сводках.

— Погоди Ми, что за слова, не говори «цитовый», мы не на франке, есть много красивых слов-синонимов: «проницательный», «уверенный», «дерзкий», «пытливый». И зачем это «тащь», используй: «товарищ», «человек», «личность», или здесь по контексту подойдёт «учёный», — сначала нужно вернуть утраченный контроль, направить класс на нужную орбиту, — Спасибо, Ми·Ла. Дети! Благодаря Ми мы узнали какой разносторонней _личностью_ был этот _учёный_, каким _пытливым_ и даже по-научному _дерзким_ характером он обладал. — педагог сделал акценты на словах «личность», «учёный», «пытливый» и «дерзкий». Настроение в классе быстро обрело утраченную строгость.

Сжато изложив пропущенный рассказ о фогелях, наставница перешла к основам мерной безопасности.

Итак дети, благодаря открытию фогелей физик Йорген Курц выяснил, что всё в нашем мире состоит из монад, а каждая монада содержит набор фуг, которые определяют её поведение. Чем больше в монаде фуг, тем сложнее её поведение, ведь каждая новая фуга добавляет новые возможности. Что Пат? Да, совершенно верно, подобно программным модулям ботов.

Большой вклад в понимание поведения фуг внёс русский учёный Графитов, именно он расшифровал их код и установил назначение основных из них. Он наглядно показал, что каждая фуга специализированна и определяет особенности поведения монад в определённой области.

Самую большую важность имеют первые три фуги: альфа-фуга включает монаду в течение времени, бета-фуга формирует пространство и законы движения, гамма-фуга определяет взаимодействие монады с физическими полями. Таким образом если в монаде нет одной из этих фуг, то она почти не влияет на наш мир: без альфа-фуги она исключается из течения времени и никогда не меняется, без бета-фуги она исчезает из пространства, а без гамма-фуги не взаимодействует с физическими полями, разве что только с гравитацией, такие монады формируют «тёмную материю». Есть ещё дельта-фуги, которые отвечают за формирование элементарных частиц, но они особый случай, о них поговорим в другой раз. Остальные фуги называют прокси-фугами, в монаде их может быть много, их наличие не обязательно, хотя очень важно для нас.

Если взять одну монаду, то число фуг в ней называют мерой монады, если выбрать предмет и посчитать среднюю меру всех монад из которых он состоит, то мы получим уровень меры предмета. Запомните мера монады это целое число, а уровень меры предмета вещественное. Уровень меры очень важный показатель, за ним всегда нужно следить, ведь чем выше мера предмета, тем меньше он подвержен энтропии, и тем дольше он сохраняет свои свойства.

Итак дети, подумайте, каков самый низкий уровень меры? Правильно! Три! Так как во всех монадах нашего мира содержаться три базовые фуги. Вот в симуляции шесть металлических кубиков, у первого уровень меры три, у пяти остальных на единицу выше чем у предыдущего. Посмотрим, как они поведут себя с течением времени. Вот смотрите, первый куб уже через месяц запросто раскололся на несколько частей только лишь от собственной тяжести! Второй куб, с уровнем меры четыре, продержался, полгода, его трещины не такие глубокие, он даже сохранил форму, хотя стал очень хрупким. За десять лет кубики с уровнем ниже шести практически распались, у нас осталось только три куба: шестёрка, семёрка и восьмёрка. Шестёрка продержится почти сто лет, семёрка начнёт распадаться только через несколько сотен лет, а восьмёрка может держать форму тысячи лет. Таким образом шесть, это минимальный уровень меры обладающей практической стабильностью. Однако мы рассмотрели простейший пример, если к примеру сделать механизм из металла с уровнем меры шесть-ноль, то, под нагрузками он проработает не более одного года, поэтому из такого вещества почти ничего не делают. Космические станции строят из материалов не ниже седьмого уровня, а для важных механизмов всегда использует восьмёрку и выше.

Вы спросите, если уровень меры так сильно влияет на качества предметов, почему люди ничего не знали о мере так долго? Всё потому, что на поверхности Земли все вещества имеют уровень меры не ниже восьми! Древние люди просто ничего не встречали с низким уровнем меры. Можно подумать, что человечеству повезло с планетой, но это не совсем так, ведь живая материя повышает уровень меры. Почему так происходит? Всё дело в принципе оптимизации меры, если в монаде фуга используется редко, то она исчезает, мера понижается, но если монада часто задействована в сложных взаимодействиях, то монады высокого уровня делятся с ней фугами, повышая общий уровень меры. Молекулы в живых клетках, это одни из самых сложных механизмов вселенной, поэтому монады всех живых клеток имеют высокий уровень, редко опускаясь ниже восьми. Самый высокий уровень меры нужен для работы мозга, некоторые монады нейронов могут иметь уровень меры двадцать и выше, а когда человек решает сложную задачу мера может временно подняться в несколько раз, к сожалению, когда нагрузка спадает, то и уровень меры снижается до обычного уровня. За миллионы лет живые организмы постепенно подняли уровень меры поверхности планеты до восьми.

Как это работает?

Представьте, что монады это люди, а фуги это их интересы. Когда интересы людей совпадают, то их тянет друг к другу, они объединяются, начинают делиться своими интересами с другими людьми, так фуга распространяется среди монад, повышает их меру. Монады с общей фугой, как сообщество с общими интересами, надёжнее держатся друг друга, помогают друзьям. Если это сложная молекула, то она будет крепче, устойчивее остальных, в живых организмах много очень сложных молекул, для которых особо важна их устойчивость, поэтому живая материя так чувствительна к мере.

Допустим, у нас есть вакбольный клуб в котором игроки играют очень хорошо, даже выигрывают кубки Пояса, что Кир? Да, как «Вакомотив». Что произойдёт, если им запретят посещать вакполя? Да, Кир, согласна, это варварство! Мы просто предположим, что тогда случится? Верно, они потеряют навыки, постепенно разучиться играть, и даже потеряют интерес к игре! Так и монадам, чтобы поддерживать фуги, нужно постоянно участвовать в сложных взаимодействиях, а самые сложные процессы на Земле протекают в живых организмах, особенно в наших головах, поэтому когда мы усиленно мыслим, то значительно повышаем свой уровень меры. То-то, каждая сложная мысль, она как матч, а решение сложной задачи, как целый чемпионат, после которого болельщики ещё пару дней скандируют речёвки любимой команды.

Вернёмся к нашему клубу, пусть доступ на вакполе открыт, но команда рассеяна, не может собраться вместе, а каждого игрока окружают люди, которым вакбол неинтересен. Да, да, это невозможно, но мы просто предположим, что тогда случится? То же самое: без команды игроки утратят навыки, разучатся играть и потеряют к игре интерес. Так и с мерой, если высокомерную монаду со сложным набором фуг, постоянно окружают низкомерные монады, то фугам этой монады сложно проявить свои способности, они становятся лишними, удаляются, а мера монады понижается. Поэтому очень опасно контактировать с предметами имеющими низкий уровень меры, это неминуемо приведёт к мерной болезни и без мерной терапии человеку грозит смерть. Даже на Земле люди сталкивались с лёгкой формой мерной болезни, которую называют рак, если уровень меры клетки понижается ниже нормального, то её молекулы теряют стабильность, клетка начинает функционировать неправильно, упрощённо, в таком случае часть фуг перестают работать, но клетка не умирает, а ведёт себя бесконтрольно, всё больше расширяя зону пониженной меры. Древние медики на Земле никак не могли понять, что запускает механизм болезни, ведь они ничего не знали о мере.

Когда человек соблюдает мерную гигиену, активно и продуктивно решает сложные задачи, то его мера повышается, он будет ощущать прилив сил, его здоровье укрепиться, а мысли будут вовлечены в позитивное мышление. Поэтому вы всегда должны следить за поддержанием своего уровня меры!

Однако, имейте в виду, уровень меры человека, это его конфиденциальная информация, и измерение уровня без согласия субъекта или требуемых полномочий является системным преступлением. Мы разбирали, что такое системное или всесолярное преступление, помните? Правильно, это преступление которое одинаково строго карается по всей Солнечной системе, и у нас, и у демов.

Подведём промежуточный итог: мера — это среднее число фуг в монадах вещества, чем больше фуг, тем в большее число сложных взаимодействий может вступать монада, тем прочнее и предсказуемее материя.

Итак, уровень меры поверхности Земли — восемь, а как дела с другими системными телами? К сожалению, здесь ситуация не такая радужная: Луна имеет меру чуть ниже земной на стороне повёрнутой к Земле, мера обратной стороны ещё ниже, поэтому с соблюдением предосторожностей на Луне можно жить. Гораздо хуже обстоят дела с другими планетами, их уровень меры невысок, а они довольно массивны, в таких условиях человек очень быстро теряет свой мерный уровень, поэтому жить на планетах очень сложно, нужно строить базы максимального уровня изоляции.

Большинство астероидов тоже низкомерны, к счастью, где-то десятая часть всех астероидов имеет более высокий уровень, вплоть до семь-пятьдесят восемь, но таких высокомерных астероидов всего двадцать семь, все они находятся рядом, в Гардарике Пояса. Астероиды с уровнем пять-три и выше называются ресурсными астероидами или растами, расты являются основным источником ресурсов для всей системы. Каждая станция старается иметь в своей зоне влияния как можно больше ресурсных астероидов. К сожалению, эта конкуренция привела к череде Астероидных войн между Содружеством Внешнего Космоса и Коалицией Демократического Космоса, сейчас контролем зон влияния и распределением орбит станций занимается третья генерация ООН. Пусть это не тема нашего занятия, но вы должны знать, что зона влияния станции зависит от её населения, чем больше население, тем больше зона влияния, и тем больше ресурсных астероидов в неё могут попасть. Поэтому на каждой станции особую важность имеете вы — дети, а особенно девочки! Заботьтесь друг о друге, а вы, мальчики, должны быть особо внимательны к девочкам!

Ход королевы

Земля, Москва, район Верн, стебель-хост Раменка-9

Сознание вынырнуло изо сна по сигналу будильника, Ник открыл глаза, машинально огляделся, ещё не сообразив где находится, заметил открытую дверь. Пыль! Как такое могло произойти? Любому персу с детства прививают привычку всегда закрывать двери, люки, переборки, краны, шлюзы, клапаны — в общем всё, что можно закрыть. Открытая дверь это всегда залёт, но спать при открытой двери — преступная халатность, а вдруг разгерметизация? Умрешь во сне, ты, и твои друзья по каюте. Ник взглядом поискал друзей, рядом спала Ли, землянка. Да! Он же на Земле, какая на Земле может быть разгерметизация? Тревога стихла, но чувство вины за свою беспечность на какое-то время решило остаться. Впрочем на вину никто уже не обращал внимания, парень любовался девушкой, им завладели другие чувства, ему было не до рефлексии, он лишь хотел видеть это лицо, ощущать это ровное размеренное дыхание.

Будильник сработал повторно, 5:50, чертовски рано, но Ник уже вспомнил, зачем ему понадобился этот сигнал — перс собирался посмотреть земной восход, закат он наблюдал вчера на смотровой площадке купола Старой Москвы. Проводив солнце на западе, он сразу поставил будильник, чтобы встретить светило с другой стороны. То-то, планы есть планы, каплей с трудом оторвал взгляд от девушки, осторожно поднялся с постели. Просторная спальня выглядела уютно, если бы повсюду не валялась их одежда, комнату можно было бы даже назвать строгой. Флотской натуре импонировал такой уютный минимализм, хотя для полной гармонии не доставало привычного аншлага. События прошлой ночи стали всплывать в памяти, их было приятно вспоминать, но всё та же флотская выучка напомнила что время идёт, а отрытая дверь ведёт на террасу, с которой открывается удобный вид на восток. Нащупав штаны, капитан двинулся к восходу.

Крадущийся к солнцу любовник разбудил Ли, если бы он встал шумно, беспечно, она не проснулась бы, но когда двигаются осторожно, это её будит, ведь когда тебя не хотят будить, хочешь, не хочешь, но лучше проснуться. Впрочем, открывать глаза было лень, поэтому она наблюдала за Ником через внутреннее визуальное поле, это как смотреть сон, но про реальность. Сладкую дрёму не хотелось разрушать, а в теле ощущалось послевкусие хорошего секса, в полусне она продолжала прошедшую ночь, собираясь наброситься на осторожную мужскую фигуру, однако в реальности это было почти невозможно — её фемплант перезагружался после обновления, ещё минимум полчаса, сексуальный контакт в такой момент, это нечто на грани полного сумасшествия. Такого как этой ночью, или почти такого. Согласно её идеального плана перезагрузок фемплант должен был обновиться несколько часов назад, одним из первых, но ночное «сумасшествие» перевернуло все планы, гормональный фон матки не позволил перейти тонкому устройству в пассивный режим и обновление было отложено, скорее всего весь план был перекроен. Как же ей вскружилоголову, если она забыла убрать из хрона скрипт её «идеальной перезагрузки». Нужно срочно перепроверить весь тот бардак который сейчас твориться в её голове.

Мысленно она скользнула в контекст с медициной и обслуживанием имплантов, что-то задело её интуицию, она скользнула назад в общий контекст, вернулась обратно. Да, так и есть — переключение контекстов происходит поразительно быстро, раза в полтора быстрее, чем после обычного планового техобслуживания, удивительно, сейчас задержка переключения полностью соответствует паспортным данным навимпланта, любой монгер знает, такое возможно лишь в идеальных (читай — невозможных) лабораторных условиях. Быстро пробежавшись по всем системам Ли обнаружила безупречно отлаженный мозг, мысли проносились цитово, никаких намёков на образные шумы и паразитные ассоциации, было чертовски приятно думать таким посвежевшим мозгом. Как такое возможно, что с ней произошло? Девушка углубилась в логи. Всё-таки как приятно думать такими отлаженными нейросетями!

Постепенно ситуация прояснилась: да, ей действительно «унесло» голову, на какое-то время она забыла обо всём сложном, полностью отдалась простому — инстинктам, её мысли были только о сексе, а все знают, что мысли о сексе, это не мысли. Получается её сети высокого уровня и имплант-подключения обновлялись, чистились и перегружались, без когнитивного вмешательства, то есть в самых идеальных условиях. Этот процесс для неё всегда был пыткой: ты должна оставаться в сознании, но не должна думать — любая контекстная мысль вызывает нейронное возмущение, которое снижает качество обновления сети. Вроде как проводить потенциально опасную операцию над собою и не думать об этом. Не думай о белом медведе. Белый медведь. Чёрт.

Что же, сегодня ночью мимо неё пронёсся целый сонм белых медведей, но она их не заметила, её полностью занимал этот любующийся восходом парень.

— Красиво? — она подкралась к Нику сзади, прижавшись, обняла его.

На востоке среди причудливых силуэтов субуркубов из зелёного моря лесного массива вставало Солнце. По небу была разлита розовая свежесть нового дня, севернее искрились грани купола Древнего Университета, звезда на его шпиле играла золотом, примеряя на себя роль утренней звезды.

— Да, я часто рассматривал миги с земными восходами, думал, они приукрашены, — признался Ник, — но сейчас вижу реальный восход, он такой и есть, удивительный!

— А что тебя больше всего поразило на Земле?

— Кроме тебя?

— Да, корме меня.

— И восхода?

— И восхода, и заката.

— Ну… — Задумался перс, — думаю погода, кирпичи и аншлаги.

— Так, погода, это понятно, у вас её нет — ответила Ли, — но кирпичи? Что не так с ними? Хотя нет, сначала объясни, что такое аншлаги, где ты их нашёл?

— В том-то и дело, на Земле я нигде не встретил аншлагов, у нас они повсюду. Это такие таблички с ПОЖ-индексом помещения, ПОЖ, это параметры обеспечения жизни. Достаточно бегло взглянуть на иконки аншлага, чтобы понять, какой здесь воздух, состав, давление. Какое тяготение, насколько оно стабильно, бывает ли невесомость. Среднее число людей в помещении, где спасательное оборудование, в общем, много чего. В каждой каюте или отсеке должны быть аншлаги, даже если люди туда почти не заглядывают, я так привык к ним, что без них как-то неуютно. Пусто. Тревожно.

— Вы персы, такие формалисты, мы на Земле не любим все эти таблички, вся инфо в вирте — улыбнулась Ли, — теперь, объясни про кирпичи.

— Да ладно с ними, вчера ночью ты так быстро отключилась, у нас осталось одно недоделанное дело, — парень обнял девушку и нежно прижал к себе.

— С этим делом прийдётся подождать, — мягко отстранилась монгерша, — у меня фемплант на перезагрузке, ещё две минуты никаких сексуальных воздействий, так что давай про кирпичи.

— Две минуты? А точнее?

— Одна, пятьдесят семь!

— Веди отсчёт. С кирпичами забавно вышло, я с детства знал, что кирпичи, это неработающее, зависшее электронное устройство.

— Одна, тридцать пять!, — указательным пальчиком девушка стала изображать метроном: «тик-так», «тик-так».

— Когда наставник нам рассказал, будто на Земле дома строили из кирпичей, я себе представлял стены из неработающих вычислителей, а потом забыл про всё это.

— Одна десять! — Ли двинулась ко входу в спальню.

— И вот вчера услышал про стены Кремля, которые сделаны из красного кирпича, вспомнил детство, наставника. — Ник не отставал.

— Сорок семь!

— Рассмотрев настоящие кирпичи, я улыбнулся своей детской наивности.

— Тридцать! — Ли была уже у кровати.

— Однако легко ухватил суть, у прямоугольного камня сделанного людьми из глины много общего с зависшим устройством.

— Три! Два! Один! Ноль! Готова! — девушка притянула к себе полуголого офицера, — не зависай кирпичом, пришло время поработать твоим устройством!

Позже, когда все ночные дела были доведены до естественного завершения, Ник вышел из душа, Ли в спальне уже не было, но на стене был прикреплён листок бумаги, на котором, от руки, слегка неровно было выведено:

«Воздух: земной

Гравитация: g

Персонал: в столовой (это туда →)»

* * *

За стеклом аэромобиля скользил земной ландшафт, глаза машинально выхватывали очередную интересную деталь и провожали её взглядом пока она не скроется из виду.

— Всё же, ты не скажешь куда мы летим? — очередной раз спросил Ник.

— Нет, это сюрприз, ты любишь сюрпризы?

— Нет, — лаконично ответил каплей.

— Тогда, терпи, — урезонила землянка, — я люблю делать сюрпризы! Это ведь так ин… — застыв на полуслове Ли выпала в вирт, — Ледовый поворот! — наконец выпалила она, в аэромобиле включился панорамный визор, всё вокруг запестрело логотипами новостных каналов, титрами последних событий, рекламными тизерами, из-за чего в салоне стало тесно.

«Шокирующие известия поступили сегодня ночью из Москвы», — ухоженная ведущая педалировала тревожную интонацию в своём голосе — «техническая часть городского совета объявила импичмент меру Москвы гос-же Пол·Яне. Коллегия техинов инкриминирует чиновнице участие в высокотехнологичной коррупционной схеме, это первый коррупционный процесс Постимперии за последние девяносто девять лет. По нашим сведениям накануне в ГосМонитор поступил анонимный пакет данных раскрывающий технологию, позволяющую скрытно от артинов ГосПлана направлять финансовые потоки».

В фокусе визора показалась женщина в дорогом стильном костюме, поспешно покидая границы фокуса она бросила фразу: «Без комментариев». Далее следовала вереница экспертов на разные лады обсуждавших новость, Нику была откровенно скучна эта земная мишура, толику любопытства вызвал лишь учёный объясняющий, как для построения такой коррупционной схемы потребовалось создание нового раздела математической тектологии, что само по себе намного интереснее факта преступления. Земная манера подачи новостей раздражала перса, вместо связного изложения получалась нарезка ярких моментов, складывалось ощущение, будто новость не доносят до зрителя, а рекламируют, словно собираются её продать. Однако Ли утонула в потоке информации, отчего Ник ощутил лёгкий укол ревности, но стоически перенёс этот удар, даже когда аэромобиль коснулся земли, капитан не стал отвлекать свою спутницу, позволив ей изучить сюжет полностью.

Мобиль приземлился перед невысоким зданием сложной архитектуры, стены без надписей и табличек никак не намекали на назначение сооружения, в визоре всплыл лишь одинокий титр «Прикладной центр исторической реконструкции». Конечно, можно было активировать земной визор-слой, чтобы получить больше сведений, но местный геовирт был такой же навязчивый как и местные новости, Ник отказывался его терпеть ради крупицы полезных сведений, к тому же, подумав о Ли, он решил не портить «сюрприз».

— Прости, что отвлеклась! — девушка легко выпорхнула из мобиля, — с того момента как мы встретились меня окружают только хорошие новости, ты прямо как талисман!

— Ну, думается, вскрытая коррупция не такая уж хорошая новость, — заметил перс.

— Если ты мэр, — Ли искрилась иронией.

Ухватив перса за руку девушка повлекла его ко входу в сооружение, дверь мягко скользнула в сторону, отрывая вид на огромный зал полный древних мобилей. Память Ника быстро нашла правильный термин — «автомобиль», древнейшее самодвижущееся транспортное средство, не автономное, как правило на четырёх колёсах, на карбоновой тяге, с примитивным ручным управлением. Корпуса сотен машин блестели глянцем и поражали обилием форм, Ник пытался поближе рассмотреть одно из устройств, но Ли настойчиво увлекла его за собою. Землянка двигалась целеустремлённо, непринуждённо объясняясь по пути:

— Как-то почти случайно и почти бесплатно мне достался редкий фаб, авто из довирта, конец двадцатого века, начало заката карбона. Качественный фаб исторического артефакта информация очень дорогая и редкая, мне просто повезло раздобыть его, такого файла даже здесь не было, зато у них есть отличный фабрикатор, как раз для этих целей. В общем, я им подарила копию своего файла, а они взамен распечатали мне детали машины и даже собрали её. Так у меня появился древний автомобиль, я иногда катаюсь на нём, это ни с чем не сравниться! Я подумала, раз ты ледово классный пилот, то точно захочешь попробовать прокатиться?!

По ходу сумбурного рассказа, они прошли несколько служебных помещений и теперь двигались вдоль просторного коридора, мимо вереницы дверей с пометками «Бокс 1», «Бокс 2» и так далее. За некоторым дверьми раздавалось рычание отдалённо похожее на звук плохо настроенного импульсно-реактивного привода. Их бокс был четырнадцатый, Ли стремительно ринулась в дверь, Ник едва поспевал за нею, так что, когда он вошёл в помещение, девушка уже была в объятиях бородатого великана.

— Ник знакомься, это За·Гиб, он самый лучший автомеханик планеты, а это Шмыг — девушка нежно похлопала крыло белого автомобиля, большие круглые фары которого придавали мобилю почти человеческое выражение, наивная улыбка машины излучала оптимизм. Парейдолия — вспомнил Ник, ощущение, когда в неодушевлённом предмете видишь лица людей.

— Ты не думай, Шмыг это не модель, это я так его назвала, если интересно, то его модель Порше 959.

— День! — рука Ника утонула в ладони великана, — меня зовут Ник, зело.

— Зело, — где-то в глубине бороды улыбался механик, — друзья зовут меня Заг, редко увидишь у нас такого знатного гостя. Я чёрную лычку первый раз вблизи вижу, можно рассмотреть?

— Да, конечно, — слегка смутился пилот.

Верзила склонился к значку на груди, отчего в нос Ника ударил едкий химический запах идущий от одежды механика.

— Ух ты! — Вдруг раздался рык, — Это Сед! Слушай Ли, твоему парню значок выдал лично Сед!

— Это ведь круто? — утончила землянка.

— Ну это как если бы сам Тьюринг назвал бы тебя лучшей монгершой.

— Тьюринга сейчас нет, это свободный титул.

— Ну если бы был, — гигант подмигнул Нику, — ты ведь подумала, о том же о чём и я? Нужно его усадить в Шмыг!

— Так, так, не знаю что вы там себе надумали, прокачусь я с удовольствием, но ничего особенного от меня не ждите, я такую технику первый раз вижу!

— Ничего, я покажу, — девушка отрыла пассажирскую дверь, — садись сюда, несколько кругов понаблюдай за мною, я тоже кое-что умею, у меня девятый результат на местном кольце.

Несколько минут землянка тоном наставника объясняла назначение органов управления и общий принцип вождения, тем временем Ник запросил у Холмса кинематическую модель четырёхприводного колёсного мобиля, пытаясь наложить схему древнего управления на контрольную матрицу современной физической модели.

Чтобы рассмотреть доступные параметры, капитан склонился к приборной панели:

— Латиница, — ухмыльнулся перс.

— И что?

— Ну на станциях считают, если на приборах английский, то техника либо жутко старая, либо так себе, ламерская.

— Тоже мне открытие, — отбрила Ли, — во первых эта техника действительно жутко древняя, а во вторых это немецкий, а не английский, давай будем без предрассудков.

— Прости, вырвалось, — примирительно поднял руку Ник, — такое редко увидишь.

Лёгким поворотом ключа девушка оживила мобиль, тот, пару раз чихнув, довольно заурчал, звуки были почти животными, отчего Ник продолжил мысленно одушевлять машину. Шелестя шинами автомобиль степенно двинулся вдоль боксов. Шум и вибрация удивили космического пилота, даже в небольших современных челноках почти невозможно услышать шум агрегатов, а если ощутил вибрацию, то дело дрянь — снимай тягу и тяни сцепкой в ремонтный ангар. Тем временем автомобиль выкатил на трассу, двигатель взревел и с лёгким, почти потешным ускорением Шмыг устремился вперёд. Несмотря на низкую скорость, близость поверхности создавала иллюзию быстрого полёта, маневрирование в опасном соседстве от препятствий навевало мысли о возможной безопасности подобной езды.

— Не волнуйся, — девушка уловила мысли Ника, — каркас и система безопасности доработаны до современного уровня, здесь по кругу инерционный гель, я смелая, но не глупая. Как поездка? Нравиться?

— Да, любопытно, но чертовски мало данных, и указатель скорости неточен, показания завышены, на деле ты правишь почти вслепую, наивно — из-за рыка машины пассажиру пришлось повысить голос.

— Мне так нравиться, это как в древности, но если тебе нужны данные, то вот, — к Нику пришёл запрос на потоковый линк, — здесь повсюду массив нанодатчиков, мало не покажется.

Действительно, информация полилась рекой, Ник заметил как Холмс ловко разделил потоки и стал наполнять ими кинематическую модель, в свою очередь пилот стал отмечать сложные зависимости между тягой, силами сцепления колёс и кренами центра масс. Мощность привода раздавалась сразу на все четыре колёса, разделить вектора индивидуально не было возможности, однако управляя рысканием и силами тангажа, можно было косвенно перераспределить усилия. Подмечая, как Ли орудует рулём, пилот выстраивал оптимизированные функции управления и местами начал замечать выбросы из оптимальных орбит. Мощность двигателя на графике выгибалась замысловатой дугой, держаться в предельной зоне было довольно сложно, требовалось часто менять передаточный момент, однако девушка переключала передачи почти в три раза реже чем следовало. Тормозные усилия тоже требовали большей синхронизации с траекторией.

— У тебя отлично получается! — похвалил Ник, в этом не было издёвки, пилот хорошо знал, что вести такую траекторию, не просто вручную, а прямо руками, по интуиции, не опираясь на строгую физическую модель требует чутья и изрядного мастерства.

— Спасибо, — расцвела девушка, и тут же немного ошиблась, шины слегка взвизгнули в скольжении. — У-у-у, черт!

Автомобиль стабилизировался, а модель Ника получила массу новых сведений о проведении машины в критических режимах. Постепенно профессиональный интерес захватил парня, тот забыл, что находится на Земле с девушкой, в реплике древнего мобиля, пилот видел лишь новое интересное устройство, норовистый аппарат который хотелось приручить. Требовалось лишь собрать побольше данных и попытаться уловить телом связь между слабыми перегрузками и усилиями на колёсах.

— Неплохо, неплохо! — прорычал Заг, открыв водительскую дверь, как только они заехали в бокс, — ты сегодня в хорошей форме, всего в трех десятых от своего лучшего времени. Может, освежим шины, попробуешь ещё?

— Потеряла немного скользя на шикане, — с оттенком вины призналась Ли, — а так, да, хорошо иду, но сейчас очередь Ника.

— Ему понравилось? Ник, как тебе? — спросил механик, но парень казалось заснул, — твой друг похоже выпал в вирт.

— Ещё бы, он сейчас пожирает гиги данных от датчиков, — усмехнулась монгерша.

Воспользовавшись остановкой пилот стал выстраивать пространство управления, конечно, он слышал вопрос механика, но решил не отвлекаться, чтобы не прерывать поток восприятия. Сначала визуальное поле, как обычно, от машины он оставил только себя в кресле висящим в полуметре от дороги, внутренне улыбнувшись, он добавил кресло с Ли, на краткий миг задумался, убрать ли её одежду, данных для этого у него было предостаточно, но дело прежде всего. Затем самая важная часть машины — колёса, теперь он отчётливо видел, как резина прилегает к асфальту, к передним колёсам он прикрепил указатели с уровнем тяги, интегральным сцеплением с дорогой и температурой тормозных дисков, данные с задних колёс разместил рядом. Следом органы управления — появились руль, педали, рычаг переключения передач, переключатели под рулём. Габариты машины он обозначил полупрозрачными маячками, в свободном пространстве рядом с рулём поместил показания датчиков и контрольные графики. Итак, для начала достаточно.

— Извини, Заг! — запоздало ответил Ник, — Это потрясающий опыт, собирал впечатления, ничего не хочу упустить. Можно мне покрутить руль и понажимать педали пока машина стоит на месте? Нужно сформировать моторный навык, мне понадобится пятнадцать, ну может двадцать минут.

— Без проблем, — ответила Ли, деловито продолжив — ты крути педали, ты меняй колёса, а я выпью чашечку кофе с новостями.

Так и поступили, пересев на водительское кресло, Ник начал отрабатывать упражнения, которые ему подготовил артин: от простых движений рулём, до серии действий включающих руление, сброс тяги, понижение передачи с последующим торможением. По ходу успешных движений медимплант выделял в кровь нейромедиатор ускоряющий закрепление временных моторных навыков, неудачные попытки стирал блокатором памяти, теперь ближайшие пару дней заученные действия перс будет повторять без раздумий, автоматически. Семнадцати минут было достаточно чтобы достичь требуемой чёткости движений.

— Ну как, готов? — поинтересовалась девушка, запрыгнув на пассажирское сиденье.

— Пристегнись, — ответил Ник, выводя машину из бокса.

От передних колёс вперёд убежали полосы возможных траекторий, чуть позже к ним добавились задние колеи. Указатели и графики ожили, налившись реальными данными и прогнозируемыми значениями. Дорога преобразилась, возвышения были помечены красным оттенком, участки под уклон окрасились синим, а оптимальные траектории расчертили асфальт замысловатыми кривыми.

Для начала Ник подёргал руль в стороны, чтобы оценить обратную связь по перегрузкам, понажимал на газ, тормоз. Остался доволен точностью своих ожиданий, дальше стал выполнять программу адаптации. Со стороны эти действия походили на робкие шаги новичка, чем вызвали снисходительную улыбку Ли. Однако к концу первого круга автомобиль двигался уверенно, ещё без гоночной агрессии, но на уровне опытного излишне осторожного водителя. Такой скорый прогресс озадачил девушку, она вспомнила свои долгие мучительные часы, когда она пыталась приручить упрямую машину, именно в те дни она назвала автомобиль Шмыгом, только каменное терпение помноженное на упрямую настойчивость Зага в качестве инструктора не позволили ей тогда забросить это занятие. Прогресс перса восхищал.

— Ник, поделись виртом? — робко спросила Ли, просьба была по сути нахальной, лично её такое вторжение в личное пространство возмутило бы, но любопытство разъедало изнутри.

Однако самого водителя просьба не смутила, у него лишь мелькнула мысль: “Хорошо что я не стал её раздевать, неловко бы вышло”. Через секунду пассажирке пришёл ключ в инфо-портал. Подключившись к новому виртпотоку девушка стала смотреть на мир глазами пилота, картинка была неожиданной: от машины остались одни колёса, и кресло с нею, критично оценив себя со стороны, девушка не нашла к чему придраться, в глазах парня она выглядела превосходно. Продолжив осматриваться, она обнаружила массу графиков, указателей, диаграмм, назначение большинства из них она на смогла разобрать. “Да он превратил Шмыга в космический корабль!” — подумалось ей, — “хотя, если ты дровосек, то кругом одни деревья”, рассудила она. Тем временем пилот легко ориентировался во всём этом разнообразии, с виду ловко орудовал рулём и рычагами, у него даже хватало времени иногда перемещать некоторые графики и указатели на более удобные места. “Все ещё обустраивается” — решила Ли, постепенно к ней пришло понимание, что такое профессиональный пилот за работой, её норовистая древняя машина, оказалась для него всего лишь интересным случаем, который методично был разобран на функции и графики — смоделирован и теперь покорно подчинялся умелой руке. Второй круг превзошёл её сегодняшнее время, если раньше это её ошеломило бы, то теперь воспринималось как само собою разумеющееся, не возникало сомнений, сегодня её автомобиль покажет всё на что способен.

— Ух! Как летит! — прозвучали в её ушах слова Зага из боксов, — я это пишу для истории, это будет волшебный круг!

Действительно, от прошлой осторожности не осталось ни следа, болид агрессивно атаковал повороты сильно грохоча на ограничительных поребриках. Машина будто сама осознала, вот наступил её звёздный час, она держалась за дорогу всеми силами и неслась вперёд, словно водитель ей был не нужен. Возможно девушке следовало бы испытать укол ревности, но её захватило очарование момента, она испытывала восторг.

— Ник! Я словно занимаюсь сексом через автомобиль! Давай! Быстрее! Ещё быстрее!

Последний поворот остался за кормой.

— У-у-у-у! Да-а-а-ааа! — раздался рык в ушах — третий результат круга в абсолюте, впереди мобили другой эпохи, их можно не брать в расчёт, зато позади остались настоящие монстры, легенды гонок. Да теперь на этом асфальте оставят тоны резины лишь бы повторить этот результат! Ли! Ты знала кого сюда затащить! Чёрный пилот — это всегда легенда!

— Быстрее уже не получиться, — слегка смущённо заметил Ник, — похоже колёса начинают терять свои качества, — оправдывайся он, — зато опробую наивное управление.

Вдруг весь интерфейс исчез, остался лишь вид на машину и дорогу глазами водителя, словно время откатили на триста лет назад, девушка отключилась от внешнего вирт-потока. Несмотря на смену режима управления, машина шла уверенно, не так быстро как раньше, но всё ещё агрессивно.

— Ты отключил импланты! Теперь мы едем как в древности, я свои тоже отключу! Как романтично! — Ли прислонилась к Нику и поцеловала его, в этот момент автомобиль дёрнулся, но пилот справился с управлением, даже не собираясь прерывать поцелуй, однако вдруг поступил визор-вызов, поскольку интерфейсы имплантов были отключены, то вызов принял интерфейс автомобиля — над приборной панелью висел крутящийся логотип космодрома “Кубинка”.

Поцелуй распался.

— Извини, похоже это важно, — каплей махнул рукою принимая соединение.

Над приборной панелью возникла безупречная сдержанная улыбка майора протокольной службы. Оценив диспозицию — древний мобиль и раскрасневшуюся девушку, Ро·Зов извинился:

— Простите каплей, я кажется не вовремя, мне вернуться через пару минут?

— Всё нормально, — успокоил его Ник, — знакомьтесь это Ли, она дала мне опробовать древний автомобиль, это интересный опыт.

— К тому же редкий и изысканный, у вас просто талант на уникальное, — майор смотрел на Ли, — позвольте заметить, даже сквозь визор я ощущаю силу вашего обаяния, я опасался земные красоты захватят нашего гостя, но в вашем присутствии, он их похоже не заметил. Простите Ли, вы позволите ненадолго занять внимание вашего спутника?

— Конечно, а вы приятный собеседник, но вы наверное уже в курсе, — ответила девушка.

— Спасибо! Да, в курсе, однако всё же всегда приятно найти этому подтверждение, — Ро повернулся к Нику, — ещё раз простите за вторжение, сразу оговорюсь, я связался с вами неофициально, вчера мы расстались на дружеской ноте, вот я решил с вами проконсультироваться. Возможно вы не в курсе, но этим утром у нас произошёл лёгкий политический кризис, поэтому к нам в Москву прилетает несколько высоких делегаций, которые не доверяют виртуальной связи, знаете, среди политиков много таких щепетильных людей, почти параноиков. Вот в этом у нас возникло затруднение: если они прилетят к нам, а у нас здесь ударная группа на столах, они могут понять это неправильно. С другой стороны если мы направим их в другой, менее представительный порт, они тоже воспримут это как знак. И так, и этак — неувязка. Мне подумалось, вдруг вы сможете войти в моё положение и немного сократите ваш визит? Повторюсь, это моя личная просьба, если вы откажетесь, то это будет понято правильно, в этой исключительной ситуации рамки нарушаю я, просто… тут положение и так нервное, не хотелось бы нагнетать…

— Я понимаю возникшую сложность, к тому же уже успел доставить вам массу хлопот, — ответил Ник, майор пытался возразить жестом, но парень продолжил — не возражайте, это очевидно. Мне лишь нужно скорректировать планы, у меня есть какое-то время для этого?

— О, да! Конечно! На большее я не рассчитывал, — обрадовался майор, — корабли начнут прибывать в восемнадцать, но нужно ещё утвердить их полётные, соблюсти разные формальности, если вы ответите в течении часа, это будет очень уместно!

— Я постараюсь избавить вас от проблем, — успокоил Ник, — до связи.

В салоне мобиля повисло молчание, лишь оптимистичное урчание двигателя пыталось разрядить обстановку, но откровенно плохо справлялось с этим. Пилот остановил машину на обочине, выключил зажигание. Стало тихо, где-то вблизи стрекотали земные насекомые.

— У вас всё нормально? Почему встали? — обеспокоенный голос Зага пробился в линк.

— Да, все в порядке, нам просто нужно поговорить — ответила Ли, стараясь держаться в непринуждённом тоне.

— Понятно, — ответил механик, — дело молодое, но место неудачное, ладно говорите, но не затягивайте особо.

Опять тишина.

— Ты улетаешь?

— Да, это неизбежно.

— Ясно, но… — мысли Ли разбежались.

— Но?

— Тут много “но”, — казалось девушка хотела спросить что-то важное, однако передумала — вот хотя бы почему этот приятный офицер просит тебя увести корабль, а не твоего капитана?

— Я и есть капитан.

— Ты, прости, я думала космическими кораблями управляют умудрённые опытом капитаны, важные такие, с лёгкой сединой, — лёгкая улыбка тронула губы девушки.

— Со временем я подойду под это описание, но не сегодня, — качнул головою Ник, — ещё три дня назад я был курсантом академии, сиротой, а затем я получил звание, всё завертелось, оказывается родители оставили мне корабль в наследство с условием, что я его получу как только смогу быть капитаном. Выпуск из академии даёт начальную капитанскую аттестацию, дотошные юристы сразу же связались со мною. И вот, теперь целый рейдкрейсер бороздит систему под управлением новичка, лично у меня не было времени удивляться, но твои сомнения обоснованы.

— А как же команда? Ты говоришь прошло всего три дня?

— Половина экипажа сейчас перед тобою, вторая это артин корабля.

— Только ты и искин? Вы справляетесь? Хотя о чём я? — поразмыслила Ли. — Ты способный, с кораблём точно сладишь.

— Не хочу показаться нескромным, пока справлюсь отлично, мне очень важно чтобы ты поверила в это, ведь речь сейчас о тебе.

— Обо мне?

— Конечно! Ты полетишь со мною?

С момента когда мобиль застыл на обочине девушка ждала этого вопроса, но всё же оказалась не готова его услышать. Улететь? Бросить здесь всё? Конечно, оставаться сейчас на Земле для неё опасно, но где-то внутри себя она надеялась как-то наладить дела, остаться. Решение её проблемы само нашло её, это тоже слегка раздражало, Ли привыкла самостоятельно разбираться с трудностями, находить выходы, а такие нечаянные решения ослабляют чувство контроля над ситуацией. Хотя к чему её привёл этот контроль? Не она ли вынуждена сейчас бежать от последствий такого контроля? Может стоит довериться случаю? Судьбе?

— Куда? В космос? Я там была всего три раза, туристкой! — отговорки давали время разобраться в себе, удивительно было осознавать, как она пытается сама себя уговорить отправиться в «депрессивную пустыню бездушного космоса», спасибо труземцам за подсказку. На деле Ли нечаянно осознала, она не готова расстаться с этим парнем прямо сейчас, может через пару дней, неделю или когда он будет опытным капитаном, с сединой, возможно тогда это было бы проще, но не сейчас, не сегодня. Но, космос! Мысленно она перебирала все аргументы труземцев против космиков, не то чтобы она собиралась запоминать всю эту чушь, но похоже монгерша слишком часто посещала этот форум. «Так, стоп, стоп, зачем я прогоняю через себя этот бред, думать как недотёпа — верный способ пополнить их ряды», природная неприязнь к глупости позволила девушке сконцентрироваться на важном.

— Если я полечу с тобою, то как кто?

— Как компаньонка капитана, если не против, — ответил Ник.

— Компаньонка? Я должна буду тебе подчиняться?

— Мне нет, но капитану, да, даже я подчиняюсь требованиям капитана корабля, — мягко заметил офицер.

— Но ты и есть капитан, — иронично возразила потенциальная компаньонка.

— Верно, поэтому мне порою приходится делать, то, чего я не хотел бы, каждый член экипажа знает, что интересы корабля важнее личных желаний, так как от корабля зависит жизнь всех на борту, — уверенно ответил капитан, но тут же добавил, — я совсем не хочу ограничивать твою свободу, мне нравится твоя непосредственность, лёгкость, я совсем не собираюсь тебя помещать к клетку, просто если я буду отвечать за твою безопасность, мне нужно чтобы ты доверилась мне. Если вдруг тебе станет некомфортно, «тесно», я обещаю немедленно доставить тебя обратно на Землю, или в любое место Системы, какое скажешь, хотя надеюсь до этого не дойдёт.

— Звучит справедливо, — рассудила Ли, рациональная часть её посвежевшего мозга пыталась в фоновом режиме начать расчёт потенциальных рисков, но девушка отмахнулась от помощи имплантов и контекстов, решение пришло откуда-то из глубины.«Ну вот, я думаю сердцем», — удивилась Ли.

Когда долгий поцелуй распался, Ник собрался мыслями чтобы спросить:

— Это было похоже на «Да», верно?

— Да, теперь у тебя будет компаньонка, — сейчас, когда решение принято, слова лились легко, — если мы улетаем сегодня, мне нужно переделать кучу дел, соблюсти массу формальностей.

— Я помогу, — капитан не скрывал своей радости, — сначала свяжемся с Ро, заодно утрясём твои формальности, похоже он хорошо в них разбирается.

Майор протокольной службы ответил почти мгновенно, его голос звучал немного устало, но был приправлен ноткой оптимизма:

— Да, Ник, мне не терпится знать ваше решение, здесь у нас полный бедлам!

— Мы улетаем сегодня, я хочу взять Ли с собою, — радостно выпалил Ник.

Улыбка майора стала постепенно гаснуть.

— Я опасался такого поворота событий, — уже совсем без обычной улыбки ответил Ро, — Ли·Ла несомненно замечательная спутница, о которой можно только мечтать, — майор адресовал девушке сдержанный поклон, — но она также автор государственных алгоритмов, уж простите, я тут навёл справки, а это всё усложняет. Если бы речь шла о обычной туристической поездке, то всё было бы проще, она может в любой момент сесть на лайнер покидающий Землю, который гарантировано вернёт её обратно, но чтобы улететь на крейсере СВК ей нужна выездная виза. Уверен, проблем с документами не будет, но такие согласования занимают несколько дней, даже если я потяну за ниточки, а я мастер в этом, уж поверьте, минимум два дня, скорее три, максимум неделя.

— Неужели нет какого-то способа всё устроить? Какой-нибудь альтернативный вариант?

— Ну, если отбросить невозможный вариант с похищением землянки, — улыбка Ро робко попыталась занять штатное место, — то остаётся ещё более невероятный вариант с получением дип-паспорта ООН, если наша здешняя бюрократия работает медленно, то бюрократы ООН кажется умеют останавливать время. Как-то мы получали такой паспорт для нашего консула, даже после официальной просьбы МИД об ускоренном рассмотрении, документ выдали в течении недели. То-то.

Несколько лет назад Ник получал в Канцелярии Академии разрешение на дополнительную занятость чтобы подработать, тогда он впервые столкнулся с жерновами машинно-людской бюрократии, казалось бы участие артинов должно было бы ускорять процесс, но на деле всё получалось наоборот — артину постоянно требовалось социально адаптированные экспертные заключения различных людей, а чиновники всячески пытались сместить груз ответственности на машину, одно большое решение дробилось на кучу мелких, превращаясь в лавину. В то время курсант ощущал себя полностью беспомощным, его учили как побежать в комическом бою, но как сразить бюрократического Голема он понятия не имел. Образ неодолимой стены начал проступать в сознании капитана, но был развеян титром от Холмса.

«Ли должна это подписать», к титру был приложен документ «Паспорт ООН» с полным доменным именем Ли·Лы. Не мешкая парень переслал документ спутнице с титром: «Твой новый паспорт, подпиши пожалуйста». Девушка с интересом посмотрела на Ника, и вернула подписанный документ приложив удивлённо-обрадованный смайлик.

Майор протокольной службы неверно понял повисшую паузу и поспешил успокоить пару:

— Это же всего пару дней, я приложу… — но его прервал полученный от Ника титр.

Лицо Ро приняло озадаченный вид, глаза принялись скользить по невидимым экранам, наконец майор ответил:

— Простите, пусть я выгляжу оптимистом, но внутри меня живёт скептик, поэтому когда я вижу чудо, то я не сразу в него верю, — его голос звучал озадаченно, — ваш документ прошёл все проверки, это настоящий паспорт ООН выпущенный минуту назад. В моём мире это выглядит как настоящее бюрократическое чудо, волшебство! Я как увидел ваш борт на нашем столе, сразу понял, стоит ждать неожиданностей, но такое… Впрочем я отвлёкся, вашей спутнице нужно же собраться, Ли я могу чем-то помочь?

— Спасибо за заботу, да, есть одно дело, я бы хотела снять свою квартиру со стебля в хранилище, обычно это занимает несколько дней, но мне бы хотелось лично проследить за процессом, с этим можно как-то помочь?

— О! Такое легко провернуть, в Москве я могу почти всё, сейчас я к вам выслал титульный грузпас шаттл, а когда вы вернётесь к своей квартире, то монтажный дирижабль уже будет вас ждать.

— Спасибо! Вы умеете решать вопросы! — восхитилась девушка.

— Что вы, после явленного неимоверного чуда, это выглядит как мелкие фокусы. Ник, Ли, держите меня в курсе ваших сборов, а я немедленно займусь подготовкой вылета.

— Дай мне пару минут чтобы уложить всё в голове, ты улетаешь в космос, а на площадке перед комплексом прямо сейчас вас ждёт «Чайка-ГП78» и всё это решилось за каких-то десять минут — механик рычал озадаченно, его руки нервно протирали блестящую маслом стальную деталь — ты меня удивляешь, откуда вдруг такая спонтанность и понты.

— Я сама себя удивляю, не сердись, — в словах Ли звучала вина и нежность, — а титульный шаттл не ради понтов, а для скорости, у него же приоритетная маршрутизация.

Заг переключился на парня:

— Ник, ты плохо влияешь на нашу девочку. Если ты её расстроишь, то я тебя в любом уголке системы найду, — стальная деталь в руках великана выглядела угрожающие.

— Договорились, я всегда с уважением относился к словам десантников, даже бывших.

— Успел порыться в моём профиле? — огрызнулся Заг, — не люблю проныр, — он повернулся к Ли, мягко добавив — к тебе это конечно не относится.

Девушка примирительно вскинула руку:

— Не кипятись, он не вскрывал твой профиль, Ник просто умеет читать людей, Ник объясни ему как ты догадался.

— Ну Заг двигается как десантник привыкший к силовой броне, — парень развернулся к механику, — это особенно было заметно, когда ты подныривал под машину, на одних руках, стараясь не скользить задом по полу. Обычно сержант заставляет бойцов вручную затирать царапины на броне, то ещё удовольствие. На левую ногу ты опираешься с осторожностью, похоже на былую травму. Чтобы получить такую в силовой броне нужно попасть в серьёзный переплёт. Инцидент на Троянах? — Заг молча кивнул головой, — Вроде там была совместная операция с потерями среди десанта, ламеры прикрывались гражданскими, а наши замешкались. У меня есть друг из нашего десанта, который тоже там был, не любит вспоминать, говорит бойня была. Не удивительно, что потом ты ушёл в отставку, мой тащь тоже подумывал. А твой брат идиот, ты уж прости, то чем ты сейчас занят это цитово!

— Ясно, но про брата ты как понял?

— Это самое простое, — Ник подошёл к тыльной стене бокса, — у тебя на полке миг с ним, родство очевидно, он в форме, ты в гражданском, вся поза брата говорит о том, что он снимается с гражданским, с бойцами по другому стоят даже если они не в форме. Похоже ему не довелось побывать в настоящем деле, вроде он как проявляет снисхождение, а на деле сам его заслуживает. Как-то так, прости если обидел.

— Да нет, всё в точку, — голос механика рычал с уважительной ноткой, — ладно давайте я вас провожу, не каждый же день удаётся «Чайку» вблизи рассмотреть.

* * *

Путь обратно занял считанные минуты, уже на подлёте поступил вызов:

— День! Это бригадир монтажной экспедиции, мы прервали работу по своему нормальному графику, — лицо в визире излучало раздражение, а в тональности слов проступало недовольство, — а теперь зависли над стебель-хостом Раменка-9, но не можем начать процедуру демонтажа, было указание дождаться владельца собственности, мы можем хотя бы штанги выпустить? Или с этим тоже ждать?

— Простите, мы уже почти на месте, наш шаттл подлетает, — извинилась владелица собственности, Ли ощущала себя неловко за сумятицу которую внесла в работу монтажников, — я вас уже вижу, можете начинать приготовления.

— Да, простите за поспешность, я тоже вижу ваш шаттл, — магия титульной «Чайки» развеяла недовольство бригадира, заставив сменить раздражение на почтительный тон, — с вашего позволения мы начали подготовку, пожалуйста сообщите, когда будете готовы к демонтажу.

Огромный дирижабль завис на стебель-хостом, поскольку Ли жила на самом верхнем ярусе, то монтажную гондолу лишь слегка опустили до уровня её квартиры. Для перса дирижабль выглядел как диковинка, Ник с интересом рассматривал полупрозрачный защитный корпус аэростата, который вмещал в себя два ряда по шесть углеволоконных вакуумсфер сохраняющих свою целостность благодаря давлению атмосферы, до определённого предела внешнее давление делало их только прочнее. Тем временем гондола выпустила штанги и стала заводить их под жилые блоки, к сожалению, окончание этого процесса не удалось рассмотреть, так как их шаттл приземлился на посадочную площадку у квартиры Ли·Лы.

Следующий час перс пытался не мешать сборам и отвечал на массу бытовых вопросов касательно того, что может понадобится землянке для жизни в космосе, из ответов Ника следовало — в космосе есть всё, кроме Земли, хотя если задуматься, Земля тоже находится в космосе. В какой-то момент Ли поинтересовалась объёмом грузового трюма их корабля, увидев тихую панику в глазах парня, она рассмеялась, сказав, что шутит.

К облегчению капитана Нау итогом сборов стали пять персональных контейнеров среднего формата:

— Я же всё понимаю, у тебя не очень большой корабль, — участливо прокомментировала девушка, — ты так занервничал, когда я спросила про трюм.

Она улыбнулась и стала перечислять:

— В первом контейнере мои личные вещи и немного вкусняшек, от которых я не хочу отказываться, вот в этом моя любимая одежда, она высокомерная, поэтому я не хочу её оставлять, а в оставшихся трёх нейровычислители и монадные блоки плетения, я без них жить не могу, конечно их нельзя вывозить с Земли, но Ро сказал, что если улетаешь по дип-паспорту то твой багаж не проверяют, ты же не будешь против? — при этом её взгляд излучал невинность, вроде как она спросила о сущем пустяке.

Нервно сглотнув, молодой офицер космофлота ответил:

— Ну если жить не можешь… — за что немедленно получил долгий поцелуй, который полностью заблокировал возможность передумать.

Плавно накатывая на штанги монтажной гондолы квартира медленно сошла с креплений стебля, когда захваты штанг раскрылись, дирижабль немного просел под тяжестью груза, а затем начал медленно подниматься вверх, утягивая гондолу и гостеприимную квартиру за собою. Верхушка стебля теперь венчалась сиротливым пеньком, даже Нику момент показался грустным, на щеке Ли блеснула слеза, офицер приобнял девушку, хотел сказать что-то ободряющее, но передумал.

Дирижабль степенно поплыл вдоль облаков в сторону востока, титульный шаттл стремительно устремился в другую сторону, на запад, его пассажиры бросали прощальный взгляд на центр Москвы и искрящийся бриллиант Древнего Университета.

* * *

В обзорном зале космодрома открывался превосходный вид на все причально-пусковые столы.

— Рад наконец-то познакомится лично, — Ро по светски тактично сделал вид что поцеловал Ли в щёку, девушка ответила тем же, — в реале вы так же очаровательны, Ли, я несказанно благодарен вам за это.

— Ну что вы, — деланно смутилась девушка.

— Напротив, по роду службы мне часто приходится говорить людям приятные вещи, даже маленькая ложь в служебных объёмах утомляет, но вы делаете моё дело проще, нет ничего приятнее чем льстить правдой. Давайте я вам покажу космодром.

— Погодите, погодите, сначала я хочу угадать наш корабль, — взгляд девушки заметался между корветами земного конвоя, мужчины молча переглянулись между собою, лишь поделившись улыбками. — Только сначала скажите, что это за огромный монумент прямо перед нами, он такой красивый и стильный, странно, но в путеводителях о нём не упоминается, мне даже кажется, он напоминает работы того архитектора который пропал несколько десятилетий назад.

— Ты угадала, — деликатно заметил капитан, — это Наутилус, наш корабль.

— Это корабль? — Ли даже не пыталась скрыть растерянность, — Он летает? Ты летаешь на нём? Такой красивый и такой огромный, это все равно что летать на… готическом соборе или Эйфелевой башне, — все ещё разглядывая Нау, она добавила, — я могла бы взять на пару контейнеров больше, мог бы сразу сказать, что он такойбольшой.

— Не корите капитана, его корабль имеет статус секретности, он не мог сходу разглашать параметры судна, — майор принялся сглаживать ситуацию, — также полагаю, он не хотел портить впечатление, вы же восхищены?

— Восхищена? Да я просто влюблена в этого красавца, я даже теряюсь кто мне теперь нравится больше, Ник или его корабль, — голос пассажирки искрился весёлой иронией, на секунду она задумалась и уточнила, — Только объясните мне, почему наш корабль как бы стоит вертикально, — она подняла ладонь, — а остальные, вроде как лежат? — она провела ладошкой горизонтально, — это не потому что он, хм, ну как-бы уже готов к взлёту?

Мужчины заулыбались.

— Нау конечно готов к взлёту, — начал разъяснять Ник, — но его ориентация обусловлена конструкцией, дело в том, что наш корабль монопалубный, у него в каютах пол всегда находится на одном месте, а земные корабли мультипалубные, у них пол может быть на разных сторонах каюты. В нашем корабле сила тяготения, или как говорится, нормаль, в каюте всегда направлена против вектора движения, а в земных кораблях курсовой вектор и вектор нормали из-за гравитации могут не совпадать. Если рассматривать стандартный курсовой…

— Стой-стой, погоди, я уже слегка путаюсь, — Ли повернулась к Ро, — вы как землянин, не скажете мне, монопалубный это хорошо, удобно? Мульти всегда звучит как-то лучше же.

— Вам не стоит переживать, для полётов в космосе Наутилус приспособлен идеально, мультипалубность иногда бывает полезна, только когда летаешь очень близко к планетам, но некоторые считают, ситуацию, когда стена иногда бывает полом, это хм… не гармонично, поэтому даже роскошные земные космояхты часто делают монопалубными. Вам не о чем переживать.

— Отлично, знаете, мне вас будет не хватать в космосе, вы так легко меня понимаете.

— Не удивительно, мы же оба — земляне, — улыбнулся Ро, — что же, пройдём к борту, ваши вещи погружены.

Уже на краю причальной траверсы Ро остановил Ника,

— Помните, я поблагодарил Ли за то, что она делает мою работу проще? — уточнил он, — то же самое я могу сказать о вас. Конечно, вы внесли переполох в мой график, но все мои слова были искренними, сознаюсь, такое бывает не часто. Через полчаса начнут прибывать дипкорпуса, налгусь на год вперёд, — он мрачно улыбнулся, — Тем не менее вы вошли в моё положение, помогли, в качестве ответной любезности я переслал вам контейнер с земными деликатесами, ваш артин их одобрил. Лично для вас я заказал вот это, — майор протокольной службы протянул ладонь на которой лежал капитанский значок.

— Ювелирная мануфактура «Фаберже» была в долгу передо мною, поэтому они не смогли отказать в срочном заказе, если присмотритесь, там внутри бриллианта копия вашего корабля из чёрного алмаза.

— Тонкая работа, — дипломатично заметил Ник.

— Простите его, Ро, — прокомментировала компаньонка капитана, — он далёк от наших земных реалий, особенно в ювелирном деле, позже я ему объясню насколько это уникальная вещь и тогда он оценит ваш подарок по достоинству. Обещаю!

— Позволите? — Ро поднёс капитанский значок к мундиру капитана.

— Конечно! — ответил Ник, внутренне радуясь, что не прийдётся вспоминать, где положенно носить капитанскую отметку, будучи курсантом он читал формальные наставления на этот счёт, но капитанство казалось такой далёкой перспективой, что он не был усерден в запоминании этих тонкостей.

Деликатными движениями майор дипломатической протокольной службы ловко закрепил значок на нужном месте:

— Послушайте Ник, — голос Ро неожиданно стал очень тихим и серьёзным, — моя интуиция говорит, ваше появление не случайно, вы предвестник перемен, где-то в самой глубине политики Сола континентальные плиты пришли в движение. Мне кажется, если нам всем повезёт, то в ваших силах смягчить последствия. В любом случае, когда вам нужна будет помощь по земной линии, свяжитесь со мною, я могу больше чем это кажется на первый взгляд. Договорились?

— Конечно! Я рад оказаться на вашем космодроме. — Ник постарался припомнить занятия по дипломатии из курса по ведению переговоров, — Откровенно говоря, я более оптимистичен по поводу будущего, но доверяя вашей интуиции, буду осмотрителен чуть более чем собирался. В свою очередь, если у вас будет деликатное дело по космической линии, я и Нау всегда к вашим услугам! Спасибо за гостеприимство!

Майор обнял девушку, крепко пожал руку капитану и через минуту путники скрылись за створкой рубочного шлюза.

Земля, Москва, Подземный инфобункер «ВоГор.2», Брифинг Служб Инфообороны

Лицо главного инфокомандующего было сложно рассмотреть, так как за его спиною ярко светилась семантическая тактическая карта текущих новостей, чуть правее располагалась стратегическая карта ценностей. Неровная красная полоса нейтральных идей разделяла идеологию демов и ценности Постимперии. Практически в центре карты тревожно мерцал выступ, который отнимал часть постимперских ценностей, черная стрелка внутри выступа была направлена в ядро идеологии, множество белых стрелочек пыталось ужать проблемную область.

— Сегодня произошёл прорыв на коррупционном направлении, — доложил очевидное инком, — нужно отметить, что в целом мы были не готовы. Основные силы были сняты со всех активностей, была запланирована лишь плановая акция «100 лет без коррупции». С другой стороны, противник тоже не ожидал такого прорыва, нам нужно действовать упреждающе. Есть план контратаки?

Пока члены комитета Инфообороны, сверялись с визорами, инком успел подумать об иронии судьбы. До пышного торжества столетия без коррупции осталось менее года, именно там он планировал почётно уйти в отставку, чтобы юбилей прочно ассоциировался с ним, достойный способ войти в историю. Теперь все планы рухнули, возможно и с отставкой прийдётся подождать, если конечно получится удержаться на посту.

— Да, есть старая публикация по гендерному исследованию истории коррупции, — начал начальник оперотдела, — согласно которому, женщины занимающие госпосты на пятнадцать процентов более склонны к скрытой форме коррупции на госдолжностях. Обычно гендерный вопрос выступает триггером для противника, ожидается их дежурное заявление, мол, если бы чиновница могла выбирать свой гендер или отказаться от него, то не стала бы преступницей, в конце концов их можно будет подвести к косвенному оправданию преступника, это даёт нам поле для манёвра.

— Как предполагается развёртывать? — ход избитый, но проверенные пути, самые верные.

— Предполагается единичный удар ПМП, направленный пост массового поражения, через агента влияния, далее три инфоэскадрона оперативно расширяют фронт. Силы уже выдвинуты на позиции.

— Мне кажется, цитирование исследования получится слишком сухим, локальным, будет сложно развить успех.

— Мы подумали об этом, — начальник оперотдела, утвердительно кивнул, — исследование будет процитировано через пост: «Как бабы крадут у мужиков», этот источник достаточно эмоциональный, чтобы активировать большой пласт инфопланкотна, а там уже и мелкие рейдеры подтянуться. Возможны локальные осложнения по линии М-Ж, но здесь мы хорошо держим ситуацию.

На тактической карте линия новостей сдвинулась к противнику, стратегический прорыв получал удар у основания.

— Хорошо этот план утверждаю, что там по обороне? А объём хищений большой?

— Огромный! — прокомментировала представитель минфина, обычно она аккуратна в оценках, значит провал действительно беспрецедентный.

Инком вздохнул:

— Нужно снизить ущерб, придумать зачем этой хм…, «бабе» такие средства, что-нибудь благородное?

Отдел персональных исследований доложил:

— Есть тема, вроде она увлекалась малым народом «энури», где-то из под Омска, проводила исследования, раскопки, выкупала под это земли, собиралась строить музей.

— Как-то не то, возникнет вопрос почему ГосПлан не выделяет на это средства, у нас с малыми народами строго.

— Так народ-то вымышленный, есть исследования, там чисто литературная основа.

— Всё равно сомнительно, мэр Москвы верит в фантазии, не может отличить выдумку от реальности, это бросает тень на качество управления, в общем даю два часа на новые варианты, больше не могу, там ещё опергруппе коррекции нужно будет подгонять публичный образ под вашу легенду. Так, что там ещё по обороне?

Эксперт научного отдела предложил:

— Предлагается сделать ставку на научную часть, зондирование выявило перспективность этого участка, основное направление по тезису «высокий научный потенциал российского преступного мира» и диверсификация по полному спектру, от «могут же наши», до «голь на выдумки хитра».

Эксперт указал на карты, где образовался контр-прорыв.

— Это можно, кстати, есть данные откуда появилась эта теория?

— Да, один учёный работал по данной теме, — доложил щеголь из постимперской разведки, — но семь лет назад пропал, возможно был убит или несчастный случай. Наши коллеги из СКР просят навести здесь туман, они заново открыли дело, поэтому нужно действовать полу-официально, небольшими инфопрорывами.

«Надо же, промотали дело, а теперь советы раздают», подумал инком, но вслух заметил:

— У вас было вдоволь времени, теперь основной приоритет — локализация ущерба, пока вы там с космиками шушкались, у вас под носом беспредел творился, — выпалил председатель, затем слегка остыл и добавил, — нагнетать не будем, но церемоний особых не ждите.

В глубине души майор постимперской разведки Мар·Ков, костерил своего начальника на чём свет стоит, тот побоялся сам приехать и послал его, именно в тот момент, когда по его основному делу произошёл кризис. Словно добивая майора в визоре вспыхнул титр: «Объект утерян». Опять сбой! Оперативник ввёл ИД объекта и включил поиск по Москве: «Нет данных». Ладно, по России: «Нет данных». Сам собою проступил холодный пот, запрос по Земле: «Нет данных». Неужели ликвидация, нет, не может быть. Запрос последней зафиксированной локации объекта: «Космодром Кубинка, 8 минут назад». Запрос по Солу требует согласований, да и не хотелось бы «светить» объект на всю систему.

— Простите! У меня оперативное мероприятие, прошу разрешения идти, — тревогу в голосе было сложно скрыть.

«Надо же, у них там тоже аврал», подумал инком, вслух добавив:

— Разрешаю, свободны.

Земля, Москва, космодром Кубинка, через 48 минут

Напротив него сидел майор протокольной службы космодрома, весь такой приглаженный, в парадке. Кабинет у него был шикарный — огромный панорамный вид на космодром, корабли, стильная мебель из дерева, не под старину, в духе текущих веяний.

Наводить справки о Ро·Зове не требовалось, все в постимперской разведке точно знали, что майор — серв, или «серый властелин» МИДа. Такое редко бывает, когда пост точно попадает в человека, и вместо роста по должностям и званиям, он «застывает» на нужной позиции, позволяя вместо себя на более высокие должности назначать техов. Знающих людей подобная практика не вводит в заблуждение, пусть перед Мар·Ковом сейчас улыбчивый майор, разведчик хорошо знает, что по весу тот равен адмиралу дипслужбы. Нужно быть предельно осторожным.

— А я вас ожидал, — вдруг начал разговор хозяин кабинета.

— Интересно узнать повод?

— Откровенно говоря, у меня есть пять различных причин ждать вас, но мне тоже интересно, какая именно из них вас привела, в любом случае, все причины касаются одного события, — парировал псевдомайор.

Понимая, что хотя они оба майоры, но субординация не на его стороне, Мар уступил:

— Наш актив Ли·Ла, есть основания полагать, она была здесь и исчезла из нашего поля зрения.

— Понятно, значит девушка, — подитожил Ро, — она улетела на крейсере свободного флота СВК, не удивительно, что вы её потеряли. Соболезную, это был действительно ценный актив.

— Как вы её выпустили? Без проверок, согласований?

— По дип-паспорту ООН, понимаю ваше недоумение, включите запись, я оставлю официальный рапорт, так сказать по межведомственному обмену.

Мар·Ков был уверен, во время сжатого рапорта он выглядел нелепо, выдержка разведчика подвела, тот не успевал следить за лицом, невозможные повороты истории следовали один за другим. Выключив запись он заметил:

— Мне нет причин не верить вам, хотя, честно говоря, очень хочется. Можно уточнить неофициально?

— Конечно, — хозяин космодрома был сама любезность.

— Есть основания полагать, актив в серьезной опасности, что здесь на Земле, что там в космосе. Этот космик, простите, перс, э… Ник·То обладает, скажем так, достаточной ударной мощностью чтобы её защитить?

— Согласно флотским записям его ударная мощность «выше максимума», — дипломат приложил к ответу очередную улыбку, — этого достаточно?

— Это как? — Мар застыл с открытым ртом, в данный момент его обычный щеголеватый имидж не имел значения.

— Не знаю, могу лишь фантазировать, так его крейсер записан в наших реестрах, — тут начальник протокола привстал, — теперь прошу меня извинить, прибывает очередной дипрейс, пора на службу.

Земля, Москва, район Тёплый Стан, клуб «Страстосфера», ночь

Майор постимперской разведки Мар·Ков сидел за барной стойкой и глушил пятый коктейль. Естественно он был в гражданском, здесь некоторые его знали как Кра·Кова — легендарного датадайвера Солнета. Сейчас легенда была пьяна, спутанным голосом дайвер перечислял все аргументы космохейторов какие смог вспомнить. Визор напротив тараторил новости: «Шокирующее известие, мэр Москвы преступно копил средства на тайную смену пола».

— Халтура! — заметил разведчик, затем вдруг встрепенулся, сильно ударил кулаком по стойке и выкрикнул, — Выше максимума! — после чего встал, чтобы небрежно роняя стулья неровно двинуться к выходу.

Никто не обратил на него внимание, только бармен-автомат ответил:

— Рецепт коктейля «Выше максимума» не найден, у вас есть рекомендации?

Рекомендаций не было.

Орбита Земли, зона дрейфа

— Вот смотри, — ловким движением руки капитан Наутилуса поместил пустую грушу из под кофе прямо перед компаньонкой, — когда объект ставят в невесомости, говорят, что делают став. Конкретно этот став называется «брос», видишь, груша слегка дрейфует и чуть вращается вокруг случайной оси, это самый простой став, бывает много видов бросов, вот этот «часовой чужак». «Чужак», так как брос дрейфует от того, кто его разместил, то есть от меня, двигался бы он ко мне, был бы «свояк», «часовой», потому что слегка вращается по часовой стрелке.

Ли с интересом слушала объяснения, было удивительно осознавать насколько богат нюансами огромный пласт жизни, который ей совершенно незнаком. Молодой капитан подхватил грушу, слегка закрутил и поставил вертикально перед девушкой.

— Это «юл», обычно так ставят вещи у которых есть ось вращения или подходящая форма, способ очень полезный на пыльных астероидах, при вращении с вещи слетает пыль, прежде чем положить предмет в контейнер полезно юльнуть пару раз. А вот это…, — Ник подхватил грушу и разместил её абсолютно неподвижно — «стаб»!

— Ух ты! Научи меня делать так же, — весело потребовала девушка, от её слов груша слега покачнулась.

— Осторожнее! Стаб легко нарушить, это самый сложный став, давай пока поделаем бросы, — возразил, Ник, но заметив нетерпение компаньонки, сдался, — ладно, ладно. Для стаба очень важно предмет держать очень легко и пальцы разжать одновременно, вот так, — перс пару раз показал как двигать пальцами, — давай я подержу грушу, а ты потренируйся её отпускать, отлично, теперь сама.

— Ага! Поняла, — подхватив грушу Ли поставила её практически неподвижно, но упрямый предмет всё же слегка вращался, — Эх! Почти получилось.

— Да что ты! Это «якорь», для первого раза просто лёд! Я стабы только к пяти годам освоил.

Девушка взглянула на парня с укоризной:

— Вот видишь я сильно отстаю от тебя! Давай ещё попробую, кажется я начинаю понимать в чём тонкость.

События этого дня разворачивались так быстро, что Ли казалось словно лента мигов скользит перед нею: вот Ник предлагает отправиться в космос, вокруг гоночная трасса, фоном стрекочут кузнечики, сдвиг ленты и дирижабль уносит её квартиру куда-то вдаль, сдвиг — она прощается с обаятельным Ро и Землёй. Дальше миги только ускоряются: шлюз корабля, необычная каюта обставленная древней мебелью, гостья быстро узнаёт Шерлока Холмса в аватаре техинта, они осторожно обмениваются взаимными комплиментами.

Сдвиг, рубка Наутилуса теперь с прозрачными стенами, Земля стремительно уносится вниз, облака сменяет голубой шар, движение не ощущается, ей кажется, это только симуляция взлёта, но нет — следующий миг они в космосе.

Невесомость. Капитан предлагает провести сутки без тяготения, говорит, новичкам это полезно для адаптации, потом будет проще, она соглашается.

