Царь Горы [Тимур Рымжанов] (fb2) читать онлайн

Царь Горы

Пролог

СЕРДЦЕ ТИТАНА

Книга первая

ЦАРЬ ГОРЫ

Изнанка пространства представляется мне

вселенной, натянутой на кубик Рубика

Тимур Рымжанов

Пролог

Город засыпал — словно человек. Вот, тряхнул веками опущенных штор: разделяя свет и тьму, погружаясь в пульсирующее во мраке мельтешение огней и теней. Приглушил шуршание иссякающего потока тысяч машин, несущихся все быстрей, словно их пугали пустеющие улицы. Вечерние, хаотичные шумы сменились ровным гулом пестрых огней вдоль нескончаемых рядов витрин, играющих неоновыми всполохами, отражающимися в стеклах бесконечной цепочки автомобилей, выстроенных вдоль тротуаров. Подсвеченные силуэты зданий, как и обмотанные гирляндами деревья, погружали город в красивую сказку видений, заметая тенями по подворотням ободранные стены домов. Запоздалые прохожие в блеклых одеждах, словно стесняясь появления на этом празднике света, торопливо исчезали, оставляя после себя невнятное бормотание или приглушенный смех. Только обреченные на обязательные ежедневные прогулки владельцы собак неторопливо брели по привычным маршрутам, увлекаемые на поводках беспокойными питомцами. Одно из таких существ, больше похожее на сильно лохматого бычка, добродушно ткнуло меня в бок, чуть не опрокинув на тротуар, что вызвало испуганное кудахтанье привязанной к нему тетки.

— Ой! Не бойтесь! Он не кусается! Фу! Кому сказано! Фу!

Конечно не кусается, а сразу заглатывает! Видимо, только случай изменил гастрономические планы лохматого: шумно обнюхивая мою озябшую фигуру, он вдруг рысцой припустил за выскочившей, на свою беду, наглой, потерявший всякий страх, подвальной кошкой, уволакивая за собой на поводке беспомощную хозяйку.

Затухающие вопли погони остались за спиной. Умиротворенное настроение, навеянное ночным городом, пропало безвозвратно. Вот так всегда: большой город не прощает расслабленности ни в чем, стоит только погрузиться в созерцательное состояние, отдыхая от выматывающих сознание человеческих контактов, как тут же, находится живое существо, требующее общения и внимания. Одно спасение — ночная смена в автосервисе, куда я и бреду по пустеющим улицам. Общаться с бездушными железками сплошное удовольствие, несмотря на присутствие, иногда работающих сверхурочно, механиков. Они погружены в работу и не засоряют пространство, так сильно, периодичной, вялотекущей мозговой деятельностью.

Вот знакомые очертания небольшого здания проходной, за которой, раскинулась обширная территория бывшего завода по выпуску когда-то «чего-то там секретного», где наш автосервис, с недавних пор, арендует большой корпус бывших гаражей. В голове вдруг тревожно кольнуло: сознание уловило напряженное внимание со стороны. Невидимая волна угрозы накатила от припаркованного у тротуара фургона «Фольксваген» с тонированными стеклами. Впереди, у проходной, топталась плотно сбитая фигура мужчины, явно насторожившегося при моем приближении. От греха подальше, я миновал проходную все тем же размеренным шагом погруженного в собственные мысли человека. Хотя, встревоженные инстинкты словно кричали: «Сваливай отсюда, Витя!», но я продолжал движение, невольно стараясь увеличить расстояние между мною и таинственным фургоном набитым вооруженными людьми. Сзади набежал тот самый топтун, что маячил у проходной и грубо вцепившись мне в плечо, попытался развернуть к себе лицом. А вот, хамить не надо! Удар коленом в живот согнул его пополам, а ребро ладони, врезавшись в любезно подставленный затылок, упокоило верзилу. Подстегнутый приливом адреналина, я словно полетел прочь от этой «заварухи», проматывая в башке информацию словно слизанную из затухшего сознания самоуверенного топтуна. Так, что тут у нас: «…разрешаю силовой захват,…генерал Терентьев,… адрес доставки…». Из «Фольксвагена» выскочила целая орава мужиков в камуфляже и масках; топоча и матерясь вся эта шайка понеслась за мной рассредоточиваясь по местности. Я помотал их по знакомым мне улочкам, обдумывая на бегу ответные ходы и выбрав, наконец, самый простой, затаился за заводским забором, нырнув в незаметную щель, которой обычно пользовались нелегальные «гастарбайтеры», спасаясь от облав миграционных властей. Отдышавшись и оценив вдруг ставшим незавидное положение, позвонил ребятам в автосервис, с тем, чтобы особо не беспокоились, если эта банда устроит там «маски шоу». Чутье подсказывало, что самое интересное ждет впереди…

Глава 1

Ночные беседы.

— Вы к кому? — бесцветным голосом прошелестело переговорное устройство на массивной двери.

— К генералу Терентьеву!

Замок щелкнул. Дверь мягко подалась, впуская в просторный тамбур, где за стеклом восседал дежурный офицер говорящий что-то в телефонную трубку. Я просунул в щель под стеклом паспорт. Майор проговорил в трубку мою фамилию и выслушивая ответ, заинтересованно скосил на меня взгляд. Закончив разговор, он вновь напустил на себя важный вид и быстро заполнив пропуск, сунул его обратно вместе с паспортом. Нажав какую-то кнопку, вызвал сопровождающего. Это оказалась сонная девица с погонами лейтенанта. Она повела меня за собой к лифту, мы поднялись наверх, в лабиринт длинных коридоров и бордовых ковровых дорожек, скрадывающих цоканье ее невысоких каблуков. Заведя меня в безликий кабинет, она исчезла за клацнувшей электрозамком дверью. Я даже не успел оглядеться, как дверь вновь распахнулась и ввалилась давешняя орава, что преследовала меня. Я не сопротивлялся, но все равно был изрядно помят, видимо в отместку за то, что улизнул от них у автосервиса. Меня втиснули в жесткое кресло и приковали наручниками к стальной трубке на спинке стула. С чувством выполненного долга и удовлетворенного самолюбия, вся эта шайка, топоча, удалилась, оставив после себя стойкий казарменный запах сапожной ваксы и пота.

Между тем, за столом примостился весьма упитанный тип в белом халате. Он был занят скрупулезным раскладыванием бумаг. Его появление прошло незаметно, видимо, из-за свалки вокруг меня.

— У вас бывают: удушье, внезапное повышение температуры, приступы паники?

— А то! Когда пять «мордоворотов» садятся на тебя верхом и надевают сбрую, это как⁉ — ответил я, погремев наглядно наручниками.

— Это не то, — промямлил брезгливо доктор.

— А взрыв бомбы в соседнем вагоне метро? Чем не повод для паники⁉

— Это совсем не то…

— Тогда не бывает.

Доктор чиркнул карандашом жирный штрих в одной из строчек опросного листа. Скосил на меня напряженный взгляд и продолжил, немного раздраженно, так как стал тщательно проговаривать каждое слово.

— Непроизвольные рифмы во время беседы?

— У тебя рубашка в клеточку — дай сигареточку! — тут же ляпнул я, скорчив ехидную гримасу.

Еще один жирный и шумный штрих. Хм! Не нравится? Ничего, терпи.

— Беспокойство? Тревожные сны?

— Пару раз, за рулем, на мокрой трассе…

Губы доктора вытянулись в ниточку — напряглись, крохотный желвачок на лице под правым веком часто задергался.

— В шахматы играете?

— Пошаговая стратегия⁈– тут же встрепенулся я, — куда уж нам… в карты интересней.

— Зря вы Белов, тут передо мной комедию ломаете, — забубнил доктор обиженно, откладывая явно бесполезный опросный лист. И вообще, с вами только время теряю! Советую осмыслить происходящее. Вся эта суета, рано или поздно, уляжется, а мое заключение будет подшито к делу. Я ведь могу написать, что вы фактически саботировали обследование, а это, соответственно, повлияет…

— Да к черту вас! Хоть крестиком вышивайте. Если устроили вокруг меня такую возню, значит, я вам нужен, а не вы мне. Пишите, что угодно!

— Почему вы наблюдались у психиатра? Три месяца, да еще и в стационаре!

Ну, тут я оторвался…Заголосив дурниной, загремел наручниками о железку, к которому меня «заботливо» приковали местные опричники.

— От пришельцев прятался! Честно скажу дяденька, они гады меня фиолетовыми кузябликами до икоты запугали. Грозились оторвать лапы всем моим плюшевым мишками… надругаться над моими куклами Барби!

Не произнеся больше ни слова, доктор шумно захлопнул папку с документами и, не прощаясь, буквально вылетел из кабинета. Я даже удивился: как дверь-то не снес, толстомордый. Напротив, стремительно распахнувшись перед ним, она тут же захлопнулась, звонко клацнув замком. Да…! Ему бы самому не помешало нервишки подлечить. Неужели и вправду думал, что я, в такой ситуации, честно стану отвечать на его дурацкие вопросы. Наивный. Видал я таких невропатологов… с резиновыми дубинками. Судя по его мундиру под белым халатом, он точно из той конторы. Хотя брать меня отправили не гвардейцев, а скорее армейский спецназ. Не почуял бы засаду, моргнуть бы не успел, как уже профессионально упаковали, словно египетские жрецы мумию фараона. Не шевельнуться, ни вякнуть, а от полицейских «спецов» — один только мат, да пинки по почкам и твое конституционное право орать во всю глотку.

Чтобы это значило? Воспользовавшись передышкой, я стал озираться. Комната больше пыточную напоминает…ну точно! Сразу вспомнил сцену из фильма «Семнадцать мгновений весны», где шеф гестапо Мюллер допрашивает нашего артиста Тихонова в такой же комнатке…только в подвале. Окон нет, дверь без ручки, замочной скважины нет. Тишина мертвая, но я чую — за дверью что-то происходит, какая-то бурная деятельность кипит и булькает. Телекамер не видно, но то, что за мной наблюдают — к гадалке не ходить! Нагибаюсь всем телом к подлокотнику, делаю вид что пытаюсь почесать шею, а сам стараюсь вытащить из-под ворота булавку. Изловчиться бы еще точно уронить ее в подставленную ладонь.

Минут через десять, в бесшумно открывшуюся дверь, вошел тот самый «облом» из группы захвата; меньше трех часов назад получивший от меня пару тумаков, только теперь, почему-то, в черной маске. Я решил, что он сейчас будет меня бить. Во всяком случае, я явственно считал такое его желание. Однако, следом за крепышом воякой стремительно появился щуплый человек, очень напоминающий внешним видом заморенную лабораторную крысу. Костлявый, сутулый и из-за этого кажущийся низкорослым, с угловатой головой и длинным носом. На вид — лет пятидесяти, голова седая, глубокие морщины на лбу и вокруг рта. Движения человека в сером костюме были резкими, четкими и весьма точными. Он прошел за стол, шмякнув, походя, на него очередную толстую папку документов в свеженьком переплете и пристроился в кресле, развернувшись лицом ко мне. Спецназовец остался стоять у входа, расслабленно привалившись плечом на старые, еще с советских времен медицинские весы, стоящие возле ширмы, при этом, чуть не своротив их всей тушей, за что удостоился свирепого взгляда начальства, от которого превратился в статую. Затем, и я попал под пристальный, изучающий взор.

— Моя фамилия Терентьев, — наконец, наигравшись со мной в гляделки, заговорил человек-крыса в очень подходящем образу костюме. — Я здесь самая большая «шишка» и мне даны чрезвычайные полномочия привлекать любых людей для выполнения…

— Наручники заберите, надоели уже! — буркнул я, шмякнув по столешнице глухо звякнувшими «браслетами».

— Могли бы и вежливо все обставить, господин «большая шишка», я же сам пришел и не надо было никаких засад. Культурненько бы позвонили, пригласили… может быть, я нашел время…

— Мы должны быть уверены, — ответил невозмутимо Терентьев и отшвырнул, не глядя, наручники ожившей «статуе» у двери. — «Может быть», нас не устраивает.

Он выразительно покачал головой, засуетившемуся было вояке, да так, что тот мигом вернулся к двери, застыв там истуканом и сверля мою спину свирепым взглядом, аж под лопаткой зачесалось.

Я нехотя ответил на рукопожатье «большой шишки» и стал демонстративно растирать затекшие запястья, стараясь разогнать кровь в тех местах, где их сдавливали тугие кольца наручников. Терентьев, водрузив на свой носище небольшие очки для чтения и раскрыв папку, зашелестел бумагами.

— Ты, Белов — ходячая катастрофа, хоть и уволился из армии с очень хорошим послужным списком. Только, с весьма нелестными характеристиками, имея в виду эту кипу докладных и рапортов о твоих заскоках. Взять хотя бы этот случай с комбатом… ведь прикрыл же его от пули, а потом морду зачем-то набил. Хотя, может быть, ты был и прав. Батальон ведь, он гаденыш, чуть было, не сгубил. Если бы не папа при больших погонах, то загремел бы под трибунал…

Терентьев помолчал, ожидая моей реакции, но не дождавшись — продолжил:

— А ведь тебя звали обратно. Начальство готово было терпеть твои выходки. Да, выговоров не счесть и в звании понижали, но ценили! С чего бы вдруг такая нелюбовь к воинской службе?

— Надоело выполнять тупые приказы. Душно стало. Воли захотелось.

— Веский аргумент, хоть и наивный. Ну и как на воле? Дышится?

— Издалека начали, генерал. Давайте ближе к делу. Вам собственно, от меня чего надо?

— А с чего ты вдруг решил, что я генерал? — удивился Терентьев, приподнимая одну бровь, — только не говори, что догадался.

— Я за такие догадки три месяца в психушке парился, пуская слюни. После «дурки», еще хуже стало. Просто утвердился в мысли, что я полный психопат и мне все можно и ничего за это не будет. У меня даже справка есть. Вот, к примеру, капитан ваш, что сопит за спиной, хоть и прикрыл рожу, а я все равно знаю, что фамилия у него Зацепин, и зовут его Алексей Витальевич. Жена — Марина, любовница — Света из Подольска. Где, между прочим, у вас тренировочная база очень секретная. Двое детей подростков, желчная теща всю плешь мужику проела. Ужасно бесится, что давно не получает повышения в звании. Хотя у самого косяков не счесть, к тому же выпивает немерено…

— Эй! Хорош уже! — рявкнул капитан, опомнившись.

— И что, про меня тоже все можешь рассказать? — спросил генерал, метнув сердитый взгляд на вояку, заметно насторожившись и озабоченно почесывая пальцем у виска.

— При подчиненном — не буду. Да и пристрелить можете… за разглашение государственных тайн, — приплел я, в попытке набить себе цену и напустить погуще тумана. На самом деле прочесть мысли генерала мне толком не удалось. Лишь поверхностная информация, самый минимум.

— Мудрое решение, — заметил Терентьев и прищурился, явно поведясь на мою браваду.

— Ты, действительно, опасный человек Белов. Я бы даже сказал очень опасный. Благо, что умный. Иначе бы, мы давно за тобой пришли. Хотя не факт, что застали бы на месте. Упекли бы не в «дурку», как ты изволил выразиться, а в шарашкину контору, чтоб лишнего не сболтнул и без дела не сидел. Как ты это делаешь? Эти твои фокусы с чтением подноготной?

— Сам не знаю, — пожал я плечами, — стоит только коснуться человека или предмета, а в голове, будто слайды с озвучкой взбесившегося хора прокручиваются. Кто, откуда, как зовут, ближайшие родственники, круг знакомых. Сценки какие-то из жизни. Очень наглядно, но не всегда подробно с предметами… Словно комикс какой-то. Да и не со всеми, и не всегда получается, и когда в неясных картинках, некоторые образы трудно расшифровать и понять однозначно. Самое сложное — суметь отделить собственную информацию от чужой, но то, что вы меня ищите, легко считал при контакте с капитаном.

— При силовом контакте! — уточнил генерал, усмехнувшись.

— Не люблю, когда грубят, хотя знаю, что приказ не церемонится исходил от вас лично.

— А как бы я убедился, что ты обладаешь способностью чуять опасность? Так, что извинений не жди!

— Ну тогда, я тоже извиняться не буду за помятого капитана.

— Все. Забыли. После увольнения в запас проработал в охране по сопровождению грузов, — продолжил Терентьев, то и дело пролистывая папку с документами, — бросил, ушел в какой-то заштатный автосервис. Учеником механика! Не похоже на карьерный рост, как раз, напротив.

— После дурдома лицензию отобрали. Так бы катался на халяву по стране. Люблю кататься.

— Ты же свой талант не просто в землю зарыл, Белов, ты его еще забетонировал и надгробье чугунное поставил!

— Мне, за отрытье этого самого таланта, пришлось нахлебаться дерьма по уши. Теперь еще ваша контора в задницу вцепилась. Вон, «док» ваш, аж посинел от злости, от невозможности меня препарировать.

— Мы должны были выяснить, как сильно ты рассорился с головой. Иначе бы, мы сейчас не разговаривали. Знаешь, как доктор тебя назвал? Симулянт! Просил отдать тебя на сутки к нему в лабораторию. На опыты. Видно задел ты его крепко. Генерал усмехнулся.

— Как тебе такая перспектива, а?

— Да с удовольствием, если действительно был бы «семи пядей во лбу», а так… спец он хреновый!

Я повел головой, сосредотачиваясь и улавливая еле различимый, затухающий след сбежавшего доктора. Пришлось даже поводить руками, как бы втягивая кончиками пальцев остаточную информацию. Ну это, я так… придуривался.

— Диссертации — ворованные! Диагнозы, в основном, от фонаря! Тот еще фрукт! А жаль, был бы толковый, может и разобрался в моих заскоках.

Терентьев, с интересом наблюдавший за мои манипуляциями, открыл было рот, но я упредил его вопрос:

— Доктор наук, полковник внутренней службы, завлаб института криминалистики Потапов Игорь Степанович, рекомендован вам…

Генерал протестующе взмахнул ладонью. Я замолчал, сделав невинные глазки.

— Да, с дисциплиной у тебя проблемы, субординации — ноль, об этом и в деле указано, и сослуживцы твои бывшие, все как один говорят. Устав не для тебя писан. Ведь так? Верно?

— Не знаю, не читал.

— Одних взысканий целый список. Может оно и к лучшему… — задумчиво произнес Терентьев, словно отвечая каким-то своим сомнениям. Меня прямо обдало волной горечи и гнева, исходившей от его вдруг поникшей фигуры.

Тут он взорвался:

— Там люди гибнут! Лучшие из лучших! Время уходит, а мы еще ничего не знаем! Может, наконец, такой раздолбай как ты, хоть что-то разведает и вернется!

В комнате повисла тишина. Капитан даже сопеть перестал.

— Моим специалистам, что доклад о тебе составляли, очень уж твой сайт с картинками понравился, — сменил генерал тему, — я даже сам заглянул. И правда, знаешь, очень неплохо сделано. Старательно. Даже с любовью.

— Работа сменная, свободного времени полно, вот и старался без спешки.

— Фильмы тоже сам снимал?

— Чаще сам. Обычно, узнав подробности, со мной в дорогу никто не рвется.

— Походы у тебя экстремальные, что уж тут говорить. Будь моя воля: многих лоботрясов насильно бы с тобой в такие вылазки отправлял. Разжирели, обнаглели, нюх потеряли… Терентьев вперил жесткий взгляд за мою спину.

— Такое хобби я понять еще могу. Видно поэтому ты форму и не растерял.

— Думаю, притащили вы меня не для того чтобы сайтом моим восторгаться, да мои физические данные оценивать. Хоть я и догадываюсь, о чем речь пойдет.

— Да, да, наверняка догадываешься, с такими-то способностями, — пробубнил себе под нос генерал, понизив голос.

— Ты же меня уже отсканировал. Ведь так? Ну да ладно. Мы свой шанс почти упустили, а жаль, теперь испытываем давление сверху и из-за «бугра». Вынуждены под большим нажимом снимать секретность с объекта. Открытого допуска, как от нас требуют, все равно не будет, но периметр зоны придется сильно урезать, оставим несколько плацдармов стратегически важных для экспедиции, а туристов, да зевак в пакетиках вывозить так и так придется. Казахи пока на нашей стороне, но ситуация нестабильная. Очень сильный прессинг. Биржи по всему миру уже давно лихорадит. Пентагон нацелил спутники-шпионы на объект, госдепартамент выкручивает руки руководству республики добиваясь ввода специального контингента, разведки всех частей света уже пролезли всюду. Их там — как сусликов в степи!

— Я, конечно, натыкался в интернете на всякий бред по этой степной аномалии. Один мусор, ничего конкретного по этой башне чертовой. Верить всему этому не собираюсь. Выслушаю вашу версию для начала.

— Спрятать эту заразу невозможно, но информационная операция прикрытия идет своим чередом. Это то, что ты называешь мусором. Надо просто выиграть время. Версии — это прерогатива ученых и сыщиков. Я оперирую фактами. Тебе как? Подробно все изложить, или общую картину?

— Вы просто скажите, что вам от меня надо. А уж с фактами, я надеюсь, мне дадут ознакомиться, выдав все материалы, так сказать, в толстой папочке — почитать на досуге.

— Звучит весьма разумно, — согласился генерал. — Сэкономим время. Твои уникальные способности, это самое главное из того, что нас заинтересовало. Бурное военное прошлое — большой плюс. Твой опыт экстремальных походов, которыми ты так увлекся — еще один плюсик, и очень хорошая легенда. Все это, в сумме, делает тебя первоочередным кандидатом. К объекту собрана группа ученых. С тобой, их шансы выжить, возрастают. В основном гражданские специалисты. Все добровольцы. Мы потеряли больше сотни военных из всевозможных спецподразделений пытаясь понять, с чем имеем дело. За каждую крупицу информации по объекту заплачено большой кровью. Все. Дальше предел. Лимит исчерпан. Риск очень высок. Я могу включить тебя в группу от нашего ведомства и…

— Я согласен! —

Генерал даже опешил от такой готовности. После секундного замешательства, продолжил, чуть насупившись:

— Дело не простое…

— Понимаю, — вновь перебил я, — что легче пожертвовать мною, как неким случайным зевакой, на свой страх и риск проникшим на объект, чем гробить кадровых вояк. Тем более, что вы сами сказали: мол, лимит исчерпан. Только тащить за собой группу, не разведав предварительно маршрут, категорически отказываюсь. Контролировать всю группу также не берусь. Это ваша головная боль. Полная независимость действий! Иначе я бесполезен! Связанный бесконечными ограничениями, допусками, секретностью, я буду не полезней манекена. Осознаю, что государственная безопасность имеет приоритет в этом вопросе. Нет проблем. Я уже сказал — согласен. Могли бы просто позвонить и спросить, а не хочешь ли ты — Витя Белов, сдохнуть, но пойти посмотреть на таинственную хреновину, которая, не пойми откуда взялась и торчит, черт знает, на сколько километров вверх над землей, посреди казахской степи? И я бы ответил — хочу.

Генерал молча сверлил меня долгим взглядом и, наконец, вздохнув, проворчал:

— Дохлый — ты мне ни к чему. Вернуться живым!

Глава 2

День ноль

Часом позже, я уже сидел в кабинете некого Алексея Краюхина. Это уже в другом крыле здания. Генерал представил его как талантливого специалиста и единственного человека, способного адекватно контролировать поток информации, связанный с башней. Так или иначе, по этой теме круглосуточно работали центры управления многих ведомств, подключая по мере надобности: космические системы, авиацию, подразделения инженерных войск и химзащиты, МЧС, МВД, ФСБ и прочие АБВГДейки. Научные центры анализировали непрерывно поступающие данные из различных источников. В задачу Краюхина входила систематизация и распределение полученных данных с конкретной целью — проникновение на объект. Отделение зерен от плевел, структуризация всей поступающей информации, буквально по крупицам выстраивая возможные маршруты. Данные поступали непрерывно, судя по мерцающим экранам мониторов, шуршащим принтерам и еще каким-то приборам, мигающим в полутьме. Вдоль этого обилия электроники, расставленного у стен довольно большого помещения, смахивающего на миниатюрный спортзал, видимо из-за наличия металлической стойки с баскетбольным щитом и утыканной дротиками мишенью на входной двери, раскатывал в офисном кресле тощий, всклокоченный парнишка. На вид — типичный, даже скорей стереотипный хакер.

— Если точно, то сорок семь километров сто восемнадцать метров в высоту! — выпалил он, сдерживая судорожный, ничем не обоснованный смех. — Площадь основания башни около ста квадратных километров! Краюхин сделал полный оборот, на кресле неуклюже смахивая со стола ворох смятых бумаг и карт, лежащих вперемешку с какими-то документами поверх коробки от пиццы. При этом, он ловко метнул дротик, явно рисуясь передо мной. Мишень дрогнула и лениво сползла, шурша подсохшими липкими лентами, крепившими ее к двери, и осталась лежать у порога: то ли гигантским ежом, то ли взбесившимся ковриком. Судя по первому впечатлению, парнишка явно нуждался в отдыхе. Покрасневшие белки глаз, непроизвольные подергивания тощих ручонок явно об этом говорили.

— Леша! Можно так? Давай по-простому на «ты». Хорошо? Никто пока не собирается лезть на такую верхотуру. Это, как я понимаю, смертельно опасно, а я не самоубийца, жаждущий с ходу штурмовать четыре Эвереста поставленных друг на друга. Задача — просто узнать, что это такое и с чем это едят. Для этого, я уж не знаю, которую по счету, экспедицию собирают…

— После появления башни было пять спецгрупп… — начал Алексей, несколько успокаиваясь и становясь серьезным.

Помолчав, шумно вздохнул и добавил:

— Было… и тишина, никакой информации! Какие-то крупицы. Хотя у меня допуск к любым источникам. Я лично осуществлял операцию прикрытия, засоряя интернет самыми неправдоподобными версиями на этот счет. На этих версиях некоторые умники, между прочим, пытались сделать сенсации. Нет, вы, то есть ты, представляешь себе Виктор, где я и где бульварный писака! А⁈ Он потрошит мою идею, хоть и высосанную из пальца, но за гонорар в пухлом конвертике, а я сижу на окладе лаборанта! Где справедливость?

— Ее не существует, это миф. Понимаю твое праведное возмущение, но я человек очень конкретный и сейчас хочу слышать не эмоции, а реальные факты. Исключая все те, разумеется, которые ты вбрасывал в сеть после смачного косяка отменной «шмали» или бутылки водки.

— Да, простите, то есть прости, — опомнился программист, возвращаясь к клавиатуре компьютера.

— Четко по делу. Факты и то немногое, что удалось собрать. И так, параметры башни я тебе уже озвучил, но, если повторюсь, ничего — лучше усвоится. Радиация — ее много, и она нестабильна, так что в иные дни без свинцовых трусов, рядом с башней, лучше не загорать. Состав вещества самой башни — не известен. Разнородная структура не дает однозначного ответа. До сих пор ковыряют, но убедительных версий пока нет. Назначение объекта — непонятно. Это факты. Все остальное теории и догадки.

— Вы вообще, чем занимались? — искренне удивился я, подсаживаясь поближе к огромному центральному монитору.

— Тягачи из грязи вытаскивали и бункер копали. Формировали периметр безопасности и транспортный тоннель. Но зато мы посчитали периоды, благодаря моей программе, между прочим.

— Периоды? Какие еще периоды?

— 42 часа и 16 минут. Плюс — минус три минуты. Затем приборы сходят с ума, показывают черт знает, чего, в общем — полную дребедень. После настройки аппаратуры выясняется, что все изменилось. Радиочастоты, радиационный фон, состав атмосферы, температура, давление. Да все, черт возьми!

— Поэтому столько погибших?

— Да. И поэтому тоже. Есть периоды, когда давление в ближней зоне, падает до нуля, вызывая дикие атмосферные аномалии, а температура и радиация, так вообще — полный беспредел. Такой калейдоскоп!

— А теперь в подробностях. Период 42 часа 16 минут. А сколько всего периодов?

— С уверенностью можно сказать о тридцати шести периодах. Но в них нет последовательности, цикличности. Хотя, знаешь, — программист вытянул ноги под столом и откинулся на спинку кресла, — я бы тебе не советовал так напрягаться на цифрах. Сама башня и окрестности такая шкатулка с сюрпризами, такой ящик Пандоры, что мало не покажется. Ты не выглядишь наивным и беспечным, да и начальство неспроста вокруг твоей персоны вьется, но пойми, в первых отрядах работали такие матерые спецы, что нам с тобой даже сравнивать не с чем. И они себе зубы на этих вычислениях сломали, а заодно и полегли все там… бедолаги. Не подпускает эта сволочь к себе ни людей, ни технику. Вообще ничего…вся живность в округе и та, пропала.

— Мне нужна информация. Пусть не цифры, но хоть что-нибудь. А то пру в неизвестность с закрытыми глазами. Я так не привык.

— Десятки асов, пыжились, кряхтели, тужились, но так и не смогли внятно объяснить, с чем мы собственно имеем дело. Вот только толпы демонстрантов у посольств Казахстана по всему миру, да сектанты- фанатики уверенны, что во всем разобрались и готовят крестный ход во спасение душ.

— А военные? Я же знаю, они особым терпением никогда не отличались.

— Военные… что с них взять? — развел руками Алексей. — Разумеется, как всегда, в своей излюбленной манере, сначала — артподготовка, ковровое бомбометание, потом разведка. Казалось бы — надо наоборот! Пробовали. Там, вокруг, танков штук двадцать оставили. Пару вертолетов. И не меньше сотни трупов, и это только официально. А, уж сколько всякого другого железа накидали, так и не счесть. И не меньше сотни трупов… это только тех… которых смогли вытащить. Наше министерство обороны, поначалу, даже предлагало Казахстану кинуть на объект «ядренную» бомбу. Пока затею оставили на крайний случай и то, казахи планируют по-своему. Мол, ежели-чего, мобилизуем шахтеров из Караганды и подкопаемся поглубже, заложим заряд, как когда-то делали на Семипалатинском полигоне, да и рванем. Дескать, экологически более безопасно. Хотя, это так себе — треп. На самом деле, ни у кого конкретных планов нет. Полная растерянность, имитация бурной деятельности.Восточный базар! Все орут, торгуются, пихаются, принюхиваются и прицениваются. Хотя, что за товар — никто не знает.

— Хорошо Алексей. Ты с самого начала наблюдал за всей этой кутерьмой. Собирал информацию, рассылал дезинформацию. И наверняка имеешь собственное мнение.

— Тебе, моя гипотеза не понравится.

— Выскажи, а я уж для себя решу, понравится она мне или нет.

— Это пришельцы.

— Пришельцы⁈

— Да. И не надо на меня так смотреть. Не знаю, нарочно или нет, но именно они попали на нашу планету и моим словам, есть некоторое подтверждение.

— Интересно, какое же?

— Вокруг башни не обнаружено следов падения или приземления. Ни воронки, ни кратера. Судя по всему, ее так же не выперло из земли, как некоторые думают, и именно, с этой теорией едут исследовать. Башня появилась мгновенно. Меньше чем за минуту. Я проверял доклады, у меня же есть допуск, многие радары засекли ее синхронно с разных концов континента. При этом ни землетрясений, ни вулканов, ни космических объектов. Ничего! Раз и появилась, как тут и была. Словно бы вывалилась из подпространства.

— И поэтому ты решил, что это пришельцы?

— Угу. И штуковина эта — их космический корабль.

— Ну, как же так получается? Сам ведь сказал, что он с неба не падал.

— Нет, не падал. Он двигался в подпространстве, в гиперпространстве, в ноль-пространстве, сквозь изнанку вселенной — черт бы ее побрал, в стопятисотом измерении, во всем — что угодно, кроме наших, любимых, трех координат. Ошибся с расчетом, сломался, может, у них навигатор был пьян — не знаю, что еще могло произойти! Но в какой-то момент, он просто вывалился из этого своего пространства и застрял в нашей планете. А может это штатный режим, может у них всегда так. Вся эта махина еще до сих пор ходуном ходит, словно устраивается поудобнее. Внешние параметры нестабильны, гуляют сами по себе.

— Ну, предположим. Хоть я и не могу представить себе подобного бреда, уж прости. А где же, тогда, сами пришельцы?

— Откуда я знаю! — удивился Лешка Краюхин, почесывая затылок. — Отмерли, вымерли, нацепили шапки-невидимки, прячутся по углам, скрежещут зубами от страха, или такие маленькие, что даже в микроскоп не видно. Ведь в саму башню, кроме одной разведгруппы, так никто и не попал.

— И что с той разведгруппой?

— Кто же знает. Она так и не вернулась.

— Значит и наша группа — очередной кандидат на заклание?

— В каком-то смысле да. Врать не буду. Конечно, последние три месяца Терентьев запретил высылать разведку. Только дистанционное наблюдение и «луноходы».

— Луноходы? — удивился я.

— Ага! Автономные и радиоуправляемые роботы. Никогда не думал, что их, оказывается, понаделали в таком количестве. В каждом вшивом техническом вузе, по два, а то и по три таких лунохода, марсохода, венерохода. Все это, конечно, опытные образцы, прототипы, порой просто конкурсные работы талантливых студентов, собранные из детского конструктора, но лучше уж пусть все это железо ползет к башне, чем людьми рисковать. Терентьев все это реквизировал и кинул в дело. Толку от них почти никакого — горят как спички, саперные роботы еще держатся, да дублеры лунохода пока ползают. Ну, настоящие! Те, что еще наши дедушки на Луну зафигачили. НПО «Точка» — одна из «шараг» в нашем ведомстве, разрабатывает в авральном темпе оборудование для всей экспедиции. О готовности прототипов доложили еще в феврале. Сейчас середина мая.

Опасливо оглядевшись по сторонам, Лешка нырнул под стол и вынул из укромного места, за пучком кабелей у стены, бутылку водки.

— Беленькой накатишь? — спросил программист, косясь на меня.

— Не, я пас.

— Ну, тогда я в одно рыло.

Отпив немного кофе из большой кружки, Краюхин щедро плеснул в остывший напиток водки, а, потом, достав из кармана небольшую спринцовку с загадочной янтарной жидкостью, капнул в коктейль несколько граммов какого-то таинственного вещества.

— Ну, ты химик, — заметил я, глядя на то, как скривилась заморенная мордашка программиста после первого глотка.

— Третьи сутки на ногах, устал, надо взбодриться.

— Меня от водки только в сон клонит.

— Дозу знать надо.

— К черту твою водку! Давай вернемся к делу. Так что там, эта ваша «Точка»?

— Должны были закончить тестировать оборудование для экспедиции и предоставить полный комплект с учетом всех полученных данных. Могу выдать все файлы по этой теме, изучай, но… только не выходя из комнаты.

К вечеру уже следующего дня, Краюхин здорово налакался. У него уже заплетался язык, он стал повторяться. Для себя я решил, что полученной информации по башне и по оборудованию, пока достаточно… для полноценного диагноза в любой «психушке». Тем более, что у меня еще представится возможность пополнить багаж этого бреда непосредственно на месте. Я растолкал дремлющего компьютерщика с тем, чтобы он выпустил меня из своего кабинета. Как водится, в таких конторах, двери — со своими секретами. Краюхин вяло махнул на прощанье рукой, ткнул в какую-то кнопку под столом и, пристроив лохматую голову на кипу бумаг, тотчас отключился. Дверь, прежде чем открыться, исполнила какую-то забойную мелодию, помигала гирляндой лампочек и только потом, соизволила щелкнуть замком.

Глава 3

Взялся за гуж…

За порогом меня поджидал почетный эскорт в виде внушительных габаритов мужчины в штатском и унылой, все той же сонной девицы в военной форме с погонами лейтенанта что вела меня от проходной почти сутки назад. После небольшого путешествия по пустым коридорам и бесшумным лифтам, мы оказались на стоянке автомашин, видимо, в подвальном этаже здания. Детина подогнал черный внедорожник и услужливо распахнул заднюю дверцу. Девица вручила мне папку с документами и мобильный телефон, дежурно поулыбалась и исчезла в лабиринтах притихшей «конторы».

Долетели по ночному городу до моего дома очень быстро. Светофоров словно и не существовало. Мой провожатый, ловко управляясь рулем, даже не спросил адреса. Дорожная полиция в большом количестве курсирующая по городу, словно не видела нас в упор, вызывая своим видом только презрительное хмыканье детины за рулем. Не сбавляя скорости, он промчал меня мимо темных громад спящих кварталов и влетел в арку ведущую в мой двор и там встал, как вкопанный, прямо напротив моего подъезда и выскочил, чтобы открыть мне дверь. Наше стремительное появление вызвало панику у людей, сидящих в припаркованных, неподалеку от подъезда, машинах. Из них вывалилось немало народу, наставивших на нас разнокалиберное оружие. Мой спутник вопросительно вскинулся ко мне, прикрывшись дверью и запуская лапищу в наплечную кобуру. Я только рассмеялся.

— Анатолий! Вы своей лихой ездой переполошили наш тихий дворик! Все нормально. Все свои, а на свидание к Леночке — вы успеете вовремя!

Мое появление, из-за широченной спины, пребывающего в ступоре телохранителя, вызвало облегченный вздох у пестро вооруженной компании, а ко мне уже спешил сияющий золотой улыбкой мой сосед по подъезду Гуссейн.

— Уважаемый Витя-джан, — кричал, набегая, — как ты меня напугал! Пуганый «чурка» куста боится! — ерничал он.

Почтительно обогнув столбом стоящую внушительную фигуру моего сопровождающего, Гуссейн кинулся пожимать мне руку.

Какое-то время назад, я, совершенно случайно, спас этому человеку жизнь. В тот день, припозднившись на работе и неспешно подходя к подъезду, вдруг почувствовал липкий страх и холодную рукоятку пистолета в своей руке. Ощущения были столь реальны, что я замер, уставившись в пустую ладонь. Шурша колесами, к дому подкатил роскошный «Мерседес». Из него выбрался смуглый, настороженно всматривающийся в меня, мужчина. Я все еще тупо продолжал таращиться на пустую ладонь, когда он поравнялся со мною. Скрипнула открывающаяся изнутри дверь подъезда и тут до меня доперло…Резко толкнув подошедшего мужчину, да так, что он улетел, зацепив попутно урну, прямиком в любовно обихоженную жильцами первого этажа клумбу, я нырнул в ноги выскочившему из-за двери и палящего из пистолета киллера. Обхватив его колени, мгновенно подсек и рванул на себя. Падая, тот крепко приложился затылком о бетонную ступеньку. Вывернув из его ослабевшей руки пистолет, стреляю в плафон над дверью и, вовремя… Из-под арки, из темноты, затрещала автоматная очередь: звенит железная дверь, летят кирпичные осколки. Слышны испуганные вскрики и звон бьющихся окон. На улице взревел мотор, завизжали шины и все стихло.

Потом, понаехали полицейские, «скорая помощь»…Меня «повязали» вместе с, наспех забинтованным, горе-киллером. Прокрутив отрывочную информацию, возникшую в моем сознании от близкого контакта с ним, я предусмотрительно решил воздержаться от лишней болтовни на допросе у заспанного дознавателя, ограничившись простыми ответами. Еще не хватало попасть в разборки кавказских группировок. Мой смуглый спасенный, развил бурную деятельность и скоро у полицейского отделения, куда нас доставили, шумела внушительная толпа джигитов, понаехавших со всех концов города на крутых иномарках; они устроили такой бедлам, что полицейские посчитали за благо отпустить меня под подписку о невыезде. С тех пор, Гуссейн всячески демонстрировал свою признательность. Обзаведясь после покушения солидной охраной, он попутно обязал своих нукеров решать и мои бытовые проблемы. А те и рады стараться: то припрут прорву фруктов и овощей с ближайшего рынка, то продуктов натащат — девать некуда. Так, додумались — притащили здоровенный холодильник и вдобавок — морозильную камеру! Отбиваться от их услуг совершенно бесполезно. Только улыбаются и твердят: «Гуссейн сказал!» А тот, в свою очередь, долдонит: «Обижаешь, брат! От всего сердца хотел! Ты один живешь, кто тебе поможет кроме меня, а? Сам не съешь — гостей позови! Я тебе квартиру отремонтирую! Красиво будет! А хочешь, я тебе невесту найду…». Ну вот, что с ним поделаешь!

Гуссейн, искренне обрадованный встречей со мной, все еще продолжал пожимать мою ладонь.

— Как дела, дорогой! Ремонт тебе сделали? Ты доволен? Вот и хорошо! Никаких денег! Обижаешь!

— Извините, — смущенно перебил его, пришедший в себя Анатолий, — Виктор Иванович, я могу ехать?

Махнув безнадежно ему рукой и увлекаемый цепкими лапками Гуссейна на детскую площадку, где его друзья уже накрывали импровизированную «поляну», я покорился обстоятельствам. Обрадованный Гуссейн тараторил на ходу, все еще столбом стоящему Анатолию: «Ехай, уважаемый! Виктор-джан мне как брат! Никто его не обидит… Мне хорошее вино прислали из дома, пробовать будем!». Я знал, что он совершенно искренне пытается сделать мне приятное, между тем, являясь одним из главарей могущественной торговой мафии, мог бы и не искать дружбы со мной. Кто я ему? Сосед по дому и все. Однако, вот проникся ко мне особой симпатией и не только потому, что спас его от пули, а еще, наверное, что чем-то напоминал, погибшего в криминальных разборках, младшего брата.

В квартире, из которой еще не выветрился запах недавнего ремонта, казалось уныло и пусто, особенно после шумного застолья во дворе. Благо недолгого. Дружный ор разбуженных соседей быстро пресек дегустацию домашнего вина Гуссейна на свежем воздухе. Посему, вся кавказская братва перекочевала к нему в квартиру. Я воспользовался суматохой и «слинял» к себе. Позвонил начальнику, он тут же обеспокоенно задышал в трубку: мол, по какому поводу были устроены маски-шоу. Я его успокоил, что это не по его душу и поставил в известность, что какое-то время меня не будет на работе. Он не стал выпытывать почему. Просто предложил деньги, очевидно полагая, что все проблемы решаются так. И чем скорее я вернусь, он будет только рад. Весть благая. С моей подпорченной репутацией найти нормальную работу, чтоб по всем правилам, было практически невозможно. Время такое, что даже дворником без рекомендаций не устроишься. Хотя, чего греха таить: для начальника, я был той самой золотой рыбкой, что исполняет все желания. Благодаря мне, вернее способностям, какими я обладаю, его задрипанный шиномонтаж стал престижным автосервисом и владельцы крутых автомобильных марок, загодя вставали в очередь на профилактику и ремонт. Дядька он простой, свалившаяся удача и богатство не изменили его: по-прежнему любит копаться в моторах наравне с ремонтниками. Только болезненно переживает бесконечные наезды, бесчисленных охотников до чужого добра. Пришлось тайком вмешаться и попросить Гуссейна утрясти проблемы. Тот, даже обиделся: «Почему раньше молчал? Ни один шакал больше не посмеет переступить порог вашей мастерской… я сказал!».

В папочке, врученной мне девицей-лейтенантом, был запечатанный конверт. В нем лежало удостоверение на мое имя, из которого значило, что владелец сего документа является специальным представителем чрезвычайной комиссии при Совете министров и ему должны оказывать содействие любые органы власти, а также военные, полиция и МЧС, также прилагался пластиковый дубликат на трех языках: русском, английском и казахском. Наверняка снабженный еще и микрочипом. Вдобавок из конверта выпал, шурша цепочкой, сдвоенный жетон из нержавейки с моими ФИО и группой крови. И тут, я окончательно понял, во что влип.

Часа два я просидел перед телевизором, монотонно переключая каналы и продумывая попутно список вещей, которые,возможно, мне смогут пригодиться. Особого ажиотажа вокруг темы башни не наблюдалось. Поднятая в Интернете волна искусно гасилась всякими информационными приемами. Причем не только у нас, но и на Западе, что еще раз подтверждало жесткую политическую возню вокруг этой темы. Торг шел нешуточный, а народ кормили всякими байками. Так, что эксклюзивное и суверенное право Казахстана на обладание артефактом — таяло на глазах. Госдепартамент США настойчиво бубнил о своих национальных интересах в любой точке мира. Наши намекали, чтобы те не совали нос туда, куда и сами не знают. Казахи утверждали, что у них все под контролем и некая международная комиссия во всем разбирается. ООН отпиралась, мол никакую комиссию не посылала и, вообще, собирает экстренно Совет безопасности. В общем: все кипело и булькало. Пар вроде спускали, дабы не нервировать финансовый мир, но рвануть могло в любой момент.

Собираться в такие короткие сроки мне раньше еще не приходилось. Пройдя по комнатам, я отключил от розеток лишние электроприборы. Повесил на холодильники послания соседке — милой, одинокой старушке, которая приглядывала за квартирой в мое отсутствие, с наказом пользоваться продуктами — ей подспорье, и мне спокойней. Вся атмосфера в квартире, заполненная резкими запахами свежего ремонта, словно подчеркивала перемены в моей размеренной жизни. Гулкая пустота комнат отзывалась эхом шагов. Я бродил словно потерянный, машинально собирая нужные мне вещи, попутно прокручивая в башке весь этот информационный поток, обрушившийся нежданно-негаданно на мое сознание. Выбор сделан и необходимо настроиться на предстоящие события с учетом того, что вокруг будет масса незнакомых людей и привычный уклад жизни, достигнутый с таким трудом, будет разрушен. Зато появилась реальная возможность поучаствовать в самом необычном приключении. Надеюсь, я не разочаруюсь в своих ожиданиях.

Глава 4

На первых порах.

Рано утром, в начале пятого, меня разбудил звонок нового телефона, особенность которого заключалась в том, что у него не было кнопок. Вообще! Так, что его не выключишь, но стоило взять его в руку, и приложить палец к экрану, как он заорал голосом генерала. Пришлось отвечать. Звонил Терентьев, видимо, прямо с летного поля. Рев двигателей заглушал его голос, но я понял, что за мной послали машину. Ко времени, я успел выйти на улицу и, теперь, просто сидел на скамейке у подъезда. Рядом, приводя в порядок клумбу, сопел неутомимый местный дворник Рашид. Приветливо улыбаясь, он поздоровался, оглядел мой рюкзак и с наивно поинтересовался:

— На дачу, да?

В ответ на это я только неопределенно кивнул.

Неприметный, скромный автомобиль без броских номеров обогнул двух спешащих к нам киргизов и подкатил к подъезду. За рулем сидел молодой парнишка лет двадцати. Наученный горьким опытом, я не стал после первого же рукопожатия шокировать парня и рассказывать ему всю его подноготную, прежде чем мы познакомились привычным для людей способом. Не стал называть по имени, вместо этого вежливо спросил, как зовут.

До военного аэропорта путь был не близкий. Так, что мы смогли немного поболтать, коротая время. Большей частью говорил водитель и почему-то был уверен, что я ему отвечаю, хотя я просто клевал носом, то и дело засыпая.

— Тут ребята из отдела мне шепнули, что у вас какие-то уникальные способности. Это правда? — спросил немного осмелевший водитель, приглушая вопли радиоприемника.

— Много болтают твои ребята, — буркнул я сонно, — так и пару звездочек с погон проболтать можно.

— Не, ну серьезно, вы же теперь вроде как свой.

— Ты только своей подружке Светке все не разболтай, хорошо? Женщины, они, вообще, язык за зубами держать не умеют. А папаша у нее строгий, в СВР служит, пристрелит тебя из наградного пистолета — нафиг ему зять болтун.

— А откуда вы знаете, что мою подругу Светой зовут и про папашу? Я же…

— Сам спросил про способности, вот и шевели теперь извилинами на тему того откуда я это знаю.

— Понял. Вопросов больше не имею, — сделав серьезное лицо и сосредотачиваясь на дороге, промямлил он.

Знать бы самому, сколько способностей в моем арсенале на самом деле. Мне несколько лет понадобилось для того, чтобы научиться скрывать те, что проявились и, сильно постараться не пользоваться ими открыто. Так бы и сгнил в дурдоме, с таким-то довеском. Умение узнавать про человека все, его самые скрытые и страшные тайны, это только верхушка айсберга. Тогда, после взрыва в метро, когда ни о каких способностях и речи не было, меня вынесли на улицу, ослепшего и оглохшего, и я представлял из себя какой-то ошметок, а не человека. Тело больше напоминало деревянный чурбак, в голову лезло такое, что в пору было думать, что зря в живых остался. К счастью, оказалось, что это была просто тяжелая контузия, пара царапин и легкое отравление. Надо же! В скольких переделках бывал под перекрестным огнем и минами накрывало! Ни царапины! Даже когда придурка–комбата прикрыл, автоматная очередь только зацепила, пластину бронежилета покорежила, да ребро треснуло. А здесь, в центре Москвы, в метро! Расплющило, словно прессом, взрывной волной! Оклемался в госпитале. Последствия всплыли чуть позже, когда я уволился из армии и стал работать в охране. Вот тут-то меня и накрыло. Бывали моменты, когда я думал, что действительно рехнулся. Очумевшую голову так распирало необычными ощущениями, что и сказать страшно было. Невероятно обостренный нюх, до тошноты от самых незаметных, ничтожных, казалось бы, запахов. Зрение, о котором я раньше и не мечтал. Слух! Сидя на проходной офисного здания, я мог слышать, как на третьем этаже начальник распекает подчиненного в закрытом кабинете. Как голуби воркуют и бегают по крыше, царапая когтистыми лапами ржавое железо. К сожалению, в такие моменты ближайшие, окружающие меня непосредственно звуки, события, словно бы утихали, превращались в бубнящую завесу. Из-за чего часто попадал в нелепое положение, реагируя неадекватно на ситуацию вокруг. Всецело поглощенный анализом неожиданных ощущений от обретенных способностей; я отгородился от окружающей меня действительности. Отношения с женой и без того висевшие на волоске, особенно после многочисленных командировок в Чечню, окончательно оборвались и тихо умерли в толчее коридоров районного суда. Умение узнать все скрытое о человеке — просто слишком яркая способность, сжигающая в дым любые взаимоотношения. Именно из-за нее я угодил в психушку. Не сумев совладать с бардаком в собственной голове, я получил передышку, пуская слюни и писая в постель. Обдолбанный уколами и таблетками, я упокоился, лежа на грядке из уписанного матраса и панцирной сетки. Не скажу, что это был негативный и позорный эпизод моей биографии. Именно, благодаря времени, проведенному в клинике, я смог многое понять, расставить все по полочкам, смириться, и получить еще больший опыт, контроль над новыми способностями. Но все равно чувствовал какую-то ущербность, неполноценность, будто действительно стал инвалидом. Проблема поиска работы после получения «волчьего билета», то бишь, медицинского заключения, усугубила это состояние. Лечащий врач был несказанно рад выписать меня при первых же признаках улучшения состояния. Когда этот «мозговед» начинал сильно донимать, я в отместку, опрометчиво вскрывал, как гнойники, не самые приятные эпизоды его собственной биографии, приводя несчастного в состояние близкое к панике. Со справкой из психушки, обратно в охрану путь, конечно же, был закрыт. Водительские права отобрали. Лицензию охранника — тоже. Но я сумел найти себе занятие. Через знакомого пристроился механиком в задрипанный шиномонтаж, где чинили все подряд — от мопедов, до древних лимузинов. Меньше чем за пару месяцев поднялся от ученика до ведущего специалиста, и это при условии, что в машинах на тот момент я разбирался не больше чем в экзотических бабочках. Моего знания хватало только на то, чтобы не перепутать в автомашине, куда какую жидкость залить. Теперь же, я видел все неполадки как грязь на стекле. Способности позволяли мне как бы проникать в любую деталь автомобиля буквально насквозь. Замечал малейшую неисправность, незначительный сбой, крошечную трещинку. Пусть даже я и не понимал, как работает механизм, я видел, что мешает ему работать нормально. Концентрация способностей именно на неодушевленных предметах, моторах и агрегатах, дала возможность вернуться к подобию прежней жизни. Постепенно обретал, словно заново, навыки управления собственным, но уже расширенным сознанием. Перестал глушить себя немереным количеством спиртного, стал более адекватен и сдержан, научился самоконтролю, выдержке. Во многом помогли экстремальные походы, которыми я неожиданно увлекся. Придумав для себя самого правило пяти предметов, которые необходимо взять с собой, я выбирал самые сложные маршруты в разное время года. На самом деле просто сбегал из города, отдыхал от душного человеческого общения. Суетная жизнь крупного мегаполиса высасывала из меня всю жизненную энергию. Приходилось жестко контролировать все контакты с окружающими. Лучше прослыть нелюдимым, чем таскать ноги вконец обессиленным. В основном работал по ночам, благо я заимел право выбирать себе наиболее благоприятный режим. Я не встречался с клиентами, практически не общался с ремонтниками. Только охранники иногда становились свидетелями моих «камланий». Это они прилепили мне прозвище — «Шаман». Иначе как же им назвать человека, который подолгу ходит вокруг бурчащей на холостом ходу машины и ставит закорючки в дефектной ведомости бубня себе под нос. При этом, не ковыряясь в двигателе и не торча под днищем автомашины. В результате, я расписывал все дефекты по уровню их важности. И ремонтники с менеджерами уже решали на какую сумму «нагреть» клиента. Мой вердикт был бесспорным и поэтому они смело давили на клиента, потрясая перед ним моим заключением. Завороженный длинным перечнем «болячек» любимой игрушки, клиент, обычно не сопротивляясь, платил не торгуясь. Редко, но попадался упрямец. Его мстительно волокли к машине и при нем извлекали спорную деталь или узел. При этом часто заключали денежное пари. Так, что посрамленный клиент, чесал озадаченно «репу» и лез в карман за бумажником. Среди работников мастерской считалось честью поделиться со мной частью выигранного пари. Хотя владелец автомастерской и не скупился на мое денежное поощрение, я не отказывался и от этих денег. Так было надо, иначе — лишние разговоры и другое отношение. А так — все нормально. Свой парень, со своими тараканами в голове, но свой. Появились свободные деньги — купил себе компьютер, видеокамеру, фотоаппарат. Завел сайт, стал наполнять его отчетами о собственных экспедициях. Завязался на какой-то бурной переписке в форуме. Однажды даже получил премию от сетевого журнала. Как потом выяснилось, на моей страничке было очень много посетителей, а видеоролики стабильно удерживали рейтинг в сети. Полгода назад позвонили с какого-то телеканала и спросили разрешения использовать эпизоды из моих роликов для документального фильма. Там были очень красивые панорамы с плато, куда обычному человеку, даже при финансовой поддержке крупного телеканала, попасть не очень просто. Жизнь, можно сказать, налаживалась, и тут на тебе: засада, погоня, допросы! Благо, хватило ума разрулить ситуацию по-своему. Все лучше, чем быть завязанным в криминале, а могло бы и такое случиться. С моими-то способностями! Даже и думать об этом не хочу. А так, очередной экстремальный поход, предвкушение новых ощущений и впечатлений. Смертельная опасность придает этому приключению только необходимую остроту. Не хочу сказать, что мне жизнь не мила, но обладание необычными способностями само толкает на такие эксперименты. Абсолютно не хочется заворачиваться в непроницаемую оболочку, отгораживаясь от окружающего мира. Это и невозможно, и глупо, лучше сразу свести счеты с жизнью. Самый сложный период осознания и овладения новыми возможностями пройден, и дорого оплачен. Балансируя на грани безумия и темного небытия, я все же нашел себя, слепив по кусочкам заново. Так, что умирать не страшно, страшнее потерять себя!

Выданные мне новые документы, на КПП военного аэродрома проверяли очень тщательно. Дежурный лейтенант ошалело пялился какое-то время на них, нервно теребя. Затем минут пять с кем-то созванивался по телефону, потом переговаривался по рации. Все это время, четверо солдат исправно держали машину под прицелом автоматов. Было ясно — бедолагу офицера смутила чрезвычайность моих полномочий. Документы водителя, при этом даже не потрудились посмотреть. Парадокс!

Наконец, провожая подозрительными взглядами, пропустили на территорию. Проехав всего метров двести, мы остановились возле невысокого здания, где уже ждали с десяток человек. По их внешнему виду и собранным в чемоданы и рюкзаки снаряжению, было сразу понятно, что это будущие коллеги по экспедиции. Среди прочих, заметил и Терентьева, который приветливо помахал мне рукой.

— И у нас без проволочек не бывает, — сказал Терентьев ворчливо, теребя в руках рацию, по которой связывался с охраной. — Не успели переслать на тебя все документы и утвердить список. Я о заминке на КПП, — пояснил он.

— Да? Странно, — ответил я с некоторой иронией, — а я думал, что у вас всегда так, Александр Николаевич.

Оставив без комментариев мою подколку, и тот факт, что я назвал его по имени отчеству, генерал развернулся к группе.

— Итак, прошу минуту внимания. Представляю вам Виктора Белова. Позывной в группе — «Проводник». Опережая все возможные предположения и догадки, скажу сразу, что Виктор не из нашей «фирмы», если можно так сказать, так что не надо ничего додумывать и предполагать. Познакомься! Начальник экспедиции Емельянов Сергей Юрьевич.

Мы без эмоций пожали друг другу руки, и я спокойно продолжил выслушивать напористую речь генерала, болезненно переваривая в голове тот оглушительный поток информации, что получил после короткого рукопожатия с Емельяновым. Сам Терентьев, буквально на секунду, с ухмылкой заострил взгляд на нашем легком приветствии. Коротко взглянул мне в глаза, как бы вопрошая: «Ну как?», и тут же перевел ироничный и даже жалостливый взгляд на Емельянова. Что уж за мысли промелькнули сейчас в голове генерала, понять было трудно. Одно ясно, будущему начальнику экспедиции он явно не завидовал.

— В этом проекте мы не берем в расчет никакие регалии, — продолжил Терентьев, обращаясь ко всей группе, — звания, и прочего, что могло бы создать почву для никому не нужной конкуренции. Сразу договоримся о четкой иерархии. Емельянов — непререкаемый авторитет и руководитель группы. Все остальные, без исключений, подчиненные равные между собой по рангу. Проговаривая еще раз это условие, я подчеркиваю, что сталкивался с проблемами первенства в прежних группах гражданских специалистов, так что не принимайте на свой счет, прошу вас. Устроить тут мелкие подковерные войны, я вам просто не позволю. Не до того. Еще не поздно отказаться от участия в проекте. Повторю, что исследования проходят с запредельной опасностью и риском. Самолет вылетает в семь часов, господа. То есть, через двадцать минут. С учетом часовых поясов на месте вы окажитесь не раньше, чем к ужину, так что запаситесь терпением, это не гражданская авиация, и на пышногрудых стюардесс с бутылкой шампанского можете даже не рассчитывать. Если есть вопросы — прошу вас, задавайте прямо сейчас. Дальше без меня. Я пока остаюсь в Москве и буду следить за ходом событий отсюда.

— Я не понимаю, зачем нам проводник в то место, уж извините, где никто, никогда не бывал⁈ — возмутился рослый и грузный парень средних лет, явно претендующий на роль неформального лидера. По отношению к этому типу мне даже не хотелось напрягать свои способности, чтобы выяснить, что за «чмо» тут вякает. И так было понятно, что парню, как палец в двери, защемили его самолюбие и уравняли с каким-то плебеем не достойным внимания. Не надо быть ясновидящим, чтобы догадаться, как Терентьев отреагирует на такую реплику с места. Реакцию военного, хоть и ФСБэшника угадать было не трудно.

— Проводник тебе нужен, господин Вишневский, — прошипел генерал, прищурившись, — потому что ты Михаил Львович не в состоянии правильно завязать шнурки на ботинках, не говоря уже об узле на веревке. Уложить рюкзак как следует и почуять опасность, даже если голым задом сядешь на ежа. С твоей близорукостью и плоскостопием, я готов хоть сейчас вышвырнуть тебя из группы на все четыре стороны, невзирая на то, сколько грантов ты распилил, и в какой теме считаешься специалистом! Ясно тебе⁉ Виктор -бывший военный. Его личное дело хранится под грифом секретно в отделе военной разведки, и даже у меня нет полного доступа к его делу! — соврал генерал, не моргнув глазом, да так уверенно, что я сам чуть не поверил в этот бред.

— Он голым может выжить в тундре, отбирая еду у росомах, а ты как приехал, не переставая, жуешь мамины пирожки. Так что поверь хотя бы моему опыту, проводник тебе нужен.

— Даже спросить нельзя, — обиделся господин Вишневский, пряча взгляд.

— Спрашивать можно! — Рявкнул Терентьев, на глазах превращаясь из серого и тихого человека-крысы в свирепого солдафона с отработанным командным голосом, — но прежде чем спрашивать, — думай! Головой, а не жопой!

Ну вот, у меня и появился первый «друг». Это просто талант какой-то, еще одна уникальная способность настраивать людей против себя, не произнеся ни слова. Может у меня во взгляде что-то не то? Вот и прежде, когда еще служил, таких ситуаций было не счесть. Отсюда и дисциплинарные взыскания, и напряги с начальством.

— Ну, все команда. Грузитесь в самолет.

Генерал хлопнул в ладоши и тут же направился в сторону взлетной полосы, где нас уже ждал военный Ил-76.

Толик, тот водитель, что привез меня, вынул из багажника машины пару небольших пластиковых ящиков. Я как-то не придал этому значения и просто прошел мимо.

— У нас нет шерпов, Виктор. Каждый в группе сам несет свое снаряжение, — заметил Сергей Емельянов, руководитель будущей экспедиции, преградив мне дорогу.

— Ну, так и неси свой гламурный чемоданчик, — огрызнулся я, глядя ему прямо в глаза.

— Я-то свой унесу, а вот ты… — Емельянов кивнул, указывая на пластиковые ящики возле машины.

— Вообще-то это наши, — пробубнил кряжистый мужичонка в рокерской бандане, оттаскивая ящики от машины.

— Рад знакомству…Проводник, — продолжил он, протягивая мне руку. — Я Самохин, второй техник группы.

Пожав его теплую и сухую кисть, я немного натужно улыбнулся и еще раз взглянул на посиневшее от злости лицо Емельянова. Ох, как же ему сейчас было не в жилу продолжать разговор.

— Взаимно, Николай Петрович. Или может называть тебя как твоя внучка — «Самоделкин»? Прикольное прозвище.

— Называй просто Петрович, — проговорил Самохин сквозь еле сдерживаемый смех, -так и проще и понятней.

На лице техника застыла добродушная улыбка. Не могу сказать с уверенностью, что за мысли сейчас промелькнули в его голове, но вот мой рейтинг в его глазах явно поднялся выше, чем у назначенного свыше начальника экспедиции. На вид мужичонке было лет сорок пять. Невысокого роста, щуплый, плешивый. На левом плече залихватская, цветная рокерская татуировка, с какими-то черепами, картами и голой бабой. Кожаная жилетка с металлическими клепками, старый пояс с посеребренной, потертой пряжкой. На безымянном пальце правой руки увесистый, серебряный перстень с печаткой в виде двух скрещенных молотов. Не думаю, что этот человек обладал теми же способностями что и я, но он мгновенно смог понять, что со мной шутки плохи. Ведь про любимую внучку и прозвище, которое она ему дала, в личном деле обычно не пишут. Да и Петровичем его называют только близкие друзья да братья по мотоклубу.

— А у тебя, брат, смотрю я вещичек немного, — заметил Петрович, косясь на мой рюкзак и складывая пластиковые ящики на тележку. — Что, поиздержался?

— Поизносился. Не имею дурной привычки обременять себя лишним багажом.

— Ты из наших, что ли? Из какого клуба?

— Вольный я, Петрович. Сам по себе, как перекати-поле.

— Значит точно из наших, — ухмыльнулся мужик и поволок ящики к трапу самолета. — Мы с тобой одной крови! — выкрикнул он, гогоча и прибавил шаг.

Задал вопрос — получи ответ. Ты Витя Белов не вписываешься в общество высоколобых интеллектуалов с раскормленным самомнением. Но зато любой отщепенец, вольный рокер, расписанный с ног до головы татуировками — принимает за своего. Так, что делай выводы и знай свое место — «проводник».

Глава 5

День первый

На этот раз, конечно же, пришлось отступить от правил. Был вынужден взять с собой гораздо больше снаряжения и припасов чем обычно. Я понятия не имел, что нас ждет. Какие условия, какой климат, и как долго все это продлится. Программист Лешка так замусорил мой мозг, что я невольно, готовясь к экспедиции, собрался с большим запасом. Огромный по моим меркам сорокалитровый рюкзак забил так плотно, что любую вещь из него приходилось не просто вытаскивать, а буквально вырывать. Я даже спальный мешок с собой прихватил, чего обычно не делаю. Запас еды — больше чем на неделю, и медикаментов, в расчете не только на себя одного. В сравнении с прочими, мой рюкзак выглядел как дамская сумочка на фоне огромных ящиков, плотно и неумело набитых рюкзаков, и легкомысленных, чудовищно огромных чемоданов на колесиках. Но для меня это был набор вещей с запасом на много недель вперед. Пришлось прихватить из кофра все резервное оборудование и даже сменные вещи, которые я обычно с собой не беру. Экстремальные экспедиции, тесты на выживание научили ставить скорость выше необходимого комфорта. Хотя, по многим параметрам я, возможно, и проигрывал хорошо снаряженным туристам, тратя больше времени на поиск еды и сооружение укрытия, но никто из них не мог сравниться со мной в скорости. Пятьдесят километров в сутки. Покажите мне, даже опытного пешего туриста, который, с полным комплектом снаряжения, перекроет это расстояние. Скорость — очень важный фактор. В своих сетевых заметках о походах, я ставил его во главу угла. Скорость позволяет перекрыть большее расстояние, приблизиться к намеченной цели. В некоторых фильмах. я тратил целый день на то чтобы организовать себе надежное убежище и добыть пропитание. Но это только для того что бы была возможность подробней, тщательней изучить и описать местность. Из некоторых мест, при всей моей откровенной нелюбви к тайге и густым лесам, порой просто не хотелось уходить, до того они были приятны, чисты, девственны и безлюдны.

