Племя проклятых [Юрий Лантан] (fb2) читать онлайн

Юрий Лантан Вечная мерзлота II. Племя проклятых

Бледный сгусток солнца поднимался над горизонтом, когда вдали в утреннем тумане мы увидели постройку, черневшую посреди припорошенной снегом тундры. Я переглянулся с Фокиным: старый врач, тяжело дыша от усталости, шел рядом.

— Что это может быть? — спросил я. — До Лабытнанги ведь еще далеко.

— Не знаю, Алексей Петрович. Похоже на охотничий домик, — ответил Фокин, с надеждой глядя на приземистое строение, до которого оставалось метров двести. — Там могут быть люди. И они нам помогут.

Я горько усмехнулся: помощь нам бы точно не помешала. Мы были обессилены и измотаны бегством от хетов, атаковавших нас ночью недалеко от кладбища ненцев. Под утро в грузовике, на котором мы с Фокиным оторвались от полчища оживших мертвецов, кончилось топливо. Оставаться рядом с машиной было опасно: монстры в любой момент могли нас догнать, поэтому, недолго посовещавшись, мы решили двигаться пешком к ближайшему населенному пункту — Лабытнанги. Если верить старенькому GPS-навигатору, который мы забрали из грузовика, до поселка оставалось сто двадцать километров пути. Сто двадцать километров по мертвой, холодной земле, обдуваемой всеми ветрами. Я боялся прикинуть, сколько времени займет марш-бросок по тундре, и надеялся на благосклонность погоды: в начале сентября на Ямале бывали теплые дни. Ничего другого, кроме надежды добраться до поселения людей, у нас все равно не осталось.

Мы из последних сил брели по мшистой кочковатой земле, присыпанной тонким слоем снега. Я сжимал в руке наше единственное оружие — топор, прихваченный из грузовика. Вскоре мы подошли к постройке. Вблизи она действительно напоминала охотничью избу. Сколоченная из почерневших от времени бревен, она словно вросла в стылую землю, на которой темнели узорчатые следы от протекторов — совсем недавно здесь разъезжал автомобиль. Судя по ширине колеи, это был внедорожник или небольшой вездеход.

— Есть тут кто? — крикнул я.

Не дождавшись ответа, мы обогнули избу, чтобы осмотреть ее со всех сторон, — и замерли, когда перед нами открылась отвратительная картина: позади домика возвышались три небольших холма, будто слепленные из серых шкур, рогов, копыт, черных глаз и высунутых языков. Мне потребовалось время, чтобы понять: это были сваленные в кучи трупы оленей. Их головы, шеи и туловища темнели от потеков крови. В прохладном воздухе стоял запах мокрой шерсти и железа.

— Неужели хеты? — выдохнул я, вспомнив о разодранных оленях недалеко от поселка Нюртей — они стали первыми жертвами монстров.

Фокин подошел ближе к мертвым животным, рассматривая повреждения на их тушах.

— Навряд ли, — ответил он, с беспокойством взглянув на меня. — Раны явно огнестрельные. Охота в этих местах разрешена только для коренного населения, но совсем не в таких масштабах. Оленей убили браконьеры, Алексей Петрович. А эта избушка — их зимовье.

— На снегу свежие следы от колес, — рассуждал я. — Вероятно, браконьеры недавно уехали.

— Но скоро вернутся, — сказал Фокин и многозначительно посмотрел в сторону пустующего домика.

* * *

Входом в избу служила деревянная дверь, запертая на засов. Мы без труда его открыли и оказались в полутемном помещении с низким потолком. Серый свет едва пробивался сквозь мутное оконце, возле которого притулились перекошенный столик и лавка. В дальнем конце комнаты, у железной печки, располагались высокие полати, покрытые оленьими шкурами и старыми стегаными одеялами. В детстве я ходил с отцом в лес и хорошо помнил похожие зимовья, в которых отдыхали охотники. Отец говорил, что любой путник мог переночевать в избе, воспользовавшись запасом еды, спичек и дров.

Пока я осматривал помещение в поисках радиостанции или спутникового телефона, Фокин уже разводил огонь в печи.

— Похоже, они забрали рацию с собой, — предположил я, ничего не обнаружив.

— Если она вообще у них есть, — ответил Фокин.

Покончив с растопкой, он принялся копаться в коробке на столе.

— Думаю, браконьеры не обрадуются нашему визиту, — сказал я, наблюдая за тем, как старый врач вытаскивает на стол консервные банки.

— Другого выхода у нас все равно нет, — пробурчал Фокин, открывая тушенку. — Мы со вчерашнего дня ничего не ели. Нам нужно подкрепиться и набраться сил.

Я не стал возражать. Ноги гудели и подкашивались от усталости. В животе приятно заурчало, когда в нос ударил густой аромат мяса из консервной банки. Фокин был прав: мы должны ждать возвращения браконьеров — и надеяться, что оно произойдет раньше, чем нас найдут хеты.

* * *

Наевшись тушенки, я забрался на полати. Отодвинул в сторону пропахшие потом одеяла и уселся возле стены. Ложиться я не хотел, опасаясь, что на меня тут же навалится сон. От печки разливался жар, согревая окоченевшее тело. Снаружи избы тихо выл ветер.

Фокин сидел за столом, глядя в окно слезящимися глазами. Заметив, как в его морщинистых руках дрожит кружка с чаем, я понял, что думали мы об одном и том же — о наших погибших друзьях и коллегах.