Неловкий момент в медотсеке, Холмс осторожно просит у неё разрешения сканировать импланты, убеждает её в необходимости процедуры, а она уже сожалеет, что оказалась здесь, конфигурацию её импов знает только она. Техинт уверяет её — эти данные никогда не покинут корабль, показывает протоколы защиты, они вместе изучают систему безопасности Наутилуса, монгерше картинка нравится, всё по высшему разряду, конечно, есть пара узких мест, которые хотелось бы поправить, но это мелочи. Неохотно, но она соглашается на процедуру.

Стерильные стенки медкапсулы. Сканирование. Уже всё? Так быстро? Даже обидно, ей казалось, что сложная структура её модулей потребует больше времени.

Сдержанные комплименты от Холмса её выбору имплантов, он деликатно подводит к мысли, согласно которой, часть полученной информации нужно сообщить капитану. Опять возникает напряжение, артин показывает схему крепления её навимпланта, ещё несколько других мест, замечает, что некоторые модули не имеют противоперегрузочной подготовки, капитану будет полезно знать диаграмму векторов максимально допустимых перегрузок, конечно о самих имплантах ему можно не знать, только диаграмму.

Сдвиг ленты, перед нею встревоженное лицо Ника — она была слишком долго в медотсеке. Всё нормально? Мгновение, он изучает её диаграмму, похоже схема ему не нравится, он почти скрывает свою досаду, но компаньонка уже успела немного узнать парня. Капитан открывает настройки корабля, долго двигает регуляторы допустимых перегрузок, Ли интересно, она заглядывает через плечо, теперь девушке понятна досада капитана, индексы на регуляторах упали в несколько раз. Он ей улыбается, говорит, всё нормально.

Следующий миг они в отсеке со скафандрами, она надевает аварийный скафандр, ей жутко неудобно, Ник шутит, говорит, так и должно быть, аварийные всегда неудобные, зато в них забираться легко, возможно это так, сейчас ей сравнивать не с чем, в любом случае выбираться из костюма было намного тяжелее, чем попасть в него.

Другой скафандр — боевая силовая броня. Зачем?! Надевай, объяснять будет дольше чем показать. Забираться в броню было неудобно, не хватало сноровки, наконец она закована в сталь. Перебирая меню скафандра перс его донастроил, теперь броня уверена, будто боец внутри неё легко ранен, контужен, временами теряет ориентацию.

Новый миг. Грузовой трюм, пустой, довольно просторный, какое-то время они здесь парят в невесомости, затем играют в догонялки, она в броне, Ник в лётной форме. В броне удобно, не нужно думать об ударах о стены, к тому же сам костюм направляет движения «контуженного бойца», мягко сдерживает резкие жесты «раненого», поэтому их игры обходятся без столкновений. Постепенно девушка понимает, как нужно двигаться в невесомости, скафандр всё реже корректирует её действия. Действительно, это лучше всяких объяснений.

Сдвиг, ужин, еда почти безвкусная, протеинцы, Ник уверяет, это вкусно, но по началу еда в невесомости всегда кажется немного пресной, хочется ему верить. А вот кофе был хорош, её обаятельный офицер говорит, это лунный купаж. Следующий миг, и вот, они забавляются с грушей из под кофе, изучают ставы.

Упражняясь, Ли расставила вокруг себя кольцо из протеинцев, некоторые встали в почти правильный став:

— Как тебе? — спросила девушка у перса.

— Сложно сказать, — ответил тот с напускной серьёзностью, — вообще-то, играть с едой считается дурным тоном, — но тут же ободряюще добавил, — пара крайних хорошо встали, ты делаешь успехи, быстрее чем я в пять лет.

— Взрослею, — с наигранным сожалением отметила Ли, — кстати, у тебя за спиною уже минуту дымит трубкой Холмс, вид у него такой, вроде он хочет тебе что-то сказать, но выбирает удобный момент.

— Это так? — развернулся капитан, Холмс сделал едва заметное утвердительное движение трубкой и перевёл взгляд на Ли.

— Похоже вам нужно поговорить, — отметила компаньонка, — Холмс не уверен хочешь ли ты чтобы я услышала, — начала она размышлять вслух, — но считает что нам полезно это обсудить вместе, поэтому он выбрал такую форму обращения.

— Похвально Ли, вы в точности прочли мимическую мизансцену, ровно так как я её запланировал, — одобрил Холмс, — мы с Ником договорились вне оперативной обстановки пытаться общаться человеческим образом, так можно передать больше нюансов, ведь если мысль сложная, то чем больше слоёв коммуникации, тем проще её передать с меньшими искажениями.

— Хорошо, вы оба мне не оставили выбора, — заключил капитан, — докладывай.

— Моя новость диаметральна, имеет хорошую сторону и обратную, — артин продолжил следовать парадигме общения в человеческом ключе, — пару часов назад мы получили запрос на фрахт, это несомненно хорошо, однако заказчик настаивает на скорой встрече, завтра, на Луне. С другой стороны, согласно психологическому анализатору, твоё общение с Ли в данный период имеет огромную важность для построения отношений, поэтому я решил, что такое положение дел нельзя нарушать как можно дольше. Я ждал до последнего, сейчас наступил оптимальный момент чтобы определиться. Если мы решим принять фрахт, то у нас есть ещё час для бронирования стыковочного узла на станции, где нас будут ждать для переговоров, клиент хочет осмотреть корабль.

Будучи курсантом Академии, Ник считал важным, чтобы капитан принимал решения с беспристрастным лицом, не выдавая сомнений. Однако на практике это оказалось сложным, непостижимым образом его новая компаньонка научилась читать его настроение даже раньше, чем он его осознавал, а техинт прочтёт все сомнения по развёртке личностной модели, в таких условиях любые усилия на контроль мимики были лишены всякого смысла. Поэтому сейчас на лице капитана было легко прочесть и радость по поводу первого дела, и досаду, по поводу неудачного момента.

— Фрахт, это ведь замечательно!? Я ведь хотела путешествовать, — вновь поделилась мыслями Ли, — тем более мы летим к Луне, а я давно хотела облететь Персополис, когда я была последний раз на Луне, его только достраивали. Прежде всего ты капитан, дела важны, я подстрою свои желания под общие планы, не собираюсь быть обузой.

Слоны. Развитие дебюта

Орбита Луны, станция «Луносибирск», сектор хороводов

Наиболее комфортные места для швартовки космосудна находятся в хороводах, огромных вращающихся кольцах со стыковочными гнёздами. Двигаясь в хороводе, суда обретают центробежную силу, которая позволяет создать вполне комфортное тяготение на палубах. Чтобы произвести хорошее впечатление на потенциального клиента, Ник забронировал стыковочный узел во внешнем хороводе, единственном на котором формируемая сила тяготения равна одному тягу. Конечно следующий хоровод 0.8 был в два раза дешевле, но первое впечатление важно, к тому же Ли так будет привычнее, рассудил капитан. Чтобы как-то компенсировать траты на расточительную стоянку, Ник заказал недорогую стыковку по четвёртому классу. В отличие от стыковки первого класса, при которой на судне постоянно сохраняется нормальная сила тяжести, четвёртый класс предполагает умеренные колебания ускорения по нормали и незначительные боковые перегрузки. Экономия была разумной, ведь в момент стыковки все люди на борту Нау должны были крепко спать.

Корабль приблизился к станции по пологой норм-спирали на автопилоте, в приводочном секторе автопилот передал управление автолоцману станции, тот мягко подвёл корабль к огромному километровому швартовому манипулятору. Захваты манипулятора деликатно вошли в стандартные швартовые слоты корабля и долгим плавным движением зафиксировали Нау в сыковочном гнезде хоровода. Так как трафик на станции в это время был низкий, то класс швартовки был автоматически повышен до второго уровня, однако Ник узнает об этом только через час.

* * *

Первой проснулась Ли, было приятно снова ощущать нормальное тяготение, бодрая нега разливалась по всему телу, напоминая о прошлой ночи, когда Ник вертел ею как хотел. Похоже секс в невесомости ему нравился, но сама Ли ещё не определилась, сейчас ей нравилось просто быть с парнем, она хотела его чувствовать как партнёра, на этом этапе разнообразие больше отвлекало, чем помогало. Сквозь дремоту она вспомнила, как громко стонала ночью, похоже, мешала спать Холмсу, или чем он там был занят, но девушка быстро вспомнила о технической природе первого помощника, после чего наваждение рассеялось. Примечательно, как в мыслях она часто очеловечивала артина, это заставляло задуматься. Определенно, этой ночью Холмс её слышал, но это ему точно не мешало, интересно, как он отнёсся к её стонам? Анализировал спектры звуков? Сопоставлял с данными телесных датчиков? Артины любят всё анализировать.

Как обычно, мысли монгера, попадая в колею, пытались пройти этой дорогой до конца, рассуждения без выводов бесплодны, а гонять мозг впустую претит любому опытному киберу. Итак, Холмс.

Во многом Холмс был загадкой, едва попав на корабль Ли запустила десятки протоколов которые исследовали местное киберпространство, большинство протоколов были невинными, часть притворялись невинными, некоторые были коварными, а избранные вероломными. Однако артин, если и заметил атаки, то внешне никак не отреагировал на на них, лояльные протоколы принесли данные которые должны были, а вероломные не смогли добыть чего-нибудь ценного. Большая часть собранной о Холмсе информации носила характер отрицания: непрозрачен для сканирования, непроницаем для внедрения, неуязвим. Перебрав все знакомые ей архитектуры построения техинов, девушка пришла к неутешительному выводу, они не описывают особенности реактивного поведения Холмса, а реактивные отклики невозможно подделать, у артинов они срабатывают подобно рефлексам, стимул — реакция. Из архитектуры артина, можно было бы извлечь его слабости, а опираясь на уязвимости, можно было бы выстраивать хотя бы равноправные отношения. В текущей ситуации уязвима только она, незавидная позиция.

Однако провал с определением архитектуры был не самым болезненным, сложно признать, но из-уровень артина она тоже не смогла выяснить. По паспорту корабля уровень мастер-интеллекта судна был из7, но это точно не так. Разнообразные тесты уровня вернули различные значения, косвенно это указывает на уровень выше семи, восьмёрка это предел, таких артинов в Соле не больше десяти. К счастью, у Ли был опыт работы с интеллектом этой мощности, как автор Избранного алгоритма, она получила право его адаптации для ГосПлана, после чего несколько месяцев изучала особенности из8. Собрав вместе все знания, полученные во время работы с ГосПланом, и то, что удалось наскрести о Холмсе, девушка начала строить нейросеть, которая установит из-уровень местного хозяина кибер-среды. Это будет нахальная сеть, она не будет церемониться, раз уж Холмс великодушно снёс её прежние пинки, то и эти стерпит.

* * *

Раскрыв глаза Ник, вгляделся в лицо Ли — как хорошо, что она рядом! Хотелось её обнять, но заметив фантомные движения глаз под веками, парень понял, что компаньонка чем-то занята в вирте, тормошить монгера в такой момент, значит откровенно напрашиваться на справедливую грубость. Жаль.

Тогда осмотримся, включив внешний обзор в генераторе оптополя каюты капитан огляделся. Вокруг громоздились корпуса других судов, так, два земных лайнера, танкер с Эроса, и балкер из Гильдии Пояса. К последнему капитан присмотрелся придирчиво, корпуса балкеров часто покрыты низкомерной микропылью, если сутки вертеться рядом с таким, то позже придётся чистить весь корпус, протирать внешние датчики и обслуживать шарниры огневых точек. Деликатно пройдясь радаром вокруг балкера, так чтобы с того не догадались о его подозрениях, Ник убедился, что судно недавно с чистки, вакуум вокруг него не грязнее обычного для таких портов, хотя, если задуматься, раз уж у владельца балкера были средства на дорогой хоровод, то и на чистку должны были найтись.

Успокоившись, капитан переключил оптополе на дальный обзор, прямо под ногами медленно вращалась поверхность Луны, у «Луносибирска» близкая орбита с умеренным эксцентриситетом, сейчас на глаз было около пятисот километров до поверхности, если точно, то по навигатору — 518. Среди рельефных кратеров, громоздились города, посёлки и ресурсные комплексы, в мелких кратерах едва заметно вращались мерцающие огнями ярусные кольца, искусственные объекты складывались в сложный узор с замысловатой приятной глазу симметрией, что неудивительно, ведь за формированием внешнего ландшафта Луны следит специальная арт-комиссия, вид открывшийся Нику не был следствием хаотического освоения поверхности, это была коллективная картина, которую лучшие художники пишут с помощью человеческого вмешательства. Обширная часть справа вверху была пуста, похоже там был один из лунных заповедников.

— Красиво! — вдруг сказала Ли.

* * *

Для завтрака пара с Наутилуса выбрала уютное кафе в земной зоне «Луносибирска», поскольку Ли ещё не прошла карантин, а Ник имел с ней «близкие контакты», то они оба были ограничены земным сектором станции. На местных туристических станциях земные сектора занимают значительную зону, но «Луносибирск» это деловой СВаТ, поэтому лунный и поясный сектора потеснили земной сектор ближе к карусельному сегменту. Реклама созданная Ником лунному кофе оказалась правдивой, Ли выпила лишнюю чашку, даже две, кофе был превосходен, особенно вприкуску с лунными безе, в рецепт которых неизменно входит лунное тяготение: 0,166 ɡ, не больше, ни меньше. Настроение было превосходное! Но дела.

Согласно довольно старому двухсотлетнему установлению, обновления программного обеспечения реакторов нельзя проводить удалённо, данные энергетических устройств повышенной опасности нужно передавать только лично, на физическом носителе. По мере службы реактора, протоколы его выработки требуется предъявлять в Технический Надзор Флота уполномоченным членом экипажа, на стике. Пока Нау стоял на верфях Штернов, никто не мог снимать показания с реакторов и относить их в ТНФ, поэтому сейчас Нику пришлось оставить девушку прогуливаться по пирсу станции, а самому нести горсть стиков в администрацию флота. Капитан и компаньонка условились встретиться уже на Наутилусе.

Быстро разобравшись с формальностями, офицер возвращался на корабль, задержавшись по пути, чтобы придирчиво осмотреть стыковочный узел. Наставник по механике часто говорил, что техники на станциях не чета флотским, а стыковочный узел это орудие пыток корабельного шлюза, после стыковки не поленитесь и осмотрите цанги! Это Ник и проделал, не заметив криминала, с мыслями о кофе и протеинце, капитан поднялся в кубрик.

Офицер уже собирался делать первый глоток, когда рука с чашкой застыла на полпути, в кубрике кто-то был. На их уютном кубричном диванчике непринуждённо расположилась эффектная блондинка, незнакомка безмятежно спала.

Уже давно Ник разделил для себя женскую моду по целеполаганию, на мужскую и женскую. Мода женской ориентации посылала сложные сигналы позволяющие выстраивать неустойчивую конструкцию социальных рангов между самками, мужчине обычно сложно разобраться в этих сигналах, которые заведомо были посланы не ему. Такие наряды у парня вызывали недоумение, обескураживали и заставляли задуматься: что принуждает привлекательную девушку скрывать свою красоту за таким недоразумением. Тем не менее, он не спешил судить, не понаслышке зная, что методы используемые профессионалами узкой специализации, не всегда понятны специалистам широкого профиля.

Напротив, сигналы женской моды, нацеленной на мужчин, Ник считывал моментально, на уровне базовых инстинктов, можно сказать, нутром. Так было и в этот раз, наряд незнакомки выгодно подчёркивал, то что хотелось бы подчеркнуть, а если что-то скрывал, то лишь из намерения сохранить интригу. Наскоро рассеяв туман обычных мужских помыслов, парень оценил мизансцену, учитывая картинность позы девушки, некоторую идеальность форм её тела и черт лица, он решил, что это визор-проекция от артина. Рука проделала остаток пути, капитан сделал глоток кофе и спросил:

— Холмс, твои проделки?

Глаза блондинки показали свою бездонную голубизну, она соблазнительно потянулась и кокетливо ответила:

— Да, мои.

— Шутка удалась, — ответил капитан, про себя решив, что нужно как-то ограничить излишнюю человечность артина, — можешь убирать проекцию.

Грациозно поднявшись с дивана девушка сделала пару шагов к офицеру, затем глядя ему в глаза, взяла его левую руку в свои. Её прикосновение отдавало теплом и шёлком, а от её тела приятно пахло женщиной.

— Это не шутка, разве я похожа на проекцию?

Чуть не уронив чашку, Ник поперхнулся:

— К-х-х! — прокашлялся капитан. — Холмс! Доклад! Откуда посторонние на борту?

Лицо незнакомки приняло серьёзный вид, она вытянулась и доложила:

— Никак нет, на борту нет посторонних. Перед вами манипулятор социальных взаимодействий кибернетический антропоморфный МаСоВКА-В14-ЛЛТ42! Доставлен на борт этой ночью вместе с другим оборудованием, по накладной, которую вы утвердили накануне вечером. Манипулятор прошёл первичную настройку, готова к работе.

— Вольно! — машинально ответил капитан, — признаться, я ожидал что это будет стандартный стюард-бот.

— Простите капитан, мне показалось, что будет полезно, если вы оцените первое впечатление которое я произвожу в этом виде, — примирительно сказала девушка и указала на себя ладонями, — я ведь выгляжу впечатляюще?

— Ещё бы! — поспешил согласится капитан, немного запоздало коря себя за юношескую поспешность, — откровенно говоря, даже слишком впечатляюще, может стоит поработать над образом? Придать ему более… м-м-м, флотский вид? Чтобы не смущать наших пассажиров.

— Смущать? В этой одежде, скорее уж соблазнять, — справа от красотки появился Холмс, — это, так сказать, «заводская упаковка». Я заказал разработку манипулятора три года тому назад, за основу взяли киберсекс-юнит ЛЛТ41, так как у этой модели были лучше всего проработаны кинетические реакции, она движется человечнее большинства настоящих людей. Её протобиологическое покрытие практически неотличимо от кожи, она дышит, потеет, плачет, в общем делает всё, что свойственно человеческому телу. Я давно приметил группу киберскульпторов, которые её произвели, талантливые ребята, повёрнутые на андроидах и сексе. Порою некоторые женщины двигаются с особым изяществом, даже не всегда осознавая как это им удаётся. Эта группа два года потратила на анализ такого эффекта, пытаясь воспроизвести его так, чтобы дроид не просто повторял заученные движения, а свободно двигался. Но они раз от разу терпели неудачи, подделка рано или поздно выдавала себя. Тогда они зашли с другой стороны, выделили в мужском мозгу нейронные контуры, которые возбуждаются при взгляде на женственные движения и замкнули их на кинетический контур робота. Получается натуральные женщины своим естественным движениям придают сексуальность, а этот андроид наоборот, изначально сексуальным движением придаёт практичность. Результат превзошёл все ожидания, даже если уменьшить уровень секса в кинематике до минимума, то все равно движения получались удивительно человечными, никакая иная кибернетическая модель человека ещё не достигала такой убедительности.

Пока артин читал импровизированную лекцию, сексюнит-манипулятор стояла на месте, лишь время от времени переводя вес тела с одной ноги на другую, как бы танцуя под тихую музыку слышимую только ей, неохотно Ник признал, что даже такие скупые и скованные движения выглядят манящее, приходилось убеждать интуицию, что это не женщина, хотя подсознание вопило об обратном.

— По реестру корабля, предполагается что она будет исполнять обязанности стюарда, — голос артина вернул капитана к действительности, — но основным её назначением будет обеспечение твоей безопасности вне корабля. Это требование Совести, мы ведь не можем рисковать своим капитаном.

— Насколько я в курсе, таким андроидам нельзя свободно разгуливать среди людей?

— Можно, если есть паспорт от ООН.

— Совесть, понятно, — саркастически заметил Ник, — однако безопасность, — капитан по иному взглянул на девушку, — то-то, она великолепна, но охранные дроиды выглядят иначе, внушительнее, она справиться?

— Для начала позволь заметить, в таком образе андроид может проследовать за тобою туда, куда обычных охранных дроидов не пустят, к тому же, без обид, но в ёе присутствии ты будешь привлекать меньше внимания, даже с чёрным значком экстры, — Холмс провел рукой и рядом с девушкой возникла её виртуальная копия, — Под этой мягкой шёлковой кожей, находится гибкая броня, — кожа копии стала прозрачной, обнажив серебристый манекен, под зеркальной покрытием которого двигались мышцы, и хотя в движениях манекена сохранилась грация, но теперь это выглядело жутковато — лучше не спрашивай из чего сделана эта броня, всё равно не скажу, просто знай, что она сравнима с бронёй Нау. Хотя кинематика и настройки контроллеров в основном остались от сексюнита, но мышцы и энергосистема ей досталась от боевого бронекостюма Витязь-14, — под ставшей прозрачной бронёй проступили прочные сплетения гибридных мышц боевого образца, оплетающих изящный скелет чёрного цвета — к тому же я потратил уйму времени чтобы совместить её код с кодом учебного андроида который используется для рукопашных тренировок космодесанта — Побратим-38. Занятно, но во время схватки она сначала просчитывает сексуальность движений, а затем делает их летальными для противника, похоже со стороны это будет увлекательным зрелищем. Лучшие боевые практики и навыки владения большинством видов оружия здесь прошиты на базовом уровне операционной системы, то-то в сложной ситуации ты всегда можешь положиться на нашу малышку.

— Так-то один только Витязь-14 стоит больше мегаэрга, как мы её оплатили?

— Не беспокойся, все требования Совести остаются на её совести, — Холмс усмехнулся, — прости за каламбур, не удержался. К слову сам сексюнит, бронекостюм, прошивки Побратима это не самое ценное из того что заложено в «нашу малышку».

Бровь Ника слегка выгнулась — ну-ка, удиви!

— Очевидно, что действуя вне корабля, манипулятор уязвим, ведь если у него не будет доступа к требуемой вычислительной мощности, то он превращается в недалёкого сексуально озабоченного андроида с незаурядными боевыми навыками — опасная смесь! — в качестве иллюстрации девушка сделала несколько быстрых движений вокруг капитана, которые с одинаковой легкостью можно было принять как за серию изящных рукопашных приёмов, так и за лёгкий эротический танец. Капитан безуспешно попытался уследить за ней взглядом, но приятно пахнущий вихрь пронёсся вокруг парня, чтобы материализоваться на месте незаметно исчезнувшей проекции артина, полностью повторяя его позу.

— Поэтому, — усмирив дыхание, девушка как ни в чём не бывало, продолжала рассуждения Холмса, — у меня установлены несколько блоков вычислительного геля, это лучшее, что сейчас могут предложить плетельные технологии, с этими блоками я могу решать любые задачи оперативной обстановки даже полностью утратив связь с материнским вычислителем, — изящно проведя ладонями вдоль тела, она обхватила ими груди — гель установлен, вот здесь, но он работает в неэффективном режиме, есть такая особенность, что для нормальной работы геля нужна вибрация или хотя бы периодическая дислокация. Если пожимать меня здесь вот так, — ладошка сжалась, Ник сглотнул от напряжения, — Дай руку! — словно загипнотизированный капитан подчинился, — Так! Хорошо, сжимай, разжимай, дай другую! — манипуляторша решительно взялась за другую руку офицера и положила её себе на ягодицу, — Здесь тоже! Делай так же!

Приятная упругая мягкость под руками Ника обескураживала, теплый аромат близкого женского тела кружил голову, всё произошло так внезапно, что не было никакой возможности одуматься, а девушка наседала:

— О! Да!! Гель работает гораздо лучше, давай интенсивнее, ещё, ещё!

Поэтому вопрос:

— Кажется я вам помешала? Это ведь не то, о чём я подумала? — прозвучал из уст Ли как «гром среди ясного неба», эту метафору Ник подцепил на Земле чтобы пощеголять ею среди друзей на Поясе, признаться, он не полагал, что она пригодится ему так рано.

Слова: «Да, это не то о чём ты подумала», синхронно прозвучали из уст блондинки и её незадачливого кавалера, совпадение получилось комичным, да и сама сцена вызвала невольную улыбку на лице Ли, когда за её спиною раздался иронический хохот Холмса.

— Простите, Ли, Ник! — сквозь смех, начал говорить Холмс, — ситуация вышла забавной, словно с экрана древней комедии положений, я просто не смог удержаться, простите! Думаете легко было так точно подгадать время! Уверен вы потом в записи будете не раз пересматривать этот миг, скажете мне не одно спасибо! Но сейчас простите! Ли, дайте мне минуту, я всё поясню.

Артин принялся повторять свою лекцию, гель восхитил кибер-монгершу, она тоже не удержалась от того чтобы помять гелевые блоки, но делала это более осмысленно, наблюдая корреляцию показателей вычислительной мощности и движений своей руки:

— Лёд! Это словно вручнуюуправлять вычислениями! — подитожила Ли, — однако у нас остался ещё один важный вопрос! Как мы будем называть нашу уникальную подружку? У неё есть имя?

— Ксю, — ответил Холмс, — кибернетический сексуальный юнит, а так как исходным прототипам является Холл, то есть я, получается Ксю·Хо!

— Хм, звучит совсем немного слегка вульгарно, — осторожно усомнилась Ли.

— Имена не выбирают, — резюмировал Ник, — Ксю, так, Ксю. Добро пожаловать в экипаж!

* * *

По неформальным флотским наставлениям во время переговоров желательно скрывать тело собеседников ниже пояса, считается, что это позволяет людям принять комфортную позу сохраняя представительный вид. Поэтому официальные визор-переговоры обычно ограничены протокольными визор-рамками, а личные переговоры принято проводить за столом. Для общения с клиентом идеально подошла кают-компания пассажирской зоны, в центре светлого и просторного по корабельным меркам помещения был сконфигурирован белый полукруглый стол. На Поясе такие столы уже стали традицией, стороны переговоров помещались с разных полюсов полукруга, так, чтобы с одного бока их соединяла прямая грань, а с другого дуга. Символически это означает, что в общении важны прямота и гибкость, стороны должны прямо обсуждать, то что их сближает, деликатно обходя спорные моменты.

В кают-компанию вошёл клиент в сопровождении Ксю, флотская стюард-форма преобразила девушку, сделав её образцом строгой деловой сексуальности. Накануне Ли больше часа колдовала с настройками формы пытаясь добиться идеального баланса привлекательности и строгости, Холмс высоко оценил её старания, по мнению капитана, они оба не зря были довольны результатом.

— Позвольте представить, — с официальной улыбкой обращённой к клиенту сказала Ксю, — Унтер-капитан рейд-крейсера Наутилус 127 капитан-универсал-лейтенант Ник·То, — затем улыбнувшись уже Нику, добавила, — Заслуженный инженер-архитектор Объединенной Инженерной гильдии Луны гос-дин Эф·Эс.

— Приветствую на борту, — Ник присмотрелся к клиенту, лицо статного мужчины средних лет вызывало смешанные чувства, словно оно вылеплено талантливым скульптором, вдохновлённым античным образом, но местами ваятель впадал в авангардизм. Правильный красивый нос нависал над строгими губами чуть гротескнее чем следовало, однако тонкая линия усов между ними удачно компенсировала диспропорцию, крупный лоб был бы красив, если бы был чуть менее плоским, а тёмные глаза были бы дружелюбными, если бы не взгляд, поражающий пронзительной остротой.

— Прошу прощения за некоторую отчуждённость, — продолжил капитан, — я прохожу пост-земной карантин, между нами будет биоэкран, надеюсь это не доставит неудобства.

— Не беспокойтесь, — голос гостя обладал вкрадчивой мягкостью, — ваша очаровательная помощница, уже предупредила об этом, она переживала по поводу недостаточной дружелюбности первого впечатления, уверила, что это не так, я склонен ей верить. Однако тяжело осознавать, как рисковала девушка своим здоровьем, принимая биоблокатор карантина только для того, чтобы встретить меня.

— Здоровье и комфорт пассажиров, наш приоритет, — ответил Ник, — простите, на днях я уже принимал блокатор, поэтому не смог вас встретить лично, подобающим тому образом, однако уверяю вас, я никогда не рискую самочувствием экипажа больше, чем того требуют обстоятельства. Прошу не принимать эти риски на свой счёт, присаживайтесь.

Садясь в кресло, Ник заметил, что к нему пришло большое сообщение от Холмса, это был не краткий титр, который можно прочесть незаметно.

— Вы не против чашки кофе? — капитану нужно было организовать паузу, чтобы ознакомится с сообщением, — на Луне я заново открыл для себя этот напиток.

— Как сибарит, я вам даже завидую, — усмехнулся гость, — мне с ледяным сахаром.

Ловко перехватив поднос у стандартного стюард-бота, Ксю поставила дымящиеся чашки перед гостем и капитаном. Ледяной сахар гостя едва слышно потрескивал хрустальными нотками, сладкий кристалл разбрасывал крохотные облачка искрящихся осколков специи и быстро покрывался трещинами, отчего освежающий аромат специи постепенно смешивался со знойным запахом кофе. Лёгким одобрительным кивком клиент отметил качество напитка, чем вызвал ответную улыбку капитана.

Делая нарочито долгий глоток, который легко можно было принять за смакование напитком, капитан внимательно прочёл сообщение артина, делая второй такой же долгий глоток офицер обдумал прочитанное. Отстранив чашку, Ник пристально всмотрелся в собеседника:

— Для меня большая честь принимать на борту столь видного гостя!

— Ну что вы, — лунный инженер ответил на взгляд, — вы меня переоцениваете.

— Как можно переоценить знаменитого архитектора Эйфеля? — парировал Ник.

В глазах гостя мелькнула искра, лицо начало выстраивать ироническую улыбку, но остановилось на полпути, на целую секунду застыв в выражении полуиронической полуулыбки, пауза затянулась:

— Но как? — наконец спросил инженер с усталым видом, — меня убедили, что легенда идеальна.

— Так и было, — Ник слегка расслабился и отвел взгляд, — позвольте представить Мастер-интеллект судна Холмс, — справа от офицера у прямой грани стола появился аватар артина, — его вид может…

— Погодите, погодите, — перебил архитектор, — это образ из раннего карбона, орлиный профиль, курительная трубка, так и вертится в голове, дайте секунду, — рука Эйфеля медленно чертила пальцем в воздухе круг, — когда мне дали титул, я изучал этот период, так, так, детектив. Точно! Шерлок, погодите, Шерлок Холмс? Да?

— Феноменально! — поклонился Холмс, — вы первый из людей, кто сам, без подсказки, сходу определил прототип моего аватара. Весьма похвальная эрудиция, браво!

— Что же, Ник, если на вас работает знаменитый карбоновый детектив, то это многое объясняет, хотя нет, — взмахнул рукою Эйфель, — я бы хотел объяснений, как это принято у литературных детективов.

— Извольте! — Холмс откинулся в сформировавшемся под ним кресле, — для этого наш капитан и призвал меня. Это элементарно! Итак, за шлюзовой створкой Наутилуса, вас встретила Ксю·Хо, вероятно вы не ожидали увидеть такую прелестную девушку, поэтому на миг утратили контроль над своей мимикой, вполне естественная человеческая реакция на привлекательную особь иного пола. В этот момент вы были достаточно близко от сканирующих сенсоров, а поскольку я не человек, то для точного определения эмоций я использую массив алгоритмов распознания по лицевому мышечному контуру, в вашем случае мои алгоритмы выдали противоречивый результат. На долю секунды мышцы вашего лица сокращались в необычным для человека порядке, люди так не умеют делать естественным образом, всё это указало мне, что вы используете лицевой имплант. Сбой мимики был мимолётным, едва заметным, автокоррекция сработала почти безупречно, следовательно ваш имплант высокого класса, просто вы не вполне освоили его. Будь вы актёром или политиком, то использование высококлассной кибермаски, не вызвало бы подозрений, но для инженера такое всё же подозрительно, особенно если этот инженер пытается спешно покинуть Луну, — Холмс сделал театральную паузу чтобы разжечь трубку, — здесь я сделал допущение, что вы пытаетесь скрыть свою личность, однако поверхностное сканирование публичного профиля инженера Эф·Еса не выявило значимых несостыковок, тут вы постарались на славу, — в воздухе повисло колечко дыма.

— Добавьте запах, — вдруг попросил Эйфель, — люблю сочетание хорошего табака и кофе. Да, да, уже ощущаю, неплохо! Прошу продолжайте, это очень увлекательно.

— Я зашёл с другой стороны, пока вы шли от шлюза я просканировал ваше тело, походку, снял геометрию головы, черепа, попробовал реконструировать возможные варианты вашего оригинального лица. Сопоставив все данные, я обнаружил множество совпадений, но добавив фильтр по местоположению, наличию средств на срочный фрахт, мне удалось сузить список, в котором тяжело было не отметить титульного архитектора Эйфеля. С учётом всех вводных я пришёл к выводу, что вы можете быть им с вероятностью 67%, в этот момент вы как раз обменивались приветствиями с капитаном, а я успел поделился с ним своими выводами.

— Спасибо Холмс, — подитожил Ник, — как видите, мы не использовали нелегальных методов для сканирования имплантов, ДНК или меры. Только внешние наблюдения и дедукция.

— Погодите, — прервал гость, — Ник, получается вы не были уверены что я Эйфель, вы сказали наугад, блефовали?

— Теория игр, — парировал капитан, — если вы бы оказались инженером Эф·Есом, я бы превратил бы всё в шутку или даже комплимент, ничего не потерял бы, зато взамен приобретал возможность. Неплохой вариант на мой взгляд. Итак, как мы можем помочь вам?

— Ник, а вы ещё сложнее, чем это кажется на первый взгляд, — заметил Эйфель, — как уже догадался ваш детектив, мне нужно конфиденциально покинуть Луну.

— Непростая задача в вашем случае, — заметил капитан, — раз уж вы у меня в долгу…

— В долгу? Это каким же образом? — возмутился гость.

— Согласно уставу Наёмного Флота, для обеспечения системной титульной безопасности я обязан декларировать о всех вылетах с титульными пассажирами на борту, которым гос-дин Эйфель вы очевидно являетесь, — выделил Ник, — если бы я нарушил это правило, пусть даже неумышленно, то мне бы грозил разгромный штраф, переаттестация, понижение рейтинга, репутации и статуса корабля. Вы умышленно подвергли меня ощутимому риску, поэтому я считаю вас своим должником, и мне интересно, что вынудило вас на такие действия, возможно мы всё ещё можем быть полезны друг другу.

— Справедливо, — после недолгого размышления согласился архитектор, — хотя, в такой ситуации я не знаю как вы можете мне помочь, но вы в своём праве. Это началось несколько лет тому назад… — начал свою историю гость.

По завершению рассказа архитектора в кают-компании повисла пауза с запахом виртуального табака и настоящего кофе.

— А знаете, — заметил Эйфель, — мне это даже помогло, выговориться кому-то, не держать в себе.

— Это не та помощь в которой мы специализируемся, — горько усмехнулся капитан, — дайте мне минуту, чтобы посоветоваться с первым помощником, — Ник закрыл глаза и провалился в вирт.

Умиротворённо куривший Холмс, вынув трубку изо рта, ободряюще заметил:

— Мы определённо найдём выход из ситуации.

— Может вам нужна скрипка? — спросил Эйфель, — я ведь правильно помню ваш образ? Там определённо была скрипка.

— Только если это развлечёт вас? — архитектор отрицательно покачал головою, тогда Холмс слегка прикрыл глаза и сделал вид будто впал в размышления.

В кают-компанию вошла Ксю, деликатно поставила перед гостем ещё одну чашку кофе, многозначительно взглянула на выпавшего из реальности капитана, улыбнулась извиняющейся улыбкой и вышла. Потягивая кофе, Эйфель мысленно принял извинения, в свою очередь размышляя о грациозной выразительности языка женского тела, извинения которого одновременно служили достойной компенсацией.

Наконец Ник открыл глаза:

— Должен сразу предупредить, что расходы могут быть выше чем вы рассчитывали, — вид у капитана был обнадёживающий.

— Если расходы обоснованы, то это не траты, а возможности, вы нашли способ контрабанды титуляров? Я весь внимание!

— На самом деле, решение лежало на поверхности, — начал объяснения Ник, — да, тайно вывезти титульного пассажира я не смогу, но если вы будете членом экипажа Наутилуса, то я не обязан вас декларировать. Поскольку Эф·Ес имеет высший инженерный профиль, который по флотской классификации соответствует супер разряду бортмеханика, то я могу нанять его как Старшего Механика корабля на время рейса.

— Понимаю, но в чем разница? — стал уточнять Эйфель, — если подлог вскроется, то кары, которые вы упомянули ранее, вас в любом случае настигнут.

— Не совсем так, за проверку личности пассажира и подачу ложной декларации отвечает капитан и экипаж судна, а за обман при зачислении в экипаж ответственность несёт тот, кто указал неверные сведения о себе, в данном случае капитан и экипаж будут считаться пострадавшими, а заслуженный инженер Эф·Ес будет рассмотрен на внутренней комиссии Объединенной Инженерной гильдии Луны и возможно даже будет наказан. В этой ситуации меня тоже могут наказать, но только если выяснится, что я нанял специалиста недостаточной квалификации, но, полагаю, ваша реальная квалификация соответствует суперу?

— Обижаете, — ответил инженер, — у меня экстра.

— Превосходно! Получается все риски ложатся на плечи инженера Эф·Еса, он к этому готов?

— Конечно, он был создан для этого.

— В таком случае, вот моё предложение, — подитожил капитан, — я нанимаю Эф·Еса как стармеха Наутилуса, с его квалификацией, это минимальная позиция, которую он может здесь занимать, ему выплатят щедрые рейсовые, которые вы нам компенсируете с налогами, а для старших офицеров даже минимальные рейсовые отчисления составляют солидную сумму, это и есть те дополнительные расходы о которых я предупреждал. Учтите, как член экипажа вы автоматически присоединитесь к десятидневному карантину. Затем нам нужен будет рейс, для этого титульный архитектор Эйфель наймёт Нау для срочной доставки особо ценного груза, вы уж выберите что-нибудь правдоподобное, желательно действительно ценное, сохранность мы гарантируем. Кстати, куда и когда вы хотели бы отправиться?

— Я бы хотел вылететь как можно скорее, желательно немедленно, мне стоило больших усилий, чтобы скрытно добрался до вашего корабля, не стоит рисковать, покидая его лишний раз, — ответил Эйфель, — рассчитываю укрыться в станции Белый Слон на кольце Цереры, это одна из моих первых работ, я там числюсь почётным гражданином, к тому же у станции сложилась подходящая репутация.

— Церера, — на долю секунды задумался Ник, — сейчас это где-то тринадцать дней хода по транзитно-перекладной орбите. Выйдем как только поступит груз. Вам это подходит?

— В целом да, вы предложили хороший вариант, — согласился архитектор, затем посмотрел на капитана, — но давайте оговорим некоторые вещи пока я здесь ещё Эйфель, во-первых, раз уж я буду числится инженером, то я хочу быть настоящим бортмехаником корабля, а не фиктивным, не скрою, меня интересует ваш корабль, вы ведь в курсе кто его построил?

— Вы усложняете ситуацию, — вздохнул Ник, — пока мы не заключили контракт, я не могу разглашать подробную информацию о корабле, пока лишь скажу так, Нау имеет особый статус, многие сведения о корабле секретны даже для меня, например, точные данные о его постройке, не ожидайте что стармеху откроется больше чем мне. Если у вас есть мысли о том, кто мог быть архитектором Нау, я бы сам с интересом их выслушал.

— Мысли? — усмехнулся Эйфель, — это больше чем мысли, я как специалист в стапельном деле могу утверждать, этот корабль спроектировал Так·Ши, гениальный полимат, работы которого в своё время вдохновили меня, но он таинственно исчез около двадцати лет тому назад.

— Вот видите, — заметил Ник, — тайн становиться только больше.

— Да вы сами, та ещё загадка! — неожиданно заметил гость, — возникли из ниоткуда, из вакуума.

— Неужели? Я-то не скрываю свою личность, — возразил офицер, — закончил Лётную, вот досье — линк упал в визор Эйфеля.

— Да вы вылитый лунный элитарий, я таких немало повидал, возможно всех, кроме вас, — усмехнулся гость, — вы из тех, которые начинают встречу со слов: «Простите, я на земном карантине», чтобы все ощутили зависть, понятно, что уточнять подробности вашего роскошного земного досуга уже ни к чему, остальные должны сами дофантазировать, так даже эффектнее. Тем более в корабле, который является шедевром космоархитектуры, это звучит особенно пафосно. Признаться, я и сам так делал, но сейчас ощутил всё это на себе с иной стороны.

— У вас сложилось ошибочное мнение, — тщательно скрывая обиду, возразил молодой капитан, — я на Земле был всего сутки, проводил атмосферную аттестацию Нау.

— Сутки? И успели вляпаться в земной биом? Попали под карантин всем экипажем?

— Экипаж невелик: я, да артин. Мы взяли на борт землянина, отсюда и карантин, — невольно стал оправдываться Ник, к тому же внутренне он понимал, что допрос архитектора обоснован.

— Ещё один член экипажа?

— Нет, моя компаньонка, — признался капитан, и тут же пожалел. Компаньонка капитана довольно редкое явление на флоте, роскошь, которая позволительна заслуженным офицерам флота, авторитет которых позволяет такие послабления.

— Бог мой! Вам вашей помощницы мало?

— Осторожнее! Не фантазируйте, наш стюард — андроид.

— Андроид?! — изумился известный ловелас системы, знаменитый Эйфель, — сексюнит такого удивительного качества, я даже на долю секунды не уловил подвоха. Где вы сумели найти такую роскошную модель? У неё есть расширение для запретных курц-оргий?

— Андроид здесь не для секса, модель выбрана исключительно из-за её антропоморфных качеств, её действительно сложно отличить от человека. Я понимаю, всё складывается одно к одному, но, поверьте, ещё несколько дней тому я был обычным скромным офицером флота.

— Простите, но это звучит неубедительно из уст человека, у которого на груди красуется эксклюзивная брошь от Фаберже, очевидно сделанная по спецзаказу! Только для того, чтобы встать в очередь заказов фактуры Фаберже, нужно выждать от полугода, не представляю как «обычный скромный офицер флота» — титры кавычек на долю секунды повисли рядом с архитектором, — мог оказаться в этой очереди.

Ник обречённо вздохнул, ему совсем не нравилось в каком свете гость выставляет факты:

— Вы про значок капитана? Мне его подарил союзник, его сделали всего за день, вы похоже ошиблись насчёт очереди.

Откинувшись в кресле, Эйфель пристально вгляделся в недоумевающего каплея, повисла пауза:

— А вы знаете, я вам верю, — наконец сказал он, — вот насколько не разбираться в ювелирной атрибуции может только далёкий от этого человек. Вы ведь даже не притворяетесь, это просто невероятно!

Про себя Ник сожалел, что разговор зашёл так далеко и вышел слишком эмоциональным, офицер собрался, выпрямился и стараясь выдерживать строгий тон спросил:

— Видимо вас одолели сомнения, вы отказываетесь от фрахта?

— Отказываюсь? Да ни за что! Меня последнее время ничего не удивляет в жизни, даже этот инцидент с таврами, неприятно — да, тревожно — да, пугает — да, но не удивляет. Здесь, с вами, я провёл меньше часа и уже заинтригован! Да я за этот фрахт буду держаться обеими руками, даже если вы цену заломите! Уверен, у вас ещё есть тузы в рукаве, это к седу не ходи!

— Как раз у Седа я уже был, отличный тащ!

Когда все формальности были соблюдены, контракт подписан, биоэкран снят, а руки пожаты, Ник отвёл клиента в кают-компанию экипажа и представил его Ли как временного члена команды, клиента и талантливого инженера Эф·Еса. Несколько минут новый стармех расточал комплименты девушке, одна похвала так гладко переходила в другую, что вся фраза превращалась в монолит из которого можно было высечь пьедестал достойный богини. «Талантливый человек, талантлив во всём», вспомнил древнюю фразу Ник, восхищаясь явленному мастерству обольщения, но вынужден был прервать обольстителя:

— Простите, нам нужно готовиться к вылету.

— Как вылету? — изумилась Ли, — мы уже покидаем Луну?

— Да, у Еф·Еса безотлагательная доставка, — сказал Ник, — груз скоро будет на борту, он уже в транзитном терминале станции.

— А у вас были планы на этот день? — в свою очередь вежливо поинтересовался Эф.

— Да, я очень хотела облететь «Персополис», хотелось увидеть его своими глазами, ощутить мерный контакт с шедевром, — увлечённо поделилась Ли, — я даже договорись с гидом, с лучшим специалистом на Луне по «Персополису» и по его создателю. Как жаль если всё прийдётся отменить, но мы бы могли полететь вместе. Вы конечно здешний, уже много раз видели станцию, — обратилась она к Эфу, — но ведь она достойна чтобы взглянуть на неё ещё раз? Как вы думаете?

— Гид, которого вы упомянули, её случайно не Кли·Ар·Но зовут? — уточнил инженер.

— Да! Вы тоже о ней знаете, не зря её все рекомендуют как лучшую.

— Простите, Ли, не хочу вас расстраивать, но я иного о ней мнения, — немного раздражённо ответил Эф, — она вкладывает в голову Эйфеля мысли, которых там отродясь не было, фантазирует на тему к чему стремился художник, что хотел сказать. Особенно ей даются пассажи про то, как бездушная глыба реальности давит тонкую душу художника и та кровоточит искусством, или как болезненная сексуальность гения прорывается в виде пластичных женственных форм, а искалеченная натура творца находит новые образы в подвалах изувеченного детства. Эта дама собрала все сплетни и анекдоты про Эйфеля и теперь считает себя главным знатоком его творчества, «Персополис» уже построен, какая разница с кем спал художник после этого?

Бурная реакция инженера ошарашила Ли:

— Возможно вы правы, — деликатно заметила она, — но она уважаемый искусствовед, все в белом говорят, что нет никого, кто разбирался бы в этой теме лучше неё.

— Вы так прелестны, так умны, даже ваши заблуждения очаровательны, — мягко заметил Эф, затем повернувшись к капитану, уточнил, — ваша компаньонка умеет хранить тайны?

Переглянувшись с Ли, капитан рассудил, что задержку с ответом можно воспринять как сомнение:

— Полагаю что умеет, — ответил он.

— Понимаю, что мы условились, я сам на этом настаивал, но эти недомолвки могут отравить нам всё путешествие, — предположил Эйфель, — может сделаем исключение для Ли?

— Хорошо, так действительно будет проще, — согласился парень, — прости за неловкую ситуацию, — обратился он к Ли, — Эф путешествует инкогнито, его внешность слегка подкорректирована, на самом деле он и есть тот самый Эйфель, архитектор Персополиса.

Эмоции сменялись на лице девушки так быстро как картинки на барабанах в старинной слот-машине, было чертовски тяжело догадаться какая комбинация в итоге выпадет:

— Вы только что спасли жизнь нашего капитана, — наконец сказала девушка, хотя тон фразы был радостным, но в ней крылась угроза парню и признательность архитектору, — если бы я потом узнала, что провела несколько дней с титульной знаменитостью, не догадываясь об этом, я бы его убила.

— Поверьте моему опыту, из ваших уст такая угроза звучит недостаточно убедительно, — печально ответил Эйфель, — если найдётся шаттл с магнитным приводом, то в качестве извинения, мы с Ником могли бы провести экскурсию для вас, я буду гидом, а Ник пилотом.

— Я была неправа, — признала Ли, — впрочем, все в белом были неправы, — уточнила она, — нашёлся человек который знает Эйфеля лучше искусствоведов, а я буду счастлива если он покажет нам свою станцию! Ник, можно что-нибудь придумать с шаттлом? — умоляюще добавила она.

— Без проблем, — успокоил её капитан, — у нас в ангаре есть подходящая яхта, только нужно отстыковаться и отойти в зону дрейфа чтобы её вывести, это займёт около часа, но после того как примем груз.

Орбита Луны, магнитодром станции «Персополис»

Дорогу в дальний космос для человечества проложил вакуумный привод. Видимая человеком вселенная, это лишь надстройка над колоссальным морем массы, не нашедшей себе заметного места в макромире. Частицы, слабо связанные с пространством, могут одновременно располагаться в огромной области, не находя себе подходящего места, но если расчистить для них такое место, то они устремятся туда, так как «природа не терпит пустоты».

Замкнутая камера исполинских размеров, выложенная гиперчёрными ФСКС-пластинками, создаёт вакуум первой степени очистки, периметр из процессоров плетения перехватывает просочившиеся элементарные частицы «скрывая» от них рабочий объём камеры, так получается вакуум нулевой очистки. Сверхчистый вакуум, словно прозрачное окошко в мутной толще пространства позволяет высмотреть массы таящиеся в «подвале» мира, тысячи сканирующих плетельщиков тянут к ним монадные связи, плетельщики импульсного конвейера подхватывают эти связи, сплетают с пространством, чем создают нужный импульс, который позволяет кораблю двигаться отталкиваясь от мутного «дна» Вселенной.

Для своей работы любой плетельщик использует энергию теплового движения монад, фиксирует свободную подвижную связь, затем сплетает её нужным образом, поэтому каждая итерация плетельщика создаёт холод, когда температура снижается, плетение замедляется, а при полном нуле процесс застывает. Для стабильной работы вакуумного двигателя плетельщиков приходится постоянно греть, овивая их сетью тепловодов, берущих тепло из едва успевающих нагреваться термоядерных реакторов.

За возможность ускоряться без расхода реактивной массы, приходится идти на множество компромиссов, кроме очевидных неудобств в виде экспонирующей камеры огромных размеров и высокого расхода энергии, привод обладает другими недостатками, особо стоит отметить отрицательный экранный эффект и монадную наводку.

Эффективность вакуумного движителя сильно зависит от исходной чистоты окружающего вакуума и наличия поблизости крупных масс, и то, и другое экранизирует виртуальные вакуумные частицы, значительно затрудняя вероятность их обнаружения плетельщиками привода, это вынуждает во много раз повышать мощность монадного плетения, а как следствие расход энергии. Из-за экранного эффекта вакуумный привод не имеет существенных преимуществ в плотной атмосфере или рядом с планетами, поэтому ограниченно используется на Земле.

Однако более неприятным следствием работы привода является монадная наводка, которая выражается в виде возмущения монадного взаимодействия ближайших масс, это нарушает работу вычислителей и искинов, а что наиболее опасно, непредсказуемо влияет на поведение людей. Поэтому в окрестностях станций вводятся санитарные зоны, ограничивающие допустимую мощность вакпривода, а рядом с крупными станциями использование таких приводов полностью запрещено.

Для маневрирования вблизи населённых станций суда вынуждены использовать обычные реактивные двигатели, по старинке расходующие реактивную массу, которая не исчезает бесследно, а загрязняет вакуум. Вот почему окрестности крупных транспортных хабов страдают от вакуумного смога, вездесущая молекулярная взвесь ухудшает видимость, да так, что порой это заметно даже невооружённым глазом: тонкая плёнка продуктов выработки двигателей покрывает все ближайшие поверхности, затрудняя работу сенсоров и механизмов, вызывая коррозию несущих конструкций, тормозя и нагревая пролетающие суда. С этим всячески пытаются бороться: реактивное двигатели классифицированы по токсичности выхлопа, для каждого класса введены ограничения по использованию, составлены карты пилотирования оптимального уровня выбросов, но это лишь понижает остроту проблемы, не устраняет её.

Решением задачи чистого вакуума вблизи мегастанций с плотным трафиком стал магнитный привод — космостанция подобно Земле создаёт электромагнитный силовой кокон вокруг себя, который частично защищает её от излучений и ионизированного мусора, но, самое главное, позволяет судам использовать магнитное поле для маневров внутри космотории станции. Зона, в которой сила магнитного поля достаточна для надёжного пилотирования, называется магнитодромом.

Лёгкая яхта «Альбаномия» уверенно держалась магнитных линий, легко демонстрировала превосходную управляемость, чем искушала заложить крутой манёвр. Её ходовая рубка не имела полного генератора оптического поля, зато была остеклена практически полностью, обзор немного закрывала лишь консоль нижнего киля к которой примыкал носовой демпфер. Натуральный обзор и отзывчивость управления заставили Ника вспомнить гончую, лёгкое чувство подобное ностальгии слегка коснулось души пилота, но каплей всеми силами сдерживал воспоминания, больше всего он боялся забыться, и пройти всю траекторию запланированного облёта станции на скорость. Он бы справился за две минуты, против заложенного часа, однако диаграмма допустимых перегрузок Ли.Лы стояла перед его глазами подобно ночному кошмару, который невозможно забыть. Нет уж, проще передать управление автопилоту, а чтобы отвлечься парень стал вместе со всеми рассматривать неповторимый «Персополис».

Сложное сплетение из вращающихся колец напоминало бесконечно затягивающийся исполинский гордиев узел или вечно раскрывающийся цветок, а временами начинало казаться, что это гигантское космическое создание, запутавшееся в собственных люминисцентных щупальцах. Анимированные узоры различных жилых колец переплетались друг другом, буквально втягивали в свой ритм, гипнотизировали, эффект живого существа усиливался, возникала иллюзия, что станция дышит или пульсирует подобно громадному сердцу, обвитому подвижными венами и артериями, наполненными волнами божественного света. Постепенно где-то в глубине сознания рождалась ложная уверенность, что эта структура не может быть порождением человеческого ума, что она самозародилась тайным путём эволюции мироздания, а Эйфель был всего лишь её орудием. Привычный диск Земли, пролетающий задним фоном, лишь усиливал этот неземной эффект.

Зачарованный видом, Ник не мог понять, почему раньше, глядя на визор-проекции «Персополиса», он не испытывал те же чувства, картинка создаваемая оптополем была ничем не хуже зрелища, разворачивающегося за слегка бликующим стеклом яхтенной рубки, но ощущения заметно отличались. Конечно, раньше он слышал о «мерном контакте» или «монадой эстетической когеренции», но считал это пустыми словами, с помощью которых художники пытаются придать значимость своему занятию, однако сегодня он впервые усомнился в своём скептицизме.

Из слов Эйфеля следовало, что в станции использовано всего семь тяговых колец, разного диаметра и, как следствие разной скорости вращения, словам архитектора сложно было поверить, складывалось стойкое впечатление что колец намного больше.

Тем временем их титульный гид рассказывал историю появления станции, которая в общих чертах уже была известна Нику.

Столица Содружества Внешнего Космоса станция «Гагарин» расположена далеко отсюда, в Гардарике Пояса, удалённость от Земли имела свои преимущества, но СВК отчаянно нуждалось во внушительном представительстве при Земной Агломерации, которое проецировало бы влияние Содружества на Землю. После долгих переговоров ООН выделил СВК лунную орбиту мега-класса пригодную для массивного объекта. По словам Эйфеля, сначала он не хотел участвовать в конкурсе на проект станции, так как конкурсное задание было составлено бюрократами, в нем почти буквально было написано, что новая станция должна быть «как Гагарин-5, но поменьше и подешевле». Однако позже он передумал, решив, что конкурс будет хорошей рекламой, поэтому полностью игнорируя требования задания, начал проектировать максимально эффектное сооружение, не думая ни о чём, кроме своего видения идеальной космической архитектуры. Тогда у него ещё не было титула, но он уже сделал несколько резонансных работ и имел значимый авторитет, поэтому его работу не могли просто снять с конкурса по формальным причинам, в итоге его проект включили в каталог, но с оговоркой «условно соответствует конкурсному заданию».

Это был фурор, Союз Космоархитектуры СВК посплетничал в кулуарах, после чего все остальные архитекторы солидарно сняли свои работы с конкурса в пользу задумки Эйфеля, а бюрократам СВК ничего не оставалось, как утвердить единственный оставшийся вариант, который не только не вписывался в бюджет, а превышал его в несколько раз. Правительство СВК уже было не радо затее, но к тому моменту о проекте говорили по всей Системе, отказ от него означал бы неизбежную потерю репутации. В общем, планы растянули с пяти лет на десять, надеясь со временем собрать достаточное финансирование, попутно чиновники наседали на Эйфеля с предложениями упростить проект, но архитектор был непреклонен. «Я им ответил древней народной пословицей — из песни слов не выкинешь, как из станции колец», поделился Эйфель.

Неожиданно Российская Постимперия проявила интерес к скандальному проекту, предложив перенести своё космическое представительство из Лагранжа в одно из колец Персополиса, профинансировав его строительство. Опасаясь оказаться на обочине современных трендов, руководство ООН также решило занять одно из колец, в общем начался ажиотаж, все ринулись инвестировать в станцию, «Персополис» построили за четыре года, а мне дали титул, подитожил Эйфель.

— При этом, я поначалу был немного разочарован, — признался архитектор.

— Правда? — удивилась Ли, — вы не хотели титул?

— Дело в том, что представление к титулу для меня готовили ещё до конкурса, но я шёл на Дали, настроение и пластика моих работ больше соответствует этому имени, я больше художник, чем инженер — пояснил Эйфель, — но после строительства станции, все заговорили, будто теперь не мыслят архитектурный облик Луны без «Персополиса», станция стала доминантой, как Эйфелева башня в Париже, сравнение прилипло ко мне, а титульному комитету ничего не осталось, кроме как закрепить общественное мнение, вот так я и стал Эйфелем, хотя по духу мне ближе Дали.

— Надо же, я об этом не слышала! Вы не пытались что-то поменять, — сочувственно поинтересовалась девушка.

— Титулы не обсуждаются, — заметил Эйфель, — решения титульного комитета не подлежат пересмотру, их сразу заносят в золото солнета, а там даже нет технической возможности что-то поправить.

— Да, золотой протокол сети работает только на добавление, — со знанием дела подтвердила кибермонгерша, — данные сразу попадают в постоянные кеши солнета, в инфоскрижали.

— Не переживайте, — поддержал своего нового стармеха капитан, — можно же получить второй титул, — подмигнул он, — пусть это будет Дали.

— Это почти нереально, — ответил Эф, — сейчас я сам вхожу в титульный комитет, там все мечтают о втором титуле, но именно поэтому никому его не дадут, — горько усмехнулся он, — получив титул, мы не перестаём быть людьми.

— Довольно о печальном, — перевела тему разговора Ли, бросив взгляд за стекло яхты на причину их вылазки — расскажите ещё что-нибудь о станции.

— А хотите, я открою вам секрет, как я придумал основной мотив формы «Персополиса»?

— Ещё бы! — моментально согласилась девушка.

— Только учтите, история не такая возвышенная, как вы могли бы ожидать, вы можете быть разочарованы, рассказывать?

— Конечно! Путь к вершине всегда лежит через её подножие, — философски заметила Ли, — всегда сначала нужно немного испачкаться.

— Мудро не по годам, иногда ваши мысли искрятся, украшая вас не хуже бриллиантов, — глаза творца блеснули, он продолжил с чувством — вы граните их с потрясающей лёгкостью и изяществом…

— Простите, — прервал художника капитан, опасаясь второго за день монолита из комплиментов, — вы хотели рассказать о станции.

— Ах да! — опомнился Эф, делая вид, что не замечает недовольный взгляд девушки направленный в сторону парня, — как-то мы напились с креативами на яхте, кое-чего мерно добавили и предались невесомой похоти, — начал он, — как назло, меня предательски быстро вырубило. В невесомости я сплю плохо, часто просыпаюсь, то-то, открываю глаза, а мимо пролетают женские трусики, не современная одноразовая ерунда, а на манер старинных, из натуральной ткани, с кружевами, в общем, роскошный аксессуар для изысканных фетишистов, — многозначительно улыбнулся архитектор. — Они были не одни, это был целый пёстрый клубок из женского белья причудами невесомости сбившегося в композицию, тут меня пробивает, я вижу, что в этом белье скрыта форма всей Вселенной, я в таких случаях сразу закладку ставлю. Потом уже где-то через месяц, листаю миги — смотрю закладка на трусиках, смотрю, и думаю, пикантно, занятно, но не более того, хотя закладку оставил. Затем у меня был творческий затык, никак не мог подобрать основной мотив для станции к конкурсу, иногда мне помогает творческий кайф, ничего тяжелого, обычное мерные усилители. Значит, сижу я в творческом кайфе, идей нет, и вдруг думаю: «трусики», думаю что за «трусики»? Почему? К чему? Но вспоминаю о закладке, открываю миг и вижу её — Вселенную, в этот раз я по мигу успел протянуть пять силовых линий прежде чем отрубиться. Вот этот эскиз и стал основой «Персополиса», по этим линиям построена основа станции на которую нанизаны кольца, её сейчас почти не видно, это несущие конструкции пяти цветов белого, чёрного, красного, бежевого и голубого, критики придумали целую теорию почему я выбрал эти цвета, однако истина банальна, это расцветки того женского белья.

— Поучительная история, — заметила Ли, — спасибо.

— Поучительная? — удивился архитектор.

— Конечно! Понимаете, вселенная с нами говорит постоянно, даже через трусики, — убеждённо поделилась девушка.

— Никогда не сомневался в содержательной части женских трусиков, — двусмысленно согласился Эф, повисла пикантная пауза.

— На мой взгляд, — попытался загладить неловкость Ник, — мерный кайф сыграл не последнюю роль в этой истории, это он выступил катализатором «общения со вселенной», — «обычный скромный офицер флота» попытался было вернуть недавние кавычки инженеру, но вспомнил, что здесь нет оптополя.

— Нет, кайф, это рамки — обстоятельно возразил художник.

— Рамки? — почти одновременно уточнили его собеседники.

— Поверьте, найти красоту можно в любом миге, нужно лишь настроится. В галерее порой какую-то ерунду помещают в рамку, и ты, вдруг начинаешь всматриваться в неё, и что удивительно, начинаешь видеть красоту, которую не рассмотрел до этого. Красота, это когда в малом ты видишь большое, когда это малое отражает в твоём восприятии весь мир, а для этого, это малое сначала нужно отделить от остального, чтобы было заметно, где мир, а где его отражение. Вот зачем нужны рамки, космос вокруг «Персополиса» служит такой рамкой, — Эйфель небрежно обвёл ладонью окрестности станции, — Получается, чтобы смотреть широко, нужно сузить восприятие, — подытожил он.

— Понимаю, — согласилась Ли, — в любом предмете выражена наша Вселенная, её законы, гармония, так как этот предмет тоже часть Вселенной, но нужно научится воспринимать его обособленно, что-то вроде игры восприятия. Да?

— Верно! Именно игра, это ключ к красоте, — согласился архитектор, — Я же говорил, у вас блистательный образ мыслей, — из интонации комплимента следовало, что продолжения не последует, это успокоило капитана и слегка расстроило девушку.

— Ваша история совсем не разочаровала меня, — призналась Ли, — зря вы её скрываете.

— Ну знаете, специалисты вроде Кли·Ар·Но и без того грязи накопают, ни к чему упрощать их работу, если я скажу, что моё творчество во многом эротика, всегда найдётся критик, который назовёт его порнографией. К тому же… впрочем, неважно, я этот эпизод с бельём даже палитруку не показал, так внёс на бессознательном уровне, без деталей.

— Хм, у вас получается цензура? — удивился Ник.

— С чего вы взяли?

— Ну политрук зачем-то нужен, прямо как на военфлоте.

Девушка и архитектор с удивлением взглянули на капитана:

— Ты не знаешь как создаются современные произведения искусства? — уточнила Ли.

— Что вы взъелись, я как Шерлок, не держу в голове то, что не нужно капитану.

— Не политрук, а палитрук от слова палитра, это артин который научен специально под конкретное произведение, — объяснила девушка, — палитра образов и эмоций.

Дальше продолжил Эф:

— Сначала забиваешь в него примеры для вдохновения, затем свои эскизы, а потом работаешь весте с ним, что-то идёт от него, ты поправишь, где-то он тебя поправит. Обычно палтируков делают двухконтурными, один искин на генерацию образов, другой на критику, чтобы убирать из генерации плохие образы, а в хороших отметить неудачные детали для переработки. Здесь важно чтобы мощность контуров была сбалансированна, а то критик будет подавлять всю генерацию, а на выходе будет пусто, или наоборот, при слабом критике выход будет перегружен мусором.

Теорию двухконтурных артинов, построенных из пессимистора и оптимистора, Ник знал из общего киберкурса, поэтому не перебивая слушал далее.

— Я же всегда делаю трёхконтурный сет, — продолжил архитектор, — творец и критик равной мощности, с бессознательным вау-блоком.

— Вау? — уточнил офицер.

— Ну такой, который когда видит что-то, где есть намёки на шедевр, сразу говорит «Вау!» Это значит, что критик не может зарубить такой набросок, а творец должен его дошлифовать до полного вау-эффекта если получится.

— Должно быть это самый сложный модуль? — предположил Ник.

— Нет, это обычный нейроклассификатор, без обратной логики вывода, — разъяснила Ли, — простейшая структура, стандартный модуль входящий в конфигурацию повесы, самое ценное в нём — набор данных использованных для обучения. Всякий раз, когда мозг испытывает реакцию восхищения, имплант отслеживает этот миг и добавляет его в обучающую последовательность вау-сети. Получается очень удобно, когда нужно просмотреть какой-нибудь каталог образов, я пропускаю его через свой вау-контур, а затем смотрю только то, на чём сработал сигнал «Вау!».

— Верно, это простой модуль, — подтвердил Эйфель, — он не может объяснить почему «Вау!», просто «Вау!», работает как интуиция. Для меня это очень личное, в аментах я его всегда шифрую.

— А аменты это что? — снова уточнил капитан.

— Ну это-ты должен знать! Для кораблей тоже делают менторов, даже я знаю, — удивилась монгерша.

— А-а! Менторы, так бы и говорили, — ответил Ник, — на флоте их обзывают боцманами, их не очень любят, те всё усложняют, требуют чтобы всё было «по-красоте».

При сдаче нового судна на флот, его снабжают особым техином, который содержит все особенности проектирования и постройки судна, такой модуль называют ментором. Если судну предстоит ремонт или модернизация, то все предстоящие действия проверяются ментором, тот внимательно следит чтобы требования по обслуживанию судна соблюдались строго, без нарушений. Часто судовые механики или техники обслуживания в доках вступают в конфликты с менторами, с виду незначительный вопрос,вроде подбора сорта стали для нового кронштейна, порою выливается в длительный процесс поиска компромисса на который согласен дотошный в таких вопросах специализированный техин. Среди флотских механиков менторы слывут придирчивыми и несговорчивыми демонами судна, которых приходится ублажать, поэтому между собою ремонтники уважительно называют менторов «боцманами».

— Не просто менторы, а арт-менторы, или аменты, они следят за дизайном корабля имеющего культурный статус, — уточнил архитектор.

— Ясно! — ответил Ник, закладывая кривую выхода из магнитодрома, а про себя думая: «Нужно будет проверить корабельного ментора, похоже у меня целых два боцмана. Эх! Это ж двойная головная боль».

Белое поле. Земля

2067 год, Земля, Новосибирск, Новый Академгородок

Даже у самого сурового человека бывают моменты, когда угрюмое лицо разглаживается и сквозь ледяную строгость пробивается тёплая улыбка, также и у зимы, бывают дни, когда промозглая серость рассеивается лучами солнца. Сегодня был такой день: всё утро солнце хозяйничало в небе, гоняя по голубым просторам ленивое стадо пушистых облачков, к закату небесная отара сбилась в огромную тучу, тут же разродившуюся пушистым снегом. В лучах садящегося солнца крупные хлопья снежинок сверкали розовыми искорками и медленно оседали вниз.

Суровый человек шёл по парковой дорожке, он улыбался снегу и собственным мыслям, чуть впереди деловито хлопотал снегоуборочный бот, педантично сметающий свежий снег с дороги одинокого путника. Директор Центра Монадных исследований и Дискретной физики возвращался домой, Максим Андреевич Графитов, подобно закатному солнцу прошёл свой зенит, и подобно светилу сам был светилом, но не небесным, а научным, если задуматься, то и звездой он тоже был, естественно, научной. Разумное предположение, что улыбка академика вызвана блестящим решением научной проблемы, было бы ошибочным, на самом деле учёный вспоминал зиму из далёкого детства, в его памяти всплыл скрип сминаемого детскими сапожками снега. Подчиняясь внезапному порыву, мужчина свернул с расчищенной дорожки и пошёл по снежной целине, приятный снежный хруст под ногами будоражил далёкие воспоминания. Бот впереди застыл, его сенсоры развернулись к человеку, казалось робот был в замешательстве, оценивая объём снега на новой траектории человека.

— Ладно, ладно, глупый кожаный мешок захотел вспомнить детство, — виновато проворчал человек, и вернулся на дорожку.

Путь учёного продолжился, бот деловито зажужжал дальше.

Нырнув в дверь своего дома, Максим Андреевич первым делом встал на обувную зарядную платформу, застёжки ботинок разомкнулись и мужчина ловко переместил ноги в уютные тапки, правой рукой, не глядя, он повесил термогрейку на энерго-вешалку, вернее, пытался повесить, ближайший слот вешалки был занят. Коды доступа к дому были только у него и у его бывшей жены Марины, четыре года назад ей стало «тесно» в Новосибирске, она улетела жить в Москву, в водоворот яркой жизни мегаполиса. Временами она возвращалась на неделю другую, внося суматоху в размеренную жизнь учёного отшельника. Капризы бывшей жены Максим Андреевич воспринимал как данность, как природное явление, которое подчиняется какому-то объяснению, но не поддается влиянию, или, упаси боже, контролю.

Но нет, Марина предпочитала одеваться ярко, тёмно-синий строгий термошубок определённо был не в её стиле, к тому же, одежда явно была мужская. Это мог быть только его куратор из научной контрразведки, который просил называть его по позывному Ясень.

Хозяин дома уточнил:

— Арина, у нас гость?

— Да, Макс, твой знакомый не представился, — ответила домашняя утилитарная система, — но у него есть мастер-ключ к дому. Сейчас он пьёт чай в гостиной. Что-то не так? Я слышу тревогу в голосе.

— Нет, всё нормально, — пристроив термогрейку на свободный слот, ответил Максим Андреевич, — просто неожиданно. Сообрази-ка мне тоже чаю.

— Конечно, а гость-хуже-татарина останется на ужин?

— Вот сейчас и узнаем, кстати, шутку оценил, — учёный всегда поощрял неформальные вставки в диалоге техина.

— Я тоже оценил шутку, — в прихожей появился незнакомец, — ведь я на одну восьмую татарин.

Это был мужчина в годах, среднего роста и среднего телосложения, если присмотреться, то всё в нём было средним, не примечательным, однако сквозь эту серость пробивалась едва уловимая твёрдость, это ощущалось в позе, движениях, выражении лица. В данный момент было важно, что это не Ясень, ученый с трудом вспомнил фразу:

— Вы хотели посмотреть славянский шкаф?

Гость усмехнувшись ответил:

— Нет, я интересуюсь никелированной кроватью с тумбочкой, — ответ был верен.

— Назовите свой код, — хозяин дома следовал процедуре, а когда код был подтвержден протокольным приложением, уточнил, — вас прислал Ясень?

— Не совсем, вернее сказать, это я даю указания руководителям начальников командиров Ясеня, — добродушно ответил гость, — позвольте представиться, Прокоп Волин, — гость протянул руку для пожатия.

Пытаясь осознать возможную иерархию служб безопасности и оценить звание гостя, Максим Андреевич отвлёкся и рассеяно переспросил:

— Прокоп?

— Согласен, редкое имя, — признал гость, — дед был сапёром, в честь него назвали.