Нож, веревка, кусок металлизированной пленки, которую часто туристы и спасатели между собой называют амальгама или просто фольга. Аварийная аптечка и фляжка с водой или спиртом, в зависимости от того куда иду. Водяной фильтр или солнечная, солярная печь — это уже излишки, но в данном случае необходимые. Правило пяти предметов, не считая того, что надето на тебе. Поправку на климат и погодные условия, увы, делать приходится.

Универсальной формулы, практически, не существует. Невозможно подготовиться к самым неожиданным ситуациям на все сто процентов. Чтобы чувствовать себя комфортно и уверенно, невзирая на обстоятельства. Из моего правила «пяти предметов» всегда есть исключения и все они связаны именно с климатом и временем года. Если бы стояла задача обеспечить выживание в стабильном, без стихийных бедствий регионе, то нет проблем. Но я не ограничивался такими рамками. Всегда искал крайние точки. Как в том же Египте, например, когда оплатил тридцать дней пребывания в отеле на берегу моря, из которых провел в нем только два, в день приезда и в день отбытия. Все остальное время торчал в Синайской пустыне, испытывая все возможные способы выживания, перенимая опыт местных племен. Так же в Сахаре, Гоби, Якутии, в степях Казахстана, Калмыкии, в карельской тайге и приморской тундре близ Таймыра.

Этой экспедиции ставились совсем другие задачи. Если прежде эти задачи сами не перемелют экспедицию в труху. Остается просто выжить, достигнув хоть малейшего плацдарма, с которого максимально дотянуться до цели. Условия выживания нестабильны, учитывая буйный нрав артефакта. Изучить местность, понять логику таинственного объекта, непонятной башни, обелиска, инопланетного корабля, уж не знаю, как его обозвать, чтобы хоть как-то классифицировать его для своего сознания. Но скорее всего, придется просто, на экстриме, переть к цели. Не совсем моя тема, но думаю, что справлюсь, должен справиться. Тем более что решать задачу мне придется не одному, а в составе экспедиции весьма авторитетных, как мне сказали, специалистов. Просто нужно усмирить гонор, поубавить прыти и заняться делом. Отринуть все лишнее и сосредоточиться на главном.

День, проведенный в дороге, потребовал много сил и терпения. На военном транспорте нас доставили в Орск на границу с Казахстаном. Свалив в кучу, прямо у самолета, чемоданы и сумки наша экспедиция развалилась на траве цыганским табором, лениво наблюдая за суетливо мельтешащим начальством. Тяжелые ящики с научным оборудованием, разморенные на солнцепеке солдаты, подгоняемые свирепым капитаном, перетащили на стоявшую «под парами» колонну затентованных военных грузовиков. Емельянов безуспешно пытался спихнуть часть личного багажа экспедиции запыхавшемуся от беготни, беспрестанно матерящемуся офицеру. Царапнув профессора неприязненным взглядом тот рявкнул таким мощным перегаром, что аж до нас долетело:

— Охренел что ли? Гусь залетный! У меня приказ — только техническое оборудование в опломбированных ящиках, а твои чемоданы на границе таможенники так распотрошат, что даже этим не достанется! — капитан махнул рукой в сторону бегающих солдат.

Обдав нас солярной копотью, последний грузовик отбыл по назначению, увозя сердитого капитана. Столбом стоящий Емельянов сорвался с места и побежал к зданию аэропорта. У меня в кармане затренькал новенький телефон, который заорал голосом Терентьева:

— Доложи обстановку! Где этот козел Емельянов? Почему на звонки не отвечает?

— Козел, в данный момент, бегает в поисках местного начальства. А куда он свой телефон засунул, то мне неведомо. Оборудование уехало. Вертолета нет. Лежим на куче барахла и любуемся на бегающего руководителя…

— Ты, Белов особо не резвись! Вертолета сегодня точно не будет! Нелетная погода… мать-перемать! В Оренбурге ваш вертолет — ждет окна на вылет! Поэтому доставай-ка свои «корочки» и… хоть на метле, но чтоб сегодня же вылетели! Это приказ!

Пришлось тащится по жаре через все летное поле. Навстречу брел злой Емельянов. Заметив меня, он горделиво выпрямился и ворчливо осведомился:

— Куда это ты, Белов направился, а?

— Пописать, гражданин начальник! — бодро доложил я.

Фыркнув возмущенно, Емельянов пошагал дальше.

Пинком ноги распахнув дверь начальника аэропорта и сунув ему в лицо удостоверение Совета министров, я устроил такой тарарам, что перепуганный чинуша лично отвез меня на вертолетную площадку где под разгрузкой стоял тяжелый вертолет под завязку забитый китайским ширпотребом. Внешнее состояние вертолета не внушало оптимизма. Он явно нуждался не только в покраске, но подозреваю, что и в капитальном ремонте. Хотя, если он припер, явно с перегрузом, такое количество барахла, то очевидно, что наша экспедиция для него будет пушинкой. Начальник аэропорта бросился к лежащим на траве пилотам и стал что-то горячо им втолковывать. Я же стал наблюдать, как неспешно разгружает вертолет группа мужчин явно кавказской внешности. Наше появление отвлекло их от этого занятия. Небрежно побросав тюки в стоящую рядом фуру, они дружно направились к пилотам, которые не на шутку сцепились с начальником аэропорта. Воровато оглянувшись в мою сторону, тот достал из кармана толстую пачку денег и спор тут же прекратился, перейдя в деловое русло и дележ. Кавказцы забегали как ошпаренные, в темпе разгружая вертолет, пилоты подошли ко мне представится: Ержан и Берик– казахи. Я им продемонстрировал свои крутые «корочки». Их улыбчивые лица разом стали серьезными. Без лишних вопросов, они полезли в кабину. Все завертелось. И винты вертолета, и одуревшие от солнцепека члены экспедиции, которых запихали с вещами в неведомо откуда появившийся громадный автобус и подвезли к вертолету. Евдокимова привез лично начальник аэропорта на своем гламурном «Порше». Я прикинулся «шлангом» и затесался в грузчики-разгрузчики. Одновременно выбрасывая из вертолета огромный баул, тут же получая взамен чей-нибудь чемодан или сумку. Фу-у! Наконец взлетели. Караван с оборудованием уже в дороге и задержится лишь на пару дней. Этого времени должно было хватить, чтобы немного привыкнуть к местному климату и вникнуть в обстановку. Так я думал.

Всю дорогу, пока мы тряслись в вертолете, Емельянов надрывал глотку. Нудил что-то: о соблюдении субординации, дисциплине, об оговоренных раннее, планах научных разработок. При этом, он все время обращался почему-то ко мне. Перешагивая в узком салоне через наваленный в проходе багаж, он обошел каждого, оставляя какие-то ценные указания и инструкции. Когда очередь дошла до меня, я сделал вид что сплю, но Емельянова это не остановило.

— Проснись, Белов! Проводник! — кричал Сергей, тормоша меня за плечо.

— Что уже прилетели?

— Нет еще, но скоро. Первое знакомство у нас с тобой не заладилось, скажу честно, я был против того чтобы Терентьев включал оперативного сотрудника в нашу группу. Да и что это за должность такая «проводник»? Будто бы мы сами не знаем, куда нам идти. Все это ширма, всем же понятно…

— Ну, раз понятно, зачем столько речей? Я не оперативный сотрудник, и слова Терентьева были чистой правдой. Вы ученые, а я специалист по выживанию, вот и все. Если я почувствую, что не нужен группе, мол вы сами справляетесь… поверь мне, Сергей… с огромным удовольствием смотаюсь обратно.

— Хорошо. Вечером совещание. Будем определять план работ в новом составе. Предварительно была договоренность, что нас высадят на третьем периметре. Теперь есть возможность встать на втором. Это большой плюс, лишние тридцать километров, ближе к подножию башни. Тем более что там оборудован капитальный бункер.

— Это хорошая новость или плохая? — спросил я без задней мысли, хотя Алексей мне что-то рассказывал о периметрах безопасности установленных вокруг объекта.

Емельянов попытался было что-то ответить, а потом просто махнул рукой и пошел на свое место. Вертолет стал закладывать крутой поворот и резко снижаться. А я взглянул в иллюминатор и увидел ровную как пустой обеденный стол степь, над которой высилась громадина таинственной башни. С такого расстояния она казалась исполинской, просто чудовищных, пугающих размеров. Уверен, что если бы такая махина свалилась на землю из космоса, как обычный астероид, то наступил бы новый ледниковый период, но человечество бы об этом уже не узнало. Шпиль башни устремлялся высоко в небо. Ближе к середине и даже ниже, на неровных уступах были заметны белые пятна снега. Верхушка башни скрывалась в молочной дымке высоких облаков, от чего казалось, что вся это чудовищная громадина устремляется в бесконечность. Так близко видеть башню, мало кому удавалось. В интернет просачивались снимки, но сделанные с очень большого расстояния с земли или с самолета. Сам артефакт больше напоминал невероятных размеров пучок прутьев или гигантский католический собор. Ровные многогранники, плотно подогнанные друг к другу, поблескивали на солнце как темное стекло. Поверхность башни больше напоминала графит отшлифованный до блеска. Тот факт, что каждый многогранный стержень в пучке был примерно равен площади футбольного поля, просто ускользал из понимания. Лично мое сознание испытывало чудовищное давление при виде такой неземной красоты и величия. Со стороны казалось, что основание башни намного шире, чем уносящаяся ввысь верхушка. Но в данном случае я не был уверен, что могу доверять глазам. Ничего подобного мне видеть прежде не приходилось.

Вертолет развернулся. В мой иллюминатор больше невозможно было наблюдать это незабываемое зрелище. Мы влетали в многокилометровую тень объекта, приближаясь все ближе и ближе к лагерю на самой границе аномальной зоны. Тут нас и накрыло. Наступила тишина и вертолет просто рухнул. По крайней мере, мне так показалось. Сработала система авторотации винта, но все равно приложило нас крепко. Спасла малая высота и мастерство пилотов. Я только успел сгруппироваться, ныряя в кучу сваленных рюкзаков и спальных мешков на полу кабины. Вертолет шмякнулся в степную твердь и развалился. Дальше включился мой «автопилот». Я, опасаясь возгорания, вышвыривал всех без разбора в проломы бортов. Пинками и матюками придавая телам ускорение. Слава богу, уцелели почти все. Емельянов сломал ногу (нефиг было шляться по кабине в полете!), да пилоты покалечились — не смертельно. Остальным повезло — шишки да синяки. Мы с Самохиным только успели достать из обломков застрявшего там пилота, как вспыхнуло растекшееся топливо, и мы втроем на четырех ногах рванули изо всех сил. В спину жарко толкнуло взрывом, и мы мордами пропахали жесткую степную траву. Только тут, я разглядел, что это был Ержан. Другой пилот, Берик, выброшенный из вертолета от сильного удара о землю, все еще был без сознания и лежал неподалеку на подложенной кем-то заботливо куртке.

Казахская степь. Великая степь. Это место для закаленных ее жаром и свирепым холодом людей. Жара. Иссушающий пыльный ветер, пропитанный ароматом еще живой травы. Мошкара, ящерицы, змеи. Ползающая, летающая, бегающая живность. Треск кузнечиков и цикад наполняющий звенящий простор. Беспощадное жгучее солнце, скрывшееся за громадиной башни. Упругий ветер, теребящий пыльную поземку над обожженной землей. Казахская степь, это не только простор и бесконечный горизонт. Это образ мысли, образ жизни, состояние души. У каждого места есть своя особенность, своя неповторимая черта, но степь — это тайна, открыть которую дано не каждому. Теперь, еще эта башня, сводящая с ума весь мир…

Я нашел свой уцелевший рюкзак, который рефлекторно выбросил в спешной эвакуации и поволок его к растерянным людям все еще недоуменно взирающих на горящие обломки вертолета. Отдав им фляжку с водкой, я занялся раненными. Здесь пошла в дело фляга спирта и мой набор медикаментов. Распилив пилой карманного ножа станок рюкзака соорудил фиксирующие повязки на переломы пилотов и ногу Емельянова. Почистил и промыл резаные раны, некоторые из которых, пришлось заштопать, обезболив процедуру хорошими порциями спирта. К прилету спасателей, мы с моим добровольным помощником Самохиным, почти управились. Я как раз залепил пластырем неглубокий порез на заднице Вишневского, а Самохин обойдя всех с зеленкой и пластырем, наконец, занялся своей разбитой коленкой. Недалеко от места аварии приземлились два вертолета, как оказалось, из группы поиска космонавтов. Так, как из-за этой чертовой башни космодром Байконур оказался не у дел, вертолеты этого отряда теперь патрулировали округу и быстренько примчались на большой костер. Одновременно с ними появились и бешено несущиеся по степи автомашины из лагеря.

Глава 6

Вокруг да около

Вертолетная площадка охранялась ротой БТРэров. Сотни две солдат расположились по периметру лагеря в крытых укреплениях. В центре обустроенного пятачка располагались десятка два вагончиков и несколько юрт, а также надувной мобильный госпиталь. Много грузовиков, электростанции, водовозы. Спецтехника с радарами и системами связи была расставлена чуть дальше от жилого комплекса. За вертолетной площадкой разместились палатки военных. Экспедиционная база была обнесена забором из прочной металлической сетки, натянутой между высоких столбов. Увенчанная спиралью Бруно, вся это конструкция была увешана клубками иссохшей травы перекати-поле и представляла собой фантастическое зрелище, подсвеченное множеством прожекторов.

Толстенький, но на удивление подвижный полковник из казахской армии, который, говорил по-русски не хуже любого из нас, быстро навел порядок в растерянной и оборванной компании. Раненных пилотов унесли в госпиталь, туда же уволокли, пытавшегося препираться с офицером, Емельянова. Занимаясь далее нашим размещением, полковник представился мне, но я не смог с первого раза запомнить его имя, до того был умотан. Полковник терпеливо ждал и я, наконец, догадался предъявить документы. Удовлетворенно кивнув, он вполголоса добавил:

— Терентьев мне сообщил о Вас, если возникнут какие-то проблемы, обращайтесь только ко мне.

Ученые в группе держались обособленно. Меня, под общую гребенку, решили поселить вместе с ними в уютный на вид вагончик, в стену которого был вделан кондиционер, но заметив на краю лагеря отдельно стоящие юрты, я попросил, чтобы мне нашли место там. По опыту знаю, что ничего уютней и удобней в таком климате еще не придумали. Полковник одобрительно кивнул, оценив мой выбор, тут же распорядившись, чтобы меня устроили, где я прошу.

— Минут через двадцать подходите к столовой. Под навес возле трех вагончиков. Будет ужин, — напомнил офицер.

Трое солдат в юрте дружно вскочили со своих мест, встречая меня и внимательно изучая надетый на мне армейский камуфляж песчаной раскраски. Вскоре поняли, что я не военный и расслабились, продолжая заниматься своими делами. По виду и неугомонной болтливости солдат, они, похоже, были не городские, а скорее из сельской глубинки. Судя по интонациям и мимике, сообразил, что они стращают друг друга байками о башне. Я уже свыкся с мыслью, что придется терпеть этот галдеж всю ночь, как в юрту влетел какой-то чин из местных вояк и чуть ли не пинками выгнал всю троицу на какие-то срочные работы.

Я уже выбрал себе удобное место и разложил там спальник, предвкушая спокойный сон, когда в юрту ввалился Петрович.

— Так и знал, что здесь тебя найду, — гаркнул техник, явно успевший отметить прибытие ста граммами «чая», — а я, в соседней юрте устроился. Не хочу с «ботаниками», у меня от них нервный зуд и несварение, в институте всю плешь проели своими капризами и склоками.

Вынув из кармана куртки гибкую измерительную ленту, Петрович стал обходить меня со всех сторон, слегка пошатываясь.

— Так, что мы тут имеем? — бубнил он, прикидывая на глаз с чего начать измерения, — фигура стандартная размер пятидесятый, пятьдесят второй. Обувь?

— Сорок четыре, рост сто девяносто.

— Ну, с тобой проблем не будет. Уже сегодня могу подобрать тебе комплект снаряжения.

— Да у меня вроде все с собой.

— Забудь. Зря, что ли такими темпами разрабатывали для вас защитные костюмы. Это тебе не пикничок на природе! Тут такие меры предосторожности, что будь готов перемерить все средства защиты собственной задницы, либо можешь валить на все четыре стороны! Новые потери начальство не потерпит. Так по шапке надают… и еще сто тысяч инструкций напишут. Так, что смирись и будь паинькой. Уж лучше без героизма.

— Терентьев не говорил, что придется работать в каких-то защитных костюмах.

— А сие правило выложено десятками, а то и сотнями трупов. Не думаю Витя, что ты из тех, кто готов пополнить список жертв этой хреновины. Так, что будь хорошим мальчиком и не делай глупостей. Слушай дядю.

Мы вышли из юрты и, ориентируясь по запаху, направились в сторону столовой. Петрович вписал на ходу в крошечный блокнот мои данные и легонько толкнул в бок, указывая куда-то в сторону.

— Глянь-ка! Вон туда. Достроили все-таки тоннель.

Рядом с глубоким рвом, лежала металлическая цистерна. На первый взгляд очень похожая на железнодорожную, только, наполовину вкопанная в землю и с крохотными круглыми окошками и лючками. От цистерны тянулся длинный трубопровод, такой, как используют для транспортировки газа или нефти, в сторону нависающего над крохотным лагерем артефакта.

— И что это такое?

— Наш самострой, — похвастался Петрович, — то бишь, транспортный тоннель. Тянется, почти, до самого подножья башни. Двадцать семь с половиной километров. Этот тамбур — последний переходной модуль. Таких вдоль всего трубопровода пять штук. Плюс аварийные выходы в самой трубе через каждый километр. Ты, часом, клаустрофобией не страдаешь?

— Хочешь сказать, что мы к объекту пойдем по этим трубам?

— Обижаешь. Не такой я изувер, что заставлю немощных очкариков с язвой и плоскостопием, ползти по метровой трубе тридцать верст! Там внутри — тележки с двигателем. Доедете с комфортом.

— Если, я правильно понимаю, то такая мера предосторожности нужна из-за смены циклов?

— Совершенно верно. Циклы — большая проблема, они непредсказуемы. Как только получим данные, что период пригоден для проникновения, у вас будет немного времени, чтобы подобраться как можно ближе и закрепиться. Я тебе позже все подробно растолкую.

Весь лагерь пронзил оглушительный вой сирены и короткие щелчки метронома. Громкоговоритель на одном из военных грузовиков зашипел и с гнусавым, металлическим тембром пролаял:

— Готовность десять минут. Вновь прибывшим членам экспедиционной партии срочно пройти к центральному бункеру.

Петрович коротко выругался и толкая меня перед собой, быстро доставил к вагончикам в центре комплекса.

— Как раз то, о чем мы с тобой говорили. Смена цикла. Чаще всего досюда волна не доходит, но случается, что пробивает. Несколько раз уже так было… лучше не вспоминать.

Теперь стало понятно, чем занимались военные целый год, кроме того, что несли огромные потери и безуспешно штурмовали таинственную башню. Они строили бункер и прокладывали герметичный тоннель к самому основанию объекта.

Бункер был построен с расчетом на весь личный состав, но, по вновь составленным инструкциям, часть военных оставалась на поверхности в специально оборудованных, герметичных машинах. За мощными воротами, как в бомбоубежище, находился жилой комплекс, командный пункт, хорошо оборудованные лаборатории и складские помещения.

— Цикл двести двадцать семь, поправка восемь минут! — доложил Емельянову бодрый офицер из группы слежения.

— Повторный? — спросил Сергей, нервно почесывая лоб.

— Данные приборов еще не поступили! — отчеканил офицер и возвращаясь на рабочее место, добавил, — идет автоматическая калибровка.

Удобно устроившись на деревянных ящиках, с каким-то оборудованием в большом зале, я блаженно вытянул ноги и улегся так, чтобы было видно большой экран обзорного монитора. Картинка на этот монитор поступала с камеры, закрепленной на небольшой вышке в центре лагеря.

Рядом со мной, на самом краюящика, скромно пристроился молодой парнишка из состава экспедиции. Он, тоже, довольно безучастно относился ко всей, воцарившейся в командном зале суете, спокойно наблюдая со стороны.

— Какая-то нервозная обстановка с самого начала сложилась. Вам не кажется? Трудно работать в таких условиях.

— Нервозная⁈ — хмыкнул я довольно многозначительно и добавил:

— Не просто нервозная. Это истерия какая-то. В таких ситуациях без хорошей попойки не обойтись.

— В каком это смысле? — полюбопытствовал парень довольно заинтересованно.

— В прямом. Все собираются по какому-нибудь поводу или без повода, просто надираются до потери пульса и высказывают друг другу все, что в душе накопилось. Иначе так и останутся недомолвки, упреки, затаенные обиды.

Парнишка сдержанно улыбнулся. Уж не знаю, что его рассмешило. Мысль о том, как он, пьяный «в дрова», высказывает начальнику, какая тот свинья и скотина или просто в предвкушении веселого спектакля. В любом случае, мое предложение он не стал комментировать.

Устраиваясь поудобней, парнишка случайно задел меня рукой и именно в этот момент меня будто током дернуло. В долю секунды вся его жизнь пронеслась перед глазами. Яркие детские образы и впечатления нахлынули вперемешку с застывшими словно бы выцветшими на ярком солнце старыми фотографиями. Совершенно четкие и внятные обрывки фраз, собранные из диалогов и собственных мыслей. Разочарование, радость успеха, первые волнения влюбленного мальчишки. Кудрявцев Олег Васильевич. Хоть его отца и зовут Николай, я уже знаю, что он ему не родной отец. Воспоминания о папе не сохранились даже в детской памяти. С отчимом парню повезло. Он даже подумывал о том, чтобы сменить фамилию и восстановить справедливость по отношению к человеку, который искренне, всеми силами заботился о мальчишке как о родном сыне.

Со своей, как самому Олегу казалось, хилой комплекцией, меньше всего хотелось парню угодить в армию. Он усиленно готовился к поступлению в институт и приложив максимум стараний все же провалился. Был вынужден явиться по повестке в военкомат. Попал в нормальную часть. Честно и достойно отслужил, стал настоящим мужиком, сильным, уверенным в себе. На те два года, что парень служил родине, его отчим положил довольно внушительную сумму в банк под проценты. К возвращению из армии у него была достаточная сумма на то чтобы поступить на платное отделение университета. В экспедиции Олег занимал довольно скромное место. Он был астрофизиком, но привлекли его к работе — помощником в геологической партии.

Одно короткое мгновение. Мимолетное, случайное касание и вот я уже знаю про человека столько, будто с детства был с ним знаком. Знаю все его личные и семейные тайны. Знаю все, что скрыто в его мыслях, на какие поступки способен, чего боится, с чем борется в себе самом. Так бывает не с каждым. Не все люди позволяют так просто прочесть себя. Чаще всего они и сами не подозревают, какие мощные заслонки стоят в их собственных воспоминаниях, в мыслях. Это, наверное, как подверженность гипнозу. Одни сразу впадают в транс, другие сопротивляются, третьи вовсе не реагируют на монотонный голос гипнотизера.

От полученной в такой короткий срок информации меня немного замутило. Стоило только расслабиться, вот и получай по мозгам! Я привстал, так же как Олег — облокотившись на стену.

— Повышение электромагнитной активности! — бубнил молодой офицер, дежуривший за пультом управления, — включить защитные контуры! Пошли критические данные с внешних приборов…

На экране замельтешили какие-то цифры. Поднялись до красных шкал стрелки измерительной аппаратуры. Было видно, как от башни вниз к земле устремляются одновременно несколько десятков довольно мощных молний. Сухие раскаты грома были слышны даже в бункере. Земля мелко завибрировала. Бетонные стены зазвенели. Бесстрастный объектив видеокамеры демонстрировал панораму поднявшегося урагана. Облако желтой пыли и песка заволокло весь лагерь медленно смещаясь в сторону башни.

— Внимание! У нас повторный, двадцать восьмой цикл! Отрицательное давление! — выкрикнул Емельянов, все это время, следящий за показаниями приборов, — по составу атмосферы и уровню радиации данные в пределах нормы. Разрядка незначительная.

— И это означает, — тихонько спросил я как бы у самого себя, — что можно уже, наконец, идти ужинать?

— Автоматика разблокирует двери только через двадцать минут, но выйдем мы отсюда, не раньше, чем через час, — ответил мне Олег с ехидной усмешкой.

— Это почему еще?

— Емельянов. Ставлю тысячу, что именно сейчас начнется внеплановое совещание. Он уже задрал всех своими совещаниями, голосованиями и занудством по любому поводу.

— Неужели так трудно признаться, хотя бы самому себе, что не в состоянии принять ответственное решение? Как он вообще стал руководителем экспедиции?

— Он очень активный партийный деятель. Во многом, именно благодаря ему, была пробита глухая оборона военных вокруг объекта.

— Ладно, посмотрим, как он тут накомандует.

— И так господа! — громко выкрикнул Емельянов, стуча костылем по помосту и еще больше повышая голос. — В связи со сложившейся обстановкой проведем собрание в бункере. Руководителям отделений следует доложить о готовности. И еще, напоминаю, на повестке дня окончательное согласование мероприятий и плана работ.

— Он это серьезно?

— Я же говорил, — прошептал Олег и свесил ноги с ящика, готовясь встать и пройти к общей группе, — да, кстати, нас не представили…

— Да. Не представили, — согласился я, — Виктор, Белов моя фамилия. Я ваш проводник. А про тебя Олег Кудрявцев, я знаю больше, чем ты сам о себе помнишь, начиная с детского сада.

— Прикольная шутка, — ответил Олег, удивленно пожав плечами, — рад был познакомиться.

Обсуждая, как он полагал, насущные экспедиционные вопросы, Сергей Емельянов будто бы нарочно игнорировал меня. Словно меня и не существовало вовсе. Я честно отсидел полуторачасовое, занудное переливание из пустого в порожнее, но так и не услышал ни одной конструктивной мысли или предложения. В конечном счете, большинство важных тем отложили до лучших времен. Решили согласовать все по окончательной доставке оборудования.

После того, как нам было позволено покинуть убежище; мы наконец смогли спокойно поужинать и немного осмотреться в лагере. Петрович нашел меня на окраине вертолетной площадки и тут же поволок на склад, где мы с ним распечатали бутылочку коньяка и стали разбирать мое новое снаряжение.

— Защитный костюм «ИРИС», модель восемь, — пробубнил он, прихлебывая из стакана. Спиртное, похоже, заменяло ему воду. Я же, не особо уважая коньяк за его насыщенность ароматом и терпкость, предпочел выпить свою порцию одним глотком. Усмехаясь на мои манипуляции с коньяком, Петрович продолжил:

— Прошу любить и жаловать. На сегодняшний день — самый совершенный образец. Даже на Западе таких нет! — воскликнул он с нескрываемой гордостью.

— А почему ИРИС?

— Индивидуальная Разведывательная Исследовательская Система. Сокращенно — ИРИС.

— А что первые семь? Были неудачными?

— Первые семь — были военного образца. Не отвлекайся Витек. Тебе надо лучше всех знать этот маскарад, пока мы десятую модель не получили, обойдешься этим.

— Хорошо Петрович, извини, продолжай.

Старый рокер выложил передо мной на куске брезента все детали, поочередно указывая на некоторые из них.

— Достаточно прочный, но эластичный каркас. Не броня, но случись что, пистолетную пулю на грудь брать можно. С ножом сложней — есть уязвимые места. Внутри — трубки системы охлаждения, она же — система подогрева. Работает от динамического мускульного усилия, также подпитывается от батарей. Шлем — состоит из очень сложного сплава. Из какого, не скажу, потому что не знаю. Но для примера замечу, если твоя голова, в этом шлеме, попадет под грузовик, считай — повезло. Костюм полностью герметичен. Устойчив к агрессивным средам, таким как кислоты, щелочи, высокая температура, но не выше пятисот градусов. Случись что — удержит резкие перепады давления. Снабжен защитой от молнии. Но тоже не безгранично. Системы жизнеобеспечения: баллон сжатого воздуха под высоким давлением. Хватит, максимум, на двадцать минут. Воздушные фильтры. В комплекте три штуки. Максимальное время работы всего комплекта не больше суток.

— А это что за контейнеры на поясе?

— Это катализаторы замкнутого контура. В обойме на костюме по пять штук. Максимум на что их хватит — не больше чем на час работы. Красные — экстренный обогрев. Синие — охлаждение. Белые — кислородные патроны. На запястье есть регулятор интенсивности расхода катализаторов, так что будешь отслеживать по обстановке.

— Почти скафандр, — удивился я, разглядывая ярко желтые детали костюма.

— Военные образцы, конечно, потяжелей, но при необходимости могут позволить разведчикам несколько дней находиться на зараженной территории. Твой, тоже не самый хилый, но максимально облегченный из-за чего более дорогой и менее прочный. Каждый такой скафандр стоит как полноценный танк. Так что, бережней там, с казенной техникой. Сейчас отработаем последовательность действий. Как надеть, как снять, как отрегулировать. Я подгоню все детали, опломбирую и пропишу твои индивидуальные параметры. На тренировках будешь бегать в макете, я об этом тоже позаботился. Все системы управления в макете расположены точно так же.

— Не знаю, Петрович, может мне показалось, или я чего-то не понимаю, но сроки службы защитных систем очень короткие. Смена цикла происходит через сорок два часа…

— Браво Витенька! Ты первый, кто задал этот вопрос. И последний, кто проходит инструктаж по снаряжению. Ученые уже в них свое отбегали, но ни один очкарик так и не дотумкал, что делать, если припрет.

— И что же делать?

— На каждого в группе будет индивидуальный кокон. Высокотехнологичная помесь спального мешка и палатки. Не такой прочный, как костюмы, но, если вдруг, припрет воспользоваться им на Луне, к примеру, он свое дело сделает. Плюс к этому у вас будут ящики с запасом катализаторов, системы эвакуации.

— Это типа парашюты что ли?

— А как ты еще хотел эвакуироваться с этой хреновины⁈

— Ну, у меня за спиной не меньше сотни прыжков, а как остальные?

— За них не волнуйся, их три месяца муштровали до рвоты. По пять прыжков каждый сделал. В основной состав конкурс был не меньше десяти человек на место. Это ты у нас блатной.

— Я не блатной, я уникальный.

— Ты нос-то не задирай. Тут все блин такие уникумы, что плюнуть некуда, а что за заноза торчит в степи, так до сих пор не доперли.

— Есть бермудский треугольник, а эту хрень мы назовем казахский многогранник. Наливай!

Глава 7

Дело идет

Я с самого утра торчал на наблюдательной вышке. Ее установили пять дней назад, когда доставили все недостающее оборудование. Больше всего на этой вышке меня интересовал военный бинокуляр. Двадцатикилограммовая штуковина крепилась на мощном штативе, намертво закрепленном в полу площадки. В такую оптику наблюдать за происходящим на башне и в окрестностях было очень удобно. Я не представлял себе, что я хочу увидеть. Просто наблюдал за объектом стараясь оптимизировать маршруты подхода.

С вышки было неплохо видно последний шлюз, тот самый, где заканчивался герметичный тоннель. От шлюза километра три до совершенно отвесной стены. Изучая карту, составленную с невероятной точностью и снимки, сделанные автоматическими разведчиками, я понял, что с первого раза взять стену из непонятно какой твердости материала, не получится. Требовались подготовительные выходы. Прежде чем поднимать на стены полный состав группы, следовало проработать и обеспечить маршрут.

Не отрываясь от окуляров бинокля, я услышал, что кто-то взбирается на вышку. Солдат из охранения, тихо сидящий рядом со мной, оживился и прошел к лестнице, где уже отчетливо слышались шаги.

— Добрый вечер Белов, — услышал я голос Сергея Емельянова.

— Взаимно шеф.

— Есть новости? Какие результаты наблюдения?

— Тебе устно изложить или в письменной форме?

— Не мути воду Виктор. И без твоих дурацких шуток хватает проблем.

Оторвавшись от бинокля, я открыл блокнот на первой странице, где начинал делать записи и пожелания.

— Предложения следующие: первую группу сформировать только из техников. Я условно назвал эту группу — «проходчики». Придется заказать из центра кевларовую сетку с ячейками примерно двести пятьдесят миллиметров. Толщина троса не меньше десяти миллиметров…

— Прости Витя. В какой-то момент я принял твой вопрос о письменной форме доклада, как глупую шутку или издевку в мой адрес. Такие требования действительно лучше оформить письменно.

— Потребуется еще штук сто закладных крючьев и шлямбуры. Это стандартное снаряжение, так что не придется делать что-то на заказ. Но с уверенность смогу сказать только после разведки, желательно в одиночку.

— А зачем нужна сеть с такими крупными ячейками? Да еще и из кевлара.

— Если навесить стандартное альпинистское снаряжение, то возникают две проблемы. Скорость восхождения снижается из-за того, что группа будет вынуждена идти гуськом, друг за другом, плюс время на подъем оборудования. Сеть позволит подниматься всей группе одновременно. Такое восхождение займет тоже

немало времени, но все же. При условии, что мы ограничены сроками, нужно оставлять еще лимит на возвращение. И еще. Обычная капроновая веревка очень быстро приходит в негодность, если оставить ее под прямыми солнечными лучами. На пятый или шестой раз веревка станет опасной. У кевлара запас прочности гораздо выше. Я лично возглавлю первую группу, чтобы обеспечить уверенный подъем до первой точки. Проверю подход. В бинокль этот пятачок практически не видно, но на снимках, сделанных разведкой, он заметен очень хорошо. Я уже рассчитал координаты. От подножья до этого крохотного плацдарма не меньше пятисот метров вертикальной стены. Поверь мне Сергей, для восхождения это очень много.

— Напиши мне подробный список снаряжения, которое тебе понадобится. Твой план действий, состав группы и сроки. У нас есть еще две недели на то чтобы закончить с дистанционными замерами и приступить непосредственно к полевой работе.

— Я слышал, что один из луноходов заканчивает работу и уже на подходе к первой шлюзовой камере.

— А ты что горишь желанием отправиться в первый бункер и забрать данные из лунохода?

— Да без проблем. Мне нужно взглянуть на стену вблизи.

— Путь займет не меньше двух часов. Почти тридцать километров лежа на тележке в глухой трубе.

— Рано или поздно нам всем придется пройти по этому маршруту.

— Придется, — тяжело вздохнув, признал Емельянов.

До сих пор не понимаю, как такого типа утвердили на должность руководителя экспедиции. Человек не способный мыслить конкретно, по делу, распластанный в каких-то эфемерных понятиях, он не в силах организовать поход школьников на загородный пикник, чего уж говорить об уникальной, опасной экспедиции к аномальному объекту, таящему в себе потенциальную, смертельную опасность.

— Завтра, в четыре утра Самохин собирался отправиться за данными из лунохода. Можешь составить ему компанию. Думаю, он будет только рад.

— Окей, в половину четвертого у тебя на столе будет список всего необходимого снаряжения. Чем быстрей мы его получим, тем раньше я навешу штурмовую сеть на стену. Не знаю пока, сколько времени на это понадобится, но я приложу максимум усилий, чтобы ускорить процесс.

Ночью совершенно не хотелось спать. Я долго ворочался, слушая звонкий и протяжный храп лежащих рядом со мной в одной юрте молодых солдат, но вскоре не выдержал. Напялил на себя макет защитного костюма и пошел к вагончику технического отдела в надежде встретить там Петровича, который, как и я страдал бессонницей.

Бесшумно двигаясь в темноте, скрываясь в резких, контрастных тенях, я прошел к временному навесу мастерской. Обычно старый рокер сидел там. Но сейчас до меня донесся странный аромат. Он так резко выделялся на общем фоне, что я невольно напрягся.

Под навесом, освещенная светом яркой лампы, сидела девушка лет двадцати пяти, может чуть больше. Перед ней на столе был развернут портативный компьютер, мерцающий неярким светом. На экране планшетника мелькали цветные фотографии и какие-то таблицы. Я нарочно шаркнул ботинками и сделал шаг из темноты на освещенный пандус под навесом.

— Не спится? — спросил я тихо, вставая перед лицом незнакомки, при этом держа необходимую дистанцию дабы не влипнуть в очередной калейдоскоп чужой жизни. Усилием воли отгоняя от себя туманные образы и звуковой фон, обволакивающие ореол фигуры моей новой знакомой.

— Разница два часа, никак не привыкну, — девушка пристально изучала надетый на меня макет костюма со свинцовыми вставками на поясе.

— Виктор Белов. Проводник экспедиции, — представился я стараясь быть максимально дружелюбным, — можно просто Витя.

— Елена Хаджиева. Биолог.

— Наверное, прибыли с сегодняшним пополнением? — предположил я, поддерживая завязавшийся разговор.

— Привезла обработанный в центре материал и результаты предварительных анализов.

Наступила неловкая пауза. Я никак не мог сообразить, чтобы еще спросить, а она, не дождавшись моего следующего вопроса, опять окунулась в работу.

— Удалось выяснить что-нибудь интересное? — наконец спросил я, собравшись с мыслями.

— Работаю сейчас над образцами аллохтонной микрофлоры собранной автоматическими разведчиками вокруг башни.

— И как? Удалось выстроить новую теорию?

— Новую выстроить не получается, а вот развалить старую в самый раз. Нестеренко сводил все расчеты именно на своей теории магматических супердендритов. Пока не получили данные по микрофлоре, все выглядело весьма стройно, но, сейчас, мы снова в тупике.

— Нестеренко, это тот пухлый профессор геологии, из лабораторного состава? — уточнил я, вспоминая фамилии и лица участников экспедиции.

— Да, Антон Петрович. Жаль будет сообщить ему об еще одном провале.

— Знаете, Лена, я не очень силен в науках, а не могли бы вы пояснить все то, что уже сказали, только чуточку проще. Научно-популярным языком, для среднего ума, так сказать.

— Ну, хватит вам прибедняться. Если вы в основном составе экспедиции, то должны понимать все с полуслова.

— Ну, знаете, я обеспечиваю безопасность группы. Просчитываю маршрут, слежу за снаряжением и так на подхвате во всем, что не касается науки.

— Ах! Да! Мне говорили, что будет кто-то из военных.

— Я не военный. Во всяком случае, теперь не военный. У меня, как бы это сказать, свои методы изучения. Поэтому понимание выдвинутых ранее теорий, только на пользу.

— Хорошо. Убедили, — согласилась Лена сдерживая улыбку. — Гипотеза о супердендритах, выдвинутая профессором Нестеренко была основной в работе над изучением артефакта. Долгое время именно она считалась наиболее вероятной. Но теперь все рассыпается в пыль. В основе гипотезы предположение о влиянии магнитного поля на магму, где при определенных условиях могли сформироваться огромные, однородные кристаллы железа, или никеля. Эти самые супердендриты. Невероятно огромные, тугоплавкие, с уплотненной кристаллической структурой. В процессе перемещения магмы один из таких дендритов мог легко пронзить земную кору и вылезти наружу. Вот так, если коротко, выглядела теория Нестеренко.

— Но теперь выясняется, что все не так.

— Если это всего лишь верхушка супердендрита, то три четверти его, как минимум, должны находиться под землей. Но, тогда как объяснить наличие самых невероятных микроорганизмов на самой поверхности и в мелких трещинах. Это чужеродные формы жизни. Или анаэробные бактерии, или примитивные лишайники, в основе жизнедеятельности которых лежит химосинтез. Все это не могло существовать в магме, но и не могло появиться здесь. Теория супердендрита так же не может внятно объяснить наличие циклов.

— Как все, однако, запутанно.

— Мы опять у истоков. Начинаем с чистого листа. Придется создавать новые теории.

— Надеюсь, исследование самой башни несколько прояснит ситуацию.

— Хочется верить, но почему-то мне кажется, что работы здесь не на один год, и даже не для одного поколения ученых.

Лена выключила компьютер и спрятала его в большой спортивной сумке.

— Ну а вы Виктор? Что вы думаете?

— Не знаю. Я в проекте недавно и наслушался всяких предположений. Мне нужно попасть на объект, чтобы составить собственное впечатление. Изучать с расстояния — глядя в бинокль, или через камеры радиоуправляемых разведчиков не имеет смысла. В отличии от людей в группе Емельянова я не теоретик. а практик.

— Я тоже практик. Выстраивать заумные теории тут и без меня много желающих.

— Петрович собрался к башне, забрать очередные образцы, утром. Я намерен составить ему компанию.

— Коля уже здесь⁈ — встрепенулась Лена и привстала с лавки. — А наше оборудование уже доставили?

— Вот у него и спросим…

Глава 8

Повороты судьбы

Из сумрака ночи вынырнула подвижная, словно ртуть, фигура полковника. Я, наконец, вспомнил его имя — Бекболат. Он молча поманил меня за собой. Пожав плечами, я махнул Лене и кряхтя потащился вслед за шустрым офицером. Костюм мне уже изрядно надоел, но коль взялся за гуж…

Полковник привел меня к надувной оболочке мобильного госпиталя, где солдаты грузили в распахнутый салон «скорой помощи» носилки с запакованным в гипс пилотом Ержаном.

Завидев меня, он заулыбался и приветливо отсалютовал целой рукой:

— За мной вся моя родня примчалась во главе с прадедом…

Тут появился вездесущий полковник, почтительно сопровождавший колоритную фигуру коренастого старика. За ними толпой валила пестрая компания, очевидно, Ержановской родни. Какие-то тетки с младенцами на руках в окружении детской мелюзги, серьезные мужчины с обветренными, загорелыми лицами… Но старик затмевал всех. На голове его красовалась круглая шапка из красного бархата, отороченная лисьим мехом. Под наброшенным на плечи расшитым золотом, зеленым халатом — черный костюм; брюки заправлены в высокие кожаные сапоги, но главное: на пиджаке сверкал такой иконостас из орденов и медалей, вдобавок увенчанный золотой звездой Героя Социалистического труда, что я замер в восторге. Ну дед, во дает! Такого никакие посты и заграждения не удержат! Остановившись напротив меня, он вперил в меня сердитый, пронизывающий взгляд глубоко посаженных глаз. Придирчиво «просканировав», он вдруг заулыбался приветливо и, отмахнув за плечо свою длинную, седую бороду, обнял меня, бормоча какие-то слова. Полковник взялся было переводить, но я не слышал его. Ошарашенный калейдоскопом информации, обрушившейся в сознание. Да! Силен дед! Прожить такую яркую, трудную жизнь, наполненную такими взлетами и падениями, что не каждому по плечу… Такого яркого контакта у меня еще не было! Старик вдруг резко отстранился, вглядываясь внимательно в мое лицо, да так, что я почувствовал себя не очень уверенно. Он повернул голову в сторону башни и что-то сердито прошептал. Затем решительно расстегнул на себе рубашку и снял с шеи кожаный ремешок с мешочком. Пошептав над ним что-то по-арабски, он бережно повязал его мне. Кругом все почтительно помалкивали, даже галдящая детвора, включая младенцев, притихла. Положив сухие ладони мне на плечи, старик продолжал бормотать вполголоса слова и, наконец, словно очнувшись, резко отстранился. Указывая рукой в сторону башни, громко выкрикнул короткую фразу. Наступившую тишину нарушила притарахтевшая, откуда ни возьмись, старенькая «Волга-универсал», за рулем которой, гордо восседал тощий пацан, еле видный из-за руля. Старик сердито рыкнул на свою свиту. Все забегали. Захлопали дверцы машин. Казахский табор, каким-то чудом, уместился в две машины, прихватив еще второго пилота Берика, тепло простившегося со мною. Тронувшиеся было машины вдруг затормозили, из «Волги» выскочили двое мужчин и раскрыв багажник, вывалили из него прямо на траву трех стреноженных баранов. Дверцы хлопнули и машины укатили. Полковник, посмеиваясь и указывая на барахтающихся баранов, пояснил:

— Они ваши! Это подарок от нашего аксакала за спасение внука Ержана. И еще… он сказал, чтобы вы вернули заблудшую душу ее хозяину.

Несколько ошеломленный произошедшей встречей, я отстраненно ощупывал висевший на шее амулет, чувствуя сквозь мягкую кожу мешочка что-то твердое и круглое, кончики пальцев покалывало словно слабым током…До меня, наконец, дошел смысл сказанного полковником. Я ошарашенно вскричал:

— Какую душу⁉ Какому хозяину⁈

Тот, невозмутимо пожимая плечами, вежливо ответил:

— Насчет души вам, очевидно, виднее, а баранов, как обычно… в казан!

Так, что в наших отдаленно стоящих юртах, далеко за полночь, царило оживленье. Молодые солдатики живо разделались с нежданным подарком. Только ножики засверкали! Оголодавшие на армейском пайке, они носились как угорелые в предвкушении сытного ужина, проводя какие-то обменные операции с обитателями соседних юрт. Уже булькал наваристый бульон в невесть откуда взявшемся громадном казане, месилось тесто.

Полковник умело руководил этой веселой кутерьмой и вскоре мы уже восседали с ним на кошме в юрте за круглым столиком. На большом блюде горкой томились аппетитные ломти мяса на подложке из крупных кусков раскатанного, отваренного теста…объеденье! Кроме нас в юрте никого не было. Бекболат извлек из-за голенища сапога небольшой нож и стал ловко строгать мясо. Снаружи гомонили солдаты, то и дело раздавался смех. Полковник недовольно прорычал что-то, видимо отдавая какие-то распоряжения. Веселая компания ретировались подальше. Только один из них бесшумно просочился в юрту и, поставив на столик бутылку водки и две круглые чашечки, тут же исчез. Я, утомленный этим бедламом с подготовкой пиршества и надоевшем мне скафандром, неспешно избавился от него и глотая слюнки стал дожидаться окончания священнодействия моего визави. От нечего делать, я извлек из мешочка на груди амулет. На ладони лежала темная, круглая бусина из неизвестного мне материала. Довольно тяжелая. Может быть какая-то старинная пуля? У бусины должно быть сквозное отверстие. Полковник, тем временем, окончательно придал нашему ужину готовый вид, приправив острой луковой подливкой бешбармак и разлив по чашечкам водку. Я прибрал амулет в мешочек и изобразил полную готовность к застолью. Мы молча чокнулись, выпили и навалились на еду. Такое блюдо как казахский бешбармак едят горячим, обязательно руками, без всяких вилок и ложек. Тем более палочек. Выпили еще по одной. Неспешно и вполголоса полковник, как заправский политолог, обрисовал обстановку, царившую здесь, на месте:

— Все изменится буквально на днях. Российскую группировку последовательно будут вытеснять НАТОвским контингентом. Решение уже принято руководством республики. Сработала та мина замедленного действия заложенная после развала СССР, когда сотни молодых ребят, посланных на учебу в Турцию, вернулись оттуда уже завербованными агентами и не только турецкой разведки, но и целого ряда других западных. Многие из них, впоследствии, сделали неплохую карьеру и сейчас находятся на ключевых постах во властных структурах. Они и мутят воду, вяжут наше сотрудничество с Россией по рукам и ногам. Нужна, как воздух, реальная картина события, причем, непосредственно результаты исследования самого объекта и кто первый станет обладателем такой информации, тот и будет диктовать правила игры. Причем, большой игры! На кон поставлено само существование человечества! То, что это вторжение внеземных сил уже не вызывает сомнения. Вся эта муть научных исследований только дань традиционным подходам и займет много времени. Нужен экспресс-анализ. Отчаянный бросок на удачу, только тогда, появится шанс осмыслить событие на основе добытых данных и повернуть исследования в нужное русло или принять радикальные меры, а так, мы обречены на бессмысленное топтанье на месте и на еще более бессмысленное противостояние политических сил, уже не раз, приводивших мир к краю пропасти, —

Бекболат, вдруг, хищно улыбнулся.

— Это как в нашей казахской игре «кокпар» — хватай первым тушу барана и, подгоняя резвого скакуна, скачи к финишу, раздавая пинки соперникам! Так, что времени осталось очень мало. Я обещал Терентьеву расчистить тебе плацдарм для броска.

Заметив мой вопросительный взгляд, пояснил:

— Военные к тебе не сунутся — поостерегутся, я все же чекист, а Емельянова попробую отвлечь бумажной волокитой — не до тебя будет. Ты только прорвись… Я и без намеков Терентьева понял, что тебе это по силам. Аксакал, опять же, кому попало, свой священный амулет не подарит. Сам убедился какой могучий дед, а ведь ему уже под сто лет! Здесь, в степи, он для нас непререкаемый авторитет и местный гуру!

Бекболат налил еще водки в чашечки.

— Давай за аксакала!

Мы чокнулись, выпили и молча доели остывающий бешбармак. В юрту просочился, словно призрак, солдатик. Осторожно водрузив на столик две большие пиалы с горячим бульоном, он достал из кармана еще одну бутылку водки и услужливо открутил пробку; сунул бутылку в протянутую руку полковника и испарился. Сытная еда и горячий бульон, да под водочку, вконец примирили меня с предстоящей возможностью гробануться по пути к башне. Я расслабленно откинулся на свернутые вдоль войлочных стен матрасы. Бекболат последовал моему примеру и повозившись, наконец устроился поудобнее. Все так же, негромко, стал рассказывать про Терентьева:

— Мы с ним связаны еще с Афганистана. Я сержантом был в пехоте, а Терентьев — старшим лейтенантом КГБ. Командовал особым взводом с экспериментальным оружием. Изводил душманов в пещерах и схронах, а я — в оцеплении, обеспечивал охрану секретного оборудования. «Шайтан-труба» называется, это ее «духи» так окрестили. Через нее закачивали особый газ, который при детонации уничтожает все живое. Охотились за нами особо — большие деньги за наши головы давали. В каких только переделках мы с ним не бывали и до сих пор дружим. Да ты и так, наверное, в курсе…

Помолчав немного и шумно повздыхав, вдруг вернулся к главной теме.

— Фактически, вся эта вновь прибывшая группа ученых, прикрытие для твоего проникновения на объект.

Я поежился от неприятного ощущения, что все мы являемся расходным материалом для чьих-то амбиций и только новая порция водки, приглушила это чувство.

— Активность башни возрастает. Мы вынуждены расширить зону оцепления. Это последний шанс проникнуть к ней. Дальше здесь командовать будут другие. Нам доверят только патрулирование периметра. В лучшем случае — паритетное участие в исследованиях. Время упущено.

Бекболат смачно выдал витееватую фразу на родном языке, очевидно, матерного содержания и, не удовлетворившись сказанным, добавил сложное идиоматическое выражение уже по-русски. Его крепкая, смуглая рука потянулась к, еще почти полной, бутылке…

Спалось плохо. Наплывали воспоминания об армейской службе, навеянные отчаянным храпом безмятежно спящих солдат. Простота моих курсантских будней вспоминалась с ностальгией. Как и то, полуголодное, детдомовское отрочество, что предшествовало поступлению в военное училище. Нравился армейский аскетизм, отшлифованный до мелочей предыдущими поколениями. Курсантская задача была впитать этот опыт, довести свое физическое состояние до определенного совершенства, когда заученные до автоматизма действия превращают тебя в грозную боевую единицу на поле боя. Конечно, задача ставилась шире. Ведь из нас ковали офицеров, будущих командиров воинских подразделений, но сколько себя помню, я больше тяготел к физическим нагрузкам и огнестрельным железкам, чем к решению тактических задач. И только благодаря настойчивости моих воспитателей был избавлен от столь наивного заблуждения по поводу военной учебы.

— Без мозгов, ты не солдат, а пушечное мясо! Став офицером, тем более обязан, внушить это своим подчиненным. Боеспособное подразделение, это как крепко сжатый кулак! Командует этим кулаком грамотный офицер, а не безответственный неуч с офицерскими погонами, тычущий растопыренной пятерней в лицо противнику! — внушал нам преподаватель тактики, подполковник Горелов.

— Можно быть отличным тактиком или даже стратегом, но не воспитав при этом толковых солдат, вы обречены на поражение. — вторил ему начальник училища полковник Князев.

Оба были боевыми офицерами, прошли Афганистан. Нам досталась уже на излете — Чечня. Армия разлагалась по безымянным гарнизонам, изредка встряхиваемая командировками на Кавказ. Закончив с отличием военное училище, с недоумением на собственной роже, оказался в тыловых чертогах. Главный штаб тылового снабжения! Мечта карьериста! Когда масштабная отправка, в места не столь отдаленные, очередной партии проворовавшихся снабженцев проредила их стройные ряды; командование, спешным образом, заткнуло образовавшиеся прорехи свежим пополнением из выпускников военных училищ. Хватали всех подряд: главное, чтобы молодые и неопытные; дабы не внести сумятицу в отлаженный механизм воровства, ведь все ключевые фигуры этого доходного занятия оставались на месте, а нужны были очередные «козлы отпущения». Это позже, я разобрался в подоплеке своего назначения, а тогда пребывал в полном унынии и прострации.

Мотался с какими-то бумагами по командировкам, участвовал в бесконечных инспекциях. Вся эта кипучая деятельность проходила словно мимо меня, не задевая не единой струнки в душе. Превратился в исполнительного, оловянного солдатика. Видимо это устраивало мое начальство: все мои рапорты о переводе просто игнорировались. Для поощрения присвоили очередное звание, дали квартиру. Плыть одному, в бумажном кораблике, по спокойному, ленивому течению было невыносимо тягостно и я — женился. Видимо совсем отупел от безнадеги, раз решился на это. Не заладилось сразу: не успели отзвучать свадебные тосты, как посыпались упреки. Служба, командировки — в расчет не брались. Маленькая зарплата, тесная квартира, «…какие дети! Об этом не может быть и речи!», эти темы перемежались с другими: шопинг по модным бутикам, поездка к морю, рестораны, «…я тебе не кухарка — целый день торчать у плиты!». Стал срываться на службе: от одного вида этих ворюг в погонах с души воротило. В назидание был сослан в Чечню, в долгую командировку, где и произошел поворотный момент в моей армейской судьбе.

До сих пор не ведаю, чего привязались эти четверо расхристанных офицеров ко мне в вечерней сизой пелене дыма от аульных очагов. На роль патруля, они мало подходили, так как разило от них перегаром за версту, да и пароль им не был нужен. Один из них, злобно ощерившись, вдруг выхватил нож.

— Что, сука штабная, здесь ошиваешься⁉ Орден на мундирчик примериваешь, а? Вот, я тебе дырочку-то и просверлю…

Тут меня и перемкнуло. Я словно выплеснул из себя всю накопившуюся горечь паскудного бытия на эту шатию-братию, что нашла себе развлечение посреди чеченского села в лице одинокого штабного офицера. Дрались молча: видно было, что передо мною тертые калачи. Аул был набит военными всех мастей: велась очередная антитеррористическая операция и лишний шум нападавшим был не нужен. Я уже уровнял шансы, отправив в нокаут троих и возился с четвертым, поймав его на удушающий прием. Жилистое, верткое тело силилось вырваться из захвата, пока наконец не обмякло, потеряв сознание.

— Прекратить немедленно! Встать смирно капитан, перед вами полковник!

Я стоял в окружении крепких ребят в масках, явно вернувшихся из вылазки в «зеленку». Передо мной маячил коренастый силуэт полковника, сдернув с себя маску, он почти вплотную приблизил ко мне квадратное, суровое лицо и свистящим, злым шепотом поинтересовался:

— Что за цирк тут устроили… (такой виртуозный мат, я услышал впервые).

Ноздри его хищно затрепетали, принюхиваясь и вдруг: жесткое лицо передо мной расслабилось, желваки на скулах исчезли, а в глазах мелькнула хитринка.

— Все ясно. Этих на «губу», а ты капитан, прогуляйся со мной.

Ребята в масках бесцеремонно, пинками подняли всю четверку и уволокли в густеющие сумерки. Полковник цепкими вопросами вытряс из меня всю скудную биографию, пока дошли до штаба, что располагался в здании бывшего клуба.

Видимо судьба, в лице полковника, сжалилась надо мной и уже, через два дня, я ушел в рейд с его группой. Спецназ ГРУ! Фиг бы, я попал туда, если бы не случай с дракой, да еще трагическая гибель двух ребят из команды полковника. О нем самом ходили легенды: настоящую фамилию мало кто знал; он был то Ивановым, то Васильевым и даже раз — Шишкиным. Я лез из кожи, чтобы оправдать его доверие: одна только мысль о возврате к бумажной канители повергала меня в ужас. Учится тонкостям разведки пришлось в деле и очевидно, я выдержал экзамен, так как был удостоен одобрительной реплики командира, после первого рейда.

— С почином тебя, капитан! Вовремя ты мне подвернулся, вижу — толк из тебя будет.

Недолго музыка играла… Как не бился полковник за мой перевод в свою группу — ничего не вышло. Мое начальство в Москве уперлось, да и ГРУ не стало бодаться с ним. Полковник огреб строгий выговор за самоуправство. Меня, за то, что забросил бумажные дела и пробегал почти три месяца с группой полковника по горам, понизили в звании. Тут, я уже не стал себя сдерживать: высказал этим ворюгам в погонах все, что думаю. В ответ — был отстранен от должности и сослан на Кавказ, командовать ротой отмороженных контрактников. Оставалось только сцепить зубы и заняться делом. Роту, я быстро привел в чувство. Зная все хитрости тыловиков, выбивал из них все, что было положено моим бойцам. Усилия не пропали даром — народ зашевелился. Ведь не от хорошей жизни, они пришли служить по контракту. Вот и обеспечил им достойную службу.

Если они до меня, в большинстве своем, мечтали, как бы дотянуть до окончания сроков контракта, то теперь желающих — резко поубавилось. Службу несли — не абы как: знали, что спуску не дам, но и муштрой не донимал. Каждый знал свой маневр при зачистках, дежурствах на блокпостах или засадах в оцеплении. Добивали разрозненные банды по лесистым горам, выкуривая их из тайных схронов. Все бы ничего, да комбат придурковатый попался: прежнего комиссовали по ранению. Генеральский сынок, мой ровесник, а уже майор и явно прибыл за «цацками» на парадный мундир. Как-то попали в засаду по его вине, так этот «герой» встал столбом посреди дороги в растерянности: кругом пальба, взрывы, а этот, вместо того чтобы командовать, только рот беззвучно разевает. Еле успел отправить его пинком в кювет, как получил очередь из автомата. Только «броник» и спас. Свистнул своим: те сообразили и врассыпную полезли в обход засады, и накрыли боевиков тепленькими. Никто не ушел. Я же побежал в голову колонны к горящей бронемашине, но там уже командовал начштаба: грузовиком сдвинул горящую преграду и выслал вперед разведку.

При движении походной колонны комбат обязан был выслать вперед боевое охранение, тогда не случилось бы этой засады, но он пренебрег этим положением устава, за что батальон поплатился многими раненными, хорошо еще, что никто не погиб, но морду этому хлыщу я, все одно, начистил. Дело замяли, майор отбыл под папино крылышко, нам с начштаба дали по ордену, солдатам медали и досрочную ротацию. Финансисты попытались было зажать боевые выплаты моим ребятам, но я устроил такой хай, что им пришлось, скрепя зубами, отдать все до копеечки. В отместку — продлили мою командировку. Дурачье! Для меня, это было лучшей наградой. Принял под командование прибывшую на замену некомплектную роту морских пехотинцев, тоже контрактников. Успел смотаться в отпуск, под завязку наполненный упреками жены и, с облегчением вернулся в Чечню, где окунулся в привычную боевую обстановку. Для местного начальства, я, конечно, был занозой в заднице, но оно вынуждено терпело, так как никто лучше меня не приводил в чувство бойцов, прибывших на замену. Хотя рецепт простой: дай им то, что положено, а уж потом прикажи выполнить то, что нужно. Диалектика, мать-перемать ее!

Глава 9

Поди туда, не зная куда…

Ящики с нашими костюмами хранились в ангаре технической группы. Мы с Самохиным перенесли часть из них в переходной тамбур, ведущий к трубе.

— Лен, ты уверена, что хочешь пойти с нами? — спросил Петрович глядя на девушку хитрым прищуром.

— Не валяй дурака Коля. Я лучше лишний раз опробую костюм, чем просижу пару часов на очередном совещании Емельянова.

— Ну, смотри, сама напросилась. Дамы вперед.

Самохин распаковал первый костюм и пронес его в стерильное помещение за ширму.

— Если вдруг возникнут вопросы, обращайся. Безопасность превыше всего. И без самодеятельности! — обратился он к Лене, искоса поглядывая на то, как она легко и без капли стеснения скидывает с себя верхнюю одежду.

Во мне не было волнения. Даже какой-то азарт. Я долго ждал этого момента, надеялся, что первый выход хоть немного прояснит ситуацию, прямо по поговорке: «лучше раз увидеть, чем сто раз услышать».

— Сколько до смены цикла? — спросил Петрович, подтягивая к трубе, где стояла вагонетка, тяжелый пластиковый ящик.

— Не меньше часа, — ответил я, проверяя крепления на костюме.

— Если что, переждем смену цикла в первом бункере. Он хорошо защищен, так что уверен, проблем не будет. Все, пора! Выдвигаемся. Время не ждет.

Прежде, чем усадить нас на платформу с мотором, Петрович сам проверил все крепления и клапаны на костюме. Сверил показания приборов, датчиков и, лишь после этого, дал «добро». Кое-как втиснувшись между ящиков на узкое сиденье, мы, наконец, были готовы стартовать.

При постройке этого транспортного тоннеля о комфорте заботились в последнюю очередь. Платформа была очень узкой. Сидеть на этой доске с колесиками приходилось как на санках, вытянув ноги вперед. Усиленная лишь стальной рамой и мягким уплотнителем, тележка вмещала не больше четырех человек. Не представляю, как размещать здесь оборудование и снаряжение, которое еще только предстояло переправить по этой трубе к последнему бункеру. Уверен, что на подобные челночные ходки уйдет еще не меньше недели, если только Петрович чего-нибудь не наколдует.

Четыре мощные фары осветили первые несколько секций тоннеля. Заурчал двигатель на холостых оборотах, тележка было покатилась вперед, но Самохин ее придержал, проверяя ручной тормоз.

— Итак, лежим тихо, держимся крепко. Ехать далеко, так что наберитесь терпения. Ну, все! С Богом!

Загудела гидравлика, закрывая люк тоннеля. Петровичотключил ручник и стал легонько раскатываться. Тележка плавно заскользила по трубе, медленно набирая скорость. В какой-то момент техник включил привод от двигателя, и мы стали заметно ускоряться. По заверениям Самохина максимальная скорость, которую может развить эта штуковина не больше сорока пяти километров в час, но лежа на тележке, чувствуя спиной каждую неровность и сварочные швы, мне казалось, что мы несемся на полной сотне. Впечатления от необычной поездки радовали только первые десять минут. Потом от непрерывного шума и вибрации становилось дискомфортно. Под конец пути я уже с нетерпением ждал, когда же закончится, этот чертов тоннель. В темноте, без ориентиров и контрольных точек, трудно было понять, сколько мы проехали, и сколько еще должны отмахать. Тележка на резиновых колесиках то ускорялась, то притормаживала. В момент, когда Самохин отключил двигатель и стал подтягивать рукоятку тормоза, я понял, что уже с трудом выношу последние метры перед первым бункером. Не ожидал, что такое путешествие окажется занудным и совершенно некомфортным. Но вспоминая свое же собственное выражение «лучше плохо ехать, чем хорошо идти», я успокоился и не стал высказывать Петровичу все впечатления, что накопились во время поездки. Тело под костюмом зудело, от сорокаминутной тряски, стекло шлема и передняя часть защитной ячеистой кирасы покрылись серо-красной пылью.

— Чувствую себя глистом каким-то, — буркнул я, разминая руки и плечи.

— Ничего, привыкнешь.

Самохин прошелся по бункеру, проверяя замки на люках. В крохотные окна, расположенные по периметру, на уровне глаз, пробивались первые солнечные лучи, когда раздался протяжный гул, и легкая вибрация волной прокатилась через все убежище.

— Смена цикла. Вовремя успели, — заметила Лена, с опаской подходя к иллюминатору с северной стороны.

Она сняла шлем и стала поправлять светло-пепельные волосы, аккуратно укладывая пряди под белоснежный чепчик подшлемника.

— Последний раз, когда я здесь была, мы могли наблюдать смену циклов только издалека.

— Вы первые, кто пережидает цикл в такой близости от объекта, — закивал Петрович.

Череда молний ударила в землю недалеко от бункера. Я видел яркие всполохи, отраженные на стенах. Лена мгновенно отпрянула от иллюминатора, закрывая глаза. В ней не было испуга, не чувствовалось даже напряжения. Какая-то врожденная, ее собственная осторожность и удивительное спокойствие.

Мелкий песок и пыль посыпались с потолка прямо нам на плечи. Я подхватил обрывок тряпки из ящика с каким-то прибором и постарался смахнуть с костюма всю грязь. Молнии грохотали еще минут пять. Длинные искрящиеся шлейфы тянулись от башни к земле. Некоторые разряды, словно фантастические цветы, распускались прямо на сухом солончаке, поднимаясь на несколько метров в высоту. На кончиках таких пляшущих молний искрился ослепительный шар, словно нераскрывшийся бутон на изломанном стебле.

— Красиво… — только и заметил я, разглядывая в иллюминатор ослепительный танец электрических зарядов.