В поселке Нюртей, где располагалась временная амбулатория, остались трупы хирурга Гаврилова, медсестры Галины Ивановны и нашего верного помощника Илко. Светлана Зорина, молодой гинеколог, погибла ночью: пока мы с Фокиным осматривали вырытую изнутри могилу на кладбище ненцев, на нее в грузовике напал хет — оживший мертвец из древних легенд. Растерянные и напуганные после атаки монстров, мы с Фокиным не придумали ничего лучше, как оставить тело Зориной в кузове заглохшего грузовика.

Погруженный в мысли, я не заметил, как провалился в черный, вязкий сон. Разбудил меня громкий звук снаружи — шум автомобильного двигателя. Я подскочил на полатях, ища взглядом Фокина. Как и прежде, он сидел за столом. Судя по его осоловелым глазам, он тоже боролся со сном.

Мы прильнули к окну, вглядываясь в серый сумрак, опустившийся на тундру. Световой день на Севере длился считанные часы: казалось, совсем недавно мы обнаружили избу, и вот уже наступил вечер.

В окне мы увидели заляпанный грязью старый «уазик», остановившийся недалеко от зимовья. Желтый свет фар рассекал плотную мглу. Когда глаза привыкли к яркому сиянию, я рассмотрел позади внедорожника прицеп, доверху груженый тушами оленей. Дверь с пассажирской стороны распахнулась, и на землю спрыгнул рослый мужик в камуфляжном костюме и с карабином «Сайга» в руке. Я успел заметить многодневную щетину на его костистом лице, и сигарету, зажатую в узких губах.

— Олег, отцепи прицеп! — крикнул ему водитель, сокрытый в полумраке кабины. — А я отгоню машину.

Олег, повесив ружье на плечо, коротко кивнул и направился к прицепу. Повозившись немного, он махнул водителю рукой и громко гаркнул:

— Готово! Можешь отъезжать.

«Уазик» тронулся с места и скрылся за домом. Спустя мгновение рокот двигателя заглох, и хлопнула дверца: водитель внедорожника выбрался из кабины. Тем временем Олег, попыхивая сигаретой, с довольным видом рассматривал трупы оленей, грудой сваленные в прицепе.

— Эх, хорошо сегодня постреляли! — воскликнул он, похлопав рукой по мертвой туше.

Я переглянулся с Фокиным. На его лице застыл немой вопрос: как нам себя вести? Браконьеры были вооружены. Они цинично нарушали закон, отстреливая оленей в чудовищных масштабах. И они явно не обрадуются, застав нас в избе.

Я машинально потянулся к топору, лежавшему на столе, как вдруг дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник бородатый мужик в черной вязаной шапке.

— А ну брось топор! — рявкнул он, наставив на меня ружье.

Я замер на месте. Бородач — очевидно, это был водитель «уазика» — буравил нас взглядом. На вид он казался старше Олега: широкое обветренное лицо покрывали морщины, мутные глаза поблескивали из-под кустистых бровей, сломанный нос уродовал и без того грубую физиономию.

Я отложил топор и поднял руки вверх. Фокин последовал моему примеру. Спустя мгновение в дверях появился Олег. При виде незнакомцев на его лице проскользнуло удивление, тут же сменившееся враждебной настороженностью.

— Саныч, у нас что, гости? — спросил он.

— Прикинь! — ощерился бородач. — Подхожу к избе и вижу: следы на снегу, засов с двери снят.

Олег обошел Саныча и остановился в нескольких шагах от него, не спуская с нас глаз. В сумерках его грубое лицо казалось будто высеченным из серого камня. На плече у Олега висел карабин, но снимать его он не спешил.

— Кто вы такие? — спросил браконьер, внимательно нас рассматривая.

Настало время объяснений. Мы с Фокиным представились и, стараясь говорить по очереди и не перебивать друг друга, рассказали о том, что произошло за последние дни. Мы сообщили, как на нашу медицинскую бригаду, которая ежегодно приезжала на Ямал для осмотра коренного населения, напали хеты — ожившие мертвецы из ненецких легенд. Вечная мерзлота не смогла сдержать самоубийц, душегубов и преступников, похороненных с нарушением древних ритуалов. Превратившись в кровожадных хетов, теперь они скитались по тундре в поисках свежей крови.

Закончив рассказ, мы ждали реакции браконьеров. Вначале они слушали нас с напряженным вниманием, но затем, по мере того, как история становилась все более фантастической, в их взглядах проступало недоверие.

— Ну и бред! — воскликнул Саныч, когда мы замолчали. — Такой херни я давно не слышал!

Осклабившись, он переглянулся с подельником. Олег ухмыльнулся и, прищурившись, посмотрел на нас:

— Мужики, давайте теперь начистоту, — сказал он. — Что вы делаете в нашей избе?

— Да что с ними разговаривать?! — вспыхнул Саныч. — Ясно же, что они из охотнадзора! А этими байками только зубы нам заговаривают!

Он махнул ружьем в нашу сторону, и мы с Фокиным непроизвольно дернулись назад. Ситуация выходила из-под контроля: Саныч явно предпочитал вначале действовать, а потом думать. Он не поверил ни слову из нашей истории, а потому в любой момент мог выпустить в нас по пуле, приняв за инспекторов из охотнадзора. Организованное браконьерство в таких масштабах каралось тюремным заключением, и мне не хотелось проверять, на что готовы пойти Саныч с Олегом ради сокрытия преступления.

Пока мы рассказывали о наших злоключениях, по комнате растекся лунный свет: за окном стемнело, и мне показалось, что в темно-синей мгле что-то мелькнуло. Ужас холодными пальцами вцепился в позвоночник, когда я вспомнил о грозившей нам опасности.