— Что-то произошло? — озадачено уточнил хозяин, выпуская руку гостя из твёрдого рукопожатия.

— Что-то всегда происходит, — дипломатично ответил Волин, — давайте побеседуем, очень кстати, у вас нашёлся неплохой чай.

Всё началось на конференции физиков в Триесте, хотя, нет, всё началось раньше, со знаменитого доклада Йоргена Курца в Марселе.

Когда мир узнал о фогелях, многое переменилось, особенно в физике, фогели открывали дверь в иную физику, физику с ответами, не удивительно, что все последующие исследования были сосредоточены на «поющих атомах». Однако начальная эйфория постепенно сменилась пессимизмом, фуги были слишком сложны для понимания, годы исследований по всему миру не позволили продвинутся сколько-нибудь значимо. Научный прогресс застопорился, все талантливые учёные потеряли интерес к иным исследованиям, день ото дня посылая запросы к монадам, которые охотно делились информацией, просто лавиной данных, сложность которых была не по зубам ни людям, ни самым передовым системам сбора и анализа больших данных. Почти целое десятилетие не было сделано заметных открытий в области физики, не только той, что касалась фогелей, а всей науки в целом, таков итог, когда почти весь научный мир погнался за стаей неуловимых «птичек».

Всегда подозрительные политики трактовали это по своему, они предположили, что исследования в других странах продвигаются более результативно, открытия есть, но они насколько значимы, что ими не спешат делиться, куя в тайных лабораториях новое сверхоружие. Научный шпионаж получил невиданный размах, каждого учёного многократно проверяли на лояльность, в каждом студенте подозревали иностранного агента. Опасаясь раскрыть свою слабость в научном прогрессе, политики допускали слив информации о мнимых успехах своих стран в исследовании монад, это ещё больше подстёгивало усердие конкурентов и давало новую почву для взаимных подозрений.

В такой обстановке научные конференции всё больше напоминали шпионские рауты с участием учёных. Девятнадцать лет назад, на конференции в Триесте, перспективному учёному Графитову позволили сделать доклад об эффективной генерации изолированного мононуклонного фогеля. Служба научной контрразведки изрядно кастрировала его работу, но оставила достаточно материала, чтобы связно изложить часть идей. По пути на конференцию Максим был горд собою, полагая, что значимость его работы важнее конспирации. Однако, по мере доклада и общения с коллегами из разных стран, учёный быстро осознал, почему ему разрешили рассказать о своей работе. По мнению аналитиков разведки, схожие результаты уже были достигнуты в других странах, ничего нового доклад не раскроет, но создаст видимость приоритета России в этих исследованиях.

Молодой амбициозный учёный был подавлен своим прозрением, поэтому во время неформального вечера на закрытии конференции, он пытался доказать значимость свой работы, в итоге выложил коллегам намного больше, чем ему было позволено. Слово за слово, среди физиков развернулась бурная дискуссия, учёные были опьянены возможностью обсуждать проблемы своей науки открыто, здесь стоит упомянуть об окрыляющем действии местного проссеко, но оно скорее служило катализатором открытости, чем её причиной. Та часть участников вечера, которая должна была следить за настоящими учёными, пыталась свернуть обсуждение, урезонить подопечных, но безуспешно — гостеприимный Триест в эту ночь услышал немало тайн и государственных секретов.

Когда Графитов вернулся в Москву, его собирались уволить и отстранить от научной работы, но среди физиков он приобрёл авторитет учёного, для которого наука важнее карьеры, весь научный мир приготовился к показательным репрессиям к зачинщику знаменитого «Триестского чаепития». Вопрос обсуждался на самом высшем уровне, Москва решила, что расправа над «свободным учёным» плохо скажется на государственном имидже, поэтому с Максимом обошлись предельно мягко: отправили в Новосибирск и даже выделили небольшое финансирование, естественно об экспериментальной работе можно было забыть — доступ к фогельным станциям и монадным генераторам ему был закрыт, поэтому с того момента он стал чистым теоретиком.

Коллеги в меру сил поддерживали опального учёного, в холодном Новосибирске его приняли тепло, оборудовали лабораторию и выделили солидную квоту в вычислительном центре. Всеобщее внимание и поддержка оказали мощное давление на Максима, он стал символом «сильного учёного» способного противостоять трудностям, новоявленному кумиру с огромным трудом удавалось соответствовать ожиданиям, ведь приходилось осваивать новую часть науки.

Область физики, изучающая цифровые последовательности фуг, получила название дискретная физика. Чтобы заниматься такой физикой не нужно проводить дорогостоящие эксперименты, не требуется обладать ценным оборудованием, достаточно иметь доступ к библиотекам фуг, по сути это скорее математика, чем физика. Фуги стали новым смыслом жизни Графитова — волны чисел в безбрежном океане значений, словно музыка, последовательности часто повторялись, в прямом и обратном направлении, мутировали друг в друга, напластовывались, заполняя бесконечные терабайты данных. Первые достижения учёного на новом поприще были незначительны, он предложил новый способ архивации фуг, основанный на их типовой структуре, статью приняли благосклонно, как и последующие.

Постепенно Графитова захватила идея популярная в китайских научных кругах, многие восточные коллеги склонялись к мысли, будто фуги хорошо описываются в терминах теории графов. Огромные листы распечаток сложных ветвящихся графов заполняли лабораторию исследователя, за ними уже не было видно стен, а эскиз со сравнительно небольшим графом даже скрывал за собою дверь, гости лаборатории часто не могли сходу найти выход из неё.

Узлы связанные рёбрами постоянно были в мыслях учёного, даже когда он отдыхал.

Как говорит легенда, погожим летним днём Графитов заснул под разлапистым сибирским кедром, ему снился нотный стан, с нанизанными на него нотами. Во сне ноты пришли в движение, постепенно превращаясь в узлы, а нотные линии расщепились, так, что музыка стала расходится от одной ноты сразу в нескольких направлениях. Мелодия превратилась в граф, Максим не знал как её сыграть целиком, поэтому исполняя музыку стал двигаться по ветвящимся линиям, часто попадая в циклы и проигрывая один и тот же мотив снова и снова, натыкаясь на тупики, он разворачивался чтобы играть ноты в обратном направлении. Захватившая его музыка, смутно напоминала композицию Кинг Кримсон про Шизоидного человека, навязчивая самокопирующаяся мелодия водила сознание по кругу. Внезапно мимолётный сон разлетелся вдребезги! На голову учёного свалилась шишка! Но ум успел ухватится за мелодию и вытянул образ ветвящейся музыки из сна в реальность.

Это было озарение, Графитов понял, это не фуги хорошо описываются графами, а сами фуги являются быстрыми набросками графов. Когда несложный автомат с ограниченной памятью, пытается передать структуру почти бесконечного графа, то такой автомат будет двигаться по графу как по лабиринту, часто попадая в циклы и тупики, формируя повторы и обратные последовательности фуг. Построить алгоритм, который из путанного пути автомата восстановит реальную структуру графа, оказалось сравнительно несложной задачей, которая стала первой важной вехой на пути дискретной физики.

Ради объективности следует упомянуть: Графитов уснул не под кедром, это была сосна; шишка на его голову не падала, она упала рядом, но в остальном легенда верна.

Учёный не стал спешить с публикацией открытия, сначала он восстановил приблизительную структуру основных фуг, для чего разработал методику глифов, построил теорию описывающую общее устройство монады, материала накопилось на целую монографию «Теория монады». Комитет научно-исследовательской безопасности рассматривал труд несколько месяцев, после чего опубликовал варварски урезанную версию монографии в закрытом вестнике Академии Наук, доступ к которому имели только сотрудники секретных научных учреждений. Пару дней ничего не происходило, затем к Графитову стали обращаться ошеломлённые коллеги. Особенно запомнился звонок от академика Северова, тот был с рождения слеп, но благодаря таланту и врождённому упорству сумел много добиться в теоретической физике: «Вы мне раскрыли глаза! Не буквально конечно, но теперь я понимаю каково это прозреть. Сейчас я отчётливо вижу структуру и суть монад, да что там! Мне кажется мы в одном шаге от осознания сути целой Вселенной! Мы все стоим на плечах гигантов, захватывающе наблюдать, как вы выросли в одного из них! Поздравляю!»

В то же время в жизни Максима появился Ясень, безупречно элегантный и предельно вежливый сотрудник Научной Контрразведки из КНИБ, он не давил, не запугивал, лишь спросил на каких условиях Графитов согласен работать на благо Родины. Это были переговоры, которые продлились пару недель. Сложно поверить, но учёный был отчасти рад вмешательству государства — Графитов видел перспективы его открытия, открывающего много новых возможностей, которые могут быть использованы как во благо человека, так и во вред всему человечеству, учёный был рад разделить с кем-то бремя такой ответственности. В итоге Максим сохранил статус «вольного исследователя», он никому не стал подчиняться, более того для него создали Центр Монадных Исследований, работу которого будет направлять лично он, взамен учёный позволил цензурировать его монографии и согласился «придерживаться осторожности» при общении с зарубежными коллегами. Отдельно было оговорено, что все его работы будут иметь международные публикации, но в той редакции, которая покажется контрразведке допустимой. Сам учёный называл свой договор с государством «лабиринтом компромиссов».

Стороны придерживались соглашений, через девять месяцев вышла международная публикация «Теории монады», пусть Графитов с трудом узнал свой труд, многое было переиначено, а глава с методикой глифов была совсем выброшена, отчего большинство тезисов было лишено должной аргументации, однако общие выводы были изложены верно — «лабиринт компромиссов» работал.

На следующий день после глобальной публикации Графитов проснулся звездой, международную общественность ошеломила не только суть работы, но и то, что такой труд придали гласности, в атмосфере всеобщей подозрительности это произвело эффект разорвавшейся бомбы. «Гений из Сибири» не сходил с экранов массмедиа, строгий, слегка рубленный профиль учёного оказался довольно фотогеничным, некоторые дамские редакции даже признали его сексуальным, конечно с Курцем не сравнить, но что-то в нём определённо было. Общественное внимание, часто переходящее в открытую лесть, быстро наскучило Максиму, тот памятный краткий звонок от Северова учёный ценил больше всей этой мишуры, Графитову было достаточно того, что он достиг славы, сама же слава ему оказалась не нужна, она только мешала. В какой-то момент он даже попросил Ясеня как-то обуздать этот процесс. «Работа уже ведётся», успокоил разведчик, «вы попали под медиа-атаку, которая была специально организована в надежде, что герой "Триестского чаепития" снова не сможет удержать тайны при себе». Справедливый упрёк кольнул Максима, но в большей степени огорчало всеобщее лицемерие, очередной раз разочаровавшись в людях, учёный с головой ушёл в исследования.

Конечно, раскрытие «Теории Монады» придало сильный толчок развитию дискретной физики во всём мире, однако русские учёные, пользуясь полной версией монографии, получили колоссальное преимущество, сам же Графитов, много месяцев посвятивший размышлениям на эту тему, был далеко впереди всех. Через три года вышел знаменитый труд «Основы дискретной механики», который навсегда изменил представление человека о пространстве, времени и Вселенной в целом.

* * *

Бесшумно помешивая чай, Волин заметил:

— По долгу службы я хорошо вас знаю, лучше чем вам кажется, поэтому могу сразу предупредить, мы во многом единомышленники, мыслим схожим образом, но в разных областях, вы физик, я разведчик, мы оба исследователи тайн. Уверен, если вы будете иметь это в виду, мы быстрее найдём взаимопонимание, — гость отпил из чашки, — также как и вы, я не люблю разъяснять вещи которые мне кажутся очевидными, поэтому специально для вас моя служба подготовила презентацию, если по ходу у вас будут возникать вопросы, то я охотно дам пояснения.

На большом экране в гостиной появился замысловатый логотип с подписью «Управление Глобальных Проектов КНИБ». «Представляет», мысленно добавил Графитов, но ошибся, далее следовало, «специально для Графитова М. А.», затем, «если вы не уполномочены, то дальнейший просмотр является государственной изменой в форме шпионажа (ст. 275 УК РФ)» слова застыли на экране, предоставляя зрителю паузу, во время которой тот получал шанс отказаться от шпионажа. Учёный многозначительно взглянул на разведчика безмятежно потягивающего чай, презентация началась.

Сначала было сжатое досье на Графитова, скупые сведения без комментариев, из всего досье единственным интересным фактом было то, что в службах безопасности учёному присвоили позывной «Маг». «Не оригинально», подумал сам Маг, «назвали по инициалам», хотя позывной ему польстил.

Далее было интереснее, оказывается, ещё до официального выхода «Теории Монады» был собран кластер из семнадцати научных организаций, который перепроверил выводы монографии и в дальнейшем работал по этой теме. Почти все факты которые Графитов вывел «на кончике пера» были экспериментально подтверждены намного раньше, чем ему стало известно об этом, учёный внутренне сокрушался, ведь эти выкладки могли бы сильно сократить время на подготовку «Основ дискретной механики».

На экране появился интеллигентного вида психолог в старомодно круглых очках. Это было заключение двенадцатилетней давности, специалист заявил, что на данном этапе привлекать объект Маг к секретным разработкам не имеет смысла, текущие условия оптимальны для работы объекта. «Анализируя стилистику изложения монографии», продолжал психолог, «можно сделать вывод, что у объекта есть более глубокие мысли по теме исследований, в ближайшие пять лет следует ждать от него более фундаментальный труд. Основная рекомендация: не тревожить, создать все условия для работы, наладить личную жизнь». Мысленно Графитов поблагодарил неизвестного психолога, хотя пункт с налаживанием его личной жизни немного смутил.

На экране с докладом появился Ясень, двенадцать лет назад он выглядел существенно моложе, в своей элегантной манере Ясень сообщил, что проект строительства многоэтажного развлекательного комплекса рядом с домом объекта Маг был отменён, взамен этого был благоустроен парк и разбит пруд, шумные работы по благоустройству оперативно велись только в отсутствие объекта и не могли негативно повлиять на его работу. Все данные по Магу переданы агенту Далила, работа ведётся. Размах деятельности впечатлил учёного, он мысленно отдал должное Ясеню за прекрасный вид из кабинета на живописный пруд, по поводу агента Далилы возникли подозрения, но не успели оформиться, так как речь зашла о «Основах дискретной механики».

Последняя глава Основ посвящена перспективам использования монадой механики, все тезисы этой главы были подробно рассмотрены.

Сначала была представлена ретроспектива разработок плетельщиков — программаторов фуг, которые могли подмешивать свой код в фуги монад, заставляя графоматы монад исполнять полезный код. До Графитова доходили слухи о успехах в этой области, но то что работы уже давно довели до промышленных изделий он понятия не имел, теперь стал объясним ошеломляющий рост производительности вычислителей. Плетельщики были построены по схеме предложенной ещё в «Теории монад» и доработаны по тезисам главы перспектив. Для работ по теме было создано три НИИ, два завода начали серийно выпускать плетельщиков, естественно всё это в условиях строгой секретности.

Далее в труде Графитова предлагалось проводить модификацию гамма-фуг, это позволяет управлять работой основных физических полей. Самое простое — фиксация состояния элементарных частиц путём создания стазис камеры, «замораживающей» состояние объектов внутри неё. Для исследований был образован НИИ «Стазис», камеры успешно созданы, удалось даже фиксировать состояние растений и низших животных, к сожалению оказалось, что высшие животные и приматы после выхода из стазиса впадают в коматозное состояние, с печалью в голосе диктор упомянул о двух добровольцах потерянных при испытаниях.

Атомарные взаимодействия внутри стазис камер позволяют конструировать молекулы и поатомно формировать сложные наномеханизмы. Такие стазис камеры Графитов нарёк фабрикаторами, эти работы вёл НИИ «Гефест», созданы фабрикаторы с выходом 400 грамм в сутки.

Далее в книге предлагалось использовать локальное ослабление сильного взаимодействия для создания средне-температурного термоядерного реактора, идея оказалась продуктивной, на НПО «Самсон» уже выпустили третью серию реакторов, разработан модельный ряд компактных специзделий разной мощности.

И так по каждому тезису, везде конкретные результаты, фотографии образцов, видео испытаний, размах ошеломлял, было непостижимо, как достижения такого уровня всё ещё остаются тайной.

Опять появился психолог в круглых очках, слегка постаревший, всё тем же вкрадчивым голосом он поведал: «Объект Маг пережил внутреннюю трансформацию, теперь, когда объект пересмотрел ценности, у него изменились критерии мотивации. Образно говоря, Маг уже "вырастил дерево", теперь он больше думает не о самом "дереве", а о его "плодах", на данном этапе следует привлечь объект к работе над секретными разработками по его трудам. Это не рекомендация, это требование, иначе возможен внутренний кризис мотивации объекта, последствия непредсказуемы, но как минимум деструктивны для личности, как максимум несут неприемлемый ущерб безопасности».

Внутренне Максим частично был согласен с психологом, в последнее время его посещали противоречивые мысли, учёный был благодарен специалисту за точный анализ, хотя благодарность оказалась поспешной. Поправив очки, психолог заключил: «Если не удастся привлечь объект к работе над темами, то рекомендуется его устранить».

На этой угрожающей ноте презентация завершилась, Графитов задумался.

— Не волнуйтесь, в отличие от психологов, мы разведчики, не так категоричны, — успокоил Волин, — мы устраняем только когда объект начинает действовать, за мыслепреступления мы не наказываем.

В гостиной воцарилась тишина, казалось время застыло, только у углу потемневшего экрана бесшумно подпрыгивала иконка домашней утилитарной системы.

— Арина, что у тебя? — спросил хозяин дома.

— Простите, я хотела уточнить по поводу ужина, — аватар Арины на экране, деловито достал лист с надписью «Меню», — если гость задержится, то я знаю множество блюд, которые на одну восьмую татарские.

— А ваша Арина остра на язык, — отзывался Волин.

— Острые блюда тоже есть, — парировала система.

— Арина! сжальтесь надо мною. Не смею требовать любви. — шутя перефразировал Прокоп, — Быть может, за грехи мои, Мой ангел, я любви не стою!

— Великие строки вас не выручат, но меня смягчат, — кокетливо признала Арина.

— Полагаю наша беседа будет долгой, вы не против разделить со мною ужин? — предложил Графитов.

— Конечно, — согласился гость.

Какое-то время ушло на согласование меню, наконец собеседники остались наедине.

— Итак? — спросил хозяин дома, — что дальше, вы меня не на шутку заинтересовали, у меня масса вопросов, но у вас что-то на уме, иначе вы не пришли бы лично.

— Верно подмечено, — согласился разведчик, — что вы знаете о проекте «Восток-7»?

— Вопрос риторический? — усмехнулся учёный.

После того, как китайцы первыми высадились на Марсе, в России решили пересмотреть свою космическую программу, марсианская гонка стала не так интересна, как не интересно быть вторыми, или даже третьими, поскольку американский марсианский проект также был на завершающей стадии. Возникла идея создания первой космической станции в Поясе Астероидов, здесь шансы на лидерство были велики, так как Китай вкладывал основные ресурсы в поддержание марсианской программы, Америка всеми силами стремилась достичь паритета с Китаем, а Европа и Индия всё ещё развивали программы лунных станций, пытаясь догнать лидеров хотя бы на Луне.

Невольно Максим вспомнил картинку с яблоней, цветущей в центре компактной марсианской станции, российский проект освоения Марса так и назывался «Первая яблоня». Хотя прошло уже более десяти лет, в памяти всплыл рекламный проморолик проекта: пара марсонавтов сажают хрупкий саженец, который вырастает в крепкую яблоню, дающую спелые, красные как Марс, плоды. Перспектива камеры меняется, мы видим как за первой яблоней вырастает цветущий сад, маленькая станция на пару десятков марсонавтов разрастается в целый город, полный зелени и счастливых людей, в это время уверенный голос за кадром декламирует:

Жить и верить — это замечательно!

Перед нами небывалые пути.

Утверждают космонавты и мечтатели,

Что на Марсе будут яблони цвести!

Увы этим планам не суждено было сбыться, «Первую яблоню» свернули, а все наработки и ресурсы перенаправили на проект «Восток-7». Новый промо-ролик показывал космический корабль, стремительно удаляющийся от Земли, вот он проносится мимо Марса, его цель много дальше, это искрящийся подобно ожерелью драгоценных камней Пояс Астероидов. Корабль достигает астероидов, грациозно раскрывается в огромное колесо космической станции, целеустремленные молодые люди занимают места в челноках, через мгновение они на пути к ближайшим астероидам, где замысловатые мощные механизмы бурят породу, тут же перерабатываемую в переливающиеся ценным блеском слитки. Камера отдаляется от слитков, снова выхватывает кольцо станции, отсюда оно кажется совсем небольшим, но камера приближается, сдвигает перспективу, теперь зритель замечает новые кольца станции, их уже три, а в сторону Земли отправляются гружёный гирляндой контейнеров корабль. «Нам для жизни нужны только мы», бодро уверял диктор, «даже планета не нужна! Сто добровольцев покорят дальний рубеж Пустоты, стань одним из героев!» Ниже мерцал универсальный линк на сайт заполнения анкеты космонавта.

— Признаться честно, — доверительно начал Графитов, — когда ушла Марина, я даже подумывал записаться в добровольцы, учёные там тоже нужны, но одумался, ведь это дело для молодых.

— Не списывайте себя со счетов, — возразил гость, — мы ещё молоды духом! Значит вы хорошо должны помнить общую схему корабля, который доставит нашу молодёжь на Пояс.

Экран гостиной, отобразил знакомую схему корабля, в которой на длинную центральную ось один за другим нанизывались отсеки. Первым шёл командный модуль для дежурного экипажа управляющего полётом, за ним следовал реакторный отсек, его планируют отстыковать по прилёту, чтобы в дальнейшем питать станцию. Следом размещались сегменты будущего кольца станции, каждый из тридцати шести сегментов был чуть более ста метров в длину, всего шесть ярусов в виде огромных снежинок, сложенных из шести сегментов расходящихся от оси корабля. Согласно плану, только первые шесть сегментов кольца предназначались для экипажа станции, припасов и исследовательского оборудования, остальные служили дополнительными топливными баками, они опустеют во время полёта, после чего ими замкнут кольцо станции. Вереница головных отсеков выглядела внушительно, но даже она меркла на фоне основного топливного модуля, капсула длиною шестьсот метров выглядела исполински, это было наглядное воплощение бездны пространства, которую предстоит преодолеть кораблю. Блок реактивной тяги завершал конструкцию, сложная мешанина топливных компрессоров и основных маршевых двигателей.

Рассмотрев знакомую всему миру схему, Графитов вопросительно взглянул на разведчика, тот усмехнулся:

— Это фальшивка.

Подумав ученый возразил:

— Сотни репортажей из разных стран, фотографии астрономов любителей, все соответствуют этой схеме. Если она фальшивка, то только касательно внутреннего устройства корабля.

— Вы совершенно правы, мы не хотели афишировать истинные масштабы проекта, поэтому, внешняя компоновка осталась без изменений, это добавило нам трудностей, но к счастью преодолимых.

Волин, обновил схему на экране, внешние обводы остались те же, но начинка изменилась. Машинально приблизившись к экрану Графитов принялся изучать новый чертёж.

— Это ошеломляюще, — наконец прошептал он, — Это, это…

Вдруг на экране появилась Арина:

— Простите, что прерываю, — деловито, но с извиняющейся интонацией, начала она, — однако токмач гостя уже готов, я немного обогатила рецепт французскими, итальянскими и венгерскими нотками, очень важно попробовать блюдо горячим, пока лапша имеет особую пикантную упругость!

— Да, конечно, будет невежливо заставлять гостя есть размякшую лапшу, — немного рассеяно согласился хозяин, указывая рукой в направлении столовой, — Прошу меня простить, но за едой я не обсуждаю работу и политику, — по пути к столу предупредил Графитов.

— Похвальная привычка, — согласился Прокоп, занимая свое место, — как аппетитно пахнет! Ваша Арина просто волшебница! — на экране в центре столовой улыбающийся аватар Арины сделал изящный книксен.

Между блюдами, когда первый голод был утолён, хозяин дома завёл беседу:

— Вот я на днях смотрел сериал о разведчиках, занятное зрелище, помогает отвлечься, но у меня возникло несколько вопросов относительно современных шпионских приёмов, — вдруг он запнулся, — О! Я профан! Мы же уговорились не обсуждать работу! Простите мою оплошность!

— Извинения излишни, — успокоил довольный ужином гость, — уверяю вас, всё, что вы могли увидеть в сериале не имеет никакого отношения к моей работе. Смело спрашивайте!

После трапезы мужчины вернулись в гостиную, сервисные манипуляторы ловко орудуя с потолка, подливали в небольшие бокалы дижестивный саперави, тягучее сладкое вино было превосходным комплиментом ужину. Пока гостиная была пуста, Арина успела разжечь в ней камин, языки пламени приглашали любоваться собою, но тщетно, вниманием присутствующих завладела обновлённая схема корабля «Восток-7».

— Насколько я могу судить, — начал академик, — то, что раньше было топливным модулём, теперь стало вакуумной капсулой, основой вакуумного привода. Судя по размерам, двигатель разработали довольно давно, года два тому я вывел преобразование группового наложения, которое в теории позволяет снизить оптимальный размер вакуумной камеры с пятисот метров до двухсот, — размышлял учёный, — впрочем у прямого привода, без наложения, есть свои преимущества, он надёжнее. Кстати, двигатель испытан?

— Верно заметили, но это лишь вершина айсберга, между прошлым проектом и сегодняшним пролегла технологическая пропасть, это не только вакуумный привод, который, к слову, работает великолепно, но и реакторы, плетельщики, фабрикаторы, стазис камеры. Семь лет работы тысяч учёных и сотен тысяч инженеров! Позвольте отметить, всё это благодаря вам, ваш вклад неоценим! — здесь Волин в признательном жесте дружески качнул бокалом в сторону учёного, его глаза блеснули, — Знаете каков итог?!

Польщённый Графитов, качнул своим бокалом, как того требует риторический ответ.

— Ранее мы планировали исследовательскую станцию на сотню космонавтов, но теперь это будет настоящее космическое поселение на четыре тысячи человек, самое большое на сегодняшний день и самое удалённое от Земли, у поселенцев будут ресурсы на три года, за которые вполне реально выйти на автономность, даже на автаркию! Задумайтесь, это ведь реальная резервная копия человечества! Небольшая деревня в масштабах страны, новый мир для всего человечества! — в словах разведчика звучала убеждённость прогрессора.

— Это создаст соблазн окончательно решить вопрос с человечеством здесь, на Земле, — вглядываясь в отблески огня на красном вине, парировал Максим.

— Скептично и пессимистично, — усмехнулся разведчик, — но не прагматично, практика показывает, что человечество не способно на самоубийство, слишком велика совокупная тяга к жизни.

— Простите, меня занесло, — ответил хозяин дома, — уверенность в будущем это великолепно, но зачем такую весть хранить в тайне, к чему эта конспирация?

— Открыто и наивно, — снова усмехнулся разведчик, — но не прагматично. Позвольте дать вам небольшую лекцию о природе власти, это как раз по моей специальности…

Чуть более четверть века тому назад в мире была установлена гегемония, которая пыталась навязать нам авторитарный глобализм, цинично называя его демократией. Властное ядро было сосредоточено в США, но в маскараде бурной политической жизни той Америки хребет власти было сложно разглядеть, это давало повод для иллюзий. На сцене постоянно давали один и тот же мюзикл под названием «Сменяемость власти», никого не смущало, что в представлении всегда играли одни и те же актёры, ведь по сюжету их роли периодически менялись. Ущербность действа была очевидна всем зрителям, поэтому разумно возникает вопрос: почему весь мир полвека подыгрывал убогому балагану?

Кто-то скажет про сильную экономику, финансы, культурное влияние или авианосцы, в конце концов, это сейчас очевидна их нелепость, но тогда они казались грозной силой. Нет, всё это вторично, преходяще, не даёт стабильности. Что же тогда даёт?

Если вглядеться в историю, то ответ очевиден — религия. Не спешите возражать, мол, в мире атеистов влияние веры ничтожно. Размахивая пугалом атеизма, место религии заняла наука, ведь реальная суть религии, не в мифах о седовласых богах, а в мировоззрении прихожанина. Пока все классические веры агрились на до безобразия примитивный атеизм, наука полностью завладела умом и сердцем современного человека, ведь обывателю для веры нужны чудеса. Присмотритесь к науке: жрецы в белых халатах читают с кафедры священные тексты, которые простому человеку не понять, даже не всякий учёный может их проверить, остаётся только верить этим текстам, верить в науку. А затем является чудо: лампочка загорается, автомобиль едет, самолёт летит. Обыватель не может объяснить, как работает процессор его смартфона, ведь чудо не нуждается в объяснениях, оно служит для укрепления веры. Модель: вера — чудо — ещё большая вера, проста как условный рефлекс. Так наука стала религией, стала формировать мировоззрение.

Заметьте, веру в науку укоренили точные науки, такие как математика, физика, химия, а их авторитетом воспользовались спекулятивные науки, вроде политологии или климатологии. В чём-то вроде климатологии можно навести наукообразный туман, чтобы формировать нужное манипулятору мировоззрение, с метеорологией такое провернуть намного сложнее, а с метрологией совсем невозможно. С ракурса климатологии наука и религия неотличимы.

В благоприятной момент США смогли сосредоточить у себя цвет мировой науки, всё её жречество, более того, используя науку они смогли создать обыкновенное обывательское чудо, с тех пор сердца всего человечества были в их карманах, именно это стало фундаментом их лидерства, остальное приложилось. К счастью, правители Америки не смогли вовремя понять религиозную суть науки, когда их гегемония оформилась, стала явной, они расслабились. Подумать только, несколько десятилетий Америка не была способна запустить американца в космос, а ведь это один из столпов веры в науку! Такой компрометации никакая религия не прощает, святость можно потерять лишь один раз, с тех пор их величие стало неизбежно угасать. Уже потом проявились проблемы в экономике, финансах и авианосцах, но, впрочем, сейчас речь не о них. Добила Америку банальная жадность, Запад не спешит менять технологический уклад, пока не получил всю прибыль с предыдущего, с термоядом они затормозили процесс почти на полвека.

Эстафету научного лидерства подхватили наши друзья — китайцы, но сделали это в своей манере, осторожно, постепенно, незаметно. С наукой так можно, с религией нельзя, в итоге никто не спорит относительно их лидерства в науке, но никто и не верит в него. Понимание есть, а веры нет. Китайская наука, так и осталась наукой, не стала религией, не явила чуда. Поэтому, когда Китай начал свой проект глобализации, никто не стал ему противодействовать, но никто и не пошёл за ним. Вернее сказать, шли конечно, шли, пока им за это платили, это не вера, это бизнес. Такая схема не работает, власть сначала консолидирует ресурсы, а затем распределяет, не наоборот.

Благодаря вашей работе, у нас сложилась уникальная ситуация, когда мы далеко впереди в ключевых исследованиях, но об этом мало кому известно достоверно. Не скрою, в нашем Совете Безопасности есть горячие головы, которые заинтересованы начать собственный «конец истории», так сказать, собрать «Федерацию Земли» под нашим лидерством, но сейчас это маловероятно, не потянем. Однако, если мы продемонстрируем неоспоримое научное превосходство, явим истинное научное Чудо, то многое может перемениться. Здесь на первый план выходит вопрос, а что такое чудо? В чём его суть? Не буду томить, этот вопрос был тщательно изучен, а ответ банален: чудо это шоу! Шоу должно ошеломлять, поэтому подготовка представления всегда проходит в тайне от зрителя, а декорации закрыты кулисами до последнего момента. К примеру, Америка вела Манхеттенский проект соблюдая строгую секретность, а затем явила миру шоу — атомный взрыв, эффект был потрясающий, мир после этого переменился.

Эх! Знали б вы каким трудом даётся вся эта конспирация! К примеру, чтобы испытать вакуумные двигатели, мы построили муляжи маршевых реактивных двигателей, которые в рабочем режиме издали выглядят как настоящие, но почти не расходуют топлива. К Поясу Астероидов так и полетим, со всей бутафорией, будем скрывать до последнего, пока станцию не развернём. Провал космического проекта, это просто очередная научная неудача, а провал Чуда, это Грандиозный Провал.

В завершении своей речи Волин склонился над камином, чтобы пошевелить дрова кочергой. Пламя выпустило стайку искр и воспряло, от чего в красных отблесках на стенах гостиной заплясали неровные тени. «Наглядная аллегория Грандиозного Провала», подумал Максим, но вслух сказал:

— Теперь многое становится понятным, последние годы государство было невероятно щедро к учёным, я, признаться, подозревал, что где-то у нас ведётся масштабный военный проект, отсюда и такая расточительность, ведь на чистую науку так не тратятся, — грустно усмехнулся учёный, — я был не далёк от истины, средства идут на политику. Тем не менее, я искренне рад, что вы решили добиваться власти не разрушая, а созидая, признаться, неожиданно оптимистичный поворот событий. К тому же теперь ясно, почему разведчик занят научным проектом, но для меня всё ещё остаётся загадкой цель вашего визита ко мне. Вы же пришли не для того, чтобы поделиться со мною государственными секретами, выложили всё как на исповеди! Словно забыли, что вы шпион, а я не святой.

— Да, вы далеко не святой, а я не совсем шпион, — согласился Прокоп, — я вас хорошо изучил, ваши достоинства, недостатки, я вас знаю как никто другой, поэтому я здесь. Не буду наводить тень на плетень, я хочу чтобы вы возглавили проект, там, на Поясе, вы талантливый организатор, по вашей работе в ЦМИ это хорошо видно.

— Я в космосе! — засмеялся академик, — Увольте! Это маловероятно! Уж не так хорошо вы меня знаете, — усомнился учёной, но пытливый ум уже оценивал открывающиеся возможности.

— Я и не ждал, что вы сейчас согласитесь, — примирительно заметил Прокоп, — дайте мне вас убедить, но учтите: то что я говорил до этого, было государственной тайной, а то, что скажу сейчас, тайна моя, личная…

Я не молод, по роду службы, я часто сталкивался с безносой, не скажу, что это были приятные встречи, нет, они пугают меня. Пугают настолько, что я отчаянно хочу обмануть Даму с косой, не телесно, я реалист, но идейно — хочу жить в поколениях.

Буду откровенен, здесь я ваш добрый завистник, ваше имя уже вписано историю науки как имя основателя Теории Монад. Научное первенство самое стабильное в современном мире, это хорошо понимали на Западе уже много веков тому назад. Чего стоит история с первооткрывателем дифференциального исчисления, англичане быстро смекнули, когда возникла опасность, что у значимой части математики будет германское имя. Тогда ещё не было мощных спецслужб, но спецоперация была проведена оперативно, там и научный шпионаж, и подкуп, и работа с агентами влияния. Однако подлог был слишком очевиден: вся философия Лейбница вращаласьвокруг бесконечно малых сущностей, когда Ньютон верил в алхимию и прочие флюксии, но всё же в итоге англичанам удалось вытянуть паритет в первенстве открытия.

Да что там древности! Совсем недавно США ощутили как перспективная тема с ФСКС «ускользает» от них, сразу сфабриковали сексуальный скандал вокруг Йоргена Курца, в его окружение внедрили несколько красоток, всё было схвачено: скандалы вокруг физика смещают акцент с его работ на его испорченную репутацию, тем временем Нобелевку за тему смежную с ФСКС получает группа американских учёных, а Курца, как тёмное пятно на светлом образе науки, с радостью задвигают. Открытие фогелей буквально спасло Курца от забвения, а может даже от суда или инсценированного суицида, вытащить его из этой петли было некому, германские спецслужбы даже сейчас в вассальном положении по отношению к заокеанским коллегам. Вот такие у них реалии — «цветущий сад», живущий по «законам джунглей».

Но я отвлёкся, хочется оставить после себя что-то значимое, ощутимое, стабильное, для службиста это непростая задача, но мне выпал шанс.

Задумайтесь, в Поясе будет формироваться новое общество, объединённое общей светлой мечтой и осознанием своего вклада в прогресс, там жизнь каждого будет прямо зависеть от работы товарищей, и так будет много лет, это идеальные условия чтобы изжить либеральный эгоизм и потребительство, чтобы изжить любые «измы». Я не знаю, что прийдёт взамен, я полагаю, практика подскажет, я не утопист, будут ошибки и перегибы, но если постепенно двигаться к справедливому обществу, шаг за шагом, то, возможно со временем будет найдена оптимальная формула. Как службист, я твёрдо знаю, здесь многое зависит от качества людей, если методично поощрять моральный закон, живущий в каждом из нас, если разумно оградить нас от пороков, по возможности не ограничивая прочих свобод, то можно много добиться. Формула проста: осязаемая общая мечта, плюс взаимная потребность в доверии, чтобы её воплотить.

Я верю в людей, но не пускаю всё на самотёк, во-первых, все добровольцы будут отобраны лично нами; во-вторых, канал связи с Землёй будет идти через нас, в этом эксперименте мы будем контролировать как начальные условия, так и среду.

К сожалению, это новое общество неизбежно захотят превратить в колонию, захотят манипулировать им в здешних целях, поэтому я должен остаться здесь, на Земле, у меня достаточно веса и влияния, чтобы сдерживать эти процессы, но мне нужен единомышленник там, умный, опытный, с бесконечным авторитетом среди космонавтов и учёных, вы идеальный кандидат. Одной из основных целей нового поселения можно сделать монадные разработки и дискретную физику, перенести ваш Центр исследований туда, Совет Безопасности легко на это согласится, ведь я представлю это удобным способом избежать утечек в научных изысканиях. Тем временем, вы создадите задел достаточный, чтобы стать авангардом современной науки, вы перехватите эстафету прогресса, станете апостолом научной религии, это даст достаточно власти для становления последующей независимости от Земли.

Отблески огня играли на скулах Волина, на долю секунды Максим разглядел в нём черты бога, способного создать новый мир. «Я могу встать плечом к плечу с ним, один я такое не вытяну, но с ним… Я недооценил его, он глубже, чем мне показалось, многограннее, для такого дела нужна воля Волина», думы затягивали академика, но он собрался с мыслями чтобы прервать долгую паузу:

— Планы внутри планов? А вы многомерны, получается, вы обводите вокруг пальца Совет Безопасности, используете ресурсы всей страны чтобы реализовать свою мечту. Я то думал, что вы бахвалитесь будто видите меня насквозь, но…

— Ох! — вдруг разнеслось в гостиной, — Ты меня покидаешь! — встревожено воскликнула Арина, её аватар на экране обречённо вскинул руками.

— Не волнуйся! — ответил хозяин дома, — возьму тебя с собою!

— Я знал, что вы согласитесь, — усмехнулся Волин, — Арина, вон тоже вас раскусила, так что? По рукам? — Волин протянул ладонь, — Заговорщики?

— Да, построим новый мир, — Графитов пожал крепкую руку гостя, — но меня гложет один личный вопрос.

— Марина?

— Как вы догадались? А впрочем, я сам признал свою прозрачность в ваших глазах, да, Марина, она ведь как-то связана с вами?

— Связана? Да она мой лучший оперативник, — сознался разведчик, — у неё интуиция покруче моей, безупречные навыки оперативной работы, когда нужно было послать кого-то на задание, которое нельзя провалить, то она была лучшим выбором. Таким было задание стать вашей женой, сначала всё было идеально, но потом всё пошло наперекосяк. Она что-то разглядела в вас, привязалась, влюбилась. Приходила ко мне, жаловалась, как ей противно таиться от вас, однажды даже расплакалась, я не поверил своим глазам. Нет, конечно, если нужно слезу пустить для прикрытия, то у неё с этим не было проблем, но чтобы так, из чувств, как обычная женщина. Я был ошеломлён, обескуражен, предложил свернуть задание вернуться в Москву, раскрыть вам наши карты я тогда не мог. В свою очередь она придумала компромисс с разводом и периодическими наездами сюда. Сейчас, когда ситуация изменилась, полагаю, вам стоит объясниться с нею.

Пусть Максим знал Волина всего один вечер, но сейчас учёному показалось, будто он услышал виноватые нотки в стальном голосе руководителя разведки.

— Она может полететь со мною? — прямо спросил бывший муж Марины.

— Сложно сказать, — признался её начальник, — я её безгранично уважаю, она входит в немногочисленный круг людей которым я доверю, я уже усложнил ей жизнь. Поэтому это решение Марина должна принять сама, не буду влиять на неё, поговорите с ней, лично я был бы рад, если вы будете вместе, к тому же там, на Поясе, она будет очень ценным активом.

На большом экране Арина приложила к щеке сложенные ладони, слегка склонила голову и сделала умилённое лицо, её ИИ видел будущее в оптимистичных тонах: розовых, голубых, местами в цветочек, возможно даже с детишками.

Белое поле. Пояс

«В действительности все иначе, чем есть на самом деле.»

Антуан де Сент-Экзюпери

2321 год, КС «Стополь», СВаТ «Смычка», Консольный ангар

Сидя на шпангоуте, мальчик всматривался в иллюминатор под ногами: космос, где-то там вращается Земля, из-за причуд её вращения текущее время называется январь, а это время каникул. В прошлом году их класс покинул Сад местного детинца и перешёл в школу при Лётной Академии, теперь их время отмерялось семестрами. Сейчас практически все одноклассники разлетелись по домашним детинцам, на «Аю-Даге» остались лишь Ник и Та·Та. С ним всё ясно — сирота, ему предлагали погостить в дружной семье на Гагарине, но он отказался. А вот с Та·той сложнее, она распределилась на линию кибермонгеров, успешно прошла первый семестр, ей одной утвердили кибер-специализацию, поэтому сейчас девочке вживляли крепления для новых мощных нейроимплантов, теперь ей целую неделю скучать в медкапсуле. От ничегонеделания мальчик каждый день навещал одноклассницу, ему казалось, будто Та·те нравятся его визиты, прошлый раз они даже держались за руки. Судя по всему эти каникулы их сильно сблизили, так что, похоже, теперь у него есть девушка, было приятно думать о ситуации в таком взрослом ключе.

Лязгнули ворота, в Консольный ангар вкатился карт с силовыми десантными скафандрами. В этом месте к станции «Стополь» примыкала длинная консоль, на которой крепилась десантная база двойной перегрузки СПН-2Т, но здесь все базу называли Двойка. Так как база вращалась с частотой станции, но по вдвое большему радиусу, то на её палубах сила тяготения была вдвое выше, чем на станции, а десантники постоянно жили с повышенным нагрузками. Широкие плечи десантуры выгодно отличали их от флотских, Ник тоже хотел так выглядеть, хотел вызывать восхищение девочек, восхищение Та·ты.

Карт проехал в нескольких метрах от мальчугана, задержался на пару секунд перед лифтом, а затем начал спуск на Двойку. Иллюминаторы редко встречаются на станциях, они снижают надёжность и безопасность корпуса, но рядом с Ником был контрольный иллюминатор выносной консоли, если случится чрезвычайная ситуация, то через него можно убедиться, на месте ли Двойка и в каком состоянии находится её несущая консоль. Зелёные огоньки, светящиеся вдоль массивной конструкции, убеждали, что её состояние отличное, последовательно вспыхающие и гаснущие жёлтые огоньки отмечали положение спускающегося лифта. Чуть дальше группа пилотажных модулей отрабатывала на Двойке стыковку в условиях перегрузки, за их маневрами было интересно наблюдать, так как Ник уже полгода изучал пилотирование.

Последние десять дней мальчуган много времени проводил здесь, это стало «его местом», сейчас карт вернётся обратно, а через полчаса привезёт ещё один комплект брони, обычно во второй рейс карт бывает загружен не полностью — Ник досконально изучил расписание работы ангара. Карт поднялся, одновременно с ним из пассажирской части лифта вышла группа завидно мускулистых десантников, один из них привычно подмигнул парню, они уже не первый день здесь пересекаются. Ещё полчаса.

А вот! Карт возвращается, Ник бросил взгляд на контрольную камеру — лёдово, в этот раз она скрыта стопкой контейнеров. Бесшумно поднявшись, сорванец молниеносно вскочил на пустой слот карта, сразу же затаившись среди массивных корпусов силовой брони. Начался спуск. Тело мальчугана становилось всё тяжелее, к тому же стало сильно клонить вбок — сикорка или сила Кориолиса, была так сильна, что закружилась голова. Наконец спуск закончился, тело перестало тяжелеть, сикорка отпустила. Нормально, жить можно.

Карт двинулся по коридору, секундного замешательства перед дверью склада хватило Нику чтобы спрыгнуть с платформы. Ноги подкосило, чтобы не рухнуть, пришлось прислониться к стене, мальчик прислушался к своим ощущениям, живот щекотно налился тяжестью, а лицо неприятно обвисло. Шаг, ещё шаг, ничего, идти можно, судя по схеме в двадцати метрах правее был тренировочный зал, туда лазутчик и направлялся.

Зал оказался огромным, конечно по схеме можно было понять, насколько он большой, но в таком тяготении казалось, что все помещения должны быть компактными, низкими и тёмными, но нет, потолок уходил высоко вверх, яркий свет усиливал ощущение простора. Поборов лёгкую отдышку и усмирив дыхание, Ник даже попытался изобразить бег, пусть неуклюже, но получилось вполне похоже на пробежку, лишь пятки больно били по мягкому покрытию, а лицо противно колыхалось при каждом ударе ступни. Дыхание опять сбилось, кое-как добежав до ряда сидений на противоположной стороне зала, паренёк плюхнулся на ближайшее и склонил голову, надеясь побороть темные круги в глазах.

Тем временем, в дальнем конце помещения группа десантников закончила подтягивания и теперь непринуждённо бежала к выходу, бежали они легко, всем своим видом отрицая перегрузки. Один из них, старший, отделился от группы и двинулся к уединённой маленькой фигуре устало склонившейся на краю трибун.

— Чем занят? — услышал Ник, так как глаза его смотрели в пол, то в поле зрения попали лишь сильные ноги в берцах, медленно подняв голову мальчишка рассмотрел незнакомца, добродушное лицо с улыбающимися голубыми глазами, светлый ёршик волос, мощный торс, впрочем, всё тело было мощное.

— Проверкой, — серьёзно ответил Ник.

— Что проверяешь? — спросил десантник.

— Не что, а кого, — заметил мальчик, уточнив, — себя!

— И как результат?

— Три вывода, — резюмировал Ник, — два положительных, один отрицательный.

Судя по взгляду, мужчина ждал пояснений.

— Смог пробраться в закрытую зону, — начал Ник, — это раз, смог пробежаться в зоне ПН, это два. Бежал недолго, это минус, — признался мальчуган, подитожив, — на один плюс в плюсе.

— Недурно, — повеселел десантник, — меня Стабом зовут, тебя как?

— Ником, товарищ старший сержант, — мальчик попытался встать, но сержант, показал ладонью, мол, не нужно, Ник присел обратно,— разрешите спросить?

— Разрешаю.

— Позывной Стаб, это потому, что твёрдо держитесь в невесомости?

— Нет, — ответил новый знакомый, разъяснив, — в смысле, держусь я твёрдо, а Стаб это сокращение от Стальной Барс, я из отряда Барсов. Хочешь пойти в космодесант?

— Нет, не могу, я буду флотским, капитаном корабля, как Нестор, — твердо ответил Ник, — у меня выявили способности к пилотированию. Но космодесантники мощные как скала, хочу быть таким же, мощным как скала, но флотским. Так можно?

— Отчего нет, раз воля есть.

— Думаю, что есть, — рассудил мальчик, — но думаю, что так думать мало, волю нужно проверять.

— Это верно, — согласился сержант, — сможешь дойти до лифтов, или тебе помочь?

— Дойду, но я вернусь! — поднялся Ник.

— Это я понял, — признал Стаб, — давай заключим сделку, я тебе сделаю пропуск, а ты мне расскажешь как сюда попал.

— Хорошо! — мальчуган не скрывал радости.

— Вот лови, — в коммуникаторе Ника, появилась запись с пропуском, — только его нужно подтвердить у медика, у вас должен быть в школе, такие правила, сюда без медика нельзя.

— Понял, сделаю.

— Тогда пошли, будь здесь послезавтра в 19:00, — в голосе Стаба проявились командные нотки, с улыбкой он продолжил, — начнём делать из тебя скалу.

Стараясь держать твёрдый шаг и не выдавать свою усталость, Ник зашагал рядом с сержантом, Стаб понимал ситуацию, поэтому шёл неторопливо, по пути они обсудили способы незаметного проникновения на военный объект.

Через день Ник снова оказался в зале, правда накануне ему пришлось выдержать неприятный разговор с педиатором. В принципе, тот не возражал против недолгих посещений Зоны Повышенных Нагрузок, но то, что Ник пробрался туда без противоперегрузочных штанов, шлема, наколенников, налокотников и армированных берцев, считал вопиющей безалаберностью. Врач придирчиво крутил голову мальчика и щупал спину, наконец решил, что удерживающий воротник и корсет носить не обязательно. Потом доктор долго объяснял, что можно делать в ЗПН, а что нельзя, в конце лекции он обязал Ника не наедаться перед посещением зоны и приходить на осмотр после каждой вылазки, и лишь затем подписал пропуск. Впоследствии, наблюдая, как из месяца в месяц крепнет организм ребёнка, врач даже порекомендовал руководству школы периодически проводить для детей укрепляющие занятия в ЗПН.

За полгода окрепла не только мускулатура Ника, но и странная дружба младшего курсанта флота и старшего сержанта десанта, ничто не могло её ослабить, ни разница в возрасте, звании, ни даже извечное соперничество флотских и десантуры. Похоже сирота обрёл в этой дружбе старшего брата или даже отца, а строгий десантник нашёл отдушину в виде младшего брата, или даже сына.

* * *

Во время очередной тренировки, когда Ник отжимался с другими десантниками, Стаб выговаривал:

— Чего спим! Ник, чё такая каша? Концентрация! Ты сегодня полный ферть, опять о Та·те думаешь?

— Нет… — на выдохе ответил мальчишка, — Не о Та·те… — отжим, — новые истребители… — отжим, — видел… как сюда… загоняли… готово, пятьдесят!

Отработав свою норму Ник поднялся, а десантники продолжили упражнение.

— Четче! — прикрикнул на них Стаб, — малец, хоть и флотский, свою норму в вашем темпе отжал, ну прибавили! — затем повернулся к Нику, — нечего так загоняться, цитовее нужно быть, сходил бы, да посмотрел, раз так любопытно!

— Никак нет! — ответил Ник, — это секретные истребители, а пропуск у меня от вас, — при других десантниках, чтобы соблюдать субординацию, мальчик обращался к Стабу на «вы», — под вашу ответственность, это хуже, чем под свою, себя я могу подвести, вас нет!

— Ясно, но себя тоже нельзя подводить, — смягчился сержант, — как закончите, отрабатывайте Присягу, второй абзац, три раза, Коготь за старшего, потом свободны, — приказал он остальным, затем повернулся к Нику, — Пошли в ангар.

Время от времени в ангар Двойки пригоняли небольшие корабли и истребители для «отстоя», так называли тесты под длительной перегрузкой. Сегодня пригнали три истребителя, Ник их заметил через контрольный иллюминатор пока ждал лифт. Какой-то доли секунды, пока камуфляжно-чёрные аппараты были видны на фоне светлого корпуса Двойки, оказалось достаточно, чтобы юный пилот распознал незнакомые силуэты, напоминающие обводы перспективной модели истребителей нового поколения.

Два истребителя уже были размещены на швартовых подвесах, третий готовили к швартовке. Издали новейшие космолёты казались мохнатыми, так как их поверхность была покрыта множеством мелких чёрных иголок, это существенно повышало их незаметность. Из-за «меха» и чёрного покрытия форму кораблей невозможно было разобрать, они виделись как плоские чёрные тени на внутренних панелях ангара. Из всех сил вглядываюсь в предмет своего интереса, Ник едва не вздрогнул, когда услышал пронзительный свист Саба.

Один из флотских механиков, занимающихся креплением истребителя, повернулся и, узнав сержанта, расплылся в улыбке:

— Что? — крикнул он.

— Ют, — громко позвал Стаб через весь ангар, — задержись немного, дай пацану показать новую технику, ему на ней потом летать.

— Нет проблем, — механик теперь улыбался юному курсанту в флотской униформе — даже в кабине дадим освоиться. Редко здесь своих увидишь.

Стараясь выглядеть опытным, Ник проскользнул сквозь наружный и внутренний люк, чтобы оказаться в камере пилота. Конечно без лётного скафандра он не мог разместится в ней с комфортом, но попав внутрь истребителя, курсант автоматически получил нулевой технический доступ к интерфейсу пилотажного аппарата. Бегло пробежав по интерфейсу истребителя, Ник высунулся в люк и радостно сообщил своему взрослому другу:

— Стаб! Представь, здесь огневые вектора смежные!

Флотский механик тут же отметил:

— Смотри, ещё пацан, а фишку сразу рубит, — затем повернулся к мальчику, — ты про вектора молчи, а то нам влетит.

— Чё, малец сечёт? — в голосе Стаба звучала гордость за своего подопечного, от нежданной неявной похвалы по коже мальчугана пробежали мурашки.

— Не то слово, сразу суть уловил, — в голосе механика звучала озабоченность, — ты это, давай выбирайся, — обратился он к Нику, — а то мало ли что её углядишь! И не забудь там язык придерживать.

— Флотские своих не сдают, — твёрдо ответил Ник, спрыгивая на палубу, техник был доволен ответом и протянул руку юному курсанту для пожатия, так они скрепили уговор.

Желая сорвать ещё больше похвалы, мальчик стал рассказывать Стабу о своих успехах в пилотировании, о том как обошёл всех сокурсников на один курс вперёд и теперь проходит начальную программу из Лётной Академии, а не школьную. Для убедительности Ник даже развернул свой журнал успеваемости на ближайшей визор-консоли ангара, довольный Стаб бросил взгляд на записи:

— Чё за херь? — слова старшего сержанта обдали Ника словно ушат холодной воды.

Ошеломлённый пацан проследил за взглядом старшего товарища, который уставился в трояк по дискретной физике.

— Это ж дискретка…, пилоту она ни к чему…, я же пилот, — начал сбивчиво мямлить Ник.

Десантник развернулся и двинулся к выходу.

— Я, когда был чуть меньше тебя, — начал выговаривать Стаб по пути в тренировочный зал, — очень хотел стать учёным по дискретной физике, хотел программировать материю, управлять Вселенной. Но тогда мой старший брат погиб на астероидной войне, погиб на абордаже линкора, пал смертью храбрых, а я решил, что мой долг заменить его, так я пошёл в десант, — постепенно тон сержанта смягчился, — я до сих пор люблю дисфиз, свежие работы читаю. Конечно, пилот не должен досконально разбираться в монадах, но мне по-человечески, лично, обидно когда кто-то овощ в дискретке.

— Я не овощ, — огрызнулся Ник, — просто случайный трояк схватил, меня даже Лейбниц в свою группу позвал…

Два месяца тому назад, внешний сектор научной станции «Графит»

Двигаясь по общему транзитору, который вёл в внешний сектор, Аль·Тон задумался о своей жизни. Три года тому, он нашёл общее решение уравнения наложения Графитова, коллеги высоко оценили его успех, номинировали на премию Графитова-Волина, в принципе, он к этому шёл всю жизнь, есть чем гордиться, но, кажется, он зашёл чуть дальше чем ожидал. Побочным результатом его решения стала теоретическая возможность создать вакуумный привод с камерой плетения размерами менее двадцати пяти метров, здесь «выстрелил» фактор наглядности. Одно дело, когда учёный придумал заковыристую формулу с мешаниной заковыристых букв — коллеги оценили достижение, признали заслуги, а тихая научная работа продолжилась. Другое дело, когда благодаря этой формуле что-то повседневное, большое и громоздкое, можно сделать два раза меньше, это наглядно, это понятно всем и каждому, такого учёного хотят отблагодарить все, и каждый в отдельности. О таком учёном будут судачить в новостях, его сделают лицом науки, а в конце концов, на гребне популярности, вручат титул. Вот так, уже больше года его зовут Лейбниц, он уже не помнит когда последний раз слышал своё прежнее имя, да что там, даже в мыслях он уже сам себя называет Лейбницем.

Откровенно говоря, на такой успех своей работы он не рассчитывал. Да, труд был проделан большой, решение было сложное, найдено оно изящно, но сам Лейбниц, не считал, что сделал нечто грандиозное, так уж сильно выделяющее его среди коллег. Теперь, когда груз авторитета нечаянно лёг на него, вместе с новыми возможностями возникли и новые сложности. Вот уже много лет, ещё будучи Аль·Тоном, он разрабатывал новую теорию, она уже созрела до стадии экспериментальных работ, но теория насколько странная, дерзкая, можно сказать еретическая, что ученый не мог её представить публично. Ещё до титула его приняли бы за «сумасшедшего учёного», проводящего «чудаковатые эксперименты», с этим можно было смириться. Однако теперь, когда он стал лицом дискретной физики, публичным лицом науки, любая тень павшая на него, падёт на всю дисциплину в целом, на всех коллег, Лейбниц не мог себе такого допустить. Выходит, есть нечто дозволенное быку, но не позволенное Юпитеру.

Научное любопытство было одним из сильнейших наваждений в его жизни, естественно, бросить свою «странную» теорию он не мог, оставалось лишь проводить исследования втайне, но эксперименты требовали много ресурсов, это оборудование, материалы, энергия. Конечно, стоит ему лишь намекнуть о потребности, всё ему будет предоставлено, но тогда огласки не избежать. Тайные исследования требуют тайного финансирования из личных средств, а как оказалось, учёному сложно скопить капитал не привлекая лишнего внимания. Вот поэтому титульный физик и ведущий учёный Сола проводит популярные лекции для младшей аудитории, работа с детьми на Поясе оплачивается щедрее всего, щедрее популярных шоу или обучения взрослых студентов, дети прежде всего, дороже всего — таков девиз Пояса. К тому же, такие занятия хоть и утомительны, но хорошо сказываются на имидже науки, а ради науки он готов на всё — таков его личный девиз.

Там же

Чтобы сфокусировать внимание собравшихся на подиуме, стены аудитории растворялись в сумраке. От фокуса помещения пятью полукруглыми волнами расходились места слушателей, каждый следующий ряд немного выше предыдущего, образуя амфитеатр. Если смотреть со сцены, то Ник сидел на одиннадцать часов, в третьем ряду. Справа от него расположилась серьёзная девочка, судя по визору её парты, она повторяла глифы из пятого набора плетения, мальчик слева отлаживал плоскую проекцию графа фуги среднего размера, если понаблюдать за занятиями остальных, то картина будет схожая — все дети в аудитории были увлечены дискретной физикой, но не Ник.

Неделю назад его отловил ментор по дискретке, как он сказал, для небольшой беседы, но между собой учителя называли такие разговоры «воспитательными воздействиями». По прошлому опыту Ник догадывался, сейчас наставник начнёт манипулировать кнутами и пряниками, в надежде затянуть в свои манипуляции мысли подопечного. Так было и на этот раз, итак: Ник полетит на «Графит» чтобы посетить лекцию знаменитого физика Лейбница — это следовало расценивать как пряник, хотя на вкус ощущалось как кнут. Очень многие дети мечтают попасть на такую лекцию, ученику следует рассматривать это как стимул, тоже пряник со вкусом кнута. Наставник разглядел у Ника высокие способности к изучению физики — пряник, но, в то же время, ученик не проявляет достаточный интерес к предмету — это уже явно кнут. Возможно, посещение увлекательной лекции станет стимулом к изучению предмета, потому что правильные стимулы очень важны.

После разговора Ник посмотрел в персопедии, что такое стимул:

Сти́мул (лат. stimulus — палка погонщика ослов или острый металлический наконечник на шесте, которым погоняют буйвола (быка), запряженного в повозку) …

Что же, если с кнутов перешли на палки, то, похоже, в тебе видят особо упрямого осла.

Тем временем на сцену вышел долговязый ученый, изо всех сил старающийся быть чуть менее занудливым, чем есть. Его неловкие попытки выглядеть дружелюбным и весёлым увенчались успехом, так как он выглядел смешно, а это было весело. Однако после скомканного приветствия знаменитый учёный сумел почувствовать аудиторию и выбрать верный тон, лекция началась.

— Дети, я приготовил для вас небольшую иллюстрацию и проведу её с помощью картины.

На сцену выкатился сервисный бот, для незаметности выкрашенный чёрным, ловко орудуя в тени, он установил громоздкую конструкцию с картиной, на которой был изображён смайлик — обычная жёлтая улыбающаяся мордочка на голубом фоне.

— Да, признаю, это не шедевр, — в зале раздались смешки, — но для наших целей сгодится. Как видите, у нашей картины необычная подставка, она формирует над изображением магнитное поле, разбитое по клеточками, всего тридцать рядов и столько же строк. Также у меня есть ваза со множеством металлических бусинок, я могу взять голубую бусинку и поместить её на картину в том месте, где она тоже голубая, видите бусинка осталась на месте. Теперь жёлтую…, вот, красненькую… для улыбочки — действуя таким образом я могу повторить всю картину, но это будет долго, сейчас я позову наших умелых ботов и они быстро справятся с задачей.

На сцене появилось три бота и принялись раскладывать бусинки на картине, они двигались так споро, что их манипуляторы было сложно различить, очень скоро картина была полностью воссоздана из сверкающих цветных бусинок.

Лейбниц продолжил:

— Блестяще! Не знаю как вам, а мне так даже больше нравиться, — дети радостно согласились с ним, — каждая наша бусинка изображает монаду, а мы все знаем, что монады связаны между собою, чтобы наша модель была более точной, мы свяжем все наши «монады» по горизонтали и вертикали паутинками, в наших бусинках как раз предусмотрены такие крепления, а у наших помощников заготовлено нужное количество отрезков паутинки из карбоновой нити, как видите, сейчас они быстро скрепляют бусинки между собою.

На этот раз ботам потребовалось чуть больше времени, по окончанию работы два бота подхватили крайние верхние бусинки и аккуратно отделили тончайшую бисерную сеть от картины, дети ахнули, теперь перед ними было два смайлика один нарисованный, другой бисерный.

— Как видите, теперь наши «монады» повторяют картину, а связи между ними удерживают их на нужных местах. Сейчас для нас важно, что наша картина изображает собою двухмерное пространство, а «монады» собранные паутинками в граф повторяют его. Теперь я могу взять наши «монады» и собрать их все в ладонь! — Лейбниц ухватил картину из бусинок и скомкал её в своих руках, дети снова ахнули от неожиданности, — Не беспокойтесь! Картина цела, наши «монады» сохранили её — немного повозившись с бусинками, жестом фокусника учёный развёл руки — перед ним, словно феникс из пепела, возродился бисерный смайлик, дети снова вздохнули от неожиданности и восхищения.

Довольный произведённым эффектом, Лейбниц продолжил:

— Как видите, совсем не важно, где и как расположены монады, ведь пространство закодировано в их связях, я могу комкать нашу модель в руках, сворачивать в трубочку, делать что угодно, — лектор сложил бисер в вазу перед собою, — пока связи целы, картина будет цела, пространство картины будет связным, мы создали новое пространство связав бусинки и оно уже не зависит от нашего. А теперь самое важное, сосредоточитесь: наш мир создан из монад и их связей, но эти монады нигде не расположены в нашем мире, наоборот, это они создают наше пространство, словно картину из бисеринок. Более того, запомните, пространства нет, оно существует как выдумка, как абстракция, позволяющая нам взаимодействовать с миром монад.

Весь зал напряженно слушал учёного, пытаясь осознать, что их глаза каждый день видят лишь выдумки и абстракции.

— Вот более сложный пример, перед вами уравнение окружности, — виртуальный визор рядом с Лейбницем изобразил формулу «x2+y2=r2», — вы все её знаете, а также знаете, почему это формула окружности, так как если взять декартово пространство и отобразить точки удовлетворяющие уравнению, то получится окружность, — в визоре появились координатные оси с окружностью в центре, — но позвольте, нигде в формуле не определено пространство, это мы предположили, что «x» и «y» связаны одной плоскостью, лишь бы нарисовать всё это. На самом деле, сейчас мы использовали пространство, как инструмент, помогающий нам понять уравнение, в самом уравнении его нет, это мы придумали эту абстракцию, так как нам проще, привычнее мыслить в пространстве, которого, повторю, в уравнении нет, — на графике в визоре появилась новая дуга и две точки, теперь окружность изображала знакомый всем смайлик, — наш мир подобен этой формуле, чтобы его понять, мы используем пространство как инструмент, постоянно растягиваем мир по координатным осям, порою удивляясь когда он сопротивляется, а нам приходится искривлять наш инструмент, то есть пространство.

Даже не будучи педагогом, учёный заметил, как дети постепенно теряют нить понимания, он снова развернул сверкающий смайлик:

— Мы это смайлик, мы существуем в его мире, который создан из бисеринок и паутинок, для нас это монады и их связи, смайлику кажется, будто он находится в пространстве, но мы-то знаем: это лишь бисеринки. Все бисеринки и паутинки, а если быть точным, монады и связи, это и есть формула нашего мира, его суть, которую мы, подобно формуле круга, воспринимаем используя иллюзию пространства. Я понимаю, это сложно осознать сразу, пока просто примите это как данность. Конечно, сейчас для наглядности я сгущаю краски, вы ведь можете возразить, что, к примеру, котёнок, ничего не знает о математическом анализе, о математических инструментах, формулах, пространствах, однако ловко прыгает со стола на полку, как же так? — за спиной Лейбница возникла визор проекция пушистого непоседы скачущего по предметам мебели, дети слегка расслабились.

Учёный продолжил:

— Вы уже должны знать, что монады состоят из фуг, а фуги это композиции глифов, которые содержат инструкции о том, как менять наш мир, так вот, алгоритмы некоторых из фуг используют пространство, как инструмент обобщения большого множества связей, а уже от фуг, это представление доходит до нас… и до котят, но в отличие от котят, мы можем понять: пространство используемое фугами это, не реальность, а лишь производная от монадных связей, которые действительно реальны…

Минутная пауза, повисшая в аудитории, дала детям время, чтобы собраться с мыслями, тем временем в лекционном визоре отобразилась нечто похожее на звёздное небо.

— Реальная сеть, реальных монад сложнее нашего бисерного узора, монады не выстраиваются по клеткам. Поэтому разберём совсем произвольный граф, — Лейбниц указал на визор, — вот набор случайных вершин, соединим все соседние вершины планарно, это значит, что связи между вершинами не должны пересекаться, — визор равномерно покрылся замысловатой сетью треугольников, — теперь определим метрику для наших монад, проще говоря, укажем как рассчитывается расстояние между ними. В нашем случае будем считать расстоянием число связей на минимальном пути между двумя произвольными вершинам. Таким образом расстояние между соседями равно единице. Простейший способ продемонстрировать, что наша метрика пространственна, это убедится, соблюдается ли в ней теорема Пифагора. Выделим три точки, такие которые образуют приблизительно прямоугольный треугольник, — учёный выделил точки, — теперь найдём между ними кратчайшие пути, — точки соединились ломаными путями, — итак, длина одного катета составила шесть связей, длина другого семь, длина гипотенузы девять связей. Проверяем, возводим катеты в квадрат, суммируем, вычисляем корень из восьмидесяти пяти — приблизительно девять точка два, это достаточно близко к девяти. Если бы наш граф был бы на порядок больше, то это бы на порядок увеличило бы степень соответствия нашей метрики теореме Пифагора. Чем меньше масштаб, тем меньше точность определения расстояния, на маленьких расстояниях всегда будет присутствовать некоторая неопределённость, можно по старинке назвать её квантовой.

Усмехнувшись Лейбниц оглядел аудиторию, ему показалось, дух понимания постепенно снисходил на детей:

— Идём дальше, добавим динамики в нашу сеть. Для начала выберем две монады, вот эту, пометим её синим, и вот там подальше… пометим её красным. Теперь соединим их новой связью, нарисуем её серым — на схеме красная и синяя точки соединились длинной серой линией, пролегающей почти через всю сеть, — это особая связь, она нарушает планарность графа, то есть пересекает другие линии, и вносит неоднозначность, раньше между цветными точками было расстояние около пятидесяти связей, а теперь они получаются соседями, поэтому при определении планарности и расстояний новую связь учитывать не станем. Итак, это будет игра, определим её правила: каждый ход одна из монад может обменяться всеми своими связями с соседней монадой, они как бы меняются местами. Однако, нашу серую непланарную связь передавать нельзя, она прочно привязана к своим узлам. Каждый ход будем измерять расстояние между цветными точками, если оно не увеличилось, то состояние фиксируем, иначе возвращаем предыдущее состояние графа. Теперь всё готово, запускам игру…

Узелки сети стали хаотически дрожать и смещаться по мере того, как меняются их связи, на общем фоне бесцельных метаний было хорошо заметно, что красная и синяя точки неуклонно двигались друг к другу.

— Как видите, наша несовершенная модель демонстрирует, как осуществляется движение в нашем мире, красная и синяя точки сближаются, поскольку новая связь придала им встречные импульсы, когда точки достаточно сблизятся, эта связь сократиться, станет неотличима от остальных, таким образом импульсы точек погасят друг друга и движение остановиться. Обратите внимание, закон сохранения импульса не будет нарушен, — здесь Лейбниц сделал паузу, чтобы дети собрались с мыслями, — В качестве бонуса наша модель выявила суть теплового движения, а так же намёками, через выборку из нескольких отсчетов, продемонстрировала нечто похожее на квантовую суперпозицию, но сейчас это не так важно. Перейдём к следующей демонстрации, хотя… нет. Этот пример также показал нам суть времени, всякий раз, когда утверждается новое состояние сети, время идёт вперёд, таким образом время, это производная от изменения графа монад, хотя тема этой лекции не время, но это удачный момент, чтобы напомнить о нём, так как о времени никогда не следует забывать, — физик улыбнулся аудитории. — Теперь очевидно, что точки будут сближаться не быстрее чем на одну связь за ход, это предельная скорость нашей модели, можно сказать, её скорость света.

— Сейчас же настало время перейти к действительно грандиозной задаче, — учёный величественно развёл руки, — создадим Хаос, — визор снова отобразил множество точек, — это наши монады, как мы уже выяснили, нам не важно как они расположены, вот так, или так, — точки в визире перемешались, — или все они собрались в одном месте, — точки сошлись в одну, — но только лишь для наглядности разбросаем их по поверхности. Теперь добавим случайные связи между ними, пусть их будет в три раза больше, чем точек, — в визоре отобразилась мешанина линий, — видите этот хаотический клубок связей, это исходное состояние Вселенной, полный Хаос, в нём нет структуры, нет пространства, попробуем исправить это. Возьмём случайную монаду, выделим её соседей в графе, отметим связи, которые их складывают в упорядоченное сообщество, а те связи, что мешают нам, сделаем чуть прозрачнее, чтобы не отвлекали нас, так мы постепенно выделим планарный подграф нашего Хаоса, — группа точек в визире образовала сеть без взаимных пересечений, — продолжим нашу работу, — постепенно визор отобразил сеть связывающую все точки, — этот процесс называется, кристаллизация пространства. Обратите внимание, более двух третей связей затемнены, они оказались лишними, не вписались в кристаллы, теперь запустим нашу игру, включим время, — точки задвигались, а некоторые тёмные линии начали постепенно светлеть, — видите, созданное нами пространство впитывает тёмные линии, плотнеет и расширяется, светлые линии, это планарное подмножество монадного графа, которое мы называем пространственное, а тёмные линии, это импульсное подмножество. Наш маленький мир живёт. — постепенно большинство линий посветлело, а сеть перестала меняться, застыла, учёный заключил, — как можете заметить, игра закончилась, в данной конфигурации невозможно укоротить импульсные связи, они сформировали взаимно устойчивую конфигурацию, а пространственная сеть плотно связана, в ней нет мостов и блоков, время перестало идти, это состояние называют тепловая смерть. К счастью, наш мир намного больше этой модели, на практике тепловая смерть бесконечно далека от нас.