— Да, — согласился Самохин, продолжая ковыряться в ящике с аппаратурой, — красиво и смертельно опасно. Восходящие разряды были замечены еще давно. Мы до сих пор не знаем на основе, каких законов физики они существуют. Я называю их огненные цветы. Из всего цикла, они дольше всего держатся, а, иногда, даже между циклами возникают в разных местах.

Упругий ветер закручивал причудливыми бурунами какую-то черную взвесь, не пыль, а будто маковые зерна или железные опилки. Часть этого порошка налипла на стальную раму иллюминатора.

— Это что? Магнитный порошок?

Петрович подошел ближе и с удивлением посмотрел на мелкие крупинки, облепившие как черный иней или изморозь, все металлические болты и заклепки бункера снаружи.

— Ничего подобного раньше не видел. Может сажа, или пепел. Земля вон, вся обуглилась.

У дверей пискнул датчик на большой приборной панели. Оживились шкалы и индикаторы разных устройств. Я внимательно вглядывался в каждый прибор, стараясь расшифровать показания. Некоторые цифры были понятны, на счет прочих пришлось спросить. Но даже если бы я не спрашивал, под каждой шкалой или электронным табло была закреплена табличка, где были расписаны допустимые для защитных систем костюма пределы. Если какой-то из показателей превышал норму, то это означало, что выходить на поверхность, за пределы бункера, небезопасно.

— Ветер дул в сторону башни? — поинтересовался Самохин, закрепляя перчатки специальными замками на запястьях.

— Да, и довольно сильный.

— Тогда вероятность того, что за пределами бункера безопасно примерно восемьдесят процентов. Я не знаю с чем это связанно, но судя по наблюдениям, все именно так.

— Тогда давай выходить.

— Не, не получится. Должны дождаться подтверждения от центрального пульта. Они, там, намного оперативнее информацию обрабатывают.

Томясь в долгом ожидании, я успел проверить еще раз все системы костюма. Закрепил на спине рюкзак с плотно уложенным снаряжением, когда, наконец, в наушниках шлема послышался хриплый голос Сергея Емельянова.

— Так, ребята! У нас поступают данные и они самые благоприятные. Покидайте бункер, ориентируясь по обстановке. Не рискуйте. Будьте осмотрительны. Костюмы снимать запрещаю! Слышите меня⁈ Привыкайте работать в снаряжении. Поддерживайте связь. Все, удачи!

Самохин уже давно заблокировал транспортный тоннель и теперь возился у двери шлюза, бубня что-то неразборчивое себе под нос. За дверью был короткий, всего метра полтора в длину тамбур. Петрович прошел в него первым, следом Лена, и только потом я, закрывая за собой тяжелую стальную дверь.

— Контрольное время тридцать часов, — напомнил Петрович уравнивая давление в переходном шлюзе, — Емельянов прав. Без героизма там. Оборудование берегите, у нас запасных комплектов немного. Ну что? Готовы? Тогда вперед!

Глава 10

Иду на вы.

Стена башни возвышалась перед нами исполинской громадиной. В узкое окошко иллюминатора всего масштаба, этого незабываемого зрелища, было не разглядеть. Насколько хватало глаз, от светлой полоски горизонта до теряющейся в высоте вершины, всюду неровные черные колонны как трубы адского органа вздыбленные из пылающей бездны. Не удивительно, что теория о магматическом происхождении данного объекта просуществовала так долго. Под ногами совершенно выжженная земля. Остатки пепла, спекшиеся с верхним слоем песка в стекловидную массу. Хрустящая под ногами корка, растрескалась на огромные пласты, образуя причудливый, паутинный узор на мертвой земле.

Я подкрутил регулятор чувствительности микрофонов, но тонко настроенные приборы фиксировали лишь завывание ветра и скрип пористого бурого стекла под ногами.

— Как удивительно тихо, — заключил я, возвращая регулятор на запястье в среднее положение.

— Тут, на десять километров от стены, все живое давно выгорело. Сам видел, какое шоу в стиле «Тесла» бушевало еще десять минут назад, — напомнил Самохин, медленно водя сканером, справа от нас.

— До стены меньше километра. Пойду, осмотрюсь, проверю подходы.

— Я с тобой, — тут же встрепенулась Лена, подхватывая сумку с оборудованием, — мне соскобы нужно взять и образцы.

Делая первый шаг, я постарался, по возможности, ощутить почву под ногами. К такой коварной, хрустящей под подошвой поверхности, следовало привыкнуть, почувствовать, для того чтобы идти уверенно.

— Будьте осторожны, — напомнил Петрович, включая рацию, — мне с вами не по пути. Укрытие «лунохода» западней, так что я за данными с этого робота. Буду ждать вас возле бункера.

Я уже смирился с той мыслью, что придется идти в шлеме и тесноватом скафандре. Даже нашел в этом некоторое преимущество — быстрее разносится. Встающее над горизонтом солнце начало припекать, так что я вновь открыл панель управления и настроил систему охлаждения на двадцать три градуса. Закрепленные на бедрах рычаги отозвались заметным сопротивлением. Теперь мои собственные мускулы будут накачивать энергию в детали и приборы костюма.

На ходу проверяя работу фильтров, обоймы с катализаторами и резервные системы, я предположил, что через некоторое время проголодаюсь. Возможно, потерплю до обеда, но все тридцать часов продержаться, на пустой желудок, будет не просто. Благо, что в костюме была продумана система питания из тюбиков и подача воды. Мочеприемник и система оправления прочих нужд так же была предусмотрена, но я надеялся, что мне не придется ей воспользоваться. Осторожные, медленные шаги постепенно становились все уверенней и размашистей. Я набирал темп, врастал в привычный для себя походный режим. Лена не отставала. Шла без особого напряжения, из чего я сделал вывод, что такой ритм ее вполне по силам. Из центрального бункера не донимали инструкциями и указаниями. Пару раз напомнили, что отлично нас видят и попросили, быть более осмотрительными.

Я наметил путь к довольно большой арке между двух массивных складок самой стены. Вблизи башня выглядела не такой гладкой и блестящей как издали. Вся ее поверхность была испещрена множеством трещин и углублений. Удивляюсь, как мне еще не сыпались на голову мелкие камни. Уверен, что они непременно должны рано или поздно валится с такой вертикали. Доказательством служили миллионы мелких камней, разбросанных у подножья. Самый большой размером с желудь, но учитывая высоту самого артефакта и ускорение свободного падения, думаю, что даже крошечный осколок будет не менее опасен, чем боевая шрапнель. Лена уже начала отставать. Задерживалась у каких-то трещин, извлекая оттуда пинцетом крошечные камни и щепки органических остатков.

— Мне нужно идти дальше, — обратился я к Лене, заметив очередное ее отставание.

— Не останавливайся. Иди. Следи за временем. Я все равно дальше не пойду. Здесь тоже много интересного, так что образцов будет целая тележка.

Не сбавляя шаг, я дотянулся до рюкзака со снаряжением и достал скальный молоток. Судя по фактуре скалы, а с такого близкого расстояния стена башни смотрелось именно как скала, здесь будет не трудно закрепиться крючьями и закладными распорами.

Подойдя вплотную к ближайшей колонне, я с некоторой опаской приложил к ней руку, но ничего не произошло. Возможно моему личному восприятию, проявлению способности чувствовать предмет мешала ткань перчатки, но боюсь, что это слабое утешение. Я, действительно, ничего не чувствовал. Шокирующая невероятными размерами громадина просто подавляла мои чувства. Всегда напряженная и обостренная интуиция сейчас робко отмалчивалась, не подавая ни признаков паники, но и не поддавалась нетерпимому, бурному восторгу.

За уступом, метров через двести обнаружилась ниша. Выше еще одна, и еще. Судя по тому, что я разведал, взбираться на башню, во всяком случае, на этом участке, будет очень просто. Уступы и маленькие площадки располагались довольно хаотично, но если присмотреться, то можно было наметить неплохую трассу для подъема. Ощупывая каменные глыбы, я пытался понять, что за материал представляют собой стены башни. На первый взгляд очень прочный графит. Он был не скользкий, не хрупкий. Не такой блестящий и граненный, как каменный уголь, например, но все же имел ровные поверхности, как бы вкрапленные кристаллы. Ужасно хотелось снять шлем и перчатки, чтобы все самому ощупать, обнюхать. Любопытство так и распирало, но я знал, что любой щелчок замка или застежки тут же отразится тревожной сиреной в центральном бункере. В лучшем случае меня усадят в недельный карантин, а может и того больше. Буду привыкать работать в скафандре.

Явно видимый, простой подъем на ближайший широкий уступ находящийся метрах в ста над землей был очень соблазнителен. Я достал из рюкзака веревку. На одном конце завязал двойной узел с петлей и вставил карабин. Закрепил конец на страховочном поясе костюма и, отмерив пять метров сделал еще одну петлю в которую так же вставил карабин с закладным крюком. Мера вспомогательная: так, на всякий случай. Выбранный мной маршрут казался очень простым и безопасным. Но для основной группы ученых все же придется навесить кевларовую сетку. Шаг — закрепиться! Опора как минимум на три точки. Осмотреться! Выбрать новый зацеп или выступ. Опять шаг или уверенный хват рукой. Сил еще полно, но в животе урчит. Утомленный бессонной ночью организм требует пропущенный завтрак. Надо его отвлечь. Закрепляюсь. Открываю на шлеме неприметный клапан, под которым спрятан довольно тугой крохотный вентиль. Несколько оборотов и вот во внутреннем пространстве шлема ко рту выдвигается трубка. Через эту трубку можно попить воды или высосать тюбик с кашей или киселем. В комплект снаряжения входили и такие приятные дополнения, как комплексные обеды и легкие закуски, в виде пюре, паст и паштетов; все это, приходилось продавливать через трубку специальным шприцем. Не очень удобно, но это единственный способ перекусить, не снимая легкого скафандра, которым собственно и являлся наш костюм.

Отпив немного воды, я отсоединил систему питания. Вместе с ней избавил себя от дополнительной нагрузки и отключил контуры охлаждения. Мы заходили с южной стороны, но поднимаясь по уступам в этой расщелине, я все время был в тени, как бы в ложбине между высокими и мощными каменными колоннами, скрытый от прямых солнечных лучей. Я карабкался вверх, как по крутым и высоким ступенькам удерживая неплохой темп. Выпускной клапан, расположенный с тыльной стороны шлема стал похрюкивать и шипеть. Стекло изнутри немного запотело. Закрепившись в очередной раз, я перевел дух и включил внутреннюю вентиляцию. Индикатор увлажнения фильтра не дошел даже до четверти зеленой зоны, так что пользоваться им, при таком темпе, можно будет еще часов шесть.

Прошел час с того самого момента, как мы покинули тамбур первого бункера, а я уже сумел вскарабкаться на приличную высоту. Дальше тропинка, выбранная мной, казалось еще более пологой и достаточно широкой, чтобы не шагать в опасной близости от края. С такой высоты уже отчетливо можно было видеть и саму цистерну бункера и протянувшуюся от него трубу в сторону лагеря. Я видел неспешно прохаживающегося возле укрытия Петровича; Лену, копошащуюся среди камней. Массив стены за спиной казался бесконечным, каким-то неестественным. Будто бы саму плоскость земли взяли и согнули под углом в девяносто градусов.

— Виктор! Прием! Доложи обстановку, — услышал я в наушниках голос Сергея Емельянова.

— Здесь, довольно простой подъем. Есть место, где можно уверенно закрепиться и установить лебедку для тяжелого оборудования. Высота примерно триста метров. Похоже, что идти дальше будет совсем не сложно.

— Это хорошая новость Витя. Есть план действий? Раз уж такой удачный выход и ты уже на месте, продумай все детально!

— Постараюсь осмотреться и подняться выше. По опыту знаю, что подниматься всегда проще, чем спускаться, так что время на обратный путь определю с запасом.

Емельянов одобрил мой план и тут же переключился на Лену и Самохина. Я приглушил приемник и, не давая себе слишком большой передышки, двинул дальше. Решил, что смогу удерживать темп еще часа два, не меньше. После этого сделаю остановку и перекушу, коль скоро условия выживания не требуют от меня добывать пищу и воду.

Каким бы трудным ни казался путь, в дороге, никогда не нужно думать о самой дороге. О чем угодно. О мировой экономике, звездах, галактиках, о людях, но только не о самой дороге. Нельзя зацикливаться на дальних и ближних точках, заметных ориентирах. Дорога сама по себе, ты сам по себе. Задействованы только рефлексы. Тело настроено на определенный темп и уже действует на автопилоте.

С каждым шагом убеждаясь в том, что тропа действительно становится все легче и легче, я не переставал думать о самой башне. Точнее сказать, даже не о башне, а о тех таинственных силах природы или разума, что воздвигли ее. Я не ученый. Могу фантазировать на эту тему, как угодно. Видеть то, что вижу и не забивать себе голову догадками, вычислениями или теориями возникновения. Прошел всего неполный год после ее появления. Уверен, что уже сейчас формируется мистическая подоплека. Собираются единомышленники готовые встать у истоков новой религии, веры, учения. Наверняка найдется очередной шизофреник, или очень предприимчивый деляга, который объявит себя «посланником черной башни», «мессией таинственного обелиска», избранным, способный вести заблудшие души к истине в небесные кущи. В подобной ситуации, я целиком и полностью на стороне военных и спецслужб, установивших охраняемый периметр вокруг башни. Не удивлюсь, если где-то в степи, стоят палаточные лагеря верующих, паломников слетевшихся со всех концов земли в поисках мистического откровения.

Тропинка становилась все шире. Я уверенно шагал по гладким камням, видя перед собой прямой и ясный путь. Иногда приходилось взбираться на небольшие уступы и крепить страховочный трос, оглядываясь назад, чтобы уверенно запомнить направление. Но в целом все восхождение казалось очень простым. Таинственная башня будто приглашала меня. Я совершенно не чувствовал опасности. Интуиция безмолвствовала. Органы чувств больше раздражались от тесного и тугого костюма, чем от каких-то непонятных ощущений. Движение по тропинке все больше напоминало азартную игру, где делаешь небольшие ставки, то и дело срывая банк, и все больше увлекаешься самим процессом. На одном из уступов, я повел себя легкомысленно. Не закрепляя страховки, вскочил на камень почти с разбегу. Поскользнулся, чуть не рухнул вниз, но сумел удержать равновесие и устоять на ногах. Именно этот, короткий момент, стал сигналом тревоги. Напоминанием о той чудовищной опасности, что таят в себе таинственные черные стены. О тех жертвах, что уже принесены на алтарь познания. Не хочу становиться очередной жертвой. Я профессионал, черт бы меня побрал! Специалист в области сохранения холодного рассудка там, где иные просто сходят с ума. Если теряют бдительность и рискуют по пустякам.

Присев на корточки, я внимательно осмотрелся, прикидывая то расстояние, которое успел отмахать, занятый собственными мыслями. Высота над землей, по самым скромным подсчетам, давно превышала пятьсот метров. Здесь не было тени. Солнечные лучи падали на черные камни, почти, под прямым углом, освещая каждую трещинку, каждую складку. В мозгу, будто булавкой, кольнуло какое-то острое предчувствие. Чертовски хотелось содрать с головы шлем, посмотреть вокруг собственными глазами. Но я сумел удержать себя в руках. Это первый выход, экспресс-разведка. Я должен быть собранным и сдержанным, осмотрительным и осторожным. От того насколько правильно поведу себя в этой ситуации, возможно зависит жизнь многих людей. Ведь совсем скоро, я должен буду пройти по маршруту не один, а с целой группой ученых. Как смогу провести их по узкой тропинке и удержать в рамках, если даже свои собственные порывы удерживаю с трудом, а?

И все-таки, здесь было, что-то не так. Я не видел явной опасности, но словно бы чувствовал ее. Тропинка плавно сужалась и убегала за небольшой выступ. Я практически подобрался к месту, где можно будет уверенно закрепиться и еще раз осмотреться. Подобное со мной случается крайне редко. Почувствовать опасность, прежде чем что-то увидеть, вообще не укладывалось в обычной человеческой логике. Подобные способности относятся к разряду мистики, шестого чувства, дара предвиденья.

Интуитивно выбрав направление еще там, стоя на земле, я не понимал, что меня ведет. Внутренний компас, обостренные чувства, умение ориентироваться на магнитные силовые линии, как у перелетной птицы. Увлеченный действием, я почти не чувствовал собственной трансформации. Лишь понял, что в какой-то момент перестал реагировать и обращать внимание на тугой комбинезон, на плотный шлем. Все мое существо, оголенные чувства вышли за пределы телесной оболочки и скафандра. Напряженное обоняние улавливало каждую молекулу запаха, каждую пылинку. Запах был чужеродный, незнакомый, сильный. Я почувствовал сырость. Уловил разницу температур на стыке света и тени и тут же понял, что черная стена не просто монолит с мелкими трещинами и сколами. Из неприметных, темных складок, из широких щелей веяло прохладой и сыростью. Не знаю, как, но мне казалось, что я чувствовал запах какой-то плесени даже сквозь защитный барьер воздушных фильтров. Я замер, ощутив что-то необъяснимое. Жаркая лавина накатила сверху, заставляя вжаться в узкую щель. Зигзагом промелькнула вспышка света, чуть в стороне зазмеились электрические ручейки. Шипя и рассыпаясь искрами, они промелькнули, скользнув ниже и исчезли, словно всосались в стену. Сильная вибрация вытрясла меня из щели; я, обмирая от ощущения надвигающейся опасности, полез выше и правее. Время словно остановилось, ошалелым жуком продолжаю карабкаться, подгоняемый неистовым инстинктом. Хрипя от неимоверных усилий, вываливаюсь на какой-то уступ и замираю. Шарахнуло так, что заложило уши, хорошо рот был раскрыт как у рыбы, судорожно бьющейся у ног рыбака. Меня тряхнуло и отбросило к краю. От падения еле удержался, вбив рефлекторно кулак в расщелину. По обе стороны уступа стекали энергетические сгустки, вроде лохматых шаров, оставляя за собой гладкие бороздки на черной стене. Я завороженно смотрел на это, представляя, чтобы от меня осталось, прикатись такой шарик сверху. Спас корявый выступ, торчащий словно кривой зуб в ровной шеренге складок стены. Башня словно вздохнула и тряхнув напоследок, затихла и успокоилась. Очумело мотая головой, вскарабкался и осмотрелся.

Если сравнить с тропой, по которой я взбирался на стены все это время, площадка, где я оказался, была просто парадным балконом. Метров пять в ширину и примерно десять в длину. Вниз от площадки уходила гофрированная отвесная стена, как исполинский желоб. Далеко внизу были видны убегающие фигурки моих спутников, спешащих укрыться в бункере.

Прямо передо мною темное углубление. Пещера или тоннель, не могу сейчас определить. Я лишь поудобней перехватил скальный молоток и сделал первый шаг, внимательно оглядываясь по сторонам. Под ногами зашуршали разбросанные куски мелких черных камней. Еще шаг и вот, краем глаза замечаю какое-то стремительное движение. Ступни ног улавливают какую-то мелкую вибрацию даже сквозь толстую подошву. Словно бы тысячи крохотных коготков скребут по камням. От темного прохода в мою сторону дует довольно сильный поток воздуха. Его порывы четко улавливает микрофон, встроенный с внешней стороны шлема. Почти не задумываясь над действиями, настраиваю чувствительность микрофонов на максимум. Убирая руку от панели управления на левом предплечье, рассматриваю стальные вставки в перчатке. Крохотную кольчужную сетку с тыльной стороны ладони и кевларовое покрытие с пластиковыми уплотнителями на суставах. По заверению Петровича, такой перчаткой можно зачерпывать расплавленный свинец из плавильного тигля. Еще движение, теперь уже у самой пещеры. Напряженное тело замирает в неестественной стойке. Взгляд улавливает какую-то неясную подвижку, и опять этот странный цокот царапающих когтей. Глядя себе под ноги, замечаю белую кость. Высушенную на солнце, обветренную, выбеленную кисточку будто бы рыбьего плавника, но почти с ладонь размером. Мысли текут в голове плавно, спокойно. Нет ни паники, ни страха. Голый азарт, напряжение, охотничий раж. Словно бы физически прикасаясь к собственному сердцу, я успокаиваю частый ритм. Заставляю сердце биться спокойно, ровно. Медленно смещаюсь в тень и поворачиваю голову, стараясь избавиться от солнечного блика на стекле шлема. Снимаю с пояса пустую пластиковую тубу. До того, как я вышел из бункера в этом контейнере хранился воздушный фильтр. Еще две такие полные тубы сейчас были закреплены на левом бедре костюма. Нагнувшись, я подхватил странную кость и вместе с мелкими фрагментами аккуратно кладу в пустую тубу. Не хочу забивать себе голову догадками и предположениями, кому бы могли принадлежать эти части скелета. Это не моя задача. Есть специалисты, вооруженные микроскопами, спектроскопами и прочей техникой которым такие находки действительно интересны. Но это всего лишь останки. Бренные кости, брошенные на моем пути. Здесь и сейчас меня больше занимал вопрос, кто обглодал эти кости. Кто скрывается в густой тени, под черными камнями. Ведь я точно знаю и это не мое больное воображение. Не мой страх или галлюцинации, вызванные скрытыми признаками агорафобии. Как бы в ответ на отвлеченные мысли, в паре метров от меня, в расщелине среди камней, у края широкой площадки проявилось движение. На этот раз совершенно явно. Существо, часть которого я видел, больше напоминало плоскую ленту. Вытянутое примерно на метровую длину, некое подобие дождевого червя, расплющенного и широкого. Чуть закругленная спина с ровными чешуйками и светло-серой каймой, на вытянутом теле. Делая уверенный шаг вперед, я заметил ускользающий из-под камня хвост этой твари. Мгновенно прижав его ногой, я почувствовал какую-то удивительную прочность существа. Давление каблуком ботинка на плоского червя отзывалось уверенным сопротивлением, будто наступил на упругую пластиковую бутылку. Существо попыталось выскользнуть, но в ответ на это я только перенес вес тела на ногу и прицелился скальным молотком для удара. К счастью это не понадобилось. Существо было не способно вырваться, изогнуться для ответного удара или нападения. Беспомощно задрав переднюю часть туловища, червь стал бессильно извиваться не способный одолеть мое противодействие.

Не знаю почему, но я решил, что тварь безопасна. Во всяком случае, ее физические способности были куда более скромными, чем я ожидал. Под ровными трапециями спинных пластинок находилось серое, мягкое на ощупь брюшко, снабженное несколькими сотнями крошечных лапок, или ворсинок, благодаря которым тварь могла передвигаться среди камней. Червь не издавал ни звука. Дергался, вертелся, всячески сопротивлялся насильственным действиям, но ничего реально сделать не мог. Стоило мне только перевернуть его на спину, как червяк стал скручиваться как брезентовый рукав в руках бывалого пожарника. Завернулся калачиком и тут же затих, плотнее стягивая образовавшиеся кольца.

Я видел добычу, охотничий трофей. Последнее что пришло в голову так это мысль о том, что это, возможно, первый контакт с внеземным существом. Встреча с пришельцем из другого мира. А может это не виданный ранее обитатель земных недр — реликтовый вид, вынесенный из глубин.

Прижав ногой червя, я снял с плеч рюкзак, быстрым движением отстегнул от него универсальное укрытие, сделанное из такой же прочной ткани или пластика, как и наши костюмы, и просто затолкал червя в это мешок. Обмотал еще на раз, затянул шнуром и завязал на несколько узлов. Тварь оказалась чертовски тяжелой. Метровой длины, и шириной в ладонь, этот червь скатанный в рулон весил не меньше десяти килограмм. Тащить в руках на обратном пути по узкой тропинке, да еще и на спуске, будет неудобно. Взвалить на спину как-то боязно, хоть животина и не подавала больше признаков активного сопротивления.

Дальнейшее продвижение бессмысленно и опасно. Если снаружи нашлась форма жизни, то вероятно и внутри может оказаться что-то подобное. Найденные за минуту до этого белые косточки, яркое свидетельство наличия живых организмов, вернее их бренных остатков. Вывод напрашивается сам собой: кто-то хорошо пообедал и не прибрал за собой. И коль скоро нам предстоит дальнейшее изучение, то я просто обязан проявить осторожность и не впадать в азарт. Разумеется, меня ужасно подмывало бросить червя у входа и пройти в темный грот, что маячил передо мной. Осмотреться и возможно найти путь вглубь таинственной цитадели. Но я сдержался. Вместо того чтобы сделать первый шаг в неизвестность, я лишь закрепил мешок с добычей на поясе длинным шнуром и включил рацию. На удивление, почти, не было помех.

— Проводник — базе. Как слышите меня? Прием.

— Слышим тебя, Витя! — отозвался, с неожиданной теплотой, Сергей Емельянов.

— Как обстановка возле первого бункера? Самохин забрал Лену?

— Да. Все в порядке. Я прервал их выход. Что у тебя⁈ Ты не ранен?

— Целехонек! Запрашиваю инструкции. Найден остаток органики. Фрагмент скелета. Несколько мелких костей. Так же живой организм, неизвестного мне вида. Тяжелый, сволочь. Идти обратно с таким грузом в руках будет трудно. Прошу разрешения на прыжок.

В эфире несколько секунд царила просто-таки звенящая тишина. Наконец в наушниках затрещало и раздался возбужденный голос все того же Емельянова, видимо только что осознавшего происходящее.

— Если это шутка, Белов, то совсем не смешная!

— Я не шучу Сергей. У меня действительно в мешке тварюга метровой длины. Пока не брыкается, но бог знает, что ей придет в голову, или что там у нее.

На это раз пауза затянулась на целую минуту. Я терпеливо ждал стоя на краю обрыва. Успел перевесить рюкзак на грудь, закрепил и подтянул лямки. Снарядил парашют и уже высматривал то место, откуда будет удобней прыгать. Тратить еще часа четыре на обратный путь по узкой тропе я не собирался. Да и на все сто был уверен, что прыгнуть мне разрешат. Услышав новости о живой находке, они не потерпят и минуты промедления.

Еще раз пробежавшись взглядом по камням вокруг пещеры, я вынул из сумки на поясе портативную фотокамеру и стал фиксировать все окружающее медленно ведя панорамную съемку. В моих руках был не просто цифровой фотоаппарат, а скорее прибор. Лазерный указатель с точностью до миллиметра определял расстояние до объектов. В том числе и до тех самых стеклянных полей, которые мы прошли, выйдя из бункера. За четыре с половиной часа восхождения я умудрился подняться на высоту более шестисот метров. С группой ученых и тяжелым снаряжением путь до этой точки займет не меньше десяти часов. Так что есть смысл, как следует осмотреться на этой широкой площадке и прикинуть, как установить на ней лебедку и подъемник. Лишние десять часов, на подъем, потом столько же на спуск, и это как минимум, то на работу и исследования вовсе не остается времени.

— Виктор! Прием! Это Емельянов! Коля и Лена будут ждать тебя у первого бункера! Прыжок разрешаю! Доставь образцы к бункеру как можно скорей и бережней! До особого распоряжения запрещаю все запланированные выходы. Ждем тебя, желаем удачи!

— Понял. Выполняю, — буркнул я, заканчивая съемку местности.

Проверив еще раз крепления парашюта и путь для разбега, я наметил максимально безопасную траекторию. Кинув дымовую шашку, отследил скорость и направление ветра. По всему выходило, что этот пятачок на скале не самый удобный, но с него я хотя бы смогу как следует разогнаться и оттолкнуться как можно дальше. Зажав в руках вытяжную «медузу», я еще раз проверил надежность крепления всего оборудования, включил систему слежения, по которой меня найдут, даже если я рухну на землю без сознания. Поднял с камней тяжелый мешок с червем и, взяв довольно длинный разбег, сиганул со скалы наклонив корпус вперед чтобы максимально отдалиться от черных камней.

В такие моменты нельзя думать или переживать. Волноваться о том получится или нет. Нужно просто прыгать и получать максимум удовольствия. Сегодняшняя вылазка вообще не предполагала, что я начну одиночный штурм башни. Я сам планировал лишь осмотреть подходы и наметить оптимальный маршрут. А уж о том, чтобы забираться на полукилометровую высоту, об этом даже речи не шло.

Ядовито-желтый купол с сильным хлопком раскрылся над головой. Сиганув с такой высоты, я забыл понизить чувствительность микрофонов на шлеме, так что теперь наслаждался пронзительным свистом в наушниках. Резкий рывок и хлопок. Меня всего встряхнуло, но это было ожидаемо и привычно. Прежде приходилось прыгать и с меньших высот, так что в этом прыжке осталось время для того чтобы успеть насладиться коротким мигом полета. Я постарался приземлиться максимально близко от бункера, чтобы не пришлось тащить червя лишние сто или двести метров. Во время прыжка странное существо начало шевелиться. Червяк пытался распустить кольца, вырваться. Видимо почуял зараза, что ему предстоит жесткая посадка. Болтаясь ниже меня, метров на пять, он первый шлепнется на землю с опасной запекшейся стеклянной коркой. Надеюсь, странная тварюга достаточно прочная, чтобы не разбиться от такого удара. Хотя, какое это имеет значение, живой я ее доставлю в лабораторию или уже мертвой. Умные очкарики в белых халатах засевшие в лаборатории все равно распотрошат несчастную тварь, расчленят и препарируют, заспиртуют и станут изучать под микроскопом. Если червяк достанется им живым, то, наверное, сначала помучают животину, а потом точно — зарежут. Так что, легко отделается. Шмяк и аминь…

Глава 11

Дорогая цена

— Диплопод. Насекомое сапрофаг, но удивительно большой. Совершенно безвредный. Углеродная форма жизни, поэтому говорить о чем-то большем, типа о внеземном происхождении пока рано. Более подробные исследования прояснят ситуацию. Лично я не исключаю того факта, что это действительно реликтовый вид.

— То есть, теория господина Нестеренко, все еще остается в силе?

— Не знаю, как такое возможно, но думаю, что да. В любом случае ее пока рано сбрасывать со счетов.

— А что насчет костей?

В ответ на это Лена только пожала плечами.

— Не знаю. Кости настолько поражены внешним воздействием, что говорить о чем-то конкретном невозможно.

Суета вокруг добытого мной червяка поднялась нешуточная. Лаборатория просто на ушах стояла от такой находки. Про новые выходы к башне и речи быть не могло. Скудные образцы, что были принесены мной, добыты из чрева лунохода и собраны Леной: заняли умы ученых, наверное, на неделю вперед, так что с выходами Емельянов не торопился. Я вкратце объяснил ему, что подъем к пещере хоть и довольно простой, все равно займет немало времени. Вполне возможно, что это не пещера, а грот и, тогда, мы окажемся в тупике. Дальнейшие маршруты я не исследовал. Не искал других тропинок и проходов. Такими темпами экспедиция затянется на многие месяцы, а то и годы. Не удивлюсь, если узнаю, что именно сейчас нам готовят замену. Бекболат, не подтвердил мои опасения. Наоборот, мой вояж к башне создал устойчивый приоритет российской экспедиции в праве на эксклюзивную разведку. Хотя, я подозреваю, что в ходу привычный принцип Запада — загребать жар чужими руками. Иностранные специалисты терпеливо ждут своей очереди. Пока им разрешено только наблюдать со стороны и довольствоваться той информацией, что проходит тщательное отсеивание. К моменту, когда им все же будет позволено дорваться до артефакта, они будут во всеоружии. Наученные на нашем горьком опыте, на наших ошибках, они смогут добиться больших результатов. Двоякая позиция в этом вопросе имеет как положительные, так и отрицательные моменты. С одной стороны, если найдем что-то действительно стоящее — то полностью присвоим себе, с другой стороны, если что-то побольше бедолаги червяка найдет нас, а я не исключаю и такой возможности, то первые кто пострадает, будем именно мы.

Я уже давно акклиматизировался, восстановил форму и был готов штурмовать стену чуть ли не каждый день, но Емельянов запретил все выходы в сторону башни и продолжал вести нудные совещания, не выходя из бункера. Приходилось откровенно и демонстративно маяться от безделья. Выпивать с Петровичем сидя в ангаре технической службы. Вертеться возле Лены, единственной симпатичной девушки во всей экспедиционной партии. И терпеливо ждать, пока ситуация дозреет до того, что вся ученая шатия-братия, наконец-то, соизволит отправится, непосредственно к объекту.

К сожалению, Лена на мои знаки внимания никак не реагировала. Меня в ее сфере интересов будто бы и не существовало вовсе. Она увлеченно занималась исследованием червей, органических останков, какой-то плесени и спор. Конечно, с удовольствием рассказывала обо всем, что удавалось выяснить или найти, но, в конечном счете, все наше общение сводилось к ее самозабвенному монологу на тему различия между гельминтами и диплоподами.

В какой-то момент я не удержался. Нашел возможность чтобы взять ее за руку и использовать свои способности. К сожалению, пустой номер — ничего не почувствовал. Складывалось такое впечатление, что у этой молодой и симпатичной девушки прошлого как будто бы и не существовало вовсе. Сплошная завеса. Есть люди, которых я не мог прочесть, просканировать, но чтоб натыкаться на глухую стену, прежде такого не происходило. Стоило бы поразмышлять над этим фактом, только бы знать с чего начинать. Ученый из меня фиговый.

Также безуспешно подбивал к ней клинья Мишка Вишневский, тот самый рыхлый и обрюзглый, рвущийся в лидеры тип, которого генерал опустил ниже плинтуса при первой нашей встрече. Вишневский занимался теоретической физикой, был кандидатом наук, лауреатом каких-то премий. Всегда любил привлекать внимание к своей персоне. Порой неуместно, но ввинчивал в разговоре упоминания о своих достижениях, премиях и званиях. Одно было непонятно, на кой черт он вообще был нужен в этой компании. Сидел бы себе в кабинете или тусовался на каком-нибудь симпозиуме, побрякивая медальками на своем модном пиджачке.

Не находя себе места от безделья, я уже было подумывал о том, чтобы смотаться в город или крупный поселок, с очередным транспортным вертолетом. Но вечером, когда приземлился борт снабжения и я уже терся возле пилотов с «деловым предложением», меня вызвали в центральный бункер.

За столом в центральном зале сидели генерал Терентьев, Емельянов и несколько военных, но без погон. И судя по тому, как они тщательно меня «просканировали» — то ребята серьезные и из одной команды.

Заметив меня, генерал проявил несвойственную ему учтивость — встал со стула и прошел навстречу, протянув руку для рукопожатия, чем немало удивил сидящих за столом вояк

— Рад тебя видеть Виктор. Судя по докладам, ты на все сто процентов оправдываешь свое назначение. Ты первый, кто добился хоть каких-то ощутимых результатов. Присаживайся.

Я сел на стул, никак не реагируя на пристальное изучение моей персоны со стороны незнакомцев. Генерал самолично задраил двери, надо думать, для важной беседы, чего бы тогда, он так суетился.

— Знакомьтесь! Виктор Белов — проводник экспедиции, сумевший доказать, что имеет право так называться, но это так — лирика. Сейчас — ближе к делу. С ребятами позже познакомишься. Ситуация меняется быстрей чем нам хотелось бы. Темпы работы экспедиции, — Терентьев с укором посмотрел на Емельянова, — не устраивают ни меня, ни мое руководство. Плюс ко всему у нас чрезвычайная ситуация. Из района башни получен сигнал бедствия от еще первой десантной группы. Информация конфиденциальная, но не мы одни принимаем сигналы со стороны башни. Второй периметр просто забит журналистами, наблюдателями, любителями всех мастей и заградительным отрядам, с каждым днем, все трудней удерживать любопытных на дальних подступах. Офицеры рядом со мной — это спасательная группа. Пять человек давно работающих вместе. Выполнили не одну боевую задачу, так что при необходимости справятся и сами. Но ты Виктор уже был на стенах башни. Смог уловить местные особенности, ведь так?

— Я готов делать все, что угодно. За все это время только один раз выходил на полевые исследования, да и то не использовал все отведенное время. Курорт, а не экспедиция!

Терентьев опять укоризненно посмотрел на Емельянова и тот невольно заерзал на стуле. Профессор явно почуял, что тучи над ним сгущаются и скоро может пойти речь о его замене как руководителя. Но генерал отложил экзекуцию на потом, стараясь скорее ввести меня в курс дела.

— Вот и отлично. Я рад, что ты готов. Независимо от того, какой будет цикл, вы должны выйти на сигнал маяка и в маршевом темпе обнаружить источник.

— Смена цикла через восемь часов, — напомнил Емельянов, явно не находя себе места в этой компании.

— Вот и отлично. Ребята успеют познакомиться, проработают маршрут и план действий. Свободны.

Мы неторопливо вышли из бункера. Прибывшие офицеры с интересом оглядывались по сторонам, искоса продолжая изучать меня. Один из них подошел и, предусмотрительно, не протягивая руки, представился:

— Майор Снегов. Я за старшего. Знаю, что ты бывший военный, но сейчас не в штате, поэтому попрошу, все же, приказы выполнять без капризов и обсуждений.

— С этим, проблем не будет. План действий уже наметили?

— На месте разберемся. Снаряжение у нас свое. Транспорт, оружие. В ваш «мусоропровод» мы не полезем. Во-первых, это долгий процесс, а во-вторых, должны опробовать новую технику. Сигнал получен с юго-западной стороны башни. Нам потребуется три часа на разгрузку броневика и подготовку к выезду. Сейчас четыре часа двадцать минут. В восемь двадцать будь готов. Приблизимся на пятнадцать километров к точке сигнала. Переждем смену цикла и вперед.

— Все просто и понятно. А ничего, что в полной темноте пойдем?

— Выбора нет. Время поджимает. С каждым часом сигнал становится все слабей.

— Буду готов, нет проблем. А оружие зачем? Это же спасательная операция.

— После того как ты приволок в лагерь эту тварь, оружие входит в основной комплект групп сопровождения. Новый приказ.

— А мне ствол?

— Не положено! Белов, ты в составе научной группы, а не в сопровождении. Так что обойдешься.

На мой счет майор Снегов был очень хорошо информирован. Впрочем, о ситуации в научной группе тоже знал не понаслышке. Он целеустремленно занимался своим делом, и я был рад, что смогу хоть чем-нибудь помочь. Хвала степным идолам! Безделью — конец!

Не тратя время впустую, я прошел к ангару технической службы и стал собирать комплект снаряжения. Защитное укрытие, которое я использовал как мешок для транспортировки червя, до сих пор держали в лаборатории. Пришлось взять другой комплект. Самохин давно его подготовил. Провел полную стерилизацию, обработку. Сменил все расходные капсулы катализаторов, фильтров и встроенных систем. Я лично проверил наличие воды в резервуаре, закрепленном на поясе костюма. Наличие специальной жидкости в термосистеме. Дополнил рацион запасными пищевыми пастами. Проверил зарядку аккумуляторов в приборах, подтвердил личные настройки, сбитые после сборки систем, вышедших из стерилизатора.

Прибывшая военная группа также готовилась к выезду. Механики во главе с вездесущим Петровичем возились у новой бронированной машины. Выглядела герметичная самоходка весьма фантастично. Шестиколесный агрегат с вытянутой кабиной в виде угловатой трапеции. На вид довольно вместительный, устойчивый. В верхней части, сразу над кабиной располагалась небольшая площадка, срешетчатым полом и невысокими перилами. При необходимости туда можно было накидать кучу снаряжения, установить радар системы связи, станковый пулемет или просто обустроить высокую наблюдательную площадку. Колеса вездехода были примерно два метра в диаметре и не меньше метра в ширину. Вообще складывалось впечатление, что колесная база и кабина были как бы отдельно. В кормовой части кабины был навешан дополнительный контейнер с газовыми баллонами разного цвета. Но самым забавным во всей этой нелепой на вид машине был логотип. На передней части кабины красовался шестигранный значок с бегущим оленем и три буквы знакомого всем завода «ГАЗ».

Я позаботился о том, чтобы ближайшее время у меня не было проблем с посещением туалета. Потратил не меньше часа на то, чтобы как следует подогнать все детали костюма и прибывая в полной готовности, уселся в тени центрального бункера неподалеку от ГАЗовского вездехода, ожидая, когда прозвучит команда к погрузке.

Горячее азиатское солнце припекало. Даже в тени сорокаградусную жару переносить было очень непросто. Плюс ко всему поднялся довольно сильный ветер, поэтому мне пришлось надеть шлем, чтобы пыль не набилась в складки ворота и защитного кожуха. У военной группы костюмы были, даже на вид, намного более массивней чем мой. Мало того, что сверху на комбинезон были установлены системы усилителей для манипуляций с оружием, так еще и щитки брони прикрывающие плечи, грудь, живот и бедра. Так же бронированной защитой была снабжена и обувь военных. Раскраска костюмов была по-военному скромной. Пятнистый рисунок, удивительным образом совпадающий с окружающим ландшафтом.

Провожать нас вывалил, чуть ли не полный состав лагеря. Один из офицеров группы махнул мне рукой давая понять, чтобы я загружался в машину. Снегов все еще стоял в стороне, обсуждая что-то с генералом.

В тесной кабине сидело пятеро человек. Пассажирские места были рассчитаны с запасом — широкие, вместительные. Сидеть приходилось без опоры на спину, просто, как на скамейке, но зато, не снимая с плеч рюкзака со снаряжением.

— Я Быстрый, — представился тот офицер, что позвал меня внутрь машины.

— Это что фамилия такая?

— Это оперативный псевдоним. У нас в группе из шести человек четыре Александра, и двое из них Петровы. Так что пользуемся, оперативными псевдонимами, кличками, погонялами, прозвищами, или просто нумеруем друг друга.

Быстрый забрался в тесный салон и закрыл за собой люк. Устроившись на своем месте, он продолжил представлять группу:

— Ну, со Снеговым ты уже познакомился. Оперативное «погоняло» Колотун. За рулем Пират. Двое Петровых, вон в углу притихли, тот что побольше — Том, тот что поменьше, с наглой рожей, соответственно — Джерри. Ну, а за снайпера у нас, как водится — Косой. —

Невозмутимый на вид якут, сидящий напротив меня в обнимку со снайперской винтовкой, только приветственно кивнул и опять задремал, опустив на стекло шлема светофильтр.

— Ну, а ты Белов, в наших лучших традициях будешь — Сусанин.

Не успел я возмутиться, как в кабину рядом с водителем на пассажирское место с натугой влез Снегов и захлопнул дверь. Пират тут же поддал газу, включил передачу и тяжелый вездеход c ревом пополз к границе лагеря.

— Так, команда! — гаркнул Снегов поднимая стекло шлема. — Даю вводную по лагерю. Генерал намерен устроить чистку. Ученые умудрились высосать весь бюджет, так что не ровен час, объект вновь перейдет под наш контроль. Тебя Белов это не коснется, ты у Терентьева в особом статусе. Теперь по делу. Нам, чтобы переломить ситуацию, нужно сработать быстро, результативно и без потерь. Доходим до точки, проводим разведку, забираем все, что найдем и… обратно.

Пират как раз выкатил к охраняемому периметру, переключил на панели управления какой-то рычаг и машина засвистела, как реактивный самолет. Сильный рывок и вездеход быстро стал набирать скорость, мягко покачиваясь на кочках. Подавшись вперед, я смог взглянуть на спидометр. Стрелка подергивалась на отметке восемьдесят километров в час.

— В таком темпе мы меньше чем за час доберемся до опасной зоны, — напомнил я, включив переговорное устройство. — Или вы хотите до смены цикла обернуться?

— Машина выдержит. — махнул Снегов не оборачиваясь.

— Вы хоть раз смену цикла вблизи видели?

— Все рассчитано, не дрейфь, Сусанин, — вмешался Быстрый, просовывая под стекло шлема подушечку жевательной резинки.

— Я не из пугливых, но хочу напомнить, что от ударов молний во время смены цикла там вся земля покрылась запекшейся стеклянной коркой.

Мне никто не ответил. Каждый из команды занимался своим делом и, похоже, ни о чем не беспокоились. Лично меня такая самоуверенность группы откровенно пугала. Я, конечно, тоже не ветеран, всего-то один раз побывал у башни, но и этого вполне достаточно, чтобы не хотелось испытать подобное на собственной шкуре. Только остается, что заткнуться и уповать на удачу.

Машина шла очень уверенно и быстро. На некоторых участках Пират разгонялся до сотни. Лихо перепрыгивал какие-то мелкие кочки, с пробуксовкой взбирался на покатые возвышенности. Я начал беспокоится, когда под колесами вездехода зашуршала та самая растрескавшаяся стеклянная корка. Попытался выгнуться и развернуться, чтобы посмотреть в крохотное окно, но так и не смог. Быстрый с ухмылкой глядел на мою суету, то и дело подкладывая в рот очередную подушечку жвачки. И как только ему в пасть все это помещалось.

Пират вел машину как заправский столичный водитель маршрутки. Исходя, видимо, из принципа — «больше гари — меньше ям». Умудрялся, при этом, еще отвлекаться на какие-то разговоры с майором, но из-за рева двигателя я не мог разобрать ни слова в их беседе.

— Минутная готовность! — скомандовал Снегов и передал мне сканер, на котором белой мигающей точкой было отмечено место откуда исходил сигнал, а бегущие вверху экрана цифры означали расстояние до объекта.

— Пойдешь первым Сусанин! Том! Возьмешь правый фланг. Джерри! Ты как обычно, налево. Пират прикроет броней. Косой смотри за Сусаниным. Мы с Быстрым в тылу.

— Я не понял майор! Вы от кого отстреливаться собрались? От кого какой фланг прикрывать⁉

— Твое дело вести Сусанин, вот и веди! — рявкнул Снегов через переговорное устройство, опуская стекло шлема.

Во мне будто бы всплыли прежние военные навыки. Последняя фраза майора как бы одернула, спустила на землю. Я действительно не должен вмешиваться. Содрав с фильтра пломбу, я накрутил его на дыхательный клапан. Быстрым движением подтянул лямки рюкзака, и как только броневик остановился, я первым открыл люк и выскочил наружу.

Нависшее над самым горизонтом оранжево-красное солнце уже почти не грело. Длинные тени казались изломанными на растрескавшейся запеченной корке стеклянных полей. Отмечая направление сигнала, я уверенно пошел вперед. Громадина черной башни, уносящаяся вершиной до самой стратосферы, странного вида вездеход, семеро человек облаченные в тяжелые защитные костюмы как в скафандры, все это создавало странное впечатление что мы уже не на земле, а где-то на другой планете. От таких мыслей, и от реальности всего происходящего у меня даже мурашки пробежали по спине.

— Сколько до смены цикла⁉ — спросил Быстрый, сопя у меня за спиной.

— Не больше двух с половиной часов.

— Дистанция до точки? — не унимался Быстрый.

— Четыреста метров…

Во мне что-то щелкнуло. Будто бы тонкой и острой иглой пронзили мозг. Доля секунды и я замер, поднимая вверх руку.

Упругий ветер мел по выжженной земле остатки сажи, хлопья серого пепла. От самой земли исходила какая-то пульсация, словно протяжное и гулкое биение огромного сердца. Я буквально физически ощущал возрастающее напряжение.

— Все назад! Отступаем!

Первая электрическая дуга поднялась из земли примерно на десять сантиметров, немного изогнулась, отрывая один конец, затрещала и тут же исчезла. Напряжение не убавлялось. Второй искрящийся росток крохотной молнии поднялся уже чуть дальше и на его конце уже плясал крохотный огненный шар. Электрическая дуга исчезла так же мгновенно, как и появилась, а вот огненный шарик еще секунду повисел в воздухе, а потом медленно, словно пушинка спланировал на землю и тоже исчез.

— Огненные цветы! Я такие видел только из бункера, но они появлялись в самом конце смены цикла. Что замерли! Уходим!

— Успеем проскочить? — выкрикнул Снегов, быстро подходя ближе ко мне.

— Это как минное поле! Майор! Дай приказ уходить!

В подтверждение моих слов метрах в семи от нас выбился из земли почти двухметровый стебель из переплетенных молний на конце, которого, искрил ослепительно белый, размером с футбольный мяч, плазменный сгусток.

Я только опустил щиток светофильтра не способный оторвать глаз от этого фантастического зрелища. Вертикально стоящие молнии с треском и шипением поднимались вокруг нас, словно бы окружая. Некоторые не могли простоять и пары секунд, иные задерживались надолго, балансируя на кончике ослепительным огненным сгустком. После исчезновения бьющей из земли молнии, пылающий шар еще какое-то время висел в воздухе, смещался в сторону, словно планировал, проскальзывал в опасной близости от нас, возле заглохшего вездехода. Никто из команды не решался обронить хоть слово или сдвинуться с места. Я и сам не решался даже вдохнуть полной грудью, внимательно отслеживая последовательность странного явления.

Вот еще один большой огненный шар отделился от бьющего из земли стебля молнии и плавно поплыл вправо от меня. Стоящий на его пути Том с автоматом наперевес попытался уклониться, коротко выругался и махнул рукой, рефлекторно отгоняя огненный сгусток от себя как назойливую муху. Висящий в воздухе плазмоид совершил какое-то странное перемещение и замер на мгновенье, словно охотничья собака, делая стойку, дернулся и мгновенно отсек руку Тома чуть ниже сгиба локтя. Сам же буквально впился в упавшую на землю культю и меньше чем за секунду выжег ее дотла.

Оглушительный вопль надорвал наушники, и даже сквозь шлем было слышно, как заорал Том, падая на землю. Стоящий позади меня Снегов, дернулся было поспешить на помощь, но три повисших в воздухе огненных сгустка преградили ему путь. Том изогнулся дугой, задергался. Десятка два крохотных разрядов колотили его при каждом контакте с обожженной землей. Еще один сгусток буквально подкрался к Быстрому и пробил его насквозь оставив после себя обугленную дырку в груди. Не издав ни звука, бедолага свалился на землю, и я с ужасом заметил, что металлические детали на его костюме были раскалены докрасна. Бездыханное тело мгновенно занялось чадящим жирным пламенем, да таким сильным, что казалось, горит не человек, а бенгальский огонь.

— Отходим! Отходим! — опомнился наконец Снегов, первым бросаясь к вездеходу.

Ловко увернувшись от очередного плазменного сгустка, на этот раз размером чуть больше апельсина, за ним последовал Косой и Джерри.

Я попытался сместиться чуть в сторону, сделал еще два шага, как и меня тоже пронзило нестерпимой болью. Фиолетово-голубая электрическая дуга пробила костюм на очередном шаге и буквально подбросила вверх. Я соскользнул на оплавленный камень, попытался смягчить падение, силясь сгруппироваться, но не сумел и рухнул всем телом.

Я не прилагал усилий, просто расслабился и, наверное, мысленно уже попрощался с жизнью, как в тот раз, при взрыве в метро. Безвольное тело, изгибаясь в судорогах от электрических разрядов, существовало будто бы само по себе. Как марионетка, которую дергают за ниточки. Я не прилагал ни каких усилий, чтобы хоть как-то сопротивляться. Звенящий металл шлема несколько раз с силой садануло о землю. Перед глазами повисла алая пелена, как туманная завеса, изредка прорываемая пляшущими шариками энергетических сгустков, а может это был один шарик, растекающийся на целый рой себе подобных. Зрение совсем потеряло способность, на чем либо, сфокусироваться. Я видел, или может мне казалось, что я видел, как остатки отряда погрузились в броневик. Снегов буквально втолкал в машину Джерри и Косого, сам запрыгнул на подножку и вездеход тут же стал пятиться от опасного места. Словно бы почуявшие бегство солдат, огненные цветы стали распускаться в опасной близости от броневика. Ударяли в корпус, хлестали по колесам. Возникающие из земли то тут, то там, они буквально преследовали машину.

Я тупо наблюдал за тем, как всполохи молний набрасываются на отступающий вездеход. Еще секунд десять мог видеть череду вспышек прямо возле себя, а потом просто вырубился. Погрузился в какую-то непроглядную тьму. Но даже в этой тьме я чувствовал жгучую боль разрывающую тело на тысячи кусков. Мне казалось, что я блуждаю в этой адской тьме уже целую вечность. Собственные ощущения с каждым наплывом нестерпимых пыток все наполняются и наполняются свинцовой тяжестью. Наконец боль достигла какой-то такой невыносимой точки, что даже черти сжалились надо мной и выпихнули обратно на грешную землю из этого бесконечного ада.

Глава 12

По горячим следам

Стекло шлема запотело изнутри. Крупные холодные капли падали мне на лицо, приводя в чувства. Я лежал на спине, глядя сквозь муть и потеки испарины на безоблачное звездное небо. Тело как будто пропустили через мясорубку. Размолотили под гусеницами танка. С трудом пошевелил рукой и попытался ощупать себя. Боль постепенно отступала, напоминая о себе какими-то судорожными прострелами и неровными импульсами.

Я как мог глубоко вдохнул, закашлялся и попытался приподняться, опираясь на локти. От глубоких вздохов тут же захрипел клапан фильтра. Промокший насквозь от скопившегося под защитным слоем костюма конденсата, он теперь еле пропускал воздух.

Нащупав на руке пульт управления системами скафандра, я несколько раз щелкнул кнопкой питания, но безрезультатно. Перекатившись на живот, поджал колени и натужно кашляя выпрямился. Под шлемом пахло чем-то горелым. Не думая о последствиях, я разблокировал замки и поднял стекло.

Прохладный и пряный степной воздух с хрипом ворвался в мои легкие, и я опять закашлялся, на этот раз не сдерживая судороги диафрагмы.

Разминая пальцы рук, закованные в металлизированные перчатки, я попробовал дотянуться до клапана на бедре и нащупать коробку с аварийным освещением. В коробке хранились три пластиковые тубы химического света. Я неуклюже извлек коробку, нащупал первую попавшуюся под руку тубу и тут же переломил судорожно встряхнув. Свет оказался желтым. При учете того, что я все еще был способен двигаться, дышать с поднятым стеклом шлема, и даже подняться на ноги, то цвет вполне соответствовал положению дел. В коробке еще остались две ампулы, синяя и зеленая.

Разгоревшийся химический фонарик дал возможность осмотреться и оценить обстановку.

Результаты осмотра были удручающими. Вся электроника, что находилась на поверхности костюма, просто выгорела. Пульт управления на запястье оплавился и почернел. Не работал так же и прикрепленный к поясу генератор. Рация и ручной сканер, закрепленный на руке капроновым шнуром, так же выгорели дотла.

Чувствуя невыносимую тяжесть в конечностях, я попытался встать и осмотреться. Вокруг, насколько хватало крохотного источника света, была лишь мертвая земля. Я протащился немного вправо. Обнаружил брошенный на земле автомат Тома. Попытка передернуть затвор и произвести выстрел не увенчалась успехом. Затворная рамка просто не двигалась. Подсветив оружие, я понял, что магазин раздуло и разворотило от взорвавшихся в нем патронов. Подвижные металлические части просто сплавились между собой. На лежащее рядом тело Тома было страшно смотреть. Запекшееся изнутри, выгоревшее до состояния углей, оно больше напоминало бесформенную кучу. Некоторые внешние детали, пластины брони, какие-то крепления и тяги буквально вплавились в скафандр. Та же незавидная участь постигла и Быстрого. Бушующая электрическая буря просто разорвала на куски тело несчастного. Но как мне показалось виной таких серьезных повреждений стали не только металлические детали, а влага. Да, человеческое тело замечательный проводник. Танцующие на кончиках молний плазмоиды прожгли многослойную ткань комбинезона через металлические детали, а молнии превратили несчастных в горстку пепла. Мой же костюм оставался целым, поэтому смог удержать электрические разряды. Я лишился внешних приборов, средств связи, но тело не пострадало. Не было пробоя, нарушения герметичности скафандра. Вот причина, по которой я выжил.

Да, таких экстремальных путешествий у меня еще не было. Стоя в круге призрачного желтого света, я иступлено рылся в карманах, выбрасывая все, что уже испортилось или стало лишним грузом. Фонарик, запасные аккумуляторы, цифровая камера, сканер, прибор ночного виденья. Так же на землю полетело зарядное устройство, весящее не меньше трех килограмм, замолчавшая навсегда рация, и внешние устройства, опутавшие проводами весь костюм с ног до головы.

Сосредотачиваясь, приходя в норму от шокового удара, я начал понимать, что меня просто бросили. Снегов поспешил отступить, оставив даже своих погибших товарищей. Но больше всего беспокоило не это. Когда мы только влипли в эту смертельную ловушку, до смены цикла оставалось больше двух часов. Близился вечер. Но сейчас все указывало на то, что меньше чем через час просветлеет горизонт и взойдет солнце. На востоке уже была заметна светлая полоска как признак приближающегося рассвета. Выходит, что я смог пережить смену цикла. Оказался меньше чем в километре от стен башни, и смог выжить. Еще раз, глядя на оплавленные камни и спекшийся песок я невольно подумал, что ошибся с подсчетом. Быть может, смены цикла не произошло вовсе? Костюм, конечно же, проявил себя с лучшей стороны, но защитить меня от огромной молнии бьющей из самой башни, он бы наверняка не смог. Мне было достаточно вспомнить громовые раскаты, сотрясающие укрепленный бункер, и частоту ударов молний, чтобы понять, что в этом бушующем огненном аду я бы не выжил.

Но к черту лирику и риторические вопросы. Я остался жив, увы. Придется и дальше бороться за существование. К сожалению, для своих недавних спутников, я больше ничего сделать не могу. Ни похоронить, ни даже доставить их останки в лагерь. Мне бы самому сейчас собраться с силами и попытаться выйти к первому бункеру. Вынув нож, я срезал еще тлеющие именные нашивки с костюмов погибших. Бережно положил в карман и, встав в полный рост, постоял так немного, отдавая дань уважения погибшим.

Идти в лагерь совершенно бессмысленно. Бункер ближе, и там есть системы связи и транспортный тоннель. Вот уж точно для кого-то станет большим сюрпризом мое появление.

Нельзя стоять на месте. Нельзя медлить. Нужно двигаться, действовать. Я сейчас сам по себе. Меня уже наверняка списали, вычеркнули из списка живых и занесли в реестр покойников. Не будет спасателей, не будет помощи. После случившегося Емельянов, да и Терентьев наверняка отменят все выходы. Любые попытки приблизиться к башне отменят, не допуская новых потерь.

Убедившись, что избавился от максимального количества испорченных и ненужных вещей, я еще раз осмотрелся, поднял с земли тубу химического света и пошел на восток. В темноте, рядом с такой громадиной, было очень непросто ориентироваться. Я ведь даже не был уверен, что иду в правильном направлении. Насколько я мог вспомнить, пока мы неслись на вездеходе, труба тоннеля, проложенного от лагеря до первого бункера все время находилась справа от нас. Пират то и дело подруливал на запад, то есть левей от тоннеля. Отметив направление следов вездехода, расположение самой башни и сторон света, я почему-то был уверен, что не ошибся в выборе. Буду двигаться в этом направлении, пока не наступит рассвет, а уж при свете дня смогу найти надежные ориентиры. Скорость движения по такой местности, налегке, максимум три километра в час. Но рассчитывать надо всегда по самым минимальным цифрам.

Дышалось легко. Воздух казался свежим и чистым. Я был удивлен тем фактом, что вот уже который цикл подряд приборы все чаще показывали совершенно нормальную атмосферу. Если прежде бывали и кислотный туман, и превышение радиации, ядовитые газы, пониженное или повышенное давление, то теперь все как будто приходило в норму. Редкий цикл выпадал так, что необходимость в защитном скафандре была просто условием для выживания. В целом радиационный фон самого объекта и так был всегда повышен, но в допустимых пределах. Я уже не переживал на счет того, что если смогу добраться до бункера, то непременно буду вынужден сидеть в многодневном карантине. Пока ученые-очкарики будут брать у меня анализы, просвечивать, прощупывать, высеивать всякие микрофлоры, я еще больше возненавижу тот день, когда согласился на эту работу. И ведь понимаю, что это неизбежная плата за безопасность, и не только мою собственную, но все равно стараюсь не думать о тех многократных и неизбежных пытках, что мне предстоят. После того, что я пережил, это будет вроде щекотки.

Светало очень быстро. Я не мог точно определить время, лишь чувствовал, что не позже шести. Сейчас, когда гудящая голова немного приходит в норму, мне следует проявить максимум сноровки. Неудачный был выход, что и говорить. Двое ребят погибли. На пустом месте, внезапно. Не знаю, с чем в действительности была связана такая поспешность, но отряд майора заплатил за это высокую цену. Мы двигались на сигнал аварийного маяка. В момент начала огненной бури, все еще работающий сканер продолжал отмечать ту самую точку, где находился источник сигнала. Я сейчас двигался примерно в том же направлении. Был ли смысл продолжить поиск? Маловероятно, что кто-то из десантной группы смог выжить в нескольких сменах цикла и активировать аварийный маяк через столько недель после исчезновения. Но направляясь сюда, мы должны были это выяснить. Сейчас мое собственное выживание уже не так актуально. Думаю, что не один десяток спутников сканируют в данный момент пространство мертвой зоны вокруг башни. Как только взойдет солнце Самохин наверняка запустит очередной беспилотный аппарат, в надежде обнаружить выживших. Он не поверит докладу майора. Нарушит инструкции, но все равно попытается сделать хоть что-нибудь. Не удивлюсь, если даже застану Петровича в первом бункере, если доберусь, конечно.

Я присел на небольшой возвышенности, внимательно оглядываясь по сторонам. Отстегнув от крепления на вороте тяжелый шлем, стал осматривать местность, наполнившуюся сумеречным светом. Полоска горизонта на востоке становилась все ярче. Ничто не мешало сосредоточиться, применить все свои уникальные способности, и даже не понять, а почувствовать, что именно делать дальше.

Ветер усиливался, поднимая в воздух мелкую стеклянную пыль. Но я стараюсь не отвлекаться, сосредоточенно вслушиваюсь и всматриваюсь в окружающее меня пространство, пытаюсь не упустить ни одной мелочи в этой звенящей, мертвой пустоте.

Послышался короткий хлопок. Мне было трудно определить, как далеко, но я был уверен, что мне это не почудилось. Вот еще, чуть более длинный. Здесь так тихо и пусто. Нет даже мух и мошкары, вечно звенящих в траве цикад, оглушающих бесконечным треском и без того живое пространство степи. И этот хлопок не мог быть признаком еще одной огненной волны, или иной напасти из арсенала сюрпризов приготовленных таинственной башней для любопытного человечества. Звук исходил с севера. Со стороны стены. Я мысленно отметил точку, куда следует идти, и тут же встал, не позволяя себе расслабиться.

Стеклянная корка скрипела и трескалась под ногами, как тонкий октябрьский лед. Я уже даже чувствовал по звуку шагов, удержит ли мой вес хрупкая поверхность или расколется, цепляя ногу в ловушку, с острыми как бритва краями.

Еще один хлопок. Теперь еще более заметный и четкий. Ветер все сильней, он подгоняет меня в спину, толкая в сторону высоких, пугающих своим величием стен. В сером, сумеречном свете замечаю неясное движение. Словно бы всполох огня на однотонной бурой поверхности стеклянного поля. Стараюсь не суетиться, не прибавлять шаг. Осторожность — прежде всего. За небольшой складкой местности опять вижу неясный всполох. Теперь уже отчетливо и ясно видно кусок яркой оранжевой материи, трепещущей на ветру.

Тело десантника лежит в неестественной позе. Изломанное, запыленное. Оглядываясь по сторонам, с опаской подхожу с наветренной стороны. Белые ленты строп парашюта тянутся на несколько метров вдоль направления ветра. Изодранный купол разметало лоскутами по камням и трещинам. Вижу и чувствую запах огромного бурого пятна запекшейся крови. Военный костюм, точно такой же, как был на офицерах в отряде Снегова. На вид кажется целым. Но я понимаю, что это не так.

Подойдя вплотную, подсвечиваю место химическим фонарем. Подробности только подтверждают мою догадку. Несчастный просто разбился. Либо скрутило стропы парашюта, либо не раскрылся полностью. Могло сбить случайным сильным порывом ветра, а может просто потерял управление и рухнул с высоты без сознания.

Кроме ужасных, открытых переломов, никаких других повреждений больше не было. Не наблюдались ожоги, симптомы удушения или еще какие-то заметные признаки. Судя по всему, он действительно погиб от удара о землю. Электронные устройства, интегрированные в его костюм, казались все еще исправными. Индикатор того самого аварийного маячка, сигнал которого улавливал сканер, еще мерцал на панели управления. Заряд батарей был на исходе, так что будь у меня исправный сканер, я бы даже в ста метрах от него не смог обнаружить погибшего. А уж в лагере его и подавно давно перестали пеленговать. В устройстве военного костюма было точно такое же зарядное устройство, что пополняло запас энергии от мускульной силы при движении, но при падении оно серьезно пострадало. В полевых условиях восстановить систему не получится. Я бесцеремонно снял рюкзак с трупа. Не сильно беспокоя окоченевшее тело, просто срезал лямки ножом и оттащил в сторону туго набитый мешок. В умело уложенном ранце обнаружилось несколько коробок от химических ламп, но теперь вместо пластиковых туб там хранились какие-то пучки почерневшей травы. Удалось обнаружить портативную цифровую видеокамеру в антиударном боксе. Исправный фонарик, и короткий обрывок стального троса с пластиковой рукояткой сделанной, похоже, из детали автомата. Сама рукоятка и короткая петля из капроновой веревки были плотно обмотаны изоляционной лентой в несколько слоев. Все остальное, кроме почти выпотрошенных армейских аптечек не представляло интереса. В конце осмотра я срезал с одежды погибшего его именную бирку и шеврон. На ней значилось Соколов Н. И., а шеврон указывал, что он из группы специального назначения «Барс». Покойся с миром приятель! Срезанную бирку, я так же, как и прочие положил в карман.

