Рожденные смертью [Григорий Константинович Протасов] (fb2) читать онлайн

Григорий Протасов Рожденные смертью

Депрессия точно была одной из младших сестер Смерти, Андрей был в этом уверен. Когда эта чертова сука овладевает всем твоим естеством, тебя перестает что-либо волновать, нет света, нет тьмы, всё становится бессмысленным, ненужным, размытым, монотонным. Жизнь становится похожей на очень дерьмовый и криво написанный эмбиент. Под него твое сознание медленно и мучительно отключается, и ты просто сидишь и пялишься в белую стену, такого же цвета, как внутренняя обивка гроба. Чем тебе не смерть?

Андрей поймал себя на этой мысли, когда до него дошло, что он уже третий час сидит с наполовину натянутыми штанами и смотрит в свой белоснежный потолок. Наверное, это и ждёт людей после кончины, бесконечная белая пустота, где нет ничего, даже тьмы, пустота в истинном своем виде и значении. Раньше бы у него от этой мысли пробежал бы лёгкий холодок с мурашками по спине, но сейчас он ничего не чувствовал, ничего. Все эмоции потухли, не оставив даже прозрачной дымки после себя.

Голову пронзала тупая ноющая боль, пробегающая волнами по всему мозгу. Ситуация не помогала — июльская жара. Солнечные лучи слепили и жгли кожу, Андрей почувствовал себя чертовым упырем, растворяющимся заживо. Не было и намека хоть на небольшое дуновение ветерка, стоял полный штиль. Воздух был настолько горячим и спертым, что можно было задохнуться, открытые настежь окна не помогали. На несколько секунд он отчетливо увидел, как воздух, подобно ряби на воде, вибрировал и казалось, в нем носились странные, еле уловимые, расплывчатые, все время меняющие форму, отдающие лиловым силуэты. Андрей встряхнул головой, чтобы развидеть их.

С недавних пор он начал посещать центр психологической помощи. Ему выписали таблетки, и они, конечно же, ни хрена не помогли, точнее, наоборот, от них стало ещё хуже, он стал заторможенным, а сеансы залипания в стену увеличились. Он превращался в какую-то амебу, лишенную мозга, но всё ещё способную испытывать боль от собственного ущербного существования. Теперь ему ещё и какие-то силуэты начали мерещиться. Как будто начавшихся кошмаров ему не хватало. Ему не очень сильно хотелось становиться пациентом дурки.

Андрею почти некогда, и ничего не снилось, а если сны всё-таки были, то почти мгновенно забывались. Были два исключения, и какое совпадение, это тоже были кошмары. Первый приснился ему, когда он был тщедушный подростком. Всё началось невинно, как в дешёвой сказке для детей. Какой-то низенький, бородатый дядя, ожившая карикатура на всех возможных учёных от Эйнштейна до Павлова, предложил ему выпить сыворотку, ослепительно сиявшую бирюзой. Даже во сне что-то ему подсказывало не пить предложенное незнакомцем пойло, обычно в реальности такие истории заканчивались в лучшем случае изнасилованием, в худшем твоё тело становилось едой или твой бездыханный труп продолжали трахать, пока он не достигнет консистенции дерьма. Но логика нашего мира не работает во сне, и он одним залпом осушил колбу. И вот в одночасье все подростковые желания, диктуемые гормонами, сбылись. Из отвратительного, слабого подростка он обратился в мечту любой женщины и обладал силой миллиона взрывающихся солнц. Бог во плоти. Дальнейшие события проносились с такой скоростью, что напоминали плохо смонтированный клип. Один карикатурный, немощный злодей сменялся другим. Своими силами он искоренил голод и болезни. Гарему из топ-моделей завидовал любой шах.

Вся эта красота сгнила так же мгновенно, как и появилась. Всё живое на планете начало плавиться и разваливаться на части. Здания с землёй ссыхались и обращались в прах. Виновником этого стала живая тьма. Андрей, новоиспечённое божество, не мог оказать ей никакого отпора, сила миллиона взрывающих солнц была ничем перед всепоглощающим мраком, который начал распространяться сначала на другие планеты, затем на звёзды. И так звезда за звездой, пока не остался только он и мрак. Только тогда до него дошло, что он и есть источник этой тьмы, он чувствовал, как она течёт по его венам вместо крови, как она зовёт его, медленно разрывает клеточку за клеточкой. Тогда он проснулся с громким криком, перебудившим всю квартиру. Семья ещё долго припоминала ему об испорченном белье.

Второй приснился ему совсем недавно, ну как недавно, два года назад. Сознание постоянно устраивает такие шутки, вот кажется, какое-то событие произошло совсем недавно, а оказывается, это было десять лет назад. В эти моменты до тебя доходит, насколько ты старый и как много воды утекло с тех пор.

После просмотра довольно яркой и подробной документалки про Первую мировую войну Андрей оказался на её полях в качестве солдата Антанты. Всё происходило ночью, не обычной ночью, вместо неба была идеальная чернота, ни единой звёздочки на нём. Шел невероятной силы дождь, шум которого заглушали распускающиеся тут и там огненные цветы. Автоматная очередь смешивалась с людскими криками, превращаясь в болезненное крещендо. Ему было трудно дышать, на нём был одет противогаз, линзы которого постоянно запотевали. По всему полю стелилось облако мертвенно-жёлтого газа, скрывающее собой землю. Каждый шаг давался с трудом и отвратительным всхлюпаванием, почти жидкая земля засасывала в себя и, как голодный зверь, сдирая плоть с кости. Он со своими боевыми товарищами бежал вперёд на врага, он не помнил, какой приказ им отдали, но он гнал вперёд, как умалишённый, сжимая своё ружье с такой силой, что кровь струилась ручьём по рукам. Картина того, как его боевые братья падали один за другим, неожиданно сменилась огромным оврагом, наполненным холодной, вязкой грязью, в которой можно было легко захлебнуться. Вокруг плавали трупы, сотни раздувшихся, гниющих тел, в которых копошились жирные личинки и по которым бегали огромные, отожранные мертвечиной крысы. Он тонул, что-то тянуло его вниз, только открыв рот, чтобы закричать о помощи, как в него сразу же забралась крыса и принялась грызть язык. Легион крыс набросился на него и принялся с особой жадностью рвать лицо. После этого сна он испытывал трудности с засыпанием весь следующий месяц.

Кошмары, которые начали донимать его сейчас, не имели с этими ничего общего. В тех двух прослеживались какие никакие, но знакомые любому образы. Супергерой, на месте которого хотел бы побывать любой подросток, война, которая вызывала первобытный ужас, крысы и личинки, которых Андрей боялся до усрачки. Тут не было ничего подобного.

Уже неделю ему снилось, как он проваливался в бульон из яркого света, переливающегося цветами от темно-фиолетового до цвета человеческой кожи. С его телом происходили странные метаморфозы, из-за которых он не мог крутить головой, и даже взгляд фиксировался так, что он мог смотреть только вперед. По ощущениям, каждую клеточку пронзали тысячи игл. По ушам била монструозная какофония из отвратительного писка, как будто все комары мира решили взмахнуть своими тоненькими крылышками одновременно, и звука помех, как когда оказываешься между двух станций. В помехах Андрей был готов поклясться, что слышал подобие песни китов, преисполненное не то горестью, не то неописуемой яростью.

Вдалеке виднелось три светила, образовывавшие треугольник и источавшие мертвенно-голубое сияние, обжигавшее глаза. Вокруг парили камни идеального черного цвета, даже сама тьма не была настолько черной, как они. Куски варьировались от небольших песчинок до парящих в пустоте островов. Один из таких пролетал мимо него, в его глубоких трещинах, похожих на открытые раны, произрастали отвратительные полипы цвета свернувшейся крови. Они колыхались из стороны в сторону, как трава на ветру, хотя воздух тут точно отсутствовал.

В этом месте также присутствовали парящие океаны темно-зеленой жидкости. Они ничем не отличались от капель воды в невесомости, за исключением размеров. Один из таких океанов поглотил пролетевший мимо него черный остров. По всей поверхности пронеслись титанические волны, одной такой бы хватило, чтобы смыть целый город. На секунду он увидел, как из водной глади появилось вытянутое тело. Это был омерзительный гибрид змеи и сколопендры. Сотни беспорядочно расположенных длинных паучьих лапок, которые безостановочно подрагивали. На голове, напоминающей раскрытый бутон ириса, росли разветвленные оленьи рога. Существо погрузилось в водную гладь так же быстро, как и появилось.

Он почувствовал, что находится здесь не один. Снизу, если такое понятие было применимо к этому месту, медленно поднимаясь, точно красуясь, перед ним предстало оно. Бедное человеческое воображение не было к этому готово. Андрей не знал, как обозвать эту тварь, это было хаотичное нагромождение хитиновых щупалец, стеблей розы, извивающихся, как черви, ветвей и корней деревьев, паучьих лапок, клешней и всех возможных отростков, перетекавших друг из друга и сливающихся в новые, ранее не виданные формы. Также среди всего этого мелькали змеиные и насекомьи головы с атрофированными глазами. Единственной объединяющей чертой был болезненный пепельно-зелёный цвет. В центре этой эволюционной свалки расположился ярко-жёлтый камень в форме слезы, одним своим видом он завораживал и не давал отвести взгляд. Андрей не мог понять, как такая красота могла служить началом всей этой мерзкой серой массы. Голова начала раскалываться, по ощущению, в мозг вбили бесчисленное множество гвоздей, и они, как корни, начали вгрызаться в плодородную почву.

Это исчадье внеземного ада начало принимать более-менее знакомые формы и очертания, точно издеваясь. Сначала проступили что-то похожее на огромную двухголовую бабочку с головами на длинных шеях, с десятью ногами, как у сенокосца.

Следующая форма была не менее гротескной. Огромный гуманоид с непропорционально длинными конечностями. Из спины росло четыре хвоста, на концах которых были все время чавкающие пасти. Голова была вытянутой и не имела рта. Его сверлили взглядом четыре редуцированных, преисполненных наглостью глаза.

Дальше последовало нечто отдаленно похожее на гуманоида с шестью крыльями летучей мыши, одиннадцатью хвостами, как у скорпиона, и пятью головами. Самое ужасное — так это были лица твари, они имели отдаленные, деформированные черты членов его семьи, включая его самого, кричащих в агонии. На этом моменте он спокойно проснулся. Не было ни криков, ни холодного липкого пота, ни испуга, от которого можно было бы сойти с ума. Страх был, но он был подобен еле заметному шепоту, который можно было легко игнорировать.

Самое отвратительное в депрессии, что заглушаются не только положительные эмоции, но даже негативные. Страх, боль — всё уходит, остаётся жгучая холодом пустота. Ты, конечно, осознаешь, что с твоей жизнью творится какой-то пиздец, но сил даже на реакцию не остаётся. Тут было то же самое, ему было до лампочки на то, что он увидел. Пытался ли какой-то трансгрессивный разум установить с ним контакт, или его мозг начал выдавать подобные образы из-за болезни или из-за дополнительно расшатанных нервами неподходящими таблетками? Значение не имело.

Следующую неделю все кошмары следовали по одному сценарию. Он погружался в этот фантасмагорический суп, и каждый раз открывал для себя все новые и новые детали той первозданной бездны. С каждым разом кошмары становились короче и все менее и менее яркими. Единственное, чего становилось больше, так это тварей с жёлтым, капли образным камнем. В первую ночь была только одна, на вторую их было пятеро, на третью — с десяток, а дальше любой бы сбился со счета.

От раздумий его отвлёк телефонный звонок. Ему почти никто никогда не звонил, кроме членов семьи и рекламщиков. В редких случаях о себе напоминали давние друзья, но им всем, как один, требовалась какая-нибудь помощь. Надпись на экране смартфона не пробудила в нем никаких чувств. Это был младший брат Артём, он же Арья, он же Артюха и так далее. Как он только в детстве не коверкал имя младшего, чтобы подразнить. Как давно это было? Казалось, целую вечность.

Подняв трубку, ему в ухо ударил взволнованный голос.

— Андрей, привет! Слушай, знаю, что это всё неожиданно и у тебя могли быть свои планы, но такое дело, у Адели начались схватки! Мы уже в роддоме. Приезжай! Родителям я уже звякнул, и они в пути. Встреть их рядом с роддомом. Я сейчас скину адрес.

