Провидец (СИ) [Ян Анатольевич Бадевский] (fb2) читать онлайн

Провидец

Глава 1

                                                                           

— Стая птичек по правому борту, — сообщил я.

— Принято, — раздался голос диспетчера. — Время сближения?

— Шесть-семь минут.

Пауза.

И разрывающий барабанные перепонки звук сирены.

Вашу мать, я же просил отключить наблюдательный пункт от системы оповещения. Опасность я распознаю задолго до её приближения, но этот рёв… Сказать, что отвлекает — ничего не сказать.

Бесит.

Сбивает концентрацию.

Заставляет увеличивать расход ки.

К счастью, сирена доставала меня недолго. Всего пара минут кошмара — и тишина кажется благословением свыше. Мечтой идиота.

Ай, сам виноват.

Нацепил пуговицу микрофона вместо полноценной гарнитуры с наушниками. Диспетчер, само собой, не обладает сверхспособностями. Телепатов сюда ни за какие коврижки не загонишь.

— Рост, что там?

Диспетчер перевёл меня на командира зенитного расчёта.

— Сейчас, — погружаюсь в привычное уже состояние дальнего транса. — Погоди чуток.

Я лечу над Бескрайней Пустошью.

Словно орёл или какой-нибудь аэроплан. Размытая тень от моих крыльев скользит по жухлой траве. Багровое солнце делает мир неприветливым, словно преисподняя. Ой, да чего уж там. Эта реальность — и есть преисподняя.

Дальний транс — ещё одна техника из прошлой жизни. Позволяет наблюдать за местностью без оглядки на расстояния… но есть нюансы. Например, я не могу использовать этот навык в шумных местах, в толпе или во время боя. Концентрация — наше всё. И да, я не заглядываю в необитаемые локации. По той простой причине, что для наблюдения мне требуются глаза. Чужие глаза. Я как бы подключаюсь к человеку или зверю, смотрю на мир через призму его восприятия. И если зрение у твари чёрно-белое, то и картинка — монохром. Управлять созданиями я тоже не умею. Поэтому вижу, что придётся.

Мы летим.

Птички — это сленг старателей. Сюда можно отнести практически всех крылатых тварей, обитающих в Пустоши. А их, между прочим, никто не классифицировал.

Стая крохотная.

Всего десять особей.

Правда, эти особи размером с трёхэтажный дом, смахивают на птеродактилей и обладают магическими способностями, насколько я могу судить. Их окружают энергетические ауры бледно-голубого оттенка. Ледяная стихия?

Морозные птерхи.

Не самый приятный враг.

Я вижу у самого горизонта Мобильную Крепость, в которой сейчас находится моё бесчувственное тело. Гусеничная махина, лязгающая траками и поднимающая столбы пыли. Уму непостижимо, как такое могли построить. Громадина размером с многоэтажный дом. Бронированный корпус, напластования кабин, надстроек, орудийных башен и выхлопных труб. Чёрный дым поднимается в небо и, смешиваясь с пылью, создает характерную муть, застилающую солнце…

Крепость непреклонна.

Она устрашает.

Хватит прохлаждаться. Координаты давай.

Один телепат у нас всё же есть. Точнее, телепатка. Девушка-сирота, выходец из фавел Наска. Мария Ривера, жгучая брюнетка с вредным и хамоватым характером. Я думал, сучка отсыпается после ночной смены, но, вероятно, её разбудила воздушная тревога. Вы спросите, откуда в Наска испанские фамилии, если конкистадоров там и в помине не было? А я отвечу: родители Риверы жили в Евроблоке, а потом погибли в клановой войне. Марию увёз в Наска чудом уцелевший слуга, но с ним приключилась неведомая хрень. Так Ривера и оказалась в интернате для одарённых.

И тебе доброго утречка, Маша.

Мне в черепушку понеслось злобное сопение.

Ривера не любит, когда её называют Машей. И это при том, что она свободно разговаривает по-русски. С акцентом, конечно, но он прикольный и даже милый.

Мой разум открыт, и Ривера считывает координаты стаи.

До сближения с Крепостью четыре минуты.

Я вот говорю про утречко, но такого понятия в Пустоши нет от слова совсем. Ни утра, ни вечера, ни дня, ни ночи. То ли кровавый закат, то ли рассвет. Никто вообще не знает, что такое Пустошь. Планета, измерение либо плод нашей больной фантазии. Законы физики там работают, медитация позволяет восполнять запасы ки, но в остальном всё… странно.

Лич просил подержать.

Угу.

Лич — это командир зенитного расчёта. Обычный парень, без сверхспособностей. Ну, как парень… Ему под тридцать, и на той стороне Врат у мужика осталась семья. Жена и трое детей, насколько мне известно. А прозвище у него от фамилии — Личкин.

Всё, что я вижу глазами птерха, транслируется Маше, а затем — Личу. Расстояние большое, и я могу понять, что происходит с орудийными башнями на правой стороне Крепости. Но сомневаться не приходится — наши артиллеристы своё дело знают…

Сваливай.

Грохот спаренных орудий взорвал вязкую тишину. Я услышал это, разорвав контакт с птерхом. Сирена уже смолкла, заговорили пушки. Птерхи были мощными тварями — быстрыми, крупными, покрытыми непробиваемой чешуёй. Непробиваемой для меча или копья, но снаряды, выпущенные из зениток, рвали этих существ в клочья.

— Зачёт, Ростик.

Это диспетчер.

Крепостная махина продолжала движение, расстреливая по дороге инфернальных тварей. Я сидел в наблюдательном пункте, который по совместительству являлся моей каютой. Тесная каморка с одним-единственным иллюминатором. Это окно в мир закрывалось бронированной заслонкой в особо экстремальных обстоятельствах. Заслонки срабатывали автоматически, если на главном пульте в рубке управления кэп нажимал большую красную кнопку.

Обстановка спартанская.

Стол с радиоточкой, вращающееся кресло, шкаф, кровать. Санузла нет — до него надо топать по трапу, связывающему блоки из четырёх кают.

Вот интересно: Крепость у нас сухопутная, а терминология морская. Капитан, каюты, рубка…

Мы возвращались к Вратам в Архаикум, когда я обнаружил стаю птерхов. На протяжении недели по бортовому времени ничего интересного не происходило. Спали, ели, играли в карты и дженга, лениво отстреливались от одиночных монстров, решивших закусить неповоротливой железякой. Монстры в Пустоши злые, крупные и сообразительные. А ещё их привлекает груз, который мы перевозим в трюмах. То ли чуют, то ли ещё что. Нами эти создания тоже не прочь пообедать, вот только не всегда удаётся вскрыть «консервную банку».

Я уж собрался почитать книгу, взятую у Макса позавчера, как внутри шевельнулся неприятный червячок. Словно упустил что-то очень важное.

По позвонкам пробежался холодок.

Нацепив гарнитуру, я щёлкнул кнопкой вызова и переключился на диспетчерскую.

— Сёма, ты на связи?

— Всегда.

— Зачистили?

— Обижаешь.

— Не переключайся, я проверю маршрут.

— А что не так?

— Хрен его знает.

— Ладно, давай.

Интуиция меня никогда не подводила. И сейчас я чувствовал, что нами заинтересовалось что-то большое и нехорошее. Не эти жалкие птички, а охотник покрупнее.

Погружаюсь в транс.

Чтобы почуять угрозу, мне не обязательно искать чьи-то глаза. Есть техники, позволяющие уловить концентрацию агрессивности, если некто настроен против вас. Определяешь участок, вкачиваешь побольше энергии и ловишь эманации. Вспышки-образы, которые транслирует в окружающее пространство враг.

Меня придавило чужой агрессией.

Ощущение опасности выросло многократно, и я начал искать живность для подключения. Так, вот что-то шустрое и мохнатое в траве. Я смотрю глазами зверька, вижу стебли травы, а потом — хрясь! Серость, неопределённость. Меня вышибло наружу. Значит, зверушку кто-то слопал…

А вот и хищник.

Теперь я вижу степь под собой, у меня есть крылья. Я парю в восходящих потоках, и наблюдаю за участком, который мне не нравится. Вспучивающийся земляной вал. Нечто с высокой скоростью прокапывает тоннель под землёй и движется к горизонту — туда, где поднимает столбы пыли исполинская машина.

Маша?

Я не умею транслировать мысли, но рассчитываю на то, что девушка ещё поддерживает связь.

Чего тебе?

У нас проблемы. Большие проблемы.

Рост, не выноси мозг. Дай помыться в душе, моя очередь по графику.

Какой. Нахрен. Душ? К нам ползёт туннельщик!

Молчание.

Ты уверен?

Сама посмотри.

Девушка считывает образы.

Пор ке коньо? Этого ещё не хватало!

Транс рвётся от воя сирены.

* * *

Одиннадцать лет назад я и представить себе не мог, что окажусь у чёрта на рогах, за гранями мира, преследуемый туннельщиком, вознамерившимся сожрать весь экипаж Мобильной Крепости «Селенга». А ещё раньше, греясь в лучах заслуженной славы непобедимого борца с нечистью, я не думал о том, что однажды переберусь в мир, где нет магии. Сверхспособности есть, а магии нет. Такие дела.

Я — Ростислав Володкевич.

Мне девятнадцать, и весь последний год я хожу через Врата в составе мобильных экипажей РИ. Наверное, эту историю нужно начать в тот день, когда малыш Ростик забрёл в неправильный район, повстречал на своём пути банду отморозков и попал в реанимацию. Подозреваю, что целители не сумели бы откачать паренька, но Великий Чертёжник выбрал его в качестве носителя. Разум мальчишки угас, я же занял его место и быстро пошёл на поправку.

Ушлёпков, изувечивших меня в подворотне, я нашёл и покарал. Разобрался с каждым поодиночке, хотя на это ушло несколько месяцев.

И стал изучать мир, в который меня занесло.

Чужой мир.

Думаю, это параллельная реальность. По местному летосчислению на дворе 2034 год от рождества непонятного мне пророка. Я осознал себя в две тысячи двадцать третьем. И да, восьмилетнему парню, старшему в Роду пирокинетиков, было нелегко. Предполагалось, что я унаследую боевой Дар, вырасту и сменю отца в качестве семейного лидера. Тогда ещё была жива мать Ростика, и ничто не предвещало беды. Ну, почти ничто. Я не демонстрировал никаких признаков пробуждения огненной стихии, даже «нулёвкой» меня трудно было назвать. Приглашённые репетиторы разводили руками, отношения родителей портились. Как вы понимаете, тогда ещё отец надеялся на чудо, поэтому не обзаводился новой семьёй.

Непостижимым образом я смог пробудить ранние воспоминания своего носителя. И я знал, что с пяти лет со мной занимались морфисты и мастера-инициаторы. Мне подстраивали несчастные случаи, которые должны были подстегнуть пробуждение крови. То хулиганы, напавшие на мать, то экспедиция в горы без провианта, спичек и нормальной экипировки, то невесть откуда выкопавшаяся тварь… Не удивлюсь, если те отморозки — очередной элемент отцовского плана.

В общем, к моим восьми годам ничего толкового не происходило, а ведь батя и дед с прадедом инициировались в шесть. Родичи негодовали, дом погрузился в депрессию, а отец частенько закладывал за воротник, думая, что никто не понимает. Линия Володкевичей, известных туровских пирокинетиков, готова была оборваться самым идиотским образом.