Солнце всходило за громадиной башни. Я оказался в тени, но и отсюда отлично мог осмотреться и выбрать верное направление. Я уже присматривал извилистую гряду, по которой будет удобно идти, как вдруг услышал пронзительный вой, отразившийся громким эхом от стен башни. От ближайших ко мне скал ударил мощный разряд молний, сотрясая громовым раскатом онемевшее пространство. Земля под ногами завибрировала. В ту же секунду я испытал то внутреннее напряжение, что и в момент, когда отряд Снегова угодил в электрическую ловушку. Как бы ответом на мои опасения буквально в десятке метров возле меня поднялся из земли вертикально стоящий электрический стержень. На кончике стержня разбухала маленькая шаровая молния. Ослепительно яркий шар пошатывался из стороны в сторону как бы осматриваясь. Образовавшийся от устойчивой электрической дуги гул и треск заглушил все прочие звуки. Огненный цветок медленно сместился ближе ко мне, как бы уступая место еще одному, поднимающемуся из земли. За извивающейся дугой по земле тянулся длинный след. Песок и пыль, что успели выбиться из-под спекшейся корки, мгновенно сплавлялись в бурлящую, бурую массу образуя извилистую бороздку, будто шрам на гладкой поверхности стеклянного поля. Инстинктивно делаю насколько шагов назад. Успеваю растолкать по карманам все, что смог найти у погибшего десантника. На том месте, где я только что стоял, уже намного быстрей, распускается еще один огненный цветок. От ярко-голубой сферы изломанной дуги отлетают, в разные стороны, словно лепестки белые всполохи. Продолжаю пятиться. Сердце бешено стучит в груди, горло пересохло, а в голове такой неспешный, стройный поток мыслей. Зачарованный танцем удивительного явления, я вдруг вспомнил слова Самохина, еще там, в бункере, когда мы наблюдали смену цикла. Он назвал эти электрические явления «шоу в стиле Тесла». У меня же само собой возникло название «Цветы Тесла». Гудящая дуга завыла справа, от меня поднимая от земли еще один огненный бутон, и я не выдержал. Развернулся спиной к противнику и пустился бежать со всех ног. Если бросятся в погоню, значит, они не просто природное явление, неизвестное науке, а разум. Невероятный, невозможный, но разум. Я не верю в их случайное появление, в их хаотичные перемещения по стеклянным полям вокруг башни. Они не просто так преследовали нас. Они изучали! Быть может это и есть те самые пришельцы, о которых говорил чудаковатый компьютерщик Лешка Краюхин? Просто в наших примитивных головах не может укорениться тот факт, что пришелец, это вовсе не зеленый человечек с большой головой и щуплым тельцем. Пришелец может быть и в виде плазменного сгустка!

Вопреки моим ожиданиям и смелым догадкам, огненные цветы остались стоять там, где появились. Они не бросились в погоню, не стали преследовать. Их энергия, поддерживающая в воздухе плазмоиды, явно иссякала.

Я пробежал метров двести. Оглянулся несколько раз на шумную, гудящую «клумбу» увядающих цветов и сбавил темп. Они будто вынуждали меня вернуться к башне. Вполне ясно намекнули, что сбежать из этой смертельной ловушки просто так мне не удастся.

Что ж, башня так башня. Я нащупал парашют, проверил крепления, заметные спереди металлические детали. Все казалось вполне целым и исправным. Мне уже один раз удавалось сбежать от башни таким способом, почему бы не попробовать еще раз? Только теперь заберусь повыше и стану ловить восходящие потоки, чтобы отлететь как можно дальше. Так будет даже проще, сэкономлю кучу сил, и избавлю себя от необходимости переться больше тридцати километров по раскаленной степи.

Подтянув лямки рюкзака, уверенно зашагал к черным стенам. Все не так плохо, повторял я сам себе. Я мог оказаться раненым, обожженным, покалеченным, а надежды на помощь никакой. Но я цел и невредим, у меня есть припасы и средства спасения, так что я не сдамся и не отступлю. Не на того напали.

Пугающие невероятной высотой, массивностью и неприступностью стены башни нависали надо мной громадным исполином. Я не должен бояться, не должен пасовать перед трудностями, но рядом с башней я чувствовал себя каким-то ничтожным микробом, крохотной букашкой у подножья величественной секвойи. Взобраться вверх хотя бы на километр. Займет немало времени, но я постараюсь найти самый легкий путь. Восходящее солнце осветило притихшую степь. Я шел в тени, и это позволило держать хороший темп и не тратить много сил. С этой стороны башни в земле виднелись огромные трещины. Не глубокие. Успевшие заполниться осколками бурого стекла, черными камнями, то и дело падающими с высоты, и серой глиной, осыпавшейся с краев трещин, они не представляли опасности. Внимательно глядя себе под ноги, я подошел вплотную к скале и встал у выступа, на который можно было взобраться только с помощью крючьев и веревки. Выбора не оставалось. Идти вдоль стены и искать более удобный подъем не имело смысла. Они все примерно одинаковые. Сразу за этим высоким выступом была заметна такая же примерно, как и в первом моем восхождении тропа, взбираться по которой будет намного легче, чем по отвесной стене.

Готовлю снаряжение. Сорок метров веревки, закладные распорные крючья, скальный молоток и не давая себе ни секунды передышки, тут же начинаю подъем. Десятиметровую отвесную стену до площадки, где можно будет осмотреться и уже идти без снаряжения, я преодолевал не меньше двадцати минут. Сейчас в этом восхождении я видел единственный путь к спасению. Но трудная ночь, шоковая травма, плюс разыгравшийся голод, все же дали о себе знать болью в голове и потемнением в глазах. Подобных критических моментов лучше не допускать. Не хватало еще по-дурацки навернуться со скалы, от внезапно возникшего головокружения или колик в животе.

Найдя удобный пятачок в стороне от тропы, я снял рюкзак, проверил застежки всех карманов и вынул тубу с припасами. Выданные на складе концентраты предназначались для систем костюма, но сейчас, когда защитный шлем болтался у меня на бедре, я пожалел, что не взял с собой банку тушенки, или вяленного мяса. Остается довольствоваться содержимым тюбиков и странного вида гранулами, упакованными как таблетки в пластиковой обойме. Вынув одну такую таблетку, я внимательно ее осмотрел, понюхал, но все же решил проглотить. Во рту появился странный квасной вкус вперемешку с грибным. Запив водой эту гадость, я подумал, что наесться одной таблеткой не получится, поэтому извлек из коробки довольно большой тюбик, который тут же вскрыл и, не читая, стал вдавливать в рот. По вкусу эта бурая масса напоминала кабачковую икру с кетчупом и мясным паштетом. Теряясь в догадках насчет того, что же за блюдо мне досталось, я перевернул тюбик и прочел название. «Борщ украинский», гласила скромная надпись. Ну, если борщ, то надо его разбавить до нужной консистенции. Воды у меня мало, зато есть припасенная плоская фляжка разбавленного спирта. Обычно я по утрам не пью. Но все, когда-то, бывает в первый раз.

Поковырявшись в рюкзаке, я вынул из коробки цифровую видеокамеру погибшего десантника. На все манипуляции камера не реагировала. Надеясь только на то, что разрядилась батарейка, я достал из своих собственных, не казенных припасов, раскладную книжицу солнечных батарей, и набор универсальных переходников. Купил это устройство случайно, года два назад в переходе у Киевского вокзала. Оказалась весьма полезная вещь. Надеюсь, что выглянувшее из-за башни солнце сумеет наполнить аккумулятор видеокамеры хотя бы частично.

Странная пищевая таблетка, которую я проглотил без всякого удовольствия, проявила себя удивительным образом. Как дополнение к украинскому борщу из тюбика, она похоже просто распухла у меня в желудке, создавая невероятное ощущение сытости, и полного брюха. Складывалось впечатление не легкого завтрака, на скале исполинской башни, а полноценного новогоднего ужина, с салатами, горячим, заливной рыбой, и сладким тортом. Подтягивающие в талии комбинезон ремни, стали давить и мне пришлось ослабить крепление.

Сидеть, и наслаждаться мертвым пейзажем, не было времени. Я закрепил панель солнечной батареи на клапане рюкзака, саму камеру спрятал в боковой клапан, подобрал и подвязал все провода, и нарочно бросив пустой тюбик на видном месте, продолжил восхождение.

В пищевой таблетке, а может и в борще, был не просто концентрированный суп, или скатанный до размера горошины батон хлеба. Похоже, что во всей этой синтетике был еще и какой-то стимулятор. Под действием этого вещества, я не просто карабкался как по высоким ступенькам, а буквально порхал. Это не могло быть последствием длительной акклиматизации, или результатом хорошей физической подготовки. Я действительно не чувствовал усталости, не испытывал больше дискомфортных ощущений после нападения «цветов Тесла». Я просто пер как «зомби», не обращая внимания на напряжение в мышцах и учащенное дыхание.

При ярком солнечном свете, в пыльной дымке, я не мог с уверенностью сказать, на какую высоту я поднялся. Километр или чуть больше, не имело значения. Для прыжка — такой высоты более чем достаточно. Но я не останавливаясь лез выше. Так надежнее: выше залезу, дальше улечу!

Глава 13

В чертогах

Примерно в полдень, когда я понял, что подмешанный в пищу стимулятор высасывает из меня силы, я решил сбавить темп. Я штурмовал стену не меньше пяти часов. Это очень много. И моя искусственно поддерживающаяся бодрость лишь обманка. Приглядев небольшой грот, я чуть отклонился от тропы и прополз вдоль трещины, закрепив пару крючьев и страховку. Черные камни вокруг грота все еще были холодными и слегка влажными. Лучи солнца не попадали в это небольшое углубление. Сняв рюкзак, я отцепил панель солнечных батарей и оставил снаружи. Сам же забрался в тень и присел у камней. С этого ракурса я с удивлением обнаружил, что чуть дальше в жирной и густой тени плещется что-то вроде небольшой лужи. Заинтересованный странными бликами я буквально прополз к этому месту под низким сводом и действительно нашел там довольно большое маслянистое пятно. Точнее сказать, на первый взгляд это было очень похоже на большое масляное пятно. Примерно метр в диаметре, с неровными краями ниша, в которой легонько рябила густая, черная, маслянистая жидкость, напоминающая консистенцией нефть, или густую краску. Сняв с костюма давно погасшую пластиковую трубку химического света, я потряс ее, надеясь хоть на пару секунд возобновить реакцию в колбе, но ничего не вышло. На такой жаре химический свет быстро исчерпал лимит катализатора. Поболтав в маслянистой луже пластиковой трубочкой, заметил, что капли даже не цеплялись за поверхность. Тогда я стал тыкать трубочкой, начиная от края, чтобы определить насколько глубока эта лужица, но увы длины не хватало чтобы дотянуться до дна. Вовремя вспомнил о стальном тросе, который я нашел у погибшего десантника. Размотав скрученный трос, я тут же опустил его в лужу и стал проталкивать, в надежде наткнуться на дно или боковые стенки. Но как бы я ни старался, нащупать хоть какое-то препятствие там, под темной поверхностью мне так и не удалось. Это уже становилось интересным. Закрепленный карабином на кончике троса скальный молоток так же не смог наткнуться на что-то твердое. В конечном итоге я, как любой доморощенный, но вдумчивый исследователь стал бросать в темную лужу камни. Вот тут-то все самое интересное и началось. Камень, брошенный без усилия просто с метровой высоты, меньше чем через секунду вылетал обратно, опять плюхался в вязкую чернильную лужу и снова вылетал. Так продолжалось до тех пор, пока кусок черного камня не остался плавать на поверхности. Я с опаской несколько раз толкнул довольно массивный булыжник, но тот, будто кусок пенопласта плавал на поверхности. Где-то через полминуты затрещал короткий электрический разряд. От камня, плавающего в луже, во все стороны посыпал сноп искр. Еще секунд через десять камень раскалился добела и стал таять как кусок сахара в горячем чае. В моем собственном восприятии все произошедшее случилось так быстро что я даже не успел заметить того мгновения, когда лужа с темным веществом вновь стала ровной без всяких признаков возмущения. Везет же мне на находки! Хотя, если бы другие члены экспедиции не отсиживались по бункерам на безопасном расстоянии, им бы тоже везло. Как мне. Ха-ха.

Экспериментировать со странной лужей больше не хотелось. Да и покидать башню, я тоже не торопился. Если мне удалось пережить смену цикла, то еще как минимум тридцать пять часов в моем распоряжении. Куда торопиться? Ведь веселье только началось…

Проверив на клапане рюкзака закрепленную солнечную батарею зарядного устройства, я вспомнил о видеокамере. Индикатор зарядки батарей горел зеленым, так что был шанс, что сработает. В целях экономии я решил не открывать боковую жидкокристаллическую панель, а включил просмотр файлов через видоискатель.

На фоне густой облачности, в ярком солнечном свете были заметны четыре фигуры в защитных костюмах. Звук был очень плохим, сильный ветер заглушал почти все голоса. В какие-то моменты, я мог слышать голос оператора. Надо полагать, того самого погибшего лейтенанта.

— … успешное десантирование. Высота четыре тысячи восемьсот метров. Здесь… холодно, очень много наледей и снега. Некоторые проходы непреступны без специального снаряжения. Приняли решение навесить трассу и экстренно снизиться до трех тысяч…Старший сержант Демидов погиб при спуске. Налетевший ураганный ветер с шаровыми молниями срезал веревки. У него были все запасные фильтры. В воздухе полно кислоты,… мы долго не протянем.

Новый файл, выбранный из конца списка наугад. Индикатор заряда батарей сглотнул последнюю черточку и стал красным, часто помигивая.

В кадре появилось лицо лейтенанта Николая Соколова. Правая скула была рассечена, из носа сочилась струйка крови. Судя по всему, он находился в какой-то пещере или гроте. За спиной лейтенанта было заметно блеклое зеленое свечение.

— Я смог понять, что проходы в черных пятнах открываются не только в смену цикла. Кравченко сам виноват, долго барахтался. Исчез бесследно. Сквозь пятна нужно проходить только вниз головой и возле края. Здесь все зеркально будто вывернуто наизнанку. У нас кончились все защитные маски и воздух в баллонах. Травин не выполнил приказ и ушел один. Я, судя по прибору, сейчас на высоте около двенадцати километров. Дышать почти нечем… Использую последний кислородный патрон, чтобы десантироваться. Все снаряжение промерзло насквозь, пришлось заново уложить парашют. Включаю аварийный маяк и если…

Заряд батарей закончился. Я попытался осмыслить всю ту скудную информацию, что удалось получить из записей лейтенанта Соколова. Получалось весьма странно. Они десантировались на высоту четыре километра. Поняли, что там холодно, ветрено, неуютно и собрались спускаться ниже. Я, конечно, пропустил несколько десятков файлов, но из последней записи следовало, что оставшийся в одиночестве лейтенант прыгал с двенадцати километров. Как им вообще удалось там выжить⁉ Он упомянул нефтяные пятна. Не эта ли самая лужа с вязкой черной жидкостью, возле которой я так удобно устроился? Как он там советовал? Проходить только вниз головой. Вот уж действительно никогда бы в жизни мне не пришла в голову идея нырять в лужу с непонятным веществом, растворяющем твердые камни как рафинад. Но выбор у меня небольшой. Либо я делаю еще рывок и поднимаюсь выше для прыжка, либо попробую продолжить исследования, коль уж все равно здесь оказался. Мое положение более выгодное. Высота небольшая, у меня не кислотная атмосфера, так что запасных фильтров еще на пару дней. Костюм не очень исправен, но все системы жизнеобеспечения работают без электроники, так что можно сказать я во всеоружии.

Вдавив в себя еще один тюбик, на этот раз с «овощным рагу», я надел шлем и стал собираться. Плотноупаковав рюкзак, зацепил его за трос карабином и, не давая себе времени на раздумья, бросил его в темную лужу. В какую-то секунду трос сильно натянулся, но тут же ослаб. Закрыв стекло шлема, я сделал глубокий вдох и опустил голову в чернильное зеркало.

Блеклый зеленый свет заполнял все вокруг. Я видел своды огромного зала, ровные, словно бы граненные, светящиеся колонны стоящие, а порой и лежащие весьма хаотично и под разными углами. Моя голова торчала над точно такой же лужей, вот только действительно зеркально. То есть тело с другой стороны было наклонено вниз, а голова смотрела вверх. Рядом, возле лужи, лежал мой рюкзак и прикрепленный к нему трос. Это было очень странное ощущение. Оставшуюся снаружи часть туловища словно бы втолкнули, дав хорошего пинка. Я оперся на руки и буквально вынырнул из чернильного пятна на ровную каменную площадку.

Желудок, да и голова были несколько шокированы таким странным заныриванием в искаженную гравитационную аномалию, но я, подавив тошноту, быстро освоился. Присел у края черной лужи и попытался осмотреться. Необходимости в фонарике не было. Светящиеся колонны давали возможность разглядеть большую пещеру весьма подробно. Значит, башня внутри имеет немало пустот, и не является монолитом, рожденным в недрах раскаленной земной мантии. И наличие черных пятен, являющих собой что-то вроде транспортной системы, и светящиеся колонны, все это не может быть порождением земных недр.

Огромная зала, а точнее пещера в которой я находился, размерами ничуть не уступала большому крытому стадиону. Вот только с кучей всяких уступов, уровней и грудой светящихся камней даже на потолке. Некоторые колонны были сломаны, расколоты, но все равно продолжали излучать бледно зеленый свет. С опаской покосившись на индикатор радиации, закрепленный на плече, я с облегчением увидел, что фон не превышен, и даже немного ниже, чем снаружи, так что лучевая болезнь мне пока не грозит.

Позади меня послышался цокающий скрежет. Я прежде уже слышал такой звук. Буквально в паре метров от меня, извиваясь, скользя по неровной поверхности, прополз огромный червь. Раза в два больше того, что я принес в лагерь на растерзание ученым. Я поприветствовал его, кинув в него подвернувшимся камешком. Червь, не отреагировав на мои «учтивые» манеры, прошелестел к ближайшей чернильной луже и ловко нырнул в нее. Уже через секунду его не стало, а на поверхности черного вещества даже рябь не наблюдалась.

Так, становится все интереснее! Хоть и не первым, но мне все же удалось проникнуть внутрь башни. Даже больше — наткнулся на подобие лифта. Интересно, если опять нырнуть в ту же самую лужу, окажусь я на том утесе или нет? Ведь пока светит солнце, можно еще больше зарядить батареи и просмотреть другие записи в видеокамере.

Дышалось здесь так же легко, как и снаружи. В воздухе не чувствовалось никакой кислоты, горечи или каких-то еще посторонних, подозрительных примесей. Все еще придерживая стекло шлема, готовый в любую секунду его захлопнуть я медленно выдохнул, сделал еще один глубокий вздох, но теперь настолько медленно, насколько было возможно. Собственные ощущения не подвели. Воздух действительно был чист и вполне пригоден для дыхания. За последнее время, я что-то совсем расслабился. Все больше доверял аппаратуре, бездушным приборам, и совершенно забыл про собственную интуицию, уникальные способности, благодаря которым собственно и попал в этот проект. Увлеченный суетой научного персонала, занятый изучением приборов и примочек на моем костюме, или почти скафандре, я как бы вычеркнул самого себя из ситуации.

Отстегнув шлем, я опять закрепил его на поясе и стал осматриваться, делая по нескольку шагов в стороны от той лужи, сквозь которую пробрался в эту огромную пещеру. Подобных луж в зале наблюдалось весьма много. Разной формы, разного диаметра. Некоторые из них располагались даже на стенах и потолке, что почему-то меня совсем не удивило.

Сняв еще и перчатки, я использовал влажную салфетку, чтобы протереть вспотевшие руки, а упаковку свернул в несколько слоев и вставил в щель у чернильного пятна, чтобы отметить точку прибытия.

Изучать пещеру все же пришлось при помощи еще одного химического фонарика. Самое большое скопление чернильных пятен было возле светящихся колонн. Но и в темных углах можно было угодить в такую же лужу, не заметив в сумрачном свете. Взобравшись на небольшой уступ, я смог разглядеть крохотное озеро в правой части пещеры. Оно было достаточно большим, чтобы в него мог поместиться целый автомобиль или даже тот самый ГАЗовский вездеход, что пригнали с собой военные.

Засовывать голову в каждую лужу, не было никакого желания. Я просто осматривался, стараясь понять логику расположения чернильных пятен, переползал от уступа к уступу, взбирался на какие-то булыжники, когда вдруг понял, что оказался на потолке этой самой пещеры! Прикольно!

Такой поворот событий оказался весьма интересным. Удивляться всему что происходит, уже не было сил. Сомнений быть не могло. Отмеченная яркой оберткой от салфетки чернильная лужа оказалась метрах в десяти у меня над головой! Появилось и тут же исчезло совершенно безрассудное и авантюрное желание подпрыгнуть и посмотреть, что получится. Но вместо этого я отстегнул от пояса скальный молоток и осторожно подбросил вверх. Увы, железяка подлетела метра на четыре, крутанулась в воздухе и тут же упала мне под ноги. Не сработало. Черт! А так хотелось верить, что она прилипнет к потолку, который на самом деле пол, или наоборот. Не важно. Если я стою на этой поверхности, не испытывая неприятных ощущений, следовательно, это и есть пол. Вот так, и без вариантов и догадок. Обойдусь без теорем и гипотез, я не ученый, мне можно. Как, и посредством чего здесь все вывернуто вверх тормашками — не мое дело. Наблюдать происходящее надо с холодной головой, осторожно и последовательно. Не найдя выхода наружу, я угомонился и встав на четвереньки вплотную возле очередной, довольно большой чернильной кляксы, опять водрузил на голову шлем, захлопнул стекло надел перчатки и тут же сунулся почти на половину в проем.

С другой стороны, свет был очень призрачным, тусклым. Но явной опасности не наблюдалось. Я ухватился за край и стал подтягиваться. При нарушенных законах гравитации в этом месте и при некоторой упругости самого чернильного пятна, я с легкостью и целиком оказался на площадке скального утеса, если можно, так обозначить то место, где я оказался. Фильтр, накрученный на костюме, тут же захрипел. Вздох полной грудью показался каким-то незаконченным. От самого костюма повалил густой пар, будто я вышел из раскаленной русской бани на лютый мороз. Вот почему здесь казалось так сумрачно! Вовремя почуяв, даже не поняв, а именно почуяв, что произошло, я переключил на поясе запорный клапан и открыл вентиль кислородного баллона. Клапан фильтра теперь работал только на выдох.

К краю скалы даже подходить было страшно. Над головой черное небо, пушистые, немигающие искры звезд. Чуть изогнутая полоска горизонта и белые клочья жиденьких облаков, плывущие где-то в десятке километров под ногами. Я постарался несколькими глубокими вздохами успокоить зашедшееся частыми ударами сердце. Получилось не очень, но почувствовав поступающий в легкие кислород, организм перестал паниковать.

Высота, на которой я вышел из грота, была просто головокружительной. Невероятной, невозможной, недостижимой для простого смертного. Не будь на мне защитного костюма, который, к слову сказать, не шуточно успел промерзнуть и задубеть, то мой восторг длился бы, не больше минуты. В красках представляя себе, то ужасное влияние, которое бы могло оказать на человеческое тело пребывание на такой высоте, я поспешил вернуться к чернильному пятну. Красиво, удивительно, незабываемо, но делать здесь нечего. Неизвестно еще, в какой момент может понадобиться баллон с кислородом, так что пялиться на планету буду в другой раз, когда в руках окажется видеокамера, или фотоаппарат.

Опять огромная пещера без потолка, та, что с полом над головой. Закручиваю кислородный баллон и снимаю фиксатор с фильтра. Хорошего — понемногу. Вот бы мне еще поверили ученые в те небылицы, что я уже готов рассказать. Но азарт, жажда исследования, не дают дураку покоя.

Перебравшись через лежащую горизонтально светящуюся колонну, встаю на берегу большого чернильного озера. Раздумья длятся не долго. Устраиваюсь на краешке, используя для устойчивости все четыре конечности, и теперь уже намного осторожней опускаю голову, как бы раздвигая стеклянным забралом кромешную тьму.

Впереди только небольшой колодец и яркий луч солнца, падающий на бурые, покрытые мхом валуны. А я словно бы высунул голову из воды, всплыв со дна этого колодца. Неосторожно чуть подаюсь вперед, и упругая черная субстанция просто выпихивает в этот поросший мхом тоннель.

Зеркало черного вещества расположено совершенно вертикально. Вот ведь дьявол! Так и рассудка можно лишиться от постоянных изменений точек опоры. Затухающая мелкая рябь, отражая яркие солнечные лучи, бежит прямо по стене. Я оказался не в колодце, а в пещере. С одного края пещеры был заросший мхом и травами выход, с другой стороны чернильное озерцо, растянувшееся на отвесной стене.

Первым делом поправляю фильтр и делаю глубокий вдох. Вроде все нормально, дышится. Индикатор радиации на плече тоже не подает тревожных сигналов. Что-то я не припомню, чтобы вокруг башни наблюдалась такая пышная растительность. Не отходя далеко от черной кляксы на стене пещеры, с опаской приподнимаю стекло шлема. Воздух горячий, влажный. Костюм еще не успел нагреться после короткой вылазки на высоте стратосферы, как тут же оказался в мыльной и влажной жаре поросшего мхом грота.

Вынув фонарик, стараюсь внимательно осмотреться. Камни в пещере похожи на древний, рассыпающийся гранит. На полу и стенах замечаю длинные черные полосы, словно бы кто-то прочертил неровные дорожки куском угля. Осторожно делаю первый шаг к выходу из пещеры. Прямо на покрытый пестрой растительностью склон. Здесь действительно очень жарко и влажно. Лоб и поросший щетиной подбородок тут же покрываются липкой испариной. На промерзших деталях костюма так же выступают крупные капли конденсата как на банке с пивом вынутой в жару из холодильника. Ноги несут меня сами все дальше от входа в пещеру и оглядываясь я вижу, что удаляюсь от такой же башни, только выход из пещеры находится у самого основания.

Вот почему? Когда так нужен фотоаппарат, его никогда не оказывается под рукой. Есть видеокамера, но не знаю, сколько понадобится времени, чтобы зарядить аккумулятор от небольшой панели солнечных батарей. Сгодился бы и сотовый телефон, с его крошечным записывающим устройством, чтобы хоть как-то запечатлеть ту невероятную картину, в которой я оказался.

Глава 14

Затаив дыхание

Я стоял на покатом, скалистом холме, глядя на темно-зеленое небо в котором пылало ослепительное, огромное оранжевое солнце. В голове, словно сигнал тревоги билась мысль о том, что я непременно должен опустить стекло шлема, подключить фильтр. Отделить себя от этой неземной красоты, закрыться в раковине как краб-отшельник. Но нет, стою с отвисшей челюстью не способный запустить ход собственных мыслей в русло здравого рассудка и железной логики.

Мой взгляд скользил над изумрудно-синей долиной поросшей редким лесом с высокими деревьями, и упирался в острые, скалистые снежные горы, с тонкой полоской альпийских лугов. Сквозь ущелья с бурными потоками талой ледниковой воды, можно было разглядеть грань черно-синего горизонта, нависшего над ледяными вершинами.

Весь склон холма был устлан пушистым, разноцветным мхом, как лоскутным одеялом, с катышками развесистого кустарника. На торчащих в разные стороны кисточках болтались овальные красные ягоды. Ручей слева от пещеры пробил довольно глубокое русло, унося тонкую струйку талой воды в цветущую долину. На холме, за моей спиной возвышался черный обелиск башни. Не такой высокой и массивной как уже привыкли видеть многие из нас. Всего-то километра два, три в высоту. Да и в основании куда более скромной, чем та громадина, упирающаяся верхушкой в стратосферу, над выжженной казахской степью.

И ведь понимаю, что это не может быть сном, не может быть откровенным бредом, а все равно не могу поверить.

Рой каких-то мелких мошек закружил у меня перед лицом, и это жужжание как бы частично привело меня в чувства. Я тут же закрыл стекло шлема, настроил клапан фильтра и направился наискосок к журчащему водному потоку. Отходить далеко от пещеры было как-то страшновато. Но любопытство затуманенного сознания брало верх. Я старался оставлять заметные следы. Нарочно надрывал и проминал мохнатый ковер влажного мха, чтобы потом легко найти обратный путь. Не знаю, как долго я собрался здесь оставаться, но упускать момент не хотелось. Не воспользоваться такой удивительной, уникальной возможностью, было бы просто непростительной глупостью. Но и терять рассудок, в высшей степени непрофессионально. А ведь я специалист, черт возьми! Можно сказать, просто эксперт по выживанию. Так вот и надо оставаться экспертом, а не праздным рассеянным туристом.

Не требующая доказательств мысль о том, что это другая планета, принялась как-то очень спокойно. Я бы даже сказал буднично. Только чувство какого-то облегчения, словно выйдя сюда, нашел то самое, что давно искал.

Долго не раздумывая, я опять вынул солнечные батареи и подключил к разъему зарядки видеокамеры. Пусть зарядится хоть на одно деление, хоть на пять минут видеосъемки, чтобы мне было что предъявить в оправдание. Там, в лагере меня уже, наверное, списали в утиль, а вот фигушки вам…

Затолкав в карман на бедре пустую коробку из-под использованного фильтра, я прошел еще дальше вниз к подножью холма. Приходилось все время оглядываться, чтобы запомнить расположение пещеры. Но взгляд то и дело ускользал куда-то вбок, цеплялся за какие-то мелочи. Внутри все просто трепетало от восторга и удивления. Я сдерживался, давил эмоции серой и унылой логикой, но все увиденное было таким новым, необычным, что прессовать свой восторг занудным брюзжанием — совершенно не хотелось.

На обследование склона холма в общей сложности ушло минут двадцать. Я смог полюбоваться сотней видов мхов и лишайников, представленных чуть ли не всеми цветами радуги. Обнаружил крохотное озерцо с длинными водорослями. Глубина воды в озере была не больше двадцати сантиметров. Ни рыб, ни головастиков, ни даже мелких жучков в воде не нашлось. Те удивительные, огромные ветвистые столбы, которые я в первый момент принял за деревья, на самом деле оказались травой. Просто очень большой. Нечто средне между пальмой и камышом. Больше напоминало гигантский хвощ. То тут, то там встречались упавшие на землю стволы этих странных растений. Если не считать светло-оранжевого солнца в зеленом небе, то так бы могла выглядеть Земля, задолго до появления динозавров. Но это была не Земля. Я конечно не силен в науках, биологии, зоологии, и прочих, но если это период цветения папоротников и огромных как баобаб хвощей, на мягкой подстилке из разноцветного мха, то ни о каких кустарниках с красными ягодками и семенами речь вообще идти не может. У растений, как и у животных, были свои этапы эволюции, неразделимо связанные с фауной. Но если рассуждать с неким подобием логики, то мы не знаем никакой другой эволюции, кроме той, что была на Земле, да и то, скорее думаем, что знаем. Так что к чертям собачьим мое узколобие и рассуждения дилетанта. Я наблюдаю, фиксирую факты, а уж на что это похоже, пусть другие репу чешут. Я и так, тут один, за всех работаю.

Насобирав полную коробку образцов, я уложил ее в карман. Попробовал представить, что еще из снаряжения можно использовать как емкость. Взять хотелось много. И камни, и образец воды, и очередной вид разноцветного мха. Найти бы еще какую-нибудь зверушку, ящерицу, змею, птицу. Но в обозримом пространстве попадались только мелкие мошки, кружащие надо мной тесным роем.

С азартом грибника, вышедшего на урожайную полянку, я продолжал собирать все, что только попадалось под руку. Не рискуя далеко отойти от черной башни, стоящей на холме, я почему-то продолжал думать о том множестве луж наполненных черным веществом. О той невероятной пещере, где отменены привычные законы гравитации. Если подобных переходов много, и они пронизывают не только башню, но и попутно космическое пространство, позволяя проникать на другие планеты, то версия Лешки Краюхина, чудаковатого компьютерщика, оказалась самой верной из всех бредовых и сумасшедших, что только были предложены. Черная башня — действительно космический корабль. А точнее даже не так! Космический путешественник! Ведь пока на этом корабле не обнаружен экипаж. Невозможно представить, что экипажем корабля могут оказаться черви, или как там их…

Неплохо на роль пришельцев подходят «цветы Тесла». Шагающие на тоненьких молниевых ножках смертоносные плазмоиды. Но что-то все их попытки контакта заканчиваются весьма плачевно для людей…

Здесь на этой планете тоже есть башня. С виду точно такая же только уменьшенная версия. Следует думать, что и в других местах появление таких башен, это как открытие неких врат. Зачисление в клуб, подключение к общей сети. Как еще можно это себе представить? Ведь мы же слали во вселенную призывы, сигналы. Заявляли о себе как о разумных существах — нате! Получите, распишитесь. Инструкция не прилагается. Докажите, что вы разумные!

Но пока мы ведем себя как дикари. Трусливые, глупые, жадные. Вот я, уже больше двух часов торчу на чужой планете, а только и занят мелким собирательством. Ведь дали же понять дураку, что проход открыт. Заходи, изучай, развивайся, эволюционируй. Тем более что логика устройства самой башни сейчас уже не кажется очень уж сложной. Сама громадина это и корпус, и антенна, внутри уютный грот, пещера с подсветкой и червяками, подъедающими всякого рода плесень и прочую растительность или останки, которые, так или иначе, будут проникать внутрь через лужи переходов. Ведь там нет ни каких кодовых замков, никаких ограничений по массе и умственным способностям. Если бы здесь водились тигры, то ничто бы не удержало хищников от прыжка в чернильное озеро на стенке пещеры. Но судя по тому, что я успел обследовать в окрестностях, крупных тварей пока не наблюдалось.

Черные башни, а я уверен, что их множество, это действительно как мост между мирами. Это антенны вселенского интернета, где можно скачать как полезные данные, так и вредоносные вирусные программы!

Башка уже пухла от впечатлений и нелепых сравнений, что неудержимым потоком лезли в голову. Десантники вляпались в неудачный цикл. Были вынуждены изучать башню в условиях кислотной атмосферы, с несгибаемой военной прямолинейностью и профессиональной паранойей. Но даже они умудрились прихватить с собой какие-то образцы. Иначе как объяснить появление пучка черной травы в коробке из-под использованного химического света в рюкзаке Соколова. Он нашел, возможно, не эту, так какую-то другую планету, нырнул не в ту лужу, в которую сунулся я. Но, к сожалению, он не смог доставить весь собранный материал. А я просто обязан это сделать. Это только первые шаги. Случайное открытие. Нужно сбавить темп. Усмирить жажду исследований. Буду выполнять приказ Терентьева — выбраться живым!

Заряда батарей в камере хватило только на шестнадцать секунд записи. Мне удалось заснять небольшую панораму местности. Вершины гор и темную полоску горизонта. Гигантское оранжевое солнце. Еще какое-то время потратил на подробное описание событий, скрупулезно и точно занес все в блокнот, старательно выводя карандашом ровные строчки текста. Фу! Легче на башню забраться, чем такой отчет написать! В гостях — хорошо, а дома — лучше. Я выполнил свою работу. Проложил маршрут и смог выжить, добыв массу полезной информации. Этого вполне достаточно чтобы возвращаться. Осознание невероятности событий придет позже, а сейчас пора на Землю.

Вынырнув из чернильного озера в пещере со светящимися колоннами, я почувствовал облегчение. Но буквально через пару секунд был готов нырнуть обратно на поросшую мхом планету. Атмосфера в пещере была аж маслянистой от густой дымки едкого газа. Даже сквозь фильтр пробивалась невыносимая гнилостная вонь. Глаза защипало так, что впору было думать, что в них швырнули щедрую пригоршню перца. Висящий в пещере туман был невероятно густым и жгучим. Переключившись на кислородный баллон, я с опаской взглянул на манометр и понял, что задерживаться здесь больше не стоит. Легкие раздирал сухой и надрывный кашель, голова тут же закружилась, а сквозь металлические детали костюма чувствовался такой сильный жар, что я даже не мог представить, как долго смогу протянуть.

Переломив последний химический фонарик, я бегло осмотрелся. Переложил в левую руку чехол от укрытия использованный в очередной раз как мешок для образцов и почти на четвереньках стал пробираться к той самой лужице в которую нырнул первый раз. Все кругом словно исказилось и подрагивало как от судорог.

Оставленный мной маячок, яркая упаковка от влажной салфетки, к счастью, была на месте. В будущем буду ставить более надежные ориентиры. Костюм постепенно раскалялся. Система охлаждения не работала, определить температуру я не мог, но даже по самым скромным подсчетам не ниже сотни градусов. Ткань комбинезона выдержит, а вот я сварюсь заживо, как в скороварке, если задержусь еще хоть на минуту. Буквально на пару секунд сунув голову в чернильную лужу, я попытался оглядеться, с другой стороны. Ура! Это было действительно, то самое место, из которого я начал свой путь. Буквально в полуметре от лужи лежал почти расплавленный брошенный мной тюбик от «овощного рагу». Вернувшись в пещеру, я подтянул к себе мешок с образцами и стал крепить его к лентам страховочной обвязки на костюме. Густая и кислая атмосфера как-то странно всколыхнулась. Раздался оглушительный треск, и в тусклом свете хаотично разбросанных по залу колон мелькнула громадная тень. Чувствуя невыносимый жар в ладони, я схватился за скальный молоток. Сжал в руке до хруста в суставах. В ответ на это действие послышалось довольно угрожающее, приглушенное булькающее рычание и еще какой-то звук, чем-то напоминающий шуршание маракас. На фоне светящейся колонны проплыл неясный, размытый силуэт. Сердце на мгновение замерло, а потом забилось так часто, что я почувствовал судорожную пульсацию у себя под языком. В это самое мгновение мне было не просто страшно, казалось, что мои волосы седеют от ужаса, сковавшего трясущиеся тело.

Бежать! Бежать не оглядываясь. Нырнуть в чернильную лужу и забыть все как страшный сон. Но не могу даже пошевелиться. Руки и ноги не слушаются, в миг налившееся расплавленным свинцом тело готово вот-вот рухнуть на черные плиты.

Существо было похоже на огромного кальмара, покрытого чешуйками, или точнее сказать, пластинками хитина. По обе стороны от вытянутого и гибкого тела торчали пар десять коротких крючковатых ног, или лап. Глаз видно не было, но существо уверенно ползло в моем направлении, проявляясь из густого тумана, вытянув вперед длинные похожие на гофрированные шланги щупальца. Эта тварь ползла ко мне явно с целью близкого знакомства и, как следствие, непременной дегустации. Я бы, разумеется, на ее месте не стал употреблять в пищу незнакомое на вид существо, но даже если тварь просто пожует и выплюнет, меня такой вариант как бы тоже не очень устраивает. Не питая насчет монстра никаких иллюзий, я с неизвестно откуда взявшейся прытью и проворством буквально влетел в чернильную лужу ногами вниз.

Разумеется, что с другой стороны я оказался вверх тормашками. Вдобавок меня окутало словно облако золотистой пыли. Больно шлепнувшись коленями о камни, тут же был сорван с места. Неуемная тварь выпустила сквозь проход гибкие конечности и ухватила за шею, да так ловко, будто видела, что делает. Потянула обратно, с невероятной силой, что удержаться было практически невозможно. Насколько я смог сообразить, это чудище в крохотную лужу перехода не поместится, но вот втащить меня обратно в пещеру переломив пополам, или кусками, вполне способна, с таким-то напором. Саданув по луже зажатым в руке скальным молотком, я почувствовал, как угадил во что-то рыхлое. Хватка невероятно упрямого кальмара от моего удара только усилилась, а я проиграл еще полметра и стекло шлема зависло в опасной близости от чернильной лужи. Оставив все попытки отбиться от мерзкой твари, я уперся всеми конечностями, и стал тянуть, что есть сил на себя. Не очень получилось, лишь смог вернуть утраченные позиции. Если бы не стальной ворот и крепления шлема, то давно бы уже посинел от удушья. Итак, в глазах уже рябило и словно всполохами слепила пульсирующая золотистая взвесь. Но костюм исправно защищал, беря большую часть повреждений и нагрузки на себя. Надорвался, не выдержав напряжения, шов на плече. Ворот перекосило так, что он оказался свернутым чуть ли не набок. Из чернильной лужи высунулись еще пара щупалец, и я попытался дернуться, как вдруг маслянистая поверхность черного вещества вспенилась, мгновенно разъедая хитиновый покров. Я вспомнил свой собственный эксперимент с куском камня, который просто растворился в этом адском бульоне и рассвирепев, стал еще больше дергаться и тянуть. Щупальца надорвались. С другой стороны переходного портала угадывалось судорожное движение и подергивание. Мутно-желтая кровь сочилась из образовавшихся разрывов на щупальце. Невероятный монстр с той стороны явно бился в истерике от боли или от обиды, что не смог урвать диковинную добычу. Ткань костюма, скрученная от невероятного натяжения, надорвалась опять же по шву в районе поясницы и как раз, в этот момент, хватка ослабла. Я буквально отлетел в сторону, зажмурив глаза. Больно напоролся на острые камни, стукнулся головой. Сам себе засадил в плечо скальным молотком закрепленным петлей на запястье. Перекатился набок и попытался встать. Оборванные конечности щупалец болталась на шее, как петля у висельника. Черная лужа продолжала бурлить, но теперь не так активно. От нее ко мне тянулись пульсирующие светящиеся кольца, окутывая все вокруг словно туманом. Тонкие струйки расплескавшегося во время драки вещества, сами собой медленно скатывались обратно в небольшое углубление. Зловонные испарения, заполнившие грот, просачивались под защитный костюм через образовавшиеся разрывы. От кислородного баллона не было толку. Я поспешил завернуть вентиль, и тут же полез в ремкомплект на поясе, вытрясая на камни содержимое небольшой сумки. От плеча к бедру растекалось горячее пятно. Вывернув голову и поправив шлем, я уже был готов увидеть собственную кровь, но к счастью это оказалась охлаждающая жидкость из системы жизнеобеспечения. Не тратя времени, теряя сознание от удушья, я нашел в разбросанных вещах баллончик с изоляционной пеной. Содрал с рук перчатки и стал нащупывать разрывы, чтобы промазать быстро твердеющим составом. Гнилостный запах вперемешку с перечным удушьем буквально выжигал легкие. Я как мог, задерживал дыхание, промазывая вязким составом все разрывы, которые только смог нащупать и дотянуться. Но пена только размазывалась, тут же смешивалась с охлаждающей жидкостью и даже не думала твердеть. В отчаянной попытке я сорвал с пояса баллон с кислородом, отвернул шланг, ведущий к вороту и с безмолвным ругательством, взглянув на манометр, приоткрыл стекло шлема. Чуть повернув вентиль, я почувствовал струю воздуха и поспешил сделать глубокий вдох. Резко выдохнул, закашлялся, но не смотря на жжение в горле повторно вдохнул полной грудью чуть усиливая напор кислорода.

Так долго продолжаться не могло. Еще парочка таких продувок и воздух в баллоне закончится. Лихорадочно вспоминая инструкции с гудящей от напряжения головой, я потянулся к клапану на вороте. Под тканевой нашлепкой на груди был небольшой рычажок, удерживаемый в замке тонкой витой проволокой и пластиковой пломбой. Содрав пломбу и дернув рычаг, я услышал шипение, и ворот вокруг шеи стал уплотняться, сильно сдавливая горло. Такими блокирующими перетяжками был снабжен весь костюм. Зажавший шею манжет все давил и давил пока я, наконец не понял, что нужно вернуть рычажок в исходное положение. Шипение прекратилось. Я сделал еще один глубокий вдох, стравливая последнее из баллона, и тут же закрыл стекло. Теперь время до моей экстренной эвакуации, исчислялось секундами. Вынув из комплекта кислородный патрон, я раздавил предохранительную мембрану под упругим пластиком и тут же заложил капсулу под стекло шлема. Несколько секунд дышать было все еще невозможно. Я как рыба, выброшенная на берег, разевал рот, в глазах потемнело, пока не почувствовал, что капсула наконец вступила в реакцию и стала наполнять пространство под шлемом живительным газом.

Я крутой специалист по выживанию! Внушал я сам себе, сматывая с шеи обрывок щупальца. Обладать уменьем влипать в дерьмовые ситуации, так часто, и так метко, это просто невероятное «везенье»!

Шурша тысячью лапок заявилась целая банда плоских червяков с явным намерением навести порядок. Суетно, но последовательно собирая все, что успел разбросать на крохотном пяточке, я отгонял их пинками, пока не догадался кинуть им обрывок щупальца, чем спровоцировал нешуточную драку. Сплетясь в клубок, червяки устроили такой мордобой, что только ошметки полетели! Уцелевшие навели порядок, пожирая останки неудачливых соплеменников и уползли в свои чертоги. Да! Ну и нравы у местной живности. Никакой культуры питания!

Я стряхнул с себя оцепенение, вызванное увиденным зрелищем и стал анализировать этапы возвращения. Сейчас, когда удалось, хоть и ненадолго обеспечить себя кислородом, я должен успеть подыскать место для прыжка и десантироваться. Не дай бог потеряю сознание или ошибусь в последовательности действий. Без всяких сомнений стану еще одной жертвой чертовой башни. Перевесив спешно собранный рюкзак на грудь, я прошел к чернильной лужице и еще раз с опаской осмотрел все вокруг. Наклонился, зачерпнул с рябящей поверхности пригоршню густого вещества, катая в руке как ртутный шарик. Не оставляющая следов, действительно по плотности чем-то похожая на ртуть, чернильная жидкость и не думала выпрыгивать из моей ладони. Аккуратно вернув в лужу крохотный комок, я снял с пояса фляжку, открыл и вылил горячую воду, которая тут же превратилась в пар, лишь только коснулась камней. Зачерпывая ладонью из лужи, я стал сливать чернильное вещество во фляжку. Конечно, рисковал, помня о той разрушительной силе, которую проявила таинственная жидкость в случае с камнем и щупальцами мерзкой твари. Но собственная интуиция подсказывала, что все делаю правильно и последовательно. От лужи не убавилось. Она не стала меньше или тоньше. Фляжка приобрела нешуточный вес, и теперь просто запихать ее в карман не получится. Да и крепить близко к телу не хотелось, черт его знает, как поведет себя такое странное и опасное вещество вне башни. Засунув ее в рюкзак, я затянул клапан и туже подтянул лямки. Кислородный патрон, заткнутый за ухо, с шипением холодил кожу возле виска. Ощущение было неприятным, но пока терпимым. Глаза слезились, легкие изнутри жгло так, будто их просыпали перцем, а от невыносимой, сладковатой вони, просто выворачивало наизнанку. Стоя на краю грота, я мог видеть тусклое солнце, бегущее к горизонту в жиденькой дымке перистых облаков. Видел пыльную равнину, четко очерченную, бурую границу стеклянных полей у подножья башни. Огненные зигзаги чертили замысловатые иероглифы от подножья башни, выстреливая по степи яркие языки бегущих энергетических ручьев, пропадающих где-то вдали. Нужно-то всего ничего, пролететь километров пять шесть в сторону первого бункера. Это вполне возможно. Спрыгнув с такой высоты и сразу раскрыв парашют, я смогу долго парить как беркут над выжженной степью в поисках добычи, или спасения, как в моем случае.

Время не ждет. Несколько шагов назад. Короткий разбег. С силой отталкиваюсь от черных камней и срываюсь вниз. Рывок. Ярко красный купол парашюта, с хлопком раскрывается над головой, унося в сторону от острых скал.

Каждый вздох похож на хриплый стон. Перед глазами мерцающая алая пелена. Только бы не потерять сознание, дотянуть до спасительного тоннеля. Упругий поток воздуха подхватывает и тянет в сторону. Парашют, это не дельтаплан, но управлять им можно. Да и состояние у меня сейчас явно не располагает к тому, чтобы наслаждаться полетом. Я уже видел выкрашенную оранжевым трубу тоннеля, тянущуюся от первого бункера в сторону лагеря. Видел военный вездеход, наверняка тот самый на котором сбежал Снегов, бросив меня и своих друзей в смертельной ловушке. Я уже с облегчением понимал, что дотяну до спасительных дверей и смогу забраться внутрь. Это было приятное осознавать. Ощущение победы. Чувство завершенности, целостности. Наверное, именно в такие моменты понимаешь, что ты живой, настоящий. Не задумывающийся о вечном, о смысле жизни или бесконечности вселенной, а просто живой.

Левая часть лица онемела, веки заплыли и слиплись, дышалось так, будто втягиваю воздух через соломинку. Хотелось продрать глаза, но металлизированная ткань перчатки упиралась в стекло шлема. Пришел в сознание от сильного рывка. Сразу вспомнил, что не очень удачно приземлился, стараясь как можно ближе подлететь к первому бункеру. Касание земли, кувырок и темнота.

Еще один сильный рывок, меня волокут по звонкой, хрустящей и скрипучей поверхности стеклянного поля. Слышу неясное бормотание, пытаюсь пошевелиться, развернуться, но сильная боль в груди пронзает насквозь.

Слышу лязг железных дверей бункера. Нашли! Заметили! Кто-то подхватывает за ноги, затаскивает в темный тамбур переходного шлюза. Стекло шлема изнутри покрылось липкой испариной. Слышу шипение клапанов, гул работающего компрессора. Пытаюсь руками нащупать хоть какую-то опору, но упираюсь лишь в гладкие и скользкие стены. Еще одна дверь. С нетерпением срываю с головы шлем. Чьи-то заботливые руки стравливают давление, из манжеты на вороте. Слышу знакомый голос Петровича.

— Как же так! Как же так! Ну, давай парнишка! Давай! Дыши! Дыши!

Делаю глубокий вздох и тут же захожусь влажным гортанным кашлем. Острая боль в груди заставляет невольно согнуться и поджать ноги.

— Черт бы тебя побрал! Белов! Ты если припрет, и в аду выжить, наверное, сможешь! Ну, силен парень! Неделя прошла, как мы уж и искать тебя перестали, а он является….

— Заткнись Петрович, — прохрипел я, — помоги встать.

Еле удерживаясь на ногах, я содрал с рук перчатки, потер глаза и попытался немного осмотреться.

— Видок у него такой, будто и впрямь побывал в аду.

Рядом с Самохиным стояла незнакомая девушка, видимо из нового пополнения. Она разглядывала меня еле стоящего на ногах, согнувшегося в три погибели, чуть наклонив голову с нескрываемым интересом и сочувствием.

— Но ведь выжил же сукин сын! А! Выжил солдатик!

Самохин потянулся было, чтобы снять свой шлем, но я придержал его руку.

— Не надо. Подхватишь еще какую-нибудь заразу. Будем вместе в карантине париться.

— Да плевать! — буркнул техник и отстегнул замки. Его напарница сделала то же самое. — Врача? Священника? — поинтересовался Петрович, придерживая меня за плечо.

— Водка есть?

— Извини, с собой нет, но намек понял.

— Я уже сообщила на центральный пост. Сейчас вышлют карантинную капсулу и врача по тоннелю.

— Молодец Наташка. Витька первый, кто смог вернуться живым, и не с пустыми руками, как я посмотрю. Расскажешь хоть что-нибудь?

Обессилено сев на пол, опираясь на скомканный парашют в котором меня волокли, как на подушку, я стал стягивать с себя костюм. Содрал с пояса последний уцелевший щупалец хищной твари из пещеры и бросил под ноги Самохина.

— На вот, трофей, оторвал язык какой-то бестии…

Вывалив на пол мешок с образцами. Петрович сначала с опаской попятился от коробок и пакетов, но потом, присев на корточки над разбросанной добычей стал разглядывать с некоторым пренебрежением. Наташа помогла отстегнуть стальной ворот, плечевые накладки и ранец с катализаторами.

— Потрепало, конечно изрядно, — посетовал я уныло.

— У вас на лице химический ожог от кислородного патрона, — заметила Наталья, изучая мою опухшую рожу.

— Со мной можно на «ты». Потом выпьем с тобой на брудершафт. Хорошо?

В ответ на это милая девушка только улыбнулась и продолжила стягивать с меня изодранные остатки костюма.

— Боюсь, что мне придется рассказывать все долго и нудно, и видимо по нескольку раз. Лучше ты вкратце обрисуй ситуацию. А то я счет времени потерял окончательно.

— Да у нас кроме потерь ничего! — пробубнил Самохин, не отвлекаясь от разбора моих трофеев, — башня четыре цикла подряд такие сюрпризы выдает, что просто диву даемся. К ней ближе, чем на пять километров даже в защитном костюме хрен подойдешь. Огненные шары выжгли всю технику, испепелили еще пятерых ребят прямо возле бункера.

— Цветы Тесла.

— Чего⁉ — удивился Самохин, вслушиваясь в мой хриплый шепот.

— Я назвал их цветы Тесла. Гадские твари. Я конечно псих, все это знают, но клянусь тебе, именно эти создания загнали меня обратно на стены.

— А весь этот хлам? Он откуда?

— Лучше не спрашивай.

Наташа раскрыла полевую аптечку и присела возле меня, осматривая ожог на лице. Вынула шприц-тюбик с красной маркировкой и не напрягая дурными вопросами по поводу того насколько мне плохо или больно, просто вколола в плечо обезболивающее. Еще несколько секунд я сидел молча, пытаясь собраться с мыслями, или хотя бы порадоваться тому, что после моей жесткой посадки в бункере оказались Петрович и Наташа. Но так и не успел. Провалился в какую-то бездонную яму, словно в колодец, наполненный радужными красками.

Глава 15

Не поминайте лихом!

— Посмотри на меня Белов. — попросил генерал Терентьев пару раз стукнув пальцами по стеклу карантинного бокса.

Смотреть на генерала мне не хотелось. После возвращения этот человек в моем представлении превратился в какого-то злобного карлика, хотя мне и следовало ожидать такого превращения. Но в общении со мной он сдерживал себя. Не зря майор Снегов обронил фразу на счет того, что я числюсь у генерала в любимчиках. Я лишь чуточку приоткрыл здоровый глаз и еще ближе пододвинулся к стеклу бокса.

— С образцами, которые ты доставил, уже работают специалисты. Но лабораторные исследования могут продолжаться месяцами, если не годами, а мне сейчас нужна информация обо всем, что произошло. Снегов в подробностях описал твою смерть. Но теперь, когда ты вернулся…

Мне не показалось. Я действительно смог прочесть его, так и не прозвучавшую мысль, кольнувшую сознание острой иглой. Терентьев сомневался в том, что я — это я. Вот поэтому, нахожусь в карантинном боксе уже третьи сутки и генеральские подручные — мастера допросов, требуют с меня пересказ событий по десятому разу подряд. Одним словом — гестапо!

— Майор Снегов просто сбежал. Уж простите за прямоту.

— Майор с группой погибли неделю назад. Они вернулись, чтобы забрать тела, но, не обнаружив среди погибших тебя, отправились на поиски…

— Идиоты! Снегов изначально вел себя растерянно. Не внял моим предостережениям…

— Все! Закрыли тему! Все равно, ребят уже не вернешь… — решительно отрезал Терентьев и, сменив тему, продолжил:

— Виктор! У нас тут нешуточный кризис назревает, если ты вдруг не в курсе. К объекту рвутся все, кому не лень, причем с таким напором, что скоро мы не в силах будем удержать эту волну! Страны НАТО требуют допуск для своих очкариков и не только! От нас ждут ответов, объяснений, а мы только и можем, что показывать грустную статистику расходов и списки погибших специалистов! Дай мне хоть что-нибудь, что я смогу использовать и выиграть для нас время! Мне нужен козырь, чтобы закрыть объект, да так, чтобы даже муха не проскочила!

— У меня нашли какие-нибудь вирусы? Облучение? Опасных микробов?

— Нет. Карантин больше формальность. Ты чист, и вообще очень легко отделался.

— Я был на другой планете, генерал. И это не бред сумасшедшего, хоть и знаю, что репутация у меня подмоченная. Гулял по ней, собирал все, что попадалось под руку, что могло стать интересным для ученых. В самой башне сотни, а может тысячи, десятки тысяч порталов и, каждый, либо переход с уровня на уровень самой башни, либо врата в другой мир. На другую планету! Уж не знаю, как еще точнее сказать.

— Не кричи Витя, я тебя услышал. Ты хоть на секунду можешь себе представить, что случится, если даже малая часть информации просочится за пределы лаборатории⁉ — спросил Терентьев, понизив голос.

— Догадываюсь. Нужен план. Последовательность действий. Ведь это здесь прошло шестнадцать дней, а там всего каких-то пара часов. Чем больше мы соберем информации, тем больше будем иметь козырей, которые вам так необходимы. А пока объявите карантин, радиационную угрозу, да что угодно, чтобы выиграть время. Через пару дней я буду готов вести любую группу. Как только подвернется подходящий цикл.

— Боюсь, что время упущено, Виктор. — замотал головой генерал. — Мы и так слишком долго держались. Ты сделал очень много. Нашел проход в башню, смог понять некоторые особенности, принес образцы. Вернулся живым. Ученые даже дали тебе прозвище — «Бумеранг». Это за то, что всегда возвращаешься. А от себя добавлю: это очень ценное качество, ты, черт возьми, очень хороший бумеранг! Но мне все равно придется писать в докладе об отсутствии результатов. Понимаешь⁈ Мы откажемся от сотрудничества с уже подготовленными экспедициями других стран. Умалчивание о твоих открытиях даст фору в пару месяцев. Емельянов готов подписать любые бумаги о неразглашении, но с тебя я таких подписей требовать не буду. Ты вообще призрак. Ты не существуешь. Тебя нет! Доклад о твоей гибели ушел в центральный отдел две недели назад. Так, что по окончанию этой кутерьмы сможешь выбрать себе новое имя, фамилию, и место жительства. Ну, и водительские права тебе вернут, если захочешь, — пошутил генерал, горько ухмыльнувшись, — сделаю для тебя все что смогу, только пока не воскресай из мертвых. Тут солидные люди мозг уже не первый день ломают, как все обставить и преподнести результаты поисков. В этой стране мы тоже гости, приглашенные специалисты. Единственное решение правительства по поводу любого прокола и нас попросят отсюда в двадцать четыре часа. Иностранные дипломаты местным чиновникам задницы вылизывают, так что те даже туалетной бумагой пользоваться перестали. Я готов выгнать Емельянова из проекта, благо, особых причин искать не надо,но это ничего не даст. Командовать научной группой, это тот еще геморрой. Наберись терпения. Помоги им, а я уж со своей стороны в долгу не останусь. Даст бог, сочтемся.

Генерал ушел. Я стоял у стеклянной стены бокса, глядя на суету ученых в дальней лаборатории. У них сейчас полно работы по разбору принесенного мною материала; десятки образцов, которые они с азартом распиливали до молекул, изучая инопланетную флору. Если бы не мои проблемы с оборудованием защитного костюма, то я принес бы еще больше. Прошел бы дальше… Теперь же, я должен еще и скрывать свое участие в этом деле.

Наташа тихо подошла сзади и легонько коснулась моего плеча.

— Садись, я повязку сменю.

Как и ожидалось, ее и Петровича запихали вместе со мной в один бокс. Предупреждал же, что так будет, но все равно рад, что не послушались. Наташа Жилина — техник, присланный из того самого загадочного НПО «Точка», что обеспечивал экспедицию новейшим оборудованием и снаряжением. Несмотря на то, что я просканировал ее память, буквально вторгся в ее личную жизнь, у нас с ней сложились доверительные, дружеские отношения. Наташа оказалась девушкой общительной, открытой, даже немного наивной. За два дня, что мы торчали в боксе, она уже раз десять сменила мне повязку, хоть в этом не было явной необходимости. Проявляла заботу и терпение, которых мне прежде на себе испытывать как-то не приходилось. Это было приятно. Петрович, глядя на то как Наташка вьется возле меня, только ехидно хмыкал, подмигивая лукавым глазом. Среди тех, кто окружал меня в этой экспедиции, ну кроме Петровича, разумеется, Наташа была, пожалуй, единственным человеком, кто не видел во мне угрозы: шила в мешке не утаишь — все знали о моей способности сканировать человеческие воспоминания. Это обстоятельство ее совершенно не беспокоило. В какой-то момент мне даже показалось, что она нарочно прикасается ко мне, как бы позволяя проникнуть в собственное сознание.

Работа в лабораториях велась круглосуточно. И поэтому нормально отдохнуть, находясь в изолированном боксе удавалось с трудом. В эту ночь я смог заснуть только под утро. Отвлекаясь от мыслей, от тревожащих душу впечатлений сумел, наконец, расслабиться, как вдруг почувствовал, что кто-то очень тихо стучит по стеклу с внешней стороны. Приоткрыв один глаз, я заметил сгорбленную фигуру, стоящую рядом с двойной дверью. Человек за стеклом явно собирался привлечь мое внимание. В сумеречном свете бункера было трудно разобрать лицо. И даже когда я встал и подошел ближе, то не сразу смог узнать Лешу Краюхина — компьютерщика, который одним из первых ввел меня в курс дела относительно башни.

— Привет покойничек! — прошептал Краюхин, сиплым голосом.

— Привет Леша, — ответил я, так же как он, стараясь не шуметь. — Каким ветром тебя занесло? Сам-то на кого похож⁈ Весь высох — одни глаза остались!

— Долго рассказывать. Терентьев приволок с собой всю команду. Ты наверняка не знаешь и половины из того, что происходит вокруг объекта на самом деле.

— Да⁈ Как интересно! И чего же я не знаю?

— Не сегодня, так завтра, нас отсюда выпрут. Тот бред, что я так опрометчиво и самозабвенно выкладывал в сети, нынче сыграл с нами злую шутку. Подхваченный и раздутый до невероятной паранойи, он теперь работает против нас самих. Ты не читаешь газет, не имеешь доступ к сети, так что слушай: маскируя собственный интерес, буржуйская пропаганда устроила шумиху о якобы состоявшемся контакте российских спецслужб с инопланетной цивилизацией.

— Это смешно.

— Не перебивай! — прошипел Лешка, — это, черт возьми, совсем не смешно. Сейчас на правительство Казахстана не просто давят, а неприкрыто вывихивают суставы. Они настаивают на международной экспедиции, под эгидой ООН. А там, кто всем заправляет, а? Сам понимаешь, что в случае их варианта, а шансов на это очень много, наших специалистов там будет максимум двое, да и те на должности грузчиков, это в лучшем случае. Плюс ко всему, они требуют рассекретить материалы по исследованиям. Надеюсь тебе не надо говорить, что в среде ученых кто-то очень качественно и регулярно стучит обо всех наших находках и достижениях. Охрана лагеря — вооруженные силы Казахстана. Им отдадут приказ, и мы окажемся в ловушке. Американцы и Европейское космическое агентство уже перебросили сюда кучу оборудования, технику и моторизованные войсковые части.

— Прекрати трепаться. — попросил я и присел возле рамы изоляционного бокса.

— Что, прости? — удивился Лешка и замер в недоумении.

— Прекрати трепаться, — повторил я, — и приложи ладонь к стеклу. У тебя слишком много информации, так что я намерен скачать ее из твоей башки одним файлом.

Часто захлопав глазами Алексей, также, как и я присел, приложив растопыренную ладонь к стеклу.

— А это не больно?

— Представь, что к твоей голове подключили жесткий диск, — попросил я, — и просто скопируй всю информацию.

Я еще подбодрил его шуткой: мол, сохрани резервную копию при этом. Но шутка не прошла: парень был до того измучен регулярным недосыпом, что просто ее не воспринял.

Потоки сумбурных данных хлынули в меня как воды Ниагарского водопада. Я с трудом сдерживался от того, чтобы не одернуть руку и разорвать контакт. Но хотелось заполучить все. Все до последней капли. Мои собственные воспоминания будто вскипели, поднялись мутным осадком со дна и смешались, вздуваясь бурной пеной хаотичных обрывков. Такого потока воспоминаний одним куском мне еще не приходилось считывать. Пройдет ни один день, прежде чем я смогу отделить собственную память от чужих знаний.

Поверхностный взгляд на ситуацию только подтвердил опасения Краюхина. Положение действительно вело к тому, что нас попросят собрать вещи, свернуть лагерь и убраться от Башни. Но время еще было.

Алексей ушел. А я сел прямо на холодный бетонный пол возле стекла и попытался хоть немного расслабиться и привести мысли в порядок.

Башня опасна. Чудовищно опасна. Мы знаем про нее чуточку больше чем остальные. Но такое преимущество призрачно. Если я смог туда пробраться, то, сможет и кто-то другой. Рано или поздно это все равно произойдет. Из чего следует вывод, что нам надо оставаться на шаг впереди. Сейчас у башни очень агрессивный цикл. Вот уже несколько дней сернистые газы, пары тяжелых металлов клубятся над исполином бурым облаком, заражая пустынную окрестность на многие километры вокруг. Времени для решительных действий остается слишком мало.

Я слышал, как скрипнула кровать и в сумеречном свете ночника возникла худощавая фигура Петровича.

— Прости, стал невольным свидетелем вашей беседы. Что, ситуация действительно такая аховая?

— Не простая. Но у меня есть идея. Рискованная, сумасшедшая, но вполне осуществимая.

— Вспоминая то, в каком виде мы с Наташкой втащили тебя в первый бункер, я почему-то склонен думать, что твоя идея больше смахивает на самоубийство. Ради чего все это?

— Не знаю Петрович, — честно признался я, — но мне кажется, что я на пороге понимания. В голове уже как бы есть все детали мозаики, осталось только собрать целую картину.