— Конечно, конечно, встречу. Господи, Артем, поздравляю! — Андрей старался выдавить из себя хоть какую-то нотку радости, чтобы не звучать как почти полностью растворившееся в эфире привидение. Как-никак у его малютки-брата праздник. Артем с Аделей давно уже планировали завести ребенка. От времени, которое они потратили, бегая по врачам, становилось страшно, но такова цена, чтобы привести в этот мир жизнь, которая будет ею наслаждаться, а не страдать и приносить одни несчастья близким. — Так, скидывай адрес, не беспокойся. Я их встречу, и мы всей семьей дружно встретим спиногрыза!

— Чтоб я без тебя делал, супермен! Давай, до встречи!

Звонок оборвался так же неожиданно, как и начался. Он устало выдохнул и начал массировать виски, стараясь притупить новую волну боли. Телефон завибрировал, оглашая о пришедшем сообщении. Судя по координатам, это было недалеко от его дома. Можно было спокойно дойти.

Он быстренько позвонил родителям, чтобы узнать, как скоро они будут. Раздраженный, но взволнованный голос матери сообщил, что они будут нескоро из-за огромной пробки, впереди случилась авария с участием бензовоза и как назло, всё это происходит на дороге, проходящей через лес.

Выслушав это, Андрей составил план действий. Он как раз успеет привести себя в порядок, не хотелось, чтобы семья увидела, что с ним творит болезнь.

Из зеркала в ванной на него смотрел какой-то упырь из старых сказок и легенд. Нездоровая, бледная кожа. Покрытые бесчисленными красными трещинами глаза. Отросшая щетина. Грязные, спутанные длинные волосы.

— Мдаааа. Давай, мужик, ты же не хочешь, чтобы твой племянник увидел тебя вот таким.

Все приготовления не заняли и часа. Андрей подгонял себя, депрессия влияла на него так, что он стал невероятно тормозным и сонным. На работе уже пошел слушок, что его хотят уволить из-за систематических опозданий. Он не был этому удивлен. Какой компании нужен такой полудохлый сотрудник?

Зной на улице только усиливался. Толку от тонкой белой футболки и шорт не было. Люди вокруг были почти что в чём мать родила. От боли в голове рябило в глазах, ему показалось, что где-то вдалеке идёт пара голых женщин. В любой другой день он бы этому обрадовался, но сейчас всю голову занимали мысли о том, как бы не упасть в обморок.

Хоть и была середина лета, многие деревья и трава пожухли. Дождя не было уже целый месяц. Под ногами пели свою песню мертвые листья, Глебу это не нравилось. Всплывали ассоциации с осенью, а он её ненавидел. Он в принципе ненавидел всё, связанное со смертью. Нет, против самой её он ничего не имел. Она — единственное, что стимулирует людей не существовать, а именно жить. Были противны и ненавистны именно её проявления. Старость, болезни, некроз, агония. Все эти страдания и беды, происходящие просто так, как будто наша бессмысленная жизнь и так не была достаточной пыткой.

— Если в ближайшие дни не пойдет дождь, то растениям несдобровать, — пробормотал он себе под нос.

Путь к роддому проходил рядом со старым кладбищем, ещё одно чёртово напоминание о мучениях во время конца бытия. Фотографии на большинство надгробий стёрлись, безразличное время не только уродовало нас физически, но и стирало память о нас.

Деревья на территории были в особенно плохом состоянии, листья засыхали и превращались в труху прямо на них, не опадая. Глеб отчетливо услышал доносившиеся откуда-то приглушенные удары и как кто-то скреб когтями по дереву, по очень мягкому дереву. На миллисекунду ему показалось, что одна из скелетообразных веток на верхушке кроны начала слегка подёргиваться, как остаточные конвульсии обезглавленной змеи.

Он был настолько поглощён увиденным, что не заметил перед собой компании школьниц и врезался в них. Быстренько извинившись, он побрёл дальше, подметив про себя, что те выглядели одинаково, и единственное их различие состояло в кислотных цветах волос и футболок — ожившие халтурные игрушки, создатели которых экономили на всем, кроме красок.

Наконец показался роддом. Белоснежный замок, покрытый морщинами, окруженный черным шелушащимся забором. Он встал рядом с воротами и стал ждать. Ждать — это единственное, что у него хорошо получалось.

Прошло тридцать минут, глаза застилал пот. Нужно позвонить родителям и узнать, сколько ещё они будут в пути. Ответа на звонок не было, из трубки доносились лишь однообразные, наводившие тоску гудки.

От скуки он полез в соцсети. Бесконечный информационный шум помогал забыться, облегчая течение времени. Среди всего этого бесполезного и слегка протухшего потока его внимание привлек один рисунок. На нем была изображена тварь из его снов. Не в точь-в-точь, но очень близко. Центром служил такой же капли образный камень. Вместо жёлтого цвета был бирюзовый. Награждение щупалец и органов было намного проще, чем в мире грёз, мало какому художнику было под силу изобразить то, как они медленно перетекали друг из друга и переваривали сами себя.

Вот неожиданно и пришёл ответ на вопрос, откуда появился образ этих монстров. Когда Андрей погружался в соцсети, неосознанно видел подобные рисунки, а подсознание, накаченное неподходящими таблетками, выдавало ему подобные картины.

………

Борис Исаакович наконец смог вырваться из своей белоснежной тюрьмы и смог вдохнуть раскалённый, наполненный выхлопными газами уличный воздух, обжигающий лёгкие почти так же, как и сигаретный дым. Ещё немножко, и этот яд успокоит нервы и придаст силы духа. Борис был уже не в том возрасте, когда нужно беспокоиться о собственном здоровье и о здоровье своих будущих детей, тем более ему было уже плевать на своих маленьких пациентов. Хуже им уже точно не будет.

Борис ненавидел эту чёртову привычку, но в последнее несколько лет его работа стала настолько нервной, что ему нужно было хоть что-то, приводящее его в чувство. Мимолетное расслабление. Все равно он уже был стар, дети выросли, а жена давно в могиле. Почему бы не начать? Побыстрее оказаться рядом с Мариной.

Рядом с воротами стоял молодой человек с длинными темными волосами, убранными в хвост, одетый в белую футболку и шорты. Очередной моложавый папаша. С такими нужно быть поосторожнее. От таких можно было ожидать чего угодно, их полная свободы жизнь разрушена тем, что они не удосужились надеть резинку и прочее, и прочее. Борис пару раз получал по лицу от таких.

— Молодой человек, не возражаете, если я закурю рядом с вами? — осторожно он поинтересовался у длинноволосого.

— Не возражаю, но не думаю, что малышам это будет полезно.

— Поверьте мне, от этого им уже точно хуже не станет. — На лице старика появилась грустная улыбка, а в глубоко посаженных глазах отразилось отчаяние. Он, как ни в чем не бывало, достал сигарету и закурил. На его седых волосах заиграло солнце. Улица была на удивление безлюдна. Кроме них двоих на противоположной стороне дороги было двое полицейских, которые что-то оживленно обсуждали, и залипающий в телефон подросток.

— За этот месяц у нас тут не родилось ни одного здорового ребенка.

— Недоношенные? — С дуру ляпнул Андрей.

— Хех, если бы. Недоношенность — не самое худшее. Таких можно откачать и поставить на ноги, и проживут нормальную, полноценную жизнь. Нет, я говорю о куче врождённых дефектов. Например, различные формы пороков сердца, опухоли, нарушение роста костей, и так можно продолжать до бесконечности. Сердце кровью обливается. Одной половине и годика не исполнится, а другой нужно дорогостоящее лечение. Наверняка по телевизору видели. Отправьте нам на номер, а то Сашенька умрет. Это всё нам в наказание за нашу недальновидность. Сейчас дети в тринадцать лет начинают пить и курить под воздействием сверстников и примеров, поданных их родителями. Про их половую жизнь я вообще молчу. Знаете такие шоу, где показывают жизнь малолеток?

— Ну, да.

— У нас сейчас в одной из палат идут съёмки. Девочки тринадцать лет. Отцу её ребёнка пятнадцать. Я понимаю, в каменном веке такое творить. Там до двадцати дожить было чудом, а сейчас век интернета, когда доступна любая информация. И что сейчас делают люди в наш просвещённый век? Бухают, трахаются, смотрят, как какие-то дебилы убивают себя на камеру, а гениев, как Хэ Цзянькуй, признают преступником.

— Эээээ? — Единственное, что он смог выдавить из себя.

— Простите меня, накопилось. Работа и так не сахар, а тут вся эта съёмочная команда и ещё родители девчонки — это отдельная песня, а мне нужно сообщить их ребенку, что ребенок внутри нее мертв. Антенатальная гибель плода, чтоб её! Боже, почему к этому так сложно привыкнуть? Его глаза покраснели, он был готов в любой момент заплакать, отчего следующая реплика, произнесенная совершенно спокойным тоном, звучала странно. — Вы кого-то ждёте?

— А? А, да! У жены брата начались схватки. Вот жду родителей. Они невероятно рады пополнению.

— И как зовут мою пациента? Я вам как раз скажу номер палаты.

— Адел….

— Какого?

— М-что?

— Там! — Доктор указал в верх.

Проследив за пальцем, он уставился и остолбенел. В открытом нараспашку окне десятого этажа стоял голый старик. По его длинной взъерошенной бороде и волосатому сморщенному ландшафту увядающего тела лилось море крови. Обеими трясущимися руками он зажимал остатки горла. Было трудно рассмотреть, но глаза старика на мгновение сверкнули, как два изумруда, диким необузданным страхом и осознанием чего-то ужасного. После чего весь свет поглотила тьма безумия. Лицо исказилось детской улыбкой, и он, как птица, порхнул в окно.

В раскалённом и монолитно недвижимом воздухе особенно хорошо было слышно мерзкое чавканье плоти об землю и хруст костей. Андрей зажал глаза, не желая смотреть на кашу, некогда бывшую человеком. Доктор раскрыл рот, не в силах произнести и слова. Ошарашенные полицейские прервали свой разговор и начали срочно кого-то вызывать. Даже подросток, приросший к моему телефону, своя изволил вернуться в реальность, которая быстро перестала казаться сама собой.

Продолжение этой нелицеприятной сцены заставило всех малочисленных зрителей ужаснуться, нет, ахуел. В окне, подобно чудовищу из древних мифов, медленно вышагивала голая старуха. Можно было подумать, что нелицеприятный вид женского тела, разрушенного временем, вызвал у всех пятерых отвращение, но нет, не обвисшая покачивающаяся из стороны в сторону грудь, не темный серый лес между ног, не сотни складок и пятен, напоминающие ландшафт ада. Нет, это были глаза, всех поразили и поглотили ее глаза. Глаза, в которых разом лопнули все капилляры и затопило кровью настолько, что по сморщенному лицу текли кровавые слезы, смешивающиеся с кровью вокруг рта. До всех с какой-то мистической силой дошло, что старуха своими беззубыми челюстями вырвала приличный кусок шеи старика и теперь с неподдельным упоением пережёвывала его.

Приглядевшись, Глеб заметил то ли мираж, то ли странную игру света и тени, но вокруг старухи колыхались, как черви во время дождя, призрачные силуэты длиннющих стеблей розы. Они опутывали тело, как паутина свою жертву.

Кровь начала струиться и из других мест. Нос, уши, ногтей, пупка, влагалища, даже начала просачиваться из пор кожи. Было такое чувство, что тело старухи не выдерживало силы, что обратило ее в это.

С болезненным наслаждением она проглотила мясо и издала крик, который чисто физически не мог принадлежать ни одному живому существу. Это был скорее звук зубной дрели, вгрызающийся в металл. Тело старика, как по команде, начало бешено дёргаться, в этом необузданном эпилептическом танце была задействована каждая мышца. Из покойника появились призрачные силуэты и принялись жадно опутывать свою остывающую жертву.

Наконец старуха обратила свое внимание на незадачливых зрителей и, как марионетка в руках неумелого кукловода, шагнула в окно. Оглушительный влажный шлепок. Подросток, не выдержав зрелища, исторг из себя добротную порцию рвоты.

Андрей был готов к нему присоединиться. Обвисший живот старухи при падении лопнул и выпустил всё своё содержимое. Почти серые кишки с черными пятнами распластались по земле подобно грибковому мицелию.