И тут появился я. Боевой маг Гримаун, о котором здесь, разумеется, никто не слышал. И это при том, что я достиг заоблачных вершин в своём мире! Люди уважали меня как защитника, враги боялись, женщины любили. И это не удивительно, ведь в моих жилах текла божественная кровь.

А потом всё изменилось…

И я оказался здесь.

Как вы понимаете, передо мной стоял нелёгкий выбор. Проявить свою силу или стать свободным человеком. Первый вариант означал благосклонность отца, положение в обществе, титул, перспективы удачного брака и клановое продвижение. Казалось бы, чем плохо? Вот только я сам хотел выбирать свою дорогу, а не слепо копировать деяния именитых предков. Да и служить князю, по щелчку ввязываясь в бессмысленные войны… Такое себе. А никуда бы не делся — вассальная зависимость.

И я выбрал сложный путь.

Который привёл меня в Пустошь.

* * *

Бывалые экспедиторы говорят, что по-настоящему жутко в Пустоши становится в тот момент, когда бронированные заслонки с грохотом и лязгом прикрывают иллюминатор.

Поворотный момент.

Ты понимаешь, что снаружи полный ахтунг.

Это не моё выражение, а кэпа, если что.

Багровый свет больше не проникает в каюту, под потолком вспыхивают аварийные лампы. Светодиодные, потребляющие минимум электричества.

Сирена глохнет.

Оживает интерком:

— На пути следования обнаружен туннельщик. Вы знаете, что делать. Кто не задействован в обороне Крепости, сидите в каютах, не высовывайтесь. Отбой.

Кэп немногословен.

Тянусь к гарнитуре, но в голове звучит голос Маши:

Я за диспетчера. Не отвлекайся, будь на связи. Потребуется корректировка огня.

Понял.

В ответ — тишина.

Сейчас Ривера поддерживает несколько каналов одновременно, и ей не до меня. Нужно обеспечить взаимодействие орудийных расчётов с радарными установками и рубкой управления. А ещё, насколько мне известно, в таких ситуациях на мостик вызывают Грановского. Это наш геомант. Гордость, надежда и опора. Боря не то чтобы великий нагибатор, но вполне может вызвать локальное землетрясение или обрушить на противника земляной вал. Ранг продвинутого позволяет нашему герою использовать непрерывную циркуляцию, подпитываясь энергией извне, но это лишь до того мига, когда он решит вложиться в атаку на пределе возможностей.

Геомантия, как я слышал, считается редким Даром. Некоторые даже называют эту способность аномалией. Боря накосячил по ту сторону Врат, и клан сослал его в Пустошь. От греха подальше.

Не могу сидеть сложа руки.

Тем более, когда за бортом творится дичь.

Формально я пробуждённый ясновидец. Первый ранг. Это отмечено во всех документах, у меня есть сертификат государственного образца. Реально… мои способности гораздо шире. Я могу оперировать большими объёмами ки, проводить стихийные атаки, усиливать удары магией, что относится к психотипу «биоконтроль». Само собой, я освоил циркуляцию. Но это лишь жалкие крохи умений, доступных мне в прошлой жизни. Постепенно я возвращаю утраченное, но до пика формы ещё не дотянулся.

Я это к тому, что мне не нужна медитация.

Лёгкое усилие — и я подключаюсь к очередной пичуге, пролетающей над…

Даже не знаю, как это назвать.

Представьте себе земляной вал, вспучивающийся на пять или шесть метров в высоту… и ещё несколько десятков метров в ширину. Это ползёт исполинский червь, реагирующий на дрожь земли под траками нашей Крепости. С небес хорошо видно, что маршруты туннельщика и «Селенги» пересекаются. Тварь уловила вибрацию за десятки или даже сотни километров и решила, что мы — вкусная добыча. Туннельщикам вообще без разницы, что жрать. Органику, неорганику. Мясо, кости, дерево, металл… Их желудки усваивают любую материю.

Беглого взгляда достаточно, чтобы понять: мы столкнулись с матёрым хищником. Вспучивающаяся земля позволяет прикинуть диаметр этого создания и примерную длину. Реликтовое чудовище, прожившее под светом красного солнца не менее тысячи лет.

В глубине души зародилось беспокойство.

За всё время наших экспедиций я пару раз сталкивался с туннельщиками. Впервые это произошло, когда мы стояли в Новой Тюмени, загружая трюм добытыми ресурсами. Я наблюдал за червём издалека, приложив к глазам окуляры бинокля с двенадцатикратным увеличением. Туннельщик торил свой путь на запад, игнорируя человеческое поселение. Эти зверушки не такие уж и безмозглые, как их пытаются выставить в нашем мире. Адаптировались и поняли, что в крупных поселениях им несдобровать. И речь даже не о том, что добытчики обладают мощной артиллерией. Вокруг поселений лежат широкие минные поля, через которые даже туннельщики не рискнут пробираться.

Во второй раз я встретил детёныша. Совсем крохотного — метров десять в поперечнике и порядка пятидесяти-шестидесяти в длину. Эти вообще ни на кого не нападают, а следуют в кильватере одного из родителей.

И вот — нарвались.

До пересечения оставалось порядка двух километров, когда заговорила бортовая артиллерия. Свист снарядов, грохот взрывов, взметнувшиеся вверх тучи песка. Прежде чем птица, чьими глазами я смотрел на это безобразие, метнулась прочь, в ужасе поднимаясь к облакам, я успел скинуть Ривере точные координаты ползущего червя. Ну, как ползущего. Крейсерская скорость туннельщика — порядка шестидесяти километров в час. Эта хрень могла бы линии метро прокладывать.

Несколько снарядов попали в цель — артиллеристы били с опережением. Из-под земли раздался утробный рёв. Обычное оружие червям как слону дробина, но мы разжились каббалистическими снарядами — они дороже и убойнее. С проникающим, так сказать, эффектом.

Что ж, мы поцарапали тварь, но остановить не смогли.

Я увидел, как вал вспученного грунта разворачивается и идёт наперерез Крепости.

Вот теперь запахло жареным.

Глава 2

Родовая усадьба Володкевичей под Туровом. За неделю до описываемых событий

Граф не сразу понял, что его разбудило. А когда понял, сразу вскочил с постели, быстро оделся и прыгнул к стене, снимая с оружейной стойки полуторный меч, известный в Европе как «бастард». Это был хороший меч, служивший верой и правдой неисчислимым поколениям Володкевичей.

— Что случилось? — сквозь сон произнесла жена.

— Напали на нас, — буркнул граф.

Мигали встроенные в потолок индикаторы, объединённые каббалистическими цепочками в одну цепь с сигнальными устройствами.

Володкевич был крепким мужчиной сорока восьми лет. С породистым лицом и жёстким взглядом. Когда он двигался, испытывая ярость от осознания происходящего, его глаза превращались в узкие бойницы, полыхающие огнём.

Приблизившись к телефону, граф снял трубку.

Гудков не было.

— Кабель перерезали, гады, — тихо выругался Володкевич.

Юлия Володкевич-Фурсова, молодая женщина лет тридцати, вскочила с постели, оправляя пижаму, и с тревогой уставилась в чёрный квадрат окна. Юлия была эмпатом.

— Я их не чувствую, — прошептала жена. — Гриша, я их не чувствую!

Женщина была на грани истерики.

— Сиди здесь, не высовывайся, — отрезал граф. — Я разберусь.

Он вышел с мечом в коридор.

Глаза адаптировались к темноте, и граф решил не включать свет. Очевидно, что на усадьбу напали, и сейчас самым главным было спасти детей. Вот только… последняя фраза жены не давала ему покоя.

Володкевич, стараясь не скрипеть половицами, пробрался к лестнице, связывающей второй и третий этажи. Детская располагалась наверху. Там же — рабочий кабинет, спальня матери, санузлы, игровая и учебная комнаты. Ну, и пустующая комната Ростислава, которую ещё не успели переделать под дополнительную гардеробную.

Тень материализовалась в двух шагах от графа.

Володкевич среагировал молниеносно — шагнул в сторону, уклоняясь от рассекающей воздух стали, и рубанул с плеча полуторником. Голова прыгуна слетела с плеч, покатилась вниз по ступеням. Обезглавленное тело грохнулось на колени.

Граф поспешил наверх.

Где слуги? Где охрана? Почему никто не вышел защищать господ?

Дверь в детскую была распахнута настежь. Свет в комнате не горел, как и на всём этаже. Граф успел сделать три шага, а потом в воздухе что-то просвистело и врезалось в плечо.

Вспышка боли.

Уже понимая, что дети мертвы, как и все остальные домочадцы, граф шагнул в сторону, но адский свист продолжился. Стальные жала впивались в тело, вспарывали кожу, несли боль, злость и отчаяние.

Меч выпал из руки.

Прислонившись к стене, заливая ковровую дорожку своей кровью, глава Рода взревел и применил Дар. Слившийся с тьмой силуэт в дальнем конце коридора вспыхнул, словно стог сена. Языки пламени лизнули стены и потолок, краска на старинных холстах с именитыми предками Володкевичей пошла пузырями. Нечеловеческий вопль разорвал тишину усадьбы, вот только из распахнутых настежь дверей появились новые силуэты.

Ковровая дорожка полыхнула.

Граф максимально вложился в атаку, применив старинную родовую технику. Пространство коридора мгновенно превратилось в огненный ад. Володкевич, криво ухмыльнувшись, запустил непрерывную циркуляцию, свежий поток ки начал восполнять энергетические потери.

Погибать, так с музыкой.

На краткий миг в душе забрезжила надежда — вот уже трое врагов, скорчившись, падают на пол, превратившись в живые факела. А раны… Если он выиграет эту битву, то завтра всё заживёт. Регенерация в Роду всегда была отменной…

И тут его накрыло агонией жены.

Звон бьющегося стекла, душераздирающий женский вопль и эмпатическая волна, которую Юля успела послать перед смертью…

Секунда — и у графа сбилась концентрация.

Этой секунды хватило, чтобы решить исход драки.

На верхней площадке лестницы материализовалась очередная фигура. В отблесках пламени граф мог бы увидеть, что это шиноби, затянутый в чёрное. Размоталась цепь с изонутым серпом на конце. Вторгшийся в усадьбу прыгун небрежно повёл кистью, раскручивая смертоносный инструмент… и вот уже серп кусаригамы летит к голове Володкевича.

Граф дёрнулся, когда остриё пробило его черепную коробку.

Шиноби рванул цепь, разбрасывая кровь, мозги и костяные осколки.

Глава Рода умер быстро, так и не поняв, что произошло.

* * *

В моём мире людей, подобных Грановскому, называют магами земли. У нас вообще многое выстроено на обуздании стихий, которые трансформируются в определённые техники. Здесь же нет ничего подобного, хотя одарённые и оперируют энергией ки. Местные волшебники — это не волшебники. Скорее, псионики. Они телепортируются, обмениваются мыслями, ускоряют метаболизм и даже обретают бессмертие. Двигают предметы, не прикасаясь к ним. Чертят каббалистические Знаки, наполняя их собственной силой.

Мой Род владеет пирокинезом. Если по-простому, то воспламеняет взглядом. Что угодно: людей, зверей, предметы, субстанции. Если батя хорошенько вложится в удар, то даже вражеский меч спалит дотла. Ну, расплавит точно. У нас есть аналог такой способности — магия огня.

Борис Грановский — геомант.

И это не значит, что Боря трансформирует земляную стихию в некое колдунство. О, нет. Наш Боря психокинетик, и он двигает толщи усилием воли. То есть, боевого голема он не поднимет, но локальное землетрясение — это запросто.