— Что ты задумал? — спросил Александр Николаевич, глядя на меня с долей сожаления и даже, какого-то, сострадания. С перевязанной головой, в больничной пижаме, я не выглядел сейчас, как человек способный отправиться в новую экспедицию.

— Утром я был в лаборатории Нестеренко. Он изучал ту самую черную жидкость, которую я принес из башни. Именно эта загадочная субстанция служит ключом к разгадке…

— Послушай, Белов! Мне сейчас не до загадок! Будь конкретней! — взвыл генерал, нервно вскакивая с кресла.

— Я предлагаю переправить часть экспедиции через портал. В то место где я был.

— Да ты в своем уме! — буквально заорал Терентьев, вылетая из-за стола, — переправить оборудование и людей черт знает куда, и черти через что! Да кто на это пойдет⁉

— Я пойду, а вы поможете. Я перетащу максимум оборудования и снаряжения и постараюсь обустроить базу на другой стороне. Ведь скоро нашим эксклюзивным правам на исследования придет конец, а мы только стали добиваться каких-то результатов…

— Предположим, я смогу списать часть оборудования. Смогу обеспечить секретность. Но сколько ты сможешь там протянуть?

— А какое это имеет значение? Насколько я смог понять, конкурентов на той стороне у меня не будет. У нас есть очень большая фора, и ее непременно надо использовать, если не хотим оказаться в хвосте гонки. Поймите, башня находится в состоянии трансформации: поэтому ее так сотрясает, но скоро этот процесс завершится, и она обретет вполне мирный характер. Вот тогда все начнется и… кончится для человечества! Мы не готовы воспринять новую реальность адекватно. Здесь, на Земле, народы не могут договориться между собой, а тут… Вселенная! Мы уничтожим друг друга за право обладать этим артефактом, либо нас сотрут в порошок внеземные силы, убедившись в нашей никчемности!

— Звучит как бред сумасшедшего. Не нам с тобой решать такие вопросы. Я военный и ты тоже присягу Родине давал! Умри, но приказ выполни! Ты свое дело уже сделал. Приказ выполнил и умер… официально! Теперь хоть есть понимание с чем мы имеем дело. Уж извини меня, но я не возьму в толк, чего ты хочешь? Как твоя автономная экспедиция сможет повлиять на события⁉

— Башня — это своего рода храм, объединяющий в себе сотни, тысячи, возможно даже миллионы порталов, связывающих миры и планеты. Эта информация — наше главное преимущество! Должен же быть какой-то центр управления этой махиной! Необходимо найти его. В этом заключается моя задача! Найти эту гребанную кнопку и держать над ней свой палец! Пока наш мир не осознает, что бессмысленно пожирать друг друга, когда вся Вселенная открыта перед нами! И я нажму ее, если это осознание не дойдет до землян. Выключу или разрушу — все равно! Меня бесит ситуация, когда снова и снова, любое открытие в науке превращается в оружие и ставит мир на грань уничтожения! Так и здесь. Сцепились, не зная еще толком за что. Уже небось войска приведены в полную боевую готовность, а?

Терентьев сердито хмыкнул и покрутил головой. Я ощутил его смятение и даже панику, и стал дожимать.

— Меня нет в списках живых. Официально я погиб у стен башни. Так что опыт помирать — имеется. Разве не по этой причине я оказался здесь⁈ Сколько бы я ни протянул, этого времени должно хватить, чтобы изучить эту штуку и хоть какие-то миры наугад, и найти способ передать информацию.

— Ну хватит! Я тебя выслушал, а теперь прости. Я получил четкий приказ сворачивать экспедицию. Бункеры и тоннель заблокированы. Так что переправить к башне оборудование невозможно. Охрана, что стоит там, мне формально не подчиняется. В течении двух дней я обязан передать собранные материалы. Вопрос с твоим воскрешением, решим чуть позже.

— Упускаете момент, Александр Николаевич.

— Даже если я закрою глаза на то, что ты соберешь рюкзак и уйдешь к башне, не даст нам возможности удержаться в лидерах. Сколько снаряжения ты способен утащить на плечах?

— Пока мы здесь треплемся, уходит драгоценное время. Мне нужно всего пару часов. В бункере нет посторонних, так что утечка информации минимальна.

— Откуда тебе известно про «крота»?

— Да не идиот, наверное, смог догадаться.

— Есть мысли на этот счет?

— Я далеко не всех сумел просканировать. Обратите внимание на Хаджиеву, что-то с ней не так. С некоторыми так до сих пор и не знаком лично, так что сказать уверенно не могу. Но есть люди, которым я доверяю.

Помещения лаборатории пришлось заблокировать. Терентьев, видимо, все же внял моим доводам и своим приказом вывел всех сотрудников из бункера, в то самое время пока Коля Самохин и Наташка Жилина таскали со склада ящики с оборудованием. Им помогали Лешка Краюхин и Олег Кудрявцев.

— Черная жидкость — субстанция весьма нестабильная. Я не смог провести комплексный анализ вещества, а теперь рискую и вовсе его лишиться, — бубнил растерянно Антон Петрович Нестеренко — профессор геологии, — по настоятельной просьбе Виктора, мы вылили содержимое фляжки на пол лаборатории и получили огромную лужу…

— Края лужи становятся твердыми, — подхватил я слова профессора, стараясь дополнить информацию, — портал закрывается. Высокая электрическая активность в самой башне натолкнула меня на мысль о том, что стабильность существующих порталов связана именно с этим. Мы подключили к чернильному пятну напряжение в полторы тысячи вольт. Кажется, оно его словно поглощает не пережевывая. Это значительно замедлило кристаллизацию вещества, но не остановило.

— За прошедший час диаметр прохода сузился на десять сантиметров, — подтвердил Нестеренко, с опаской поглядывая на дрожащую поверхность, — еще час, не больше, и туда даже ребенок пролезть не сможет.

Вспотевшие Олег Кудрявцев и Николай Самохин притащили в тусклое помещение лаборатории еще два тяжеленых ящика.

— Сколько еще оборудования вы собрались перетащить из ангара? — поинтересовался Терентьев, явно недовольный всем происходящим. Он, словно Плюшкин, отслеживал каждый ящик.

— Да хоть все, что есть, — буркнул Петрович косясь на меня, — оставаться неизвестно где, без самого необходимого — совсем не хочется.

— Расценивать это как неподчинение моим распоряжениям? Или позвать охрану у бункера⁉ Вам только дай пальчик — по локоть откусите!

— Белов один может не справиться. Оборудования очень много.

— Самохин! А как я по-твоему доложу о пропаже техника группы⁉

— Двух техников. — Вмешалась в разговор Наташка Жилина.

— Да мало ли как, — ухмыльнулся Петрович, пожимая плечами, — пропали без вести, ушли в самоволку, нарушили прямой приказ.

— Так не пойдет! Я немедленно отменю свое решение. Все останутся на своих местах! Ты старый черт, хоть можешь себе представить, что такое рассказывать семьям о погибших! Виктор крепкий парень. Он справится, коль сам решил ввязаться в эту авантюру. Ни ты Самохин, ни ты Жилина, не пойдете вместе с ним. Об этом не может быть и речи.

— Александр Николаевич, дорогой мой, здесь не меньше тонны оборудования. Ему пара лишних рук не помешает.

— У Белова как у кошки, девять жизней, и сколько он успел израсходовать — я не знаю. А вот на ваш счет все предельно ясно. За список потерь меня итак отдадут под трибунал!

— Я бы не стал вмешиваться, — напомнил профессор Нестеренко, — но портал закрывается. За время этой пустой болтовни, уж извините, он сократился еще на пару сантиметров.

Самохин вскрыл кофр с новым скафандром и стал снимать предохранительные пломбы. Я уже надел нижний сетчатый комбинезон и подключил датчики системы управления. Новая модель скафандра не многим отличалась от прежней, была лишь чуточку модифицирована. Генерал, захваченный всеобщей суетой, самолично помог мне закрепить все застежки и ремни, подтянул ранец и баллоны с фильтрами.

— Ныряй первым, — скомандовал Петрович. — Мы будем передавать тебе оборудование, а ты разгребай и освобождай проход, с другой стороны.

— Пожелайте мне удачи.

Я не планировал долгих прощаний. Времени было в обрез. Присев на колени, я нырнул головой вниз, опершись на края чернильной лужи.

Непроглядная горчичная мгла. Свет яркого налобного фонаря пробивает этот густой туман максимум на полтора метра. Судя по внешним признакам, место было тем же самым. Уже через пару секунд я прошел через портал полностью и буквально наступил в разлагающийся труп хитиновой каракатицы, которая валялась тут же возле чернильной лужи. Вот упрямая тварь! Пара десятков плоских червей, разного размера, брызнули во все стороны от гниющих останков. Похоже, что вредоносная, ядовитая атмосфера не оказывает на этих паразитов никакого влияния. Захрипел фильтр, закрепленный на правом бедре. Сработала система увлажнения. Приборы показывали, что в окружающей меня атмосфере совершенно отсутствуют пары воды.

Первый ящик высунулся из портала, и я еле успел ухватить его за торчащую рукоятку. Оттащил подальше в сторону и установил рядом мигающий красный маячок. Второй ящик плюхнулся на край лужи, третий уже подпирал, с другой стороны. Укладывать оборудование — не было времени, я лишь успевал принимать ящики и отбрасывал в сторону.

Температура в пещере была чуть менее комфортная, чем в русской бане. Примерно восемьдесят градусов. Тягать тяжелые ящики в такой жаре было очень непросто. Горячий и соленый пот стекал со лба, попадал в глаза и, за манжету ворота. Тело становилось липким. Впитывающий слой не успевал оттянуть всю влагу, стекло шлема запотело изнутри, но ящики все прибывали и прибывали. Судя по тому, что некоторые края пластиковых контейнеров уже были поцарапаны, чернильная лужа со стороны лаборатории стала совсем маленькой. Мне уже тесно было вертеться вокруг крохотного пятачка лужи, когда вслед за очередным, не большим ящиком показалась верхняя часть человека в скафандре. Я откинул небольшую коробку в сторону и схватил за руки того, кто пытался пролезть в сужающийся портал. С моей стороны лужа казалась совершенно нормальной, но там, в лаборатории, даже в момент моего прыжка, по краям уже твердела искрящаяся как слюда корочка затвердевшей чернильной жидкости. Вынув из лужи незваного гостя, я развернул его к себе лицом. Яркий свет фонаря вырвал из мрака перепуганное лицо Наташки.

— И какого черта, позволь спросить⁉

— Ты один с техникой не справишься.

— Хорошо, надеюсь ты не пожалеешь о своем решении.

Пластиковую банку я пронес с собой и нарочно держал под рукой. Вспоминая недавно пройденный маршрут, я буквально пробежал к тому самому большому чернильному озеру, проход через которое вел на тихую планету. Зачерпнув из лужи как можно больше маслянистого вещества, я поспешил обратно, выхватил из кармана черный маркер, плотно запечатал канистру и размашисто подписал: «Тихая планета». Тяжеленая банка с веществом опустилась в портал. Я долго держал ее руками, пока не почувствовал, что с той стороны сильно потянули. Видимо проход за это время сузился настолько, что даже пластиковая банка влезла с трудом. Я просто физически ощущал, как бока царапаются о край лужи.

— Надеюсь, что они найдут способ поддерживать новый портал в рабочем состоянии.

— Мы тебя слышим, Белов, — вдруг раздался в наушниках голос Терентьева. — Твою посылку получили. Это проход почти закрылся, даже руку не просунуть.

— За Наташку башкой отвечаешь! — вмешался в переговоры Петрович.

— Я сама о себе позабочусь! — заорала Жилина, бросая в сторону от прохода очередной ящик. — Вы главное следы заметите, а мы уж найдем способ обустроить новую базу. Все коды и частоты у меня в компьютере, так что через порталы башни наверняка можно будет установить устойчивый канал связи.

— Все ребята! Портал закрывается! Удачи вам! Будьте осторожны. Берегите себя.

Еще пару секунд в наушниках слышался треск, но и он прекратился, как только проход стал буквально на глазах твердеть, образуя такую же искрящуюся антрацитовую поверхность что и вещество всей башни.

— Все. Этот проход для нас потерян.

Глава 16

Тихая планета

Включив ультрафиолетовую подсветку, я достал маркер, который видно только при свете этого фонаря и подписал портал. От него жирными пунктирными линиями провел тропинку к большому чернильному озеру. В свете обычной лампы такую метку не разглядеть.

Правду сказать, я был даже рад, что Наташка в последний момент прошла вместе со мной. Выживать, рассчитывая только на свои собственные силы, не неся ответственности, конечно проще, но Петрович, прав, я действительно не смогу разобраться с устройством большинства научных приборов. Да и компания симпатичной девушки в таком автономном плавании совсем не лишнее. Кто знает, как вывернутся события. Как поведет себя башня. Сколько времени еще продлятся неблагоприятные циклы. И смогут ли ученые стабилизировать имеющийся теперь в их распоряжении портал. Ведь если я правильно смог понять устройство этих луж, то принципиального значения в том, где будет установлен этот проход нет. Хоть на другом конце Земли. Если суметь подать правильную частоту напряжения и силу тока, то переход будет стабилен. В самой башне работу порталов, как мне кажется, поддерживают те самые цветы Тесла, которые чувствуют себя, чуть ли не полноправными хозяевами. В конечном счете, все это может оказаться моими личными выдумками, но пока, более стройной и хоть чуточку внятной теории, еще никто не выдвинул.

Я переключил чувствительность микрофонов и стал вслушиваться в звуки пещеры. Сопение членистоногих каракатиц, шуршание плоских червей-сапрофагов, треск молниевых стеблей цветов Тесла, — все это звуки, услышав которые я должен буду как можно дальше нырнуть в портал и надолго там затаиться. Но пока только тишина. Ровный и монотонный гул. Ядовито-зеленый свет лежащих в кажущемся беспорядке огромных кристаллов. Уверенный поток, движущий горчичную дымку в одном направлении. Все тихо. Можно спокойно таскать ящики к порталу на «тихую планету» постепенно привыкая к долгому автономному существованию. Теперь мы будем предоставлены сами себе. Без давления сверху, без приказов. Мысль о такой отчаянной свободе сразу даже не укладывалась в голове.

Нырнув в чернильное озеро, я собственными глазами убедился, что портал ведет именно в то самое место, где я уже был. Втащил первый ящик и установил его поперек входа в пещеру. Вернувшись обратно, помог Наталье пройти непривычный портал и стал проталкивать ящики с оборудованием, с другой стороны. Всего оказалось тридцать семь ящиков, в среднем, по тридцать килограмм каждый. После того как расставил все метки, я сам нырнул в чернильное озеро наткнувшись на гору оборудования кое как набросанную в тесной пещере. Показания приборов в скафандре тут же начали меняться. Состав атмосферы, температура, влажность. Мгновенно сработала не справляющаяся прежде с жарой система охлаждения. Вспотевшее, разгоряченное тело стало неприятно холодить. Наташи в пещере не было. Не выключая фонарь, я прошел к заросшему мхом выходу. Теперь, когда оборудование скафандра работало исправно, мне это место казалось даже безопасней чем лагерь экспедиции в тридцати километрах от башни. Наталья сидела на большом камне возле пещеры и смотрела в ночное небо, усыпанное сотнями тысяч ярчайших звезд. Рядом с ней под камнем была расставлена вереница приборов, собирающих данные об окружающей нас атмосфере.

— Представляешь, где-то там, среди этих звезд, сверкает тусклым огоньком и наше солнце. А может его даже и не видно, так далеко мы теперь от дома.

— Не жалеешь, что пошла со мной?

— Ты же знаешь, что нет. У тебя было много возможностей просканировать мою память и увидеть, что в том мире меня мало что держит. Петрович хороший человек. Он относился ко мне как к родной, но у него своих забот хватает. Хоть он и рвался за тобой, я-то знала, что расставание с семьей для него хуже смерти. А я всегда была сама по себе. Знаешь, Витя, только везунчику как ты могла выпасть такая красивая планета. Ты, наверное, даже не осознаешь своего невероятного везения.

— Привык, надо думать.

— Вот, вот. Именно что привык. Ты же баловень судьбы.

— Тебя это пугает?

— Нет. Я просто по-хорошему завидую, и еще, — Наташа выдержала довольно длинную паузу, — надеюсь, что если буду рядом с тобой, то мне тоже перепадет хоть капельку твоего везенья.

— Ты ведь ничего обо мне не знаешь.

— А мне и не надо знать. Я вижу, чувствую, что ты какой-то особенный.

— Ладно. Поживем — увидим. Давай устраиваться на ночлег. Утром запустим беспилотник для составления карты. Нам предстоит куча рутинной работы.

— Выберем место для новой базы подальше от башни. Кстати, ты наверняка заметил, что здесь она очень маленькая, и стеклянных полей вокруг самой башни не наблюдается. Как бы ты это объяснил?

— На мой взгляд, это в первую очередь связано с отсутствием разумной жизни на планете. Какой бы нелепой не казалась эта теория, думаю, что дело именно в этом. Ты же видела, какое столпотворение царит на Земле, вокруг башни.

— У нас теперь куча времени, чтобы проверить любую теорию. Я решила установить укрытие и защитный периметр внутри пещеры, как считаешь, это правильно?

— Только до того времени пока не настанет утро. Приборам должно хватить времени, собрать достаточно данных. Если не сможем вылезти из скафандров, то протянем здесь не больше недели.

— А этого для полноты ощущений как-то маловато. Думаю, что все в порядке. Приборы и так почти все в зеленой зоне. Большинство показателей за редким исключением в пределах земной нормы. Но уверена, подальше от башни будет еще лучше.

Поспать удалось всего-то часа два. Даже сон какой-то снился. Но остаток ночи, проведенный в скафандре — бодрости не добавил. Наташи в палатке не было. Я пристегнул шлем, закрыл стекло и выполз в переходной рукав. Яркий солнечный свет озарял мохнатые края пещеры. Стекло шлема мгновенно потемнело. Наташа стояла спиной к пещере, держа в руках пульт управления беспилотным летательным аппаратом. Мое появление она словно бы почувствовала.

— Уже проснулся? Что-то ты рано. Поспи еще, я пока съемку местности закончу.

— Самой-то чего не спится?

— Я в отличии от тебя впервые на другой планете, так что спать некогда. Вон сколько вокруг всего интересного.

Она стояла на склоне холма в распахнутом комбинезоне, без шлема, и даже без респиратора. В первый момент я хотел было возмутиться, но потом вспомнил, как сам долго не мог опустить стекло, любуясь пейзажем чужого мира.

— Есть что-нибудь особенное? — спросил я, выискивая среди ящиков контейнер с продуктами.

— В предгорье сеть довольно обширных пещер. Километров пять отсюда. За озером густой лес, но там место болотистое, даже с воздуха топи хорошо просматриваются.

— Перетащить тонну оборудования в пещеры — это не шутка. Даже если на двоих будем брать по пятьдесят килограмм, уйдет не меньше двух недель.

— Как бы там ни было, обустроить экспедиционный лагерь просто необходимо. — Наталья на секунду отвлеклась от управления и взглянула на меня. — Ты скафандр то сними, незачем попусту фильтры тратить, вдруг еще пригодятся. Да и с грузом проблем не будет, как мне кажется. Тут притяжение меньше чем на земле, так что управимся.

После короткого завтрака мы не позволили себе расслабиться, и стали вытаскивать из пещеры оборудование. Оттаскивали в сторону и укладывали плотной горкой, накрыв маскировочной сеткой. Часа через три был готов анализ карты местности, составленной по данным беспилотника. Судя по карте, нам действительно следовало двигаться вверх. Горные пещеры станут естественным укрытием. Оборудование будет в безопасности, а мы сможем уверенно контролировать периметр будущего лагеря. Хлюпать в болотах, или на продуваемом всеми ветрами плоскогорье, казалось рискованным.

К пещерам отправились почти налегке. Взяли с собой только самое необходимое. Но и этого снаряжения набралось не меньше чем по тридцать килограмм на каждого. Оставшееся возле башни оборудование хорошо закрепили, перевязали и замаскировали. Наталья не понимала, зачем это было нужно, но я все же настоял. Мало того в самой пещере с чернильным озером на стене, я как мог тщательно замел все следы. Я, так же, не позволил полностью избавиться от защитных костюмов. Тяжелые шлемы, конечно сняли, но взяли с собой. На лица натянули респираторы и защитные очки.

Подниматься по пологому склону было достаточно просто. Как и вся долина вокруг башни, северный склон был полностью покрыт упругим мхом и какими-то травами. В свете яркого оранжевого солнца весь мир казался мультяшным, не настоящим. Но я шел в этом мире, топал собственными ногами, то и дело, глядя на переливающееся множеством оттенков зеленого высокое, безоблачное небо. Идти действительно было легко. Система охлаждения в костюме вполне справлялась с тридцатиградусной жарой. Исправная аппаратура непрерывно фиксировала все происходящее. Закрепленная на плече камера, синхронизированная с поворотом головы, вела непрерывную запись в высоком качестве. За восемнадцать часов мы, с короткими передышками протопали примерно семь километров. Сеть горных пещер начиналась уже здесь, но мы решили забраться повыше.

— Вот здесь очень удобное плато. Вход в пещеру почти незаметен, да и до ручья не так далеко.

— Да это целая река, вон какой поток грохочет, — подхватила Наташа разглядывая место через объектив инфракрасной камеры. — Думаю в реке все три рукава электростанции легко уместятся.

— Пойду, разведаю пещеру.

— Отсюда вид красивый, да и башня отлично просматривается. Мне здесь нравится. Вокруг скалы, подход — только с одной стороны.

Отстегнув от шлема фонарь, я прошел в темный грот и стал внимательно разглядывать стены, не забыв при этом переключить камеру в режим сумеречной съемки. Но буквально через двадцать метров пещера, а точнее сказать углубление в скале закончилась. Совершенно тупиковый рукав. До сих пор мы не видели здесь крупных животных. Даже съемка с беспилотника не дала результатов. Ни следов, ни останков. Только насекомые, да какая-то водная живность. Некоторые виды насекомых, надо сказать, показались мне весьма крупными и даже агрессивными на вид. Крупные — да, размером с откормленного жирного голубя, а вот на счет агрессивных, опасных или ядовитых, тут никакой уверенности пока не было. Выше в горах, куда мы отправились после привала, чтобы обследовать все прилегающие скалы и ущелья, растительность была скудной. Мхи не такие пушистые и пестрые, редкие клочья травы и вовсе казались высохшими и безжизненными. Насекомых не было вообще. Мы протопали почти двадцать часов, а оранжевое солнце тем временем только достигло зенита. Надо думать, что сутки здесь длятся часов тридцать пять сорок. Придется привыкать к такому циклу.

Немного обустроившись возле грота, я предложил передохнуть. Поспать пока светло и тепло, ночью температура возле башни опускалась до десяти градусов, а уж здесь в горах могло статься что и того ниже. Так что поспать самое время. Отдыхать решили по очереди. Место незнакомое, так что лишняя осторожность никому не помешает. Наташа легла первой. Раскинула спальник на всю палатку и спокойно уснула. Я же достал оптику, подтянул к себе компьютер и стал сверять полученную утром карту с ландшафтом. Башня была как на ладони. Чистый воздух, мощная оптика давали возможность даже наблюдать за тем схроном оборудования, что мы укладывали целое утро. Ближе к вечеру мне придется идти за новой партией ящиков. Растягивать сомнительное удовольствие по переносу тяжестей на несколько недель совсем не хотелось. Первостепенная задача, коль скоро двигаться никуда не надо — это обеспечить надежную базу. Продуктов нам хватит на несколько месяцев, если не будем шиковать. Питьевая вода здесь есть, а дальше посмотрим. Мне уже известно, что время здесь и время там, на Земле идут не синхронно. Видимо это как-то связанно с переходами сквозь чернильные лужи. Хотя если не обращать внимания на эти мелочи, то дорога до дома, то есть до Земли, не несколько тысяч или даже сотен тысяч световых лет, а всего двадцать метров от одного чернильного озера, до крохотной лужицы внутри самой башни. С трудом укладываются в голове такие величины. Но я должен быть гибким, должен научиться подстраиваться, адаптироваться, иначе не выживу. Не выживем, так точнее.

Шел четвертый световой день, когда я притащил на плато у пещеры последний ящик с оборудованием. Наталья полностью взвалила на меня эту обязанность. Сама же, как истинная женщина и, если так можно выразиться, хранительница очага, занялась обустройством новой базы. Правду сказать, максимум на который я рассчитывал, так это обустроенное лежбище с парой высокотехнологичных примочек. Если первое время меня совершенно не интересовало, чем она занимается в мое отсутствие, то последний мой выход, в котором я несколько задержался, стал небольшим сюрпризом. Работа по обустройству лагеря, была в полном разгаре. Установив в полноводном и бурном ручье, как и планировали, три электростанции, мы были обеспечены электроэнергией с запасом. Я, наивный, полагал, что от этого источника питания можно зарядить аккумуляторы компьютера, батареи костюмов, но никак не рассчитывал, что в арсенале моей спутницы окажется ультразвуковой резак, которым она вычистила всю пещеру до размеров хорошего загородного коттеджа. Резаком она раздробила мелкие и средние камни до состояния гравия, который плотно утрамбовала на полу пещеры. Крупные камни она обтесала так, что из них можно было сложить вполне приличные перегородки и стены. Таким образом, в облюбованной нами пещере появилось несколько комнат, склад, санузел, рабочие кабинеты. Финальным штрихом, теперь уже с моей помощью, стала заградительная сеть. Тонкая на вид, но очень прочная сетка была растянута, так что могла закрыть весь вход в пещеру. Оставалось лишь малое отверстие, вместо входной двери, да и то закрывалось плотным клапаном на молнии и липучки.

— Если на этой планете есть зима, то мы должны быть к этому готовы, — заявила Наталья в тот момент, когда мы втащили в новую базу последний ящик с припасами.

— Зимой можно будет эмигрировать на Землю. Заодно проверить как там обстановка.

— Вот не думала, что ты так быстро соскучишься. Мы здесь всего-то двести сорок часов, а ты уже домой захотел.

— Нет, домой я не хочу. Там люди, проблемы, никому не нужная нервотрепка. У нас есть задачи поинтересней. Башня та же самая и теперь у нас есть возможность заглянуть чуть ли ни в каждый из миров, которые она объединяет. Сотни, тысячи планет…

— Размечтался, — буркнула Наташа, сдерживая улыбку. — Забыл, как очумевшая каракатица пыталась заполучить тебя на обед.

— Может она просто хотела познакомиться.

— Ага! Видела я, на что был похож твой костюм после такого знакомства и тесных объятий. Ядовитая атмосфера, всевозможные твари. Одни плоские черви чего стоят, фу, гадость.

— У башни какая-то своя экосистема. Свои обитатели, и нам в любом случае придется с ними познакомиться поближе. Я успел разведать пару проходов, но их намного больше.

— Этим можно заняться и завтра. Скоро вечер. Здесь хорошее место, тихое. Нет хищников, опасных насекомых я за эти дни тоже как-то не заметила. Действительно — Тихая планета. Тем более, что я приготовила ужин.

В пещере было прохладно и гулко. Свет нескольких фонарей еле справлялся с мраком темного грота. Но в этом свете было даже уютней. Не было контрастных линий, ярких красок. Все какое-то приглушенное, словно бы подернутое сизой дымкой.

— Надо сделать камин. — предложил я, стягивая с плеча датчики и пневматические усилители. — Ну, или хотя бы очаг, ночи прохладные.

— Дело не самой первостепенной важности. И пока до него руки дойдут, я сделаю все возможное, чтобы ты не замерз…

От нее пахло машинным маслом, потом, чуть сладковатым репеллентом и еле уловимым, тонким ароматом духов. Смесь этих запахов была самой возбуждающей, самой незабываемой за всю мою жизнь. И не только потому, что последние года два у меня вообще не было женщин, нет. Я никогда прежде не испытывал такой открытости, такой простоты в отношениях. Наталья с первого дня нашего знакомства не скрывала своего отношения ко мне. Я же напротив, по старой привычке держался настороженно. Ведь когда при первом же прикосновении узнаешь о человеке все что скрыто, желание продолжать отношения чаще всего отпадает, само собой. А удушливый запах духов, косметики, дезодорантов, в случае со мной все это срабатывало как дихлофос на таракана. А тут в почти стерильной атмосфере чужой планеты не самые гламурные запахи, а вызывают такую массу эмоций и чувств. В этой смелой девчонке не было фальши. Она не пыталась казаться лучше, чем есть на самом деле. Была такой, какая есть. Без капризов, без истерик. Трудолюбивая, уверенная в себе, смелая, даже отчаянная. Из тех, кого я знал прежде, ни одна бы не отправилась вслед за мной в неизвестность, сквозь закрывающийся портал, на чужую планету. В отличии от меня, она не умеет проникать в чужие мысли. Узнавать все, что скрыто даже в самых потаенных уголках памяти. Она просто умеет быть искренней. Не искать выгоды, не делать дальновидных расчетов, а просто любить того, кто ей симпатичен, сейчас, сегодня. В наше время это такая редкая способность.

В ажиотаже последних дней я не был способен отвлечься на знаки внимания с ее стороны, хоть и давно замечал их. Не мог себе позволить расслабиться и просто остановиться в этой сумасшедшей гонке. Но эта ночь позволила мне взглянуть на все чуточку иначе. Почувствовать какую-то истинную свободу, чистую и бескорыстную любовь и преданность.

Уже час как я проснулся, но все равно продолжаю лежать, прижавшись к Наталье, как к человеку, с которым был знаком всегда, всю жизнь и вот, наконец, встретился через много лет долгой и горестной разлуки. В голове вертелись совершенно банальные, приземленные и простые мысли. И было абсолютно наплевать что где-то там, на планете Земля, мы оба числимся в списке пропавших без вести. Что обустроили себе логово на другой планете под пышным оранжевым солнцем. Мысли были только о нас двоих, а все остальное как будто и не существовало.

Прохладный ночной ветер теребил полог сетки накрывающей нашу кровать. Переливный звон ручья неподалеку словно бы нашептывал сюжеты недавних, сладких снов. Я опустил голову на свернутый в тугой валик чехол от спального мешка и опять глубоко вдохнул ее запах. Я давно выспался и должен был встать, чтобы отправиться завершать все что начал, но глаза закрылись сами собой. Нет завтра, нет вчера, есть только сейчас, этот короткий миг, когда чувствуешь себя живым, полноценным, целым, настоящим.

Глава 17

Прятки в башне

— Натусь. Что у нас с оружием? — спросил я, подныривая под сетку, натянутую над входом в пещеру.

— Это смотря для чего. Из дальнобойных — есть Винторез, Калаш. Из тех что для ближнего боя: банальный ПМ, помповая винтовка шестнадцатого калибра, и однозарядный охотничий пистолет Томпсона. Но к нему патронов всего коробка, пятьдесят штук под сорок пятый калибр и сменный ствол под тридцать восьмой. Коробка тоже на пятьдесят патронов.

— Уверен, что оружие Петрович выбирал.

— Нет, как ни странно. Список составлен лично Александром Николаевичем. А тебе вообще зачем оружие понадобилось?

— Мы собрались в башню. Знаешь, если оттуда опять какая-нибудь тварь полезет знакомиться, я отбиваться скальным молотком, как-то не настроен. Возьму Макарова и Калаш.

— Есть хороший арбалет и крупнокалиберная пневматика.

— Не уверен, что понадобится. Привычное оружие оно всегда надежней.

За прошедшие две недели, а точнее за неполные девять суток, что мы торчали на этой планете, вокруг башни не наблюдалось какой бы то ни было активности. У этой башни не менялись циклы, не искрили раскатистые грозовые разряды. И так нелюбимые мной цветы Тесла здесь тоже не появлялись. Поросшая у основания мхами, башня вовсе казалась безжизненной и совершенно не активной. Можно было подумать, что на Земле через какое-то время все тоже утрясется. Прекратятся смены циклов, поубавится электрической активности. Но пока они есть, стены артефакта остаются труднодоступными. Не могу даже представить, как бы мы смогли протащить через портал больше тонны оборудования, не зачерпни я в свое время чернильного вещества из лужи. Собранный под эгидой ООН международный контингент — далеко не идиоты. Разумеется, они вынуждены будут пойти тем же путем, что и наша экспедиция. Будут слать разведчиков, автономные модули и беспилотные летательные аппараты. Возможно, смогут выцыганить часть наших материалов. Но помня о решительности генерала, и брезгливости Лешки Краюхина, в отношении западников, так просто, взять наши наработки не получится. Грозовые эффекты, хаотично бродящие цветы Тесла, в значительной степени остудят пыл исследователей. Плюс к этому зачастившие в последнее время неблагоприятные циклы сбавят темп рьяных первооткрывателей. И это наш единственный шанс рвануть вперед. Прыгнуть выше головы и составить карту доступных маршрутов. Мы с Наташей сейчас в уникальном положении. У нас свободный доступ к башне. Достаточно, научного оборудования и снаряжения чтобы опережать соперников со значительным отрывом. Нельзя упускать шанс.

Защитные костюмы мы несли с собой в пластиковых ранцах. На Тихой планете можно обходится без защиты и фильтров. Достаточно обычных рабочих комбинезонов. Поверхностное изучение местных насекомых дало уверенность в том, что отъявленных паразитов, ядовитых тварей, и плотоядных видов здесь просто нет. Тем более в предгорье, в так называемой пограничной, альпийской зоне, где мы и обустроили нашу базу. Единственная проблема — это пища. Пока мне так и не удалось выяснить, что из местной флоры и фауны пригодно для еды. Наши припасы не бесконечны и в скором времени их придется пополнить. Но пока мы должны продолжить изучать внутреннее строение башни существующей, как мне казалось, одновременно в разных уголках вселенной. Вот нам и предстоит выяснить какие из миров, куда ведут порталы башни, пригодны для существования, а в какие лучше не соваться.

Мы переоделись еще до того, как войти в пещеру. Сначала я помог Наташе облачиться в защитный костюм, закрепил всю навесную аппаратуру и механизмы. Затем она проверила целостность моего снаряжения. Часть вещей оставили в тайнике, недалеко от озера под слоем влажного мха.

— Итак, повторяем план действий. Входим, проверяем пригодность цикла. Если все в порядке, или хотя бы в пределах нормы, возвращаемся к порталу, откуда мы таскали оборудование, если он работает. Я выныриваю и проверяю обстановку на Земле. Делаю панорамную съемку и возвращаюсь. Контрольное время десять минут. Это первый этап.

— Костюмы заряжены, как минимум, на десять часов, — напомнила Наталья, поправляя маску подшлемника.

— Если первый этап пройдет без приключений — следуем к расположенным рядом порталам, и поочередно заглядываем в каждый, стараясь максимально точно оценить обстановку. Пройденные порталы не зависимо от результатов маркируем по десятибалльной шкале. Где десять балов — почти копия земных условий, а единица — мир с кипящей лавой или без атмосферы. Эту же самую шкалу потом внесем в журнал исследований.

— Мне кажется, что одной десятибалльной шкалы будет недостаточно. Придется делать кучу сносок, пояснений.

— Потом внесем дополнительные параметры. А пока только внешние признаки, чтобы охватить как можно большее количество обозримых, доступных порталов.

Опять вывихивающие вестибулярный аппарат прыжки сквозь портал, расположенный прямо на стене пещеры. Внего как бы попадаешь в горизонтальном положении, а выныриваешь уже в вертикальном. Разница в ощущениях на несколько секунд сбивает с толку. В пещере со светящимися колоннами очень чистый и прохладный воздух. Температура чуть больше пятнадцати градусов, воздух пригоден для дыхания, но мы не торопимся отключать фильтры или снимать шлемы.

Я выныриваю на берег большого чернильного озера и тут же разворачиваюсь, чтобы вытянуть за собой Наташу. Она не отказывается от помощи. Тяжелый защитный костюм, рюкзак с оборудованием в значительной степени сковывают движения.

Включаю крохотный ультрафиолетовый фонарик. Проверяю собственный маркер, оставленный для уверенного ориентира. Отметка маркера видна четко, без искажений. За две недели, краска не то, что не выцвела или потускнела, казалось, что была нанесена не меньше часа назад.

— Это очень странно. — буркнул я забыв включить внутреннюю связь.

— Я тебя не поняла, — спросила она, постучав по шлему, как бы проверяя микрофоны.

Включив связь, настроив чувствительность своих сенсоров, я повторил:

— Странно, что оставленный мной маркер выглядит так четко. Все-таки две недели прошло.

— Возьму это на заметку. А ты не отвлекайся, действуй как договаривались.

На этот раз вокруг трупа несчастной каракатицы, от которого, правда, остались только большие хитиновые пластины, было раза в два больше плоских червей, чем в первый раз. И при этом черви только недовольно шуршали лапками, скручивались, отползали не дальше чем на метр, но покидать место пиршества не собирались. Чернильная лужа, сквозь которую мы протаскивали оборудование из лаборатории, и которая в последний момент окаменела, покрывшись плотной кристаллической пленкой, сейчас казалось прежней. Такая же дрожащая поверхность, ни единого признака кристаллизации. Опершись одной рукой о край лужи, я сдвинул висящий на груди автомат за спину и сунул голову в портал. Широченный, более чем двухметровой длинны, червь бесцеремонно скользнул по моей руке и вылез сквозь лужу на уступ скалы. Тот самый, с которого я впервые попал в башню. Не тратя время на догадки, я продолжил движение и очень ловко выскользнул наружу. К моему удивлению в наушниках все еще слышалось Наташино дыхание. Канал связи продолжал работать сквозь портал.

— Слышишь меня? — спросил я, вставая в полный рост.

— Да, отлично слышу. Что там?

— Похоже ранее утро. Небо чистое. Ветра почти нет. Я в тени башни. Уверен, это то самое место, откуда я впервые проник сюда.

Достав бинокль, я присел у скалы и установил оптику таким образом, чтобы можно было внимательно осмотреть окрестности. Подняв стекло шлема вдохнул пряный степной воздух, и открыв защитные бленды взглянул в окуляры.

— В зоне стеклянных полей все чисто. Первый бункер отсюда не видно, но вдоль транспортного тоннеля так же никакого движения. Подключаю систему позиционирования. Надо свериться с данными спутника.

— У меня тоже все тихо. Отметила более двух десятков активных порталов. Три из них не пригодны. Слишком узкие, даже руку не просунуть.

Наконец прибор связался со спутником и провел коррекцию местоположения, синхронизацию даты и времени.

— Есть хорошие новости. Спутники все еще на орбите и исправно работают. За две неполные недели, проведенные на Тихой планете, здесь намотало все три. Возможно, что экспедиционный лагерь еще на месте и только готовится к масштабной эвакуации.

— Коля Самохин говорил, чтобы мы на дальнюю связь не выходили. Только в экстренном случае. Если понадобится эвакуация. А сейчас случай далеко не экстренный. Так что вырубай навигатор, скручивай оптику и вали обратно. У нас еще дел по горло. —

Сдержанно похихикав над Наташкиным командным тоном, я действительно поспешил отключить навигационную систему, собрал аппаратуру, и оставив на стене возле портала жирную метку маркером, привычно нырнул головой вниз в чернильный портал, предварительно опустив стекло шлема.

Наташка с сопением устанавливала на коротком штыре российский флаг недалеко от светящейся зеленой колонны. Это следовало сделать мне еще в первый визит. Но осознание того, что это не Луна и мы просто не имеем права считать себя первыми, кто здесь побывал, приходит намного позже. Этот флаг будет сигналом для зарубежных штурмовых групп. Как подначка, острая шпилька в бок. Если конечно доберутся когда-нибудь до этой пещеры. Пока Натали возилась с флагом, я максимально увеличил чувствительность микрофонов и прослушал большой зал пещеры. Я боялся появления цветов Тесла. Единственной, пока реальной угрозы. Еще одна встреча с хитиновой каракатицей меня не беспокоила. Наличие автоматического оружия придавало уверенности.

— Похоже на то, что существующие в этой пещере порталы способны восстанавливаться. Тот, что мы открыли в лаборатории, теперь вновь активен, но выводит по-прежнему — на входную пещеру башни.

— Любые догадки, хоть частично подтвержденные фактами — это уже полезная информация. Чем больше соберем данных, — заметила Наталья, проверяя установленный флаг на прочность, — тем больше оправдаем риск и доверие генерала.

— Ну что? Этап номер два? С чего начнем?

— Пока ты там снаружи осматривался, я отметила несколько пригодных порталов, приняв за точку отсчета именно этот, с дохлой тварью. Коль работает связь, то будем действовать поочередно. Заглядываем в портал, осматриваемся, возвращаемся, принимаем решение о продолжении по результатам осмотра.

— Согласен. Внутренняя пещера тоже не безопасна, так что нужен кто-то для страховки с тыла.

— Хорошо. Теперь моя очередь.

Не тратя больше время на пустые разговоры, Наталья ловко опустилась на колени возле довольно крупного чернильного пятна, и тут же нырнула вниз головой, удерживаясь руками за края портала.

Я хотел было сказать, что не плохо бы было закрепить страховочный трос, но не успел. Наташа высунулась обратно, невнятно выругалась и отметила возле портала маркером большой ноль, подсвечивая метку ультрафиолетовым фонарем. Как определение к жирному нулю она дописала:

«Добро пожаловать в Ад».

Я даже не рискнул спрашивать о том, что она там увидела. Поставленный ноль как оценка пригодности, и приписка в виде банальной фразы говорили сами за себя. Вслед за Наташей я пронумеровал портал, вписал в журнал его координаты, размеры и расположение.

На поверку оказалось, что пригодных для разведки порталов не так уж и много. Только один из десяти подходил по габаритам. В некоторые можно было просунуть голову, но за чернильной пленкой портала была только кромешная тьма, которую не пробивал даже свет мощного фонаря. Я скрупулезно нумеровал проверенные порталы, делал записи и отметки. Все что мы сейчас бегло осматривали и оглядывали, потом станет самым настоящим путеводителем по лабиринту башни.

За семь часов работы нас, слава богу, никто не потревожил. Я опасался появления цветов Тесла, сородичей издохшего бронекальмара, или обычного для башни смены цикла. Но ничего не происходило.

От озерка, ведущего к облюбованной нами Тихой планете, мы продвинулись вглубь пещеры на несколько сотен метров. Так как понятия верх и низ в этом месте просто не существовали, мы смогли обследовать множество порталов. Но вот на одном из них задержались. Наташа первой заметила отметину, на камне оставленную желтой краской из баллончика. Я же обнаружил в паре метров от довольно большого озерца смятый фантик и окурок сигареты, скуренной почти до фильтра.

— Сомневаюсь, что пришельцы жрут карамельки и курят. Это не могли оставить ребята из первой десантной группы. Насколько я могу судить, они бы не рискнули снять шлемы, да и наверняка не курили.

— Не знаю, что и думать, — хмыкнула Наташа, шаря фонариком у себя под ногами. — В любом случае мы должны все проверить, хоть меня и не покидает дурное предчувствие. Что ты об этом думаешь?

— Если это не остатки нашей экспедиции, не стоянка десантников первой разведгруппы, то у нас проблема.

— Надо заглянуть в этот портал. Просто так его бы отмечать не стали.

Я тоже понимал, что надо заглянуть, но чувство тревоги не покидало. Свербело, ворочалось под сердцем холодной гадюкой. Сняв с плеча автомат, я передал его Наташе.

— Пользоваться умеешь?

В ответ на это она только кивнула и перехватила оружие.

— Сначала загляну, осмотрюсь. Может случится, что это еще один выход на Землю.

Сказав это, я буквально лег перед лужей на живот и опустил голову в дрожащую чернильную жижу.

Яркий солнечный свет резанул по глазам. Стекло шлема мгновенно среагировало и тут же потемнело, отсекая от взора истинные краски неизвестного мира. Это, без всяких сомнений, не могло быть Землей. Здесь повсюду виднелись высокие рыжие скалы, превращенные ветром в причудливые скульптуры. Портал чернильной лужи находился в небольшой нише, даже на уступе башни, а в нескольких метрах от меня была заметна пологая, каменистая насыпь, поросшая запыленной, серой травой. Вниз по насыпи угадывалась четкая, ясно заметная тропинка.

Вернувшись обратно в пещеру, я перекатился на спину и привстал, опираясь на локти.

— Это не Земля. Но что-то вполне пригодное для жизни как мне показалось. Там трава, и явно исхоженная тропинка. За несколько секунд не просто было определить и все заметить, но место вроде как не опасное.

— Тогда входим. Осмотримся, повнимательней. Далеко отходить не будем, если что всегда сможем вернуться.

Какое-то внутреннее напряжение не покидало. Я не мог понять причины беспокойства, сомневался, и потому не стал говорить Наташе об ощущениях.

Она нырнула первой. Я с секундной задержкой следом. Наташа буквально выволокла меня на уступ и с силой прижала к камням. Я сдержанно крякнул, но не стал сопротивляться, просто притих в немом ожидании. Мы лежали в тени. Никакого яркого солнца уже давно не было. Над скалистым плато висели густые сумерки. Черные камни здешней башни покрылись зерню сверкающей испарины, как икринками. Над каменистой насыпью висел жидкий туман.

— Тебя не было почти час! — взвизгнула Наташа и ощутимо стукнула по плечу, — как только я прошла — портал закрылся, окаменел. Я чуть дар речи не потеряла! Думала мне конец! Черт тебя дери! Я так испугалась!

— Какой час! Я меньше чем через секунду шагнул за тобой!

Вывернув голову, я посмотрел на портал и понял, что моя напарница паниковала не просто так, чернильная лужа действительно окаменела.

— Вот так номер! Только скажи, что здесь атмосфера пригодная для жизни, иначе мы рискуем оказаться в коварной ловушке.

— Атмосфера в порядке, — успокоила Наталья, ослабив хватку, — ты лучше туда посмотри.

Она указала мне на ущелье слева, где был заметен блеклый оранжевый всполох.

— Свет от костра? — спросил я, потянувшись за биноклем.

— Там несколько больших гротов. Похоже на русло высохшей реки. Я насчитала семерых, может и больше. Отсюда ничерта не слышно, ветер сильный, глушит микрофоны. А ближе подобраться незамеченной по каменистому склону не получится. Да и не хотела я отходить от портала. Ты даже представить не можешь сколько разных мыслей я успела провернуть в голове за этот долбанный час!

— Успокойся. Мы вместе, мы живы, и наши приключения продолжаются. Разве не этого мы хотели?

Наташа только на меня выразительно глянула, но ничего не сказала. А я в свою очередь добавил:

— Тот факт, что здесь есть еще кто-то кроме нас, уже успокаивает. Теперь мы хотя бы знаем, откуда взялась метка на портале. И еще на все сто можем говорить, что военные не контролируют периметр. Энтузиасты и авантюристы нас благополучно опередили.

— Если этот пост, там внизу, постоянный, то я предлагаю — дождаться пока портал вновь заработает и уйти. Кто бы ни были эти ребята, показываться им на глаза мне как-то не очень хочется.

— Успокойся. У нас есть оружие. В башне наверняка есть еще порталы, да и этот скоро откроется, я уверен. Сейчас мирно и тихо обустроимся, понаблюдаем за этим шумным пикничком и тихо свалим не засвечиваясь. То, что тревожит тебя сейчас, Натусь, меня беспокоило еще с той стороны портала. Так что прекрати волноваться и устраивайся поудобней. Будем наблюдать, другого выхода у нас нет.

С пятачка, на котором мы устроились, разглядеть башню было практически невозможно. Наступившая ночь была довольно темной. Небо затянуто малиново-серой пеленой облаков, так что даже в свете звезд или лун увидеть очертания башни никак не получалось. Зато вылизанную ветрами долину, словно бы светящуюся в темноте бледно-зеленым светом, видно было очень отчетливо. Перепад температур здесь явно был очень значительным. Несмотря на подогрев в костюме, я чувствовал ледяной холод, исходящий от камней. Приборы показывали, что окружающий нас воздух меньше чем за час остыл на двадцать градусов. Искрящаяся на камнях еще пять минут назад испарина превратилась в пушистый иней. Огромные обветренные валуны, лежащие на склоне, тихонько затрещали, заискрились крохотными кристалликами льда. Ветер чуть утих, словно бы затаился. Чувствительные микрофоны на шлемах наконец смогли пробиться сквозь непрерывный гул и донесли до нас приглушенные, грубые голоса и обрывки фраз из грота на дне ущелья. Там горел костер, слышны были громкие выкрики и раскатистый смех.

Наташа вынула из рюкзака цифровую камеру с высоким разрешением и установив ее на короткий штатив подключила, делая снимки на длинной выдержке.

Возле портала послышался треск. Крохотные искры пробежали по краям лужи, и жирный блеск камня сменился зеркально гладкой поверхностью. Чернильное пятно опять стало пригодно для использования.

— В прошлый раз так же было, — прошептала Наталья, глядя на восстановившийся портал.

— Пойдешь первая. Меня не жди. Внимательно осмотрись в пещере и сразу же на базу. Я, как только проход откроется вновь, отправлюсь вслед за тобой.

— Лужа достаточно широкая чтобы попробовать влезть в нее вместе.

— Не обсуждается. С этим порталом, или с самой башней что-то не так. И галдящая группка, там в ущелье, очень тревожный звоночек.

— Так значит, ты меня просто выпроваживаешь⁉

— Глупостей не говори! Если в башне появились ходоки, то карантин нарушен. Ты можешь с уверенностью сказать, что эти искатели приключений не приволокут на землю какой-нибудь заразы, паразитов, или еще каких незваных гостей. Отметь это в отчете. А я постараюсь осмотреться и выяснить, что здесь происходит.

— Вить! Не делай этого. Не избавляйся от меня, считая балластом и помехой. Не надо корчить из себя героя.

— Ты не балласт и не помеха! И не выдумывай. Отправляя тебя в безопасное место, я обеспечиваю тыл и прикрытие себе…

Крохотная вереница искр пробежала теперь уже по самому зеркалу чернильного вещества и из портала высунулась голая человеческая рука ощупывающая край уступа.

Я только и успел дотянуться до кнопки отключения систем скафандра. В активном режиме на нем светилось штук десять всевозможных датчиков и систем управления. Наташка схватила камеру и попятилась к каменистой насыпи. Вдруг замерла и присела, когда из рябящей лужи на черные камни вывалился большой, плотно уложенный рюкзак.

Единственное место, где еще можно было спрятаться, так это за выступом утеса, если изловчиться пройти по краю и как-то зацепиться за стену. Времени на раздумья не было. Я сиганул следом за Наташей, с ужасом понимая, что отключенный костюм очень плохо двигается в неактивном состоянии. Мне удалось преодолеть сопротивление механических приводов на бедрах и коленях и закрепиться на сыпучем склоне, буквально защемив металлизированную перчатку между камней. Наташа ухватилась за мой пояс, подтянулась ближе и приподняла стекло шлема.

— Ты держишься?

— Да. Отключи костюм. Держись за меня и скрути фильтры, а то хрюкают как голодные поросята.

Пристегнувшись ко мне карабином грудной обвязки, Наташа расслабила руку и отключила фильтры с поясов. Теперь воздух поступал в костюм, только через сетчатый барьер в клапане защищающий максимум что от насекомых, да и то не самых мелких.

Тем временем из портала показался рослый мужик. В темноте не просто было разобрать подробности, но судя по его действиям, без труда становилось понятно, что проходит он этим маршрутом уже не первый и даже не десятый раз. Из чернильной лужи высунулся еще один огромный рюкзак, несколько деревянных ящиков и какие-то канистры. Парень появляющиеся вещи вытаскивал и просто отбрасывал в сторону. На узком утесе образовалась уже целая гора припасов и снаряжения, а тюки все лезли и лезли как с конвейера. В образовавшейся паузе, человек бегло огляделся по сторонам и вдруг вынул из широкого кармана на бедре ракетницу и тут же зарядил ее. Взведя курок, выстрелил в небо зеленой ракетой. Ослепительный, изумрудный огненный шар взмыл в воздух, подсвечивая морозную ночь причудливым бледным светом.

В этой блеклой подсветке я смог заметить, что на парне был надет теплый камуфляж, высокие армейские ботинки, простенький разгрузочный жилет и вязанная шапка. На спине висел пожарный ранец с запасом воздуха, рифленые шланги от баллонов соединялись в кислородной маске, болтающейся на шее вместе с лыжными очками. Никакого оружия, кроме ножа на поясе я заметить не успел. Зеленая ракета быстро прогорела, и пока парень вынимал очередной ящик, в ответ ему была пущена белая ракета как раз из того самого ущелья, за которым мы наблюдали.

У меня уже начала затекать рука. Неестественно вывернутая кисть, зажатая в щели между камней, теряла чувствительность, но я не решался сделать хоть одно неосторожное движение. Наташка прижалась ко мне так плотно, что я невольно чувствовал то, как бешено колотится ее сердце, как подрагивает дыхание. Она боялась. Непонятно почему. Ведь ничего особенного пока не происходило. Нам не угрожала смертельная опасность, тем более что момент внезапности как раз на нашей стороне. Но признаюсь, и для меня ситуация была не очень спокойной.

Теперь из портала уже появлялись люди. Один за другим они буквально выпрыгивали из лужи, да так ловко, что казалось, что их с той стороны кто-то активно выпихивает. Некоторые вылетали из чернильного пятна с диким воплем, скрестив на груди руки и зажмурив глаза. Как с горки в аквапарке. Вот на уступе башни уже становится тесно. От людей от вещей, от света ручных фонариков дробящих кромешную тьму. Из ущелья по узкой сыпучей тропе к стене башни поднимаются не меньше десятка крепких мужиков.

— Держаться рядом! Не разбредаться! — командовал тот парень, что прибыл первым, — закрепитесь на одной точке и старайтесь не создавать давки. Здесь очень опасная осыпь, а внизу острые скалы, так что постарайтесь без давки.

Среди прибывающих были дети, женщины. Я видел, как мальчишка лет десяти захлебываясь безмолвным плачем, прижался к матери стараясь не оборачиваться к темному порталу, через который только что пролетел в этот новый мир.

Это были уже не туристы, и не искатели приключений. Это были беженцы. Нелегальные мигранты. Я не знаю, почему вдруг решил, что знаю, кто эти люди и что здесь делают, но ни каких других логических объяснений не приходило на ум.

Гомон и возня на крохотном пятачке возле портала стояли такие, что я смог немного подтянуться и устроиться удобней, найдя опору для ног. Наташка только шикнула на меня, вывернув голову взглянула в видоискатель камеры и поправив резкость опять притаилась. Все происходящее сейчас в этом странном месте она не переставала снимать на камеру, прикрыв рукой предательские огоньки возле переключателей.

Подоспели люди, поднявшиеся по сигналу из ущелья. Их было человек семь. В темноте я не мог быть уверен в точности подсчета. Выстроившись короткой шеренгой, они растянули длинную веревку и стали поочередно пристегивать к уже заготовленным карабинам всех вновь прибывших.

— Фонариками светить только себе под ноги, — скомандовал кто-то из подоспевших проводников. — Смотрите куда наступаете. Если вдруг сорветесь — не дергайтесь, вы в одной связке, мы вытащим. Не бегите и не натягивайте страховочный трос. Следите, чтобы веревка все время провисала. Не разбирайте где чьи рюкзаки, берите первый попавшийся. Внизу в первом лагере разберетесь.

Я лишь отметил для себя что ребята, громко выкрикивающие команды и правила построения казались мне довольно опытными и подготовленными. Они не допускали паники, не торопились, не суетились, и по нескольку раз проверили крепление страховки каждого прибывшего. Часть рюкзаков и ящиков они взвалили на себя, и это несмотря на то, что им предстояло еще спускать вниз по склону тридцать возбужденных и перепуганных людей.

— Кореец! В этот раз группа совсем хилая. Может, подождем до рассвета? — предложил кто-то из проводников.

— Околеем здесь до рассвета! Надо рискнуть, лучше бросить вещи, потом за ними поднимемся.

Тот проводник, что прошел в портал первым, долго смотрел вслед уходящей группе присев у черных камней на самом краю уступа. Ответственный среди встречающих, похоже, тот самый Кореец, стоял рядом с ним, так же терпеливо дожидаясь пока они смогут остаться наедине.

— Как там дома, Седой.

— У нас заявок на несколько месяцев вперед. Поставщики сильно ломят цены, так что вы тут не расслабляйтесь — повышайте добычу!

— Если и дальше так будет продолжаться, я сам вернусь на Землю и устрою там зачистку. Мы и так переплачиваем в десятки раз больше.

Седой поднялся в полный рост, внимательно осмотрелся по сторонам и почти зашептал:

— Кореец, ты вообще понимаешь, чем мы рискуем⁉ Если нас подловят, то расстреляют на месте. Каждый раз, ведя группу этих беглецов и тупорылых зомби, я свою башку подставляю! А вы тут отсиживаетесь на теплой лужайке, с бухлом да бабами.

— Хочешь поменяться⁈ А Седой⁈ Может ты будешь присматривать за кучерявыми барашками, пока они собирают алмазы, а я стану таскать тебе новое «мясо» и ломить втридорога за простые вещи!

— Ты пасть-то не разевай, упырь косоглазый! Думаешь я не знаю какой курорт вы себе здесь устроили.

— Ну все. Хватит. — сбавил напор Кореец, вытаскивая из сумки плотно набитый мешочек. — Вот плата за этих барашков. Здесь четыреста грамм, но отборные. Вот список того, что нам понадобится в ближайшее время. И будьте пожестче с отбором. Берите только молодых. Бабки и старики нам здесь без надобности, мы тут пенсионный фонд организовывать не собираемся.

— Да ладно тебе прибедняться, вали уже! — буркнул Седой, прикидывая в руке вес холщового мешочка.

Кореец вынул сигарету, прикурил, и включив фонарик пошарил под ногами в поисках тропинки.

— Увидимся через неделю. Шефу привет передавай.

Я тихо протянул свободную руку к поясу и отстегнул Наташин карабин. Она поняла, что надо перехватиться и тут же уцепилась за камень и прижалась к земле.

Седой наблюдал за тем, как Кореец ловко спускается по тропинке, волоча на себе пару тяжелых рюкзаков.

Ветер усиливался. Как мне показалось, небо стало чуточку светлей, или просто глаза привыкли к темноте. Найдя уверенную опору для левой ноги, я немного подался вперед. В неработающем костюме я не смогу пройти и десяти шагов, чтобы меня не заметили. А в активном режиме эта зараза светится как новогодняя елка. Мельком взглянув на окаменевшую поверхность портала, я уверенно встал на две ноги и нащупал кнопку запуска систем жизнеобеспечения. Тихонько пискнул индикатор, показывающий, что отключен газовый фильтр. По запястью пробежала цепочка сигналов, тестирующая основные защитные системы. Костюм неохотно приобрел прежнюю подвижность. Сейчас нельзя было упустить момент. Седой может нырнуть в портал, но, если привлечет внимание, только что ушедшей группы, мы попадем в ловушку. Несколько быстрых и уверенных шагов. Стук подошв по гулким камням тут же выдают мое присутствие. Седой резко разворачивается, но мне уже хватает дистанции чтобы нанести сильный удар в горло. Вторым ударом я саданул ему под дых, отчего бедолагу буквально сложило пополам. Он явно не ожидал удара. Завалив проводника на бок, я не спеша вынул из клапана на бедре пистолет, снял с предохранителя, взвел и приставил к голове Седого.

— Один случайный звук и я спускаю курок.

От уступа, за которым мы прятались, подоспела Наташа. Она проворно вынула ленту обвязки и туго намотала на руки Седого.

Упершись ногами, я смог оттолкнуть тело проводника дальше к стене и буквально сел на него сверху не давая возможности, как следует вздохнуть.

— Вы кто такие, — вдруг прохрипел проводник сквозь сдавленный кашель. Видать хорошо я его в горло приложил.

— Пограничная служба, — буркнул я, поднимая стекло шлема. — Сейчас я буду задавать тебе вопросы, гражданин нарушитель, и, если ответы будут неправильными, я твой мозг съем на завтрак. Это тебе понятно?

— Да пошел ты!

— Неправильный ответ.

Наташка сдержанно хмыкнула, а я только отстегнул металлическое кольцо крепления перчатки, освобождая руку.

— Если ты вдруг подумал, что моя угроза сожрать твой мозг была шуткой, то тебя ждет неприятный сюрприз.

— Я тебя сука…

Не защищенная перчаткой рука плотно легла на затылок Седого. От хлынувшего в сознание потока информации меня даже передернуло. Выпотрошить память возбужденного, испуганного человека оказалось куда как более проще, чем просто при дружеском рукопожатии.

— Вот и все приятель. Теперь ты нам больше не нужен.

— Ладно, я скажу! — прошипел Седой стараясь вывернуть голову и рассмотреть нас.

— Поздно, момент упущен. Теперь я все знаю.

— Кто бы ты ни был, чудик, тебе крышка. Если я не вернусь, тебя достанут, в любом из миров, в какую бы щель не забился!

— Это ты на блондинчика намекаешь! Мелкого авторитета по кличке Сахарок. Да он скорей тебя пристрелит.

Обшарив карманы Седого, я вынул холщовый мешочек, в котором было не меньше полкило крупных не ограненных алмазов.

— Представляешь, — обратился я к Наташе. — Они тут такой не слабый бизнес организовали, уму непостижимо! Узнай, кто про такой драгоценный мешочек тут такое паломничество начнется, что ни какими танками не удержишь! Кстати, Седой! Мешок я конфискую. Тебя, уж так и быть не пристрелю, руки марать не охота. А вот ключ придется отобрать. Уж извини.

— И давно они этим промышляют?

— Чуть меньше полугода! И ведь как быстро во всем разобрались! Ну, просто гении!

— Рассвет скоро, — напомнила Наталья, глядя на светлеющее небо. — Пора валить отсюда.

Ключ представлял собой обыкновенный шокер с встроенным регулятором мощности. В представлении Седого, как я смог понять, устойчивость портала соответствовала длительности разряда, выпущенного в него. Для активации чернильной лужи требовалось всего-то шарахнуть окаменевшую поверхность нескольким десятком тысяч вольт и без препятствий проходить. Когда мы пытались удержать портал в лаборатории, то видимо не смогли достичь нужного напряжения, или ампеража, никогда не понимал, как работает электричество.

Наташа собрала вещи, оборудование и привычно нырнула в открытый мной портал. Я еще раз обшарил карманы Седого, снял с его пояса нож и отбросил подальше. После шокового удара портал действительно был активен всего пять секунд, затем вновь затянулся кристаллической пленкой и затвердел. Очень полезное свойство. Жаль, что не мы первые сумели это выяснить.

Открыв портал для себя, не стал задерживаться. Седой уже пытался встать на ноги и добраться до ножа, когда я опустился головой вниз и был буквально выдернут Наташей, с другой стороны.

— Уходим! Надеюсь, на этот раз меня не пришлось долго ждать⁉

В ответ напарница только самодовольно хмыкнула и стала набирать чернильную жидкость из лужи в пластиковую банку. Красным маркером она размашисто подписала тару, на ходу придумав название новой планете «Алмазные копи».

Я чувствовал, что нужно уходить. Сейчас нет необходимости продолжать исследования и рисковать без видимой на то причины. Информация, полученная мною из головы Седого, еще не угнездилась, не стала моей собственной, но я знал, что через несколько дней я смогу их уложить в единое информационное пространство и использовать так как посчитаю нужным. Перепуганный проводник выдал практически все, что было у него в голове. Но разгрести эти завалы, спутанные в единый клубок, получится не сразу. Я уже знал, что искатели приключений обнаружили самопроизвольно возникший портал в шестидесяти километрах от нашей станции. Так что прятаться в голой степи от военных постов им не требовалось. Грузы и людей доставляли машинами. В безжизненном солончаке, на дне извилистого оврага, неподалеку от поросшего камышом берега озера Балхаш; неприметный с виду портал, казался чем-то совершенно естественным и обыденным. Первые несколько месяцев он еще поддерживался. Активность цветов Тесла в том районе была очень высокой. Но позже энергия питающая портал постепенно угасала, и неуемные авантюристы смогли найти способ поддерживать портал в рабочем состоянии с помощью электрошокеров. Мало того они научились делать проволочные сетки, закрывающие их находку от блуждающих то и дело по солончакам цветов Тесла. В докладах научной группы не упоминалось, что они способны забраться так далеко. Ведь это почти сотня километров от зоны стеклянных полей.

— Эти паразиты оказались намного проворней ученых и военных. Да всех нас вместе взятых. Они печатают рекламные проспекты, натаскивают зазывал, которые обещают в новом мире чуть ли не райскую жизнь. Молодые, крепкие люди уходят вслед за ними целыми семьями!

— И что дальше? — спросила Наташа, присаживаясь на камень возле портала на Тихую планету.

— А дальше. Дальше их ждет палаточный городок, десяток вооруженных отморозков, и изнуряющая работа под палящим солнцем. Превращенные в бесправных рабов, они целыми днями ползают на корточках, выискивая в песке алмазы. Женщины, дети, все.

— Вот поэтому все тропы, ведущие через башню к другим планетам надо контролировать.

— Как! Наташенька! Как можно это контролировать? Что, сторожа с ружьем поставить⁉ Да и тот, кто возьмет на себя эту обязанность мало чем будет отличаться от бандюг, организовавших бизнес просто-таки вселенского масштаба и космической прибыли! Сколько, по-твоему, может стоить полкило крупных алмазов?

— Мы здесь не для того чтобы спасать несчастных, обманутых людей. У нас совсем другие задачи и цели.