Старик, или точнее, то что ранее было стариком с трудом поднялось, что было неудивительно. Правая нога была превращена в кашу, а из левой торчала бедренная кость. Правая рука безвольно болталась из стороны в сторону и была готова оторваться. Левая была изогнута под неестественным углом. Где-то половина ребер была сломано и пронзало кожу. Правая сторона лица была кровавым месивом с вытекающим глазом. Левый глаз уже наполнился кровью и пустил алые слезы. Запустился тоже процесс, что и со старухой. Кровь забилась не только из кошмарных ран, полностью несовместимых с жизнью, но и из остальных отверстий.

Один из полицейских не выдержал, и раздался выстрел. Пуля прилетела точно в грудь противоестественной твари. Призрачные усики с силой затрепыхались. Старик посмотрел на очередную рану в своем теле, и наслушавшиеся мышцы лица пытались изобразить улыбку.

— Блять в голову! В голову! — истерично прокричал второй полицейский.

Прогремел второй выстрел. Голова старика откинулась назад, и он рухнул.

Из окон, осторожно, как мыши, начали показываться люди. От всех, как от одного, разило страхом.

— Что это вокруг них вьётся? — Вымолвил доктор.

— Вы их тоже видеть? Эти силуэты, прозрачные стебли розы?

— Они мне больше напоминают червей! Черт встаёт!

Старуха тоже решила присоединиться к веселью и стала подниматься. Часть кожи лица, кишок и внутренних органов осталась на земле. Нос болтался на хряще. Нижняя челюсть смотрела влево. Правая грудь лопнула, пролив на поникшую траву жир нездорового серо-зелёного цвета.

Раздалась очередь из трёх выстрелов. Скальп старухи снесло начисто. Она рухнула, расплескав часть мозгов на стену дома.

Из соседних домов начали раздаваться крики. Из роддома показался охранник, какой-то непомерно жирный мужчина и Артём. У всех на лицах читалось непонимание и всеми силами подавляемый нечеловеческий страх.

Старик со старухой стали подниматься. Всё так же медленно и скованно, но намного увереннее. Призрачные стебли большой группой начали обвивать ноги и голову, как будто чувствовали, что они нужны именно там. В глазах пылали злорадство и торжество.

Стрелявший полицейский стал аккуратно подходить к этим исчадиям ада, перезаряжая пистолет. Прозвучали новые выстрелы. Он разрядил в головы этих тварей всю обойму. Теперь в их лицах не было ничего человеческого, даже мордой это было назвать сложно, но они всё ещё стояли и продолжали наступать. Призрачные лианы вытянулись в сторону нападавшего.

Раздался жалобный крик. Все одновременно обернулись. Неказистого подростка грызла уже изрядно подгнившая дворняжка. При жизни собака была довольно крупной, но очень худой, с клоками отсутствующей шерсти, смерть усугубила всё это дело в разы. Отовсюду сочилась уже успевшая свернуться кровь. Движения были резкими, но бестолковыми, как инструмент в неумелых руках.

Вокруг пса, как и вокруг стариков, колыхались прозрачные лианы-черви, они проходили сквозь тело подростка. Собака перегрызла ему горло и начала игриво махать хвостом. В затопленных кровью глазах читалась пугающая осознанность. Она перевела взгляд на второго полицейского. Тот в ужасе забрался в машину и дал по глазам.

— Ёпт, Вась! Вась, блять! — надрываясь, кричал первый. — Вернись, мудила! Не бросай меня!

Полицейская машина успела доехать только до перекрестка, где в нее на полном ходу врезалась карета детской скорой помощи. Полицейская машина была всмятку.

Нечто, бывшее стариком, рывками приблизилось к полицейскому достаточно, чтобы одно из щупалец смогло хлестнуть его по руке. В момент удара контуры щупальца проявились особенно четко. Оно прошло сквозь руку, не встретив никакого сопротивления, служитель закона взвыл от боли и выронил пистолет.

Собака перестала грызть свою жертву и начала двигаться в его сторону. Брошенное тело подростка бешено задёргалось, из него показались проклятые лианы.

Полицейский огляделся остекленевшими от страха глазами на происходящее и рванул в сторону роддома, стараясь не попасть в цепкие лапы лиан. Глеб с врачом подхватили его и затащили на территорию. Охранник как сумасшедший принялся запирать ворота с калиткой, единственной преградой от этого ожившего кошмара.

Мертвецы принялись осаждать забор, старики пытались погнуть прутья, а собака протиснуться через них. Для стариков всё закончилось плачевно, их пальцы не выдержали и оторвались. Пытаясь протиснуться сквозь железные прутья, череп дворняжки лопнул с отвратительным хрустом. Прозрачные отростки спокойно проходили и сквозь металл, но могли вытянуться лишь на небольшое расстояние от тела.

Подросток медленной, неуверенной походкой устремился к собратьям, его рот и губы шевелились, как при попытке произнести какие-то слова, но получались лишь жалкие стоны. На лице подростка выступила неумелая пародия на грусть.

Первым не выдержал Артем. — Что за хуйня здесь происходит? Это ебанные зомби! Мать их!

— Я думал, они дохнут от выстрела в голову! А этим хоть бы хны! — ответил полицейский. — Посмотрите на них! Что я сотворил с их лицами!

— Давайте лучше зайдём внутрь. Зомби это или что-то иное, но лишь от одного их вида становится не по себе. — Спокойному тону произнес доктор.

С улицы донеслись крики, хор криков. Показались бегущие школьницы, с которыми Андрей столкнулся на кладбище. Их лица были омрачены безумием. С ними бежали несколько мальчиков, разодетых точно так же, как и они, наверняка они просто собрались дружеской компанией и хотели весело провести сегодняшний день. Не тут-то было.

За ними довольно яростно, волоча ноги, гналась невероятных размеров женщина, возраст которой было трудно установить. Она была настолько жирной и круглой, что походила на воздушный шарик, наполненный протухшим жиром и готовый лопнуть в любую минуту. Кровь выступала на её коже вместо пота. Призрачные лианы оживлённо хлестали воздух, некоторые из них переплетались, образовывая подобия змеиных голов.

Один из мальчишек обернулся, это было плохим решением. Замешкавшись, он рухнул на раскалённый асфальт. Никто из компании бегущих даже не обратил на это внимания. Почти поднявшись на ноги, толстуха оказалась достаточно близко, чтобы одно из призрачных щупалец хлестнуло его по спине. Он издал такой же крик, как если бы горел заживо. Мертвая толстуха рухнула на него, похоронив бедолагу под своими складками жира.

Мертвецы у забора переключились на что-то доступнее. Старик со старухой, подросток и собака начали передвигаться уверенными рывками, лианы безумно били из стороны в сторону. Ловчее всех оказалась старуха. Одно из наиболее длинных щупалец, росших из нее, смогло хлестнуть по ногам одну из девчонок. У нее были ядовито-розовые волосы, жгущие глаза, лицо покрывал безвкусный макияж, делавший ее похожей на какое-то болезненно приведение, а всю эту нелицеприятную картину дополнял нарочито яркий гардероб, состоящий из порванной мини-юбки и футболки с какой-то криво нарисованной девочкой из японских мультиков. Падая, она схватила одну из своих напарниц по несчастью и утянула с собой. Та пыталась подняться, но хватка розоволосой была мертвой. Щупальца без остановки проходили через их тела, крики боли рвали душу. Остальные девчонки даже не обернулись, чтобы помочь своим подругам.

Из окон показался персонал и пациенты. Мертвецы обступили девчонок, как дикие звери свою добычу, их щупальца продолжали жалить их, пока тела не перестали слушаться своих хозяек, крики перешли в невнятное мычание. Мертвецы, казалось, начали покачиваться под эти звуки, словно пританцовывая. Это длилось недолго, они почти сразу принялись разрывать своих жертв. Упыри целились в животы, вскрывая их, как целлофановые упаковки, и с особой жадностью уплетали их содержимое.

Жирная женщина с трудом поднялась с мальчика. Вся его голова была в крови, а руки сломаны. Она наступила на его спину, продавив ее. Из рта пацана пошла кровь вперемешку с рвотой.

Компания свидетелей с болезненного смирения под жалобное мычание разрываемых школьниц удалилась с улицы. Первым, что сделал Борис, приказал забаррикадировать выход.

— Зачем? — спросил жирный мужчина. — Нужно звонить в полицию или лучше сразу в армию! Они должны быстро с ними разобраться. — В его голосе были слышны подавляемые нотки паники.

— Во-первых, лучше перестраховаться и перекрыть все выходы, мы не знаем, что они такое. Я не хочу рисковать! Во-вторых, я не думаю, что кто-то отправит армию на сообщение об оживших мертвецах, даже если об этом сообщит сам офицер при исполнении. Я прав? — Обращался он к полицейскому.

— Полностью! Вы полностью правы! Господи, что это за хуйня была? Оно прошло сквозь мою руку, и ее как будто током ударило, каждый нерв в ней звенит. Блять, до сих пор не слушается.

— Задерите рукав, я ее осмотрю. Хммм. У вас покраснение и небольшой отек. Есть зуд, офицер?

— Просто Иван. Да, чешется знатно и болит, болит невозможно.

— Попробуйте пошевелить пальцами.

— Блять! Не могу, док! Только мизинцем дёргаю. Видишь?

Пока внимание всех переключилось на Ивана Артем подошёл к Андрею с вопросом — Братишка ты как? Господи, на тебе лица нет! — Его глаза переливались обеспокоенностью и страхом. Получившийся оттенок был малоприятен.

— Все… все хорошо. Все хорошо. Не беспокойся.

— Мужик, ты бы себя видел. Ты трясешься, как осиновый лист. Давай я тебя в туалет отведу? Умоешься.

— Не не. У тебя и так много хлопот. Иди лучше к Адели. Ты ей нужнее. — Андрей хотел спровадить своего младшего братика. Страх за жизнь вот что победило депрессию, пускай на время, но это хоть что-то. Кровь гудела от вкаченного в нее адреналина. Природный наркотик, многие подсаживаются на него чтобы смириться с серостью. Но Андрей не был его поклонником, отходняки от него адские. Невыносимая усталость, все тело ломит, внутренние органы горят. В такие моменты просто хочется забиться в темный уголок и свернуться клубком. Не хочется видеть даже самых близких тебе людей, ни брата, ни родню…

— Родители!!! — Выкрикнул Андрей.

— Господи! Звони им быстрее! Они должны держаться от этого места как можно дальше!

Набрав их номер, раздались гудки, мучительно долгие гудки. Он с братом затаили дыхание. Внимание всех переключилось на братьев. И вот долгожданный ответ.

— Помогите! Господи, кто бы вы ни были, спасите! — вместо такого знакомого и родного голоса матери им кричал какой-то маленький мальчик.

— Эй, где владелец телефона? — Артем спрашивал спокойным тоном и одновременно выхватывая телефон. — Где ты сейчас находишься? Мы постараемся вызвать помощь!

— Это…это шос… шоссе! — еле вымолвил он. — Была пробка… Мы долго стояли. Я заснул. Меня разбудили крики. Чудовища, они вышли из леса. Это были звери, разваливающиеся на части. Они напали, стали нападать на всех. Мама и папа пропали. Я прячусь между машин. Этот телефон зазвонил в луже крови. Кровь, она тут повсюду. Чудовищ тут сотни. Люди тоже ими становятся. Я хочу к маме!

— Пацан прежде всего успокойся! Ты вид…

— Нет!!! — Раздался звук удара об землю и топот множества ног.

— Пиздец! Это просто пиздец! — по лицу Ивана побежали слезы.

Артем выключил телефон, по его лицу тоже заструились слезы.

Андрей хотел успокоить брата, но свет померк, и он провалился в сладостное небытие.

Сначала была тьма, сменившаяся ярким теплым светом закатного солнца. У Андрея перехватило дыхание, он оказался посреди африканской саванны. Вдалеке раздался львиный рык, и из травы взлетела стая птиц. Он не мог поверить своим глазам. С самого детства он мечтал здесь побывать и увидеть вживую носорогов и слонов, эти гиганты всегда его восхищали. Позади него раздался плач. Обернувшись, он опешил, рядом с ним стояло нечто среднее между человеком и обезьяной. Резкие черты лица и непропорционально длинные руки выглядели нелепо.

Это была женщина, судя по обвисшим угольно-черным грудям. Она стояла, плакала и издавала звериные завывания над своим умершим соплеменником мужского пола.