Грановский не разочаровал.

Чтобы замедлить туннельщика, виконт организовал разлом.

Степь содрогнулась. Я перебрался в новую птицу и увидел, как внизу змеится трещина. Стены провала расширились и начали стремительно расходиться.

Кэп сбросил скорость, чтобы не попасть под раздачу.

«Селенга» была подобна дизельному ледоколу, бороздящему просторы чужого мира. Габариты Крепости были столь чудовищны, что торможения и развороты не ощущались от слова совсем. Вот только это не имело значения, поскольку я осознавал, что мы влипли. Кротовая нора, проторенная исполинским червём, без особых проблем пересекла каньон геоманта и пошла на сближение с нами.

Выскакивая из своей каюты, я понимал, что могу опоздать.

Маша?

Отстань, Рост. Не до тебя.

В теории мы могли эвакуироваться, спустив на землю экспедиционные вездеходы. Броситься врассыпную, рассчитывая на успех. Ну, такой себе успех, откровенно говоря. Брошенная на произвол судьбы Крепость стоимостью в миллионы рублей, да ещё с ценным грузом на борту, — это волчий билет для каждого из нас. После возвращения в Архаикум ни один клан не наймёт экипаж, столь эпично севший в лужу. Опять же, Врата далеко. Нам ещё три дня пилить до Форта Карагай, одного из имперских логистических центров в этой части Пустоши. И за эти три дня с нашими вездеходами может случиться что угодно.

Боря сдох?

Как выяснилось, не сдох.

Почва содрогнулась от повторной атаки геоманта, который действовал уже по новой схеме. Я это понял, взбираясь по трапу на капитанский мостик. Мужик настолько разозлился, что устроил локальное землетрясение с эпицентром в точке, куда успел переместиться червь. Увидел я это глазами перепончатокрылой твари, случайно пролетавшей мимо. Не спрашивайте, как Боря проворачивает такие штуки посреди степи. Талант он и есть талант…

Окрестности здорово тряхнуло.

Хорошо, что я держался за поручни и был готов к такому повороту. Добрых пять баллов по шкале Рихтера. Меня вышибло из перепончатокрылой зверушки в собственное тело. Блин, как же это задолбало! Я соскучился по духовному зрению, но эта способность мне пока недоступна. Нужно укрепить ауру, поработать над концентрацией и заново освоить парочку медитативных техник. Осталось совсем чуть-чуть…

Когда толчки прекратились, я понял, что мы продолжаем двигаться.

Что тут сказать…

Кэп — глыба.

Влетаю на мостик и погружаюсь в деловую суету. Никакой паники. Экипаж работает слаженно, на всякую фигню не отвлекается. Слышится канонада — в бой вступила носовая артиллерия.

Мостик тесный, но здесь всё грамотно обустроено. Капитан и навигатор за отдельными консолями, в персональных нишах. Ривера тоже сидит в кресле, пристегнувшись для надёжности. Всюду — приборные панели, подсвеченные циферблаты, индикаторы. Радист, куда ж без него. Бронированное плексигласовое окно, немного скошенное, за которым разворачивается вся эта чертовщина. Пылевой хаос, который приближается несмотря на все наши усилия.

Боря, до этого стоявший перед обзорным прямоугольником, внезапно пошатнулся, и мне пришлось его поддержать. Одарённый врубил циркуляцию, но землетрясение отняло у него прорву энергии. На восстановление уйдёт минут двадцать, не меньше.

И этих двадцати минут у нас нет.

Потому что червь неумолимо приближается, сменив вектор движения. Хищник, которого не остановить. Только не нашими пукалками.

Вот она, чудовищная сила степи.

— Ты как? — я усадил геоманта в свободное кресло. Пристегнул, чтобы тот не выпал при маневрировании. Хотя какое маневрирование, с нашей-то инерцией. — Не умирай, ты мне выпивку задолжал.

Боря слабо улыбнулся:

— Придурок.

Ладно, пора браться за дело.

— Откройте люк.

Кэп от неожиданности развернулся в кресле и уставился на психопата. По глазам было видно, что он считает меня самоубийцей.

Управление Крепостью перехватил навигатор.

— Ты чего, Рост? На солнышке перегрелся?

— Мне нужен зрительный контакт. Прямой, понимаешь? Просто сделай это, если хочешь вытащить нас из жопы.

Несколько секунд капитан сверлил меня раздражённым взглядом. Пожав плечами, хлопнул по кнопке, и над нашими головами расползлись створки люка.

Терять было нечего.

Все это понимали.

Артиллерия и геомантика не смогли остановить червя. Убежать — не вариант. Крейсерская скорость «Селенги» — шестьдесят километров в час. Если выжать из движков максимум возможного — восемьдесят. Взрослые туннельщики разгоняются до сотки, и это не предел. Под землёй! Нам не уйти и не отбиться.

В глазах кэпа была обречённость.

Я это увидел, когда он отворачивался.

Поднявшись по металлическим скобам, приваренным к стене, я оказался на крыше капитанского мостика. Самая высокая точка Крепости, между прочим. Степной ветер растрепал волосы, накрыл запахами трав. А ещё меня покоробило от чудовищного лязга, грохота и гула, издаваемого адской машиной, на которой мы путешествовали по этому свихнувшемуся миру.

Ухватившись за металлические поручни, я посмотрел вдаль.

Прямо на нас двигался земляной вал.

Разнотравье вспучивалось, трескалось, летело комьями во все стороны. Ветер сносил пыль к условному западу, вот только о каком «западе» могла идти речь, если багровое око ни разу на моей памяти не коснулось горизонта?

Грим, не дрейфь.

Если ты и умрёшь, то не сегодня.

Не в этом путешествии.

Энергия ки уже бурлила в моих каналах, аура расширилась, впитывая в себя больше силы. Здесь и сейчас я совершу то, что обычным псионикам РИ и не снилось.

Концентрируюсь на приближающемся монстре.

Степь уже содрогается от мышечных сокращений червя, вибрация передаётся на поручни. Утробный рёв, или даже стон, накладывается на механический гул Крепости.

Когда расстояние между «Селенгой» и хищником сократилось до сотни метров, тварь ушла в глубину. Кому-то покажется, что туннельщик потерял интерес к своей жертве, но нет, это не так. Всё упирается в способ охоты этих существ.

Выждав несколько минут, я заметил, что почва в радиусе километра слегка просела. А затем наружу вырвался пылевой столб. Невероятных размеров тварь нависла над нами, расстелив свою тень по травяному покрывалу, изогнулась и раскрыла четыре лепестка бездонной пасти.

Передо мной — первобытная мощь.

Ужас глубин.

Хотя… не сравнить с Легендарной Тварью, в эпичной битве с которой я пал много лет назад.

Туннельщик представлял собой гору плоти, защищённую накладывающимися друг на друга хитиновыми пластинами. Кое-где я заметил выщербины от попаданий каббалистических снарядов. Глотка монстра была огромной, туда поместилась бы вся «Селенга» без остатка. На меня повеяло таким смрадом, что к горлу подступила тошнота.

Я ударил в тот момент, когда лепестки раскрылись полностью.

Шквал огня. Родовая техника Володкевичей, многократно усиленная и накачанная энергией под завязку. Не простое воспламенение, но боевая магия, которой я пользовался в прошлом мире. Плотный столп жидкого огня, вырвавшийся из ниоткуда и влетевший прямиком в пасть чудовища.

Рёв едва не оглушил меня.

Животное содрогнулось и начало проваливаться под землю, одновременно закрывая лепестки. Пришлось трансформировать столп в шаровую атаку и взорвать этот снаряд в утробе существа. Яркая вспышка, звук лопнувшего арбуза и разлетающаяся по окрестностям дрянь.

Кэп успел сменить направление, объезжая червя по широкой дуге, но нас всё равно забросало внутренностями, серым веществом, кровищей и слизью.

Створки люка захлопнулись.

Стою, весь покрытый липкой дрянью, а в нескольких сотнях метров от нас мёртвая туша валится на землю. Крепость основательно тряхнуло, но я крепко держался за поручни.

Вслед за слизью пришла пыль, поднятая рухнувшим созданием.

Гадство.

Попробуй отмыться теперь…

* * *

Я с наслаждением мылся, игнорируя возмущённый писк индикатора. Красный огонёк предупреждал, что я исчерпываю лимит. У нас, естественно, был замкнутый цикл очистки воды. Ни одна капля не пропадала впустую. Но в душ ломились многие, а мне, как великому спасителю экипажа, просто уступили очередь.

Но пора и честь знать.

Завинтив кран, я сдвинул одну из секций, достал свежее махровое полотенце, насухо вытерся, и отправил использованную вещь в блок с грязным бельём. Никто не занимался стиркой и сушкой вещей во время экспедиции — вместо нас всё делала автоматика.

Жму на кнопку и отправляю старые шмотки в отсек прачечной.

Комбинезон пришлось выбросить. Ни один порошок не отстирает ту дрянь, что налипла на меня после уничтожения туннельщика.

Одевшись во всё чистое, я покинул душевую кабину.

Комбинезон хранился в шкафчике общего бокса раздевалки. В соседних кабинах шумела вода. Уже направляясь к двери, я увидел своё отражение в зеркале. Среднего роста парень в экспедиционной униформе с нашивками Дома Волка. Сам я не из клана, работаю по контракту вольного наёмника. Лицо спокойное, благородное. Волосы тёмные, стрижка короткая. Я уже несколько лет предпочитаю носить полубокс, отправляя лесом парикмахеров с их кропами и канадками. Глаза карие. Скулы настолько острые, что о них можно порезаться. Во взгляде прослеживается нечто хищное, но это у меня из прошлой жизни. По моему телосложению не скажешь, что я большую часть свободного времени провожу в тренажёрных залах и додзё. Но это там, за Порогом. В мире, который бесконечно далёк и нереален для вахтовика-экспедитора. Здесь же ограничиваюсь тем, что подворачивается под руку. То есть — полом. Планки, отжимания, растяжка…

В общем, я не гонюсь за мышечной массой.

Превращаю своё новое тело в совершенное орудие — функциональное и безотказное. Тяжело, между прочим. Учитывая тот факт, что мой предшественник в детстве был редкостным рохлей.

Покинув банно-прачечный сектор, я оказался в тесном тамбуре, из которого можно за несколько минут добраться до жилых отсеков. Внезапно захотелось подышать свежим воздухом, благо предоставилась такая возможность. Моторы работали на холостом ходу, экипаж вышел на незапланированную уборку — отдраивать корпус от слизи и внутренностей дохлого червя.

Выбравшись на верхнюю палубу, я увидел копошащихся людей со шлангами, из которых под давлением били воздушные струи с какими-то очищающими добавками. Вони стало поменьше, но я уловил запах чистящих средств.

Большую часть палубы успели привести в порядок. Сейчас, насколько я понял, прочищали траки, орудийные башни, радары и прочие надстройки. А ещё мой зоркий глаз заприметил Эрика Картмана, который устанавливал рядом с гниющей горой плоти радиомаяк. Интересно, зачем.

— Мы связались с ребятами из Карагая, — рядом встал бодрый и свежевымытый Лич. От командира расчёта пахло чем-то морским, освежающим. С озоновыми нотками. — Они пришлют бригаду старателей и разделают эту тушу.

— А что там ценного? — удивился я.

