По следам обречённых душ (СИ) [CathrineWynnight] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Комментарий к Пролог

Добро пожаловать в мир Зазавесья, надеюсь тебе, дорогой мироходец, будет интересно путешествовать по нему(^◕ᴥ◕^)

— Вы нашли следующий? — И без того колючий тон ожесточился. Нетерпение просочилось в голос. Оно не только напрягало, но и пугало вошедшего.

Ни тёмный капюшон, ни маска не скрыли того, как судорожно мужчина сглотнул. Ступив в хмурящуюся комнату, он часто задышал, воздух показался до того густым, что с трудом лез в лёгкие. Человек опустился на колено, стянул с лица маску и вперил взгляд в пол. Напрягся, почувствовав каждый мускул. Дрожь взорвала похолодевшие пальцы, а страх возрастал, накаляя нервы. Как бы не старался контролировать себя — не мог. В присутствии господина это давалось особенно тяжело.

— Мы ещё не узнали его местонахождение. — Он старался говорить ровно. Мужчина тихо, едва различимо, выдохнул и приготовился к худшему.

На спине выступил холодный пот, тут же впитавшийся в ткань. Ладонь, на которую он опирался, тоже заледенела от накинувшегося ужаса. Тело словно сжимало тисками, выдавливая остатки воздуха, пока приспешник украдкой посматривал в Его сторону.

В ответ повисла тишина. Она пугала больше любого крика, который когда-либо доводилось слышать. А слышать приходилось немало. Безмолвие угнетало и без того побелевшего человека.

— Мой господин, мы не подведём и обязательно найдём их! — Приспешник взметнул голову. Слова его звучали подобно жалкому оправданию. — Но это бывает затруднительно. Уверяю Вас, результаты будут.

Фигура, облачённая в одеяние чернильного цвета, стояла у громоздкого окна и наблюдала за пейзажами снаружи, спиной к «посетителю». Низ плаща обращался в дымку и расползался по полу.

Мрачный интерьер с выступающими деталями напоминал колючую лозу, что, казалось, оживёт и бросится к приспешнику, чтобы придушить. Самым изощрённым элементом являлась дальняя каменная стена за величавым стулом из смольных ветвей с извивающимися шипами за спинкой. Объёмные резные линии на каменной глади открывали вид на ужасающую картину — на древе, устремившемуся ввысь и раскинувшим ветви, грузно висели наливные плоды. Его окружало озеро, от вод которого брали истоки десятки рек, что протекали в неизведанные дали и разветвляли русла на сотни других. Изображение могло быть умиротворённым, не имейся у вьющихся из земли корней тысячи и тысячи трупов — расчленённых, обезглавленных, с оторванными конечностями, молящих о помощи и тянущихся к спасению, которого просто-напросто не было. Помимо мрачного оттенка, картина выделялась ярко-багровым. Он рябил в глазах и охватывал большую её часть, смешивался с водами, покрывал почву и расползшиеся корни. Сколько бы приспешник ни встречался с этой картиной, постоянно чувствовал неукротимый страх и старался в её сторону даже не смотреть.

Хозяин «дома» стоял безмолвно. Скреплённые за спиной пальцы в плотных перчатках с металлическими когтями дрогнули. Это не осталось незамеченным посетителем.

Молчание висло точно тяжёлый груз, пока приспешник соображал, как же оправдаться, чтобы голова не полетела с плеч. У Тёмного Властителя имелись и более изощрённые наказания в арсенале. Сам он не наказывал подчинённых, не касался и пальцем. А всё потому, что вершилось наказание чужими руками. Порой и сами приспешники не знали, когда ожидать кар, ведь господин так же виртуозно сводил с ума ожиданием. Несмотря на это, они безропотно шли за ним, веруя в благие, по их мнению, намерения.

Из коридора раздались нарастающие шаги. От подошвы с небольшим каблуком раздавался звонкий цокот. Топот доносился до ушей тенада́сера¹ и звучал, точно удары молота о наковальню. Кто-то гордо вышагивал, но вместе с тем и не медлил, шёл уверенно и грациозно.

Люди, наиболее часто бывавшие в этих запутанных коридорах, знали обладателя сей поступи. Да и как не знать самого приближённого приспешника господина? Её не просто знали, но и побаивались.

Приоткрытая дверь распахнулась шире. Точно ураган в комнату влетела девушка, на ходу стянув с себя капюшон и маску. Её переливающиеся волосы показались из-под тёмной ткани. Она опустилась на колено, склонила голову, а после кивка повелителя поднялась и с покорностью посмотрела на него. Её взгляд метнулся вбок, и она недовольно сузила глаза.

— Ничтожество, — прошипела тенада́серка, чуть завидев приспешника.

Её взгляд преисполнился гневом и жгучим раздражением. Мужчина понял, что она посчитала провалом его незавершённую миссию. От тона девушки внутри похолодело. Он сжался, вперяя взгляд в трещинку на полу между пальцами. Желал стать невидимым, забраться в прореху или же поскорее убраться прочь, лишь бы не выносить испепеляющего взгляда. Крупицы злости, бурлившие внутри, покрылись льдом.

— Господин, я знаю, где он, — бойко заявила тенадасерка, преисполнившись гордостью. Она вскинула подбородок и приняла уверенную позу.

Тёмный Властитель наклонил голову и обратил к ней взгляд, дескать, «говори». Этого жеста было более, чем достаточно, чтобы она продолжила:

— Академия куве́лов при седьмом ордене.

Господин довольно, но кивнул, прежде чем переключить внимание к видам из окна. Снаружи пестрила листва деревьев. Приспешнику не терпелось вдохнуть свежего воздуха полной грудью.

Вне стен мрачного убранства царила ясная погода. Буйный ветер задиристо раздувал сизо-голубую траву и светлые бутоны цветов. Бело-златые стволы деревьев покачивали ветвями и бледными листьями нежно-голубых оттенков. Плодородная почва терпеливо ждала своего часа, а на сука́х деловито сидели пухлые птицы ярких окрасов.

— Что делать ты знаешь. Всё готово? — Голос походил на шипение змеи. Довольное шипение змеи.

Тенада́серка просияла, прочувствовав завуалированную похвалу.

— Конечно, мы уже всё подготовили. В скором времени он будет вашим.

Тёмный Властитель вновь качнул головой.

Тенадасерка готова была поклясться, что услышала в этот момент довольный смешок, взбудораживший и её саму. Она уже собралась уходить, но остановилась.

— Господин, то, о чём вы нас также просили… мы приступим к испытаниям уже в скором времени.

Господин взмахнул плащом, и дымка рассеялась. Он повернулся к приспешнице. За острыми и такими же чёрными доспехами прикрывающими лицо, виднелась хищная и довольная улыбка. Она ужасала безумием, которое в ней змеилось.

Тёмный Властитель знал, что исполнение его плана не за горами, и тогда ему предстанет вид на закат людей. Пусть и не скоро, но он будет торжествующе наблюдать за их страхом, беспомощностью, как льются реки крови. От одной такой мысли ему хотелось безудержно хохотать.

В глазах тенадасерки промелькнула злобная искра. Её приводила в дикий восторг реакция господина, а особенно грозные ухмылки, которые заставляли гордиться проделанной работой. Приспешнице не терпелось увидеть, как благородную академию охватит тьма, а её руководство — отчаяние. Увидеть это зрелище она желала так же сильно, как и возрождение тёмной эпохи, которую предвещал Тёмный Властитель.

***

Танада́серы¹ — тёмные приспешники, подчиняющиеся Тёмному господину; безжалостные и жестокие воины.

========== Глава 1. Живущие за завесой. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 1. Живущие за завесой. Часть 1

Приятного пути в мир Зазавесья!

Том первый

Щебет студентов заглушал тишину и затыкал её прорехи. Эта обстановка, царящая в академии, часто действовала Ма́леру на нервы. Однако он привык не обращать внимания на раздражающие факторы. По крайней мере внешне, а вот внутри преисполнялся недовольством.

Он неторопливо плёлся по коридору и окидывал безынтересным взглядом давно знакомые картины. Истории Зазавесья их учили ещё в и́нстинис — обязательном учебном заведении, задающим основы знаний. Академия и и́нстинис разительно отличались друг от друга, как минимум интерьером. Если первая могла себе позволить потолки с богатой росписью былых времён, постаменты с бюстами исторических личностей, резные узоры на колоннах, переливающиеся по погоде витражные вставки на потолках и окнах, изысканные узоры на роскошном каменном полу и пёстрые ковры в тон учебного заведения, то первая довольствовалась простеньким и строгим декором.

Ма́лер задержал взгляд на одной из картин, занимающих пространство между пилястрами в стене. На холсте изображался один народ, разделённый золотисто-зелёной завесой. Пока одни расставались с Родиной, другие укоризненно смотрели им вслед; оставшиеся яростно вскидывали руки, академец предполагал, что в это время они выкрикивали: «Предатели». Изображённый переломный момент и искажённые эмоциями лица приковывали к себе взгляд и словно передавали их смотрящему. Академец ухмыльнулся тому, как его народ прозвал второй мир внешним. С его точки зрения, любой из двух мог быть как внешним, так и внутренним.

Одну из элитных академий на землях за завесой можно ошибочно принять за обычное учебное заведение. Простой человек так и подумает, если увидит изображения здания и учащихся. Однако взгляд обывателя резко изменится, если он узнает, где она находится.

В ответ он бы удивлённо воскликнул, назвал всё бредом и покрутил пальцем у виска. А кто бы подумал иначе? Скажи кто, что эта академия располагается на землях, куда обычному человеку путь заказан, любой бы возмутился. Однако сказанное всё равно будет являться чистейшей правдой.

Академия куве́лов находится в той части мира, что зовётся Зазаве́сьем. На огромных, но сокрытых от глаз внешнемирцев землях, живут не совсем обычные люди. Особенность их состоит в том, что жители обладают невероятными способностями, о которых можно чаще всего слышать лишь в сказках. В здешнем же мире это обыденно, ведь в этом месте существуют множество чудес и ужасов, которые для местных являются неотъемлемой и привычной частью жизни.

Когда-то два, ныне разных, народа были сильной и единой нацией, зовущейся — этваха́умами. Они жили на тогда ещё не видевших разделения завесой землях. Как только, по мнению кувелов, «беда» случилась, от единства осталось одно название, ведь часть людей перешла в новый мир.

С тех пор народ и разделился. Оставшиеся назвались — куве́лами, — народом, живущим за завесой, а вивпа́мундами прозвали тех, что зажили в спокойном мире.

Тем не менее, академия существует для всех, кто способен пройти сквозь завесу. А сделать это может далеко не каждый «чужеземец», по некоторым причинам.

Её студентами могут стать те, кто обладают способностями, и те, кто имеют качества для адаптации. Зачастую существование за завесой оборачивается в выживание. Потому и воспитанников учат не только постоять за себя, но и приспособиться к будущей жизни.

Академия представляет собой крупное здание в три этажа, с двумя корпусами и просторными аудиториями, а также прилегающими к территории тремя ухоженными общежитиями, просторным стадионом позади и отдельной библиотекой в два этажа.

Располагается академия к югу от седьмого и восьмого орденов света и стоит практически между ними; однако защитой занимается седьмой орден. Благодаря этому территория учебного заведения «покрыта» особым куполом, сквозь который не могут пробраться тёмные твари.

Хоть академия и стара, внешний вид безупречен, благодаря надлежащему уходу: стены покрывают специальным лаком, что предотвращает разрушение породы; благодаря этому камень переливается на свету перламутровыми оттенками. Архитектурный стиль радует глаз: резные колонны с симметричными лепестками и бутонами цветов у основания, витиеватые узоры оплетающей их лозы в пурпурном оттенке; у входа в академию они особенно приветливо встречают учеников, красуясь минималистичными узорами; ко входу пролегают широкие и длинные ступени, которые ведут к изысканной высокой двери с ручками в виде бутонов роз. Внутри царит порядок, изобилие росписей и лаконичных сочетаний оттенков; на стенах и полах располагаются разных размеров горшки с разномастными растениями, наполняющих воздух приятным благоуханием.

Не смотря на все роскошества — соблюдена чёткая мера. В холле пути разделяются на два коридора по бокам и лестницу спереди, уходящую на верхние этажи. Большие окна проливают свет в здание и наполняют его уютом даже в пасмурную погоду, а светлый пол отражает лучи и разносит в самые мрачные уголки. Лёгкие занавески пританцовывают от ветерка, пробивающегося сквозь приоткрытые окна.

Тем не менее уже привыкшие студенты и профессора редко одаривали взглядом лестницы с расписными перилами или тот же потолок с элементами истории создания первой академии в Зазавесье. Учащиеся сновали туда-сюда, охваченные учебным ритмом.

Юноша неторопливо зашёл в кабинет и принялся исследовать его глазами. Он просканировал аудиторию и почти сразу обнаружил копну длинных и вьющихся рыжих волос, ниспадающих на плечи обладательницы. Ма́лер на мгновение замер, рассматривая подругу.

Они знакомы не так долго, но по праву могут называться хорошими друзьями, ведь такому отшельнику как Малер заводить приятелей крайне непривычно.

Порой он и сам не понимал, как у них получилось быстро сдружиться с академкой, но остался безмерно рад, ведь близких людей, с которыми юноша чувствовал себя комфортно, не так уж и много. А если доходить до конкретики, то их можно пересчитать по пальцам одной руки, и то не все пальцы понадобятся.

Малер часто думал о том, что он и его подруга — Ла́ния Ноби́лиа, сошлись благодаря характерам. Она относилась к тихому и робкому типу людей, которые обычно и не выделялись среди более ярких личностей, а он к спокойным и закрытым.

Друг уверен, не будь у неё ярких волос, то никто в жизни не выделит Ла́нию в толпе, хотя и с ними она оставалась неприметной. Ещё одной схожестью академец считал неприметность. Они не жаждали внимания со стороны, наоборот, уютно устраивались там, где никто не трогал.

Отогнав прочь размышления, он направился к её парте. Нобилиа разговаривала с соседкой и не заметила подошедшего друга. Малер не очень хорошо знал девушку, с которой Лания проводила свободное время, но думал, что она, наверняка, считала ту подругой.

— Да, так что придётся ехать домой на выходных. — До Малера дошёл робкий голосок Лании.

Подруга боязно посмотрела на поверхность парты, точно кто-то вот-вот должен был выскочить и ударить по ней. К этой черте он уже успел привыкнуть — Нобилиа почти никогда не смотрела собеседнику в глаза, хотя причину он тоже прекрасно понимал. А ведь ей и рассказывать не пришлось, всё было ясно, как день.

Переварив слова Лании, Малер невольно начал прислушиваться и сделал ещё шаг.

— Почему отец вдруг позвал тебя домой? Ещё и посреди семестра, совсем скоро ведь начнутся зачёты, — тихо отозвалась Кэ́нсаль. Она посмотрела на Ланию с беспокойством.

— Не знаю, в письме сказано про семейный ужин.

В голове Малера пролетела молния, что рассекла прочие мысли.

— Он тоже там будет? — Не сдержавшись, он упёрся в парту и сердито нахмурился.

Академец заметил, как академки вздрогнули от резкого появления, но проигнорировал этот факт. Он упрямо сверлили Ланию взглядом. В один миг всего одна фраза заставила его начать терять самообладание. Малер старался держать себя в руках настолько, насколько это вообще было возможно, чтобы не испугать подругу. Та при его появлении вперила взгляд в пол и съёжилась, вжав голову в плечи ещё сильнее.

— Да, думаю будет, он ведь моя семья, — робко ответила Лания и осмелилась поднять глаза.

Малер поймал зрительный контакт и стал буравить её лицо. Он смотрел в пронзительные зелёно-карие глаза и искал в них какой-то ответ, хотя никакого вопроса себе и не задавал. Академец заметил, как Лания немного напряглась, и ослабил натиск. Недовольно выдохнув, он выпрямился и упёр руку в бедро. В конце концов, как он может злиться? С этим и правда ничего не поделаешь, хоть его это и доводило до бешенства, которое он обычно старался не показывать. Ему вообще не прельщало выказывать эмоции, потому как временами отщепенец не понимал, для чего это нужно, особенно на людях.

— Опять с убогими трещишь? Тебе бы нормальную компанию, может на парня больше походить будешь. Глядишь и яйца отрастут.

Малер безынтересно вскинул голову. Он хорошо знал, кому принадлежит этот мерзкий тон. По правде говоря, его совсем не задевали слова Инге́лео, но в этот раз он по какой-то причине захотел посмотреть на его раздражающую морду. Этот парень вечно придирался по причине и без.

Малер наткнулся на надменный и бесцветный взгляд, но наравне с тем притворно сочувствующий. Отщепенец потерял всякий интерес отвечать. Он просто одарил задиру грозным выражением лица, предпочитая не встревать в перепалку.

— Хотя нет, я перепутал, такой изгой, как ты, вообще не в праве называться мужиком, — Ингелео пожал плечами и нарочно ухмыльнулся. — Ты член припрятал в коробку какую, чтобы не выделяться? Он, наверное, иссох весь.

Малер решил расслабиться прежде, чем отвечать: он думал, какую же реакцию в итоге хочет получить от оппонента. Чуть вскинув голову, он ухмыльнулся.

— А тебе бы вообще хоть какая-нибудь компания не помешала, а то, видно, своей токсичности и сам не вывозишь уже. — Он вперил взгляд в Ингелео. — Хотя нет, никто такую гадюку не вытерпит, разве что мазохист, да и тот сбежит.

Отщепенец ждал, продолжая поддерживать зрительный контакт, всё то время, что Ингелео спокойно смотрел на него. Он уже собрался вернуться к разговору с Ланией, как услышал смешок, заставивший обратить внимание на гадюку вновь.

— Да уж лучше одному, чем с такой забитой сворой. Мне даже жаль тебя: ты так пыжился, чтобы выдать что-то достойное, но в итоге, как обычно, обосрался.

Малера невероятно нервировало, что едкий на слова сокурсник вечно к нему лез. Пусть личной вражды между ними и не было, зато присутствовала лютая неприязнь. На самом деле оба хорошо понимали, что их короткие стычки происходят не из-за ненависти друг к другу, а из-за общего знакомого. Только отщепенец собрался ответить, преисполнившись злобой, как с другого конца аудитории последовал голос:

— Знаешь, Ингелео, тебе ли к людям цепляться и решать, кто и к какому кругу относится? Ты свои круги, как перчатки меняешь, так и сидел бы тихо.

Реакция Ингелео потрясла Малера, ведь тот вдруг разозлился, замер, ненавистно глядя в пространство.

— Мог бы и со мной поздороваться, чёртов оболтус.

Малер посмотрел на близкого друга и того самого «общего знакомого», который был самым первым при счёте на пальцах и занимал самое важное место — Фла́тэса. Непоседливый, шумный и весёлый парень с огненно-красными волосами, что нарушал спокойствие одним только появлением. Он всегда заряжал Малера бурной энергией, как бы тот не сопротивлялся. Лёгкая усмешка скользнула на губы отщепенца, когда он по-птичьи склонил голову набок, посмотрел на Фла́тэса и кивнул.

— Да кто бы говорил, — вновь подал голос Ингелео и принял привычный колючий вид. — Защищаешь убогую кучку? Тебе тоже коробку дать или хватит напальчника?

Малер уже собрался ответить, как Фла́тэс его опередил:

— А ты тот ещё извращенец, раз прикидываешь у кого и какой. Что-то старик задерживается, и где его Тёмный носит, — беспечно протараторил он и протяжно выдохнул с ноткой смеха.

Малеру казалось, что Флатэс сказал это так, будто ждёт какое-то чудо, способное прервать конфликт, однако друг постоянно вёл себя подобным образом. Пытался сгладить острые углы шуткой или переводом темы.

Малер и заметить не успел, как напряглись его плечи и руки сжались в кулаки.

Неуверенное, словно лёгкое дуновение ветра, касание заставило Малера перевести взгляд на Ланию. Она нерешительно подняла на него глаза и посмотрела с мольбой, хотя взгляд отвела почти сразу. Он видел, как она мнётся и решает, стоит ли говорить что-то или всё же лучше промолчать. Подруга продолжала цепляться за рукав куртки, пока в её глазах бегали огоньки сомнения.

— Не нужно, Малер, он того не стоит.

Ему оставалось только выдохнуть, чтобы не потерять терпение. Из-за слов Лании он успокоился, хоть и продолжил презирать Ингелео за змеиный нрав. На плечо Малера упала ладонь, чуть сжавшая его. Звонок известил студентов о начале занятия.

— Выпустишь пар на стадионе, а сейчас дуй в свой кабинет, а то старик не любит, когда посторонние задерживаются в его аудитории после звонка. — Флатэс дружелюбно улыбнулся и после потрепал друга.

Малер пожал губами. Он почувствовал поддержку в жестах товарища. Отщепенец в который раз мысленно благодарил Флатэса за то, что тот стал его другом и почти всегда принимал сторону Малера, даже если тот порой не был прав. Конечно, если дело не касалось их личного спора.

Дверь в кабинет шумно распахнулась, ударилась о стену и жалобно скрипнула, точно возмутилась наглости опоздавших. Хлопок разлетелся по аудитории и попрыгал от нижнего ряда к верхнему. Дрогнула и голографическая доска над столом преподавателя, что находился на помосте. Оконные стёкла забрюзжали, возмущаясь учинённому балагану. Короткие занавески слегка покачнулись, точно раздувшаяся девичья юбка, и поспешили прикрыть «наготу» широких окон. Не пострадали разве что портреты, развернувшаяся во всю стену карта и причудливые цветочные горшки, расставленные в углах кабинета.

Точно вихрь в аудиторию влетели брат с сестрой. Малер имел представления об этой парочке, но дружить не дружил, да и не собирался, уверенный, что так избежит лишних проблем. Хотя бы потому, что считал их для себя не самой подходящей компанией.

— Профессора нет, чудесно! — Э́льтен расслабленно выдохнул и опёрся плечом о дверной косяк. Он пытался отдышаться, вероятно, бежать пришлось со всех ног.

— Придурок! Иди на место, пока не получил пинка для скорости! — Люкса́льта протолкнула брата вперёд и вошла следом.

Академка обратила внимание на столпотворение у первой парты. Малеру вдруг захотелось сказать: «Отвернись», но вместо этого он сам отвёл взгляд от родственников.

— Любите же вы появляться эффектно! — Засмеялся Флатэс, когда брат и сестра подошли ближе.

— Это не отнять! — Хохотнул Э́льтен. — Но будь здесь профессор вся эффектность проявлялась бы уже у декана.

Флатэа обменялся фирменными рукопожатиями с Э́льтеном и стукнулся рёбрами кулачков с Люкса́льтой. Малер мог бы обратить на парочку больше внимания или даже захотеть подружиться, если бы не одно большое «но».

— Инги. — Лю́ксальта замахала рукой и скупо улыбнулась, едва завидев недовольного Ингелео, на лице которого появилась такая же лёгкая и почти незаметная улыбка.

— Люкс-Люкс! — ответил главный смутьян непривычно доброжелательно.

— Привет, недовольная рожа! — Глаза Эльтен, словно засверкали, пока он давил широкую улыбку. Казалось ещё немного, и от бурного энтузиазма парень улетит.

Ингелео хоть и фыркнул, но ухмыльнулся, приветствуя солнечного мальчика, коим Эльтена считали знакомые. Всё благодаря его открытости и заразительной энергии, которую тот нёс. Даже Малер чувствовал прилив позитива, когда солнечный мальчик появлялся рядом. Подобное ранее он ощущал только от закадычного друга.

Однако отщепенец не мог спокойно относиться к тому факту, что брат и сестра тесно общались с Ингелео, хоть и не до конца понимал их отношений. В голове не укладывалось, как они вообще ладили? А может, они просто его игрушки для сброса негатива? Или и правда мазохисты?

Родственники помчались за парту и уселись перед Ингелео, пока Малер провожал их взглядом. Флатэс же приветливо лыбился друзьям. Отщепенец решил игнорировать происходящее, да и не его это дело.

Академия кувелов,коридор

В круговерти студенческой суеты и весёлых разговоров, в стенах академии существовали и те учащиеся, которым было вовсе не до веселья. В моменты отчаяния такие люди до ужаса ненавидели раздающийся смех, да и в целом всех, кто мог беззаботно проводить время, маяться ерундой и шутить с друзьями. Кто им дал право так беспечно себя вести, пока другие мучаются?

К этому типу студентов относилась Кале́са Амкапи́р. В своей голове она уже успела покрыть старика, гордо идущего впереди, всеми возможными ругательствами, которые только помнила.

Кале́са уже не понимала, с какой стороны подступиться к профессору, чтобы получить желаемое. Она пробовала и так, и эдак, а упрямый дед ни в какую не хотел идти на компромисс. Разве за её старания профессор не мог сжалиться? Сжав кулаки, академка набрала воздуха в грудь и выдохнула. Попыталась успокоить нервы, а после снова нагнала упрямого преподавателя.

— Пожалуйста! Ну войдите же в моё положение, я любые конспекты и доклады сдам, да хоть индивидуальный проект! Всё-всё сделаю, правда-правда! — взмолилась Кале́са, чуть ли не хватаясь за рукав пиджака профессора.

Мужчина недовольно выдохнул и отодвинулся от студентки. От Калесы не укрылось нежелание профессора встречаться с ней взглядом, что раздражало от пят и до корней волос. Хотя о нраве и упрямстве преподавателя она много наслышана от подруги. Но подобного ожидать никак не могла.

— Мадам Амкапи́р, я всё сказал! Никаких вторых и третьих шансов. Вам и так все преподаватели всё спускают с рук: и пропуски сроков сдачи заданий, и неявки на пары. Я такого отношения к своему предмету не потерплю. Это не то, что неуважение, это бесстыдство и наглость! — Грозный ответ профессора так и норовил разрушить остатки надежды Калесы и ударить по гордости и самолюбию.

Однако она хорошо понимала, что если отступится, то о дальнейшем обучении в академии речи не пойдёт. Калеса не могла позволить допущения подобного исхода. Может это бы и не волновало так сильно, не будь на её плечах груза ответственности. Пусть академка часто забывала о нём и пренебрегала, но не считала за смертный грех, в отличие от профессора.

— Профессор Сэ́псум, пожалуйста, я правда пытаюсь исправиться. Профессора остальных предметов согласились пойти мне навстречу только, если и вы предоставите шанс! Я понимаю, что это было безответственно с моей стороны, но я хочу продолжить обучение!

Они приблизились к кабинету преподавателя; к этому моменту у Калесы сердце упало в пятки. Профессор недовольно скрючился и прошёл внутрь.

— Ваша успеваемость оставляет желать лучшего. За голову нужно браться не когда всё катится по наклонной, а в самом начале, когда есть все шансы для достижения лучших результатов. Об исходах всегда стоит думать заранее, а не надеяться, что вам дадут очередной шанс. Так что хватит за мной ходить!

— Но профессор, я правда такого больше не повторю!

Они всё продолжали спор. Если бы академка могла, то непременно огрела преподавателя чем потяжелее, но такой вольности позволить себе, к сожалению, не могла. На вошедших устремились заинтересованные взгляды. Это раздражало и нервировало ещё сильнее, так и хотелось крикнуть всем недоумкам: «Какого тебрарума вы пялитесь на меня?», но академка усилием воли сдержалась.

Профессор положил папки и книги на стол и тяжело выдохнул. Сэ́псум оценивающе посмотрел на Калесу. Она успела представить, что будет, если её отчислят, и ужаснулась, готовая завыть.

Неужто все старания пойдут прахом? Зря она что ли сторожила его у комнаты преподавателей на выходе из туалета и на каждой перемене после пар? Да академка в жизни ещё ни перед кем так не унижалась!

— Вы ведь не отстанете, да? Какая же вы настырная! Уже две недели прохода мне не даёте! Я так параноиком стану, если вы продолжите из всех щелей вылезать! — возмутился профессор, прожигая Калесу недовольным взглядом. — Ладно, если хотите получить допуск к экзамену, вам придётся сдать все работы, которые вы должны и…

У Амкапи́р появилась надежда, она успела прикинуть, что если поднапряжётся, то сможет отдать все долги в течении следующей недели. Тем не менее её пугала пауза и испытывающий взгляд профессора, которые говорили, что старик выбросит что-то ещё. Она затаила дыхание и с надеждой посмотрела на преподавателя.

— Если хотите остаться в академии, должны набрать самый высокий балл по предварительному семестровому тесту. Вы понимаете, что это значит? Не меньше девяносто шести баллов.

Внутренности вмиг скрутило, а слова ударили, точно гром, грозящийся разорвать перепонки. Калеса помрачнела, стала чернее грозовой тучи. Девяносто шесть баллов — самый высокий результат по предмету профессора, но ещё никто не смог набрать больше девяноста трёх. Калеса поняла, что пришёл конец её беззаботным денькам в академии.

— Но… но, но это же невоз…

— Это мои условия. Или соглашаетесь или вон, — безжалостно проговорил профессор, устремив взгляд куда-то вперёд. — А теперь идите, у меня лекция. Ах, да! Прихватите с собой господина Присфидума. Малер, на выход.

— Да, профессор, — отозвался кто-то за спиной поникшей академки.

Ошарашенная Амкапир послушно повернулась. Она наткнулась взглядом на кудрявого темноволосого юношу, но он её не интересовал от слова совсем. Она старалась не упасть в бездну отчаяния, в которую её толкал профессор. Потупив взгляд, Амкапир поспешила удалиться, в ушах по-прежнему стоял гул ультразвука.

От горечи Калеса сейчас раздосадовано прикусила губу. Так она приучила делать себя ещё в детстве после инцидента, о котором предпочитала бы не вспоминать. Однако проклятая привычка никак не давала забыться. Тогда академка почувствовала, что пропасть становится всё больше, а сама она еле удерживается, чтобы не упасть с обрыва. Охваченная унынием, она перестала видеть кого-либо вокруг себя.

Академия кувелов,кабинет профессора флофа

Гогот студентов стих, превращая аудиторию в обитель тишины. Впрочем, именно такими профессор Сэ́псум, преподаватель предмета флоры и фауны, и желал видеть свои лекции. Студенты, включая Малера, уже давно привыкли к требованиям преподавателя и старались придерживаться правил, чтобы не потерять расположение, которого и без того было сложно добиться.

Помрачневшая фигура Калесы заинтересовала Малера, увидевшего небольшое «представление».

— Малер, тебе нужно идти, а то профессор рассердится, — робко заговорила Лания, чем привлекла внимание.

Кивнув, он пошёл на выход, как в кабинет влетел опоздавший. Едва завидев его, Малер застыл в дверном проёме и резко метнул взгляд на подругу. Академец не мог не заметить, как она сжалась и вперила взгляд в дрожащие на коленях ладони, однако ничего сделать он не мог. Отщепенцу оставалось понадеяться, что брат Лании не осмелится даже косо глянуть на сестру в присутствии профессора Сэпсума. Помявшись с секунду в нерешительности, он сжал руки в кулаки и ушёл, сделав короткий поклон головой преподавателю, а после закрыл за собой дверь.

Не смотря на одолевающую тревогу, внимание Малера переключилось на растерянную академку впереди, а точнее, как ему показалось, и вовсе лишившуюся всех чувств разом.

Малер понимал, что они оба опоздают, но обгонять Калесу не торопился, скорее наоборот, наблюдал и изучал. Ему, конечно, было глубоко плевать и на её эмоциональное состояние, и на проблемы с учёбой. Да, что уж там, он и людьми-то никогда почти и не интересовался должным образом. Можно было бы спихнуть всё на интерес наблюдения за другими, но и этой чертой Малер не славился, однако, наблюдать именно за этой особой казалось ему увлекательным.

Когда они подошли к аудитории, Калеса постучала и вошла, следом втиснулся Малер. Он предварительно склонил голову перед профессором и поднялся к своему месту у стены. Отщепенец всегда старался садиться на два ряда выше парты Калесы Амкапир и украдкой наблюдал за ней. Вероятнее всего даже не подозревал, как пугающе выглядел.

Усевшись, он тайком стрельнул глазами в сторону объекта наблюдений. Внешний вид Калесы оставался неизменным: ухоженные белокурые волосы струились по плечам и доходили до середины спины; на опрятность и аккуратность указывала её форма, всегда чистая и свежая. Малер также замечал лёгкий макияж, без которого академка ещё ни разу не выходила «в мир». Если бы отщепенец не следил за ней, то вряд ли бы знал, что она сущий монстр, которого недолюбливает добрая половина студентов. Не без причины, конечно. Академец временами желал бы не видеть её гнусной стороны.

Перед ним неоднократно случались конфликты Калесы с другими студентами из-за её чрезмерной заносчивости, эгоистичности и нетерпимости. Только один человек каким-то чудом выдерживал её отвратительный, по мнению Малера, характер: это единственная подруга Калесы — Лаура. И то лишь по одной причине — сама подружка была точно такой же, хоть и проявляла свои отрицательные качества не так явно.

На этом познания Малера заканчивались. Хотя он и не стремился разузнать больше. Потеряв интерес к персоне Калесы, академец принялся слушать лекцию по предмету основ стратегии.

========== Глава 1. Живущие за завесой. Часть 2 ==========

— В сторону! — яростно воскликнул сопротивленец. Он уверенным движением натянул лу́чную тетиву. Тёмные перья на концах игриво защекотали пальцы, призывая скорее выстрелить.

Как только товарищ отпрыгнул в сторону, Э́пкальм, не мешкая, выстрелил в тёмную тварь с рубиновыми глазами. Чёрная, как ночное небо, фигура монстра переливалась; сам он твёрдо стоял на двух лапах. Существо протянуло худощавую ручищу с длинными кривыми пальцами к сопротивлёнке. Однако больше и шага ступить не успел. Лидер с холодной решимостью выпустил стрелу и попал прямиком в глаз твари. Та в мгновение ока рассыпалась, обратилась в невесомый пепел, а после и вовсе растворилась от порыва ветра.

Не мешкая, Э́пкальм развернулся, чуть заслышав позади яростные шаги. Оценив скорость и движения противника, сопротивленец проворно ушёл вниз, оказываясь под тварью. Та сообразила, что произошло, когда лидер отсёк мечом передние конечности, лишив тебра́рума шанса на атаку. Следующим движением Э́пкальм скривился и пронзил голову существа, которое последовало за соотечественником.

— Светлой Девы на них не хватает, — недовольно рыкнул Э́пкальм, поднялся с земли и запрятал меч в ножны. Отряхнув одежду, он подхватил с земли лук и закинул за спину. — Ну что, псины, прискакали?

— Уже подлетают, — отозвался светловолосый сопротивленец с озорной улыбкой. — Как обычно пропустили всё веселье.

Лидер осторожно выглянул из укрытия, наблюдая за тем, как по полю мчались пате́лансы. Эти противные машины Эпкальм не переваривал, как и тех, кто на них летал. Убегать от них было тем ещё удовольствием. Помимо того, он считал их неуклюжими из-за круглой формы.

Само средство передвижения представляло собой металлический полукруг, на котором располагались два кресла и панель управления, а позади, время от времени, Эпкальм замечал дополнительное место в виде полукруглого дивана по кайме, но там обычно сидел простой люд, который требовался в перевозке. С одной стороны крепился руль, походящий на штурвал самолёта. Так же летательные аппараты оборудовались защитным куполом, что предотвращал атаку на водителя и пассажира. Единственное, что по мнению сопротивленца было полезно, так это способность машины подниматься на несколько метров над землёй и передвигаться по воздуху. В остальном же считал её несуразной.

— Пора возвращаться в штаб, пока шавки не начали шерстить территорию. Не хватало нам ещё и с ними стычки. Бездельники. Пока докатят на своих таратайках, всех уже перебьют, — возмутился Эпкальм, а после махнул отряду, давая приказ отступать.

Помимо академии в Зазавесье существуют организации, поддерживающие порядок на землях, однако их интересная особенность в том, что между ними своего рода холодная война. Они занимаются практически одними и теми же вещами — охраняют жителей и спокойствие. Им приходится ежедневно сталкиваться с отвратными тварями, что далеко не первый век терроризируют население. Тебра́румы устраивают кровавые расправы, на которые обычный человек смотреть спокойно бы не смог, но ведь и за завесой живут не совсем простые люди.

Куве́лы, хоть и привыкли к зверствам, не смогли избавиться от дикого страха перед свирепым врагом. Тёмных монстров прозвали тебра́румами. Может твари и не были бы большой проблемой, не находись они в подчинении Тёмного Властителя, также известного, как — Итенедони́мус. А проблема в следующем: сколько их не убивай, на смену создадут ещё больше, а порой и сильнее. Помимо тебра́румов в распоряжении могущественного врага находятся и люди, зовущиеся — тенада́серами. Они приносят ничуть не меньше головной боли, что ордену, что сопротивлению, потому как хитрые подлецы умудряются устраивать ловушки и дурить головы вместе с созданиями ночи.

Седьмой орден света и находящаяся на его территории сопротивленческая организация, именуемая «Промежутком», враждуют между собой.

Орден долгое время ведёт холодную войну с сопротивленцами, а всё из-за разной политики ведения дел и разнящихся методов достижения целей. С угрозой Тёмного Властителя борются обе организации, но, даже имея общего врага, не объединяют усилия.

Влияние и вес у них так же различаются, поскольку одна организация официально поддерживается правителем, а вот вторая держится за счёт себя самих.

Сотрудничество невозможно по одной простой причине — «Промежуток» создан с целью противостояния ордену, по крайней мере, так всегда говорили его основатели. Именно эта история и известна лидеру одного из отрядов сопротивления — Э́пкальму Анои́льтенсу.

Ему не раз рассказывали о бесчинствах ордена, с которыми столкнулись сами основатели. Чтобы доложить о проступках, у сопротивления просто-напросто нет весомых доказательств, да и кто бы стал их слушать? Участники «Промежутка» пытаются бороться с подпольной деятельностью блюстителей закона.

Нервничая, Эпкальм посмотрел на пожелтевшие от времени стены штаба. Позади лидера шагал отряд, коротая время за разговорами о задании и планах на оставшийся день. В отличие от, ребят сопротивленец ощущал внутреннюю тревогу из-за разговора с главой. Он не был уверен, одобрит его идею предводитель или отвергнет, выставив Эпкальма глупцом.

Глубоко вздохнув, он зашёл в здание. Его встретили привычные короткие коридоры, небольшие комнатки первого этажа со сквозными проходами, слегка запылившиеся и выцветшие ковры. Пол скрипел под ногами то ли возмущаясь, то ли приветствуя. От запаха свежей выпечки желудок крутило, Аноильтенс невольно представил в руках одну из свежих булочек и вкус корицы на языке. Свет проскальзывал внутрь через небольшие окна, аккуратно занавешенные чистыми занавесками. Старая мебель измученно выглядывала со своих мест; она уже готовилась жалобно заныть, когда кто-то решит ей воспользоваться. Однако в штабе царила полюбившаяся атмосфера, которую приверженцы считали домашней.

Чтобы не передумать ненароком, Эпкальм решил не медлить и устремился в кабинет Гло́раса. Взобравшись по скрипучим ступенькам, он прошёл по коридору. Снова и снова выстраивал в голове наиболее подходящую формулировку предложения и повторял самые удачные варианты по несколько раз, чтобы не запутаться. Он гонял мысли из одной стороны в другую и заметить не успел, как оказался перед дверью главы.

Сделал глубокий вдох и выдох. Сопротивленец затарабанил по деревянной поверхности.

— Войдите, — приглушённо ответил Гло́рас.

Эпкальм прошёл внутрь светлого и просторного кабинета и подошёл к столу Гло́раса. Глава по обыкновению сидел над какими-то бумагами. Анои́льтенс предположил, что это могут быть стратегические планы операций или записи с заданий сопротивленцев. Поскольку «Промежуток», в отличие от ордена, не является организацией, финансируемой ка́нтом, то есть страной, то Эпкальм не совсем понимал, зачем Глорас и остальная верхушка ведут подобную отчётность. Деньги они достают, выполняя задания, полученные в са́йдах — поселениях, да и в ряды сопротивления, пусть и заочно, но входит несколько довольно обеспеченных людей, помогающих финансово.

Эпкальм присел на край стола, отгоняя мысли прочь.

— Как прошло? — поинтересовался Глорас, отвлекаясь от записей. — А ну брысь, это тебе не стул, — беззлобно добавил он, показав соответствующий жест.

Эпкальм выдохнул, пододвинул к себе стул и пересел.

— Без происшествий. Все члены отряда в порядке. Травм и ранений никто не имеет. Тебрарумы устранены. Мы также дождались, пока прибудут орденские псы, а после покинули укрытие и вернулись. Иными словами, всё как обычно. — Эпкальм подпёр голову рукой.

— Отлично, меньшего я от тебя и не ждал! — Глорас улыбнулся не только губами, но и ясными голубыми глазами.

Эпкальму нравилось, когда он так делал, ведь это говорило о том, что глава и правда искренен. Именно поэтому Аноильтенс всегда старался, как никто другой, чтобы не потерять расположение и оправдать возложенные на него надежды. Хотя временами приходилось тяжко, и это давило на него грузом ответственности.

— В общем… я ещё хотел кое-что спросить, — начал Эпкальм,старательно скрывая неуверенность в голосе.

— Говори. — Глорас отодвинул документы, подался вперёд и воззрился на подопечного.

— Я всё думал о том, что тенадасеры всегда на шаг впереди нас, а нам бы не помешала бо́льшая осведомлённость об их планах. — Эпкальм замолчал, оценивая ситуацию. — Может и нам стоит сделать шаг? Мы ведь не можем всё время только защищаться и играть по чужим правилам, нужно бы показать, что мы решительно настроены.

— Эпкальм, ты нервничаешь. — Глорас сузил глаза, отчего сам Аноильиенс слегка запаниковал.

Послав в ответ взгляд: «Не понимаю, о чём ты говоришь», он уже собрался продолжить. Однако по выражению Глораса стало понятно, что он уже знает, о чём тот хочет спросить.

— Когда нервничаешь — начинаешь ходить вокруг да около. Выкладывай уже.

— Может, внедрим к тенадасерам нашего человека, чтобы он докладывал об их планах, — проговорил на одном дыхании Эпкальм, стиснул кулаки и посмотрел Глорасу в глаза.

Глава взял небольшую паузу, отчего Аноильтенс, чтобы унять нервы, окинул взглядом его слегка вьющиеся русые волосы, собранные в короткий хвост. Когда Глорас коротко потёр «поломанный» у переносицы нос, Эпкальм уже знал ответ.

— Мы не можем позволить себе подвергать опасности наших людей. Это очень опасно не только для лазутчика, но и нас самих. Я понимаю, что ты думаешь на благо сопротивления, но это слишком большой риск. Подумай сам, в их рядах есть такие тенадасеры, которые могут способностями вытащить любую информацию, а это значит, что наши планы откажутся раскрыты, не говоря уже об остальном. — Спокойный и доброжелательный тон порезал слух Эпкальма.

Он уважал Глораса, но и терпеть не мог, когда тот снисходительно отвечал, словно разжёвывал ребёнку, что хорошо, а что плохо. Эпкальма окатило некоторой обидой и огорчением, что тотчас разлились по телу. Он прекрасно понимал, что глава прав, но и не считал свою идею безнадёжной.

— Нет, подожди. Я не говорю отсылать кого попало, я и сам готов вызваться! Мы так и будем смотреть на этих ублюдков сквозь пальцы? А что ты скажешь, когда они перейдут к более решительным действиям? Раскрыть наше укрытие они могли уже давным-давно, а теперь может во всю пытаются проникнуть сюда!

— Мы не бросаемся из огня, да в полымя бездумно и действуем так, чтобы никто из наших товарищей не простился с жизнью раньше времени. Даже орденовцы ведут себя разумно, Эпкальм. Кровь товарищей на наших руках не должна становиться нормой. Мы учим вас бороться за справедливость, а не за то, чтобы быстрее помереть.

— Но…

— Разговор окочен, — с нажимом ответил глава. — Мы — сопротивление, а не самоубийцы. Второе можешь приписать ордену, но не нам.

— Ясно. Я лучше пойду, видимо, отвлёк тебя от работы. — Эпкальм подскочил со стула, пытаясь скрыть негодование.

Глорас покачал головой, пождал губы и придвинул бумаги.

Покинув кабинет, Эпкальм закрыл за собой дверь, прислонился к стене и приложил руку к лицу. Досада рассекала на нервах и билась в дверь к злости. Его в большей мере расстраивал не тон и даже не то, что Глорас находил недостатки в идеях, нежели то недоверие, которое, как ему казалось, проявляли к нему каждый раз, когда он старался привнести что-то. Хотя, в какой-то мере лидер уже привык, что большинству его предложений давали от ворот поворот. Тем не менее он надеялся, что в этот раз его идею сочтут достойной, и она будет стоить свеч.

Пусть и огорчённый результатом, Эпкальм взял себя в руки и направился к отряду проводить тренировку. В конце концов, никто не отменял его обязанностей, как лидера. Да и там он, наверняка, сможет выплеснуть застоявшийся негатив.

В коридоре было темновато, поскольку днём он освещался светом из открытых комнат, а таковых было совсем немного.

Аноильтенс не успел ступить на лестницу, всё ещё блуждая в мыслях, как кто-то налетел на него. Сопротивлёнка сцепила руки у него на шее и повисла с одной стороны, отчего он чуть не потерял равновесие. Ему потребовалась пара секунд, чтобы понять, кто это. Хотелось заскулить. Измученно выдохнув, Эпкальм попытался сбросить руки Липеде́ссы. Её яркие каштановые волосы лезли ему в лицо и неприятно щекотали щёки.

— Эй, дорогуша! Я за тобой пришла, все уже собрались на тренировку, — проворковала она.

Эпкальм услышал, как та улыбнулась ему в ухо, прежде чем смог высвободиться.

— Десс, я конечно всё понимаю, но мы всего пару минут не виделись. Да и я сказал, что зайду к Глорасу. — Эпкальм натянуто улыбнулся, поправил плащ и постарался ответить, как можно спокойнее.

— Видимо, я не слышала, извини! — Она состроила довольное лицо и, показалось, вот-вот засияет, точно отражение солнце на воде. Эпкальма же это не трогало.

Со временем он просто привык относиться мягче к золотой девочке, потому как не хотел ставить Глораса в неудобное положение, да и нотации выслушивать от матери Липедессы он тоже не горел желанием. Особенно при том, что слушать придётся дважды. Сначала Гло́виль — мать Липедессы, выскажет ему своё недовольство в случае «неподобающего» обращения к дочери, потом накапает на мозги Глорасу, её отцу, а тот, в свою очередь, вызовет его к себе и снова начнёт песню: «Сколько можно уже детский сад разводить?»

Эпкальм эту кухню уже выучил, а потому старался не создавать проблем ни себе, ни главе. Уж лучше перетерпеть её прилипчивость, чем ввязываться в очередной скандал. Тем более она не виснет дольше дозволенного.

— Глорас у себя?

Эпкальм чуть было не скривился, услышав голос Гло́виль. Он обратил на неё взор, убеждаясь, что они с дочерью, точно две капли воды. Те же яркие каштановые волосы, обращающиеся в амарантовый на свету. Властный взгляд цвета голубого льна, что наполнялся серебристыми оттенками, когда обладательницы испытывали злость или презрение. Может и при других выражениях эмоций, Эпкальм не придавал этому большого значения. Миловидные черты лица, придающие женственности, и носы с почти незаметной горбинкой. Единственным отличием, по его мнению, были характер и выражения лица, особенно когда те встречали Эпкальма. У Гловиль появлялась неприязнь, отплясывающая выразительно в каждом движении, также женщина кривила губы, а вот Липедесса наоборот, прямо-таки светилась, только завидев его.

— Зайди и узнаешь, — в привычной манере ответил Эпкальм.

— Значит у себя. Липедесса, увидимся позже. — Дочь помахала матери.

Отношения между Эпкальмом и Гловиль не заладились с самого начала, но со временем они понемногу притёрлись, стали меньше скалиться при встрече и пришли к более холодному общению. Если они не собачились, то старались просто игнорировать друг друга.

— Ну что, пошли?

Эпкальм кивнул. Как только они спустились, Липедесса обхватила его руку, отчего сопротивленцу пришлось подавить настойчивое желание скривиться и выдернуть конечность из «тисков». Через пару минут мучений они всё же пришли на тренировочную площадку, забронированную для отряда Эпкальма на пару часов. Липедесса отпустила его, отчего лидеру стало легче дышать. Ребята вовсю разминались, но, завидев лидера, обратили к нему взгляды.

— Разминаемся ещё пару минут. Раз уж мы только вернулись с задания, то хватит и двадцати кругов, ну а дальше будет видно.

— Да, — откликнулись ребята, пока Эпкальм стягивал с себя плащ и вешал на турник рядом.

— Что, как обычно получил отказ? — насмехаясь, спросила И́нгет. Скрестив руки на груди, она сияла самодовольной улыбкой.

Эпкальм уже привык к подобным выпадам, а потому уже перестал обращать на неё внимание. Главное, что на заданиях она подчинялась приказам, а остальное уже не имело значения. Однако И́нгет никогда не мирилась с его реакцией, а потому Эпкальм уже приготовился к дальнейшему сценарию.

— Как я и думала, ты никудышный лидер. Мало того, что не можешь признать поражение, так ещё и вымещаешь на мне злость явным игнором. — Пока довольная собой И́нгет победно ухмылялась, Эпкальм терпеливо ждал.

Только она побежала, как ей под ноги полетел увесистый камень, выпущенный откуда-то со стороны. Её ноги запутались, а сама язва полетела лицом вниз. Эпкальм недовольно и устало выдохнул. Молниеносно среагировав, протянул руку и схватил Ингет за футболку, не давая ей упасть. Теперь он начал отсчитывать три секунды, однако голос раздался уже на второй:

— Закрой рот! Ты такая тошнотворная тварь! Даже после твоих мерзких слов Эпкальм всегда тебе помогает, ты того не стоишь!

Стоило Липедессе закончить, как она сорвалась с места и побежала на Ингет. Эпкальм, уже привыкший к подобным выходкам, резко дёрнул Ингет, поставив её на ноги, а после перехватил за плечи Липедессу.

— Хватит уже, у нас не так много времени. Прекратите эти нелепые ссоры. Липедесса, сколько раз я уже просил тебя не обращать внимания на её выходки? — Он говорил мягким, но в тоже время серьёзным тоном.

Липедесса поджала губы и опустила взгляд.

— Прости, я стараюсь, но не могу спокойно слушать её тявканье.

Эпкальм развернул золотую девочку и отправил на разминку, удостоверившись, что и Ингет, удовлетворённая исходом, продолжила тренировку.

После и он приступил к разминке. К нему присоединился Сэлд. Эпкальм считал его самым близким другом, которому он спокойно мог вверить свою жизнь и знал наверняка, что Сэлд думает точно также. За годы знакомства они не раз помогали друг другу и выбирались из разных передряг, в которые успешно попадали. Несмотря на то, что их характеры во многом различались, как и взгляды, они отлично понимали друг друга.

— Ну что, прошло не огонь похоже, да? — Эпкальм посмотрел на Сэлда и цыкнул.

Ребята давно привыкли к склокам Липедессы и Ингет, а потому эта тема изжила себя и перестала обсуждаться.

— Да, сказал, что это опасно.

— Дай угадаю, Глорас сказал, что всё обернётся катастрофой, из-за которой штаб будет уничтожен, все умрут и весь мир захватит Итенедони́мус? — ухмыляясь, проговорил Сэлд.

Эпкальм прыснул со смеху.

— Да, прямо слово в слово. Но он, в общем-то, прав, нельзя рисковать жизнями наших людей.

— Без рисков в любом случае не обойтись, все знают, на что подписывались, когда пришли сюда. Мы и так постоянно сидим и ждём в неведении, пока враг не сделает ход — это глупо. Мы же сопротивление и должны сопротивляться, а не обороняться постоянно, иначе стоит изменить название на каких-нибудь «обороненцев», — недовольно пробурчал Сэлд.

Эпкальм согласился с его словами. В этом смысле они с другом всегда мыслили в одинаковом направлении, и их взгляды на многие вещи пересекались.

— Да знаю я, но нельзя же действовать самовольно, Глорас потом меня удушит своими лекциями, а в конце ещё и по кочерыжке пропишет для профилактики или в воспитательных целях. — Выдохнул Эпкальм с усмешкой.

— Ты сам, как Глорас, тебрарум тебя дери. А я всё думал, от кого ты этой дряни нахватался, — хмыкнул Сэлд, потирая рукой тёмные коротко стриженые волосы.

— Спасибо.

— Это не комплимент.

Эпкальм ухмыльнулся.

— А если серьёзно, то своим бездействием и податливостью ты так и будешь для него мальчишкой, выдвигающим абсурдные идеи. Чтобы твои слова стали восприниматься всерьёз, нужно показывать, что твои идеи действенны. А ты как всегда, наверное, уши поджал, как пёсик поскулил, сказал «ладно» и ушёл?

— Да иди ты, — сказал Эпкальм игриво, толкнув Сэлда в плечо.

Академия кувелов,комната Лауры и Калесы

На земли опустился сумрак. Близилось время ночи, и она жадно поглощала мир в свои объятья. На небо уже взошла растущая луна, чей блеклый и холодный лик пытался осветить просторы. Большинство студентов уже сидели в комнатах и занимались насущными делами или просто отдыхали и общались.

В одной из комнат общежития, то нервно расхаживая туда-сюда, то усаживаясь на ворсистый ковёр, Калеса не находила себе места. Академка изводилась мыслями и тревожилась за своё место в учебном заведении. Она то и дело запускала пальцы в волосы, пытаясь придумать, что же ей делать, потерянно смотрела в пустоту и измотанно рычала. Калеса ещё никогда не была так близка к вылету, а потому с содроганием думала, что случится после. Отец, наверняка, не стерпев позора, отправит дочь на обучение к строгой тётке. Она знала, что это не самый худший вариант развития событий, однако её приводило в ужас то, что родственница жила на другом конце ка́нта и славилась тяжёлым характером и железной хваткой.

За терзаниями Амкапир наблюдала соседка, раскинувшаяся на кровати. Калесу ещё больше раздражало, что Лаура так спокойно сидела и в ус не дула, пока Калеса бегала туда-сюда, точно загнанный в угол кролик.

Не выдержав психологического давления, которое, она подумала, исходило от Лауры, Калеса гневно плюхнулась на свою кровать и посмотрела на подругу.

— Ну и чего ты так спокойно лежишь? — рыкнула Калеса, скрестив руки.

Она смотрела на безразличное выражение лица Лауры и злилась ещё больше. Она искренне не понимала, почему же та не пытается помочь ей решить проблему.

— Мне сесть? — Лаура развела руки. — И вообще, я за твои косяки не отвечаю. Я тебе ещё в начале семестра говорила ходить на лек…

— Ну и что ты мне нотации собралась читать? Могла бы и помочь придумать, что делать!

Лаура Тэ́нкальт поражённо усмехнулась и приняла сидячее положение. Калеса начала разглядывать подругу, словно пыталась найти ответ в её чернильных волосах, собранных в хвост, или прийти к какому-то решению, заглянув в почти жёлтые глаза с коричневыми крапинками. В отличии от Калесы, у Лауры не было проблем с учёбой, и это раздражало первую так, что она готова была истерично кричать в подушку, лишь бы это могло решить все неурядицы. В какой-то момент Амкапир затрясла ногой, а после затарабина по полу.

Калеса знакома с Лаурой с самого поступления в академию. При первой встрече она довольно брезгливо отнеслась к Тэ́нкальт, когда услышала её имя. Калеса хорошо знала, что оно принадлежит внешнему миру.

Однако оказалось, что в роду подруги существует традиция называть детей с волосами цвета чёрного бархата и глазами, имеющими оттенки яшмы, именами вивпамундов. Основатель рода, имевщий ту же внешность, завещал предкам давать отличительные имена от мира Зазавесья, чтобы показать уникальность детей. А дело в том, что только потомки, именно такие потомки, получали родовую способность — дар, хотя сама Лаура говорить об этом не любила, а Калеса и не расспрашивала, потому как не любила слушать других.

— Я бы может и подсказала, но ты же всегда меня пере…

— Так ты говори то, что может мне помочь. Языком трепать все горазды!

Лаура закатила глаза и цыкнула. Калеса подскочила и снова стала расхаживать.

— Выучить не пробовала? Или это для тебя непосильная задача? Не просто же так Светлая Дева тебе в голову мозги положила, ими тоже иногда нужно пользоваться.

Услышав слова Лауры, Калеса рыкнула, остановилась на другом конце комнаты и скрестила руки. В голове не укладывалось, как подруга может так просто говорить грубые вещи. Как она вообще посмела сказать, что Калеса глупая? Возмущение достигло критической точки, голова вскипела.

— Ну знаешь ли, у меня нет абсолютной памяти, как у тебя!

— Радоваться надо, — хмыкнула Лаура, в голосе которой скользнула нотка грусти, которую Калеса предпочла проигнорировать.

Она уже хотела кричать от возмущения, раскинув руки. Лаура устало прорычала и опередила её:

— Тогда стащи ответы, в чём проблема? Раз по-другому никак не можешь.

***

Касто́д¹ — общее название бойцов ордена.

Ми́лит² — высокий титул, обозначающий самого сильного, ловкого и преданного бойца. В основном милиты — это элитные воины.

========== Глава 2. Мучители, неприятели и решившиеся. Часть 1 ==========

Сайд «Пёстрых камней»,дом семьи Нобилиа

Буйный ветер резво кружился, гоняя старые листья по дорожкам сайда. Мелкие пылинки перебегали от его напора по уложенной пёстрой плитке на главной улице. Ухоженные домики жителей встречали гостей необычными крышами разных фигур; прямоугольные горшки с всесезонными цветами покачивались на ветру, устало поддаваясь его порывам; торговые лавки, ларьки и магазины завлекали потенциальных клиентов яркими вывесками; вместо стёкол витрины покрывала переливающаяся голубыми оттенками пелена, сохраняющая разномастные фрукты, овощи, мясо и лакомства свежими и ароматными, да и от воришек оберегала. Уличные тележки парили над землёй, а продавщицы-хохотушки вели бурные разговоры с постоянными посетителями. Среди всего прочего можно заметить пару мисок с остатками еды, приготовленных для уличных животных. Поселенцы, кто сидел на лавочках у домов, кто закупался, а кто нарезал круги вокруг сайда.

Лания привыкла к суматохе, а потому шла вдоль улицы лишь изредка обмениваясь приветствиями с соседями и знакомыми; она хотела поскорее добраться до дома, а потому свернула в одну из улочек, чтобы скрыться с оживлённой площади. Уж чего-чего, а в подобных людных местах академка чувствовала себя неуютно, а в какой-то степени и вовсе не защищённо.

Наступал первый месяц периода спириту́ры — реда́стабиль, а сезон лакри́лиса неумолимо близился к концу*.

Это означало, что ветра начнут набирать силу для скорого неистовства. Однако, заканчивающийся месяц ча́ксем ещё не давал воздуху прогреться как следует, а потому на улице было довольно зябко.

Солнечные лучи плавно скользили сквозь пышные облака, бросая свет на посеревшие стены дома Лании, расположившегося в частном секторе; в этом месте было куда спокойнее, чем в центре сайда, за что академка и любила родную обитель. Рядом свои ветви раскинули высаженные деревья. Из окон здания выглядывали коридоры и комнаты, точно зовущие Ланию поскорее зайти внутрь и поприветствовать их. Она окинула взглядом клумбы, которые мама уже начала приводить в порядок, а после сглотнула, сжимая ремешок небольшой сумки на плече. Овальная часть крыши, точно имела собственный глаз, большой и неодобрительный, что бросал взор на каждого посетителя подобно подозрительному охраннику.

Вместо приятной ностальгии и радости от прибытия домой, тело Лании сотрясали дрожь и накаляющая нервы паника. Трясущимися пальцами она вцепилась в ремешок, стараясь не выдавать волнения и настигшего ужаса.

Раньше, во времена, которые теперь кажутся Лании лишь сном или иллюзией, она и правда была счастлива в родительском доме. Любила всё и наслаждалась проведённым временем с семьёй, особенно пикниками, которые они устраивали, или совместной готовкой ужина под радостный гогот. Однако Лания уже и не помнила почти ничего из тех времён, ведь её улыбка и спокойствие померкли в этих стенах в момент, когда на пороге впервые появился незнакомый мальчик. Отец сказал: «Теперь он твой брат, а она твоя сестра, вместе вам не будет одиноко».

Академка боялась зайти и судорожно вгоняла воздух в лёгкие и из них.

«Перед смертью не надышишься», — промелькнуло в мыслях, когда она всё же отважилась сдвинуться с места.

Лания тешила себя надеждой и успокаивала мыслью: «Чем скорее начнётся, тем скорее закончится». Зажмурившись, она неуверенно начала шагать к входной двери, хоть ей и хотелось бежать в противоположном направлении.

Когда ноги уже свободно несли её вперёд, она открыла глаза. Оказавшись у входа, Лания коротко постучала. Сердце в страхе бухало в груди, пока она старалась унять дрожь.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась. Гостья скользнула внутрь. Её встречала искренняя улыбка матери.

— Лания, наконец-то ты дома. — Та́мия Ноби́лиа заключила дочь в объятья.

Академке вдруг полегчало до того, что она готова была расплакаться, но вместо этого обняла мать в ответ.

Дрожащий выдох соскользнул с её губ, а после Лания почти вцепилась в мать, но только для того, чтобы успокоиться и не разреветься у той на плече. Как только ей удалось привести дыхание в норму, она отстранилась и посмотрела Та́мии в глаза.

— Да, я дома.

— Пошли за стол, Валтис приехал раньше, они с твоим папой обсуждают какие-то свои делишки, но, наверное, уже должны скоро спуститься.

Лания сняла обувь и послушно засеменила к обеденному столу. Неприятное ощущение преследовало её по пятам и шло рука об руку со страхом, ставшим частью тела академки. Пока Та́мия осыпала дочь вопросами, Лания не переставала думать о сообщении отца и поддерживала разговор с мамой. Её очень тревожило приглашение, ведь отец давно перекинул бо́льшую часть своего внимания на приёмного сына.

— Привет, дорогая, ты уже приехала! Чудно, рад тебя видеть. — Сэ́бконт Ноби́лиа кротко обнял дочь и поторопился сесть за стол, а Лания только успела подумать о том, что его слова — это ложь. Ведь такими она стала их считать после изменившегося поведения отца, к сожалению, не в её пользу.

На стороне Сэбконта сидела супруга, а на стороне Лании — Ва́лтис. Тревога нарастала, и она чувствовала, будто её вот-вот раздавят, как ничтожного таракана, а потому молилась о скором окончании ужина и возвращении в академию. Впиваясь когтями в кожу на ладонях, Лания старалась улыбаться и поддерживать разговор. Ва́лтис же вёл себя вполне обычно: порой улыбался, держался отстранённо и проявлял в нужные моменты доброжелательность, но она видела его недовольство, видела, потому что выучила все его мельчайшие жесты.

— Валтис, Лания, как у вас дела в академии? — заговорил Сэбконт, укладывая в рот кусок мяса с вилки.

— Всё хорошо, — тихо ответила дочь и прочувствовала кожей весь спектр кошмара от ответа.

Валтис положил руку ей на плечо, легко и нежно, но руки сестры начали истерично дёргаться, а глаза с ужасом распахнулись. Она поторопилась отвести взгляд к тарелке и спрятать руки под стол. Хотелось истерично кричать, плакать, сорвать с себя его руку, ведь Лания чувствовала, как пальцы брата слегка сдавили плечо. Паника пульсировала в голове, отдаваясь в висках.

— Всё отлично, отец. Предметы интересные, профессора отлично ведут лекции. Мы с сестрой даже порой помогаем друг другу, например, сейчас готовимся к предэкзаменационной неделе. Правда же, Лания?

У неё прихватило дыхание, язык не слушался. Ноби́лиа хотела ответить хоть что-нибудь, но и губы точно онемели. Она смогла лишь кивнуть и выжать из себя улыбку, сделав нечеловеческое усилие, чтобы поднять голову, при этом сильнее вжимая ногти в кожу.

— Вот как, что ж, замечательно! Оба наших ребёнка прекрасно ладят. — Глава семейства довольно улыбнулся. — Раз уж разговор зашёл, хочу сказать то, ради чего я вас позвал.

Лания почувствовала подвох. От этого её сердце ударило в груди с такой силой, будто желало не просто выпрыгнуть, а вырваться и сделать одолжение хозяйке. По правде говоря, она и сама была не против, ведь понимала, что ничего хорошего не ждёт. Страшно стало до того, что воздух с трудом лез в лёгкие.

— Расклад такой. Я поговорил с главой ордена при Тру́ларте¹, и мы сошлись на том, что вас обоих примут на службу после окончания академии. Будете защищать нашего правителя первое время, а позже вас переведут на другие должности уже в качестве его помощников, как только наберётесь опыта.

— Сэ́бконт! Ты хочешь отправить Ланию и Валтиса к тёмному на куличики! — возмутилась мать.

— Это уже решённый вопрос, Тамия. И не на куличики, это билет в обеспеченную и безбедную жизнь. В конце концов, уже пора начать закладывать фундамент к взрослой жизни.

— Какой к тебра́руму фундамент? Они же ещё и академию толком не закончили, только на второй год перешли.

— А задумываться над будущим стоит заранее, ты знаешь это лучше моего.

Гневно выдохнув, мать откинулась на спинку стула, тем самым показывая, что сдаётся.

Осторожно подняв глаза к отцу, Лания остолбенела. Как только Сэ́бконт заговорил непринуждённым и спокойным голосом, у неё словно взорвались барабанные перепонки, она готова поклясться, что так и случилось, и из её ушей наверняка сочилась кровь. Она чувствовала, будто её схватили за горло и окунули в воду, не давая возможности всплыть и вдохнуть воздуха.

Что значит вместе на службу? А как же надежды Лании на то, что после выпуска ей не придётся больше пересекаться с братом? Она так этого хотела, а теперь и так ничтожно тонкая верёвка, за которую она с трудом столько времени цеплялась, чтобы выбраться из ада — оборвалась.

Сердце в груди сдавило тисками, резко замутило. На лбу выступила испарина. Тело начало резко выделять пот, его словно ошпарило кипятком, как снаружи, так и изнутри. Как только Лания поняла, к чему идёт дело, поднялась с места.

— Простите, мне нужно отойти, — пытаясь не выдавать одышки, она проговорила на одном дыхании, а после вылетела из-за стола, покинула кухню, свернув за угол, и понеслась галопом.

Она бежала по коридору с бардовыми обоями и ворсистому ковру и чувствовала, словно и они давили на неё, грозились зажать. Лания поняла, что ей нужно спрятаться, ведь ноги просто-напросто не донесли бы её ни до одного туалета или её комнаты на верхнем этаже.

Ноби́лиа пронеслась мимо семейных фотографий, на которых мелькали довольные лица, которые только усиливали поползновения желчи по горлу. Академке казалось, что она бежит по коридору кошмаров, а люди, изображённые на фотографиях, агрессивно скалятся. Завалившись в каморку под лестницей, она рухнула на пол, чувствуя, что дышать уже и нечем. В тот же миг её скрыла тьма, точно старалась спрятать от того, чего Лания так боялась и так отчаянно убегала.

Сердце билось как бешенное, точно старалось проломать рёбра. Лания от страха обхватила голову, впиваясь пальцами в волосы, и попыталась прийти в себя, успокоиться. Это не помогало, более того, становилось только хуже. Ко всему прочему нарастали тошнота и удушье. От тревоги, накрывшей точно волна, Лания хотела кричать и плакать навзрыд. Бухающее сердце — начало скулить и мучать болезненными спазмами. Разум затуманился от паники.

Внезапно дверь в её укрытие распахнулась. Свет бесцеремонно ворвался внутрь, протягивая к ней лапы. Силуэт показался в проёме. Лания не видела, кто это, но, стрельнув глазами в ноги, начала задыхаться пуще прежнего, а в придачу ещё и сипеть. Она хваталась то за горло, то за волосы, желая больше всего на свете, чтобы кто-то ей помог. Забрал из этого кошмара.

Не успела академка ничего сделать, как вошедший резко обхватил её лицо рукой, впиваясь пальцами в нежную кожу на щеках. Лания захлебнулась паникой, а первые слёзы начали набухать на глазах, размывая зрение.

— Ты что творишь, ничтожество? — В голосе Валтиса явственно отражались отвращение, ненависть и ледяная сталь. А в такой обстановке ещё и казалось, будто его тёмно-карие глаза и вовсе почернели. Она ожидала, что в какой-то момент они загорятся кроваво-красными оттенками, точно у хищного зверя. — Да кого ты вообще можешь защитить, а? Служить при Труларте, серьёзно? Такой тряпке как ты? И что ты будешь делать? Прятаться по углам и давиться страхом? О чём только Сэбконт думает.

— У… Уй-йди, — заикаясь, прошептала Лания, готовая молить о пощаде.

— Уйти? — насмешливо вопросил брат, а после небольшая комнатка начала плыть и кружиться.

В следующую секунду она ощутила, словно кто-то в её мозгах ковырялся острой палкой, выискивая болезненные точки. Спустя ещё секунду, Нобилиа застыла с выражением немого крика и дрожащими губами. Валтис снова окунал её в муки прошлого, в давно пережитую психологическую и моральную боль из детства, снова ломал её психику, ожесточённо сдирая болячки с только-только затянувшихся ран. Болело всё и одновременно ничего, ныло там, где не способна залечить ни одна мазь, раздирало так, что казалось, будто сдирают живьём кожу; точно душу драли оголодавшие волки.

В голову начали ударять болезненные вспышки, но Нобилиа сдерживалась изо всех сил, чтобы не застонать, чтобы не издать ни звука, ведь тогда брат пошёл бы ещё дальше. Она не знала, сколько прошло времени, не понимала, сколько он насиловал её психику в этот раз. Опомнилась лишь, когда уж валялась у ног мучителя, сидящего на корточках. Тот холодно взирал на неё, склонив голову.

— Омерзительно, — процедил Валтис. — Никакого интереса. Ты даже не сопротивляешься, даёшь себя ломать раз за разом. Ты такая слабачка, что не можешь ничего без своего дружка? — Он подался вперёд, кровожадно сверкнув глазами. — И что же ты собираешься делать на службе при Труларте? С собой его потащишь в чемодане? Да ты и моргнуть не успеешь, как твою тушку вспорют от горла до паха и подвесят гнить на кишках в назидание остальным бесхарактерным хлюпикам.

Наблюдать за братом Лания начала ещё в детстве, а потому хорошо знала его мимические хитрости, по которым можно считывать его эмоциональное состояние. Так она понимала, нужно ли ей прятаться или беды можно избежать. Ещё за столом академка заметила, как уголок его рта едва заметно кривился: жест означал, что Валтис чем-то недоволен, и это пугало Ланию сильнее, чем существование тебрарумов и всех тёмных сил. Ведь именно тогда она уже догадалась, что он непременно устроит ей «семейный» разговор лишь для них двоих.

Валтис покрутил её лицо, рассматривая его с ещё большим омерзением. Лания, хватаясь за грудь, попыталась сорвать руку брата, молясь, чтобы он ушёл и оставил её в покое. Жалкий жест защититься привёл к тому, что Валтис вцепился ещё и в запястье сестры. Боль защипала кожу, Лания зашипела, сотрясаясь от усилившейся панической атаки и страха, что обратился в дикий ужас.

— Убожество, смотреть противно, — выплюнул Валтис, оттолкнул её от себя и усмирил ненавистным взглядом. После встал, а затем покинул чулан, оставляя Ланию наедине с паническим приступом и послевкусием ноющей боли.

Академка, чувствуя ненависть и отвращение, попыталась подняться, но скатилась по стенке, продолжая задыхаться и бесшумно давиться слезами. Однако она радовалась тому, что тёмная рыжеволосая макушка отдалялась.

Нобилиа временами размышляла на тему: если бы родители узнали, как он с ней обращается и что именно этот человек причина её расстройств, о которых, конечно, она не рассказывала, что бы они сделали? Как поступил бы отец?

С того самого дня, как Валтис появился, жизнь Лании начала медленно, но верно превращаться в ад. В начале это было обычное игнорирование и мелкие пакости, по типу поставить подножку или бросить ей в волосы репей. Однако с течением времени он заметил, что сестра терпит молча, и стал действовать решительнее. Издевательства стали ужесточаться.

Она до сих пор помнила мёртвую птицу на своей кровати, помнила, как кровью заливала постельное бельё и как радостно Валтис наблюдал за тем, как Лания ломалась и сходила с ума. Но даже когда дело зашло слишком далеко, и её психика была в конец уничтожена; когда при появлении брата у девушки случались панические атаки, преследующие её по сей день, она так и не рассказала родителям. А всё из-за страха. Не перед Валтисом, нет, дело было не в нём даже, а в самих родителях.

Отец уже тогда отдалился и проводил много времени с мучителем дочери, а мать старалась сгладить острые углы, которые возникали в отношениях с мужем из-за приёмного сына. Тогда Лания решила ничего не усложнять и просто принять всё, как есть, ведь больше издевательств её пугало только то, что их семья могла распасться по её вине. К такому выводу она пришла в двенадцать лет и придерживалась его до сих пор, заставляя себя выдавливать улыбку на семейных обедах и при встречах с Валтисом на глазах родителей.

Так она и живёт последние семь лет, после своего решения. Терпит и притворяется, что всё хорошо, что так правильно.

Академия кувелов,стадион

Стадион за академией не пустовал как в будние дни, так и в выходные. Зачастую студенты приходили туда расслабиться, потренироваться или просто поболтать. Он был сравнительно небольшим, так как использовался исключительно для образования воспитанников. Стадион окутался в гордые тонах академии — пурпурный с чёрным. Его стены покрывала тёмно-сиреневая краска, а трибуны внутри и прочие атрибуты — чёрная и белая. Просторная площадка внутри давала возможность заниматься, не мешая друг другу, искусственный газон отливал сливово-болотными оттенками, на нём расположилось множество тренажёров, защищённых от непогоды прозрачным куполом, который поднимали в непогоду.

В этот день на поле было значительно меньше людей, чем обычно. Причиной тому хмурящееся небо, что выпускало из темнеющих облаков колючий дождик, больше похожий на густой и почти незаметный сырой снег. Из-за ненастья студенты попрятались кто в библиотеку, кто в комнатах, однако оставались и преданные стадиону студенты.

К числу этих учащихся относились Малер и Фла́тэс. Одетые в облегающую термо водолазку в тёмных тонах с элементами пурпурного, такие же тёмные легинсы и поверх них свободные чёрные шорты, парни нарезали круги. Малеру никак не давала покоя поездка Лании домой, от которой он успел всего себя извести размышлениями. Его тревожил не сам визит и не родители Лании, а её младший брат, которого Малер не переваривал. Хорошая осведомлённость об этом, как Малер называл Валтиса в своих мыслях, ублюдке, и его действиях, заставляла хмурого академца источать хорошо ощутимую убийственную ауру.

Сама подруга рассказывала следующее: когда в их семью вошёл Валтис, то добрый и чуткий отец Лании сильно переменился в отношении к дочери. Единственным спасением для Лании оставалась её мама, что продолжала относиться к ней также трепетно и бережно, а порой и вовсе старалась давать отпор главе семейства. Все эти мысли вкупе не давали Присфи́думу покоя.

— Если ты хотел всех отогнать от себя, то поздравляю, у тебя это получилось, поэтому прекрати уже это делать на хрен! — Флатэс ткнул Малера в бок локтём и тяжело выдохнул.

Ну губы кучерявого академца скользнула полуулыбка, и он немного расслабился. Его всегда отвлекали словечки из внешнего мира, которыми Флатэс не брезговал пользоваться.

Об увлечении парня с огненно-красными волосами не был в курсе разве что ленивый или глухой. Малер же знал об этом прекрасно, ведь Флатэс то и дело неожиданно мог выдать одно из ругательств внешнего мира или какие-нибудь пословицы, которые жуть как раздражали. Однако Флатэса Игнэ́йра нисколько не волновало ни общественное мнение, ни неприятные слухи о его экстравагантной речи. Он со спокойной душой расширял лексикон и успевал подсаживать на вздорные словечки знакомых и друзей, которых у Флатэса было много. Малер также знал и о том, что процентов тридцать от всех его товарищей — вивпамунды, тем не менее это никак не влияло на их крепкую дружбу.

— Никого я не распугивал, я просто думаю, — ответил Малер на выдохе, кинув угрюмый взгляд вперёд.

— Да обосраться можно с твоего вида! Я серьёзно, тебе лучше на людях этим не заниматься, а то выглядишь так, будто собираешься парочку людей замочить.

— А тебе бы иногда не помешало так делать, знаешь ли.

Флатэс захохотал от слов Малера скептично и саркастично, выдав короткое «ха-ха».

— Людей мочить или в штаны накладывать? Ты что, сбрендил?

— Думать, идиот. — Малер широко распахнул глаза и посмотрел на довольное лицо Флатэса.

— Да ты вливаешься, как я посмотрю. А раньше ведь рукой махал на мои словечки. Ещё один воин пал в этой смертной битве! — торжественно проговорил Флатэс, раскидывая руки в стороны и устремив взгляд к небу.

Малер отмахнулся от смеющегося друга, возвышающегося над ним на добрые десять сантиметров, и снова попытался углубиться в мысли.

— За Ланию переживаешь?

Серьёзное выражение Малера говорило о том, что Флатэс попал в самое яблочко. Что примечательно и для самого Присфидума — друг практически всегда замечал перемены в его настроении, даже если окружающие вечно видели только его безразличную мину.

— Да. Уверен, что этот ублюдок не упустит возможности что-нибудь ей сделать. Да и она тоже хороша, никогда и не пискнет при родителях. Тебрарум их дери!

— Не волнуйся ты так, уверен, всё с ней будет нормально. Валтис же не настолько отбитый, да? — Флатэс устремил на Малера глаза, походящие на лазурный дельфиниум с синим отливом.

— Мягко сказано, а ладно, не хочу больше об этом думать, — буркнул он, желая сменить тему, чтобы его переживания немного унялись. — Скажи лучше, как у тебя с факальда́митоном, а то из-за нового распределения давно мы у профессора не пересекались.

— Умеешь же ты настроение испортить, паршивец.

В свободное время, когда Малер волновался не за себя, то заполнял это пространство переживаниями о друзьях. Показывать эту сторону посторонним он терпеть не мог, потому что знал, что в образ мрачного одиночки, навязанный ему другими студентами, такое поведение никак не вписывалось. Да и сам он старался поддерживать этот «имидж», так к нему хотя бы не лезли, а это считалось несомненным плюсом.

— Всё так же. — Флатэс выдохнул и перестал лыбиться. — Мы до сих пор с ним собачимся на каждой паре. Точнее, он настаивает, а я пожимаю плечами и отказываюсь выходить к чаше, — невесело добавил Игнэ́йр.

Малер помнил ещё с прошлого семестра, что Флатэс ни в какую не соглашался выходить, когда его звал профессор. Чаша являлась важным атрибутом на предмете по использованию способностей. Она позволяла человеку, обладающему даром, высвобождать потенциал, но вместе с тем и сдерживала силу, чтобы та не вырвалась за пределы круга, в который входил студент. Эдакая мера предосторожности.

Поскольку учебный год в академии в Зазавесье начинается с середины второго месяца — ча́ксема, периода лакрилиса, то можно считать, что студенты приступили к занятиям буквально с прошлой недели. Что касается предмета факальдамитона — обучения управлению способностями, то он считается одним из дополнительных, а не обязательных дисциплин, поскольку не все студенты обладают какими-либо фантастическими силами, да и не всякий, кто обладает, хочет разбираться во всех тонкостях или развивать этот «дар». Дополнительный предмет добавляется в расписание не сразу, а только в третьем семестре, оттого и экзамен по нему на первом году обучения не сдаётся. Все экзамены по дополнительным начинаются со второго года.

Из-за такой системы Малер считал, Флатэс и мог пока держаться на плаву. Даже являясь одним из лучших в теории и имея наивысшие баллы, друг всегда наотрез отказывался проявлять огненную способность. Причины отщепенец не знал, да и допытываться тоже не собирался, зная, что для товарища эта болезненная тема.

— Зачем ты вообще пошёл на факальда́митон, если практическую часть никогда не выполняешь? Не проще ли было не брать этот допник? — Малер и Флатэс остановились и рухнули на мягкое покрытие, отпыхиваясь после долгого бега.

— Думаешь, я настолько идиот, что сам выбрал бы этот сраный факальда́митон? Отец настоял, он знал, как это будет, но решил, что попробовать я должен. — Флатэс стал серьёзным, а глаза налились непонятным Малеру сожалением.

— Но если ты завалишь допник, то тебя и отчислить могут. Ты же и сам знаешь, что этот предмет становится основным для тех, кто его выбирает. Пока ещё есть время до практической части экзамена, не стоит ли отказаться от факальдамитона?

Флатэс неоднозначно пожал плечами, а после опустил голову на сложенные руки. Он вперил взгляд в газон и замолчал. Только сбитое после бега дыхание разряжало тишину и морозный воздух, сгустившийся рядом с друзьями.

***

Тру́ларт¹ — правитель определённых земель в Зазавесье.

***

*В Зазавесье существуют свои четыре сезона, которые можно лишь от части сопоставить с существующими во внешнем мире: лакри́лис схож с капризной зимой, спириту́ра с цветущей весной, ингика́ра с палящим летом, а набути́н с буйной осенью. Помимо времён года в двух мирах различаются и названия месяцев: че́принс, эка́пи, ча́ксем, реда́стабиль, стабира́й, трака́ль, фла́тем, кэлька́й, векао́р, ива́вен, са́дстес, торфа́лл.

========== Глава 2. Мучители, неприятели и решившиеся. Часть 2 ==========

Они просидели на стадионе ещё какое-то время, погружённые в свои мысли, пока мелкая изморось падала на их контрастные по отношению друг к другу волосы. Капли воды цеплялись за одежду и липли к коже. Ощущая жажду, Малер первый решил прервать недолгое, но непривычное молчание.

— Пошли, хватит на сегодня. Да и пить хочется, ты не брал с собой воду? — Присфидум легонько стукнул друга в предплечье, тем самым вытаскивая его из мыслей.

— Я думал, ты и не предложишь уже убраться отсюда. Не самый лучший денёк для тренировок. — Флатэс улыбнулся и бодро подскочил на ноги.

Малер усмехнулся, заметив, что настроение Игнэйра приподнялось, и счёл дружескую миссию выполненной. Академцы отряхнулись и пошли в главный корпус.

— А у тебя как с факальда́митоном? — Игнэйр ухмыльнулся, пока взбирался по ступенькам к парадной двери.

— Всё как обычно. Профессор ещё в конце первого года обучения сказал, что своего пика я практически достиг. Хотя я ине удивлён, никто в семье не владеет процентом способности больше сорока восьми². — Малер пожал плечами.

В его голове вдруг возник образ старшего брата, того самого исключения из всех правил. Накатила грусть. Пытаясь оттолкнуть эту леди от себя, Малер сжал кулаки и посмотрел на Флатэса.

— А что у тебя?

Флатэс повернулся и склонил голову, непонимающе глядя на Малера. Похлопал глазами, а после рассмеялся.

— А что у меня? Какая разница, какой у меня процент, если я не использую способность?

Малер опустил голову, вглядываясь в пол, нахмурился.

— Ты никогда не рассказывал почему, но я не настаиваю, просто хочу, чтобы ты знал, что я всегда готов тебя выслушать, ну и… раз на то пошло, поддержать.

Обычно Малер не затрагивал эту тему, да и не переходил границ. Обоих это устраивало, ведь никто из них не считал, что секреты сближают. Особенно те секреты, что покрыты густым, колючим, а в случае прикосновения — жалящим туманом.

— Малер…

Фраза Флатэса оборвалась, а сам он резко остановился. Малер тоже встал и перевёл взгляд на коридор. В полуметре от них, у поворота за угол, остановился Ингелео, запрятав руки в карманы тёмных джинс. Казалось, что он пытался выглядеть безучастно, но Присфидум прекрасно знал, что последует за этой гримасой деланной невинности.

Наигранно тяжело выдохнув, Ингелео Элиса́р качнул головой. Выбившаяся из собранного на затылке в луковичку, светло-русая прядка волос, что уходила в пепельный, спала на лицо. Малер кинул короткий взгляд на выбритые виски, которые прикрывали волосы с макушки и заострил внимание на проколах в его ушах. Хоть сам отщепенец и не понимал «прикола» в прокалывании ушей или любой другой части тела, хорошо знал, что девочки в академии на это частенько велись.

Однако не только проколотый хрящ, от которого дугой струилась цепочка, крепящаяся рядом со вторым проколом выше мочки уха, делают Ингелео привлекательным. Многие девушки прямо-таки воздыхают по нему, и причина так же ясна, как прозрачная вода в стакане.

Малер смотрел на раздражающее лицо с аристократическими чертами, хоть и довольно грубыми, и видел: выделяющиеся на слегка бледноватом лице скулы, что подчёркивали квадратный подбородок, на лицо спадали несколько длинных пепельно-русых прядей, пока основная масса собиралась в небольшую завитушку на затылке. Причёска придавала смутьяну более пафосный вид. Ровный и тонкий нос, который Ингелео так любил крючить, когда был недоволен, что при ссорах Малер замечал довольно часто, и эта его привычка невероятно бесила. Но что, по его мнению, было самым раздражающим, так это глаза Ингелео, цвета серебристой полыни. Скрытая в них холодность и насмешливая надменность завершали образ неприступного ловеласа, коим его считали.

Так же особенностью внешности Элисара являлись белые пучки ресничек, контрастирующие на фоне чёрных. Эти пучки располагались на правом глазу почти посередине и на верхнем, и на нижнем рядах. Они придавали и без того изящно выразительным глазам изюминки.

Интересно, поменяли бы его обожательницы своё мнение, увидев, как он грубо отшивает девушек? Подумал Малер, глядя на спокойное и вместе с тем недовольное выражение лица Ингелео, и пришёл к выводу, что не заметил бы его вопиющего поведения разве, что глухой и одновременно с тем слепой.

Ни для кого не было секретом, что Ингелео очень конфликтная персона. Некоторые даже наивно полагают, что он кто-то вроде энергетического вампира, и что это его вторая способность.

Все эти слухи Малер считает нелепыми до смеха, ведь знает, что этот грубый и несносный тип — обычный паразит.

Ингелео цыкнул, когда Флатэс заострил на нём внимание. Это тоже не могло не раздражать, ведь Элисар всегда вёл себя так, словно все специально липнут к нему, а ему бедному просто приходится отбиваться.

— Как чёрт из табакерки. — Хохотнул Флатэс и собрался обойти Ингелео, но тот шагнул в бок и преградил ему путь.

Флатэс старался избежать конфликта, в который Ингелео уже начал его втягивать. Казалось, что смутьян окружал Игнэйра ядовитыми змеями, тем самым загоняя жертву в ловушку.

— Вот ведь клоун. И долго ты из себя будешь строить шута на потеху остальным? Самому не надоело? — надменно заговорил Ингелео, в конце раздражённо усмехнувшись.

— Не понимаю, о чём ты. Малер, пошли, нечего на него время тратить, а то ядом сейчас всё забрызжет. — Флатэс учтиво улыбнулся, давая понять, что не собирался дальше участвовать в спектакле.

— Как и ожидалось от самоуверенного слабака. Или пригрозишь мне вихрем проблем? — Хмыкнул Ингелео, отступая с пути Флатэса. Он опустил голову и обнажил зубы с едва выпирающими клыками.

От присутствия Элисара и его слов терпение Малера медленно начало таять, как лёд на палящем солнце. Присфидум перевёл взгляд на Флатэса и на мгновение замер, заметив, как выражение лица друга изменилось, наполнилось то ли страхом, то ли безумием, прежде не посещавшим его на глазах остальных. Однако Игнэйр натянул улыбку, а Малер и не ждал от него другого, ведь знал, что по своей природе друг не конфликтный и точно не тот человек, который чуть что сразу полезет в драку.

В отличие от самого Малера, Флатэс умеет сдерживаться даже тогда, когда у Присфидума полностью испаряется самообладание. Конечно, и сам он никогда не машет кулаками просто так, но случались моменты, когда уж очень хотелось.

— Ты это о себе что ли? А если и создам тебе проблем, то что, ты замрёшь и засунешь язык в задницу? — Флатэс поднял голову, а взгляд его выражал вызов. — Знаешь, такая реклама тебе на пользу не идёт.

— А ну повтори. — Выражение Ингелео омрачилось, и он угрожающе рыкнул на последнем слове.

— Всё, хватит, отвали. — Малер слегка оттолкнул Ингелео, сделавшего шаг в сторону Флатэса.

— Это не твоё дело, не лезь, отщепенец.

Обстановка накалилась. Игнорировать уже было поздно, Присфидум понял, что дело идёт к драке, в которую изначально ввязываться никто не собирался. Распалившиеся академцы меж тем чуть ли не сталкивались лбами.

— Эй, Инги-ги, ты чего это, а? Опять буянишь?

Малер отвлёкся и увидел задорно улыбавшегося парня, кинувшегося к смутьяну и повисшему у него на шее. Тот самый парень, который каким-то чудесным образом выдерживал общение с Ингелео.

— Эльтен, тебе чего тут надо? — буркнул Элисар, который стал менее напряжённым.

— Тебя искал, — невинно хохотнув, Эльтен перекинул руку, прижимая смутьяна к себе за плечи. — Люкси, я его нашёл, — крикнул академец, чуть повернув голову.

С одной стороны, Малер был отчасти благодарен странному парню, но с другой же считал его фальшивкой. Он не верил, что такой добрый человек мог преспокойно общаться с Ингелео. Либо он простой притворщик, играющий на публику, либо и правда дурак. Другие варианты в голову почему-то не шли.

— Ты опять к Флатэсу лезешь, а, поганец? — шутливо погрозил Эльтен.

Он вдруг перехватил голову Ингелео и начал костяшками пальцев яростно тереть кожу под волосами. Смутьян хоть и брыкался, чертыхаясь, не спешил предпринимать грубых действий в ответ. Малер от этого зрелища шокировано замер, совершенно не понимая, какого тебрарума тут происходит.

В голове не укладывается, что кто-то может просто подойти к Ингелео и «наказать», а тот и пикнуть не посмеет. Не иначе как чудом это назвать нельзя.

Не верилось, что Элисар и правда так умеет. Оказалось, что даже он поддаётся дрессировке.

— Извини его, Флатэс, он ещё не успел встать на путь становления нормальным человеком. — Эльтен рассмеялся и таки отпустил Ингелео, волосы которого превратились в птичье гнездо. Он недовольно посмотрел на улыбающегося друга, обиженно выпятив губы, и скрестил руки на груди. — Чего ты на меня так смотришь, а, недовольная рожа? — Продолжал улыбаться Эльтен.

— Тебрарум тебя дери, — пробурчал Ингелео, точно стараясь сохранить лицо перед теми, на кого всего минуту назад нападал.

— Инги, ты опять чудить взялся? — К странной парочке приблизилась та самая Люкси с удивительным спокойствием. Почему-то её вид заставлял инстинкты самосохранения нашёптывать, чтобы Малер держался от неё подальше.

— Отвалите вы, ничего я не делал, — снова буркнул Ингелео и отвернулся к окну.

Малер окончательно перестал понимать суть происходящего, а потому просто молчал, желая уже убраться из коридора. Он хотел было подтолкнуть Флатэса, как Эльтен снова заговорил:

— Кстати, Флатэс, я думаю тебе будет интересно услышать об этом! — Эльтен сверкнул льдисто-бирюзовыми глазами. — Со мной недавно связывалась сама командор седьмого ордена, прислала сообщение о том, что меня уже ждут на службу.

Эльтен вскинул ладонь, на которую крепилось тонкое устройство в виде прямоугольного браслета. Такими пользовались почти все в Зазавесье. Эта технология надевалась на ладонь ближе к пальцам. По назначению гаджеты можно было сравнить с телефонами из внешнего мира. Малер не задержал на нём взгляда, ведь его айкофэ́т сейчас лежал на тумбе в комнате, на время тренировки он обычно снимал его, чтобы не повредить ненароком.

Маклер заметил, как светились глаза солнечного мальчика. Присфидума же подобные новости приводили в некий ужас. Как можно радоваться тому, чтобы отправляться на эту бойню? Малер не понимал. Конечно, вклад орденовцев в защиту Зазавесья неоценим, но так опасен, что несущий службу рискует в любой момент не вернуться обратно.

«Этот парень не только странный, он ещё и самоубийца. Не удивлюсь, если этот Эльтен общается с Ингелео, только чтобы нервы закалить», — мысль вызвала смешок у Малера, и он поспешил прикрыться ладонью. А вот полный радости за друга Флатэс тоже чуть ли не прыгал от радости вместе с Эльтеном.

— Ты не гонишь? Серьёзно? Эльтен, это же круто! Сколько тебя знаю, ты всегда хотел стать кастодом и защищать Зазавесье. — Флатэс кинулся на того и обхватил его голову точно так же, как и сам Эльтен держал Ингелео всего несколько минут назад.

— У тебя мозги размякли или как? Чего тут крутого? Он же там подохнет, не дай Светлой Деве, — фыркнул Ингелео и повернулся к Люксальте.

Малера этот жест позабавил, ведь со стороны казалось, словно он либо потакал подруге, либо ждал поддержки. Впрочем, в обоих вариантах Ингелео выглядел как подхалим. Жалкое зрелище.

— Да, надейся теперь, что она услышала, — саркастично выдала Люксальта со смешком и закатила глаза. — Никакая Светлая Дева не поможет, а мозги размякли похоже у обоих. — Она вдруг улыбнулась, тускло, по сравнению с братом, и потрепала Флатэса и Эльтена по волосам.

Если до этого у Малера были какие-то сомнения по поводу их дружбы, то теперь он видел, что эти ребята похожи, по крайней мере, Ингелео и Люксальта. Как говорится: рыбак рыбака, подумал он, продолжая безмолвно наблюдать за ними.

Хотя Присфидум давно начал замечать, что именно брат и сестра сближают их в некотором роде, ведь в их присутствии Ингелео почему-то сдерживает пыл и ведёт себя, как паинька, да и атмосфера располагает к общению.

В такие моменты даже забываешь, что этот угрюмый парень та ещё заноза в заднице. Так считали те, кто имел возможность наблюдать за Ингелео в компании брата и сестры, Малер тоже так думал, ведь и сам становился свидетелем подобного. Да хотя в этот момент.

— Всё, пошли, а то присутствие этих двоих, кажется, уже начало меня отуплять. — Ингелео подхватил Эльтена за воротник и развернул.

— По-моему ты и без них прекрасно сам себя отупляешь. Ладно, идём. Нужно готовиться к предэкзаменационной неделе, а то потом хрен допуски достанешь на итоговую. — Когда Люксальта безынтересно помахала рукой, их небольшая компания двинулась дальше. Малер и Флатэс тоже продолжили путь, удовлетворённые исходом стычки.

Территория штаба сопротивления

Озорной ветерок летал по полю, колыхал траву и создавал волны, через которые шли сопротивленцы. Шокированные и озлобленные, они спешили в штаб, чтобы поскорее отдохнуть после обернувшейся кошмаром миссии.

Эпкальм шёл погружённый в себя и пытался осмыслить, как эти чёртовы ублюдки успели всё провернуть? Таким взвинченным он себя уже давно не помнил. Даже мысль о том, чтобы самому стать лазутчиком, разгорелась с такой силой, что удерживать её в узде стало тяжело, да и не хотелось.

Когда Глорас отправлял отряд на показавшуюся подозрительной миссию, Эпкальм даже и подумать не мог, что проверка территории к востоку обернётся ловушкой. Ему оставалось только радоваться тому, что обошлось без жертв и серьёзных ранений, иначе Гловиль снова начала бы ему причитать о долге лидера, а сейчас не то, что болтовни, Эпкальм и саму-то её видеть желанием не горел.

Бросая беглый взгляд на соотрядовцев, он тревожно осмотрел их, но уже не для оценки состояния, а для достоверности в отсутствии чужаков. Тем не менее успокоения это почти и не принесло.

Только он выдохнул, как на плечо свалилась чья-то рука, заставившая лидера напрячься. Эпкальм повернул голову и столкнулся с серьёзным взглядом Сэлда. Его бледно-зелёные радужки потемнели. Глава отряда понимал, что друг чувствует то же, что и сам Эпкальм. Когда его взгляд становился таким, то это могло означать только одно — Сэлд настроился на отмщение или безумство, от которых обычно отговаривал командира. Теперь же Аноильтенс ясно ощущал, что товарищ не ручник, а педаль газа, и, ухватившись за лидера и друга, он дал понять, что возлагает на него роль сцепления.

Злость, страх, решимость — вот какие эмоции исходили от Сэлда. Не нужно было даже пользоваться способностью эмпата, чтобы понять, что у того на душе. Однако Эпкальм, как мо́ндес а́фес³, уже бессознательно заглянул в голову Сэлда Ра́фспита и прочитал ещё одну эмоцию, прячущуюся за остальными — волнение. Не то, о котором можно подумать сперва. Сопротивленец ощущал волнение за правильность принятого решения, за товарищей и в первую очередь из-за того, что может подумать Эпкальм после того, как услышит его решение.

Качнув головой, лидер таким же серьёзным взглядом окинул Сэлда, который тут же хмыкнул. Видимо понял, что друг-таки порылся в голове.

— Ты неисправим, но и ведь даже не упрекнёшь, ты же уже на инстинктивном уровне используешь свои способности, — пробормотал Сэлд и крепче сжал ткань плаща.

В его голосе сквозила то ли горечь, то ли грусть, но было ясно, что Сэлд просто собирается с духом.

— Я слушаю. — Подтолкнул его Эпкальм и качнул головой.

Сэлд глубоко вдохнул через нос, закрыл глаза, а на выдохе распахнул.

— Я стану лазутчиком! Тенадасерам больше нельзя спускать этого дерьма с рук. Сегодня они стащили форму, вырубив нашего человека, и попытались затесаться в наши ряды, а завтра эти выродки придут к штабу со сворой тебрарумов.

Эпкальм напрягся и хотел было возразить, но Сэлд положил ладонь ему на рот, не давая и шанса на то, чтобы заговорить.

— Эй, командир, — тише проговорил он, — я не прошу разрешения, а ставлю тебя перед фактом.

***

² у конкретного обладателя конкретной способности величина дара определяется в процентном соотношении, чтобы указать его уровень. Люди способные пройти в Зазавесье должны иметь либо девяносто процентное происхождение кувела, либо обладать способностью, составляющей не менее двадцати процентов.

Мо́ндес а́фес³ — человек способный чувствовать эмоции других, а также управлять ими в какой-то мере. Способность так же известна, как — эмпатия.

========== Глава 3. Когда страх пробирается под кожу. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 3. Когда страх пробирается под кожу. Часть 1

Приятного погружения в мир Зазавесья, мироходец!

Территория штаба сопротивления, лес

— Ты рехнулся? — прошипел Эпкальм, приблизившись к другу, как только скинул его руку со рта.

Он и не сразу смог понять, что предлагает Сэлд, на долю секунды идея даже показалась очень заманчивой, пока осознание, в виде лавины, не погребло его под толщами сомнений. Теперь-то лидер сумел здраво оценить выраженные Глорасом сомнения. Сэлд хотел рискнуть всем, да ещё и Эпкальма в это затягивал, зная, что он не сможет бросить его на произвол судьбы.

То, на что хотел подписаться Ра́фспит — чистое безумие. Мысли бросались в панике, представляя самые худшие варианты развития событий, которые он был просто обязан предотвратить. Уж кем-кем, а рисковать самым близким другом он не решился бы ни за что. Проще себя подставить, чем его.

В глазах других Сэлд Рафспит выглядел самым обычным парнем: всегда короткая стрижка только подчёркивала его мужественные черты лица, бледно-зелёные глаза зачастую выражали собранность и готовность, с которыми он бросался на защиту соотрядовцев и близкого друга — Эпкальма, его изъян — немного скошенную челюсть практически невозможно заметить, если, конечно, не вглядываться долго и упорно. Сам Сэлд говорил, что это случилось после нападения тенадасеров на его сайд. Тот ещё был подростком, когда извели несколько десятков жителей; вполне обычные, немного пухлые губы и довольно острый ум. Люди знали его рациональным и не рискующим человеком, иными словами — здравомыслящим и адекватным. Он всегда останавливал других от опрометчивых поступков и был кем-то вроде голоса разума.

Однако Эпкальм хорошо знает, что за всем этим внутри друга есть та сторона, которую он выпускает редко, но которая всегда побеждает, если Сэлд даёт волю эмоциям. Так, голос разума превращается в сладкий голосок, нашёптывающий убивать и идти на всевозможные риски. И, как не крути, Эпкальм не знает, что делать с таким Сэлдом и как его сдерживать, ведь сам командир отряда никогда не был ни ручником, ни, тем более, голосом разума. Разве что мог спустить на тормозах какие-то неприятные ситуации.

— Почему сразу «рехнулся»? Это ведь была твоя идея. Разве ты не рад, что я готов её претворить в жизнь, а? — Друг облизал губы. — Ты хоть понимаешь ситуацию? Они были так близко от того, чтобы проникнуть в штаб и всех переубивать, что мы просто не можем спустить всё на тормозах, — понизив голос, продолжил Сэлд.

— Я сам виноват, мне стоило больше общаться с остальными отрядами, чтобы не упустить чьё-то эмоциональное изменение и… Слушай, оставь эту идею, мне проще себя на шашлык пустить, чем отправлять тебя непонятно куда.

— Эпкальм, — предостерегающе заговорил Рафспит. — Ну ты сам прикинь, он внешность сменил, скопировал лицо, чудо, что ты вообще понял, что он чужак. И хватит принижать свои способности! Тебе самому не надело сидеть в обороне, а, обороненец? Ты, конечно, можешь пойти, но у меня больше шансов.

— Чтобы сдохнуть? Сэлд, тенадасеры, ты и сам знаешь, не одуванчики, эти ублюдки вспорют твоё брюхо и глазом не моргнут, а остальное кинут тебрарумам на радость.

— Я могу маскироваться, если ты не забыл. — Он ткнул себе в грудь. — А ты нет. Глорас всё равно свернул твою идею.

— Тогда пошли вместе!

— Эпкальм, я повторю ещё раз: я умею маскироваться, а ты нет. Нас из-за тебя накроют!

Последняя фраза отчего-то разожгла в Эпкальме злость. Его сводило с ума то, что между собой боролись желание и здравый рассудок. Ведь давно стало ясно, что тенадасеры не станут сидеть сложа руки: они пойдут в наступление, как только выдастся хорошая возможность. И Эпкальм прекрасно это понимал, даже больше — ждал, когда же они сделают ход, прикидывал варианты, но всё равно потерял бдительность. Ему уже так надоело сидеть и ждать, постоянно отбиваться, что не терпелось перейти к действиям, но разум его останавливал и звучал он почему-то в эти моменты именно голосом Глораса.

— Если Глорас узнает…

— Да он спасибо нам скажет после того, как я добуду важные сведения.

— Но если ты пострадаешь или ещё хуже… умрёшь?

— Я не маленький мальчик и прекрасно понимаю все риски.

— Безумие и безрассудство. — Эпкальм готов был рычать от того, что ему никак не удавалось достучаться до взбудоражившегося Сэлда. — Это ты должен меня останавливать от подобного, а не наоборот.

— Ты же понимаешь, что я и так пойду, да? Кандидата лучше меня нет. Мне нужно от тебя только прикрытие, друг.

— Я могу прикрывать тебе спину только если пойдём вместе. Ты же понимаешь, что я и так могу пойти за тобой, да?

— Ты же и сам всё понял, хватит уже ломаться и возражать!

Эпкальм заколебался. Как только была произнесена последняя фраза, он понял, что проиграл в противостоянии. Желания перевесили ответственность, возложенных на него, как на лидера жизней. Привкус горечи от осознания эгоизма заглушило необузданное желанием перейти к действиям. И тем не менее, он терялся и не знал, что будет правильно. Как поступить в такой ситуации?

Парень, хоть и был членом сопротивления — не привык видеть смерть товарищей, не привык жертвовать кем-то кроме себя или безжалостно убивать, как то делают тенадасеры; их воспитывали не убийцами, а борцами за справедливость. А прибегать к такой мере, как убийство, сопротивленцы позволяли себе лишь в крайних случаях. По крайней мере это правило распространялось на людей, а не на тёмных тварей.

— Тебрарум тебя дери! — Недовольно оскалившись, сопротивленец провёл рукой по чёрным, точно спелая смородина, волосам.

Сэлд победно ухмыльнулся, перехватил друга рукой за плечи, прижал ближе к себе и зашептал:

— Так что у нас за план?

Голова лидера взметнулась в сторону лыбящегося друга, пока сам Эпкальм укоризненно смотрел на того.

— Ты не придумал никакого плана и собрался идти на «авось»? Ты что, идиот?

Сэлд цыкнул и засмеялся.

— Ты опять с Женей болтал, да? И не надоело этому паршивцу подкидывать тебе новые обзывательства.

Осознавая всю серьёзность задуманного ими поступка, Эпкальм принял решение сделать всё самым наилучшим образом. Придумать самый надёжный план, чтобы Сэлд не только не пострадал, но ещё и вышел с победоносной улыбкой из этой заварушки. На ряду с этим он беспокоился о том, что в случае провала одному придётся тащить груз сожаления всю оставшуюся жизнь, а другому с этой ношей умереть.

Страх опутывал пальцы Эпкальма, точно липкие и ядовитые стебли лозы, несущие смерть любому, кто их коснётся. Именно эти ощущения он считал вестником чего-то дурного, а ещё больше паники нагоняло то, что их мог вычислить Глорас. Тогда уж простыми нотациями и подзатыльником это не обойдётся. Но, даже осознавая риски, Эпкальм хотел довериться Сэлду и идти в атаку. Хотел показать, чего стоит сопротивление, и что они могут не только оборонятся, но и нападать. Это воодушевляло и заглушало голос разума, что упорно пытался докричаться, но замолк, когда Аноильтенс перестал к нему прислушиваться. Голос Глораса умолк в его мыслях. Стало так тихо и страшно, но путь назад уже медленно растворялся вместе с предостережениями совести.

По возвращению в штаб Эпкальм отпустил отряд на отдых, а сам, прихватив Сэлда, помчался в глубь леса, решив отложить доклад о миссии главе. По большей части он так поступил, потому что знал, что если пойдёт к Глорасу сейчас, то точно сдастся и отступит, так и не осмелившись попробовать, точнее, отпустить друга. Он всё еще считал, что идти нужно самому. Эпкальм также боялся, что глава Вэдпрум каким-то невероятным образом поймёт, что они задумали, и обрушит на них всю свою ярость ещё до того, как они успеют сдвинуться с места.

Признание, которого так желал Эпкальм, затмило его, подобно надежде, ослепившей отчаявшихся. Твёрдо настроившись доказать Глорасу, что он чего-то да стоит, парень окинул взглядом дорогу позади. Возможно, где-то в глубине души, какая-то его частичка надеялась на то, что его остановят, схватят за руку и запретят самовольничать, пока остальное существо лидера желало обратного.

Оглядевшись по сторонам, Аноильтенс остановился, удостоверившись в том, что они ушли достаточно далеко и поблизости никого нет. Лишние уши им точно ни к чему. Нервно выдохнув, Эпкальм понял, что его всё ещё переполняют сомнения, и есть шанс отказаться от сомнительной затеи. Точно почувствовав внутреннее сражение и колебания друга, Сэлд положил ладонь ему на плечо, словно давал понять, что они уже соучастники, и он не позволит ему повернуть назад. Упрямый взгляд Рафспита, с которым встретился лидер отряда, только подкрепил эти мысли.

— Есть идеи по поводу плана? — Первым напряжённое молчание прервал Сэлд, пытаясь вытянуть товарища из мыслей.

— Только наброски, мне нужно больше времени, хотя бы до завтра.

— Эпкальм. — Тот неловко прочистил горло и виновато заёрзал. — У нас нет этого времени, потому что уже сегодня вечером я отправлюсь за тенадасерами.

— Что? — почти выкрикнул обозлившийся сопротивленец.

Сэлд только пожал плечами, прежде чем поднять на него полный решимости взгляд.

— Когда мы были на миссии, я подслушал, что этим вечером вторая часть какого-то отряда будет возвращаться на временную базу. Другого шанса у меня просто не будет. Слишком трудно выслеживать их передвижения, ты и сам понимаешь, что лучше момента не найти.

В голове Эпкальма огромными буквами загорелось слово «безумие». Если он говорит об этом так серьёзно, то это только подтверждает, что Сэлд готовился уйти, не смотря на отказ в помощи. Ситуация сильно напрягала лидера, но что можно на это ответить, он не имел никакого понятия. Как вообще реагировать на то, что его друг собрался на самоубийство, иначе это и не назовёшь? Противоречивые мысли начали разрывать его, сдавливая напором виски.

— Это сумасшествие, а ты псих! План, придуманный за такое короткое время, будет таким же надёжным, как швейцарские часы! — недовольно заговорил Эпкальм, глядя на друга с неким ужасом.

— Очень хорошо, что тебе Женя пополняет лексикон, но на чтение морали, как уже можно понять, времени у нас нет.

Выдохнув с рыком, лидер готов был начать рвать на себе волосы. Неужели он и правда собирается придумать хоть что-то адекватное за это время?

Рухнув на траву, Эпкальм уперся тыльной стороной руки в лицо. Вместо плана или хоть каких-то идей в голову, как на зло, лез всякий бред. Он отметал идеи одну за другой.

Сэлд посмотрел на друга и понял, что тот пустился в мозговой штурм, а потому сел рядом, решая помалкивать, чтобы в конец не «сломать» психику Эпкальма и остатки его самообладания.

Судорожно перебирая варианты, Аноильтенс начал выстраивать в голове подобие плана, когда время стало близиться к вечеру. Те полтора часа, что у него были, оказались ничтожно короткими, чтобы он смог придумать что-то хотя бы в половину надёжнее привычного.

В какой-то момент сопротивленцы начали обсуждать детали, понимая, что времени на тщательный анализ рисков у них просто-напросто нет, хоть они и отметали заведомо бредовые идеи. Старались продумать как можно больше вариантов развития событий, включая и план на экстренный случай, который не клеился вообще, Эпкальм уже готов был яростно молотить землю.

С приходом вечера, их время истекло, оба товарища поднялись и направились обратно, проговаривая в полголоса придуманный план.

— Если ты будешь уходить поздним вечером и возвращаться ночью, чтобы не исчезать надолго из поля зрения капитанов и Глораса, то затею можно считать удачной. — Раздумывал Эпкальм, разглядывая траву под ногами.

— Возможно, но тенадасерам тоже спать нужно, не думаю, что они по ночам стратегию обсуждают. Нужно что-то решить со временем.

Эпкальм недовольно цыкнул и начал массировать виски.

— Других вариантов нет, в противном случае, ни о какой тайной слежке речи идти не будет. И ты сам не рискуй, делай ноги, если почувствуешь, что пахнет жареным. — Сопротивленец снова начал перебирать детали плана. — Помнишь, что делать в случае обнаружения? Не подходи слишком близко и… если уж что-то случится, действуй по ситуации, самое важное — свяжись со мной, я приду на помощь.

— Я знаю, но надеюсь, что до этого не дойдёт.

Накинув капюшон на голову, Сэлд на прощанье качнул головой и улыбнулся, просто чтобы приободрить друга. Эпкальм смотрел за тем, как Сэлд, цепляясь леской из перчатки за ветви, уносится прочь, оставляя лидера с дикой паникой наедине.

Академия кувелов,кабинет арифмантики

Студенты академии и заметить не успели, как наступила предэкзаменационная неделя. Изматывающие тесты и практические шли одно за другим. Суть этой недели заключалась в том, чтобы студенты постепенно готовились к уже основным экзаменам, проходящим в последний месяц спириту́ры. Такая система позволяла учащимся держать в тонусе мозги и не расслабляться раньше времени.

Одним предэкзаменационная неделя была на руку, ведь это, как никак, повторение и закрепление материала, пока других она заставляла пройти все круги ада. По правилам — за каждый успешно пройденный экзамен выдаются допуски к уже основным трака́льским экзаменам периода спиритуры. К числу таких «везунчиков» относилась и Калеса.

На самом деле она бы уже давно вылетела из академии, если бы не щедрые благотворительные взносы родителей. Прогуливала она не часто и старалась учиться подобающе, но всегда были те предметы, с которыми, как бы она не хотела, у неё не клеилось. Не придумав ничего лучше, она просто пропускала дни зачётов или сдачи проектов. Из-за подобной безалаберности её почти отчислили с первого года обучения, но благодаря отцу всё удалось замять. Однако часть долгов, повисших на ней мёртвым грузом, перенеслись на следующий курс. Так она и оказалась в подвешенном состоянии и поклялась, что за голову возьмётся, даже попросит помощи, если придётся.

Однако её пылкий настрой сильно спал, когда после зубрёжки и выполнения долгов, за все выходные она так и не смогла даже приблизиться к оценке удовлетворительно по тесту профессора флофа. То, как он чересчур научным и сложным языком составлял эти вопросы, никак не укладывалось в голове Калесы. А ведь ей даже удалось и Лауру подключить к подготовке, хотя подруга справилась намного лучше и уже с первого раза набрала больше семидесяти пяти процентов.

Профессор флофа, — как его окрестили студенты, — как и другие преподаватели давал список вопросов, которые обязательно будут на тестах. Он делал групповую рассылку на айкофэты студентов, где можно было прорешивать их. Однако ошибки за варианты ответов не показывались, выводился только итоговый процент. Делу это не сильно помогало, ведь мозг Калесы наотрез отказывался нормально воспринимать и материал, и задания.

Снова бросив взгляд на время, она принялась постукивать по корпусу айкофэта. Гаджет оставался такой же незаменимой вещью для студентов, как телефоны для внешнемирцев, только технологии Зазавесья являлись более продвинутыми и умели делать то, на что смартфоны точно не способны: например, передавать запахи или даже записывать короткие отрывки снов.

Положение ухудшилось уже с утра первого учебного дня. Профессор флофа — Сэпсум, выловил Калесу и повёл прямиком в деканат, где её уже поставили перед фактом: либо набирать проходной бал, названный профессором, либо покинуть академию. В тот момент она люто ненавидела надменного старпёра, что отчаянно загонял её в угол. Ясно, как день, что сделал он это намеренно, чтобы она, как ей сказали, думала, прежде чем делать.

И без того тяжёлые дни нагружались тонной мыслей о предложении Лауры, которое уже не казалось таким уж абсурдным, особенно после предупреждения декана. После разговора она окончательно впала в отчаяние. Меж тем мысль о том, чтобы украсть ответы, крепла и наращивала новые слои.

Пока она старательно обдумывала эту идею, взвешивая все «за» и «против», решила попросить о помощи Лауру. Подруга, ясное дело, сразу отказалась, зачем ей, имеющей хорошие баллы по всем предметам, рисковать положением в академии ради ситуации, в которой Калеса оказалась по своей вине? Да и проникновение в общую комнату профессоров наказуемо отчислением, не говоря уже о том, чтобы оттуда что-то красть.

Прошло уже три экзамена из восьми обязательных. Ничего не беспокоило Калесу сильнее, чем предмет «теория флоры и фауны», зачёт по которому назначен на конец недели.

Несмотря на то, что недели и месяцы исчислялись иным образом за завесой, люди подобных организаций на всякий случай следили и за внешнемирскими календарями, ведь в стенах академии училось не меньше двадцати процентов вивпамундов. Этот факт, всплывший в голове Калесы, заставил её разозлиться, ведь в такой момент она раздумывала о всяких глупостях, да ещё и о мерзких вивпамундах.

Одно она осознала — не остаётся ничего, кроме как украсть ответы. Но как это провернуть, академка не имела ни малейшего понятия. Страх обуял с новой силой. Калеса не могла позволить себе быть замеченной, ровным счётом, как и отчисленной. Что же тогда делать?

Пока она мчалась по коридору в раздумьях и никого не замечала, вокруг неё бурлила жизнь других учеников.

По всем подсчётам, в академии обучалось не больше двухсот пятидесяти студентов. Все они различались, и каждый владел своим «набором характеристик». Помимо буйных, весёлых и задиристых ребят в академии существовал ещё один тип, самый неприметный из-за характера их поведения. Тихони.

Руководство академии для всестороннего развития воспитанников пришло к системе «хаоса». Поскольку всего можно отучиться четыре курса, декан и профессора решили, что студентам необходимо развивать навык общения между собой, а потому группы каждого года через каждые два семестра «тасовались» случайным образом, образуя новые составы. Разумеется, в расчёт брались выбранные дисциплины.

Только вот могли ли преподаватели предвидеть, что те самые студенты-тихони могут не то что бы не осмелиться заговорить с кем-то из группы, но и вовсе замкнуться? Конечно, система «хаоса» дала свои плоды, а именно прекрасные результаты взаимодействия академцев, потому и была утверждена, даже не смотря на те ничтожные семь процентов учеников, оставшихся по ту сторону «порядка». Эти ребята либо не могли найти в себе уверенности, чтобы заговорить с кем-либо, либо просто не желали становится частью системы.

Кэнсаль Вэнфе́рас относится больше к первым. За время пребывания в академии она успела сблизиться только с одним человеком — своей соседкой по комнате — Ланией. Общаться с ней легко, ведь они очень похожи и хорошо понимают друг друга. Однако если, по мнению Кэнсаль, Лания боится перемен и просто ждёт, когда изменения сами свалятся ей на голову, то Вэнферас просто не понимает, что и как нужно изменить, и с чего вообще начать.

«Будь удобной и податливой»: именно такие слова она слышала от матери всю жизнь. Женщина считала, что можно достичь чего-то, если слушать то, что говорят другие, быть незаметной и не выражать своего настоящего мнения. Сама по себе она, по крайней мере наедине с дочерью, показывала параноидальный страх. Со временем эти качества «въелись» и в саму Кэнсаль. Она привыкла делать, как говорит мать, и жить по таким же принципам. Однако случается, когда она от них отступает, ненамеренно.

Кэнсаль набрала воздуха в грудь и юркнула в открытую дверь кабинета. Она быстро семенила к парте, вжав голову в плечи, и старалась быть незаметной. Успешно добравшись до точки назначения, она с горечью отметила, что Лании и правда нет рядом. Готовая проклясть чёртову систему «хаоса», Кэнсаль поставила сумку на парту и достала учебные принадлежности.

Она всегда ощущала себя неуютно и боязно, то-того тревожный сигнал готовился вот-вот завыть внутри её головы. Кэнсаль остереглась осматриваться, но когда услышала знакомые голоса, сжалась сильнее прежнего.

Лания часто звала Кэнсаль «черепашкой», ведь она всегда стремилась вжать голову в плечи. Да и сама Кэнсаль не была бы против иметь крепкий панцирь. Будь он у неё, она бы могла со спокойной душой забраться в него в случае опасности и сидеть, пока буря не минует.

К сожалению, мир не был так устроен. Она знала, как он может быть суров, а потому просто терпела, когда он нещадно бил её по щекам.

— Поверить не могу, он со мной в одном классе, — чересчур приторный голос донёсся до ушей Кэнсаль и вызвал гримасу отвращения.

Человека, которому этот голос принадлежит, она узнает из сотни других. Сжав руки и прикусив губу, она старалась вообще лишний раз не шевелиться, чтобы её не заметили. Если Ине́тта переключит на неё внимание — жди беды.

— И долго ты будешь по нему слюни пускать? — Лаура Тэ́нкальт говорила по обыкновению серым и незаинтересованным голосом.

— Ингелео просто невероятен, — прощебетала Инетта.

Кэнсаль вздрогнула.

— Странные у тебя вкусы на парней. Он же ноги об тебя вытрет и спасибо не скажет. Мерзкий тип, — без злости и осуждения проговорила подруга. — Впрочем, о вкусах не спорят.

Не сдержавшись, Кэнсаль украдкой осмотрела аудиторию и заметила сидящего «особняком» расслабленного Ингелео. Его руки, как обычно, прятались в карманах тёмной джинсовой куртки со стильными потёртостями, а голову скрывал серый капюшон. Кэнсаль видела его неприступным и незаинтересованным, но никогда не чувствовала, чтобы ему было дискомфортно в подобных ситуациях. Она подозревала, что ему нравится никого к себе не подпускать, и порой романтизировала его грубое поведение.

«Он даже не посмотрит на такое серое пятно, как ты. Что в тебе вообще может привлечь, а? Ты блёклая и затравленная мышь!» — язвительно зашептал голос в голове.

Кэнсаль уже привыкла к подобным выпадам, но старалась их игнорировать. Уж лучше слушать его одного, чем сотню других, перебивающих друг друга.

— Как думаешь, он меня отошьёт, если я решу с ним сблизиться? — Инетта продолжала болтать, а Кэнсаль нехотя, но слушала.

— А мне какая разница? Может и отошьёт, он же та ещё дрянь.

— Но думаю, шанс-то у меня может быть?

«То ли дело я. Харизматичная, яркая, говорящая прямо, эмоциональная. Тебе со мной не тягаться! — с упоением захохотал голос издевающимся тоном. — Уж на меня бы этот парень всяко обратил внимание! Эй, неудачница-а-а», — сладко, нараспев, протянул голос.

Злость заполняла хрупкие руки Кэнсаль, сотрясающиеся от нарастающей дрожи. Вот уж кого она не хотела слушать. Этот голос не затыкался, даже когда она старательно его игнорировала.

— Заткись! — прошипела Кэнсаль, не понизив голос. — Я тебя не спрашивала, — добивала уже тише.

Она тут же съёжилась, когда осознала ошибку. Фразы, сказанные ей, уже привлекли внимание. Как она могла так опрометчиво ответить? Да ещё и так громко!

Кэнсаль зажмурилась на мгновение, вслушиваясь в разговоры студентов вокруг. Никто ничего не сказал, видимо, многие уже привыкли к подобным выходкам. Тем лучше для неё. Она успокоилась, судорожно выдохнула, успокаивая себя. Пусть её никто не замечает, всё правильно.

— Что ты там несёшь опять, а?

Прогремел голос Инетты, точно звякнувшее лезвие гильотины. Кэнсаль почувствовала, как оно обрушивается на шею, но не отсекает голову полностью. Теперь затряслись и колени, хоть она и старалась наклониться как можно ближе к поверхности парты, чтобы скрыть факт трясущихся конечностей.

— Завела себе воображаемого дружка для общения, чудачка? Похоже даже ему с тобой водиться не хочется, — продолжала злобно подшучивать Инетта.

Кэнсаль старалась не подавать виду того, что она здесь. Словно, если она не будет двигаться, то будет невидимой. Ей так хотелось стать частью парты, чтобы исчезнуть, но разве это возможно? Одни привыкли называть её «чудаковатой» из-за странной привычки разговаривать с самой собой, в то время как другие реагировали довольно остро. Уцепиться за её странное поведение, чтобы выместить агрессию и принести успокоение своим эмоциям, обычное дело для давней мучительницы.

— Я с тобой говорю, кенц¹! — Инета злостно шипела.

Сердце Кэнсаль билось так сильно, что, казалось, отдавалось в каждой клеточке с бешенной силой, точно удары колокола. Тонкие и огромные лапищи страха с силой прошли по позвоночнику, когда она услышала, что Инетта поднялась со своего места и начала медленно приближаться к ней. Заставив себя повернуть голову, Вэнферас заметила, как пальцы темноволосой мучительницы предвкушающе тянулись к её волосам.

Она уже почувствовала силу, с которой Инетта натянет их, а те, скуля, оборвутся. Однако рука задиры так и не коснулась головы. На её счастье в кабинет зашёл преподаватель.

Академка потрясывалась: дрожь усилилась, когда ладонь сокурсницы упала на её плечо и с силой сжала его. Холодная улыбка садистки вызывала дикий ужас. Хотелось оттолкнуть её, закричать, но вместо этого Кэнсаль покорно сидела. Серо-карие глаза обидчицы сверкнули.

— Мы с тобой попозже поболтаем, — угрожающим тоном прошептала Инетта, а после отпустила Кэнсаль и ушла обратно.

Время текло. Пары сменяли друг друга, как и профессора со студентами. Светлые стены в коридорах академии начали окрашиваться закатными лучами, преображая нежно-голубую блестящую поверхность в коридоре новыми красками. Хмурящиеся облака, не торопясь, пересекали небо, держа путь в неизвестные даже им самим дали. Стрелки на больших часах вхолле медленно ползли к четырём часам.

***

Кенц¹ — ругательство пришедшее из древнего языка этвахаумов, означающее «сука».

========== Глава 3. Когда страх пробирается под кожу. Часть 2 ==========

Академия кувелов,

кабинет алхимии

Гулкий, но приятный и мелодичный звонок побежал по стенам, потолкам, лестницам и коридорам, извещая об окончании занятия. Студенты спешно собирали вещи. Кто мчался на следующую пару, а кто собирался в общежитие.

Малер подхватил тетради, закинул в сумку и повесил её на плечо. Сидевшая рядом Лания собрала вещи и поспешила обогнуть парту, чтобы присоединиться к другу. Он окинул взглядом пурпурный пиджак с наполовину тёмным воротником и светлую блузку, скрывающуюся под ним. Форма предполагала несколько вариантов пиджаков, но Лания редко надевала второй. Другой отличался стоячим воротником и тёмными пуговицами на рукавах, да и фасон его излишне выделял девичьи изгибы.

Юноша вообще не понимал, зачем все эти формальности, и практически никогда не натягивал на себя верхнюю часть формы, лишь в редких и требующих того случаях. В остальное время он получал выговоры то за кофты, то за любимую кожанку. Уставшие бороться с ним профессора, — хоть он и не был единственным нарушителем дресс-кода, — уже просто махали рукой и переставали затевать всякие ссоры. Малера перемена в их поведении лишь веселила, да и он позволял себе только избавиться от пиджака, а не всей формы в целом. Так делал не он один, хотя в комплект также входила пурпурная кофта с тёмными элементами.

Повесив сумку на левое плечо, Лания подошла к другу, вызвав его недоумение, которое он постарался не демонстрировать так явно. На всякий случай он бегло её осмотрел. Не заметив ничего странного, осторожно подтолкнул академку к выходу.

— Ну что? Ты так и не рассказала о поездке домой, — начал Малер, решая не ходить вокруг да около.

— А… — Лания засуетилась, направляя взгляд в пол. — В общем-то, отец звал нас на ужин, чтобы сообщить кое-что.

Её голос стал до того тихим к концу, что академец еле расслышал. Это был своего рода звоночек, который тихонько звякнул в голове Малера. Он знал Ланию слишком хорошо, а потому сразу понял, что она пытается о чём-то умолчать, чтобы не причинять неудобств. Присфидум считал эту привычку дурацкой и раздражающей, ведь самому ему каждый раз гадать не нравилось, да и с дедукцией у него явные проблемы. Если он и пытался что-то с чем-то связать, то без должных подсказок приходил к неверным выводам. Потому он чаще просто слушал свои внутренние ощущения, которые его подводили крайне редко.

— Мне что, опять из тебя клещами всё вытаскивать? — Он чуть склонил голову в её сторону и начал буравить взглядом её затылок рядом со своим плечом.

Лания замялась. Когда она нервничала, то начинала заправлять волосы за ухо, но только за правое. Малер считал, что это своего рода успокоительный жест. В этот раз она уже начала поднимать руку, чтобы сделать привычное действие, как вдруг опустила, чуть спрятав за оборками свободной юбки в складку, доходящей чуть ниже середины бедра.

— Нет, просто я и сама ещё не переварила эту новость. — Лания поджала губу и принялась разглаживать конец юбки, а после и вовсе мять её край. — Отец решил, что хочет, чтобы я и Валтис вместе пошли на службу при Труларте.

Малер хотел возмутиться, преисполнившись негодованием, но понял, что беды на этом не заканчиваются. Она осторожно посмотрела на него, Присфидуму оставалось только кивнуть, чтобы Лания продолжала.

— И он… посчитал… нужным организовать для нас совместные тренировки.

Возмущение Малера к этому моменту достигло своего предела. Он прекрасно знал, что отец Лании слепой олень, который предпочитает не замечать или и правда не видит проблем во взаимоотношениях брата и сестры. Однако искренне не понимал, как можно всё спускать паршивцу — Валтису — с рук. Напрашивался вывод о том, что отец Лании так сильно хотел наследника, а не наследницу, что принял в свой дом сына близкого друга с распростёртыми объятиями. Всей истории усыновления Малер не знал, как и сама Лания, ведь эту тему в их семье старались не поднимать вообще.

Поскольку он ни коим образом с семьёй Нобилиа не связан, — разве что дружбой с рыжеволосой академкой, — то не лез в эти дела, но и подругу без защиты он не смел оставлять на милость неадекватному братцу.

— Что подразумевается под тренировками? — Голос Малера стал стальным, а взгляд врезался в стену.

Лания, почувствовавшая его настрой, напряглась.

— Малер, всё будет в порядке, я справлюсь.

Он вскинул ладонь.

— Я не спрашивал, в порядке ты будешь или нет, я спросил про тренировки.

Лания сглотнула, начала быстро моргать и упёрлась глазами в пол. Чувствуя её страх и беззащитность в движениях, Малер не стал смягчаться, наоборот, не поддавался этой манере поведения. Он ведь знал, что подруга так пытается отвести тему, сыграв на его совести. Мол, обидел девушку грубым поведением. Больше Присфидум на это не вёлся.

— Лания!

— Ладно! Программа рассчитана на развитие способностей и подразумевает периодические спарринги. — Она вскинула голову, постаралась заглянуть ему в глаза и схватилась обеими руками за его предплечья. Тихий голос подруги прозвучал привычно робко, но непривычно быстро. — Всё будет в порядке, правда, тебе не нужно вмешиваться, — Лания хоть и старалась говорить утвердительно, но её тело с головой выдавало страх и тревогу, ведь она с трудом могла контролировать чувства.

Малер опустил глаза на руки Лании и тут же пришёл в ярость, перехватив правое запястье. Вот почему она перевесила сумку на другое плечо, вот почему одёрнула себя и не стала поправлять волосы. Он осторожно дёрнул Ланию на себя и заглянул ей в глаза, которые она сразу же отвела. Её губы задрожали, а сама она вся скукожилась. Обида, стыд и горечь замерцали на её лице.

— Это называется «в порядке»? — тихо рыкнул Малер, кинув взгляд на буреющей синяк кривой формы, походящий на ладонь. Ярость постепенно заполняла его.

В голове не укладывалось, как тот щенок мог так обходиться с его подругой. Разве таких хрупких девушек не нужно защищать? Так какого тебрарума этот выродок смеет творить?

Хорошо понимая ситуацию, Малер знал только один способ утихомирить недоноска. Жестокость воспринимает только язык кулаков. Это железное правило. Плохие парни не меняются от вдохновенной речи, они строят невинное личико, а после резко взрываются злорадным смехом. Если таких людей и учить чему-то, то только их любимым языком общения — грубым ударом под дых. Уж это академец уяснил железно для себя.

— Я поговорю с Валтисом, можешь ни о чём не переживать, — Малер сказал последнюю фразу до того спокойно, что руки Лании похолодели.

Он уже развернулся, когда академка робко ухватила его за рукав куртки и с мольбой защебетала:

— Не надо, прошу тебя, пожалуйста.

Основная масса студентов уже рассосалась, те немногие, что ещё бегали по коридорам, окидывали парочку недоумевающими взглядами и продолжали путь.

— У всего должен быть предел или черта, через которую нельзя переступать, — тем же холодным тоном проговорил Малер и постарался как можно аккуратнее высвободиться. — Я же твой друг, я обещал защищать тебя от него. Это наше правило, помнишь?

— Не надо, э-это… э-это неправильно!

— Вот что неправильно! — прикрикнул Малер, снова ухватив её за запястье. — Не бойся ты так, не собираюсь я его убивать, только дерьмо вытрясу.

Испуганная Лания, в конце концов, поджав губы, выпустила рукав друга. Малеру же оставалось только гадать, о чём она вообще думает, раз позволяет так с собой обращаться. А если она боится ответить обидчику, то с этим ей всегда поможет он, ведь его обещание не просто кинутые на ветер слова, он собирается сдержать их, как подобает мужчине.

Чтобы не терять времени и поскорее найти Валтиса, Присфидум без колебаний решил воспользоваться способностью, ведь точно знал, что тот ещё не мог покинуть академию. Он сосредоточился на органах чувств. Как только часть зрения «пропала», его слух обострился втрое. Прислушиваясь к шагам, дыханию и разговорам, он-таки нашёл мерзавца этажом выше.

Ярость кипела в жилах, сотрясала его и прорывалась острыми когтями в голову, раздирая сдерживающий эмоции слой благоразумия. Малер уже и не помнил, когда в последний раз так злился. Ноги сами несли его вперёд, он даже не заботился о попадающихся на пути студентах. Хоть и смутно, но видел, куда ему нужно. Может, думалось бы лучше, не бушуй внутри него ураган, стремящийся сорвать крышу. Всё его существо неистово желало ощутить кислый запах крови Валтиса, взглянуть в его испуганные глаза и услышать мольбы о пощаде, хоть и хорошо понимал, что этот крысёныш едва ли выдаст подобную реакцию. В голове Малера всплывала наиболее вероятная картинка — Валтис, с окровавленным носом и зубами, ехидно лыбится и вызывающе смотрит ему прямо в глаза.

Уже предвкушая, что хотя бы разок хорошо ему врежет, Малер устремился вперёд ещё быстрее, как услышал нечто странное, однако останавливаться не стал, не успел бы в любом случае. В какой-то момент он повалился на пол, запнувшись об кого-то. Человек, сидящий на полу, злобно и протестующе вскрикнул, когда академец налетел на него:

— Научись под ноги смотреть, увалень! — пробурчала девушка.

Злость в один миг притупилась. Малер поднялся, выпрямился. Его зрение уже восстановилось, когда он опустил голову, замечая одиноко сидящую блондинку — Калесу Амкапир. Её глаза раскраснелись, да и сама академка выглядела подавленной и прижимала ноги к груди. Она злобно поправила немного задравшуюся юбку, недобро глянула на Малера. Тот на мгновение замер в недоумении.

— Извини, я тебя не заметил, всё в порядке? — спокойно спросил Присфидум, отряхивая тёмно-пурпурные штаны и поправляя белую рубашку.

— А что, по мне можно сказать, что со мной всё в порядке? Не слышу раскаяния в голосе, — саркастично выдавила Калеса, окинув его взглядом.

Он разрывался между желанием догнать Валтиса и сунуть нос в дела колючей девицы. Уж очень было заманчиво поглядеть на такую потрёпанную Калесу. Кому расскажи, не поверят ведь.

Амкапир скрывалась в пролёте с выключенным светом, видимо, занятия в этих аудиториях закончились, и какой-то профессор или студент погасили свет в этой части коридора, а, может, и сама Калеса. Так сразу академку заметить было и вовсе невозможно, особенно учитывая, что сосредоточенный на Валтисе Малер почувствовал присутствие кого-то ещё слишком поздно.

— Вот же мерзкая девчонка, — возмущённо проговорил Присфидум, сжал кулаки, но-таки уселся рядом. — Когда кто-то извиняется и спрашивает у твоего величества нормально ли всё, надо спокойно отвечать, а не психовать.

Калеса воззрилась на него поражёнными глазами, точно блеск топаза в свете солнца. Так близко он ещё ни разу не был к злобной и невыносимой девице. На таком расстоянии он даже сумел разобрать небольшую родинку под её глазом.

— Мерзавец! — возмутилась Калеса. — Ты и сам ведёшь себя не менее отвратительно и вообще, катись отсюда, не видишь, что мне не до разговоров со стрёмными ублюдками? Я хочу побыть одна!

— Ха! Да, конечно, и поэтому сидишь в коридоре академии? Смешно, неправдоподобно и глупо, — парировал Малер. — Говорят, если поделиться с незнакомцем, то станет проще. Ну либо я пошёл, раз кажусь лишним.

Калеса, как маленький ребёнок, надулась и положила подбородок на колени, уперев взгляд вперёд. Малер посидел ещё немного, а после уже начал вставать, как Амкапир вдруг заговорила:

— Сядь. Обычно я никому не позволяю так говорить со мной, но сейчас нет настроения на ругань.

Он уселся обратно, упёр локти на разведённые колени и замолчал. Ждал, когда Калеса продолжит. Но она молчала и смотрела в никуда. Когда Малеру уже надоело ждать, он первым прервал тишину:

— Ну и?

— Что «ну и»?

— Говорить-то сегодня начнёшь? Я мысли не читаю вообще-то.

— Каков уродец!

— Приму как комплимент, мне говорили и похуже.

Протяжно и злобно выдохнув, она вскинула руки, а после решила рассказать нелепую историю, в которую угодила. Она даже помыслить не могла, что и правда захочет с поделиться личной трагедией с неотёсанным болваном. Малер терпеливо слушал и временами ухмылялся. Калеса рассказывала поначалу неохотно и мялась, а потом начала говорить яростнее и прибавила небурную жестикуляцию. Эмоции на лице девушки начали сменять одна другую. Академца это забавляло, ведь такой он её видел впервые.

Было непривычно смотреть не на стервозную девчонку, а на обычную студентку, что тревожилась за оценки. На самом деле он посчитал условие профессора Сэпсума более, чем приемлемым и гуманным, ведь Калеса сама заварила кашу. Эту мысль он не постеснялся произнести вслух, чем вызвал удивление и негодование у рассказчицы. Сказать, что она оказалась недовольна его реакций, не сказать ничего. А что она ожидала? Что он скажет, что она молодец, а профессор козёл? Нет, говорить в угоду её самолюбию он точно не собирался.

Малер не потакал не только Калесе, даже если считал её не самым приятным персонажем, но и другим, потому что такие уж у него принципы. Он привык говорить то, что думает, пусть правда порой и звучит грубо и может задеть, но таков уж он — Малер Присфидум.

Когда рассказ пришёл к её безумному плану, академец заинтересовался.

— Я в таком отчаянии, что уже готова стащить ответы из стола старика, — буркнула Калеса, кинув осторожный взгляд на незнакомого студента.

Он думал. Боковым зрением заметив её ожидающий взгляд, Малер принялся анализировать ситуацию.

— Печалька, конечно, ведь если поймают, то тебя сразу же отчислят, — он пожал плечами и выдохнул, прежде чем посмотреть на Калесу.

Его собеседница нахмурилась и по выражению отщепенец понял, что она соображает, чтобы такого ответить. Малер решил действовать на опережение, чтобы та не успела и рта открыть. Он созрел, как раз к тому моменту, когда Калеса уже собралась с мыслями, но перебил её:

— Я тебе помогу.

Штаб сопротивления,комната ЭпкальмаТревожность и страх пропитали не только тело, но и каждую мысль, вонзающуюся точно игла в мозг. За окном уже светало. Солнце, поднимающееся из-за горизонта, игриво бросало лучи на пробуждающиеся ото сна поля. Его лучи прорывались в окно и падали на лицо Эпкальма, освобождая комнату от оков мрака. Пролегающие под его глазами тёмные мешки говорили о том, что он уже давно не спал, как следует. Нога сопротивленца тревожно дергалась, пока сам он сидел и взволнованно сверлил взглядом стену. Терпение и здравый рассудок покидали его, невозможно клонило в сон, но из-за стресса он не мог и гла́за сомкнуть. Даже если и хотел прилечь, не мог, ведь где-то там его друг рисковал жизнью.

Кинув взгляд на часы, Эпкальм встревожился ещё пуще. Запустил пальцы в насыщенно угольные волосы. Локоны тут же обвились вокруг них. Белая контрастирующая прядка, струящаяся с одной стороны длинной чёлки, опутывала ладонь и резала уставшие глаза сопротивленца. Для успокоения он глянул в окно, но поднимающееся солнце ни капли не успокаивало взбудораженный рассудок.

«Опаздывает. Сэлд сильно опаздывает. Неужели, что-то случилось?» — неугомонная и зудящая мысль вертелась в голове, раскаляя и без того взвинченные нервы.

Вот уже три дня Сэлд уходит за тенадасерами в попытке выяснить хоть что-то полезное для сопротивления. В предыдущие несколько дней он не задерживался и приходил к положенному времени, но сегодня Сэлд не пришёл. Эпкальм судорожно ждал его, отсчитывая секунды. Задержка составляла полтора часа. Самые худшие мысли изводили его: он уже успел сотню раз пожалеть о том, что позволил другу участвовать в авантюре. Нужно было идти с ним или вообще самому, не стоило посвящать Сэлда в свои идеи.

Не выдержав изводящих дум, он подскочил с кровати и помчался на выход. Не зная, куда Сэлд ходит, Эпкальм не мог даже пуститься за ним для подстраховки, ведь друг специально не выдавал местоположение временного лагеря тенадасеров. Друг слишком хорошо знает Аноильтенса. Скажи он ему, куда ходит, при первой же возможности лидер бросится за ним, а они не могли себе позволить такой роскоши, как ходить вдвоём, или, не дай Светлой Деве, чтобы Эпкальм примчался и засветился. Сделать ноги и уцелеть он сможет в любом случае, а вот тенадасеры не дураки, сразу сменят локацию и найти их снова станет весьма проблематично.

Потому Рафспит предпочёл оставить Эпкальма наедине с тревогами, чем позволить накрыть всё дело медным тазом.

Сопротивленец юркнул на первый этаж и тихо выскользнул на улицу. Он принялся ходить туда-сюда перед зданием, измеряя шагами небольшую поляну. Спохватившись, понял, что его могут заметить и решил отойти подальше от окон. Прошёл в лес, продолжая хождения туда-сюда уже там. К изводящей нервозности очень скоро присоединилась злость. Как только Эпкальм не обругал и себя, и Сэлда, сколько бы неприличных выражений не слетело с языка, это никак не успокаивало.

Он бросался на каждый шорох в надежде увидеть Сэлда. Нехорошее предчувствие охватило его.

«Что-то точно случилось! Этот засранец попал в передрягу, а если так, то и на помощь ему не прийти! Идиот! Придурок!» — Эпкальм мысленно отчитывал Сэлда.

В сводящих с ума тревогах он ходил по сырой от росы траве ещё минут сорок и чувствовал, точно эмоции наслаиваются на него в качестве новых слоёв кожи. Каждая секунда угнетала всё сильнее. В попытке успокоиться, Эпкальм уселся на землю. Он решил, что ему нужно вновь попробовать усилить эмпатические способности, тогда бы он смог почувствовать приближение Сэлда, по крайней мере, за десяток километров. Однако этот трюк он делать не умел, а когда пробовал, то не понимал, с чего нужно начать, чтобы получилось. Из-за волнения он хотел сделать хоть что-то, лишь бы отвлечься.

В детстве Эпкальм часто слышал от отца, что их способности можно развить до невероятных масштабов. Он обещал научить сына позже, когда тот будет немного взрослее, и всё, что позволял ему в тот период времени — небольшая практика самых простых упражнений. Однако Эпкальм никогда этим не ограничивался. Когда он стал чаще оставаться один, то пробовал каждый раз новые техники. Какие-то ему давались, какие-то нет. Время прошло, но отец так и не сдержал обещания.

Внезапный шорох в кустах заставил Эпкальма подскочить. Начали различаться усталые шарканья. Командир сразу бросился на их звук. Пробираясь через ветви деревьев и голые прутья кустов, он-таки увидел Сэлда. Успокоение тотчас заполнило всего его в первую секунду. Во-вторую — он яростно пожелал прибить Рафспита, а в-третью — крепко обнять друга-идиота, радуясь, что с ним всё в порядке. Не успел Эпкальм насладиться этими мыслями, как заметил серьёзное выражение товарища, отогнавшее думы Аноильтенса на задний план. По его взгляду лидер понял, что произошло что-то не совсем хорошее. Одно ясно точно, задержался друг не просто так.

— И где ты, тёмный тебя побери, был? Я весь извёлся! — воскликнул Эпкальм и подоспел к нему.

— Да, мне тоже будет очень интересно узнать, где Сэлда носило, — грозный, но в тоже время спокойный голос главы порезал слух обоих сопротивленцев.

Мурашки побежали по телу, они оба замерли, страшась обернуться. Застыв в шоке, поняли, что пойманы с поличным. Парни не знали, как лучше всего себя повести. Не оставалось ничего, кроме как повернуться к Глорасу. Его сердитое выражение лица и скрещенные на груди руки говорили о том, что дальнейший разговор будет очень неприятным.

========== Глава 4. Незримые раны. Часть 1 ==========

Академия кувелов,

кабинет факальдамитона

В аудитории висела тишина, только мерно пишущие ручки некоторых студентов нарушали её. Солнечные лучи скользили по сплошным партам, стоящим на ступенях; за преподавательским столом, в углах аудитории, важно стояли бюсты, изображающие руки, демонстрирующие способности. Тёмное покрытие пола отлично вязалось с таинственным атрибутом в виде чаши, расположившейся ближе к просторным окнам с элементами витражного рисунка. Со стен на академцев важно взирали портреты личностей, сделавших неотъемлемый вклад в изучение и освоение «дара»; по потолку струилась бесцветная картина, на которой люди впервые обучались покорять «магию».

Профессор Ленва́й, преподающий факальда́митон — обучение по управлению способностями, — внимательно наблюдал за вышедшей к чаше ученице. Чаша представляла собой средних размеров тёмную тарелку со слегка загнутыми краями; снаружи она усеивалась выпуклыми узорами и знаками, изображающими разные стихии. Когда студенты взаимодействовали с ней, то некоторые узоры приобретали перламутровую подсветку. Атрибут заполняла прозрачная, слегка голубоватая жидкость — особая вода, добытая из озера мудрости предков, которая имела особенность взаимодействовать со способностями. Чаша грузно стояла на пьедестале и важно осматривала академцев.

При работе студентов с этим атрибутом, разного рода способности проявлялись по-своему. Те, кто мог использовать «дар» руками, например, владельцы элементных сил или целители, выставляли ладони к краям чаши, а те, кто применяли «дар» сознательно, например, эмпаты, работали с чашей глазами.

Однако практически все способности можно развить до того, чтобы иметь возможность использовать конечности или всё тело целиком, этому и обучала дисциплина «факальдамитон».

При помощи чаши, учащиеся демонстрировали усвоенный материал на практике, придавая жидкости разные формы и заставляя её следовать своей воле.

Флатэс сидел, обхватив предплечья, и напряжённо наблюдал за девушкой у «пьедестала». Лично с ней он не был знаком, да и не горел желанием. Он не помнил её имени, но это не мешало завидовать белой завистью юной особе.

Академка была сосредоточена на голубоватой жидкости. Когда вода медленно и аккуратно начала перетекать от одного края к другому, создавая собой стенки и при этом не выливаясь из чаши, профессор Ленвай захлопал.

— Прекрасно, Лаура, как всегда! — бодро проговорил профессор и довольно улыбнулся. — Ты показала самый лучший результат! Обратите внимание, что баланс способности леди Тэ́нкальт так идеально отточен, это говорит о том, что она уже «приручила» свой «дар».

Лаура молча вышла из круга, очерченного вокруг чаши, и направилась к своему месту. Профессор выставил оценку через айкофэт, а после поднял голову и начал сканировать глазами учеников, переводя свой взгляд с одного на другого.

Этот профессор вызывал раздражение во Флатэсе, как и аудитория, и все, кто спокойно выходили к чёртовой чаше внизу. Светлая Дева видит, Флатэс всеми силами пытался отговорить отца от выбора дополнительного предмета, но разве он его послушал? Конечно же нет, а теперь у Игнэйра серьёзные проблемы с этой дисциплиной.

Он не мог ослушаться главу семьи из-за всего того, случилось в прошлом, но и по этой же причине академец больше не применял способность. О чём его отец вообще думал, когда сказал, что сын справится? Как-будто с подобным так просто разобраться.

Флатэс напрягся, когда заметил, как взгляд профессора приближается к нему. Он готовился к чему угодно, но только не к выходу. По мере приближения взгляда Ленвая, он чувствовал нарастающее напряжение.

Если уж поразмыслить, то Игнэйр не понимал, зачем ходит на практические занятия, мог бы и пропускать, посещать только лекции, в конце концов. Но совесть перед отцом ему этого не позволяла.

Проблема заключалась вовсе не в предмете и даже не в профессоре, а в самом Флатэсе, и он это хорошо понимал. Ещё больше раздражало то, что профессор, уже знающий позицию студента касательно практики, всё равно упорствовал и настаивал на его выходе, даже если раз за разом получал отказ.

Сердце в груди ёкнуло, когда их с профессором взгляды встретились. Ну, конечно, теперь уже поздно бояться, подумал Флатэс.

— Мистер Игнэйр, может быть вы меня осчастливите сегодня и выйдите? — сдержанно улыбнувшись, произнёс профессор, рассматривая проблемного студента.

Перед глазами Флатэса встал роковой день. Его пламя, беспорядочно парящее в воздухе, отвратный запах обожжённой кожи, проникающий в нос, и жар, ощущаемый всем телом. Чувства того момента вновь охватили его с головой, хоть он стойко держался и не показывал их. Флатэс помнил одичавший огонь и страх, поразивший каждую клетку мозга. После того происшествия, способность Игнэйра оказалась для него под запретом вот уже четыре года.

Он стрельнул взглядом на выглядывающие из-под рукавов пурпурной толстовки чёрные митенки¹, уходящие вверх по самые предплечья. Осторожно коснулся большим пальцем тёмной ткани. Закусив губу изнутри, Флатэс постарался отбросить удручающие воспоминания, широко улыбнулся и посмотрел в глаза профессору.

— Ох, профессор Ленвай, боюсь, я не раздаю людям счастье, у меня такой способности нет, так что. — Он шуточно зашипел, втягивая воздух через зубы и раскрыл глаза пошире, всего на мгновение. — Вы уж извините. Думаю, вам придётся найти другого студента с такой способностью. — Флатэс пожал плечами и хмыкнул.

Даже со своего места, а сидел он не близко, академец готов был поклясться, что видел, как глаз Ленвая дёрнулся. Профессор потёр переносицу и недовольно опустил глаза на поверхность стола из тёмного дерева.

— Мистер Игнэйр, не играйте с огнём!

— Да куда уж мне, уверяю вас, я даже не практикую, хотя вы и так хорошо это знаете. — Беззаботно пожал плечами Флатэс, убирая руки в карман толстовки.

— Мистер Игнэйр! Вы прекрасно поняли, о чём я говорю! Моё терпение почти лопнуло! — Голос преподавателя повысился на короткий миг, прежде чем он взял паузу, чтобы успокоиться. — То, что вы имеете превосходную оценку за теорию, никак не влияет на практическую часть, которая полностью перечёркивает теоретическую!

Преподаватель серьёзно посмотрел на нерадивого ученика, точно пытался понять, почему же он так ни разу и не вышел к чаше.

Ленвай знает, что Флатэс способен управлять огнём и менять его форму, хоть и не может создавать его самостоятельно. Для этого ему требуется источник. У профессора есть опыт работы с инги́трисом². От того он считал эту способность невероятно красивой и мощной, а потому его расстраивала упёртость Флатэса. Все познания о силе этого студента он имел только благодаря заполненным бумагам на факультатив, ведь ни разу не видел, чтобы Игнэйр заклинал огонь.

— Ну как же, вы можете смело ставить мне самый низкий балл за практику, ведь при определении среднего, моя высокая оценка по теории сыграет свою роль, и, таким образом, меня можно будет аттестовать удовлетворительным баллом. Разве система устроена не таким образом?

— Да, так бы и было, если бы вы хоть раз показали на что способны. По практике у вас, мистер Игнэйр, выходит не аттестация, — сдержанно ответил профессор Ленвай.

Флатэс на слова преподавателя только пожал плечами, мол — а что я? Я ничего. После он перевёл взгляд на записи о распределении энергии способности для идеального контроля и баланса. Профессор же продолжал смотреть на него, будто ожидая, что Игнэйр скажет ещё хоть что-то или наконец выйдет к пьедесталу. Не произошло ни того, ни другого. Флатэс просто игнорировал преподавателя, показывая своим поведением, что разговор на этом закончен.

— Извините, профессор, — неприятный женский голос раздался в аудитории. Флатэс тут же закатил глаза и тихо цыкнул, чтобы не привлекать к себе внимания. Ну конечно, куда же без неё.

— Зачем тратить время на бездаря? Если он не хочет выходить, нет смысла его уговаривать. Он просто ничего не умеет, вот и боится опозориться.

Инетта ядовито усмехнулась, повернувшись к Флатэсу. Эту гадину он просто не переваривал, но и спорить с ней не хотел, а потому сделал свой фирменный доброжелательный взгляд и улыбнулся Инетте в ответ. Девушка фыркнула, скривившись, точно съела целый лимон за раз.

— Неудачник и сраное трепло, — зашипела она.

Флатэс усмехнулся и вновь поймал зрительный контакт:

— Правда? Буду знать, но всё же как-то некрасиво так отзываться о себе, не думаешь? Характеристика, мягко говоря, не огонь.

Он пожал плечами, поднялся с места, закинул вещи в сумку, подцепил и перекинул за плечо, а после лёгкой походки пошёл вниз.

— Мистер Игнэйр, могу я узнать, куда это вы направляетесь?

— Я? Ох, не переживайте, всего лишь на выход, нет больше смысла тут задерживаться. — Он подошёл к двери и поднял руку в прощальном жесте.

Флатэс уверенно толкнул дверь и вышел из аудитории. Только оказавшись по ту сторону, он облегчённо и одновременно нервно выдохнул. Провёл свободной рукой по лицу, повесил сумку на плечо, а после спрятал руки в карман толстовки и медленно побрёл по коридору.

Погружённый в мысли, он ступил на лестницу, ведущую на нижний этаж, и неторопливо зашагал по ступеням. Раздумывая над своим положением, он понимал, что, если ничего не придумать, то его и правда могут погнать из академии из-за этого предмета, хотя он не единственный, с которым у Флатэса есть некоторые проблемы. Однако сильно всё запущено именно с практической частью факальдамитона.

Академец тяжело выдохнул от понимания, что тут уж он изменить точно ничего не сможет. Применять способность он не станет ни за что, да и вряд ли получится. Тут сложно предугадать, да и без толку гадать вообще.

Спустившись на второй этаж, он побрёл по коридору к следующей лестнице, чтобы выйти ближе к общежитию и не обходить всю академию. Его размышления вдруг прервал знакомый голос. Он замер, прислушиваясь и стараясь понять, точно ли это говорит тот человек, о котором он подумал. У Флатэса возникло бы куда меньше сомнений, если второй человек, чей голос он различил, не говорил с его знакомым.

Разве это возможно? Он не мог вспомнить ни одного момента, когда эти двое общались или вообще здоровались друг с другом. Решив подкрасться поближе, Флатэс приблизился к углу и осторожно выглянул. Ему в глаза бросилась черничная кудрявая макушка. Теперь-то сомнений точно не было — это и правда Малер. Только вот что он забыл рядом с Калесой Амкапир?

Веснушки, раскинувшиеся на щеках Малера, плавали по коже, когда он говорил, особенно когда морщился. Не грубые и не мягкие черты лица делали его щёки более круглыми. Затерявшиеся среди блёклых веснушек и густых вод его волос, мерцали облюбованные синим золотом глаза, делающие взгляд пронзительным. Флатэс бегло осмотрел друга и привычно отметил, что он самый обычный парень, не красавец, но и не урод, однако симпатичный. Но разве причиной общения этих двоих вообще может быть внешность Малера? Бред какой-то.

Флатэса до безумия раздражало, что Малер всегда ходил с каменным лицом, может, улыбайся он иногда, мог бы привлечь к себе людей. Хотя это его и не интересовало, впрочем, как и внешность, которой тот мог бы умело пользоваться.

Отбросив глупые мысли, академец принялся вслушиваться в разговор. Калеса рассказывала Малеру о том, что висит на волоске от отчисления и совершенно не имеет понятия, то делать. Когда речь зашла о том, чтобы украсть ответы на тест, Флатэс недоумённо и осуждающе произнёс одними губами: «Какого хрена»?

— Печалька конечно, ведь если поймают, то тебя сразу же отчислят, — подал голос Малер и пожал плечами, чем вызвал усмешку друга.

Вот теперь Флатэс узнавал приятеля, правда никак не мог взять в толк, почему он всё-таки сидел и болтал с Калесой. Это казалось подозрительным. Флатэс, конечно, замечал пару раз, что друг изредка кидал на неё взгляды, но и значения никакого не придавал, а теперь сцена, развернувшаяся у него перед глазами, заставляла многое переосмыслить.

— Я тебе помогу.

Только Малер успел произнести эту фразу, как Флатэс почти поперхнулся собственной слюной, да и чуть было не уронил на пол челюсть, вместе с настигшим его шоком.

Он уже приготовился выскочить и закричать во всё горло: «Какого хрена ты творишь вообще?». Однако сдержал этот порыв и продолжил наблюдать и слушать.

По выражению лица Амкапир он понял, что и сама академка в шоке от слов Присфидума. По крайней мере, об этом свидетельствовали её широко распахнутые глаза. Флатэс вдруг понял, что не может предугадать мысли и поступки друга, в этот миг он словно стал другим человеком. Одно Игнэйр знал наверняка — что-то в этой ситуации не чисто.

— Зачем тебе мне помогать? Мы даже не знакомы толком? — Слёзный голос Калесы начал крепнуть.

— Потому что эти ответы могут быть полезны моему другу. А там заодно и познакомимся, какая разница? — Малер передёрнул плечами.

Его жест словно говорил сам за себя: «А что, разве тут всё не очевидно?». Слова друга не укладывались в голове Флатэса. Что этот кретин творит?

«Что за дичь? И что ты там задумал?» — Флатэс гонял эти вопросы в голове, пока те не начали протирать его мозги, от чего те вскипели.

Понять можно что угодно, но не это. Бред какой-то. Разве его друг пошёл бы на такой риск с незнакомой девчонкой? Малер тем временем поднялся, засунул руки в карманы и посмотрел на Калесу.

— Давай позже продолжим этот разговор. У меня ещё осталось незаконченное дело.

— Имя! — выкрикнула Калеса, прижала руки к коленям и чуть подалась вперёд.

— Малер Присфидум, — коротко кинул друг, повернулся к Калесе спиной и поспешил дальше по коридору.

— Я — Калеса Амкапир! — крикнула вдогонку академка.

— Знаю.

Флатэс замер, когда заметил, что друг движется в его сторону. Почувствовав себя преступником, он бросился за ближайшую колонну с резными узорами. Сердце бухало в груди, точно кастоды топали на параде. Флатэс даже задержал дыхание, точно Малер мог услышать его; хотя на деле и правда мог. Да что он тут делает! Прячется, когда нужно делать совершенно обратное? Приложив руку в холодной поверхности, он почувствовал ладонью выпирающий узор.

Он наблюдал за тем, как Малер вбежал на лестницу и устремился вверх. Флатэс яростно выдохнул, осторожно ударил кулаком по колонне и бросился следом, решив, что не может стоять в стороне.

Присфидум прибавил ходу и почти исчез из виду после первого же поворота. Флатэс уже подумал, что упустил его и бегать нужно больше, чтобы поспевать за другом. Он помотал головой, услышал энергичные звуки шагов и бросился в коридор, откуда доносился топот. Пробегая вперёд, он, наконец, увидел Малера, но не таким, каким ожидал.

Буйствуя, товарищ впечатал кого-то в стену, крепко сжимая воротник пиджака. А ведь всего минуту назад он был так спокоен, и не скажешь, что этот взбешённый безумец и есть тот человек, что только-только разговаривал с Калесой этажом ниже.

Приглядевшись, Флатэс различил черты лица человека, которого стискивал Малер. Игнэйр устремился к ним, учуяв беду.

Загнанный в угол Валтис даже и глазом не моргнул, ни одна мышца, казалось, и не дёрнулась на его лице. Он держался отстранённо, оглядывая обжигающе холодным взглядом неприятеля. Его тёмно-рыжие волосы, чуть растрепавшиеся от грубых действий Малера, спали на глаза. Из-за этого его веснушки на бледноватом лице стали различаться отчётливее. Казалось, что сами волосы оставляли эти родинки, прикасаясь тонкими кончиками к коже.

Хоть Валтис и был ниже оппонента почти на пол головы, держался стойко и не выказывал страха. Хотя не было понятно, боялся ли он вообще. Флатэс не знал о нём почти ничего, кроме того, что он мучает свою сестру, после чего уже Малер приходит и мучает паршивца.

— Какого тёмного ты сделал с Ланией? — зарычал Присфидум, встряхивая подонка перед собой.

— О, примчался. Что-то ты долго в этот раз, — безразлично ответил Валтис. Вскинул руку, нажал на кнопку на айкофэте. Прямоугольный голографический экран вылез из него, и парень посмотрел на время. — Опоздал примерно на пол дня.

Малер снова его встряхнул, но в ответ не получил ничего. Взгляд Валтиса Кра́дмана выглядел не менее колючим и пугающим. Даже так сразу и не скажешь, что парень с рыжими волосами перед Присфидумом младше его на два года и на три Ланию.

— Как в тебе столько дерьма умещается? Тебя родной папаша не учил, как обращаться с женщинами? — зашипел Малер. — В особенности с сёстрами.

— Вот только эта жалкая тряпка не моя сестра, упс. — В голосе Крадмана, наконец, появилась серьёзность и злость, заполняющая его, точно бешено растущие корни дерева. — Я лишь показал ей её место, цепная ты псина. И, к слову, если бы я относился к Лании так же, как и мой папаша, думаю она бы и ходить толком не могла. — Валтис резко и уверенно вцепился в кожаную куртку Малера и тоже притянул к себе, безумно оскалившись.

Отщепенец начал терять самообладание, и Флатэс это прекрасно видел. Он сорвался с места и подскочил к сцепившейся парочке. Перехватив отведённый кулак Малера, Игнэйр заглянул ему в глаза.

— Хватит, Малер. Это тебе ничего не даст. Разве ты не видишь, что его не пугают твои кулаки, — заговорил Флатэс, как только поймал зрительный контакт с другом.

В озлобленном взгляде отщепенца он видел столько ярости, что на мгновение испугался быть испепелённым. И как только тот гадёныш так спокойно может смотреть в эти взбешённые глаза? Наверное потому, что у Валтиса они точно такие же, от того он не боится ни кулаков Малера, ни горячечной ярости в омутах, ни криков.

— Он не прекращает это делать! — свирепо ответил Присфидум, поворачивая лицо к Валтису.

Игнэйр смотрел на спокойное лицо друга и находил его устрашающим. Малер никогда не кривил гримас, ведь прекрасно выражал всё глазами. Ими он подавал сигналы другим людям, когда к нему можно подойти, а когда лучше и вовсе не смотреть в его сторону.

— А ты ждал, что он остановится? — усмехнулся Флатэс. — Ты что, идиот что ли? Плохие мальчики не становятся хорошими по щелчку или от хорошего удара в морду.

В следующее мгновение произошло то, чего не ожидал не один из них. Малер вдруг скрючился отчего-то, его пальцы расцепились и сам он начал медленно опускаться на корточки. Валтис, ведущий себя совершенно спокойно, поправил воротник и резко ударил опадающего Малера по грудной клетке коленом. Тотчас же закашлявшись, Присфидум поднял на поганца испепеляющий взгляд. Валтис же, возвышаясь над ним, ехидно и мрачно ухмыльнулся, а после засунул одну руку в карман так, что большой палец торчал наружу и сказал:

— Как же ты жалок и уязвим. Тебя даже бить не надо, достаточно расковырять гнильё внутри. Какое-же ничтожество. — Презрительно оглядев поверженного академца, он горделиво развернулся. Валтис потёр щёку. Флатэс кинулся к Малеру, отметив, что друг-таки успел зарядить поганцу.

Игнэйр наклонился к нему и замер, увидев яростный и ледяной взгляд. Флатэс подавил в себе желание отшатнуться. Он ясно понял, что Крадман-таки сделал то, чего не удавалось даже Ингелео — больно задел Малера, да так, что он выглядел, будто его ударили ножом в грудь, по меньшей мере раз пять. И если остальные били наугад, то Валтис целился наверняка и знал, куда бить.

Вспомнив ещё один факт о Валтисе, Флатэс цыкнул. Способность Крадмана — усиливать любую боль человека в несколько десятков раз, этой же способностью он неоднократно пытал Ланию, как физически, так и морально. Холодок пробежался по спине. В голове неустанно крутились слова поганца, точно заевшая пластинка, пока Игнэйр не нашёл правильные вопросы. Какая же такая гниющая рана есть у Малера?

***

Митенки¹ — перчатки без пальцев, удерживающиеся на руке с помощью перемычек между пальцами или за счёт пластических свойств материала, из которого они сделаны. Они так же имеют разную длину.

Инги́трис² — термин Зазавесья, который означает — заклинатель огня.

========== Глава 4. Незримые раны. Часть 2 ==========

Штаб сопротивления,кабинет Глораса

Яростное сопение Глораса разрезало воздух, а грозные шаги, казалось, сотрясали не только пол, но и весь штаб. Волнение сжимало пространство вокруг провинившихся сопротивленцев, обращаясь в клетку. Уютные до того коридоры стали осуждающе смотреть на них, а полы, возмущаясь поведению, недовольно скрипели, тем самым читая нотации. Эпкальм и Сэлд смиренно шли за главой, не смея опустить го́ловы.

Сделай они так — будет значить, что приняли поражение. Даже если Эпкальм сильно переживал до этого, то теперь, когда смотрел на серьёзного Сэлда, знал, что они поступили так, как требовала ситуация, даже если это безрассудно и глупо.

Едва завидев вышедшего к месту встречи товарища, вернувшегося с тайной вылазки, Аноильтенс понял, что ему удалось что-то узнать. Именно поэтому он выглядел серьёзным и взволнованным. А это означало, что добытая информация должна хоть как-то смягчить гнев главы Вэ́дпрума.

Лидер начал прикидывать, что им скажет Глорас и какие предпримет действия, мысли угнетали. Каким бы ни было наказание, доверие и расположение главы к нему уже сильно подорваны, но он знал на что шёл, пусть и успел проклясть всё не одну сотню раз.

Их небольшая группа поднялась по лестнице и прошла к кабинетуГлораса. Они вошли внутрь «пыточной камеры». Эпкальм всего на миг застыл в шоке в дверном проёме, прежде чем вернуть себе способность двигаться. Он ожидал чего угодно, но точно не этого. Сэлд оказался потрясён не меньше его. Каждый из них начал прогонять в голове их встречи и стараться выцепить хоть одну деталь из воспоминаний, которая могла подтвердить, что рядом кто-то мог находиться. Пусто. Никто не смог отыскать и намёка в дебрях памяти. Волнение и гнев с новой силой захлестнули Эпкальма.

Кабинет встретил той же неприятной атмосферой осуждения: небольшие картины в аккуратных рамках, казалось вот-вот неодобрительно покачают головами, а на тех, где изображены пейзажи — сгустятся тучи, угрожающе загремит гром и рьяно сверкнёт молния. Слегка пыльные старые шкафы и тумбы стали казаться надзирателями, которые в любой момент готовы наброситься на провинившихся. Из большого окна лился холодный свет, нагоняющий ещё больше мрачности атмосфере.

На одном из стульев, рядом со столом Глораса, закинув ногу на ногу и подперев подбородок, сидела Ингет. Она беспокойно качала ногой и хмурилась, глядя в стену впереди, но, когда заметила вошедших, то в её серо-голубых глазах, казалось, блеснула рыжая кайма вокруг зрачка. Она ликующе склонила голову в насмешке. Заделанные в хвост тёмно-шоколадные волосы качнулись и упали ей на плечо.

Эпкальм хотел ударить себя по лбу, но каким-то чудом сдержался.

«Ну, конечно, кто же ещё мог нас заложить, как не она!» — лидер её хоть и недолюбливал, но считал таким же членом своего отряда, как и Сэлда. Как он вообще мог забыть о том, что она вечно устраивает ему подлянки и ждёт, когда он промахнётся? Аноильтенс рассудил, что сам виноват, был слишком неосмотрительным и неосторожным, а раз уж на то пошло, то ещё и глупым, раз так легко поддался на провокацию товарища. Совесть не просто уколола его небольшой иголочкой, а влетела на всей скорости огромным и толстым жалом, проткнувшим сначала голову, а после улезла глубже, пронзая всё тело.

Глорас сел на стул в мягкой обивке и сложил пальцы треугольником на столе перед собой, выжидающе сверля подопечных взглядом.

— Дрянь, — тихо буркнул Сэлд, обращаясь к Ингет. На его утверждение она лишь хмыкнула, гордо вскинула подбородок и выпрямилась.

— О, да! — Глорас заговорил впервые с того момента, как поймал Эпкальма и Сэлда «за руки» в лесу. — Ситуация та ещё дрянь, Сэлд. Как же ты верно подметил! — В его спокойном голосе металась буря, а лицо стало практически ледяным.

Эпкальм хотел открыть рот, но Глорас сразу перевёл на него взгляд и предостерёг от этого шага.

— Нет, Эпкальм! Что бы ты сейчас не сказал — это никак не поможет вам обоим! — Он замолчал, несколько раз вдохнул и выдохнул, явно стараясь успокоиться. По тому, как он начал качать головой, стало ясно, что выходило крайне скверно. — Как вы двое вообще додумались сделать такую дурость! — не сдерживая гнева, Глорас чуть повысил голос. — Ладно, Сэлд… Нет, вообще-то не ладно, какого тёмного ты влез в это? Ты же всегда всех предостерегал от необдуманных действий, а ты, Эпкальм, как мог допустить подобное, а? Это поступок достойный лидера? Отправлять товарища в тыл к врагу? Ты хоть подумал головой о последствиях? — Глорас подскочил со стула и нетерпеливо заходил у стола, измеряя пространство шагами. — Он же мог там погибнуть, тебрарум вас дери! Если бы Ингет не рассказала мне, что видела, как Сэлд куда-то уходит ночью, я может так и оставался бы в неведении. Знаешь, Эпкальм, я ведь и не допустил сначала, что это может быть правдой! Но, увидев, как ты нервно расхаживаешь у штаба, а потом такой же психованный мчишься в лес, то волей-неволей поверил!

Глорас упёр руки в стол и постарался отдышаться. Он него исходила хорошо ощущаемая убийственная аура, которая делала мужчину выше, а подчинённых ниже. Он потёр лицо, вперив взгляд в поверхность стола. Эпкальму стало совсем паршиво, хоть он и старался держаться непоколебимо. Он просто не мог себе позволить показать слабость перед предательницей, что сидела на стуле и ожидала увидеть его отчаяние.

— Не передать, как я разочарован, — тихо добавил Глорас и ударил ладонью по спинке стула.

Сердце Эпкальма пропустило удар, глаза дрогнули, однако он постарался привести мысли в порядок и взял себя в руки. Нет, он не доставит такого удовольствия Ингет. Ни за что!

Сэлд прочистил горло, привлекая к себе внимание.

— Прежде чем вы продолжите, я хочу кое-что вам сказать, — отважившись, заговорил Сэлд, расправив плечи.

Глорас поднял голову и недоверчиво прищурился. Эпкальм уже знал, что его ждёт после разговора, знал, как на него будет смотреть Глорас и как будет злорадствовать Ингет. Однако он уже не разочаровывался в ней, потому что привык к подобному. Он просто перестал ожидать от неё вообще хоть что-то хорошее.

Глорас когда-то сказал ему: «Если не хочешь, чтобы тебя разочаровали, не возлагай надежд». И это была самая первая мудрость, которую он услышал от него, от кого-то вообще после того, как его привели в штаб, после того, как из его жизни исчезла Она. Женщина, которую он так хотел порой назвать мамой, и которая временами всплывала в памяти. То, как она улыбалась и трепала его по волосам, как угощала сладостями и стирала слёзы с его щёк.

Он незаметно помотал головой, прогоняя прочь непрошенные воспоминания. Зачем ворошить в себе прошлые чувства, если человека больше в жизни нет и не будет.

— Говори, — холодно рыкнул Глорас, когда Сэлд поджал губы.

— При этой не буду, — ответил Сэлд, не разрывая зрительного контакта с главой. — Пусть убирается, ей тут делать уже нечего. Своим поганым языком она уже почесала, а бесплатные сведения и представление давать ей я не намерен.

Глорас перекинул взгляд на Ингет и раздражённо забарабанил пальцами. Она без лишних слов подняла руки и кинула взгляд на товарищей.

— Я всё понимаю, он прав, я сделала, что хотела. — Она пожала плечами и кинула вызывающий взгляд на Эпкальма, который он предпочёл проигнорировать. Лидер сжал губы и зубы, чтобы не было соблазна что-то сказать. В конце концов, даже если она его предала, впрочем, как обычно, ему не о чем с ней говорить, незачем понапрасну тратить силы и нервы.

Ингет с гордо поднятой головой вышла из кабинета. За ней закрылась дверь, но Сэлд оживился не сразу. Эпкальм понял, что друг прислушивается к её удаляющимся шагам. Убедившись, что сопротивленка ушла, Сэлд продолжил:

— Не смотря на всё безрассудство и моё неповиновение, я не жалею, что так поступил. План моего лидера и друга не провальный, он действенный, и я доказал это.

— То, что ты жив не доказательство, — возразил Глорас, упирая руки в стол. — А то, что ты сделал это по дружбе, вообще тебе на руку не играет.

— Вы меня недооцениваете, как и Эпкальма. Я добыл сведения.

Глорас нахмурился и качнул головой, давая ему знак продолжать. Даже его пыл заметно поумерился.

— Тенадасеры что-то ищут на территории академии. То, что они пытаются найти напрямую нужно Итенедонимусу. Они собираются подготовить план и назначить точную дату нападения. — Сэлд помедлил. Он несколько секунд всматривался в лицо Глораса. — Для того, чтобы узнать больше, мне нужно идти к ним не ночью, та информация, которую я сейчас предоставил, я услышал из болтовни постовых тенадасеров.

Глорас напрягся, и взгляд его, как показалось Эпкальму — помрачнел. Он стал совсем другим человеком, а может так просто казалось, ведь Эпкальм чувствовал, что теряет не только расположение, которым так сильно дорожил, но и что-то ещё, что-то очень важное. Глава сопротивления застыл в молчании, вместе с ним замер и сам Эпкальм.

— Сэлд, покинь мой кабинет, мне нужно поговорить с Эпкальмом, — холодно произнёс Глорас, прервав размышления.

Глава снова стал собой, тогда Эпкальм понял, что воображение просто сыграло с ним злую шутку, и не было никаких ужасающих перемен.

— Постойте! — возмутился Сэлд, выставив одну ногу вперёд, точно собираясь сделать шаг. — Я же только что сказал вам ценную для сопротивления информацию и…

— Я сказал тебе выйти, — непривычно грубо отозвался Глорас, усмирив пыл подчинённого.

Эпкальм положил руку на плечо друга и качнул головой. Пришло время и Эпкальму постоять за Рафспита и свои идеи, иначе, какой же он тогда лидер?

Глорас прав, его поведение недостойно командира, он слишком нетерпелив, эгоистичен и принимает решения, толком их не рассмотрев со всех сторон. Это делает его плохим лидером, товарищем и другом.

— Всё в порядке, Сэлд. Я не могу прятаться за спинами друзей, ты уже сделал для меня куда больше, чем просто достаточно.

Друг потерял дар речи, и глаза его, широко распахнувшись, буравили Эпкальма, пока не заполнились гордостью. Сэлд качнул головой, вверяя остальное лидеру, товарищу и человеку, которого он давно стал считать за брата.

Как только дверь за ним захлопнулась, голова Глораса взметнулась с икрящимся выражением злобы. Аноильтенс заметил, как тот к нему устремился, потом остановился напротив, изучающе разглядывая его лицо. Что он пытался вычитать или понять, Эпкальм не понимал, да и глава всегда оставался самым непредсказуемым для него человеком. Чтобы приблизиться к разгадке ему постоянно приходилось читать его эмоции, но и тут знать наверняка не мог, ведь Глорас имел весьма занимательную особенность, которая позволяла дурить способность Эпкальма. Как ему это удавалось, сопротивленец не мог даже предположить, и это не давало покоя.

— Ты хотя бы подумал, что с тобой стало б, если бы Сэлд не вернулся? Какого было отпускать его? Успел почувствовать себя одиноким и разбитым? — тихо заговорил Глорас. — Подумал, сможешь ли жить как раньше, потеряв такого важного для тебя человека, или ты просто надеялся, что всё будет хорошо?

Эпкальм ошарашенно вдохнул, резко поднимая глаза и встречаясь со взглядом Глораса. Его мысли затуманились, паника медленно выползла за пределы и постепенно начала поглощать рассудок.

— Думаешь, смог бы жить с таким бременем, понимая, что отправил друга на смерть? — голос Вэдпрума оставался таким же сухим и грубым, пока в нём не скользнули ноты сожаления. Тогда же Эпкальм всё понял. — Мы не отправляем людей на смерть! Мы не орден, который не жалеет своих подчинённых, мы обычные люди, которые стремятся к справедливости! Тогда какой тёмный тебя дёрнул на это!

Та грусть и боль, что незаметно закрались в слова Глораса, были вызваны старыми воспоминаниями, из-за которых они и имели крепкую связь. Не будь у них общей нити, сложилось бы всё так, как есть? Не будь у них общего человека из прошлого, стояли бы они тут, разговаривая о таких вещах, от которых кровь в жилах не просто стынет, но и мерзко сворачивается? Не будь той ночи, было бы у Эпкальма всё, что он имеет?

— Ты смог бы так просто смириться и не сломаться? Смог бы жить дальше?

— Нет, — еле выдавил Эпкальм. — Я бы… я бы…

Он говорил не только о Сэлде, но и о том, что когда-то пережил сам, точно примерив свою шкуру на Эпкальма.

— Я знаю, о чём ты думал, но жизнь любит неприятно удивлять, дёргая за ниточки, которые зовут судьбой — людьми и обстоятельствами. — Глорас положил руки на плечи Эпкальма. — Я отверг твою идею не потому, что считаю её негодной, а потому, что в случае провала, вся ответственность бы ударила по тебе невыносимым грузом вины. В отличии от ордена, мы делаем всё, чтобы наши товарищи были живы, чтобы ваше поколение не видело тех смертей, что видели мы. И, уж поверь, распоротая глотка верного друга или то, как его разрывают на части — не самое приятное зрелище!

Глорас продолжал говорить с нажимом, но стал заметно смягчаться так, что его слова достигали не только ушей, но и сердца Эпкальма, замершего перед ним. Он вспоминал, как бросался в страхе, как уже начал медленно губить себя чувством вины, когда Сэлд не вернулся в положенное время. Он и правда не мог вынести и мысли о том, что его друг мог погибнуть.

Последовал грозный выдох Глораса.

— Если ты действительно готов к последствиям и уверен, что сможешь всё вынести, тогда я даю своё согласие, но с рядом условий. Передай это Сэлду, а после приходите ко мне всё обсудить.

Эпкальм ошарашенно посмотрел на главу и не поверил своим ушам. Он чувствовал себя разбитым и теперь уже не думал так самоуверенно.

Внезапно всплывшие в голове слова о решимости Сэлда и не менее уверенный вид, заставили его неохотно отодвинуть всё, что мешало решиться на риск. Он понимал, зачем Глорас сказал всё это. Потому что боялся за ту сильную впечатлительность и слабость, которые присутствовали в Эпкальме, хоть и скрывались за желанием быть надёжным лидером, неукротимой силе воли и твёрдости; последнюю он применял только в роли командира.

Буквально проглотив неуверенность, что едва не разодрала горло, Эпкальм кивнул. Он не мог подвести товарища, не мог дать слабину, ведь назад отступать уже нельзя, как бы не было тревожно. Он дал Сэлду обещание и намерен держаться его.

Сопротивленец покинул кабинет Глораса и пошёл на поиски друга. Теперь в нём ясно горели огни решимости, уверенности и неукротимого авантюризма. А ведь именно Рафспит разжигал в нём эти качества.

Первым делом он пошёл на небольшую поляну рядом со штабом, где его отряд обычно тренировался. Места там конечно меньше, чем на отведённой для этого площадке, но ребятам хватало и этого с головой, ведь важно не место, а сами люди. Что такое место, без тех, ради кого хочется возвращаться снова и снова? Унылая рябь ностальгии на коже.

Он торопливо пересёк дорожку, рядом с которой располагалась основная тренировочная площадка, там занимался другой отряд. Близко с этими ребятами Эпкальм не общался, хватало и того, что они могли перекинуться простыми «привет» и, в случае опасности, прийти друг к другу на подмогу. Он остановился, вглядываясь в сопротивленцев, когда легонько ударил себя по лбу.

Этот отряд частенько встаёт спозаранок, чтобы отточить навыки. После разговора с Глорасом Эпкальм совершенно утратил чувство времени, позабыл, что ещё совсем раннее утро, и его ребята, наверняка, ещё сладко сопят в постелях.

Помотав головой, Эпкальм развернулся, не поверив рассеянности, и выдохнул, чтобы привести мысли в порядок. Лёг ли Сэлд отдыхать после всего? Усмешка налезла на губы сопротивленца. Конечно, нет. Друг наверняка ждёт его возвращения, чтобы выяснить все подробности разговора. Так он уверенно зашагал к штабу, обдумывая предстоящий разговор и уже прикидывая, как себя поведёт Сэлд.

========== Глава 5. Терпящие неудачи. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 5. Терпящие неудачи. Часть 1

Приятного погружения в мир Зазавесья, мироходец!

Территория штаба сопротивления,поляна отряда Эпкальма

Солнце ярко светило с небес, посылая улыбки, пляшущие сквозь кроны деревьев. Лёгкий, но зябкий ветер трепал одежду сопротивленцев, стоящих на поблёкшей траве. Время близилось к десяти часам утра. Ветви деревьев отбрасывали на землю тень и скрывали нещадно слепящее солнце. Звучащие вдалеке трели птиц успокаивающе действовали на раскалённый от злости рассудок Ингет Ха́ктес. Она осмотрела товарищей по команде.

Вечно проказливый дуэт — Ви́льт и Пама́ль, о чём-то весело болтали. Глядя на Па́маля, вообще было сложно представить, что он может подшучивать или заниматься подобными вещами, ведь выглядел так, будто лишён эмоциональности и вовсе. Во время шалостей, которые он и Ви́льт пытались провернуть, сопротивленец всегда выглядел так спокойно, что казался чаще безучастным, в то время как его вечный соучастник прямо-таки искрился переполняющей бурной энергией. Его тёмно-карие глаза тоже отличались некой отречённостью. Ингет окинула взглядом его крашенные в светлый оттенок волосы и скривилась.

Этот поступок казался ей глупым, словно товарищ старался походить на своего дружка, только вот к пшеничным, уходящим в пепельный оттенок волосам Вильта, он не приблизился ни на каплю, если, конечно, хотел. Рядом с ними, точно воспитатель, ходил Та́гус, более крепкого телосложения, который вовремя хватал озорников за шкирки и вытаскивал из назревающих неприятностей.

К их компании подоспело четвёртое колесо, дополняющее сумасшедший дом. Женя закончил болтать с Сэлдом и лидером отряда и присоединился к шумной компании.

Ингет перевела взгляд и цыкнула, чуть завидев глубокого чёрного оттенка макушку с собранными на затылке волосами. Точно почувствовавший её взгляд Эпкальм стрельнул глазами ответно в её сторону, равнодушно и спокойно. Два ярких янтаря сверкнули в солнечном свете, окрашиваясь медовыми оттенками, прежде чем он вновь посмотрел на Липедессу и Сэлда.

Ингет хорошо помнила, что неприятности во взаимоотношениях с лидером отряда начались в самый первый день. Они постоянно сцеплялись, точнее, это делала Хактес, испытывая острую неприязнь к, как она считала, разбалованному мальчишке, ни видящему ничего дальше своего носа.

Их вражда, на деле односторонняя, обострилась, когда пост лидера занял Эпкальм, а не она, которая волосы на себе рвала, выкладываясь по полной. Она ненавидела соперника всем существом, то, как легко ему всё давалось, и то, как ловко он украл её право стать главной.

А теперь он снова вышел сухим из воды! Как же это выводило её из себя. Она снова окинула взглядом ненавистное мужественное лицо с приятными чертами, считая его обладателя уродом во всех смыслах.

Как же Ингет надоело проигрывать, как же надоело смотреть ему в спину. Ей непреодолимо хотелось сломить Эпкальма, занять его место и показать, какой он на самом деле ничтожный. Она сжала кулаки, ощетинилась и уверенно направилась к нему.

— Опять с тебя, как с гуся вода. Ты, наверное, в честь этого себе алтарь построил и сидишь вечерами развлекаешься, глядя на него? — прошипела сопротивленка, преисполнившись бессильной злобой.

Она дрожала от гнева, который охватывал её при виде подонка. Сопротивленка знала, что она сильнее и лучше. Нужно только доказать это всем остальным.

— Спарринг! — настойчиво выкрикнула Ингет и с вызовом посмотрела на соперника.

Эпкальм даже не посмотрел в её сторону, игнорировал. Это раскаляло её до температур выше самой магмы. Стиснув зубы, Хактес думала о том, как терпеть не может подчиняться ему, исполнять приказы и быть паинькой на заданиях, но приходилось. Так она надеялась набить себе парочку баллов плюсом от Глораса, чтобы он, наконец, открыл глаза и разглядел в ней истинного лидера и единственного, чтобы перестал замечать одного только Эпкальма. Она не может проиграть такому ничтожеству, как этот ублюдок!

Все замолчали и обратили взгляды на Ингет.

— Если я выиграю, ты уйдёшь с должности лидера отряда, — она говорила тихо, но так яростно, что пространство вокруг будто заполнялось чернотой.

— Если ты закончила с тренировкой, можешь быть свободна, — спокойно ответил Эпкальм, не удостоив её и мимолётного взгляда.

Ингет же заметила, что Сэлд явно хотел что-то сказать, но вместо этого стрельнул незаинтересованно глазами в её сторону и отвернулся. Негодование обратилось в бешенство. Она хотела выбить из Эпкальма всё, что только можно. Где гнев? Где отчаяние? Почему эти двое так спокойны?

— Да как ты смеешь! Ты просто грязный ублюдок, вокруг которого все пляшут! — Она не сдержалась и повысила голос. — Ненавижу! — злобно прорычала Ингет, сжимая руки в кулаки.

— Заткн… — Липедесса не успела договорить, Эпкальм остановил её, вскинув ладонь.

Хактес встретилась с яростным взглядом вечной защитницы Аноильтенса. Как же её всё раздражало. “Какие они все ничтожные” — только и вертелось в её мыслях.

Эпкальм повернулся к ней и смерил сердитым взглядом. В его глазах пылала леденящая ярость, которая в один миг поумерила пыл Ингет. Он смотрел на неё так, словно перед ним и вовсе не человек стоял.

— Я не в настроении играть в твои глупые игры. Понимаешь ли, у меня нет никакого желания щадить тебя. Если мы начнём этот спарринг, боюсь, что не сдержусь и причиню тебе вред. А я не могу поступить так несдержанно и высокомерно. Хочешь ты того или нет, я несу за тебя ответственность. Так что иди, если закончила. — Последняя фраза хоть и звучала спокойно, показалась Ингет скрытой угрозой.

Шок парализовал её, вцепившись в плечи. Не в настроении? Он не в настроении? Ингет взорвалась:

— Тем лучше, я тоже не собираюсь сдерживаться! Если победишь, то я перестану требовать спарринги! Я отстану!

— Эпкальм, давай! Мы за тебя, отделай эту погадку! — радостно прогоготал Вильт.

— Настырная же ты, — влился в разговор Памаль.

Эпкальм недовольно выдохнул, цыкнул, но прошёл к образовавшемуся кругу. Ингет ликовала возможности. Сегодня она точно одержит победу, точно сломит его. Сегодня она заберёт принадлежащее ей лидерство и покажет, какой он ничтожный человек. Сегодня она покажет, кто на каком уровне находится.

Товарищи по команде стали делать шуточные ставки, все они шли в пользу Эпкальма. Ребята подбадривали его свистами, хлопками и странными кричалками. Это только раскалило сопротивленку, чья гордость оказалась задета. Она встала, напротив соперника и приняла боевую стойку.

— Имей ввиду, всё закончится быстро, — равнодушно, но с нотой угрозы проговорил Эпкальм.

— Да, я быстро спущу тебя с небес на землю.

Сэлд дал отмашку. Ингет молниеносно бросилась вперёд. Лидер с лёгкостью уклонился, но ожидающая такого поворота Хактес возликовала.

«Трус, так и знала, что он решит смыться!» — злорадно хохотала она в мыслях.

Резко перегруппировавшись, она подпрыгнула, крутанулась и устремила ногу прямо в голову Эпкальма. Он перехватил её атаку, остановил точно летящее пёрышко. В этот миг Ингет и правда почувствовала его натиск, поняла, как сильно он прежде сдерживался. Однако это лишь распалило интерес. Не успела сопротивленка даже подумать о следующем шаге, как лидер дёрнул её ногу вверх, да так, что, казалось, паховые мышцы порвались.

Чтобы не получить травмы, она оттолкнулась от земли, но Эпкальм вдруг отпустил её и исчез из поля зрения. Только Ингет успела коснуться земли, как почувствовала, что опора ушла из ног. Лодыжка заныла от боли, но она ощутила, что удар, тем не менее, был сдержанным. Эпкальм ушёл вниз и сделал ей подсечку, а она даже не заметила его перемещения.

Её тело полетело вперёд. Готовая оттолкнуться руками и уже спланировав следующий удар, она и заметить не успела, как лидер перехватил обе её руки со спины и упёрся коленом меж лопаток. Страх обуял с такой силой, что сопротивленка неосознанно задрожала. Глаза бешено забегали, а губы затряслись.

Они оба замерли, только вот если Эпкальм просто ждал, что будет дальше, то Ингет боялась пошевелиться. Она осознавала, что если дёрнется, то он может вывихнуть обе её руки в тот же миг. Судорожно стараясь сообразить, что делать, Ингет наотрез отказывалась признавать поражение и продолжала цепляться за невидимую нить надежды, чтобы вырваться и ответить яростной атакой.

— Это конец, Ингет. Ты проиграла. — Эпкальм, точно вынес ей приговор. — И я всегда был на земле, — тихо рыкнул ей в ухо лидер.

Она попыталась дёрнуться, как он сразу же надавил коленом на спину и потянул руки на себя за запястья. Боль постепенно начала пронизывать её мышцы, ещё и крайне неудобное положение не оставляло ей совершенно никаких вариантов. Тело заныло, а нарастающая боль обожгла лопатки. Ингет знала, чего он ждёт, но продолжала упорствовать и молчала. Пот, бусинами скопившийся на лбу, начал медленно стекать по лицу, капли срывались с подбородка и падали на землю, тут же впитываясь. Она злобно сжала челюсти от досады.

«Почему так? Почему всё так? Неужели я и правда проиграла?» — мысли лихорадочно метались в голове, но она ясно понимала, что это поражение. Позор. Разве она так слаба или он слишком силён?

— Ладно, я сдаюсь, — злобно проговорила она, голос предательски дрогнул.

Эпкальм в ту же секунду отпустил её, спокойно и без тени сомнения. Она уже видела, как приближается земля, уже успела почувствовать, как разбивает нос, и проклинала ненавистного лидера, свою слабость и самоуверенность. Горечь сдавила горло. Она зависла в воздухе. Замешательство поглотило её наравне с удивлением. Почему же она не упала? Почему ещё не на земле? Оглянувшись, она ощетинилась. Кинула яростный взгляд на руку Эпкальма, удерживающую её за футболку, она почувствовала, как сильно это ударило по её гордости. Лидер злобно выдохнул, отвернулся, провёл свободной рукой по лицу, а после лёгким движением поставил её на ноги, под одобрительный гул товарищей.

Ничтожество, слабак, трус — повторяла она про себя, думая о противном лице Аноильтенса.

Как только она почувствовала, что твёрдо стоит на ногах, остервенело дёрнулась, отшвырнув руку лидера. Гнев от проигрыша и такого жалкого и снисходительного жеста спасения, выводили её из себя. Ещё сильнее распаляло то, что Эпкальм постоянно протягивал ей руку, когда по сути, стоило наоборот отвернуться. Она не просила и не попросила бы его об этом никогда!

«Ублюдок! Да чтоб ты сгорел на месте! Не дал мне даже проиграть с честью!» — гневно подумала Ингет.

Она постояла на месте и вдруг заговорила в пол голоса:

— Ты никогда не будешь для меня командиром! Ты мне омерзителен! — Пропитанные ядом слова никак не отразились на Эпкальме. Хактес сорвалась с места, а после умчалась с противным привкусом бесславия.

Академия кувелов, библиотека

Время от времени проходящие мимо студенты, в поисках голографических книг, маячили перед Ланией и Кэнсаль, решивших разместиться в библиотеке. Они выполняли домашнюю работу и попутно готовились к неосновным экзаменам. Подруги отправились заниматься сразу после занятий, а потому не успели переодеться, в то время как бо́льшая часть студентов ходили по зданию библиотеки в повседневной одежде.

Кто-то занимался на нижнем этаже за просторными столами, выстроенными в ряд на расстоянии полутора метров; за теми, где был доступ к сети, — для поиска учебного материала, — студенты проводили исследования, разбирались с темами курсовых или же готовились к зачётам. Чаще всего «экранами¹» пользовались академцы, которые не находили информацию в книгах.

Экраны представляют собой вживленную в отверстие стола технологию, которая разворачивается в виде голубоватого голографического экрана с клавиатурой над поверхностью; управляется эта технология с помощью касаний и жестов

Первый этаж представлял собой строгую, но приятную глазу атмосферу: деревянные колонны с гладкой поверхностью упирались в пол второго этажа; ковры пестрели оттенками пурпурного и тёмно-синего и точно тропинки вели посетителей к рядам с яркими корками книг; освещение давали витающие шарики света над перевёрнутым «рожком» с заранее выбранным тёплым освещением — лю́кспили; картины гордо висели на стенах, источая только им понятное величие; завершали обстановку горшки с различными цветами, освежающими интерьер.

Другие студенты занимались на втором этаже, туда уходили зачастую, чтобы скрыться от чужих глаз и сосредоточиться на заданиях. В просторных стенах обителя тишины размещалось множество стеллажей из тёмного дерева с сотнями книг, аккуратно расставленных на полках. В потолке имелись интересные вставки витражного «стекла настроения», того, что отбрасывал переливающийся свет и менял оттенки в зависимости от погоды.

Кэнсаль наблюдала за тем, как Лания перебирала пальцами по высветившемуся над книгой окну, в поисках информации. Голографические книги являлись ещё одной технологией в Зазавесье. С виду они походили на обычные, однако стоило их открыть, и страницы выскакивали из книги горизонтальным прямоугольником, позволяя листать себя в разных направлениях лёгкими касаниями. Сами страницы, как правило, украшались золотистыми узорами, для антуража.

Создатели сей инновации решили сохранить старые традиции и приучить новое поколение к самостоятельному поиску информации, хотели, чтобы люди не потеряли способности размышлять, думать и запоминать. По крайней мере, кувелы в этом вопросе вивпамундов считали очень избалованными и ленивыми.

Если внешнемирцы всячески стараются облегчить себе жизнь технологиями, то кувелы изо всех сил стремятся сохранить дееспособность народа. Конечно, у них тоже имеется множество подобных технологий, упрощающих существование, но в Зазавесье пытаются следить за всесторонним развитием, ведь правительство не хочет погрязнуть в стагнации или, что ещё хуже, уйти в регресс.

«Мозги нужны человеку для того, чтобы думать, руки не только для того, чтобы красить ногти или набирать сообщения, в конце концов, пятые точки у людей не только для того, чтобы сидеть»: высказался как-то один знаменитый учёный. Таких принципов придерживались в Зазавесье уже долгое время.

Закончив работу, Кэнсаль облегчённо выдохнула, закрыла тетради и отодвинула их от себя. Она облокотилась на спинку, размышляя о будущем. Что она будет делать после выпуска из академии через два года? Сможет ли стать такой же, как её мать? Или стоит пойти дальше и выше?

Однако перспектив у неё было не так уж и много. В отличии от семьи Лании, Вэнфе́расы не имели никакого влияния или связей.

Мать Кэнсаль работает обычной официанткой в та́берне², чтобы свести концы с концами. Отца в их семействе нет, академка даже не видела его никогда и сомневалась, что и сама мать знала, от кого понесла.

Глава их семейства как-то рассказывала, что после обнаружения беременности долго думала, что делать, но в итоге решила оставить ребёнка. А через некоторое время кто-то подбросил на порог её дома увесистый тёмный пакет с запиской следующего содержания: «Воспитай своего ребёнка достойно», к ней прилагалась немаленькая сумма денег. В конечном итоге мать быстро растратила весь «подарок», а дочь ничему полезному так и не научила, так считала и сама Кэнсаль. Бояться, молчать и стелиться — разве это достойные советы? Тем не менее, другой жизни Кэнсаль и не видела, да и что может быть по-другому тоже не знала, пока не пошла в и́нстинис³. Прилежно отучившись и закончив с высокими результатами, она смогла поступить в академию на бесплатной основе, лишь бы сбежать от матери и её образа жизни. Она не хотела закончить так же, но и что делать дальше, тоже не имела никаких представлений.

«Опасно… опасно… опасно», — зашептали прорвавшиеся в голову Кэнсаль голоса. Они перебивали друг друга, повторяя одно и тоже. Кэнсаль удивилась, ведь не помнила, когда они вообще в последний раз появлялись. Это раздражало. Она потрепала волосы, помассировав кожу головы, в попытке заглушить нашептывания.

Слишком много бед эти голоса успели ей принести. Больше она не поведётся на их грязные уловки.

— Всё в порядке? — аккуратно поинтересовалась Лания, окинув Кэнсаль беспокойным взглядом.

Академка кинула завистливый взгляд на волнистые, местами закручивающиеся, ярко-рыжие локоны подруги. Вот бы и ей иметь такие красивые волосы. Может она смогла бы тогда преодолеть барьеры в общении? Ведь у Лании куда больше друзей, в то время как у Кэнсаль есть только одна Лания. Даже если Вэнферас хотела сблизиться с друзьями Лании — не могла себя заставить сделать первый шаг, да и не знала как. Ко всему прочему, эти ребята не обращали на неё внимания. Если Нобилиа не хватало уверенности в себе и самодостаточности, то Кэнсаль сильно недоставало смелости и умения общаться.

Качнув головой в ответ, Вэнферас открыла следующую книгу.

Мимо снова кто-то проходил, а ведь они специально забились за самый дальний столик, скрывающийся за стеллажами, чтобы никто не беспокоил. Уже по привычке наблюдая за проходом боковым зрением, Кэнсаль вслушивалась в шаги и голоса. Холодок пробежал по спине, а в голове взорвалась сирена.

Было ещё кое-что сближающее Кэнсаль и Ланию, не только нерешительность и зажатость — страх. Они обе подвергались нападкам и издевательствам, а потому понимали друг друга, как никто больше не мог. Потому и держались вместе, в надежде, что смогут избежать своих мучителей. Только вот люди склонны надеяться на лучшее и забывать о худшем.

— Вот тёмный, — отчётливо прозвучал знакомый голос, заставивший Кэнсаль вздрогнуть. — Я так и не нашла подходящего момента, чтобы подойти к Ингелео, — жаловалась Инетта.

Кэнсаль предположила, что она может быть с Лаурой. Дрожь пробежала по позвоночнику, подобно стаду лошадей. Она сжалась, ссутулилась и прижала руки с книгой ближе к груди. Мысли бешено закрутились в голове.

«Может она пройдёт мимо и не заметит меня? Хоть бы не заметила», — лихорадочно подумала Кэнсаль, вцепляясь в обложку.

Шаги всё приближались. Кэнсаль тряслась, вперив взгляд в буквы на страницах, на заранее переведённой в режим обычного чтения книги. И почему она не может спрятаться на этих страницах среди слов? Может тогда она бы чувствовала себя спокойнее. Однако ни о каком спокойствии не шло и речи, академка вся покрылась жалящими мурашками и временами забывала, как дышать. Её тело начал оплетать склеивающий движение шиповник, пронзая колючками каждый миллиметр кожи.

Лания осторожно толкнула её ногу под столом. Кэнсаль на автомате протянула одну руку вниз и вцепилась в протянутую ладонь подруги. Этот жест немного успокаивал, но тело по-прежнему продолжало трястись. Академки порой вцеплялись друг в друга, чтобы прийти в себя и почувствовать хоть какую-то, но безопасность и опору.

«Пройди мимо! Пройди мимо! Пройди мимо!» — молилась Кэнсаль.

Каждый шаг отдавался в ушах, точно оглушительный взрыв. Она съёжилась, слыша абсолютно каждый шорох, заставляющий тело пускать, точно импульсы, волны дрожи.

— Так какая книга тебе нужна? — безынтересно спросила Инетта. Её голос резал слух. В горле пересохло.

— Теория флоры и фауны, — коротко ответила собеседница.

Кэнсаль набралась смелости, чтобы перевести взгляд. Инетта и Лаура находились совсем рядом, их разделяли ничтожных два книжных стеллажа, но они давали надежду на спасение.

— Это не она?