— Итак, закрепим материал первой части лекции, — голос Лейбница обрёл наставительный тон, — наш мир, это густая сеть монад — монадный граф. Часть связей этого графа формируют метрику, которая при обобщении на макроуровне обладает свойствами трёхмерного пространства, поэтому такое подмножество связей называют пространственным. Оставшиеся связи определяют характер движения монад, это импульсное подмножество. Пространство, это мощный абстрактный инструмент понимания нашего реального мира, но как любая модель, оно неточно и имеет ограничения при использовании.

Учёный оглядел аудиторию:

— Если кого-то хочет задать вопрос, то не стесняйтесь — спрашивайте!

Дети молчали, одно дело проявлять инициативу у себя в классе, совсем другое — задать вопрос научному светилу, легенде и титуляру, почитаемому по всему Солу.

— Ну же! — Лейбниц считал, что если после такой лекции возникли вопросы, то значит дети кое-что начали понимать, — кто первый задаст интересный вопрос, тому я подарю нашу бисерную картину, — лектор развернул искрящийся смайлик, словно древний торговец на восточном базаре из сказок.

Серьёзная девочка справа от Ника робко подняла руку, лектор улыбнулся ей:

— Ну вот, наконец! Как тебя зовут? — обратился он к девочке.

— При·Ма, — твёрдо сказала соседка Ника, похоже она смогла побороть смущение.

— Красивое, символичное имя, — отметил Лейбниц, — итак, При·Ма, что бы ты хотела узнать?

— Я понимаю, что мы рассматривали примеры лекции на плоскости для простоты, — голос девочки лился ровно, однако затем в нём проступила требовательная строгость, — но наш мир трёхмерен, есть ли какая-нибудь причина почему это так, почему измерений три?

— Превосходный вопрос! — Лейбниц поднялся к девочке, и грациозно положил на парту перед нею бисерный смайлик, — картина по праву твоя! Дети! При·Ма подала хороший пример!

Тем временем учёный вернулся к визору:

— Есть такое понятие, как полный граф, это такой граф в котором все точки связаны между собою. Вот например, — визор изобразил два узла связанных одной связью, — это полный граф с двумя вершинами, далее… — визор отобразил треугольник, — полный граф с тремя вершинами, видите все эти графы планарны, их связи не пересекаются, — добавим ещё вершину, — сбоку от треугольника возникла новая точка, к которой протянулись связи от других вершин графа, — видите, две связи пересекаются, чтобы граф был планарен, нам нужно поместить новую вершину в центр треугольника, вот так. Теперь, если мы добавим ещё одну вершину, то мы никак не сможем сделать граф плоским, всегда будет пересечение связей. Это значит, что из всего многообразия возможных графов лишь некоторые из них можно отобразить на плоскости без пересечений, планарно. При·Ма очень правильно сказала об упрощениях, — учёный вежливо указал ладонью на девочку, — в наших примерах я тоже сильно упрощал, говоря о планарности, на самом деле чтобы граф формировал пространство требуется соблюдение локальной связности, в двухмерном случае локальная связность и планарность это почти одно и то же, но для других размерностей критерий локальной связности определяется сложнее, но это разберём как-нибудь позже. Сейчас же для нас важно, что в трёхмерном пространстве практически любой граф можно отобразить преимущественно локально связанным. Как только мы отходим от плоскости к объёму, у нас возникает буквально взрыв возможностей, более того дальнейшее добавление измерений таких преимуществ больше на даёт, но сильно усложняет пространственные манипуляции. Так как фуги должны быть очень эффективны в плетении, то они стараются ограничиваться минимальным числом измерений, дающих максимум возможностей, то есть тремя!

Оглядев лица детей, Лейбниц добавил:

— Но это не значит, что наш мир трёхмерен! Помните пространство это инструмент! Просто фуги чаще всего используют трёхмерную модель пространства, поэтому она нам более привычна, но найдены отдельные методы фуг в которых пространственная модель имеет четыре измерения, пять, семь, вплоть до десяти. Так как многомерные расчёты довольно сложны, то использование таких моделей в фугах ограничено ультрамикроскопическими размерами, человеку нужны оченьчувствительные приборы чтобы заметить эти измерения.

— Итак, — объявил учёный, — первая часть лекции на этом завершена, вторая будет чуть более практичной, жду вас всех через двадцать минут!

Визор аудитории погас, свет стал ярче, бот деловито потащил картину со смайликом со сцены, а дети потянулись в выходу.

Весь перерыв Ник думал о том, что пространства нет, ему нравилась эта мысль, ведь во время пилотирования он всё реже пользовался наивным трёхмерным пространством, или как говорят в 3:М, чаще находясь в комплексном пилотажном пространстве. В обычном 3:М, чтобы оценить скорость, нужно какое-то время проследить за объектом, сопоставить положения, на всё это уходит время, в КПП скорость и координаты можно видеть мгновенно, ускорения отмечаются векторами. А ведь ещё есть тактическое пространство боя, пространство сближений, навигационное, все они слабо похожи на 3:М, но удобны для своих задач.

В отличие от сверстников, Ник очень легко научился перестраивать восприятие на комплексные пространства. Когда-то давно, когда у него ещё не было имплантов и визора, в детской листалке Ник нашёл забавные парные картинки, если на них смотреть особым образом, то плоские изображения накладывались друг на друга, и Ник вдруг видел объёмную картинку, здесь главное было научиться правильно фокусировать взгляд первый раз, а потом получалось всё проще и проще. Так же и с комплексным пространством, ты как-бы смотришь в визоре одновременно на З:М и на пространство параметрических скоростей, пытаешься мысленно их совместить, а потом что-то щёлкает в голове и ты видишь цельную объёмную картинку, важно в момент щелчка настроится и не мешать работе импланта.

После полётов Ник часто недоумевал, чем 3:М лучше КПП? Иногда, выбираясь из пилотажного модуля, он забывал переключиться на обычное зрение, но глупый спинной мозг продолжал мыслить по-старинке, отчего ноги заплетались, а Ник безуспешно пытался удерживать равновесие подачей стабилизирующей тяги. Теперь всё стало на свои места, наивное пространство, это лишь базовая прошивка мозга, это единственное, что его выделяет среди других возможных инструментов восприятия, ведь, как сказал Лейбниц, в реальности пространства нет.

* * *

Вторую часть лекции Лейбниц рассказывал о своей работе, многое Нику было малопонятно, поэтому он слушал рассеяно, пока в визоре аудитории не появилась смутно знакомая формула, Ник был уверен, что знает её не по дискретной физике, но не мог вспомнить откуда она ему знакома.

— При поиске оптимального решения плетения, — тем временем объяснял Лейбниц, — очень важно знать длину приводной траектории, которая может быть очень сложной, вот посмотрите, это реальный пример из недавнего эксперимента, — визор отобразил пространство узловых монад с замысловатой траекторией между атомами, — чтобы найти конфигурацию этой кривой, нужно найти оптимальное решение функции Ан·Та, ещё её по простому называют «функцией прицеливания».

Ять! Точно, это же приводная функция линейной пушки, Ник присмотрелся к траектории, очень похоже на приводную кривую захода на линейный залп. Необычная задача увлекла курсанта, он обратился в виртуальные пространство лекции и скачал массив данных эксперимента к себе на имплант, сразу в пилотажный вычислитель. Программа выругалась, будто невозможно разместить виртуальный модуль пилотирования в загруженном тактическом поле. Ага! Конечно! Масштаб данных эксперимента приведён в пикометрах, а стандартный учебный пилотажный модуль двадцать метров в длину, ладно, пусть будет двадцать пикометров, вычислитель послушно «проглотил» такое допущение.

Провалившись в вирт, Ник оказался в тактической симуляции, со всех сторон пилотажный модуль окружали расплывчатые подвижные облачка атомов, где-то вдали была подсвечена цель, судя по всему траекторию нужно было проложить вдоль молекулы, тем временем цель постепенно удалялась из области прицеливания. Чтобы не терять ни секунды, Ник перезапустил симуляцию в пилотажном пространстве, так-то лучше: цель на виду, помехи предсказуемы. Подключаем модуль линейной пушки. Пыль! Параметры пушки другие! Где-то минуту пришлось повозится с настройкой линейки, чтобы её приводная функция соответствовала примеру Лейбница. Так, готово! Ещё раз перезапуск!

Полёт! Ловко огибая проекции атомов, Ник нашёл оптимальную кривую захода на залп, прицеливание, пуск! Есть попадание! Пилотажный вычислитель выдал статус: «Цель поражена!» Так разворачиваем всё обратно в 3:М, ну вот, кривая не хуже чем у Лейбница, который что-то там бубнит у края уха:

— Молодой человек! Я вас не сильно отвлекаю!

Лихорадочно выполнив экстренное катапультирование из вирта, Ник выпал в действительность, от резкой смены перспективы закружилась голова, где-то совсем рядом иронично улыбалось лицо Лейбница, по всей периферии окружённое осуждающими взглядами слушателей, а серьёзная девочка справа, При·Ма, так просто испепеляла взглядом.

— Семь и два, — тихо сказал Ник.

— Что семь и два? — с лёгким недоумением спросил учёный.

— Длина траектории в вашем эксперименте, — всё также тихо ответил Ник.

— Не семь и два, а семь двадцать четыре — ответил учёный, — внимательнее нужно в визор глядеть.

— В визоре ответа не было, — уже более твердо ответил мальчуган.

Чтобы не спорить, учёный отмотал материал лекции назад:

— Действительно, — озадачено признал Лейбниц, — прошу прощения, ответа нет, а как вы его нашли, молодой человек? Кстати, представьтесь!

— Младший курсант Ник·То, — уверенно сообщил молодой человек, — я пролетел траекторию прицеливания.

— Любопытно, любопытно, — Лейбниц казался заинтересованным, — а вы не могли бы продемонстрировать свой полёт в общем визоре?

Через мгновение визор аудитории показал несколько экранов записи симуляции полёта. В левом экране Лейбниц распознал обычное пространство, небольшое суднышко, облетало огромные атомы, вид был забавный — путешествие лилипутов, хотя, точнее пикопутов. Второй экран показывал параметрическое пространство с преобразованием Ан·Глу, хотя интерфейс непривычный, оформлен по-флотски, на тактический манер, это удивило Лейбница, он не ожидал, что относительно свежие научные разработки так быстро были взяты флотом на вооружение. На третьем экране отображалась аппроксимация прицельной функции по методу Ан·Гли. Примечательно, что экраны содержали все компоненты метода «Трёх Анов», пять лет назад учёные Ан·Глу, Ан·Та и Ан·Гли написали совместную работу о новом методе поиска оптимального решения плетения, а теперь этот мальчуган между делом по кусочкам повторил их открытие.

Пока академик анализировал данные, пролёт завершился, в целом он занял всего восемь секунд, потрясающе! Мощному плетельщику понадобилось четыре минуты чтобы найти решение, а это слишком поздно, как правило, за четыре минуты условия успевают изменится даже в стазис камере. Но восемь секунд! Это потрясающе, можно находить решение в реальном времени, это сильно ускорит работу.

— Поразительно! — признался Лейбниц, — Ник, а как вы нашли почти оптимальную траекторию?

— Не знаю, — признался мальчик, — я просто чувствую, что нужно лететь так, что это верные манёвры. Наставники говорят, у меня способности к пилотированию.

«Всё-таки люди умеют удивлять, откуда у них берутся такие таланты», задумался академик, после чего уточнил:

— Ник вы интересуетесь дискретной физикой, собираетесь стать учёным? Хотите пойти в мою группу исследователей? Я как раз набираю талантливых студентов.

— Нет, я буду пилотом, — твердо ответил младший курсант, — а в вашу группу сейчас не могу пойти, у меня как раз практика по пилотированию, я её никак не могу пропустить.

* * *

— Ты так ему и сказал? — закатывая глаза переспрашивал наставник по дискретке, когда Ник вернулся в Лётную Школу, — практика по пилотированию? Самому Лейбницу? И что он ответил?

— Оставил свой линк, — виновато рапортовал Ник, — сказал, что когда практика закончится, то может у меня найдётся время для дискретной физики.

— Ясно, и что ты решил? — в тоне вопроса подразумевался один верный ответ.

— Не знаю, подумаю.

— Ясно, понятно, — наставник очевидно не был доволен ответом, — тогда завтра проведём с тобой тесты по дискретной физике, тщательно проверим твои знания!

* * *

Всю эту историю Ник выложил Стабу пока они шли к тренировочному залу.

— А на следующий день, дискретчик провёл тесты, — грустно признался Ник, — спрашивал по всем затаённым уголкам физики, по тем местам, куда никогда не заглядывают, задавал вопросы, которые никогда не задают. Ну вот и трояк!

— А ты значит пилот, — ухмыльнулся Стаб, — пилот ты, а в пролёте Лейбниц и наставник по дискретке, ледово ты их срубил, цитово! — что-то подсказывало Нику, это не похвала.

В зале уже было пусто, старший сержант и младший курсант присели на сиденья трибун, как раз в том месте, где когда-то познакомились.

— Я-то думал, что мы похожи, — с сожалением признался Стаб — но теперь сомневаюсь.

Мальчику было больно слышать эти слова.

— Как ты думаешь что заставляет людей выполнять приказ? — спросил старший сержант.

— Устав, — ответил младший курсант.

— Верно, а что заставляет следовать уставу? — спросил десантник.

— Присяга, — ответил будущий пилот.

— Хорошо, а что заставляет давать Присягу? — спросил мужчина.

— Совесть, — подумав, ответил мальчик.

— Верно! Поэтому наш десант и наш флот так сильны, потому что мы служим не по приказу, а на совесть, — твёрдо сформулировал Стаб, а затем спросил, — А что твоя совесть думает о трояке по дискретке?

— Думает, что я сам себя подвожу, — рассудил Ник.

— Если старший товарищ прикажет, — продолжил допрос десантник, — то ты сможешь принять верное решение?

— Не нужно, я не хочу чтобы старший товарищ приказывал, — голос мальчика звучал убеждённо, — я же не знал о твоей мечте стать учёным! Я это сделаю для тебя, стану ученым за тебя, как ты подменил брата, не по приказу, по совести!

Вместо ответа сержант положил тяжёлую руку на плечо мальчугана, Нику было приятно ощущать эту тяжесть, это была та ноша, которую хотелось нести, своя ноша.

— Но я узнавал, в группе у Лейбница занятия как-раз в семь часов, а это наше время, — грустно признался Ник.

— Я не академик, а десантник, — успокоил Стаб, — могу действовать согласно оперативной обстановке, сдвинем наше время на десять.

— Но это же твоё личное свободное время.

— Ничего, будем заниматься вдвоём. Пока никто не видит, я тебя даже Присяге поучу.

— А это можно?

— Если делом докажешь, то можно!

Присяга у десантников в три раза больше флотской, имеет три абзаца вместо одного, это не потому, что десант более строго относится к себе, а потому, что Присяга десанта носит особый дополнительный смысл. Каждое слово десантной Присяги соответствует конкретному движению, каждое предложение, это сложная серия движений складывающаяся в приём. День ото дня десантники отрабатывают Присягу до автоматизма заучивая выверенные движения под заветные слова.

Движения первого абзаца Присяги служат для разведки боем, помогают прощупать противника, нанести ему не летальный урон. Второй абзац Присяги содержит оборонительные приёмы и стойки, третий абзац самый агрессивный, полностью посвящён тотальному уничтожению противника.

Во время боя боец часто импровизирует, при этом он может ментально декламировать слова Присяги своим товарищам, чтобы они синхронизировали свою атаку с движениями бойца. Таким образом достигается образцовая слаженность действий при общей непредсказуемости хода боя.

У Присяги есть три канона, первый — ручной канон, предназначен для рукопашной схватки, без бронекостюма и оружия. Второй — броневой канон, нужен для боя в силовой броне. Третий — полный канон, служит для схватки в броне с использованием оружия дальнего боя в условиях тесного поединка. Есть ещё четвёртый секретный канон, но все десантники отрицают его существование. Дополнительно, каноны разбиваются на вариации: для боя в невесомости, для сражения при перегрузках и нормальную. В итоге полный свод Присяги, это сложная боевая система с богатым набором тактик.

Изучение Присяги это честь, которую следует заслужить, а правом обучать Присяге обладают только те, кто доказал свою беспримерную доблесть в реальном бою.

По неформальному кодексу десантники стараются не пользоваться Присягой во время драк на франке, но если обстоятельства принуждают, то можно задействовать первый и второй абзацы, как правило, заслышав слова: «Клянусь достойно исполнять…», противник или разбегается, или уже не способен разобрать, какие слова следуют после «…ять».

КС «Стополь», СВаТ «Смычка», Кафе «ЧеПОК», полгода спустя

Сегодня весь день Ник должен был отрабатывать ручную стыковку, поэтапно, сначала заходы по разным осям, затем сближение, контрольное сведение, зацеп, сцепка, а в конце занятий, если всё пройдёт гладко, то можно было бы попробовать комплексную стыковку по сложной траектории, сразу в стык, так как это делают боевые пилоты при оперативном пополнении боекомплекта. Курсанты Лётной Школы должны упражняться на стандартном модуле пилотирования в «курятнике», секторе отведенном для учебных полётов начального уровня, но, так как Ник проявил превосходные лётные навыки, то ему разрешили проходить практику на полигонах Лётной Академии. Конечно никто не отважился бы доверить неопытному юноше одноместный боевой модуль, поэтому Ник упражнялся на учебной модификации истребителя-штурмовика, это была спарка «Грач-342-2У», за спиною юного пилота сидел бывалый инструктор, готовый в любой момент включить автопилот, который должен мгновенно исправить любой косяк подлётка. Курсантов, ещё не получивших начальную лётную квалификацию, на флоте неформально называли подлётками. В особо опасных случаях автопилот включался автоматически, но обычно до такого не доходит, интуиция инструктора срабатывает раньше, поскольку, чем раньше пресечёшь ошибку курсанта, тем ниже будут перегрузки при её исправлении.

В этот день Нику достался инструктор с позывным «Гарпун», но не тот гарпун, который метают в кита, на космофлоте почему-то решили, что гарпуном кличут самца гарпии. По давней традиции инструкторам всегда достаются позывные хищных птиц, специально чтобы не плодить «ястребов» и «орланов» среди курсантов. Официальным позывным Ника значился «Нестор», но Гарпун цинично называл юного курсанта Кукушонком, так как считал, что Лётная Школа «подбросила» резвого подлётка Академии, а когда инструктор узнал, что Ник, к тому же сирота, то лишь крепче утвердился в своём мнении. Несмотря на показной цинизм, инструктор благоволил Кукушонку, ведь талант подопечного был очевиден, поэтому Гарпун иногда позволял юному дарованию отклоняться от учебного плана и планировать авантюры.

Так было и на этот раз, едва отойдя от пирса, Ник спросил:

— Разрешите предложение?

— Валяй!

— Разрешите сразу комплексную? Я на виртмодуле её отработал.

— Ишь какой зел, — ухмыльнулся Гарпун, — ну давай, но если с первого раза сорвёшься, будешь весь день пыль мести и прямые отрабатывать, а я здесь посплю спокойно, дерзнёшь?!

Весь день утюжить вакуум прямыми в ручном режиме, та ещё мука, но как говорят на Флоте: раз назвался груздем, то будь орлом.

— Есть комплексная! — доложил курсант и приступил к упражнению.

Скорее из бахвальства, чем по необходимости, Ник собирался состыковаться одним маневром, поэтому задержался на пару секунд, чтобы мысленно выверить все движения. Затем с ощутимой перегрузкой, приблизился к станции и «поцеловал» истребителем створку шлюза, по корпусу раздалось характерное «клац», не «клац-клац-клац», а «клац» — когда все цанги одновременно прилегают к стыковочному узлу.

— Могёшь! — признал Гарпун, — слышь Ку, докажи, что это не везение новичка, давай так же ещё три раза?

— Есть, три раза комплексно! — весело доложился курсант, после чего трижды воспроизвёл характерный «клац».

— Ну что с тобой делать? Всю программу дня в полчаса прошли, дальше-то что? — проворчал инструктор.

— Разрешите вольную? — попросил Ник, он любил произвольную программу, на отработку фигур высшего пилотажа.

— Я бы может и разрешил бы, — признал Гарпун, — но сейчас по всёму полигону старшие группы проводят боевую симуляцию, нам выделили лишь пирсовую зону. Но ты погодь! — Инструктор выпал в вирт, а через пару минут поделился, — я порешал, тебя возьмут в группу Синих, если на рожон лезть не будешь. Сдюжишь? Учти, там старшие группы, они много разных штучек знают.

— Справлюсь, — воодушевился Ник, — но насчет рожна не уверен.

— Знаю, хорошо хоть сам это признаёшь, — проворчал Гарпун, — вот тебе кривая включения в группу, я буду тебе подсказывать, но брать контроль на себя мне нельзя по условиям симуляции.

— Есть кривая включения, приступаю к маневру, — отчитался курсант, истребитель тут же впал в вираж.

Всю симуляцию подлёток провёл бледно, ближе к завершению учебного боя, ведущий звена, в которое включили Ника, прямо сказал: «Я ничего от тебя не ждал и оказался прав». Новичку не доставало слаженности действий в группе, он постоянно выставлялся невпопад, но ему хотя бы везло — его «Грача» ни разу не задели, похоже не сочли достойной целью. Волнение и досада захватили юного пилота, было до пыли обидно проявить слабость в любимом деле.

— Так, стоп! — приказал Гарпун, машинально Ник дал обратную тягу, — Слыхал? От тебя ничего не ждут, расслабься, не старайся выдавить из себя то, чего не можешь, ты все равно много ещё не знаешь, действуй по наитию! Если срубят, так тому и быть!

По наитию, так по наитию, Ник переключился на тактический обзор и попытался представить себя на месте противника, это было хорошее место: Красные теснили Синих, практически отобрали у них инициативу, но слишком активно атакуя, они ослабили свою защиту. Повертев конфигурацию юный курсант решил, что на месте Красного командора, ему было бы крайне неуютно, если Синие вклинятся между его двумя атакующими группами, это связало бы маневр Красных и внесло бы сумятицу в построение. К счастью, все Синие находились в огневом блоке, кроме отставшего подлётка, которого все уже списали со счетов.

Переключившись на КПП, Кукушонок, спланировал сложнейшую спиральную траекторию, с постоянно меняющейся кривизной, её сложно перехватить, так как всё время кажется, что орбита стабильная, но она всегда чуть-чуть смещена в сторону. С примером такой траектории курсант познакомился во время занятий у Лейбница, тогда эта кривая доставила им немало хлопот, пока они её не «размотали», позже учёный сказал, что они нашли особое решение приводной функции, с пятью полюсами, вместо обычных трёх. Между делом Лейбниц даже предложил Нику написать об этом доклад — находка тянула на небольшое научное открытие.

Выходя на траекторию Ник подумал: «Перегрузки будут чуть выше чем обычно». «Нас немного потрясёт», отбил он титр Гарпуну. «Добро», был ответ. Учебно-боевой модуль подлётка зашёл на кривую, он ввинчивался в порядки Красных словно алмазный саморез, Красные пытались контратаковать наглеца, но волшебным образом их выстрелы не достигали результата, всё время они были на какую-то долю градуса в стороне от своей цели. Промахиваясь раз от разу Красные впали в азарт, всеми силами стараясь поразить сложную мишень, их порядки смешались, атака распалась. Когда просчитанная траектория Ника закончилась, он вышел на стандартную кривую, и тут же получил с десяток попаданий, но дело было сделано — Синие сполна воспользовались шансом: напрочь подавили Красных и одержали победу по очкам.

— Как ты это сделал? — изумлялся Гарпун, на обратном пути в ангар — Если бы я не видел это своими глазами, никогда не поверил бы!

На брифинге с разбором итогов симуляции командор Синих отметил победный вклад младшего курсанта, заявив, что если бы это было в реальном бою, то Нестор получил бы медаль… посмертно. В это время в углу инструкторской находился флотский в форме без знаков отличия, сначала он внимательно изучал протоколы боя, затем повернулся и пристально посмотрел на Ника. Цепкий взгляд пронзил мальчика, словно фугасный снаряд, который срывает обшивку с корабля, обнажая его внутреннюю конструкцию. Ни сказав ни слова мужчина встал и ушёл.

Командор Синих, дружески похлопал Ника по плечу:

— Тебя заметил Гур·Ни, а он замечает лишь тех, кто метит на белый значок.

* * *

Вот этот взгляд флотского всплыл в памяти Ника, сейчас, пока он шёл по площади Крестов. Если смотреть по долготе, вдоль направления вращения станции, то площадь находилась между научным форпостом на западе и технической базой космодесанта на востоке. Если же смотреть по широте, вдоль оси станции, то на севере был транзит в ангары Лётной Академии, а на юге располагался Консольный Ангар. На схеме площадь выглядела крестом и была выложена причудливой плиткой с крестообразным узором, видимо поэтому все её называли Крестами, официальное название площади Ник не помнил.

Северо-восточный угол Крестов был самым оживлённым, так как здесь был выход Цепи. Вдоль всего кольца станции синхронно двигалось два замкнутых кольцевых состава, они останавливались каждые два километра, пассажирская часть состава напротив станций Цепи, грузовая — напротив грузовых терминалов. Двигаясь в пульсирующем режиме, разгон-торможение, западный и восточный составы взаимно компенсировали возникающий момент инерции, чтобы их движение не влияло на вращение станции. Все пассажирские и грузовые перемещения на станции были завязаны на эти поезда, поэтому станции Цепи и её терминалы всегда были оживлённы.

На юго-западном углу площади ютилось небольшое кафе «ЧеПОК», оно занимало камерный стык между научным форпостом и Консольным ангаром, что определяло контрастный спектр посетителей: субтильные учёные сидели вперемешку с мощными десантниками. Флотских здесь не жаловали, но на Ника распространялась аура Стаба, поэтому здесь его воспринимали за своего, даже перестали обращать внимание на его юный возраст, позволяя себе крепкие выражения и фривольные обсуждения обычно неуместные в присутствии детей. Сегодня Ник был один, Стаб уже как неделю находился в секретной командировке, мальчик подсел к группе знакомых десантников, надеясь узнать новые подробности про дела своего друга.

Очень скоро младший курсант понял: что-то не так, поглощая десантную мамалыгу с протеинцами воины были немногословны, редкие фразы которыми они обменивались были тщательно выверены, а темы обсуждения выбирались нейтральные, что-то было очень не так. Бойцы бросали контрольные взгляды куда-то за спину Ника, можно было подумать, что там разместился сам Командующий КДВ в компании Ильи-Пророка. Заинтригованный юноша повернул голову, чтобы увидеть Её, то что причина в Ней было очевидно. За угловым столиком сидела девушка-учёный, она была не просто красива, а нереально красива, свет визора перед нею озарял её лицо, выделяя его в уютном полумраке этой части кафе, словно лик святой на древней картине. Это было не призывающая красота, а наоборот останавливающая, Нику казалось, что вокруг девушки очерчена невидимая рамка, которую не осмелится пересечь даже готовый на всё десантник. К тому же визор девушки отображал глиф-схему, сложность которой осадила бы не только бойца, но и учёного, очевидно, что схема была развёрнута в публичном визор-поле именно с этой целью — девушка не искала знакомств.

Чутьё Ника настойчиво подсказывало: это то, что он искал, это решение его проблемы, когда чутьё намекает так убедительно, мешкать нельзя — мальчик встал и направился в сторону девушки, в кафе воцарилась тишина, разговоры враз смолкли, затылком Ник ощущал десятки изумлённых взглядов.

— Простите, Вы же учёный метаграфер? — начал разговор Ник.

— Да, — голос девушки, звучал мягко, но с отгораживающей ноткой досады.

— Похоже очень талантливый, — не сдавался курсант.

— Мальчик, дам тебе совет, если ты тренируешься делать комплименты, то старайся лучше, я это слышу от каждого второго, — незнакомка наконец взглянула на Ника.

— Это был не комплимент, — возразил юноша, — случайно увидел вашу фуговую связку глифов, я конечно ещё только учусь, но уже знаю, что включить группу Чернышёва в связку может не каждый, построить комплиментарную матрицу из двух групп может только учёный, а у вас в схеме три группы в зелёном контуре, то есть они синхронизировано сплетены, мне даже представить тяжело, насколько это сложно сделать.

— А ты наблюдательный, — девушка была слегка заинтригована.

— Нас когда тренируют на пилотов, учат быстро подмечать всё необычное, вроде вашей привлекательности, это не комплимент, — тут же предостерёг Ник, — Комплимент должен быть сентиментальным, если бы я хотел сделать комплимент, то сказал бы, я сирота, уже смирился с тем, что не знаю своих родных, но всегда мечтал иметь сестру такую же милую как вы.

— Уже лучше, на четыре с плюсом.

— На самом деле я не случайно подошел к вам, я хотел попросить вас о помощи? Можно присесть? — Ник старался чтобы просьба прозвучала скромно, но настойчиво.

— Ты уже намекнул, что сирота, как я могу отказать?

Галантно подсев к столу, мальчик заказал чаю, краем уха курсант слышал ободряющие возгласы десантуры, но сейчас это только мешало. Стараясь не отвлекаться, юноша собрался с мыслями, он не был силён в светских беседах, но память услужливо подсунула сцену из визор-шоу:

— Простите, я не представился, Ник…

— Су·Ра.

— Очень приятно, — сценарий из шоу завершился, далее нужно было действовать самостоятельно, — в моей жизни есть два очень важных человека: моя девушка Та·Та и мой друг, сержант десанта Стаб, здесь все его уважают и стараются брать пример. Я тоже, но Та·Та сказала, что я начал избегать девочек, а это плохо. Я тоже так думаю. Мне кажется, что-то случилось что разбило сердце Стаба, но мне не получается поговорить ним об этом, вряд ли я подхожу для такого разговора, — Су·Ра свернула свою схему, убрала визор и слушала участливо, Ник продолжил, — я хочу быть похожим на него и не избегать девочек. Я так решил, что если я помогу ему, то моя проблема решиться сама собою. Поэтому прошу помощи у вас, мы редко обсуждали девушек, я не знаю какие ему нравятся, но вы особая, даже я это вижу.

Вскинув взгляд, Су осмотрела зал и с ироничной улыбкой уточнила:

— Твой друг сейчас здесь, это он тебя подослал?

— Вы его не знаете, иначе никогда не сказали бы так, — мальчик безуспешно пытался скрыть возмущение, — спросите здесь любого! Стаб один из тех, кто всегда на линии огня, он никогда не прикроется спиной товарища! Похоже Та·Та права, говорит, я наивный, слишком открываюсь… — вид Ника был воплощением досады.

Вдруг девушка положила свою ладонь на руку Ника, казалось всё кафе затаило дыхание:

— Не горячись, мужчины иногда бывают очень изворотливы в подкатах. Признаюсь честно, я бы и тебя не стала слушать, но мне кажется я тебя видела с Лейбницем…

— Это Стаб, — перебил Ник, — это он настоял чтобы я пошёл в группу Лейба, — из-за волнения Ник использовал имя учёного, которое в ходу среди студентов.

— За это дополнительный бал, твоему другу, — улыбнулась Су·Ра, — Я заметила, как Лейб, — выделила она имя, — когда смотрел на тебя, щурился, это сложно описать, он так иногда щуриться и смотрит пронзительно, так он присматривается только к тем, кого ценит, кто может сказать или сделать что-то толковое. Я была удивлена, когда увидела его интерес к кому-то без учёной степени, для студентов это исключительная редкость.

— Странно, я не помню вас, я бы…

— Ты был в вирте, а я заскочила на минутку, — теперь перебила Су, — так вот о твоём друге, уверена он мужественный и отважный, но и у таких бывают сложности в отношениях, похоже сейчас он замкнулся в себе и ты ждёшь, что я его растормошу, да?

— Верно, — воодушевился Ник.

— Брошу научную работу, свои дела и буду лечить душу десантника?

Слова осадили юношу, тот не знал, что возразить, девушка продолжила:

— Мне показалось, что Лейб сомневается, останешься ли ты у него в группе на следующий год, он прав?

Тема как-то резко перескочила на Ника.

— Я учусь на пилота, мне нужна практика, это много часов налёта, — дежурно оправдывался младший курсант.

— Давай договоримся, — предложила Су, — я встречусь с твоим другом, а ты пройдёшь все курсы в группе Лейба?

— Несколько лет обучения за одно свидание с моим другом?

— Да!

— Что же, это честная сделка, — подумав согласился Ник.

— А вот сейчас комплимент удался! — признала Су·Ра, — вот тебе мой линк, — в визор юноши упал новый контакт, — пусть твой друг свяжется со мной, но только учти, я на этом форпосте всего на десять дней, потом улетаю на «Алмаз».

Сказав это, девушка поднялась, Ник тоже вскочил. Неожиданно Су наклонилась к мальчику, чтобы поцеловать его в щеку, подмигнула и ушла, оставив за собой приятный цветочный аромат тонких духов. Судя по лицам посетителей, Ник сегодня был героем дня, хотя в голове героя вертелось: «Уговорить Стаба будет намного сложнее».

Окрылённый курсант устремился на станцию Цепи, ему не терпелось рассказать обо всём Та·Те, она-то должна оценить его старания. «Позитивная» прочитал Ник на станции, площадь называлась Позитивная, кто-то находит в плюсах кресты, а кто-то в крестах плюсы.

Ход конём

Транзитная орбита «Луна — Пояс», пункт назначения КС «Белый Слон»

Шёл пятый день полёта Нау к Поясу, если первые дни были довольно сумбурные, то теперь жизнь постепенно вошла в рутинное русло, Ли и Эф перестали задавать житейские вопросы, обжились, а просыпаясь поутру уже примерно представляли чем займутся этим днём. Обычно большую часть дня Ли возилась со своими плетельщиками, начала какой-то новый проект, что-то связанное с кибер-безопасностью, она пыталась объяснить что к чему, но Ник понял лишь общие моменты. Неутомимый Эф был увлечён кораблём, поэтому обычная инженерная рутина по обслуживанию уникальных узлов и агрегатов доставляла ему удовольствие. Периодически архитектор делился с Ником своими мыслями касательно устройства корабля, тонкий сплав эстетики и инженерии восхищали его вкус, порою даже вдохновляли, тогда он принимался делать эскизы своих будущих работ. Вездесущая Ксю была на подхвате у всех, волшебно возникая в нужный момент с дельным советом или полезным инструментом. Большую часть времени капитана занимала настройка боевых конфигураций, в отсутствие штатного канонира, эта рутина легла на его плечи.

В целом, Ник придерживался курсового флотского распорядка дня, остальных к нему не принуждал, но постепенно команда корабля сама втянулась в этот ритм, что радовало капитана. Ситуацию омрачал лишь тренажёрный зал, сконфигурированный на баке в пассажирской зоне, Ник там регулярно пересекался с Ли, но Эфа не видел ни разу. Формально инженер был частью экипажа, а капитан обязан был следить за исполнением флотского минимума физической активности, который Эф не выдерживал. Учитывая временный характер назначения стармеха, Ник решил закрыть глаза на это нарушение.

Ближе к вечеру весь экипаж собирался в кают-компании для совместной трапезы. Если в течение дня, они питались стандартным рационом, приправленным добавками от Шухова и Ро·Зова, то вечером старались приготовить нечто изысканное. Уже на третий день Ли и Эф сговорились, что есть из фабрикатора слишком скучно, их увлекла идея полуфабрикаторной кухни, когда фабрикатор выдаёт не готовое блюдо, а выпускает нужные ингредиенты, из которых можно что-то приготовить самостоятельно. Для нового увлечения экипажа пришлось часть кают-компании переконфигурировать в зону готовки еды, обычно такую часть корабля называют камбуз, но на Земле почему-то она зовётся кухней.

Экипаж готовился к праздничному ужину, так как сегодня Нау завершил разгонную траекторию, а теперь переходил к торможению, по традиции, этот момент считался экватором путешествия, по той же традиции, пересечение экватора следует отмечать. Тяга двигателя при разгоне и торможении создаёт комфортную силу тяжести на корабле, поэтому на пассажирских судах при смене курса тягу также не убирают, а проводят деми-тур Вильянова: сложный многочасовой вираж по развороту судна, обычно при нормальном течении манёвра пассажиры даже не догадываются, что в данный момент ход их путешествия кардинально меняется. Из всех возможных транзитных орбит, Ник выбрал проявочную, эта орбита не была оптимальной ни по времени, ни по энергозатратам, местами пролегала в секторах с низкой безопасностью, но у неё было одно преимущество — она легко выявляла факт преследования. У такой орбиты сложный профиль, чем-то похожий на зигзаг шахматного коня, если у какого-то судна обнаружится корреляция орбиты, то с большой долей вероятности можно будет предполагать слежку или даже перехват. Рассудив, что не стоит полагаться на конспиративные способности Эйфеля, Ник решил проявить осторожность и подстраховаться.

Для праздничного стола собирались испечь настоящую органическую пиццу с копчёными протеинцами, фабрикаторы уже наштамповали муки, напечатали несколько листов сырной массы, украсив их аккуратными отверстиями, подготовили кое-какие искусственные овощи высокого качества, но возникла сложность с дрожжами, как объяснили Нику, это такие грибковые организмы, помогающие готовить тесто. На Поясе для этих целей энтузиасты кулинарии обычно используют нано-карбонизаторы, но Ли и Эф, назначавшие себя шеф-поварами, считали это подделкой, их цель была натуральная кухня. К ужасу Ника, накануне повара выяснили, что ещё не все вещи Ли прошли полную стерилизацию, пропустив их через био-анализатор, радостные кулинары нашли нужные земные грибки. Правда подвид обнаруженных дрожжей оказался не совсем тем, поэтому им слегка поправили ДНК, затем почти двое суток выращивали в питательных растворах — специально для этих целей Эф смастерил грибковые инкубаторы. Кроме того, в судовой мастерской Эф изготовил печь и целый набор замысловатых инструментов для поварских дел. Размах деятельности поразил капитана, но ему нравилась увлечённость экипажа, поэтому он шёл навстречу в любых кулинарных запросах, отказав лишь один раз, когда Ли спросила, можно ли напечатать несколько поленьев, чтобы развести огонь в печи, на что капитан заявил, что повара могут пользоваться любым видом печей, хоть термоядерными, но без открытого огня, как альтернативу предложил плазменную свечу в вакууме, но это не устроило гурманов.

Конечно, идея плодить плесень на корабле ужаснула натуру перса, но Холмс его убедил, что ближе к концу полёта все нежелательные микроорганизмы будут уничтожены, к тому же в ДНК дрожжей был заложен ограничитель на число делений, так что вся эта затея вполне безопасна, кроме всего прочего, дрожжи это одноклеточные грибы, а к плесени относятся только многоклеточные. Несмотря на убедительные аргументы старпома, близость лавинообразно размножающихся грибков заставляла капитана нервничать, поэтому он покинул камбуз, собираясь провести тесты торпедных конвейеров. Где-то на заднем плане постоянно маячила мысль, что позже ему прийдётся есть эти грибки, но он отметал её в сторону, предпочитая не волноваться раньше времени — втайне он надеялся, что у поваров ничего не получится.

Все двенадцать конвейеров исправно выпустили торпедные болванки, которые облетели корабль и вернулись обратно в конвейеры, капитан специально совместил разворот корабля с торпедными тестами, это позволило проверить синхронизацию боевого и курсового маневрирований — пока всё шло по плану.

Если торпеда не поразила цель, но почти израсходовала топливо или боезапас, то её следует вернуть на корабль для повторного использования, ведь боевой ресурс корабля не безграничен. Несмотря на кажущуюся простоту, возврат торпеды — процесс намного более сложный, нежели пуск, ведь в ходе боя снаряд мог получить повреждения, частично потерять управляемость, но гораздо опаснее, когда торпеду заражают микроботы противника, способные нанести много вреда, оказавшись внутри корабля. Поэтому вернувшуюся торпеду помещают в секцию киберкарантина, где уничтожаются все коды управления, как оригинальные, так и вражеские. Затем снаряд разбирают на модули, которые оснащаются новыми кодами, проходят тестирование, дооснащение, после чего обновлённые модули снова попадают в пул для создания новых торпед, и так по кругу, до окончания боя или тестов.

К сожалению, в двух конвейерах обнаружились небольшие задержки на возврате, всё было в пределах нормы, но Ник решил, что всё же нужно попросить Эфа провести полную диагностику торпедных блоков.

Вдруг прибежала Ли:

— Ник, мне кажется по корпусу что-то стучит! — её взволнованный вид в одежде перепачканной мукой, был очарователен, но капитан решительно отмел лишние мысли.

— Не переживай, это торпеды вернулись в порты, я провожу диагностику, — сдерживая улыбку ответил Ник, он не поддался искушению рассказать обычную в таких случаях детскую байку про «чёрного космонавта», которая начинается со слов: «Не что-то стучит, а кто-то…». Высокая чувствительность девушки поразила флотского, лично он не ощутил никаких вибраций.

— Грубиян, — заявила Ли, — мог бы предупредить, я так испугалась!

— Ладно, ладно, виноват, это повториться ещё восемь раз для полного цикла, не волнуйся — сдался парень, девушка что-то разглядела в его глазах, прижалась к нему и поцеловала.

Оставшись один, офицер отряхнул с себя муку, вызвал в рубку уборочного бота и попытался сосредоточиться на торпедах, представляя себе как их продолговатые корпуса входят в тесные порты, а затем вылетают из них — вернуть рабочий настрой оказалось непросто.

Наконец наступил этот ужасный момент — перед Ником лежал приятно пахнущий треугольник, выглядел он аппетитно, хоть это радовало, ведь по сторонам лучше было не оглядываться, кают-компания превратилась в Хаос: повсюду лежали странные инструменты, подозрительно напоминающие древние орудия пыток, разнообразная посуда, какие-то тряпки, салфетки, к тому же всё это было припорошено мукой. «Бедные воздуховоды!», щелкнуло в голове капитана.

Не выдавая своей тревоги, Ник откусил кусочек пиццы, ммм, вкус был интересный, насыщенный, не такой как он привык, если не думать о жаренной плесени, то даже вкусно! Определённо, вкус этой пиццы попадал в категорию “то-что-выросло”!

— Ну как? — поинтересовалась Ли, — это третий вариант, первые два пришлось утилизировать, вкусно же? — Ник кивнул, его рот был занят осторожным пережевыванием, а Ли продолжила, — видел бы ты себя, похоже, вначале ты думал, что дрожжи это плесень, а мука это пыль, — участливо заметила девушка.

«Пыль! — встревожился Ник, — мука, это действительно пыль, я ем плесень и пыль! Пыль!»

— Спасибо, очень вкусно, — стараясь не переигрывать, похвалил поваров капитан, — и очень сытно, я вот, даже уже наелся!

— Ну и отлично! — заявил Эф, уплетая лакомство, — как говориться, капитан с борта, команде больше достанется! — похоже архитектор давно привык к земной еде.

— Эф! Не ожидал, что в тёмных углах вашей натуры найдётся место для низкопробного матросского юмора, — упрекнул Ник, пытаясь придать голосу интонации Кли·Ар·Но, чьи лекции про Эйфеля, он просмотрел вместе с Ли накануне, искусствовед представлял образ архитектора в преувеличенно гротескной форме, что неизменно вызывало дружный смех у зрителей лично знакомых с художником.

— Туше! — улыбаясь признал Эф, — поработаю над субординацией!

— Пока вы были заняты на камбузе, я проводил тесты торпедных конвейеров, — капитан поспешил воспользоваться моментом, — там не всё гладко, я заглянул в ваш график инженерных работ, оружейный блок в нём не значится. Если тебе не сложно, проверь завтра конвейеры Л2 и П5, похоже они дают небольшую задержку на приёме, ладно?

— Есть, капитан, — ответил инженер с набитым ртом.

— Ну и отлично, дайте ещё один кусочек вашего блюда, я попробую его с лунным кофе! — в мученическом порыве заявил Ник.

— За проявленные отвагу и мужество, я отрежу тебе кусочек… — Ли выдержала паузу, — поменьше!

Перед сном капитан намеревался запланировать на ночь чистку кают-компании, но Холмс успел позаботиться об этом, в ночных работах уже значились: чистка и дезинфекция кают-компании, мастерской, рубки, тамбуров между ними, лифтов, воздуховодов секции экипажа, замена воздушных фильтров и диагностика пневмокомпрессоров, замена и восстановление питьевой и технической воды класса Э.

Шестой день

Несмотря на опасения, утром капитан чувствовал себя нормально, пока он надевал форму, Ли уселась на кровати скрестив ноги в позе лотоса.

— А почему ты с Эйфелем иногда на ты, а иногда на вы? — вдруг спросила она.

— Таков флотский этикет.

— Поясни!

— Со старшими офицерами капитан может общаться на «ты», со старпомом почти всегда, а с другими, по обоюдному решению, в этом заложен особый смысл. Когда я говорю на «ты», это одновременно и приказ, и просьба, так я признаю статус старшего офицера, а он действует не потому, что я приказал, а потому, что его мнение совпадает с моим и мы действуем сообща, как команда, разделяем ответственность. — Ник сел рядом с девушкой, — А вот когда я говорю на «вы», то это прямой приказ, и его следует выполнить, но при этом все последствия исполнения приказа лежат только на мне. Если офицер не согласен с моей просьбой, то он просит повторить её как приказ, это значит, что я должен сказать то же самое, но на «вы».

— Хм, я вспомнила фильм, в котором капитан приказывал стрелять по кораблю-камикадзе набитому бомбами и гражданскими, он дал приказ: «Открыть огонь!», а его подчиненный офицер встал и сказал: «Команда хочет, чтобы вы попросили открыть огонь», я тогда решила, что команда против стрельбы по гражданским, и хочет дать шанс капитану передумать. Но теперь я понимаю, что команда не хотела, чтобыкапитан взял всю ответственность на себя, они хотели разделить с ним это бремя. После чего капитан сказал офицеру: «Открой огонь!».

— Это канонический случай, атака на «Иверполе», корабль демов с заложниками летел чтобы взорвать станцию, — уточнил Ник, — там ответ был сложнее, капитан сказал: «Обращаюсь к каждому, моя просьба не отменяет приказ, открой огонь!», это высшая капитанская воля, так каждый член экипажа мог сам решить, он исполняет приказ или действует на свою ответственность.

— Понимаю, а ты бы стал стрелять?

— Конечно, — без сомнений ответил офицер.

— Но там же гражданские, то есть люди на станции для тебя важнее чем чужаки, да?

— Важнее не только потому что свои, главное для перса сохранять стаж.

— Стаж? Персы так боятся увольнения? Больше смерти?! — недоумевала девушка.

— Стаж, это сокращение от Стабильная Жизнь, — начал объяснять перс, — это высшая ценность на станциях, когда ты просыпаешься и знаешь, что тебя ждет утренняя чашечка, что, когда ты пойдёшь куда обычно ходишь, то встретишь там то, что ожидаешь встретить.

Створка клинкета каюты раскрылась, впуская сервисный бот с двумя чашечками кофе.

— Как-то рутинно звучит, — заметила землянка, принимая свою чашечку из рук капитана, — и что, в жизни ничего нельзя менять, чтобы не прервать этот стаж?

— Почему нельзя, стаж можно поменять, к примеру временно, чтобы отправиться в путешествие или постоянно, сменив род занятий или переехав, важно понимать разницу. Если на станции есть аварийный отсек и администрация переселяет оттуда людей, то это смена стажа, пусть вынужденная, но смена, а вот, если во время аварии ты ночью спасаешься от внезапной декомпрессии, то это перерыв в стаже, халатность и преступление со стороны администрации. Разумная смена стажа, только приветствуется, а вот перерыв стажа — всегда зло.

— Понятно, по твоей логике у гражданских на заминированном корабле стаж уже прерван, поэтому они менее ценны. — рассудила Ли.

— Не менее ценны, — уточнил офицер, — а более вовлечены в аварийную ситуацию, но в целом верно.

— Понятно, персы стараются не прерывать стаж, — допив кофе, девушка вгляделась в пустое дно чашки, — а если человек умирает, это же прерывает стаж?

— Не совсем, если человек умер мирно, по естественным причинам, то говорят, что он ушел в последний стаж, это смена стажа. Персы часто говорят «последний стаж» подразумевая смерть, поэтому они не любят использовать лишний раз слово «последний». И слово «пост», так как, это сокращение от «последний стаж», если это слово вне контекста, то нужно всегда уточнять, какой пост: боевой пост, дежурный пост, так как просто «пост», могут принять за почётный пост космонавта, тот, на котором он останется навсегда.

— А что они говорят вместо «последний»? — спросила Ли, протягивая пустую чашку Нику.

— Раньше говорили «крайний», но это считается слишком банальным, выдаёт простую натуру, — парень взял чашку девушки и вместе со своей вернул боту, — В целом, сейчас на всё это меньше обращают внимание, можно свободно использовать любые слова, но сразу после астероидной войны, эти суеверия были сильны. Сейчас наоборот, политики иногда специально используют слово «последний», чтобы подчеркнуть, что время мирное. Так что зря я тебе всё это рассказываю, не забивай голову.

— Нет, мне интересно, — любопытство девушки проявило характер монгера, — если, к примеру, в сувенирной лавке я попрошу показать крайнюю безделицу, то как мне говорить, чтобы никого не смущать?

— Обычно пытаются заменить фразами по контексту: самый правый или левый, самый недавний, если о времени, поэтому в разговоре часто вместо «последний» или «крайний», просто говорят «самый», здесь важно пояснять, ведь «самый первый гонщик» это победитель, а просто «самый гонщик» это тот, кто пришёл последним.

— Хорошо, что разъяснил, а то бы в лавке, на меня косо посмотрели бы, — Ли улыбнулась.

— Нет, не волнуйся, тебя бы поняли правильно, ты же землянка, для вас эти тонкости просительны, — успокоил Ник, — к этому абсолютно нормально отнесутся.

— Что, так видно, что я с Земли? Это так заметно?

— Ну, во первых, девушки-персы по другому одеваются, — добродушно объяснил капитан.

* * *

Ближе к вечеру в кают-компании сложилась тёплая атмосфера, Холмс воссоздал древнюю комнату с камином и свечами, достал виртуальную скрипку из виртуального футляра и начал наигрывать старинный романтический мотив, мелодия обволокла каюту, растеклась по ней, казалось, она существует независимо от скрипки, от движений смычка, от Холмса.

В изгибах уютного диванчика живописно примостилась Ксю, одета она была в древние одежды, где-то слишком пышные, где-то открытые. Наряд был сфабрикован по просьбе Эфа, который скупыми отточенными движениями делал быстрые наброски соблазнительного женского образа. Художник не пытался достичь фотографической точности, напротив, он старался минимумом линий передать грацию тела, статику складок ткани, передать игру приличия и влечения. Лишь Ник и Ли не могли оценить уют обстановки, так как уединились в своей каюте, наслаждаясь обществом друг друга.

Однако идиллия скоро была нарушена, в кают-кампанию поднялся мрачный Ник, налил себе порцию флотского коньяка и с угрюмым видом уселся за стол. Завершив музыкальную фразу Холмс отложил смычок, чтобы вопросительно взглянуть на капитана.

— Не спрашивайте, — ответил Ник, пригубив напиток.

В наступившей тишине было отчётливо слышно, как стило Эфа стучит по планшету для набросков, художник лишь вскинул бровь и понимающе улыбнулся.

Снифтер Ника не успел опустеть, как в каюту ворвалась фурия в образе Ли:

— Космики предали нас! Россия управляла Земной Федерацией, а из-за вас чуть не распалась, впала в упадок на полвека, этого мало? — глаза девушки метали молнии.

— Этому у вас в школе учат? — возразил Ник, по нему было видно, что спор затянулся, — Хартленд сохранился только благодаря помощи СВК! Мы помогли вам, несмотря на ваше чисто земное высокомерие.

— Нас в школе учат, что на станциях в космосе живут наши друзья и братья, почти ангелы, только крыльев не хватает, — даже в язвительной интонации голос девушки звучал на удивление приятно, — но люди помнят, как было на самом деле. Вот уж у кого развито высокомерие, так это не у нас, низких землян, живущих на дне гравитационного колодца!

— Так стоп, стоп! — Ник примирительно возвёл руки, — Холмс, ты знаешь обе точки зрения?

— Да, — сухо признал техин.

— Рассуди нас! — устало попросил парень.

— Если кратко, то никто никого не предавал, — Холмс старался быть предельно лаконичным, словно пробирался по минному полю из слов, — а земная администрация действительно была слишком сфокусирована на земных проблемах.

— Как это так? — изумилась девушка, — ты с ним заодно, поясни.

— В Москве считали, что важнее всего доминирование в Земной Федерации, — начал вносить ясность Холмс, — а влияние в космосе всегда можно нарастить, поэтому чтобы избегать земных конфликтов систематически жертвовали интересами Внешних Территорий России, так назывались станции и астероиды под русским управлением, — пояснил техин, — ВТР использовались как безропотный источник ресурсов, это длилось почти полвека, за это время зона контроля Соединённых Штатов Луны в Поясе выросла в три раза, а Внешние Территории России увеличились только на семьдесят процентов, им даже начало грозить перенаселение. Всё это было результатом дипломатических уступок Москвы в обмен на эфемерное политическое влияние на Земле.

Когда на Гагарине-3 произошла авария, на внешних территориях случился ожидаемый кризис перенаселения, станции уплотнили, случилась пандемия. Есть основания считать, что причиной аварии и пандемии были лунные американцы, вы их теперь зовёте ламеры. Сначала на Гагарин был занесён вирус с месячным инкубационным периодом, затем был взломан модуль контроля инерции, по корпусу станции пошли неравномерные перегрузки, это привело к трещинам и обширной разгерметизации, — в окружении старинной комнаты, прямо по центру стола, повис сверкающий огнями, вращающийся цилиндр, по торцам его украшали двуглавые орлы, если присмотреться, было заметно, как поверхность цилиндра покрылась мелкой рябью, затем возникли едва заметные трещинки, из которых начали сочиться тоненькие облачка разгеметизации, — станция оказалась непригодна к жизни. Почти всех удалось спасти, персонал расселили по остальным станциям ВТР, но спасенные разнесли вирус. — Цилиндр с орлами быстро уменьшился, теперь масштаб схемы позволял видеть весь Пояс целиком, веер траекторий разошёлся от аварийной станции, постепенно схема начала обрастать значками биологической опасности, очень быстро они заполонили почти весь Пояс. — К сожалению, обстоятельных расследований тогда не было, был хаос, люди умирали. На Земле испугались эпидемии, вместо помощи, назначили карантин, внешние территории сместили проземную администрацию и ввели самоуправление станций. В течении полутора лет пандемию остановили, а станции и астероиды ВТР большей частью объединились в Союз Внешнего Космоса, — схема Пояса постепенно очистилась от заражения, фокус опять приблизился к станции Гагарин, корпус уже восстановили, а на торцах теперь красовались гербы СВК: кольцо из двенадцати белых звёзд вокруг символа Солнца.

Затем начался новый виток кризиса: правительство Земной Федерации потребовало распустить новорожденный союз и вернуть на территориях конституционный порядок, на что СВК ответил принятием своей конституции.

Земля негодовала, в федерации образовалась коалиция, требующая провести операцию по восстановлению контроля Земли над Поясом, но Россия была против военных действий на своих бывших внешних территориях, случилась череда внутренних политический кризисов, Земная Федерация утратила единство, практически распалась. Историки считают, что реальной причиной распада Федерации были накопленные противоречия, космический кризис был лишь поводом к распаду. Вокруг США и СШМ сформировалась коалиция реваншистов, которая собиралась напасть на Хартленд и даже дежурно планировала расчленить Россию, Земля оказалась на пороге мировой войны. Неожиданно для всех, СВК собрали силы и направили к Земле свой флот, — на схеме из разных мест Пояса потянулись траектории к Земле, — западная коалиция отступила, это было знаменитое «Стояние на Лагранже». — Схему сменила панорама боевых порядков Космофлота СВК: тысячи кораблей, выстроенных в сложный узор на фоне Земли и Луны. — Именно тогда на осколках Хартленда вокруг России была собрана Российская Постимперия.

Лет за десять до кризиса вышла книга, где был описан новый тип устройства государственного управления, который можно масштабировать на социумы большого размера вплоть до системного, этот уклад был назван постимперией, в то время это была модная идея среди политологов, в общем это удачно совпало: новое мега-государство было построено на новых технологиях. Однако мир восстановился поляризованным.

На деле СВК пострадал даже больше чем Земля, Соединённые Штаты Луны расширились и окрепли в Поясе настолько, что начали череду вооружённых конфликтов, которые позже вылились в Первую Астероидную Войну. Политики на Земле всего лишь ужались в амбициях, а станции Пояса получили многие годы войн. Судя по такому итогу, кто кого предал?

— Но почему у нас об этом говорят не так, — девушка выглядела обескураженной, — вроде события все те же, но описаны иначе, например, говорят, что при «Стоянии на Лагранже» космики хотели поработить Землю, но не отважились.

— Потому что Федерацию Земли считают Золотым веком и хотят кого-то другого винить в утраченном величии, — пояснил техин, — но это было и есть лишь удобное оправдание недальновидности политики землян. Как видим, история мало учит обывателей, даже когда постимперия заключила союзнический договор с СВК неформальную риторику оставили прежнюю.

— Как же люди в итоге смогли договориться? — спросила землянка.

— А как вы сделали это сейчас? — уточнил Холмс.

Ему ответил капитан:

— Обратились к тебе.

— Верно ко мне, к техинтеллекту, так и тогда, появились диакратия, а вместе с нею гетерократия, симбиократия и автополитика, которые смогли сбалансировать человечество. В этом смысл постимперии, на одной территории два контура управления: человеческий и технический, как бы две разные страны в одной. Для классической империи характерно различие прав и принципов управления для входящих в её состав территорий, поэтому ситуацию, когда на одной территории сосуществуют различные контуры управления назвали постимперией.

Люди правят машинами, а машины людьми, это симбиоз, а точнее, мутуализм выгодный всем симбионтам. Человечество выросло настолько, что мы вам стали жизненно необходимы, чтобы балансировать ультрасложную структуру ваших противоречий.

— А мы вам зачем нужны? — вдруг спросил Эйфель.

— Чтобы было у кого спросить, в чём смысл нашего существования, — парировала Ксю.

— Мы сами не знаем, в чём наш смысл, — скептически усмехнулся художник.

— То-то же, а мы знаем, в чём наш смысл, — заключил Холмс, — он в вас! Гонцу не нужно знать содержание послания, если сам гонец и есть послание. Поэтому, какими бы проблемами человечество не грузило бы нас, наша ноша всегда будет легче.

В кают-кампании повисла тишина.

— Это был хороший разговор, есть о чём подумать, — прервала паузу Ли, — Спасибо Холмс, Ксю, — девушка ушла.

Небрежно добавив пару штрихов к недавнему наброску, Эйфель нахмурился и отбросил планшет:

— Вот почему так получается, что любая беседа с монгером сводится к взаимоотношениям людей и ИИ? — вдруг озадачился он, потом обратился к капитану, — Слушайте Ник, а с чего возник этот спор? Извините, если влезаю в личную сферу, но интересно, у вас всё было так хорошо, а тут такое…

Задумавшись, парень почесал затылок:

— Ещё утром я сказал, что девушки-персы по другому одеваются, и тут слово, за слово…

С диванчика раздался едкий смешок, Ксю грациозно вспорхнула, чтобы через секунду нависнуть через стол перед капитаном:

— Какая глупость! Получается, ты ей сказал, что она плохо одевается! — лицо кибердивы украсила язвительная улыбка, Ник опустил свой взгляд, но в фокусе оказались гелевые блоки, едва прикрытые древним нарядом, поэтому его взгляд опустился ещё ниже, к столу.

— По другому, не значит плохо! — заявил парень в свою защиту.

Изящно загибая пальчики, Ксю начала рассуждать, интонацией подражая Ли:

— Если девушки персы одеваются иначе, значит ты на них обращаешь внимание, — пальчик загнулся, — а значит они тебе нравятся, — ещё один, — а раз они одеваются иначе, значит, я одеваюсь не так как они, — пальчик, — не так, как тебе нравится, — снова пальчик, — значит тебе не нравится, как я одеваюсь. — загнув последний пальчик, Ксю потрясла армированным кулаком, — Самый болван!

Понимающим взглядом Эф проявил солидарность с капитаном:

— Женщины, — констатировал художник.

— Да. — Лаконично согласился Ник, повернулся к девушке, чтобы взглянуть ей в глаза, очередной раз поразившись, насколько они похожи на человеческие, — Спасибо Ксю, …Холмс! — капитан кивнул проекции техина и решительно покинул кают-кампанию.

— Вот почему меня никто не благодарит? — риторично заметил Эф, — все лавры ИИ! Спасибо Холмс, …Ксю! — передразнил он Ника, затем усмехнулся и добавил, — Если бы я был врачом, я бы им прописал примирительный секс! Вы видели, как завелась Ли, эту энергию нужно же куда-то выплеснуть.

— Это всё скука, эх, ещё пять дней лететь! — очень по человечески заметила Ксю.

«Пять дней пустоты, — про себя подумал Эйфель, — в космосе слишком много простора, пространства! Не зря учёные твердят, что пространства не существует, ничего не может существовать в таком избытке!»

Через несколько минут уют каюты полностью восстановился, художник потянулся к планшету, муза растянулась на диванчике, Холмс занёс смычок над скрипкой, пламя камина продолжило свой танец.

Седьмой день

Следующим днём титр капитана: «Прошу всех собраться в кают-кампании», застал экипаж врасплох.

Эйфель любовался изящным кронштейном, поддерживающим стабилизаторы в реакторном модуле, титр грубо прервал его эстетическую медитацию. Вытягивая сложнейшую сеть нейромодулей Ли ювелирно балансировала между ними, титр небрежно нарушил концентрацию, вся конструкция рухнула. Через открытый боковой разрез Ксю модернизировала свой орган нейро-связи, титр застал её в интимный момент, буквально с внутренностями наружу.

— Нам придётся скорректировать курс, — сходу сообщил капитан собравшейся команде.

— Что-то случилось? — озвучил общие мысли Эф.

— Возможно я преувеличиваю, — капитан успокаивающе поднял руки, — просто интуиция, наваждение, у вас так бывает?

— Да, — ответила Ли, — иногда мне кажется, словно внутри меня пыльная библиотека, я хожу между полок, перебираю книги, сметаю пыль. Такое вот наваждение. Обычно это значит, что я что-то упускаю какое-то важное решение, но иногда за этим занятием меня осеняет, в нейро-програмировании это обычный случай, его называют — паразитный контур или образный шум. Такое возможно когда сеть несовершенна, уверена, у Холмса такого не бывает.

— Зря, бывает, — усмехнулся техин. — У меня есть небольшой модуль который маниакально оптимизирует расположение контейнеров или мелких предметов, я его слабо контролирую, иногда у меня всплывает внутреннее уведомление, что контейнеры в грузовом отсеке лучше расположить вот так. А я потом мечусь, с одной стороны действительно лучше, а другой, не хочу менять конфигурацию ангара, это изменит распределение масс, потребуется переутверждение текущей орбиты, добро капитана, возможно даже коррекция в диспслужбах.

— Да, возня ещё та, — подтвердил Ник.

— Поэтому я подгадываю моменты коррекции орбиты, чтобы заодно привести перестановку, никак не могу с этим бороться.

Лицо капитана расплылось в улыбке:

— И не нужно! Раз уж об этом зашла речь, наставник по механике нам об этом рассказывал. Он сказал, что иногда вы будете замечать будто контейнеры в ангаре переставлены, сделайте вид, что ничего не заметили. Это значит, что артин вашего корабля наследует код «Прометея-27», лучшего артина за всю историю, у него корабль всегда готов к любой передряге, он работает не по инструкциям, а «по-красоте», от души, что ли. Если вы «включите начальника» и укажите артину на несогласованные перестановки, тот снизит вес наследованного кода Прометея, в итоге будет только хуже. Просто тихо радуйтесь, что ваш корабль в надёжных руках.

— Занятная наводка, нужно будет перепроверить, — отметил Холмс, добавив, — обещаю веса не менять,

После признаний Ли и Холмса, все автоматически посмотрели на Эйфеля.

— То-то, если капитан нас собрал, для психоанализа, поделиться маниями, — начал архитектор, — то я пас, про мои мании статьи пишут, нам никакого времени не хватит — прилететь успеем, едва начнём их перечислять. Думается, у капитана на уме нечто более конкретное, — инженер обратился к старшему офицеру, — Ник, в чём причина вашего наваждения? Зачем нам менять курс?

В каюте плавно снизилось освещение, в общем панорамном визоре над столом отобразилась сложная карта, состоящая из тысяч медленно движущихся точек, сотен орбит и траекторий. Десятки облачков замысловатой формы разными цветами помечали различные области карты, если фокусировать взгляд на какой-то части голограммы, то там постепенно проступали поясняющие надписи. В центре схемы находилась точка, помеченная как «НАУ-127», точка двигалась вдоль кривой уходящей за границы видимой области.

— Это навигационная карта ваккруга, — капитан запнулся и пояснил для Ли, — так называют окрестности ваккума. Это мы, это наша траектория. Точки, это другие суда, но не все, здесь показаны лишь те, которые потенциально могут перехватить нас. Сейчас я включаю фильтр на спот-курс, — большинство точек исчезло, остались не больше сотни, все по ходу курса Нау.

— Спот-курс? Что это? — спросила Ли.

— Это такой курс, при котором, если не сменить наш пункт назначения, то чтобы перехватить нас, перехватчику потребуется ускорение на порядок ниже чем нам, то есть увернуться от спот-перехвата при наличии на борту землянки без перегрузочной подготовки практически невозможно, — сухо объяснил капитан.

— Простите, — девушка поджала губы.

— Извинения ни к чему, здесь нет твоей вины, — успокоил её Ник, — на спот-курсе всегда кто-то, да будет, но конечно меньше чем сейчас. Тем более, меня волнует только вот эта отметка, — одна из точек подсветилась красным, метка около неё значила «ТР-34-28-736553», — как видите они летят в нулях с выключенным транспондерами, автодиспетчеры сектора им присвоили временную транзитную метку.

— Полагаете, этот корабль намерен перехватить нас? — озабоченно уточнил Эйфель.

— Корабль или группа кораблей, я их вижу только по дальнему сканированию, если они выстроились в проекции относительно нас, то я не могу определить сколько их, — терпеливо разъяснял офицер, — но не больше четырёх, иначе метка была бы групповой.

— Ты сказал в нулях, что это значит? — поинтересовалась компаньонка.

— Нулями называют сектор вакуума с нулевым уровнем безопасности, где каждый сам за себя. Вот видите подсвеченные области, это зоны безопасности, контролируемые фортами и станциями, где подсветки нет, там нули.

— А почему тогда наш путь тоже пролегает через нули? — в вопросе Ли ощущался укор.

— Нули это весь космос, невозможно пересечь Сол не попав в нули, — улыбнулся капитан, — именно поэтому почти все крупные суда, как-то вооружены или имеют конвой.

— Это тавры! Они собираются нас перехватить, — уверенно заявил инженер.

— Нет, я этого не говорил, — возразил капитан, — мне лишь кажется, что это могут быть они, я же упоминал интуицию, наваждение.

— Но какие-то основания у тебя есть, — заявила кибермонгерша, — ты всегда на что-то опираешься, никогда не замечала, чтобы ты что-то делал наугад.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулся своей девушке офицер. — Изначально, я проложил для нас особую орбиту, никому бы в голову не пришло бы случайно её повторить, разве что, если бы он хотел нас нагнать не упуская из виду. Я опасался преследования, но для встречного курса эта уловка тоже работает, хотя не так очевидно. Орбита этой метки коррелирует с нашей, но не постоянно, как-бы урывками, это может быть простым совпадением, а может быть умыслом. Не знаю, как объяснить понятнее, вроде как разглядывать грудь девушки, но делать вид, что любуешься брошью на ней, урывками, не привлекая внимания.

— Не обольщайся, — урезонила парня Ли, — девушка всегда знает, когда на её грудь пялятся, даже если там брошка. Так и ты — интуитивно ощутил их интерес.

— Ну да, на спот-курсе не обязательно чётко выдерживать нашу траекторию, так как у них всегда есть огромный запас по маневру. Однако, если подозрения обоснованы, то это предполагает несколько допущений, во-первых, они знают, что Эйфель на борту, во-вторых, они точно знают куда он летит. Конечно наш друг, может быть неопытен в конспирации, наследил где-то по пути к нам, это нормально — капитан прощающе кивнул архитектору, — но вряд ли он был настолько беспечен, чтобы делиться с кем-то своими тайными планами относительно того, где собирается укрыться. Остаётся предположить взлом Базы контрактов Наёмного Флота, но это тоже сильное допущение. Отсюда мои сомнения.

Справа от капитана в воздух поднялось колечко дыма:

— Это можно объяснить иначе, — возразил Холмс, — если собрать публичные сведения об Эйфеле, его интервью, публикации, историю работ, то можно создать довольно точную модель его личности, данных для этого вполне достаточно. Признаться, я так и сделал… простите Эф, — артин слегка склонил голову, однако вид у Хомса не был извиняющимся, — смоделировав текущую ситуацию, я вычислил, что чуть чаще, чем в восьми случаях из десяти, Эйфель направился бы на «Белый Слон». При наличии вычислителя довольно высокого, но доступно высокого уровня, подобный расчёт можно привести за сутки. Совместив это предположение с нашей орбитой можно вполне достоверно предсказать точку назначения.

Положив руки перед собою на стол, прямо среди движущихся в трёхмерной карте меток, Эйфель принялся рассматривать, как светлячки кораблей скользят меж его пальцев:

— То-то доверяешь людям, а они в тебе сомневаться, их артины твои модели творят, потом пытают их виртуально. А вдруг, я ощущаю боль моей копии? Не физически, а эмпатически, эмпатическую боль я вполне способен ощутить, — в голосе Эйфеля звучал упрёк всему миру. — Одно радует, мне боль причиняют вроде как ради меня, как врачи, но не врачи!

— Не усложняйте, — с улыбкой возразил Холмс, — ваша модель с радостью делилась сведениями ради запредельных удовольствий, надеюсь эмпатические удовольствия вы так же способны ощущать как и эмпатическую боль?

— Страх лишиться удовольствий доставляет особую боль, — заметил титуляр.

— Хватит! Мы отвлеклись, — вдруг заявила Ли. — Ник, что ты решил?

— Для начала проведём вот такую коррекцию курса, — капитан показал на схеме небольшое ответвление от их текущего пути, — если они намерены нас перехватить, то обязаны будут на это среагировать, где-то через пару часов мы будем знать уверенно их планы касательно нас.