— Сразу видно, ты не ходил дальше Третьего Круга, — хмыкнул Лич. — Броня туннельщиков — одна из самых ценных в мире. Лёгкая, прочная, держит прямые попадания снарядов. Она стоит бешеных бабок. И это наши трофеи, парень. Что-то отстегнём за работу, но потом можно будет получить на складе свою долю. Или деньгами Волки отдадут, если захочешь.

— И много заплатят? — мне стало интересно.

— Увидишь, — Лич многозначительно подмигнул.

Вахта оказалась самой тяжёлой, непредсказуемой и прибыльной за всё время моих путешествий по Пустоши. Мобильные Крепости считаются безопасными в отличие от вездеходов геологической разведки и добывающих харвестеров. Но и с нами случаются неприятности. Я, кстати, долго не мог понять, почему здесь не летают дирижабли, потом мне объяснили. И дело не только в своеобразных законах физики, но в крылатых хищниках, с которыми я познакомился позже.

— Рост! — голос принадлежал нашему радисту, высунувшемуся из бойницы мостика. — Получи радиограмму. И прими мои искренние соболезнования.

Глава 3

Я склонился над журналом для записи текста радиограмм.

Сообщение выглядело так:

Ростиславу Володкевичу, «Селенга». Отправитель — Порт-Архаикум.

Получены сведения о гибели всех представителей вашего Рода. Чтобы вступить в законные права наследника, свяжитесь со стряпчим И. А. Бенедиктовым, прибывшим в Никополь для личной встречи. По возможности, радируйте о получении.

Адрес господина Бенедиктова прилагался.

Я перечитал сообщение несколько раз, выискивая ошибку. Всё это выглядело как… даже не знаю. Идиотский прикол? Не могу я ничего унаследовать — меня с позором изгнали из Рода. Отец лично переписал завещание на одного из своих младших отпрысков. Да и как, демоны вас подери, мог погибнуть ВЕСЬ Род? Там что, клановая война началась? Вот только один нюанс — я появился на свет у вольных аристо, которые никогда никому не служили. Планировали вступить в клан, но лет через пять-шесть. Володкевичи жили в Туровской губернии и не были связаны присягой Великому Дому Рыси. Война Родов? И когда успели…

— Крепись, мужик.

Это радист.

Ну, мне наплевать, откровенно говоря. Я был чужим в этой семье и не собирался играть по их правилам. Как только я понял, что в этом мире есть Врата, за которыми простирается Пустошь, появилась цель. Вернуть утраченную силу и подготовиться к любым неожиданностям. Уж больно напоминала мне эта Пустошь наши Демонические Поля, откуда испокон веков лезла всякая дрянь.

Поблагодарив радиста, я отправился к себе в каюту.

Завалился на койку и погрузился в воспоминания.

* * *

День, когда умерла мать.

При невыясненных обстоятельствах.

Через несколько лет я попытаюсь выяснить, что же произошло на самом деле, и это мне не понравится. Графиня Володкевич-Ружинская, первая жена главы Рода, поехала в Туров за покупками, но что-то пошло не так. Взрыв на автозаправке. Такое случается редко, поэтому о катастрофе много писали. Графиня ехала на родовой машине с личным шофёром из числа доверенных слуг. По дороге свернули на АЗС. Август, жара. Бабахнуло знатно — волна распространилась на несколько километров. К счастью, там не было жилых районов, и почти никто не пострадал. Ну, кроме мамы, её водителя, какого-то байкера и курьера-простолюдина. Погиб ещё один заправщик, продавщица в кафе-магазине чудом уцелела. Но это всё частности. Суть в том, что я скептически отношусь к воспламенениям, если речь заходит о семье пирокинетиков.

Да, было проведено расследование.

Несчастный случай, все дела. Халатность, допущенная работником заправки, который сгорел. Что интересно, отец отказался подавать в суд на владельцев АЗС.

Дело закрыли, а спустя три месяца мой предок женился повторно. Юлия Фурсова, моя мачеха, быстро вошла в дом на правах хозяйки, подарила мужу двоих детей, мальчика и девочку, а отношение ко мне резко испортилось. С тех пор конфликт с роднёй только усугублялся. Отчасти я сам виноват в случившемся. Оказавшись в теле Ростислава, я начал усиленно изучать мир, в который попал, и многие вещи меня неприятно удивили. Здесь, например, никто не владел магией, а я владел. Вернув часть своих способностей, я понял, что оперирование энергией ки ничем не отличается от оперирования эфиром. Вот только эфир в моём прежнем мире легко трансформировался в стихийные техники, а здесь ки попросту расширяла сознание и даровала новые умения.

Впрочем, было и кое-что интересное.

Местные псионики, назовём их так, улучшили с помощью ки своё здоровье, научились быстро восстанавливаться после болезней и поверхностных ранений, стали сильнее и быстрее обычных людей. Я пока не могу объяснить бессмертия. С телепатией я тоже не встречался. А хуже всего мойры, заправляющие глобальной политикой — они совершенно непонятным образом умеют редактировать нити судьбы. И это пугает.

Зато я владею стихиями, могу наносить энергетические удары, усиливать тело магией и защищать себя духовным доспехом. Могу использовать стихии для напитывания оружия, что придаёт атакам дополнительный урон. И это мы ещё до вязи не дошли. Правда, я сохранил от силы треть своих прежних навыков, но с годами, тренировками и медитативными практиками идёт медленное восстановление. Даже сейчас я сильнее многих аристократов РИ. По местной классификации я имею ранг продвинутого, основная характеристика которого — непрерывная циркуляция.

И да, я владею пирокинезом.

То есть, стихией огня.

Возможно, на уровне лучших представителей нашего Рода… Хотя, чего прибедняться? В поединке на арене у отца не было бы ни единого шанса.

Скрывать всё это было нелегко.

Терпеть нападки главы Рода, издевательства дяди и отбитых на всю голову племянников, ловить на себе грустные взгляды учителей. Я учился в частной школе для одарённых, не желавших по разным причинам вступать в клан. Чем старше я становился, тем сложнее было отбиваться от благородных отморозков, не применяя свой Дар. Все дуэли я выиграл исключительно на навыках владения мечом. Лишь пару раз надевал духовный доспех, но этого никто не заметил.

Меня пытались «пробудить», вывести на первый ранг.

Безуспешно.

Я был прекрасным актёром и умел неплохо скрывать движение ки по своим жилам. Даже ментальные блоки научился выстраивать — в прошлой жизни я так защищался от монстров с зачатками разума и магическими умениями.

Надо ли говорить, что моя новая «семья» тёплых чувств у меня не вызывала? Мама была самым приличным человеком в этом аристократическом террариуме, но и её убили. В тот день, когда отец сообщил о взрыве на бензоколонке, в его глазах не было печали. Только радость, причина которой стала мне ясна позже, когда он привёл домой чужую женщину и начал клепать себе новых наследников. Я быстро смекнул, что старшинство в Роду ничего мне не даст по причине видимого отсутствия Дара. Глава Рода имеет полное право назначить преемника из числа младших детей, если первенец не оправдал возложенных на него ожиданий.

К старшим классам батя придумал новое иезуитское решение проблемы по имени Ростислав — подыскал мне жену. Девушку звали… да пофигу, как её звали. Обедневшая семья без длинной родословной, влияния и привилегий. С единственной дочерью, ухитрившейся заделаться слабеньким кинетиком. Чтоб вы понимали, кинетик и пиромант — идеальное сочетание. Одинаковый психотип, ага.

Ушлый граф вызвал меня в свой кабинет и поставил перед фактом.

Просто сообщил дату помолвки и презрительно бросил: «свободен».

Вот только роль быка-осеменителя меня не устраивала.

* * *

«Селенга», набрав крейсерскую скорость, продолжила свой путь. Война войной, а груз необходимо доставить по назначению. Собственно, нам за это и платят. Вы же не думаете, что Пустошь осваивают ради общения с туннельщиками и прочей мерзостью? Здесь полным-полно ценных ресурсов. Металлы, аналоги которых не встречаются на Земле. Драгоценные камни, украшающие тела аристократок. Биологический материал — сверхпрочные хитиновые панцири, кости, рога и копыта. Железы и выделяемый ими секрет. Всевозможные лекарственные травы. Кровь малоизученных существ, идущая на производство фармы. И, разумеется, крем.

В общем, наши трюмы были забиты до отказа перечисленным добром. Причём доминировали руда с кремчугом и переносные криоконтейнеры с различными частями монстров, за которыми охотились отчаянные парни с Фронтира. Биокорпорации за этот груз готовы в клочья друг дружку порвать, вот только никто не станет развязывать войну в Пустоши, ибо конфликт может перекинуться на ту сторону Врат. А на той стороне управляемая кланами Российская империя — одна из сильнейших держав планеты. Полюс силы, как говорят по телеку.

Все, кто не был задействован на боевом дежурстве, собрались в кают-компании.

Имне было слегка не по себе, ибо банкет закатили в мою честь.

Слово взял кэп:

— Братья! — капитан Крепости постучал по хрустальному тумблеру. Я даже представить себе не могу, откуда появилась эта посуда. — Сегодня мы могли погибнуть. Вы знаете, что Крепость хорошо защищена, и в экспедиции берут профессионалов. Наши зенитчики отлично справляются с летающими тварями, артиллеристы — с бегающими по земле. На крайний случай, у нас есть геомант.

Грановский слабо улыбнулся.

— Но сегодня, — продолжил кэп, — нам бы не помогло ничто… Если бы не бортовой провидец Ростислав Володкевич. Рост, на минуточку, потомственный пирокинетик. И сегодня мы имели честь наблюдать последствия… кхм… применения его Дара. Я хочу выпить за этого парня. Ура!

В тумблерах был коньяк.

И я по достоинству оценил этот благородный напиток, выдержанный в окрестностях горы Арарат.

Экипаж Крепости состоял из тридцати человек. Кэп, он у нас клановый. Виктор Ерофеев, бывший капитан контейнеровоза, принадлежавшего Волкам. Чтобы водить «Селенгу» по Пустоши, Ерофеев прошёл курсы переподготовки, несколько лет стажировался помощником на других Крепостях и в логистических центрах, а уже потом получил назначение. Думаю, вы поняли, что этому мужику основательно за сорок, он выглядит солидно и авторитетно. Единственный из нас, кто всегда ходит в мундире, смахивающем на морскую форму.

У кэпа был помощник, который сейчас заступил на боевое дежурство. Максим Рылеев. Прибавьте сюда навигатора, старшего механика, бортового телепата, геоманта и провидца, то есть — меня. Ах, чуть не забыл Лича, командира зенитного расчёта. И Дварфа, отвечающего за всю бортовую артиллерию. Формально Лич подчинялся Дварфу, в реальности они просто занимались разными делами и не мешали друг другу.

Семён Володьков, был нашим радистом и диспетчером в одном флаконе. Поскольку он не мог обходиться без сна, то менялся дежурствами с Риверой, которая умела принимать и отправлять радиограммы. Сейчас Ривера сидела в метре от меня и тоже пила коньяк. Я и не знал, что она пьёт…

Остальные были наводчиками, машинистами, артиллеристами или механиками. Всю тяжёлую работу по перетаскиванию грузов выполняли големы, которых Великий Дом подогнал нам в огромном количестве. Ну, как в огромном… Штук пятьдесят големов точно слоняется по Крепости. Если не больше.