Кэнсаль осторожно обернулась и, затаив дыхание, посмотрела, как пальцы Инетты подцепляют какую-то книжку. Она могла видеть её только сквозь небольшие прорехи между книгами и полками. Ещё никогда Кэнсаль не желала, чтобы книги выросли и врезались в верхнюю полку, дабы закрыть промежутки.

— Да, отлично, спасибо.

Сердце Кэнсаль колотилось, как бешеное. Она чуть сильнее сжала ладонь Лании, не переставая лелеять надежду, что её мучительница уйдёт.

— Мы можем идти, наконец? — Инетта замерла, чуть нагнулась и заглянула в прореху, открывающую вид на застывшую в ужасе Кэнсаль.

Тело Вэнферас приготовилось распасться на атомы. Она этого пожелала, когда её взгляд встретился с глазами мучительницы. На лице той заиграла угрожающая улыбка.

— Так, так, так, — усмехнулась сокурсница. — Какая встреча.

Кэнсаль резко отвернулась и попыталась спрятаться за книгой. Ну зачем она смотрела, зачем? Если бы не повернулась, может всё бы и обошлось, академка судорожно гоняла эту мысль из одного угла в другой.

Бодрым шагом, Инетта быстро обошла стеллаж и уставилась хищным взглядом на Кэнсаль.

— Я тебя вижу, — нараспев проговорила она. Преодолев разделяющее расстояние с жертвой, она с остервенением вцепилась в волосы своей игрушки. Инетта с наслаждением натянула их, зарывшись в них пальцами, от чего кожа головы Кэнсаль заныла от боли.

— Когда с тобой говорят, надо смотреть собеседнику в глаза, — рыкнула мучительница и с нескрываемым наслаждением дёрнула волосы вновь. Задрала голову Кэнсаль и поймала зрительный контакт. — Ты мне, что не рада? — притворно нежным тоном добавила она.

Кэнсаль была готова поклясться, что видела, как Инетта упивается моментом, как видела и то, что Лания тоже оцепенела. Как только сокурсница дёрнула Вэнферас, та врезалась в спинку стула и руки подруг расцепились. Пугливая академка судорожно пыталась нащупать тёплые пальцы Лании, но ничего не находила.

— О, да ты тут учишься, может мне тебе помочь? — довольная мучительница, вцепилась в волосы ещё крепче.

В уголках глаз Кэнсаль скопились бусинки слёз, и она не сумела подавить болезненный писк. Преисполнившись животным страхом, она распахнула глаза, пока её пожирал ужас. Пытаясь вцепиться в руку агрессора, Кэнсаль замерла, завидев яростный взгляд Инетты.

— Ты что, только что хотела дотронуться до меня? Тупая шавка, а если ты своими мерзкими ногтями меня оцарапаешь, а? — рявкнула она, тихонько ударив Кэнсаль по щеке. Не потому, что не хотела причинить ей боль, а потому, что не хотела, чтобы их кто-то услышал. Потом ещё раз, снова и снова.

— Прекрати! — пискнула Лания, подскочив с места, не в силах больше терпеть происходящее. Кэнсаль видела, как её глаза дрожали наравне с пальцами. — Она же… н-ничего тебе не сделала. Зачем? — почти шептала Лания, словно и правда надеялась на ответ.

Инетта яростно цыкнула, устремила на неё презрительный взгляд, в котором, как показалось Кэнсаль, промелькнула досада.

— Жаль тебя за патлы не потаскаешь, — с нескрываемой злобой процедила Инетта. — Но ей, — она приблизила лицо к Вэнферас и оскалилась, — я могу не только волосы выдирать!

Лания подалась вперёд, Кэнсаль не понимала, зачем, пока не заметила приближающий к лицу кулак. Подруга попыталась перехватить руку Инетты, но та резко выдвинула ногу, об которую Лания запнулась. Мучительница отвлеклась и повернулась так же круто. Локоть влетел прямо в грудь Лании. От внезапного удара, Нобилиа не устояла на ногах и начала падать, ударяясь головой о стеллаж.

— Вот дерьмо, — прошипела Инетта.

— Может хватит? Ты и так достаточно шуму подняла, оставь их, — холодно проговорила Лаура, выплывшая в проход.

Инетта явно нехотя разжала пальцы, недовольно рыкнув.

— Позже увидимся, — угрожающе кинула она.

Кэнсаль кинулась к сползшей на пол Лании и дрожащими руками осторожно обхватила её лицо, чтобы проверить, нет ли у неё серьёзных повреждений.

***

Экраны¹ — технология из мира Зазавесья, напоминает экран монитора компьютера, только голографический.

Та́берн² — заведение в котором подают полноценные обеды, наливают выпивку и предоставляют место для ночлега за небольшую плату.

И́нстинис³ — учебное заведение обязательное для всех детей Зазавесья, которое закладывает фундамент познаний о мире, а также обучает основам, например, писать, считать, читать, выживать. Инстинис сравнима с школами внешнего мира, однако упор идёт на приспособление к жизни в жестоком мире. Срок обучения достигает — восьми лет.

========== Глава 5. Терпящие неудачи. Часть 2 ==========

Академия кувелов, библиотека

В библиотеке же, казалось, никто и не заметил шума, а может решили просто не обращать внимания, мало ли кто книги уронил. Библиотекарь сверкнула взглядом в сторону спускающихся по лестнице. Сузив глаза, она снова метнула взгляд вверх. Больше никакого грохота слышно не было. Поправив пурпурную шаль, она уселась обратно, удостоверившись, что никто больше не нарушает тишины.

Картины переливались на солнечном свету, проскальзывающим сквозь окна. Цветочные перистые листья покачивались от ветерка, скользящего к книжным полкам, полы и стулья тихо поскрипывали от движений студентов, точно опасались нарушить спокойствие стен.

Лаура искоса посматривала на Инетту. Она была зла, что её знакомая так себя вела, да ещё и в библиотеке. Не ровен час, и саму Лауру начнут обвинять в необоснованной агрессии из-за неё.

А что она могла сделать? Кинуться под руку и получить, как та девчонка? Ну уж точно нет, не её это проблемы, пусть сами со всем разбираются. Лезут не к ней, значит это её не касается.

Лаура подошла к библиотекарю и протянула книгу. Женщина окинула её взглядом, что-то бегло напечатала на клавиатуре и достала небольшой, в форме цилиндра с острыми гранями, чип и потянулась Лауре. Студентка в свою очередь ладонь с айкофэтом. Библиотекарь прислонила чип к кнопке управления устройством, послышался короткий «дзинь». Книга передана в электронном формате на браслет.

Поблагодарив женщину, академки поторопились на выход. Только они покинули стены молчаливого здания, как Лаура на мгновение застыла, поглядывая на Инетту.

Она раздумывала, стоит ли ей избавиться от мерзкого воспоминания. С одной стороны, поступок Инетты был гнусным, с другой это — ведь не с ней произошло. Тэнкальт отметила, что уж точно не позволила бы никому обойтись с собой подобным образом, а потому решила не применять способность. В любом случае, если воспоминание будет мешать, она с лёгкостью его выкинет из памяти. Рассудив так, она продолжила путь.

— Ну и чего ты только прицепилась к этой девчонке, — раздражённо спросила Лаура, даже не зная, хочет ли знать ответ.

Она понимала, что Инетта одна из тех людей, которых хлебом не корми, но дай кого-нибудь помучить. Ей казалось, что в детстве сокурсница отрывала крылья насекомым и издевалась над животными. Тем не менее, их общению это не мешало, иотвлечься на её разговоры порой было даже полезно. Да и с Лаурой Инетта вела себя приемлемо.

— Ты такая смешная, — вдруг заговорила та. — Зачем тебе интересоваться миром, в котором я живу, если ты не собираешься в него выходить? Это так жалко на самом деле, видеть только то, что хочешь. О, это же Инги!

Инетта, чуть завидев Ингелео, бросилась к нему. Лаура же выдавила из себя недовольный вздох и направилась в общежитие, думая о том, какой же у знакомой мерзкий вкус на парней.

Солнце, изредка выглядывающее из-за пышных облаков, неприятно слепило. Прохладный ветер заставлял ежиться. Из-за появившейся измороси трава хрустела под ногами и приобретала более насыщенный синий оттенок. Голые деревья зябко трясли ветвями. Аккуратные лавочки, расставленные на территории, ловили на своей поверхности свет, как и окна академии. Ребята, кто энергично тёр плечи в попытке согреться, кто весело болтал, а кто старался поскорее укрыться от холода.

Ингелео хмуро окинул взглядом покрывшуюся инеем сине-зелёную траву, желая, чтобы сезон лакрилиса поскорее закончился. Благо зона, в которой находилась академия, не сильно подвергалась капризам этого периода.

Обычно погода в лакрилис путешествовала по зонам, выбранным самой природой. Она была устроена странным, но интересным образом. В этот сезон можно наблюдать и снег с градом, и дожди, и густые туманы. Главная особенность, что погода перемещалась по определённым секторам каждые две недели. Это происходило следующим образом: пока в одном секторе шли дожди, в другом барабанил град, в третьем стелился туман, а по истечении двух недель погода менялась, там, где лил дождь, мог пойти снег, где был туман — начинался град и так весь сезон.

Ингелео не любил холод и неприятные мурашки от него терпеть не мог. То ли дело ветер, в этой стихии он чувствовал себя, как рыба в воде. Коротко покрутив пальцем, он заставил холодные потоки обступать его, а потом и вовсе окружил себя невидимым куполом. С ним было не так холодно, хоть и приходилось его удерживать, Ингелео не чувствовал напряжения, потому как такие простые приёмы он мог делать, не утруждаясь и не надрываясь.

Ход его мыслей плавно перетёк в другое русло. Он вспомнил, как врезался в застывшую посреди коридора подружку Малера, которая похлопала удивлённо глазами, увидев его перед собой. Мерзость, он до сих пор пытался стряхнуть с себя следы её отвратного запаха. Вспомнил, как куда-то нёсся Малер. Конечно эта ситуация и не тронула бы его, если бы чуть позже он не заметил, как Флатэс, выглядывая из-за угла, подслушивал кого-то.

Как же сильно Ингелео удивился, застав Малера с Калесой, однако поражённое лицо Игнэйра стало, точно бальзам на душу.

В обычное время он бы просто прошёл мимо или попытался поддеть главный раздражитель. Несносный оборванец. Смутьян старался насолить Флатэсу, как только мог, даже с его вечным дружком успевал грызться, но желаемого эффекта всё равно не получал. Ингелео просто не переваривал озорного мальчишку и хотел однажды устроить ему подлянку, чтобы тот знал своё место. И вот когда такая возможность подвернулась, по какой-то причине его одолевали сомнения. Он размышлял, сдать их сразу или лучше поймать с поличным. У обоих вариантов были свои плюсы и минусы. Тем не менее, подставлять Малера и Калесу в его планы не входило, просто потому что они ему не интересны, да и проблем со стервозной девчонкой ему не нужно.

Если Ингелео и поддевал Малера, то только ради того, чтобы получить реакцию Флатэса. Ему до безумия хотелось увидеть другую сторону этого чересчур радостного прохиндея, он желал видеть его отчаяние, чтобы он сломался, хоть порой и сомневался, нужно ли ему это. С этим вопросом так хотелось пойти к Эльтену и попросить совет, но он ведь снова заладит старую песню про то, что это плохо. Флатэс, всё-таки, его друг.

Эльтен же пытается их примирить, он лучше убьётся, чем даст Ингелео возможность напакостничать. Элисару же это навязываемое примирение и даром нужно не было. На кой ему вообще этот сопляк сдался?

В отличии от братца, Люксальта никогда не лезла в его с Флатэсом дела. Она всегда принимала нейтральную сторону, хоть порой могла приободрить Элисара или поругать. С ней ему было даже как-то проще, хотя она дальше своего брата редко кого видела. Но Ингелео всё понимал, ведь она как-то поведала ему их с Эльтеном историю, с тех пор они стали дружнее. Пройди сам Элисар через подобное, наверняка вёл бы себя ещё осторожнее и грубее.

Однако вопрос о дружке Флатэса оставался открытым. Как ему поступить лучше? А удовлетворит ли это его? Он помотал головой. Конечно удовлетворит, иначе и быть не может.

Ингелео засунул руки в карманы, когда оказался за зданием, где холодный ветер его беспокоил уже не так сильно, и вдруг замер. Малер и стервозная блондинка шли друг другу навстречу. Остановились друг напротив друга и что-то начали обсуждать.

Ингелео был уверен, что разговор идёт о проникновении в кабинет. Малер оглянулся по сторонам, заметив смутьяна, мотнул собеседнице головой, и они пошли в сторону стадиона.

«Очень интересно. Нельзя упустить их», — промелькнула мысль.

Он уже было начал идти, как кто-то схватил его за руку. Скривившись, Ингелео сразу же отдёрнул её и злобно сверкнув глазами, обернулся. Место прикосновения, как ему казалось, стало источать зловонный запах и покрываться чёрной грязью. Тошнота мгновенно дала о себе знать, а потому он с особым усердием и омерзением стал вытирать руку о брюки; обтирал так, будто желал, чтобы кожа слезла вместе с отвратным отпечатком девицы. Перед ним стояла незнакомая девушка. Она противно хихикала и смотрела на него с не менее тошнотворным заинтересованным взглядом. Будто пыталась флиртовать.

Поведение академки разозлило его. Из-за неё он упустил из виду ту парочку. Что за дрянь такая? Ингелео хотел было броситься в погоню, как она начала что-то щебетать и снова потянула к нему руки, как он отшатнулся, смерив её убийственным взглядом:

— Ингелео, привет! Мы ещё пока не знакомы, но… может… мы сможем подружиться? — Она улыбнулась.

У Ингелео дёрнулся глаз. Он не понимал, правда ли она неадекватная или просто прикидывается, а потому просто молчал, решая, как же её послать.

— Уверена мы и дальше сможем пойти. — Академка кокетливо подмигнула.

Ингелео подавил тошнотный порыв. Кроме не умеющих за себя постоять тихонь, больше он ненавидел только прилипал. Такие девицы постоянно пытались кинуться ему на шею или проложить себе путь ему в штаны. Мерзко. Даже зная какой он — они всё равно липнут. Слабо верилось, что всему виной только его внешность, наверняка, они надеялись набиться ему в девушки, чтобы иметь возможность давить на него и пользоваться высоким положением Элисаров в обществе. Так размышлял Ингелео.

— Ингелео? — Прилипала снова потянулась к его руке.

Точно ошпаренный, он отшатнулся. Помимо всего прочего, смутьян терпеть не мог, когда его касались без разрешения и нарушали личные границы, только потому что хотели. Яростно выдохнув, он намеренно отошёл от неё и смерил презрительным взглядом, источая при этом гнетущую ауру.

— Убери от меня свои грязные руки, паршивая кенц, — ледяным и ядовитым голосом произнёс он в ответ. Искра в её глазах начала меркнуть, сменяясь обидой и непониманием.

Она жалобно посмотрела на него. Его радовало наблюдать за реакциями этих недалёких и жалких пустышек, иначе их никак и не назовёшь.

— Дружить хочешь? Думаешь, меня может интересовать такая никчёмная посредственность без капли самоуважения? Какая жалость. Такие паршивые дерьмовки не стоят моего внимания, иди поищи кого-нибудь своего статуса и умственных способностей. И избавься от стрёмной привычки тянуть к другим свои грязные ручонки.

Ингелео развернулся, цыкнул, заметив, что Малер и Калеса в конец исчезли из виду. Он готов был придушить эту мерзавку, задержавшую его, но не хотел марать руки.

Не хватало ещё дотрагиваться до неё, тогда его точно вывернет наизнанку.

У академки раскраснелись глаза, и она, ничего не ответив, бросилась прочь. Ингелео обернулся, понимая, что момент уже упущен. Злобно выдохнув, он сжал челюсти. Боковым зрением заметил яркую копну волос. Он перевёл взгляд, раздумывая от том, что может дражайшая подружка Малера приведёт его к первоначальной цели.

Лания неторопливо шагала по дорожке, пока волы переливались под попеременными лучами солнца. Это заставило Ингелео задержать на ней и её подруге внимание. Он мысленно отметил, что они обе жалкие, всё было понятно по скованным движениям и потерянным глазам. Гадость.

Подруги попрощались, а Ингелео ждал, куда же пойдёт та, чьё имя он никогда и не знал. В мыслях он просто звал её «рыжая», этого вполне хватало. К разочарованию, она направилась в сторону здания академии. Он так же перекинул взгляд на вторую академку, отправившуюся, очевидно, в сторону общежития и заметил, как за ней гневно последовала ненормальная, из-за которой он и упустил Малера и Калесу.

«Ничтожества держатся вместе», — подумал Ингелео, решая больше не удостаивать их вниманием.

Коротко нажав на кнопку айкофэта, он посмотрел на время и понял, что ему пора собираться на подработку. Засунув руки в карманы, он побрёл в общежитие.

Штаб сопротивления,комната совещаний

На нижнем этаже, в комнате совещаний на овальном столе, что занимал большую часть пространства, теснились свитки и карты, преимущественно, с одной стороны. Каменный пол покрывал тёмно-красный ковёр, а не стенах, поблёскивая рамками, висели несколько картин, оживляющих пространство. В углах небольшой комнаты, точно стража, стояли цветы, тянущие листья вверх. Свет от настенных люкспилей падал на беспорядок на столе.

Над макулатурой нависали Глорас и Эпкальм. Они внимательно изучали карту местности, водя пальцами по тропинкам, скрывающимся в ближайших лесах. Рядом разместился приёмник сигнала, функционирующий по примеру рации, только на бо́льшие дистанции. В хаосе разбросаны бумаги с неаккуратными, в спешке начирканными пометками. Тишину прерывали редкое бурчание, шелест и звуки шагов перемещавшихся сопротивленцев.

После того, как Глорас отчитал зачинщиков беспорядка, Эпкальма и Сэлда, подчинённые тем же вечером вернулись в его кабинет и обсудили все условности для разрешения на проведение миссии. Вэ́дпрум выдвинул ряд правил. Первым делом он потребовал, чтобы Сэлд имел при себе средство связи, дабы мог сообщать обстановку или позвать на помощь в экстренном случае. Для этой цели решили использовать переносное устройство, так как оно, в отличии от другой его версии, работало на дальние расстояния, в то время как-то, что крепилось к уху, могло использоваться лишь в пределах досягаемости отряда, не больше двух ста метров. Вторым требованием стало отслеживающее местоположение устройство. Сэлд хоть и негодовал, но молча соглашался. Пугало, что из-за всех примочек его засекут, операция сорвётся и они так нечего не выяснят. Эпкальм же наоборот с энтузиазмом соглашался.

Легкомысленность и пренебрежение Сэлда раздражали Эпкальма. После их разговора Рафспит понял, как волновался за него лучший друг, а потому извинился, хоть и не считал важным иметь связь на задании. Однако на этом требования Глораса не заканчивались.

Третьим стало — заранее сообщить где располагается временный лагерь врага, ведь с маячком может случиться что угодно, да и Глорас сомневался, что Сэлд не выкинет его. Сопротивленец хотел было возмутиться, но взглянув в глаза друга, понял, что для своей же безопасности и спокойствия Эпкальма так будет лучше.

После обсуждения прочих деталей, они договорились отправить Рафспита на миссию на следующий день, ранним утром, и послали отдыхать. Сразу после в кабинет Глораса заявилась Гловиль и начала причитать о безответственности Эпкальма.

Аноильтенс старательно её игнорировал, Глорас в этот раз не заступался за него, хотя лидер понимал причину. Он провинился, а значит заслужил то, что имел на данный момент. Но и слушать, как его поливают грязью не стал, так слово за слово, они чуть не поругались с второй основательницей сопротивления. Решив поступить умнее, Эпкальм стиснул зубы и вышел, не попрощавшись.

Только наступило утро, как Сэлда снарядили в дорогу, а Эпкальм с Глорасом спустились в комнату совещаний, чтобы было удобнее отслеживать действия товарища.

Аноильтенс внимательно смотрел на плавающий над столом экран, как точка Сэлда движется через лес, прямиком к расположенному к югу лесу, раскинувшемуся неподалёку от каменистых ущелий, где и скрывались тенадасеры.

С отбытия Сэлда прошло по меньшей мере два часа. Сопротивленец засел на месте, об этом говорила застывшая ещё пол часа назад точка. Решили, что связываться с ним сами они не будут в целях безопасности, потому лазутчик время от времени шепотом передавал обстановку.

— Ты всё ещё считаешь, что это плохая идея, да? — прервал тишину Эпкальм.

С момента личного разговора, Глорас обращался к Эпкальму только по делу и простые разговоры поддерживал неохотно.

— Возможно. А сам ты, что думаешь? — Глава отвлёкся от карты и заглянул подчинённому в глаза с некой отречённостью.

Эпкальм не хотел признаваться в том, что после разговора он так и не смог убедить себя в правильности принятого решения, однако, как только глава начал помогать, стало спокойнее. А потому сопротивленец и не стал говорить о том, что сомневается в операции, как не собирался изменять своему решению и себе самому. Разница была в другом, если раньше он ошибался и аукалось только ему, то теперь от него зависела жизнь друга, лучшего друга. Потому Эпкальм ни на секунду не переставал волноваться.

— Я верю в Сэлда. Он справится.

— Ты меня убеждаешь или себя?

— Всё сразу, — сдался Аноильтенс.

— Значит ты таки сомневаешься. — Выдохнул Глорас.

Эпкальм снова обратил внимание к точке Сэлда, сверля её взглядом, словно это могло переместить его к нему, для подстраховки напрямую. Лидер всё же жалел, что так и не смог добиться того, чтобы пойти с товарищем, всё сводилось к возможностям. Эпкальм не обладал способностями сливаться с обстановкой, а потому мог подвергнуть опасности их обоих, ну а одного его никто бы не отпустил.

— Я сомневаюсь не в Сэлде, а в себе. В нём я уверен, но, что касается меня, то после нашего разговора, мне так и не удалось свыкнуться с мыслью о том, что мой друг может пострадать. Ты прав, я боюсь его потерять, — Эпкальм всё же решил сказать, как есть.

Точка на экране вдруг начала движение.

— Это участь лидеров, жить с сожалениями и бороться с чувством вины, когда терпишь неудачи, — отозвался будничным тоном Глорас.

Сопротивленец бросился ближе к экрану, соскочив со стола. Он не понимал, куда Сэлд движется. Если он добыл сведения и решил вернуться, то двигаться должен в совершенно ином направлении. Паника охватила его. Ладони сами собой сжались в кулаки, по спине прошёлся холодок.

— Глорас, что-то не так! Я не понимаю, куда он движется, тебрарум меня дери! — Эпкальм кинулся к своему луку у стены.

— Куда ты собрался? — с сомнением спросил Глорас, продолжая следить за экраном. — Подожди немного, мы должны знать наверняка.

Только глава успел закончить фразу, как разработало устройство связи.

— Меня засекли.

Грудь Эпкальма точно стрела пронзила, он вдруг разучился дышать и потерялся в пространстве.

========== Глава 6. Те, кто положил начало. Часть 1 ==========

Академия кувелов, стадион

— Куда мы идём? — Калеса настороженно осмотрелась.

Под ногами хрустела подмёрзшая трава. Солнце то выглядывало из-за перистых облаков, то пряталось вновь. Со стадиона, к которому академцы шли, доносились бурные возгласы и гомон. Калеса удивлялась, как кому-то вообще могло взбрести в голову выходить на улицу в такой дубак. Будь её воля, она бы и на учёбу даже не вышла, какой уж там спорт.

— А разве не очевидно? — кинул Малер, даже не оглядываясь на спутницу.

Калеса с интересом и раздражением наблюдала за новым знакомым, идущим чуть поодаль. Стоило ли связываться с этим отщепенцем, она не знала. Главное, что он согласился ей помочь, а уж остальное как-нибудь срастётся. Она даже задумывалась над тем, чтобы свалить всю работу на него, но понимала, что это невозможно. Нервозность пронимала лишь оттого, что академка не хотела светиться рядом с кучерявым, да и, как никак, казалось странным, что незнакомый парень предложил помочь ни с того ни с сего.

Рассказанная история его явно не тронула, тогда зачем? Калеса неоднократно думала об этом, но подобные рассуждения всегда заканчивались одинаково — помогает и ладно, какая разница. Она уже знала, что после этого небольшого дельца, просто избавится от него, и всё будет как раньше.

«Просто ему тоже нужны эти ответы», — этой мыслью она отгоняла прочь тревоги.

— Ты уж извини, но светиться с кем-то вроде тебя, мне не особо хочется, — Калеса поёжилась и потёрла предплечья от настигшего холода, благо с утра Амкапир додумалась надеть штаны, а не юбку, которые куда лучше спасали от колючей погоды.

— Ох, ну извините Ваше Величество, уж как-нибудь потерпите моё общество. — Малер засунул руки в карманы брюк и откинул голову, чуть склонив. — Там, куда мы идём, нас никто не увидит.

— Ты вообще нормальный? На стадионе на каждом шагу глаза и уши, — фыркнула она в ответ, вновь поёжившись.

— Мы и не пойдём на сам стадион.

Они подошли к высоким пестрящим стенам, ограждающим территорию спортплощадки. Калеса вновь огляделась, никого видно не было.

«Вот и хорошо, нужно поскорее разобраться со всем и отделаться от этого парня», — подумала Калеса и зашла следом за Малером.

Внутри сновали студенты в тренировочной форме, из-за морозной погоды многие надели тёплые жилеты, термобельё и перчатки. Узкие коридоры и выделяющиеся элементы пурпурного, резали глаза и раскаляли нервы ещё сильнее. Обстановка коридоров стадиона выглядела куда более минималистичной и сдержанной. На стенах висело всего несколько небольших картин, цветов и вовсе практически не стояло; пропитанный потом воздух неприятного щекотал нос, а пространство вокруг казалось пустым. Если бы не ряд зеркал и большие окна, пространство не только бы уменьшилось в разы, но и стало более мрачным.

Калеса заметила, что Малер увеличил расстояние между ними. Это подействовало успокаивающе, ведь теперь и не скажешь, что они пришли вдвоём. Хотя кое-чем она всё же оказалась недовольна, потому что не понимала, держится он на расстоянии для её удобства или тоже не хочет, чтобы их видели вместе. Второй вариант уязвлял гордость, хоть виду Калеса старалась не подавать.

Она внимательно следила за академцем. Она с удивлением отметила, что Малер гораздо выше, чем показался ей при первой встрече, однако эти его кудри, торчащие во все стороны, так и манили её скривиться от несуразности. До того они её отталкивали и раздражали.

Ребята прошли несколько коридоров и дверей, прежде чем выйти за трибуны и оказаться под ними. Крохотные щели пропускали внутрь свет и открывали частичный вид на поле и тренирующихся студентов.

Калеса, наконец, смогла расслабиться. В этом месте их и правда никто не должен увидеть, тем более, что учащиеся не ходили под трибуны, по крайней мере, она о таком не слышала. Почему-то в голову лезли глупые мысли о парочках и подобных укромных местечках. Не притащил же он её сюда, чтобы полезть с поцелуями? Амкапир поспешила отогнать дурные мысли.

— Итак, — заговорил Малер, наблюдая в прощелину за стадионом, — раз уж я решил, что буду участвовать в этом безумии, нам нужно придумать план.

Присфидум перевёл взгляд на Калесу, она утвердительно кивнула.

— Экзамен по флофу через четыре дня, а значит за ответами нужно отправляться как можно скорее. Думаю, нужно пробраться в академию завтра ночью, было бы неплохо сделать это сегодня, но мы попросту не успеем придумать план.

Она тоже отвела взгляд к прорехе, когда услышала смешок, заставивший её обратить взгляд на соучастника. Их глаза встретились. Его странная ухмылка от чего-то смутила Калесу, и ей это не понравилось.

— Чего ржёшь? — академка спросила грубее, чем того требовала ситуация, однако Малер пропустил её тон мимо ушей.

— Рассуждать ты умеешь, а это уже хорошо. — Она хотела было возмутиться на это замечание, но соучастник продолжил. — У меня есть кое-какие идеи. Ты что-нибудь придумала?

— А чего думать? Нужно пробраться внутрь, попасть в кабинет профессоров, схватить ответы и дать дёру. — Калеса скрестила руки и кинула ему недовольный взгляд.

Присфидум тяжело выдохнул и помотал головой.

— Кажется, я поспешил со выводами.

Калеса почувствовала себя оскорблённой в тот же миг.

«Да, как этот ублюдок вообще посмел усомниться в моих умственных способностях!» — Калеса думала, что бы ей такого ответить, чтобы поставить наглого оборванца на место.

Не успела. Он продолжил прежде, чем она заговорила:

— Во-первых, по ночам в академии охранник делает обходы, во-вторых, как ты собралась открыть общий кабинет? Думаешь, его любезно оставят открытым, или знаешь, где искать свиток с ответами? — Малер быстро остудил пыл собеседницы.

— С чего ты взял, что ответы будут именно на свитке, а не в системе экрана? — буркнула Калеса, не зная, что ещё сказать.

Как оказалось, её план и на тройку не тянул; профессор по основам стратегии, наверное, икнул, подумалось академке. Хотя она и не напрягалась над продумыванием деталей. Зачем пытаться просчитать всё наперёд, если можно решать проблемы по мере поступления?

— Потому что профессор Сэпсум старой инстинис1, да и я не раз видел, как он носится с бумажными свитками. Насколько мне известно, он практически не пользуется системой экранов, — выдал, как нечто очевидное, Малер. Он поднял голову, посмотрел на Калесу и сузил глаза, а после снова принял бесстрастный вид. — Какая у тебя способность?

— Я — э́нпрок, — горделиво заявила Калеса, вздёрнув подбородок. — И весьма неплохой.

— Управляешь энергией, значит. — Малер задумался, приложив пальцы к подбородку. — Ладно, слушай внимательно, до завтрашней ночи нам нужно проработать план, чтобы всё прошло гладко. Сегодня ночью пойдём на разведку.

Перед академией сновали студенты, отсидевшие последнюю пару. На улице постепенно становилось темнее, солнце торопливо близилось к горизонту, стремясь исчезнуть. Воздух стал ещё холоднее. Никто не удивлялся природным капризам, ведь лакрилис, как самый непредсказуемый сезон, любил удивлять не лучшим образом. Обычно, когда подходило его время «сдавать пост», он напоследок награждал землю заморозками. Жители Зазавесья, привыкшие к подлянкам, с нетерпением ожидали прихода спиритуры, ведь колючий холод предвещал скорую смену власти.

Пар выходил изо рта, когда Лания выдыхала. Она задержала взгляд на небе, придерживая волосы от игривого ветра, стремящегося растрепать их. Макушки деревьев колыхались и контрастировали с ещё пока светлым небом, постепенно приобретающим более тёмные тона. Окинув взглядом окрестности, Лания посмотрела на айкофэт. Малер так и не прочитал её сообщение, да и в системе отображалось, что он не заходил в сеть с обеда. От этого она устало выдохнула.

Академка успела заметить, что с Малером в последние несколько дней творится что-то странное. Он постоянно где-то пропадает, стал молчаливее, ей казалось, что он о чём-то думает, о том свидетельствовало его напряжённое выражение лица. Если Лании удавалось поймать его и спросить, чем он так озабочен, друг просто отмахивался и, коротко улыбнувшись, исчезал из поля зрения. В общем-то, он был сам не свой.

Это подтверждало и то, что в оговорённое время он так и не пришёл заниматься. Потому Лания решила попробовать разобраться во всём, хоть и не была уверена, что сумеет.

Не твёрдо зашагав по дорожке, она вертела головой по сторонам и боялась, что разминётся с ним. На этот раз она решила наведаться в его комнату и обо всём расспросить, если, конечно, он захочет рассказать. Общежитие Малера находилось напротив, а потому она в сомнениях подходила всё ближе. Хотелось развернуться и убежать обратно, ведь друг может не захотеть говорить, а её визит сделает только хуже.

Преисполнившись в сомнениях, она остановилась.

«Не стоит его тревожить, вдруг из-за это станет только хуже, и он вовсе перестанет говорить со мной», — с тревогой подумала Лания и, развернувшись, решила уйти, чувствуя, как сердце тарабанит в рёбра от волнения.

— Лания!

Знакомый голос заставил обернуться. Сверкая улыбкой, Флатэс бурно махал ей рукой, пока багряные волосы болтались из стороны в сторону от энергичных движений. Лания улыбнулась в ответ и скованно помахала.

Флатэс подошёл к ней с пакетом в руке, и она подумала, что знакомый, наверняка, только-только вернулся с рынка.

— Привет, — мягко поздоровалась Нобилиа с привычной робостью в голосе.

По правде говоря, она чувствовала себя несколько неуютно наедине с Флатэсом. Они общались исключительно в компании Малера и не были так близки, а потому вести с ним непринуждённые беседы, казалось тем ещё испытанием. Лания просто не знала о чём с ним говорить, хотя Флатэс и сам с радостью подкидывал темы. Это сильно спасало ситуацию, и общение становилось более комфортным для обоих, хоть академка и понимала, что в её компании ему так же неловко.

— Прогуляться решила?

— Можно и так сказать, я ищу Малера, ты его не видел? — аккуратно поинтересовалась Лания, отводя глаза.

Она не могла заставить себя смотреть людям в глаза; дело не только в смущении, но и в Валтисе, который сделал это её слабостью. Флатэс же всячески извивался в попытке поймать зрительный контакт. Он как-то сказал ей, что своим страхам нужно смотреть в лицо и перебарывать их. Однако проблемы с прямым взглядом и появились от того, что она смотрела в глаза страху — Валтису. Ланию даже немного забавляло, как Флатэс пытался ей помочь с этой проблемой.

Игнэйр всегда повторяет: «Чтобы построить доверительные и крепкие дружественные отношения, при общении нужно смотреть друг другу в глаза». Он говорит так уверенно, что Лания ему верит, но перебороть себя всё равно не может. Хотя ей и нравится, что в его присутствии она становится заметно бодрее.

— Не-а, я сам не понимаю, где этот охламон шастает. — Флатэс пожал плечами и протяжно выдохнул.

Лания замялась, вспоминая удручённый вид Малера. Она собиралась с духом, чтобы спросить, но даже если открывала рот, не могла издать ни звука. Флатэс, заметивший, как она мечется, заговорил:

— Если трудно что-то сказать, попробуй просто начать. Как только переборешь это смущение — говорить станет легче. — Он улыбнулся, а Лания отметила, что он часто помогает ей советом и даже в каком-то смысле учит.

Его отношение вызывало доверие и успокоение. Она выдохнула и, пересиливая себя, начала говорить, очень робко и беспокойно:

— С-слушай… ты не замечал, что… Малер ведёт себя не как обычно? — Как только она начала, стало немного проще, но слова всё ещё с трудом лезли изо рта. — Я волнуюсь, что у него что-то могло произойти.

Она снова замялась, закончив говорить. По изменившемуся лицу Флатэса стало понятно, что она не единственная, кто это заметил. Он провёл рукой по шее, прежде чем внимательно посмотреть на Ланию. Ей пришлось переключить внимание на мёрзлую почву. Однако она делала значительные успехи, ведь могла смотреть на лицо собеседника без дикого страха, если им оказывался не братец. В этом заслуга не только Малера и Флатэса, но и Люксальты — близкой подруги Нобилиа.

— Ах, это… — Теперь замялся уже Флатэс. — Да, я тоже заметил.

Он медлил, видимо решал, что сказать, или раздумывал, говорить ли вообще хоть что-то.

— Ты знаешь, что он собирается украсть ответы по предмету профессора флофа? — Лания ошарашенно замерла.

Малер? Украсть? Это же абсурд, он никогда так не поступал, так с чего же ему понадобилось подобное? С оценками у него больших проблем нет, особенно с этим предметом.

— Это ещё не всё. Он хочет провернуть это вместе с Калесой Амкапир.

— Калесой? — ещё больше удивившись, воскликнула Лания. — Разве они друзья? Я ничего не понимаю.

— Я тоже был удивлён, да чего уж там, я до сих пор в шоке. Этот идиот совсем ополоумел! — недовольно проговорил Флатэс.

— Давай найдём его и поговорим!

— Да, мозги ему вправить нужно точно. Думаю, лучше сделать это завтра, сомневаюсь, что сегодня он вернётся до ночи.

Лания решительно кивнула, пока внутри бушевали волны беспокойства.

***

Ночью поспать так и не удалось, её одолевали тревожные мысли о Малере, который вдруг решил связаться с Калесой. В голову лез всякий бред. Она даже подумала, что надоела другу, и он решил найти кого-то более интересного и самостоятельного, кто может не просто постоять за себя, а ещё и вдогонку дать парочку пинков под зад обидчикам.

Она снова подумала о своей никчёмности. Даже если ей до безумия хотелось стать смелее, решительнее и побороть страхи — не могла, хоть и представляла частенько какой бы тогда стала. В воображении Лания видела сильную версию себя и заворожённо вздыхала. Пусть она и делает маленькие шажочки благодаря друзьям, её постоянно отбрасывает назад, когда на горизонте появляется Валтис.

Бурный поток мыслей прервало возвращение Кэнсаль. Её вид вызвал дикий ужас. Лания напрочь позабыла про Малера, его новую подружку и готовящуюся кражу ответов. Перед ней предстала окровавленная соседка с местами порванной формой, заляпанной грязью и въевшимися бурыми пятнами. Она еле переставляла ноги и почти сразу рухнула на колени. Из опухших глаз, уже и слёзы то не лились, видимо она уже все их выплакала.

Лания подбежала к подруге, с ужасом оценивая повреждения: разбитый нос, с подозрением на перелом, опухшие раскуроченные губы, кровоподтёк, струящийся вниз по лицу — в этот раз Инетта превзошла саму себя. Прежде она так не отрывалась на Кэнсаль, это её творение стало самым чудовищным зрелищем.

Обидчица до этого могла ударить Вэнферас лишь в места, где синяков никто не увидит.

Пока Лания залечивала раны Кэнсаль, попутно пыталась уговорить соседку рассказать обо всём преподавателям, но подруга всеми силами отказывалась, ссылаясь на то, что будет только хуже, и ей всё равно не помогут. Она говорила дрожащим от ужаса голосом, сотрясаясь всем существом. Точно на повторе, она снова и снова повторяла одно и то же: «Она сказала, что это только начало. Сказала, что не оставит меня в покое».

Лания ей сочувствовала. Пусть Валтис и издевался над ней и насиловал рассудок треклятыми способностями, но, в отличие от Инетты, братец не позволял себе поднять на сестру руку. Мог, конечно, оставить синяки крепкой хваткой, толкнуть или ещё какую пакость придумать, чтобы навредить ей, но сам бить ни за что не стал бы. Она и в страшном кошмаре представить себе не могла, чтобы он схватил её за волосы и начал бить по лицу, не то что бы сотворить что-то подобное.

Тем не менее он поступал хитрее. Наверняка, Валтис не поднимал на сестру руку только потому, что боялся, что родители могут заметить, а так, упала она из-за камушка, оказавшегося под ногами, и упала, какое тут его дело.

С этими мыслями Лания даже не заметила, как провалилась в сон, когда удалось успокоить Кэнсаль и немного её «подлатать».

На утро Нобилиа и Игнэйр встретились сразу после первой пары и пошли на поиски друга.

Как оказалось, он вернулся поздней ночью и сразу лёг спать. Флатэс не полез с расспросами, решил, что на ясную голову разговор пойдёт лучше. Лания согласилась, раздумывая над утренними занятиями.

— Слушай, а Малер был на первой паре? — Робкий и неуверенный голос временами раздражал её саму, и этот раз не был исключением.

Там, где стоило проявить настойчивость, она не показывала ничего. Валтис был прав, когда в самую первую встречу назвал ей «слабачкой», но не он ли разве сделал её такой уже после? Лания помотала головой, чтобы отогнать мысли, и потёрла правое запястье, с которого синяк уже почти сошёл.

— Нет, не пришёл. — Флатэс выглядел напряжённым и смотрел вперёд.

— И Калесы тоже не было, — добавила Лания.

Повисла неловкая тишина, которую она не знала, как можно разбавить, а Флатэс похоже и не собирался делать этого. Академке казалось, что он погрузился в себя и о чём-то размышляет. Решая не лезть в личное пространство знакомого, она опустила голову и изредка кидала взгляды по сторонам, в поисках кучерявой макушки.

Они ходили по коридорам почти весь перерыв. Когда время начало поджимать, решили возвращаться обратно в аудитории.

Лания разочаровалась. Малер пошёл риск, так теперь ещё и занятия взялся пропускать. Новая знакомая явно влияла на него не самым лучшим образом. А может друг этого и хотел? Азарта и ощущения опасности? Или ему всё же нужны эти ответы?

Мысли путались и заходили в тупик. Какой вообще смысл гадать, если она не знает ничего о ситуации. Пока они не поговорят с Малером, без толку строить догадки, заключила Лания и всё равно продолжила обдумывать происходящее.

— Осталось ещё немного! Я уже дождаться не могу, когда, наконец, окажусь в ордене! — Лания услышала знакомый голос и подняла голову. — Вы только представьте меня в их крутой форме с мечом. Это будет так потрясно! Буду защищать людей, как и хотел всегда. Вас тоже защищу, — довольно щебетал Эльтен, продвигаясь в компании сестры и Ингелео.

— Себя защити для начала. Тоже мне веселье, было бы чему радоваться, — недовольно фыркнула Люксальта, скрестив руки.

— Могла бы хоть раз порадоваться за меня. — Грустно улыбнулся Эльтен.

— Да я просто тащусь, ты смотри, на месте не могу устоять, сейчас от радости прыгать начну и по потолку бегать, — саркастично выдала Люксальта, раскинув руки. — Вот сейчас отдышусь и продолжу.

— Эй, Инги, скажи ей! Это же совсем не плохо! Я же не грабежом каким или убийствами собираюсь там заниматься, — Эльтен подёргал друга за рукав. — Разве ты сам не собирался идти в орден при Труларте?

Ингелео сверкнул взглядом в сторону Люксальты и пожал плечами.

— Это не одно и тоже. Люкс-Люкс, права, служба в ордене опасна, тем более, что они там как мухи дохнут, а иногда и без вести пропадают. Да и вообще, ты думаешь они там тенадасеров по головке гладят?

Ответ Ингелео явно не порадовал Эльтена. Лания видела, как он изменился в лице, а затем тоже скрестил руки. Нобилиа и Игнэйр остановились, наблюдая за перебранкой.

Люксальта первая заметила ребят и скупо, но мягко улыбнувшись, помахала им. По виду Люксальты стало понятно, что пламенные разговоры об ордене ей неприятны, более того она однажды сказала Лании, что надеется, что брат передумает и не станет напрасно рисковать жизнью. Она стремилась огородить его от всего и порой душила заботой. Хрупкой академке казалось, что Эльтен бежит именно от чрезмерной опеки, но когда смотрела на его сияющее лицо и слушала о скорой службе, отметала это предположение.

Облегчённо улыбнувшись, Лания радостно помахала в ответ и пошла навстречу подруге. К этому времени их заметили и Эльтен с Ингелео. Нобилиа опустила голову и сосредоточила взгляд на тёмных туфлях Люксальты. После короткого объятия она так же робко отстранилась и, набравшись смелости, окинула взглядом компанию Люксальты. Изучив дружелюбное выражение Эльтена и его яркую улыбку, она почувствовала, что и сама хочет улыбнуться в ответ, даже если она предназначалась не ей вовсе.

Чуть завидев гневную и полностью противоположную Эльтену гримасу смутьяна, она тут же отвела взгляд. Такое выражение ей напоминало Валтиса. По коже побежали мурашки. Лания постаралась незаметно сделать как можно больше вдохов и выдохов, чтобы предотвратить зарождающуюся тревогу и очередную паническую атаку.

— Что, заменяешь своего дружка? Повёл собачку на выгул? — с холодной усмешкой проговорил Ингелео.

Лании хоть эти слова и не были приятны — решила, что промолчать будет лучше. Мало ли чего выкинет Ингелео, сдержанностью то парень не мог похвастаться, да и ставить в неудобное положение Флатэса ей тоже не хотелось.

Она кинула взгляд на друга и замерла. Он улыбался, почти смеялся, прикрыв рукой рот.

— А ты, что по себе всё судишь? Люди не выгуливают людей, вот дуралей. — Хохотнул Флатэс. — Но, если хотел с нами, мог просто попросить. Для тебя поводок я бы нашёл.

Лания смотрела на него с восхищением. Вот бы и сама Нобилиа так умела. Жизнь наверняка стала бы куда проще, относись она ко всему, как Флатэс.

— Я и с тобой? Да я быстрее с обрыва кинусь, чем с тобой куда-то пойду, — фыркнул Ингелео.

— Ну, тогда приятного полёта, будь осторожен, говорят, можно разбиться на смерть. Странный ты конечно. — Флатэс беззаботно подошёл к Эльтену и привычно стукнулся с ним рёбрами сжатых кулаков.

— Вы можете хотя бы раз не вести себя так, будто вот-вот вцепитесь друг другу в глотки? — Неловко посмеявшись, Эльтен посмотрел сначала на одного, а после на другого.

Лания удивлялась тому, как один человек может объединять таких разных людей. Хоть она не очень хорошо знала Эльтена, но считала его хорошим примером для подражания. От этого парня всегда исходили свет и тепло, это к нему притягивало и располагало.

— Рот закрой, недоносок, — зашипел Ингелео, глядя на Флатэса. — Не ровняй меня с собой. Единственный шут тут ты.

— Интересно ты мои слова перевернул. Сам же себя и сравниваешь со мной. — Задумался Флатэс. — Получается, считаешь себя шутом? У тебя больно рожа недружелюбная для этой роли.

Эльтен тяжело выдохнул, а Люксальта обхватила руку Лании и подвинула к себе поближе, словно что-то знала и старалась отгородить подругу. После этого не насторожиться оказалось невозможным.

— А может вы притормозите, а? — Неловко посмеиваясь, Эльтен выставил ладони перед собой, но был проигнорирован.

Ингелео сжал кулаки и сделал шаг по направлению к Флатэсу.

— Ты меня за кого принимаешь? Может тебе разок вмазать, чтобы за языком следил? — смутьян ощетинился, сверкнув глазами.

— Так и следи за своим, хватит к моему придираться, а то я уже начинаю побаиваться, что в рот мне залезешь для досконального изучения. Не вытягиваешь на словах, решил, что на кулаках вытянешь? Смешной же ты, давно ли ты стал таким расторопным? — Флатэс развернулся лицом к оппоненту, возвышаясь над ним на добрые семь сантиметров.

Дело пахло жареным. Как только Эльтен подался вперёд, непонятная сила сподвигла Ланию сделать тоже самое. Солнечный мальчик перехватил разгорячившегося друга. Ингелео всем видом показывал, как его бесит Флатэс, но с катушек окончательно слетел, когда огненный парень беззаботно улыбнулся. Элисар дёрнулся ему навстречу. К изумлению Лании, Флатэс поступил так же. Однако Эльтен обхватил Ингелео за живот и рывком потянул к себе. Времени на раздумья не оказалось, и она схватила Флатэса за кофту по бокам и потянула на себя, когда обычно дружелюбный Игнэйр двинулся навстречу смутьяну.

— Ингелео!

— Флатэс!

Одновременно заговорили разнимающие. Нобилиа уже подумала, какую дурость сделала, ведь только вчера получила, когда полезла разнимать Инетту и Кэнсаль, и вот опять она делает тоже самое. На одни и те же грабли.

К её удивлению Флатэс остановился, однако она чувствовала, как напряжён друг, и поняла, что нужно развести их по разным углам. Она осторожно ухватила непривычно серьёзного Флатэса под руку.

— Пойдём, Флатэс, скоро занятие начнётся, — тихо проговорила Лания с мольбой в голосе, но тот не сдвигался с места.

Оба парня, смотрели друг на друга так, словно вот-вот сорвутся с цепи и продолжат то, чего им пока ещё не дали начать. Академка совершенно не понимала, что делать, ведь Малера она никогда не от кого не оттаскивала, он обычно уносился к Валтису ещё до того, как она успевала опомниться. А, если подумать, какая-то её часть просто не желала его останавливать, хоть это и выглядело неправильно.

***

И́нстинис¹ — учебное заведение сравнимое со школой. Выражение: «Сэпсум старой инстинис» означает, что преподаватель «старой школы».

========== Глава 6. Те, кто положил начало. Часть 2 ==========

Академия кувелов

Люксальта безмолвно стояла в стороне, пристально наблюдая за братом. Она выглядела подобно притаившемуся хищнику. Если Эльтена заденут, то сестра порвёт всех на кусочки. Об этом кричали её глаза, даже если внешне она выглядела равнодушной.

Ситуация накалялась, несостоявшиеся драчуны не сдвигались с места, напоминая бомбу замедленного действия. Лания опасалась, что заряд рванёт в любой момент.

— Эй, чего это вы удумали? — Голос профессора Ладэ́ктуса заставил ребят вздрогнуть.

Молодой преподаватель, — который ещё пока только осваивался, работая второй год, — грозно осмотрел собравшихся в коридоре и отметил всеобщее напряжение.

Измученно выдохнув, он переложил папки и тетради в одну руку и смело встал между Флатэсом и Ингелео. Он с секунду сверлил их сердитым взглядом, а потом раздал каждому по щелбану, оттолкнув их тем самым друг от друга. Парни в один миг успокоились, а Лания подумала о том, что щелбаны оказались намного сильнее, иначе как бы этот толчок сдвинул с места двух разгорячённых парней, которых с трудом сдерживали она и Эльтен.

— Никаких драк, тоже мне умники! Я не потерплю мордобоев, так что дуйте-ка вы на занятия. Чтобы через пять секунд вас всех сдуло отсюда, — уже доброжелательнее сказал профессор, но таки смирил обоих студентов вновь. — Давайте, давайте! — Он развернул Флатэса и ударил его по пятой точке папками.

— Профессор, мне вообще-то в другую сторону, — чуть склонив голову, Флатэс ответил так же доброжелательно и недоумённо посмотрел на преподавателя.

— Не страшно, обойдёшь. Я вас одним путём не пущу.

— Мне вообще-то в ту сторону, — буркнул Ингелео, мотнув головой в ту сторону, куда профессор Ладэктус отправлял Флатэса.

Оба академца стали спокойными, казалось, появление преподавателя заставило-таки их прийти в себя. Лания расслабленно выдохнула и выпустила руку друга из хватки.

— Так, валите уже, один туда, другой туда, давайте! Делать мне больше нечего, как спорить с вами.

Парни послушно разошлись, хотя по лицу Ингелео можно понять, что ему явно не понравилось такое обращение. Однако, в новую перебранку он по какой-то причине лезть не стал, хотя пререкался с преподавателями довольно часто.

Профессор Ладэктус проследил, чтобы все разошлись, а после и сам пошёл по своим делам. Лания мысленно благодарила его. Благо он не стал их наказывать, это уже радовало. В противном случае всё могло закончиться куда хуже. Огорчало только то, что в конечном итоге они так и не нашли Малера.

— Анисия, привет! — Флатэс лучезарно улыбнулся и помчался навстречу подруге из внешнего мира. Он помахал Лании, прежде чем присоединиться к девушке с русыми волосами.

Лания расслабленно улыбнулась, задерживая взгляд на вивпамунде. Когда та повернула голову, на несколько мгновений показалось скрытое окрашивание глубокого красного цвета. Когда сияющий Флатэс исчез за одним поворотом, Лания ушла в противоположный коридор, радуясь уже тому, что, по крайней мере, у него приподнялось настроение.

Общежитие, комнатаЛауры и Калесы

— Лаура! — воскликнула Калеса, врываясь в комнату.

Лаура от неожиданности подпрыгнула на кровати, завидев взбудораженную подругу. Та беспардонно распахнула дверь, ударившуюся о шкаф. Тэнкальт скривилась, уставляясь обратно в книгу. Уж чего-чего, а шум, который порой создавала Калеса, вызывал не самые приятные ощущения.

Однако знала одно: если Калеса резко вламывается куда-то — жди беды.

В последний раз она так влетела в предыдущую комнату Лауры с криками о том, что они могут заселиться вместе, не дожидаясь начала следующего учебного года. Новость оказалась хорошей, ведь жить с занудной соседкой, которая только и делала, что трещала без умолку о себе, учебных предметах и каком-то парне — вводило в уныние. Даже если Лаура её игнорировала, та продолжала болтать, как ни в чём не бывало.

— Да? — всё-таки ответила Тэнкальт, окинув Амкапир беглым взгляд.

В комнате на двоих царствуют серо-синие оттенки, от чего создаётся довольно мрачная атмосфера, но Лаура считает, что так куда уютнее. Так же им повезло с тем, что душ и туалет в их комнате находятся раздельно, ведь у другого общежития планировка санузла является соединённой. У них же, благодаря родительским заботам и деньгам, просторная комната со всеми удобствами. Обои поблёскивают от пробирающихся в комнату солнечных лучей, а пушистый ковёр тех же цветов так и манит пройтись по нему. Большое овальное зеркало с орнаментом на рамке висит рядом с дверью, неподалёку расположились два небольших шкафа цвета тёмного дерева, такие же прикроватные тумбы, стоящие рядом с кроватями и небольшой, но вместительный холодильник; только вместо дверок, его закрывает подверчивающаяся лазурная пелена, совсем как у торговых тележек — она то и сохраняет холод внутри и не выпускает его наружу. Впрочем, обычная комната, главное, что удобно, остальное не имеет значения, в этом обе подружки мнениями сходятся.

Калеса промчалась внутрь, закрыла дверь и плюхнулась на кровать подруги, сверля её восторженным взглядом.

— Ты бы лучше о тесте профессора Сэпсума беспокоилась, чем носиться туда-сюда. — Пожала плечами Лаура.

— Я почти решила эту проблему! Помнишь, ты предложила стащить ответы? — чуть понизила голос Калеса, придвинувшись ближе. Тэнкальт от такой близости и наглого нарушения личного пространства стало не по себе, однако она ждала, пока подруга продолжит. — Мне поможет один парень! Сегодня ночью мы проберёмся в академию и стащим ответы!

Брови Лауры сползлись к переносице, и сама она восторга от этой затеи не ощутила, напротив, приняла новость чрезвычайно остро.

— Калеса, ты чем думаешь? Это поэтому тебя сегодня ночью не было в комнате? Таскалась с каким-то оборванцем? Скажи мне пожалуйста, что я ошибаюсь, и ты не спала с ним, чтобы он достал тебе ответы, — настороженно заговорила Лаура, отложив книгу.

Калеса сначала показалась обескураженной, пока лицо не исказилось гримасой злости.

— Ты сдурела что ли? Я, по-твоему, одна из тех девиц, которые прыгают по кроватям парней? Такого ты обо мне мнения?

Лаура выдохнула, закрыла глаза и помахала рукой, как если бы отгоняла надоедливую муху.

— Нет, поэтому я и попросила опровергнуть мои слова. Просто хотела убедиться, что ты ещё окончательно с ума не сошла.

Калеса подскочила с кровати, явно обозлённая её словами. Ну тут уж Лаура ничего не могла поделать, она говорила то, что думала, но думала, прежде чем сказать, просто не боялась задеть чьих-то чувств.

Люди в прошлом не боялись задевать её, вот и она с тех пор решила не церемониться ни с кем. Да и то были не просто кто-то…

Впрочем, эти воспоминания были заперты, уничтожены. Из-за этого Лаура не помнила, что именно произошло, но знала, что так поступать правильнее всего. Не пускать никого в своё сердце и не позволять себя задеть — с такими принципами она жила по сей день.

— Ну так кто этот ненормальный человек с отсутствующим напрочь инстинктом самосохранения? — Тэнкальт решила перевести тему, чтобы Калеса не успела разозлиться как следует.

— Малер Присфидум.

— Давно ли ты с отбросами водиться начала?

Калеса вмиг стала серьёзнее, злее, а весть восторг сошёл с лица.

— Этот отброс сам предложил помощь, когда моя подруга оставила меня, — гневно ответила она, сверкнув потемневшими голубыми глазами.

Лаура спокойно посмотрела на неё в ответ, сдерживая порыв закатить глаза.

— Потому что ты сама виновата в произошедшем и сама несешь за это ответственность, зачем перекладывать её на кого-то ещё? Да и это твоё дело, но смотри, как бы тебе этот отщепенец не аукнулся.

— Уж тебе ли это мне говорить? У тебя в подружках та неуравновешенная девица, — выплюнула Калеса, следом подошла к шкафу и спешно начала переодеваться.

— Я не обязана отчитываться за то, с кем общаюсь, в особенности перед тобой. — Лаура подхватила книгу с тумбочки и вновь раскрыла.

— Аналогично, — прорычала в ответ соседка. На этой ноте и закончился их разговор. Лаура хорошо понимала, что общаться после этого они начнут очень нескоро, если вообще начнут. Однако это её не сильно тревожило.

Лес великанов

Скрываясь на одном из деревьев, Сэлд старался не издавать лишних звуков и сидел на приличном расстоянии от объектов наблюдений. Раннюю утреннюю тишь разбавляли приглушённые голоса тенадасеров и потрескивание костра. Звёзды на небе пробивались сквозь блеклые бесформенные облака, на которые отвлекаться не приходилось. К небу тянулись здоровенные стволы деревьев, не даром носящие имена «великаны». Одни только ветви одной толщины и даже побольше ствола обычного дерева. Бронзовые листья с серебряным отливом, размерами чуть ли не с лицо человека, опадали всего раз в несколько сезонов, а после так же быстро вырастали, меняя окрас уже на розовое золото с коралловыми оттенками.

На утренней слежке Рафспит особенно внимательно наблюдал за каждым движением присутствующих в лагере. Он ждал момента, когда тенадасеры начнут собрание, касающееся какого-то секрета, однако вот уже около часа ничего не происходило. Ясным казалось только то, что тенадасеры сидели в напряжённом ожидании.

Раньше Сэлд думал, что люди, находящиеся на стороне Итенедонимуса, только и делают, что говорят о вселенской погибели или о том, как хорошо было выпотрошить ребёнка, точно скотину, и перерезать горло его матери. Да и, казалось бы, о чём ещё могут говорить такие, как сопротивленец часто мог называть тенадасеров — отмороженные? Его бы не удивили обсуждения жестоких расправ и хвастовство тёмными достижениями, но вопреки всему беседы их мало отличались от тех, которые вёл сам Сэлд с товарищами.

Размышляя над этим, он всё больше понимал, почему думал о них в подобном ключе. Тёмные приспешники, где бы не появлялись, всегда приносили с собой смерть, страх и жестокость. Уж об этом сопротивленец знал не понаслышке. Он потёр челюсть. Ещё ни одна встреча с ними не оставляла после себя приятных впечатлений, которые можно весело обсудить за чаем.

Сэлд по многим причинам ненавидел эту братию, но ещё больше его приводили в бешенство беспечные разговоры: то про хорошеньких девушек, которых им доводилось видеть, то о особенно вкусном вяленом мясе и выпивке, или вовсе о том, как оплошал их товарищ. За этими безобидными разговорами можно с лёгкостью расслабиться, но Рафспит себе это не позволял даже в мыслях. Он хорошо понимал, что нельзя дать себя одурачить, ведь за всем этим пустым трёпом скрываются настоящие монстры.

— Капитан скоро прибудет, — важно сообщил один из тенадасеров. — Хватит уже лясы точить, поднимайте свои ленивые задницы и начинайте приготовления к прибытию «Тебре́ссы²».

До Сэлда дошли приглушённые голоса, прозвучавшие довольно отчётливо из-за серьёзного тона говорящего. Тенадасеры оживились, хоть и не особенно торопились, взбодрился и сопротивленец вместе с ними.

Следующие минут десять он наблюдал за приготовлениями тёмных приспешников: как они что-то таскали в один из больших шатров и торопливо приводили в порядок затерявшуюся среди деревьев поляну. Их временный лагерь состоял из пары тройки небольших палаток, лишенных роскошеств, кучкующихся коробок с, вероятно, запасами продуктов, и разбросанными у палаток сумок с вещами. Имелась и «кухня»: на четырёх деревянных опорах покоился навес, на случай непогоды; под ним находился пузатый котелок, расположившийся над костром, а рядом грузно стояли ящики с продуктами.

Сэлд же в это время размышлял над словами тенадасера.

До него доходил не один десяток слухов о приближенном к Итенедонимусу капитане. Говорили, что он непомерно силён, до одури хитёр, невероятно жесток и, ко всему прочему, умеет вербовать речами. Об этом приспешнике Сэлд и Эпкальм не раз говорили, но ни к чему конкретному не приходили, поскольку сведений об этом человеке практически не было. Так же Сэлд помнил, что по тем же слухам, этот капитан тот ещё бугай. От того сильнее хотелось увидеть его, тем более будет, что рассказать Эпкальму.

— Капитан прибыл³! — Раздавшийся голос, вытащил Сэлда из мыслей.

Он прижался к стволу и осторожно выглянул, рассматривая прибывших чёрных остророгих кабритэ́нов.

Рафспит затаил дыхание, ведь таких лошадей редко можно увидеть кому-то услуживающими. В придачу то, что этих свирепых зверюг ещё и подчинили, уже поражало воображение.

Их смольные шелковистые гривы, которые Сэлд мог хорошо разглядеть даже в полутьме, благодаря свету от огня и витающих шаров света лю́кспилей, закреплённых на палатках. Свирепые глазищи лошадей сверкали в ночи, а два острых рога в один ряд угрожающе поглядывали на встречающих их тенадасеров. Массивные копыта нервно тарабанили по земле. Сэлд невольно съёжился, представляя, что случится, если такое копыто прилетит по голове или по любой другой части тела. В лучшем случае можно отделаться переломом, а вот в худшем - лишиться жизни.

Он вспомнил о рассказах Жени и таинственных существах — единорогах, в которых верили во внешнем мире. На деле же внешнемирцы говорили о кабрите́нах, существах, обитающих в Зазавесье. Многие кувелы предполагали, что у бывших собратьев где-то на подкорке мозга всё же остались воспоминания о Родине, пусть и совсем незначительные; именно таким образом возникали их порой абсурдные легенды, что сильно утрировались и уводили от истины. Тоже происходило с большинством их мифических существ, о которых и по сей день слагали легенды.

Мысли и взгляд перехватили наездники. Прибывшие приспешники разодеты в привычные костяные «наряды». Внимание привлёк мускулистый и здоровый мужчина.

«Вот ты значит какой, капитан. Слухи, видимо, не врали», — подумал Сэлд, оценивая габариты верзилы.

Голову почти по самые глаза скрывал тёмный капюшон, а лицо закрывала маска с угольными клыками. Она и так выглядела устрашающе, а огромному мужику придавала некой свирепости на вид. Сэлду не хотелось бы с ним столкнуться в бою. На тёмном одеянии в качестве защиты выступали кости, походящие на рёбра, что закрывали грудь и живот. В сражении с тенадасерами сопротивленец не раз убеждался в прочности этой «брони», ведь пару раз вывихивал пальцы при ударе, а однажды и вовсе сломал парочку.

Разглядывая огромного приспешника, Сэлд даже не сразу приметил на его фоне более щуплую фигуру, на которой заострять внимание не стал. Видимо, помощник, заключил Сэлд, оценивая, как властно и спокойно капитан держится на скакуне. От него исходила явная угроза, которую сопротивленец чувствовал всем существом.

Только прибывшие тенадасеры успели спуститься, как к мелкому подошёл один из тёмных приспешников. Сэлд в это время старался в деталях запомнить верзилу и уже принялся оценивать и прикидывать его возможности и слабые стороны, когда встречающий мужчина заговорил:

— Капитан, тёмного вечера. — Он склонил голову.

Вперёд вышла худая фигура, которая на фоне рослого мужчины выглядела, точно веточка по сравнению с огромным деревом. Сэлд опешил, когда этот невзрачный приспешник подошёл к, как он рассудил, командиру отряда.

Дар речи у него пропал окончательно, когда рука этого человека взметнулась, скидывая с головы капюшон из-под которого показались переливающиеся коралловыми и лазурными оттенками серые волосы.

— Тёмного вечера, — отстранённо поздоровался человек явно женским голосом.

«Да вы издеваетесь! — ошарашенно подумал Сэлд. — Капитан, приближенный к Итенедонимусу — девчонка с происхождением этвахаумов! Вот Эпкальм обалдеет».

— Не желаете…

— Не желаю, — грубо перебила она, смерив мужчину перед собой властным взглядом. — Перейдём сразу к делу.

Тенадасер учтиво склонился, и они двинулись к шатру. Сэлд оживился и стал осторожно пробираться по деревьям. Заранее слился с обстановкой и подкрался ближе. Рядом с шатром было всего одно одинокое и не сильно высокое деревце, поэтому пришлось осторожно перебегать по земле и взбираться на новое укрытие. Заранее прикинув, он приметил пути отступления и начал подслушивать.

Прибывший капитан резину не тянул и перешёл к делу. Сэлд вслушивался в каждое слово и хмурился. Обсуждение плана не было слишком долгим, однако сопротивленец, переваривая услышанное, не сразу сообразил, что тёмные приспешники начали постепенно выходить. Вцепившись в ствол дерева, он заметил, как выходящая из шатра капитан, вдруг направила взгляд куда-то в сторону, а сама остановилась. Сэлд замер, окидывая себя взглядом. Благо он успел вновь замаскироваться, однако у него в запасе не больше шести с половиной минут, ведь перебежать подальше он заранее не успел, да и собрание закончилось чересчур скоро.

Стало волнительно. Сердце ускорялось с каждой секундой всё быстрее, пока капитан стояла неподвижно. Ему казалось, чем дольше она стояла, тем быстрее сокращалась его жизнь, отнимая один день, за другим. Так сильно он напрягся от волнения. Однако она коротко кивнула встречавшему её командиру и с габаритным компаньоном двинулась к кабритэ́нам. Остальные пошли вслед за ними, очевидно, провожать.

Сэлд отсчитывал секунды. Как только их кучка отошла достаточно далеко, он осторожно соскочил с сука́, пробежался по поляне и взобрался на прежнее место. Сердце колотилось как бешенное. Он еле успел вернуться на прежнее дерево, ведь время маскировки истекло спустя пятнадцать секунд. Он расслабленно выдохнул, схватился за ветвь и прикрыл глаза, не переставая вслушиваться в голоса. Кровь закладывала уши, как и биение сердца. Он обрывисто дышал, осознавая, что добраться до штаба нужно как можно скорее. Тревожность в один миг охватила его наравне с предвкушением от удачной вылазки.

Резкая боль пронзила его бок, только мысль о возвращении успела промелькнуть в голове. Кто-то позади рывком притянул его за капюшон. Сэлд стрельнул глазами к месту пульсации. Плоть протыкало острое лезвие, которое кто-то с усилием продолжал вдавливать.

— Так, так, так. И чего это ты тут лазаешь? — прошипели ему в ухо.

Только заслышав женский притворно слащавый и угрожающий тон, как Сэлд со всей силы ударил локтем оказавшуюся позади тенадасерку-капитана. Её нож остался торчать в боку, Сэлд не рискнул его выдёргивать, понимая, что так велика вероятность истечь кровью.

Он так же резво сорвался с места, вытянув руку вперёд. Леска закрутилась вокруг ветки. Рафспит рванул в противоположную сторону от пути, по которому ему нужно возвращаться к штабу и прижимал рану, в надежде поскорее выбраться. Нельзя бежать к штабу, иначе сопротивление могут раскрыть, это Сэлд понимал железно, а потому принялся лавировать между деревьями уже при помощи обеих рук. При любом движении с одной стороны вспыхивала острая боль, однако он старался не обращать на неё внимания и концентрировался на манёврах в лесу деревьев-великанов.

Оглянувшись, сопротивленец заметил преследующую его тень и чертыхнулся. Прикидывая, что делать дальше, вдруг вспомнил лицо обеспокоенного друга, провожавшего его на миссию. Сэлд не собирался умирать, а потому решил оторваться насколько сможет, отвлечь внимание, дать ложный след, а потом затаиться где-нибудь, чтобы переждать. План действий его вполне устраивал, тем более, то был экстренный план, который придумал Эпкальм.

Тем не менее, умолчать о ситуации он не может, да и друг наверняка видит, куда он движется, и точно уже понимает, что что-то идёт не так.

Подцепив во́ксикс4, он нажал на кнопку и сказал:

— Меня засекли!

Только он успел договорить, как преследовательница его настигла, сильно врезав по его руке с воксиксом. От неожиданности его пальцы разжались и устройство выпало из руки, а, судя по звукам, разбилось вдребезги, ударившись о землю. Сэлд повернул голову и в тот же момент, скрутив леску, начал падать. Пролетев чуть ниже, он вновь уцепился за ветку, еле успев увернуться от лезвия, закреплённого на руке тенадасерки. Однако из-за раны Сэлд не мог двигаться так же проворно, как и раньше, он стал медлительнее. Его противник этим воспользовался.

Рафспит видел, как тенадасерка побежала по веткам над его головой, ловко прыгая с одной на другую, пока не обогнала его. Понимая, что она хочет сделать, он постарался уйти вбок, однако спрыгнувшая вниз преследовательница уцепилась за ветвь и полетела на ней, точно на тарзанке, прямиком к Сэлду. Она со всей дури врезалась ногами ему в грудь.

Весь воздух вышибло из лёгких, и сопротивленец почувствовал, что не может вдохнуть, и как огонь пожирает грудную клетку. Единственное, на что он был способен в этот момент — ухватиться за приспешницу тёмного и потянуть к себе. Он вцепился в кости на костюме, свернул леску в перчатку и потянул девицу за собой при падении. Они глухо ударились о землю. Сэлду оставалось надеяться, что противница тоже хорошо приложилась, однако от нового удара он и вовсе перестал дышать. Грудь невыносимо жгло, а любой клочок воздуха, который удавалось урвать, проходил в лёгкие, точно гвозди,ии выходил буйным кашлем.

Он перевернулся, упёрся руками о землю и попытался подняться, когда боль ярой вспышкой пронзила рёбра. Сэлд понял, тенадасерка явно их поломала к матери тебрарума. С усилием, ему удалось подняться, ощущая нестерпимое жжение. Опёрся о ствол ближайшего дерева. Ему, наконец, удалось вдохнуть. Однако радость не была долгой, ведь при каждом вдохе, он ощущал тяжесть и колющую агонию, из-за которой продолжил надрывно кашлять.

Скосив глаза в сторону, он заметил, что его враг приходит в себя. Теперь уже не казалось, что он вообще сумеет выбраться.

Однако и попыток сопротивленец не оставлял. Взметнув обе руки вверх и почувствовав стреляющую боль, заполонившую грудь, он не сразу сумел вдохнуть и пересилить её. Совладав с собой и понимая, что жить ему хочется куда больше, сопротивленец-таки заставил себя задействовать перчатки. Они намотались на высокий сучок гигантского дерева впереди. Потянув леску слегка на себя, он уже было оттолкнулся от земли, как новая вспышка боли затмила глаза белым шумом. В отчаянии Сэлд начал глотать воздух, точно выброшенная на берег рыба.

— Куда это ты собрался, а? — прорычала тенадасерка, рывком выдернувшая из его бока нож.

Тёплая жидкость в один миг начала заполонять его одежду и противно стекать вниз. Сэлд закряхтел, готовый свалиться. Поймав равновесие, он сделал вид, что хочет оттолкнуться от земли, когда тенадасерка с силой рассекла его второй бок. Одновременно с её атакой, Сэлд ударил одним ботинком о другой, и из подошвы выскочило два острых шипа. Направив их в противницу, он почувствовал, как шип прошёл в живот девице, и в этот же момент ощутил щиплющую боль во втором боку.

Тенадасерка отскочила, яростно зашипела и нанесла ему ещё один удар, но уже ногой по голове. Он почувствовал слабость во всём теле и ощутил, как жизнь его покидает. Видел размывающимся взглядом выражение лица врага и думал, что же подумает об этом его друг.

***

Тебре́сса² — прозвище, данное приближенному к Итенедонимусу капитану.

Капитан прибыл³ — в Зазавесье при разговоре с человеком или его упоминании обычно говорят о нём в мужском роде, особенно это касается чинов.

Во́ксикс⁴ — средство связи в Зазавесье, которое может использоваться на больших расстояниях.

========== Глава 7. Гомон в груди. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 7. Гомон в груди. Часть 1

Приятного погружения в мир Зазавесья, мироходец!

Штаб сопротивления,комната собраний

«Нет, нет, нет! — судорожно повторял про себя Эпкальм, глядя испуганно на экран, на котором точка Сэлда остановилась. — Живи. Будь жив! Будь жив!»

За последние пятнадцать минут Сэлд не выходил на связь, с ним связаться тоже оказалось невозможно. Глорас не выпускал Эпкальма из штаба, парируя тем, что тот может сделать ситуацию ещё хуже, что товарищ мог затаиться, а с воксиксом что-то произошло. От этих слов, груз свалившийся на плечи лидера, легче не становился ни на грамм.

Последняя надежда оставалась на резервную связь. Эпкальм ждал, подаст ли Сэлд оговорённый сигнал, но тот молчал. Раскалённые нервы и паника начали расти в геометрической прогрессии. Воздух казался густым, дышать почему-то стало тяжело. Ему с трудом удавалось продолжать глотать воздух; тот словно не лез в лёгкие, а если и лез, то странным образом обжигал внутренности. От этого становилось только тревожнее. Эпкальм тарабанил пальцами по столу и сверлил широко распахнутыми глазами в экран. Страх медленно пожирал его, и он отчётливо ощущал мрачные приливы.

Пока одна часть сопротивленца неустанно молилась за Сэлда, вторая спрашивала: «Что он будет делать если друга уже нет?». Умер из-за его глупой прихоти и идеи. Ожидание сводило с ума.

— Глорас, нельзя больше ждать, он же не двигается. — С трудом проглотив в горле ком, Эпкальм обратился к главе, не отводя глаз от мигающей точки на экране.

Глорас молчал. Он стоял позади Эпкальма и тоже следил за экраном. Со стороны можно подумать, что он тоже ждёт какого-то сигнала или действий от никчёмной точки, представляющей Сэлда. На деле же Эпкальм знал, что он там стоит, чтобы не дать ему сорваться за товарищем и не наворотить неприятностей.

— Я тебя предупреждал о возможных последствиях, — серьёзно и спокойно ответил глава, скрестив руки. Он говорил чересчур будничным тоном, от чего Аноильтенса затрясло ещё сильнее; точно они говорили не о человеке, а про обед.

Губы Эпкальма задрожали, затем сжались в тонкую полоску, когда точка вдруг перестала моргать и просто начала светиться. В тот миг ему показалось, будто взревел гром, а после молния влетела в его тело, поражая нервные окончания. Он чувствовал невероятную и неуёмную боль, пульсирующую в висках, и была она далеко не физической. Его охватили парализующие дрожь, горечь и паника. Сжатые в кулаки ладони обессиленно разжались и сам Эпкальм сполз со стола на пол, вцепился в волосы, ошарашенно уставившись в стену напротив и чувствовал, что его накрывают все отрицательные чувства разом. Он знал все риски, знал, что это опасно. И тем не менее позволил себе отправить Сэлда, позволил рискнуть ему вновь. Как лидер, он не справился с единственной задачей — уберечь товарища от смерти. Не сумел отговорить его, а наоборот позволил себе поддаться на уговоры. Позволил себе быть эгоистичным.

— А я… ответил, что не вынес бы этого, — голос Эпкальма задрожал, когда он ответил; дело шло к истерике.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Глорас. — Он же движется дальше.

Грудь Эпкальма поразили тысячи стрел, разрывая на куски внутренности. Даже если всего несколько секунд назад, для него существовала какая-то надежда, то теперь она разлетелась вдребезги и вонзилась острыми осколками в сопротивленца. Эти обломки проникали всё глубже, разрезая его изнутри.

Не выдержав давления, он вдруг подскочил на ноги и ударил в стену кулаком, прочувствовав всю беспомощность, несостоятельность и невыносимую горечь утраты. Его глаза начало жечь до невозможного, хотя всего мгновение назад он пытался сдержать себя, пытался оставаться сильным. Нельзя так себя вести, ведь он сам виноват в произошедшем. Эпкальм не переставал твердить себе, что не имеет права на скорбь и злость.

— Я… — Слова застряли в горле, внутри похолодело. Он никак не мог взять себя в руки и закончить мысль. Потребовалось далеко не одно мгновение, не два и даже не три. — Мы придумали… экстренную связь и… если точка перестаёт моргать, она… — Эпкальм стиснул зубы, стараясь сдерживать наплыв эмоций. Хотелось кричать, выть, хотелось выплеснуть всю злость и отчаяние, хотелось разнести треклятую стену, лагерь тенадасеров и себя самого.

— Возьми себя в руки! — грозно прорычал Глорас.

Он подошёл к Эпкальму, развернул к себе и встряхнул за плечи, пытаясь привести в чувства, но того уже медленно пожирала тьма, выжигая в нём остатки спокойствия.

— Она перестала моргать… этот сигнал… он значит, что Сэлд мёртв, — еле выдавил срывающимся к концу голосом сопротивленец, отшатываясь к стене.

В глазах Глораса промелькнуло что-то, но Эпкальму было не до того, он страдал. Сгорал. Погибал.

— Хватит тут слюни пускать! — Глорас вцепился в плащ подопечного, снова встряхнул и заставил посмотреть ему в глаза. — Почему тогда точка движется?

Эпкальм замотал головой, погружённый в отчаяние и чувство вины.

— Тёмный бы тебя побрал, глупый мальчишка! Я же предупреждал! У тебя нет права так убиваться сейчас! Я сказал возьми себя в руки, живо! — рыкнул Глорас.

Слова ничуть не подействовали. Ноги Эпкальма сложились, удерживающие его пальцы наставника разжались, и сопротивленец повалился на пол. Он словно попал в прострацию, чувствуя, как горе затягивает его в бездну. Звуки, ощущения, зрение, всё начало окутывать мраком.

Внезапно начали доноситься шумы из лежащего на столе воксикса. Помехи и обрывки фраз, пока голоса не начали становится чётче. Эпкальм пришёл в себя, перед глазами в этой темноте появилось лицо Сэлда. Он сжал кулаки, ощутил, что содрал кожу и теперь тёплая вязкая жидкость сковывала кожу на костяшках. Эпкальм стукнул легонько по полу обоими кулаками, чтобы привести себя в чувства.

«Ради Сэлда, хотя бы ради него, я не должен так себя вести. Нужно взять себя в руки. Быть сильным! Ради Сэлда! Все страдания потом, сейчас нужно довести дело до конца», — проговаривая себе эти слова раз за разом, он смог более-менее привести мысли в порядок. Сопротивленец буквально задушил в себе скорбь, горечь и боль, проглотил их. Воспользовавшись способностью, Эпкальм отодвинул эмоции, запер в клетку, хоть и понимал, что позже они увеличатся десятикратно. Но вместе с тем он понимал, что сейчас сломаться просто-напросто не может, Сэлд бы ему такого точно не простил.

Собравшись с силами, он поднялся и приблизился к столу, каждый шаг становился твёрже предыдущего, пока эта уверенность не закрепилась.

— Что случилось, куда Вы уходили? — Голос прерывался помехами, но различался хорошо.

Эпкальм упёрся руками о стол и посмотрел на Глораса серьёзным взглядом, как бы говоря этим, что взял себя в руки. В ответ он получил кивок, а после они оба принялись внимательно слушать разговор по ту сторону.

Пусть и не сразу, но Эпкальм догадался, что Сэлд вероятнее всего, вместе с Памалем, Вильтом и Женей, встроил прослушку в жучок слежения, но почему она заработала именно сейчас, он так и не понял.

— Тра́дмус¹ из сопротивленцев, — прохрипел женский голос. — Недоумки, как вы его могли не заметить? Он же все наши планы слышал, — грозно зарычала она, явно гневаясь.

— Вы в… в порядке? — Голос собеседника, стал робеть. — И что с лазутчиком?

— Какая теперь разница! Кретины! Конечно я о нём позаботилась! За что все эти недоноски на мою голову, — продолжала бурчать приспешница.

Повисла недолгая тишина. Эпкальм и Глорас напряглись. Ладони Эпкальма вновь сжались в кулаки, однако он сдерживался, продолжая упорно душить мешающие ему чувства.

— Слушайте сюда, — зарычала тенадасерка. — Этот сопротивленец мог успеть передать сведения. На академию кувелов нападём ночью. Всё уже готово, нам осталось только забрать свиток. И ради тёмного, сделайте всё быстро и без лишнего шума, а то псы из седьмого прискачут!

— Нам выдвигаться сейчас?

— Что за олух! — разгневалась она. — Следующей ночью! Как ты сейчас успеешь всё подготовить? Чёрт бы вас побрал, не будь вы лишены мозгов, слуха и внимательности, не пришлось бы организовывать всё за день. Всё, начинайте приготовления, я вернусь к началу миссии.

Эпкальм вскинул голову к Глорасу, тот серьёзно посмотрел на него. Сигнал между тем начал постепенно угасать, однако точка на экране продолжала двигаться.

— Долго…кх-х…вам ещ…кх-х… нужно ходи…кх-х… в тот поган…кх-х… мир? — усилившиеся помехи перекрывали части слов, но Эпкальм всё ещё мог разобрать их. В этот раз говорил мужчина с низким басом.

— Надею…кх-х… не долго. Саму воро…кх-х… тит, — воксикс затих.

Дверь в комнату собраний распахнулась и внутрь горделиво вошла Гловиль, оценивая беспорядок и находящихся внутри людей. Глава не сразу обратил на неё внимание, а вот Эпкальм тотчас заметил постороннего, но решил, что ему не до неё. Глорас прервал тишину и сказал:

— Собирай отряд, я пошлю с вами ещё отряд Милены на миссию. Готовьтесь, следующей ночью нужно любым способом достать свиток, за которым они пойдут.

Эпкальм внимательно наблюдал за тем, как яркая точка движется по экрану, и думал, где же тело Сэлда. Неужели они везут его с собой? Пообещав себе вернуться за телом друга, он, наконец, закрепил спокойствие.

— Я же правильно понял? Речь шла о академии при седьмом ордене? — Эпкальм посмотрел на главу сопротивления, а после подавил остатки горечи, задушив их решимостью.

— Верно. Иди и отдохни, если сможешь, а утром начинайте готовиться.

Гловиль недовольно прочистила горло, привлекая к себе внимание, а после деловито прошла вперёд и остановилась рядом с Глорасом, окинув взглядом карты и записи, разбросанные по столу.

— Что тут происходит? — Она коротко стрельнула взглядом на Эпкальма. — Этот паршивец опять что-то натворил?

Эпкальм не дал ей никакой реакции. Сейчас ему не до этой женщины, он должен думать о том, чтобы успешно перехватить то, за чем охотятся тенадасеры и вернуть тело друга, для достойных похорон. Самым пугающим оказалось то, что он ощущал пустоту и невероятную напряжённость, на ряду с тяжестью в груди. Вероятно, уже после миссии, отодвинутые на задний план эмоции сожрут его со всеми потрохами.

Глорас напряжённо выдохнул и свёл брови, после чего заговорил:

— Сэлд погиб на миссии… Однако, теперь мы знаем о следующем шаге врага. Иди сюда, поможешь со стратегией.

Гловиль на миг остолбенела. Эпкальм же, понимая, что из её рта неизбежно польётся что-то привычно неприятное, решил поскорее убраться вон от греха подальше. Вся его решимость и напускное равнодушие держались исключительно на силе воли и стойкости. Не хватало ему ещё выйти из себя в такой момент. Нужно держаться, нужно быть сильным!

— Сначала ты мне всё объяснишь, — требовательным тоном заговорила Гловиль, после чего повернула голову в сторону Эпкальма, когда тот уже выходил. Они стояли спинами друг к другу. — Бесполезное отребье, вечно от тебя одни проблемы.

Эпкальм холодно хмыкнул, прикусил губу изнутри и спешно покинул комнату собраний.

Академия кувелов

Глядя на непрочитанные Малером сообщения, Лания тяжело выдохнула. Время близилось к вечеру, а друга она так нигде и не нашла, зато сумела чудом пережить тебрало́гию², на которой Валтис упорно сверлил взглядом её затылок. Благо она успела убежать из аудитории, прежде чем брат к ней приблизился. Помимо Малера, она выискивала Калесу, сама, не зная зачем, ведь очевидно, что подойти к ней, она бы вряд ли осмелилась. Помимо всего прочего, друг не отвечал на звонки. Ей начало казаться, что его и вовсе не существует. От этих мыслей становилось только тревожнее.

Лания вышла из академии и заметила стоящего на ступенях Флатэса. Он беспечно болтал с Анисией. Ребята смеялись, их беседа выглядела лёгкой и непринуждённой. Несколько раз Флатэс умудрился, жестикулируя, задеть её, но академку это ни капли не смущало, видимо она уже давно привыкла к его бурной натуре.

От этого зрелища стало грустно, ведь Лания была весь день одна. Кэнсаль залечивала оставшиеся раны заживляющей мазью и отлёживалась в комнате, а Малер, по видимости, старательно игнорировал всех и пропадал Святая Дева знает где. К небольшой компании Люксальты она боялась подходить, страх сковывал её по рукам и ногам. Да и слишком её пугал презрительный взгляд Ингелео. Наверное, от того она чувствовала себя особенно одинокой.

Айкофэт вдруг завибрировал. Покинув мысли, Лания опустила взгляд на устройство и почувствовала невероятное облегчение, прочитав имя звонящего. Она поспешила ответить.

— Лания, привет. Прости, что не отвечал, времени не было. У тебя всё в порядке?

Услышав привычный, слегка грубоватый голос, Нобилиа облегчённо выдохнула и крепче стиснула айкофэт, прижимая его ближе ко рту. Она слышала друга благодаря крепящемуся к хрящу уха небольшому металлическому кружочку, — этот аксессуар шёл в комплекте к устройству связи, — передающему звук прямиком к барабанным перепонкам.

— М-Малер! — взволнованно запинаясь, заговорила она в ответ. — Я тебя со вчера ищу. Где ты пропадаешь, всё хорошо?

Секундная тишина заставила сердце Лании сделать ускоренный удар. Она затихла, а после добавила, боялась, что Малер сбросит звонок и больше не захочет с ней говорить:

— Всё в порядке, — они ответили одновременно друг другу, а после вновь замолчали.

— Где ты? Мы можем поговорить? — робко заговорила Лания, с надеждой глядя на айкофэт, будто Малер мог вот-вот выпрыгнуть из него.

— Извини, сегодня никак. Давай лучше завтра.

Обида и страх сдавили горло. Она понимала, что если что-то не сказать, то друг пойдёт на то безумие, о котором ей рассказал Флатэс. Хотя бы сейчас, она должна проявить настойчивость. Стать хотя бы чуточку храбрее. Не соглашаться с Малером и слушать гудки после того, как он отключится, подумав, что она ничего и не подозревает, а протестовать. Стиснув кулаки, она собралась с мыслями.

«Ну же! Просто Начни! Просто начни говорить!» — с мольбой думала Лания, пытаясь заставить себя открыть рот.

— Ладно, слушай мне правда пора. Завтра уви…

— Малер, я всё знаю! — на одном дыхании проговорила Лания и зажмурилась. Её сердце бешено колотилось, казалось, что на неё вот-вот выскочит Валтис и заткнёт рот. Снова скажет ей, чтобы не смела и звука проронить, снова вцепится в неё способностью. От этой мысли она вся сжалась. Язык порывался свернуться в трубочку, а губы — склеиться.

— Что ты знаешь? — взволнованно спросил Малер.

Лания и не заметила, как начала дрожать, продолжая стискивать айкофэт. Слова отказывались выходить. Она молчала, тяжело дышала и старалась стабилизировать дыхание.

Опустившаяся на плечо ладонь, заставила её вздрогнуть. Разомкнув глаза, Лания увидела Флатэса, он ободряюще улыбнулся и кивнул ей. В его теплом взгляде, напоминающем чистое безоблачное небо, таилась доброта, излучаемая всем существом; по огненным прядям на макушке перебегали алые с золотом блики, что по какой-то причине успокаивали её; продолжая изучать его лицо, чтобы набраться побольше храбрости, она проследила взглядом по трём родинкам под его глазом, соединив их в треугольник; на курносом носу отплясывал блик, когда юноша оживлённо качал головой, а его приятные, в меру мягкие черты лица, делали его в глазах Нобилиа её любимым плюшевым медведем с такой же яркой шёрсткой; при том мужественности он не лишен, благодаря спортивному телосложению и довольно высокому росту; по крайней мере Флатэс выше неё на полторы головы.

В этот же миг, Лания почувствовала небольшой прилив храбрости. Она не одна, а значит ей по силам продолжить говорить. Нельзя же всю жизнь всего бояться!

— Не делай этого. Тебя могут исключить, Малер, пожалуйста! Зачем тебе красть ответы с Калесой, ты ведь даже её не знаешь толком, — тихо заговорила Лания.

Послышалось недовольное шипение, после которого собеседник ответил:

— Это не твоё дело, так что не лезь. Хорошо это или плохо, мы в любом случае сегодня ночью пойдём в академию. Всё, мне пора. Пока.

Прерывистые гудки зазвенели в ухе. Глаза Лании расширились от удивления. Она подняла взгляд к Флатэсу и покачала головой.

— Он сбросил. Сказал, что всё равно пойдёт сегодня ночью в академию, — сдавленно проговорила Лания, скорее для себя, чтобы принять этот факт — не получилось. Тогда она решила, что единственный способ остановить Малера, это пойти ночью в академию следом за ним. Только подумав об этом, она трусливо решила отступить, понимая, что дело рискованное и страшное.

Она упорно смотрела на устройство, когда Флатэс заговорил:

— Оставь это на меня, ладно? Я тоже говорил с ним сегодня, мне он сказал всё тоже самое.

— И тебе?

Игнэйр кивнул, а после улыбнулся. Легче от этого не становилось.

— Так что можешь быть спокойна, я всё решу, — он напоследок отсалютовал Лании, от чего и она повторила его жест, растерянно глядя на свои руки.

Флатэс поторопился вернуться к Анисии, которая напоминала Лании нежный цветок, при угрозе выпускающий шипы, когда на ступенях его встретил Ингелео и окинул презрительным взглядом. Он нагнулся чуть ближе к уху Игнэйра. Появление смутьяна встревожило не только Ланию. Она заметила, что и Анисия напряглась и даже начала прожигать взглядом появившегося задиру.

— Я обязательно поймаю вас за шкирки с поличным, — едко прошипел Ингелео, довольно ухмыльнулся и пошёл дальше.

Он говорил не громко, однако Лания всё хорошо расслышала. Слова Элисара убедили её в том, что она просто обязана предотвратить «набег» на академию. Назад сворачивать нельзя.

***

Тра́дмус¹ — на древнем языке кувелов это слово используют, когда говорят о предателях или шпионах.

Тебралогия² — один из основных предметов академии, имеющий так же факультатив с более углублённым изучением тёмных тварей — тебрарумов.

========== Глава 7. Гомон в груди. Часть 2 ==========

Академия кувелов,общежития студентов

Дождавшиеся наступления ночи, Малер и Калеса выдвинулись на «миссию». Они сверились с часами, рассчитывая время обхода охранника и поспешили к академии. По всем расчётам, мужчина должен пройти мимо парадного входа примерно через десять минут. Парочка «воров» притаились за голыми веткамикустов и стволами деревьев, напротив учебного заведения.

Малер окинул взглядом часы, вспоминая звонок Флатэса. Из-за выходки Присфидума они сильно повздорили, а ведь разговор длился не больше минуты. Это не могло не действовать на психику. Особенно хорошо в память врезались слова друга — «кретинический имбицил». Флатэс успел осадить его ещё многими ругательствами внешнемирцев, но вразумить или остановить от глупости так и не смог. В конце своей тирады добавил, что рисковать так из-за какой-то девицы — высшая степень идиотизма. Однако дальше Малер не стал слушать, он сбросил, оставив друга наедине с гневом. Эта ситуация сильно давила на его совесть, которая начала терзать ещё сильнее после разговора с Ланией.

Пожалуй, особенно обострённая совесть раздражала Малера в нём самом больше всего, ведь делая плохие поступки он чувствовал себя не просто плохо, а буквально мучился угрызениями. Точно внутри его головы бегал неугомонный хомяк, вгрызающийся в мозг со всех возможных сторон, к которым только мог подлезть. Тем не менее отступать Присфидум точно не собирался.

Когда свет от люкспиля начал перемешаться по коридору, Малер и Калеса, облачившиеся в тёмную одежду, притаились. Соучастница поправила чёрную кепку, — одолженную у Малера, — скрывающую светлые волосы и настороженно поглядывала на перемещающегося охранника с источником света.

За проведённые почти два дня с этой особой, Малер успел сильно устать от неё и её вспыльчивого и гнусного характера. Калеса оказалась довольно шумной и сильно действовала на нервы во время подготовки, а сколько раз они успели повздорить пока продумывали план на эту ночь. Слухи не врали, она и правда чрезмерно наглая, надменная и на удивление стойкая. Так много нервных клеток он прежде не терял за столь короткий промежуток времени, однако не сворачивал с поставленной цели, как бы порой не хотелось.

— Готова? — спросил Малер, не отрывая взгляда от окон.

Свет вместе с охранником исчезли за углом коридора. Оба «преступника» знали, что он направится в своё помещение и следующий обход совершит не раньше, чем через пятьдесят пять минут. Хотя разброс во времени мог быть как больше, так и меньше, поэтому они решили поторопиться.

Калеса качнула головой, и они уверенно вышли из укрытия. Пригнувшись, начали пробираться к противоположной лестнице от той, мимо которой пошёл охранник. Добравшись к нужному окну, они заглянули внутрь. Ручка стояла в том положении, в котором его оставлял Малер — чуть сдвинутая от закрытого состояния.

— Давай. — Малер кивнул на окно, наблюдая за тем, как Калеса глубоко вдыхает воздух.

Ему уже «посчастливилось» понаблюдать за действием способности Калесы, когда та тренировалась. Эти «тренировки» он вспоминал с содроганием, даже глаз начинал подёргиваться. Всё потому, что это было невыносимо.

Мало того, что Амкапир не терпела запрашиваемой критики по отношению к себе, а точнее не воспринимала её от слова совсем, так ещё и спрашивая: «Почему не вышло?», она ждала от Малера бурных восторгов, которые он само собой не выдавал. В конце концов она-таки отточила навык до приемлемого уровня, потому как в начале он сильно хромал и давал осечки в два раза чаще. То энергетическое поле спадёт, то сформировавшиеся фигуры, пройдут сквозь предмет, когда Калеса пыталась создать давление.

Теперь же она чувствовала себя более чем уверенной, хоть и волновалась — это Малер видел по её нервозно дёргающимся пальцам.

Приложив ладони к стеклу, она сосредоточилась, сверля глазами точку внутри помещения. Меньше чем через пол минуты по ту сторону появились сгустки энергии. Малер подумал, что наверняка не смог бы разглядеть подобное, если бы не столкнулся со способностью академки так близко. Но вдоволь насмотревшись за всеми потугами, он различал слабое переливающееся золотое поле, точно, как у мыльного пузыря. Калеса подвела сформировавшиеся загнутые по бокам фигуры, напоминающие квадратные скобки и принялась двигать ручку, синхронно и плавно вращая ладонями по одной траектории — кругу. Когда она уже почти справилась, энергия внезапно распалась. Амкапир злобно зашипела, сжимая кулаки. Малер предпочёл промолчать, не хотелось расставаться с нервными клетками, чьи ряды и без того поредели.

Пусть и не сразу, и не с первой попытки, но Калеса-таки смогла справиться со своей задачей. Окно было открыто. Заговорщики осторожно пролезли внутрь и скользнули за угол, оглядываясь по сторонам.

Внутри царил мрак и тишина. Натянутые нервы разжигали страх и волнение. Малер старался отгонять от себя негативные мысли, что их могут поймать и всецело предпочёл сосредоточиться на деле. Паника делу не помощник.

— Чисто, пошли, — шепнул Малер, выплывая из укрытия.

Калеса бросила ему тревожный взгляд, а после двинулась следом, стараясь держаться ближе. Они шли почти бесшумно, особенно аккуратно ступали по полу. От этого можно было почувствовать себя грабителями, хотя Малер и так уже себя им ощущал.

Они приближались к лестнице, Калеса вдруг решила обогнать товарища и выйти первой. Ему стало от чего-то тревожно. Закрывая глаза, Малер замедлился, направляя способность в уши. Обострившийся слух сразу же уловил приближающиеся неспешные шаги по ступеням сверху. Сердце на миг ушло в пятки, однако тело не растерялось. Малер распахнул глаза практически на автомате, пусть почти ничего и не видел, но сумел различить крадущуюся впереди напарницу. Протянул руку, уверенно схватил её за запястье и потянул на себя. Он стал пятиться и продолжал вслушиваться в шаги.

Малер, только заслышав, что Калеса открывает рот, точно собираясь что-то сказать, второй рукой накрыл её губы и прижал к стене. Сам он тоже встал как можно плотнее. Нерадивая воровка начала ерзать, пытаясь сбросить его руку, тогда он кинул ей злобный взгляд и прислонил палец к губам. Амкапир гневно скинула ладонь напарника с лица, но не проронила ни звука.

Присфидум хорошо слышал, что Калеса и дышать то старалась через раз, а рукой, которой прижимал её к стене, ощущал насколько она напряжена.

Тяжёлые шаги тем временем остановились на лестнице, прямо на том этаже, где пряталась парочка ещё несостоявшихся преступников. Просторный коридор за углом озарил свет. Охранник, — который по какой-то причине решил, ещё раз подняться на этаж выше, а затем спуститься, — светил переливающимся шариком люкспиля вперёд. Малер замер. Он беспокоился, что тот захочет пройти вперёд, а если так и будет, то они будут обнаружены в тот же миг.

Тогда он принял решение осторожно пятиться. Калеса обратила на него внимание и повторила его действия. Они ступали бесшумно, точно чьи-то тени.

У Малера перехватило дыхание, когда свет начал приближаться. Он резко вернул себе зрение, знал, что так нельзя делать, но другого ничего не оставалось. Бегло оглянулся. Позади оказалась дверь в туалет. Не раздумывая ни секунды, он прокрался к ней, тихо открыл, — благо петли на дверях не скрипели, — порадовался этому и затащил за собой Калесу, когда лучи света уже почти пробрались за угол.

Они молчали. Сердце Малера взволнованно бухало в груди, отдаваясь в ушах. Его глаза ослепил луч фонаря. От резкого переброса способности обратно к глазам, они стали чувствительны даже к самому слабому свету, а потому старался проморгаться, чтобы снова начать различать в темноте. Оба прислушивались. Охранник начал удаляться обратно к лестнице. Когда шаги за дверью стихли, Малер смог выдохнуть.

— Охранник, видимо, решил прогуляться до верхнего этажа. Ладно хоть я услышал, что он спускается, — прошептал Малер, открыл дверь и вышел в коридор.

— Тоже мне, блин, герой! Как стащим ответы, я тебе памятник у себя дома поставлю! — язвила раздражённая и перепуганная Калеса.

Малер просто отмахнулся от неё, пропуская колкость мимо ушей.

— Мне, пожалуйста, из нерушимого камня. — Решил-таки подыграть Малер. — И как-нибудь попрозаичнее пусть изобразят.

— Ой, да иди ты уже.

Ребята продолжили путь. Они торопливо пробежали по лестнице, сохраняя тишину и наконец-таки добрались до кабинета профессоров. Калеса уверенно ухватилась за ручку и подёргала. Дверь не поддалась.

— Да ты гений мысли, — съехидничал Малер со спокойным выражением лица. — Какое упущение, профессора́ не позаботились о её Величестве и закрыли дверь. Вот несправедливость! — продолжал он тем же тоном, когда подошёл к двери и подвинул напарницу в сторонку.

— Ты действуешь мне на нервы! — гневно зашептала Калеса.

— Правда что ли? Как замечательно, хоть что-то общее у нас есть по отношению друг к другу.

Малер опустился к двери и стал ощупывать ручку, а после заметил замочную скважину, украшенную узорами, напоминающими закручивающиеся стебельки травы.

«Значит просто отмычка тут не прокатит. Нужна двигающая сила, которая помогает профессорам открывать дверь. Им, наверняка, либо способности помогают, либо сами ключи сделаны из заряженного подвижной энергией металла», — задумался Малер.

— Ты сможешь охватить энергией мою отмычку? — Он повернулся к соучастнице и внимательно оценил её взглядом.

Калеса скривилась. Малер сразу подумал, что ей в голову полезли всякие непристойности, после чего достал из кармана небольшую отмычку и показал ей. За эти два дня, он понял, что становится чересчур саркастичным в компании Амкапир. Видимо защитная реакция выбрала тактику нападения, а не защиты, чтобы хоть как-то спасти и психику, и нервные клетки. Как показала практика, со вторым вышел промах.

— А! Да, смогу. Нужно же просто её обволочь, правильно?

— Да, и удерживать, иначе замок не вскрыть. — Малер посмотрел на айкофэт и светящееся на нём время: без десяти минут полночь. — Нужно поторапливаться, мало ли охранник решит пройтись по этажам раньше.

Калеса взволнованно кивнула, а Малер поднёс отмычку к замку. Напарница сразу начала выполнять свою часть, усиленно удерживая энергию, пока её соучастник копался в замке.

Прошло больше десяти минут, Присфидум усиленно старался вскрыть хитрый механизм, пока Калеса недовольно пыхтела, явно недовольная тем, что он долго возится. Уже после сотого её вздоха, он начал подумывать о том, чтобы вручить её инструмент, а самому стоять, и вздыхать над ней, но понял, что такими темпами они и к рассвету не управятся. Нервы накалены, но академец старался сохранять спокойствие и не позволять себе нервничать больше положенного.

— Ну чего ты там копаешься? Я думала, ты в этом спец! — раздражённо зашептала Калеса.

Малер отнёсся к её замечанию холодно.

— Нет, это второй раз в жизни, когда мне понадобилась отмычка. — Он и бровью не повёл, серьёзно разглядывая замочную скважину. — Но если ты справишься быстрее, могу уступить место.

Калеса замолкла, хоть и продолжила пыхтеть. Послышался заветный щелчок, от которого академец смог расслабиться, смахивая выступивший пот со лба. Дверь в этот раз открылась и впустила студентов внутрь кабинета. Стоять там приходилось впервой, всё было совершенно не так, как он ожидал.

Просторное помещение вмещало порядка десяти столов, на каждом из которых лежали голографические книги, канцелярские принадлежности и кружки; к каждому были так же приставлены стулья; какие-то столы завалены сильнее, какие-то наоборот, держались в чистоте и порядке. С левой стороны расположился огромный стеллаж с открытыми, уходящими внутрь ящичками, все имели разную форму — от маленьких ромбовидных, до больших прямоугольных. Стеллаж полностью забили книгами, свитками и журналами. По бокам от него стояли два шкафа со стеклянными дверцами, заполненными всё той же мукулатурой. Другая часть помещения, справа, вмещала в себя большой диван и мягкие кресла. Заключённым в кругу, стоял небольшой овальный столик со стеклянными вставками, на поверхности которой завораживающе танцевали блёклые лунные лучи. Полумрак придавал помещению загадочности и усиливал нервозность.

В полумраке оказалось сложно различить что-то конкретное, но Малеру показалось, что обивка мебели пурпурного оттенка, от которого он уже успел порядком устать. Сама мебель была выполнена из тёмного, почти чёрного дерева. На полу расположились плотные однотонные ковры, вычищенные от пыли. Через всё те же большие окна, прикрытые светлыми занавесками, внутрь попадал уличный свет, а вот ночные занавески недовольно висели у стен; казалось, что они вот-вот сомкнутся и помещение погрузится во мрак. Кабинет не роскошный, но вполне строгий и практичный, даже если обставлен довольно простенько.

— И где нам ответы искать, а? — У Калесы расширились глаза от шока, пока она с недоумением оглядывала помещение.

Малер окинул взглядом стеллаж, включил фонарик на айкофете и сумел выцепить взглядом свитки с круглыми деревянными концами, окрашенными в зелёный цвет. Просканировав полки, он понял, что остальная их часть, что различалась по цвету «наконечников», была значительно меньше.

— Думаю, надо проверить свитки с зелёными кругляшами, их больше всего. Зная любовь профессора Сэпсума к бумажным носителям, я уверен, что большая часть этих свитков принадлежит ему.

— С ума сойти, мы тут до следующего дня проторчим, пока все эти шкафы и стеллаж проверим.

Малер устало выдохнул и закатил глаза, потирая виски. Мозги уже отказывались нормально работать.

— Где во фразе «проверить свитки с зелёными кругляшами» ты нашла хоть слово про шкафы? Не надо всё тут перерывать, только свитки в стеллаже. Если поторопимся можем управиться меньше чем минут за сорок, думаю, — недовольно проговорил он полушёпотом, не в силах скрыть злость. — Только складывай всё как было, когда посмотришь.

— С чего ты вообще взял, что ответы на свитке? Ты помешался на них что ли?

— Да, потому что профессор всегда хранит все ответы на экзамены и тексты в свитках, — уставший голос, прозвучал довольно грубо. — Всё, давай уже искать.

Калеса безнадёжно выдохнула, оценив взглядом объём предстоящей работы, а после включила фонарик и всё же приступила к поискам.

В течении следующего получаса, они перерыли по меньшей мере чуть больше половины. Малер заметил, что с каждым новым свитком, не являющимся нужным, напарница начинала нервничать всё больше и недовольно пыхтеть. В придачу разбирать непонятный почерк профессора флофа, походящий на корни растительности, было той ещё «забавой». Они бы рылись ещё дольше, если бы Присфидум не заметил, что свитки, относящиеся к экзаменам украшены двумя зелёными стразами на деревянном кругляше. Дело пошло гораздо быстрее, хоть напарница и не перестала бурчать и возмущаться себе под нос.

— Нашла! — радостно прощебетала Калеса.

Нахмуренные брови напарницы вернулись на привычное место. Облегчённо выдохнул и Малер. Наконец, поиски закончились, но расслабляться не приходилось, ведь близилось время обхода.

— Давай быстрее сканируй и валим отсюда, охранник скоро пойдёт по этажам.

Калеса отложила свиток на стол и в этот миг в здании вдруг загремели, точно раскаты грома, разбивающиеся стёкла, а следом за ними, послышался непонятный шум. Малер чуть не подпрыгнул от неожиданности, а сердце резво начало биться в груди. Табун мурашек пробежался по всему телу, точно электрические разряды, даже волосы на голове, казалось, встали дыбом. Калеса, не сдержавшая испуга, подпрыгнула, запнулась о собственные ноги и повалилась на стол позади. Лежавшие на нём свитки повалились на пол, а академка, как парализованная с ужасом смотрела на дверь. Малер, не мешкая, усилил слух. С первого этажа доносились звуки по меньшей мере десятка шагов. Это были явно не профессора и точно не студенты, как бы того не хотелось. Волнение и нервозность достигли своего пика. Студент сумел различить возмущённый крик охранника, а после звуки ударов. Сердце готовилось провалиться в пятки.

— Быстро, хватай свиток, нужно уходить! — Встревоженный голос Малера, заставил Калесу начать двигаться.

Однако она всё ещё была под впечатлением от настигшего испуга, когда с ужасом опустила глаза на пол. В её руке уже не было свитка, а свалившиеся со стола, успели раскрутиться и смешаться между собой. Она бросилась на пол и начала судорожно перебирать их один за другим. Малер смотрел, как Калеса быстро сложила свитки с коричневыми и зелёными кругляшами на место. Оставшийся последний свиток с зелёным деревянным кругляшом и стразой, она подхватила с пола и прижала к груди.

Малер напрягся, когда общий табун шагов разделился и они, точно бусины, разбежались в разных направлениях. Он перевёл взгляд на Калесу, осознавая, что творится непонятная чертовщина. Уже не думая ни о каких ответах, он в один шаг преодолел расстояние, схватил Калесу за руку и потянул на выход.

Кровь по венам бежала так быстро, что закладывала уши. Он обратил внимание на испуганный взгляд напарницы и то, как она намертво вцепилась в ответы. Решительно дёрнул её вперёд, и они помчались по коридору ещё быстрее.

Усилить слух на максимум Малер не мог, ведь тогда бы он полностью лишился зрения, да и это было очень опасно. Проворачивать такой трюк представляло большой риск — ослепнуть навсегда, а со зрением прощаться он точно не торопился. Воспользоваться силой снова, он пока не мог, требовалась небольшая передышка, а от перепуганной Калесы не было никакого толка.

Он понимал, что ответственность за то, чтобы они выбрались, легла на его плечи. Не невредимыми, но хотя бы целыми.

Несясь вперёд, они приближались к коридору за углом. Калеса пискнула, чуть запнувшись от слишком быстрого бега, это отвлекло Малера, что сподвигло обернуться. Они внезапно налетели на кого-то. Сила удара откинула их по разным сторонам. Повалившись на пол, академец открыл глаза и с ужасом понял, что перед ними тенадасер.

Академия кувелов,общежития студентов

Звезды тускло мерцали в ночной тиши, а убывающая луна внимательно наблюдала за происходящим на земле. В сгущающемся ночном сумраке, она могла разглядеть крадущегося Флатэса, нервно оглядывающегося по сторонам. Огненные пряди волос выглядывали из-под капюшона, пока его яркие голубые глаза, поблёскивающие в холодном свете и сканировали местность. Он отдалялся от общежития, думая, что его друг невероятный кретин, из-за чего Игнэйру приходится ночью шататься по кампусу, в его поисках.

Он всё ещё злился на безрассудство Малера, которое прежде тот не выражал настолько яро. Флатэс уже знал, что надаёт ему по голове, когда будет оттаскивать за шкирку от академии.

Проходясь по шуршащим под ногами листьям, он так же думал, что сильно оплошал, ведь в надежде, что сосед зайдёт в комнату, слишком долго просидел в ожидании и выдвинулся, когда часы показывали почти половину первого ночи. Флатэс раздражённо посмотрел на время, проклиная Малера и себя за всю эту нелепицу.

Ночной ветер был более колюч, чем днём. Он усиленно пробирался под толстовку Игнэйра, однако тот не чувствовал холода и практически никогда не мёрз, как бы не одевался. Когда другие стучали зубами, укутываясь в тёплые куртки, Флатэс весело хохотал, разгуливая в обычных толстовках или в тонких ветровках нараспашку.

Вот и сейчас, когда обычный человек бы уже начал мёрзнуть в такой лёгкой одежде, Флатэс ощущал приятную прохладу, чувствуя, как его горячая кожа остужается. Он всегда был устойчив к низким температурам благодаря огненной способности, это несомненно было плюсом, ведь когда смотрел на друзей, ежащихся и дрожащих, он тоже начинал недолюбливать морозы.

Впереди начало виднеться здание академии, спустя пять минут ходьбы. Академец прибавил темпа и помчался быстрее. Он так торопился, потому что боялся опоздать, и что друг уже мог натворить дел. Эта мысль подталкивала его вперёд не хуже мощного толчка ветра в спину.

Когда он уже ступил на дорожку, ведущую прямиком к учебному заведению, вдруг заметил, как неподалёку мелькнули яркие рыжие волосы, собранные в хвост. Худенькая фигура юркнула к деревьям и остановилась. Флатэс не сразу поверил глазам.

«Только этого не хватало!» — промелькнуло у него в голове.

Он перешёл на бег, при этом ступал почти бесшумно. Когда подкрался достаточно близко к нерадивой шпионке, положил руку на её плечо, отчего та взвизгнула от испуга. Её лицо обуял страх, и сама она содрогнулась. Обернувшись и вовсе замерла, явно потеряв дар речи. Её вздёрнутый нос трусливо дёрнулся, точно, как у кролика перед лисицей, мягкие девичьи черты лица вытянулись, а и без того большие глаза распахнулись, сделавшись ещё больше. В любой другой ситуации Флатэс бы пошутил, но сейчас ему было не до этого.

Он был зол и серьёзен, а потому, когда улыбка скользнула ему на губы, он точно знал, как угрожающе выглядит в этот момент. Приподняв брови и сверкнув зубами, он доброжелательным и одновременно угрожающим тоном спросил:

— Лания, а ты чего это тут забыла?

========== Глава 8. И станет звон началом. Часть 1 ==========

Академия кувелов

Тишина. Изредка завывающий морозный ветер вёл себя, как хозяин, раздувая опавшие листья; теребил замёрзшую траву и голые ветви деревьев, что недовольно кряхтели от его проказливых порывов. Лунный серп тускло мерцал вместе со звёздами, усеявшими небесную гладь. Казалось будто они так общались, на только им известном языке, перешёптывались об увиденных людских деяниях.

Очередное дуновение растрепало рыжие волосы, полыхающие во тьме, подобно маяку. Застёгнутая врасплох Лания, беззвучно шевелила губами, пытаясь что-то то ли сказать, то ли просто от испуга. Флатэс вскинул брови и растянул улыбку ещё шире, прожигая академку взглядом.

На самом деле он несказанно удивлён видеть её в этом месте ночью. Флатэсу прежде и в голову бы не пришло, что трусишка вроде Нобилиа решится на такой отчаянный шаг. Он бы может и порадовался при других обстоятельствах, что она стала немного решительнее, однако риск попасться куда больше, чем можно подумать на первый взгляд, как и неприятности, которые он понесёт за собой.

— Лания, — нараспев протянул Флатэс, пытаясь поймать её взгляд. При разговоре он предпочитал смотреть в глаза собеседнику не только потому, что это укрепляло взаимоотношения, но и потому, что так можно надавить на человека, если знать эти самые точки давления. — Ты не становишься невидимой, если перестаёшь двигаться. Погоди, ты там вообще живая?

Прекратив попытки что-то сказать, она закрыла рот, качнула головой, вжалась в дерево спиной, и вся съежилась. Флатэса окатила волна непонимания от её реакции, от чего он решил отступить на шаг и дать ей больше личного пространства. Она опустила широко распахнутые глаза к земле и начала нервно и часто дышать, вцепившись рукой в кофту в районе груди. Рваное дыхание разрезало тишину и вызывало неприятные воспоминания у Игнэйра. Он заметно напрягся, когда гонять воздух она стала чересчур быстро, и дыхание начало сопровождаться сипящими звуками, точно Лания задыхалась. О том же свидетельствовали судорожные движения пальцев, переминающих ткань.

Флатэс замер, его тело словно окаменело, когда до него дошло, что происходит. И как он сразу не понял? Такие очевидные и такие хорошо знакомые симптомы: дикий испуг, сковывающий мышцы на лице, неровное дыхание, потерянный вид. Он смотрел на задыхающуюся от панической атаки Ланию и спокойно выдохнул, чтобы прийти в себя, а потом аккуратно позвал подругу, однако она не отреагировала. Её глаза бешено бегали по земле, выражая ужас. Вторая её рука вдруг вцепилась в волосы, сжимая их и разжимая, она продолжала пялиться в ноги.

— Эй, Лания! Посмотри на меня, давай же! — Флатэс щёлкнул пальцами перед её лицом, однако она лишь сумела кинуть на него короткий взгляд, прежде чем снова обратить его вниз. — Отлично ты меня слышишь. Тогда слушай ещё внимательнее. Тебе нужно осмотреться и назвать мне пять знакомых тебе предметов или объектов, давай!

Нобилиа замотала головой, как бы говоря, что не может. Тогда академец сказал более настойчиво:

— Лания, пять предметов которые ты знаешь, давай, это же не сложно, правда?

Он видел с каким усилием она поднимала голову, как тряслись её руки и ноги, но вместе с тем заметил и как она усиленно сражается с собой. Лания начала судорожно водить глазами по сторонам.

— Академия, — тихо начала она, продолжая задыхаться, — дерево. — Глаза бегали из стороны в сторону, однако Флатэс уже начал видеть результат. — Колонна, окно… — Она замешкалась и тогда её взгляд упал на Флатэса. — Кофта.

— Отлично, теперь пять предметов красного цвета. — Он не позволил ей отвлечься от этой «игры».

— Твои волосы… ам… рисунок на кофте, нос. — Опустила глаза на свою руку, — кончики пальцев и… кровь.

Её дыхание постепенно приходило в норму, и сама Лания начала успокаиваться. Напрягшись, Флатэс опустил глаза к её руке, замечая кровавые полумесяцы на ладони. Решил ничего не говорить, ведь он всё понимал и без того, да и любые комментарии на этот счёт излишни.

Лания успокоилась и подняла ошарашенные глаза на Флатэса.

— Упражнение для преодоления панической атаки, — он невозмутимо ответил, пожал плечами и как обычно улыбнулся. — Запомни, что можно перечислять по пять предметов на придуманную категорию, пока не успокоишься.

Лания, неловко кивнула и опустила взгляд.

— Спасибо, — тихо проговорила она в ответ.

— Так ты скажешь, что тут делаешь?

Флатэс продолжал сверлить академку взглядом, замечая, как она мнёт края кофты и ежится от холода. Он не понимал, что вообще с ней делать: отсылать обратно в общежитие или оставлять тут, что явно не менее опасно, чем брать с собой. От долгих и тупиковых обдумываний, Флатэс задумчиво цыкнул и потрепал свои волосы на затылке. А после всё-таки решил, что Малер явно не одобрит, если увидит, что и Лания втянута в эту авантюру.

Она подняла на него взгляд и Игнэйр прочёл на её лице отчётливое отчаяние и крики «нет, нет, нет». Лания вдруг постаралась выпрямиться, продолжая мять низ кофты.

— Ты ведь тоже пришёл за Малером? — её робкий голос был полон непонятного Флатэсу страха, однако на её вопрос он закивал. — Тогда… — Она вдруг склонила голову и корпус вперёд, от чего Флатэс чуть не подпрыгнул, но постарался сохранить невозмутимый вид, совершенно переставая понимать, что она творит. — Возьми меня с собой! Пожалуйста! Я не буду балластом, но… если буду тебя тормозить, ты всегда можешь оставить меня.

Её голос прозвучал громче и твёрже привычного — это вызывало у Флатэса удивление. И всё же брать её с собой он не хотел.

— Лания…

— Пожалуйста!

Он нервно закачал головой из стороны в сторону, а после выдохнул, принимая поражение. Ему не сложно найти по меньшей мере десять причин, чтобы отправить её в общежитие, но когда смотрел на непривычную ей решимость, — если не брать в учёт дрожь, сотрясающую тело волнами, — почему-то решил, что так ему будет спокойнее. Особенно после случившегося. Не оставлять же её одну. Флатэс уже прикинул, как будет выглядеть лицо Малера и ехидно заулыбался. Да и колотить нерадивого друга в четыре руки — явно эффективнее.

Предвкушающе потерев ладони, он привлёк внимание Лании и махнул рукой в сторону академии. Она не стала мешкать и пусть не слишком уверенно, но пошла за ним, стараясь держаться рядом.

Тихонько подкравшись к торцу академии, Флатэс осмотрелся, потом заглянул внутрь через окно, удостоверившись тем самым, что всё чисто, а после двинулся дальше. Они крались вдоль стены, под окнами, огибая здание.

— Как мы войдём? — шёпотом спросила Лания.

Её вопрос вызвал у Флатэса довольную улыбку. Он полез в карман толстовки, подцепил колечко и вытащил небольшую связку ключей. Обернулся к ней и помахал ими.

— Я же в оргкомитете, — довольно зашептал Игнэйр. — Здесь есть дверь для входа с улицы, войдём через неё и пойдём искать этого придурка.

Лания согласно закивала и пожала губами, как если бы попыталась улыбнуться. Пройти к двери труда не составило. Ребята совсем скоро оказались внутри, проникнув в здание через запасной выход оргкомитета и покрались через комнату, в которой Флатэсу всё было знакомо от сдвинутых в центре парт, выставленных вокруг стульев и до доски с разноцветными заметками и планами на учебный год. Его же «помощница» с интересом разглядывала помещение, бегло оценивая его взглядом: по стопке тетрадей на большом столе с идеями мероприятий или оформления территории к праздникам, по небольшой кучке немытых кружек с засохшими листьями чая и лимона, по стенам с общими фотографиями и картинами.

Надолго они задерживаться не стали. Подошли к двери, ведущей в коридор, Флатэс отпер её и выглянул наружу. Никого ни видно, ни слышно. Он махнул Лании, а затем запер кабинет. Снова огляделся по сторонам, убирая связку ключей в карман.

Думать куда идти не было нужды, ведь Малер и его новая знакомая, наверняка, пошли в кабинет профессоров. Он повернулся к Лании, она взглядом указала на лестницу. Флатэс убедился, что они подумали об одном и том же, после чего двинулись по коридору.

Дребезжащие, а после и звонкие звуки бьющихся стёкол заволокли весь первый этаж и понеслись по лестницам на верхние; они разрезали не только слух, но и тишину. Звон застал ребят врасплох и заставил сердце Игнэйра почти что выпрыгнуть из груди, а после начать ожесточённо стучать по грудной клетке с мольбами выпустить его.

«Не к добру. Это ведь не Малер так шумит? Или он в конец отупел?» — подумал Флатэс, резко повернулся, схватил Ланию за запястье и помчался со всех ног к лестнице. Они уже готовились взбежать наверх, когда Игнэйр внезапно, даже для себя, свернул и укрылся под ней.

Его спугнули чьи-то шаги. Он кинул взгляд на Ланию. Подруга выглядела напуганной, но держалась довольно спокойно и старалась быть тише воды и ниже травы.

Когда мимо начали проноситься фигуры, ребята опасливо выглянули из укрытия, стараясь оставаться в тени и оба обескураженно замерли, заметив на тёмной одежде, создавших шум, атрибуты костей и большие острые клыки, образующие пасть — на масках, закрывающих лица.

Академия кувелов,коридор третьего этажа

Калеса с ужасом смотрела на упавшего в нескольких метрах тенадасера. Её руки дрожали, как и остальное тело. Она старалась прийти в себя, глядя как Малер ошарашенно смотрит в сторону выскочившего из-за угла тёмного приспешника. Этой встречи не ожидал ни один из них. Ясно стало только то, что опасения и тревожность Малера не были напрасными.

Калеса знала, что нужно бежать, как можно скорее и дальше, ведь кровожадность тёмных ублюдков часто сравнивают с самими созданиями Тёмного Властителя — тебрарумами, а значит и встречи с ними сулят смертельную опасность.

Она и заметить не успела, как тело начало двигаться, точно на автомате. Амкапир подскочила с пола и схватила с колонны увесистую вазу с цветком. Тенадасер к тому времени начал подниматься на ноги. Испугавшись ещё сильнее, она резко подбежала ближе и дрожащими руками ударила того по голове. Горшок разбился вдребезги, из него посыпалась земля, а осколки разлетелись по полу. С бушующим во всём теле адреналином, Калеса бросилась к застывшему с округлившимися глазами Малеру, уверенно схватила его за рукав куртки и потащила дальше по коридору, заставляя напарника двигаться.

Тёмный приспешник повалился на колени, издав короткий стон. Опасаясь, что он может прийти в себя, студенты бросились бежать оттуда со всех ног.

«Подохнет и хорошо, будет меньше на одного отморозка», — подумала Калеса, несясь на всей скорости от нежданного гостя, хотя и понимала, что одним горшком тенадасера едва ли получится даже ранить.

Напарник пришёл в себя, и перехватил инициативу вновь, дёрнув Калесу в небольшой проём между стенами, сокрытый мраком. Оказавшись в укрытии, оба принялись отпыхиваться. Лёгкие стягивало болью и жаром от вдыхаемого воздуха, однако академка никак не могла успокоиться, как и её бешено колотящееся сердце, отдающееся в висках.

Её мысли в хаосе метались по голове, пока она судорожно пыталась понять, какого тёмного в академии делают тенадасеры. Уверенная, что они явно не учиться пришли, она бросила взгляд на не менее озадаченного Малера. Стиснув в руке свиток, она пыталась понять, что им делать дальше и как выбраться живыми, но ничего не могла придумать, все её однотипные планы «беги, а дальше будь, что будет» показывали один и тот же финал в воображении — смерть. Она готова была бросить напарника, но поняла, что без него ей не выбраться. В любом случае, можно при необходимости сделать его приманкой, отвлечь внимание, а самой убежать.

Чтобы выжить, Амкапир готова не только идти по головам, но и пролить чужую кровь, ведь родители учили жить именно по таким принципам. По их заповедям, которыми её голову забивали с самого детства, нельзя проявлять сочувствие, доброту, снисходительность и прочите «благородные» качества, потому что они прямые синонимы слабости. Уж уроки матери, оттаскавшей её в детстве за волосы, за то, что Калеса помогла их служанке перенести грязное бельё в стирку, запомнились по сей день. Мать тогда не переставая кричала о том, что её дочь — позор семьи, что во взрослом возрасте ей будут пользоваться все, кому не лень и обтирать ноги, как об тряпку. А после всего ещё и отец хорошо отпорол её по ногам деревянной указкой, так, что ходить нормально она не могла по меньшей мере две недели. Всё это заставило её усвоить урок — добро наказуемо. С тех пор она не позволяла себе подобной оплошности и без зазрений совести бросала людей на растерзание толпы, не брезгуя прибегать к хитростям себе во благо, даже если от этого страдали другие.

— Мы можем выбраться незамеченными, но боюсь, что придётся отказаться практически от восьмидесяти пяти процентов зрения, — тихо и хладнокровно заговорил Малер, пристально наблюдая за коридором.

— Да какая разница, если мы выберемся? Мне твои глаза вообще ни во что не упёрлись!

Малер вдруг хмыкнул, тем самым разозлив напарницу. Им нужно придумывать, как выбираться, а он сидит и ухохатывается! Что за вздор!

— Вот она, истинная сущность сучки Амкапир, — напарник ехидно ухмыльнулся.

В её венах вспыхнуло пламя гнева. Её оскорбили не тон, не посыл и даже не то, что Присфидум сказал о ней гадость, а то, что он обозвал её омерзительным словом из внешнего мира. Вивпамунды и вся их культура более чем ненавистны всей семье Амкапир. Она воспитывалась с ненавистью к ним, даже если не совсем понимала за что ненавидит. Хотя с возрастом она нашла причину — их трусливый побег. Будь её воля, она бы никогда больше не позволила не одному вивпамунду ступить на земли Зазавесья.

— Меня твоя безопасность тоже не волнует, это для справки, — продолжил Малер как ни в чём не бывало. — Тем не менее мне нужно чтобы ты стала моими глазами, пока я буду нас выводить из здания, — с холодом ответил отщепенец, решительно и уверенно.

— Что ты собираешься делать, какими к тебраруму глазами? Что ты вообще несёшь?

Малер раздражённо цыкнул и тяжело выдохнул. Эти его привычки нервировали Калесу. Хотелось выдрать к тёмному язык поганца, чтобы он больше не производил это противные звуки.

— Моя способность — обострение чувств, если до тебя ещё не дошло, — с недовольством кинул в ответ Малер.

Академка и правда удивилась, но всего процентов на тридцать его способностью, и на остальные семьдесят дерзостью и грубостью соучастника.

«Так, он афагва́с¹, любопытно», — она кинула ему недовольный взгляд и злобно поджала губы, чувствуя, как вдавившиеся в зубы уголки губ сводит от злости. Однако теперь она видела, что он будет ей очень полезен, по крайней мере в этот момент.

Амкапир решительно вытянула ему согнутую в локте руку.

— Ладно, хватайся, — всё тем же недовольным тоном проговорила Калеса.

Малер взглянул на неё с недоверием и строгостью, прежде чем ухватился и закрыть глаза. Академка внимательно наблюдала за малознакомым раздражителем и терпеливо ждала. Когда мимо пронёсся тенадасер, она напряглась ещё сильнее от тревоги, страха и нетерпения.

Она смогла сосредоточиться лишь, когда Малер поднялся, он не открывал глаз, но было видно, что Присфидум прислушивается. Калеса ощущала себя собакой поводырём и это ей очень не нравилось, даже если она осознавала, что они используют друг друга в равной мере. Если умственными способностями и холодной решимостью Малер определённо привлекал Калесу, то наглостью и льющимся, как ручей сарказмом и едкими фразам — отвращал.

— Пошли к другой лестнице, перед углом нужно будет спрятаться за колонной, — скомандовал Присфидум.

Калеса кивнула интуитивно, хоть и понимала, что напарник её жеста не может увидеть. Они спешно и осторожно двинулись вперёд, то останавливаясь, то ускоряясь по указаниям Малера. Под конец, Калеса запуталась и затормозила, когда этого делать было не нужно. Прямо на них выскочил тенадасер, однако не растерявшийся напарник толкнул Калесу и они, упав, скатились на пятых точках по одной из лестниц. Благодаря ему, они и правда смогли обойти всех шныряющих по коридорам тёмных приспешников и спуститься на первый этаж. Тенадасеру, которого они встретили на пути, видимо было не до них, ведь в погоню он не бросился.

Выскользнув с лестницы, они вышли в коридор, потирая ушибленные поясницы, как вдруг Малер сжал её запястье.

— Стой, назад!

Не успели они ничего сделать, как их резко и бесцеремонно утянули в один из пролётов.

Штаб сопротивления

В сгустившемся сумраке хорошо различались черты здания сопротивления, казалось будто оно светится из-за пастельных стен. Тишине в эту ночь не приходилось задерживаться ни внутри здания, ни снаружи, от того она недовольно упорхнула в лес, притаившись среди ветвей деревьев.

Снующие сопротивленцы спешно собирались на ночную миссию, собирая с собой всё необходимое.

Накидывая на плечи плащ, Эпкальм отречённым взглядом окинул всех суетящихся. Психика уже не выдерживала, но он уверенно продолжал подавлять эмоции, чтобы те не схватили его в капкан. Времени на собственную слабость не было.

Накинув на себя лук и колчан со стрелами, он проверил хорошо ли держится меч на поясе, а после принялся надевать перчатки с цепляющимся механизмом — зовущиеся просто «перчаткой». Кинув быстрый взгляд на часы, он напряжённо выдохнул. Время подходило к половине двенадцатого ночи. Его взгляд перекинулся на соседний стул. Чувства сдавили грудную клетку и чуть было не разорвали сковывающие их цепи. Вместо лучшего друга на стуле лежали несколько ножей.

Никто больше не подшучивал над ним перед заданием, поднимая тем самым настроение и боевой дух, никто больше не окидывал его притворно-недовольным взглядом, никто больше не говорил, что прикроет спину и не просил того же в ответ. Сглотнув подступающую горечь, Эпкальм прочистил горло и зло схватил ножи, крепя их по бокам на коричневых сапогах.

Это первая миссия без Рафспита в его отряде. Аноильтенс хорошо понимал, что товарищи рано или поздно заметят его отсутствие — то лишь вопрос времени, а значит начнутся и расспросы, к которым он совершенно не готов. Что отвечать? Сказать, что Сэлд больше никогда не пойдёт с ними в новый бой или лучше повременить, и не потрясать их новостью перед важным заданием?

Из-за этих давящих на мозги мыслей, он никак не мог полностью сосредоточиться.

— Эпкальм, а куда Сэлд подевался?

Лидер даже не заметил, как рядом с ним собрался весь его отряд, а на соседний стул плюхнулся Женя, рассматривающий его во все глаза.

Лидер молчал. Он впервые не знал, что сказать, а может боялся, что, сказав вслух роковые слова, не сумеет сдержаться и сломается ещё до начала миссии. Меньше всего хотелось пускать труды на самотёк, не зря же он держался с той ночи, старательно перевязывая себя, чтобы не расколоться на части. Однако сдерживающие верёвки уже начали медленно, но верно истираться.

Хочешь не хочешь, а держаться придётся до конца, ведь после всего, Эпкальм собирается отправиться за телом друга или, если повезёт, за ним самим. Хотя от собственной смерти никому легче не станет.

Он всегда придерживался принципа: «Лидер не должен жертвовать подчинёнными. Если и отправлять кого-то на смерть, то идти вместе». Он считал, что в любой патовой ситуации, лидеру положено идти на риски ради команды, из кожи вон вылезти, но защитить своих людей. Потери неприемлемы. Однако предав один из главных принципов, Аноильтенс потерял не просто товарища и друга, а незаменимого брата.

— Все готовы? — Появившийся в большом зале Глорас, избавил Эпкальма от необходимости отвечать. На сердце стало самую малость, но легче. Он смог расслабленно выдохнуть и привести мысли в порядок. — Значит так, план все знают. В академию не суёмся и следим за ситуацией. Орденовцев стараемся избегать по возможности, но, если полезут не бойтесь вступать в бой. Не забывайте, что в приоритете заполучить свиток.

Эпкальм встретился глазами с Глорасом. Глава заколебался, явно заметив держащегося на последних силах лидера, но при всём упорно старающегося сохранять ясность ума и здравый рассудок. По крайней мере Эпкальм был спокоен за себя в плане выполнения задач и хорошо знал, что Вэдпрум тоже недолжен волноваться по этому поводу, ведь его научили ставить на первое место — успешное выполнение задания и товарищей, а личные переживания и прочие не относящиеся к делу эмоции — отодвигать на задний план.

— Послушайте, мы не можем себе позволить провалить миссию не только потому что она важна, но и потому, что информацию о сегодняшнем нападении на академию мы смогли добыть благодаря жертве нашего товарища, — заговорил Глорас, Эпкальм выдохнул, окончательно бросая последние силы на сдерживание боли. Он накрепко прибил маску холодного равнодушия к лицу.

— Жертве? — почти неслышно заговорил Памаль, его брови сползлись к переносице.

— Неужели… — Липедесса не смогла закончить предложение.

Эпкальм видел, как её секундная слабость тоже была задушена. Она поступила так же, как и остальные члены отряда — откинула переживания, даже если это стоило нечеловеческих усилий.

***

Афагва́с¹ — человек способный обострять любое из пяти органов чувств.

========== Глава 8. И станет звон началом. Часть 2 ==========

Штаб сопротивления

— Мы должны сделать всё, чтобы эта жертва не была напрасной, это самое меньшее, что нам подвластно. Наш товарищ пошёл на осознанный риск без страха и сомнений, теперь пришла наша очередь отплатить тем же в память о нём.

Всё собравшиеся молчали. В каждом, даже в тех, кто не был близко знаком с Сэлдом, притаилась печаль. Наступила траурная секунда, прежде чем сопротивленцы взяли себя в руки. Их взгляды преисполнились решимостью отплатить врагу за понесённую потерю.

— Мы постоянно рискуем во имя справедливости и защиты наших соотечественников, но сегодня особенный случай, так что сделайте всё возможное и невозможное. Главное: держитесь друг друга и прикрывайте спины. — Глорас окинул подопечных взглядом. — Вперёд, возвращайтесь с победой и будьте осторожны.

Сопротивленцы начали покидать штаб распределёнными двумя отрядами. Поднялся и Эпкальм, направился на выход, когда его окликнула Ингет, которую он без всяких сомнений проигнорировал и решительно вышел. Он понимал, что времени на склоку нет, как и на выслушивание её недовольств. Лидер плотнее сжал губы и зубы и помчался прочь, чтобы не было соблазна ответить. А ответить ему всегда было что, просто он предпочитал не вступать в конфликт и не давать вздорной сопротивленке такого удовольствия.

— Я с тобой говорю! — рявкнула Ингет, прицепившись к нему, точно пиявка.

Аноильтенс не сбавлял темпа, однако такое поведение по всей видимости не устраивало её, а потому она резко дёрнула его за предплечье, развернув к себе.

— Доволен, а? Всё ведь из-за тебя! Это ты виноват! Теперь тебя точно сметут с должности лидера! Допрыгался, — ехидно шипела она, безумно улыбаясь.

Эпкальму стоило немыслимых усилий, чтобы не прописать ей хорошего плеска, однако полностью он сдержаться не сумел и таки ответил рыком:

— Закрой свою пасть, пока я тебе её не закрыл. Если тебя так радует смерть Сэлда, то я буду рад отправить тебя вслед за ним! — Собственный ледяной тон в не был ему знаком, словно это говорил совершенно другой человек.

Подоспевшие члены отряда, поспешили оттащить вечную провокаторшу. Памаль и Вильт подхватили её под руки и оттащили на приличное расстояние, пока та неуёмно трепыхалась, продолжая кричать:

— Какого тёмного вы делаете? Это этого ублюдка надо утащить куда подальше! Это его надо изолировать!

Надрывные крики Эпкальм уже не слушал, решил абстрагироваться. Липедесса и Тагус, встали перед лидером, заграждая его своими телами и давая Ингет тем самым понять, что ей придётся пройти через них.

— Безмозглые ублюдки! Так и сдохните из-за этого ничтожного сучьего потроха!

Липедесса уже было рванулась в бой, когда Эпкальм схватил её за руку.

Она посмотрела на него возмущённо, пылко, но усмирила злость. Глядя в пустые глаза лидера, она с ужасом поняла, что с ним происходит. Тогда, решив последовать его примеру, она приняла решительный вид, сдавив вместе губы и сжав кулаки.

Аноильтенс благодарен ей за то, что ничего не сказала, не попыталась его утешить, что не пожалела, унизив его чувства тем самым. Даже если Липедесса напрашивалась ему в подружки, читать ситуацию и оценивать настроение она умела очень даже неплохо, хотя до способностей отца ей было ещё далеко. Тем не менее знакомы они практически с самого её рождения, а потому она знала слишком много о его способностях и холодном взгляде. Однако, настолько отстранённым он представал перед ней впервые. Да и Эпкальм понимал это, хорошо ощущал.

Когда Ингет таки пришла в себя, успокоилась и перестала рваться к лидеру, — привела себя в «порядок» она надо сказать быстро, — отряд выдвинулся в путь. По дороге к месту засады, эти двое держались на расстоянии, Ингет больше не пыталась развязать ссору и снова стала послушным членом отряда.

Состояние лидера пугало всех, казалось, что даже Ингет таки вздрогнула, увидев не только в глазах, но и в движениях ледяную решимость. Ещё ни разу и никто не видел, чтобы Эпкальм так сильно менялся. Он никогда не применял способность до такой степени, чтобы стать полностью бесчувственным и таким же пугающе бездушным, как ледник в северных краях. Однако сопротивленцы из отряда Аноильтенса разделяли эту боль, все как один. Для каждого это была потеря, которую оплакать суждено после миссии.

По прибытию на место ребята разместились по позициям. Засев в засаду, сопротивленцы замерли в напряжённом ожидании, наблюдая неотрывно за зданием академии.

Спустя двадцать минут, они заметили двух человек — парня и девушку, волосы обоих точно пылали. Не было понятно кто это такие, однако на тенадасеров они не походили, да и последние редко появлялись на публике без «костяной» маскировки. Парочка простояла какое-то время у академии, а после проникла внутрь, тогда в Эпкальме зародились сомнения. Головой он понимал, что они вряд ли на стороне Итенедонимуса, но и то, что они подозрительно шастают ночью у академии, на которую вот-вот произойдёт набег, не внушало никакого доверия. Когда ребята исчезли, прокравшись за угол, Эпкальм ещё несколько минут сверлил глазами то место. Он точно ждал, что оттуда выпрыгнет уже парочка тенадасеров, но этого так и не произошло, ни через минуту, ни через пять и даже десять.

Все оживились немного позже, когда тёмные приспешники внезапно вынырнули из тьмы, пролетая к академии на досках — та́валсах. Эта чудо техники славилась тем, что принадлежала исключительно тёмным приспешникам; отследить это средство передвижения гораздо сложнее, чем орденский пателанс. Её передний край чуть загибается и из него при необходимости появляется защитный чёрный купол; однако пользовались им по какой-то причине редко. Эпкальм подозревал, что щит вытягивал слишком много сил.

Аноильтенс дал команду готовности. Враг мешкать не стал. Они без промедления разбили пару окон и ворвались внутрь. Громкое и звучное эхо дошло даже до засады, в которой скрывались сопротивленцы.

Эпкальм коснулся закреплённого на ухе микрофона и дал команду окружать периметр. Милена — лидер другого отряда, подтвердила готовность. Все сопротивленцы уже были на низком старте и ждали отмашки, чтобы выскочить из укрытий и кинуться на врагов.

Минуты тянулись. Сосредоточенные и готовые отряды неотрывно наблюдали за зданием академии, ожидая появления тенадасеров, но и не забывали следить за тем, чтобы не пропустить появление орденовцев.

Только тенадасеры успели высунуть носы из академии, как сопротивленцы выскочили и бросились на опешивших тёмных приспешников. Сильно удивлёнными они, конечно, не казались, да и не было на это времени, они торопились уйти. Один за другим они начали кидать небольшие квадраты, обращающиеся в доски и готовились улететь, однако вступившие в бой сопротивленцы не дали им и возможности.

Эпкальм оценил взглядом каждого тенадасера, прежде чем заметил держащего в руках свиток. Он уже хотел было отдать приказ, чтобы остальные прикрывали, а Сэлд шёл за ним, когда вспомнил, что товарища нет.

— Тагус, за мной, остальные прикрывайте друг друга и постарайтесь задержать того тенадасера со свитком!

— Да! — откликнулись члены отряда.

Эпкальм проскальзывал мимо врагов, то укладывая кого-то на лопатки, то протыкал их безжалостно мечом. Враги, однако, не терялись, они всеми силами препятствовали сопротивленцам, не давая добраться до товарища. В создавшемся хаосе, тёмные приспешники сумели расчистить путь для своего человека со свитком. Он, не мешкая, взобрался на доску и взмыл в воздух, спеша убраться с места столкновения.

— Тагус! — выкрикнул Эпкальм, когда на него понёсся тенадасер, выставивший лезвия.

— Понял! — Ре́лум перегруппировался с Эпкальмом и встретил противника мечами. Лидер же резво достал лук, заправил его стрелой и выпустил в улетающего тенадасера. Стрела попала точно в ногу, от чего противник чуть на навернулся, но чудом сумел удержать равновесие. Не мешкая, лидер достал следующую и запустил следом, однако от этой враг увернулся.

Чуть он скрылся в лесу, вслед за ним кинулись и остальные. Сопротивленцы, не теряя их из виду, бросились в погоню, сев тенадасерам прямо на хвост. Сражение не прекращалось ни на миг. Эпкальм только и успевал, что отражать удары и лавировать между деревьями на лету. Никто не сдавался и не уступал в силе, дрались ожесточённо, не жалея себя.

Эпкальм понимал, что тенадасеры готовы положить жизни, но доставить свиток господину. Сопротивление не давали им передышки ни на секунду.

— Памаль, Вильт, сбивайте! — отдал приказ Эпкальм.

Неразлучный дуэт задорно блеснул злобными усмешками, прежде чем подняться выше. Они взмыли вверх, в полете столкнулись ногами, прислонившись друг к другу спинами и оттолкнулись подошвами, а затем понеслись в разные стороны точно стрелы, рассекая воздух.

Памаль и Вильт прекрасно дополняли друг друга благодаря способностям. Вильт, имея возможность управлять магнитными полями, мог менять притяжение или же магнетизм в угоду обстановке, а Памаль — обращать чужие способности противоположно. Способность второго идеально действовала только в паре с первым, другие ему по какой-то причине не поддавались.

При столкновении друг с другом парни сначала притягивались друг к другу, а после меняли притяжение на противоположное и резко разлетались в разные стороны. Это был один из их коронных приёмов.

Проносясь поверху, они обогнали тенадасеров, вновь резко прыгнули вниз, уцепившись перчатками за ветви и пересеклись крест на крест, перекрывая путь натянутыми лесками. Застигнутые врасплох тенадасеры, отвлечённые боем просто-напросто не успели отреагировать и повалились на землю, слетая с досок.

Дуэт победно и протяжно воскликнул:

— Юху-у-у!

Развернулось новое сражение, но уже на земле, где у сопротивленцев было больше шансов. В воздушном бою они сильно уступали, потому что им постоянно приходилось перемещать руки, чтобы уцепиться за ветви — это усложняло возможность не только проведения атак, но и защиты. Воздух преимущество и недостаток одновременно.

Эпкальм подлетает прямиком к тенадасеру, который вцепившись в свиток, пытается подняться с земли и забраться обратно на доску. Ему почти удаётся выхватить добычу противника, как воздух сотрясает крик Липедессы. Эпкальм бросает беглый взгляд на сцепившихся между собой сопротивленцев и тёмных приспешников, прежде чем замечает, что двое накинувшихся на неё тёмных выродков пытаются перерезать подруге глотку.

«Я не могу потерять больше никого!» — мелькает мысль в голове лидера. Эта секунда промедления стоит ему того, что враг со свитком взбирается на доску и взмывает в воздух.

В этот же миг он находит глазами Женю, который без слов всё сразу понимает. Он бросается в погоню, а Эпкальм мчится на помощь к Липедессе. Он успевает перехватить её, прежде, чем двое ублюдков успевают сделать хоть что-то, однако лезвие рассекает его плечо, прожигая слабой вспышкой боли. Держа одной рукой дочь Глораса, Аноильтенс ударяет одним сапогом о другой. Из подошвы появляются жала, которыми он со всей дури бьёт одного из приспешников в грудь. Шип вонзается в плоть, втиснувшись между защитными костями. Второй рукой лидер выхватывает меч и защищается от ответного удара, тогда же отталкивает Липедессу подальше от опасности. Уж чего-чего, а позволить дочери глав сопротивления погибнуть он точно не может.

Оставшийся тенадасер, рыча от злости, выставляет сверкающие лезвия, прикреплённые к рукам и бросается на Эпкальма. Аноильтенс успевает попасть острым концом меча в отверстие между крепежами наручных лезвий, соединяющими остриё с металлической пластиной и пригвоздить тем самым одну руку противника к земле. Тенадасера тянет вниз, а Эпкальм защищается от второго удара, выхватив нож из сапога. С наслаждением, следующей атакой, он бьёт тёмного приспешника шипованной подошвой по горлу и отталкивает назад. Струйка крови вырывается из раны, точно вода из крана, забрызгивая вырывающимся фонтаном одежду тенадасера. Пара капель попадет и на Эпкальма, однако он холодно смотрит на то, как тёмный ублюдок корчится, пытаясь закрыть рану. Глаза раненного заполняются яростью и неудержимым страхом, с которыми он смотрит на Аноильтенса. В воображении сопротивленца всплывает картина, что Сэлд так же мучился, так же смотрел на своего убийцу. В тот же миг лидера охватил яростный порыв.

Он резко рассекает шею и без того задыхающегося кровью тенадасера. Тело поверженного противника обмякает, а судорожно трясущиеся руки безвольно опадают на тело.

— Псы на хвосте! — Раздаётся в ухо Эпкальму по связи. — Будьте осторожны! — предупреждающе сообщил Тагус.

В тот же миг лидер понял, что шанс потерян, теперь достать свиток, особенно если вести войну на два фронта, они навряд ли смогут. А ведь ещё нужно выйти целыми из этой бойни. Злобно цыкнув, он коснулся устройства связи и заговорил:

— Отступайте, думайте о собственной безопасности.

— Погоди, а как же свиток? — возмутилась Ингет.

— Отступать, — грознее рыкнул Эпкальм, заметив приближающиеся пате́лансы с орденовцами внутри.

Недолго думая, лидер поднялся выше, чтобы избежать столкновения с «псами», а после начал всматриваться вперёд, увеличивая скорость благодаря быстрым перехватам за ветки. Мчась вглубь, он уворачивался то от атак ордена, то тенадасеров, когда наконец нагнал свою цель.

Тенадасер со свитком отчаянно рвался вперёд, то и дело уклоняясь и давая отпор врагам. Эпкальм присмотрелся к нему, а после резко спланировал вниз, отцепившись от ветки; оттолкнулся от толстого сука́ и сумел приземлиться на доску тёмного приспешника, ухватившись за капюшон и руку врага. Только он успел поймать равновесие, как в него полетело лезвие, которое он встретил вовремя выхваченном массивным ножом.

Ситуация усложнилась, когда сзади подоспели двое противников и трое орденовцев. Вражда на все фронты стала невозможно сложной для успешного завершения миссии. Зелёные покрывающие щиты, на круглых летающих над землёй машинах орденовцев, приоткрывались, давая возможность свободно размахивать мечом.

Эпкальму чудом удавалось уклоняться и отвечать на удары, пока парочка тенадасеров не разделилась. Тёмные приспешники, ускорившись, сумели оторваться от ордена. После они рассредоточились по обе стороны от товарища с добычей. Устоять на доске и без того было непростой задачей, теперь стала и вовсе невозможной, особенно когда в него полетели сразу три лезвия тёмных приспешников со всех сторон.

— Эй, парни, а ну ка замедлитесь! — Эпкальм вскинул голову и увидел летящего спереди Женю, а после мощный толчок снёс всех на землю.

Эпкальм попытался вцепиться в цель, но не успел. Мощный удар, который спровоцировал Женя, разбросал всех по сторонам. Во всей неразберихе, Аноильтенс даже в себя не успел прийти, а когда поднялся с земли, чтобы осмотреться, как его сразу же перехватил Женя и взмыл вверх, унося лидера от побоища.

Меньше чем через десять секунд на место подоспели и орденовцы, которые продолжили ожесточённый бой, из участия в котором сопротивление выбыло. Эпкальм заёрзал.

— Женя, отпусти меня, свиток! Я не достал его!

— Сдохнуть захотел, идиот? Ты может и мой командир, но ты такой придурок, чёрт бы тебя побрал, Эпкальм! — Разразился Женя. — Я всё думал, что с тобой не так, когда услышал приказ отступать, а потом понял, что ты собрался справляться сам. Ну разве не критин? Думаешь Сэлд хотел бы чтобы ты так глупо подох? Он ради этого всегда шёл за тобой?

Эпкальм притих от навалившихся на него грозных речей, сдавивших грудь. Он чувствовал, что уже не в силах сдерживаться, но продолжал упорствовать, ощущая, как чувства выжигают внутренности.

— Мне хотелось только сделать всё, чтобы его жертва не была напрасной, но и допустить новых я не мог. Вот и решил пойти в одиночку.

Женя на мгновение замолчал, прежде чем раздражённо и недовольно усмехнуться, почти истерично.

— Ты никогда не был одинок и не будешь. Никто бы тебя ни за что не оставил, оглянись, командир.

Эпкальм непонимающе уставился на товарища, а после перевёл взгляд назад, тогда же шок сдавил горло. Позади мчался его отряд. Никто из них не отступил, все пошли за ним — своим лидером. Глаза Эпкальма начало жечь, но из последних усилий, он вновь постарался задушить эмоции, получилось не очень, но он точно знал, что этого хватит до того момента, пока он не останется один.

Сопротивленец смотрел на друзей и товарищей по совместительству и понимал, что после отданного приказа, его страховали товарищи, а он даже и не заметил их. Как глупо с его стороны было думать, что они уйдут и не поймут его намерений. Как же он глуп, ведь рискуя собой, рискнул всеми.

— Мы твой отряд, мы должны заботиться друг о друге, не взваливай всё только на себя одного. — Горечь пропитала голос Жени. — Мы же как семья, идиота ты кусок, нам тоже больно из-за Сэлда! Открой уже, наконец, глаза!

Эпкальм не смог ничего ответить, только качнул головой, а после выставил перчатку, помогая Жене перелететь ствол высоко дерева на пути. Друг понял, что лидер более-менее пришёл в себя, а потому отпустил его, позволив передвигаться дальше самостоятельно.

— Никто не ранен, все целы? — спросил Эпкальм по связи, взяв себя в руки.

Товарищи незамедлительно ответили, что все в порядке. Это принесло ему небольшое успокоение, но горечь и злость разрывали его изнутри, ведь в итоге свиток они так и не достали. Это был чистой воды проигрыш.

— Что с отрядом Милены? — Эпкальм приблизился к Жене.

— Отступили, когда двоих серьёзно ранили.

Остальное время до прибытия в штаб они передвигались, не проронив ни слова. Каждый думал о своём, Эпкальм знал об этом. Всех поглотило горе от утраты и поражения. Этой болью они стали объединены как никогда раньше, делились ею между собой и старались справиться.

Аноильтенс задумался и пришёл к выводу, что их всегда связывали общие боль, цели, потери, а самое главное преданность друг другу. Как же эгоистично и глупо с его стороны решение идти одному. Что бы сказал Сэлд? Горло стиснула невидимая рука бессильной горечи.

Когда они добрались до убежища их встретил Глорас. Эпкальм опустил глаза, не хотел видеть разочарования. Однако осознал, что лидер не может быть трусливым, смело поднял голову.

Рядом с Глорасом стояла Гловиль, она оценивающе осмотрела всех сопротивленцев, задержав взгляд на дочери и расслабилась. Видимо её успокоило отсутствие серьёзных повреждений, а ссадины, синяки и царапины, были вполне привычным делом.

— Глорас, — начал Эпкальм, сжав кулаки, — свиток.

— Неужели не достали? — удивлённо возмутилась Гловиль, расширив глаза.

То, что она влезла в разговор, смелости никак не придавало, наоборот лишь распаляло чувство стыда за провал такого важного задания. Лидер отряда тяжело выдохнул, собрался уже ответить, как рядом вдруг встал Женя и уверенно положил руку ему на плечо. Глаза Эпкальма округлились, когда тот с довольным видом потряс перед ним свитком. Впервые за эти часы он смог по-настоящему расслабленно выдохнуть, с благодарностью и непониманием взглянув на товарища. Лидер замотал головой продолжая улыбаться. Женя, увидев это жест, поспешил ответить на непроизнесённый вопрос командира:

— Достал, когда влетел в тенадасеров.

========== Глава 9. Обнаруженные. Часть 1 ==========

Академия кувелов

Малер поздно почувствовал, как чьи-то пальцы цепко обвились вокруг его запястий, а потому не успел вовремя среагировать, в отличии от паники, которая стала пульсировать, точно сердцебиения под кожей. Пока академцев затаскивали в тёмный коридор, отщепенец понял, что схватили их вовсе не один, а двое. Малер спешно начал возвращать себе зрение, чтобы разобрать в темноте хотя бы силуэты.

— Ты ещё кто? — брезгливый и злобный голос раздался со стороны Калесы.

Она надменно выдернула руку и придвинулась ближе к Малеру, который видел не больше крота. Только он услышал нервный вздох, как всё внутри завязалось в тугой узел, стянулось и вызвало в нём бурю негодования. Он не понимал, как она вообще могла тут оказаться. Страх сцепил пальцы. Присфидум повернул голову, собрался было открыть рот, чтобы высказать недовольство, как вдруг получил подзатыльник.

— Эй! Какого чёрта? — выругался Малер.

— Ещё спрашиваешь? — голос друга «преступник» узнал сразу же. Нервы и злость переплелись между собой. Зрение начало постепенно возвращаться, он уже мог разглядеть фигуры, объятые мраком. — Какой кретин додумался переться в академию ночью с непонятной девицей, да ещё и неприятностей на свой зад хватануть?

Флатэс оказался куда злее Малера, но не сказать ничего отщепенец тоже не мог, иначе друг просто удушит его нравоучениями.

— А какой кретин додумался сюда Ланию привести? — зло проскрежетал в ответ академец. — Ты головой вообще подумал?

— Надо было на улице её оставить? Если не заметил, то именно оттуда пришли эти тёмные засранцы. — Флатэс распалился и готов был кричать, однако мог только агрессивно шептать.

— Хватит! — Робкий шёпот прервал ссору. — Нам нужно выбираться отсюда, потом успеете продолжить препирки! — Когда Малер нашёл взглядом Ланию, его сердце пропустило удар.

Она смотрела на него с разочарованием, которое казалось ей и вовсе не присуще. Наверное, Присфидум бы не поверил, что это его подруга не будь у неё яркой копны волос и робкого голоса. Однако, впервые за два годы дружбы, он видел её настолько уверенной, отчего пришёл к выводу — она волновалась за него, а Малер в свою очередь просто оттолкнул подругу и сделал это довольно грубо, ещё и во время звонка.

И без того не унимающаяся совесть, начала свербеть ещё сильнее и старалась, подобно моли, проесть в разуме дырки. Так совестно перед ней он себя ещё не чувствовал, потому что обычно старался не задевать подругу и относится к ней мягче, а тут так сплоховал.

Тем не менее сущность человека остаётся неизменна. Малер проявляет грубость, отталкивая от себя дорогих людей, чтобы обезопасить, а потом мучается от угрызений совести, что неустанно разъедает изнутри.

Присфиду таки сдался и кивнул.

— Да, давайте выбираться.

Только он повернул голову к Калесе, как ему прилетел ещё один подзатыльник от Флатэса.

— Это тебе от Лании, уверен она тоже хочет так сделать.

— Закрой уже рот и веди нас отсюда! — зашипела Калеса, глядя на задорного парня.

Малер готов был поклясться, что видел, как глаза Игнэйра поменялись, стали выражать жгучую неприязнь, а шутливость и доброжелательность исчезли.

— Ты видимо что-то не догоняешь. — На лицо Флатэса налезла пугающая усмешка. — Думаешь, мы пришли вытащить обоих? Ни хрена. Мы тут только ради Малера, а с твоим поганым отношением, можешь идти гулять к тенадасерам.

От кого-кого, но от обычно добродушного и задорного Игнэйра, Малер не ожидал услышать ничего подобного. Он обычно пропускал мимо ушей подобный тон и надменность, как в случае с Ингелео, но очевидно, что Амкапир ему куда больше, чем просто не нравилась. Выдохнув, Присфидум понял, что после всего разговор будет ух каким неприятным.

Повисло недолгое молчание. Малер увидел, что Калеса растерялась и уж точно не готовилась к такому повороту событий. Её симпатичное лицо исказилось: брови «изломались», ладони медленно сжались в кулаки. Не к добру, подумал Малер и решил, что нужно вмешаться.

— Извини, — она заговорила раньше, поражая Присфидума. Хоть тон её и был озлобленным, а глаза полными ярости, говорила она довольно спокойно. — У всех нервы шалят, давайте уже убираться отсюда.

Такого кажется не ожидал никто, даже Флатэс опешил. Он выпучил удивлённый взгляд на блондинку, вскинул брови и закачал головой, точно соглашаясь с мыслями.

Ребята отошли от некоторого шока и решили опустить неприятные моменты или по крайней мере отложить их на другое время и начали двигаться, за Игнэйром.

Они смогли прокрасться к комнате оргкомитета, которую их проводник открыл ключом и впустил внутрь, как раз в тот момент, когда чьи-то шаги раздались в соседнем коридоре.

Пока они шли к выходу, Малер успел заметить с каким интересом Калеса разглядывает его друзей. Он не понимал, что она думает, но и её заинтересованность ему не особенно нравилась. Не хватало им только, чтобы Амкапир начала пакостить, мало ли что у неё вообще на уме может быть. Но почему-то её выражение лица то ли тоскливое, то ли сильно сосредоточенное, то ли восхищённое, не говорило ни о какой опасности, хотя откуда знать, что на самом деле в голове новой знакомой. В любом случае, Малер хорошо понимал, что дороги их на этом скорее всего разойдутся, а самое неприятное то, что наличие этого факта не утешало.

Окинув взглядом друзей и Калесу, Присфидум посмотрел на свиток в её руках, размышляя стоили ли приложенные усилия того, чтобы вляпаться в такие неприятности. С другой стороны, как тенадасеры смогли так просто проникнуть на территорию академии и что вообще здесь забыли? Пришедшие в голову вопросы не давали покоя, даже если он понимал, что это не его дело.

Все разборки с этой ситуацией падут на плечи руководства академии и ордена, вот они и пусть разбираются со всем.

Не смотря на в безысходность ситуации, Малер невероятно радовался тому, что его есть кому поддержать и прийти на выручку — настоящие друзья. О чём ему ещё можно мечтать?

После этого вечера, он не сомневался, что Флатэс прыгнет за ним даже в пекло, а рядом будет и Лания, о поступке которой он бы и помыслить не смел. Хоть академец и давно сумел разглядеть в ней стержень, о котором, возможно, не подозревала сама Нобилиа, терпеливо ждал, когда же она сама его увидит. Тем не менее одного только стрежня мало, ведь пока рядом будет Валтис, она так и останется жертвой, которая никогда не сумеет очутиться на другой роли.

Отогнав от себя мысли, не относящиеся к удачному «побегу» из клетки с хищниками, он выскользнул за дверь следом за Флатэсом и оказался на улице. Глухие звуки шагов стихли, остались внутри академии. Холодный ветер встретил выбравшихся на улицу студентов, остужая их раскалённый рассудок.

Малер смог расслабленно выдохнуть, прежде чем с облегчением опереться на стену академии. Остальные последовали его примеру, дабы взять небольшую передышку. Одна только Калеса продолжала напряжённо сжимать в руках свиток.

— Ну и? Стоило оно того? — спросил Флатэс, стукнув друга в плечо.

— Сам посмотри. — Малер улыбнулся и указал взглядом на ответы в руках Калесы.

Вздорный парень подполз ближе и вперил в него пронзительный взгляд. Сказать, что действия друга напрягали Присфидума, не сказать ничего. Он впервые не имел понятия, что он учудит. Прежде Игнэйр так не злился, по крайней мере при Малере уж точно. Приятель резко притянул к себе Ланию, закинув руку ей на плечи и повернулся к ней, не отрывая взгляда от провинившегося одиночки. От такого жеста Присфидум оторопел, разглядывая широко распахнутыми глазами робкую Нобилиа, которая вздрогнула от смелого и резкого действия Флатэса.

— Лания, что мы с ним сделаем? Лучше сжечь его любимую кожанку или остричь все кудряшки к чёртовой матери? — Тон парня лучился задором, он, казалось, даже не замечал, что Нобилиа потерялась, вперив взгляд в ноги. — Лания, ты дыши, чего замерла? Задохнёшься же. — Переключив на неё своё внимание, он ослабил хватку, откровенно недоумевая.

Калеса фыркнула, услышав от друга Малера словечки внешнемирцев, но предпочла не ввязываться в разговор.

— Как на счёт того, чтобы заложить вас, ко всем тебрарумам, преподавателям?

Раздавшееся со стороны Малера шипение, застало врасплох небольшую компанию. Они дружно вздрогнули, обращая испуганные взгляды к подкравшемуся сокурснику, которого увидеть, как оказалось, не ожидал никто, за одним исключением. Задорный взгляд Флатэса упал на Ингелео, сидящего на корточках.

— Не, мне не нравится твоя идея. — Помотал головой Флатэс, пожал плечами и выпятил губы.

— Что ты тут забыл? — грозно отозвался Малер, встречая гаденькую ухмылку на лице смутьяна.

Раздавшийся следом голос вверг в удивление уже всех:

— Да ну! Я думал Ингелео шутит! Вы чего тут творите? — яростно зашептал Эльтен, высунувший голову из-за спины друга. — Нет, ну я, конечно, допускал эту мысль, но не думал, что вы такие отчаянные.

Присфидум недовольно выдохнул. Обратил внимание на друзей и вдруг заметил, как тенадасеры начали выскакивать из здания.

— Давайте отложим все разборки, нужно уходить. Наверняка, скоро появятся орден и преподаватели, нам бы лучше убраться до этого момента, — шепнул Малер.

Не успели тенадасеры и отойти от здания, как на них, словно из неоткуда, повыскакивали люди в тёмно-коричневых плащах. Происходящее стало казаться Малеру дурдомом. Никто бы и помыслить не мог, что тенадасеры проникнут не то что в академию, а даже на её территорию. О появлении сопротивления и вовсе не гадали. Развернувшееся сражение, заставляло сердце стучать ещё быстрее, пока страх пульсировал в висках.

Небольшая компания замерла, шокировано пялясь на происходящее. Все старались жаться поближе к стене и надеялись, что так будет куда безопаснее, однако Малер понимал, что безопаснее всего уйти с поля битвы. Только он успел подумать об этом, как из-за угла к ним кто-то выскочил, сталкиваясь с Ланией.

— Вы какого тёмного все тут забыли? — возмущённо заговорила Люксальта, оживлённо закрутив головой по сторонам.

— Ой, Люкс, ты не поверишь, мы тут собрались на зрелищное представление, вот сидим, наслаждаемся. У тебя с собой случайно нет попкорна? — Малера поражала способность Флатэса, шутить и так спокойно вести себя в сложившейся ситуации.

Люксальта всего на мгновение удостоила взглядом друзей. Удивилась чему-то. Присфидум предположил, что позе этих двоих, а точнее оказавшейся на Лании руке Флатэса, которую он так и не убрал.

По поведению разъярённой академки можно с уверенностью сказать, что она кого-то выискивает. Не завидовал Малер этому человеку, потому как выглядела подоспевшая Люксальта так, словно собиралась порвать несчастного в клочья.

— Ты! — Она сузила глаза, мотнув головой в сторону смутьяна и преисполнилась гневом пуще прежнего. — Ингелео, ты больше не жилец!

— А я-то чего? Он сам за мной пошёл. — Элисар подался назад и столкнулся с Эльтеном.

Всех заставило умолкнуть то, что тенадасеры внезапно бросились в сторону леса. За ними помчались и сопротивленцы. Ингелео перевёл взгляд на ускользающих тёмных приспешников, как вдруг встретился глазами с одной из сопротивленок. Девушка не задерживала на нём долгого внимания, метнула глаза куда-то в сторону, изогнула бровь, а после тоже бросилась в погоню. Недоумевающий академец свёл брови и ещё несколько секунд косился в сторону деревьев, за которыми растворились все те люди, словно так мог разгадать, зачем же они вообще приходили. Но понять так и не смог. Предположил, что им стало скучно драться в сайдах и на других территориях, вот и решили попробовать что-то новенькое. Конечно мысль была абсурдная, но дальше раздумывать ему не хотелось.

— Да какого хрена тут вообще творится? — в изумлении выдал Флатэс, пока все остальные сидели умолкнув.

Повисшую, точно комок в горле, тишину внезапно поразили странные звуки. Они стремительно приближались. Малер затаил дыхание, заметив, что так поступили и остальные. Даже, готовая рвать и метать, Люксальта молчала, однако успела схватить руку Лании и придвинуться к ней. Мимо, точно стрелы, просвистели промчавшиеся пателансы, скользнувшие в лес, куда несколькими минутами ранее умчались остальные участники непонятной заварушки.

Неподалёку начали раздаваться голоса вместе со звуками шагов. Калеса закрыла рукой рот, Ингелео напрягся, как и Малер, пока остальные вжимались в стены академии, точно могли с ней слиться. Темноту разрезали лучи, направленные прямо на кучкующихся студентов. Малер заметил боковым зрением, что кто-то вздрогнул, сам он лишь прикрыл рукой глаза, морщась от яркого света. Лицо подошедшего освещалось люкспилем. Человек выглядел то ли удивлённым, то ли недовольным, а может всё и сразу.

— Так, так, так, — звучно проговорил парень, в орденской форме и повертел головой, разглядывая сжавшихся студентов. — Эй, Грапер, у нас тут проблема.

Рядом с орденовцем вырос ещё один, не менее устрашающий. Присфидум зачем-то повернулся в сторону Ингелео и заметил восхищённый взгляд Эльтена.

— Детишки, а какого тебрарума вы тут шныряете, а? — спросил тот же орденовец с сизыми волосами, продолжая смотреть на них уже с подозрением.

Все замерли. Вопрос, как и само появление застало всех врасплох. В голове Малера трубила бедственная сирена. Вот они и попались. Что же говорить? Как выкрутиться?

— Подъём, пойдём к декану, там все и поговорим, — махнул рукой второй.

Академцы начали медленно подниматься. Малер заметил, как орденовец осматривал их. Побаиваясь за свиток, который стискивала Калеса, он осторожно притянул её к себе, выхватил добычу и незаметно спрятал, от заискивающих взглядов нежданный гостей. Он не переставал размышлять о том, что выбрали они с Амкапир не самую удачную ночь для проникновения в академию. Ведь ответы таких проблем явно не стоили.

Штаб сопротивления

Взгляд Глораса заполнился облегчением при виде свитка в руках Жени. Сопротивленец ободряюще держался за плечо Эпкальма, не переставая по-доброму улыбаться, но и не скрывая явной гордости.

Щуплый парень, проживший много лет во внешнем мире вместе с бабушкой, однажды постучался в двери ордена. Тогда встретивший его Эпкальм ещё не знал, что мальчишка с встревоженным лицом, подрагивающим носом-пятачком и испуганными глазами, окажется его верным союзником и другом, которому он будет доверять не меньше, чем Сэлду.

Женя обладал полезными качествами, такими как непомерная серьёзность и вдумчивость, однако первое время в штабе держался очень скованно, но постепенно начал открываться общению с Эпкальмом, Сэлдом и Липедессой. Лидер отряда знал его только с этой стороны, пока к сопротивлению не присоединись озорники — Вильт и Памаль. К всеобщему удивлению они практически сразу нашли общий язык с Женей и открыли в нём совершенно новые стороны, о которых никто не мог даже подозревать.

Как оказалось, Воеводин был тем ещё проказником, весельчаком и настоящим бесом в новой компании друзей. Если первое время он старался не говорить причудливых для кувелов слов внешнего мира, то дал себе волю с появившимися весельчаками-задирами, которые то и дело умудрялись выводить из себя окружающих. То начнут словами вивпамундов кого дразнить, то испортят чей-нибудь шампунь, добавив в него всецветного экстракта, — сделанного собственноручно, — после которого использовавший его, ходил с местами переливающейся кожей и волосами.

От их поведения все изрядно начали уставать. Даже терпение Глораса лопнуло, когда он зашёл в свой кабинет и чуть не был раздавлен произвольно раздувающимся кругом, достигающим огромных размеров. Благо глава сопротивления успел вовремя закрыть дверь с обратной стороны. В тот же день он приставил к прозорливой троице угрюмого и серьёзного Тагуса, которому было поручено следить за ними.

В отличии от ребят-сорванцов, которые у всех были на слуху, Тагус был тем, кого можно назвать тенью — о нём мало кто знал, да и общаться он не сильно любил, а из-за его всегда грозного лица, другие часто сторонились парня. Релум хорошо прижился с компании, ведь все трое приняли сложившуюся ситуацию за вызов. В результате они стали хорошими друзьями, благодаря которым их молчаливый охранник постепенно научился общаться и сходиться с другими людьми, но и о главной миссии не забывал. Он добросовестно дергал всех троих за шкирки, когда те задумывали шалости, выходящие за рамки дозволенного.

Эпкальм высоко ценил каждого из них, особенно ему нравилось, что, не смотря на несерьёзность, ребята на время заданий становились надёжными товарищами, приходящими к невероятно абсурдным, но действенным планам.

— Давайте посмотрим, что там. — На лице Глораса появилась грустная полуулыбка.

Глава сопротивления взял протянутый ему свиток и принялся разматывать тёмно-зелёную ленту, обмотанную вокруг. К нему подошла Гловиль, следом приблизились и Эпкальм с ребятами. Командир отряда смотрел на треклятый свиток, думая о своём. Мимолётная радость уже прошла, на смену пришла серьёзность, да и подавляемые чувства продолжали остервенело ботать по прутьям решётки внутри него. Впрочем, ему, как и всем остальным не терпелось узнать, зачем же Итенедонимусу понадобился свиток.

Развернув бумагу, Глорас впал в недоумение. Гловиль возмущённо разинула рот, теряя спокойствие. Едва завидев гнев и разочарование на лицах глав, Эпкальм напрягся, затем опустил сердитый и сосредоточенный взгляд на свиток и почувствовал, словно его ударили под дых. Весь воздух разом вышел, рёбра начали ломаться. Боль заколола тысячами игл. На его потрясённом лице загорелась злость, которую выдавали сползшиеся к переносице брови. Уши заложило взбурлившей в венах кровью. Аноильтенс, готов был разнести округу. Стиснув кулаки, он-таки сдержался, но выглядел мрачнее тучи.

Корявым, почти неразборчивым почерком, напоминающим некое подобие иероглифов, язык кувелов гласил: «Экзамен по теории флоры и фауны». Эпкальм не мог понять, что это за чушь. Ему сразу подумалось, что это либо какой-то розыгрыш, либо утка, а настоящий свиток остался у тенадасеров, иначе как объяснить всю эту околесицу?

========== Глава 9. Обнаруженные. Часть 2 ==========

Штаб сопротивления

— Не думаю, что Итенедонимус послал в академию тенадасеров только ради ответов. Если бы он там решил учиться, мы бы точно знали, — выдавил Вильт, рассматривая не верящим взглядом бумагу.

— Думаешь? А я-то уж подумал, что он сам экзамен сдать не может, вот и послал за свитком, — саркастично фыркнул Памаль, кинув на друга недовольный взгляд.

Все остальные стояли в траурном молчании, ошарашенные и недоумевающие.

Эпкальм чувствовал, что держаться больше нет мочи. Не проронив ни слова, он развернулся и поплёлся к лесу, изредка пошатываясь. Его невидящий взгляд упирался под ноги, сопротивленец ускорил шаг, пока не скрылся за ветвями, оставив товарищей на поляне. Моргнуть не успел, как оказался у реки. Повалился на землю. Верёвки связывавшие его израненное сердце — порвались, высвобождая все накопившиеся эмоции. Сначала он почувствовал сильнейший удар вины, что прицепилась, точно камни к ногам, и тянула его на дно.

— Всё напрасно. Всё было зря, — зашептал Эпкальм осипшим голосом, когда его окатила волна боли, следом захватил вихрь презрения, и пронзила, точно копьями, горечь утраты. — Это я его убил. Я…

Дрожащими руками, Аноильтенс вцепился в волосы и почувствовал, как внутренности разрывает, как ломаются кости, как он распадается на мелкие кусочки. Крик пронзил ночную тишину, раздирая горло.

Моргнул. Эпкальм уже стоял у дерева и ожесточённо молотил по нему. Моргнул. Из-под содравшейся кожи на костяшках, сочилась алая кровь. Моргнул. Ощущение, словно его перемалывают усилилось. Сопротивленец буквально ощущал, как от него отрывают куски изнутри. После всё тело охватило огнём, съедающим лёгкие. Моргнул. Вот он уже стоит на коленях и продолжает безжалостно молотить землю, пока в голове всплывает улыбающийся Сэлд, уходящий на свою последнюю миссию.

Слёзы разъедали глаза, охрипшее горло болело, видимо слишком сильно он кричал, ведь ощущалось так, словно голосовые связки кто-то разодрал ржавым крюком.

— Прости меня. Сэлд, прости, — сокрушаясь, прошептал Эпкальм, обхватил себя руками. Не помогало.

Тогда он выхватил меч и принялся кромсать ствол того же дерева. В этот момент, он, казалось, не ощущал никакой физической боли, она бы просто не смогла превозмочь душевную, уничтожающую его. Глаза заволокла пелена слёз, головагудела, кожа горела, тело раз за разом пронзали тысячи и тысячи ножей. Клинок безжалостно разрубал ствол, во все стороны летели ветки, щепки и ошмётки коры. Это тоже не помогало. Обессилев, он повалился на колени, глядя пустым взглядом в землю и чувствуя, как крупными каплями по лицу катятся слёзы. Эпкальм хотел бы в них утопиться, но понимал, что не может этого сделать.

В какой-то момент, он вспомнил о том, что нужно идти за телом Сэлда. Нельзя оставлять его тем варварам.

Почувствовал непреодолимое желание разнести весь чёртов лагерь, он ощутил очередной наплыв злости, а следом и боли, от которой стал задыхаться, которой давился, которая пыталась разорвать его на части.

Как? Как он мог допустить смерть друга? Почему не пошёл за ним, почему позволил ему уйти? В лесу позади послышались шаги. Аноильтенс даже не стал оборачиваться, лишь уткнулся лицом в локоть, расположившийся на согнутом колене.

— Эпкальм? — тихий позвали его.

Сопротивленец не отозвался, он сидел, понимая, что если сделает лишнее движение, то сорвётся вновь, а предстать в подобном свете перед кем-либо он не мог.

— Ребят, лучше идите, я побуду с ним, не нужно налегать всем вместе, —понуро заговорил Женя.

Разбирая всхлипы и безутешные завывания, Эпкальм молчал, утопая в водах раздирающей боли. Он не мог себе простить себе того проступка, не мог смотреть в глаза товарищей, не мог и не желал. Оказалось, слишком тяжело.

— Ты никудышный командир! Ты убил Сэлда! — завопила Ингет. — Ты сраный кусок дерьма!

«Всё верно. Я ничтожество. Я убил Сэлда. Какой я после всего этого лидер?» — подумал он, продолжая тонуть в вязкой жиже, утягивающей его всё глубже.

Внезапно послышался звук удара. Эпкальм на автомате поднял голову и обернулся. Липедесса с яростью и катящимися по лицу слезами, ударила Ингет. Вильт схватил её и оттащил, сжимая в неуклюжих объятьях, пока она кричала на Хактес.

— Да какого хрена вы творите? Ингет закрой свою пасть и вали отсюда! — не выдержал Женя. Его голос сорвался. — Уходите все, уведите эту! — Метнул взгляд на Хактес.

Позади стояли товарищи, в этот же момент рядом на колени упал Женя и крепко обнял друга. Кто-то из соотрядовцев закрыл рот обеим кричащим девушкам. Эпкальм понимал, что всем больно, понимал, что каждый пытается справиться с потерей по-своему и никого не винил ни в словах, ни в действиях. По правде говоря, он ждал, что кто-нибудь хорошенько ударит его, будет бить, пока не выбьет из горе-командира всё дерьмо. Ингет бы хорошо справилась с этим, подумалось ему.

— Эпкальм, мы все с тобой! Мы рядом!

Его вдруг обступили со всех сторон. Сопротивленец и заметить не успел, как вернулись товарищи, все кроме крикливой скандалистки.

— Не надо сражаться одному, раздели утрату с нами. Ты не можешь сломаться, слышишь! Ради Сэлда, ради нас и сопротивления! Ты не можешь сломаться! — тихо бубнил Женя в ухо лидеру.

В какой-то момент, все обняли командира, крепко сцепились друг с другом, превратившись в одно целое. Они просидели так не меньше часа, пока внутри каждого не осталось ничего кроме пустоты и нестерпимой горечи, заставляющей вновь и вновь течь слезам из глаз.

— Спасибо, — тихим, сбивчивым голосом заговорил Эпкальм. — Идите, отдохните, я хочу немного побыть в тишине.

Ребята покорно закивали. Эпкальм чувствовал, что и они хотят побыть в одиночестве, но не идут только из-за него, а это неправильно. Каждый должен оплакать потерю по-своему. Так, все, кроме Жени, побрели к штабу, оставляя Эпкальма себе самому. Даже Липедесса, что висела на лидере час с небольшим, решила дать ему возможность всё обдумать.

Женя не проронил ни слова больше. Рассудив, что он тоже хочет побыть в этом месте ещё немного, Эпкальм продолжил тупо смотреть за бурным течением реки. Слёзы катились по лицу, он уже в миллионный раз прокручивал воспоминания с Сэлдом и клял себя за неосторожность. Эпкальм потерял счёт времени, да и считать не особенно хотелось.

— Возьми меня с собой. — Прервал тишину Женя. — За телом Сэлда. Я хочу пойти с тобой.

Тишина. Эпкальм не хотел, чтобы и с ним что-то случилось, а потому предпочёл просто промолчать. Не может он больше подвергать кого-либо опасности.

— Он был и моим другом, я пойду за ним хочешь ты того или нет.

Шебаршение в кустах отвлекло Аноильтенса, когда он уже было собрался ответить. Он вперил взгляд в дрожащие ветви куста, слыша чьи-то то ли рык, то ли скуление. Приблизившись, он заглянул вниз, как вдруг по телу пробежало покалывание и сердце забилось быстрее. Туман в голове резко начал рассеиваться.

Сначала лидер смог различить во тьме руку, а после и полностью окровавленную одежду. Человек еле дышал, за ним тянулся широкий обагрённый след, хорошо различающийся на тёмно-синей траве. Не поверив глазам, Эпкальм бросился раздвигать кусты. Перед ним предстала ужасающая картина, страх и адреналин взбурлили в ту же секунду.

— Женя! Живо, зови на помощь! Сэлд, он… он здесь! Он почти не дышит!

Академия кувелов,кабинет декана

В кабинете декана повисло напряжённое молчание. Рослый мужчина с растрёпанными волосами с проседью и пухлым лицом, держался за виски. Он сверлил близко посаженными глазами поверхность стола. В столь поздний час профессор Нэслр не выглядел деловым, как обычно, напротив, сидел в местами помятой пурпурной рубашке и надетой поверх пёстрой кофте с чудными узорами. Он бы не был так взволнован, если не ночной налёт тёмных приспешников, попавшихся на месте преступления студентов академии, в придачу ещё и стоящих над душой милитов седьмого ордена.

В хорошо освещённом кабинете в глаза бросался яркий красный ковёр, который среди студентов прослыл «ковёр провинившихся», потому как он видывал не один десяток учеников и продолжал смотреть с молчаливым осуждением. Опрятные шкафы у стены вмещали в себя небольшое количество папок, журналов и книг с переливающимися корочками; те выглядывали наружу через стеклянные вставки. Стены кабинета выдержаны в светло-бежевых тонах, как и мебель. У другой стены расположился небольшой диванчик со столиком, рядом стояла тумба с чайными принадлежностями и лежащими сверху очками. Шторы открывали вид на ночное небо и покачивались от прохладного ветра. Тем не менее обстановка не казалось уютной, особенно студентам; она вызвала тревожные чувства и колкий дискомфорт.

Профессор Нэслр молчал вот уже несколько минут, Флатэс был уверен, что это всё не к добру. Даже если ему хотелось избежать подобного исхода или сгладить ситуацию — не мог. Будь он на месте декана, и сам вряд бы ли понял, что нужно делать и сходил с ума от навалившихся проблем, где никакие шутки уже точно не в силах поправить ситуацию. В одном он точно уверен, не попадись милитам такая большая компания, а только Малер и Калеса, их, наверняка бы, немедленно отчислили за проступок, а в худшем случае и вовсе приписали к тенадасерам.

Пойманные не по случайности, а по собственной глупости студенты, буравили: кто пол, кто стены, а кто стол декана.

— Объясните-ка мне вот что: как вы вообще оказались там в момент нападения? Почему не спали в своих комнатах? — рассерженно заговорил профессор с явным нажимом и раздражением.

Никто не торопился с ответом.

«Штирлиц бы одобрил», — подумал Флатэс уже на автомате. Будь здесь он, но на четыре года младше, вряд ли бы вообще знал подобные фразы или осмелился так дерзко шутить, пусть и в собственной голове. Тем не менее это уже стало его привычкой. Так гораздо проще справляться с жизненными неурядицами.

Покачнувшись на ногах, он осторожно помахал несколькими пальцами, подняв руку на уровне подбородка. Внимание милитов и декана он привлёк сразу же.

На самом деле они бы могли сбежать в те тридцать с лишним минут ожидания, когда милиты связались с профессором Нэслром и отправили пойманных «преступников» дожидаться декана, и сами умчались. Вероятно, за тенадасерами. Однако сбегать было глупо, их бы всё равно нашли, да и сделай они это, кастоды бы точно подумали, что они виноваты, раз решили удрать. По крайней мере именно такой политики придерживался сам Флатэс.

— Профессор, вы мне не поверите. — Игнэйр нацепил прозорливую и обаятельную улыбку, нарочито растягивая некоторые слова. — Мы просто прогуляться решили, а тут раз! И тенадасеры. Подумайте, если бы мы были причастны к нападению, навряд ли стали бы сидеть и ждать вас.

— Вот это да! Какое совпадение! — саркастично воскликнул профессор. — Я и правда вам не верю, господин Игнэйр. — Он развёл руками и украдкой стрельнул взглядом в сторону милитов. Академцы, все как один, повернули к сокурснику головы, выражая убийственное недоумение.

— Но мы правда не делали ничего плохого, — вклинилась в разговор Калеса, голос которой обрёл твёрдость. — Мы такие же жертвы!

Стоящий рядом Ингелео прочистил горло, Флатэс в ту же секунду чертыхнулся про себя. Как он мог забыть о той надменной фразе Элисара? Он же прозрачно намекнул, что в курсе того, что Малер собрался делать. Зная Ингелео, Флатэс не сомневался, что сейчас он сдаст их со всеми потрохами и глазом не моргнёт. Он даже подумал, как хорошо было бы, стань этот надменный мальчишка немым, но увы, реальность не бывает такой снисходительной. Она делает всё с точностью наоборот, чтобы поглумиться и показать всю её праздную жестокость.

— Профессор Нэслр, я бы хотел объяснить всё без напрасного шутовства. — Озорник почувствовал, как Ингелео кинул на него презрительный взгляд, от которого захотелось смеяться. — Игнэйр выразился чересчур неточно и не объяснил деталей. — Профессор с интересом подался вперёд, сузив глаза и внимательно слушая. — Мы вышли для того, чтобы изучить, как температуры влияют на растительность и почву в дневное и ночное время при смене сезона. Скоро экзамен у профессора Сэпсума, вот мы и решили изучить некоторые вопросы на практике.

— В час ночи прогуляться решили? Именно в тот момент, когда тенадасеры напали? Кого ты тут пытаешься облапошить? — насмешливо и гневно заговорил орденовец с серыми волосами.

Флатэс усмехнулся про себя, ему так и хотелось спросить у Ингелео: кого же этот парень может напоминать, но сдержался.

— Но это правда, — подхватил Малер. — Плюс ко всему сегодня последняя ночь с настолько низкой температурой, лучшего шанса у нас бы не было.

— Ребятки, а вы вообще осознаёте происходящее? — с фальшивой жалостью продолжил всё тот же милит.

Слушавший всё это профессор тихонько ударил по столу, призывая прекратить препирательства. Он внимательно оценил взглядом стоящих перед его столом студентов, а после гневно выдохнул.

— Господин Хитас, прекратите! Имейте хоть каплю самообладания! Вижу ваши манеры остались прежними и со времён вашего здесь обучения, мало что поменялось. — Он деловито пригладил волосы, но те остались такими же взъерошенными. — Я бы тоже не поверил, если бы передо мной стояли только эти четверо, — он указал пальцем на Калесу, Малера, Ингелео и Флатэса. — Однако остальные студенты прилежные ученики в коих я не посмел бы усомниться. Некоторые вещи и правда кажутся притянутыми, но не вижу смысла задерживать их более. Они ничего нового нам не скажут, я уверен. — Профессор грозно оглядел студентов, а после поспешил добавить: — Не надейтесь, что уйдёте от наказания, которое мы обсудим завтра. Ситуация и правда подозрительна, уж не знаю, что вы там измеряли, но делать подобные вещи в одно время с нападением — не кажется мне правдоподобным. А теперь идите по комнатам.

Ребята коротко поклонились и потопали к двери из кабинета. Позади послышался очередной смешок, Флатэс подумал, что тот неприятный милит с едким взглядом отпустит что-нибудь вслед, но вместо него заговорил второй:

— И не шастайте больше по ночам. Если даже вы оказались на месте при случайном стечении обстоятельств, могли и пострадать. Тенадасерам безразлично кто вы такие, убьют и глазом не моргнут, — спокойно сказал до того молчаливый парень с тёмными волосами. После его слов второй милит снова усмехнулся.

Игнэйр задумался на мгновение, повернулся, кинул взгляд на Хитаса и широко улыбнувшись, сказал:

— Океюшки, будем-будем.

Малер ткнул Флатэса в бок, призывая замолчать. Взгляд друга будто просил не нарываться, и одновременно с этим отчитывал.

«Кто кого ещё отчитывать будет», — подумал Игнэйр и подтолкнул друга вперёд.

Небольшая группа покинула кабинет декана в полном молчании и пошла к лестнице. Флатэс обдумывал нападение тенадасеров и продолжал анализировать происшествие. Насколько велика вероятность встретить их именно в этот день? Правда ли это совпадение? Ответов не находилось, а потому он просто решил не забивать голову бессмыслицами. Главное, что всё уже закончилось.

Ингелео вдруг остановился внизу лестницы, залипнув на колоннах. По его виду можно было сказать, что он что-то обдумывает. Если у него такой сосредоточенный вид — жди беды, уж это Флатэс успел выучить уже давным-давно. И тут в голову пришла странная мысль — вечный смутьян прикрыл их, вместо того чтобы сдать. Почему он поступил так? Наверное, подумал, что выкрутиться одному не выйдет.

— Ингелео, ты почему правду не сказал? — спросил Флатэс, с лёгкой усмешкой.

Тот даже вниманием его не удостоил. Когда мимо проходил Малер, Элисар резко повернулся к нему и преградил путь.

— И правда, на тебя не похоже, — с подозрением добавил Присфидум, разглядывая перекрывающего путь смутьяна, прожигающего его взглядом.

— Как выйдем на улицу, покажи, — бросил Ингелео и поспешил на выход.

Малер и Флатэс переглянулись, не понимая, что имел в виду Ингелео. Да и как его поймёшь. Чтобы во всём разобраться, они решили ускорить ход и скорее покинуть академию.

Выбежав на улицу, они заметили, что и остальная группа следует за ними. Ингелео отдалялся по тропинке, пока не скрылся за деревьями. Малер и Флатэс снова переглянулись.

— Милиты просто невероятны, — выдал Эльтен, однако сразу замолчал, когда заметил недоумевающие взгляды на себе. — Эй, а куда недовольная рожа смылся?

— Я же правильно поняла, вы вынесли что-то из академии? — понизив голос, спросила Люксальта и осмотрела всех, кроме брата. Выглядела она всё так же угрожающе.

Присфидум тяжело выдохнул, а затем качнул головой в сторону, куда ушёл Ингелео. Флатэс догадался, что друг не собирается светить украденным свитком рядом с академией, мало ли милиты выйдут вместе с профессором, тут уж точно не выкрутишься.

Ребята устремились к повороту, покинув здание. Ингелео уже ждал их там. Только вся компания свернула и скрылась за деревьями, как Малер полез во внутренний карман. Повисла напряжённая тишина. Кто-то переглядывался, кто-то внимательно наблюдал за действиями Малера, а Игнэйр думал зачем смутьяну понадобилось смотреть украденное.

«Неужели? — он сверкнул взглядом на Элисара. — Как же я сам не понял!» — дошло до Флатэса, когда Малер, наконец, развернул свиток.

— Это просто ответы по… — Присфидум замолк, вперяя удивлённый взгляд в текст.

Все придвинулись, заметив замешательство академца. Каждый с интересом разглядывал странные иероглифы, точно не являющиеся ответами по предмету профессора флофа. Причудливые закорючки и непонятные картинки усеивали полотно. Понятно было ровным счётом ничего. Однако Флатэс укрепился в догадках.

— Калеса, а ты вообще тот свиток схватила? — недоумевающе спросил Малер.

========== Глава 10. Алеющая память. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 10. Алеющая память. Часть 1

Приятного погружения в мир Зазавесья, дорогой мироходец( ˙꒳​˙ )

Академия кувелов

Лаура посмотрела в сторону Калесы, идущей рядом. Прохладный ветер и зяблая погода всё ещё важно разгуливали по территории академии, пытаясь забраться студентам под кожу сквозь слои тёплой одежды. Небо выглядело пасмурным и неприветливым, точно грозясь в любой момент начать бомбардировку каплями дождя. Заспанные студенты шли со сторон общежитий, многие походили на сонных мух, которые того глядишь заснут прямо на ходу. Такой же мухой была и Калеса. Она то и дело чуть ли не спотыкалась на ровном месте, часто моргала, широко раскрывала и потирала глаза.

Лаура смотрела на потрёпанную подругу, которая с утра умудрилась натянуть блузку на кофту, пока стола в одном носке и старательно красила глаза у зеркала. Только когда она покачнулась, чиркнув кисточкой по лицу, проснулась и поняла, что оделась непонятно во что. Вместе с тем Тэнкальт не понимала, когда же они успели помириться, ведь перед выходом, Амкапир вцепилась в руку соседки и поплелась за ней.

Прогоняя в голове прошлую ночь, академка вспомнила, как поздно вернулась Калеса. Вся растрёпанная, испуганная и злая. Она завалилась спать сразу же, хоть ещё долго что-то бормотала под нос и ворочалась в кровати. Вновь оглядев её, Лаура задержала взгляд на собранных в хвост шелковистых волосах, и пролегающих под глазами едва заметных мешках.

— Что с тобой? — отважилась спросить Лаура. — Такой потрёпанной я тебя ещё не видела.

Калеса проморгалась и с непониманием посмотрела подругу.

— А что со мной?

Молчание и недоумение повисли в воздухе. Лаура решила не тянуть кота за хвост и спросить напрямую, хуже то уж точно стать не должно, подумала она.

— Я не хотела лезть в твои дела, но ты вчера поздно пришла. Что-то случилось, да?

— Давно ли тебя мои проблемы волнуют? — фыркнула в ответ Калеса. — Не поверишь, погулять ходила.

— Так где ты была? Крали ответы?

Калеса кинулась на Лауру, закрыла ей ладонью рот, затравленно оглядываясь по сторонам.

— Ты бы ещё громче орала, — зло пробубнила она. — За Инеттой лучше следи, я слышала, что эта бешеная начала кулаками махать.

Злость неприятно укусила Лауру, равно, как и неприязнь. Подруги вздорили часто, но также быстро забывали причину размолвки. Самое большее, что могло произойти — они не говорили несколько дней, пока одна из них не прерывала тишину в конечном итоге. В этот же раз Лаура совершенно не понимала, почему Калеса продолжает показывать зубы. Неужто её друг-отброс виноват?

— За своим отбросом лучше следи, а то смотри! — Лаура сузила глаза, неприязненно оглядев соседку. — Ускачет так же, как и прискакал. Думаешь надо ему терпеть тебя?

— Знаешь, что! Закрой-ка рот. Ты просто завидуешь мне, ведь я не только друзей могу найти, но и в реальном мире не боюсь жит. — Калеса вспылила, её глаза так запылали необузданной яростью.

— Тоже мне достижение! Уж лучше я буду в одиночестве, чем с каким попало отбросом! Можешь катится к своему увальню, только не надо потом ко мне бежать и кричать о том, что он тебя кинул!

Лаура давно не чувствовала такой злости. С каких пор люди смеют попрекать её за образ жизни? Какого тёмного все начали совать носы в её дела, да ещё и учить, как правильно жить? Было бы кому вообще об этом говорить!

— Посмотрим, кто к кому прибежит, — огрызнувшись, Калеса ускорила шаг и ушла вперёд, не намереваясь оборачиваться.

Обозлившаяся Лаура готова была проклясть глупую девчонку, капризом которой было всегда оставлять последнее слово за собой. Разве Тэнкальт хуже? Разве должна терпеть подобное отношение? Топнув ногой, она посмотрела в спину Амкапир и крикнула:

— Обязательно!

Рядом со зданием академии гордо развивался пурпурный флаг с изображённым на нём гербом: раскрытая книга, поверх которой лежал меч, всю картину завершала величественная большая буква «А» с элегантными завитушками, что оплетали лезвие меча небольшими бутонами цветов. Обычно студенты не толпились по утрам у входа в здание, тем более рядом с флагом, не было у них таких традиций, чтобы стоять и активно о чём-то перешёптываться. Лауре их поведение показалось странным, да чего уж там, с её скверным настроением так и хотелось растолкать собравшихся зевак. Она бы так и поступила, если бы не поняла причину утреннего столпотворения. Среди студентов Тэнкальт заметила Калесу. Та напряжённо оглядывала окна академии, а после съёжившись, умчалась внутрь. Проталкиваясь между академцами и недовольно мысленно бурча, Лаура таки добралась к интересующему всех источнику шума, тогда же и обнаружила то, что заставило сердце сделать несколько ускоренных ударов.

Пара окон разбиты вдребезги, из рам торчали, точно острые зубы, осколки стекла, угрожающе поглядывающие на собравшихся студентов. Они, того и глядишь, попытаются цапнуть кого-нибудь. Прежде чем в дверях появился преподаватель хабитарии1 и разогнал студентов на занятия, Лаура успела подумать, что Калеса сошла с ума. Ей казалось очевидным, что Амкапир и её отброс как-то к этому причастны, но в голове не укладывалось, что эта безмозглая парочка решила разбить окна академии, чтобы попасть внутрь. Безразлично хмыкнув, она поправила сумку на плече и гордо зашагала внутрь здания.

Академия кувелов,коридоры

Этим утром студенты более взбудоражены, чем обычно. Оно и понятно, новость о разбитых окнах у всех на слуху, все её взволнованно обсуждали, выдвигая разные теории случившегося. На радость, или страх, декан академии не давал никаких объяснений произошедшего, не хотел наводить панику, очевидно.

Главные свидетели нападения же, ходили поглядывая по сторонам с опаской, по крайней мере Лания. Она всё ещё не могла прийти в себя после прошлой ночи. В памяти всплывали то звуки бьющихся стёкол, разносящиеся по коридорам, то бегающие по всему зданию тенадасеры, с пугающе бешенными взглядами, то развернувшаяся на газоне битва с брызгами крови и неразборчивыми воплями. Впрочем, она выглядела как всегда: ходила скованно, тревожно заглядывала за углы, точно оттуда должны были выскочить тенадасеры и снести ей голову с плеч.

— Навели шуму, — бурчала Люксальта, поймавшая Ланию в одном из коридоров. — Теперь это станет главной сплетней на ближайший месяц, — она выдохнула.

Лания поражалась тому, как подруга спокойно держалась. Хотя она была не единственной, кто вёл себя, как обычно. Все ребята, которые попали в заварушку, вели себя более-менее естественно, за исключением разве что Эльтена, который без умолку трещал о могучих и невероятных орденовцах.

— Странно, что руководство ничего не объясняет, — заговорила Лания, сжав ручку сумки. — Думаешь, они расскажут о случившемся?

— Ага, конечно, десять раз и во всех красках. — Люксальта устремила бирюзовые глаза на Ланию и улыбнулась. На тёмно-русых волосах играючи отплясывал холодный свет, падающий из окна. — Они, наверняка, скормят всем байку. Расскажи декан правду и налетит куча родителей с возмущениями. Руководству таких проблем не надо.

Она повернулась к возбуждённому брату, чей игривый взгляд заполнился восхищением. Лания поняла, что он, наверняка, думает о тех милитах. Сестра, однако, этого энтузиазма не разделяла.

Нобилиа устремила взгляд вперёд, вспоминая о добытом свитке. Она не переставала думать о том, что подобные вещи, особенно если обращать внимание на язык в нём, довольно старые, даже древние, таятся в стенах учебного заведения. Напрашивался вопрос: зачем хранить такой антиквариат в академии?

— Меня больше интересует тот свиток. — Люксальта приложила палец к подбородку и направила взгляд вверх. — Не покидает ощущение, что тенадасеры искали именно эту вещицу.

— Я тоже об этом думала, — вскинула голову Лания, вдруг оживившись. — Но тогда не стоит ли вернуть его обратно? Вещица, видимо, ценная, если думать, что тенадасеры пришли именно за ней. Не хватятся ли пропажи?

— Да уж, странно всё это. О чём только думали те двое. — Люксальта тяжело выдохнула, кинула гневный взгляд на брата и отвесила ему лёгкий подзатыльник. — Хватит уже слюни пускать на своих орденовцев! Весь коридор уже залил, вон за тобой дорожка уже тянется.

— Ай! Хватит меня бить! Я же уже сказал, что пошёл только чтобы Ингелео остановить. Хорошее дело, между прочим.

Ребята вошли в кабинет, тут же погружаясь во взволнованный щебет студентов. Отовсюду только и слышались разговоры о разбитых окнах и кастодах ордена, осматривающих территорию.

— Между прочим, тебя там и прихлопнуть могли, придурок! Был бы Эльтен Прихлоп, который ни на какую службу уже не попал, — понизив голос, яростно заговорила Люксальта.

— Я, что знал, что тенадасеры нападут, а? Интересная ты, конечно! Зато увидел милитов в деле, ну они же обалденские! Кстати, я видел, что с утра прибыли кастоды, периметр охранять, — так же тихо продолжил Эльтен. — Если уж декан и собрался скрывать факт нападения, то выходит у него неважно. Люди не идиоты и понимают, что раз уж дошло до приезда ордена, то дело явно нечисто.

Лания вспомнила, как видела утром за академией орденовцев. Видимо, их отправили охранять территорию на случай повторного нападения. Эльтен прав, это дело так просто уже не замнёшь, в конечном итоге декану Нэслру придётся сделать заявление и объяснить происходящее.

Она представила, как студенты впадают в яростное неистовство и обсуждают уже нападение, а не просто битое стекло. В этом случае, шуму будет не на месяц, а на целый год сразу.

— Какой ты умный, давно ли поумнел? Где твои мозги были, когда ты ночью попёрся за Элисаром? Ух и получит он, пусть только на глаза мне попадётся, — продолжала злиться и негодовать Люксальта.

Окинув взгялдом аудиторию, Лания прошлась глазами по всем рядам, когда взглядом выцепила кудрявую макушку и привычно серьёзную мину. Она уже хотела было подойти к другу, как остановилась, сделав всего шаг. Теперь негодование настигло и её, закручивая в буйный вихрь. Рядом с партой Малера крутилась Калеса и что-то очень бурно говорила, пока слушатель, безучастно подперев подбородок, смотрел в окно. Она кинула сумку на место рядом с ним и уселась. Удивление это вызвало не только у Лании, но и самого Малера.

Он отвлёкся от видов за окном и удивлённо осмотрел новую соседку по парте. Почему-то эта девушка вызывала в Лании гнев, на который, как ей казалось, после проделок Валтиса, она просто неспособна. Малер перевёл взгляд и встретился с глазами Лании, стоящей у входа. Сделав робкий шаг назад, она опустила свои и сдавила ремешок сумки.