— И что будет, если эти ваши тавры нас перехватят? — уточнила девушка.

— Ну вряд ли они будут поджидать нас в нулях, чтобы просто поговорить.

— Тогда полетим на другую станцию, — предложил Эф.

Внимание экипажа нацелилось на капитана.

— Нет! — твёрдо возразил тот, — Эйфель, вы же меня наняли не потому, что вам срочно нужно на «Белый слон»? Вы убегаете от проблем, но куда бы вы не бежали, они вас настигнут, так как у ваших проблем есть воля, а у вас её недостаточно, уж простите. — Капитан пристально посмотрел на клиента. — Я нашу ситуацию понимаю так: вы обратились ко мне с бедой, а мой долг в том, чтобы избавить вас от неё, а не отсрочить. Да, у нас формальный контракт, но мы оба понимаем истинную его суть, сила флотского контракта не в запятых, а в его духе, намерении. Если относиться формально к делу своей жизни, то и жизнь отнесётся к тебе тоже чисто формально, безучастно. Это не мой подход. — Ник сам удивился стали в своём голосе. — Мы встретимся с вашей проблемой вместе, лицом к лицу, борт к борту, но не в нулях, а в единице, поэтому будет новая смена курса. Так большая часть орбиты проляжет в более безопасной зоне. Это моё решение.

Свет в каюте прояснился, схема исчезла, теперь все могли ясно видеть друг друга.

— Может за себя вы можете решать, — возразил Эф, — или за свою компаньонку, даже я, как член экипажа, могу смириться с приказом, но этот корабль уникален, он имеет культурную ценность, ему не место в бою, его нельзя подвергать риску, как этого не понимать?

Задумчивость Ника можно было принять за минутное сомнение:

— Вы правы, — ответил он архитектору, затем повернулся к Ли, — ты на такое не подписывалась, я не вправе за тебя решать. Ты поддержишь меня или нам бежать?

— Я поддержу любое твоё решение, — сразу ответила девушка, — я с тобой!

— Ли, обычно вы более рассудительны, — голос Эйфеля звучал с укоризной, — вы так хорошо разбираетесь в вакуумных стычках, чтобы адекватно оценить риски? Это может закончиться боем, тавры опытны и агрессивны! Нельзя же так слепо полагаться на своего парня!

— Я совсем ничего не понимаю в космических войнах, — спокойно возразила Ли, — но я неплохо разбираюсь в техинах, достаточно, чтобы понять, что код Холмса невозможно скопировать, а носитель его сознания находится здесь на корабле, он рискует так же как и мы, но, в отличие от меня, он безупречно оценивает все риски возможного боя, и он многозначительно молчит. Да, я сильно доверилась Нику, как никому ранее, но я не слепа, — резюмировала монгерша.

— Признаю, логика в ваших рассуждениях есть, — согласился Эф, — возможно, я не так смел как вы, я художник, творец, мне больно думать, что такое творение, как Нау может пострадать.

— Простите Эйфель, — вдруг возразил Ник, — вы ведь уверены, что Нау создал гениальный Так·Ши? — Художник кивнул утвердительно. — Похоже, вы считаете себя умнее гения? Так ведь?

— Нет, я так не говорил, с чего вы это взяли?

— Я уверен, что Так·ши, знал какой корабль он строит, и знал для чего он предназначен, — заключил капитан, — он построен, как боевой ударный крейсер, его место как-раз в бою, гениальный мастер должен был это понимать и предусмотреть.

В ушах Эйфеля эхом прозвучали слова Шухова: «Корабль летает, а пушка стреляет — ни тем ни другим ты не управляешь, следи за тем, что и для кого ты строишь». Внезапно архитектор увидел себя со стороны, увидел всю эту историю с рейдером, жизнь даёт ему уроки, он уже не прислушался к мудрости опытного корабела, а в словах молодого капитана слышны отголоски той же мудрости — словно судьба проверяет, выучил ли Эйфель свой урок.

— Возможно восхищение кораблём, затмило мне рациональный взгляд, — признал Эф, — похоже вы знаете, что делаете, как ваш стармех Эф я признаю это, — вздох, — и как Эйфель тоже признаю. В любом случае, спасибо, что относитесь к мой беде как к своей.

* * *

По завершению командного совета, члены экипажа разбрелись по кораблю — каждому было о чём поразмыслить. Вернувшись в свою каюту Ли захотела отвлечься от мрачных мыслей, как раз вышел новый эпизод «Богов», отважная Весса вот-вот должна была получить благословение богини Эрны — Ли с предвкушением выпала в вирт. Сюжет только успел закрутиться, как что-то стало мешать наслаждаться визор-шоу, вернее не что-то, а кто-то — рядом было слышно дыхание Ника, настырный взгляд парня ощущался даже в полном погружении:

— Так, что у тебя? — спросила кибермонгерша, резко открыв глаза. Из-за прерванного вирта, вопрос прозвучал немного капризно и слегка раздражительно.

— Мне нужна твоя помощь, — признался Ник, — как кибермонгера. Я ещё не сказал Эфу, но мои опасения оправдались, нас перехватывают. Теперь я хочу побольше узнать о флоте тавров, перечень кораблей, их характеристики, силуэты. Будь мы военным кораблём, то воспользовались бы реестром флотской разведки, но нам он недоступен. Говорят, в чёрном можно приобрести почти актуальные реестры, которые собирают споттеры, но, признаться, я в этом неопытен, — офицер выглядел смущённым, — артину корабля запрещено проводить сделки в чёрном, я даже просить его об этом не хочу. Обычно в Наёмном флоте такими сделками занимается штатный кибермонгер корабля, но у нас такого нет. Возможно, твои принципы запрещают проводить транзакции в чёрном, если ты откажешься, я всё пойму, ты опытный уважаемый кибермонгер, автор государственных алгоритмов, а не какой-нибудь хакер, тогда я сам с этим разберусь. Что скажешь?

Было приятно ощущать, что ты нужна Нику не только как компаньон и девушка, хотелось бы потянуть этот момент, но время играло против них:

— Ты себе представляешь сколько кибергрязи в чёрном?! — девушка вычурно закатила глаза, — да куда тебе, ты, наверное, её и не замечаешь.

— Я всё понял, — капитан примирительно поднял руки, поднялся — Прости!

«Кажется я переиграла», подумала Ли, ухватив Ника за руку:

— Я не сказала «Нет», — смягчилась девушка, — чего не сделаешь ради парня? Можно даже испачкаться в грязных кодах, у тебя составлен запрос на нужные данные?

— Да, конечно, вот!

Монгерше поступил титр с нужным запросом в «ЧёСпик», к запросу был заботливо прикреплен платёжный токен, практически голый, лишь со стандартным шифрованием, всё так наивно, по любительски — это даже умиляло. Нужно будет как-нибудь провести беседу с Ником, о том, что нельзя соваться в чёрное с многоразовым платёжным токеном без монадного шифрования, ей-богу, как дитя. К тому же «ЧёСпик» или «Чёрный Список» — любительский раздел чёрной кибербиржи «Пилигрим». К данным из «ЧёСпик» мало доверия, они никогда не стоят своих денег, профи с качественной инфой в «Список» даже не сунется. Другое дело сам «Пилигрим» — сложнейшая система, ядро которой постоянно кочует по доверенным узлам, она всегда доступна, но её сложно отследить, вот уже несколько лет все ценные нелегальные сведения обращаются только здесь. Мало кто знает, но биржа названа «Пилигрим» не только потому, что скитается подобно паломнику или рыцарю, правильно записывать название биржи вот так: «Пи+Ли+Грим», где Пи и Грим хорошие друзья Ли.

Больше всего Ли опасалась длинных световых задержек, сигнал от Нау до Земли шёл девять минут туда, девять обратно, это выбешивало, к счастью где-то рядом нашёлся локальный кеш, задержка всего двадцать секунд, что, честно говоря, тоже бесило. Привычно скользнув в раздел администрирования биржи, Ли сформировала кардинальный запрос по титру Ника, прелесть такого запроса, в полном игнорировании многочисленных систем безопасности биржи, любая информация, хоть как-то занесённая в реестр, открыта для такого запроса, даже если сам владелец информации не разрешал вести поиск по ней. Согласно правилам биржи депонировать информацию можно только в открытом виде, без шифрования, ядро биржи само следит за безопасностью и гарантирует, что покупатель данных получит к ним полный доступ после оплаты, а для этого самой бирже нужно иметь доступ к этой информации. Как бы ни было бы грязно в чёрном, но репутация «Пилигрима» была безупречно белой — никто не мог получить от неё данные без должного разрешения, разве что Пи, Ли или Грим.

Ответ пришёл быстро, основная информация по запросу хранилась где-то рядом, на Поясе.

Листая сводку по Таврам, кибермонгерша удивлялась полноте и свежести сведений, похоже тавры не сильно заботятся о кибербезопасности, или сами торгуют информацией на себя же, такое тоже бывает. Наскоро пробежав сканером по пакету, Ли не обнаружила закладок или маячков, на всякий случай очистила системные заголовки и убрала любые отсылки на себя, затем заботливо перекодировала данные в формат, который больше всего нравился её парню (да, любая девушка должна это знать!), наконец переслала любовно оформленный пакет Нику. Попутно она вернула платёжный токен, с припиской: «Это лишнее».

Дайверша справилась за четыре минуты, если бы не световые задержки и одной хватило бы.

Вглядываясь в красивое лицо подруги, Ник безнадёжно пытался понять, что там происходит в вирте, он надеялся, компаньонка проведёт разведку, откроет глаза и сообщит, сможет ли она помочь в этой сомнительной затее. Однако вместо этого капитан получил титр с данными, это было удивительно, бегло посмотрев информацию, Ник был ошеломлён:

— Ты просто волшебница, вернее кибер-волшебница ! — признался он, — эти данные ничем не уступают флотскому реестру, невероятно, спасибо! Сейчас, ты самый ценный человек на борту!

Парень было попытался подняться, чтобы приступить к анализу сведений, но Ли его удержала за руку:

— Погоди! Мне стало интересно, кто такие эти тавры? — вдруг спросила девушка, — со слов Эйфеля, это бандиты, преступники и пираты, он показывал мне видео с угрозами, было очень похоже на злодеев, но судя по этим данным, это не совсем так, — у них есть серьёзная структура, станции, флот. Кто они такие?

— Это долгая история, а у нас совсем нет времени, — пытался откреститься Ник, но уступил. — Если очень кратко, Таврическая группировка станций, это протогосударство, серая сторона СВК, хотя, если судить чисто формально, то они полностью независимы от Союза. Их обычно привлекают для тайных и сомнительных операций. Среди них много авантюристов, когда на станциях Союза кого-то осуждают, то нарушителю предлагают выбрать: либо исправительная спецстанция, либо гражданство тавров. Но не думай, что все тавры преступники и пособники криминала, скорее наоборот, ведь они привлекают к себе, тех, кому жизнь перса кажется «пресной», кому не хватает адреналина, риска. На станциях такие рано или поздно попали бы в неприятности, а так они могут найти себя. Из моего выпуска в Академии пара курсантов сами пошли к таврам, я их даже в чём-то понимаю, дисциплина ниже, возможностей больше, свободы, наверное, тоже больше. Тавры тесно связаны с франками, когда у франка нет своего флота, то чаще всего нанимают тавров. В целом они очень своеобразны, самобытны, свои гражданские станции называют станицами, ревностно чтут флотскую службу, а ещё, у них занятная форма правления — диархия, это когда два соправителя: человек и машина. О таврах можно много чего рассказать, на самом деле они интересные.

— Но тогда почему тавры против нас?

Капитан задумался:

— Полагаю, Эйфель связался не с теми людьми, здесь он был не прав, нам это уже не исправить, — с сожалением признал Ник, — с другой стороны, угрожать архитектору, это перегиб, если Эф и виноват, то без умысла, по недомыслию. Здесь не правы тавры, а это мы можем исправить.

— Мудрое решение, — согласилась компаньонка, — ну что же, беги спасай нас! Ты же знаешь, что я всегда рада помочь? — улыбнулась девушка.

Благодарно кивнув, капитан мгновенно испарился из каюты — время поджимало.

Взятие на проходе. Готовность

Транзитная орбита «Луна — Пояс», дальние подступы форта «Космоярск»

Внутренний обзор боевой рубки был обыденно настроен на режим тактического соцреализма. Уже пару веков шлемы большинства скафандров не имеют прозрачных визоров, это повышает защиту и так проще обеспечивать оптимальное визуальное поле внутри шлема. Прозрачные забрала остались лишь у скафандров имеющих представительские и церемониальные цели, их используют политики, артисты или священники, в общем те, для кого важна непосредственная зрительная связь. Однако в космосе осталось много занятий, которые требуют тесного взаимодействия между людьми, когда личный контакт также имеет значение: астерологи, исследующие астероиды в поисках ценных руд; шахтёры, настраивающие оборудование для извлечения найденных пород; космоспортсмены, использующие космос как поле для командных игр, и многие другие, в том числе экипажи боевых кораблей. Для эффективного социального взаимодействия людям важно видеть лица друг друга, иногда мимолётного взгляда на лицо достаточно, чтобы понять о человеке то, чего не сообщит даже полная сводка от артина. В таких случаях используют дополненное визуальное поле, в котором люди представлены без шлемов или даже совсем без скафандров, при этом их лица передаются в реальном времени достоверно, без ретуши и маскировки, это называется визуальный режим социального реализма, или соцреализм.

Согласно рекомендованному боевому размещению капитан должен располагаться слегка позади членов экипажа, чтобы всех держать на виду и оперативно оценивать эмоциональное состояние команды. Однако сейчас Ник поступил иначе: капитанский амортизатор он поместил чуть впереди, чтобы Эйфель и Ли, могли видеть, что их капитан спокоен и держит ситуацию под контролем, по задумке, это должно немного унять их волнение и вселить в них уверенность.

Следуя типовой компоновке, Нау имел две боевые рубки: основную и резервную. По флотскому боевому расписанию в основной рубке должны находится капитан, канонир, первый пилот, кибермонгер и второй инженер — это та часть экипажа, которая большей частью занята ведением боя. В то же время резервную рубку занимают: старпом, стармех, навигатор, второй пилот и медик — они отвечают за живучесть корабля, а при повреждении основной рубки, должны вывести корабль из боя и восстановить его боеспособность. Однако Ник не стал придерживаться заведённого порядка — весь экипаж располагался в основной боевой рубке, даже Ксю была здесь, нечего рисковать ценным оборудованием.

Конструктивно боерубка представляет собою бронированный шар диаметром в десять метров, внутри которого магнитно левитирует другой шар поменьше, пятиметровый. Такая конструкция позволяет значительно снизить перегрузки возникающие от вращения корабля, при этом в самой рубке не проявляются центробежные силы, в таком случае движение рубки носит чисто поступательный характер, а это чрезвычайно важно.

Существует отдельный класс дельта-фуг, которые могут распространять своё влияние сразу на множество монад, формируя сложные иерархии, поэтому такие фуги не учитывают в расчёте меры. Эти фуги были обнаружены позднее остальных, так как они носят системный характер, и в монаде играют роль операционной системы, управляющей работой монады как самостоятельного объекта. С другой стороны, именно дельта-фуги объединяют совокупность монад в единое целое, в классической физике называемое элементарной частицей. Все узлы элементарной частицы фиксируются в определённой конфигурации, после чего любые внешние воздействия перестают действовать на одиночные монады, а равномерно распределяются по всему телу частицы, предотвращая её деформацию.

Рассмотрим этот эффект применительно к человеческому телу, например, при падении. Когда тело встречается с твёрдой поверхностью, предположим, ногами, то конечности воспринимают ударное воздействие и передают его остальному телу, при этом вся сила удара прикладывается к ногам, затем энергия столкновения ударной волной распределяется по всему телу, в этот момент части тела смещаются относительно друг друга, деформируются, порою даже рвутся или ломаются — незавидная участь. Если бы всё тело было одной элементарной частицей, то вся энергия удара прикладывалась бы одновременно ко всем частям тела, они бы не деформировались, не ломались бы, в этой ситуации внешние перегрузки тело воспринимало бы без ущерба, как единое целое, остающееся таким же целым. Поэтому внутри электрона невозможно что-то сломать, его можно только разбить целиком, ведь в нашем мире нереально наблюдать надломанную или частично повреждённую элементарную частицу.

Перегрузочные амортизаторы используют свойства дельта-фуг, чтобы с помощью сложных синхронизаторов плетения, представить тело человека как исполинскую частицу верхнего уровня иерархии частиц, в известной степени устойчивую к перегрузкам. Естественно, процесс этот довольно прихотливый и обладает рядом ограничений, одно из которых нарушение синхронизации при вращательномдвижении.

Применительно к элементарной частице вращения как бы не существует, есть лишь понятие спина, некой величины описывающей мнимое вращение частицы. Как правило спин зависит лишь от конфигурации монад и симметрии внутреннего строения частицы. Однако в случае с человеческим телом ситуация значительно осложняется — в общем случае спин тела как единой системы обладает огромной кратностью, осложняющей синхронизацию. Поэтому компенсаторы перегрузок уязвимы к вращениям и не способны уравновесить связанные с ними центробежные силы. К счастью, конструкция в виде левитирующего шара, с блоком гироскопов внутри, нейтрализует внешние вращения и позволяет строить эффективные компенсаторы перегрузок.

Тем не менее, даже самая совершенная боевая рубка уступает по комфорту обычной курсовой, иначе их бы не разделяли бы. Шёл уже второй час боевой готовности «Бука», ожидание изматывало, весь предыдущий день прошёл в деловой суматохе, требовалось успеть многое, в том числе форсированно, буквально за час, изложить основы курса боевой подготовки для землянки.

* * *

Когда-то очень давно сержант-наставник вдалбливал молодым курсантам…

Любой бой начинается с подготовки! Ты либо готов к бою, либо уже проиграл! А в подготовке самое важное, это система — когда каждый знает: что, где и когда нужно делать. Зарубите себе на погонах: система боевой готовности имеет шесть степеней: «Аз», «Бука», «Веди», «Глагол», «Добро», «Есть». Разберём каждую отдельно.

Готовность «Есть», это начальная степень, уровень готовности от нуля до 20%. Назначается, когда есть понимание, что боя не избежать. Девиз этой готовности: «Есть план!», это значит, что у вас должен быть возможный план боя, а по уму как минимум три плана. В этот момент нужно собраться с мыслями, продумать свои действия по подготовке к бою, сформировать нужный настрой. Это самая важная степень готовности, потому что, как начнёшь, так и закончишь!

Готовность «Добро», в данном случае это не абстрактное добро, а конкретное добро — ваши ресурсы. Проверить боезапас, распределить по огневым постам. Пройтись по каютам: укрыть всё ценное, закрепить подвижное. К концу этой готовности, вы на 40% готовы к бою, девиз: «Даю добро!» Это самая важная степень готовности, потому что без ресурсов и боекомплекта вы не боец, а мишень!

Готовность «Глагол», глагол это слово, а слово у нас не расходится с делом! Провести обслуживающие работы, надеть боевой скафандр, выполнить его диагностику, доложить: «Глагол есть!» В этот момент «глаголы» должны быть собраны со всего экипажа, проверить строго по списку — теперь вы на 60% готовы к бою. Это самая важная степень готовности, потому что боевой строй без одного бойца, все равно, что ложка с дыркой, рукой машешь, да во рту пусто!

Готовность «Веди», приказ «По местам!». Развестись по кораблю — проследовать в отсек, где расположен ваш боевой пост. Учтите, по готовности «Веди» воздух будет частично отведён, крайний шанс проверить, что скафандр герметичен и работает нормально. 80% готовности. Это самая важная степень готовности, потому что все должны по местам стоять!

Готовность «Бука», то есть буква, активируете контрольный список вашего боевого поста и проверяете буквально всё, машинально переходите от пункта к пункту, затем доложиться: «К бою готов!». По этой готовности вы должны быть надёжно закреплены по посту, а по кораблю пускается вакуум. Это самая важная степень готовности, потому что следуя от буквы к букве, ты успокаиваешь ум, обретаешь хладнокровие и боевое спокойствие!

Готовность «Аз», девиз «Аз есмь!» Ты готов ко всему! Бой начнётся в любой момент.

К концу лекции сержант-наставник оглядев аудиторию, заметил, мол вижу, среди вас девушек нет, поэтому дам совет. Если в бою не бывал, то к бою никогда не будешь готов — дилемма! Но в нашей жизни есть разные бои, в примеру, когда добиваешься любви девушки, это тоже бой! Используйте этот момент, чтобы отработать систему боевой готовности, это вам и в любви поможет и к бою подготовит! Итак…

Готовность «Есть» — для начала убедитесь, что девушка есть, если нужно найдите подходящую.

Готовность «Добро» — девушка не против близости, дала «добро».

Готовность «Глагол» — углагольте барышню, говорите всякую романтическую чушь, голос тихий, действия мягкие.

Готовность «Веди» — отведите подругу туда, где вам никто не помешает.

Готовность «Бука» — отточенные машинальные действия, приласкать по кругу и проверить эффективность ласк.

Что делать по готовности «Аз», надеюсь, объяснять не нужно, сами разберётесь.

Следуйте моему нехитрому совету, и в момент, когда ваш капитан объявит «Аз», вы не будете дрейфить, у вас будет стоять, да будет что вспомнить перед боем, заключил сержант-наставник с грязной улыбкой.

* * *

Пересказ лекции так увлёк капитана, что нечаянно он изложил девушке и вторую её часть, хотя изначально этого не планировал. Лукаво улыбнувшись Ли заметила, что ей нечего будет вспоминать по готовности «Аз», так лекция неожиданно перешла к практическим занятиям. Пусть времени было в обрез, но теорию всегда следует подкреплять практикой, успокоил себя капитан.

Позже, в редкостно подходящий момент появилась Ксю и предложила помочь Ли с подгонкой бронированного лётного скафандра, это было весьма кстати, поскольку Ника очень смущала перспектива объяснять подробности адаптации скафандра к женской физиологии. Сейчас Ксю здорово выручила, к тому же, так у офицера высвободилось время для планирования операции, ведь совсем недавно он сам назначил готовность «Есть».

Ⰵ — «Есть»

На флоте планы это рутина, Ник приступил к заполнению карточки планирования боя: выписал цели, разложил типовую структуру боевых задач, составил плоскую диаграмму разбивки операций — согласно итоговой схеме, прямо сейчас следовало провести детальный анализ разведанных.

Сведения добытые компаньонкой были бесценны, сопоставив последние известные позиции кораблей Таврического флота с данными сканирования, Нику удалось точно определить состав группы перехвата. Согласно официальной классификации, Нау был рейд-крейсером среднего класса, однако детальнее изучив корабль, Ник пришёл к выводу, что Наутилус ближе к тяжёлому ударному крейсеру. По мнению капитана такая путаница была только на пользу, а факты это подтверждали, ведь тавры выделили для перехвата Нау традиционную для их флота спарку: тяжёлый ударный крейсер «Тунгус» и средний эсминец поддержки «Калмык». Для подавления обычного рейд-крейсера это был удачный вариант, не слишком избыточный, но обладающий достаточным огневым превосходством чтобы гарантировать исход боя. Однако для перехвата тяжёлого крейсера эта комбинация была не так удачна, противник неверно оценил боевой потенциал Наутилуса, здесь Ник рассчитывал воспользоваться фактором неожиданности: запишем это себе в плюс, всё же фактор точной разведки неоценим.

На минуту капитан отвлёкся, его заняла мысль, что майор-дипломат Ро·Зов там, на Земле, обладал более точной информацией касательно Нау, чем разведка тавров здесь, на Поясе, это должно было что-то значить, но сейчас неясно, что именно.

Не прекращая мысленно благодарить Ли за данные, Ник выделил все сведения по противнику, в них было почти всё, даже компоновочные схемы кораблей. Единственный неясный момент был в капитане «Тунгуса», если данные на капитана «Калмыка» были исчерпывающими — старый опытный вояка, то капитан «Тунгуса» недавно сменился, а обновлённых сведений не было. «Кот в мешке», либо «тёмная лошадка», в любом случае догадки, это «сферический конь в вакууме» — запишем это себе в минус, всё же фактор точной разведки неоценим.

Опираясь на конфигурацию противника и их кривую захода на цель, Ник вместе с Холмсом составили пятнадцать сценариев боя, когда капитан выписал конфигурацию торпед седьмого сценария, Холмс улыбнулся:

— Уверен? — уточнил техин, указывая на полимерные проставки в конфигурации торпеды.

Извечной головной болью всех канониров были эти самые проставки, которые делали из космического мусора. Где-то век назад, политики обвинили Флот, в том что тот сильно загрязняет космос, а для экологии ничего не делает, абсурдность мысли, что боевой флот должен быть экологичен, почему-то никого тогда не смутила. Период был мирный, поэтому Флоту пришлось прогнуться. Как уступку, ввели полимерные проставки из космического мусора, которые требовалось добавлять в конфигурации снабжения, теперь при любом пополнении боезапаса к нему прикладывался бесполезный комплект торпедных проставок или для краткости ТП. Казалось бы, невелика проблема — добавляй ТП в торпеду, выпускай, и пусть она там сгорит, но нет, оружейная инспекция всегда проверяет насколько было уместно использование проставки, не является ли это неоправданным загрязнением вакуума. Так мелочный вопрос стал головной болью: запасы ТП на кораблях росли лишним грузом, избавиться от них не было никакой возможности, а администрация флота рапортовала об успехах в борьбе за чистоту вакуума.

— Уверен, — объяснил Ник, — скажем, что ТП послужила для теплоизоляции скрытного блока, они здесь даже к месту,

— Тогда добавь по две, — улыбнулся Холмс.

— И то правда, — капитан добавил её одну проставку в конфигурацию.

Ⰴ — «Добро»

Опираясь на готовые боевые планы капитан перераспределил боезапас между огневыми узлами. Поскольку для седьмого плана требовались торпеды уникальной компоновки, которая будет слишком долго собираться в условиях боя, то капитан заказал предварительную сборку нужных снарядов. Пока конвейеры были заняты работой, Ник и стармех спустились в грузовой ангар, капитан распорядился перенести все грузы и припасы в среднюю часть корабля.

— Зачем? — уточнил Эф, — груз хорошо закреплён, не думаю, что будут проблемы.

— Здесь будут перегрузки, которые выдержит лишь флотское оборудование, — объяснил Ник, — потом поднимитесь на бак, осмотрите ангары. Яхту, шаттл и абордажную капсулу нужно дополнительно закрепить.

— Есть! — судя по глазам, механик понял задумку капитана.

Сверхценный груз Эйфеля был аккуратно перенесён в резервную боевую рубку, поскольку максимальная перегрузка, указанная на пломбах груза, не превышала трёх тягов, а Ник не хотел получить штраф за нарушение условий доставки. Собственно говоря, капитан собирался получить высший балл за свой первый контракт, отчасти поэтому он не хотел менять пункт назначения, ведь по правилам Наёмного флота, это снизит общую оценку, даже если клиент был не против смены условий доставки.

Весь корабль прошёл инспекцию, ресурсы были перераспределены, подвижные предметы закреплены, но капитан всё ещё не мог повысить степень готовности, так как Ли затянула со сбором своих вещей. Половина корабельной мастерской была заставлена плетельщиками кибермонгерши, их следовало отсортировать по степени перегрузочной подготовки, а затем укрыть или закрепить. Даже с помощью Ксю процесс шёл медленно, оценив весь этот бедлам капитан распорядился не страдать, а доставить все плательщики в резервную боерубку, к грузу Эйфеля.

Лицо компаньонки просветлело:

— Отлично! — обрадовалась она, — я тогда пойду в нашу каюту, собирать косметику!

Беззвучно выругавшись, капитан побрёл за девушкой.

Когда сборы наконец были завершены, офицер слегка тряхнул кораблём, корабельные видеофиксаторы нигде не обнаружили движения, ничего не сдвинулось и не упало — всё готово!

Ⰳ — «Глагол»

К радости Ника облачение в скафандры прошло быстро и без проблем, Ксю тоже заковали в броню, ведь в боевом противоперегрузочном амортизаторе невозможно разместиться без скафандра. Конечно лётный вакуумный бронекостюм не такой массивный, как десантная броня, но в нём даже хрупкая девушка обладала силуэтом витязя.

В центре тёмной курсовой рубки полукругом встали три крупные фигуры, так как каждый скафандр оборудован собственным визуальным полем, то освещение на корабле было выключено, осталась лишь дежурная подсветка. Ритуально доложившись: «Глагол есть!», экипаж начал степенно спускаться в колодец основной боерубки.

Ⰲ — «Веди»

За последние пару часов помещения корабля сильно изменились в глазах Ли, стало темнее и как-то иначе, не так уютно, холоднее. Исчезли предметы мебели, стулья, столы, диванчики. Фабрикаторы стояли раскрытыми, наполненные какой-то твёрдой пеной, как сказал Ник, из них извлекли печатающие головки, чтобы сохранить в безопасном месте. В фигурных выемках стен, которые были расположены в различных местах кают и которые по мнению девушки носили чисто декоративные цели, вдруг разместились сложные многосуставчатые роботы, в них тоже была своеобразная красота, но бездушная и отталкивающая — ремонтно-защитные боты, услужливо пояснил Холмс. Также на стенах появилось множество мелких выступов, их назначение не нужно было пояснять: девушка видела своими глазами как ремонтный бот перемещался вдоль каюты, ловко ухватывать стальными щупальцами за эти выступы, в быстрых отточенных движениях бота была своя грация, неестественная, техническая, тревожная.

Пространство кают разгородили массивные перегородки поблескивающие металлическим композитом, а в неожиданных местах на стенах открылись большие проёмы. По объяснению Эфа, броня корабля прочна, но хрупка, это сделано специально, чтобы отражать большинство повреждений, но особо тяжёлые попадания, должны сравнительно легко пробивать корпус, такие снаряды и осколки пытаются срикошетить, направляя их в безопасные зоны так, чтобы они контролируемо прошивали корабль навылет, при этом не повреждая уязвимые места и ценное оборудование. Конструкции из композитной брони в каютах как раз должны направлять поражающие факторы в безопасные зоны, к тому же они скрадывают пространство кают. Некоторые заряды созданы взырваться внутри корабля, чтобы осколки и ударная волна стремительно расширяющихся газов нанесла внутренний ущерб, из-за перегородок из листов брони, таким снарядам сложнее понять, что они уже внутри каюты и пора детонировать, но если взрыв произошёл, то броня направляет ударную волну к проёмам в стенах, сквозь которые энергия взрыва может беспрепятственно выйти наружу.

Произошло еще множество мелких метаморфоз, они не бросались в глаза, но нарушали атмосферу корабля, привычные и уютные каюты внезапно стали незнакомыми чужими помещениями, казалось, это сделано специально, чтобы тесная утроба боевой рубки воспринималась гостеприимной. Внутри уже хозяйничала Ксю, она делилась улыбкой стюардессы и помогла разместиться в замысловатом кресле. Специальные захваты вошли в пазы скафандра, надёжно фиксируя его на месте. На секунду Ли показалось, что её приковали, но нет, крепления услужливо поддались её движениям, мягко сдерживая их в безопасных границах. Левое кресло занял Эф, следом спускался Ник, массивные люки над ним уже плавно закрывались, один за другим, девушка насчитала четыре. Всеми силами компаньонка капитана старалась отметать аналогию с склепом или саркофагом, но это не помогало, становилось тревожно.

Ⰱ — «Бука»

Прошёл час, Ли успела осмотреться, если сначала боерубка показалась тесной, то когда все разместились, стало просторнее. Эф и Ник были чем-то заняты, их не хотелось отвлекать, незаметно, да вкрадчиво в компанию к тревоге добавилась скука. На какое-то время однообразие развеял титр от Ксю, в нём были пояснения, каким образом, не покидая кресло амортизатора, можно размять мышцы, но это увлекло ненадолго. Незамысловатое упражнения лишь слегка отпугнули навязчивую гостью, совсем немного выждав скука снова вернулась и начала кружится вокруг девушки. Внешние линки были открыты, однако смотреть развлекательное шоу не получалось, неизбывная тревога прерывала картинку, доходчиво намекая, что любые развлечения неуместны в её присутствии. Надоедливая парочка действовала сообща, кибермонгерше оставлось лишь уныло бродить среди пыльных полок своего разума.

Аккуратно, пункт за пунктом проходя по контрольному списку предбоевой подготовки, капитан краем глаза следил за экипажем, если с Эфом всё было в порядке, тот методично шёл по своему списку, то Ли выглядела смятённой — это беспокоило.

Чтобы немного смягчить ситуацию, Ник пошёл на нарушение и передал компаньонке титр с доступом в интерфейс корабельного кибермонгера, приписав: «Здесь киберпроекция возможного боя, можешь изучить её, но ничего не делай, это запрещено без специальной подготовки. Учти, предоставив тебе этот доступ я нарушил флотские предписания, будь крайне осторожна!»

Действительно, любезно-агрессивный титр от Ника, развеял скуку, кибермонгерша полностью погрузилась в незнакомый интерфейс, впрочем, очень скоро она разобралась в его структуре, подозрительно напоминающей рабочую среду кибердайвера. Всю свою жизнь Ли считала кибердайвинг запретным искусством, поэтому осознание, что для кого-то это обычная работа, было неприятным открытием. Какое лицемерие, одновременно наказывать за наличие подобного инструмента одних граждан, когда другим давать широкие возможности по его использованию. Если бы киберполиция на Земле обнаружила бы у неё хотя бы сотую часть этого интерфейса, то проблемы были бы неизбежны, как и постановка на киберучёт. А здесь, вот, пользуйся пожалуйста, наверное у них этому даже учат в академиях, в этой, которую Ник боготворит, в Лётной! Негодование приятно сменило тревогу и прогнало скуку.

Итак, в интерфейсе были отмечены три киберобъекта: Наутилус с настройками защитных функций, а также ТУК «Тунгус» и СЭП «Калмык», оба с пометками: «Взлом не инициирован», «Исходящая активность не выявлена». Девушка бегло пробежалась по утилитам взлома, ей было приятно обнаружить несколько функций её разработки, удачная утилита обратного просачивания авторства Кра тоже была здесь, впрочем, здесь отметилось много её знакомых, можно сказать, собралась дружественная вечеринка. Руки сами потянулись к функции первичного сканирования, но, стоп! Ник просил ничего не делать! С другой стороны она ничего и не будет делать в этом интерфейсе, ведь у неё есть свой, получше! Просьба капитана не будет нарушена, скопировав адреса тавров, монгерша перенесла их в свой личный киберштаб.

Сначала нужно найти ближайшие взломанные узлы связи, чтобы действовать через них. Жаль, что её плетельщики сейчас отключены и лежат в соседней рубке, они упростили бы задачу, а так придётся пользоваться только встроенными вычислителями имплантов. В чёрном была найдена свежая сводка взломанных узлов киберокресности, часть из которых подходили и по мощности, и по лагам, последовательно пройдя через них, Ли осторожно прощупала «Тунгуса».

Глухо, всё прикрыто военным зонтиком, через такой непросто пробиваться и лишний шум неизбежен, нет, не вариант. Пробежавшись по местным узлам, Ли определила маршрутизатор, через который был направлен гражданский трафик «Тунгуса». Немного поколдовав удалось выделить анонимные протоколы связи за последние сутки, эти технические сведения можно получить почти легально, так что проблем не было. Дальше было сложнее, оценив приблизительные временные задержки от вражеского крейсера до узла связи, по длительности задержек удалось получить предположительный список адресов с которыми связывался этот корабль. В этом обширном списке её сеть сразу выделила протокол расширения кухонного фабрикатора «Изысканные морские блюда Азии», Ли улыбнулась — кто-то из тавров любит распечатать себе пару суши. Данный протокол, шёл от агрегатора кулинарных расширений, который уже давно был взломан Гримом, тот любит есть всякую ерунду. Войдя в локальный кеш блюд, монгерша добавила новый рецепт суши, фантазийно дополнив первый попавшийся, так у неё получился «Утончённый Гункан-маки с трюфелем», неплохо, можно будет даже попробовать при случае. К пакету данных нового рецепта Ли прикрепила голограмму с видом готового блюда, а в процедуру разверстки голограммы включила крохотный модуль внешнего доступа «Нить Ариадны». Долго ждать не пришлось, уже через пятнадцать минут «Тунгус» получил обновление рецептов, а Ли осторожно сканировала внутреннюю сеть вражеского корабля вокруг пищевого фабрикатора.

«ЛИ·ЛА, ЧЕМ БЫ ВЫ НЕ БЫЛИ ЗАНЯТЫ, НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЕ!»

От неожиданности Ли подскочила в кресле, горящий красным титр пришёл через систему директивных уведомлений, такое сообщение перекрывает рабочую область визора, его невозможно пропустить или игнорировать. Прислать что-либо через СДУ может лишь администратор местной киберсреды, как правило, это дежурный офицер киберполиции.

Для любого дата-дайвера получение СДУ-шки чаще всего означает начало кошмара завершающегося судом. Время от времени в среде дайверов проскакивают слухи, мол такой-то СДУлся, это означает, что нужно зачистить все линки с несчастным и надеяться, что тот успел сбросить свою систему. Самые мнительные дайверы даже настраивают автоматический сброс при получении СДУ-шки, но Ли была не из таких, всё же директивное уведомление можно также получить при землетрясении, урагане или киберпандемии, пусть это случается крайне редко, однако глупо оказываться в потенциально опасной ситуации со сброшенной системой.

Действуя чисто на рефлексах, кибермонгерша быстро закрыла шифрованием все сомнительные интерфейсы, а затем стала изучать устрашающий титр, к счастью его автором был Ник. Немного запоздало Ли осознала, что функции киберполиции на корабле исполняет её парень, сообщи ей неделю назад, что она будет встречаться с киберполицейским, она бы кровно обиделась бы, но жизнь повернулась неожиданной стороной…

Рефлексию девушки прервал новый титр от капитана, уже обычный: «Сейчас у нас стадия агрессивного сближения с группой враждебно настроенных кораблей, я пытаюсь выйти с ними на связь, но они молчат. В таких условиях, любой подозрительный трафик позволительно трактовать как разумный повод к началу боя, даже если он исходит от третьей стороны. В этой ситуации мы бы выступили агрессором, а нам это крайне невыгодного, как тактически, так и юридически».

«Прости, я не знала», отбила Ли.

«Виноват я, — ответил капитан, — я тебе открыл доступ к интерфейсу взлома, это тебя спровоцировало. Сейчас ты была осторожна, за это спасибо, вроде мы с Холмсом среагировали вовремя и тавры ничего не успели заметить. Постарайся пока ничего не делать, но если я произведу первый выстрел, можешь ломать их нещадно, кажется у тебя есть в этом опыт».

«Кажется? — подумала Ли, усмехнулась, — наконец-то до него доходит. Парни, такие парни».

Было забавно видеть как подскочила Ли от его титра, словно маленькая девочка, которую застали за тайным поеданием конфет или какой-нибудь иной шалостью, к счастью всё обошлось.

Не особо рассчитывая на результат, Ник ещё раз выдал в общий эфир сообщение: «Группа кораблей "ТР-34-28-736553", к вам обращается капитан "Наутилуса-127", ваша траектория обладает признаками агрессивного сближения, прошу выйти на связь и обозначить ваши намерения. Уведомляю, что в диспетчерскую службу форта "Космоярск" на вас был подан рапорт». Как и пять раз до этого, ответа не последовало, впрочем, это обычная практика перед нападением — молчание позволяет держать жертву в неведении, заставляя её совершать поспешные ошибки, а также служит фактором устрашения.

Судя по текущим орбитам, конечная фаза сближения произойдёт в зоне пассивного контроля форта «Космоярск», где уровень безопасности равен единице. Согласно Конвенции по космическому праву, в такой зоне форт не обязан предотвращать конфликт, но должен произвести объективную фиксацию столкновения, обеспечить разбор последствий и, при необходимости, провести спасательную миссию. В принципе, Ника это устраивало, поэтому он и выбрал такое место для предстоящей встречи.

Все проверки уже были проведены, формально капитан уже давно мог бы назначить «Аз», но его сдерживал Эф. Старший механик проявил блестящий профессионализм, все инженерные системы были успешно подготовлены к бою, прошли тщательные проверки. Чисто из любопытства Ник просмотрел инженерные протоколы, его привлекла нестандартная процедура тонкой предбоевой настройки импульсного режима реактора, которую провёл Эф. С трудом удалось припомнить, что наставник по механике рассказывал о такой процедуре, однако предупреждал, мол, дело это кропотливое, по неопытности, да в спешке, можно только хуже сделать, пусть перед боем полезно перенастроить импульсный режим, но если не уверен, то лучше не соваться, лишь один на сотню с этим сладит. Сейчас не только реакторы были переведены в боевой режим, но и импульсные модуляторы идеально работали по новым профилям, это вызывало уважение, Ник хотел было отдать должное умению стармеха, но с удивлением обнаружил, что тот крепко спит. Способность урвать краткий сон в паузе перед боем, ценный навык, который приходит с опытом. «А наш стармех не так прост, — подумалось тогда капитану, — время ещё есть, не буду его тревожить».

Тем не менее, корабли неумолимо сближались, пора — капитан через интерфейс боерубки легко качнул кресло Эфа, тот мгновенно проснулся, в капитанском визоре было видно, как сразу же после пробуждения глаза механика деловито скользнули по экранам статуса, пусть сейчас он титульный художник, но выучку не утратил.

Ну что же, теперь все готовы — «Аз».

КС «Стополь», СПН-2Т «Двойка», шесть лет тому назад

По стене периодически ощущалась лёгкая вибрация, синхронно с нею раздавались приглушённые звуки ударов. Хотя в тренировочном ангаре был вакуум, но когда двухтонные тела бросают друг друга на татами, то через металл ангара сотрясения слышны даже в инструкторской.

Учебный бронекостюм «Витязь-12У» с Ником внутри, пытался сладить с тренировочным андроидом «Побратим-37», хотя по техническим данным массы брони и андроида были почти равны, где-то чуть больше тонны, в этом поединке «Витязь» выглядел бледно.

Вздохнув, Стаб понизил уровень сложности боя в настройках андроида и с надеждой вернулся к наблюдению за схваткой.

С высоты инструкторской рубки противники, сцепившиеся на ярко красном татами, казались игрушками: и броня, и андроид были броско выкрашены на учебный манер, так, чтобы даже невооружённым глазом было хорошо видно малейшие движения их тел и конечностей. Стойка, маневрирование, выпад, захват — Ник снова повержен, изменение настроек не помогло, жгуче-красный «Витязь» всё ещё уступал меланхолично-синему андроиду. Так было не всегда, всего пару недель тому, парень с лёгкостью одолевал бота на средних настройках сложности, но затем начался «Конкурс будущих капитанов» и всё пошло под уклон.

Для мальчишки конкурс стал первым опытом, когда Ник явственно понимал, что его действия сильно повлияют на дальнейшую жизнь, с юношеским максимализмом парень задрал для себя планку и теперь раз от разу бился об неё головой. Соперники по конкурсу были объективно сильны, многие на пару лет старше Ника, но это был тот случай, когда уровень конкуренции оказался не важен — парень боролся не с другими курсантами, а с самим собой. Опытный Стаб видел в Нике необстрелянного новичка, попавшего в затянувшийся бой, в реальном бою такие не выживают, первый бой должен быть поверхностным и коротким, тогда у новичков больше шансов, в кратком бою почти не участвуют, его переживают. К сожалению, парадигму «главное участие» его подопечный отмёл сходу, а теперь страх поражения парализует его навыки. С толикой удовольствия Стаб отметил волевые качества юноши, тот не сдавался, пытался вытянуть ситуацию, отчаянно полагаясь на надёжные решения, но талант Ника в интуиции, в импровизации, экспромте, наибольших результатов тот добивался когда действовал свободно, по наитию.

Способности Ника можно сравнить с уникальным клинком, попавшим в неопытные руки, в подобной ситуации даже закалённая сталь может затупиться, покрыться щербинами и вовсе сломаться — такого нельзя было допустить, в этом был долг десантника. Для Стаба это значило многое, ведь этот настырный мальчишка, можно сказать, спас его жизнь, ещё год назад глубоко внутри десантника умирал гражданский. В судьбе Стаба были ситуации, когда его жизнь спасали в бою, и сам он спасал не раз, но когда утрата оказалась слишком сильной, что-то в его душе надломилось, человек в нём стал умирать, осталась лишь скорлупа — пустая десантная броня, никто не был в силах ему помочь, а в первую очередь он сам оказался бессилен. Однако этот мальчуган сначала внёс интерес в увядающую жизнь, заставил гражданского человека задержаться в боевой броне, а затем паренёк бесцеремонно свёл его с новой судьбой, буквально втянув в его жизнь Су·Ру. Ещё не ясно, как у них сложится, но гражданская душа воспряла, даже подтянула военного — Стаб наконец-то принял новое звание, стал лейтенантом. Долг платежом красен, считал офицер и решил помочь Нику любым возможным способом, правда все доступные ему способы были десантными.

— Хватит на сегодня! — приказал Стаб, — сбрось броню и поднимайся сюда, перекусим.

В качестве ответа Ник вскинул стальную руку жестом «Принято» и побрёл к броневому стапелю чтобы снять скорлупу.

— Мы ведь оба понимаем, что происходит, — дожёвывая протеинец, заметил Стаб, — ты лажаешь, потому что боишься налажать. Рано или поздно это присходит с каждым, кто ставит по-крупному.

Задумчивым кивком Ник выразил согласие, так как его рот тоже был занят, он лишь пожал плечами, мол, что поделаешь.

— Обычно с опытом это проходит, — продолжил Стаб, — но у тебя нет времени, поэтому вот…

Офицер выложил на стол перед собою три чёрные капсулы для медимпланта, на капсулах был нарисован знак «Мёртвый десантник» (бронешлем с пустыми глазницами и человеческая кость под ним), а также была маркировка — пять красных точек. До этого Ник пользовался только капсулами с зелёной полоской, видел как медики орудуют капсулами с одной-двумя жёлтыми точками, а когда у него было осложнение после вакцинации, то ему поставили капсулу с тремя жёлтыми точками. Поговаривали, что когда кто-то в старшем классе серьёзно заболел, ему ставили красную точку, было тяжко, но болезнь отступила. И то, тогда пришлось пригласить главного медика СВаТа, который имел право ставить такие капсулы, а тут, пять красных, от десантника.

— Что это? — недоверчиво спросил Ник, иронично уточнив, — Это чтоб я недолго мучился?

— Это демоны, — Стаб не оценил иронию, — мерный комплекс, плюс какая-то химия и контрольные коды импланта. Десантники используют демонов один раз в жизни, перед первым настоящим боем.

— И все десантники их ставят? — спросил Ник, — никогда о таком не слышал.

— Нет, не все, — признал офицер, — только, те, которые готовы и которые идут в бой. Пока демонов не признаешь, на абордаж тебя не возьмут. Это не секрет, но о демонах предпочитают не болтать. А у флотских такого нет, потому что флотские сражаются кораблями, они не сталкиваются со смертью лицом к лицу, как десант.

— Думаешь я готов? И как это будет? Больно?

— Ты, конечно, слишком молод, — рассудил десантник, — но я тебя уже хорошо знаю, мне доводилось предлагать демонов бойцам, в которых я был не так уверен, как в тебе. Больно не будет, будет хреново, невыносимо хреново, это нет смысла объяснять, ты либо ставишь их, либо нет.

Вместо ответа парень взял одну из капсул, повертел в руках, затем открыл порт медимпланта и поместил её туда.

— Активировать прямо сейчас? — уточнил Ник.

— Не гони, выбери время, — одобрительно усмехнулся Стаб, — капсула действует часов десять, затем, если всё пройдёт нормально, то через три дня из журнала медимпланта будут удалены все записи о ней, если будут побочки, то они вылезут за этот срок. Надеюсь ты понимаешь, что если у тебя найдут эти капсулы, то дальнейшую службу я буду проходить у тавров, обычно демоны не покидают Двойку.

— Давай эти две я оставлю у тебя, — предложил Ник.

— Нет, по протоколу положено иметь три, они все могут понадобиться.

На следующий день занятий не было, прямо с утра Ник отменил все личные дела, неуклюже отложил свидание с Та·Той, оставив подругу в полном недоумении. Для надёжности парень решил расположиться на койке, не зная куда деть руки, скрестил их на груди, и в такой драматической позе активировал капсулу.

«ЭКБПС-45 активирован. Фаза 1», пришел титр, а затем… ничего не произошло.

Пролежав битый час в глупой позе, Ник решил, что валяться так дальше будет ещё более глупо, но поскольку все дела отложены, заняться все равно нечем, да и неспокойно как-то — как ни крути, пять красных точек, это пять красных точек. В качестве компромисса парень решил сделать что-нибудь простое и безобидное, например, перекусить мороженым. Выбравшись в столовую зону, он встал перед кухонным фабрикатором, настроение было отличным, всё вокруг ощущалось таким реальным, осязаемым, настоящим, в то время как голограммы мороженных казались фальшивкой, бестелесным обманом. Нужно выбрать вкус. Внезапно Ник осознал, что его выбор навсегда изменит этот момент, да что там момент, весь мир! Выбери он клубничное мороженое и весь дальнейший мир будет миром с клубничным мороженным, и это уже невозможно будет изменить. Парень оказался на развилке миров, прямо отсюда расходилось сотни вселенных: смородиновых, вишнёвых, сиреневых, крыжовниковых, или даже сиренево-крыжовниковых. Постой! Всё ещё сложнее, стоит ему выбрать вкус мира, как мир без вкуса исчезнет, его заменит один из новых миров, а вместе со старым миром исчезнет этот Ник·То. Получается, это последнее в его жизни мороженное, но хуже всего то, что ему самому нужно выбрать вкус для последнего в его жизни мороженного, это парализует!

— Ты будешь что-то брать? — откуда-то из другой вселенной нетерпеливо спросил Мур·Лок.

— Погоди минуту, дай выбрать, — отмахнулся Ник.

— Минуту? Тащ, ты так уже почти час здесь стоишь! То-то, не тупи, бери фиговое, оно самое вкусное.

«Нет уж, что это за жизнь, если последнее в ней мороженное — фиговое?», подумал Ник и выбрал вкус смоковницы.

Обратный путь в каюту дался непросто, каждый новый шаг убивал целый мир, мороженное уже не казалось таким вкусным, ведь ради него он уже уничтожил десятки вселенных, а сотни других ещё ждут своей участи. Проще ничего не делать, курсант прилёг на койку, всё так же нелепо сложив руки. Не помогло, сквозь разум начала протягиваться лента воспоминаний, всплывали все те моменты, когда Ник выглядел нелепо, глупил, ошибался, вот три года тому, ему нахамил кто-то, курсант уже не помнил, кто, но помнил, что ответил слабо, невпопад, вот сейчас бы он ответил! Но, нет, миг упущен! Той вселенной уже нет, есть лишь вселенная с нелепым Ником. На все времена! Нет такой силы, что способна поднять соломинку вчера.

Память услужливо выхватывала моменты, которые Ник уже не помнил, не мог помнить, или не хотел. Вот он малыш, едва научившийся складывать слова в предложения, а перед ним молодая девушка с влажными глазами, няня, на её лице застыла улыбка, но отчётливо видно, что это маска, которую легко сорвёт поток слёз. Девушка отвернулась и выбежала, Ник отмотал воспоминание назад, к тому моменту, когда няня поднесла малышу заботливо оформленный тортик, каждая деталь лакомства была прямо пропитана заботой и любовью. Малыш небрежно ткнул рукой в тортик, разломил, затем задорно хихикая, бросил его в лицо няни. Много лет спустя, нелепо лёжа в каюте, Ник сгорал со стыда за этого малыша, как вообще можно это помнить? Он ведь тогда даже не говорил толком! Однако лицо девушки было здесь, прямо перед ним, в этом лице было разочарование в детях, крушение надежд и обида! Словно цветок идеальной красоты, из которого он детской ручкой вырывает лепесток за лепестком, рушит красоту, портит этот мир, это словно гвоздь забиваемый прямо в душу. Как теперь это забыть!

Неисправимость бытия тяжёлым гнётом сжала восприятие, если обычно казалось будто всё можно исправить, всё, кроме смерти, то сейчас каждый момент жизни стал малой смертью. Страх умереть перестал быть лезвием, которое подноситься к шее в опасный момент, напротив, он стал пилой, которая методично, секунда, за секундой, пилит древо жизни.

* * *

Оценивая понурый вид парня Стаб спросил:

— Право или лево?

— Что, право или лево, — раздражённо уточнил Ник.

— Обычно действие капсулы запускает выбор, чаще всего это право или лево, у одного таща, был выбор из четырёх: север, запад, восток, юг, то-то, он пока все варианты перебирал чуть с ума не сошёл, — поделился десантник, — а у тебя как?

— У меня было две сотни вариантов, плюс комбинации, — угрюмо признался парень, — зачем ты мне дал этих демонов, они не помогают. Раньше я боялся проиграть в конкурсе, а теперь вовсе боюсь жить.

— Хорошо!

— Почему хорошо?

— Раньше страх приходил к тебе, когда ему было нужно и уходил, когда он того хотел, а теперь страх всегда с тобою, ты можешь изучить его и совладеть с ним, — объяснил Стаб, — научись управлять страхом. Запомни слова древнего воина, — серьёзно глядя на Ника, офицер процитировал, — Страх убивает разум. Страх – это малая смерть, несущая забвение. Смотри в лицо своему страху, дай ему пройти сквозь тебя. И когда он пройдет сквозь тебя, обернись и посмотри на тропу страха. Там, где прошел страх, не осталось ничего. Там, где прошел страх, останемся только мы — десант.

Вглядевшись в парня и убедившись, что слова достигли цели, десантник продолжил:

— Первой капсулой ты приманил страх, теперь второй ты должен оседлать его. Раньше он скрывал от тебя возможности, а теперь будет беречь от ошибок, станет союзником. У тебя есть чуйка и интуиция, они работают на тебя, поверь страх не менее полезен, когда приручён.

— Как приручить, если я боюсь последствий, боюсь что либо делать, боюсь ошибиться, навредить! — вырвалось у Ника.

— А что такое бой? Ради чего он ведется? Ради последствий! Мы сражаемся не ради адреналина, а чтобы наступили нужные нам последствия, чтобы именно мы управляли будущим, причинами и следствиями, — тон Стаба вдруг сменился, — но бывает моменты, когда последствия лишают тебя будущего, а ты должен сражаться и за них.

— Звучит нелогично, — возразил парень, — зачем сражаться, за тот то, что тебе вредит?

На долгую минуту Стаб погрузился в свои мысли.

— Мы никогда об этом не говорили, — наконец сказал он, — но я не всегда был затворником, раньше у меня была девушка, служила здесь же, но в другом подразделении. Потом случились Трояны, у нас как-раз были совместные учения с земным постимерским десантом, демы хотели их сорвать, но перестарались. Потом политики представили это как теракт, но на деле это был локальный военный конфликт, где демы, как обычно прикрывались заложниками. Наших много пострадало, и персов, и постимперцев. Мы брали станцию на абордаж, от нас было два взвода, мой и взвод, где служила Лань, это позывной моей девушки. От имперцев также был один взвод, нормальные ребята, отработали на другом фланге не хуже нас. При высадке командира второго взвода контузило, я взял на себя общее командование, связь с флотом была слабая, приходилось действовать по обстановке. — Стаб всматривался в свои руки будто читал с них текст, — В общем развернулись мы нормально, я отослал Лань и пару бойцов в сектор с гражданскими, где было поспокойнее, как лучше хотел, а получилось… Наша разведка пробилась сквозь глушилки, доложила, мол ректоры заминированы, а кожухи ректоров сняты, если сейчас ничего не предпринять, то всем кранты. Реакторы в гражданском секторе, а там только Лань с инженерно-сапёрной подготовкой…

Стаб замолк.

— Понимаешь, боевой командир, это два страшных слова, — наконец продолжил он, — боевой, это значит что твой долг убивать, а командир, это значит, что ради цели ты должен убивать своих бойцов. Лань справилась, спасла нас всех, но её броня фонила, так, что пришлось пригонять отдельный корабль с антирад-стазис камерой. Ей дали героя, а мы даже не смогли отдать ей почести, принять её меру. Есть такой астероид Главк, туда свозят всякую дрянь, которую нужно подальше держать, её даже на Солнце нельзя сбрасывать, настолько она опасна. Вот на этом астероиде возвели монумент, где захоронили Лань, я раз в год её там навещаю, ради этого мне дали допуск на Главк. Ох, непросто его было заполучить — во всей системе туда допущено всего три человека: инспектор ООН, какой-то инженер и я — скорбящий. Вот ты говоришь, боишься последствий. Ерунда это, сложнее их принять. Мне за Трояны орден дали, задумайся! Орден за то, что убил любимую! Я этот орден, погорячился, выбросил в вакуум. Наказали меня за это нестрого, а я хотел чтобы строго! Пошёл к командующему, мол разжалуйте меня в рядовые, не могу быть командиром! Он нормальный, ситуацию понял, не стал возражать, — меня временно понизили до старшего сержанта. Вот такие вот дела, а ты говоришь — последствия! Вторую капсулу будешь ставить?

Сглотнув комок подступивший к горлу, Ник кивнул утвердительно. Согласие далось непросто, ведь первую капсулу он лихо поставил, не догадываясь от том аду, что его поджидает, теперь же он сам согласился вновь вывернуть своё сознание наизнанку. Очень хотелось отказаться, но после откровения Стаба, такое малодушие представлялось недопустимым.

Взятие на проходе. Бой

«Ничто так не портит цель, как попадание».

Фольклор канониров.

Ⰰ — «Аз»

Назначив «Аз» Ник ничего не почувствовал, вот, вроде он в шаге от возможного боя, но ни сомнений, ни сожалений не возникло, у него даже не встал — сержант-наставник наврал. Наверное, когда сам назначаешь высшую готовность, это воспринимается иначе, не так остро. Услужливый страх прошептал, что для капитана боевого крейсера бой это нормально, это часть нормальной жизни, вроде как строить станции для строителя или планировать дляруководителя. Что же, будем строить оборону и планировать атаку!

В планах боя тавры были обозначены врагами, корабли врагов неумолимо приближались, агрессивно и молча, их орбиты даже не пытались выглядеть прилично.

Рядом с Ником незримо присутствовали менторы Лётной Академии, наставник по механике уже сделал свою работу, подготовил корабль к сражению, теперь его крупная фигура отошла немного в тень, взамен, на передний фланг выдвинулся изящный силуэт наставницы по дипломатии — Ти·Сс·Аи или просто Ти·Сс. Благодаря тому, что Та·Та была любимой ученицей Ти·Сс, то и парень фаворитки не был обделён особым вниманием наставницы, Ник временами даже подозревал, что его девушка на нём оттачивает уроки коварства в изобилии взятые у мэтра, так что парень тоже успел нахвататься хитростей.

«Оказавшись в окружении незнакомцев, прикладывайте к своим действиям молчание, — учила Ти·Сс, — тишину гораздо сложнее трактовать, нежели выроненные слова. Молча, вы не расскажите о себе ничего лишнего, однако важно отличать тупое молчание от молчания. Когда вы роняете вежливые фразы, дежурные слова, вы тоже молчите, напротив, изображая безмолвного истукана вы о себе расскажите многое! Настоящее молчание, это вакуум информации, это тонкое искусство, доступное немногим! Сейчас вошло в моду нападать молча, без обмена приветствиями, озвучивания намерений, как дикари, — продолжала она, — многие из них полагают, что это акт устрашения, однако это не так, чаше всего это вопль. Дикари бояться раскрыть себя, свои страхи, выглядеть некомпетентно, поэтому предпочитают красноречиво молчать в эфире. Ваша задача научится отличать глупое молчание от молчания, отличать наивного дикаря от опытного противника. Настоящий бой начинается задолго до первого выстрела и может быть закончен не открывая огня, ваша первейшая задача, изучить молчание противника».

Итак, раз молчание — это вакуум, изучим вакруг. Открыв торпедный порт по борту скрытому от противника, капитан Нау выпустил «автобус» с десятью зондами. Небольшая скрытная торпеда устремилась чуть в сторону от врагов, незаметно расставляя крохотные зонды. Скорее всего тавры сейчас проделывают тоже самое, что же касается «Космоярска», то форту таиться нечего, два фиксирующих зонда уже приближались к зоне вероятного инцидента, транспондеры зондов открыто оповещали всех о своём присутствии, ведь атака такого зонда, это прямая агрессия по отношению к форту, а оттуда может прилететь стая линейных ТЯН и незатейливо отработать по объёму.

Благодаря дальнему сканированию и высланным зондам капитану открылся хороший вид на врага, крейсер и эсминец шли в спарке, не стали разделяться, хотя уже наступило оптимальное время выставляться для атаки. По мнению Ника раздельная атака с флангов была опаснее, но согласно статистике подобных стычек, тавры предпочитали идти вместе, прикрывая друг друга, поэтому для фланговой атаки капитан предусмотрел лишь пять сценариев боя, которые теперь можно вычеркнуть. Из оставшихся десяти планов сражения больше всего надежд Ник возлагал на седьмой, с композитными торпедами, к счастью этот сценарий оставался актуальным.

Примитивное сближение плотной группой, должно было продемонстрировать уверенность в своих силах, мол, смотрите, мы идём как по учебнику, нам не нужны тактические хитрости чтобы одолеть вас! Часто этот приём срабатывал, противник тавров уклонялся от боя и выполнял их требования. Сейчас же такой подход озадачил Ника, подобное хрестоматийное построение, разобранное в сотнях учебных примеров, означало либо полное отсутствие тактической фантазии у противника, либо, наоборот — чертовски умный враг мог лишь притворяться новичком, а за внешне простой атакой скрывал некий сложный план. В глубине офицерской души, Ник иррационально надеялся, что ему достался коварный соперник и его атака будет интересной тактической комбинацией, а не скучной двухходовкой, разобранной в первых главах флотских учебников по тактике вакуумного боя. Тем не менее, любая неопределенность, это слабость, поэтому следует тщательно прощупать врага.

Придерживаясь прежней траектории, капитан едва заметно сместил нос корабля, сейчас это значило, что при линейном залпе, снаряды Нау приблизятся к таврам со стороны их нижних килей, где находятся линейные пушки, которые сравнительно легко повредить. Довольно скоро эсминец поддержки «Калмык» среагировал, слегка скорректировав крен, чтобы прикрыть уязвимый киль, одновременно он на долю градуса отдал тангаж, тем самым создавая потенциальную угрозу для Нау. Вполне разумный маневр. В свою очередь, Нау подвернул киль и выставил бок, что позволяло работать по противнику сразу с нескольких огневых точек и с бака, и с кормы. Следующим маневром эсминец ужал силуэт, делая себя сложной мишенью для огневых точек. Каждая подобная итерация означала разное начало и развитие боя, Нику было приятно вести этот диалог, капитан эсминца показал себя опытным тактиком и достойным соперником. Однако крейсер «Тунгус», если и замечал все эти едва уловимые эволюции, то виду не подавал, вёл себя словно новичок, не понимающий важность исходной стойки при первом выпаде, либо напротив, капитан крейсера — опытный стратег, намеренно скрывающий свои навыки и почерк боя. Неопределённость лишь усилилась, Ника охватили сомнения, он подумывал сменить изящный седьмой сценарий, на третий, предполагающий долгую изматывающую оборону и массовые повреждения с обеих сторон.

Озадаченно размышляя, Ник машинально немного отвёл нос Нау в сторону от целей, как бы обозначая паузу для размышлений, эсминец расслабился, «Тунгус» же сближался с прежней топорной прямотой. Действуя скорее интуитивно, чем осмысленно, Ник резко навёл свой корабль на тяжёлый крейсер и открыл створ линейной пушки, при этом по катушкам пушки прошёл тестовый импульс, если перевести этот маневр на язык людских жестов, то это как резко вскинуть руки и сказать: «Бу!». Крейсер качнулся! Опытный боец даже не моргнул бы на такой ложный выпад, но «Тунгус» моргнул, такую реакцию невозможно подделать! «Тунгус» дёрнулся как новичок! Напряжение Ника сразу спало, внезапно за спиной раздался радостный возглас Ли.

Последние полчаса компаньонка тщательно наблюдала за капитаном, она не хотела упустить момент, когда уже можно действовать. С каждой минутой Ник становился всё мрачнее и задумчивее, девушка знала этот взгляд, её начали одолевать тревога и сомнения, стало страшно. Она переглянулась с Эфом, но тот не замечал изменения в настрое капитана, инженер лишь подбадривающие подмигнул и улыбнулся. Ответная улыбка Ли была натянутой, неестественной, опытный ловелас мгновенно уловил фальшь в женской мимике, его тоже начала обуревать тревога. Команда Нау уже была на грани истерики, когда Ли заметила, как спокойствие и уверенность вернулись к капитану, невольно она радостно вскрикнула, мрачная атмосфера в рубке развеялась, тревога немного уступила позиции.

Вскинув правую руку в десантном жесте «Всё нормально», Ник стал детально прописывать шаги седьмого сценария к текущей обстановке, однако большую часть визора капитана занимал вид на носовое плазмо-кинетическое орудие «Тунгуса», для текущего момента было важно вовремя подметить малейшее движение этой пушки.

Время замедлилось, стало тягучим, лениво просачиваясь в узкие рамки под названием «Сейчас».

Наконец, ствол орудия вражеского крейсера слегка сместился, не мешкая Ник ускорил свой корабль, одновременно выпуская перед носом Нау подушку из ионизированного газа, сейчас было важно не перебрать с ускорением. Меньше чем через десятую долю секунды орудие «Тунгуса» произвело три выстрела, почти сразу перед носом Наутилуса расцвело три ярких вспышки, взрывы были очень близкими, но подушка из газа отвела осколки в сторону, так что борта корабля даже не оцарапало.

Уже потом парень объяснил Ли особую важность этого момента: вражеский крейсер намеревался произвести предупреждающие выстрелы по курсу их корабля, так тавры собирались сбросить ход Нау, выставиться и овладеть инициативой, чтобы из удобных позиций озвучить свои требования. Однако Наутилус слегка ускорился за мгновение до начала выстрелов, отчего предупреждающие разрывы произошли гораздо ближе от носа корабля, чем это допускалось Конвенцией по космическому праву, а такие выстрелы уже трактовались как прямая атака, с юридической точки зрения в этот момент тавры вероломно напали на крейсер Наутилус, который получил полное право на любую доступную форму ответа.

План номер семь был активирован: все орудия Наутилуса начали огонь, а торпедные порты раскрылись, выпустив двенадцать торпед особой компоновки. Опасения Ли, по поводу того, что она пропустит начало атаки, были напрасны, ведь во время боя в визуальном поле рубки исчезли внешние стены, открывая вид на космос вокруг. В этот момент весь окружающий Нау вакуум вспыхнул тысячами огней — каждая из двенадцати выпущенных торпед содержала по десять пакетов ложных целей, помех и ловушек, по тридцать две единицы на пакет, итого: почти четыре тысячи единиц прикрытия. Хотя девушка не пропустила начало боя, но к взлому противника приступила совсем не сразу, её захватило зрелище грандиозного фейерверка вокруг корабля, в глазах художника она тоже разглядела восторг, похоже тот записывал этот полный вдохновления миг.

Один лишь Ник упустил внешнее великолепие и методично отрабатывал план боя, было очевидно, что противник ошеломлён масштабом ответа, но это не надолго, нужно было успеть этим воспользоваться. Построение с прикрытием сыграло злую шутку с таврами, тяжёлый крейсер перекрывал сектор обстрела для эсминца, Ник сотни раз отрабатывал похожий момент на учебных симуляциях, поэтому создал плотное облако огня, охватывающее крейсер противника, чтобы уйти из под обстрела «Тунгусу» нужно было сместиться, а Ник заранее знал куда уйдёт корабль. Однако крейсер сейчас мало волновал парня, судя по всему капитан «Тунгуса» неопытен и не сразу найдёт верный тактический ответ, в этом аспекте капитан эсминца гораздо опаснее, к счастью, тяжёлый крейсер полностью перекрыл поле маневра для ведомого, на краткий миг Ник точно мог предсказать, где будет крейсер и как будет расположен эсминец, а это приговор для одного из них. «Тунгус» только лишь начал уходить в сторону, когда Ник сделал четыре выстрела из линейной пушки, эсминец был прикрыт крейсером, поэтому у «Калмыка» не было возможности заметить снаряды несущиеся к нему, как только крейсер ушёл в сторону три мощных выстрела прошили насквозь корпус эсминца. Компоновка эсминца была известна Нику по разведданным, капитан рассчитывал поразить реактор, вакпривод и шину сопряжения привода. Через мгновение зонды обнаружили характерный всплеск излучения — как минимум реактор поражён.

Ещё не осознавший поражение «Тунгус» вел лихорадочный обстрел Нау, торпеды крейсера плотно увязали в облаке прикрытия, но линейные пушки и огневые точки были всё ещё опасны. Часть вражеского огня приняли на себя торпеды пассивного шита, представляющие собою металлические болванки с двигателями, выстрелы плазменных орудий легко вязли в их мягком металле. В этот момент всё своё внимание Ник сосредоточил на маневрах уклонения от линейных орудий тяжёлого крейсера «Тунгус», скорострельность его пушки была довольно высока, поток снарядов был плотным. В другой ситуации, без землянки на борту, с таким кораблём как Нау, с его уникальными компенсаторами перегрузок, капитан мог бы сколь угодно долго уклоняться от одной линейной пушки, но сейчас Нау был прикован к одному месту в вакууме. Позволяя себе лишь небольшие нежные линейные смещения, Ник нещадно вращал корпусом корабля вокруг боевой рубки, скорость вращения была настолько высока, что за ней было невозможно уследить глазом, при этом перегрузки на баке и на корме достигали предельных конструктивных значений. С точки зрения капитана «Тунгуса», корпус Нау мерцал на одном месте в различных положениях, а выстрелы линейной пушки обречённо пролетали мимо.

В какой-то момент обстрел прекратился, похоже ситуация на эсминце усугублялась, к тому же капитан «Тунгуса» осознал, что Наутилус не добивает «Калмыка» чисто по доброй воле, так как эсминец почти полностью потерял ход и сейчас был практически беспомощен.

В рубке Нау ожил интерфейс внешних коммуникаций, согласно титру вызов шёл от ТУК «Тунгус». Осмотрев свои визоры, Ник закрыл лишние интерфейсы, второстепенные обзоры перевёл на монохром, а затем открыл канал.

Из визора на Ника смотрело разгорячённое лицо, пылающее гневом, ноздри тавра трепетали, сквозь них шумно шёл воздух — картинка и звук шли как есть, без прикрас, переговоры между кораблями всегда ведутся в режиме соцреализма. Лицо тавра было знакомым, именно он озвучивал угрозы Эйфелю, Ник внимательно изучал оппонента…

На одной из лекций, посвящённой оценке противника, Ти·Сс спросила у курсантов:

— Итак, обращаюсь к парням, на что вы должны обращать особое внимание? Особое, так как мужчины обычно не обращают на это внимание.

Группа принялась накидывать варианты:

— Причёска?

— Одежда?

Наставница отрицательно покачала головой.

— Эмоции?

— Лучше, но совсем не то, — заметила она, затем сжалилась. — Ладно, Та·та, скажи им!