— Послушайте, мы только зря теряем время, выясняя отношения! — выпалил я. — Хеты нападают ночью. Нам нужно срочно вызвать помощь!

— Еще чего! — Саныч оскалился и покрепче перехватил цевье ружья. — Настучать на нас хотите?!

Я заметил рацию, пристегнутую к ремню Саныча. Осталось только уговорить его опустить оружие и связаться со спасателями, но ничего из этого сделать я не успел: с крыши донеслись приглушенные звуки, напоминавшие топот шагов.

Мы замерли, подняв изумленные взгляды к потолку. Прислушались. Шум повторился: тяжелая поступь ног по старой, прогнившей кровле. Я содрогнулся, вспомнив о том, как две ночи назад меня разбудил точно такой же звук, доносившийся с крыши амбулатории.

— Это хет, — прошептал Фокин, указывая пальцем на потолок. — Срочно вызывайте помощь, пока не поздно!

— Иди к черту! — огрызнулся Саныч, не спуская нас с прицела. — Это кто-то из ваших! На подмогу пришел, да?!

Он посмотрел на подельника, ожидая от того поддержки. Но Олег проигнорировал слова Саныча. Он снял с плеча карабин и, подойдя к окну, осторожно в него поглядел.

— Вы видите что-нибудь? — спросил я осипшим от волнения голосом. — Они быстро передвигаются…

— Похоже на какое-то движение, — перебил меня Олег, передергивая затвор. Я вспомнил, что «Сайга» могла стрелять в полуавтоматическом режиме, и от этой мысли стало немного спокойнее: при необходимости Олег мог дать достойный отпор хетам.

— Надо проверить, кто там шатается, — процедил сквозь зубы Саныч.

Он кивнул Олегу и направился к выходу.

— Нет, постойте! — запротестовал Фокин. — Выходить из избы опасно! Нам нужно заблокировать дверь и окно, связаться по рации с МЧС и ждать помощи!

— Заткнись, а не то пулю в лоб получишь! — осадил его Саныч.

— Стойте здесь и не двигайтесь, — приказал нам Олег.

Когда он вслед за Санычем вышел из домика, я схватил со стола топор: хеты могли напасть в любую минуту, и оставаться без оружия я не хотел.

Олег и Саныч замерли на пороге, наставив ружья на крышу. Они напряженно вглядывались в полумрак, водя стволами по сторонам; облака пара окутывали их нахмуренные лица. Мгла за спинами браконьеров вдруг сгустилась и обрела форму: две косматые тени вынырнули из мрака и стремительно набросились на Саныча. Браконьер, пальнув в воздух, с криком упал на землю. Хеты с диким рыком вцепились в него и уволокли на несколько метров в сторону. Истошно хрипя, чудовища размашистыми, хаотичными движениями костлявых лап выдирали куски одежды и плоти. Алые брызги летели в стороны, будто кровавый фейерверк в лавке мясника. Саныч орал от боли, но через мгновение затих, булькнув красной пеной изо рта.

Все произошло так быстро, что никто из нас не успел отреагировать. Олег оцепенел: с ужасом на лице он наблюдал за тем, как монстры раздирают Саныча на куски. Уже в следующий миг с крыши плюхнулось что-то темное, косматое, костлявое — и набросилось на Олега. Хет повалил его на землю и с диким ревом полоснул когтистыми лапами по лицу и шее. Карабин отлетел в сторону. Браконьер, отбиваясь от ударов монстра, не мог до него дотянуться.

Окно с дребезгом разбилось, и в избу, оскалив рычащую морду, пролез хет. Его жилистое тело в изодранном, истлевшем тряпье застряло в проеме, зацепившись за осколки стекла. Пока монстр пытался пробраться в комнату, мы с Фокиным выскочили из домика. Замахнувшись на бегу топором, я со всей дури впечатал его в голову хета, с которым у входа в избу отчаянно боролся Олег. Череп монстра с влажным треском раскололся на две половины. Я выдернул лезвие из гнилой плоти и помог Олегу выбраться из-под смрадной туши твари. За спиной раздался грохот: обернувшись, я увидел, как хет, протиснувшись в окно, повалился на стол и опрокинул его.

— Бежим! — крикнул Фокин. Он стоял в паре метров от нас и отчаянно махал руками.

— Надо помочь Санычу! — воскликнул Олег, схватив оброненный карабин.

Он повернулся к подельнику — и замер в шоке. Я проследил за взглядом Олега. Как и он, я оторопел от увиденного: на снегу раскинулись кровавые шматки плоти и огрызки костей, в которых угадывались фрагменты ног, рук и туловища Саныча. Несколько хетов — я зафиксировал шесть, но их могло быть и больше — с утробным рычанием вгрызались желтыми зубами в сочное человеческое мясо. Оторванная голова Саныча покоилась в когтистых лапах одного их монстров: причмокивая окровавленным ртом, он жадно высасывал глазное яблоко.

— Надо бежать, — прошептал Фокин. — Пока они…

Договорить он не успел: из мглы, окружившей домик, проступили силуэты десятков хетов. Тихо ступая по мерзлой земле, они брали нас в кольцо. В лунном свете хищно поблескивали глаза, будто сквозь прорези в истлевшей коже мерцали адские огоньки.

Мы попятились к «уазику». Олег, наставив карабин на монстров, почему-то не решался открыть огонь: тварей было слишком много, и браконьер, должно быть, боялся, что не справится со всеми. Хеты смыкались вокруг внедорожника.

— Быстрее в машину! — скомандовал Олег.