— Ты это, остынь. Я, пожалуй, сяду подальше, а то ещё затылок мне пробьёшь, своими ручищами.

Люксальта даже не успела среагировать, кок Эльтен бросился по ступенькам наверх. Её взгляд проследил за его направлением, а после она тихо рыкнула. Лания от неожиданности посмотрела на подругу, а после заметила и её явный раздражитель.

Почти на самом последнем ряду, скрывшись за сумкой, сидел Ингелео. Со стороны казалось, что он намеренно прячется, а когда к нему подошёл Эльтен, тот зашипел на него и замахал кистями рук, показывая, чтобы тот уходил.

— Ты чего тут шипишь? Ядом поперхнулся? — Эльтен, хохотнув, нагло подвинул друга, перелез через него с задорной улыбкой и уселся рядом.

— Ингелео! Тебе оттуда лучше не спускаться! — пригрозила Люксальта.

Элисар вынырнул из-за сумки, сделал каменное лицо, и упёр взгляд в затылок впереди сидящего. Контрайн залился звонким смехом, хлопнув друга по спине.

— Хватит ржать, — отчеканил Ингелео, шлёпнув Эльтену подзатыльник.

— Да вы сговорились или что? — возмущённо забурчал солнечный мальчик. — Я тебя сейчас выпихну отсюда, полетишь к Люкс прямиком и домашешься своими культяпками.

За этим зрелищем наблюдала добрая половина студентов аудитории, однако их внимания препирка не задержала, все принялись и дальше сплетничать. Лания улыбнулась, подхватила Люксальту под руку и мотнула головой в сторону парт. Подруга недовольно выдохнула, походя на быка, — показалось даже, что из её ноздрей вылетел пар, — а после-таки двинулась с места, усаживаясь за парту рядом с Ланией. Прозвенел мелодичный звонок и в аудиторию зашёл профессор До́лин, преподающий арифманитику2. Разговоры стихли.

Студенты достали тетради и письменные принадлежности, неохотно прерывая обсуждения насущной и взбудоражившей темы. Эта пара, как и многие другие, выходила совмещённой с другим курсом и преподавателю приходилось занимать делом одних студентов, а с другими работать. Лания обратила внимание на парту Малера, где с надменным видом сидела Калеса, которая поправляла волосы и фыркала на слова соседа.

«Надо же, как они быстро сдружились. На Малера не похоже», — подумала Лания, прежде чем вновь вспомнить о свитке. Ей не давала покоя та битва и шныряющие в ночи тебрарумы, из-за которых она неосознанно стала бояться тьмы ещё больше. Раньше при виде тёмного угла, она с ужасом представляла, как из него выходит Валтис с хищным оскалом, но теперь же, ей представлялось, что следом появлялись и тенадасеры. И без того переполненная копилка страхов увеличилась в размерах.

Что если тебрарумы вернутся за ребятами? Если, не дай Светлая Дева, утащат с собой или вовсе убьют их? Или им нужен был не свиток? Может её предположения ошибочны, и они приходили за чем-то другим? Только она успела прогнать в голове эти мысли, как к ней повернулась Люксальта, склонилась над партой и с серьёзным видом зашептала:

— Думаю, нам надо посмотреть свиток ещё раз. А после, точно не будет лишним, отдать его преподавателям, пусть сами разбираются.

Лания качнула головой, приготовившись слушать профессора.

По аудитории пронеслись короткие звуки оповещения об обращении. Из динамиков зазвучал строгий женский голос:

— Следующим студентам явиться в деканат немедленно: Флатэс Игнэйр, Ингелео Элисар, Люксальта и Эльтен Контра́йны, Калеса Амкапир, Лания Нобилиа и Малер Присфидум.

Сообщение повторили ещё раз, прежде чем Лания смогла усвоить информацию и прийти в себя. Сердце заколотилось в груди от нарастающих нервов, по телу прокатились покалывающие волны страха. Одногрупники зашептались, поглядывая на названных студентов, пока виновники торжества переглянувшись между собой, начали неспешно собирать вещи. Ребята недоумённо перекинулись ещё парочкой взглядов, прежде чем направиться к выходу из аудитории.

Только на Ланию обратилось внимание сокурсников, как она боязно съёжилась, вжав голову в плечи и уперев глаза в пол. Она слышала, как студенты шептались между собой: «Это они разбили окна?», «Вот и вандалы», «С ума сойти, это они устроили?». Шестёрка студентов покидала аудиторию под неутихающие перешёптывания и заинтересованные взгляды. Уже у кабинета декана, они встретили Флатэса, махнувшего друзьям.

— Ну, вот и настал час казни, — поэтично проговорил Флатэс, задорно усмехнувшись.

— Ты вообще когда-нибудь затыкаешься со своими шутками? — недовольно высказался Ингелео, вперив в задорного парня обжигающе ледяной взгляд.

— Ты ещё заплачь. Мне как-то приходится терпеть твои ехидства, вот и ты будь добр. — Беззаботно пожал плечами Флатэс.

— Одьювер³, — выругался Инглео.

— Будь здоров, — непринуждённо выпалил Флатэс.

После чего уже семёрка «преступников» вошла в кабинет декана.

***

Хабитария¹ — один из обязательных предметов, изучающих существ, обитающих в Зазавесье.

Арифмантика² — наука, изучающая разные своего рода вычисления, касающиеся так же проведения атак и боёв. Предмет представляет собой курс, который значительно поможет и в торговой сфере, и в боевой, и любой другой, где могут потребоваться расчёты. Арифмантика имеет как базовый курс, так и факультатив с более углублённым изучением предмета.

Одьювер³ — скверные ругательства на старо-кувельском.

========== Глава 10. Алеющая память. Часть 2 ==========

Штаб сопротивления

Шум бурлящей крови закладывал уши вместе с шоком и пронявшим тело страхом. Руки волнами пронимала дрожь, стараясь охватить разум, ещё не отошедший от подавляемых до того эмоций. Горечь сдавливала горло, не давая нормально продохнуть. Воздух с трудом пролазил в лёгкие, потому Эпкальму казалось, что он почти и не дышит вовсе, от представшей его глазам кровавой картины. Лежащий перед ним Сэлд походил на мертвеца: на нём не было ни одного места, которое бы не пропитала кровь, заполняющая воздух солоноватым запахом, неприятно ударяющим в нос; глубокие, явно колотые, раны уходили вглубь по бокам, Эпкальм ввел другу несколько ампул заживляющего средства, стянул с себя плащ, изорвал и постарался замотать на Сэлде, чтобы остановить кровотечения; бледные губы и лицо буквально кричали о том, что товарищ уже наполовину труп, хотя было понятно, что это из-за большой кровопотери; ссадины усеяли руки и лицо, разодранная местами одежда, походила на лоскуты.

Сопротивленец уже и не помнил, как прибежал Глорас вместе с парнями из его отряда, как они водружали тело сильно израненного товарища на носилки и как принесли его в штаб, оставляя того на милость Гловиль и Ска́фии. В памяти застыл ужасающий образ почти не дышащего Рафспита, который, по-видимому, из последних сил полз к штабу. Вообще удивлял тот факт, что он сумел добраться с таким внушительным списком ранений, хотя Аноильтенс догадывался, что друг использовал залечивающие капсулы.

В кабинет медитрии Эпкальма не впустили, оставили ждать новости за дверью. За время, проведённое по эту сторону, он успел подумать о том, что Сэлд не оправится от ран, что не выживет, и командир снова его потеряет, толком не вернув. Тревоги обуревали его до такой степени, что, пока сидел под дверью он и заметить не успел, как наступило утро. Лидер бегло посмотрел в окно. Небо хмурилось, холодный свет проскальзывал внутрь. Ребята из отряда разместились на креслах в соседней комнате, так и не сумев отодрать лидера от стены у комнаты в «ад». Эпкальм видел во всём плохие предзнаменования и уже готовился рвать волосы на голове, когда дверь, наконец, открылась.

Вышедшая Гловиль, стрельнула презрительным взглядом на Эпкальма, а после недовольно качнула головой в сторону медпункта. Он тут же подскочил на ноги и влетел внутрь, чувствуя не просто внутреннее волнение, а будто его из раза в раз протыкали вилами.

В светлом кабинете в приятных серо-коричневых оттенках, в центре комнаты расположился металлический стол, обтянутый кожей. Вокруг него стояло оборудование и высокий столик, на котором грудились окровавленные инструменты с кучей алеющих бинтов. Из двух окон комната заполнялась светом. У самой дальней стены примостились два шкафа, где меди́трия⁴ хранила препараты и медикаменты; там же устроился стол на тёмном ковре, походя на кота в лежанке.

К Сэлду тянулись трубки, в том числе от пакета с донорской кровью, переливаемой пострадавшему и разные датчики, измеряющие его показатели. Живот товарища перебинтован вместе с грудной клеткой, а также забинтовали и голову, да что уж там говорить, он походил на мумию.

Лидер подскочил к «операционному» столу и навис над другом. Вблизи и при свете он выглядел куда хуже, а ведь его отмыли от крови и стянули те клочки, что прежде назывались одеждой.

— Говори, — с ноткой страха попросил Эпкальм, обращаясь к медитрии и незаметно сглотнул.

Женщина с короткими платиновыми волосами, стянула с себя перчатки, на которых отпечаталась кровь пациента. На её пухлом лице отражалось беспокойство, пока в маленьких глазках цвета какао, утопающих в глазницах, мелькала толи тревога, толи сожаление.

— У него переломаны шесть рёбер, чудо что они не порвали лёгкие, так же он потерял много крови, благо, мы сумели найти для него донора. — Эпкальм кинул взгляд на трубку с красной жидкостью, уходящую прямиком в вену. — Небольшое сотрясение и два ножевых ранения. То, что слева не так страшно, а вот справа зацепило печень, — пробасила женщина. — Но ничего страшного, мы ввели ему достаточно агенса́тема⁵, чтобы всё зажило без осложнений. Он проспит как минимум до плуна⁵, но зато проснётся уже с меньшими повреждениями.

— Живой, — дрожащим голосом произнёс Эпкальм, глаза щипало, однако он предпочёл проморгаться, лить слёзы уже не было мо́чи. — Ты засранец, —срывающимся голосом проговорил он и сдавленно засмеялся. — Я понял, спасибо, — уже тише ответил Аноильтенс.

— Эпкальм, иди. С ним всё будет в порядке, я присмотрю, — в её голосе отражалась доброта.

— Я могу прийти позже?

Ска́фия вздохнула, кинула перчатки в мусорное ведро, а после упёрла руки в бока.

— Неугомонный мальчишка, вот же ведь. Ладно, пущу тебя, но чтоб без глупостей, ты понял?

— Ну бегать-то я его всяко не потащу, — устало ответил Эпкальм, накрепко вцепившись в «ложе» Сэлда. — Так уж и быть, освобожу от тренировок.

— А ну иди отсюда, — хохотнула женщина. — Парню нужен отдых, от тебя в том числе.

Ска́фия затолкала его к выхожу, пока и вовсе не вытворила за пределы кабинета. Соотрядовцы облепили его сторон, разглядывая лидера во все глаза. В движениях каждого чувствовалось не только волнение, но и усталость. Эпкальм испытывал бессильную злость на себя, жгучее чувство вины и вязкое отвращение, из-за которых смотреть в глаза ребятам не хотелось и вовсе. Пересилив себя, он поднял голову, обвёл всех взглядом и рассказал о состоянии товарища.

Боль. Он видел её в глазах каждого, чувствовал в воздухе и ощущал кожей. Тем не менее они оказались рады узнать, что Сэлд жив, что он всё ещё с ними, а значит ещё ничего не потеряно. Эта мысль успокаивала лидера, но не его совесть.

— Идите отдыхать, нам всем нужна передышка.

Раздалась горькая усмешка, наполненная злобой.

— Если передышка и нужна, то только от тебя! — гневно проскрежетала Ингет, указав пальцев Эпкальму на грудь.

Не проронив больше не слова, она резко развернулась и ушла, когда на командира накатило странное чувство, заполнившее грудь. Плюнув на всё, он отправил соотрядовцев по кроватям и сам пошёл отдыхать.

Штаб сопротивления,поляна отряда Эпкальма

Эпкальм брёл на поляну, где договорился провести тренировку с ребятами. Сон мало ему помог, те ничтожные четыре часа, что он смог поспать, были наполнены кошмарами, от которых он то и дело просыпался. Готовый поклясться, что чувствовал себя гораздо бодрее до того, как уснул, сопротивленец никак не мог прийти в себя. Тело переполняла слабость, а глаза так и норовили сомкнуться вновь, но он знал, что даже если бы и лёг, то провалиться в сон просто-напросто не смог. Максимумом для него стала бы дрёма, о которой проку практически никакого.

Солнце по-прежнему скрывалось за хмурящимся небом, прохладный ветер поднимал в воздух пылинки и пестрящие грязные листья, подбрасывая их мощными потоками. Эпкальм шагал по протоптанной тропинке, уже замечая мелькающие неподалёку фигуры, кто-то из ребят уже пришёл и разминался. Облысевшие деревья покачивали ветвями.

— Ингет, прекрати, — послышался грозный голос, принадлежащий Тагусу.

В его нотах отчётливы слышались предостережение и грубость. Эпкальм понял к чему идёт дело и поторопился выйти на поляну.

— Я и не начинала, просто сказала очевидный факт — Эпкальм не справляется со своими обязанностями. — Пожимала плечами Хактес и скинула прядь волос с плеча.

Аноильтенс уже и не помнил сколько раз они ругались с ней из-за распущенных волос на тренировках, но казалось, чем чаще он ей говорил об этом, тем горделивее она вскидывала голову, смахивая с плеча локоны цвета тёмного дуба.

— Как будто ты смогла бы лучше, — буркнул Тагус.

— А вот и смогла бы.

В ответ Тагус лишь скептично покачал головой и сжал губы в тонкую полоску. Эпкальм остановился, его появление сразу заметили, но к удивлению, главная скандалистка ничего не сказала. Релум кивнул командиру, обнажая пересекающие скулу два тонких шрама на щеке, тянущихся практически от самого уха к уголку рта. О происхождении шрамов товарищ не любил говорить, как и не любил снимать футболку; всё из-за ожогов, пролегающих на коже. Эпкальм помнил, как тот рассказывал, что напавшие на его сайд тенадасеры устроили поджёг, и ещё совсем маленький на тот момент Тагус, бросился вытаскивать младшую сестру. Однако сам сильно пострадал, когда под его ногами проломилась одна из половиц. Сестру-то он смог вытащить, но сам застрял одной ногой, там-то до него и добрались языки буйствующего пламени, оставив на правой стороне тела свои следы. Мальчика спасло то, что подоспел отец, который и вытащил сына из западни.

Тагус Релум хоть порой немногословен, но это не мешало ему оставаться главной поддержкой Эпкальма. Лидер ценил его не только, как товарища, но и хорошего друга, с которым они нередко сидели у журчащей реки и подолгу разговаривали обо всём, что творится или просто о всяких глупостях. Но случались такие дни редко, ведь Тагус не оставлял надолго главных, как их любил называть Женя — «суетологов». При всём этом они хорошо знали друг друга и приходили на помощь в нужные моменты. Релум по праву был вторым человеком, после Сэлда, к которому Эпкальм шёл поболтать или потренироваться вместе со способностями.

Вспомнив дни, когда товарищ осваивал свою силу, — успокаивать или усыплять живых существ, — Эпкальм машинально помял шею, над которой тот тогда долго «издевался». Лидер не был единственным подопытным, ведь вскоре к их тренировкам присоединились и проказники, которые, Аноильтенс уверен, тоженадолго запомнят те дни.

— Эпкальм!

Радостно взвизгнула Липедесса, набросившись на лидера со спины. Она обхватила его руками за шею, уцепилась ногами за талию и притянула к себе, от чего он покачнулся, но поймал равновесие и устоял на ногах.

— Удушишь, — просипел Эпкальм, пытаясь высвободиться из хватки золотой девочки.

Липедесса, как казалось, и не думала освобождать лидера, лишь сильнее сжала его в объятьях, и только спустя пару мгновений, наконец, разжала тиски, давая Эпкальму вдохнуть. Она широко улыбнулась, обнажив небольшую щербинку между зубов. Следом за ней подтянулась и оставшаяся троица. Парни подошли без привычного заговорщического хихиканья. Эпкальм догадался, что случившееся с Сэлдом затронуло весь отряд сильнее, чем он того мог ожидать.

— Эпкальм, мне нужно кое-что тебе сказать, — начала Липедесса.

— Эй, Десс, ты что его в мужья зазывать собралась? — хихикнул Женя, внимательно посмотрев в её сторону. В ответ она лишь цыкнула и скрестила руки на груди.

— Это насчёт свитка.

Брови командира слетелись вместе, а губы слегка напряглись, грозясь превратится в полоску. Он качнул головой, чтобы она продолжала. К этому моменту и весь остальной отряд сосредоточил внимание на золотой девочке.

— Когда мы столкнулись с тенадасерами, я видела, как сбоку здания вышла кучка студентов и, готова поставить руку на отсечение, что видела у одной девицы в руках похожий свиток. Разглядеть правда было трудно, да и времени на это не было, я тогда и не подумала даже ни о чём.

— Хочешь сказать, что думаешь, что у тех ребят был тот свиток, который нужен тенадасерам? — склонил голову Эпкальм, изучая Липедессу. Та утвердительно кивнула.

— Ты же понимаешь, что это может быть совсем другой свиток? — скептичным тоном ответил Женя, сузив глаза.

— А если те ребята заодно с тенадасерами? Эпкальм, мы же видели, как, какая-то парочка в академию кралась, — вступил в дискуссию Памаль, его брови чуть приподнялись, изгибаясь, притом лицо, как обычно оставалось спокойным. — Что если они вынесли настоящий и передали им?

Лидер вперил взгляд в землю.

— А может они вообще не причастны, кто знает, зачем студентам понадобилось в академию, — Тагус подошёл ближе, обхватив предплечья. — Маловероятно, конечно, но не будем исключать этот вариант.

Липедесса тихо рыкнула, притопнула ногой и внимательно всех осмотрела, задерживая взгляд на Эпкальме. Он же пытался обдумать все гипотезы и понимал, что каждая имеет место быть, но сказать чего-то точного на их счёт не мог.

— Так может нам с ними поговорить? — точно разъясняя очевидные вещи, заговорила Липедесса.

— И как ты собираешься это сделать? Я слышала академию сейчас орден охраняет, — фыркнула Ингет и посмотрела на золотую девочку, как на дурочку.

— Да и как бы мы нашли этих студентов. Не думаю, что мы случайно наткнёмся на них где-нибудь, это рискованно и глупо. Только неприятностей себе хватанём, — заключил Эпкальм. — Зацепка хорошая, но мы не знаем ни кто они такие, ни что делали там в ночь нападения, ни про свиток, который ты видела. Конечно, маловероятно, что они там просто так оказались, но и проверять сейчас что-то очень опасно. Но… что если свиток, который ты увидела у них, был тем за которым пришли тенадасеры?

— Хочешь сказать, что свиток могли намеренно подменить? — смутился Тагус.

— Может и так, а может по случайности. Но если намеренно, то для чего им это делать? А если не специально, то каким образом так смогло выйти? Не хотелось бы думать, что ребятишки за одно с Тёмным, но как по мне это был бы хороший отвлекающий манёвр. — Лидер покачал головой и задумчиво приложил согнутые пальцы к губам. — Не будем об этом. Как бы то ни было, опасно что-либо проверять.

— Ну, наконец-то, хоть одна верная мысль. — Вскинула руки Ингет.

— Ты не туда воюешь. — Хохотнул Вильт. — Произойдёт что-то совсем страшное, раз Ингет согласилась с Эпкальмом.

Вильт и Памаль захохотали, а Хактес недовольно отвернулась, скрестив руки.

— Но ведь мы можем попробовать их найти! Если нужный свиток у них, и они не на стороне Тёмного, то мы должны попытаться найти их! — Не сдавалась Липедесса.

— Да, и они любезно тебе его отдадут, — с напускной любезностью и насмешкой ответил Женя.

Липедесса кинула ему злобный взгляд, а после приблизилась к Эпкальму, продолжая недобро поглядывать на товарища. Аноильтенс же твёрдо знал, что не станет проверять ни одну из теорий, по крайней мере пока и не со всеми ребятами. Если он и решится узнать об этих студентах, то явно пойдёт один. Уж урок с Сэлдом он усвоил так хорошо, что даже и помыслить больше не мог о том, чтобы подвергать опасности кого-то кроме себя.

— И что теперь, останемся с пустыми руками? — продолжала упорствовать Липедесса. — Эпкальм, ну скажи же хоть ты!

Лидер стал серьёзным и посмотрел на Десс, надувшую губы и обиженно глядящую на него с мольбой.

— Нет, мы не станет ничего проверять, не хватало нам ещё одного пострадавшего. Всё, прекратили обсуждение, — отрезал он.

Позади раздался чей-то выдох, от которого у Аноильтенса пробежал холодок по коже. Стоящий позади человек прочистил горло, обращая внимание отряда на себя. Не нужно быть гением, чтобы понять, что это Глорас, да и кому ещё понадобится сюда приходить. Сэлд-то не может, даже если захочет.

— Вас ничему не научил опыт Сэлда? — заговорил глава сопротивления непривычно грубо и серьёзно. — Как верно отметила Ингет, академия под охраной ордена, а значит никаких лишних телодвижений совершать не нужно. Никакого самовольства. — Он кинул взгляд на Эпкальма, которому стало не по себе, горечь вновь начала подступать, а после крепко вцепилась ему в горло, остервенело сжимая. — Эпкальм, я надеюсь, что как лидер, ты прекрасно осознаёшь, что не можешь подвергать отряд опасности ради мимолётной мысли об успехе.

Глорас напоследок смерил каждого взглядом, прежде чем развернуться и уйти. Эпкальм же хорошо прочувствовал в его словах скрытый упрёк от которого ему стало ещё отвратительнее от самого себя.

***

Медитрия⁴ — медсестра или же доктор; специалист, владеющий необходимыми навыками в сфере лечения.

Агенсатем⁵ — препарат, так же известный, как заживляющее средство. Сделано на основе особенно сильных целебных трав, имеющих потрясающие свойства в заживлении ран.

Плун⁵ — последний день недели — восьмой.

Комментарий к Глава 10. Алеющая память. Часть 2

Спасибо за чтение, надеюсь твоё путешествие было увлекательным°˖✧◝(⁰▿⁰)◜✧˖°

========== Глава 11. Нерушимый камень и омерзительные узоры. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 11. Нерушимый камень и омерзительные узоры. Часть 1

Ты вернулся, дорогой мироходец! Я так рада, что наша встреча снова состоялась(⁀ᗢ⁀) Давай же скорее погрузимся в Зазавесье и продолжим наше путешествие! Светлая Дева освещает путь к нашим странствиям и предупреждает об опасности на сегодняшнем пути!

Штаб сопротивления,река Светлой Девы

— Подумать только, а если эти ребятишки и правда с тенадасерами якшаются, что тогда? — возмутился Вильт, поджав губы.

Его лицо исказила недовольная гримаса, а задорный серо-голубой взгляд метался то на Эпкальма, то на воду. Журчание реки успокаивало нервы лидера и давало некоторое спокойствие. Это служило передышкой между давящим сверху непрерывным беспокойством за лучшего друга и придавливающим уже снизу разъедающим чувством вины.

В выдавшееся свободное время, он прихватил с собой озорной дуэт и их «охранника», и отправился тренироваться к реке. Вот уже несколько месяцев Эпкальм усердно пытался освоить несколько новых приёмов, но они едва ли поддавались ему. На деле это оказалось сложнее, чем сопротивленец мог предполагать, однако он хорошо понимал, что эти навыки принесут не только пользу, но и успокоение на будущих заданиях.

Держа ладонь у лба Тагуса, Эпкальм сидел с закрытыми глазами и пытался не только прочувствовать эмоции товарища, но и передать ему выбранные. Подопытный старался не двигаться и изучающе смотрел в лицо командира.

— Тогда они наверняка получили свиток, вот что, — с выдохом ответил Памаль, глянув в сторону с точно приросшим к лицу спокойствием. — Что дурная башка не варит?

— Ну ты и засранец, ты же ещё тупее меня! — возмутился Вильт.

— О, так ты признаёшь свой идиотизм? — На губы Памаля скользнула лёгкая улыбка, которая сошла с лица практически сразу же.

— Ты своего тоже не отрицаешь. — Толкнув брата-акробата в плечо, Вильт воззрился на Эпкальма, старающегося сосредоточиться.

Сложность освоения приёмов состояла во многом в том, что Аноильтенс не понимал, что должно получиться в итоге, какое ощущение прокатиться по пальцам или вспыхнуть в сознании. И без того сложная задача, становилась почти невыполнимой из-за трёпа неунимающихся товарищей; ведь внимание Эпкальма то и дело переключалось на разговор друзей. Сдаваясь, он выдохнул, опустил ладонь, склонил голову и устало посмотрел на Вильта с раздражением.

Закручивающиеся к концам пшенично-пепельные волосы, качнулись, когда их обладатель непонимающе склонил голову и похлопал глазами. Его немного округлое лицо вытянулось, а озорная улыбка сошла уст, от чего поперечный шрам на нижней губе стал меньше, исчезли и очаровательные ямочки. Эпкальм почему-то вспомнил, как на одной из миссий, тенадасер, намеревавшийся то ли распороть рот сопротивленца, то ли отрезать губу, получил мощный удар ногами в грудь, от чего сумел только рассечь кожу сопротивленца. Вильт в долгу тоже не остался и подарил в ответ шрам на глазу, который, как подозревал лидер, обернулся потерей зрения. Парень с невысоким ростом и прямым носом, продолжал сверлить Эпкальма взглядом.

— Чего? — Не дождавшись ответа, он решил прервать пристальные гляделки. — Может нам и правда стоит наведаться в академию? — задумчиво продолжил Вильт, явно потеряв интерес к ответу на первый вопрос.

Одна из интересных особенностей сопротивленца — умение переключать внимание с одного на другое так же быстро, как и моргать. Из-за этого общаться с ним порой было сложно, ведь пока остальные обсуждали какую-то тему, Вильт неожиданно вкидывал другую, совершенно не относящуюся к разговору.

— Ты и правда дебил, да? — спокойно спросил Тагус, вскинув бровь. — Тебе же было сказано, что академию охраняют орденовцы.

— Ну и что теперь, запереться в штабе и дрожать от этих поганых орденовцев?

— А ты не допускал мысли, что тот свиток у академцев может быть вообще не относящимся к делу? Они, может, просто задержались за учёбой допоздна. Нереалистично, но исключать эту возможность тоже не стоит, — возразил Памаль.

Авакафа́с же выглядел иначе — его светлые, крашеные в золотисто-пшеничный, прямые волосы, покачивались, разделённые неровным пробором и спадали на лоб; из-за густоты, они походили на пушистую и мягкую полянку; среди светлых прядей затерялись насыщенно-агатовые глаза, отдающие терракотовыми оттенками на свету; треугольная мужественная челюсть только подчёркивала его безразличный вид и как-бы говорила о игривости обладателя, равно, как и слегка пухловатые губы, изредка кривящиеся в улыбку; чуть кривоватый нос и шрам на шее, придавали парню мужественности, хоть и выглядел из-за них он менее привлекательно.

— В половину первого ночи? Думаешь? Даже если академия закрывается уже в восемь вечера? Очень интересная теория, — осадил Памаля Тагус.

Озорники задумались, у Эпкальма же оживлённые споры вызвали раздражённый выдох, ведь меньше всего он хотел, чтобы товарищи проверяли свои теории.

— Вот именно! Не сходится их ночная прогулочка с простым совпадением, поэтому и надо всё проверить как положено. — Вскинув руку с указательным пальцем, заговорил Вильт.

— Всё, прекратили. Глорас ясно дал понять, чтобы никто из нас не делал лишних телодвижений в сторону академии или ещё куда без соответствующего указания, — вклинился Эпкальм. — И вообще, вы пришли сплетничать, как базарные бабы или помогать?

— А чем одно другому мешает? Мы, знаешь ли, совмещаем приятное с полезным! — гордо заявил Вильт.

— Аргумент не принят, так что закройся. — Усмехнулся Эпкальм, на что Лебаг недовольно выпятил губы. — Хватит с нас напрасных жертв, — слова прозвучали печальнее, чем он того хотел; хотя Аноильтенс сумел-таки выдавить из себя улыбку.

Вильт встрепенулся, сменил позу и устремил взгляд на воду. Памаль ткнул друга в бок, тот только качнул в ответ. Это походило на безмолвный разговор, который понимали только эти двое. К их порой чудным привычкам люди уже успели привыкнуть, особенно забавляло то, что друзья говорили одновременно одно и то же или заканчивали фразы друг за другом.

— Кстати о жертвах. — Усмехнулся Вильт, настроение которого вмиг изменилось, когда из леса позади начали доноситься яростные шаги и злостное бормотание.

— Знаем мы одну такую, — проложил Памаль, лицо которого по-прежнему оставалось невинным и непроницаемым одновременно.

Только Эпкальм открыл рот, чтобы спросить, что они опять натворили, как к ним выскочила разъярённая Ингет. Завидев её внешний вид, он чертыхнулся про себя, хотя зрелище и было презабавное. Лидер не понимал, посмеяться или готовиться к взрыву, или же сделать всё и сразу? Решив выбрать путь совершенно отличающийся, он просто сделал вид, что не замечает примчавшуюся со слюной у рта занозу отряда.

— Вы двое! Я вас замочу, полудурки лохматые! — завопила она, указывая то на озорников, но на своё лицо, переливающееся зелёно-синими оттенками. Она походила на горгону, казалось, что её волосы вот-вот обернутся в змей и она обратит всех в камень.

Вильт и Памаль невинно похлопали глазами и переглянулись, мол — это ты? Нет? И не я.

— А мы при чём? Если твоя природная сущность выползла наружу, то мы уж точно не при делах. Хотя всегда подозревали, что ты та ещё змея, — пытаясь не засмеяться, пропищал Вильт, едва сдерживаясь.

— Тебе надо было раньше свой боевой раскрас показать, ядовитые змеи и опасные животные не скрываются, а ты что-то стеснялась, — невозмутимо проговорил Памаль.

Эпкальм посмотрел на Тагуса, желая понять, почему он спустил парочке всё с рук, но по спокойному выражению лица товарища, понял, что он и не собирался останавливать их от этой проделки. Лидер догадывался, что всему виной нападки Ингет на него в то время, когда всем стало известно о смерти Сэлда. Хотя оно и понятно, ребята никогда не позволяли ей подобного отношения, а потому пакостили язвительной сопротивленке больше всех, делая после этого ангельские лица и изображая саму невинность, даже если всё и так было понятно.

— Заткнитесь, вы оба! Я вам такую боевую раскраску устрою! — прорычала Ингет, от которой прямо-таки исходила смертельная аура. Она вдруг перевела гневный взгляд на Эпкальма. — А тебе Глорас просил передать, что на вечерний обход мы идём в нерушимые долины, туда тебрарумы с тенадасерами захаживать очень часто стали! — не сбавляя голоса, прошипела Ингет. Она в последний раз смирила взглядом озорников и унеслась, подобно природному бедствию, ломая ветви и расписывая всё, что попадалось под ноги.

Вильт и Памаль же разразились неудержимым смехом, хлопая руками по ногам. Они рассмеялись так громко, что птицы, сидевшие на ближних деревьях, взмыли в воздух и недовольно пересели подальше.

— Сказочные идиоты, — посмеялся Эпкальм, потирая лицо, а после убрал спавшие на лицо аспидные пряди чёлки.

Штаб сопротивления,комната Сэлда

Внутрь залетал прохладный ветер через распахнутое окно. Светлая занавеска в просторной и безмолвной комнате колыхалась. Эпкальм поёжился, всё это походило не на комнату со спящим товарищем, а на морг. Сэлд не просыпался вот уже несколько дней, этому, однако, никто не удивлялся ведь медитрия ясно дала понять, что проспит он до конца недели. Тем не менее, видеть изнеможённого и неподвижного друга было ужасно тяжело, о том, что он жив, говорила только мерно вздымающаяся грудь.

Эпкальм проводил в комнате Сэлда, — куда его перевезли день назад вместе с необходимым оборудованием, — по меньшей мере несколько часов, сидел и смотрел на него, в надежде увидеть скорое пробуждение, говорил ему о последних событиях и непереставая извинялся, хотя легче не становилось. Аноильтенс боялся, что таки потеряет «брата» так же, как потерял родного и родителей четырнадцать лет назад. В тот роковой день он утратил сразу две семьи, но вспоминать о прошлом сопротивленец старался как можно меньше, ведь понимал, что эта дорога ведёт в никуда, туда откуда он смог вылезти только благодаря Глорасу.

Осторожно сжав ладонь Сэлда в своей, Эпкальм серьёзно посмотрел на спящего товарища, изучая его бледное лицо, множество царапин и синяков, усеивали кожу. Чувство вины снова сдавило грудь, пробежало по спине, а после ударило в голову.

— Я обещаю, что не позволю больше никому пострадать или пройти через то же, что и ты, — сопротивленец поджал губы, не отрывая взгляда от закрытых век Рафспита, а после добавил: — брат. Просыпайся скорее, я жду тебя.

Собравшись с духом, он, скрепя сердцем, покинул комнату Сэлда, и уже решительнее вышел из штаба. Перед зданием уже собрался весь отряд.

На улице заметно стемнело, тускло мерцали первые появившиеся на небе звёзды. Окинув их взглядом, лидер сосредоточился, сделав неглубокий выдох, а после махнул товарищам, дав команду выступать.

Они двигались на восток, слушая шум ветра, пробегающего по сине-зелёной траве, переносящей морозы и остальные природные капризы Зазавесья.

Сопротивленцев скрывали тёмно-коричневые плащи с длинными капюшонами, а под ними пряталась водолазка с прочной кожаной коркой и металлической подкладкой под ней, служащей защитой; она выполнена выпирающими разными гранями, создавая незатейливый геометрический рисунок. Поверх тёмных штанов крепился меч, запрятанный в защитный чехол; у кого-то он находился за спиной. Ещё одной деталью — являлась небольшая сумка, в которую умещались необходимые вещи, вроде: пары колб с выдвигающимися иглами, заправленных заживляющей жидкостью, которая в зависимости от серьёзности ранения либо останавливала кровь, либо залечивала. Вокруг бедра оплетались повязки, на которых висели ножи и парочка бо́мфумов — круглых взрывающихся шариков, создающих прикрывающую завесу. Ноги же запрятаны в тёмно-коричневые полуботинки с защитной трудно-пробиваемой тканью по самые колени. Завершали образ перчатки, с помощью которых сопротивленцы могли передвигаться, цепляясь не только за ветви деревьев, но и любую другую поверхность, благодаря едва заметным шипам на концах крепкой лески.

Отряд добирался до назначенного места не меньше полутора часа, а по прибытию они, уже по обычаю, засели в засаду, скрывшись за крепкими породами камней.

Изюминой нерушимой долины является камень, который разрушить практически невозможно. Торговцам, продающим предметы из этой породы, приходится изрядно попотеть, чтобы добыть ресурс. Оттого предметы, созданные из него, стоят невероятно дорого.

Сама же долина представляет из себя подобие лабиринта, состоящего из разных размеров «холмов». Она внушает страх, ведь заблудиться, пусть и не в таком огромном пространстве, означает — смерть. Тем не менее, чувствуется эта неуютная атмосфера только ночью, потому как местность перестаёт различаться, ведь свет не очень хорошо отражается от разномастной каменной породы. Однако небольшие светлые полоски и вкрапления при свете луны светятся удивительными серебристыми оттенками, сливая картинку точно в единую, отчего сложно понять был ты в этом месте или ещё нет. Так же в долине растёт короткая и редкая, цвета песка трава, занимающая большую часть пространства и образовывает некое подобие островков.

Притаившиеся сопротивленцы просидели в укрытии не менее получаса, прежде чем Эпкальм различил фиолетовое сияние, явно не принадлежащее каменным породам. Он оживлённо махнул отряду, чтобы ребята обратили внимание в сторону света. Гордо шествующий вместе с тенадасерами тебрарум, появился в поле зрения. Существо, ростом под метра два, имело переливающееся турмалиновое, как бездна, тело внутри которого, точно ожившая, передвигалась тьма. Тебра́рум шагал на четырёх лапах с невероятно длинными и острыми когтями и угрожающе порыкивал, издавая жуткие звуки. Его очи, подобные смоляным фиалкам, мерцали в ночи, выдавая свирепость, о которой сопротивленцы знали не понаслышке. За существом дымилась чёрная марь, исходящая от тела. Вопиющей из привычного образа оказалась всего одна деталь: небольшой отросток на голове, походящий на рог, который светился фиолетовыми оттенками и отбрасывал свет на каменные породы.

Все напряглись, продолжая выжидающе наблюдать за происходящим. Прежде Эпкальм видел светящиеся стразы, когти или глаза у тёмных тварей, но, чтобы такой яркий рог, да ещё и подобного оттенка — нонсенс. Этот факт заставлял тревожиться, даже сердце немного ускорило бег, извещая об опасности.

Тенадасеры разошлись по сторонам. Грозно рыкнув, тебрарум ударил массивной когтистой лапой по земле и резко сорвавшись с места, бросился в каменную стену. Мгновение, второе и раздался глухой, но мощный удар, потрясший тишину. Тёмная тварь воткнулась отростком прямо в скалу, который начал светиться всё ярче, а после внезапно взорвался, вместе с монстром. Осколки камня разных размеров летели во все стороны, ударяясь о землю и скачками прыгали, издавая то глухие, то звонкие удары. Шок пробрал разум Аноильтенса. Он чуть ли не открыл рот от изумления. Ошарашен оказался не он один. Вильт и Памаль же, не стесняясь раскрыли рты и неотрывно смотрели туда, где всего мгновение назад была каменная скала. Никто из них и подумать не мог, что такая глупость сумеет разрушить прочнейший из всех каменных пород. Эпкальм не знал, что и думать, в голове вертелся только один вопрос — зачем тенадасерам нужна такая мощь?

Позади послышались тихие шаги, почти неразличимые, Эпкальм резко обернулся и замер. Его отряд окружила группа тенадасеров, направляющих в их сторону громоздкие лезвия.

========== Глава 11. Нерушимый камень и омерзительные узоры. Часть 2 ==========

Академия кувелов

Небо, на вот уже несколько дней, застлали серые тучи, не пропускающие и малейшего солнечного лучика. Потеплевший ветерок проказливо затрагивал концы девичьих юбок и разбрасывал в стороны волосы. Беззаботные птицы кружили над академией, напевая веселые мелодии и играя в догонялки друг с другом.

Кутаясь в тёплую куртку, Лаура спрятала часть лица за длинным воротником и поёжилась. Не вынося холодной погоды, — а такой она считала температуру на улице до начала ингика́ры, — академка неспешно шагала по мощёной плитке, запрятав руки в карманы и буравила глазами дорогу. Ей может и не пришлось бы куда-то идти, если бы не разлад с Калесой. Находиться в одной комнате стало напряжённо, потому как злость соседки электризовала воздух, да и от её брезгливого взгляда становилось ужас как неуютно. Не выдерживав подобной атмосферы, Лаура таки ушла проветриться, наплевав на холод.

Тэнкальт злило поведение подруги, которая выбрала для себя весьма сомнительную компанию. А злость ли это или что-то совсем иное? Раздумывать над этим совсем не хотелось, ведь она уже успела привыкнуть к одиночеству. Оно для неё не ново, да и справляться с ним куда проще, чем с непредсказуемыми людьми. Выходок Инетты ей более чем достаточно.

Сворачивая к реке неподалёку, она шла погружённая в раздумья, всё пытаясь понять мотивы Амкапир и связать события с разбитыми окнами академии, которые оказались у всех на слуху. Орденовцы так и продолжали патрулировать, однако часто менялись. Их присутствие угнетало Лауру ещё сильнее, ведь она перестала чувствовать себя защищённой, потому что казалось, что всё происходящее неспроста. Декан Нэслр сделал лишь небольшое заявление о том, что в академию пытались пробраться. Он не сказал ни кто, ни зачем, но «успокоил» всех тем, что ситуация под контролем прибывших кастодов.

Проходя сквозь ветви кустов, покрывающихся почками, академка замерла. У реки уже кто-то сидел. Тэнкальт сразу разглядела пылающую макушку и узнала в парне того самого нового «друга» из кучки студентов, к которым пыталась втиснуться Калеса. Она уже хотела было развернуться и уйти, но заметив короткие всполохи огня, притаилась за деревом и продолжила наблюдать.

Флатэс сидел без кофты, в одной футболке. Она присмотрелась и поняла, что на его руках нет привычных митенок, покрывающих их чуть ли не по самые плечи. Академец сидел, держа в руках что-то совсем небольшое, от чего, как подозревала Лаура, раздавались звуки чирканья и мелькали огненные всполохи. Лаура раглядела металлическую зажигалку, но не могла понять, что он пытался с ней сделать. Вопрос не заставил долго ждать ответа. Академец снова чиркнул и из зажигалки вырвалось пламя. Он осторожно поднёс ладонь сбоку и задвигал пальцами. От огня отделился небольшой шарик, которому академец постарался придать форму, пока тот вдруг не взорвался прямо у него в руке.

Он выронил зажигалку и отшатнулся, вскинув руки. Лаура ужаснулась, едва только заметила ожоги, покрывающие его конечности. Кожу сплошь и рядом усеивали ожоговые рубцы, что создавали узоры, очень безобразные узоры. Но даже если Тэнкальт считала шрамы мерзкими, по какой-то причине не могла отвести взгляда. Все эти противные завитушки напомнили Лауре о собственной способности, она видела её точно так же, точнее свою изувеченную память. На сердце стало гадко. Она перевела взгляд на академца и узрела поникший и в тоже время серьёзный профиль.

— Флатэс, вот ты где! — Тэнкальт прижалась к дереву, заметив, что незнакомец спешно натянул тёмные митенки, а после и пурпурную толстовку с гербом академии.

К нему приблизились парень и девушка, которых Лаура так же узнала. Они славились, как неразлучная парочка — брат и сестра, которые невероятно отличались не только характерами, но и мировоззрением.

— Тебя днём с огнём не сыщешь. — улыбнулся Эльтен, подбегая к поднявшемуся с травы Флатэсу. — С ног сбились, пока искали. Пора наказание отбывать.

— Ой, будешь ещё врать. Десять минут походили всего, — заговорила в ответ Люксальта. — И хватит уже этими глупыми фразами раскидываться. Знаешь, Флатэс, я тебя побью, если ещё какой-нибудь новой гадости его научишь, уж это я тебе обещаю.

Лаура заметила, как Флатэс запрятал что-то в карман и лучезарно улыбнулся, будто всего мгновение назад не сидел с печальным и тревожным видом.

«Лжец», — подумала Тэнкальт, наблюдая за тем, как он в один момент изменился.

— Да ладно тебе, пусть ребёнок развивается. — Хохотнул Игнэйр.

— Сам ты ребёнок!

Парни принялись дурачиться, столкнувшись в шуточном бою.

— Ладно, успокойся, а то ещё сломаешь себе свою культяпку, а мне потом влетит от Люкс. — Вновь хохотнул Флатэс, выпуская младшего Контрайна.

Эльтен задорно пихнул друга бедром, преисполнившись смехом, под смягчившимся взглядом сестры.

— Ты подготовился к экзамену по флофу? — спросил Эльтен, разглядывая парня с лазурными глазами.

— Конечно! Я в себе уверен на восемьдесят процентов! — Усмехнулся Флатэс.

Люксальта оценила его скептичным взглядом и ехидно улыбнувшись, упёрла руку в бок и спросила:

— Корни какой всесезонной травы сплетаются между собой и образуют узел?

Игнэйр сморщился, устремив взгляд куда-то вверх и покачнулся на месте, прежде чем криво улыбнуться.

— Ладно на семьдесят пять. И вообще импровизацию никто не отменял, — шутя ответил он. — Волноваться надо не мне, а этой Амкапир, ей то в себе надо быть уверенной на все сто.

— Сомневаюсь, что она успеет хоть что-то выучить, раз уж пролетела с ответами. — Люксальта махнула рукой и закатила глаза.

Эльтен хохотнул и положил ладонь на плечо Флатэса, после чего его взгляд стал заговорщическим.

— Вот уж кому точно волноваться надо. Зато втянула Малера в такую передрягу со всеми этими тенадасерами. А в итоге оно того и не стоило. Жалко её.

Ребята развернулись и зашагали в сторону общежитий. Журчание реки заглушало из без того затихающие голоса, слышно уже почти ничего не было.

— Ну ничего, пусть учится пользоваться своими мозгами, — кинул кто-то из парней. — Может после наказания позаниматься сходим, за одно и свиток ещё раз осмотрим?

Троица удалилась, а Лаура продолжила стоять за деревом, пока перед глазами по-прежнему стояла въевшаяся в голову картина обожжённых рук академца. Она с подозрением посмотрела им вслед, проводя подушечками пальцев по шершавому грубому стволу.

— Передрягу с тенадасерами? — тише повторила Лаура, гоняя сомнения от одного угла мозга к другому.

Подозрения одно за другим закрадывались в мысли, создавая хаос, который как не пыталась, она утихомирить не могла.

Академия кувелов,кабинет тебрало́гии

Мелодичный звонок пронёсся по кабинетам и заполнил коридоры. Студенты принялись собирать вещи в сумки и портфели. Шум и гам мгновенно заполнили стены заведения. Весёлый смех и бурные обсуждения ребят между собой заставили Ланию прийти в себя, оставить раздумья и начать собираться.

Вместе с Кэнсаль они покинули кабинет профессора тебрало́гии и выскользнули в коридор. Синяки подруги сошли, как и остальные царапины, тем не менее теперь она бросалась от каждого шороха и, казалось, перешла на новый уровень паранойи. Лания переживала за неё, но и помочь ничем не могла, да и как, если она и сама ведёт себя так же, при появлении Валтиса.

Шли в полном молчании. Вэнферас прижимала к себе сумку и затравлено озиралась по сторонам одними глазами, вдавливая голову в плечи. Её пепельно-русые волосы, собранные в небрежный недлинный хвостик, дёргались так же резко, как и сама обладательница. Челка едва прикрывала её голубо-карие глаза, истерично мечущиеся по сторонам. Она то и дело поджимала кривоватые губы в виде бантика, кусая их изнутри, а приплюснутый нос то и дело опасливо подрагивал. Лания выше всего на сантиметр, но даже так казалось, будто на все десять, вероятно из-за сутулившейся Кэнсаль; она прекрасно видела страх подруги. Казалось, что затравленная академка уже на пределе.

Грустно оглядевшись по сторонам, Лания уже было хотела что-то сказать, как её кто-то бережно обхватил за согнутую руку. Она замерла, страх кольнул кожу, прежде чем она отогнала мысль о том, что подошедшим может оказаться — Валтис. Брат никогда не касался её так бережно. Она перевела зелёно-карие глаза в сторону и остановилась, заметив кожаную куртку.

Малер стоял совсем рядом и спокойно смотрел на подругу, которая не желала даже заглянуть ему в лицо. В последнее время он всё чаще проводил время с новой подружкой, которая не вызывала у Лании никакого доверия. За эти несколько дней Присфидум впервые подошёл к ней, а всё остальное время он просто здоровался на ходу, спрашивая только дежурные фразы: «как дела?» или «всё в порядке?» и уходил, получив положительный ответ. От такого поведения, Нобилиа чувствовала себя брошенной и ненужной.

— Привет, — начал Малер. — Пошли в библиотеку, нужно кое-что обсудить.

Лания не успела даже ответить, когда он бесцеремонно повёл её за собой. Кэнсаль растерянно смотрела вслед подруге, а после поспешила скрыться. Присфидум нёсся вперёд, пока Нобилиа чувствовала напряжение и засевшую глубоко внутри горечь.

— У тебя уже закончились пары? — тихо спросила она, сжав сумку и стараясь поспевать за быстрым темпом Малера.

Он качнул головой, сосредоточенно несясь вперёд.

— Как и у тебя, — отстранённо бросил тот, даже не посмотрев в сторону Лании, которой вдруг захотелось вырваться и убежать.

Она чувствовала себя бременем, которое Малеру приходилось неизбежно тащить. Это угнетало так сильно, ведь казалось, будто Нобилиа мешает ему спокойно жить и заводить новые знакомства. Особенно хорошо она начала это понимать, когда он стал плотно общаться с Калесой. По всей видимости, Присфидум мог быть к ней неравнодушен, по крайней мере так думала Лания; в грудь закрадывалась печаль. Чувство вины и обиды связывали её по рукам и ногам, даже если хотела освободить его от балласта — боялась, что он уйдёт навсегда, оставив её позади, а догнать она его просто-напросто не сможет.

А ведь порой она так мечтает стать сильнее и идти с ним наравне. Однако мечты остаются лишь мечтами, ведь осмелиться сделать шаг на этот путь она продолжает бояться по сей день.

Академия кувелов,коридоры здания

Сжавшись и сканируя каждого студента на пути, Кэнсаль неслась сквозь толпу, отчаянно пробираясь к выходу и, как казалось, спасению — в общежитие. Ей совсем не импонировало снова попасться на глаза Инетте, которую она так старательно избегала весь этот день и то прошедшее время, когда приходилось залечивать раны и сотрясаться приступами истерики после избиения. На памяти академки то была самая жестокая выходка обидчицы. Столько ярости и ненависти в её глазах она ещё не видела.

Черепашка уже давно подозревала о том, что мучительница просто выплёскивает на неё злость, но не понимала за что именно и почему на ней, ведь поначалу стычки с ней были безобидны, пока не перешли в порой откровенную травлю, а позже и рукоприкладство.

Кэнсаль закусила губу, и напряглась, как только покинула стены академии, ведь оказалась на открытой площади, где ощущала себя в максимальной степени опасности, как если бы вышла куда-то без одежды. Не переставая бросать затравленные взгляды по сторонам, студентка, чтобы унять тревогу подумала о Лании.

На самом деле ей не нравилось, что та отдалялась всё больше, ещё и нашла новых друзей, ведь сама Вэнферас чувствовала себя всё более одинокой. Она закусила губу ещё сильнее, тотчас почувствовав солоноватый привкус во рту. То ли злость, то ли ревность вызвала мысль о том, что Нобилиа начала пересекаться с Ингелео, вокруг которого часто вращались думы Кэнсаль.

«А ведь Инетте он тоже нравится», — промелькнуло у неё в голове.

Вновь ужаснувшись от воспоминаний того оскала и ненавистного шипения недоброжелательницы, Вэнферас огляделась.

Она не переставала себя ругать за то, что так никому из преподавателей и не рассказала об издевательствах, а всё из-за назойливо жужжавших слов матери.

«Будь покорной, терпеливой и послушной и тогда… тогда точно добьёшься расположения», — так она говорила. Одновременно с этим в её памяти всплыло воспоминание о злополучном вечере в таберне, когда Кэнсаль была ещё подростком. Гоня прочь отвратные картины, она пришла к выводу, что если бы родительница была права, то сейчас имела всё, что только могла пожелать. Жила бы, не мотаясь от одного таберна к другому на разные смены, ела бы не объедки посетителей и уж подавно не имела, ставшей частью неё самой, параноидальности.

«И ты станешь такой же!» — гогот разразился в голове, он звучал настолько противно, что хотелось зажать уши, лишь бы не слышать его.

— Хватит, — пискнула Кэнсаль, на автомате приложив ладони к лицу, точно это могло чем-то помочь. — Я не моя мать.

«Что такое? Не нравится? Но ведь ты уже такая, как она. Ничтожная, жалкая и затравленная. Однажды ты потеряешь всё, и тогда же всё обрету я», — продолжал насмехаться невидимый собеседник.

— Замолчи! Заткнись! — бегло залепетала Кэнсаль, зажмурив глаза и ускорив шаг.

Ей казалось, что так она сможет избавиться от голоса, сможет оторваться, но если от одной мучительницы она могла попытаться сбежать, то от этого тирана никуда не могла деться.

«Обернись, дурашка. Ты уже в ловушке!» — сладко прошептал голос, вызвав в студентке бурю страха.

Она обернулась, но и пикнуть не успела, как цепкие и холодные пальцы впились в её плечо. Сердце ушло в пятки, тело пробила неистовая дрожь.

— Кэнси, а вот и ты, — издевательски приторным тоном заговорила Инетта, предвкушающе сверкнув глазами. — Мне могло показать, будто ты от меня бегаешь. Это так? — Её вторая рука юркнула под собранные в хвост волосы и дернула за корни. — А? — злее и недовольнее добавила она, продолжая давить мерзкую улыбку, от которой по коже забегали режущие мурашки.

— Не трогай меня, пожалуйста, — пропищала Вэнферас, не осмелившись посмотреть Инетте в глаза.

Загнанная в угол академка, устремила взгляд на грубый квадратный подбородок обидчицы. Из-под расплывшихся в коварной ухмылке губ, выглядывали три неровных зуба на нижней челюсти.

Инетта неожиданно невинно улыбнулась, а после вжала когти в плечо добычи ещё сильнее.

— Ну, что ты такое говоришь? Как же мне тебя не трогать?

С этими словами, она развернула Кэнсаль и повела в сторону реки и кучкующихся деревьев. На улице начало темнеть, от этого становилось ещё страшнее. Вэнферас молилась и проклинала себя за то, что не в силах выдернуться и убежать; за нелепую покорность ситуации и трусость, от которых избавиться гораздо сложнее, чем можно подумать. Не успела она и опомниться, как задира швырнула её на землю. Ужас сковал тело, язык не слушался. Она постепенно перестала понимать что-либо. Дикий страх точно заслонил ей глаза.

«Помогите. Помогите. Помогите», — повторяла про себя Вэнферас в надежде, что кто-то придёт и спасёт её, как Малер всегда спасал Ланию.

Руки тряслись, точно лихорадочные.

— Расскажи мне, где же ты пропадала? Что такое с тобой стряслось? — Инетта начала надвигаться. — Вижу личико зажило. — Она цыкнула, подбоченившись.

Кэнсаль проняло знакомое ощущение: тело словно перестало принадлежать ей, не слушались ни руки, ни ноги, ни даже язык. Она могла лишь наблюдать и слушать происходящее вокруг.

Голова академки взметнулась, но подняла её уже не та Вэнферас. Руки перестали дрожать, а на губы налезла безумная ухмылка.

«Нет, нет, нет», — пыталась кричать Кэнсаль, но не могла. Больше она своё тело не контролировала.

— Моё-то зажило, а вот твоей мерзкой морде уже ничего не поможет. — Хмыкнула. — Хочешь знать где я пропадала? Так может мне показать тебе наглядно, на практике? — Она загоготала низким и угрожающим тоном, не похожим на её привычный. — Ну, что ты глазёнками хлопаешь с раскрытым ртом, подходи, не стесняйся, ты же смелая.

Ещё больший страх парализовал Кэнсаль. Она слышала, что говорит её другая личность и готова была реветь навзрыд, осознавая, что она то уйдёт, а вот сама Кэнсаль «вернётся» к «пульту управления». Тогда ей придётся столкнуться с последствиями вырвавшегося альтер эго и получить за чужие слова.

Инетта замерла, явно шокированная необычным поведением. Пребывающая в шоке, она сорвалась с места и замахнулась. Тёмная сторона бедной черепашки поменялась с ней местами обратно в тот момент, когда кулак садистки влетел в живот. Этот удар скрутил внутренности и вызвал ожесточённый кашель.

— Чё ты вякнула? — разразилась яростью та.

Снова поменялись.

— Что ты жалкая кенц! — выплюнула в ответ «другая» Кэнсаль.

Так Инетта, точно взбесившись, начала безжалостно молотить черепашку то по рёбрам, то по лицу, то в грудь. Боль резкими вспышками пронзала существо. Она чувствовала, как порвалась губа, из которой тотчас посочилась кровь, как кишки смешивались в кашу при новом ударе, как кулаки пронзали раз за разом одни и те же места, вызывая двойную острую боль.

Во время расправы Инетта не переставала кричать: «Чтоб ты сдохла!», «На кого ты рот открыла?», «Я научу тебя уважению!». Голова невероятно закружилась, когда колено обидчицы влетело по носу. Мир начал плыть, но Кэнсаль никак не теряла сознание, продолжая вскрикивать при новом ударе. Побои пылали и казалось, кожа и органы рвались на части. Она старалась стерпеть эту агонию и желала лишь одного — чтобы всё скорее закончилось.

— Какого тёмного тут происходит! — гаркнул сердитый, озлобленный преподаватель. — Эй ты! А ну иди сюда.

Инетта выругалась и бросив короткий взгляд на грушу для битья, побежала что есть мочи, оставляя место преступления. Кэнсаль сумела повернуть голову, глаза налились слезами, когда она увидела профессора Ладэ́ктуса.

Комментарий к Глава 11. Нерушимый камень и омерзительные узоры. Часть 2

С возвращением, мироходец! Как прошло твоё путешествие? Надеюсь, что оно тебя не разочаровало и вновь встретимся мы с тобой в Зазавесье(^◕ᴥ◕^)

С нетерпением буду ждать нашей новой встречи, твой проводник в мир Зазавесья♡

========== Глава 12. Жгучая злость. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 12. Жгучая злость. Часть 1

Дорогой мироходец, приятного странствия. Надеюсь ты хорошо проведешь время. Да прибудет с тобой свет Светлой Девы!

Академия кувелов

Стараясь не подавать виду, Лаура шла позади дружков Калесы, к которым прибилась у академии. Они привлекли её перешёптываниями, где всего пару раз скользнули слова «свиток», «собираемся» и «библиотека».

В привычное время она бы не стала ни за кем следить, уж за этой парочкой точно, если бы не размолвка с Калесой и её странное поведение.В голове не укладывалось, как возвышающая себя на фоне всех остальных подруга, которая не упускала возможности напомнить другим о их ничтожности, вдруг стала крутиться в кругах именно таких людей — отбросов. Не она ли всегда твердила Лауре, что общение с подобными слоями общества очерняет репутацию и опускает их в глазах других? Тогда с чего вдруг она решила загубить свой статус и снизойти до этих самых неотёсанных и слабоумных?

Твёрдо решив разобраться откуда растут ноги, Лаура, придерживаясь на расстоянии, неторопливо шла за кучерявым академцем, который почти что волок за собой подружку, норовящую споткнуться, которая явно не поспевала за его темпом. Вглядываясь в волосы, цвета оранжевых бархатцев, спутницы кудрявого академца, Тэнкальт прикинула, что та могла бы соответствовать высоким стандартам переметнувшейся подруги, не будь девица настолько забитой и тихой.

Насколько ей известно, рыженькая студентка родом из довольно состоятельной семьи, но по какой-то совершенно не интересующей причине, она всегда выглядит робко и запуганно, что её персона навряд ли привлечёт Амкапир.

Лаура прекрасно осознавала, что тут дело в чём-то другом. Только вот в чём?

Друзья между тем забежали по ступеням и скрылись за дверьми библиотеки. Решая не медлить, Тэнкальт ускорилась и зашла практически следом. Осматривая первый этаж, она пробежалась глазами по столикам с экранами, потом по стеллажам, встроенным в стены. Объектов слежки не увидела. Спрятав нижнюю часть лица по самый нос в ворот тёмной куртки, академка прошмыгнула к лестнице, замечая пристальный взгляд библиотекаря, которая, однако, быстро потеряла интерес к ней. Забежав наверх по плотному тёмно-сиреневому ковру, остановилась у одного из стеллажей и принялась вслушиваться, сделав вид, что рассматривает корки книг.

Второй этаж библиотеки представлял собой просторную каёмку квадрата без сердцевины, ограждённую перилами, где между секций прятались столики для желающих спокойно позаниматься. У каких-то столов больше места, какие-то и вовсе были окружены сразу четырьмя стеллажами, другие же — одиноко стоят у самой стенки.

Повертев головой, Лаура окинула взором окно, разделённое на множество квадратов и прямоугольников, переливающихся мрачными оттенками сине-фиолетового. Они отбрасывали рассеянный пёстрый свет на полки с книгами и плотный ковёр, за состоянием которого пристально следила библиотекарь.

Студентке больше нравилось, когда стекла окрашивались яркими и насыщенными цветами.

Тэнкальт решила пройтись по всему этажу, не переставая вслушиваться в голоса. Совсем скоро она расслышала тихий и взволнованный шёпот у противоположного угла, где столик скрывался сразу за четырьмя стеллажами. Она подкралась, скрываясь за секциями и продолжила делась вид, что увлечённо что-то ищет.

Сквозь щели в полках, Лаура украдкой поглядывала на рассевшуюся за столом кучку студентов, одновременно с тем удивляясь собравшимся.

— Нет, погодите, как вообще получилось, что вместо ответов ты схватила это? — приглушённый голос Флатэса, тонул в тиши, даже не пытаясь вырваться за пределы их небольшого, секретного круга.

Он указал на что-то лежащее на столе, чего Тэнкальт не могла увидеть из-за сомкнувшихся спин, за которыми и скрывалось то, о чём среди них и разверзлись распри.

— Я же сказала, — прошипела Калеса, скрючившая лицо, — в тот момент грохнулась другая куча свитков, там были ещё такие же с зелёными камнями, вот я его в панике и схватила. Проверять, знаешь ли, времени не было.

— Ага, но на нужном должно быть две стразы, я же говорил об этом.

На высказывание напарника, Амкапир лишь фыркнула.

Флатэс откинулся на спинку стула, перекинув через неё одну руку, лица Лаура не видела, так как он сидел спиной. В голове всплыла картина изуродованной кожи, скрывающейся под тёмной тканью. На душе стало до странного мерзко.

— Вы говорили, что встретили тенадасера практически у самого кабинета профессоров, так? — На вопрос Люксальты, Калеса и Малер кивнули. — Так может они искали этот свиток? — Контрайн указала пальцем на стол, а после сложила руки на поверхности и упёрлась на них.

— На самом деле, я видел, что у одного из тенадасеров был тоже какой-то свиток, разглядеть не успел, но думаю, что очень может быть, что вы случайным образом могли подменить их, — вступил в разговор Эльтен, пристально глядя на двоих «преступников».

Лаура поёжилась, но картинка постепенно начала складываться, однако половина из того, что они говорили, оставалась непонятной. Тенадасеры? Свитки? Припоминая, как её подруга говорила о краже ответов, Тэнкальт таки укрепилась в подозрениях о нападении на академию. Также она подумала, что нерадивые похитители невольно стали свидетелями, но почему тогда все остальные тоже участвуют в обсуждении? Давно ли они стали друзьями?

— Не знаю, на одном из столов лежала куча свитков, не думаю, что может быть такое совпадение. — Калеса пожала плечами и устало выдохнув, устремила взгляд к, как поняла Лаура, свитку.

— А что, было бы забавно, у нас то, что им нужно, а у них ответы по флофу. — Хохотнул Флатэс.

— Да вот только эти ответы нужны мне, — недовольно проговорила Амкапир, вперяя в него взгляд.

— Не надо на меня своими лупёшками так смотреть, — кинул в ответ задорный академец, на что собеседница закатила глаза. — Ой ну это ты зря, они ведь так могут и не выкатиться обратно, будешь ходить косая.

Калеса в ответ скрючила злую и недовольную гримасу, вновь закатила глаза и коротко посмотрела на тихо сидящих Малера и Ланию.

— Подеритесь ещё, — буркнул Присфидум.

— Да, трудно тебе похоже с ней пришлось. — Выдохнул Игнэйр, качнув головой в сторону вновь скривившейся блондинки. — Морщины появятся, — вдогонку кинул он, поглядывая на Амкапир.

— Не то слово. — Усмехнулся в ответ Малер.

Лаура обратила внимание на поднявшую голову Ланию, она осторожно посмотрела на друга, а после на Люксальту. По поведению обеих девушек стало понятно, что конфликтная особа им не особенно нравилась. То было видно не только по взглядам, в которых мелькала неприязнь, но и по тарабанящему по предплечью пальцу второй академки.

Лаура приблизила глаза к прорехе книжной полки, как кто-то неожиданно подхватил её за воротник куртки и круто развернул. Она встретилась с полным гнева и недоверия лицом Ингелео, который брезгливо отдёрнул её от стеллажа и пихнул к собравшейся компании.

— Какого тёмного ты тут шляешься? — холодно бросил смутьян.

Задев спиной один из стеллажей, она чуть не упала, но вовремя ухватилась за одну из полок и удержалась на ногах, зло оскалившись в сторону Элисара.

— Руки держи при себе, — ощетинилась Лаура, восстановила равновесие и встала твёрдо. Гордо вскинув голову, без тени вины, она поправила куртку и выдержала взгляд застукавшего её раздражающего академца. — Книгу искала!

Если бы не Инетта Тэнкальт может и не пытала бы к его персоне такую неприязнь. Ну, а кому будет приятно слушать по несколько часов, о том какой он расчудесный и распрекрасный? Уж точно не ей, потому то в один момент, само его существование стало её доводить до белого каления, как и сам трёп знакомой, которую невозможно заткнуть.

Кто-то хмыкнул. Лаура повернулась и встретилась лицом к лицу с вставшей со места Калесой, ехидно глядящей на неё. Её самодовольства хватило бы на постройку ещё одной такой же библиотеки.

— Я же говорила, — тем же неприятным тоном сказала она, насмешливо глядя в глаза уже бывшей подруги. — Приползла-таки?

— Не к тебе уж точно. — Взгляд Калесы стал яростным от резкого ответа. — Сходи поплачь, — огрызнулась Тэнкальт прежде, чем её, теперь уже просто знакомая, что-то сказала.

— Что ты здесь забыла? — грозно прорычала в ответ та, испепеляя её голубыми глазами, отливающими синевой.

Все присутствующие, кто с удивлением, кто с подозрением, кто и вовсе с недоумением, глядели на появившуюся незваную гостью. Подавшийся вперёд Малер прикрыл руками лежащий на столе свиток, как только Лаура кинула на него взгляд.

Злость пробирала её с невероятной силой, когда она осматривала компанию Калесы.

«Омерзительно, — подумала она, даже в голове голос обратился в рык источающий отвращение. — С кем боролась, к тем и напоролась. Лживая кенц», — гневалась академка, то и дело вспоминая слова Амкапир о студентах, не достающих до её статуса.

— Какая же ты дешёвка, — тихо, с омерзением проговорила Лаура. — Сначала поливаешь таких людей дерьмом, а потом набиваешься им же в друзья. Меня тошнит от таких, как ты. — Руки дрожали от застлавшего разум гнева.

Дослушав Тэнкальт, бывшая подруга дёрнулась вперёд.

— Рот закрой. Не такой ничтожной девке, которая боится собственной памяти, говорить мне это. Ты же только и можешь, что прятаться, и это я-то мерзкая? Ты кусок дерьма и паршивая крада! Убирайся отсюда, — проскрежетала Калеса.

Слова её экс-подруги задели за самое больное, ударили точно камнем по голове, в самый висок. Закусив нижнюю губу изнутри, Лаура расслабилась, выкинула разговор с особой яростью из памяти, а после высокомерно подняв голову, безразлично посмотрела на Амкапир, осознавая, что никакой дружбы между ними уже никогда не сложится. Приятный холодок от выброшенного вспоминайся успокоил оголившиеся нервы.

— Буду только рада уйти, — плюнула она в ответ, развернулась, кинув в последний раз взгляд на свиток на столе и вдруг замерла, заметив знакомые закорючки другого языка.

Отступивший с её пути Ингелео, обтирал свою ладонь об джинсы, точно вляпался во что-то примерзкое, однако Лаура проигнорировала его жест, да и сама подумала о том, что куртку придётся выстирать из-за него. Она старалась понять, как подобная вещь, не то что у этих недоумков, а вообще может находится в академии? Разве это не одна из древнейших реликвий, которые слывут лишь легендами? Разве их существование и правда возможно? Неужто отец не лгал, когда говорил, что подобные вещи не только большая редкость, но и опасность, которую они несут за собой? Попади этот свиток не в те руки и мир неминуемо приблизится к неизбежной гибели, по крайней мере так дочери твердил глава семьи Тэнкальтов.

— Откуда у вас свиток Кэтсий? — спросила она с мертвенным холодом в голосе, не в силах оторвать взгляда от бумаги не столе, усеянной письменами на давно забытом языке.

Глаза присутствующих внезапно расширились, заполнившись искореним потрясением, пока Лаура продолжала опасливо поглядывать в сторону свитка. Флатэс и Малер подскочили с мест, не спуская взглядов с Лауры, представшей перед ними.

— Ты знаешь, что это? — в один голос вопросили они, когда их лица вытянулись во всё том же удивлении.

«Теперь, я, значит, стала вам интересна. Вот зараза», — подумала Лаура, стрельнув презрительным взглядом на не менее изумлённую Калесу.

— Да пошли вы все, разбирайтесь с этой дрянью сами, — сухо ответила она, а после толкнула Ингелео, закрывающего проход, и спешно ушла, оставляя позади шокированную кучку студентов.

Нерушимые долины

Острые концы клинков из тёмного металла, угрожающе скалились в сторону загнанных в угол сопротивленцев. Сердце Эпкальма стучало так сильно, что казалось будто оно, подобно шарику взорвётся, перекаченное воздухом. Грозно сверкающие глаза, кажущиеся во тьме многим мрачнее, выглядели так, будто пытались сжечь недругов дотла, чтобы те не посмели даже пискнуть.

Эпкальм посмотрел врагам в лица, когда громко цыкнув, ударил одним сапогом о другой. Тот же стук послышался со стороны товарищей, которые поняли знак командира. Оскалившись в ответ, они уперлись руками о камень позади. Оттолкнулись, и отскочив, точно попрыгунчики, устремили жала на подошвах в плохо защищённый живот противников. Тенадасеры ловко отпрыгнули и пустили в ход оружие, однако создавшие видимость нападения сопротивленцы мгновенно выставили руки и пустили в ход перчатки. Уцепившись леской за возвышающихся каменных великанов, они резко отлетели назад, сбивая врагов с толку.

— Уходим! — отдал команду Эпкальм в миниатюрный воксикс на уже.

Проскользнув мимо растерявшихся на мгновение врагов, сопротивленцы разлетелись по разным сторонам, стараясь сбить тех с толку. Лидер стремительно уцепился за следующий камень, оглянулся и выхватив закреплённый на бедре нож, постарался отбить летящую в него стрелу. Справившись с обороной, он вдруг понял, для чего именно была проведена бессмысленная на первый взгляд атака тенадасеров. Спереди выскочило ещё двое тёмных приспешников, направивших на подлетающего Эпкальма лезвия. Перегруппировавшись, он выстрелил леской в противоположный камень сразу обеими руками, полетел вниз. Пригнулся и ударил обоих противников ногами в животы, а после оттолкнулся. Его утянуло в обратную сторону, а тенадасеры повалились на землю.

Ловко маневрируя в пространстве, где у сопротивленцев оказалось преимущество, они уходили от атак, летая от одного валуна к другому. В таком виде они походили на назойливых мух, которых никак не удавалось прихлопнуть, а тенадасеры пытались очень упорно. Однако ребята упрямо уводили внимание на себя.

Небольшая кучка врагов встала у единственного доступного выхода. Тот, что посередине положил руки на плечи товарищей, а они в свою очередь раскинули пальцы, как бы закрывая проём. В ту же секунду вспыхнула огненная решётка, перекрывающая путь к отступлению.

— Памаль, ты успел? — спросил лидер, переменив направление движения.

— В последнюю секунду, — отозвался товарищ, на что Эпкальм облегчённо улыбнулся уголками губ. — Вильт, ты уже понял, что нужно делать, — обратился он к другому озорнику, получив удовлетворительный ответ.

Не успело пройти и пары минут, как голос Лебага зазвучал прямо в ухо, через устройство связи:

— Эпкальм, мы готовы, — откликнулся Вильт.

— Сносите, — отдал распоряжение Эпкальм, вновь отбивая летящую в него стрелу.

========== Глава 12. Жгучая злость. Часть 2 ==========

Нерушимые долины

Перед ним пролетел товарищ, который, выпрямившись, понёсся прямиком в собравшихся у выхода тенадасеров. Позади на них мчался Памаль с беспристрастным лицом, успевший выскользнуть до того, как выродки создали преграду. В Вильта полетели отравленные металлические стрелы, источающие за собой дымчато-чёрные хвосты, пока второй сопротивленец оставался вне поля зрения. Лебаг чудом смог уклониться и когда между ним и Памалем остался всего метр, они одновременно выкрикнули: «Давай!» и резко разлетелись в разные стороны, а созданный ими магнитный толчок ударил прямиком по приспешникам, которые повалились на землю, лишившись чувств. Распалась следом и созданная сеть, оставив после себя лишь пару огоньков, напавших на сухую траву, растущую местами на выступах.

Ребята начали один за одним выскакивать в открывшийся проход. Эпкальм проследив, как его товарищи отступают, вдруг заметил, что кого-то не хватает. Не ошибся. Не было Ингет, которую он нашёл глазами в следующие секунды, проделав ещё один круг. Пытавшаяся уцепиться за камень Хактес, оказалась сбита и повалилась на землю. При падании она ударилась о бугорок. Болезненный вскрик и привлёк внимание лидера. Ингет пыталась подняться, но ноги точно подводили, к ней устремились тенадасеры, выставившие оружие, которому явно не терпелось окраситься в кровавый красный.

Эпкальма точно пробил удар под дых. В голове загудел страх. Он же обещал, что больше никого не потеряет! Обещал, что никто не пострадает!

— Ингет окружена, я за ней, — коротко бросил лидер по связи.

— С ума сошёл? — завопила в ответ Липедесса. — Тебя схватят, уходи! Брось эту паршивую краду! Она бы точно бросила тебя!

— Мы все одна команда и я не могу бросить товарища, — отчеканил командир и бросился в сторону занозы отряда. Полукруг врагов медленно сужался, перекрывая пути к отступлению. — Отступайте и доложите Глорасу, что мы узнали.

Врезавшись шипами на подошвах в поясницу одному из тенадасеров, он снёс ещё и рядом стоящего с ног. Оказавшись в самом эпицентре, лидер встал перед Ингет, выхватив меч.

— Встать можешь? — спокойно спросил он, осматривая остановившихся на миг тенадасеров, которые следом всем скопом бросились на Эпкальма в бой.

— Заткнись, я твоей помощи не просила! — прорычала раненая сопротивленка, которая так и не двинулась с места.

Аноильтенс старался отбиваться как мог. Боль внезапно вспыхнула где-то в боку, когда он старался остановить очередного нападающего с безумными глазами. Те практически облепили его, двигаться, а тем более уклоняться стало почти невозможным.

Лидеру не было известно, как защищаться в этой ситуации, он не понимал, как спасти товарища и спастись самому. В голову ничего не приходило, да и как сосредоточиться на плане, когда со всех сторон на него валят то кулаки, то лезвия, намеревающиеся вспороть глотку или брюхо.

Позади послышался глухой удар, он метнул взгляд и заметил бездыханное тело врага; в голове того торчал массивный нож. Алеющая жидкость стремительно вытекала из глубокой раны и смешивалась с песком, обращаясь в месиво, а враг, ещё какое-то время дёргался в конвульсиях и плевался кровавыми брызгами. Воздух заполнил металлический запах, пробравшийся в нос.

Позади же сидела Ингет, рука которой опустилась, а выглядела она так взбудоражено, что казалось её и без того широко распахнутые глаза, станут ещё больше. Лицо же пересекала багровая вязкая жидкость, к которой приклеивались выбившиеся прядки волос из короткого хвостика. Тяжело дыша, она наспех выхватила очередной нож, давая понять, что так просто не дастся.

По всему телу Эпкальм чувствовал жжение, особенно при поворотах, что-то точно сковывало движения. С полученными ранами это было и не удивительно. Бардовые капли крови выступали из порезов, пропитывая ткань одежды и мерзко склеивая кожу.

Чувствуя, что не справляется, Эпкальм отступил назад. Силы почему-то утекали из него, двигаться становилась всё сложнее. Он подумал, что выбился из сил из-за неравной схватки. От этой слабости, лидер даже не сразу смог заметить, как в него прямиком полетело сверкающее лезвие. Уклоняться некуда, отступать тоже. Ему уже подумалось, что остриё лишит его глаза, а наступающие следом тенадасеры изрежут сопротивленца на куски, выбросив останки на съедение тёмным тварям. Не желая такой участи он из последних сил поднял руки и вцепился в оружие, ощущая, как оно разрезает кожу.

Тенадасеров в одно мгновение что-то снесло, послышались протестующие, а после захлёбывающиеся возгласы. Так звучал тот, кто не мог сделать вдох из-за крови, уж эту мелодию Эпкальм слышал не раз. Боковым зрением, он заметил, как подобно вспышкам, проносятся его товарищи. Тенадасера перед ним уцепили леской и рывком отдёрнули. Враги оказались повалены, но прытко подскакивали, приходя в себя. Не теряя времени, лидер подхватил протестующую Ингет на руки.

— Нет, стой…

— Закройся и схватись крепче, — рыком заткнул её Эпкальм, взметнул руку и взмыл в воздух.

Вместе с ним поспешили и остальные сопротивленцы, бросив по бо́мфуму каждый — пространство заволокла тёмная и непроглядная дымка, создавшая сопротивлению удачное прикрытие. У Аноильтенса было всего несколько мгновений, но он увидел исступлённые лица товарищей, необузданную злость в движениях, но предпочёл оставить все разборки на тот момент, когда они уберутся подальше от чёртовой долины.

Слабость меж тем становилась всё сильнее, но он стойко держался, продолжая перехватами лавировать меж деревьев. Послушно вцепившаяся в него Ингет, скрежетала зубами, пока отвела взгляд в сторону. Эпкальм внезапно ощутил прилив ненависти и злости, которые стремительно охватили его разум. Тем не менее он явственно ощущал, что принадлежат эти чувства вовсе не ему. Казалось, что их кто-то подсунул ему или вещал через радио.

«Очень вовремя», — подумал лидер, понимая, что то, чему он столько времени пытался обучиться ни с того ни с сего получилось само собой.

Обычно для чтения чужих эмоций ему обязателен не только зрительный контакт, но и близкая дистанция, не менее метра. Сейчас, когда Ингет не смотрела ему в глаза, он просто не мог прочесть её привычным способом, а значит это вышло совсем иным образом, но каким — Аноильтенс не понимал, да и некогда было понимать.

Он стойко нёсся невзирая ни на покалывающую и нарастающую странную боль, ни на слабость, делающую мышцы мягкими и непослушными. Просто перемещался так быстро как мог, чтобы умчаться, как можно дальше и обезопасить отряд, летящий с ним наравне.

Спустя, по его ощущениям, минут десять, Эпкальм заметил внизу небольшое пространство и решил устроить передышку, удостоверившись, что за ними нет погони. Цепляясь за новую ветку, он осторожно опустился к земле, ослабляя леску. Только командир успел приземлиться, как «попутчица», взбрыкнувшись, повалилась на землю, высвободившись из его рук. Приземлились и остальные.

Эпкальм видел, что к нему уже на всех парах неслись ребята, когда ощутил головокружение. Хактес тем временем достала небольшие уколы и воткнула в ногу один, а следом и второй, нейтрализуя тем самым уже знакомый им паралитический яд. Тагус подлетел к Эпкальму, однако тот, покачнувшись, начал падать. Товарищ успел среагировать и подхватил лидера; его дыхание стало тяжёлым, а на грудную клетку невыносимо давило, точно кто-то положил сверху огромную гирю.

— Эпкальм! В чём дело? — встревоженно произнёс Тагус и замешкался.

Подоспела остальная часть отряда. Аноильтенс видел смутно, но хорошо различил, появившийся в глазах Тагуса ужас и как тот ошарашенно смотрел на свои окровавленные пальцы. Не теряя времени, Релум залез в набедренную сумку, выхватил несколько колб и вколол командиру в бок. Лёгкое покалывание разлилось по коже привычным холодком.

— Что с ним? — встревоженно залепетала Липедесса.

— Тебрарум побери! Эпкальм, это уже чересчур! — выкрикнул Вильт.

Сам Аноильтенс пришёл в себя только спустя пару минут, когда ощущение утекающих сил, пропало. Он проморгался и неспешно поднялся. Тагус всё ещё пытался его придержать, но вцепившийся в лоб лидер показал жестом этого не делать. Сфокусировав взгляд, Эпкальм заметил озабоченное лицо Липедессы, которая сразу кинулась обнимать его с застоявшимися слезами в глазах. Следом прозвучали облегчённые выдохи, принадлежащие мужской части отряда. Соображая в чём дело, он коснулся своего бока, который до того пронзала колющая боль и увидел на пальцах кровь.

«Значит это было лезвие, а не кулак», — подумал он с досадой и постарался оторвать от себя Липедессу.

— Десс, тяжело, — прохрипел Эпкальм.

— Ах тяжело ему! — воскликнула она. — А тащить эту гадину на себе столько времени тяжело не было? — слёзно прокричала подруга, смахивая выступающие слезинки.

— Я его не просила, — огрызнулась Ингет откуда-то позади. — Сам виноват, надо было башкой думать и рассчитывать свои силы, прежде чем лезть.

Услышавшая её слова Вэдпрум, молниеносно подскочила и влепила до того звонкую пощёчину, от которой голова Хактес отлетела в сторону.

— Да как ты смеешь! Не просила? Думаешь он бы бросил тебя? Он не ты!

— А может и слоило бы бросить! — завопила в ответ Ингет. — Раз я так всем мешаю, бросили бы! — срывающимся голосом кричала та.

— Липедесса, прекрати, — ослабленно произнёс Эпкальм, проверяя свою рану, из которой благо перестала хлестать кровь. Хотя тёплая жидкость обволакивала весь бок.

К нему подлетел Женя, схватил за плечи и заставил взглянуть в глаза. Вид у друга был не только гневным, но и испуганным.

— Это ты прекрати жертвовать собой, кретин! Ты сам сказал, что мы одна команда! — заголосил товарищ, крепче вцепляясь в ткань плаща, казалось, что он стремился запустить пальцы под кожу и вырвать из тела излишнюю жертвенность. — Ты не виноват в том, что случилось с Сэлдом! Хватит уже себя изводить и пытаться сдохнуть!

Эпкальм удивлённо захлопал глазами. Не требовалось даже заглядывать в эмоции друга, чтобы понять, что тот испытывает разъедающую горечь. Женя прав и осознать эту правду, лидер сумел только теперь.

Он ведь и правда себя наказывал за произошедшее с лучшим другом, хотел не только Ингет вытащить, но и получить по заслугам за все свои деяния. Как можно перестать изводить себя, разве он может так просто взять и простить? По его вине чуть не погиб не просто товарищ, а его брат.

Однако Эпкальм совсем не замечал всё то время, что его отряд относился к лидеру точно также — переживал за его состояние. Они боялись, что он в один момент совершит глупость и ведь совершил, хоть и не переставал себя корить за глупый поступок.

Пристыженно кивнув, он виновато посмотрел Жене в глаза и тот неожиданно резко обнял его, легонько ударив по спине.

— Мы бы не бросили Ингет, зачем ты полез один? — спросил Памаль, чьё лицо искажала непривычная гримаса обиды.

— Не отсылай нас больше, мы же не уйдём без тебя или кого-либо ещё из отряда. Уж ты то должен это понимать лучше всех остальных, — поддержал Тагус.

— Это ж надо быть таким идиотом! — вставил свои пять копеек и Вильт, скрестивший руки от недовольства. — Я ещё обязательно пожалуюсь Сэлду, когда он проснётся. Пусть выбьет из твоей дурной башки всю эту дичь.

Эпкальм покачал головой и окончательно пришёл в себя. А ведь и правда, как он мог действовать настолько беспечно и инфантильно, разве это поведение достойное лидера? Разве таким должен быть человек, что ведёт за собой других? Ответ очевиден — не таким.

«Пора бы уже взять себя в руки», — мелькнуло в его голове.

— А тебе бы стоило быть благодарнее, — с укором добавил Вильт, недобро глянув на Ингет, с лица которой сошла недавняя проделка двух друзей.

— Я же сказала, — прикрикнула она со злость. — Мне плевать! Он мог оставить меня и…

— Ты можешь меня ненавидеть и не считать своим лидером, — сказал Эпкальм, поднимаясь с земли. Он не поворачивал головы в её сторону, буравя ствол дерева перед собой. — Но ты всё равно являешься частью отряда и поэтому я буду продолжать приходить на помощь, даже если ты этого не хочешь.

— Изумительно, — только и буркнула в ответ Ингет, прежде чем они отправились домой, в штаб.

Штаб сопротивления,комната Сэлда

Сквозь дрёму до Эпкальма дошло недовольное бурчание. Отходя ото сна, он почувствовал, что его ноги затекли, как и всё остальное тело. Всё, наверняка, из-за неудобной позы, в которой он уснул прошлым вечером.

После задания в долине прошло несколько дней. Руководство неустанно раздумывало над полученными сведениями, отправив ребят на отдых. Лидер провёл эти дни в комнате друга, сидел у кровати практически не покидая «поста». Хорошая взбучка от отряда помогла-таки немного прийти в себя, даже если муки совести не отпускали его, то всяко поумерились, что и успокаивало. Из-за полученного ранения медитрия наказала Аноильтенсу поберечь себя и отсидеться несколько дней без нагрузок, ждать пока подействует её заживляющая чудо-мазь. И она подействовала, рана быстро затянулась, но от неё остался небольшой шрам.

Вместе с тем Ингет и вовсе перестала смотреть в сторону лидера. Эпкальм подозревал, что её уязвлённая гордость просто не позволяла поступить иначе, однако и язвить она стала намного меньше, но тут вероятно не обошлось без Липедессы, Жени и Тагуса. Возможно, они поговорили с ней, результат хоть и был незначительным, но был, что уже являлось прогрессом.

— Прилёг он тут. Я инфаркт чуть не словил, что за идиот. — Бубнёж не стихал.

Сопротивленец не сразу понял, что бурчание принадлежит не просто кому-то, а его другу! Подскочив, он поёжился, потирая затёкшую шею и обратил взгляд к, принявшему сидячее положение, Сэлду.

— Ты очнулся! — облегчённо произнёс Эпкальм, по телу которого понеслась радость, объявшая затёкшее тело.

За столько дней он ещё ни разу не испытывал ничего подобного, без Сэлда всё словно стало серым, радости не приносило ничего совершенно. В его жизни разгуливали горечь, мрак и угрызения совести, которые медленно сводили с ума.

— Конечно очнулся и чуть опять не отключился, это ж надо было додуматься сторожить меня тут! — Сопротивленец скривился, когда приподнялся ещё немного. — Сторож из тебя конечно не огонь. Только не говори, что ты тут торчишь… а какой сегодня день?

Поглядывая в бледно-зелёные глаза живого товарища, не утерявшего своего красноречия, Аноильтенс выдохнул, окончательно расслабившись.

— Плун, — ответил он. — Ты продрых четыре дня. Как себя чувствуешь?

Сэлд постарался не подавать удивления, а после окинул себя взглядом.

— Говяно. Видимо нехило меня потаскала та девица, да? Раз даже со всеми чудо-бутыльками Скафии я тут провалялся столько времени.

Эпкальм хотел было рассказать о полученных травмах, с которыми он нашёл друга, но Рафспит сжал кулаками одеяло, глаза нервно задёргались, а после он взметнул обеспокоенное и серьёзное лицо. Его прямо-таки пробивала дрожь, да и выглядел он неважно: весь побелел, на лбу начала выступать испарина, пока тусклые глаза продолжали бешено бегать, но уже по лицу Эпкальма.

— Расскажешь всё потом, — перебил его Сэлд, подскочив и вновь поёжившись от боли. — Я должен тебе рассказать то, что услышал в ту ночь!

Комментарий к Глава 12. Жгучая злость. Часть 2

Как прошло твоё путешествие? Хорошо провёл время, мироходец?:)

========== Глава 13. Раны, которые не заживают. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 13. Раны, которые не заживают. Часть 1

И вот настала новая встреча, дорогой мироходец. Будоражащих путешествий в Зазавесье, надеюсь ты хорошо проведёшь времяଲ(ⓛ ω ⓛ)ଲ

Академия кувелов

С момента посещения кабинета декана и назначенного наказания — вместе отрабатывать путём уборки, Ингелео начал всё больше жалеть о том, что пошёл в ту ночь к академии. Помимо прочего декан потребовал написать два объемных реферата: на тему «Влияния температур на почву при смене сезона» и «Чего нельзя делать после наступления полуночи». Знай он тогда, что всё обернётся таким образом, то и носа из общежития высовывать не стал. Казалось, что это какой-то рок судьбы или проделки кармы, которая вернула ему плохие намерения с лихвой. Смутьян уже не раз проклял Флатэса и его полудурковатого дружка и старался держаться от них, как можно дальше.

Погода на улице постепенно начала разгуливаться: небо всё реже затягивалось хмурыми тучами, воздух заметно потеплел, хоть всё ещё и было зябко по утрам и вечерам; ветра начали набирать сезонную мощь, готовясь обрушить эти порывы на жителей Зазавесья. Проказничали они, однако, таким образом многим реже, чем во время набути́на, который в народе прозвали — природным вихрем. У кувелов имелась складная песня, рассказывающая о каждом времени года, к которой при обсуждении погоды нередко ссылались:

Живут на наших землях, два брата и сестры,Проказливы паршивцы, упрямы и хитры,В краях наших просторных, полно чудес, красот,Забавной животины, да множество врагов.Но песнь наша звучит, про братьев и сестёр,Что видовали мир, за тысячи веков.Про них сейчас споём, расскажем, кто они,И пусть во время песни, столкнутся хмельны стаканы.Спокойней братьев и сестры, она нежна, но вздорна,Проказлива, юна, ей имя — Спириту́ра.Властвует над сворой ветра, мчащего в поля,Природное диво возрождает, так, что всё благоухает.А сестрица — Ингика́ра, так вредна и так скупа.Накаляя воздух жаром, обжигает все поля.Дар её — небывалые закаты, что захватывают дух,А природа так пылает, точно извечное пламя полыхает.Средь них пущий озорник, тот что ветром управляет,Брат могуч, бешён, силён. Не боится встретить в лоб,Да горазд сдувать всех с ног. Так искусно ветры гонит.Гонит жар, листву меняет, да сестрицу прогоняет.Нравом Набути́н горяч.В его пору дни — лишь стужа, а ночи́, согревающе теплы.Огнями небо осыпают, да так, что теИ днём сияют.Последний среди них — Лакри́лис.Как дитя капризен он, точно сам хамелеон.То градом земли осыпает, то туманы напускает,То дождями заливает. Погоду по кругу меняет.В дураках всех оставляет!Вот такие сёстры, братья, усмирят всех своей ратью,И помчатся в вечный бег, царствуя из века в век.

Со временем эти строки стали забываться, мало кто заучивает их, как в былые времена. Теперь эта песня служит лишь неприятным напоминаем призрака прошлого и больше не звучит в табернах или на застольях. Теперь это просто забытая всеми мелодия, которая больше может никогда и не зазвучать, ведь напоминает людям о давно утерянной сплочённости некогда сильнейшей нации — этвахаумов.

С чувством омерзения и стыда, смутьян намывал подоконники, чувствуя себя уборщиком. Какой позор. Узнай его отец об этом, его бы охватила не меньшая брезгливость. Чтобы отвлечься, он проговаривал про себя строки старой песни, которые завсегдатаи в та́берне изредка напевали под нос. Вспомнив старшего Элисара, академец разозлился пуще прежнего.

«Нашёл, кого вспомнить, — бурчал он в мыслях. — Этот олух мог бы заинтересоваться своим сыном, только если на землях Зазавесья переведутся все подстилки. Уж этих ма́лем¹ он меняет чаще перчаток, — только смутьян успел про себя выругаться, как ярость обуяла с такой силой, что он сжал мокрую тряпку и принялся тереть с бо́льшим напором, точно желая зашлифовать камень».

Выдохнув, Ингелео постарался прийти в себя и оглянулся. Никто из отрабатывающих и не заметил его минутной слабости. Тем лучше, не хватало ещё чтобы кто-то из этих недоумков лез в его дела. Он перевёл взгляд на айкофэт и посмотрел на время. До смены в таберне оставался всего час, и Ингелео искренне надеялся, что успеет закончить, ведь пропускать подработку он уж точно не намеревался. Во всяком случае не из-за паршивого наказания, в которое он угодил не только по собственной глупости, но и из-за двух полудурков и ещё одного недоразвитого, который пошёл на выручку, спровоцировав тем самым Элисара прийти.

— Слушай, если та твоя подружка что-то знает, не стоит ли попросить её о помощи? — спросил Флатэс. — Если мы поймём, что это за свиток, то и быстрее решим, что с ним делать.

Калеса, собирающая шваброй паутину по углам, недобро зыркнула в сторону академца и недовольно цыкнула. Эта особа раздражала Ингелео сильнее, чем забитая подружка Малера, которая даже говорить нормально не могла. Уж чем-чем, а отвратным характером и взглядом, который так и кричал: «Вы все мне должны. Я королева, а вы ничтожества!» — Амкапир вызывала у него мерзкое чувство отвращения, ведь она такая же, как и все те безмозглые девицы, которых его отец затаскивает в постель.

— Она мне не подружка, — грубо отозвалась конфликтная студентка. — Я унижаться перед этой замарашкой не собираюсь, тебе надо ты и проси.

— Ох, простите Вашество, как я, обычный смертный, посмел попросить о чём-то королевскую особу, — уловив давно знакомые Ингелео ноты отвращения, замаскированные под шутку в голосе Игнэйра, он невольно усмехнулся.

«Осталось-таки в тебе что-то от того парня, которого я знал», — вспышка ненависти кольнула в виски, но он предпочёл проигнорировать её. Не хотелось ни говорить, не вступать в перепалку. Хватало и того, что ему приходилось проводить время в кругу тех, кого он на дух не переносил, за исключением Люксальты и Эльтена, конечно.

— Осторожно, Флатэс, она ведь сейчас тебе всю плешь выест. Приятного мало. — Усмехнулся Малер, протирая тряпкой стёкла.

— Тоже мне герой, тебе бы тоже помолчать! — С долей усмешки проговорила Амкапир, стрельнув взглядом на стоящего неподалёку напарника.

Элисар закатил глаза и отвёл от них взгляд, жалея, что видит боковым зрением.

— Кстати о герое, как там обещанный памятник?

Люксальта, стоящая позади вместе с братом, с удивлением вскинула голову, устремляя взгляд на Присфидума, ведущего себя непривычно дерзко. Таким задорным его не видел и Ингелео, привыкший вступать с ним в словесные. Флатэс тоже пребывал в изумлении от слов друга. То, как он хлопал глазами, явно не понимая, что творится между этими двумя, приводило Элисара в восторг. Подобная реакция лилась, точно бальзам на душу.

— Ответы достанешь, тогда и поговорим, — бросила, ухмыльнувшись Калеса. — Хотя это вряд ли произойдёт.

— Радуйся, что из-за произошедшего экзамен сдвинули, — не отставал Малер. — Считай я тебе дал одиннадцать дней, попробуй головой поработать, вдруг понравится.

В ответ Амкапир фыркнула, а Элисар заметил с какой растерянностью и недоумением на Присфидума смотрела его рыжая подружка и не понимал, когда же такой сторонник людей, как Малер, успел сдружится с одной из самых стервозных девчонок академии. По поведению привычной пассии, он понял, что общение между ними стало холоднее, потому как Малер тёрся рядом с новой подружкой, оставив прошлую в одиночестве мести коридор.

— Так что там со свитком? — вступил в диалог Эльтен. — Что нам с ним делать? Инги, что думаешь?

Обращение к нему встревожило, он ведь так хорошо стоял, не влезая во всю ту чушь. Не будь этого проклятущего наказания, академец бы вообще тут не находился. Закончив с последним подоконником, он швырнул тряпку в пустое ведро и с особенным усердием отряхнул руки, точно это могло смыть всю налипшую пыль и унижение, которым он подвергся из-за своей же глупости.

— Ничего я не думаю. Мне вообще плевать на всё это дерьмо, так что будьте добры не приплетать меня к вашему бредовому расследованию, — без энтузиазма, раздражённо ответил Элисар, окинув взглядом фамильные кольца, поблёскивающие на большом и среднем пальцах. Сжав кулаки, он спрятал руки в карманах толстовки.

— Тебе разве не интересно? — спокойно спросил, внезапно обратившийся к нему Флатэс. — Не ты ли попросил показать свиток?

Злость взбурлила в венах, нервозность возросла, смешавшись с всплеском гнева. Да как этот паршивец вообще смеет так спокойно говорить с ним? И без того испорченное настроение, стало ещё гаже. Он вытащил руки из толстовки и засунул в карманы джинс, оставив большие пальцы торчать снаружи, затем стрельнул переполненным ненавистью взглядом и тихо цыкнул.

— Я вообще жалею, что оказался там и втянул Люкс с Эльтеном. Так что мне вообще срать на все ваши свитки и маленькие кружки юных следопытов. Если так интересно моё мнение, то подотрись этим сраным свитком и больше не заводи со мной этих тупых разговоров. А ещё лучше будет, если вы вообще все отвалите от меня, — сквозь зубы прошипел Ингелео. — Если вам так нравится разгребать всю эту хрень, то как-нибудь без меня. От того, что я оказался на этой говёной отработке, не значит, что мы тут все должны передружиться и ходить как недоразвитые, хихикать и держаться за ручки, — оскаблившись, он развернулся, махнул на прощание единственным друзьям и поторопился на выход, думая о том, как ненавидит этих недоумков, у кого шило вертится в заднице непереставая.

Академия кувелов,женское общежитие

Кэнсаль смотрела на окрашенные в кровавый бинты и не перестала думать о прошлом вечере. В памяти, точно выстрелы, всплывали кадры, как Инетта яростно била её то руками, то ногами, пока обездвиженной Вэнферас оставалось терпеть и молиться о том, чтобы мучительница ушла, и она смогла выдохнуть. Те минуты казались пытками, которым не суждено закончиться. Благодаря книгам вивпамундов, которые ей доводилось видеть, черепашка считала Инетту — бесом, а тот кусок площади, сокрытый от чужих глаз во мраке вечера — адом.

Неизвестно сколько бы избиение ещё продолжалось, не появись профессор Ладэктус. Он не только помог студентке подняться и обработать раны заживляющими мазями, но и пообещал никому ничего не рассказывать, после истеричных отказов Кэнсаль об обращении в деканат. Если бы не он, что могло произойти? Инетте вряд ли бы что-то сделали, как никак она из обеспеченной семьи, где все дела решаются деньгами и связями.

Вэнферас твёрдо знала, что жаловаться на мучительницу бесполезно, ведь когда они учились в и́нстинис и она пыталась просить помощи у учителей, те от неё отмахивались, говоря не клеветать на такого обеспеченного ребёнка и что Инетта просто так играет. Проблемы с их семьёй никому не нужны, как тогда, так и сейчас. А если ещё и брать в учёт то, что издевательства только ужесточились, Кэнсаль решила, что всё бесполезно и остаётся только терпеть, как и учила мать.

Неожиданно в голове всплыли добрые слова профессора и его тёплые руки, обрабатывающие её раны, тёмные глаза, выглядывающие из-под длинных ресниц, его непослушные, цвета спелой черёмухи, волосы и чёлка, спадающая почти по самые брови. Она бы и подумать не могла, что хоть кто-то бросится ей помогать, да ещё и в борьбе с её давней мучительницей.

«Ты не заслуживаешь этой жизни, ничтожество, — прошипела вторая личность. — И уж тем более мужчин. Ни Ингелео, ни один другой никогда не посмотрит на тебя, как на девушку. Жертва вызывает жалость, но не симпатию, — язвительно гремела она, стараясь довести Кэнсаль до слёз. — Так что сдохни уже, отдай мне тело! — она зарычала подобно разъярённому медведю».

— Сама сдохни. Замолчи и больше никогда неговори со мной, — тихо ответила она, поглаживая пластыри. — Если бы не ты, всё не зашло бы так далеко. Исчезни уже!

Дверь в комнату открылась, издав несколько щелчков. В проходе появилась стройная, даже слегка худоватая соседка с яркой копной волос. Она метнула взгляд к Кэнсаль и ужаснувшись, приложила ладонь ко рту.

— Что с тобой случилось? Инетта снова…

— Всё в порядке, — перебила её Вэнферас, подхватила небольшую сумочку и опустила голову. — Мне нужно идти.

Студентка поднялась с кровати и порадовалась, что прошлым вечером соседка спала, а утром Кэнсаль с головой улезла под одеяло, чтобы не показывать новых побоев.

Она подошла к зеркалу, оглядывая спадающие синяки и ссадины, заживающие усердиями профессора.

— П-постой? Ты куда? — Растерянная Лания, так и застыла в проходе, пока соседка обувала кеды.

Кэнсаль выпрямилась, поправила старенькую водолазку и длинный тёмный кардиган, прикрывающий растянутые карманы джинс. Она тут же пожалела, что так и не сходила на рынок в местном сайде за новой повседневной одеждой.

— Мне… я… кое-куда, — замешкавшись, ответила Кэнсаль.

Робко закинув сумку на плечо, она стремительно выскользнула из небольшой комнатки и побежала по лестнице вниз. Выпорхнув из общежития, Вэнферас боязливо огляделась, после чего торопливо зашагала в сторону академии.

На улице ещё светило солнце, постепенно движущееся к горизонту. Ненавязчиво чирикали птицы, а над головой плыли, окрашивающиеся в огненно-оранжевый и лиловый цвета, облака. Они образовывали интересные фигуры, однако Кэнсаль, в отличии от Лании, никогда не видела образов зверушек или других объектов, как бы не старалась разглядеть. Облака напоминали ей тропинки или дороги, по которым ей не суждено когда-либо пройти, даже если порой и интересно узнать куда они заведут.

Преодолев расстояние до академии, она зашла внутрь, пробежала на третий этаж и почувствовала, как сердце забилось в несколько раз быстрее. Покрепче сжав сумку и сглотнув, она уже осторожнее зашагала в сторону общего кабинета профессоров. Остановилась. Отступила, раздираемая сомнениями и нерешительностью.

«А стоит ли мне зайти? Что если меня выгонят и попросят больше никогда не заходить? — занервничав, она развернулась, сделала несколько шагов в обратную сторону, почувствовав горечь и обиду. — Нет! Я пойду».

Несмело развернувшись, она поскорее преодолела расстояние и робко постучалась, прежде чем войти. Кабинет оказался практически пуст, там сидел только преподаватель хабитарии и что-то печатал на прозрачном «экране», подсвечивающимся голубым светом. Ладэктус покусывал ноготь на большом пальце и тряс ногой под столом. Он сидел в одной из своих цветастых кофт.

Его образ никак не вязался с преподавателем, мужчину можно запросто принять за студента, если в учёт брать ещё и его молодой вид. Он вскинул голову, устремляя тёмно-пепельные глаза на скукожившуюся в проходе академку. Махнув рукой, чтобы подозвать студентку, преподаватель улыбнулся, свернул экран и заговорил:

— О, привет, пришла всё-таки. — Ладэктус поднялся с места, подошёл к столу, на котором расположился чайник на подставке, повернул его по часовой стрелке, пока тот не загорелся пурпурным и начал шипеть. — Садись, давай-ка поговорим на свежую голову.

Кэнсаль так же робко просеменила к одному из кресел и осторожно уселась на краешек, оглядевшись по сторонам. Преподаватель окинул студентку взглядом и вздохнул.

— Что, сегодня тоже говорить ничего внятного не собираешься?

Кэнсаль уставилась на руки, покрытые пластырями. Опустив голову, она снова подумала об Инетте.

— Я… н-не могу сказать кто там был. Мне страшно, — отважившись заговорила она. — Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом человеке, я всё равно ничего не скажу.

Стрельнув взглядом на поджавшего губы профессора, она снова уставилась на руки, раздумывая зачем же пришла.

— Хорошо, тогда давай просто поговорим. — На овальном столике с круглыми стеклянными вставками появилось два стакана с чаем, источающими очень приятный аромат синей вишни и багульника. Ладэктус придвинул его ближе к студентке. — Как у тебя дела с учёбой?

Взяв в руки чашку с ароматным напитком, она с неким недоверием посмотрела на преподавателя, прежде чем сделать небольшой глоток.

— Нормально.

— Я слышал, что у тебя превосходные оценки, да и по моему предмету не отстаёшь. А вот, что действительно интересно, так это твоя способность. — Он пристально посмотрел на ученицу, которая под натиском съёжилась ещё сильнее, которая почувствовала себя не в своей тарелке. — Почему не развиваешь?

Кэнсаль пожала плечами, раздумывая над ответом.

— Страшно.

— Ну и что теперь, всю жизнь бояться будешь? Мне, конечно, немного известно, но эта сила могла бы тебе здорово помогать.

Удивлённо вскинув голову, Вэнферас замерла и посмотрела профессору в глаза.

— Помогать? — Голос её наполнился тревогой и нотами истерики. — Да из-за этой способности меня и избили прошлым вечером. Не появись чёртово альтер-эго и…

— Альтер-эго? Разве твоя способность не слышать предупреждения?

Кэнсаль замерла, понимая, что сболтнула лишнего. Она уже хотела было подскочить с мягкого кресла, как преподаватель заговорил вновь:

— Если эта тема тебе не нравится, можешь не отвечать. Но не стоит ли выговориться кому-то для душевного спокойствия? — Преподаватель встревоженно посмотрел на студентку, прежде чем сделать очередной глоток чая. — Ты можешь не бояться меня. Если захочешь, можешь в любое время приходить, чтобы поговорить. До половины восьмого я всегда тут.

Кэнсаль почувствовала странное тепло, разлившееся по телу. Ей было так приятно, что кто-то действительно ей интересуется и предлагает поговорить, без умысла насилия и не с целью посмеяться. Слёзы навернулись на глаза, и она качнула головой.

— Да, спасибо вам!

***

Ма́лема¹ — легкодоступная девушка/женщина, которая спит с мужчинами.

========== Глава 13. Раны, которые не заживают. Часть 2 ==========

Академия кувелов,мужское общежитие

Небольшая комната на двоих вмещала в себя две скрипучие койки с толстыми мягкими матрасами. «Ложе» стояли у большого окна, через которое комната заполнялась светом. Две прикроватные тумбы примостились у изголовий, нагруженные учебными принадлежностями и прочими личными вещами. Лучики послеобеденного солнца резво прыгали по синим обоям с минималистичными незамысловатыми узорами. Вместительный деревянный шкаф расположился сбоку от кроватей и вмещал в себя не только одежду, но и обувь на нижней полке. Небольшое зеркало грузно висело на стене у санузла. А рядом с рабочей зоной уныло стоял небольшой холодильник, прячущийся за высоким учебным столом.

Академец с кучерявыми волосами открыл дверь из совмещённой с туалетом ваннуой. Просушивая мокрые волосы полотенцем, пошёл к своей кровати. На соседней развалился друг с уже подсохшими огненными локонами и с кем-то оживлённо переписывался через айкофэт. Малер взял в руки свой и открыл сеть. Челюсть его чуть не отвисла, однако он сдержался и подавил измученный выдох.

Висело с дюжину сообщений от новой подруги, которая яростно отзывалась о соседке. Одно сообщение лучше другого: «Малер, эта кенц даже не говорит со мной!», «И что делать тогда с грёбанным свитком?», а в последних сообщениях и вовсе говорилось о том, что он козёл и как вообще смеет игнорировать её.

— Чёрт подери, ещё и на отработку сейчас идти, — захныкал Флатэс. — Плохая была идея идти сегодня на стадион.

Малер хохотнул, продолжая листать сообщения.

— Ты сам предложил и у нас каждый день отработка, что теперь на стадион не ходить?

Игнэйр нехотя поднялся с кровати и поплёлся к шкафу. Распахнув дверцу, он достал себе одну из ярких толстовок и тёмные джинсы, а следом выцепил тёмно-синюю футболку с белым принтом и ещё одни чёрные джинсы, а после кинул второй комплект другу.

Когда Присфидум прочитал последнее сообщение гласившее: «Я иду к тебе!», он подхватил одежду и начал резво одеваться.

— Ты куда стартанул? Никогда ещё не видел, чтоб ты так торопился, — недоумённо спросил Флатэс, неспешно натягивая на себя толстовку ярко-рыжего цвета, от которой у Малера рябило в глазах.

— Сюда идёт Калеса, — бросил в ответ Присфидум, стараясь залезть в джинсы.

— Что? — вскрикнул Игнэйр, так и замерев со штанами в руках.

Когда ремень с цепочкой был застёгнут на джинсах Малера, и он принялся уже спокойнее натягивать носки, дверь в комнату с шумом распахнулась. Успевший залезть только в одну штанину Флатэс, вскрикнул. Он стоял на одной ноге и чуть было не повалился на кровать.

Калеса безынтересно оглядела комнату, зашла внутрь и обратила взгляд к Малеру. Она злобно глядела, как тот натягивает носок.

— Занято! — завопил Игнэйр, размахивая ещё не надетой штаниной.

— Да кто на тебя смотрит. — Нежданная гостья кинула на него короткий взгляд.

— А сейчас ты что делаешь? Только не говори, что у тебя глаза сами по себе косятся, не прокатит!

Он скорее напялил джинсы, а после уселся на кровать.

— Ой, да помолчи ты. — Калеса махнула на него и снова перевела взгляд к Малеру, что сидел с уже спокойным лицом. — Так вот…

— Хрен в рот! Стучаться не учили или руки отсохнут, если попробуешь? — продолжал буйствовать Флатэс. — Какого Тёмного ты вообще врываешься в чужую комнату без приглашения! Это тебе не твой хлев, где двери можно с ноги вышибать!

На мгновение показалось, что у Амкапир на лбу выступила вена от злости. Она разъярилась, а улыбка, появившаяся на губах, выглядела более чем ужасающей. Калеса развернулась и свысока посмотрела на Игнэйра, одарившего её не менее испепеляющим взглядом.

— Закройся! Я не с тобой говорю! А хрен в рот сам себе запихни, если дотянешься!

— Тебе он больше нужен, может запах желчи перебьёт, — не отставал Флатэс.

Наблюдающий за картиной Малер, тяжело выдохнул и покачал головой. Мало того, что Калеса не нравилась Флатэсу, так она ещё и подогревала эту неприязнь дерзкими выпадами. Вообще это было чем-то очень из ряда вон выходящим, ведь добродушный парень не был так груб даже с Ингелео, а уж его-то он точно терпеть не мог, по крайней мере так казалось Присфидуму.

— Да прекратите вы, — сдался Малер и провёл рукой по лицу. — Калеса, это не твоя комната и врываться сюда с ноги и орать на Флатэса ты не можешь. Это неприлично, в конце концов.

— Неприлично? Да это кощунство и почти домогательство! Она сраная извращенка! — возмутился друг, сузив глаза.

Калеса скрестила руки, но таки замолчала.

— Что случилось? — Метнув соседу умоляющий взгляд, Присфидум поднялся с кровати.

Амкапир, казалось, только и ждала, когда же её спросят, потому как раскинула руки и устремилась к кучерявому академцу. И без того злобный вид, стал исступлённым, когда она начала размахивать руками.

— Лаура! Эта гадина послала меня, сказала, что её мои проблемы не волнуют, и со свитком она помогать нам не будет!

Хозяева комнаты двинулись обуваться, а после вышли из комнаты, пока гостья продолжала тираду:

— Нет, ну как это понимать? Ей что сложно сказать, что она знает про ту проклятущую штуковину?

Малер, сжимая в руке ключи, поманил Калесу пальцем на выход, отчего та, не прерывая гневного монолога, потопала в коридор. Флатэс сделал мину мученика, когда прислонился к стене, вызвав у Присфидума улыбку.

— Что посеешь, то и пожнёшь, — пожал плечами задорный Игнэйр, когда троица двинулась к выходу.

Амкапир сверкнула глазами в его сторону, а после недовольно поглядела на второго.

— Хватит уже нести вивпамундскую чушь! Она заслужила! Нечего быть такой высокомерной.

— Да уж кто бы говорил. — Хохотнул Флатэс, запрятав руки в карман толстовки. — И в любом случае, я не понимаю, зачем мы оставили этот свиток у себя, не лучше ли будет отдать его профессорам?

— И как ты себе это представляешь? — Калеса состроила невинное лицо. — Знаете, мы тут пролезли в кабинет профессоров ночью и украли свиток, но сейчас возвращаем? — Под конец её голос стал стервозным, рычащим.

Впереди уже появилось здание академии, на которое падали солнечные лучи, по улице разгуливал приятный ветерок, кружащий старые листья в вальсе. По вымощенным дорожкам сновали студенты, кто шёл с занятий, кто просто прогуливался, а кто направлялся в сторону ближайшего сайда «Торговцев», известного обилием всевозможных товаров, привозимых не только из сердца канта — Корта́са, но и из разных уголков Зазавесья.

Располагается поселение довольно выгодно, ведь к нему ведут широкие русла реки Светлой Девы, куда и приплывают с товаром различные торговцы. Так же этот сайд славится своими габаритами, ведь по размерам он больше любого находящего в округе в несколько раз. По этой причине туда слетается множество людей, чтобы закупиться необычными вещами. А ведь у этого поселения местный рынок второй по известности и обилию товаров после Корта́са.

Проводив незнакомых студентов взглядом, Малер вновь посмотрел на академию и в тот же миг напрягся. Спешащую внутрь Ланию, подловил Валтис. Мышцы Присфидума напряглись, он уже готовился броситься к ним, когда увидел, как тот притянул сестру к себе за шею и начал что-то шептать на ухо, ожесточённо и торжествующе. Подруга сжалась, её глаза распахнулись от ужаса, и даже с такого расстояния он увидел, что руки её начали судорожно биться в истерике. Стало просто невыносимо наблюдать за этой картиной, а потому Присфидум сорвался с места и побежал на выручку, заметив, как Нобилиа начала хвать воздух и вцепилась в кофту на груди. Однако Валтис рывком оттолкнул её и спокойно зашагал дальше, а уже задыхающаяся сестра, точно загнанная в угол, бегала глазами по газону.

— Лания! — выкрикнул Малер, мчась к ней на всех парах.

Она подняла голову и, чуть завидев друга, бросилась бежать в другую сторону, смотря себе под ноги. Бежала так, что даже не заметила впереди идущего Ингелео, в которого и врезалась. Малер видел ужас в её глазах, преследующий после разговора с «братом». Заметил омерзение и гнев, которые ясно отразились на лице Элисара. Присфидум побежал ещё быстрее, когда увидел, как смутьян поднимает руку. Он уже знал, что размажет подонка по дорожке, если этот гад посмеет тронуть Ланию хоть пальцем. К удивлению, тот опустив взгляд, вдруг замер. Лицо его в один миг переменилось, а брови изогнулись в недоумении и чем-то ещё, чем-то, что разобрать оказалось невозможным. Прошло не больше пары мгновений, когда пришедшая в себя Лания, взметнула голову, увидела перед собой Ингелео и оттолкнув, понеслась прочь.

— Какого тёмного вы тут носитесь? — прогремел голос декана Нэслра, который появился на ступенях и остановил бегущего Малера. — На отработку туда, господин Присфидум, — сдержанно ответил мужчина, показывая пальцем в сторону академии и оглядывая подходящих студентов, он пересчитал всех поголовно. — А где Нобилиа?

Подоспевшие к Ингелео брат и сестра, посмотрели на общего друга, который лишь пожал печами и недовольно повёл носом. Люксальта осмотрелась, заметила не только встревоженного Малера, но и удаляющегося Валтиса. Лицо её прояснилось.

— У Лании плохое самочувствие, сегодня её не будет, профессор, —отозвалась она, подталкивая застывших парней ко входу.

Декан деловито поправил пиджак, что-то пробормотал под нос и качнув головой, ответил:

— Хорошо, тогда принимайтесь за дело.

Академия кувелов,кабинет факальда́митона

С прошлой отработки Флатэс не находил себе места, маясь тревогами от наступившего экзамена. Как он и предполагал, профессор Ленвай встретил нерадивого студента очень холодно и безрадостно после случившегося несколько занятий назад. Даже если студент продолжал исправно посещать теорию, то на практике предпочитал теперь уже не присутствовать. Он бы с радостью пропустил и эту пару, но не мог, ведь настал день аттестации и дачи допуска к последующему экзамену. Что делать и как выкручиваться — Игнэйр не имел никаких понятий, потому как отступать от принципов он не намеревался.

Сосредоточенно наблюдал за тем, как Ингелео стоял на пьедестале и искусно манипулировал водой в чаше, создавая из неё то смерчи, то лихо закрученные воронки. Его способность потрясала воображение: такая точность, превосходный контроль и покладистость, а главное Элисар не боялся её, в отличие от Флатэса, который после трагичного происшествия, предпочёл отречься от своей силы, даже если случившегося это действие никак не могло поправить. Сдающий экзамен смутьян, выглядел непринуждённо, лицо выражало некую скуку, пока он стоял, вытянув руки так, что ладони смотрели друг на друга.

«А ведь ты тоже был там. Тогда почему тебе всё так легко даётся, в то время, как я лишь отхватываю от огня по полной? Почему в итоге, я стал таким слабым, если раньше моя сила превосходила твою?» — эти мысли не покидали Флатэса, когда он смотрел на бывшего напарника и друга, с которым в детстве было проведено не мало дней за тренировками.

Стиснув ладони на предплечьях, он неотрывно наблюдал и за профессором, который довольно качал головой. Ни для кого не было секретом, что Ингелео и Лаура одни из лучших студентов, сумевших на наивысшем уровне освоить способности. Другие не шли с ними ни в какое сравнение, ведь чувство равномерного распределения силы и её подчинение захватывали дух и вызывали непомерную зависть.

— Замечательно! Ингелео, всё выполнено просто безупречно! — Преподаватель хлопнул в ладоши, после чего вода медленно опустилась обратно в чашу. — Если у тебя больше нет на сегодня занятий, можешь быть свободен. Как никак выходные на носу.

— Спасибо, — безразлично бросил Ингелео, а после вышел из круга, метнув взгляд на верхние парты, где почти сразу встретился глазами с Игнэйром. — Я, пожалуй, задержусь ещё ненадолго.

Профессор Ленвай поставил отметку в системе и принялся листать список. Академцы сверлили друг друга холодными и неприязненными взглядами, точно вели борьбу. Одновременно усмехнулись, только если Ингелео сделал это ехидно, то Флатэс изобразил доброжелательность, хоть и вышло несколько надменно, после чего смутьян пошёл к своему месту.

— Мистер Элисар, мне кажется или в ваших ушах снова прибавилось пару дырок? — спросил профессор, приглядываясь к студенту.

— А вам бы хотелось, чтобы они появились в других местах? Как по мне лучше в ушах, чем на других частях тела, — съехидничал он и отсалютовал, даже не повернувшись к преподавателю.

Уже привыкший к подобному поведению Ленвай, даже не стал реагировать и предпочёл сделать вид, что ничего не слышал, пробегаясь глазами по списку.

Тяжело выдохнув, преподаватель поднял голову и нашёл в кабинете Игнэйра, отстранённо сидевшего на привычном месте у окна.

— Флатэс Игнэйр, — громко озвучил довольно молодой преподаватель. — Сегодня чуда тоже не случится или ты всё-таки удивишь меня? — устало спросил он и провл руками по коротким каштановым волосам.

Закусив губу изнутри, Флатэс стрельнул взглядом на руки, покрытые митенками, что скрывали изуродованную кожу, при виде которой его захлёстывали эмоции того дня. Напряжённо выдохнул.

— А вы упорный, профессор, всё верите в какое-то чудо, — схохмил студент, решительно встретившись с Ленваем глазами. — Вы простите, но чуда не будет, мне оно неподвластно.

На деле Игнэйр не лгал. Чудо и правда ему не подвластно, равно как и его сила. Просто он предпочёл завуалировать правду подобным образом, чтобы не произносить вслух того, что так или иначе могло снова ранить его. Хотя голос, в который прокрались ноты грусти, предал обладателя. Эти ноты должны дать понять профессору всю безысходность ситуации.

— Ты же понимаешь, что тебя будет ждать отчисление, если ты сейчас же не выйдешь и не покажешь то, что от тебя ждут? Да вообще хоть что-то, хотя бы на бал «удовлетворительно». — Флатэс было собрался ответить, как профессор вскинул руку. — Нет, мистер Игнэйр, отшутиться уже не получится. Мне надоело подобное поведение. Я ставлю тебя перед фактом, юноша. Так что выходи немедленно.

Злость взбурлила в венах Флатэса, глаза его, неожиданно для всех, стали просто ледяными, а наблюдавшие за ним одногруппники, преисполнились удивлением. Никто не знал о подобной его стороне, да и сам он предпочёл бы, чтобы так и оставалось, но терпеть призраков прошлого и стараться что-то исправить уже просто не оставалось никаких сил. Он с горечью осознал, что пора сдаться, ведь все потуги ни к чему не привели, кроме очередных ран и боли, как к новым, так и старым.

— Нет, — агрессивно, но тихо и решительно сказал Игнэйр.

— Превосходно! Значит будешь отчислен! — Преподаватель впервые разразился злостью.

Игнорируя выкрики, Флатэс поднялся с места, с не меньшим остервенением закидал все принадлежности в сумку и скрежеща зубами, начал спускаться.

— Не буду, потому что больше на этом факультативе я не состою. Возрадуйтесь профессор, я избавляю вас от себя, удачи вам! — С этими словами он вылетел прочь из кабинета. Пронёсся, подобно урагану, по этажу и уперевшись лбом в стену стиснул кулаки так, что костяшки побелели.

Злость, горечь и прошлое, давили на него так, что академец готов был вновь стать тем импульсивным мальчишкой, которому нужно что-то разбить. Голова гудела, а уши застлал шум бурлящей крови.

Почему это происходит? Зачем ему вообще всё это нужно? Ради чего он старается, если прошлое неизменно и уже ничего поделать невозможно? Для чего вообще все эти напрасные усилия? Флатэс не понимал. Холодная поверхность стены приятно охлаждала разгорячённую кожу.

— Флатэс, это ты? — Едва заслышав знакомый голос, он повернул голову, запрятав кулаки в карман кофты.

На сердце и душе в один миг стало легче, злость отпустила. Облегчённо улыбнувшись, Игнэйр с благоговением посмотрел на приближающуюся Анисию.

— Привет, Анисия.

— Ты чего тут застыл?

— Голову проветриваю, только что решил уйти с факультатива, вот собираюсь идти в деканат.

Подруга обезоруживающе ему улыбнулась в ответ, подошла ближе и подхватила под руку, заставив друга отойти от стены.

— Тогда я пойду с тобой. Буду рядом для поддержания морального духа! — Её бойкий и добрый голос окончательно успокоил его. Сердце забилось чуть быстрее от её прикосновения.

— Правда будешь?

— Конечно, глупый! Пойдём скорее. Давно пора перестать себя мучить этим факальдамитоном.

Смягчившись, Флатэс улыбнулся, укрепляясь в догадках о том, что эта прекрасная девушка и правда его понимает, даже если не знает трагичного прошлого.

Комментарий к Глава 13. Раны, которые не заживают. Часть 2

С возвращением, мироходец? Как прошло твоё путешествие? Надеюсь, что у тебя осталось исключительно положительные впечатления(´｡• ᵕ •｡`)

========== Глава 14. Слабые стороны сильных. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 14. Слабые стороны сильных. Часть 1

Здравствуй, дорогой мироходец, прошу прощения, что задержалась в этот раз с публикацией, а потому выкладываю сразу две главы. Приятного погружения в волнующий мир Зазавесья(^◕ᴥ◕^)

Штаб сопротивления,комната Сэлда

Погода заметно разгулялась. Солнце ослепительно улыбалось, раздавая всему Зазавесью тепло и заливистые лучи. На старенькое здание с грязно бежевыми стенами прыгали лучики света, пробившиеся сквозь кроны возвышающихся над ним деревьев.

Сам по себе штаб не представляет чудо архитектуры, как тот же орден или академия, но потрясает благородностью, которое то излучает. Однако кое-что в нём таки есть особенное: небольшие окна, точно расколотые на десятки осколков, задорно переливаются яркими оттенками под настроение погоды и отбрасывают в коридоры завораживающие световые тени, подобно перламутровому камню. Все, кто видит эту красоту впервые, снаружи, думают, что это чудо похоже на снизошедшие с небес большие звёзды, одарившие простых смертных визитом. Остальные же окна представляют собой полуарки, которые могут лишь отчасти переливаться и то только в солнечную погоду. Само здание имеет форму слегка вытянутого квадрата, походя на большого пушистого кота, прячущегося среди густых кустов и готового в любой момент атаковать.

Через распахнутые окна залетал приятный ветерок, точно навестить старого друга; он трепал волосы второго сопротивленца и гнал прочь застоявшийся воздух из комнаты. Только очнувшийся пострадавший, сидел в своей постели и пытался прийти в себя.

Бешено бегающие глаза Сэлда невероятно пугали Эпкальма, особенно его цепкая хватка. Друг словно впал в состояние транса на какое-то время. Поймав зрительный контакт, командир удерживал его, чтобы прочувствовать, как можно больше эмоций Рафспита. Боль. Паника. Ужас. Отчаяние. Они сменяли друг друга так быстро, что уловить эти резкие перемены было трудно, однако у Аноильтенса хорошо выходило, благодаря долгим тренировкам в прошлом.

— Глорас… он тоже должен знать… и капитаны, им нужно услышать обо всём. — Он выглядел, как завербованный. Большие, почти стеклянные, болотные глаза, метались до одури быстро. — Тенадасеры… они хотят свитки… и уничтожить…

— Сэлд, дыши! — Эпкальм подскочил к нему и положил руку ему на плечо, пока второй, которую Рафспит по-прежнему сжимал, перехватил в «братское рукопожатие»¹.

Потянувшись к миниатюрному воксиксу, лидер не переставал наблюдать за товарищем, который прижимал ладонь к груди.

— Глорас, Сэлд очнулся, он хочет, чтобы ты и капитаны услышали что-то! — Снова окинул взглядом друга. — Нужна медитрия! Глорас, ты слышишь?

На том конце оказалось тихо, никто не отвечал, поэтому Аноильтенс повторил ещё несколько раз.

— Мы уже идём, — отозвался наконец глава Вэдпрум, явно мчащийся по коридору.

Эпкальм просидел с Сэлдом ещё какое-то время, пока дверь в комнату не распахнулась и не влетела медитрия в сопровождении Глораса и трёх капитанов.

На вид самым неприятным всегда казался старичок со сморщенным от старости лицом и складками на лбу, что походили на гармошку — Эдма́нфер Консэ́дий. Аноильтенс и Рафспит, будучи гораздо младше, любили посмеяться втихушку со сварливого и неуклюжего, как медведь, мужчины, которому удалось прожить столько лет. Глядя на него каждый раз, в голове лидера возникал образ гриба с большим пузом, а маленькие выцветшие серо-голубые глазки, утопающие под густыми и лохматыми бровями, сверкали точно маленькие жучки, расположившиеся на шляпке. Что выглядело ещё забавнее, так это его привычка проводить по залысине с таким видом, будто у него роскошная шевелюра, прямо как у одного из капитанов. Раньше он мог смачно причмокнуть, делая подобный жест, но после частых смешков, он то ли смутился, то ли обиделся и перестал так делать. О своём злопамятстве мужчина говорил так: «Я просто долго помню».

— Сэлд! — взволнованно воскликнула Скафия, подбегая к сопротивленцу. Тучная женщина, посмотрела на подопечного, охваченного панической атакой, что-то быстро вколола ему. — Подними голову и дыши вместе со мной, давай, всё хорошо.

Проделывая это упражнение несколько минут, Рафспит таки сумел унять приступ и качнул головой, бросив взгляд на вошедших. По его лицу шустро стекали капли пота, опадающие на тонкое одеяло.

— Навёл же ты паники, негодник! — Голос капитана На́рция, уже по обыкновению, издавал некое благоухание и нотки пафоса. — Позвал всех нас, чтобы мы увидели момент твоего пробуждения?

Глорас недовольно выдохнул, бросив взгляд на коллегу, который как обычно вёл себя через чур напыщенно и театрально.

— Кровь от мозга отлила из-за всех приблуд для ухода за жопой? — высказался третий капитан — Бо́нстек Па́вас. Едко усмехнувшись, он скрестил руки. — То-то она своей краснотой портки твои подсвечивает.

— Тебе бы вообще не помешало мыться, уверен мой зад чище, чем ты весь, — огрызнулся в ответ На́рций, что порой уж слишком щепетильно подходил к уходу за собой.

Эпкальм посмотрел в сторону вновь ссорящихся капитанов.

Уж кто-кто, а эта парочка ругается при любом удобном случае, точно кошка с собакой. Хотя оно и неудивительно, ведь эти двое разительно отличаются друг от друга. Вечно ухоженный Нарций Рела́спарбас, точно издающий благовония всеми клеточками тела и грубый, а-ля настоящий, брутальный мужик — Бонстек, с короткой бородой и совершенно противоположными «ароматами», частенько разводят распри о внешнем виде друг друга.

Если Паваса раздражали самолюбие и чрезмерная ухоженность Нарция, то второго вводили в бешенство неряшливость и грубость товарища. Ещё одним их различием являлись волосы. Если «сияющий» капитан имел завидную светлую шевелюру, переливающуюся на свету, то у вечно противоположного «грубияна» — волосы коротко острижены, как говорит сам капитан: «Мужчинам изящества ни к чему».

Что делало Нарция мужественным, хотя бы от части, так это его слегка горбатый нос, продолговатые несколько шрамов на шее, оставленные тебрарумом и некоторая мускулистость, которая, однако, не шла ни в какие сравнения с вечным соперником. Чем он мог похвастаться, помимо волос, так это кожей и выразительными, цвета спелого зелёного яблока, глазами.

«Лишь бы глотки драть друг на друга», — с отвращением подумал Эпкальм, продолжая стискивать руку друга в своей.

— Прекратите этот балаган! — проскрежетал Глорас убийственно тихо, пока медитрия смотрела на капитанов с молчаливым осуждением.

Бонстек принял свою суровую позу, скрещивая руки, исполосанные множеством шрамов и расслабил лицо, отчего ещё один шрам, рассекающий бровь, стал гораздо чётче виден на лице с грубыми чертами. Сверкнув недобро тёмно-карими глазами на Нарция, он замолчал, после чего обратил взгляд к Сэлду.

— Закончили, наконец? — строго заговорила медитрия, не отводя взгляда от сопротивленца, чьё дыхание начало постепенно выравниваться. — Нашли, где сцепляться. Ещё хоть раз оскалитесь друг на друга в этой комнате, и моя рука с сильнодействующими слабительными дрогнет над вашими тарелками или кружками. И уж тогда из туалетов несколько дней не вылезете!

Капитаны напряглись, могло даже показаться, что они вжали головы в плечи, но таки окончательно затихли, не осмелившись больше даже посмотреть в сторону друг друга.

— Сэлд, как ты себя чувствуешь? — смягчился Глорас, сделал шаг вперёд.

В глазах главы читалось беспокойство. Что Эпкальм не терпел в характере Вэдпрума, так это некой смиренности; ведь когда он к чему-то привыкал, то переставал бороться с проблемой. Это касалось в основном небольших размолвок, на которые время он старался не тратить, так произошло и с двумя конфликтными капитанами, которых обычно разнимал либо Эдманфер, либо Гловиль или на худой конец Скафия.

Сэлд упёр руку в лоб, после уставился в одеяло всё тем же безумным и измученным взглядом, при этом не выпуская руки Эпкальма, наоборот, продолжал цепляться за неё всё крепче.

— Сейчас не об этом, — наконец, заговорил сопротивленец. — Я узнал планы тенадасеров.

После его слов все в комнате напряглись и насторожились сильнее прежнего. Казалось, что даже залетающий в открытое окно ветер замер, перестав качать занавеску. Сам Рафспит едва подрагивал, потирая ладонью лоб.

— Они собирают свитки Кэтсий, чтобы с их помощью дать тебрарумам невероятную и разрушающую силу. Насколько я понял, у них уже есть три свитка. Они начали их собирать больше двадцати лет назад. — Дрожь закрадывалась в его голос, но Эпкальм хорошо видел, как тот борется со слабостью, как старается оставаться сильным.

В этот миг он увидел в нём самого себя в те дни, когда думал, что по его вине погиб товарищ. Увереннее обхватив руку Сэлда, он постарался жестом дать ему твердости и поддержки. И это сработало.

— Матерь Девы, — вымолвил Эдманфер, широко распахнув маленькие водянистые глазки и вскинув лохматые брови.

— Так, они пытались выкрасть свиток Кэтсии из академии, — заключил Глорас, сверля глазами пространство внизу.

— Но для чего тогда тебрарумам нужна разрушительная мощь такой силы? — вопросил Бонстек и глянул на Сэлда, точно на нём вот-вот должен появиться ответ на вопрос.

— Разве не очевидно? Мы все в курсе, что Итенедонимус надеется вернуть тёмные времена, чтобы властвовать не только над людьми, но и всеми землями. Он хочет уничтожения всех устоев, разве не это его цель? — Нарций перевёл взгляд на Бонстека, который так же погряз в раздумьях.

— Эту сказку распространяют все, кому не лень. Никто точно не знает, чего на самом деле добивается Итенедонимус, — фыркнул Бонстек. — Власть, наверняка, не единственное, чего он желает.

— Это ещё не всё, — поторопился добавить Рафспит, под глазами которого отражались тёмные круги. Все тотчас замерли в напряжённом ожидании. Чудилось, что напряглись даже стены. — Я не понял точно, как и откуда они собираются брать силу Кэтсий и вживлять тебрарумам, но ясно, что тенадасеры нацелены на завесу мертвецов. Инристай велум² — вот их цель.

Нарций прочистил горло и вскинув голову, повернулся к Глорасу.

— Глава, мы же все понимаем, что это какой-то бред, — начал он цинично, не лишая свои движения театральности. — Кэтсии энемы? Абсурд! Их не существует, они лишь легенда. С тем же успехом, Тёмный Властитель может пойти искать кастоса³, — фыркнул мужчина.

— Какой же ты всё-таки тупоголовый осёл, — злостно цыкнул капитан Бонстек. — Если свитки есть, и они уже их находят, подумай, о каких легендах тогда может идти речь?

— Это и правда звучит как выдумка, — вступил в разговор Эдманфер. — Ну какие Кэтсии? Их никто не видел уже почти три миллисана⁴.

— Тогда какие по-вашему свитки ищет Итенедонимус? — угрожающе злостный голос Глораса прогремел в комнате. — Если мы чего-то не видели, не значит, что этого не существует. Легенды тоже не берутся на пустом месте, особенно в Зазавесье.

Эпкальму стало противно слушать капитанов. Как они могут сомневаться в словах Сэлда, который чуть жизнь не положил, чтобы добыть эти сведения? Как эти старики вообще смеют подвергать сомнению слова главы сопротивления? Что за упрямцы! И тут Эпкальма осенило. Не страх ли говорит за них всех?

Долгие столетия, люди поговаривают о могущественных существах, которые появились в мире и создали завесу, которые боролись с Итенедонимусом, но по какой-то причине бесследно исчезли. Все слухи, что когда-либо доходили до Эпкальма говорили о том, что Кэтсия стала союзником Итенедонимуса. Никто наверняка не знает точной истории, ведь люди по сей день путаются в количестве этих душ: кто говорит, что Кэтсия энема всего одна, просто она имеет возможность менять окрас, пока другие уверены, что их было пять. Те, кто уверены, что этих существ было пять, — а кувелов, кто вообще помнит о Кэтсиях единицы, — твердят о красной, фиолетовой, жёлтой, синей и оранжевой душах, представляющих собой души огромных кошек, которые в своё время могли вселяться в людей, подчинять себе их волю и вместе с тем награждать невероятной силой.

А что касается кастоса, то о нём ходит много легенд, однако известно о нём только то, что он является хранителем завесы мертвецов. Тем не менее, кувелы уже давно стали считать и тех, и других за вымысел и пережитки прошлого.

Аноильтенс посмотрел на друга не понимая, откуда же Итенедонимус собирается брать могущественную силу давно утерянных душ, пока его снова не осенило.

— Вообще-то это правда. — Не отрывая взгляда от Сэлда, заговорил Эпкальм. — На последнем задании мы видели, как тварь с фиолетовым отростком разгромила камень в нерушимых долинах. И все вы должны помнить, что тенадасеры напали на академию и пытались вынести свиток, пусть он и оказался не тем. Так что не смейте говорить о том, что Сэлд лжец!

— Хватит, — заговорил Глорас. — Все дальнейшие обсуждения мы продолжим в комнате собраний вместе с капитанами.

— Постойте! — вдруг выкрикнул Сэлд, от чего нахмурившиеся мужчины, уже собравшиеся выходить, остановились. — Вы должны знать и о том, что приближенный капитан к Итенедонимусу вовсе не крепкий мужчина, а девушка с происхождением этвахаума.

Капитаны снова затеяли ярые дискуссии, заполнив громкими пререканиями и бурными обсуждениями комнату. Эпкальм переживал за друга, чьё эмоциональное и психологическое состояние, как ему казалось, оставляло желать лучшего. Но не одного его раздражали распри и балаган, который учинили четверо мужчин. Не выдержавшая Скафия, выставила всех за дверь и грозно приказала держаться со своими криками подальше от комнаты ещё не окрепшего Сэлда.

Эпкальм только и успел, что попрощаться с Рафспитом, прежде, чем его выставили следом. Капитаны ушли в комнату совещаний, по пути громко переговариваясь, даже когда Глорас пытался их утихомирить. Решая обдумать слова Сэлда, лмдер направился к излюбленному месту — к реке.

В голове то и дело всплывали куски воспоминаний и мелькали ниточки, соединяющие эти обрывки. На холсте постепенно вырисовывалась полноценная картина.

«Если они правда собирают свитки, то проникновение в академию легко объясняется, равно как и тебрарум с сияющим отростком на голове в нерушимых долинах», — обдумывая детали, Эпкальм всё лучше понимал, что свиток, не доставшийся тенадасерам в тот день, наверняка, всё ещё находится где-то в академии, а это несомненно можно использовать против Итенедонимуса. Ведь тёмные выродки, наверняка, и не догадываются, что свиток, который они выкрали оказался пустышкой, а значит сопротивление, впервые за долгое время, оказалось на шаг впереди. Однако, принимать решение лидер не торопился, ведь понимал, что проникнуть на территорию академии ещё какое-то время будет невозможно, да и где ему искать сам свиток…

На выходе из штаба, Аноильтенс столкнулся в дверях с Ингет, которая сразу же отпрянула от него, как ошпаренная кипятком. Кинув безразличный взгляд сопротивленке, он выскользнул наружу и зашагал в сторону леса, продолжая думать над злосчастными тенадасерами, академцами и вещице, которая находилась где-то там, ожидая своего часа.

— Эпкальм. — Чуть заслышав смятённый голос, наполненный дрожью, он обернулся и встретился с взглядом голубо-серых глаз с ярким медовым ободом вокруг зрачка. Она замешкалась, сжала кулаки, но таки выпрямилась. — Спасибо за тот раз в нерушимых долинах. Сама я бы и правда не справилась. — Ноты раздражения отплясывали не только в словах, но и сжимаемых в кулаки ладонях.

Задумчиво оглядев Ингет, Аноильтенс кивнул и уже было развернулся, чтобы уйти, как Хактес продолжила:

— Только не думай, что я сдалась! Я всё ещё хочу на твоё место и своим лидером не признаю!

— Ага, слышал. — Эпкальм равнодушно повернулся, понимая, что сказать ему нечего.

***

«Братское рукопожатие»¹ — рукопожатие, распространённое среди мужчин, так же известное, как «дать краба».

Инристай велум² (или же сдерживающая завеса) — вторая завеса, цель которой сдерживать души усопших. В основном туда попадают те, кто не закончил какое-либо дело или провинился в последней жизни, учинив много боли и страданий.

Кастос³ — по легендам, это страж, который охраняет инристай велум и не допускает, чтобы мертвецы прорвались в мир живых. О нём известно очень немного и все легенды гласят, что он давним-давно перестал показываться людям.

Ми́ллисан⁴ — время в Зазавесье исчисляется несколько иначе; указание даты строится следующим образом: число; месяц; миллисан — тысячелетие; сент — столетие; пост а́нса/а́нте анса — год после разделения мира завесой/до разделения мира завесой.

Пример: 16 стабирая третьего миллисана первого сента третьего пост анса — 16 стабирая третьего тысячелетия первого столетия третьего года после разделения завесой.

========== Глава 14. Слабые стороны сильных. Часть 2 ==========

Штаб сопротивления,кабинет Глораса

После нелепого и вместе с тем неуклюжего извинения, на которое сопротивленку подбили Липедесса и Женя, Ингет чувствовала себя легче, хоть странный дискомфорт по-прежнему ощущался.

Поёжившись, она погрузилась в думы о месте лидера. Желание занять это место во многом было из-за её уже почивших родителей, которые тоже когда-то были в сопротивлении и занимали этот важный пост. Хоть ей порой и ужасно не хватало родительского тепла, по какой-то причине, Хактес уверила себя, что, став лидером, она станет к ним ближе. От того она так упорно шла к этому званию и всё больше проклинала Эпкальма, которого свергнуть с этого престола оказалось сложнее, чем предполагалось.

Тяжело выдохнув, сопротивленка подумала о раненом товарище, к которому не было бы лишним зайти и проведать. Потоптавшись с минуту в коридоре, она двинулась к лестнице, пока в сознании всплывал грубый тон лидера, приказавшего держаться за него. Какой же опозоренной она себя чувствовала, ведь родители были куда сильнее,чем она и, наверняка бы, справились с теми тенадасерами.

«Этой оплошности могло и не произойти, если бы Сэлд был с нами и я была лидером», — подумалось Ингет, пока она взбиралась по ступеням на второй этаж.

Она бережно коснулась небольшого простенького кольца на пальце, фамильной ценности, что преподнесли ей родители, как и серые глаза. С нежностью провела по нему пальцем, на губы скользнула мягкая улыбка. Словами не описать, как она скучала по рукам мамы, которая любила плести дочери витиеватые косички и добродушному смеху отца, который всегда улыбался ей, даже когда было тяжело или мужчина выглядел уставшим. Эти воспоминания она хранила так же бережно, как и само кольцо. Вместе с радостью от воспоминаний на неё накатывала непреодолимая грусть, добрая грусть, от которой невольно можно было свихнуться.

Она потрясла головой и подняла руку, чтобы постучаться в дверь Сэлда, как та распахнулась. Показавшаяся в небольшую щель Скафия, приставила палец к губам и вышла из комнаты.

— Все посещения позже, Сэлд только уснул, — зашептала женщина баритоном. — Иди-иди, Ингет, не пущу! Только Эпкальма выпроводила вместе с шумной братией капитанов! — проворчала она недовольно.

Ингет не успела и рта открыть, как медитрия её развернула и отправила в противоположную сторону. Чувствуя, как та буравит взгялдом затылок, сопротивленка, удивлённо похлопала глазами и раздражённо пошагала в обратном направлении.

— Да сколько можно, Глорас! Разве это не решённый вопрос! — гневный вскрик, раздавшийся из-за двери главы сопротивления, заставил Ингет вздрогнуть.

Явно разгорячившаяся Гловиль — вторая глава, повысила голос на Вэдпрума, которому приходилось терпеть эти крики. Ингет всегда недолюбливала эту истеричную женщину, которая превозносила себя и дочь, при этом опуская других. Свою неприязнь она, в отличии от Эпкальма, не выказывала так откровенно, могла обругать про себя, но не более. Уж слишком волновалась, что потеряет баллы и тогда уж точно можно не мечтать ни о каком лидерстве.

Любопытство засвербело под ложечкой с такой силой, что противостоять ему стало просто невозможно, хотя, впрочем, Ингет никогда не упускала возможности подслушать интересные разговоры. В конце концов, именно таким образом, она и узнала, что задумали Рафспит и Аноильтенс в лесу. Сопротивленка подкралась к двери, приблизила ухо и принялась вслушиваться, однако старалась сохранять некоторое расстояние.

— Я уже неоднократно говорил, что не пущу Эпкальма по тому же пути. Если ты для себя что-то решила, то это только твоя проблема. Моё мнение ты почему-то не принимаешь в учёт, — спокойно высказался Глорас.

— Он берёт на себя слишком много ты не находишь? В глазах капитанов его бездумные поступки не возвышают. Их благосклонность не будет вечной.

По ту сторону двери послышались шаги, мерящие пространство.

— Без авторитета, капитаны не будут ставить его ни во что! — Гловиль говорила уже значительно спокойнее, хоть и слова её наполнились раздражением. — Сам подумай! Если Эпкальм и Липедесса свяжут свои души и судьбы, это сделает их не только сильнее, но и влиятельнее. Особенно если заведут ребёнка, — утвердительно вторила она.

— Ты себя слышишь? Даже если эта церемония и усилит их способности, как это было с нами, думаешь они будут счастливы? Ты счастлива, скажи мне? — Тишина. — Мы оба знаем для чего мы тогда пошли на такие меры и это не отменяло ни моих чувств к другой женщине, ни твоих к другому мужчине. Хочешь, чтобы наша дочь была несчастна? Ещё и жизнь Эпкальма загубить вздумала? Это вздор! Я не позволю!

— Церемония объединения пойдёт на пользу им обоим, и Липедесса не будет несчастна! Она любит Эпкальма!

— А об Эпкальме ты подумала? — разъярился Глорас, пришедший в бешенство. — Я дал себе обещание, что он не ступит на эту дорожку. Разговор окончен!

— Счастье этого поганого выродка тебе дороже собственной дочери? — Гловиль Каста́сиэм буквально шипела в исступлении, было слышно, как она бросается по кабинету, потому как голос то и дело перемещался.

— Гловиль! Они вольны сами выбирать себе путь! Сейчас не та же ситуация, что семнадцать лет назад! Хватит этого абсурда. — Глава выдохнул, он успокоился. — Нас ждут капитаны в комнате собраний.

Ингет поспешно отскочила от двери и скользнула за угол. Дверь в кабинет открылась, две пары ног начали удаляться к лестнице. Буйно бьющееся сердце сопротивленки, готовилось выпрыгнуть от напряжения и испуга. Уж чего-чего, но она никак не могла ожидать, что Эпкальма хотят не просто свести с Липедессой, но ещё и заставить принять клятву, которая соединит их судьбы и души.

Клятва объединения двух людей похожа на бракосочетание внешнемирцев, отличием является то, что двое, дающие эту клятву, связывают свои жизни, тем самым объединяя способности и усиливая их.

Этот обряд сохранился ещё с тех времён, когда в мире жил единый народ — этвахаумы. Обряд, как и рождение ребёнка, нередко делали мужчину и женщину не только сильнее, но и влиятельнее, если те занимали важные посты.

Так Труларты разных кантов укрепляют связи и по сей день, защищая не только титул с авторитетом, но и налаживая политические связи. Эта церемония может быть разорвана, но в таком случае пришедшая сила уйдёт, вместе с престижем, но что хуже всего: разрывающие клятву могут и вовсе обречь душу на забытье, по крайней мере так поговаривают жрецы, проводящие обряд.

Только сейчас Хактес смогла осознать какая тяжёлая доля выпала Эпкальму, как главному кандидату на пост главы сопротивления и нынешнему лидеру. От чего-то стало горько за паршивца, однако этот привкус быстро сменился на некое торжество. Конечно, она сочувствовала товарищу и даже немного смягчилась из-за распрей, с которыми ему приходилось сталкиваться каждый день из-за золотой девочки и её мамаши, но вместе с тем Ингет видела преимущества для себя.

«Если я немного сближусь с ним и буду больше знать о происходящем в его жизни, то в решающий момент, мне только-то и нужно будет, что столкнуть его с вершины и занять место лидера», — от этой мысли сопротивленка воспряла духом, заглушая тихий голосок совести и заговорщически улыбнулась.

Штаб сопротивления,комната Сэлда

С момента, как сопротивленец очнулся и рассказал об известных ему планах врага, прошла одна ночь. Сэлд никак не мог прийти в себя и с уходом Скафии, пытался отдохнуть, как и завещала меди́трия, но голову разрывали кошмарные отрывки той ночи. На улице ещё только-только светало, из-за открытого окна в комнате витала свежесть, но воспалённую память это никак не остужало.

Сопротивленец направил взгляд на деревья за окном, мерно покачивающиеся ветви и слушал щебетание уже проснувшихся птиц. Он осторожно приподнялся на руках, не переставая кривиться от вспышек боли и укутавшись в одеяло, опёрся на изголовье кровати.

Рафспит понимал лучше кого бы то ни было, что в тот момент, когда тенадасерка уже пырнула его во второй раз и готова была добить вспыхнувшим в руке чёрным пламенем, по какой-то причине остановилась и дала шпиону уйти. Она просто замерла, пока свирепо смотрела на противника, на то, как он резко взмыл в воздух, благодаря натянутой леске. Не напала и когда он, ломая ветки, понёсся прочь. В голове не укладывался лишь один вопрос: почему же она дала ему уйти? Совершенно же очевидно, что сопротивленец получил слишком много сведений. Сэлд вздрогнул и в подступающей истерике поднёс ладонь к лицу, и стал сверлить шокированным взглядом пейзажи за окном.

«Если только она не хотела найти штаб, — промелькнуло в голове. — Но погони же не было, я бы заметил. Вот Тёмный!»

С каждой новой секундой кровожадный взгляд Тебрессы вставал перед глазами всё чётче. Если уж поразмыслить, то сопротивленец с трудом понимал, как сумел продержаться до штаба и не умереть, ведь по пути он не раз боролся с тем, чтобы не отключиться, понимая, что это уже будет концом.

«— Ты мне ещё пригодишься, а если и нет, то сам по себе сдохнешь», — хищно зазвучали слова, пробившиеся из недр воспоминаний.

— Что ты задумала, чёртова крада, — дрожащим голосом прохрипел Сэлд, хватаясь за голову и склоняясь вперёд.

Впервые Рафспит испытывал настолько панический и безумный страх, протыкающий его так же, как ножи, которые вонзались в плоть, так же, как ударяла тенадасерка, ломая ребра. Что теперь он должен делать? Сэлд не имел никакого понятия, это угнетало ещё больше.

Академия кувелов,коридор

Засунув руки в карманы, Ингелео, преисполненный гневом, раздражённый от макушки головы и до кончиков пальцев, недовольно шёл по коридору академии. Сдув лезущую в глаза прядку волос, которая упрямо ложилась на то же место, он уже захотел открыто выражать негодование и злость.

«Мало мне этой кучки идиотов что ли? Так теперь ещё и заделали в посыльные. Старый пень, сам бы обломился дойти, а?» — ругался про себя академец, который намеренно держался подальше от надоедливых ребят, желающих разгадать нелепую, по мнению Элисара, тайну свитка. Всё бы ничего, но ведь они затянули в свои сети и Контрайнов.

Вот уж кому-кому, а этим двоим Ингелео бы пожелал побольше мозгов, как никак они в этом а́нсе уже выпускаются и лучше бы им эти силы, с энтузиазмом в придачу, направить на выпускные экзамены. Тем не менее мысль о том, что он останется один после того, как Люксальта и Эльтен уйдут, вгоняла в уныние. Если бы он только мог, то не расставался с этой парочкой. А как иначе? Они же вместе с самого его поступления, а теперь он снова останется один. Цыкнув, Элисар подумал, что уж лучше будет одинок, чем с той ненормальной компанией, которая по всей видимости свято верит, что их сближает загадочный свиток и они, подобно каким-то детективам, должны докопаться до правды.

Откинув надоедливые мысли, он снова вспомнил о первоначальной задаче — забрать результаты группы по флофу и принести в кабинет профессора Сэпсума. Подумав об этом предмете, он вспомнил, как Амкапир радовалась, что этот экзамен перенесли на следующую неделю и у неё достаточно времени, чтобы подготовиться. Элисара невероятно забавляло то, что она таскала с собой Игнэйра, Присфидума и Нобилиа, заставляя их помогать с подготовкой к предмету. Наверняка, те семь дней, включая выходные, стали адскими для их небольшой группы, а впереди ждало ещё четыре, ведь экзамен для её группы назначили на конец недели.

В Зазавесье, в отличии от внешнего мира, насчитывалось восемь дней в неделе. Они выстраивались не на основе выдуманных вивпамундами Богов, а на фазах луны, которых они обусловили восемь. Определять дни недели таким способом заведено ещё с тех незапамятных времён, когда не упокоенные души свободно бродили по земле, пока, по легендам, Кэтсия не создала инриста́й ве́лум — сдерживающую завесу и не отправила все души за неё, чтобы те не мешали живым. По определению фаз луны, а именно: растущая, первая четверть, пребывающая, полнолуние, убывающая, последняя четверть, стареющая и новолуние; люди придумали названия дней недели: ла́нсем, ли́ндэн, сулуа́р, пле́на, дэми́нлан, а́льтин, ка́лун, плун.

Смутьян подошёл к общей комнате профессоров, постучался и уверенно шагнул внутрь. Не было почти никого кроме преподавателя хабитарии — Ладэктуса и, устроившейся у его стола, на стуле напротив, девицы, держащую в руках кружку чая. Они о чём-то мило беседовали, однако заметив вошедшего студента академка тут же замолчала и отвела взгляд.

«Ещё одна убогая, — подумалось Элисару. — Академия таких оптом что ли скупает?»

— Мистер Элисар, вот так встреча. В неприятности больше не ввязываетесь? — Профессор проказливо улыбнулся, направив внимание на студента.

— Очень смешно, смеюсь и падаю. — Отмахнулся Ингелео, окинув взглядом стол преподавателя. — Меня профессор Сэпсум послал за результатами. Где их брать?

Ладэктус всё так же продолжал смотреть на академца, тем самым буравил. От его взгляда становилось не по себе.

— А где волшебное слово, Элисар?

«Да пошёл ты», — подумал Ингелео, заправив руки поглубже в карманы.

— Пожалуйста, — быстро буркнул он.

Профессор указал на стеллаж со свитками, показывая на одну из ячеек, в которой покоился свиток с двумя стразами на деревянном кругляше. Академец быстро подошёл, схватил нужный ему и поспешил уйти, чтобы больше не пришлось общаться с Ладэктусом, который, что странно, оказался единственным преподавателем, успешно управлявшимся с буйным невежеством и отчуждённостью Ингелео.

Смутьян предполагал, что профессор так хорошо уживался со студентами в силу молодости. Хотя и раздражало, что он порой лез не свои дела и устраивал подобные кружки разговоров со студентами об их проблемах. Тем не менее он располагал к себе и вызывал уважение, почти такое же, как всеми знаменитый Сэпсум.

Ингелео поторопился вернуться в аудиторию и, наконец, посидеть спокойно. Академец мчался по коридору, не переставая размышлять уже о подработке, из-за которой готовиться к экзаменам весьма затруднительно. Не успел он продолжить эту мысль, как заметил пламенные волосы Игнэйра, что сидел на подоконнике в коридоре. Его вид представился весьма непривычным, со стороны казалось, что он чем-то удручён. Замедлив шаг, Ингелео направил взгляд на Флатэса, который смотрел отчуждённо в окно.

Решая, что настроения на перебранки нет, Элисар пошёл мимо.

— Ну, как. Ты, наверное, счастлив, да? — Смутьян остановился, как вкопанный, чуть заслышав ледяные ноты в голосе и уже давно забытую отстранённость, которую Игнэйр не проявлял все те годы после происшествия.

Он повернул голову и встретился с не менее серым и хладным взглядом бывшего друга, с которым связи оборвались как четыре года назад. Когда и зародилась ненависть к вздорному академцу. Вскинув бровь и окатив Флатэса тем же взглядом, Ингелео повернулся к Игнэйру, который улыбался устало и чем-то даже ужасающе.

— Твоя дебильная месть, наконец, свершилась? — Игнэйр чуть склонил голову, точно хотел разглядеть бывшего приятеля во всех деталях. — Тебе стало легче, а, Инги?

Кожу точно закололо, а кровь то стыла в венах, то раскалялась. Элисар никогда не мог совладать с этой стороной огненного парня, чей не менее горячий нрав в прошлом оставлял желать лучшего. Сжав кулаки в карманах брюк, он успокоился, а после усмехнулся, злобно и холодно.

— Ты сам загнал себя в угол. Не моя проблема, что ты до сих пор боишься огня и собственной силы. Даже как-то жалко тебя, — удовлетворённо произнёс смутьян.

— Какой ты всё-таки ублюдок. — Слова Флатэса звучали беззлобно, безразлично, однако запрокинув голову назад, он хохотнул, не спуская с губ непонятной ухмылки.

— Давно я не видел тебя прежним. Даже стрёмно как-то, — хмыкнул в ответ Ингелео. — Хотя смотреть на твою показуху куда стремнее.

Игнэйр в ответ лишь усмехнулся, выгнав воздух носом. Его лицо оставалось безразличным и пустым. От такого Флатэса у Элисара мурашки бежали по коже, ведь он успел позабыть, что когда-то даже остерегался его и его способностей. На такого «тёмного» академца и смотреть-то страшно, не то что вступать в конфликт.

— Инги! Флатэс! — воскликнула приближающаяся Люксальта.

Оба академца перевели к ней взгляд. Как только её заметили, Люксальта одарила обоих краткой улыбкой и махнула рукой. Рядом с ней шли, как обычно перевозбуждённый чем-то Эльтен, тут же бросившийся к друзьям и мрачная Лания, выглядящая не лучше самого Флатэса.

А ведь этот взгляд подружки Малера он видел уже не впервой. Однако в предыдущие два раза — когда они сталкивались — такой запуганной она не казалась. Впрочем, все эти дешёвые драмы его явно не касались. Поприветствовав Эльтена, Ингелео в последний раз кинул взгляд на преобразившегося Флатэса, который вновь стал совершенно другим человеком. Жалким, на взгляд смутьяна.

— Ого, вы тут вместе стоите и даже в глотки не вцепляетесь? Прорыв! — радостно воскликнул Эльтен, громко хохоча.

— Да иди ты. — Ингелео улыбнулся. — Дальше вы как-нибудь сами, я не скорая помощь для убогих. — Махнув ладонью на Игнэйра и Нобилиа, он тихонько стукнул Эльтена по затылку и пошёл, пока Контрайн бурно возмущался, яростно жестикулируя с улыбкой на губах.

========== Глава 15. Назойливость и жгучие шарики. Часть 1 ==========

Штаб сопротивления

— Эпкальм! Подожди же, ну! — неугомонно кричала вслед Липедесса, пытаясь догнать сопротивленца, который с той же упорностью пытался уйти.

Воспалённые нервы дошли до точки кипения Аноильтенса и готовы были вот-вот взорваться, что допускать никак нельзя, а потому он смиренно сжимал губы и уже не отвечал золотой девочке. В последние несколько дней подруга словно активизировалась и начала активно выводить лидера на разговор о церемонии объединения. Он подозревал, что в этом деле не обошлось без матери Липедессы, которая уже долгое время старалась связать их, знакомых с малых лет, клятвой, чтобы ребята имели авторитет и влияние перед капитанами.

Эпкальм же видел ситуацию совершенно по-иному, тем более что у него есть яркий пример перед собой — Глорас и Гловиль, которые в своё время дали друг другу клятвы и тем самым сплели души и судьбы. Тогда, по рассказам главы, это было необходимо для только-только созданной сопротивленческой организации. В самом начале развить эту идею оказалось невероятно сложно, да и период в жизни у них был крайне тяжёлый. Для того, чтобы закрепиться в глазах потенциальных союзников, они пошли на такие меры, как церемония, однако счастливее это их не сделало. Аноильтенс и сам не раз наблюдал их ссоры и понимал, что глав связывает что-то совсем иное, о чём Глорас никогда не говорил ему. Теперь же, Гловиль Каста́сиэм хотела той же судьбы для дочери и Эпкальма. Безумная женщина.

Сопротивленец понимал, что в выигрыше будет только сама Липедесса, та ведь своих чувств никогда и не скрывала, особенно после того, как узнала, что её и её любимого хотят объединить. Вэдпрум не раз вступался за своего приемника и говорил, что не допустит такого исхода, если только тот сам не пожелает такой судьбы. Этот вопрос то поднимался, то утихал, но с некоторой периодичностью Липедесса начинала навязчиво ходить за ним и говорить на эту тему. Всё это настолько ему надоедало, что он просто начинал прятаться от неё, ведь почти каждый такой разговор заканчивался скандалом, после которого он нехило получал из-за несдерживаемого нрава и острого языка.

Липедесса догнала лидера, когда тот уже выскользнул на улицу, подалась вперёд и ухватила его за запястье обеими руками. Она упёрлась ногами в землю и практически повисла на Эпкальме, который пытался совладать с собой, лишь бы не оттолкнуть её в грубой манере. Опыт научил, что нужно молчать и действовать более мягко, чтобы в итоге не слушать бесконечные нотации Гловиль, а потом и конфликты между главами сопротивления.

— Хватит от меня бегать! — гневно заговорила золотая девочка. — Давай решим этот вопрос!

Тяжело выдохнув, Аноильтенс попытался сдержать подступающий гнев.

— Нет. Мой ответ нет. И ты это знаешь. Твоё решение вопроса, это заставить меня согласиться, а этого не будет, — сдерживаясь, ответил Эпкальм, чувствуя, как пылает от ярости. — Отпусти.

Лидер стрельнул глазами на свою руку, а после снова на Липедессу, которая с прежним упорством продолжала сопротивляться и удерживать его.

— Ты не можешь вечно отмахиваться! Моя мать не даст тебе остаться безучастным! В итоге всё и так закончиться церемонией объединения, так зачем так упрямиться и тянуть время?

Прожигая друг друга глазами, они стояли каждый на своём. Извечная борьба, постепенно превратилась в войну, в которой каждый твёрдо вознамерился одержать победу, Эпкальм так точно.

— Нет, — отрезал он и таки грубо выдернул руку, уже не сдерживаясь.

Так долго терпеть эту дурость он не собирался.

Эпкальм не подпускал к себе Липедессу и не видел в качестве второй половинки не из-за семилетней разницы в возрасте, а потому, что не хотел повторять судьбу Глораса, да и характером, и своими извечными проявлениями чувств она наоборот отталкивала. Он не рассматривал кандидатуру Липедессы, да и вообще ничью. Его мало интересовали отношения. Тот максимум кем он считал её — подругой, с которой вырос.

— Да, как ты смеешь! Тебе не сбежать от судьбы! — уже вопила разгневанная Липедесса.

— Свою судьбу, я сам выберу, не тебе лезть в неё уж точно. — Махнув рукой, он понёсся к лесу, закрыв рот, где заметил наблюдающую за развернувшейся сценой Ингет.

Ему требовалось успокоиться, а потому он постарался избежать склоки ещё и с вечной истеричкой, в противном случае это ничем хорошим не закончится уж точно. Однажды он уже чуть не вывихнул ей руки, потому что та, как на зло, начала упорствовать, хоть и получила предупреждение. Он порой не понимал, почему ему так везёт на истеричных девушек в своём окружении, которые попадаются как раз в те моменты, когда психика у Эпкальма висит всего на одном волоске от неизбежного взрыва.

— Она снова за своё, да? — с презрением спросила Ингет, глядя за спину Эпкальма.

Когда лидер её проигнорировал и прошёл мимо, она по какой-то причине последовала за ним, чем только сильнее раздражила из без того озлобленного лидера. Он не понимал, чего сопротивленка пытается добиться, но и видеть рядом не хотел, а она как на зло не отставала и шла по пятам. Остановившись на поляне, где уже были Тагус, потирающий рассечённую мочку уха — старый шрам, и Вильт с Памалем. Троица обсуждали недавний визит к Сэлду.

Аноильтенс буквально влетел на поляну, а следом за ним и Ингет.

— Ой-ёй! — промычал Вильт, чуть завидев взбешённого командира. — Ингет, опять ты постаралась? — Он сощурился и посмотрел на товарища по отряду, но сопротивленка лишь привычно скрестила руки на груди.

— Нет, — только и бросила Хактес, прежде чем пройти к Тагусу и сесть рядом.

— Не понял, а ты чего тут забыла? — продолжил допрос Вильт.

— Да, знаешь, Эпкальм так быстро нёсся, что меня этим порывом ветра захватило, — съехидничала она в ответ. — А если на чистоту, то хотела предложить тебе выпустить пар. — Ингет перевела взгляд на лидера, который старательно игнорировал её.

— Ты-то? И помочь выпустить пар? Ты головой что ли приложилась где? — подхватил разговор Памаль, оценивая взглядом скандалистку.

— Кажется Липедесса и Женя перестарались с промывкой мозгов. Едрить их колотить! — Присвистнул второй озорник. — Опасно с ними иметь дело.

Молчавший всё это время Эпкальм, недоверчиво поглядел на Ингет, которую ни капли не трогали разговоры. В попытке понять мотивы, он влез ей в голову, но каких-то противоречивых эмоций не уловил, однако решил продолжить вести себя отстранённо.

— Сами вы башками приложились, друг об друга, по всей видимости. Бредни то у вас одни на двоих. Я подумала, что соперник поможет остыть, только и всего, — недовольно буркнула Хактес, поглядывая на озорников с неодобрением.

Наматывая на руки эластичные бинты, Эпкальм даже подумал, что это неплохая идея, ведь выплеснуть гнев стало бы неплохой терапией, однако пугало то, что он мог причинить Ингет вред.

— Спарринг хочешь? — холодно спросил сопротивленец, не удостоив её взглядом. — Не одна, так вторая, — пробормотал лидер. — Нахрена оно тебе надо, не припомню среди черт твоего характера снисходительности?

Он сощурился и чёрные реснички спрятали радужки глаз наполовину; не поворачивая голову, скосил к ней глаза, после чего посмотрел на недоумевающую троицу.

— Ингет, с каких пор ты такой отзывчивой стала? — серьёзно спросил Тагус. — Или ты вдруг стала паинькой после того задания? — уже саркастичнее добавил Релум.

— Око за око, так кажется Женя говорит, — пожала она плечами.

— Это про месть, алё! — воскликнул Вильт, взмахнув руками.

— От спаррингов мы отказались после того дня, — заговорил Эпкальм. — А если ты хочешь помочь мне выпустить пар, то могу заверить, что это будет больно, — всё так же отстранённо говорил Эпкальм, а затем подошёл к сопернице, что выглядела чересчур решительно.

Аноильтенс вскинул бровь в молчаливом вопросе.

— А я другого и не предлагала. — Хищно улыбнулась в ответ Хактес, после чего губ Эпкальма коснулся тот же оскал.

Лидер махнул рукой, Ингет подскочила с земли и быстро замотала кулаки эластичным бинтом. Они встали на исходные позиции, пристально глядя друг другу в глаза и щурясь, точно давали шанс отказаться от этой затеи. Оказавшиеся зрителями товарищи с интересом наблюдали за ними. Сопротивленцы одновременно качнули головами и пошли в ожесточённую атаку. Вильт и Памаль единогласно кривились и шипели, каждый раз, когда руки и ноги сталкивались, издавая глухие удары.

Эпкальм знал, что Ингет слабее, но в этот раз она не давала ему спуску, не подставлялась и наносила по нему не менее агрессивные удары. Эпкальм выплёскивал агрессию, накопившуюся после разговора с золотой девочкой, а Ингет впервые отрывалась на душевных терзаниях. То ли из-за сильной злости обоих, то ли от необдуманности действий и безумно сильных и быстрых ударов, они повалились на землю одновременно полностью обессиленные, спустя, по крайней мере, минут десять. Оба глубоко дышали, но вместе с тем чувствовали некоторое расслабление. Цель выполнена — вся дурь и злость вышли, стало легче, хоть тела и ломило от полученных ударов.

— Охренеть! — воскликнули в один голос озорники. — Вы там живые?

«Бойцы» отпыхивались. От сбившегося дыхания их грудные клетки поднимались с удивительной быстротой, а потому вставать не торопился ни один из них.

— Синяков будет много. — Пожал губами Тагус, чуть склонив голову.

Эпкальм лишь хмыкнул, но таки рывком поднялся, сложив руки на колени. Ингет поднялась не так бойко. Только они успели принять сидячие положения, как проказники снова присвистнули, оценив внешний ущерб. Хактес в качестве боевого трофея получила разбитую губу, из которой сочилась кровь, стекая из уголка к подбородку, а Аноильтенс сидел с разбитым носом; бардовая жидкость текла только из одной ноздри, но до губ не доставала. Сопротивленцы вытерли её, размазав по коже.

— Думаю повторять нечто подобное будет слишком травмоопасно, вы и так похожи на отбивные. — Покачал головой Лебаг, задорно улыбаясь.

Зрители принялись давать комментарии прошедшему бою, пока сами бойцы сидели и пытались отдышаться. Пролетающий мимо ветер егозливо скакал по ветвям и раздувал короткие листики, отчего лучистые солнечные зайчики запрыгали по небольшой поляне, скача от одного сопротивленца к другому и обратно.

Сквозь бурные обсуждения и смешки товарищей, Эпкальм смог расслышать шаги, кто-то к ним направлялся. Лидер подумал, что это может идти кто-то из отряда, а потому приготовился к самому худшему — приходу Липедессы и её проповедям о церемонии. Медленно поднявшись, он заметил сверкнувшие пряди каштановых волос, отливающих на солнце и понял, что надеяться на лучшее уж точно не придётся. Аноильтенс уже было собрался перехватить золотую девочку, чтобы сцена не развернулась перед товарищами, как его лицо омрачилось больше прежнего. Может сопротивленец и готовился к худшему, но никак не к неизбежно ужасному. Неприятная волна раздражительности прокатилась по хребту.

На встречу ему грациозно и гневно выплыла Гловиль, что приняла враждебную позу. Её голубые глаза искрились от неприязни, а губы то сжимались в тонкую полосу, то снова выпрямлялись, точно женщина думала, что должна сказать лидеру.

Эпкальм и без того понимал, что произойдёт. Если дело дошло до Гловиль, то в итоге дойдёт и Глораса, тогда-то и начнётся очередная разборка, в которой участвовать он ни капельки не горел желанием. Сопротивленец всё надеялся, что они отстанут от него с этой нелепой церемонией, но те из раза в раз становились только настойчивее. Он даже стал опасаться, что в один из дней его просто свяжут и потащат волоком на объединение.

— Ах ты паршивец! — прошипела глава скрючив нос, точно общаться с ним было до того омерзительно и неприятно. — Ты кого из себя корчишь? Вроде не дурак, а делаешь всё через задницу!

При её появлении Эпкальм отвернулся, сделал глубокий вдох и пошёл с поляны. Обозлившаяся на такую вольность Гловиль, с остервенением бросилась за ним, пытаясь ухватить его за руку, но сопротивленец, повернув голову, скосил глаза и уловил её движение. Он сделал резкий шаг в сторону отчего она, чуть не упала, но сумела удержать равновесие. Эпкальм выпрямился, горделиво и безразлично разглядывая вторую главу штаба. Ярость расползалась по телу подобно змеям, а следом под кожу вгрызлось отвращение, сделавшее выражение лица ледяным.

— Меня не волнуют ни твои желания, ни Липедессы. Я вам не ручной зверёк, — тихо зарычал Эпкальм, сверля её потемневшими от гнева янтарями. — Мне плевать на ваши склоки и репутацию в глазах стариков, это ваши проблемы.

Губы Гловиль задрожали от злости, глаза презрительно сузились. Он стоял так близко к женщине, что сумел расслышать рык, вырвавшийся прямиком из горла, точно у взбешённой кошки. Она занесла ладонь и со всей присущей ей мощью направила её на Аноильтенса. Рука, однако, так и не коснулась его лица. Лидер остановил её решительно, чего даже от себя не ожидал. А ведь прежде он позволял так к себе относится, так что же в этот раз заставило его взбунтоваться? Сопротивленец, стрельнул глазами в сторону товарищей и всё понял.

Оттолкнув от себя истеричную женщину, он смерил её взглядом:

— Не смей касаться меня. И твоей дочери я больше этого не позволю. — С этими словами он развернулся, подошёл к Тагусу и тихо шепнул, чтобы слышал только он: — Сегодня, в то же время.

После он поспешил покинуть поляну, потрясённых товарищей и Гловиль Кастасиэм, которая не переставая сжимала зубы.

Эпкальм же не сомневался, что поступил правильно. Одно дело, когда глава налетала на него пока он был один и уже совсем другое, когда она делала это при его товарищах. Этот поступок стал последней каплей, из-за которой и без того полная чаша терпения лопнула, выплеснув «истеричке» в лицо последствия, с которыми, как оказалось, она столкнуться готова не была.

========== Глава 15. Назойливость и жгучие шарики. Часть 2 ==========

Территория штаба сопротивления,река Светлой Девы

Эпкальм и Тагус настолько сосредоточились, что казалось могли даже остановить течение реки, заставить замереть ветер, гуляющий у воды меж деревьев и даже птиц, напевающих любовные серенады. Релум сидел неподвижно и старался сконцентрироваться на конкретной эмоции, пока Аноильтенс усердно пытался его прочувствовать. Не смотря на все потуги каждого — ничего не выходило. То ли они делали что-то не так, то ли этот приём оказался слишком тяжёлым для эмпата.

Когда Эпкальм был ещё ребёнком, отец говорил, что у мо́ндес а́фесов¹ есть особое состояние, усиливающее не только эмоции, но и силу с чувствами. Аноильтенс старший даже показывал, как это выглядит — тогда переливающие всеми оттенками глаза отца, точно белые опалы, захватили дух мальчика и вызвали невероятной мощи трепет. В тот момент он даже подумать не мог, что видит родителей, младшего брата, удивительный приём и свой дом в последний раз.

Всплывшие в голове глаза отца, сбили настрой; Эпкальм открыл свои и опустил руки, вместе с головой. Ему не понятно, что нужно сделать, чтобы высвободить этот потенциал, не понятно, что вообще делать. Будь рядом отец, знал бы он уже эту технику? Был бы таким же сильным?

«Даже если так, то по настоянию матери, он бы уделял больше времени младшему брату, и тренировки если бы и были, то с самого начала», — досада скользнула в грудь, отравляя появлением положительные эмоции.

— На сегодня закончим, — сказал лидер и поднялся с земли.

— Я думаю, ты не с того начал, — заговорил Тагус. — Все приёмы, которые ты осваивал, начинались с самого сложного, а после уже лёгкие давались сами собой. — Друг поднялся с земли.

Негодование охватило лидера, вытеснив досаду, отравляющую мысли.

— С чего же тогда мне начинать?

— Очевидно же. С чего-то не просто сложного, а в принципе почти невозможного. Ты же всегда так учился.

Сопротивленец задумался над словами товарища, но в голову, как на зло, не лезло ничего сложнее, чем высвобождение всей силы. Чтобы овладеть этим приёмом, что такого невозможного ему нужно сделать?

— Знать бы ещё, что может быть сложнее, чем чтение эмоций без прикосновений и зрительного контакта.

Тагус не нашёлся, что ответить и пожал плечами.

— Ты разберёшься, всегда разбирался. — Тагус слегка улыбнулся, одарив восхищённым взглядом лидера. — А мне пора разбираться с двумя катастрофами. Боюсь, пока меня не было, они могли и штаб разнести на кусочки.

Эпкальм кивнул и пошёл за ним следом, непрестанно размышляя о невозможном, но не находился, чем можно противопоставить.

По пути сопротивленцы вели уже более бессмысленные разговоры, чтобы понизить градус после очередной неудачи, хотя с каждой попыткой Эпкальм чувствовал, что становится ближе к поставленной цели, ведь в голове порой мимоходом мелькали эмоции друга, но этого было слишком мало, чтобы прочувствовать их как следует.

Уже приближаясь к зданию штаба, ребята заметили, как двое озорников прячутся за углом здания, осторожно выглядывая из укрытия. От Вильта непрестанно исходили тихие смешки, пока Памаль старался заткнуть его рот рукой и следил за выходом. Входная дверь отворилась и из-за неё показался Женя, который с деловым видом куда-то направился. Тагус, почувствовав неладное, поторопился к шутникам. Только он успел подойти, как Эпкальм разглядел какую-то верёвку в руках Памаля.

Между сопротивленцами начались оживлённые шиканья, ребята явно хотели, чтобы их друг не мешал, но тот оказался непреклонен. Пока Вильт оживлённо трепыхался и пытался остановить охранника гораздо больше и выше себя, соучастник, просто и безразлично оценив ситуацию, протянул верёвку Релуму и поднял руки вверх, показывая, что сдаётся. Не перестающий брыкаться Вильт, повис на руке Тагуса, на что тот просто схватил его под бок, и шутник повис над землёй.

Как только Тагус взял нитку из рук Памаля, та вдруг натянулась, уходя куда-то вверх. Раздался негромкий хлопок, после которого на землю повалилась куча маленьких шариков. Наблюдающий за всем Эпкальм, скрестил руки и усмехнулся, покачав головой. Он понял, что задумали негодники, но останавливать их уже не имело смысла, слишком поздно. Хитро́, как всегда, нагадили кому-то чужими руками, подумал лидер.

Свалившиеся шарики, полетели прямиком на Женю, тот постарался прикрыться руками и убежать, но тогда взрывающиеся от удара темные кругляшки начали испускать зловонный дым. Окутавшие сопротивленца клубы, дезориентировали его, заставив бросаться кругами. Эпкальм видел только мелькающую макушку друга, который крича бегал в том дыму, пока, наконец, не вырвался. За ним протянулась полосы дымки, пока Воеводин, продолжая кричать, тёр слезящиеся и раскрасневшиеся глаза. Памаль хотел было дёрнуться к ведру, как его тут же схватил за шкирку Тагус.

— Ему нужна вода, — спокойно отозвался озорник, показывая на приготовленной ведро.

— И заметь! — подал голос Вильт. — Мы ему ничего не сделали.

— Как это не сделали? — разозлился Релум и осмотрел озорников поочерёдно.

— Ну ты же сам верёвку дёрнул, — пожал плечами Памаль Авакафа́с.

Тагус выглядел так, будто не знал, что делать, либо горе-шутникам пинков надавать, либо бежать помогать Жене, который уже катался по траве с жуткими визгами. Бросив сопротивленцев, Тагус подхватил ведро и вылил содержимое на лицо Жене. Раздалась вторая волна хохота от Вильта, пока Памаль стоял лишь слегка улыбаясь.

— Ты живой? — Релум разглядывал Воеводина, а потом стал выглядеть недоумевающе, столкнув брови вместе. Он начал принюхиваться к пострадавшему сопротивленцу. — Вы чего с ним сделали? — взревел охранник и повернулся к проказникам.

Вильт уже вовсю катался по траве от безудержного смеха. На его глазах скопились слёзы и сам он весь раскраснелся.

— Н-не мы! — еле выговорил сквозь смех Лебаг, держась за живот.

— А ты! — сказали оба в один голос.

— Он знает за что. — Вновь пожал плечами Памаль. — Пусть думает, прежде чем что-то делать.

Ни Тагус, ни Эпкальм не понимали, что происходит. Лидер подошёл к пострадавшему от очередной шутки и посмотрел ему в лицо.

— Это уже чересчур, — высказался Аноильтенс, разглядывая распухшие глаза Жени, от которых остались только маленькие щёлки. — Что он такого сделал, что вы пустили в ход самый жестокий из всех розыгрышей? Я думал это просто вонючие бомбочки… Вы, что добавили в них порошок жгучего цветка? Тебе нужно сходить к Скафии, — уже тревожнее заговорил Эпкальм, разглядывая нанесённый ущерб. — Хоть что-то видишь?

Женя помотал головой.

— Бегал весь день за Липедессой, как пёс. Хотя все мы знаем, что снова началось, — ответил Памаль.

— Но это не ваше дело! — Помотал головой Эпкальм. — Я мог бы понять любой ваш самосуд, но только не это! Слушайте, я правда благодарен вам за беспокойство, но это мои проблемы, не надо примешивать кого-то ещё. — Лидер говорил точно, как отец, который отчитывал сыновей за проступок.

— Мы же семья, — возразил успокоившийся Вильт и поднялся с земли. — Проблемы одного — проблемы всех нас! Разве не так ты всегда говорил?

— Но это совсем не то, что решается семьёй. Это внутренний конфликт от которого страдает и Глорас. Парни, вам пора прекращать делать поспешные выводы. Вы и сами прекрасно знаете, что это скоро уляжется, так что не майтесь хернёй и отведите Женю к Скафии.

Проказники запыхтели и хотели было что-то сказать, как их перебил Тагус:

— Потому что вы это с ним сделали, вот почему вы.

— Прости, друг, мы и правда переборщили, — виновато сказал Вильт, подхватывая товарища, но на лице у него сияла удовлетворённость от проделанного.

— Да пошёл ты, козёл, — гневно, но тихо ответил Воеводин.

Компания из четырёх человек повела ничего не видящего сопротивленца внутрь, под ругательства Жени и Вильта. Эпкальм тяжело выдохнул, приложив руку к лицу. Его плечи поникли, а сам он чувствовал себя, точно выжатый лимон. Аноильтенс вскинул голову и посмотрел на сумрачное небо с мерцающими, точно светлячки, звёздами и внезапно вспомнил о той женщине и её дочери. Вспомнил беззаботное детство, когда они могли часами напролёт лежать в поле под небосводом, пить ароматный чай с мятой и лимонной вербеной со сладостями и разговаривать обо всём на свете. Как он и маленькая девочка бегали по блекло светящейся траве и ловили сияющих жучков, что щекотали ладонь, в которой их прятали. Вспомнил, как она трепала его по волосам и нежно улыбалась, материнской улыбкой, которую от своей мамы он не получал.

Эпкальм считал, что то время по праву занимает особое место в сердце. Однако, исходящее от того прошлого тепло, согревающее и заставляющее двигаться дальше, перекрывала горечь и грусть. Пусть сейчас у него было куда больше чем тогда, но готов поклясться, если бы ему дали шанс, Эпкальм непременно вернулся хотя бы в один из тех дней и провёл его с ними, людьми, которых он любил и считал семьёй.

Только он успел подумать об этом, как сразу же отругал себя.

«Нет. Не вернулся бы. Я же пообещал себе не жить прошлым», — сжав кулаки, он отвёл глаза от неба и увидел, как из штаба кто-то вышмыгнул и торопливо пошёл в сторону леса.

Узнав твёрдую походку, Эпкальм бросился следом.

— Глорас, — тихонько окликнул его сопротивленец. — Куда ты?

Мужчина выпрямился, скинул капюшон с головы и посмотрел на подопечного, что стоял с явным недоумением. Подборок главы дернулся вместе с небольшой, но слегка спутанной бородой.

— У тебя есть минута, одевайся и бери лук. Мы пойдём кое-куда, — загадочно ответил Глорас. — Быстрее!

Опомнившись, сопротивленец сорвался места и побежал переодеваться. Так быстро он ещё не разу не натягивал на себя форму и обмундирование. Накидывая на ходу колчан со стрелами и сам лук, он вышмыгнул из штаба, удостоверившись, что его никто не заметил и побежал в лес.

У него сформировалось стойкое ощущение того, что Глорас ушел и его не будет на том месте, где Эпкальм видел его, когда убегал, однако заметив того, сокрытого плащом — почувствовал облегчение. Подбежав к главе, он закрепил перчатки на руках, чтобы те не слетели во время зацепа, как это бывало, когда он только учился ими пользоваться.

Не проронив ни слова, Вэдпрум направился вглубь леса. Они пробирались через ветки и кусты, ещё только покрывавшиеся почками, в полном молчании. Аноильтенс не сразу понял куда они держат путь, лишь после двадцати минут, когда они уже покинули территорию штаба.

Они перешли на перчатки и начали перемещаться по ветвям деревьев. Наставник казался непривычно молчаливым, таким его Эпкальм не видел уже долгие годы. На его памяти, таким Вэдпрум был, когда нашёл маленького, всего побитого Эпкальма рядом с тем, что осталось от его прежнего дома после устроенного тенадасерами пожара. Сопротивленец несдержался и кинул взгляд на небо, ему вдруг показалось, что повторится весь ужас пережитый в тот день, но никакого парада планет на небе видно не увидел, отчего заметно расслабился.

— Слышал, что учудила Гловиль с Липедессой на пару, — заговорил наставник, когда они приземлились и продолжили путь уже пешком. — Ты как? В порядке?

Эпкальм повременил с ответом, поглядывая на Глораса.

— По сравнению с тобой, я уверен, мне почти и не досталось.

Глорас невесело посмеялся, после чего выдохнул и постарался расслабиться; то было видно по тому, как его напряжённые плечи сделали попытку опуститься.

— Ты уж извини за этот дурдом, но тут бессилен даже я. — Вэдпрум обернулся к Эпкальму и посмотрел извиняющимся взглядом, отцовским взглядом.

— Ничего, скоро всё утихнет…

— Не соглашайся, если того не хочешь. Это твоё право, — перебил его Глорас. — Я дал обещание не только себе, но и тебе, что моя судьба не коснётся тебя и ты не пойдёшь по моим стопам.

Эпкальм напрягся и занервничал, покусывая губу изнутри. Слова наставника почему-то звучали так печально, словно предупреждающе. Эпкальм не был дураком и прекрасно понимал о чём горит опекун. Как никак они делили одну боль на двоих.

— Ты говоришь это из-за Флопри́кии? Тоже вспоминаешь о ней? — осторожно поинтересовался сопротивленец, скрепя сердцем.

Он боялся, что надавит на старую рану, но как никогда чувствовал острую потребность, вспомнить эту невероятную женщину с прекрасными солнечными волосами и теплотой в каждом действии, даже когда та ругалась.

— Если бы я ещё её забывал. — Горечь заполнила Глораса наравне с печалью. — Она всегда спасала меня от бездны, в которую я каждый раз срывался, пока её у меня не отняли.

— Она и меня вытягивала оттуда. — Горько усмехнулся Эпкальм.

Поймав полный тревоги и боли взгляд Глораса, он отвёл взгляд, продолжая шагать по отливающей синими оттенками траве.

— Скажи, ты забрал меня, только потому, что я только и делал, что повторял её имя, пока сидел у обугленного дома? Мне повезло иметь всё это, только потому, что она, когда-то была в жизни каждого из нас?

Повисло недолгое молчание, но Аноильтенс чувствовал, как глава сверлит его неодобрительным взглядом.

— Я бы тебя не оставил там, даже если бы ты не говорил её имени. Эпкальм, ты для меня не просто ребёнок с улицы, ты для меня сын, которым я безмерно горжусь. В тот день, когда я забрал тебя с собой, то знал, что ты будешь для меня не просто ребёнком, который стал сиротой. Ничто не повлияет на моё отношение к тебе, балбес. Ты был, есть и будешь моим сыном.

В груди Эпкальма потеплело, стало гораздо легче и спокойнее.

— Рад знать, что не только я считаю тебя своей семьёй. — Улыбнулся сопротивленец.

Он и правда всегда осознавал, кем считает его Вэдпрум, ведь мужчина никогда не оставлял его одного, даже когда у него появилась дочь. А ведь он так боялся снова быть брошенным, ведь его родная мать напрочь позабыла о старшем сыне и не редко занималась рукоприкладством, когда злилась и говорила, что во всех бедах виноват лишь он. Когда он был близок к тому, чтобы сломаться, то появилась та, кто полюбила его, как родного и без сомнений дарила любовь.

Только вот в его жизни есть одна поганая закономерность — все, кто становятся ему дороги, рано или поздно исчезают.

Так было с его родителями, женщиной, заменившей мать, её дочерью и отцом девочки.

— Ты хочешь осмотреть камни, я прав? — Решил перейти на менее грустную тему Эпкальм, чтобы сбавить болезненную атмосферу, окутавшую их обоих.

— Да. Я уверен, что отростки о которых ты говорил — это последствия использования свитков Кэтсий, но мне пока не понятно для чего им нужно бомбить камни. Сэлд сказал, что они нацелились на инристай велум, значит грядёт беда и нужно разобраться во всём прежде, чем она нагрянет.

Преисполнившись серьёзностью, Аноильтенс повёл отца на место, где отряд и столкнулся с тенадасерами и странной тварью. Глорас осмотрел местность, после чего увидел разрушенную породу и подошёл к ней ближе. Проводя пальцем по остаткам от нерушимого камня, он растёр подушечками мерцающую крошку камня, осевшую на поверхности и ужесточился. Резко подскочив с места, он повернулся к Эпкальму и посмотрел на него строго и в тоже время шокировано.

— Вот оно что, — прошептал мужчина.

Он поторопился подойти к ничего не понимающему Аноильтенсу и потащил его прочь с места битвы. Раздался рык, его эхо отпрыгивало от одного камня к другому, точно попрыгунчик. Оба сопротивленца замерли на месте, когда к ним на встречу вышло ужасающее существо больших размеров с двумя сияющими отростками из головы — переливающимися оранжевым и фиолетовым.

***

Мо́ндес а́фес¹ — человек, способность которого чувствовать и управлять чужими эмоциями. Он так же способен подвергать контролю и свои. Для лучшего контроля и точности требуется очень много практики и времени, чтобы обуздать данную ему силу.

Комментарий к Глава 15. Назойливость и жгучие шарики. Часть 2

С возвращением, мироходец! Надеюсь твоё путешествие прошло занимательно. До скорой встречи!

========== Глава 16. Мысли и неожиданные встречи ==========

Академия кувелов,оранжерея

Тихие перешёптывания то и дело перебегали между студентами, пока каждый крутился около своего горшка с увядшим цветком. Ещё с первого курса студенты привыкли к тому, что профессор вручал им разного рода растительность, чтобы ученики давали ей новую жизнь. У предмета основ врачевательства имелся факультатив, где темы изучались более углублённо, однако посещали этот курс те студенты, которые обладали некоторыми навыками в целительстве. Лания не раз думала о том, чтобы попробовать записаться на этот предмет, но каждый раз останавливала себя из-за того, что её сила действует на благо того, к кому она применяется и во вред обладательницы. А получать раны из раза в раз ей не очень-то и улыбалось.

Род Нобилиа считается по праву одним из сильных целителей и имеет довольно большое влияние. Их семейство славится не только передающейся из поколения в поколение способностью, но и дальним родством с этвахаумами. К сожалению эта связь не так крепка и влияние дальнего предка сильно, а потому и сила их не так мощна, как у истинных этвахаумов. Это родство порой проявляется у их наследников тем, что при использовании силы — пряди волос, начинают переливаться необыкновенными цветами.

Отец Лании не раз говорил дочери, что она может стать способным целителем, если только захочет развивать способности. Именно с этой целью Сэбконт и решил отправить дочь на службу при Труларте, чтобы её учили сильнейшие в канте, но академка всегда противилась и не желала связывать жизнь с излечиванием других. Она уже успела испытать «прелести» лечения на себе неоднократно.

Когда она была ещё ребёнком, то лечила любимого рыжего кота, которого отец подарил ей на день рождения и замечала, что небольшая часть болячек отражается и на ней самой. В основном ей переходила боль, а если случаи совсем уж тяжёлые, то и часть ран ложилась на её тело, но Лания готова была перетерпеть это.

Поскольку курс врачевательства исключительно базовый, то и оживление, в данном случае цветов, проходило мимоходом, и оценка за работу выводилась на этой же паре. Нобилиа никак не могла сосредоточиться на задании, руки тряслись, а мысли сбивались в шмоток ниток, который с каждой минутой затягивался всё туже. Первые несколько попыток оказались провальными, да и как бы они не были провальными? Если бы в этот день ей не предстояла поездка домой, то с заданием она бы справилась лучше и быстрее, но вместо этого, она металась около цветка, чувствуя, как её постепенно охватывает страх. Усугубляло ещё и то, что именно Валтис решил преподнести ей эту новость в привычной «ласковой» манере.

Может визит домой так бы и не беспокоил её, будь он обычным, но вместо этого он должен стать первым днём совместных тренировок с братом для подготовки к будущей службе.

Это вводило в дикий ужас. Мало того, что она учится шесть дней, так теперь ещё и оставшиеся два дня выходных будет проводить не за отдыхом, а на пытках, где Валтису дано официальное разрешение на избиение.

Глубоко задумавшись о предстоящем кошмаре, Лания и заметить не успела, как возродила цветок, а после убила, неосознанно применив свою силу. До того иссохший бутон стал чёрным и лишился всякого шанса на жизнь, из-за этого один из ногтей академки потемнел практически с середины. Сдерживаясь из последних сил, чтобы не впасть в истерику, она поджала губы, пока стояла над погибшим растением и пыталась понять, как ей быть.

— Гм… Мадам Нобилиа. — Проходящий мимо, профессор недоумённо поправил очки на носу, а после чуть нагнулся, разглядывая бедное растение. Мужчина, недовольный результатом, нахиурился и скривил губы. — Цель задания оживить цветок подручными травами и средствами, без использования способностей.

Лания сильнее закусила губу изнутри. Почувствовав солоноватый привкус, она разжала зубы и виновато посмотрела на профессора.

— Прошу прощения, я сегодня не собрана, — тихо ответила она, с пелью осматривая растение.

Преподаватель хоть и пожал недовольно губами, прочистил горло и деловито сказал:

— Время ещё есть, возьмите другой, только уж не убивайте и его.

Академка робко подхватила подопытного и пошла к столу, с ещё пока живыми цветами. Поставив испытуемого, она подняла голову и встретилась с встревоженным взглядом Люксальты, которая качнула головой в немом вопросе.

— Всё нормально, — отмахнулась Лания, ответив одними губами.

Она прекрасно понимала, что по её виду заметно, что никаким порядком и не пахнет. Академка видела в отражениях стёкол побледневшее лицо, чувствовала выступающую испарину и наблюдала за усиливающейся дрожью в руках.

Помимо Люксальты, Лания заметила, как недобро поглядывает в ее сторону Ингелео, занимающийся рядом. Впрочем, он пугал Нобилиа гораздо меньше Валтиса, с которым время встречи неумолимо приближалось.

Она постаралась настроиться на рабочий лад, подхватила новый цветок и потопала к своему месту.

— Гм… Лания. — На удивление звонкий голос тучного профессора невысокого роста, заставил Ланию остановиться и обратить на него внимание. — Оставляйте растение, за вами пришёл Валтис.

Его последняя фраза прозвучала точно раскат грома на резко затянувшемся тучами небе. От страха, смешавшегося с шоком, Лания побледнела сильнее прежнего, а кончики пальцев и вовсе начали неметь. Не прошло и десяти секунд, как горшок с цветком выскользнул из ослабшей хватки. Нобилиа распахнула глаза и наблюдала за тем, как растение летит прямиком на пол. Стоило ему его коснуться, как раздался, как ей показалось, оглушительный выстрел, от которого сердце забилось с неимоверной скоростью, а дыхание стало таким, будто она задыхалась от приступа астмы. Рухнув на корточки, Лания вцепилась в волосы и невидящим взглядом посмотрела на осколки горшка.

Не зная, что делать, студентка хотела кричать и плакать, биться об пол, лишь бы не ехать домой. Дело усложнилось, когда к панической атаке начала медленно подкрадываться истерика. Страх обуял с такой силой, что казалось она попала в клетку, которая стремительно сужалась.

«— Лания! Лания посмотри на меня!» — в голове зазвучал голос Флатэса. Она вспомнила приём, который друг проделал с ней.

— Пять вещей, которые можно наполнить водой. — Еле различимый, даже для самой студентки, шёпот, начал постепенно заполнять мысли. — Колба. Горшок. — Она стреляла глазами во все стороны в поисках подходящих предметов. — Стакан, п-пробка и… ступка.

Затем она придумала ещё несколько категорий, пока паническая атака не стала отступать. Стало немного легче, тогда она провела ту же манипуляцию ещё и ещё, пока не пришла в себя.

Кто-то подхватил её под руку. Дёрнувшись от страха, она закрыла глаза, побоявшись увидеть перед собой брата, однако человек перед ней не сдавался и обхватил её лицо руками.

— Лания, я здесь, давай же, вставай. Подумаешь горшок разбила, — обращалась к ней Люксальта, беспокойно оценивая состояние подруги.

Не успела Нобилиа раскрыть глаза, как Контрайн подняла её, жестом показывая любопытным одногруппникам, что всё хорошо и поспешно потащила академк на выход, не забыв прихватить её сумку с вещами.

Академия кувелов,оранжерея

Тихие перешёптывания стали громче и буйнее, пока говорящие провожали взглядами уже вышедших из кабинета подруг. Остатки от горшка разлетевшиеся по полу, лежали усыпанные землёй, а поверх них, точно труп, водрузился цветок, бутон которого заметно оживился и выглядел уже здоровее. Студенты продолжали дискуссии, походя на мышек, шушукающих друг другу на ухо.

Ингелео сморщился от противной сцены, развернувшейся у него на глазах. Ему казалось, что его лицо свело от неприязни и брюзгливости, испытанной в момент, когда у сокурсницы началась паническая атака. Вместе с тем он был уверен в том, что недалёкие студенты даже и не поняли, что произошло, ведь всё выглядело так, будто Лания просто не удержала цветок и испугавшись, села собирать осколки, лица то её никто не видел. Стрельнув глазами в сторону выхода, Элисар заметил, как недавно подслушивающая в библиотеке подружка Калесы, наблюдала за опустевшим выходом, куда унеслись обе академки.

Махнув на всё рукой, он продолжил оживлять растение, изредка поглядывая на время. Так как эта пара была последней для него, то он старался прикинуть, во сколько ему выходить, чтобы успеть в соседний сайд на подработку.

Многие академцы знали о том, что Элисары далеки от бедности, однако лишь круг общения парня, а это — Эльтен и Люксальта, в курсе, что у Ингелео проблемы с отцом и он старательно скапливает деньги, чтобы иметь возможность переехать и жить отдельно. Причинами он не делился даже со своей «свитой», ведь его дела не должны касаться других, как и его проблемы. Отношения с отцом у смутьяна холодны, как лёд и это устраивало обоих, ведь друг другом они старались не контактировать и вовсе.

Хоть работа в таберне и не прельщала, он тем не менее исправно приходил к началу смены и отрабатывал, а иногда к нему заходили Люксальта и Эльтен, и проводили с другом время. Пока эти двое оставались рядом с ним, ему всё по плечу, что отец, что мерзкие сальные мужики, приходящие выпить по вечерам, что раздражающие взгляды от захаживающих девиц.

— Возвращаемся к работе, нечего болтовню разводить, — пресёк перешёптывания профессор, проходя мимо Ингелео. — Мистер Элисар, будет счастье тем, кому не придётся сталкиваться с вашими навыками медика. — Мужичок ростом ниже студента, задрал голову и пошёл дальше, оглядываясь с жалостью на почерневший стебель и листья цветка.

— Ага и счастье тем, кому не суждено стать вашей благоверной, — пробурчал смутьян, уверенный, что преподаватель его расслышал.

С этим профессором отношения никак не клеились с первого года, Ингелео чувствовал некую предвзятость от него и со временем стал отвечать тем же. Уж больно много на себя брал этот мужичок, как часто его называл сам смутьян — боровичок.

В кабинет впорхнула Люксальта и поспешила вернуться к своему месту. Судя по спокойному лицу, подружку она таки передала кому надо и вернулась. Оглядывая проект, академка подхватила в руку бутылёк с переливающейся зелёной жидкостью и приготовилась продолжить работу.

— И что ты с ней носишься? — недовольно прошептал Ингелео, чуть придвинувшись к напарнице. — Она бы уже сдохла давно за стенами академии, если не от тёмной твари, так от своего братца. Беспомощная тупица.

Контрайн повернула к нему голову и презрительно покачала головой, спина её выпрямилась, точно натянувшаяся струна. Почувствовав на себе испепеляющий взгляд, Элисар побоялся повернуться и случайно встретиться с ней глазами, а потому очень упорно делал вид, что старался оживить практически зачахший насмерть цветок.

— И чего ты только взъелся на неё? У Лании тяжёлые психологические проблемы из-за её неадекватного брата, а тебе бы только осуждать всех без разбору. — Она смерила друга укорительным взглядом, прежде чем продолжить работу.

— А мне кажется, что ей просто нравится строить из себя жертву и получать поддержку. — Пожал плечами Ингелео. — Придурошный, кажется, называл это синдромом жертвы.

— Все то у тебя придорушные и слабаки, — фыркнула Люксальта, сморщив аккуратный нос.

— Не правда, не все. Ты и Эльтен не относитесь к этим типам.

— Ещё бы ты нас относил к ним.

Контрайн задумалась, застыв с открытой колбой над грязно-голубого цвета бутоном плотоядного растения. В отличие от второкурсников, четвёртому курсу необходимо оживить плотоядные цветы и восстановить их активность, что задачей являлось гораздо более тяжёлой. Она повернулась к Элисару:

— А я вот думаю, что во всех этих людях ты видишь не просто слабость, а собственные черты. Ты просто ненавидишь в них отражение себя самого.

Ингелео замер на мгновение, почувствовав больной укол, пронзивший бок, точно удар. Стараясь не падать лицом в грязь, он принял безучастное выражение лица и ответил:

— Думаешь много.

Академия кувелов,столовая

Длинные столы постепенно начали заполняться студентами, спешащими набить пустые желудки. Из-за разгуливающейся погоды, некоторые учащиеся уходили обедать на свежем воздухе, где так же с наступлением спиритуры выставляли столики, но в отличии от основного помещения в здании — снаружи значительно меньше места, да и предназначение у этого участка являлось не только для поглощения пищи. Многие академцы любили заниматься в тёплую пору на улице, а не в душной библиотеке.