Андрею было её чисто по-человечески жалко, ему захотелось утешить ее. Неожиданно тело самца начало консультировать. Руки и ноги забились из стороны в сторону. Кровь заструилась из всех щелей и отверстий. Из плоти, как из плодородной почвы, пробились знакомые призрачные лианы. Самец поднялся и обнажил звериные зубы в дикой ухмылке. Самка убежала, издав невообразимый вопль. Самец медленно поплелся за ней.

Не понимая, почему Андрей пошел за ним, гибрид не обращал на него никакого внимания. Всё живое в неописуемом страхе убегало от ожившего ужаса, одна антилопа в страхе даже не заметила, как наступила на шею своего чада. Одна лишь большая кошка, напоминающая гибрид льва и тигра, не думая, набросилась на безмолвного монстра. Она повалила его, и огромные клыки впились в шею. В глазах кошки засверкала боль, как утренняя звезда. Кошка пыталась отпрыгнуть от твари, но щупальца были быстрее. Она забилась в адских муках, издала переполненный болью рык и умерла. Из её рта пошла пена.

Проклятый поднялся на ноги, голова комично весела на сломанной шее. Мертвец улыбнулся зловещей улыбкой и двинулся дальше. Андрей всё так же последовал за ним.

Он не заметил, как наступила ночь, потом день. Так прошло где-то дня четыре. От самца отваливались куски плоти, кожа рвалась, выпали все волосы. Андрей запомнил, как наступил на его отвалившееся хозяйство. Под конец от него остался еле волочащий ноги, обтянутый тонким слоем черного мяса безрукий скелет. Позвоночник не выдержал, и проклятый развалился на части. Щупальца какое-то время торчали из его костей, после чего быстро забрались в них и исчезли.

Стояла невозможная тишина. Не зная, что делать, Андрей побрёл дальше. Африканская степь постепенно перешла в бесконечную белую пустыню. Холодно не было, он не чувствовал, как ноги проваливались в глубокий слой снега. Начался невозможной силы буран. Так он бродил по этой безжизненной пустыне много дней, почти ослепший, как вдали начали проявляться нечёткие силуэты человеческих жилищ. Подойдя ближе, Андрей обнаружил кучу конусообразных домов, сделанных из звериных шкур и костей. Люди, облаченные в шкуры, носились туда-сюда, таща всё, что горело, в огромную кучу. Всем руководил шаман в отталкивающей маске из оленьего черепа, покрытой странными символами. Первой мыслью Андрея было, что он попал на какой-то языческий праздник.

Появились двое мужчин, что несли сморщенного, беззубого старика со впалыми глазами. Было достаточно быстрого взгляда, чтобы понять, что он был одной ногой в могиле. Они бесцеремонно кинули его в гору сухих веток. Шаман произнес что-то нечленораздельное и кинул зажжённый факел. Огонь вспыхнул с невероятной скоростью, поглотив ещё живого старика. Его крики оросили эту безжизненную пустыню, наполненную монотонными завываниями ветра.

Андрей хотел отвернуться от этого непотребства, как из тела старика появились чёртовы щупальца, а из его рта вырвалось нечто, напоминающее огромного черного червя. Тело пыталось подняться, и столпившиеся вокруг люди начали метать в него копья и кидать камни. Одно из копий пробило грудь старика, пригвоздив его к земле. Черный червяк издал отвратительный звук, не то крик, не то плач.

Буран начал усиливаться. Сцену поглотила белая пелена, превратившаяся в непроглядную тьму. Вдалеке возник свет. Свет в конце тоннеля, прекрасно, Андрей понял, что умер. Ничего не оставалось, как идти к нему. Путь был недолгим. Луч света оказался целой планетой, парящей в холодном мраке космоса. Андрей не мог отвести взгляда от этой красоты. Моря переходили в землю, а земля в горы.

Сфокусировав взгляд, он смог разглядеть огромный город, наполненный всеми цветами радуги. Люди носились туда-сюда, неотличимые от муравьев. Всё происходило как на ускоренной записи. Несмотря на суматоху, это зрелище было умиротворяющим. Это длилось недолго, с небес пошел черный дождь, и все, на кого он попадал, превращались в невообразимых чудовищ. Люди, звери, растения переплетались невозможными способами. Их искаженные тела немедленно принимались рвать и терзать всё, что движется. Это походило на ожившую картину Босха.

В другой части света, в чуть-чуть отличавшемся городе происходило то же самое. Зеленые леса стали коричнево-бурыми. Моря окрасились в черный, и из их почерневших вод поднялись огромные чудовища, с трудом выбирающиеся на землю. По всей планете разнеслась оглушительная песня боли и агонии.

Неожиданно его и планету накрыла тень. Пристальный взгляд сверлил его в спину. Он не осмеливался повернуться. На этом сон оборвался.

Когда Андрей проснулся, была уже ночь. Он лежал на стульях для посетителей. Вход в роддом был завален всем, чем только можно. Свет на первом этаже не горел. В окна бил свет уличных фонарей, своей работой они лишь подчёркивали липкую, удушающую ночь, заявившую свои права на этот мир.

— О, ты проснулся! А то тебе уже собирались череп проломить от греха подальше. Благо твой брат и Борис Исаакович встали на твою защиту. Борис — это врач, с которым ты полицая затащил.

На Андрея сверху вниз смотрел здоровенный охранник якутской наружности. Тени искажали его черты лица, делая их какими-то дикими.

— Сейчас на первом этаже никого, кроме тебя и меня, нет. Свет стараемся держать выключенным, чтоб их не привлекать.

— Их?

— Ну мертвецов. Выгляни в окно. Их там всё больше и больше. Люди не высовываются из своих домов, а эти штуки недостаточно сильны, чтобы сломать железные двери. У меня в квартире их вообще две! Но они всё откуда-то прибывают.

Глеб выглянул в окно. Ему снова захотелось провалиться в темное, теплое небытие. Их было не сотни, но приличное количество. Вспоминая, что они не умирали ни от падения с большой высоты, ни от кучи прямых попаданий в голову, они превращались в огромную непреодолимую проблему.

Из кожи была настолько пропитана кровью, что они больше походили на влажную, расплывчатую тень, чем на что-то осязаемое. Распухшие вены образовывали узоры, как на крыльях стрекоз. Глаза, впалые глаза мало чем отличались от грязных осенних луж. Спутанные, посидевшие у некоторых волосы были неотличимы от пыльной паутины.

Под хилым светом уличных фонарей колебания прозрачных лиан были подобны прекрасному танцу светлячков, сиявших неземнымицветами. От этого зрелища можно было забыть, что свое начало они брали из ходячей гнили.

— Не знаю, хватит ли нам еды на неделю. Тогда от этих тварей мало что останется.

— В фильмах обычно это всё растягивалось на десятилетия.

— В фильмах всегда врут! Это Деретники. Они долго не протянут. Походят тут, съедят всех, до кого смогут добраться, и сгниют.

— Кто?

— Эх, ну да! Прости. Мне о них бабушка рассказывала. Она много чего знала, её дед был шаманом. — Он встал перед окном и задумчиво смотрел на тварей, шествующих в ночи. — Я не верил в её сказки, но происходящее сейчас заставляет существенно пересмотреть взгляды на жизнь и мироздание. Не правда ли?

— Это да.

— У нас есть поверья об Абасах. Это злые духи. Они как ваши черти. Мы верим, что эти твари заложили в людях всё плохое что в нас есть и всё время подталкивают нас совершать злые поступки. Они могут принимать любой облик какой пожелают, но сделать нам толком ничего не могут кроме как напугать. Ну появится перед нами в форме какого нибудь чуда-юда, и все! Но иногда они получают возможность вселятся в тела. Обычно самоубийц или в людей, совершавших при жизни столь чудовищные поступки что их людьми то назвать нельзя. Тогда на свет появляется Деретник. Самое близкое к ним это те твари, которых вы подразумеваете под зомби. Не те, которые получаются в результате магии вуду, а как те из фильмов Ночь, Рассвет, День мертвецов. Демоны, сбежавшие из самой глубокой преисподней, алчущие всё время живой плоти.

— Вы не похожи на поклонника таких фильмов.

— Но интернетом я умею пользоваться. Так, на чем я остановился? Убить их никак нельзя. Только отсечение головы. Ну, они от этого не умрут, но без головы тело двигаться не будет.

— Это звучит не очень обнадеживающе.

— Дослушай. Благо мертвое тело не может выдержать Абаса и его силы, поэтому и гниёт намного быстрее, чем обычный труп. Так что недельку подождать, и всё будет хорошо. Они сами развалятся, и от них останется лишь куча зловонной гнили.

— Я так не думаю. Вы сказали, что они вселяются в самоубийц и плохих людей. Ладно, дед. Он выпрыгнул из окна, но он был уже укушен. И даже если допустить, что старуха умерла во сне и при жизни творила ужасные вещи, это не объясняет, почему пёс обратился. Что такого могла совершить дворняжка? А подросток? И все эти люди? И самое главное, в мифах были указания на эти прозрачные отростки?

— Нет, в мифах не говорилось об этих щупальцах, а также не говорилось, что эти гады являются во снах!

— Стоп, ты тоже видел эти сны? Три светила, океаны зеленой жижи?

— Нет! Мне такой хрени несусветной не снилось уж точно! Я оказался в своей деревне, в которой рос, было точь в точь как в детстве, но всё было странного цвета. Всё было слегка голубое и холодное. Стояла невозможная тишина, ты такую даже вообразить не можешь, я слышал стук своего сердца, и он был оглушителен. Не было никакого движения, ни дуновения ветерка, ни шелеста травки. Всё было застывшим, а воздух был плотным, как холодец.

— Представляю.

— Приглядевшись, я понял, что всё было каким-то неправильным. Дома искорёжены, деревья необыкновенно старыми. Я пытался пошевелиться, но тело отказывалось слушаться. Неожиданно я ощутил вибрации, казалось, они исходили от всего. Ты бы знал мое удивление, когда я понял, что служило источником этих вибраций. Растения. Трава, деревья, они все пульсировали и двигались. Это было настолько неправильно и противоестественно, но дальше стало только хуже. Растения начали пузыриться и таять прямо на глазах. Вся эта масса начала стекаться передо мной и формировать фигуру такой отвратительной и зловещей твари. Она была огромной, рядом с ней я чувствовал себя мышью. У нее была, назовем это ногой, хотя больше походило на ножку гриба, женское тело с грудями без сосков. Длинными руками, оканчивающимися четырьмя пальцами в виде таких же длинных ножей. Морда была гладкой, на ней был один огромный жёлтый глаз. Пасть отсутствовала. Вместо волос были щупальца, как у наших дружков с улицы. Она замахнулась, и я на этом моменте проснулся. Черт, честно думал, что просто самогонки перебрал. Обычно мне сны не снятся, а если и снятся, то точно не такие.

— Я думал, что у меня это было от лекарств.

— Возможно. Наши шаманы постоянно пьют всякие настойки, и от них нехило кроет. Как раз некоторые травы добавляю в самогон для улучшения эффекта.

— Хммм, слушай, может, эти твари уже посещали нас, но не в таком количестве. У всех народов мира есть сказания о живых мертвецах. Неспроста же всё это. Может, это заложенное в нашем генетическом коде? Страх перед тварями, существование которых противоречит здравому смыслу? И, возможно, все эти шаманы с помощью изменяющих сознание веществ действительно входят в контакт с мирами, лежащими за гранью возможного?

— Эй, эй, я просто охранник, пересказавший сказки старухи в маразме и развлекающийся самогонкой, от нее и не такое может привидеться. Не воспринимай меня всерьез, мне просто пиздец хочется верить, что эти твари скоро развалятся. Если это не так, то у нас и всего человечества большие неприятности.

— Будем надеяться на лучшее… эээ?

— Аман.

— Аман вы звонили в полицию?

— Понятное дело! Сети перегружены, ответа нет. Всем нужна помощь, а рук, как всегда, не хватает.

— А интернет работает?

— Да, но в нем нет ничего полезного. В основном крики о помощи, гипотезы, чем это может быть вызвано.

— Это только у нас или?

— Везде то же самое, что и у нас. Сейчас сотни тысяч видео поступают ежеминутно. Мне попалось видео из Америки, где куча людей застряла на крыше торгового центра и кричит о помощи. Была запись с видеокамеры полицейской машины. Они остановились, чтобы помочь человеку, которому было плохо. Ну, пока они вызывали скорую, их окружили мертвые бомжи и разорвали.

— Боже!