На заре освоения Пустоши экспедиции состояли из вездеходов, объединённых в колонны. Тогда лидеры кланов и других государств Земли полагали, что можно отбиться от чудовищ силами одарённых. Колонны начали пропадать, а бесценные ресурсы не добирались до своих адресатов. Огромные потери, в том числе и человеческие. Крепости начали строить около тридцати лет назад, если мне память не изменяет. Эти махины под завязку напичканы артефакторикой и каббалистическими цепями, иначе бы хрен они ездили и не разваливались под собственной тяжестью.

За столом собралось около двадцати человек. Все веселились, громко разговаривали, радовались победе над туннельщиком и удачному возвращению. Хотя… это ведь Пустошь. Здесь никогда не поймёшь, ослабила ли Смерть хватку на твоём горле. Шагнул за пелену Врат — вот тогда и отдыхай. До следующего контракта.

Мои соболезнования, Рост.

Я поднял глаза на Риверу.

Брюнетка смотрела на меня со смешанным выражением. Так сразу и не определишь, что кроется за этим взглядом. Уж точно не сопереживание. Интерес, неприкрытая страсть… Нет, показалось. Вот они, обычные насмешливые искорки. Как будто с тобой играют в кошки-мышки.

Уже знаешь?

Видела радиограмму в журнале.

Понятно.

Если захочешь поплакаться в жилетку, я всегда рядом.

Я ж говорил — стерва.

Иди в жопу, Машенька.

Девушка неожиданно рассмеялась и отсалютовала мне тумблером.

Как-то непривычно она себя ведёт. Женщины…

За годы, прожитые в этой реальности, я так и не научился разбираться в народах и смешанных расах. Империи — это вообще котёл, в котором всё перемешано до невозможности. Взять, например, Наска. Сверхдержава, расположенная в Южной Америке, один из главных конкурентов России. Громадная территория, богатейшие природные ресурсы, выход на два океана. Коренные индейцы давно перемешались с понаехавшими мигрантами, причём многие валили в Америку из Европы и загибающегося Халифата. Так что я не могу сказать, чья кровь в сидящей передо мной девушке доминирует. Ривера была красоткой с пухлыми губами, смуглой кожей и волосами цвета воронова крыла. Рост средний, но вот фигурка очень даже аппетитная. Мой взгляд частенько прилипал к её груди уверенного третьего размера. Блин, ещё и гадость такая, ходит в коротких шортах и рубашке, из которой вся эта история чуть ли не вываливается.

Раньше я не ездил в экспедиции с Риверой. Мы знаем друг друга всего полтора месяца, за это время — сплошные срачи и взаимные подколки.

Застолье не то, чтобы затянулось, но некоторые товарищи перебрали — сказывалось напряжение прошедших дней. Лич приволок свою ненаглядную гитару и затянул песню про Ворона Пустоши, своеобразный гимн покорителей чужих пространств. Текст знали все и дружно подпевали.

Примерно через час я распрощался с друзьями и побрёл к себе. День выдался тяжёлый, а у меня перерыв между вахтами. Надо выспаться и обдумать положение, в которое я попал. Что-то меня очень смущало в полученной радиограмме. Смутное ощущение… угрозы.

Уничтожен целый Род.

Такое, вашу мать, нечасто случается.

Особенно в наш просвещённый век.

Каюта открывалась ключ-картой с простеньким запирающим Знаком. Это в дорогих гостиницах наподобие «Континенталя» ключи оснащают геометрическими цепочками с хитрым распознаванием хозяина. Нам же, простым экспедиторам, скрывать нечего.

Вхожу внутрь, начинаю расстёгивать рубашку, и в это время слышится стук.

Кого ещё демоны принесли?

Жму кнопку, и сервоприводы разводят створки по пазам.

На пороге стоит Ривера.

— Чего тебе? — устало бурчу я.

— Хоспаде, — девушка закатывает глаза. — Ты такой идиот…

Возразить или возмутиться я не успеваю, потому что телепатка делает шаг вперёд и оказывается совсем близко. Очень близко! Руки Марии оказываются у меня на плечах и я вдруг осознаю, что мы целуемся взасос. Девушка прижимается ко мне всем телом, а тело у неё… ну, вы помните.

Не глядя, ударяю по кнопке.

Створки смыкаются, запирающие штыри входят в пазы. А я прижимаю Риверу к ребристой поверхности, и начинается форменное сумасшествие. Одежда срывается, пуговицы скачут по палубе. Я запускаю руку под кружевные трусики, а машины пальцы расстёгивают мне брюки.

Подхватываю девушку под колени, она обвивает меня ногами…

Миг — и я вхожу в Риверу.

— Давай, — выдыхает Маша, — быстрее…

Мы трахаемся стоя.

Ривера насаживается на меня, подмахивает бёдрами и громко стонет, её ногти царапают мне спину. Грудь девушки трясётся в такт нашим движениям. Широко расставив руки, Маша упирается ими в дверные откосы, выгибается дугой и продолжает двигать бёдрами.

Я ускоряюсь…

И вот он, первый оргазм.

* * *

Капитанский мостик «Селенги». Часом ранее.

— И что же нам делать? — радист уставился на капитана.

Виктор Демидович хмурился, сидя в своём кресле. Ему очень не нравилась ситуация. К Росту он успел привязаться — как-никак, уже две экспедиции вместе. В свои девятнадцать Володкевич был спокойным и рассудительным парнем, на которого всегда можно положиться. В досье указано, что Ростислав обладает лёгкими способностями ясновидца, которые если и разовьются до чего-то серьёзного, то лет через сто. Первый ранг в наши дни, когда тебе под двадцать… Да кого это интересует?

Проблема в том, что досье — это досье.

А в реальности Рост творил странные вещи. Этот парень словно умел видеть чужими глазами, а не просто улавливать картины прошлого или настоящего в виде разрозненных образов. Имперские ясновидцы так не умеют. И это ещё полбеды. Наблюдая за Володкевичем, кэп неоднократно убеждался в том, что парень умеет больше, чем показывает. Быстро регенерирует, владеет непонятными силами. Однажды кэп заметил, что юноша отшвыривает мелких тварей простым мановением руки. Даже не телекинез… Взмах — и пикирующая с неба зверюга упирается в незримую преграду, сотканную из воздуха.

Перечитав досье, Виктор Демидович отметил важный момент. Володкевич происходит из рода пирокинетиков, при этом Дар у него не открылся. В досье ни слова не было сказано о пробуждении. Ясновидение словно из ниоткуда взялось. Формально у человека первый ранг, но когда и как он это сделал?

Сегодняшний бой окончательно выбил кэпа из колеи. Если пирокинетики и творят подобные вещи, то их ранг должен быть не ниже продвинутого. Да и не всякий высший, если честно, справился бы с тем туннельщиком… Впрочем, нельзя утверждать этого наверняка. Высшие попросту не ходят в Пустошь. У них есть более важные дела по ту сторону.

— Так что делать будем? — не унимался Семён.

Капитан внезапно вспылил:

— И что ты от меня ждёшь, Сёма? Чтобы я сдал этим упырям в рясах нашего Ростика? Ты этого хочешь? Мы бы сейчас не разговаривали тут, если бы не он. Ты бы сдох, понимаешь?

— Понимаю, — Семён выдержал гневный взгляд своего начальника. — Вот только… Если мы его прикроем, не видать нам больше рейдов. И жизни нормальной не видать. Нас отредактируют, Демидыч.

Радист был одним из немногих членов экипажа, позволявших в узком кругу такое панибратское отношение к руководству. Что ж поделать, слишком многое их связывало с кэпом.

— Знаю, — скривился Ерофеев. — Тошнит уже.

В этой фразе было всё отношение капитана к инквизиторам. Нескончаемые проверки, инструктажи, предписания и ограничения. То нельзя, этот калибр не годится… Расписки всякие, грифы, лицензии…

А теперь ещё и это.

— Сволочи мы с тобой, — пробурчал Ерофеев. И покосился на раскрытый журнал с текстом очередной радиограммы.

Мелким убористым почерком Сёмы было выведено:

Капитану В. Д. Ерофееву, «Селенга». Отправитель — Порт-Архаикум.

По требованию консистории Никополя дать исчерпывающие сведения и ментально-физических способностях Ростислава Володкевича, приписанного к экспедиции в качестве штатного ясновидца. Ничего не утаивать. Обратить особое внимание на детали, связанные с ясновидением. Ответ на запрос дать в кратчайший срок.

Дальше — ряд цифр, указывающих на статус послания.

— Они через клан обратились, — заметил радист. — Обязательно к исполнению.

— Сам вижу, — кэп досадливо цокнул языком. — Ладно, пиши…

Глава 4

Форт Карагай некогда был передовым опорным пунктом империи на Втором Круге. Когда Фронтир сдвинулся, тут всё ещё было горячо, но регулярные облавы оттеснили вредоносных зверушек во внешние пределы. Да и не только в облавах причина сравнительной безопасности. Каббалистические бродячие мины, големы-стражи, бригады турбированных мехов… Человек весьма изобретателен, когда на кону стоит выживание.

Мы рассчитывали пробыть в Карагае сутки. Дозаправиться, провести техосмотр, запастись провизией. После этого — финальный перегон. Пять дней — и экспедиция завершена. А мне нужно будет встретиться со стряпчим, представляющим интересы моего Рода.

Врата, открытые Предтечами, находятся бесконечно далеко друг от друга. На моей памяти не было такого, чтобы Крепость проникла в Пустошь через одни Врата, а вернулась через другие. Здесь расстояния вообще не имеют никакого смысла. Да и привычная картография пасует перед необъятностью этого мира. Поэтому, для удобства восприятия, Врата считались условными «центрами», от них разбегались Круги, а дальше начинался Фронтир. Условная линия, даже не линия, а зона, где люди расширяют границы Неведомого. За Фронтиром нет Крепостей, добытчиков, шахт и охотников. Вообще ничего нет, кроме Пустоши и обитающих в ней монстров. Так вот, Архаикум был окольцован Пятью Кругами. Не рекорд в освоении, но Волки среди лидеров.

Каждый Круг отмечается расположенными в его пределах Фортами.

И, как вы понимаете, экспедиторы прокладывают маршруты таким образом, чтобы зацепить эти островки цивилизации.

Карагай был выстроен по всем канонам современной фортификации. Посёлок возвели на вершине столовой горы, чтобы доминировать над окружающим ландшафтом и иметь естественную защиту от туннельщиков. Крепостная стена была мощной, сложенной из подручного материала. То есть, камней. Вместо угловых башен — артиллерийские установки, зенитные комплексы и пулемётные турели. Вдоль склона горы вился серпантин, по которому могли ездить шустрые и мелкие бронемашины. А вот гусеничные чудовища наподобие «Селенги» не добрались бы до крепостных ворот ни под каким предлогом. Ну, если бы только не размолотили в пыль половину горы. Поэтому кэп подогнал нашу железку к горному склону и, аккуратно маневрируя, остановился напротив вмурованного в каменную толщу шлюза. Из нашего корпуса выдвинулся рукав, наподобие того, что соединяют пассажирские самолёты и дирижабли с аэровокзалами. Произошла стыковка.

Надо ли говорить, что эта часть Карагая была защищена особенно сильно? Здесь даже располагалась башенка с дежурным криомантом, а количество зенитных орудий комендант увеличил вдвое. Империя защищала свою добычу и старалась предупредить любые случайности.

У нас царило оживление.

Как говорится, земля на горизонте.