Он бросился к «уазику», и мы с Фокиным последовали за ним. Хлопнули дверцы: я устроился на пассажирском сидении рядом с Олегом, Фокин плюхнулся сзади. Браконьер трясущимися руками завел машину. Фонари разрезали мглу, и мы увидели полчище косматых приземистых тварей, медленно крадущихся к избе. Тундра словно кишела ожившими мертвецами.

Фыркнул двигатель — и внедорожник рванул вперед сквозь толпу хетов. Они отпрянули в стороны, а затем с хрипящими рыками кинулись следом. Точно так же группа монстров преследовала наш грузовик, когда мы с Фокиными удирали от древнего кладбища ненцев. Хеты передвигались быстро, но я уже знал, что их скорости не хватит, чтобы нагнать внедорожник.

Знал я и другое: куда бы мы ни двинулись, они все равно нас найдут.

* * *

Утро раскрасило небо серой мутью. Заснеженная, поросшая низкими кустарниками земля убегала вдаль, теряясь за горизонтом. «Уазик» подпрыгивал на кочках и, объезжая топи с озерцами, медленно пробирался к нашей цели — затерянному посреди тундры городку Лабытнанги. Ночью мы оторвались от хетов, но пережитый ужас давал о себе знать. У Олега до сих пор мелко тряслись руки — он пытался унять дрожь, покрепче впиваясь в руль. На его лице и шее краснели длинные царапины — следы от когтей хета. Фокин каждую минуту напряженно посматривал в окно, выискивая взглядом темные фигуры монстров.

Я глубоко вздохнул и прикрыл глаза, стараясь отогнать дурные мысли. Вспомнил Алену и Диму: они остались в Салехарде и ждали моего возвращения. Больше всего на свете я хотел обнять жену и сына, снова оказаться дома и навсегда забыть о кошмаре, в которую превратилась моя жизнь за последние дни.

— Вы видите? — голос Олега отвлек меня от размышлений.

Я открыл глаза. На нашем пути выросло стойбище ненцев. Когда «уазик» к нему приблизился, у меня похолодело внутри при виде изодранных чумов и опрокинутых саней. Среди них лежали мертвые олени, собаки и десятки окровавленных человеческих тел, будто разбросанных по земле чудовищным ураганом.

— Притормози, — попросил Фокин.

— Это не опасно? — напрягся Олег. — Вдруг там скрываются эти твари?

— А вдруг кому-то нужна помощь? — парировал Фокин.

— Хеты ни разу не нападали днем, — успокоил я Олега. — К тому же в чумах может быть радиостанция.

Олег поджал губы и промолчал. Он до сих пор пребывал в шоке от гибели Саныча, поэтому решил не перечить. В конце концов, мы с Фокиным были правы, когда предупреждали браконьеров о смертельной опасности.

Внедорожник остановился возле стойбища. Мы выбрались из машины, опасливо озираясь по сторонам. Вблизи картина оказалась еще ужаснее: при виде разодранных на куски ненцев не оставалось сомнений, что на них напали хеты. Тонкое покрывало снега темнело алыми пятнами крови; в морозном воздухе висел резкий запах свежего мяса. Рядом с людьми лежали туши оленей с распоротыми брюхами, из которых словно гигантские дождевые черви расползлись кишки.

— Вряд ли здесь кому-то можно помочь, — пробормотал Олег.

Фокин осмотрел несколько изувеченных тел и взглянул на меня глазами, полными ужаса и отчаяния.

— Алексей Петрович, это кочевники со стойбища, которое располагалось рядом с нашей амбулаторией.

Бывалый врач в течение многих лет приезжал в ямальскую тундру, а потому хорошо знал в лицо местных жителей. И теперь его старые друзья превратились в кровавые ошметки, разбросанные по стылой земле.

Я хотел поддержать Фокина, как вдруг мое внимание привлекло едва заметное шевеление в брюхе лежавшего рядом оленя. Я кивнул спутникам, и они, заметив движение внутри огромной туши, удивленно замерли. Олег нацелил ружье на оленя, когда вспоротая шкура животного зашевелилась, и из влажного кровавого нутра показалось человеческое лицо.

Мы обомлели в изумлении. Тяжело дыша, из брюха оленя выбралась худенькая девушка-ненка, с ног до головы перемазанная кровью и потрохами. Дрожа от холода, она испуганно уставилась на нас раскосыми глазами.

— Майма?! — радостно воскликнул Фокин.

Врач бросился к девушке, на ходу снимая куртку, чтобы укрыть ее от холода. Олег удивленно на меня посмотрел. В его взгляде читался вопрос: откуда старик знает девчонку?

* * *

Спустя час, когда мы развели костер подальше от стойбища, Майма немного согрелась и успокоилась. Девушку по-прежнему сотрясала мелкая дрожь, но причиной ее был вовсе не холод, а чудовищный шок. Мы растопили снег в кружке, и Майма отмыла лицо и руки от оленьей крови. Она сидела у костра рядом с Фокиным, укутанная в его куртку. Девушка родилась и выросла в семье ненецких кочевников, и с детства знала педиатра, который ежегодно осматривал местных детишек.

Отпив горячей воды из алюминиевой кружки, Майма заговорила тихим, безжизненным голосом:

— Неделю назад, когда погибли первые олени, мы поняли, что Нга наслал к нам хетов.

— Нга? — встрял Олег. — Это кто еще такой?

— Правитель подземного мира из легенд ненцев, — пояснил Фокин, недовольно зыркнув на браконьера: ему не понравилось, что тот перебил девушку.

— Это не легенды, — проговорила Майма, отрешенно глядя на костер. — Нга существует, как существуют и хеты. Вы сами видели, на что они способны.