— Была видеозапись, в которой мертвый слон в Индии бегал по улицам, давя людей. Знаешь, головы действительно лопаются, как дыни. Ещё был видос из Китая всего на пару секунд. Снимали Пекин. Он весь в огне, буквально все.

— Господи!

— А еще Игоря Прокопенко взяли вести новости, освещающие всё это говно. Смотря на улицу, его передачи теперь кажутся не такими уж бредовыми.

Андрей не знал, что и сказать. Всё происходящее выходило за любые рамки разумного. Хотел задать ещё один вопрос, но его прервал женский крик, раздавшийся со второго этажа. Переглянувшись, двое мужчин рванули с места.

………..

За несколько минут до.

Аделю пожирал страх, хватало беременности со всеми ее трудностями и осложнениями, а теперь, когда она должна была привести в этот мир новую жизнь, мертвым надоело лежать в земле. Не в такое время хочется растить ребенка, это и в обычное было трудно, а теперь? Теперь она лежит в полумраке, раскаленный воздух обжигает легкие, ещё как назло для нее не нашлось места на третьем этаже, на этаж ближе к мертвым.

Артем как заворожённый стоял у окна и наблюдал за нечистью, разгуливавшей по улицам. Аделю мучил вопрос, как ее мужу удавалось смотреть на них, на эти исчадья ада, на ходячие воплощения смерти. Только от одного их вида ее стало тошно, а одна из медсестер не выдержав, упала в обморок. Все переносили случившееся по-разному.

В соседней палате семья залетевших малолеток без остановки орали друг на друга. Небольшая съёмочная команда тоже была не лучше. Режиссер и звуковик постоянно спорили друг с другом, а моложавый оператор с момента появления мертвецов стал снимать абсолютно всё. Уродец заглядывал даже к ней в палату, благо Артем быстро его выгнал. Полицейский, расстреливавший мертвых, закрылся в туалете и без остановки рыдал.

Ребенок начал толкаться. За короткое время появления мертвецов Аделя уверовала в высшие силы и начала неумело молиться им о здоровье своего чада.

Наблюдая из окна за мертвецами, Артем пытался понять, как эти чёртовы твари могли ходить. Он хотел занять свою голову чем угодно, только бы не размышления о том, что случилось с родителями. Ситуация требует, чтобы он был сильным и сохранял ясность ума. Он не имел права раскиснуть в самый ответственный момент, а вопросы из разряда, — Что, если? — этому только способствовали. Поэтому нужно было думать о чем угодно. Например, почему эти ебучие твари поднялись.

Причиной наверняка служили эти призрачные щупальца. Человек и всё живое — не более чем набор очень сложных и комплексных химических реакций, и им как-то удалось заставить их работать на себя. Правда, не слишком удачно. Кожа мертвецов, пропитанная кровью, отваливалась большими кусками прямо на глазах.

Колыхание лиан, казалось, были наполнены скрытым смыслом. Артем начал замечать еле уловимые паттерны. Иногда мертвецы останавливались рядом друг с другом, и их щупальца переплетались между собой. Это было по-своему завораживающее действие, преисполненное каким-то странным эстетизмом.

Вот разорванная школьница, из живота которой вываливались внутренние органы, встала рядом с собакой, которая выглядела уж совсем плохо. Артем был убежден, что твари так общались. И если дела обстояли именно так, то они оказались ещё глубже в дерьме.

На секунду ему показалось, что в воздухе мелькнуло размытое чёрное пятно. Артем прижался к окну, стараясь вновь заметить странный объект. Бац! У Артема чуть сердце не выпрыгнуло из груди. В окно ударилась ворона. Вся взъерошенная, она исчезла так же быстро, как и появилась. Стало интересно, а всё ли, что было живым и умерло, восстаёт?

От раздумий Артема отвлёк женский крик из соседней палаты. Истошный, преисполненный болью. Он бил по ушам и рвал барабанные перепонки. Неужели одна из тварей пробралась внутрь?

— Жди здесь!

— В моем положении только это и остаётся. Артем, прошу буть осторожен!

В коридоре царил полумрак, тени безостановочно плясали на стенах. Дверь в соседней палате была распахнута, из нее бил яркий свет. С такими криками уже было все равно, обратят на это место мертвые внимание или нет.

Артем вспомнил, что в палате лежала беременная школьница, снимающаяся в реалити шоу. Нутро подсказывало ему, что сейчас на планете никто бы не стал такое смотреть.

Вокруг койки столпилась куча народа. Родители девочки, огромного жирного борова и не менее жирной коровы, хотя нет, сравнение этого с этими животными было оскорблением самих животных. Врач, с которым Андрей затащил копа, чёрт, он совсем забыл про брата, потом нужно будет спуститься проверить, как он. И съёмочной команды, состоящей из низенького режиссёра, судя по манере стоять отрешённо, высокого подростка, не выпускающего из рук камеру и которого пришлось спровадить из Аделиной палаты и используя медот исключения, молодая, несуразная девушка, покрытая кучей кривых татуировок, была звукооператором.

Вновь волна криков, она исходила от агонизирующей школьницы. Пот лился настолько обильно, что кровать была влажной. В зеленых глазах читалось неверие.

— Вытащите его из меня! Доктор! Вытащите! Он жрет меня изнутри! Будь ты проклят, Вась! Уебанный, сраный!

— Ничего не понимаю! Я ввел убойную дозу обезболивающего.

— Доктор, блять, помогите моей дочке! Вы что, не видите что с ней! Диана дорогая с тобой всё будет хорошо, мы ноги этим врачам переломаем, если нет! — чуть ли не крича, произнесла мать, она была на грани истерики.

Диана схватилась за свой живот, который начал пульсировать и колыхаться. Между ног появилось огромное мокрое пятно, отошли воды.

— Так, так, кто-нибудь, позовите медсестер с третьего этажа, они мне нужны.

Диана стиснула зубы так, что пошла кровь, которая начала смешиваться со слезами. Новый крик, на этот раз последний. Она рухнула на кровать, как кукла, зеленые глаза потухли, с щек пропал румянец, губы обнажили слегка кривые зубы. Ошарашенный доктор проверил пульс и дыхание.

— Соболезную. Этого не должно было произойти. Наверное, это произошло из-за мертв…. — он не закончил фразу.

Николай облизнул губы, заснять смерть было несказанным успехом. Кадр получался потрясающим.

Из живота малолетней шаболды, подобно молодым росткам, пробивающимся на свет божий из земли, показались эти странные щупальца. Наконец он сможет заснять их вблизи. От такой возможности у него встал, наконец-то он побудет художником, а не каким-то жалким наемным рабочим.

Часть щупалец потянулась к врачу, другая к чете Водкиных. Все одновременно отпрянули от бездыханного тела.

— Срочно найдите, чем я могу проломить ее голову или отпилить ее!

— Вы не будете делать с моей дочкой! Вы с ней ничего не сделаете, мать вашу! — Это то, что было нужно Николаю, дешёвая драма. Владислав Водкин не отличался сообразительностью, очередной жирный алкаш с подходящей фамилией. На дочь ему было глубоко насрать, а вот засветиться на телеэкране и получить солидную, по меркам такого алкаша, сумму. Это был предел мечтаний. Галина Водкина была такой же, жирная, никчёмная стерва. Дочка тоже была не подарок, Диана полностью пошла в своих родителей, её мозговых способностей хватало только на сидения в социальных сетях и тусовках с малолетними наркоманами, где она как раз и нагуляла себе пузо. Не ребенка, а именно пузо, только по её внешнему виду можно было сказать, что ребенку пизда. Черт, понабрался у нее. Почти весь материал с Дианой пришлось цензурить, дошло до комичного, каждое второе слово пришлось запикать. Ну ничего теперь он получит шедевр, несколько месяцев мучений не прошли зря.

В палату ворвались двое мужчин, длинноволосый и охранник, Николай не знал их имён и нужно ли было их знать? Просто расходный материал!

Тело Дианы начало шевелиться, между ее ног забился кровавый ручей. Все тело напряглось и начало содрогаться. Щупальца из живота забились сильнее. Из каждого возможного отверстия в теле пошла кровь.

— Доченька!

— Нет, не смейте к ней подходить!

Из тела Дианы, как гнойники, отовсюду начали появляться эти прозрачные лианы. Одно из них, метаясь из стороны в сторону, случайно прошло сквозь шею Галины. Та схватилась за горло и с непонимающей физиономией рухнула на пол. Тело Дианы перестало консультировать, она села и быстро осмотрелась своими наполненными кровью глазами, комнату и бросилась на доктора. Тот собрался отпрыгнуть от нее, но лианы оказались быстрее и ударили его по спине и ногам. Крича в агонии, он рухнул, после чего эта тварь вгрызлась ему в лицо и начала выдавливать ему глаза. Николай навёл объектив камеры на это, он был обязан сделать крупный план поедания лица.

Охранник только собирался ринуться спасать товарища, как чертов длинноволосый остановил его. Столько бы драмы упущено, старый друг бросается на помощь товарищу. Длинноволосый еблан, надеюсь, твоя смерть будет мучительной. Черт. Николай начал корить себя за то, что отвлекся. Диана вырвала довольно крупный кусок из щеки доктора, все глубже погружая свои мертвые пальцы в его глаза. На фоне этого Владислав прижимал к себе бездыханное тело жены. В его глазах открылась истинная бездна отчаяния.

С телом доктора тоже начал происходить процесс воскрешения. На лице Дианы промелькнуло подобие разочарования.

Неожиданно к песне боли добавился новый инструмент. Тело Галины даже не успело остыть. Призрачные щупальца, как колья, проходили через тело Владислава. На его лице читалась немая мольба о помощи.

До Андрея дошло, что ситуация патовая. Отсюда нужно было уносить ноги.

— Аман, эту семейку не спасти. Нужно их здесь забаррикадировать.

— А? Ага. Хватаем уебка с камерой, нельзя оставлять его тут!

Николай не обращал на них никакого внимания, получившаяся картина была идеальной. Одержимые тела доктора, Дианы и Галины принялись рвать Владислава, не есть, а именно рвать. Они напоминали детей отрывающих пойманному, беспомощному жуку лапки. Тело Дианы обернулось и подмигнуло в камеру. У Николая побежали мурашки по телу, тварь понимала, чем он тут занимается, даже щупальца начали позировать, скручиваться в самые странные и вычурные формы. Они сливались, образовывая лапы пауков, головы фантасмагорических змей, искаженные пародии на человеческие руки.

Неожиданно его схватили охранник и длинноволосый и потащили из палаты, он чуть не выронил камеру. Он пытался бороться, но страх повредить камеру, остудил его пыл. Ничего, сегодня ночью должно произойти ещё много чего интересного.

Аделя не понимала, как действовать, сейчас она ничем не отличалась от статуи. Свешанные с койки ноги касались холодного пола. Из соседней палаты раздавались крики и звуки борьбы. Оцепенение разрушил звук удара чего-то мягкого об окно. Осторожно подойдя к нему она ахнула, на нем было приличных размеров пятно темной крови, медленно стекавшей по стеклу. Но это непонятно откуда взявшееся пятно было наименьшей проблемой, мертвецы перешли в наступление.

Мертвецы начали подбирать всё, что им попадется под руку, и использовать в качестве оружия. В ход шли камни, палки и прочий мусор. Бились окна, срывались решетки, и гнилая волна бешеным потоком заполняла первые этажи домов. Живых вытаскивали на улицу и забивали, как скотину.

Движения некоторых изменились, исчезла дерганость, теперь в них были еле уловимые нотки насекомых. До людей им было далеко, но эти твари быстро учились. Призрачные лианы тянулись к небу и напоминали натянутые нити кукловода, всё это походило на невероятных размеров кукольный спектакль, в котором человечество невольно приняло участие.

Неожиданно по ушам ударил гул сотни хлопающих крыльев и вороньего карканья. Весь небосвод заполонили сотни, тысячи птиц, их было так много что своими телами они скрывали небо от глаз. Могло ли появление мертвецов вызвать настолько огромную миграцию, нет не миграцию, настоящий исход?

Аделя стояла, разинув рот, когда в окно последовали новые удары. Обезумевшие птицы спасаясь от невиданной угрозы, наводя перед собой ничего, превращались в живые снаряды. По стеклу побежала паутина из трещин. Комнату окатил дождь из кровавых осколков, обдав Адели. Куски стекла впились в кожу. К ее ногам упал искорёженный комок плоти, понять, что это был голубь, можно было исключительно по серым перьям, которые не успели впитать кровь.