Подхватив поднос с едой, Лаура решила пообедать на улице. Забитые людьми помещения начали постепенно сводить с ума и напоминать о том свитке в библиотеке, о котором она предпочитала не вспоминать, но и забывать не торопилась. Глава семейства Тэнкальт, увлечённо занимающийся изучением темы Кэтсий, уже давно нашёл подтверждающие сведения того, что эти существа и правда когда-то существовали в Зазавесье. Из того, что Лаура бесчисленное множество раз слышала от родителя, успела вызубрить, что Кэтсии энемы будучи людьми имели огромные запасы сил.

Уж чего-чего, а язык, которым исписано полотно на столе ребят, не мог быть не узнан Лаурой; ведь отец, благодаря влиятельности и деньгам, сумел отыскать уже потрескавшийся от времени отрывок старого пергамента, хранивший письмена тех лет и самого́ утерянного языка. Разумеется, всё, что он добавлял в коллекцию, относилось к этому странному хобби. Желая, чтобы его дочь тоже заинтересовалась этой темой, он сделал из добытого клочка настоящее достояние коллекции и заключил его в пьедестал под стекло, к которому и приводил Лауру время от времени.

Тяжело выдохнув, Тэнкальт, отыскала свободное место, уселась на скамью и поставила перед собой поднос. Оглянувшись по сторонам, она заметила, что большинство мест занято. Поступь злости всколыхнула её, приковав взгляд к соседке со светлыми волосами, которая радостно подскочила к одному из столов. Там уже сидели двое студентов: кудрявый парень, к которому подруга, по мнению Лауры, питала особенный интерес и его вечно задорный до тошноты друг, которого она не переставала считать притворщиком. Последив за тем, как Калеса опустилась на соседнее место с Малером, Лаура вновь обратила взгляд на Флатэса, который незаметно скривился при появлении Амкапир.

Наблюдая за тем, как бывшая подруга развлекается и смеётся с новыми друзьями, Лаура почувствовала, как её ненависть растёт и заполняет её всё сильнее. Со стороны казалось, что Калеса пытается забрать Малера только для себя, ведь Тэнкальт не раз замечала, что прежняя подруга — Лания, всё чаще находится либо одна, либо в компании брата и сестры Контрайн. Тэнкальт почему-то жалела тихоню, но никак не могла понять почему. Даже более того, она начала ловить себя на том, что та ей интересна, особенно после случившегося в оранжерее с утра.

Казалось, что причиной тому стал всего-навсего один вопрос: «Когда эта хрупкая девочка сломается?» В отличии от множества людей, Лаура не боялась видеть себя в других людях и не испытывала к ним неприязни или ненависти, однако наблюдать «за собой» со стороны казалось ей очень занимательным.

Вновь окинув стол бывшей подруги взглядом, испытала ещё большую ярость.

«И почему только ей всегда достаётся всё? Разве она лучше меня? Тогда почему у неё появляются новые друзья, а я чувствую себя загнанной в угол? — Эти вопросы не давали покоя уже долгое время, да и как тут успокоиться, когда успехи Амкапир всё время маячили перед глазами. — Ни за что не стану помогать этой гадине, — со злостью заключила Лаура, после чего принялась за еду».

Нерушимые долины

Тёмная тварь со свирепыми глазищами, в которых неустанно бурлила чистая злоба и жажда крови, сверкали в свете отростков, идущих из головы, подобно рогам не менее устрашающих кабритенов; из огромной пасти тебрарума выглядывали бритвенно-острые клыки, точно у саблезубого волка, обитающего в дальних западных землях Зазавесья; массивная грудная клетка, плавно перетекала к худощавому тазу и задним конечностям; на сгибах лап монстра, точно их продолжение, тянулись вверх, отростки, походящие на острые птичьи перья, от соприкосновения с которыми можно легко лишиться головы или упасть навзничь с распоротым брюхом.

Эпкальм, как и Глорас, пристально следили за тварью, от которой во все стороны виляла, — точно насмехаясь над попавшимися сопротивленцами, — дымка, извивающаяся подобно змеям. Тебрарум стоял неподвижно, казалось, что он ожидал команды; скалился и издавал угрожающее, непохожее ни на одного животного, рычание, скользящее вдоль каменных стен долины.

Неспешно, даже торжествующе, из-за одной из глыб появился тенадасер, горделиво шествующий к тебраруму. Он хищно оглядел пришедших на праздник сопротивленцев, в чьих глазах отражалась колючая ненависть, способная пробрать до самых костей.

Почуяв неладное, Эпкальм хотел было дать знак Глорасу, понимая, что одной тварью и тенадасером дело явно не ограничится, как мужчина, до того, стоявший с сердитым и сосредоточенным лицом, схватил в охапку подопечного и взмыл в воздух. Не растерявшись, лидер выставил свои руки и тоже выпустил цепкую леску. Переворачиваясь, он успел заметить ещё подступающих тенадасеров, которые высовывались изо всех щелей. Тогда всё стало понятно. Они ждали, что сопротивленцы вернутся и устроили засаду, по-видимому, серьёзно настроенные сохранить секрет отростков в тайне, кои в штабе считали новым оружием.

Благодаря Глорасу, резво доставшему меч из ножен и отбившему горящие огнём стрелы, они сумели выскользнуть из ловушки прежде, чем их отрезали от выхода. Сопротивленцы бросились, что было мочи к лесу, ведь хорошо осознавали, что смогут там передвигаться многим быстрее, а потому бежали, не жалея ног.

Тем не менее, раздавшийся в воздухе свист, говорил о том, что тёмные приспешники подготовились к этому повороту и уже через несколько мгновений взмыли в воздух на та́валсах, и отправились в погоню.

В попытке оторваться от противника, Эпкальм почувствовал, что и в этот раз что-то не так. Понимал, что всё идёт слишком легко для них, но никак не мог понять причину этого странного предчувствия. Тенадасеры изредка нападали и атаки выглядели смехотворно, по их действиям отчётливо понятно, что убить никто никого не пытался, по крайней мере пока. Уклоняясь от очередной стрелы, Эпкальм постарался нагнать Глораса и тот, вдруг оттолкнул его от себя. Почти свалившись к земле, сопротивленец-таки смог извернуться и уцепиться за ветвь дерева. Кинув потерянный взгляд на отца, он увидел знак: «не подходи».

Бессмысленная погоня внезапно начала набирать обороты. Тенадасеры ускорились, приготовили лезвия и устремились к сопротивленцам, что пытались скрыться. И в этот момент до Эпкальма, наконец, дошло, чего они пытались добиться. Какой дурень! Как же он сразу не понял, ведь Глорас, догадался ещё в тот момент, когда повёл Аноильтенса не в сторону штаба, а в противоположном направлении, а занятый размышлениями о мотивах тёмных ублюдков лидер, даже не заметил намерений врага.

Не давая себя зажать, Эпкальм резко сменил направление, вытянул обе руки и начал резко падать, пока леска из перчаток, подобно колючей лозе, стремилась вверх. Почувствовав, что та закрепилась, он хотел было взмыть вверх, как подоспевший тёмный приспешник начал активное нападение. Сопротивленец выхватил меч и начал отбиваться от атак врага, пока те старательно не пускали Эпкальма наверх. Пробегая по земле и продолжая отбиваться, он юрко взбежал по стволу, оттолкнулся от него и выставив меч, полетел прямиком в тенадасера. Оба знали о неизбежном столкновении, но не один не желал уступать другому.

Несясь прямиком на лезвие противника, Аноильтенс в последний момент, упёр меч в доску и с силой оттолкнулся, не забыв хорошенько врезать тебраруму по скрытой под одеждами морде, но и сам порезался. Натянув леску, Эпкальм взлетел, перекрутился вокруг сука́ и полетел вниз, оказываясь позади одного из тенадасеров. Стрельнув злобным взглядом, он выставил вперёд ноги, снёс врага с тавалса и приземлился на доску. Не успел он пролететь и метра, как та, точно взбунтовавшись под ним, неожиданно сложилась в небольшой чёрный куб, а лидер полетел вниз.

«Тёмный побери! Неужели эта хрень летает на тёмной энергии?» — выругавшись, Эпкальм уцепился за дерево и стал нагонять наставника.

О свойствах тавалса известно совсем немного, были лишь предположения, что обычные люди «оседлать» доску не могут, потому как тенадасеры управляют ей благодаря тёмной энергии, заключённой в костюмах и в них самих. С его стороны оказалось опрометчиво проверять эту теорию, но он теперь хотя бы знал, что для сопротивления эти доски бесполезны. Поглядывая на зажатый в руке квадрат, он раздосадовано цыкнул и спрятал его в поясную сумку для дальнейшего изучения.

Тенадасеры тем временем продолжали гнать сопротивленцев и нападать. Атаки становились всё ужесточённее. Кожу сопротивленцев начали усеивать порезы и кровоточащие ссадины, униформе тоже доставалось нехило. Только в отличии от кожи сопротивленцев, она стягивалась обратно, благодаря чудесным свойствам ткани.

Изрядно утомившись от бесконечного потока атак, Эпкальм залез в поясную сумку и нащупал кучку шариков, которые ему подсунул Вильт, когда они пересеклись в коридоре перед выходом. Оглядевшись, сопротивленец достал несколько штук и запустил ими в тенадасеров. Шарики тотчас взорвались, тёмная дымка окутала преследователей, чьи болезненные возгласы и шипение раздались практически сразу же, лаская слух сопротивленца.

Ехидно улыбнувшись, Аноильтенс перекрутился и начал быстрее перецепляться по ветвям деревьев, не желая терять полученное преимущество. Проделав тот же трюк с преследователями главы, оба сопротивленца переглянулись.

— Мы движемся к реке у академии, — тревожно заговорил Эпкальм, оглядываясь назад.

— Знаю, — Глорас скривился от неглубоко воткнувшейся в плоть стрелы. — Они гнали нас в сторону штаба, видимо хотели проникнуть на территорию.

— Всё из-за свитка, — мгновенно понял лидер и изрядно разозлился.

— Значит так, оторвёмся от тенадасеров в лесу у реки, но что делать с этой зверюшкой, я не имею никаких представлений. — Мужчина повернулся и скривившись, злобно стрельнул глазами в мчавшегося за ними всё то время тебрарума, с треклятыми светящимися отростками.

— Убить эту тварь не выход, да?

— Нет, конечно. Если отростки взорвутся, а они это обязательно сделают, то, судя по нерушимым долинам, урон будет чудовищный. Нам нужно вернуться в штаб и не привести их за собой, ещё и что-то сделать с тем перевёртышем.

Эпкальм напрягся, то и дело поглядывая назад. Он совершенно не мог себе представить, как выйти целыми из заварушки. Глава наскоро воткнул в ногу ампулу с противоядием рядом со стрелой.

— Бомфумы же действуют на тебрарумов? — Оживился Эпкальм.

Глорас еле заметно улыбнулся, но даже этого хватило, чтобы почувствовать за себя гордость. Как никак расположение и доверие наставника были на первом месте, равно как и штаб с отрядом, который Аноильтенс считал за семью.

— Может тогда нам дезориентировать его? — Свободный рукой сопротивленец залез в поясную сумку. — Если подоспеют тенадасеры, то у меня ещё остались чудо-шарики Вильта и Памаля. На какое-то время это их притормозит и у нас появится время на отступление.

— Не забывай о том, что эти твари хорошо ориентируются в пространстве и в темноте, эффект от бомфума вряд ли подействует дольше чем на секунд пятнадцать-двадцать. — Нахмурился глава.

— Значит провернём всё быстро. Как никак нас два гения, как-нибудь выкрутимся. — Хмыкнул Эпкальм, на что Глорас рассмеялся.

— Жаль скромности я тебе не привил.

Впереди виднелся конец леса и полянка, разделённая перебегающей речкой Светлой Девы, на счету которой скопилось немало легенд о появлении. Ворох тенадасеров, взбешённых и не менее сосредоточенных, маневрировал меж деревьев, подобно воронам, которые способны крыльями обламывать ветви. Следом за ними мчался тебрарум-перевёртыш и его собратья, явно намеревавшиеся перегрызть одному из сопротивленцев шею, если не удастся сразу обоим.

Переглянувшись, оба незаметно кивнули друг другу и перешли на бег, когда последнее дерево осталось позади. Эпкальм заранее приготовил бомфум и жгучие шарики, которые осторожно сжимал в ладони, опасаясь, что те от удара могут начать действовать в его руке.

— За поворотом! — крикнул Глорас, на что Эпкальм выразительно кивнул, кинув беглый взгляд назад.

Лидер сощурился, раздумывая, не показалось ли ему. Прямо за поворотом, ему чудились слабые всполохи, мигающие подобно лампочке. Вглядываясь в полумрак, он пристальнее посмотрел туда, где ему чудился свет. Больше вспышки не мелькали. Списав всё на воображение, он отбросил мысли и уверенно вошёл в поворот, когда над головой просвистела стрела.

При падении на бок, у Эпкальма выпал один бомфум из ладони и угрожающе зашипел. Он объял чёрным дымом пространство, в которое залетели сопротивленцы. Выскользнув из тёмного облака, они проехались ногами по влажной от росы траве. За ними тянулась, точно дорожки, дымка от бомфума. Проклиная себя за оплошность, сопротивленец начал вглядываться во тьму. Сквозь сгустившиеся мутные облака, начал пробиваться свет, стремительно приближающийся к ним. Аноильтенс с ужасом осознал, что фигур тебрарумов стало гораздо больше. Отбросив нерешительность и сомнения, он настроился на план, приготовившись бросать приготовленные бомфумы и шарики, как вдруг позади него раздался странный звук, точно кто-то поперхнулся.

Удивление в моменте смешалось с шоком, глаза распахнулись. Эти звуки уподобились вспышкам молнии, прорезавшим мрак. Обернувшись, Эпкальм остолбенел. На него смотрели две пары глаз; академцы ошалело переглядывались то между собой, то на внезапно появившихся перед ними сопротивленцев.

— Какого хрена, — тихо просипел академец с яркими, точно языки пламени волосами.

Злобно цыкнул, Эпкальм сжал челюсти от досады.

— Глорас, у нас, кажется, проблема.

Комментарий к Глава 16. Мысли и неожиданные встречи

С возвращением, мирохрдец! Надеюсь, твоё путешествие вышло захватывающим.

Надеюсь мы ещё не раз встретимся на землях Зазавесья, с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи٩(◕‿◕)۶

========== Глава 17. Опустошённые. Часть 1 ==========

Дом семьи Нобилиа

Сердцем канта, является цветущая столица, зовущаяся — Корта́с. Именно туда стекаются одни из лучших торговцев с диковинными товарами, талантливые артисты, приносящие невероятные выступления и развлечения. Практически всегда там ощущается некое праздничное настроение, благодаря царящему веселью на улицах столицы. Люди стремятся жить в «сердце» не только из-за красот архитектуры, впечатляющих выступлений, ярких красок на улицах или изобилия работы, но и по причине безопасности. Поселение, находящееся в Кортасе, можно сравнивать с большим городом, имя которому — А́рба. Помимо того, что столица защищена куполом, она так же охраняется одним из двенадцати орденов и «королевским» отрядом орденовцев. Пока «внешний» орден борется с тварями и прочими напастями извне, городские кастоды устраняют беспорядки внутри.

Усиленная охрана правопорядка объясняется не только тем, что Кортас — это столица, но и тем, что в Арбе живёт правящая землями семья — Труларт со своими приемниками. В каждом канте есть не только правитель, но и своё «сердце».

Главным преимуществом в Зазавесье является то, что внутренних или междоусобных распрей стараются избегать, во имя сотрудничества, которое может рано или поздно сыграть свою службу, ведь неспокойным временам нет конца. Особенно острая неприязнь и даже жгучая ненависть теплится в кувелах, глядящих на завесу. Большинство из них презирают вивпамундов, которые когда-то были одной крови с ними и жили в этом же мире, а теперь пока одни продолжают умирать и страдать от нападок Тёмного Властителя, другие живут себе как хотят.

Наблюдая за делами внешнего мира кувелы поняли, что те разрушают его и самих себя. Никакой сплочённостью между ними и не пахнет, творят что вздумается. От того неприязнь первых переросла в нечто более отвратное ко вторым.

Именно в Кортас Сэ́бконт Нобилиа и желает отправить на службу своих детей, чтобы обеспечить им не только спокойную, но и обеспеченную жизнь. Благодаря его стараниям, в каждый калун к семейству начал приезжать учитель, занимающийся подготовкой ребят к будущей службе.

Несмотря на то, что Лания пребывала в ужасе, старалась соответствовать всем ожиданиям отца и выкладывалась как могла, не упускала возможности держаться подальше от братца. Валтис с воодушевлением показывал всё, на что способен, а при применении физических способностей, каждый раз украдкой кидал Лании превосходствующий взгляд.

На первом занятии учитель оценивал на что ребята способны, чтобы знать с чем работать. Господин Сэ́вита оказался строгим и требовательным, показал хватку с первых же минут, испытывая подопечных.

Глава дома наблюдал за тренировкой и находился у перил террасы. Он смотрел на детей так, словно тоже вёл какой-то журнал, делая мысленные пометки об их успехах. Если судить по его, временами, угрюмому выражению лица, то результаты не впечатляли, а скорее наоборот, приносили разочарования, от которых мужчина начинал нервно тарабанить пальцами по деревянным перилам.

Лания не совсем понимала для чего нужна насколько усиленная физическая подготовка, ведь её будущая должность, как помощника правителя, заключалась не только в прислуживании, но также в роли личного лекаря. Конечно, отец говорил, что придётся начать с низов, но не со дна же. Ей даже начало казаться, что готовят их не к службе во «дворце» — не менее величественном, чем люди, проживающие в нём, — а для борьбы с тебрарумами. От этой мысли страх подкатывал к горлу и вставал в нём комом, старательно пытаясь перекрыть кислород, который из без того тяжело поступал из-за энергичных движений.

Учитель оценивающе посмотрел на Валтиса — взгляд его сделался удовлетворённым, хоть лицом, коротко стриженый мужчина с подтянутым телосложением, походил на ледяную глыбу. Наблюдая же за тем, как Лания, почти задыхаясь, продолжала сражаться с привезённым подвижным тренажёром, — представляющим из себя прочный металлический скелет, который покрывала мягкая обивка и не менее плотная кожаная ткань, — мужчина неприятно кривился.

Тренажёр же, на взгляд академки, мало того, что выше неё, так ещё и походил на какого-то зефирного человека. Он состоял их цилиндрических форм и двигался весьма проворно. Лания падала от его атак почти каждый раз, когда тот наносил удар, даже несмотря на то, что режим нападения стоял самый лёгкий. За последнюю неделю Нобилиа много слышала о подобных технологиях с невероятной частотой от Эльтена, который без умолку рассказывал об ордене и при каждом таком обсуждении буквально упивался, тем что говорил. Благодаря солнечному мальчику, она успела не только технику ордена изучить, но и некоторую его политику.

Если верить рассказам Контрайна, то именно такими тренажёрами испытывают новых бойцов, а порой с ними упражняются и уже опытные кастоды. В общем — последнее слово технологий, которое совершенствуется годами.

— Довольно, — проговорил учитель со странным акцентом, который Лания улавливала в его картавой речи.

Лания мысленно благодарила его за перерыв и принялась отпыхиваться. Искоса поглядывала на «спарринг-партнёра». Словами не описать, как она радовалась, что тренажёр сделали мягким, иначе, академка уверена, после таких занятий уходила бы с кучей синяков по всему телу.

— Конец боя. — Она измученно выдохнула и повалилась с ног.

Спарринг-партнёр замер, перестав совершать выпады в её сторону. Лания не представляла, как вообще будет сражаться с ним на сложном уровне, там-то он уж точно превратит её в мешок с костями, не смотря на предусмотрительно мягкую обивку.

Она кинула мимолётный взгляд на брата, который падал значительно реже, но тоже хорошо отхватывал. Это заставляло её беспокоиться о том, как бы он потом не начал отрабатывать такие приёмчики уже на ней. Подобные мысли приводили в дикий ужас, стискивающий её в морозных объятьях.

Учитель между тем подошёл к Сэбконту и начал что-то с ним обсуждать; на террасу вышла и Тамия Нобилиа, немедленно вступившая в диалог. Всё время тренировки она наблюдала за ними с тревогой из кухни.

По тому, с какой скоростью сменялись эмоции на лице матери, Лания понимала, что между родителями и учителем шёл ожесточённый спор, точнее спорила мама академки. Она гневно, но сдержанно жестикулировала и кидала мужчинам предостерегающие взгляды. Взволнованная поведением матери, Лания напряглась и почувствовала что-то недоброе в том разговоре.

— Кажется, сейчас я смогу помолотить и тебя, — хищно прошептал Валтис, повернувшись к сестре.

Его искрящиеся предвкушением глаза, ввергли Ланию в панику. Она изо всех сил сдерживала истерику и неимоверный страх, объявший её мерзкими коликами по спине.

«Нет. Это неправда. Папа с мамой не позволят… они не позволят… не позволят же?» — она посмотрела с опаской на всё ещё спорящих учителя и родителей.

Сэбконт что-то сказал и Тамия, поджав губы, посмотрела на мужа с явным осуждением и злобой. Замолчала.

Сэ́вита кивнул Сэбконту и пошёл к подопечным. Он остановился рядом и холодно осмотрел каждого из учеников, а после заговорил нарочито спокойным и даже несколько ласковым тоном:

— Валтис. — Он перевёл взгляд от брата к сестре. — Лания. Как вы уже знаете, изначально вам нужно будет проходить службу в рядах гвардейских орденовцев и начнётся ваш путь с четвёртой группы, которая напрямую сотрудничает с прилегающим к Арбе орденом, что наводит порядок за пределами Кортаса. — Преподаватель сделал паузу, наблюдая за напряжёнными подопечными. — В таком случае, вам придётся сражаться не только с тенадасерами, но и тебрарумами, а о их расправах много говорить не нужно, вы и сами всё понимаете.

— К чему вы ведёте? — спросил Валтис, сделав притворно заинтересованный вид. — Хотите, чтобы я дрался с сестрой? — Крадман играл так, что в его движениях можно ошибочно считать «искреннюю» обеспокоенность за предстоящий бой.

Лания же видела его дьявольски блестящие глаза, заполнившиеся неистовым ликованием. Они оба уже знали к чему ведёт учитель, но академка хорошо понимала, чего пытается добиться брат — он хочет видеть больше страха в её глазах, чувствовать его присутствие в воздухе и наслаждаться своим превосходством. Внутри Лании что-то оборвалось, сердце сжалось от боли и страха. Она готова была плакать навзрыд. Хотела убежать в комнату, спрятаться под одеялом и больше никогда оттуда не вылезать. Или же оказаться рядом с Малером, укрыться в его объятьях и на за что от него не отходить; но сколько не думай, на третье она просто не способна, да и не рассчитывала. Вовсе не из-за расстояния, разделявшего их, а потому что не смела так обременять друга, не смела жаловаться и не желала выглядеть ещё никчёмней, чем уже есть.

— Это спарринг, юноша. Так вы будете иметь гораздо больше опыта, нежели от сражения с боевым тренажёром. — Учитель перевёл взгляд на Ланию. — Ещё я затеял это, потому что вижу в вас страх, который неприемлем для кастодов. Так что этим боем вы бросите страху вызов, чтобы преодолеть его. Служба при Труларте всегда будет опасна, даже если вы будете служить, занимая уже более высокий пост. Поднимайтесь, вставайте друг напротив друга и занимайте позиции. Я дам вам отмашку.

Учитель развернулся и пошагал в сторону родителей.

Дрожащие ноги Лании так ослабли, что подняться она смогла не сразу и с большим трудом, а когда ступала по земле, то казалось, что-либо земля провалится под ней, либо она сама. Кинув тревожный взгляд на веранду, Нобилиа увидела неменее беспокойную мать, обхватившую себя одной рукой, а второй — прикрывала рот. В её ясных зелёных глазах переливались подступающие слёзы, которые женщина усердно сдерживала, а рядом с ней стоял непроницаемый Сэбконт, важно наблюдающий за детьми.

На лбу Лании проступила испарина, отчего рыжие волоски прилипли к коже. Она прямо-таки представляла, как рассыпается на кусочки лишь от одного удара Валтиса, кидающего только ей понятные «доброжелательные» улыбки, которые на деле представляли из себя злорадный оскал. Кому-кому, а брату лучше всего подходило выражение — волк, скрывающийся под личиной овцы.

Опустив взгляд в землю, Нобилиа встала на исходную позицию, ожидая отмашку, означающую для неё приговор. Подбородок подрагивал, пальцы кололо от бессилия и жгучего страха, съедающего последние силы.

— Лания, подними глаза! — твёрдым, требовательным тоном скомандовал учитель.

Органы, точно перевернулись и скрутились между собой. Она никак не могла пересилить себя и взглянуть в лицо мучителя, который столько раз карал её за такую непозволительную наглость. Учитель снова повторил, но уже жёстче и напористее. Готовая расплакаться, Лания зажмурилась, нервно подняла голову и лишь потом разлепила веки. Она встретилась с торжествующим и кровожадным взглядом брата. Дыхание перехватило, в лёгких стало катастрофически мало воздуха, но она изо всех сил сдерживала себя и мысли.

Точно лопнувшая ветвь дерева, прогремела отмашка. Лания не успела даже опомниться, как на неё накинулся Валтис. Не жалея силы, он проводил атаку за атакой, от которых сестра оказалась не в состоянии уклоняться, пыталась защититься, но это больше походило на бестолковые и несуразные попытки.

Крадман хоть и налетал, подобно коршуну, бил лишь в пол силы, как никак на него смотрели оба родителя и дать себе разгуляться он не мог, но Нобилиа чувствовала, что он желал этого как ничего другого. Взгляд поплыл, его застлала пелена слёз, дрожь переросла в импульсы по всему телу, ноги в конце концов не выдержали его веса и сложились. Закрывая голову руками, Лания почувствовала, как капли срываются с её глаз и оставляют за собой обжигающие дорожки. Зажмурившись, она перестала чувствовать и слышать вообще всё, начиная с атак брата и заканчивая звуками. В ушах стоял шум буйно бьющегося сердца и бегущей по венам крови.

—Хватит! Я сказала хватит! — взревела Тамия.

— Лания, вставай и дерись! — Тренер старался перекричать женщину.

Тамия, воспылав от гнева и сама заметить не успела, как оказалась рядом с учителем и влепила ему такой силы пощёчину, что на коже тотчас начал алеть след от ладони.

Валтис остановился, только заслышав крик матери; замер, как вкопанный. Лания осмелилась открыть глаза, хоть и продолжала захлёбываться слезами и ужасом. Кинув беглый взгляд на маму, она застыла. Нобилиа ещё никогда не видела такого бешенства. Из глаз Тамии проделывали дорожки солёные капли, слетающие с подбородка. Они падали вниз, походя на осколки стекла.

— Убирайтесь из моего дома! Чтобы ноги здесь вашей больше не было! — Голос её взлетел точно хлыст, стремящийся обмотаться вокруг шеи Сэвита и задушить его на месте.

Предупреждая преподавателя убийственным взглядом, женщина сорвалась с места и бросилась к детям. Она подбежала сначала к Лании и заключила в объятья. Дочь почувствовала, что защищена от всего мира. Стало до невероятного спокойно, но пелена слёз так и продолжала застлать лицо. Мать поглаживала дочь по голове утешающими движениями. Через минуту другую, она бережно отстранилась и подошла к Валтису. Оглядывая его беспокойным материнским взглядом, она всхлипнула.

— Дурак! — воскликнула Тамия и бросилась к сыну, заключив в крепкие объятья. — Разве можно так с сестрой? — тихо прошептала она и крепче стиснула сына, словно пыталась задушить. — Я же не учила тебя такому.

— Хватит этого спектакля, Тамия, — грозно заговорил Сэбконт, уперев руки в перила. Он глянул на замершего в шоке учителя, на лице которого рдел след от удара. — Мы оба знали, что Лании придётся рано или поздно выбраться из кокона, в котором она сидела всё это время. Служба в рядах ордена требует стальной закалки, как физической, так и психологической. Ей пора стать сильнее.

Тамия отпустила Валтиса и с ужасом взглянула на мужа. Её глаза дрожали, точно она не верила ушам.

— Что ты несешь? Ты совсем обезумел? Называешь нашу дочь слабой?

— Она несостоятельна. Никто не будет её вечно защищать и обнимать. Мир вне стен академии и дома просто изобьёт её по обеим щекам, а после переломает кости. Слабость — непростительный порок в нашем мире, который рано или поздно приводит к гибели, — хладнокровно ответил непроницаемый глава семейства.

Лания не верила услышанному. Родной отец считал её слабой и ничтожной. Мир словно рухнул перед ней. Она впервые увидела реальность такой, какая она есть. Сэбконт презирал слабость дочери и считал её убогой.

И всё вдруг встало на свои места. До появления младшего брата она росла, точно цветок, в родительской любви; могла позволить себе быть слабой и до сих пор позволяла, ведь её всегда прикрывала надёжная спина Малера или беспокойная мать.

— Кто-то должен воспитать в ней бойца. — На этих словах, глаза отца на короткое мгновение метнулись к Валтису, а Лании точно пробили грудь.

Она впервые задумалась о том, что с ней было бы, не будь у неё защитников. Мир бы обошёлся с ней так, как и сказал отец? Значит ли это, что ему известно об издевательствах брата и он поощряет его действия, считая их за воспитательный процесс? Что если причиной всех издевательств изначально был вовсе не брат, а бессердечный мужчина? Лания с ужасом смотрела на родителя и не верила ни глазам, ни ушам.

— Воспитывать бойца? Сэбконт, что ты натворил? — Понимание отразилось неимоверным ужасом в глазах Тамии, когда она посмотрела сначала на Сэбконта, а после и на Валтиса.

Мать выглядела так, словно её мир рухнул в одночасье и понимание снизошло на неё слишком поздно; погребло под лавиной. Женщина с болью посмотрела на сына, в уголках глаз заблестели новые жидкие «осколки стекла», режущие нижнее веко, отчего оно медленно приобретало всё более насыщенный оттенок розового.

— То, что было необходимо. — Лания прежде никогда не видела такого холодного и жестокого отца. Никогда ещё он не был так отчуждён и далёк от неё, никогда не был таким чужим.

Осознание боролось с открывшейся правдой и терзало так, как не мог бы издеваться Валтис своей способностью — э́длис до́лоском1. В один миг она стала пуста и одновременно с тем разбита. Жгучее осознание, подобно лаве, начало стремительно разрушать остатки здравой психики, она чувствовала, что трещит по швам и как от неё отрываются куски плоти, которые Лания когда-то кропотливо сшивала, чтобы из-за издевательств не обратиться в труху. Все старания оказались бесполезными, ведь человек, ради которого она так старалась всё это время, и натравил на неё этого монстра; отец своими руками уничтожил дочь раз и навсегда.

Голова неистово гудела, пока Лания смотрела куда-то невидящим взглядом.

«Это было признание. Он знал всё, что творил Валтис, он всё это устроил», — горечь сдавила горло, а слёзы полились дождём. Безумие охватило с невероятной стремительностью, когда Лания поняла, что в пропасть её столкнул отец. Тот, кого она безмерно любила и ради которого делала всё, лишь не быть в его глазах разочарованием, а он всё это время только и делал, что отрывал её руки от камней пропасти, за которые она так усердно цеплялась.

Тамия пошатнулась, она попятилась назад, закрывая собой дочь.

— Что ты сделал? — тихо прорычала Тамия, кидая яростные взгляды то на мужа, то на сына. — Валтис?

— Он не делал ничего плохого, Тамия. То был лишь воспитательный процесс.

— Ты хоть понимаешь, чем могло закончиться это воспитание? Ты в конец ополоумел! Лания, уезжай отсюда… подальше от этого чудовища.

Мать подхватила потерявшуюся в пространстве дочь и повела мимо отца, который смотрел на обеих, так, словно это они ненормальные.

— Всё в порядке. Извините, Сэвита, я думаю, на сегодня мы закончим. Валтис, ты молодец, тоже можешь идти отдыхать.

Лания не помнила, что было дальше. Сама она собрала вещи или то была потрясённая мать, из глаз которой неустанно лились слёзы, но которая старалась сохранять хладнокровный вид. Её пушистые каштановые волосы, заделанные в пучок, распушились и выбились из причёски, а стройная фигура содрогалась время от времени.

Академка не помнила ничего с совершенной уверенностью, знала только то, что когда вышла за порог дома, то дышать ей стало легче. Последнее, что она видела, покидая родительский дом — сверкающие глаза отца из окна и его яркие-рыжие волосы, пылающие точно жар, норовящий испепелить дочь.

***

Э́длис до́лоск¹ (или же сокращённая форма — э́ддо) — способность, так же известная, как управление чужой болью. Владеющий этой способностью может не только усиливать её, но и забирать, как дувшую, так и физическую. Для жестоких людей этот «дар» становится любимым орудием пыток, которым зачастую сводят с ума.

========== Глава 17. Опустошённые. Часть 2 ==========

Территория академии кувелов

Выходные дни выдавались на редкость тёплыми и приятными, особенно после капризов лакрилиса, который то и дело насылал напоследок морозы, чтобы люди не расслаблялись. Солнце близилось к горизонту, окрашивая небесную лазурь в пылающие оттенки. Оно походило на кровавые воды, яро переливающиеся закатными вспышками разных мастей. На территории академии царило спокойствие, отчасти от того, что бо́льшая часть студентов разъезжалась по домам; оставались лишь те, кому-либо далеко до дома, либо их там вовсе и не ждали.

Флатэс перекидывался тёплыми и сияющими улыбками с лучами, а те в свою очередь, словно руки, пытались дотянуться до его таких же рубиновых волос с огненными всполохами и ласково потрепать. Находясь в компании друга и его пассии, он предпочитал общаться с солнечным светом, нежели с мерзкой на слова девицей, которая не видела краёв.

Не переставая думать о том, что, если бы его верная подруга — Анисия, не уехала, они, наверняка, пошли развлекаться в местный таберн, увлечённо разговаривая за кружечкой пряного и пенного дольта². От этих мечтаний ему становилось всё печальнее, ведь она решила навестить семью, пообещав Флатэсу, что они обязательно сходят выпить ароматного напитка в другой день. Только благодаря этому обещанию он и держался в компании заносчивой Калесы, от слов которой так и хотелось закатить глаза или вовсе закрыть ей рот ядрёным кляпом, чтобы её язык распух, и она больше ничего не говорила.

Игнэйр старался лишь изредка поддерживать беседу и весело качал головой, пока всё внутри кричало о том, что ему хочется уйти. Уж если выбирать, подумал Флатэс, то лучше компанию Ингелео, он бы точно не тратил времени на то, чтобы кичиться и пытаться понравиться кому-то. За это Игнэйр и уважал старого друга, с которым он когда-то обращался почти так же, как и с Малером, только то был совсем другой Флатэс, о существовании которого озорник старался не вспоминать.

— Как же меня достал этот экзамен по флофу, я никогда столько не занималась, — проскулила Калеса, метнув взгляд ввысь.

— Так тебе и надо заниматься. — Пожал плечами Малер. — Не сдашь предмет как надо и вылетишь.

— Спасибо за напоминание, это очень мотивирует, — съехидничала она, недовольно фыркнув.

— Пожалуйста, — так же ответил Присфидум, хитро сверкнув глазами. — Но лучше не обращайся.

Калеса вдруг подалась на него и ожесточённо потрепала по волосам с дьявольской усмешкой на губах. Тяжело выдохнувший Флатэс, понял, что на этом параде жизни лишний.

— Я пойду. — Хохотнул он, выдавив из себя беззаботную улыбку. — У меня ещё есть дела. Сам понимаешь, ещё не все обучены вивпамундским словечкам.

— Увидимся позже. — Удивление, скользнувшие в голос Малера, отразилось и на лице.

Игнэйр задорно помахал им на прощание и неспешно зашагал в сторону реки, намереваясь снова «карать» себя.

Стоило ему только исчезнуть за зданием, как от весёлости не осталось и следа. На душе ощущалась привычная тяжесть и грусть, которые, как порой казалось, уже въелись в него и пустили корни по всему телу.

«— Не моя проблема, что ты до сих пор боишься огня», — голос Ингелео прозвучал в голове так отчётливо, что на какое-то мгновение почудилось, будто он идёт рядом и нашёптывает ему на ухо. Флатэс впервые за четыре года ощутил потребность в его присутствии, хотел схватить его, как раньше и валяться часами на пролёт на мягкой траве, разглядывая небо или слушая легенды, которые Элисар когда-то узнал от матери, дурачиться с ветром и огнём, и ничего не бояться.

Он невероятно любил те времена хотя бы потому, что к их дуэту очень часто присоединялась старшая сестра Флатэса и тогда они превращались в неудержимое трио. С этими двумя он чувствовал, что может свернуть нерушимые долины. Сколько времени они проводили все вместе, о скольком успели поговорить и сколько раз поругаться, хоть то и не было серьёзно. Теперь от трио остался он один, как жалкое напоминание о когда-то существовавших узах, а вот старый друг обрёл для себя новую компанию. Это порой забавляло, ведь Ингелео снова очутился в компании брата и сестры.

Грусть лавиной обрушилась на него, в очередной попытке свалить с ног.

«Ничего уже не будет, как раньше», — с горечью отмахнулся от собственных мыслей Флатэс и засунул руки в карман кофты. Нащупав пальцами холодный металл, он ощутил, точно обжёг кончики пальцев. Игнэйр ухватил зажигалку и сжал в ладони. Эта вещь была ему так же дорога, как и воспоминания о прошлом. Её подарила сестра, которую Игнэйр любил всем сердцем. Она тогда попросила подругу из внешнего мира раздобыть эту вещицу на одно из дней рождений брата. Только под стилизованными языками пламени на металлическом корпусе скрывался вовсе не обычный газ, а тот, что сам восполнялся, находясь на открытом воздухе. Сестра тогда сказала ему, что огонь всегда будет рядом, когда бы не понадобился, так же, как и она сама.

Только вот теперь он не смел и носа сунуть домой, при нём действительно осталась лишь зажигалка, а сестра там, куда он больше всего боялся возвращаться. Поступив в академию, Флатэс зарёкся не ездить домой до самого выпуска и заявил об этом отцу и матери, которые хоть и протестовали, но решили последовать воле сына, понимая, почему тот так яро отстаивает позицию. Да и все в семье Игнэйров видели изменения в нём; в основном он выглядел замкнутым и стал походить на мертвеца, а не человека. Флатэс же просто придумал для себя роль и старался играть её, но даже со временем образ беззаботного и весёлого парня, так и остался всего лишь маской напоказ.

Свернув через кусты, он топал по траве к излюбленному месту у реки Светлой Девы. Ему там нравилось не только из-за живописной природы и мерно перебегающей задорной воды по течению, но и благодаря уединённости и приличному расстоянию от учебного заведения. Он часто сидел в одиночестве, разглядывая зажигалку, иногда осмеливался ей воспользоваться, но делал это крайне редко. На этой полянке, постепенно усеивающейся лазурными и нежно белыми цветочками, напоминающими бабочек, уже не огненный парень, чувствовал себя спокойно и умиротворённо.

Достав из кармана зажигалку, он вновь принялся жадно исследовать глазами гравировку, изучая каждую чёрточку на металлическом, чуть поцарапанном от времени, корпусе. Хоть и выучил уже наизусть все царапинки.

— Что я вообще делаю? — спросил он сам себя, откинув крышку и чиркнув пальцем по колёсику.

Из горлышка тут же появился небольшой огонёк, с интересом поглядывающий на Игнэйра. Флатэс уселся на траву, прижал к себе ноги, сложил на них руки и голову, и принялся рассматривать комочек тепла, нервно подёргивающегося от дуновений ветра.

Журчание воды и приятная прохлада, проникающая под одежду, звонкие песни птиц, разносящиеся по лесу, шелест тонких деревцев с кустами у берега, танцующее пламя. В этой идиллии Игнэйр просидел, потеряв счёт времени, опомнился только когда на улице уже заметно стемнело. За это время он множество раз чиркал по колёсику, наблюдая за тем, как оттуда появляется огонёк.

Ведомый инстинктами, он вдруг потянул к танцующему пламени руку, отдёрнул.

— Безумие, — тихо пробурчал академец, стягивая с себя кофту и митенки. Сложил одежду рядом.

Открывшиеся на руках шрамы выглядели омерзительно и противно, смотреть на них всегда было тяжело. Вовсе не от боли, которую ему когда-то причинил огонь, а и от того, что натворил сам Флатэс. Боязливо поглядывая на горлышко зажигалки, но снова чиркнул. Снова появился маленький язычок пламени. Точно заворожённый, но в то же время напряжённый академец, протянул руку и опасливо притянул к себе жалящий шарик света. Тот, к его удивлению, не только повиновался, но и удобно расположился над ладонью, продолжая показывать завораживающий танец.

«Я точно сошёл с ума», — вновь подумал Флатэс и сглотнул, неотрывно наблюдая за покорным огоньком, который казалось даже и не планировал взрываться и опалять и без того изуродованную кожу.

Начиная осторожные манипуляции с непредсказуемым зверем, академец чуть увеличил шарик, затем ещё и ещё, пока тот не вырос в несколько раз. Странное, волнительное и будоражащее ощущение пробежало по кончикам пальцев, а после шмыгнуло к лицу, вызвав внезапную и впервые за долгое время искреннюю, но грустную улыбку.

В памяти одна за одной начали возникать вспышки, жалящие всполохи, противный запах гари и горящей плоти. Тошнотный комок подступил к горлу, от чего язык упёрся в нёбо. Суета, ужас поглотивший его за несколько мгновений и… Взрыв! Комок огня взорвался и нестерпимо обжёг кожу. Флатэс кинулся к воде и с размаху запустил в неё руку. Он ощутил, как холодный поток успокаивает жжение.

Подобравшись к кофте, он достал уже заканчивающуюся заживляющую мазь, которая неплохо справлялась со свежими ожогами и даже почти полностью заживляла будущий шрам. Наскоро помазав раны и крючась от разъедающих резей, он, взбесившись от беспомощности, снова подхватил зажигалку и снова выпустил огонь. Подхватил его и тут же замер. Удивление так сильно его сковало, что он раскрыл рот, глядя на разодетого во всё тёмное друга. Тот с тревогой, напряжением и ужасом, разглядывал израненные руки Игнэйра.

Подхваченный огонёк, снова взорвался у самой руки и Флатэс, зашипев, снова окунул повреждённую кожу в воду. После, не глядя на появившегося Малера, смазал обильно полученные раны, накрутил бинт и натянул митенки, а следом и кофту, сделав самое беззаботное лицо на свете.

— Это… — задыхаясь от шока начал было Присфидум, но замолчал, только поднятая рука с пальцем нервно подёргивалась в сторону уже скрытых под тканью шрамов.

— Ничего, ясно? — отрезал Флатэс и уже на автомате улыбнулся. — Как там ваша прогулка, я уж думал эта девица от тебя не отлипнет, — беззаботно продолжил Игнэйр.

Он запрятал вещи в карман и посмотрел на Малера с совершенно невинным выражением и привычным озорным взглядом.

— Флатэс, твои руки… они же… они же все обожжены, — просипел Малер, не сводя потрясённого взгляда с друга. — Почему ты… постой… что это… как?

Не успел Малер изумиться ещё сильнее, как в десяти метрах от них что-то вдруг зашипело. Начал активно сгущаться из неоткуда появившийся чёрный туман, клубящийся во все стороны. Внимание академцев переключилось на него. Из дыма так же внезапно вынырнули двое людей, в которых Флатэс признал сопротивленцев. За ними протягивался след тёмных струек дыма.

Сопротивленец с чёрными волосами, перекинул взгляд на них и замер. Его глаза широко распахнулись, а сам он выглядел так, точно встретил душу, что должна быть заключена за сдерживающей завесой.

— Какого хрена. — Только и смог выдавить Флатэс, не поверив глазам.

Сопротивленец с яркими янтарными глазами, мерцающими во полутьме, точно пара светлячков, цыкнул и сжал губы от злости:

— Глорас, кажется, у нас проблема.

Территория академии кувелов,река Светлой Девы

Собравшаяся свора тёмных выродков с горящими от жажды крови глазами, неслись наряду с оставшимися тенадасерами, не попавшими под действие чудо-бомбочек. По ту сторону, стояли растерянные академцы и сопротивленцы. Сгустившаяся завеса дыма, закрывала одних од других. Эпкальм судорожно пытался понять, что же им делать, ведь если они с Глорасом бросятся бежать, то могут пострадать те юнцы. Как на зло в голову ничего не приходило, кроме как кричать им уходить. Сопротивленец внимательно посмотрел на студентов и мысли резко свернули в другом направлении, когда в глазах, точно огненные языки, запылали волосы одного из академцев.

«Неужели… этот парень был в ту ночь у академии?» — времени на долгие раздумья не было, тем более, что враги приближались с невероятной скоростью.

— Бегите, живо! — прикрикнул Эпкальм, обнажая меч, коварно поблёскивающий холодным металлом в свете луны и звёзд. Но замершие на месте ребята не сдвинулись с места, а когда опомнились, стало уже поздно. Враги подошли.

Началось ожесточённое сражение, явно не в пользу сопротивленцев, ведь справиться с пятью тебрарумами, включая странного перевертыша и четырьмя тенадасерами, казалось в этот миг чем-то нереальным, особенно с академцами за спиной. Пролетая под одной из тёмных тварей, Эпкальм рассёк клинком другую и вылетел прямиком к тенадасерам, что, не мешкая накинулись на него. Аноильтенс принял сражение, но в последний момент выронил из ладони оставшиеся жгучие шарики, а сам с максимальной скоростью, на какую только способен, вылетел из круга, в котором тенадасеры уже начали во всю вопить и хвататься за лица. Кто-то из них и вовсе покатился в воду, стараясь судорожно стереть с глаз последствия изобретения проказников.

Глорас, крутанувшись на месте, уничтожил одного тебрарума, однако тот успел наградить его раной, расцарапав бедро, из которого засочились струйки крови. Эпкальм сорвался с места и бросился на одну из тварей, которая подкрадывалась сзади главы, однако его перехватила другая, впившаяся когтями в плечо.

— Сзади! — выкрикнул он и повалился с тебрарумом на землю.

Дальнейших действий Глораса он не видел, перед глазами стояла огромная и устрашающая морда тебрарума с такими же огромными зубами, готовыми вцепиться Эпкальму в шею. Он старался сдерживать напор твари, уперев ей в рот меч, одна сторона лезвия которого впилась в руку от давления на клинок.

Раздался громкий, рассекающий воздух вскрик. Эпкальм, дернувшийся, чтобы высвободиться от тебрарума, почувствовал, как зубы твари вошли в плечо, в каких-то сантиметрах от шеи. Жар и боль пронзили плоть, которые тотчас начали обжигающе пульсировать. Сопротивленец вскрикнул, чувствуя, как тебрарум пытается дёрнуть головой, чтобы выдрать куски мяса из тела . Одним резким ударом в голову, Эпкальм поразил кровожадную тварь, вовремя выхваченным ножом и разрезал того до самого носа. Тебрарум рассыпался, обращаясь в витающую в воздухе дымку. Адреналин ударил по телу с такой силой, что Аноильтенс даже почти не чувствовал боли от полученной раны, но рукой мог двигать с большим трудом.

Представшая его взгляду картина заставила ужаснуться: тебрарум со светящимися отростками, врезался в плечо кучерявого академца, пока тот истошно кричал, пытаясь оттолкнуть от себя монстра, чьи «рога» начали светиться ярче. Тёмный выродок занёс лапу, ворочаясь на месте, и в попытке освободиться, рассёк воздух. Раздался болезненный вопль, а после Эпкальм увидел, как капли крови, вылетевшие из очередной раны академца, обрушились на землю, скользнув в пространстве.

«Сейчас взорвётся!» — подумал с тревогой Эпкальм и кинулся к кучерявому академцу. Занёс здоровую руку с мечом и отрубил отростки от головы твари. А вот оставшиеся в теле студента рога продолжали становиться ярче, один из них и вовсе вошёл в плечо насквозь и вышел с обратной стороны.

— Будет больно! — предупредил лидер, перехватил меч и обеими руками, надавил на плоскую сторону лезвия и резко ударил по отросткам, которые начали сдвигаться, хоть и с боем. Академец вопил и извивался не хуже змеи. Уже через несколько мгновений, они выпали из тела, вопящего студента и упали под ноги. Эпкальм оттолкнул ребят и вместе с ними повалился, как можно дальше. Лидер заметил, как сходит с ума тебрарум, бешено дергая головой, на которой продолжали светиться всё ярче обрубки рогов, как и те, что валялись не так далеко от них. Взрыв! Клочки земли и травы разлетелись в стороны.

Академец с кудрями корчился на земле, хватаясь за раненое плечо. Его кожа покрылась потом, второй академец что-то говорил ему, но Эпкальм уже не разбирал слов. Он вскинул голову и увидел Глораса, продолжающего сражение с оставшимися тварями. Он уже было бросился к нему, как его схватил за руку студент с багровыми волосами. На какое-то мгновение Аноильтенс встретился взглядом с наставником, тот заметив бьющегося на земле парня, чертыхнулся, но дал Эпкальму знак головой.

— Уводи их, встретимся на месте! — выкрикнул израненный глаза, и кинулся на другой берег, уцепившись леской за ветки ближайших деревьев.

Оставшиеся три тебрарума кинулись в погоню и даже не заметили оставшихся на полянке людей, а тенадасеры бродили по земле, точно слепые котята с сильно распухшими глазами. Тревога охватила грудь Эпкальма, заполнив голову тем же страхом, который съедал его, когда точка Сэлда начала просто светиться на экране.

— П-пожалуйста… помоги донести его! Я-я…

Эпкальм достал обе ампулы с заживляющей жидкостью, одну вколол себе, другую пострадавшему, понимая, что этой порции ничтожно мало, как ему, так и мальчишке, но так они оба хотя бы не истекут кровью.

— Живее, — оборвал его Эпкальм, подхватывая с земли раненого академца здоровой рукой. Боль в пронзённой правой начала расти и резать кожу, так, будто в неё снова и снова вонзались клыки. Тенадасеров к этому моменту и след простыл. По всей видимости сбежали, нащупав тавалсы.

Преисполненный тревогами, Эпкальм тащил незнакомого ему человека, готового вот-вот отключиться и думал, что поступает не совсем правильно.

Конечно, помочь бедняге несомненно нужно, но бросать взамен Глораса казалось самым что ни на есть неправильным решением, и он это понимал, ощущая груз вины.

«Он справится. Глорас сильный, в крайнем случае вызовет подмогу. Он выживет!» — неустанно твердил себе сопротивленец.

К тому моменту, как они дотащили академца к защищённой куполом территории, второй студент подскочил.

— Прошу, дай мне пару минут! Я-я… должен привести помощь!

— Мой товарищ тоже ранен, у меня нет времени стеречь твоего друга, — сурово ответил Эпкальм.

— Пожалуйста! Всего пару минут! — взмолился тот и бросился бежать.

Переполненный нервозностью сопротивленец принялся ждать. Прошло и правда не больше пары минут, когда в поле зрения появился всё тот же парнишка, но уже с двумя девушками и ещё двумя парнями. Одну из мчащихся студенток, — той, что с рыжими волосами и искажённым ужасом лицом, — Аноильтенс узнал, ведь именно эту парочку он видел в ту ночь. Разбираться с ними было некогда, его ждал Глорас, которому тоже требовалась помощь с тебрарумами, а потому медлить он не мог.

Эпкальм осторожно опустил раненого на землю, накинул капюшон и поднялся.

— Спасибо! — успел ему выкрикнуть академец с огненной шевелюрой.

Эпкальм на мгновение задумался, не преставая вспоминать о том вечере.

— Сочтёмся.

***

Дольт² — хмельной напиток, известный приятным богатым и насыщенным вкусом пряностей и не менее вкусной пышной пеной. Он является одним из самых распространённых и любимых напитков кувелов, не считая не менее разносортных вин.

========== Глава 18. Тропинки из слёз ==========

Комментарий к Глава 18. Тропинки из слёз

Дорогой мироходец, приятного путешествия в страну грёз! Я надеюсь, что путь будет захватывающим и у тебя останутся только приятные впечатления⊂( ´ ▽ ` )⊃

Штаб сопротивления,лес на территории

Эпкальм нёсся сломя голову через лес, проклиная себя за то, что забыл нацепить на ухо средство связи, которое надевал всякий раз, когда выходил на задание. Мысли в голове бешено слонялись и сменяли его эмоции по кругу. С одной стороны, он волновался за Глораса, который, прихрамывая, бросился через реку, уводя внимание тёмных тварей на себя, с другой стороны ему не давали покоя академцы, которых он видел в ту роковую ночь. Злобно рыкнув, он вылетел из леса и помчался к штабу, откуда уже слышались разъярённые и взволнованные голоса. Мысли о свитке выпали из головы в тот же миг, когда он услышал чей-то очень знакомый плачь. Внутри похолодело и сжалось, лишая его здравомыслия.

Он ускорился и вскоре оказался у входа. Сердцебиение отбивало в висках пульсирующую чечётку, ладони потели, а во рту пересохло. Залетев внутрь, Эпкальм не успел и пары шагов пройти, как к нему подлетели зарёванная Липедесса и разъярённая Гловиль с красными глазами. Моргнул. Яростный шлепок! Кожу на щеке защипало, точно его окунули лицом в листья крапивы, пока потускневшие глаза, невидяще смотрели в пространство.

Спустя пару мгновений он пришёл в себя и осознал, что его ударили, а следом кто-то кинулся к нему с объятьями, крепко сжимая руками. Эпкальм слышал всхлипы, чувствовал, как по щеке разливается жжение и покалывание вместе с жаром, и ничего не мог понять. В изумлении повернув голову, он увидел перед собой Гловиль и её пылающую ладонь, застывшую в воздухе. Опустил взгляд. Липедесса стискивала его так, будто он стал для неё единственным средством спасения, из-за которого она ещё не сорвалась в пропасть, а после осторожно обратила к нему взор. Такими алыми он прежде ещё не видел глаза золотой девочки. Аквамариновые радужки точно утонули в кровавом океане сосудистых сплетений, веки опухли и раскраснелись, а кожа её горела так, что казалось, будто она вот-вот прожжёт ткань его формы.

— Да как ты посмел! — взревела Гловиль, смахнув с века слезу, что намеревалась сорваться. — Ты предал его! Предал, паршивец! Он ранен из-за тебя! — продолжала она презрительнее, но уже чуть тише. Голос в моменте напитался ядом и по ощущениям Эпкальма, мог убить его, отравить, предав охладевающее тело земле. Гловиль с силой отодрала дочь от Эпкальма, хоть та инстинктивно потянулась обратно, но чуть завидев взбешённый взгляд матери, осталась на месте. — Выбрал какого-то мальчишку, вместо того, кто все эти годы растил тебя! — срывающимся тоном завопила глава, чьи руки и лицо полосовали кровавые полосы и пятна.

Эпкальм замер, шок сковал его с такой силой, что превратил в обездвиженную куклу, которая могла лишь тупо смотреть по сторонам. Его пальцы обволокла дрожь.

Сверху послышались торопливые шаги по лестнице, а затем появились три капитана: серьёзные, сердитые и взволнованные. Они посмотрели на Эпкальма с осуждением. Капитан На́рций привычно провёл по волосам, вкладывая в жест всё негодование. Из без того хмурый Эдма́нфер Консэ́дий, свёл брови, от чего глаза-жучки и вовсе порактически скрылись под кустистыми седыми бровями. Один только Бо́нстек смотрел на Эпкальма с долей сочувствия и волнения.

Заглянув в его глаза, сопротивленец понял, что в его тревогах есть место и для него. Тем не менее враждебный настрой чувствовался так яро, что лидер ощущал все их негативные эмоции. Те скопились в воздухе и остервенело пытались пробиться в его голову.

Гловиль, резко повернувшись, нашла глазами капитанов и гневно заговорила:

— От этого недоноска одни проблемы! Глорас получил серьёзные ранения и вместо того, чтобы помочь ему добраться…

— Мы уже знаем о сложившейся ситуации, — перебил Бонстек, поднимая ладонь со скрещённых рук. — Тот юноша, что с ним? — Когда он сверкнул карими глазами, Эпкальм понял, что на этот вопрос не требуется ответа, ведь он задан вовсе не с целью интереса, а упрёка.

Притопнув, вперёд выступил Эдманфер и потирая воображаемую шевелюру, воззрился на Эпкальма с колючим высокомерием.

От навалившегося презрения, Аноильтенс чувствовал себя только хуже. Его и так съедало чувство вины от того, что он бросил Глораса и помчался помогать незнакомому человеку, но не наставник ли его этому и учил? Глава всегда говорил, что сопротивление создано для помощи другим, иначе для чего им вообще существовать? В голове вспыли его наставительные речи: «Если есть выбор спастись самому или спасти человеческую жизнь, попытайся спасти обе. Люди нуждаются в защите, пусть иногда и сами этого не понимают. Не отворачивайся от протянутой руки или мольбы о помощи и не стыдись и сам принимать её».

Однако теперь всё выглядело совсем иначе. Именно из-за этих принципов, по вине Эпкальма Глорас и пострадал, и плевать, что тот сам отдал ему такое распоряжение. Ни в коем случае нельзя было бросать его. И вновь сожаления заполнили его всецело поглощая в зыбкое, засасывающее болото. Чувствовал, как из него точно высасывают силы, оставляя противную слабость и раздирающую горло горечь.

— Это поведение недостойно лидера, Эпкальм. В первую очередь мы должны беспокоиться о своих людях, а потом уже о ком-то другом, — деловито произнёс Эдманфер с теми же противными нотами осуждения.

Сжав кулаки, лидер разозлился и почти смог сдержать рык, рвущийся из горла. Вскинув голову и встретив взгляд капитана Консэдия, он постарался откинуть сомнения прочь.

— Глорас не учил меня трусости, — выдал сопротивленец, упрямо вперив взгляд в надменного капитана с глубокими морщинами, пролегающими на лице. — Он бы не отвернулся от того, кому нужна помощь.

Нарций разразился лающим смехом, явно возмущённый подобной дерзости.

— И где он сейчас? Где он со своей доблестью? Глупцы! В первую очередь нужно заботиться о себе, а не о каком-то ещё. — Он раздражённо поморщил нос. — А если так и будешь идти по этому пути, окажешься там же где и сам Глорас. Прикованным к кровати или того хуже, оплетённый корнями!

— Какие трусливые слова. — Поморщился Бонстек, неприятно скривив губы. — Ты всегда только свою шкуру и спасал, может поэтому и потерял всех, кого знал.

— Закрой рот! — разразился гневным воплем Рела́спарбас. — Тебе бы тоже стоило беспокоиться за свою жизнь, кому ты поможешь, если подохнешь, пустоголовый упрямец!

— Да кому уж там помогать будет, если только о своей шкуре и печься? — разгневался Па́вас. На его, исполосанных шрамами, руках вздулись вены от напряжения.

— Бонстек, Нарций! Не время для личных разборок! — скомандовала Гловиль, переключая внимание на Эпкальма, который за это время успел только сильнее запутаться.

Он перестал понимать, что хорошо, что надо и что приемлемо. Как капитаны уживаются с Глорасом, если их принципы и убеждения идут в такой сильный резонанс? Разве это нормально? Нет. Укрепляясь в правоте человека, который спас его и столько времени вкладывал в голову правильные, по его мнению, вещи, сопротивленец уже не посмел сомневаться в воле отца.

К проходу выскочили Ингет и Вильт, вынырнувшие точно из неоткуда.

— А! — воскликнула Гловиль, указывая рукой на появившихся ребят. — Посмотри Эпкальм, если не они, кто знает, что бы случилось с Глорасом! Как после твоих проступков ты можешь оставаться лидером? — Она гневно и, вместе с тем, нервно усмехнулась. — Да, о каком вообще лидерстве может идти речь, если ты только и делаешь, что подвергаешь опасности всех вокруг себя. Ты недостоин своего звания, недостоин вообще ничего! Ты никто тут, никем и останешься! — яростно прошипела женщина.

— Тут вынужден согласиться, — заговорил Эдманфер, выпятив вперёд грудь с покатым животом, показывая свою важность. — В последнее время от тебя сплошь проблемы. Проступок за проступком.

— И правда! — ехидно заметил Нарций. Эпкальму на мгновение показалось, что тот клацнет зубами, но капитан ощерился. — У нас уже двое прикованных к кроватям по твоей вине, Аноильтенс.

Сердце упало в пятки, злость куда-то испарилась и на её место вернулось непреодолимое чувство вины.

Когда капитаны называли его по фамилии, то обычно это означало нечто вроде оскорбления, ведь несмотря на то, что Глорас считал его за родного сына их не связывала ни кровь, ни фамилия. Были лишь узы, которые завязались в тот день, когда ещё молодой и встревоженный глава нашёл беззащитного мальчика у руин прежнего мира. Вэдпрум протянул ему руку и позволил не жить на обломках, а возвести для себя новый дом.

— Удивительно, как твой отряд вообще цел остаётся! — продолжил нападать Эдманфер. — С таким командиром всем бы уже давно в земле гнить.

Тонна критики и оскорблений полились следом так, что Эпкальм и вовсе потерялся в пространстве. Он стал пуст. Всего несколько его проступков затмили всё то, что он когда-либо делал для сопротивления и теперь, вместо прежних похвалы или удовлетворительных полуулыбок, его поливали грязью; втаптывали в то дерьмо, которое сопротивленец не заслуживал, но сам он почему-то чувствовал нечто совсем обратное этому. Лидер знал, что достоин всех слов и упрёков. Он и сам не заметил, как в нём внезапно что-то надломилось, хоть мысли о несправедливости и продолжали исходить от сердца, голова их отталкивала.

Гловиль удовлетворённо выпрямилась и ядовито усмехнулась, сложив надменно руки на предплечья и с ликованием посмотрела на поникшего Эпкальма, которому из без того до ужаса неприятно находиться в осуждающем его кругу. Тем не менее он старался держать выражение лица отчуждённым, холодным и непробиваемым, чтобы они не видели, какой сильный ущерб нанести, как надломили его силу и волю.

— Может ты и один из сильнейших и умелых в наших рядах, — начала Гловиль, вскинув голову и вперив в него глаза, цвета горного василька. — Но ты не лидер. Не достоин им быть. — Вторая глава сопротивления, горделиво повернула голову к капитанам и посмотрела на каждого из них с долей величия. — Я требую снять Эпкальма с должности лидера отряда и уверена, что в этом вопросе мы с вами будем солидарны, многоуважаемые капитаны.

— Такие вопросы не решаются без Глораса. — Нахмурился Бонстек, кинув ей предостерегающий взгляд.

— А он и не в состоянии сейчас вообще что-либо решать, капитан Павас. Если вы не забыли об этом, — бросила в противовес Гловиль, смахнув с плеча насыщенно каштановые пряди.

— И кого же ты хочешь поставить на его место? — продолжил осаждать её недовольством Бонстек, прищурившись.

— Липедессу, — гордо заявила она.

Повисла тишина. Все шокировано смотрели то на главу, то на Липедессу, которая кидала испуганные взгляды Эпкальму. Чей-то гневный выдох прервал повисшее в молчании удивление. Ингет подалась вперёд и сердито, с не понимаем, посмотрела на самодовольную на вид Каста́сиэм. Сопротивленка прижала руки к телу и недовольно вскинула подбородок.

— Погодите! — возмутилась Хактес. — Липедессу? Только тот факт, что она ваша дочь не может сделать её лидером! Она за саму себя не может нести ответственность, что говорить про отряд!

— Что ты хочешь этим сказать? — Нос Гловиль дернулся от подступившей ярости, глаза запылали, но она старалась сохранять спокойствие, хоть и скривила лицо в презрении.

— Да я вам открыто говорю. Липедесса не годится на такую важную должность! Она же и себя погубит, и других. Не в обиду будет сказано, но ей недостаёт лидерских качеств. — Она поджала губы и кинула взволнованный взгляд на Эпкальма, который холодно наблюдал за ней.

Он не мог думать ни о чём, кроме Глораса. Его даже не так сильно пугала та мысль, что он может лишиться лидерства, хоть это и вгоняло в дикое уныние.

— Если уж вы все так настроены против Эпкальма, то скажу, что это несправедливо! — Эпкальм оживился и недоверчиво посмотрел на Ингет. Он непонимающе нахмурился, когда заметил, как она разгорячилась. — Он сделал куда больше хорошего чем, плохого! Может он и оступился, но кто ж не ошибается?

Вильт разинувший рот от удивления, быстро пришёл в себя и нашёлся, что добавить:

— И прошу принять в учёт то, что Липедесса и сама вряд ли захочет взваливать такую ответственность на свои плечи. Она хороший боец и товарищ, но, как заметила Ингет, ни опыта, ни лидерских качеств у неё нет. — Озорник нахмурился и постарался показать серьёзность, однако Эпкальм заметил, как руки друга подрагивали от волнения. — Эпкальм лучший для нас лидер и…

Сам Аноильтенс, по поведению капитанов и реакции, понял, что ни к чему эти разговоры и слова не приведут, а потому тихонько выставил ладонь. Сохраняя хладнокровный вид, он кивнул обоим товарищам в знак благодарности. Смерив Гловиль безразличным взглядом, сопротивленец посмотрел в сторону капитанов. Он хорошо понимал, что Кастасиэм так или иначе не оступится от своего, да и слушать его товарищей более не захочет, а если ругань продолжится, то всё может перерасти в скандал похуже, а потому предпочёл остановиться на том, что есть.

Он испытывал безмерную благодарность Вильту и Ингет за поддержку, но не видел смысла в продолжении обсуждения.

— Хватит уже, — тихо и спокойно проговорил он,не смея спустить с лица равнодушной маски.

Прочистив горло, привлёк внимание Эдманфер, важно выставив вперёд пузо.

— Я согласен с Гловиль, но думаю, что этот вопрос нам стоит рассмотреть на отдельном собрании на свежую голову.

Не желая больше ничего слышать, Эпкальм, игнорируя всех, вышел из порочного круга и устремился к лестнице, чувствуя, как к нему подступала сдерживаемая злость, разъедающая обида и всё та же горечь. Вбежав по лестнице, он зашёл в комнату Глораса и обескураженно замер. Глаза начало раздирать, взгляд затуманился пеленой находящих слёз.

С трудом добравшись до кровати отца, Аноильтенс ощутил, что ноги ослабли и рухнул прямо на пол, с ужасом разглядывая Вэдпрума. Его побледневшее лицо усыпало множество мелких царапин, которые сильно истязали его, хоть и придавали некой мужественности и без того грубым чертам; в спутанных волосах остались частички листьев и ветвей; крепкая грудь на совесть перемотала бинтами, которые постепенно окрашивались багровыми пятнами. Замотаны и руки, под ногтями скопилась земля и застывшие багровые капли. Блёклый свет люкспилей освещал его, оголяя изнеможённость и потрёпанность.

Всем известно, что тяжело бороться даже с одним тебрарумом, ведь обычно, не имея весомого опыта боя и подготовки за спиной, люди расставались с жизнями меньше чем за секунду. Кого-то тёмные твари разрезали на части, превращая тело в куски плоти, разлетающиеся по земле, кого-то безжалостно потрошили, раздирая внутренности, а кому-то везло не умереть мучительно и остаться без головы. Глорасу, даже с его огромным багажом знаний и умений, просто не могло не достаться от трёх тебрарумов, которых он погнал за собой. Не мудрено, что его так сильно покалечили, чудо, что не убили, подумалось Эпкальму, которого охватило сильнейшее отчаяние.

Осторожно подхватив руку Вэдпрума в свою, он почувствовал, как по щекам заскользили слёзы. Тело дрожало, а сам он держался из последних сил, чтобы окончательно не рассыпаться на кусочки. Беспокойно вздымающаяся грудная клетка наставника, свидетельствовала о том, что ему больно. Скафия, наверняка, ввела ему обезболивающую настойку лечебного мха. Прижимая ко лбу обездвиженную руку главы, Эпкальм пуще разозлился на себя. Раздираемый виной, он тихо зарычал на самого себя от безысходности.

— Прости меня, Глорас… это моя вина… я… если бы я не ушёл… прости, — сдавленно зашептал Аноильтенс, сокрушаясь под натиском боли, рвущейся оттуда, где её залечить невозможно — души.

Послышалось тихое кряхтение, а после большая и теплая ладонь упала на макушку сопротивленца и осторожно погладила, с нежностью, присущей родителям. Эпкальм застыл. Медленно поднял голову и встретил сердечный взгляд глаз, колокольчика с утренней росой, что ловила ранние солнечные лучи. Глорас с теплотой улыбался ему.

— Тебе не за что извиняться. Ты сделал, как я тебя учил, поступил по чести, — В его взгляде мелькнула гордость. — Я буду гордиться тобой, несмотря ни на что, сын.

Невесомое облегчение окутало Эпкальма подобно мягкому и теплому одеялу, позволяющему расслабиться. В груди воцарился шаткий покой, хоть и мешался он с разочарованием. Сопротивленец прижался к кровати и сильнее сжал руку отца, осторожно и трепетно. Мужчина нежно улыбнулся и продолжил поглаживать его по голове, даря успокоение этим жестом.

Отворилась дверь, в комнату тихонько зашла Скафия и растрогавшись, прикрыла рот. Она смахнула несколько слезинок, при виде лица Эпкальма, по которому слёзы каждый раз чертили новые дорожки.

— Кошка вышла, мышам свобода? — беззлобно заговорила медитрия, подбоченившись. — Не успела выйти, а он уже тут как тут!

Тучная, но при том не лишённая форм женщина улыбнулась, когда Эпкальм возвёл к ней беспокойный взгляд.

— Мне нужно вколоть ему заживляющее, тебе придётся уйти. — Она показала колбочку в руках, говоря с какой-то грустью. — Отдохни Эпкальм, тебе это тоже нужно. Я зайду к тебе сразу после Глораса. — Она тревожно осмотрела его раскуроченное плечо, о котором он сам успел забыть, даже если то продолжало пульсировать. Одно было хорошо: рана не кровоточила.

Кротко кивнув, он стёр с лица слёзы, с трудом поднялся на размякших ногах и пошатываясь, поплёлся к себе в комнату.

Штаб сопротивления,тренировочный зал

— Поверить не могу. — Женя сел, запустив пальцы в непослушные, короткие тёмно-русые волосы, растрепав их ещё сильнее. В зелёно-карих глазах скользило неверие и растерянность, пока он слушал рассказ не менее беспокойной Ингет. Будучи чуть более плотного телосложения, чем Вильт с Памалем, но менее чем Тагус, сопротивленец выглядел довольно мускулистым, хоть Хактес и знала, что на самом деле он не так крепок, как можно подумать. На фоне Эпкальма и Релума он выглядел щупловато. Скользнув взглядом по его лицу, она уделила внимание шраму, рассекающему скулу и находящемуся чуть ниже глаза; аккуратный нос-пятачок дёрнулся, когда тот шмыгнул, пристально глядя в пол. — Неужели они и правда уберут его с лидерского поста?

— Судя по настроению капитанов и Гловиль — да. — Выдохнула Ингет, тревожно пожимая плечами.

— Параша. Что за тупость? — обречённо произнёс Тагус, проводя руками по лицу. — Им его не заменить никем.

— Ты вообще выпадешь, когда узнаешь на кого его хотят променять, — прошипел Вильт, стрельнув глазами в сторону Липедессы. Та сидела вжимаясь в стену и обхватив ноги.

Её и без того красные глаза снова начали наливаться слезами, она ещё сильнее прижала к себе ноги, пока руки тряслись.

— Я не пойду против Эпкальма! — дрожащим голосом ответила она, всхлипнув. — Мне не нужно никакое лидерство, ты и сам это знаешь! — Чем дольше она говорила, тем выше становился её голос. — Мне вообще плевать на всё это! Папа ранен, Эпкальм тоже, ещё и может вот-вот потерять место лидера в отряде, думаешь меня волнует что-то кроме этого?

Вильт виновато поджал губы и в извинительном жесте помотал головой.

— Никто не пойдёт против Эпкальма, — заметил Памаль, хоть и стрельнул недоверчивым взглядом в сторону стоящей над всеми Ингет. — Десс права. Я думаю, что мы должны вступиться за него, раз уж капитаны так критично настроены.

— Это нам ничего не даст. — Тяжело выдохнула Ингет. — Раз уж они так на него ополчились, то боюсь, что даже Глорас не сможет поправить ситуацию.

— Не правда, — пылко возразила Липедесса. — Папа поправится и прекратит это безумие.

— Если только Гловиль и капитаны не примут решение без него, — напряжённо заговорил Женя. — В создавшемся положении, думаю они такими полномочиями наделены, ведь Глорас сейчас и с кровати-то подняться может с трудом, что уж говорить об остальном.

Ингет сверлила глазами каждого из отряда, нервно погрызывая ноготь. Из головы никак не выходил вид Эпкальма: разодранное плечо с впитавшейся в ткань кровью, множество царапин и порезов на лице, руках и самой одежде, которая медленно затягивалась прямо на нём; опустошённый взгляд и побледневшие глаза; ровный и холодный тон, от которого бросало в дрожь; спутанные, цвета спелой сливы, растрёпанные волосы.

С одной стороны, ей было его жаль, она правда сочувствовала, однако с другой — видела для себя хорошую возможность, которой казалось грех не воспользоваться. Хактес утешала себя тем, что уж лучше она попытает счастье, заняв его место, чем кто-то другой. Мало ли кого капитаны захотят приставить к ним. Вопрос заключался в другом, как склонить на свою сторону остальных? Они все преданы нынешнему лидеру и не позволят ей так просто занять его место, каким бы то ни был предлог. Пока в голову не пришла, по её мнению, блестящая идея.

Она свято верила, что Эпкальм всё поймёт, даже некое торжество прокралось внутрь, когда ей представилось, как она раздаёт ему указания, а тот повинуется. Ингет блаженно прикрыла глаза, чувствуя, пьянящее превосходство. О возможности отплатить ему за все унижения, она мечтала слишком долго, а потому просто обязана заполучить его трон во что бы то не стало.

— Послушайте, у меня есть идея. — Чтобы не выдать своей нервозности, Хактес убрала палец от губ и приняла более уверенную позу. — Если капитаны примут решение сместить Эпкальма, то я могу вызваться занять его место, чтобы прикрыть спину. Лидерство будет принадлежать ему, а я стану подставной фигурой.

Территория академии кувелов

Вечер подкрался незаметно, а ещё быстрее просторы земель, сокрытых за завесой, тонули в сгущающемся мраке. Прохладный, но уже не такой кусачий ветер, облетал просторы академии, точно змей, пролезающий во всевозможные углы. На небе появилось несколько дымчатых облаков, за которыми местами прятались звёзды.

Ингелео поглубже вдохнул воздух в лёгкие и посмотрел на брата и сестру, что шли рядом. Академец уже дорабатывал смену в таберне, когда к нему пришли Эльтен и Люксальта. Друзья просидели с ним до самого закрытия, а после отправились обратно в академию. Смутьян слушал болтовню родственников и наслаждался вечером. В такой обстановке он чувствовал себя свободно и спокойно, особенно рядом с двумя самыми близкими людьми. В голову почему-то забрался образ Флатэса и его сестры, которые он поторопился отогнать.

— Я уже не могу дождаться. — Эльтен снова завёл старую песню про поступление в орден, от которой Ингелео уже порядком мутило. Не сдержавшись, он закатил глаза и стрельнул в сторону Люксальты, ожидая её реакции, но та лишь пожала плечами. — А вы будете ко мне приходишь? Я был бы рад повидаться с вами на службе? — Солнечный мальчик улыбнулся привычно лучисто и тепло, от чего даже у Элисара отступило раздражение.

— Конечно, как тебя там одного оставить, ты же своим авантюризмом задушишь всех к Тёмной матери. — Усмехнулась Люксальта.

— Да уж, будут потом бегать от тебя, по углам прятаться. Может ещё начнут заливаться слезами в истерике и просить забрать тебя обратно, но тут уж как пойдёт, — прыснул Ингелео, на что Люксальта рассмеялась.

Эльтен только махнул на них рукой, а смутьян заметил на вечно холодном лице Люксальты теплую улыбку при взгляде на брата. В груди что-то едва уловимо затрепетало, а потому он сглотнул скопившуюся слюну и перевёл взгляд к территории академии, к которой они уже подходили.

Заправив руки в карманы, Элисар притормозил, прежде чем снова посмотреть на Эльтена.

— Слушай, Эльтен, скажи почему ты так рвёшься в орден? Ты же не дурак, сам понимаешь, как это опасно.

Тёмно-русые волосы Контрайна качнулись, когда тот посмотрел на него. Когда смутьян смотрел на брата и сестру, всегда видел в них невероятную схожесть, что в прямых волосах оттенков только что сваренного какао; что в сияющих бирюзой аквамариновых глазах; что в плавных и мягких чертах лица, где нельзя отыскать ни одного острого угла; что в курносых носах, которые они забавно морщили; что в улыбках на тонковатых губах, хоть сестра улыбалась реже и тусклее.

— Это всё из-за нашей семьи. — Глаза Эльтена налились печалью в тот же миг. — Я уже рассказывал, как с ними расправились наши же соседи, как их… раздирали на куски. — Его голос дрогнул и он поторопился сглотнуть. — Я решил, что не хочу, чтобы с кем-то случилось что-то подобное, только из-за чьих-то неугодных способностей. Вот мне и захотелось, как бы смешно не прозвучало, нести свет в этот мир, даже если мои силы прямо противоположны ему. Не знаю, что было бы не будь не у меня этого проклятого импе́бриса¹, но защитить других людей с этой же способностью от чужих предрассудков мне точно по силам!

— В тебе света больше, чем в каждом из нас, — буркнул, смутившись собственных слов Ингелео.

На самом деле он даже представить себе не мог, какого это — увидеть, как родителей разрывают на части, пока те стоят стеной, лишь бы их дети успели сбежать; не мог представить себе какого это слоняться по лесным ямам и прятаться, бояться, что те же сволочи догонят и завершат расправу; перестать доверять кому-либо.

Может ему это и неизвестно, зато Ингелео отчасти понимал, что значит не иметь родителей. Хоть его отец и жив, ни во что не ставит сына. Элисар неоднократно думал, как бы он жил, будь его мать рядом, но тут же отмахивался, ведь та сама выбрала свою судьбу, когда бросила его с отцом.

— Если бы не Люкс, во мне бы и не было никакого света. — Эльтен снова улыбнулся и обнял сестру, а после вдруг, второй рукой, притянул к себе и Ингелео, который сопротивлялся для виду, но на деле был рад. В их кругу он чувствовал себя частью семьи.

Повисло неловкое молчание. Троица уже приближалась к академии. Люксальта хмыкнула и в шуточной манере оттолкнула брата, потрепав по голове.

— Опять ты со своими телячьими нежностями, — нежно улыбаясь, заговорила она и посмотрела на брата глазами полными любви.

Ингелео даже позавидовал, ведь на него никто ещё и никогда не смотрел так трепетно, нежно и ласково. Он пожелал про себя получить такой же взгляд от подруги, но поспешно отмахнул эту мысль, понимая, что это просто невозможно.

Люксальта отвлекалась, лицо её прояснилось, и она вдруг вскинула руку:

— Лания!

Ингелео перевёл взгляд и неприятно скривился, точно его заставили съесть пол лимона в один присест. Подружка Малера выглядела поникшей, а взгляд был каким-то непривычно пустым. Она едва шла, пошатываясь и смотрела себе под ноги бесцветным взглядом. Смутьян отвёл от неё глаза, когда не нашёл ничего интересного, однако наткнулся на бегущего со всех ног Флатэса — запыхавшегося, с широко распахнутыми глазами, в поглощающей панике. Брови Ингелео сползлись вместе. Академцы шли совсем недалеко от Лании, к которой явно и мчался Игнэйр.

Он почти что врезался в неё, резко останавливаясь и заикаясь, с ошалелыми глазами заговорил:

— Л-Лания… нужна… твоя помощь! Малер! Он ранен! Тебрарум!

Ингелео опешил, сам того не осознавая, он ускорился, как и Контрайны, которые понеслись следом.

Смутьян заметил Присфидума с подкосившимися ногами, рядом с которым кто-то стоял. Флатэс подбежал первее всех и тогда, незнакомец в плаще, накинув капюшон, начал стремительно удаляться, оставив академца, с кудрями цвета ночного хмурого неба, на попечение Игнэйра.

Только все успели подбежать, как Ингелео ужаснулся, заметив покрытые багровыми пятнами руки Флатэса и его побледневшее лицо с выступившей испариной.

***

Импе́брис¹, сокращённая форма импе́ра тене́бриса — особая и редкая тёмная способность, дающая владельцу умение видеть маскирующихся или становящихся невидимыми тёмных тварей, а также при полном её освоении контролировать тьму и даже проводить атаки. Вместе с тем это очень опасная способность, которая может поглотить обладателя или свести с ума.

========== Глава 19. Кровавая самоотверженность ==========

Комментарий к Глава 19. Кровавая самоотверженность

Дорогие мироходцы, приятного погружения в увлекательный мир Зазавесья!\(^ヮ^)/

Территория академии,общежития студентов

Кутаясь в тёплую кофту, Лаура спрятала руки в карманы и неторопливо шла по мощёной дорожке, освещённой блёклым пурпурно-белым светом люкспилей. Порой академка считала, что помешанность руководства академии на оттенках доходила до нелепо-смешного. Начиная с некоторых аудиторий и заканчивая уличной атрибутикой. Не так давно они решили, что выбрать освещение в цветах учебного заведения будет более чем великолепной идеей, из-за чего антураж кампус стал походить на локацию ужастика.

Оглядывая опустевшие дорожки, Лаура сначала удивилась, ведь не привыкла, в подобной безлюдности, пока не вспомнила сколько времени, а оно близилось к ночи. Глубоко выдохнув, она с грустью посмотрела вдаль. Тэнкальт и подумать не могла, что отсутствие в её жизни подруги скажется таким печальным осадком на сердце. Конечно, она была очень зла на Калесу, а ещё больше раздражало то, что Калеса мириться вовсе и не собиралась. Лаура впервые с ужасом осознала, что оказалась не так уж и нужна ей, а если и нужна, то не она сама, а вбитые отцом знания.

В комнате без неё стало как-то пусто, ведь приходила соседка только чтобы переодеться и переночевать. Всё остальное время она проводила в компании друзей. Даже в этот поздний час она умудрилась убежать в только ей известном направлении. Собиралась Амкапир в спешке. Тэнкальт так и подмывало спросить, что произошло, но она не осмелилась, потому и решила, что может проследить за ней. Но только Лаура успела собраться и выйти следом, как Калесы уже и след простыл. На самом деле Тэнкальт даже не понимала зачем ей это надо, ведь одна её слежка уже обернулась против неё.

В голове металось бесчисленное количество мыслей, среди которых было и недавнее происшествие с сокурсницей. Та академка так же была среди круга общения Калесы — Лания. Её странное поведение, панический взгляд, и то, как она сидела на полу, вцепившись в волосы, не ускользнуло от глаз Лауры, в которой что-то попыталось прорваться в тот момент. Она отчётливо почувствовала, будто старые запертые воспоминания пожелали высвободиться.

Решив, что ей нужно проветриться, Лаура спокойно зашагала дальше, изредка вглядываясь в места сгущения мрака, куда свет не мог пробраться. Вскидывая голову, она застыла. Тэнкальт увидела, как далеко впереди, мелькнули длинные белокурые локоны. Прищурилась. И правда Калеса. Через пару мгновений, соседка завернула за кусты, на которых уже успели вылезти небольшие листочки и скрылась. Что-то внутри засвербело и настаивало пойти следом. Тэнкальт и сама не заметила, как перешла на бег, мчась со всех ног к месту, где всего несколькими секундами ранее исчезла Амкапир.

Странный трепет заполнил её существо, подобно лихорадке, заразившей каждое нервное окончание. Прокравшись дальше, Лаура начала различать знакомые голоса, взволнованные и испуганные. Спрятавшись за кустами и деревьями, она началась всматриваться сквозь ветви. Замерла.

— Пожалуйста, Малер, посмотри на меня! Ну же, не закрывай глаза! — Дрожащий голос Калесы отдавался тихим эхом.

— Как это случилось, Флатэс? — спросила Люксальта, широко распахнув глаза.

Тэнкальт видела возню и как вся компания скучковалась вокруг кого-то, как истерично все кричали, то друг на друга, то на Малера, чьего голоса слышно не было.

— Э-это… это был тебрарум. — Флатэс запинался и тараторил одновременно.

— Какой к тёмному тебрарум? Ты вообще в адеквате? — ошарашенно, но зло прошипел Ингелео, сузив глаза.

— Тебе бы лучше заткнуться, — рыкнул в ответ академец с мерцающими во тьме волосами. — Это было не на территории академии, кретин!

Калеса подскочила, тогда же Лауре открылось до ужаса неприятное зрелище. Она приложила руку ко рту. Вдыхаемый воздух застрял на пол пути к лёгким.

На холодной земле, в свете тусклой луны и блекло мерцающих звёзд, лежало тело Малера. Его вид ужасал до того, что колени у Тэнкальт зашлись дрожью: академец оказался перепачкан кровью, продолжающей сочиться, подобно древесному соку; она лилась из длинных, по виду глубоких ран, тянущихся от плеча и до бедра; помимо порезов, в плече Малера отчётливо различалась ещё одна бурая полоса. Брызги крови разлетелись по лицу, осели на руках, впитались в одежду и разукрасили его в мертвенно-бледную кожу яркими всполохами. Академецизредка шевелился, издавая при том мучительные стоны, от которых существо Лауры изнутри пронизывала нестерпимая дрожь. Сердце забилось так гулко, что его стуки отдавались в ушах. Впервые за долгое время, Тэнкальт испытывала парализующий ужас, из-за которого не могла пошевелить и пальцем.

— Его надо… надо перенести к медитрии! — взволнованно закричала Калеса. — Какого тебрарума мы тут вообще торчим! — В её голос пробилась истерика.

— Ты можешь заткнуться и не вопить, как резаная свинья? — грубо осадил Амкапир Ингелео, зыркнув на неё испепеляющим взглядом.

Та закусила губу, но таки продолжала с невообразимым ужасом смотреть на Малера. Отщепенец начал что-то неразборчиво кряхтеть, от чего остальные затихли на короткое мгновение и попытаться двигать здоровой рукой. Подлетевшая к нему Калеса, оттолкнула Ланию и схватила его ладонь.

— Подожди немного, сейчас мы отнесём тебя и…

— Л-Лания… Л-Лания, — просипел дрожащим голосом Присфидум, разглядывая затуманившимся взглядом подругу.

Нобилиа подползла ближе, ошарашенно разглядывая его. Даже невооруженным взглядом можно было рассмотреть то, как пальцы Лании отплясываю чечётку, такт которой задавала паника. Академец поднял трясущуюся, окроплённую кровавыми брызгами, руку и потянулся к академке. Та, не мешкая ни секунды, перехватила его ладонь и приблизилась. Мучительно долгие мгновения они смотрели друг на друга, в груди у Лауры завязался узел, дрожь усилилась, выпуская на сцену всё новых артистов: задеревеневшие конечности, головную боль и нарастающую тошноту.

Она боялась, что если сделает шаг, то упадёт на землю и уж тогда-то её точно заметят, и кто знает, что может произойти в таком случае.

— Я поняла тебя, — слёзно выдавила Лания. — Помогите снять с него куртку.

— Зачем? — Недовольно прищурилась Калеса.

— Нет времени, мы не успеем его и с места сдвинуть, он умрёт от потери крови, ты вообще это понимаешь? — прокричала в ответ академка, которая в жизни так не повышала голос.

Ребята помогли осторожно стащить рукава кожанки с Малера, хоть тот всё равно болезненно крючился на земле, заходясь рычанием. Нобилиа поднесла обе руки к его грудной клетке и подалась вперёд. Проблеск отчаяния и страха в глазах заставил Лауру ошарашенно отшатнуться и прикрыть рот.

— Малер! Не отключайся, Малер! — вскрикнула Нобилиа.

Лаура увидела, как по лицу академки расползалась душащая боль, та, что наступала перед осознанием того, что кто-то близкий мог лишиться жизни на глазах.

Судорожно зашевелив губами, Лания сосредоточилась, когда её ладонь перехватил Ингелео, остервенело и недоверчиво.

— Ты не помнишь, что с цветком сделала? Добить его решила? — прошипел Элисар, брезгливо отдёрнул руку и обтёр об штаны в тот же миг.

— Заткнись, понял, засунь язык в глотку и не доставай обратно! Будешь мне мешать, и я тебя превращу в тот цветок! — пригрозила Лания, оттолкнув от себя смутьяна. Лицо её исполосовали влажные дорожки. — Я не позволю ему умереть!

Перед глазами Лауры встала картина, как робкая рыжеволосая академка стояла с отсутствующим видом над почерневшим цветком, как дрожали её руки; вспомнила, как Нобилиа разбила другой горшок и села на корточки, цепляясь за волосы в обуявшем страхе. Тэнкальт совсем не понимала, как такая забитая девочка могла помочь хоть кому-то, ведь она не в состоянии помочь даже себе самой.

Лания выставила дрожащие руки, от которых. Казалось завибрировал поток ветра. От ладоней начал исходить желтовато-зелёный с малиновыми переливами свет, который устремился к ранам Малера; некоторые пряди на волосах блекло подсветились, но тут же погасли, вместе со светом.

— Нет, нет, нет! — В ужасе зашептала та, глядя на предавшие её руки.

— Что не так? — спросила Калеса, бросая растерянные взгляды то на потерявшего сознание отщепенца, то на его нерадивую спасительницу.

— Сил… их не х-хватает… после занятия и после тренировки… я не могу… не могу ему помочь. — Слёзы пуще прежнего покатились из глаз, она опустила голову.

— Нужно сделать хоть что-то! — разразилась Калеса.

Ближе подошёл Флатэс.

— Эльтен, Ингелео, хватайте его под руки и под ноги, может успеем отнести его…

— Куда ты нести его собрался? Вы может забыли сколько времени и во сколько медитрия уходит? — гневно спросила Люксальта. — Сейчас важнее остановить кровь!

Наблюдающая за всем Лаура, неотрывно смотрела на Ланию, которая с ненавистью оглядывала свои руки. Она вдруг вытерла лицо от скопившейся солёной влаги, всхлипнула и сделала ещё попытку. Лицо её стало непривычно серьёзным и напряжённым.

— Я тебя не брошу, — яро прошептала она. — Наш договор, распространяется и на меня!

Все замерли. Калеса хотела было, что-то сделать или сказать, но так и осталась с открытым ртом. Дара речи, как показалось, лишились все. Никто не мог ожидать от робкой трусишки не только потрясающего упорства, но и силы, которой, как все думали, у неё просто нет.

В груди у Лауры что-то ёкнуло, она затряслась всем существом, ведь когда тот же мягкий свет, вновь вырвался из рук Лании, из её носа потекли тонкие багровые струйки, устремившиеся к губам; глаза начали заливаться кровью, словно все капилляры разом полопались. Потоки энергии проскользнули в грудь Присфидума. Рыжие волосы Лании начали разлетаться вверх, пряди на локонах засияли серебристо-медными с земляничными оттенками также ярко, как и потоки её силы. Она натужно дышала и порыкивала. Кровь тем временем полилась и из глаз, а та, что шла из носа, пересекла губы и падала каплями с подбородка; на её плече вдруг начали вырисовываться алеющие пятна, пропитывающие ткань нежно-розовой кофточки, а вот раны Присфидума начали стягиваться на глазах. Нобилиа затрясло так сильно, что казалось, будто у неё припадок.

— Лания, остановись! Тебе нельзя тратить столько силы! Лания! — закричала, подскочившая Люксальта.

Только Контрайн успела коснуться подруги, как из рук той, перестал исходить переливающийся свет, волосы больше не светились, а сама она повалилась прямо на сидящего рядом Ингелео, который противно скрючил лицо, но таки подхватил, глядя на неё нечитаемым взглядом.

Неподвижный до того времени Малер, открыл глаза, к нему кинулась Калеса, заключая в неуклюжие объятья. Только она его коснулась, как он болезненно зашипел и постарался отстраниться.

— Заберите её кто-нибудь, она меня сейчас всего кровью измажет, — взмолился Ингелео, крепко держащий Ланию, потерявшую сознание прямо на его плече. В его глазах снова что-то промелькнуло, что-то непонятное, когда он посмотрел на академке, но Лауре уже было не до него.

Схватившись за сердце, она пошатнулась. Грудь и голову раздирало с неимоверной силой, жалящее жжение заполнило её изнутри, рассудок точно помутился, перед глазами начало плыть.

Мгновение и она шумно упала на землю, стараясь то закрыть рот, то сжимая голову, что так и норовила расколоться надвое. Её окатил невероятный страх и волной захлестнули старые воспоминания, те, которые долгие годы держались под замком созданной ею клетки. Память точно разрывали снова и снова, вклеивая недостающие куски, глаза неистово пекло. Она даже понять не успела, как закричала, давясь слезами. Крепче прижимая ладони к раскалывающейся от боли голове, Лаура зарылась пальцами в чёрные волосы, отливающие бронзой и широко распахнутыми глазами посмотрела себе в ноги. Все мысли, все слова, вся боль и обиды — вырвались наружу, поражая всё на своём пути прутья клетки, подобно разгорающемуся пламени.

Тэнкальт отчётливо чувствовала, как теряет связь с реальностью и ничего не могла с этим поделать. Из-за проносящихся в памяти воспоминаний, она даже не заметила, как к ней кто-то подошёл, да и когда заметила, делать ничего не стала. Ей ни до чего и ни до кого, ведь болезненные картины прошлого, проносились в голове одна за другой, сводя её с ума.

— Пожалуйста… пожалуйста, прекратите это! — взмолилась Лаура, когда по щекам потекли холодные слёзы. Она не до конца соображала, что говорит и к кому обращается. — Я больше не выдержу. Голова… м-моя голова сейчас взорвётся!

Для чего и зачем она просит? Разве кто-то поможет? Разве кому-то это надо? Столько лет она справлялась со всем, как могла, столько лет ограждала себя и психику от ужасов воспоминаний и вот… не справилась. И почему?

«Из-за девчонки с поломанной психикой, сломалась и я? Неужели я так слаба… но тогда она сильнее меня, разве не так?» — единственная мысль успела пронестись в голове, пока Лаура видела себя саму в детстве, видела, как бесцельно бродила то по дому, то по лужайке, видела разъярённого отца, когда он нашёл её с каким-то мужчиной, снова пережила пощёчину и громкий скандал.

Сказать, что видеть погребённые воспоминания оказалось невыносимо, не сказать ничего.

На её плечи опустились руки, чуть сдавившие предплечья и некто затряс академку. Лаура отдалённо слышала голос, словно оказалась под водой, но не могла понять чей, кто так встревоженно её зовёт?

— Эй? Алё, приём! Приди в себя, ну давай же!

Вздрагивая, Тэнкальт вдруг поняла, что должна загнать воспоминания обратно. Она постаралась это сделать, но ничего не вышло. Лаура затрясла головой в отчаянии и начала стрелять глазами в разные стороны. Через просвет в кустах, она заметила рыжую копну волос, видела, что Лания постепенно приходила в себя, её пропитавшуюся багровым кофточку и руки, покрытые кровью отщепенца, которого так отчаянно пыталась спасти.

— Назад, — прошептала Лаура, не сводя взгляда с Лании.

Голова начала проясняться, мысли стали приходить в порядок, а непрошенные воспоминания залезать обратно в тёмный ящик сознания, куда академка старательно их прятала. Сверкнув золотисто-жёлтыми глазами в сторону Флатэса, который тряс её за плечи, она окончательно пришла в себя, завидев два больших голубых глаза перед собой. На мгновение даже почудилось, будто перед ней мужская версия Лании, но локоны академца были пламенными, а глаза ясными. Лаура знала его, как притворщика и на то свои причины.

Только она успела оклематься, как Флатэс поднял её на ноги.

— А она, что опять тут забыла? — недоумённо произнёс Ингелео, передав, ещё не до конца пришедшую в себя Ланию Люксальте, которая прижала подругу к себе и недобро зыркнула в сторону смутьяна.

— Что, приползла? — едко спросила Калеса, ухмыльнувшись на короткое мгновение, прежде, чем снова посмотреть на пострадавшего Присфидума.

В этот момент Тэнкальт заметила, что стервозная академка сжимала руку Малера, пока тот с таким же чумным видом, пытался осмыслить происходящее. Лаура потрясла головой, а после рывком высвободилась от хватки Флатэса и отскочила на несколько шагов, бросив яростный взгляд на бывшую подругу.

— Не трогай! — затравленно сказала она, а после перевела взгляд на Калесу. — Я и к тебе? Может сейчас ты и окружена всеми этими людьми, но однажды ты все разрушишь своими руками и останешься одна, как это всегда и было, — прошипела Тэнкальт, снова нашла глазами Ланию и поймала недолгий зрительный контакт. Лаура, привычно ощетинившись, сделала равнодушное лицо и зашагала прочь, подальше от компании друзей, заинтересовавшей её самоотверженной академки и от ужаса, вырвавшегося из потаённых глубин. Пытаясь выкинуть воспоминания из головы, она с ужасом осознала, что ничего не вышло, а перед глазами так и стояла истекающая кровью Лания Нобилиа.

Территория академии кувелов

Оставшиеся позади академцы недолго смотрели вслед удаляющейся Тэнкальт, после чего перевели внимание на Малера, зашевелившегося на месте. Он приподнялся и постарался принять сидячее положение, упершись на здоровую руку. Ветер летал между студентами и заглядывал каждому в глаза; старался залезть под одежду, чтобы немного ребят в чувства. Ночная тишь прерывалась шелестом молодых листьев и травы. Где-то недалеко стрекотали насекомые, резвился ветерок, потерявший интерес к кучке подростков и ненавязчиво напевали птицы.

— Малер, ты как? — спросила Калеса, прерывая молчание.

Лания измученно посмотрела в сторону друга, чувствуя, что истощена до предела. Она не могла поверить в то, что в нужный момент не сумела помочь ему как следует, а всё из-за собственной немощности. После произошедшего дома она чувствовала двойную жгучую горечь во рту и думала, не пора ли начать делать реальные шаги к тому, чтобы стать сильнее, чтобы перестать быть балластом, чтобы стать той, кто в решающий момент не повалится без сил.

Препятствовала одна проблема: она не знала, как это сделать, с чего начать и как перебороть, прививаемый братом многолетний страх. Посмотрев на ладони, перемазанные кровью, она ненавистно сжала руки и вытерла кровь с лица наощупь.

— Жить буду. — Слабо улыбнувшись, Малер посмотрел на Калесу.

Сердце Лании от чего-то заскулило от тоски и навязчивого ревностного шёпота. Она ведь здесь, прямо перед ним, а он видит только Амкапир. Глаза ощутимо начало жечь, от чего Нобилиа постаралась проморгаться.

— Лания, как ты себя чувствуешь? — полушепотом спросила Люксальта.

— Ну, ты боец! — подхватил Эльтен и потрепал её по плечу. — А вообще нормально, что у неё кровь пошла из глаз и носа?

— А ты думаешь это может быть нормально? — фыркнула Люксальта.

Ингелео поднялся и с неким укором посмотрел на Ланию.

— Не будь она такой немощной, может и не довела бы себя до такого состояния, — с ледяным отвращением процедил он, засунув руки в карманы ветровки.

— Какая же ты сволочь, — раздражённо кинул Флатэс. — Ты у нас больно мощный.

Лания попробовала пошевелиться. Из-за чахлости в мышцах давалось это с трудом, но она твёрдо решила, что встать и пойти должна сама, может благодаря этим небольшим шажкам у неё таки выйдет справиться со своими психологическими проблемами, в чём, конечно, она сильно сомневалась.

— Всё нормально, завтра буду в порядке, — тихо ответила Нобилиа, отругав себя за тошнотную робость.

«Ингелео прав. Не будь я слабой, то смогла бы гораздо больше. Я слишком долго пряталась от проблем, но как теперь должна перестать это делать?» — подумала академка и предприняла попытку подняться самостоятельно.

— Спасибо, Лания. — Малер поймал её взгляд, на что она махнула.

—Хватайте своего отшельника и тащите в общежитие, а завтра отведёте к медитрии, — заговорил Элисар, уже поворачиваясь спиной к полуночной братии.

— Ты невыносим, — злобно прошептала Люксальта. — Мог бы проявить хоть немного сочувствия, не развалишься же.

Смутьян обернулся и встретился взглядом в Контрайн и её братом, закатил глаза. Неприятно скорчился, но выдохнув всё же потопал к Малеру. Лания, глядя на эту картину, поняла, что рычаг давления можно найти на каждого человека, оставалось найти свой.

— А ты чересчур сентиментальная, — фыркнул Ингелео. — Я не понимаю только одного, откуда в окрестностях взяться тебрарумам. Просто так забредать сюда они бы не стали, нет смысла. — Он пожал плечами. — Сайды под защитой, академия тоже. Остаётся только два варианта: либо они рыскали в поисках свитка, либо за кем-то гнались, а это значит, что ты чего-то не договариваешь. — Смутьян с вызовом вскинул бровь и воззрился на Флатэса.

— Давайте об этом завтра поговорим, нужно убираться отсюда. — Эльтен поднялся, прерывая гляделки Элисара и Игнэйра. — Малеру и так досталось, не хватало ещё ему слушать вашу ругань, — пробурчал солнечный мальчик.

Академия кувелов,кабинет медитрии

В кабинете медитрии было до того светло и свежо, что Малер странно ощущал себя. Бледные серо-голубые стены едва заметно мерцали в лучах утреннего солнца; залетающий в открытое окно ветер выгонял прочь застоявшийся воздух и заполнял помещение свежестью, от которой пациент, сидящий без футболки, то и дело ёжился, хоть и старался не показывать озноба. Он устроился на кушетке, свесив ноги, прямо напротив него висело овальное зеркало, в которое Присфидум старался не смотреть по ряду неприятных причин: его пугало заметно побледневшее лицо, потерявшее здоровый нежно-розоватый оттенок, синие глаза на белёсом лице стали смотреться больше, хоть и выдавали вялость с головой, под ними пролегли тёмные круги, которые из-за нездоровой бледноты стали чётче; лишь одно оставалось прежним — его непослушные кудрявые волосы, торчащие во все стороны и спадающие на глаза. Убирать их сил не было, а потому Малер просто смотрел сквозь них.

У него едва ли хватило сил, чтобы подняться с постели, что уж говорить о каких-то волосах. Стискивая ослабшими руками кушетку, он старался поймать равновесие и не повалиться на пол, удавалось это с трудом.

На радость, рядом стояла Калеса, которая то и дело поддерживала его и убирала с лица кудрявые пряди с озабоченным видом. Вместе с тем Присфидум знал, что не оказался бы в кабинете медитрии спозаранку, если бы академка буквально не ворвалась в их комнату. Она так ожесточённо барабанила в дверь, что казалось та вот-вот сорвётся с петель. Сам он не любил медиков и предпочитал ходить к ним, только в случае если будет на смертном одре. Пришлось сонному Флатэсу подниматься и открывать гостье. Влетевшая Амкапир, ураганом обрушилась на голову Малера. Она заставила Флатэса одеть его и помочь отвести в медпункт.

Стоящий неподалёку сосед едва раздирал глаза и всё время клевал носом, хоть и старался чаще моргать, что не заснуть стоя. Время от времени бросал ободряющие улыбки другу и мрачные взгляды на Калесу, которая без конца говорила с момента их прихода.

— Мальчик мой! — воскликнула ужаснувшаяся медитрия, прижимая руку к груди. Стройная, слегка худоватая женщина, скользнула к подопечному и принялась осматривать его раны. — Это просто уму непостижимо! Тебрарум в окрестностях академии! Что за вздор! — бесконечно причитала она, осматривая повреждения.

Малер же вспомнил, как упавшая на руки Ингелео Лания, тяжело дышала, как из носа у неё текли две тонкие багряные струйки и ещё две из, окрасившихся в красный, глаз; как на её плече проступали кровавые пятна, точь-в-точь как у него самого. Он прекрасно знал, что она приняла часть его ран на себя, от этого на душе было неспокойно.

— А что с Ланией? Ей не нужна помощь? — бесцветным голосом пробормотал Присфидум на ухо Игнэйру.

— Люкс её увела в общежитие, я слышал что-то на счёт заживляющей настойки, когда они уходили, — зашептал Флатэс. Чуть завидев тревожный взгляд Малера, Игнэйр поспешно добавил: — Она шла сама, силы у неё ещё были, и она сказала, что с ней всё будет в порядке. О себе побеспокойся.

Медитрия недовольно покосилась на студентов и усадила Малера в прямое положение, чтобы тот не дёргался.

— Дорогой, над твоими ранами кто-то уже поработал? — женщина изогнула бровь и пристально посмотрела на академца, поправляя затянутые в пучок русые с проседью волосы.

Малер вопросительно посмотрел на неё, прежде чем понять суть сказанного.

— Да, мне кое-кто немного помог.

— Немного? — воскликнула она в ответ. — Знаешь, если бы не этот твой «кое-кто», ты бы и до рассвета не дотянул. Давно я не видела ничего подобного. Раны стянуты так хорошо, жаль только, что непрочно, они могут открыться. Твоему другу надо в целители идти. Эх, в наше время так мало хороших осталось. — Покачала медитрия головой. — Подожди немного, я принесу живящую мазь, с ней ты быстрее поправишься и придётся тебе съесть несколько крово-таблеток¹, а то бледный, как моль.

Женщина отошла от кушетки, прошла мимо прямоугольного стола с несколькими тетрадями и разнообразными приспособлениями для лечения и свернула к размашистому шкафу. Внутри него грудилось множество тюбиков с мазями, пузырьками с таблетками, — обклеенными разноцветными наклейками и подписями, — пестрыми растворами собственного производства и настоями. Полки в шкафу, как и прочая мелкая атрибутика кабинета, пестрили пурпурным, но этого цвета в кабинете оказалось меньше, чем в остальном кампусе.

Малер скривился, осознавая, что ему придётся есть до ужаса неприятные лекарства, для восполнения крови в организме.

— Ты точно уверен, что с ней всё в порядке? — Вновь наклонился к Флатэсу Малер. — Если медитрия говорит, что всё залечено так хорошо, то значит она потратила много силы и, наверняка, ранена.

Друг распахнул глаза и пожал плечами.

— Лания сказала, что всё с ней будет в порядке.

К ним приблизилась Калеса, недовольно скрестившая на груди.

— Ещё немного и вы получите от медитрии нагоняй! Потом поболтаете!

Только она успела закончить фразу, как в кабинете раздался неодобрительный возглас:

— Мистер Присфидум, что за безобразие! Хватит ерзать, у вас же могут раны открыться! Что у вас, паразиты в заднем проходе покоя не дают? Давайте-ка проведём небольшой осмотр, нужно проверить не осталось ли у вас более серьёзных внутренних ранений.

С этими словами, женщина подхватила из шкафа с дюжину баночек и пузырьков. С комода взяла необходимые инструменты для осмотра и направилась к юноше.

— О чёрт! — простонал Малер.

— Тут бы подошло ругательство покруче. — Торжествовал Флатэс, посадив друга прямо, а сам скрестил руки.

***

Крово-таблетки¹ — препараты, восполняющие некритичные потери крови.

========== Глава 20. Слабость, приравненная к пороку. Часть 1 ==========

Академия кувелов,женское общежитие

Лания проснулась с гудящей головой и ужасной слабостью в теле. Рана — частично перешедшая от Малера — нарывала и болела, из-за неё она почти и глаза не сомкнула за ночь. Академка подумала, что было бы чудно, если в сумме она сумела поспать хотя бы парочку другую часов. Ломота в мышцах отдавалась при каждом движении, даже моргать оказалось неприятно. Солнце же, как на зло, било ей прямо в лицо яркими лучами. Скрючившись и пожалев об этом, она постаралась подняться скровати. Попытка увенчалась успехом только с третьего раза. Однако только она успела подняться, как сразу же пожалела. Боль запульсировала в голове так, будто внутри кто-то разместил бомбы, которые ежесекундно взрывались. Взгляд был туманным, в придачу ещё и ощущалось, словно в глаза набросали песка. Чуть отодвинув футболку, Лания посмотрела на слегка окровавленные бинты и выдохнула.

Соседка ещё спала и не мудрено, выходные же наступили. Решая прикрыть безобразную рану, академка кое-как поднялась с кровати и дошла до шкафа, чудом не проронив ни одного возгласа. С трудом вытащив из него кофту с джинсами, Нобилиа вернулась на кровать и начала натягивать одежду. С горем пополам справившись с этой задачей, подошла к зеркалу, не переставая кривиться при движениях.

«Если бы не Люксальта и её чудо-мази, вряд ли бы с утра вообще поднялась с кровати», — подумалось Лании, но все мысли в один момент резко сбились в кучу, когда она предстала перед своим отражением. Помимо мешков под глазами, походящими на синяки, её напугали глаза — зелёно-карие радужки затерялись в кровавых океанах мелких воспалившихся сосудиков; кое-где на коже ещё оставались небольшие следы от рдяных дорожек. Пока она оглядывала свой измученный вид, показалось, что ростом стала ниже, хотя академка и без того была довольно невысокой.

Позади заскрипела кровать и послышался бубнёж соседки.

— Лания? Ты, что уже встала? — хрипло пробормотала Кэнсаль, принимая сидячее положение. — Ты вчера поздно вернулась, все в порядке?

Стоящая у зеркала Нобилиа сжалась, а после одёрнула себя и постаралась выпрямиться. Она всё ещё намеревалась бороться со слабостями, пусть и получалось совсем неуклюже и выглядело со стороны это более, чем странно. Лания развернулась и Кэнсаль замерла, воззрившись на неё с неподдельной тревогой.

— Что у тебя с лицом? Это что… Валтис постарался? — Её ладонь с длинными, чуть кривыми пальцами, подлетела ко рту.

— Нет-нет! — Нобилиа выдохнула. — Мне нужны заживляющие капли с экстрактом та́рума. Надеюсь на рынке есть те что погуще, иначе краснота не спадёт.

— А… ну да, густые листья алоэ хорошо справляются с лопнувшими глазными сосудами.

Вэнферас поёрзала на кровати, отводя взгляд. Стало заметно, что ей неловко.

— Как твоя поездка домой?

Лания закусила губу и сжала кулаки. Она не успела даже как следует обдумать бесчеловечный поступок отца, ведь по приезду в академию, её увёл Флатэс и всё последующее время уже не приходилось думать ни о чём, кроме раненого Малера. На самом деле она предпочла бы и не думать, потому что понимала, что ничем хорошим это не закончится и она может возненавидеть отца за то, как он поступил с ней, и ужаснуться мыслям о том, что эту ненависть она все те года направляла не на того человека. А может ей стоило ненавидеть их обоих или только себя? В очередной раз проклиная слабость, Лания вспомнила все те разы, когда она трусливо сжималась от страха, когда пыталась сбежать от проблем и вот куда эта дорожка её завела. Она стала никчёмной и бессильной девчонкой, которая даже не могла помочь другу в ответственный момент.

— Всё нормально! — Натянуто улыбнувшись, Нобилиа украдкой посмотрела на Вэнферас. — Я даже думаю о том, чтобы записаться на факультатив по врачевательству.

— Правда? Не похоже на тебя.

Лания поджала губы и напряглась.

— Так и должно быть. Я устала быть слабой, надоело уже чувство беспомощности, мне хочется уметь защитить себя, а не полагаться на кого-то другого.

Кэнсаль подняла голову и посмотрела на подругу, точно не узнавая её. Лании же казалось, что самым эффективным способом стать сильнее, это преодолевать слабости и идти теми путями, о которых она бы раньше даже и помыслила. Преградой стал страх, что зарождал внутри множество сомнений и опасений. Ей больше не хотелось чувствовать себя одинокой или видеть, как от неё отдаляется самый близкий друг, нашедший интерес в другой девушке, а потому Нобилиа решила, что самой хорошей идеей будет отдалиться первой, чтобы учиться справляться без него, да и выглядеть прилипалой хотелось меньше всего. Она намеревалась дать ему свободу от себя, чтобы он больше не мучился и мог не разрываться между ней и кем-то ещё.

— Я тебя понимаю, — заговорила Вэнферас, устремляя взгляд в пол. — Меня тоже тошнит от всей этой несостоятельности, но больше меня беспокоит то, что ты словно отдаляешься. Если ты решила стать сильнее, то я буду только рада поддержать тебя, только не оставляй меня одну.

Лания поднялась, села рядом с подругой и приобняла за плечи.

— Спасибо за поддержку, Кэнс, — благодарно заговорила она. — Я постараюсь проводить с тобой побольше времени. Ты не сходишь со мной в деканат в лансем?

— Конечно, схожу, — улыбнулась в ответ та. — Хочешь записаться с начала недели? — хихикнула Кэнсаль, на что Лания утвердительно кивнула.

Академия кувелов,кабинет медитрии

В кабинете стоял сладковатый запах мяты, его разбавляли горькие и кислые ароматы мазей и травных настоек, из-за которых так же чувствовался лёгкий шлейф еловых иголок и шишек. Вместе они дурманили голову и навевали сон, которого так требовал организм, потому Калеса была несказанно рада покинуть его, ведь держалась уже из последних сил, чтобы не лечь на кушетку позади Малера и не задремать. Если бы она рискнула пойти на этот отчаянный шаг, то наверняка бы наплевала и на библиотеку, в которую собиралась идти, и на подготовку к сложному тесту профессора Сэпсума, от которого уже было тошно. Последнюю неделю она только и делала, что занималась и её ужасно воротило от заумных вопросов по флоре и фауне, тем не менее результаты уже были куда заметнее, ведь она таки сумела добраться до восьмидесяти трёх баллов, хотя этого всё ещё было мало, а до теста оставалось не так уж много дней. Так же Калеса пожертвовала всем свободным временем и даже парочкой ночей, чтобы сдать долги и как следует подготовиться и по другим предметам, которые уже смогла успешно сдать.

Как только Малера отпустила медитрия, академка подхватила его под руку и с радостью покинула дурманящее помещение.

Поглядывая на обессиленного и потрёпанного отщепенца, Амкапир всё больше осознавала, что он вызывает в ней странный трепет, который приятной волной захлёстывает с головой.

Она даже не могла припомнить, когда в последний раз так волновалась за кого-то. Ощущение, будто сердце падало в пятки, а грудь проткнуло кольями, ударило по ней в момент, когда от Флатэса пришло сообщение о том, что Присфидум ранен тебрарумом. Калеса и не помнила, как оделась и выскочила из общежития, или как примчалась на место, где и увидела корчащегося от боли Малера, всего залитого кровью и дрожащего от боли. Впервые за много лет, она испугалась, что может потерять кого-то, даже если этот кто-то — парень, который временами доводил её до бешенства.

Благо после похода к медитрии он стал выглядеть значительно лучше. Женщина настоятельно советовала отлежаться в кровати неделю другую и только потом возвращаться к учёбе, так же дала с собой несколько баночек с мазями и бутылек с маленькими таблетками-шариками, внутри которых переливалась амарантовая жидкость. Наказала принимать по несколько таблеток по три раза в день, чтобы восполнить кровь в организме, так как переливание крови ему совсем необязательно. Академец хотел было отмахнуться от лекарств, но Калеса его одёрнула и взяла вместо него.

— Ну, друг, считай легко отделался, — проговорил, зевая, Флатэс и потянулся.

— Если бы не Лания, может и не отделался бы, — буркнул Малер, на что Калеса не сдержалась и закатила глаза.

За время знакомства с отщепенцем и его друзьями, с особой осторожностью она относилась к его дражайшей подруге, даже старалась держать их на расстоянии, когда то позволяла ситуация. Она сама не понимала зачем это делала, но свербящее под ложечкой ощущение не давало покоя и постоянно заставляло Калесу делать глупые поступки, особенно в присутствии рыжеволосой подружки Присфидума. Пару раз она, как бы невзначай, дотрагивалась до Малера и стреляла глазами в сторону Лании, оценивая её реакцию или после встречи в библиотеке, вцеплялась в его руку и утаскивала академца с собой. Пусть это и выглядело со стороны глупо, сам Малер, похоже, совсем не был против такого поведения, что порой грело душу. Амкапир не имела ничего против самой Нобилиа, но её взгляды в сторону кудрявого юноши, порой заставляли кровь в жилах вскипать.

Троица неспешно прошла по коридору, свернула в один из пролётов, и вышла в холл, а затем к входной двери. Оказавшись на улице, Калеса сверкнула глазами в сторону Малера с беспокойством и хотела было отогнать навязчивый трепет, но стоило ему посмотреть ей в глаза, как Амкапир почувствовала, что к щекам начала приливать кровь. Потому она спешно отвернулась, притворившись, что смотрит в сторону.

— Мне нужно в библиотеку, справитесь без меня? — Флатэс опять зевнул, его глаза заслезились, потому он быстро заморгал.

— Валяй, без тебя не пропаду. — Слабо улыбнувшись, Малер махнул ему рукой.

Перед уходом, Игнэйр окинул строгим взглядом Калесу, прежде чем засунуть руки в карманы кофты и зашагать от них прочь. Глядя, как Игнэйр отдаляется от них, академка напряглась и поняла вдруг, что нервничает. Ей даже показалось, что в воздухе повисла странная неловкость.

— А тебе в библиотеку не надо? Ты, кажется, ещё не дошла до проходного балла, а до теста осталось всего три дня, — вяло спросил Малер, буравя её уставшим взглядом.

Встретив пронзительно синие глаза, похожие на глубокие воды океана, Калеса сделала задумчивое лицо, чтобы не выдать смущения.

— Надо, — буркнула она. — Но ты же сам не доковыляешь до комнаты.

Присфидум усмехнулся.

— Да уж конечно, с тобой всяко будет надёжнее. — Голос его заполнился сарказмом и последовала новая усмешка. — Дуй-ка ты учиться, я и без тебя разберусь.

О развернулся и махнул ей на прощание, предварительно выцепив «гостинцы» медитрии их её рук. Ведомая странным порывом, Калеса кинулась за ним и осторожно схватила его ладонь. По пальцам побежало что-то очень приятное и тёплое.

— Я вообще-то волновалась за тебя. — Поджав губы, она серьёзно посмотрела ему в глаза вновь.

Малер остановился, на лице у него явно отплясывало удивление, даже брови медленно поползли вверх.

— У тебя температуры случаем нет? — Он деловито приложил пальцы к её лбу, когда Амкапир отмахнулась от него, состроив недовольную гримасу.

— Нет у меня температуры, — забурчала в ответ. — А что это так странно? Да, я чуть душу Тёмному не отдала, когда узнала, что на тебя тебрарум напал.

Присфидум снова замер в изумлении, а после на его губы скользнула лёгкая, даже радостная улыбка. Калеса набрала побольше воздуха в грудь, неосознанно сжала его ладонь и заговорила, чтобы он не перебил её, как это обычно случалось:

— Иди отдыхай и не смей никуда шляться, понял? Я попозже зайду к тебе. — Выпустив тёплую ладонь из пальцев, академка молилась лишь о том, чтобы он не услышал, как ненормально участилось у неё сердцебиение. Затем развернулась и стремительно пошла в сторону библиотеки, готовая поклясться, что на его губах, всё ещё сияла та красивая улыбка, которая заставила её желудок сделать сальто назад.

========== Глава 20. Слабость, приравненная к пороку. Часть 2 ==========

Академия кувелов,кабинет истории Зазавесья

Бурные разговоры заполнили аудиторию. За окном природа начала постепенно распускаться, деревья заметно принарядились, выпустив бирюзово-синеватые листья, колышущиеся на ветру.

У академии росла масса деревьев разных пород, наблюдая за ними из окна можно различить множество разных оттенков: от всех цветов зелёного с разнообразными отливами до рыжевато-лазурных с кобальтовым. Лучики солнца скользнули через стекло, падая на парты и слепя некоторых студентов, сидящих у окон, от чего те постоянно жмурились.

В здании стало значительно теплее, как и на улице, многие студенты уже успели перейти на летний вариант формы, девушки на юбки, сделанные из более тонкого и дышащего материала, блузки с коротким рукавом и все те же пурпурно-сиреневые пиджаки с чёрными вставками; кто сидел без них, а кто-то просто закатывал рукава. У парней форма была идентична, разве что вместо юбки — бриджи по колено.

Лаура наблюдала за сокурсниками и крутила ручку. Её взгляд блуждал по партам в поисках одних и тех же лиц. Сначала она смотрела на Калесу, пристроившуюся на место у окна с кучерявым отщепенцем, который вернулся к учёбе лишь спустя неделю. Они беспечно разговаривали и то и дело посмеивались или кривились. Со своего места Тэнкальт хорошо их видела и слышала, даже если сидела рядом выше. Затем побежала глазами вверх и задержалась на, сидящем в привычном одиночестве, Ингелео, что-то черкающим на полях тетради. Через две парты от него расположился Флатэс, рядом с ним сидела девушка, которую Лаура в их компании не видела. Волосы соседки притворщика заделаны в незатейливый пучок, от чего пылающие насыщенно-бардовым пряди волос, струились по затылку, привлекая взгляд. Отметив, плавные черты лица и приятную внешность студентки, Лаура с некоторой завистью посмотрела на то, как те двое смеялись и улыбались друг другу, пока в глазах обоих сияли озорные огоньки. Что-то ещё было в их взглядах, но разглядывать это что-то не было никакого интереса.

Когда в кабинет зашли две академки, Тэнкальт заметно оживилась, наблюдая за рыжеволосой студенткой, чьи волосы оказались заделаны в высокий хвост, а вьющиеся локоны водопадом спадали вниз. Она шла в компании такой же скованной подружки. Перед глазами снова встала хрупкая фигура Лании, алые следы и яркий свет, проходящий в тело неподвижно лежащего отщепенца. Воспоминания, вырвавшиеся в ту ночь, всё ещё давали о себе знать, они вспышками то появлялись в памяти, то снова исчезали, контролировать их удавалось с большим трудом. Лаура не понимала, что происходит с её способностью, но в одном была уверена точно — чтобы не произошло, к этому как-то причастна Лания.

Подруги прошли в кабинет. Взгляд рыжеволосой академки упал на парту Малера и Калесы, она пару секунд смотрела на них, как вдруг покачнулась и взгляд её стал чумным. Подружка её придержала, чтобы та не повалилась.

— Ты чего? — хоть студентка, походящая на мышку, и говорила тихо, Лаура, сидящая неподалёку, могла их расслышать.

Лания помотала головой, потерла виски и странно улыбнулась, точно хотела показать, что всё в порядке.

— Голова немного закружилась, пустяки. В последнее время такое часто происходит, наверное, я не до конца ещё восстановилась.

Они прошли к первому длинному ряду и сели. Лаура не сводила с них взгляд и даже чуть подалась вперёд, чтобы лучше их слышать.

— Ты в эти выходные остаёшься?

Лания повременила с ответом, доставая тетради из сумки.

— Нет, больше нельзя бегать. Я и так пропустила тренировку в те выходные, — сухо проговорила она, чуть понизив голос.

— Но ты же сказала, что твоя мама против ваших с Валтисом тренировок. Разве ты не боишься, что твой отец, будет действовать открыто, как и сам Валтис? Теперь-то им скрываться незачем, — испуганно протараторила девушка-мышка.

— Ну и что мне теперь, всю жизнь от них бегать? Я не для того начала бороться с собой, чтобы при виде брата и отца снова прятаться обратно в кокон.

— Плохая это идея. Может бороться ты и начала, но всё ещё шарахаешься по коридорам, при виде Валтиса. Не ты ли с утра развернулась и пошла по другой лестнице?

Лания напряглась, было видно, как она сжала кулаки под партой.

— Я над этим работаю, не всё и сразу! Можно подумать, будто мне удастся так просто отделаться от психологических проблем. Панические атаки, только по одному моему хотению не исчезнут, как и страх. — Голос её заметно поробел. — Мне друг часто говорил, что нужно смотреть страхам в лицо, вот я и пытаюсь этим заняться.

— Безумие какое-то, — так же тихо ответила соседка. — Не слишком ли резко ты решила все поменять? Сначала факультатив, теперь и поездка домой. Не думаешь, что слишком много на себя взваливаешь за раз?

— Нужно привыкать, иначе я никогда не выберусь из этого болота. И так тошнит от того, что никак не могу отделаться от привычек бегать и прятаться, ещё и ты мне палки в колёса суёшь.

Хоть она и говорила дельные вещи, Лаура хорошо слышала ноты страха, от которых голос звучал тихо, а по скорчившейся фигуре заметно, что Нобилиа, словно пытается спрятаться от чужих глаз. Звонок промчался по аудитории, заставив студентов рассесться по местам. Зашёл профессор, призвал ребят к тишине и начал лекцию.

От повторяющихся задорных смешков и быстрой речей преподавателя, которой тараторил порой так, что было сложно разобрать его слова, Лауре было тошно. Прошло чуть больше половины пары, а мужчина продолжал рассказывать о побоище в Кортасе, произошедшем из-за переворота и смены власти за века до появления завесы.

— Таким образом, этвахаумы, прислуживающие в то время правителю, запрятали важные документы в оговорённом месте, на самом виду, чтобы зачинщики смуты, смогли скорее свергнуть прежнего Труларта и посадить на трон более подходящую, по их мнению, кандидатуру.

Тэнкальт казалось, что она вот-вот уснёт, как краем глаза, увидела, что Калеса придвинулась ближе к Малеру. Повернув голову, Тэнкальт заметила, как Амкапир, поглядывая на профессора, пытается привлечь внимание, старающегося не заснуть соседа. Тот склонил голову на руку, безынтересно слушая лекцию. Лаура напряглась, чтобы расслышать о чём они говорили.

— Слушай, а если тот свиток, что попал к нам, лежал на том столе не просто так? Что если кто-то приготовил его для тенадасеров и для этого оставил на видном месте? — зашептала Калеса и стрельнула серьёзным взглядом на Присфидума.

Тот отвлёкся, и не убирая руки из-под головы, повернулся к ней.

— Возможно, но какая нам теперь разница?

— А такая, что если именно этот свиток нужен был тенадасерам, то возможно, что, получив не тот, они могут вернуться за настоящим и тогда у нас будут большие проблемы! — прошипела недовольно академка. — Если тенадасерам нужен свиток Кэтсии, то не значит ли это, что он должен быть надёжно запрятан и ни к кому в руки не должен попадать?

Малер оживился и придвинулся к Калесе.

— И что нам с ним делать предлагаешь? Преподавателям в этом случае мы его точно вернуть не можем. Если мы его принесём, на нас же орден натравят и не дай Светлая Дева, кинут за решётку.

Недовольно цыкнувший позади Ингелео, с остервенением на лице подался вперёд.

— А может вы заткнётесь? Засунь этот свиток себе в задницу, вот тебе и безопасное место, там его искать точно никто не будет. И хватит уже трепаться об этом! Отвлекаете!

Повернувшиеся Малер и Калеса замерли.

— Давай не будем здесь это обсуждать, — шепнул кучерявый академец, на что Калеса фыркнула.

Лаура расслышавшая весь диалог, снова задумалась о свитке, который видела и о том, что лучше бы те избавились от него, иначе проблемы рано или поздно их таки достанут.

Штаб сопротивления,комната Глораса

Мужчина сидел, прислонившись спиной к изголовью кровати и углублённо раздумывал над увиденным в ночь, когда перед ним предстал тебрарум с сияющими отростками. Он отчётливо ощущал, что паззл не складывается из-за недостающих кусочков, которые разломаны ещё на несколько частей и раскиданы по разным уголкам мира. Перевязанное плечо время от времени болезненно пульсировало, когда действие уколов закончилось, но глава старался не обращать на это время, считая, что разгадать загадку свитков и непонятных отростков гораздо важнее какой-то боли.

Глорас уже долгие годы сражается против сил Итенедонимуса, но не разу не слышал и не думал о давно исчезнувших из мира душах, которые, по всей видимости, играли большую роль во всей этой истории.

«Раз есть свитки, значит есть и сами Кэтсии, но где он собрался их брать?» — в голове проносились встречи с тебрарумами.

Конечно, он не раз видел светящиеся глаза, когти, шипы на хвостах или вовсе кристаллики, вживлённые в переливающиеся тьмой тела тебрарумов, но ничего похожего на те рога — ещё никогда не встречал. Все размышления из раза в раз приводили его к свиткам и Кэтсиям, в существование которых ему самому слабо верилось. Со стороны казалось, будто Итенедонимус старлтся запутать всех, обвести вокруг пальца, а с другой Глорас видел реальные факты существования этой силы — разгромленные породы нерушимой долины.

Кэтсии энемы относятся к разряду не сказка, легенда, но и не правда. Есть те единицы, что верят в существование духов и те, кто не верят ни во что.

К кому себя относить — Вэдпрум не понимал, потому что стоял где-то посередине этих лагерей.

Устало выдохнув и потерев виски, он потянулся за стаканом с водой на тумбе, когда в дверь постучали, а после в проходе появился капитан Бонстек, с ободряющей улыбкой и беспокойством на лице.

Павас считался одним из тех, кто обычно поддерживал Глораса и оставался с ним на одной волне, хоть некоторые их взгляды на жизнь и были расхожи. Например, он мог отрицать существование того, чего не видел своими глазами, в то время как глава сопротивления погружался в сомнения и обдумывал каждый вариант, пускай и самый абсурдный, ведь знал, что в Зазавесье полно неприятных сюрпризов.

Бонстек зашёл внутрь, закрыл за собой дверь и пошёл к тумбе, подавая кряхтящему товарищу воду, после чего устроился на потрёпанном и выцветшем кресле рядом с кроватью. То заскрипело из-за усевшегося капитана.

— Помотал же ты нам нервы. — Усмехнулся Павас, сцепив руки в замок на коленях и пробегаясь глазами по внешнему виду Глораса. Очевидно, выглядел он не совсем чтобы хорошо, это, точно чернилами, оказалось написано на лице гостя.

— Вам полезно, — хмыкнул Ведпрум и посставил уже осушенный стакан обратно. — Мне нужно было увидеть кое-что своими глазами.

— Это твоё «увидеть своими глазами», чуть не стоило тебе жизни! — Нахмурился Бонстек. — Разве ты не перерос тот возраст, когда подмывало рисковать жизнью? Это уже не должно быть твоей заботой, твоё дело планировать стратегию и разбираться с делами тут, а уж для миссий у нас людей больше, чем достаточно, — завёл старую песню капитан, жестикулируя руками, усеянными шрамами.

— А ты вроде должен был понять, что читать мне нотации не твоя стезя. Я не собираюсь прятать в стенах штаба, пока за его пределами творится чёрт-те что, — недовольно ответил Глорас, вглядываясь в мерцающие карие глаза друга.

Бонстек вдруг рассмеялся.

— Ты всегда таким был. — Ностальгическая улыбка тронула его губы. — Смотрю, ты тесно общаешься с отрядом Эпкальма. Та троица шутников-таки видимо научила тебя парочке слов вивпамундов.

Почуяв неладное, глава прищурился, с сомнением разглядывая Бонстека.

— Ты же пришёл явно не ностальгировать. Без надобности ты никогда не вспоминаешь троицу из отряда Эпкальма. — Он свёл брови и строго посмотрел на капитана. — Что с Эпкальмом?

Капитан Павас удручённо и протяжно выдохнул, опуская голову и отводя взгляд. Поджав губы, он долгие несколько секунд сверлил пол под ногами и о чём-то раздумывал, о том свидетельствовали раздувающиеся ноздри.

— Капитаны с Гловиль не хотели, чтобы это дошло до тебя сейчас, особенно, когда ты всё ещё в таком состоянии. Они решили, что разобраться с этим вопросом нужно как можно быстрее. — Стушевался Бонстек, проводя рукой по коротким волосам-ёжикам.

— О чём идёт речь? Какое решение, что у вас происходит? — От слов товарища, Вэдпрум напрягся так, что повреждённые в плече мышцы заболели ещё сильнее, как и на груди.

— Сегодня вечером они собираются убрать Эпкальма с поста лидера, путём открытого собрания. — С горечью выдохнул Бонстек, хватаясь за переносицу.

— Что? Какого Тёмного! — яростно воскликнул потрясённый Глорас, тело которого заполнилось дрожью, сводящей мышцы на руках и ногах.

Он так разозлился, что готов был подорваться с кровати в этот же миг, наплевав на все раны и броситься на выручку сына, за которого не жалко и скандал устроить, и пойти против всей верхушки штаба. Прежде таких решений никто не смел принимать без его ведома, а потому к неистовому негодованию прибавилась ещё и раскалившая тело неукротимая ярость. Скинув с себя одеяло, он уже начал свешивать ноги с кровати, как к нему подскочил Бонстек и постарался успокоить.

— Глорас, это нецелесообразно! Что ты творишь! Мы все решили, что Эпкальм уже изжил себя в этой роли. Это не первый раз, когда он подвергает опасности других, сам подумай! — Глаза капитана нервно забегали. — Я сказал тебе это не для того, чтобы ты подорвался и побежал разбираться, а потому что не хотел оставлять тебя в неведении.

— Что ты несёшь? — угрожающе зарычал Глорас. — Ещё немного и все вы изживёте себя в своих должностях, отойди с дороги! Ты же знал, что будет, когда я узнаю об этом, так что нечего теперь удивляться. — Его глаза угрожающе мерцали, мышцы напряглись до предела. — Эпкальм не виноват в том, что я взял его с собой.

— А как же Сэлд? Он тоже не виноват в том, что Эпкальм послал его в тыл к врагу? Он же чуть не погиб! Потом ещё и ты вернулся в полуобморочном состоянии! Слишком много ошибок для одного парнишки за месяц.

— Я это так не оставлю! — Глорас с силой сдавил челюсть. — Вы просто не имеете никакого права, решать подобные вещи без меня.

Бонстек тяжело выдохнул.

— Вообще-то имеем, — уже спокойнее продолжил он. — Согласно правилам, если один из глав серьёзно ранен, то его часть обязанностей, ответственности и влияния переходит на второго главу. И вообще, тебе положен постельный режим!

— Бонстек, отойди, — исступлённо, но тихо проревел Вэдпрум.

Капитан и не шевельнулся. Он заметил, как товарищ скривился от боли в плече, когда тот уперся ему в здоровое. Ослабил натиск.

— Сядь и послушай меня, я ещё не закончил. Мне нужно сказать тебе ещё кое-что. — Серьёзнее сказал капитан, отпуская главу сопротивления и выпрямляясь. Он выдержал испытующий взгляд, прочистил горло и немного замявшись, продолжил.

Если предыдущие слова ввергли Глораса в бешенство, то последующие вывели его из и без того шаткого равновесия. Казалось, словно у него из под ног резко вырвали землю. От потрясения, глава осел на кровать с мрачным видом, бессмысленно заглядывая завитушки на ковре, пытался собраться с мыслями и понять, что же ему делать.

Комментарий к Глава 20. Слабость, приравненная к пороку. Часть 2

С возвращением в реальность, надеюсь путешествие было увлекательным(„• ֊ •„)

========== Глава 21. Гром молота правосудия. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 21. Гром молота правосудия. Часть 1

Вот и выходит первая часть последней главы первого тома(´｡• ω •｡`) Приятного путешествия, дорогие мироходцы! Да прибудет с вами благословение Светлой Девы!＼(≧▽≦)／

Штаб сопротивления,река Светлой Девы

У бурно журчащей и обдающей прохладой широкой реки, сидел сопротивленец и бессмысленно смотрел в воду, точно стараясь найти в ней утешение, ответы или помощь. Со стороны казалось, что он ждёт, что кто-то или что-то, вот-вот вынырнет из её глубин и окажет ему поддержку.

Одно из её многочисленных русел тянулось на многие километры. Воды Светлой Девы появились в Зазавесье с незапамятных времён.

Существует множество легенд сложенных о появлении водных потоков, однако самой верной считается та, что рассказывает о том, как Светлая Дева, некогда ступавшая по зачарованным магией землям, помогла людям справиться с тьмой в душах, вылечила их недуги и защищала от мрака Итенедонимуса.

Легенда так же гласила, что юная, невероятной красоты, источающая молочный свет — дева, с длинными до пят белокурыми волосами, состояла из него целиком и полностью, за исключением белков глаз, — они являлись чёрными, — была повержена Тёмным Властителем. На исходе своих сил, переполненная желанием помочь народу, она обратилась в реку, растёкшуюся по землям волшебного мира. Наблюдая за руслами вод с высоты, можно увидеть в её очертаниях россыпь извилистых длинных прядей волос Светлой Девы. Благодаря своей жертве, она подарила людям воды, в которые тёмные твари ступить не могли, а сама жидкость, наполненная её светом, стала целебной. В подлинности последних двух фактов у ныне живущих в Зазавесье закрадывались большие сомнения, поскольку все знали, что не лечить людей, не убивать тебрарумов, реки не могли. Кто-то полагал, что сила иссякла, кто-то думал, что её никогда и не было, и лишь малая часть кувелов и оставшихся этвахаумов, верила в то, что воды способны вылечить, что угодно, придать сил и осветить мрак.

Оторвав травинку с синими переливами, Эпкальм принялся крутить её в пальцах и отрывать по небольшому кусочку. Он думал, как бы было здорово, появись Светлая Дева и спасти всех от тирании Тёмного Властителя. Конечно, он сомневался, что такое возможно, ведь, даже если допустить, что она действительно существовала, то можно прийти к выводу о том, что сил её не хватило для схватки с Итенедонимусом. Раздумывая над этим, сопротивленец удивлялся, насколько древнее существо их враг и как долго существует. Он не совсем понимал его целей, но знал, то если тьма действительно поглотит мир, то рано или поздно исчезнут все люди.

Прогоняя в голове эти надоедливые мысли, он надеялся, что хоть в какой-то мере отвлечётся от близящегося собрания, на котором у него, наверняка, заберут лидерство. Утешало лишь то, что он останется со своим отрядом, может и не как командир, но как друг и товарищ. Пусть сопротивленца и удручал факт того, что песенка его спета, Эпкальм старался мыслить позитивно, потому как знал, что иначе просто сойдёт с ума, изводя себя мрачными мыслями.

Всю прошлую неделю он ходил, как на иголках и ждал, когда же это собрание назначат. От миссий его на это время отстранили, временным лидером отряда сделали Липедессу, которая вовсю отказывалась от предложенного «подарка». Чтобы хоть как-то коротать время, уже бывший лидер, навещал Сэлда, подолгу рассиживаясь в комнате и разговаривая с ним.

Рафспит постепенно поправлялся, однако нанесённый капитаном-тенадасеркой ущерб, оказался гораздо серьёзнее, чем все предполагали. Из хороших новостей было то, что он таки встал на ноги и уже мог выходить на улицу, чем и советовала заниматься Скафия, плохая же новость была в том, что сопротивленец сильно хромал. Медитрия полагала, что всему виной ножевые ранения и множественные ушибы, которые так или иначе повлияли на его ногу.

Эпкальм подолгу разговаривал с Сэлдом обо всём том, что творилось и Сэлд всегда старался поддержать его добрым словом, а также возмущался не меньше других тем, что его хотели понизить в должности.

Вместе с тем Аноильтенс навещал Глораса, который тоже постепенно креп, но был ещё недостаточно силён, чтобы покидать штаб, да и свою комнату. Чтобы не добавлять переживаний, сопротивленец ничего не говорил о предстоящем разбирательстве и обходил эту тему всеми возможными способами, потому как понимал, что неровен час, как наставник узнаёт обо всём от капитанов или Гловиль, которая ходила с довольной ехидной улыбкой всё то время. Соотрядовцам он запретил волновать главу и попросил не говорить ничего о готовящемся «трибунале».

По мере того, как летели дни, а известий никаких не приходило, он стал дёрганым, мрачным и даже лишённым чувств. Эпкальм не знал, что может сделать для сопротивления, чтобы исправить свои ошибки, а потому всё чаще стал приходить к реке и изводиться бессмысленными размышлениями, которые ни к чему его не приводили.

Вот и в этот день, когда с утра Гловиль сообщила ему о собрании, он, вместо того, чтобы прийти к назначенному времени в зал совещаний, ушёл подальше, не желая вновь выслушивать упрёки и сдерживать попрекающие взгляды капитанов и второй главы сопротивления.

И так ясно, чем всё закончится, так смысл устраивать из этого представление? Нервов хватало и без того, как и надуманных забот, которыми Эпкальм старался себя занимать, чтобы меньше думать и винить себя за всё произошедшее.

Он так сильно погрузился в себя, что даже не заметил, как рядом с ним опустился Сэлд. Кинув крепкую трость на траву, Рафспит уселся и сложид руки на согнутую здоровую ногу и посмотрел на друга, щурясь от заходящего солнца. Синяки постепенно сходили с его лица; даже заплывший глаз стал выглядеть гораздо здоровее, хоть лопнувшие капилляры и выглядели устрашающе, оставляя на белке багровые сгустки крови. Руки, грудь и живот по-прежнему оплетали бинты, но и эти раны начали затягиваться, при том Сэлд кривился от движений и кряхтел, когда поднимался и садился.

— Вот ты где прячешься, — прохрипел друг, окидывая взглядом деревья вокруг и вдыхая полной грудью свежий воздух, с запахами молодой листвы и вылезшими цветами. — А как же собрание? Ты не должен на нём присутствовать?

— Должен, — бесцветно ответил Эпкальм, потирая глаза. — Уверен, что они и без меня разберутся. Если уж капитаны и Гловиль что-то решили, то пойдут до самого конца и моё мнение их будет мало волновать. — Помолчал, продолжая общипывать травинку. — Хотя я и сам знаю, что вина лежит на мне.

Сэлд закатил глаза и мученически выдохнул с усталым рыком.

— Знаешь, Эпкальм, у тебя много положительных качеств, но нытьё и вечное нагнетание к их числу точно не относятся. Хватит уже одно и тоже талдычить, — недовольно проговорил Сэлд, устремляя глаза на померкшего друга.

Рафспит замечал изменения в товарище в течение всей недели; видел, как мерк взгляд, как под глазами образовывались растущие тёмные круги, свидетельствующие о бессонных ночах; видел, как Эпкальм чах на глазах и ничего не мог с этим поделать, только чувствовать себя паршивым другом. Чтобы он не говорил и как себя не вёл — не мог поправить состояния загоняющего себя в уныние паршивца.

— Что там с твоей супер-сложной тренировкой? Придумал чего? — решил сменить тему Сэлд, переводя всё в более спокойное русло.

Аноильтенс хмыкнул, дёрнул плечами и тускло улыбнулся, от чего мешки под глазами растянулись.

— Нет, Тагус мне сказал, что в моём случае надо пробовать что-то совсем невозможное, а только потом уже переходить к чему попроще.

— Ха! И правда. Ты ж только так и учился всегда, что управлению силой, что каким-то манёврам с помощью перчатки.

Эпкальм продолжил выдавливать улыбку и смотреть в воду, чувствуя внутри странную пустоту и усталость, поедающую его все эти дни. Сэлд заметивший, как тот снова погружается в апатию, ткнул его локтем.

— Ну, хватит киснуть, давай попробуем эту твою тренировку, вдруг получится чего.

Почти лишившийся звания лидер, повернулся к товарищу заметно приободрившись. Рафспит закрыл глаза, а Эпкальм уже было приготовился поднести к нему руки, как за спиной раздался тягостный голос:

— Эпкальм… они хотят тебя видеть, — с печалью проговорил Тагус. — Чёртовы ублюдки, — проворчал Релум, глядя на землю и сводя брови, от чего его вид стал более суровым. — Хотят, чтобы всё прошло официально.

Сэлд открыл глаза и безрадостно посмотрел на Эпкальма, который безразлично пожал плечами и поднялся с земли, подавая тому руку.

— Видимо не сегодня. — Со странной насмешкой проговорил Аноильтенс, чувствуя, как в груди сердце начало глухо и неприятно бухать.

Сопротивленец сверлил друга глазами с явной тревогой, прежде чем подхватить свою трость и ухватиться за протянутую ладонь.

— Я буду там с тобой. Если уж скалиться, то вдвоём! — Парни одновременно улыбнулись, а после лидер поднял товарища на ноги и все трое невесело потопали к штабу в тишине. Никто не знал, что ещё можно сказать в сложившейся ситуации, а потому каждый думал о своём. Да и любые слова казались излишними.

В дверях штаба Эпкальма встретила оставшаяся часть его отряда, от чего сердце приятно кольнуло, но вместе с тем нестерпимо больно. Женя и Липедесса, смотрели на подошедших с грустью, в то время как Вильт и Памаль со злостью и тревогой, и лишь в одном взгляде — сочувствующем, лидер почувствовал фальшь. Ингет стояла, скрестив руки и упираясь о дверной косяк. При виде неё в Эпкальме вспыхивала неприязнь. Он упорно игнорировал её всё то время ожидания и не обмолвился с ней и словечком.

«Вот ты и победила», — с горечью подумал сопротивленец, вспоминая, как ребята пришли к нему и рассказали о том, что Ингет намеревается занять его место и о её хитром предложении. Не удостоив её и взгляда, он подошёл к товарищам. На сердце стало тяжко. Липедесса вела себя непривычно тихо и даже встретиться с ним взглядом, как ему показалось, боялась.

После сцены о церемонии, устроенной золотой девочкой, они не разу не говорили. Десс всё время прятала взгляд и поджимала губы.

— Эпкальм, мы хотим, чтобы ты знал. — Памаль вперёд выступил, показывая серьёзный настрой. — Мы не отдадим тебя без боя. Чтобы они там не наплели — ты всегда будешь нашим лидером и другом.

— Именно! — качнул головой Вильт. — Будем сражаться за тебя, как ты всегда сражаешься за нас.

Озорники подошли к лидеру и одновременно хлопнули его по плечам.

— Мы хотели, чтобы ты знал это, а то есть у тебя придурошная привычка забывать о нас и взваливать всё на себя. — Женя вскинул бровь.

На душе Эпкальма заскребли кошки. Ему до того стало стыдно, что казалось его лицо вот-вот побагровеет. Он почувствовал тысячи уколов жалящей вины, которая начала разъедать его со скоростью полёта собственных стрел.

— Ребята, — с благодарностью произнёс лидер, — спасибо вам.

— Ой, ну иди сюда! — Нетерпеливо замахал руками Вильт, а после широко раскинул их в стороны.

Вся мужская часть отряда обступила лидера и заключила в крепкие ободряющие объятья. Помявшись на месте и слёзно пискнув, Липедесса так и не осмелилась подойти, лишь сильнее прикусила губу, боялась даже посмотреть в сторону товарища. Ингет продолжала всё так же стоять у двери уже не скрывая отчуждения и одновременно с тем удовлетворения.

Эпкальму было совестно. Когда его друзья собрались сражаться за него, он уже опустил руки и сдался.

Расцепив круг, сопротивленцы угрюмо посмотрели внутрь штаба, точно чувствуя, что это дорога невозврата. Впервые никому из них не хотелось входить в, как казалось объятые мраком стены. Напряжённо выдохнув, они всё же стали заходить. Когда лидер проходил мимо Ингет, та тихо зашипела ему, чтобы никто не услышал:

— Вот ты и начал спускаться на землю, командир. Падать будет больно, — с нотой ехидства проговорила она, оттолкнулась от косяка и прошла вслед за ребятами.

Чувствуя, что может не выдержать собрание достойно, Эпкальм решил отгородиться от всего. Откинул все чувств и прошёл внутрь с ледяным выражением лица и пустотой в глазах.

В комнате совещаний уже собрались капитаны и Гловиль. Все были настроены серьёзно. Перед Кастасиэм лежала небольшая кучка бумаг, сама она хмуро смотрела в сторону дочери, ведя разговоры с капитанами. Чувствуя себя преступником, Эпкальм прошёл в центр комнаты, не ощущая уже ничего. Потом вдруг решил, что прятаться от самого себя бессмысленно и испытывать все негативные чувства десятикратно, но позже, он не хочет, отпер клетку и выпустил их, при том сохраняя невозмутимое выражение лица. Он вынесет всё как положено: стойко и уверенно. Он всё ещё лидер и не может выставлять напоказ слабости. Пусть все утрутся и негодуют от того, что он остаётся сильным!

— Итак, полагаю, мы можем начать, — деловито произнесла Гловиль.

Капитан Эдманфер прочистил горло, хрипло покашляв в кулак.

— Нужно дождаться Бонстека, он задерживается.

Не успел он закончить, как дверь в комнату распахнулась и зашёл Бонстек, вызвавший бурю удивления. Мужчина придерживал под руку Глораса. Эпкальм ужаснулся. Измученный вид наставника и его скрюченная фигура, опиралась на Паваса, грудь и торс перемотаны бинтами, оставляя оголёнными лишь некоторые участки, на плечи накинута горчичного цвета тужурка с нашивками сопротивления и значком главы. Не смотря на измождённый вид, взгляд его был строг и серьёзен. Опираясь на трость в другой руке, глава выпрямился, едва заметно скривившись, и ухмыльнулся. В этой усмешке клубилась ярость, заметная невооружённым глазом.

— Спасибо, Бонстек. Сам, полагаю, я сюда бы долго ковылял, — проговорил глава и прихрамывая, гордо пошёл к тому концу стола, где по-хозяйски в центре устроилась Гловиль.

— Что ты здесь делаешь, в своём-то состоянии? — вопросила она, разглядывая того и сощурилась.

— Пришёл на собрание, о котором вы все любезно забыли меня предупредить, — холодно процедил Вэдпрум и обвёл взглядом, полным невысказанной угрозы, поочерёдно двоих капитанов, а после и вторую главу штаба.

Эпкальму могло почудиться, но он видел, как Гловиль, точно уменьшилась под его гневным взглядом, отодвигаясь от середины стола. Она кинула короткий недовольный взгляд Бонстеку, а после посмотрела на документы, расположенные на столе.

— Не стоило напрягаться. Это собраниебыстро закончится, — твёрдым голосом заявила Кастасиэм. — Ну, что ж… теперь начнём.

— Тогда, я, пожалуй, начну, — оповестил Эдманфер, вперив водянистые глазки в бумагу, взятую со стола. Он привычно провёл рукой по лысине, сделав это гордым движением, а после продолжил: — Мы собрались здесь, чтобы рассмотреть отставку Эпкальма Аноильтенса с поста лидера отряда. Основания, главным образом, серьёзные проступки, совершённые за последний месяц.

Присутствующие в помещении затихли, слушая, что говорит Консэдий, а произносил слова он чётко, хоть и немного скомкано хрипящим старческим голосом.

— За проступки мы считаем следующие действия: без ведома и соглашения глав сопротивления и капитанов «Промежутка», Эпкальм дозволил себе вольность отправить товарища, а именно Сэлда Рафспита, в тыл врага с целью слежки, в ходе которой вышеупомянутый чуть не лишился жизни. Помимо этого, расположение штаба так же было под угрозой обнаружения. После этого происшествия, с небольшим временным интервалом, произошло второе — на общей вылазке с Глорасом Вэпрумом, Аноильтенс оставил товарища на милость тебрарумов и отправился на помощь незнакомому студенту академии, вследствие чего глава сопротивления сильно пострадал в той схватке. — Капитан многозначительно посмотрел на обоих глав, после на коллег и следом бросил укоризненный взгляд Эпкальму, сумевшему его выдержать и сохранить на лице спокойствие.

— А это, прошу заметить, только самые серьёзные проступки! — надменно заявил Нарций, выпрямившись. — Не будем забывать и том, как он чуть не привёл к нам тенадасера, вырядившегося в нашего человека, а также про Вильта и Памаля, за которыми лидер уследить не в состоянии, по всей видимости, вне заданий или не уделял этому внимание. Таким образом, этими двумя причинён вред их же товарищам — Ингет и Жене. Второго эта парочка вообще поймала в ловушку и забросала шариками с перемолотым острым цветком, вызывающим временную слепоту, отёк глаз и сильное жжение. Воеводин пробыл в кабинете медитрии весь вечер. Из этого следует, что…

— Подождите-ка! — грозно прервал капитана Вильт. — Как наши проступки могут касаться Эпкальма? Вы просто хотите завалить его надуманными обвинениями. Как лидер, он не обязан охранять нас весь день.

— Для этого с нами ходит Тагус. — Качнул головой Памаль с беспристрастным видом. — Если мы разок подлили Ингет в шампунь раствор из переливающейся чешуи неядовитой гадюки, это не значит, что причинили ей много вреда. Всё сошло в тот же день.

Капитан Нарций Реласпарбас гневно выдохнул, да так, что крылья носа вздулись, как у быка.

— Как вы смеете перебивать меня! Я старший по званию и по возрасту, что за дерзость! Уважаемые члены комиссии, прошу обратить внимание на то, что даже сейчас, на разбирательстве, лидер Аноильтенс не может сладить со своими людьми!

— Тц. Опять развонял. — Недовольно выдохнул Бонстек, скрестил руки и отодвинулся от своего коллеги.

Нарций уже готов был открыть рот, чтобы ответить, как его перебил Глорас, ударив по столу:

— Что за вольности вы позволяете себе на собрании? — Нарций ехидно заулыбался, выпрямился и выпятил грудь. — Пререкания и оскорбительное поведение с сопротивленцами ниже своего звания и вопиющее неуважение, на ряду с принижением. Вас удалить отсюда, капитан Реласпарбас? — тихо и гневно проговорил Глорас, на что капитан, сверкнув болотными глазами в Бонстека, усмирился, явно шокированный этим поворотом. — Лично я не вижу вины Эпкальма в том, что его товарищи в своё свободное время, занимаются проделками. Как и заметили Лебаг и Авакафас, их лидер не обязан сторожить их и ходить по пятам. Последние «провинности» не принимаются в учёт.

— А то, что он избил своего товарища на тренировке, принимается? — ехидно и властно вопросила Гловиль, вскинув голову. — Пострадала Хактес, я видела побои своими глазами. Кто знает, к кому ещё мальчишка применяет рукоприкладство.

========== Глава 21. Гром молота правосудия. Часть 2 ==========

Эпкальм ошарашенно вскинул голову и посмотрел в сторону глав сопротивления, чувствуя довольный прожигающий взгляд Ингет у себя на затылке. Хактес не спешила открывать рот, как это делала прежде, наоборот — молчала и смотрела куда-то в сторону.

«Неужто она спланировала тот бой? Но как она могла знать, что будет разбирательство по должности лидера? Или Гловиль намеренно приписала сюда тот спарринг?» — мысли шустро бегали, пока лидер старался их переварить и усвоить.

Капитаны тут же взялись возмущаться, чуть заслышав, о якобы избиении товарища, обрушивая волну негодования на всех находящихся в комнате.

— Но это было не так, — встрял в разговор Тагус, прищурившись и мотнув головой. — Она сама…

— Ещё одно выступление со стороны вашего отряда, Аноильтенс, без разрешения и вы все выйдите вон! — воскликнул дрожащий от ярости Нарций.

— Я согласен с тем, что это обвинение беспочвенно потому как вы… — начал было Эпкальм, но капитан звучно и яростно выдохнул.

— Беспочвенно? Ты сейчас обвиняешь независимый комитет во лжи?

— Ну так вы и не независимый комитет или я что-то не понимаю? — парировал атаку лидер. — Будь вы независимым, то рассматривали факты с учётом доказательств, а не для того, чтобы просто выдвинуть мне обвинения!

— Они могут выступать, Нарций, — угрожающе спокойно заговорил Глорас. — Звание капитана, ещё не даёт тебе права вести себя высокомерным образом.

— А они наглым образом перебивают и вступают в споры! — вдруг ощерился капитан, чьи пряди светлых волос, выбились из шевелюры, спадая на лицо.

— А как мы узнаем детали произошедшего, если не давать вставить и слова, — презрительно заговорил Бонстек.

Повисло недолгое молчание, пока капитаны сверлили друг друга свирепыми взглядами. Напряжение ощущалось в этой, как казалось Эпкальму, сжимающейся от напора комнате, как никогда раньше. Самое ужасное, что он не понимал, что должен сказать или сделать, ведь осознавал, чтобы он не сказал, это обратят против него самого.

— Я сам вызвался пойти в лагерь тенадасеров, раз уж на то пошло, у Эпкальма в этом деле выбора не было, — вступился Сэлд, опираясь на трость.

— Не было выбора? Как интересно. Ты пошёл против политики сопротивления, а Эпкальм тебя поддержал и более того, помог с алиби и составил план. Я не вижу его попыток остановить произвол. Он мог доложить любому из капитанов или нам, — холодно осадила Гловиль.

В воздух неожиданно взметнулась аккуратная женская рука, её обладательница, закусывая губу, выглядела взволнованной. Внимание на неё обратили не сразу, лишь спустя минуту.

— Десс, ты что-то хочешь сказать? — мягче спросил Глорас, обращаясь к дочери.

Липедесса упрямо кивнула, стрельнув взглядом на лидера с неким сожалением и злостью. В её глазах бушевала буря, от которой у Эпкальма поползли мурашки. Уверенный в том, что она согласится с капитанами из-за обиды от церемонии, сопротивленец незаметно протяжно выдохнул.

— Я хочу с казать, что всё вами сказанное правда. — Она выступила вперёд. — Но лишь от части. Всем нам известно, что Эпкальм относится к тем лидерам, которые костьми лягут, но защитят свой отряд и всё то, что вы тут наговорили о нём плохого, имеет лишь половину веса. В день, когда к нам затесался тенадасер, у нашего отряда была совместная миссия с отрядом Милены и самозванец затесался именно к ней, а наш лидер смог его определить благодаря своим способностям. — Она строго посмотрела на капитанов и на мать.

— Десса, это не лишает его…

— Капитан Нарций, я ещё не закончила, попрошу вас не перебивать меня!

Мужчина опешил, и скуксившись, отодвинулся от стола, вжимая голову в плечи. А ведь подобным образом он себя не вёл почти не с кем. Видно, он ощутил себя пристыженным.

— Эпкальм согласился отправить Сэлда на тайную миссию, лишь потому, что Рафспит сказал, что в ином случае отправится самостоятельно и никто вообще знать ничего не будет. А сдать товарища, вы уж извините, не по чести. Так получилось, что этот разговор я услышала. Может моему лидеру и стоило обратиться к папе, а он этого не сделал, я знаю, как ему было нелегко принимать подобное решение, и как он боялся за Сэлда. — Золотая девочка прервалась на мгновение, будто что-то вспоминая, сам же Эпкальм чувствовал себя ещё более виноватым, сам не понимая почему.

Казалось, что эта вина принадлежит ему только наполовину.

— О миссии папы и Эпкальма мне мало, что известно, но уверена, что никто и никого не бросал. Папа всегда учил нас поступать по совести и помогать в первую очередь тем, кто нуждается в ней. Про драку с Ингет могу сказать лишь то, что она всегда сама вызывает его на спарринги и проигрывает, даже если мой лидер дерётся с ней лишь в четверть силы. И хочу, чтобы вы приняли то, что он спас ту же самую Хактес, хотя сам получил сильное ранение. Он истекал кровью, но нёс на себе товарища! И он неоднократно спасал меня. Не будь Эпкальм моим лидером, не думаю, что пережила бы ночь, когда было совершено нападение на академию. Так что…

— Десс. — Эпкальм почувствовал, как в голос, помимо равнодушия, скользнула печаль. — Я ценю, то, что ты для меня делаешь, но это не отменяет уже совершённых ошибок. Глорас учил нас тому, что лидеры не прячутся от ответственности, и ты своими словами это только что доказала. Спасибо. — С благодарностью и искренней, но печальной улыбкой, закончил Аноильтенс, поймав зрительный контакт с подругой.

Все в комнате притихли, глядя то на Липедессу, то на Эпкальма.

— Дурак! Какой же ты дурак! Ты не понимаешь, что говоришь! Снятием с должности они не ограничатся! Я не пойду ни за кем другим кроме тебя!

— Липедесса Вэдпрум! — взревел Эдманфер, прихлопнув себя по выпирающему животу. В этот момент он походил на очень злобного кабана с массивными бмвнями. — Если вы высказались, полагаю ваше выступление мы считаем законченным.

Эпкальм замер на мгновение. Он читал в глазах Липедессы злость вовсе не на него, а на себя и на капитанов, чувствовал её горечь и стыд. Значит ли это, что она пыталась вступиться за него не только потому, что не хочет, чтобы Эпкальм лишался лидерства, но и ещё по какой-то причине? Сопротивленец вдруг почувствовал, как напряжение надавило с такой силой, что все чувства, словно упали в пятки.

— Что ж, раз мы услышали и обратную сторону всех поступков от прямых свидетелей, почему бы нам не ограничиться предупреждением? — быстро нашёлся Глорас, вскинув брови с невинным выражением лица.

— Потому что Липедесса в любом бы случае вступилась за Эпкальма и тебе это не хуже меня известно. — Скрестив руки, Гловиль горделиво вскинула голову и посмотрела на капитанов. — Сколько ещё подобных проступков он совершит, пока дело дойдёт до чьей-то смерти? Кому ещё придётся пострадать по его глупости?

Властный голос женщины, заставил всех замолчать. Капитаны лишь согласно кивнули, хоть Бонстек сделал это не совсем уверенно. Эпкальм почувствовал, как его распирает от ярости, застилающей разум. Если до этого у него хватало сил и мужества на то, чтобы держаться достойно лидера, то теперь чаша терпения лопнула, расколовшись на множество кусочков. Одно дело, когда его обвиняли в промахах, и совсем другое, когда обесценивали всё то, что было им сделано ради сопротивления.

— А сколько проступков совершила ты сама? Спишь и видишь, как бы выставить меня не только с должности лидера, но и из сопротивления, да? Я не собираюсь ходить на твоём поводке. Я заслужил наказания, и не отрицаю этого, но обесценивать все мои труды— незаслуженно и подло, — тихо, но злобно огрызнулся Эпкальм.

Только он успел произнести слова, как со стороны верхушки раздались осуждающие охи и ахи.

— Наглец! Что за вопиющее поведение! — взревел Консэдий, вскинув мохнатые брови и сверкая злобными глазками в сторону Эпкальма.

— Да как ты посмел говорить в подобном тоне с главой сопротивления, щенок! — выкрикнул Нарций, не лишившийся ноты пафоса.

— Это был перебор, — только и пробурчал Бонстек, свёл брови вместе и обратил взор в бумаги на столе.

Гловиль откровенно злорадствовала, высокомерно глядя на Аноильтенса с того конца. Тут лидер понял, что именно такого поведения она от него и добивалась. Капитаны же зашептались между собой.

— Мы приняли окончательное решение — лишить Эпкальма должности лидера отряда! — важно проговорил Нарций Реласпарбас и глянул на сопротивленца свысока.

Отряд Эпкальма взорвался от возмущения, заглушая любые слова, которые ухоженный мужчина пытался сказать. Эдманфер резко ударил кулаком по столу. Удостоверившись, что все затихли, он гаденько улыбнулся.

— А также, Эпкальм отстраняется от любых заданий, миссий и поручений на три месяца!

— Тц! — Насмешливо и резко выдохнул Эпкальм от шока и возмущения. Он не верил ушам.

Не собираясь больше находиться в помещении, заполнившимся яростными воскликами, не только соотрядовцев, но и Глораса, сопротивленец махнул на капитанов и Гловиль рукой и в ярости вышел.

«— Снятием с должности они не ограничатся», — пронеслись в голове слова Липедессы. Эпкальм понял, что она всё знала, но по всей видимости ей запретили говорить об этом, иначе зачем Консэдию было так бурно реагировать.

Следом за ним кто-то выскочил.

— А ну стой! Это ещё не всё! Ты должен присутствовать при назначении нового лидера! — яростно заверещала Ингет, схватив Эпкальма за руку, которую тот, яростно выдернул сию секунду.

Он уже понимал, что именно Хактес назначат и понимал, что ей просто хочется позлорадствовать ещё сильнее. На этот раз, он стал просто ледяным, даже не взглянул в её сторону и ушёл. Ингет ужаснулась его состоянию и отшатнулась назад, шокированная поведением уже бывшего лидера.

Переполненный гневом, он даже заметить не успел, как оказался у реки. Однако не там, где сидел обычно, а гораздо дальше. Ему стало просто необходимо побыть в одиночестве. Рыкнув от злости и беспомощности, он рывком сел, схватившись за голову. К снятию с должности он уже был готов, как и к тому, что лидером назначат Ингет, готов был даже смотреть на её мерзкую самодовольную физиономию, когда та отдавала бы ему приказы, но, чтобы его ещё и отстранили на три месяца от всех дел сопротивления — оказалось просто немыслимо. Пытаясь переварить случившееся и успокоиться, он сидел и сверлил взглядом бегущую воду и понимал, что постепенно приходит в себя. Эпкальм уже почти успокоился, как злость снова всколыхнулась в венах. Тогда же позади раздались шаги двух пар ног.

Обернувшись, он заметил, как к нему осторожно приближались Глорас и Липедесса с печальными выражениями на лицах. Глава опирался на дочь, держась за её плечи, в то время как сама сопротивленка смотрела на бывшего лидера с молчаливым обвинением и сожалением.

— Так и думал, что найдём тебя здесь, — прохрипел Вэдпрум, усаживаясь рядом. С другой стороны, устроилась Липедесса, соблюдая более чем приемлемую дистанцию. — Бонстек с утра заходил ко мне. Не думал, что узнаю такие новости от него, а не от тебя. Я, конечно, понимаю, что ты не хотел меня беспокоить и тем не менее, предпочёл бы услышать о возможном отстранении раньше. Вот же балбес, — беззлобно окончил речь отец и дал сыну лёгкий подзатыльник.

— Я знал, что меня всё равно отстранят, тем более есть за что, но не думал, что ещё и за борт вышвырнут, подальше от сопротивления. — Понурив плечи и не поднимая взгляда, ответил Эпкальм, осознавая, как подвёл наставника и опекуна. — Будь я умнее и сильнее, не колебался бы и не пустил Сэлда, больше бы тренировал способности — раньше узнал самозванца и будь решительнее, может…

— Не спас бы того парнишку, да? — печально спросил Глорас. — Эпкальм, настолько сильное самокопание может завести тебя в те глубины, из которых ты потом не выберешься. Нельзя винить себя за то, что ты человек. Люди ошибаются и принимают те решения, которые считают нужными. Я не считаю, что ты где-то виноват, просто эти выборы и делают тебя тем, кто ты есть.

Сопротивленец только и смог, что неоднозначно закачать головой и пожать плечами. Он прекрасно понимал, что пытался донести наставник, понимал головой, но не сердцем.

— Тебе, наверное, будет интересно услышать, что Десс, Женя, Тагус и Сэлд напрочь отказались становиться новыми лидерами, а когда вызвалась Ингет и её утвердили, то все напрямую заявили, что подчиняться ей не станут. — Глава заговорщически улыбнулся. — Доверие и желание идти за кем-то нужно заслужить, прежде чем начать метить в лидеры и быть готовым к неприятным последствиям. Ингет не понимает всего этого, а потому и стать достойным лидером не сможет, не сейчас уж точно. Пойдём, Десс, ему нужно переварить произошедшее. — Парировал Глорас, когда Эпкальм так ничего и не ответил.

Дочь помогла отцу подняться и закинула его руку на плечи. Уже собралась развернуться, как преисполнившись решимостью, окликнула Эпкальма и заглянув ему в глаза, заговорила:

— Мы не оставим тебя, никто из нас. Всё остаётся как прежде, ты можешь и дальше положиться на каждого из нас, и мы не подведём, Эпкальм. Не забывай об этом, пожалуйста.

— Хорошо, Дэсс, спасибо и тебе Глорас. Я бы хотел побыть немного один. — Печально улыбнулся Аноильтенс.

Родственники ушли. Однако не прошло и пятнадцати минут, как в убежище Эпкальма пожаловал новый гость. Не проронив ни слова, он уселся рядом, залез в карман и вытащил оттуда причудливую пачку. Подцепил из неё несколько чудных папирос-самокруток из здешнего табака. Приятный запах леса почувствовался в воздухе с пряной ноткой золотистого мёда. Женя протянул одну Эпкальму и ободряюще пихнул. Они не проронили ни слова.

Воеводин, помимо Сэлда, всегда знал где искать Эпкальма. В минуты отчаяния они сидели вместе в полном молчании и Аноильтенс чувствовал в этом жесте поддержку куда сильнее, чем от разговоров. Обычно Женя часто предлагал ему покурить, чтобы немного расслабиться, но Аноильтенс постоянно отказывался, не хотел начинать и пристраститься. Однако в этот вечер он смело принял сигарету и закурил, чуть закашлявшись.

Как-то Женя смог пронести в штаб сигареты из внешнего мира, те на вкус были гораздо отвратительнее и жутко воняли, от чего решившиеся побаловаться тогда ещё недалёкие Эпкальм, Сэлд, Памаль и Вильт, долго не могли прокашляться и нормально вдохнуть. С этими же папиросами всё было совсем по-другому. Они приятно ударили в голову и в груди создалось ощущение, будто все беды и вправду ушли на второй план, притупились. Стало многим легче.

— Ты знал, что проиграешь и сдался, но хотя бы зубы ты всё же показал. Взрослеешь. — Хмыкнул Женя, выпустив струйку дыма изо рта.

— Говоришь так, будто я ребёнок, — не удержался Эпкальм.

— Если сравнивать наши продолжительности жизней, то я для тебя всё равно что домашнее животное, котик, например. Ты можешь дожить как минимум до ста девяноста пяти лет, а мне бы до семидесяти как-нибудь протянуть. Так что да, я сравниваю нашу разницу в возрасте немного иначе, ведь стареть я начну гораздо быстрее тебя.

— Это не имеет значение, если я умру раньше. Не важно кто ты по происхождению и сколько можешь прожить, перед лицом смерти мы всего лишь груда мяса и костей. — Аноильтенс поднёс сигарету к губам и неспешно затянулся. — Ребята во мне разочаровались?

— Может и так, но это не отменяет того факта, что каждый из нас ради тебя готов вскрыть глотку кому угодно. Мы не ждём от тебя великих свершений, Эпкальм, мы ждём, что ты будешь стоять за нас и поддерживать, как и прежде. Большего нам не надо, а в ответ мы будем стоять до конца за тебя. — Он улыбнулся и похлопал товарища по плечу.

***Конец первого тома

========== Глава 22. Не самый преданный пёс. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 22. Не самый преданный пёс. Часть 1

Том второй

Солнце всегда встаёт с утра,

Так же, как неудачи не могут быть бесконечными.

В жизни обязательно произойдёт что-то хорошее.

Мы обретаем, а взамен теряем.

Том второй

Академия кувелов,библиотека

На кудрях чернильно-чёрного цвета отплясывали солнечные лучики; они словно старались уложить хаос во что-то приличное. Окна библиотеки отбрасывали на ковры помещения переливающийся свет, плавно перетекающий от цвета спелого абрикоса и до приятного оттенка листвы малинового древа.

Минуло почти три недели с момента нападения на Малера тебрарума. И пусть он уже мог выходить из своей комнаты и посещать занятия, всё ещё чувствовал дискомфорт и покалывающую тупую боль, прожигающую плечо при поворотах. Все эти дни вокруг него крутилась Калеса, проверяющая его самочувствие. Приятным бонусом стало то, что она таки умудрилась сдать тест профессора Сэпсума, пусть и с девяносто пятью баллами. Довольный её результатами профессор, хоть и не показал того, но поставил ей ещё один балл плюсом, за усердие, которое та проявила, хоть и наказал ей больше не пренебрегать учёбой. Первый месяц периода спиритуры пролетел так же быстро, как и наступил редастабиль, а вместе с ним пришла уже новая суета и новая подготовка к уже основным тракальским экзаменам.

Самой ответственной из небольшой компании, оказалась Амкапир, которая потащила Малера и Флатэса заниматься в библиотеку, подкрепляя это тем, что один ад с возможным отчислением она пережила не для того, чтобы снова в нём оказаться. Неподалёку от них сидела Лания с Кэнсаль, которая, по какой-то причине, не присоединялась к их трио. Присфидум украдкой смотрел на подругу, не переставая размышлять о том, что они сильно отдалились друг от друга, но парень понимал, что так, в какой-то мере, просто необходимо.

Вместе с тем, он начал замечать изменения в её поведении, которые оказались более явными, чем могло показаться на первый взгляд. Например, академец узнал, что девушка записалась на факультатив по врачевательству; стала ездить домой каждые выходные. После первых она выглядела сломленной и как бы парень не допытывался, ничего не рассказывала. Её пустой взгляд пугал, но вскоре всё пришло в норму, по крайней мере так это выглядело со стороны.

Ещё Малер всё чаще стал замечать с Нобилиа Лауру, которая хоть и держалась на некотором расстоянии от сокурсницы, но всегда была где-то поблизости. Это напрягало, ведь студентка в прошлом была преданной подругой Калесы. Академец не понимал, стоит ли вообще волноваться по этому поводу, поэтому на всякий случай немного переживал.

Флатэс же в эти недели всё чаще стал пропадать с Анисией и другими друзьями, аргументируя это тем, что находиться в обществе Амкапир ему неприятно до мерзкого. То, что он сегодня-таки пошёл с ними, заслуга целиком и полностью Калесы, которая стала относится к парню терпимее, хоть и продолжала с ним конфликтовать при каждом удобном случае.

Что касается тайны свитка — её никто так и не раскрыл. Он продолжал лежать в ящике Малера, запрятанный за стопкой тетрадей. Шумиха с разбитыми окнами поутихла, о ней уже не говорили так много и часто. Орденовцы хоть и продолжали следить за территорией, но хватку заметно ослабили. Всё стихло. Стало непривычно спокойно, после всего произошедшего. Однако академец стал всё чаще приглядываться к преподавателям.

Флатэс зевнул, потянувшись на спинке стула; после обвёл взглядом несколько книг, которые взял и залип на названии одной из них. Качнул сам себе головой и поднялся с места.

— Я за стратегией, — коротко кинул парень и неспешно побрёл вдоль стеллажей, скрываясь за секцией с табличкой «основы стратегии».

Калеса чуть оживилась, стрельнув парню вслед. Точно убедившись ушёл ли он, академка повернулась к Малеру, голова у которого постепенно закипала и начала побаливать. Потягиваясь, Присфидум скривился, стараясь делать более аккуратные повороты, после чего потёр глаза, пытаясь согнать усталость.

— Не думала, что учиться так сложно, — пробубнила Калеса.

Академец хмыкнул, при том оставаясь довольно безразличным.

— Это тебе не планировать похищение свитка, — тише заговорил сосед по столу. — Хотя и с этим в пролёте. Как ты вообще стратегию собираешься сдавать?

Девушка запыхтела от усталости, сдувая прячь белокурых волос с лица, выбившихся из пучка.

— Я и не собираюсь становиться великим стратегом, оценки чуть выше среднего вполне хватит. Да и кто бы говорил, ты в арифмантике и алхимии полный профан, лучше бы думал, как с ними справляться будешь.

— А у меня аналогичная ситуация, — лёгкая улыбка скользнула на его губы, прежде чем исчезнуть.

Амкапир вдруг замялась, крутя в руках ручку и пристально глядя на Присфидума. Это весьма напрягало. Малеру начало казаться, что Калеса предложит очередной «супер-план» по получению ответов на предметы. От этой мысли его едва не передёрнуло.

— Слушай, Малер… я тут слышала, что студенты собираются закатить небольшую вечеринку в лесу за академией. Сходить не хочешь?

— И по какому случаю вечеринка? — усмехнулся академец, отрываясь от книги по стратегии.

— Немного расслабиться после тракальских экзаменов и в честь того, что пройдена предэкзаменационная неделя.

Присфидум, чуть нахмурившись, посмотрел на Калесу.

— Три недели прошло уже, да и я не любитель людных попоек.

Девушка вскинула ладони и откинулась на спинку стула. Скрестив руки, она гневно выдохнула. Девушка недовольно забарабанила пальцем по предплечью.

— Не будь занудой, пошли! Развеемся! — не унималась Амкапир. — Так ли весело быть отщепенцем, который шарахается от людей?

— Меня устраивает, — отрезал Малер. — Никто хотя бы не лезет ко мне и не липнет. Мне привычнее отдавать роль заводилы и души компании Флатэсу.

Нахмурившись, Калеса подалась вперёд, упёрлась локтями в стол и положила голову на ладони. Академец кожей ощущал, как она близко, но предпочёл проигнорировать это давление со стороны.

— На этой вечеринке к тебе никто и не подойдёт, кому ты там будешь нужен? Мы просто расслабимся немного, выпьем дольта, потанцуем, ну давай же!

Нахмурившись пуще прежнего, Малер сдержал раздражённый выдох и принялся обдумывать предложение, хоть и совсем не горел желанием посещать подобное мероприятие.

— Тогда позовём и остальных. Флатэса и Ланию, — удовлетворённый своим ответом, Присфидум качнул самому себе.

Калеса же наоборот непонимающе посмотрела на него, раздражённо и недовольно скрючила нос, выпятив при этом губы.

— Ладно, — неохотно отвечает она, хоть Малер и видит, что от этой идеи она не совсем в восторге.

Академия кувелов,

библиотека

Оставив позади друга и его новую прилипчивую подружку, Флатэс поплёлся к стеллажу, хотя то и было простым предлогом, чтобы передохнуть от Калесы. Игнэйр совсем не понимал, почему Малер променял Ланию на то, что сидит перед ним. Разве с друзьями принято так поступать? Он всегда считал, что можно дружить сразу со всеми, а не отправлять кого-то в отставку. За прошедшие три недели, как подразумевал сам академец, он общался с Нобилиа гораздо чаще, чем Присфидум. Негодование от поведения друга усиливалось, а неприязнь к Амкапир росла в геометрической прогрессии.

Так же, неприятный разговор о изуродованной огнём коже всё же состоялся из-за напора товарища. Сначала Флатэс отшучивался и старался сойти с темы, но, когда друг стал давить, терпение задорного парня лопнуло. Невинный расспрос Малера превратился в ссору, которую Игнэйр закончил со словами: «Не хочешь, чтобы я лез в твои дела, тогда не лезь в мои!». Об этой ссоре он не жалел, ведь всеми возможными и невозможными способами давал понять собеседнику о том, что разговор ему до ужасного неприятен.

Флатэс подошёл к книгам, провёл пальцами по корешкам и через просветы в полках заглянул в зал. Лания корпела над какими-то записями и изредка разговаривала со своей соседкой. Игнэйр невольно подумал о парочке синяков, которые заметил у подруги накануне. Нобилиа оправдалась тем, что это от тренировок, устроенных её отцом. Как не крути, но он волновался. Раньше это было работой Малера, пока тот не стал относится к этому халатно.

«И чем же тебя так Амкапир зацепила?» — с досадой подумал Флатэс.

Выдохнув, он прислонился лбом к полке, тупо глядя на книги.

— Да, что у вас всех за прикол — подглядывать через стеллажи, — бурчание, раздавшееся за спиной, заставило Флатэса выпрямиться и обернуться.

Перед ним стоял Ингелео сузивший глаза, с беспристрастным холодом на лице. Засунув руки в карманы тёмной джинсовой куртки, он буравил бывшего товарища взглядом.

— Или это привычка всех тру́сов?

Лицо Игнэйра похолодело. Он поднял суровый и вместе с тем колюче-холодный взгляд на парня перед собой и думал о том, как хорошо было, когда тот какое-то время и вовсе его не замечал.

— Ой, ну я прямо боюсь, — вскинул руки Элисар и закатил глаза. В следующий миг на губах парня появилась гаденькая улыбка, которая, как уже выучил Флатэс, ничего хорошего не предвещала.

— Отвали, Инги, мне не до твоих подковырок, — с презрением ответил академец и повернулся к полке.

— Хм-м, — протянул Ингелео у него за спиной и сделал шаг вперёд, приблизившись к Игнэйру. — Не думаю, что Экли хотела бы видеть тебя таким слюнтяем.

Только слова успели слететь с уст Элисара, как в тот же миг внутри Флатэса разгорелась, точно пламя, пожирающая его ярость, которую он уже давно не чувствовал. Его захватили сразу все отрицательные эмоции, от которых парень упорно отгораживался четыре года. Сердце в груди, сделав сильный и быстрый удар, точно попыталось проломить ему ребра, дыхание постепенно начало походить на пыхтение разъярённого быка. Сжал ладони в кулаки, чувствуя, как неприятно растягивается обожжённая недавно кожа. Аура весёлого парня резко переменилась на убийственно-мрачную. Он и заметить, как не успел, как развернулся к Ингелео и вцепился в его джинсовку, исступлённо глядя тому прямо в глаза.

— Не смей говорить о ней! Ты ничего не смог сделать, ни один из нас не смог! Ещё хоть раз имя моей сестры вылетит из твоей мерзкой дырки и обещаю тебе, я зажарю тебя заживо, — угрожающее, но тихое рычание огненного парня подкреплялось остервенелыми встряхиваниями собеседника. Точно давно забытый внутри него зверь внезапно отошёл ото сна и бросился в бой.

Элисар не чуть не растерялся, он ухватился за ткань митенок на одной руке, а второй схватил футболку Флатэса на груди и с не меньшим исступлением зашипел:

— Не смей винить меня в своём идиотизме! Сколько ещё ты будешь бегать от прошлого? Думаешь сможешь убежать?

Они рванули друг друга одновременно и в тот же миг послышался жалостливый визг рвущейся ткани. Чуть ли не сталкиваясь лбами, оба отвлеклись на звук. Ингелео кинул взгляд на руку Флатэса, которую продолжал стискивать. Ужас промелькнул в его глазах, чуть только обезображенные шрамы сверкнули в открывшемся просвете оттянутой от кожи ткани. Сморщенные узоры точно двигались там в тени, подобно тысяче неказистых змеек, готовых в любой момент выползти из своего укрытия и вцепиться в посмевшего потревожить их покой. Смутьян обескураженно рассматривал их, пока Игнэйр с презрением не вырвал руку. Отшатнувшись, точно от прокажённого, огненный парень схватил с полки первую попавшуюся книгу и яростно топая, зашагал прочь.

Злость бурлила в теле такой силой, что было ужасно сложно сдерживать себя, а проявлять свою другую, Светлой Девой забытую, сторону, академец не желал. Кинув короткий взгляд на стол, где сидели Присфидум с его подружкой, он вдруг скрючился от неприязни.

Резко меняя курс, Флатэс сгребает в охапку свои вещи с непринуждённым видом и садится за стол одиноко сидящей Лании, подруга которой уже успела уйти. Друг кидает ему вслед недоумённое выражение лица, непонимающе моргнув несколько раз, но увидев, что Игнэйр его игнорирует вернулся к учёбе.

«Амкапир, что добивается того, чтобы вытеснить Ланию из жизни Малера? Если так, то выходит у неё превосходно», — подумалось ему.

Парень даже не заметил, как робкая девушка вздрогнула, при его внезапном появлении и выпучив глаза, посмотрела на него тревожно с секунду, после чего облегчённо выдохнула. Флатэс сразу понял, что она могла опасаться появления своего мерзопакостного брата.

Слегка улыбнувшись ей, он раскрыл схваченную книгу с полки, сознавая, что взял совсем не ту. Стрельнув глазами в стопку книг Нобилиа, он приметил томик по стратегии, по которому соседка ещё не начала заниматься.

— Я тут посижу, надеюсь, ты не против? — весело спросил задорный академец, сверкнув обаятельной улыбкой.

— Конечно сиди, мог даже и не спрашивать, — Лания улыбнулась в ответ, а после скосила глаза в сторону столика Малера и вернула к Флатэсу.

Парень уже приготовился к расспросу, ведь увидел в глазах девушки вопрос, который, как ему показалось, она хочет задать. По какой-то причине, она этого не сделала, лишь одарила понимающим взглядом и вновь уткнулась в книгу по стратегии, которую старательно изучала. Подруга делала заметки в тетради и смахивала страницу за страницей на парящем прозрачно-голубом экране.

В голове Игнэйра крутилось множество вопросов касательно дружбы Нобилиа и Присфидума, а тем более яблоке раздора — Амкапир, но он всё равно никак не мог понять, почему это происходит. Почему та, которую кучерявый парень почти что поклялся защищать, теперь почти всё время проводит в одиночестве, а та, с которой связано «воровское дело» получает всё его внимание. Однако, он решил отнестись к этому делу тактичнее и не расспрашивать ни о чём Ланию, так же, как и она сама поступила всего несколько минут назад.

— Не против, если я возьму у тебя эту книгу? — спросил он, указав на корешок глубокого-винного оттенка.

— Конечно, я до неё не скоро доберусь, — нежно улыбнулась в ответ академка.

В её компании было спокойно, Игнэйр не чувствовал себя напряжённым или озлобленным, совсем напротив, с ней было так легко и непринуждённо, как и с Анисией. Проверив наспех свой айкофэт, он отправил сообщение подруге, предлагая позаниматься в библиотеке, после чего окунулся в основы стратегии, получив удовлетворительный ответ.

Все места были заняты, что на первом этаже, что на втором. Оставались свободны лишь парочка мест, но студены предпочитали не мешать друг другу, а потому к малознакомым академцам не подсаживались. Флатэс краем глаза замечал, как люди то прибавляются, то убавляются.

Рядом с их столом кто-то остановился. Флатэс радостно взметнул голову, но улыбка быстро погасла, когда он заметил, что подошедшая девушка вовсе не Анисия, а темноволосая студентка. Его вдруг осенило. Не та ли самая эта Лаура, на которую Калеса сетовала столько времени, что успела достать всех своими причитаниями?

Та невозмутимо осмотрела столы. Когда она увидела бывшую подругу, парень заметил, как уголок губ и нос слегка дёрнулись и скривились. Она отвела почти что жёлтые глаза, напомнившие ему турмалин, и наткнулась на сидящую Ланию. Флатэс готов был положить руку на отсечение и поклясться, что увидел странное воодушевление и заинтересованность на её лице.

Во все предыдущие разы он мало обращал внимание на внешний вид незнакомки. Всё, что успел запомнить: густые ониксовые волосы с лавандовым отливом и яркие глаза, прикрытые короткими, но пушистыми ресницами. Теперь же он успел разглядеть грубые черты лица девушки и острые, точно бритвы скулы с подбородком; глаза чем-то напоминали лисьи, такие же хитрые и суровые, а над ними величественные брови с резкими изгибами; почти ровный орлиный нос с прямой спинкой, кончик которого едва загибается к низу; накрашенные, точно одетые в благородные одежды, тёмно-морковным оттенком губы, где верхняя губа больше нижней; она выглядела стройной, с прямым станом и величественно вздёрнутой головой, походя на королеву. Хоть и выглядела студентка высокомерно, не вызывала того же мерзкого чувства, что и Амкапир. Может потому, что не смотрела на всех, как на грязь, в которую она наступила своими чистыми ботинками. Флатэс даже подумал, что она может быть не такой уж тошнотно-неприятной, хотя сильно сомневался в этом, вспоминая её поведение.

— Привет, ты не против если я сяду? Свободных мест почти не осталось, — с вежливым спокойствием поинтересовалась Лаура, не отрывая глаз от Лании.

Нобилиа на мгновение растерялась и даже застыла под испытующим взглядом незнакомки, но робко качнула головой и так же вежливо указала на рядом стоящий стул.

— Привет. А… да, садись, — торопливо и робко ответила рыжеволосая подруга, которая по какой-то причине занервничала.

Игнэйр и Нобилиа переглянулись и академцу показалось, что они подумали об одном и том же: Тэнкальт не захотела сидеть за столом Малера и бывшей подруги.

— Вы тоже готовитесь к стратегии? — поинтересовалась Лаура, заглядывая в записи Лании.

— Да, — всё с той же неловкостью качнула головой собеседница.

Точно опомнившись, темноволосая академка, протянула ей ладонь и улыбнувшись заговорила:

— Я — Лаура, будем знакомы. Мы, конечно, виделись, но не суть. Буду рада если мы сможем подружиться, — в глазах её пылала надежда, которая могла осветить всю библиотеку, если бы в той погасло всё освещение разом.

Лания чуть вздрогнула от неожиданности и подняла глаза. Тэнкальт сразу же поймала зрительный контакт, который Нобилиа разрывать не стала, хоть и было заметно, что она прилагает для этого немало усилий.

— Думаешь… после того, что Инетта делала с Кэнсаль это будет нормально? — девушка напряглась, а в её тоне засквозило осуждение, даже лицо изменилось; выражение стало твёрже.

— Я не отвечаю за действия Инетты.

— Но ты же её подруга, — уже тише возразила Нобилиа. — Почему ты её не останавливала?

Лаура стала чуть строже.

— У меня была только одна подруга, но теперь она от меня отказалась. Рано или поздно она подстроит его под себя, он может этого даже не осознать, — странно ответила Тэнкальт, продолжая держать ладонь. — Инетта мне не подруга и не была ей, как и я для неё. Не в моих силах сдерживать её на поводке, Лания. Что касается твоей подруги, то я не понимаю, зачем вступаться за того, кто для меня никто.

Она немного помолчала, напряжённо глядя на свои колени, а после продолжила:

— Я не такая ужасная какой могу показаться… ты удивила меня тогда… когда лечила того парня. Мне хочется лишь лучше узнать тебя.

— Да… надеюсь, что так и будет, — немного неуверенно и скованно, но Нобилиа таки пожала протянутую ладонь.

========== Глава 22. Не самый преданный пёс. Часть 2 ==========

Академия кувелов

Время летело так стремительно, что последние дни отработки наказания подкрались совсем незаметно. Однако для Лании последние несколько недель были невероятно адскими и долгими, буквально высосавшими из неё всё живое, что только можно. Менять старые привычке оказалось в сто крат сложнее, чем она думала. Первым шагом к преодолению страха стала повторная поездка домой на тренировку с братом, господином Сэвита и под строгим надзором отца, с которым она по-прежнему не разговаривала. Он едва ли удостаивал дочь взглядом, а с матерью они и вовсе старались не находиться одновременно в одном месте. Тамия Нобилиа, как позже узнала Лания, даже переехала в другую комнату, не находя в себе силы видеть мужа; с сыном её отношения тоже стали острее.

Когда дети приезжали с учёбы на выходные, то первым делом устраивался семейный ужин, теперь же женская часть ужинала отдельно от мужской.

Как только Лания таки нашла в себе оставшиеся крупицы отваги, она приехала домой, где мать, увидев её на пороге, чуть было не разрыдалась. Обстановка в семье была более чем напряжённая. Девушка не переставала корить себя за это, а потому ощущала сильную опустошённость и тошнотворность.

Вторая тренировка академки прошла довольно спокойно, если не считать гнетущего напряжения между всеми находящими на заднем дворе. Казалось, только один Валтис чувствовал себя безмятежно. Наблюдая за ним, Лания поняла, что для победы в спарринге ей нужно нечто большее, чем просто сила, ей нужна уверенность и храбрость, а потому она, отчаявшись, попросила господина Сэвита показать ей пару приёмов. Преподаватель даже обрадовался, что его подопечная проявила интерес и с энтузиазмом отрабатывал с ней новые движения на каждой тренировке.

Устраивать новый спарринг Сэвита не торопился. На третьей тренировке всё прошло куда менее напряжённо. Лания даже начала постепенно делать успехи с тренажёром, хоть тот по-прежнему укладывал её на лопатки. Изматывающие тренировки сильно напрягали дряблые мышцы так, что в последующие дни всё её тело ныло, двигаться было мучительно сложно, но она старалась держаться стойко, — даже не смотря на больное плечо.

Что по-настоящему удивило Ланию, так это последняя тренировка, на которой она таки согласилась попробовать снова сразиться с братом. Тогда-то и начались новые проблемы. Если его атаки она худо-бедно, но блокировала, то, когда Валтис применил свою способность — оказалась абсолютно беззащитна.

Крадман расковырял каждую душевную и психологическуюрану в мгновение ока, которые сестра с невероятным усердием старалась излечить. Пробравшая её боль стала до невозможного сильной. Она даже замерла на месте, пока в следующее мгновение не повалилась на землю, заходясь в рыданиях и настигшей панической атаки. Глаза брата же светились безумным удовлетворением. Даже если он старался сдерживать мимику, то во взгляде Лания буквально видела его клыкастый и устрашающий оскал.

Тогда, отец впервые разразился криком, подбежал к Валтису, подхватил его за шкирку, точно котёнка и потащил в дом. Тем временем к девушке, съёживающейся на земле, примчалась мать. Если её взгляд до того был болезненным, то стал яростным и обагрился новой волной осознания. Что было дальше, Нобилиа не имела понятия, мать отправила опустошённую дочь обратно в академию и наказала больше не появляться не тренировках.

Однако после этого происшествия, Валтис словно перестал видеть сестру. Мог изредка кинуть непонятный ей взгляд, проходя мимо по коридору. Девушка чувствовала себя настолько отвратно, что нуждалась хоть в ком-нибудь, особенно в Малере, который, словно решил бросить её.

Если до того, они проводили мало времени вместе, то теперь и вовсе перестали общаться, ведь Присфидум постоянно был с Амкапир. От взгляда на них, Нобилиа чувствовала злость и беспомощность, с ней что-то творилось, то чего она даже сама объяснить не могла. Головокружения и головные боли участились. Её способность и вовсе перестала действовать должным образом, причиняла обладательнице всё больше боли, но Лания не понимала из-за чего это происходит.

Были догадки о том, что из-за перемен в ней самой и негативных эмоций — сила начала меняться, словно чувствуя слабость Нобилиа, она взбунтовалась. Из-за этого, использовать её становилось всё труднее. На факультативе по врачевательству приходилось особенно тяжко, ведь там они занимались лечением растений со сложной развитой жизнедеятельной системой, обитающих в лесу неподалёку.

За это время, Лании казалось, что она стала бледнее, а взгляд словно терял жизненный блеск. Радость, точно покинула её.

«Отец был прав, я слаба. И сильнее не становлюсь», — с досадой подумала академка, подходя к уборочному инвентарю.

Заслышав раздражающе громкий и весёлый смех Калесы, взбирающейся на лестницу, чтобы почистить потолок в кабинете, Нобилиа стрельнула взглядом на пристроившегося у лестницы Малера. Непривычно даже для самой себя, она фыркнула, подхватила ведро с тряпкой и пошла мыть окна в коридоре, чтобы как можно меньше пересекаться с хохочущей парочкой.

В этот день не было Люксальты и Эльтена, их освободили от последних дней отработки, так как пришло время подготовительных курсов к итоговым экзаменам для выпускников. Ингелео тоже тёр подоконники и ни на кого не обращал и малейшего внимания.

— Лания! — услышав знакомый голос, девушка взметнула голову и увидела Лауру, идущую к ней навстречу с полуулыбкой.

— Привет, мы разве не позже договорились встретиться? — откликнулась Нобилиа, растянув радостно губы.

Общаться с Тэнкальт всё ещё было странно, но девушка стала единственной, кто хотел проводить с ней время и делал это. Флатэс всё чаще был в компании Анисии и других ребят, Люксальта была занята подготовкой, а потому большинство своего времени проводила в библиотеке вместе с братом, Кэнсаль куда-то всё время убегала, а когда Лания интересовалась куда, та краснела, смущалась и бормотала что-то невнятное.

— Мне было нечем заняться, не против если тебе компанию составлю? — Лаура присела на край уже вымытой части подоконника и с интересом посмотрела на новую подругу.

Ингелео, стоящий рядом, неожиданно хмыкнул и помотал головой. Девушка с шелковисто-чёрными волосами пропустила недоумение смутьяна мимо ушей и кинула взгляд в кабинет, откуда раздавался смех. Презрительно фыркнув, она снова повернулась к Лании.

— Почему бы и нет, но придётся подождать, я только начала, — неловко почесав щеку пальцем, ответила Лания.

— За разговорами время точно пройдёт быстрее, — улыбнулась Лаура.

В коридоре раздались спешные шаги. К ним нёсся Флатэс, весь красный и запыхавшийся. Чуть не врезавшись в Ингелео, он остановился рядом с Ланией и принялся глубоко дышать.

— Профессор Нэслр не заметил моего опоздания? — задыхаясь, спросил Игнэйр с озорной улыбкой, когда поднял глаза и тут же изумился. — А ты чего ты тут делаешь?

Тэнкальт лишь пожала плечами с беспристрастным видом.

— Заменяю декана, — спокойно ответила она. — Лания, как его зовут? Я поставлю пометку о его опоздании.

Глаза Флатэса округлились, а Лания вдруг прыснула со смеху, когда парень, сделал жалостливое лицо и посмотрел на девушку сердобольным взглядом.

— Как заменяешь? Он же… ну он же… это же, — начал мямлить он.

— Успокойся, я пришла к Лании. Шутка, — ответила Лаура, переводя взгляд к подруге.

Лицо Игнэйра сразу сделалось расслабленным, и он заулыбался, а Лания заметила, как новая подруга странно стрельнула глазами на митенки парня.

— А ты не такая противная, какой тебя описывала Калеса, — Флатэс удовлетворительно качнул головой, на что Лаура неприятно сощурившись, стала смотреть в окно, покачивая ногой.

Продолжилась отработка в той же весёлой атмосфере. Нобилиа, Игнэйр и Тэнкальт беззаботно разговаривали, от чего Лании становилось легче, точно тревоги утихали на какое-то время. Уже к концу этого мероприятия, когда ребята начали собираться уходить, завели тему:

— Вы в библиотеку сейчас? — поинтересовался Флатэс.

— Да, собирались готовиться. Хочешь присоединиться? — кротко улыбнувшись, Лания заметила, как на них косится Ингелео, но предпочла не обращать на пугающего парня внимания.

— Было бы не плохо, а то кажется Анисия уже с ума сходит со мной, — посмеялся он в ответ. — Компания нам не помешает.

Лаура лишь одобрительно качнула головой.

— Пойду отнесу инвентарь и можно идти, — Нобилиа посмотрела на тряпку с ведром и восхитилась тем, как Лаура и Флатэс быстро нашли общий язык, а ведь в начале недели в библиотеке, он выглядел хмурым и недоверчиво посматривал в её сторону.

Лания зашагала к каморке уборщика. Оставила инвентарь и уже хотела было уйти, как на неё упала чья-то тень. Человек позади перегородил выход. Обернувшись, она тихо вскрикнула, пока рука Валтиса не легла ей на рот. Замеревшая от шока и страха девушка, распахнула глаза, чувствуя, как ужас бурным потоком в один миг захватил её тело. Почерневшие глаза мучителя злобно сверкнули, пока сам он выглядел хмуро.

— Только попробуй рот открыть, — холодно процедил он, сквозь зубы.

Нобилиа была так напугана, что даже если бы захотела не посмела даже пикнуть, что уж говорить о том, чтобы осмелиться открыть рот. Убрав руку от её губ, он крепко ухватил сестру за подбородок и поднял голову так, чтобы их глаза встретились. Академка ощутила животный страх и почувствовала себя как прежде — зажатым в угол кроликом. Дыхание постепенно начало терять ровность.

— Я здесь лишь по просьбе отца, — продолжил тем же неприятным тоном Крадман. — Он хочет встретиться с тобой, обсудить всё, что произошло.

После слов брата, Лания, однако, словно ожила. Она осмелилась двинуться: сначала пальцем, потом рукой, а после и вовсе головой, сбросив с себя руку мучителя.

— М-мне не оч-чем говорить… с ним. Уйди!

— Чего? Храброй воды хлебнула? — рыком просил парень, выгнав воздух через зубы.

Хоть студентку и пробирал страх, она старалась вспомнить слова Эльтена, который как-то сказал, что бояться не стыдно, стыдно не бороться со своим страхом.

— От-отойди от меня, — осипшим голосом попросил она, тут же отругав себя за дрожь, но ничего поделать с ней не могла, как и со страхом, уже въевшимся в её тело.

— Тебе напомнить, как себя надо вести? — глаза брата сверкнули.

Лания испугалась так сильно, что ноги начали подкашиваться, ведь она знала, что за этим взглядом обычно следовала боль, что Валтис поднимал из самых глубин.

Девушка почувствовала, что держится на ногах из последних сил, но понимала, что продлится это недолго. Внутри снова запищал старый голосок, молящий о спасении.

Позади Валтиса вдруг вырос кто-то выше почти на пол головы.

«Малер!» — академку сразу же окутало радостное облегчение, сильнее подкосившее её из без того ослабшие ноги.

Когда парень, что стоял позади приблизился, он бесцеремонно толкнул руку Валтиса, которой тот упирался в дверной косяк, тем самым перекрывая вход. Его действие сопровождалось недовольным цыканьем.

— Сраный сопляк, встал тут, как пуп мира. Свали, — Ингелео оттолкнул парня, недоумённо глядящего на него. — Чего своими лупёшками уставился? — раздражённо спросил смутьян, после чего его глаза нашли сжавшуюся Ланию, которую в тот же миг покинула надежда. — Ха! Где же твой зищитничек, когда он так нужен? — ехидно усмехнулся следом.

— Не твоё дело, зализанный. Шуруй отсюда, пока в морду не получил, — тем же тоном ответил Валтис, нагло вскинув голову.

Ингелео в один миг ужесточился. В его движениях ясно ощущалась ярость. От него точно начала исходить ярко-красная аура, сигнализирующая об опасности. Сузив глаза, смутьян резко наклонился к Валтису, с отвращением рассматривая его лицо.