Пустошь всеми воспринимается, как огромный океан неведомой дичи, а Форты — как редкие островки спокойствия и безопасности. Тут есть всё. Лавка, открытая предприимчивым перекупщиком. Столовая и бар. Ремонтная мастерская, заправка, медпункт и парикмахерская. Ну, такая себе парикмахерская. Под машинку вас подстригут, но это потолок возможностей здешнего мастера.

Миновав стыковочный узел, я оказался в естественном гроте, доведённом людьми до ума. На поверхность столовой горы можно было подняться по вырубленным в толще ступенькам, но и лифты здесь тоже курсировали. Правда, грузовые. В виде здоровенных платформ с ребристыми полами и отсутствующим ограждением. Не люблю я такое дерьмо. Поэтому и направился к тускло освещённой лестничной площадке.

По дороге меня нагнала Ривера.

— Будешь в Карагае ночевать?

Вокруг царило оживление.

Всё же, прибытие Крепости — это событие для людей, привыкших неделями наблюдать унылый ландшафт вокруг своего городка и получать новости из внешнего мира в виде радиосводок. У тех, кто не первый раз ходит этим маршрутом, здесь появилась куча знакомых. Я видел, как неизвестный здоровяк в шерстяном свитере обнимает Лича, а кэп общается с человеком в форме имперского коменданта.

— Наверно, — пожимаю плечами. — У меня клаустрофобия от этой каюты.

Это чувство знакомо каждому моряку или подводнику, ушедшему в рейс на несколько месяцев. Когда твой мир сужается до размеров тесной клетушки или вереницы однообразных коридоров-тамбуров… это напрягает. Давит психически.

— Зови в гости, — девушка мне лукаво подмигнула.

— Обязательно.

Мы с Риверой сразу договорились, что не претендуем на долгие и серьёзные отношения. Горячий секс во время экспедиции — всегда пожалуйста. Без обязательств и попыток ограничить свою свободу в плане выбора новых контрактов. Такой расклад обоих устроил.

Лестница завивалась в спираль, а ступеньки были крутыми и неудобными. О такие всё время спотыкаешься, пока не привыкнешь.

Вы спросите, откуда у поселенцев электричество на лифты и прочие бытовые потребности. А я отвечу — сейчас всё увидите. Как только я поднялся на поверхность, в лицо мне ударил порыв ветра.

Пустошь — это про ветры.

Здесь они дуют постоянно, то усиливаясь, до утихая, но вы всегда будете чувствовать движение воздуха. Не холодного, но и не тёплого. Это ветер чужого мира, завораживающий вас непривычными запахами и намёком на грядущие приключения.

Погода здесь почти не меняется. Солнце всегда над горизонтом, температура — плюс семнадцать. Я не шучу, измерения проводились. В разных локациях. Иногда случаются дожди, по небу носятся облака. Бывают грозы, гремит гром. Поначалу кажется, что ты в какой-нибудь Средней Азии или американских прериях, но чем дольше человек находится в Пустоши, тем больше видит отличий от «нормы».

Я иду по Форту.

Скученные домишки, крепостная стена, фортификационные сооружения. Ветряки, благодаря которым в Карагае есть электричество. Водонапорная башня и радиовышка. Массивные откатные ворота, парковка для вездеходов. На этом «город» заканчивается.

В Карагае я успел побывать дважды.

Поэтому знаю Форт, как свои пять пальцев.

Для начала я направился к зданию комендатуры, чтобы получить въездной талон. Для экспедиторов это вроде визы, только с привилегиями. Клан позволяет тебе бесплатно мыться, питаться в столовой и ночевать в общаге для «своих». Чужие тут бывают редко и, как правило, это связано с поломкой радара, нападением каких-нибудь тварей или неотложными делами, затрагивающими имперские интересы. Их пускают, но за всё приходится платить. Втридорога, ведь это Пустошь.

В Фортах насмотришься на всякое.

Пьяные драки, экзотические зверушки в клетках, настырные продавцы всего на свете. Ума не приложу, за каким хреном сюда перебираются люди. Как правило, это вахтовики, работающие на Великий Дом… но изредка попадаются мутные типы, которые явно припёрлись в Форт нелегально. Всякие менялы, барыги, скрывающиеся от властей преступники. В Пустоши действует неписаное правило: любой человек имеет право на укрытие. И этим многие пользуются.

— Слышь, пацан, — ко мне подскочил мутный типок. — Расслабиться хочешь?

— Нет, — я даже не сбавил шаг.

— Хорошая пыльца, — придурок не отставал. — Полтосик за грамм.

Я не реагировал, и вскоре барыга отстал.

Чтобы попасть к интернату, мне нужно было пересечь небольшую площадь, на которой раз в месяц проводились ярмарки. В остальное время сюда привозили отловленных в степи зверушек, за которых аристо готовы выкладывать сумасшедшие деньги. Понт, как говорится. дороже. Города империи наводнили девушки, выгуливающие разномастных пушистиков и брутальные мачо с ассимилированными птерхами. Честно говоря, тошнит от этой живности, но мода есть мода. Вот и сейчас я иду мимо клеток, подготовленных к отправке в Архаикум. За сверхпрочными решётками мечутся осатаневшие твари, впервые столкнувшиеся с неволей. Управляемые твари, которых могут водить исключительно эмпаты.

Жутковатого вида пёсоящер попытался выстрелить в мою сторону раздвоенным языком, но реакция у меня отменная. Делаю шаг в сторону, и синеватый отросток чуть-чуть не дотягивается. Сантиметров десять.

— Осторожнее, — бурчит зверолов, тыкая в зверюгу чем-то длинным и искрящимся. Тварь истошно заверещала и забилась в угол клетки.

Не люблю я это место.

И всегда стараюсь пройти его побыстрее.

Под ноги мне метнулось нечто шустро-мохнатое. Комок шипения, когтей, скорости и страха. Зверь на полной скорости рванул к углу ближайшего дома, но из переулка выступил бородатый мужичонка. Незримая сила подхватила пушистика и отшвырнула к ногам преследователей, которые обогнули меня и выставили перед собой гибкие шокеры.

Я насчитал человек шесть охотников.

Точнее, звероловов.

Шесть человек с шокерами, арканами и небольшой сетью. Вдобавок один из них был кинетиком. И всё это на одного несчастного кота…

Зверёк перевернулся в воздухе, опустился на все четыре лапы, а потом начал куролесить. Из пасти «безобидного» котяры вырвался метровый язык с острым жалом и пробил ногу одного из звероловов.

Мужчина взвыл.

Кот втянул в себя язык, разбрызгивая чужую кровь по тротуару.

— Сука! — взревел мужчина с сетью.

А котик подпрыгнул, завис на мгновение в воздухе и начал перестраиваться.

* * *

Великие волшебники рождаются нечасто.

Примерно раз в тысячу лет.

И это при том, что магия в моём родном мире встречалась повсеместно. Демоны и изменённые твари, потомственные маги, представители иных рас. Все они что-то умели. Одни защищались силовой бронёй, другие участвовали в бесконечных войнах владык, третьи сидели в своих городах и работали по заказам. Лишь немногие могли похвастаться тем, что в их жилах течёт божественная кровь. Наследие тех, кто спустился с небес в незапамятные времена, сошёлся с земными женщинами и произвёл на свет людей, свободно оперирующих эфирными потоками. Вот только боги покинули нас, а их дети развязали страшную войну. Отголоски той войны ощущаются во всём — в складках, из которых лезут твари, и аномалиях, стирающих с лица мира целые города.

Иногда я думаю, что складки — это двери, ведущие в Пустошь.

Но это не точно.

О Гримауне слышали все — там, откуда я родом. Это красивая и грустная сказка с несчастливым концом. История человека, родившегося в семье простого ремесленника и обнаружившего в себе божественную искру. Это случилось, когда на наш город напали враги. Стены пали, орда захватчиков растеклась по улицам, сея смерть и разрушение. К нам в лавку ворвались люди в полном боевом снаряжении, зарубили отца, полезли на мать. И тогда я применил внезапно проснувшийся Дар. Мне это не очень-то помогло. Вслед за погибшими воинами пришли другие, а с ними — боевой маг. Помню, как всё померкло перед глазами, а потом я очнулся в кибитке, уезжающей прочь из разрушенного и разграбленного города. Я остался один. Бесправный раб, которого везли неизвестно куда.

До сих пор не понимаю, почему тот волшебник решил оставить меня в живых. И как я выдержал многодневный переход через пустыню в составе обоза с «добычей» победителей. Нас редко поили, почти не кормили и в целом относились как к скоту. В итоге мы добрались до легендарного Ширамаата, древнего города, расположенного на пересечении торговых путей. Тех, кто выжил, выставили на продажу. Меня же передали странному мужчине, носившему грязно-серый балахон и круглые зелёные очки. Я тогда и представить себе не мог, насколько сильно мне повезло, ведь меня взялся обучать один из лучших боевых магов Радаманской Империи. Из Ширамаата мы перебрались в Таск, Город Волшебства. Да-да, тот самый, где на протяжении тысячелетий ковалась слава Эфирной Академии. Таск был своеобразным анклавом, государством в государстве. Частью могущественной державы, но со своими законами и порядками. Даже император, некогда проходивший здесь обучение, не осмеливался диктовать академикам свои условия. Взамен те поставляли ему лучших боевых магов на континенте.

Годы моего обучения и возвышения — это уже совсем другая история.

Как-нибудь расскажу, если попросите.

Важно то, что я прошёл через все испытания, выжил, усилился и обрёл небывалую мощь. Вот только я никому не служил. Не участвовал в походах и разборках правящих домов. Я выбрал едва ли не самый сложный путь — защиту мира людей от потустороннего ужаса. От тех созданий, что прорывали складки измерений, вторгались в нашу реальность и ставили под сомнение само существование рода человеческого.

Я погиб, сражаясь.

Забрав своего врага с собой.

Вот только по ту сторону Незримого Порога вместо тьмы и слияния с вечностью меня встретил голос. Этот голос выдернул меня из небытия, заставил собрать воедино распадающиеся осколки личности. Я осознал себя в некоем межмировом пространстве. Я как бы парил над землёй, но эта земля была чужой для меня.

— Извини, — сказал голос. — Наверное, лучше так.

И я оказался в комнате.

Ничего, казалось бы, примечательного. Стены, пол, потолок. Окно, а за ним — бескрайняя степь. Вот как эта, по которой я сейчас путешествую.

Я сидел за столом, а передо мной сидел человек.

Даже не знаю, как его описать. Молодой мужчина с глазами старика. В очень своеобразной одежде. Сейчас-то я привык к костюмам-тройкам, но тогда не мог подобрать для них названия. Там, откуда я родом, никто не носил пиджаки.

— Здравствуй, Грим, — улыбнулся мужчина.

— Кто ты?

Разговор был странный. Мы вроде бы и произносили слова, но они были… как мысли, превратившиеся для удобства в звук.

— Называй меня Великим Чертёжником.

— И что ты чертишь?

— Судьбы, — пожал плечами мужчина, — Историю. Будущее.

— А от меня что нужно? И что это за место?

— На второй вопрос я не отвечу, — сказал Чертёжник. — Можешь для удобства считать это загробным миром. Или царством мёртвых. Что касается моих целей… я хотел заполучить помощника с твоими способностями. И твоим опытом. Собственно, поэтому и пришлось влезть… кхм… в эту пограничную реальность и кое-что переписать. Точнее, перечертить.

— Ты говоришь загадками.

— В общем, у тебя два пути, смертный. Раствориться в нирване или отправиться на перерождение в незнакомый мир. На планету, которая сильно отличается от твоей.