С разбитым окном палату наполнил концентрированный отвратительный смрад, сгнивший почти до состояния жижи мяса. Вместе с ним влетела ворона, точнее то что от нее осталось. Голова болталась на сломанной шее, нижняя часть клюва висела на хряще, больше половины перьев отсутствовало, живот был разорван и из него вываливались внутренние органы, которые превратились в тёмно-зелёную кашу, а вишенкой на этом аппетитном торте служили прозрачные лианы, которые теперь были не такими уж и прозрачными. Теперь это были не слабые размытые силуэты, а ожившие тени.

Смерть, летящая на крыльях ночи, метнулась в сторону Адели, она рухнула на пол и издала самый громкий крик, на который были способны её голосовые связки. Щупальца проходили сквозь плоть, не встречая никакой преграды, ощущение от них было такое, словно через мышцы и кости пропустили раскалённую колючую проволоку, а хиленькие лапки царапали кожу.

Артем, Андрей и Аман ворвались в палату. Увидев, как мерзкая тварь атаковала его любимую, Артем переменился в лице, он стал походить на какое-то дикое животное. Подбежав, он схватил ворону голыми руками оторвал ее крылья, после чего, словно обжегшись об раскалённый металл, швырнул колышущееся тельце об стену. Остатки вороны медленно сползли на пол, щупальца яростно хлестали воздух.

— Руки, сука, руки, они, блядь, горят! Бляяяя! — прорычал сквозь зубы Артем. От боли пошли слезы и выступил холодный пот. Все тело трясло, да так, что он еле обернулся, чтобы посмотреть, все ли в порядке с его любимой. Аделя лежала спиной на полу, хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, глаза закатились.

— Помогите! Помогите её! — Истерично прокричал Артём.

— Успокойся, парень! Андрей, хватай её за ноги и понесли на третий этаж.

Андрей кивнул. Только собираясь взять Адели, мужчин остановил автомобильный гудок, доносящийся с улицы.

— Военные! — воодушевленно произнес Андрей.

— С чего ты взял? Может, это кто-то из земляков смог прорваться к машине. Хотя мы не видели никого проезжающего мимо нас с момента начала этого пиздеца.

Первым к окну подошёл Артём, его перекосило от запаха, а глаза расширились от удивления.

— Парни, у нас проблемы.

Увиденное в окне заставило Андрея и Амана потерять дар речи. Первым послужил дождь из мертвых и умирающих птиц. Одержимые бросались на своих ещё живых собратьев и терзали их прямо в воздухе. Хватало одного случайного касания щупальца, чтобы птица разбилась о землю агонизирующим камнем.

Второй являлась пожарная машина, направляющаяся в сторону роддома, это могло послужить лучиком света в этом царстве мрака, если бы не то, что на месте водителя сидел очередной труп. Вел он машину не очень аккуратно, но по возможности старался не задевать своих собратьев, заблаговременно предупреждая их серенадой из автомобильных гудков.

Мертвая толпа разошлась, освобождая путь. Машина на полной скорости влетела в забор, повалив его. От удара уже и так плохо выглядящего водителя бросило через стекло прямо на асфальт. Куски лица повисли на черепе, большая часть зубов отсутствовала, нижняя челюсть оторвалась, голова лопнула, внутренние органы вываливались из торса, но даже в таком состоянии он продолжал двигаться в сторону здания. Личный легион смерти ринулся на штурм оплота жизни.

— Больно! Дышать трудно, горю, всё горит! — еле слышно простонала Аделя.

— Берем её и тащим на третий этаж, и там всё на хуй баррикадируем, — твердым голосом произнес Аман.

Андрей схватил Аделю за ноги, Аман — за руки. Только начав ее поднимать, Аман завопил от боли. Через его ноги проходили щупальца, появившиеся из останков мертвого голубя, которого мужчины не заметили. Аделя упала головой об пол.

— Бляяяя! Сука! — Аман со всей силы врезал ногой по остаткам голубя, что те, как футбольный мяч, отлетели к стене.

Снова отличный кадр. Жестокость к животным всегда вызывала у зрителей прилив негативных эмоций. Николай ликовал, ещё больше материала. Если он выберется отсюда живым, его никчёмная мать и идиот-отец наконец поймут, что он не просрал свою жизнь на бесперспективную профессию. Они наконец-то поймут. От съемки его отвлёк звук ломающейся двери. Мертвецы в соседней палате неудержимо рвались на свободу. Их щупальца спокойно проходили сквозь дверь, но они были намертво привязаны к телам, из которых росли. Несколько лиан сформировали нечто, напоминающее голову одновременно насекомого и ящерицы. Эти отвратительные фасеточные глаза смотрели прямо в душу. Тварь облизнула свои жвала.

— Съеби с дороги! — С этими словами Николай с силой толкнул мужа беременной дивахи. Он чуть не уронил свою драгоценную камеру, ее повреждение было для него равносильно отсечению руки. Следом был сильно хромающий охранник, по его лицу было видно, что каждый шаг давался ему с боем, при этом он умудрялся нести женщину, держа ее за руки. За ноги нес длинноволосый. Чёртов мусор, надеюсь, вас сожрут, подумал про себя Николай.

Раздался громкий треск. Обернувшись, душа ушла в пятки, отлетел приличный кусок двери, треск, ещё один. Из образовавшейся дыры показалось лицо Владислава, точнее, то, что от него осталось. Посмотрев на Николая своими глазами, наполненными алой тьмой, он с двойным упорством продолжил ломать дверь. Выбить ее мешали несколько паршивых на вид диванов и несколько стульев, заброшенных на них.

Мочевой пузырь был готов лопнуть. Одежда, пропитанная потом, стала второй кожей. Николай пытался двинуться с места, но всё тело стало как камень. Ещё один кусок двери отлетел, рука Владислава превратилась в окровавленную культю, остатки пальцев висели на лоскутах кожи.

Парни успели скрыться на лестнице, а Николай всё ещё стоял как вкопанный. К Владиславу присоединились остальные члены его новоиспечённой семьи. Им удалось проделать дыру довольно приличных размеров. Первой из неё показалась Диана, она, как гусеница, начала выползать из неё, острые края вонзились в её живот, она, не обращая на это внимания, продолжала свой неуклюжий побег.

Наконец в мозгу Николая что-то щелкнуло, и он, наведя перед собой ничего, ринулся к лестнице. За дверью его ждал неприятный сюрприз. Трупный смрад ударил в нос, а источником ему служило мертвое шествие, поднимавшееся по лестнице. Это был парад разложения, гнили и тления. Отслаивающаяся кожа серого цвета, отваливающиеся ногти, вздутые вены, глаза, замутнённые алой тьмой, черные выпадающие зубы и истлевшая, как и их хозяева, одежда.

Эту процессию возглавляло нечто, уже мало походящее на человека, нельзя было понять, чем оно было при жизни, мужчиной или женщиной, почти вся плоть превратилась в черную пузырящуюся жижу, напоминающую мазут, из одежды присутствовали только штаны или джинсы, они подверглись тому же процессу, что и плоть, поэтому также почти полностью растворились и слились с ней. От лица и глаз ничего не осталось, лишь голый череп с пустыми глазницами, заполненными шевелящейся, дрожащей тьмой, тьмой, смотрящей прямо в душу, разрывая её на бесчисленное множество кусочков и обнажая истинную натуру Николая. Он не был слугой искусства, которым он так себя рьяно мнил, не великим творцом, лишь жалким, самовлюбленным и таким же слепым куском дерьма.

Ветвистые щупальца сформировали вызывающие отвращение руки, которые, как собака-поводырь, тянули мертвеца в сторону Николая, чтобы утащить его в самые темные и глубокие закоулки ада. Тварь раскрыла свою пасть и издала звук столь чудовищный и противоестественный, что ни одно живое существо не должно такое слышать. Оно лишь отдаленно напоминало низкий, хриплый стон, доносящийся откуда-то из глубин влажной земли.

Мочевой пузырь не выдержал, на джинсах с невероятной скоростью разрослось темное пятно. Николай, не задумываясь, швырнул свою драгоценную камеру прямо в лидера орды. От удара и так державшееся на соплях тело развалилось на части, окончательно превратившись в лужу зловонной гнили. Мертвая орда устремилась на обидчика.

Все пути к отступлению были перекрыты, лестница больше напоминала бочку с сельдью, по коридору к нему приближалась чета Водкиных, раскинувшие свои щупальца, словно сети. Под ногами Дианы растекалась огромная лужа крови, её живот шевелился. Метая головой из стороны в сторону, он рванул в единственное доступное место, туалет. Захлопнув за собой дверь, его глаза расширились от ужаса. Унитазы исторгали из себя неисчислимое число крыс или, скорее, то, что раньше было крысами. У большей части шерсть полностью слезла, обнажив раздувающуюся, деформированную, морщинистую плоть. Павел валялся на полу, облепленный ими. Они заползали ему в рот и с невероятной жадностью грызли глаза. Он хоть и был хреновым режиссёром и руководителем, но такой судьбы Николай ему точно не желал. Ангелина, звуковик, жалась на подоконнике, сейчас ее кричащие о крутости и независимости татуировки смотрелись особенно нелепо.

Когда Николай был маленьким, ему хотелось завести домашнее животное, мышь или крысу, их он считал милыми и не требовали за собой тщательного ухода, но родители были категорически против. Теперь он был с ними согласен.

Павел перестал дёргаться, на него уставились сотни алых глаз вперемешку с пустыми глазницами, и потянулось бесчисленное количество тёмных усиков. Неожиданно всё тело пронзила неописуемая боль, опустив глаза, Николай издал нечеловеческий вопль. Через дверь и его тело проходили эти чёртовы лианы. В адских судорогах он рухнул в море отвратительно мягкой, обжигающей тьмы.

Первым поднялся Павел. Хоть у него с Николаем и отсутствовали глаза, но не услышать, как это нечто жалко визжит, было нельзя. Они быстро разделались с Ангелиной. Николаю досталась верхняя половинка, он с особой жадностью вгрызался в то, что Ангелина имела смелость называть грудью, мяса не было, только безжизненная ткань и кожа. Ему стало грустно, груди этого вида казались аппетитной частью, к сожалению, приступить к остальным частям не получилось, ее плоть довольно быстро стало приютом очередного сородича. Теперь им следовало присоединиться к веселью, творящемуся на третьем этаже.

……..

Мужчины обливались потом, спертый воздух убивал. Андрей, Аман и Иван только закончили баррикадировать выход на лестницу, как через стулья, столы, пару диванов и каталки под аккомпанемент глухих ударов начали просачиваться черное нечто. Теперь это были не хлипкие щупальца или лианы, а невообразимые, чудовищные черви, жиревшие на мертвечине и сбежавшие из пучины морской. Мужчины отпрянули в ужасе.

— Это их сдержит?

— Хуй его знает, Андрей! От этих уродов можно ждать чего угодно!

— Ты как? На тебе лица нет!

— Нет таких слов описать, как мне хреново. Мне раскаленные угли в ноги засунули. Вот самое близкое, как это можно описать. — Еле промямлил Аман, его всего трясло. Удивительно, как ещё мог стоять.

— Хех, а я свою руку уже давно перестал чувствовать. Сначала всё тоже горело, а теперь…теперь нечего, кусок мяса. Посмотрите на нее. — Рука была в ужасном состоянии, распухшие вены вперемешку с огромными волдырями были неотличимы от картины абстракциониста. — Бля, я не хочу становиться инвалидом, не хочу становиться бесполезным!

— Эй, эй, Иван, успокойся, всё будет хорошо. Надо просто продержаться. Это всё началось сегодня днём, а часть этих уродов выглядят как куски ожившего говна. Сами развалятся, а остальных добьют военные. — Этими словами Андрей в большей степени пытался успокоить себя, а не Ивана. Страх, страх вернулся, когда все эмоции подавлены, эта скотина становится сильнее, подпитывается безнадежностью. А ее можно было почувствовать в воздухе, она становилась почти осязаемой. Её отчётливый след можно было увидеть в лицах всех, кто находился на этаже. Андрей ощущал его из печальных взглядов, от этого становилось ещё хуже.

Треск, отчётливый треск. Обернувшись, Андрей ощутил всю полноту отчаянья. В двери показалось лезвие топора.

— Вы издеваетесь? Быстро уходим! Запирайте и баррикадируйте двери!