— Да⁉ Какие, позволь узнать⁉ Выяснение истинной цели появления на Земле таинственного артефакта? Зачем бы он здесь не появился, мы все равно примем это как факт. А вот все, что будет происходить в связи с ним это, как раз, очень важный вопрос. Можно сказать — политический вопрос. И генерал не просто так гнал волну. Если хоть часть информации просочится, за башню начнется кровавая бойня! За тонкой чернильной пленкой порталов перестают действовать все законы!

Глава 18

Тревожная идиллия

Устроенная нами база на «Тихой планете» находилась достаточно далеко от портала в башне, была отлично замаскирована и оборудована. Это придавало уверенности, вселяло какое-то спокойствие. Здесь казалось безопасней, чем даже в моей московской квартире. Если экономно расходовать припасы, то вдвоем мы сможем продержаться несколько месяцев. «Тихая планета» потому и тихая, что здесь нет враждебной живности. Во всяком случае, пока нас ничто не потревожило и даже мелкая мошкара не казалась назойливой. Но добыть местное пропитание было бы не лишним. Я конечно только в самом крайнем случае рискну использовать в пищу инопланетную дичь. Тем не менее, я должен знать, где она водится и как ее поймать. Прогулку по окрестностям решил отложить на потом. А сегодня, мы попытались закончить составление схемы известных нам порталов и как-то уложить в головах неожиданную встречу с бандитами.

— Какие будут мысли на этот счет? — спросил я у Наташи, устроившейся с компьютером в руках на большой лежанке.

— Ну, писать отчет о случившемся, я думаю, нет смысла. Во всяком случае, пока.

— В голове Седого только обрывочные данные. Там много практических сведений о самой башне, но вот о том, на кого он работает, на самом деле, только смутные догадки. Единственное, что пока можем сказать с уверенностью, что вместе с нами изучением башни занимается кто-то еще. И результаты их исследований приносят весьма неплохие дивиденды.

— Да, — согласилась Натали, — полкило алмазов веский аргумент. Некоторые булыжники с орех размером. Одного этого камешка хватит, чтобы обеспечить себя до конца жизни.

— Вот поэтому, я завтра намерен отправиться к порталу и установить там несколько ловушек. Нам эти полкило камешков просто так в подарок не оставят. Они будут совать рыло в каждую черную лужу, лишь бы найти берлогу, в которой мы окопались. Я, на их месте, поступил бы именно так.

— А ты бы смог оказаться на их месте? — спросила Наташа, вставая с импровизированного ложа, составленного из пустых ящиков, — смог бы водить людей целыми семьями в рабство?

— Зарекаться бы не стал. На первом этапе, когда были только исследования и прокладка маршрута, велика вероятность того, что я мог оказаться среди нечистых на руку людей. Информация обо мне открыто висит в интернете. Сам я человек азартный и, если кто-то еще полгода назад вдруг предложил бы такую рискованную вылазку, сквозь военный кордон, в опасную, аномальную зону, я бы наверняка согласился. Другой вопрос, что бы я делал, когда авантюрное приключение станет превращаться в неприкрытую работорговлю. Не знаю. Волей случая, я оказался на другой стороне. Хотя, признаться, мысль о цене мешочка с камушками не дает мне покоя. Удивляюсь, почему ты не спросила — хотел бы я прихватить этот мешочек и вернуться домой, забыв об ужасной башне как о страшном сне.

— Я хотела спросить: ну почему нельзя самому, коль уж проник в алмазные копи, встать на четвереньки и добыть сколько унесешь? Ведь никто не запрещает!

— Люди в мире делятся на две категории. Одни копают землю, а у других заряжен пистолет, — выдал я избитую фразу из знаменитого фильма-трилогии о Диком Западе.

В ответ на это Наташа только сдержанно ухмыльнулась, но не стала продолжать эту грустную беседу. Все и так было понятно. Наравне с искренним научным любопытством, нога в ногу идут алчность, жадность, поиск собственной выгоды. И порой последние, достигают больших успехов. Как бы ни было прискорбно это признавать. Чем мы отличаемся от тех самых плоских червей, которые рыщут по стенам и пещерам башни в поисках добычи. Подъедая останки разлагающейся плоти, засевшей в щелях плесени, заблудившихся случайных гостей. Те же самые паразиты. Случись нам на какой-то планете найти что-то ценное, так туда не просто экспедицию зашлют. Целый перерабатывающий комбинат сквозь порталы запихают!

С другой стороны — видели и знаем мы еще далеко не все. Что на самом деле представляет из себя это чертова башня⁈ Быть может для каких-то мыслящих каракатиц, которые, так же, как и мы, пока только делают первые шаги, изучая чернильные лужи порталов, мы станем желанной добычей? Отменным, сочным деликатесом⁉ А из наших пустых черепушек они станут делать изумительные украшения, наполненные крупными как орех алмазами. Кто знает, какие еще сюрпризы подкинет этот большой космический лифт!

Не помню, как уснул. Ковыряясь в чужих воспоминаниях, как бы отмечая в уме ярким маркером, чтоб потом не спутать со своими собственными. В какой-то момент, из этих рваных лоскутов, вдруг стал складываться сон. Сумбурный, нелепый, порой вывернутый в зеркальном отражении. В какой-то момент я вдруг понял, что этот сон должен был присниться не мне, а кому-то другому. Я ощущал себя будто в чужом сознании. Я видел скрюченное тельце инопланетянина. Смуглые, жилистые руки, пеленающие его в ватный халат и бережно опускающие на взрыхленное дно воронки. Сложенные вместе натруженные, мозолистые ладони. Заунывные напевы арабских слов, вдруг сменяющиеся треском электрических разрядов; бьющееся в конвульсиях человеческое тело в скафандре в каше стекловидных осколков и мечущийся над этим телом крохотный шарик, испускающий сферические волны света, отметающие бесноватые зигзаги молний. Сиюминутная догадка, словно острая спица, пронзила блуждающее во сне сознание. Я попытался было сделать шаг вперед, но мои ноги увязли в крохотной чернильной луже-портале, которая мгновенно затвердела, покрывшись толстой коркой неровных кристаллов…

Вскочив с кровати, я сбросил одеяло, чувствуя обнаженным телом ночной холод. Это быстро привело в чувство, но понять где я нахожусь, мне удалось не меньше чем через минуту. Пройдя в центр пещеры, я поковырялся в одном из ящиков, где хранил собственные припасы и снаряжение. Среди плотно уложенных вещей я нащупал бутылку виски. Работа — это хорошо, но от такого напряга мне скоро крышу скособочит. Так часто и вдумчиво ковыряться в чужих мозгах, так напрягать и без того обостренные чувства — лишнее. Меня не поджимают сроки, не связывают по рукам и ногам взятые обязательства. Да, произошедшее на планете «Алмазные копи» — случайная, я даже понимаю, что нежелательная стычка. Но поступить иначе я просто не мог. Ведь за каждым драгоценным камнем в мешке, что мы так бесцеремонно отобрали у Седого, стоят конкретные человеческие жизни, судьбы.

Хлебнув прямо из бутылки обжигающий напиток, я вышел из пещеры. Внимательно осмотрелся по сторонам. Окинул беглым взглядом яркие звезды на чистом, безоблачном небе и мне немного полегчало. Мысль о том, что я стою на краю вселенной, в чем мать родила с бутылкой виски и кошками, скребущими на душе, вдруг стала мне смешной. Черт знает в скольких тысячах световых лет от Земли, в мшистом мире безвредных дрозофил, можно сказать на пустой, ничейной планете, я все равно продолжаю мыслить мелкими категориями. Измеряю бесконечность вселенной микрометром. Да, во времена золотых лихорадок сотни авантюристов волокли собственные семьи, обрекая на риск и лишения. Сейчас, просто очередной виток, новая ступень. Их же не тащат силой, не транспортируют как груз в контейнерах, кандалах и цепях. Они сами согласились. Поддались на уговоры, захотели лучшей жизни, легких денег, скорой наживы. Ими двигали те же чувства, что и вооруженными надсмотрщиками. Алчность, жадность. Такое было и такое будет. Всегда. Хоть на Земле, хоть на краю Вселенной. Человек еще долго не изменит своей натуры. Да плевать мне на всех! Ведь я тоже азартный и рьяный исследователь, авантюрист, которому не терпится залезть в самую гущу событий. Быть первым — такое сладкое чувство. Как тешит оно гордыню и самолюбие. Не ври себе, приятель! Ты такой же как они! Быть может не такой жадный, не такой предприимчивый, но тоже со своим набором пороков и смертных грехов, со своими откормленными тараканами в голове. Не суди. Не смей! Ты не в праве! Что сделано, то сделано и пусть все прочее идет своим чередом. Я выбрал свой путь, так пойду до конца.

Наташа присела на край кровати, тихонько положив руку мне на плечо.

— Вставай — засоня. Нас ждет куча работы.

— Привет. Который час?

— Ты проспал восемнадцать часов.

— То-то у меня бока затекли.

— И рожа опухла, — хихикнула Наташка, болтая у меня перед глазами почти пустой бутылкой из-под виски, — а у меня есть новости, — продолжила она, заныривая в ящик с продуктами, — вот только не знаю, плохие они или хорошие.

— А если конкретней.

— Я с рассвета работала с картами. Четыре раза запускала беспилотник. Так вот, новость в том, что по всей видимости, мы с тобой находимся на плато, которое на самом деле является ничем иным, как обломком древней башни. Словно бы пень от срубленного когда-то дерева. А поросшие мхом пологие холмы к северу от нас, ни что иное, как собственно сама упавшая башня. По самым скромным подсчетам, она была раза в два больше той, что появилась на Земле.

— Ну нифига себе новость!

— Это еще не все.

— Ну, ну, продолжай. Попробуй удивить меня еще больше.

— Это будет просто, — ухмыльнулась Наташа, найдя среди припасов банку яблочного повидла, — к стенам этого древнего, обширного плато подступают просто бескрайние леса. Не то чтобы джунгли, но судя по тепловым датчикам, живности в этих лесах хоть отбавляй. И редко какая тварь меньше слона размером.

— Вот тебе и Тихая планета! — резюмировал я, садясь на постели.

— Угу, — согласилась Наташка, сдерживая улыбку, — скорей тихий пятачок в глухих и диких лесах. Видел бы ты Витька сейчас свою вытянутую рожу! Уржаться!

— Да у меня мозги вскипают от такой побудки! Могла бы подождать, например, пока я умоюсь, выпью чашку кофе, а потом как бы не спеша, с подходцем, дескать так и так, не все так просто как кажется.

— Ничего, проглотишь. А вот встал бы пораньше, поучаствовал в работе, глядишь и не принимал бы на опухший мозг ушат новостей.

— Ну и какой у нас план действий?

— Пока простой. Топлива для беспилотника осталось маловато. Так что придется задействовать универсальный зонд. Штука одноразовая, поэтому ошибки быть не должно. У нас их всего два.

— Что за чудо техники?

— Никаких чудес. Обычный автоматически зонд с камерой высокого разрешения, универсальным блоком микролаборатории и обратной связью. Проще говоря, большой воздушный шарик с фотоаппаратом. Почти замена спутника. Следующий этап в попытке сунуть любопытный нос глубже и дальше.

— Вообще-то мы должны изучать башню, а не рыскать по незнакомой планете. А планетой пусть займется кто-то другой. И вообще, я планировал смотаться к порталу и установить там несколько датчиков…

— Неужели тебе не интересно⁉ — удивилась Наташа.

— Мне ужасно интересно. Честно! Просто до чесотки. Но я помню, что там, на Земле есть куча народу, которые подтягивают тяжелую технику к стенам башни. Рвутся к ее тайнам, часть из которых сочились как сладкий мед из нашей дырявой научной группы. Конкуренты не дремлют. Мое и твое присутствие здесь еще не означает, что планета всегда будет в нашем распоряжении. Рано или поздно сквозь порталы пройдут другие. Найдут еще пригодные планеты. Начнут столбить делянки и таскать на землю всякую гадость, начиная от драгоценных камней и заканчивая вредоносными вирусами и бактериями. Так что веселье предстоит такое, что нам в пору хоть сейчас завалить камнями этот чертов портал и больше не возвращаться в тот цирк с клоунами, который сейчас только открывает сезон!

— Тогда нам надо разделиться!

— Не понял!

— Я останусь здесь, на этой планете. Займусь зондами, сканированием, прочими лабораторными работами. Буду обеспечивать тебе тыл, как ты изволил недавно выразиться. А ты иди в башню. Одному тебе будет легче. Ведь именно так ты привык делать. Все один. Все сам!

Наташка применила стандартную уловку. Преследуя собственные интересы, решила использовать против меняже мои собственные слова. Таким финтом меня не достать.

— А в этом есть логика, — тут же согласился я, состряпав серьезную физиономию, — я буду спокоен и не связан, и ты будешь в безопасности, но при деле. Одному мне и правда будет намного легче и сподручней. Ты спец по оборудованию и лабораторным работам, а я мастер совать нос, куда не следует. Разделить обязанности будет самым мудрым решением.

— Давай попробуем, — согласилась Натали, после недолгого раздумья. Ей, конечно же не понравилось, как я блокировал ее спонтанный, эмоциональный выпад, но делать нечего, у нас здесь не семейные отношения, а работа, за которую мы оба взялись с риском для жизни. Она понимает, что я прав, что ситуация вокруг башни, там, на Земле, складывается весьма неблагоприятная. Так что о личном в таком важном деле лучше забыть. Как в песне поется — «Первым делом, первым делом самолеты…»

Наташка на меня конечно надулась. Особо виду не подавала, но губки поджала и отвечать стала сдержанно и коротко. Ничего, это пройдет. Пару дней посидит одна в этом мшистом раю, забудет любую обиду. По опыту знаю. Будь у нее хоть подружка, с которой можно от души перемыть косточки и обсосать все свежие сплетни, так ведь нет. Одиночество. Девственная, дикая природа очень быстро усмиряет любые страсти. Как у меня, когда замерзал в тайге с вывихнутой лодыжкой в тридцатиградусный мороз. Один в звенящей пустоте, без припасов, в дырявом укрытии. Был готов терпеть вечно капризный, а порой и истеричный голос бывшей жены. Бесконечные издевки и подначки туповатых сослуживцев. Лишь бы кто-то из них был рядом в тот момент. Хоть одна живая душа! Когда осталось, прикинув шансы на выживание, искать место поуютней, где можно тихо сдохнуть. Так бы и отбросил копытца, ретивый козлик, если бы не военный вертолет, который заметил дым костра. Они искали сбежавших зэков, а нашли меня. Уголовников, правда, потом тоже нашли. Но тот момент одиночества и безысходности я запомнил на всю жизнь. Одинокий волк умирает в одиночестве. Надеюсь, что Наташа сможет это понять. Нет такого волка, который бы не мечтал об уютном логове.

Как часто мне случалось находить красивейшие места. Такие, из которых уходить не хотелось. И я оставался. Надолго. Месяц, другой. Но даже в раю через какое-то время становится скучно. Хочется перемен, движения вперед. Ведь я живой! Я еще не помер! У Наташки сейчас именно такое ощущение, что она в уютном и безопасном месте. И его, разумеется, надо изучить, обнюхать, пометить. Но для меня это всего лишь временная остановка. Сколько бы интересных и красивых планет или миров мы не нашли, рано или поздно нам все равно захочется домой.

Глава 19

Гора и муравей

Вынырнув из озера в пещере, я включил аппаратуру и стал с волнением следить за тем, как стрелки некоторых приборов остались в красной зоне. Мало того, что атмосфера состояла почти из одной серной кислоты, так еще и температура зашкаливала за сотню. Системы жизнеобеспечения нервно запищали, но вскоре смолкли, честно выполнив работу по сохранению моей жизни. Я не стал возвращаться. Судя по составленной нами же карте, рядом должен был находиться портал, отмеченный цифрой четыре по нашей пятибалльной шкале. Задерживаться в пещере надолго не имело смысла. Хоть портал и был неприметным, под основанием завалившейся на бок светящейся колонны, я решил не упускать шанс и добраться до него. Жара в пещере стояла просто невыносимая. Пройдя метров пятнадцать, почти оглохший от шумного потока, я запоздало заметил, как чернильная жидкость одного из порталов буквально вывернулась наружу причудливой рваной воронкой. Упругий поток уносился с огромной скоростью в бездонную черноту этого портала. Вокруг неровной лужи трепетали сразу несколько десятков крохотных Цветков Тесла. Странные плазмоиды образовали что-то вроде паутины сплетенной из небольших молниевых разрядов, создав как бы барьер на пути ядовитого потока. При этом я смог заметить, что в кислотной атмосфере цвет плазмоидов был не такой ослепительно яркий. Сейчас, они больше напоминали фиолетово-голубые мохнатые комочки, трепещущие на молниевых спицах. Завораживающее зрелище. Цвет плазмоидов становился все тусклей. Некоторые из комочков просто испарились, в то время как разодранная воронка чернильного вещества становилась все меньше и меньше. Скорость кислотного потока заметно снизилась. Я не понимал, что это было за действо. Но в очередной раз пришел к выводу, что сама башня и странные плазменные цветы на тонких молниевых стеблях, тесно связаны друг с другом. Занырнув в неприметный портал, который наметил для исследования еще по дороге в башню на «Тихой планете», я дал себе минутный перерыв, на оценку обстановки и осмысление того, что только увидел.

Электрические разряды управляют системой порталов в башне. Этот факт конечно сомнительный, но как рабочая версия сойдет. Черное вещество, а, собственно, его агрегатное состояние напрямую зависит от активности именно плазмоидов. То есть тех самых цветов Тесла. Там на Земле я видел молниевые разряды чудовищной силы. Настолько мощные, что грохот от них сотрясал даже надежный, укрепленный во всех отношениях, подземный бункер в тридцати километрах от эпицентра. На фоне такой сокрушительной силы, сами Цветы, неуверенно передвигающиеся на тоненьких молниевых стебельках, кажутся чахлыми ростками. Что же тогда за энергия скрыта в самой башне?

Портал, сквозь который я прошел, вел на безымянную планету. Еще раз, взглянув в составленную карту, я прочел короткое пояснение — «Сумеречный мир». Сразу видно, что приписку оставила Наташа. Ей легко удавалось в паре слов изложить суть всего, что она смогла увидеть во время короткого и беглого осмотра. В момент составления карты порталов, мы не выныривали с другой стороны, а просто заглядывали.

Сидя в уютном, тихом гроте, я обернулся на лужицу чернильного вещества. Не затягивается. Остается все такой же жидкой, ну или подвижной, что скорее верно в отношении субстанции, которая на самом деле не жидкость, а вообще неизвестно что. Приборы выдали первый, предварительный, анализ атмосферы. Кислорода мало, но не чертовски мало, а неполных шестнадцать процентов. Но проблема была не в кислороде, а в давлении. Судя по шпаргалкам и графикам, которыми меня снабдили ученые из лаборатории, давление здесь было такое, как если бы я забрался на пятнадцатикилометровую высоту на Земле. Так что защитный костюм снять не получится. Мало того, придется настроить клапан шлема на то, чтобы удерживал необходимое давление из баллона. Надолго задерживаться в относительно тихом, «Сумеречном мире» я не планировал. Осмотрюсь, сделаю несколько панорамных съемок, составлю комментарии и указания и отправлюсь дальше.

Бледно-сиреневые облака с причудливой желтой бахромой плыли в темно-синем небе. Со стороны горизонта поднималась огромная полусфера гигантской планеты чем-то похожей на Юпитер, с плотным астероидным кольцом. Причем кольцо было неровным. В одном месте можно было четко заметить значительное утолщение. Складывалось впечатление, что буквально на днях хищная планета захватила в объятья очередную из лун и буквально разорвала ее на части. Размазала искрящейся пылью вокруг себя, как бы примеряя на округлые бедра, мерцающую в свете звезд полупрозрачную шаль. «Сумеречная планета», на которой я вышел из портала башни, скорее всего, была именно спутником газового гиганта. Обреченный мир. Хоть и не лишенный атмосферы, в соседстве с такой бесцеремонной и самодовольной планетой, он долго не просуществует. Это было субъективное мнение дилетанта, просто поток ощущений и мыслей. Быть может, пройдет еще несколько тысяч лет, прежде, чем здесь что-то произойдет. Но присутствовать при этом моменте как-то не хочется. Облако астероидов рано или поздно выдаст порцию смертоносных зарядов и уничтожит все живое на этом обреченном, приготовленном на заклание спутнике.

Внизу, у стен невысокой, но массивной башни в испещренной тысячами глубоких каньонов поверхности угадывались какие-то признаки растительности. Или эти цветные пятна были просто вкраплениями разных геологических слоев, не могу судить с полной уверенностью. В любом случае планета незаслуженно получила свою четверку в нашем списке. Да, здесь не космический холод, а всего каких-то минус двадцать, здесь есть чем дышать, если изловчиться, но больше чем на двойку этот кусок камня не тянет. Проведя как можно более детальную панорамную съемку, я исправил в таблице данные о пригодности планеты, сменив ее рейтинг с четверки на двойку. Двойка ведь тоже оценка, хоть и низкая.

Следующий портал. Так же отмеченный на четверку. Первое впечатление вполне приятное. Яркое желтое солнце, сухой и чистый воздух. Все мое внимание сейчас сосредоточенно на приборах. Тяжелый ранец с миниатюрной лабораторией долго берет замеры, обрабатывает, записывает, выдавая предварительный результат. Я стараюсь осмотреться. На этой планете башня не просто маленькая, а я бы даже сказал крохотная. Со стороны выглядит, может чуть больше, чем крупный небоскреб в большом городе. Портал находился почти у самого основания, так что до поверхности спускаться по пологому откосу всего метров двадцать. Минилаборатория закончила анализ атмосферы, добавив жирный плюс к той четверке, которую мы поставили при первом, беглом осмотре. Низкое содержание влаги, меня почему-то не удивило. Пейзаж вокруг казался весьма пустынным. Тем не менее, на нашу Землю эта планета похожа не была. В лазурно голубом небе искрились тысячи довольно ярких звезд. Как драгоценные камни на голубом шелке. Снимать шлем, я не торопился. Атмосфера хоть и пригодная для дыхания, но нахвататься в ней инопланетных вирусов и бактерий — как-то не хотелось.

Что ж, порталов для изучения еще очень много. Если буду задерживаться на каждой планете хотя бы минут пятнадцать, так и до пенсии не поспею.

Вернувшись в основную пещеру, я отметил некоторые перемены, произошедшие в мое отсутствие. Одна и стен, видимо из-за хулиганства цветов Тесла, отслоилась, обнажив, при этом, идеально ровную поверхность из неизвестного мне материала. Явно искусственного происхождения. Осмотревшись повнимательнее, стал замечать и другие изменения в очертаниях пещеры. Она стала словно больше, исчезли хаотично наваленные светящиеся колонны. Оставшиеся стали светить ярче. Вообще складывалось впечатление, что после долгого, изнурительного ремонта, из помещения вынесли часть мусора. Стало просторней и светлее. В какой-то момент голову стянуло колючим, болезненным ощущением. Не обращая на нее внимание, завороженно поглаживаю чуть шероховатую поверхность открывшейся стены. Пнув тяжелым ботинком черный пласт, окончательно обрушиваю его. Матовая, молочно-белая поверхность словно заклубилась предо мной, меняя оттенки. Боль полыхнула в висках электрическим разрядом и…затаилась. Продолжаю изучать странную поверхность, краем сознания понимая, что делаю это поддаваясь не столько разуму, а больше инстинктам. Амулет на моей груди зашевелился, ерзая кожаным мешочком и… вдруг возник перед моей удивленной физиономией, вращаясь и переливаясь яркими всполохами. Я непроизвольно ощупал грудь — скафандр был цел! Загипнотизированный вращением янтарной бусинки из амулета, я упустил момент, когда, он словно всосался в стену. Наверное, непроизвольно сморгнул от этих дурацких вспышек, вот и проворонил… На матовой поверхности появилась черная точка, чуть больше пивной пробки и тут же, за спиной, что-то грохнуло и осыпалось. Оглянувшись, увидел идеально круглый абрис портала, освободившегося от наслоений породы. Краем зрения замечаю появление еще одной точки и снова грохот обвала — еще один портал сбросил наросты. Дальше пошло по нарастающей. Точки возникали одна за другой, так синхронно с ними очищались и порталы. Пол подо мной заходил ходуном, взламывая кору черной породы. Обнажились ячеистые ребра, сквозь которые обломки канули в неизвестность. Черное озерцо исчезло. Все кругом шевелилось и двигалось, словно в чреве гигантского животного. Мелькали очертания явно технических устройств, связки то ли труб, то ли кабелей, исчезающих под надвигающимися гладкими панелями. Я опомнился, когда все утихло, продолжая тупо озираться, поражаясь переменам, произошедшим вокруг. Вместо дикой пещеры, я топтался в сферическом помещении, потолок, стены и пол, которого, были усеяны круглыми иллюминаторами порталов. Все они находились на равных расстояниях друг от друга, разделенные аккуратными зеленоватыми бордюрами. Было ощущение, что стоишь на какой-то подземной станции метро, созданной свихнувшимся футуристом и сейчас, из-за поворота, выскочит еще и некий фантастический «метролет», а по громкой связи объявят… «Приехал, Витя…».

Первой мыслью кольнул страх от потери всех наших меток и как, теперь вернуться к Наташке, но приглядевшись повнимательнее к россыпи черных точек на стене передо мною, заметил одну мерцающую. Пробежавшись взглядом по совершенно одинаковым рядам порталов, сразу углядел единственный, обрамленный моргающим световым обручем, не мешкая сунулся в него и облегченно выдохнул: — Слава Вашему инопланетному богу! — Оглядев мельком знакомую пещерку, я удовлетворенно откинулся обратно в сказочно возникшие хоромы, с острой жаждой продолжить исследования.

При нажатии на одну из любых черных точек исчезал портал, оставляя только, светящееся желтым, обрамление. При повторном нажатии, портал возникал вновь. Все гениальное — просто. Естественно, я тут же закрыл все имеющиеся в наличии, кроме ведущего на «тихую планету», продолжавшего мерцать призывно желтыми всполохами. Итак, заполучив пульт управления, я лишился дедовского амулета… Стоило мне только подумать об этом, как вертящийся шарик возник предо мною, резвясь словно детский волчок и тут же всосался обратно в скафандр, затихнув в заветном мешочке, на моей груди. Ничему уже не удивляясь, я расслабленно привалился к продолжавшей матово отсвечивать стене и приподняв забрало принюхался к атмосфере, не хуже анализатора определив, что дышать можно.

Это, что же получается? Выходит, дед со своим амулетом предопределил мои дальнейшие взаимоотношения с Башней. Ее статус в моем сознании сильно повысился. Так, надо припомнить информацию, что усвоилась мною при контакте с дедом. Сосредоточившись, я погрузился в разгребание своего захламленного «чердака» и вскоре уже проматывал, словно на древнем видеомагнитофоне еще, более древнюю, кассету. Мелькали словно кадры кинохроники какие-то бои, взрывы, стрельба, белые халаты, стоны, крики и вдруг — тишина… Знойные, степные пейзажи, детские крики, шум людских голосов, топот копыт, блеяние овец… Бесчисленные стада баранов бредущие по склонам холмов, дымные следы стартующих ракет на далеком горизонте, снова взрыв… Хриплый, лающий кашель в каких-то зарослях, чадящие черной копотью края большой воронки на дне которой вибрирует, словно зарываясь глубже, некое устройство, мерцающее будто маяк, выбрасывая острые голубоватые искры…И вновь кашель, переходящий в прерывистый то ли свист, то ли хрип. Распластанные туши овец и среди них тщедушная, скрюченная фигурка некоего существа, сотрясаемая судорогами явно последних мгновений жизни. Вот, она уже на дне изрытой пустой воронки, исчезающая под насыпающимися комьями земли и повисший над погребением жемчужный шарик…

Вот так, замысловато, слилась воедино судьба безбашенного Витьки Белова, знатного овцевода Нуралы и безвестного инопланетянина, погребенного под основанием исполинской башни, притянутой сигналами, все еще, наверное, функционирующей разведывательной капсулы, что зарыта вместе со своим хозяином в бескрайней казахской степи. Была ли эта башня предназначена жителям планеты Земля? Сильно сомневаюсь! Бардак — он и во вселенной бардак! Скрутила бедолагу инопланетянина какая-нибудь лихоманка. Напарника нету, вот он одинокий, без подмены, в бреду и зарулил — не туда. Словно занемогший дальнобойщик вывернул на обочину, да не смог удержать махину огромной фуры, вот она и шмякнулась следом в кювет, а таинственный шарик, словно отлетевшая душа, упокоился в виде амулета на груди у старика. Смутно догадываюсь, вороша в сознании хаотичные обрывки информации, что приключений с этим амулетом у деда Нуралы — хватало. Теперь, мне предстоит активно пообщаться с довольно шустрым представителем инопланетной цивилизации. Неспроста же, он так оживился!

Я уже не сомневался, что в Башне полно таких помещений, но немедленно проверять «сие умозоключение», уже никакого желания не было. Напряжение последних суток несколько отпустило. Лишь беспокоила мысль о бедолагах, запертых мною на «Алмазных копях». Сколько их? Как долго, они там протянут без внешних контактов? Связаться с Терентьевым и запросить взвод спецназа, для их освобождения? Опасно. Генерал мечется меж двух огней и может воспользоваться этой ситуацией и выключить меня из игры. Ведь главный козырь — проникновение в Башню его вояк — будет у него, а уж какие инструкции они от него получат в отношении меня, сомнений не вызывают. Добытую мною, потом и кровью, информацию выжмут легко из башки, как зубную пасту из тюбика. Наташку замордуют допросами. Затем шлепнут на лоб фиолетовый штамп «совершенно секретно» и спровадят в казематы на веки вечные… аминь! Убивать не будут. Кто же уничтожает такие удачные отмычки, а?

Значит надо действовать самим. Для начала связаться с Терентьевым и получить информацию о происходящем снаружи. Может быть, там уже форменный мордобой между мировыми державами в разгаре, а я тут Гамлета из себя корчу. Если все еще поливают друг друга помоями, есть шанс вмешаться, но нужно время, чтобы придумать как осуществить и обставить такое вмешательство. Сколько еще Башня будет отплевываться и лягаться в смертоносном, энергетическом вихре от назойливого внимания землян — неизвестно. Пока это мне на руку — чем дольше, она бушует, тем больше времени и шансов найти правильное решение, без помех. Надо дать наводку генералу на возможный портал в камышовом раю близ озера Балхаш, примерные координаты, я ему сообщу. Неспроста Башня мечет в те места потоки энергии. Пусть Терентьев отвлечется — прихлопнет эту шайку контрабандистов и, заодно, убедится, что я не блефую. Сам же попробую решить проблему, с другой стороны. С этой мыслью, я нырнул в портал «Тихой планеты»…

Мы притащили с Наташкой, все имеющиеся у нас средства связи, с собой, на продуваемый сильным ветром уступ Башни. Внизу расстилалась бескрайняя казахская степь, обезображенная стекловидным такыром. У подножья чернели оплавленные останки разнокалиберной техники, начиная от простых вездеходов и танков, заканчивая исполинскими механическими чудищами, построенными явно на базе карьерных самосвалов. Башня, по- видимому, занималась прежними безобразиями и пакостями, гробя все, что приближалось к ней, с полным бездушием инопланетного монстра, занятого одному ему известным делом. Она заметно просела, но глобальных тектонических последствий видно не было. Всасываясь в поверхность, она похоже, пожирала миллионы тонн земли, утробно булькая и сверкая, уподобясь ненасытному исчадию ада, погружающегося в подземные чертоги. Куда, при этом, девались отходы бурной деятельности — понятия не имею. Я разглядел знакомую ниточку трубопровода, печально отметив заметные повреждения. Целые секции были просто смяты или вывернуты совсем; искривленные, словно горелые спички, изогнутые силой огня.

Связи все не было. Перепробовав все варианты, наконец, прорвались через спутниковый телефон. Это было мучительно, орать и перекрикивать бесконечно, повторяя раз за разом одни и те же фразы, торопясь донести смысл той минимальной информации, что я заготовил для генерала. В ответ получив подобную же галиматью, требующую осмысления и частичной расшифровки, я обессиленно втащился вглубь грота, где хлопотала Наташа, сворачивая наш импровизированный «кружок юных радиолюбителей» и растянувшись прямо на черной россыпи мелких камней, умиротворенно расслабился. Забрав у меня «трубу» спутникового телефона, она сунула ее в рюкзак и примостившись рядышком, затребовала у меня отчет, нетерпеливо тыча меня кулачком в бок. Я лениво отбивался, прокручивая в башке состоявшийся разговор.

— Как и ожидалось, америкосы отжали наших от проекта. Навалились всей своей дурью на Башню, наступив на те же грабли, что и мы. Получили по морде, сгубив кучу техники и угробив своих крутых спецов. Теперь, лопочут о совместных действиях. Терентьев в шоколаде — уже не козел отпущения. Грехи ему простили. Как ты, Наташенька, думаешь? Благодаря кому? — Получив довольно ощутимый тычок в бок я, посмеиваясь, продолжил пересказывать на свой лад, информацию, полученную от генерала: — Все мировые лидеры собираются на «сходку» прямо здесь, в степи, тащат с собой целую ораву Нобелевских лауреатов. Казахи под это дело целый город достраивают. Все по-взрослому. Американским военным отвели место у параши, после попытки добиться применения ядерного оружия. Наш «пахан», то есть президент, в своей излюбленной, ироничной манере, поведал обалдевшим «заклятым друзьям», как такое возможно — кидать «ядренную» бомбу на инопланетный объект, да еще когда там находится исследовательская группа российских ученых во главе с Виктором Беловым и пригрозил пальчиком, что мол территория братского Казахстана под надежной защитой «ядерного щита» России.

Наташка недоверчиво и пытливо уставилась озорными зелеными глазищами в мое непроницаемое лицо, и недолго думая стукнула меня опять.

— Врешь ведь, паразит! —

Я, увернувшись от очередного тычка подруги, возопил, вскочив на ноги.

— Чистая правда! Я сам обалдел от таких вестей! Может меня даже наградят… посмертно!

— Тьфу на тебя! Тоже мне, Никулин выискался! Дурак! И шутки у тебя — дурацкие! —

— Наташенька! Честно, никаких шуток! Я сам не ожидал такого поворота. Думал, что все пойдет прахом! Ломал голову как избежать противостояния и вот… на тебе! Порасшибали лбы о башеньку! Надо было появиться инопланетной махине, чтобы эта шайка упрямых баранов, наконец, договорилась. Подождем еще немного, пусть окончательно придут к соглашению, а Терентьеву с его вояками, теперь есть чем заняться на Балхаше. Все! Поползли на «Тихую» — отметим!

Глава 20

На алмазных копях

В сумерках пещеры, на мягком ложе, свернувшись калачиком и уткнувшись головой мне в плечо, тихо сопела Наташа. Я, забывшись ненадолго в коротком сне, теперь тупо таращился на скачущий над моим лицом сверкающий шарик, с трудом выныривая из алкогольного забытья, а тот, словно обрадовавшись, завертелся еще пуще… Мою похмельную башку продуло словно сквозняком! И чего ради, я вылакал, почти один (Наташкины наперстки — не в счет), бутылку виски, чтобы какой-то инопланетный амулет нагло прочищал мне мозги! Мысленно обматерив назойливого опекуна, я тихонько сполз с постели и отмахиваясь от него, как от назойливой мухи вышел наружу.

— Ты бы, своего бывшего хозяина, так опекал… — бурчал я, позевывая, — прошляпил его болячки, теперь на мне отыграться хочешь, подлиза! Разгребай тут за вами инопланетные дебри. Тоже мне — блюститель нравственности выискался! Я, может быть, только по пьянке соображу на кой черт вы приперли эту дурищу-башню к нам на Землю, а⁉

— С кем это ты беседы ведешь? — неслышно выскользнула из пещеры Наташа.

— Да вот, с самозваным наркологом! — Я попытался достать щелчком юркий шарик, но тот, ловко увернувшись, спрятался в нагрудный мешочек.

— Так тебе и надо! Теперь я спокойна за наши запасы спиртного. Вижу твой амулет, наконец, признал тебя за своего хозяина и не собачься с ним — тебе же на пользу!

Наскоро соорудив условный по времени завтрак, мы, уплетая бутерброды, детально обсудили предстоящую вылазку на «Алмазные копи». Я, конечно, предпочел бы в одиночку осуществить задуманное, но кто-то должен был контролировать разблокированный портал. Меня успокаивало только то, что он находится в глубине грота и Наташа будет там, как в неприступном дзоте. Автомат, она уже пристреляла и довольно ловко посшибала все импровизированные мишени из отработанных фильтров. Тяжелые скафандры решено было оставить, для предстоящей вылазки удобней будут камуфляжные костюмы.

Мы привычно вылупились из черноты портала в сумеречную атмосферу бывшей, не особо уютной пещеры. Наташа, как заправский спецназовец, взяла на изготовку автомат. При нашем появлении освещение стало ярче — матовые панели подернулись световой волной и засияли. Похоже, неведомые нам, хозяева рачительно берегут электричество и почем зря, его не расходуют. Либо мой амулет хозяйничает, надеюсь, что не подставит меня под оплату штрафных квитанций за электричество. Вот проявилась знакомая панель управления порталами и я, в сомнении завис над ней, не решаясь нажать кнопку. Во-первых, та ли эта кнопка? Во-вторых, уверен, что отморозки с «Алмазных копей» приготовили какой-нибудь «сюрприз». Зашебуршал на груди оживший вдруг амулет, в голове пыхнула волна легких покалываний. Я терпеливо ждал, чем все это закончится. Оказалось — просто. Появился еще один пульт. С тем же набором кнопок, только не черных, а зеленых. Естественно, нажимаю ту, что дублирует «Тихую планету». Наташка, что была неподалеку от портала, восхищенно взвизгнула и закинув за спину автомат, прильнула к открывшейся картинке знакомой пещерки вместо исчезнувшего черного пятна. Не удержавшись от соблазна — ткнула рукой изображение, которое тут же пошло рябью. Вовсе расшалившись, нырнула рыбкой в портал и уже с другой стороны, шаловливо помахала мне ладошкой. Показав на пальцах, что с той стороны изображения нет.

Я какое-то время наугад тыкал в зеленые кнопки и наконец, нашел нужный нам портал. Как и ожидалось, он был опутан тонкими нитями лески и подвешенными к ней гранатами. Знакомая еще по Чечне картина, наверняка еще ожидаются «подарки» в виде сигнальных мин. Значит, часовых, скорее всего, не имело смысла ставить. Уже хороший вариант для незаметного проникновения, а все эти «сюрпризы» легко снимаются при должной сноровке. Так, что тряхну стариной — вспомню горячие денечки!

Наташа угнездилась в гроте, после того как он был расчищен от ловушек. Изучая окрестности в бинокль, я слышал за спиной ее возню и чертыханье.

— Вот козлы! Хоть бы подмели, мусору натаскали…устроили тут помойку! —

Смолкла, увидев, мою поднятую руку. Скользнув с выступа с противоположной стороны от проложенного колонистами маршрута, медленно потащился вниз цепляясь за малейшие неровности, рискуя загреметь вместе со всем огнестрельным железом, навешанным на мне, на каменистую поверхность у подножья башни. Как оказалось, предосторожность была не лишней — натоптанная площадка, под свисающей с выступа веревкой, была заминирована. От греха подальше, обезвредил обе сигнальные мины и соблюдая меры предосторожности, стал пробираться вдоль тропы. Дул легкий, теплый ветерок ласково обвевая разгоряченное лицо. Кругом царила природная тишь да гладь, перемежаемая негромкими вскриками неведомой мне живности да ветерок, шелестел причудливой и весьма разнообразной растительностью. Неожиданно приоткрылась явно обихоженная полянка средь стелющегося, невысокого кустарника, вдоль каменистой гряды, изрытой гротами. Я замер и, как мне казалось, неслышно повалился на упругие стебли. Хотя, учитывая мою медвежью грацию, шумнул все-таки, брякнув железками… Вроде обошлось… Типичные следы загородного пикника, остатки кострища, самодельные скамейки из подручных материалов, гора мусора из пустых водочных и винных бутылок, пивных банок и обломков пенопласта. Видимо банкетный зал местной «гопоты».

Передо мною раскинулся палаточный лагерь, в основном из военного инвентаря. Три большие, армейские палатки и парочка-другая поменьше, терялись в сравнении с яркими красками туристических вигвамов, стоящих несколько поодаль. Цвета -красный и желтый. Причем красная палатка была завалена, оторвана от колышков и трепыхалась на ветру. Желтая тоже была какая-то обвисшая. Вдалеке, за небольшим лесочком, протарахтела автоматная очередь и сразу, следом, два гулких, винтовочных выстрела. Я встрепенулся и уже не особо скрываясь, прошмыгнул по лагерю, попутно заглядывая в палатки. Пусто! Разбросанная одежда, посуда… Кругом стрелянные гильзы и труп…

Это был Седой. Весь вываленный в грязи, со скрученными руками за спиной с дыркой в голове, он был похож, в своей пестрой майке, на тряпичную куклу, забытую на детской площадке. Поодаль, в густых зарослях ярко зеленых лопухов, зашелестело и раздался тихий стон. Заморенный на вид мальчишка, лет двенадцати, испуганно вытаращился на меня и дернулся в испуге, чтобы тут же заорать от боли в простреленной ноге.

— Не бойся! Кто это тебя подстрелил? Небось повар? За то, что отказался его стряпню есть, да? — балагурил я, подбадривая пацана и доставая свою походную аптечку. Разорвав ветхую ткань штанины, я оголил рану и обколов ее обезболивающим, наложил стерильную повязку. Мальчишка, терпеливо выдержав мои манипуляции с его ногой, заговорил.

— Это Кореец… он стрелял. Наши, как нора закрылась, бунт подняли и ушли в джунгли. Охранников мало было, вот и сбежали… Кореец совсем озверел… орал, что всех постреляет.

— Ничего, мы его в клетку посадим и в цирк сдадим!

Перетащив сомлевшего мальчонку подальше в глубину зарослей, я попутно считал нужную мне информацию.

Сознание подростка отличается тем, что оно чисто эмоционально воспринимает происходящие события. Все же мне удалось воспроизвести, более-менее, реальные факты. Итак, вожак банды охранников некий Кореец. Вместе с ним — девять человек. Нора, то есть портал — закрылся, как помнится, моими стараниями. Колонисты, давно готовившие побег, воспользовались ситуацией, выбрались из темницы, где их содержали и всей толпой, а их сто двенадцать человек, ломанулись в какие-то джунгли за рекой. Кореец с бандой ушли их ловить, а Юрку (так зовут пацана), который был в лагере, чем-то вроде «подай-принеси», чтобы тот тоже не сбежал, подстрелили в ногу навылет.

Я бежал, торопясь вмешаться в события, невольно произошедшие по моей вине. Запечатанный портал, сдвинул безнадежное положение рабов с мертвой точки, подтолкнув к бунту и побегу. Теперь только мое прямое вмешательство исправит ситуацию. Главное не допустить расправы над безоружными людьми.

Выскочив на песчаный пляж истоптанный множеством ног, преодолеваю мелкую речушку, мельком замечая множество искусственно сооруженных запруд. Очевидно здесь и добывали алмазы. Перепрыгнув через валяющиеся деревянные лотки и пластиковые тазики, углубился в густые заросли буйной растительности. Там и сям, виднелись следы множества людей, прошедших здесь до меня. Скоро стал различать остаточные явления их движения. В основном эмоциональный фон: страх, злоба, отчаянье, гнев… Заслышав реальные голоса, замер и отдышавшись, медленно двинулся вперед, раздвигая стебли глушителем, накрученным на дуло автомата. Камуфляжный костюм идеально скрывал мое присутствие в местной флоре. Хорош бы я был в скафандре! Единственное, что могло меня демаскировать, так эта моя раскрасневшаяся, потная рожа, но макияжем заниматься некогда.

Впереди поредело и уже просматривалась широкая прогалина, на которой кучковалась группа, одетых в лохмотья, людей. Они, сидя на земле, безвольно подставляли худые шеи под удавки из веревки, которые на них накидывал жилистый, юркий мужичок. Он, то и дело, поправляя заброшенный на спину автомат, продолжал ловко орудовать, связывая людей в обойму одной веревкой. Два других, наставив на пленников стволы, угрюмо наблюдали. Трижды, глухо кашлянул мой ствол. Дружные вопли подстреленных охранников, всколыхнули серую массу невольников. Вот не ожидал, что изможденные донельзя люди, так живо среагируют на ситуацию. Моментально набросившись на своих поверженных мучителей, они разоружили их и, наверняка, растерзали бы в клочья, если бы не мое появление. Я, настороженно поводя по сторонам автоматом, выбрался из зарослей. Общий хор восклицаний ошеломленных пленников. Они отпрянули в стороны. Охранники представляли собой жалкое зрелище. Им здорово досталось, но не от пулевых ранений. Очевидно, так быстро, могут кусать не только пираньи, но и озлобленные неволей люди.

Один из толпы, сжимая захваченный в свалке автомат, красноречиво передернул затвор, не отрывая яростного взора от испуганных, затравленно озиравшихся негодяев. Я отвлек его не менее выразительным жестом, приложив палец к губам. Не задерживаясь и ничего не объясняя, проследовал дальше. Не дебилы — сообразят, что делать. Убивать охранников, надеюсь, уже не будут.

Не маскируясь, с шумом продираюсь дальше, сквозь плотно стоящие стебли, изображая паническое бегство. Сработало! Впереди зашелестело и мне навстречу буквально выпал здоровенный детина, потрясая поднятой вверх винтовкой. Он так и замер с недоуменным выражением на лице, напоровшись на мой электрошокер. Еле успел увернуться от рухнувшей туши. Следом выскочил еще один «охотник» и получив прикладом в лоб, упокоился рядом. Девять минус пять! Осталось четверо. Крадусь в сторону откуда явились эти двое. Резкий свист раздался слева и тут же крик. — Жорик! Толян! Вы где, козлы⁉

Припадаю к земле и ползу на голос. Вот они! Все четверо на вытоптанном пяточке. Кучка копошащихся пленников в центре и чуть в стороне четыре стоящие фигуры. Курят, поглядывая по сторонам. У всех автоматы висят на плечах, дулами вниз. Ну, что же, другого шанса не будет!

Бью короткой очередью им под ноги и выскакиваю с громкими воплями.

— Стоять! Не дергаться! Завалю всех разом! Стволы на землю! Отошли!

Ошеломленные, растерянные фигуры попятились и только один дернулся, чтобы достать засунутый за пояс пистолет, но получив пару пуль в плечо, завалился хрипя от боли. Набежавшая толпа, вскочивших на ноги пленников, довершила дело. Пришлось пальнуть в воздух из пистолета, чтобы отвлечь народ от расправы.

— Граждане колонисты! Успокоились! Все кончено! Свяжите эту шайку — калечить не надо. Подберите оружие. Тут недалеко, еще двоих прихватите и топайте в лагерь. Там, я вам все растолкую подробно.

Устало опускаюсь на землю, достаю рацию.

— Наталка! Спускайся! Все тип-топ. Наши победили.

— Вить! Ты не ранен⁉

— Ага. Прямо в сердце! Твоими зелеными глазищами!

— Дурак! Я же тут извелась вся, а он шутит! Ну, погоди…

Обратно шел не спеша, любуясь местными красотами. Под ногами разбегалась мелкая живность, вроде пестрых ящерок и лохматых пауков. Миновал рощу с причудливо изогнутыми деревьями, на которых висели гроздьями ярко желтевшие плоды. Подпрыгнув на ходу, добыл штучку и поостерегшись дегустировать, сунул в карман. Умылся в речке — вода чуть тухловатая на вкус, похожа на болотную, но чистая. Во фляжке еще оставалась родниковая вода с «Тихой», пришлось воспользоваться ей чтобы утолить жажду

Лагерь гудел людскими голосами. Все возбужденно перемещались с места на место. Кто переодевался на ходу, кто потрошил рюкзаки в поисках одежды либо еды. Только у трупа Седого, безучастно наблюдая за этой суетой, валялись спеленутые мумии бывших охранников, тут же сидел седобородый старичок перед кучкой оружия и попыхивая самокруткой, деловито снаряжал автоматные обоймы, доставая патроны из ящика.

— С кем воевать собрался, уважаемый? — поинтересовался я, присаживаясь рядом.

— Да, я так, на всякий случай…- засмущался тот, покосившись на мой арсенал и отложив свое занятие. Кивнул на связанных.

— Чего с ними делать-то, командир? Может кончить?

— Охота вам мараться! Пусть поживут… на зоне! Лучше свистни народ — потолковать надо. — Старичок потянулся за автоматом, очевидно для того, чтобы пальнуть в воздух, но замер. Раздался Наташин голос:

— Только попробуй! Дернешься — пристрелю!

Неслышно подкравшись, она уткнула ствол автомата в спину моего собеседника. Пришлось мне вмешаться.

— Натусь! Не буянь! Все — свои! Нехорошие дяденьки рядышком валяются. Ты бы глянула, как они там? А то пришлось в них дырок понаделать… Наташа недовольно фыркнула, но подчинилась и с помощью услужливого старичка, занялась раненными.

Выстрелив из пистолета в воздух, я прекратил бесконечное столпотворение в лагере и собрав народ, толкнул речь. Оратор из меня — хреновый, но объяснится было надо. Обрисовав положение вокруг Башни, напрямую спросил: будут ли желающие покинуть эту планету и вернуться домой. Разгорелись нешуточные споры. Перспектива проторчать на Земле в карантине, подвергнутся бесконечным допросам и исследованиям никого не прельщала. Да и в последствии, оказавшимся на свободе, к ним вернулись бы прежние беды, от которых они так отчаянно убегали сюда. Так, что дебаты затянулись надолго. Особенно горячо ораторствовал лохматый очкарик, нервно жестикулируя, он доказывал преимущества освоения планеты.

— Теперь, когда нам помогли избавиться от унизительного рабства, эта планета принадлежит нам — свободным людям! Все зависит от нашего трудолюбия и упорства. Здесь, почти как на Земле: воздух, вода, почва, природа и животный мир. Вы же сами убедились, все попробовали, когда выпадала такая возможность. Никто не заболел и не умер. На кладбище только те, кто погиб насильственной смертью. Да, поначалу, будет тяжело. А легко ли вечно выплачивать неподъемные кредиты? А скитаться по съемным квартирам потеряв все накопленные деньги на долевом строительстве? Здесь же, пожалуйста, строй себе любой коттедж, приручай и разводи любую живность, сажай и культивируй всевозможную растительность. Кстати, дикорастущих злаковых и бобовых здесь полно. Это я вам, как биолог утверждаю. Уже не упоминаю об алмазах, за которые наша родная планета даст нам все, что угодно!

Больше не вмешиваясь в дискуссию размечтавшихся колонистов, я тихо прибрал весь оружейный арсенал и тайком закопал его в укромном месте, завернув в найденный кусок полиэтилена. Оставил только пару ружей и пистолет. Одно ружье вручил бойкому старичку, сторожившему упакованных бандитов.

— Кузьмичом меня кличут. Без всяких политесов, а ежили, как полагается, то Василий Кузьмич Хворостов. За доверие благодарствуем — не подведем!

Да, я и не сомневался. Старичок толковый, хоть и косит под дурачка. Общаясь с ним, я невольно прочувствовал его горестную судьбу отверженного нашим «гуманным обществом» человека. Даже попав в неволю, на другую планету — не пал духом, выстоял. Воспринимает окружающий мир без всяких иллюзий, четко различая добро и зло.

— Василий Кузьмич, пристрой этих отморозков куда-нибудь, с глаз долой, а то валяются тут… пейзаж портят. Возьми в подмогу себе, кому доверяешь…вот еще ружье.

— Да, я уж кумекал на сей счет! Махмуда возьму — парень надежный. Ты, гражданин начальник, не сумлевайся! Он чеченец, от кровников своих здесь спрятался. Мы этих, в каземат спровадим, где они нас держали. Там надежно — не сбегут! Сам строил. Покойника на кладбище закопаем. Гореть ему в аду — извергу!

— Поступай как знаешь! Подскажи, кто у вас тут в авторитете, чтобы оставить за порядком следить, а?

— Есть такой. Бывший прокурор. Законы свято соблюдал, вот и погорел. Жену убили, самого турнули. Теперь вот тут, с сыном кантуется…

— Сына Юрой зовут?

— Ну, да. Наталья ваша, пошла к нему перевязку делать.

Заметив торчащий у меня из кармана местный фрукт, хмыкнул.

— Не ешь. Пронесет. Вот ежели отварить, то прямо как сладкая картошечка…

Наташу я нашел в желтой палатке. Она прочищала рану Юрке. Мальчишка стойко переносил экзекуцию. Завидя меня, он приветливо помахал ладошкой. От его изголовья поднялся сутулый, костистый мужчина. Мы молча вышли из палатки, где на воле смогли разогнуть спины. Хоть я и считал, что ростом не обижен, но Юрин папа возвышался надо мною на целую голову!

Он пожал мне руку своей лапищей и хотел было представиться, но я опередил его и подсунул свои «корочки».

Кузьмич оказался прав. Такому человеку как Георгий Иванович Котов, можно было доверить власть. Своей неподкупностью и упрямством в отстаивании законов, он нажил себе немало врагов по обе стороны. За что и поплатился, потеряв жену. Ошельмованный и преданный «коллегами», лишившись работы, все равно продолжил борьбу и почти было добился справедливости, но когда на кон была поставлена жизнь сына, он дрогнул…

— Георгий Иванович! На основании своих полномочий, назначаю вас своего рода шерифом этого поселения, что там нарешают эти спорщики на народном вече, вас не касается. Главное — закон и порядок! Вот вам символ власти.

Вручив, несколько растерявшемуся, бывшему прокурору пистолет и коробку патронов, повел его к продолжавшей шуметь толпе. По пути объяснил, как, в случае чего, найти тайник с оружием. Уважаемое собрание встретило весть о назначении законника с одобрением.

Нам с Наташей надо было закругляться.

— Дорогие колонисты! В наших общих интересах пока не высовываться во внешний мир. Все необходимое у вас есть, с голоду не помрете. Портал, то бишь нору, я заблокирую, дабы к вам не совались подельники этих отморозков. Как только ситуация прояснится, обязательно сообщу. Только продолжение исследования башни, окончательно определит вашу дальнейшую судьбу. Потерпите немного, пока все определится окончательно, а пока сидите тихо и обустраивайте житье-бытье. Все в ваших руках и умениях, так что — дерзайте!

Глава 21

Давно бы так!

Измотались мы с Наташей в этой вылазке изрядно и поэтому решили устроить себе выходной. У меня, словно камень упал с души, после нейтрализации шайки контрабандистов. Посему безмятежно отоспавшись, я прогуливался в окрестностях нашей базы, не упуская из виду копошившуюся у приборов неугомонную подругу. За то, что я расстроил ее своими рисковыми похождениями на «Алмазных копях», она мстительно разрисовала мои ссадины зеленкой. Вот теперь щеголяю в одних шортах и с ружьем наперевес, демонстрирую окружающей природе свою пятнистую шкуру, то и дело слыша издевательский смех. Ничего, пусть развлекается — выходной день, как никак!

Все же, как распознать назначение этих башен? Может, это некие межевые знаки, разделившие, согласно квотам, некого Вселенского Совета все космическое пространство? А что? Воткнули в перспективную, населенную планету столбик с набором переходов в разрешенные миры. Мол, пользуйтесь! Эта ваша делянка, хотите — колонизируйте, добывайте полезные ископаемые или, к примеру, капусту сажайте! Чего напрягаться? Клепать космические корабли, гробить космонавтов посылая их — черти куда! Вот вам — готовенькое! То, что этодело рук или щупалец более развитой цивилизации — спору нет! Хотелось бы знать, за какие такие заслуги жители планета Земля, удостоились такого подарка? За то, что бесконечно грызлись по любому поводу, ставя себя на грань ядерной катастрофы? Вот мол, вам детишки — игрушка! Только не ссорьтесь. Так ведь будем! И все ваши подарки изгадим! Нет, все же похоже на то, что не туда зарулили космические дальнобойщики. Ошибочка вышла! Рано нам в такие игрушки играть…

Исподтишка подкравшаяся Наташка опрокинула меня на спину ловкой подножкой и победно взгромоздилась, топча голыми пятками, вышибив из меня ошметки глобальных размышлений.

Знакомый вход в грот «Тихой планеты». Снимаем рюкзаки со снаряжением, расправляем скафандры готовясь к очередной вылазке в большой зал под названием «Метро». Заглядываю в грот и столбенею — целая гора коробок высится перед порталом…

Коробки стандартные, но содержимое разнообразное — в основном продукты. Армейские пайки, мясные и рыбные консервы, конфеты и печенье, сгущенное молоко и копченная колбаса, чай, кофе. Все это вперемешку между собой, словно собиралось в большой спешке. Наконец, в одной из коробок нахожу разгадку — письменное послание от Самохина.

«Ребята! У нас полный бардак. Терентьев на Балхаше: воюет с 'камышовой мафией». Бекболат предупредил — «америкосы» опечатывают лаборатории. Емельянов в истерике. Профессор Нестеренко взбеленился и открыл портал, вывалив остатки из твоей, Витек, банки. Собрался к вам нырять! Еле угомонили старика. Ну не пропадать же добру! Вот мы с Олежкой Кудрявцевым подсуетились, харчишек вам подбрасываем, ну еще, что под руку попалось. Держитесь!

Ваш Самоделкин'.

— Выходит, что генерал водит тебя за нос и вешает лапшу, расписывая как все замечательно складывается! — Наташа недовольно фыркает, перечитывая записку Самохина.

— А ты как хотела! Чекист, он и в Африке — чекист. Для него главное — выполнить приказ и застолбить артефакт за нашей державой, а что при этом придется врать, убивать… так это — сопутствующие издержки. Над ним и так висит топор вины за большие людские потери в этой операции: ему уже терять нечего!

А от американцев чего еще ожидать, кроме пакостей: они же «исключительная нация». Как начали с того, что истребили почти всех индейцев, так теперь не могут остановится и истребляют всех подряд. Ведь получили по морде от Башни, а все неймется… Они полагают, наверное, что, завладев, результатами наших исследований, захватят и саму Башню. Конечно их впечатлила ее сила и мощь. Это они уважают и, естественно, горят желанием иметь такие технологии в своем распоряжении, чтобы, опять же, истреблять всех неугодных и, в первую очередь — Россию. Она им, как кость в горле, как шило в заднице! Хотя, если подходить к этому с философских позиций, то это очевидно и есть тот баланс, что удерживает наш мир от взаимоуничтожения.

В несколько удрученном состоянии складываем разбросанные в гроте коробки у подножья башни на Тихой; опасаясь нашествия червяков-уборщиков — маскируем крупными обломками черных камней. При этом, я обнаружил, отдирая отслоившийся черный пласт от башни, оголенную поверхность явно искусственного происхождения. Не могу с уверенностью утверждать, что это металлическая поверхность, но суть не в этом. Похоже это основной корпус башни, до этого скрытый наслоениями черной каменистой породы. Мое смутное предположение, мелькнувшее еще тогда, как на моих глазах преобразилась пещера, сбросившая каменное покрывало, подтверждало, что реальные контуры башни скрыты этими наростами. Словно днище пиратской каравеллы, обросшее толстым слоем моллюсков в долгом плаванье. Я приложил ладонь и почувствовал слабую, но довольно ощутимую вибрацию…

— Витя! Ты уснул, что ли⁉ — окликнула меня Наташа, выходя из портала и сбросила очередную коробку.

— Да, тут одна дамочка ножку оголила; вот я и засмотрелся!

— Вижу! Не только засмотрелся, но уже и лапаешь!

Она спрыгнула и ловко, словно заправский хоккеист, оттеснила меня с интересом разглядывая находку. Достав нож, попыталась процарапать бороздку. Бесполезно… острый кончик клинка только скользил, не оставляя следов.

— По-моему, это основной корпус твоей дамочки. Шлялась по каким-то злачным местам, вот коростой и покрылась! — ехидно прокомментировала Наташа и поддев ножом черный пласт обрушила его.

— Оставь в покое древнюю старушку. Никакого почтения к возрасту и инопланетному происхождению! Еще и ножиком тычешь… хулиганка! Если серьезно, это скорее камуфляж или защитный слой от высоких температур, возможно. Или наросты темной материи из подпространства. Сама же видела, как она плюется огненными шарами и истекает электрическими потоками там… в степи, а эта уже успокоилась, но вибрация все же есть. Так что ползем внутрь и тщательно ищем источник вибрации в переходной башне на Земле. Все башни идентичны — исследуем одну, самую шумную, пока она не закопалась…

— Ты полагаешь, что изначально, они возникают эдакими громадинами с огненными фейерверками и постепенно закапываются?

— Конечно! А иначе как объяснить их разнокалиберность⁉ В том-то и дело, что они, похоже, все стандартные, но закапываются на разную глубину, в зависимости от каких-то обстоятельств нам пока не известных.

— Но тогда, если это действительно какие-то механические «кроты», кто-то должен их обслуживать!

— Возможно для этого и устроены порталы. Надо прошерстить их все. По крайней мере те, которые в наличии. Подозреваю, что в действительности их гораздо больше и нам не хватит ни времени, ни сил, чтобы распутать этот лабиринт. Значит надо сосредоточиться на одном объекте, не отвлекаясь на остальные.

— Твой амулет неспроста оживился, может он и есть «золотой ключик», что откроет нам потайную дверцу, а?

— Не уверен. Пока не пойму его назначение. Он действует по какой-то своей прихоти. Единственное, в чем я не сомневаюсь, что он подпитывается энергией башни и нагло считывает мои эмоции и мысли… Вот! Убедилась!

Шарик словно солнечный зайчик заплясал перед глазами и совершив замысловатый пируэт устремился к входу в грот, где и завис словно поджидая нас.

— Тоже мне, волшебный клубочек выискался! Сейчас детишки, он приведет вас к избушке…

— … где злая Баба-яга изжарит вас в печечке и слопает, — подхватила Наташа мое бурчание, карабкаясь следом за мной по осыпи черных камней.

Мы тщательно подогнали скафандры, распределили снаряжение, и я первым нырнул в портал. Шарик мельтешил где-то сбоку и попав вместе со мною в знакомую обстановку величественной залы, украшенной ровными рядами мерцающих мягким, желтоватым светом колец порталов, устремился куда-то в сторону. Вслед за мной вывалилась Наташа и, я впервые обратил внимание, как ее фигура окутывается, едва видимой, золотистой пыльцой.

Приборы на скафандре показывали норму. Перекрыв подачу кислорода, откинул стеклянное забрало шлема и, показывая на рассеивающееся облако пыльцы заметил:

— Похоже, что при переходе мы попадаем в санобработку. Иначе всякие нехорошие вирусы и бактерии шастали бы по Вселенной беспрепятственно. Видишь — я открыл забрало, и эта пыльца мгновенно окутала мою башку, нейтрализуя мой выдох…

Наташа повторила мой эксперимент и золотистое облако послушно окутало ее голову.

— Похоже на то. Я все ломала голову, как же пришельцы решали эту проблему. Тогда с чего же, они все повымерли?

— А почему ты решила, что они повымерли?

— Где же тогда хлеб-соль? Красная дорожка и приветственные речи? Мы уже тут сколько топчемся, а все без толку!

— Скорее всего это автоматизированное сооружение и судя по бардаку, который я тут застал — довольно древнее. С помощью моего шустрого амулета, я активировал какие-то запрограммированные процессы именно для создателей этой махины. Потому, как остальную деятельность по вгрызанию в очередную планету, она не прекращает ни на минуту — меня это сильно беспокоит. Так, что не стоит ожидать теплого приема и торжественных речей…

— Ну вот! Разбил мои хрустальные мечты о космическом принце на золотой ракете…

— Ха! Щас вывалится какой-нибудь чумазый механик вытирая склизкие щупальца грязной ветошью, да как заорет: «Пошли отсюда вон, козявки! Вы кто такие⁉ Я вас не знаю!».

Тем временем заявился шарик и выплясывая, стал словно манить за собой. Последовав за ним, мы оказались в конце величественной залы, где уперлись в идеально круглый торец бело-матовой поверхности, замыкающий тоннель. Шарик, сверкнув яркой вспышкой, словно всосался в гладкую стену, высветив на ней прямоугольный портал. Не сговариваясь, мы с Наташей опустили стекла на шлемах и включили подачу кислорода. Приложив ладонь, я активировал портал. Очерченная световым контуром, панель подалась чуть назад и уползла наверх, открывая небольшую нишу.