— Радуйся, слабачка, сегодня твой счастливый день, — вдруг кинул Ингелео, схватив Ланию за руку и вывел из подсобки.

Они начали стремительно отдаляться, пока Нобилиа пустым взглядом смотрела под ноги. Ребята уже почти дошли до Флатэса и Лауры, как догнавший их брат, схватился за вторую руку сестры.

— Мы не закончили, — прошипел он.

Глаза Лании дрожали, но она чувствовала уверенную хватку Ингелео, который явно не собирался уступать парню, что так высокомерно посмел говорить с ним.

— Лания! — выкрикнул Малер из кабинета, около которого они остановились.

Парень сразу же привлёк к себе внимание и уже было отпустил лестницу, дёрнувшись в сторону коридора, как стоявшая на стремянке Калеса недовольно окинула взглядом развернувшуюся сцену за пределами кабинета. Она дёрнулась.

— Малер! Лестница! — завопила та, опасно качнувшись вместе с металлической стремянкой.

Присфидум замер, а после кинулся обратно. Крадман неожиданно расхохотался.

— Тебе попался не самый преданный пёс, — не унимая смеха, проговорил брат. — Нашёл себе хозяйку посимпатичнее.

Равнодушный к сцене в кабинете хабитарии Ингелео, резко дёрнул Ланию на себя, при этом ударив Валтиса по руке. Сзади уже подоспели Флатэс и Лаура. Тэнкальт не раздумывая ни секунды схватила освободившуюся руку подруги и встала перед ней.

— Иди-ка ты погуляй, малыш, — со скрытой угрозой проговорила она.

Фыркнув, Крадман таки отступил, особенно когда рядом вырос и Флатэс.

— Да, плевать, я уже сказал, что хотел. Счастливо оставаться, — махнул рукой парень, развернулся и расслабленно поплёлся к выходу.

Серьёзное лицо Ингелео приобрело оттенки брезгливости, когда он отпустил руку Лании, тщательно вытирая её об джинсы.

— Это одноразовая акция, тихушница. Он просто меня взбесил, — бросил Элисар, сверля жутким взглядом Нобилиа.

Ещё не пришедшая в себя Лания, лишь качнула головой, глядя всё тем же отсутствующим взглядом в пол. Она чувствовала, как внутри неё открывается чёрная дыра, пытающаяся затянуть её всецело во тьму. Лаура, заметившая остолбеневшую подругу, уверенно повернулась к ней и встряхнула за плечи, привлекая её взгляд к себе.

— Тебе самой не тошно от этой слабости? — спросила Тэнкальт с серьёзным выражением лица. — Если боишься, никогда не выказывай страха. Он заводит таких ублюдков, как он. А теперь возьми себя в руки!

Флатэс, изумившись, с нескрываемым интересом посмотрел на Лауру. Повисло напряжённое молчание.

— Ингелео, а у тебя оказывается человечность есть, — постарался разбавить градус Игнэйр, нервно хохотнув.

— Да заткнись уже, шутник херов, — бросил недовольно в ответ Элисар и раздражённо пошёл прочь.

========== Глава 23. Чувство превосходства ==========

Комментарий к Глава 23. Чувство превосходства

Приятного погружения в мир Зазавесья, дорогой мироходец(≧◡≦)

Академия кувелов,факультатив врачевательства

Отличительной чертой факультатива от основ является то, что записавшиеся на расширенный курс студенты, редко переговариваются между собой и всецело сосредотачиваются на выполнении данного задания. Профессор деловито ходит между подопечными и строго оценивает труды каждого, указывая на очевидные огрехи и изредка бурча что-то нерадивым ученикам, допускающим одни и те же ошибки.

В отличии от базовых упражнений, которые выполнялись на обычных занятиях, эти были гораздо сложнее, ведь требовалась не только максимальной сосредоточенности, но и умение определять причины болезней, знание целебных свойств растений и умение применять эти знания на практике. Профессор и вовсе пообещал, что в скором времени, группа начнёт заниматься с живыми существами, но только после того, как все пройдут практический экзамен по части лечения самого капризного из растений и самого часто болеющего — лиловая строптивая астра; хоть и выглядела она до волшебного безобидно, но при контакте с живыми существами выпускала острые шипы из стебля и стремительно скручивала свою жертву, после чего из-под земли появлялись уже корни, которые схватывали и хоронили жертву заживо. Так лиловая астра обеспечивала себе перегной. Нападала она в основном на мелких зверей.

Когда растение вырастает — из него добывают лекарственный нектар.

Пока другие допускали промахи, Лания никак не могла совладать с собственными способностями и отчётливо ощущала, как это непослушание только растёт с каждым днём. Руки неумолимо тряслись, когда она старалась применить свой дар. Стоило ей сосредоточиться и постараться выполнить что-то простейшее — как сила возмущалась с невероятным напором, отказываясь подчиняться.

«Вы же мои руки! Это же моя сила! Почему? Неужели я всё ещё настолько слаба?» — ненавистным взглядом она прожигала то дрожащие исцарапанные пальцы о стебель растения, то своё отражение в окне.

Поджав губы, она кинула суровый взгляд на астру, точно цветок мог дать ответ, который она так желала получить. Позади раздалось покашливание, явно нацеленное на привлечение внимания. Лания не стала оборачиваться, уже знала, что скажет профессор. От волнения она задела рукой стоящие рядом пузырьки, которые, подобно выставленным фигуркам домино, повалились, создавая булькающий звон.

— Мадам Нобилиа, что с вами такое? Вы всё рассеяннее. Я полагал, что студент, обладающий силой, подобно вашей, будет идти впереди всех остальных, так почему же вы так отстаёте? — с долей милосердия вопросил профессор, уперев одну руку в бок.

— Простите, я ещё привыкаю. Постараюсь быть более старательной, профессор.

— Уж постарайтесь. И я же говорил, чтобы астра не жалила вас бесконечно, в её пестик нужно насыпать толчёной мелиссы с дурманящей пыльцой небесного цветка. Мадам Нобилиа, ну в самом деле, соберитесь!

Лания смогла лишь качнуть головой, соглашаясь со словами профессора, пока продолжала недоумевать касательно своих способностей. Раньше, какой бы слабой она не была, они не давали осечки. Может всему виной то, что она использовала слишком много своей силы, пока спасала жизнь Малера? Если так, то она, что же, больше не сможет никогда ей пользоваться?

Ужасная догадка сдавило горло.

«И почему именно у меня всё и всегда складывается самым примерзким образом?» — негодовала девушка, вспоминая о том, что и способность её работает совсем не как у отца. В отличии от неё, Сэбконт имеет возможность не только других залечивать, не забирая часть ранений и болезней на себя, так ещё и — излечить и своё тело. Лания не понимала, то ли она такая никчёмная, раз даже отец решил, что она тошнотворно слаба, то ли с передавшейся ей силой что-то не в порядке.

Воспоминания об отце пробудили в памяти слова Валтиса.

«Он хочет встретиться с тобой, обсудить всё, что произошло», — Лания поспешила отмахнуться от этой мысли, так как говорить с Сэбконтом при нынешних обстоятельствах, было последним, что она хотела.

Нобилиа стала замечать в себе изменения, которые, как она считала, влияют на неё больше негативно — стала порой излишне раздражительна; чувствовала, что становится только слабее, а от этого накатывала злость, с которой временами справляться было просто до невозможного сложно; из-за того, что взаимоотношения с Малером ухудшились, пришло более сильное осознание никчёмности и ненужности. Такой сердитой, разбитой и измученной, Лания не ощущала себя даже после издевательств брата. Самый важный для неё вопрос всё ещё оставался открытым: что же она делает не так?

Академия кувелов,дворик

Разместившись за одним из столиков на улице, Лаура заметила, что компания Калесы заняла места неподалёку. Кинув на них взгляд, она заметила по-прежнему недовольного Флатэса, который без энтузиазма ковырялся вилкой в салате; бурно болтающую Амкапир, со светящимися от восторга глазами и сдержанно улыбающегося Малера, поддерживающего разговоры с подругой.

Незаметно помотав головой, Тэнкальт вновь подумала о том, насколько сильно её раздражает бывшая подруга. Следом коротко ткнула по кнопке на айкофэте и заглянула в переписку с Ланией, которая написала, что выходит с факультатива. Обрадовавшись этой новости, академка написала в ответ, что ждёт её за столиком на улице. На самом деле она совсем не понимала почему ей так комфортно общаться с этой робкой девушкой, на которую при обычных обстоятельствах она бы даже не обратила внимания.

Она уже не раз обдумывала свои действия и с каждым разом понимала всё лучше, что малодушная Лания понравилась ей, возможно, потому что помимо слабости в ней ощущалась и сила, которая показывала всё её изящество и даже некую опасность. А может ещё одной причиной стало то, что они похожи, больше, чем может показаться на первый взгляд.

Осмотрев остальные столы, она заметила сидящего в одиночестве Ингелео и с некоторым успокоением подумала, что не одна такая. Лаура слишком хорошо знала, что большинству людей не хочется выделяться чем-то среди других, например, отсутствием друзей, ведь в таком случае начинает казаться, будто ты белое пятно, режущее всем глаза. Гораздо проще, когда отличается ещё кто-то, ведь тогда осознание некоторой обделённости становится менее давящим; становится не так страшно.

На горизонте появилась Нобилиа, спешно пробегающая мимо забитых студентами столов. Она оглядела людей, явно разыскивая Лауру и нашла. Выдавив облегчённую улыбку, Лания уже увереннее пошла к её столику. Когда Нобилиа проходила мимо стола Калеса, её кто-то окликнул:

— Лания! — с великой радостью и облегчением, Флатэс помахал рукой. Он всем своим видом показывал, что хочет, чтобы она села рядом. На крики друга обернулись Амкапир и Присфидум.

Лания же, напрягшаяся под их взглядами, что-то говорит с неловким видом, отрицательно покачивает рукой и слабо улыбается. Разговор их не длится долго, и через какое-то время, рыжеволосая академка устремляется к своей первоначальной цели. Она ставит свой поднос на стол и выразительно смотрит на Лауру.

— Не хочешь пообедать вместе с Флатэсом? — голос Тэнкальт звучит довольно мягко, но вместе с тем умоляюще. — Он с ума сходит с теми двумя.

Лаура, изумляясь, кидает взгляд на Игнэйра, который поймав с ней зрительный контакт, оживлённо машет ей рукой.

— А сам чего не придёт? — нехотя спросила Лаура, не желая сидеть вместе с бывшей подругой.

Наклонившись поближе, Лания заговорила уже тише:

— Они говорят о свитке, — заговорщическим тоном ответила та, когда несколько апельсиновых прядей спали на её сосредоточенное лицо. — Я подумала, что тебе может быть интересно, раз уж ты всё равно знаешь, что он у нас есть.

Сомневаясь, Тэнкальт снова стрельнула взглядом в сторону нежелательного столика и чуть скривилась.

— Я там буду лишней, — с некоторой печалью отвечает она, — но Флатэса, определённо надо спасать от этой парочки, — заканчивает уже бодрее.

Лания снова улыбнулась, уже ярче, от чего Лаура на мгновение замерла. Ей показалось, будто перед ней вовсе не та забитая девушка, за которой она наблюдала уже столько времени, а совсем другая — более уверенная и сильная.

Подхватив свои вещи с подносом, обе девушки направились к столу, от которого, как казалось Лауре, исходила подавляющая аура. Из-за этого ноги так и норовили развернуться. Игнорируя это ощущение, она вскинула голову, и твердыми шагами стала двигаться вперёд.

Весьма некстати повернувшая голову Калеса, заметила приближающуюся соседку и презрительно сощурила глаза, пока сама Тэнкальт старалась и вовсе не смотреть на девушку со змеиным нравом. Хоть в груди и было неприятное, давящее ощущение, Тэнкальт смело подошла вместе с Ланией к столику и расположилась через место от бывшей подруги, Нобилиа же села рядом с Флатэсом, который мгновенно повеселел от подоспевшей к нему компании.

— Лаура! Лания! Как я вам рад, вы даже не представляете, — защебетал Игнэйр, подаваясь чуть вперёд.

От его спонтанного жеста, Лания едва вздрогнула и чуть осунулась. Она немного отодвинулась, выкраивая для себя личного пространства. Лаура далеко не впервой замечала, что девушка всегда старается держаться на некотором расстоянии, словно это может обеспечить ей в опасный момент шанс на побег.

— Успокойся уже, а то искры не только из глаз посыпятся, но и из задницы, — фыркнула Калеса, театрально отодвинувшись от Лауры подальше.

— Смотри как бы у тебя изо рта не посыпалось то же, что и из задницы, — невесело ответил Флатэс и тут же переключил внимание на подруг. — Лаура, ты же разбираешься в теме Кэтсий, а?

— Эй ты! А ничего, что она к этому делу вообще не имеет никакого отношения? — грубо отозвалась Амкапир. — И вообще, что ты тут забыла? Не припомню, чтобы тебя кто приглашал. От меня ты точно такого приглашения не получала, — противно скрючившись, она посмотрела на Лауру превосходствующим взглядом.

— Я её позвала, — твёрдо ответила Нобилиа в один миг ужесточившись. — Ты не комитет по отбору чьих-либо друзей.

Лаура спокойно посмотрела на экс-подругу, и отвернулась, не желая даже заводить с ней разговора, но Лании благодарно улыбнулась. Внезапно раздался смех. Такой звонкий и заливистый, что девушка сразу обратила внимание на его источник. Сидящий напротив Игнэйр, вытирал с глаза невидимую слезинку.

— Знаешь, что, Амкапир, я могу сказать тебе тоже самое. Я бы тоже тебя ни за что не позвал и вообще, если уж мы говорим о том, кто и что тут делает, что зачем здесь ты? Пользы от тебя никакой нет. Поёрничать я могу позвать и Ингелео, будет одно и то же, — парень пожал плечами, а Лаура замерла в восхищении.

За неё впервые кто-то заступился. Не считая Лании, Флатэс стал вторым, кто подарил ей такую искреннюю улыбку за долгое время и первый, от чьего заразительного смеха, она прыснула в кулак, не сдержавшись.

Обменявшись с ним благодарным взглядом, академка наконец пришла в себя, распрямила плечи и, не глядя в сторону Калесы, ответила:

— Помнится мне, ты просила помощи со свитком, вот я и здесь, — пожала плечами Тэнкальт и кинула взгляд уже Малеру, который с привычной суровостью и вместе с тем безразличием смотрел на неё. — Я помогу вам со свитком, мне не сложно.

Присфидум ещё какое-то время изучал её взглядом, прежде чем удовлетворительно качнуть головой и ответить:

— Было бы неплохо. Но почему ты передумала?

— Я хочу быть поближе к Лании и Флатэсу, они мне нравятся. Да и… почему бы не помочь друзьям, — быстро нашлась Лаура, хоть и не ожидала услышат от себя слово «друзья». Пусть Калеса и была её «подругой», но в понятие друзей Тэнкальт её никогда не включала.

Парень с пылающими волосами радостно хлопнул в ладоши и посмотрел на неё с восторженным увеселением. Сидящая рядом Лания, улыбнулась Лауре.

— Вот и чудненько, потому что ты нам тоже нравишься! — Игнэйр бесцеремонно закинул руку на плечи Лании, которая успела только пискнуть.

Малер тихонько помотал головой, кинул изучающий взгляд на насупившуюся Калесу, а после обратился к новой в компании девушке:

— Хорошо. Как на счёт того, чтобы встретиться попозже в библиотеке?

Тэнкальт качнула головой, продолжила жевать свой салат и размышлять о том, что Присфидум кажется ей странным. Может он и был хорошим другом Лании, но внезапно переключился на Калесу, оставив первую за боротом. Девушке это не понравилось, а потому она предпочла находиться с ним в нейтральных отношениях, тем более, что по нему заметно, что кроме Калесы, он кажется, никого не вопринимает. Тем лучше для неё.

Не успела Лаура подумать над чем-то другим, как на Флатэса кто-то запрыгнул. Эльтен лучезарно улыбался. Она подняла взгляд и заметила Люксальту. Та смотрела на Тэнкальт со странным неодобрением, но ничего предпочла не говорить, лишь поздоровалась со всеми.

— Так что же? Мы можем продолжить копаться в тайне свитка? — заговорщически спросил Эльтен, улыбаясь такой же хитрой улыбкой другу.

Академия кувелов,дворик

Гомон студентов вокруг, точно тонул на пол пути к ушам Ингелео, который сидел и пристально смотрел на свой обед. Он слышал стук своего сердца, слышал, как быстро в голове носятся мысли, слышал своё дыхание, но всё остальное точно не существовало. Салат в тарелке отбивал всякий аппетит. В последнее время смутьян ел через тошнотворное ощущение, вызываемое уродливыми змеиными узорами ожогов на руке Флатэса. В голове просто не укладывалось, что они покрывают руки от плеч и по самые кисти. Ингелео ведь отчётливо помнил, что в одичавшем огне пострадали только предплечья бывшего приятеля, сами кисти едва задело.

В воздухе вдруг почудился запах горелой кожи. С остервенением отодвинув от себя поднос с едой, Ингелео подхватил бутылку воды и сделал несколько глотков. Противный запах постепенно испарился.

Тяжело выдыхая, Элисар украдкой стрельнул глазами в сторону столика Флатэса, где тот сидел, выдавливая из себя не менее омерзительную и фальшивую улыбку. Если и было за что ненавидеть Игнэйра, то именно за его притворство, ведь на деле понятно, насколько сильную травму ему нанёс тот день. Академец снова отвёл глаза и залип на всё том же салате.

— Инги-ги! — крик раздался прямо в ухо; одновременно с этим ему на плечи упали чьи-то руки.

Ингелео дёрнулся от неожиданности. Все звуки вновь стали слышны, когда он увидел перед собой Эльтена с широкой улыбкой.

— Ослепишь же, отвали, — буркнул смутьян, отпихивая от себя лицо друга.

— Ты какой-то непривычно задумчивый, — бросила Люксальта и села за столик вместе с братом.

Элисар уже машинально кинул взгляд на Флатэса, когда выцепил глазами вьющиеся длинные рыжие волосы. Картинка в голове сменилась, и он увидел, как измученная Лания с кровоподтёками из глаз и носа, повалилась ему на плечо. Подавив желание отряхнуться от невидимой грязи, он перевёл взгляд на друзей.

— Ну и чего ты всегда один ошиваешься, а? — возмутился Эльтен, недовольно посмотрев Ингелео в глаза. — Ты же и сам знаешь, что мы скоро выпустимся и торчать тут с тобой уже не сможем.

Ингелео какое-то время молча поддерживал зрительный контакт, прежде чем до ужаса фальшивый и совсем не весёлый смешок слетел с его губ. Он ни на минуту не забывал насколько быстротечно время и как скоро ему придётся расстаться в единственными дорогими ему людьми. Самое ужасное, что ничего поделать с этим он не мог, как бы того не хотел.

— Мне по-твоему с ними ошиваться что ли? — насмешливо кинул Элисар, качнув головой в сторону столика небольшой компании.

— А почему бы и нет? — влилась в разговор Люксальта. — Уж не знаю, что там с Малером и его новой подружкой, но Лания и Флатэс классные.

Ингелео готов был залиться лающим смехом. Уж с кем с кем, а с этой парочкой у него нет никакого желания общаться.

— Ну, конечно. Один конченый придурок, вторая — бесхребетная слабачка, — чем дальше он говорил, тем больше слышал фальши, точно пытался убедить сам себя, а не сидящую напротив парочку. — Мне с ними не ужиться.

— А разве вы не были раньше друзьями с Флатэсом? — брови Эльтена взметнулись, пока он поедал свой салат, склонив голову над тарелкой. — Я давно заметил, что вы ведёте себя так, будто знакомы уже давно. Да и твоё странное агрессивное отношение к нему…

— Эльтен, — прервал его Ингелео, — ешь, пожалуйста, свой салат молча.

Люксальта тихо хмыкнула, а после уверенно посмотрела ему в глаза, заставив сердце смутьяна сделать несколько учащённых ударов. Подруга кокетливо сощурилась, положив подбородок на сгиб кисти руки.

— Раз так, то ты бесхребетный придурок. Как по мне из вас вышло бы просто замечательное трио, — она улыбнулась и посмотрела в сторону столика Лании и Флатэса. — Уж не знаю от чего ты там пытаешь отгородиться, избегая их, но бегать долго ты не сможешь. У тебя нет столько выносливости, поэтому однажды придётся остановиться и принять всё как есть, хочешь ты того или нет. Не думаешь, что замедлиться стоит уже сейчас?

Ингелео хотел было отмахнуться, когда с ужасом для себя понял, что Люксальта права абсолютно во всём. Возражать ей не было никаких сил, да и нечем. Горло сдавила горечь, а потому он постарался сделать непринуждённый вид, при том закусив губу изнутри.

— Люкс, не лезь ко мне со своими нравоучениями хотя бы сейчас.

— Ага! Так сестричка-то права, а, недовольная рожа? Повзрослей уже, Ингелео, — беззаботно кинул Эльтен.

Люксальта прочистила горло и чуть придвинула лицо к руке с зажатой в пальцах вилкой, прежде чем оценивающе посмотреть на смутьяна. Ингелео не любил, когда она таким образом пялилась на него, потому что казалось, что девушка видит его насквозь.

— Они хотят собраться сегодня вечером в библиотеке в семь, не опаздывай.

Штаб сопротивления,поляна у входа

Ночная тишь и прохладный воздух воцарились с наступлением мрака. Погода становилась всё теплее и приятнее. Эпкальм расположился у штаба на траве и, запрокинув голову, неотрывно смотрел на небо. Это занятие успокаивало, и словно возвращало в то время, когда он был ещё ребёнком. Ему так нравилось искать несуществующие картинки на небе, ведь именно она его научила этому.

— А ты знаешь какие-нибудь созвездия? — спросил тогда ещё маленький Аноильтенс.

Флоприкия загадочно ему улыбнулась, глядя на ясное сумеречное небо.

— Не знаю, но мне нравится создавать их самостоятельно. Проводить невидимые линии между звёздами и создавать свои. Так же нужно поступать со свей судьбой и жизнью — когда не видно двери к выходу, создай её сам.

Вот и сейчас он старался высмотреть причудливые изображения на ночном холсте, на котором волен нарисовать, что угодно. Подсознание очерчивало образы доброй женщины с лучистой улыбкой и её дочь, которая забавно морщила нос, пытаясь соединить звезды в полноценную картину. Эпкальму виделось и то, что все беды позади, что больше не нужно ни с кем бороться, что можно жить свободной от нападок Итенедонимуса жизнью, однако, к своему сожалению, осознавал, что то лишь его потаённые желания.

За прошедшие три недели всё поменялось, но что-то, вместе с тем, осталось неизменно по сей день. Он перестал покидать территорию штаба, даже не мог сделать лишнего шага, чтобы за ним не следовали глаза Гловиль или капитанов; перестал ходить со своим отрядом на миссии, но проводил с ними столько свободного времени, сколько мог. Ребята же не оставляли своего друга — неустанно поддерживали и смеялись вместе. В первую неделю они так и вовсе повсюду за ним ходили или таскали его тренироваться.

От чрезмерной опеки, по началу, бывший лидер чувствовал себя жалко, а потому решил пресечь подобное поведение на корню, призвав товарищей не относиться к нему, как к фарфоровой древности, готовой рассыпаться от лишнего движения. Что произошло из хорошего, так это то, что сопротивленец перестал контактировать с капитанами, общаться с Гловиль и прекратил всякие встречи с Ингет, как и разговоры, и даже взгляды. Хактес поступила так же. Жить без вечных скандалов стало куда легче, хоть и немного скучнее.

Из-за уймы свободного времени и бестолковых попыток Глораса приобщить Эпкальма к работе с бумагами, парень всё чаще пропадал наедине с самим собой и своими способностями, даже начал медитировать. Порой ему было так тошно от своей ненужности, что он стал проводить меньше времени в стенах штаба. Мог с раннего утра и до поздней ночи сидеть у ручья и думать, думать, думать.

Контроль за ним начал постепенно ослабевать и в скором времени на него махнули рукой, оставив самому себе, однако именно этого Эпкальм и ждал, ведь всё это время в его голове зрел и креп план, который он старательно вынашивал и продумывал. Приступать к исполнению он планировал со дня на день, но хотел удостовериться, что от него и правда отстали, ведь то что он затевал, хоть и не нарушало его отстранения, но явно могло не понравиться ни главам, ни капитанам.

Сам же сопротивленец преисполнился предвкушением от того, что наконец сможет немного проветриться и почувствовать себя, как раньше. Пусть его миссия и не была грандиозной, но по крайней мере являлась очень важной.

Дверь в штаб позади открылась. Эпкальм не счёл нужным обернуться, не хотел встречаться взглядами с теми, к кому в последнее время не питал ничего кроме жгучей неприязни. Тихий хлопок. Дверь закрылась. Осторожные, даже нерешительные, шаги раздались позади. Приближающийся человек сохранял молчание, пока не сел неподалёку от расслабляющегося сопротивленца, зажавшего губами сладкий стебелёк травинки. Некто заёрзал, явно пытаясь привлечь внимание, но осознав, что попытки бесполезны, начал тихонько прочищать горло. После этих манипуляций Эпкальм сразу же определил того, кто присоединился, а потому намеренно отвёл глаза, чтобы ненароком не взглянуть в её сторону.

— Привет, — непривычно робко и нервно заговорила Ингет, прижав к себе ноги.

Эпкальм молчал, не намеревался с ней говорить. Он прекрасно наслышан о том, как Хактес проявляет себя в роли лидера и выходит у неё, мягко говоря, не ахти. По рассказам Вильта и Памаля Аноильтенс знал, что дела у сопротивленки идут совсем неважно. Мало того, что отряд начал бунтовать с самого первого дня её назначения лидером, — то игнорировали её, то отказывались от выполнения заданий, то пакостили; Липедесса даже ставила подножки, от чего та постоянно падала, — так ещё и полностью отказывались с ней работать, от чего срывали некоторые миссии. Все заметили, что нервы Хактес на пределе, а сама она была так истощена и измучена, что перестала быть похожей на себя. Хоть Эпкальм и считал поведение товарищей, за своего рода, травлю — не вмешивался, ведь она сама выбрала этот путь, а значит ей и разгребать все последствия.

Из-за того, что бывший лидер так и не ответил, она предпочла продолжить попытку втянуть его в диалог:

— Знаешь, мне и правда приходится туго. Когда ты был лидером всё казалось гораздо проще, ко мне ещё никогда так не относились. Я… — она запнулась, голос слегка задрожал, девушка выдохнула и продолжила: — я не знаю, что делать. Я хотела спросить у тебя совета или… или… какой-то подсказки о том, как мне поступить.

На памяти Эпкальма, за несколько недель, это была её вторая попытка, ведь при совей первой, она так ничего и не добилась. Аноильтенс же твёрдо знал, что и не добьётся. Принимая сидячее положение, он уже было собрался встать, как Ингет вдруг воскликнула:

— Эпкальм, прошу тебя! Почему ты… почему не отвечаешь? Скажи же хоть что-то! — уже истеричнее продолжила девушка. — Для тебя это так сложно?

Она всхлипнула и неожиданно потянулась к его руке, явно намереваясь ухватиться, как Аноильтенс тут же подскочил на ноги и отошёл, не давая ей и шанса коснуться его.

Глядя на раздавленную и непривычно слабую Хактес — ему стало тошно, но наравне с тем пришло и некоторое ликование. Она подрагивала и смотрела на него взглядом полным мольбы и сожаления, пока вновь не окрысилась, прогнав слабость с лица.

— Ну и проваливай! Ты никчёмный кусок дерьма! Каким был таким и остался! — прорычала она, рьяно одёрнувшись и подскакивая на ноги, точно желала быть выше.

Даже не обращая к ней взгляд, Эпкальм усмехнулся, наблюдая за тем, как из здания появляется Сэлд. Рафспит прихрамывал и всё так же опирался на клюшку.

— Похоже мечты не всегда приносят удовлетворение, какая жалость, — Эпкальм помолчал с секунду, старясь вернуть лицу холодность, но вместо этого почувствовал, как ухмылка превратилась в насмешливый оскал. — Что посеешь, то и пожнёшь, Хактес. Удачи тебе, — безразлично махнув ей рукой, сопротивленец развернулся и пошёл к другу. Сэлд напряжённо смотрел на Ингет, застывшую посерди поляны.

По выражению его лица Аноильтенс понял, что друг сгорает от интереса. Выдержав несколько минут молчания, оба сопротивленца пошли на их привычное место к ручью.

Рафспит нетерпеливо смотрел на товарища, ожидая, когда он заговорит, но Эпкальм, даже чувствуя взгляд Сэлда и его нетерпение, ушёл в свои мысли о миссии.

«Скоро. Я начну скоро», — твёрдо подумал сопротивленец, вспоминая сладостное поражение на лице нового лидера отряда.

Он понял, что пришло время для решительных действий, ведь ему так долго приходилось терпеть укоризну и подчиняться желаниям и воле тех, кто в конечном итоге оставил его с носом. Решительно настроившись на миссию, он почувствовал предвкушающий трепет в груди и едва заметно улыбнулся своим собственным мыслям.

— Не хочешь рассказать, что она хотела? — нахмурился Сэлд.

— Не поверишь, — хмыкнул Эпкальм. — Она просила помощи.

Друг присвистнул и ехидно посмеялся.

— Она сама наворотила дел, хотя с другой стороны её даже немного жалко.

Настала очень Аноильтенса нахмуриться и недоумённо посмотреть на друга.

— О чём это ты говоришь? Хактес всегда хотела на моё место, её желание исполнено, так чего же её жалеть? Может тому, что она пошла по головам или потому, что её надежды не оправдались?

— Да нет же, — Рафспит тяжело выдохнул и немного помолчал, точно подбирая слова. — Я как-то слышал, что её родители тоже раньше были в сопротивлении и возглавляли отряды в качестве лидеров, только вот на одной из миссий попали в западню тенадасеров и погибли. От них вроде ничего и не осталось. После твоего смещения, я услышал, как капитаны это обсуждали. Так вот… мне кажется, что она так рвалась на твоё место только из-за погибшей семьи. Не думаешь, что вышло очень жестоко?

Жалость и правда прокралась меж рёбер и неприятно кольнула Эпкальма, от чего он встрепенулся, желая отогнать это противное ощущение.

— Как бы там ни было, она должна справиться сама. У меня возникло ощущение, что она не понимает, что такое лидерство. Хактес привыкла чтобы её ловили, так как же она поступит теперь, когда ловить некому и когда она должна заниматься всем самостоятельно?

Вопрос не требовал ответа. Оба парня это знали, а потому на некоторое время замолчали. Добравшись до реки, они оба уселись на траву. У воды было зябко, но спокойно. Её потоки наводили на множество мыслей, которым не было суждено выйти за пределы головы ни одного из сопротивленцев.

— Ты придумал, что делать с новым приёмом? — первым затянувшуюся тишину осмелился прервать Сэлд.

Многозначительно пожав плечами в ответ, Эпкальм устало откинулся спиной на траву и вновь устремил взор к мерцающим из темноты звёздам.

— Меня некому обучать, приходится выкручиваться. Что-нибудь придумаю, всегда придумывал.

— Ты ведь задумал что-то, я прав? — сощурился Сэлд, напирая.

Эпкальм улыбнулся уголком губ.

— Все мы что-то задумываем, — расплывчато ответил Аноильтенс, расслабляясь в приятной атмосфере и компании близкого друга.

========== Глава 24. Теряя опору под ногами. Часть 1 ==========

Штаб сопротивления

Покинув свою небольшую комнату, Эпкальм бесцельно поплёлся по коридору, не зная, куда бы себя деть. Медленно шагая по тёмному ковру с замысловатыми узорами, сплетающимися и разветвляющимися между собой, он окинул взглядом стены, выполненные из светлого дерева.

На них висят люкспили причудливой треугольной формой, глядящей острым концом вниз; по металлической поверхности струятся исторические росписи, что вырезаны местным ремесленником специально для сопротивления: война на два фронта — с седьмым орденом и тиранией Итенедонимуса.

Бросив разглядывать интерьер, который из без того ему хорошо знаком, Эпкальм пошёл дальше. Сам не заметил, как несколько раз свернул и оказался рядом с кабинетом Глораса. Идея занять себя бумажной волокитой перестала казаться такой бредовой. Провести время с Сэлдом он тожесейчас не мог — в одно и тоже время каждый день его забирала Скафия на осмотр и проведение терапии. Не мог встретиться и с друзьями из отряда, потому что они отправились на очередную миссию. Он уже было занёс руку, чтобы постучать, как начал разбирать отчётливые, но негромкие голоса.

— Другого претендента мы бы всё равно не нашли. Ты сам всё видел, каждый из отряда отказался принимать на себя роль лидера кроме Ингет, а приставлять к ним кого-то другого было бы ещё глупее. Отряды сформированы и бросать людей туда-сюда нам не выгодно, — сказала Гловиль.

Эпкальм встал сбоку от двери и стал вслушиваться.

— Да, только за ней никто не идёт, — безразлично ответил Глорас под шум перелистывания бумаг, вероятно снова вёл отчётность. — Никто и не пойдёт, раз уж на то пошло.

— И почему же? — окрысилась женщина. — Она явно не хуже твоего ненаглядного Эпкальма. Этот гадёныш, наверняка, подговорил своих друзей, потому и разлады появились.

— Эпкальм до такого не опустится, — осуждающе заговорил Глорас. Аноильтенс даже представил, как сурово вздулись его ноздри. — Нечего его по себе равнять. Просто признай тот факт, что Ингет не годится для лидерства. Она ничего в этом не понимает и до неё самой, кажется, это начало постепенно доходить.

— Да, что ты заладил! Она научится на практике. В любом случае Эпкальма мы возвращать не станем. Он согласился с тем, что виноват, пусть отбывает своё наказание, а как отбудет вернётся под командование Ингет, — гаденький тон под конец её слов, взбудоражил гнев в теле.

Кто-то по ту сторону двери сел, снова послышались перелистывания.

— Я так не думаю. Гловиль, всё, прекрати, я работаю. Соглашаться с тобой мне нет никакого резона, ты не добьёшься от меня того, что хочешь. Либо помогай, либо не мешай.

— Тогда в этот раз я тебе уступлю, так и быть, — буркнула женщина. — Ну, ладно, что у тебя там?

Хоть Эпкальму и не была свойственна такая черта, как подслушивание, в последнее время он стал часто становиться свидетелем разных разговоров, порой и не по своей воле. На его памяти это был уже второй разговор о том, что Ингет не справляется. Первыми, от кого он услышал подобное, были Милена и её товарищ, которые говорили о том, что ребята Эпкальма перестали действовать как раньше, стали медлительны и неэффективны, допускают промахи. Слышать подобное оказалось ужасно неприятно, ведь даже если он уже не лидер, то всё равно продолжал беспокоиться о товарищах, дела которых, очевидно, в гору не шли.

Порой ему так и хотелось дать хорошего подзатыльника и Ингет, и сопротивленцам, чтобы взяли себя в руки и прекратили ребячество, но предпочёл не вмешиваться, понимая, что в итоге опять будет крайним. Не хватало ему ещё одного наказания и новой волны повышенного внимая к своей персоне.

Уже после первой недели отстранения, сопротивленец понял, что подставлять себя нет смысла, ему не нужно, что бы на него смотрели и следили за каждым шагом, напротив, ему было необходимо затеряться у всех на виду. Решив не отрекаться от этого плана, Эпкальм покинул штаб и пошёл к своему привычному месту обитания.

Чтобы не сидеть без дела, он закрыл глаза и принялся медитировать. Эту привычку в тренировке парень перенял от Сэлда. Друг объяснил, что так можно лучше прочувствовать потоки собственной силы внутри, услышать её движения и понять, что сделать для её увеличения.

Закрыв глаза, он растворился в приятном шуме ветра, напевающем свои мотивы, точно аккомпанирующую ему, перебегающую в бурном течении, реки и приятном чириканье птиц, выступающих в роли певцов. Тело расслабилось, дыхание стало размеренным, сам же Эпкальм почувствовал, как блуждает внутри себя, пытаясь разыскать то, к чему столько времени стремится.

Кто-то резко наскочил на него со спины, лишил равновесия и повалил назад. Эпкальм распахнул глаза и кинул злобный взгляд тому, кто осмелился так нагло ворваться в его личное пространство.

— Эпкальм, ты даже не представляешь, как я скучаю по тебе и твоему лидерству! — хныкал вцепившийся в него Вильт, потрясывая бывшего лидера за плечи вперёд-назад.

В конец опешив, Аноильтенс пришёл в себя лишь через несколько мгновений и начал оживлённо ёрзать, пытаясь выбраться из хватки Вильта, от которого ничего подобного уж точно не ожидал.

— А ну слезь с меня, туша! — запротестовал Эпкальм, когда попытка высвободиться оказалась провальной.

— Ни за что! Я прицеплюсь к тебе намертво, пока ты не вернёшься обратно! Буду даже спать с тобой! — не унимался Лебаг.

— Чего? Тебя мне ещё только не хватало, отцепись я сказал! — сопротивленец начал оглядываться в поисках помощи, но никого не мог найти, пока на поляне не показались ещё четыре пары ног. — Ребята! Стащите его с меня! — взмолился Аноильтенс.

Товарищи глядели на, точно слипшихся, парней недоумённо с минуту, а после вдруг и сами бросились к бывшего лидеру, облепляя его со всех возможных сторон.

— Да вы прикалываетесь! — ещё пуще запротестовал Эпкальм.

— Мы все к тебе прицепимся и не уйдём! — ответил Памаль, обхвативший друга сбоку.

Даже Тагус и тот кинулся к Эпкальму стискивая так же сильно, как и остальные. Аноильтенсу казалось, будто его облепила стая котят, которые требовали забрать их к себе, гладить по головам и ухаживать за ними.

— Вы не посмеете, — ужаснулся он, всё так же пытаясь высвободиться, хоть и понял, что это совсем бесполезное занятие.

— Ещё как посмеем! Я забиваю место сбоку на твоей кровати! — подала голос Липедесса, обхватывая его грудь и прижимаясь к ней щекой.

— Тогда я с другого!

— А я сверху!

— В ногах!

Наперебой заговорили ребята.

— Какая к тёмному кровать, а ну слазьте! В ней нет столько места! Плохие сопротивленцы, фу! — не переставал Эпкальм.

Все залились смехом, стиснув его ещё сильнее. Сдаваясь, Аноильтенс расслабился и присоединился к всеобщему веселью, когда на небольшой полянке появилась ещё одна пара ног.

— И чего вы тут устроили? — буркнула Ингет, глядя на всех несколько печальным и недовольным взглядом.

Все как один, посмотрели на Эпкальма щенячьими глазами, грудясь вокруг него. Парня это зрелище веселило, он даже в шутку потрепал каждого по голове, на что ребята наконец расцепили хватки и повалились рядом.

— У нас тренировка, хватит дурью маяться, идём, — не похожим на лидера тоном, проговорила Хактес.

Бывший лидер прямо-таки ощущал, как она буравила его затылок, но от своего не отступился и продолжил игнорировать её.

— Мы будем тренироваться здесь, вместе с Эпкальмом, — холодно бросила Липедесса.

— Ты же не отдашь нас этой злой тётке? — придвинулся к нему ближе Женя.

Неловко улыбнувшись, Аноильтенс, таки поднялся с земли.

— Если хотите, можете оставаться здесь, я уж точно не против, — добродушно ответил Эпкальм.

— Командир, — с глазами полными радости и умиления пропищал Вильт, порываясь броситься к нему.

Аноильтенс выставил ногу.

— Только попробуй ещё раз на меня запрыгнуть, я тебя в реку спихну! — усмехнулся он в ответ.

— Правильно, это моя привилегия! — горделиво вскинула голову Липедесса.

— И тебя в реку спихну, — уже тише добавил Эпкальм, шуточным и угрожающим тоном.

Послышался резкий и недовольный выдох, точно кто-то прогнал воздух через зубы. Ребята проигнорировали нового командира, что Хактес совсем не понравилось.

— Никаких совместных тренировок, я забронировала тренировочную площадку, идём!

— А то что? — с вызовом, но спокойно поинтересовался Тагус. — Пойдёшь против отряда? Заставишь нас?

— Нет у неё такого средства, чтобы заставить нас, — хохотнул Женя, переглянувшись игривым взглядом с Вильтом и Памалем. Липедесса качнула головой, соглашаясь с товарищами.

Откровенно недовольная Ингет строго посмотрела на всех. Эпкальм заметил этот жест боковым зрением, а потом вдруг почувствовал сильный всплеск обиды. Удивлённо проморгавшись, он качнул головой, прогоняя странное наваждение.

— Ну и пожалуйста, — так же тихо проговорила девушка, поджав губы. — Здесь, так здесь.

— А ты если хочешь, можешь идти на площадку, — пожал плечами Памаль. — Мы тебя ни к чему не принуждаем, лидер, — под конец его голос стал ледяным, в нём отчётливо звучала сталь.

Услышав эти слова, Аноильтенс почувствовал, как в его груди растекается жалость. Он небрежно махнул рукой, чтобы прекратить создавшийся бардак. Ребята, как ни странно, послушались.

— Прекращайте, вы же тренироваться хотели, не вижу ваших телодвижений в этом направлении, — с наставительной улыбкой проговорил он, уловив краем глаза, как Ингет замерла и смотрит на него во все глаза. После она скривилась, злобно отвела взгляд и отвернула голову.

— Есть, босс!

— Да, командир!

Одновременно ответили ребята, чьи глаза, точно воспылали.

Эпкальм хорошо понимал, что подобными обращениями, они стараются показать Ингет её место и что она для них не более чем зазнавшаяся мушка. Решив не начинать споров, он выдохнул с улыбкой и снова сел, продолжая медитацию.

Тренировка проходила в обычных ритме и настроении, разве что казалось, что нового лидера, точно вытеснили из своего круга. Эпкальм слушал всё, о чём ребята болтали и в какой-то момент, прервал свои упражнения и присоединился к ним. К этому времени на полянке появился и Сэлд, но ему оставалось только смотреть за остальными, так как разной степени нагрузки, для него были временно противопоказаны. Эпкальм подошёл к Рафспиту и встал спиной к отряду.

— Ну, что? Как прошло?

По кислому лицу Сэлда можно было сказать, что у него всё совсем нехорошо. От того внутри Аноильтенса зародилась тревога, заставившая перебрать всевозможные ужасы. Друг слабо улыбнулся, сильнее сжимая трость правой рукой.

— Как обычно. Скафия говорит, что ещё неделя другая и я смогу постепенно возвращаться в строй, — в бодром голосе просачивалась то ли горечь, то ли потерянность. — Только попробуй снова заглянуть мне в голову, — Сэлд сощурился и ещё сильнее сжал трость.

— Как погляжу оснований для этого море. Почему ты не расскажешь, что с тобой?

Товарищ хмыкнул, но глаз не поднимал, а из-за отсутствия зрительного контакта считать его эмоции являлось невозможным. Не вытерпев, Эпкальм коснулся плеча Сэлда и в тот же момент, его точно ударили в грудь со всей мощи. Горечь и ярость приправлялись всепоглощающим отчаянием, сжирающим изнутри. В придачу к этому в голову сопротивленцу ударили странные мысли о беспомощности. Отдёрнув руку, Аноильтенс замер, сверля её взглядом. Чувства, охватившие его секундой назад, оставались свежи. Сопротивленец резко перевёл взгляд на друга и уставился на исхудалое лицо Рафспита, и отдающими синевой мешки под глазами.

— С каждым из нас что-то да есть, не так ли? — услышав в словах друга свои собственные, Эпкальм почувствовал издёвку.

Осознавая, что ничего из него не вытащит, сопротивленец ощутил, как его охватывают волнения.

— Сэлд, ты можешь доверить мне всё, что угодно, ты же помнишь об этом?

— Такой же встречный вопрос и тебе, друг, — пожал плечами парень. — Кажется там что-то интересное намечается, — указал головой товарищ, неотрывно глядя Эпкальму за спину.

«Тему переводит? — недовольно подумал бывший лидер, но таки обернулся. — Как у меня вышло то, чему я столько пытаюсь научиться? Совсем как в тот раз с Ингет. Как же это работает? Почему не получается делать это осознанно?».

Зарывшись в свои мысли, он не сразу сумел выплыть из них, лишь когда заметил, что Ингет и Липедесса начали сражаться на кулаках. Потребовалась ещё минута, чтобы понять, что они творят, когда до него наконец дошло — девочки устроили спарринг.

Отходя от Сэлда, Эпкальм уже по привычке хотел разнять их, как вспомнил, что это уже не его прерогатива, а потому решил остаться простым наблюдателем. Кто кого вызвал, догадаться было не сложно. Если уж ребята отчаянно старались нагадить новому лидеру, то, наверняка, делали всё то, что когда-то творила и сама Хактес по отношению к Аноильтенсу. Кинув взгляд на Липедессу, сопротивленец, попытался понять, чего же все они стараются добиться. Даже если будут изводить нового лидера, капитаны решения менять не станут уж точно, а если подобное и случится, то явно не пользу бывшего командира.

Оценивая атаки и оборону обеих девушек, Эпкальм заметил, что Ингет сдаёт позиции. Дезориентировав Хактес, Вэдпрум прыгает и ударяет соперницу в грудь, от чего та не удерживает равновесия. Перед самым падением, она поворачивает голову в сторону Аноильтенса, когда в глазах мелькает непонятный ему ужас. Девушка валится на землю с глухим ударом.

Штаб сопротивления,река Светлой Девы

Отпыхиваясь от только что закончившегося боя, Ингет никак не могла прийти в себя. Она тупо смотрела себе в ноги, осознавая, что дала слабину и проиграла Липедессе, которая гордо вскинув голову, развернулась и вышла из круга. Хактес прокручивала момент перед падением раз за разом и ужасалась холодному взгляду своего бывшего лидера. Она видела в нём столько безразличия и непоколебимости, что по коже вдруг забегали мурашки.

«Он… не поймал меня. Был так близко и не поймал. Почему? Почему из-за такой глупости, я чувствую, словно потеряла опору?» — сжав челюсти и кулаки, Ингет не могла прогнать леденящий взгляд из головы.

С того самого момента, как её объявили новым лидером, она ощущала невероятную гордость, но лишь те пару мгновений, пока её товарищи не заявили, что не пойдут за ней. Ничтожная секунда величия и единения с родителями обратилась в ужасный кошмар, в котором ей приходилось выживать все последние дни. Мало того, что от неё отвернулись те, кто раньше протягивал руку помощи, так теперь ещё Ингет отчётливо ощущала, будто лишилась тверди под ногами.

Тихая дрожь начала пронимать тело, точно от озноба. Все звуки для неё затихли. Друзья и товарищи превратились в чёрные пятна, противный шум закладывал уши, деревья вокруг, словно начали сгибаться, стремясь раздавить её. По лицу покатились капли пота.

«Ледяные взгляды. Все они… так смотрят на меня. Так, словно я пустое место», — с содроганием думала Ингет, чувствуя, как медленно сходит с ума.

— Ну, тренировка у нас видимо закончилась, пошли ребят, — заложив руки за голову проговорил Вильт, направляясь в сторону штаба.

Товарищи проходили мимо всё ещё сидящей на земле девушки, которая всем видом походила на сумасшедшую.

— Сэлд, хромай сюда, мы тебе штуку покажем! — с энтузиазмом проговорил Женя.

— Закачаешься! — поддержал Памаль.

— Только попробуйте применить на ком-нибудь свои остро-блевотные шарики, — угрожающе влился в разговор Тагус, сурово глянув на троицу задорно переглядывающихся шутников.

По мере того, как голоса начали стихать, Хактес поняла, что все уходят. Тихонько ударила кулаком по земле, когда заметила последнего оставшегося на поляне человека, неспешно проходящего мимо. От взгляда на бывшего лидера, внутри разгоралось омерзительное чувство беспомощности и белой ярости.

— Почему… — шёпот выдавал надломленный стержень Ингет с головой. — Почему! — уже истеричнее закричала она, поднимая голову к Эпкальму. — Мы были товарищами, так почему ты так со мной поступаешь? Чем я заслужила это дерьмо! — почти срываясь, завопила девушка, не в силах даже подняться от волны накатившей слабости.

Он остановился, чуть повернул голову и сверкнул колючим взглядом. В каждом его движении ощущались величие, сила и абсолютное безразличие. Молчание.

— Ответь мне! Да, скажи хоть что-то, тёмный тебя побери!

Ингет готова поклясться, что видит сталь во взгляде, движениях, даже в том, как сопротивленец качнул головой и поджал губы. Эпкальм смахнул прядь цвета самой тёмной бездны с лица, в которую девушка начала падать.

— Ты так глупа, что не понимаешь? — повернувшись полубоком, он чуть отклонил голову назад, от чего стал выглядеть ужасающе. — К тебе так относятся только из-за твоего гнилого поступка, Хактес. Воспользовавшись ситуацией, ты, наверное, думала, что все упадут к тебе в ноги и будут подчиняться? Лидерство — это не про коварство и не про власть. Лидер не действует в ущерб своим же товарищам и не гонится за славой. Тебя никто не воспринимает, потому что ты не лидер.

Спокойно закончив свой монолог, Эпкальм развернулся и ушёл, так и оставив полностью опустошённую Ингет на земле.

========== Глава 24. Теряя опору под ногами. Часть 2 ==========

Академия кувелов,коридор второго этажа

Солнечные лучи, проскальзывающие через распахнутые окна, заставляли Калесу недовольно прикрывать глаза ладонью и тихо бурчать себе под нос. В момент, когда ей уже казалось, что Малер проводит время лишь в её компании, неожиданно появились раздражающий Флатэс, что волок за собой не менее бесящую Ланию. Эта парочка бесцеремонно утащила Присфидума за собой, оставив Амкапир одну посередь коридора.

Девушка ощупывала область сердца, проверяя свой пульс. Она начала догадываться о том, что возможно тело трепещет при виде кучерявого парнишки не просто так, не говоря уже о ревности, готовой взорвать всех. Ничего настолько сильного она прежде не ощущала и даже готова была пойти на всё, ради его внимания. Она стала чаще придерживаться мысли о том, что цель оправдывает средства, а ведь когда была младше, то ненавидела своих родителей за подобные взгляды на жизнь.

Тем не менее, девушка осознавала, что чувства сильно отличаются от тех, что она испытывает к отцу и матери. Академка готова была спорить о том, что прежде неведомые ей ощущения почти что возносят до самых небес.

«Нужно проверить то ли это о чём я думаю», — подперев подбородок она посмотрела на время. Айкофэт показывал без четверти семь часов вечера. Поправив сумку на плече, она выдохнула довольная тем, что совсем скоро встретится с другом, без которого пришлось провести три пары подряд.

Только она успела подумать о дружбе, как в памяти всплыла подсевшая за столик в обед Лаура. Раздражение в один миг воспалило разум. Сжав руки в кулаки, Калеса никак не могла понять, зачем Тэнкальт понадобилось сходиться с Ланией, а потом ещё и лезть в компанию, в которой Амкапир только-только успела освоиться.

«Мало мне этой Лании, так теперь ещё и эта бледная паршивка нашла общий язык с Флатэсом. С другой стороны, пусть шляются вместе, тогда Малер всецело станет моим. Да! Почему бы не перейти в наступление?» — ехидно улыбнувшись самой себе, академка, вскинула голову и гордо зашагала на первый этаж, где договорилась за обедом встретиться с Присфидумом.

Она подошла к лестнице и услышала знакомые голоса. Остановилась. Из-за поворота вышли Флатэс, закинувший руки на плечи рыжеволосой Нобилиа и кучерявого паренька, при виде которого, в груди у Калесы что-то снова воспылало.

— Ты мне это брось, понял? — скорчив рожицу, Игнэйр ткнул друга в щёку. — Кто учил тебя бросать своих друзей, а, засранец? Разве друзей на сиськи меняют?

— Флатэс! — вскрикнула Лания, щёки которой вмиг порозовели. — Это неприлично, — тише добавила она.

— Да кто тут вообще говорит о приличии? — весело захохотал парень с волосами цвета бардовых пионов.

Малер тяжело выдохнул и шутливо оттолкнул лицо друга от себя, не сдержав лёгкой улыбки.

— Заткнись ты уже, — посмеиваясь, ответил академец, смахивая кудрявый локон с глаза.

На губах Калесы расцвела улыбка и она нежно помахала Малеру рукой, однако заметил он её лишь через несколько мгновений. Улыбнулся в ответ и тоже махнул.

— О! Вы уже пошли? — с лестничной площадки выскочил довольный Эльтен, улыбающийся во все тридцать два.

Солнечный мальчик вынырнул, вытягивая за собой смущённого Ингелео, пытающегося вырваться из хватки Контрайна, но все попытки его оказывались тщетными. Следом выглянула Люксальта.

— Эльтен, отпусти ты его. Как-будто строптивую собачонку на поводке таскаешь, — обратилась сестра к брату, а завидев Амкапир, скрестила руки на груди и сразу же отвела взгляд.

— Да на него хрен поводок нацепишь, он его своими колючками разрывает каждый раз! — захохотал в ответ парень. — Флатэс вообще вон катается на Лании и Малере. О, Ингелео…

— Только попробуй, — фыркнул Элисар, наконец-таки вырвавшись из цепкой хватки Контрайна.

— Вот это да, ты что снизошёл до смертных, Инги? — усмехнулся Флатэс, сверкнув глазами с сторону смутьяна, который предпочёл ничего не отвечать.

Недовольно выдохнув, Калеса подавила порыв закатить глаза и поспешила к Малеру. Из-за спины Игнэйра неожиданно выплыла Лаура, с открытым экраном айкофэта. Сосредоточенно глядя на переписку, она нашла глазами Ланию и уверенно подхватила её под руку.

— Я не опоздала? — с лёгкой полуулыбкой поинтересовалась она.

— Ты вовремя, — значительно бодрее ответила Нобилиа. — Теперь точно можем идти.

Ребята дружно двинулись к лестнице, ведущей на первый этаж. Амкапир, заправив прядь волос за ухо, пошла сразу за Малером. Впереди всех шли Ингелео, Люксальта, Лания и Лаура, а позади дурачились Флатэс и Эльтен, шуточно теребя волосы друг друга.

Калеса не могла отделаться от мысли о том, что предпочла бы провести это время с Присфидумом наедине, чем быть в компании со всеми этими, как она их мысленно называла, ненормальными дикарями. Желая уже завести разговор, она то и дело отдёргивала себя, не зная, как лучше подступиться к другу. Будь её воля, она бы просто огородила его лентой и никого не подпускала, но, к своему сожалению, сделать этого не могла. Академка никогда не отрицала в своём характере поведение собственницы и эгоистки, но почему-то именно с этим парнем не могла так поступать. Напротив, хотелось быть нежной и интересной, отчего она порой себя не узнавала и не понимала, хорошо это или плохо.

В спину неожиданно пришёлся удар, заставивший её потерять равновесие на какую-то секунду.

— Ой, прости! — крикнул вдогонку Игнэйр.

Калеса же не растерялась и решила намеренно податься вперёд, будто всё же не устояла. Идущий впереди Малер обернулся как раз в тот момент, когда девушка уже летела на него. Быстро среагировав, он извернулся, поймал подругу, но сам покачнулся, и они чуть было не полетели вниз. Проскользили по оставшимся нескольким ступенькам и полетели в стену. Присфидум развернулся, чтобы защитить Калесу от удара. Врезались.

Отпыхиваясь, парень первым делом осмотрел Калесу беспокойным взглядом, продолжая осторожно придерживать её за талию. Амкапир к этому моменту, как ей самой показалось, перестала дышать и с буйно грохочущим сердцем, смотрела своему спасителю прямо в глаза. Что-то словно пыталось вырваться из груди наружу, показаться всему свету и в тоже время только Малеру. Она кинула короткий взгляд на его губы, подавляя соблазн коснуться их своими и смущённо отвернула голову.

— Ты как, порядок? — на беспокойный тон, академка смогла лишь качнуть головой. — Эй, два дурня, вы чего вытворяете? — с некоторым укором спросил Малер.

— Мы случайно, извини, Амкапир, — неловко улыбнулся Игнэйр и не переставая дурачиться, спустился вместе с Эльтеном вниз.

Сердце билось так гулко, что приятные волны трепета раскатились по сердцу. Присфидум уже было хотел её выпустить, как Калеса чуть сильнее сжала его ладонь, не прерывая зрительного контакта.

«Это оно! Я и правда…», — прокатилась мысль в её голове.

Академия кувелов,холл первого этажа

Создавшаяся шумиха ненадолго привлекла внимание небольшой компании уже спустившейся вниз. Лаура с долей отвращения и безразличия смотрела на бывшую подруга, готовая поклясться в том, что видела, как Калеса намеренно сделала ещё один шаг вперёд, перед тем, как врезаться в Малера. О коварстве соседки она знала далеко не понаслышке и многие из её таких проступков видела воочию, а потому подобным выкрутасам уже не удивлялась. Тэнкальт уже давно заметила, что Амкапир, вероятнее всего, положила глаз на друга Лании, а после случившегося только укрепилась в своих подозрениях.

Окинув взглядом Нобилиа Лаура замерла, увидев, как широко распахнуты её глаза, в которых тлела отчётливо отражающаяся боль. Лаура вдруг заметила, что подруга пошатнулась. Успев подхватить её, Тэнкальт недоумённо посмотрела на неё. Хрупкая девушка схватилась за голову и замотала головой. Из её носа вдруг показалась струйка крови.

— Лания, ты чего? — тихо спросила Лаура, чувствуя, как её пронимает беспокойство.

Снова помотав головой, Нобилиа слабо улыбнулась, стёрла кровь и приложила палец к губам, показывая жестом, чтобы девушка молчала.

— Голова немного закручивалась, всё нормально, — улыбнувшись, она повернулась спиной к всё ещё стоящим на лестнице Малеру и Калесе и уверенно зашагала к выходу из академии.

— Эй, вы двое, пошли уже, — раздражённо бросил Флатэс.

Оглянувшись, Лаура заметила настороженный взгляд Ингелео, обращённый к Лании, однако интерес он потерял практически сразу же и переключился на Люксальту.

Большой компанией студенты вошли в библиотеку и двинулись сразу же на второй этаж, присмотреть для себя столик. На радость, свободным оказался тот, за которым они сидели в прошлый раз. Всю дорогу Лаура незаметно придерживала Ланию, которая изредка пошатывалась. Когда все расселись, Малер вытащил свиток и осторожно развернул, чуть придвинув к Тэнкальт.

Внутри девушки раздался ужасающий трепет, от которого хотелось подскочить с места, лишь бы оказаться подальше. Пересилив себя и подавив порыв, она выдохнула, не отрывая глаз от пергамента, и только после этих манипуляций осмелилась придвинуться чуть ближе. Элегантные, но странные письмена усеивали весь свиток, привлекая взгляд; уделив некоторое время неказистым иллюстрациям, Лаура поняла лишь часть написанного, но даже эти части складывались в несуразные предложения, которые приходилось переваривать в уме.

Впервые за всё время, она отругала себя за то, что так мало внимания уделала урокам отца, который всяко лучше разбирался в языке Кэтсии, хоть и в его знаниях было достаточно прорех.

— Что-нибудь понимаешь? — Малер осмелился прервать тишину.

Лаура же чувствовала, как внутри неё разгорается неведомый огонёк, которым часто блестели глаза отца, когда тот занимался изучений древних существ. Это ощущение заставляло сердце биться чуть быстрее, в то время как по спине тонкими пальцами водил страх. Ей захотелось выпрямиться, что она и сделала, не отрывая глаз от письмен.

— Лишь частями. Этот язык и без того трудный и запутанный, а тут изложен так, что понять хотя бы пару слов уже становится испытанием, — прикусив нижнюю губу, Тэнкальт осторожно указала на самую первую сточку пальцем. — С уверенность могу перевести вот это: «Особенности использования силы алой Кэтсии энемы», — сказала Лаура, но с небольшими заминками.

— А так ли нам надо переводить этот свиток целиком? Теперь мы знаем о чём он, не лучше подумать о том, что с ним делать? — заговорила Люксальта, с опаской поглядывая на пожелтевший от времени пергамент.

— У меня есть вопрос получше, что за Кэтсии энемы? — подал голос Малер.

— Мой отец рассказывал, что они прекратили своё существование или же просто исчезли около полутора тысяч лет назад. Он так же узнал, что Кэтсии энемы когда-то было человекоподными существами, но имели причудливые кошачьи черты и частички кошачьей благодати в душах — это такие могущественные существа раньше были, если не ошибаюсь — первые животные, наделённые ясным разумом и магическими способностями. Каждая из Кэтсий обладала своей силой, хотя отец не до конца уверен в том, сколько их существовало, — пояснила Лаура.

— В смысле не уверен? — брови Ингелео сползлись вместе.

Тэнкальт пожала плечами и бросила ему спокойный взгляд.

— Легенды расходятся в мнении о том, сколько их существовало на самом деле — одна, пять или шесть. Кто-то говорит, что Кэтсия была всего одна и получила благодать от могучих существ, наделивших её невероятной силой. Другие твердят о пяти девах, звавшихся сёстрами и лишь пара слухов и одна легенда уверяют, что всего Кэтсий было шесть: алая, златая, небесная, фиалковая, бронзовая и нефритовая. Одни легенды гласят, что они боролись против Итенедонимуса, а другие рассказывают о том, что их отослали из нашего мира, потому что они грозились уничтожить земли вместе с Тёмным Властителем.

Ребята слушали девушку сосредоточенно и не перебивали. На протяжении всего рассказа рты у них периодически то открывались, точно они намеревались задать вопрос, то закрывались.

— Так что же получается, — Флатэс ухватился за переносицу. — Итенедонимус ищет свитки давно пропавших духов? Какой вообще от этого толк? Неужели хочет вернуть союзницу?

— Идиот, наверное, потому, что он знает чего-то, что нам неизвестно! А если и хочет вернуть союзницу, то для чего свитки, рассказывающие об управлении её силой? — цыкнул Ингелео.

— Эй, поганка, спокойнее, — усмехнулся Игнэйр, заглянув Элисару прямо в глаза.

— Кто бы говорил, красноголовая трещотка!

Лаура равнодушно смотрела на перебранку, но завидев, какой серьёзной стала Лания, замерла. Робкая девушка поднялась и сверкнула глазами в сторону скандалистов.

— А ну прекратите! Хватит уже собачиться, мы тут не для этого.

— Нам лучше подумать не над тем, для чего Итенедонимусу свитки, а куда его девать. Разве не очевидно, что рано или поздно он обязательно вернётся за ним? — прервал всех Малер, нервно постукивая пальцем по столу.

— А можно ещё проще, — откликнулся Эльтен. — Не лучше ли узнать, кто из профессоров достал этот свиток? Уверен, что такая ценная вещь должна быть припрятана как следует.

Все тут же оживились, даже Ингелео увлечённо распахнул глаза. Лауре же вопрос Эльтена показался самым верным.

— Думаешь, кто-то из профессоров на стороне тёмного? — нахмурившись, Присфидум убрал руку, удерживающую подбородок и серьёзно посмотрел на младшего Контрайна.

Эльтен вскинул руку, потом выпрямил указательный и большой пальцы, при том согнув остальные, в сторону Малера и сказал:

— Точно. Раз уж вещица ценная, вероятно должна быть хорошо спрятана, и кто-то из преподавателей явно знал где искать и как достать.

— Калеса вроде говорила, что уронила кучу свитков с какого-то стола, — вступила Лания, стрельнув глазами на светловолосую девушку.

Амкапир задумалась и начала оживлённо двигать пальцами, точно что-то высчитывая. Хмурилась, качала себе головой, снова хмурилась. Обсуждение с самой собой заняло не меньше минуты, прежде чем она с уверенностью произнесла:

— Третий стол от входа.

Не успели начаться новые споры, как вперёд неожиданно подался Ингелео и ухмыльнулся, пустившемуся в мозговой штурм Флатэсу. Гаденько улыбнулся, не скрывая своего празднества.

— Я знаю чей это стол. Я не так давно был в общей комнате профессоров.

Ошарашенный таким заявлением Игнэйр тоже подался на встречу смутьяну и даже вскочил с места, глядя на него во все глаза.

— Ну и чего кота за яйца тянешь? — серьёзно спросил он, пристально сверля его взглядом. Мышцы на руках подёргивались, явно от напряжения, отметила для себя Лаура.

— Это стол профессора Сэпсума.

========== Глава 25. То, что держит всех вместе ==========

Академия кувелов,библиотека

Тишина повисла сразу же после слов Ингелео, который не отрывал глаз от Флатэса. Тот смотрел на него в упор, неотрывно и непонимающе моргал. Создавшаяся ситуация начала напрягать смутьяна, поэтому он фыркнул и откинулся на спинку стула, засунув руки в карманы своей джинсовки. Отвёл глаза и встретился с взглядом Эльтена, который смотрел на него так же, как и бывший друг. Это нервировало его ещё сильнее.

— И ты всё это время молчал? — брови Малера сползлись вместе, сам же он немного подался вперёд.

— А ты спрашивал можно подумать, — с вызовом кинул Элисар.

— Ты уверен, что это стол Сэпсума? — удивлённо спросил Эльтен, наконец отмерев.

— Вообще вполне логично, особенно если учитывать, что свиток, который мы выхватили был с зелёным кругляшом и стразами. Только старик так запаривается над бумажными носителями, — продолжил раздумья отщепенец.

— Да, в комнате профессоров был тогда Ладэктус и твоя замухрышная подружайка, — Ингелео указал головой на Ланию. — Стол старика знаете ли узнать не так и сложно. И вообще! — вскидывая руки и делая скептичную мину, он хотел было подскочить со своего места, но смог усидеть. — Какая разница? Можно подумать мы можем что-то сделать с этой информацией. Вы кем блин себя все возомнили, а?

— Инги, — предостерегающе начала Люксальта, но смутьян только махнул ей рукой, призывая не встревать.

— Нет, Люкс, ты погоди. Мне кажется или никто из вас не понимает, что происходит. За этой хреновиной охотятся тенадасеры, да какой уж так, сам Итенедонимус, сечёте? Может вы и спёрли этот сраный свиток и возомнили себя героями-спасителями мира, но глаза-то откройте! Это настолько тупо, что я даже не понимаю нахрена я это объясняю. Я не собираюсь в это ввязываться, потому что быть отчисленным или подыхать, знаете ли, не тороплюсь, и вам бы не советовал, но куда там! Вы же герои, тебрарум вас дери, — уже не сдерживая своего возмущения, Элисар подскочил с места. — До вас вообще доходит, сколько людей передохло от Итенедонимуса от гораздо меньшего дерьма? А вы тут сидите с тем, за что его собачонки на смерть стояли. Да, какого хрена я вообще тут чего-то распинаюсь!

Отодвигая свой стул, Ингелео пошёл к выходу, но далеко уйти не смог. Эльтен перехватил его руку и дёрнул на себя. Не успел смутьян опомниться и продолжить своё возмущение, как с сосредоточенным лицом поднялся Флатэс. Его вид говорил о том, что он взвесил слова старого друга. Сделавшийся отречённым взгляд, заставил Элисара замереть на месте. Что-то внутри него противно заскулило, ненавистно засосало под ложечкой. В памяти всплыл взгляд Игнэйра, тот же самый, его слова, его действия в день, когда они перестали быть друзьями.

Академец снова почувствовал тот мерзкий страх, обречённость и злость на весь мир. Сжимая челюсти, парень следил за каждым движением Флатэса и ждал чего-то ужасного, чего-то, что снова перевернёт весь его мир, попытается сломать, раздавить и выпотрошить.

Побарабанив пальцами по столу и сверля взглядом поверхность, огненноволосый академец, поднял свой серьёзный и в тоже время холодный взгляд.

— Ингелео вообще-то прав, — выдал тот без тени смеха.

Все замерли. Ингелео видел, как лица каждого исказило удивление, как они смотрели на вечно задорного юношу и точно не узнавали его, как и не понимали, что он говорит. Напряжение сковало тело смутьяна, а глаза забегали по профилю Флатэса, продолжающего тихонько тарабанить ногтями.

— Свиток стоило вернуть сразу же, чудо, что никто не заметил пропажи, — продолжил он.

— Так может они думают, что его забрали тенадасеры! — возмутилась Калеса, тут же подскочившая со своего места. — Мы же не можем всё вот так бросить! У нас впервые появились хоть какие-то зацепки.

Флатэс вдруг ударил по столу.

— Тебе мало того, что Малер мог погибнуть? Не остановишься, пока кто-нибудь и правда не умрёт, да? У тебя мозги вообще на месте?

— Это было не из-за свитка! — так же возмутилась девушка, чуть повысив голос.

Ингелео видел насколько зол Флатэс, видел слепую ярость, которую тот старался подавить. Он видел перед собой того человека, которого знал долгие годы, того, с кем когда-то оборвал все связи.

— Вот именно! Это было даже не из-за свитка, а что может быть, когда тенадасеры догадаются, что он у нас? Думаешь кто-то из нас сможет так просто отделаться, думаешь кто-то из нас вообще выживет? — прорычал Игнэйр, стараясь сдерживать громкость голоса.

Молчание. В воздухе явственно ощущалось напряжение, давящее на каждого за столом, Элисар знал об этом, потому что сам его чувствовал.

— Я тоже соглашусь с Флатэсом и Ингелео, — подала голос Люксальта и поднялась со стула, подхватив следом и брата. — Я не допущу того, чтобы с Эльтеном что-то случилось.

— Но Люкс!

— Нет, Эльтен! Хватит! — грозно заговорила старшая Контрайн. — Я не могу потерять ещё и тебя.

Сжав зубы, Эльтен примирительно опустил голову, всё его существо начало источать печаль, смешавшуюся с горечью.

— И я, — голос Лании был куда сильнее, чем обычно. — Это слишком затянулось. Давно надо было избавиться от свитка.

— Я в этом и не участвовала, но и задерживаться не стану, — пожала плечами Лаура, кинув короткий взгляд на подругу. Нобилиа повернулась к Малеру. Отщепенец держался спокойно и не выказывал никаких эмоций. Сидел себе мирно и буравил глазами пергамент.

— А я не собираюсь отступать, — пожал губами Присфидум. — Ваше решение, если хотите уйти.

— Ты совсем из ума выжил! — прикрикнул Флатэс, бросившийся к другу в ту же секунду.

Ведомый странным ощущением, Ингелео бросился к нему, вырвав свою руку из хватки Эльтена. Он ловко обогнул стол в несколько шагов и ухватился за плечо взбешённого Игнэйра. Тот резко повернул голову, сжимая челюсть. В таком виде он походил на сошедшего с ума зверя, что наконец вырвался из недр забытой части сознания.

— Убери от меня свои руки, — прорычал в ответ парень, с потемневшими от злобы глазами, цвета лунного камня.

— Приди в себя, — окрысился в ответ Элисар, встряхнув академца. Чуть придвинувшись, он зашептал ему на ухо. — Или хочешь, чтобы все увидели это, — он осторожно схватился за ткань, покрывающую руки Игнэйра, а после ткнул его в щёку. — Ты же теперь трус, так куда ты лезешь?

К тому моменту поднялся и сам Малер, сделавший шаг назад, в сторону Калесы.

— Полагаю, что вопрос решён. Кто не собирается продолжать, может идти, — равнодушно проговорил Присфидум. — Вы все правы, это опасно, так что нет смысла рисковать.

— Идиот! А ты разве не рискуешь? — уже спокойнее прошипел Флатэс, скинув с себя руки Элисара. — Ты же чуть не подох, недоносок! Или ты так стелешься из-за этой белобрысой швабры? А то, что Лания чуть не положила за тебя свою жизнь, тебе тоже плевать?

— Ты кого шваброй назвал, жаба красноголовая? — прорычала Калеса.

— Вопрос закрыт, — тем же тоном ответил отщепенец, схватил со стола свиток, наспех смотал. Подхватил напарницу под руку и стремительно вышел, оставив ребят в полной растерянности и недоумении.

Ингелео выдохнул, развернулся, вновь засунул руки в карманы и последовав примеру Малера, пошёл прочь, прихватив с собой сестру и брата Контрайн. Понурив головы, пошли и остальные, покидая место собрания.

Штаб сопротивления

Облокачиваясь о дверной косяк, бывший лидер внимательно следил за сборами своих товарищей, не переставая кидать тревожные и вместе с тем презрительные взгляды на Ингет. От одного только вида её трясущихся рук и рассеянности на лице, было тошно. Посмотреть так со стороны, она ведь даже на члена отряда не похожа, так девчонка, которая даже не понимает, как попала во всю эту заварушку, подумал Эпкальм и тяжело выдохнул.

В последнее время Аноильтенс часто провожал ребят на задания, следил за их боевым духом и сплочённостью. Всё это у них и правда было, если конечно, не считать, что сплочены они против нового лидера.

«Если они не прекратят эти игры, то рано или поздно, это угробит весь отряд», — беспокойно подумал сопротивленец.

Когда он стоял вот так, среди них, то казалось, что и вовсе никто его не отстранял, что они вот-вот пойдут в новый бой, что Ингет уже по обычаю будет с ним пререкаться, что Липедесса станет отвечать и как дуэт озорников начнёт их подкалывать за глупые перебранки.

Только вот Эпкальм осознавал, что этих дней уже не будет. Не станет как прежде, ведь между всеми ребятами начала медленно образовываться пропасть. Она оттесняла их друг от друга и сопротивленец не знал, замечают ли это они сами.

— Эпи, не скучай! Мы скоро вернёмся, — подразнил друга Вильт, закладывая в сумку взрывные острые шарики.

— Какой я тебе «Эпи»? И это мне в друзья досталось, — прикладывая ладонь к глазам, Аноильтенс не смог сдержать лёгкого смешка и улыбки. — Вильти, давай без глупостей.

— Ах ты, шалун, заигрываешь со мной, да? — нарочито смущённо отмахнулся Лебаг и невинно махнул на него рукой, пока другой прикрывал рот.

— Ну, что за идиот. Чтобы свой завод по производству проблем в действие не приводили, понял?

Вильт подошёл в бывшему командиру, подмигнул ему и широко улыбнулся.

— А мы его работу никогда и не останавливаем.

— О, Светлая Дева, — пробормотал Аноильтенс.

Сопротивленцы потянулись к выходу с привычными шумными разговорами и смешками.

— Я пригляжу за ними, не переживай, — подбодрил Тагус, хлопнув друга по плечу.

Вобщей комнате оставалась только Ингет, которая не переставая кривила губы. Глаза у девушки были на мокром месте, но она упрямо продолжала поправлять перчатки, пытаясь таким образом успокоиться. От её потерянного вида, Эпкальму так и хотелось встряхнуть её, дать подзатыльник или закричать, чтобы прекратила пускать слюни. Сделать ему это хотелось не ради её блага, а ради отряда. Если лидер расклеен и ведёт себя как тряпка, ситуация выходит из-под контроля и это может привести к гибели.

Ингет выдохнула, накинула меч за спину и поплелась в сторону выхода. Эпкальм решительно сделал пару шагов в её сторону и ухватил за капюшон, тем самым останавливая её. Хактес вздрогнула.

— Эй ты, — сопротивленец понял, что сказал гораздо грубее, чем следовало, но отступать не собирался, как и смягчаться. — Не смей выглядеть так жалко, ты же лидер. Пускать слюни будешь в другое время, сейчас тебе надо позаботиться об отряде. И не забывай, что теперь ты отвечаешь не только за свою шкуру, — понизив голос, Аноильтенс отпустил капюшон и не оглядываясь зашагал к лестнице в подвальный этаж.

Останавливается, кидает взгляд на застывшую в изумлении Ингет. Она ошарашенно смотрит на него, после чего слабо кивает, делает более сосредоточенное выражение лица и устремляется к выходу из штаба.

Проследив как отряд отправляется на миссию, Эпкальм напряжённо выдохнул и бодро пошёл по лестнице вниз. Сопротивленец решил поговорить с главой, который должен был находится в комнате совещаний после окончания собрания. Ему хотелось узнать о миссии товарищей, чтобы понимать, потянут ли они её с такой сильной разобщённостью в коллективе.

Спустился, распахнул дверь. В помещении оказалось пусто. На большом овальном столе одиноко лежали какие-то бумаги и злополучный свиток, который сразу же бросился в глаза Аноильтенсу. Не сдержавшись, он точно вор, осторожно покрался вглубь комнаты, прямиком к оставленным бумагам. Зелёные стразы переливались в свету люкспилей зелёными языками пламени и поблескивали, точно приглашая Эпкальма развернуть его и заглянуть. Не сопротивляясь этому порыву, он так же аккуратно толкнул свиток рукой, пока другой придерживал бумажный конец. Пергамент охотно поддался и прокатившись по столу, остановился.

В глаза сразу же бросился практически неразборчивый, кривой почерк, заполнивший всё пространство. Эпкальм провёл по письменам пальцами и нахмурился.

«— Когда мы столкнулись с тенадасерами, я видела, как сбоку здания вышла кучка студентов и, готова поставить руку на отсечение, что видела у одной девицы в руках похожий свиток», — в голове пронеслись слова Липедессы.

Ужесточив взгляд, бывший лидер свернул свиток и грозно стрельнул глазами на дверь комнаты. Мускулы тела уже изнывали от безделья и предвкушающе напряглись. Легонько ударив по поверхности стола, Эпкальм стремительно выскочил из пункта собраний, вбежал по лестнице так быстро, точно влетел, и оказался уже в своей комнате.

Выглянул из окна. Вечерело. Смело схватив свою униформу, он быстро облачился в неё, натянул сапоги, накинул на себя ножи, поясную сумку и лук с колчаном и стрелами. Вновь кинул беглый взгляд на окно.

Нервно выдохнул, стараясь взять себя в руки и совладать с подрагивающими пальцами. Несмело выглянул в коридор, прислушался. Тишина. Торопливо побежал вниз.

Спускаясь по лестнице, услышал голоса Глораса и капитана Бонстека. Проворно юркнул за угол в противоположном направлению мужчин. Сердце билось так гулко от вплеснувшегося в кровь адреналина. Казалось, будто он преступник, который пытается покинуть свою темницу.

Совладав с нервами, Эпкальм выплыл из своего укрытия и быстро выбежал за дверь. Останавливаться не стал, а сразу же нырнул в пышные кусты и деревья, уже покрывшиеся густой листвой и маленькими бутонами, еще не распустившихся цветов; нежно-голубые лепестки уже издавали приятное благоухание, заполнившее воздух свежим и успокаивающим ароматом.

Вдохнув полной грудью, сопротивленец помчался в обход тренировочной площадки и сразу же вышел к реке. К тому моменту сердце уже стучало, как бешенное, а страх из-за возможного обнаружения ударил прямиком в голову. Вытянул руки, уцепился за самые, на вид, прочные ветви и взмыл в воздух, чувствуя блаженное ощущение того, как земля уходит из-под ног.

Сердце стало стучать бешено быстро, все органы чувств обострились, внимание к любым шорохам повысилось.

«Вот как Сэлд себя чувствовал, когда покидал штаб и крался к логову тенадасеров», — мысль заставила его улыбнуться, после чего он помчался уже более уверенно, ощущая себя в своей стихии. Уверенность в теле крепла по мере того, как Эпкальм отдалялся от штаба, капитанов, кидающих неодобрительные взгляды, товарищей с жалобными лицами и обеспокоенного Сэлда.

Воздух у реки был свеж и холоден, от того бодрил. Приземлившийся Аноильтенс огляделся. В полумраке видно никого не было, голосов поблизости тоже не звучало, а если бы кто-то и был, то бурный бег реки явно бы скрыл его. Сосредоточившись, сопротивленец решил остаться на противоположном берегу, оглядывая местность другого. Проходя к месту, где он и Глорас в прошлый раз наткнулись на двух академцев, Эпкальм, никого не увидев, осмелился приблизиться.

Различить что-то было довольно тяжело, но он готов поклясться, что видел на той стороне почерневшую траву, точно сгоревшую; оставшиеся после взрыва ямы, разлетевшиеся по траве куски почвы и заметные следы от когтей в земле. В памяти всплыли странные оранжевые вспышки.

«Значит он сюда всё же приходит и, вероятно, чем-то занимается. Тогда смысл подождать его, определённо есть», — сопротивленец взобрался на дерево, скрылся за пушистой листвой, щекочущей кожу и принялся ждать.

Академия кувелов,стадион

Стадион медленно окутывал сумрак, погружая его по тьму. Ветер летал по просторам и хлестал по всему, до чего только мог дотянуться. В это время уже никто не бегал, студенты разошлись по своим комнатам или же отправились в сайд «Торговцев», отдохнуть в таберне, или просто пройтись по открытым прилавкам. Яркие полоски пурпурного на стенах, точно подсвечивались в темноте.

Калеса безмолвно наблюдала с трибун за опустевшим полем и чувствовала, как её медленно пожирает грусть, противно сдавливающая грудную клетку. От прохладного ветра пробирал озноб, потому она время от времени подрагивала. Её взгляд был направлен в пустоту. Разочарование и страх так сильно сковали тело после встречи в библиотеке, что она не смогла выдержать гнетущего одиночества и сорвалась туда, где ранее были люди. Так страшно было находиться одной.

Соседки в комнате не было, Калеса догадалась, что она наверняка проводит время с Ланией и, возможно, Флатэсом. Горечь во рту усилилась, на глаза нашла пелена слёз. Стараясь сдержать свои чувства, Амкапир ткнула по айкофэту и открыла переписку с Малером. Отправив ему короткое: «Не хочешь поговорить? Я на жду на стадионе», она выдохнула.

Последние несколько часов она так сильно переживала из-за случившегося, что не находила себе места. Тревожила академку вовсе не сама ссора, а раскол, который отделил ребят друг от друга. Страх остаться одной был настолько силён, что Калеса никак не могла прийти в себя. Казалось, что и Малер тоже отстранится, уйдёт обратно к своей компании и тогда она точно окунётся в одиночество. С другой же стороны, ей было радостно от того, что он пошёл против всех и встал на её сторону, однако от его поступка что-то неприятно свербело в теле, не давая никакого спокойствия. Вероятно, то была совесть, как догадывалась сама Амкапир.

«А ведь в самом начале я думала, что отделаюсь от него, как только мы украдём ответы. Так почему же вышло, что без него мне так неспокойно?» — вопросы кружили, точно коршуны, выискивающие хоть какие-нибудь ответы.

Калеса боялась чувств, которые обжигали кожу и отдавались в рёбрах. Она помнила, как испытывала отвращение к Присфидуму и никак не могла взять в толк, как же вышло, что она в него влюбилась по самые уши.

Только заслышав неспешные твёрдые шаги, Калеса выпрямила спину и ощутила, как опалило щёки, как сердце начало напевать серенады и метаться в груди, чувствовала, будто расцвела.

Малер помахал девушке рукой и уселся рядом, забавно сморщив нос. На его щеках лежала привычная россыпь веснушек, только теперь они совсем не вызывали чувство отвращения, наоборот, манили коснуться их. Кудри цвета чёрной смолы, спадали на лоб и глаза парня. Калеса готова была поклясться, что они зазывают её окунуть в них пальцы и зарыться в тёмные пучины. Сапфировые глаза резко выделялись в его внешности и разжигали внутри неукротимые пожары, накрывающие девушку с головой.

Глядя на него, Амкапир не могла понять, как вообще могла считать его уродом, ведь теперь она не могла представить себе никого привлекательнее, чем он.

— И чего ты тут сидишь? — поинтересовался Малер, запрятав руки в карманы кожаной куртки.

Поджав губы, Калеса закусила щёку изнутри. Опустила взгляд к своим пальцам, нервно бегающим друг по другу.

— Стоять неудобно, — буркнула Калеса, бросив кроткий взгляд на парня. — Малер, я… как у тебя дела с Флатэсом?

Присфидум вскинул брови от удивления и покривив губы, ответил:

— Не говорит со мной. Всё ещё дуется.

— И тебя… не пугает то, что вы перестали общаться?

Ветер запутался в волосах парня. Сам же он выглядел невероятно спокойным.

— Мы ж не навсегда поругались, — усмехнулся в ответ академец. — Эта вспыльчивая срань скоро придёт в себя и всё будет, как раньше.

От слов парня Калесе стало ещё тягостнее. Как раньше — это ведь без неё? Стоило лишь подумать о том, что Малер может прекратить с ней общение, как захотелось завыть от досады.

— Как раньше, — бесцветным эхом повторила Амкапир.

Она скривилась и сжала руки в кулаки, набираясь храбрости. Подступающие слёзы снова начали жечь глаза, а потому она опустила голову. Белокурые волосы, спавшие с плеч, закрыли её омрачённое печалью лицо.

— Всех перестал интересовать свиток, и мы сразу же перестали быть компанией. Мы развалились на кучки, которыми были до той ночи в академии. Раз так… значит и мы скоро развалимся, Малер. Я держалась за эту идею расследования только потому, что могла быть рядом с тобой, со всеми ними. Тогда мне было невероятно… не было одиноко, а теперь… Теперь я ощущаю пустоту.

Сидящий рядом, Присфидум вдруг усмехнулся и затрясся от беззвучного смеха, прикрывая лицо рукой. Калеса разозлилась, хотела встать и уйти. Она перед ним душу выворачивает, а он смеётся.

— И чего ты зубы сушишь! — гневным, плаксивым голосом воскликнула она, порываясь подскочить с места.

— Ты такая глупая, — наконец утихомирился парень. — Есть свиток или нет, он не обязан нас связывать. Флатэс мне как-то говорил, что тайны и не должны связывать людей, связывать должны дружеские узы. Тайны же со временем разрушают взаимоотношения. Мы не герои книжек, где всех сближает общий секрет, мы обычные люди и можем общаться вне зависимости от секретов.

— Но как же остальные! Все разошлись в разные стороны, разве это не значит, что именно свиток и держал нас всех рядом друг с другом, что тогда будет дальше?

Малер пожал плечами, задумался и кинул взгляд на поле.

— Избавимся от него. Если, конечно, хочешь, мы будем держать ухо в остро и приглянем за преподавателями. Ребята правы, так недалеко и в земле оказаться. А я ещё не готов гнить и кормиться всяких личинок. Давай лучше забудем про все эти тайны и попробуем наладить связь без всего этого дерьма? Помнится, мне ты говорила про вечеринку, может стоит начать с неё?

Тихо хныкнув, Калеса резким порывом обхватила Малера и прижалась к его тёплой груди, зарываясь в куртку. Её охватило тепло, и приятый аромат кедра, имбиря и жасмина. Амкапир стиснула его сильнее, стараясь скрыть слёзы облегчения, катящиеся по щекам. Академец же, казалось, и вовсе опешил и даже попытался отстранится.

— Не надо. Пожалуйста, давай посидим так немного. Всему пару минут, большего мне не нужно.

Ветер буйно разлетелся в стороны и обдал их яростным порывом. В этот миг Калеса услышала, как Малер улыбнулся и осторожно приобнял её, положив свой подбородок на её макушку.

========== Глава 26. Откровения на грани безумия. Часть 1 ==========

Академия кувелов,столики на улице

Пробираясь между толкающихся студентов, Флатэс шёл с подносом в руках, глядя себе под ноги пустым взглядом. Его кости пробирал ужас. Казалось, вот-вот и ноги не выдержат его веса, земля обмякнет, провалится и похоронит под почвой, в которой он стремительно увязнет.

Стискивая пальцы, он кидает взгляд по сторонам. Чувствуя, что задыхается в толпе, академец резко разворачивается и устремляется за угол здания академии. Легкие горят, дышать нечем, словно неведомый огонь сжигает весь воздух и не даёт нормально продохнуть. Хватаясь за грудь одной рукой, Игнэйр понимает, что сердцебиение учащается и болезненно отдаётся при каждом вдохе.

Голова начала кружиться, и он пошатнулся.

«Да приди же ты в себя! Ничего такого ведь и не случилось! Подумаешь приступ паники, ты же знаешь, что делать! Чем я могу сейчас воспользоваться, давай же, думай!» — отчитывая себя мысленно, Флатэс начал бегать глазами по сторонам и искать по пять предметов.

— Вилка, стакан, тарелка, — он забормотал себе под нос.

Дыхание постепенно начало приходить в норму, но точно нехотя.

— Только не снова, только не снова, — Игнэйр говорил самому себе. Стоило ему вновь задуматься о поездке домой, по желанию отца, как паника снова накатила на него, но уже с новой силой. — Не могу домой… мне нельзя. Дурная голова, прекрати это, прекрати!

Понимая, что так просто приступ не пройдёт и что счёт предметов уже не поможет, он истерически тихо начал посмеиваться. Поставил поднос на землю и запустил пальцы в волосы, глядя широко распахнутыми глазами на отливающую синевой траву под ногами. Перевернувшись, Игнэйр уселся, вытянул руки на согнутых коленях и запрокинул голову. Сердце в груди не унималось, оно колотило по рёбрам давно знакомую ему симфонию, ненавистную и тошнотворную.

Перед глазами пополз белый шум, дышать стало ещё тяжелее. Кожу охватило противными огнём и холодом одновременно. Безразлично уцепившись за грудь, он рванул рубашку; несколько пуговиц отлетели и глухо попадали рядом. Академец же этим действием точно попытался выдрать из груди сердце, чтобы оно перестало ему напоминать о самом ужасном. Пальцы дрожали, как и все тело, от чего создавалось впечатление, будто они больше не подчиняются ему, словно Флатэс просто застрял внутри этой оболочки. Безумная улыбка, наполненная болью, расползлась по губам.

«Отец написал, что в скором времени скажет, когда хочет видеть меня. Зачем… он же должен всё понимать!» — в отчаянии подумал академец.

— Флатэс, это ты? — женский голос пробился через кусты, за которыми он прятался. Оклик не вызвал в нём совершенно ничего. Парень даже не пошевелился, даже не позаботился о том, чтобы снова стать тем озорным мальчишкой, с которым все знакомы.

Девушка пробралась к нему и встала, закрывая собой солнце. Игнэйр даже не сразу смог понять кто перед ним стоит, но когда в силуэте он увидел Анисию, страх кольнул позвоночник и задел сердце.

— Ты чего тут расселся?

— А, Лаура, — безразлично потянул Флатэс. — Чего тебе?

Тэнкальт опустилась на корточки, расположив свой обеденный поднос рядом на траву. Она впилась в его лицо своими яркими глазами цвета яшмы и обеспокоено принялась изучать состояние парня. Повисло молчание. Никто из них не знал, что говорить, а Игнэйру говорить и вовсе ничего не хотелось.

Он перевёл свой взгляд на неё и вспомнил, как она зашлась в истерике за кустами у реки Светлой Девы. Вспомнил, как её била дрожь и как нескончаемым потоком текли слёзы.

— Знаешь, смотрю на тебя и думаю, что ты такая же притворщица, — вдруг выдал Флатэс. Он внимательно следил за Тэнкальт, которая напряглась в ту же секунду. — Нет даже не так… ты, как будто не живая, фальшивка. Всего раз я видел в тебе жизнь, — он махнул указательным пальцем в её сторону, продолжая тяжело дышать, — тогда, у реки. И меня всё мучает вопрос: чего ты к Лании пристала, что тебе от неё надо?

Собеседница замерла. Уголки её губ и плечи непроизвольно вздрогнули. Девушка нахмурилась, направив взгляд в землю, а после вдруг печально усмехнулась.

— Так ведь и ты фальшивка. Что, силы на притворство закончились?

— Да, что ты знаешь, — недовольно бросил Флатэс.

— А ты обо мне? С какой стати вообще завёл этот глупый разговор? Мы не настолько друзья, разве нет? Для таких-то откровенностей.

Флатэс попытался склонить голову, но она перекатилась по плечу, дышать было всё так же тяжело, сознание ощутимо затуманилось.

— Малознакомым людям доверяться гораздо проще, чем тем, кого ты давно знаешь, — хмыкнул парень, слушая в своём голосе ледяные ноты, присущие тому Флатэсу, который давно перестал существовать, как ему казалось. — Так зачем тебе Лания? — уже серьёзнее спросил он.

Лаура напряглась ещё сильнее, её спина стало до невозможного прямой. Она хмуро, даже немного злобно смотрела на него.

— Калеса говорила, что ты умеешь управлять своей памятью и что ты создаёшь для себя другой мир, избавляясь от плохих воспоминаний. И тогда я понял, что с тобой не так. Ты фальшивка, потому живешь не в том мире, в котором находишься на самом деле. Но ты же и сама должна понимать, что прятаться в своих фантазиях нельзя всю жизнь, — выдыхая с протяжным «ха», Игнэйр снова запрокинул голову.

Тишина. Тэнкальт затихла и помрачнела. Боковым зрением академец видел, что она о чём-то раздумывает.

— Да, так и есть, — не менее хмуро выдала девушка. — Именно поэтому я и хочу быть рядом с Ланией. Она настоящая. Если бы я тогда не увидела, как она пожертвовала собой ради Малера, то моя способность не начала бы сопротивляться мне. Впервые за долгое время я увидела людей такими опасными и непредсказуемыми. Впервые не захотела больше забывать, что-то не ввязывающееся в рамки моего идеального мира. Благодаря Лании я впервые набралась смелости, чтобы покинуть тот ящик, в котором запиралась многие годы… Я ненавижу свои воспоминая и считаю, что если что-то было забыто, то таковым и должно оставаться. Но, — она замолкла на несколько мгновений, — когда я с Ланией, то чувствую, будто возвращаюсь в реальный мир. Она борется, чувствует и боится. Я тоже хочу вспомнить какого это, ясно? И не тебе осуждать меня и никому-либо. Каждый живёт свою жизнь так, как считает нужным, а такие диванные критики у меня уже в печенке сидят, — под конец академка рыкнула.

Следующую минуту они провели в полном молчании. Тихонько сидели друг напротив друг друга и тупо смотрели кто куда. Флатэс был удивлён словами Тэнкальт и даже почувствовал минутное успокоение за Ланию, которой и без того в последнее время приходилось тяжко. Ведь от неё, можно сказать, отвернулся единственный человек, которому она доверяла и на которого полагалось — Малер. Тем не менее, Игнэйр понимал, что это пойдёт ей на пользу, ведь работа над собой уже дала заметные плоды.

— Долго рассиживаться ещё тут будешь? — буркнула Лаура, лицо которой немного покраснело. — Меня Лания ждёт.

— Так иди, мне то что?

— Не думаю, что тебе охренеть как хочется сидеть рядом с Калесой и Малером, так что поднимай свою задницу и пошли к нам.

По тому, как Тэнкальт избегала зрительного контакта, было понятно, что она смутилась своих слов, от того, что пришлось рассказать о ситуации в целом. Флатэс хохотнул, уже было собрался подниматься, как Лаура осторожно повернулась и поднесла руку к его шее. Двумя пальцами надавила на сонную артерию и выдохнула.

— Ну, вроде всё прошло. Я тебя ждать не буду, ты идёшь или как? — девушка подхватила свой поднос и встала, выжидающе глядя на парня.

«Она, что заметила? Неужели только поэтому и решила выговориться? Осталась, когда поняла, что у меня паническая атака?» — удивлённо подумал Флатэс, опешив на несколько секунд.

— Рот закрой, а то что-нибудь залетит, — снова подала голос Лаура.

Улыбнувшись самому себе, Флатэс взял свой поднос, поднялся и подумал, что эта девушка намного лучше, чем может показаться, а после пошёл за ней, с глуповатой улыбкой на лице.

Обед пролетел незаметно в компании Лауры, Лании и присоединившейся к ним Анисии, которая сильно подняла настроение Флатэсу. Она стала глотком свежего воздуха и окончательно успокоила его нервы.

После этого ребята поплелись в академию. На входе встретили Малера и Калесу, которые угрюмо осмотрели товарищей. Игнэйр предпочёл проигнорировать существование друга и его пиявки, всё ещё злясь на его легкомыслие. Протолкнув трёх своих спутниц вперёд, он зашагал в сторону аудитории истории Зазавесья.

Если бы Присфидум не стал постоянно выступать на стороне Калесы и забывать о своих прежних друзьях, Флатэс может и не стал бы так себя вести, но поведение друга раздражало до такой степени, что хотелось его хорошенько ударить по голове, чтобы мозги встали на место. Правда парень сомневался, что это может помочь. Нельзя вставить на место то, чего нет.

— А ты забавная, — улыбнулась Анисия, глядя на Лауру, вцепившуюся в руку Лании. — Я не знала, что вы все общаетесь. Разве ты не подруга Амкапир?

— Уже нет. С ней было… тяжело. А с Ланией и Флатэсом мы стали общаться не так давно, — ответила спокойно Тэнкальт. — Слушай, — заговорщически начала следом девушка. — Ты же его девушка, да? Вы мило смотритесь вместе, — на её губы налезла улыбка, а Флатэс ежесекундно вспыхнул.

— Хватит вам уже сплетничать, тоже мне, собрался кружок сплетниц. И у нас вообще-то пара сейчас начнётся! — протараторил, заволновавшийся академец.

— Нет, мы просто друзья, — улыбнулась Анисия, странно посмотрев на друга.

От её слов в груди что-то недовольно ухнуло, но парень предпочёл проигнорировать этот обиженный голосок внутри.

— А, кстати, хотела вас спросить, вы не хотите пойти на вечеринку после тракальских экзаменов? — нашлась Лаура, вопросительно оглядев всех.

Анисия удовлетворённо качнула головой и ответила:

— Я буду только рада развеяться!

Следом согласилась и Лания, а затем уже и сам Флатэс, который решил закончить на этом разговор. Щёки ещё горели, а потому он забежал в аудиторию первым, чтобы подруги не заметили его смущения.

Парень зашмыгнул в кабинет, крепко вцепившись в свою сумку и помчался на своё место на верхнем ряду. Лица по-прежнему предательски жгло от прильнувшей к нему крови, от того он чуть опустил голову, надеясь, что будет не так заметно. А ведь ему ещё всё занятие сидеть рядом с Анисией после того провокационного, на взгляд Игнэйра, вопроса Лауры.

Резво взбегая по ступенькам, он даже не сразу сообразил, что кто-то вцепился в его руку и потянул в сторону. Чуть ли не падая, Флатэс рухнул на парту животом, пока ладонь неизвестного продолжала стискивать запястье. Он поднял голову и встретился с довольной, не без ехидства, улыбкой Ингелео. Игнэйр дёрнулся, чтобы встать, но смутьян перехватил его за рубашку и усадил на место рядом с собой.

— Какого черта ты творишь? — хоть Флатэс и улыбался, точно знал, как убийственно выглядит его лицо, а в голос он вложил всё своё «доброжелательное» бешенство.

Новый сосед по парте, отклонился, не выпуская из хватки рубашки и встретился с кем-то взглядом.

— Я одолжу его на сегодня, «спасибо», — можешь не говорить, — одарив остановившуюся Анисию той же глупой улыбкой, кричащей о том, что Элисар что-то задумал.

— Зачем это он тебе понадобился? — недоумённо и подозрительно спросила Анисия. — Я против, красавчик! — уже недовольно и резко ответила она, порываясь вперёд, но смутьян перехватил Флатэса за плечи и притянул к себе. Подперев подбородок рукой, он сладко улыбнулся.

— А я у тебя и не спрашивал, милашка! — последнее слово он произнёс, точно оскорбление. — У нас тут разговор для взрослых, так что топай дальше.

Когда Анисия не сдвинулась с места, смутьян раздражённо и широко улыбнулся и продолжил:

— Я лишь позаимствую его болтливый язык на эту пару. Успеешь зализать его рот хоть до смерти позже или, что ты там собираешься делать.

— А что, тебе захотелось изучить его язык на практике или проверить насколько глубоко свой змеиный протолкнёшь?

— Как я его собираюсь использовать дело уже не твоё. Гуляй, — с напором повторил он.

Анисия кинула недоверчивый взгляд на чересчур спокойного Ингелео и расширив глаза, посмотрела на прежнего соседила по парте. Шокированный Игнэйр только и смог, что пожать плечами, после чего девушка, не спуская с них взгляда, поднялась и села на своё место.

— Ты какого хрена вытворяешь, а? — Флатэс хоть и улыбался, но чувствовал, как на лбу выступает вена от распалившейся злости.

Элисар снова повернулся, помахал Анисии рукой и отвернувшись, принял спокойное выражение лица. Сузил глаза. Вдруг усмехнулся. Скинув свою сумку на скамью, он нарочито приблизился к соседу по парте, сверля того взглядом. Сглотнув, Флатэс постарался отодвинуться от него.

— Ты чего это ко мне придвинулся, а? Дистанция, Элисар, соблюдай дистанцию!

Только Игнэйр успел договорить, как Ингелео бесцеремонно ухватился пальцем на ворот рубашки, оттянул и заглянул под неё с интересом. Опешивший Флатэс, хлопнул его по руке и обнял себя за плечи, прикрываясь тем самым.

— Головой поехал или ты извращенец? Или тебя на парней и разврат потянуло? Это между прочим домогательство! Я не готов расставаться со сывоей невинностью, особенно с тобой! — нервно заговорил парень, на что смутьян подался назад и принял обычное положение, продолжая невозмутимо пялиться на рубашку, точно мог видеть сквозь неё.

Мелодичный звонок заливает помещение, оповещая о начале занятия. Профессор за своим столом деловито открывает экран и выводит большое голографическое изображение перед своим столом с изображением карты Зазавесья. У стен кабинета важно стоят пузатые металлические глобусы на пьедесталах в медных оттенках, портреты исторических личностей важно задирают голову и выпячивают губы, точно показывая своё превосходство.

Кабинет истории стал единственным помещением, в который не добавили ни одного предмета декора с фиалковыми оттенками, напротив, выдержали его стилистику в тёмном древесном стиле. Фиолетовый цвет можно было найти разве что в цветковых горшках — невероятной красоты бутоны распространяли приятный и ненавязчивый аромат. Растения довольно ютились в своих горшках, пока их листья, точно водопад, плавно спускались вниз. Строгая, и вместе с тем, уютная атмосфера располагала студентов к учёбе.

Преподаватель привычно начинает вести занятие, однако Флатэс не может ни на чём сосредоточиться из-за задумчиво-испытующего взгляда соседа по парте.

В какой-то момент он стал давить с такой силой, что от нервозности озорной академец затряс коленом.

— Так мне не показалось, — тихо заговаривает Элисар, снова чуть придвигаясь. — Скажи мне, ты идиот или да?

— Тебе ответ нужен, а то кажется, что ты уже всё для себя решил? — ответил Игнэйр, скрестив руки на груди.

— Хватит твоего кривляния. Ещё в библиотеке, когда я мельком увидел твои руки, то мне показалось, что шрамов от ожогов стало больше, — он снова сузил глаза и стал ещё серьёзнее. Собеседник снова потянул руку к соседу, но получив свирепый взгляд, одёрнул себя. — Ты, что, огонь совсем уже не контролируешь или специально себя прижигаешь, а, недоносок?

Флатэс замер. Для него исчезли кабинет, голос профессора, рассказывающего о очередной битве между народом и тебрарумами, вообще всё вокруг. Остался только сосредоточенный Ингелео, сверлящий его обжигающе серьёзным взглядом. Сердце, как ему показалось, пропустило несколько ударов, он даже задержал дыхание, прежде чем прийти в себя и сделать вдох.

Злость обратила кровь в смертоносную лаву, растекающуюся по всему телу. Мускулы на руках подёргивались, как и одна сторона носа.

— Не твоё дело, — понизив голос до шёпота, прорычал Игнэйр, смиряя смутьяна яростным взглядом.

— Ты поэтому не выходил к чаше, да? Даже поверить сложно в то, каким слабаком ты стал. Если это из-за…

— Заткни свою пасть, — чуть громче проревел Флатэс, чуть подавшись вперёд.

Они сверлили друг друга, точно вели битву, в которой нельзя было прерывать зрительный контакт, словно сделай они это и сразу же получат стрелу в висок.

— Господин Игнэйр, господин Элисар, у вас там интересный разговор? Что-то интереснее истории? — недовольно спросил профессор, от чего почти все сокурсники повернули к ним свои головы.

Ингелео усмехнулся, выдохнул носом, вальяжно откинулся на спинку и отодвинулся от старого друга, но не отводил взгляда.

— О, что вы, мы спорили как раз по теме, — ответил смутьян, с усмешкой.

— Обойдёмся без споров, не думаю, что можно осуждать действия правителя касательно защиты сайдов.

— Несомненно, — гаденько улыбнувшись, ответил Элисар, отвернулся и обратил всё своё внимание к профессору, оставив Флатэса наедине со своим гневом.

========== Глава 26. Откровения на грани безумия. Часть 2 ==========

Штаб сопротивления

Пробираясь сквозь ветки и кусты, Эпкальм уцепился за крепкий сук и спланировал на другой берег реки, предварительно оглядевшись по сторонам. Крадучись, он притаился за одним из кустов, раздвинул в стороны густые с колючими кончиками ветки. Те мгновенно начали впиваться в кожу и царапать её. Парень постарался сдержать шипение и достал из недр тайника пакет с одеждой. Скинул с себя лук с колчаном и принялся переодеваться. Стянул униформу и влез в повседневную одежду — излюбленную коричневую футболку из дышащей ткани и тёмные штаны, слегка облегающие ноги, кои обычно использовал на тренировках.

Сопротивленец вот уже неделю выходил на свою «особую миссию», но так ни разу и не попытал удачу. Ни в один из дней тот академец так и не появился в том месте, где его поджидал Эпкальм. Он уже начал сомневаться в том, что парень ещё хоть когда-то придёт, да и оно не удивительно. Аноильтенс и сам бы вряд ли вернулся, зная, что на том месте на его друга напала свора тебрарумов. Однако это делу никак не помогало.

В один из дней, он даже было хотел пробраться на территорию академии, но отмёл эту идею, понимая, что там он станет слишком заметен на фоне остальных студентов, даже если переоденется. Да и если так, то вероятность найти парня с волосами, точно жар костра в ночи, была крайне мала.

Запрятав в тайник свою униформу, Эпкальм прихватил лук с колчаном и неспешно пошёл к штабу, раздумывая о предстоящем разговоре с академцем; о том, что студент мог просто сменить место, о том, что он и вовсе отчислился. Тяжело выдохнув, сопротивленец понурил голову и постарался отмести все пессимистичные мысли, чтобы не потерять последнего, что у него осталось — надежды.

Выходя на полянку перед зданием штаба, Аноильтенс замер, приметив тихонько покачивающегося парня. Ощущение дискомфорта вмиг охватило его и сковало по рукам и ногам, заставив остановиться. Прищурившись, Эпкальм чуть присел и начал осторожно двигаться в сторону человека, придерживая своё оружие.

— Не получается. Не получается. Не получается! — отчаянно шипел парень, с котором сопротивленец позже узнал своего друга — Сэлда.

Расслабившись, Эпкальм глубоко вдохнул воздух и подошёл к товарищу сбоку, но в тот же миг снова замер уже в недоумении. Рафспит смотрел на свои ладони широко распахнутыми глазами и казался сошедшим с ума. В безумных глазах сквозила досада и неукротимая злоба, тело сотрясалось от волн набегающей дрожи.

— Сэлд? — Аноильтенс осторожно подошёл и положил руку на плечо друга, как вдруг, его точно прострелила сразу дюжина стрел — отчаяние, страх, ярость, потерянность, бессилие, резкая боль.

От неожиданности, он отдёрнул руку и в ужасе застыл на мгновение. Эмоции друга были всё ещё невероятно свежи в его сознании, даже дрожь и та передалась, сотрясая пальцы. Всерьёз обеспокоившись, он дёрнулся к товарищу, порываясь снова схватить его, как увидел, что пальцы Сэлда точно заглючили — яро и хаотично переливались текстурой травы, после странной серо-прозрачной пеленой. Сами несколько фаланг были прозрачными, но по ним бегали разномастные оттенки, походящие на видимое силовое поле. Не в силах отвести взгляда, Аноильтенс пытался понять, что творится с Рафспитом и его способностью, но не находил ответа. Лишь тревогу, от которой голова шла кругом.

Меж тем, легкий ветерок беспокойства внутри него, начал обращаться в неистовую бурю, мечущуюся в груди и желающую разорвать оковы плоти, вырваться наружу.

Сэлд поворачивает к другу голову, на его губах красуется пустая улыбка, а в сочетании с широко распахнутыми и заполненными ужасом глазами, выглядит до безумия устрашающе. Товарищ протягивает руку к Эпкальму с всё тем же сумасшествием. Только Аноильтенс тянется к нему в ответ, как тот падает, ударяясь о землю, точно грузный мешок картофеля.

— Сэлд! Сэлд! — крик Эпкальма разрезал тишину, качнул макушки деревьев и эхом разнёсся по воздуху. — Дружище, что с тобой, открой глаза! Посмотри на меня, ну же!

Хватая лицо друга в ладони, сопротивленец начал его потряхивать. Когда никакого эффекта от его сумбурных действий не последовало, он подскочил на ноги, подхватил безвольное тело друга и водрузил себе на спину. Тревога с такой силой обрушилась на него, что он даже и не понял, как оказался перед дверью в пункт медитрии; с ноги распахнул её и ввалился внутрь с потерянным видом.

Скафия от неожиданности подскочила на своём месте и уже хотела было начать возмущаться, как закрыла рот, увидев бесчувственно повисшего Сэлда на плечах Эпкальма. Её взгляд ужесточился.

— Скорее, клади его сюда! — скомандовала женщина, бросаясь к шкафчику с препаратами.

Аноильтенс, весь побелевший, буквально подлетел к кушетке и осторожно положил на неё друга, вновь хватаясь за его лицо.

— В сторонку, малыш! — подвинула его тазом Скафия, держа в руке пузырёк.

— Ты знаешь, что с ним? — почти невнятно протараторил Эпкальм.

Женщина упрямо молчала. Она приблизила небольшой бутылёк к носу Сэлда, беспокойно сводя брови. Секунда, вторая, третья. Ничего не происходило, это только распаляло беспокойство, звенящее в ушах парня и ускоряло дыхание до того, что он начал задыхаться.

Перед глазами встала та ночь, когда он нашёл полностью израненного товарища в кустах. Следы крови, тянущиеся к его телу, вспыхнули в памяти огнём и стали светиться, походя на дорогу в самое тёмное пекло. Его словно начало глючить, ведь глядя на друга, он видел ту ужасающую картину — драные лохмотья одежды, кровоточащие глубокие раны, что едва стянулись и как из них неустанно сочилась багровая вязкая жидкость; кожу, покрытую бесчисленными ссадинами и засохшими багряными дорожками. К этому моменту воздуха перестало хватать катастрофически.

— Эпкальм! Держи себя в руках, всё в порядке! Успокойся! — рявкнула Скафия.

— Ч-что… с… ним? — дыхание в норму приходить не желало, а потому говорить получалось с невероятным трудом и предложения выходили сильно рваными.

Веки Сэлда начали подрагивать, а после он скривился и открыл глаза. Медитрия закручивала крышку бутылька, непрестанно сверля своего пациента сердитым взглядом. Сам же парень начал вертеть головой по сторонам с мутным осознанием того, где находится.

Истерика Эпкальма начала отступать при виде очнувшегося друга. Бывший лидер подошёл к кушетке и облокотился на неё, тревожно оглядывая Рафспита со всех сторон.

— Безобразник! — воскликнула Скафия, подбоченившись. — Сколько раз тебе было сказано не пользоваться своей способностью! Ты же ещё даже не окреп, как следует! Нету у нас такого оборудования, как у ордена, чтобы поставить тебя на ноги за пару-тройку недель! — гневалась женщина, яростно взметнув руки к потолку, точно обращалась к самой Светлой Деве.

— А что с его способностью? — взволнованно спросил Аноильтенс, переводя взгляд к медитрии.

Её в меру пухлое лицо искалось недовольством, а из без того тёмные глаза, стали ещё чернее тучи от негодования и бурных сетований. Скафия метнула изумлённый взгляд на Эпкальма.

— Как это «что»? Сэлд разве не рассказал тебе?

— Скафия! — взмолился Рафспит.

Медитрия неодобрительно качнула головой, после чего напряглась. Действия женщины заставили забеспокоиться Эпкальма. Его пальцы с неимоверной силой сдавили край кушетки и было не совсем понятно, что из этого сломается первым — металл или же все-таки кости. Градус напряжённости в кабинете повысился до уровня кипящей воды.

— Способность Сэлда сильно повреждена, я пока не понимаю, что могло произойти, но теперь, при каждом её использовании, его тело не выдерживает нагрузки. Подозреваю, что причиной всему истощение её истощение, — она тяжко выдохнула, взгляд её стал жалостливым, пальцы на руках сомкнулись на свободной юбке. — Подозреваю, что он больше никогда не сможет ей пользоваться. Мне жаль, но тут даже я бессильна. У меня подозрение на… дэкстес. Слишком уж много совпадающих симптомов.

Эпкальм потрясённо посмотрел в сторону друга, который поднялся на кушетке и свесил ноги, глядя пустым взглядом в пол. Аноильтенсу невероятно захотелось ударить себя по лбу.

Как он мог не замечать таких очевидных вещей? Сэлд ведь стал вести себя чересчур странно в последнее время. Страдал. И ведь сопротивленец смог даже почувствовать это, при чём не единожды, но по какой-то причине не брал в расчёт. Теперь же он корил себя, за свою опрометчивость и невнимательность.

Бывший лидер сглотнул и замер на месте.

— Дэкстес говоришь… Этот тот дэкстес, когда способность отделяется от души и вызывает мучительную боль и в конечном итоге смерть? Эта болезнь разве не исчезла сотни лет назад? Это значит… — он обратил к Рафспиту гневный и одновременно с тем испуганный взгляд.

— Да, если я продолжу использовать маскировку, то тело может не выдержать в конечном итоге, и я умру, — бесцветным голосом закончил Сэлд, продолжая тупо сверлить пол.

— Болезнь и правда ушла, когда исчезли тебрарумы поглощающие способности людей. Я подозреваю, что капитан тенадасеров владеет подобной силой и если так, то для нас могут настать печальные времена, — ответила Скафия с горечью и посмотрела на своего пациента.

На глаза Эпкальма впервые за долгое время нашли слёзы, от гнева, страха и боли.

Он с размаху ударил Сэлда по затылку, от чего тот покачнулся.

— Какого… — воскликнул гневно Рафспит.

— Идиот! Почему ты мне ничего не рассказал? Почему молчал столько времени? Что у тебя вообще в башке? Труха? Где твои мозги? — разразился Аноильтенс, не дав Сэлду и слова вставить. — Ты же мне как брат, так какого тёмного я узнаю всё последним и не от тебя?

Потирая ушибленный затылок, Сэлд невесело усмехнулся.

— А мне оно что ли надо … вопли твои потом слушать. Ты и так вертишься вокруг меня как курица-наседка, а расскажи я тебе про потерю способности, так ты же прилипнешь, так, что и в туалет за мной потащишься!

Эпкальм снова гневно замахнулся, но Рафспит дёрнулся и уклонился.

— Не уклоняйся, придурок! Я хорошенько вдарю тебе по черепушке!

— Она и так сейчас расколется от твоих ударов!

Раздался многозначительный «кмх-кхм». Застыв, оба сопротивленца со страхом медленно повернули головы в сторону женщины.

— Мальчики, а вы что мне тут устроили? Я вам такие драки сейчас покажу в медпункте! За шкирку и пендаля до скорости или сами выйдете, на своих двоих? — угощающая улыбка, заставила Эпкальма и Сэлда замолчать и энергично помотать головами.

Аноильтенс безмолвно помог Рафспиту спуститься, оба парня не сводили взгляда со Скафии.

— А, ну, брысь! — притопнула женщина.

Друзья, схватившись друг за друга торопливо засеменили в коридор. Дверь за ними захлопнулась. Они постояли с несколько секунд, прежде чем снова обрести свободу речи и движений.

Бывший лидер грозно посмотрел на брата и снова начал заносить кулак, как дверь позади тихонько приоткрылась и волосы на затылке обоих сопротивленцев зашевелились. Эпкальм и вовсе почувствовал тёмную и зловещую ауру, что начала настигать его.

— Перед кабинетом тоже, — тем же зловещим голосом добавила Скафия, от чего они невольно вздрогнули. — Сэлду положен постельный режим!

— Есть! — отчеканили оба и выпрямились, точно солдаты, отдающие честь.

Утихомирившись, Аноильтенс подхватил руку товарища, закинул себе на плечи и повёл его по коридору к комнате. Тот повис на плече Эпкальма и медленно за ним хромал.

— И чтобы больше никаких драк, поганцы! — добавила медитрия, прежде чем закрыть дверь.

Ребята медленно топали по плотному ковру, каждый погрузился в свои думы. Лишь изредка Эпкальм кидалнедовольный взгляд на Сэлда, пытаясь понять, почему же друг ничего ему так и не рассказал. С другой стороны, он ведь и сам не чист на руку.

Дошли до комнаты Рафспита, вошли внутрь. Чувствующий себя преступником бывший лидер, усадил друга на кровать. Он выглядел более поникшим, чем парой минут ранее. Сев рядом, Эпкальм уставился на ковёр. Оба молчали и не решались прервать тишину.

За окном завывал ветер, хмурилось ночное небо, скрывая мерцание звёзд.

— Это случилось, когда та тенадасерка нанесла мне второй удар ножом, — тихо начал Сэлд, привлекая к себе внимание. — Я почувствовал странное покалывание в груди, но изначально списал всё на сломанные рёбра, пока не почувствовал, как из меня словно что-то уходит. В душе стало внезапно слишком пусто. Я повернулся и кинул на неё взгляд. Она безумно скалилась на меня. Не знаю, как, но она смогла забрать часть моей силы. В тот момент на её руке светилось лиловое кольцо, а после… эта тварь просто вытащила нож и дала мне уйти. Я мчался, не помня себя, пока не рухнул от бессилия, — перебирая свои пальцы, парень нахмурился. — Постой. А что случилось с маячком, который я ей прикрепил?

Эпкальм не сразу ответил, потребовалось время, чтобы переварить всё сказанное. Вдобавок резкий скачок на другую тему сбил его с толку. Провёл рукой по волосам и смахнул длинные пряди чёлки с лица, а после он, наконец, посмотрел в блёклые болотные глаза друга.

— Застыл на месте в тот же день. Мы с ребятами выбирались в лес великанов, когда ты был ещё в отключке. Нашли маячок на земле, в том месте, где предположительно и находился временный лагерь, но к нашему приходу уже никого не было, — Аноильтенс задумался и поднёс пальцы к губам. — Одного никак не пойму, почему она просто не проследила за тобой, чтобы найти штаб?

— Вероятно, он им не так уж и интересен. На том собрании, я слышал, как они вскользь упоминали сопротивление, но посчитали эту тему совсем неважной, потому что в приоритете у них был свиток. А что с нерушимыми долинами, Глорас сказал тебе, зачем тебрарумы бомбили камни?

— Рассказал, — выдохнул Эпкальм. — Все дело в составляющей этих пород. Они сильно схожи со сдерживающей завесой. Мы полагаем, что тебрарумы просто оттачивают там свою мощь, чтобы в решающий момент разрушить инристай велум.

Неоднозначно качнув головой, Сэлд смолк. Эпкальм уверенно положил свою руку на руку друга. Тело снова проняли всплески чувств, заполнили его разум. Сопротивленец неверящим взглядом смотрел на свою ладонь.

«Неужели, все дело в этом?» — поражённо подумал парень, прежде чем на время отложить решение вопроса.

========== Глава 27. Горечь понимания. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 27. Горечь понимания. Часть 1

Дорогой мироходец, приятного погружения(つ≧▽≦)つ

Академия кувелов

В коридорах величественного здания стояла тишина, мирно заполнившая каждый свободный уголок, в который только смогла забраться. Идилию нарушили только неторопоивые шаги, отдающиеся эхом.

Засунув руки в карманы излюбленной кожаной куртки, Малер смотрел себе под ноги пустым взглядом и раздумывал над словами Флатэса, который устроил ему целый скандал. Всё произошло совсем недавно, соседи, а прежде и лучшие друзья, не разговаривали друг с другом, пока вздорный парень не взорвался от негодования и не накричал.

Слова Игнэйра, как и весь разговор в целом, не выходили из головы и прокурчивались раз за разом, болезненно давя на совесть.

«— Я тебя не понимаю, Малер. Разве ты из тех, кто бросает друзей, когда находит новых? Тогда почему ты так поступаешь с нами? Со мной, с Ланией? Тебе чувства выдавили остатки мозгов из головы или что? — Флатэс яростно взмахнул руками. — Амкапир так сильно тебе нравится, что ты решил бросить всех остальных?»

Тогда ему не нашлось, что ответить, да и что тут вообще можно было сказать? Правду Присфидум бы не потянул. Он просто не мог рассказать ничего, знал только, что и дальше должен быть рядом с Калесой и вдали от Лании. Да и по всей видимости, новая знакомая хочет того же, а как он может отказать ей в этом желании? Никак.

Однако, зудящая совесть давила на него с такой силой, что игнорировать её было уже просто невозможно, а потому Малер бросил эту затею и решил, что проводить больше времени с прежними друзьями самый наилучший выход. Флатэс прав, ему не нужно отстранятья от всех, но держать небольшую дистанцию придётся по-прежнему.

Время летело так быстро, что никто и заметить не успел, как подкралась экзаменационная неделя. Студенты, практически, безвылазно сидели за учебниками в библиотеке и отыскать там свободное местечко становилось всё сложнее. А Малеру временами казалось, что он не выдержит ещё одного дня подготовки с Калесой.

Присфидум и Амкапир уже отказались от идеи расследовать тайну свитка, да и выяснить ничего нового не удалось. Они усиленно наблюдали за преподавателями целую неделю и особое внимание уделяли профессору Сэпсуму. Ребята надеялись, что он себя выдаст чем-то, но заметили за ним только суровые взгляды и трепетное отношение к свиткам. Тогда-то они и поняли, что даже будь он заодно с тенадасерами, ни за что не выдал бы себя, впрочем, оно и логично. Оба академца просто замечтались, возомнив себя великими сыщиками из детектива, где преступник обязательно подставляется и его ловят с поличным.

Единственное, что можно было счесть за «подозрение поведение» — брошенная им фраза: «Дери вас тёмный!» и парочка походов лес. Вероятно, дело застопорилось потому, что не было понятно откуда копать и куда. Приняли решение на время забыть о нём, оставить всякие затеи по поискам чего-то неизведанного, хотя бы на неопределённое время, чтобы заняться насущными проблемами.

Близился конец пары. Малер сверился со временем и побрёл к оранжерее, чтобы встретиться с Ланией и впервые за долгие недели провести с ней немного времени, поговорить, как это было раньше и просто поинтересоваться как она поживает без него.

«За то в безопасности, раз находится подальше от тебя», — подсказал внутренний голос, с которым парень не мог не согласиться.

Единственное, что его радовало, так это то, что Лания не осталась одна, напротив, он стал всё явнее замечать, как она меняется, становится сильнее и прекраснее.

Подкравшись ко входу в оранжерею, Малер осторожно заглянул внутрь и увидел, как подруга стоит над каким-то горшком с сосредоточенным видом, а от её рук исходит нежное свечение.

В голове невольно всплыло воспоминание о том, как она, полностью изнеможённая, лежит на руках Ингелео и смотрит со страхом в сторону Присфидума.

В тот день она спасла ему жизнь, в этом он уж точно не сомневался и был безмерно благодарен, хоть и корил себя за то, что довёл её до того состояния. Как и ругал себя за то, что не отблагодарил как следует.

Ещё одним последствием того дня стало то, что декан Нэслр ввёл комендантский час, чтобы постараться избежать повторения произошедшего нападения. Покидать территории академии разрешалось исключительно в светлое время суток и возвращаться до темна, хоть некоторые этим правилом и пренебрегали. Мера приемлемая, но глупая, считал Присфидум, ведь тенадасеры и тебрарумы могут передвигаться и днём.

— Мадам Нобилиа, превосходно! Вы делаете просто невероятные успехи! Наконец, у вас начало получаться! — довольно воскликнул профессор, поглаживая себя по небольшому выпирающему животу. — Вы заметно изменились, стали усерднее, чего не скажешь о вашем брате. Тот ещё оболтус, — фыркнул мужчина, недовольно накручивая общипанные усы на палец.

Малера неприятно перекоробило при упоминании Валтиса. Лания же смущённо улыбнулась и с благодарностью посмотрела на преподавателя.

— У него ещё будет время взяться за голову.

Мужчина что-то пробурчал себе под нос и пошёл дальше, внимательно оглядывая результаты остальных студентов.

— Н-да, надежда умирает последней.

Чего Присфидуму и правда не удавалось понять, так это странные изменения и в поведении Крадмана. За прошедшее время он не раз видел, как Валтис подходил к Лании с абсолютным безразличием, перекидывался с ней парой фраз и уходил. Сестра же стала менее пуглива и дёргана в его присутствии. Отщепенец от того и не понимал, что такого он пропустил, раз вечные издевательства внезапно прекратились. Да и ему вообще ничего не было известно о последних новостях, ведь всё своё внимание он направлял исключительно на Калесу.

По коридору проплыл приятный слуху звонок, оповещающий о конце занятия. Студенты заметно оживились, стали собирать вещи и покидать кабинет, проносясь мимо погрузившегося в себя Малера.

— Малер? — недоумённо произнесла Лания, глядя на друга, точно на призрака. — Ты… что тут делаешь? Разве не должен быть с Калесой? — равнодушнее бросила она, закинула сумку на плечо и уверенно зашагала дальше, проходя мимо него.

Присфидум замер на мгновение. Он словно видел совсем другую девушку, не ту, которая постоянно боязливо оглядывалась по сторонам, сутулилась и дёргалась от каждого шороха, нет, перед ним предстала более уверенная и менее пугливая Нобилиа, которую он до того не замечал.

— А… я подумал… мы мало времени проводим вместе в последнее время, — он смущённо почесал щёку пальцем, встречая её взгляд. Как ему показалось, они долгие секунды смотрели в глаза друг друга, пока Лания не отвела свои в сторону. Некое облегчение разлилось в груди.

«Это всё ещё она. Всё ещё та Лания, которую я знаю», — радостно подумалось ему. Однако восхищение от её изменений вскружило ему голову, всего на пару мгновений. Он видел, что этот цветок начал медленно распускаться.

— Не хочешь пообедать вместе?

Лицо Лании изменилось, стало более отстранённым и мрачным. Губы дрогнули. Она сверлила пол и замялась, после чего сжала ремешок сумки.

— «Подумал», значит? — в голосе её зазвучало отчуждение и едва уловимые нотки робости. — А где ты был всё это время? О чём думал? Мы не были тебе нужны и вдруг стали? — она тихонько помотала головой. — Думать, очевидно, не твоя сильная сторона.

Нобилиа смело сделала шаг вперёд. В груди Малера что-то ёкнуло, что-то заставило броситься за ней.

— Постой! Что с тобой? Ты никогда раньше…

— Раньше, — перебила его Лания, сделав акцент на слове. — За то время, я перенесла некоторые потрясения, но ты тогда не думал ни о ком, кроме Калесы. Если бы не Флатэс, Лания, Люксальта, Эльтен… да, даже Ингелео, где бы я была? Никто не обесценивает твоих чувств, но из-за них, ты обесценил всех нас.

— Но это не так! Калеса, она…

— Снова. Только и слышно от тебя — Калеса, Калеса и Калеса. Другие слова позабыл? Знаешь, что? — она развернулась и посмотрела на него, явно продолжая нервничать. Это Малер заметил, по подрагивающим кончикам пальцев. Её взгляд медленно опустел, с лица исчезли привычные эмоции. Проявилось что-то безумное, походящее на страх, но во много раз ядовитей. — Что ты к ней чувствуешь?

От вопроса Присфидум остолбенел с раскрытым ртом. Губы то и дело шевелились, когда он пытался начать говорить, но в итоге так ничего вразумительного ответить и не смог. Нобилиа разочарованно выдохнула.

— И этого-то ты не знаешь… Можешь не волноваться обо мне. Решил, наверное, что отдалился от меня, бросил? Это не так. Мы одновременно отвернулись друг друга, Малер. Тебе больше незачем меня защищать, уж от этого бремени я в силах тебя избавить.

В её глазах читалась боль. Лания отступила назад, приложив руку к сердцу. Малер заметил, как неистово дрожали её руки, как стекленел взгляд, как она покачивалась, точно становясь куклой, которую кто-то дёргал за ниточки.

В памяти вспышками начали прорезаться слова брата, он оцепенел. Казалось леденящие пальцы прошлого сумели его догнать и вцепиться в волосы на затылке, а после рьяно дёрнуть, чтобы он не забывал в каком мире живёт.

«— Она начала странно себя вести, понимаешь? Её руки без конца начали трястись, взгляд порой был таким, будто ничего не видит вокруг себя. Часто жалуется на головные боли, головокружения и странные помутнения рассудка. Я думаю… что всё это не шутки. Всё может быть правдой, понимаешь? Или это я сам с ума схожу, ничего не понимаю, — его голос дрожал от беспокойства, а сам он выглядел точно сумасшедший. Старший брат терял себя самого прямо на глазах».

«Нет, не могло этого с ней случится, всё ведь было в порядке, так почему сейчас?» — потрясённый Присфидум, пошатнулся, наблюдая за тем, как Лания развернулась, опёрлась на стену и запустила пальцы в золотисто-рыжие волосы.

Делая шаг к ней на встречу, он протянул к ней руку. Ещё шаг. Остановился.

«Нельзя. Если это и правда так, то я не должен… — с горечью подумал академец и замер на месте. — Нет. Это невозможно, всё это лишь мои выдумки! Ещё слишком рано!»

Не прошло и минуты, как подруга, тряхнув головой, пришла в себя.

— Лания! А я тебя как раз искала! — к Нобилиа спешила Лаура. — До тебя, как до Труларта, не дозвонишься и не допишешься!

Нобилиа неловко посмотрела на свою руку и слегка скривилась.

— Я айкофэт, видимо, забыла на тумбочке. В последнее время такая рассеянная, — невесело хохотнула.

«— Я такая рассеянная, какие глупости, как я могла забыть о встрече? — пробормотал женский голос в воспоминаниях».

Малер не на шутку напрягался, глаза его нервно забегали, тревожно глядя на подругу.

— Ты плохо себя чувствуешь? Может на воздух? Пошли, тебе точно нужно на воздух! — Лаура подхватила Ланию под руку и повела на выход из оранжереи.

— Да, всё в порядке, видимо, я истратила слишком много силы. Кажется, ещё не оправилась после того раза.

Тишина. Присфидуму казалось, что он слышит стук собственного сердца, уши заложило. Оно точно начало грохотать прямо в стенах, которые вдруг задрожали, как и ноги академца. Вокруг словно начала сгущаться тьма, рассудок в одно мгновение помутился.

«Невозможно. Это какая-то ошибка! С Ланией всё в порядке! Она и сама сказала, что это переутомление», — постарался убедить себя парень, тряхнув головой.

Отбросив, по его мнению, напрасные волнения, он пошёл следом за девушками. Погрузившись в свои думы и неотрывно наблюдая за подругой, он и заметить не успел, как оказался на улице.

— Малер! — чьи-то руки обвились вокруг шеи, на мгновение ему почудилось, будто это змеи. Склизкие и огромные змеи, стремящиеся задушить его. Холодок пробежался по спине. И отщепенец вздрогнул, вдруг пришёл в себя.

Калеса широко улыбнулась, а после мягко отстранилась, оставаясь стоять неприлично близко.

— Вы чего это плетётесь, как улитки? — раздался неподалёку голос Флатэса.

Друг подошёл к Лании и Лауре, весело улыбаясь.

— Эй, Лан-Лан, ты чего это бледная какая? Всё в порядке?

— О, ребятки! — радостно воскликнул приближающийся Эльтен, в компании Ингелео и Люксальты.

Нобилиа слегка покачнулась, а Присфидум никак не мог отвести он неё взгляда. Прихватив с собой Калесу, он поплёлся в сторону троицы.

— Куда ты меня тащишь, стой! Помедленнее! — возмущения Калесы академец не слушал, обратил на неё внимание, только когда почувствовал, что его потянуло вперёд.

Переключив внимание, он быстро протянул руку и обхватил Калесу за талию, чтобы та не повалилась на землю. Тем не менее она всё равно столкнулась с Ланией, чуть пошатнувшейся от столкновения.

— Ой! — пискнула Лания.

— Ты чего вытворяешь, идиот? — зашипела Калеса, яростно повернувшись к нему с раскрасневшимися щеками.

— У кого-то похоже проблемы с равновесием, — хмыкнул Ингелео, приняв насмешливый вид. — Может уже пойдём? Перерыв не резиновый, Эльтен!

Солнечный мальчик довольно улыбнулся, а затем многозначительно посмотрел на смутьяна и вздорного друзей. Неловко потоптался на месте, после чего кинул короткий взгляд сестре.

— Не хотите пообедать все вместе? Мы с Люксальтой уже скоро выпускаемся… хотелось бы провести с вами последние деньки, перед тем, как мы уйдём, — весёлость постепенно меркла, сменялась грустью.

Все изумлённо полезли смотреть свои айкофэты, чтобы проверить дату. На лицах их читалось недоумение, было понятно, что всем кажется, будто их разыгрывают.

— С ума сойти! — воскликнул Флатэс. — Со всеми этими экзаменами и разборками, я и заметить не успел, как почти наступила ингика́ра и ну, остальными событиями. У кого-то ещё есть эта дезориентация?

— У тебя помимо дезориентации ещё и хроническое отупение, — буркнул Ингелео.

Малер огляделся. И правда. Сезон спиритуры уже подходил к концу. Закончился, так же быстро, как и наступил.

На смену ему вот-вот придёт более засушливый и жаркий.

Погода уже менялась, температура всё росла и росла, от чего все студенты сменить рубашки с длинным рукавом на короткий, избавились от кофт и пиджаков, от плотных штанов, заменив их бриджами и юбками, а девушки всё чаще стали собирать волосы в незамысловатые причёски, чтобы спастись от жары.

Природа постепенно переодевалась в невероятные пылающие пёстрые окрасы, привлекающие к себе внимание; небо запылало и приобрело лёгкие оттенки лазурно-бирюзового, а ватные облака, точно маршировали по этой невероятной дорожке, отбрасывая на землю тень. В это время года они любили плавать ниже обычного, порой казалось, что они вот-вот опустятся на землю и обратившись в людей, затеряются в толпе. Рассветы и закаты начали обращаться в немыслимые сочетания красок, которые многие жители частенько сравнивали с северным сиянием. Воздух стал гораздо суше, да и пить воду хотелось всё больше.

Малер только теперь смог осознать, почему пропустил подкравшуюся ингикару — всё дело в изменившихся взаимоотношениях с теми людьми, которыми прежде он дорожил так же сильно, как и старшим братом.

«Нужно дорожить ими, никто не знает, когда они могут исчезнуть», — с этой мыслью, парень осторожно подошёл к Флатэсу.

— Можно я… нет, наверное, это глупо, — заговорил было Присфидум, но почти сразу же начал сдавать назад, когда чувство вины надавило на него за то, что он сам отстранился от своих друзей.

— Можно, дружище, — Игнэйр игриво закинул руку на его плечо. — Только тебе придётся отработать всё упущенное, — озорное подмигивание помогло Малеру расслабиться и даже хмыкнуть в том же тоне. — Эту тоже можешь прихватить, только рот пусть поменьше открывает. Оттуда всё равно ничего хорошего не выходит.

========== Глава 27. Горечь понимания. Часть 2 ==========

Академия кувелов,столики на улице

Сидящие за одним столиком ребята весело галдели, обсуждая наступающую вечеринку. Лаура рассказывала, что место будут организовывать сами студенты, а вот всё остальное должны принести те, кто придёт повеселиться. Тракальские экзамены были в самом разгаре, от чего академцы не могли обращать внимание ни на что, кроме учёбы.

Флатэс поддерживал темы, так же, как и Эльтен с Люксальтой. Малер с Калесой постепенно вливались в беседу, Ингелео в основном молчал, лишь изредка что-то говорил, поглядывая в сторону хохочущего Игнэйра. Солнце ощутимо припекало, даже если ненадолго скрывалось за маршем облаков.

— Вот блин! Из-за выпуска я не смогу сходить с вами на ту вечеринку! Что за несправедливость! — заныл Эльтен, недовольно ботнув легонько по столу.

Смутьян спокойно посмотрел на него, оторвал от своей булки небольшой кусок и тихонько кинул в солнечного мальчика, угодив ему прямо по носу.

— А ты приезжай, ну или ещё на четыре года оставайся, — хмыкнул Элисар.

— Тебе вот смешно, а мне нет! — Контрайн надул губы и снова недовольно проскулил: — Я сразу после выпуска отправляюсь на службу, какая уж там тусовка.

— Мне послышалось или ты сейчас захотел отсрочить своё вступление в орден? — ухмыльнулась Люксальта.

— Было бы неплохо, но нет. Я уже все решил, меня ждёт командор и жители Зазавесья, а я их подвести не могу. Так что, придется перетерпеть свои желания.

— Балбес, — вторили в один голос Ингелео и Люксальта.

Лания придерживала голову, чувствуя, как она снова начала кружиться и болеть. Находясь за одним столом со всеми, она не чувствовала собственного присутствия. Нечто, точно вытесняло её, давило на плечи и дышало мрачно в спину, сводя с ума. Дикий страх постепенно охватывал всё новые территории тела академки. Нобилиа затылком чувствовала на себе множество чужих взглядов, оказывающих сильное психологическое давление. В какой-то момент её и вовсе замутило. Страшно было даже оглянуться, ведь был риск столкнуться лоб в лоб в теми кровожадными взглядами.

— Лания?

Лаура осторожно потрясла подругу за плечо. Кто-то ещё задел её, она снова начала слышать звуки, мрачная атмосфера пропала, а то непонятное наваждение внезапно спало.

Слегка помотав головой, Нобилиа выдавила улыбку и осторожно осмотрелась, вновь приобретая некую уверенность. Однако вынужденно опустила голову, когда поймала на себе взгляд Малера, наблюдавшего за ней со странным видом.

— Всё в порядке, я похоже переволновалась из-за экзаменов и утомилась. Мне и правда нужно расслабиться.

— Правильно, Лан-Лан! — одобрительно качнул головой Флатэс. — Занимаемся каждый день, как у всех ещё шарики за ролики не заехали!

— Ты когда-нибудь прекращаешь нести подобную чушь? Или у тебя это уже не лечиться? — нахмурился Ингелео, тяжело выпустив воздух изо рта.

Игнэйр махнул на смутьяна рукой и продолжил беседу.

Ребята провели за обсуждениями весь обеденный перерыв, когда звонок оповестил всех о начале занятий. Компания поспешила в учебное здание. По коридорам они разбегались точно бусины, каждый в свой кабинет.

Выпрямив спину, Нобилиа уже подбегала к аудитории, когда натолкнулась на Кэнсаль. Подруга восхищённо наблюдала за идущим рядом с ней профессором. Лания изумилась.

«Так вот с кем она пропадает? Неужели она всё это время только с профессором и общалась?» — подумала девушка, высматривая сияющую подругу, времени с которой почти уже и не проводила, а ведь та сама просила её не отдаляться.

— О! Мадам Нобилиа, добрый день, заходите в кабинет, что же вы стесняетесь? — добродушно сказал профессор, махнув в сторону звери.

— А, да. Здравствуйте, я жду Кэнсаль, — уверенно ответила она, подкравшись к подруге со стороны.

Вэнферас недоумённо похлопала глазами и робко улыбнулась, прежде чем все трое вошли внутрь.

Оглядывая соседку, Лания раздумывала о том, что видит в ней ту себя, которая прятала глаза и бросалась от каждого студента с тёмно-рыжими волосами. Чувство вины тихонько засвербело меж лопаток. Однако она не могла не радоваться произошедшим с её жизни переменам. Хоть многие вопросы ещё оставались нерешёнными, — с отцом она так и не поговорила, — чувствовала себя многим спокойнее. Будучи уверенной, что причина тому равнодушный к ней Валтис, Лания вспомнила последний разговор, во время которого он даже не посмел нарушить приемлемую дистанцию. Что-то явно поспособствовало этим переменам, но что именно ей не было известно.

— Кэнс, — зашептала Лания, пока профессор что-то печатал на экране. Соседка кинула ей вопросительный взгляд. — Ты не хочешь сходить на вечеринку?

— Вечеринку? — она странно заёрзала на месте. — Нет, я занята.

— С профессором Ладэктусом? Ты же сама хотела, чтобы мы больше общались, тогда почему отдалилась?

— Всё не так! Просто профессор мне очень помог! Благодаря ему, Инетта теперь не трогает меня. Да и… — Кэнсаль закусила губу, стрельнув глазами куда-то в сторону, — у тебя ведь и так есть много друзей. В последнее время ты много общаешься с той подругой Инетты. Мне не хочется снова становиться её мишенью.

— Ты чего вообще такое говоришь? Лаура и Инетта не подруги, они лишь общались, сейчас их ничего не связывает, потому что они прекратили общение. И если ты помнишь, Лаура тебя никогда не трогала!

— Но и не препятствовала тем издевательствам!

Поджав губы, Лания ухватилась за свой большой палец и начала водить по ногтю.

— Ты ведь ничего мне теперь и не рассказываешь, почему?

— Ты тоже не очень-то разговорчива. Прости, Лания, я не смогу пойти. Так, что всё, хватит болтать, у нас занятие!

Штаб сопротивления,вход в здание

Вечерняя тишина и прохлада сменили душащую дневную жару, от которой деваться было практически некуда. Всё больше сопротивленцев вторгалось в излюбленное и уединённое место у реки, где Эпкальм предпочитал проводить почти всё своё свободное время. Однако по вечерам размещался перед штабом и рассматривал небосвод, в котором ощущал нечто таинственное и захватывающее.

Откинув голову назад, он посмотрел на сияющие, точно светлячки, звёзды и сам не успел заметить, как улыбнулся. Соединяя глазами одну блестящую небесную точку за другой, он неожиданно для себя вывел изображение, всколыхнувшее в нём бурю воспоминаний.

«— Мама! Я вижу человека с двумя огромными кошками! Ты же тоже видишь? Видишь же?» — на мгновение показалось, будто эта девочка сидит совсем рядом, и воркует своим нежным голоском, указывая пальцем в небо, а после заливается невероятно заразительным смехом. Его эхо разлетается вместе с ветром, треплющем длинные пряди, ниспадающие на плечи сопротивленца.

— Кажется, что в этот раз я увидел, — прошептал себе под нос Эпкальм, сжимая пальцами траву.

На смену детским воспоминаниям пришло разочарование от настоящего.

«И сегодня его там не было. Не может же быть, что я постоянно разминаюсь с ним, верно? Неужели он перестал приходить?» — задумался бывший лидер, непрестанно разглядывая сложившуюся из звёзд женскую фигуру с двумя воинственными кошками.

Перед глазами встал огонь. Парад разномастных переливающихся планет и… крики. Моргнув, он выдохнул и отогнал от себя ужасы прошлого. Сочтя эти воспоминания тяжёлыми, парень перестал сосредотачиваться на вырисовавшейся картине.

— Ты неадекватная! Сумасбродная овца! Моя мама так просто этого не оставит! — взревела Липедесса, только успевшая ступить на поляну перед зданием.

Эпкальм сразу же обратил на неё внимание и обомлел, ту же подскочив на ноги. Вся израненная Липедесса крепко сжимала кровоточащее плечо, ссадины и мелкие порезы усеивали её кожу вдоль и поперёк. Стоило перевести взгляд на остальных, как Аноильтенс понял, что Вэдпрум отделать куда легче, чем то могло бы быть.

За девушкой шли Тагус и Памаль, повесившие на себя Вильта с разодранной ногой, из которой продолжала вытекать багровая жидкость, пропитавшая ткань тёмных штанов. У Памаля же одна сторона лица была и вовсе залита рдяными подтёками; они брали своё начало откуда-то из головы. Придерживая товарища, шагал и Релум, держащийся за свой алеющий бок, а позади них плёлся Женя, чьи предплечья были сильно изрезаны. Завершала небольшую колонну Ингет с рассечённым плечом и внушительным порезом на ноге, однако ужасал вовсе не её внешний вид, а пустой, почти безжизненный взгляд.

— Что случилось? — вопросил Эпкальм, а после подбежал и подхватил Вильта.

— Она, — прорычал Памаль, сверкнув с неистовой яростью глазами в сторону нового лидера. — Если бы не отряд Милены, мы бы все подохли!

Эпкальм заглянул им за спины и заметил темноволосую девушку, придерживающую члена своего отряда. Их повреждения хоть и выглядели менее опасно, но не сильно лучше. Аноильтенс подозревал, что Скафия явно не обрадуется таким побитым сопротивленцам. Повезёт, если не вытрясет душу из виновника.

Милена выглядела чрезвычайно сердитой и серьёзной, а когда заметила устававшегося на неё с тревогой Эпкальма, остановилась, передала раненого товарища соотрядовцу и зашагала к бывшему лидеру. Не успел он и рта открыть, чтобы повторить свой вопрос, как девушка заговорила первой:

— Я не знаю, что тебе придётся сделать и как ты это провернёшь, но ты должен вернуться на должность лидера, Аноильтенс! Иначе эта девица, утопит твой отряд в их же крови! — она яростно сверкнула глазами в сторону Хактес. — Ты не лидер, ты позорище. Куда ты полезла? Кто тебе дал приказ напасть на свиту тенадасеров, за которыми нужно было следить! Имей ввиду, что произошедшее дойдёт до капитанов и глав сопротивления! Я это так не оставлю!

Ингет вздрогнула. Её губы задрожи, а сама она покачнулась, явно от усталости и измождения. Эпкальм замер на несколько секунд, преисполняясь злобой. Точно воспользовавшаяся его замешательством, Ингет пробежала мимо и растворилась в густой пылающей в полутьме листве.

Заскрежетав зубами, Милена прошла в штаб, пропуская раненых и помогая остальным. Эпкальму же не понадобилось долго думать над тем что случилось, он просто сложил два и два. Отряд во главе с Хактес отправлялся на миссию, связанную со слежкой и наблюдением за тёмными приспешниками. Бывший лидер предположил, что она потеряла контроль над ситуацией и попыталась схватить кого-то или напасть, чтобы выделиться, но оказалась загнана в угол, поскольку не рассчитала, как свои силы, так и отряда. Ещё во время, когда он был лидером, она тоже отчаянно рвалась в бой, преисполненная желанием показать себя.

Кулаки сопротивленца непроизвольно сжались от насупившегося гнева.

— Справитесь сами? — твёрдо спросил Эпкальм, на что товарищи качнули головами и недовольно сверкнули глазами туда, где рассорился их новый лидер.

Оставив Вильта на попечение товарищей, он бросился в погоню, не видя ничего на своём пути. От тупой ярости его начало потрясывать, изо рта исходил грозный рык, точно, как у разъярённого дикого зверя, когда он выдыхал. Разве Эпкальм не наставлял её не совершать глупостей и заботиться о своём отряде? Разве не предупреждал о том, что в её руках больше, чем её собственная жизнь? Разве не доходчиво объяснил, что значит быть лидером? Его разум заволокла ужасающая злость, распалившая кожу до красна.

Вылетев к реке, он заметил покачивающуюся Ингет. Она в панике смотрела на свои руки и неистово дрожала. Широко распахнутые серые глаза с янтарным ободом вокруг зрачка, поблёскивали в свете царствующей луны; спутавшиеся и торчащие во все стороны волосы, неуклюже спадали на плечи и лицо; из аккуратного носа тянулась алая струйка, пересекающая губы; одежда на девушке местами была разодрана и порвана. Ингет подняла к нему свой ошарашенный взгляд, снова покачнулась, глядя на него с мольбой.

Эпкальм холодно смотрел на то, как она свалилась с ног на траву. Дрожь усилилась до того, что сотрясаться начали и плечи.

— Я не… не… не справилась… это всё я! — взвыла сопротивленка, заходясь рыданиями. — Почему… почему?

— Какого тёмного ты натворила? — яростно прошипел Эпкальм. Из головы не выходил потрёпанный вид товарищей. — Что ты натворила? — рык пронёсся вдоль берега и эхом унёсся вместе с течением реки.

Хактес сильнее зашлась рыданиями, пряча лицо в покрытых кровью ладонях.

— Почему? Поему ты… больше не ловишь? Почему я постоянно падаю? Как же меня это бесит! — завопила, что есть мочи, сорвавшаяся Ингет. — Земля… её будто выбили из-под ног!

Эпкальм не понял, что она говорила, во всяком случае смысл дошёл до него далеко не сразу, а лишь тогда, когда она подскочила с земли и бросилась к нему. Ингет обвила свои рук вокруг его грудной клетки и зарылась лицом в футболку. Шокированный произошедшим Аноильтенс замер, чувствуя, как ткань пропитывается слезами лидера отряда. Чуть придя в себя, он хотел было отстраниться, но Хактес только сильнее вцепилась в него, заходясь рыданиями пуще прежнего.

— Ничего, — зашептала она дрожащим голосом. — У меня ничего без тебя не выходит… Почему! Я так всё это ненавижу, — прорычала она дрожащим голосом. — Ты всегда ловил, всегда защищал, а что теперь? Что изменилось! Почему теперь ты так холодно смотришь в мою сторону, почему не можешь помочь?

От её крика звенело в ушах. Эпкальм совершенно не понимал, что именно пытается донести Ингет, своими обвинениями. Виноватым он себя уж точно не считал, тогда в чём причина её столь бурной реакции? Тем не менее её крики вывели его из равновесия и остудили пыл.

— Всё изменилось? Ты сама этому поспособствовала, так чего же тогда льёшь слёзы? Ты сама хотела этой жизни, не хотела моей помощи, но теперь обвиняешь меня в том, что я не помогаю тебе? Разберись сначала в себе и своих чувствовах и хватит уже вести себя, как капризный ребёнок, — он чуть нагнулся к её уху и злобно зашептал: — Ты просто встретилась с последствиями, Хактес. И ты их не вынесла. Спустилась с небес на землю.

Она обессиленно стукнула его кулаками по плечам, заходясь в новом вое, а после снова прильнула к его горячему телу. Эпкальму показалось, будто она пытается слиться с ним, спрятаться в его грудной клетке и больше не показываться, найти себе безопасное место.

От смятения и абсолютной растерянности он замер, на зная, как себя повести. Просто стоял, глядя на воду и слушал поскуливания Ингет, лёгкий прохладный ветер, старающийся остудить кожу и стрекот насекомых, затаившихся в траве.

Прошла минута, прежде чем Эпкальм всё же начал извиваться, пытаясь отцепить от себя девушку. Ему не нравилось, что она одолжила его плечо для слёз.

Мужчины всегда теряются, когда женщины плачут — к этому выводу парень приходил уже не один раз и продолжал укрепляться в его правдивости и по сей день.

— Ты бесишь меня, Эпкальм, — едва успокоившись, бросила беззлобно Хактес, резко отпрянула от него, стыдливо опуская глаза и бросилась бежать с места своего позора.

========== Глава 28. Закружившиеся в танце. Часть 1 ==========

Академия кувелов,общежития студентов

Бредя по тёмной дороге и слушая ветер, Ингелео шёл с небольшим пакетом в руках — полюбившие его официантки, наложили с собой оставшихся свежеиспечённых булочек. Дорога с подработки и до общежития занимала не больше получаса, но ходить уставшим после своей смены, Элисар терпеть не мог. Изморившиеся мышцы постанывали, ноги еле-еле волочились по земли.

Оглядываясь по сторонам, он вспомнил, как совсем не давно с ним шли Люксальта и Эльтен. Тяжело выдохнув, смутьян преисполнился печалью. Ингелео не понимал, как мог пропустить столько времени. Из-за дополнительных смен, он и успел разве, что моргнуть, как пролетел трака́ль и наступил первый месяц ингикары — фла́тэм, а вместе с ним приблизился и выпуск Контрайнов из академии. На пятки наступали ингикарские каникулы.

С горечью думая о том, что это трио тоже вскоре распадётся, он вновь вспомнил свою старую компанию — Флатэса и Экли. Тяжело выдохнул.

Ингелео временами стал считать, что все трио, в которых она когда-либо был — распадались, переставали существовать. Не его ли это проклятье? Может это он повинен в утрате связи между ними? Скольких ещё ему придётся потерять, прежде чем навсегда остаться одному?

«Идиотизм. Нечего и думать об этом, я и так всегда был один. Это был лишь вопрос времени», — он отбросил все переживания, как только вошёл на территорию академии. По мере приближения к общежитию и мыслях о постели, Элисар ускорил шаг. У самого входа в общежитие, академец вдруг заметил знакомый силуэт — одиноко сидящей девушки. Она расположилась на лавочке с витиеватыми узорами.

— Люкс-Люкс? — девушка обернулась и хмуро посмотрела в сторону зовущего её человека; сразу же смягчилась, увидев друга и даже улыбнулась. — Ты чего ту одна сидишь? Время много, да и разве у вас завтра не прощальная церемония?

— Прощальная, только я прощаться ещё не готова, — она откинулась на высокую спинку и запрокинула голову. — Как только мы отсюда уйдём, я отправлюсь к дедушке, а Эльтен побежит в орден. Так не хочется оставаться одной.

Ингелео с придыханием посмотрел в её большие глаза, обращённые к нему; посмотрел на пряди цвета тёмного шоколада, заделанные в простой пучок и выбившиеся локоны, спадающие на её округлые щёки. В груди академца неприятно заныло, ведь он понимал, скоро они не смогут видеться вот так и болтать. Скоро все они станут одинокими и это «скоро» настанет уже на следующий день. Оттого только сильнее не хотелось отпускать этот вечер.

Смутьян поймал себя на мысли, что хочет схватить Люксальту, прижать к себе и никуда её не отпускать, но понимал, что просто не осмелится на подобное поведение. А потому ему оставалось только прокручивать этот неосуществимый момент в памяти и думать, как бы Люксальта отреагировала.

— Как он побежит, если ему не выдадут документы об окончании? Их же получают только через неделю, — спросил смутьян, усаживаясь рядом.

— Да какая тут разница. Его и так уже с распростёртыми объятьями ждут, хоть с документами, хоть без них, — она помрачнела. — Вот бы завтра не наступило.

— Бойся своих желаний, — буркнул Элисар, хотя в глубине души думал точно так же.

Люксальта хмыкнула и повернулась к нему.

— Знаешь Инги, ты всегда такой скрытный, что я ведь и не знаю о тебе почти ничего, у тебя раз за разом открываются новые стороны и секреты. Прежде чем я уйду, расскажешь мне один, в качестве прощального подарка?

Ингелео немного напрягался, но отказать не смог. Предвкушение закололо кончики пальцев, а в груди начало расти волнение.

— Ну, раз у нас такое грандиозное событие и мы не скоро увидимся, на один вопрос я тебе отвечу, — с саркастичным смешком ответил парень. — Что ты хочешь знать?

Контрайн помедлила с ответом. Закинула ногу на скамью и обхватила её руками. Она буравила его взглядом долгие секунды, сердце успело развить до невероятного высокую скорость. Ингелео сделал вывод, что подруга тщательно подбирает то, что хочет узнать.

— Флатэс, — произнесла она, встречая взгляд смутьяна. — Я ведь не слепая и вижу, что вас что-то связывает.

— Так ослепни, — пробурчал Элисар, сжимая пакет. — Это не вопрос, и во всяком случае, я не хочу говорить о прошлом. Оно уже прошло.

Люксальта тихонько рассмеялась.

— Знала, что ты так скажешь. Хоть мне это и интересно, но ответ ты скажешь мне, когда сам захочешь. Я хочу сказать то, что ты не обязан оставаться в одиночестве, а вы явно тянетесь друг к другу. Может стоить вернуть эту связь?

— Это вопрос?

Печально выдохнув, Контрайн поднялась со скамьи и выпрямилась, не сводя взгляда с огромной луны, отливающей золотом. Её свет походил на ореол и окрашивал небо в притягивающие взгляд оттенки.

— Как ты будешь тут один? Ты же не выдержишь ещё больше одиночества. Людей сближают не только тайны, Ингелео, а беды, чувства и то, насколько у тебя выходит понять чувства другого. Спокойной ночи, Инги.

«Тоже мне праведница», — фыркнул мысленно Элисар и поднялся со скамьи. Он поплелся в общежитие, уставший теперь ещё и морально.

Академия кувелов

Торжественность чувствовалась с самого утра, порхала рядом со зданием и нарядившимся выпускниками. Помимо светлого низа и светло-лилового верха к лёгким пиджакам крепились цвета нежной сирени шлейфы, струящиеся почти до самых пяток. Аккуратно уложенные воротники ребят только и ждали, когда на них прикрепят особый значок выпускников. Украсить не забыли и саму академию, развесив множество широких цветастых ленточек, пересекающихся друг с другом и образующих нежные дорожки, приводящие учащихся в холл, где и готовились провожать студентов в свободный полёт — взрослую жизнь.

Как снаружи, так и внутри здания витали особенно громоздкие распустившиеся и переливающие бутоны радужного цветка. Из его сердцевины исходили цветные струйки, тянущиеся к потолку, подобно перламутровому дыму.

В холле так же подготовили одну большую ленту, отливающую фиалковым золотом, которую выпускники, по всем традициям, должны будут одновременно разрезать и забрать себе по лоскутку, в качестве талисмана на счастливую и долгую жизнь.

Помимо прочего, в холл выставили низкое деревце с извивающимся, точно змея, белёсым стволом. Вместо листьев, на его ветвях болтались фиолетовые лоскутки, которые когда-то повязали прошлые выпускники. На ткани они написали свои пожелания и цели для других поколений академцев. В обычное время этот изящный символ держали под надёжным стеклом в дальнем крыле, — во вживлённом в стену шкафу. В это день его разместили между двумя величественно большими и живописными картинами. Оно и раньше стояло в холле, пока какие-то особенно «умные» студенты не уронили «реликвию»; после этого инцидента его переставили и переносили только для церемоний.

Опираясь о стену и скрестив руки на груди, стоял Ингелео с тоской поглядывая на оставшиеся приготовления к мероприятию. Туда-сюда сновали, как сами студенты, так и преподаватели, суетливо проверяющие всё ли подготовлено. От всей этой беготни смутьяна мутило. Он неотрывно наблюдал за холодно улыбающейся дежурной улыбкой Люксальтой, стоящей рядом. Она что-то бормотала брату, поправляя его праздничный галстук. Игнэйр носился вместе с оргкомитетом по холлу, проверяя готовность и украшения.

Элисар смотрел на них и не понимал, что же делать дальше. В груди, казалось, становится совсем пусто, до боли. В голову приходили самые безумные выходки — схватить Люксальтус Эльтеном и утащить, спрятать их, оставить только для себя и не позволять никому причинить им и малую толику разочарований и боли. Тяжело выдохнул, понимая, что это невозможно. Они будут пинаться и кусаться, по крайней мере солнечный мальчик точно, если его только попробуют не пустить в орден.

— Ты уже здесь, значит, — прогремел над ухом знакомый голос.

Флатэс стоял с привычной улыбкой на губах и пустым взглядом, таким пугающим и делающего его похожим на того, кто в любой момент может обратить назревающее мероприятие в кровавое месиво. Задорный парень же, коротко посмотрел на старого друга, у Ингелео по коже пробежали неприятные мурашки. Он сам не заметил, как скривился и отступил.

— Чего тебе? — безразлично кинул Элисар, сдувая с глаз прядку волос. — Ты же вроде бегал туда-сюда, как надоедливый таракан.

— Мне? Ничего. Пришёл посмотреть на друзей. Без них тут будет всё совсем по-другому. Тем более все приготовления мы уже закончили.

Смутьяну нечего было ответить, но он был полностью согласен. Всё будет по-другому, повторил он по себя эхом. Они стояли в молчании и наблюдали за Контрайнами, которые пока не могли отойти от места сбора выпускников, но увидев друзей, радостно помахали. Не верилось, что экзамены уже остались позади, как и три с половиной учебных месяца.

Позже подоспели Лания с Лаурой. За ними, явно нехотя, недовольно топала Калеса, рядом со спокойным Малером. Все остановились у той же стены. Нарушать напряжённую тишину никто не посмотрел, ребята лишь обменялись кивками.

Обычно в это время проходили занятия, преподаватели, занимающиеся выпускниками, давали задания своим подопечным и оставляли их сидеть в аудитории. Приходить на церемонию выпуска никто не запрещал, но и официального разрешения не давали, а потому желающие посмотреть тихонько толпились у стен и вели себя довольно тихо и незаметно.

Элисар кинул взгляд на подошедших, заметил среди них Ланию, вновь захотелось вытереть руки. Он не терпел ни женщин, не девушек, особенно тех, кто касались против его воли, но с этой академкой всё было немного иначе. Ему хоть и было противно от её прикосновений, но интересовали способности девушки. Помимо Люксальты, Ингелео обычно никем не интересовался, но Нобилиа, хоть и раздражала, стала заметно меняться. Ему довелось даже парочку раз видеть их с братом спокойный разговор, где оба держались друг от друга на весомом расстоянии, а после расходились в разные стороны. Тем менее, он был разочарован тем, что свой дар медика она не развивает должным образом. Потому считал её глупой и упускающей реальные возможности.

Периодически на неё подглядывал и Присфидум, кидая обеспокоенные и, как показалось смутьяну, извиняющиеся взгляды. Элисара не могло не забавить то, что тот бросил свою подругу, ради Амкапир, которая мерзко липла к нему при любой удобной возможности. Этот спеклась ещё не успел ему надоесть, а потому парень с ехидной радостью наблюдал за этой троицей.

Вскоре началась и сама церемония. Декан произнёс небольшую речь, желая выпускникам выжить за пределами воспитывавшего их заведения и прижиться в жестоком мире. Хоть и говорил он с привычной напускной серьёзностью, его внимательно слушали, ведь профессор Нэслр говорил довольно толковые вещи.

— Пуститесь в последний беззаботный танец, прежде чем перешагнуть порог академии и выступить в мир, где предстоит приспособиться и выжить. Смейтесь так звонко, чтобы проститься с проведённым здесь временем. Вложите душу в ваши движения и вдохните грудью побольше воздуха, улыбнитесь друг другу, прежде чем проститься и разбрестись разными дорогами. Пусть ваши глаза сегодня сияют и желаю им никогда не тускнеть. Соберите своё мужество, сохраните в сердцах ваших друзей, и приготовьтесь искать свой путь, готовьтесь ступить на него твёрдой ногой, готовьтесь к новым свершениям и заботам, — с чувством произнёс декан, с теплотой оглядывая своих студентов. — Да зазвучит музыка и пустятся в пляс ваши ноги! Закружитесь в нём и насладитесь моментом. Пришло время прощального танца выпускников! — огласил декан.

Заиграла музыка, что тут же разлилась по коридорам и захватила каждого, кто её слышал. Выпускники спокойно поднялись со своих мест и разбились на уже заранее сформированные пары. Ингелео заворожённо наблюдал за тем, как Люксальта и Эльтен встали в пару. Они с грустью улыбались друг другу, на глазах появилась блестящая пелена, которую каждый из них попытался сморгнуть. В груди смутьяна заухало сердце, пока глазами парень жадно пожирал каждое их движение.

Сильнее стиснув руками предплечья, академец старался выбросить из головы желание танцевать этот танец с подругой. В какой-то момент, когда пары уже начали кружиться, он почувствовал кончиками своих пальцев касания Люксальты, услышал её дыхание, перед глазами стояла её нежная и чувственная улыбка. К щекам начала стремительно приливать кровь, от чего они яро запылали, а потому Ингелео старался как-то себя отвлечь, но не мог отвести взгляда от плавного и захватывающего танца, в котором кружились брат и сестра.

Лёгкие подолы девичьих юбок вздымались, точно раскрывающиеся бутоны пионов, на лицах играли печальные улыбки, а туфли стучали по полу. Они кружились мягко и чувственно, походя на птенцов, которым вот-вот предстоит взмыть в небо. Радужный свет от цветов падал на их фигуры, от чего выпускники стали походить на драгоценные, ещё не обработанные камни.

— Они невероятны, — зачарованный шепот таки заставил Ингелео перевести взгляд и увидеть пылающий взгляд Лании. Она смущённо сжимала руки и жадно следила за каждым движением своих друзей.

— Малер, ты же станцуешь со мной на церемонии? — спросила Калеса, бросив на Ланию мерзкий взгляд, а затем и вовсе вцепилась руку парня, прижавшись к нему ближе.

От Элисара, наблюдавшего за ними исподтишка не укрылось, как тот, всего на мгновение, обратил глаза к Лании, которая заметно напряглась. Хоть она и продолжала наблюдать за традиционным танцем, было ясно: она сосредоточена на разговоре парочки позади себя.

— Увидим, до неё ещё два года, не загадывай заранее, — уклончиво ответил Присфидум.

— А давай станцуем сейчас? Почему бы нам не станцевать здесь? — загорелась идеей Калеса.

В этот момент Нобилиа помрачнела, лицо сделалось безразличным, а руки медленно опустились, сжимаясь в кулаки. С губ сползла восхищённая улыбка, она быстро похлопала тёмно-рыжими ресницами, и постаралась незаметно вздохнуть.

— Я не люблю танцевать, — отрезал Малер.

Флатэс неожиданно сделал шаг в сторону, протянул руку и подхватил ладонь Лании, привлекая её к себе. Он осторожно положил ладонь на её спину и лучезарно улыбнулся, слегка приобнимая девушку.

— Я люблю! Лания, окажешь мне честь? Хочешь покружиться? — он озорно посмотрел на подругу, после чего подмигнул.

Не успела она ничего ответить, как Игнэйр уже уверенно повёл её, делая шаг. Поражённая Нобилиа, сначала смотрела на друга несколько шокировано, но потом на её губах расцвела весёлая и нежная улыбка. Она коротко хихикнула и позволила танцу озорного мальчишки захватить её.

Ингелео наблюдал за тем, как они кружатся и тихо хохочут, а сам представлял себя и Люксальту на их месте. Однако, в какой-то момент он не смог отвести от них глаз. Вероятно, всему виной были их смущённые и радостные лица, с которыми они кружились по каменному полу, поглощённые музыкой. Тело потребовало танца, но Ингелео продолжал упорно сопротивляться и старался лишний раз не двигаться.

Кинувшая на них беглый взгляд Амкапир недовольно фыркнула и пробормотала что-то вроде: «показушники», а после отвернулась.

«Флатэс, ты всегда был таким? Всегда вызывал у людей улыбки и прогонял их печали? Или это всё тоже лишь маска?» — спросил сам себя Ингелео, наблюдая за их вальсом и кружащимися в полёте рыжими кудрявыми волосами и огненной макушкой.

На мгновение ему захотелось, чтобы это не было притворством, хоть и сам не понимал почему.

Музыка прекратилась. Настала часть награждения студентов особенными значками и пышными лентами. Глаза у выпускников сделались мокрыми от слёз и раскраснелись, кто-то, не стесняясь своих чувств, разразился плачем и всхлипывал. От их вида накатывала грусть.

Затем академцы бережно повязали свои послания на молочное древо и, наконец, разрезали широкую ткань. На пышных лентах, теперь уже выпускников, крепились переливающиеся розовым золотом с фиолетовыми вкрапинами и изображением герба академии — небольшие броши, а из нагрудных карманов выглядывали аккуратно сложенные лоскуты лиловой ткани, блестящей не менее завораживающе.

Торжественная часть закончилась тем, что выпускники, постояв у выхода из академии решительно покинули её стены, высыпав на улицу. За ними потянулись и зрители, вышедшие из тени.

— Инги-ги! Флатэс! Лания! — радостно воскликнул Эльтен подлетая к друзьям. — Я теперь взрослый человек, — гордо заявил солнечный мальчик.

— А до церемонии ты себя им не считал, да? — саркастично спросила Люксальта. — Тогда посидеть следующий месяц дома до получения всех документов тебе будет полезно.

Эльтен недоумённо похлопал глазами.

— О чём это ты? Командор Долокла́да разрешила мне прийти раньше и заняться подготовкой к службе, — буднично ответил брат.

От его слов в глазах сестры появилось потрясение и недовольство, но она предпочла его не выставлять на всеобщее обозрение.

— Вы были просто великолепны, — улыбнулась Лания, подошла к Люксальте и взяла её ладони в свои. — Так кружились! У меня дух захватило.

Старшая Контрайн искренне улыбнулась подруге и мгновение спустя притянула её к себе, заключая в крепкие объятья.

— А я видел, как вы там дурачились, — подхватил Эльтен, ткнув Флатэса в бок. — Вот ведь дамский угодник! Нам хватает и Ингелео, так что…

— Чего? — воскликнул от возмущения Элисар, подлетев к Эльтену. — А ну-ка повтори, — злобно улыбаясь проговорил смутьян.

Компания погрузилась в разговоры о будущем, о церемонии, об учёбе. Они долго разговаривали и смеялись, проводя время в компании вдруг друга. От осознания того, что эти моменты последние для их студенческой жизни вместе, на Ингелео снова накатила грусть. Подошло время прощания.

— Знаете, если я вдруг приду к вам, то хочу видеть всю эту компанию в сборе! — радостно проговорил Эльтен, нарисовав в воздухе круг. — Я надеюсь, что вы и дальше останетесь друзьями, и однажды мы сможем встретиться с вами все вместе за дольтом и поболтать об этом времени.

На плечо Ингелео легла рука Люксальты. Она печально ему улыбнулась, на глазах девушки заблестели слёзы, когда она резко притянула его к себе.

— Не закрывайся, Ингелео. Не будь больше один, слышишь? Ты не должен быть одиноким! Открой ту часть себя, которую показывал нам с братом и для других. Я буду скучать, — быстро зашептала она ему на ухо, а затем он ощутил на своей щеке лёгкий поцелуй.

Ошарашенный Элисар не сразу даже понял, что происходит, но после, решительно ответно обнял её, притягивая к себе ближе. Прощаться не хотелось до ужаса. Больше всего он желал остановить время именно в этот момент, чтобы побыть с Контрайнами немного дольше. Уши запылали от близости и нежного поцелуя Люксальты, от которого его сердце начало сходить с ума. Коснуться губами её щеки он так и не осмелился.

— А давайте сделаем фото? У меня есть записывающая бумага¹! — спросила Лаура, приблизившись к ребятам чуть ближе. — Не только память, но и живые воспоминания, сможем переживать этот момент снова и снова, — она лучисто улыбнулась, глянув на Ланию, которая радостно кивнула головой.

— Да ну! У тебя есть такая дорогущая бумага и ты хочешь потратить её на нас? — удивился Эльтен, распахнув глаза. — Она и правда может перенести в момент на фото?

— Да и хочу. Иначе она так и пролежит пустой, и никогда не использованной. А мне будет приятно потратить её на…

— Друзей? — рядом с ней вырос Флатэс, закинувший руку на её плечи и вскинувший бровь. — Лаура, а ты сентиментальнее, чем я думал!

— Какая щедрость, — фыркнула Калеса.

— Да уж, тебе бы следовало хоть немного поучиться, — осадил девушку Присфидум, на что некоторые прикрыли рты кулаками, силясь не расхохотаться.

— Да уж, очаровательно, — саркастично протянул Ингелео, но таки смягчил взгляд.

— Тогда чего мы ждём! Давайте скорее! — воскликнул Эльтен.

Лаура сняла с руки свой айкофэт, провела некоторые манипуляции и подставила сверху записывающие листы. Устройство воспарило и замерло в воздухе. Ребята быстро сгруппировались, становясь друг к другу в плотную и обнялись.

— А ну идите сюда, негодники! — засмеялся Эльтен, притянув к себе Ингелео и Флатэса.

На лицах каждого зажглась улыбка, даже Малер улыбнулся, когда его ущипнул Игнэйр. Несколько разноцветных вспышек и вставленные в специальное отверстие листы, начали проявляться. На них появилось восемь счастливых и веселых студентов, сгрудившихся на фоне академии и крепко держащихся друг за друга. Постепенно проявился и специальный символ, нажав на который, можно вновь оказаться в этом моменте времени и пережить его заново. Академцы столпились, разглядывая фотографии. Лаура раздала каждому по фотокарточке на память.

— Прощайте! Нам уже пора и спасибо ещё раз за такой чудесный подарок, — Люксальта благодарно посмотрела на Тэнкальт, которая улыбнулась в ответ и отмахнулась. — Помни мои слова Ингелео и… Будь счастлив! — тепло улыбнулась девушка. Её волосы растрепал ветер, а глаза от солнечного света точно заблестели новыми оттенками бирюзового. Место прикосновения её губ — запылало с новой силой, а потому смутьян поспешил прикрыть лицо рукой.

— Пока-пока! Надеюсь, прощаемся ненадолго! — помахал рукой Эльтен, бросаясь следом за сестрой.

***

Записывающая бумага¹ — особая бумага, предназначенная хранить памятные моменты, и имеющая возможность погрузить человека на десять минут в события момента, когда была сделана фотография.

========== Глава 28. Закружившиеся в танце. Часть 2 ==========

Территория академии кувелов

Через пару-тройку дней после церемонии выпуска студенты с самого утра постепенно начали готовиться к предстоящему празднику-вечеринке, в честь всех сданных экзаменов и приближающихся каникул. День празднования выпал на альтин — последний учебный день недели, а значит разгуляться можно было на широкую ногу, ведь впереди всех ждали выходные.

После всех занятий, задыхающаяся от жары Лания, плелась к выходу из академии. Спускаясь по лестнице, она нервно просматривала переписку в сети, где братец продолжал упорно доставать её и настаивать на разговоре с отцом. Пальцы всё ещё подрагивали при виде него, а в голове срабатывал сигнал «беги или прячься», но девушка стойко сопротивлялась. На совместных тренировках, хоть и продолжала проигрывать ему, стала заметно техничнее и увереннее в движениях. Брат пытался подловить её в коридорах академии, на улице, у общежития, в общем-то везде, где только мог встретиться с ней. Во время таких встреч, он держал руки в карманах и буравил её тяжёлым взглядом практически чёрных глаз.

Услышав позади знакомый голос, Лания обернулась и заметила болтающих Флатэса и Анисию, за ними шли Малер и Калеса. Решая поскорее встретиться с Лаурой, девушка ускорила шаг. Только она успела ступить на последнюю лестницу, как мимо пронеслась небольшая кучка студентов, задевших её. Потеряв равновесие, Нобилиа почувствовала, как потеряла твердь под ногами. Не успев среагировать, она не дотянулась до перил и полетела прямиком вниз.

Страх и волнение прошибли её подобно влетевшим в тело кольям. Зажмурившись, академка приготовилась к падению, закрывая голову, только удара о ступени или об пол не последовало. Кто-то успел её подхватить, осторожно придерживая за плечи. Она вскинула голову и вновь ужаснулась, подавив желчный привкус во рту и желание отпрянуть.

— Омерзительно, — пробормотал Валтис, сверля её взглядом. — Тебе обязательно всегда быть такой неуклюжей слабачкой? Тёмный бы тебя побрал.

Брат уверенно отпустил её, схватил за руку, а после потащил в коридор. Лания кинула жалобный взгляд на выход, мимо которого её протащил Крадман. Сопротивление не работало. Поджилки потрясывались, сердце начало оживлённо грохотать.

— Не трогай меня, пусти! — дрогнувший голос Нобилиа, в котором отчётливо был слышен страх, вызвал в ней чувство презрения к самой себе.

— Я тебя не трону, — кинул через плечо Валтис. — Можешь не дрожать, — уже тише добавил он. — Мне нужно только поговорить с тобой. А уж хочешь ты этого или нет, меня не колышет.

Остановились, скрывшись от чужих глаз. Ужас перед младшим братом был слишком тяжело побороть, а потому Нобилиа впила ногти в ладони, стараясь сосредоточиться на ровном дыхании. Крадман стоял к ней спиной, точно собирался с мыслями, подбоченившись, после чего повернулся к ней.

— Слушай, я знаю, мы с тобой в общем не ладили никогда, — покачал головой в разные стороны и сделал тот же жест уже ладонью. — Ладно, я с тобой не ладил. Нет, что я вообще несу, а? В общем, поговори с отцом, — тяжело выдохнул парень.

— Я не хочу и кажется ясно дала понять это.

Парень нахмурился, сделав недовольное лицо.

— Ты ничего не давала понять. Он не может к тебе подойти во время тренировок из-за матери, которая пристально следит за каждым его и моим действием. Не думаешь, что стоит прояснить всю ситуацию?

Лания неосознанно вжалась в стену, когда Крадман чуть наклонился к ней. Снова отругала себя, но ничего не могла поделать.

— Ситуацию? — небольшой, почти неуловимый смешок скользнул в её интонацию. — А что тут прояснять? Мой отец натравил тебя на меня и превратил меня вот в это! — набравшись храбрости, она заговорила чуть грубее и указал на себя. — Мне всё равно, что он там хочет. Если бы отец с самого начала поговорил со мной, вместо того, чтобы замышлять ломать мне психику на протяжении всех этих лет, никакого прояснения ситуации бы и не понадобилось. Но знаешь, что? Дело ещё и в тебе! Ты неуравновешенный мелкий… з-засранец, которому издевательства приносят удовольствие. Делаю вывод, что над твоей психикой, тоже кто-то поработал.

— Поосторожнее со словами, — рыкнул Валтис, сделав шаг к ней навстречу, от чего Лания снова машинально дёрнулась, но вдавливаться было уже некуда, как и бежать.

При виде его свирепого взгляда, девушке вновь захотелось исчезнуть, напускная уверенность исчезла, она снова начала погружаться в бездну страха и отчаяния из которой так усердно пыталась выбраться и из которой её старательно вытягивали друзья.

И вдруг Лания поняла, что всё повторяется из раза в раз, потому что она ничему не учится, а совершает одни и те же ошибки. Там, где нужно сражаться она отступает, где стоит выпрямиться и выставить грудь вперёд — скрючивает спину и пугливо опускает глаза. Её психологические проблемы оказались гораздо глубже, чем она могла вообразить. Гнев и горечь охватили её, стискивая в своих огромных лапах.

— Ой, божечки, кто эту тут у нас? А это бешеный коротышка, который снова полез к своей сестре, — прогремел голос Флатэса, раскинувшего руки в стороны. Парень улыбался, но улыбка выглядела угрожающей.

— Тебе придётся, рано или поздно с ним поговорить! — рыкнул Крадман, сверкнув почерневшими глазами и рывком развернувшись, смело пошёл мимо Игнэйра, даже не удостоив того взглядом.

Флатэс остановился рядом и вопросительно посмотрел на Ланию. В его взгляде так же мелькала задумчивость.

— Так в ночь нападения на академию, когда ты в дерево вжималась, то не личного пространства себе урвать пыталась, а слиться с ним, да? Показывала, что напугана? — друг остановился неподалёку и тяжело выдохнул.

Нобилиа же чувствовала себя безнадёжно слабой и беззащитной. Хотелось молотить стену, кричать, выплеснуть гнев на саму себя. Не сдержавшись, она занесла руку и сильно шлёпнула себя по щеке.

— Едрить тебя колотить! — от неожиданности вскрикнул Флатэс. — Ты чего вытворяешь?

— Всё нормально, по крайней мере будет, — бесцветно ответила Лания, приводя себя в чувства. — Да, в ту ночь всё так и было, но я не хочу больше быть той жалкой девочкой, поэтому предпочту, чтобы и ты о ней не вспоминал, если можно.

***

Дневная встреча с братом оставила после себя противный привкус на весь день, от чего Нобилиа не могла не корить себя за трусость. Столько приложенных усилий и в итоге оказалось, что ничего в ней так и не поменялось.

В голове прозвучало презрительное «омерзительно», которое бросил Крадман. Лания выдохнула.

Остальная часть времени пролетела гораздо быстрее, особенно после оговорённой встречи с Лаурой. Первоначально девушки пошли в сайд «Торговцев», закупить немного выпивки и закусок. К ним присоединились Флатэс и Анисия, а местонахождение Амкапир и Присфидума было известно одной лишь Светлой Деве.

Традиционная ежегодная вечеринка устраивалась студентами, и одним из условий было приносить с собой что-то на общий стол. На небольшой, но довольно просторной поляне в лесу рядом с академией, студенты возводили настилы, чтобы была возможность укрыться от непогоды. Порой подобной «крышей» занимались учащиеся, которые имели способности, связанные с управлением флорой и фауной или нечто подобным, но находились такие крайне редко, а потому всё делалось своими силами.

После всех покупок, ребята разошлись по общежитиям, чтобы собраться и подготовиться к предстоящему «празднику». Тэнкальт повела Нобилиа к себе, чтобы сделать ей небольшой макияж и уложить волосы. Как бы вторая не сопротивлялась, перовая не приняла отказа. Сборы заняли по меньшей мере час. Девушки выдвинулись из комнаты, когда на улице наступило закатное время. Небо пылало всеми оттенками лилового, багрового и ярко-голубого. Зрелище завораживало. Лания задержалась на минутку, наслаждаясь видом и поглубже вдохнула охладившийся воздух.

Дорога до назначенного места заняла не так много времени. Уже на месте академки встретились с Игнэйром и его подругой, рядом крутились ещё трое друзей парня, но Нобилиа не знала их имён, да и не было надобности. Общаться с ними смысла она всё равно не видела.

— Я задолбался тебя искать, — вырос рядом с Флатэсом Малер. — Она сводит меня с ума, почему вы так долго? — он указал куда-то за спину и к нему в тот же миг подскочила Калеса.

Одна её рука была занята стаканчиком с насыщенно бурым дольтом, а свободной она вцепилась в руку Присфидума. Она кинула Лании вызывающий взгляд, который та предпочла проигнорировать. Голова снова пошла кругом, разум начал затуманиваться. Стараясь откинуть странные ощущения, академка легонько помотала головой.

— Мы пойдём нальём себе выпить, — улыбнулась Лаура. Тэнкальт подхватила Нобилиа под руку и повела к импровизированному столу, собранному из досок, явно стащенных откуда-то из академии.

Его поверхность была уставлена разномастными закусками, в основном картофельными чипсами и сухариками, но можно было так же найти палочки солёной рыбы и даже жгучие овощи, которые обычно подавали к дольту в табернах. Лания обвела стол ещё одним беглым взглядом и заметила стаканчики. Подхватила один себе, а второй Лауре. Налила принесённый напиток, Тэнкальт тем временем взяла ещё несколько стаканов и тоже их наполнила.

На недоумённый взгляд Нобилиа, подруга ответила:

— Флатэсу и Анисии, — коротко кинула девушка, после чего качнула головой в сторону собравшихся ребят.

Калесе и Малеру брать ничего не стали, поскольку у них в руках уже были хмельные напитки.

Пока обе академки проталкивались обратно, в голове крутилось выражение лица Малера при их последнем разговоре. На сердце становилось гадко. Как она могла так ответить ему? Правильно ли это? Грудную клетку начало неприятно сдавливать, точно тисками. Стараясь отогнать от себя эти глупые, на её взгляд ощущения, она вскинула голову и обомлела. Посреди импровизированного танцпола крутилась Амкапир. Она легко пританцовывала и кружилась вокруг Присфидума, на чьём лице играла лёгкая улыбка.

В груди снова заклокотало; что-то словно начало разъедать рёбра, от чего в горле встал ком. Светловолосая спутница вдруг запнулась и полетела на Малера. Она без стеснения протянула руки и обвила своего кавалера за шею и притянула к себе, тем самым восстановив равновесие. Их лица оказались на опасно близком расстоянии, отчего Малер осторожно ухватил уже подвыпившую подругу под руки и стянул её руки со своих плеч. Он повернул голову и наткнулся глазами на Ланию, которая сама того не осознавая сдавила стаканчик с выпивкой, а после решительно выпила почти половину.

Решая не мотать нервы ревностью, она подхватила Лауру под руку и повела к Флатэсу, рядом с которым уже успел материализоваться Ингелео. В следующий час, Нобилиа только и делала, что время от времени танцевала с Тэнкальт, пила дольт, ощущая, как тот проникает в кровь и кружит голову, болтала с ребятами, даже пару раз ответила на колкости Ингелео, который в ответ лишь хмыкал. Когда голова разболелась до того, что было уже невмочь, а кружиться стала в двое сильнее, чем, когда они только пришли, она решила отделиться от всех и посидеть где-то недалеко чтобы прийти в себя. Отпустив руку подруги, она шепнула ей на ухо, что отойдёт и побрела в гущу леса, откуда голоса студентов не раздавались.

Территория академии кувелов,лес за рекой Светлой Девы

— Упс! Малер, — захмелевшая Калеса снова повалилась на своего спутника. Сдержавшись, чтобы не закатить глаза, парень засунул одну руку в карман чёрных джинс. Девушка поднялась на цыпочки, навалилась ему на плечо и бесстыдно зашептала на ухо: — Извини, я такая неуклюжая, мы же лбами чуть не столкнулись, когда танцевали, — она опьянённо улыбнулась.

Малер только и смог, что отмахнуться и отвернуться от неё, постаравшись незаметно оттолкнуть девушку со своего плеча. Сделав ещё один глоток из пустеющего стаканчика, он обвёл глазами круг ребят и наткнулся на брезгливый взгляд Элисара, направленный на Амкапир.

— К твоему плечу пиявка присосалась. Удивляюсь твоему терпению, Присфидум, — подал он голос, привлекая к себе внимание и Игнэйра тоже. — Липнет без конца, как это отвратительно, — он поёжился.

— У тебя какие-то проблемы? — икнула Калеса, окрысившись в ответ.

— Слава тёмному, что не с тобой, — бросил в ответ смутьян.

Предпочитая не вступать в перепалку, Малер снова пробежался глазами по головам.

— У нас, знаешь ли, всё взаимно, — гордо заявила Амкапир, сползла с плеча и пошатнулась.

— А где Лания? — кинув недоумённый взгляд на Флатэса, Малер сделал небольшой шаг в бок и уклонился от летящей к нему руки Амкапир.

Озорной академец лишь пожал плечами, продолжая вести беседы с Анисией, Лаурой и Ингелео. Внутри у Присфидума что-то екнуло, он стал оглядываться по сторонам и искать копну рыжих вьющихся волос.

— Эй, отщепенец, — без особого энтузиазма бросил смутьян, чуть склонив голову в изучающем жесте. Когда же тот обратил к нему свой взгляд, Элисар издевательски улыбнулся и рукой, в которой держал выпивку, указал на гущу леса. — Она ушла минут десять назад. Ай-яй-яй, оленёнок, похоже, ушёл и заблудился, тебе лучше поскорее найти его, не думаешь? — насмешливо спросил он.

Нахмурившийся Малер изучал Ингелео ещё какое-то время, прежде чем резко развернуться и зашагать к тому месту, куда указал Элисар. Раздвигая ветви и пробираясь через кусты, академец взволнованно озирался по сторонам в поисках подруги. В сгустившейся тьме не было видно практически ничего, но он упорно вглядывался и сканировал глазами местность.

Под ногами хрустели ветки, шелестела трава; от еле уловимого ветерка шуршала листва. То с одной стороны, то с другой доносились разные звуки, на которые он постоянно оборачивался, надеясь увидеть волосы цвета жгучего цветка. Побродив ещё около пяти минут, Присфидум начал беспокоиться и думать о том, что Ингелео просто его обманул, от того начал сильнее злиться и играть желваками.

В последнее время его раздражало слишком много вещей и поделать с этим он ничего не мог. А в этот день как на зло ещё и Калеса липла к нему почти весь вечер, явно стараясь дотянуться своими губами до его лица. Тряхнув головой, он всего на мгновение увидел перед собой брата, с пустым выражением лица и опухшими глазами, с обессилено опущенными руками и трясущейся фигурой. Отпрянув, он вскинул руку, прежде чем понял, что то была лишь игра теней и света с примесью воображения.

«Неужели я поступил неправильно? — вновь помотав головой, он постарался откинуть мысли, что забивали его голову уже столько лет, отчаянно мечтая пожить спокойно хотя бы этот вечер. — Только сегодня. Всего один вечер! Передохну всего вечер, я же могу себе это позволить? — умоляюще спрашивал он самого себя и услышав, как затрепетало сердце, счёл это за согласие».

На глаза наконец попалась рыжая макушка. Девушка стояла оперевшись на дерево и смотрела куда-то вверх, на кроны деревьев. Звёзд сквозь них практически не было видно, но небольшие огоньки различить можно было вполне. Он сделал шаг, и Нобилиа, наконец, повернула голову, заметив его присутствие. Однако, даже во тьме Малер смог различить её хмурый взгляд и скрещённые на груди руки, выражающие недовольство. Не трудно догадаться почему, да и сам парень чувствовал груз вины, сдавливающий его каждый раз, при виде осуждающего взгляда подруги.

— Ты чего здесь одна? Все развлекаются на поляне и…

— Чего ты добиваешься? — перебила его Лания напористым голосом, хоть и выглядела потерянной и озабоченной, то и дело сжимая предплечья.

Он негодующе свёл брови и подошёл ближе. Внимательно посмотрел на подругу. Волосы отливали бронзой даже в тусклом свете луны и спадали ниже живота; эта копна смотрелась довольно внушающе, особенно если учитывать худое телосложение и низкий рост. Порой своим видом она напоминала ему иву, которая готова была лить слезы или стойко держаться, в любом случае сохраняя изящество.

— Ничего. Я просто волновался вот и искал тебя.

Нобилиа саркастично фыркнула и оттолкнулась от ствола дерева, сделав шаг в сторону друга.

— Может ты и считаешь меня глупой простушкой, но это совсем не так. Только вот я не понимаю зачем тебе держать рядом с собой Калесу и продолжать крутиться неподалёку от меня. Может, ты чувствуешь передо мной вину? Если да, то забудь, мы отплатили друг другу — ты защищал меня от брата, а я разок тебя вылечила.

— Но это не так… — с грустью ответил Присфидум.

— Тогда как, Малер? Объясни мне! Если тебе нравится Калеса, тебе не нужно больше беспокоиться за меня. Это так глупо!

— Она мне не нравится, — буркнул отщепенец, опуская глаза и собираясь с мыслями. Он сразу подумал о том, что позволил себе этот вечер, чтобы взять передышку и перестать притворяться. — Мне ты нравишься, — ещё тише добавил он, сдавливая кулаки и уверенно взметнув глаза.

Подруга потрясённо замерла, буравя его взглядом. Замотала головой и сделала небольшой шаг назад.

— Это не смешная шутка. Ты всем видом показываешь, что неравнодушен к Амкапир, а теперь признаёшься мне? Да, что творится в твоей голове? Что за каша!

Малер не выдержал. Ноги сами понесли его вперёд. Он не беспокоился ни о чём, решил отбросить всё притворство и фальшь, решил, что его чувства гораздо важнее, что она важнее. Всего на миг он позабыл обо всём, позволил считать то, что он видел воочию простым совпадением, или в этом его хотело убедить сердце, чтобы тот, наконец, послушался его зову.

Преодолев расстояние между ними, Присфидум осторожно взял лицо Лании в свои ладони и со страстью притянул девушку к себе, скрепляя губы в поцелуе, который говорил гораздо больше всяких слов. Её запах мгновенно окутал его со всех сторон, по кончикам пальцев разрядами пробежались импульсы, заставляющие сердце биться с немыслимой скоростью. Нежно притянув Нобилиа к себе одной рукой за лицо, он обвил её талию, а пальцами второй — зарылся в её густые и мягкие локоны. В груди и голове, точно ежесекундно бабахали салюты, о которых столько рассказывал Флатэс. Губы пылали от жара соприкосновения, делая поцелуй более чувственным и влажным. Лания обила его рукой за шею, а вторую несмело запустила под кожанку, проводя пальцами по торсу, а после обхватила его спину. У губ точно появилось собственное сердцебиение, голова пошла кругом от осторожных и вместе с тем напористых прикосновений. Больше всего он мог желать только того, чтобы этот момент никогда не заканчивался, чтобы вечно обнимать, целовать и прижимать к себе ту, которую он столько времени страстно любил, но не мог этого показать, не мог потому что между ним и его чувствами стоял огромный барьер, черта через которую нельзя переступать ни в коем случае. Тем не менее он переступил.

Оторвавшись друг от друга, они тяжело дышали, не выпуская друг друга из объятий. Малер нежно провёл пальцами по её щеке, когда губы растянулись в благоговейной улыбке.

— Не верится, — зашептала Нобилиа, поглаживая большим пальцем кожу на его шее. — Я и не осознавала своих чувств, пока не появилась Калеса, а теперь…

Она вдруг замолчала. Её взгляд стал мрачнеть, глаза распахнулись, а после и вовсе стали пустыми, почти стеклянными. Руки и тело начали обмякать, сама же девушка зашаталась, единственной опорой оставались руки Присфидума, который бережно и уверенно сжимал её.

— Лания? Лания? Ты в порядке? — взволнованно затараторил парень, чувствуя, как сердце ускоряется, но уже от страха.

— Я… я кажется, — Нобилиа внезапно рванула руку к груди, глаза судорожно забегали, она начала хватать ртом воздух, всхлипнула и… закричала. Её плач был похож на рёв боли, разрывающий изнутри.

— Лания! — он затряс возлюбленную руками, стараясь привести в чувства, но она никак не реагировала. Всё продолжалось ровно до того момента, пока она не потеряла сознание.

Малера точно прострелило тысячей стрел, руки затряслись, тело бросило в жар, губы, пальцы и ноги зашлись неуёмной дрожью и начали слабеть. Он осел на траву вместе с потерявшей сознание Ланией.

«— Малер, она просто упала! С ней постоянно это происходит! Она кричит, плачет и…» — зазвучал в голове перепуганный и истеричный голос старшего брата.

Паника поглощала разум так быстро, что на какое-то время он просто потерялся в прострации. Бросившись осматривать девушку, он перестал чувствовать свои руки, ноги, перестал замечать бьющую дрожь, ощущал только как глаза наливаются слезами, обжигая веки.

Не прошло и минуты, когда он таки нашёл, то чего так отчаянно искал и чего не хотел найти. С ужасом отшатнувшись, он престал слышать, уши заложило собственным сердцебиением. Здравомыслие покинуло его окончательно, когда Малер стянул рукав кофты Лании, обнаружив на ней появившиеся точно из неоткуда кровоточащие порезы на руках. Бурые пятна успели пропитать ткань и въесться в кофту, эти же капли осели и на его пальцах.

«— Она ранит себя! Ты понимаешь? Она себя ранила!» — истеричный голос стал таким громким, что выбил из парня последние остатки здравомыслия». Оставила после себя всего одну мысль: «Я обрёк её на смерть».

Комментарий к Глава 28. Закружившиеся в танце. Часть 2

С возвращением, мироходец, как прошло путешествие?( ° ∀ ° )ﾉﾞ

========== Глава 29. Шустрые ноги ==========

Штаб сопротивления

В чреде проходящих дней и маловажных событий, Эпкальм бродил по выученной наизусть дороге из раза в раз. Если он не сидел у реки, то ходил на реабилитации к Сэлду, если не был с отрядом на тренировках, то тайком выбирался из штаба и выжидал парнишку с барбарисовыми переливами на волосах. Последнее — единственное, что заставляло его каждый день продолжать подниматься с кровати.

Выглянув наружу, сопротивленец несколько минут гипнотизировал солнечные лучи и перистые облака, заполонившие небосвод. От уличной жары в комнате царила духота, не помогали и распахнутые настежь окна. Тяжело вздохнув, Эпкальм прогнал в голове всё, что ему нужно сделать. Потёр лицо, а после поднялся с кровати. Быстро разобрался со всеми утренними процедурами, оделся и покинул свою обитель. Направился в кабинет медитрии, чтобы проследить за успехами товарища, коих практически не наблюдалось. Создавалось впечатление, словно всё становится только хуже.

Бывший лидер и там ничего не мог поделать, это удручало сильнее всего. Скафия как-то сказала обоим сопротивленцам, что раны, полученные Рафспитом, были нанесены не только с целью убить, но и для того, чтобы оборвать физические точки сплетений, через которые и протекают потоки способности.

«Эта тенадасерка знала, что делает и куда бьёт. Значит слова, что она с ним разобралась, это повреждение его способности?» — вспомнился случайно услышанный разговор. Эпкальм впервые взглянул на ситуацию под подобным углом, но увидеть эту сторону явно готов не был.

— Вздор! Хактес в роли капитана приносит гораздо больше бед, чем Эпкальм. Я изначально говорил о том, что лучшей заменой мог стать только Сэлд, — возмущался Эдманфер, то и дело вскидывая руки.

— Сэлд не в состоянии заменить лидера, по крайней мере пока. Парнишка ещё не окреп, и мы не знаем, когда окрепнет, — с досадой ответил Бонстек, привычно скрещивая руки на груди.

Завидев небольшую группу, Аноильтенс прокрался за угол и стал наблюдать за тем, как четверо капитанов и глава сопротивления заходят в кабинет Глораса. Вэдпрум раздражённо и устало провёл рукой по лицу и досащдливо скривился. Эпкальм предположил, что все эти разговоры его доводят до белого каления.

— Может уже хватит мне мозг выносить? — не менее раздражённым тоном вопросил глава и рывком открыл дверь. — Вам не хватило обсуждений? Мы уже всё обговорили, если вам нечем заняться, идите и для разнообразия поработайте!

— Мы не всё обсудили, Глорас! — взбодрился Нарций, недовольно скривив губы. — Ты отказался поднимать тему о церемонии!

— Потому что этого не будет, — с рыком ответил Вэдпрум.

Остальные капитаны тоже скрылись за дверью кабинета. Небольшой отрывок разговора разжёг в Аноильтенсе бурю любопытства, которая желала, чтобы её удовлетворили сведениями. Не сдержав порыва, он прокрался к двери, огляделся по сторонам и встал рядом, делая вид, что ждёт, пока помещение освободится.

— Мальчишка хорош во всём, от лидерства и до физической подготовки, чего ему не хватает, так это поводка, — неприятно прогнусавил Эдманфер Консэдий.

— Я сказал прекратить! — взбешенный голос Глораса напоминал медвежий рёв. Раздался удар, Эпкальм предположил, что отец стукнул кулаком по столу в прорыве ярости. — Кто надоумил вас — догадаться не сложно. Удивляет только то, что вы все пошли у неё на поводу!

— Нет, Глорас, ты не видишь того, что это может принести, — начал Нарций. — Если эти двое умножат свою силу, а в последствии и заведут ребёнка, то помимо сильного бойца, у нас появится и поводок, чтобы мальчишка больше не мог своевольничать! Понимаешь? Он будет подчиняться приказам!

— Он и так всегда им подчиняется, — сквозь зубы прошипел глава. — И чтобы вы там все не решили, Эпкальм не будет давать согласие на церемонию, с девушкой, которую не любит. У него есть право жить свою жизнь так, как он того хочет! И портить жизнь дочери я тоже не собираюсь. От неразделённой любви она пострадает не меньше!

— Ты просто не видишь того, что перед глазами, — возмутился Консэдий. — С тобой-то это сработало, а? Что, скажешь, что тебя не устраивает твоё нынешнее положение?

— Следи за своим языком, старпёр, — ощетинился Бонстек, до того не вступавший в беседу. — Ты говоришь не с мальчишкой, а главой сопротивления!

На мгновение повисла тишина, прежде чем её прервал Нарций Реласпарбас:

— Все эти споры, конечно, очень занимательные, но мы все понимаем, что в итоге Липедесса и Эпкальм должны будут принять бразды правления на себя. Так или иначе, но по итогу всё придёт к церемонии, хочешь ты того, Глорас, или нет.

Замерев безмолвном шоке, Эпкальм уставился непонимающим взглядом в пол, пытаясь осмыслить услышанное. Одно дело, когда на него давила только Гловиль, но теперь, когда по той же дорожке пошли и капитаны, в жилах начала стыть кровь. Аноильтенс понимал, что равно или поздно они сломают Глораса, а после и его самого. Злость распаляла кожу, пока ужас сковывало холодом. Испарина, выступившая на лбу, скатилась по коже, обогнула лицо и сорвалась на пол.

«Это цена управления сопротивлением? Тогда уж лучше податься в путешественники по свету, чем заполучить такую судьбу», — затравленно подумал сопротивленец, не желая верить в происходящее.

Судьба Глораса — не самая завидная дорожка, ведь он потерял так много всего, прежде чем достичь всего того, что имеет. Однако даже с этим учётом, он никогда не жаловался на свою жизнь, хоть и старался огородить Эпкальма от аналогичных ошибок. Только вот сколько ещё продержится его несгибаемая воля, прежде чем треснет от сильного натиска со стороны?

Дверь в кабинет резко открылась. Оглядывая вышедшего затравленными и широкораспахнутыми глазами, Аноильтенс никак не мог понять, что же происходит, где он и что должен делать? Глорас не подал вида, когда увидел на пороге подопечного. Сам сопротивленец даже заметить не успел, как от стены переместился к двери. Мужчина закрыл парня собой, а после протолкнул подальше от кабинета, положив руку ему на плечо.

— Так для них всех я лишь твоя замена? Им ведь плевать, чего я хочу или не хочу. Эти ублюдки готовы пойти на что угодно, лишь бы достичь того, что им нужно!

— Тише, успокойся, — с досадой проговорил Вэдпрум, притягивая сына к себе за голову. — Я не позволю им ничего из того, чего бы ты сам не захотел. А теперь иди, не хватало ещё, чтобы они тебя заметили. С этой проблемой дай разобраться мне и ни о чём не беспокойся. Сосредоточься на себе, своих друзьях и… на своей миссии, — Глорас подмигнул, а после понизил голос. — Не знаю, куда ты уходишь, но жду от тебя результатов. Иди!