— Как будто это поможет!

— А что нам ещё остаётся делать?!

От зарождающего спора мужчин отвлёк истошный женский крик. Из туалета выбежала медсестра, облепленная крысами, они походили на огромные гноящиеся язвы. Одна из крыс пыталась забраться ей в рот. Из двери начал медленно расстилаться ковер из крыс. Поднялся хор из криков, живые стали прятаться по своим норам в отчаянной попытке спастись.

— Нет, нет, нет! Этого не может быть, этого просто не может быть!

— Успокойся!

— Бля, бля! Артем! — Андрей рванул с места в поисках брата. Врачи отнесли его в одну из палат. К сожалению, он не запомнил, в какую, был слишком поглощён пустой тратой времени, как создание баррикады. Ему в спину кричат остановиться, помочь, он остаётся глух к этому. Перед глазами плывет туман, он ничего не ведёт, мозг переводит организм в режим выжить любой ценой. Он не замечает, как давит крыс, не боль от их маленьких щупалец, не ведёт испуганных лиц женщин и врачей, когда он врывается в палаты.

На четвертый раз ему везёт. Полуживой Артем стоит на коленях, поглаживая темные, как ночь, волосы Адели. Раньше Андрею они казались чарующими, но сейчас не вызывали ничего, кроме отвращения.

— Брат, вставай, нужно валить!

— Хм? А это ты. Андрей, у меня к тебе просьба.

— Да, да, давай потом! Они могут оказаться здесь в любую секунду!

— Бери Аделю и беги.

— Что?

— Беги!

— Я тебя не брошу!

— Я руки и ноги горят, в глазах сплошная рябь. Я попробую задержать этих тварей, а ты беги.

— Блять, куда? Если они сюда прорвутся, то значит они могут ворваться куда угодно.

— Неважно. Брат, прошу, ради всего святого, помоги! Я не знаю, что делать! — Артем зарыдал, настолько горьких слез Андрей никогда не видел. Сердце разрывалось.

…….

— Вернись, твою мать! Андрей!

— Забудь про него. Лучше думай о нас. Что делать?

— Что делать? Что делать? Пиздить этих упырей! — С этими словами схватил ближайший стул из баррикады.

К нему медленно подползла одна из крыс, у нее отнялись задние ноги. Аман со всей дури треснул по ней стулом. От грызуна осталась куча потрохов, в которых продолжали шевелиться щупальца. Подступали ещё крысы, и Аман с невозмутимым лицом принялся их давить.

Ивана был впечатлён, глаза метались из стороны в сторону в поисках подходящего для его состояния оружия, но это быстро отошло на второй план. Мертвецы превращали дверь в щепки. Плоть на некоторых превратилась в пузырящуюся массу, медленно стекающую с костей, из-за этого у них застыла восковая маска агонии. Мертвец с топором открыл свой рот и в попытке издать адский стон из него изрыгнулась кровавая масса.

У Ивана от этого зрелища свело желудок, за время работы он повидал много мерзости, но было что-то неправильное в блюющем трупе. За это секундное замешательство Иван заплатил слишком дорого, несколько червей соединились в огромное подобие паучьей лапы и ударили ему прямо в грудь. Знакомое жжение распространялось по груди, хотелось кричать, но это желание быстро прошло, теперь был лишь туман в глазах и безразличие ко всему.

Аман давил крыс с такой яростью, что даже не обратил внимания, как бездыханное тело Ивана рухнуло. Он остался единственным живым в этом холодном коридоре. Все заперлись в кабинетах и ждали своей незавидной судьбы. Ноги продолжали гореть, руки немели. Хотелось всё бросить и просто упасть, но кто, если не он, даст этим пидорам просраться? Медсестра, которую грызли крысы, стала подниматься, кажется, её звали Лена.

Всей своей мощью толпа мертвецов снесла баррикаду. Мертвец с топором попер прямо на Амана. Было сложно понять, кем он был при жизни, вся кожа сползла, оголив плавящиеся мышцы, но то, что паскуда была сильной, это точно. Аман еле успел прикрыться стулом, удар чуть его не повалил, это сделали щупальца.

— Подавитесь, суки! Подавитесь! Я вас даже с того света всех переебу!

Мертвецы навались толпой, не давая и шанса. Костлявые пальцы и беззубые рты принялись с особым трепетом мучить плоть. Они должны были торопиться, эти никчёмные тела слишком быстро приходили в негодность. Мертвецы были настолько увлечены своим делом, что тот, кто занял тело Амана, был знатно раздосадован, ему, в отличие от остальных собратьев, досталось куча мусора. От головы осталась только нижняя челюсть, сломанная грудная клетка и правая культя, бывшая рукой, которой даже пошевелить не удавалось. Щупальца недовольно завибрировали.

Один из ходячих, маленькая девочка лет восьми с отсутствующим лицом и вспоротым животом, она взялась за культю и потащила бедолагу за собой. Одна из крыс забралась на грудь, чтобы бесплатно прокатиться. Под натиском усопших палаты были не более чем конфетами, а двери — красивыми фантиками. Из первой палаты выволокли беременную женщину и врача. Второго разорвали сразу, а с первой общественным голосованием было решено поиграть. Девочка подтащила своего нового друга к истошно кричащей беременной женщине. Огромный живот, покрытый растяжками, был быстро разорван, а кричащий ублюдок разделён между товарищами. Девочке удалось вырвать глаз и гениталии нерождённого. Глаз был ласково засунут в горло Амана, лианы довольно колыхались.

……

Андрей с ноги открыл дверь, из-за этого он чуть не потерял равновесие, Аделя жалобно хмыкнула у него на руках. Артем плелся за ними.

Андрей растерянно огляделся по сторонам, лучше бы он этого не делал. Покойники разрывали на части Ивана и Амана, задирали кожу, отрывали мышцы, вытаскивали органы. Всё это сопровождалось неописуемыми всхлипами и причмокиванием. Остальные трупы, которым не повезло протиснуться к пирушке, ломали двери в попытке добраться до свежего мяса. Орда крыс положила свой взгляд на мясо, которое было доступнее.

— Беги!

— Но, но как же ты?

— Беги, кому говорю!

И Андрей побежал, у него не было плана, не было ничего. Единственное, что ему оставалось, — это бежать до конца этажа и выброситься с Аделью в окно. Это было лучше, чем быть растерзанными на части. Было тяжело, мышцы гудели, задница сжалась, яйца сморщились. Желание обернуться было невероятным, но понимание, что, кроме смерти и сцены, как его брата разрывают на части, останавливало от этой ошибки. Вот поворот. Он уже видел спасительное окно, теперь вся надежда была на гравитацию. Если нырнуть головой вперед, шансов на безболезненную смерть было больше.

Тут прямо перед лицом распахнулась металлическая дверь, из нее вышла доктор, маленькая старушка. Она посмотрела на Андрея таким печальным взглядом, в нем читались горечь и тяжесть всего мироздания. Это длилось всего мгновение, после чего она побежала к окну, что смотрелось немного комично, и, только открыв его, на нее набросился ворох ворон, первым делом они принялись выклевывать глаза. Их довольное карканье разносилось по коридору.

Андрей хотел бежать назад, но за ним уже была армия крыс. Не думая, он молнией влетел в дверь. Времени обходиться с Аделью по-человечески не было, поэтому он чуть ли не швырнул ее на пол. Одна из крыс почти пробралась в комнату, как Андрей со всей силы захлопнул дверь. Крысу перерубило надвое. Тварь отказывалась сдаваться, она издала мерзчайший из возможных писк, а ее щупальца жадно потянулись в сторону Андрея. Сладкое чувство от дробящихся под ботинком костей было омрачено острой болью от проходящих сквозь тело щупалец. Когда от крысы осталась лишь каша из ошметков, порождения тьмы продолжали жадно тянуться в сторону живых. Также они начали проходить сквозь низ двери.

В глазах рябело, дышать было невозможно. Аделя болезненно вздыхала. Обернувшись, осмотрев комнату, Андрей понял, в какой заднице он оказался. Комната с единственной металлической дверью была палатой новорожденных. Он насчитал семь детей. Их кроватки располагались вдоль левой стены. С правой стояло какое-то медицинское оборудование. Младенцы начали просыпаться и плакать, на это стали накладываться истошные женские крики.

— Заткнитесь! Господи, заткнитесь!

Голова разрывалась, Андрей чувствовал, как его мозг разжижается и готов в любую минуту начать вытекать из носа и ушей. Ноги дрожали, подкашивались, теперь было понятно, какую боль Аман и Иван испытывали. Повезло, что его зацепило не так сильно, как их.

Нужно было действовать, неизвестно сколько твари будут возиться с остальными, но судя по крикам это продлиться не долго. Окна были затемнены, а желания открывать их уже не было. Андрей схватил ближайший стоящий к двери бокс или как эта хрень называется и подкатил его к двери. Глаза заливал пот. С каждой секундой становилось трудно дышать. Весь мир поплыл, а звук отключили. Последней мыслью была что мрак очень не вовремя раскрыл свои объятия.

Говорят, что чем дольше смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя. Это произошло с Андреем, к сожалению, для него не в фигуральном смысле. На этот раз он не провалился в пространственный суп или в бессознательную тьму. Это была бездна, всё время бурлящая и скользящая бездна. По ушам бил пробирающий до дрожи неописуемый смех. Перед ним возникали образы знакомых и дорогих ему людей, исковерканных самыми невероятными образами. Хотелось блевать, но у него не было рта. Все эти агонизирующие лица начали смешиваться в одну невероятных размеров морду невероятной одноглазой твари. Её огромный, сверкающий, как драгоценный камень, глаз смотрел на него, не отрываясь. Тварь начала облизывать свои зубы, неотличимые от наконечников копий. Раскрыв свою пасть, оно издало оглушительный рев, постепенно трансформировавшийся в крики младенцев и чавканье.

Андрей с трудом открыл глаза. Лучше бы он этого не делал, ему хотелось опять вернуться во тьму, к той чудовищной морде. Даже она не была настолько отвратительна и противоестественна как то, что предстало перед ним. Аделя заживо пожирала младенца. Его маленькие ножки и ручки бились из стороны в сторону, когда зубы жадно вгрызались в живот, вырывая большие куски мяса. В утопающих в крови глазах читалось немыслимое удовлетворение. Весь пол был залит кровью и кусками мяса. Посчитав окровавленные кроватки, Андрею стало ещё хуже, тварь ела уже четвертого.

Кадавр приступил к голове, детский череп громко хрустнул. Часть серого вещества упала на живот, маленькие щупальца, торчавшие из него, оживлённо заерзали в попытках ухватиться за объедки, но всё благополучно стекло на пол. Тварь уплетала ребенка с невиданной скоростью. Жадная сука пыталась съесть как можно больше, перед тем как младенец успеет обратиться. Вот уже половины головки не было. Щупальца потянулись в сторону Андрея, пока человеческое тело, не останавливаясь, уплетало остатки головы.

Вскочив, Андрей двинулся к двери, его ждал сюрприз. Все приборы и техника блокировали ее. Пока он был в отключке, тварь закончила его работу. Жадная сука! Она сделала всё, чтобы ей не помешали пировать. Он всё ещё дышал банально потому, что живым он доставлял меньше хлопот.

Щупальца начали сливаться в нечто червеобразное, конец напоминал не то голову с огромным количеством жвал, не то деформированную до невозможности руку. Венчало это чудо глаз, светящийся обманчиво тёплым жёлтым цветом.

Смотря на эту мерзость, в голове Андрея что-то щелкнуло, пробудилась какая-то первобытная ярость, присущая всему живому. Он схватил первое попавшееся из баррикады, это оказался металлический поднос. Металл, спокойно не встретив преград, прошел через нечто, оно издало довольное шипение. Наплевав на себя и свою дальнейшую судьбу, Андрей кинулся вперед. Первый удар пришелся по голове и прервал трапезу. Труп младенца шлепнулся на пол.

Червеобразное прошло через его живот, всё внутри как будто ошпарило кипятком. Это не остановило его, удар следовал за ударом. Лицо Адели превратилось в месиво. Вот прозвучал хруст черепа, щупальца всё продолжали проходить через его тело, обжигая, а холодные руки царапали кожу, но он не мог остановиться.