Посмотрев на парней свысока, девушка ответила:

— Цвета, обычно мужчины не обращают внимания на цвета и оттенки.

— Верно, — подтвердила наставница, — всегда акцентируйте внимание на цвета, они много расскажут вам об оппоненте, и не забывайте о своих цветах.

Вглядываясь в лицо тавра Ник вспомнил о цветах, на правой щеке бугая мигал едва заметный красный блик, иногда в отблеске проявлялась жёлтая нотка и слегка отсвечивал белый тон. Капитан прикинул расположение стандартных интерфейсов, где-то слева должен быть экран статуса ведомого, вероятно цвета этого интерфейса отсвечивают на щеке противника. Итак, красный мигает, это критический статус, частота повышена, скорее всего, это уведомление о повреждении реактора. Идём дальше, жёлтый, это символ радиоактивной опасности — утечка, белая искра, от значка утери синхронизации вакпривода. «Да, хорошо я приложил по эсминцу, возни на неделю: ремонт и дезактивация реакторного отсека», подумал Ник, это успокаивало, были опасения, что ведомого можно быстро вернуть в строй, тогда этот вызов был нужен, лишь чтобы потянуть время для экстренного ремонта. Судя по наблюдениям, опасения были напрасны.

Вены на лице бугая вздулись, казалось он сейчас вскипит:

— Слушай батат, — наконец заявил капитан «Тунгуса», — сейчас я возьму твою брусничную тыкву и натяну её на огурец, по самые помидоры!

Даже в небольшом вспомогательном визоре было видно как вытянулось от удивления лицо Ли, Ник практически ощутил, как его затылок прожигает вопросительный взгляд компаньонки. Тем временем, в углу основного визира вращалось красное яблочко — фруктовый фильтр речи, ещё в детинце Ник выставил этот фильтр себе по умолчанию, а теперь эти настройки перенеслись в основной интерфейс корабля.

— Простите капитан «Тунгуса», — ответил Ник, — у меня стоит фильтр мата, большую часть ваших слов я просто не слышу, постарайтесь пользоваться уставной речью.

Все официальные переговоры автоматически записываются в бортовой журнал корабля, по неформальной традиции Флота, мат в бортовом журнале считается плохим тоном, поэтому использование мат-фильтров позволяет достичь компромисса между экспрессивными переговорами и чистотой борт-журнала.

— Я… хотел… хм… выяснить, — тавр было попытался подбирать слова, но сдался, — какого чеснока, вы забаклажанили по моему кораблю, это малиновый беспредел!

— Вы выстрелили первым! — парировал Ник.

— Это были предупредительные выстрелы по курсу!

— Согласно Конвенции по космическому праву, предупредительные выстрелы подаются только после озвучивания требований, а вы старательно избегали выхода на связь. К тому же, допустимая дистанция разрывов не была выдержана. Поэтому я расценил ваш огонь, как начало боевого столкновения, действовал сообразно.

— Но сразу после выстрелов можно было связаться, я открыл этот клубничный канал! Фейхуевый же кокос! — капитан «Тунгуса» не скрывал ярости.

— Я тогда не контролировал пространство, мне было не выгодно, — спокойно ответил Ник.

— А теперь контролируете?

— Да, сейчас вокруг вашего корабля дрейфует облако моих торпед на медленных курсах. Вот, одну из них я подсвечу…

Действительно, суть композитных торпед седьмого сценария была в их двойном назначении: внешне они должны были восприниматься, как чрезмерная реакция новичка на атаку — целый фейерверк из ловушек и ложных целей должен был выглядеть как испуг. Однако торпеды выводящие ложные цели на позиции, одновременно ускоряли скрытные блоки малозаметных боевых торпед, которые предварительно были охлаждены, а между двумя частями снаряда располагались полимерные проставки, задерживающие тепло исходящее от разгонных блоков. Сначала каждая комплексная торпеда выводила на траекторию боевой блок, отделяла его, а лишь затем устраивала шоу из ловушек и ложных целей. Таким образом, в данный момент к тяжёлому крейсеру «Тунгус» приближалось кольцо их двенадцати боевых торпед повышенной скрытности, имеющих наружную температуру окружающего их вакуума. Массированную скрытную атаку на короткой дистанции отразить практически нереально, это был финальный аккорд седьмого плана.

По сигналу от Нау, одна из торпед активировалась, слегка сдвинулась в сторону цели, но тут же застыла, демонстративно разделившись на восемь боеголовок.

Тем временем Ник продолжил:

— У нас есть около двадцати минут, чтобы договорится, пока торпеды не покинут зону оптимального поражения. Прошу не делать резких маневров. Итак, чем обязан такому вниманию?

Изучая оперативную обстановку тавр немного остыл, теперь он выглядел озадаченным:

— У вас на борту пассажир, который мне нужен.

— На моём борту нет пассажиров, — честно признался капитан Нау.

— Ты мне тут бананом по губам не води, — амбал в визоре снова вышел из себя, — вот видео! — визор отобразил миг, в котором Эйфель приближался к шлюзу Наутилуса.

— На этом фрагменте я вижу, как на борт поднимается наш главный бортмеханик, — Ник снова не солгал.

— Что мандарин, что апельсин, один цитрус, мне он ну… — внезапно тавр запнулся на полуслове, отвел взгляд сторону и с трудом сдерживая себя, извинился, — простите, капитан «Наутилуса», прервёмся на пять минут?

— Принято, — согласился Ник, — но помните о торпедах, время идёт.

Судя по сдержанному кивку противника, тавр помнил, связь отключилась.

Было безумно интересно, что так осадило вспыльчивого капитана и заставило его прервать разговор. Чтобы поддержать экипаж Ник развернулся, подбадривающе кивнул Эфу и улыбнулся Ли.

— Мы уже победили? — спросила девушка.

— Ещё нет, — ответил капитан, — противнику нужно дать время, чтобы он осознал своё поражение.

— Занятно, — поделилась Ли, — у меня странное ощущение, будто я раздвоилась, с одной стороны всё произошло так быстро, что я ничего не успела понять, с другой стороны всё тянулось так долго, что я начала волноваться!

— Метко подметили, — поддержал её Эйфель, — Ник, шоу в начале схватки было впечатляющим! У вас определённо есть режиссёрский талант!

Незатейливый дружеский разговор развеял напряжённую атмосферу боевой рубки, но через пару минут его прервало оповещение коммуникатора.

Это было сообщение: «Уважаемый капитан крейсера Наутилус, — с экрана обращался статный мужчина в безупречном костюме, — время поджимает, так что буду краток. Диарх Бык, уполномочил меня, предложить вам, посетить таврический флагман "Телец", через три дня, на рейде станции "Белый Слон", где вам будут озвучены условия ультиматума. Если вы согласны на встречу, можете выставить сигнал-терминатор, само собою, текущий инцидент на этом будет окончен, а подробности встречи обсудим после».

По окончанию сообщения капитан повернулся к Эйфелю с немым вопросом в глазах.

— Почему бы и нет, — кивнул архитектор.

Через шесть часов, судебный вирзал форта «Космоярск», группа разбора.

Нарядный Ник, облачённый в парадную форму сидел в капитанском пульте, время от времени капитан поглядывал в визор, центральный титр гласил:

«Группа разбора.

Боестолкновение №1 от 2328.09.22·ЗВМ.

Дело БС1-23280922.

Судья: Командор Ас·Трея.

Тех. Судья: ТИ-Н14-Зр4566».

Чуть ниже шёл обратный отсчёт: «До заседания: 3:24».

Чтобы скоротать паузу, парень включил музыку, когда-то популярную шахт-рок композицию «Смородина — Смола и Родина». Пару лет назад Ник целых три месяца проходил практику по космопоездам, тягал составы обогащённой руды с астероидов на циклеры, две недели туда, две обратно. Обычную компанию экипажу поезда составляли вахтовики-шахтёры, там-то Ник и подсел на шахт-рок. Как пояснили вахтовики, рок — это музыка шахтёров, так как слово «рок» на древнеанглийском значит «камень», а шахты, это рок, судьба, в смысле. Чаще всего шахтёры слушали задорный трек «Шестнадцать тонн», но Нику больше нравилась баллада «Смородина».

Это был первый раз, когда недавний курсант официально участвовал в судебном разбирательстве, как напомнил Холмс, группа разбора, это не совсем суд, можно вести себя более свободно, но если после разбора останутся не урегулированные вопросы, то суда не избежать. Дотошная Ксю помогала принять должный внешний вид, естественно, Ли не могла пройти мимо такой активности, вместе они долго колдовали над капитаном, их целью было придать парню более солидный, как заметила Ли — «взрослый» имидж, но при этом без излишней агрессии. Когда девушки уже были почти довольны результатом, Ксю ещё раз критично осмотрела капитана, затем добавила значок «Гвардия Лётной Академии», это неуставной знак, который дают выпускникам-отличникам, Ник с сомнением посмотрел на помощницу, но та сказала, мол нужно.

Все эти приготовления нагнетали волнение, которое сейчас немного развеялось шахт-роком. Наконец визоры ожили, в центре виртуального зала хозяйкой восседала крупная поджарая женщина, её осанка и манера держаться выдавали флотскую натуру, не меньше чем форма виднеющаяся из под небрежно накинутой мантии. Сложно было назвать её возраст, но коротко остриженные светлые волосы уже тронула седина.

— День, — поприветствовала собравшихся хозяйка, — я командор форта Ас·Трея, буду вести это заседание, мой помощник — Н14, — женщина указала на страндартный интерфейс техина справа от неё, — будет вести его техническую часть, — в эмоционально-визуальном поле интерфейса отобразилась приветственно машущая ладонь, — номер дела и всё прочее перед вашими глазами, давайте обойдёмся без лишних формальностей, они лишь затягивают процесс. Сегодня суббота, я не хотела дёргать своих людей по пустякам, сама занялась вашим делом. Итак, представитель со стороны Таврической группировки представьтесь пожалуйста…

В левой части зала сидел мужчина в годах, уже знакомый Нику по сообщению с предложением от тавров, всё тот же безупречный костюм, густые брови, хищный нос и цепкий взгляд.

— Адвокат Ми·Тон, — сообщил мужчина, — представляю штабс-ротмистра То·Ро, капитана крейсера «Тунгус», командира тактического разъезда принявшего участие в инциденте.

— Что же вы прибедняетесь, — заметила командор, — некоторым будет полезно, узнать о вас побольше, — сказала она, глядя на Ника, — что вы заслуженый юрист СВК, почётный член Гильдии Адвокатов Пояса, доктор юриспруденции, к тому же известный историк! Что касается Наёмного флота, юноша представьтесь, пожалуйста.

— Унтер-капитан рейд-крейсера Наутилус 127 капитан-универсал-лейтенант Ник·То, — на одном дыхании выпалил Ник, добавив, — Ваша честь!

— Какой бравый капитан! — с лёгкой иронией заметила Ас·Трея, обращаясь к капитан-универсал-лейтенанту, — не умаляя ваших «подвигов», к которым мы ещё вернёмся, хочу уточнить, вы не хотите воспользоваться услугами адвоката? Форт его может предоставить, очевидно, что в нашей ситуации силы не совсем равны.

— Нет! — заявил парень, — пусть правда и ваша справедливость станут моими защитниками! К тому же, Холмс — техин моего корабля консультирует меня по ходу дела.

— Бравый, к тому же романтик! — усмехнулась судья, — как только начнётся рассмотрение по существу, ваш техин будет участвовать в технической части разбирательства, где ему предстоит противостоять одному из первых техинов Гильдии Адвокатов, поговаривают некоторые из них восьмого из-уровня, вашему помощнику некогда будет помогать вам.

Обычно гетеросуд разбит на два разбирательства, очное, в котором участвуют люди и техническое, которое проводят техины, затем после окончания слушаний, человеческий судья и технический проводят совещание, чтобы выработать общее решение.

— Всё же, я доверюсь своему первому помощнику, — ответил капитан, — он ни разу меня не подвёл.

— Заметье, вы сами этого захотели, — констатировала Ас·Трея, — объявляю заседание группы открытым! — сразу после этих слов индикатор нагрузки судебного техина поднялся до максимума, похоже техническая часть сразу началась с ожесточённых взаимных вычислений.

Тем временем командор продолжила:

— В ходе рассматриваемого инцидента вакууму Сола был нанесён ущерб в размере эквивалентном почти девяносто шести тонам космомусора, а также форт представил услуги фиксации, в первую очередь, нам предстоит определить каким образом будет возмещён этот ущерб и компенсированы расходы, затем разберём ваши взаимные претензии. Итак начнём с Таврической группировки, Ми·Тон, вам есть что сказать?

— Да, Ваша честь, — поднялся адвокат и принялся витиеватым языком объяснять, что траектория кораблей его подзащитного обладала не всеми признаками агрессивного сближения, напротив орбита Наутилуса выглядела настолько опасно, что пришлось прибегнуть к экстренной предупредительной стрельбе, которая может проводиться без предварительного озвучивания требований. Капитан Наутилуса прибегнул к хитрости, граничащей с мошенничеством, чтобы выставить безобидную стрельбу по курсу, как начало агрессии, по всей видимости у капитана Ник·То изначально был умысел провести массивную атаку, которая затем последовала в немыслимых для мирного вакуума масштабах. Кораблям Таврического Флота был причинён ущерб минимум на пять мегаваков, независимой оценке ещё предстоит уточнить эту сумму, но он уверен, что она только увеличится. Лишь по счастливому стечению обстоятельств никто из экипажей не пострадал. Очевидно, что опасное поведение капитана Ник·То должно быть наказано, а он обязан компенсировать ущерб причинённый вакууму, форту «Космоярск» и Таврической группировке.

— Что же, ваша аргументация понятна, — подитожила Ас·Трея, — унтер-капитан Ник·То ваша очередь.

— Да, Ваша честь, — встал Ник и принялся методично отметать аргументы своего опытного противника, привёл протоколы орбит, согласно которым, группа кораблей Таврической группировки меняла траектории после того, как Наутилус проводил коррекцию своей орбиты, что явно указывает на инициатора сближения. Капитан заметил, что согласно конвенции экстренная предупредительная стрельбе проводится не по курсу, а должна проводится рядом с курсом в безопасной близости от бортов. Заметил также, что уловка с ускорением с его стороны была необходима, чтобы предотвратить предупреждающую стрельбу, так как в конвенции строго указано, что стрелять по курсу допустимо лишь после того как убедишься, что осаживаемый корабль не предпринимает манёвр. Также Ник привёл запись бортового журнала переговоров с капитаном «Тунгуса», согласно этой записи у последнего был мотив преследования Наутилуса, пусть и надуманный, но явный. В то же время у Наутилуса не было мотивов преследовать корабли оппонентов.

В этот момент Ми·Тон, выразил протест, указывая, что записи подвергнутые обработке не могут быть представлены суду, несколько минут ушло на выявление факта, что детский фруктовый мат-фильтр обладает особым судебным сертификатом, поскольку суд принимает обработанные им записи при рассмотрении дел о ненадлежащем обращении с детьми. Когда выяснился этот факт, Ми·Тон с уважением взглянул на Ника, как на человека умело использующего детские средства во взрослых корыстных целях. Для себя он сделал пометку: «Рекомендация флоту, использовать детские фильтры речи при записях бортжурналов».

— Я выслушала обе стороны, — наконец заявила судья, — по субботним меркам мы долго обсуждали этот инцидент, у меня сложилось своё мнение, — командор сменила позу в кресле, отчего её мантия немного сползла, открыв на её груди значок «Гвардия Лётной Академии», Ник невольно улыбнулся, а всегда непроницаемый Ми·Тон не смог скрыть разочарования.

Тем временем судья продолжила:

— В действиях кораблей Таврического Флота я усматриваю намеренную агрессию, признаю, что ответные меры предпринятые капитаном Ник·То были чрезмерными, но учитывая преобладающие силы противника и итоговое отсутствие жертв, я нахожу их оправданными. Уловка использованная им, сомнительна, но выполнена в рамках правил.

Затем суд удалился на совещание, вирзал сменил всё тот же заглавный титр, но вместо обратного отчёта значилось: «Идёт совещание суда». Спустя двадцать минут шахт-рока Ас·Трея вернулась:

— Юноша! — заявила она, — можете поощрить своего техина дополнительными плетельщиками, или что там им по душе! Ваш техин очень хорошо справился, даже не верится, как он выстоял против виртуозов Гильдии Адвокатов! Он даже сумел отсудить моральную компенсацию! У вас же есть на борту пассажирка с Земли?

— Да, конечно, — ответил Ник.

— Ей полагается компенсация стресса, как гражданскому лицу против своей воли попавшему в зону ведения боевых действий, а также компенсация моральной травмы, как жертвы насилия. Помимо этого вам компенсируют затраты на безвозвратно израсходованный боекомплект.

Затем командор повернулась к адвокату:

— Уж простите, сегодня не ваш день, — посочувствовала она ему, — у вас есть претензии или иные ходатайства?

По виду Ми·Тона нельзя было сказать, что он расстроен, скорее раздосадован:

— Да, Ваша честь, — заявил он, — так как инцидент не затрагивает государственные интересы, мой клиент хотел бы, чтобы запись о данном бое не была внесена в реестры ООН, а была квалифицированна как мелкая стычка.

— Естественно, вашему клиенту нечем гордиться! Ему следовало думать до того, как ввязываться в перестрелку в моём секторе, — наставительно указала Ас·Трея, затем призналась, — я бы и рада переквалифицировать инцидент, это улучшило бы нашу статистику, но в процессе боя отмечен факт, когда специзделие покинуло борт корабля, а такие случаи подлежат обязательной регистрации, максимум, на что я способна, так это по обоюдному согласию придать инциденту конфиденциальный статус и засекретить сведения о нём.

— Вы хотите сказать, что капитан Наутилуса намеревался использовать термоядерный заряд? — Ми·Тон не скрывая изумления, взглянул на Ника по-новому, — я могу ознакомиться с оружейной номенклатурой противника?

— Можете, но тогда инцидент получит публичный статус — выбирайте?

— Я за закрытый статус, — признал адвокат.

Обращаясь к Нику, судья уточнила:

— Унтер-капитан Ник·То, Вы не против того, чтобы текущему боестолкновению придали конфиденциальный статус и ограничили доступ к данным о нём?

Ник задумался:

— В принципе, не против, но по условиям выпуска из Академии, я в течении года обязан передавать протоколы боев с моим участием моему личному наставнику по боевой лётной подготовке, я вижу в этом противоречие.

— У вас был персональный ментор по боёвке, — задумчиво отметила Ас·Трея, — это многое объясняет. Впрочем, противоречия здесь нет, в данном случае у Лётной Академии есть нужный уровень допуска, вы можете свободно делиться данными со своим ментором. Так вы не против закрытого статуса?

— Если это как-то скрасит ситуацию для тавров, то конечно не против, мне лишние враги не нужны, — признал унтер-капитан.

— Наконец-то вы начали думать в правильном ключе, — грустно улыбнулась командор, — вы уже уладили свой конфликт? Не собираетесь устроить ещё одну «мелкую стычку»?

— Я получил приглашение от диарха, на переговоры, — ответил капитан, — надеюсь, они пройдут продуктивно.

— Да, диарх захотел лично озвучить ультиматум, — с долей сарказма заметил Ми·Тон, — в вольной трактовке, при сильном желании, можно назвать это переговорами.

Серьёзно присмотревшись к оппонентам, командор отмела лишние мысли и подитожила:

— Что же, решено: боестолкновение будет иметь конфиденциальный статус. На этом предлагаю закрыть разбирательство, возражения есть? Нет! Отлично! Группа разбора закрыта, все свободны! — Объявила она и добавила, — А вас Ник, я попрошу остаться.

Попрощавшись лёгким наклоном головы, адвокат растворился из вирта, молодой капитан остался наедине с опытной чиновницей.

— Если не секрет, кто ваш ментор из Академии? — спросила командор.

— Гур·Ни.

— Лёд! Я и не думала, что он берёт личных учеников! Я как-то попала к нему на зачёт, так была счастлива узнать — я всего лишь посредственность, в отличие от всего курса бездарей! — Парень и командор понимающе улыбнулись друг другу, чуть более получаса Ас·Трея расспрашивала Ника об академии, было видно, что бывшей курсантке приятно вспоминать о днях проведённых в альма-матер.

Уже прощаясь Ас·Трея дала напутствие молодому капитану:

— Ять вот что: бык с обычными животными быкует, на львов бычится, а договаривается только с другими быками.

* * *

Большую часть кают Наутилуса уже преобразовали в курсовой режим, по крайней мере в зону экипажа вернулся прежний уют, а ремонтные боты перестали сновать по тамбурам. Скупо поздравив команду с победой, капитан признал, что день был долгий и предложил всем отдохнуть, а уже оказавшись в своей каюте, наедине с Ли, сказал:

— Знаешь, я как-то поздно понял, каким огромным стрессом для тебя был этот день, подготовка, бой, когда в суде сказали насчёт твоей травмы, я…

Тут Ли приложила свой палец к губам парня, затем низким голосом с характерной интонацией заявила:

— Достань уже свой огурец и отбаклажань меня как следует!

Ковчег Предтеч

Свет святости впитал информацию, став телесным. Кристалл дежурного голема растаял в лучах святости, его буквы растеклись, а тело существа обрело пластичность, неотвратимая рука подняла стило и внесла новую запись:

«Арго 23 обрёл крещение, Геракл 71 обнажил меч. Лахесис сплела, Клото плетёт, Атропа отмеряет. Отклонения нитей в пределах Судьбы. Боги спят».

Шах бубновому королю

Транзитная орбита «Луна — Пояс», пункт назначения КС «Белый Слон», следующий день после боя.

Для будильника было ещё слишком рано, однако сигнал уведомления разбудил капитана. Глянув краем глаза, что там, Ник заметил сообщение от наставника Гур·Ни, про себя решив, что смотреть такое сообщение следует в форме, капитан начал процесс утреннего пробуждения. Вчера вечером, он переслал протоколы боя в Академию, похоже наступило время для выволочки от Гура, хорошо хоть, что бой выигран — значит разнос будет не сокрушительным.

Из визора смотрело знакомое строгое лицо, впалые щёки, тонкие губы, беспощадный взгляд:

«Тебе достался необычный корабль, хотелось бы узнать о нём побольше, но вижу, что данные засекречены, так что умерю своё любопытство.

По милости противника бой был довольно простой, даже тривиальный, но учитывая, что благодаря ограничениями по перегрузкам, ты был практически прикован к одной точке, и вышел из боя чистым — абсолютно не получив повреждений, то это делает случай интересным. По крайней мере, это было любопытно, если ты не против, я бы хотел использовать схему твоего боя на занятиях, почти все курсанты недооценивают важность уклонения разворотом, это будет хороший пример.

Иронично, я полагал, что ты слишком часто будешь полагаться на свои пилотажные навыки, считал это твоей слабостью, а в твоем первом бою, твоя сильная сторона оказалась заблокирована ограничением на перегрузки».

Казало бы, типичный Гур: ни приветствия, ни прощания, и про слабости упомянул, но одно слово «любопытно» превращало сообщение в небывалую похвалу, стараясь сдерживать довольную улыбку, Ник записал и отправил ответ.

— Это был твой наставник? — из-за спины спросила Ли, — выглядит до жути строго.

— Да, такой как он есть, — с невольной теплотой в голосе ответил Ник.

— А что, мои ограничения по перегрузкам, так сильно сказываются на наших возможностях?

— Сильнее чем ты можешь представить, — не стал скрывать Ник, — но не вздумай извиняться! Я справлюсь!

— Вот ещё, — рассмеялась Ли, — и не думала! Я, такая как есть!

* * *

В трансформированной кают-кампании главный механик учил Ксю делать правильные бутерброды, здесь уже ничего не напоминало о недавнем происшествии, лишние переборки убраны, ниши закрыты, ботов не было видно, если, конечно, не считать Ксю. Вскоре к ним присоединились капитан с его компаньонкой и принялись оценивать успехи ученицы в искусстве инкрустации хлеба — каюта наполнилась запахом кофе, звяканьем посуды, оживлённой беседой и смехом.

— Ник, вчера перед сном я всё проверил, раз пять облетел Нау дронами, не нашёл ни царапины, я до сих пор не верю, вакуум вокруг корабля просто горел, это был кромешный ад, — радостно делился Эф, смахивая с себя крошки — а на корпусе ни отметины! Невероятно!

— В этом есть и ваша заслуга, — ответил Ник, — вы так переживали за корабль, что я воспринял это за наказ. К тому же, реакторы были мастерски отстроены, меня ничего не отвлекало от боевого оперирования. Но больше всего вы меня поразили, когда уснули перед боем, наш сержант-наставник как-то сказал, что здоровый сон перед боем приходит с опытом — вам уже доводилось попадать в боевую ситуацию?

— В каком-то смысле, — признался Эйфель, — когда выступаешь в прямом эфире перед многомиллиардной аудиторией на весь Сол, знаешь, что твою речь записывают на многие годы, а может даже века, это тоже заставляет волноваться. Первое время я всю ночь накануне не мог глаз сомкнуть, а потом привык, втянулся. Вчера у меня было похожее чувство, будто у меня назначено свидание с вечностью.

— К счастью, вчера вечность вас продинамила, — заметила Ли, — для девушек это в порядке вещей, но вот, если вы не явитесь на свидание с вечностью, то берегитесь!

— Полагаешь вечность это девушка? — поинтересовалась Ксю, протягивая подруге новый бутерброд.

— Возраст человека определяется не тем, сколько он прожил, а тем, сколько ему предстоит жить, чем больше осталось, тем он моложе. Старят не годы, а близость смерти, — глубоко заметила компаньонка, подливая всем кофе, — у вечности впереди вечность, в таком случае получается, она совсем девчонка!

— Ли, я не устану делать вам комплименты, но сегодня очередь Ника, — извиняющимся тоном оправдывался архитектор, — кстати, наш капитан скрывает режиссерский талант, бой был выстроен в модной ныне инверсивной драматургии. Сначала была впечатляющая кульминация, космос вспыхнул садом из тысяч огненных цветов, затем протяжная экспозиция, и лишь ближе к концу проявилась завязка в виде интриги из тайных торпед. По этому бою можно поставить потрясающий балет, я так и вижу, кружащие танцовщицы в белом, а между ними снуют балерины в чёрном латексе, у меня есть подходящий знакомый, Ник, вы же не против, мы укажем ваше авторство!

— А вот этого не стоит делать, — возразил офицер, — авторство не моё, такую же уловку использовал торпедный корвет полтора века тому назад, уж простите, я не помню название корвета и прочих подробностей, запомнил лишь общую схему боя. Когда я оценил нашу начальную диспозицию перед схваткой, сразу вспомнил тот случай, там ситуация была схожей.

— Не прибедняйтесь! Умелая авторская интерпретация, это один из столпов современного искусства, — авторитетно заявил титуляр, — отыщем имя и того капитана, так даже лучше, прямо вижу в титрах: «Балет основан на исторических событиях».

— Тогда я подумаю о вашем предложении, — иронично парировал Ник, допивая кофе, — а если у меня возникнут вопросы по авторскому праву, то через час у меня встреча с одним из опытнейших адвокатов Пояса!

* * *

На этот раз Ми·Тон был одет неформально, строгий костюм сменила тёмная водолазка, Ник всегда недоумевал, зачем землянам лезть в воду, одев свитер с длинными рукавами, это же неудобно. Вместе с костюмом исчезла прежняя чинность, адвокат преобразился и теперь располагал к себе.

— Спасибо Ник, что согласились встретиться наедине, — мягко поблагодарил Ми·Тон, — если ваш старший механик, тот, о ком я думаю, то его положение вам следует обсудить с диархом лично, не со мной. Сейчас же моя цель, проконсультировать вас об особенностях общения с верховным тавром, судя по всему вы неверно оцениваете ситуацию.

— Да, конечно, — рассеяно, ответил Ник, он был слегка обескуражен, дружеским, тоном адвоката, — мне немного неловко, — продолжил капитан, — ещё вчера мы были соперниками, и я вроде как расстроил вас…

— Не переживайте, — усмехнулся адвокат, — мои позиции изначально были слабы, я больше рассчитывал на вашу ошибку по неопытности, но когда вы появились с этим значком, я всё сразу понял — тонкий ход. В течение разбирательства я скорее изучал вас, чем пытался вытянуть слабое дело, — признался Ми. — Я из тех людей, которые обычно ворчат на молодое поколение, но вы заставили меня пересмотреть свои взгляды. Один успешный ход за другим: тонко подставили таврический крейсер в начале атаки, задействовали детский фильтр, чтобы сохранить доказательства (я редко веду детские дела, для меня этот трюк стал сюрпризом), затем без колебаний ввели в бой термоядерную боеголовку, а на разборе умело использовали слабости судьи. Теперь я вижу — растёт новое поколение, достойно растёт! Кстати, было очень мудро сосредоточить атаку на эсминце,не создавая прямой угрозы для жизни сына диарха, я оценил это.

Образ складывающийся из слов адвоката не совсем соответствовал тому, каким себя представлял Ник. «Люди ищут во мне нечто похожее на них, — помыслилось парню, — в свое время Эйфель видел во мне лунного элитария, а теперь адвокат находит что-то своё».

Впрочем, последние слова Ми·Тона особо удивили капитана:

— Вы хотите сказать, что капитан То·Ро — сын диарха Быка? Я этого не знал. К слову сказать, многие из моих успешных «ходов» сложились сами собою, без того умысла, который вы в них вкладываете.

— Естественно! Искусственное вымученное коварство слишком очевидно, другое дело — природное врождённое, которое складывается само собою, коварство, которое идёт не от рассудка, а от души, — заметил адвокат, — обычно люди видят в коварстве зло, но это не так, оно относительно. Для злого человека истинно добрые поступки кажутся коварными, обладающими своей, непостижимой ему, логикой. Не чурайтесь своего коварства, но вернёмся к нашему вопросу, — продолжил Ми·Тон деловым тоном, — из ваших слов, следует, что вы рассчитываете на переговоры с диархом, но это ошибка! Диарх не может вести переговоры с вами, это невозможно по протоколу.

— Как же так, зачем тогда приглашение, если не для обсуждения ситуации? — возразил капитан.

— Встреча нужна диарху, чтобы доходчиво объяснить вам ваше положение, а попутно продемонстрировать свою мощь, — пояснил Ми, — поймите, Таврическая группировка — государственное образование с неустойчивым статусом, поэтому диарх обязан особо аккуратно соблюдать определённый уровень при выборе партнёров для переговоров, иначе его ошибкой неминуемо воспользуются политические противники, чтобы принизить его политический вес, пострадает не только он, но и его народ. Каков статус у человека ведущего переговоры с унтер-капитаном наёмного флота? Очевидно, что не державный. Вы же не государственное лицо, не уполномочены никаким органом, даже не военный представитель Флота, я всё проверил, или я что-то упускаю?

— Нет, всё так, — согласился Ник, — но я представляю интересы Эйфеля, а он всё же тутуляр.

— Эйфель не субъект этих переговоров, а их объект.

Повисла пауза.

— Может человек с таким богатым опытом как вы, мог бы найти способ договорится с диархом, — Ник вспомнил уроки от Ти·Сс.

— В определённом аспекте, я тоже заинтересован в улаживании ситуации, — признался Ми, — я уже размышлял об этом, явных путей для переговоров нет, но есть один довольно экстравагантный способ заставить диарха прислушаться к вам. В другой ситуации с другим человеком, я даже не подумал бы об этом, но вы достаточно изворотливы, что вполне возможно… — адвокат вдруг задумался.

— И? — пауза затянулась, а парень не скрывал своего любопытства.

— Я обдумывал возможные последствия, — ожил Ми, — давайте договоримся: во-первых, сейчас мы обсуждаем этот вопрос чисто гипотетически, вы не будете ссылаться на меня, ведь если дело не выгорит, то это будет вредно для моей репутации, меня просто поднимут насмех, — было заметно как колеблется адвокат, — с другой стороны, у меня есть свой интерес, если у вас получится, то я бы хотел, чтобы вы, по возможности, делились со мной информацией.

— Звучит туманно, — признался капитан, — вы хотите чтобы я шпионил для вас? Это исключено!

— Нет, что вы, я умею читать людей, — усмехнулся прожженный законник, — мне это будет интересно как историку, этакий натурный эксперимент, сугубо в научных целях, без сиюминутной корысти, разве, что из научного тщеславия, — признал юрист, — вы сами решите, что мне рассказывать.

— Что же, я заинтригован, — Ника утомило долгое вступление, — давайте вы изложите суть вашего предложения, если мне не понравиться, то просто забуду об этом, а если эксперимент будет удачным, то помочь делу науки я всегда считал своим долгом.

Похоже в данный момент в душе Ми·Тона боролись адвокат и учёный, осторожность и азарт, наконец, азартный учёный победил:

— Ладно, понимаю ваше нетерпение, но чтобы вы могли осознать моё предложение, нам предстоит углубиться в историю…

Обычно о создании СВК рассказывают, что когда Альянс Независимых Станций и Федерация Астероидов победили пандемию на Поясе, то они объединились в Союз Внешнего Космоса, но это крайне упрощённое, а оттого неверное, изложение вопроса. Если углубиться в детали, то выяснится, что с пандемией в первую очередь боролся Координацонный Совет Флотов, в то непростое время станции массово переселялись, поэтому местные власти утратили свою прежнюю важность, а организационные возможности флотов, напротив, приобрели особую значимость. Когда Земля самоустранилась от процесса борьбы с пандемией в космосе, именно флоты разграничили между собою карантинные зоны контроля и управляли всем происходящим внутри них. Флоты АНС и ФА по своим возможностям совокупно составляли где-то треть от Совета Флотов, кроме них в в него входило много других сил, даже некоторые станции демов подвергли критике внешнюю политику СШМ и предоставили свои корабли. После того как пандемия была остановлена, радикальная часть совета предложила осудить действия Федерации Земли и объявить ей блокаду, на тот момент это было грозная мера воздействия.

За несколько десятилетий до этого в ООН была принята Доктрина нулевого баланса, которая гласила, что за годы освоения космоса с Земли были вывезены миллионы тон ресурсов, это истощило её ресурсный баланс, который следовало восстановить, возвращая ресурсы обратно. Не буду утруждать деталями, но суть доктрины сводилась к тому, что Пояс должен был поставлять ценные ресурсы на Землю за бесценок, в основном это касалось редкоземельных элементов. Как только доктрина заработала, добыча этих элементов на планете прекратилась совсем, а Земля стала полностью зависеть от Пояса.

Также действовала программа вывода опасных производств с Земли, ведь на планете, обладающей общей атмосферой, невозможно полностью изолировать аварийное предприятие, а в космосе это достигается естественным образом. Также на планете, из-за мерных наводок и воздействия больших масс, крайне накладно производить плетельщики, поэтому почти все устройства основанные на монадных технологиях производились Поясом, особо остро стоял вопрос с головками фабрикаторов.

Как видите, блокада Земли была опасной мерой, отбрасывающей развитие планеты далеко назад, в декаданс. Осознавая свою зависимость, Федерация Земли за спиною Совета Флотов начала тайные переговоры с АНС, конечно основным их намерением было предотвратить блокаду, но попутно они хотели развалить совет. Обе цели были достигнуты: альянс убедил Федерацию Астероидов и часть мелких флотов присоединиться к ним и выйти из Совета, именно так был создан СВК.

На тот момент в ужавшемся Совете Флотов осталось двенадцать сравнительно крупных членов, а их зоны влияния были на удивление равномерно распределены по Поясу, поэтому неформально эти двенадцать флотов начали сопоставлять со знаками Зодиака в соответствии с положением их зон относительно эклиптики, а совет стали называть Советом Зодиака. Не лишним будет упомянуть, что урезанный состав, в котором остались наиболее радикальные члены, в итоге был крайне враждебно настроен к Федерации Земли.

Это были времена Дикого Космоса, бесконечный передел космических сфер влияния и борьба за ресурсы, даже демы Пояса тогда слегка отдалились от Луны. Лишь на краткий миг, когда СВК объявило Стояние на Лагранже, Пояс вновь объединился, ведь идея послать военный флот к Земле всегда была близка Совету Зодиака, это породило массу нелепых слухов, будто персы намерены захватить Землю.

Вернёмся к Дикому Космосу, как известно, гражданские станции в вакууме весьма уязвимы, для их защиты нужны огромные ресурсы и особые технологии, которых ни у кого тогда не было. Сложилась ситуация, когда желание воевать есть, а сил защитить гражданских нет. В этот критический момент Зодиак предложил утвердить Кодекс вакуумных войн, который в разумной степени оберегал гражданские станции и предписывал определённый военный этикет. За кодекс ухватились как за спасательную соломинку, его приняли все, а нарушители кодекса становились всеобщими врагами — изгоями, которых уничтожали сообща. Это было странное время, чем-то похожее на эру позднего средневековья в древней истории Земли, когда политики придерживались эксцентричных правил, число и изощрённость которых постоянно росли, сражения превратились в отрепетированное действо, где каждый чётко знал свою роль, а честь значила больше чем жизнь, определённая степень манерности и стремление к уважению традиций остались на флоте и по сей день. Сочетание фатализма и символизма привело к рассвету различных мистических учений и сект, подобных масонским ложам земного средневековья. Ник, вы по молодости могли не сталкиваться, но даже сейчас, некоторые капитаны перед вылетом просят штурманов составить астрологический прогноз на полёт! — В этот момент офицер, в недавнем прошлом увлекающийся интуитивной навигацией, скромно потупил взгляд и промолчал. — Это в наш-то просвещенный век! Таково сомнительное наследие того удивительного времени.

Затем случился инцидент у «Иверполя», вы должны о нём знать, но я кратко его изложу, — было видно, что адвокату доставляет удовольствие погружаться в историю, — там тоже многое перевирают.

Станция «Иверполе» долго конфликтовала с соседним поселением на астероиде Пандора за спорную группу растов, но эти конфликты никогда не переходили разумных рамок, так, мелкие стычки. Однако, в какой-то момент радикальная группировка демов захватила Пандору, большую часть её населения погрузили на пять ранее захваченных пассажирских гиперкруизеров, а это почти полмиллиона человек, лайнеры жёстко сцепили между собою, напичкали термоядерными зарядами и направили в сторону «Иверполя». Далее произошёл всем известный расстрел лайнеров силами флота станции, остатки населения Пандоры объявили это геноцидом и осудили адмирала, отдавшего боевой приказ флоту, однако Совет Зодиака признал уничтожение лайнеров законным, тогда выжившее с Пандоры обратились в ООН. Организация Объединённых Народов, нашла этот случай удобным поводом, чтобы восстановить своё влияние в космосе и начала судебное разбирательство, а СВК, всеми способами пытавшийся ослабить влияние Зодиака, в свою очередь поддержал этот процесс. В итоге, на одном из заседаний девять адмиралов Совета Флотов объявили свои зоны влияния неподсудными суду ООН и демонстративно покинули организацию, с тех пор Зодиак стал называться Советом Неподсудных Адмиралов. Новый совет утвердил обновлённый свод правил, который назвали Кодекс Неподсудных или КоН. Это очень странный документ, разумные правовые нормы соседствуют в нём с экстравагантными правилами имеющими корни в нравах времён Дикого Космоса.

Я вижу, вы устали, я уже приближаюсь к сути.

С тех времён прошло больше чем полтора века, многое изменилось, но Совет Адмиралов до сих пор существует, в нём осталось всего четыре адмирала, если по знакам Зодиака, то это: Рыба, Телец, Дева и Скорпион. Так вот, адмирал-Телец, это диарх Бык, именно КоН запрещает ему вести переговоры с кем-то без должного статуса, в своё время это была мера предотвращающая переговоры отдельных командиров за спиною своих адмиралов. Диарх свято блюдёт требования Кодекса, он иногда даже говорит, мол его жизнь на КоНу. Собственно название «тавры» идет от знака Зодиака, изначально в ядро их зоны влияния входили станции «Неокубань» и «Космодон», «Тавриду» они основали значительно позже, а ведь многие ошибочно полагают, что тавры так называются по своей столичной станции.

Так вот, согласно КоНу адмирал совета может назначать агент-адмирала, это такой универсальный человек, который решает проблемы в различных областях и имеет доступ к совету, даже участвует в его заседаниях. Тонкость в том, что назначив агента адмирал полностью теряет контроль над ним, так как все агент-адмиралы подчиняются напрямую совету. В то же время, выдвинув агента, адмирал становится его поручителем и несёт ответственность за действия своего ставленника. Получается адмирал отвечает за то, что слабо контролирует, такая схема сделана специально, чтобы назначать агентов было не очень выгодно, и они служили совету в целом, а не отдельным его членам.

Поскольку агент независим и входит в совет, то адмирал может вести с ним переговоры не умаляя своего положения, если убедить диарха Быка присвоить вам статус агента, то вы сможете урегулировать ваш кризис.

Ник озадачился:

— Положим, я соглашусь на это, также предположим, я подхожу на эту роль, иначе вы не стали бы об этом рассказывать, — начал он мыслить вслух, — но с чего диарху ввязываться в эту авантюру? Это раз. Чем я рискую? Конечно, я что-то помню о Совете Флотов и Адмиралах из курса истории Пояса, но о них либо говорят вскользь, либо в нейтрально-негативном ключе, вы же тоже видите риск для своей репутации, в чём он? Это два. Предположим, у нас всё получится, Бык согласится, я стану агент-адмиралом, признаться даже на словах это выглядит фантастично, но пусть, — капитан пристально посмотрел на адвоката, — как изменится моя жизнь? Во что конкретно я ввязываюсь? Это три!

Выслушивая размышления капитана, историк присматривался к парню, казалось внутренне он примерял роль агент-адмирала на молодого офицера, судя по всему опытные глаза законника не замечали несуразностей в представляемой картинке.

— Ваши сомнения понятны и разумны, — в голосе юриста проступили адвокатские нотки, — разберём их, начнём с пункта номер два. В современном политическом ландшафте Совет Несудимых самая непредсказуемая часть, у совета сохранились значимые полномочия, а также есть историческое право и современная воля ставить решения ООН под сомнение, естественно в такой ситуации адмиралы неизбежно будут вызывать раздражение у основных игроков большой политики, от этого возникает лёгкий негатив вокруг них и системное замалчивание их положительной роли. Что касается моих рисков, с момента гибели последнего агент-адмирала прошёл почти век, о агентах почти забыли, их считают атавизмом, историческим артефактом. К тому же, Совет Несудимых играет значимую роль в регуляции криминального мира, можно сказать даже в какой-то степени управляет им, особенно это заметно в мирное время. Так сложилось, что последние агенты совета увлеклись контролем преступной деятельности, упиваясь властью и безнаказанностью они впадали в крайности, наводя ужас даже на убийц и грабителей. Между собой преступники называли этих агентов решалами, признавали их авторитет и иногда даже сами просили урегулировать конфликты между собою. В какой-то момент решалы стали синонимом криминала и начали бросать тень на Совет Адмиралов, именно поэтому об агентах предпочли забыть, если я достану из шкафа истории этот скелет, а вы вдруг войдёте во вкус преступной жизни, то моя репутация сильно пострадает.

С чего диарху доверять вам? Во-первых, это ему выгодно. Современный совет расколот: Бык придерживается интересов СВК и частично постимперских, Скорпы отстаивают взгляды демов, остальные два адмирала нейтральны. Однако в последнее время кто-то прилагает много усилий, чтобы склонить этих двоих к поддержке интересов Коалиции Демократического Космоса. Позиции тавров слабеют, если вы убедите диарха, что вам близки интересы СВК, то назначение агент-адмирала позволит на время восстановить равновесие в Совете. Вероятнее всего Бык просто забыл о такой возможности, как-никак с времён последних агентов-решал прошёл век, или наоборот, хорошо помнит о них и не хочет ввязываться. Полагаю, я смогу убедить его, что из вас получится полезный агент, а не решала, что интересы Пояса вам ближе личных амбиций, что вы, как вчера выразилась командор — романтик, к тому же вы дружны с землянкой, значит об интересах постимперии также не забудете. Однако ключевым фактором будет ваше личное знакомство с диархом, как опытный правитель он хорошо видит людей, но что более важно, он сам убеждён, что у него дар разбираться в людях, так что, если вы сложите о себе хорошее первое представление, то он вам доверится и переубедить его будет сложно. В целом ситуация складывается благоприятно: вы подходите под формальные требования к агенту, у вас есть свой боевой корабль и теперь есть опыт реального боя.

— Ну да, — заметил Ник, — я разнёс корабль его флота, угрожал его сыну — хорошее начало для знакомства.

— Не переживайте, — адвокат небрежно взмахнул рукой, — в недавнем инциденте вы проявили характер и чувство стиля, преподали суровый урок его сыну, но не подвергли наследника прямой опасности, Бык и сам так делает. У диарха сильна любовь к просчитанной удали, к эффекту, но не ценой эффективности, все его импровизации, как правило, тщательно спланированы. У вас есть неплохой шанс понравиться ему, этот ваш чёрный значок, как отметка удали, ваш корабль имеет стиль, вы ведёте дела с титуляром, это всё вместе очень удачно складывается. Если бы Эйфель не был бы титульным, то Бык не стал бы так утруждать себя его похищением, в этом нет стиля, а вы похитили титуляра у похитителей, уверен, втайне диарх восхищается вами! Иначе не стал бы приглашать.

В голосе адвоката звучала такая уверенность, что Ник начал поддаваться его влиянию, план уже казался не таким невероятным.

— Что касается вашей жизни, — продолжал Ми·Тон, — то перед агент-адмиралом открывается широкий спектр возможностей, от самых порицаемых, которые олицетворяли собою решалы, до самых почитаемых, вроде агент-адмирала Сварога, который исполнил много благородных миссий, правда в истории СВК им не нашлось достойного места, так как они не прославляют Союз, а иногда даже вскрывают его тёмные стороны. Хотя как-то мне на глаза попалось старое визор-шоу, где популярно отражены основные подвиги Сварога, посмотрите как-нибудь, если будет время, к сожалению в шоу Сварог представлен под именем Нестора. Как агент, вы можете брать пример с него.

Разговор с адвокатом продлился более часа, Ми·Тон не пытался скрывать своего интереса к истории, ему, как учёному, было интересно возродить феномен агент-адмиралов, в Нике историк нашёл возможность, которую не хотел упускать. Адвокат так и продолжал бы давить на капитана, но в плотном графике успешного юриста уже были назначены следующие встречи, Ник обещал дать свой ответ на следующий день, на этом они расстались.

Оставшись наедине, парень включил визуальное поле на обзор космоса вокруг корабля, через какое-то время он заметил справа от себя колечко дыма, кольцевой галактикой парящее среди звёзд:

— Что думаешь? — спросил капитан у первого помощника.

— Это не имеет значения, — ответил Холмс, — ты уже принял решение, а сейчас обдумываешь детали.

— Добавь камин, — попросил Ник, и любуясь язычками огня спросил, — но всё же, ты хочешь быть первым помощником агент-адмирала?

— Если бы у меня были личные цели, — с иронией ответил Холмс, — то это им не противоречило бы.

— Если бы у меня были личные цели, то это им не противоречило бы, — задумчиво повторил недавний курсант, осматривая небо полное звёзд.

Вдруг в глубине космоса зажглась светлая полоска, расширилась и из неё вышла Ли:

— Ксю сказала, что вы закончили, — сказала она, — мы собираемся обедать… — затем девушка осмотрелась и заметила, — я уже привыкла к космосу, жаль только, что здесь всегда ночь.

— Ошибаешься, в космосе всегда день, — ответил капитан, указывая на маленькое колючее солнышко над ними.

* * *

Остаток дня команда провела обсуждая предложение Ми·Тона, эрудированый Эйфель мало что знал об агент-адмиралах, но его знания о решалах были поистине энциклопедическими, архитектора увлекала перспектива возрождения мифа, натуру художника непонятным образом манила криминальная романтика. Истории о решалах, рассказанные Эфом, обладали шармом и какой-то вульгарной привлекательностью, однако капитан не видел себя их героем.

Наконец Ли заявила, что на сегодня хватит: ни слова об агентах и решалах! После чего все разбрелись по каютам.

— Знаешь, наш бой у меня не выходит из головы, — призналась девушка капитану, когда они остались вдвоём, — это может показаться странным, но мне не хватило страха, я думала, что бой, это неимоверно страшно. Пока ждала, накручивала себя, а потом всё быстро закончилось, я даже ничего не успела понять, а теперь, у меня такое чувство, вроде как пропустила что-то важное, ждала ужаса, настроилась на что-то, теперь прямо хочется напугаться, чтобы как-то снять это напряжение.

— Как в древней классике, — иронично заметил Ник, — «кровопролитиев от него ждали, а он Чижика съел!»

— Вроде того, — усмехнулась девушка.

— Тогда нас ждёт просмотр визор-триллера, есть предпочтения?

— Я хочу что-то персовское, что-то космическое, на одиноком корабле в космосе!

Вот уже целый час непобедимое инопланетное создание с вживленным искусственным интеллектом уничтожало содержимое роскошного космолайнера, когда компаньонка вдруг заявила:

— Так, стоп! — фильм приостановился.

— Что такое? — недоумевал парень.

— Ты выглядишь напуганным!

— Ли, мы же триллер смотрим, это должно быть нормально!

— Ну посмотри в визор, чего там страшного? — Ли взмахнула в сторону фокуса визора, — какая-то грязная решётка!

— Это решётка центрального воздуховода, покрытая чёрной плесенью! — искренне ответил капитан, — что может быть страшнее этого!

— Мне этого не понять! — призналась землянка, — Конечно, это нехорошо, но не страшно же! В бою ты не выглядел таким напуганным!

— Просто вы земляне воспринимаете такие вещи иначе, — подумав ответил перс, — вы считаете своё тело как бы автономным. А для нас корабль или станция, это часть нашего тела, если удалить мне лёгкие я не смогу дышать и умру, но если сейчас удалить корабль я также умру, корабль необходимая часть меня, я это понимаю почти на уровне инстинктов, — заключил капитан, но в глазах девушки не заметил понимания.

— Если ты увидишь язвы на теле, это тебя напугает? — парень перешел к буквальным примерам.

— Конечно! — ответила девушка, — мерзость какая!

— Система воздуховодов корабля часть моих лёгких, и твоих кстати, но ты этого не осознаёшь, — пояснил Ник, — плесень на решётке, это все равно, что в моих лёгких, и это меня пугает!

Подумав, Ли уточнила:

— У тебя плохой пример, но я его поняла, вы воспринимаете эту решётку, как положительные данные результатов медсканирования, как проекции с течением болезни. Когда приходит плохой диагноз, это всегда пугает.

— Верно, что-то вроде этого.

— Следовательно, каждый перс на станции считает её частью своего тела? — не унималась землянка.

— Да!

— Получается у всех персов как бы общее тело, они единый организм! — заключила Ли.

— Ять! — воскликнул перс, — наконец-то ты поняла!

Девушка надолго задумалась:

— Следовательно, если я поглажу переборку корабля, — спросила она, — то тебе будет приятно?

— Это так не работает, — усмехнулся парень, — но будет.

— Извращенец! — ответила девушка кокетливо поглаживая переборку Наутилуса, фильм они так и не досмотрели.

* * *

На следующее утро Церера заметно выделялась среди звёзд, уже скоро переход Нау будет закончен, но до прибытия капитан хотел кое-что успеть. Стараясь не разбудить компаньонку, Ник осторожно выбрался из каюты и направился в рубку, где записал большое сообщение для Штерна. Изложив события последних дней, молодой каплей просил совета у опытного магната, сведущего в юридических делах и политике.

Прошло чуть больше часа, пока капитан занимался рутиной по подготовке корабля к прибытию, когда вернулся ответ, это произошло быстрее, чем ожидал Ник. В визоре возник оживший бюст Посидония с колючим взглядом:

«День Ник, — начал с приветствия Штерн, — когда мы расстались, я рекомендовал тебе набираться опыта, чтобы потом заняться сложными делами, но, похоже, ты решил набираться опыта на таких делах, — магнат колко улыбнулся. — Я был в курсе суматохи вокруг Эйфеля, мне кажется, что твоё вмешательство только усилило её, включившись в игру, ты изрядно спутал карты, но взамен получил уникальную возможность.

Агент-адмиралы были созданы смутным временем, когда требовалось быстро улаживать конфликты в мутной среде, потом времена наладились, агенты стали злоупотреблять своими полномочиями, породив решал. Казалось бы, если в наше, вполне благополучное время, появится новый агент, то это шокирует многих, но… Всегда есть "но". В Совете Несудимых назревает смута, об этом мало кто знает, но это так. Выдвигая агента, Бык может сыграть на опережение, внезапно перевернуть ход игры, когда пешка оказывается на последней линии, она становиться ферзём.

Сейчас сложно найти вольного авантюриста со своим кораблём, без тёмного прошлого и с реальным боевым опытом, здесь ты кстати, а вакуумной потасовкой ты обратил на себя внимание, которым можно воспользоваться. Без сомнений диарху выгодно пополнить свою руку сильной картой, вопрос в других адмиралах — они могут усомниться в твоей кандидатуре, но… Всегда есть ещё одно "но". Если ты сможешь решить затруднение Эйфеля, то это будет очень похоже на обычную работу, которую должен делать агент, в таком случае адмиралам нечего будет возразить.

Тебя будут взвешивать весами репутации, — рассудил старик, — сначала диарх, затем другие члены совета, здесь важно использовать все возможности, чтобы раскрыть твою потенциальную значимость. Очень удачно, что ты лично знаком с Лейбницем, тот тебя ценит, это огромный вклад в копилку твоей репутации. Мне сообщили, кто-то собирает на тебя досье, уверен, это диарх, мимо такого важного факта он не пройдёт, Бык искренне уважает Лейбница и всякий раз подчёркивает это.

От себя запишу два стика, один синий, другой красный. Оба будут содержать мои рекомендации, но в красном я буду брать обязательства, дам гарантии, синий же меня ни чем не будет обременять. Конечно я бы предпочёл, чтобы ты воспользовался синим, полагаю, что оценив ситуацию, ты сможешь сделать правильный выбор. Учти, стики будут синхронизированы — посмотреть получиться только один.

Ты прав относительно своих сомнений, — в это было невозможно поверить, но лицо Штерна вдруг стало ещё более серьёзным, — статус агент-адмирала может оказаться очень опасным и не всякому это по плечу, здесь адвокат смягчил краски, кому-нибудь другому я бы посоветовал отказаться от этой авантюры. Такой была моя первая реакция на новость, всё-таки решалы когда-то стали пугалом Сола, все были только рады, когда они ушли в прошлое, этот негатив неизбежно обернётся против тебя. Однако поразмыслив, я решил, что твои родители поддержали бы такую затею, мне кажется, это соответствует их неявно выраженным целям.

Конечно, окончательное решение за тобою, но я рекомендую ухватиться за эту возможность».

Сообщение завершилось, а из терминала плетельщика выдвинулось два стика: синий и красный.

Тяговое кольцо Цереры, КС «Белый Слон».

С того момента, когда Церера выглядела самой яркой звездой прошло несколько часов, сначала звезда превратилась в светящийся шарик размером с орех на вытянутой ладони, затем выросла до космобольного мяча, а сейчас занимает почти четверть видимой области визора.

Карликовая планета по праву считается царицей Астероидного Пояса, и как всякая царица имеет свою корону — церерианское тяговое кольцо. Гигантская левитрасса охватывает Цереру кольцом вдоль экватора, триста шестьдесят исполинских опор возвышаются на двадцать километров над поверхностью, а вглубь они уходят на сто километров, прошивая ледяную мантию насквозь, вплоть до прочного каменного ядра. Почти все местные станции подвешены к этому кольцу и синхронно скользят по нему, каждую секунду преодолевая по две тысячи метров, благодаря этому движению на станциях возникает центробежное ускорение равное одному тягу. Издали кольцо выглядит как сверкающее огнями ожерелье, украшенное десятками подвесок из космических станций разных форм, размеров и цветов. Каждые двадцать пять минут станции делают полный оборот вокруг планеты, если присмотреться, то можно заметить, как сверкающие огнями подвески кольца медленно сдвигаются на фоне каменистой поверхности.

Строительство трассы было завершено сравнительно недавно, в этой гигантской стройке участвовал почти весь Пояс, ведь Церера, это основной источник воды в системе. Тысячи подземных горных выработок проложены от кольца к полюсам, по ним беспрестанным потоком идут левипоезда гружённые льдом. Астероиды пояса в среднем имеют уровень меры существенно выше, уровня необитаемых планет Сола, к счастью в этом вопросе Церера подобна астероидам и тоже довольно высокомерна. Основной массив льда имеет пятый мерный уровень, но встречаются обширные залежи приближающиеся к шестёрке, а кое-где можно найти небольшие месторождения с почти семёркой меры. Километровые пласты высокомерного льда, удобно разрабатывать, а низкое тяготение позволяет доставлять добытый лёд на орбитальный транспорт без особых затрат.

Маршруты всех циклеров Пояса проходят через Цереру, всего за несколько дней максимального сближения с крохотной планетой трехсоткилометровые гиганты плотно забивают свои нижние трюмы церерианским льдом. Затем лёд растопят и он уже в виде воды начнёт свой трёхсоткилометровый путь по конвейеру этой огромной фабрики. В нижних отсеках воду засеивают водорослями, слегка стабилизирующими меру, до уровня при котором нормально выживают колонии полипов следующего этапа, затем идут моллюски, рачки, головоногие, рыбы и так вплоть до верхних отсеков, в которых плавают стаи китов, которые при каждом глотке процеживают сквозь себя тонны воды, доводя её меру почти до восьми. Уже готовую высокомерную воду окончательно фильтруют и развозят по станциям и астероидам, таким образом почти все люди Пояса на шестьдесят процентов состоят из вещества Цереры.

На подлёте к тяговому кольцу Наутилус был встречен местным буксиром-автолоцманом, состыковавшись с крейсером, буксир потянул его в сторону станции «Белый Слон». Станция напоминала собою фигурку белого шахматного слона, словно инеем покрытую белоснежным замысловатым узором, солнечный отсвет скользил по бокам станции искрясь и выявляя причудливый орнамент.

«Это была одна из моих первых крупных работ, — поделился воспоминаниями Эйфель, — в то время кольцо только проходило обкатку, по нему катали десяток временных станций с шахтерскими вахтами, позже эти времянки планировали разобрать и заменить набором станций объединенных единым стилем. Но утверждение общей стилистики внезапно вылилось в политическую проблему: СВК настаивало на своём решении, КДК тянуло свою линию и никто не хотел уступать, компромиссный вариант выработать так и не удалось. Время поджимало, меня попросили сделать проект простой станции, желательно фигуративной, без всяких тайных смыслов, политических контекстов, абсолютно нейтральную, да, ко всему прочему, конструктивно простую.

Начал делать инженерный набросок: жилая платформа на стандартном подвесе из двух кривых второго порядка, затем, сверху, подальше от жилой зоны, добавил энергоотсек в виде шара. Глянул на готовый эскиз, и вижу в нём нечто похожее на шахматную пешку. То что нужно, подумал я, просто, фигуративно, без контекстов — как и просили. К тому же фигура вращения, а конструкции из замыкаемых кольцевых профилей наши верфи строят на потоке, всё сложилось само-собою. Правда, потом обсчитал нагрузки, получилось, что для общей высоты станции в тридцать километров, форму нужно вытянуть, так из пешки получился слон, вот он собственно перед вами. Как видите, в форму вложено минимум фантазии — весь образ продиктован конструкцией, поэтому для усиления художественного эффекта, поверх корпуса наложил водяной узор, тоже нейтральный, шахматно-растительный.

На моё удивление, тема зашла, серию стали продолжать, если присмотреться, то на кольце можно найти весь комплект шахматных фигур, пешки, так вообще поставили на поток, потом сокрушались, что их всего шестнадцать, а делать больше, вроде как неправильно».

Местные диспетчерские службы выделили для Наутилуса место стоянки в Западном терминале, на том, который шёл впереди по ходу станции. Заходя на швартовку крейсер прошёл мимо Восточного терминала, большую часть которого занимал корабль в виде гигантского красного быка с золотыми рогами — флагманский корабль-носитель «Телец».

— Китчево, слишком буквально, но впечатляет, — выразил Эйфель своё мнение о флагмане тавров.

Помимо рогов взгляд Ника выхватил на флагмане двадцать разгонных шлюзов для истребителей, три портала для линейных кораблей, судя по размерам флагман способен был вместить пару средних линкоров, полдюжины тяжёлых крейсеров и множество кораблей помельче. Запоздало капитану пришла мысль, что дразнить подобную мощь было не очень предусмотрительно. Поскольку корабли носители никогда не ходят в одиночку, а только в сопровождении ударной группы, то эскорт флагмана тоже был рядом, однако ваккруг Цереры, это демилитаризованная зона, поэтому боевые корабли тавров без гражданского сертификата дрейфовали на границе космотории планеты.

Стыковка с терминалом прошла мягко, капитан остался доволен работой швартузла терминала.

— Мы же уже прошли карантин? — уточнила Ли, — можем пойти на станцию?

— Да, карантин успешно завершён, — ответил ей Холмс, — но, нет, покидать корабль нельзя, мы должны пройти оружейную инспекцию. Корабль принял бой, в котором торпеда с ТЯН покидала борт, в таких случаях проводят проверку по уровню Твёрдо-четыре, а это надолго, нужно дождаться пока нас посетят инспекторы, эту процедуру нельзя проходить автоматически, только очно.

Девушка заметно поскучнела, было видно как ей не терпится наконец сменить обстановку.

Через пару часов Нау принял на борт двух инспекторов, тот, который помоложе, пошёл вместе с Эфом осматривать огневые точки, а старший инспектор отправился с Ником в торпедный отсек:

— Хорошие здесь стоят конвейеры, — опытный инспектор со знанием похвалил боевые установки, — старого образца, такие уже давно не делают, они конечно тяжелые и в два раза габаритнее современных, но добротные, могут даже прямое попадание выдержать. Вы их ни в коем случае не меняйте! — посоветовал оружейник, — тут стоят боевые фабрикаторы седьмого калибра с потоком на двести, а сейчас таких не делают, сейчас седьмой калибр ставят уже на линкоры, а там поток в два раза выше. Есть специальное разрешение, согласно которому такие старые крейсера как ваш, можно обновлять современными фабрикаторами от линкоров без смены сертификации. По учёту корабль будет проходить как крейсер, а на деле торпедное вооружение будет на класс выше, иногда такая путаница полезна в деле, — бывалый канонир многозначительно улыбнулся молодому капитану, — если вы понимаете о чём я.

Ник понимал, офицеры быстро нашли общий язык, поэтому инспектор затягивал проверку лишь из желания осмотреть редкий корабль, многие системы вооружения Нау вызывали у него чувство ностальгии о былой службе на флоте, когда всё было лучше, мощнее и добротнее. Наконец, дав множество дельных советов по поводу тонкостей обращения со старым вооружением, инспектор обновил пломбу на боеголовке с ТЯН и уже поздним вечером покинул корабль вместе со своим помощником.

* * *

Когда капитан проснулся следующим утром, то обнаружил, что Ли рядом нет. Немного позже он поднялся в кают-компанию, где застал весь экипаж занятым странной суматохой.

— Погоди, ты немного рано, — заявила Ли, затем безапелляционно подала капитану дымящуюся чашку, — вот попей кофе, мы готовим сюрприз!

По опыту каплей уже знал, что когда его девушка готовит сюрприз, то сопротивление бесполезно, поэтому смиренно принялся наслаждаться лунным купажом зёрен. Пытаясь понять, что его ждёт, парень отмёл десяток вариантов, затем сдался, и начал обдумывать предстоящую встречу с тавром.

Наконец створки клинкета раздвинулись, в кают-компанию Ксю торжественно внесла капитанскую парадную форму. Поначалу капитан удивился, к чему такая суматоха вокруг его формы, затем присмотрелся к костюму и начал замечать в нём отличия от флотского стандарта, слегка иной крой — грациознее, немного отличающаяся ткань — изысканнее, автозастёжки — изящнее, воротник и рукава немного строже и гармоничнее. Форма отдавала холодом, похоже, её только что достали из фабрикатора.

Фабрикатное плетение поглощает много тепла, поэтому изделия в стазис-камере фабрикатора имеют температуру близкую к абсолютному нулю, позже их приходится подвергать мерно-молекулярному нагреву. Обычно новая вещь, только вынутая из фабрикатора, первое время заметно холодит, вот почему персы привыкли что-то совсем новое, не использованное, описывать словом «лёд», со временем, это слово стало выражать общее восхищение по любому поводу.

— Спасибо конечно, что попробовали улучшить мою форму, — возразил капитан, — но меня и стандартная устраивала, не уверен, что форму можно так менять.

— Осторожно! — возразила Ли, — ты сейчас как никогда близок к своей погибели! Ты ничего не замечаешь?!

— Ну, форма немного иная, — признал капитан, — может даже чуть лучше, — согласился он…

— Иная?! И это всё? — было заметно как искренне недоумевает Ли. — Присмотрись! Это же Лу·Вон, знаменитый модельер, любая девушка убила бы за индивидуальный костюм от Лу·Вона! Его стиль невозможно с чем-то спутать!

Однако вид капитана наглядно опровергал последнее замечание, поэтому Эйфель поспешил сгладить неловкость:

— Лу мой должник, он долго упирался, у него предубеждение к военным, но он был сильно должен, — художник улыбнулся своим воспоминаниям, — сейчас он самый актуальный кутурье Сола, если бы модельерам выдавали титулы, то ему бы точно достался.

Действительно, обычно имена успешных модельеров становятся торговой маркой, защищённой авторскими правами, поэтому все потенциальные титулы в этой области не свободны, а связаны с модными домами.

— Я изучил всё про диарха, — продолжил Эф, — оказывается, он очень внимателен к деталям вроде одежды. Я вспомнил нашу первую встречу, вы тогда произвели на меня приятное впечатление, однако стандартный флотский костюм в него не вписывался, а этот дополнит ваш образ! Он шикарен! Даже я это признаю, хотя никогда не прочь покритиковать Лу. Кстати с угрозами наша Ли не шутила, совсем недавно вскрылся скандал, когда девушка пошла на преступление, чтобы попасть в список заказов Лу·Вона, так что это довольно ценная вещь, — тут Эф одёрнул себя, — но вы не подумайте лишнего, это не подарок вам, я лишь забочусь о себе, это полезно для дела! Кстати, форма прошла флотскую сертификацию, вы её можете носить официально.

* * *

Через несколько часов, Ник в сопровождении Ксю, шёл по пирсу Восточного терминала приближаясь к огромной красной шлюзовой створке, на которой золотом был выведен знак «♉︎». Форма на капитане сидела великолепно, при выходе Ли обняла парня, заметив: «Ты такой красавчик! Если бы я могла сделать это снова, то влюбилась бы! Уверена, ты будешь на высоте! Удачи!»

Наконец створка шлюза беззвучно отошла, делегацию с Наутилуса ждал эскорт.

— Приветствую, капитан-универсал-лейтенант, меня предупредили, что вы будете с охранным дроном? — во главе эскорта была изысканная женщина с безупречными манерами, чем-то неуловимо напоминающая наставницу Ти·Сс.

— Так и есть, — ответил капитан, указав на спутницу, — это мой советник по безопасности Ксю·Хо, она андроид.

Немного вскинув бровь женщина пристально осмотрела Ксю:

— Простите за оплошность, это новая для меня модель, — глава эскорта не выдала замешательства, — прошу на борт флагмана Таврической группировки корабля-носителя «Телец».

— Спасибо! — ответил Ник, вступая на палубу флагмана, — извинения излишни, Ксю спроектирована так, чтобы люди ошибались, — сегодня, парень был как никогда рад тому, что не пропустил ни одной лекции Ти·Сс.

Когда капитан поднялся на чужой борт, связь с ним была потеряна, её глушили системы безопасности флагмана, доступен остался лишь открытый канал, который шёл через внутренние системы маршрутизации тавров и подвергался их цензуре. Конечно, видео или звук по этому каналу передавать не получится, ведь приём у диарха был строго конфиденциальным, однако трансляция биометрии на свой корабль, это священное право любого космонавта. Благодаря гелевым блокам Ксю и колоссальной мощности плетельщиков Холмса на корабле, удалось наладить стеганографическое подмешивание небольших текстов в данные биоритмов Ника и коды управления медимплантом, таким образом дипломатическая делегация получила возможность безопасно обмениваться краткими титрами со своим экипажем. Были задействованы сильные алгоритмы шифрования, поэтому чтобы обнаружить тайный обмен информацией таврам потребуется огромная вычислительная мощность, никто не будет тратить такие ресурсы впустую, не имея наводки или хотя бы любого намёка, что в сексуальном андроиде установлены новейшие гелевые плетельщики достаточно мощные для постановки криптозавесы.

Накануне Ли вместе с Холмсом провели несколько тестов связи, тщательно перепроверили спектры данных и теперь были полностью уверены в надёжности схемы.

«Поднимаемся в лифте, здесь роскошно и помпезно», Ли получила первый шифрованный титр от Ника — канал успешно работал.

«Идём через длинную анфиладу, повсюду фрески, много фигур быков, наберётся на целое стадо, больше похоже на музей или храм, чем на военный корабль», продолжал репортаж Ник.

«Добро пожаловать на КС "Белый Слон» — самый изысканный уголок Цереры! На ваш туристический счёт начислен один вак. Узнайте больше о ежедневном начислении ваков».

«Фаб-модуль рецепта был установлен».

Стандартные уведомления попадали в ту же ленту сообщений, Ли было хотела накинуть фильтр, чтобы не отвлекаться на ерунду, но последнее уведомление её заинтересовало — агрегатор рецептов сообщал, что кто-то пару часов назад установил её троянский рецепт в новый кухонный фабрикатор.Сообщение протискивалось сквозь череду прокси, поэтому пришло с существенной задержкой, похоже у «Утончённого Гункан-маки с трюфелем» появился свой ценитель, и это точно тавр, так как в своё время рецепт был виден только для адресов атаковавших их кораблей, а сразу после взлома Ли немедленно удалила запись о блюде.

Основное правило кибердайвера — всегда рубить за собою инфохвосты, вроде фаб-файла с рецептом, который давно уже должен был кануть в Лету. Мимо такого прокола нельзя спокойно проходить, его нужно оперативно изучать и зачищать, в этих делах каждая секунда на счету, а уже прошло пару часов! Возможно тавры уже вышли на её след, а это может обернуться серьёзными неприятностями для её капитана! Стараясь сдерживать преждевременное волнение монгерша вошла в свой киберштаб, открыла интерфейс модуля внешнего доступа «Нить Ариадны», так и есть, новая запись, кухонный фабрикатор «Палкинъ-47Н», хм, дорогая модель с набором расширений для естественных ингредиентов.

Кибермонгер новичок, стал бы опрашивать цепочку своих прокси, чтобы понять откуда исходит сигнал, но так он даст потенциальную возможность себя отследить, нужно действовать тоньше, как Ли, нужно изучить само устройство, в его настройках точно есть все нужные сведения. Вот, для начала, локальное место установки фабрикатора: «Камбуз-Аз-8», дальше, отсек: «Аз» и наконец корневой узел: ФКН «Телец»! Внимательно изучив фабрикатор и его киберокружение, Ли пришла к выводу, что её не выслеживали, а кто-то с большими полномочиями просто установил понравившийся ему рецепт на камбузе флагмана.