Она взглянула на нас темными глазами, в которых плясали отблески костра. Обветренное, скуластое лицо девушки обрамляли черные волосы, подчеркивавшие ее грубую красоту.

— Хеты коварны и хитры, — продолжала Майма. — Они несколько ночей ходили недалеко от стойбища, словно испытывая наше терпение. Мы решили сняться с места, но не успели далеко уйти. — Майма на миг замолчала, и в ее глазах заблестели слезы. — Ночью мы проснулись от шума и обнаружили вспоротых оленей. Хеты были рядом, готовые атаковать. Хадри, мой муж, увидев их приближение, спрятал меня в трупе мертвого оленя. Так мне удалось спастись, но все остальные…

Майма резко замолчала, опустив голову. Плечи девушки затряслись от плача, и Фокин ее приобнял. Я переглянулся с Олегом: и без того суровое лицо браконьера помрачнело еще больше. Я представил, какой ужас пришлось пережить девушке: ее родные и близкие погибали один за другим, пока она дрожала от страха в зловонной туше оленя.

— Я слышала, как умер муж, — тихо обронила Майма. — Он кричал, когда хеты раздирали его на куски.

Она вытерла слезы и уставилась на костер, словно наблюдая, как в огне сгорают ее воспоминания. Я удивился стойкости Маймы: ее муж и близкие погибли, но она даже не подошла к их изувеченным останкам. Возможно, ненка хотела запомнить их живыми. Я заметил, как Майма легонько коснулась живота и, обведя нас взглядом, неожиданно твердо сказала:

— Надо уезжать. Скоро стемнеет, и хеты вернутся. Они не успокоятся, пока не уничтожат нас.

* * *

Световой день на Севере заканчивался, не успев начаться: каждая минута была на счету. Оставив Фокина и Майму возле «уазика», мы с Олегом облазили разрушенное стойбище в поисках припасов. В поваленных чумах мы нашли замороженное оленье мясо и чистую теплую одежду для Маймы. Девушка рассказала, что кочевники поддерживали связь с миром только в поселках, а потому у них не было радиостанции или спутниковых телефонов. Мы по-прежнему не могли связаться с большой землей. Оставалось только одно — двигаться вперед, в Лабытнанги. Но возникла проблема:

— Нам не хватит топлива, — сказал Олег, когда мы собрались возле «уазика», готовые тронуться в путь. — Я рассчитывал, что мы будем ехать по прямой, но нам постоянно приходится объезжать озера и болота.

Я переглянулся с Фокиным и Маймой. На лице врача застыла растерянность, а вот девушка удивила меня решительностью во взгляде.

— Я знаю, куда ехать, — уверенно заявила она. — Недалеко отсюда расположена база геологов. Мы отдавали им оленину и рыбу в обмен на чай и крупы. Оттуда мы сможем вызвать помощь.

— И сколько же километров к ним ехать? — засомневался Олег.

— Я не знаю, — ответила Майма, выдержав тяжелый взгляд браконьера. — На оленьей упряжке мы добирались за полдня. На машине должно получиться быстрее. Нужно ехать на запад.

Ненка указала рукой на тусклое солнце, клонившееся к горизонту. Скоро оно исчезнет с небосвода, и мир поглотит темнота.

— Справимся? — спросил я у Олега.

Браконьер пожал плечами:

— Другого варианта у нас все равно нет.

Я кивнул и, махнув рукой Фокину и Майме, направился к «уазику». Олег уже устраивался за рулем. Забравшись на пассажирское место рядом с ним, в боковом зеркале я заметил, как ненка остановилась сзади внедорожника. Она схватилась за живот и согнулась: ее вырвало. Вытерев рот, Майма нетвердой походкой подошла к «уазику» и устроилась на заднем сидении рядом с Фокиным.

Повалил снег, скрывая за белой пеленой разодранные трупы людей и оленей. Мы тронулись в путь, оставляя позади уничтоженное стойбище ненцев.

* * *

«Уазик» медленно пробирался на запад, объезжая припорошенные снегом топи и подернутые коркой льда озерца. Впереди стелилась поземка. Солнце растворялось в сером мареве, предвещая скорое наступление ночи.

Олег, вцепившись в руль, напряженно вглядывался в зернистую муть за стеклом. Я кинул взгляд в зеркало: Фокин задумчиво смотрел в боковое окно, Майма держала руку на животе и с отрешенным видом о чем-то думала.

— Я одного понять не могу, — нарушил тишину Олег. — Если хеты — это ожившие трупы преступников и самоубийц, которых похоронили с нарушением обряда, то откуда их столько бродит по тундре?

Он посмотрел на Майму в зеркало, ожидая от нее ответа. Немного помолчав, словно собираясь с мыслями, ненка проговорила тихим голосом:

— Хеты, напавшие на нас, относятся к Племени проклятых.

— Я изучал мифы коренных народов Севера, но не припомню ничего о Племени проклятых, — удивился Фокин.

— Не каждый ненец о нем знает, — сказала Майма. — Мой народ забывает о древних преданиях, наши верования уходят в прошлое. Хадри, мой муж, происходил из рода, в котором бережно хранили старинные легенды. Он и рассказал мне о Племени проклятых. — Майма посмотрела на Фокина и спросила: — Вы могли не слышать о них, но наверняка читали про сихиртя?

Врач кивнул:

— Согласно поверьям, сихиртя — это народ, обитавший на Севере еще до прихода ненцев. Они боялись дневного света и обитали под землей, где поклонялись Нга — владыке царства мертвых. Говорят, сихиртя враждовали с ненцами.