Эпкальм ошарашенно посмотрел на главу, еле заметно качнул головой, а после на ватных ногах побрёл вниз по лестнице, окончательно запутавшись во всём.

До самого вечера он бродил с пустым взглядом, как неприкаянный. Даже не заметил, когда на улице начало темнеть. Парень засел у ручья на весь остаток дня, не желая ни с кем видеться. Он хотел собрать мысли в кучу и расставить всё по полочкам, но выходило настолько скверно, что полки в его голове раз за разом падали, создавая новый бардак. А разве может быть по-другому?

Аноильтенс укрепился только в одном утверждении — вся верхушка, кроме Глораса, настроены на то, чтобы прогнуть его под себя.

В попытке отогнать от себя дурные мысли, он не раз вспоминал свой отряд, к которому в этот день не приближался ни на метр. Ему всё никак не получалось выкинуть из головы слова отца о том, что он знает, что Эпкальм уходит каждый вечер и что тот уладит всё остальное. Это было прямым одобрением его действий, хотя сам сопротивленец ожидал совсем иной реакции. Примерно такой же, как когда глава поймал с поличным его и Сэлда.

Тряхнув головой и потерев глаза, он бойко подскочил в травы, решая, что самобичевания с него более чем достаточно. Подавив переживания, чтобы хоть немного передохнуть, Аноильтенс решительно пошёл к кусту, в листве которого скрывались запрятанные вещи для вылазки. Он спешно переоделся. Выдохнул, удостоверяясь, что голова ясна от всех обуревавших до того мыслей, что сформировались благодаря защитному механизму.

Парень понимал, что его защитные рефлексы могут быть опасны, что в конечном итоге навредят ему, но не мог прекратить душить временами эмоции, даже если после уже они душили его.

«Будь там сегодня! Просто приди!» — подумал Эпкальм, преисполнившись решимостью. Проверил как закреплены перчатки и прочее обмундирование и только тогда со спокойной душой перепорхнул через реку.

Мчался, не видя ничего вокруг. Думал только о том, как ему нужно встретить академца и расспросить о свитке, заполучить его. Он должен доказать самому себе, что чего-то да стоит, иначе как сражаться с капитанами и отстаивать свою жизнь, не имея никакой опоры под ногами в виде уверенности? Перелетая на очередной ветке, сопротивленец вдруг заметил боковым зрением движение. Кто-то явно следовал за ним.

Приготовив нож, он резко натянул леску и полетел вверх, не сводя взгляда с преследователя. Засел на ветке, выжидающе посматривая вниз. Человек в плаще остановился практически под ним и завертел головой, явно выискивая свою цель.

Взбодрившись от волнующего ощущения, Эпкальм почувствовал приятный выброс адреналина. Не выжидая больше ни секунды, он резко соскочил в сука и уже в следующее мгновение свалил преследователя с ног, оказываясь поверх него. Вытянул руку и приложил остриё к горлу человека. Слетевший с головы капюшон открыл тёмный хвостик и пылающие негодованием серые глаза.

— Тёмный! Какого тебрарума ты здесь забыла? — рыкнул Аноильтенс, но так и не убрал лезвие от горла. Он выжидающе смотрел на девушку, заменившую его в роли лидера.

— У меня к тебе тот же вопрос. Не припомню, чтобы кто-то разрешал тебе покидать штаб, да ещё и в форме сопротивления. Куда это ты собрался?

Территория академии кувелов,лес у реки Светлой Девы

От выпитого дольта во рту сохранилось пряное послевкусие. Голову кружило, градус веселья рос так же стремительно, как уходила выпивка. Флатэс и заметить не успел, как уже танцевал с Ингелео. Они обнимали друг друга за плечи и весело, но несуразно, дрыгались под музыку. Пусть, как понимал Игнэйр, оба они не понимали, как это случилось, веселья это тем не менее не убавляло. Звонкий смех заглушал все остальные звуки вокруг, а земля точно шла кругом. Когда ноги начали изнывать от пылких и весьма неуклюжих движений, оба академца вернулись к компании.

Разгорячённые Анисия, Лаура и Калеса, стояли в небольшом кругу и о чём-то оживлённо разговаривали, опустошая свои стаканчики. Вокруг царила настолько весёлая атмосфера, что задорный парень успел насчитать как минимум шесть танцев, на которые его успели вытащить за последние пол часа. В трёх из них он танцевал со своими приятелями, хоть на тот момент они и были довольно скованными, а другие Флатэс отплясывал как в дуэте, так и в компании с Элисаром. Смутьян в этот вечер пил наравне со старым другом, если не больше. От этого у Игнэйра в груди бухала ностальгия, от которой хотелось скулить, но он как обычно предпочитал улыбаться.

— Ты из-за Люксальты так напился? — задорно спросил Игнэйр, разглядывая свой, почти опустевший, стакан.

Смутьян слегка покривился, а после его выражение лица стало более отречённым.

— Тебе-то какое дело?

— Разве она тебе не нравилась? Я думал, что на выпускном ты ей признаешься, но ты так и не осмелился.

— Ты этой красотке тоже ни слова не сказал, разве нет? — отстранённо хмыкнул старый приятель и указал на Анисию. — Слушай, нормально же веселились, чё ты малину портишь? Вот ведь.

Флатэс примирительно вскинул руки и широко улыбнулся. Под взглядом вздорного парня смутьян сдался и расхохотался в ответ, а Флатэс не переставал гадать, каким же обернётся для них завтра. Будет ли Ингелео так же улыбаться или снова возьмётся кидаться на него? Ответ знать вовсе не хотелось, по крайней мере не в этот момент, когда было до невероятного приятно находиться в его компании.

— Остановимся на том, что мы оба неудачники, — понизив голос, выдал Игнэйр и снова залился смехом.

— О, вернулись, ваши танцы с бубном уже закончились? — добросердечно захихикала Анисия, первая приметив возвращение парней.

— А, что ты хочешь присоединиться? — заиграл бровями Игнэйр, от чего подруга отмахнулась.

Повернув голову, он заметил заинтересованный взгляд Лауры, направленный на его руки, сокрытые под длинными митенками. Недоумение на её нахмурившемся лице дало понять, что она собирается что-то спросить, потому академец поторопился отвернуться. Однако снова поймал уже прямой взгляд девушки.

— Наверное, это будет бестактно спрашивать, — Тэнкальт мотнула головой в сторону рук Игнэйра, от чего он сразу же поморщился.

В голове, против его воли, снова начали всплывать воспоминания.

«— Флатэс, не выпендривайся, я уже понял, что ты крутой и всё такое. Это добром не кончится, — юный Элисар скрестил руки на груди.

— Да не дрейфь!» — вспоминая свою излишнюю самоуверенность и неодобрительный взгляд Ингелео, Игнэйру захотелось снова пойти к реке, снова вытащить свою зажигалку и снова ей воспользоваться. Не будь он тогда таким глупым и самоуверенным, то не потерял бы контроль, не было бы тех жертв, не было бы сожалений, мучающих по сей день. Ничего бы не было. Грусть, точно отрава, начала расползаться в грудной клетке.

— Наверное, — скептически улыбнувшись и склонив к ней голову, парень постарался улыбнуться, хоть и делал это через силу. — По секрету скажу тебе, — поманил Лауру пальцем, на что та сразу же подалась чуть вперёд. — Они дают мне способность шутить и отводят бестактные вопросы.

— Да ну тебя! Где твоя серьёзность? Просто я… — накуксившись, Лаура так и не закончила предложение. Подруга притворно обиделась, отвернулась и завела разговор с Анисией.

— Скорее возможность прятаться от себя самого же, — тихо, но отчётливо прошептал на ухо Ингелео, от чего по спине пробежали жалящие холодом мурашки.

— А где вообще Присфидум потерялся? — прервала неприятную беседу Калеса, оглядываясь по сторонам.

— Кстати, я и Ланию уже давно не видела, может они перепили и решили вернуться? — Лаура посмотрела на время на айкофэте, а после кинула вопросительный взгляд на Флатэса.

— Да, что ж вы какие непонятливые то, — взмахнул руками Ингелео и закатил глаза. — Ребятишки вдвоём хотят побыть, что вы пристали к ним.

— Фу, даже вспомнил того милита с эти его «ребятишки», — скривился и захохотал Игнэйр, но таки взгляд на время перевёлл.

Он подумал, что Элисар может быть вполне прав, особенно если брать в учёт то, как Малер в последнее время пожирал Ланию глазами и виновато сжимал кулаки, при её появлении. Флатэс не раз задавал себе вопрос, почему они так и не сошлись, даже пытался их подталкивать, пока не появилась Амкапир. Тяжело выдохнув, он перевёл взгляд на Анисию и смягчился.

«Да, кто я, чтобы рассуждать об их отношениях? Сам ничего не делаю, так и говорить мне нечего в этом случае!» — подумал академец и допил остатки дольта. Перевернув стаканчик в поисках содержимого и направился к столу.

Крепко задумавшись о своих чувствах к Анисии, он всё пытался понять, когда же это началось — в день, когда она шуточно ударила его ребром ладони по голове или, когда бросилась обнимать его, поздравляя с успешно-сданными экзаменами, или, когда она смотрела только на него, не обращая внимания на остальных людей вокруг?

Из раздумий его вывело пришедшее сообщение на айкофэт. Из-за затуманенного взгляда читать было тяжело. Буквы плыли и пускались в свой собственный пляс. Усиленно фокусируясь, он таки смог разобрать имя «Малер» и открыть его сообщение. Однако, ему потребовалась четыре попытки.

— Эй, рыжий, ты не видел Ланию? — знакомый голос отвлёк на мгновение, после чего Флатэс встретился с безразличным, но серьёзным взглядом Валтиса.

— Что тебе от неё надо? Ещё не наиздевался над ней?

— Поговорить, но это не твоё дело. Так ты видел её или нет?

— Ты бы стал последним человеком, которому я сказал о ней что-то, — чуть покачнувшись, Флатэс твёрдо встал, а после открыл сообщение. Валтис не отходил, его взгляд приковало выскочившее окошко.

С каждым формирующимся словом, тревога внутри Игнэйра росла, как снежный ком.

«Мне срочно нужна твоя помощь! С Ланией что-то случилось! Она без сознания!» — гласило послание, которое пришлось прочитать по меньшей мере несколько раз, чтобы удостовериться в написанном. Когда же осознание дошло до него, то в его запястье вцепился Валтис. Он резко направил экранчик к себе и бегло просмотрел каждую строчку. Поражённый такой наглостью, Игнэйр попытался вырвать руку и возмутиться, но Крадман его опередил:

— Что этот отбитый с ней сделал? Где она? — прорычал Валтис, в чьих глазах Флатэс впервые увидел яростное беспокойство. От того казалось, что младший брат Лании бесился только больше.

— Что у вас тут? — подскочила Лаура вместе с остальной компанией. — А он тут что делает?

— Не время! — решительно перебил обычно задорный юноша, прежде чем сделаться серьёзным. Он пролистал сообщение чуть ниже и увидел отправленную локацию. Нажал и проложил маршрут. — С Ланией что-то случилось, нужно быстрее найти её.

— Он что, тоже собрался идти? — удивлённо воскликнула Тэнкальт, кинув недобрый взгляд на Крадмана. Тот даже внимания на неё не обратил.

Невысокий парнишка, вновь яростно схватил запястье Флатэса и поволок за собой время от времени сверяясь с маршрутом. Остальным ничего не оставалось кроме как последовать за ними.

Ребята передвигались быстро, даже если ноги у некоторых заплетались. Игнэйр от опьянения не раз запинался, но к удивлению, его удерживал Валтис, который после дёргал и подталкивал двигаться дальше. В таком напряжённом настроении они пробирались через кусты, пока во тьме не стал заметен блёклый свет фонарика. Крадман в ту же секунду сорвался с места и понёсся туда, где виднелись кудри Присфидума. Тот сидел рядом с неподвижной Ланией и пытался привести её в чувства.

От увиденного у Флатэса на миг прояснился разум. Он даже не заметил, как уже стоял рядом и наблюдал за перепуганным взглядом Малера, который бросался то в одну сторону, то в другую. Заметив приближающихся ребят, он хотел что-то сказать, но увидел Валтиса и опешил. Тот подлетел и начал тревожно осматривать Нобилиа, и секундой позже вцепился в футболку растерянного Присфидума. С силой встряхнул его.

— Что ты с ней сделал? — исступлённо прорычал Валтис, походя на взбесившуюся болонку, полезшую на здорового ротвейлера.

— Ничего не делал! — выплюнул в ответ Малер, сверкнул глазами в ответ на нападку и попытался вырваться. Крадман вцепился настолько сильно, что его пальцы стали походить на тиски.

— Если это из-за тебя, то я гарантирую, что всё твоё гнильё превратиться в месиво. Я сотру тебя в порошок, и плевать насколько большую рану ты пытаешься спрятать!

Разгневанный парень, отшвырнул от себя Присфидума, замер на мгновение, а после резко прописал ему в нос кулаком. Затем парнишка вновь бросился к сестре, которую всё то время терроризировал. От такого нахального поведения Флатэс начал выходить из себя. Получивший в нос Малер, старался прийти в себя и мотал головой, небольшая капля крови плавно скользнула к губе.

— Слишком много тявкаешь для того, кто принёс ей гораздо больше неприятностей! — прошипел Игнэйр, порываясь кинуться к наглому мальчишке, но перед ним неожиданно появились Лаура и Анисия, преградившие дорогу.

— Нам сейчас не до разборок не находите? Ланию нужно отнести в комнату!

Только она успела закончить говорить, как Валтис решительно подхватил сестру на руки и понёсся через лес, попутно делая что-то с айкофэтом. На какой-то миг растерялись абсолютно все, пока первой не опомнилась Тэнкальт, которая и бросилась в погоню. Следом от шока отошли и остальные.

Хоть Крадман и выглядел как коротышка, но бежал он слишком быстро, п ведь приходились нести ещё и Нобилиа. Длинноногий Флатэс еле поспевал за ним, а остальные и подавно отставали. Временами ребята даже теряли его из виду. Ориентиром служил светящийся айкофэт, на котором парень включил фонарик.

Догнать мучителя смогли только у самого входа в академию. Он уверенно начал вбегать по ступеням.

— Что он… — не успела Калеса закончить, как Вальтс яростно ударил ногой по двери, наделав тем самым много шума. — Он что сдурел? Его же охранник услышит!

— Думаю он этого и добивается, — коротко ответил Ингелео, отпыхиваясь от ночной пробежки. Он держался ща бок и тяжело дышал. — Не дай Светлой Деве, если у меня органы в кашу сползутся, и я ему дам просраться! — во вздохах смутьяна слышалось сипение.

— Тебе бы бегать начать, — заговорил отпихивающийся Флатэс.

— А тебе бы рот закрыть. Я быстрее сдохну, чем бегать начну.

— Скорее от того, что не умеешь бегать и сдохнешь, — парировал Игнэйр, на что получил убийственный взгляд.

В дверях тем временем появился изумлённый охранник, которого Валтис протаранил плечом и влетел внутрь. Опешивший от наглости студента, мужчина врезался в открытую дверь и чуть ли не сполз вниз.

— Да, что он творит! — вскрикнула Лаура, бросившись за ним.

В здании догонять Крадмана оказался нисколько не легче, потому как добраться до него смогли только у кабинета медитрии. Он что-то гневно пробормотал, прежде чем ударить ногой по двери. После неудачной попытки, он сполз по стене на пол и принялся глубоко дышать. Его вид был не менее разгорячённым, да и сам парень буквально задыхался. Однако Ланию из рук так и не выпустил, продолжая упорно прижимать её к себе.

— Эй! О чём ты думал? Медитрии в это время нет! — сразу же набросилась Лаура. Она успела подбежать к нему самой первой.

— Она будет! — гаркнул он в ответ. — Не так уж и далеко ошивается.

— Ты, что ей позвонил? — удивился Флатэс опираясь о стену.

— Надо было ждать, пока вы там наговоритесь или что? Скажи, ты же вроде не дебил, так какого хрена до тебя так туго доходит?

— Эй, потише! Сбавьте обороты! — встряла Лаура, приблизившись к Лании.

Взгляд Крадмана был более чем предостерегающим к любым действиям со стороны, однако девушка не чуть не испугалась. Она осторожно коснулась её ладони и повернула к себе. Чуть нахмурилась, а после сжала запястье, стараясь прощупать пульс.

— Смотрю мы привал устроили, — просипел Элисар и скатился вниз по стенке, распластавшись на полу. Он походил на растёкшееся по тарелке желе, которое перестало быть эластичным.

Все молча ожидали, что будет дальше. На тело начала постепенно накатывать усталость, лёгкие горели. Все, помимо Ингелео, не сводили глаз с Нобилиа, что по-прежнему лежала на руках Валтиса. Сколько так прошло времени сказать сложно, да и никого это не волновало. Нервное напряжение же росло с неимоверной скоростью в каждом из студентов.

— Откуда у тебя номер медитрии? — спросил Игнэйр, устроившийся на полу.

Молчание длилось по меньшей мере минуту. Когда уже показалось, что ответа не последует, Валтис таки заговорил:

— Взял в начале того года. Я же не тупица, чтобы не иметь её номера на крайний случай.

— Какой герой, только посмотрите! — злобно прорычал Малер. — Вчера ты над ней издевался, как мог, а сегодня весь из себя праведник? Не думай, что это вообще хоть что-то изменит.

Валтис окинул безразличным взглядом Присфидума и отвернулся, заглянул в лицо Лании.

— Тебе тоже надеяться не на что.

Распалиться ссора не успела только из-за торопливого цоканья, разнёсшегося по этажу.

— Знаешь, Валтис, это уже слишком! Я может и говорила звонить в любое время дня и ночи, но не в прямом же смысле! — она осмотрела коридор, в котором грудились тела студентов, всё ещё отходящих от беготни. — Сколько тут растёкшихся тел. Только не говорите мне, что помощь нужна всем вам? Ох, ну сколько же раз я говорила Нэслру, что ничем хорошим эти студенческие попойки не закончатся!

— Нет, только ей, — Лаура указала на Ланию.

Женщина взволнованно выдохнула и пронеслась к своему кабинету. Открыла дверь, распахнула пошире и исчезла внутри.

— Заноси её!

========== Глава 30. Утерявшие контроль. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 30. Утерявшие контроль. Часть 1

Здравствуй, мироходец, будь осторожен, мы погружаемся в пламяヾ(・ω・*)

Приятного пути в мир Зазавесья!

Сайд «Рождённый в огне»,Дом семьи Игнэйров,10 ивавена третьего миллисанаПервого сента 15 пост анса(10 ивавена 3 тысячилетия первого столетия15 года после разделения завесой)

В воздухе по-прежнему ощущалась знойность только-только закончившейся ингикары. Погода постепенно сменяла пестрые одеяния на холодные оттенки, расцветая новыми красками. Небо приобрело привычный оттенок, время пылающих закатов подошло к концу. На смену пришла более прохладная пора, дающая передышку. Из-за засухи в последние несколько недели сезона трава сменила оттенок на блёклый лиловый и постепенно напитывалась влагой. Солнечные лучи продолжали игриво бегать по земле и упрямо лезть в глаза. Уставший от жары ветер, наконец, мог вволю порезвиться и продолжить задирать всех, кого не лень.

В сайде стоял приятный день. Местные занимались своими делами: кто торговал на рынке, предлагая чужеземные товары, кто наслаждался у своего дома погодой, поглядывая за тем, как резвятся дети, другие занимались сбором урожая; домашние животные нежились на траве, подставив лапы к солнцу, птицы изредка напевали менее задорные песни.

Юный мальчишка, с волосами цвета пылающего красного дуба, которые то и дело спадали на глаза, отбрасывал их, валяясь на покрывале у дома. Он наблюдал за плывущими по небу облаками и щурился от лучей то выходящего, то вновь прячущегося солнца. В попытке убить время, юноша разглядывал в облаках причудливых животных, различные сцены действия и интересные фигуры. Он отсчитывал минуты до начала общего занятия и ждал приезда друга.

Мальчиков, помимо договорённости отцов, связывала крепкая дружба, завязавшаяся с первых же минут их знакомства. Изначально их представили друг другу, как будущих напарников, коим предстоит служить в рядах ордена при Труларте.

Таких возможностей выпадает крайне мало, потому как берут на службу в дуэте только хорошо натренированных парней и девушек, управляющими элементными способностями. По многим причинам это является билетом в спокойную и довольно обеспеченную жизнь, потому как обязанности ограничиваются поимкой преступников и тёмных приспешников только на территории Кортаса.

Срок обучения рассчитывается, основываясь на начальных навыках, после чего разрабатывается оптимальное расписание. Ребята, помимо специальной подготовки, обязаны отучиться в академии для получения всех необходимых знаний и навыков в будущей сфере работы.

Флатэсу Игнэйру и Ингелео Элисару составили семилетний план, чтобы мальчики могли неспешно продвигаться по «ступеням» и изучать материал без спешки. Они начали свои тренировки с одиннадцати лет, когда их способности достаточно сформировались для того, чтобы можно было ими управлять без опасных последствий. Однако, всем был известен факт того, что эта парочка начала овладевать силой ещё за год до дозволенного возраста, отчего они постепенно развивали баланс, что так же был крайне важен.

— Флатэс, Ингелео приехал! — позвала сына мать, поправив свои светлые волосы, заплетённые в косу. — Учитель сегодня немного задержится, так что подождите его снаружи. Он передал, что вы можете начать с разминки, но дальше без него не заходите!

Только заслышав имя друга, парень подскочил с покрывала и направил свой взгляд в сторону двери, ведущей на задний двор. Гость не заставил себя долго ждать и быстро выбежал на улицу, перекинувшись парой фраз с мадам Амити́лией. Не дожидаясь, пока они наговорятся, Флатэс снова лёг и прикрыл глаза. Когда на него упала тень, заслонившаяся солнечные лучи, юноша сразу понял, что над ним навис приятель.

— Вот тебе и хвалёное гостеприимство, поднимай уже свою тушку, я приехал, — довольно пробормотал Ингелео. Не получив ни одного телодвижения в ответ, он замахал рукой. — Эй, лопух, я вообще-то здесь, вот прямо перед тобой! Я здесь, посмотри на меня!

Не сдержавшись, Игнэйр захохотал, уселся и обратил взгляд на друга. Короткие пепельные волосы мальчика отлично сочетались с его ясными серыми глазами.

— Сам лопух! — спокойно ответил Флатэс, и похлопал рядом с собой, приглашая друга сесть рядом. — Ты слышал, что учитель сегодня разрешит попрактиковать вихри?

— Не больно радуйся, нам эти вихри в лучшем случае еще несколько месяцев изучать. Замудрили они с ними, — махнул рукой Элисар, усаживаясь рядом. — А если и разрешит, то не в полную мощь, нам на этих основах ещё сидеть и сидеть.

Флатэс принял уверенное положение и гордо вскинул голову. Его взгляд сделался более мрачным, а улыбка пугающей. От него исходила ледяная аура превосходства, которая навалилась на плечи Ингелео. Друг занервничал, но в попытке скрыть этот факт — нахмурился.

— Я вчера самостоятельно пробовал.

— Что пробовал? — точно из неоткуда появилась старшая на несколько лет сестра. Она плюхнулась прямо на мальчишек, распахнула карие глаза и начала изучающе смотреть на обоих.

Сложно было не заметить, как Ингелео принял каменное лицо, попытался скрыть свой румянец и привычное смущение при её появлении. Наблюдать в такие моменты за другом, было дороже любых богатств. Уж очень Игнэйру потом нравилось подшучивать над ним и наблюдать за его розовеющим лицом.

Длинные волосы Э́кли ниспадали по плечам, отливая рубиновым оттенком. Из всей семьи, она единственная имела цвет точь-в-точь как у отца, такой же глубокий. Глаза же ей достались от матери и походили на кофейные бархатцы. Она прозорливо, и в то же время невинно, похлопала глазами и подпёрла рукой подбородок.

— Флатэс, не советую тебе искать на задницу неприятности, папа тебе по первое число вставит, а если не он, то Пэстаб, когда вернётся с учёбы, — предупредила девочка. Затем хитро улыбнулась и кинула такой же взгляд Ингелео, от чего тот только сильнее смутился и заёрзал.

Брат с вызовом посмотрел на сестру, а после усмехнулся.

— Никаких неприятностей! — примирительно вскинув руки, Флатэс стрельнул взглядом в сторону дома. Он хотел удостовериться, что поблизости нет взрослых и его не отругают, за очередную проказу. — Я лишь хотел показать Ингелео небольшую воронку, которой нас учат. И вообще, я ж не собираюсь полноценный вихрь создавать, так, попробую что поменьше сделать. Делов-то!

— Плохая идея. Даже если ты быстро всему учишься, не значит, что не можешь лажануть. Если сделать вихрь слишком большим, то можно потерять контроль, тупица! — предупредил Ингелео.

— Все будет нормально, смотри сам! Внимание, сестра, лопух, представление специально для вас! — махнув рукой, он подскочил с покрывала и отошёл подальше. Холодная надменность на его лице вмиг утихомирила Элисара, от чего тому оставалось только тревожно хмуриться и поджимать губы.

— Не надо, — предупреждающе заговорила Экли, однако Флатэс, снова махнул на неё рукой, принял стойку.

Мальчик сосредоточился на потоках внутри себя, чиркнул зажигалкой с гравировкой огня и осторожно отделил небольшой шарик. Тот поддался ему без сопротивления, шёл плавно и податливо, точно ручной зверёк. Выставив перед собой раскрытую ладонь, он сделал глубокий вдох, а затем выдох. Переложил комочек огня, чтобы тот повис на безопасном от кожи расстоянии и принялся второй делать чёткие движения по спирали.

Пламя тихонько зашипело, а после покладисто стало закручиваться, превращаясь в воронку, лихо закручивающуюся вверх. Приятное тепло обдало кожу, а в груди трепетало от успешной попытки. Флатэс возликовал и принялся разглядывать изящные завитки с восхищённым выражением.

— Ну, что говорил, — начал хвастаться юноша, указывая на свою воронку.

Экли весело похлопала в ладоши. Она выглядела довольной своим младшим братом, но не упустила момента сурово глянуть на него, не спуская улыбки.

— Молодец, а теперь хватит. Скоро придёт учитель, ему явно не понравится, если он тебя застукает. Тогда точно отхватишь.

Флатэс на её слова лишь учтиво улыбнулся и, точно фокусник, завертел свободной ладонью в воздухе. Он снова окинул взглядом свой результат. Что-то внутри тихонько и сладко нашёптывало ему, что он может сделать больше и лучше. Душу грела мысль о том, что его похвалят мама с папой, что восхитится учитель. Он уже видел, как они с Ингелео вместе создают вихрь и побеждают всех противников. Мальчик отчаянно желал, чтобы фантазия перестала быть простой фантазией и стала явью; хотел скорее повзрослеть, стать независимым от родителей и глупых, по его мнению, правил; хотел чувствовать ту свободу, которая вырисовалась в его фантазиях.

Не сдержав этого порыва, он повиновался зову, поддался ему, чувствуя клокочущее предвкушение. Сделав ещё несколько взмахов рукой, он увеличил воронку. Страх внутри смешался с возбуждением, заставляя трепетать каждую клеточку тела.

— Флатэс, не выпендривайся, я уже понял, что ты крутой и всё такое. Это добром не кончится, — юный Элисар скрестил руки на груди. — Учитель же говорил, чем ты неуверенное, тем неустойчивее сила!

— Да не дрейфь! — вновь отмахнулся мальчик с нечитаемым выражением лица. Он сверкнул глазами в сторону дома.

Он предварительно сделал несколько шагов назад и снова сделал глубокий вдох, ощущая лёгкую дрожь и волнение. Помимо сладкого голоска, заставляющего мальчика рдеть, появился и настороженный. Из-за него Игнэйр чувствовал, что пора заканчивать, что не нужно заходить дальше, чтобы не потерять контроль, но первый оказался куда настойчивее и чувства вызывал куда более сильные, чем второй.

Флатэс снова занёс руку и принялся уже медленнее выводить спираль. Движения стали более скованными и робкими. В какой-то момент пламя резко зашипело и кончик вспыхнул, тихонько взорвавшись. От испуга, рука его дрогнула и в ту же секунду им овладел страх. Убирая ладонь, которой заставлял огонь расти, он напрочь позабыл о том, что поток нужно перекрыть, чтобы огонь перестал следовать за ней. Контроль был утрачен.

Точно дикий зверь, пламя расширилось в несколько раз, обхватывая руку юного Игнэйра. В ту же секунду он почувствовал, как кожу начало разъедать от жа́ра. Резкая, режущая боль сковала обе его руки. Вопль вырвался из горла, разум заволок необъятный страх, мозг точно отключился. Инстинктивно задёргав руками, Флатэс постарался скинуть огонь, но тот, окончательно свихнулся и продолжил расти.

— Флатэс! — с ужасом закричала Экли и бросилась к брату, выставив руки.

Она принялась чертить круг ладонями из разных точек, в попытке отделить часть огня. От едкого запаха, пропитавшего воздух раздирало глаза.

Игнэйру оставалось наблюдать за тем, как кожа на руках высыхает, покрывается корочкой, а после трескается. От сильнейшей боли, обуявшего страха и бешено бьющегося сердца, Флатэс начал размахивать руками, пытаясь сбросить огонь, хоть как-то прекратить свои страдания. Наступающая Экли уверенно притянула дикое пламя в кольцо.

Кричащий во всё горло юноша повалился на землю, заливаясь горькими и не менее горячими слезами. Кожу раздирало с такой силой, что наступила до одури отупляющая боль. Старшая сестра успела утянуть пламя как раз до того момента, как кожа начала раздуваться в пузыри. Ингелео застыл на месте с ошарашенным взглядом, его тело била дрожь, а глаза раскраснелись. Казалось, что прошло не меньше часа, прежде чем Элисар поднял тревогу, завопив во весь голос:

— На помощь! Огонь! Помогите! Кто-нибудь!

Задыхаясь на земле, Игнэйр поднял глаза и посмотрел в сторону сестры. Та продолжала упрямо сражаться с огнём, который подчиняться не желал ни в какую и бросался в разные стороны подобно разъярённому кабрите́ну.

В следующее мгновение слух порезал истеричный крик. Не справившуюся с напором Экли, начали охватывать жалящие языки, яростно и беспощадно. Крючась на земле, Флатэс видел, как одну сторону сестры пожирал огонь, чувствовал омерзительную зловонию, от которой желудок наверняка бы скрутило, не испытывай он не менее сильную агонию. Только сейчас он понял, что не переставал кричать ни на секунду, потому как начал задыхаться, а голосовые связки раздирало.

На глазах, кожа сестры уже начала обращаться в пузыри, которые лопались, заполняя воздух всё новыми приторно-тошнотными запахами. Она истошно завопила, повалившись на землю и принялась кататься.

«Это всё моя вина», — единственная мысль, сумевшая прорваться к мальчику, буквально душила его, пока слёзы застилали глаза и, казалось, прожигали щёки.

Он даже не понял, в какой момент подоспели взрослые, слышал только удушающе пугающие вопли матери, видел, как она ревёт, вызывая помощь.

Прежде чем потерять сознание от болевого шока, Флатэс успел запомнить только то, как на него и сестру выливали ведро за ведром воды и мысль, что он сгубил сестру своей эгоистичностью и самоуверенностью. Последнее что он увидел — Экли лежала обездвижено и не дышала.

Академия кувелов,общежития студентов

— Что там с Ланией? — спросила Анисия, усевшись на кровать Флатэса.

Девушка села по-турецки и принялась разглядывать учинённый двумя парнями бардак: вещи, грудящиеся на стульях и полу, небольшая кучка грязной посуды, задвинутая к стене и скрывающаяся за разбросанными тетрадями. Игнэйра немного смущало, что она наведалась к нему в комнату, когда в ней царил такой беспорядок. Но старался не выдавать своего смущения и стыда, а потому, как бы невзначай, начал ходить и собирать свои вещи, складывать, а после скидывать в шкаф.

— Не знаю, я ушёл рано утром вместе с Лаурой. Изначально мы хотели сходить за напитками, но решили наведаться попозже и разошлись по общагам, — пожал плечами академец, подхватывая одну из своих ярких толстовок.

— И вы их там одних оставили? А если Валтис и Малер драку не затеют?

— Не затеют, Валтис свалил ещё раньше нас. Мы проснулись от того, что он ушёл. Кажется, ему кто-то позвонил или он кому-то, без понятия.

Анисия выдохнула и закусила щёку изнутри, а после повернулась к окну.

— Мне не даёт покоя вид Лании. Она была такая бледная. Надеюсь ничего серьёзного. Думаешь она отключилась из-за того, что перепила?

Флатэс услышал жужжание и начал крутиться на месте, сканируя глазами пространство. Огляделся ещё раз и заметил на тумбе свой айкофэт, чей экран яро подсвечивался.

— Если честно, то я впервые видел, чтобы она пила. Наверное, и правда переборщила. У меня самого, честно говоря, голова ещё побаливает. Даже не представляю, как смог добежать вчера до академии, — неловко усмехнулся Флатэс, потирая макушку.

Гостья разразилась звонким смехом и принялась вытирать выступившие слезы в уголках глаз. Игнэйр в это время лишь улыбнулся в смятении и потопал к тумбочке.

— Как вспомню, что вы с Элисаром танцевали, так до слёз пробирает! Вы бы видели себя со стороны, это было что-то невероятное. А, он, кстати, живой вообще?

Академец поднял айкофэт и открыл папку с входящими. Задорная улыбка медленно сошла с губ. Он успел лишь поблагодарить себя за то, что стоял спиной к подруге и она не видела его мрачного выражения лица.

Желудок противно скрутило, а желчь поползла вверх, оставляя после себя ещё более омерзительный привкус. Стуки сердца стали настолько громкими, что заложили уши и болезненного запульсировали в висках. По телу пробежала дрожь, что мигом сковала тело. Единственное, что он мог делать — читать раз за разом строчки сообщения. Кожу под митенками зажгло. От этого показалось, что весь воздух в комнате накалился, запылал; дышать стало трудно. Резко подхватив бутылку воды, Флатэс сделал несколько жадных глотков, пытаясь избавиться от омерзительного солоноватого привкуса во рту.

— Эй, ты чего? Сушняк? — хохотнула Анисия за спиной.

Игнэйр не смог проронить ни слова. Все звуки застревали в горле, обращаясь в комок. Голова начала, кружиться, но парень вновь упрямо направил глаза на письмо.

«Здравствуй, Флатэс. Знаю, что мы договорились не тревожить тебя до конца обучения, но до меня дошли вести о том, что ты ушёл с факультатива по факальдамитону. Нужно увидеться. Приезжай сегодня же, мы отправили за тобой Пэ́стаба. Он будет ждать тебя у общежития. До встречи дома, сын».

Мир в одночасье словно рухнул, разбился о ту вымышленную реальность, которую парень выстраивал эти несколько лет и уже успел забыть о том, что у жизни есть скверная привычка бить под дых, когда всё течёт слишком спокойно и размеренно. Схватился рукой за грудь и медленно осел на кровать соседа. Комната резко заполнилась зловонием горящей плоти, от которой желудок начал протестовать и желал избавиться от того, что в него упало за это утро. Флатэс совершенно перестал соображать, правда ли происходящее или просто его галлюцинации.

Вернуться домой — означало вернуться в прошлое, которое по сей день мучало его и заставляло терзать себя своей же способностью. Перед глазами зарябил шум, от чего картинка комнаты начала постепенно теряться в криках и панике, звучащих на подкорке сознания.

Кто-то легонько постукал его по спине. Сообразить, что это Анисия и, что она зовёт его вот уже несколько минут, он смог только когда она почти закричала ему прямо в ухо, возвращая к реальности.

— Что с тобой, тебе плохо?

— Уйди, пожалуйста, — бесцветным голосом выдавил из себя парень, не поворачиваясь к подруге. Меньше всего он хотел, чтобы она видела его таким разбитым, напуганным и безэмоциональным. Что угодно, лишь бы не быть в её глазах монстром. Пока она не успела возразить, он повторил уже громче: — Анисия, уходи!

Лед и грубость заполнившие его слова, заставили вздрогнуть.

— Как я могу оставить тебя в таком состоянии? А… мы же собирались пойти выпить в сайд или…

— Просто уходи! — сдавленно прошептал он, по-прежнему не поворачиваясь к ней лицом. — Мне нужно уехать. Увидимся, как я вернусь, — уже спокойнее добавил Флатэс. — Извини, мне нужно собраться с мыслями.

— С тобой всё будет хорошо?

Поджав губы, он почувствовал к себе лютое отвращение. Горло сдавило. Не в силах вымолвить и звука, он качнул головой. Переждав пару секунд, академец смог разлепить пересохшие губы и добавить:

— Когда вернусь, всё точно будет в порядке, — набравшись мужества, он кое-как смог выдавить улыбку, а после подскочил с кровати, стараясь выглядеть непринуждённо. От этих стараний мышцы сводило спазмом. Он понимал, что не протянет на одной силе воле дольше пары минут. — Мне нужно собираться.

Анисия недоверчиво посмотрела на него, пришлось снова давить улыбку, даже если губы сводило и было ощущение, будто всё лицо перекосит от страха и злости на себя самого.

Стоило девушке перешагнуть за порог, как он захлопнул дверь и уже не скрывая эмоций, вцепился в голову и осел на пол.

— Всё нормально, всё будет нормально, успокойся. Ничего не произошло, просто дыши, дыши, дыши мать твою! — тараторил шёпотом Флатэс.

========== Глава 30. Утерявшие контроль. Часть 2 ==========

Потребовалось немало времени, прежде чем он-таки сумел подавить истеричный крик и поднялся на ноги.

Тело стало точно ватным, мозг перестал нормально работать. Он собирался на автомате. Не осознавая происходящего, он выхватил из шкафа сумку и стал забрасывать внутрь всё, что попадалось под руку. Немного погодя, он снова, попытался понять, что ему делать.

Мысли съедали его живьём, прогрызаясь через всевозможные преграды. Он не переставая шептал себе слова утешения, подобно мантре и старался не сорваться. Заметить не успел, как слёзы покатились по щекам. Боль росла с такой силой, что в какой-то момент, показалось, начала ломать ему позвоночник. Сколько он просидел в таком состоянии сказать сложно. Опомнился только когда айкофэт завибрировал в ладони. На выскочившем окне высветилось имя старшего брата. Тупо глядя на экран, Игнэйр только с четвёртой попытки смог провести непослушным пальцам по кнопке и ответить.

— Слава Светлой Деве, дозвонился! До тебя как до Труларта! Вытаскивай свою задницу, я у общежития. И пошевелись, пателанс привлекает слишком много внимания!

— Ладно, — единственное слово, которое таки слетело с губ, прозвучало сухо и вышло с боем.

Флатэс подхватил собранную сумку непонятно с чем и поплёлся вниз по ступенькам. Академец не переставал думать о том, что не был дома и не видел семью с поступления. На самом деле он предпочёл бы и не встречаться, ведь не переставал винить себя за то, что сделал с родной сестрой. Он не понимал, как семья может так терпимо относиться к нему. Он же разрушил будущее одного из самых близких людей. Превратил в пыль. Как после всего он может так просто заявиться домой?

Бросив взгляд на митенки, он ненавистно смотрел на скрытую изуродованную под ними кожу, точно и не было никакой ткани. Из-за того, что Игнэйр часами мог разглядывать ожоги, — не без отвращения, — сумел запомнить каждую завитушку, которую оставил ему огонь. Оперевшись о стену, он понял, что не сдержится. Перед выходом из общежития сорвался с места и побежал в туалет, где желудок в конечном итоге вывернулся наизнанку. Воздух заполнился кислым запахом желчи и переваренной еды. Живот ещё крутило, но выталкивать наружу было уже нечего. Вязкая слюна противно стекала по губам. На желудке всё ещё ощущалась тяжесть.

Нажав на спусковой механизм в стене, он посидел ещё несколько минут, стараясь собраться. Как бы парень не хотел, но перед братом и дома, не сможет выдавить из себя ничего. Там он не сможет притворяться, улыбаться или шутить. Там он будет безжизненной оболочкой, готовой рассыпаться от любого взгляда или слова.

Выдохнув, Флатэс таки вышел и оказался на улице, где его уже ждал брат, облачённый в форму восьмого ордена. Она сидела на его в меру мускулистом теле как влитая.

Нитки, которыми вышит герб, отливали серебром; за несколько лет он таки дослужился до лидера отряда. Яркая, довольно облегающая форма, подчеркивала все достоинства его фигуры — от широких плеч и крепкой спины до подтянутых мышц на ногах. Его не менее ядрёно-огненные, слегка закручивающиеся, волосы спадали на лоб, а тёмно-голубые глаза мерцали в свете полуденного солнца. По родинке с каждой стороны под глазами, придавали его образу шарма, а меч, закреплённый за спиной — строгости. Старший Игнэйр стоял неподалёку от пателанса и поправлял защитные пластины, закрывающие руки выше локтя.

— Ну и чего встал? Брата разве надо встречать с такойкислой рожей? Экскурсию можешь не устраивать, запрыгивай и поехали! — махнул рукой орденовец, увидевший застывшего на выходе брата.

Пэ́стаб одарил его широкой озорной улыбкой и показал зайца, растопырив указательный и средний палец.

Флатэс поспешил подойти, но головы не поднимал.

— И чего это за взгляд провинившегося щенка? Посмотри лучше на меня, как тебе моя форма?

— Класс, — равнодушно и тихо ответил младший Игнэйр.

Пэстаб помотал головой, понимая, что говорить с братом без толку, весело цокнул языком и пошёл к пателансу.

Мимо проходящие студентки раскрыли рты от удивления и осторожно начали показывать друг другу на машину. Орденовец лучезарно улыбнулся, подмигнул им, качнув головой вверх, а после уселся за руль. Флатэс опустился на кресло рядом и поставил сумку в ноги.

Перед ним раскинулась широкая загибающаяся панель с кучей кнопок, которая присоединялась к основному корпусу с экраном; там же располагалось рулевое управление. Пол под ногами завибрировал, когда Игнэйр старший завёл пателанс. Из небольших отверстий в нём начал подниматься золотисто-зелёный купол, завершающий фигуру круга средства передвижения. Платформа завибрировала и поднялась в воздух на несколько метров, а после Пэстаб развернул его и повёл с территории академии.

Какое-то время ехали в молчании. Флатэс с растущим страхом наблюдал за сменяющимися пейзажами. Ему хотелось, чтобы всё закончилось как можно скорее.

— Слушай, братишка, мы, конечно, все понимаем, что ты подавлен после произошедшего, но не надо строить из себя мученика. Не надо от нас закрываться, понял?

— Угу.

— Проблема не решится, если ты будешь её избегать или игнорировать. Можешь хочешь поговорить? Ехать нам всё равно не меньше часа.

Флатэс напрягся и стиснул руки в кулаки. Злость била в голову волнами.

— То, что я поджёг Экли по-твоему можно решить? — дрожащим голосом спросил он, следом затряслись и ладони. — Ты просто не понимаешь… я её убил!

— Ты в своём уме вообще? — разозлился Пэстаб. — Убил? Язык прикуси, недоносок! Да, ты немного подпортил её замечательное личико и тело, но не убил, ясно! После всех реабилитаций она выглядит очень даже бодрячком и с ней всё в порядке. Убиваешь ты всех нас, тем что прячешься в академии! Уехал учиться и ни слуху, ни духу, — с обидой продолжил брат, в чьём голосе не было и намёка на реальную злость.

Смысла продолжать разговор Флатэс не видел. Он поудобнее сполз в кресле и отвернулся от Пэстаба, наблюдая за мелькающими деревьями и прокручивал роковой день в памяти. В груди же неистово бушевали волнение, горечь и страх.

Академия кувелов

Калеса неторопливо брела по дорожке к зданию академии и не переставая прогоняла в голове сцены прошедшей ночи. Она хорошо помнила, как их компания нашла в лесу Ланию, как все мчались в медпункт вслед за Валтисом, подхватившим девушку на руки, как пришла медитрия.

Последующие события вызвали в Амкапир сильнейший гнев, который она смогла сдержать каким-то невероятным чудом. Медитрия осведомила всех, что Нобилиа в порядке, и что она просто выбилась из сил по какой-то причине; ей был прописан отдых. Переносить академку никто не стал, решили оставить её в медпункте. А вот то, что вызывало невероятную злость — Присфидум первым вызвался остаться с подругой и чуть не сцепился с Валтисом, который выступил против. Они таскали друг друга за футболки, пока их не растащили в разные стороны.

Драка не завязалась только благодаря Флатэсу и Лауре, а вот нервы медитрии они так сильно пошатнули своим поведением, что она готова была выставить вон всех. По итогу рядом с Ланией не остались только Ингелео, Анисия и сама Амкапир. Им пришлось разбрестись по комнатам.

С наступлением утра, Калеса не была нисколько рада тому, что настроение у погоды такое радостное, ведь сама студентка готова была рвать и метать от злости. Идти к какой-то девчонке, а тем более подруге Малера, ей не льстило. Всю дорогу она неустанно бормотала себе под нос возмущения и кривилась. Вспомнила встревоженный взгляд возлюбленного, наполненный чем-то настолько сильным, что не прочитать его было просто невозможно. Ревность внутри, подобно разъярённой собаке, неустанно рычала и драла глотку, что есть мочи.

Преодолела, в конце концов, вход в академию, а после и путь до кабинета. Калеса осторожно приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Всё внутри скрутило до того неприятно, что начало подташнивать. Кожа запылала от раскалившейся в одночасье злости, а пальцы невольно сомкнулись на ручке двери так сильно, что та жалобно пискнула. Она готова была увидеть что угодно, но не то, что предстало её глазам.

К удивлению, из медпункта исчезли Флатэс, Лаура и Валтис — как это произошло, Амкапир даже не думала. Больше всего её раздражало то, как кучерявая голова Присфидума лежала на койке, а сам он мерно сопел, крепко сжимая ладонь подруги в своей. От этой картины голова начала кружиться, а горечь скапливаться комом в горле. Радовало только то, что оба спали. Калеса просто не вынесла бы их улыбок и взглядов друг на друга. Сжав руку в кулак и заскрежетав зубами, она таки вошла внутрь, ненавистно оглядывая раскинувшиеся по подушке волосы цвета спелой рябины.

Чего девушка и правда не могла понять, так это чувств самого академца. К кому всё-таки он испытывает то, что заставляет сердце расцветать и биться чаще? К Калесе, Лании или сразу к обеим? Уж чего-чего, но девушка бы никогда и не подумала, что он настолько любвеобилен. От этой мысли затошнило ещё сильнее. Тело пробрало неприятное клокочущее чувство, разъедающее остатки здравомыслия и отравляющее мысли в сто крат сильнее, чем какая бы то ни была злость.

Ресницы Малера задрожали, он начал понемногу двигаться, пока не открыл глаза. Потерев лицо, он первым делом повернул голову, увидел скреплённые с Нобилиа пальцы и крепче сжал, обхватив её ещё и второй ладонью. От этого действия, грудь Калесы болезненно сдавило, она даже не сразу смогла снова вдохнуть. Явно уставшим взглядом тёмно-синих глаз, походящих на грозовое небо с ярыми вспышками молний, всё так же беспокойно разглядывал девушку, что так и не очнулась.

Не в силах больше сдерживать своего негодования, Амкапир, поджала губы, уверенно обогнула кровать и остановилась рядом с Присфидумом. Девушка понимала, что он её заметил, но повернуться не удосужился; продолжил сверлить Ланию печальным взглядом. В какой-то момент недовольная Калеса даже увидела тень вины, но предпочла отмахнуться от анализа эмоционального состояния парня. Гневно выгнав воздух через ноздри, она, так и не дождавшись к себе внимания, раздражённо ткнула его пальцем в предплечье. Академка взяла инициативу в свои руки и не дала Малеру и рта открыть:

— В какие игры ты играешь? Нравится разрываться на два фронта или ты просто хочешь заполучить сразу обеих?

Малер устало прислонил лоб к скреплённым рукам, не намереваясь выпускать ладонь Лании.

— Нет никакой игры. Мне не до твоих истерик, ты уж извини. Давай поговорим попозже.

— Что значит «позже»! — разозлилась девушка, и попыталась ухватить его за рукав футболки, однако он резко отшатнулся и высвободился, ударив легонько настырную девушку по пальцам. — Ты не можешь поступать так со мной!

— Ты вообще нормальная? — со сдавленной злостью спросил Присфидум и наконец обратил к ней голову. Отстранённость и холодность в глазах, заставили Калесу отшатнуться назад. — У меня нет времени разбираться с твоими детскими истериками, когда с моей подругой творится, тёмный знает, что? Ты вообще можешь думать о ком-то кроме себя или переломишься?

— Подруга? Ха! Да, ты даже не подходил к ней за последние недели! О какой дружбе ты тут сейчас пытаешься говорить, если сам же её и кинул? Не ожидала от тебя такого лицемерия.

— С собой меня не ровняй. Если пришла чтобы ссориться, то уходи. Сейчас не место и не время. А поговорим, как только я убежусь, что с Ланией всё в порядке.

— Лания то, Лания это! А как же я? Ты, что решил оставить меня, только потому что твоя подружка не знает меры в алкоголе? — разразилась Калеса, яростно взмахнув руками.

— Замолчи, — тихо прошипел Малер, прикрыв глаза и опустив голову. — Хватит нести всякий бред. Тебе и правда, лучше уйти, — голос прозвучал твёрже, но усталость дала-таки о себе знать.

Его слова резали Амкапир без ножа, от чего глаза начало невероятно печь. Кожа запылала сильнее прежнего, казалось, что она вот-вот воспламенится.

— Прости, — неожиданно даже для самой себя выдавила девушка, прикусив губу. — Я не хотела… прости. Не гони меня, пожалуйста.

Залетающий в помещение лёгкий ветер трепал прозрачные светлые занавески, переливающиеся на свету. В повисшей тишине было слышно лишь дыхание, но понять чьё именно, Амкапир не могла. То ли это она так громко дышала, то ли Малер, то ли это и вовсе игра воображения.

Склонив голову, Калеса уставилась себе в ноги, продолжая стискивать губу губами, чтобы та перестала дрожать. Мысли сумбурно носились в голове, причиняя только больше вреда скопившимся в них негативом. От стрессовой ситуации отвлекла странная возня. Оба академца обратили свои взоры к кровати. Лания открыла глаза. От её пустого взгляда по коже Калесы пробежали мурашки. Нобилиа, точно утратившаяся душу, смотрела в никуда.

Она начинает исследовать помещение с тем же пугающим выражением. Находит сначала Калесу, не задерживаясь на ней склоняет голову и замечает перед собой оживившегося Малера, который чуть ли не подскакивает со своего места.

— Лания! Ты очнулась! Как ты себя… — не успевает академец закончить, как на лице Нобилиа вдруг плавно появляется порез, протянувшийся вдоль по щеке. Он тотчас начинает кровоточить, а Амкапир вздрагивает.

— Что это? Малер, что с ней? Её щека!

Присфидум, точно ужаленный током, отдёрнул руку, вскочил и сделал несколько шагов назад с шокированным видом. Он продолжал пятиться, пока не упёрся в Калесу. Его губы дрожали. Они начали шевелиться в беззвучном крике одного и того же слова: «Нет».

Амкапир всерьёз заволновалась, наблюдая за его безумным видом и бьющей тело дрожью. Парень выглядел непомерно усталым и истощённым в придачу. Малер продолжал отступать, от чего Амкапир в конечном итоге пришлось отойти назад и завернуть к изножью кровати.

«Что это с ним такое? Испугался пореза? А с ней что?» — недоумевала академка, глядя то на парня, то на очнувшуюся Нобилиа.

— Медитрия! Мадам! — вдруг ошарашенно вскрикивает он, дрожащим голосом. Женщина незамедлительно появляется в проходе только через несколько минут. Она проносится внутрь и подбегает к Лании, осторожно берёт её лицо в свои ладони.

— На выход, вы оба! — скомандовала медитрия.

— Постойте, но она… что с…с ней?

— Я ничего не буду обсуждать с вами мистер Присфидум, только с семьёй! Куда делся Валтис?

— Н-но… Лания она… С ней всё будет в порядке?

— Мистер Крадман! — воскликнула женщина, игнорируя Малера. — Валтис! Ну, что за мальчишка! Где его носит!

К этому моменту Калеса окончательно перестала понимать, что происходит. Однако пришла в себя, только когда в палату, точно ураган, ворвался брат Лании. Он грубо протолкнулся мимо академцев, а чуть завидев состояние сестры, в ту же секунду бросился к Присфидуму.

— Что ты сделал, ублюдок! — заревел он, вцепляясь тому в футболку. — Если это всё из-за то, что у тебя вот здесь, — парень гневно ткнул в грудь отщепенца, пока от всей его фигуры исходила угрожающая аура, — то я лично выпотрошу тебя и развешу кишки по всей академии! Проваливай отсюда и не смей приближаться к моей сестре!

— Что вы мне тут устроили! Мистер Присфидум, покиньте кабинет вместе с мадам Амкапир немедленно!

Наблюдая за реакцией обоих парней, Калеса нахмурилась, пытаясь понять, что в этой ситуации не так. Внутри появилось навязчивое, ядрёное ощущение, что она видит картину не полностью, что пропущено слишком много деталей. Поведение Малера совершенно отличное от привычного, Нобилиа и её пустой взгляд, а также появившийся на щеке порез. Академка начала усиленно копаться в памяти, пытаясь припомнить что-то ещё. Вопиющих странностей, девушка хоть и не могла припомнить, в голове мелькали только обрывки странного поведения Лании и редких, но встревоженных взглядов Присфидума.

Так и не пришедший в себя кучерявый парень, не переставал виновато поглядывать в сторону койки подруги и что-то беззвучно шептать. Взяв всё в свои руки, Калеса подхватила его за предплечье и вытащила из кабинета.

«Что не складывается? Почему вся эта ситуация не кажется простой случайностью?» — раздумывала академка, остановившись чуть дальше по коридору.

Спутник начал вести себя ещё страннее. Его взгляд пугал накатившим безумием. Напрягали и шевелящиеся губы. Малер то проводил руками по волосам, то по лицу, не переставая пялиться в пол. Он явно что-то нервно обдумывал, от того его нервный и бешеный одновременно взгляд вводил в ужас.

— Ты что-то знаешь…

— Калеса! — перебил он, обратив своё побледневшее лицо к девушке. От его выражения, Амкапир стало боязно. — Пожалуйста, послушай! — он вцепился в её предплечья, а глаза забегали по лицу академки. — Прости, прошу, прости! Прости род! Пэ́грьотэ ситади́л ил о́тэситвэзо́тэ б’хаотэдрэи́л!

Его слова всерьёз начали пугать, да и она совершенно ничего не понимала. Когда же парень перешёл на язык кувелов, то она и вовсе замерла в недоумении.

«Прости и освободи? Что он вообще за чушь несёт? Может у него с головой не всё в порядке из-за этой Нобилиа?» — Калеса скривилась от проскользнувшей мысли.

За что он просит прощение и почему она должна его простить? Неужели всё из-за его симпатии сразу к обеим девушкам? От этой мысли Калеса опешила и на какое-то мгновение вновь застыла. Малер же, сдавил пальцы на её предплечьях чуть сильнее и внезапно подался к ней, стрельнув глазами на её губы. Внутри затрепетало, температура тела повысилась. Наравне с распаляющими чувствами, ощущение странности ситуации запылало новыми красками.

«Извиняется за любовь к нам обеим, а потом лезет целоваться? Он, что совсем неадекватный?» — подумала она и с силой вывернулась, оттолкнув от себя пугающего отщепенца.

— Да, что с тобой вообще не так? Может ты мне и симпатичен, но это не значит, что я позволю так обращаться с собой! Сначала ведешь себя как полоумный, потом несешь какой-то бред, а теперь ещё и целоваться лезешь после всего этого? Ты вообще в адеквате? Нет, можешь не отвечать, понятно же, что нет. Не приближайся ко мне, понял, псих сраный?

— Нет, подожди… — безумный взгляд Малера стал более пугающим, особенно когда в нём начали искриться страх с надеждой. — Прости, просто прости! Скажи, что прощаешь! Пэ́грьотэ ситади́л ил о́тэситвэзо́тэ б’хаотэдрэи́л!

Окончательно запутавшись, Амкапир сорвалась с места и бросилась от Присфидума прочь, пока он продолжал кричать о ей прощении вдогонку. Успокаивало только то, что академец не бросился в погоню.

Полностью сбитая с толку, она бежала, не помня себя. Остановилась только когда оказалась за пределами здания. Рваное дыхание резало слух, лёгкие горели, а сама она дрожала. Калеса принялась отпыхиваться, пока не осела на землю, растерянно глядя на траву.

«Прощение? Простить и освободить? — в голове крутились одни и те же фразы, пока Калеса не вспомнила, как мать когда-то рассказывала о книге с легендами их рода. — Что если его странное поведение, связано с чем-то совершенно другим? Не мог же он так сбрендить только от того, что испытывает чувства ко мне и этой девке. Стоит наведаться домой, вдруг что-то найдётся в качестве объяснения».

Комментарий к Глава 30. Утерявшие контроль. Часть 2

С возвращением, мироходец, как прошло твоё путешествие?(oωo)ﾉ

========== Глава 31. Гул незнакомых голосов. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 31. Гул незнакомых голосов. Часть 1

Приятного путешествия, дорогой мироходец! Надеюсь, путешествие будет увлекательным(b ᵔ▽ᵔ)b

Сайд «Рождённый в огне»,Дом семьи Игнэйров

Покидая пателанс, Флатэс сделал глубокий вдох и с замиранием сердца посмотрел на дом. Казалось, что прошлое вот-вот накинется на него в образе огромной собаки и разорвёт на куски. Обстановка сильно подавляла; к и без того мрачному настроению прибавилось уныние. В месте, которое раньше парень звал домом, он стал чувствовать себя в клетке. Сжав руки в кулаки, он таки подхватил свою сумку, избегая взгляда брата.

— Знаешь, все ждали твоего возвращения, а ты встретишь их с таким таблом? Мог бы хотя бы сделать вид, что рад оказаться дома, — осуждающе кинул Пэстаб. — Это ты захотел уехать, тебя никто не прогонял, — в его серьёзный голос скользнула печаль.

Проходя мимо младшего брата, Пэстаб ударил того ладонью по спине и махнул рукой ко входу. Флатэса же охватила всепоглощающая горечь, пустившая корни по телу. В груди запекло, вдыхаемый воздух показался густым и вязким, точно стремился заложить дыхательные пути.

Когда братья наконец зашли внутрь дома, обычно вздорный парень принялся осматриваться. Обстановка оказалась прежней, почти ничего не изменилось. Всё те же светло-бежевые обои, те же большие деревянные резные часы в коридоре, грузно висящие почти у самого потолка; два циферблата, походящие на глаза, осуждающе уставились на самого младшего члена семьи, в какой-то момент Игнэйру показалось, что они закатят стрелки в обратную сторону и недовольно звякнут. Бежевые однотонные ковры, сохранили свою мягкую структуру и приветственно обволокли ноги академца. Вдоль стены стояли антикварные скрипучие шкафы, доставшиеся от прабабушки. Солнечный свет заливал прихожую из двух противоположных окон и изворотливо крутился по ковру. Пол басисто поскрипывал от каждого движения.

Пэстаб переместился за спину Флатэса и облокотился на дверь, скрестив руки.

— Не беги сразу, как только увидишь Экли, — тем же тоном обратился он к брату.

Уши в тот же момент заложило, сердце с бешенной скоростью забилось в груди. Виски начали болезненно пульсировать, а тело, точно скованное чем-то, не могло двинуться с места ни на сантиметр. Перед глазами мелькали картины вздувающихся пузырей на её коже, в ушах звенели истошные крики. Только академец успел переварить слова, как бросился назад, к двери, желая убежать на другой конец света. Однако Пэстаб, заранее перекрывший пусть, лишь мягко оттолкнул брата и указал ему пальцем на лестницу, — очевидно говорил идти в кабинет отца. Не сдерживая страха, Флатэс умоляюще посмотрел на брата, в надежде, что тот сжалится над ним, но Игнэйр старший лишь помотал головой и снова указал на второй этаж. К этому моменту парень почти утратил чувство равновесия. Сам не понимал благодаря кому или чему ещё держится на ногах.

— Мама пошла закупаться на рынок, отец в кабинете и ждёт тебя. Так что настоятельно советую тебе пойти прямиком к нему и стереть эту жалкую мину с лица.

Академец не верил своим ушам и замер на месте, не зная куда себя деть. На миг даже возникла идея выпрыгнуть в окно на кухне, но она сразу испарилась, как только орденовец посмотрел на него уставшим взглядом. Сглотнув ком в горле, помрачневший Флатэс стал с трудом переставлять ноги, чувствуя, как те наливаются свинцом. Ужас сковывал разум и заставлял оглядываться на каждый шорох. Было до того страшно встретить сестру, что он начал красться по лестнице, точно преступник; ступеньки же, точно нарочно, гаденько скрипели. Страх пульсировал с такой силой, что казалось под его напором голова то увеличивается, то уменьшается. Судорожно гоняя воздух через нос, Флатэс таки поднялся на второй этаж и засеменил к кабинету отца. Чем быстрее он приближался, тем страшнее становилось.

Добравшись до двери, он осторожно и тихо постучал, положив ладонь на причудливую ручку в форме огненного всполоха. Заложившая уши кровь, ожесточённо ударяла по барабанным перепонкам. Запоздало заметив, что дверь открылась и перед ним предстала Экли, академец потерял дар речи. Стараясь сохранить безразличное лицо, он понял, что дал слабину, ведь почувствовал, как мускулы на лице напряглись и выдали вину.

Агатовые глаза сестры отливали бронзой и теплотой. Она чуть склонила голову, рассматривая брата, от чего пунцово-красные волосы скатились по плечу, обнажая, точно распустившиеся бутоны, ожоги, уродующие нежную девичью кожу. Они красовались на щеке и задевали уголок глаза, ползли к шее, а после скрывались под лёгкой футболкой. Из-под рукава они спускались по плечу, а там их уже скрывала тёмная ткань длинной повязки по самое запястье; кисть же выглядела практически не повреждённой. Вернув взгляд к лицу, Флатэс разглядел привычную родинку под здоровым глазом.

Височные и затылочные зоны полностью обриты, их прикрывает густая шапка вьющихся локонов. Тем не менее участок кожи, где волосы не растут открывается, когда девушка наклоняет голову.

Четыре года он не видел Экли. С того дня, как она получила ожоги, отец повёз её к лучшим лекарям. Насколько было известно младшему Игнэйру, они почти два года ездили от одного сайда к другому в надежде спасти внешность сестры и зрение в задетом пламенем глазу. А когда отец и сестра объявили о том, что скоро вернутся, Флатэс трусливо сбежал в академию, страшась увидеть её вновь. Четыре года он бежал сам не понимая куда и для чего. И вот, после всех усилий и испытанной горечи, перед ним стоит Экли и нежно ему улыбается. Он не понимал откуда в ней столько силы, не понимал, как после всего, она может продолжать смотреть на него с любовью и лаской.

— Флатэс, негодник, — её голос, преисполненный радостью, задрожал и уже в следующее мгновение она обвила руками его шею и притянула к себе. — Я так по тебе соскучилась!

Его, точно резко проткнули со всех сторон лезвиями, из-за которых парень не смел пошевелиться, даже не сумел поднять руки, чтобы обнять Экли в ответ. Он и не хотел. Как после случившегося ему вообще могло прийти в голову, чтобы коснуться столь хрупкой девушки, пережившей страшнейшие вещи по его вине.

— Привет, Экли, — наконец выдавил из себя академец, глаза застлала пелена из слёз, но он продолжал неподвижно стоять.

Экли так же мягко отстранилась и провела пальцами по тёмной ткани скрывающей руки брата.

— И тебе досталось не меньше, — точно опомнившись, она замотала головой. — Поговорим попозже, иди, папа ждёт тебя, — лучезарно улыбнувшись, она привычно и задорно стукнула его кулаком в плечо и уверенно двинулась к лестнице.

Крепко сжав губы и сожмурив глаза, он помедлил всего несколько секунд, давая себе возможность успокоиться перед разговором с главой семьи, после чего вновь взялся за ручку. Холодный металл, показалось, обжёг кожу, после чего Игнэйр толкнул дверь и вошёл в кабинет.

Лес за рекой Светлой Девы

Эпкальм сверлил взглядом поваленную девушку, чьи брови и губы кривились то ли от неприязни, то ли неловкости. Подскочив и убрав меч от её горла, сопротивленец отошёл на пару шагов и скрестил руки на груди.

— Пропустим часть с любезностями, что ты здесь делаешь? — чуть сузив глаза, он принял суровый вид.

Похлопав глазами, Ингет, что-то буркнула под нос, поднялась и принялась отряхивать форму. Поправила волосы, затянув хвостик потуже, а после несколько скованно встала, схватившись одной рукой за предплечье другой.

— Тоже хотела спросить у тебя, — тихо ответила Хактес. Закусила губу и сжалась, старательно отводя глаза. — Я хотела поговорить тобой, но, когда пришла к реке, увидела, как ты перемахнул на другую сторону и исчез за кустами, а после снова мелькнул между деревьями уже в форме.

— Решила проследить и сдать меня? Ладно, другого я и не ожидал, — Эпкальм пожал плечами, отчего девушка ещё сильнее сжалась.

В попытке расслабиться, она выдохнула, выпрямилась и подняла голову, встречаясь глазами с бывавшим лидером.

— Я не собиралась стучать на тебя, хотела только спросить. Я не собираюсь больше создавать неприятности! Так что… так что хватит смотреть на меня, как на дерьмо, и без вас всех знаю, что поступила, как последняя гадина! — вспыхнула она, яростно дёрнув руками.

Эпкальм окинул её оценивающим взглядом и чем дольше вглядывался в лицо, тем больше понимал, что не верит ни единому её слову. Да и как может быть иначе? Давать бесконечное количество шансов — тоже самое, что хвататься каждый раз за куст с шипами и надеяться, что в это раз не останется ран.

Прикидывая, что дальше делать, сопротивленец стал разрываться между тем, чтобы идти и поджидать мальчишку и пониманием того, что с Ингет это невозможно, мало ли чего она потом выкинет. На одном проявлении «добродетели» девушки он получил поучительную пощёчину и вторую щёку подставлять не собирался. В мире, в котором им всем приходится выживать, лучше и первую щёку не подставлять, куда лучше вместо этого достать оружие и готовиться к неизбежному бою.

Запрятав меч в ножны, Аноильтенс обернулся и бросил взгляд вперёд. Он представил, что, возможно, где-то там сидит тот самый парень. Нервозность от этого только возросла. Следом за ней грозилась появиться ярость.

— Возвращайся в штаб. У меня нет времени на разговоры, — сурово бросил Эпкальм, наблюдая за бывшим товарищем.

«Всё верно, она больше не моя забота. В приоритете не Ингет, а свиток», — сопротивленец укрепился в своих мыслях и решил, во что бы то ни стало отправить её обратно. Помех на пути хватало и без того.

Ингет вскинула голову. Помимо потухшей надежды на лице появилась и горечь, за ней следом нашло раздражение.

— Нет, подожди!

Эпкальм повернулся к ней спиной и уже начал прикидывать путь, по которому сможет оторваться от неё. Внезапно девушка подалась вперёд и вцепилась в его запястье, крепко стиснув пальцами.

— Почему? Я так много прошу? Почему ты отправляешь меня обратно?

— Потому что я тебе не доверяю, — резко ответил Аноильтенс, не секунды не промедлив. — Мне хватило с тобой проблем, давай на этом и остановимся. Ты и так добилась чего хотела, так хватит уже таскаться за мной! Ты раздражаешь.

Она замерла в полной обескураженности. Ингет сжала челюсть и подавленно, но злобно рыкнула. Эпкальм отчётливо увидел, как она задрожала. Жалкое зрелище, подумалось ему. Пытаясь высвободить руку, сопротивленец ощутил, что Хактес только сильнее сцепила пальцы.

— Я подожду.

— Что?

— Я тебя дождусь! — она уверенно вскинула голову. — Я буду здесь, у реки, только не забудь обо мне! Такой расклад тебя устроит?

Смерив сопротивленку взглядом, Эпкальм почти что изумился, но решил не показывать удивления. Однако её поведение действительно поразило его. Уж чего-чего, а терпимости от Ингет, особенно в свою сторону, ждать прежде не приходилось. Пожав плечами и кивнув ей головой, парень таки высвободил руку, после чего накинул капюшон и поймал зрительный контакт.

— Не засни, — бросил он напоследок, прежде чем раствориться в лесной гуще.

***

Провожая взглядом исчезнувшего в ночной тиши деверев бывшего лидера, Ингет развернулась и пошла обратно к берегу. В последние недели она совершенно не понимала ни себя, ни того, что творит. В голове всё чаще стал крутиться Эпкальм и его слова, от чего она ужасалась. Её напрягали не его присутствие в голове, и даже не то, что он заполнял почти все мысли, — ведь так было и раньше, когда она с ним соперничала, — теперь же сопротивленка начала истолковывать всё в несколько ином свете. Новые открытия совсем не приходились по душе. Разве она, — та, кто вечно огрызалась на любое движение Аноильтенса, могла при этом испытывать нечто совершенно иное? Как оказалось, могла.

Совсем недавно, она вспомнила случай, когда бросилась на Эпкальма чуть только стало известно о смерти Сэлда. Ингет вдруг поняла, что так сильно взбунтовалась и почти напала на лидера, только потому что пожелала забрать часть его страданий себе. А может и сумела забрать, раз так бурно отреагировала.

Ей было невыносимо осознавать то, что её вечные нападки были вызваны не только ненавистью, но и сочувствием, ведь она понимала, как ему тяжело приходилось временами. Она хотела поддержать его в глубине души, но могла только ругаться, потому что внушаемое чувство ненависти и долгие годы одностороннего соперничества сделали её на вид бесчувственной по отношению к нему. Только вот теперь она совершенно не осознавала, что делать с этими пугающими открытиями.

Будь её воля, Хактес бы предпочла оставить всё как есть и не анализировать свои действия, жить так же, как жила прежде; но вот она, сидит у реки, смотрит завербовано на воду и ждёт возвращения Эпкальма.

«Я ещё более жалкая, чем думала», — не переставая себя корить, девушка снова и снова прогоняла все воспоминания с участием Аноильтенса. От них, глубоко в животе, разливалось приятное тёплое ощущение, поднимающееся вверх. В пору всеобщей ненависти, обрушившейся на её долю, единственным спасением, как не иронично, оказался тот, кого Ингет старательно презирала.

Оказавшись в роли лидера, сопротивленка не ощутила никакого единения с родителями, напротив, появилось чувство, будто она стала дальше, гораздо дальше. С горечью опустив голову на сложенные руки, Хактес начала крутить кольцо большим пальцем и рассматривать его незамысловатые гравировки.

— Родители не воспитывали меня таким мерзким человеком. Когда же я успела превратиться в это? — спросила она саму себя.

Ветер подхватил её слова и понёс в только ему известном направлении. Рядом надоедливо жужжали кровососущие насекомые, из-за которых Ингет пришлось забраться под плащ и плотно в нём укутаться.

Что бы подумали о ней родители, увидь, какой она стала? А была бы она вообще таким человеком, не встреть они свою смерть так рано? На эти вопросы ей, увы, ответить было некому, а попусту фантазировать не хотелось и вовсе.

На кончиках пальцев всё ещё ощущалось тепло от руки Эпкальма, которую она сжимала с невероятной яростью. Смутившись, она злобно потёрла руки друг о друга. Эти назойливые мыли, да и чувства в придачу, не нужны. Она стала размышлять как было бы хорошо просто наладить отношения со всем отрядом и бывшим лидером. Презрительные взгляды и злые слова терпеть не было уже никаких сил.

Время текло. В какой-то момент сопротивленку сморил звук бурлящей воды и ненавязчивого шелеста листьев, и она заснула. Проснулась, когда кто-то её потыкал в плечо. Резко подскочив и чуть не свалившись, девушка потёрла заспанные глаза. Перед ней, с холодным спокойствием стоял Эпкальм и выжидающе смотрел. Он уже был в обычной одежде.

— Ты чего тут расселась? Нашла место.

Хактес насупилась и недовольно буркнула в ответ:

— Тебя ждала вообще-то. Сколько времени?

Оглядываясь по сторонам, она отметила, что уже совсем стемнело. Сколько же она просидела? Затекшие мышцы на ногах и ягодицах говорили о том, что пробыла она тут слишком долго.

— За полночь, — бросил Аноильтенс чуть сжалившись. — Пошли щеночек, хозяин вернулся. Могла бы и в штабе дождаться, — усмехнулся сопротивленец, ныряя к тропинке.

— Головой удалился, пока по веткам прыгал? — буркнула сонная Ингет. — И как, сделал то что хотел?

Ответ на свой вопрос она так и не дождалась, однако по виду парня было понятно, что вылазка явно не увенчалась успехом. Зевнув, сопротивленка вдруг вспомнила зачем изначально пришла и поторопилась нагнать Эпкальма.

— Я не просто так тут рассиживалась. Скажи, как я могу поправить ситуацию в отряде?

Аноильтенс устало выдохнул и потёр переносицу. По его поведению было более чем понятно, что девушка начала уже действовать на нервы.

— Ты меня не слышишь, какой смысл мусолить одно и тоже? Я уже говорил тебе. Ты не можешь вести никого за собой.

— Почему? — пылко спросила Ингет, почувствовав неприятный укол.

— Да, потому что ты пытаешься не вести за собой, а полностью контролировать! Хотя это тоже у тебя выходит дерьмово. Никогда не задумывалась, почему пост называется «лидер», а не «командующий»? Вижу, что нет. Вот и поразмысли на досуге, — отмахнулся парень.

— Так ведь почти одно и тоже, нет? Да и тебя все постоянно звали «командиром»? Тогда в чём проблема. Задача лидера же в том, чтобы организовать работу в отряде и успешно выполнить задание, тогда какая вообще может быть разница?

Идущий чуть впереди Эпкальм, скривился и закатил глаза. Ингет удивилась. Что не так она опять сказала? Раздражение вновь начало возвращаться в мышцы, сонливость стала стремительно отступать. И как только этому мальчишке хватало наглости так себя вести?

— Ты всегда была такой глупой? Не думал, что такие простые вещи нужно разжёвывать, ну серьёзно. Давай завтра продолжим, я устал, — сопротивленец скользнул внутрь штаба.

Девушка и заметить не успела, как они уже дошли. Она твёрдо решила добиться всех ответов хотя бы за то, что просидела столько времени в компании противно пищащих насекомых и порвалась следом. Эпкальм, чуть прибавил шаг и уже взбирался по лестнице. Переходя на бег, Хактес резво влетела следом, но заметивший её приближение Аноильтенс, быстро юркнул к своей комнате и уже почти скрылся за дверью. Но и тут лидер она идти до конца. Ингет в наглую перехватила закрывающуюся дверь и постаралась протиснуться в комнату. Парень не сдавал позиций и начал давить с другой стороны.

— Я тебя не звал, — шикнул он, когда у девушки таки вышло протиснуться внутрь. — И вообще, что ты забыла в моей комнате?

— Мы не закончили! Я тебя столько прождала, не чтобы ты просто свалил!

Сверкнув недобрым взглядом, сопротивленец чуть склонил голову, не потрудившись закрыть дверь до конца. Затем он хмыкнул и протянул руку, упираясь в стену, прямо рядом с головой Хактес. Её сердце ускорилось так резко, что закружилась голова. Ужесточив выражение лица, она хмуро посмотрела ему прямо в глаза. Полоска света из коридора падала ему на лицо, отчего создалось впечатление, будто один глаз подсвечивался.

— Слушай, поросёночек, а ты в курсе, что подумают, если тебя сейчас тут застанут? Девушка оказалась в комнате парня в такое время, ай-яй-яй. Время разговоров прошло, сейчас уже время для другого формата общения, — Эпкальм расплылся в лукавой усмешке, не прерывая зрительного контакта.

Ингет готова была поклясться, что от её раскрасневшегося лица начал исходить пар. Тихо взвизгнув, она бросилась к двери, распахнула её и оказалось в коридоре. Казалось, что пульсировало всё тело, а щёки продолжали обжигающе пылать.

— Вот и правильно, бывай, — за спиной послышался смех. — А вот тебе ответ, раз уж ты себя так хорошо ведёшь: лидер направляет, а не раздаёт указания. Ему не нужны приказы, потому что подчинённые сами идут за ним. Его работа в том, чтобы сплотить людей, он должен видеть достоинства каждого и усиливать их благодаря командной работе. Лидер, куда бы не пошёл, никогда не будет один, ведь для остальных он становится яркой звездой, за которой хочется следовать.

Обернувшись, она замечает, что бывший лидер наглым образом хохочет себе в кулак. Он опирается рукой о дверь, а второй всё так же продолжает прикрывать рот.

Ответ же, произнесённый им, пробрал до мозга костей мурашками.

— Ты вообще ненормальный! Ясно! Просто отвратительное поведение! — разозлившись, Хактес повернулась, совершенно позабыв о зардевшихся щеках.

— Ну-ну, что ты, как я могу? — не переставая смеяться, он выдохнул и успокоился. — Знаешь, ты теперь ещё больше похожа на свинку. Спокойной ночи, — в последний раз хохотнув, он указал на свои румянец, а после закрыл дверь.

В панике схватившись за своё лицо, Ингет резко развернулась и понеслась к своей комнате, прикрываясь руками. Пока шла, не перестала думать о том, что это было впервые, когда он так смеялся, общаясь с ней. Глупо улыбнувшись самой себе, сопротивленка поспешила тихонько хлопнуть себя по щекам.

«Никаких глупых улыбок! Я на это не попадусь! Нет-нет! — одёрнув себя, сопротивленка влетела в комнату и обессиленно рухнула на кровь, зарываясь лицом в одеяло. — Он прав, я всегда шла за ним, несмотря ни на что, мне просто хотелось идти за ним, даже не смотря не цель заполучить его место. Теперь мне это понятно. Насколько сильным человеком он всегда был, что не позволял себе сломаться и находил силы на помощь другим?»

========== Глава 31. Гул незнакомых голосов. Часть 2 ==========

Сайд «Пёстрых Камней»,Дом семьи Амкапир

Перерывая стеллажи с книгами в небольшой домашней библиотеке, Калеса не переставала недовольно бурчать, когда не находила нужной. На самом деле, она смутно помнила цвет обложки, потому как сама ту книгу брала редко; в основном мама зачитывала ей некоторые истории на ночь, когда у неё появлялось время. Всё, что осталось в памяти — образ разнообразных завитушек. Она раздосадовано выдохнула и оглянулась.

Просторная комната выглядит не менее роскошно, чем остальные в доме: бежевые стены отливают турмалином и точно притягивают к себе солнечные лучи; объёмные и длинные шкафы с пузатыми выступами гордо стоят у стен и кичатся массой книг с драгоценными обложками книг, — пусть даже большая часть из них простые обманки для декора. Деревянный паркет цвета какао начищен и отполирован практически до блеска. Посреди комнаты стоят манящие к себе кресла со столиком, за которыми можно удобно устроиться за чтением и чашечкой ароматного чая. Орехово-карамельная мебель контрастирует с потолком и стенами, но вызывает приятное чувство комфорта. Грузные шторы закрывают часть окон, пока светлая занавеска нежно струится к полу. За которой виднеется большое арочное окно, что едва переливается светло-опаловыми оттенками. Пыли не сыщешь ни на полках, ни на книгах, — благодаря усилиям горничных. Рядом с зоной чтения установлен бронзовый глобус. Живости помещаю добавляют «густые» и тянущиеся к полу листья жёлтых и зелёных цветов.

Перерывая один стеллаж за другим, девушка не переставала думать о Малере. Ей было совершенно не понятно, почему он вдруг стал так себя вести. Неужто его дражайшая подружка настолько ему важна? Тогда на кой ему понадобилось крутиться вокруг Калесы и завладевать её вниманием? Присфидум производил впечатление хмурого, замкнутого и спокойного парня, но никак не ловеласа, смеющего плести хитроумные планы по совращению сразу двух девушек. А в таком случае что-то не сходилось. Калеса ломала голову всю дорогу до дома, пока её подвозили местный патруль ордена, отвечающий за безопасное передвижение.

Для перемещения студентов академии, орден обычно выделял пателансы старых образцов, которые переделали таким образом, чтобы те могли вмещать в себя по меньшей мере пять человек. Машина хоть и выглядела неуклюже и летала значительно медленнее — предоставляла защиту и безопасное передвижение.

Зарычав от раздражения, девушка разлохматила свои волосы и впихнула очередную книжку обратно на полку.

— Что же там было? — ворча себе под нос, она всё пыталась зарыться поглубже в память, но даже это не помогало вспомнить почти ни одной сказки.

Всё что удалось разыскать из детства во время чтения на ночь — самопроизвольно появляющиеся раны. Лишь когда она увидела, как на щеке Лании резко прочертилась полоска, то сразу же подумала, что где-то уже слышала о таком.

— Калеса? Если бы не наши горничные, я бы и не узнала, что ты приехала. Так, это ещё что за бардак? Расселась на полу, как какая-то прислуга, — возмущённо заговорила вошедшая женщина с тёмно-русыми волосами, собранными в элегантный пучок. — У нас есть кресла!

Испугавшись гнева матери, академка подскочила на ноги и недовольно скрестила на груди руки. Тёплого приёма она и не ждала, но надеялась обойтись без подобных приветствий.

— Я искала книгу, а не читала, — она фыркнула в ответ, быстро уняв волнение. — И вообще, могла бы встретить дочь и поприветливее.

— От тебя я вообще никакого приветствия не дождалась, — Севита́я Амкапир вскинула брови и недовольно цыкнула, прежде чем улыбнуться с привычной ей величавой холодностью. Женщина раскинула руки, и Калеса послушно подошла. Мать положила ладони на плечи дочери, в то время как сама девушка легонько приложила свои на лопатки родительницы. Обменялись тремя поцелуями бесконтактными поцелуями в щёки.

— Что с волосами? А с кожей? Ты за собой вообще следишь?

На уже привычные упрёки, академка отмахнулась и пошла обратно к стеллажу. Понимая, что сама она не управится даже за день, решила, таки поинтересоваться у матери, хоть ответа получить и не надеялась.

— Мам, ты помнишь книгу, которую читала мне на ночь в детстве?

Севита́я грациозно проследовала на каблуках по паркету, а после так же элегантно опустилась в одно из кресел.

— Помню, а почему ты вдруг о ней заговорила? — она сложила обе руки на подлокотник и закинула ногу на ногу.

Помявшись с минуту, Калеса снова вспомнила пустой взгляд Нобилиа, тревогу Малера и злость, вспыхнувшую в Валтисе прямо в палате. Она прекрасно понимала, что должна быть связь между событиями с Ланией и Присфидумом, но не могла её определить.

— Я хотела найти там одну сказку, кажется тырассказывала, что это что-то вроде мифа. Нам задали изучить возможные семейные легенды по истории Зазавесья, вот я и приехала, чтобы найти книгу, — выдав матери сочинённую по дороге историю, девушка неотрывно наблюдала за женщиной, расположившейся напротив.

— Ах эта книжка, да она была у нас где-то, даже не вспомню, когда видела её в последний раз, — от этих слов Калеса заметно расстроилась, чувствуя, как близок провал. — Но я хорошо помню эту легенду, как никак это наследие рода Амкапир, — женщина хитро улыбнулась, указывая светло-голубыми глазами на кресло рядом с собой.

Калеса, не мешкая ни минуты, опустилась в него, затаила дыхание и перевела взгляд на мать. Через высокие окна, тянущие к самому полу, комната заполнялась светом. Свежий воздух позволял Калесе не воспламениться от интереса, который яростно пожирал её.

— В нашем роду всегда передавалась одна и та же способность, которой предки могли свободно распоряжаться. До нас, к сожалению, она так и не дошла. Цикл наследования прервался на Аррога́нии Амкапир, — Севитая недовольно цыкнула и скрестила руки на груди. — Но да ладно, пойдём по порядку. Для начала расскажу тебе о тех самых способностях. Всего выделялось две основные ветви обладателей — это э́нпроки, то есть такие как мы и поканта́ры — способные зачаровывать. Как оказалось, покантары имели и сокрытую силу, которую необходимо было пробуждать, но это была тёмная сторона способности и опасная. Она заключалась в умении накладывать проклятия.

Именно из-за рисков их применения, способность в конечном итоге и прекратила своё существование в нашей семье. Потому что, проклиная кого-либо, обладатель силы обрекал себя на проклятие в ответ. И теперь мы приближаемся к основной части этой легенды, — женщина поднялась с кресла и деловито прошла к окну, резко сдвинув на нём штору.

Часть комнаты погрузилась во мрак. По коже Калесы забегали мурашки и ощущение чего-то зловещего, неприятно зудящего в груди.

— Аррога́ния Амкапир отличалась особенной капризностью, заносчивостью и нетерпимостью. Из-за привычки получать всё, чего бы не захотела и способности, позволяющие очаровывать кого-бы она не пожелала, она совсем извратилась. О ней упоминали, как о самой неприятной личности рода, а в последствии она и вовсе стала ненавистной изгнанницей. Что-то я слишком забегаю вперёд, — вновь усевшись в кресло, женщина недовольно хмыкнула, глядя в пространство. — Когда пришло время искать себе спутника на жизнь, она взбунтовались. Ни один из кандидатов ей не нравился то лицом, то характером, то способностью, который тот обладал. Впав в истерику, она решила убежать из дома. Случилось так, что верная лошадь принесла её к дому какого-то влиятельного рода.

— Какого-то? Что это был за род? — возмутилась Калеса, не понимая, почему такую важную деталь, точно вырезали из рассказа.

Севитая лишь пожала плечами, укладывая подбородок на тыльную сторону ладони.

— Не уточняется. Это всегда было чёрной дырой в легенде. Тогда же разгневанная и плачущая Аррогания встретила мужчину, прекрасного и величественного, который стал спасителем в её глазах, хоть изначально она его и невзлюбила. Он оказался хозяином этого дома, что возвращался с прогулки и пожалел бедную девушку. Амкапир, не скрывая своих чувств, излила все переживания и начала сетовать на несправедливость, на что слушатель лишь усмехнулся и сказал, что никакой несправедливости не было.

Почувствовав укол в рёбра, Калеса застыла. Сердце в её груди начало стучать ожесточённее и более волнительно, поднимая тем самым все камни с глубин омута памяти. Первая встреча с Малером воссияла подобно набунским звёздам.

— Мужчина сказал, что она ещё встретит того, кого полюбит и будет счастлива, но для этого потребуется время. Аррогания, потрясённая не только его словами, но и реакцией, взобралась на верного скакуна и сказала, что хозяин особняка глупец. Однако с того дня, она никак не могла выбросить из головы той встречи. Её будоражили поведение незнакомца, Амкапир всё больше ловила себя на мысли о том, что не может перестать думать о нём. Спустя какое-то время, после очередного неугодного жениха, она снова отправилась к тому особняку, желая вновь встретиться с тем мужчиной. Так и случилось, она увидела его и тогда же осознала свои чувства.

Когда же Арргония собралась выйти к нему, то увидела рядом другую женщину. Картина того, как они весело смеялись и нежно смотрели друг на друга, вызвала в ней бурю злобы. Она считала, что это нечестно, что он должен принадлежать ей. Не сдержав порыва, она бросилась к нему. Начала рассказывать о своих чувствах, о том, что вместе они будут счастливы и она не потерпит присутствия другой женщины рядом с ним. Мужчина же был шокирован её речами, а потому твёрдо заявил о невозможности между ними чего бы то ни было, поскольку его сердце отдано супруге, матери его детей.

Не пожелавшая мириться с таким раскладом Арргония, попыталась наложить на мужчину чары, чтобы приворожить его к себе, но любовь того была настолько сильна, что он смог воспротивиться и разрушить ворожбу. Из-за взбурлившей ревности и ненависти, к пассии своего возлюбленного и наглости, что он посмел не подчиниться её желаниям, Амкапир впала в неистовство. Тогда-то и смогла пробудить в себе до того дремавшую силу проклятия, — мать выдохнула, прерывая этим жестом рассказ.

Впитывающая каждое слово Калеса, словно отошла от транса и подалась вперёд, вцепившись пальцами в подлокотник кресла. Буря внутри так неистово царапалась и билась о рёбра, что девушка не могла и слова выдавить.

— Что было дальше? — затараторила она с горящими глазами. Всё внутри неё жаждало продолжения и изнемогало от любопытства.

— Арргония, сама того не ведая, в порыве ярости, прокляла своего возлюбленного. Её слова звучали так: «Не будет тебе жизни ни с одной женщиной, коль отвергаешь меня. Пусть избранницы, принимающие твою любовь от сладостного поцелуя, сгорают от её яда и впадают в сумасшествие. Не будет ни одной из них житья, пока ваши сердца тянутся друг к другу. Да случится это с каждым твоим наследником, который появится в этом роду. Страдай сам и живи с тем, зная, что и другие мужчины твоего рода будут несчастны!».

Из-за столь сильного проклятия, затронувшего не только настоящее, но и будущее, со временем душа девушки раскололась. После того дня, она прожила всего полгода, а после умерла, не пережив отдачи собственного проклятия. О том мужчине известно немного. Упоминается, что его жена в скором времени, скончалась, если не ошибаюсь, то это случилось сразу после смерти Амкапир. Женщина, чахнущая от своих чувств и проклятия, покончила с собой, а на протяжении полугода она оставляла на своём теле раны. Так же наша предшественница приходила ещё не раз к тому мужчине до своей смерти и наблюдала, как его женщина сходит с ума. Поговаривают, что она сопротивлялась, а после начала подчиняться голосам, слышимым только ей. Они хотели, чтобы она умерла.

После произошедшего, способность ушла из рода, а Арргонию стали считать разрушительницей силы. Когда она была уже на смертном одре, её отлучили от семьи. Вот так. Но не припомню, чтобы рассказывала тебе на ночь всю легенду целиком. Тогда я просто собрала некоторые отрывки и превратила это в сказку с хорошим концом, — женщина вскинула руки и слегка улыбнулась.

Потрясённая легендой Калеса какое-то время сидела и не могла проронить ни слова. Ещё в середине истории, она догадалась, что мужчина, которого встретила Арргония был из рода Присфидумов. Теперь-то клубок из ниток стал развязываться, оставалось лишь несколько узелков, которые она никак не могла распутать. Вот зачем отщепенец подошёл к ней в тот день, вот зачем согласился на воровство — хотел подобраться к ней поближе! Если род Малера проклят и по сей день, то зачем он целенаправленно пришёл к ней, девушке, чья семья повинна в проклятье? Разве не должен быть какой-то стимул для этого? В голове наконец промелькнула верная мысль.

— Допустим проклятье до сих пор существует, есть ли способ его снять? — академка приложила палец к губам, а после вновь взглянула на мать, на чьём лице расцвела хищная улыбка.

— Есть.

Академия кувелов,медпункт

Уверенно распахивая дверь в академию, Кэнсаль осторожно заглянула и прокралась внутрь, опасаясь, что где-то неподалёку может быть Инетта. За последние недели мучительница не могла подойти к своей игрушке ближе чем на несколько метров, поскольку рядом постоянно оказывался преподаватель хабитарии. Иногда встречая её взгляд, Вэнферас понимала, что та в ярости от потери привычной власти.

В такие моменты Кэнсаль начинала почти-что молиться на профессора Ладэктуса, пока в груди медленно, но верно росло всё большее восхищение наравне с чем-то трепещущим. Внутри всё чаще стало появляться ощущение, будто она может взлететь если только захочет. Однако сейчас, цель была совершенно противоположной.

Выходной от учёбы день начался бы куда спокойнее, не проснись Кэнсаль одна в комнате. Дозвониться до соседки никак не получалось. Зная, что подруга не могла остаться где-то в другом месте, академка испытала сильное волнение. Не прошло и пары минут, как она взялась корить себя за то, что так и не пошла вместе с Ланией на вечеринку, прошедшую прошлым вечером. Вместо этого, она предпочла пройтись с профессором, обсуждая разного рода способности и жизнь самой студентки.

Выяснить, что Нобилиа находится в медпункте, Кэнсаль смогла от вахтёрши. Она наспех накинула на себя футболку и влезла в юбку, после чего и помчалась в академию.

Преодолев ступеньки, Вэнферас не переставала гадать, что же могло произойти с подругой. В голову приходили только плохие мысли, от которых она старалась отгородиться, но выходило, что они лишь становились тревожнее и страшнее.

«Неужели Валтис что-то сделал с Ланией? Что если он последовал примеру Инетты и избил её?» — глаза заслезились, а руки затряслись от нервного напряжения. Начиная общипывать зубами кожу губ изнутри, академка преодолела последний поворот и подбежала к кабинету медитрии. Через небольшое овальное стекло с матовым покрытием, что размывало изображение по ту сторону, были видны очертания кровати. Потянув руку к ручке, Кэнсаль заметила движение. Кто-то резко дёрнул дверь с обратной стороны.

Дыхание перехватило в ту же секунду, пульс помчался вскачь. Втянув воздух через зубы, Вэнферас отшатнулась, чуть завидев свирепый взгляд встретившего её Валтиса. Его глаза, подобные кофейной гуще, угрожающе пылали, точно крича «не подходи, иначе перегрызу глотку». Отшатнувшись от ударившего по груди страха, девушка врезалась в стену. Крадман стал спокойнее в ту же секунду.

— А, это ты, — небрежно бросил тот и цыкнув, отступил с прохода, пропуская Кэнсаль в палату. — У тебя есть не больше получаса, скоро приедут родители, — махнул рукой себе за плечо, когда развернулся и исчез за дверью.

С трудом отлепившись от стены, академка просеменила с опущенным взгялдом в медпункт, закрыв за собой дверь. Стрельнув глазами в сторону кровати, Кэнсаль сорвалась со своего места и схватила подругу за руку, падая на колени прямо перед кроватью. Пугала не столько лёгкая бледность, даже не испарина, скопившаяся на лбу, сколько пустой взгляд, точно поблекших зелёно-карих глаз и отсутствующего выражения лица.

— Лания, что с тобой? — дрожа пропищала Кэнсаль, подползая ближе.

«Умри. Кровь, больше крови! Умри! — в голове внезапно зашептали незнакомые голоса. — Убей себя. Умри», — противно тихо нашёптывали они. Стараясь отмахнуться от них, Вэнферас перевела всё своё внимание на Ланию.

Нобилиа же смотрела в стену и не реагировала на подругу. Казалось, словно из неё высосали все эмоции.

— У её дружка спроси, — с отвращением буркнул Валтис, пристально наблюдающий из угла комнаты за сестрой, устроившись в небольшом кресле.

— Малер? — голос осип от шока. — Это невоз-зможно… он бы так не спустил с ней. Или это ты сделал? Ты ж-же всегда над ней издевался, — робко продолжила она, на что Валтис её проигнорировал и перевёл всё внимание на небольшой экранчик айкофэта.

— Кэнсаль? — и без того тихий голос Лании, надломился.

Подскочив на ноги, Вэнферас встревоженно посмотрела на Нобилиа и почувствовала, как подруга сжимает её руку крепче.

— Они хотят моей смерти. Они не затыкаются… Постоянно шепчут. Мне так больно. Я не могу им сопротивляться, — безумно распахнув глаза, она повернула голову. В голосе отчётливо мелькали паранойя, страх и ноты переполняющей истерики. Она выглядела так хрупко впервые за долгое время, что казалось, будто любое неосторожное движение её просто сломает, вывернет наизнанку, а после на её месте останутся осколки.

— Шепчут?

— Да, ты их не слышишь, да? Я слышала их и раньше, н-но думала, что мне просто казалось. А теперь они не затыкаются.

«Почувствуй сладостный вкус собственной крови», — вновь услышав незнакомый шёпот, Кэнсаль замерла. Неужели именно эти голоса слышит Лания? Как можно заставить их замолчать, как помочь? Хоть что-то должно быть в её силах, ведь Лания столько раз помогала и была рядом.

— Эй, забитая, планы изменились, тебе уже пора. Родители уже на территории академии, шуруй отсюда, — подскочив на ноги, Валтис точно охранник проследовал к двери и недовольно её отодвинул, явно призывая посетительницу выйти вон.

— Я вернусь и обязательно помогу тебе, слышишь? Не слушай голоса, не поддавайся им, что угодно, только не слушай, — взмолившись, Кэнсаль зашептала так же тихо, чтобы стоящий неподалёку Крадман не расслышал её слов.

Нехотя выпустив руку подруги, которая снова приняла прежнее положение, Кэнсаль зашагала к двери, не спуская взгляда с кровати. От безжизненного взгляда Лании по коже забегали мурашки, рьяно прорвались сквозь мышцы прямиком к позвоночнику.

Терзаемая видом подруги, Вэнферас ещё долго не могла прийти в себя. Единственная мысль, которая казалась правильной — спросить у кого-то что делать и не просто у кого-то, а того, кто наверняка поможет. Пальцы подрагивали, а в воспоминаниях неустанно крутились голоса. Пискнув от бессилия, Кэнсаль захотела забиться в самый дальний угол, закрыть уши и переждать. Хотела оказаться в том моменте, когда всё будет в порядке, когда буря минует.

Наскоро завернув за угол и спрятавшись под одной из лестниц, она открыла список контактов и долго сверлила глазами первое по списку. Тело пробирал страх, а пальцы точно деревенели, когда она пыталась нажать на значок звонка.

«Не могу! Не могу!» — из-за нервов она смогла пересилить себя только с двенадцатой попытки. Короткие гудки зазвенели, точно колокольчики, заставляющие сердце биться в сто крат быстрее от переживаемого стресса. Тем не менее Кэнсаль понимала, что не может отступить, не может подвести Ланию, не может в этот раз спрятаться.

— Кэнсаль? Что-то случилось?

Вздрогнув, Вэнферас с трудом начала говорить:

— П-простите за беспокойство! Я вас отвлекаю?

Мужчина улыбнулся, академка услышала это и представила, как он по-доброму смотрит на неё, его мягкую улыбку, как он ободряюще протягивает ей чашку ароматного чая.

— Нет, всё в порядке. Так, что случилось? У тебя беспокойный голос.

— Мне нужно с вами поговорить. Вы сможете прийти в таберн через полтора часа? Это правда важно, — дрожа от нетерпения, она начала переступать с ноги на ногу и сжимать ладони в кулаки, разминая кожу пальцами.

— Хорошо, давай. До встречи.

========== Глава 32. Взгляд несущий страдания. Часть 1 ==========

Академия кувелов,комната пациентов

Первым, что увидела Лания, когда конец пришла в себя — дневной свет, льющийся из окна. В какой-то момент даже показалось, что он тянет к ней свою руку, отчаянно желая спасти от чего-то ужасного и страшного; хочет забрать с собой туда, где уже не придётся ни о чём волноваться и беспокоиться — в неведомый никому мир.

Разум словно находился в состоянии полубреда. Однако в этот момент она могла мыслить более чем ясно. Руки и ноги подрагивали, щёку неприятно саднило, равно как и руки. Лания приподнялась и отрешённо посмотрела на небольшой порез, протянувшийся через запястье. Она постаралась вспомнить как тот мог появиться. Ответа не нашлось и тогда Нобилиа приняла сидячее положение. В разуме смутно проскальзывало, что совсем недавно к ней приходила Кэнсаль, но вспомнить ничего из этой встречи не могла.

Оглядевшись по сторонам, Лания поняла, что находится в медпункте.

«Ничего не понимаю… Что же произошло?» — память обагрилась вспышками. Вот академка пришла на организованную студентами вечеринку вместе с Лаурой, налила себе выпивку и увидела липнущую к Малеру Калесу. Вспомнила, как странно почувствовала себя и ушла в лес, чтобы немного прийти в себя… Точно мелькнувшая молния, в разум ворвался поцелуй. Ощущая, как запылало лицо, Нобилиа осторожно приложила ладонь к губам. На секунду она даже ощутила губы Малера на своих, жар в груди и нежные прикосновения. Смущение закрутило её в буйном вихре чувств. Следующее, что она помнила резкая боль во всем теле, особенно в голове и груди, а после — темнота.

— Очнулась, наконец, — пробурчал Валтис и бодро подскочил с кресла.

Ланию затрясло. Все приятные, пусть и не совсем понятные, воспоминания омрачились присутствием брата. Страх, хоть и не животный, как раньше, игриво пробежался по ступням, а после вцепился в плечи, хитро хохоча прямо в ухо.

— Что ты здесь делаешь? — стискивая одеяло, Нобилиа прокляла себя за лёгкую дрожь. Ощущая себя чумной мухой, она попыталась встать, чтобы уйти подальше от Валтиса, но ноги не захотели слушаться. Чтобы не свалиться с кровати, она приняла прежнее положение и недоверчиво стрельнула глазами на посетителя.

— Приглядываю за тобой, — сухо бросил Крадман и от чего-то замялся. Его неловкость ощущалась в каждом небрежном жесте: в том, как он упирал руку в бок или проводил по волосам. — Ну и слежу, чтобы этот твой Присфидум и близко не подходил.

Щёки Лании загорелись в ту же секунду, но она постаралась отпустить голову ниже и скрыть раскрасневшуюся кожу за волосами.

— Какая ирония, — горько усмехнулась Лания. — Раньше мне требовалась защита Малера от тебя… Когда успело стать наоборот? Как я вообще тут оказалась? Я хочу вернуться в свою комнату.

— Исключено, — резко ответил брат, сверкнув тёмными глазами. В купе с гнедыми волосами они делали его похожим на чёрта, о которых доводилось слышать от Флатэса. — Не знаю, что там у вас случилось, но ты отрубилась. Мне пришлось тащить тебя сюда.

Нахмурившись, Нобилиа вскинула голову.

— Ты меня нёс? Чушь какая-то! Зачем тебе это вообще делать?

— Потому что отец попросил присмотреть за тобой! — ответно прикрикнул брат и тут же себя одёрнул. — Я пришёл, чтобы найти тебя и поговорить. Надеялся, что в той обстановке ты будешь поразговорчивее.

В комнате повисла тишина. Пока за открытым окном светило солнце и распевали птицы, в медпункте царила мрачная и напряжённая атмосфера.

— Он был в бешенстве, — вдруг прервал молчание Крадман непривычно тихим голосом. — Я перешёл черту, когда использовал на тебе э́длис до́лоск. Никогда не видел его таким злым. Он понял свою ошибку. Твой отец не хотел, чтобы всё вышло вот так, — он неопределённо махнул рукой в сторону Лании. — Мне он тоже всё доходчиво вдолбил в голову. Простым «извини» не отделается ни один из нас, но тем не менее, я бы… хотел исправить хоть что-то.

— Исправить? Думаешь это можно исправить? — яро восклицает Лания, показывая на свою голову. — Ты только и делал, что истязал меня все те годы! Я даже не знала за что ты так поступал со мной, оставалось только терпеть и знаешь, что? Мне это всё уже осточертело! — истерично выкрикнув, она вцепилась в голову и задрожала от слёз; они обожгли глаза.

Валтис понурил голову, на лице его сквозило неприятное чувство вины и досады, что постепенно загоняли парня в угол. Лания не понимала, за что столько страдала, почему отец пошёл на такой изощрённый метод воспитания и почему Валтис так просто согласился. Всё это в купе она считала противным — ничего знать и не понимать, чувствовать себя последней дурой.

Нобилиа всегда думала, что нельзя исправить то, что изначально было сломано. Это тоже самое, что собрать разбитую чашку в кучу и ждать, что она склеится.

— Как будто я когда-то видел другую жизнь, — горько хмыкнул парень, прислоняясь к стене. — Я не знаю, как можно по-другому, да и ты такая же. Отличие лишь в том, что ты себя жалеешь, а я себя ненавижу, как и эту сраную жизнь. Не тебе судить меня… Ты не жила там, где жил я, ты ничего не знаешь…

— А ты хоть когда-то пытался мне что-то рассказать? Или поладить со мной? — дрожа от подступающей истерики, Нобилиа подняла раскрасневшиеся глаза. — Как я вообще могла хотя бы попытаться тебя понять, если получала только издевательства, Валтис! Ты и не пытался открыться! Скажи мне! У нас нельзя даже спросить о времени, когда ты ещё не вошёл в семью.

Лания вздрогнула и затаила дыхание, когда Валтис побледнел, медленно сполз по стене и осел на пол. Он выглядел так, будто уже давно умер. Прежде Лании никогда не приходилось наблюдать его таким разбитым, таким слабым. Он запрокинул голову и устремил глаза в потолок. Шмыгнул носом и постарался взять себя в руки. Выражение лица стало менее болезненным, но бледность никуда не делась.

Нобилиа смотрела на него не спуская взгляда, смотрела и видела себя саму; когда она задыхалась, когда воля трещала, готовая вот-вот сломаться, а сама она сидела в кладовке и молилась, молилась, молилась.

— Эта тема не поднимается не только ради меня, но и из-за Сэбконта. Наши отцы были хорошими друзьями со времён учёбы в академии, по крайней мере, так рассказывал сам Сэбконт, — Валтис вновь шмыгнул носом и провёл по нему пальцем, скидывая руки на колени. — Все знали Дэфата́ра Крадмана, как великодушного мужчину, справедливого товарища и замечательного семьянина. У моего… отца всегда было много друзей, этот ублюдок так хорошо манипулировал людьми: показывал только самые доблестные качества, боролся за простых людей. Но стоило ему оказаться вне поля видимости других людей, как он превращался в тирана и пьяницу, которым его знали только мы с мамой. Помимо всего, он так же искусно владел эдлис долоском, способностью, которая по несчастью досталась мне от рождения. Пожалуй, она и руки, всё что перепало от него, остальное от матери.

Дэфатар, если и был в плохом расположении духа, то всегда отыгрывался на нас. Он истязал мой разум столько, сколько я себя помню, но маме всегда доставалось больше. Она закрывала меня и принимала на себя удары, как психические, так и физические. Наверное, именно поэтому она и сломалась первой. Когда мама уже была не в состоянии сделать хоть что-то, этот ублюдок занялся мной, но делал это исключительно во время «тренировок» моей способности. Всё бы… ничего, — вновь горько усмехнулся Валтис, принявшийся ковырять ноготь.

Брат сглотнул ком в горле, выгнал воздух из лёгких и поморгал. Очевидно, говорить ему было очень трудно. Лания понимала зачем он взялся откровенничать: показывал, что он тоже может быть слабым.

— Всё бы ничего, если бы эти тренировки не длились двадцать четыре часа в сутки. Если у меня что-то не получалось — лупил плёткой для скота, но делал так, чтобы следы его «воспитания» можно было скрывать одеждой. Он искусно выбирал такие места и знал, как причинить невероятную боль. К пятилетию, сломался и я сам. Я очень смутно помню, что было в следующие года моей жизни. Но никогда не забуду, как он запирал дом изнутри, прятал ключи и начинал свою охоту. Мы с мамой прятались под полом, сидели там и дрожали, тихонько выплакивая ненависть и страх. Никогда не забуду, как отец вытаскивал маму за волосы и избивал, мучал остатки здравого рассудка, пока она не теряла сознание.

Я всегда думал, почему мы не могли сбежать, а после понял, что нами овладевал ужас. Мы ничего не могли с этим поделать. Дрожащие руки, — внезапно выдал Валтис, глядя на свои. Его пальцы тряслись. — Отец ненавидел, когда наши с матерью руки дрожали, если мы куда-то выходили всей семьёй. Наверное, поэтому я зверел всякий раз, когда видел, как ты трясёшься от страха. Мне хотелось выбить эти воспоминания из своей памяти, от этого даже сам не заметил, как стал копией того ублюдка, — он сжал кулаки, а глаза его начали медленно рдеть. — Тем не менее, для нас однажды выпал шанс.

Сайд «Пёстрых камней»,Дом семьи Крадманов

Страх болезненно пульсировал в висках, пока сердце как ошалелое разносило удары по всему телу. Затуманенный разум непрестанно завывал в ночной тиши, лишь звёзды были свидетелями чудовищных и всепоглощающих мук. Маленький мальчик лежал на своей кровати и наблюдал пустым взглядом на небо через окно. Изнутри оно было заперто на замок, как и все остальные окна в доме, лишь маленькая форточка пропускала в комнату свежий воздух. С каждой секундой он все сильнее сжимался в клубок, прижимал руки к груди и ощущал незримые нарывы, раздирающие его изнутри.

Он знал, что молиться бесполезно — Светлая Дева либо не желала слышать его мольбы, либо её и вовсе не существовало, а значит, никто и представить себе не мог, что творилось в стенах этого дома.

«Никто не придёт, никто не поможет, никому нет дела», — беспрестанно прокручивал в голове ужасающие мысли Валтис. Осторожно растирая ноющие от боли рёбра, мальчик скривился. Синяк под тонкой футболкой пылал всеми оттенками сизого и лилового, а по краям растекался грязно-горчичный.

Страх от неизбежного прихода тирана, не позволял успокоиться ни на мгновение. Крадман уже не понимал, кто или что он есть, ведь после «работы» над его сознанием остались лишь разорванные куски плоти, которым никогда не суждено зажить. Дрожь в руках не прекращалась. Валтис прислушивался к каждому звуку в доме и истерично дрожал, когда половицы, ведущие к его комнате надрывно скрипели. Воздух протискивался в лёгкие и обжигал их.

Ребёнок догадывался, что пара постей либо треснули, либо и вовсе сломались. Валтис гадал, после какого удара в этот раз отключится и проснётся ли, думал, как ему в рот снова впихнут тряпку, чтобы не смел кричать, думал о боли, после которой всё меньше хотелось жить. Закончится ли она когда-нибудь? Он не знал, как и не знал, сколько ещё должен терпеть все те зверства.

Стерев с щёк слёзы, Валтис замер. По ту сторону двери раздались шаги и противные визги досок. Сердце в груди, точно замерло. Он инстинктивно хотел подскочить и спрятаться, но любое движение отзывалось в теле острой болью. После неудачной попытки мальчик замер на месте, зажал свой рот рукой и проклинал громко бьющееся сердце, которое, как ему казалось, было слышно даже снаружи дома.

Дверь медленно отворилась протяжно скрипнув. Страх обернулся в ужас и Валтис зажмурился, стараясь сдерживать рвущиеся из горла крики.

«Он снова сделает мне больно. Почему он не оставит меня в покое, почему не сдохнет?» — мысленно завыл он. Лёгкие шаги стремительно приближались. Чьи-то руки осторожно обхватили его щёки. Шершавые пальцы прошлись по щекам, стирая слёзы.

— Тише, мальчик мой! Веди себя тише! Он не должен нас услышать! Поднимайся, скорее, мы должны выбраться из этого ужаса! — шепот матери надломился.

Валтис сразу же распахнул глаза и ощутил не с чем не сравнимое ликование. Он уже успел почувствовать вкус свободы в мелькнувшей мечте, успел увидеть новую жизнь с мамой и услышал их смех. Но на смену в тот же миг пришла тревога. Она подобно черни начала стягиваться в груди, хотела погасить лучи надежды, хотела снова его сломать и разрушить.

— А если он нас поймает? — дрожащим голосом вымолвил Крадман.

— Поэтому мы и должны поторопиться, — в чёрных глазах матери мелькало волнение и не менее ужасный страх. Она полезла в карман своего потрёпанного платья и осторожно подцепила ключи от дома. — Он спит, мы должны успеть, слышишь? Мы должны успеть!

Валтис качнул головой, но отчётливо ощущал, что страхи их обоих витают рядом и пытаются сцепиться на шеях, подобно петле. Мать подхватила сына на руки и тихо покралась по коридору. Каждая кряхтящая под ногами ступенька, казалось, так и норовила их выдать. Сердце ускоряло бег с новым звуком пола. Женщина зажмурилась и сжала губы. С трудом преодолев лестницу, она прокралась в коридор мимо пьяного мужа, заснувшего прямо за столом с пустой бутылкой в руках. От одного вида его рук и тёмных волос, Валтис задрожал с новой силой, а в голове загудела сирена. Мать крепче сжала сына и скользнула в узкий проход ведущий к двери.

Гнетущая атмосфера раскаляла и без того воспалённые нервы и играла мерзкую мелодию, подобно неумелому скрипачу. Когда женщина отпустила сына, тот почувствовал насколько слабы его ноги и боялся, что упадёт и тем самым выдаст их. Потому он опёрся о стену и диким взглядом наблюдал за проёмом, где в любой момент мог появиться отец. Блёклый свет падал на новенькие тёмные ковры, освещал семейные фотографии, где Крадманы притворялись счастливой семьёй. В том конце коридора виднелся край деревянного стола, который глава семьи бесчисленное количество раз опрокидывал. Он расположился на уже выцветшем ковре с завитушками, которые Валтис успел выучить наизусть, пока лежал на полу и пытался отвлечься от боли.

Отец старался обновлять интерьер, когда кровь сына и жены впитывались настолько, что оттереть становилось невозможно, а потому большинство ваз, ковров и покрывал на мебели менялись с поразительной частотой.

Мать разжала ладонь и выбрала нужный ключ трясущимися пальцами, бросила ободряющий взгляд сыну. Она тихонько попыталась вставить его в замок, но из-за дрожи промахивалась раз за разом. От напряжения и ужаса, её лицо исказилось, губы задрожали, а в широко распахнутых глазах заблестела пелена слёз. Она еле сдерживала звуки, которые упрямо рвались из горла.

Мурашки прокатились по позвоночнику, когда из гостиной послышалась возня. Ноги точно срослись с полом, Валтис замер, и неосознанно начал мысленно молиться. Мать вздрогнула, когда что-то с глухим ударом упало, а после ещё ожесточённее начала тыкать ключом в замок и, наконец попала. Всего на мгновение обрадовалась, но не успела провернуть и одного раза, как в стену с рядом её голой прилетела бутылка, разбившаяся на сотни осколков. Отчаяние окатило не хуже ледяной воды, отрезвляя разум.

— Ах ты паскуда! — взревел изрядно напившийся мужчина.

Валтис и моргнуть не успел, как отец в мгновение ока подлетел к жене. Дэфатар ожесточённо вцепился в волосы супруги, а после, с пеленой ярости на глазах, со всей силы отшвырнул её в стену. Тишину поразил хруст, который мальчик был готов поклясться, услышал в десятикратной громкости. Мама лежала на полу и сотрясалась все телом в попытке подняться. Она скулила, хрипела и давилась слезами.

Тело парализовало, и Валтис начал медленно сползать по стенке. Отец, точно разъярённый зверь, нашёл глазами сына и двинулся в его сторону, как мать протяжно закричала и бросилась к мужу, ухватив его за ногу.

— Не смей его трогать! Не трогай нашего сына! — взмолилась она с испугом.

Глаза на исказившемся лице отца сверкнули и мать протяжно взвыла, начала корчиться на полу, пока из плотно сжатых глаз сочились слёзы. Она корчилась в агонии не меньше пары минут, пока старший Крадман не навис над ней, чуть пошатнувшись. Валтис заметил что-то блестящее в руке отца, а после мужчина схватил мать за горло и в бешенстве прорычал ей в лицо:

— Малема! Да, я тебя прямо сейчас выпотрошу! Паршивая крада! Уйти от меня решила, я покажу тебе, что бывает за такую дерзость, неблагодарная дешёвка.

— Отпусти меня, не трогай! Я больше не хочу оставаться в это доме, только не с тобой! — залилась рыданиями мать, пытаясь ухватиться за плечи мужа.

Тот омерзительно скривился и яростно ударил жену, а после запустил её прямиком в сына. Она пролетела по ковру, тяжело дыша. Валтис бросился к родительнице, когда с ужасом заметил, как из её живота сочится густая, почти что чёрная, кровь. Она стремительно сбегала по пальцам, пока женщина упорно прижимала руку к животу.

Глаза Дэфатара налились кровью, вены вздулись на лице, он бешено дышал отчего слюна срывалась с его губ. Мать успела лишь оттолкнуть Валтиса от себя, когда отец снова бросился к ней. В этот раз Валтис отчётливо рассмотрел сжатый кухонный нож в руках тирана и обомлел от ужаса, в ушах зазвенело.

— Уйти хочешь, неблагодарная кенц!

Мальчик потерялся во времени, казалось оно замедлилось. Он слышал, как мать истошно кричит, видел, как Дэфатар снова и снова наносил удары по телу матери, слышал рёв. Опомнился, лишь когда мама замолчала, она начала задыхаться от крови, которая бурлила где-то в горле. Брызги летели во все стороны и оседали на коже, одежде, стенах. Только после минуты мучений её, уже безжизненное тело повалилось на пол. Из ран по ковру начала расползаться бурая лужа. Она росла с такой скоростью, что казалось может в любой момент обратиться в озеро и затопить дом.

Валтиса поразила новая волна осознания и страха, он понимал, что дальше настанет его время, он умрёт следом. Голова начала разрываться, но опомнился он лишь когда отец рухнул на колени, а сам мальчик понял, что непрерывно смотрит в его глаза, с ненавистью, болью и отвращением. Лишь после он понял, как громко и надрывно кричал, да так, что голосовые связки обожгло огнём.

Дэфатар продолжал сжимать в руках окровавленные нож, по которому скользили бардовые капли, заливающие пальцы. Мужчина внезапно зашёлся дрожью и повалился. С его губ сорвался болезненный вскрик. Крадман совсем не понимал, что творится с извечным тираном, почему он ведёт себя так странно и орёт, точно его режут за разом, пока не понял.

До Валтиса дошло, что он неосознанно использовал свою способность, дошло, что именно это спасло его от участи матери. Мальчик слёзно зарычал и стал давить ещё сильнее на разум отца, стал калечить, резать, рвать — повторял всё то, что делал глава семьи с ним самим. В какой-то момент силы из тела ушли, но он продолжал свою расправу. В конец обезумевший отец выпучил глаза, сосуды в глазах полопались, из его рта потекла слюна и он отчаянно вцепился в волосы.

— Нет, что я наделал! — взвыл он, когда Валтис чуть не отключился от использования способности; мальчик повалился на пол. Дэфатар подполз к жене и схватил её на руки, начал трясти, будто она могла прийти в себя, баюкал и заливался горькими рыданиями. Словно это не он убил её парой минут ранее. — Не оставляй меня, слышишь! Не оставляй!

Крадман старший бросил взгляд на свои руки и, точно сошёл с ума. Его безумный взгляд упал на сына. Отца трясло так, что казалось сотрясается и весь дом.

— П-прости, Валтис, я… я пойду за ней, верну обратно! Слышишь? Я всё исправлю! Я-я… не могу без неё… — истерично прошептал он, а после резко вогнал в горло заляпанный бурой жижей нож.

Перепуганному мальчику оставалось только ошарашенно наблюдать за тем, как отец захлёбывается в своей крови, а после замертво валится, глухо ударяясь о ковёр.

========== Глава 32. Взгляд несущий страдания. Часть 2 ==========

Академия кувелов,комната пациентов

Валтис замолчал, приложил кулаки к лицу и судорожно задышал. Его сбившееся дыхание резало воздух и натянутые нервы Лании. Она даже заметить не успела, как застыла с раскрытым ртом. Солёные капли, скользящие подобно ручьям, затекали в рот, смешивались с горечью и напоминали, что она всё ещё в медпункте, что всё это взаправду, что не она в той ловушке в доме. Боль сдавила сердце, вместе с печалью. Страх схватился за язык и не позволял издавать никакие звуки. Всё, что она могла — просто молча слушать.

Парень держался на удивление стойко. Хоть его и распирали чувства, он даже и не подумал о том, чтобы проронить хоть одну слезинку. Лания поняла, что брат падает в бездне гораздо дольше неё, захлёбывается от боли и ждёт, когда наконец расшибётся о шипастые камни. Ей стало интересно: ждёт ли он этого падения или всё же боится?

— Хоть передо мной и лежали тела родителей, я испытал невероятное облегчение всего на мгновение, когда понял, что тиран перестал дышать. А мысль о том, что я приложил к этому руку — радовала, мне казалось, что так я смог ему отомстить.

Не знаю сколько прошло времени, не помню, как начал кричать, но помню, как меня вытаскивал твой отец. Я был весь перемазан кровью, как мне позже рассказали, соседи сбежались на поднятый матерью шум и пытались пробиться в дом. Тогда-то и появился Сэбконт. Он долго расспрашивал меня о произошедшем, не хотел верить в то, что его самый близкий друг оказался кровожадным ублюдком, который всегда измывался над женой и сыном. В итоге он забрал семилетнего меня вместе с теми немногими оставшимися вещами и привёл в ваш дом, — свой рассказ, он закончил на более спокойной, даже безразличной ноте. Брат сидел и смотрел пустым взглядом в стену.

Лания подумала, что он отходит от рассказа, но не знала, что можно ответить и нужно ли вообще хоть что-то говорить. Она бы никогда не подумала, что Валтису пришлось пережить нечто настолько ужасное в настолько юном возрасте. Теперь она смотрела на него совсем по-другому, но вычеркнуть пытки из головы тоже не могла.

Проглотив ком в горле, она подвигала пальцами, проверяя не одеревенели ли они от сильной хватки, которой она стискивала одеяло. Нобилиа не переставала прокручивать в голове слова брата и чувствовала всю ту несправедливость, которой подвергался, как Валтис, так она сама. Лания прекрасно осознавала несправедливость этого мира, но узнавать подобные подробности оказалось тяжело, слишком тяжело. По сути, ей стоило бы облегчённо выдохнуть или позлорадствовать над ужасным прошлым своего мучителя, но вся эта боль была так близка, что она просто не могла ничего из себя выдавить.

— Знаю о чём ты думаешь: что я омерзительный монстр, которому не стоило появляться в вашем доме…

— Как это случилось? — набравшись смелости, сестра перебила его. — Когда отец решил воспользоваться тобой, чтобы «закалять» меня?

— Почти сразу же. Не знаю, чем он думал и для чего так поступил. В его оправдание скажу лишь то, что твой отец хотел, чтобы ты была сильнее. Он не просил меня мучить твой рассудок. Тогда во мне уже сломалось что-то человеческое. Тем не менее, вместо того, чтобы учиться жить по-другому, я стал вымещать свой гнев на тебя, под предлогом «воспитания». До тошноты противно было чувствовать себя своим отцом, но… мне было легче.

Снова молчание. И снова Лания почувствовала, как что-то рвёт её изнутри. Эти чем-то оказались: ненависть, злость и печаль. Они ожесточённо били прямо по лёгким, от чего вдыхать воздух оказалось мучительно больно. Глаза защипало, горло сдавило с невероятной силой.

— Я жил в аду. Я должен благодарить твоего отца за то, что показал мне другую жизнь и дал крышу над головой. Но вместо этого, мой больной и не привыкший к такому спокойствию рассудок, начал искать жестокости, из-за которой я и перешёл всевозможные линии. Я вырвался из одного ада и создал другой. Прости меня, Лания, если когда-нибудь сможешь, — опустив голову, Валтис умолк.

— Простить, — безжизненным эхом отозвалась Лания. — Простить? Думаешь рассказал о своём нелёгком прошлом, и мы сразу всё забудем? Это не так… просто — простить, но ты хотя бы… не должен винить во всём себя. Наш отец тоже приложил к этому руку, — по горлу начала пониматься желчь. Порываясь встать с кровати, Лания напрочь забыла о слабости, притупившейся чувствами. Ноги не выдержали веса тела, и девушка свалилась на пол. Валтис резко поднял голову и уже подскочил, делая шаг в её сторону, как Нобилиа вскинула руку. — Не смей приближаться ко мне. По крайней мере не сейчас. Хочешь наладить то, чего не было? Тогда нам обоим придётся очень туго, Валтис. Восстанавливать нам нечего, а значит придётся строить заново, но я ещё не готова. Ты же не дурак, сам знаешь, что на такое нужно время.

Уверенно оперевшись рукой о кровать, Лания таки смогла подняться и снова сесть, но комната точно продолжала давить на неё. Поджав губы, она смело подняла голову, пересиливая страх того, что брат снова может начать перекраивать и разрушать её рассудок. Их глаза встретились, и девушка долгие несколько минут буравила его лицо взглядом, изучала каждую черту по новой, старалась перестать видеть в нём монстра. Получалось скверно. Пересиливая себя, она протянула к нему руку.

— Закладывать фундамент придётся долго и тяжко, — предупредила она.

— У нас по-другому и не бывает, — Валтис выдавил расслабленную, усталую улыбку и нерешительно подошёл, протягивая свою ладонь.

Брат и сестра ухватили друг друга за предплечья в примирительном жесте.

— Твои… — парень осёкся, после чего поправил себя: — наши родители должны скоро прийти, тебе лучше лечь обратно.

Отпустив руку Лании, Валтис вернулся в кресло в углу комнаты.

Академия кувелов,

комната пациентов

Царившее в молчание электризовало воздух напряжением. Валтис изредка кидал взгляд на сестру, выглядящую значительно лучше и находящуюся явно в своём уме. Она с некой грустью смотрела в окно. С момента разговора они не проронили больше не слова, просто терпеливо ждали появления родителей и медитрии, которая должна сказать нечто важное по состоянию Лании. Крадман понимал, что новость вряд ли будет приятной, разженщина отказалась сообщать информацию ему, потребовав присутствия родителей.

Разбередив старую рану откровением перед сестрой, он никак не мог успокоиться. Больные воспоминания подобно сигнальным огням, ожесточённо мелькали в сознании, показывая самые омерзительные сцены прошлого. Будь его воля, он бы с радостью отказался от него, позабыл, но вопреки всему должен был помнить вечно, чтобы не повторить больше тех же ошибок. Только вот Валтис не был уверен сможет ли вынести, как минимум сто пятьдесят лет с этой памятью, — а ведь это даже не средняя продолжительность жизни.

В такие моменты он начинал завидовать вивпамундам, которые едва ли могли дожить и до семидесяти, а ему придётся влачить это бремя чуть ли не вдвое больше; но лишь при условии, что не будет убит раньше.

— Лания! — дверь распахнулась, в комнату влетела Тамия и сразу же бросилась к дочери.

Глядя на эту женщину, Валтис испытывал невероятно сильную, а порой и вовсе душащую тоску по своей. Пусть его мать и была сломлена отцом, проявляла слабость и смирение, но никогда не переставала прижимать к себе сына или прятать за своей хрупкой фигурой. Он скучал по её дрожащему голосу, вымученной улыбке и рукам, которыми она трепала его щёки.

Крадман перевёл взгляд на вошедшего следом Сэбконта. Мужчина сделал несколько шагов к кровати Лании, но замер, когда Тамия злобно сверкнула ему глазами. Будь родители парня такими же, ему не пришлось бы никого терять, он, наверняка, не стал таким озлобленным и не потерял способность к эмпатии, как и не совершил всех тех ошибок. Как жаль, что семью не выбирают, подумал он и подпёр щёку рукой.

Глава семейства повернулся, заметил сына и пошёл уже в его сторону, не переставая досадливо кривить губы и поглядывать на дочь.

— Как тут обстановка? — спросил беспокойно мужчина, поглядывая на Валтиса с всё ещё непривычной академцу мягкостью.

— Я старался никого не пускать последний час, заходила только подруга Лании, но я её выпроводил. Медитрия ждала вашего приезда, отказалась говорить лично мне о состоянии Лании. Не знаю, что произошло, но время от времени Лания странно себя вела, особенно с утра, — в голове Валтиса мелькнула неожиданная мысль.

«А что если причина в Присфидуме? Сестра была совершенно не похожа на себя, когда он здесь был», — ужесточившись, он сжал кулак, подпирающий голову, а после поднялся со своего места.

— Сэбконт, тебе стоит поговорить с дочерью. Это нужно вам обоим, иначе всё может… пойти по наклонной…

Нобилиа порывисто притянул к себе сына, глаза его дрогнули.

— Не переживай, с нашей семьёй всё будет в порядке. Тебе больше не придётся переживать разруху. Прости меня, я ведь даже не подумал, как тебе будет тяжело. Мы поговорим все вместе, когда Лания поправится, — мужчина ласково, по-отцовски, потрепал сына по голове и неловко приобнял. — Я никогда тебе не предлагал, но, если захочешь… мы можем узаконить все наши отношения, и ты сможешь взять себе фамилию нашего рода.

Тепло исходящее от отца, пролезло в самую душу и бережно обхватило его сердце. Глаза запекло, а горло сдавило от того, что захотелось разрыдаться как маленькому дитя. Как долго он желал любви, но не мог её принять, как долго в нём жил жестокий дух умершего отца и как долго Валтис грезил тем, чтобы достойно принимать и отдавать любовь. Академец знал, что ему предстоит сломать ещё множество стен, прежде чем он сможет научиться жить по-новому, но теперь знал, что на этом пути одинок не будет. Ему есть ради кого меняться и к чему стремиться, чего ещё парень может желать?

Мужская часть семьи Нобилиа медленно приблизилась к койке Лании. Когда её взгляд встретился с отцовским, она болезненно нахмурилась и опустила голову. Заботливая мать с осторожностью гладила дочь по щеке, когда в комнату зашёл ещё один человек. Медитрия деловито подошла к кровати пациентки, крепко сжимая в руках свой айкофэт.

Выдохнув, женщина постаралась прогнать все эмоции, прежде чем обратить взгляд на родителей академки. Валтис напрягся от одно вида её серьёзного вида.

— Ситвэ́зе сата́дас¹, — после короткого приветствия, она нажала на устройство на руке, откуда сразу же выскочило небольшое окошко. — Полагаю, теперь мы можем обсудить состояние Лании.

Сэбконт и Тамия с готовностью кивнули. Мать нервно сглотнула, после чего взяла дочь за руку, глядя на медитрию перед собой.

— Я успела провести некоторое обследование, чтобы разобраться в том, что происходит с телом Лании и, честно сказать, я в полном замешательстве. Впервые за годы своей практики слышу, чтобы функционирование способности нарушалось до того, чтобы калечить своего носителя. Не знаю, что могло стать первопричиной, но сейчас Лании стало лучше. Произошедшее можно назвать конфликтными скачками, когда способность отрицательно действует на тело человека. Лании следует перевести дух и лучше всего, какое-то время не пользоваться даром. Так будет безопаснее.

Валтис замер, заметив обескураженную сестру. Она с трудом сглотнула, после чего встретилась взглядом с родителями. Мать с ужасом смотрела то на дочь, то на медитрию. Кулаки Крадмана непроизвольно сжались, когда в памяти всплыло лицо Присфидума, которого он выталкивал из палаты.

«Этот ублюдок… неужели это происходит по его милости?» — с ядовитой злобой подумал парень, крепко сжав челюсти.

— Это… опасно? Нам нужно принять какие-то меры? Отвезти Ланию к целителю или… — взволнованно защебетала Тамия, прижимая вторую руку к груди, точно стремясь достать до самого сердца, чтобы при надобности отдать его дочери.

— Всё что сейчас нужно — отдых. Девочке лучше всего просто побыть под чьим-то наблюдением…

— Я никуда не уеду из академии до начала каникул. Я остаюсь здесь, — твёрдо заговорила Лания, перебив медитрию. Девушка ужесточилась, стискивая одеяло пальцами. — Со мной всё в порядке и чувствую себя замечательно, и уж точно не стану пропускать лекции.

Все замолчали, Валтис, равно как и родители, стоял изумлённый от такого неожиданного напора. Он смотрел на сестру и всё никак не мог понять откуда в ней взялась вся эта сила, когда появилась решимость и куда делись её мозги? Совершенно очевидно, что она собирается остаться не только ради учёбы, но и из-за своего дружка. Парню оставалось лишь догадываться, известно ли ей о происходящем или нет.

— Лания, это не шутки! Ты хоть понимаешь какими могут быть последствия? Мы даже не знаем, что с тобой творится! — вступил в спор Сэбконт.

— О какой учебе может идти речь? Мы не можем тебя оставить здесь! Это не может даже обсуждаться! — поддержала Тамия, сурово сдвинув брови.

Досадливо поджав губы, Лания скинула с себя одеяло в знак протеста и свесила с кровати ноги. Она выглядела как настоящая воительница, но слишком ослабленная и готовая в любой момент свалиться. Сестра некоторое время буравила пол взглядом, прежде чем посмотреть на Валтиса, тревожно, опасливо. Со стороны казалось, что она его оценивает, но помимо того ещё и продумывает план действий.

— Я не могу уехать за месяц до конца учёбы, это просто смешно!

— Смешно? Твоё здоровье — это смешно? Ты хоть понимаешь, что у тебя проблемы не с телом даже, а с душой! Если это что-то серьёзное, не дай Светлая Дева, все может перетечь в такую страшную болезнь как — дэ́кстес! Это же тебя сожрёт заживо! — разозлилась Тамия, вскинув руки.

Ссору тактично прервала медитрия, слегка покашляв.

— Эта болезнь не может развиться у Лании, поскольку ей страдают только те, у кого забрали их способность отделив её от души. Именно процесс извлечения способности вызывает мучительные симптомы, после которых обязательно следует летальный исход. Общеизвестными признаками дэ́кстеса считаются дезориентация и страх от потери силы. При попытке использовать свой дар руки больного дрожат и не слушаются. Душа и сам человек остаётся жив ровно до того момента, пока остатки способности не истлеют, а в период её расхода начинается самый последний процесс — гниение, — тяжело выдохнув, женщина сворачивает окошечко айкофэта. — У вашей дочери не наблюдаются эти симптомы и насколько мне известно она не контактировала с тенадасерами или уже исчезнувшими тебрарумами, с подобной силой, из-за которых эта болезнь и появилась. Однако провести обследование все же стоит и поехать лучше всего прямиком в Кортас. Это дело пары дней.

— Если всё будет в порядке, то я смогу вернуться на учёбу, правильно? — воспряла духом Лания.

— Опять она за своё! Лания Лилия Нобилиа! Это безрассудство и непослушание! — вновь возмутилась мать, подбоченившись и подскочив с кровати.

Поджав губы, заговорил и Сэбконт:

— Подумай и о нас, мы переживаем.

Девушка неожиданно горько усмехнулась, а глаза её покраснели, пока она упрямо и злобно кривила нос. Весь её вид так и кричал: «Серьёзно? Тебе ли мне об этом говорить».

— Хорошо! Я согласна на компромисс! Мы съездим в Кортас, если всё со мной будет в порядке, я вернусь в академию, а уж в случае чего за мной всегда может присмотреть М… — она прервалась на мгновение, — Валтис. У меня есть и друзья.

Нервно выдыхания, Сэбконт провёл рукой по лицу. По его напряжённому виду, помимо беспокойства и раздражения, можно было разглядеть вину. Валтис её видел, чувствовал, потому что она разъедала и его, подобно трупным личинкам.

Тамия с нескрываемой тревогой посмотрела на сына и прикусила губу. Лания, заметившая её жест, накрыла своей ладонью руку матери в утешающем жесте. Крадман же напрягся и отвёл глаза, после чего взглянул на Тамию, испытывая злость на самого себя.

«Присфидум и близко к ней не подойдёт, я его прикончу если только посмеет!» — пообещал Валтис в надежде, что так сумет загладить толику собственной вины.

Сайд «Торговцев»,таберн «Песнь бродячего»Разместившись за одним из столиков, Кэнсаль без конца перебирала пальцы и царапала ногтями подушечки. Нервозность достигла той точки, когда она уже не осталось сил спокойно усидеть на месте.

Едва успев накинуть на себя кофту, академка сразу же помчалась на условленное место встречи. Она нервно дергала ногами под столом и сверлила заказанный стакан карамельного сидра с кислыми цитрусовыми нотками.

Обычно в полуденное время посетителей было совсем немного, даже в выходные. Все встречи и весёлые попойки приходились на вечер. У барной стойки могли ютиться только завсегдатаи, что прерывали своё нахождение в излюбленном таберне работой. Перегар почти не ощущался, а вот запахи выпивки кружили голову и в первые секунды вызвали у девушки лёгкий приступ тошноты. Подобный распорядок Кэнсаль наблюдала не только в таберне «Песнь бродячего», но и во всех прочих, где бывала из-за работы матери. Тем не менее она терпеть не могла находиться в подобных заведениях, по многим причинам, но главной являлось то, что случилось у неё на глазах. Когда ещё подростком, девушка была вынуждена закрывать рот себе ладонями и молча сидеть в небольшой каморке.

Эта рана постоянно бередила саму себя. Точно отрастив пальцы, она расковыривала образовавшиеся нагноения и только-только начавшиеся затягиваться порезы.

Кэнсаль делала большой глоток, чтобы подавить проблески страха внутри и сосредоточиться на предстоящем разговоре с преподавателем. Вэнферас всё ещё смутно представляла, как рассказать то, что собирается. Может вместе с профессором она и могла обсудить что угодно, но по-прежнему было боязно переступать ту черту, от которой прежде держалась за километры.

— Уже пришла, привет, — Ладэктус сдержанно улыбнулся и плюхнулся на диванчик, обтянутый мягким материалом. — Что за срочность? — мужчина выискал глазами официантку и поманил к себе пальцами, отчего примостившаяся на одном из стульев девушка, поспешила к посетителю.

— Вы говорили, что я могу поговорить с вами о чём угодно и, если понадобится помощь — могу обратиться, — сконфуженно ответила академка, что испытывала как колени подрагивают от нервов.

Компаньон сделал заказ и отпустил официантку за выпивкой, а сам поудобнее устроился на диванчике. Кэнсаль намеренно выбрала один из дальних столиков, которые частично скрывали деревянные перегородки. Сквозь вырезанные рисунки в них можно было рассмотреть столик за ними. На перегородках изображались праздные гулянки, на которых странствующие люди с пенными стаканами в руках, напевали свои баллады о путешествиях, а рядом хохотали собравшиеся женщины и мужчины, внимательно слушающие рассказчика.

Светлое дерево отражало приятный тёплый свет от люкспилей, с потолка свисали декорированные свечи. Атмосферы так же придавали небольшие картины на стенах под стать резным изображениям на дереве. Официантки и бармены общались между собой, а порой и вливались в разговор посетителей. В воздухе витал приятный острый аромат от закусок. За барной стойкой длинное зеркало отражало зал; на кончиках краников скопились капли от выпивки, а глаза клиентов разбегались от выбора ассортимента и разных добавок. Помимо того, периодически кто-то заказывал горячие блюда, от запаха которых во рту скапливались слюни.

Ладэктус утвердительно качнул головой, когда ему принесли большой стакан дольта. Официантка приветливо подмигнула и удалилась обратно к стойке и продолжила прерванную беседу. Улыбка преподавателя завораживала и обезоруживала своей живостью и азартом. Горящие глаза так и приглашали открыть собеседника свои тайны, а тёмные волосы, по-прежнему заставляли руки Кэнсаль чесаться, — приходилось сдержать порыв коснуться их. Не сразу сообразив, что пялится на профессора больше пары минут, она прочистила горло и торопливо сделала ещё один глоток.

— Знаешь, место ты подобрала не самое удачное для встречи преподавателя и студентки, — чуть понизив голос обратился к ней Ладэктус. — Я тебя, конечно не тороплю, но советую хотя бы начать. Скоро сюда начнёт стекаться больше людей.

— А, да, — запинаясь ответила Вэнферас и постаралась понять, с чего лучше начать. — Как вы знаете у меня есть способность слышать предупреждения, которые звучат в голове десятками голосов. Моя проблема в том, что я перестала их слышать некоторое время назад. Вместо предупреждений появился один единственный голос, который без конца издевается надо мной и желает захватить разум и тело. Как позже я поняла, это не просто голос, а что-то вроде другой личности, которая может перемещаться на моё место. При этом я продолжаю оставаться в сознании и знаю, что происходит, но контроль над собой теряю полностью. Так… ам… нет, я кажется не с того начала.

Профессор не прерывал, он внимательно слушал и пристально наблюдал за собеседницей.

— В общем, не так давно я снова услышала голоса. Это было в тот вечер, когда вы нашли меня, — проглотив вставший в горле ком и сжимая складки на юбке, Кэнсаль продолжала смотреть на дно своего стакана. — Во второй раз я услышала их сегодня, когда навещала подругу. Я не знаю, что с ней, но мне так плохо от того, ч-что… совсем нечем ей помочь. С ней что-то творится, те голоса твердили о том, что она должна покончить с собой, хотели… её крови. Я подумала, что раз могу слышать эти предупреждения, то и помочь ей может быть в моих силах?

Ладэктус задумался и опустил взгляд на поверхность стола. Он нахмурился, обдумывая услышанное.

— Я думаю, что помочь твоей подруге вполне возможно. Ты перестала слышать предупреждения сразу после появления этой личности, правильно? — Кэнсаль кивнула. — Значит, именно она и заглушает твою способность. Подозреваю, что когда эта личность появилась, то управление силой она взяла на себя, а что ещё вероятнее — ты сама же и создала её. Это случается в момент сильного потрясения, что негативно влияет психику. Только в обычных случаях человек забывает о том, что делало его альтер эго. У тебя довольно интересный случай.

Вновь задумавшись, профессор сложил руки на столе и подался вперёд, понизив голос:

— Не посчитай меня не тактичным, если не захочешь об этом говорить, я пойму. Тебе приходилось испытывать какие-то очень сильные потрясения?

Сжавшись и закусив губу, Вэнферас качнула головой и склонила голову над стаканом ещё сильнее. Поймёт ли он, если она расскажет или посчитает историю совсем смехотворной и незначительной? В состоянии ли хоть кто-то понять то, чего сам никогда не испытывал? Каким бы эмпатичным не был другой человек, даже если примерит на себя проблемы другого, то всё равно не сможет ощутить того же. А если и сможет, то не в полной мере. Чувства кого бы то ни было — бездонная пропасть, в которой можно падать бесконечно долго, но так и не понять, что творится на сердце человека.

Именно этого Кэнсаль боится больше всего — быть непонятой, ненужной.

— Извините, но мне не то чтобы говорить, но и вспоминать тяжело, — сдавленно прошептала академка, крепче вцепившись в ткань юбки.

— А ты хочешь стать сильнее и научиться контролировать свою силу? Тогда ты сможешь помочь не только себе, но и своей подруге, — преподаватель испытующе посмотрел на Кэнсаль, точно пытался увидеть в ней что-то такое, что позволит сделать её сильной.

Сердце в груди замерло, как ей показалось. Покалывающее предвкушение пробежало по коже и остановилось на кончиках пальцев. Защититься самой уже звучало как нечто невероятное, а если она сумеет и Лании помочь — фантастика! Тогда никто больше не посмеет тронуть их, не посмеет обидеть. О большем Кэнсаль и не мечтала.

— Так… правда можно? Я смогу… думаете я смогу? Даже если и нет, то я готова попытаться, — восторженно зашептала Вэнферас, прижимая к груди кулак. — Но какой смысл вам мне помогать?

— Всё просто: я не люблю издевательства. Как ты знаешь из-за системы хаоса, некоторые студенты оказались по ту сторону общества. Мне просто хочется, что бы эти ребята могли устроиться в жизни, а потому стараюсь помочь чем могу. В конце концов сам понимаю, что такое остаться за пределами социума, — немного грустно пожал плечами мужчина. — Найти себя задача очень сложная, для некоторых и вовсе непосильная. Что плохого в том, чтобы помочь таким ребятам в поисках, правильно?

— Профессор, вы невероятный педагог! Я ещё никогда слышала, чтобы кто-то из преподавателей желал помогать кому-то, кто не вписывается в рамки общественности. И за это хочу сказать вам спасибо, вы уже столько сделали, — с искренним восхищением проговорила Кэнсаль. В душе она с нетерпением ожидала того дня, когда даст отпор Инетте, когда перестанет боятся, когда сможет стать такой же важной частью общества.

У Вэнферас больше не было сил оставаться жертвой, хотелось простого спокойствия и возможности свободно общаться, зная, что никто не станет высмеивать или глумиться. Она верила в эту небольшую революцию преподавателя и всеми силами хотела стать её частью.

***Язык кувелов:

Ситвэ́зе сата́дас¹ — пожелание «света»; это слово служит приветствием, прощанием и пожеланием доброго пути.

========== Глава 33. В западне эмоций и прошлого ==========

Комментарий к Глава 33. В западне эмоций и прошлого

Приятного погружения, мироходец! Не забудь оставить весточку о своём путешествии＼(≧▽≦)／

Сайд «Рождённый в огне»,дом семьи Игнэйров

Опалённый холодом разум так разогнал сердце, что оно отбивалось в кончиках пальцев и ногах, которые приходилось передвигать с усилием. Флатэс вошёл внутрь кабинета; тот встретил его привычным строгим стилем, давящей атмосферой серо-синих стен и такой же мрачной мебелью. У большого окна в центре комнаты восседал глава семейства. Его яркие волосы, подобные замороженной грозди рябины, укрытой снежным одеялом, переливались на солнце; мужчина аккуратно укладывал их назад в деловитую причёску, из которой временами торчали выбившиеся прядки.

Только Флатэс успел зайти, как Ма́конд нашёл сына светлыми глазами. Слегка мускулистый и высокий мужчина расположился за столом, который еле-еле помещал его длинные ноги. Глава семьи отложил от себя документы, тепло улыбнулся сыну и приглашающе показал рукой на стул напротив него. Испытывая странный дискомфорт и волнение, младший из Игнэйров сел, стараясь не выдавать напряжения. Колени так и норовили пуститься в пляс под гнётом дрожи, но Флатэс упрямо их стискивал пальцами и старался прижать ноги к полу.

Овальный ковёр под ногами, казалось желал поглотить гостя в серо-синие узоры. Грузно висящие шторы тянулись к младшему и желали обвить его шею. Шкафы и стол осуждающе поскрипывали, словно бранили Флатэса за проступки. Академец прирос к стулу и боялся пошевелиться. Не смотря на просторную расстановку, Игнэйр чувствовал себя зажатым в клетку.

Ему было странно находиться в кабинете отца, да что уж там, рядом с самим родителем. Ещё сильнее напрягало, что внизу сидит Экли и ждёт разговора с братом, к которому он по-прежнему оставался неготовым.

— Рад видеть тебя, сын. Извини, что пришлось прервать нашу договорённость и позвать домой, но как вижу, ничего за эти несколько лет так и не поменялось. Не стоило позволять тебе отдаляться от семьи из-за произошедшего, — устало выдохнув, Ма́конд потёр лицо и посмотрел на сына сквозь пальцы. — Ты же понимаешь для чего я тебя позвал?

Незаметно скривив нос, Флатэс упёр взгляд в край стола. Он чувствовал, как тело наливается свинцом, а сердце всё сильнее ускоряется, словно желает унестись из бренного тела.

— Догадываюсь, — коротко ответил академец.

Тяжёлый выдох вновь вырвался из груди отца, когда тот сложил руки на столе.

— Что ж, тогда… то что ты бросишь факальдамитоном, это было лишь вопросом времени, хотя я до последнего надеялся, что у тебя получится преодолеть страхи. Очевидно, зря. Флатэс, пришло время поговорить на чистоту и поставить тебя перед реальными фактами.

— Поставить перед фактами? — непонимающе отозвался тот и стиснул руки.

— Больше никогда отшельничества и беготни. Никаких договоров. Когда ты уходил с предмета то понимал, что наш уговор расторгнут. Пока ты хотя бы пытался вернуть себе контроль над силой и примириться с инцидентом, мог не возвращаться домой. Больше такого не будет, — грудь Флатэса точно пронзило стрелой; он разучился дышать на несколько секунд. — Мы восстанавливаем партнёрский договор с Элисарами, и с начала каникул вы должны будете начать подготовку. А за неделю за до этого, я жду тебя домой, займусь самолично твоим возвращением в строй.

— Но…— хотел было возразить Игнэйр, беспомощно вытаращив глаза на отца, но тот лишь поднял руку, пресекая возражения сына.

— Никаких «но», — глаза Маконда стали серьёзнее, на лбу появилось несколько складок от нервозности, которую он так лихо старался сдерживать, чтобы не перейти границы. — Я связывался и с академией, после каникул, ты вернёшься на факальдамитон, сдашь экзамен, который пропустил и продолжишь обучение до самого выпуска.

Не сдержав страха, Флатэс вскочил со стула. Он уже ничего не слышал, слова отца непрестанно крутились в голове и закладывали уши. Тело пронзали копья ужаса и паники, что заставляли его сотрясаться.

— Нет! Я не… ты не понимаешь! Я не могу! Экли из-за меня… она же лишилась нормальной жизни. То, что я с ней сотворил навсегда останется на её теле, — истерично просипел Игнэйр, почти лишившийся голоса. — Она же…

— Прекрати, Флатэс! Бывай ты чаще дома, то уже давно был бы в курсе того, что у Экли в жизни всё складывается как нельзя лучше. Помимо приличной работы в Кортасе… в общем-то, она собирается связать свою жизнь с любимым мужчиной. Единственный кто устраивает драмы и сокрушается о прошлом — ты сам. Мы семья, Флатэс. Нам горько видеть тебя таким. Всё, что я делаю — для твоего же блага. Нельзя начать что-то по-настоящему сначала, но можно достойно продолжить, учитывая накопленные знания. Чтобы не повторять тех же ошибок. Начинать сначала — значит вечно бегать и прятаться. Жизнь не игра, нельзя переиграть то что не нравится или вернуться к началу, но можно продолжить.

— Ты меня просто не понимаешь, — сокрушённо бросил Флатэс и вылетел прочь из кабинета.

***

Игнэйр и сам не помнил, как выбежал из дома с сумкой на плече. Не помнил и как оказался у академии, пока не слез с лошади, которую, вероятно, взял из семейного стойла. Погладив белоснежного скакуна с пытающими огненными пятнами по туловищу и не менее яркой гривой, Флатэс кинул взгляд на её пушистые и крепкие копыта. Всю дорогу он никак не мог отойти от сказанных слов отцом. Академец понимал его мотивы, понимал переживания, но не мог смириться с непомерным напором, принуждением снова овладеть огнём. Разве он не пытался всё это время? Разве не сражался с собой каждый день? Так почему же все его усилия так просто обесценили?

— Скачи домой, девочка, — печально улыбнулся Флатэс.

Он вспомнил, как раньше рассекал по полям, как прокатил несколько раз на «Буре» Ингелео и как тот отказался и под страхом смерти приближаться к ней.

«А что же думаешь ты обо всей этой затее? Как ты принял это?» — не преставал раздумывать об Ингелео Флатэс, пока нежно гладил лошадь с вьющейся гривой. После он наблюдал за тем, как Буря трусцой бежит по траве, держа путь домой.

Однажды Игнэйр узнал, что во внешнем мире люди ездят на причудливых машинах с колёсами, летают на страшных птицах и таким образом передвигаются куда хотят. В Зазавесье же подобные виды передвижения слишком опасны и заметны, а потому обычный народ по сей день предпочитает животных. Перемещаться на любых других видах транспорта, например, досках, как у тенадасеров или пателансах ордена — надёжнее, но есть и свои риски, хотя техника эта есть только у них. Их всегда можно отследить, с животными же это в разы сложнее. Тем не менее, Флатэсу всегда было любопытно, как же это — иметь свободу перемещения, жить без оков страха…

Наблюдая за Бурей, он смиренно стоял и не понимал, что вообще должен делать. Куда идти или с кем увидеться. Побрёл к общежитию. Игнэйр таки решил развеяться в компании Анисии и отправил короткое сообщение о том, что вернулся раньше, чем предполагал. Разбитый и опустошённый, он медленно топал по мощёной дорожке и продолжал раздумывать о произошедшем. Информация в голове никак не укладывалась, как бы он не старался. Оттого казалось, что мозг вот-вот закипит и вытолкнет вместе с паром все мысли.

Не успел Флатэс дойти до здания академии, как ему уже пришёл ответ от Анисии. Подруга предложила выпить по кружке дольта и поговорить. На душе стало так тепло и радостно, что объятая мраком печаль начала отступать.

Улыбнувшись самому себе, академец поспешил в общежитие, чтобы оставить сумку. Дело не заняло много времени, а потому он уже уверенно вышагивал в сторону места встречи. Лёгкий ветерок ударил Флатэса по разгорячённой коже и потрепал волосы, точно заигрывая. Парень уже почти покинул территорию академии, как вдруг заметил два силуэта, движущиеся по направлению к зданию.

«Хватит с меня на сегодня, пусть сами разбираются со своими проблемами», — устало подумал Игнэйр и потёр уставшую шею.

— Малер! — вскрик прорезал симфонию ветра и помчался по округе, рассекая на пути воздух. — Я сказала стой!

— Не сейчас, Калеса, я иду к Лании, давай потом…

— Решил окончательно её добить, да? А она знает, почему с ней это происходит?

Лениво обернувшись, Флатэс застыл на месте. Его скрывала пышная листва дерева, чьи тонкие ветви устало ложились на землю. Голова с опозданием отреагировала на слова Калесы. Она пыхала гневом в каких-то примерно двадцати метрах от него. Интерес начал щекотать рёбра изнутри, академец и сам заметить не успел, как придвинулся ближе к стволу и кустам.

Игнэйр не понимал о чём речь и как их личные проблемы могут касаться Лании, однако пройти мимо тоже не мог. За последнее время Нобилиа стала для него хорошим другом, наверное, от того волнение за неё и всколыхнуло грудь.

— Знаешь, Присфидум, я бы на твоём месте и близко к ней не подходила, раз на то пошло. Я-то всё думала, чего это ты вдруг ко мне интерес проявил, что за странные просьбы с извинениями и реакция на состояние твоей дражайшей подружки, — осторожно выглянув из своего укрытия, Флатэс увидел, как Калеса взмахнула руками и едко улыбнулась. — Вот я и наведалась домой, и узнала о твоём небольшом секрете. Это ведь мой предок проклял твой род, не так ли?

Игнэйр вздрогнул, пытаясь осмыслить разговор. Он не понимал о каких проклятиях идёт речь, не понимал и сути разговора, но осознавал, что Лания страдает по вине этой парочки. Малер молчал. Поскольку видна была только его спина, оставалось лишь догадываться, что он испытывал в этот момент.

— Если ты хочешь поговорить об этом, то давай перейдём в более уединённое место, — с нажимом сказал Присфидум. — Мне не нужны лишние уши.

До Флатэса дошло почему друг всё это время молчал, он прислушивался и проверял округу на наличие людей. По всей видимости академец заметил присутствие Игнэйра, но понял ли, что это он? Калеса недовольно и вместе с тем надменно хмыкнула, но головой таки качнула.

Непоседливому парню только и оставалось, что наблюдать за тем, как эти двое отдаляются. Следовать за ними дальше он просто не мог, ведь Малер, наверняка, не ослаблял бдительности. Пока Флатэс раздумывал над своим следующим шагом, Амкапир и Присфидум уже скрылись за зданием академии.

«Даже если кто-то кого-то и проклял, при чём тут может быть Лания?» — недоумённо подумал академец, так и замерев на месте, точно приросший.

Штаб сопротивления,река Светлой Девы

Пробираясь сквозь листву, отливающую серебром и аквамарином в лунном свете, Эпкальм удручённо смотрел вперёд. Он вновь потерпел неудачу на вылазке. Наскоро переодевшись, морально истощённый, бывший лидер упал на траву и принялся смотреть в небо. Невидимые линии строились сами собой и проходили от одной звезды к другой.

Из-за того, что в последнее время у него ничего не клеилось ни с поисками парнишки из академии, ни с освоением способности, сопротивленец уже начал терять силы. Поглаживая мягкую траву рукой, он чувствовал, как та обвивается вокруг пальцев, точно стремится просунуть свои пальцы меж его. Закрывая глаза, Эпкальм сделал глубокий вдох. По кончикам пальцев заскользила приятная прохлада. Странное чувство в груди заставило его закрыть глаза. Что-то из глубин нежно нашёптывало ему слушать, слушать и слушать. Чувствовать. Проникаться. Направляя способность в землю, точно ведомый кем-то, Аноильтенс внезапно ощутил, как это нечто отзывается в душе.

Сопротивленец чувствовал ветер уже не телесно. Эпкальм словно слышал его тихую и одинокую песнь, слышал, о чём нашёптывает река и о чём переговариваются деревья. В этот миг ему показалось, что он оказался частью природы, частью чего-то настолько большого и необъятного, что воздух влетевший в лёгкие, обжёг свежестью.

Всё верно, подумал Эпкальм. Он хорошо вспомнил, что Сэлд когда-то учился контролировать способность слушая природу. Он долгие часы сидел и медитировал, как в последние недели сам Аноильтенс. Теперь ему стало понятно для чего были тренировки друга — он старался соединиться с магическими потоками в земле, чтобы чувствовать окружение. Зарываясь пальцами глубже, Эпкальм стал слышать пульсации природы, словно та имела тысячи сердец во всём, что его окружало. Сердце затрепетало от лёгкого и пьянящего ощущения.

«Слышу. Я наконец то её слышу! Земля, словно говорит со мной», — радостно подумал сопротивленец. Он и заметить не успел, как губы изогнулись в расслабляющей улыбке.

Шаги. Парень вдруг ощутил, как кто-то к нему приближается, точно они звучали прямо в груди, такие громкие; они ломали опавшие ветки, слышался хруст.

— Так и знала, что найду тебя здесь, — заговорила девушка.

Эпкальм распахнул глаза и увидел всё словно в абсолютно другом цвете. Стоящая перед ним Ингет переливалась ало-лазурными оттенками. Она вздрогнула, а лицо озарило удивление. Не в силах что-то выговорить, Ингет указала пальцем на глаза сопротивленца.

— Твои глаза… они что… переливаются?

— Переливаются? — эхом повторил Эпкальм, после чего смысл её слов наконец дошёл. Подскакивая с травы, он кинулся к реке. Танцующее на водной глади отражение поразило. Глаза Аноильтенса искрились подобно опалам, сменяя оттенки ежесекундно, словно само северное сияние исполняло изящный танец.

Мгновение. Второе. Свет постепенно начал блекнуть. Подняв голову, Эпкальм уверенно пошёл в сторону Ингет, опустил веки, выставил палец и осторожно коснулся её лба. В тот же миг он ощутил волну смущения, обдавшую его теплотой до самых кончиков пальцев. Хактес охнула от чего-то. Тело, до того преисполненное бурлящей энергией, что разносило по венам чувства природы, стало возвращаться к привычному состоянию, а трепет угас.

Выдохнув, Аноильтенс сделал шаг назад и опустил руку. Открыл глаза.

— Как ты это… сделал? — заполнившийся дрожью голос Ингет, робел.

— Сделал что?

— Я вдруг… я почувствовала… словно меня… эм, завернули в мягкий плед. Стало так тепло и радостно. Что ты, тёмный меня побери, сделал?

«Передача эмоций? Разве мне и такое под силу? Но… — сопротивленец крепко задумался. — И правда, как же я это сделал? — недоумевающе глянув на Ингет, Аноильтенс решил отмахнуться».

— Не знаю, не важно. Ты что-то хотела? — помотал головой Эпкальм.

Сконфуженно обняв себя за плечи, Ингет подалась вперёд. Она закрыла глаза, опустила голову и коснулась руки бывшего лидера. Решая воспользоваться шансом, Аноильтенс начал прислушиваться к чувствам Хактес.

Он уже давно успел понять, что начал постепенно обучаться чувствовать людей и без зрительного контакта, хватало и прикосновения. Однако делать это получалось, только когда человек испытывал сильные эмоции.

Тревога, страх и мимолётное благоговение.

— Пожалуйста… не переставай… приглядывать за мной. Боюсь, если оступлюсь, то потяну за собой и ребят. Но не раскатывай губу понял! Я лишь не хочу, чтобы что-то случилось! — выпалила Ингет на одном дыхании, круто развернулась и помчалась по тропе к штабу.

— Чего? — непонимающе буркнул Эпкальм, покачал головой и неспешно двинулся следом.

Уже у штаба сопротивленец увидел, как отряд во главе с Ингет уходили. На поляне стоял Глорас и тревожно смотрел им вслед. Мужчина выглядел непривычно напряжённо и обеспокоенно, от чего волнения перешли и Аноильтенсу.

Вновь обдумывая встречу с Ингет и её слова, парень подошёл к главе и остановился рядом.

«Неужто она просила присмотреть за ней на задании? С чего бы это?» — недоумевал бывший лидер. В голове закрутились последние месяцы. Среди нескончаемого потока печальных и бесцветных событий, он вдруг смог выудить нечто важное, о чём успел позабыть.

— Ребята ушли на миссию, — первым заговорил Вэдпрум, опередив парня. — Меня беспокоит нынешняя ситуация отряда. Я хотел отговорить Ингет от этой затеи, капитаны дали им особенную миссию на проверку сплочённости, так сказать, — Эпкальм вздрогнул. — Никто не доволен новым лидером. Но куда больше я беспокоюсь о Сэлде.

Эпкальма точно окатило ледяной водой, а после ещё и ударило молнией. От шока глаза распахнулись так широко, что казалось, веки вот-вот порвутся в уголках.

— Погоди! Что Сэлд там делает! Он не может идти на задание! Я не понимаю.

Глорас встревоженно и резко повернулся к сыну; его пальцы, сжимающие плечи, дрогнули.

— Он так настаивал на этой миссии, не хотел, чтобы с отрядом что-то случилось, я не успел даже ему отказать, как он понёсся переодеваться. Он всё ещё неважно выглядит…

— Ты не понял! Неужели Скафия ничего не сказала тебе?

— Не сказала о чём? — удивился Глорас и забеспокоился с новой силой.

Почти рыча от злости, Аноильтенс схватился за голову и заметался на месте, не зная, что делать — то ли бежать следом, то ли идти разбираться с медитрией, то ли объясниться с главой. В голове не укладывалось, что Рафспит, понимая, в каком тяжёлом состоянии находится, решился на такой рискованный шаг.

— Вчера я заходил на процедуру к Сэлду, но его там не оказалось. Меня остановила Скафия. Она сказала, что Сэлд никому и ни о чём не говорил, да ещё и её просил помалкивать, типа сам расскажет, но позже. Агрх! Не суть! У этого идиота дэкстес! Так же Скафия сказала, что он может ещё пожить если не станет пользоваться силой. Поскольку в нём осталось достаточно от дара — душа может существовать, не рискуя почернеть!

В глазах главы поселился ужас, пробивший до костей и самого Эпкальма. У Аноильтенса от нервов и злости руки тряслись в сто крат сильнее.

Почему Рафспит никому не рассказал о своей болезни? Почему решил снова подвергать себя риску? Эпкальм знал, какой бы ни была его удача, — позволившая выжить в первый раз, — второго раза он может и не пережить. Горло сдавила невидимая рука, что продолжила перекрывать поток воздуха.

Долго думать не пришлось. Сопротивленец понимал, что должен сделать, даже если пойдёт против всех остальных. Собственная судьба волновала куда меньше. Своим долгом он считал, что обязан вытащить не только Сэлда, но и остальных.

— Что у них за миссия? Куда они пошли?

— В лес великанов. Там заметили сборище тенадасеров и тех же тебрарумов-перевёртышей.

— Какие ироничные ублюдки, — злобно усмехнулся Эпкальм и стиснул кулаки. — Сэлд идёт прямо туда, где чуть не лишился жизни. Это ловушка, Глорас, я уверен!

— Стой!

— Ты не сможешь меня отговорить, понимаешь же?

Глорас хмыкнул, а после посмотрел на сына с гордостью.

— Даже не собирался. Чтобы эти ублюдки там не задумали, подорви-ка их планы. Шуруй, но для начала давай перестрахуемся. Хватит тебе уже отсиживаться в сторонке.

Лес великанов

Горечь неприятно скреблась изнутри, издавая протяжные и завывающие стоны, от которых хотелось лезть на стены. Чувство ненужности так крепко засело в голове, что стало казаться, — а может и нет, — что все смотрят на Ингет с ненавистью и осуждением. Она успела усвоить урок, да так крепко, что начала клясть себя за непомерные амбиции и то, как отвратительно поступила с Эпкальмом.

А теперь что? Сопротивленка чувствовала, как теряет себя и ту силу, которая бурлила в ней прежде. От этого осознания она становилась всё подавленнее. Единственное чего она желала — вернуть прежние отношения со всеми, и в то же время понимала, что точку невозврата пересекла сама же.

— Соберись, раз ты лидер, то не можешь вести себя так жалко, — подлетевший к ней Женя, с укоризной посмотрел на её трясущиеся руки. В его глазах цвета мха и земли, мелькало недовольство, которое окружало нового лидера все время нахождения на должности.

Она поджала дрогнувшие от подступающих слёз губы и опустила голову.

— Мне жаль… Если бы могла, то не стала желать этого лидерства.

— Сделанного не воротишь и в одну и ту же реку не ступишь дважды, — бросил товарищ то ли раздражённо, то ли с отвращением, а может и всё вместе.

— Тоже мне командирша, много ли она сама может, — окрысилась Липедесса, пролетая вперёд. — Она всех нас к предкам свести пытается, а ты ещё её подбадриваешь.

«Верно. Не время вести себя, как тряпка! Эпкальм никогда таким не был. Чтобы с ним не происходило, на первое место он ставил не себя и не свои переживания, а отряд и задание», — отчитала лидер и постаралась отбросить всё не относящееся к делу.

Между тем сопротивленцы добрались до места, где была обнаружена подозрительная активность врагов. Хактес дала команду передвигаться тише и взобраться на деревья для осмотра территории, а сама стала сканировать глазами местность. Тишина показалась ей подозрительной.

Обычно, если тебрарумы и тенадасеры собирались в одном месте, то явно выдавали своё присутствие. Рокочущего рычания или даже шёпота — слышно не было. Никого не было. Лишь на земле красовались несколько следов лап. Сопротивление двинулись дальше, вглубь леса. В груди же появилось тревожное ощущение, но разъедающая обида была куда сильнее, отчего девушка неосознанно проигнорировала первое.

Пробираясь всё дальше, Ингет чувствовала нарастание нервозности. Она не понимала, где же все тёмные приспешники, почему они ещё ни на кого не наткнулись? Она старалась успокоить себя тем, что отряд идёт по следу. Осознание внезапно ударило в голову.

— Стойте! — взволнованно зашептала в воксикс лидер. — Тут что-то не так!

— Только сейчас заметила? — усмехнулся в ответ Вильт.

— Мы в курсе, что это ловушка, — отозвался Сэлд. — Мы идём по следам, которые ведут в никуда. Надо что-то делать, пока не угодили в западню.

Жар охватил лицо. Причиной волнений Хактес стали не только следы, которые и вели, предположительно, прямиком в лапы недругов, но и ответственность за ещё неокрепшего Рафспита, который только-только успел встать на ноги. Растерянность начала медленно поглощать её. Пальцы на руках похолодели, задрожали и словно онемели. Что же она должна делать?

Закусив щёку изнутри, Ингет снова коснулась воксикса.

— Ребята… мы должны отступить, иначе…

— Отступить! — гневно отозвалась Липедесса. — Ты ни тёмного не можешь! Да кем ты себя вообще возомнила, встав напост лидера? Только и делаешь, что ноешь, какой от тебя вообще прок! И ради этого Эпкальм покинул отряд? Да я лучше сдохну, чем и дальше буду идти за тобой!

— Хватит! Десс, не ори! Что ты творишь? Нас так заметят, — злобно шикнул Тагус.

— Постойте! Там что-то внизу! — вклинился Памаль, прерывая накалившийся диалог.

Переполненная эмоциями, Хактес не могла и пошевелиться. Слова Липедессы ужалили так сильно, что яд мгновенно распространился по телу и отравил разум, отнял последние силы и остатки стойкости, что двигали её вперёд. Точно в трансе, сопротивленка опустила глаза. Стоило ей только увидеть тебрарума со светящимися отростками, глядящего по сторонам, как сердце упало в пятки. Вдавливая пальцы в грубую и шершавую поверхность древесной коры, Ингет чувствовала, как падает в пропасть.

Тёмная тварь бродила вперёд-назад, вперёд-назад. По её тёмным глазам перебегала пелена фиолетового цвета, от чего казалось, что они мерцают.

— Мы в западне! — рьяно выкрикнул Сэлд. — Сверху!

Шок и ужас мгновенно прошибли Хактес, окончательно приковав к крепкому суку, в который она продолжала вжимать ладонь. Единственное на что хватило сил — поднять голову. Сверху, подобно туче насекомых, цепляясь за ветви, сидели тенадасеры с кровожадным блеском в глазах.

========== Глава 34. Молния, пронзившая серое море ==========

Лес великанов

Буянящий в голове вихрь, вновь раскидал в мысли стороны и не давал шанса придумать, что делать дальше. Приросшие к стволу дерева ноги словно задубели. Страх надрывно хохотал, кружил вокруг подобно акуле, готовой в любой момент накинуться на застывшую в ужасе Ингет; он насмехался и ласково касался её пальцев, гладил щёки и дул в глаза. Сук под ногами, казалось, вот-вот начнёт вертеться и сбросит лидера вниз, впечатает в землю, а после почва проглотит её, безжалостно разжевав.

Десятки взглядов, подобных волчьим кровожадным, с упоением разглядывали Ингет. Она чувствовала, что они жаждут больше страха, насыщенного запаха крови и криков, жаждут окунуться в чужие страдания. Хактес ещё никогда не испытывала настолько сильного ужаса. Прежде, даже если она и попадала в передряги, могла быть уверена в том, что Эпкальм всегда наблюдает за ней, наблюдает за всеми. А теперь наблюдать уже некому и тому виной — она сама.

Сделав над собой неимоверное усилие, девушка перевела взгляд на товарищей и поразилась: ни один из них не дрожал, их тела излучали такую решимость, будто они уже собирались прогрызать себе пусть к свободе, даже если придётся переломать все зубы. От их уверенного вида, Ингет почувствовала себя одинокой, пристыженной и слабой.

— Будьте осторожны, среди них та крада, которая меня разукрасила в прошлый раз, — рыкнул Сэлд по связи. — Эй, лидер, ты там вообще дышишь? Штаны ещё не намокли? Скажи-ка мне, что ты вообще здесь делаешь? Вид у тебя, будто ты сейчас испустишь душу, — продолжил Рафспит со злобной насмешкой.

Его голос отрезвил. Слова послужили резкой пощёчиной, которая согнала с глаз пелену, отражавшую краски в негативе. Этот свежий глоток воздуха позволил взять себя в руки, собраться, однако опомнилась она чересчур поздно. Тенадасеры начали спрыгивать вниз, подобно опадающим шишкам, прямиком на сопротивленцев, принявших бой без единого сомнения.

— Цепляйтесь за ветки, живо! Или они переломают вам рёбра! — взревел Сэлд через воксикс.

Сопротивленцы среагировали молниеносно. Отовсюду вверх заструилась леска, тянущаяся к ветвям, подобно рукам. Только механизм перчатки успевал уцепиться и ребята, вырывались, взмывали в воздух. Однако, следом на них тут же напала вторая волна тенадасеров, что всё то время только и ждала этого шага. Они начали появляться словно из неоткуда; враги были готовы к ночной охоте на мышей.

— Н-не дайте себя зажать! Бросайтесь врассыпную, слышите? Не допустите, что вас схватили! — проголосила Ингет, стараясь увернуться от летящего к ней врага.

«Эпкальм, что бы ты сделал? Что бы предпринял?» — потерянно подумала Хактес, но развить мысль не успела. Приспешник Тё6много уцепился за накидку Ингет, перехватил ладонью обе руки девушки и рассёк ножом перчатки, которые та собиралась использовать. Кожаная ткань, с вживлённым механизмом, легко соскользнула с пальцев и устремилась вниз вместе с каплями крови. Хактес оставалось беспомощно и потерянно наблюдать за тем, как её шанс на спасение теряется где-то в кустах. Следом, противник, победно усмехнувшись, с силой отшвырнул лидера вниз.

По рукам расползались струйки крови. Остриё в форме когтя рассекло не только перчатки, но и кожу. Алые бусины слетали вверх, задерживались в воздухе, а после тоже падали.

Спину и легкие обожгло огнём, когда Ингет глухо ударилась о почву. Воздух разом выбило из легких, точно выстрелом пушки. Бешенный кашель вырвался их груди. Вместе со слюной изо рта вылетали багровые брызги, окропляющие лицо. Тело невероятно ломило, в голове гудел ультразвук, в добавок, лидер не могла сделать ни одного вдоха. Её лёгкие, по ощущениям, превратились в сдувшиеся шары, которые никак не удавалось накачать. Глаза заслезились. На спину и кончики пальцев обрушилась колющая боль. Когда Ингет почувствовала, что задыхается, то с силой оттолкнулась рукой и перекатилась на бок. Новая волна кашля пронзила грудь. Казалось ещё чуть-чуть и лёгкие вылетят наружу.

Чуть только она пришла в себя, кинула беглый взгляд по сторонам и постаралась отползти к кустам. Товарищам повезло гораздо больше чем ей: на радость, перчатки всё ещё на них, да и руки в порядке; вероятно, никто из них не оплошал, в отличии от нового лидера. Помимо Ингет повален не был больше никто. Пусть она упала с небольшой высоты, но рёбра изнывали и разгорячённо пульсировали.

Памаль и Вильт старались оторваться от земли и взмыть в воздух, очевидно для коронного приёма; Липедесса упрямо сдерживала натиск врагов и отбивалась массивными ножами, а Тагус её страховал, находясь неподалёку; Сэлд и Женя прикрывали спины друг другу и отчаянно бросались в бой. Они безжалостно резали руки, ноги и животы тенадасеров, хотя сами получали не менее ожесточённые удары в ответ. Никому из них не давали воспользоваться перчатками, всех попросту приковали к земле, лишив главного преимущества и шанса к отступлению.

Воздух с боем проходил в лёгкие Хактес, но с каждым вдохом кашлять хотелось всё больше, а сил, по какой-то причине, становилось меньше.

Ингет постаралась опереться на землю, чтобы привстать, затея оказалась ужасной — спину и грудь окатило градом пульсирующих ударов. Стиснув зубы, она постаралась подавить болезненный возглас. Подняться лидер так и не успела, кто-то резко схватил её за плечо и ожесточённо перевернул на спину, а уже в следующее мгновение массивный ботинок предупреждающе опустился ей на горло. Хактес хотела было дёрнуться, как подошвой надавили сильнее. Из без того тяжёлая задача — дышать, стала и вовсе невыполнимой.

— Где свиток? — прогремел тенадасер с рыком и грозно прищурился.

— Кх… п-пошёл ты! — задыхаясь, прошипела в ответ сопротивленка.

— Хватит с ними церемониться, — холодно и презрительно прошипела девушка с кораллово-бирюзовыми глазами. — Схватить всех, и не упустите ни одного. Ведите этих оборванцев к лагерю, и чтобы крики не стихали до тех пор, пока они не станут молиться о том, чтобы рассказать о свитке.

Голос девушки звучал до того властно и беспрекословно, что по затылку пробежался холодок, смешавшийся с отвращением. По её приказу, тёмные приспешники, грубо отловили всех сопротивленцев; на каждого пришлось по два тенадасера. Любому, кто смел не так пошевелиться или дёрнуться, прилетало по несколько ударов меж лопаток для усмирения буйности.

Хактес поняла, что девушка явно командир, о котором рассказывал Сэлд. Это после встречи с ней, его нашли чудом выжившим. Та, властно прошла мимо каждого пленника и не обратила внимания ни на кого, кроме Сэлда. Задержавшись рядом с ним, она с особенным упоением приспустила маску с лица и хищно ему улыбнулась.

— Как тебе мой подарок, сопротивленец? Всё веселье мне испортил. Знаешь, я отпустила тебя, чтобы ты сдох на глазах дружков, но ты умудрился не только выжить, но и сидишь тут, скалишься. Ах, какие воспоминания навевает, правда же?

— Самым ценным воспоминает станет то, как я раздеру тебе глотку зубами, — прорычал Сэлд.

— Похвально. Ставишь цели, до которых дотянуться не сумеешь. Мог бы стать превосходным бойцом и пожить подольше, — с жалостью хмыкнула она и наклонилась так, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Какая жалость, что ты встретил меня, — с издёвкой захохотала тёмная приспешница. Она снова натянула маску и продолжила сверлить взглядом Рафспита. Подалась вперёд.

Командир прильнула своей щекой к его, да так, что клыки, крепящиеся к маске, вдавились в его кожу. На ткани отпечатался кровоподтёк из уголка рта сопротивленца. Тебресса убрала руки за спину, обхватила одной запястье другой и сладко зашептала:

— Неплохо повеселились, жаль, что ты скоро сдохнешь. Ах, я так буду скучать по тебе, дорогой. Но ничего, мне на память останутся шрамы от твоих сапог, буду смотреть на них и вспоминать о нашей жаркой встрече, — тенадасерка лукаво провела пальцем по щеке жертвы, а после вновь выпрямилась. — Тащите этот сброд в лагерь, но с этим будьте осторожнее, я сама поразвлекусь с этим сладким выродком, — кинув забавляющийся взгляд на Сэлда, она блаженно потянулась, издала довольный стон и махнула рукой подчинённым.

— Т-тебе с нами… не справиться, уж лучше с-сразу… перережь глотки, пока мы не вгрызлись в твою! — выпалила Ингет, и сразу почувствовала, как нога надавила на горло с новой силой, практически перекрывая поток воздуха. Стараясь сохранить насмешливый вид, Ингет сжала в руке приготовленные острые шарики.

Командир тенадасеров лениво обернулась и со скучающим видом посмотрела на трепыхающуюся Ингет. Пожала плечами.

— Я уже справилась с вами, глупышка. Думаешь ты в том положении, чтобы огрызаться? Ах да, загнанные в угол крысы имеют привычку нападать от безысходности, — холодно оценив лицо сопротивленки, она грациозно махнула рукой. — Продырявь-ка ей глаз, не нравится мне её самодовольный взгляд, может это усмирит её пыл. И вгони иглу поглубже, хочу насладиться криками. Только не задень ничего лишнего, понял?

Тебресса оценила взглядом верзилу, а после закатила глаза и помахала руками.

— Нет, стой. Тебе это поручать бесполезно, ты же тупой, как пробка. Лучше сделаю всё сама, — последние слова она растянула с жутким упоением. — И забери уже ту дрянь из её руки!

Амбал неспешно убрал ногу с горла, приставил лезвие и с восторгом ударил ногой по кисти руки, вызвав новую волну колкой боли. Шарики из руки выкатились, так и не сработав. На горло вновь опустилась подошва.

Командир оказалась рядом в мгновение ока. Хактес испуганно дёрнулась. Тенадасерка хищно улыбнулась, показывая иглу в руке. Тебресса подразнила жертву, а после неспешно стала придвигать к глазу сталь. Та, словно довольно и ужасающе хихикала. Не выдержав, Ингет плюнула в лицо обидчице, но и моргнуть не успела, как правый глаз охватило огнём. От острой разъедающей боли она стала видеть вспышками. Инстинктивно зажмурившись, Ингет почувствовала, как кровь, смешавшаяся со слезами, потекла по щекам обжигая кожу. Лицо свело от невыносимого жжения, казалось ещё немного и эта тварь проковыряет иглой до самого мозга. Горло раздирало. Лишь через мгновение лидер осознала, что всё это время истошно кричала и даже не понимала, сколько прошло времени, сколько она так лежит в агонии. Во рту появился омерзительный солоноватый привкус. Слёзы, от брыканий, попали на зубы, а после побежали к горлу, вызывая приступы кашля. Ингет не могла замереть, хоть и понимала: чем больше она дёргается, тем дальше входит игла.

Голова словно отключилась. Сопротивленка ничего не понимала, ни о чём не думала и ничего не слышала. Мир превратился в сплошное кровавое месиво. Даже собственный срывающийся крик она различала с трудом. Давление на горло ослабло, но сапог по-прежнему уверенно прижимал истерично содрогающуюся Хактес к земле. Лидер и заметить не усела, как вцепилась стальной хваткой в руку тенадасерки; постаралась оттолкнуть от лица, но противница оказалась куда сильнее.

Желая, чтобы всё быстрее закончилось, она заставила себя открыть второй глаз, приказала себе убрать одну руку и потянуться к горлу тёмной приспешницы. Ингет не успела даже костюма её коснуться, как подчинённый, — что прижимал жертву пыток, — вдруг отшатнулся и убрал ногу. Командир скучающе обернулась, отвлекаясь от развлечения. Глаза её удивлённо расширились. В горле приспешника торчала стрела, пробившая шею поперёк. Из раны с обеих сторон начала сочиться кровь, пропитывающая тёмную ткань. Мужчина захрипел, сдёрнул маску с лица, а при попытке вдохнуть начал издавать характерные булькающие звуки с шипением. В ту же секунду, он повалился на землю замертво; глаза померкли, хрипы перестали сотрясать пространство, лишь багровые капли плавно скользили по светлой коже, оставляя за собой дорожки.

— Это ещё что за херня? — тихо спросила тенадасерка и поднялась на ноги.

Следом прилетело ещё несколько стрел, просвистевших в воздухе над Ингет. Она истерично подскочила и забилась у дерева. Сопротивленка дрожала подобно осиновому листу, поскуливала и боясь касаться торчащей в главу иглы. Прерывисто дыша с шипением, сопротивленка набралась храбрости и резко выдернула спицу. Боль пробежалась по лицу вспышками, а из-за непрекращающихся слёз, глаз щипало сильнее. Приложив к глазу ладонь, она злобно подняла голову и посмотрела на тенадасерку, стоящую в недоумении. Только их глаза встретились, в мучительницу кто-то влетел на бешеной скорости и ударом ноги отбросил в сторону. Пролетев не меньше полутора метров в воздухе, она рухнула на землю.

Разрыдавшись пуще прежнего, Ингет посмотрела здоровым глазам на представшего пред ней Эпкальма с грозным видом и луком в руках. Его величественная фигура заставила ослабшую девушку расслабиться и судорожно выдохнуть. Он походил на посланника Светлой Девы, которого раньше Хактес на дух не переносила, который ей был не нужен, но которого теперь она ждала с придыханием.

Аноильтенс бросился к Ингет, наскоро приложил ей к ране чистый бинт, тревожно разглядывая лицо.

— Потерпи, — тихо, но твёрдо проговорил сопротивленец, прежде чем ввести раненой заживляющий препарат. — Сиди здесь, — предупредил он сердито, а после встал на ноги, закрывая лидера собой.

Поднимая голову, Ингет обомлела. Казалось, будто перед ней стоит вовсе не тот мальчишка, которого она с небывалой отчаянностью презирала когда-то, а спаситель; пожалуй, ему не хватало лишь излучать свет всем телом. Прижимая одолженную ткань к всё ещё кровоточащему глазу, Хактес содрогнулась, когда почувствовала щекочущее чувство в груди. Она готова была поклясться, что ноги требуют подняться, а тело — броситься в бой вместе с Эпкальмом.

«Это и есть дух лидера? Меня словно нитями тянет к нему, встать рядом и идти за ним в бой, даже если он закончится смертью. Почему же… раньше я не обращала внимание на эту бешенную тягу», — глядя неверящим глазом на истинного лидера, сопротивленка стиснула руку в кулак. Понимание постепенно стало приходить к ней, ударяя по надломленной гордости.

Пока смотрела, Ингет задавалась вопросами, которые прежде игнорировала. Если вредность должна быть вредной, а зависть завистливой, то какими должны быть любовь и радость? Или желание поддержать и успокоить? Сопротивленка неоднократно задавалась ими, и искала ответы наблюдая за Эпкальмом. Будто он был тем, кто даст ей разгадку своими действиями. Вот и сейчас, ей открывалась истина, о которой даже не нужно говорить вслух, достаточно лишь смотреть за ним.

— Отпустите моих товарищей, — озлобленно заявил Аноильтенс, глядя с высока на поваленную тенадасерку.

— Бегу и волосы назад, — съехидничала та, смахивая кровь у глаза. — Вот смотри, уже пятки стёрла.

Командир убийственно посмотрела на сопротивленца и резво поднялась. Отряд сопротивления нервно наблюдали за лидером, истинным лидером.

Командир тёмных выхватила нож и бросила в Эпкальма. Тело Хактес начало двигаться на автомате, она вскочила на ноги, выхватила меч и отбила атаку; оружие с тёмным лезвием отлетело в сторону. Ослабленная, еле держащаяся на ногах ехидная девушка, окрысилась и выставив меч, предостерегая дальнейшие попытки нападения.

— Опустим часть разговора, где ты пытаешься меня унизить или убить и перейдём к делу, — скрестив на груди руки, Эпкальм устало выдохнул, точно разговор вызывал в нём скуку. — Я пришёл за своими людьми, ты пришла в поисках вот этого, — следом он достал из-под плаща свиток и играючи покрутил им. — Не так ли?

Ощетинившись, тенадасерка рыкнула и жадно уставилась на свёрток.

— Умно, сопротивленец, но я тебе не верю. Откуда мне знать, что свиток настоящий? Ты мог притащить мне фальшивку, не находишь?

— Не узнаешь, пока не проверишь, — пожал плечами собеседник. — Разумеется я не отдам тебе его первым, я тоже тебе не доверяю, да и начинать не собираюсь.

Ингет затаила дыхание, когда увидела «пустышку».

«Что он собирается с ним делать? Если она увидит содержимое, то живыми мы отсюда не выберемся. У тебя же есть план, правда, иначе я не понимаю на что ты надеешься?» — она молилась про себя.

— Эпкальм, нет! Не отдавай! Уходи! Он не должен им достаться! — истошно закричала Липедесса и задёргалась. Она брыкалась с такой силой, что сдерживающим её тёмным приспешникам пришлось зажать ей рот и ударить в живот.

— Я вас тут не оставлю, — рыкнул в ответ Аноильтенс, стиснув пальцами добычу. — Тебе придётся мне поверить на слово, командир.

Противница разразилась каркающим смехом, громким и истеричным. Её стойка и играющие пальцы говорили, что она готова вырвать свиток вместе с рукой, если понадобится.

— Поверить? Тебе? — она снова угрожающе загоготала, а после стянула с себя капюшон вместе с маской, обнажая густые переливающиеся аквамарином и кораллом волосы. Происхождение этвахаума делало её властной, угрожающей и внушающей ужас до мозга костей. — Разверни, — требовательно заявила приспешница и стала суровее.

У Ингет застыло сердце, на лицах товарищей читалась тревога, но им затыкали рты и не давали даже возможности дёрнуться, приставив к шеям лезвия.

— Откуда мне знать, что ты не попытаешься вырвать его у меня из рук?

— Тебе придётся поверить мне на слово, сопротивленец, — усмехнулась она, вскинув бровь.

Напряжённая спина Эпкальма выпирала через плащ. От этого волнительно стало и самой Ингет. Члены сопротивления понимали, если свиток будет развёрнут — их подвергнут не только пыткам и заставят молить о смерти.

Аноильтенс начал неторопливо развязывать ленту, казалось, что он чего-то ждёт, но чего именно не понимал никто. Напряжение пропитало воздух и надавило на плечи, отчего ноги стали подкашиваться. Капли пота скопились на лбу и спине. Благо дрожь Ингет можно принять, за импульсы от полученного ранения. Эпкальм настороженно осмотрел свиток, а после своих товарищей. Через мгновение он рывком раскрутил бумажное полотно и крепко стиснул в руке. Благодаря чему тенадасерке открылся вид на содержание. Рты от удивления, если бы не были зажаты — пооткрывались. На пергаменте и правда красовались совершенно другие картинки и иероглифы. Завитки и плавные линии другого языка, заставили сопротивленцев потерять дар речи. Ингет задумалась о том, что ему пришлось достать настоящий свиток, но как? Как он с этим справился и главное, когда?

— Довольна? А теперь обмен, — отчеканил он, сворачивая свиток обратно и завязывая бантик.

— Сначала свиток, а потом уже твои дружки, — угрожающе заговорила тенадасерка, нетерпеливо облизывая губы.

— Может сначала тебе губозакаточную машинку предложить? — съехидничал Эпкальм и скривился. — Одновременно. Такой вариант тебя устроит?

— На счёт раз, — хищно проговорила Тебресса, чуть пригнулась, точно собиралась броситься на парня, если Эпкальм вознамерится её обмануть.

Прошла по меньшей мере одна напряжённая секунда, прежде чем они оба выкрикнули: «Раз!». Сопротивленец ловко подкинул свиток, а тёмные приспешники отпустили его товарищей. Ребята, не мешкая выставили перчатки и перелетели к Эпкальму, который не дожидаясь команды, ловко подхватил на руки Ингет и бросился бежать.

— Уходим, живо! — тихо, но отчётливо рыкнул парень, а после громко и прерывисто свистнул.

Навстречу ему выскочили ле́люпсы — большие пушистые кролики с длинными лапами, как у волков. Их длинные уши развевались по ветру. Шкурка пестрила разными оттенками. На нескольких животных сидели Милена и пара ребят из её отряда. Сопротивленцев в мгновение ока перехватили на животных, а после ле́люпсы рысью понеслись прочь из леса великанов. К моменту, когда Эпкальм уже уселся на своего тёмного скакуна, за спиной раздался яростный крик, пролетевший меж стволов деревьев. Птицы испуганно взмыли в небо, а сопротивленцы потянули ушастых за шесть, чтобы те ускорились. В погоню бросились ядовитые стрелы, выпущенные тенадасерами.

— Летят!

Ингет в отчаянии и страхе прижалась к Эпкальму, остерегаясь того, что приспешники могут их догнать и схватить.

— Приготовились! Всем сгруппироваться ко мне! — скомандовала Милена, вскинув вверх руку. Животные начали ловко уклоняться и маневрировать, чтобы не попасть под обстрел. Тенадасеры тем временем уже готовили следующий шквал стрел.

Сопротивленцы повиновались, направив животных ближе к лидеру, которая с опаской оглянулась. Сделав несколько взмахов рукой, она медленно начала сжимать пальцы, а над небольшим отрядом стремительно начал расползаться купол, скрывающий их от глаз врагов. Острые наконечники отлетали от возведённой защиты. Милена глубоко и прерывисто задышала, прежде чем обратиться к товарищам через воксикс:

— Держитесь рядом, не отставайте, у нас не больше шести с половиной минут, мы должны успеть оторваться от этих ублюдков, пока скрывающий щит не спал!

***

Недовольные лица капитанов — первое, что приметил Эпкальм, когда оказался на территории штаба. Мужчины прямо-таки изнемогали от прилива злости, которая стала причиной красного лица Эдманфера. Скрестив руки на груди, он важно выпятил живот, от чего руки, казалось плавали на нём. Нарций недовольно барабанил ногой по земле и всякий раз театрально фыркал, стараясь обратить на себя внимание. На их фоне Гловиль походила на разъярённого дракона, готового обратить в пепел весь белый свет. И только Глорас с Бонстеком спокойно наблюдали за приближающимися сопротивленцами.

Эпкальм спокойно остановил лелюпса. Он не обращал никакого внимания на негодование собравшихся. Высвободился из хватки Ингет и соскользнул вниз. Следом, он протянул к ней руки, подхватил и ступил на землю. Бывший лидер бросил мимолётный взгляд на окровавленный платок, который практически почернел. Ингет кривила рот от боли, осторожно прижимала ткань к ране и обречённо смотрела под ноги.

— Я требую особого разбирательства! Это неприемлемо! — поднял вопль Эдманфер, чуть Аноильтенс ступил в сторону штаба. Однако сопротивленец и бровью не повёл, продолжал шагать и придерживать Ингет за плечи. — Тебе запрещена любая деятельность, связанная с сопротивлением! Глорас, я требую для него сурового и справедливого наказания!

Глорас на гневные крики капитана пожал плечами, издевательски улыбнулся и повернул голову:

— Для тебя, я полагаю?

— Что! — взвизгнул вновь пузатый старик от удивления и злобы, что вылетели вместе со слюной изо рта. — С чего бы наказание должно быть для меня!

— Ну, как же? Именно ты отправил неподготовленный отряд с новым лидером в его главе на опасное задание без поддержки. Мне уже надоели твои проверки, так что я думаю о том, чтобы разжаловать тебя и дать перевести дух в одной из клеток на нижнем этаже.

Консэдий вздрогнул, заскрипел зубами, а после, смерил пыл и яростно продолжил:

— Я делаю сопротивлению одолжение! Нам ни к чему бесполезные поганцы, которые только и делают, что дохнут или кичатся! — прошипел мужчина сквозь зубы. На его лбу выступила вена, а глаза налились кровью.

Отряд Эпкальма ошарашенно замерли на месте. В их распахнутых глазах читался ужас от осознания сказанного.

— Ещё одно слово, капитан, и я устрою проверку исключительно для вас, на пригодность. И будьте уверены, вы её не пройдёте, — предупреждающий тон звучал до того мрачно и холодно, что показалось, будто над главой и капитаном сгустились тучи и повалил снег. — А уж за это можно и головы лишиться.

— Знаешь, что, Глорас? Это всё не отменяет того, что мальчишка снова нарушил правила и действовал своевольно, имея запрет, — огрызнулась Гловиль. — Мы говорим не о проступках Эдманфера, а о его…

— Хватит, — резко высказалась Ингет, поднимая убийственный взгляд на вторую главу. Девушка дрожала то ли от злобы, то ли от болезненных судорог. Эпкальм внимательно смотрел за ней. Она позволяла себя придерживать, дабы не свалиться с ног. — Вы не правы!

Гловиль, казалось, изумилась до глубины души, поражённая подобной дерзостью и нахальством. Ноздри её раздулись, а сам нос скривился так, что даже у Эпкальма начало сводить мышцы на лице. Однако куда больше поражала сама Хактес, которая умудрялась находить силы на возражения и споры в своём состоянии.

— Что прости? — рыкнула Кастасиэм.

— Можете не извиняться, но за попытку балл засчитаю, — Ингет зашипела от боли, когда постаралась состроить ответную угрожающую гримасу. — Вы все не смеете осуждать Эпкальма за то, что он пришёл на подмогу своим товарищам, пока вы сидели в штабе и грели стулья. Проверки? Хотели избавиться от целого отряда? Кажется, политика сопротивления сильно страдает, глава Кастасиэм. Возомнили себя богами? Кто вы вообще такие, чтобы распоряжаться чужими жизнями? Я понимаю, что вы не питаете к нам никаких чувств, но разве вам и на дочь плевать?

Гловиль вздрогнула, а глаза её истерично забегали по земле, словно она только что осознала то, чего до этого в упор не видела. Лицо женщины вытянулось от ужаса, когда она нашла глазами капитана Эдманфера.

— Давно ли капитанам дана власть выбирать кому жить, а кому нет? — не сдержав гнева процедил сквозь зубы Эпкальм. — Какого тёмного этот ублюдок всё ещё стоит здесь, а не гниёт на потеху трупным личинкам в земле?

— А теперь все успокоились, — властно заговорил Глорас, пока растерявшийся Консэдий беспомощно шевелил губами. — У нас будет отдельное разбирательство по этому случаю, а сейчас всем пострадавшим настоятельно советую пройти к медитрии. Ингет, тебе туда попасть стоит перво-наперво.

Охваченные шоком сопротивленцы были полны непонимания и осуждения. Они смотрели на капитанов и не могли сдвинуться с места. Именно в этот момент Эпкальма начали окатывать чувства других, беспощадно и резко ударяя по раскалившимся нервам. Они невыносимо давили на голову и точно резали своим натиском.

— Я никуда не пойду, пока не узнаю, почему меня и отряд отправили на смерть, а ещё… я требую, чтобы Эпкальма вернули на место лидера. Уверена, нашим обеспеченным сторонникам не придётся по нраву то, что сопротивление раскидывается своими бойцами налево и направо, — твёрдо ответила Ингет, выглянув исподлобья.

Аноильтенс шокировано уставился на неё и заметил непрестанно играющие желваки. От неё исходила невероятной силы злоба и ненависть, которые скручивались вокруг подобно воронке. Бывший лидер осторожно выдохнул, помассировал виски, а после коснулся плеча сопротивленки.

— Спокойно. Тебе нужно к Скафии, хватит с тебя на сегодня.

Девушка на удивление стала спокойнее — мышцы резко расслабились, от чего Ингет чуть не повалилась на землю. Качнувшись в сторону, сопротивленка опёрлась на Эпкальма и стиснула его кисть руки.

— Ты что сейчас со мной сделал? — тихо прошипела она, бросая обескураженный взгляд.

Аноильтенс застыл в изумлении, а после погрузился в непонимание. Он не понимал, о чём та толкует, а потому лишь хлопал глазами.

— Я не… не хотел никого убивать! Лишь проверить на что ты способна, как лидер! Никто не… не посылал вас на смерть! — обрёл голос Эдманфер, возмутившись до глубины души.

— Я сказал хватит! — отрезал Глорас. — Вы, — он указал на сопротивленцев, — к Скафии, а вы, — перевёл взгляд на капитанов, — пойдёте за мной в пункт совещаний. Все уяснили?

От тона нетерпящего возражений, все непроизвольно выпрямились и качнули головами, остерегаясь нарваться на гнев, который, Вэдпрум проявлял крайне редко. С секунду перекидываясь презрительными взглядами, сопротивленцы начали расходиться, но явно нехотя.

Эпкальм оглянулся на измученных товарищей и мотнул головой ко входу в штаб, а сам придержал и повёл Ингет внутрь. Коридоры встретили своих подопечных теплотой, окутывая родной атмосферой вымотанных ребят. По лестнице поднимались в молчании, каждый выглядел как оболочка, лишённая души и разума, которая куда-то плелась.

— Ингет, иди первая, тебе лучше быстрее показаться Скафии, — бесцветно просипел Женя, сразу сворачивая к диванам рядом с кабинетом.

Девушка лишь качнула головой. Аноильтенс, уже привыкший к потрясениям за столько времени, смотрел на своих товарищей с досадой; она пронизывала его кожу когтями, точно крюками, а после резко поднимала, вырывая из него остатки здравомыслия.

В кабинете медитрии сопротивленцы нашли женщину, суетящуюся над колбочками с необходимыми исцеляющими травами, мазями и сыворотками. Те весело звенели, сталкиваясь друг с другом. Стоило ей завидеть Ингет, как Скафия от ужаса прижала ладонь ко рту и замотала головой. Ей потребовалось, как время, чтобы отойти от шока и броситься к Хактес, в один миг пересекая кабинет.

Скафия сразу же сделала поверхностный осмотр, а после отправила пострадавшую на кушетку; сама медитрия побежала собирать все необходимые препараты и бинты. От дрожащих пальцев Ингет, Эпкальму самому становилось больно. Он не переставал вспоминать, как она отважно подскочила и бросилась защищать его от ножа тенадасерки; не переставал и восхищаться тем, как она стойко держалась последний час. Бывший лидер, наконец, разглядел в ней безрассудную храбрость, которая скрывалась за излишне острым языком.

— Как… как ты сумел обмануть их свитком? Там же всегда были ответы на какой-то тест. Каким чудом, Эпкальм? — спокойно спросила девушка, не переставая трястись.

Конечно Аноильтенс понимал, что вопрос её интересует куда меньше собственной раны. Просто Ингет просто пыталась отвлечься, а уж с этим он мог помочь.

— Глорас придумал этот план. Перед тем, как я пошёл за вами в лес великанов, он решил, что свиток может пригодиться и мы провернули небольшую хитрость. Понадобился лишь один человек владеющий иллюзорными способностями, — пожал плечами бывший лидер, мягко усмехнувшись.

— Кто-то в сопротивлении владеет такой способностью? — недоверчиво спросила Ингет, стрельнув на парня серым глазом.

Эпкальм встретил её взгляд и с минуту смотрел на Ингет, размышляя о своём. Он понимал, что выдать секрета главы не может, тем более, что мужчина скрывает его с такой тщательностью. Почему, Аноильтенс не знал, но доверял отцу, а потому не смел предать его доверия.

Когда Вэдпрум при нём воспользовался своей силой и зачаровал свиток, парень сумел всё понять, всё то, что прежде его так беспокоило. То странное ощущение, когда Эпкальм пытался залезть в голову Глораса, да и вообще то, что он не способен читать его эмоции — постоянно вводило в негодование. Однако, когда отец раскрыл ему свой туз в рукаве, на плечи Эпкальма свалилась новая ответственность.

— Нет, нам помог старый знакомый Глораса. Мы добрались до него, сделали необходимое, а после я пошёл за вами. Прости, присмотреть не успел, добрался позднее, чем рассчитывал.

Ингет вздрогнула. Она подняла голову и в странном порыве ухватилась за плащ Эпкальма, а после посмотрела на него испытующими взглядом. Сопротивленец не понимал, что с ней творится, а потому списал всё на усталость и шок от ранения. Лидер скривилась, когда её здоровый глаз заслезился.

— Скажи… как ты это сделал? — она снова подалась вперёд, продолжая стискивать ткань. Аноильтенс непонимающе вскинул бровь и потряс головой, подталкивая Ингет объяснить свой вопрос. — Когда я спорила с капитанами, ты меня коснулся и… тело, его словно охватила горячая волна. Я ощутила спокойствие. Это ведь как-то связано с тем, что твои глаза переливались?