Тем временем сообщения от Ника продолжали поступать, но компаньонке уже некогда было их читать, у неё появилась новая задача, ведь открывшуюся возможность нельзя было упускать.

* * *

Процессия из делегации и эскорта, медленно продвигалась по огромному кораблю, переходя из одной пышно украшенной комнаты в другую. Осматривая помещения, Ник решил, что за обильными украшениями и фигурами быков скрыто сканирующее оборудование, а череда комнат используется вместо формального досмотра в шлюзовом сканере. Деликатное решение: досмотры всегда немного унижают, а так, те же цели достигаются неявным образом, попутно демонстрируя величие владельца корабля, которому не жалко выделять целый отсек под представительские цели.

Наконец их путь завершился в просторной каюте, оформленной в антикдревнем стиле, её стены были украшены стройными пилястрами, пространство между которыми было покрыто фресками. Изображения были нарочито плоскими, на древнеегипетский манер, в центре их сюжета неизменно фигурировал красный бык, окружённый мелкими фигурами людей. На первой фреске быка строили, затем он летел среди цилиндров космических станций, потом следовала череда из сражений и триумфальных процессий, похоже здесь был показан атлас истории флагмана. Противоположная стена почти полностью была занята огромной закрытой дверью из которой выпирала голова золотого быка с кольцом в носу. Командир их эскорта предложила расположится на удобных кушетках, а сама незаметно исчезла за потайной створкой среди фресок.

Прошло минут сорок, Ник успел детально рассмотреть все сюжеты не стенах, поглазел на двух охранников, без оружия, но в лёгкой броне, их лица были скрыты шлемами, зафикисировав броню в поддерживающей стойке, бойцы застыли молчаливыми истуканами у противоположной стены. Чтобы скрасить паузу, Ксю начала пустяковую беседу со своим капитаном, они обсуждали сценки на фресках. Девушка держалась очень живо и непринуждённо, край её юбки слегка приподнялся, кокетливо перекладывая стройные ножки, она то и дело сверкала бельём охранникам. Один из истуканов был вынужден сменить позу, значит под бронёй мужчина — хоть какая-то информация. Так прошло ещё двадцать минут.

Внезапно, части двери причудливо разошлись в разные стороны, осталась одна бычья голова, которая, слегка наклонив массивные рога, ушла вверх, в открывшемся проёме стояла всё та же женщина:

— Диарх может вас принять, — сказала она и развернувшись, объявила, — Вашество! Позвольте представить, унтер-капитан рейд-крейсера Наутилус 127 капитан-универсал-лейтенант Ник·То, в сопровождении его советника по безопасности андроида Ксю·Хо!

За дверью простирался утопающий в роскоши зал, отделанный ценными минералами со всего Пояса, а возможно даже с Земли, ряды бычьих голов вдоль стен уже выглядели привычно. В дальнем конце зала возвышались две золотые колоны, на постаменте левой был знак Ⱅ, то есть «Твёрдо», а на правой Ⱆ, то есть «Ук», вместе это должно читаться: «Твёрд Указ». На возвышении между колонами находилось высокое кресло, в котором восседал диарх Бык — мощный мужчина в годах, его суровое лицо было скрыто под окладистой золотой бородой, пышная шевелюра диарха тоже была золотой, не рыжей, не окрашенной, а казалось, что его вьющиеся волосы вытянуты из чистого золота. Одет он был в красную атласную рубаху с белым воротником и манжетами, по центру рубахи сверху до низу шла белая полоса, на которой из чёрного углеволокна были вышиты знаки Зодиака, начиная с Тельца в самом верху. Синие шаровары Быка были украшены арх-адмиральскими лампасами, а на коленях были изображены золотые символы ♈︎ и ♌︎.

Если читать всю композицию, вместе с колонами и диархом между ними, подумалось Нику, то получалось: «Твёрд мой (диарха) указ».

По правую руку Быка стоял уже знакомый нынешним гостям сын адмирала, теперь То·Ро можно было рассмотреть в полный рост, квадратное лицо и широкая шея ожидаемо переходили в мускулистое тело, на которое была натянута флотская форма тавров, палубная, не парадная.

Глава эскорта отошла в сторону, мимолётным жестом указав на большой лазуритовый круг украшавший пол, как догадался капитан, предполагается, что он и его советница должны находится в этих пределах. Согласно наставления адвоката, гость диарха не должен начинать разговор первым, поэтому капитан встал в центр круга и выжидательно посмотрел на властителя Тавров, пауза затянулась.

— Это тот самый юноша, который повредил мои корабли и теперь пришёл меня умолять, — голос Быка звучал раскатисто и язвительно, эхо просторного помещения придавало словам весомость. — Да, к тому же, пришёл не один, хе-хе, — мерзко похихикал правитель, смешки разошлись с эхом, — а в компании с секс-куклой! Собираетесь ублажать меня вместе, но вы просчитались, я не по этой части, юношами не интересуюсь! Андроидами, впрочем, тоже, предпочитаю натуральность.

— Это не кукла, а мой советник, — ответ Ника прозвучал резче, чем того хотел капитан, поэтому он попытался смягчить фразу, — Вашество! — но и это слово прозвучало в озлобленном тоне, капитан уже и не помнил, когда его так же распирал гнев.

— Ну-ну, тело, что можно купить — кукла, — всё с так же язвительно и раскатисто заметил диарх, — но сделана хорошо, если не секрет, сколько за неё отдали?

— Шесть мегаэргов, — офицер пытался скрыть свою злость за лаконичностью.

— Тебя нагрели как минимум втрое, хе-хе! — издевался местный повелитель, — Тоже мне решала!

Гость пытался найти дипломатичный ответ, но гнев диктовал свои варианты и не поддавался контролю. Вдруг Ксю вышла немного вперёд:

— Тащ капитан, разрешите мне ответить? — спросила она, параллельно Ник получил от неё титр: «Он пытается вывести тебя из себя, проверяет нажимом, мы сейчас стоим в поле монадой наводки».

«Так вот оно что, — подумал капитан, бросив взгляд на пол, — похоже, прямо на этот круг выведен выхлоп от вакуумного привода. Под мерной наводкой человеку сложно собраться с мыслями, поэтому я так легко выхожу из себя».

Пристально, почти дерзко, взглянув на диарха, Ник двинулся вперёд из круга, сзади зашевелилась охрана, а То·Ро двинулся наперерез. Капитан, примирительно поднял ладонь и сместился в сторону, покинув круг, не приближаясь к охраняемой персоне. Эскорт застыл в нескольких шагах позади, так как в это время почти вплотную к Нику приблизился То·Ро и с угрожающим видом встал рядом. Увалень качнул головой: «Ни шагу дальше!», было не вполне ясно, это приказ охранником или предупреждение для гостя.

Пелена гнева вдруг спала:

— Да, Ксю, разрешаю, — сказал Ник мягко и собрано, — Вашество Бык достоин получить развернутый ответ.

— Давайте сразу проясним, — начала Ксю, — у меня армированная кожа, хоть выглядит как обычная, но выносит огромные нагрузки, а под ней динамическая броня, которая держит крупнокалиберный плазмокинетический выстрел, нильф-полимерные мышцы с боевых экзоскелетов «Витязь», усиленная нуль-плетением костная структура, и дополнительные объёмы вычислительного геля, — она чуть приподняла груди, — они умнее, чем оба ваших парня у меня за спиной, каждая. При необходимости я могу разнести это помещение в мелкую крошку раньше, чем ваши громилы сдвинутся с места.

— Так вы пришли ко мне с оружием?! — диарх гневно сверкнул глазами, в этот момент множество бычьих голов на стенах зала, сдвинулись вперёд и угрожающие выставили рога, поверх которых виднелись стволы плазмокинетических турелей, ситуация резко накалилась.

Едва оправившийся от мерного воздействия капитан собирался уладить ситуацию, он уже заготовил примирительную фразу и успокаивающе поднял правую ладонь, когда пришёл титр от Ли: «Я могу отключить питание турелей, управление мне недоступно, но силовая линия под контролем».

Уже более часа кибермонгерша осторожно изучала киберсреду флагмана, постепенно ей удалось взломать блок управления энергопитанием вспомогательных систем корабля, к этому блоку был подключен фабрикатор с которого она начала, поэтому задача оказалась не очень сложной. Труднее было обойти защиту основного распределительного узла, который раздавал энергию по всем внутренним системам, но и это оказалось посильной задачей. Гораздо сложнее было разобраться, какие именно линии питания уходят в церемониальный зал, где проходила встреча, схема флагмана оказалась крайне запутанной, в этом непростом деле пришлось задействовать помощь Холмса.

— Вы сами начали враждебно, поэтому мой следующий шаг не должен вас смутить, — ответил Ник диарху, тут же отправляя титр на Наутилус: «Умница! Действуй!».

Турели отключились и поникли, капитану показалось, что он заметил тень замешательства в глазах диарха. В отличие от отца, его сын не смог скрыть изумление: «А этот взгляд я уже видел, — с толикой веселья подумалось Нику».

— Вот так всегда, — ворчал Бык, — хочешь сделать нормально, делай сам, — в руках повелителя появился пистолет, тот час же волна воздуха обдала Ника, это Ксю фурией устремилась вперёд, она застыла прямо перед диархом, прикрыв своего капитана от возможного выстрела.

— Стоп, машина! — гневно крикнул повелитель тавров, оценил обстановку, — а это уже становится интересным! Чего ждёшь! — прикрикнул он на своего сына, всё так же стоявшего рядом с Ником, — Ну давай, скрути его!

— Я уж боялся, что не прикажешь, — бугай расправил мышцы, его квадратная челюсть расплылась в улыбке, покрутив головой, чтобы размять шею, То·Ро слегка помахал рукой охранникам, мол, отойдите в сторонку.

Тавр сделал шаг навстречу Нику, капитан машинально принял комбинированную стойку «предостерегать и оборонять», по научению Стаба, это лучший способ приготовится к схватке не проявляя агрессии, но показывая навык владения Присягой. Тавр сделал ещё один шаг, и сходу, не группируясь, нанёс удар слева, Ник едва успел парировать блоком «конституция», не самый лучший выбор — блок прямой, а удар был силён, такие лучше отводить, а не принимать на себя. Боль добавила адреналина, Ник включился, но чтобы дать противнику ещё один шанс одуматься, снова принял оборонительную стойку из второго абзаца, на этот раз «не допущать тщатися». Тщетно, последовала серия ударов, которые капитан уже отвёл не принимая на себя, а затем технично исполнил знакомый всем «клянусь достойно». То·Ро принял удар и улыбнулся, такой приём любят проводить новички, подражающие манере боя десанта, тавр не обратил внимание на техничность исполнения, отточенную годами тренировок под надзором Стаба. Стиль боя тавра Нику был незнаком, но Присяга работала отлично, бегло пройдясь по отдельным приёмам первых двух абзацев, капитан решил, что сейчас не драка с гражданским, а реальный бой, в котором допустимо использовать третий абзац. Сначала шла связка «не щадя живота своего» но последнее движение Ник только наметил, не стал исполнять, То·Ро не ожидал такого поворота, немного покачнулся, но устоял. Не давая противнику перевести дух, капитан начал новую связку «до последней капли крови», но «капли крови» демонстративно провёл мимо шеи, движение получилось отточенным, было понятно каким эффективным оно было бы, прийдясь по цели.

— Хватит! — голос диарха, раздался с эхом, — ты же видишь, он с тобой играет! — сказал он сыну, затем спросил, глядя на усмиряющего дыхание Ника, — тебя кто обучил Присяге?

— Вряд ли это имя вам о чём-то скажет, — отдышавшись ответил капитан, — его зовут Стаб.

— Снова хотел оскорбить меня? — гневно заявил Бык, — кто же не знает легенду десанта?

— Ну, Стаб старается избегать известности среди политиков, — примирительно пояснил Ник, — обычно он достигает своих целей.

— Узнаю Стаба, в бою он бог, а в политике студент, — голос повелителя смягчился, он убрал ствол и встал с кресла, в центре зала сформировался полукруглый стол с удобными сиденьями.

— Вы двое свободны, — сказал он охранникам, — толку от вас никакого, а ты милочка, — указал он стоящей перед ним Ксю, — стань немного в сторонке, во-о-н там, мне так спокойнее будет. Остальных прошу за стол.

Когда все расселись по сторонам стола, атмосфера в зале потеплела, напряжение спало, Ник даже слегка расслабился, очевидно же, что стол переговоров, нужен для переговоров, но он не стал ускорять события, вежливо дожидаясь слов диарха.

— Ты не продашь мне андроида, — непринуждённо спросил Бык, — я рассмотрел её вблизи, пока вы тут это… рогами мерялись. Очень хорошо сделана, прямо даже впечатляет, плачу вдвое, — Ник отрицательно покачал головой, — втрое, — предложил Бык, было похоже, что он настроен торговаться.

— Она член экипажа, — просто ответил капитан.

— Понимаю, — с уважительной ноткой признал диарх, повисла пауза.

— Я провёл анализ твоего боя с моим сыном под «Космоярском», — продолжил разговор диарх, — толково разыграно, хоть он и сам напросился. Но ваша агрессия имеет стиль, я получил наслаждение, люблю такие схватки. Будем считать, что затраты на ремонт «Калмыка» стоят полученного удовольствия и тактического урока для То·Ро. Так что здесь у меня нет претензий. Я так понял, выставляя ложные цели, ты скрытно разогнал малозаметные торпеды, стильно — ложное выставление ложных целей. Примечательно, что эти твои торпеды были так малозаметны, они даже не нагрелись, хотя должны были.

— Полимерные проставки, — пояснил Ник.

— Надо же! Списал балласт, — диарх улыбнулся, — ради этого стоило ввязаться в драку!

— По две в каждой, — молодой капитан поддержал улыбку, а диарх раскатисто расхохотался.

— Хм-м, — подал голос То·Ро, — если подумать, то проиграв локальный бой, я выиграл иное, более глобальное сражение, можно сказать сместил парадигму.

Взглянув на бугая, Ник не узнал его, лицо стало не таким квадратным, брови разгладились, отчего лоб стал чуть шире, похоже на мгновение Ник утратил самоконтроль, проявив удивление.

— Лицевой имплант, — объяснил сын диарха, — по своей роли я должен был выглядеть грозным и агрессивным противником, устрашающим и опасным в своей недалёкости.

— Как по мне, — ответил Ник, — так сейчас вы выглядите опаснее — умных противников я опасаюсь больше, чем агрессивных. Так, о каком глобальном сражении идёт речь?

— Да это, наше внутреннее, — отмахнулся То·Ро, взглянул на отца, но тот и бровью не повёл, — у нас есть тактические наставления для типовых атак, вы сами видели каких, сближаемся стремительно, агрессивно, давим психологически, запугиваем предупредительными, всё в таком духе, скорее психология, чем тактика.

— Верно, — вдруг подтвердил отец, — наша цель победить без боя, запугать, поскольку: «Одержать сто побед в ста битвах — это не вершина воинского искусства. Повергнуть врага без сражения — вот вершина». — Процитировал он.

— Тогда зачем мы выставляем так мало своих сил против противника? — возразил То, — я же предлагал против «Наутилуса» выставить два ударных разъезда.

— Если побеждать числом, то это представит нас неумелыми бойцами, даже одного тавра должны бояться, — пояснил Бык, — тогда два тавра будут наводить ужас.

— Если сдавать бой, — парировал То·Ро, — то бояться перестанут совсем, за последние месяцы мы уже потеряли два корабля и один в капиталке, спасибо нашему гостю, — тавр беззлобно кивнул в сторону Ника, судя по интонациям, этот спор начался уже давно.

— Объективные обстоятельства, — возразил диарх, — ты сам знаешь, там уникальная линейка, здесь неординарный боец, — в этот момент Ник, приложил всю свою волю чтобы не зардеться, — ты же должен чувствовать людей. Примечательно, что оба случая связаны с Эйфелем, — продолжал диарх, — шельма просто притягивает всё уникальное. Если мыслить стратегически, то наша тактика вполне успешна, мы меньшим числом кораблей решаем большее число задач. Что думаешь? — вдруг он спросил Ника.

Было неуютно попасть в жернова, которые уже давно мелют, Ник припомнил совет Ми·Тона, либо молчать, либо говорить правду и строго по делу, так как Бык хорошо чувствует ложь и глупость, ему вторила Ти·Сс: «если не знаешь, что соврать или не умеешь, то говори правду, когда не можешь сказать правду, дождись пыток». Ник решил не дожидаться:

— Статистика на стороне вашего отца, — сказал он сыну, — перед боем я изучал стычки тавров и поразился, что вы часто достигаете целей совсем без боя. Однако в тот момент я заметил у вас две уязвимости, — отец и сын с интересом посмотрели на капитана, — во-первых: слишком доступна оперативная информация о вашем флоте, похоже кто-то у вас в администрации флота приторговывает сведениями…

— Ха! — иронично воскликнул То·Ро. — Кто-то?! Да мы сами сливаем эти данные!

— Верно, — подтвердил адмирал, — «бывают армии, на которые не нападают», у нас хороший флот, который действует повсюду, об этом все должны знать, это как раз устрашение числом, если кто-то вдруг не убоится одно-двух тавров, — диарх многозначительно посмотрел на Ника, — то он должен понимать, что его ждёт дальше.

— Во-вторых, — гость решил поскорее свернуть со скользкой темы, — я решил, что если капитаны привыкли действовать по одной схеме и не ждут сопротивления, то они постепенно теряют тактический навык, а внезапное противодействие застигнет их врасплох, именно поэтому я выбрал такое мощное и заметное начало своей атаки.

— Здесь ты прав, — в словах диарха было сожаление, — расхолаживает, мы проводим учения и вакуумные, и виртуальные, но реального боя это не заменит, с этим ничего не поделать. Ты тоже во многом прав, — обратился диарх к сыну, — но поспешен в выводах, нужно всё обдумать, найти решение, не отметающее прошлые наработки.

— То-то по характеру То·Ро больше стратег, чем тактик, он склонен выстраивать системы, и во флоте его за это любят, но не хватает ему жестокости, — пояснял адмирал Нику, но обращался к сыну, — поэтому я поручил ему заняться тактической задачей, отправил в Кавалерию, чтобы опыта набирался. Однако не ожидал, что Эйфель найдёт «тёмную лошадку» вроде тебя. Я-то в ваши годы был чистым тактиком, любил знаете ли, из линейки приложить, но тогда шла война, кто не умел в тактику, не выживал. Тебе полезно поработать в вакууме, — обратился он уже напрямую к сыну, — не размышлять в общем, а решать конкретно, вот в вашем недавнем взаимном бое, это было твоё решение, идти по стандартной схеме, мог бы поступить по своему, постараться победить!

— Прости отец, я думал, будет не правильно идти против системы, — сознался То, — ведь я твой сын, должен подавать пример.

— Система, да система, а кто тогда будет указывать мне на мои ошибки? Кто, если не сын? Ждать бунта во флоте? Пока же мои ошибки выявляет на практике лишь чёрный значок напротив нас, — кивнул диарх на Ника, — а это стоило нам ремонта эсминца. Ты всегда был послушен, я ценю это, но если ты проявишь разумную самостоятельность, то я не буду против, скорее даже рад.

Стараясь делать вид, что его здесь нет, Ник присмотрелся к отцу и сыну, похоже, оба были довольны разговором, видимо этим двоим нужен был кто-то третий со стороны, чтобы послужить катализатором в семейном конфликте. За столом повисло молчание, но не тягостное, а такое, как радиоактивный фон после мощной солнечной бури, когда все просто радуются мягкому Солнцу.

— Годишься! — внезапно заявил диарх Нику, — не зря Ми·Тон в тебе это разглядел, у него конечно отличное чутьё на людей, которому можно доверять, но он так увлечён Советом Несудимых, КоН-ом, временами дикого космоса, агентами, что я засомневался, не выдает ли он желаемое за действительное. Но сейчас Ми прав, есть в тебе стиль, присущий агенту, здесь важно сочетание всех факторов: красивый бой, даже с фарсом, уникальная красотка на подхвате, — диарх метнул взглядом в сторону Ксю, — фильтры на корабле тебе чистит сам Эйфель, этого никто себе не может позволить, даже я, — усмехнулся он. — Чёрный значок. Эта форма, а ведь Лу·Вон известный пацифист, не представлю как Эйфель его уломал, опять же брошь Фаберже, а твой крейсер хорош во всех смыслах, к тому же, ты даже мою систему безопасности взломал. И что важно? — спросил Бык, Ник не знал что ответить, но вопрос был риторическим, — Важно, что всё это сделано красиво, без видимых усилий, не натужно, хотя я понимаю, как это сложно даётся, на самом деле, это и есть реальный уровень, который должен показывать агент-адмирал.

Втайне Ник уже радовался исходу дела, но диарх продолжал:

— Конечно, ты поплыл под мерной наводкой, сказывается нехватка опыта, видно, что не приходилось тебе выходить из боя на подбитом корабле с фонящим приводом. Это заметно, и это большой минус, заставляет задуматься.

Диарх принялся размышлять вслух:

— Агенты, если подумать, это такая дикая старина, древность, — признал он, — с другой стороны, мы слишком отошли от традиционных ценностей: какие-то мерные наркотики, вместо простой и понятной химии; виртуальная проституция, вместо нормального человеческого подхода; какие-то квантовые тотализаторы, вместо обычной рулетки с магнитом. И так во всём! Пора бы уже вернуться к классике, так почему бы не начать с возрождения решал? Верно?

«Это проверка», — подумал Ник, и возразил:

— Я полгал, что для агент-адмирала найдутся другие задачи, помимо наркотиков и проституции? Те, которые будут ближе мне по духу, вроде кризиса с Эйфелем.

— «Намотай себе на ус — все работы хороши, выбирай на вкус!», — вдруг срифмовал диарх, — выбрать есть из чего, но и испачкаться всё же прийдётся.

Снова пауза, взгляд Быка уставился куда-то вдаль, наконец он прервал свои раздумья:

— Ник, а ведь я тебя вспомнил, раньше ты неплохо гонялся на торпедах, на твоей последней гонке была мутная история, а я её не пресёк, знал заранее, но не вмешался, ведь я не агент, чтобы таким заниматься, и не решала. К тому же, если человек сам для себя решил азартным делом заняться, то должен понимать, во что ввязывается, в противном случае рано или поздно сработает дарвиновский метод. Улавливаешь аналогию?

— Улавливаю, — прямо ответил капитан, — но я сижу перед вами, а гонки помогли мне стать таким пилотом, какой я есть. Да, я неверно оценил тогда риски и вынес должный урок, запоздало и не совсем по своей воле, но теперь я другой человек — наученный опытом.

— Дай-то бог, — признал Бык, — Учитывая ту прошлую историю, я твой должник, здесь такое дело, раз ты выжил, значит я тебе должен. Отчасти поэтому я склонен поручиться за тебя, хоть и выглядит это несколько подозрительно: вроде как поручаюсь за тебя, против себя. Пока в этой истории я один с обеих сторон, то мои коллеги могут решить, что всё подстроено мною, хоть это и не так. Жизнь странная штука.

Опять наступила минута раздумий диарха. Выждав подходящее время, Ник решил прервать паузу сам:

— Возможно это как-то поможет, — капитан достал из правого кармана синий стик, красный лежал в левом.

Не скрывая интереса, диарх поместил накопитель в считывать стола, запись была в ультра-персональном режиме, её мог видеть лишь один человек, всего один раз — Ник и То·Ро ничего не слышали и не видели, разве что дрожащий отсвет визора на лице адмирала.

— Вот То·Ро, — заявил Бык после просмотра, — вот он, системный подход! Сразу видно — человек подготовился, на всё у него заготовлен ответ!

Сын диарха уважительно улыбнулся Нику, а его отец продолжил:

— Признаться, я принял решение, как только сникли турели, — пояснил адмирал, — но я должен был вытянуть из тебя все козыри, а ты не скоро сдался, похвально! Это точно всё? — диарх слегка приблизился к Нику и пристально вгляделся, затем ухмыльнулся. — Вижу что всё, тебе лучше со мной в покер не садиться! Кстати, не поделишься, как ты провернул трюк с турелями?

— Некоторые фокусы должны остаться без объяснений, — парировал капитан.

— Логично, — признал диарх, — такие дыры нужно уметь находить самому. Чую, что здесь как-то ты причастен, — повернулся он к сыну, — такие вещи сразу не делаются, действовали поэтапно, вас под «Космоярском» не ломали?

— Вроде нет, — неуверенно ответил То·Ро, даже Нику были заметны его сомнения.

— Ладно, разберёмся, — успокоил его отец, затем повернулся к капитану, — а ты, Ник, теперь агент-адмирал, поздравляю!

Вот так буднично между делом, адмирал назначил капитана агент-адмиралом.

— И это всё? — уточнил Ник, — никаких обрядов, ритуалов? Мне Ми·Тон много чего рассказывал.

— И ты рассказывай, — пояснил адмирал, — пусть люди думают о ритуале, выдумывают у себя в головах тайные церемонии, это выглядит важно, загадочно, но нам-то это не нужно, мы всё решили между собою, нам такая возня и мишура не нужны, мы же серьёзные люди? Или тебе поводить какой-нибудь ценной палкой по плечам, чтобы ты преисполнился? Как там рассказывают?

Тем временем к их столу приблизилась фигурка красного быка, на его спине громоздились: алая шкатулка и вычурная бутылка с алкоголем. Шкатулка была украшена богатым на детали узором, с места Ника было сложно разобрать, что на ней изображено, но парень не сомневался какая фигура там занимает центральное место. «Слишком много быков вокруг», — подумал капитан.

Адмирал расшифровал взгляд гостя:

— Подавляющий дизайн, — пояснил он, — совет дизайнеров корабля настаивал, что подавляющий дизайн через свою цитируемость и прямоту транслирует силу и мощь. Первое время он и меня подавлял, — признался Бык, — но чего не вытерпишь ради дела, а потом притерпелся, да и правы были спецы, работает дизайн, транслирует.

Из спины подошедшего быка выдвинулся манипулятор и ловко разлил содержимое бутылки по трём небольшим бокалам.

— Вместо ритуала, — предложил Бык, — давайте выпьем по стопочке коньяка, из лучших земных, из крымских, а затем обсудим несколько моментов, которые нужно уладить с тобой уже как с агентом, а там и твоё дело утрясём.

— На самом деле, — возразил То, — этот напиток неправильно называть коньяком, исторически коньяк делали во Франции, пока там вызревал виноград, но похолодание из за смены направления Гольфстрима…

— Всё-то ты знаешь, но сейчас это не важно, — с любовью и терпением прервал его отец, — этот напиток ещё помнит агентов, ему больше века, давайте выпьем за бывших агентов и за нового, за Ника, прошлое служило делу чести, пусть и будущее последует этому примеру.

Легко коснувшись бокалами компания принялась небольшими глотками пить напиток, наслаждаясь вкусом и ароматом, среди которых Ник разобрал множество незнакомых ему ноток и полутонов, из чего офицер сделал вывод, что коньяк действительно хорош.

Отставив пустой бокал в сторону, диарх поместил перед собою шкатулку, теперь Ник разглядел, что это стазис-сейф, содержимое которого перемешано на монадном уровне. Если такой сейф вскрыть силой, то внутри обнаружится лишь серый порошок в который мгновенно коллапсирует спутанная материя. Чтобы получить доступ к исходному содержимому стазис-сейфа, нужно ввести ключ, с помощью которого будет дешифровано изначальное состояние предметов внутри стазис-камеры, а лишь затем можно будет её открыть. Сейчас дешифровка заняла чуть больше минуты, после чего диарх извлёк из шкатулки небольшую коробочку, а из коробочки вынул колоду карт с золотой окантовкой.

— Это колода решалы, — сказал Бык, — восемьдесят листов, она служит для идентификации, когда карта из этой колоды в руках агента, то можно видеть её картинку и рубашку, но если карту передать другому человеку, — Бык протянул карту сыну, тот взял её в руки, после чего карта стала полностью золотой, без любого намёка на изображение с обеих сторон.

— Эффект Мидаса, — пояснил Бык, затем сказал, — передай лист Нику, — То·Ро протянул карту гостю, — в руках Ника карта ожила, на её рубашке отобразился сложный пейзаж космической станции, застроенной древними замками, со стенами, башнями, бойницами, один замок был снизу карты, другой в перевёрнутой перспективе находился вверху, по центру рубашки была изображена схема внутреннего Сола от Солнца до Марса, кругом по периметру схему обрамляли знаки Зодиака. Капитан перевернул карту другой стороной, это был бубновый король, подозрительно похожий на диарха Быка.

— Это моя именная карта, пояснил диарх, — передай её мне. Взяв лист в руку, Диарх ещё раз показал её Нику, — её я оставлю себе, если кто-то вернёт тебе эту карту, то знай, этот человек от меня, карта тебя запомнила, теперь она покажется только тебе или мне, — диарх спрятал карту в шкатулку, — кстати, не волнуйся, в колоде снова есть ещё один бубновый король, колода самонастраивается, там было две чистых.

— Возможно ты уже знаешь, — продолжил Бык, — но я всё же поясню, каждой силовой группировке Сола соответствует очковая карта, а в колоде осталась ещё одна белая карта, — диарх извлёк белый лист, — если ты дашь чистую карту представителю какой-нибудь группировки, то она примет нужную картинку, — отец протянул карту сыну, на белом поле проступил бубновый туз, — как видишь, То·Ро тавр.

— Ты имеешь право отобрать карту у главы группировки без объявления причин, если те не вернут свой лист за месяц, то группировка оказывается вне закона, а её сфера влияния станет законной целью. Это крайняя мера, — строго указал адмирал, — применяется лишь в особом случае, в частности, именно по этой причине всех очень обеспокоит появление нового агент-адмирала. В картах встроен старинный техин, он тебе пояснит все нюансы по обращению с ними, поверь, их очень много. Просто доставай любую фигурную карту из колоды и задавай вопрос, а фигура из карты даст ответ, учти разные фигуры отвечают по разному, они с характером, ну с этим разберёшься позже, — Бык передал колоду и коробочку от неё Нику, тот бережно принял артефакт, ощущая приятную тяжесть на ладони.

Вручив колоду, диарх снова запустил руку в шкатулку и достал старомодный стальной пистолет:

— Это инструмент агента, — пояснил Бык, уверенными движениями проверяя состояние оружия, — из него ты имеешь право убить кого угодно, теперь ты неподсудный, отвечать будешь лишь перед советом, ты можешь носить пистолет в любом месте, это неотъемлемое право агент-адмирала, — убедившись в исправности оружия, диарх взялся за ствол и передал древний инструмент новому владельцу, — сейчас таких уже не делают, признали негуманным оружием, — попутно пояснил Бык. — Как будто бывает другое, — в ворчании адмирала чувствовался возраст, — после войны много чего подвергли запрету, и всё не по делу, особенно большая возня была вокруг бронекостюмов. Глупость это, зло оно не в оружии, оружие невинно, зло в головах.

Пистолет оказался тяжелее, чем ожидал Ник, но рукоять удобно легла в руку, офицер сжал ладонь вокруг ребристой поверхности, хват был надёжен, а развесовка оказалась комфортной, кажется капитан стал привыкать к новому инструменту. «Как-нибудь можно будет попрактиковаться в тире», подумал Ник, на что пришёл неожиданный титр: «Не можно, а нужно! Не как-нибудь, а сегодня!»

— В оружие тоже встроен техин, — рассказал Бык, — пока рукоять в руке, он с тобою на связи, позже он передаст тебе фабы для распечатки боеприпасов и кобуры, а сейчас пистолету нужно дать имя.

— Чтобы дать имя, нужно познакомиться поближе, — заметил Ник — поразмыслить.

— Тебе думать не прийдётся, просто держи пистолет в руке, другой рукою возьми любую карту из колоды, а она сама решит, что тебе выдать, — приказал Бык, капитан послушно потянулся к картам.

— Что там?

— Какая-то девушка в короне, в одной руке у неё меч, в другой весы. По бокам от неё колонны, вроде ваших, а за спиной занавес. — Ник повернул карту, так чтобы её видели все.

— Это не девушка, — пояснил То·Ро, — а неумо­ли­мая богиня правды Дике или Дика, дочь Фемиды и Зевса. Колонны, за её спиной, открывают вход к Высшему Закону Бытия. Вы вытащили карту старшей арканы Таро под названием «Правосудие» или «Справедливость».

— Спасибо То, всё именно так, — подтвердил Бык — Это хороший знак, теперь твой ствол зовётся «Правосудие», — заключил диарх, добавив, — такое имя выпадает редко.

— «Правосудие», — повторил Ник, держа пистолет в руке.

«А что, мне нравиться!» — пришёл титр.

— Ему нравится имя! — радостно поведал всем Ник.

— Отложи ствол, поболтать ещё успеете, — улыбнулся диарх, — теперь когда формальности позади, обсудим наши дела. Разговор пройдёт комфортнее, если при этом у тебя в руках не будет оружия.

Откинувшись в кресле диарх смотрел на нового агента, собираясь перейти к деликатной теме:

— Я жду, что в Совете ты поддержишь мою линию, — начал он, — станешь моим союзником. Заметь, этот разговор я веду уже после того, как ты стал агентом, — Ник согласно кивнул, адмирал продолжил, — я не давил на тебя, не выставлял условий, не торговался.

— Насколько я слышал, вы придерживаетесь интересов СВК, — уточнил Ник.

— Всё немного сложнее, вернее сказать, это я направляю интересы СВК, — признался диарх, — руководство СВК это очень сложная сбалансированная структура, в которой переплетено множество ветвей власти, каждая из которых состоит из советов, комитетов, комиссий. Такая громада отлично справляется с задачей управления многомиллиардным народом Пояса, но когда нужно принять нестандартное решение, то она вдруг начинает буксовать, тянет время, теряет возможности, в этот момент ей нужен лидер, способный принять последствия спорных решений, нужна сила, принимающая удар на себя. Эта сила — тавры, а лидер, соответственно, это я. Сложилось разделение, что если задача выходит за рамки устоявшихся сфер влияния, а именно такие задачи, называют интересами, то ими занимаются тавры, при этом весь негатив мы принимаем на себя, а бонусы делим сообща.

— Звучит несправедливо, — подметил агент-новичок.

— Только звучит, — успокоил его диарх, — когда тавры становятся целью чих-то нападок, то мы неудобная мишень, компактная, мобильная, злая, не то что СВК, в который попасть можно не целясь. С другой стороны, мы, тавры, всегда можем опереться на прочный фундамент Союза, с его доминирующей экономикой и незапятнанной, кристально чистой, во многом благодаря нам, репутацией.

— Симбиоз, — вспомнил биологию недавний курсант, на секунду ему показалось, что То·Ро хотел что-то добавить, но сдержал себя.

— Верно, симбиоз, — согласился Бык. — Глядя на тебя, в молодом офицере я вижу персонал Союза, плоть от его плоти, лучшее, что может подготовить Лётная. Поэтому у меня нет сомнений, что ты намерен действовать в интересах СВК, строго по Лётной присяге, но для протокола спрошу, я прав?

— Да, так точно, — после упоминания Лётной присяги у офицера непроизвольно включился уставной автоответчик.

— Вот здесь начинается самое сложное, — Бык приблизился к новобранцу, посмотрел прямо ему в глаза, — теперь ты агент-адмирал, Лётная Присяга на тебя уже не распространяется, ты стал выше этого, сейчас тебе нужно осознать, что тебе нужно будет делать вещи, которые СВК официально осуждает, но в которых нуждается — ты готов нарушать Лётную Присягу?

Под тяжёлым пристальным взглядом диарха, Ник ощущал себя словно на допросе, начал понимать сложность своего нового положения, но не знал, как ответить, поэтому честно сказал, что думает:

— Нет, не готов, — прямо признался каплей, — я не готов нарушать дух присяги, но при этом допускаю, что смогу не совсем точно придерживаться её буквы.

— Хороший ответ, агент-адмирал, — всё так же глядя в глаза, сказал диарх, — я принимаю его.

Напряжение спало, Бык снова откинулся в кресле:

— Пока мы не перешли к более сложным темам, давай утрясём вопрос Эйфеля, — продолжил он деловым тоном, — у меня два требования. Во-первых: я хочу, чтобы он не строил больше таких пушек без моего согласия, подсветовые линейки представляют огромную угрозу для гражданских станций. Это засекречено, однако на флоте они уже давно есть, лет десять, или около того, но они огромны по размерам и установлены только на супер-линкорах. Таких кораблей единицы, их перемещение постоянно отслеживается и с этой опасностью мы готовы мириться, но когда подсветовая пушка станет доступна в формате рейдера, то сложится предельно непредсказуемая ситуация, флотам нужно время, чтобы адаптировать свои доктрины к такой реальности.

— То есть, дело не в мести? — осознал Ник, — зачем тогда эти угрозы? То·Ро очень убедительно сыграл гнев.

— А я не играл, — ответил сын диарха, — пострадали дорогие мне люди, два наших лучших экипажа из спецотряда, я был действительно зол, в большей степени зол на обстоятельства, чем на архитектора, но когда было на ком выместить гнев, я просто воспользовался ситуацией.

Было заметно, что штабс-ротмистр Таврической Кавалерии уже сжился с потерей, буря гнева ушла далеко за горизонт, оставив за собой лишь штиль смирения с утратой.

— Эйфель личность творческая, да к тому же с титулом, такому человеку сложно что-то запретить, а цензура титульных персон, так вообще вне закона, — начал пояснять диарх, — откровенно говоря, непредсказуемость Эйфеля сыграла против него, мы не знали как он поступит, надави мы на него. Чтобы действовать наверняка, собрали всю информацию по архитектору, на основе которой создали детальную модель его личности, но и она показывала противоречивые результаты, самый стабильный и предсказуемый отклик был на угрозу похищения. В такой ситуации со вполне надёжной вероятностью повторялся один и тот же сценарий: Эйфель начинал прятаться, а затем пытался тайно перебраться на «Белый Слон».

Вооружённые прогнозом, мы начали действовать — я неторопливо повёл флагман сюда, чтобы встретить титуляра, То·Ро слегка надавил на него, виртуально, без рукоприкладства, попутно мы подогнали к Луне несколько подставных наёмных кораблей, которые идеально бы подошли бы Эйфелю для тайного путешествия, но тут появился ты и спутал нам все планы, — Бык осуждающе покачал указательным пальцем. — Сам подумай, вчерашний курсант, неожиданно получает подходящий корабль, по ходу дела спускается в колодец, а затем перехватывает Эйфеля, владеющего ключевой технологией.

Мы начали пробивать, на кого ты работаешь, но без толку, всё что нам стало известно, так это то, что корабль ты забрал из верфей Штерна, а тот много с кем дела ведёт. Оставалось только перехватить «Наутилус», ну а дальше ты знаешь. После группы разбора Ми·Тон хорошо о тебе отозвался, он предположил, что ты сам по себе. Затем я потолковал с Ас·Треей, та, просто души в тебе не чаяла, говорит, приятный молодой романтик, идейный, просто по глупости влез в чужое дело, просила тебя не раскатывать по полной.

Повертев пустой бокал в руках, Диарх продолжил:

— Вот! Умеешь же ты впечатление на людей производить! Я тебя не видел не разу, а ты уже тогда начинал мне нравиться, хоть и разложил мне эсминец. — Бык подал знак и манипулятор освежил бокалы. — Я тебе почему так подробно всё раскладываю? — пригубив «не коньяк» пояснял диарх, — чтобы ты понимал, как всё тут устроено, тебе нужно быстро схватывать, времени чтобы поразмыслить тебе никто не даст, не успеешь спохватиться, как придётся брать Правосудие в свои руки, — диарху явно понравилось двусмысленность фразы.

— Спасибо за подробности, — искренне ответил Ник, — я всегда верил в их важность, — добавил он. — Ваше первое требование к Эйфелю звучит разумно, полагаю, архитектору следует согласиться с ним.

— Мне нужно больше, чем твоё мнение, — сказал диарх. — Модель личности Эйфеля показывает, что у вас уже успели сложился доверительные отношения — он был в экипаже, у вас был опасный полёт, успешный бой, на мой взгляд, отношения должны были сложиться. Поговори с ним, к тебе он должен прислушаться. Поговори так, чтобы прислушался.

— Когда я согласился с вашим мнением, оно стало и моим, — ответил агент, — я поделюсь нашими мыслями с Эйфелем, практика показывает, что навязывать ему своё мнение бесполезно, но если размышлять с ним сообща, то он обычно прислушивается.

По всей видимости адмиралу понравился ответ, он одобрительно кивнул:

— Что касается второго моего требования, то, как упомянул мой сын, пострадали лучшие офицеры нашего флота, — свои сожаления и скорбь диарх вложил в минутную паузу, затем продолжил, — полагаю, что Эйфелю следует почтить их память и принести извинения выжившим. Когда инженер лично встретится с последствиями использования своего детища, то это должно заставить его задуматься. Я бы задумался, — констатировал адмирал.

— Это также справедливое требование, — согласился Ник.

— Выжившие офицеры сейчас на флагмане, я приглашаю Эйфеля посетить мой корабль сегодня, конечно, уже после того, как вы поразмыслите с ним сообща, — предложил Бык, — но прошу не затягивать, я и так задержался здесь, сегодня же хочу отчалить. Твоё присутствие на этой встрече ни к чему, полагаю, без твоей моральной поддержки Эйфелю будет сложнее, и назидательный эффект будет глубже. Безопасность и свободу титуляра я гарантирую, но… — диарх огляделся, выхватил глазами Ксю, — не возражаю, если его будет сопровождатьтвой советник по безопасности. Кстати, — Бык придвинулся, — задумайся, даю четыре цены.

— Хорошо, — согласился Ник, затем спохватился, — в смысле, я не против встречи, но Ксю останется на «Наутилусе», это не обсуждается, но всё же я обсужу ситуацию с Эйфелем и выделю сопровождение.

— Тогда с этим вопросом пока разобрались, если встреча пройдёт как подобает, то конфликт будет улажен, — подытожил диарх, — вернёмся к делам Совета. Мой следующий вопрос может показаться тебе абстрактным, но это не так — воспринимай его как конкретный, — предупредил Бык, а затем, выдержав паузу, спросил, — Ты веришь в богов?

Вопрос застал парня врасплох, как можно конкретно мыслить о богах? Ник попытался дать ответ, отчасти размышляя вслух:

— У меня нет чёткого представления о Боге, я верю в некую волю давшую начало нашему миру, всё же монады и фуги говорят нам, что у Вселенной есть своя архитектура, значит должен быть и архитектор?

Диарх отмахнулся:

— Я не о таком боге, про такого и я мало что знаю, — затем он уточнил, — я о богах, которые когда-то жили с людьми, направляли, а затем ушли в тень, веками управляя уже незримо. Что ты думаешь о таких богах?

— Пока вы не спросили, — иронично ответил Ник, — я считал это сплошной конспирологией. Я верю, что значимые люди с разными интересами иногда могут сговариваться так, что это похоже на действие некой глобальной силы, но это всё же люди.

— Разумный подход, — согласился адмирал, затем потянулся к своей шкатулке сокровищ и извлёк из неё небольшую золотую фигурку человека, — вот, полюбуйся, — он протянул статуэтку Нику.

Миниатюрный человечек удобно поместился в ладони, статуэтка была искусно исполнена в примитивной манере, тело упрощённо, но пропорции соблюдены, только голова без черт лица и крупнее, чем должна быть. В целом складывалось впечатление, что неизвестный скульптор хотел изобразить человека в скафандре: голова закрыта шлемом, а детали фигуры скрыты защитным костюмом, утолщение на спине напоминало блок системы жизнеобеспечения. Если приглядеться, корпус скафандра был покрыт таинственными знаками, складывающимися в спиралевидный узор. Правой рукою человечек указывал куда-то вдаль, а левую поднял в приветственном жесте, словно призывая следовать за ним.

— Этой фигурке восемь тысяч лет, — пояснил Бык, отчего Нику стало не по себе, — где-то век назад провели мерное сканирование всей поверхности Земли, — продолжал диарх, — обнаружили аномалии, раскопали, а там нашли артефакты вроде этого. Внутри этой фигурки находятся группа из атомов, содержащих фуги, которые не входят ни в один каталог меры, для Сола они уникальны. Анализ фуг показал, что структура их кодирования имеет искусственную природу, они складываются в стабильный монадный комплекс, который может служить чем-то вроде маячка. Подумай Ник, тысячи лет назад, кто-то, обладающий развитыми технологиями плетения, разметил всю Землю, тщательно отметил все значимые на тот момент популяции людей и похоже вступал с ними в контакт.

Эти маячки оказались сложной задачей, но разрешимой, — продолжал диарх. — Изучив графы новых фуг, учёные открыли много новых методов плетения, и в конце концов разобрались, как обращаться с этими маяками. Пусть эта фигурка помещается в твою ладонь, но её мерное излучение можно видеть по всей системе. Этим мы и занялись, взглянули на Сол с новыми знаниями, на долю секунды учёные обнаружили сигналы таких маячков по всей системе, но они в миг погасли, их даже не успели локализовать. Кто-то бережёт свои секреты тысячелетней давности даже сейчас.

— Вы полагаете это боги? — спросил Ник, всматриваясь в пустоту, где должно было быть лицо статуэтки.

— Адмиралы решили называть их богами, — за отца ответил То·Ро, — хотя на мой взгляд, это отдаёт лишней мистикой. Земные учёные построили исторически точные модели человеческих сообществ и попытались провести симуляции хода истории, но результаты этих экспериментов раз от разу расходились с реальностью, приходилось вводить корректирующее воздействия. Складывалось впечатление, что человеческую историю направляли извне. Так уж сложилось, что география этих воздействий совпала с распределением маячков на Земле, а в ряде случаев вектор исторической направленности вмешательств совпал с мифами о богах. Однако учёные, как им и полагается, сделали осторожный вывод, что на историю человечества оказали воздействие антропоморфные существа неизвестной природы, то есть, сокращённо, АС-ы. Поскольку адмиралы привыкли называть асами пилотов, а в германо-скандинавской мифологии асами называли богов, то и этих антропоморфных существ тоже стали называть богами.

— Ясно, теперь вы хотите их найти? Противостоять им?

— Мы не так наивны, — диарх протянул руку, чтобы забрать статуэтку у Ника, — раз боги успешно таились веками, то значит они достаточно искусны в этом деле, чтобы скрываться и от нас. — Адмирал поднёс фигурку к лицу и всматриваясь в неё продолжил, — наша задача понять их цели, вполне возможно, что они совпадают с нашими. Человечество до сих пор существует и развивается, вполне вероятно, что в этом есть заслуга богов. Существует шанс, что они окажутся нашими союзниками, в идеале хотелось бы выйти на контакт с ними, но на сегодня это задача-максимум.

Вернув фигурку бога обратно в шкатулку, Бык подитожил:

— Таковы факты, боги существуют и влияют на нас, для обычного человека будет не комфортно осознавать присутствие некой сторонней силы, которая влияет на нашу жизнь и неподвластна нам. Это создаст почву для излишнего фатализма, лишит уверенности в безопасности нашего будущего, поэтому мы поддерживаем давно сложившуюся завесу конспирологии вокруг этой темы, пока нам это выгодно.

Мысли о золотой фигурке всё ещё не покидали голову Ника, руки всё ещё помнили её тяжесть:

— Если они тоже люди, то зачем им скафандр на Земле? — вслух размышлял он.

— Я тоже об этом думал, — поддержал его То, — если им нужен защитный костюм, то они уязвимы, покушения, болезни, катаклизмы, мало ли что? Ведь если их мало, то любая потеря будет значимой.

— Уязвим лишь тот, кто на виду, — заметил диарх, — «Мало сил у того, кто должен быть всюду наготове; много сил у того, кто вынуждает другого быть всюду наготове», — цитируя китайского полководца диарх поднялся, обошел стол, прошёл за спиной у гостя, чтобы встать рядом с То·Ро. Внезапным движением Бык резко поднял руку сына и полоснул по его ладони невесть откуда взявшимся ножом, кровь полилась тонкой струйкой в ловко подставленный пузырёк. Всё произошло так молниеносно, что То среагировал лишь когда первые капли попали в ёмкость:

— Что за… — пытался он вырвать руку, но отец лишь сильнее её сжал.

— Сам подумай, ты хочешь проиграть зелёному каплею или тузу? — заметил диарх Тавров, попутно поясняя, — наш гость — чёрный пилот, ваша стычка официально учтена как боестолкновение, на следующей комиссии флота капитана Ник·То официально признают асом. Во времена войны, если пилот становился асом, благородно: побеждая, но не убивая противника, то его называли не просто асом, его называли тузом. В качестве доказательства туз должен изготовить значок аса из крови повергнутого капитана, это означает, что противник остался жив, так как собрать кровь в вакууме во время боя невозможно, — в руке диарха появился пластырь, который отец заботливо наклеил на рану сына. — Здесь как раз хватит на значок, я по опыту знаю, — Бык протянул почти полную бутылочку Нику.

Капитан выразительно взглянул на То·Ро, во взгляде Ника читалось: «Что думаешь?» «Отец, есть отец», повёл плечами То, после чего гость принял в ладонь тёплое стекло.

— Не смотрите на меня, как на дикаря, таковы боевые традиции, — бывалый воин увещевал молодёжь, — к тому же это будет назиданием для То·Ро, который нарушил три правила тавров: не расслабляться и не проигрывать.

— А третье какое? — поинтересовался Ник.

— Не нарушать два правила одновременно!

Самая линия

КС «Белый Слон», Зона Терминалов

Решив пройтись вдоль трансферта от Восточного Терминала до «Белого Слона», Ник выкроил себе немного времени для размышлений, в правой руке капитана была ручка кейса в котором лежали: колода решалы, Правосудие и бутылочка с материалом для тузового значка. «Ты конечно можешь нести пистолет в руках, но так будет проще», пояснил Бык, предлагая кодовый кейс Нику. Но проще не стало, старые мысли терзали капитана с новой силой, чтобы их обуздать, капитан двинулся к контрольной площадке которую приметил неподалёку. Совсем рядом ощущалась кошачья поступь андроида.

Как и ожидалось, на площадке было несколько аварийных иллюминаторов из которых открывался прямой вид на терминал. Несколько десятков разношерстных судов казались мелкими на фоне огромной красной туши Таврического флагмана. Сверху над головой медленно смещалась бурая поверхность Цереры, огни выработок правильными полосами уходили за горизонт, отверстия грузовых порталов были разбросаны по планете без видимого порядка, грузовые магнитные шаттлы сновали через них словно пчёлы у улья, таким образом церерианский лёд сплошным потоком поступал на орбитальные склады.

Ник задумчиво обводил взглядом раскрывшуюся ему панораму, за спиною едва слышалось дыхание Ксю.

— Я справлюсь? — спросил капитан, всё так же смотря вдаль.

— Должен справиться, — успокоила его спутница.

— Я же вижу схему, — офицер смотрел на девушку через полупрозрачное отражение в иллюминаторе, — всякий раз, когда я чего-то добиваюсь, это помогает мне в следующей задаче. Если бы я не получил Нау, то не встретил бы Ли, а без опытного кибермонгера мне было бы сложнее одолеть То·Ро, если бы не её данные, то я не был бы так уверен в исходе стычки, возможно, я бы даже отказался от боя. Свернул, не стал бы агент-адмиралом.

Отражение андроида согласилось едва заметным кивком.

— Вот это меня беспокоит, — продолжал Ник, — теперь мне позволено многое, страшно предположить, какую задачу ты припасла для меня на завтра. Но ты же не скажешь?

Девушка в отражении отрицательно покачала светлыми локонами.

— Скажи, хотя бы Ли в безопасности?

— Это зависит от тебя, — наконец озвучила Ксю.

Пчёлы заботливо копошились около летков, капитан наблюдал за их суетой.

— Как ты это делаешь? — спросил Ник, — Я ведь мог пройти мимо Ли там на Земле, и весь твой план рухнул бы.

— Мог? — спросило отражение.

В памяти парня возникла Земля, клуб, обтягивающие платье Ли:

— Нет, — признал капитан, — но почему ты в этом была так уверена, как это работает.

Подарив скучающий взгляд, такой, каким делится девушка при нежелательном разговоре, Ксю ответила:

— Работает как и всякая другая работа, это усилия помноженные на время, — вздохнув андроид принялась объяснять, — В раннем детстве, все красивые женщины в твоём окружении: няни, наставницы, врачи, все они имели нечто общее с будущим типажом Ли, так у тебя был сформирован образ женской красоты по её примеру. Затем, в историях, которые ты смотрел, привлекательные женские персонажи, как правило, имели психотип схожий с Ли, имели её характер. Позже женщины в твоём окружении, попадающие под целевой образ, оказывались кибермонгершами, в том числе твоя первая девушка Та·Та. В итоге образ, стиль, характер, род занятий твоей идеальной девушки совпадает с Ли.

— Получается, много лет ты заранее знала, что мы встретимся?

— Не совсем, — уточнил соблазнительный техин, — исходя из твоего ДНК, сначала были выбраны целевые критерии для твоей спутницы, затем я свела её потенциальных родителей, а когда она родилась, то по её финальному генотипу спрогнозировала будущий образ, затем стала формировать её стиль, характер, род занятий. Попутно встраивая в неё критерии мужской красоты по твоему примеру. Но в этой части с девушками всё немного сложнее, для убедительности твой образ должен быть вроде как слегка «бунтарским», поэтому она должна была настороженно относится к «космикам».

— Нас с детства подгоняли друг к другу, — констатировал Ник, — выходит она тоже не смогла бы меня пропустить и пройти мимо.

Ещё один утвердительный кивок в отражении, на этот раз с улыбкой.

— А с Эйфелем ты тоже работала с его детства?

— Нет, я его встроила в план всего несколько лет тому назад, вдохновила на постройку рейдера, это было довольно непросто, он действительно слабо предсказуем в творческом плане.

Три буксира медленно подтягивали к пирсу крупный круизер, какое-то время капитан молча наблюдал за его стыковкой.

— И к чему это всё, какова конечная цель твоего плана? — через минуту спросил он, — или, как обычно, сведёшь всё к иносказаниям и намёкам.

— Нет не сведу, — звонко ответила Ксю, — скажу прямо, конечную цель тебе не нужно знать.

Капитан резко развернулся, чтобы глядя в глаза андроида уточнить:

— Это потому, что я могу быть не согласен с этой целью?

— Наоборот, — девушка не отвела взгляд, — цель тайна, потому что ты к ней стремишься. Вслушайся в себя, в свои ощущения, у тебя есть чувство, что ты должен сделать что-то важное, грандиозное, то, что сделает тебя счастливым, но ты пока не знаешь, что именно, так ведь?

— Да, — признал офицер, — что-то такое во мне есть.

— Когда ты встретил Ли, что ты ощутил? — спросила Ксю почти шепотом, слегка приблизившись и изящно положив руку на плечо капитана.

— У меня было чувство будто я нашёл то, что всё время искал. Что-то внутри включилось и я сразу понял — это она.

— Ты был тогда счастлив?

— И тогда и сейчас, чем больше её узнаю, тем крепче это чувство.

— А теперь, когда ты знаешь, что это чувство создано мною, это делает его хуже? — девушка была так близко, что офицер ощущал на себе её дыхание, — Я искусственная, делает ли это меня неполноценной личностью, есть ли от этого во мне дефект происхождения? Есть ли во мне первородный грех неестественности?

Прислушавшись к своим мыслям, Ник ответил:

— Нет, скорее всего нет, но в естественности есть дыхание судьбы.

— А ты уверен, что судьба должна действовать слепыми методами? — твёрдо спросила спутница капитана, — не пользуясь теми возможностями которые ей даю я?

— Хочешь сказать, что ты моя судьба?

— Нет, — Ксю отпрянула и прислонилась спиною к стеклу иллюминатора, — я хочу сказать, что у нас общая судьба.

В новой перспективе рой огоньков грузовых шаттлов кружился вокруг светлой головки Ксю, казалось, что это мысли роятся вокруг неё.

— И что, мы следуем плану, а от меня ничего не зависит?

— Напротив, — девушка развела руки, — от тебя зависит многое. Мы находимся в самом начале пути, чем дальше мы будем продвигаться, тем выше будет непредсказуемость. Например, этот разговор у нас должен был состояться позже, но в беседе с диархом случилось несколько триггеров, которые ускорили процесс. Многое меняется, а план адаптируется, план в котором не заложены возможности адаптации неизбежно будет провален.

На минуту капитан снова задумался, затем улыбнулся своим мыслям, подитожив:

— Что же, получается я вынужден делать, то чего больше всего хочу! Как это назвать?

— У этого есть свой термин, это называется — свобода, — ответила девушка, Ник машинально отметил, как за её спиною небольшой корвет начал ускорение, устремляясь в бескрайний простор космоса.

— Всё же, мне кажется, я бы справлялся бы лучше, — глаза офицера продолжали следить за корветом, — если бы заранее знал цель.

— Нет, ты бы хотел идти к цели напрямую, но так её невозможно достичь, это тот бой, в котором прямая атака будет провальной тактикой, — наставительно возразила девушка-андроид. — Но раз уж ты заговорил. — Ксю подарила выразительный взгляд, — Теперь у тебя есть карты решалы, в них заложен любопытный техин.

Вокруг каждого человека техины расставляют метки, которые помогают другим техинам лучше взаимодействовать с ним, можно сказать, для каждого человека рассчитана виртуальная траектория событий по которой он идёт, но чтобы не создавать у человека иллюзии, что его принуждают к каким-то решениям, эта траектория скрыта от него, ею пользуются только техины, — девушка с извиняющейся улыбкой указала на себя руками, — исключительно чтобы повысить свою эффективность.

Естественно, эти данные строго конфиденциальны, доступны лишь техинам встроенным в импланты, которые делятся этой информацией лишь по мере необходимости, но для колоды решалы эти сведения открыты, она может читать любого человека и как-бы «предсказывать» его будущее, в ходе процесса, который можно назвать как-бы «гаданием» на картах Таро. Я не могу напрямую открывать тебе, что нас ждёт, но могу оставлять метки для колоды, а она иносказательно будет давать тебе подсказки.

— Не кажется ли тебе, что это замысловато, — усомнился агент-адмирал.

— Зато безопасно, — цитово ответила девушка, — таким образом твой энтузиазм не сможет повредить предназначению, — добавила она улыбнувшись.

Сделав пару шагов к выходу с площадки, Ник вдруг развернулся и спросил:

— У тебя так много полномочий и возможностей, кто ты такая?

— Я совесть нашей эпохи, — обречённо ответила девушка.

* * *

Довольно скоро капитан и его спутница вернулись на свой корабль. Когда Ник проходил сканирующие порталы терминалов, он чувствовал себя неуверенно, ожидая, что его задержут с пистолетом в кейсе, но всё обошлось. Только в этот момент парень полностью осознал себя агент-адмиралом, постепенно понимая, что не только Бык назвал его агентом на словах, но и весь Пояс признал его на деле, позволяя расхаживать с оружием в демилитаризованной зоне.

За створками рубочного шлюза их ждала встревоженная Ли:

— Ты почему мне не писал? — набросилась она на Ника, — я же волнуюсь, мог бы хотя бы кинуть: «Всё нормально, скоро буду», ты же был в логове тавров!

Обняв девушку, капитан успокоил её:

— Всё нормально, я уже здесь. Встреча оказалось на удивление теплой, тавры оказались очень культурными людьми, То·Ро, так вообще тонкий человек, вынужденный изображать грубияна.

За спиною компаньонки маячил сервисный бот с протянутым манипулятором. Спохватившись, капитан выпустил девушку из объятий, извлёк из кейса бутылочку и передал её боту, чтобы кровь не свернулась, её нужно было как можно скорее поместить в стазис-камеру.

— Что это за бутылочка? — поинтересовалась Ли.

— Кровь То·Ро, — ответил Ник, затем, заметив округлившиеся глаза девушки, добавил, — долго объяснять. Главное знай, сегодня ты наша героиня, твоя помощь была неоценима, но сейчас мне нужно поговорить с Эйфелем. Наедине. В твоём присутствии он часто отвлекается, а времени на это у нас нет.

— Вот уж не знаю, — кокетливо заметила Ли, — воспринимать, это как комплимент или как критику? Буду реалисткой, буду считать это комплиментом, — заключила она, затем добавила, — Эф в кают-кампании, весь на нервах, иди, успокой его, я вас не потревожу. Уверена, Ксю всё мне расскажет не хуже тебя! Так, что там за дела с кровью? — компаньонка утянула андроида за собою.

Беседа с архитектором прошла легко, Эйфель сразу согласился со всеми требованиями диарха, меньше чем через час художник в сопровождении Ксю покинул корабль, а через три делегация благополучно вернулась обратно. Сейчас титуляр и капитан сидели в командной рубке друг напротив друга, Нику было непривычно видеть истинное лицо Эйфеля, без искажений лицевого импланта лик архитектора лишился несуразностей, сейчас он выглядел грациозно, аристократично и подавлено.

— Вы не представляете Ник, какой я её увидел, — увещевал разбитым голосом титуляр, — белый мрамор, полный достоинства и скорби, эта девушка чистый альбинос, кристально чистая, словно аллегория невинности, сложно поверить, что она была канониром на боевом корабле! Да, я признал свою вину, извинился! Но это пустое! Я не достоин даже её презрения!

— Она была одна из уцелевшей команды? — уточнил Ник.

— Нет, там было ещё два других офицера, они спокойно приняли мои извинения, не дрогнув, — вспоминал Эйфель, — она тоже не дрогнула, сдержанность, достоинство, холод, этот образ не выходит у меня из головы, я хочу его написать! Нет! Лучше высечь из мрамора или даже из того нового минерала, который нашли на одном из спутников Сатурна, он как бы светится изнутри.

Тем временем к Нику пришёл титр от диарха: «Дело улажено, ваш главный механик принёс извинения, искренне, даже я поверил ему. По поводу линеек мы с ним достигли соглашения, подробности пусть он сам расскажет». Глянув краем глаза на схему тактического окружения, капитан видел, как таврический флагман уходит от терминала на той стороне станции.

— Они называли её Арта, — всё продолжал Эйфель, — они полагают, что она создана для артиллерии, но нет, она создана для искусства, быть музой её призвание! Она как…

— Вы ещё должны были договориться по поводу ваших проектов с пушками, — прервал Ник архитектора, капитан по опыту знал, что инженер может ещё долго восхвалять женщин, хотя сам офицер не совсем понимал, зачем заниматься этим в их отсутствии.

Эйфель замолк, затем заметил:

— Я понимаю Ник, вы думаете я снова ударился в комплименты, — титуляр серьёзно посмотрел на капитана, — не в этот раз, сейчас не мужчина увидел женщину, а художник заметил образ, хотя… и мужчина тоже, — всё же признал Эйфель и задумался. — Знаю, вы не любите этого в рубке, — продолжил он, — но может, по чашке кофе? Нам есть что обсудить.

— Не возражаю, — капитан признал текущий случай особенным, достойным послабления.

Воспользовавшись паузой Ник активировал в рубке внешний обзор, как раз в этот момент красная туша «Тельца» величаво выплывала из-за обводов станции.

— Всё же, в подобной брутальный фигуративности есть своя соль, — заметил Эйфель, — конечно корабль, прямо скажем, не шедевр, но то, как он ложиться на своего владельца, как раскрывает его суть, характер, это шедеврально, достойно восхищения, мне даже стало интересно, кто его строил, я как-то упустил этот момент.

Мужчины молча наблюдали за проходом флагмана, каждый подмечал что-то своё, архитектор — игру формы и конструкции, капитан — лихой вираж, который никто другой не отважился бы проделать на таком огромном корабле.

Проводив взглядом быстро удаляющегося быка, художник визуализировал перед Ником две виртуальные папки почти равного размера.

— Вот это, — указал Эф на меньшую папку, — мои удачные эскизы за этот год, а это — указал он на большую, — эскизы, которые я сделал пока был с вами, за без малого две недели. Этот корабль, его экипаж вдохновляют меня на новые образы, я давно не ощущал себя частью чего-то, кроме себя-самого.

В этот момент в рубку вкатил сервисный бот с двумя чашками, в одной потрескивал лёдяной сахар, другая незатейливо источала аромат лунного купажа. Появление бота на время прервало разговор.

— Кажется я не с того начал, — отпив из чашки, Эйфель завязал беседу снова, — когда ещё там на Луне я обратился к вам, я лишь хотел скрыться от проблем, но вы разглядели суть моих затруднений, которая крылась во мне, вы в титуляре увидели запутавшегося человека и смогли блестяще помочь ему. Я пришёл к вам, пытаясь смягчить симптомы, а вы вылечили саму болезнь, именно это отличает профи от любителя. Я уже закрыл наш контракт в Наёмном Флоте, оставил лестный отзыв и добавил к нему премию за неформальный подход к делу. Браво! Как клиент я счастлив, что обратился к вам, но как человек… — инженер замолк.

— Что как человек? — прервал затянувшееся молчание Ник.

— Как человеку мне тяжело покидать этот корабль, — признался художник.

— Если вы хотите нанять Нау для творческого отдыха, то я вынужден буду отказать вам, — сразу предупредил капитан, — это боевой крейсер, а не санаторий, — крохотное солнце выглянуло из-за «Белого Слона», отчего черты капитана стали выглядеть строже, старше.

— Нет, что вы, я это понимаю, как никто другой, — архитектор пытался подкрепить возражение взмахом руки, отчего едва не расплескал кофе, — нет, я снова неправильно выразился, я не хочу покидать наш экипаж.

Ник задумался:

— Признаться, и мне не хотелось бы расставаться с вами, как инженер вы проявили себя блестяще, даже лучше, чем блестяще, вряд ли я смог бы отыскать вам достойную замену, но… всегда есть «но», — Ник машинально повторил слова Штерна из недавнего сообщения.

Не собираясь давить на капитана, архитектор терпеливо дожидался возражений.

— Во-первых, если вы заметили, мой статус изменился, полагаю, теперь меня ждут ещё более опасные миссии, было бы неправильно украсть у Сола выдающегося художника, чтобы подвергнуть его риску, — начал объясняться офицер, — во-вторых, официально иметь титуляра на борту довольно обременительно, каждый раз отчитываться о перемещениях, проходить дополнительные инспекции, там ещё много разной бюрократии. Кроме того, это будет привлекать лишнее внимание. В-третих, я не уверен, что доходов Нау будет достаточно, чтобы оплатить контракт титуляра даже по минимальной титульной ставке. В-четвёртых… впрочем, не важно, и первых трёх пунктов достаточно.

— Всё же, в-четвёртых? — настаивал Эйфель.

— В-четвёртых, — нехотя ответил Ник, — я вас ни разу не видел в тренажерном зале, вы не набираете флотский минимум физической активности, учитывая временный характер нашей миссии и ваше положение, мне не хватало духу сделать вам замечание. Дело даже не в минимуме, а в ситуации в целом, — пояснил Ник, в этот момент рядом с Нау стал швартоваться крупный контейнеровоз, который заслонил солнце, отчего собеседники погрузились тень.

— Надеюсь, Ник, вы ещё не приняли окончательное решение, — мягко заметил силуэт Эйфеля, — я связывался с Комитетом Титульной Безопасности, они подтвердили, что я могу вести свою жизнь инкогнито, оказывается, для титуляров это частая практика, так что официально старшим механиком Нау может быть хорошо знакомый всем нам инженер Эф·Ес, который, к слову, согласен на скромную сдельную оплату. — Инженер вздохнул, — если подумать, то художника у Сола крадёте не вы, а я! Ну что меня ждёт за бортом Нау? Продолжу высасывать вдохновение из мерных усилителей? Хотя один лишь миг, когда вы превратили пустоту космоса в «Ночь» Ван Гога, зарядил меня эмоциями на целую серию новых работ. А касательно зала, так мне искренне жаль, что вы раньше не сделали замечания, не нужны мне поблажки, а упражнения пошли бы на пользу, — грустно улыбнулся титуляр.

Казалось, всё внимание капитана занял процесс разгрузки контейнеровоза напротив, боты-погрузчики методично снимали контейнеры с ферм и утаскивали их прочь, однако наблюдая за чужой работой, было проще ворочать свои мысли.

— То есть вас не страшит перспектива служить на корабле агент-адмирала? — уточнил Ник.

— Страшит?! — усмехнулся Эйфель, — хоть вы и открещивайтесь от этой стороны вашего нового положения, но решалы вдохновляли меня всю юность, «Однажды в ваккуме» я пересмотрел сотню раз, всё что с этим связано меня не страшит, а манит!

Один из контейнеров застрял в креплениях фермы, бот-погрузчик подёргал его, но безуспешно.

— Снова решалы, они просто преследуют меня, — посетовал агент.

Тем временем к озадаченному погрузчику присоединился ремонтный бот, они сообща принялись сдёргивать контейнер, но всё так же без успеха. Внезапная суматоха привлекла внимание инженера, теперь он вместе с капитаном наблюдал за производственной драмой. Появился третий бот, с резаком…

— Ну кто так делает? — возмутился Эйфель, — контейнер неравномерно нагрелся, вот его и переклинило, нужно было бы слегка погреть ферму, он бы сам вышел!

Наблюдая за своим бывшим стармехом, Ник улыбнулся:

— Что же Эф, — заявил он, — если вас не пугает тренажерный зал, то добро пожаловать снова в команду, — капитан протянул Эйфелю руку для пожатия.

— Спасибо, Ник, — новый стармех с энтузиазмом ответил на жест, — пользуясь случаем, хочу заметить, — было заметно, что архитектор слегка смущён, — это будет не справедливо, если мой титул и авторитет помешают вам предложить мне перейти на «ты».

— По правде говоря, мешали, — признался Ник, — то-то, на деле вы ледовый инженер и товарищ, пусть и титуляр. Что же, если вы не против, перейдём на «ты»? — предложил капитан своему офицеру.

— С радостью, — ответил Эф, в этот момент злополучный контейнер резко сдвинулся с места, столкнув двух незадачливых ботов, эпизод получился забавным, отчего мужчины в рубке синхронно рассмеялись.

— Сегодня уже поздно, — признал Эф, — но, давай завтра отметим всё это на станции, у нас ведь достаточно поводов, к тому же Ли хотела осмотреть «Белый Слон», я не прочь провести экскурсию для неё, а потом я знаю одно укромное местечко с хорошей кухней.

— Конечно я не против, — согласился Ник, — к тому же, меня Ли не простит, если я откажусь.

Рядом с контейнеровозом появился новый бот, который поместил красный маркер на дефектный слот контейнерной фермы, таким образом символически завершив весь инцидент.

— А теперь, у меня, как у старшего механика Наутилуса, есть предложение, — заявил Эф, — я бы хотел модернизировать линейную пушку нашего крейсера, — инженер поднял руку, предвосхитив возражения Ника, — я это уже обсудил с диархом, он не против.

Чтобы сделать объявление капитан и вновь нанятый старший механик поднялись в кают-кампанию. Очевидно, здесь готовились небольшая вечеринка, стены были украшены, стол был нарядно сервирован и ждал блюд, свет был слегка приглушён, а на удобном диванчике сладко спала Ли.

«Она очень хотела отпраздновать этот день, — пришёл титр от сидящей рядом с девушкой Ксю, — но так устала, что не дождалась вас».