— Они воровали рыбу и убивали оленей, — подтвердила Майма. — В отличие от моих предков, сихиртя не пасли оленей, а охотились на них. Много лет назад среди животных случился страшный мор. Еды не хватало, и одно из племен сихиртя решило принести кровавую жертву богу Нга. Сихиртя обитали в подземных сопках и днем оттуда не показывались. Но они обладали способностью незаметно появляться ночью из тумана и морозной дымки. Так они и напали на стойбище ненцев. Сихиртя похитили маленьких детей, чтобы принести их в жертву Нга. Большое горе охватило племя: матери и отцы оплакивали украденных детей. Но один благородный воин по имени Найко решил сразиться с сихиртя и богом Нга. Он отправился к шаману и взял у него священный нож из кости оленя — только им можно было убить Нга. Найко собрал соплеменников и тронулся в путь. Они шли по тундре несколько дней и обнаружили сопку, в которой скрывались сихиртя. Воины проникли в подземелье и нашли обглоданные трупы детей: сихиртя съели их, принеся в жертву Нга. Разгневанный Найко и его товарищи устроили бойню: они зарезали всех сихиртя, скрывавшихся в подземелье. Найко, блуждая по туннелям, нашел в глубокой пещере бога Нга и сразился с ним. Найко удалось тяжело ранить Нга священным ножом. Истекая черной кровью, Нга поклялся, что рано или поздно уничтожит весь род Найко. Когда последний мужчина из рода Найко умрет, Нга вновь обретет прежнюю силу. Раненый, он заревел в гневе и ярости, и от его чудовищного крика пещера обрушилась. Найко и его воины успели выбраться наружу. Вход в подземную сопку завалило. Нга и его Племя проклятых на многие годы оказались погребенными в вечной мерзлоте.

— Пока она не начала таять, — добавил Фокин.

— Выбравшись из заточения, Племя проклятых превратилось в хетов, — продолжала Майма, словно не услышав слова Фокина. — Они подчиняются воле Нга. После того, как Найко его ранил, он так и остался навеки гнить в подземелье. Но его армия бродит по всей тундре: Племя проклятых, разбойники и самоубийцы, похороненные с нарушением обряда.

— Чего хочет Нга? — спросил я, всматриваясь в снежную пелену за окном машины.

— Последнюю кровь, — прошептала Майма.

Я хотел спросить, что она имела в виду, но «уазик» вдруг резко затормозил, и мы по инерции дернулись вперед.

— Это что еще такое? — удивленно воскликнул Олег.

Прихватив карабин, он вышел из внедорожника, и мы последовали его примеру. Метрах в десяти от «уазика» раскинулась огромная воронка с отвесными краями, зиявшая словно глубокая рана посреди тундры. Со дна провала, покрытого серой дымкой, едва ощутимо несло тухлятиной.

— Такие воронки появились на Ямале в последние годы, — сказал Фокин, осторожно подойдя к обрыву. — Ученые считают, что их причиной стали выбросы болотного газа из-за таяния вечной мерзлоты.

Майма покачала головой и отошла в сторону.

— Ваши ученые ошибаются, — заявила она. — Это Нга пытается вырваться наружу.

Олег фыркнул: слова ненки его рассмешили.

— Может, хватит уже этих сказок? — скривился он.

Майма ему не ответила. Она отошла в сторону и, согнувшись, схватилась за живот. Ее снова вырвало. Пока Фокин и Олег озадаченно наблюдали за тем, как девушка вытирает лицо снегом, я подошел к ней и тихо спросил:

— Майма, на каком ты месяце?

— Не знаю. Наверное, на третьем, — ответила она, пряча взгляд. — Мой ребенок — последний из рода Найко.

— Твой муж был его потомком? — уточнил я, уже догадываясь о следующих словах девушки.

Майма кивнула, отрешенно глядя на воронку, раскинувшуюся перед нами.

— По воле Нга хеты убили моего мужа, — сказала она. — Но теперь Нга нужна последняя кровь.

— Кровь твоего ребенка, — выдохнул я.

— Хеты не успокоятся, пока не найдут меня, — добавила Майма. — Нга поклялся, что истребит всех из рода Найко. Кровь ребенка нужна ему, чтобы залечить раны, нанесенные священным ножом.

— Но откуда Нга знает о твоей беременности? — удивился я.

— Он знает все, — прошептала Майма. — Нга приходит во снах. Копается в наших головах.

Она задрожала — от холода или от волнения, сказать было трудно. Я сделал шаг, чтобы обнять и успокоить девушку, но земля под ногами вдруг завибрировала, будто в ее недрах что-то ворочалось и пыталось вырваться наружу. Затрещало и загремело: провал в грунте увеличился, и с его краев вглубь бездны полетели валуны и камни.

— Бежим! — крикнул Олег. — Воронка расширяется!

Он бросился к «уазику», стоявшему в нескольких метрах от края обрыва. Вместе с Маймой мы побежали следом за ним. Сзади раздался вскрик: Фокин, споткнувшись, растянулся на дрожавшей земле. Позади него осыпался провал, еще чуть-чуть — и он настиг бы врача. Пока я на мгновение застыл в нерешительности, Майма кинулась к Фокину и помогла ему подняться. В следующую секунду земля ушла у них из-под ног: охнув от неожиданности, Майма и Фокин исчезли в провале.

Дрожание прекратилось так же внезапно, как началось. Ошеломленный, я стоял у обрыва, со дна которого поднимались клубы пыли и сизого дыма.

— Где они?! — воскликнул Олег, подбежав ко мне.