Наши руки непроизвольно соединились; мы шагнули вперед…

Ощущение тесноты пропало, как только стены, окружающие нас, стали прозрачными и мы оказались словно в мыльном пузыре, омываемом радужными волнами света, только на поверхности закрывшегося за нами портала проявились какие-то знаки. Центральный, в виде колечка, мерцал голубыми всполохами. Остальные знаки, расположенные выше и с боков, представляли собой, некие пиктограммы, последовательно обрамлявшие портал. Я ткнул пальцем в мерцающий знак. Ничего! Наташа молча показала на прореху в ряду и словно, поймав букашку, накрыла ладонью светящуюся пиктограмму и смахнула ее на пустующее место. Тут я «врубился» и ухватив первую попавшуюся пиктограмму, перетащил ее в середину. За прозрачными стенками нашей капсулы замелькали какие-то неясные силуэты, словно в театре теней, возникающие в мерцании ярких вспышек света. Движения почти не ощущалось, но ясно было, что поднимаемся наверх. Портал открылся, высветился полупрозрачный тоннель, не уступающий размерами тому, что остался внизу. Наше появление вызвало целое световое шоу на, ставших совсем прозрачными, стенках. Появлялись, замирали и исчезали, переливаясь словно в калейдоскопе цветовые пятна, пробегали прерывистыми строками пиктограммы. Наконец этот фестиваль света закончился, давая нам возможность осмотреться. Не поддающиеся описанию, циклопических размеров, устройства обступали со всех сторон. Устремляясь вверх и вниз, чудовищными сплетениями и сочетаниями. Все кругом было заполнено низким гудением и сухими щелчками электрических разрядов, тоннель ощутимо подрагивал и периодически вибрировал под ногами. Ошарашенные впечатлениями, мы, не сговариваясь, метнулись обратно в капсулу, активировали знакомую пиктограмму и с облегчением вывалились в знакомые пределы. Откинув забрала, уставились друг на друга круглыми глазами и, одновременно, облегченно расхохотались, завидя свои вытянутые рожи.

— Ну, словно дети, — сокрушалась Наташа, — чего испугались? Подумаешь, чудище заморское! Ведь гуманоиды его создали.

Все культурненько: вот вам лифт, вот — сервисные проходы с текущей информацией; правда, ни черта непонятной…

— Было бы смешно, если еще по-русски информацию транслировали. Хорошо, с лифтом разобрались. А то, что шугнулись…это не от страха. Неожиданно осознать себя козявкой в сравнении с такими величинами. Кто ожидал, что это окажется гигантская трансформаторная будка в симбиозе с, таким же, огромным кротом, зарывающимся в землю. Хотя, подозревал нечто подобное, а коленки все равно дрогнули. Надо просто свыкнуться с данным фактом и спокойно проанализировать результаты нашей вылазки.

— Судя по габаритам кабины лифта, это «ребята» ниже человеческого роста. Сильно умные, коль соорудили такое чудище и регулярно появляются, чтобы шастать между мирами контролируя созданную ими сеть автоматизированных систем. А создана она для того, чтобы выкачивать из недр какую-то хрень и сплавлять ее на свою родимую планету. Похоже давно этим делом промышляют, теперь до нашей Земли добрались. Все банально просто и никакой лирики. А наши то, раскудахтались — долгожданный Контакт!

— Ну кто знал, что это произойдет таким образом⁉ Давай искать возможность достучаться до них. Мол, ошиблись дяденьки! Занято тут. Глядишь и подействует.

— Не думаю. Своих добытчиков усмирить не можем. Вся Сибирь утыкана вышками. Безостановочно качают нефть и газ, хотя полно альтернативных проектов, так то же надо делать, внедрять, деньги вкладывать, а тут — халява! Вот и эти пожаловали, тоже на дармовщинку. Ничего другого не остается, как продолжать экскурсию по Башне. Может быть найдем хоть завалящего менеджера. Хорошо, что сервис инопланетный налажен. Надо бы, конечно, ученый народ сюда запустить, но боюсь, что рано. Ведь перегрызутся, изломают все. Пусть потомятся еще, договорятся понадежнее. Даже если генерал врет, все равно никуда не денутся — сядут за стол переговоров. Башня еще долго не подпустит к себе, а время работает на нас и ключик золотой тоже… кстати, где же он?

Шарик тут же выскочил как по команде и портал тут же закрылся словно растворился в монолите стены.

— Явился! Надо понимать — он меня за своего хозяина признал. У деда Нуралы тихо в мешочке сидел, крохами энергии питался, а тут прямо резвится в родной стихии… Кстати, Наташа, как там с кислородом?

— Норма, только сильное колебание ионизации — то густо, то пусто.

— Тогда скафандры не снимаем, забрало держим открытым, в случае чего — переходим на автономное…

— Так точно, гражданин начальник! Разрешите выполнять!

Шарик исправно активировал портал; мы по-детски пихаясь ввалились в капсулу лифта и посовещавшись, решили последовательно включать пиктограммы, начиная с самой крайней слева и далее по контуру. Тем более, что колечко, обозначающее наш этаж, было выше на пару пиктограмм; я предположил, что это нижние этажи. Так, оно и оказалось: знакомое ощущение при быстром спуске и вот — уже на месте. Высотомер показывал, что мы находимся ниже уровня земли. Не особо доверяя показаниям прибора, все же принял эти значения, как исходную точку.

Глубина 658 метров. Вновь, стандартный прозрачный тоннель, череда бегающих пиктограмм и мозаичных панелей. Кругом разнокалиберные цилиндры гигантских труб, уходящих вниз под разными углами и все они, словно живые, непрерывно шевелились, медленно уползая вглубь; подтверждая версию о разработке пришельцами наших земных недр. Над нами нависала словно плита, сквозь которую, как через сито мясорубки выдавливались эти гибкие трубы. Ощущение мерзкое. Находиться в клубке гигантских червей — удовольствие не из приятных! Без лишних разговоров стали фиксировать все происходящее на аппаратуру. Я старался запечатлеть детали небольшой ручной видеокамерой, сопровождая запись короткими комментариями, а Наташа непрерывно щелкала затвором фотоаппарата. Помимо этого, непрерывно работали две компактные камеры, закрепленные на шлемах скафандров.

Глубина 042 метра. Очень большой, круглый зал утыканный по периметру знакомыми порталами, только разных размеров. Примерно от полутора до десяти метров в диаметре; из многих выползали, видимо, те самые трубы, что мы видели внизу. Остальные порталы поблескивали черной рябью в тусклом освещении матовых панелей на стенах. Сверху торчали какие-то конструкции, переплетенные в самых разнообразных сочетаниях, змеились похожие на кабели жгуты. Мелкая вибрация заполняла все пространство, изредка пронизываемое вспышками шаровых разрядов. Скользя между исчезающими, в глубине под нами, трубами; они словно растворялись в гулкой темноте.

Высота 826 метров. Наша отправная точка. Мы только убедились в целости брошенного, обременявшего нас оборудования и последовали дальше — наверх.

Высота 1367 метров. Портал не открылся, но стал прозрачным. В тоннеле просматривался явный бардак и запустение. Полузаваленные черной породой светящиеся стены давали возможность рассмотреть унылую картину запустения. Похоже на ту, что я застал, в свое время, в нижнем тоннеле. Черные гладкие лужи, осыпи черных камней, зеленоватые обломки колоннады, разделявшей секции порталов; стелящийся серый туман заволакивающий обзор. Интуитивно закрываю забрало, делая знак Наташе. Она тут же последовала моему примеру. Свежая струя кислорода приятно взбодрила, очищая легкие от сухой затхлости атмосферы Башни. Портал открылся.

Запечатлели на видеокамеры царившую в тоннеле разруху. Убедились в наличии прохода, ведущего наружу; правда, для этого, пришлось карабкаться по осыпи черных камней и проделывать дыру в которую, ясно просматривалась затянутая полуденным маревом степь. Наконец, втискиваемся в лифт и всматриваемся в показания приборов. Я не стал экспериментировать с шариком, активируя уборку тоннеля, так как не хотелось подвергать себя риску быть сметенным вместе с мусором. Атмосфера в лифте восстановилась и позволила открыть забрала.

— Ты, не устала?

— Не особенно. Только голова пухнет от впечатлений.

— Давай, тогда, поступим следующим образом: сгоняем на самый верх, разведаем по возможности и быстренько назад — на «Тихую», а то жрать хочется… а вся эта кулинарная химия, из тюбиков, пусть останется на крайний случай.

Лифт монотонно скользил вверх, высотомер наматывал километры. За прозрачной оболочкой кабины мелькали причудливые виденья фантасмагорических строений и устройств. Изредка перемежаемая темными участками. Все это возникало в свете струящихся сверху потоков энергии, резких вспышек и разрядов. Ничтожная капелька нашей кабинки на фоне этой бушующей стихии, словно рассекая тугой поток, неслась упрямо наверх. Мы в полной готовности — хлюпаем кислород в герметичных скафандрах.

Высота 26 564 метра. Высокий, овальный купол над головой венчает просторный, круглый зал, словно проявившийся при нашем появлении. Мягкий, не раздражающий зрение, свет исходил от стеновых и потолочных панелей, охватывающих белыми кольцами все помещение. От сужающегося к верху потолка, располагалась вдоль стены некое устройство, словно перегородка разделяющая от середины пола часть зала. Ближе к стенам, на полу, темнели отверстия, из которых торчали заостренные концы, то ли ракет, то ли бомб. Напоминало револьверный барабан. Это ощущение усиливалось от того, что три отверстия пустовали. Всего было двенадцать. Как будто некий космический ковбой «шмальнул» тремя патронами и оставив в стволе очередной, затаился на время. Я подошел ближе, разглядывая перегородку, состоящую из красивых переплетений, блестящих на свету зажимов. Эдакий никелированный плетень, сквозь который просматривался сигарообразный силуэт ракеты, взведенной словно на старт. Из шахты торчала, видимо, подающая мачта, вся опутанная какими-то шлангами и трубками. Она удерживала нижнюю часть ракеты. В башке промелькнуло ощущение, чего-то знакомого. Ну, конечно! Из воспоминаний аксакала, так выглядела часть аппарата зарывшегося на дне воронки. Вот же она, эта часть — внизу…и выпуклые линзы сигнальных огней по краю. Точно! Выходит, это ангар для разведочных ракет — маяков! Тогда где же пилоты? Ведь тот, умирающий на руках деда, пришелец явно вылупился из такой вот штуки; я с досадой шмякнул ладонью в перчатке по пусковой ферме. Чем привлек внимание Наташи, щелкавшей, неподалеку фотоаппаратом.

— Что случилось?

— Да так, психанул малость. Все надеюсь, что встретят нас, наконец, хозяева этого чертога.

— Ага! Размечтался! Слава богу, что не встретили! Настучали бы нам по дурным головушкам, за то, что хозяйничаем тут. И вообще, хватит на сегодня, уже под ложечкой сосет от голода, а все эти тюбики, с черти-чем внутри, меня не прельщают.

— Ладно, закругляемся. Только сними панорамой весь ангар, так чтобы в кадре была моя фигура, рядом с ракетной установкой. Это для сравнения масштабов.

— Ты еще руки приставь, как тупой турист возле Пизанской башни!

Я передал Наташе видеокамеру и встал поближе к ракете.

— Так руки нормально?

— Ну точно турист…

Глава 22

Предварительный итог

На «Тихой» нас ожидал сюрприз — видимо неугомонный шарик похозяйничал и здесь. На выходе, вместо пещеры нас встречал вполне приличный зальчик, правда, совсем тускло освещенный. Порталов насчиталось всего девять, судя по, совсем уж, блеклым световым кольцам. Пустые промежутки, очевидно, предполагались для новых порталов, а может быть уже не действующих. Особого энтузиазма, появление еще одного объекта для исследования, у нас не вызвало, но кое-что, все же, надо было проверить…

Когда на торцевой стене возник световой прямоугольник портала лифта, мы с Наташей радостно переглянувшись, дружно соединили в шлепке ладони, отметив удачу.

— Я был прав! Башни идентичны. Только эта какая-то потухшая или функционирует в экономном режиме.

— Слушай, если она такая дефективная — ну ее к чертям! Еще застрянем в лифте!

— Ты права, рисковать не будем. Нам бы с той разобраться.

Захватив по паре коробок с нежданно свалившимися дарами от Самохина, мы побрели к своему убежищу.

Наташа безмятежно сопела рядом уткнувшись лицом в валик из спального мешка, заменявшего нам подушку, путая своими сновидениями мое и без того взбаламученное сознание. Я тихонько сполз с ложа и соорудил альтернативное лежбище на полу пещеры из запасных спальных мешков. Впечатления от вылазки в Башню не давали уснуть. Подтвердились мои догадки о назначении инопланетной гостьи. Вгрызаясь, словно червь в спелое яблоко, она добывает из наших недр какой-то ископаемый компонент, которого нет на ее планете или запасы его истощились. Причем, масштабы — вселенские, это целая сеть автоматических добывающих установок. Мы, земляне, столкнулись с превосходящей нас могучей цивилизацией только сейчас. А сколько времени, она хозяйничает во Вселенной, одному ее Создателю ведомо. Ощущение бессилия в попытках противостоять вторжению, мы уже получили с лихвой. Наших попыток просто не заметили. Даже, когда постреляли из танковых пушек, накормив энергией взрывов и без того насыщенное поле Башни. Рванув ядерную бомбу — усилим только мощь тех гигантских энергетических процессов, что проистекают внутри незваной гостьи. То, что творится снаружи вообще не поддается осмыслению, это просто вакханалия искаженных физических и химических явлений. Тут наскоком не возьмешь. Все мои мечты найти главную кнопку иллюзорны. Ну выключу, предположим, я эту махину. И что? Вырубятся все переходные порталы, отключатся все защитные системы, набежит куча разного народа и останутся от Башни — рожки да ножки! Нет! Пусть это свирепое чудище, по-прежнему, отпугивает всех, кроме международных исследовательских групп под эгидой ООН, которые без лишней шумихи займутся своим делом, а политики пускай обеспечат паритет участия в этой работе ученых и инженеров разных стран. Так будет лучше — общая проблема примирит все стороны.

Взъерошенная голова Наташки свесилась с лежанки. Сонно зевая голова молвила:

— Прынц ты мой разлюбезный! Чевой-то на полу валяешься? Застудишь свое мужское достоинство!

— Тоже мне — принц! Бери выше! Царь я твой! А ты, стало быть — царица. А за мое мужское достоинство — не боись, работает как автомат Калашникова!

С этими словами, я полез на кровать, где получил порцию тумаков, пару укусов и прочие радости «царской» жизни…

Который день, мы путешествуем по бурчащей утробе Башни, теряя ощущение времени. Вконец обессиленные приползая на базу. Нас хватает только на наскоро приготовленную еду и бредовый, полный впечатлений, сон. Мы беспрепятственно проникали во все самые потаенные уголки непрерывно работающей громадины. Складывалось впечатление, что управляющие системы Башни постепенно настраивались на подчинение моему влиянию. Во всяком случае, мой амулет покоился в мешочке без дела, а я наловчился отдавать мысленные команды, довольно четко формулируя их образно, в сознании. Наверное, этот бездельник переключил функции на меня, синхронизировал, так сказать, основательно покопавшись в башке нового хозяина. С чего бы, я стал осознавать, некоторые процессы, проистекающие в этих хитросплетениях инопланетных технологий, а? Лишь бы, паразит, не перекроил бы меня совсем в инопланетянина. Еще не хватало, превратится в того самого, иллюзорного механика с испачканными в смазке щупальцами и гонять по лабиринтам башни назойливых, любознательных людишек. Чтобы отделаться от этого назойливого ощущения, подбил Наташку на сеанс связи с Лешкой Краюхиным через Интернет. Тем более, что все свои электронные адреса, он украдкой от Терентьева, написал фломастером прямо на крышке нашего ноутбука. Важно было разведать обстановку до разговора с генералом.

Над степью смеркалось, последние потоки света от угасшего солнца еще слоились в мутном мареве горизонта. Вот и они пропали, погружая все вокруг в сереющие сумерки. На небе засверкали звезды в мелькающих прорехах несущихся облаков.

Куда не кинь взгляд, всюду зажглись многочисленные огоньки, сначала отдельными искорками, а потом уже целыми, мерцающими островками, окружив все видимое с башни пространство, очертив темную остекленевшую пустошь на подступах к ней.

Наташа сосредоточенно собирала, понятную одной ей, схему из коробочек и проводов. Всучив тарелку спутниковой антенны, погнала меня на край уступа и заставила вертеться во все стороны, пока не зафиксировала нужное положение на автоматическом приводе. Мне осталось только закрепить антенну распорными крючьями. Вскоре, на экране ноутбука выплыло ошарашенное лицо Лешки.

— Ну, вы блин, даете! Меня чуть «кондратий» не хватил! Воскресли упокойнички! Виктор Иванович! Вы у нас замест святого теперь катите, а ты Натаха — вроде ангела! Терентьев даже крестится! Сам видел! После последнего сеанса связи…

— Ты часом не обкурился? — ехидно прервала этот словесный поток Наташа.

— Давай по делу. Проясни обстановку и никому ни слова о том, что мы воскресли. — добавил я.

— Понял,…могила! Значит так: обстановка благоприятная, но унылая. Поясняю: вчера начался саммит, сегодня прилетел американский президент, следом прибыл наш лидер. С ходу отмели все протокольные мероприятия и засели за переговоры, похоже до утра. Потом ожидается расширенное заседание с участием ученых и военных. Беда в том, что информации по Башне — кот наплакал. Может быть, вы чего-нибудь подкинете свеженького, а?

— Хорошо. Подкинем. Ты уверен, что нет никаких подвохов в этой суете?

— Да какие подвохи⁉ Окстись, ваше благородие! Терентьев земные поклоны бьет у портала на Балхаше, желая лицезреть ваш святой лик. Вся ученая шайка, позабыв все разногласия, чуть ли не братается в упоении. Они препарировали до микрочастиц все добытые образцы и рвутся теперь в Башню, все: от младенцев до седобородых старцев. Военные — нервно курят в сторонке от такого всемирного энтузиазма.

— Тогда сделаем так: сообщи Терентьеву о нашем выходе из портала на Балхаше послезавтра ночью. Надеюсь поспеть на заседание «больших шишек». Хотя бы в режиме видеоконференции. Сам «прикинься ветошью» и будь настороже. Если что-то пойдет не так, запустишь этот файл в сеть. Это что-то вроде нашей страховки, на случай бесследного исчезновения в объятьях Терентьева, например.

— Понял. Сделаю. Хотя стопроцентно уверен, что ничего такого плохого не произойдет. Сами убедитесь! Так, что ждем с нетерпением! Файл скачал, открывать не буду. Боюсь сглазить.

Щас, генерала на уши поставлю!

Наташа, еще какое-то время пошныряла по интернету, убеждаясь в краюхинской информации и удостоверившись в ее реальности, выключила комп. Вздохнув, уткнулась головой в мою грудь.

— Неужели все. Вот так просто закончится. Жалко…

— Даже и не мечтай! Все только начинается. Зато теперь не надо будет разрываться между исследованиями неведомых планет и устройством самих башен. Выберем себе, что-нибудь одно. Например, «Тихую планету»…

— Так, я тебе и поверила. Ты из Башни так просто не уйдешь. Пока всю не исследуешь — не угомонишься. Видела, как ты давеча словно охотничий пес стойку сделал, когда не смог проникнуть на один из уровней.

— Да, чую, что там, на этом уровне — нечто важное. Точно, как собака — чую, а объяснить не могу. Ладно, это успеется. Завтра надо смотаться на «Алмазные копи», а то сидит занозой неприятное ощущение, что обнадежили людей, а сами носа не кажем.

— Ничего с ними не случится, это же наши люди — «рашенпипл»!

Приспособятся где угодно и выживут наперекор обстоятельствам!

Тем более, что их там много — не пропадут.

— Так-то оно так, но все же мы за них в ответе и надо проведать, перед нашим выходом, все ли у них в порядке. Да и портал надо разблокировать, мало ли чего может произойти в наше отсутствие!

Наташа уже успела, между прочим, собрать и упаковать аппаратуру и шмякнув на меня тяжеленный рюкзак, выдала резюме: — Пошли домой на Тихую, а завтра, с утречка сгоняем к нашим подопечным и дальше пойдем мир спасать… супермен Витя! — и ловко увернувшись от моего шлепка, хохоча, скрылась в сумерках грота.

На «Алмазных копях» нас встречал самодельный плакатик написанный на куске ящичного картона: «Добро пожаловать!». Мелочь, а приятно. Вместо веревочного спуска нас ожидала роскошная, просторная лестница, широкими ступенями убегающая вниз. Эдакий шедевр искусства плетения. Удобные перила из ошкуренных толстых веток затейливо обмотанные упругими лианами обеспечивали вполне комфортную прогулку к основанию Башни. Мы с Наташей шли налегке: в шортах и майках, оставив тяжелые скафандры в тоннеле «Метро». Вид как у типичных туристов с непременными видеокамерой и фотоаппаратом, ну еще, на всякий случай, с парой пистолетов за поясом.

Куча мусора, на месте пикника у стены гротов, исчезла. Стояли аккуратные плетенные кресла и такой же свеженький столик. На месте палаточного лагеря, зеленели огородные грядки с неведомыми нам плодами и торчало вполне земное чучело, сооруженное из рванных штанов и такой же дранной тельняшки, увенчанное традиционной, дырявой шляпой. Заинтригованные произошедшими переменами, идем дальше — к берегу реки; где застали вполне мирную картину: плескавшуюся в воде детвору и полоскавших белье женщин. Ниже по течению стояли вполне готовые, крепкие хижины; там же были видны палатки. Видно было, что работа там кипела: сновали туда-сюда полуголые фигуры, таская из прилегающего к домам леса природный стройматериал.

Наше появление вызвало вполне ожидаемый ажиотаж. В сопровождении, побросавших свою стирку, женщин и несущейся впереди нас ватаги детей, мы дошли до поселка, где нас уже встречала мужская часть населения. Нас с Наташей препроводили под тень новенького навеса, где стояли, вполне себе, традиционные столы и лавки, только сколоченные не из досок, а из плотно подогнанных жердей. Ловлю себя на мысли о нереальности происходящего, хотя в действительности все достаточно обыденно, если не брать в расчет того, что это не Земля. А так — нормальные, загорелые рожи соплеменников ну, допустим, где-нибудь на Гоа. Песчаный пляж, тропическая растительность, хижины, полуголые тела — все соответствует… Острый локоток Наташи быстро привел меня в чувство. Надо было, что-то сказать, собравшимся вокруг нас, колонистам.

— Я очень впечатлен вашими достижениями. Никак не ожидал таких зримых результатов — прямо настоящий коттеджный поселок!

— Это только временное поселение, а капитальное строительство запланировано в более подходящем месте, — уточнил тот самый очкарик, что агитировал за колонизацию планеты.

— Честно говоря, не думал, что вы так серьезно возьметесь за дело, но теперь убеждаюсь, что все по-настоящему — вы добьетесь поставленных целей, чего бы это не стоило. Мы, продолжаем исследование Башни в надежде на то, что результаты нашей экспедиции заставят мировое сообщество планеты Земля договариваться о дальнейшем сосуществовании в новых условиях. Только тогда решится наша с вами дальнейшая судьба. Других благоприятных вариантов пока не вижу, а посему, пока, примите от нас с Наташей скромный подарок, что дожидается у подножья Башни. Там пара ящиков с медикаментами, кое-каким оборудованием и инструментами. Все это вам понадобится для дальнейшего освоения планеты. Кстати, как вы ее называете?

— Большинством голосов было решено назвать — Надежда, — пробасил бывший прокурор Котов. Он встал из-за стола и продолжил:

— По случаю нахождения у нас дорогих гостей, объявляю выходной! Девчата, собирайте на стол, что там у вас готово…

Кузьмич! Ты где? Возьми ребят и принесите ящики.

Наташа, лукаво подмигнув мне, отчалила в сторону ближайшей хижины. Судя по дымившей трубе — местной кухни. Очевидно выведать секреты приготовления экзотических блюд. Ко мне же подошел очкарик и церемонно представился:

— Фейгин… Максим Леонидович — доктор биологических наук. Простите, Виктор! Вы не могли бы помочь раздобыть хоть какую-нибудь бумагу, а то хоть плачь — столько всего надо записать, одна только классификация растительного мира требует столько заметок, что я уже подумываю: не изготовить ли глиняные таблички!

— Вам повезло Максим! В одном из ящиков лежит ненужный нам сейсмограф, а с ним в комплекте — десяток рулонов бумаги. Думаю, вам подойдет. Там еще и микроскоп…

Биолога как ветром сдуло.

— Куда это нашего ученого понесло? — озаботился подошедший Котов, водружая на лавку пластиковую канистру и выслушав мой ответ, добродушно хохотнул.

— Привалило Максу счастье! Да еще и микроскоп! Ну хоть угомонится чуток, а то спасу нет от его идей! Хотя польза от его знаний огромная, отъедаемся благодаря его рекомендациям. Все, что девчата ставят на столы съедобно и калорийно, даже мясо и рыба — местные. Выпивка — и та есть!

Котов хлопнул по канистре.

— Сейчас разольем по бутылкам и закатим пир. Народ заслужил праздника. Вкалывали от души, горбатили не на чужого дядю, а для себя. Все проявили свои знания и умения. У нас и врачи есть, строители и ученые, педагоги и…даже ветеринар!

— А что с контрабандистами? Куда вы их подевали?

— Корейца они придавили сами, когда он их на бунт подбивать стал. Остальные покаялись и сейчас живут отдельно, в верховьях реки. Сплавляют нам жерди для строительства, в тех местах целые заросли этого добра. В ответ — снабжаем едой, я регулярно их навещаю. Пока рано ожидать, что из этого получится, но надеюсь на лучшее… они же ведь не родились преступниками…

Яркое светило постепенно скатывалось к цепочке округлых холмов, покрытых густым кустарником. Пелена облаков тянулась ему навстречу из-за горизонта. Разрываемая сильными потоками воздушных масс и разлетаясь белой пеной, она причудливо закручивалась спиралями по небосклону. Я завороженно наблюдал эти завихрения, невольно впадая в транс. Отчасти сказывалось количество выпитого местного самогона, а также, наконец, отпустившее меня напряжение последних дней. Вокруг, гулял народ новонареченной колонии Надежда, заслуженно отмечая успехи в освоении, теперь родной для них, планеты. Они вправе это делать: жизненные обстоятельства безжалостно скрутили их судьбы, кинув на дно человеческого существования, но они выстояли, выстрадали свой шанс возродиться вновь в этих необычных условиях другого мира. Как долго продлится эта идиллия — мне неведомо. Возможно, кто-то захочет вернуться на Землю, невзирая на все сложности и ломая едва сложившийся уклад, что, естественно, чревато бунтом. Либо перемрут, все как один, от неведомых болезней. Не знаю. Уверен только в одном, что теперь это моя головная боль и я ни при каких обстоятельствах не брошу их на произвол судьбы!

Глава 23

Возвращение

Кожаный мешочек был пуст — шарик исчез. Обнаружилось это на «Тихой», где Наташа затеяла банное мероприятие перед нашим выходом.

— Ты как хочешь, а я должна помыться! Давай в темпе, ведра в руки и чеши на родник!

Гремя пустыми ведрами, спускаюсь к роднику по натоптанной извилистой тропе, привычно укоряя себя за лень. Ведь где-то же валялся среди оборудования портативный насос и шланги, а я даже их не распаковал, несмотря на постоянные напоминания Наташки. Теперь вот бренчу на всю округу банальными оцинкованными ведрами (это, только Самохин мог умудриться сунуть их вместе с навороченным оборудованием), распугивая мелкую живность «Тихой планеты». Только пестрые, местные ящерки, разомлев на теплых камнях, лениво провожали меня перископами смешных глаз, видимо не считая это «чмо» с побрякушками, за угрозу. Зачерпнув воду сразу обеими ведрами, я и обнаружил пропажу. Свесившийся с шеи кожаный мешочек явно был без своего, довольно увесистого, обитателя. Куда же, он подевался? Затерялся в чертогах Башни? Непохоже. Тогда почему же, мы по-прежнему, беспрепятственно шастаем по ее лабиринтам⁉ Единственное объяснение: этот паршивец облюбовал себе другое место обитания — мою башку. То-то меня «штормит» последнее время, как тогда — после контузии, только в облегченной форме. Сознание словно раздваивается и начинает глючить будто компьютер, зараженный вирусом. Благо, у меня уже был подобный опыт и, видимо, подспудно, я блокировал более тяжкие последствия этого неожиданного проникновения. Как бы подтверждая этот факт, на меня нашло умиротворение, явно инспирированное наглым квартирантом моего «чердака». Он словно подавал знак: «…мол, все ништяк, чувак!». Окружающее пространство словно расслоилось и накатывало на меня мягкими волнами, чередуя виденья слой за слоем. Стоило мне сосредоточить взгляд на чем-либо конкретно, как эта деталь укрупнялась и представала пред моим взором во всех деталях, словно под микроскопом. Шум, колышущийся безбрежным океаном в ушах, распадался на мельчайшие капельки конкретных источников, привлекающих возбужденное, но любопытное сознание. Мало того: до меня реально донеслось даже мысленное ругательство моей любимой Наташеньки, заждавшейся своего, вконец обалдевшего, водоноса. Легко стряхнув с себя наваждение вновь обретенных способностей, я вспорхнул вверх по склону, не ощущая тяжести, полных до краев, ведер. Прямо, суперводонос какой-то!

Прежде, чем окончательно нырять в портал, у нас уже выработался пробный рефлекс. Вот и на этот раз, я только заглянул на мгновенье, и тут же дернулся назад, давая знак Наташе, что все в порядке. Ощущения при этом не самые приятные: тошнит и мутит основательно, но ничего не поделаешь. Гораздо хуже, бросаться в неизвестность без разведки, каждый раз, проходя через порталы — ожидай подвоха и только, при соблюдении этого правила, есть шанс уцелеть.

Пока я «колдовал», шныряя по гулкому тоннелю, запирая все порталы и замыкая, до полной непрозрачности, за матовыми панелями сенсорные кнопки пульта; Наташа наблюдала за картинкой в портале, выводящем нас в район озера Балхаш.

Там мельтешила суета, очевидно, монтировался какой-то переходной модуль или рукав. Стало быть, информация, о нашем появлении, до Терентьева дошла и, похоже, готовится карантинный блок. Вот фигура в защитном балахоне и маске, закончила монтаж освещения и аккуратно подобрав за собой мусор портативным пылесосом, торопливо удалилась. Наташа сосредоточенно застыла на мгновенье и мелко перекрестившись, нырнула в портал. Очевидно сработала сигнализация и я застал затухающие отголоски, уткнувшись с разбега в ранец на спине, зажимающей шлемные микрофоны, подруги.

— Они бы еще пароходный гудок врубили! — проворчала она, потряхивая головой.

— Не бухти! Дайка, я тебя поцелую! С возвращением!

Мы стукнулись шлемами с поднятыми забралами, но все же дотянулись губами и чмокнулись. Это была моя затея: выйти в полном снаряжении, а то никакой солидности. Все же, научная экспедиция, а не парочка заблудившихся туристов. Навстречу уже спешили фигуры в балахонах и знакомый голос Самохина, слегка искаженный фильтрами, уже заполнил переход радостными воплями:

— Здорово, ребятушки! Сто лет не виделись! Все целы? Вот и славненько…

Нас буквально внесли под «белы рученьки» в застекленный бокс, где помогли снять тяжелую амуницию скафандров. За стеклом тесной группкой топтались какие-то люди, в основном, в военной форме. Разглядывая нас словно в зоопарке, они оживленно обменивались впечатлениями, некоторые даже снимали нас на телефоны. Вот появился Терентьев при полном параде: в мундире с генеральскими погонами и синими лампасами на штанах. Он приветливо помахал нам руками; его тут же окружили стайкой все присутствующие, наперебой спрашивая о чем-то. На что Самохин ядовито пробубнил:

— Ишь, как перья распустил…Кощей! Всех загонял вконец! Точно! Кощей бессмертный и есть…

Сноровисто уложив амуницию в герметичные мешки, Самохин, махнув на прощанье, увел всю бригаду техников. На смену им явилась толпа медиков с кучей аппаратуры и долго мурыжила нас бесцеремонными манипуляциями. Мне-то не привыкать, а Наташа, как дикая пантера шипела и только не кусала. Наконец, медики отстали и тоже ушли через двойной тамбур, оставляя там защитные комбинезоны и маски. Вход в тамбур охраняли американские морские пехотинцы и наши «зеленые человечки». Мы уже обвыклись в своем положении и не особо обращали внимание на продолжающуюся суету вокруг карантинного бокса. Чуть в глубине стояли два модуля, что-то вроде миниатюрных однокомнатных квартирок, явно предназначавшихся для нас с Наташей. Она уже осваивалась в одном из модулей, чем-то гремя и шурша внутри. Терентьев, наконец, отбился от осаждавших его людей и подойдя к разделявшему нас стеклу, и стоящим по обе стороны столикам с телефонами, снял трубку, приглашая к разговору.

— Очень рад, что вижу тебя живым и здоровым, Витя!

— Взаимно, Александр Николаевич!

— У нас, тут много изменений, так, что не удивляйся. Сейчас ожидаем твоего разговора с президентом. Потом все остальное…

Генерал ткнул пальцем в направлении моего столика, где стоял раскрытый чемоданчик. На экране была видна спинка кресла, вот мелькнула фигура и затем знакомое лицо президента. Приветливо улыбнувшись, президент поудобнее устроился в кресле и поднес телефонную трубку к уху, сделав мне знак, чтобы, я сделал тоже самое.

— С благополучным возвращением, Виктор Иванович! С нетерпением жду Вашей оценки происходящих событий. Кому, как не Вам подвести итог проведенной разведки. Было затрачено немало усилий международного сообщества, чтобы разрядить нездоровую обстановку, складывающуюся вокруг этого явления.

Достигнута договоренность о паритетном исследовании объекта, подписан основополагающий документ, закрепляющий эти договоренности. Полагаю, что предстоит большая работа и в ее основу лягут результаты Ваших исследований.

Я, в ответ, стараясь не грузить деталями свой рассказ, довольно сухо изложил самую суть. Мол, объект —инопланетный, действующий в автоматическом режиме, имеет целую сеть подобных себе по всей Вселенной. Явной опасности для населения Земли не представляет. Пока не ясно, что он добывает из наших недр, но судя по состоянию планет, которые, мы только начали исследовать — никаких фатальных последствий, от присутствия башен, не обнаружили. Растительный и животный мир в порядке. Президента, особенно заинтересовал, мой рассказ о колонистах. Он тут же предложил оформить их как исследовательскую экспедицию и тут же дал поручение, кому-то за кадром, разобраться в проблемах каждого, и положительно решить, по возможности их дальнейшие судьбы.

— Довести людей до того, что они на другую планету сбежали! Это уже ни в какие ворота не лезет! Поэтому, не стоит это афишировать и заострять на этом внимание. Тем более, что Вам предстоит пресс-конференция. Так, что держите удар. Это теперь, пусть считается, как бы, совместная экспедиция Казахстана и России. Я переговорю с президентом республики по этой теме, думаю, что он не будет против. Еще попрошу Вас, продолжить исследования и попытаться выйти на реальный Контакт с представителями внеземной цивилизации. Так сказать, с создателями этой Башни. Привлекайте любых специалистов необходимых для этого. Все нужные решения и полномочия, мы подготовим. Должность советника президента по контактам с внеземными цивилизациями, надеюсь, Вас не обременит?

Президент хитро улыбнулся и кивнув на прощанье, встал с кресла.

Шатер, в котором стоял наш карантинный бокс постепенно заполнялся людьми. Я, несколько озадаченный, после разговора с президентом, не особо обращал на это внимание, если бы не Наташа. Довольно ощутимо ущипнув пониже пояса, она оттеснила меня к одному из модулей и втолкнула внутрь.

— Хватит щеголять в одних трусах перед кучей народа. Покрасовался перед президентом своим голым торцом и хватит. Давай, приводись в порядок: мойся, брейся, а я пока кофе сварю.

— Что, совестно стало⁉ Разрисовала зеленкой, а теперь кофием свои художества загладить хочешь⁉ Не выйдет! Пусть народ полюбуется…прекрати меня щекотать…ну, так уж и быть — вари кофе.

Доскабливая щетину в тесной кабинке санузла, услышал треньканье телефона, стоящего на прикроватном столике. Наташа взяла трубку и, односложно поддакивая собеседнику, быстро закончила разговор.

— Ваше величество! Генерал приглашает на пресс-конференцию: просит особо не светить подробно фото и видеоматериалы. Только общие планы.

— Может запустим файл, что Краюхину скинули? Там как раз все эпизоды общим планом. Достаточно только мой монолог, вначале, убрать.

— Хорошо, сделаю. Там, на кровати, спортивный костюмчик лежит, такой же как на мне, не забудь надеть. Не царское это дело: без штанов щеголять!

Пресс-конференцию вел довольно занудный представитель западной прессы, выбранный большинством присутствующих журналистов. Так называемый спикер. Он довольно пространно начал было бухтеть о свободе слова и невозможности проникнуть за завесу секретности, якобы наброшенной на исследования башни российской стороной, но журналистская братия живо отреагировала недовольным гудением. Спикер сразу увял и скоренько, сверяясь с записями в блокноте, представил нас публике. Дружные аплодисменты одобрили его финт. И покатилось. Вначале был продемонстрирован файл, составленный из обзорных кадров тех планет куда мы успели, в буквальном смысле, сунуть нос, а также прогулки в чреве Башни. Все присутствующие, не отрываясь, смотрели на большие экраны мониторов, установленные по краям карантинного бокса. Мелькали вспышки фотоаппаратов и смартфонов, то и дело раздавались удивленные возгласы и общие восклицания. Вся пишущая и снимающая компания работала в поте лица, стараясь запечатлеть на всевозможные устройства, доселе невиданные красочные пейзажи и циклопические, технические агрегаты чужой, инопланетной цивилизации. Мелькнул последний кадр и, ошеломленная толпа дружно взвыла и полыхнула аплодисментами, вскипая от хора посыпавшихся вопросов. Терзать нас собрались долго и обстоятельно. Хорошо, что Наташа вовремя смылась, изобразив суету с отключением ноутбука и вообще…ей в Париж, по делу, срочно… Ей действительно надо было перегнать весь накопленный видеоматериал с флэшек через Краюхина в экспертную группу. Отдуваться пришлось мне одному: особенно лез из кожи спикер, нагло пользуясь своим положением ведущего; он то и дело встревал с каверзными вопросиками типа: «Являетесь ли вы кадровым сотрудником ФСБ?» или «В каких отношениях Вы находитесь, с мисс Жилиной?», «Ходят слухи, что вы обладаете, некими экстрасенсорными способностями. Правда ли это?». Если до этого вопроса, я отшучивался, срывая аплодисменты недовольных «тянущим на себя одеяло» спикером, то теперь хлестанул его всерьез:

— Также ходят слухи, что девичья фамилия Вашей третьей жены — Берч, а счет в швейцарском банке начинается с цифр: 739…Мне продолжить?

Спикер заткнулся и стал, наконец, просто исполнять свои прямые обязанности, что у него, надо сказать, получалось довольно умело. Журналисты поуспокоились после того, как я «показал зубки» и вопросы пошли обоснованные, и по делу. Генерал Терентьев, все это время, сидевший в первом ряду с довольно напряженной физиономией, показал мне украдкой большой палец. Его тучный сосед — американский генерал, сняв наушник синхронного перевода, делал знаки ведущему, что мол — закругляйся. Наконец, было объявлено, что пресс-конференция закончена и всех журналистов приглашают занять места в вертолетах, которые их доставят на место, где через полчаса начнется совместное заседание глав государств и мировой научной элиты.

Фу! Гора с плеч! Погасли прожектора, народ схлынул, оставив после себя, вполне ожидаемый бардак: опрокинутые стулья, мусор и т.д. Набежали юркие солдатики-казахи и быстро навели порядок. Командовал ими по-прежнему шустрый Бекболат. Выскочив из наступившей полутьмы, как черт из табакерки, он, приветливо помахав мне руками, цапнул трубку телефона и радостно заорал в трубку.

— Салам аллейкум, уважаемый Виктор! Мы тут целую войсковую операцию провели с Терентьевым, отбивая портал у «камышовой мафии»! Если бы не твоя наводка, мы бы долго его искали, а так, застали всю шайку врасплох. Все! Отдыхайте, а я побегу! Надо начальство проводить!

Отдав на ходу, какие-то распоряжения, юркий полковник выбежал из шатра. Солдаты стали затаскивать ящики с оборудованием. Появились штатские в ярких спецовках и приступили к монтажу еще одного бокса. С меня, наконец, схлынуло напряжение последних часов; я поплелся к модулю, с твердым намерением завалиться спать. Не тут-то было. У Наташи были другие планы…

Карантинные ограничения нисколько нас не тяготили, даже наоборот, отсекли все ненужные контакты. Я, совместно с Терентьевым и его американским коллегой, отбирал кандидатов в экспедиционный отряд. Высиживая несколько часов кряду у стеклянной стенки и проводя своеобразные собеседования с соискателями. Это были авторитетные специалисты в разных областях знаний. Все были рекомендованы солидными научными учреждениями многих стран мира. Тем не менее, был вынужден отстранить некоторых из них от участия в исследованиях по банальной причине — оказались шпионами. Не особо напрягаясь по поводу их принадлежности к той или иной разведслужбе, я просто тупо их вычислял, считывая характерные образы из их сознания. Обычно это были сценки инструктажа или вербовки, причем, независимо от национальности или языка, все воспринималось так, как это происходило бы лично со мною, но чисто на эмоциональном фоне и не требовало перевода. Шантаж и деньги, чего тут переводить! Терентьев, зная мои способности, даже и не пытался внедрить свою агентуру. Зато жестко потрошил отбракованных мною кандидатов. Таким образом до всех дошло, что бесполезно этим заниматься, особенно после череды дипломатических скандалов. Все стороны усвоили главный принцип — результаты исследований принадлежат всему человечеству. Короче, сходка мировых «паханов» порешила отстранять от исследований те страны, что будут замечены в шпионской деятельности. Угроза подействовала эффективно: все попытки внедрить агентуру прекратились.

Наташа была занята процессом создания скафандра нового поколения: максимально облегченного, не сковывающего движений, при этом, надежно защищающий от возможных вредных излучений. Так как, все общение с конструкторской группой шло через интернет по скайпу, то часто было слышно, как разгораются нешуточные, словесные баталии между участниками.

— Петрович, ты уже достал своими броневыми пластинами! Засунь их себе в…карман! Решили же обойтись кевларовыми жилетами! —

с досадой причитала Наташка.

— Пластина надежнее! — гудел в ответ невозмутимый Самохин.

— Да я задолбаюсь таскать весь этот металлолом! — свирепела девушка. Слышно было, как она швыряет что-то в стенку модуля.

— Вот, Хирото-сан кивает, значит одобряет. — добавил упрямый техник. Японец, на которого ссылался Самохин, руководил модернизацией скафандров и плохо владея русским языком, чаще всего, оказывался просто одним из аргументов в словесных перепалках.

— А он всегда кивает. У него национальная особенность такая… — огрызалась Наташа.

В общем, была налицо, дружная и слаженная работа творческого коллектива. Кстати, это чувствовалось всюду, где кипела интернациональная, совместная работа. Не имея возможности зрительного обзора происходящего, за плотными полотнищами шатра, тем не менее, я улавливал звуковые отражения текущих событий. Строились корпуса исследовательских лабораторий, подвозились тонны современного научного оборудования. Беспрерывно гудел самолетными и вертолетными двигателями полевой аэродром, расположенный неподалеку. Окончательно достраивался комплекс карантинных модулей, фрагментом которого являлся и наш островок затишья, исключая, конечно, бурные споры Натальи со своими оппонентами.

Интернет кишел новостями о бурной деятельности международного сообщества. Здесь муссировались слухи о непомерной арендной плате, запрошенной властями республики за эксплуатацию земель, прилегающих к артефакту, так как пустынные, никому не нужные досель земли, вдруг приобрели вполне реальную, звонкую стоимость. Организация объединенных наций дипломатично сдерживала растущие аппетиты руководства республики, но без особого успеха. Так как, ошалевшие от запаха халявных денег, те уподобились той самой Сарре из анекдота об атомной бомбе: «… Хаим, а сколько она стоит? Миллион долларов⁈ Хорошо бы, она упала на наш двор!». Вот она и упала, хотя и не взорвалась, но мир перевернула основательно.

Информационное цунами обогнуло всю планету, смывая застарелые разногласия между странами. Все народы ликовали — сбылась мечта человечества: Вселенная приоткрыла завесу тайны. Долгожданный Контакт обрел реальные черты, воплощенные в инопланетной Чудо-Башне. Журналисты трудились без сна и отдыха описывая радужные перспективы всемирного, международного сотрудничества в изучении этого феномена. Политическая картина мира менялась на глазах, окрашиваясь в приятные, спокойные тона. Налаживалась доброжелательная, конструктивная атмосфера сотрудничества.

Я невольно поторапливал формирование разведгрупп, чувствуя неодолимую тягу к возвращению в Башню. Может быть этот посыл исходил от моего «квартиранта», хотя и без этого уже надоело торчать без реального дела. Новые скафандры уже были подогнаны, все замечания и дополнения были учтены. Накануне общего выхода, я втихаря разблокировал портал и поэкспериментировал с его размерами, придав ему более удобный, как я считал, вид. Получилось, что-то вроде дверного проема. Принцип прохождения остался прежний: обязательно головой вперед с последующей мини-паузой, иначе терялось равновесие и ориентация в пространстве, что приводило к заминке от ненужной суеты, чего следовало категорически избегать. Пришлось заказать табличку с напоминанием на нескольких языках. Наконец настал день, когда вереница людей в ярких, разноцветных скафандрах потянулась к порталу. Наташа контролировала вход, я же встречал на выходе — в самой Башне. Гулкий зал заполнялся людьми: все деловито проверяли снаряжение и аппаратуру. Быстро освоившись в необычном гравитационном поле тоннеля, разведгруппы доложили о готовности. Я обозначил каждой из них по одному порталу: десять групп, по пять человек в каждой, исчезли за черной пеленой. Штабная группа занялась разметкой схемы тоннеля, отмечая на ней, в какие порталы уже проникли разведчики. Так началась, вполне себе, рутинная работа по изучению других планет. Никаких тебе космодромов, ракет, долгих перелетов. Нырнул в портал, и ты уже на месте. Правда, предстоит определить в каком. Вот разведчики этим и займутся: определят тип планеты, состав атмосферы, наличие растительного и животного мира, возможность постройки исследовательской базы и т.д. Произведут, своего рода, экспресс-анализ. Затем, после них, уже последуют научные группы с мощной аппаратурой и более сложными задачами.

Настал черед медицинской группы разворачивать свою «поляну». Хотя я был убежден: хозяева Башни предусмотрели все, что касается инопланетных инфекций и всяческих вирусов. И, как бы в подтверждение моей уверенности в этом, из одного из отмеченных порталов «вылупился» разведчик. Его тут же окутало золотистое облако пыльцы, вызвав переполох в стане медиков, но сработали они оперативно: разведчика уволокли в прозрачный, пластиковый бокс, а пыльцу всосали специальными насосами и приступили к ее анализу в, тут же, спешно развернутой лаборатории. Действовать им пришлось, что называется «прямо с колес», но после некоторой суеты все вошло в деловое русло. Разведчика, после недолгого экспресс-анализа медики отпустили и тот уже докладывал, что-то в штабе. Было забавно наблюдать как штатский народ привык к необычной ситуации, когда понятие «верх- низ» начисто отсутствовало. Если передовые группы, состоящие в основном из военных, быстро освоились, так как там были «тертые калачи», то медики поначалу терялись и забавно замирали, озираясь.

Глава 24

Кнопка

Нас с Наташей, наконец сменили на особый караул. Два дюжих охранника в легких скафандрах, обвешанные с ног до головы всевозможной сканирующей техникой заняли места по обе стороны портала. С такими ребятами не забалуешь — мухи не пропустят!

— Вот, только вахтершей еще не работала! — проворчала Наташа и сердито фыркая стала поправлять застежки на новеньком скафандре. Она продолжала недовольно бубнить, шагая за мной по направлению к лифту. Нам предстояло вновь попытаться проникнуть на упрямо неподдающийся уровень, на который, меня тащило словно магнитом. Я уже отметился в штабе, получив на нас двоих опознавательные чипы самого высокого ранга с доступом всюду. Благополучно миновав блокпост, где-то на середине тоннеля (дальше уже никого не пропускали), мы, как-то разом переглянулись и расхохотались.

— Ну, наконец-то свобода! — Наташка от полноты чувств треснула меня кулачком под дых, за что, тут же, получила шлепок по заднице. Так, дурачась, мы добрались до лифта. Эта зона была закрыта для исследований, так как экспертная группа все еще изучала наши видео и фотоматериалы, попутно формируя технические группы из профильных специалистов. Скоро, здесь будет не протолкнутся, поэтому надо воспользоваться затишьем и без помех порыскать в поисках пульта управления этой махины.

Мой «квартирант» видимо совсем освоился в моей башке до полного рассасывания, попутно прочистив все извилины мозга и заодно загрузив свою базу данных на мой полупустой «сервер». Благодаря чему, Башня стала воспринимать меня за «своего в доску» и стоило нам с Наташей выгрузиться на зловредно упрямом уровне, как все пошло гладко. Достаточно было только подумать: «А где здесь вход? Да и лампочку бы не мешало включить!», как тут же обозначился, вполне себе уютный, коридорчик манящий световыми, жемчужными переливами света куда-то вглубь, хотя до этого, здесь царила темнота и запустенье, только шуршащих под ногами крыс не хватало. Помню, в тот раз, я потыкался без успеха по закоулкам, шаря вокруг лучом света от фонаря, вдобавок включив иллюминацию скафандра и стал совсем уж похож на новогоднюю елку, выставленную нерадивыми хозяевами в темный коридор и ищущую самостоятельно дорогу на помойку. Вдобавок, еще накатил приступ клаустрофобии, и я наскоро смотался оттуда. Подозреваю, что это проделки амулета: видимо не настало еще тогда время посвящать меня в тайны Башни, вот и наслал, гаденыш, на меня временное помутнение. Хотя, чего ругаться — сам виноват! Нечего было лезть поперек батьки в пекло! Теперь же, главное, не спугнуть удачу!

— Эй! «Большая отмычка», заело что ли⁈ — Наташина ладошка в перчатке глухо шлепнула по моему шлему, приводя в чувство.

— Да, так… чего-то подозрительно все гладко! Давай-ка, спина к спине и не спеша двинем… оружие приготовь!

Коридор постепенно расширялся, закручиваясь изгибами и распахиваясь какими-то полупрозрачными перепонками. Вокруг нас роилась, неведомо откуда взявшаяся, золотистая пыльца да слоился белой мглою то ли газ, то ли пар.

— За нами гаснет свет и перекрывается коридор! — сообщила дрогнувшим голосом Наташа.

— Все нормально, Натусь! Это похоже на санобработку, стало быть мы у цели! Нафига же, за просто так, опылять этой хренью, а? Значит, ждут нас хозяева с хлебом-солью на рушнике…

— … и похоронным оркестром в придачу! — добавила Наташа и тут же разохалась, — ой, вот дура… тьфу, тьфу, тьфу!

Я чувствовал, что опасности впереди нет, но рефлексы брали свое и поэтому выставив ствол автомата продолжал очерчивать обозримое пространство тонким красным лучом лазерного прицела, продолжая двигаться вперед мелкими шагами. Стало просторнее и вот мы уже вошли в большой сферический зал, где, как и в тоннеле с порталами, понятие верх-низ отсутствовало. Оказавшись словно внутри огромного светящегося шара и потеряв ориентацию в пространстве (проход из которого мы вышли — уже исчез), мы слегка запаниковали, но как оказалось зря. Светящийся контур тут же возник перед глазами и поморгав исчез, давая понять, что с сервисом тут все в порядке. Мол, хотите выйти? Ноу проблем!

Наташа немедленно провела эксперимент громко потребовав: «Сим-сим! Откройся!». Никакого эффекта, но стоило мне вмешаться, как проход тут же открылся.

— Вот! Убедился⁈ Ты, большая, ходячая отмычка! Все, я от тебя ни на шаг! — с этими словами Наташа пристегнулась ко мне поводком с карабинами. А что? Не лишняя предосторожность.

Тем временем по стенам зала стали появляться какие-то знаки и символы бегущей чередой сменяя друг друга, причем они появлялись там, куда я обращал свой взор.

— Похоже на обзор текущей информации, только на кой черт она мне сдалась! Лучше главную кнопку покажи…

— Витя, не верти головой — перекрываешь обзор — я же снимаю! — Наташа нацелила видеокамеру на мелькающие знаки, — вот задам работы лингвистам и шифровальщикам!

Тем временем пространство перед нами пронизал светящийся столб, в котором мерцал, видимо, реальный контур Башни. При более внимательном рассмотрении видно было как движутся силовые, энергетические потоки, помаргивали многочисленные пестрые огоньки и в то же время зияли и темные участки. Стоило мне шевельнуть рукой как схема сразу отреагировала, исказившись и став объемной. Классная оказалась игрушка! Подчиняясь только движениям пальцев, схема могла быть увеличена мною как угодно, вплоть до мельчайших подробностей. До меня постепенно доходило, что это и есть пульт управления, и чтобы внести какие-либо изменения в работу Башни достаточно увеличить нужный отсек или узел и нажать в определенные точки на схеме, но для этого уже надо просунуть руку в световой столб, чего лучше, пока, не делать. Достаточно того, что я теперь знаю об этой возможности. Мой «квартирант» вполне дозированно вводил своего хозяина в курс дела, не обрушивая сходу его сознание. Чувствовал я себя, все равно, неважно: в голове царил бедлам, словно там поселилась ватага обезьян, скачущих с ветки на ветку, так и мысли мои словно расщеплялись, а затем вновь сливались в неприемлемых сочетаниях вызывая головную боль. Наташа, заметив мое состояние, остановила съемку и засуетилась, сверяя данные с датчиков наших скафандров. Я ее остановил:

— Не беспокойся, все в норме! Это у меня в голове кавардак! На минутку прилягу и пройдет…

Очухался я от энергичных шлепков ладошек по щекам: это Наташа приводила меня в чувство.

— Ну, слава Богу! Очухался. Ты хоть предупреждай, когда помирать собираешься, я тебе клизму ведерную поставлю — тут же передумаешь! Не вертись! Это я шлемы сняла, здесь кислород в норме и золотой пудрой нас уже припудрили.

— Где это мы? И долго ли я был в отключке, глянь на часы, а то шевелиться неохота.

— Наш выход длится уже два часа сорок две минуты, без сознания ты пробыл минут десять, нужные инъекции уже сделаны, так что лежи и очухивайся, а я осмотрюсь, пожалуй, куда этот обормот нас притащил.

— Какой обормот? О чем это ты?

— Ты на нем лежишь. Выскочил как черт из табакерки, подхватил тебя и был таков! Если бы не поводок, так бы и уволок тебя от меня и поминай как звали! Это что-то вроде местной «скорой помощи», вон у тебя за головой какой-то нимб светится, вроде как сканирует, а так, с виду, полупрозрачный лоток, ну, как носилки. Висит, между прочим, сам по себе — не касаясь поверхности и летает как ковер-самолет, едва успела уцепиться.

Наташа сняла поводок и стала осматриваться, не упуская меня из поля зрения. Помещение по сравнению с предыдущим было небольшим и довольно уютным, своего рода комната для релаксации. Приглушенное освещение переливалось мягкими волнами, меняя окраску нежными тонами, звучали тихие голоса каких-то неведомых инструментов, располагая к медитации. Сильно тянуло в сон, и я не стал противиться.

Вновь очнувшись, нашел свое состояние вполне приличным. В голове все как-то упорядочилось, уже не было этой неразберихи, что повергла меня в шок и беспамятство. Налицо было явное раздвоение личности, но не такое как у моих сокамерников в психушке, а вполне приемлемое и контролируемое. Видимо процесс адаптации прошел не совсем корректно, но терпимо. Могло же быть намного хуже, я мог бы вообще исчезнуть как личность! Осталось бы от меня только оболочка, подчиненная чужому разуму. То, что это так — бесспорно! Но видимо повреждения от контузии, каким-то образом уберегли мой мозг от тотальной оккупации, а может быть, это тот самый, долгожданный контакт в такой своеобразной форме⁈ Иначе как объяснить раздвоение сознания? Да, я Виктор Белов, но в то же время, я являюсь хозяином этих чертогов. Мне знакомо здесь все! Как все работает, какие мысленные команды исполняются… Хотя нет, я обольщаюсь, вся это информация на уровне запрограммированного робота, не более… Тьфу, провались все пропадом! Будь как будет!

Пока и этого с лихвой хватит, а сейчас надо выбираться отсюда. На данном этапе многое прояснилось и требует спокойного осмысления, только вот не в этих лабиринтах. Я знаю, что ждет меня впереди и невольно отдаляю этот момент, понимая, что не готов к нему ни морально, ни физически.

Наташа заметив мои попытки встать, тут же подскочила подхватывая под плечи и мы какое-то время просто сидели в этом лотке, словно на лавочке, что соорудили неведомые инопланетные умельцы.

— Ты как? — она заботливо заглядывала мне в лицо и в ее взгляде чувствовалась тревога.

— Жить буду… бывало и похуже. Что-то разведала, пока я был в отключке?

— Ага! Там такое…

Таким, в соседнем помещении, оказалась целая выставка инопланетных скафандров. В прозрачных округлых капсулах, они словно парили в пространстве вдоль стен, по всему периметру помещения, ну конечно же, шарообразного вида. Здесь, в Башне, где бы мы не были, всюду все закруглено. Такой своеобразный дизайн. Стали рассматривать скафандры. Первое, на что обратили внимание: все они были приспособлены под человеческую фигуру!

— Точка, точка, запятая…- забубнила вдруг Наташка.

— … вышла рожица кривая! — подхватил я дурашливо.

— Палка, палка, огуречик… — хором заорали мы, не сговариваясь и давясь от смеха, смачно закончили: — … вот и вышел человечек!

Все же приглядевшись, стали различать особенности. Один тип скафандра подходил обычной человеческой фигуре, другой — явно для фигуры помельче, вроде как ребенку, лет, так, десяти. Сразу в памяти всплыла картинка из воспоминаний аксакала, как на его руках корчилась в смертельной агонии вот такая фигурка инопланетянина. Выходит, мы будем иметь дело с двумя типами представителей чужой расы. Причем доминировали явно, более физически развитые, судя по количеству технических приспособлений на маленьких скафандрах и их количество. Явно преобладали более мелкие, их было гораздо больше и спектр разнообразия поражал воображение: от совсем простых до невероятно навороченных, похожих скорее на небольшие танки, чем на скафандры. Из чего, я сделал для себя вывод, что первыми на другие планеты выходили именно обладатели таких защитных костюмов, тогда как другие их соплеменники, физически более развитые, щеголяли в, несомненно, гламурных вещичках. Например, вроде этого экземпляра, подлетевшего ко мне поближе, стоило мне только задержать на нем взгляд. Скорее похожий на рыцарские доспехи, чем на космическую робу, он сверкал и переливался сполохами отражений в многочисленных чешуйках на выпуклой кирасе. Кстати, перчатки были под пятипалую ладонь, что совсем нас добило. Еще окажется, что никакие это не инопланетяне, а наши земляне, только из некой параллельной реальности, так себе — заскочивших на огонек, мол, как тут у вас в железобетонном веке? Поживиться нечем, а⁈

— Вот и вам с Самохиным работенка подвалила. Ручки, небось чешутся, распотрошить какой-нибудь экземплярчик, ведь так? — подначил я подругу.

— Ха! Пускай Самоделкин со своим разлюбезным профессором Хирото этим занимаются! Я от тебя, теперь, ни на шаг! Ты меня этими инопланетными штучками не заманишь, вижу по твоей бесстыжей роже, что задумал мне дать от ворот поворот! Фигушки вам, господин советник президента! Кто тебе спину прикрывать станет? А если опять тебя лихоманка скрутит?

— Да, пойми, что не могу я рисковать тобой! Все, что было до этого — цветочки, ягодки — впереди! Возможен Контакт и риск того, что я вовсе слечу с катушек! Ладно я! У меня итак мозги набекрень, а еще тащить тебя в этот замес не могу!

— Даже не мечтай! Мы с тобой стали как тот Тяни-Толкай из сказки: ты лупишь передних, я лягаю задних. Ничего! Отобьемся!

Я тебя в обиду не дам! Подумаешь — инопланетяне! Пострашней видали! А трех пьяных мудаков в подворотне, парой туфель со шпильками, гонять не приходилось, а⁈ То-то.

Я заржал в голос и притянул к себе сердитую Наташу, целуя нахмуренное личико.

Обратно добирались налегке, побросав всю амуницию и оружие прямо в помещении со скафандрами. В большом зале я ненадолго задержался, поколдовав на схеме-пульте, внеся некоторые коррективы в работу Башни, установив минимальный уровень функционирования. Эти изменения проявились почти сразу: пропали вибрация и, вроде незаметное, но надоедливое зудение, сопровождавшее нас повсюду. Затем активизировал систему вентиляции с последующим забором и фильтрацией атмосферного воздуха Земли во все помещения Башни. Таким образом обеспечив, вполне приемлемые условия для работы исследовательских групп, попутно разблокировал все проходы и уровни, а также открыл все лифтовые магистрали. Уровень, на котором мы находились оставил за собой, что-то удерживало меня от решения допускать сюда кого бы то ни было. Рано еще! Сам сначала разберусь, что еще за тайны здесь скрыты.

Лифт нас исправно доставил на стартовый уровень. При нашем появлении караульные подтянулись и отдали нам честь. Повсюду кипела работа и отсутствие на нас скафандров, внесло некоторую сумятицу. Мой высокий статус не давал возможности медикам тут же сцапать нас и замордовать анализами, тем более я сам «наехал» на них, затребовав последние данные анализаторов и с удовлетворением отметив качественное улучшение микроклимата в тоннеле, вовсе отменил обязательное ношение скафандров. Я убедительно, с цифровыми выкладками и графиками, доказал набежавшему начальству, что опасаться нечего, а работать без скафандров гораздо удобнее. Один из руководителей штаба, Замминистра МЧС растерянно спросил:

— А что доложить командованию? —

— Доложите, что все функции Башни взяты под контроль и безопасность обслуживающего персонала экспедиций гарантирована. Кстати, как там у разведгрупп, все в порядке?

— Все штатно! Заминка была на восьмом объекте — повышенная кислотность. Оперативно эвакуировали группу для замены скафандров. В наличии есть надежный робот-вездеход, но по параметрам портала не проходит…

— Пусть доставят к главному порталу. Я этим займусь.

Зам. министра мгновенно исчез. Я нашел восьмой портал, где расположилась группа исследователей, подгонявших под себя, с помощью техников, новенькие скафандры с повышенной защитой.

Навстречу выступил старший группы и по всей форме доложил:

— Разведгруппа в составе семи человек производит замену скафандров. По готовности выступит в рейд. Доложил майор Епифанов!

— Отставить, майор! Поступаете в распоряжение штаба, а вместо вас сейчас робот-вездеход запустим! Нечего без нужды рисковать!

Я синхронизировал пульт управления порталом с аналогичным пультом на далекой планете и максимально расширил вход-выход. Изображение на мембране портала исказилось, но было видно, что на той стороне произошли аналогичные изменения: портал с той стороны тоже максимально раскрылся, осыпав многочисленныенаслоения осадочных пород. То же самое, я проделал и с главным порталом. С той стороны, «рыл копытом землю» зам. министра, уже пригнавший бригаду техников с роботом-вездеходом. Тележка, на которой стоял чудо-агрегат, свободно прошла сквозь портал. Навскидку, мог проехать и приличных размеров джип. Я еще понаблюдал как зам. министра инструктирует технарей, облачающихся в скафандры.

— Из грота ни ногой! Действовать строго по протоколу! По исполнении, загоняйте робота в укрытие, снимайте информацию и возвращайтесь!

Поискав кругом Наташу, обнаружил ее в секторе предварительной обработки поступающих образцов. Стоя перед герметичным боксом и держа в руках джойстик манипулятора, она копошилась в остатках скафандра, что побывал в восьмом портале, попутно наговаривая свои замечания на диктофон. Тут меня отвлек еще один зам. министра, теперь связи и коммуникаций, а с ним еще целая орава ошалевших от безнадеги инженеров, которых уже затерзали все службы, с требованием надежной связи и интернета.

Это было мое упущение, и я активно включился в процесс поиска решения. Разработал безопасные маршруты в чертогах Башни, вскрыл некоторые полости и ниши для прокладки кабелей и скоро на том самом уступе, с которого мы выходили последний раз на связь с Краюхиным, уже вырос целый лес антенн и спутниковых тарелок.

Наташа буквально выцарапала меня из этой кутерьмы и утащила в знакомый нам карантинный блок, где, наконец, удалось пообедать, но не отдохнуть.

Объединенное командование требовало отчета, служба безопасности — содействия, журналисты закидали просьбами об интервью… Это и, многое другое, мне доложил адъютант. Мой адъютант! Такой вот сюрприз от нашего президента, но пришелся вовремя! Вежливо и спокойно он перечислял места где мне надлежало бы находится, пока не уловил мое нетерпеливое желание послать его еще в одно место явно непредусмотренное в его докладе. Тогда он улыбнулся и добавил:

— Выбор за Вами, Виктор Иванович! Можете и вовсе проигнорировать все эти контакты. Если что-то важное, то устно сформулируйте– я передам.

Действительно, чего я буду таскаться по этим совещаниям — терять силы и тратить эмоции! Есть вполне себе толковый молодой человек. Не пришлет же президент абы кого мне на подмогу! Наверняка, из той же когорты чекистов, видно же по повадкам: появился незаметно, сразу озадачил своей должностью и докладом, чистенький, аккуратный, лицо неприметное… Все же я подстраховался и просканировал его. Так и есть! Майор Костин Леонид Максимович, доктор физико-математических наук, мастер спорта по дзю-до. Послужной список — университет, спецназ ГРУ, ФСБ, МИД. Свой парень! Он спокойно, словно специально стоял неподвижно, давая себя рассмотреть. Только в серых глазах мелькало озорство. Ведь все предусмотрел! И мою реакцию, и сканирование.