«Я что-то сделал? Разве я… значит, это всё-таки ещё одна часть способности, которую можно освоить? Любопытно», — изумился парень, устремив глаза на свою ладонь. Вместо ответа, сопротивленец пожал плечами, а когда уже собрался объяснить хоть что-то, Хактес внезапно перебила его:

— Я хочу извиниться за всё дерьмо, которое сделала тебе. Извинениями тут мало, что можно сделать, но я готова работать над собой и однажды… у меня получится завоевать твоё доверие. И спасибо за всё, что ты для меня делал и делаешь. Как оказалось, без твоей поддержки я могу только падать. Это не значит, что я прошу тебя постоянно смотреть за мной или держать за ручку, как маленького ребёнка… просто, присматривай, если сможешь, — она закрыла глаз и съёжилась, сжав руку в кулак. — Мне казалось, что если я смогу стать лидером, то и к родителям окажусь ближе, но всё сложилось совершенно противоположно. И это заставило меня открыть глаза и осознать многое из того, что я не замечала. Так что… я поняла, что всегда шла за тобой не потому что кто-то сказал, что ты лидер, а потому что хотела идти, хотела наблюдать и удивляться тому, что ты выкинешь. Надеюсь, у тебя и у ребят хватит сил простить мне заносчивость. Но губу не раскатывай, я всё ещё не собираюсь быть паинькой, — голос её хоть и болезненно сотрясался, звучал более чем искренне.

Эпкальм прыснул со смеху, разразившись добродушным хохотом. Сопротивленец не мог сдержаться, а вот Ингет нахмурилась и приняла убийственный вид. Протяжно выдыхая, чтобы успокоиться, парень осторожно потрепал нерадивую девушку по голове.

— Поправляйся, Ингет. Жду не дождусь увидеть тебя паинькой, — улыбка расползлась по его губам.

— Да пошёл ты, ясно! Вали отсюда!

— Не успела я отойти на пару минут, как вы тут снова перебранки затеяли, — делано возмутилась Скафия. — Хватит глупостями маяться, давай я осмотрю твой глаз, нужно скорее обработать его, пока ты, не дай Светлая Дева, не словила заражение.

Примирительно вскинув руки, Аноильтенс в последний раз улыбнулся, прежде чем сосредоточиться на манипуляциях медитрии.

Комментарий к Глава 34. Молния, пронзившая серое море

С возвращением из путешествия! Мне будет очень приятно получить весточку о впечатлениях(´｡• ᵕ •｡`)

А так же жду в телеграм канале: Мир Кэтрин Виннайт

До скорой встречи на землях Зазавесья(„• ֊ •„)

========== Глава 35. Пламя, разъедающее внутренности. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 35. Пламя, разъедающее внутренности. Часть 1

Приятного путешествия в мир Зазавесья!

Штаб сопротивления,лес на территории

Ингет бездумно петляла вокруг штаба. Изредка покачиваясь и врезаясь во всё подряд, она старалась переварить разговор с медитрией. Сопротивленка всё ещё привыкала видеть только одним глазом, а потому с горечью ударяла ладонью по стволам деревьев. Разговор выдался тяжёлым, настолько, что она до сих пор не могла отойти.

Осторожно коснувшись перебинтованного лица, она поморщилась от пульсирующей боли. Хактес поняла, что даже обезболивающие травы Скафии не способны справиться с раздирающими резями.

— Что будет с моим глазом? — поинтересовалась Ингет, не в силах скрывать дрожь в руках. Она покрепче вцепилась в коленки и уставилась в пол, чувствуя, как страх ехидно хохочет и кружится над ней.

Медитрия поджала губы и притянула к груди колбочку с мазью, после чего тяжело выдохнула. Женщина облокотилась о свой стол и сочувственно посмотрела на пациентку.

— Мне жаль, Ингет. Зрение спасти не удастся. Зрительные нервы задеты, повезло, что тебе не повредили и второй. Из хороших новостей могу сказать только то, что сам глаз сохранить удастся… ну, разве что он немного расплывётся.

Шок ударил по телу с такой силой, что голова закружилась. На мгновение даже показалось, что земля бешено запрыгала. В пересохшем горле противно засвербел язычок. Сглотнув, в попытке избавиться от противного ощущения, Ингет подняла голову и уставилась в отражающую поверхность металлического подноса. Под белоснежными бинтами, огибающим голову и прикрывающим повреждённый орган, торчала вата. Хактес с ужасом смотрела на свою рану. В здоровом глазу начали скапливаться слёзы, а слизистая раздражилась так, что капилляры воспалились в тот же миг и окрасили белок багровыми жилками; почудилось даже, будто в нём ползают маленькие змейки.

— Значит… нужно привыкать видеть только одним глазом?

— Да, первое время будет очень непривычно. Постарайся не напрягаться, хорошо? Отдохни немного, — женщина помогла сопротивленке подняться.

Её жалостливый взгляд вызывал в Ингет бурю злости. Что ей от этой жалости? Какой прок от того, что Скафия такая сочувствующая? Разве это может вернуть глаз? Ещё больше пугало лишь то, что лидер и её отряд могли попасть прямиком в лапы тенадасеров, а уж тогда, потерей одного глаза Хактес уж точно не ограничилась. Страшно было даже представить, что могли сделать с остальными товарищами, так, она хотя бы успела выбить время до прихода Эпкальма.

Случилась ещё одна трагедия — фамильное кольцо пропало. Она уже знала, что вероятнее всего, оно слетело с пальца в момент, когда тенадасер рассёк её перчатки. От этой потери горечь не то что сжимала горло, а буквально душила, и скребла когтями в надежде разодрать кожу. В груди ныло, а злоба от собственного бессилия толкала на то, чтобы колотить руками землю, точно это могло что-то изменить.

Ингет бесцельно продолжала куда-то брести. Даже не поняла где оказалась, пока не услышала бурное течение реки. В груди появилась странная пульсация, когда у воды она увидела Эпкальма.

«Если не он, что бы с нами стало?» — Хактес смутилась, когда поняла, что ждала его гораздо больше, чем можно было подумать. Ей не понятно, когда чувства стали обуревать голову. Отмахнувшись от них, она осторожно приблизилась.

Эпкальм сидел с закрытыми глазами в расслабленной позе. На глаза спадали пряди волос, касающиеся пухлых губ. Точёный подбородок и острые скулы, по которым так хотелось провести пальцами. Ингет и сама заметить не успела, как стала пялиться на него. Чуть согнувшись, ведомая странным желанием коснуться его волос, она потянула руки к угольным локонам. Глаза цвета оперения феникса внезапно распахнулись, и сопротивленка замерла. Почувствовала, как позорно рдеет лицо под взглядом бывшего командира.

Резко одёрнувшись, она постаралась сделать привычное недовольное лицо, хотя чувствовала себя злоумышленником, застуканным на месте преступления. Ингет давно уже не раздражалась взаправду. Выгнав из лёгких воздух, она опустилась рядом и скрестила руки на груди.

— Что-то ты ко мне зачастила, — подметил Эпкальм, от чего щёки Хактес вспыхнули с новой силой.

— А ты что-то зазнаваться начал, — буркнула Ингет, подставив лицо остужающему ветерку. Однако с каждой новой секундой она чувствовала, как кожа распаляется всё сильнее. Возмущённая собственной реакцией, она прочистила горло.

— Если верить тебе, то никогда и не заканчивал, — хмыкнул командир, чуть вскинул брови и насмешливо скривил губы. — Как быстро твоя благодарность испарилась.

Сопротивленец оценивающе окинул взглядом перебинтованный глаз, а после безразлично отвернулся к реке. Ингет насупилась и гневно махнула на него рукой.

— Мне теперь до конца жизни к тебе в ноги падать или что? Закатай губу! Может я тебя и признала, как лидера, но следить буду в оба!

— В оба? — расхохотался Эпкальм. — В одно, скорее.

Схлопотав удар в плечо, Аноильтенс заметно повеселел.

— Ну вот, так лучше, узнаю нашу ворчливую Ингет. Что тебе сказала Скафия?

Хактес помрачнела, и стиснула руками свои лодыжки. Произносить вслух страшные слова хотелось меньше всего.

— Я теперь, как одноглазый пират. Женя, кажется, их так называл, — невесело проговорила она и повернулась к собеседнику.

— Тогда кое-что не сходится. Скажи «Ар-р-рь»!

— Да, а не пойти бы тебе! — вскрикнула Ингет и воззрилась на товарища устрашающим взглядом.

Эпкальм прикрывал рот рукой и силился не рассмеяться, но его плечи безудержно дрожали, а лицо начало краснеть. В конце концов он не выдержал и расхохотался во весь голос. Хактес и понять ничего не успела, как её губы растянулись в улыбке, а после и она сама залилась смехом, похожим на карканье чайки.

Всё вдруг перестало казаться мрачным. Настроение точно по щелчку, переключилось на «радость». Знай она раньше, что может такбеззаботно общаться с тем, кого бесцельно презирала долгие годы, смогла бы сделать шаг к нему на встречу раньше? Ответ был очевиден — нет. Не пройди она через все те события, так и продолжала бы пыхать гневом и вымещать злобу на том, кто всегда её поддерживал и помогал, не ожидая ничего взамен. Теперь же Ингет задавалась вопросом: «Почему она была так слепа?», ответа, к сожалению, не находила, как бы старательно не искала.

— Можно тебя попросить? — стушевавшись, Хактес неуверенно посмотрела на парня перед собой. Тот вопросительно склонил голову, ожидая вопроса. — Мне не хочется оставаться в штабе, возьми меня с собой, туда куда ты ходишь по вечерам?

С лица Аноильтенса в один миг спала вся игривость. Он стал серьёзнее, подозрительнее и холоднее. Нахмурившись, он незаметно отодвинулся, а после выдал категоричное:

— Нет.

От жёсткого ответа Ингет впала в недоумение.

— Почему? Я никому ничего не расскажу, я тебе обещаю!

Эпкальм замотал головой и закрыл глаза. Светлая прядь в его волосах резала глаз от того, что на неё падал солнечный свет.

— Это только моё дело. Ты ранена, куда я тебя поведу? Нет уж, оставайся-ка ты в штабе. Я не знаю, насколько опасны эти вылазки, поэтому предпочту не рисковать.

— Вот как… тебе жалко что ли? — пробурчала сопротивленка. — Не Святая Дева весть что прошу! Я лишь отвлечься хочу от всего! Не могу больше выносить презрительных взглядов!

— Жалко у пчелы в заду. Ингет, нет. Закрыли тему, ладно? Мне тренироваться надо, либо сиди молча, либо занимай место подопытного.

Хактес замерла, когда не услышала варианта: «Либо уходи». Какая же она глупая! Эпкальм ведь всегда терпел это презрение, всю жизнь! Не от неё, так от капитанов и Гловиль. Как она могла ляпнуть такое не подумав?

«Он сейчас единственный, кто понимает меня лучше всех остальных», — с грустью подумала сопротивленка.

— Хорошо. Только… и ты меня не гони.

Академия кувелов,холл здания

На улице стояла приятная солнечная погода. Студенты щебетали друг с другом и весело хохотали. В воздухе витал дух приближающихся летних каникул, однако жара всё не отступала, а потому академцы все чаще укрывались в кабинетах, где было свежее или же в тени. Тем не менее ничто не нарушало настроение некоего праздника.

Малер же среди всеобщей радости чувствовал горячечный гнев и отвращение ко всему вокруг, особенно когда смотрел на спину девушки со светлыми волосами. Калеса с деланым удовольствием подхватила Ланию под руку и послала надменный взгляд Лауре, идущей по другую руку от новой подруги. Кулаки в карманах отщепенца сжимались непроизвольно, а челюсть начинала побаливать от того, что парень часто сжимал зубы.

Прошло чуть больше, чем несколько дней с возвращения Нобилиа с обследования из Кортаса. Как утверждала сама девушка — с ней всё в полном порядке, нужно лишь немного отдохнуть и всё нормализуется, но Малер не верил в это. Он знал правду и ненавидел себя за это ещё больше. Однако, никакая ненависть не шла в сравнение с той, которую он испытывал к Амкапир.

Теперь, когда всё самое ужасное уже случилось, и, казалось бы, хуже уже некуда — надменная академка выдвинула парню условие. Она потребовала, чтобы Присфидум прекратил общение с Ланией, даже взглядами с ней не обменивался; потребовала уделять всё внимание ей и только ей и возможно тогда, она подумает о том, чтобы избавить его род от проклятия.

В её слова верилось с трудом, но делать было нечего. Снять его было главным приоритетом, как не посмотри. Не только ради себя, но и ради братьев. Малер поклялся, что прервёт порочный круг, что больше не допустит тех ужасных повторений. Малер прокололся лишь в одном — влюбился. Мало того, он позволил испытать те же чувства и Лании. Теперь её жизни грозила серьёзная опасность. От чувства вины и злобы хотелось лезть на стены и долго и протяжно выть, в надежде, что что-то изменится.

— Чего тебе надо, Амкапир? — недовольно фыркнула Лаура, даруя бывшей подруге презрительный взгляд. — Не припомню, чтобы Лания тебя вообще хоть когда-то интересовала.

— Ну и чего ты рычишь? Я тоже человек и мне просто хочется общения. А ты мало того, что ворвалась в мою компанию, так ещё подгребла всех под себя, — насмешливо бросила Амкапир. В надменном жесте, она с превосходством сбросила с плеча белокурую прядь и гадко усмехнулась. — Так что не жадничай, Тэнкальт.

Лаура, не стерпев наглой дерзости, осторожно подхватила Ланию за талию и дёрнула на себя, поменявшись с ней местами. Она бросила Амкапир взгляд полный невысказанной угрозы, а после прищурилась.

— Ты никогда и ничего просто так не делаешь, — проскрежетала академка, сверкнув потемневшими от гнева лазуритами. — И раз уж на то пошло, то ты сама отталкиваешь людей отвратительным поведением! Если бы хотела, ты бы с самого начала нашла общий язык со всеми, но ты же не хотела. Тебя интересовали вовсе не Лания с Флатэсом, а Малер.

Калеса злобно цыкнула, скрестила на груди руки и кинула украдкой взгляд в сторону Нобилиа. Беседа трёх девушек не приводила ни к чему хорошему вот уже несколько дней; пока две бывшие подруги грызлись, как собаки, Лания предпочитала не лезть.

Присфидум видит в её выражении лица некоторое недовольство, а потому считает, что она не желает общаться с Амкапир. Сама Лания отвечает лишь при необходимости, в остальное время ведёт себя безразлично по отношению к прицепившейся сокурснице.

— Ни дня без драк, ну что за ужас, — на плечо Малера упала рука друга, задорно улыбнувшегося во все тридцать два.

Вот и вторая проблема нарисовалась, подумал отщепенец. Проблемы во взаимопонимании появились и у него с Флатэсом, который всё чаще стал смотреть на него с долей холодной неприязни. Ребята со время отъезда Лании в Кортас не прекращали спорить и выяснять отношения, но итог оставался прежним: кто-то из них в конце беседы выбирал стратегическое отступление и покидал поле битвы.

— Ох, Малер, не напомнишь мне почему твоя бешеная подружка продолжает крутиться вокруг Лании? А ещё может ты всё-таки собрал свои яйца в кулак, чтобы рассказать мне о чём вы тогда говорили с Амкапир у академии? — заискивающе улыбнувшись, Флатэс напористее сдавил плечо друга пальцами, буквально впиваясь в него.

Стиснув зубы, Малер сдержался от порыва закатить глаза, но плечи его заметно напряглись. Он чувствовал, что всё перевернулось с ног на голову, а его заставляют ходить по потолку с таким видом, будто так и нужно.

Не зная, как избавиться от навязчивых вопросов друга, вызывающих внутри мертвенный холод, Присфидум медленно повернул голову к Игнэйру и легонько ударил того по руке, призывая убрать ладонь. Отщепенец никак не мог взять в толк, когда же друг успел услышать разговор с Калесой и как много он слышал, но рассказать правду просто-напросто не мог. Зачем об этом говорить, если решить проблему могут только он и потомок Амкапир, в данном случае — вредная блондинка.

— А ты свои собрал, чтобы объяснить откуда у тебя ожоги на руках? — с ехидной снисходительностью промурлыкал Малер. Бесцеремонно схватив руку Флатэса, он подлез пальцем под ладонь и надавил посередине. Только Игнэйр ослабил хватку, болезненно цыкнув, как Малер отодрал её от себя. — Я так и думал, когда соберёшься поговорить об этом, — он стрельнул глазами на покрытые тканью руки, — тогда приходи поболтать и о том, что услышал на днях.

Огненный парень неприятно скривился, а после натянуто улыбнулся, что выглядело до неприятного угрожающе.

— Ты ведь тоже считал, что тайны не должны сближать нас или держать вместе, что изменилось? — понизив голос, укорил Присфидум и сердито сдул с глаз кудрявую прядь.

Флатэс притворно изумился, вскинул брови, а после ужесточил взгляд, приблизив лицо ближе к уху друга.

— Жизнь Лании на кону не стояла, — жёстко отбрил он кучерявого друга.

— Вы ещё присоситесь друг к другу, — раздался голос рядом.

Оба академца резко обернулись, встретившись с брезгливой и вместе с тем насмешливой гримасой Ингелео. Он бросил Флатэсу странный взгляд, изучая его лицо добрые пол минуты, а после недельно скривил губы и зашагал дальше по коридору.

Задорный парень сверкнул хищной улыбкой, подался вперёд и подхватил смутьяна под локоть.

— Сладкий, тебя тоже поцеловать надо? — обольстительно протянул Игнэйр, натянув довольную улыбку чеширского кота.

От неожиданности, Элисар изумлённо обернулся, разинув рот. Ему потребовалось не больше секунды, чтобы скривиться, выражая тем самым отвращение. Следом, Игнэйр навалился на Ингелео сзади. Тот вновь окинул его отвратным взглядом и взвизгнул:

— Фу, такие как ты, меня не интересуют!

— Ну, куда же ты так бежишь? Как же мне тебя целовать, если ты убегаешь? — притворно возмутился Флатэс.

Оба академца унеслись по коридору, оставив позади шокированного Малера и троицу девушек смотреть им вслед. Отщепенец всё пытался понять, когда же эти двое начали сближаться, а что ещё безумнее — ладить? Неужели из-за Калесы Присфидум отдалился от прежних друзей настолько сильно? Неужели он теперь не часть корабля, а за его бортом?

========== Глава 35. Пламя, разъедающее внутренности. Часть 2 ==========

Академия кувелов,холл здания

Флатэс неугомонно гнался за улепётывающим Ингелео, что изредка оглядывался. Друзья остались далеко позади, но огненный парень не смог нормально вдохнуть, пока не покинул стены академии. Лишь оказавшись снаружи, он остановился и принялся отпыхиваться. Сердце бешено грохотало, а в голове продолжали крутиться слова отца. Они вызвали очередной приступ тошноты. На икрах неприятно заиграли нервы, походящие на слабые импульсы сердцебиения. Ему хотелось бежать, как можно дальше, туда где никто не сможет найти и не заставит его снова браться за тренировки. Большего ужаса, чем вновь готовиться к службе — Флатэс и представить себе не мог.

Мысли о том, что он снова может покалечить кого-то огнём — приводила к неистовствующей панике.

На миг ему почудился приторно зловонный запах горящей плоти. Внутренности скрутило.

— И чего ты выкидываешь опять? — задыхаясь, прохрипел Ингелео и кинул взгляд на Игнэйра.

— Извини, мне надо было побыстрее выйти на улицу, — безразлично бросил Флатэс и выпрямился. Окинув незаинтересованным взглядом бывшего друга, он засунул руки в карманы и неспешно побрёл с территории.

— Твой отец ведь уже сказал тебе, не так ли? Поэтому ты такой дёрганый? —спокойно спросил смутьян. — Тебе всё равно не убежать. А если посмеешь снова, хотя бы попытаешься, всё бросить и лишить меня возможности выбраться из этого дерьма, я прирежу тебя собственными руками, — его последние слова отдавали ледяным холодом.

Игнэйр скучающе остановился и лениво повернулся к Элисару, застывшему на месте с враждебным выражением лица. Не сдержавшись, задорный парень растянул губы в угрожающе мрачной улыбке и сузил глаза. По птичьи склонив голову, он усмехнулся.

— Правда, сладкий? Думаешь сумеешь сладишь со мной? Не лезь ко мне и без тебя забот по горло, — к концу парень с пылающими волосами перестал скалиться и расслабил лицо. — Уж не знаю, что я там у тебя отобрал, но я не хочу возвращаться в тот ад. У меня была надежда на то, что я смогу выбраться, но вы все тащите меня обратно. Где для тебя перспектива, для меня — отчаяние, Инги.

Закончив речь, Флатэс побрёл дальше, не перерывая размышлений о былых временах. Он старался понять, чего же хочет на самом деле и чего боится, что мешает снова подчинить огонь, но так и не находил единственного и верного ответа, хоть и понимал, что первостепенную роль играет страх.

Академец осознавал, хоть семья относится к нему с трепетным пониманием, но всё равно гнёт свою линию. Если так они выражают заботу, то лучше им и вовсе не пытаться, ведь этими потугами делают только хуже. Уж в это он верил со своей непривычной ему святостью.

Игнэйр и заметить не успел, как ноги принесли его к реке, где он не появлялся уже чуть не больше месяца. Ничего не изменилось: вода все так же игриво журчала, аккомпанируя вокалу ветра и птиц, разносящих свои мотивы на сотни метров. Трава стала пестрить заметной синевой, постепенно сменяя сочный зелёный оттенок. Небольшие цветочки по-прежнему усеивали травяное полотно, подобно бабочкам, готовым вспорхнуть в любой момент. К великому разочарованию, Флатэс чувствовал, что больше не вписывается в этот пейзаж, ведь в нём произошли заметные изменения.

Прежняя сдержанность заметно таяла на глазах, мысли всё чаще очернял гнев, а поведение стало меняться так сильно, что академец грозился потерять свою маску вечно задорного мальчишки.

Уже на автомате подцепив из кармана брюк зажигалку, он чиркнул ей, скользнул пальцем по колёсику и стал заворожённо наблюдать за пламенем. Флатэс ждал момента, когда то оживёт и набросится на него, попытается поглотить и затянет в топи, откуда вернуться будет уже невозможно. Тем не менее он не мог ослушаться наказа отца. Понимал, что нужно снова попытаться, даже если огонь в этот раз его не пожалеет.

Стянул митенки и отложил на землю. Стараясь проглотить старые воспоминания и зудящий на подкорке памяти страх, он решительно протянул руку. Разозлился своей пугливости и в гневе позволил шарику пламени увеличиться в несколько раз. То, словно так и должно быть, на удивление, повиновалось и даже откликнулось, позволив повелевать собой. Оно танцевало и переливалось на его ладони, завораживая свечением и привлекая источаемым жаром. Злость постепенно растаяла, сменилась радостным возбуждаем, пока следом не появился и страх.

Игнэйру показалось, что он почувствовал его присутствие, словно тот в виде огромного и искорёженного тебрарума стоял прямо позади и ждал, когда же парень дрогнет, чтобы вцепиться в него. Замерев, он ощутил, как по торсу прокатились мурашки, а после в памяти снова начали вспыхивать душащие воспоминания. Взрыв! Пламя и в этот раз не пожалело хозяина. Оно яро набросилось на его одежду и стало подбираться к изуродованной коже на руках, точно тигр, что перестал подчиняться дрессировщику. Не сдерживаясь, Флатэс вскрикнул от одичавшего страха, но с места так сдвинуться и не смог.

«Сгорю! Я сейчас сгорю! Как иронично, чёрт возьми», — подумалось ему.

Однако в эту же секунду по нему ударил яростный порыв ветра, что отбросил Игнэйра прямиков в воду. Погружаясь в охлаждающие потоки, академец распахнул глаза и увидел ласкающую кожу жидкость. Он не успел сообразить, что происходит, как обрушившиеся в воду руки, рывком вытянули его обратно на берег. Смахивая с лица воду, огненный парень увидел перед собой разъярённое лицо Элисара. Оно находилось так близко, что он видел в его глазах беснующийся гнев и напряжённо дёргающиеся желваки. Его кулаки стискивали обгоревшую футболку Игнэйра с такой силой, что ткань жалобно закряхтела. Одним рывком, он притянул его ещё ближе и встряхнул, старался привести в чувство, поймать зрительный контакт.

— Отпусти, я должен сгореть! — надрывно и истерично завопил Флатэс, цепляясь за запястья Ингелео.

Разум словно отключился. Флатэс окончательно перестал соображать, ему чудилось, что он в огне, что он горит, а рядом, совсем неподалёку охвачена пламенем и сестра. На глазах скопились слёзы, что крупными каплями бросались бежать по лицу, точно остерегаясь, что и их достанет огонь. Он видел вокруг лишь дым с буйствующими языками пламени, слышал крики Экли и свой, чувствовал вонь горящей плоти и задыхался, задыхался, задыхался.

— Ты нахрен совсем конченый? — с отупляющей злостью взревел смутьян. — Когда ты уже прекратишь творить эту херню? Да на тебе уже живого места нет! Разуй свои лупёшки! Разуй, я сказал!

Не выдержав, Ингелео снова окунул Флатэса головой в воду и снова дёрнул на себя. Он пристало следил за выражением лица, чтобы понять пришёл ли Игнэйр в себя. По итогу ему пришлось повторить «купание» ещё пару тройку раз, пока закашливающийся от воды весельчак не пришёл в себя. Вскидывая голову, вздорный шутник заметил, как к нему бросились ещё два человека, но увидел только рыжий и чёрные цвета, всё остальное сливалось из-за стекающей на глаза воды.

Флатэс, точно пребывающий в прострации, не слышал никаких звуков. Он потеряно крутил головой с выпученными глазами, пока щёку не обожгло. Мир стал приходить в норму. Перед ним всё так же стоял Ингелео, прописавший ему смачную пощечину, а по бокам — Лания и Лаура, тревожно разглядывающие друга.

— На меня смотри! — рыкнул Элисар, схватил лицо Игнэйра и стиснул щёки. — Сраный чудила, ты чего добиваешься? Ты уже не тот полудурок, который обжёг сестру, ясно! Ты теперь просто придурок, который разучился соображать башкой! Хватит себя прижигать!

Смутьян ещё несколько минут грозно смотрел нерадивому другу в глаза, прежде чем ожесточённо расцепить руки и отшатнуться от него. Тело Флатэса по прежнему горело, но уже не от истерики, а от страха. Что он только что чуть не наделал? Он же чуть не перешёл грань невозврата…

Лания нагло протолкнулась к Флатэсу, заставив Ингелео отступить ещё на несколько шагов. Она с ужасом оглядела его раны и поджала губы. Выдохнув, академка выставила руки и сосредоточилась на ожогах. Она чуть скривилась, когда начала перемещать золотисто-зелёный свет, залечивая раскрасневшуюся кожу. Пока Нобилиа делала своё дело, все молча наблюдали на Флатэсом, чьи глаза становились краснее с каждой новой минутой.

— Лания, тебе нельзя, твоя способность… — вяло постарался возразить парень, виновато глядя на её руки.

— Помолчи хоть раз, Флатэс. Мне нужно сосредоточишься.

Уверенный ответ рыжеволосой академки, окончательно выбил его из равновесия. Он даже стал сомневаться та ли Лания Нобилиа перед ним? Не она ли вечно мямлила и опускала глаза или то был кто-то другой? Облегчённо выдохнув, он наконец почувствовал спокойствие, предоставляя себя на милость подруги.

Через некоторое время Лания поднялась, давая понять, что закончила с лечением. Флатэс взволнованно посмотрел на проявляющиеся красные пятна на её руках. Нобилиа проследила за его взглядом и прикрыла покраснения, а после мягко улыбнулась. Она не дала другу и шанса открыть рта, так как обратила внимание на Ингелео. Академка изучала его несколько секунд. Элисар угрюмо стоял, скрестив на груди руки и далеко не сразу заметил, что Нобилиа буравит его глазами. Парень фыркнул и недовольно сощурился, скрючив нос.

— Чего пялишься? — огрызнулся тот, направляясь к Флатэсу.

— И долго ты прятать его будешь, — она скептично изогнула бровь и качнула головой на его руки.

Смутьян замер на мгновение, неотрывно сверлил Ланию ледяным и неодобрительным взглядом, от которого та невольно повела плечами.

— Так и будешь истерить, как девчонка? Да ты же не переживёшь, если на твоём тебе появятся изъяны, принцесска, — хмыкнула Лаура.

Тот продолжал молча стоять, а после и вовсе сделал вид, будто никого не слышит. Лания не выдержала и подалась вперёд, протянула руку и ухватилась за край рукава его футболки, от чего Ингелео среагировал молниеносно. Он грубо ударил девушку по руке и отшатнулся. Весь начал пылать от гнева.

— Убери от меня свои клешни, — прикрикнул смутьян, сделавшись бешенным зверем.

Лания же спокойно выдержала его истерику, после чего установила зрительный контакт. Флатэс смог понять, что для неё это тяжело, лишь когда она заправила прядь волос за ухо — так она всегда делала, пытаясь скрыть нервозность или страх.

«Она начала переступать через свои себя? Поразительно», — мелькнуло у него в голове.

— Я дотронулась рукава, а не тебя. Не думала, что ты такой изнеженный, — она скривила губы дугой, а после тихо цокнула языком. Её пальцы вцепились в кожу на плечах, но Нобилиа упрямо продолжала смотреть на Ингелео. — Пошли, — она махнулась ему рукой и направилась за соседние кусты. — Пошли, Ингелео, ты ранен!

Как только она отвернулась, её плечи заметно расслабились. Пусть голос подруги всё ещё не звучал бодро и уверенно, но она определённо стала внушать доверие и перестала быть в глазах других забитой девочкой. По крайней мере усердно работала над этим, из-за чего Флатэс почувствовал за неё гордость.

Территория академии кувелов,река Светлой Девы

Лания скрылась от любопытных глаз за природной изгородью. Бурлящий поток реки приносил небывалое успокоение и даровал возможность выдохнуть, хоть она и чувствовала себя не в своей тарелке. Вечерний ветер ласково проводил по щекам и отправлялся кружиться в цветах по полянке. Из-за деревьев было немного темнее, чем там, где она лечила Флатэса.

— Ты кого из себя строишь? Я не просил о помощи, — фыркнул позади Ингелео, нехотя передвигающий ноги.

Он остановился на приличном расстоянии от академки. Лания затылком чувствовала, что смутьян пытается прожечь его взглядом, но постаралась сохранить самообладание.

— Про запрет касаний мы и так все знаем, — начала она, — а про стеснение показывать свою слабость, слышу впервые. Даже забавно, — мягко отозвалась Нобилиа.

Ингелео, точно приросший к месту, изменился в лице — стал более жутким. Выдохнув, Лания подошла к нему на допустимое расстояние, старательно сохраняя дистанцию и выставила перед собой ладони.

— Просто вытяни руку.

— Без прикосновений, — предупредил недоверчиво Элисар.

— Не очень-то и хотелось, — так же спокойно ответила Лания, желая поскорее закончить спектакль.

Чуть помедлив, он таки показал небольшой ожог. Раскрасневшаяся кожа приобрела ядовито-алый оттенок, что становился насыщеннее к середине. Выставив руки над раной, девушка следила за тем, чтобы не пересекать дозволенную черту близости, но, и чтобы её способность доставала до повреждённой кожи.

— Почему ты так такая тошнотворно терпимая? Других мало волнует, чего и кому нравится и чего кто терпеть не может.

— У каждого свои бзики. Я не терпимая, я просто знаю, что это такое — чего-то бояться или не переносить. Твоя проблема в том, что ты перекладываешь свои страхи на других и высмеиваешь, думая, будто так пройдут собственные. Но свои раны в первую очередь нужно принять, а потом уже лечить, ты же их просто игнорируешь. И по этой же причине не хочешь выглядеть перед кем-то слабым. Надеешься, что пройдёт само?

— Не лезь куда не просят, — без злости бросил смутьян.

Он нахмурился, гипнотизируя золотисто-зелёный свет.

— Как ты смогла… справиться со своими… ну ты поняла?

Лания стрельнула глазами на напряжённое лицо Ингелео, а после задумалась. Как она справилась? А разве справилась? За всё это время Нобилиа и правда сделала много шагов к тому, чтобы перебороть страхи, но они всё ещё сидели глубоко внутри.

Она всё так же продолжает неосознанно вздрагивать при случайной встрече с братом; заставляет себя смотреть людям в глаза и не бояться, не опускать голову; всё ещё учится общаться и улыбаться. Лания, точно, как маленький ребёнок, учится ходить, но учится заново. Академка определённо не считает, что работать над собой легко, знает, как это страшно, но понимает, что если не станет ничего менять, то будет только хуже.

— Я всё еще пытаюсь справиться. Сама я бы ни за что ничего не смогла, мне помогают друзья. Благодаря их поддержке у меня получилось поверить в себя, вот и весь секрет.

— Как банально, друзья, — невесело хохотнул Элисар и помрачнел. — У меня нет друзей, Люксальта и Эльтен ушли, так что…

— У тебя есть Флатэс, — возразила Лания.

— Мы не друзья.

— Значит, ты прибежал к нему на помощь только потому, что хотел прополоскать его голову в воде? Ты не можешь принять того, что беспокоился? Или боишься понять, что тебе тоже нужны люди? — Лания помотала головой. — Во всяком случае, пока ты не откроешь глаза, так и будешь ходить на ощупь. Тебе протянуто много рук, готовых помочь, ты просто их не видишь. А помимо всего, ты ещё и стен настроил вокруг себя, как тогда к тебе должен пробиться хоть кто-то?

Она ненадолго задумалась.

— Хотя, ты подпустил к себе Люксальту, но в тоже время построил между вами уже другую стену. Боялся своих чувств?

— Да, какое тебе вообще дело! — возмутился Элисар, но сразу же присмирел. В груди поселилась тоска и он готов был клясться, что до сих пор ощущал тот невесомый поцелуй в щёку. — Но… я правда так и не сказала ей, что она для меня пэглэфа́смиах¹. Хотя смысла в этом не было, она… всегда видела только Эльтена перед собой, — его щёки зарделись от непривычной откровенности.

— А может тебе просто хотелось так думать? Если продолжишь и дальше лишать всё смысла, то рискуешь навсегда остаться узником в пожаре.

— Я не Флатэс. Никогда не думал, что буду разговаривать о подобном с кем-то вроде тебя, — когда Инглео скривился, Лания заметила, как в его глазах мелькнул то ли страх, то ли горечь, она не разобрала, однако ощутила тоже самое. Слишком уж ей были знакомы эти чувства, слишком болезненны и глубоки. — Я не выношу, когда нарушают мои личные границы только потому, что отцовские подстилки каждый раз тянули ко мне свои грязные руки, — внезапно выдал парень, не отрывая хмурого взгляда от рук Лании.

Растерявшись на несколько мгновений, она подняла голову. Светящаяся пелена перестала исходить от ладоней. Признание так её ошарашило, что академка даже не знала, как нужно отреагировать. Ингелео не дал ей времени на раздумья. Он повертел руку, убеждаясь, что от ожога осталось лишь блёклое пятнышко, как от синяка, а после отошел на шаг.

— Инг…

— Ты закончила, отлично. Я пошёл.

***

Язык кувелов:

Пэглэфа́смиах¹ — не имеет прямого перевода; однако, схоже со значением чувства «влюблённость», когда человек внутри пылает и сгорает от своих чувств. Так же может означать, что объект обожания распаляет внутри обожателя необузданный огонь.

========== Глава 36. Разные берега реки. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 36. Разные берега реки. Часть 1

Последняя глава третьей сюжетной арки. До конца пути остаётся всего 10 глав. Совсем скоро путешествие закончится, дорогой мироходец… Приятного погружения в мир Зазавесья(つ≧▽≦)つ

Штаб сопротивления,река Светлой Девы

Сумерки стремительно надвигались на просторы Зазавесья и заполняли темнотой леса, из которых ускользали последние лучики солнца. Свет пробегал по пёстрой листве, скрывался за горизонтом и оставлял после себя мрачный привкус наступающего вечера.

Эпкальм открыл глаза и почувствовал уже знакомое бурлящее ощущение внутри. Сосредоточился и постарался сдержать новое для него состояние. Сопротивленец осторожно приложил руку к земле и в ту же секунду мир заполнился яркими красками в виде петляющих разномастных потоков. Все они кружили, переплетались и вели к своим владельцам. За время тренировок Эпкальм успел понять, что рядом с одним человеком в основном витают цвета одной температуры, например, с радостью не мог искриться гнев, или с печалью чувство блаженства; по крайней мере такого ему ещё не встречалось.

Аноильтенс замер, когда почувствовал приближающиеся смятение и лёгкое волнение.

В голове сам собой вырисовался образ маленькой девочки с пепельно-золотистыми волосами, озорной улыбкой, заражающей любого, кто смотрел на неё и пронзительный взгляд глаз цвета малахита. Следом за ней в сознание ворвалось давно забытое воспоминание, пробравшее его до самого мозга костей: хрупкое, девичье тело дрожало, раскрасневшиеся от слёз глаза заполнил страх, а сама девчушка мёртвой хваткой цеплялась за своего отца и тревожно кричала, чтобы тот её не отпускал. В тот момент, тогда ещё ребёнок Эпкальм, увидел, как вокруг подруги бурлит вихрь из эмоций — разноцветный вихрь.

В то время он ещё не осознавал, что увидел, не понимал и что именно она пробудила в нём силу, как не понимал и того, как у неё это выходило. В ней клубился дикий страх потери наравне с безудержно горячей любовью, радостное предвкушение и мрачнейшая печаль. Аноильтенс до сих пор не понимал, как она не лопнула; просто не мог взять в толк, как трёхлетний ребёнок способен выплёскивать подобный ливень чувств.

«Жива ли ты? Получилось ли выбраться? — не успел он развить мысль, как впал в уныние. — Даже если и смогла, наверняка, ничего не помнит, она больше не принадлежит этому миру, как её мать, так и отец, — тоска ободряюще обхватила его и начала поглаживать плечи, точно баюкала ребёнка».

Разозлившись на себя за очередное воспоминание о прошлом, сопротивленец встрепенулся и провёл рукой по лицу и выдохнул едва слышным рыком.

«Иногда… я всё же хочу вернуться в то время», — вновь промелькнула в голове мысль, которую Эпкальм позволил себе озвучить лишь в мыслях, ведь знал, произнеси вслух — все усилия жить настоящим падут прахом, станут пепелищем и откинут далеко назад: к его обугленному дому, к тому моменту, когда он увидел сгоревшие тела семьи, туда, где он безутешно ревел сидя у пепелища, где безостановочно шептал имя женщины дарившей ему материнскую любовь, где впервые встретил Глораса и как тот протянул ему руку, туда, где он продолжал бы падать во тьму и бесконечно разбиваться о осколки прежней жизни.

— Эпкальм? — тревожный голос, вывел его из транса, в который он успел погрузиться.

Сопротивленец инстинктивно повернул голову и чуть не столкнулся лбом с Ингет, лицо которой находилось всего в нескольких сантиметрах от его.

Ойкнув, она резко отстранилась. Её щеки до невозможного прелестно пылали; таких оттенков красного Эпкальм даже и не видел прежде. Пытаясь подавить улыбку, он прикрыл рот рукой, но не смог сдержать вырвавшегося смешка, на который девушка отреагировала обиженным фырканьем. Ингет приложила к губам ладонь, а после и вовсе прикрыла лицо.

Наблюдая за её смущением, сопротивленец тотчас позабыл о мрачных призраках прошлого и энергично подскочил с травы.

— Тёмный меня дери! — спохватился тот, обратив внимание на время. — Мне пора, увидимся позже!

— Эпкальм, подожди!

— Прости, голубка, но тебе со мной нельзя, мы уже говорили об этом.

— С каких это пор я голубка? — буркнула девушка, зардевшись ещё пуще.

— С тех самых, как начала ворковать мне на ухо, — усмехнулся Аноильтенс и поспешил скрыться за кустами, где прятал форму и оружие.

Удостоверившись, что услышал удаляющиеся шаги, Эпкальм наспех переоделся, закрепил на руках перчатки и скрыл голову капюшоном плаща. Сопротивленец уже стал сомневаться в том, что его вылазки ненапрасное занятие, поскольку никаких результатов он добиться так и не сумел. Уже успел усомниться и в надобности этой вылазки, но решил, сделает ещё пару подходов. Если ничего не выйдет, прекратит попытки и начнёт искать другие пути.

Закрепив на поясе меч, Эпкальм выставил вперёд руки, выпустил леску и оттолкнувшись от земли, перелетел через реку. Странное ощущение не покидало его всю дорогу. До места, где сопротивленец сидел в ожидании, отделяло не больше пяти минут ходьбы, однако за последние двадцать он успел заметить чужое присутствие. Уцепившись леской, Эпкальм спланировал на толстый сук и упёр одну руку в бок, а другой принялся массировать переносицу.

Нервно выдохнув, он начал злиться и искренне понадеялся, что ошибся.

— Ингет, пожалуйста, не говори мне, что ты и правда пошла за мной, — громко сказал сопротивленец. Неподалёку дрогнули листья, подхваченные лёгким ветерком. — Не вынуждай меня идти к тебе, Хактес!

Листва снова зашуршала, но уже от движения, только тогда сопротивленец позволил себе обернуться. Шпионка отпустила ветви с густым оперением; она и правда терялась на их вычурном фоне. Ингет непринуждённо посмотрела на Эпкальма, а после стряхнула с себя пару прутьев.

— Ты же сам просил не говорить, — возмутилась та. — Я послушный товарищ, знаешь ли.

— Начнём с того, что тебя здесь быть не должно, а закончим тем, что я тебе не лидер. Зачем ты сюда пошла вообще? Я же говорил, что это может быть опасно!

Она нахмурилась, стиснула кулаки, а после напряжённо посмотрела вниз.

— Мне нужно разрешение, чтобы следовать за тобой? Разве суть лидерства не в том, чтобы люди сами выбирали идти за лидером или нет? Не ты ли мне это объяснял?

— Тёмный тебя за ногу! Хватит меня моими же словами попрекать. Какая ты всё-таки упрямая.

Ингет спрыгнула с дерева. Эпкальм хоть и нехотя, но тоже спустился, хмуро поглядывая на упрямицу.

— Я не собираюсь тебя шантажировать или сдавать кому-то, я пришла только потому что хотела пойти за тобой. Ну и любопытство своё сыграло. Обещаю! От меня не будет проблем, я хочу лишь помочь! — она выставила над головой руки в молитвенном жесте и склонилась.

— Ну что с тобой делать, — покачал головой Эпкальм, не сдержав улыбки. — Ладно, но, чтобы без твоих фокусов, поняла?

Ингет просияла и широко улыбнувшись закачала головой.

— А если мы на кого-нибудь наткнёмся — помалкивай.

Она жестом показала, что закрывает рот на молнию и выкидывает ключ — излюбленный Женин жест, который он повторял почти каждый день, когда только попал в сопротивление. Тогда все ребята, но волей не волей запомнили его, а позже уже и опомниться не успели, как начали использовать сами.

Оба сопротивленца развернулись и продолжили путь. Уже слышалось бурчание реки и виднелся просвет между деревьями. Аноильтенс бросил взгляд на Ингет, как вдруг замер. Кончики пальцев начало покалывать, а в голову ударили потоки яростных эмоций. Они буянили с такой силой, что он сразу же ускорил шаг, ведомый их зовом.

— Давно я не слышал такой сильной ненависти, — неосознанно выпалил Эпкальм и уже практически понёсся к реке.

Ингет лишь успела бросить ему недоумевающий взгляд, а после ускорилась. Они бежали без остановки несколько минут, пока не вырвались из лесной гущи на берег. Свет ударил в глаза, когда сопротивленцы выбежали из темени.

Цветы окутывали благоухающим ароматом, бурный бег воды приносил ощутимую свежесть, а сумрак, как показалось, обрёл глаза и стал с интересом наблюдать за развернувшейся картиной.

Эпкальм замер чуть ли не разинув рот. Он смотрел на другой берег и никак не мог поверить своим глазам: на траве сидел поникший и промокший до нитки юноша с потемневшими огненными волосами; казалось, будто кто-то затушил неистовствующее до того пламя. Парень прижимал к себе ноги и буравил землю, рядом с ним стояла академка с тёмными волосами и, точно, мерцающими в наступающей тьме глазами. Она недоумённо разглядывала вышедших из леса гостей. Её плечи заметно напряглись, и девушка даже начала пятиться назад, как бросила взгляд на друга.

— Флатэс…

— Наконец-то я тебя нашёл! — торжествующе и облегчённо выдал Эпкальм, перебивая академку.

Парнишка тут же отреагировал и обернулся, устремив васильковые глаза к неожиданным гостям. От его понурого взгляда у Аноильтенса появилось странное вязкое ощущение, точно он за раз закинул в рот пригоршню черноплодки. Лицо, — как понял сопротивленец, — Флатэса, прояснилось, и он вскочил, поворачиваясь всем корпусом.

— Это же ты тогда помог нам, — бесцветный голос постепенно заполнился удивлением. — Нашёл… а зачем ты меня искал?

— Пришло время того самого «сочтёмся», — заговорил Эпкальм, обретая твёрдость в голосе. — К вам в руки ведь попал свиток, если не ошибаюсь, то он о Кэтсиях, — он оценил, как оба академца напряглись и подались чуть вперёд. — Если он всё ещё у вас, мы избавим вас от этой ноши. Нельзя допустить того, чтобы он оказался в руках тенадасеров.

Ребята вновь тревожно переглянулись. Повисшая пауза затянулась, а они всё трясли друг другу головами в немом общении.

— А… свиток… он у нас, но не совсем, — первой дар речи обрела девушка.

Когда Эпкальм недоумённо сощурился и склонил голову, академка поспешила добавить:

— Он у нашего друга.

— Это ещё кто такие? — прервал разговор, появившийся из-за кустов парень с проколами в ушах. Следом за ним вышла ещё одна девушка, которую Аноильтенс так же узнал по пышным вьющимся волосам.

— Он помог мне вытащить Малера, — с печалью добавил Флатэс. — Они пришли вернуть должок.

— Чего ты несёшь? Какой ещё «должок»?

Девушка с рыжими волосами пихнула смутьяна в бок и смирила угрюмым взглядом.

— Они хотят забрать свиток, — пояснила брюнетка.

— Чего? Зачем он им вообще нужен, — изумился тот и бросил вопросительный взгляд на Флатэса.

— Ингелео, помолчи, пожалуйста, — устало попросил вымокший друг. — Сейчас он у моего соседа, но он вряд ли понесёт его сюда без объяснений. Давайте встретимся на этом же месте и в это же время завтра? Думаю, он будет рад от него избавиться. Этот свиток, честно сказать, начал сводить нас с ума.

Ингет недовольно затопталась на месте. Эпкальм предупреждающе стрельнул ей глазами, но та даже и не смотрела в его сторону, нацепив на лицо привычные недоверие и раздражительность.

— Откуда нам знать, что вы нас не облапошите? — в её голосе клубился недовольный рык, пока она сдерживалась, чтобы привычно не окрыситься.

— Мне казалось ты выкинула ключ. Стоило догадаться, что ты приберегла для себя дубликат, — тихо усмехнулся Аноильтенс, подпирая подбородок.

— Мне незачем вам лгать, просто приходите завтра и заберите уже проклятущую хреновину, — устало ответил Флатэс. — Если у тебя есть айкофэт, могу дать свой профиль для связи.

Эпкальм слегка прикусил губу изнутри.

— Мы не пользуемся этими штуками, понимаешь ли, нам не надо, чтобы нас обнаружил враг из-за подобной оплошности. Так что я надеюсь на твою добродетель, но можешь дать на экстренный случай какую-нибудь другую информацию.

— Флатэс Игнэйр, первое общежитие, сто седьмая комната. У ордена пересменка на территории с пяти двадцати и до шести вечера. Милости прошу, — безэмоционально бросил академец, выдавив из себя измученную улыбку.

Качнув головой, Эпкальм поддерживал зрительный контакт до последнего, а после развернулся, вновь окинув кучку студентов взглядом. Исчезая в лесной гуще, он испытывал лёгкость в груди, но и вместе с тем гнетущее ощущение того, что эти ребята могут исчезнуть и никакой встречи не состоится.

Оба сопротивленца пробирались обратно, раздумывая о своём. Обратив внимание на дрожащие руки Ингет, Эпкальм решил списать всё на радостное предвкушение и уже воображал, как ворвётся к Сэлду и покажет ему то, ради чего они все столько времени старались и жертвовали. Только теперь он задумался: а стоило ли оно того? Стоили того потраченные нервы и съедающее беспокойство за товарищей и Глораса? Стоило всех унижений и ругани?

Думы внезапно оборвались. Их перекрыло трепещущее чувство, казалось, будто в что-то груди начало неистово бесноваться. Недоумённо нахмурившись, Эпкальм осмотрел свою грудь, а после сообразил, что это вовсе не его чувства. Сопротивленец поднял взгляд на замершую на месте напарницу. Она продолжала дрожать. Аноильтенс уже хотел поинтересоваться всё ли в порядке, как Хактес резко развернулась.

Глаз Ингет так ярко блестел, что в нём можно было легко разобрать отражение местности. Щёки налились пунцовым румянцем, от которого смущение охватило и самого Эпкальма. Напарница нервно покусывала нижнюю губу несколько секунд, прежде чем сорваться с места. Она в мгновение ока оказалась рядом с лидером. Уверенно ухватила его обеими руками за плащ и яростным порывом притянула к себе.

Эпкальм остолбенел, когда их губы соприкоснулись. Жар уст Ингет опалил его собственные, а сердце неожиданно ускорилось. Зажмурившаяся сопротивленка выглядела неожиданно смущённой. Она крепко прижималась к парню, вцепившись стальной хваткой в ткань униформы. Следом Аноильтенс ощутил жар в глазах и в этот момент на него обрушилась волна будоражащих сердце чувств, что закручивала в бурном урагане и уносила ввысь. По затылку побежали мурашки. Эпкальм на мгновение разучился дышать, а после впервые вдохнул настолько сладостный воздух. Губы начали приятно пульсировать, а уши стали точно раскалённые угли.

«Ингет… это же твои чувства?» — спросил он сам себя.

Неловко положив руки на её плечи, но медленно отстранил Хактес от себя. Её лицо зарумянилось сильнее прежнего, покраснело до кончиков ушей. Когда она раскрыла глаз, Эпкальм ощутил невероятное смущение и щекочущий стыд.

— Опять твои глаза…

— Что это было?

Одновременно заговорили сопротивленцы, не сводя взглядов друг с друга. Хактес вдруг положила руку на губы Эпкальма и тихо прошептала, опустив голову:

— Я сделала это, потому что в груди было неспокойно. Не совладала с собой.

========== Глава 36. Разные берега реки. Часть 2 ==========

Территория академии кувелов

От красок радужного заката остались лишь расплывчатые облака. Небо выглядело так, будто кто-то размазал всю картину, перемешав краски. Звёзды мерцали в небесном океане. Луна восходила на трон, провожая уже скрывшееся за горизонтом солнце.

Ингелео было не до красот погоды и не до ночного пейзажа. Вниманиевсецело было приковано к Флатэсу, идущему впереди. Старый друг прижимал руки к телу и бессмысленно плёлся в сторону академии. Смутьяна не переставало беспокоить не только состояние парня, но и сопротивленцы. Он неустанно раздумал то над одним, но над вторым, не понимая, из-за чего стоит беспокоиться больше.

Бросая взгляд на айкофэт, Ингелео проверил сеть и не обнаружил привычного длинное сообщение от Эльтена и короткого от Люксальты. В груди стало неспокойно, ведь он уже давно не получал от них никакой весточки. От рассказов первого академец не был доволен от слова совсем. Пусть друг и писал, что с ним обращаются более чем хорошо и уделяют много внимания. Элисара напрягало в ордене всё: от миссий, на которых друг успел побывать до их тренировок — специальной программы для новичков. Со временем сообщения стали всё короче и короче, пока и вовсе не прекратились.

«Неспокойно мне за этого недоумка», — подумал смутьян и бросил взгляд на Флатэса.

— Эй, трещалка, что ты собираешься делать с тем свитком? Точнее если Малер тебе его не отдаст? — Ингелео нахмурился и сосредоточенно стал сверлить спину друга.

Тот лишь пожал плечами и обратил к нему истомлённый взгляд. Он выглядел полностью выжатым и потерянным, а таким смутьян видел его всего раз — в день происшествия с Экли.

— Вряд ли он ему нужен. Малер ничего с ним не делает, как и Калеса. Они стали беспокоиться из-за того, что эта штуковина находится у них. Так что завтра у нас станет одной проблемой меньше.

— А сам ты как? — Ингелео чуть смутился, ощутив незнакомое и неприятное щекочущее чувство. Он уже давно отвык переживать и заботиться о ком-то, даже с Контрайнами смутьян не так явно проявлял эти чувства, даже если порой и хотел — не мог. Его что-то постоянно останавливало. Сам же академец считал, что это с непривычки.

— Вау, неужели поганка начала беспокоиться о людях? А дальше что? Научишься нормально разговаривать?

От интонации Флатэса в Ингелео всё перевернулось. Лёд, сухость и вызов — всё, что прежде звучало в его голосе. Элисар на мгновение словно вернулся в прошлое, на то покрывало, на котором они, будучи подростками, проводили дни напролёт.

— Нет, сопливытерательную машинку тебе дам или можем обойтись пинком под зад, мне не принципиально, — в привычной манере огрызнулся Ингелео.

— А может вы уже помолчите? Не успели отойти от реки, как сразу начали собачиться, — устало проговорила Лания.

Смутьян обернулся и окинул её недовольным взглядом. Та вдруг остолбенела. Она неотрывно за кем-то наблюдала, а на лице проступала боль, которую она была не в силах скрыть. Нобилиа начала очень медленно отворачивать лицо, но глаз отвести так и не сумела.

— А вот и наш хранитель, — с усмешкой выдала Лаура. — И как всегда со своим поводырём, — на последних словах она окрысилась и подхватила Ланию под руку, притянув к себе поближе.

Малер и Калеса неторопливо прогуливались по территории, пока Амккапир с довольной дьявольской усмешкой жалась к своему провожатому. Ингелео передёрнуло от одного их вида. Ему тотчас захотелось пошевелиться, чтобы убедиться в том, что на нём никто не виснет, захотелось отряхнуться, смыть с себя следы невидимых прикосновений. В памяти начали мелькать образы женщин: они стояли во мраке и тянули к нему свои руки, стремясь потрогать везде, до куда могли дотянутся. Их лица затягивала чернота и только глаза пылали ядовито-красным оттенком, губы же растягивались в омерзительно-приторных и томных улыбках. Вновь дернувшись, он стиснул зубы и ненавистно проследил за блондинкой, которая в его воображении стала таким же безликим монстром.

Послышался смешок. Ингелео замер, когда встретился с глазами Флатэса полными холодной усмешки.

— Дыши, Инги, задохнёшься же, — слабо улыбнулся друг и в мгновение ока преодолел расстояние между ними. Игнэйр положил руку на плечо смутьяна, склонил голову. Остановился у самого уха и с привычной прозорливостью дунул в него. — Как посмотрю не только меня прошлое по пятам преследует. Не так уж мы и отличаемся, как ты думаешь, — шёпот порезал слух, полоснул по самому больному.

Ощерившись, Элисар уже хотел оттолкнуть от себя старого друга, как тот хлопнул его по спине, окликнул Малера и побрёл в его направлении. За ним неохотно двинулись Лаура с Ланией. Напряжение обеих чувствовалось так явственно, что казалось они могли скрутить землю вокруг себя. Желание уйти отступило, и смутьян с интересом пошёл за небольшой компанией уже предчувствуя представление. А он в нём ужасно нуждался, ведь хотел забыть о том нелепом откровении, о своих яростных действиях, когда приводил Флатэса в чувства и о тошнотворных прикосновениях. Как бы Ингелео не старался отрицать, глубоко внутри знал, что ему нужны люди, как и сказала Нобилиа.

Элисар уже давно понял, что сам не сможет совладать с тем, что уже долгие годы грузит его, душит и тянет вниз. Чувствовал, что тонет в густых водах, и сколько бы не пытался выплыть, приближающаяся поверхность и свет постоянно отдалялись.

В очередной попытке абстрагироваться, Ингелео лениво подошёл к собравшимся академцам и стал ждать представления.

Присфидум бросил взгляд на Ланию. Флатэс это заметил, засунул руки в карманы и стал серьёзным.

— Лания, идите, я тут сам разберусь. Незачем лишний раз мотать себе нервы из-за этого охламона.

Уловив тревожную интонацию Игнэйра, смутьян недоумённо посмотрел на товарища, а после на девушку с пышной копной волос.

«Что-то тут не так. Чтобы этот придурок держал рыжуху подальше от её ненаглядного дружка? Сама она, кажется не понимает, что происходит. Эти трое… неужели что-то скрывают от неё?» — засомневавшись, Элисар и заметить не успел, как ему на губы скользнула ядовитая улыбка. Вероятность тайны взбудоражила, тем более, что он уже видел непонятные припадки Нобилиа, но скидывал их на её очередную слабость.

— Чего вы хотели? — буркнул Малер, сделав небольшой шаг назад.

— Свиток. Он ещё у тебя?

— Для чего тебе свиток? — оживилась Калеса. Она подозрительно прищурилась и скривила нос, подобно рычащему зверю.

— Не хочешь от него избавиться? В любом случае у тебя тоже должок перед тем парнем, он тебе жизнь спас, — буднично произнёс Флатэс, покривив губы.

— Каким ещё… — непонимающе начал было отщепенец, как вдруг его лицо прояснилось. — Понял. Отдам, а теперь нам пора…

— Куда это ты так торопишься? — перебила Амкапир, когда на её губах расцвела ехидная усмешка. Она бросила взгляд на Ланию и с деланым добродушием помахала ей рукой.

Убийственное выражение Малера поначалу повеселило Элисара, пока он не заметил, как Нобилиа стала угасать на глазах. Её взгляд стал меняться на отчуждённый, плечи опустились. Академка запустила пальцы в волосы и вцепилась в голову, гримаса стала изображать постепенно поглощающий ужас. Лания чуть покачнулась, но Лаура подхватила её, не давая рухнуть. Тогда же Присфидум побледнел, руки задрожали ещё неистовее, чем пальцы его подруги, а глаза резко расширились, выдавая страх. На её плече неожиданно появился порез. Кровь вмиг засочилась из раны, от чего смутьян впал в негодование.

Ингелео чуть подался вперёд. Осознание начало постепенно складываться в голове, но первопричина так и не вырисовывалась. Он не понимал почему подобное происходит, но догадывался, что можно сделать. В конце концов, тогда за обеденным столом Лания была похожа на безжизненное тело, но ровно до одного момента.

«Так мне не показалось? Или всё же… надо бы проверить эту теорию», — задумался смутьян, замечая, что Нобилиа становится всё хуже.

Он порывается с места, бесцеремонно подхватывает Калесу за шкирку и так же грубо толкает к Лании. Амкапир, дабы не свалиться, уцепляется за неё и восстанавливает равновесие.

Нервно хохотнув с чувством предвкушения, он запрокидывает голову, когда его охватывает безумный смех. Между тем Лания приходит в себя, а взбешённая Калеса гневно выдыхает и буравит смутьяна глазами.

— Как интересно, — Элисар вздыхает со смехом и приводит себя в чувства. Понизив голос, он ловит взгляд Малера и продолжает: — Вам нравится хранить тайны, да? Тогда я считаю своим долгом снова сунуть нос в ваши дела. Сами вы, очевидно, ничего объяснять не собираетесь, так что мне остаётся только немного покопаться в твоём бельишке. Уж не знаю, что творится с твоей подружкой, но вина явно лежит на тебе, не зря её бешеный братец не даёт ей встретиться с тобой. Но ты ведь и сам начал избегать своего шпица, как интересно!

Присфидум сглотнул и побледнел еще больше. Он бросил встревоженный взгляд на подругу, которая постепенно приходила в себя, на мечущую молчании Калесу и после обратно на Ингелео.

Элисар хоть и насмехался, но не видел ничего забавного в происходящем. Раз уж ему одному не выбраться из дерьма, в котором он увяз, то так или иначе придётся заручиться поддержкой со стороны. Смутьян посчитал эту ситуацию за шанс. Может он и не притягивает людей, как Эльтен или Флатэс, но во всяком случае может найти свой способ подступиться к другим. Тем более что обычно забитая Лания, фальшивый Флатэс и язвительная Лаура стояли интересовать его куда больше, чем он того бы мог желать.

Академия кувелов,комната Малера и Флатэса

За ночь Флатэсу так и не удалось сомкнуть и глаза. Его мучали призраки прошлого, слова Ингелео и недосказанность Малера касаемо Лании. В придачу ко всему, он вернулся настолько уставшим и опустошённым, что совершенно забыл дополнительно обработать руки от ран, а потому кожу сильно саднило от любых неосторожных движений. Академец смог вздремнуть всего несколько часов, а к моменту пробуждения почувствовал себя абсолютно разбитым.

Первым делом, он таки смазал руки, замотал бинтами и натянул поверх митенки. Убедился, что поражённая ожогами кожа не видна и выдохнул. Просидел на постели не меньше получаса, прежде чем понял, что не осилит занятия. После этого забрался обратно в кровать, где сон таки взял верх и академец заснул.

Проснулся уже ближе к вечеру с гудящей от боли головой. Ему потребовалось несколько минут, чтобы привести себя в порядок и собраться с мыслями. Тем не менее Флатэс сверлил время ещё минуту, пока в дверь не раздался стук. Плохо соображающий задорный парнишка поднялся с кровати, заметил на тумбе свиток, вероятно оставленный Малером.

Игнэйр мог стерпеть что угодно, но не нынешнее поведение друга. Пусть он и понимал, что Присфидума что-то держит рядом с Калесой, но не понимал, почему ему приходится отрекаться от всех друзей ради неё. Из-за этого злость, что уже давно переросла в ненависть к Амкапир, закипала в венах. Озорной парень уже тогда принял для себя решение — он не простит такое поведение ни одному из них.

Запрятав свиток в дальний угол тумбы, академец таки поднялся с кровати и поплёлся к двери, за которой кто-то начал бесноваться. Стуки становились всё напористее и злее. Не желая жертвовать дверью, Флатэс тяжело выдохнув и щёлкнул замком. Только он успел повернуть ручку, как в комнату бесцеремонно вошёл Ингелео, облокотившийся о дверной косяк. За его спиной стояли Лания и Лаура. Подруги улыбнулись и помахали ему, пока смутьян брезгливо скривился от вида хозяина комнаты.

Не дожидаясь приглашения, он вошёл внутрь и плюхнулся на один из стульев, вальяжно на нём развалившись. Флатэс сделал пригласительный жест подругам. Лаура качнула головой и уверенно прошла внутрь, а следом робко зашла Лания, перед этим убедившись, что второй хозяин комнаты отсутствует.

— Как спалось, принцесса? Пробуждение лёгкое? — насмехался Ингелео.

— Если бы не твоя рожа, может бы и было, — хрипло буркнул Флатэс. — Я, знаешь ли, не готов есть поганки с самого утра.

— Уже вечер, а поганки есть вообще нельзя, — парировал Ингелео. — Пакуй бубенцы в штаны и пошли на встречу с этими твоими сопротивленцами.

Флатэс сощурился, подхватил подушку с кровати и прикрылся, ощущая, что его щёки слегка запылали.

— Чего это ты в хорошем настроении? И откуда такой энтузиазм? Девчонки, вы с ним что-то сделали?

— Да я к этому «чуду» человечества ближе чем на метр не подойду, меня всё еще воротит от его рожи после воспеваний Инетты, — пожала плечами Лаура.

— На самом деле он сам привёл нас к тебе, — ответила Лания. — Ингелео весь день ходил и искал тебя. Чуть душу из нас не вытряс.

— Цыц, женщины! — спокойно отозвался Элисар.

Осмотрев спинку стула, он подхватил джинсы и бросил их прямиком в Флатэса. Гость недовольно скривился, наблюдая за бывшим другом, а после наставил на него палец.

— Не вижу твоих телодвижений или наш малыш застеснялся?

— Может нам выйти? — смутилась Лания, отворачивая голову.

— А как же стриптиз? — возмутилась Лаура и обе девушки тихо захихикали. — Не заставляй нас ждать, — она игриво подмигнула Флатэсу, после чего его щёки зарделись ещё сильнее.

— Извращенки какие. Ладно Лаура, но Лания, — изумился Флатэс, когда ему в лицо прилетел порыв ветра, раздувший волосы.

— Меньше болтовни, больше дела. Время уже подходит. Шевели булками.

— Откуда такая спешка? — хмыкнула Тэнкальт.

— У меня есть к ним пара вопросов. Не просто же так отдавать свиток! — поражённо пожал плечами Ингелео, а после подскочил со стула. — У тебя есть минута, больше ждать не будем.

Напоследок смутьян снова запустил в Игнэйра порывом воздуха и только после этого вышел вместе с девушками.

Глаз Флатэса начал подёргиваться от хамского поведения. Тем не менее он не хотел, чтобы Ингелео перешёл к более мощной артиллерии, а потому поспешил со сборами. Откинул джинсы обратно на стул, достал из шкафа свободные шорты, сменил футболку и наспех почистил зубы. Оглядев комнату, подхватил из тумбочки свиток и ключи, после чего вышел.

До назначенного места встречи ребята шли, разбавляя тишину беззаботными разговорами. Флатэс изредка вставлял фразы, пока снова не адаптировался. Настроения шутить не было, а потому он просто старался поддержать болтовню. Ингелео, пусть и держался отстранённо язвил куда меньше обычного. Лания игнорировала его обращения «шпиц» и рассказывала Лауре о ночи, когда ребята пробрались в академию. Сам Флатэс, как ни странно, ощущал себя в этой компании спокойно и умиротворённо. Ему впервые за долгое время захотелось побыть самим собой, если бы он помнил какого это.

Скрываясь за масками шутника и шумного оптимиста, он уже успел слиться с этим образом и потерять своё истинное «я».

Когда компания добралась до реки Светлой Девы, то всё те же двое сопротивленцев сидели на том берегу и беспечно о чём-то разговаривали. Однако спустя минуту наблюдения за ними, он заметил некую неловкость. Когда академцы подошли достаточно близко, то парочка неспешно поднялась. Ребята всё так же находились на разных берегах.

Флатэсу показалось это очень ироничным, ведь они и правда живут в разных мирах, а торопиться и ступать на опасный путь сопротивления ему ой как не хотелось. Прежде чем встречаться с опасностью, он решил сначала найти себя и только после этого выбираться в большой и страшный мир. Притворство надоело до тошноты.

— Он у вас? — от сопротивленца исходила властность, но вместе с тем он внушал доверие и надёжность. На какую-то долю секунды, Флатэсу захотелось податься ему на встречу, но он успел одёрнуть себя.

Достав свиток из кармана, Флатэс помахал им в руке, а после оглянулся на Ингелео.

— Если вы не против, этот парень с недовольной рожей хотел бы что-то у вас узнать, — заговорил он, заметив, что Элисар словно чего-то выжидает. Огненный парень подавил порыв закатить глаза на подобную театральность. Казалось, что смутьян ждёт момента, когда его представят подобно правителю канта: с громкими воспеваниями, торжественной музыкой и бурными овациями. — Извини, как твоё имя, не могу же я постоянно обращаться к тебе неопределённо?

— Эпкальм. Смотря что, — невозмутимо ответил тот, уперев одну руку в бок. Он чуть сощурил глаза изучая каждого из академцев.

— Мой друг недавно ушёл на службу в седьмой орден, я немного переживаю из-за его странных тренировок и заданий. Может вам что-то известно на этот счёт? — заговорил Элисар и подошёл к самому краю берега.

— А что, он пропал? — скучающе вопросил Эпкальм.

— Он уже давно не выходит на связь, — напрягся Ингелео.

— Уж не знаю, что у них там творится, но мы слышали, что некоторые люди имеют свойство пропадать. Я не удивлюсь если не без помощи тех псин.

Его взгляд наполнился жгучей неприязнью, а академцы удивлённо замерли, переваривая полученную информацию.

— Пропадают? — эхом повторила Лания, сделав небольшой шаг вперёд. — Разве орден не переживает о сохранности своих кастодов?

— Не имею понятия, как у остальных, но в седьмом ордене всё через задницу. Не советовал бы связываться с этой… организацией, — последнее слово он практически выплюнул. — Сразу сэкономим время: нет, мне не известно куда и как пропадают их подчинённые, не знаю и по какому принципу. Большего не скажу, не доросли ещё.

— А зачем вы вообще соперничаете с орденами света? — недоумённо поинтересовался Флатэс, вспоминая своего брата.

— Соперничаем с орденами? — неприкрыто рассмеялась девушка рядом с Эпкальмом. — Мы не против всех, мы боремся только с политикой седьмого. Не всем понять наши мотивы, это и не обязательно, важно знать только то, что мы против тёмного ублюдка и его свиты. Мы утолили ваше любопытство? — с толикой высокомерия поинтересовалась та.

Эпкальм поджал губы, глядя на обеспокоенные лица академцев, а после выдохнул.

— Вашему другу стоит быть на чеку. Мы знаем много неприятных фактов о седьмом ордене и можем посоветовать ему только перевестись в другой, а если такой возможности нет, то не доверять всем и каждому. Глава штаба рассказывал мне, что когда-то они забирали из дома подростков с редкими способностями для своих планов, что с ними делали меня не посвятили, но после всех этих мутных схем, сайд в котором размещали этих людей подвергся нападению Итенедонимуса и был почти полностью сожжён. Так же они распространяют «свою правду» и устанавливают на землях под своей юрисдикции отличительную политику от остальных орденов, хотя это так, мелочь.

— И что мы вот так просто должны вам поверить? — недоверчиво прошипел Ингелео.

— Парень, не проси правды, если она тебе не нравится, — скривилась девушка.

— У каждого, знаешь ли своя правда, — спокойно проговорил Флатэс. — Впрочем не важно, свиток ваш.

Игнэйр перебросил добычу через реку. Эпкальм сразу же его подхватил и закрепил на поясе. Повернулся к академцам боком, сверкнул яшмовыми глазами и заговорил:

— Правильно, что не доверяете. В нашем мире нельзя даже самим себе верить, так что будьте осторожны. Правда может у каждого и своя, но истина всегда одна, но найти её тяжелее правды. Слушай, давай договоримся, если кто-то из нас что-то узнает, оставим послание на том дереве. Записку, например. Так всем будет спокойнее, — следом он накинул на голову капюшон, качнул напарнице и скрылся в лесной гуще, оставив студентов позади.

========== Глава 37. Желание ухватиться за руку ==========

Комментарий к Глава 37. Желание ухватиться за руку

Первая глава заключительной арки открывает дорогу к финишной прямой книги! Приятного погружения!

Академия кувелов,общая комната профессоров

— Ситве́зе сата́дас! — Кэнсаль прошла в кабинет профессора и смущённо улыбнулась.

Преподаватель приятно удивился бодрому виду студентки.

— Здравствуй, смотрю у тебя сегодня хорошее настроение. Присаживайся, я скоро закончу.

Академка послушно заняла стул и обратила взгляд к окну. Вечерело, небо окрасилось радужным закатом с особенно пылающими красным и фиолетовым оттенками. Пышные облака образовывали причудливые картины и облачались в пестрые «одежды». Стёкла слегка переливались, от чего Кэнсаль невольно представила, как библиотека в это время обратилась в сокровищницу, объятую разномастными узорами. Стрекот насекомых едва достигал ушей благодаря распахнутым окнам. Тёплый воздух противно обволакивал кожу, а та покрывалась новыми каплями пота.

Кэнсаль с нетерпением ждала, когда профессор закончит с делами, чтобы отправиться на тренировку. Ладэктус уже провёл одну для Вэнферас и разъяснил основы. Благодаря практике к академке постепенно приходила уверенность, а потому она не переставала грезить мечтой о помощи подруге.

В последние дни Лания выглядела немного бодрее, но временами словно отключалась от реального мира и впадала в транс. Нобилиа могла что-то тревожно нашёптывать или замирать со стеклянным взглядом ни с того ни с сего. Подобное поведение заставляло волноваться, а вот сама Лания всё отрицала и не понимала, о каких таких приступах ей пытаются донести.

Благодаря индивидуальным тренировкам альтер эго перестало доставлять Кэнсаль неудобства. Голос замолчал, когда Ладэктус объяснил, что вторую личность можно заглушить, либо же приказать не говорить без необходимости. В общем-то она перестала сводить с ума Вэнферас.

— Опять студентов таскаешь? — недовольно буркнул вошедший преподаватель и скривился. Сэпсум тяжело выдохнул, после чего с некой брезгливостью посмотрел на студентку. — Если ты не забыл, это комната профессоров, а не клуб поддержки профессора Ладэктуса, — недовольство в его голосе превысило привычный лимит.

— И вам добрый вечер, профессор Сэпсум. Да, как бы мне забыть, если вы не перестаёте напоминать об этом. К вашему сведению запрета на посещение учениками нашего кабинета нет и так ли вам это мешает? — доброжелательно поинтересовался молодой преподаватель и завертел в руках карандаш.

— Мешает. Мне хватает этих нервогрызов на занятиях. Раньше здесь было тихо, а они теперь и здесь находят, — раздражился тот.

— Это называется общением, попробуйте как-нибудь, вдруг понравится.

— Тёмному на смех. Делать что ли мне нечего, с этими оболтусами ещё и после работы носиться. Раз сам дурак, меня не втягивай.

— Вы ведь уже собираетесь домой, вот и собирайтесь. Уверен, что там вас ждёт компания по душе, — с улыбкой продолжил Ладэктус.

— Я сам себе компания, — мужчина скривился и взмахнул рукой. — Чтобы какой-то щенок меня ещё поучал, какая дерзость. Тёмный бы тебя побрал.

Кэнсаль показалось, что профессора Ладэктуса высказывание коллеги вывело из себя, ведь губы искривились в оскале, глаза недобро сверкнули, а одна бровь приподнялась. Он выдохнул и расслабился. Вэнферас предположила, что терпеть подобные нападки от Сэпсума ему приходится не в первой. Да и многие в курсе того, что старик недолюбливает не только учащихся, но и молодых преподавателей.

— Точно, извините! Что-то я запамятовал совсем. Вам ведь ближе компания Тёмного. Знаете, вы так часто припоминаете его в наших беседах… скучаете? И, конечно, вы абсолютно правы, мы с этой братией ни в какое сравнение не идём.

Вредный профессор застыл на месте и побледнел. Он кинул испуганный взгляд на Кэнсаль и глаза его расширились ещё больше. Он попятился назад, как упёрся в кресло и чуть было не повалился, но таки сумел удержать равновесие.

— Да как вы… что вы… аб…эм… Возмутительно! Какой абсурд вы тут несёте! Держите свой болтливый язык за зубами, Ладэкстус! — взревел Сэпсум.

Старик яростно подхватил свой портфель и направился к выходу. Его коллега же продолжал улыбаться и удовлетворённо махать вслед:

— Тёмной ночи, профессор! — протяжно крикнул он вдогонку.

Как только Сэпсум скрылся в коридоре, Ладэктус выдохнул и закатил глаза. Спохватился, бросив взгляд на студентку и замер с лицом человека, который в чём-то оплошал.

— Извини, тебе не стоило этого слышать… я не совладал с собой и напрочь позабыл, что мы тут не одни. Я могу попросить тебя никому не рассказывать об этом разговоре? — профессор стал серьёзным и взволнованным. Кэнсаль неуверенно качнула головой.

Академка взяла одну руку в другую и уставилась на ноги, она чувствовала, что невольно стала свидетелем чего-то волнующего. Вэнферас и сама хорошо понимала, что не должна была слышать о подобном и тем не менее никак не могла выкинуть инцидент из головы.

— Кэнсаль, это правда важно, никому не говори, хорошо?

— Д-да, я не скажу… да и мне некому, вы и сами знаете… Из-извите, могу я… спросить кое-что? — она занервничала. Казалось, что любопытство сыграет против неё. Что она вновь заглядывает в щель, в которую не положено и рискует напороться на очередное неприятное зрелище. Сглотнула. Кэнсаль не переставала прокручивать в голове воспоминания и думала, стоит ли спросить или лучше остаться в блаженном неведении.

— Ну-у, хорошо, — мужчин заговорил неуверенно, даже тревожно. Его губы сжались в полоску.

— Я… эм… Профессор Сэпсум… он что… приспешник Тёмного?

От произнесённого вопроса, кожу закололо иглами. Кэнсаль почувствовала, что лезет не своё дело, но не могла остановиться. Любопытство упрямо настаивало на своём.

— Нет! Нет-нет-нет! Ты всё неправильно поняла. Ох, тебрарум дери мой язык. Привычка ругаться с ним сыграла злую шутку, — преподаватель потёр лицо руками, а после поднял к академке тёмные глаза. В какой-то момент они напомнили Кэнсаль ночную бездну небес. — Сэпсум… в общем-то и правда по молодости был приспешником тёмного, но ушёл. Он присоединился к академии и рассказал ордену всё, что знал, а командор взамен пообещал прикрытие и защиту. Так что его не стоит бояться или презирать, он просто человек, который сбился с пути и выбрал когда-то неверную дорогу. Сэпсум просто ворчливый старик, вот и всё. Может в тот период жизни он думал, что то был наилучший выход. В конце концов мы все совершаем ошибки и расплачиваемся за них. Не стоит осуждать кого-то только потому, что он пытается найти свой путь.

— Я никому ничего не расскажу, обещаю! П-после ваших слов я поняла, что возможно, моя мать точно такая же…

Горечь пронзила грудь, в горле встал ком, который Кэнсаль постаралась проглотить.

— Позволь и мне поинтересоваться. Так скажем ответ за ответ. Что с тобой случилось такого, что ты создала альтер эго?

Вэнферас вздрогнула и зажмурилась. По телу начал растекаться мертвенный и вязкий холод. Пережитое ударило по ней с новой силой. Прошлое, точно вцепилось в волосы на затылке, окунуло её в воду и не дало возможности вынырнуть. Лицо неожиданно запылало, а глаза зажгло, но академка старательно игнорировала это ощущение.

После недолгого затишья, она тихонько качнула головой. Тяжесть в груди стала до того сильной. Кэнсаль ощутила, что если не сбросит этот камень, то он в итоге утянет её на дно. Держать в себе сил больше не было. Стало понятно, что она не просто желает поделиться, но и отчаянно нуждается.

— Прошу, не осуждайте меня или мою мать… мы выживали как могли.

Профессор кивнул, он сделался обеспокоенным и показал всем видом, что внимательно слушает. Кэнсаль закусила губу, собралась с силами, а после робко начала:

— Мне было около двенадцати лет, я уже точно и не помню, — голос проняла дрожь. Не верилось, что она действительно делится тайной, что хранила в самом дальнем и мрачном углу. — Я уже рассказывала, что у меня есть только мама и живём мы довольно бедно, но я не жалуюсь, н-ни в коем случае! Однако на момент, когда, вероятнее всего, появилась другая личность, мы жили на одной из маминых работ, — в комнате для персонала была каморка. Та ночь не отличалась ничем от предыдущих, что довелось там провести. По крайней мере должна была быть такой.

Судорожно вдохнув носом, она собрала храбрость в кулак. Вспоминать об увиденном оказалось волнительное, чем того хотелось бы.

— Я проснулась от голосов, что звучали непривычно настойчиво. Они не умолкали, пока я не различила стоны по ту сторону укрытия. Дверь каморки всегда была закрыта, да и представляла из себя настолько крохотное помещение, что мы с трудом убирались вдвоем с мамой. Помимо этого, в двери были прощелины, через которые виднелась комната. Наше… хм… жилище находилось не в лучшем состоянии: полусгнившие доски постоянно скрипели, из-за щелей залетал холодный воздух. Так вот, я поднялась и увидела, как мама… она, б-была с мужчинами. Два пузатых посетителя, сдавили её с обеих сторон и л-лапали. Их пальцы не пропустили ни сантиметра её тела.

По началу мама немного сопротивлялась, а потом стала постанывать и… и отдалась им во власть. Они делали ужасные вещи, как мне тогда показалось. Вставляли свои… ну… понимаете, во все возможные отверстия. Срывали верх, оголяя груди… Эти мужчины не переставали сально осматривать её полуголое тело и шептать всякие мерзкие вещи. В какой-то момент они подхватили маму и толкнули к двери, где я сидела и зажимала рот. Тогда я впервые поняла, что значит цепенеть от ужаса. Не помню сколько это продолжалось. Эти уроды крутили её, ставили на колени, подхватывали, вжимали в стену и… долбились в неё, по-другому и не скажешь. В какой-то момент мама заметила меня. Её взгляд был таким холодным и недовольным…

Прервав рассказ, Кэнсаль подхватила стакан с водой, сделала несколько жадных глотков и постаралась не смотреть на слушателя. Уж слишком ей было стыдно за рассказ. Помимо того она чувствовала себя неуютно, точно кто-то вот-вот должен выпрыгнуть и прихлопнуть её за то, что посмела открыть рот.

— Всё продолжалось не меньше часа… может больше, а может меньше, не помню… После произ-з-зошедшего она как в ни в чём ни бывало ушла вместе с этими мужчинами, а вернулась только под утро. Открыла каморку и начала говорить о том, что скоро нас ждёт новая жизнь, что мы перестанем скитаться по чуланам. Не сложно догадаться, что ничего так и не изменилось. Но точно помню, что после увиденного голоса смолкли.

Ладэктус нахмурился и сочувственно посмотрел на ученицу.

— Значит, альтер эго появилось после пережитого детского потрясения. Мне очень жаль, Кэнсаль. Но ты сильнее чем думаешь, раз смогла пережить это. И как бы там ни было, я помогу тебе. Ты станешь ещё сильнее и тебе больше никогда не придётся быть девочкой в каморке.

По щеке Вэнферас заскользила слеза, а лёгкие сдавила горечь. Не позволяя себе эту слабость, она бойко смахнула жидкость и постаралась улыбнуться. Больше ничего сказать не вышло, да и она понимала, что если откроет рот, то голос снова будет раздражающе пискливым. А потому прошептала короткое:

— Спасибо.

Академия кувелов,кампус

Лаура не спеша вышла из стен академии. Поскольку Лания отправилась на факультатив, ей нужно было как-то убивать время, но ничего лучше, чем найти Флатэса она не придумала. Бродила по территории не меньше двадцати минут, прежде чем это дело успело наскучить. Подметив для себя скамью под раскинувшимися ветвями дерева, она подошла и уселась.

Спасаться от жары совсем невесёлое занятие. Даже в тени ощущалась духота, из-за которой и продохнуть-то тяжёлая задача. По телу бегали неприятные мурашки озноба и жара, пока кожу припекало. Отрадой служили облака, что плыли по небу на разных высотах и источали радужные переливы. Сам небосвод стал насыщаться лазурными оттенками. От ветра толку и вовсе не было, бедняга так прогрелся, что еле перебирался от одного тенька к другому и нёс за собой противный горячий воздух. Листва стала насыщаться, на некоторых деревьях и вовсе распустились сезонные цветы. От их запаха кружилась голова, но как казалось Лауре — они придавали свежести.

Тэнкальт была из тех людей, кто не переносил ни жару, ни холод. Ей всегда нравилась умеренная погода, коей в Зазавесье практически не наблюдалось.

Неподалёку зазвенели чьи-то голоса и раскатился заливистый смех. Сердце Лауры затрепетало, от чего она недобро зыркнула на свою грудь.

«Какое ещё «ту-дум»?» — возмутилась она, но прекрасно понимала причину реакции.

В поле зрения появился Флатэс, чьи волосы только ярко переливались в свете солнца, казалось вот-вот и они вспыхнут алым пламенем. Невероятно завораживающим и обжигающим сердце. Друг прогуливался рядом с Анисией. Спутница с энтузиазмом о чём-то ему рассказывала, а Игнэйр шутил и смотрел на неё с всепоглощающим обожанием.

Тэнкальт уже успела свыкнуться с той мыслью, что её чувства из дружеских переросли в нечто большее. Однако она не собиралась лезть к Игнэйру, ведь видела, что его сердце уже полыхало нежными чувствами к другой. Лауру это не сильно расстраивало, ведь и она, в конце концов, не питала ложных надежд с самого начала. Напротив, ей хотелось увидеть воссоединение этой парочки. Даже если сердце временами и бунтовало, пытаясь всколыхнуть ревность.

Больше всего, Лауре нравилось наблюдать за людьми. Они открывались с новых сторон или показывали тайные личности. Но сколько бы не смотрела, больше предпочитала находиться среди них. Раньше она думала, что ей нигде не будет места, пока не перешла к активным действиям. Академка умудрилась выбраться из одиночества только благодаря решимости и прекрасным людям, которых теперь она с гордостью называла друзьями.

Запрокинув голову, она принялась изучать глазами облака. В голове возникла рана Лании, которая появилась прямо на глазах. Сколько бы она об этом не думала, всегда приходила к выводу, что Малер и Калеса действительно что-то скрывают, как и сказал Ингелео, но что?

Только Лаура успела подумать о смутьяне, как увидела его угрюмую фигуру, направляющуюся в сторону Флатэса. Элисар ускорил шаг, перехватил Игнэйра и потащил за собой, бросив что-то Анисии. Он махнул на неё рукой, когда она что-то недовольно крикнула вслед. Озорной товарищ поначалу брыкался, но, когда его на месте подкинул ветер, и академец чуть было не упал — сразу успокоился.

Оба парня пошли в сторону Лауры, которая несказанно удивилась такому повороту.

— Помяни тёмного, — буркнула себе под нос Тэнкальт и выдохнула.

— Эй, Инги! Может хватит меня уже, как вшивую болонку таскать куда тебе захочется, — попытался протестоваться огненный парень.

— Ты же как-то говорил, что у тебя лишний ошейник найдёте, вот я тебе его и нацепил. И вообще, не перестанешь комедию ломать, или будешь кататься в любимом вихре, пока на хрен не облюёшься!

— Жесть, что за извращенец! О, смотрю ты вивпамудскими словечками начал заболевать, — ехидно улыбнулся Флатэс. — От Эльтена подхватил, да? Ну за такое и в воронке не жалко покрутиться.

— Да, завались ты уже, тёмный тебя за задницу!

— Оставь мою задницу в покое, свою лучше предоставь.

Сдерживая смех, Лаура закрыла губы рукой. Парни к этому моменту уже подошли и загородили солнечный свет.

— А ну двигай свою тушу или тебя придётся отдирать лопаткой, как мясо с плиты? — бросил Ингелео.

Тэнкальт склонила голову и решила, что с таким отношением будет неплохо немного повредничать. Однако привести план в действие не успела. Смутьян бесцеремонно толкнул Флатэса, который повалился на подругу, а после и сам уселся рядом.

— Привет, как дела? — усмехнулся Игнэйр и сполз с колен Лауры на освободившееся место.

— Умираю от жары, а тут ещё и ты горячий, как печка падаешь, — её уголки губ поползли вверх.

— Оу, мне считать это за комплимент?

— Светлая Дева, избавь меня от этого, — проскулил Ингелео, а после сделал несколько оборотов кистью.

Воздух вокруг ребят начал вращаться по кругу, работая подобно вентилятору. Лаура блаженно выдохнула и снова откинула голову на спинку скамьи, наслаждаясь приятным ветерком.

— Можно я заберу тебя в свою комнату, и ты будешь мне такие воздушные процедуры каждый день устраивать? — Флатэс довольно выдохнул, тоже скатился по скамейке и выставил вперёд ноги.

— Ещё чего, не хватало мне жить с таким клопом. Кстати о клопах. Я хотел у вас кое-что спросить, — смутьян стал серьёзным и обратил взор на товарищей. Его плечи слегка напряглись, прежде чем он продолжил: — Вы за шпицем ничего странного в последнее время не замечали?

— Её зовут Лания, — утвердительно поправил Флатэс, а после театрально выдохнул. — Люксальты на тебя нет.

— Да, — нашлась Лаура. — Заметила. Она и раньше временами была похожа на человека, из которого высосали душу, но в последнее время я замечаю за ней это всё чаще. И у меня почему-то настойчивое ощущение того, что к этому как-то причастна Калеса. Обычно рядом с ней Лании становится… дурно.

Ингелео задумался, перевёл взгляд на притихшего Игнэйра и выгнул бровь.

— А я заметил кое-что другое. Волей не волей, а рыжуха попадалась на глаза. Как ты и сказала, выглядела она иногда как ходячий труп, меня это стало интересовать и в конце концов, понаблюдав за ней, я пришёл к другому выводу. Думаю, что с её сознанием не лады, когда рядом появляется именно Присфидум. За одним из обедов, когда мы сидели все вместе, я видел, что наш шпиц пришёл в себя сразу после того, как её задела Калеса. И это не единичный случай.

— Так ты поэтому тогда толкнул Калесу к Лании? Офигеть, не думала, что ты умеешь подмечать такие мелочи, — изумилась Лаура, а после стрельнула взглядом на Флатэса. Тот поджимал губы и смотрел себе на ноги. Казалось, будто он избегает говорить на эту тему. — Ты чего притих, на тебя не похоже?

Ингелео довольно заулыбался, а после указал ладонью на друга. На лице заиграла тень ехидства.

— А вот и второе моё наблюдение: Флатэс что-то об этом знает, но засунул язык в задницу, что очень удивительно, ведь обычно его не заткнёшь, — Элисар поддался вперёд, улыбка сошла с лица, а взгляд стал до того колючим, что Лаура ощутила холодок. — Доставай язык из своей дырки и выкладывай, как есть, если конечно хочешь помочь разобраться во всей галиматье.

Игнэйр в одно мгновение переменился. Стал угрожающе спокоен, от него начала исходить ледяная аура, а глаза словно и вовсе поблекли. Меж лопаток Тэнкальт страх играючи пробежался пальцами, а после ухватил её за шею. Обычно задорный академец, направил безэмоциональный взгляд к Ингелео. Тот хоть и неприятно поёжился, но сдержал натиск.

— Какой наблюдательный, — в его голосе сквозила сталь. Лаура ощутила, как её тело продрогло. — Скажи мне лучше вот что: какое дело тебе вдруг стало до Лании?

— Никакого, но за животными надо ухаживать.

— Брехня, — бросил Игнэйр и хищно улыбнулся.

— Мне её жалко.

— Брехня.

— Ладно, тёмный бы тебя побрал! Я, ну… волнуюсь, мать тебя ети. Она сказала мне, что я не выберусь без помощи, и что охренеть как странно, я захотел ухватиться за её руку. Так что да, мне бы не хотелось, чтобы в один момент Лания вскрыла себе глотку, — яро прошипел Ингелео. — Она же сама себя и калечит, если моя догадка верна. Тот порез, что появился на её плече, точно по щелчку, — он облизал губы. — Когда девчонка кого-то лечит, то переносит часть ран на себя, кажется, так это работает. Но остаётся вопрос, почему же она сама себя кромсает? Тебе самому не хочется помочь подруге?

— Чего? — недоумённо выдавил Флатэс.

— Стой, ты не понял. Ингелео говорит, что переживает за Ланию, как за друга. Он считает её другом! С ума сойти!

Игнэйр шуточно вздрогнул и прикрыл рот рукой, точно услышал о вселенской тайне, что потрясла его до глубины души.

— Матерь Девы! Инги, тебе не больно? Ты же проявил к кому-то что-то помимо враждебности. У тебя что и сердце есть?

— Придурок, — смутьян покачал головой. Он упёр одну руку в спинку скамьи и второй прикрыл пальцами глаза. Через пару мгновений, Элисар взмахнул ладонью и в лицо Флатэсу ударил порыв воздуха. Игнэйра впечатало в лавочку, после чего он подскочил и бросил другу недовольный взгляд. Задумался о чём-то, изучая Ингелео и ухватился за свой подбородок. — Ну раз такое дело, и сердце мертвеца каким-то чудом забилось…

— Хватит валять дурака! — задорному парню прилетел лёгкий удар в плечо.

— Ладно-ладно…. Я случайно услышал, как Калеса говорила Малеру о том, что её предок проклял род Присфидумов. Я пытался узнать у него о чём шла речь, но он меня послал, все двадцать с лишним раз. В конце концов мы просто перестали разговаривать.

Шок пробрал Лауру настолько, что она замерла. Проклятье? Она пыталась усиленно связать картину воедино, но тонула в море деталей.

— Подождите, если проклятье на роду Малера, то как к этому может быть причастна Лания?

— А вот это нам было бы неплохо выяснить. Потому что шпиц с каждым разом выглядит всё хуже. Такое впечатление, что в итоге она может, так скажем, протянуть лапы.

Троица замолчала. Каждый раздумывал о своём добрые несколько минут. Создалось впечатление, что они уже объявили траур по ещё живой Лании.

— Сначала с Эльтеном началась какая-то хрень, теперь ещё и с Ланией. Это совсем неудачный прикол, — Флатэс невесело усмехнулся и понурил голову. — Мы будем ей говорить?

— Не думаю, что идея хорошая. Мы можем только напугать её. Раз уж всё происходит по вине Малера, а сделать мы ничего не можем, то остаётся только не подпускать их друг к другу, вдруг поможет, — пожала плечами Лаура, испытывая внутреннее напряжение. Её точно заковали в тиски, грозясьраздавить и превратить в кровавый кисель.

— Если нельзя спросить твоего тугодумного дружка, то может получится вытянуть что-то из Калесы? — задумался Элисар.

— Проигрышный вариант. Если она использует это проклятье против него, то тёмного с два она лишится этого преимущества. Ей проще язык себе откусить, чем выдать туз в рукаве, — злобная усмешка слетела с уст Тэнкальт, после чего она сжала ладони в кулаки.

— Класс, мы и в этот раз ничего не сможем сделать что ли? Ладно с треклятым свитком, но Лания! Это совсем другое. Я попробую снова поговорить с Малером. Может чего и выдаст.

— Да ты оптимист, — фыркнул Ингелео.

Академия кувелов,оранжерея

По аудитории прокатился мелодичный звонок, извещающий об окончании занятия. Студенты спешно начали собирать сумки, обмениваясь улыбками. Они заводили бурные разговоры и обсуждали прошедшее занятие, скорые каникулы и невыносимо жаркую погоду.

Лания напряглась, когда заметила боковым зрением, что кто-то влетел в оранжерею и помчался прямиком к ней. Сдерживая желание закатить глаза, она повесила сумку на плечо и обернулась.

— И снова здравствуй, Валтис. Ты не думаешь, что это доходит уже до нелепого?

— Не думаю, — буркнул брат. — Я бы дошёл до нелепого, если бы не позволял тебе ходить на факультатив и применять способность, а это так, мера предосторожности, — отмахнулся Крадман и засунул руки в карманы ярких бридж.

Нобилиа недовольно скривилась и пошагала к выходу, Валтис пошёл следом.

— Ты так и будешь меня приводить и забивать с занятий? Ты мне нянька что ли?

— Буду, — отозвался брат, пожал плечами и изогнул губы, изображая небрежность. — Не хватало мне ещё этого кудрявого урода. Я же сказал, что сделаю всё, чтобы он к тебе и на метр не приблизился.

Невинный взгляд и наглое выражение лица, разжигали в академке раздражение. Доходило до того, что нога так и чесалась дать брату пендель, но сестра старательно сдерживалась. Благодаря последней неделе, Нобилиа и Крадман заметно сблизить и начали учиться ладить друг с другом. Пусть страх отпустил её, но неловкость нависала всякий раз, когда оба молча пялились друг на друга. С непривычки находиться рядом, ребята просто смотрели по сторонам и мялись.

— Он ко мне и так не приблизится, — выдохнула Лания.

— Да, кончено, а я тогда недалёкий вивпамунд.

Нобилиа недовольно посмотрела на Валтиса и скривила нос.

— Малер написал мне, что нам не стоит находиться рядом друг с другом. И ты это знаешь. К чему этот спектакль?

Валтис хмыкнул и с жалостью посмотрел на сестру:

— Я ему не верю. И вообще, мы же хотели налаживать общение, чем тебе не возможность?

— А я говорила, что мне нужно время, — надавила Нобилиа и нервно выдохнула.

— Да ты не переживай, сест… сестр… да, к тёмному. У тебя приступов больше не было? Раны появлялись?

— Нет, — резко ответила Лания, выдав откровенную ложь. — Со мной всё просто замечательно, не надо носиться рядом со мной, как с немощной. Ты же и сам хотел, чтобы я не была слабой, так и не надо тогда вести себя так, будто я вот-вот рассыплюсь!

Повисло неловкое молчание. Больше брат и сестра не говорили. Молча дошли до выхода из академии. Снаружи уже стояли Флатэс, Лаура и Ингелео. Валтис неприятно скривился, когда увидел Элисара. В его чёрных глазах отразилось презрение.

— Братишка, чего это ты? — насмехаясь, прошептала Лания. — Ингелео что ли не нравится?

— А кому эта недовольная харя вообще нравится? Как вы с ним связаться умудрились? Впрочем, пофиг, не хочу этого знать. А, и ещё, шмотки свои не оставляй где попало, растяпа, — чуть смутившись, Крадман протянул Лании айкофэт.

Фраза озлобленного парнишки заставила всех пооткрывать рты. Валтис же стоял беспристрастно и держал в руке небольшое устройство. Когда на него все начали пялится, то он по привычке ощетинился, прогнал воздух через плотно сжатые зубы и неловко почесал щёку.

— А… да, спасибо.

— Всё, я линяю отсюда, — перед уходом, он в последний раз бросил неприязненный взгляд на смутьяна и неторопливо побрёл куда-то.

— Отвал башки, — прыснул Флатэс, провожая взглядом Валтиса.

Ингелео махнул рукой и отвёл взгляд, а Лаура еле сдерживала улыбку, глядя на Нобилиа. Лания направилась к Тэнкальт и подхватила её под руку. Солнечные лучи коварно падали на ребят, от чего кожа взвыла и начала выделать бусины пота. В такое время, как никогда хотелось забраться в прохладное место и не выходить до самого вечера.

— Ладно, бывайте, мне работать пора, — первым заговорил Ингелео и развернулся в сторону общежития.

— У меня есть прекрасная идея, дамы, — Флатэс заговорщически посмотрел на подруг не менее коварной улыбкой. — Не хотите посидеть в таберне «Одинокий путник»?

Послышалось недовольное шипение. Замерший на месте Элисар, буравил Игнэйра убийственным взглядом. Он походил на того, чьи нервы вот-вот сдадут.

— Откуда ты…

— Эльтен раскрыл твою маленькую тайну перед выпуском. Он сказал, что я просто обязан увидеть вежливого бармена и выпить дольта у стойки. Он, кстати, очень хвалил сервис!

— Да, что за гадство! — придушенный голос прозвучал так забавно, что ребята не сдержались и разразились смехом.

— Извольте, сударь, показать себя во всей красе! — схохмил Флатэс.

— А пососать не хочешь?

— От дольта и правда не откажусь.

Комментарий к Глава 37. Желание ухватиться за руку

С возвращением, дорогой мироходец! Как прошло путешествие?

========== Глава 38. Памятное пепелище ==========

Штаб сопротивления,

река Светлой Девы

В голове по-прежнему раздавались победные звучания труб, разлетались разноцветные лепестки цветов, искрились бутоны тюльпанов, из которых, точно водопады, бежали снопы искр. Эпкальму не верилось, что он действительно смог добыть свиток Кэтсий и вручить его Глорасу при капитанах и Гловиль. Разумеется, он знал, что по голове его не погладят, ведь все кроме Вэдпрума были глубоко возмущены своеволием и дерзостью, которые Аноильтенс вновь продемонстрировал. Однако и отрицать его заслуги не могли. Поэтому по итогу он не получил ни одобрения, ни порицания.

Лишь после собрания, Глорас довольно потрепал сына по голове и сказал, что тот прекрасно справился и заслуживал всех похвал мира. А чтобы зарубить на корню любые недовольства, глава предложил провести сразу два слушания: о возвращении Эпкальма на должность и о ненадлежащем поведении капитана Эдманфера, с целью определения его дальнейшей роли в сопротивлении. Правда к этим «разборкам» на сей раз допускалась только верхушка, а потому остальным оставалось лишь ждать результатов.

Мнение сопротивленцев касательно второго вопроса разнилось — одни хотели, чтобы капитана вышвырнули из штаба, другие надеялись на понижение его должности и дальнейшая служба в роли обычного подчинённого, третьи же молились на то, чтобы раздражающему капитану отсекли голову. Эпкальм сам не знал к какому лагерю себя отнести, а потому придерживался мнения первых и вторых.

Помимо внутренних разборок, ему не давала покоя Ингет. Он раз за разом продолжал вспоминать её порыв и сладостный поцелуй, оставивший на губах лёгкий и волнительный привкус. Сам лидер не мог отрицать того, что когда-то она и правда была ему симпатична, во всяком случае до объявленной ему войны. Тем не менее, как и раньше, Эпкальм не искал для себя любовных отношений, но ничего не имел против дружеских связей, даже если его сердце после того дня временами ускорялось при виде девушки-язвы.

Время близилось к полуночи. Свежий воздух охлаждал комнату и голову, последняя неустанно кипела от тысячи мыслей. В последнее время Эпкальм всё чаще думал о своём прошлом, о настоящем, о творящемся хаосе, о полученном свитке и дне, когда Ингет лишилась глаза. Он буравил потолок взглядом, раскинувшись на кровати. От раздумий отвлёк тихий стук в дверь.

Аноильтенс обратил внимание на часы. Сосредоточился, прикрыл глаза и постарался ощутить того, кто скрывался по ту сторону двери. До его сознания донеслись лёгкие смущение и нервозность. Он поднялся с кровати с ухмылкой и пошёл открывать.

— Кажется я тебе уже говорил не приходить ко мне по ночам, — с лёгкой насмешкой, заговорил Эпкальм.

Лишь дверь успела приоткрыться, как Ингет с той стороны надавила и юркнула внутрь, тяжело выдохнув.

— Я чуть душу не испустила, думала меня кто-нибудь заметит, — недовольно буркнула Хактес и прошла внутрь. Она опустилась в кресло рядом с кроватью и изучающе посмотрела на хозяина «апартаментов».

— Чего хотела? — спокойно поинтересовался сопротивленец и улёгся на кровать.

— Уснуть не получается, всё никак не выброшу из головы все эти слушания.

Гостья коснулась своего пальца, точно хотела что-то покрутить, но поникла. Эпкальм бросил взгляд на её руки, но ничего особенного не приметил. Даже если что-то и было, то раньше он старательно игнорировал любые мелочи, поскольку с Ингет они только и делали, что ругались.

— А лицо чего какое кислое? — приличия ради поинтересовался Аноильтенс.

Ингет вздрогнула, а плечи её и вовсе осели, то ли от досады, то ли от печали, а может и всё вместе.

— Я потеряла фамильное кольцо в лесу великанов, а это… ну… всё что у меня от родителей осталось. В последнее время не могу уснуть ещё и из-за этого.

Эпкальм сочувствующе изогнул губы, ощущая, как тело сводит от напряжённой неловкости. Что сказать он не знал, не понимал, как себя вести и нужно ли поднять тему того поцелуя? Идея казалась совсем неправильной, хотя сердце требовало внести ясность.

— Что ж, мне жаль… это очень печально. Не хочу казаться негостеприимным, хотя я тебя не звал, и ты не гость, но что ты тут забыла? Не можешь заснуть и пришла, чтобы я тебя спать уложил или что?

Ингет неуклюже заёрзала на месте, и вся раскраснелась. Она сосредоточила взгляд на витающем шарике люкспиля и принялась его гипнотизировать.

— Хочу внести ясность, Эпкальм. Может я тебя тогда и поцеловала, но это не значит, что теперь буду бегать за тобой, как Липедесса и дуть тебе в зад. Это был просто порыв, так что прекрати уже зазнаваться!

— То есть ты не считаешь меня… ну скажем пэглэфа́смиах? — подразнил её лидер.

— Ещё чего! — воскликнула Хактес и тут же прикрыла себе рот. — Я же говорила, что хочу просто найти с тобой общий язык!

— О, и ты его нашла, в прямом смысле этого слова. Способ ты, конечно, выбрала очень интересный. Но не думаешь, что нормальные люди так не дружат?

Ингет раскраснелась сильнее прежнего и начала закипать от злости, что смешалась со смущением.

— Хватит уже к словам придираться! — замолчала. — И вообще, я пришла только чтобы сказать, что ребята просили тебя прийти завтра на тренировочную поляну!

— Хорошо, — когда Хактес направилась к двери, Эпкальм бросил вдогонку: — Рад что ты налаживаешь связи. Светлых снов, голубка!

— Тоже мне… голубок. Светлых снов, — буркнула она и хотела уже дёрнуть ручку, чтобы выйти, но остановилась. — Слушай… я пришла не совсем за этим. Можно я посплю здесь, в кресле?

Аноильтенс изумился и замер, не поверив ушам. Он хорошо видел чувства Ингет, видел розовые с жёлтым пары вокруг неё, но понимал, что сама она либо не хочет принимать их, либо боится. Но также сопротивленец понимал, почему она просит о подобном — не хочет оставаться в одиночестве.

Качнув ей головой, Эпкальм стянул покрывало и бросил Ингет одну из подушек.

— Ладно, но, чтобы утром тебя здесь не было, а то если кто зайдёт, могут неправильно понять твою дружбу.

На мгновение показалось, что Хактес злобно скорчится, но она лишь нахмурилась от смущения. Ночная гостья забралась в кресло, свернулась калачиком и благодарно пождала губы.

— Светлых снова, — еле слышно пожелала Ингет, после чего Эпкальм погасил свет.

***

Едва утренние лучи солнца скользнули в комнату, как в дверь кто-то ворвался с криками. Перепуганный Эпкальм спросонья не сразу сообразил, что происходит. Машинально начал нащупывать припрятанный под подушкой кинжал, но вовремя разглядел толпящихся озорников. Вильт, Памаль и Женя наперебой что-то кричали одновременно и пытались втиснуться в проём разом.

Аноильтенс смутно соображал и не до конца понимал происходящего. Однако первым делом он напряжённо стрельнул глазами в сторону кресел, где до того спала Ингет. Сопротивленка обещание сдержала, потому как спальное место пустовало. Аноильтенс слегка расслабился, после чего заспанно посмотрел на товарищей, что продолжали громко и радостно горланить. Удавалось выцепить лишь обрывки слов.

— По одному! — хрипло крикнул Эпкальм, потирая глаза.

Ребята переглянулись между собой, замолчали на пару секунд, а после снова затараторили все вместе. Голова от напора и криков готова была лопнуть, а сам сопротивленец захотел взвыть, подобно волку.

— Да, отойдите вы! — троицу кто-то протолкнул вперёд, после чего в комнате появились Сэлд, Липедесса, Тагус и Ингет.

Глаза у взволнованных ребят горели.

— Не можете разговаривать нормально, так лучше помолчите! — важно цыкнул на крикунов Рафспит, после чего выступил вперёд, точно гордый гонец. — С утра я проходил мимо комнаты совещаний и услышал оттуда оживлённые споры. Поднимали вопросы о пригодности Эдманфера и о тебе! В общем я подслушал и вышло так, что Эдманферу сделали суровый выговор и отстранили на время от деятельности сопротивления, а тебя восстановили в роли лидера отряда! Эпкальм, ты снова в строю!

Только мысль дошла до Аноильтенса, он, не веря ушам, подскочил с кровати. От взбурлившей радости, он и заметить не успел, как его облепили со всех сторон и одобрительно загомонили. Сопротивленцы радовались и поздравляли лидера с возвращением.

Самому Эпкальму не верилось, что Глорасу удастся это провернуть. Он подозревал, что глава получил поддержку в виде капитана Бонстека и Гловиль, которые особенно остро отреагировали на проверку коллеги.

Казалось, что в жизни наконец наступила светлая полоса, а неудачная закончилась, перестала сковывать Аноильтенса при каждом движении, подобно густой смоле.

— Мы должны это отпраздновать! — в один голос закричали озорники.

— Ну, мы по правде сказать, и так собирались устроить посиделки, — неловко заулыбался Сэлд.

— Да, но теперь у нас есть хороший повод! Давно пора нам всем снова собраться в кучу, — довольно произнёс Женя и игриво толкнул Ингет в плечо.

Хактес неловко поёжилась и погрустнела, после чего перевела взгляд на Эпкальма и смущённо улыбнулась. В ту же секунду она запрятала ребяческое замешательство и уверенно шагнула вперёд:

— Пост сдал, как говорится, — она протянула лидеру руку с торжеством. — Больше никто не посмеет тебя подвинуть.

Кроткая усмешка сорвалась с губ Эпкальма, после чего он пожал ладонь уже бывшей сопернице.

— Мы на это очень надеемся, — скрестив на груди руки, Липедесса угрожающе улыбнулась Ингет. — Давайте тогда дадим нашему лидеру хотя бы одеться.

Эпкальм её замечанию ничуть не смутился. Даже если он получил важную новость находясь в одних трусах, это нисколько не мешало ему. Не голый же он в конце-то концов!

— Гонцы твои с самого утра на уши весь штаб поднимают, — появился в комнате Глорас. Он говорил вовсе не с возмущением, а с улыбкой на губах. — Уши бы вам надрать, прохвостам. Хотел сам тебе сказать, но эти проныры меня опередили. Скажу только одно: до беспамятства не напиваться, поняли меня? Или я вас всех с похмелья отправлю сначала наматывать круги, а после вымывать весь штаб.

— Глава с самого утра зверствует, — подтрунил Вильт. — Глорас, а ты тоже заглядывай на огонёк, мы и тебе нальём!

— Ещё слово, Лебаг, и я тебе такого огоньку дам.

Вильт примирительно вскинул руки и захохотал, после чего ребята начали постепенно покидать комнату, чтобы дать Эпкальму шанс привести себя в порядок. Остался только Вэдпрум, который с гордостью осматривал сына. Глава добродушно улыбнулся и потрепал Эпкальма по плечу, хоть и усмехнулся его полураздетому виду.

— Ты не перестаёшь меня удивлять. С возвращением, лидер!

— Спасибо, — смущённо пробормотал Аноильтенс. — Что будем делать со свитком? Рано или поздно тенадасеры придут за ним и тогда раскроют местоположение штаба.

— Они уже знают, — спокойно отозвался мужчина, в то время как внутри Эпкальма что-то перевернулось вверх тормашками, а после швырнуло его в ледяную воду. — Но от этого знания им ни горячо, ни холодно. Секрет наших барьеров знают только те, кто их возводил, но память этим людям подтирал Сэлд.

— О чём ты говоришь? Я чего-то не понимаю?

Вэдпрум хохотнул и развернулся.

— Гораздо опаснее, если будешь понимать. Теперь уже маскировать память некому, так что уж лучше оставайся в неведении. Просто знай, что как бы не хотели, тенадасеры к нам не прорвутся даже со всей мощью своих перевёртышей. Веселись, пока есть такое время. Оно выдаётся крайне редко, оболтус.

Глорас напоследок одарил сына довольной ухмылкой и тоже покинул комнату, оставив после себя неприятное послевкусие таинственности. Эпкальм не мог отделаться от зудящего любопытства касательно Сэлда и защиты штаба, но решил раз знать ему что-то не положено, то пускай так оно и остаётся. По крайней мере пока. Если возникнет потребность в этом знании, то его обязательно посвятят.

Отбросив клубящиеся мысли, Аноильтенс приступил к сборам. После всех необходимых процедур, он отправился к отряду. По прибытию Эпкальм заметил расстеленные покрывала, непонятные ему светящиеся сети, которые Женя называл «гирляндами», три средних размеров бочки с, как он догадался, дольтом. От них тянулся приятный пряный с горчинкой аромат, от которого организм восторженно затрепетал. Помимо всего прочего грудилось множество разномастных закусок: от вяленого кроля, сушёных рыбных палочек и до острых овощных закусок. На тарелках расположились сырые куски мраморного мяса с бардовыми прожилками, а также всеми любимые хрустящие стебли росистой травы, — она походила на длинные сухарики.

Празднество началось, когда каждый получил по стакану хмельного напитка. Вильт, Женя и Памаль занимались жаркой мяса на импровизированном каменном костре, остальные же расположились рядом и делились забавными историями. Впервые за долгое время сопротивленцы и правда вели себя, как семья. Под шумные разговоры, песни о временах года и новых анекдотов от Жени, ребята просидели на поляне почти до самой ночи. Сопротивленцы успели изрядно напиться, а потому песни стали звучать всё чаще. В какой-то момент Воеводин притащил инструмент со струнами и клавишами — цита́ну и начал наигрывать разные мотивы под ободрительный гул певцов.

Из тёплой дружественной атмосферы и заливистого смеха выбивалась одна только Ингет. Она всё время держалась Тагуса, с которым всегда общалась лучше остальных и старалась не выделяться, даже рот лишний раз не открывала. Эпкальм ощущал её вину. Он хорошо осознавал, что после всего, что Хактес вытворила — чувствовала себя лишней в компании. Даже если ребята и стали постепенно оттаивать и пытались всеми силами вовлечь её в общее веселье — терпели поражение.

На поляне постепенно сгущался сумрак. От полного погружения во тьму сопротивленцев спасали светодиодные гирлянды, переливающиеся разными оттенками. В своё время Женя принёс, как Вильт часто называл её, «паутину» в штаб и вместе с озорниками довёл до ума, чтобы та могла работать без электричества.

Выпивка постепенно заканчивалась, как и закуски. Куски мяса, которые уже ни в кого не лезли, остывали в объёмной миске.

Хмель одурманил разум. Эпкальм чувствовал, что сильно опьянел. А потому заметить, что кто-то исчез с поляны смог не сразу, да и то не сам.

— А Ингет куда ушлёпала? — спросил Памаль.

Он единственный выглядел так, будто ему и капли дольта в рот не упало.

— Кажется она пошла к реке, — пожал плечами Тагус.

— Женя! Давай по новой, еще пару песен! — заголосил Вильт.

— Этой алкашне больше не наливайте. Его вой уже в штабе, наверняка, слышат. Будет сниться всем в страшных снах, — ответил Воеводин и они принялись шуточно пихать друг друга.

Сцена вызвала у Эпкальма смешок. Когда прилетело Памалю, Вильт недоумённо на него посмотрел, после чего выдал:

— Извини, задел случайно. Если бы не случайно, то не стал бы сдерживаться.

Завязалась уже тройная «драка», Тагус спокойно наблюдал за ними и даже улыбался, потягивая дольт из стакана.

Аноильтенс поднялся и под шумок ушёл к реке, ощущая странную потребность посидеть у воды под звёздами. На привычном месте сидела Ингет. Она поджимала к себе ноги и печально смотрела на воду. Её одинокий вид вызывал в Эпкальме досаду, хотя лидер и понимал, что она сама заварила эту кашу. Он бесцеремонно приблизился и улёгся на траву рядом, обращая взор в небо.

Тишину прервать никто не осмелился, а может и не желали её нарушать.

Приятная прохлада остужала разгорячённую кожу, журчание реки баюкало, а звёзды показывали истории, которые разобрать мог далеко не каждый. Приятное ощущение спокойствия и умиротворённости сподвигли сопротивленца прикрыть глаза и расслабиться. Он уже и не помнил дня, когда в последний раз дышалось так свободно. Всё забылось в суматохе последних месяцев, утонуло в сплошных разочарованиях и неприятных ситуациях. Эпкальм слушал ускоренное сердцебиение из-за дольта. Хотел было поблуждать в водах давно минувших дней, но понял, что ему этого не нужно, по крайней мере не в этот момент, возможно и не в этот день. Ему захотелось пожить в настоящем, захотелось прекратить погружаться в дни своего детства, захотелось просто насладиться моментом.

— Эпкальм, скажи, откуда ты знаешь, что такое быть лидером? — поинтересовалась Ингет, привлекая к себе внимание. Аноильтенс не счёл нужным открывать глаз, просто обдумывал её слова и пытался найти ответ. — Кажется, я так и не нашла для себя правильного пути. Родители знали, как быть кем угодно, а я не могу понять, как быть самой собой, хотя нет… не хочу я быть такой.

— Не хочешь быть собой или той, кого другие не любят?

Собеседница взяла паузу.

— Какой бы из этих вариантов я не выбрала, итог всегда один — меня гонят. Конечно, своими поступками, я заслуживаю этой реакции. Но чем чаще думаю об этом, тем больше задаюсь вопросом: а гордились бы мной родители? Тем человеком, которым я стала, — Эпкальм приоткрыл глаза и увидел искажённое болью лицо Хактес. — Знаешь, я и правда по ним очень скучаю, а теперь, когда у меня нет кольца, кажется, что связь с ними совсем оборвалась… что я делаю что-то не так. Они хотели оставить дела сопротивления и жить спокойной жизнью, хотели покончить с рисками. Мама и папа, когда уходили на последнее задание, сказали мне, что как только вернутся и мы начнём новую жизнь. Но они так и не вернулись. Их разодрали тебрарумы, не осталось почти ничего кроме отдельных частей тела. Вот я и задумалась: а по тому ли пути я иду? Чем дольше я остаюсь здесь, тем больше неприятностей. У меня такое чувство… будто глаз — это лишь предупреждение, знак от Светлой Девы, что пора остановиться, выдохнуть и выбрать другую тропу.

Эпкальм помолчал с минуту, слушая тихие всхлипы рядом. Он обратил взгляд к небу и в сознании само собой всплыло лицо Флопри́кии с теплотой во взгляде.

— Я слышал, что твои родители были превосходными людьми. Они умели отдавать себя не только штабу, но и семье, друзьям. Им везде были рады, где бы они не появлялись. Однако со временем их желанием стала тихая жизнь. А чего хочешь ты сама? Если не думать о них или ком-то другом?

Вытерев нос, Ингет в очередной раз всхлипнула и повернулась к Эпкальму.

— Не знаю. Я не понимаю даже кто я, откуда мне знать, чего мне хочется?

— Всё ты знаешь, — поёжился Аноильтенс. — Но боишься. Отказываешься принимать свои желания и чувства, а потом делаешь вид, что стоишь на распутье, хотя второй тропы даже нет. Мне кажется, как будто ты лезешь в болото, вместо того, чтобы идти по дороге.

— Может так и есть. А… откуда ты знаешь куда идти? Почему решил остаться в сопротивлении, хотя мог последовать воле родителей? Хотя… я даже не знаю, что с тобой случилось. Где твоя семья?

Ком встал в горле, однако Эпкальм проглотил его и так же безучастно продолжил смотреть ввысь. В груди появилась пустота, апатия выползла из неё и начала постепенно пожирать его.

— Хочешь послушать о моём прошлом? — хмыкнул он и повернул голову к Ингет.

Сопротивленка несколько неуверенно кивнула и сложила голову на руки. В памяти Эпкальма снова вспыхло пламя, истеричные крики людей, взошёл парад планет на небосвод и замелькали тёмные фигуры. В эту дверь он старался не возвращаться. О той ночи вспоминать не просто больно или неприятно, а невыносимо.

— Ну, с чего б начать, раз уж мы взялись откровенничать. Я был старшим сыном в семье. Моя мать всегда отдавала предпочтение младшему брату, а меня на дух не переносила. Корила за все беды в её жизни, могла и побить, если настроение было совсем скверным. Отец пытался меня как-то защищать, но и сам не так уж и тянулся ко мне. Я не чествовал от него любви, но он проявлял ко мне доброту и относился мягче, чем мать. Если позволяло время — учил пользоваться силой и даже мог потрепать по голове за успехи. Тем не менее, почти всё девство я был одинок, — Аноильтенс пожал губами, когда почувствовал лёгкий укол в ребра. То была печаль, которую даже гнать не пришлось, она отступила сама. — Пока не встретил женщину. Точнее это нашла меня. Она подошла ко мне и завела разговор, спросила, почему я грустный и сижу в поле один. Я ответил только то, что родителям в общем-то плевать. С тех пор мы с ней стали видеться всё чаще. Для шестилетнего меня, она стала настоящим спасением — матерью, которая дарила любовь без тени сомнения и уделяла почти всё свободное время. Я боялся, что она отдалится от меня, когда у неё родится ребёнок, но даже после она продолжала проводить со мной много времени. Когда её дочь родилась, к нашей небольшой компании присоединился и отец девочки. Мы пили чай, ходили на пикники, играли и читали. В общем они дали мне всё то, чего я не получал от своих родителей. Но и это счастье длилось недолго.

Мне было девять в день, когда на небе проявился парад планет. Днём мы любовались этим зрелищем, а уже ночью на сайд напал Итенедонимус со своими прихвостнями. Те люди собирались бежать из Зазавесья в тот день, а я хотел им помочь, но все сложилось совсем иначе. На них напали. Я не знаю, что случилось дальше, меня кто-то вырубил в суматохе. Очнулся, когда уже всё закончилось. Побежал в их дом — там было пусто. Мне стало страшно и тревожно, тогда я бросился к своему, но на его месте осталось пепелище. Среди обугленных досок, я увидел тела. Моя семья была мертва. В тот день я снова почувствовал, что остался совсем один. От страха одиночества, просидел там до самого утра. Чтобы не сойти с ума, я как мантру повторял для себя имя той женщины. Тогда же меня нашёл Глорас и забрал в ещё только зарождающееся сопротивление. Вот и вся история, — выдохнув, Эпкальм ощутил, как с груди точно свалился тяжёлый камень.

Прежде он ни с кем не говорил о прошлом, считал это излишним напоминанием об утраченном. Однако, в этот миг ощутил лёгкость.

— А с братом ты общался?

— Очень мало, мать держала нас друг от друга на расстоянии. Можно сказать, что мы виделись только за обеденным столом.

— Как ты можешь рассказывать об этом так спокойно? — ужаснулась Ингет. Её лицо стало беспокойным, шокированным, печальным. Она стискивала траву от нервного напряжения.

Эпкальм слегка улыбнулся, но больше не стал смотреть на небосвод. Он посмотрел на Хактес и протянул руку к её лицу. Подцепил пальцем одинокую слезинку и смахнул её, растерев пальцами.

— Потому что это уже прошло, Ингет. Всю боль, что я пережил тогда, осталась в прошлом. Мне незачем волочить её в настоящее или будущее. Мы можем грустить о прошлом и вспоминать о нём, но нельзя всю жизнь из-за него убиваться. Наши жизни и без того коротки, чтобы тратить их на такую бессмыслицу.

Шмыгнув, Ингет заворожённо продолжила смотреть на Эпкальма, пока осторожно не взяла его за руку и бережно стиснула. В её взгляде читалась явная благодарность и лёгкое восхищение, которые придавали выражению лица некоего блеска. Точно луна отражалась на водяной глади.

Комментарий к Глава 38. Памятное пепелище

Как прошло путешествие, мироходец? Пришли весточку о своих приключениях(๑˃ᴗ˂)ﻭ

========== Глава 39. Прикованный к земле прошлого. Часть 1 ==========

Сайд «Торговцев»,таберн «Одинокий путник»

— Ну и какого тёмного вы опять припёрлись? — Элисар гневно улыбался и старался сохранять доброжелательный вид. Бармен протирал тряпкой стакан и прожигал взглядом заглянувших уже в третий раз за последние несколько недель друзей.

Флатэс уже подумал, что Ингелео запустит в него стаканом, однако это заставило его расплыться в ехидной улыбке и нагло усесться на высокий стул.

— Если я скажу, что соскучился, ты сменишь гнев на милость, родной? — откровенно насмехаясь, выдал Игнэйр. — Но если говорить честно, то мне просто очень нравится ваш официант. Минс, привет! Как ты тут?

Пробегающий с подносом парнишка, растеряно махнул рукой и поторопился к столику посетителей.

Лания и Лаура прыснули со смеху и уселись рядом. Ингелео неотрывно следил за ними, продолжая убийственно лыбиться.

— А если ещё честнее, то ты меня подкупил своим хорошим поведением, вот и не могу никак налюбоваться.

— У тебя, кажется, лицо сейчас сведёт, — спокойно выдала Лания, обращаясь к бармену.

— А нам говорили, что у вас отменное обслуживание, поставлю Эльтену минус. Хотя запишу пока что карандашом, всё зависит от тебя, — подхватила Лаура. — Так что плесни-ка нам по кружке дольта.

— Тебрарум вас за задницу, конечно, сейчас всё будет, — закипая от гнева, выдал Ингелео и достал три деревянных стакана с резными изображениями.

В таберне разливалась заводная мелодия с импровизированной сцены, где выступали музыканты с инструментами похожими на лютни, аккордеоны и клавишные пианино с натянутыми поверх струнами. По обыкновению, раздавался приятный запах мяса и запечённой картошки, ароматных супов из томатов и солёных закусок. В отличии от более известных табернов, «Одинокий путник» являлся сравнительно небольшим заведением, но содержался в чистоте. Не смотря на габариты, он спокойно вмещал в себя с три десятка людей. Столики имелись, как открытые, так и ограждённые; у вторых деревянные перегородки могли похвастаться встроенными витражами в виде картин. Люкспили заполняли помещение светом, а благодаря этому стекла отбрасывали переливающиеся цветные фигуры. Лазурные цветы в горшках размещались на стенах рядом с картинными. У барной стойки переливались небольшие люкспили, что отбрасывали радужное свечение. Что нравилось Флатэсу больше всего, так это мебель из тёмного дерева, которая, на его взгляд, придавала лаконичности и добавляла в атмосферу чего-то особенно уютного.

Ингелео поставил перед друзьями дольт и перестал улыбаться всего на мгновение, одарив Игнэйра недовольным взглядом.

— Но, но! Не крючься мне тут, на чай не оставлю, — хмыкнул Флатэс.

Смутьян ничего не ответил, махнул на него рукой и стрельнул глазами в сторону Лании, а после чего вопросительно качнул головой. Игнэйр отрицательно помотал в ответ, давая понять, что новых припадков и ран у неё не появилось.

Пока подруги отвлеклись на разговор между собой, огненный парень решил воспользоваться моментом и поговорить со старым другом. Он чуть навалился на стойку и подался вперёд.

— Слушай, Инги, ты на время каникул махнёшь к себе или останешься здесь?

Ингелео пожал плечами и принялся натирать гладкую поверхность стола. Вид у него стал удручённым.

— Думаю остаться, дома мне делать нечего. Но не хотелось бы Злыдня ещё дольше оставлять на отца, — выдохнул Элисар.

Флатэс обрадовался услышанному и продолжил заговорщическим тоном:

— Так бери Злыдня с собой и давай ко мне до начала следующего семестра.

Заслышав предложение Игнэйра, Ингелео застыл на месте и резко перевёл на него взгляд. Он старательно изучал друга, точно старался найти тень насмешки и понять, не пытаются ли с ним сыграть злую шутку. Потребовалось несколько минут, прежде чем смутьян хохотнул и гаденько улыбнулся. Флатэс уже успел пожалеть, что предложил тому провести каникулы у себя дома.

— Что, ссышься дома один появляться? А, нет, дай угадаю, боишься разговора с Экли?

Убийственная лыба на сей раз налезла на губы Игнэйра, и он крепче сжал причудливую кружку.

— Какая проницательность, — сдержанно ответил Флатэс. — Ну так, что? Нам всё равно надо готовиться к службе.

— Можно подумать ты сможешь, — хмыкнул Ингелео. — Ты же всё ещё боишься управлять огнём, но посмотреть на твои потуги будет очень увеселительно.

— Ты посмотри на них, Лания! Они уже сговорились провести два месяца вместе. Хитрые жуки!

Нобилиа улыбнулась, сделала глоток дольта, после чего посмотрела на обоих парней.

— А почему бы нам не собраться здесь перед началом семестра? И кстати, Лаура, если захочешь, приезжай ко мне. Оставайся на сколько захочешь.

Весело качнув головой, Флатэс дал согласие на встречу.

— Кстати, Лаура, я слышал Инетта куда-то запропастилась. Преподаватели не хотят поднимать тревогу, но попросили оргкомитет по возможности сообщить, если вдруг что. Ты давно её видела?

— Я перестала с ней общаться, как только у меня крыша вскипела у реки. Но знаю, что она постоянно сбегала на какие-нибудь посиделки в таберне. Так что, сама вернётся.

— Да кого вообще волнуют какие-то там бывшие подружки. Пейте уже и выметайте свои пятые точки, — фыркнул Ингелео.

Учебное время шло с неумолимой скоростью. Оставалось всего пару дней до начала каникул. Как бы Игнэйр не хотел признавать, за прошедшие пять с половиной месяцев произошло слишком много всего, как хорошего, так и не очень. Он всё ещё злился на Малера, волновался о Лании, маялся тревогами о времени, которое только предстояло провести дома и думал о том, что будет не один. Теперь у него есть Ингелео, который хоть и не показывает, но явно рад возродившейся дружбе.

***

Последние учебные дни минули так быстро, что Флатэсу казалось будто он успел только моргнуть и вот уже стоит у общежития с Ингелео и вещами. Другие студенты погрязли в суете сборов и прощаний. В груди Игнэйра неприятно заныло. Ему не хотелось покидать академию по множеству причин, одной из которых были его друзья. Огненному парню не верилось, что они с Элисаром стоят и ждут приезда Пэстаба.

В отличии от большинства остальных студентов, ребята собрали сумки ещё прошлым вечером. Флатэс даже опешил, когда к нему в комнату заявился Ингелео и заставил заранее паковать вещи в сумки. Уж чего-чего, а такой заботы он не ждал. На самом же деле, смутьяну просто не терпелось продолжить тренировки и убедиться в том, что ему не придётся оставаться у непутёвого отца или ночевать на работе. Рано утром он так и вообще успел съездить за любимым псом. Бело-шоколадная собака сидела довольная рядом со своим хозяином, а тот в свою очередь дарил ей ласку и улыбался.

— Матерь Девы, что я вижу! Это что Ингелео, да ещё и улыбается? — спросила приближающаяся Лаура.

— Какой он милый! — глаза Лании загорелись, и она осторожно подошла к Злыдню и протянула руку. Пёс обнюхал ладонь и уткнулся в пальцы головой, призывая гладить себя. — Надо же, пёсель такой ласковый, кажется мы много чего ещё не знаем о тебе, а Ингелео?

Смутьян лишь фыркнул и скрестил руки на груди, продолжая сердито наблюдать за девушками и своим сокровищем. Он походил на родителя, который порвёт любого, кто посмеет обидеть его дитя.

— Развели тут нежности, — недовольно пробубнил Валтис, появившийся следом. — Ох ты, кучерявого нет с вами. Одной проблемой меньше, — он задержал взгляд на Ингелео, цыкнул и отвернулся.

— А тебя никто и не просил идти за мной, да, собака? Скажи-ка ему пару ласковых, — Нобилиа заговорила забавным голосом и потрепала Злыдня за ушами, на что пёс довольно прикрыл глаза.

Солнечные лучи приветственно махали студентам. Флатэс же чувствовал тревогу перед встречей с сестрой. Когда он приезжал по велению отца на выходные перед началом тренировок, Экли находилась в Кортасе. Поскольку приехать у неё не вышло, передала, что обязательно заглянет домой в следующий уикенд.

— С ума сойти, мы и правда разъезжаемся? — удивилась Лаура и помрачнела.

— Хочешь — оставайся, никто тебя силком не увозит, — усмехнулся Ингелео.

— Как всегда сама доброта воплоти. Какой мне толк оставаться тут без вас, — выдохнула Тэнкальт.

— Да, я вообще святой челочек, не знаю, чего вы морды воротите.

Нобилиа скривилась, а после переглянулась со Злыднем. В последний раз погладила пса по голове, поднялась и обратилась к Флатэсу:

— Если ты не сделаешь из него нормально человека за два месяца, то ему уже вообще ничего не поможет.

— Эй, я вообще-то здесь стою, — возмутился смутьян и скрестил.

— Я знаю, я специально сказала громче, — Лания проказливо улыбнулась и подошла к подруге.

Ингелео запыхтел, выдыхая короткие и нервные «ха» ежесекундно.

— Эй, шпиц, я не понял, тебе же громкости не хватало, а теперь врубила на полную? Не находишь, что приборзела?

— Зализанным слово не давали, — скривился Крадман и угрожающе сверкнул глазами. — Лания, пошли, за нами приехали.

Настала пора прощаться. Флатэс притянул к себе подруг и крепко обнял. Он хотел было подключить и Ингелео, но тот предостерегающе зашипел и легонько ударил друга по руке. В последний раз улыбнувшись друг другу, академцы начали расходиться.

К этому времени уже подъехал Пэстаб и радостно помахал брату и гостю. Тревожность в один миг возросла, с губ постепенно сошла озорная улыбка и Игнэйр вцепился ручку сумки. Нервно сглотнув подступившую тошноту, он инстинктивно уже хотел попятиться, как Ингелео уверенно ударил его по спине, не давая сделать ни шага назад.

— Сопли подбери и не делай такую рожу, будто собираешься дать дёру. Ты же любишь лыбу давить, вот и дави, не пугай брата, — насмешливо бросил смутьян.

Его слова предали Флатэсу храбрости. Игнэйр смог скрючить недовольное лицо и ткнуть того в бок. Они неспешно зашагали к Пэстабу. Огненный парень ощущал, как с каждым шагом обретал уверенность, благодаря тому, что рядом беспечно плёлся Элисар. Кивнул другу головой, но хмурости с лица согнать так и не смог.

***

Игнэйр измученно повалился на траву, ощущая, как тело изнывает от усталости. Мышцы горели огнём и благодаря знойной погоде. Он буквально чувствовал, как по коже скользят липкие капли пота, как пульсируют пальцы от долгой тренировки и как воздух обжигает внутренности.

Огорчённо выдохнув, Флатэс посмотрел на руки и заскулил. За время тренировок у него так и не вышло сдвинуться с мёртвой точки. Психика не справлялась с нагрузкой, а раскалённые нервы готовились лопнуть в любую секунду.

Тренер без конца продолжал повторять одно и тоже: «Проблема не в твоём теле или способности, проблема в твоей голове». Как будто Игнэйр не знал об этом. Осознавать причину дело одно, а бороться с ней совсем другое.

— Ну и тюфяк. Долго будешь играть помиранца? — съехидничал Ингелео, потягивая воду из бутылки.

— Чего? «Помиранца»? Ты сам хоть соображаешь, что несёшь? — возмутился Флатэс и подскочил с земли. Он подался вперёд, вырвал бутылку и принялся жадно пить.

— Помирающего шпица, дубина. Я думал мы эту роль отвели для Лании.

— Ты умудряешься цепляться к людям, даже когда их нет рядом, — недовольно цыкнул Флатэс.

Парни повалились на траву, взгляды обоих невольно обратились к плывущим перистым облакам. Игнэйр видел в их очертаниях огненные всполохи, плавно разрастающиеся вширь. Он непроизвольно начал воображать, что никакой проблемы нет, что может спокойно управлять огнём, но снова и снова напарывался на реальность, которая опускала его с небес на землю.

— Эй, рожа недовольная, как думаешь, что со мной не так?

— Тебе список составить что ли?

В ответ Флатэс выдал саркастичное «ха-ха».

— Ну а если на чистоту, то тебе просто нужно поговорить с Экли. Она намеренно не навязывается и не заводит разговор первая, потому что боится тебя спугнуть, а ты и рад. Ты всё ещё считаешь себя тем маленьким засранцем, который поджёг сестру, вот тебе и барьер. Сам же отталкиваешь свою силу, — Ингелео умолк на короткое мгновение, прежде чем недовольно фыркнуть: — И не смей меня так называть. Я волнуюсь за ещё двоих паршивцев, которые не выходят насвязь.

Флатэсу стало не по себе. Он и сам часто изводился мыслями о Контрайнах и никак не мог избавиться от тревоги. Огненный парень уже сбился со счёта дней, когда ему в последний раз приходила весточка хоть от кого-то из них.

— Думаешь с ним и правда что-то случилось? Эпкальм тогда спросил не пропал ли Эльтен.

— Надеюсь, что ничего. Этот электровеник не может так просто исчезнуть. И вообще, хватит нагнетать. Поднимай лучше задницу и попробуем сделать что-то с твоей головой, — по лицу Элисара, Игнэйр увидел, что тот силой воли отгоняет от себя тревоги и пытается отвлечься.

— И что ты хочешь сделать?

Ингелео скривился и скрестил руки, а после принял непринуждённый вид.

— Об землю расколю, чтобы проверить на наличие мозгов.

— Боюсь даже это не поможет, — от звонкого голоса сестры, по спине пробежал холодок. Кончики пальцев закололо. Флатэс весь сжался и упёр глаза в землю, точно это могло как-то помочь. Глаза запекло, дыхание перехватило. Сердце так резко ускорилось, что он едва покачнулся. — Ему мешает страх, а не отсутствие мозгов.

Пусть младший Игнэйр всё чаще пересекался дома с Экли, но никак не мог заглушить истошный вопль вины, рвущийся из груди. При виде шрамов на её теле, ему по-прежнему хотелось живьём сдирать с себя кожу кусками, хотелось выколоть себе глаза, хотелось погасить солнце, что угодно, лишь бы не видеть того ужаса, что сотворил собственными же руками.

— Кажется вивпамунды говорят: если гора не идёт к Магомеду, то Магомед пойдёт к горе. Эй, братишка, лови!

Флатэс и опомниться не успел, как в его сторону полетел огненный сгусток.

— Пальцы отрублю, если не поймаешь, — спешно добавила Экли с невинной улыбкой на лице.

========== Глава 39. Прикованный к земле прошлого. Часть 1 ==========

Мозг даже не успел обработать угрозу, как руки сами собой вытянулись и перехватили шарик. Тот завис над рукой, тотчас вселив в Игнэйра животный ужас. Он весь задрожал, ощущая, как дрожь постепенно начинает раздирать одну клетку за другой. В голове вновь замелькали сцены прошлого, он снова почуял запах горелой плоти, снова заслышал крик, снова испытал раздирающую боль и увидел обездвиженную сестру.

— Нет! Контроль, Флатэс! Только попробуй позволить страху снова крутить тобой! — властно заговорила Экли и угрожающе выступила вперёд. — А теперь слушай внимательно. Подними глаза и посмотри на меня! — Игнэйр замотал головой, когда сестра продолжила грубо и настойчиво: — Я сказала смотри на моё лицо! Вина за наши ожоги лежит на обоих. Мы оба пострадали в тот день, только я всё не пойму почему ты не перестанешь ныть! Никто не просит тебя меня жалеть и постоянно бросать виноватые взгляды, они всё равно ничего не исправят! Всё, что ты сейчас можешь — это сделать шаг вперёд и переступить через страхи и сожаления. Мне себя не жалко, и ты оскорбляешь меня своим поведением! Я не для того терпела несколько лет, пока отец возил меня по лекарям, чтобы, мать твою, видеть этот тошнотный взгляд от тебя! Я по горло сыта жалостью! Надоело уже быть снисходительной и видеть, как ты ломаешься и шарахаешься по углам. Я сказала не теряй контроль, Флатэс! — она гневно выдохнула.

Ярость полыхала в каждом движении, взгляде, слове. Даже лицо раскраснелось, а сталь в голосе пугала до невозможного.

— Мои травмы остались прошлом, простым воспоминанием того, что уже прошло, но из-за тебя меня снова откидывает в самый отвратительный период. Надоело! Пока ты не отпускаешь прошлое, он преследует и меня! Хватит уже мучать нас обоих!

К концу Экли сорвалась на крик. Её голос неприятно рассёк воздух, подобно мечу, который вонзился прямиком в голову.

— Если не простишь себя, то я тебя возненавижу до конца твоей жалкой жизни! — её голос сотрясла дрожь. — Ты больше никогда не увидишь ни одной моей улыбки и не услышишь ни слова! Хватит истязать меня! Хватит уже возвращаться в тот сраный день! Отпусти, Флатэс, развей этот огонь, пусть он заберёт с собой всё то дерьмо!

Чувство вины достигло пика. Оно начало разрывать сердце и невыносимо давить на психику. Но тем не менее, Флатэс упорно продолжал сдерживать огонь, упорствовал до последнего. Если Экли отвернётся от него, то ему уж точно не выжить. Всё внутри сгниёт окончательно. Игнэйр даже и не подозревал какую боль доставляет сестре, не понимал, что пока держит вину прошлых лет — тянет за собой и дорогого человека, не понимал, что горит не один.

— Я-я… всё сделаю. Т-только… не отвор-рачивайся, Экли. Что угодно, но только не это. Я не могу потерять тебя снова! — с дрожью выдавил Флатэс. Импульсы сотрясали тело и мучительно сводили мышцы.

— Ты никогда меня не терял, потому что я не умирала, я жива! Пусть мне пришлось бороться с невыносимой болью, я всегда утешала себя мыслью о том, что дома меня встретит семья и младший брат с распростёртыми объятьями, но ты бросил меня. Сбежал. Оставил одну! И делаешь всё это до сих пор. Если продолжишь, то я никогда тебя не прощу! Я уже давно не валяюсь на земле, это время прошло, так почему ты до сих пор к ней прикован?

Застывший неподалёку Элисар, обескураженно замер и предостерегающе выставил руки, готовый в любой момент броситься на выручку.

— Я… всё ещё на земле, — повторил младший Игнэйр. По щекам покатились слёзы. Неимоверно горячие.

Их горечь, словно заставила раскрыть глаза и осознать, что всё это время Флатэс боялся оставить прошлое, корил себя за нанесённый вред, а потому так и остался лежать. Он не смел даже головы поднять. А теперь перед глазами поплыли картинки того, как поваленная огнём сестра двигается. Она упорно поднимается, пока не оказывается на ногах. Её пронзительный взгляд задерживается на нём какие-то секунды, прежде чем Экли отворачивается и делает шаг вперёд. От представшего зрелища Игнэйра охватил страх одиночества, жгучая боль в горле и абсолютная беспомощность.

Флатэс протянул к ней руку, кричал, но сестра шла дальше, шла в будущее, а он всё никак не мог этого сделать; всё продолжать быть прикованным к траве, которая вдруг начинала оплетать тело.

«Поднимайся! Поднимайся трус!» — твердит он сам себе и с трудом начинает двигаться. Сначала удаётся оторвать руки, а после и остальное тело. В тот же миг задний двор и запах гари начинают меркнуть. Они обращаются в призраки прошлого, рассеиваются.

Флатэс сосредотачивается, пересиливает себя и старается затушить пламя над ладонью. Огонь неохотно повинуется и постепенно уменьшается. Как только тепло исчезает с ладони он потрясённо замирает. Экли срывается с места, бросается к брату и обхватывает его руками за шею. По щекам струятся слёзы, они опадают на кожу и смешиваются друг с другом.

— Ты управляешь огнём, а не он тобой! Он требует уверенности и стойкости. Огню не нужен слабый хозяин. Помни, что всегда можешь затушить его, так же, как болезненные воспоминания, — Экли заговорила уже мягче и сильнее прижала к себе непутёвого брата.

Флатэс так и остался стоять на месте, пока не вцепился в сестру в ответ. Былое меркло, но всё ещё оставляло за собой свежие следы. Однако Игнэйр смог вступить с ним в схватку, смог подняться и сделать шаг в настоящее, смог догнать Экли.

— Лучик, ты просто невероятна, — поражённо заговорил Ингелео за спиной, о существовании которого огненный парень уже позабыл. — Если бы я знал, что в него можно просто швырять огонь и говорить про то, какой он идиот, давно бы так и поступил!

— Закрой рот, Инги, — улыбнулся Флатэс, отрываясь от сестры. — Больше никаких побегов и виноватых взглядов, обещаю.

— До вас обоих всегда туго доходило, — хохотнула сестра, смахивая мокрые дорожки с лица.

Сайд «Пёстрых камней»,дом семьи Нобилиа

Удар. Лания отпрыгнула в сторону, постаралась удержать равновесие и не повалиться на землю. В крови буйствовал адреналин с примесью нервозности. Что-то внутри неё жалобно пищало и твердило о том, чтобы спрятаться или убежать. Тот тоненький отголосок усердно продолжал звучать внутри, пытался вернуть её в то время, когда она только и могла, что бояться. Сжав кулаки покрепче, она резко сделала выпад. Снова блокировала удар и снова. Попробовала провести атаку, но Валтис проворно извернулся. Лания держала в голове чёткую инструкцию: «Не дать ему скрыться из виду», в противном же случае её ждёт поражение.

Голова некстати начала кружиться, а тело постепенно слабнуть. Разум точно истончался с каждым днём. Ей казалось, что из сознания кто-то хочет выбраться, а точнее те голоса, которые она часто слышала в академии. Лания чувствовала их кровожадное желание и опасалась, что сладкие речи однажды прозвучат в голове вновь. Конечно, она догадывалась, что что-то происходит не то, но что именно не понимала. Знала только одно — именно из-за странного ощущения и головокружений её способность не слушалась время от времени. С приездом домой дела стали обстоять куда лучше.

Стоило академке задуматься, как она поняла, что допустила фатальную ошибку — брат скрылся из поля зрения. В висках вновь запульсировало, от чего Лания пошатнулась. Моргнула. К ней резко выскочил Валтис и устремил к ней кулак. Не сдержавшись, она зажмурилась и замерла, но выставить блок успела. Удара не последовало. Рука Крадмана замерла в каких-то нескольких сантиметрах от неё.

— Прекрасно! На этом и закончим, — довольно прокаркал Сэви́та и хлопнул в ладоши. — Растёте на глазах. Валтис, следи за ногами. Лания, следи за Валтисом. Будь это настоящее сражение, противник не пожалел бы вас. Что ж, увидимся завтра.

Худощавый мужчина учтиво поклонился хозяевам дома и махнул подопечным, после чего неспешно пошёл на выход.

Лания тяжело выдохнула и ухватилась за голову. Боли постепенно стихали, а мир переставал выплясывать и скакать. К этим симптомам Нобилиа уже успела привыкнуть, но чего вынести не могла, так это накатывающей тошноты. Она бросила взгляд в сторону веранды и устремилась к наблюдающей за ней Лауре. Подруга гостила в доме Нобилиа уже несколько недель. Тэнкальт произвела настолько хорошее впечатление перед Сэбконтом и Тамией, что те ни в какую не желали отпускать её домой, сама же гостья была только рада погостить подольше.

Нахмурившись, Лаура подпёрла подбородок и пристально посмотрела на Ланию. Не успела вторая подойти, как первая протянула бутылку с водой и смерила её осуждающим взглядом.

— Тёмный бы его побрал, теперь это происходит всё чаще, — пробурчала Тэнкальт.

— Если ты про Присфидума, то одного тёмного для него будет маловато. Я бы натравил ещё горстку тебрарумов, — беззаботно высказался Валтис.

— Вы, что не можете прожить и дня, не вспоминая о нём, да? У вас какая-то нездоровая помешанность на Малере, — Нобилиа слегка раздражилась, после чего нервно выдохнула и сделала несколько глотков из бутылки.

На улице царила нещадная жара. От её гнёта едва спасала тень от деревьев по дворике, что раскинули пёстрые ветви. Лания смахнула пот со лба и глянула на брата.

— С ним Калеса, наказания хуже этого придумать невозможно, — усмехнулась Лаура, потягиваясь. Она стрельнула на Валтиса глазами цвета облепихи и хмыкнула.

Валтис, к удивлению сестры, улыбнулся в ответ и приподнял бутылку в безмолвном жесте. Челюсть Лании готова была упасть на пол, однако она выдавила уже привычную за прошедшие дни фразу:

— Вы подозрительно быстро спелись.

— А как тут не спеться, у меня голос высокий, у него низкий. Дополняем друг друга, — Тэнкальт улыбнулась и забавно подмигнула Крадману, от чего тот чуть не подавился водой, разражаясь тихим смехом. — Да и у нас есть общий раздражитель.

— Знаешь, если бы не ты, то я ни за что не услышала, как этот поганец смеётся.

— От поганки слышу! — возмутился Валтис.

— Это прозвище уже занято Ингелео, — помотала головой Лаура и улыбнулась.

Крадман неприятно скривился и наморщил нос, словно его заставили съесть кислотных леденцов, сводящих язык.

— Буэ, если вы собрались обсуждать зализанного, то я умываю руки, — он деловито развернулся и зашагал по ступеням.

— Ты сам тогда нарвался. Грубость за грубость, братишка, — хихикнула Лания и уселась рядом с подругой.

Нобилиа упёрлась взглядом в землю. Её уже давно мучал факт того, что Лаура что-то знала и чувствовала, что это знание крайне важно. Все дни, проведённые с подругой, она собиралась с духом, чтобы задать тревожащий вопрос, но каждый раз сдавала позиции и продолжала изнывать от тревожного любопытства. Лания сжала бутылку, набрала в грудь воздуха, но слова вновь застряли на пол пути.

— Как ты себя чувствуешь? Я заметила, что во время спарринга у тебя, кажется, голова закружилась, — Тэнкальт, сама того не ведая, начала тему, которую Лания никак не могла завязать и сказать, что это удивило, значит не сказать ничего.

— И давно ты знаешь? — непроизвольно сорвалось с губ Нобилиа. Нервное возбуждение заполнило тело. Да так, что кончики пальцев начало покалывать.

Подруга замерла на мгновение и захлопала глазами. Лания же принялась изучать её лицо, чтобы найти истину, которая упорно скрывалась. Показалось даже, что та выглянула из своего укрытия на миг.

— «Знаю» о чем?

— Не прикидывайся. Я более чем уверена, что и Ингелео с Флатэсом в курсе. Я заметила это ещё когда мы столкнулись с Малером и Калесой. А после этой встречи, вы все как с цепи сорвались. Или думаешь, что я не заметила, как вы меняли направления, лишь бы не столкнуться с этим дуэтом?

По большому счёту, Лания просто блефовала и не знала, купится ли на него Лаура. Пусть странности за друзьями академка и вправду заметила, но никак не связывала их с тем, что творится с её способностью и телом. Однако, Тэнкальт обескураженно замерла, тем самым подтверждая догадки.

— Так я права. Может уже расскажешь? Я не испытываю восторга от того, что остаюсь единственной, кто не в курсе происходящего, — стала напирать Лания.

Гостья запустила пальцы в тёмно-виноградные волосы. Прерывисто вдохнула и сжала ладонь. Лаура выглядела, как пойманный за руку преступник, который пытался осмыслить с чего начать объяснение.

— Мы не хотели тебя пугать, потому что не были уверены… Нет, на самом деле, я так остро отнеслась к этой проблеме, потому что мне это очень близко.

— Подожди, что именно близко?

— Дай мне рассказать больше, — возмутилась Лаура. — Я ведь не просто так к тебе привязалась… Всё началось в день, когда ты лечила Малера, моя память взбунтовалась. Ты же знаешь, что моя способность — абсо́ль мо́рия¹? Ещё когда я была маленькой и совсем не умела пользоваться ей, то считала проклятием. Голова постоянно болела от обилия деталей, который мозг постоянно старался запомнить. В конечном итоге, всё пришло к тому, что голова полностью забилась информацией, совсем бесполезной. Отец усиленно учил меня избавляться от неё, но не выходило. В какой-то момент предел запоминания был превышен и мозг начал сам избавляться от информации, но и тут всё не так радужно. На тот объём от которого он избавлялся приходилось столько же, но уже новой. В тот период, я забывала самые банальные вещи: кто мои родители, где я нахожусь, даже собственное имя. Меня часто находили потерявшейся в каком-нибудь коридоре. Отец и мать долго терпели эти безвольные скитания и мирились с тем, что мне не удавалось освоить дар.

В один из таких туманных дней, кажется, я зашла куда-то или наоборот вышла, уже точно и не вспомню. Знаю только, что оказалась с каким-то стариком. Воспоминания о том периоде сохранились кадрами, но всё же. Он вёл меня куда-то, что-то говорил. Потом мы вдруг оказались на поляне за моим домом. Дальше этот старпёр повалил меня на землю… Помню, как он гладил мои ноги своими мерзкими и скукоженными пальцами, как постепенно задирал подол платья и помню, то состояние. Я ничего не понимала, была похожа на обычную куклу. Не знаю, как далеко всё зашло, но, когда дед уже висел надо мной, его спихнул отец. А на том ублюдке уже были спущены штаны с трусами. Таким перепуганным и злым отца я никогда ещё не видела. Он походил на пробудившийся вулкан. Отец тряс меня, пытался привести в чувства, пока тащил обратно домой. Ничего не помогало и он в порыве влепил мне пощёчину. Я до сих пор помню, как его ладонь обожгла кожу. Кажется, именно в тот миг у меня вышло освоить способность, хоть и не так, как он меня учил. Я просто заперла те воспоминания, что противоречили понимаю «идеальной реальности». Так шли годы. Я бесконечно избавлялась от воспоминаний и жила, точно в коконе, до того дня, пока не увидела, как ты, истекая кровью, изо всех сил пыталась помочь Малеру.

Во мне что-то надломилось и все жуткие воспоминания вырвались из головы. Мне так и не удалось загнать самое страшное из детства. Но что важнее, я больше не хотела ничего забывать. Мне стало важно запомнить тебя, ведь именно ты вытащила меня из «пузыря», — она замолчала после своего непрерывного рассказала, от которого у Лании перехватило дыхание. Желудок неприятно свело, как и челюсть, которую она неосознанно сжимала всё то время. — Сейчас мне уже проще работать со способностью, хоть и приходится переучиваться техникам отца. Он всегда учил, что необязательно забывать что-то насовсем, можно оставлять ниточки, которые однажды могут помочь в чём-то.

Лаура выдохнула и обратила взгляд на Нобилиа. Руки обеих била холодная дрожь.

— Н-но… что там с Малером ми Калесой?

— А теперь перейдём к сути. Мы думаем, что Калеса или её род, когда-то прокляли род Присфидум и это проклятье каким-то образом пало на тебя. Ингелео тогда толкнул Калесу, потому что понял, что она каким-то чудом временно нейтрализует «симптомы». Поэтому я так пеклась о тебе, потому что знаю, что значит жить с «проклятием» и терять тебя не хочу.

Обескураженно стискивая край футболки, Лания посмотрела пустым взглядом себе в ноги. Проклятье, да ещё и из-за Малера?

— Значит… вы поэтому держали нас на расстоянии? — осипшим от досады голосом выдавила она.

— Не совсем. Калеса сказала, что если ты будешь держаться от него на подальше, то всё будет в порядке. По крайней мере раньше срока ничего плохого не произойдёт.

Нобилиа снова вздрогнула, ужаснувшись словам Лауры.

— Какого ещё срока? — в голос проникли ноты подступающей истерики.

Ответа на этот вопрос, однако, не было. Тэнкальт беспомощно пожала плечами. От окатившего осознания, Лания растерялась. Казалось, что она разлетелась на кусочки, а теперь пыталась собрать себя.

— Но почему проклятье стало действовать совсем недавно? Ведь раньше всё было в порядке.

Лаура снова пожала плечами.

— Мы и сами ничего не знаем об этом. Калеса ничего больше не сказала. Говорить с ней или Малером бесполезно, оба молчат, как в рот воды набрали. Но мы обязательно со всем разберёмся!

Сил у Лании хватило только на слабый кивок. Горло сдавило так, что из него не выгонишь и звука.

«Так, я проклята… У любого проклятия есть свой срок и конец, какой ждёт меня? Малер, почему ты молчал всё это время? — горечь поглотила её в сети. Что делать и как дальше быть, она не имела никаких понятий, да и понимала, что бессильна без видения полной картины. В тот момент, Лания пообещала себе всё разузнать, с помощью или без. От Малера, Калесы, не важно. — Если те голоса шептали о смерти и крови, значит закончится для меня всё в итоге не самым лучшим образом».

***

Абсо́ль мо́рия¹ — способность также известная, как абсолютная память.

========== Глава 40. Белые очи во мраке. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 40. Белые очи во мраке. Часть 1

Ну вот и последняя глава в этом году, с наступающим٩(◕‿◕｡)۶ Пусть больше мечт осуществляется, хорошего настроения и чарующих миров o(≧▽≦)o

Сайд «Торговцев»,таберн «Одинокий путник»

— Ты ей рассказала? — Флатэс и Ингелео заговорили в один голос и подались вперёд.

Пока в глазах первого горела тревога, второй всем видом показывал негодование и недовольство. За время, что они не виделись, практически ничего и не поменялось, разве что ребята крепче сдружились, пока проводили время друг у друга. Лания с интересом осмотрела обоих и непроизвольно улыбнулась.

Академцы встретились в оговорённом месте за день до начала учёбы. В таберне привычно шумели завсегдатаи. Также встретилось пару студентов, которые предпочли «Одинокого путника» только потому, что привычный таберн был забит до отказа.

Лаура холодно фыркнула и скрестила на груди руки.

— Она должна была узнать, не ходить же ей в неведении всё время? Тем более, четыре головы лучше трёх, может чего и придумаем.

— Чего? Как повеситься всем вместе? — скептически изогнул бровь Ингелео.

— Не знал, что ты любитель здравого суицида, — хохотнул Флатэс, на что сразу же получил лёгкий подзатыльник. — Эй, Инги, руки не распускай, я тебе и в ответ отвесить могу.

— Да чего ты ноешь, я так, погладил.

— Флатэс, ты не только не сделал из него человека, но и перенял его привычки что ли? — усмехнулась Лаура, подхватывая стакан с сидром.

— Лучше расскажите, как у вас прошли каникулы, — Лания повернулась к окну и устремила взгляд на тлеющее небо. В вышине ярко искрились звёзды, казалось, точно тысячи солнц заполонили его и не позволяли погрузиться во мрак.

Лания любила период векао́ра больше остальных. Её манили буйные ветра, которые начинали важно разгуливать по земле, сияющие при свете дня звёзды, что манили коснуться. Даже если день выдавался пасмурным и дождливым, то ночь обязательно дарила Зазавесью ясный небосвод оттенков индиго и лилового. Излюбленным векаор стал ещё и благодаря тёплым ночам, которые приятно окутывали, точно в объятья, после холодного дня. В первом месяце сезона — ива́вене, природа только начинала меняться, а потому все погодные прелести приходились на оставшиеся два.

Деревья вновь изменяли окрас на холодные оттенки — лазурные, васильковые, изумрудные и бледные пурпурные.

Флатэс от вопроса Нобилиа радостно дёрнулся на месте, отпихнул лицо Ингелео, который собирался что-то сказать и уставился горящим взглядом на подруг.

— Я вам сейчас такое покажу! — с энтузиазмом воскликнул он и полез в карман толстовки. В его руке блеснула металлическая поверхность, а после Игнэйр откинул крышку зажигалки.

— А это точно хорошая идея? — занервничала Лания, вспомнившая, как в руке огненного парня взрывались пламенные шарики. — И-Ингелео?

Не успел никто возразить, как Флатэс уже чиркнул по колёсику и на его ладони затанцевали три огонька, передвигающиеся по кругу. Они начали набирать скорость, пока не превратились в кольцо. Довольный Игнэйр хихикал, стреляя глазами то на подруг, то на друга. Элисар гневно скривил бровь и нос, после чего воззрился на товарища.

— Туши уже своё фаер шоу.

Академец с волосами цвета рябины, укрытой снегом, качнул головой. Скорость передвижения огня стала постепенно снижаться, после чего пылающее «сердце» погасло над его ладонью.

— Ого, а ты подтянулся, как я посмотрю, — изумилась Лаура и восхищённо улыбнулась.

— А то! Я все каникулы тренировался, теперь и к чаше смогу выйти!

— Не зазнавайся, придурок. Ты дальше этого трюка так и не ушёл, — хмыкнул Ингелео.

— Возвращаешься на факальдамитон? — от удивления, Лаура распахнула глаза и припрыгнула на стуле.

— Да, трещётка герой, трещётка молодец, а теперь может поговорим о том, что важно? Как шпиц восприняла новость о… проблеме? — он перевёл глаза на Игнэйра. — Ты поговорить с ним не можешь, он же твой сосед? Или мы можем просто прийти к тебе и зажать его у стенки.

— Ты что маньяк какой или извращуга? — сузила глаза Тэнкальт.

Лания недовольно подалась навстречу Элисару и выставила палец в сантиметре от его лица. Упрёк скользнул в её движение.

— Хватит звать меня шпицем, зализанный! А как ещё я могу отреагировать? Мне страшно! Я всё ещё придерживаюсь того, что надо поговорить с Малером. Может он всё-таки расскажет что-нибудь?

— Лан-Лан, при всём моём порицании Малера, я всё же не думаю, что он бы просто так оставил на тебе проклятье. Если он изначально крутился рядом с Калесой, значит искал способ снять. Так что нам бы о его планах узнать, может у нас всех и выйдет что-то. А зажимать его идея бесполезная, умник. Это же Малер, тёмный его дери, — возразил Флатэс.

Лаура недовольно запыхтела:

— Не будем забывать и том, что Лании находиться рядом с ним опасно. Чем они ближе, тем сильнее действует эта дрянь. Не думаю, что Калеса захочет помогать постоянно. Если уж на то пошло, я вообще не уверена, что ей оно надо — снимать проклятие. Малера она так просто не отпустит.

— Да чхать я хотел, чего кто хочет. Прижмём обоих и дело сделано. Только и надо, что выпытать у них побольше о проклятье. Так что нам кровь из носа надо им хвосты накрутить.

Не выдержав, Лания неожиданно прыснула со смеху, привлекая к себе всеобщее внимание. Она смахнула выступившую слезинку и улыбнулась.

— Всё-таки Ингелео набрался кое-чего от Флатэса. Слушайте, всё что мы тут обсуждаем очень интересно, но мы же все знаем, что Малер и Калеса упёртые бараны. Им не так просто развязать язык.

— Тогда сыграем на их чувствах, — Ингелео заговорщически посмотрел на всех, а после устремил взгляд на Ланию. — Не бойся, шпиц, прорвёмся.

— Сыграть на чувствах — это подрезать волосы Амкапир? Ха! Если да, то я готов хоть сейчас.

— Ну, или на крайний случай, мы просто можем поджарить обоих или устроить воздушные качели, — будничным тоном добавила Лаура, вскинув брови.

Флатэс и Ингелео переглянулись. Их шокированные лица и открытые рты забавляли, а потому это не могло не вызвать смешка у Нобилиа и Тэнкальт.

— Выловить их не такая уж и проблема, они постоянно трутся вместе, а вот наш спектакль должен выглядеть убедительно, — хищная улыбка, вновь налезла на лицо смутьяна.

Обсуждения плана не заняли много времени, хоть споров между ними возникло не мало. Вечер постепенно близился к ночи. Пения птиц уже почти и не было слышно. Академцы решили собираться в общежитие, чтобы не проспать начало нового семестра.

— Слушайте, меня ещё кое-что беспокоит, — начала Лания. — Кто-нибудь слышал что-то от Эльтена или Люксальты? Она уже очень давно ничего не писала мне. На неё совсем не похоже. Может что-то слышно от Эльтена? А то в голове постоянно крутятся слова Эпкальма про орден.

— Я уже давно задаюсь этими вопросами, но ничего так и не выяснил. Эти поганцы, как к тёмному провалились, — Элисар помрачнел, а желваки на его челюсти заиграли.

— Не успели избавиться от одной головной боли, как уже прибавилась новая, — выдохнула Лаура. — Не поймите меня неправильно, но сейчас нам лучше всего сосредоточиться на той проблеме, которую мы можем попытаться решить.

Грусть прокатилась по груди Лании, оставляя давящее ощущение тоски по друзьям, по Малеру. Она до последнего отказывалась верить в то, что он ничего к ней не чувствует. Оставалось лишь надеяться, что Присфидум рядом с Калесой ради проклятья, а не от сильных чувств. Ведь в груди всё разрывается и ноет. Нобилиа решила, что должна бороться за него, бороться за свои чувства. Надеялась, что получится избавиться от голосов и всё наладится.

***

Первый же учебный день вызвал массу негодования. Деканат выдал студентам ученый план и расписание, а также вывесили списки групп. В новом семестре общих пар с Малером выпадало значительно меньше, но что огорчало ещё больше — на всех общих занятиях значилось имя Калесы. Эти новости ничуть не обрадовали, наоборот огорчили до глубины души.

Помимо всего прочего, выловить Присфидума в первый день так и не вышло. Как оказалось, он съехал в другую комнату, как и Калеса. Подстеречь в комнате хотя бы одного из них, теперь казалось просто непосильной задачей. Они намеренно игнорировали ребят и когда те, пытались к ним подойти, чтобы заговорить —бесследно исчезали. Первая неделя уже подходила к концу, а прорыва так никакого и не наблюдалось. Как справляться с ситуацией академцы уже и не знали.

Состояние Лании же стало постепенно ухудшаться. Она начала чувствовать истощение, вялость и апатию. Головные боли и головокружения стали постоянными спутниками, которые ходили за ней по пятам. От безнадёги, Нобилиа чувствовала ещё большее опустошение. Она до последнего не хотела признавать, что Малер отказался не только от неё, но и от остальных друзей. Хотя именно так всё и выглядело со стороны.

На последней паре, по счастью, Лаура была рядом. Самочувствие от её присутствия, хоть и немного, но улучшалось. Подруга всеми силами поддерживала и не давала пасть духом. Они всё чаще стали разбавлять мрачность «безопасными» разговорами, чтобы в конец не погрузиться в уныние.

— Лаура, можно у тебя кое-что спросить? — приятный звонок разнёсся по аудиториям, оповещая об окончании занятий. Подруга качнула головой, собирая вещи в сумку. Лания чувствовала себя несколько неловко, а потому какое-то время формулировала вопрос. — Тебе нравится Флатэс?

Тэнкальт вздрогнула. Нервозность в один миг поглотила её, а щёки налились лёгким румянцем.

— Да, но я не собираюсь за ним гоняться.

— О чём ты?

— Ему нравится Анисия, и я бы хотела видеть их вместе. Как никак они хорошо подходят друг другу, — пожала плечами Лаура.

— И ты… что, никогда не хотела быть с ним?

Тэнкальт изумилась, её брови взлетели, а после она смущённо улыбнулась.

— Фантазии одно дело, а реальный мир другое. Это я усвоила прочно. Да и у меня был небольшой план.

— Поделишься? — заговорщически спросила Лания, подхватывая подругу под руку.

— Ничего такого. Просто хотела помочь Флатэсу сойтись с Анисией. Они оба мне нравятся, да и между ними есть…м-м… химия! Так что почему бы в эту реакцию не добавить немного огонька, чтобы они уже, наконец, сделали шаг друг к другу.

— Сумасшедшая, — хихикнула Нобилиа и задумалась. А смогла бы она так просто смириться с чувствами Малера к Калесе?

— Кто бы говорил. Ты сама как, справишься? Они должны быть где-то здесь.

— Конечно, подумаешь, пара царапин.

Горечь, засвербевшая в груди, ответила на непроизнесённый вопрос. Видеть его с Амкапир и без того противно, а знать, что они встречаются, стало бы и вовсе невыносимо. От одной такой мысли сердце болезненно бухало и грозилось рассыпаться на сотни кусков.

— Собираешься поговорить с ним об этом…

К концу предложения голос Лании пропал. За коварным поворотом её ждало зрелище, к которому она готова не была от слова совсем. Ноги точно вросли в пол, а тело напрялось так сильно, что казалось мышцы сведёт от волн спазма.

У стены неподалёку расположились Калеса и Малер. Кудри спадали на его безразличный профиль, пока он гипнотизировал глазами губы Амкапир. Он выглядел устало и вместе с тем отстранённо. Скрестив руки на груди, академец опирался о стену. От его вида, сердце так быстро забарабанило по рёбрам, что казалось ещё немного, и они не выдержат бурного натиска. Калеса же стояла, уперев одну руку рядом с головой своего спутника и высокомерно улыбалась, что-то нашёптывая Присфидуму. Их разделяло ничтожное расстояние, от которого внутри Лании взбурлили гнев и ярая ревность, кричащая наброситься на соперницу и выдернуть ей все патлы.

Белокурая красавица нашла взглядом застывшую Нобилиа. Амкапир что-то прошептала вновь и довольно оскалилась, возвращая внимание к Малеру. Глаза его загорелись, а лицо на мгновение приняло все оттенки недоумения. Веснушки заиграли на щеках. Однако уже в следующую секунду он осторожно положил свою ладонь на лицо Калесы и притянул к себе. В момент, когда их губы сомкнулись, в животе Лании началась вакханалия. Желудок взбунтовался и пожелал избавиться от остатков обеда, сердце истошно взвыло, а голос и вовсе сошёл на нет. Казалось, вот-вот и Лания расколется на куски, распадётся, станет грудой ошмётков. Боль стиснула грудную клетку, перехватила воздух второй рукой и принялась ожесточённо терзать сердце, которое и без того уже начало медленно разрываться. Тревожащий всё то время нарыв, открылся, выпуская гной, смешавшийся с кровью. Голова закружилась так сильно, что она просто не могла устоять на ногах. Кожу что-то рассекло, на плече появился небольшой порез, что сразу зарделся, а затылка коснулся лёгкий ветерок.

«Кровь… дай нам кровь. Как вкусно пахнет жизнь, отдай её нам. Почувствуй сладостный вкус крови на языке», — с напором и лаской зашептал, разразившийся в мыслях голос. В голове, точно что-то начало взрываться. Что-то горячее вдруг посочилась по коже. Лания, уже ничего не соображая, опустила глаза и замерла. На её руке вырисовался длинный порез, из которого уже вовсю текла кровь.

— Лания! — вскрикнула Лаура и подхватила подругу. — Пошли нам надо…

Не помня себя, Нобилиа сорвалась с места и понеслась прочь из академии. Слёзы, пожелавшие вырваться, сдавили горло, воздух совсем перестал поступать в лёгкие. Агония, разверзшаяся в груди, стала просто невыносимой. С трудом сдерживая крик отчаяния, упрямо рвущийся наружу, она бросилась бежать куда глаза глядят. Бежала без остановки, даже не заметила, как кто-то рванул её за руку и остановил. Лания почувствовала в тот же момент, как недвижимые ножи начали рассекать кожу на руках. Неприятно защипало, но это чувство было просто не сравнимо с тем, что творилось внутри. Оно было не более чем каплей воды, в море крови.

— Давай же, ну, приди в себя, тебрарум тебя дери!

— Порезы! Они всё появляются! — чей-то истеричный возглас прорвался сквозь неунимающихся кровожадный шёпот.

— Тёмный бы тебя за ногу, подними голову. Лания, подними голову!

Вокруг творился настоящий хаос — хаос из голосов. Нобилиа перестала понимать кто и что говорит.

«Ещё… Ещё крови! Дай нам больше страданий!»

— Этого в нашем плане не было! Какого чёрта происходит? Мы же не планировали делать это именно сегодня!

— За то кажется сработало.

— Отойдите!

Кто-то схватил Ланию за руку и нашёптывания в один миг смолкли. Нобилиа подняла тяжёлую голову и встретилась с настороженными голубыми глазами Калесы. Она с ужасом осматривала порезы, а после уже высокомернее заглянула в глаза соперницы.

— И что же вы планировали? — прорычал Малер, вцепился в джинсовку Ингелео и яростно встряхнул его. — Что, мать твою, вы сделали?

— Ловили крупную рыбу, — огрызнулся Ингелео. — Но кто ж знал, что спектакль выйдет из-под контроля.

— Так, эту кучу порезов не ты поставил? — поражённо воскликнул Флатэс. — Так и знал, что затея охренеть какая рисковая!

— Всё шло по плану, пока они не… не зазвучали. Ветряной порез Ингелео не был глубоким, лишь слегка кожу задел, но потом они… они словно взорвались и начали просить крови, и тогда… — перепугано затараторила Нобилиа, а после посмотрела на свои руки. — Эти порезы уже моих рук дело, то есть моей способности.

Малер гневно выдохнул и подскочил к Лании, сурово оценивая раны.

— Кажется, я говорил, чтобы ты ко мне не приближалась. Чёрт! Лания, это может стоить тебе жизни!

— Я знаю о проклятье, — бездумно выдала она в ответ, встретившись с его глазами. — Как ты мог скрывать?

— Ты не понимаешь, — сдавленно проговорил в ответ Присфидум и болезненно съёжился.

— Ну так расскажи, чтобы я поняла.

Амкапир, встала, подвинула Малера подальше и вцепилась в плечо Лании. Надменная ухмылка соперницы разжигала всё больший пожар внутри Нобилиа, однако угли после срыва могли только тлеть.

— Да, Малер, расскажи, сколько ей осталось, — огрызнулась Калеса и злобно сверкнула глазами на собравшихся. — Расскажи ей, что срок её уже на исходе!

Присфидум замер на месте, яростно сжимая кулаки. Он сделал шаг к Амкапир с убийственным выражением лица.

— Прикуси свой язык! — он резко повернул голову в сторону кустов, а после замер в нервном напряжении. — Помолчите все, что-то идёт сюда!

Повисла тишина. Академцы замерли на месте вовсе не от требования Малера, а от шока и произошедшей сцены. По поляне у реки вдруг раздалось глубокое рычание, нарастающее. Захрустели ветки, после чего из-за кустов появилось огромное, цвета бедны, тело. Свирепый тебрарум грозно зашагал из своего укрытия, оглядывая застывших в ужасе академцев.

========== Глава 40. Белые очи во мраке. Часть 2 ==========

Штаб сопротивления

Вечернюю прохладу постепенно сменял тёплый ночной ветер. Звёзды искрились на небесной глади так ярко, что выводить из них сюжеты стало куда интереснее и проще. Плюсом ко всему проявились те небесные светила, которые в другие сезоны видно не было и вовсе. Буйный ветер прошёлся по поляне, в попытке подвинуть сопротивленца, но Эпкальм остался лежать неподвижно. Взирая ввысь, он всё больше понимал, что прошлое, о котором он так часто вспоминал, стало постепенно ускользать от него. Та теплота, по которой он прежде скучал, стала доступна для него в настоящем.

Аноильтенс прокручивал в голове последние месяцы, и не переставал улыбаться, когда вспоминал виноватое лицо Ингет, каждый раз, когда заставал вечером у своей двери. Она всё чаще стала приходить в его комнату и спать, свернувшись калачиком на кресле, а с утра исчезала, словно её и не было. Пусть раньше взаимоотношения у них не клеились, за то спустя время всё пришло в норму.

Претерпели изменения и капитаны, которым теперь было запрещено своевольничать с отрядами, после выходки Эдманфера. За их действиями строго наблюдали и позволяли отправлять сопротивленцев на миссии, только после тщательного контроля Глораса.

Выдохнув, Эпкальм прикрыл глаза и расслабился. Приложил пальцы к земле и стал прислушиваться. Вновь услышал ботанье, точно бились сотни тысяч сердец. В последнее время он все лучше и лучше осваивался в способности и учился украдкой передавать другим эмоции. Как обычно, подопытными вызвались озорники, но теперь рядышком находилась ещё и Хактес.

— Эй, и чего ты тут булки свои разложил, у нас вообще-то патруль сегодня! — делано возмутилась Ингет. — Сегодня заглянем к орденовцам, а то в последнее время слишком активно они шевелятся.

— Не нуди, у меня есть ещё несколько минут, — усмехнулся Эпкальм.

Заметив негодование на её лице, он играючи схватился за ногу Хактес и дёрнул. Не ожидавшая этого Ингет, потеряла равновесие и чуть не свалилась прямо на Аноильтенса, но тот упёр руки в её плечи. Лицо сопротивленки нависло над его. На уровне его глаз находились её губы, а потому он просто не мог не заметить, как они слегка дрогнули. Стоило ему поймать взгляд язвительной девушки, как она смутилась и отвернулась. Однако от Эпкальма не ускользнуло, как она гипнотизировала его губы.

— Да, ладно, ты всё ещё смущаешься? — хохотнул лидер и наклонил голову. — Я думал после стольких ночей вместе…

— Ты что вообще несешь! — зарделась Ингет, упёрлась руками в землю и грозно посмотрела на него. — Я сплю на кресле, какие ещё совместные ночи! Раз так, больше не жди меня, понял!

— Ладно, — улыбнулся Аноильтенс, когда неведомая тяга заставила его руку потянуться ко лбу Хактес и ткнуть меж бровей указательным пальцем. — Пошли, голубка, а то вместо воркования наделаешь неприятных дел.

— Придурок! По себе не суди!

Щёки её пуще зарумянились, от чего Ингет отмахнулась и поспешила скрыться в штабе. Эпкальма поведение бывшей соперницы только сильнее позабавило, когда в груди разлилось тепло от удовлетворения. Внутри что-то ощутимо затрепыхалось, когда он опустил глаза на пальцы. В памяти всплыли давно забытые образы из детства.

«Давно я так не делал, так с чего же начал?» — отогнав мысли, сопротивленец зашагал собираться на задание.

Пока натягивал на себя форму, всё не переставал думать о том, что мысли о детстве стали покидать его всё стремительнее. Тоска, что прежде колола под рёбрами, стала постепенно отступать, точно пустота заполнялась присутствием Ингет. А может это он сам позволил той пустоте исчезнуть; забраться в ту дыру теплу, которое ещё ни от кого не принимал. Закинув на спину колчан с луком, Аноильтенс убедился, что меч на поясе держится крепко, после чего отправился вниз. Не успел выйти из комнаты, как кто-то перехватил его.

— А вот и наш, Эпи, хранитель страшных тайн, — хихикнул заговорщически Сэлд в ухо. — Сам расскажешь или мне озвучить самому?

— Тёмный бы Вильта побрал с этим «Эпи». Какие ещё тайны?

— Не хочешь сам, как хочешь, придётся снова всё самому делать, — притворно огорчился Рафспит и выдохнул. Поднял болотистых оттенков глаза и усмехнулся. — Я видел кто к тебе приходит вечерком и с утра крадётся из твоей же комнаты.

Эпкальма передёрнуло, однако он постарался сохранить хладнокровие, после чего заговорил будничным тоном:

— Ах, это. Ну да, она приходит спать на кресле. Не знаю, чего ей у себя не сидится.

— А не шуры-муры у вас случаем? Вы всё время вместе, Десс ревнует, — подразнил Сэлд.

— Нет, мы обычные товарищи, не придумывай.

— Да брось, вы ж слюни друг по другу пускаете!Отношения или нет, мне не интересно, но как ты мог не сказать мне о том, что тебе такая колючка приглянулась. Пираты в твоём вкусе?

— Ну что ты несёшь. Ей уже давно сняли все повязки и бинты. Подумаешь немного растеклась радужка, всё не так плохо. Жаль только, что зрение уже не вернуть.

Сэлд слегка изумился, а после широко улыбнулся, подобно чеширскому коту. Он ещё больше придвинул к себе друга, а после подмигнул.

— Сказал бы мне кто в начале спиритуры, что между вами тут искры сыпаться будут, я бы не думая привязал этого безумца к тебраруму и отправил восвояси. Предохраняться главное не забывай!

— Придурок! — воскликнул Эпкальм и уже было замахнулся, как друг отцепился и побежал вперёд. Аноильтенс же чувствовал, как к щекам прилила кровь.

Выдохнул, привёл мысли в порядок и внезапно осознал, что никак не может избавиться от мысли, лежащей в его кровати Ингет. Пуще прежнего смутился и отругал своё воображение, прикрыв лицо рукой. Да как он может думать о подобном перед заданием, когда голова должна быть холодной.

Снова выдохнул. Убедился, что щёки не горят и только после этого спустился вниз. Отряд уже собрался к тому времени и терпеливо ждал появления лидера.

— О, наконец-то, появился! Мы тебя тут до тёмного пришествия ждать должны? — хохотнул Вильт. — У меня уже зудит, хочу узнать, что же там за рыки слышал отряд Милены. Такого об ордене я прежде не слышал.

— Может глисты в заднице проснулись, — безразлично бросил Памаль и пожал плечами. — Ладно, идём, а то всё веселье пропустим. Давно мы к псам не ходили, развлечёмся немного.

— Я вам дам развлечёмся, понаблюдаем и всё. Нам их задницы на хвост не нужны, — пригрозил Эпкальм. — Всё, выдвигаемся.

Не успели они покинуть штаб, как к Аноильтенсу подошла Ингет и завела привычный для них разговор. После чего отправились в путь. Пробирались в обход смогового леса, где круглые сутки стоял густой туман, Эпкальм окинул взглядом верхушки. Вспомнил, как об этом лесе рассказывают легенды об охраняющих лес больших оленях с царственными, точно корона, раскидистыми рогами. Поговаривают и о странной девчушке, которая частенько мелькает в недрах. Её называют хранительницей леса. В былые времена в смоговый лес приходили за помощью, когда подводило здоровье, а после возвращались уже исцелёнными, хоть и последнее, что помнили — густой, всё поглотивший туман.

Перемахнули через реку и уже понеслись напрямик к ордену. Чего сопротивленцы не любили в патрулях на территории псов — так это открытую местность. Вокруг, на несколько километров во все стороны, раскидывалось поле с высокой травой, переливающейся синим золотом. Причудливые колосья тянулись до самого пояса и упрямо путались вокруг ног, мешая пробираться. Благо, путь освещали небесные светила и лунный серп.

Немного времени спустя пред сопротивленцами предстало, — затерявшееся во тьме, — здание ордена. Его стены едва уловимо искрились во мраке, подобного млечному пути, точно сам небосвод опустился на него и покрыл собой. Благодаря двуликому камню, который менял оттенки стен в разное время суток и успешно маскировал здание, орден сливался с окружающей средой. Колонны с острыми элементами и узорами устремились вверх. Большие переливающиеся окна, с резными каменными рамами излучали свет. Само здание выглядело в несколько раз больше штаба сопротивления и куда величественнее. В голову Эпкальма невольно скользнули образы рыжей кошки и тёмной собаки, которые без конца гоняются друг за друг, а после ожесточённо сражаются. Так же, у ордена имелась просторная тренировочная площадка со всеми видами тренажёров, пьедесталами для сражений и высаженными по краям деревьями. Покрывал её особый купол, походящий на стекло: в плохую погоду — защищал от капризов, в жаркую — даровал ветра, бегающие снаружи. Такой роскоши сопротивление просто не могло не завидовать, однако, они любили свои леса и поляны, на которых упражнялись.

Подходить слишком близко опасно, ребята это знали, а потому притаились в траве неподалёку и принялись выжидать. Рядом с Эпкальмом пристроилась Ингет и ободряюще подтолкнула его в плечо. Усмехнувшись, лидер осторожно пихнул её в ответ. Когда же сердце набрало скорость и радостно понеслось по грудной клетке, Аноильтенс осознал, что интерес, который она вызвала прежде, переродился в нечто большее, что напугало его, но и заставило желать.

Покрепче сжал кулаки, чтобы перебороть желание коснуться Хактес, лидер изредка изучал её сосредоточенное лицо. Поблёкший глаз девушки, растёкшийся подобно желтку в миске, вызывал горечь, которую Эпкальм старался не выказывать, чтобы не оскорблять. Сама Ингет говорила: «Это напоминание о том, что я пошла неправильным путём. Моё наказание. Здесь не о чем жалеть. Я считаю это уроком — нельзя откусить больше того, что можешь съесть».

Когда же кончики пальцев запульсировали, призывая коснуться её щеки, Эпкальм собрался и стал следить за орденом.

Лидер так отчаянно желал стать к язвительной напарнице ближе, чувствовал, что ещё немного и вспыхнет подобно спичке. Он уже давно грезил мечтой притянуть Хактес к себе, страстно поцеловать и никуда больше не отпускать. До ужаса надоели собственные ребячество и подколки. Когда Эпкальма захлёстывали чувства, вместо того, что хотелось сделать, он дразнил Ингет и строил ей глазки, в то время как она своего пламени уже и не скрывала. До одури хотелось признаться ей, стать ближе. Он решил, что после задания обязательно поговорит с ней, обязательно предложит пламя своего сердца ей, предложит больше никогда не бегать друг от друга. Предложит то, о чём прежде и не мог даже помыслить — счастье.

Мысль придала уверенности и помогла сосредоточиться на миссии.

В одно мгновение рьяный рык вырвался из здания и со скрежетом начал разрывать пространство. Сердце стучало теперь уже не от обуявших его чувств, а от лёгкого испуга и чувства предвкушения. Волна мурашек пробежалась точно электрошок, что напомнил о цели слежки. Не прошло и пары минут, как раздался новый звук — бьющийся. Из окна, вместе с осколками стекла, выскочил громадный тебрарум с горящими белыми глазами. Он что есть мочи зарычал, удирая с территории. Защитный купол, каким-то чудом, пропустил монстра, позволил умчаться в ночи.

В окнах тут же загорелся свет и послышались буйные крики, выбегающих орденовцев.

— Уходим! — прошептал Эпкальм.

Сопротивленцы под впечатлением бросились прочь, заметив, как на улице появилась женщина с растрёпанными волосами, отдающими оттенками всполохов барбариса.

— Это что ещё было? Какого тёмного! Как этот тебрарум прошёл сквозь щит! — воскликнул Вильт, когда они оказались на безопасном расстоянии.

— А как он вообще попал в орден тебя, что не интересует? — вступил Тагус.

— Они, что, держали его внутри? — изумился Памаль.

— А его глаза! Вы видели? Они же были белыми! Я ничего подобного ещё не видела! Разве глаза у этих тварей не чёрные? — взволнованно залепетала Липедесса.

— Тебрарум меня за ногу! А ведь и правда! Я даже никогда о таком не слышал! — согласился Женя.

— В голову напрашивается неприятное предположение, — скривился Аноильтенс. — Либо орден изучает тебрарумов, либо ставит опыты, либо… не уверен… но может пытаются создать своего собственного.

========== Глава 41. По следам обречённых душ ==========

Территория академии кувелов,река Светлой Девы

Буйный порыв ветра нещадно хлестнул, застывших в ужасе ребят. Они стояли неподвижно и взирали на устрашающую тварь, рассматривающую их белёсыми глазами. Тебрарум, точно мялся на месте, пока не начал подкрадываться ближе, издавая характерные рычащие звуки. Ноги словно приросли к земле и не желали сдвигаться с места, даже пальцем шевельнуть не удавалось.

Всё что Малер мог — дрожать, чувствовал, как страх парализует тело. Он надеялся, что кто-то появится. Перспектива снова пострадать от тебрарума не прельщала. Уродливый шрам на плече неприятно защипало, хотя он догадывался, что это всего на всего самовнушение. Однако понимание этого ничем делу не помогало. В надежде обнаружить кого-то поблизости, Присфидум направил способность в уши. На этот раз у него вышло отдать обоняние, а не зрение.

Рядом с ним начали появляться цветные звуковые потоки, исходящие от ребят. Какие-то были ярче — те, кто находится совсем близко, а какие-то очень блёклыми — те, кто был далеко. Он стал блуждать глазами по туманным дорожкам, как вдруг заметил один яркий поток, знакомый ему и не мог поверить тому, что видел. Разве подобное возможно? Прежде Малер ещё никогда не видел, чтобы от тебрарума исходила цветная дорожка.

— Флатэс, зажигалку доставай, — не сдвигаясь с места, прошептал Ингелео. — Попробуем отвлечь эту срань и сбежать.

Присфидум глазам не поверил, когда Игнэйр взаправду полез в карман, медленно и осторожно, не сводя глаз с тёмной твари. Элисар же начал собирать потоки ветра, то было заметно по траве и одежде, которые беспорядочно стали раздуваться. Малер понимал, что должен сказать хоть что-то, но почему-то язык не слушался, точно его и вовсе не было.

Флатэс чиркнул зажигалкой и подхватил на ладонь комочек огня, который начал постепенно расти.

— Один, два…

Малер дёрнул головой и почувствовал, что вновь может управлять телом.

— С-стойте! Это Эльтен! — в отчаянии крикнул академец, чуть подавшись вперёд. — От него исходит бирюзовый звуковой поток, у тебрарумов они бесцветные!

Ингелео обескураженно повернул голову, с ужасом посмотрел на Присфидума и распахнул глаза. Скривился. Сжал челюсти так сильно, что начали выпирать желваки.

— Да, что ты несёшь? Тебе смешно я посмотрю! Знаешь, что Эльтен перестал писать и решил пошутить? Ты совсем неадекватный, мать твою! И время выбрал вообще не подходящее, — угрожающе зашипел Элисар и яростно сжал кулаки.

Он раскалился до такой силы, что казалось злоба польётся наружу и смутьян обратится в нечто ужасное и разорвёт отщепенца на части, превратит в пыль.

— Это же ты? Эльтен, это ты? — проигнорировал того Присфидум и обратился к замершему тебраруму. Хоть и чувствовал себя умалишённым.

Тёмный монстр продолжал взирать на академцев, прожал бездонными глазами. Напряжение закралось в тело Малера, отчего пальцы задрожали с новой силой. Неужели он ошибся? Однако непрошенный гость, внезапно качнул головой, так же опасливо. Академцев точно облили ледяной водой.

— Как… — только и смог выдавить осипшим голосом Ингелео.

С виду он был не просто потрясён, но и раздавлен. И даже если тёмное существо подтвердило, что оно и есть солнечный мальчик, смутьян лелеял надежду на обратное. Это ясно отражалось на его лице.

— Эль…тен, — тем же потрясённым тоном прошептала Лания и пошатнулась, но таки устояла на ногах.

Когда тишина затянулась, тебрарум неодобрительно зарычал и буйно ударил лапой по земле. Он задрал голову и посмотрел на небо, после чего обезумел. Начал ожесточённо бросаться на месте, то к ребятам, то в сторону. Из его пасти стало вырываться короткое рычание, точно он ругался или причитал.

— Чего это с ним? Чего с тобой? — Флатэс выглядел не менее шокированным. Сначала он обратился к академцам, после чего тревожно посмотрел на Эльтена. Глаза огненного мальчика распахнулись так широко, что казалось вот-вот выпадут.

Тебрарум рьянее замолотил лапами и стал порываться в сторону.

— Может… он хочет, чтобы мы шли за ним? — сомневаясь, предположила Лаура, чуть придвинувшись к Лании.

Тёмное существо закачало головой, а после задрало её с ещё большим беспокойством.

— И куда он нас приведёт? — оживилась побледневшая Калеса. — Глазам не верю… тебрарум нас хочет куда-то отвести. Дурдом какой-то, — нервно хохотнула.

Эльтен нетерпеливо выгнал воздух, тот вышел в виде пара, а после существо зарычало.

— Нервный какой, — настороженно усмехнулся Игнэйр. Не смотря на привычную задорность, пальцы его била дрожь. — Мы… пойдём с ним или?

— Что с тобой случилось? Почему ты… такой? — Ингелео указал на тебрарума и болезненно скривился, хватаясь за голову. Смутьян силился сдержать наплыв ужаса, который отражался всё чётче в его действиях.

Эльтен снова запротестовал и начал мотать головой, указывая в только ему известном направлении.

— Как бы там ни было, нам придётся идти за ним. Может… он хочет что-то показать. Вдруг мы что-то узнаем о его нынешнем… состоянии, — засомневалась Лания.

Малер к тому времени и вовсе потерял дар речи. Идти, да ещё и за тебрарумом? Не безумие ли это всё? Больше всего он переживал не за себя и даже не из-за тёмного монстра, а за друзей, за Ланию, на которой по-прежнему лежало проклятье.

С другой стороны, даже если попытается, вряд ли сможет кого-то остановить, но вот приглядеть, вполне в его силах.

Тём не менее его непрестанно мучали сомнения и тревоги, касательно «Эльтена».

— Я всё ещё считаю это сумасбродностью, — просипела Тэнкальт, скрестив руки. — Что если он нас в ловушку ведёт? Если хочет сожрать или отдать тенадасерам!

— А что если по этой же причине и Люксальта не выходит на связь! Ингелео, ты же больше всех переживал за Эльтена. Что если это шанс узнать о происходящем? Может стоит им воспользоваться? — Нобилиа даже сделала небольшой шаг вперёд, хоть неуверенность не покидала и её.

— Шпиц храбрится, а мы что в стороне будем? Раз уж такое дело, надо идти. Да и… Эльтен, кажется, нервничает, нам лучше поспешить.

— Гениально. Лучшей ночи, чтобы оказаться разодранными просто не найти. Вау, класс! — Лаура саркастично вскинула два больших пальца и нервно поджала губы.

Ребята двинулись в путь, сохраняя некоторое расстояние с тебрарумом. Обходили через кусты и леса. Малер догадался, что это нужно, чтобы никто не увидел до нелепого странного картину: кучка студентов прогуливается с тёмным созданием. Вместе с тем отщепенец не переставал гадать, что могло произойти с Эльтеном. Как человек, вдруг превратился в нечто настолько ужасающее и уродливое?

Темнело всё стремительнее. Лишь благодаря звёздам академцы могли разбирать куда наступают, хоть от веток и корней, выпирающих из почвы это мало спасало.

Через полтора часа пути ноги заныли у большинства ребят. Усталость тоже не дремала, а на перерыв времени никто не давал, напротив, Эльтен стал ускоряться. Поспевать за ним стало ещё труднее. Куда и зачем ребята шли, никто не понимал, но тревога нарастала с каждой минутой. Напряжение неимоверно давило на тело, сковывая мышцы, а двигаться и без того задача не лёгкая. Как долго идти — оставалось лишь гадать. Однако всю дорогу они только и могли, что обмениваться встревоженными взглядами, а говорить и вовсе не осмеливались.

— Ну и сколько нам ещё идти? — недовольно прошептала запыхавшаяся и растрёпанная Калеса.

— А нам откуда знать, — тем же враждебным тоном ответил Флатэс. — Спроси если хочешь, вдруг тебе ответит. Это же только мы тут недостойные, а перед тобой все двери открыты!

— Чего ты бесишься, это не я волоку нас через лес!

— Ах, так это я что ли! Не задавай тупых вопросов и не получишь тупых ответов, — раздражился Игнэйр.

Тебрарум свирепо рыкнул и ударил лапой, точно призывая успокоиться.

— Дружище, я бы пошутил, что ты стал каким-то нервным, но боюсь, что ты меня этой же лапой на кусочки порубишь, — постарался пошутить Флатэс, но завидев неодобрение на лицах, отмахнулся. — А кто-нибудь в курсе, тебрарумы вообще разговаривают? Потому что я всё ещё сомневаюсь, что это наш Эльтен.

— О, конечно! Он ждёт момента, когда мы дойдёт до его тёмного домика, заварит нам всем чаю и мы душевно поболтаем, — саркастично проговорил Ингелео, натянув улыбку. — А потом Эльтен станет человеком, и мы все весело похохочем.

— Правда?

— Конечно, нет, кретин. Иди молча.

Проводник замер посреди лесной чащи. Огляделся по сторонам. Странным образом порычал несколько раз и затопал лапами. Нервозность достигла предела. Казалось, что на ребят сейчас нападёт свора тенадасеров или тебрарумов, а может и все сразу. Кусты поблизости зашелестели. Колючий страх с паникой стремительно забегали по коже; они жалили не хуже ос.

Ребята неосознанно начали кучковаться. Флатэс схватил за запястья Ингелео и Ланию, а Нобилиа взяла руку Лауры. Калеса сама бросилась к Малеру и спряталась за его спиной, крепко вцепившись в плечи. В Присфидуме проснулся животный страх. Что делать если на них и правда нападут? Как отбиваться, да и получится ли?

Из-за широких листьев начали показываться тёмные вытянутые мордочки. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что это тебрарумы. Единственным смущающим отличием являлись белые глаза.

Тихо порыкивая, они покинули свои убежища и предстали перед академцами во весь рост. Они напоминали больших лисиц, с такими же беспокойными хвостами и ушами локаторами. Не успели ребята как следует испугаться, как тёмные создания приблизились, рассматривая их. В следующее мгновение прилегли перед студентами и выжидающе застучали хвостами.

— Чего это они? — только успел спросить Флатэс, как Эльтен тихонько зарычал, привлекая к себе внимание. Он мотнул головами в сторону «лисиц». Взгляд его был требовательным и не терпящим пререканий.

— Ещё лучше. Кажется, нас ждёт поездка, — с сомнением выдал Малер, недоверчиво поглядывая на тебрарумов.

— После «Бури», мне уже ничего на этом свете не страшно, — твёрдо заговорил Ингелео и подошёл к одной из сущностей. Смутьян бросил взгляд на Эльтена, а после набрал в грудь воздуха. Убедившись, что друзья Контрайна не собирается причинять вреда, Элисар осторожно разместила на спине одного из существ. — Эй, трещётка, карета подана, садись.

— Опять он меня в свои авантюры втягивает, — буркнул огненный парень и неуклюже взобрался следом. Уселся перед Ингелео, так как опыта наездника у него имелось значительно больше.

Лания и Лаура переглянулись в сомнении, однако медленно покрались к тебрарумам. Вариантов не оставалось, сесть пришлось и Малеру с Калесой. Только ребята успели взобраться на тебрарумов, как существа рыкнули друг другу и сорвались с места. Мчались так быстро, что уши закладывал ветер. Кто-то вскрикнул одновременно с началом движения, но сразу же замолчал. Покрепче вцепившись в своих провожатых, академцы с придыханием ожидали конечного пункта.

Чем дальше ехали, тем больше Малер замечал, что природа становится мрачнее, а может так казалось из-за наступившей темноты. Холодный ветер щипал щёки, пальцы на руках постепенно немели. Калеса жалась к отщепенцу всё сильнее, вероятно тоже успела замёрзнуть и искала тепло.

По ощущениям прошло чуть больше часа, когда лисы остановились. Уже по приезду ребята дрожали так, что стучали зубами. Единственный кому всё было нипочём — Флатэс. Он лишь размялся после поездки и сладко потянулся. В отличии от него Лаура с Ланией держали друг друга за руки и с опасением смотрели на лес перед собой.

Ветви на деревьях, таких же тёмных, как уголь, шуршали не менее мрачной листвой, встречалась и лазурная. Воздух и вовсе казался густым и холодным. От такого приветствия становилось не по себе. Казалось, что даже туман в глубинах леса витает чёрный.

Из-за позднего вечера видно не было совсем ничего. Казалось, что из черноты вот-вот полезут страшные твари и устремятся заполонить землю. Неприятное чувство зародилось в груди, оно омерзительно трепетало меж рёбер и кололо нервы. Словно кто-то невидимый колол кожу иглами. Редкая трава отливала синевой, а в ней, подобно светлячкам, подсвечивались махонькие круглые цветы, что разгоняли тьму блёклым сиянием.

— Лес живых теней, — произнесла Лаура и поёжилась, растирая плечи ладонями. — Здесь же одни тебрарумы обитают, зачем н-нас сюда привели?

Её фигура сотрясалась от холода, а в глазах блестел страх.

— Замёрзли? — подоспел Флатэс. — Идите ко мне, я вас согрею. Ингелео вон всю дорогу ко мне жался.

— Не было такого, — возразил Ингелео, а сам скрестил руки на груди в попытке согреться.

Игнэйр шутливо изогнул бровь и хитро улыбнулся.

— Ну давай я и тебя погрею, Инги.

— Знаешь, скоро я твои шутки буду воспринимать как угрозы посягательства на моё тело.

Рослый тебрарум рыкнул, точно призывая прекратить нелепые перебранки. Он снова взглянул ввысь, а после припустил в глубь леса. Академцы даже опомниться не успели, как существа в виде лис начали толкать их в спины.

— Да, что он такого увидел в небе? — изумилась Калеса, неохотно продвигаясь вперёд.

Волей не волей, а всем пришлось перейти на бег, чтобы поспеть за провожатым. Бежали во мраке, даже фонарики на айкофэтах не сильно помогали. Академцы то и дело спотыкались, напарывались на ветви, но упорно продолжали передвигать ноги. Малер никак не мог взять в толк, что же произошло с тебрарумами. Присфидум даже не до конца понимал, хочет ли знать ответы.

— Осторожно! — Ингелео резко остановился и схватил Флатэса и Ланию за вороты. Лаура остановилась рядом.

— Что такое? — негодующе спросил Игнэйр и Малер готов был поклясться, что тот нахмурился.

— Там озеро, — нашёлся Малер, когда направил часть способности в глаза. — Ещё немного и приняли бы вечерний душ.

— И что дальше? — вопросила Лания, легонько стукнув Элисара по ладони, потому как он по-прежнему продолжал придерживать их за шкирки.

Тишина вокруг казалась мёртвой. Не было слышно ни птиц, ни насекомых, даже ветер и тот обходил стороной мрачный лес. Плохое предчувствие продолжало нарастать и достигло своего пика, пока время продолжало ход. Нервозность заставляла пальцы дёргаться. Ребята то и дело оглядывались на каждый шорох листвы или урчание тёмных спутников.

Когда Калеса начала покусывать ноготь, Присфидум приготовился к тираде, однако она замерла, вместо того, чтобы закатить истерику. Амкапир заморгала, а лицо вытянулось от изумления.

— Озеро… оно что… расширяется? — поражённо выпалила она.

— Не только. Вода, что светиться начала? — Лаура оглянулась по сторонам.

Все взоры в тот же миг обратились к растущему водоёму, который и впрямь наливался сиянием. Он постепенно освещал округу, наполняя удушливую темень жизнью.

Тебрарумы, до того неподвижно, начали оживлённо двигаться к озеру. Их тёмные фигуры погружались, пока и вовсе не исчезли. Со всех сторон, внезапно, начали появляться такие же белоглазые сущности — они тоже стремились погрузиться в сияющий омут.

Малер застыл на месте, провожая их глазами. Пытался было посчитать сколько всего тварей, но сбился уже на пятом десятке. Широкий луч света начал прокладывать путь с небес. Только он успел коснуться водной глади, как из серебряного обратился в ледяной циановый. Озеро засветилось ещё ярче, пока из него не начали появляться светлые пятна, которые стремительно формировались в силуэты. Они переливались теми же оттенками, что отбрасывали звёзды и луна, коими полыхало озеро. Фигуры скоротечно выпрямлялись и приобретали отличительные внешние черты. Внутри полупрозрачных оболочек перебегали холодные оттенки.