Мы вглядывались в воронку, силясь хоть что-то разобрать сквозь сумрак и снег, падавший вглубь провала.

Я хотел позвать Фокина и Майму, но меня остановил истошный вопль из впадины. Резким порывом ветра сдунуло дымку, и в образовавшейся прорехе я увидел Фокина и Майму, распластавшихся среди валунов на дне воронки. Рядом с Фокиным сгорбились два хета. Рыча и фыркая, они раздирали врача на куски, не обращая внимания на его отчаянные крики. Еще трое монстров подбежали к Майме, лежавшей без сознания на камнях. Обнюхав живот ненки, они схватили ее за ноги и быстро утащили в сторону. Серая дымка проглотила их фигуры.

Фокин затих: хет, проткнув когтями глазницы врача, мощным рывком оторвал ему голову. Кровь брызнула фонтаном, окрасив алыми пятнами припорошенные снегом камни.

В горле застрял крик ужаса, ноги подкосились. На моих глазах погиб старший товарищ, а я не смог его спасти. Олег, нацелив ружье на монстров, шумно дышал рядом со мной и не решался открыть огонь: выстрелы не спасли бы разодранного на куски Фокина, но привлекли бы внимание тварей.

Насытившись свежим мясом, хеты, пригибаясь к земле, скрылись в дымке на дне воронки. Ветер усилился, разгоняя мглу и снег, и я увидел, куда направлялись монстры: в глубине провала темнела узкая расщелина. Хеты забрались внутрь, и тьма проглотила их сгорбленные фигуры. Не было сомнений, что в эту же трещину монстры уволокли девушку.

— Нужно спасти Майму! — решительно заявил я, когда нервная дрожь перестала сотрясать мое тело.

— Ты с ума сошел?! — шепотом возмутился Олег: он боялся, что хеты могут нас услышать. — Ты видел, что они сделали со стариком?!

— То же самое они сделают с Маймой! — прошипел я. — Нам нужно спасти ее, пока не поздно!

— Она наверняка уже мертва. — Браконьер, озираясь по сторонам, отошел от края обрыва. — Садись в машину. Мы еще можем добраться до базы геологов.

— Олег, я не оставлю Майму в беде, — твердо сказал я, глядя ему в глаза. — Она беременна. Нга нужен ее ребенок, чтобы исцелить раны и выбраться из заточения. И пока мы с тобой спорим, хеты тащат ее в подземелье. Но у нас есть шанс ее спасти!

Олег покачал головой и, перехватив цевье карабина, тихо проговорил:

— Извини. Я не пойду.

— Убивать оленей проще, правда? — с отвращением бросил я браконьеру, быстрым шагом направляясь к «уазику». Я знал, что он не отдаст мне ружье, а потому забрал из кабины топор. Заодно прихватил из бардачка фонарик.

Не попрощавшись с Олегом, я спустился по крутому склону на дно воронки. Ноги оскальзывались на мерзлых камнях, но я решительно продолжал идти вниз. Справа я увидел разодранный на куски труп Фокина, но не остановился: прощание с другом могло отнять время, и мои слезы все равно не вернули бы его к жизни. У меня была цель — спасти Майму и ее нерожденного ребенка. На ее месте я представлял Алену: если бы моя жена оказалась в беде, спас бы ее кто-нибудь?

Наконец, меня поглотила дымка с резким запахом тухлятины. Закашлявшись, я прикрыл лицо шарфом, стараясь дышать реже. В любую минуту из серой мглы могли накинуться хеты. Зыркая по сторонам, я крепко сжимал рукоятку топора. Когда порыв ветра на мгновение сдернул завесу дыма, я рассмотрел узкую расщелину, темневшую на дне воронки. Помешкав мгновение, я включил фонарик и посветил внутрь.

В груди грохотало сердце: я ожидал, что из мрака на меня выпрыгнет когтистая тварь. Луч фонарика мазнул по темным стенам туннеля, который под небольшим углом уходил вглубь подземелья. Внутри никого не было, и я, собравшись с духом, пролез в холодный каменный коридор. В нос ударил убийственный запах гнили. Высотой туннель был чуть ниже человеческого роста, а в ширину едва ли мог вместить двух крупных мужчин. Я шел, пригнув голову и подсвечивая путь фонариком; полусогнутая рука сжимала топор.

Продвигаясь вперед, я осознавал глупость и безнадежность своего поступка: почти наверняка Майма была мертва, и я зря рисковал жизнью. Дома меня ждали жена и сын. Я мог бы уехать вместе с Олегом к базе геологов, но променял этот шанс на призрачную возможность спасти Майму, которую знал всего несколько часов. За последние дни я потерял слишком много друзей. Смерть девушки, отчаянно боровшейся за две жизни — свою и ребенка, — я бы себе не простил.

Вскоре низкий свод перестал царапать по голове: я оказался в небольшой пещере. Луч фонарика скользил по сталактитам, свисавшим с потолка. Под ногами захрустело, и я посветил вниз. Каменистый пол покрывали потемневшие от времени кости. Я рассмотрел в полумраке оленьи рога и черепа, ребристые остовы широких грудных клеток, крупные бедренные кости. Если в рассказе Маймы была хоть доля правды, племя сихиртя, столетиями обитавшее под землей, питалось оленями, сваливая в кучу их останки в этом зале.

Я обвел фонарем пещеру и увидел по ее периметру с десяток округлых отверстий диаметром около метра, расположенных чуть выше уровня земля. Это были ходы, которые вели еще глубже в подземелье. В каком из них скрылись хеты с Маймой?