Адреналин притуплял боль, глаза закрыла алая пелена. Голова Адели напоминала чашу, из которой расплескивался мозг. Змея недовольно шипела, она старалась целиться в голову, но каждый раз Андрею удавалось увернуться. Он никогда не отличался физической силой, но со стороны сейчас по нему этого не скажешь, ребра ломались под руками.

Постепенно пришло понимание, что так с нежитью не справиться. Обернувшись, Андрей непроизвольно улыбнулся. Встав и подойдя к баррикаде, он схватил за бокс, или как называлась эта медицинская фигня для недоношенных, и опрокинул ее на Аделю. Для верности он опустил на нее ещё одну.

Тварь была похоронена под медицинским оборудованием и издавала недовольные звуки, это былиопределенно они. Тело продолжало свои попытки выбраться, а лианы безвольно проходили сквозь металл.

Андрей рухнул на пол, приземления прямо лицом он не почувствовал, как и сломанного носа с выбитыми передними зубами. Каждый нерв в теле гудел, всё плыло, даже закрывая глаза, тьма отплясывала чечётку. От головокружения его вырвало. Сил не было даже перевернуться. В рвоте были следы крови. Подумав про себя, куда может быть хуже, в штанах стало тепло и влажно.

В таком нелицеприятном состоянии он лежал до рассвета. Желание заснуть было невероятным, но постоянная сильнейшая боль и детские крики с плачем не способствовали крепкому сну. Он даже жалел, что не дал существу закончить свою трапезу. Сама тварь всё продолжала биться в тщетных попытках подняться. Кожа начала сползать и рваться, а кровь превратилась в черную кашу. Щупальца приобрели оттенок черного, что самая черная бездна обзавидовалась им. Иногда своими отростками тварь пыталась достать до Андрея, благо он рухнул от нее достаточно далеко.

Понимая, что дальше так нельзя и собрав все силы, которые у него были, он перевернулся и с большими усилиями подполз к стене. Облокотившись на нее, он попытался привести мысли в порядок. Попытка оказалась тщетной, неутихающие крики младенцев и постоянное шебуршение упыря делу не помогали. Все тело ныло, голова была словно из меди, в животе бушевал клубок змей, вся кожа зудела, было жарко, как в аду.

Быстрый осмотр себя тоже не внушал оптимизма. Почти вся кожа покраснела и покрылась волдырями, вены расширились так, что стали влажной мечтой наркомана.

Руки двигались, на правой работали все пальцы, на левой не слушался мизинец и указательный. Ноги стали мертвым грузом. — Если выживу, стану колясочником, прекрасно! — После этих слов его перетряхнуло. — Вот именно, если! Ну, остаётся только ждать, да, ребят? — Ответом служили детский плач и шипение.

…….

Прошло три дня, или, скорее, три очень долгих круга ада. В комнате было нечем дышать. Стоял нестерпимый смрад, бывший смесью гнилой плоти, нечистот и пота. Самое неприятное, что к нему никак не удавалось привыкнуть. Андрей и подумать никогда не мог, что был бы готов убить беззащитного младенца, чтобы снова вдохнуть полной грудью свежий воздух.

За время, проведенное в этой темнице, ему ни разу не удалось сомкнуть глаз. Детские крики и плач не заканчивались, мелкие ублюдки то затыкались, то начинали по новой. В эти короткие перерывы он пытался безуспешно заснуть, но непрерывные крики боли, выстрелы и мольбы о помощи, доносившиеся с улицы, не помогали.

Твари за дверью скреблись в нее первое время, но потом их внимание переключилось на что-то поважнее. Жаль, сейчас он был и не против, чтобы они наконец ворвались и закончили всё это. В любом случае, этот бессмысленный кошмар должен скоро прекратиться. Сколько человек может продержаться без воды? Дней пять, шесть?

Андрей усмехнулся, как всегда, чертов закон подлости. Когда он так хотел умереть, а смерть всё не идёт к нему. Какой смысл жить дальше? Все его близкие мертвы, разорваны на части и обращены в противоестественную мерзость.

Вся эта ситуация заставила его осознать, чем на самом деле была сама жизнь. Пустышкой, ямой печали и скорби по чему-то прекрасному, что не имеет права существовать. Все мы просто убиваем время, пока один унылый и бессмысленный день сменяется другим. Таков путь всего живого в бесконечной гонке, где финишем служит забвение.

От этой мысли ему должно было стать дурно, но не было ничего. Странно, боль — вечный спутник всего живого, и то его покинуло. Может, это было к лучшему? Он не чувствовал ничего ниже пояса. Большая часть кожи покраснела и покрылась болезненными волдырями. Руки постоянно тряслись. На кончиках мизинца и указательного пальца левой руки началась гангрена.

Постоянное наблюдение за разлагающейся Аделей тоже делу не помогало. Практически всё тело превратилось в почти жидкую массу гнили, растекавшуюся по полу. Единственный более или менее твердый кусок оказался живот с ребенком внутри. Андрей надеялся, что и его тело растворилось. Обнажившиеся кости не были белыми, а угольно-черными, и из них продолжали временами вылезать щупальца. Андрей чувствовал, что твари нравится наблюдать за его мучениями. Ему казалось, что оно улыбается и облизывается в предвкушении его скорой кончины. С растерзанными младенцами данного процесса не произошло, наверное, из-за того, что большая часть их плоти была съедена.

Как же хотелось пить, он даже не знал, на что готов ради воды. Решить жизнь человека? Ребенка? Отсосать футбольной команде, больной всеми возможными венерическими заболеваниями? Да он был согласен на всё.

Дети снова завыли. — Заткнитесь! Господи, заткнитесь! — прокричал он во весь голос. — Заткнитесь, мать вашу! Я не виноват во всем этом! Я, черт возьми, не виноват во всем этом! Не виноват. Как будто я хотел этого кошмара?

Андрей пытался отвлечься, уйти в себя. Фантазия — это то, что всегда спасало его. Он пытался думать о голых топ-моделях, желавших его и только его. Ничего не выходило. Воображение почему-то только и выдавало картины пустых городов, заполненных телами, как у Аделя.

Рядом с ухом что-то зажужжало. Неосознанным быстрым движением он прихлопнул источник шума. Посмотрев на руку, Андрей увидел раздавленного комара. — Как будто мне мертвецов не хватает? — Ножки комара задёргались, из его крохотного тельца показались малюсенькие лианы. — Вы, блять издеваетесь? — Кожу начало слегка жечь. Андрей быстрым движением размазал остатки комара по стене.

Неожиданно в плаче младенцев стало что-то не хватать. Один из голосов пропал. Андрей быстро догадался, что стало причиной. Один из младенцев умер. Он, в принципе, был удивлен, что они так долго продержались. Без еды и воды, в своем собственном дерьме, все время вопящие. Это был малыш, находящийся справа от всех.

Из его маленького тельца, как из семечка, проросли щупальца, они размахивали из стороны в сторону, пробуя воздух на вкус. Маленькие хрупкие ножки и ручки забились в конвульсиях. Почти сразу же щупальца сформировали голову, напоминающую какого-то насекомого, с огромными мандибулами на длинной шее, с торчащим из-за рта глазом. Тварь осмотрела комнату. Минуту она удерживала взгляд на Андрее, после чего перевела его на младенцев, те продолжали кричать.

Тело младенца неуклюже попробовало встать и сразу же упало обратно в кровать. Следующая попытка существа была уверенее. Детские ножки комично дрожали, удерживая на себе вес этой мерзости. Аккуратными шажками тварь подобралась к краю кроватки и стала перебираться на соседнюю кровать.

— Нет! Нет, блять, стой! — Андрей с трудом начал ползти.

Существо посмотрело на него алыми от крови глазами и улыбнулось. От этого взгляда и оскала внутри все похолодело и сжалось. С трудом перебравшись, оно приступило к своему черному делу. Крики младенца переросли в дикий нечеловеческий вопль. Андрей зажал уши, не желая это слушать. Беззубый рот вцепился в молодую плоть, как в материнскую грудь, и принялось молоко иного толка.

— Нет, Господи, нет! — Андрей начал рыдать. — Стой, прошу! — Жучиная голова довольно смотрела на Андрея, наслаждаясь его страданиями и издавая странные щебетания, похожие на веселые песни маленьких птичек.

В отчаянии Андрей схватил погнутый металлический поднос, которым раскрошил череп Адели, и бросил его. Поднос попал точно в маленькую головку, пробив её. Звук ударяющегося металла о кафель был подобен грому среди ясного неба и хоть на мгновение разбавил монотонные крики младенцев.

Поднявшись на ноги, тварь посмотрела на обидчика обеими своими головами с такой непередаваемой злобой, что любое живое существо несколько бы раз подумало перед тем, как лезть к ней. На маленькой головке, которую покрывал пушок, теперь красовалась омерзительная рана, из которой потихоньку вытекал мозг. Оно уже начало гнить изнутри. Младенец рядом перестал кричать и тоже начал претерпевать изменения. Теперь их было уже двое.

Новоиспеченный мертвец сразу же полез удовлетворять свой голод. С пробитой головой двинулся в сторону Андрея. Его маленькое тельце упало на кафель с неприятным хлюпающим звуком. Он приземлился прямо на лицо, половина которого осталась на полу. Правый глаз лопнул. Голова младенца и инфернального монстра зашипели на него одновременно. Тварь неумолимо, даже не пытаясь встать, поползла к нему.

Смотря на эту мерзость, желание умереть как рукой сняло, он был готов пасть от чего угодно, но только не от этого. Глаза метались из стороны в сторону в поиске хоть чего-нибудь, что могло бы ему помочь отбиться от этого кошмара. Взгляд упал на треснувший шприц, валявшийся в гнилой куче, оставшийся от Адели. Напрягая каждый оставшийся рабочий мускул, Андрей пополз к шприцу. Со стороны это была самая унизительная гонка со смертью из возможных, парализованный калека, убегающий от разваливающегося на части младенца.

Руки коснулись маслянистой жижи, после чего тело заскользило по ней. Желудок Андрея сжался, хотелось блевать, изо рта потекла небольшая струйка слюны. Глаза жгло от вони. Мертвый младенец неумолимо полз за ним. Было нестерпимое желание заехать по этой морде ногой, ему даже показалось, что она едва шевельнулась.

Радости не было предела, когда схватился за шприц, и такой же сильной была боль, пробежавшая по ногам. Нежить подползла достаточно близко, чтобы щупальца могли зацепить его.

— Сука, ты прикалываешься? Я не чувствую ног, но боль ощущаю, какого хрена? — Злость и непонимание наконец вырвались. С яростным криком Андрей вонзил шприц в глаз твари. — Сдохни, блять! Сдохни! Ребенок не заслужил такого, никто не заслуживал такого! — Андрей вытащил шприц и снова воткнул в глазницу. Щупальца проходили через его руку, боль переполняла его, руку свело такой судорогой, что шприц лопнул в руке, пронзая кожу.

Андрей схватился обеими руками за голову младенца и швырнул его в окно. От удара стекло треснуло. Младенец был неотличим от мухи, разбившейся о лобовое стекло. Темная голова продолжала злобно шипеть.

За время этой небольшой во всех смыслах баталии все дети были мертвы и обращены в нежить, они начали сползать со своих кроваток.

— Ну кто следующий? Давайте, давайте! Нахуй вас! Нахуй вас всех! — Все тело пронзила боль, и начался сильный кашель. Из рта пошла кровь. И вновь знакомое жжение. Опустив глаза, Андрей опешил. Из его груди торчала змеиная голова и улыбалась. Повернув голову, до него дошло, в чем дело. Он был слишком близко к скелету Адели. Как будто ему не хватало этого, из горы слизи, бывшим животом и ребенком Адели, появились щупальца и маленькая скелетированная ручка.

Андрей разразился сардоническим смехом. Он всё-таки увидел своего племянника. Лианы тянулись отовсюду. Боль была невыносимой. Наконец, смерть пришла за ним и подарит свои сладкие объятия. Он провалился в бескрайнюю тьму. Но боль никуда не ушла, напротив, она стала только сильнее. Горело само его естество.

Глаза открылись независимо от него. Всё вокруг было красным. Тело двигалось независимо от него. Андрей кричал, кричал что есть мочи. Ответом послужил отвратительный смех, как будто исходивший из какой-то невообразимо глубокой пещеры. Всё вокруг вновь погрузилось во тьму. Последнее, что увидел Андрей, — как перед ним распахнулись невообразимых размеров пасть, заполненная сотней тысяч случающихся в агонии людей.