Заворожённо застыв, ребята не верили в то что происходит прямо перед ними. Только в озеро вошли белоглазые тебрарумы, а теперь уже духи в человечьем обличии витали над гладью. Зрелище ужасало и потрясало одновременно. Малер стал задаваться вопросом: кто все эти духи и почему их так много? Ответ тем не менее не заставил себя ждать. Когда среди толпы Присфидум заметил приближающуюся фигуру, то замер с разинутым ртом.

Вперёд вышел Эльтен. Его лицо выглядело непривычно строго и безразлично, точно это и не тот солнечный мальчик, коего все видели в академии четыре года. Он осмотрел ребят, а после в его глазах мелькнул проблеск боли. Лицо его слегка скривилось, после чего вновь приняло безжизненный облик. Глаза духов всецело заполняла светлая пелена, радужек у многих не было, у некоторых она еле пробивалась, но сливалась с оттенками бестелесной фигуры.

— Вот и встретились, ребята. Жаль только, что не как хотели, — бесцветно заговорил Контрайн.

— Что… что с тобой… Э-Эльтен? — голос Ингелео дрожал не меньше тела. На лице отражались эмоции от горечи до траура. Казалось, смутьян увядал на глазах.

Солнечный мальчик невесело хмыкнул, осматривая себя.

— У меня очень мало времени, на все вопросы ответить не смогу, да и всего рассказать не успею. Потому скажу только по делу. Орден и правда оказался не святым, идти в седьмой не стоило с самого начала. Запомните, что белоглазые тебрарумы не враги, — на мгновение умолк.

Воспользовавшись заминкой, Флатэс просипел:

— Эльтен, почему ты… такой? Ты… м-мертв? Т-тебя что… убили?

Контрайн поднял уставший взгляд. Выглядел парень сильно измождённым.

— Тело мертво, а душа пока ещё в сознании. Не знаю сколько у меня осталось времени, — утомлённо ответил тот. — Белоглазые сущности — это либо искусственно созданные тебрарумы, либо те, чьи души оказались сильнее тьмы. Они смогли сохранить свой рассудок и не принадлежат никому, мы сами по себе. Самым безопасным пристанищем оказался лес живых теней, я тут не первый и не последний, наверняка. Держитесь подальше от седьмого ордена. Ещё будьте осторожны в академии, другие… души сказали мне, что там засел тенадасер и что-то выискивает по воле Тёмного. Доверяйте только самим себе и будьте осторожны, избавьтесь от того свитка иначе он принесёт вам смерть. Итенедонимус собирает их ради постижения великой силы.

Рядом стоящие фигуры безмолвно наблюдали за кучкой ребят и слушали, что говорит Эльтен.

— Ещё, если у вас получится, найдите Люксальту и скажите не искать меня. Ей нельзя связываться с орденом. Но пусть знает, что я желаю ей нормальной человеческой жизни. Пусть бережёт деда и себя. Скажите ей ни в коем случае не мстить иначе это закончится для неё смертью. Её судьба шаткая, нельзя выбирать неверную дорогу.

— Нам как-то сказал парень из сопротивления, что седьмой орден промышляет недобрым. Значит остальные поощряют то, что они творят с людьми? — спросила Лания, прижимая руку к груди.

— Об этом мне неизвестно. Не всех нас создал орден, — выдохнул Эльтен и понурил голову, бросив беглый взгляд на небеса.

— Но… кто вы? Будь ваши души неприкаянными, вас непременно затянуло бы в завесу мертвецов, — оживился Элисар. — И почему ты не скажешь, что именно с тобой сделали? Почему ты молчишь!

Повисла тишина. Эльтен стоял так, словно не собирался больше говорить ничего. От этого в груди завязался тугой узел отчаяния.

— Мы те, кто был обречён, за выбор неверного пути. Вам стоит быть бдительнее. Отправиться на тот свет не самое страшное, страшнее смерти может быть только забытье, бесцельное блуждание по земле и невозможность вновь появиться в этот мир в новом обличие, — заговорил мужчина. — Свет уходит, наша тьма возвращается, — он задрал голову, рассматривая небеса.

— Если будет возможность, раскройте людям правду о нас. Не только об ордене, но и тех, кто так и не пал под гнётом тьмы, — прохрипел рослый дух мужчины.

Лунные лучи стали меркнуть, вода тускнеть, а бестелесные фигуры растворяться. Лес снова погружался во мрак.

— Уходите отсюда, безопасное время закончилось. Хранители леса не любят чужаков, — последнее что успел вымолвить Эльтен. Голос его разнёсся эхом, а сам он распался. Свет от его фигуры медленно опустился под воду.

— Я не… не понимаю. Что нам делать? — Флатэс схватился за голову, бросив беспомощный взгляд на Ингелео.

Элисар и вовсе выглядел так, будто из него высосали душу.

— Его… больше нет. Эльтена нет, — голос его зашёлся дрожью с новой силой.

Свет от воды мерк всё стремительнее, от этого становилось неспокойно. Чувство самосохранения твердило убираться как можно скорее, но никто не двигался с места.

— Нам нужно уходить, — осмелился сказать Малер, но был проигнорирован.

— Эй вы, чего замерли! — истерично закричала Калеса, с опаской оглядываясь по сторонам.

Озеро постепенно стягивалось.

Побледневшая Лания вдруг сделала несколько шагов в сторону парней. На ещё щеках блестели дорожки от слёз. Она без слов вцепилась в их кофты и притянула к себе. Флатэс в тот же миг обхватил её, зарываясь носом в затылок и приглушенно взвыл, сотрясаясь всем телом. Ингелео, пусть и не сразу, но прижался к ним, закрывая лицо рукой; его плечи дрожали, а губы болезненно кривились. Тяжесть в груди настигла и самого Малера. Горечь сдавила с такой силой, что казалось переломает все кости. Каждый вдох давался с большим усилием. Присфидуму оставалось только предполагать, какую невероятную боль испытывала эта троица, ведь они были ближе всех к Контрайнам.

Приглушённый плач прервал гнетущее безмолвие. Прежде чем свет от пруда погас и сам он не превратился в небольшой холмик с тускло сияющими цветами, Присфидум различил горькие слёзы, залившие лица ребят. Он понимал их скорбь, но и задерживаться в лесу не хотел, особенно после предупреждения. Откуда-то из глубин начал доноситься пробирающий до костей рык.

— Надо уходить, — прошептала Лания. — Мы должны… ради Эльтена…

— Там что-то есть, — тихо проговорила Лаура, стирая с лица влажные дорожки.

Повертев фонариком по сторонам, Малер заметил, как Ингелео и Флатэс кивнули. Ребята хоть и отстранились друг от друга, но руки не расцепили.

— Уходим, — уже увереннее сказал Элисар и потянул за собой Нобилиа и Игнэйра. Тэнкальт поспешила к ним и ухватилась за ладонь Флатэса.

Академцы бросились прочь из леса. Неслись без оглядки. Чувства каждого перемешались в кучу. Грозное рычание за спиной нарастало. Только выбравшись за пределы леса, ребята смогли продохнуть. Меж стволов вспыхнули белые глаза. Парни прижали девушек ближе к себе, после чего начали пятиться назад. Тебрарум продолжал предупреждающе скалиться, а после и вовсе начал выходить. Больше тёмные существа не казались безобидными.

И без того шокированные академцы перепугались ещё сильнее. Когда же они отошли на достаточно от леса расстояние, сущность прекратила рычать и скрылась среди листвы. Однако её взгляд чувствовался на расстоянии.

— Вам не должно здесь находиться, — позади раздался чей-то голос. Калеса вскрикнула от неожиданности, а Малер напрягся. — Вы идёте по следам обречённых душ, погибели ищите?

Присфидум обернулся и увидел пред собой могучего белого оленя с золотисто-серебряными переливами на шкурке. Рога тянулись вверх подобно густым древесным ветвям. Точно капли дождя с них свисали подсвечивающиеся украшения. Они походили на кружевную паутину с замёрзшими каплями и струящиеся вниз лазурные лианы. Вещало животное женским, даже старческим голоском с приятной хрипотцой.

Обратив взор к Лании, олень в один миг приблизился, опустил голову и заглянул ей в глаза. Смотрел долго и пристально, точно старался заглянуть в душу. Сама же Нобилиа сжалась и замерла.

— Сила твоя беснуется. Не лечит, а калечит, — олень ударил копытом о землю, тряхнул головой и обратился в юную девчушку двенадцати лет. Её злато-зелёные глаза переливались в свете от айкофэтов, зрачки, цвета насыщенного мха, блеснули. — Схлопотала проклятье не по своей воле, вот и мертвечиной от тебя несёт. Если не избавишься от него, жизни тебе останется не больше двух с половиной месяцев.

Незнакомка осмотрелась и задержала взгляд на Малере с Калесой. Недовольно сморщила нос. По плечам девочки струились серебристые локоны, доходящие до середины бедра. Они отливали лазурью, малахитом и золотом.

От неодобрительного выражения лица, Малер вздрогнул и поспешно отвёл взгляд, почувствовав укол вины.

— А виновник-то совсем близко ходит. Удумал извести её побыстрее? — девочка цыкнула и подбоченилась.

Присфидум замотал головой, но выдавить из себя так ничего и не смог. Язык онемел, а взгляд академец приковал к земле.

— Ты кто, девочка? Такая мелочь, а дерзости сколько, да ещё и ведёт себя так, будто всё знает, — скривился Ингелео. В покрасневших глазах промелькнуло недовольство.

— Ах ты милюзга! Как разговариваешь со старшими? Ух, как бы огрела тебя чем потяжелее. Неколи нам здесь базарные разговоры разводить, идите за мной! Мало ли кто тут шляется в ночи, да ещё и нынче.

— Вы… целительница из смогового леса? — Оживился Флатэс, разглядывая незнакомку во все глаза.

Девчушка задорно цыкнула и осмотрела его пылающую шевелюру.

— Ещё один Игнэйр. Спасу мне от вас никакого! Мне ваша волосня рыжая, скоро в кошмарах будет сниться.

По округе пробежался новый угрожающий рык.

— Я тебе сейчас порычу! Думаешь не приструню твоё рычало? Ладно, пойдём подальше, а то стражи недовольны, что чужаки после лунного восхождения тут шастают.

Сварливая целительница не дала никому открыть рта, махнула рукой и повела за собой опешивших академцев.

Комментарий к Глава 41. По следам обречённых душ

С возвращением, мироходец! Отошли весточку о своих путешествиях, мне будет очень приятно почитать о твоих впечатлениях(≧▽≦)/ До встречи за завесой!

========== Глава 42. Петля замкнулась. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 42. Петля замкнулась. Часть 1

Приятного погружения, дорогие мироходцы!

Штаб сопротивления

— Пойдём через лес, мы должны убедиться в том, что видели. Нужно проследить за ними сколько получится! — уверенно заявил Эпкальм и бросился в погоню.

В груди поселилось неспокойное ощущение. Тревога трепала волосы на затылке и неугомонно царапала плечи. От того Аноильтенс яростно набирал скорость, цепляясь за ветки.

Через какое-то время тебрарум бросился наперерез, сопротивленцам пришлось подняться выше, чтобы скрыться за гущей листвы. Буйный ветер подталкивал и неистово трепал макушки деревьев. Удерживаться перчатками стало проблематично, но по-прежнему выполнимо.

— Тёмный эту тварь за лапы! Мы не догоним его своим ходом, возвращаемся! — рявкнул милит, злобно обернувшись.

— Что, командир, темновато, а? Я говорил, что надо взять пателанс!

— Закрой рот, Хитас, тебя мне только не хватало! Возвращаемся! Немедля сообщите постовым у академии быть готовыми к гостю!

— Командор из тебя душу вытрясет, — хмыкнул напарник и зашагал за главным.

Сопротивленцы осмелились броситься дальше, только когда фонарики орденовцев достаточно отдалились от леса. Неуёмное беспокойство подсказывало, что они обязательно должны добраться до тебрарума, должны найти его. Из-за этого нервозность забилась бешенными импульсами в мышцах.

— Живо за ним! Он бежит по направлению к академии, мы должны его догнать. У меня плохое предчувствие, — бросил Эпкальм и незамедлительно продолжил путь. Никто даже пикнуть не успел.

— Зачем тебраруму направляться в академию? — спросила Ингет по связи.

— Не знаю, но может… это как-то связано с его глазами? Это явно непростая тварь, — напряжённо ответила Липедесса.

— И что мы собираемся делать, если нагоним его? Вряд ли удастся с ним поговорить, — сострил Вильт.

— Просто продолжаем путь, — резко отозвался лидер. — Я почувствовал его эмоции, и это не далеко не то, что исходит обычно от тебрарумов. Он… другой. Кажется, помимо ярости, в нём буйствовал дикий ужас. Давно ли эти твари боялись?

— Ладно, раз уж на то пошло, то надо разобраться. Не кипятись, — откликнулся Сэлд.

Мчались долго, однако, когда оказались у территории академии, тёмного выродка уже и след простыл. Казалось, что в какой-то момент он просто сменил курс или где-то спрятался. Эпкальм чувствовал, будто что-то упускает, но никак не мог понять что. Стараясь перебороть злость, он обратил взгляд ввысь. Небесные светила смотрели на сопротивленца, словно с какой-то надеждой, ждали, что он поймёт и, точно что-то знали, но безмолвствовали.

Потрепав волосы, он снова огляделся по сторонам.

«Что-то должно быть. Что я упускаю? Что не так?» — нервно заметал глазами по сторонам.

Эпкальм отчётливо ощущал, что не должен оставлять всё так, как есть, должен искать ответ дальше. Казалось, что если он отступит, то случится нечто ужасное. Точно где-то в истерике билась тайна, желающая, чтобы её нашли. Её настойчивые крики не давали покоя, но и сосредоточиться выходило с большим трудом.

— Смылся, — пробормотал запыхавшийся Женя и смахнул со лба пот. — Что будем делать дальше?

— Эпкальм, да ты сам не свой. Когда ты такой перевозбуждённый страшно даже мне, — отозвался Тагус.

— Я не понимаю, мы что-то упускаем, понимаете? Что-то очень важное. Давайте пройдёмся по округе, нужно проверить не затаился ли он где поблизости, — решительно отозвался Аноильтенс. — Смотрите в оба и будьте осторожны, своими шкурами не рискуйте зря.

Сбитые с толку сопротивленцы только и успели, что кивнуть, а после разделились на группы. Ингет, Сэлд, Женя и Эпкальм пошли прочёсывать с одной стороны, а Вильт, Памаль, Тагус и Липедесса в противоположной.

Сердце стучало так напористо и волнительно, будто готовилось выпрыгнуть и идти отважно рядом с хозяином, хотело разобраться в том, что так встревожило лидера.

На саму территорию академии сопротивленцы решили не соваться, как никак там по-прежнему патрулировал орден, хоть и очень отстранённо. Эпкальму думалось, что они просто создают вид деятельности, иначе бы после первого происшествия с нападением, никого и никуда не выпускали. Толи расслабились, то ли положили большой болт на патруль, ведь в последние месяцы всё было тихо, по крайней мере насколько известно Аноильтенсу.

На пути так никто и не встретился. Занервничав ещё сильнее, лидер опустился на колено и приложил руку к земле. В одно мгновение его обволокли разномастные потоки, что начали петлять в разные стороны. Он старался проследить по пути каждого, чтобы найти тот самый, что походил бы на белоглазого тебрарума. Попыток Эпкальм не прекращал и продолжал неуёмно исследовать местность. Огорчение окатило его колючей волной разочарования, когда ничего так и не удалось обнаружить.

— Гадство, — злобно рыкнул он и ударил кулаком по земле.

— Эпкальм, давай возвращаться, что-то мне не по себе, — Ингет выглядела напряжённой. — Нужно найти ребят, не нравится мне это затишье.

— И правда, как-то здесь непривычно тихо, — осмотрелся Женя и глаза его на мгновение дрогнули. Он стремительно подхватил товарищей за шкирки и дернул на себя, затаскивая в кусты.

— Эй, ты чего? — возмутился Сэлд, но ему сразу же заткнули рот.

Женя безмолвно указал куда-то пальцем. Эпкальм недоумённо перевёл взгляд и наткнулся на неизвестного мужчину. В темноте рассмотреть его оказалось тяжело, да и стоял он спиной, но выглядел довольно безобидно. Аноильтенс рассматривал его с минуту, пока не понял беспокойства товарища.

— Ну и что с ним? Вроде… на преподавателся похож, в пиджаке стоит, — изумилась тихонько Ингет, разглядывая незнакомца. — Откуда такая паника?

— Взгляни на его руку! — настоятельно прошептал Эпкальм. — Что он там делает, не пойму?

Впившись глазами в запястье мужчины, Аноильтенс изучал уже давно знакомый ему браслет с чёрными шипами в виде клыков. Обычно такие вещицы встречались именно у тенадасеров, но откуда бы ему взяться у обычного человека? Вывод напрашивался сам собой.

— Кажется он пытается с кем-то связаться. Даю руку на отсечение, что это тенадасер, которого подослали в академию! Иначе как-бы эти тёмные потрохи пробрались так просто внутрь и вытащили свиток? Думаю, всё было подстроено, — размышлял Женя, внимательно изучая мужчину.

— Если так, то не стоит ли нам его схватить? — вопросила Ингет и повернулась к нему.

— Для начала лучше послушать с кем он хочет поговорить и для чего, а после делать выводы, — прошептал Сэлд. — Кажется он связался!

Предполагаемый тенадасер стоял неподалёку, его голос разносился эхом, что не заглушал даже постепенно усмиряющийся ветер. Навострив уши, сопротивленцы сосредоточились на разговоре.

— О, Тебресса, ты наконец-то соизволила мне ответить, — грозно и холодно заговорил мужчина. — Сколько ещё я должен торчать в этой конуре?

— Ты нашёл, что мы искали? — послышался приглушённый женский голос. Стальной и властный. Уж его Эпкальм ни с чем на свете бы не перепутал. Это та самая тенадасерка, что чуть не убила его товарищей.

— Я нашёл кое-что поинтереснее. Да и не уверен, что афагва́с охотно согласился пойти со мной, тёмный бы его подрал. Да и я не молод, чтобы гоняться за каждым. Меня, знаете ли, грозились раскрыть, нельзя больше медлить.

— Зубы мне не заговаривай. И насколько лучше замена? Этот человек будет нам полезен? — недовольно спросила Тебресса с явной злобой.

Мужчина беззастенчиво хмыкнул и расслаблено засунул руку в карман брюк.

— Даже больше афгваса. Знаешь, как говорят: я искал медь, а нашёл не огранённый бриллиант.

class="book">По голосу стало понятно, как тот расплылся в довольной улыбке, однако ответом ему послужила тишина. Она повисла на какое-то время.

— Тьма настала и мыши повылазили, — неопределённо сказала Тебресса. — Тогда веди этот бриллиант незамедлительно.

— Хорошо, скоро начну действовать, ожидайте новостей. Ну а мыши, забота ваша, — мужчина закончил и зашагал в сторону академии, запрятав что-то в карман. Эпкальм предположил, что то было переговорное устройство.

Пока тенадасер отдалялся, Аноильтенс не переставал размышлять. Грядёт что-то страшное и это явно связано с кем-то из академии, только вот, что на этот раз задумали тёмные приспешники и как можно им помешать? Для чего вдруг тенадасерам понадобились люди со способностями обострения чувств? Неужто набирают новых соратников? Если так, что чем это может обернуться для Зазавесья? Дело не просто попахивало, а несло нечистым. Эпкальму казалось, что, возможно, все происки тенадасеров как-то связаны с разрушением интристай велум, а значит стоит быть вдвое настороже.

«Настороже…» — подумал Аноильтенс, как его осенило. Он в спешке нажал на миниатюрный воксикс и заговорил:

— Возвращайтесь, срочно. Кажется, командир тенадасеров где-то поблизости и нас засекли! Отступайте!

— Есть, — откликнулись сопротивленцы.

— Нам надо его схватить, — обратился Эпкальм к товарищам рядом. — Если дело не погорит, вдруг сможем вытащить из него побольше сведений. Вперёд! Только нужно ещё кое-что сделать, заскочим к реке по дороге.

— Значит тоже понял, что их разговоры про мышей — это тайный шифр, — усмехнулся Сэлд. — Если они и правда нас засекли, то надо поторопиться.

Ребята уже было сорвались с места, как Сэлд ухватил руку Эпкальма в братском рукопожатии и сверкнул в предвкушении глазами.

— Как раньше, брат. Твоя спина под прикрытием, не забывай и за моей смотреть.

Заговорщически улыбнувшись, лидер уверенно кивнул. Точно ветер, они резво выскочили из укрытия и бросились следом за удаляющимся тенадасером. Мужчина, едва заметив движение позади себя, бросился бежать, хоть и несколько неуклюже. Однако стоило ему добраться до реки, как он в один прыжок перелетел на другой берег и поспешил скрыться в зарослях. Эпкальм наспех вытянул платок с грифелем и нацарапал на поверхности небольшое послание, в надежде, что академец не позабыл об уговоре. Спрятал средь ветвей и погнался за товарищами.

Времени на раздумья не оставалось. Если тёмные приспешники находятся где-то поблизости, то сопротивлению во что бы то ни стало надо схватить лазутчика и допросить. На данный момент, Эпкальм считал это дело авторитетнее всего остального.

Однако в голове проскальзывали неприятные мысли о возможной стычке с командиром тенадасеров. Если так случится… Эпкальм переживал, что приспешники тёмного снова могут потребовать свиток и на сей раз всё не обойдётся так легко. Как разбираться с этой проблемой он пока не знал, а потому решил положиться на импровизацию.

Среди густой листвы и усеивающих большую часть пространства кустов, рассмотреть что-то оказалось сложнее, чем обычно. Свет от звёзд и луны не мог пробраться в чащу сквозь кроны и осветить её как следует. Ориентироваться Аноильтенсу помогала способность. Множество потоков расходилось в разные стороны, но отыскать тенадасера никак не удавалось.

— Одни неудачи, тебрарум подери! — прошипел себе под нос лидер и ожесточённее принялся вертеть головой, в надежде на то, что получится найти хоть кого-то.

— Я проверю там, — отозвался Сэлд и помчался в сторону.

— Тогда я туда, — Женя развернулся и помчался на поиски.

— Эпкальм, — вслед за взволнованным голосом последовало лёгкое касание плеча.

Ингет последила за удаляющимися товарищами, а после увереннее ухватилась за лидера.

— Нам нужно уходить, нас не должны найти. Итак, рискуем, нас ведь обнаружили! О чём ты думаешь?

Только она успела закончить, как Аноильтенс резко развернулся, уверенно ухватил Хактес за подбородок и притянул к себе. Он страстно впился в её губы, продолжая тем самым глушить внутри себя злость. Ингет приняла ожесточённую схватку и с чувством ответила. В своём поцелуе они вели и спор, и битву, и утоляли жажду друг другом, кою до того не проявляли. Эпкальм и сам не понимал, что вдруг ударило в голову, что он решился на такой необдуманный шаг. Однако прекращать не намеревался. Сам заметить не успел, как в поступи страсти прижал едкую напарницу к дереву, как вцепился рукой в её стройную талию и как прижал к себе сильнее, точно было ещё куда.

Невероятной силы жажда так обуяла его, вскружила голову. С каждой новой секундой он насыщался меньше и меньше, а потому не мог заставить себя прекратить. Ингет тоже не отставала, она с жаром прошлась языком по его нижней губе и запустила пальцы в волосы, подобные цвету чёрных фиалок. В одно мгновение исчезло абсолютно всё: «растворившийся» в воздухе тебрарурм и выскользнувший из рук тенадасер. Стали существовать охваченные жаром губы и воспалившаяся кожа. И пусть Эпкальму не присуща спонтанность в подобных делах, он впервые чувствовал, что поступил правильно, решив не игнорировать клокотание к груди.

Поцелуй становился только жарче, напористее и страстнее. Губы неугомонно обнимали друг друга в сумасшедшем танце и приятно пульсировали, пальцы страстно перебегали по телам, на которых одежда казалось лишней. Аноильтенс пылко притянул Хактес за бедро и понял, что это уже слишком, что надо заставить себя остановиться. Но если голова понимала, что нужно сделать, то тело отчаянно сопротивлялось. Оно желало продолжать тонуть в сумбурных ласках грубоватых пальцев.

Страсть, охватившая подобно разъярённому зверю, сталкивала сопротивленцев вместе снова и снова, точно связывая невидимыми нитями, из которых высвободиться не являлось возможным. И лишь тогда Эпкальм понял, что происходит что-то не то. Влечение показалось неестественным, точно навязанным. И пусть в груди приятно пытало, а каждая клеточка изнывала от желания, сопротивленец понял, что сам ни за что бы не набросился на Ингет, особенно в такой острой обстановке. На миссии!

И снова, понимание никак не могло остановить его от действий. Чувства продолжали распаляться, натиск губ превратился в неконтролируемую бурю, от которой в возбуждение приходила каждая его часть.

«Нужно остановиться! Остановиться обоим! Неужели это чьи-то проделки?» — Эпкальм старался найти решение, но сбившееся дыхание и мокрый поцелуй кружили голову, прикосновения сводили с ума и заставляли желать большего. Превозмогая озверевшие чувства, Аноильтенс стал глушить их, глушить так резко и так рьяно, что его в мгновение ока начала опутывать пустота. Собравшись с силами, он направил успокоительный поток к Ингет. Она постепенно присмирела, и они таки сумели отделиться друг от друга.

— Ингет, я…

Только и смог выдавить он. Распухшие и блестящие губы Хактес смотрели на него с тем же желанием, влажные от наслаждения глаза, точно затуманились, а пальцы продолжали тянуться к нему, хоть с уже меньшим напором. Перехватив запястья сопротивленки, Эпкальм со всей присущей ему осторожностью стиснул их, чтобы не причинить вреда.

— Приди в себя, Ингет! Ингет? Давай же!

Никакой реакции. Он снова начал передавать успокаивающие импульсы, пока лицо её, наконец, не прояснилось. Язвительная напарница задрожала всем существом и с ужасом посмотрела на Эпкальма, не в силах выдавить из себя ни слова. Она прижала ладонь к губам и облокотилась о ствол дерева.

— Какое невероятное представление, сопротивленец. Не думала, что внутри тебя течёт столь бурное желание к этой девчонке. Даже я на мгновение захотела вцепиться в тебя, такого ненасытного, — насмехаясь, прокаркала приближающаяся Тебресса.

— Эпкальм! Десс и Памаля схватили! Слышишь? — взревел воксикс, пока лидер напряжённо смотрел, как верзила, — напарник Тебрессы, — стискивает макушки товарищей ручищами. Сопротивленцы находились в предобморочном состоянии и вяло моргали; на лицах расцветали сизые синяки.

— Что такое, лидер, тебя снова врасплох застали? Не делай такой грозной мордашки, мне стоит злиться куда больше.

Оценив обстановку, Эпкальм резко дёрнул Ингет и спрятал за спину. Он винил себя за неосторожность и готовился к худшему.

========== Глава 42. Петля замкнулась. Часть 2 ==========

Лес живых теней

Девчушка укуталась в желтовато-зелёный плащ с элементами мха и орнаментом в виде паутины. Её переливающиеся волосы, походили на один из закатов ингикары, а непринуждённый вид от чего-то успокаивал. Лания старалась держаться не далеко, но и не близко, что-то непреодолимо притягивало к незнакомке, чему сопротивляться было сложно.

В голове бегала сотня мыслей и ни одна из них не даровала успокоения, напротив, наполняла тревогой.

«Целительница, значит», — подумала про себя Нобилиа и испытала прилив надежды.

Рядом шагали побледневший Малер, настороженная Калеса, сомневающийся в чём-то Ингелео, довольный Флатэс и скептично настроенная Лаура. Территория белоглазых тебрарумов осталась позади, компания остановилась неподалёку от кустистых зарослей.

Спутница обернулась и смерила каждого взглядом, точно изучала сильные и слабые стороны. В глазах мелькала то неприязнь, то удивление, то непонимание.

— Может уже скажешь что-нибудь? Долго мы тут стоять и пялиться будем друг на друга? — не выдержал Ингелео.

— Баламошка ты шебутная, прикусы язык, пока я тебе его не укоротила, — шикнула девушка старческим голоском. — А ты чего глазоньки вниз опустил? Сам расскажешь, что сделал с девчушкой или мне поведать?

Губы Малера дрогнули, а кулаки сжались. Он поднял голову, выражение лица выражало вину и обратил к Лании. Её в ту же секунду начало мутить от гнева. Как он смеет смотреть на неё с такой жалостью? Словно она всё та же заикающаяся девочка, которая боялась собственной тени.

— Вы можете помочь? Я… Я вам что угодно дам, только помогите, прошу! — взмолился Присфидум. И пусть лицо его оставалось спокойно, глаза кричали от отчаяния.

Целительница поджала губы и одарила его суровым взглядом. Она выглядела раздосадовано, казалось просьба академца её присмирила. Однако после она гневно подбоченилась, нахмурилась, да как закричала:

— Ты что глухой? Вроде с этим у тебя проблем быть не должно, а! Ты себе мха в свои уши насовал или совсем дурной? Таких королобых я давно не встречала.

От полившегося гнева, Флатэс невольно вздрогнул и попятился за спину Ингелео, смутьян в свою очередь вытаращил глаза от изумления и незаметно зашёл за плечо Лании, а Нобилиа, прижалась ближе к Лауре. Кто бы мог подумать, что девчушка наведёт страха даже на парней.

— Эй… малявка, ты чего как странно ругаешься, прямо как бабуся какая-то? — с опаской спросил Ингелео, как тут же услышал, что Игнэйр позади нервно икнул и стукнул того по плечу.

— Вот ащеул! Я тебе сейчас по кочерыжке настучу, понял меня, ерохвость!

В её руке внезапно появился небольшой пузырёк, который она крепко стиснула.

— Я ему раз сказала, второй говорю, что старше, он мне опять пререкаться лезет! Что за невоспитанный малец! Я оберегала смоговый лес, когда тебя ещё даже в планах не было! — разразилась целительница.

— Ингелео, молчи! — шикнул Флатэс. — Ей сто девяносто шесть лет, а выглядит молодо, потому что у неё силищи много. Запаса хватит пережить всех нас вместе взятых! Мне Экли о ней рассказывала, лучше не зли её!

От услышанного возраста, Элисар шокированной вытаращил глаза и присел, в попытке скрыться за копной рыжих волос. Только глаза выглядывали из-за макушки Лании. Она даже чувствовала его дыхание в затылок, а потому недовольно толкнула смутьяна локтем, чтобы утихомирился.

— Да, разве ж это сейчас важно? — недовольно махнула рукой целительница и звучно цыкнула. — Девчушке ж беда грозит, а вы тут пустословите. А ну, кучерявый, выкладывай, пока я твои волосьи не раскрутила!

И без того подавленный Присфидум, стал ещё мрачнее. В груди Лании тревожно ёкнуло и болезненно защипало от его вида. Так хотелось подойти и обнять Малера, но от одного взгляда на Калесу это желание сразу же отпадало. Тем не менее, ей казалось, что ещё несколько секунд и он вызовет тучу прямо над собой, которая будет безустанно лить слёзы.

Малер молчал так долго, что казалось решил проигнорировать всех и вся, даже Нобилиа почувствовала раздражение. Терпение уже заканчивалось, а его несговорчивость делала только хуже.

— Моя… моя семья. Отец рассказывал, что когда-то на наш род было наложено проклятье. Мы не можем быть с любимыми женщинами, потому что стоит только чувствам обоих стать явными друг для друга, как проклятие начинает своё действие. Можно предотвратить это только если резко отдалиться от… пэглэфа́смиах, но если дело дойдёт до поцелуя, то обратной дороги уже не будет… Эта чернь, — огрызнулся Присфидум, — начинает действовать, как только мужчина достигает двадцати трёх лет, до этого времени члены нашей семьи в безопасности.

Он ненадолго умолк и виновато посмотрел на свои руки.

— Почему именно двадцати трёх? — с подозрением поинтересовалась Тэнкальт.

— В этом возрасте мой потомок отказал девушке из рода Амкапир, потому что у него уже была любимая и за это та прокляла его. Она как обиженный ребёнок кричала: «Не достанешься мне, значит не достанешься никому». В её проклятье упоминалось о том, что в роду Присфидумов оно коснётся только мужчин, казалось бы, надежда для женской части семьи, но с тех лет у нас родилось всего несколько женщин. Нашим наказанием стало то, что почти все потомки становились мальчишками. Как только им исполнялось двадцать три года, появлялась угроза убить дэня́н1 всего одним поцелуем. Конечно, важным фактором являлось и то, что любовь должна быть взаимна.

Поскольку из-за могущества своей силы Амкапир умерла по истечении полугода, такой же срок получали и любимые женщины Присфидумов. Мы теряли дэнян столетиями и это всё ещё продолжается. Нас эта зараза тоже стороной не обошла. Отец, в попытке оградиться от потерь связал свою судьбу с нелюбимой во имя продолжения рода.

Она любит его безответно по сей день, родила троих сыновей — это моя мать. Но вот моему старшему брату повезло меньше. Способов снять эту дрянь практически нет, по крайней мере я знаю лишь об одном.

Затаив дыхание, Лания почувствовала, как горло невыносимо сдавило, слёзы стали скапливаться на глазах, размывать окружение и самого Малера. Она чувствовала боль за него, чувствовала несправедливость и ничего не могла поделать.

— Если бы я только знал, что оно может проявиться так рано, то ни за что бы не поцеловал тебя в ту ночь. До моего проклятья было ещё пять лет… Не понимаю… я обрёк тебя на гибель… Лания, мне не вынести этого, понимаешь? Если с тобой случится тоже что с девушкой моего брата, боюсь моя судьба — присоединиться к нему.

— О чём ты говорить? — ослабшим голосом проговорила Нобилиа, смахивая с щёк солёные дорожки. — Что случилось с твоим братом?

Малер схватился за голову, глаза его раскраснелись, но отщепенец стойко держался, хоть и было ясно, что он уже на пределе.

— Старший брат был гордостью семьи. Выдающимся потомком с мощью, не виданной мне и младшему брату. Он везде преуспевал. Ему пророчили светлое и безбедное будущее. Он и сам верил в это, пока не повстречал свою единственную дэнян. Их отношения развивались постепенно и трепетно, и чем сильнее он влюблялся, тем больше опасался проклятия. Внушал себе, что всё это сказки, ведь наша мама жива. Тогда нам ещё не было известно о том, что отец её никогда не любил.

И вот настал день, он не справился с собой, не сумел сдержаться и поцеловал возлюбленную… С того дня она начала постепенно меняться. Она стала рассеянной, бродила бестолково по дому или снаружи, постоянно плакала, впадала в безумие и буйство, говорила о женских голосах в голове, которые желали её смерти. Анна резала себя везде, где могла дотянуться, когда голоса просили крови и постепенно сходила с ума. В конце концов, она покончила с собой, пронзив горло ножницами. Как он… как он тогда выл у её тела….

Брат был не просто разбит, его самого точно убили. Он превратился в безумца и постоянно твердил о своей вине, подолгу сидел в комнате, пытался справиться с утратой и никого к себе не подпускал. В итоге, через три недели после смерти Анны, он не выдержал и отправился за ней. Повесился, — шмыгнув носом, он потёр рукавом румяный нос. — Я услышал из его комнаты странные звуки, пытался пробраться внутрь, но дверь была заперта. Пришлось воспользоваться его подарком — отмычкой. Если бы у меня вышло справиться быстрее, его бы удалось вытащить из петли, но… я не успел…

Он выдернул свою руку, когда Калеса в утешающем жесте начала поглаживать его пальцы. Презрительно посмотрел на неё, а Лания заметила, как его постепенно заполняет злость. В один миг Присфидум стал слабым, разбитым и переполненным ненавистью.

— Я узнал, что если получить прощение от потомка Амкапир, то проклятье падёт. Только поэтому я и сблизился с тобой, — он окрысился и презрительно посмотрел на Калесу. — Пришлось два года наблюдать и изучать твои привычки, чтобы найти возможность подступиться и вот она появилась.

— Ответы, — взволнованно выдохнул Флатэс. — Всё было ради этого… если бы ты только поделился со мной, мы бы обязательно нашли решение, Малер!

— Здесь нечего решать, ясно! — выкрикнул Присфидум, глаза его слезились так сильно, что ему пришлось потереть их. — Нет никакого решения. Только она может мне помочь, но она не хочет. Я не справился. Если не успею всё исправить, то та же участь будет ждать и младшего брата. Я больше не могу выносить этого… у меня т-тоже не бесконечный запас силы! Ругаться со всеми вами и постоянно быть рядом с той, кого просто не можешь выносить, притворяться, что всё хорошо! Я не железный, мать вашу! — сокрушался Малер.

Его плечи задрожали, а сам он бессильно взмахнул руками. Ярость постигла и его друзей, взбурлила в венах.

— Почему ты не можешь ему помочь? Неужели эгоизм тебе дороже него и жизни Лании? — с омерзением процедила Лаура и яростно подалась вперёд. — Калеса, это слишком даже для тебя! Только не говори мне, что ты такая же сбрендившая, как и твоя предшественница!

— Не суй нос в мои дела! Занимайся поигрушками в друзей и дальше!

— Погодите, — вступил в диалог Ингелео. — Если проклятье проявляется в двадцать три, то почему твоё пробудилось в восемнадцать?

Малер беспомощно покрутил головой. Снова потёр нос в попытке успокоиться. Стоявшая до того безмолвно, целительница с упрёком взирала на Калесу. Огорчённо выдохнув, она почти траурно посмотрела на Ланию и заговорила:

— Потому что история повторяется, — она горько помотала головой и воззрилась на Нобилиа вновь. — В таком раннем возрасте твоя душа уже обречена, что за зараза такая.

— Повторяется? — недовольно спросила Калеса, а после бросила беглый взгляд на Малера. — Хватит уже строить из себя мученика! Убиваешься так, будто мы никогда не обсуждали этой темы. Нашёл из-за чего ныть, как девчонка.

— Рот бы твой вымыть, да жалко мыло тратить, — фыркнула целительница. — Да, повторяется, а ты что сама не замечала никогда? В подобных проклятиях, первоначальная история периодически проникает в настоящее — это шанс всё исправить, самый подходящий. Но вы выбрали тот же путь, что и ваши предки. Если не выживет она, — мотнула головой на Ланию, — на страдания обречены будете и вы. История не терпит ошибок, а вы их совершили больше, чем достаточно.

— А проклятье-то почему начало действовать аж на пять лет раньше? — Флатэс непонимающе захлопал глазами.

Целительница тяжко выдохнула, невольно зыркнув в сторону академца.

— Ты дурак или что? Говорю же, история повторяется! Из-за того, что события происходят те же, что в впервой, проклятье начало действовать раньше. Потомки связанных родов встретились, и, как и тогда, у парня оказалась любимая. Не случись того поцелуя, ничего бы не грозило жизни.

В груди Лании неприятно кольнуло, а в голове восстановилась вся цепь событий от начала и до конца. Сказать, что это её пугало, не сказать ничего, потому как впервые за долгое время она испытала дикий ужас за свою жизнь, за судьбу Малера и то, что ещё не успело вволю разгуляться — их чувства.

— А вы можете мне как-то помочь? Боюсь, нам попалась такая же отвратительная Амкапир, как и та, что прокляла род Малера, — Нобилиа с надеждой стиснула ткань на груди. Сердце ускорилось в нервном беге.

«Не хочу умирать. Не тогда, когда мне известно, что у нас с Малером есть шанс на счастливое будущее. Не тогда, когда у меня появилось столько верных друзей. Не тогда, когда отношения в семье наладились. Разве я недостаточно страдала?» — с отчаянной злобой подумала она и смело выступила навстречу целительнице.

Та вдруг изумлённо посмотрела на Ланию и обомлела. Её из без того большие и завораживающие глаза распахнулись, заполнились искренним восторгом. Она спешно приблизилась к Нобилиа и ухватила её руки в свои. Хранительница смогового леса буравила взглядом руки академки больше минуты, прежде чем поднять голову и загадочно улыбнуться.

— Я смогу помочь обуздать твою силу, но это временная мера. Я не снимаю проклятий, могу лечить болезни, но не более. Но хочу попросить тебя кое о чём взамен, — дождавшись кивка Лании, девчушка просияла. — В наше время хороших целителей практически и не сыскать, а у тебя невероятный потенциал, да ещё и сила огромна. Если выживешь, приходи ко мне. Обучу всему, чего знаю сама. Ничего обещать не могу, но приложу все силы, чтобы взрастить в тебе сильного медика.

— Если выживет, хитрая бабуля, — хмыкнул Ингелео, однако сразу же получил грозный взгляд хранительницы.

— Тогда и я обещать ничего не могу, — отозвалась Лания.

— Будем считать, что мы договорились, — улыбнулась целительница и запустила руку в поясную сумку. Тотчас загремели бутыльки и зашуршали толи травы, толи бумага.

Выудив серебристо-зелёный кусочек коры, хранительница капнула на него из небольшой склянки и сразу же накрыла рукой. Она что-то тихо забормотала, когда в её ладонях воссиял златой свет, а глаза вспыхнули точно факелы. По волосам забегали переливы, преобразившие целительницу в новом свете. Теперь она уже не казалось ребёнком, нет, стала походить на могущественную колдунью внушающую уважение и трепет.

Лания чувствовала её силу всем существом и неосознанно возжелала обучиться мастерству, хоть досада от проклятия и мешала мечтать о подобном. Пусть то лишь слабый и блёклый огонёк на светлое будущее, но разве должна она от него так просто отказываться? Если уж её в любом случае будет ждать погибель от любви, то она хотя бы будет бороться за то, что ей важно.

— Носи его всегда с собой. Он убережёт тебя от ранений, ни за что не снимай иначе сдерживаемая сила может взбунтоваться и убить тебя, — пока говорила, целительница, ловко проделала небольшую дырочку, вставила скученную из коры верёвочку и вложила в руку Нобилиа. — Приходи в смоговый лес, коли найдёшь своё спасение, я буду ждать тебя. А теперь ступайте, здесь опасно. Благодать Светлой Девы тоже не вечна, возвращайтесь в академию и будьте осторожны. И мне пора, тьма в мой лес пробиться хочет.

В мгновение ока, целительница вновь обратилась в величавого оленя и понеслась прочь.

Нобилиа провожала её взглядом, а после незамедлительно надела на себя оберег. Горечь осталась неприятным осадком на языке; она облачилась в один единственный вопрос: что же делать дальше?

Похоже, что ответа не знали и другие, потому как каждый источал разные эмоции. Казалось ещё мгновение, и кто-то бросится к Калесе и придушит её. Присфидумы страдали веками, в то время как Амкапир продолжали кичиться высокомерием и беззаботно наблюдать за чужими страданиями. Лании так захотелось вернуть с лихвой все горе и боль, что понесли проклятые. Но… что она вообще может?

— Амкапир, хватит ломать комедию, снимай это сраное проклятье, — прорычал Ингелео, оказавшись рядом с Калесой. — Если тебе так нужен этот неотёсанный болван, забирай, не ценой чьей-то жизни.

— А то что? — надменно спросила она и противно скривилась. — У нас есть условие. Если Малер его выполнит, то я освобожу его, а до того времени пошли вы все к тёмной матери. Уговор дороже денег, не так ли, Малер?

— Какой ещё уговор? — недоумённо сверкнул глазами Флатэс.

Повисло недолгое молчание. Калеса многозначительно посмотрела на Присфидума, а после высокомерно фыркнула.

— Что не скажешь им? Тем лучше.

— Она хочет, чтобы явлюбился в неё, — бесцветныбесцветным голосом ответил Малер.

***

Дэня́н¹ — обращение кувелов к любимым, когда чувства перестают быть костром и обращаются в более. Само слово носит значение — душа и сердце.

Комментарий к Глава 42. Петля замкнулась. Часть 2

С возвращением, мне будет очень приятно получить от вас весточку(≧▽≦)/ До встречи на землях Зазавесья.

========== Глава 43. Застывший в промежутке. Часть 1 ==========

Комментарий к Глава 43. Застывший в промежутке. Часть 1

Приятного погружения в финал сопротивленцев, дорогие мироходцы(｡•̀ᴗ-)✧

Лес у территории академии

— Интересный факт, лидер: благодаря твоему другу мы не только убедились в расположении штаба, но и успешно избегали встреч с вами всё это время. Малыш оказался полезнее, чем я могла предположить, — усмехнулась тенадасерка, кинув превосходствующий взгляд на Эпкальма. — Оу, милашка, ну не делай такое лицо, а то я ведь и в экстаз прийти могу.

Она злобно оскалилась в некоем предвкушении, а после с напускной жалостью посмотрела на него и сделала печальное выражение лица.

— Нет ничего истинно прекраснее и печальнее, чем демон, который не может вырваться из уже открытой клетки, — разразившись злорадным смехом, она победно раскинула руки в стороны. — Где мой сладкий мальчик с дэ́кстесом? Или подох, не дожидаясь нашей встречи? Хм-м… как печально.

Скрежетнув зубами, Аноильтенс стиснул кулаки.

— Оставь его в покое и отпусти моих товарищей или, клянусь всей светлой силой, что ещё осталась от Светлой Девы, я тебя прикончу своими руками, крада!

— Как грубо, — безразлично бросила Тебресса, глаза её стали источать холод. — Прикончишь говоришь? Знаешь, дорогуша, я пришла сюда сегодня чтобы убить всех вас, но решила, что опустошить тебя будет достаточно. Думаешь мне оно надо? Натыкаться на подпольных крыс, что присвоили себе кусок, что им не принадлежит. Впрочем, придёт время мы и до свитка доберёмся, пока это может обождать. Но в день, когда мы найдём способ обойти вашу защиту, я хочу видеть твоё убитое горем лицо, потому что тогда, я перережу глотку каждому дружку и подружке на твоих глазах, а после буду изо дня в день отрезать от тебя по куску. И даже когда ты взмолишься о смерти, я её не дарую. Будешь дохнуть в агонии до самого конца, сопротивленец.

— Какие страсти, — саркастично ответил Эпкальм. — Это будет наша последняя встреча, Тебресса. Для тебя сегодня всё закончится! Вас двое, а нас целый отряд.

— Думаешь для победы мне нужно много людей? — она зашлась гортанным гоготом и победно сверкнула глазами. — Я же сказала, моя сегодняшняя цель не свиток. Как на счёт простого разговора или ты не знаком с дипломатией?

Жёсткость в голосе тенадасерки заставляя мышцы выбрировать от злобы. Липедесса и Памаль беспомощно висели в руках бугая и не могли даже губ разжать. Эпкальм не понимал, чего добивается враг, а потому предпочёл отнестись к каждому её слову с осторожностью.

— У меня два твоих товарища, — звучно заговорила тенадасерка и приняла безразличный вид. — Предлагаю тебе небольшой обмен. Во-первых, — она! — командир указала на Ингет, от чего Хактес настороженно отшатнулась. — Во-вторых, у твоего друга прелюбопытная способность, раз уж он всё ещё живой, я хочу заполучить её остатки. Как тебе? По-моему, очень честный обмен, — закончив, она хищно осклабилась.

Эпкальм яростно глянул на неё и постарался вложить всю ненависть в каждое движение. Отдать товарищей? Заменить одних на других?

— Ты безумная и до одури тупая, если решила, что я на это пойду, — прорычал Аноильтенс. — Твоя дипломатия ни к тёмному, я предпочту забрать товарищей силой, раз ты пришла без верных подсосников.

Тенадасерка смерила его превосходствующим взглядом, сложила руки на груди и нагло ухмыльнулась. Было что-то в её эмоциях такое, что кричало о ловушке, но Эпкальму не удавалось понять, что именно. Всё что он мог, чувствовать её праздность и предвкушение зрелища.

— Ты верно меня не понял. Если я начну говорить с ней, то девчонка сама пойдёт за мной, и без всяких ухищрений. Ты в любом случае потеряешь свою пэглэфа́смиах. Хактес уйдёт от тебя с ненавистью, может даже плюнет напоследок, кто знает.

— Я не пойду с тобой, как и сказал Эпкальм, нас больше, — прошипела Ингет, выставив меч. — Никакие уловки на меня не подействуют!

Безразлично склонив голову, Тебресса уставилась тяжёлым взглядом на сопротивленку, явно что-то обдумывая. Появилось нечто праздное в её появившейся полуулыбке.

— Дорогая, ты злишься за глаз? Ох, ситуация и правда неприятная, но я могу тебе его вернуть. Не в цвет второму, конечно. Да и разве это важно?

— Не неси чепухи и хватит заговаривать нам зубы, — рыкнул Эпкальм, выхватил лук и натянул стелой тетиву. Направил металлический наконечник в лоб Тебрессе и предупреждающе посмотрел на неё.

— Они всё ещё у меня, если ты не забыл, — парировала тенадасерка. В подтверждение её слов, напарник ожесточённее сдавил и без того вялых сопротивленцев. — Раз уж дело дошло до агрессии, я возьму ещё слово и расскажу вам кое-что прелюбопытное, но для начала, — она запустила руку в карман, а после вытащила что-то. Меж указательным и средним пальцами оказалось зажато нечто совсем небольшое, поблёскивающее в лунном свете.

Ингет позади охнула и потрясённо промямлила:

— Откуда… откуда оно у тебя? Верни! Оно моё!

Лишь после её гневного поведения, Эпкальм понял, что вещица, которую показывала тенадасерка, ничто иное, как утраченное фамильное кольцо. Сопротивленка ощерилась и покрепче ухватила меч, готовая в любой момент броситься в атаку.

— О, поверь, это лишнее, — махнула рукой противница. — Позволь представиться лично, моя одноглазка. Я — Амфове́т Суо́рис, главный командир тёмной мощи Итенедонимуса. Впрочем, об этом тебе и так должно быть известно. Факт: к концу этого разговора ты сама же последуешь за мной. Начнём?

Лёгким взмахом руки, она подбросила кольцо, отправив его к ногам насторожившейся Ингет.

— Если бы не эта прелюбопытная вещица, то я бы даже не узнала с кем меня свела нелёгкая. Долго ломать голову не пришлось над находкой, — она постучала по пальцу. — Это кольцо было знакомо мне ещё до нашей встречи. На моей памяти всего три человека, у коих я наблюдала такие же. Ангра́лл, мой верный подчинённый и двое сопротивленцев. Всех этих людей связывает кое-что, — хищная улыбка расплылась на губах. — Общая фамилия — Хактес.

Вздрогнув, Ингет нахмурилась, пока Амфове́т с упоением вела рассказ.

— Возможно тебе не известно, как погибли твои родители, за что и почему? Не благодари, я расскажу, — она насмешливо выгнула бровь и величественно вскинула голову. — Насколько мне известно, они собирались покинуть ряды сопротивления, чтобы продолжить спокойную жизнь и заняться воспитанием дочери, тебя то бишь. Незадолго до того, мы наткнулись на капитанов, которые предложили провести переговоры с главами сопротивления, чтобы обговорить что-то вроде нейтралитета.

Мы устроили засаду, ждали встречи с ними — паразитов нужно уничтожать, прежде чем они дадут потомство и разрастутся. К нам вышли мужчина и женщина, а поскольку мы не имели понятия как выглядят главы, посчитали, что они глупцы, раз так неосторожно показываются к врагу. Они поразились, попавшись в ловушку, а после поразили и нас самих. Эти двое вскрыли друг другу глотки и не дали нам и шанса взять их живыми для допроса. Тебрарумы бросились с ними в один момент и когда те уже истекали кровью, их разодрали, к сожалению. Не прошло и пары минут, как нас атаковали, их целью была я, но и ваша братия понятия не имела как выглядит главный командир. Они тоже прирезали не тех. Иронично, не правда ли? Мы все в ту ночь проиграли. Тем не менее от них таки кое-что осталось, — тенадасерка многозначительно посмотрел на кольцо Ингет. — Твой дядя находится в наших рядах, если не ошибаюсь твой последний родственник, он пришёл к нам сразу после кончины твоих родителей, желая мести. Не пора ли родне воссоединиться, Хактес? Или спустишь сопротивлению убийство родителей?

— Да, вы, что ещё и болтать с этой паршивкой собрались! — яро выкрикнул вылетевший Женя, а после приземлился рядом с Эпкальмом.

Ситуация выходила из-под контроля. Аноильтенс оглянулся на Ингет и заметил её потрясённое лицо, переполненное болью, горечью, злобой. Он должен что-то сделать! Если она поддастся, кто знает, чем всё закончится

— Чтобы она не говорила, не слушайте! Эта паршивка использует дар убеждения или что-то вроде того! — напрягся Женя. — Ингет?

Тело её сотрясала дрожь. Это вызвало волнения.

— Ингет, она же нагло врёт. Если ты ей нужна, то она расскажет что угодно, лишь бы убедить тебя, — Эпкальм насторожился, когда понял, что слова не возымели никакого эффекта. — Тёмный! — выругался. — Ингет, они враги, а ты так легко поддашься! Приди в себя! Женя, вперёд.

— Так точно!

Хоть беспокойство за Хактес и пересиливало, лидер понимал, что должен сосредоточиться не на ней, а на товарищах, взятых в плен. Если этого не сделает он, то не сделает никто.

Аноильтенс уверенно натянул тетиву сильнее, а после выстрелил, тенадасерка уклонилась, грозно сверкнув глазами. Женя сорвался с места и проскочил мимо Амфове́т. Та уже было хотела дёрнуться, как Эпкальм подскочил к ней и с силой обрушил меч, который та встретила лезвием на руке даже не дрогнув. Яростный скрежет метала друг о друга походил на рычание двух хищников, которые собирались драться до смерти.

Женя без страха нападал на верзилу, но тенадасер раз за разом отбивался ногами, отшвыривая того от себя. Судя по глухим звукам, удары приходились невероятно мощными.

Извернувшись, Аноильтенс встретил ответную атаку. Амфовет с ликованием бросалась в бой и упоительно рассекала воздух лезвиями, которые вспарывали его со свистом. Её движения были до невероятно ловкими и точными. Уходило немало сил на противостояние.

Новое столкновение. Эпкальм остановил атаку мечом, однако, вывернувшаяся тенадасерка, ударила его по голени. Не выдержав её силы, он повалился на колено.

— Что ж, я тоже больше люблю сражения, чем пустую болтовню, — она сладостно оскалилась и продолжила напор.

Тебресса вновь извернулась, оставляя Эпкальму только одну тактику — защиту. Лезвия схлестнулись в жестоком противостоянии и Амфовет замахнулась ногой. Аноильтенс успел перехватить согнутое колено и остановить натиск.

«Это мой шанс! — подумал он, завидев знакомые эмоциональные потоки. Украдкой оглянулся на Ингет, вдавливая пальцы в плоть соперницы. — А ну-ка немного успокойся!»

Тебресса присмирела, однако её разъярённый взгляд говорил о том, что если она высвободиться из-под контроля, то отплатит чем-то столь же нелицеприятным. Потому он старательно передавал ей успокоение, вливал безостановочно, но этого еле хватало.

— Ну и что, до утра меня держать собрался? Даже ты не всесилен, мне просто остаётся лишь дождаться, когда твоя силушка иссякнет, и чувствую осталось не так долго.

Стиснув зубы, Эпкальм бросил взгляд на Женю. Дела его шли не самым лучшим образом, а от Ингет помощи ждать и вовсе не приходилось. Она стояла и издавала беспомощные и ярые кряхтения. Точно это могло что-то поменять.

— Сами развлекаются, а нас позвать забыли, — довольно выкрикнул Вильт и приземлился рядом с Женей.

Следом за ним появился и Тагус, который пошёл на подмогу Эпкальму. Облегчённо выдохнув, лидер хищно посмотрел на Амфовет.

— Вырубай, — осклабилась тенадасерка. Хоть и смотрела прямиком в глаза сопротивленца, говорила с соратником, а после лиловое кольцо на её пальце начало заполняться свечением. В ладони воспылал огонь чернее самой ночи. Его всполохи походили на ядовитые шипы, что агрессивно скалились в сторону недругов.

— Тагус, выруби её! — воскликнул Аноильтенс, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией.

— Как будто я позволю, — прорычала Амфовет.

Шипящее пламя преобразилось: у него точно появилось сердце цвета аметиста. Тагус бросился к Тебрессе, когда она начала подносить огонь к Эпкальму. Товарищ с размаху ударил по её руке и пламя в тот же миг слетело с ладони. Оно устремилось вверх, сверкнуло, а затем растворилось в воздухе. Релум собрался нанести ещё удар, однако кольцо воспылало с ещё большей силой. В один момент, противница высвободилась из сдерживающих тисков. Она умудрилась отшвырнуть от себя Эпкальма, а после бросилась к его товарищу. Мгновение и она с силой ударила того в грудную клетку, оттолкнулась и отпрыгнула, а вот Тагуса отбросило назад, точно от взрывной волны.

Релум беспомощно повалился на землю и зашёлся диким кашлем, хватаясь за грудь.

Амфовет воинственно выпрямилась, сверкнув злорадным взглядом. Однако позади неё оказался Сэлд и с силой ударил по пояснице, от чего та вновь повалилась на землю. От её злобного взгляда внутри у Эпкальма похолодело. Напряжение противно раздирало мышцы.

— Тёмный бы вас побрал, меня надо было звать в первую очередь, у меня с этой крадой свои счёты! — процедил Сэлд. — А ты чего там застыла, ждёшь особого приглашения?

Взгляды обратились к Ингет, которая продолжала стоять и дрожать. Лишь после изучения её лица, Эпкальм заметил обильные струйки слёз, что градом осыпались с подбородка.

— Что с ней? — начал терять терпение Сэлд.

— Тебресса наплела ей ерунды про родителей. Они оказались её слабым местом, — цыкнул Эпкальм. — Ингет, приди в себя! Она же специально наплела эту ересь, чтобы запутать тебя!

— Ха! — воскликнула Амфовет, а после залилась раскатистым смехом. Он оказался таким звонким, что закладывал уши. — Не веришь мне, так вспомни тот день, когда я лишила тебя глаза, Хактес. Разве с вами не произошло тоже, что и с твоими родителями? Разве вас не послали на убой?

— Да заткнись ты уже! — взревел Аноильтенс и бросился в бой. — Тагус, помоги Жене и Вильту, верзилу надо успокоить!

Тенадасерка точно ждала, когда ярость сопротивленцев всепоглощающе воспылает и безумно оскалилась, приготовившись к новому столкновению. Эпкальм и Сэлд кивнули друг другу, а после обрушились на Амфовет шквалом резких и точных атак. Несмотря на неравный бой, противница продолжала успешно уклоняться и отвечать. Тем не менее теперь лезвия доставали её, оставляя порезы.

Эпкальм старался держать голову холодной, хоть и ощущал внутри себя натиск слепого гнева. Приходилось бороться на два фронта. Душить в себе разгорячённые эмоции, чтобы не быть импульсивным безумцем и не выпускать из виду проворную девицу, чьи атаки жалили также, как и обозлённые осы.

Аноильтенс понимал, что его защитные рефлексы могут быть опасны, что в конечном итоге навредят ему, но не мог прекратить душить эмоции, даже если после они душили уже его. Эти меры временами он считал необходимыми.

Сэлд ухватил подпрыгнувшую Тебрессу за ногу и дёрнул обратно, припечатывая её к земле. Тогда же Эпкальм набросился, перевернул её на живот и заломил руки, пока Рафспит держал ноги.

— Попалась, которая кусалась, — хмыкнул Сэлд. — Ножики тебе что ли в бока повтыкать, забавы ради, — холодно продолжил он.

Стрельнув глазами в сторону остальных, Эпкальм отметил, что напарник Тебрессы тоже прикован к земле. Тагус стискивал пальцы на шее противника и вжимал лицом в землю. Беспокойно оглянувшись в сторону растерянной Ингет, лидер хотел было броситься к ней, встряхнуть или прижать к себе, хотел кричать и утешать одновременно, но оставался сдерживать тенадасерку.

— Ингет, — с надеждой воззвал он к ней. — Нам нужна твоя помощь. Где твоя собранность? Или будешь теперь от любых слов о родителях столбенеть? Ты на поле боя, хватит распускать сопли!

Аноильтенс не знал помогут ли слова вразумить её, но отчаянно старался, хоть и подозревал, что мог переборщить.

— Как жестоко. Девочка только что узнала о гнойной стороне сопротивления, а ты призываешь её сражаться за вас? — Амфовет вновь расхохоталась и тогда Эпкальм почувствовал, что она не сопротивляется, позволяет держать себя. Он попытался вновь успокоить её, чтобы иметь власть, но на пальце той по-прежнему пылало кольцо. Лидер догадывался, что оно блокирует его способности, а потому мог лишь приложить больше усилий, дабы не дать ей возможности подняться.

— Ингет, — обратилась Тебресса к сопротивленке. — Позволишь им и дальше командоватьтобой? Ты уже однажды чуть не закончила как родители, неужели ждёшь повторения участи?

— Да, хватит уже! — истерично воскликнула Хактес и подняла голову. В раскрасневшихся глазах клубилась всепоглощающая ярость и отчаяние. Она подняла меч и направила его в сторону Тебрессы. — Как будто виновны в их смерти только сопротивленцы, ответственность лежит и на вас!

Ингет начала приближаться. Каждый её шаг был твёрдым, а фигура источала до того сильную злобу, что Эпкальм видел ауру Хактес огненно-бардовой. Сопротивоенка шагала точно охваченная пламенем. Ему стало до того волнительно, что захотелось дать себе волю и броситься к ней, но неоконченное задание не позволяло такой роскоши. В конце концов отступать от принципов из-за чувств он не мог, таков его личный непреложный кодекс.

Ингет ненавистно сверкнула глазами на Амфовет, а после резко вскинула оружие. Оно с небывалой лёгкостью выскользнуло из руки и воткнулось в землю, рядом с тенадасеркой. Сама же Хактес бросилась на Сэлда и отшвырнула его грубым ударом по голове, от чего тот повалился, болезненно проскулив. Поражённый Эпкальм не сразу сообразил, что происходит и опомнился лишь когда та, — благодаря которой внутренности наполнялось теплом, — резко ударила прямо в грудь. Во время атаки, он успел разглядеть опухшие глаза искрящиейся ненавистью. Лидер не поверил увиденному, внутри него точно что-то треснуло и болезненно взвыло.

— Ты что творишь? — разразился шокированный Вильт.

Глаза ошарашенных сопротивленцев распахнулись до того, что казалось вот-вот и вовсе выпадут из глазниц. Прежде чем кто-то успел прийти в себя, сдерживаемый напарник Тебрессы высвободился и рьяно раскидал всех в стороны.

— Ингет? — с надеждой выдавил Аноильтенс, стискивая рукоять меча. Он до последнего отказывался верить, что она вот так поступит с ним, со всеми. Отказывался принимать факт того, что она предала их, выбрала сторону врага.

— Закройте уже свои пасти, — с холодной яростью процедила Хактес, а после подошла к Амфовет и воззрилась на неё опустошённым взглядом. — Где моя дядя? Откуда мне знать, что твои слова не поганая ложь? Доказательства, кенц, мне нужны доказательства!

Тебресса перевернулась на спину и удовлетворённо улыбнулась. Казалось она только и ждала момента, чтобы разразиться смехом.

— Дядюшку не признала? — притворно изумилась тенадасерка. — Вон же он, наблюдает за твоими потугами.

Ингет вздрогнула и перевела взгляд на высокого и широкоплечего мужчину. В его строгом взгляде невозможно было считать абсолютно ничего, он даже на живого человека не походил.

— Не слушай её! Она же тебя обманывает! — закричала Липедесса, поднимаясь с земли. Из рассечённого лба струились бардовые струйки, проложившие путь до подбородка. — Ты что, первый день живешь, тупая твоя башка! Впервые слышишь, что тенадасеры лгут и действуют обманными путями? Ты совсем головой поехала?

Амфовет обернулась, бросила сопротивленке безынтересный взгляд и склонила голову.

— Ты хоть понимаешь, что делаешь? Ты напала на товарищей! Обезумела в конец? — проскрежетал Сэлд, приподнимаясь на одной руке, а второй держась за голову.

Ингет агрессивно усмехнулась. От неё исходили неприязнь и бешенство. Она вновь посмотрела на Тебрессу, после перевела взгляд на Эпкальма. По его коже пробежался лёгкий холодок. Хактес вновь стала той колючей и неприветливой версией себя.

— И на что я только надеялась? Знала же, что вы все только и ждёте, чтобы снова наброситься на меня, как треклятые тебрарумы. Я же всегда была вам бельмом на глазу, ненавистной, свихнувшейся девчонкой, которая только и делает, что доставляет проблемы! Надоело это терпеть, мне уже давно нет места среди вас. Нигде нет, — срывающимся голосом прорычала она, а после вновь посмотрела на тенадасерку. — Доказательства, я сказала! Я жду!

Заинтересованно усмехнувшись, Амфовет оценивающе осмотрела сопротивленку перед собой. Даже сидя на земле, она умудрялась смотреть сверху-вниз. Плавно махнув пальцами напарнику, она подтянула к себе одну ногу, продолжая наблюдать за захватывающим спектаклем и хищно облизала губы.

Верзила оценил обстановку, предупреждающе сверкнув глазами сопротивленцам. А после расстегнул молнию на ладони и высвободил руку из-под ткани. Он спокойно поднял её и беспристрастно посмотрел на предполагаемую племянницу. На его пальце поблескивало то же кольцо, что у Ингет. Приметив на её лице недоверие, он заговорил:

— Что, думаешь не стянули ли мы кольца с трупов твоих родителей? А зачем бы нам устраивать такой спектакль ради одной девчонки?

— И как ты можешь подтвердить свои слова?

Мужчина не мешкая стянул кольцо и бросил Ингет.

— Гравировка имени, — коротко бросил он.

— Кольца семьи Хактес особенные, их нельзя подделать, потому что в каждое вложена крупица силы обладателя. Если поднести к твоему кольцу, то скрытые в нём камни начнут светиться в цвет глаз и проявятся имена, — парировала Амфовет.

Сопротивленка выполнила инструкцию и напряжённо наблюдала за тем, как камни в самом деле начали проявляться по ободу вместе с надписями. Ингет замерла, рассматривая семейные реликвии.

— Зачем я вам нужна? Не думаю, что вы настолько благородны и сентиментальны, чтобы воссоединят родственников.

— Твоя неразвитая способность определения слабых мест, — буднично ответила Тебресса. — Мы её разовьём.

Потерявший терпение Женя, подскочил на ноги.

— Хватит уже этого представления! Эпкальм, нам её уже не остановить, если она уйдёт с ними, кто знает, что выболтает!

Аноильтенс встретился глазами с Хактес и напрягся, стиснув зубы. Внутри всё рвалось и разбивалось вдребезги. Ему словно пробили грудь насквозь, от чего горло сдавило. Что-то внутри измученно билось и не хотело верить в происходящее. Перед глазами мелькали их встречи, прикосновения, те немногочисленные поцелуи, что они успели друг другу подарить, полные невысказанной страсти взгляды, розовеющие щёки Ингет и оглушительные удары воспылавшего сердца. Всё это в один миг обратилось в прах.

Эпкальм позволил себе видеть в её глазах целый мир, который теперь покрылся трещинами. Им не хватило всего капли решимости, чтобы объединить пламя душ, а теперь они обречены стать чужими друг другу людьми. Как бы не хотелось отрицать, но удар оказался поражающим.

— Ты же выберешь их, а не меня, да? Ты всегда так поступал. На первое место ставил штаб и всех остальных, а свои чувства обесценивал и мои тоже. Скажи мне, Эпкальм, ты ведь уже тогда понял, что мы никогда не станем ближе, потому что ты не существуешь даже для себя самого? От твоего самопожертвования меня уже тошнит, — зарычала Ингет. Голос её задрожал от слёз, которые снова посыпались градом. — Ты вообще умеешь ставить на первое место себя? Неужели тебе не хочется быть счастливым?

========== Глава 43. Застывший в промежутке. Часть 2 ==========

Поджав губы, Эпкальм ощущал, как его рвёт изнутри, как глаза, точно кто-то вдавливает в череп. Холод обуял с такой силой, что пальцы онемели.

— Ингет, пожалуйста… не делай этого… Не уходи… прошу, — осипшим голосом выдавил он. Потерять её, значило снова отправиться в прошлое, снова заблудиться в лабиринте памяти и быть обречённой душой на вечные страдания.

«Не сломайся, ты не можешь. Держи себя в руках!» — неустанно повторял себе лидер, с трудом сдерживая рвущуюся наружу горечь.

Прерывисто выдохнув, Ингет стёрла слёзы.

— Прощай, Эпкальм… Я не хотела даже думать, что однажды придётся отпустить тебя и уйти. Думала эта роль будет принадлежать тебе. Это хорошо… пусть уж лучше всё закончится, не успев начаться. Иначе эту боль я бы не вынесла.

— Нет! Не дайте ей уйти! Мы не можем позволить тёмному заполучить её! — отдал распоряжение лидер и бросился в бой. Однако двое тенадасеров вновь активизировались.

Хактес протянула ладонь Тебрессе и помогла ей подняться. Подавив протяжный вой сердца, Эпкальм покрепче сжал меч. Вот он — конец.

— Не сдерживаться, — осклабилась Амфовет, выставляя перед собой лезвия. — Хватит с нас цирка.

Секунда и… теперь уже враги бросились друг на друга.

— Десс, Памаль, вы как? — крикнул Эпкальм, бегло осмотрев ребят. От неизбежного столкновения с Ингет в теперь уже настоящем бою становилось горько.

— Сражаться можем, — отозвались товарищи.

— Тагус, Вильт, Памаль, Десс, бугай на вас! Сэлд, Женя, вы со мной!

Сопротивленцы перегруппировались и пошли в бой. Эпкальм увернулся от огненной атаки Амфовет и попытался порезать её ноги, но на защиту встала Ингет. Она не скрывала эмоций, стала хлоднокровной и решительной, била со всей силы и блокировала бывших товарищей. Хактес и Тебресса сражались спиной к спине, от этого зрелища челюсти сами собой сжимались от горькой досады.

— Не смей сдерживаться, кто бы не упал, это будет концом, — остервенело бросила Ингет, встретив клинок Аноильтенса.

Не сдерживаться? С ней? Пусть она и предала его, но внутри всё ещё теплилась глупая надежда, которую он, сдался и отодвинул в сторону. Эпкальм перестал воспринимать бой, как спарринг, лишь когда вечная соперница вонзила в его плечо остриё меча. В тот миг лидер принял точку невозврата, накрыл куполом свои эмоции, избавился от душевных терзаний, перестал испытывать то, что сдерживало. Во рту появился солоноватый привкус. Её нож вдруг оказался в его боку, жжение заполнило каждую клеточку. Отпрыгнув, он спешно ввёл заживляющую ампулу.

Командир тенадасеров перестала сдерживаться и билась с такой мощью, что устоять на ногах стало невероятным испытанием, однако никто не уступал. Она ожесточённо ударила Сэлда, от чего тот перекувыркнулся, но быстро поднялся на ноги и вновь бросился в бой.

«Это неправильно…» — тревожно подумал Эпкальм, но понимал, что обратного пути нет уже ни для кого, как и для той, которую он так и не успел заполучить.

С одной стороны леса послышалось рычание. Аноильтенс отвлёкся, а Амфовет зарядила чёрным огнём ему в грудь. Внутри нестерпимо обожгло, так, что он забыл, как дышать. Казалось, точно внутренности обращаются в кровавое месиво. Закашлявшись, отлетел назад, но остался стоять на ногах. Стёр с губ алые кровоподтёки, сплюнул и вновь двинулся в бой. Боковым зрением заметил движение в свою сторону. Он едва успел уклониться от тебрарума. Тёмная тварь скалилась, рычала и рыла землю, поднимая в воздух клубы пыли.

— Сосредоточьтесь на Ингет, хватайте её и отступаем! — проговорил Аноильтенс в воксикс.

Ответа не последовало, за то к битве присоединилось ещё несколько тенадасеров и тебрарумов. Эпкальм настороженно осмотрелся и обомлел: сопротивленцы отчаянно закрывали глубокие раны. Алеющие дорожки пропитывали ткань униформы. Вокруг царила полная неразбериха. Решительно развернувшись, лидер бросился к раненым. Уклонился, заблокировал удар, ответил на атаку, получил незначительное ранение. Подоспев к ребятам, отдал команду держаться за себя крепче. Липедесса обхватила его с одной стороны, Женя с другой, тогда Аноильтенс выстрелил леской и дёрнул перчатку на себя. Взмыв в воздух пронёсся мимо врагов, старательно защищая товарищей.

— Тагус, уводи дуэт! — обратился по связи лидер. — Я за Сэлдом и Ингет! Защищайтесь и ждите здесь!

Тяжело раненый Женя вколол себе сразу несколько ампул заживляющего средства и качнул головой, закусывая губу.

— Будь осторожен, — прохрипела взволнованно Липедесса.

— Эпкальм, стой на месте, — уверенно заговорил Сэлд через устройство.

— Стоять! — воскликнула Амфовет.

Битва остановилась. Все взгляды пали в эпицентр неразберихи. Там, окружённый врагами, отважно стоял Сэлд. Он обхватил шею Ингет и прижимал к себе, пока второй рукой угрожающе надавливал на сонную артерию заложницы. Что-то в его взгляде было не тем. Он излучал угрозу, сосредоточенность и опасность. Окровавленные пальцы оставляли отпечатки на коже Ингет.

— Уберите его, — фыркнула Амфовет, а после в него полетели стрелы. Ни одна не задела заложницу, но вот по Рафспиту попали все до единой.

— Не смей двигаться, Эпкальм! — завопил тот, крепче влепляясь в бывшую сопротивленку. Ноги его подкосились. — Забирай ребят, уходи. Мне уже всё равно не жить. У меня не жизнь впереди, а ещё несколько лет мучений. Нет у меня больше сил терпеть дэкстес, прости дружище, но в этот раз у нас нет выбора. Я подчищу наши следы, — шептал он по связи.

— С ума сошёл? — злобно ответил Эпкальм. — Не смей!

— Иногда нам приходится чем-то жертвовать. Памаль и Женя могут не дотянуть до штаба, уходите!

— Я сказал, мы тебя не бросим!

Струйка крови шустро поползла от уголка рта Сэлда, вторая, третья. От вонзившихся в плоть стрел спина побагровела.

— Это моё решение, — бросил напоследок Рафспит и резко переместил руку с ножом на лоб Ингет. Его глаза едва блеснули светло-болотным оттенком, после чего яро вспыхнули, вместе с радужками Хактес.

— Нет, что ты делаешь! Не смей!

— Прощайте ребята, на этот раз навсегда. Давайте соберёмся все вместе… в следующей жизни. Опять в штабе, снова устроим шумную посиделку… Б-будем смеяться… ход-д-дить на миссии. Я вас никог-г-да не забуду, душа запомнит вас навеки, дуралеи.

— Сэлд, нет! — истерично закричали Тагус с Эпкальмом, однако было уже поздно. Глаза друга меркли, тело обмякало и тогда его голову пробила последняя стрела. Пунцовые дорожки исчертили его лицо, униформу, кожу.

— Тагус… помоги… тело… тело Сэлда…

Релум выхватил из сумки бомфумы, швырнул здоровой рукой в центр. Оба сопротивленца сорвались с места. Эпкальм подхватил горсть жгучих шариков и бросил следом. Игнорируя жжение, он вцепился в тело умершего друга. Хактес рядом уже не было. Водрузив его себе на спину, он наспех примотал его к себе плащом.

— Уходим, — сдавленно заговорил лидер, после чего сопротивленцы бросились прочь.

Из глаз Аноильтенса текли слёзы, толи от жгучих шариков, толи боль была настолько сильной, что сдерживать её уже не было мочи. Осознание от смерти друга и потери Ингет, опустошали его. Он не чувствовал привычной твёрдости в ногах, продолжал дрожащей рукой стискивать руки Сэлда, чтобы тот не упал.

Добрались до штаба полностью обессиленные. Ноги не держали никого. Липедесса протяжно взвыла, вцепляясь в ещё теплое тело Рафспита. Эпкальм на удивление уже не завывал, он не чувствовал ничего кроме поглощающей пустоты, что проламывала в груди дыру. В легких щемило до невозможного, но даже освободив эмоции, он не смог ничего сделать. Глаза пекло. Женя с потерянным видом вместе с Вильтом и Памалем дрожали, вытаскивая из тела друга окровавленные стрелы. Тагус с убитым выражением лица бережно вытирал лицо Сэлда. Зелёные глаза потускнели, стали почти серыми. В нём больше не теплилась жизнь.

Больше улыбка на его лице никогда не воссияет, никогда не прозвучит голос. Его уже не будет рядом…

Стиснув челюсти, Эпкальм схватился за плащи Липедессы и Памаля. Утрата потрясла настолько, что они не ведали, что делают, перестали ощущать мир и время. Сидели вцепившись друг в друга и лили горькие слёзы. Аноильтенс почувствовал опаляющую щёку одинокую слезу, когда потянулся закрыть Сэлду глаза. Лидера прорвало. По опустошённому лицу Аноильтенса струились неукротимые потоки, что падали прямиком на брата, которого он потерял в мгновение ока.

Ребята так и сидели, пока к ним не подоспели главы и капитаны с медитрией. Им буквально пришлось отдирать сопротивленцев от почившего товарища, кто-то вырывался, бросался к Сэлду, кто-то обнимал друг друга, пытаясь заглушить раздирающие рези в душе. И лишь Эпкальм, разбитый, пустой, дезориентированный, неподвижно сидел у тела Рафспита и не ощущал времени. Казалось, что все двигались точно в замедленной съёмке, что-то говорили, но он никого не слышал. Глорас подошёл и поднял его на ноги.

— Скафия, у тебя много работы, — строго проговорил глава. — Подлатай ребят и дай им травяного чая, пусть придут в себя.

— Поняла. С этой бомбой разбирайся сам, боюсь если он рванёт, без применения силы не обойтись, — тревожно ответила женщина, окинув Эпкальма болезненным взглядом.

С трудом, но сопротивленцев затащили в штаб. Аноильтенс окончательно погрузился в себя и мысли о друге, об Ингет. Даже перестал понимать, что происходит. Пришёл в себя уже в кабинете Глораса, закутанный в полотенце. На столе лежало около пяти использованных ампул заживляющего средства, груда окровавленной ваты и бинтов.

— Кажется ты не собираешься взрываться, да? Ты взорвал ребят, — донёсся до его ушей голос главы. — Ты отдал им слишком иного своей боли, Эпкальм. Точнее они сами её приняли. Позже тебе стоит их поблагодарить.

— Отдал? — бесцветно повторил сопротивленец и поднял глаза.

— Да. Видимо неосознанно, но прими ты все эти эмоции на себя и, боюсь, мог повредить голову и больше в себя бы не пришёл, а так ущерб минимальный.

— О чём ты?

— Ты просидел неподвижно последние девять часов. Не слышал, не обращал внимания, словно здесь находилось только тело.

— Сэлд мёртв, — сдавленно зашептал он и почувствовал, как по сердцу полоснули раскалённым лезвием. — Ингет ушла со сведениями. Ребята ранены. А я ничего не смог сделать. Не остановил никого из них. Что… мне делать дальше?

— Ты сделал всё, что было в твоих силах, а что касается сведений, они не попадут в руки тенадасеров.

— Как это возможно?

— Скафия обследовала тело Сэлда и обнаружила, что он намеренно высвободил остатки способности. Мы полагаем, что он запечатал важные воспоминания Ингет о сопротивлении. Но раз тенадасеры забрали её с собой, значит сведения то им и не особенно нужны. Ещё… не хотел сразу говорить, но подумал, что ты захочешь узнать. Сэлд боролся как мог с дэкстесом, но его способность медленно вытекала сама по себе… Было бы чудо, доживи он до следующего года.

— Да к тёмному твою жалость, — с горечью выдавил Эпкальм, опуская голову на руки. — Что мне от неё толку! У меня нет времени на это. Как ребята?

— Отдыхают, и тебе не помешает. Попрощаемся с Сэлдом на рассвете, а до этого времени ты должен поспать, — осмотрев сына, глава осторожно положил ладонь ему на затылок. — Понимаю, что тебе тяжело, не только из-за Сэлда, но и из-за Ингет. Однажды каждый из нас теряет того, кто дорог, это закономерность, через которую проходят все. Всё что нам остаётся — ценить тех, кто остался радом с нами и беречь их. Подумай об этом позже, а пока иди к себе. Скафия зайдёт сделать тебе укол, чтобы ты поспал.

Устало кивнув, Эпкальм поднялся на ослабших ногах. Пошатнулся, вцепился в спинку стула, а после втянул воздух через нос. Немного постояв, он побрёл на выход, хотел было свернуть, чтобы уйти в своё привычное место, но его подловила медитрия. Ничего говорить не стала, не выражала соболезнований и не смотрела с печалью. Благодаря этому он чувствовал себя менее убитым и раздавленным чужими соболезнованиями. Она проводила Эпкальма в комнату и уложила спать. Последнее, что он видел — как медитрия наблюдала за ним, а после лекарство взяло своё и лидер провалился в сон, в котором падал, падал и падал.

***

Выспаться как следует не удалось никому из сопротивленцев, перед коими предстала кровавая бойня. Пробуждение тоже ничего хорошего не принесло. Когда в комнату раздался тихий стук, Эпкальм от неожиданности подскочил с кровати и уже по привычке собирался открыть дверь, чтобы впустить Ингет.

«Сегодня решила прийти под утро? Это что-то новое. Может предложить ей лечь со мной?» — подумал лидер и в груди затрепетало.

Однако на пороге встретил вовсе не её, а мрачного Женю. Воспоминания свалились потоком ледяной воды и ворвались в и без того растерзанное сердце. Под глазами Воеводина пролегали глубокие мешки, а лицо усеивало множество синяков и ссадин. Один его глаз оказался полностью окровавленным, чудо, что не лешился зрения. От побитого вида друга становилось не по себе, хотя Аноильтенс был более чем уверен, что и сам выглядит нисколько не лучше. Бок, — пронзённый ножом, — продолжал завывать и тикать. Кожу саднило от неосторожных движений, а каждый вдох отдавался болью в легких и покалыванием рёбер. Но больнее всего приходилось сердцу, ведь казалось, будто его выпотрошили, растоптали и вывернули наизнанку.

Эпкальм не хотел себе признаваться, но надеялся, что с пробуждением увидит сопящую в кресле Ингет, привычно задорного Сэлда, который бы назвал всё происходящее обычным кошмаром. Однако реальность и стала непробудным кошмаром.

Ребята перекинулись взглядами и отправились за штаб. Шли молча, каждый тонул в трауре по-своему. Последние слова Сэлда по-прежнему звенели в сознании подобно колоколам. В груди снова начала расползаться колючая горечь, что стремилась разодрать остатки благоразумия.

Женя с Эпкальмом оказались первыми, кто пришёл. Их виду открылись повязанные уже выцветшими лентами деревья, — какие-то были моложе, какие-то же напротив, выглядели более взрослыми. Лидер подошёл к подготовленной стоячей яме, что уходила вглубь на пару-тройку метров и почувствовал, как глаза зажгло. Рядом стоял рослый саженец дерева с болотного цвета листьями, которые переливались лёгким перламутровым оттенком. Грудь невольно сдавило, глоток воздуха застрял на пол пути, а слёзы стали душить. Эпкальм опустился на корточки и ласково провёл пальцем по молодому листочку. Пытался справиться с наплывом чувств. Когда коленки задрожали, он понял, что и эту битву проиграл.

— Не верится… мы так давно не сажали деревья… Я надеялся, что и не придётся, — сдавленно проговорил Женя; голос его задрожал.

— Все надеялись… Сэлд тоже не хотел умирать так рано. Вот тебе и долгая жизнь кувелов, — горько хмыкнул Эпкальм и спрятал глаза за ладонью.

Собеседник не нашёлся с ответом, лишь опустил омрачённый взгляд, но старался держаться стойко, хоть выходило с трудом.

— Вы уже здесь, — заговорил Глорас.

За ним шествовали ребята из отряда Милены и бережно несли Сэлда, обмотанного бинтом, плащом униформы с переливающимся на свету овальным значком сопротивления: лук заправленный мечом — напоминание о том, что сколько бы они не сражались, должны ценить жизнь каждого.

Следом появились опечаленные озорники, Тагус и убитая горем Липедесса. Ребята еле волочили ноги, а глаза пылали кровеносными росписями сосудов. Присоединившись к Эпкальму с Женей, Липедесса не выдержала, вновь залилась слезами, пряча лицо в ладонях. Её разбитая губа растянулась и начала кровоточить. Воеводин бережно положил руку на её плечо и мягко притянул к себе. Десс в тот же миг вытянула руки и обхватила его, цеплялась с таким жаром, точно расцепи она пальцы и рассыплется на ветру. Памаль с Вильтом легонько стукнули Эпкальма кулаками по груди, а после и друг другу — жест безмолвной поддержки.

— Вы готовы? По нашим традициям вам надлежит придать его тело земле, — печаль скользнула в голос Глораса.

Все замерли. Эпкальм понимал, что их пугало, а потому сделал первый шаг к брату. Ноги с трудом отрывались от земли, казалось, что он и сам пускает корни.

Приблизился к перемотанному Сэлду, дрожащими руками обхватил его голову и приник лбом.

— Не смей пропадать, ты сказал, что мы ещё встретимся, снова шумно посидим. Вернись к нам, обязательно возвращайся, мы будем тебя ждать, — зашептал Аноильтенс, чувствуя, как по щеке заскользила ледяная дорожка. На мгновение ему почудилось, будто кто-то уверенно положил ему руку на плечо, от чего он резко обернулся, но никого не обнаружил. Однако ощущение безопасности и полного доверия осталось от того прикосновения. Было ли оно настоящим или простым внушением, он не знал, но предпочёл подумать, что то была клятва почившего друга. Он потянул руки к плащу, разгладил, отцепил нашивку с груди и приклеил рядом со своей.

Подтянулись и остальные члены отряда. Ребята взяли его и понесли к могиле. Шагая к ней, Эпкальма пугала темнота, что пряталась в глубинах. Соотрядовцы опустили в неё Рафспита, а после положили руки на его плечи. Дрожь в пальцах выдавала разделяемую всеми болью, что терзала каждый миллиметр тела и сознания.

По всем традициям, усопших хоронят в вертикальных могилах и сажают дерево с листвой того же цвета, что и глаза почившего. По правилам проводить этот обряд должны близкие люди, те, кто видел последние вздохи усопшего, а после давать плоти почившего новое пристанище. Кувелы верят, что небольшая частичка души продолжает существовать даже после отделения от тела и сохраняет волю и память; таким образом человек может продолжать наблюдать за этим миром, но уже через другую форму жизни. В противном же случае, если не предоставить «новое вместилище», всё, что сохраняется уйдёт в землю и смешается с памятью других павших.

Когда момент прощания подошёл к концу, сопротивленцы принялись сгребать землю в могилу. После закапывания, они неспешно посадили дерево, чьи корни позже должны прорасти и обхватить тело под собой в кокон. В завершение сопротивленцы полили почву и повязали лоскуток униформы с запёкшейся кровью.

— Пусть душа стремится к перерождению, а оставшееся сознание в новую обитель. Да прорастут из земли цветы души, когда древо примет память. Да благословит Светлая Дева душу Сэлда Рафспита на счастливую следующую жизнь, пусть свет сопровождает его во время пути, — одновременно произнесли все присутствующие и склонили голову, приложив руки к груди.

— Ты отдал гораздо больше этому миру чем свою жизнь, — тихо прошептал Женя.

Глорас и ребята из отряда Милены удалились, дав сопротивленцам возможность усмирить горечь.

— Брат, я клянусь тебе, что эта крада будет корчиться в самых тёмных муках. Твоей жертве не пропасть даром, — пообещал Эпкальм, ласково проводя пальцем по хрупкому деревцу. — Будь и в следующей жизни моим другом, а большего мне и не нужно. Возвращайся скорее, — по щеке заскользила капля, прокладывающая новую дорожку.

— Мы все будем ждать тебя, будем рады снова быть твоими друзьями и товарищами. И тогда уже мы отдадим тебе долг и защитим, — голос Памаля непривычно задрожал, когда он зашёлся беззвучным плачем.

Слёзы полились у всех. Вильт обхватил голову озорного товарища и прижал к себе. Сопротивленцы и заметить не успели, как собрались вокруг могилы и сцепили руки на плечах друг друга. Утопая во всеобщей печали, они скрепляли клятву нерушимыми узами. И пусть они не знали, когда Сэлд вернётся к ним, но ждали его появления на пороге штаба или где бы то ни было. Пусть смерть и разлучила их, но разорвать их нерушимые узы не по силам даже ей.

Штаб сопротивления,сад воспоминаний

Эпкальм не обращал внимания ни на мелкий дождь, что пропитывал одежду и сбивался в капли на коже, ни на прохладный ветер, ни на уханье ночных птиц. Лидер сидел и опустошённо смотрел на свои пальцы, точно те могли сказать о будущем. Он уже не помнил, сколько дней и ночей провёл у дерева Сэлда, отлучался лишь на перекус и кратковременный сон. Хотя порой засыпал и у могилы, где его не единожды находили не только товарищи, но и другие сопротивленцы.

Последние дни выдались адскими. Из-за старых привычек Эпкальм всё продолжал надеяться увидеть Ингет в своей комнате или ждать, что Сэлд подловит его в коридоре. Ожидания разбивались каждый раз и отбрасывали Аноильтенса назад, как бы он не старался двигаться дальше. Казалось, что он единственный ещё не привык жить «по-новому», однако у соотрядовцев чувства были всё так же свежи и остры, как у него. Когда эти «ножи» затупятся, не знал никто, но усердно продолжали бить по острию камнями реальности, чтобы прийти в себя.

Если остальные пытались держаться, то Эпкальм просто старался не попадаться никому на глаза, ведь понимал, что его вид делает только хуже. Ребята старались двигаться вперёд, а Аноильтенс считал, что тормозил всех и тянул назад. Так и получилось, что он продолжал укрываться от всех. В последнюю очередь ему хотелось быть обузой.

«— Скажи мне, Эпкальм, ты ведь уже тогда понял, что мы никогда не станем ближе, потому что ты не существуешь даже для себя самого?» — над словами Ингет не переставал раздумывать ни на минуту, равно как и припоминать последние минуты жизни Сэлда.

Подцепив из кармана небольшую пачку, он стал шарить пальцами в поисках сигареты, но та оказалась пуста. Сразу после похорон, лидер попросил у Жени курево и унёсся к реке, где судорожно выкурил сразу несколько папирос. Они помогали ему успокаиваться. Во всяком случае, когда эмоции достигали пика, их не приходилось душить привычным способом.

— Так и знал, что найду тебя здесь, — перед ним возник Женя. Мешки под глазами меньше не становились, казалось, что наоборот потемнели.

Эпкальм не нашёлся с ответом, лишь пожал плечами и снова уставился в никуда.

— И чего ты тут в дождь расселся?

— Сигареты закончились.

— Только не говори мне, что пришёл себе делать их из дерева Сэлда…

— Придурок, — невесело хмыкнул лидер.

Женя достал пачку, выцепил две папиросы. Одну протянул Эпкальму. Когда кончики бумаги и табака загорелись, Воеводин сел рядом и запрокинул голову.

— Думаешь о них обоих, да? — спросил товарищ, чем вызвал неприятный спазм в груди.

— Не то чтобы…

— Да ну? — скептически изогнул бровь тот. — Скажи ещё, что уже успокоился и сидишь тут потому что лень идти в душ.

— Не успокоился, — печально отозвался Аноильтенс.

Женя глубоко вдохнул.

— Знаешь, когда ты получаешь рану в бою, то её нужно обязательно обработать и перевязать, чтобы она зажила. А ты свои не только не обеззараживаешь, а ещё и подсыпаешь всякой дряни, а так они будут распухать и становиться больше, — собеседник выпустил дым изо рта. — Я понимаю, что ты разбит не только из-за Сэлда. Ты же считал Ингет пламенем, не так ли?

Эпкальм вздрогнув, а после покривил губы.

— Не совсем. Я хотел рассказать о своих чувствах сразу после той миссии, но… не сложилось. Сейчас я думаю, что так даже лучше. Будь у нас отношения, было бы куда больнее. А так, переживать из-за того, чего даже не успело начаться не так уж и нужно.

— Твои чувства же никуда не делись, разве нет?

— Как и твои к Десс.

— Мы сейчас говорим не обо мне. То, что ты сидишь тут и занимаешься самобичеванием… Сэлд бы такого не простил. Он, наверное, там переворачивается и пытается вылезти, чтобы надавать тебе тумаков. Может его с нами уже и нет, но ему не хотелось бы, чтобы мы сторожили его могилу и ныли по нему. Сэлд был из тех, кто хотел видеть улыбки и слышать смех. Уверен, когда дерево подрастёт, то ветками начнёт отвешивать тебе подзатыльники, — Жени поджал губы. — Всё хотел спросить. Почему ты всё время торчишь где-то, но не в настоящем?

Эпкальм удивился, вздрогнул и вскинул голову.

— А где же я по-твоему?

— Ингет ведь сказала тогда, что ты не существуешь даже для себя. Ни на какие мысли не наводит?

Лидер задумался и провёл пальцем по махоньким цветам души, прорезающимся из-под земли. Будто он не пытался понять её слова последние дни. Из-за них только сильнее закопался в яму. Он понимал, если так продолжится, что скоро ему на голову посадят дерево с яшмовой листвой, но выбраться никак не получалось.

— Так даже великолепный и отважный Эпкальм может тупить? — усмехнулся товарищ. — Мне всегда казалось, что ты живешь прошлым и мечтами о будущем. Что не можешь определиться кем быть или нет. Ты где угодно, но не в настоящем. Даже тренировки нацелены на результат в будущем, а не настоящем. Гонишься за чужими ожиданиями и целями, но что хочешь ты сам и чего добиваешься? Вот почему, ты не существуешь для себя, Эпкальм. Потому что ты либо ребёнок, либо уже взрослый мужчина, но не тот, кто ты сейчас.

— Так… вот каким меня видят другие? Ослом, застрявшим где-то между.

— Да, ты прямо отражение «Промежутка».

— Мне казалось, что с Ингет я был как никогда близок к реальности.

Женя закинул руку ему на плечи и притянул к себе, после чего ударил лбом.

— Мы в настоящем, что мешает тебе быть с нами? Не можешь смириться с потерями? Тогда иди с нами, мы поможем! Нам всем тяжко, но если держаться друг друга, то справимся. Нам же всё по плечу, бестолочь.

Воеводин затушил окурок, поднялся и протянул Эпкальму руку.

— Ну так что? Ты идёшь, командир? — друг улыбнулся. — Пошли с нами в сегодня?

Аноильтенс осознал то, чего раньше и не замечал за собой. Так он заложник, который мечется между своим детским образом и взрослым? Поэтому он застрял? Всё это время он пытался выбраться, но оказывался всё дальше от выхода из ямы, ему всего то и нужно было посмотреть перед собой. Не вверх, не вниз, а перед собой.

Хохотнув, Эпкальм ухватился за ладонь.

— Тогда веди.

Комментарий к Глава 43. Застывший в промежутке. Часть 2

Вот арка сопротивленцев и закончилась, надеюсь ваше с ними знакомство прошло увлекательно(≧◡≦) Буду рада получить от вас весточку с впечатлениями. Что вы ожидали от их финала и что почувствовали при прочтении? Есть ли полюбившиеся персонажи? До встречи на землях Зазавесья(„• ᴗ •„)

========== Глава 44. Перерождение в свете звёзд. Часть 1 ==========

Территория академии кувелов

Ночной ветер не мог освободить Ланию от глубоких дум. Она бесцельно шагала вместе со всеми, а из головы не выходили слова Малера. Как кто-то может пожелать насильно чьей-то любви? Разве это правильно? Если чувства есть к другому человеку, то как можно взять и полюбить того, кто противен? Нобилиа путалась в догадках раз за разом.

Подняв голову, она бросила взгляд на Ингелео. Промелькнула навязчивая мысль, а потому она ускорила шаг и нагнала его. Замялась. Стоит ли его спрашивать? Но если не спросит, то просто сойдёт с ума от бесконечных размышлений.

Тем не менее, каждый раз, когда Лания уже собиралась открыть рот, что-то словно сдерживало её от вопроса. Впереди показалась академия. Ребята шли всю ночь и порядком устали, как физически, так и морально. Слишком много потрясений свалилось за короткий промежуток времени, а потому каждому требовалось время, чтобы привести мысли в порядок.

— Ну чего тебе? — смутьян скривился, бросив взгляд на плетущуюся Ланию.

— Я… нет, ничего…

— Говори уже, меня нервирует твой открывающийся рот, как у болванчика. Ты же вроде научилась громкость прибавлять или опять утратила эту способность?

— Надо было к Флатэсу идти, — пробормотала Лания.

— А чего хотела? — утомлённо спросил Ингелео и выдохнул.

Помявшись с минуту, Нобилиа таки осмелилась озвучить вопрос:

— Разве правильно заставлять кого-то любить против воли? То есть… если бы кто-то попросил тебя о том же ради Люксальты ты бы…

— Не надо меня о таком спрашивать. Если бы на месте этого придурка был я, то оборвал связи со всеми или не лез к Люкс со своими намёками на чувства, зная, что могу ей навредить. Лучшее решение отпустить её. Разве не так поступают те, кто действительно… ну… испытывают сильные чувства? Но твой уникум другое дело, он решил, что угонится сразу за всеми зайцами. В итоге, одна хитрая туша посадила его на поводок. Всё, что он сейчас может — подчиниться блондинке. В конце концов, он же может притвориться, чтобы она сняла с него проклятье, — пожал плечами Элисар.

Возразить или ответить на его слова было нечем, а потому Лания замолчала. Смогла бы она так просто отказаться от Малера? От одной только мысли грудь сдавило, точно тисками и, казалось, вот-вот разломает на куски. Если Ингелео говорил о таких вещах с небывалой простотой, значит он куда сильнее, чем она могла бы подумать. Впервые она разглядела за неприятной личиной сострадающего человека, способного на чувства помимо злости и презрения.

«Но ведь отказаться от любимого человека гораздо сложение именно из-за чувств, ведь за этим последует непреодолимая боль. — Лания украдкой оглянулась, Присфидум шёл с отчуждённым видом и пустотой во взгляде. — Люди становятся эгоистичны в своих желаниях, особенно когда дело касается чувств и желаний».

По возвращению в комнату, Нобилиа обессиленно рухнула на кровать и принялась буравить стену. Спать хотелось до невероятного, но уснуть никак не выходило. Сжав в руке оберег, она закрыла глаза, пока мысли продолжали оглушительно галдеть.

***

Следующие дни летели точно в каком-то тумане. Лания запоминала только события. Она сбилась со счёта и запуталась в числах, потому что будни слились в сплошную и однотипную кашу.

Пытаясь восстановить в памяти бег последних дней, Нобилиа стала прогонять их в голове. Вспомнила, как на следующий день, после ночной «прогулки» Валтис чуть не сцепился с Малером в коридоре. Брат прорычал тому не приближаться к Лании и грозно взглянул в глаза сестре. Уже позже академка догадалась, что он мог видеть возвращение глубокой ночью. После этого Присфидум старался держаться от неё ещё дальше, хоть и до того обходил всевозможными путями. Флатэс вернулся на факальдамитон, чем потряс не только сокурсников, но и самого преподавателя лишил дара речи.

Лания посмотрела на календарь. Оказалось, минуло уже полторы недели. Академка подозревала, что смута в сознании из-за проклятья и амулета — поскольку второе блокирует первое лишь от части, то воздействие на разум ослабевает, но не исключает всех «побочных эффектов». Прошло не так уж много времени со встречи с целительницей, но казалось, что, либо оберег стал слабее, либо проклятье усилилось.

Как избавлять Ланию от его гнёта, ребята не знали. Поскольку первоначальный план Малера провалился, а Калеса продолжала гнуть свою линию, все не на шутку обеспокоились. Нобилиа же переживала не только за себя, но и за Присфидума, за его младшего брата и печалилась о кончине старшего. Единственное, что поддерживало в ней жизнь и желание продолжать борьбу — приятные воспоминания и воспламеняющий внутренности поцелуй в свете луны.

— Эй, долго тебя звать? — по макушке прилетела тетрадка. — Пошли, попробуем выловить Амкапир, — Ингелео недовольно махнул рукой.

В новом расписании на хабитарии Лания оказалась вместе с Ингелео, Малером и Калесой. Смутьян нехотя садился с ней каждую пару, чтобы присматривать за состоянием и старался держать подальше от Присфидума.

— Они уже ушли? — лёгкое удивление промелькнуло в её тоне.

— Нет, тебя подождать решили, — саркастично выдал Элисар.

— Ну ты и язва, — выдохнула Нобилиа, крайне устав от недовольства друга. Порой так и хотелось отвесить ему подзатыльник, но она каким-то чудом сдерживалась. Раз уж он соблюдает её личные границы, значит и Нобилиа ответит тем же.

— И что ты хочешь сделать, думаешь в этот раз она поведётся на проповеди? Или пустишь слезу, чтобы она решила помочь? — академка закинула сумку на плечо и пошла к выходу.

— За слезой не по адресу, быстрее ты станешь великим целителем, чем выдавишь из меня хоть миллиграмм солёной жижи.

Хмыкнув, Лания поплелась за Ингелео, продолжая думать о своём положении. Неужели никак не получится побороться за общее будущее? А есть ли оно для них, если проклятье снять не выйдет? Поглощённая горечью, она провалилась в тёмный колодец со змеящимися мыслями.

— Малер, хватит сопротивляться!

Внимание привлекли приглушённые разговоры. Нобилиа оглянулась и остановилась. Элисар не заметил её замешательства, а потому Лания осмелилась ухватиться за край его джинсовки. Смутьян хотел было возмутиться, но проследив за её взглядом, сменил гнев на заинтересованность.

Присфидум оттолкнул от себя Калесу. Та в ярости, потянула к нему руку, как он грубо перехватил её за кисть.

— Я сказал хватит. Я тебе не ручная зверушка и не мальчик на побегушках. Как такую, как ты вообще можно полюбить? Ты ведь ничего кроме как манипулировать и не умеешь, в тебе даже капли сочувствия нет. Какая к тёмному у тебя любовь? Ты же кроме себя никого и не видишь. Лания может умереть, моя семья продолжит страдать, а тебе лишь бы эго своё потешить, — с омерзением процедил он. — Держись от меня подальше.

— У тебя без меня ничего не выйдет! Я же помочь пытаюсь!

— Помочь пытаешь? Так сними это сраное проклятье!

— Я сказала тебе цену! Тебя не Светлая Дева весть что просят.

— Ты такая же как та Амкапир, не удивлюсь если тебя ждёт та же участь, раз уж история повторяется, — огрызнулся Малер, а после обернулся и вздрогнул, заметив Ланию.

Рядом появился Флатэс, он довольно улыбался. За задорным парнем стояла Лаура, вид у неё был злорадный. Сколько они там стояли, Лания не знала, но казалось, что ребята слышали весь разговор от начала и до конца. Игнэйр прошёл в коридор, ухватил Малера за плечи, бросив уничтожающий взгляд на Калесу.

— Разберёмся, не дрейфь. Сколько перед ней не выворачивайся всё равно будет мало, — ободряюще проговорил Флатэс. — Её предка считали самой капризной из всех? Думаю, эта Амкапир её превзошла и в надменности, и в высокомерии, и уж тем более в эгоистичности. Так пусть тоже остаётся себе одна.

class="book">— Флатэс, я…

— Не надо. Я всё ещё зол на тебя, но и оставлять с этим нервососом наедине больше не собираюсь.

— Разберётесь? Ха! Вы и без меня знаете, чем всё закончится. У Лании только один конец! — безумно оскаблившись, Калеса махнула рукой и гордо прошла мимо, намеренно задев плечом Лауру.

— Вот же стерва, — процедила Тэнкальт.

Малер обречённо опустил голову, вперяя виноватый взгляд в пол. Ингелео фыркнул, а после махнул рукой, дескать «слабак». Почувствовав лёгкое головокружение, Лания отступила и схватилась за голову.

Как бы там ни было, находиться так близко Малеру она по-прежнему не могла. Не ровен час, и оберег вовсе перестанет действовать.

— Шпицу лучше оказаться подальше отсюда, — нахмурился Ингелео. — Лаурита, бери шпица под мышку и пойдём.

— Я тебе не Лаурита!

— Я тебе не шпиц!

Возмутились девушки, однако смутьян проигнорировал их и продолжил вальяжно шагать дальше. Что творилось в его голове, Нобилиа даже представить себе не могла, но порой чувствовала нарастающую злость от его выходок.

— Видит Светлая Дева, однажды я ему хвост накручу, — пробубнила Лания, поправляя пышный хвост, подобный лисьей шубе.

— Вы идите, встретимся после занятий у академии и подумаем, что можно сделать. Главное Валтису на глаза не попадайтесь, а то он всю душу из нас вытрясет, — помахал Флатэс и повёл Малера за собой.

Неприятный гул в голове начал нарастать. Противный звук, казалось, брюзжал всю пару. Сознание затуманилось сильнее прежнего. Чудилось, что притаившиеся голоса только и ждут своего часа, чтобы снова дать о себе знать. Появилась лёгкая тревога, из-за которой Лания постоянно оглядывалась по сторонам. Навязчивое ощущение, будто кто-то за ней смотрит, не отступало ни на миг.

Наверняка, все эти симптомы проявились сильнее только из-за встречи с Малером. Кто бы мог подумать, что те ничтожные пять минут окажут настолько сильное влияние. Самое ужасное, что Лания чувствовала приближающееся безумие и желание избавиться от бренного тела. Пугающие мысли она старалась гнать прочь.

По окончанию занятий девушки покинули аудиторию. На душе тем не менее было неспокойно. Всего на мгновение Нобилиа и правда задумалась о том, что проще всего стало бы ничего не чувствовать друг к другу, а уже в следующее мгновение одёрнула себя. С другой стороны, что они могут сделать без Калесы? Ребята оказались не в самом завидном положении.

Бросив взгляд на хмурящееся небо, Лания невольно обхватила себя руками в попытке согреться. Ветер буйно нагибал деревья и раздувал траву, отчётливо слышались его завывания и ехидный смех.

Спускались по ступеням в гнетущем молчании. Нобилиа ощущала себя грешником, которого вот-вот должны покарать Боги; смертником, обречённым на повешение; безнадёжно больным, ожидающим своего конца.

Невесёлые мысли прервало робкое касание плеча. Чуть вздрогнув, Лания обернулась и заметила перед собой Кэнсаль. Подруга явно нервничала, потирая руки. Серо-карие глаза изучали обстановку, а губы слегка подрагивали. Глянув на руки, Вэнферас вдруг хихикнула самой себе, а после воодушевленно посмотрела на Нобилиа. Её вид выбивал из колеи, в которой Лания и без того удерживалась с трудом.

— Мучениям придёт конец! И твоим, и моим! Я тебе обязательно помогу, слышишь? Нас с тобой больше никто не обидит, никто не посмеет! Сегодня случится… моё перерождение! Больше не придётся бояться, — Кэнсаль вновь хихикнула, продолжая шептать. — Приходи посмотреть! Ты должна увидеть, как родится моя сила!

— Что? У тебя всё в порядке? О чём это ты говоришь? — удивилась Лания, отвечая полушёпотом. — Ты закончила свои дела, о которых упоминала?

— Да, закончила! Приходи в лес за рекой Светлой Девы за два часа до полуночи! Как только я обрету истинную силу, избавлю тебя от тех ужасных голосов! — некоторое безумие и предвкушение искрились в глазах подруги, вызывая у Лании удивление.

— Только смотри, чтобы профессор Сэпсум не увязался за тобой, он постоянно следит за мной, кажется… он всё еще на стороне тёмного! Ой! В-в о-общем просто приходи! — испугавшись собственных слов, Кэнсаль бросилась на выход, махнув подруге на прощание.

— Что это сейчас было? — изумилась Лаура. — При чём тут профессор Сэпсум и перерождение?

Лания лишь пожала плечами, она тоже ничего не понимала. Настолько перевозбуждённой Кэнсаль ещё никогда не была. В ней смутно ощущались странные перемены, но Нобилиа никак не могла понять какие. Где связь между Тёмным, профессором Сэпсумом и делами Кэнсаль? Голова разболелась пуще прежнего. Страстей хватало и без того, но тревога за подругу воспылала в груди.

Академки так и стояли посреди холла, пока к ним не подошёл Флатэс. Он вяло улыбнулся. За ним плёлся Ингелео, недовольно засунув руки в карманы брюк. Задорный парень положил ладони на плечи подруг, в попытке растормошить их.

— Вы чего тут застыли?

— А… да тут странная штука случилась, — недоумевала Лаура. — А Присфидум где?

— Снаружи, не хочет навредить своим присутствием.

— А смысл, если всё равно им придётся встретиться, — ответила Тэнкальт, подхватила Ланию и повела на выход.

Заинтригованные академцы поспешили покинуть здание. Улица встретила их обжигающим холодом. Закутавшись в куртки, ребята стали пробираться по дорожке и старались противостоять ветру. Ингелео, не терпящий подобных капризов, возвёл воздушный барьер, где оказалось значительно спокойнее. Флатэс же шёл нараспашку и глубоко вдыхал колючий воздух.

«Хорошо не знать холода», — подумалось Лании.

Добравшись до закрытого участка с пёстрыми деревьями, ребята остановились. Неподалёку стоял озадаченный Малер. Он неотрывно сверлил землю, периодически хмурясь. От одного его вида в груди Нобилиа затрепыхались чувства и нечто остужающее этот пыл. Заметив чужое присутствие, он поднял голову и принял привычную серьёзность. У Лании появилось странное желание прогнать печаль из его брусничных глаз.

— Так что там у вас случилось? — поинтересовался Игнэйр, облокотившись о стену. Он выглядел беззаботно, однако напряжённые плечи, выдавали волнения с головой.

Пережевав происходящее в уме, Лания помотала головой, точно это могло помочь.

— Да, ничего такого. Просто моя подруга как-то странно себя вела. Говорила про какое-то перерождение, что за ней следит профессор Сэпсум и что-то про лес.

С лица Флатэса в одно мгновение сползла вся прозорливость, брови устремились друг к другу. От него разило беспокойством. Казалось, точно он раздумывал над каким-то всемирным заговором.

— Рыжий, ты чего застыл? Трещётка сломалась? — Элисар насмешливо скривил губы.

— Смотри как бы твою кто не сломал, — отбрил того Флатэс. — Я совсем забыл вам сказать, голова была другим забита, — потрепав волосы, он провёл рукой по лицу. — Я нашёл записку от Эпкальма. Мы же договорились обмениваться новостями на крайний случай. В общем он написал, что в академии что-то должно произойти. Затаившийся тенадасер кого-то ищет или уже нашёл, не помню. Просил быть настороже, вот.

— Погоди, думаешь Сэпсум… А ведь свиток был найден на его столе, — задумалась Лаура. — Тогда это может объяснять слова Кэнсаль. Только вот, что она такого сделала, чтобы привлечь внимание тенадасеров?

— А… может всё дело в её способности? Она вроде как слышит предостережения, — бесцветно ответила Нобилиа, ощущая лёгкое покалывание на кончиках пальцев.

— Погодите! — прервал размышления Малер и сурово осмотрел всех. — Какие к тёмному тенадасеры? Эпкальмы? Мы собрались не для того! Разве мы не хотели подумать, что делать с проклятием? Я вас не понимаю…

Лания укуталась в куртку, а после обратила к нему взгляд. И пока никто другой не успел ответить, заговорила:

— Я переживаю за подругу, да и если на чистоту, то я не вижу никаких выходов. Мой единственный шанс — Калеса, потому что знает способы снятия проклятия и может это сделать. Вряд ли получится её заставить. Но… если уж…

— Если уж что? — взорвался Малер. — Хочешь помереть? Ты с ума сошла? Да я сам быстрее под нож подставлюсь, чем позволю тебе испустить душу!

От сказанного по коже Нобилиа забегали мурашки, и она остолбенела. Покрепче вцепившись в сумку, она протестующе притопнула.

— Две смерти нам ничего не дадут, не говори глупостей!

— Вообще-то я подумал, что раз уж твоё проклятие завязано на мне, то с моей смертью оно исчезнет, — сжав губы, он горько выдохнул. — Ты не должна страдать из-за моих ошибок.

— Это безумие, — лицо Флатэса вытянулось от удивления. — Не говори ерунды! Мы найдём другой способ. В конце концов мы всё ещё можем приползти к Калесе за помощью. Если уж упадём на колени и потешим её эго, она может и сжалится.

— Как чудесно! У нас тут собрались самоубийцы, жертвенники и ползуны на коленях, — промурлыкал саркастично Элисар.

Лания задумалась. Она понимала, что нельзя так просто думать и говорить о смерти. Пусть она её до невероятного страшилась, но никак не хотела обрекать и Малера. У него ведь ещё осталась семья, брат, которому, не дай Светлая Дева, тоже придётся пройти через эти ужасы. Нельзя ему уходить из этого мира. В отличии от него у Нобилиа нет важных целей. Да, что уж там до недавнего времени её жизнь была простым существованием.

— Погодите, та твоя подруга, сказала, что может избавить тебя от голосов в голове. Если подумать, то именно они призывают жертву проклятья накладывать на себя руки, правильно? — принялась размышлять Тэнкальт. Дождавшись неопределённого кивка Малера, она продолжила: — Что если она и правда сможет помочь? В таком случае участие Калесы и не потребуется. Не стоит ли проверить этот способ?

— А если ничего не выйдет, а станет только хуже? — усомнился Ингелео, скрестив руки.

— Попытка не пытка, терять уже нечего, — неловко пожала плечами Лания. — Я всё ещё не до конца понимаю, что там за перерождение, но готова попробовать. Если ничего не выйдет, то пойдём к Калесе, ползать и просить о помощи, — уголки её рта дёрнулись от раздражения и закипающей злости. — Но даже не смей думать о том, чтобы делать что-то с собой, — направив взгляд полный невысказанной угрозы на Малера, она уверенно осмотрела присутствующих.

Волнения тяготили грудь. Лания не переставала задаваться вопросами о словах Кэнсаль и тем не мене надеялась на неё, надеялась на помощь. Да и раз она закончила со своими непонятными делами, то получится привести её в компанию, чтобы больше не терять общения. Как никак Кэнсаль стала вторым человеком, который протянул ей руку дружбы.

— Раз ты решила, то так и поступим, — качнул головой Флатэс. — Что на счёт времени?

— Она сказала прийти в лес за рекой Светлой Девы за два чала до полуночи. До этого времени, нам стоит подготовиться. Но выйти стоит немного пораньше, пусть на территории остался всего один орденовец, нам надо его аккуратно обойти.

Ребята одобрительно кивнули друг другу, а после побрели к общежитиям. Теплящая надежда на помощь воссияла и придала сил на новое сражение.

========== Глава 44. Перерождение в свете звёзд. Часть 2 ==========

На улицу опустилась коварная тьма. Она заискивающе осматривала округу и заполняла всевозможные прорехи. Лунный диск не сиял на небе, прятался в тени и скрывал золотистые бока за блёклыми облаками. Землю освещал свет звёзд, что старался достать до самых дальних дорожек. Благодаря емусчв небо по обыкновению переливалось оттенками космоса. Рьяный ветер продолжал буйствовать, нападая на беззащитную растительность. Благоухание набути́нской листвы наполняло воздух приятной свежестью с нотками жасмина.

Лания разместилась на лавочке у общежития и устало взирала на небо. Без света луны оно казалось пустым. Такую же пустоту она чувствовала в груди. Из ребят ещё никто не успел подойти, потому как она специально вышла раньше положенного. Так хотелось привести мысли в порядок, но от того они лишь сильнее путались.

Ощущая страх перед неизвестностью и подступающей смертью, академка приложила руку к груди. Сердце взволнованно билось и, казалось, каждый удар был наполнен чем-то неприятно волнующим, даже ужасающим. Помимо этого, она не могла не переживать за Кэнсаль, ведь та выглядела несколько безумно, дёргано. Сможет ли подруга помочь? Получится ли избежать собственной кончины? Мысли не давали покоя.

Позади раздались неторопливые шаги, трава захрустела. Воздух постепенно согревался, приготавливаясь к тёплой ночи.

— Ты рано, — заметил Флатэс, усаживаясь рядом. — Нервничаешь?

— Мягко сказано, — ответила Нобилиа, почувствовав, что больше нет мочи сдерживать волнения. — Мне… очень страшно. Кажется, как будто всё провалится и получится одновременно. Словно все опасения и надежды смешались в одно.

Друг мягко улыбнулся и успокаивающе потрепал её по макушке.

— Всё у нас получится, вот увидишь. Через год-два соберёмся в «Одиноком путнике», будем вспоминать и смеяться. Вивпамунды знаешь как говорят? Всё проходит и это пройдёт тоже.

Беспокойство никуда не ушло, но от представленной картины стало малость легче. Вот они все сидят за столиком близ барной стойки, весело болтают и смеются, а рядом ходит и бурчит Ингелео, подливая в стаканы дольт. В груди потеплело.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась Лания.

Флатэс кивнул, и они закинули головы на спинку лавочки, устремляя взгляды ввысь. Сидели в тишине и ждали, когда подойдут остальные. Ребята подтянулись в течении получаса. Переглянувшись друг с другом, двинулись в путь, сканируя по пути местность, чтобы не попасться никому на глаза.

Академцы старались идти самыми тёмными путями и держаться тени. Спокойно выдохнули только когда выбрались с территории и пересекли реку. Оборачивались боязливо на каждый шорох. Ещё и как на зло чудилось, будто где-то позади хрустели ветки под чьими-то ногами. Точно взбесившийся ветер напористо подул, чуть не отбросив ребят назад. Порыв длился не больше четверти минуты, однако удержаться на ногах стоило огромных сил. Запоздало среагировав, Ингелео махнул рукой, создавая стену, благодаря чему пережидать каприз природы стало многим проще.

Сердце Лании, казалось начало носиться по груди и выделывать немыслимые трюки. От близости Малера она не могла толком сосредоточиться. Чувства к нему мешали собраться с мыслями, от того она отвлекалась чаще остальных.

В какой-то момент Присфидум всех остановил и сам замер. Когда негодующий Ингелео уже был готов начать возмущаться, отщепенец кивнул головой в сторону, призывая всех перевести взгляд.

— Мне казалось, что за нами кто-то шёл, вот я и усилил слух, — настороженно зашептал он. Отщепенец со строгостью наблюдал за кем-то, кого остальные не видели.

Наконец, средь деревьев появился чей-то силуэт, он пробирался неподалёку от ребят, но шёл дальше, даже не оборачиваясь.

— У него что-то в руке, — Малер прищурился. — Кажется какой-то браслет с… зубами что ли?

— Костяной браслет? — шёпотом спросил Флатэс. Получив кивок от друга, напрягся. — Брат рассказывал, что тенадасеры всегда носят подобные штуки, чтобы различать друг друга. Если не знать это факта, можно даже не догадаться.

— Так значит профессор и есть тот шпион тёмного? — напряглась Лаура.

— Давайте осторожно пойдём за ним. Раз уж Кэнсаль боялась его появления, логично предположить, что именно её он и ищет, — прошептала Лания, обуреваемая нервами.

Остальной путь академцы старались следовать за преподавателем, подобно тени, но держались на приличном расстоянии и по команде Малера останавливались. Волнения будоражили кровь, пальцы на руках то леденели, то горели огнём. Нервы походили на натянутую тетиву, из которой рано или поздно должна вылететь стрела.

Лания осмотрелась, а после чуть крепче сжала руку Лауры. Сердце билось так часто, что дыхание сбилось, а зуд в позвоночнике не давал расслабиться.

— Если профессор Сэпсум и есть засланный тенадасер, то почему не ушёл после похищения свитка? — обратилась к Тэнкальт Нобилиа. — Если его держит здесь Кэнсаль, то для чего она ему? Думаешь, он хочет что-то сделать с ней?

— Ты же говорила у твоей подруги какой-то особый дар, значит Итенедонимусу он нужен? — заинтересованно ответила та.

— Тенадасеры, можно сказать, коллекционируют людей с потрясающими способностями, думаю эта девчонка попала под прицел, — влился в разговор Ингелео. — Так что нам лучше быстрее добраться до неё, иначе получим шиш с маслом.

Заволновавшись не на шутку, Лания ускорила шаг, призывая к этому и остальных. К преподавателю стали держаться ближе, а потому все разговоры прекратили, хотя и сомневались, что их могут не заметить. Нобилиа подозревала, что он давно услышал их, но просто не подавал виду или не обращал внимания, потому как они его не интересовали. Если уж он способен разобрать малейший шорох на занятиях, то в лесу, где что-то то и дело хрустит под чьими-то ногами, «хвост» не заметить невозможно.

Через какое-то время начали доноситься приглушенные голоса. Один из них Лания хорошо различила и узнала в нём несмелое бурчание подруги. Набравшись смелости, ребята чуть отклонились в сторону и ускорившись, отдаляясь от Сэпсума. Блуждая меж деревьев в поисках, они потеряли больше десяти минут.

— Откуда доносятся голоса? — Лаура завертела головой.

— Не знаю, но если идти дальше этого места, то они стихают, — всплеснул руками Флатэс.

— Я попробую рассмотреть, — отозвался Малер. — Не торчать же нам тут всю ночь.

Глаза отщепенца едва уловимо сверкнули во мраке, точно, как у кота.

— Элисар, стой, там перед тобой… — Присфидум не успел закончить, потому как Ингелео по случайно запнулся и чуть не прокопал носом землю. Смутьян ожидал, что врежется в дерево, однако вместо этого прошёл сквозь него. Не успел никто отойти от изумления, как Ингелео вынырнул и поманил всех за собой.

Ребята прошли через тайный ход и оказались на раскинувшейся поляне.

— Это что же, местность замаскирована? Я ещё никогда такого не видела. Спрятать целую поляну! — ошарашенно взмахнула руками Лаура.

— Наверное, поэтому Кэнсаль просила не приводить за собой профессора. Он так и не нашёл вход? — удивилась Лания, осматриваясь по сторонам.

— Не думаю, возможно на этот проход ещё наложили что-то вроде отталкивающей стены. Возможно он не может сюда пройти, потому что просто не видит это дерево, — приложив пальцы к подбородку, размышлял Малер. — Я сам его еле рассмотрел.

— Точно, пока Ингелео не споткнулся, мы даже не видели эту махину! — поддержал Флатэс.

Сам Элисар фыркнул и махнул рукой.

— Идём, надо найти уже эту твою избавительницу от проклятий. Но знаешь, было бы неплохо, скажи она как сюда попасть, — недовольно цыкнув, смутьян помотал головой и пошёл вперёд.

— Ну, видимо она надеялась, что Лания видит в темноте, как кошка. Как хорошо, то мы взяли с собой Малера, — усмехнулась Лаура.

Атмосфера внутри оказалась пугающей. Ветра в этом месте неистовствовали по-своему, но в воздухе сохранялось приятное тепло. Переливающаяся трава приветственно покачивала колосьями, встречая гостей. Звёзды освещали поле подобно полнолунию, казалось даже, что тьме негде затаиться.

Лания блуждала глазами по полю, пока не заметила две фигуры. В голове что-то помутилось ещё сильнее, казалось, точно разум отделился от реальности непробиваемой стеклянной стеной. Звуки стихали, а собственное дыхание словно стало звонче. Академка нащупала на груди оберег и стиснула его покрепче. Нобилиа знала, что не станет сдаваться легко, лишь потому, что проклятье поражает сознание, точно гнёт.

Силуэты людей купались в свете стали. Сначала Лания узнала невысокую подругу, что боязливо приложила руки к груди, и лишь всматриваясь во второго человека порядка пяти минут, смогла узнать профессора Ладэктуса. Преподаватель выглядел непривычно серьёзно, наблюдая за подопечной.

«Так он учит Кэнсаль управлять способностями? — задумалась Нобилиа. — Если подумать, то неудивительно. В последнее время они часто попадались на глаза. Хотя… признаться честно, я подумывала на роман», — она вспомнила те разы, что видела их, как вдвоём, так и в компании ещё нескольких студентов.

— Кэнсаль, не поддавайся альтер эго. Ты создала его, ты сильнее. Победишь в схватке и вернёшь себе дар, — сердито предупредил Ладэктус. — Помни, что нельзя отдавать сознание в руки личности!

— Я знаю, но оно сильнее меня, — всхлипнула Вэнферас и зажмурилась. — Оно меня задавит! Я-я думала, что это окажется проще, ведь вы столько тренировали меня.

До академцев их слова доходили отчётливым эхом. По коже Лании пробежали мурашки.

«Так перерождение — это избавление от альтер эго?» — в ушах зазвенело от поднявшегося ветра. Нобилиа помнила, что подруга, благодаря второй личности, блокировала сводящие с ума голоса. Но если Кэнсаль решит избавиться от сдерживающей личности, то обретёт контроль над предупреждениями и сможет сама ими управлять? Так она собирается помочь Лании?

Радость за подругу разрядила беспокойные чувства. Надежда на избавление от проклятья даровала лёгкость.

— Что там происходит? — Ингелео скептично сощурился, в попытке разглядеть происходящее. — Победить альтер эго, о чём речь вообще?

— Способность Кэнсаль слышать предупреждения, но когда-то она создала альтер эго. Вроде из-за какого-то потрясения, точно не скажу. Оно переняло на себя бесчисленные голоса, но начало изводить её насмешками и требованиями уступить тело, — с печалью ответила Лания. Взгляд с подруги не сводила. — Она хотела, чтобы я пришла…

Мысль Нобилиа так и не закончила, медленно вышла из укрытия и направилась к Вэнферас. По телу бегала лёгкая дрожь, дёргающая за нервы. Нобилиа вскинула руку и хотела было окликнуть подругу, чтобы дать знать о себе, однако отступила обратно. Из груди Кэнсаль стало доноситься бледно-красное свечение.

— Так не пойдёт, оно сильнее тебя. Остался только один выход, но я боюсь, что можешь не справиться, — тревожно выдохнул профессор и упёр руки в бока.

— Впустить её в свой разум, д-да? Вы говорили, что сможете вмешаться и помочь! Нам нужно торопиться, вдруг Сэпсум нас найдёт. Я… не могу больше медлить.

Ладэктус напрягся и взволнованно качнул головой. Он уверенно протянул ей ладонь. Взгляда со студентки не сводил ни на мгновение.

— Будь осторожна. Когда потребуется помощь — скажи, я помогу. Кэнсаль, я не шучу, не прыгай выше головы! Схватить личность будет достаточно.

Воздух, как показалось, сгустился. А может это лишь воображение Лании.

— Мне недостаточно просто поймать, я должна её уничтожить, — прошипела она и ухватилась за грудь. Болезненный писк вызвал в Лании беспокойство. Неужели подруга так сильно мучается? Если всё из-за неё, то не нужно стараться так отчаянно. Вдруг Вэнферас себе навредит?

Однако, та сосредоточилась, закрыла глаза и сильнее стиснула кофту. Вокруг Кэнсаль вновь начала появляться красная аура, еле заметная, но в темноте хорошо различимая. Эта борьба захватывала дух и будоражила каждую клеточку тела. Нобилиа держала кулачки за подругу, хотела подойти ближе, но что-то, будто не пускало.

Время шло, ничего не менялось. Волнение Лании нарастало. Она не понимала, что делать и нужно ли вообще предпринимать хоть что-то. Кэнсаль мучилась, а помочь ей нечем.

— Мы ничего сделать не должны? — засомневался Флатэс.

— А что ты хочешь сделать? За руку её подержишь? Сиди и не высовывайся, — заключил Ингелео, сверкнув сизыми глазами.

Лании на плечо упала тяжёлая рука, а пальцы крепко сжали плечо. Академка обернулась и заметила беспросветные глаза, в которых змеилась ярость. Валтис дёрнул сестру к себе, а после воззрился на Малера.

— Кажется я просил тебя не ошиваться с ним! — тихо зарычал Валтис.

— А я, кажется, твоего разрешения не просила.

— Это же он виноват в том, что с тобой тогда произошло, разве нет! Пошли, мы уходим!

Лания взбунтовалась, вырвалась из хватки и отошла.

— Я никуда отсюда не пойду! И вообще, тебя сюда никто не звал.

— Я сам себя позвал!

Нобилиа внезапно подошла и дала ему подзатыльник со свирепым выражением лица.

— А они давно ролями поменялись? — усмехнулся Ингелео.

— Там, кажется, что-то происходит! Та девушка! Свечение от неё стало ярче! — отвлекла Лаура от перепалки.

Академцы повернули к Кэнсаль головы. По коже Лании побежали колючие мурашки. Плечи сковало напряжение, а легкие запылали от нехватки воздуха. Силуэт подруги объяло насыщенно-багровое свечение, сама она повалилась на колени. Один глаз, как показалось, воспылал тем же оттенком. Нервные вздохи разнеслись по воздуху, а ветер подхватил короткий вскрик.

Не нужно быть семи прядей во лбу, чтобы понять — Вэнферас проигрывает. Лания ужаснулась.

«Если Кэнсаль не справится… то, что случится тогда?» — боязно подумала она и поднесла.

— П-профессор! О-она… я-я… прошу, помогите! Я не… не могу на неё воздействовать! Поч-чему она такая… сильная? — натужно проскулила академка и сжалась.

— Держись! Не поддавайся её натиску… ты слышишь? Ты её создала и в твоих силах избавиться! — обеспокоился Ладэктус и присел на колени. Он бережно поднял подбородок студентки и уверенно заявил: — Сражайся!

— Прекратите это безумие! Ладэктус! — взревел, точно медведь, появившийся Сэпсум.

Студенты спешно сдвинулись в тень кустов, чтобы их не заметили. Однако профессор Ладэктус взметнул голову и изумился собравшимся зрителям, которых доселе не замечал. Он нахмурился, напрягся, а после свободной руки закрыл Кэнсаль.

— Не смей подходить! Ты не передашь эту девочку Тёмному! — гневно разразился молодой преподаватель. — Остановите его! Он хочет передать Кэнсаль в руки тенадасеров!

— И как у тебя пасть открывается! На сей раз декан и глава ордена узнает о том, что ты творишь!

Ладэктус вздрогнул и замер. В его глазах замелькала тень ужаса, когда он замотал головой. Профессор походил на ярого пса, готово порвать за своего хозяина.

— Тогда как они сюда попали? — ошеломлённо выдал молодой преподаватель, и указал рукой на проход. — Кэнсаль, продержись ещё немного!

Академцы, все, как один, обернулись, когда заметили подкрадывающихся тенадасеров неподалёку от себя. Ингелео быстро сориентировался, похватал кого смог за шкирки и утянул подальше. Валтис схватил Ланию, а та уцепилась за рукав Малера. Ребята притаились в кустах, в надежде, что их разборка не затронет.

Тенадасеры в пугающих клыкастых масках настороженно подошли к Сэпсуму и остановились позади него. Профессор даже не дрогнул. Выражение его лица стало ещё яростнее, пока он наблюдал за младшим коллегой. Приспешники Тёмного ощетинились, посматривая на защищающего ученицу молодого мужчину.

— Отдай мне девочку! — прошипел Сэпсум и сжал кулаки.

— А то отнимешь силой?

— Что за балаган ты тут устроил!

— Я не просто так замаскировал вход, но ты всё равно нас нашёл! Зачем она вам нужна? Хотите с товарищами отдать её своему господину?

— Ах ты гад! — процедил сквозь зубы Сэпсум, стрельнув глазами на перепуганных студентов, притаившихся в кустах.

В груди Лании ёкнуло от ужаса, а сама она вжалась в брата. Пугающий взгляд профессора напомнил о том времени, когда приходилось шарахаться от каждого рыжеволосого студента. Дыхание начало учащаться, а пальцы пронзила холодная дрожь.

— Лания, ты не чихуа-хуа чтобы дрожать, — зашептал на ухо Ингелео, неодобрительно глянув на её руки. — Ты шпиц! А у них шерсти столько, что их ничего не проймёт!

— Шипи потише! — шикнул Флатэс. — Лучше прикрой меня, надо вызывать подмогу.

Парни забрались в самую гущу листьев и что-то принялись делать, то и дело агрессивно перешёптываясь. Лания посмотрела на корчащуюся и скулящую подругу. Угрожающая аура нарастала вокруг неё. Стало понятно, что ничего хорошего это не предвещает.

Сэпсум начал надвигаться, тенадасеры двинулись вместе с ним. Когда парочка из них начали его обгонять, профессор резко развернулся. Из рукавов его кофты вылетели рукояти, что тотчас преобразовались в чёрные лезвия, объятые виляющей в стороны дымкой. Мужчина без тени страха и сомнений напал на тёмных приспешников. К тому моменту Нобилиа окончательно запуталась.

— А разве Сэпсум не с тенадасерами? Почему они тогда дерутся? — сбитая с толку Лаура завертела головой. Её взгляд метался между преподавателями.

— Кто-то из них очевидно разыгрывает спектакль, — ужесточился Малер, наблюдая за тем, как рьяно сражается ворчливый преподаватель.

Его стиль боя почти не отличался от соперников. Он использовал грязные трюки: бросался землёй в глаза, метил в уязвимые части тела и уходил от атак, хоть скорость через какое-то время начала заметно снижаться. Воспользовавшиеся этим противники повязали профессора, но им изрядно пришлось с ним помучиться.

Тенадасеры хладнокровно скрутили старика, поставили на колени и вцепились в руки и шею. По лбу Сэпсума струилась полоска крови. Ткань в местах порезов медленно напитывалась багровой жидкостью. Ссадины на лице становились отчётливее.

— П-профессор… что…

Кэнсаль не успела договорить, как Ладэктус хищно заулыбался. Он встал, выпрямился и принял холодное выражение лица. Что-то высокомерное и властное читалось в движениях.

— Ну, кажется я влил тебе достаточно своей силы, дальше разберёшься сама, — безынтересно бросил Ладэктус и отвёл взгляд от студентки.

— И как давно ты всё это спланировал? — прошипел Сэпсум. — Когда подкинул на мой стол свиток или взялся «обучать» девочку? Ты науськивал её против меня, чтобы я не мог ей помочь, не так ли, гнидов приспешник?

— Можешь не стараться, старикашка, — усмехнулся тот. — Я пришёл ради свитка, но из-за провала мне поручили привести способных новичков в наши ряды. Изначально я искал того, кто может обострять чувства, но парнишка оказался просто непрошибаемым. Ни на какой контакт не шёл, засранец, даже не реагировал на меня. А тут малышка Кэнсаль, сама пришла мне в руки. Как ты их вообще терпишь, этих недоразвитых мозгогрызов, понять не могу?

Вэнферас, распахнула глаза и с ужасом уставилась на преподавателя. Потрясение и не понимание вспыхнули на её лице.

— Что вы такое, г-говорите? В-вы… же…

— Нет, глупышка, мне нужна не вот эта Кэнсаль, — он указал на неё. — Мне нужна та, которая сидит с этой прелестной головке. Пора заканчивать с этим спектаклем, — преподаватель ткнул Кэнсаль пальцем в лоб, беззаботно улыбнулся и махнул рукой.

— Кэнсаль, вырви свою руку! Он своей силой не тебе помогает! — заревел Сэпсум, но получил коленом в живот, а после ему в рот запихали какую-то тряпку.

— Пока-пока, глупышка Кэнсаль, — Ладэктус дёрнул ученицу на себя и безумно оскалился ей в лицо.

От их скреплённых рук начало исходить яркое свечение. Тогда же Кэнсаль разразилась гортанным воем. От её криков в горле Лании засаднило. Вэнферас припала к земле. Она металась в агонии, пока тело судорожно дёргалось, точно в припадке. Нобилиа, уже не в силах сдерживать этой пытки, попыталась выскочить, но Малер её перехватил и закрыл рот рукой. На глаза набежала пелена слёз, пока она не переставала сопротивляться и рваться к подруге. Академка понимала, что происходит что-то страшное, а потому чувствовала острую необходимость вмешаться, даже если осознавала, что толку от неё не будет. Малер крепко прижимал к себе подругу и предостерегающе смотрел в сторону Валтиса.

— Не высовывайтесь, — прошипел он. — Вылезем и нам перережут глотки!

Но Лания его голоса казалось и не слышала. Всё, что она видела: мучения хрупкой Кэнсаль; как той страшно и как она надеялась переждать бурю.

— Ты даже не заметила, — насмешливо, с ноткой грусти заговорил Ладэктус. — Не заметила! Она выходила так часто, а ты даже этого не поняла! Нам оставалось лишь подождать и вот она набралась сил! Не держи зла, Кэнсаль, но тебе придётся исчезнуть. Однако мы исполним для тебя несколько желаний напоследок, например, — мужчина махнул рукой одному из тенадасеров.

Человек в мрачном костюме различался во тьме только благодаря блеску металлических рёбер и лезвиям на руках. Приспешник коротко кивнул, удалился. А после вернулся уже с кем-то. Он волочил по земле девушку, крепко вцепившись той в волосы. Заложница истошно кричала и пыталась царапаться, однако её провожатый никак не реагировал, точно тащил за хвост крысу, предварительно запрятанную в клетку.

Ладэктус просиял и захохотал, торжественно указывая на гостя небольшой вечеринки.

Рядом сидящая Лаура охнула, внимательно провожая взглядом тенадасера с жертвой. Её брови нервно подрагивали.

— Та, кто принесла тебе мучения, теперь сидит у твоих ног, — Ладэктус снова рассмеялся, захлопал в ладоши и вдруг ахнул. — Не переживай, Кэнси, она не убежит и не приблизиться больше положенного. Как тебе вид её переломанных ног? Нравится?

Кэнсаль с ужасом взирала на Инетту, стонущую от боли.

— Вставай, давай же! Нужно поприветствовать гостью, пока у нас ещё осталось время!

Он поднял ослабевшую Кэнсаль, всучил ей в нож и зашёл за спину. Его пальцы игриво отодвинул пепельно-русые волосы и коснулись её шеи. Он согнулся, приблизил рот к её уху и что-то сказал. Кэнсаль пошатнулась, тонкие губы искривились и задрожали наравне с подбородком. Она слезливо захныкала и попыталась вырваться, но профессор вцепился в её плечи, удерживая на месте.

— Ч-что… что он ей сказал? — взволнованно зашептала Лания, отодрав ото рта пальцы Малера. — Малер, что он ей…

— А ты ещё не поняла? — напрягся Валтис. — Он хочет, чтобы она её прирезала.

— Не м-могу, — пропищала Кэнсаль и попыталась выкинуть нож. — Что в-вы делаете! Отпустите меня… пожалуйста!

Ладэктус в тот же миг разжал пальцы, смерив её ледяным взглядом. Измученная студентка сотрясалась всем телом и не переставала рыдать. Тишина. Кэнсаль неожиданно затихла и замерла. Она изменилась в лице и угрожающе склонила голову. От её фигуры стала исходить совершенно иная энергетика. Взгляд сделался стальным, а движения плавными и уверенными. Она долго сверлила ревущую перед собой Инетту с кляпом во рту, после чего губы растянулись в угрожающем оскале. Лания ужаснулась, сжалась и затихла. Пальцы охватил холод, постепенно пожирающий миллиметр за миллиметром.

— Кэнси-Кэнси, какая же ты слабая, — сладко заговорила Вэнферас. Тон, тембр и манера речи резко изменились. Она уверенно ухватила Инетту за лицо и смерила презрительным взглядом. — Я хочу знать, почему ты издевалась надо мной столько времени, — с холодным безумием проговорила та и рывком вытащила кляп.

Инетта обомлела. В свете звёзд хорошо различались синяки и кровоподтеки, огибающие контуры лица. Она затряслась, с ужасом рассматривая ссвою когда-то жертву, над которой измывалась годами.

— Отвечай! — она вцепилась ей в глотку.

— П-потому что мне это нравится. Меня успокаивали издевательства над такой убогой девчонкой. Мне нравилось… чувствовать своё превосходство. Злости нужно давать выход, ты так не думаешь? Ты была слабой, а я сильной. Т-ты была идеальной… жертвой.

— Слышала, Кэнсаль? Брось, я знаю, что ты всё видишь и слышишь. Из-за того, что ты ничтожество, неспособное постоять за себя, стала девочкой для биться. Прикрывалась своими детскими «травмами», когда надо было дать этой краде в морду.

От спокойного голоса кого-то незнакомого в обличии подруги, Лания широко распахнула глаза и почувствовала, как в груди начала расползаться бьющая дрожь.

Вэнферас подхватила с земли нож и ласково провела кончиком пальца по его острию. Подошла к Инетте, схватила за волосы и стала вырисовывать остриём на её коже полоски, которые складывались в слово «душегубка». Жертва задёргалась и завопила что есть мочи, пока по мокрым щекам расползались алые струйки.

Отшвырнув голову Инетты, Вэнферас поднялась и с упоением стала наступать на переломанные ноги, раскинувшиеся по земле в неестественных позах.

— До чего же мерзкий голос, — с отвращением процедила другая Кэнсаль и с равнодушным видом вогнала нож в шею студентки. Вопль стих, утонул в пролетающем потоке ветра. Кровь с булькающим звуком вырвалась изо рта Инетты, пока та не перестала дышать. — Даже сейчас ты не пытаешься бороться, какого чуда ждёшь? А ведь я тебя предупреждала, что однажды ты всё потеряешь. И вот я, наконец, обрела. Прощай, Кэнсаль.

========== Глава 45. Жить за двоих. Часть 1 ==========

Территория академии кувелов,

лес за рекой Светлой Девы

Вязкая жидкость неспешно скатывалась по горлу, растекалась по лезвию и налипала на обветшалые руки. Кэнсаль с долей наслаждения выгнала воздух из лёгких, а после глубоко вдохнула и выпрямилась. Раскинув руки в стороны, она разразилась безумным смехом. В ушах Лании зазвенел ультразвук, тело на какой-то миг стало неосязаемым, а время точно застыло. Кто-то теребил её плечо и, казалось, звал по имени. От потрясения, по холодным щекам заскользили обжигающие слёзы.

«Кэнсаль… её, что больше нет? О чём говорил Ладэктус, как сумел провернуть всё это?» — вопросы появлялись без конца. Голова разболелась, а перед глазами по-прежнему стояла сцена убийства. Академка ощутила, как немеют пальцы, как нарастает шёпот в голове, как голоса пытаются прорваться в брешь.

«Ла-а-ания… кровь… пусть кровь бежит по рукам, подобно мёду. Дай нам вкусить тебя», — сладостно голоса, словно нашёптывали прямо в ухо. Картинка перед глазами стала блёкнуть, а сознание ускользать. Сил сопротивляться не осталось. Ладони засаднило, их точно протыкали иглами раз за разом. Огонь охватил кожу, тёплая жижа проскользила по пальцам и каплями стала опадать на траву.

— Лания! — настойчивый шёпот брата доносился откуда-то из глубин, наравне с остальными голосами, что от части заглушали его. — Отвали от моей сестры!

Возня. Толчок. Руки на плечах. Мир по-прежнему плвёт. Бок обожгло и защипало.

— Отойдите! — прошипел кто-то.

К Нобилиа точно вернулось зрение и чувство реальности. Она с ужасом рассматривала свои кровоточащие ладони. Пальцы била неуёмная дрожь, точно руки заледенели от холода.

— Тебе же было сказано держаться от неё подальше! — Калеса бросила грозный взгляд на Малера.

— Ты? Что ты здесь делаешь? — изумилась Лания.

— Шла за вами. Успела проскочить до того, как вошли Сэпсум с тенадасерами и… а чего я вообще тут распинаюсь перед тобой!

— Не думаете, что надо валить отсюда? — выгнул бровь Ингелео и стрельнул глазами на Ладэктуса. — У профессора явно крыша потекла, а быть следующей прирезанной свиньёй не очень-то хочется.

— Прирезанной свиньёй, говоришь, — Кэнсаль оказалась рядом с ними и внимательно стала рассматривать смутьяна. От её появления сердце укатилось в пятки, а душа чуть не покинула тело. Личность изучала черты лица Элисара, а после переключилась на Ланию. — Дорогуша, твои друзья — вот здесь, — она потыкала пальцем по виску, — такие громкие.

Кэнсаль безынтересно передёрнула плечами. В серо-карих глазах мелькала заинтересованность. Новая Вэнферас выглядела умиротворённо, пока внезапно не оскалилась. В её руке мелькнул металлический блеск. Она с упоением вогнала лезвие в плечо Ингелео, который тотчас оглушительно завопил.

— Дорогой, а ты куда собрался? Раз уж на то пошло, и ты был любовным интересом этой простушки, было бы неплохо и тебе кровушку пустить, — она приблизилась к его лицу и усмехнулась. — Ладно, это не из-за Кэнсаль, мне просто хочется прирезать ещё одну свинью.

— Пошла на хрен, бешеных фанаток хватает и без тебя! — выплюнул Элисар и ударил обидчицу ладонью в живот. Мощный порыв ветра отбросил её на пару-тройку метров. Ингелео схватился за рану, в которой торчал нож и зашипел. — Знаете, что, в срало эти приключения!

Тенадасеры обратили внимание на незваных гостей и двинулись в их сторону.

— Бежим! — крикнул Флатэс. — Ингелео, руки ещё работают?

— А что, хочешь в деле испробовать? — усмехнулся Элисар и закряхтел, поднимаясь с земли.

— Эй, непотребные шутки моя фишка!

— Ага, засунь эту фишку себе в задницу, я вообще-то кровью истекаю!

Ребята бросились бежать, однако путь им быстро преградили.

— Давай сюда! — рыкнул Ингелео и поднял здоровую руку. Флатэс подбежал к нему, ухватился и достал зажигалку.

— Вихрь ты крутить, конечно же не будешь? — серьёзно отозвался смутьян. Флатэс неловко улыбнулся. — Эй, ребят, вы курите? Дать огоньку?

Из ладони Элисара вырвался мощный поток ветра. Игнэйр чиркнул по колёсику и ужесточился. Плотный огненный поток, подхваченный воздухом, налетел на врагов подобно коршуну. Парни синхронно двигались пополукругу, ограждая себя языками пламени. Тенадасеры кинули в воздух нечто похожее на кубы, обратившийся досками и взмыли вверх. Академцы попытались бежать, однако у выхода появился тёмный приспешник со сверкающей в руках молнией.

— Дерьмо! — выругался смутьян.

Академцы бросились в другую сторону.

— И какой у нас план? — спросил Флатэс.

— Кто последний, тот труп, — съязвил Валтис, подхватил руку сестры и ускорился. — Я не буду вас помнить, надеюсь, забуду, как страшный сон.

— Вот щенок! — возмутился Ингелео.

За спиной, рассекая воздушные просторы, неслись тенадасеры, и ребята понимали, что шанса на ещё одну попытку у них уже не будет. Уши закладывало то ветром, то стуками сердца, то бурлящей кровью. Лания обернулась. В ногу Элисара прилетел нож от одного из преследователей. Парень повалился, распластавшись по земле.

— Инги! — выкрикнула Лания и дёрнулась.

— Может уже хватит! — яростно взревел Ингелео дрожащим от боли голосом, оглядывая новую рану.

Нобилиа выдернула руку и побежала к раненому и постанывающему другу. Флатэс одновременно с ней оказался рядом. Он снова чиркнул зажигалкой и начал метать шары по тёмным приспешникам, однако те с лёгкостью отбивали атаки или уклонялись.

— Отойди, дилетант! — Калеса выскочила перед ними, сосредоточилась.

В её ладонях начал формироваться сгусток, переливающийся золотом. Амкапир чуть отвела руки, а после резко выкинула вперёд. Накопленная энергия, мощной волной обрушилась на тенадасеров. Кто-то сумел удержаться, кто-то выставил щит, появившийся прямиком из носовой части доски, а кто-то свалился.

— Надо же, ты оказывается не только языком трепать умеешь, — сухо отозвался Игнэйр и наклонился к Ингелео. — Идти можешь?

— А по мне видно, что я могу идти? — негодующе проскулил тот, вцепившись накрепко в траву. — Может ещё предложить бежать на одной руке и ноге? Чёрт возьми, эти ублюдки поднимаются!

— Нет, будут лежать и ждать тебя, — фыркнул Игнэйр. — А, что хочешь остаться и задержать их для нас?

Смутьян приподнялся на одной руке, вцепился в ворот футболки Флатэса и сверкнул глазами:

— Я, что по-твоему идиот? Мне насрать, как ты это сделаешь, просто вытащи меня отсюда! Я не собираюсь тут подыхать!

— Да, Инги, героем тебе не стать, — усмехнулся Флатэс и закинул руку раненого товарища на плечи.

К ним подоспел Малер и подвинул в сторонку Ланию, готовящуюся встать с другой стороны от Элисара. Присфидум с секунду недовольно смотрел на давнего неприятеля, а после тоже подхватил его.

— Не обижайся Лания, но ты немного ростом не вышла, — мягко улыбнулся отщепенец.

Валтис ужесточился, когда тенадасеры снова перешли в наступление. Он выскочил перед сестрой и с бешенством впился глазами в того, кто потянулся к ней. Не прошло и пары секунд, как приспешника затрясло и он, схватившись за голову, повалился с доски и болезненно взвыл. По коже Лании побежали колючие мурашки. Она вспомнила, как сама корчилась, как выла и от этого дышать стало немного труднее. Следом Калеса постаралась повторить свой трюк, однако на сей раз на врагов он не возымел никакого эффекта.

Академцы двинулись с места. Волочь Ингелео и бежать, занятием оказалось не простым. Погоня и вовсе прекратилась, когда раздался оклик:

— О, малышка, Лания, тебе помочь? — рыкнула Кэнсаль и вцепилась в копну рыжих волос.

Нобилиа только и успела, что пискнуть, как Вэнферас с силой припечатала её к земле. Желудок скрутило от запаха крови на руках нападавшей. Страх подгонял сердце, словно так академка могла вырваться. Чувство беспомощности и земля, забивающаяся под ногти, злили её, так злили, что она не прекращала брыкаться ни на секунду. Царапалась, пыталась пинаться, пока страх терпким послевкусием оседал в горле. Словно снова и снова Лании запихивали в рот черешню горстями.

— Я помогу тебе избавиться от голосов, — ехидно прошипела та. Обидчица сорвала оберег с шеи Лании и отшвырнула в сторону. Разум сию секунду поглотил шёпот, туман стремительно заволакивал сознание, а тело занемело. — Так ведь лучше, правда?

Один из тенадасеров подкинул Кэнсаль нож. Она отшвырнула Ланию и принялась пожирать глазами картину того, как Нобилиа извивалась на земле, пыталась бороться с назойливыми звуками накрепко вцепившись в волосы. Когда натиск по ту сторону стал совсем невыносимым — разразилась истошным криком. Её возглас разрезал поток ветра и заставил академцев вздрогнуть. Цвета стали меркнуть, различались лишь бурые капли и дорожки. Звон голосов разразился в полную мощь, от чего академку затрясло с такой силой, что казалось поверхность под ней вот-вот разверзнется. Горло саднило, но крик не прекращался, пока у Лании не закончился воздух.

«Красный…. Дай нам раскрасить им мир! Дай нам больше своей крови», — голову поразила боль от надрывного шёпота. Виски разрывало от острых резей, а язык стремительно немел.

Хрупкое тело затряслось с такой силой, будто вулкан готовился к извержению. Каре-зелёные радужки начали блёкнуть, а зрачок разрастаться. Алые полоски стали появляться по всему телу и оставлять расползающиеся по ткани пятна. Кожу щипало, а тело точно кто-то терзал изнутри. Агония пожирала каждую клеточку. На какое-то мгновение Лании почудилось, что мир замирает и наполняется холодными оттенками, что в воздухе появляются махонькие снежинки. Холод сковывал конечности, постепенно пожирая мышцы.

Валтис сорвался с места. Его глаза застлала пелена ярости. Он уставился на обидчицу сестры и устремил в неё всю мощью своей способности. Пожелал, чтобы она страдала так же, как Лания, однако Вэнферас разразилась смехом и праздно закружилась.

— На меня это не действует, — Кэнсаль замахнулась рукоятью и ударила Крадмана по голове. Густая кровь заструилась по лбу. Не желая сдаваться, злобный академец попытался подняться, хоть мир и вращался, точно мячик. — Дерьмово выглядишь, приляг отдохнуть.

Пинок. Потеряв равновесие, брат Лании повалился на четвереньки, хватаясь за голову. Он сжимал кулаки и чувствовал, будто его давний кошмар повторяется. Валтис снова не мог защитить дорогого человека, снова проигрывал. От безысходности Крадман зарычал, но сделать ничего так и не сумел. Вэнферас сверлила его взглядом, пока не ударила в живот, от чего тот разразился глухим кашлем.

— Как скучно, — огорчённо бросило альтер эго и полоснуло ножом по плечу парня, забавы ради.

На помощь подоспели Флатэс, Малер и Калеса. Игнэйр подпрыгнул и оттолкнул обезумевшую Кэнсаль ногами.

— Калеса! — воскликнул Присфидум.

Та подбежала к кривящейся Лании, уверенно схватила её за плечо и прижала к себе, точно испуганного котёнка. Нобилиа смогла сделать судорожный вдох. Малер подскочил, подхватил дрожащую подругу и бросился бежать, в то время, как Игнэйр помогал Валтису, а Амкапир держала руку той, кого долгие недели считала соперницей.

Тенадасеры в мгновение ока окружили ребят, а оклемавшаяся после удара Кэнсаль подоспела к отщепенцу и направила лезвие в его сторону. Удар. Остриё пронзило лопатку. Разъярённая Вэнферас, вытащила нож и снова направила на парня. Она целилась прямиком в спину. Малер понимал, что не успеет ничего сделать, однако крепче прижал к себе Ланию и зажмурился.

Сожаления, что он тащил за собой долгие годы, надавили на него. Проклятье на род, невозможность быть с той, которую он хотел видеть в своём будущем с непоседливыми детьми, смерть старшего брата и вид его бездыханного тела, когда он позволил посадить себя на поводок и отдалился от друзей.

Академец ощутил толчок в спину, а после повалился на землю. Он не почувствовал боли, подумал, что дело в адреналине, но когда обернулся, то ошарашенно замер. Калеса сжалась и сдавленно заскулила. В уголках её губ скопились багровые капли, а в глазах застыли слёзы. Она судорожно затряслась, а после их накрыла переливающаяся бронзой пелена.

— Лания… п-прости меня. Я хотела забрать себе того, кто мне не мог принадлежать. М-мне б-было так стр-рашно, когда я осталась совсем одна, — в голубых глазах Калесы тлела горечь, а в дрожащем голосе сквозила вина. — Ты не заслужила этих страданий. И ты, Малер, ты их тоже не заслужил. Вы думаете, что я такая крада, потому что не сняла проклятье… Но я правда пыталась это сделать, — она разревелась пуще прежнего.

В груди Лании повисла тяжесть, а глаза обожгло огнём. Ослабленной рукой, она коснулась пальцев Амкапир.

— В-всего два способа… Чтобы сн-нять с тебя проклятье, М-Малер должен был полюбить меня и отказаться… от чувств к тебе. Я-я так… так виновата, мне нужно было с самого начала обо всём рассказать. Но я поступила эгоистично, — она сползла со спины Присфидума и закашлялась. Кровавые брызги разлетелись в стороны.

— Какой второй способ? — угрюмо вопросил Малер. Он тревожно сглотнул и посмотрел на мучительнцу с белокурыми волосами.

Та вытерла слёзы, запачкав щёки кровавыми разводами.

— Потомки Присфидумов и Амкапир д-должны отдать свои жизни, чтобы снять проклятье. Жизни за жизни, так работает это кровавое обещание от Аррогании.

Лания вздрогнула и с ужасом посмотрела на любимого. Казалось он пылал от вьющихся волос и до кончиков пальцев.

— Нет, Малер! Только не это… только не говори, что уже всё решил…

— Прости, Лания… но не мне делать тебя счастливой. От меня одни беды, ты почти умерла просто из-за того, что ты… ты… ты моя душа.

Нобилиа обомлела. Крупные слёзы посочились по лицу. Она порвалась к нему и прижала к себе за голову горько взвыв.

— Это не честно… Ты признаёшься мне и думаешь… что я могу принять то, что ты собрался умереть?

Грустная улыбка налезла на губы Малера, а глаза заблестели от собравшейся пелены. Он порывисто притянул к себе Ланию и оставил трепетный поцелуй на лбу. Она почувствовала, как его слёзы обрушились на её щёки и задрожала ещё больше. Чувства накрыли волной, которая, как показалось, стремилась переломать кости. Как она может принять это? Как может позволить отдать жизнь? Разве она сможет с этим жить?

Только Нобилиа собралась возразить, как Малер кивнул. Калеса шмыгнула носом и зажмурилась. Влажные дорожки стали прокладывать новые пути по коже. Ухватившись за плечо Лании, она дрогнула и импульсом отбросила её назад. Ничтожные секунды, что Нобилиа летела в воздухе, ошарашенно пыталась дотянуться до Присфидума.

Чувствовала, как в груди разверзается пропасть, как задыхается от боли меж рёбер, как внутри всё натягивается, готовясь порваться на лоскуты. Между ними оказался вовсе не десяток метров, а километровый ров, который в одно мгновение заполнила лава. Истерика надавила глаза, а после сладостно пробила грудь Лании.

Академку перехватили. Лаура и Ингелео подтащили подругу к себе. Флатэс вскочил, забрал огонёк на ладонь и принялся раздувать его. Кольцо огородило их от тенадасеров. Ингелео стискивал плечо Нобилиа и кривился, пока создавал для них защищающий купол.

Взорвавшись рыданиями, Лания почувствовала, как горячие капли побежали по лицу, как вязкие дорожки перетекли на губы от носа, как воздух обжигал, клочками врываясь в лёгкие. Лаура что-то повязала на шею подруги и прижала к себе.

— Нет! Нет! — академка с пышной копной волос сопротивлялась, кричала и билась в истерике. Она не оставляла попыток броситься к Малеру.

Калеса подняла на ребят заплаканные глаза и болезненно улыбнулась.

— Лаура, — слёзно позвала Калеса, закрывающая собой ослабленного Малера. По спине её разливалась режущая боль и опаляющее кожу кровавое пятно. — Он и правда… мне аукнулся. Зря я тебя не п-послушала. Прости, что была такой паршивой подругой. Прости… — она закашлялась и задрожала. — Простите меня ребята. Я-я… не хочу б-быть в ваших глазах монстром… Если бы только я не была такой дурой! Мы бы в-все могли исправить… уверена, мы бы нашли другой выход… все вместе…

Она закрыла лицо руками и покачнулась.

— Я напортачил столько… что ничем не исправить, а молить о прощении уже поздно. Я надеюсь лишь о том, что вы все забудете этот кошмар и проживёте жизнь и за нас двоих, — плечи Малера затряслись, а сам он склонил голову. Голос звучал сдавленно. — Валтис… раз уж ты взялся защищать Ланию, то делай это до конца. Иначе я найду способ прийти к тебе с того света и буду преследовать до конца жизни, утырок. Флатэс… не тормози с Анисией, иначе времени может не остаться. Держитесь друг друга, а я… я обязательно буду присматривать за вами… Лания, пообещай быть счастливой. Вивпамунды вроде говорят: «Не я первый и не я последний».

Он вдохнул полной грудью и обратил взгляд на Калесу. Они смотрели друг на друга раскрасневшимися глазами полными сожалений и желания к жизни, счастью, дружбе.

— Никогда бы не подумала, что р-решу распрощаться с жизнью из-за какого-то идиота. Сложись всё иначе, может мы и смогли бы… быть хорошими друзьями. Я бы сумела… сделать всё иначе, но уже поздно.

— Не тебя одну душат сожаления. Но знаешь… думаю мы и правда смогли бы поладить и без всех этих заварушек.

Амкапир зашлась беззвучным воем и кинулась обнимать Малера.

— Надеюсь, что в следующей жизни ты меня не в-встретишь… Может тогда будешь счастлив.

— Неплохое пожелание, — усмехнулся отщепенец и обнял её в ответ. — Спасибо, благодаря тебе будет сохранена жизнь не только Лании, но и моего брата, да, всего рода… Надеюсь, что в следующей жизни мы ни за что не встретимся.

Они расцепили руки, а после Калеса постаралась ободряюще улыбнулась. Каждый вспоминал ошибки, брошенные слова, счастливые мгновения, семью. Каждый из них надеялся на долгую жизнь, что однажды они бы посмеялись над академическими годами. Каждый думал о несуществующем для них будущем и чувствовал, точно внутренности рвутся в клочья. Они хотели быть счастливыми, но обрекли себя на смерть. Хотели быть верными, но калечили себя и всех вокруг. Хотели быть любимыми, но нещадно резали тех, кого сердце желало больше всего. Хотели увидеть рассвет, но могли наблюдать последнюю в жизни луну…

— Нам понадобится нож, — она указала на рукоять, торчащую из спины.

Зажмурившись, Малер ощутил, как его сердце пустилось вскачь. В его голове на сумасшедшей скорости пролетали мысли: «Я не хочу умирать… я хочу ещё немного побыть с ребятами, побыть с Ланией», «Теперь моя семья освободится от этого проклятия», «Моя жизнь оборвётся здесь». И чем больше думал, тем сильнее его душили слёзы, тем больнее стало отпускать жизнь, тем больше он хотел прижать к себе любимую девушку и сбежать от всех возможных ужасов.

По ту сторона защитного купола неистово билась Кэнсаль и несколько тенадасеров. Ребята понимали, что времени у них совсем немного.

Малер не сдержался и изо рта вырвался болезненный плач. Что-то внутри так сильно надломилось, что он потерял счёт сожалениям и начал тонуть в них.

«Всё ради них! Ради тех, кого я люблю! Давай же, хватит вести себя, как тряпка», — рывком вытащил нож из плоти и заледеневшими пальцами передал Калесе.

Гнетущие ощущения усилились. Калеса чувствовала, как вместе с кровью из неё утекает и жизнь. Солёная вода окропила окровавленный металл. Разум призывал немедленно прекратить безумие, но ребята откинули его, сжимая решимость в кулак.

— Кцрьо́тэ вэзйи́м зе́ас кцрьо́тэ вэзйи́м¹. Потомок Амкапир жертвует кровью, потомок Присфидум жертвует к-кровью… Все обиды прощены, проклятью, крепнувшему годами, пришло время пасть. Да… будет так.

Калеса стиснула рукоять непослушными пальцами и провела лезвием по ладони. Передала нож Малеру. Он с рокочущим сердцем сделал тоже самое. Его слух резали умоляющие крики Лании, от которых в груди всё сжималось. Они по оереди всхлипывали и ломались от душевной агонии.

— Кровавый поцелуй… завершающая часть, — проскрипела Амкапир.

Кротко улыбнувшись, Малер осторожно взял её лицо в руки и приник губами к её устам. Тело начало слабеть. Пискнув, академка накрыла ладонью его пальцы. Солоноватый привкус заполнил рот, а по коже побежали мурашки. Мысли постепенно растворялись следом за чувствами. Страх накрепко вцепился в рёбра. Накатила сонливость, а после в разум ворвался бешеный рокот голосов. Они перебивали друг друга, пока сознание медленно угасало…

Буйные ветра обрушились на укрытие двух академцев. Потоки точно стремились подхватить их души и унести прочь от боли. Дать шанс на новую жизнь, безмятежную и счастливую.

Оставшиеся ребята ловили каждый шорох, каждое движение.

Лания застыла, когда Малер и Калеса перестали двигаться. Их безжизненные тела повалились на землю глухим ударом, а защита растворилась в ту же секунду. В груди Нобилиа развезлась дыра, опустошение охватило существо в один миг. Чувства взбурлили до того, что она затряслась, точно в судорогах. Слёзы превратись в беспрерывные водопады. Гортанный вскрик разлетелся по территории, подобно урагану, желающему снести всё и вся на своём пути. Она забилась в истерике и стала порываться выскочить из-под огненно-воздушной защиты. В груди собрались осколки, которые беспощадно резали всё, до чего только могли достать.

Она перестала видеть и слышать, понимать. Уши закладывали то ли кровь, то ли стуки сердца. Мышцы напряглись до того, что казалось одно неосторожное движение и вот-вот порвутся. Лания не хотела верить, что всё происходящее взаправду, что Малер мёртв, что Кэнсаль больше нет… С новой волной отчаяния вырвался удушливый вопль с рыданиями. Лания захлебывалась чувствами, дышать стало до того больно и тяжело, будто её придавили валуном.

***Перевод с кувельского:

«— Кцрьо́тэ вэзйи́м зе́ас кцрьо́тэ вэзйи́м¹» — «кровь за кровь».

========== Глава 45. Жить за двоих. Часть 2 ==========

Валтис бросился к сестре и обхватил её, пока она продолжала завывать и биться в буре чувств. Он постарался крепче прижать её к себе, но Нобилиа не бросала попыток дотянуться до Малера. Горечь с такой силой вцепилась в горло, что лёгкие воспылали, а голова стала раскалываться.

В какой-то момент она и вовсе потерялась в пространстве, времени и осознании происходящего. А вот чувство, будто кто-то рвёт сердце на части и разбрасывает их в стороны — усилилось.

Перед глазами мелькали картинки, мир продолжал существовать, люди носиться и только тело Малера оставалось так же неподвижно.

«Нет… нет… вставай! Вставай, Малер! Ты не… не мог… ты же мог! — успокаивала себя Лания. — Ему нужна помощь, я должна помочь!»

Огненный и воздушный барьер спали, по округе носились люди в плащах. Нобилиа с силой ударила Валтиса локтем в нос и в секунду его замешательства вырвалась. Ватные ноги каким-то чудом донесли её до тела любимого. Приблизившись к его лицу, она взвыла с новой силой, воздух окончательно покинул лёгкие. Перед глазами всё поплыло. Лания осторожно обхватила Малера за щёки, пока давящая волна вспорола грудь, и она слёзно запищала. Притянув к себе обмякшего Присфидума, академка не переставала скулить и дрожать. Его прекрасные кудри склеились багровой вязью, лицо окропили алые брызги, а окровавленные губы слегка раскрылись.

Притянув его голову к груди, Нобилиа почувствовала, что мир медленно рушится. Происходящее вокруг совсем не тревожило, она бы была не против отправиться за ним, но больше всего желала его возвращения. Смерть властно хихикала рядом, казалось, что она протягивала руки к парню, от того Лания сильнее цеплялась за него.

— Эй, а ну отойди!

Кто-то принялся отрывать её от Присфидума, на что Лания не переставала сопротивляться и протестующе рычала.

— Помогите мне здесь!

Три пары рук еле справились с хрупкой девушкой, которая отбивалась с яростью льва. Она не переставала дёргаться, пока её тащили прочь от тел академцев. Орденовцы встали подобно стене, закрывающей обзор на лишившихся душ ребят.

Валтис снова обхвати сестру, а она снова вырвалась, но в этот миг её перехватили сильные руки и впечатали в грудь. Лания измученно подняла голову, однако Ингелео снова прижал её к себе. От его одежды и пальцев исходил резкий металлический запах смешавшийся с потом и ненавязчивый пряный древесный аромат. Перенапряжённые мышцы в какой-то момент ослабли и Нобилиа, сжимая свою кофту, уткнулась в футболку. Глаза щипало, щёки горели, мир чернел, в груди росла дыра с гниющим смрадом.

— Вот так-то лучше, — шепнул Ингелео едва дрожащим голосом. — Плачь, Лания, пока внутри не станет пусто.

— Всё… закончилось, — слёзно выпалила Лаура и погладила подругу по голове.

Руки Тэнкальт дрожали, а из глаз продолжали слетать капли. Флатэс болезненно скривился, белок оккупировали красные жилки. Он притянул к себе Лауру и негодующего Валтиса, который подобно неласковому коту, пытался выбраться из хватки. Он бросил короткий взгляд на Ингелео, за что получил немое предостережение.

— Рискни здоровьем, и я тебе руки переломаю, — сказал тот, а после посмотрел на хнычущую Ланию с сожалением.

— Ребята, вы как? — Пэстаб подлетел к академцам и тревожно осмотрел каждого.

— Вы бы ещё через пару часов прилетели, — ответил Ингелео.

— А кто нам сказал через какое именно дерево проходить, — нахмурился старший Игнэйр. — Хватит тут рассиживаться, пора возвращаться в академию, нам нужно поговорить с вами… Ужасы закончены, по крайней мере на сегодня.

До учебного заведения всех везли в тишине. Как ребята позже узнали, те тенадасеры, которых удалось схватить, откусили себе языки. Ладэктус и Кэнсаль сбежали. Профессор Сэпсум отделался парой переломов и ушибами.

К расследованию присоединился седьмой орден и чуть не поцапался с восьмым. Как никак это территория принадлежала седьмому и именно они должны отвечать за неё. Однако приняли решение о сотрудничестве, хоть договориться оказалось той ещё морокой.

— Флатэс! — в коридоре показалась перепуганная Анисия. В глазах стояли слёзы. Она бросилась к другу, расталкивая орденовцев, попытавшихся перекрыть путь, а тот побежал навстречу. — Дурак! И что тебе спокойно не живётся! У меня чуть сердце не остановилось, когда дошли слухи о том, что кто-то погиб!

— Я живой, так что не плачь, — прохрипел Игнэйр и прижался к Анисии.

Лания опустошённо наблюдала за ними и ощущала, как горло неприятно сдавливает. Хотела бы она так же обнять Малера. Увидеть его ласковый взгляд и сказать, какие же они дураки…

Ребят по одному заводили в кабинет декана и опрашивали. Лания так и не смогла нормально рассказать о том, что случилось с Малером и Калесой, а потому вышла снова в слезах.

Ингелео похромал к ней и сел рядом, он ничего не говорил, просто смотрел на суету вокруг. Раны на плече и ноге успели перевязать. Академка чувствовала себя так, будто её мечта почти сбылась, пока лестница под ногами внезапно не обрушилась. Лания любила и была любима, но даже это не позволило ей быть с тем, кого она считала своей душой.

Ночь прошла, точно в тумане, Нобилиа и заметить не успела, как оказалась в комнате Лауры. Они собирались улечься вдвоём на одной кровати, однако в гости пожаловали Игнэйр, Элисар и Крадман. Хоть Валтис и выглядел неловко, подошёл к сестре, присел перед ней на корточки и стал вглядываться в красные глаза, которые готовы были взорваться дождём вновь. Он неумело обнял её и Нобилиа, почувствовав опору, крепко вцепилась в него и задрожала.

Флатэс выглядел немногим лучше, да и Лаура, казалось, держалась из последних сил. Сидели в тишине долгие минуты, часы? Так бы и смотрели в пол, не вытащи Ингелео фотографию из кармана. Лания обомлела и почувствовала удушье. Элисар ведь потерял близкого друга. Только теперь она сумела разглядеть на его лице боль, которую тот впервые не пытался скрывать.

От улыбающихся и беззаботных лиц на фотокарточке в академцах что-то надломилось. В горечь утраты окунулись все, кроме Валтиса, который пришёл только ради сестры. Плечи Флатэса задрожали, а сам он силился не завыть, пока смотрел на Малера. Ребят окутала разъедающая боль, та боль, которую они могли разделить и перенести все вместе, та боль, которую можно заглушить вместе с теми, кому посчастливилось пережить ужасную ночь. Ту боль, что сломала их, что уничтожила, погребла под горой воспоминаний.

На занятия на следующее утро не ушёл никто, сгрудившиеся на полу, ребята лежали с всё теми же отречёнными лицами и пялились в потолок. На «вечеринку» заглядывала Анисия, чтобы проведать друзей. Чувствовала она себя рядом с ними неуютно, это Лания поняла сразу, как только та подошла к Флатэсу.

Дни шли, ребята собрались с силами и отправились на учёбу. Только одна Лания одиноко сидела в своей комнате и то тупо смотрела на пустую кровать соседки, то бесконечно нажимала на голографический значок на фотографии, чтобы увидеть смеющихся друзей… Она потеряла счёт того, сколько погружалась в те несчастные десять минут, сколько пыталась дойти до Малера и обнять. Жаль прикоснуться к нему не получалось…

Время для неё по-прежнему не восстановилось. Она сама не оправилась и даже не шла вперёд, наоборот, пыталась убежать в противоположном направлении.

Нобилиа подхватила оберег на шее и стала рассматривать шершавую и растрескавшуюся кору с застывшими крапинками воды. Посмотрела на израненные пальцы и вспомнила, как Калеса и Малер бросились ей на помощь.

«Хватит… Хватит! Хватит!» — разозлилась на себя академка и швырнув подушку в стену, соскочила с кровати, обулась и выбежала прочь из комнаты.

Академия кувелов,кабинет теории флоры и фауны

— Лания так и не выходила? — поинтересовался Ингелео, заправляя руки в карманы пурпурных штанов.

— Нет, а с утра, когда я зашла, то её не было в комнате. Дверь открыта, все вещи на месте, — под глазами Лауры пролегли мешки, не спасал даже макияж.

— Так может будем жить все в одном общежитии? Чего нам таскаться из одного в другое? — предложил Флатэс.

— У тебя есть деньги на переезд в элитную кутузку? — Ингелео принял скептичный вид и помотал головой.

— У тебя есть, — широко улыбнулся в ответ Игнэйр и подёргал бровями. — А вообще, раз уж у нас такая ситуация, может удастся перетянуть на свою сторону декана Нэслра, он же говорил, что поможет, чем сможет.

Рот смутьяна от наглости друга распахнулся. Ингелео недовольно скривился и отвернулся. Приметив в кабинете профессора Сэпсума, он резко стукнул огненного парня в плечо. Мужчина сидел с перебинтованной головой и сходящими с лица синяками. В суровом взгляде притаилась усталость, а сам преподаватель осунулся.

— Хочешь с ним поговорить? — изумилась Лаура.

— Да, у меня есть парочка вопросов.

— Думаешь, он ответит?

Смутьян ничего не ответил. Академцы сменили курс и направились к старому преподавателю, который крутил в ладони браслет с угольными клыками.

— Профессор, — коротко кивнул Ингелео, привлекая внимание.

— А…гх… это вы, — мужчина приосанился. — Пришли поспрашивать меня? Я ждал, что вы придёте, даже готовился к вопросам, но так ничего дельного и не надумал.

— Так вы и правда бывший тенадасер? — поинтересовался Элисар, бросив взгляд на браслет.

Сэпсум покривил брови, а после примирительно кивнул.

— Я слишком поздно понял, что идеи тенадасеров идут вразрез с моими. Уходить так легко от этой братии непозволительно, меня не единожды пытались убить и наверняка убили бы, если бы я не сдался ордену.

— Получается, вы рассказали информацию взамен на защиту? — вступила Лаура.

Профессор качнул головой.

— Зачем вы продолжаете носить браслет? — не унимался Ингелео.

— Это не какой-то знак верности, если вы об этом, господин Элисар. Это напоминание о моих прошлых грехах, — преподаватель кашлянул. — Вы пришли о браслете меня расспрашивать, в конце-то концов?

— Когда заподозрили Ладэктуса? Я всего раз видела у него похожий браслет и то на поле.

— Стоило понять гораздо раньше. Он пытался подставить меня с самого начала, но я полагал, что причина тому моё прошлое. Одно с другим начало срастаться, когда он начал водить Кэнсаль в лес. Один раз мне удалось увидеть, что они делали. Оказалось, что во время тренировок, Ладэктус выпускал альтер эго девочки так, чтобы сама Кэнсаль ничего не замечала. После этого они сменили местоположение и замаскировали его. Доказательств у меня не было никаких, да и этот хитрый мальчишка, рассказал декану кем я раньше был, от чего кредит доверия ко мне заметно снизился, — профессор потёр глаза и устало посмотрел на студентов. — Он продолжал свои спектакли до самого конца. Думаете, он мог не заметить, как вы пробрались? Ему было на руку, чтобы меня убили, но… благодаря вашему вмешательству у меня вышло отбиться.

Пока друзья размышляли над услышанным, Ингелео поднял глаза и изучающе посмотрел на преподавателя.

— Скажите, вам известно, почему на альтер эго Кэнсаль не подействовали способности Валтиса?

Тот ненадолго задумался, поглаживая недельную щетину.

— Не могу быть уверен, но думаю, что дело в душевных страданиях самой Кэнсаль. Я уверен, что часть её души по-прежнему принадлежит ей, но там заключена вся пережитая ей боль, а потому выбраться она вряд ли сумеет хоть когда-нибудь. Альтер эго вторая личность, которая не испытывала страданий, не думаю даже, что она способна к сочувствию или боли. Всё это было привилегией…гм… оригинала.

— Так Ладэктус готовился… Но почему только Кэнсаль? Готова поклясться, что слышала, как он говорил про афагва́са, — задумалась Лаура.

— Полагаю, одурачить кого-то не так просто, особенно осторожных и недоверчивых людей. У… вашего друга была интересная способность, но ему хватило ума не сближаться с тем выпоротком. Да и Кэнсаль, думаю, просто задурили голову, пообещали совсем не того, что она хотела на самом деле.

В кабинете повисла неловкая тишина.

— Спасибо за… ну за то, что объяснили нам это всё, вы не должны были, — пробурчал Ингелео, неловко потирая шею.

— Как будто эти объяснения могут что-то изменить. Люди говорят, что не бывает бывших убийц, даже если это стало всего на всего их прошлым. Потому что из-за их прошлого у многих людей никогда не будет настоящего и будущего… гм. Мне жаль ваших друзей, но я более чем уверен, что сочувствие со стороны вам уже остотемнело. Так что, сделайте, как и попросили ваши друзья: проживите жизнь и за них тоже.

Преподаватель посмотрел на часы, поднялся с места и стал собираться. Ребята поняли намёк, поблагодарили Сэпсума за разговор и собрались уходить, когда тот их вдруг окликнул:

— Я… хм… я, конечно, тот ещё собеседник, но, если вам захочется поговорить, вы можете заходить ко мне. Ладэктуса я ничем не хуже. Ну… может излишне резок. Однако против беседы не буду.

Махнув академцам, он покинул кабинет и направился на выход. Ребята ещё какое-то время постояли в изумлённом ступоре, после чего всё-таки разошлись на занятия.

Территория академии кувелов

Время близилось к полуночи. Ингелео не спеша шагал, крепко сжимая пакет с булочками. Коллеги по работе устроили небольшую посиделку, попытались поговорить с молодым барменом и посочувствовать, однако у него это вызвало лишь раздражение. Пусть ему и не претила их забота, но неуклюжие попытки поддержать и дать возможность выговориться сильно смутили. Более того, хозяин таберна предложил приютить пса, из-за которого смутьян сильного переживал.

Выпитая кружка дольта уже почти выветрилась, а вот воспоминания и мысли нисколько. Забыться они не давали. Пусть он сумел продержаться, не выказывая зевакам скорби какое-то время — скрываться больше не мог. Флатэс застукал его с фотографией, которую он без конца тыкал по значку. Друг тактично старался не давить на Ингелео и с расспросами не приставал, за то глазами говорил куда красноречивее, чем ртом.

Ночь обещала быть тёплой, пока Элисар морально готовился к холодам. Реальность постепенно усваивалась, даже если принимать её совершенно не хотелось. Слишком много смертей выпало на долю академии. И ладно бы незнакомцы, а тут те люди, которых смутьян хорошо знал.

Дошёл до общежития и выдохнул. Если Флатэс снова заберётся в его комнату и попытается по дурости своей напугать, то в этот раз Ингелео не выдержит и точно вышвырнет его в окно, проветрить голову. Друг частично умудрился переехать к нему и занять свободную кровать. Было совершенно очевидно, что находиться в помещении с пустующей кроватью и знать, что её хозяин не вернётся — настоящая пытка.

Прежде чем войти, Ингелео покрутил головой и бросил взгляд на лавочки. Не сразу, но в свете лю́кспилей разглядел вьющуюся копну волос. Смутьян напрягся и удивился одновременно. В последний раз подобный кадр он видел перед выпуском Контрайнов. Ему даже почудилось, что он оказался в том дне вновь: пакет с выпечкой, позднее возвращение, одинокая женская фигура у общежития.

Помявшись на месте с минуту, оно всё же решился подойти. Лания теребила в пальцах деревянный амулет, а заслышав шаги, откинула голову на спинку и посмотрела на Ингелео.

Взгляд у неё был померкшим, а вид измотанным. Оно и не удивительно, Элисар сомневался, что она спала дольше, чем пару часов в день.

— Нашлась пропажа. Ты, что не знала, что песиков должны выгуливать хозяева? — попытался разрядить обстановку смутьян, присаживаясь рядом.

— А ты знал, что шакалы, когда уходят из стаи прибиваются к тиграм? Или ты из-за моей рыжей шубы перепутал шпица и тигра?

— Ай, — усмехнулся Ингелео. — Попытка засчитана. Где тебя носило? Лаура всех на уши подняла, сказала, что с утра тебя не было в комнате. Вы, кстати собираетесь в одной комнате жить?

— Да, ни ей не мне не хочется оставаться в одиночестве. А вы с Флатэсом?

— Ха, этот гадёныш разве что трусы мои ещё не носит.

Лания перевела взгляд на зажатый в пальцах оберег и слабо улыбнулась. Помолчала с минуту.

— Я решила, что должна менять что-то в своей жизни. Вы все умеете вытворять невероятные вещи, как телами, так и способностями, а я только и могу, что ранить себя, если попробую кого-то подлечить.

— А я-то думал, что ты у нас приличная девочка и мужской анатомией, а уж тем более возможностями, не интересуешься.

Лицо у Нобилиа так запылало, что она в смущении и злости, ударила Ингелео по плечу, недовольно выдохнув.

— А я думала, что тебя девушки и уж тем более, работа твоими частями анатомии, не интересуют!

— Эй! Это был намёк, что я по парням?

— Намёк? Ты что? Я же прямым текстом сказала. А что, вы с Флатэсом неплохо бы смотрелись вместе.

— Рот бы тебе вымыть после таких грязных разговоров!

Академцы и сами заметить не успели, как расхохотались. Собеседница заметно повеселела.

— Я ходила к той целительнице, — внезапно выдала Лания. — Пришлось побродить в лесу и встретиться с кучей оленей, прежде чем найти её.

— Стой, ты одна туда ходила? Пешком?

— Не совсем, меня подвезли орденовцы. Они теперь так пристально за территорией смотрят, что выпускают чуть ли не по документам. Пришлось навешать им лапши, будто я еду к бабушке.

— Да наша умница совсем взрослая стала! И как… как прошла эта ваша встреча?

— Ну… она была рада видеть меня живой. Вот уж счастье привалило… Мы договорились, что буду приходить к ней пять раз в неделю. Она будет посылать за мной одного из своих подчинённых. Обещала научить исцелять без вреда себе и сказала, что научит всему, что сама знает.

— Только не говори, что ты будешь выглядеть как она? Это будет стрёмно, — хмыкнул Ингелео. — Ты вообще, как?

Лания скривилась, а губа её почти незаметно дрогнула. Ингелео видел, что она борется с собой и за это уважал.

— Паршиво. Как ты держишься, если даже не знаешь где Люксальта? Тебе не тяжело… вот так тихо любить её?

От неожиданного вопроса Элисар дернулся. Он не ожидал, что кто-то захочет поднять ещё и эту тему. Сердце протяжно заскулило.

— Ну, у меня не совсем такая же ситуация. Вы считали друг друга душами, а я знаю только то, что она моё пламя. Я изначально не рассчитывал ни на что, но мне было приятно чувствовать это к ней. Так что, шпицовый тигр, не кисни. Трещётка, кажется говорил, что-то вроде: «Всё проходит и это пройдёт».

Он раскинул руку, предлагая Лании своё плечо. Только после этого жеста, он осознал, что творит и почувствовал, как лицо защипал румянец. Нобилиа хихикнула, дружественно стукнула его по груди кулаком и всё же приняла предложение.

— Не отчаивайся, Инги. Уверена, что однажды у тебя будет шанс её встретить и рассказать о чувствах. А я… буду в порядке. Сейчас, мне конечно больно, но со временем справлюсь. У нас впереди целая жизнь и я собираюсь прожить её за двоих.

Лания обезоруживающе улыбнулась, стирая с глаз выступающие слёзы. Ингелео хмыкнул и неуклюже похлопал её по голове.

— Поделишься кое-чем?

— Я не могу отдать тебе часть своего тела, чтобы ты с не хотела с ней делать.

— Фу, я же не об этом.

Ингелео кивнул.

— Почему ты так ненавидел Флатэса?

Задумчивость скользнула на лицо смутьяна, и он какое-то время просидел в молчании.

— Просто я считал, что он сломал мне жизнь… отобрал шанс выбраться из того… борделя, в который отец превратил дом. Я мог спасаться лишь у Флатэса и когда его родители спросили, не хочу ли я стать напарником их сына и служить вместе после академии, я готов был расцеловать мадам Игнэйр. Стал жить надеждами и той дружбой, пока после происшествия с сестрой, Флатэс не отказался от общей мечты. Он оставил меня. А я готов был разрушить весь мир, когда пришлось смириться с тем, что последний шанс уйти из дома отца разбился в дребезги. Сейчас я понимаю, что ненавидел не только Флатэса или отца, но и себя самого, потому что ничего не мог сделать. Наверное, потому я решил закрыться и не хотел больше ни с кем сближаться, пока не появились Эльтен с Люксальтой. Ну а дальше ты и сама знаешь.

— Какие мы с тобой неудачники, — хмыкнула Лания. — Но у нас обязательно получиться подняться, всем вместе, чтобы больше не разлучаться или терять друг друга.

Люди этих земель зовут себя кувелами, что означает — живущие за завесой. Всё бы ничего, если бы каждый день их жизни не обрывались от лап тёмных монстров, что одним своим появлением заставляли все инстинкты самосохранения подскочить до самых высоких точек.

Тем не менее ни их способности, ни невероятные инстинкты не спасают. Люди гибнут, превращаясь в безжизненные куски остывающей плоти, о которых позже может и не вспомнит никто. Однако люди не сдаются и продолжают борьбу, продолжают верить в лучшее и готовиться к худшему. Продолжают улыбаться невзгодам и переступать через неурядицы.

Они те, что намеренно перекраивают себя от и до, чтобы продолжать жить, радоваться и любить.

Комментарий к Глава 45. Жить за двоих. Часть 2

Вот и подошла история академцев к концу. Нам остаётся проститься с теми, кто не добрался до её конца. Стекловата на этом заканчивается и нам остаётся дождаться только эпилога, чтобы окончательно завершить наше долгое путешествие.

Что понравилось? Что запомнилось? Может что-то удивило?

С нетерпением жду ваших весточек, дорогие мироходцы(„• ᴗ •„)

========== Эпилог ==========

Штаб сопротивленияКэлькай, третьего миллисана первого сентадвадцатого пост анса(кэлькай, третьего тысячелетия первого столетиядвадцатого года после разделения)

Ингикарское солнце нещадно опаляло воздух и морило духотой. Спасения не было ни в тени, ни в штабе, ни даже у реки. Эпкальм развалился у воды вместе с Женей и наблюдал за тем, как птицы скачут по веткам и подбираются ближе к водной глади. Метнув взгляд на противоположный берег, он почувствовал, как тоска потянула за рёбра и неприятно кольнула сердце.

Рядом раскинулись товарищи, что нежились в тени. Сопротивленцы с самого утра прохлаждались у реки. После купания волосы быстро высыхали, однако прозрачные бусины ещё висели на кончиках прядей Эпкальма.

Лидеру совсем не верилось, что со смерти товарища и ухода Ингет, что стала для него пламенем, прошёл почти год. Он часто ходил к заметно подросшему дереву Сэлда и подолгу рассказывал о последних новостях, да и просто забавные случаи. Первые несколько месяцев он и вовсе не отлипал от него, мог и ночевать, если бы Глорас и ребята не загоняли в кровать. Постепенно тоска стала отпускать, но штаб казался совсем другим без тех, кто стал частью его самого. Пришлось долго привыкать к отсутствию язвительного члена отряда и того, кто понимал с полуслова.

Перенести потери сопротивленцы смогли благодаря тому, что положились друг на друга и занимали время всем чем можно, чтобы минимизировать одиночество. Так Эпкальм и привык к тому, что Сэлд больше не подтрунивал над ним, но всё никак не мог смириться с мыслью о том, что на очередном задании может встретить Ингет. Эта мысль по-прежнему пугала, ведь он совершенно не знал, что будет делать в таком случае. Порой он намеренно пытался сдёрнуть маску стенадасера, лишь бы увидеть её лицо, пока не получил отрезвляющую оплеуху от Жени и Липедессы.

Вместе с тем Аноильтенс стал всё чаще замечать странные взгляды между этими двумя, но предпочитал довольно улыбаться Жене и не поднимать эту тему. Время пронеслось так же быстро, как река. Унесла плохое, оставив горький осадок на языке.

— Ну, что, на третий заход? Я уже высохнуть успел, — спросил Воеводин, лениво потягиваясь.

— Сейчас Вильт с Памалем придут и закинут тебя на десять заходов вперёд, — хмыкнул Эпкальм.

— Они же вроде пошли принести чего попить, куда делись?

— Главное, чтобы не суету наводить ушли, иначе Тагус их прямо из штаба в реку запустит.

Сопротивленцы посмеялись, разглядывая солнечные блики, играючи переливающиеся на водной глади.

— Ты слышал, что в ордене опять неспокойно? — Эпкальм повернулся к другу.

— Мы с Вильтом и Памалем случайно услышали, что там вроде как объявилась Кэтсия. Не знаю, что у них случилось, но они там все на взводе. В сайдах начали появляться сведения о розыске.

— Глорас говорил что-то такое и то, что Кэтсия энема могла прийти вместе с той вспышкой. Не знаю, мне с трудом верится, она же не появлялась уже больше трёх ми́ллисанов.

Женя пожал плечами.

— Надеюсь, нам и не доведётся узнать об этом. Сам знаешь, слухи о ней ходят не самые приятные.

— Не знаю, было бы неплохо перетащить её на нашу сторону. Глядишь помогла бы с тёмным справиться.

— Много хочешь! — скептично хохотнул товарищ.

Рядом с Эпкальмом начал ожесточённо пиликать воксикс. Подхватив устройство, сопротивленец нажал на кнопку и услышал напряжённый голос Глораса:

— Для вас появилась работа! От нашего человека из ордена пришло сообщение о том, что они направляются на поиски какой-то девчонки с парнем. Они сейчас должны быть в сайде «Тёмного леса». Перехватите их и доставьте к нам!

— Девчонка? А как они выглядят? — удивился лидер.

— Узнаешь по парню, — заговорщическим тоном ответил глава. — Только без глупостей, Эпкальм! Ещё мне сообщили, что к нам направляется…хм…ещё один гость.

— Ты меня заинтриговал. Свяжусь, когда найдём цель.

Женя измученно выдохнул, выражая явное нежелание куда-то идти. Махнув рукой, лидер пошёл созывать отряд.

Много времени тратить не пришлось. Ребята спешно собрались и выдвинулись к ближнему от штаба сайду.

— Папа сказал у нас сегодня будет много гостей, — с сомнением сказала Липедесса. Женя игриво подлетел к ней, задел бедром и подмигнул.

— А что такое, золотой девочке не по нраву гости?

— Дурак! — щёки её так сильно покраснели, что стали похожи на два помидора. — Мы на миссии и вообще держи дистанцию.

Она в ответ толкнула товарища и отвернулась, сосредоточив взгляд на дороге. Женю её жест лишь сильнее раззадорил, но он-таки не решился проказничать дальше, когда заметил суровый взгляд Эпкальма.

Аноильтенс никак не ожидал встретить парня с белёсыми волосами и шрамом на глазу, но ещё большим потрясением стала девушка. Она настороженно смотрела на лидера большими глазами. Светлые волосы с платиновыми отливами струились по плечам, а голову прикрывал капюшон синего плаща. Его внезапно охватил уже давно позабытый вихрь эмоций, который заставил старые воспоминания оживиться.

А её слова ещё больше раззадорили настороженность и раздражение. Не стерпев, он сдёрнул с её головы плащ и застыл.

«Этого быть не может… она же… Её не должно быть в Зазавесье. Но она назвала имя моего брата… нежели он сумел выжить?» — судорожно думал Эпкальм, пока продолжал ощущать всё тот же сводящий с ума ураган.

Сайд «Торговцев»,таберн «Одинокий путник»Чаксем, третьего миллисана первого сентадвадцатого пост анса(Чаксем, третьего тысячелетия первого столетиядвадцатого года после разделения)

По таберну разливались бодрые звяканья кружек, смех завсегдатаях посетителей и озорная мелодия, разлетающаяся в пространстве. В воздухе витал приятный аромат, газированные пузырьки которого щекотали нос. Люди обсуждали ярмарку и развлечения, устроенные в их поселении. Свежая выпечка и блюда, доносящиеся с кухни, заставляли желудок мурчать от нетерпения. Ингелео стоял у барной стойки и недовольно натирал кружку. Напротив расположилась Лания, она постукивала ногтем по деревянной поверхности и наблюдала за другом.

За столиком неподалёку собрались друзья. Флатэс с энтузиазмом рассказывал что-то Анисии и Лауре, пока его рука удобно расположилась на талии первой. Валтис не преставал мотать головой и недовольно пыхтеть, хоть уголок рта предательски и тянулся вверх.

Элисар поднял глаза к Нобилиа и изумился её пристальному взгляду, который вызвал у него нервную усмешку. В её зелёно-карих глазах кружилось озорство.

После разговора на лавочке годом ранее, выглядела она значительно бодрее, хоть временами её можно было застукать за просмотром уже слегка потрёпанной фотокарточки. Впрочем, Ингелео и сам грешил подобным. Близился конец учёбы, а ему всё не верилось, что на втором курсе он умудрился угодить в заварушку, которая повлекла за собой другие. Теперь он уже не жалел о том, что выбрался ночью к академии, ведь благодаря этому он обрёл всё то, что имел на данный момент — верных и понимающих друзей, которые порой и макушке могли ударить.

Что казалось самым невероятным: Флатэс таки набрался смелости и сумел раскрыть свои чувства Анисии, — не без помощи Лауры, которая подтолкнула обоих к свиданию. И вот, эта парочка счастливо пылает уже в течении полугода, хоть от вида на них, Ингелео и хотелось пойти и вывернуть желудок в ведро.

— Ах ты шакал завистливый, — томно зашептала Лания и рассмеялась. — Долго ты будешь кривиться при взгляде на них?

— Было бы чему завидовать, шпиц, — пробурчал смутьян. — А ты долго будешь мне нотации читать?

— А ты хочешь что-то вместо нотаций? — она хитро улыбнулась и придвинулась чуть ближе.

— Ах ты хитрая плутовка, — Ингелео растянул губы в ухмылке и прищурился, после чего стукнул кончиком пальца по носу подруги. Она не растерялась, и сделала тоже самое, отпихнув от себя его руку.

— Просто у меня лучший плутоватый учитель.

— Да ну! Где бы мне такого шикарного мужчину найти.

— А кто сказал, что учитель мужчина?

Бармен впал в ступор на несколько секунд, прежде чем понял о чём она пытается сказать.

— Та молодая бабуся с ума скоро всех сведёт. Я больше к ней ни ногой, даже ради твоих тренировок!

— У-у, ну что за беззащитный кутёнок, — Лания притворно сжалилась и протянула руку. Её пальцы остановились в нескольких сантиметрах от его щеки. По коже пробежал заряд тока.

Ингелео хищно оскалился, а после состроил невинное личико и жалостливо подался лицом навстречу ладони. Нобилиа слегка опешила, продолжая изучающе наблюдать за его действиями.

— Рыжик, как можно так беззастенчиво людей калечить? — он ответно протянул руку к её подбородку. Академка расплылась в хитрой ухмылке и склонила голову на его пальцы. Они смотрели друг другу в глаза и ждали кто же первый проиграет в эту игру и сдаст позиции. Что-то будоражило кровь в венах, а в голове воспылало что-то необузданное и дикое.

Подобные игры успели стать нормой, только Ингелео и сам понять не успел, когда всё перешло в такое опасное русло. К касаниям он стал терпимее благодаря уловкам Лании, что сподвигла его самого идти на уступку. Она могла приблизить локоть к нему и ждать, что тот решит — подхватит под руку или проигнорирует.

— Не понял, вы что тут за игры устроили?

Флатэс навалился на барную стойку и распахнул глаза, разглядывая друзей. Чуть заслышал его голос, Нобилиа и Элисар резко отвернулись друг от друга, точно током ужаленные. Она сделала вид, что рассматривает интерьер, а смутьян начал увлечённо наполнять стаканы душистым дольтом на меду.

— Спасибо, бармен, — Лания подхватила три стакана, которые тот подал и прошла к столу. Лицо её приобрело лёгкий румянец. Так их ещё ни разу не заставали врасплох.

Игнэйр заулыбался точно, как чеширский кот, развалился на столе и подпёр щёку кулаком. Ингелео его выражение лица стало раздражать, а потому он фыркнул:

— Чего уставился, трещётка?

— Жду дольт, поганка, — продолжая улыбаться, ответил друг. — Мы с Валтисом уже с ума сходим от жажды.

— Сейчас принесу, шуруй отсюда и не мозоль мне глаза.

— Ай-яй-яй, как не стыдно так с посетителями говорить. Надо с хозяином переговорить, похоже!

Ингелео попытался натянуть улыбку, но выглядела она скорее, как звериный оскал. Он старался выглядеть доброжелательно, когда поймал взгляд главной официантки и зашипел сквозь зубы:

— Сейчас принесу, глубоко раздражающий клиент!

— А повежливее? — начал дразнить Игнэйр и довольно махнул ладонью.

— Задница на изнанку быстрее вывернется!

— А он покраснел! — всё так же протянул Флатэс и подался чуть вперёд.

Бармен упёр ладонь ему в лицо и отпихнул от себя.

— Сиди на своей стороне и на мою нос не суй!

Рассмеявшись, огненный парень плавно сполз со стойки и потопал к столику, где девочки уже распивали напитки. Ингелео же похлопал себя по щекам и приготовил ещё два кружки для компании. Раздражённо буркнул под нос и понёс заказ. Подходя к столику нарочно задел бедром Флатэса, который пролил на себя дольт из кружки Анисии.

— Эй!

— Какой ужас, трещётка, мои извинения! Я хотел посильнее, — сердечно проговорил Элисар и довольно хохотнул.

— До скольки у тебя сегодня смена? — поинтересовалась Лаура, еле сдерживая смех.

— Не утруждайтесь и не ждите меня!

— Долго дольт нёс, зализанный, — отозвался Валтис и взял свою кружку.

Их глаза встретились и хоть они улыбались друг другу, казалось, что сцепятся в любой момент.

— А ну прекрати, пей уже свой дольт, — Лания игриво стукнула брата по затылку.

— Я уже говорил тебе как рад тому, что вы местами поменялись? — удовлетворённо спросил Ингелео.

— Мог бы и почаще, — хмыкнула в ответ академка.

— Меня сейчас вырвет, — парировал Валтис и сделал большой глоток.

— Ингелео, у тебя такое же выражение лица, когда… хм, да всегда, — засмеялась Лаура.

Ребята заразительно расхохотались, пока Ингелео недовольно скрестил руки и притворно надулся. Махнул на компанию и поплёлся обратно к стойке.

— Так что Люксальта решила, она тебе что-то говорила?

Заслышав знакомое имя Элисар замедлился и сделал вид, что рассматривает украшения на подпирающих крышу столбах. Сердце забилось так учащённо, что дыхание перехватило. Он же не мог ослышаться? Не мог же?

Двое посетителей сидели за столиком с большими порциями тушёного картофеля с мясом и неторопливо потягивали дольт. Смутьян уже подумал, что совсем лишился рассудка, мало ли о какой Люксальте говорят, но уйти так и не смог.

— Хочет пойти против них, как обычно. Она не простит смерть Эльтена, как никак родной брат, — пожала плечами девушка со спокойным выражением лица. Она скинула светлый хвост с плеча и поудобнее устроилась на мягком диванчике.

Собеседник пожал губами, а Ингелео сумел разглядеть шрам на его лиловом глазу.

На совпадение уже нисколько не тянуло, а потому он уверенной походкой направился к посетителям. Мысли неустанно вертелись в голове, пока он сжимал кулаки. Лица Контрайнов вырисовались в сознании. Горло противно сдавило, а потому смутьян сглотнул. Он подошёл и резко упёрся руками в стол.

— Откуда вы знаете Люксальту? Где она?

Услышавшие его, академцы вскочили со своих мест и подскочили к другу.

— Ты чего вытворяешь? Сбрендил? — зашептал Флатэс и попытался оттащить смутьяна.

— Они говорили про Люксальту и Эльтена! Откуда вы их знаете? — не унимался Элисар.

Девушка неохотно подняла голову и безразлично взглянула на него. В глазах цвета зелёного винограда затанцевали отблески света. Она не сводила тяжёлого взгляда с настырного бармена. Её товарищ явно напрягся, с опаской посматривая на спутницу.

— А, ты ей, собственно кто такой? — она чуть склонила голову и обвела взглядом всю компанию.

«Так она её знает! Может выйдет и увидеться с Люкс, наверняка получится! Но откуда эта девица может её знать? Кто они, тёмный побери такие», — ошарашенно подумал Элисар.