В те дни слово «нирвана» было для меня пустым звуком.

— Перерождение? — заинтересовался я.

— Ты попадёшь в тело мальчика. Получишь новую семью, но я не уверен, что она тебе понравится. Лишишься большей части своих магических способностей.

— Не всех?

— Восстановление реально. Но ты потратишь на это годы.

— Там есть магия?

— Ну, как тебе сказать… не совсем то, что ты привык называть магией. У нас мало времени, и я не хочу вдаваться в детали.

— А что у нас со временем? Я же помер.

Мужик рассмеялся.

— Точное замечание, сударь. Вот только я — нет. И меня в этой реальности… хм… как бы не должно быть. Я вычертил линии таким образом, чтобы впасть ненадолго в кому, а потом из неё выйти. Ну, и тебя перебросить по адресу.

— Значит, ты не бог.

— Нет, — покачал головой Чертёжник. — И даже не Древний.

— Кто?

— Ай, не бери в голову. В общем, так. Живи, набирай мощь. Развивайся, как тебе удобно. Но помни, что ты мне должен. Пройдут годы. Возможно, десятилетия. Но так или иначе я найду способ с тобой связаться и взять своё. Сделка предельно простая и понятная. Я тебе — жизнь. Ты мне — ответную услугу, когда она мне потребуется.

— Что за услуга? — не люблю я такие недосказанности.

— Узнаешь, но позже, — уклончиво ответил Чертёжник. — Я мог бы вмешаться в твою судьбу и сделать так, чтобы всё вышло по-моему. Но делать этого я не стану. Ты — человек слова, Гримаун. Пообещай, что исполнишь свою часть сделки.

Сукин сын.

Есть у меня один пунктик. Хоть пытай меня, хоть режь на куски, но я не буду ничего обещать, если не уверен, что исполню. А вот если пообещал… то в лепёшку расшибусь, но сделаю. Чего бы мне это ни стоило.

— Выбор у меня есть?

Чертёжник взмахнул руками, как бы развеивая дым.

Понятно.

Растворение в этой вашей грёбаной нирване.

— Клянусь, что окажу вам встречную услугу за предоставленную жизнь, — нехотя произнёс я. — По запросу, так сказать. Но эта услуга не должна навредить тем, кто будет мне дорог. Если, конечно, такие люди появятся.

— Разумно, — согласился Чертёжник. — Но переживать не стоит. Я не собираюсь вредить твоему окружению. Клятва принята.

— Это всё? — уточнил я.

— Напоследок скажу пару вещей, которые тебе пригодятся. Первое. Ты привык оперировать эфиром, трансформируя его в стихийные атаки.

— Упрощённое видение, — замечаю в ответ.

На самом деле я умею гораздо больше.

— Здесь одарённые пользуются энергией ки, — продолжил Чертёжник. — Она… ну, вроде как одна из форм твоего эфира. Поначалу будет тяжело, но ты адаптируешься.

Я серьёзно кивнул:

— Принято.

— Второе, — Чертёжник сделал небольшую паузу. — Этим миром управляет тайное правительство, к которому принадлежу и я. Не пытайся шатать основы — и всё будет хорошо.

— Без проблем.

— И третье, — мне показалось, что контуры Чертёжника слегка поплыли. — Там есть Врата, за которыми тебя ждут чудовища.

Я уж совсем было настроился на беспросветную скуку, как прозвучало это удивительное слово.

Чудовища.

Чертёжник исчез, комната начала блекнуть и рассыпаться. Меня подхватило ветром перемен и увлекло вдаль, словно осенний лист. В тело ребёнка, который по всем законам логики должен был умереть.

* * *

Я заворожённо наблюдал за тем, как милый пушистик отращивает себе перепончатые крылья, вытягивает морду и формирует клюв.

Звероловы не стали ждать, пока добыча улетит.

На чудика набросили сеть.

Бывший кот запищал, а потом крутанулся вокруг собственной оси, вспарывая ячейки. Крылья твари затвердели, покрывшись остро отточенными костяными пластинами.

— Чего стоите? — рявкнул предводитель. — Бейте током!

Один из звероловов изловчился и ткнул гибким прутом в зверька. Я услышал треск электрического разряда, и животное упало на тротуар. Дико заверещало, закружилось на месте, а потом…

Случилось то, чего я ожидал меньше всего.

Тварюшка метнулась ко мне.

Не знаю, что этот чудила почувствовал, но атаковать он не собирался. Приняв облик кота, зверь укрылся за моей ногой. К этому моменту я уже напитал свой духовный доспех энергией — не хватало ещё, чтобы мне перегрызла глотку мелкая тварь из Пустоши.

Кот вскарабкался по моей ноге, цепляясь за одежду острыми коготками. Миг — и неведомая хрень сидит на моём плече. Но это полбеды. Я ощутил эфирное возмущение, а затем… наши ауры соприкоснулись. Я не шучу. Этот засранец вызвал некий резонанс в сферах, в которые лучше не лезть.

Я получил нечто вроде запроса.

Запроса на дружбу.

Даже не знаю, как это описать. Образ в сочетании с эмпатическим фоном. После реинкарнации я утратил навык создания фамильяров, но этот уродец, безусловно, напрашивался на то, чтобы занять пустующую нишу.

Хотя, стоп.

Он же не фамильяр.

— Давай его сюда, — оскалился предводитель. Тот самый мужик, что умел наносить незримые кинетические удары. — Только осторожно. Сам видишь, что эта хрень вытворяет.

Персонаж с пробитой ногой валялся на тротуаре и крыл матом зверюг из Пустоши. К нему уже подбегали товарищи, чтобы поднять и отвести к целителю.

Меня захлестнуло паникой.

Кот не умел разговаривать, но он всеми силами транслировал просьбы о помощи. Я почувствовал в этом существе мощный потенциал. Не только магический. Зверь готов был признать меня своим хозяином, только бы не возвращаться к этим упырям.

Я кое-что слышал о торговцах экзотическими зверушками. Жёсткие ребята, не особо заморачивающиеся условиями содержания питомцев.

Ко мне потекли образы.

Кота пинают ногами… Клетка с тонкими прутьями… Мутная вода, сухой кошачий корм… И кое-что пострашнее. Заброшенный то ли склад, то ли ангар. Толпа людей, небольшой круг, сетчатая конструкция, в которой бьются меж собой неведомые твари. Мелкие, но агрессивные. Лица перекошены от криков, по рукам ходят мятые бумажки и монеты…

Ясно.

Подпольные бои.

— Ну, — поторопил мужик, — не заставляй меня просить дважды, парень.

Не люблю, когда на меня давят.

— Я покупаю этого зверька. Сколько он стоит?

— Зверька? — осклабился предводитель. — Да это годовалый котоморф! Он тебе башку отгрызёт и не заметит!

Дружки зверолова заржали.

— Сколько? — с нажимом повторил я.

Кинетик нахмурился.

— Он не продаётся. У нас есть заказчик, и мы его не собираемся кидать. Аристо из Никополя. Кончай чудить и сними с плеча эту тварь.

— Назови цену, — не уступал я. — Я заплачу больше.

Звероловы начали переглядываться.

Я был почти уверен, что жадность победит, хотя и с трудом представлял себе ценники на котоморфов. Вот только заключить эту идиотскую сделку мне было не суждено.

Опирающийся на плечи товарищей подранок внезапно слетел с катушек.

— Я убью этого мелкого урода! Он мне ногу покалечил!

Прежде, чем кто-либо успел среагировать, идиот выхватил нож из поясного чехла и метнул в котоморфа.

Вы уже знаете, что мне не нравятся такие фокусы? Ножи — это вам не фунт изюма. Это вызов. И опасность, мать её так.

Рефлексы сработали быстрее разума.

Я выхватил летящий нож из воздуха и наградил метателя тяжёлым взглядом.

— Пожалуй, я передумал. Эта зверушка моя. В качестве моральной компенсации.

— Вот теперь ты попал, дружище, — покачал головой кинетик.

Глава 5

Звероловы чувствовали перевес.

Виновника конфликта оттащили в сторону, а со всех сторон ко мне начали подтягиваться мутные типы. Словно по сигналу предводителя. Хмыри были одеты по-походному — в выцветшие грязно-жёлтые комбезы, высокие берцы и повязанные на шею арафатки. У всех при себе было оружие. Короткие боевые клинки в поясных ножнах. И я видел, что эти клинки неспешно извлекаются.

— Ты отдаешь нам все свои деньги, — криво ухмыляясь, сказал вожак. — В качестве моральной компенсации.

Котоморф на моём плече зашипел.

Вожак мне сразу не понравился, но я не ощущал в нём большой силы. Крепкий уголовник лет тридцати с неприятным липким взглядом. Уверенный в себе, но внимательно наблюдающий за моими действиями. Всё же, этот фокус с перехватыванием ножа выглядел впечатляюще. Жаль, что некоторые люди необучаемы.

— Беги, — тихо произнёс я. — Ты мне мешаешь.

По правде говоря, я не планировал заводить питомца. Мне просто понравился этот страдалец, и я решил ему помочь. Иногда на меня нападают приступы доброты.

Бандиты пошли в атаку.

Кот сорвался с моего плеча, и я на ходу отметил, что зверёк трансформируется. Нет, эта скотина сбегать с поля боя не собиралась. Напротив, чудик решил поквитаться со своими обидчиками и заодно помочь мне.

Я, откровенно говоря, в помощи не нуждался.

Первому нападавшему высек колено, напитав ногу энергией. Вторым ударом свернул детине челюсть и тут же увернулся от ножа. Ах, у меня ведь тоже есть нож. Загоняю клинок под ребро противнику, вырываю и делаю шаг в сторону, пропуская очередную тушу с топором. Замах туша сделать успела, но внезапно споткнулась о мою ногу и врезалась хлебальником в прутья большой клетки. С той стороны к неудачнику метнулась какая-то тварь…

Не отвлекаясь на хруст, чавканье и душераздирающий вопль, перехватываю очередную руку с ножом, ломаю в двух местах и прикрываюсь этим же придурком от нового врага. Тела сталкиваются, а я уже заряжаю локтем в челюсть низкорослому бородачу, похожему на гнома. Вылитый, сука, гном.

Краем глаза отмечаю, что котоморф вытянулся в нечто веретенообразное и на большой скорости пробил грудину ещё одному зверолову, который бесцельно размахивал мачете. То есть, эта штуковина пролетела через мужика насквозь, разбрызгивая кровищу, затем отрастила крылья и заложила вираж над нашими головами. Хищно блеснули глазки-бусины.

Ко мне с двух сторон подступили ребята с оружием посерьёзнее. У одного в руках было копьё, второй держал парные ножи-кастеты с нехилыми шипами на кольцах. Обладатель кастетов смахивал на гориллу и явно провёл полжизни на стероидах. Ну, или что там эти отмороженные качки забрасывают в себя на завтрак.

Копейщик выбросил руку, решив свалить меня с одного выпада. Перехватив древко, я придал товарищу немного дополнительного ускорения и позволил его переносице состыковаться с моим лбом. В клинче у парнишки было всё плохо — он сразу поплыл. Я добавил парочку усиленных ударов в корпус, слушая хруст ломающихся костей.

Горилла шагнула ко мне, сокращая дистанцию.

И махнула клешнёй, целясь в голову.

Как неожиданно.