«Конечно, это был долгий день для всех нас, — отбил ответ капитан, аккуратно поднимая девушку на руки, — все, кому это нужно, могут поспать, отпразднуем завтра».

Клинкет кают-кампании оказался в сервисном режиме, отчего его створки разошлись медленнее обычного, но беззвучно, Ник благодарно кивнул Холмсу. Приглушая свет и стараясь не тревожить сон сегодняшней героини, процессия добралась до тамбура кают экипажа.

«Спокойной ночи!», титр от Эфа был полупрозрачен, словно он послал его шёпотом, Ник улыбнулся и кивнул стармеху.

Когда компаньонка была успешно уложена в кровать, Ник понял, что сам совсем не хочет спать, такое часто с ним случалось после знакомства с десантными демонами, если в течении дня приходилось себя мобилизовать, то состояние готовности могло держаться целые сутки. Взгляд упал на кейс полученный от Быка, пистолет следовало положить в капитанский сейф, а с колодой можно было бы познакомиться поближе.

Планы поменялись, когда Ник взял Правосудие в руки и в визоре высветился титр: «Ты обещал!»

«Обещал?», задумался офицер.

«Да! Сегодня попрактиковаться в тире. Ты ещё можешь успеть — сегодня ещё не прошло».

В памяти Ника отметилось, что тогда днём он лишь подумал об этом, без твёрдых намерений, и уж точно без обещаний.

«Когда берёшь ствол в руки, любая мысль — твёрдое намерение, а каждое намерение — обещание, потому что всякое действие — необратимо», озвучил в голове Ника хриплый мужской голос. Похоже для убедительности, Правосудие перешёл на голосовые титры.

«Обычно, я предпочитаю общаться голосом, буквы могут отвлекать от прицеливания», пояснил пистолет. По пути в корабельную мастерскую, Ник задумался, зачем Правосудие выбрал такой необычный голос, ответ поступил сразу: «Это голос древнего барда, он снялся в роли бывалого детектива, который лихо ставил всякую шваль на место». Объяснение удовлетворило капитана.

Поместив заказы на распечатку боеприпасов для Правосудия в вспомогательный фабрикатор, капитан стал подбирать себе кобуру, однако его прервало сообщение:

Капитан-универсал-лейтенанту Ник·То. кф.СВК. Приоритетно.

Выдержка из утверждённого протокола Комиссии Флота СВК:

Учитывая флотские квалификации и результаты боестолкновения КЯ-БС1-23280922 назначить капитан-лейтенанту Ник·То лётную классную квалификацию — Ас Флота.

Повысить рейтинг капитан-лейтенанта Ник·То в Учётном реестре офицеров СВК на 2789 пунктов.

Довести до капитан-лейтенанта Ник·То особое положение касательно политики флота по отношению к квалификации Ас Флота.

Едва офицер прочёл одно сообщение, как начали поступать следующие:

Капитан-универсал-лейтенанту Ник·То. уро.СВК. Приоритетно.

Ваш рейтинг повышен на 2789 пунктов.

Капитану 3-го ранга Ник·То. ро.СВК. Приоритетно.

Согласно вашего рейтинга, вам присвоено очередное звание: капитан 3-го ранга.

Капитану 3-го ранга Ник·То. Политический Отдел Флота СВК. Служебное уведомление.

Доводим до вашего сведения, что классная квалификация Аса Флота может вызывать тревогу и беспокойство среди гражданских, так как устойчиво ассоциируется с военным временем. Афиширование своей квалификации Аса вне флотской среды считается нарушением дисциплины, приравненным к прочим нарушениям перечисленным в пункте 112.23.4 Дисциплинарного Устава Флота. Упоминание данной флотской квалификации в гражданском контексте должно ограничиваться ношением Почётного Знака «Ас Флота».

Капитану 3-го ранга Ник·То. ро.СВК. Для служебного использования.

Приложение Аз: Конфигуратор Почётного Знака «Ас Флота» (расширенный фаб-файл).

Открыв файл-конфигуратор, Ник обнаружил в нём раздел «Модификации классовой квалификации Ас Флота», в этом разделе были пункты: «Ас-десятник», «Ас-сотник», ещё несколько записей и наконец, «Ас-Туз», этот пункт новоявленный ас и выбрал. «Необходимо указать фабрикатор класса Добро-7 или выше», выдало приложение. Такой фабрикатор полного цикла был всего один на корабле, его и выбрал Ник. «Поместите ДНК-материал в приёмную камеру фабрикатора», потребовало приложение, за спиною капитана уже стояла Ксю с бутылочкой в руке, офицер кивнул и андроид выполнил требования конфигуратора.

«Идёт сканирование», выдал интерфейс, через некоторое время он сообщил: «Обнаружено соответствие: Штабс-ротмистр То·Ро, Таврический Флот». Строкой ниже значилось: «Проводится сопоставление с данными КЯ-БС1-23280922», и наконец через несколько минут: «Сопоставление успешно, к классовой квалификации Ас Флота применена модификация Туз, изготовление Почётного знака займёт 3 часа 35 минут». Судя по столь долгому времени работы фабрикатора, для создания знака потребуются атомарные трансформации, сначала содержимое бутылочки преобразуют в необходимые химические элементы, а затем изготовят из них сам знак.

Пока боеприпасы, знак и кобура распечатывались, капитан заказал реконфигурацию грузового ангара, временно Ник хотел разместить там импровизированный тир. Монтажные боты уже приступили к работе, когда к Нику пришёл титр от Эйфеля: «Реакторы снялись с холостых, всё нормально?». Действительно, расширенная распечатка с трансформацией потребляет много энергии, к тому же сразу работает три фабрикатора, это должно было дать нагрузку на реакторы. Очередной раз поразившись выучке своего механика, продолжавшего следить за кораблём даже во сне, Ник ответил: «Мне не спиться, решил распечатать кое-что, не волнуйся, продолжай отдыхать», на что был краткий ответ: «Есть».

Устройство пистолета оказалось довольно примитивным: мультимерная мышца, подобная тем, что используются в десантной броне, толкала поршень, а тот разгонял пулю до пятисот метров в секунду. Энергии стандартной мерной минибатареи в основании ствола было достаточно на несколько тысяч выстрелов, а в рукоятке пистолета помещался магазин на тридцать три пули.

В качестве кобуры Ник выбрал набедренный мехкарман, который требовал наличия стабилизирующих подвесов на брюках, вроде таких, которые используют девушки станций для своих управляемых юбок. Поэтому вместе с кобурой, капитан извлёк из фабрикатора новые форменные брюки, и с удивлением обнаружил на них серые лампасы.

— Таковы форменные требования, — пояснил Холмс, — хоть ты и не адмирал флота, но по старому установлению агент-адмирал должен иметь адмиральские лампасы.

Ощущая себя нарушителем всех флотских традиций, капитан третьего ранга натянул на себя всё ещё холодные адмиральские штаны, затем закрепил на них мехкарман, который снарядил тремя обоймами с пулями для Правосудия, четвёртую обойму он дослал в пистолет. Когда офицер поднёс оружие к кобуре, накладки на ней отошли в сторону, освобождая место для пистолета, капитан поместил туда ствол.

— В самый раз по мне будет, — прозвучало в голове, Ник убрал руку — створки закрылись, полностью скрыв оружие.

Походив по мастерской, Ник привык к новой тяжести на бедре, подвесы работали отлично: мехкарман не болтался и не бил по ноге, позволяя не только комфортно ходить, но и бегать или даже прыгать.

Если опустить руку и поднести её к мехкарману, то его верхние створки расходились, открывая рукоять, а после того, как рука её плотно обхватывала, остальные створки полностью освобождали ствол. Ник потренировался — очень скоро он наловчился извлекать пистолет из кобуры и помещать обратно меньше чем за одну секунду, пора уже было спуститься в грузовой ангар.

— Целься! А не фокусируй цель! — наставлял голос в голове, — ты когда-нибудь стрелял из десантной пушки?

— Да.

— Плохо! Теперь нужно не учится, а переучиваться, к тому же ты флотский, а это совсем беда! Забудь всё, что знал о прицеливании, — Правосудие даже не старался скрыть раздражение, — у меня фиксированный ствол, я не могу доцеливать, как это делает пушка бронекостюма, а пули у меня без наведения, как привыкли флотские, меня нужно вручную направлять точно на цель, то, что ты на ней фокусируешся, для меня безразлично, мысленное выцеливание тут не сработает, только вручную. Совмещай целик, мушку и цель. Держи свободнее, ты слишком в меня вцепился, плавнее, не затягивай, давай! — Раздался выстрел.

На той стороне ангара металически звякнула броня, а на мишени появилась отметина от попадания.

— Левый нижний угол, — подметил пистолет, — ты слишком сильно дёрнул за курок! Ещё раз! Легче держи, тыква! Полное пшено, манговая дыня! Что за репа?! — возмущался Правосудие, — Почему мои слова искажаются в твоей голове?

Отправляясь на встречу с таврами, Ник на всякий случай включил у себя фильтр мата, так было проще сохранять самообладание, к счастью на переговорах фильтр не пригодился, а позже офицер забыл его отключить.

— Фильтр мата?! — пистолет прочёл мысли стрелка, — тебе сколько лет? Убери немедленно, мне нужно, чтобы мои слова пулями застревали в твоей голове, а не рикошетили от неё!

Отдельный раздел Дисциплинарного Устава Флота посвящён мату, где строго сказано, что мат, это великий памятник русской словесности, требующий охраны и бережного обращения. В первую очередь, каждый офицер флота должен понимать, что мат, это живое слово, которое не может существовать без эмоции, а фиксация мата на долговременные носители в виде звука или текста, подобна заключению свободолюбивого животного в клетке, что бесчеловечно. Конечно, также как и зоологи или сотрудники зоопарка, квалифицированные филологи могут фиксировать табуированную лексику или составлять её словари, но офицеры флота и рядовой состав не должны заниматься подобной деятельностью. Как дикое животное должно существовать в природной среде, также и мат требует естественно-эмоционального окружения, в уставе перечислены контексты и сценарии, когда бережное применение неформальной лексики допустимо или даже рекомендовано. Поскольку сценарий «наставник-ученик» входит в этот перечень, то Ник без возражений отключил фильтр мата.

Описание процесса обучения стрельбе было изъято по требованию Дисциплинарной Комиссии Флота, полный текст доступен по форме запроса Рци-Юсъ-23/48854

Понадобилось около часа, чтобы Правосудие оказался доволен результатом, агент уже правильно стоял, уверенно держал оружие, а главное стабильно попадал в цель. Постоянные инъекции нейромедиаторов ускоряющих закрепление временных моторных навыков или наоборот, блокирующих закрепление неудачных попыток, вызвало чувство усталости, однако ободрённый первыми успехами офицер не обращал на это внимание.

— Неплохо, — констатировал голос в голове, — теперь отработаем тактическую раскраску, вот проекция цели, — в поле зрения появился крупный человек в бронежилете, — теперь я его подкрашу, — части тела цели покрылись красными, синими и зелёными пятнами, — красные зоны, это области летального поражения цели, синие — места, куда можно нанести нелетальные ранения, зелёные, это оптимальные точки, попадание в которые сохранит цели жизнь, но лишит способности оказать сопротивление. Куда целиться, это конечно твоё решение, но лишние смерти — признак дилетанта.

Дальше последовала целая серия из проекций: люди, люди в броне, дроны, турели — Ник старался попадать в зелёные зоны, а если их не было, то в синие. Упражнение прошло нормально, лишь один раз капитан выстрелил из неудачного положения, попал в цель, но пуля, прошив виртуальную мишень, попала не в бронелист импровизированного тира, а по переборке грузового ангара, к счастью, повреждения оказались незначительными. Наконец тренировка прекратилась:

— Что же, на сегодня достаточно, — признал Правосудие, — уже не стыдно попасть к тебе в руки.

Однако капитан всё ещё размышлял о тактической раскраске, ему было интересно насколько точно техин пистолета оценивает уязвимость разных точек цели.

— Я их не оцениваю, — ответил пистолет, — техины целей сами сообщают мне свои уязвимые и сравнительно безопасные места.

— То есть, они предают своих владельцев, — подумал Ник.

— Наоборот, они спасают их, подсказывая тебе способ не убивать, — возразил Правосудие, — похоже ты плохо себе представляешь, кто я, и кто мы вместе, напарник.

— И кто же мы, напарник?

— Ты видишь во мне оружие, но я инструмент, повар может орудовать ножом, способным убивать, большинство монтажных инструментов тоже может нанести увечья, но их никто не запрещает на гражданских станциях, потому, что видят в них инструменты для полезного труда. Ятакой же, не орудие убийства, а инструмент для решения сложных межличностных и социальных проблем, — пояснил пистолет. — Вот поэтому тебе можно носить меня повсюду, все сканирующие техины классифицируют меня как инструмент, а техины целей делятся со мною сведениями.

— Если ты «инструмент для решения межличностных и социальных проблем», — иронично процитировал Ник в своих мыслях, — то кто я? Социолог? Психотерапевт? Врач?

— Для врача у тебя опыта маловато, пока лишь санитар общества, — раздалось в голове, — агенты расследуют, осуждают, защищают, судят и выносят приговор — детектив, прокурор, адвокат и судья в одном лице.

— И палач, — подумалось агенту.

— И палач, — вторил голос.

Слова напарника заставили агента задуматься, однако цепь размышлений прервала внезапно открывшаяся дверь лифта, машинально Ник навёл ствол в её сторону.

— Э-э-э! Поосторожнее, — в проёме лифта стоял Эйфель, заботливо подсвеченный красным, синим и зелёным, — ночную нагрузку на реакторы я ещё могу понять, мало ли что, — пояснил инженер, — но структурные повреждения обшивки ангара, я не мог оставить без внимания.

Опустив ствол, Ник бросил мимолётный взгляд на вмятину в переборке ангара, инженер посмотрел туда же, приблизился к отметине, прощупал руками:

— Ерунда, — констатировал он, — но повозиться придётся, эту часть нужно будет отпустить, выгнуть, затем локальной закалкой вернуть структурную прочность, — по мере перечисления работ в инженере нарастало раздражение, — спать нужно ночью, а не переборки уродовать, — справедливо выговаривал капитана Эйфель.

— Прости, мне нужно было попрактиковаться.

— Прощения проси у Нау, — инженер с любовью провел рукой по раненой переборке, затем с любопытством уточнил, — у тебя в руке то что я думаю? Инструмент решалы?

— Агента! — возразил Ник, удивившись, — ты знаешь про инструмент?

— Конечно! — казалось, Эф в свою очередь был удивлён вопросом, — я же смотрел «Однажды в вакууме».

— Нужно и мне посмотреть, — признал капитан, убирая Правосудие в кобуру.

— Можно всем экипажем пересмотреть, — заметил Эйфель, — это же здорово, смотреть историю про решал вместе с ре… — стармех запнулся,— с агентом!

Изрядно уставший капитан уже был около своей каюты, усталость навалилась резко и нарастала с каждым шагом приближающим к кровати, однако краем глаза агент заметил жёлтый индикатор на кобуре, это означало, что Правосудие требует выйти на связь. Опустив руку, офицер сжал рукоять оружия:

— Ты куда направился? — спросил голос в голове.

— Спать, — устало ответил Ник.

— А кто будет меня чистить, смазывать? — с укором спросил пистолет.

— Похоже, что я, — ответил Ник и обречённо направился в мастерскую.

Рядом с универсальным верстаком заботливо суетилась Ксю, она уже выставила небольшую грушу с оружейным маслом, а сейчас доставала из мерно-молекулярного нагревателя только что напечатанный набор инструментов для чистки оружия.

— Спасибо, Ксю, — поблагодарил капитан и принялся следуя визуальной инструкции разбирать Правосудие.

В мыслях офицер сокрушался, что процедура чистки довольно проста, стандартный ремонтный бот легко справился бы с этим делом, на что получил ответ:

— Пройдёт какое-то время, и наступит момент, когда ты захочешь почистить меня без всякой на то надобности, чистка хорошо подогнанных друг к другу стальных деталей, помогает прочистить мозги, сконцентрироваться на главном. Все моменты когда ты занят этой рутиной в твоём сознании сольются в один, а жизнь превратиться в отдельные эпизоды между чистками оружия. Привыкай!

Так и было, капитан постепенно привыкал, детали Правосудия гладко скользили одна по другой, плотно прилегали друг к другу и вставали на своё место с приятным щелчком, это процесс затягивал, умиротворял до тех пор, пока офицер не обнаружил себя сидящим с безупречно вычищенным инструментом в руках.

Когда Ник всё же добрался до постели, дремлющая Ли вдруг заметила сквозь сон:

— От тебя пахнет Шмыгом.

— Это оружейная смазка, — шепотом пояснил перс.

— Я соскучилась по своему непоседе, — девушка обвила шею парня и снова провалилась в сон.

Было очевидно, что землянка скучает по Земле, возможно ей сниться закат, подумалось парню, он тоже хотел попасть в её сон, но их пути разошлись, агент бегал по каким-то тёмным коридорам, целился в красные фигуры, надеясь найти на них хоть одну зелёную отметину и хоть кого-то не убить в этом затянувшемся кошмаре.

Ковчег Предтеч

Буквы дежурного голема не успели затвердеть, свет святости ещё не рассеялся, рука творящая историю подняла стило и внесла новую запись:

«Око узрело Геракла 71, герой коснулся Ока, Сеть Взоров вновь знает Геракла 71. Лахесис сплела, Клото видит, Атропа отмеряет. Отклонения нитей в пределах Судьбы. Боги спят.»

КС «Белый Слон», Западный Терминал

Кошмар продолжался, Ник продолжал бегать по тёмным коридорам, пока в суматохе поворотов не выбежал изо сна, судя по бортовому времени, за час до подъёма. Спать уже не хотелось, наскоро приведя себя в порядок, агент решил поближе познакомиться со своей колодой.

В кают-кампании капитана ждала чашка кофе и Ксю с новым значком в руке, украсив грудь капитана красным ромбиком, девушка многозначительно посмотрела на колоду, также многозначительно улыбнулась и скрылась не сказав ни слова.

Скосив глаза на значок, Ник с облегчением заметил, что новая отметка выглядит скромно и не бросается в глаза, это полностью устраивало капитана.

Итак, колода. Стопка карт лежала перед Ником, который не знал с чего начать, вспомнив рекомендацию диарха, агент взял верхнюю карту и повернул её к себе лицом. На карте девушка в голубом одеянии и с причудливой короной на голове, сидела на троне между двух диахромных колон. «Очень похоже на карту "Правосудие", что я вытащил у Быка, но без меча и весов», подумал Ник.

— Нехорошо путать женщин, — девушка на карте надменно улыбнулась, — особенно, когда одна из них богиня, а другая Верховная Жрица.

— Простите, я спутал композицию, а не женщин, — было неловко оправдываться перед картой, — мне вас называть Верховная Жрица?

— Можно просто Жрица, можно Исида или Тайна, если осмелишься, попробуй назвать меня Ведьмой, — ответила картинка всё так же надменно, — для тебя я всегда буду сверху колоды, буду говорить, что делать и буду толковать выпавшее тебе карты.

Ник задумался:

— Получается, — ответил он, — вы мне никогда не выпадете, или жриц в колоде две?

— Сегодня я снисходительна, простила тебе первую оплошность, прощу и вторую. Как ты думаешь, сколько может быть Верховных Жриц?

— Одна, — капитан ощущал себя глупо.

— Видишь, немного логики и одним лишним вопросом меньше, — заметила Жрица, — давай обойдёмся без них, без глупых вопросов. Твоё предположение верно с точностью наоборот, можешь считать, что моя карта тебе выпадает всегда. Я связана с мистическим миром, в котором ты барахтаешься словно младенец, я ключ к информации, моя интуиция логична, а логика интуитивна, я управляю демонами и являюсь загадкой, есть ли в твоём окружении человек, про кого ты можешь сказать то же?

Офицер надолго задумался:

— Ли·Ла, — наконец произнёс он.

— Это была простая загадка, — снисходительно заметила Исида, — как видишь, я тебя сопровождаю как в жизни, так и в картах — в теле, в вирте, в судьбе. Ты меня отыскал на Земле, и это было мудро, ведь я хорошая карта.

— Вы карты, вы предсказываете будущее? Так ведь? Даёте прогнозы, — Ник пытался подобрать верные слова, — если вы, Жрица, как-то связаны с Ли, то можете сказать о её будущем? В первую очередь я беспокоюсь о её безопасности, с ней всё будет в порядке? Мне кажется её что-то гнетёт, что-то, что она не хочет обсуждать, может она уже скучает о Земле? Сомневается?

— Пока сомнения я вижу только у тебя, — Жрица поддела ножкой полумесяц стоящий у подола её рясы, отчего полумесяц стал раскачиваться, — у твоей компаньонки нет сомнений, она верит своим решениям и интуиции, но у неё есть сожаления — она не привыкла считать себя слабым звеном, однако этот корабль не обладает инструментом решения её проблем, а довериться кому-то вне корабля она не сможет.

— Нау недостаточно оснащён? Для чего? Для кибердайвинга?

— Ты получил достаточно информации чтобы решить эту загадку, — тон Жрицы предполагал, что дальше обсуждать эту тему бессмысленно. — Давай сосредоточимся на других вопросах, погадаем. Не будем прибегать к сложным раскладам, пока будем трактовать по одной карте, описывай тему и тяни карту, а я её тебе объясню. Итак, твой вопрос судьбе?

— Что меня ждёт? — едва подумав, выпалил Ник.

— Мы же договаривались обойтись без глупых вопросов, — с укором донеслось от Жрицы, — ну ладно, тяни свою карту.

Протянув руку, капитан взял из колоды верхнюю карту, затем развернул её к себе — это был чистый лист.

— А что ты ожидал? — с иронией спросила Жрица, — как ты думаешь, что это значит?

— То, что будущее неопределенно.

— Довольно примитивный ответ, — за спиною Жрицы находился покров, на котором было нарисовано гранатовое дерево, женщина сорвала с него плод, — в нашем случае, белая карта, это чистый холст, на котором ты можешь нарисовать дерево с нужными тебе плодами. Пустая карта, это твоя судьба, тебе суждено что-то изобразить на ней, это твой долг как агента. Миллиарды людей живут обычной жизнью, которая издали выглядит как пустой лист, они утратили вдохновение жизни, перестали ощущать её вкус, но если кто-то будет осуществлять красивые поступки за них, то это может спасти обыденные жизни, как щепотка соли спасает пресный суп. В своё время решалы творили много зла, но делали это красиво, поэтому всё это им сходило с рук, ведь творимая ими красота спасала мир от обыденности и скуки. Банальная жизнь в банальном мире делает обывателей статистами, такая жизнь угнетает, но банальная жизнь в красивом мире превращает обывателей в зрителей, а это уже увлекательно! Теперь ты понимаешь глубину этой карты?

Всматриваясь в белый лист, Ник перестал видеть в нём пустоту, теперь он видел белый туман, за которым новый мир обретает черты.

— То есть, по вашему, агенты были вынуждены поступать как решалы, они специально жертвовали общими нормами, чтобы сделать этот мир красивее для других, — подумал капитан.

— В общих чертах это так, — улыбнулась Исида, — но в жизни всё сложнее, некоторые решалы увлеклись и потеряли чувство меры, а это одно из важнейших чувств, необходимых агент-адмиралу. Итак, вооружись чувством меры и интуицией, чтобы сформулировать следующий вопрос.

С новой точки зрения первый вопрос стал казаться слишком глобальным и неконкретным, теперь он выглядел неумеренно неуместным. «Этот путь нужно осилить мелкими шагами, шаг за шагом", подумал капитан и спросил:

— Что нас ждёт сегодня?

— Уже лучше, — признала Жрица, — этот вопрос называется «Карта дня», давай узнаем какая тебе выпадет на сегодня?

На этот раз в руке Ника оказалась двойка треф, парень положил карту на стол рядом со Жрицей.

— Неплохо, — прокомментировала она, — но она может означать несколько возможностей, вытащи её одну, чтобы уточнить предсказание.

Новая карта отображала мечтающего юношу идущего к краю обрыва.

— Шут, Дурак или Джокер, — пояснила Жрица, — это очень сильная карта, теперь всё прояснилось. Двойка треф или по другому двойка кубков, — картинка на карте изменилась, теперь не ней были изображена молодая пара, стоящая друг напротив друга с кубками в руках, — означает новую встречу, а в сочетании с Шутом, это начало нового необычного партнёрства, полного свежих возможностей и перспектив. В то же время Шут указывает на недостаток опыта, тебе следует проявить осторожность, ведь…

Внезапно Жрица замолкла, так как в кают-капанию зашёл Эйфель, заметив капитана архитектор отчитался:

— В грузовом я всё исправил, переборка как новенькая, а ты так и не ложился?

— Спасибо за службу Эф, мне удалось поспать, но чувство вины подняло меня раньше срока, — отшутился капитан.

— Я бы тоже не смог заснуть после такого, — улыбнулся Эйфель, забирая чашку кофе, — пойду приведу себя в порядок.

На столе перед Ником лежали чистые золотые карты, похоже на сегодня гадание завершено, капитан вызвал Холмса, чтобы уточнить несколько вопросов относительно медотсека Нау.

КС «Белый Слон», Центральный сектор «Море звёзд»

Ли лежала на мягком коврике и смотрела вниз, она любовалась рыбками, их чешуйки маняще переливались замысловатой радугой, а плавники развивались будто части роскошного платья. Вода была такой прозрачной, что казалось, будто рыбки плавают среди звёзд и беззаботно поклёвывают светящиеся шарики, порою такой шарик было сложно отличить от звезды и тогда рыбка вдруг съедала звезду. Если отбрасывать условности реальности, то рыбки парили среди звёзд и питались ими — это завораживало.

Беззаботность водных обитателей передалась Ли, какие-то радужные мысли бабочками порхали в голове девушки даже не утруждая себя обрести конкретную форму, тело расслабилось, лишь ноги игриво покачивались, будто тростник на ветру. Вот одна бабочка попала в фокус, она была о том, что петанейроная мощь её имплантов сейчас любуется рыбками, словно огромная армия безмолвно застывшая за спиной полководца увлечённого рыбалкой. Было приятно ощущать колоссальную мощь этой армии, но ещё приятнее было заставить её послушно замереть, а самой забыть об этой мощи.

Где-то рядом Ник и Эйфель обсуждали тонкости Нау, девушка подняла глаза, её парень, капитан, что-то слушал с полуулыбкой на устах, художника заслонял бокал с вином, но Ли помнила, что без искажений лицо Эйфеля выглядело интереснее. Приятно, когда люди меняются к лучшему, и не уходят, это уютная мысль, беззаботная.

С самого утра, ещё во время завтрака Эйфель вдруг заявил, что сегодня «командовать парадом» будет он, Ли это полностью устраивало, если для боя лучшего командира чем Ник нельзя было найти, то для парадов навыки и вкус художника были предпочтительнее.

Это был первый раз, когда девушка попала на станцию персов, новые впечатления переполнили землянку. Когда их компания вышла из станционного лифта на Кольцевой променад — главную улицу станции, то в первую очередь путешественницу поразила оживлённость, променад заполняли сотни людей, одни торопились по делам, другие безмятежно валялись на лужайке, компании что-то увлечённо обсуждали, смеялись, уютные кафешки были полны посетителей, вокруг бурлила жизнь и девушке не терпелось окунутся в её водоворот, хотелось перепробовать все местные лакомства и перемерять все платья.

Следом землянку восхитил местный воздух, кристально чистый, сквозь него можно было легко читать вывески на дальней части станции, лёгкий ветерок приносил запах свежести, в который иногда вплетались аппетитные нотки из пекарни неподалёку. На их корабле тоже был приятный воздух, но в таком просторе дышалось как-то свободнее. Парадоксально, но из-за удивительной видимости складывалось ощущение, что пространства здесь больше, чем на Земле, улица просматривалась вперёд на несколько километров, плавно изгибаясь пологим кольцом, стены окружающих домов утопали в иллюзии неба, которое излучало мягкий свет, по оттенку близкий к дневному.

Теперь Ли стало понятно, отчего её парень так тосковал по аншлагам, если присмотреться, то эти таблички были повсюду, нет, они не бросались в глаза, но и не замечать их было сложно. Да, на Наутилусе таблички тоже были повсюду, но на боевом корабле они воспринимались как часть антуража, здесь же, на улице, аншлаги напоминали землянке, что станция это тоже космический корабль. Полезное напоминание, так как забыться было слишком легко!

Мысленно девушка простила капитана за давнюю ссору, персы действительно одевались иначе, сложно сразу понять в чём это отличие, они одновременно выглядели и строже, и раскованнее, в общем — иначе. Мысленно Ли взяла это на заметку, она хотела понять, чем достигается такой эффект.

Проходя мимо лавки со стеклянными витринами, девушка заметила отражение их компании в затенённых стёклах, землянке понравился их вид: стильная форма капитана, безупречный костюм архитектора, лаконичное платье-шифт, безуспешно пытающееся охладить сексуальность Ксю, и конечно она — Ли, в роскошном приталенном платье с древне-русскими мотивами, которое едва вошло в моду на Земле. Было лестно притягивать восхищённые взгляды, хотя с ревностной ноткой девушке пришлось признать, что внимание самой интересной части аудитории — мужчин в форме, привлекает не она, а капитан. Похоже значки Ника и нелепые серые лампасы на его брюках магически действовали на флотских, заставляя их сворачивать шеи и отдавать честь, отчего капитану тоже частенько приходилось прикладывать руку к голове. Девушка твёрдо решила: следующий раз она оденет своего парня только в гражданское!

По ходу прогулки Эйфель рассказал много баек связанных со станцией «Белый Слон», поведал как её строили, показал несколько примечательных мест, затем они свернули в волшебный проход, волшебный от того, что на другом его выходе их поджидала сказка: тёмный свод украшенный ярусами далёких огней, а под ним, безбрежная гладь моря, на дне которого виднелись звёзды.

— Это плоская арка, — пояснял Эф, — арочные своды люди строят тысячи лет, это довольно несложно, выкладывай дугой обтёсанные камни или кирпичи, расклинивай их сверху камнем-замком, после чего конструкция будет держать большие нагрузки, просто, практично и красиво. На вращающихся станциях профиль тяготения не плоский, как на Земле, а слегка выгнут вниз, поэтому любая плоская поверхность, направленная вдоль хорды корпуса станции, обладает арочным эффектом, она как бы слегка опирается сама на себя, — Эф ладонями пытался показать, как выгибается арка, — Я использовал этот эффект, чтобы в основании станции сделать огромный иллюминатор, самый большой в Соле, его диаметр три километра. Алмазный композит в центре основания арки имеет толщину более семи метров, а к краям он немного утолщается. Над ним пятиметровый слой воды, он нужен для изоляции меры и поглощения радиации. Вода, в свою очередь, накрыта толстым листом армированного стекла, оно требуется чтобы удерживать жидкость, если случится нештатная ситуация.

В итоге получился огромный плоский аквариум, для красоты его заселили декоративными рыбками. Посмотрите вниз, — вся компания дружно склонила головы, — складывается впечатление словно рыбки парят в космосе, поэтому это место назвали «Море звёзд», — зрелище завораживало, а Эйфель продолжал лекцию, — вот эти живописно светящиеся частички, которые плавают в воде, это микроботы, они очищают воду, насыщают её кислородом и накапливают питательные вещества, когда рыбка глотает микробота, тот её кормит. Когда пройдём дальше, то сможем заметить сравнительно крупные светящиеся медузы, это сервисные станции микроботов, которые их заряжают и обслуживают. Получился открытый биотех-биом, он не замкнутый, так как медузы получают энергию извне, прямо от здешних реакторов.

Зрелище так захватило Ли, что она не заметила, как Ксю успела разжиться увесистой корзинкой, в которой было всё необходимое для небольшого пикника: несколько пневмоковриков, бутылка вина и сырный набор в качестве закуски. Выбрав уединённое место почти в центре иллюминатора, компания устроила дружеский привал прямо среди звёзд, космоса и рыбок.

Протянув руку, Ли сдвинула бокал и теперь видела лицо Эйфеля, архитектор что-то увлечённо объяснял капитану. Похоже вино успело подействовать, нить разговора ускользала от кибермонгерши, но это её не беспокоило, девушка выхватывала лишь отдельные слова, к сожалению среди них она разобрала одно, то, которое последние дни тревожило компаньонку: «перегрузка». За свою жизнь девушка привыкла, что её появление усиливает любую команду, что с ней любое предприятие проходит быстрее и глаже, чем без неё. Однако космос оказался беспощаден к землянке, особенно остро она ощутила это, когда слушала разбор боя от лица наставника Ника, со слов строгого старика получалось, что из-за её слабости простой бой превратился в сложную задачу, получалось, что присутствие Ли подвергло риску всю команду. Это удручало, хотелось превратится в беззаботную космическую рыбку, простенький мозг которой мог легко радовался жизни и выдерживал огромные перегрузки. К сожалению мозг кибермонгерши был сложен и уникален, исправить ситуацию могла бы масштабная нейрооперация, но медкапсула Нау на такую не способна, а обратиться к кому-то на стороне, не вариант — маркировка некоторых имплантов Ли не соответствовала их начинке, при комплексной операции это неизбежно выяснится. Ситуация напоминала капкан, Ли очень не хотелось отгрызать себе лапу, может быть позже, уж точно не сегодня. Выучка кибермонгера помогла выбросить мусорные мысли из головы, Ли допила бокал и вернулась к своим рыбкам.

— Друзья! — вдруг громко обратился капитан, — как все мы знаем, наш недавний рейс прошёл успешно, заказчик остался доволен и выплатил нам дополнительную щедрую премию, мы все ему благодарны, — Ник улыбнулся Эйфелю, — сумма получилась довольно весомая, я хочу вложить её в модернизацию Нау. Сейчас Эф предлагает серьёзно улучшить нашу линейную пушку, с ней наши тактические возможности существенно расширятся, по моим оценкам, с таким орудием Наутилус в одиночку сможет одолеть типовой дивизион флота, а это восемь кораблей. Диарх Бык позволил мне просмотреть тактические записи её боевого использования, не вдаваясь в подробности, просто скажу: на сегодня, это абсолютное тактическое оружие космического применения. — Взглянув на Ли, капитан пояснил, — абсолютным называется оружие, против которого ещё не найдено эффектное средство противодействия, пройдёт несколько лет и эта пушка перестанет быть абсолютной, таков жизненный путь всех вооружений.

Выдержав паузу, чтобы экипаж сумел оценить новые возможности, капитан продолжил:

— Однако у меня есть другое предложение, — офицер обвёл свою команду взглядом, — давайте добавим к нашей кампании Холмса, я хочу обсудить это при всех, — среди них появилась проекция старпома в старинной одежде для пеших и верховых прогулок, в его руке была неизменная трубка, Холмс полулежал на шерстяном клетчатом пледе. — Отлично! Теперь весь экипаж в сборе, — порадовался Ник, — не буду тянуть, я бы хотел улучшить основную медкапсулу Наутилуса до уровня Живите-8, конечно для корабля это избыточно, это уже уровень госпиталя. И к счастью, и к сожалению, здесь на «Белом Слоне» есть установочный комплект медкапсулы, но он уровня Живите-9 из научного центра, это ещё накладнее, но мне позволено частично использовать для этих целей спецсчёт Нау, если решение будет нами принято, то уже завтра капсулу обновят.

Раздался звон.

— Ой! — от волнения Ли уронила бокал, стараясь не выдавать чувств, девушка перевела дух и извинилась, — простите, продолжай Ник.

Сделав вид, что ничего не произошло, Ник продолжил:

— Мнение технической части экипажа мне известно, я хочу узнать мысли остальных, Эф, что думаешь по поводу капсулы?

Бросив мимолётный взгляд на Ли, архитектор что-то прикинул в голове:

— Я олух, мог бы и сам догадаться! Пушка дождётся своей очереди, люди важнее, — ответил он, потом спохватился, развернулся к Холмсу и Ксю, — вас я тоже причисляю их числу, — затем улыбнулся, — но Ксю, конечно в большей степени, Холмс, без обид. — на что получил дружеский кивок проекции старпома.

— Остаётся спросить у Ли, — капитан повернулся к компаньонке.

Вместо ответа девушка притянула к себе Ника для поцелуя. Похоже поцелуй, это её любимый ответ, подумалось парню, но он не нашёл что возразить, вообще, на поцелуи сложно возражать.

КС «Белый Слон», Ресторан «Про-пасть»

В мире, где любое блюдо можно распечатать, очень сложно выживать месту, привлекающему посетителей не приятной компанией, развлечениями или интерьером, а дорогой кухней. Именно таким местом оказался ресторан «Про-пасть», он же, по совместительству, штаб-квартира одноимённого профессионального клуба гурманов «Про-пасть».

Столики для гостей располагались в стеклянном пузыре прислонившемуся к огромному своду над «Звёздным морем», мерцающий круг моря виднелся далеко внизу, отчего складывалось впечатление, что сидишь над звёздной пропастью.

Как заметил Эйфель:

— Пропасть снаружи, пропасть в брюхе, а меж ними пасть — здесь у меня всегда зверский аппетит!

Местный шеф-повар встретил Эйфеля как родного, архитектор представил всем хозяина и быстро озвучил свой заказ, в котором лишь предлоги были русскими. Затем кулинар предложил Ли сыграть с ним в игру, он называл слово, а девушка не думая выдавала свою первую ассоциацию с этим словом. Перебросившись с монгершой несколькими десятками словесных пар, повар заметил:

— Вы очень очаровательный, но непростой клиент, — шеф задумался, улыбнулся, — однако я знаю, что вам подойдёт, ваш заказ принят.

Теперь повар улыбался Ксю:

— Ваш черёд.

В этот раз игра затянулась, наконец шеф сознался:

— Признаться, я в тупике, если бы я вас не видел, то решил бы, что общаюсь с… техином, уж простите, если это вас задело, — было видно, что хозяин обескуражен, — обычно я никогда не ошибаюсь, но никто не идеален, получается, даже я.

— Напротив, вы идеальны, — успокоила его андроид, — я проанализировала наши пары слов более восемнадцати миллионов раз, и не смогла понять, где прокололась. Видимо, где-то на невербальном уровне. Простите, что заставила вас сомневаться в себе.

Шеф пристально всмотрелся в Ксю:

— Вы исполнены безупречно, — с облегчением констатировал шеф, улыбнулся, — у меня для вас есть особое блюдо, ваш заказ принят.

— Молодой человек, готовы? — на этот раз улыбка предназначалась Нику, а новая игра продлилась недолго. — Примечательная у вас компания, каждый с подвохом, — признал кулинар, — вот вы флотский, а вкусы у вас как у заправского десантника, уж простите. Заказы приняты!

Когда компания осталась наедине, Ник осмотрелся, было занято ещё три столика.

— Даже интересно, что я заказала, — заметила Ли, — очень интригующий шеф, и улыбчивый. Откровенно говоря, здесь, на станции, все персы слишком улыбчивые, по земным меркам это как-то немного не искренне, что ли. Даже не знаю как объяснить.

— В чём-то ты права, — признал Ник, — очень давно, когда многие станции имели секционную структуру, ещё в первую астероидную, после бомбёжки не всегда было понятно какой сектор безопасен, люди толпились у шлюзов и спрашивали друг друга куда идти. Вот тогда договорились, что те, кто идут из безопасного сектора пусть улыбаются, это знак понятный без слов. Так сложился образ надёжного перса с улыбкой, у которого за спиною безопасно и хорошо, а он идёт туда, где больше нужен, постепенно понятие расширилось с сектора на всю жизнь — если у тебя за спиной хорошая, правильная жизнь, то ты ей улыбаешься, это вошло в привычку.

— Твой рассказ многое объясняет, — признала землянка, — придаёт улыбкам осмысленность.

Наконец начали приносить заказы, у Эйфеля блюдо выглядело так, как обычно выглядят дорогие гастрономические блюда, немного чего-то было красиво выложено на причудливой посуде.

Блюдо Ли принёс сам шеф, на тарелке лежало несколько гренок, намазанных какой-то пастой, повар поместил перед девушкой цельную деревянную доску, затем из особого футляра извлёк крупный мясистый помидор. Ловко орудуя ножом, шеф аккуратно вырезал кусочек мякоти овоща, нанизал его на небольшую золотую шпажку и протянул её гостье:

— Попробуйте!

— О Боже! — землянка попробовала мякоть, — это невероятно, кажется я ем душу помидоров, такой яркий божественный вкус, одновременно и простой, и сложный, с оттенками и полутонами, — Ли закрыла глаза и наслаждалась моментом.

— Это супернатуральный овощ, — пояснил хозяин ресторана, — очень давно, в поздний карбон, на Земле увлеклись генетикой и вкус овощей немного испортили, их сделали технологичными, практичными и долговечным, отчего они утратили вкусовую насыщенность, стали как-бы «пластиковыми» на вкус. Мы решили это исправить, сначала реверсгенетикой восстановили оригинальные овощи, например, как этот помидор особого сорта выведенного здесь. Затем, когда овощ созревает, его помещают в фабрикатор, где в течении недели тонко перекодируется его молекулярная структура, так, чтобы мякоть и сок отдавали максимум вкуса при контакте с языком человека. В итоге получился такой помидор, который одновременно и естественнее, и более приспособлен к человеку чем те, что вы пробовали у себя дома на Земле. Давайте я смастерю брускетту с этим томатом, гренка и топпинг оттенят его вкус, — быстрыми движениями шеф разделал овощ и красиво разложил его ломтики по гренкам, — Попробуйте!

Откусив немного брускетты, Ли хотела поделиться мнением, но повар остановил её жестом:

— Можете ничего не говорить, — пояснил он, — я хорошо понимаю, как вкус действует на людей. Ваш вид лучше всякой благодарности, наслаждайтесь! — поделился он очередной улыбкой.

Тем временем поднесли небольшую плошку, полную маленьких разноцветных драже:

— Это блюдо для вас, красавица, — сейчас повар улыбался Ксю, — отведайте!

Осторожно поддев один шарик, андроид положила его в рот, затем задумчиво улыбнулась:

— Занятно, здесь закодировано несколько вкусов, но не теми молекулами, которые их обычно кодируют, это словно кулинарно-молекулярная шарада, полезно для калибровки сенсоров, — Ксю задумалась, — Ха! Здесь в полимерных молекулах скрыт небольшой код, его можно восстановить, это увлекательно! Редко удаётся встретить человека, который так понимает техинов, — подмигнула блондинка повару.

— А вы попробуйте сразу горсть, — предложил он.

— О! Это целая симфония! — восхитилась Ксю, отведав целую ложечку полную разноцветных драже, — мне нужно время чтобы её разложить! Погодите! Это роза! Все эти шарики кодируют образ розы из древних художественных произведений, здесь и картины, и стихи, её ДНК и формулы ароматических соединений.

«И только аромат цветущих роз —

Летучий пленник, запертый в стекле, —

Напоминает в стужу и мороз

О том, что лето было на Земле.»

Вдруг продекламировала андроид.

— Вы тоже умеете удивлять, — признал шеф, — эта загадка была рассчитана на пару часов, а вы справились меньше чем за минуту, но учите там есть и другие загадки.

— Это вызов! — улыбнулась Ксю, — Спасибо!

— Что же, теперь, ваше блюдо, — повар поставил перед Ником тарелку десантной мамалыги с протеинцами, — обычное блюдо, просто исполненное очень хорошо, надеюсь вам понравиться, приятного аппетита, — с этими словами шеф оставил гостей наедине со своими творениями.

Удивительно, но мамалыга перенесла капитана в детство, на «Смычку», в «ЧеПОК», в вечер, когда он ужинал со Стабом после особо сложной тренировки, в тот момент обычная каша показалась волшебным лакомством, хотя до этого мальчишка её не особо жаловал. Сейчас разные моменты наложились друг на друга — Ник одновременно находился за одним столом и со Стабом, и со своим экипажем, это было неуловимое ощущение единства времени в котором было легко потеряться.

Оказавшись за одним столом с десантником, капитан поневоле стал есть в десантной манере — быстро и размерено, поэтому очень скоро одолел своё блюдо, пока все остальные были лишь на полпути к насыщению. Откинувшись в кресле, капитан стал незаметно рассматривать остальных посетителей, их было три пары. Ближе всего был столик за которым сидел бородатый астер-шахтёр, его Ник видел очень хорошо, но спутница шахтера сидела спиною. За следующим столиком лицом к капитану сидела монашка Чистоты, эта секта свято верила в Трич или закон Трёх Чист: «Вакуум, Воздух и Вода — да будут чистыми всегда». Монашки не выделялись одеждой, но всегда носили трикрипт — кулон в котором были три ёмкости: со святым вакуумом, святым воздухом и святой водой. Откуда берутся святые вакуум и воздух, Ник не знал, но точно знал, что святую воду монашки берут у христиан-астеров. В целом про монахов Чистоты мало кому известно, но одна из однокурсниц Ника была из монашек, наблюдая за ней парень многое узнал о обычаях Чистоты.

За третим столиком удалось рассмотреть военного в штатском, который старался не выдавать себя, но «рыбак рыбака видит издалека», все несуразности этого вечера сходились к этому человеку, Ник присмотрелся пристальнее, теперь уже совсем не скрывая своего любопытства — подтянутая фигура, короткие русые волосы, а лицо незнакомца обладало занятной особенностью, когда оно улыбалось, то выглядело просто и удало, но стоило улыбке скрыться, как простоватость мгновенно испарялась обнажая иную натуру: умную, дерзкую и напористую.

Незнакомец заметил взгляд Ника, почти минуту они смотрели друг на друга, наконец Ник громко спросил:

— Вы ведь здесь чтобы встретиться со мною?

В ресторане повисла тишина, столовые приборы перестали звенеть, разговоры утихли, друзья Ника смотрели то на своего капитана, то на незнакомца.

— Верно, каптри, — ответил мужчина в штатском, — я здесь за этим, но вы слегка поторопили события.

— Разведка? — спросил Ник.

Собеседник утвердительно кивнул, подошёл к столику экипажа Нау:

— Вы не против, если я подсяду к вам, — разведчик ухватился за спинку свободного стула стоявшего неподалёку.

— Вы приложили для этого столько усилий, — ответил капитан, слегка отодвигаясь, чтобы освободить немного места за столом, — что было бы невежливо вам отказать.

Ловко пристроив стул, незнакомец представился:

— Меня зовут Ве·Тер, можно просто Ветер, это мой позывной, — он добродушно улыбнулся, — всех вас я уже знаю, можете не представляться. У меня деловой разговор к вашему капитану и ко всем вам, но прежде чем начать, пыль меня побери, Ник, окажите услугу, объясните, что меня выдало?

Отложив столовые приборы, Ли улыбнулась:

— Мне тоже интересно, — девушка повернулась к разведчику, — всегда приятно послушать, как он это делает!

— Не что, в кто, — начал пояснять капитан, — вас выдали ваши люди. Началось всё с шахтёра, — Ник кивнул в сторону астера, — у него крошка застряла в бороде.

— И что? — удивился Ветер.

— Мне довелось пару недель провести среди шахтёров, — пояснил каптри, — срок достаточный, чтобы узнать, что для шахтёра рот, это вход в шахту, а мусор у шахты, это позор, потому что шахта с грязным входом, это задница. Пьяный шахтёр запросто превратит любую каюту в помойку, но его борода при этом всегда будет идеально чиста.

Фиктивный шахтер провёл по бороде, нашёл крошку и стряхнул её:

— Ну не привык я носить бороду, — признался он.

— Отвал! — поправил его Ник.

— Что за отвал?

— Шахтёры бороду называют отвалом, — пояснил невольный знаток шахтёрского быта.

— Хорошо, с ним ясно, — согласился Ветер, — и это всё?

— Нет, монашка тоже подставная, — продолжил капитан.

— А со мною что не так? — изумилась лже-монашка.

— Вы были почти точны, — признал Ник, — но вас подвёл трикрипт, монашки Чистоты очень скрытны, и если этого не знать, то можно не заметить. Всегда, прежде чем что-то впустить в себя, неважно что: напиток, еду, книгу, они незаметно касаются предмета своим кулоном, как бы очищая этот предмет. Обычно это очень быстрое и мимолётное движение, которое легко упустить.

— Может я так ловка, что вы не заметили, как я это делаю, — не сдавалась «монашка».

— Что же, — ответил Ник, — если прочтёте мне Канон Чистоты, то я признаю вашу правоту.

Подставная монашка отрицательно качнула головой и отвела взгляд.

— Что и требовалось… — констатировал Ник, — дальше всё проще, ваши люди старательно избегали взглядов в мою сторону, в то же время выжидательно поглядывали на вас, делали они это ловко, если бы я изначально не заподозрил бы подмены, то и не заметил бы. Выходит, что вы создали управляемую среду, чтобы присмотреться ко мне, прежде чем вступить во взаимодействие. Меня на курсах учили, что это типичная манера работы внешней разведки СВК. К тому же я уже знал, что у меня запланирована встреча, но не знал, где и с кем, а вечер уже заканчивался.

— Знали? Откуда?

— Двойка и джокер, а впрочем… не важно, — улыбнулся агент-адмирал.

— Понятно, колода, — рассудил разведчик, — поговаривают, что агентские техины напрямую обращаются к имплантам по древним протоколам и могут даже мысли читать. Становится жутко, если представить, как оперативный план утекает из твоего импланта без твоего ведома, хорошо хоть без деталей, а лишь общие черты — «двойка и джокер».

Казалось, их новый знакомый задумался, но похоже он раздавал распоряжения в вирте, так как люди из его группы синхронно поднялись и двинулись к выходу, одна только «монашка» сначала демонстративно приложила трикрипт к своему бокалу, осушила его, и лишь затем ушла горделивой походкой.

— Никогда не думал, что наступит такой момент, — признался Ветер, — но я собираюсь применить метод Волина.

— Метод Волина? — спросил Ник, — Что это?

— Иногда в деле все ниточки постоянно сходятся к одной фигуре, ключевой. Волин считал, что такую фигуру нужно сделать своей — завербовать, но сделать это можно лишь честно выложив на стол свои карты, — пояснил разведчик. — Если это действительно та фигура, да расчёт верный, то ставка сыграет.

— И что, вы прямо сейчас выложите все секреты? — поинтересовалась Ли.

— Да, представьте! Все свои, те которыми я могу распоряжаться. Сам себе не верю, я всегда недоумевал, что это за метод, когда все на кону, — с азартной удалью улыбнулся Ветер, — а теперь сам чую такую ситуацию!

Многозначительно оглядев всех за столом, разведчик стал делиться информацией:

— Итак, для начала, скользнул слух о сверхбыстром крейсере снующим между Лагранджами, я прикинул, что раз наш пилот-вундеркинд как раз там, то одно к одному.

— Вы что, следили за мной? — уточнил капитан.

— Следил? Конечно! — ответил Ветер, затем заметив недоумение собеседника, стал объяснять. — Начну издалека. Когда на Флоте прознали, что легендарный Гур·Ни взял личного ученика, хотя до этого ни-ни, то все всполошились, каждое управление флота захотело вундеркинда в свой корабль. Стали подбивать клинья в Лётную, сманивать, но Гур это сразу пресёк, старый лис заявил, что лишнее внимание вредит обучению, мол, когда пилот будет готов, он, типа, сам найдёт своё место, был бы корабль и был бы полёт, в общем что-то в таком духе — глубокая мудрость от пилотажного наставника. Но если управления и секторы флота начинают конкурировать между собою, то никакая мудрость их не остановит. Когда у курсанта Ник·То в планах наметилась первая практика, флотские стали грызться между собою — на какой корабль попадёт «золотой пилот», — в этот момент Ветер довольно улыбнулся, — но хотел бы я видеть их лица, когда Гур послал Ника к шахтёрам, поезда тягать.

Естественно, эту пыль уже было не остановить, за дело взялись флотские бюрократы, решили чей корабль лучше подойдёт, тому пилот и достанется. Речь шла уже не о Нике как таковом, флоты пытались выяснить, кто из них круче, стали кораблями меряться. Поначалу выбирали корабли поинтереснее и начали проводить их модернизацию. Здесь был важен один момент — тип корабля, с одной стороны линкор слишком большой и должен действовать в составе эскадры, это не лучший выбор для супер-пилотирования, с другой стороны, обычный крейсер, даже тяжёлый, слишком слабый, чтобы на него тратить гения. Дилемма! На волне этой массовой, но во многом стихийной модернизации, пришли к идее нового класса корабля: сверх-тяжёлый крейсер, а для нового класса нужно найти место в боевом порядке, одно за другое, стали переписывать военную доктрину. Здесь уже засуетились демы, сами подумайте — массовая модернизация, закладываются корабли нового класса, переписывается военная доктрина — они решили, что мы собираемся воевать. Их разведку подняли на уши, в общем горячее время было, я тогда лично встречался с моим контактом из разведки демов, честно описал расклад, мне долго не верили, пока сами не убедились. Но разведка — разведкой, а отставать не хочется — демы тоже начали модернизацию и думать на предмет нового класса. — Откинувшись на спинку стула, разведчик подытожил, — Вот так Ник, из-за вас чуть война не началась!

— Вы говорили, — с интересом уточнил капитан, — что стали закладывать новые корабли?

— Да, пока один крейсер сверхтяж на стапеле, есть идеи как его назвали?

Подумав, Ник повел плечами.

— Не буду томить, — смилостивился разведчик, — назвали его «Острог-9», вы слишком часто мелькали в костюме Нестора, да и похожи прям на него, — Ветер подарил ещё одну лихую улыбку, заключив, — то-то разведка всегда знает где вы, таковы реалии.

— Теперь о вас, — Ветер развернулся в сторону Эйфеля, — когда появился рейдер с супер-пушкой, военные стали рвать последние волосы на своих стратегических лысинах, вся тактика боя — коту под хвост. К тому же рейдер с пушкой достался непонятно кому!Оперативно подрядили тавров уничтожить рейдер, тех уговаривать не пришлось, они сами рвались, у них там свои счёты были. Довольно скоро тавры подловили цель, говорят заруба была тесная, но задача была выполнена без потерь, застали врасплох. Вторую часть проблемы, то есть вас, — разведчик указал на Эйфеля, — доверили тоже таврам, мы совместно с ними решили, будто они как бы выкрадут злополучного инженера по собственным мотивам, и будут придерживать у себя, чтобы вы не построили ещё одну такую же пушку или не раскрыли лишнее подробности её конструкции, а там мол решат, как дальше быть, как с такой пушкой бороться. Но, как обычно, процесс застопорился в самом начале, на этапе переговоров тавров со службами титульной безопасности, те не хотели выглядеть глупо, когда у них из под носу уводят титуляра. Вместе вымучили сценарий, в котором Эйфель вроде как самопохитится по своей глупости, — разведчик скривил виноватую гримасу перед архитектором, мол это не он придумал. — А тут вы действительно самопохищаетесь, но по своему сценарию! Бардак тотещё начался, в мягкие задницы титульной безопасности не один саморез вкрутили.

Между делом на столе появился чай, Ветер отпил из чашки и продолжил:

— Я-то тогда в уме складывал: сверхбыстрый крейсер, чёрный пилот и стремительно исчезающий Эйфель. Пока я складывал, на Земле потеряли госмонгера, тоже на ушах стоят, я и подумал — схожий почерк! Складывается уравнение с четырьмя неизвестными и все они технично оказались за скобками, все в одном месте, это похоже на полевую работу мощного техина, не меньше чем Серпа!

— Серп! Это же легенда, — вдруг заметила Ли с застывшей чашкой в руке.

— Что за Серп? — озадаченно спросил Ник.

— Ну у Постимперии и СВК есть Госпланы, — начала объяснять кибермонгерша отпив из чашки, — у демов Резхран, а у ООН только кластер из группы техинов суммарной мощностью на из8, как-то слабовато, хотя общий тренд решений очень даже на уровне. Вот и возникла легенда, что у ООН есть тайный из9, в народе его прозвали «Серый повелитель» или Серп. Поскольку уровень мифического Серпа выше разрешённого, то его приходится держать в тайне.

— Не знаю, есть Серп или нет его, — заявил разведчик, — но я действую из предпосылки, что он есть, лучше бороться с вымышленным противником, чем проиграть реальному.

— А вы уверены, что гипотетический Серп, ваш противник? — спросила Ксю.

— Любой игрок, интересы и действия которого мне не ясны, по умолчанию — противник, — ответил Ветер, — а там уже как сложится.

— Ясно, а дальше-то что? — Ник пытался направить беседу в нужное русло.

— А дальше вы и так хорошо знаете, сами дела проворачивали, — развёл руками Ветер, — пару дней тому связался со мной Бык, описал ситуацию, говорит, прилетай мол, можешь понадобиться. Я всё бросил, прилетел, а теперь Бык просит меня присмотреть за вами, говорит, они, ну то есть вы, как слепые котята, — разведчик бросил взгляд на Ника и Ли, весело заметив, — как по мне, так кролики, идёте по чужому треку, да не понимаете, что вокруг происходит! Кто-то же должен вам глаза раскрывать. Ну и занять вас чем-то нужно, а то снова куда-нибудь встрянете в чужую операцию. Вам же дело нужно?

Разведчик припал к своей чашке и смотрел поверх неё на капитана.

— Наш корабль входит в реестр Наёмного Флота, — сухо ответил капитан, — мы открыты для любых дельных предложений, которых пока не было.

— Хорошо, — Ветер оставил чашку, — я сейчас веду расследование: по всему Поясу во франках пропадают девушки-персы, конечно, это всегда происходило — подростки сбегают, ищут новой жизни и приключений, но в самые пару месяцев исчезновений стало намного больше, это уже похоже на систему, на предприятие по торговле людьми. Сейчас я собираю данные, статистку, но скоро мне понадобится посетить несколько франков, оценить ситуацию на месте, мне нужен будет быстрый корабль. Конечно, в обычной ситуации Флот разведки легко выделил бы мне неприметный корвет под эти цели, но, учитывая ваш новый статус, мне пригодилась бы помощь агент-адмирала в расследовании, тем более с такими способностями в дедукции, которые вы наглядно продемонстрировали.

Взамен предлагаю вашему кораблю статус Флота Разведки, со всем причитающимся, флотским обеспечением и ставками, согласен, это не жирный контракт от титуляра, но в разы выгоднее, чем случайные подработки. Формально вы останетесь в Наёмном Флоте, это удобно для прикрытия, но фактически будете в боевом, получите доступ ко всем военным игрушкам и к флотским сводкам, не будете пыль глотать в чёрном. Да к чему пояснения, Ник, вы сами хорошо понимаете, что значит боевое обеспечение Военфлота.

Подумав, капитан уточнил:

— Никогда не участвовал в расследованиях, это опасно?

— Надеюсь, что да, — улыбнулся следователь разведки.

— Надеетесь?! — переспросила Ли.

— Конечно! Самые безопасные дела, это висяки, здесь правило простое, чем ближе к раскрытию дела, тем опаснее.

Неожиданно понуро молчавший до этого Эйфель, заявил:

— Не скрою, мне бы не хотелось попасть в Военфлот, не хотелось бы снова оказаться в боевой рубке, это захватывающе, не так захватывающе, как оказалось, но если где-то страдают беззащитные девушки… не хочу быть в стороне, особенно, если могу помочь. — Архитектор обратился к Нику, — Капитан! Решение принимать только вам, не воспринимайте это как давление, просто имейте в виду, что я в деле, в деле даже если пострадает Нау, а вы знаете, как я к этому отношусь.

На минуту Ник впал в размышления, но думал не о предложении разведки, а размышлял о выборе, есть ли он у него? Снова выстраивается цепь событий, с которой нужно смириться: ветер подул от диарха, карты предсказали встречу, да и миссия благородная, от такой грех отказываться.

«Где здесь выбор?! — спросил себя Ник, — Почему раньше я выбирал, что-то решал, а сейчас следую по предписанному? У тебя изменилась перспектива, — подсказала интуиция, — раньше ты видел лишь крохотную часть мира глазами курсанта, а сейчас ты видишь общую картину в целом. Курсанту казалось, что он управляет свой жизнью, так как он принимал много мелких решений, в то время как важные уже были сделаны за него».

— Ник! — прервала его раздумья Ли, — если ты переживаешь за меня, то я как и Эф, никогда не встану на пути у хорошего дела.

Оглядев команду, посмотрев в глаза каждого, капитан видел искреннее согласие, вероятно будь у него зеркало, то такой же взгляд он бы нашёл и у себя.

— Мы вам поможем, — ответил Ник разведчику и сразу приступил к переговорам, — прошу учесть, что завтра будут проводиться технические работы по модернизации корабля, и последующие три дня вылет будет невозможен…

— Я уже в курсе, — прокомментировал Ветер, — видел ваш контракт на медкапсулу, впечатляет, такая может переписать геном всего организма.

В словах разведчика крылся вопрос, но Ник сделал вид, что не заметил этого.

— Сразу предупрежу, — продолжил Ник, — на корабле капитан я, вы руководите только расследованием, всё что касается корабля и экипажа решаю только я.

— На иное и не рассчитывал, — Ветер примирительно поднял ладони, — если не возражаете, то я хотел бы перебраться к вам на корабль уже завтра, освоиться, притереться…

— Нет проблем, приходите, — капитан протянул Ветру руку, — будем работать вместе!

Обратно команда Наутилуса возвращалась уже поздним вечером, станция окончательно погрузилась в сумерки, мягкое рассеянное освещение придавало романтическую атмосферу уютным улицам, персы разбились по парочкам и неспешно прогуливались по парковым дорожкам. Если мысленно убрать подсвеченные таблички, подумалось Ли, то обстановку легко можно спутать с одним из московских субуркубов.

Подчиняясь общему настроению команда Нау тоже разделилась на парочки, впереди шли Ксю и Эйфель, художник рассказывал нечто смешное и девушка звонко смеялась, чуть позади отстали Ли и Ник.

— Спасибо за капсулу, — поблагодарила кибермонгерша, — только вот получается, это колода надоумила тебя помочь мне, — заметила она с лёгким укором.

— Нет не получается, — прямо ответил Ник, — я всегда готов помочь тебе, колода лишь намекнула, что у твоей проблемы существует решение.

— Видишь, всё же без колоды не обошлось.

— Ли, если бы ты была чуть открытее, — мягко выговорил парень, — не такой скрытной, то мы бы решили нашу проблему без посредничества древних техинов.

— Туше! — признала девушка, — ну-ка, улыбнись-ка улыбкой надёжного перса, — кокетливо потребовала она.

Лицо капитана посетила лёгкая улыбка.

— Такой улыбке можно доверять, — Ли прижалась к плечу парня, — я буду работать над своей открытостью.

* * *

Кают-кампанию Нау заполнял фейд-туман, на диванчике уютно расположились Ли и Ник, в уютных креслах сбоку сидели художник и Ксю, чуть поодаль виднелось древнее кресло Холмса. Туман постепенно стал рассеиваться, приобретать черты старой улицы многолюдного франка, множество людей были заняты своими, не вполне легальными делами, кто-то договаривался о цене на сильнодействующие мерные усилители, группа парней обсуждала с девушками цены за ночь, слышалось перебранка, мат, у входа в бар намечалась драка, публика разного сорта сновала вокруг.

Вдруг улица начала преображаться, девушки принялись поправлять причёску, владелец бара приструнил клиентов и начал протирать вывеску, мерные торговцы спрятали свой товар, кажется улица даже стала светлее, а мостовая чище. Прохожие всё чаще начали поглядывать куда-то вдоль домов, фокус визора устремился туда-же.

Там, шагая по мостовой твёрдым шагом шла одинокая фигура, а за нею выплывали огромные титры:

«Однажды в вакууме»

Фокус приблизился, теперь человека получалось рассмотреть, это был мужчина с волевым лицом, его длиннополый плащ должен был скрывать блестящую чёрную кобуру, но он был не застёгнут, слева под полой плаща виднелась алмазная цепочка, к которой был приделан прозрачный пенал с колодой золотых карт внутри.

Человек шёл решительно, источая уверенность и власть, толпа людей расступалась перед ним и каждый стремился выглядеть лучше чем он есть. Откуда-то с неба цитовый голос выводил слова древней песни:

«Теплое место, но улицы ждут

Отпечатков наших ног.

Звездная пыль — на сапогах.

Мягкое кресло, клетчатый плед,

Не нажатый вовремя курок.

Солнечный день — в ослепительных снах».

Дебют завершён.

Глоссарий

АНС (Альянс Независимых Станций) — объединение космических станций на основе Гардарики, входит в СВК.

Вак — денежная единица СВК. Является эквивалентом стоимости суточного проживания на космической станции. Включает: суточную пайку воздуха и воды, СРац (стандартный рацион), СПИ (стандартный пакет информации), гарантирует наличие тяготения не менее 0.3g, предоставляет койку со стандартным уровнем радзащиты, тепло, стерилизатор-утилизатор (утистер) и пакет сухого душа. Каждому человеку, находящемуся на станции СВК ежесуточно начисляется один вак.

Вакруг — окрестности космоса вокруг СВаТ-а, космического судна или иного космического тела.

Визор — часть визуального поля, предназначенная для вывода информации. Бывают оптические, виртуальные и смешанные.

Гардарика — астероидное поле растов, сформированное первым поколением.

Глиф — миниграф составляющий инструкцию графомата.

Глобальный Валютный Кризис (акрон. ГВалК) — Для решения долгового кризиса в США была введена двухвалютная система, для чего была выпущена новая валюта Суверенный Доллар (эммитируемый правительством США) используемый для текущих расчётов, а классический доллар стал служить для расчётов по внешним долгам. После ввода данной системы, курс доллара стал стремительно падать по отношению к Суверенному Доллару и другим валютам, как следствие внешний долг стал быстро обесцениваться. Крупнейшие держатели внешних активов США не согласились с ситуацией и переоценили все долги США в Эргах, прекратив принимать доллары и изымая из оборота суверенные доллары для погашения долга. США не признало данную переоценку, но спустя несколько лет валютной изоляции смирились с ситуацией. Однако, чтобы избежать выплат долгов, была признана независимость Лунных Штатов Америки, которые сформировали новое государство Соединенные Штаты Луны. Все крупные активы США были переданы в собственность СШЛ, после чего в США был объявлен дефолт, так как на тот момент в собственности земных территорий почти не осталось ценных активов, то кредиторы США в итоге практически ничего не смогли получить.

Дем — гражданин КДК. См. ламер.

Детинец — жилая репродуктивная зона гражданской станции или астероида.

КДК (Коалиция Демократического Космоса) — государственное образование демов.

Ламер (жарг.) — или лунный американец, гражданин КДК, исходно так называли граждан Лунных Штатов Америки, позже граждан СШЛ.

Мера монады — число фуг в монаде.

Мера — усреднённое значение мер монад вещества.

Монада — структурная единица материи, состоит из базовой гамма-фуги и как минимум одной фундаментальной фуги, дополнительно может включать в себя произвольное число фуг.

Перс — самоназвание резидентов космических станций и астероидов

Плетельщик — устройство использующее плетение для исполнения прикладных задач.

Плетение — процесс осуществляемый графоматом, в ходе которого фокус графомата проходит по фуге для считывания глифов, на основе которых производится модификация фуг связанных с фокусами графомата. Все известные преобразования материи основаны на процессе плетения.

Раст (Ресурсный астероид) — астероид со средним уровнем меры 5.3, расты — основной источник ресурсов в Соле.

СВаТ (Стабилизированная Вакуумная Територия) — обитаемое космическое тело со стабильной орбитой утверждённой в ООН и уровнем экономики выше 5000 Ваков.

СВК (Союз Внешнего Космоса) — крупнейшее внеземное государственное образование.

Совет Адмиралов (он же Координационный Совет Флотов, Совет Зодиака, Совет Несудимых, Совет Чести) — объединение политических сил отстаивающих интересы жителей внешнего космоса.

СШЛ (Соединенные Штаты Луны, бывш. Лунные Штаты Америки) — изначально территории Луны принадлежащие США, обрели независимость в результате Глобального Валютного Кризиса.

Стазис — блокировка плетения гамма фуг в подмножестве монад, приводит в фиксации состояния материи на произвольное время. Поддержание состояния стазиса потребляет значительное количество энергии. При вхождении в стазис монада теряет непрерывность мировой функции, что может стать причиной нарушения функционирования фуг высокого порядка, по этой причине высшие животные (в том числе человек) не выживают после процедуры стазирования.

Т-элемент — базовый структурный элемент графа материи. Состоит из перекладины и ножки, перекладины могут объединять множество т-элементов в т-кольцо или тринг, ножки служат для формирования связей между трингами. Согласно Теории Сортировки предложенной Лейбницем Седьмым множество т-элементов вселенной счётно.

Тринг или (т-ринг, т-кольцо) множество т-элементов объединенных перекладинами в кольцо, при этом ножки т-элементов образуют внешние связи тринга. Число свободных ножек тринга называется валентностью тринга. Некоторые тринги могут быть перекрывающимися или родственными, когда родственные тринги попадают в фокус графомата, то они сливаются в один тринг, это базовый механизм мутации фуг. В ранней вселенной было много родственных трингов, что определяло высокую скорость мутации материи, на данный момент слияние трингов крайне редкое явление. За двести лет наблюдений экспериментально было зафиксировано семнадцать фактов слияния трингов.

ТЯН — изначально Термоядерная Нагрузка (термоядерный или ядерный боеприпас), позже любое оружие массового поражения (в том числе на базе антиматерии). Число ТЯН ограничено в Соле, для каждого флота расписан лимит ТЯН, а также для каждого корабля индивидуально указан допустимый лимит ТЯН. За соблюдением лимитов следит Оружейная Инспекция ООН, несоблюдение требований Оружейной Инспекции является тягчайшем преступлением в Соле.

ФА (Федерация Астероидов) — объединение СВаТ-ов астероидного базирования, входит в состав СВК.

Фабрикатор — плетельщик используемый для изготовления продуктов и изделий. Состоит из стазис камеры и фабрикаторных головок, осуществляющих печать молекул. Основными параметрами фабрикторов являются полезный выход измеряемый в граммах в секунду и максимальный габарит определяемый размером стазис камеры. В качестве материала фабрикатор обычно использует полуфабрикатные смеси, также фабрикаторы могут работать в нулевом цикле, извлекая монады из вакуума, однако в этом режиме выход фабрикатора снижается в среднем на шесть порядков. Вид полезного вывода определяется фабом. Для повышения эффективности фабрикторы могут быть специализированными: сборочными, пищевыми, ресурсными, и т.д. Часто группа специализированных фабрикатов образуют фабрикаторный конвейер.

Фаб — файл содержащий набор инструкций фабриктора для изготовления конкретного фабрикатного выхода.

Франк (Порто-франко, итал. porto franco — свободный порт) — СВаТ ратифицировавший Декларацию Безопасности ООН, граждане СВК могут свободно посещать франки, однако это не приветствуется, так как законодательство франков значительно слабее законов СВК, что не гарантирует обеспечение должной безопасности граждан на франках.

Фуга — граф состоящий из трингов. Фуги являются базовыми компонентами монад.

Оглавление

Пешка

Офицер

Конь

Королева

Ладья. Рокировка

Чёрное поле

Ход королевы

Слоны. Развитие дебюта

Белое поле. Земля

Белое поле. Пояс

Ход конём

Взятие на проходе. Готовность

Взятие на проходе. Бой

Шах бубновому королю

Самая линия

Глоссарий