— Тогда вот что, Леонид! Передайте научно-техническому совету — пусть запускают экспертные группы. Все технические уровни и помещения доступны для изучения, все процессы Башни выведены на минимальный уровень, пусть смотрят вживую как все взаимодействует. Надеюсь о безопасности специалистов они тоже позаботятся… Все! Я пошел спать!

Адъютант невозмутимо кивнул и дипломатично смягчил мою последнюю фразу:

— Я, также, извещу командование, что Вы, в данный момент, работаете с бумагами и готовите отчет.

Он также незаметно исчез, как и появился, а я повалился в постель и отключился, последнее, что помню — это ворчливый шепот Наташи, снимающей с меня обувь.

Глава 25

Контакт

Мы вновь находимся с Наташей в знакомом помещении, где, словно в музее, демонстрируются навороченные образцы инопланетных скафандров. Нам предстоит подобрать подходящие для себя экземпляры. Не очень-то хочется это делать, но так выстроена логика нашего проникновения дальше, туда, где ожидается нечто важное. Понимание именно такого алгоритма действий диктуется моим раздвоенным сознанием. Примерно, это выглядит как мой спор со своим внутренним я. Оно, это самое внутреннее я, наконец, оформилось в конкретный персонаж, наподобие гида по инопланетным чертогам. Так вот, этот тип информировал меня, что надо сменить скафандры. На мои ура-патриотичные возражения, что, мол, наши-то чем хуже⁈ Последовало несколько размытое разъяснение, что-то вроде понятия свой-чужой. Естественно, это звучала не речь, а довольно сложные ассоциации и образы, либо примитивные картинки, вроде той что нарисовалась, когда я уперся в неподдающийся проходу коридор. Вроде все сработало при подходе: осветился округлый контур и заструились пульсирующими кольцами стенки коридора, словно заманивая внутрь. Ан нет! Невидимая преграда остановила нас мягким толчком и на мой немой вопрос, в сознании вдруг мелькнула картинка чужого скафандра. Ну, за этим, не пришлось далеко ходить.

— Давай, предлагай свои одежки, коль наши тебе не нравятся! — ворчливо прокомментировал я эту заминку. Из множества разнообразных моделей, окружавших нас с разных сторон, отделились две капсулы с запечатанными в них скафандрами. С легким хлопком капсулы открылись, и мы с Наташей некоторое время придирчиво изучали эти шедевры внеземной моды. Уж больно ненадежными они выглядели! Ни веса, ни вида — так, рыбья чешуя какая-то. Шлемы, правда, посолидней выглядели. А что делать? Выбора нам не дали. Оделись во что предложили и, конечно, мне оказалось — мало, а Наташе — велико. Правда, портняжки иноземные оказались не без выдумки: скафандры сами подстроились под наши фигуры, при этом уплотняясь в нужных местах, оставаясь гибкими там, где это необходимо. С перчатками тоже не было проблем, они, видимо обладая теми же свойствами, подстроились идеально и буквально срослись с костюмом. Шлемы были сложнее наворочены, и мы повозились с ними, разбираясь что к чему. Пока мне это не надоело, и я не нахлобучил его на голову. Шлем расцветившись фейерверком сигнальных огоньков разного калибра, смачно всосал в себя ворот скафандра и на мой вполне резонный вопрос:

— А чем дышать, начальник? — ответил энергичной продувкой, после чего его прозрачная лицевая часть, чуть запотевшая от моего дыхания, прояснилась, явив мне озабоченное лицо Наташи.

— Как это понимать, Натусь? — обратился я к ней, памятуя о том, что она крутой спец по этой части.

— Да все просто! Если нам предложены эти модели, то они не рассчитаны на навеску баллонов с воздухом или там, регенерирующих ранцев, например, а, скорее, облегченная версия лабораторного типа с фильтрующими клапанами.

— Это вроде противочумного костюма что ли?

— Ну, да! Лабораторный изолирующий костюм — инопланетная версия! Ты в нем клево смотришься и мне вроде идет… — заключила Наташа, надела шлем и добавила:

— Мы с тобой похожи на пару горнолыжников. Все же наши скафандры посолиднее будут!

— На мешки с картошкой мы в твоих солидных скафандрах похожи! -подначил я ее, безуспешно пытаясь увернуться от ее тычков. Тут мой гламурный костюмчик проявил свой норов. Окутав меня чем-то вроде мыльного пузыря, он не позволил Наташиным кулачкам достичь цели. Возвратив энергию ударов обратно и тем самым лишив Наташу равновесия. Не удержавшись, та было шлепнулась, но не тут-то было: теперь сработала ее защита и Наташа только подскочила вверх и ловко удержалась на ногах. Вот тебе и рыбья чешуя! Костюмчик-то с сюрпризами оказался. Тем не менее, берем с собой наши проверенные скафандры и баллоны с воздухом, и оружие — своя ноша не тянет!

И вот мы в знакомом коридоре под бликами бегущих световых колец, неспешно идем спина к спине. Дресс-код сработал, и мы беспрепятственно проникли в неизведанные лабиринты нового уровня. Я уже представлял, как здесь все устроено и в данный момент мы шли к некому, особому порталу, который выведет нас на планету хозяев этой Башни. Не особо в этом уверен, но анализ видений, крутящихся в моем раздвоенном сознании указывает на это. Вот расходятся, исчезая в стенах, массивные заслонки и мы предстаем перед переходным порталом: в сияющем световом обрамлении черный овальный проем. Таинственный, манящий, завораживающий пробегающей по его поверхности сверкающей рябью. Переглядываемся с Наташей и, не сговариваясь забрасываем сначала наспех увязанные тюки с нашими пожитками и шагаем следом в черный проем…

Перепорхнув через тюки, так как сразу ощутили невесомое состояние, вполне терпимое для того, чтобы не порхать в беспомощной суете. Нас сразу насторожил резкий контраст, между помещением в которое мы попали и тем, откуда пришли. Тусклое освещение скрытых светильников. Никаких тебе гладких, словно фарфоровых, стен: кругом явный металл, грубо обработанные ребра балок скрепляли стены этой огромной конструкции. Все кругом, сотрясалось от вибрации и более резких толчков. Угадывались какие-то проемы и стоило мне приблизиться к ним, как они раскрылись и оказались обычными большими овальными окнами, расположенными по периметру округлого зала. Открывшаяся перед нами картина повергла в тихий шок. Кругом кипела космическая битва: носились какие-то юркие устройства, изрыгающие явно небезобидные огненные плевки. Металлическая погремушка, в которой мы оказались, была маленькой деталькой огромного колеса, исполинской станции, плывущей над неизвестной нам планетой. Кругом царил мрак космоса словно расшитый золотом мерцающих звезд, пылал огненный шар, косматого солнца вспыхивающий бликами на боках, кружащих всюду и стреляющих черти-чем юрких болидов. Обитатели станции в долгу не оставались и лупили от души какими-то лучами, распыляя противников на элементарные частицы.

— Во, попали! Может свалим? — предложила Наташа, убирая автомат за спину, — с нашим оружием только позорится!

— Свалить никогда не поздно! Да и палят эти ребята не по нашему сектору, лучше камеру включай! Тебе пострелять что ли захотелось? Я лично — за нейтралитет!

Наташа, чертыхаясь, кинулась развязывать наши тюки в поисках видеокамеры. Скоро, мы как заядлые туристы, заскакали от окна к окну в поисках лучшего ракурса. А что еще оставалось делать? Переждем. Авось, все образуется: боеприпасы у кого-нибудь кончатся или обед по расписанию наступит. Хоть и инопланетяне, а кушать тоже небось хочется! Ну, а если серьезно, то я был в некоторой растерянности от происходящего. Влезать в эту заваруху, ой как не хотелось! Еще не хватало притащить на своих плечах на Землю этот конфликт. Звездных войн нам еще не хватало! У нас своих земных конфликтов предостаточно!

Вот тебе и долгожданный контакт! Казалось, что это произойдет как-то не так. Естественно никто не ожидал ни хлеба с солонкой на подносе, ни длинноногих девиц в кокошниках, но все же происходящее озадачивало жестокой реальностью. Пока ситуация поддавалась моему контролю и оборудование нашего убежища подчинялось моему сознанию. Я убрал освещение и прикрыл наполовину защитные створки окон, дабы не привлекать излишнее внимание нападающих. Хотя кому сейчас есть дело до нас, но минимальная предосторожность не помешает. В конце концов можно тупо сбежать в родные пенаты, но это уж совсем никчемная мыслишка была сметена восторженным ощущением причастности к происходящим событиям.

Тем временем космическое боестолкновение как-то рассосалось: огненные плевки нападавших словно впечатывались в невидимую преграду растекаясь по ней радужным фейерверком и явно не достигали цели, а вскоре появилось некое подобие летающего авианосца и всосав в себя поредевшую стаю стервятников, величаво удалилось, словно растворившись во мраке. Я максимально увеличил изображение в видеокамере снимая уже конструкции мега-колеса. Хорошо просматривались ажурные переплетения, прозрачные переходы, полуовальные выпуклые наросты с рядами окон — очевидно обитаемые помещения. В ближайших переходах замелькали какие-то тени, и я прекратил съемку предполагая, что это у хозяев и до нас руки дошли.

Как в воду глядел! Загремели многочисленные засовы и в распахнувшийся проем переходного шлюза ввалилась целая орава галдящих гуманоидов в скафандрах. Похоже было, словно школьники ворвались в класс с перемены. Далее последовала немая сцена.

На нас смотрели вполне себе человеческие лица, явно ошарашенные, судя по широко раскрытым глазам и ртам за прозрачными забралами шлемов. Они завороженно приблизились и облепив нас с Наташей со всех сторон, бережно прикасались вытягивая вверх ручонки, все они были примерно одного роста, но самый высокий едва доставал мне до талии. Маленькие человечки словно исполняли ритуал, причем от Наташи они быстро отстали и толпились вокруг меня продолжая бережно оглаживать и прижиматься. Я терпеливо стоял, ощущая легкие покалывания в голове, на ум почему-то накатила картинка из зала скафандров: вот для кого они предназначались! Наташа продолжала снимать. Стоило мне только шевельнуться каккруг распался. Мелкие деловито забегали, роясь в каких-то нишах и уже нацепили на нас, видимо резервуары с воздухом, у них на спинах висели похожие. Причем, они смешно это проделали: один вскочил на другого и пришлепнув мне на спину резервуар, вытянул из моего шлема шланги и подсоединил их. Наташа, не выдержав, прыснула от смеха пригнувшись и мелкие тут же этим воспользовались, пристроив ей на спину такой же. Вели они себя словно расшалившиеся дети, но при этом все делали быстро и ловко, подчиняясь какой-то внутренней иерархии. Они непрерывно перемещались, и я даже не смог их сосчитать. Аккуратно подталкивая пониже спины, нас вывели через шлюз и усадили в местное средство передвижения: эдакая «маршрутка» с довольно просторным салоном и прозрачной крышей. Бесшумно сорвавшись с места и на приличной скорости, она понеслась внутри этого гигантского колеса напичканного, словно какой-нибудь завод, то переплетениями арочных конструкций и трубчатых магистралей, то вдруг вырываясь в свободное пространство, еще не заполненное ничем, кроме нескольких направляющих по которым проносились такие же «маршрутки». Гигантский мегаполис, разбросанный гроздьями по циклопическому колесу, вращающемуся на орбите планеты. Кое–где недоделанный, а может быть, наоборот, разрушенный, он величаво плыл над рванным покрывалом облачности. Мы прибыли в наиболее обжитую его часть: целая семейка сферических корпусов, связанная между собой прозрачными переходами, раскинулась вокруг причальной площадки. Невесомость давала о себе знать, но мы быстро приноровились, глядя на своих сопровождающих: как они ловко перемещались словно танцуя и цокая, очевидно, намагниченными подошвами. Пройдя через шлюзовую камеру одного из корпусов и сняв шлемы, мы попали в довольно просторное помещение, где с удовольствием ощутили привычное притяжение. Галдящая мелкотня куда-то рассосалась по неведомым нам проходам, оставив нас с Наташей наедине. Я даже толком не успел рассмотреть их забавные мордашки. Единственное, что врезалось в память, это висящие у всех на ушах золотистые то ли серьги, то ли клипсы.

— Неужели, это происходит наяву⁈ — Наташа развела руки в стороны и крутанулась на месте, — вот так, просто, один шаг, и ты уже в космосе над чужой планетой…

— Да, и похоже нас ожидает высокая аудиенция у очень большого начальника… — едва я произнес эти слова, как по стенам вокруг нас заскользили цветные сполохи и словно в кинотеатре высветился прозрачный экран, отделяющий нас от помещения, где на возвышении, то ли в кресле, то ли троне возлежала человеческая фигура, опутанная неким коконом из тоненьких трубочек и проводов. Над лысой головой мерцал похожий на нимб золотистый обруч. Угловатые, резкие черты лица, обтянутые морщинистой, смуглой кожей подчеркивали выразительный взгляд голубых глаз. Чуть навыкате, широко открытые, с подрагивающими от напряжения веками, они внимательно изучали нас. Нижняя часть лица была скрыта маской, тем не менее, я ощутил словно дуновение тихой речи, она буквально убаюкивала мое сознание и последнее, что помню это руки Наташи, подхватившие мое обмякшее тело…

Очнулся, ощутив вконец онемевшую руку под головой мирно посапывающей Наташи и стоило мне шевельнуться как она тут же встрепенулась, суетливо целуя мою заспанную, небритую рожу:

— Ну, наконец-то! Очухался! Как ты? Говорить можешь⁈ —

В глотке у меня все пересохло, и я с трудом просипел, что мол все в порядке, но сел все же не без помощи Наташи. Она тут же подсунула к моим губам фляжку с водой. Я, со стоном закоренелого алкоголика, припал к живительной влаге давясь и булькая, проливая на себя словно беспомощное дитя. Стало намного легче и я начал озираться, оценивая обстановку. Все то же помещение, только сижу я на какой-то лежанке висящей над полом… Тут меня словно током дернуло, и я спросил:

— Сколько я был в отключке? И что тут происходило?

— Почти шесть часов. Я только успела тебя подхватить да на эту кроватку пристроить, даже не заметила откуда она выскочила, как сама отключилась. Да, ты еще полежи, очухайся… Вон, бледный какой!

Сознание прояснялось стремительно и уже было ясно: в меня закачали такое количество информации, требующей осмысления, что надо возвращаться на Землю и все спокойно проанализировать, не дергаясь от внешних, мешающих факторов. Я подал мысленную команду на возвращение, одновременно удивляясь — кому же я приказываю⁈ Тут же явилась давешняя орава мелких и тонко улавливая мое настроение, молча и деловито помогли нам надеть шлемы, сопроводили на «маршрутке» до переходного портала и, задраив за собой входной шлюз, исчезли.

Я все еще погруженный в себя, пытающийся «склеить» двойственность собственного сознания, машинально слонялся по замкнутому пространству прихожей переходного портала, пока Наташа, ругаясь шепотом, собирала разбросанные вещи. Чувствуя себя переполненным сосудом, боясь расплескать хоть каплю той информации, что влилась в мое сознание, покорно следую за Наташей в черный омут портала и только попав в знакомые коридоры Башни немного расслабился.

— Ура! Мы дома! Жрать охота — спасу нет! Где тут наши эн-зешные закрома? –вконец оголодавшая Наташа стала потрошить рюкзаки в поисках еды и искоса поглядывая на меня проворчала:

— Начальник! Ты, хоть какую-нибудь мебель сотворил бы! А то все на ногах, да на ногах!

В ответ на мое слабое пожелание из стены вылупилось некое подобие стола и нечто, похожее на пару кресел. Я с облегчением плюхнулся на этот иноземный мебельный шедевр и с удовлетворением отметил вполне комфортные ощущения. Пока Наташа уминала все подряд, мне было достаточно кофе из термоса. Неспешно попивая бодрящий напиток мысленно прокручивал информацию, что слил мне инопланетный гуру. Попутно стал рассказывать Наташе последовательность событий, происходивших на этой загадочной планете откуда приперлась Башня.

История этой планеты оказалась весьма трагична. Населявший ее народ, пройдя свой эволюционный путь, достиг вершин познания окружавшего мира. Разделенный на два могущественных клана, в непрерывном соперничестве друг с другом, срываясь на бесконечные конфликты, довел противостояние до точки кипения и, в результате, разразилась долгая война. То разгораясь, то затухая она тянулась и тянулась, изматывая неизменным постоянством. Даже в периоды относительного затишья локальные стычки не прекращались. Вся созидательная мощь народов была направлена на производство все более мощного оружия, дававшего слепую убежденность в скорой победе. На самом деле происходило взаимное уничтожение. Планета была изуродована до полной невозможности выживания на ней людской расы. Атмосфера была отравлена пыльной, радиоактивной взвесью от многочисленных взрывов, почва была сорвана циклопическими ударами мощных снарядов и ракет. Вода превратилась в грязевые болота. Наступила патовая ситуация, давшая воюющим сторонам, на какой-то период, передышку. Один из кланов в поисках выхода обустроился на орбите воплотив грандиозный проект гигантского мегаполиса, высасывая, при этом, последние ресурсы из несчастной планеты. Другой, напротив, стал зарываться в землю, обустраивая дальнейшее выживание в глубинах планеты, но тут взбунтовалась сама природа. Резко возросла вулканическая деятельность, тектонические сдвиги от целой серии землетрясений навечно похоронили подземный клан людей. Космический клан еще держался: последние научные разработки все еще вселяли какой-то оптимизм. На этот период, наверное, и приходится появление Башен. Все оставшиеся ресурсы были брошены на этот грандиозный проект. Одна за другой они уходили в неизвестность ныряя в подпространство, в поисках безлюдных планет и вгрызаясь в них переправляли все необходимые компоненты на родную планету для ее возрождения. Здесь, на месте, передвижные приемные башни слой за слоем залечивали чудовищные рубцы на ее поверхности.

Экипажи дальних башен возвращались через порталы. Конечно, были попытки колонизировать некоторые из планет, но в результате все срывалось. Психологические нагрузки от ощущения оторванности от родной планеты, да и клановый кодекс впитанный с молоком матерей и звучащий как призыв держаться всем вместе, свели все эти попытки на нет. Всех воодушевлял порыв на восстановление свободной от врагов планеты. Колониальные планы ограничилось краткими посещениями башен для профилактики и ремонта. Шло время, сменялись поколения и, очень медленно, но неуклонно восстанавливалась планета, тогда как люди стали необратимо мутировать. Очевидно сказались последствия войны и суровые условия жизни в космосе. Гармонично развитое поколение людей постепенно вырождалось, сменяемое на низкорослое и умственно слабое. Ученые бились над решением этой проблемы, но время неумолимо опережало их усилия, прореживая их ряды. И тогда было создана технология дававшая возможность капсулировать интеллектуальную сущность человека. Незадолго до смерти, он проходил эту процедуру и обращая в тлен бренное тело, оставлял после себя золотистый шарик собственного сознания. Невесомые, тончайшие паутинки матриц, спрессованные в компактную сферу, словно копировали человеческий мозг, неся на себе всю информацию, накопленную за всю его долгую жизнь, продолжая осуществлять умственную деятельность и после смерти. Они хранились в особых секциях, соединенных в одно общее хранилище. Там, опутанные целой паутиной взаимных соединений, они являлись, своего рода, коллективным мозгом. Не все получилось сразу: были просчеты и неудачи, часть капсул оказалось неспособной слиться с общей массой и им требовался определенный период адаптации. Другие, словно найдя другое измерение существования, запускали замкнутое на себя сознание в свободное плавание, образовывая эфемерные облака, кочующие там, где им заблагорассудится, но, правда, не теряющие связь с общим местом обитания. В общем хлопот с ними хватало, но главное — не был утерян интеллектуальный потенциал человечества. Осуществляя связь с таким коллективным мозгом оставшиеся продолжали совершенствовать научные изыскания. Осуществлялись попытки приживлять капсулы и представителям измененного мутациями поколения, но неудачно. Никто не выживал. Сознание нормального человека словно не помещалось в хилой мозговой оболочке уничтожая тем самым жалкую пародию на человека. Тем не менее, мутанты были искусными исполнителями, ловко обращались с инструментами и приборами, решали несложные производственные задачи, естественным образом подчиняясь еще живым представителям вымирающего поколения. Почитая их как богов и сложив тем самым религиозный культ, они фактически были обречены на гибель после кончины последнего из повелителей.

Навалилась еще беда от нагрянувшей из соседней системы весьма воинственной цивилизации, охочей до чужих научных достижений. До поры ее удавалось сдерживать превосходством оружия и защитных систем, но это пока…

Время безвозвратно утекало. Одна за другой угасали башни — без должного ухода они теряли свою основную способность — пересылать ресурсы на восстановление планеты. Хотя главное было достигнуто: планета, набрав необходимую массу вышла на устойчивую орбиту, но этого было все же мало. Ей предстоял еще длительный период возрождения. Последние представители некогда могущественного клана приняли отчаянное решение направить особую миссию на обитаемую планету одной из дальних разведанных систем на краю галактики. Для чего была возвращена обратно одна из башен с ближайшей планеты.

Ее собирали, используя последний шанс выжить. Ничего не меняя в ее конструкции встроили только особый уровень — своеобразный ковчег, где укрыли генный материал незавершенных опытов по возрождению здоровой человеческой расы. Укрыли, также, основной массив капсул, сложившийся из лучших умов погибающего клана, погрузив этот супермозг в инертное состояние до поры, до времени. Загрузили оборудование хранящее детальный процесс изготовления и применения различных технических устройств бытового и военного назначения, а также автоматические операционные, медицинские модули и многое, многое другое, что несомненно пригодится для будущего, возможно возрожденного клана на новом месте.

Тем временем, в живых остался последний представитель клана. Это он отправил последнюю башню в полет. Экипаж полностью состоял из мутировавшего потомства. Каждый выполнял свою привычную работу по техническому обслуживанию, кроме одного.

Единственный, кому вживили капсулу, был погружен в глубокий сон. Он будет разбужен, только когда башня приблизится к цели. Ему должно хватить времени до того момента, пока вживленная капсула не разрушит его мозг, вылететь с опережением на разведочном корабле, выбрать место посадки и установить причальный маяк, а затем умереть, выполнив последнюю волю клана. Остальные вернутся через портал. Таков был отчаянный план, и он сработал. Контакт состоялся…

— Значит в твоей голове поселился разум того самого представителя клана, что прикончил этого бедолагу мутанта! — испуганно воззрилась на меня Наташа.

— Ну, если он до сих пор меня не прибил, то считай повезло! Хоть у меня мозги и набекрень, но как видишь выдержали нашествие наглого квартиранта. Правда, я стал шепелявить при разговоре и припадать на одну ногу при ходьбе…

— Да, ну тебя! Дурак, и шутки у тебя дурацкие! — Наташа больно пнула меня ногой из-под стола и запустила вдобавок пустой тубой, которую, я ловко поймал не глядя. Взгляд мой был прикован к одному из многочисленных скафандров, окружавших нас. Его силуэт напомнил распластанную фигуру последнего из клана. Такой же безжизненный. Из памяти всплыл пронзительный, гипнотизирующий взгляд голубых глаз… Я встряхнул головой избавляясь от видений и тут только почувствовал накатившую усталость. Все, пора возвращаться на базу. Не железные же мы, в конце-то концов!

Глава 26

Последняя встреча

Все также, налегке, спускаемся на стартовый уровень. Застаем здесь кипучую деятельность многочисленных штабных групп. Все заняты делом. Медленно, но верно Башня заполняется все большим количеством исследовательских команд, составленных из представителей разных стран и информация, собранная ими, нарастает как снежный ком. Работа по первичной обработке идет круглосуточно и уже разложенная по полочкам поступает в специализированные центры, которые, растут как грибы после дождя вокруг Башни. В голой степи вырос многолюдный город в центре которого высилась, словно легендарная Вавилонская башня, угрюмая скала космического странника. Только в отличии от легенды ее не строили, а разбирали. Образно, конечно. Она еще функционировала и там, на самой верхотуре, еще сгущались тучи и сверкали молнии, но у основания было уже поспокойнее. Не вырастали неожиданно смертоносные «цветы Теслы», совсем прекратились бешенные смены циклов, что позволило вести строительство новых корпусов поближе к ее стенам. Мировые корпорации и крупнейшие фирмы выстроились в очередь, чтобы инвестировать любые суммы на исследования. Лучшие умы человечества были заняты осмыслением вала информации, поступающей из Башни. Перед землянами открывалась реальная перспектива выйти в космос с минимальными усилиями, используя технологии, упавшие им буквально на голову, но осознают ли они при этом, что придется заплатить за такой дар возрождением чужой расы, обладающей генетически заложенной телепатией. Сильно сомневаюсь! Скорее, весь генетический материал, сгинет в неких уполномоченных лабораториях при опытах, что вероятнее всего. Имея такой богатый опыт по уничтожению целых народов из-за сущих пустяков, умение развязать глобальную резню по любому надуманному поводу — тут мы мастера! А уж уронить пробирку с генетическим материалом — так и вовсе мелочь!

Тяжелые думы терзали голову не давая расслабиться. Бессонница окончательно сдула меня с роскошной кровати на которой мы изволили почивать с Наташей. Ее фигурка, замотанная в одеяло, одиноким бугорком терялась на просторах поистине королевского ложа. Нас поселили в только что отстроенную роскошную резиденцию для представителей ООН и руководителей международных научно-исследовательских институтов. Здесь же находился конференц-зал, где проходили заседания объединенного командования миссией. При выходе из башни мы были взяты под плотную опеку группой телохранителей, и мой адъютант в звании майора пояснил, в ответ на мое ворчание:

— Виктор Иванович, это распоряжение президента. Поступила информация о готовящемся теракте в отношении руководителей миссии. Вас поселят в особо охраняемую зону, а ребята будут вас сопровождать только на выходе и входе.

— Ладно, надо так надо! Леонид Максимович, мне нужно встретиться с президентом. Это можно будет как-то организовать?

— Будет исполнено! Я немедленно свяжусь с Москвой и уточню сроки. Самолет спецотряда в постоянной готовности вылета. В расписании на завтра утреннее заседание по вашему отчету.

Нас сопроводили в просторные апартаменты, где теперь я маюсь от бессонницы и тяжелых раздумий. Просмотрел подготовленный адъютантом отчет, внес небольшие поправки и решил, какого черта я буду зачитывать эту наукобразную байду на заседании⁈ Пусть Леонид и доложит, он же доктор наук! А мне надо в башню. Время поджимает, не могу же я до бесконечности водить командование за нос, предоставляя обтекаемые отчеты. Рано или поздно, со мною или без меня, спецы пробьются на укрываемый мною уровень и тогда я буду бессилен что-либо предпринять. Необходимо убедиться, есть ли шанс подкорректировать надвигающиеся события. Как ни жалко, но бужу Наташу, и мы в темпе, наскоро съедаем заказанный в апартаменты завтрак.

Утренняя, степная прохлада приятно взбадривает, подгоняя нас по пути к порталу. Бдительная охрана неслышно мелькает по сторонам то появляясь, то исчезая среди свежих корпусов строящегося города. Работа вокруг кипит, возводятся разом целые кварталы новых лабораторий и жилых помещений, где-то вдалеке гудит моторами аэропорт, вскрикивает гудками железная дорога все ближе подползая к уже заранее отстроенному вокзалу. С одной стороны, это будоражило воображение, представляя какие средства и силы были вовлечены в процесс; с другой — вызывало досаду, что сбываются худшие предчувствия. Ведь за каждый вложенный цент или рубль все эти многочисленные спонсоры выжмут из проекта во много крат больше и ладно, если поделятся плодами с человечеством, а не как обычно — все в свою личную кубышку.

Вот и прозрачные павильоны перед порталом с недремлющим караулом вокруг. Видно было, что охрана действительно была усилена: появились несколько вышек с торчащими пулеметными стволами. Мы беспрепятственно прошли мимо отсалютовавшего нам караула и нырнули в портал и оставив в штабе свои пропуска, устремились к лифту ступая по очерченной красными полосами дорожке, остальное пространство тоннеля было заставлено аппаратурой, лабораторными столами с многочисленными компьютерами и массой различных приборов, за которыми сосредоточенно работали многочисленные сотрудники. Друг от друга они отличались только цветом спецодежды и крупными номерами на спинах. Всюду чувствовалась спокойная, деловая атмосфера. Навстречу нам попалась одна из инженерных групп, та, что исследовала нижние технические уровни. Они почтительно уступили нам дорогу, продолжая вполголоса спорить, и я машинально ухватил фрагмент их спора, удивившись тарабарщине, на которой они общались. Эта была смесь из английского и немецкого языков, приправленная нижегородским говором и техническими терминами. А что? Настоящий вавилонский язык!

Эта встреча несколько подняла наше настроение, подпорченное моей бессонницей и Наташиным недосыпом.

И вот, мы уже у центрального пульта управления Башней. Внимательно рассматриваю голографическую модель, выискивая местонахождение ковчега. Похоже, что прямо над нами, через толщу трех технических уровней, находится еще один, где, судя по силуэту просматривается… Лихорадочно тычу пальцем в изображение пытаясь увеличить его. Вместо этого, откуда-то сверху, опускается с тихим звоном полупрозрачный цилиндр. На этот звук реагирует Наташа, выбегая из соседнего помещения где возилась с брошенной нами амуницией.

— Что случилось? — встревоженно озираясь и, почему-то шепотом, спросила она.

— Да вот, лифт вызвал! Не желаешь прокатиться, а?

Я подхватил ее и прижав к себе, втиснулся в раскрывшиеся створки. Мягким рывком цилиндр пошел вверх и скоро мы очутились в огромном помещении весьма экономно подсвеченном, но было и без того ясно — перед нами был ковчег! Наш оригинальный лифт, тем временем, продолжал ползти вверх. Я, от полноты переполнявших меня чувств, тормошил обалдевшую Наташу и целовал ее чумазую мордашку.

— Ты понимаешь, это ракета! Самая настоящая космическая ракета! Я как чувствовал, что они подстрахуются!

— Да объясни ты толком! Какая ракета? Кто подстрахуется? — возопила она, колотя меня кулачками в грудь.

Лифт остановился. В корпусе ракеты открылся и тут же осветился проем в, явно, переходной шлюз. Не задумываясь вхожу, увлекая за собой озадаченную Наташу. Корпус бесшумно закрылся и шлюз впустил нас в чрево ракеты. Я безошибочно нашел кабину управления, где не обнаружил ни штурвалов, ни компьютеров; правда, были вполне комфортные кресла, в чем я убедился, плюхнувшись в одно из них, Наташа скромно пристроилась в другое стоящее рядом. Еще оставались свободными два кресла. Сейчас эти детали только отвлекали меня от осознания найденного решения.

— Понимаешь, я не уверен, что наше просвещенное человечество обрадуется появлению своих дальних родственников из какой-то там вселенской губернии. Ладно, если еще погостят недолго, а тут надо их еще вырастить, воспитать, земельку выделить, а вдруг окажется, что эти телепаты иноземные нас в полон возьмут! Поди знай, что у них на уме, а нас-то они насквозь видят! Так, если серьезно, то хана им! Не дадут им из пробирок вылезти, замордуют опытами и сгинет целая человеческая раса к чертям собачьим! А я этого не хочу! Сам уже наполовину инопланетянином стал! Нет таким как я, жизни на Земле: либо в психушке, либо на необитаемом острове! Это в лучшем случае. Так что, я ужом буду вертеться, но постараюсь изменить судьбу. Ты как? Со мной?

Наташа побледневшая и притихшая, сползла с кресла и на коленках подобралась ко мне. Запрокинув заплаканное лицо и глядя в упор, она тихо прошелестела:

— Ты же знаешь, я без тебя никуда…

Мы вновь вернулись на орбиту многострадальной планеты. На ней, конечно, все образуется со временем, а вот с ее бывшими обитателями дело было хуже. Жилые фрагменты гигантского колеса орбитального мегаполиса зияли рванными пробоинами. Видимо захватчики всерьез взялись за лакомую добычу. Еще бы! Кто откажется от чужих научных, технических достижений, намного превосходящих твои собственные. За примером далеко ходить не надо, сам же не без греха, поспособствовал родным землянам, притащив в башню целую ораву потрошителей.

Земляне даже все свои распри отложили на потом, забавляясь новой игрушкой. Так и тут, целая пиратская флотилия зависла на подступах к мегаполису. Пока активных боевых действий не наблюдалось. Мимо наших полуприкрытых заслонками окон шмыгнула тень причалившего ракетного катера. Видимо противник разбил все транспортные магистрали. Дробный топот в шлюзовой камере возвестил о нашествии местной мелюзги.

В катере нас бережно пристегнули словно важный груз. Впрочем, мы таковым и являлись: опыта перемещаться в невесомости у нас никакого, поэтому, просто не мешали нашим сопровождающим перемещать нас в пространстве и устраивать в катере. Рулевой лихо заложил крутой вираж, промчал нас вдоль зияющего брешами циклопического колеса и причалил к знакомой площадке. Здесь вроде все уцелело. Мы оказались вновь в знакомом зале, только теперь, были усажены в удобные кресла. Стена напротив прояснилась, и аудиенция началась. Старец, опутанный проводами и шлангами, внимательно вглядывался в меня, и я не отводил глаз, скоро почувствовав необыкновенную ясность в собственной голове. Волна за волной накатывали воспоминания до того четкие и ясные, что казались осязаемыми и я, рефлекторно, стал реагировать, подергивая то руками, то ногами. Вся моя непутевая жизнь пронеслась в сознании как бездарно снятый сериал на перемотке, вот уже замелькали события последних дней и, наконец, сеанс прервался. Есть такое расхожее выражение: «выжатый как лимон», так вот, я был как выжатый насухо лимон!

Наташа заботливо хлопотала, обтирая мое вспотевшее лицо мокрым платком и прикладывая к затылку холодный металл фляжки. Старец, тем временем, закрыв глаза то ли медитировал, то ли совещался с супермозгом, висевшим над ним золотистыми гроздьями. Неспроста же над его головой мерцал этот нимб, как пить дать -сходка крутых мозгов! Наконец он открыл глаза и в моей голове закрутилось другое кино. Вот местная малышня уходит через портал унося с собой посильный груз, на поверхности планеты вспухают взрывы уничтожающие приемные башни, гигантское колесо распадается на секции, которые, устремляясь вниз сгорают в атмосфере, весь оставшийся боевой флот таранит вражескую группировку… Все ясно — никаких следов когда-то могущественного клана не останется. Безлюдная планета будет кружить по своей орбите и долгими веками будет зализывать раны, нанесенные ей прежними обитателями.

— А ребят не жалко? — непроизвольно высказал я вслух, резанувшую сознание мысль. Старец шевельнулся на своем ложе и сметая с себя бесчисленные провода и трубочки встал во весь свой немаленький рост. Откуда-то сверху опустился мерцающий голубыми переливами столб света, в центре которого медленно вращалось объемное изображение мегаполиса. Просунув обе руки в эту проекцию, старец легкими прикосновениями стал манипулировать изображением увеличивая фрагменты до стереоскопического эффекта. Это было удручающее зрелище. Усиленное к тому же ужасающими подробностями. Мегаполиса больше не было. Оставался только скелет, все живое было практически уничтожено. Разбитые, заледеневшие оранжереи; покрытые язвами оплавленных пробоин стены жилых и производственных помещений и всюду мертвые тела, разлетевшиеся вещи, осколки конструкций и предметов. Все это хороводом крутилось по орбите наполняя наши души леденящим ужасом. Бедная Наташа, сжавшись в комочек примостилась в моем кресле и вовсю хлюпала носом уткнувшись мне в грудь. Я продолжал мужественно смотреть и продолжая снимать, понимая, что присутствую при прощании последнего представителя некогда могучего клана со мной. И этот показ неспроста, это послание нам — людям. Предостережение, наказ или просто констатация факта — не знаю. Вот была некая высокоразвитая цивилизация: была, жила, да и вышла вся! Вот этот восставший со смертного ложа старец уничтожит последние ее остатки, да еще поведет за собой уцелевшие боевые корабли на гибельный таран противника. Это, конечно, достойно уважения, но невыносимо печально от того, что неотвратимо.

Тем временем показ завершался: вот разнокалиберный уцелевший флот стал стягиваться к нашему сектору прикрытому силовым полем: мерцающий контур четко обозначил границы защиты. Такой же контур очерчивал и сектор с находящимся там порталом.

Все ясно, это последняя линия обороны и пора сматываться. Я передал видеокамеру Наташе и встал, направившись к старцу. Он уже убрал светящийся столб с проекцией и колдовал над неким пультом из которого извлек золотистый цилиндр. Прозрачная преграда, разделявшая нас, исчезла, вслед за пультом и мы, наконец, стояли лицом к лицу. Все же он оказался выше меня: эдакий двухметровый дедок. Вблизи, его лицо выглядело еще старее. Покрытое густой сетью мелких морщин оно казалось маской в контрасте с яркими голубыми глазами. На мгновенье в моей голове завертелась какая-то карусель и ноги слегка подкосились. Я интуитивно сделал шаг назад и все прошло.

Старец невозмутимо передал мне цилиндр и медленно подняв руки скрестил ладони над моей головой. Я замер, понимая, что происходит какой-то обряд. В голове начался форменный бедлам от накатывающей резкой боли до полного умиротворенья и обратно. Закрыв глаза и стиснув зубы, я терпел, пока наконец все не утихло и остался только тихий шелест многих голосов. Где-то сзади охнула Наташа:

— У тебя нимб над головой светится…

Но ее возглас перекрыли слова зазвучавшие в моей голове:

— НЕ БЕСПОКОЙСЯ… ЭТО КОНТАКТ С УШЕДШИМИ… МЫ ВИДИМ… МЫ ПОМОЖЕМ… КЗАР НЕ УШЕДШИЙ… КЗАР ПЕРЕДАЛ ТВОЙ ПУТЬ…

Охренеть! Вот влип! Как отключить этот голос? В растерянности я оборачиваюсь к Наташе, и она тут же прокомментировала:

— Во, теперь не светится! Ты чего вертишься? Что происходит?

Знать бы самому, что происходит! Так, спокойно! Все логично, просто неожиданно. Кзар — это и есть наш старец. Вон кивает, только что не лыбится! Переключил на меня супермозг, выдал мне то, что я просил и стало быть, теперь, не при делах или как? Ага, все же зашевелился. Появилась мелюзга и стала бережно снимать гроздья золотистых капсул пакуя их в какие-то баулы. Таким я его и запомнил — могучего старца по имени Кзар. Твердо стоящего, чуть сгорбленного, внимательно наблюдающим за упаковкой ценного груза. Только, когда, мы стали уходить подталкиваемые неугомонной малышней, Кзар прощально обернулся, провожая нас ясным взглядом лазурно-голубых глаз.

Прежде, чем последний раз пройти через портал в Башню на Земле, я окинул взглядом столпившихся вокруг нас малышей. У них уже было все готово к эвакуации: панели, регулирующие настройки портала были оголены, навигационные блоки подготовлены к замене, переходной шлюз открыт настежь и на причальной площадке топтались встречающие ракетный катер. Тот самый, что переправил нас сюда и сейчас должен доставить еще последнюю партию малышей с ценным грузом. Вроде все идет по плану, но все же я продолжаю внушать последовательность действий оттого, что еще не уверен в доходчивости своих посылов. У меня же нет никакого опыта общения с такими подчиненными и поэтому я ищу среди них того, кто проконтролирует весь процесс. Вперед выступил один из них, занимающий, очевидно, высшую ступеньку внутренней иерархии, судя по тому как, подчиняясь его командам, забегали остальные демонстрируя мне последовательность действий. Слава Богу! Получилось! Теперь я спокоен и одобрительно приобнял маленькую фигурку, остальные тут же облепили нас со всех сторон — ну, чисто дети!

Пора было убираться — малыши на площадке засуетились, встречая подлетающий катер с оставшимися соплеменниками. Шагаем в черный проем портала и уже оказавшись в Башне, какое-то время выжидаем, уставившись в мерцающую бликами мрачную субстанцию. Вот ее поверхность пошла волнами закручиваясь в воронку, края, закипая, стали съеживаться и… портал исчез! Все! Обратной дороги нет. Надо и здесь закругляться…

Глава 27

Беру на себя

Летим спецбортом в Москву. Мой адъютант, уйдя в хвост самолета, все еще отгавкивался по спецсвязи от кого-то из администрации. Видимо ему досталось по «первое число» за наше опоздание, но я не хотел даже вслушиваться в этот «базар», меня больше интересовали беседы пилотов в кабине: из которых следовало, что мы успеваем к сроку. Очень уж не хотелось сорвать встречу с президентом, хотя меня и глодали сомнения в ее необходимости. Наташа мирно посапывала на моем плече, внося нотку умиротворения в противоречивое настроение. Там, в Башне, мы уже обсудили дальнейшие планы и теперь приближался самый важный этап от которого зависела наша судьба: либо все рассыплется в прах, либо эта авантюра получит одобрение. Покосившись на разложенные по спинкам кресел отглаженные стюардессами наспех нами купленные костюмы, я с тоской потер заросшую физиономию и потащился к нашим заботливым хозяйкам. У них нашлось все необходимое и скоро я уже скреб жесткую щетину в туалете, заодно и приоделся. С галстуком помог адъютант, ловко завязав красивый узел.

— Виктор Иванович, вы давали поручение по поводу колонии на Надежде. Так вот, работает специальная группа по проверке событий, я уже передал им ваши заверенные показания. Все люди официально зачислены в штат целого ряда научно-исследовательских институтов как российских, так и казахстанских, в зависимости от гражданства. Сейчас на базе колонии развернут полноценный международный исследовательский центр. Идет комплектация оборудования и обустройство бытовых условий.

— Спасибо, Леонид! Кстати, как там Котов — мой назначенец?

— Бывший прокурор? Восстановлен в звании и должности, но сразу подал прошение об отставке и теперь назначен комендантом российского сектора.

— Ну и славно! Теперь к делу, что у нас по отчетным материалам?

— Все подготовлено! В этом портфеле все разложено по отсекам: бумажные носители, диски, фотографии, флэшки.

— Отлично! Возвращаемся сразу после встречи. Дайте необходимые распоряжения.

— Есть! Будет исполнено. Мне сопровождать вас?

— Я думаю в этом нет нужды. Главное, чтобы не было задержек с возвращением.

— Понял. —

Адъютант ушел в кабину к пилотам. Стюардессы хлопотали вокруг Наташи превращая ее в королеву красоты. Я издали показал ей два больших пальца, на что получил в ответ высунутый язык. Обмен любезностями был прерван снижением самолета, и мы расселись по креслам, застегнули ремни и приготовились к посадке.

В иллюминаторах сверкала огнями Москва…

Он сразу придал разговору доверительный характер. Да и обстановка располагала к этому: просторная, но уютная гостиная обставленная красивой, светлой мебелью была освещена мягким, верхним светом; ближе к окну, прикрытым плотными шторами находился небольшой стол с затейливо инкрустированной столешницей, вокруг были расставлены белые кресла; чуть в стороне, резко контрастируя с окружающей гармоничной средой, темнел прямоугольный силуэт большого телевизора. Президент поднялся из кресла, стоящего под высоким торшером и отложив папку с бумагами, вышел нам навстречу приветливо улыбаясь. Пожав нам с Наташей руки, он широким жестом пригласил рассаживаться вокруг стола и любезно поухаживал за моей спутницей, пододвинув ей кресло. Волнение первых мгновений встречи сразу улетучилось при взгляде на вполне домашний, вязаный свитер президента. Еще меня успокоило то обстоятельство, что при рукопожатии я не получил никакой информации, а то бы сидел сейчас и дергался от неловкости.

Тут два варианта: либо наш президент абсолютно непрошибаем

для чужого воздействия, либо я стал контролировать эту свою способность. Отогнав от себя дурацкие рассуждения, сосредотачиваюсь на отчете и излагаю суть дела. Мол, Башня под полным контролем и можно выстраивать долговременные планы по ее изучению и эксплуатации, но проблема кроется в другом. Долгожданный Контакт хоть и состоялся, но тут же усложнил ситуацию до критической. Обнародуй я это событие и весь, с большим трудом, достигнутый паритет немедленно рухнет. Яблоком раздора станет ковчег, набитый образцами научных достижений инопланетного народного хозяйства. В довесок ко всему еще и проблема с возрождением чужой человеческой расы обладающей телепатией. Конечно, современные медицинские технологии без особых усилий решат эту задачу, а вот захотят ли этого земляне? Сильно сомневаюсь!

Президент не проронил ни слова на протяжении всей моей, довольно корявой, речи; хотя я чувствовал исходящие от него волны искренней заинтересованности и стоило мне только ненадолго прерваться, как он тут же поощрительно подбодрил меня:

— Продолжайте, Виктор Иванович! Я вижу вы основательно владеете информацией по этому событию и мне очень важна именно такая заинтересованная позиция…

— Мое назначение на должность советника во многом облегчило достижение цели, если бы не это, я до сих пор бы согласовывал свои поиски, а так, мы достаточно оперативно разобрались в ситуации. Кстати, хотел преподнести вам небольшой, но очень полезный сувенир.

Вытянув вперед руку, я разжал ладонь и покатил по столу небольшую бусину.

— Что это? — живо заинтересовался президент, ловко ухватывая ее пальцами.

— Если вложить ее в ухо, то можно считывать мысли собеседника, только предварительно надо сжать до щелчка. Таким образом, ослабленное мутациями поколение воспринимало телепатическое воздействие последних, еще здоровых представителей своей расы.

Мощности этого приборчика хватает для того, чтобы улавливать и здесь, на Земле, мысли и образы, возникающие в сознании собеседника.

Президент немедленно испробовал мой подарок и какое-то время

сидел неподвижно и молча, то и дело переводя взгляд с меня на Наташу и обратно, видимо, не сразу разобравшись чьи мысли он читает. Наташа не выдержала и прыснула, смутившись при этом.

Я тоже едва сдерживался: уж больно комично выглядела наша ситуация. Президент рассмеялся и поднявшись с кресла, отмахиваясь от наших попыток тоже встать, подошел к двери и приоткрыв ее, тихо о чем-то распорядился. Он продолжал стоять, словно прислушиваясь к чему-то происходящему за дверью и, внезапно, распахнул ее настежь, пропуская официанта с подносом, на котором стоял пузатый кофейник с чашками и ваза с конфетами, и печеньем. Ровно то, что мы мысленно пожелали: я мечтал глотнуть горячего кофе, а Наташа-сладкоежка захотела конфет. Отпустив официанта президент сам разлил по чашкам кофе и пододвинул поближе к Наташе вазу со сладостями, сам же довольствовался кружкой с чаем. Сделав пару глотков, он задумчиво покатал по столу извлеченную из уха бусину, предварительно щелкнув ее идеально подогнанными половинками, словно всю жизнь пользовался такими гаджетами. Затем испытующе глядя на нас сказал:

— Полезная вещь, но опасная… многие знания — многие печали!

Виктор Иванович! Вы то, как обходитесь со своим умением читать чужие мысли?

— Пока не контролировал эту способность — было плохо! Теперь, все в порядке — научился блокировать… как сейчас! — честно признался я, — Наташа пользуется такой же штукой… как у вас.

Моя спутница извлекла из кармана точно такую же бусину и покатила ее через стол. Президент вопросительно приподнял брови, машинально перехватив и этот презент.

— Это тоже мне? — и получив наши утвердительные кивки, пошутил, — откупились, да?

Я сделал знак Наташе, которая успела подключить к телевизору свой ноутбук. На экране появились кадры сделанного на скорую руку фильма. Мы использовали все наши записи по Контакту смонтировав их в хронологической последовательности и по возможности отсекли второстепенные, технические детали по устройству, например, переходного шлюза или моментов с переодеванием. Стараясь не отвлекать президента от просмотра, я давал только скупые, необходимые комментарии, но краем зрения все же наблюдал за его реакцией. Он не отрываясь смотрел на экран, но при этом склонился в мою сторону вслушиваясь в мои реплики. В остальном поведении: ни малейшего проявления эмоций, только пристальное внимание и полное самообладание. Хотя на экране была не фантастика, а вполне реальная хроника прошедших событий, что само по себе взрывало сознание. Даже мы с Наташей, казалось бы, должны были уже адаптироваться ко всему происходящему и все же, нет да нет подергивались от пережитых ощущений.

— Не скрою, очень впечатлен! Вами проделана очень сложная работа по установлению Контакта и действительно при этом сложилась непростая ситуация, затрагивающая интересы всего человечества. Каково ваше виденье в решении этого вопроса?

Ведь теперь вы, по сути, являетесь полномочным представителем этой инопланетной расы. Я правильно понимаю увиденный мною ритуал? –президент пристально вглядывался в наши глаза, при этом черты его лица стали строже, и вся его фигура словно подобралась. Расправив плечи, он поудобнее сел в кресле и замер, ожидая ответа.

— Получается, что так… Ситуация была критическая и выбора у них не было, а тут подходящий землянин подвернулся… — начал было я, но тут же был мягко прерван своим собеседником.

— Сделано все правильно и естественно, что и послужило определенному доверию к вам со стороны этой расы людей. Не обладай вы способностью телепатической связи с ними, вряд ли был бы возможен контакт. Благодаря вашему мужеству и упорству в достижении цели, мы теперь имеем полную картину произошедших событий, так что не принижайте своего участия в них. Теперь, изложите свой вариант решения проблемы.

Он еще долго и дотошно выспрашивал подробности моего плана. Нам уже успели принести с Наташей ни один раз горячий кофе, а президент, прихлебывая из своей кружки какую-то заваренную травку, все уточнял детали и, наконец, совсем умотав нас, затих, о чем-то размышляя. Потом, заметив наши сонные лица, улыбнулся и заговорил, вставая сам и удерживая нас жестом в креслах:

— План одобряю. Операцию прикрытия организуют соответствующие службы. Вы, не отвлекаясь, приступайте к главному. Остается пожелать вам успеха, хотя ловлю себя на мысли о нереальности происходящего и по-доброму завидую вам. Верю, что все задуманное осуществится и со временем даст свои плоды на благо всего человечества. Прощайте!

Мы взволнованно вскочили со своих кресел. Президент растроганно обнял нас и по-хулигански подмигнув, шепнул:

— Ну, ни пуха, ни пера… — и дружно закончил вместе с нами, — к черту!

Весь обратный полет мы тупо дрыхли на мягких креслах, укутанные в пледы. Даже немереное количество выпитого кофе на аудиенции у президента не могло помешать этому. Глубокий, словно пропасть, сон поглотил сознание. Я бесконечно мотался по каким-то необъятным мирам с фантастическими фигурами, похожими на персонажей с картин Босха и Дали, только совершенно неправдоподобно раздутых, вальяжно плывущих по своим делам куда-то в бесконечность и внезапно пропадающих; они лопались словно мыльные пузыри, рассыпаясь мелким цветным бисером, чтобы вновь возникнуть уже в другом, более причудливом виде и так измочалили сон, что от досады я проснулся. Самолет приземлялся: вот, он мягко чиркнул по земной тверди, подпрыгнул, взревев напоследок двигателями и грузно осел, и помчался по полосе стреноживая себя тормозами. Включился реверс, ощутимо выпихивая нас из кресел и только ремни удержали на месте. В иллюминаторах сверкали пунктиры фонарей, освещавших бег крылатого исполина. Подрулив к месту стоянки, он замолк, открыв двери. Повеяло терпким степным ветерком заструившемся по салону. Проявились окружавшие нас звуки: щелчки расстегиваемых ремней, щебетаниестюардесс в ответ на грубые голоса снаружи, гудение подгоняемого к двери трапа. Вот и все! Последнее путешествие в этом мире завершилось.

В резиденции, где мы с Наташей базировались, все было по-прежнему: сновали озабоченные клерки из объединенного командования, в просторном холле на мягких диванах и креслах небольшие группы ученых обсуждали текущие дела в ожидании начала очередного симпозиума, из ресторана выскальзывали ловкие официанты, обнося желающих прохладительными напитками. В нашем номере царил извечный бардак. Бдительная охрана не подпускала к нему обслуживающий персонал, и мы сами старались поддерживать в нем, хотя бы, элементарный порядок. Удавалось это с трудом, но мы старались. Теперь, главным было собрать все необходимое, при этом, оставив впечатление, что мы ненадолго покинули этот номер. Чем мы и занялись «засучив рукава». В два наших рюкзака поместились по паре мощных ноутбуков, забитых «под завязку» различными программами и справочниками, а также довольно увесистые пакеты со сменными жесткими дисками и тоже загруженные необходимой информацией. Вот, собственно и все, что мы забирали с собой. Вещи, одежда и документы были оставлены на своих местах. Одинокий ноутбук, намеренно оставленный на столе, мерцал дежурной заставкой нам на прощанье.

В тоннеле, по-прежнему, размеренно продолжалась нескончаемая работа. Все порталы этого уровня уже были освоены, кроме одного, заблокированного мною еще до этого нашествия. Тогда это казалось романтической прихотью сохранить портал, как временное, уединенное убежище для двух влюбленных на уютной планете. Теперь же оказалось, что это единственное место, где нам никто не помешает воплотить задуманное.

Встретили Колю Самохина, несказанно обрадовавшегося при виде нас. Он уже заканчивал смену со своей интернациональной бригадой по ремонту оборудования и скафандров. Отправив ее на выход, он затащил нас в свой отсек и возбужденно затормошил, словно не видел сто лет.

— Как вы ребятки? Похудели оба, что вас там, в резиденции, не кормят что ли?

— Да все нормально, Коля! Как сам-то? Где остальные ребята? — прервал я его причитания.

— Все при деле. Емельянов в Ученом совете у какого-то мирового светила трется в помощниках; Краюхин, так под Терентьевым и ходит — автоматизированную систему охраны периметра разрабатывает; остальные, по разным планетам шастают в составе экспедиций. Кто на кого учился, тот тем и пригодился! Вот, Олежка Кудрявцев — астрофизик и теперь вычисляет, где находится изучаемая им планета. Смеется, что стал верить в существование тридевятого царства и загробного мира! Тьфу, ни к месту будет сказано! Все ребятки, разбежались! Вон, сменная бригада идет, там старшим упертый «америкос» из НАСА– всю душу вымотает, если какой непорядок…

И наш Самохин словно испарился. Мы двинулись дальше по тоннелю в направлении к лифту, завернув по пути в штаб, чтобы отметится. Никого на месте, видимо, тоже пересмена. Пока Наташа читала последние сводки, я сосредоточился, настраиваясь на пульт управления Башней пытаясь переключить энергопитание на нижний контур. Тем самым, я лишал ее самой главной защиты — электрических полей, хаотично стекающих по стенам и создающих непроходимую преграду своими вывертами в нарушении всех физических законов. Теперь должно быть поспокойнее: нижний, подземный контур хоть и обладал не меньшими энергетическими возможностями все же был безопасней и также дублировал энергоснабжение порталов. Все кругом задрожало и словно вспорхнуло, легкое ощущение невесомости на мгновенье и… все затихло. Откуда-то появился дежурный штабист явно встревоженный происходящим и без промедления отозвал все технические группы, работавшие на соседних уровнях над нашим тоннелем и ниже. Я поблагодарил его за оперативные действия и стал заполнять сигнальный протокол на выход в нештатной ситуации и подписал: '…Советник Президента Российской Федерации Белов В. И.'. Приложив к протоколу наши пропуска, я вручил эти документы ошалевшему дежурному и сказал:

— Мы, с инженером Жилиной разберемся в ситуации и по возвращении доложим. Продолжайте работу с экспедициями через порталы в обычном режиме… и никакой паники! Технические группы вывести наружу до особого распоряжения! Выполняйте!

— Есть выполнять! — дежурный метнулся мимо нас и ругаясь вполголоса стал поторапливать потянувшиеся мимо нас группы технарей, одетых в яркие комбинезоны.

Мы вошли в освободившуюся кабину лифта и вознеслись к пульту управления Башней, где еще повозились, собирая ранее разбросанные нами вещи и оружие. Переправив все наверх с Наташей, в ковчег, я разблокировал весь уровень и оставил включенным пульт управления. Какое-то время еще постоял, завороженно наблюдая за неторопливым вращением голографической модели Башни, пока не убедился, что на ней обозначилась линия разделяющая ее на две части и реальный процесс разделения вот-вот начнется. За моей спиной прошелестел цилиндр опустившегося лифта и раздался голос Наташи:

— Пора смываться шеф! Там наверху все кипит и булькает!

Под ногами стала уже ощущаться мелкая дрожь и юркнув в лифт, я крепко обнял дорогого моего человечка, и мы унеслись ввысь к кабине ракеты. Наташа уже освоилась там, приготовив скафандры и прибрав наши пожитки. Торопливо облачаемся в космическую одежку и падаем в кресла, подключаясь целым пучком шлангов и кабелей к инфраструктуре корабля. Повинуясь моим мысленным командам выползает приборная панель, из которой выскакивает кассета с цилиндром, который я меняю на принесенный с собой. Все, маршрут задан! Все остальное сделает автоматика. Надо только дать команду на старт! Кресла опускаются назад и сверху нас накрывает прозрачный купол. Скафандры слегка раздуваются, и мы словно врастаем в кресла. Все кругом вибрирует и зудит, переходя в стадию подъема. Представляю, как это выглядит со стороны — страшное зрелище! Хотя, что там можно разглядеть? Тучи взбаламученной в пыль почвы, окутавшей саму Башню и всю степь вокруг, превратили день в ночь на многие километры. Гул могучих сил сотряс все окружающее пространство и взорвал атмосферу злым эхом. Нас расплющило в люльках кресел мощной плитой перегрузки, но защита сработала вовремя и стало полегче. Ощутимо потряхивало: ковчег сбрасывал с себя оковы Башни устремляясь к последнему своему пристанищу. Планета Тихая, вот конечная цель нашего путешествия! Но прежде требовалось оставить несколько автоматических зондов в нашей солнечной системе. Это одна из альтернативных технологий, которой погибшая цивилизация так и не смогла воспользоваться. Они просто не успели воплотить в жизнь грандиозный проект. Для него требовалось слишком много ресурсов и времени. Ни того ни другого у осажденных недругами горстки выживших просто не было.

ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ

Объединенное командование международной миссии по исследованию новых космических технологий сообщает, что, в результате аномально активного выброса на полигоне близ космодрома Байконур произошел всплеск энергетической системы, вызванный нестабильной геомагнитной обстановкой в районе. Это явление привело к нештатной работе некоторых исследуемых объектов, что и стало причиной последующей катастрофы, в которой, погибли: советник Президента Российской Федерации В. Белов и старший инженер-исследователь НПО «Точка» Н. Жилина.

Основной объект исследований не поврежден. Работа международной миссии продолжается в штатном режиме.

Эпилог.

Почти не подающая признаков жизни, башня на Тихой, активизировалась сразу же, как на планету прибыл ковчег. Из простого насоса, выкачивающего ресурсы из недр, башня как бы переквалифицировалась, и принялась формировать новую колонию. Часть устройств выползли наружу и стали исправно выдавать нагара строительные материалы, металлы и потоки чистой воды. Мысленно я был готов к тому, что первое время придется не легко. Будут трудности с обеспечением пропитания и формированием стабильной, схемы снабжения. Оказалось, что милые, наивные, и порой ужасно шумные маленькие человечки, которых я мысленно называл миньенами, совершенно позабыв, что они слышат все мои мысли. Успели позаботиться и об этом.

К моменту появления ковчега, они сумели построить уже десятка два огромных теплиц, которые только и ждали что семян. Несколько десятков инкубаторов, где должны были сформироваться колонии грибов и водорослей для использования в пищу.

На Земле я вот уже в который раз считался мертвым. Разумеется, это вовсе не означало, что контакт был утерян. Напротив, я оставил себе кучу лазеек. Ведь управляя башнями, я мог создать устойчивый портал, хоть к себе в квартиру, и шастать на Землю сколько угодно. Энергии, которую вырабатывала башня, хватит на многие столетия вперед. Не хватит, так можно будет активировать подпитку от других, стоящих на необитаемых планетах.

Матовый шар заоблачного светила лениво полз по пасмурному небу. Прошелестел небольшой дождь, халтурно оросив буйно разросшуюся зелень. От голубой ленты мелкой речушки, что змеилась по изумрудному ковру долины, доносились звонкие ребячьи голоса. Да и здесь, совсем рядом, за плетенной из веток стенкой, не стихали их вопли. Это на футбольном поле гоняли мяч извечные соперники: банда «Головастиков» и ватага «Рукастых».

Когда-то сказанные мною в шутку слова теперь обозначали названия двух футбольных команд. Со словами стараюсь быть теперь поаккуратней, а то кругом одна несмышленая мелюзга. В момент подхватят не слышанные ранее слова и разнесут по весям. У меня уже давно сложилось впечатление, что я нахожусь в роли директора пионерлагеря и когда я начинаю сатанеть от бесконечных хлопот, то с умным видом ретируюсь в уединенную пещеру, давно облюбованную еще Наташей, когда мы первый раз попали на Тихую. Здесь в сумрачной прохладе покоятся гроздья золотистых шариков, вмещающих в себя лучшие умы некогда могущественной расы. Правда, лучшие то они лучшие, но капризные — спасу нет! Вот и держу самых строптивых в этой пещере, чтобы не смущали остальных, но это все, конечно, относительно: для них не существует границ общения. Просто обособив эту группу, я придал ей статус третейского судьи и не тревожил по пустякам. Бесили они меня поначалу своим пофигизмом, когда я жилы рвал, чтобы обустроить наше выживание на этой планете, а им трын-трава: шляются себе по собственным эфирным мирам, воплощают грандиозные проекты невозможные в реальном мире и «тащатся» от этого не хуже наркоманов. Хорошо еще, что не все из них были подвержены этой особенности. Основная масса все же работала на идею возрождения расы, являя собой своеобразный суперкомпьютер. Надо, конечно, отдать должное и тем отщепенцам: иногда они снисходили и до решения общих проблем. Спеси у них поубавилось со временем, а я им особо не докучал. Так, заходил пообщаться накоротке, полюбоваться на их, действительно, прекрасные миры.

Корабль-красавец так и остался стоять у дальних скал и теперь служил нам как складское помещение. Многие предметы еще даже не распаковывались. Так и лежали в грузовых отсеках дожидаясь своего часа.

В просторных помещениях Башни оборудовали лаборатории и медицинские отсеки, куда бережно перенесли весь биологический материал из ковчега-корабля. Наташа взяла все эти хлопоты на себя. Мастерски соединив наши ноутбуки напрямую с супермозгом, она выстроила весь лабораторный процесс под его непосредственный контроль. Обеспечив, тем самым, всю эту ученую шатию-братию оптическим и акустическим восприятием происходящих экспериментов. Самые толковые представительницы мутантов осуществляли непосредственное проведение опытов. Быстро освоив несложные манипуляции с лабораторным оборудованием, они очень добросовестно исполняли возложенные на них обязанности. Само по себе научное оборудование было настолько автоматизировано и роботизировано, что исследования, само-собой, пошли полным ходом.

Я же был занят прозаическими делами. Приручал местную флору и фауну. Воплощал, так сказать, продовольственную программу, со своей стороны. Благо, что мои пищевые пристрастия не сильно отличались от привычек подопечного мне народа. Белки, жиры, углеводы и упорство Робинзона Крузо, вот слагаемые успеха! В нескольких загонах уже обитали некоторые представители животного мира. Здесь были и упитанные кабанчики, и диковатые еще козочки, и вполне мирные, флегматичные коровки. Это я их так обозначил. По внешнему виду они мало напоминали своих земных собратьев. Главное, что в остальном они были идентичны. Был и свой птичник, и инкубатор. В просторных теплицах зрел уже не первый урожай всевозможной зелени и вполне приличных томатов. На полях колосились зерновые культуры, а если учесть, что климат здесь вполне себе благоприятный: то два, а то и три урожая (если не досаждают ливни), вполне реальны. При этом, за всем этим изобилием стоит фантастическое трудолюбие моего маленького народца. У них еще хватает сил на развлечения и спортивные состязания к которым я их приучил, дабы отвлечь от пугающе религиозных пристрастий по отношению к нам с Наташей. Конечно, втихаря они продолжают религиозные сходки, но вполне безобидные — без фанатизма. В семейных парах растут детишки. Похоже и у меня скоро появятся отцовские обязанности, как ни скрывай сей факт с хитрым видом, моя любимая!

В плетенную стенку беседки влепился шальной мяч, прервав мои ленивые, послеобеденные мысли. Вот и научи, этих сорванцов, на свою голову гонять мяч! Настроившись на своих приятелей из пещеры, я, с мерцающим над головой нимбом и важным видом вышел из беседки. Мелюзга, почтительно прервав футбольный матч, провожала меня восторженными взглядами. Здесь были почтенные главы семейств, наравне гонявшие со своими отпрысками мяч по полю. Практически не отличимые друг от друга ни ростом, ни телосложением, ни выражением лица. Только у старших уже проявлялись морщинки и пробивалась седина. Несмотря на это, они с одинаковым усердием бегали наравне с младшими. Я так и не привык к выражению почтения в свой адрес и поспешно, но не теряя достоинства ретировался под прохладные своды пещеры.

В общем не знаю — есть жизнь на Марсе или нет, но то, что она есть на Тихой планете — это точно!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Тимур Рымжанов

Нурлан Рымжанов

Февраль 2024

Москва

Nota bene

Книга предоставлена Цокольный этаж, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Царь Горы

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Nota bene