Приглядевшись, я заметил на полу расчищенную от костей полосу, протянувшуюся к одному из отверстий в стене. Наверняка это был след, оставшийся после того, как хеты затащили Майму вглубь подземного царства. Я подошел к темному зеву и, встав на четвереньки, забрался в узкий туннель.

Не знаю, сколько прошло времени — несколько часов или минут. Казалось, я протискивался по холодному лазу целую вечность. Каменная кишка поворачивала, уходила то вниз, то вверх. Наконец, она вывела меня во вторую пещеру.

Я выполз из туннеля и осмотрелся. Пещера была настолько огромной, что свет от фонарика терялся во мраке, сгустившемся по сторонам. Я медленно продвигался вперед среди скопления оледенелых валунов, пока не оказался возле массивной каменной глыбы, на которой бледнело обнаженное женское тело — будто жертва на алтаре.

— Майма! — выдохнул я, бросившись к девушке.

Она лежала с закрытыми глазами в ворохе оленьих шкур, сваленных на камне. Ее голое, дрожащее от холода тело опутывали черные жилы, протянувшиеся из темноты словно щупальца неведомой твари. Они пронзали округлый живот Маймы и, медленно пульсируя, высасывали из него кровь. Над алтарем стоял тошнотворный запах гнили, потрохов и влажного меха.

Стиснув зубы от злости и отвращения, я выдернул чудовищные отростки из живота девушки. Гигантские пиявки корчились в жутких спазмах, словно разъяренные тем, что их оторвали от трапезы. Зашипев, они скрылись во мраке.

— Майма, ну же, очнись! — прошептал я, усадив ненку на камне.

Она разлепила веки и сфокусировала на мне затуманенный взгляд. Ноги наступили на что-то мягкое, и я заметил сброшенную у алтаря одежду Маймы. Зажав фонарик в зубах, я накинул куртку на девушку и помог ей спуститься с каменной глыбы.

— Давай, Майма, нужно выбираться отсюда, пока нас не заметили! — поторапливал я.

Ненка, еле передвигая ногами, держалась за живот, на котором темнели округлые ранки с потеками крови.

— ОСТАВЬ ЕЕ! — прогремел голос.

Я дернулся на месте, напуганный громким звуком. Казалось, он прозвучал одновременно внутри головы и со всех сторон, будто со мной говорила сама пещера. Я прочертил фонариком темноту вокруг. Сердце пропустило удар, и страх сковал мышцы, когда я увидел десятки хетов, выползавших из черных лакун подземелья. Косматые твари медленно подбирались к нам на четвереньках. Тощие морды, обтянутые ссохшейся кожей, скалились желтыми зубами; длинные когти царапали по камням на полу.

Нас окружало Племя проклятых.

— МНЕ НУЖНА ПОСЛЕДНЯЯ КРОВЬ! — вновь проревел голос внутри — и снаружи — головы.

Я вдруг осознал, что эти слова прозвучали на незнакомом мне языке — древнем и холодном, как и тьма, окружавшая нас. Но каким-то непостижимым образом я понял их смысл.

— Нга… — прошептала Майма, прижимаясь ко мне дрожащим телом. — Он не отпустит нас.

Я заслонил девушку спиной. В следующий миг на меня бросился хет, но не успел он подлететь, как я с размаху впечатал топор в его череп. Монстр с хрипом грохнулся у наших ног. Выдернув топор из головы твари, я схватил Майму и потянул ее прочь от алтаря.

— Бежим! — крикнул я, хотя бежать было некуда: со всех сторон нас окружали хеты.

Рыча и скаля зубы, они подкрадывались из темноты. Выход был один — пробраться к узкому туннелю, который привел меня в пещеру, но как это сделать, если путь преградили монстры?

Ответом стали выстрелы: с оглушительным грохотом яркие вспышки прочертили тьму. Головы хетов разлетались на куски, разбрызгивая ошметки гнилой плоти. Свет моего фонарика выхватил у противоположной стены высокую фигуру Олега. Глядя в прицел ночного видения, он палил по сторонам из «Сайги», и хеты с дикими воплями падали навзничь, не успевая скрыться в боковых туннелях.

— Быстрее! — гаркнул Олег, меняя магазин карабина. — Сваливаем!

Схватив за руку Майму, я бросился к браконьеру, переступая через поваленных хетов.

— НЕТ!!! — взревел Нга.

Его крик утонул в грохоте валунов, осыпавшихся с потолка пещеры: растревоженное выстрелами, подземное царство рушилось на наших глазах.

Я забрался в туннель и помог залезть Майме. Олег карабкался следом за нами, прикрывая тыл на случай, если недобитые хеты кинутся вдогонку. За нашими спинами гремели падающие своды пещеры, погребая под собою чудовищный алтарь, Племя проклятых и их подземного владыку — Нга. Но мне казалось, что его голос — потусторонний, древний, леденящий кровь — все еще звучит в моей голове.

* * *

Рассвет разрезал горизонт бледно-розовой полосой, когда мы выбрались из воронки. Снег прекратился. «Уазик» дожидался нас у края обрыва.

Олег, открыв дверцу, оглянулся на меня и Майму. Я коротко кивнул браконьеру, благодаря его за то, что он спас нас в пещере. Олег в ответ махнул рукой и устроился за рулем, готовясь тронуться в путь — к базе геологов, где нас ждало спасение.

— Ты как, жива? — спросил я у ненки, когда она, тяжело дыша, остановилась возле машины, чтобы перевести дух.

— Да. — Майма улыбнулась мне и дотронулась рукой до живота. — Мы живы.