Я уж было собрался показать качку, кто в доме хозяин, но тут мимо пролетело нечто шустрое и пернатое. Нечто косым росчерком когтя перерезало качку горло, метнулось к земле и встало на четыре лапы. Довольно облизнулось. Жесть. Эти котоморфы — сущие маньяки.

Громила упал на колени, тщетно пытаясь зажать разорванную артерию.

Я осмотрелся в поиске новых жертв.

И тут меня накрыло кинетическим ударом.

Воздух словно сгустился, превратившись в стальной пресс, и отшвырнул меня на несколько шагов назад. Это было неожиданно, но я сумел сгруппироваться, упасть на землю и перекатом уйти с линии атаки.

Теряешь хватку, Грим.

Давно не участвовал в магических поединках.

Выпрямившись, я посмотрел на главаря. Тот улыбался и стоял спокойно, скрестив руки на груди. Я вспомнил, кто такие кинетики. Одарённые, умеющие воздействовать на предметы силой мысли. Швыряться разными вещами. Или огнём. Этот же научился взаимодействовать с воздухом.

Укрепляю доспех и бью в ответ.

Эфир, знаете ли, универсален. Ладно, пусть будет ки. Я просто создал воздушный щит, уплотнил его и продвинул вперёд на несколько метров. Этого хватило, чтобы впечатать кинетика в стену ближайшего дома, стерев самодовольную усмешку с его лица.

Дом был сложен из каменных блоков.

Больно, наверное.

Зверолов с удивлением провёл ладонью по верхней губе, размазывая кровь. А потом рука неадеквата метнулась к чехлу на поясе.

Я метнул нож.

И мужик осел на землю, окончательно выбыв из высшего дивизиона. Из его глаза торчала наборная, как у финки, рукоять. Возможно, это и была финка. Я плохо разбираюсь в оружии нового мира.

О мою ногу потёрлось нечто.

Посмотрев вниз, я увидел довольно урчащего котоморфа. Зверёк был весь перепачкан в крови, но усиленно вылизывал шёрстку, приводя себя в относительный порядок. А хуже всего было то, что на меня накатила волна кошачьей эмпатии. Мелкий психопат испытывал удовлетворение от славной битвы и благодарность хозяину.

Да, именно так.

Тварь намертво привязалась ко мне и считала своим хозяином.

— Всем оставаться на местах! Подними руки над головой! Да, ты!

Фраза явно была адресована мне.

К месту побоища спешили люди. Я бы не заподозрил в них сотрудников правопорядка, поскольку официальная форма на ребятах отсутствовала. Просто суровые мужики с копьями и тонфами. Огнестрел им по статусу не полагался, а выкованные нормальными оружейниками клинки были явно не по карману. Ага, вижу красные повязки на рукавах. Типа дружинники.

На заднем плане маячил комендант Форта.

Должен признать, мы со звероловами навели знатный шухер. Пойманные твари метались по клеткам, рычали и шипели, некоторые пытались грызть прутья. Обычные люди свалили от беды подальше. Я поискал глазами кого-нибудь из экипажа «Селенги» и к своему облегчению заметил подтягивающихся ребят — Лича, Риверу и Макса. Рылеев на ходу переговаривался с Марией. Это хорошо. Маша телепатирует кэпу…

Поднимаю руки над головой.

Бессмысленный жест, но дружинникам так спокойнее.

Стражи порядка взяли нас с котярой в кольцо. До меня запоздало дошло, что кроме хмыря со сломанной челюстью здесь не осталось живых врагов. Вместо свидетелей, которых можно опросить — одни трупы.

— Ты что творишь, урод? — вырвалось у одно из копейщиков. Это был молодой парень, чуть старше меня. По лицу было видно, что он боится. Мясо, кровь, распотрошило. Нервы не выдержали, это понятно.

Игнорирую дурака.

Зверолов со свёрнутой челюстью сидит на земле и что-то мычит.

— Лекаря! — раздался выкрик из задних рядов.

Начали подтягиваться осмелевшие зеваки.

Комендант приблизился к нам. Это был уверенный в себе тип, вооружённый солидным одноручным мечом. Прямым цзянем, который был обнажён. Комендант показался мне серьёзным дядькой, хотя и несколько нервным. Имперская форма смотрелась на этом товарище как влитая, начищенные до блеска туфли внушали уважение.

— Кто такой? — обронил комендант.

— Граф Володкевич, член экипажа «Селенги».

Администратор Форта нахмурился. Одно дело, когда лютую мясорубку устраивает вольный старатель, и совсем другое — если имеешь дело с человеком на контракте. Ещё хуже, если перед тобой аристократ.

— Ты убил этих людей? — мой титул коменданта не смутил.

— Я, — не вижу смысла скрывать очевидное. — Они напали первыми.

Комендант не стал заморачиваться деталями.

Прозвучал приказ:

— Взять под стражу.

* * *

— Отказываешься от помолвки? — глава Рода смотрел на меня, как на диковинную зверушку. — А кто тебя спрашивал вообще?

Разговор происходил в отцовском кабинете.

— Никто, — пожимаю плечами. — Но это моё решение.

Граф Володкевич буравил меня взглядом около минуты. Я был готов к любым «сюрпризам». Безудержной ярости, рукоприкладству, применению Дара. Отец славился крутым нравом и не спускал оскорблений обидчикам. За плечами этого человека было несколько десятков дуэлей, половина из которых — со смертельным исходом. Со мной бы пирокинетик не справился, но последствия нашей схватки могли быть весьма… хм… разрушительными для имения.

— Сделаем вид, что я этого не слышал, — говорит отец.

Качаю головой:

— Нет.

Вновь — продолжительная пауза.

— Я хочу, чтобы ты понял одну вещь, сын. Мне это говорить неприятно, но ты меня сам вынудил. Формально ты являешься моим старшим отпрыском по мужской линии и претендуешь на наследство. Не просто на наследство — ты должен был стать главой Рода… если бы всё пошло по накатанной. Вот только у нас есть одна проблема. Знаешь, какая?

— Безусловно, — я выдержал тяжёлый взгляд предка. — Ты нашёл кем заменить маму. Настрогал себе новых детишек. И один из них даже пробудился.

Глаза графа сузились.

Он уже с трудом сдерживал ярость.

Именно такого эффекта я и добивался — хотел спровоцировать папашку на необдуманные поступки. К примеру, на изгнание меня из Рода.

— Ты говоришь о моей законной супруге, — процедил отец. — И о своём брате.

— У него есть член, как удачно получилось, — усмехаюсь в ответ. — Особенно в сочетании с первым кинетическим рангом, да?

Не хватало повода, чтобы от меня избавиться.

Казус белли, как говорится.

— Буду откровенен, — отец неплохо держался, — шансы занять моё место у тебя нулевые. Это боевой Род, щенок. А ты ни хрена не умеешь. И статус в семье у тебя соответствующий. Скажи спасибо, что…

— Что? — перебил я. — Что могу спокойно ездить мимо заправочных станций?

Мы поняли друг друга.

И поняли слишком хорошо.

— Ты ещё жив, — глава рода заиграл желваками, — просто потому, что в тебе течёт моя кровь.

— А в ней не текла, — киваю в ответ. — Правда ведь?

Напряжение в кабинете сгустилось настолько, что в любой момент могло заискрить. Я чувствовал, как отец перегоняетки по своим энергетическим каналам. И да, я мог выставить защиту против огненной атаки. Даже в своём нынешнем плачевном состоянии я бы выдержал первый удар. Вопрос в том, успеет ли Володкевич нанести второй…

— Хочешь самостоятельности, — ярость в глазах отца сменилась холодной решимостью. — Ну-ну. Самостоятельность — это не просто умение говорить всем, что ты о них думаешь. И даже не умение постоять за себя, если кто-то решит вызвать тебя на дуэль. Знаешь, что такое самостоятельность, кретин? Это деньги.

Я ждал такого поворота.

А посему регулярно снимал наличные со своей пластиковой карты, привязанной к счёту отца. Почти ничего не тратил, всё откладывал. Все свои скудные накопления держал в арендованной почтовой ячейке, без регистрации фамилии. Анонимная ячейка с ежегодной оплатой. Заводить бабки на депозит или вкладываться в ценные бумаги было нельзя — глава Рода имел право на арест выявленных активов.

— С этого дня, — отчеканил отец, — я лишаю тебя всего. Родового содержания, наследства, крыши над головой. После моей смерти Род возглавит Артём, твой сводный брат. Я не могу забрать у тебя титул и фамилию, но через пять лет, когда я встану под руку Дома Рыси, тебя рядом не будет. Вассальную присягу лидеру клана принесут достойные. Не ты.

— Ужас, — деланно испугался я.

В душе поднялась волна ликования.

— Ты останешься без покровительства Рода, без нашего оружия и фамильных реликвий. Всё это унаследуют Артём и Вероника. И да, без родового имения ты будешь никем. Пустым местом. А теперь вон из моего дома.

Я ушёл, не прощаясь.

Столетиями Володкевичи поддерживали статус вольных аристо, но с недавних пор отец начал раскачивать тему вступления в клан. Ездил на приёмы к нужным людям, заручался поддержкой влиятельных персон, затем подал заявку на присягу. И заявку одобрили, но со стандартным пятилетним сдвигом. Сеньоры должны были согласовать кандидата с лидером клана, организовать всестороннюю проверку, оформить вагон документов. Я уж молчу про визирование запроса императорской канцелярией в Москве. Любое расширение кланов сейчас согласовывалось со столичными чиновниками. Неповоротливые, скрипучие механизмы.

Отец был уверен, что похоронил меня.

Российская империя — жёстко структурированное общество. Император, Великие Дома, потомственные аристократы, мещане и крестьяне… Это почти как в Индии с их кастами. Может, и хуже. Деньги, власть, вседозволенность, почёт и уважение — всё это дают кланы. И у меня был простой путь присоединиться к Дому Рыси — исполнить волю отца. Не можешь пробудить силу крови, нарожай крепких внуков. Так это видел глава Рода, и его можно понять.

У меня своё видение.

Вещи были собраны заранее, поскольку я предвидел закономерный итог общения с папочкой. Дорожная сумка и рюкзак. Банковскую карту и артефакторный амулет, обеспечивающий ментальную защиту, я положил на крышку письменного стола. Туда же отправился старый отцовский подарок — короткий меч, выкованный специально под детскую руку. Для меня все эти вещи не значили ничего, а вот графу жест не понравится. Впрочем, это его проблемы. Гнилой тип, я его с самого начала не переваривал.

Такси я успел вызвать до того, как мой аппарат отключили от внутренней системы связи имения. Поэтому всё, что мне оставалось — это нацепить рюкзак, подхватить сумку и выйти из комнаты, в которой я провёл добрую половину этой жизни.

У лестницы я столкнулся с нынешней супругой отца.

Юлия Володкевич-Фурсова смотрела на меня со смесью торжества, высокомерия и неприязни. Гремучая смесь, ничего не скажешь.

— Куда-то спешишь, Ростислав?

— Освобождаю дорогу вашему недоноску, сударыня.

Зачётный укол.

Артём появился на свет чуть раньше положенного срока.

— Ты сдохнешь в подворотне, — графиня продолжала улыбаться, но её правый глаз дёрнулся.

— Возможно, — с максимальным равнодушием пожимаю плечами. — Это лучше, чем жить под одной крышей с вами.

В спину мне вонзилось:

— Не много ли на себя берёшь, ничтожество?

Бросаю через плечо:

— Не больше, чем шлюха, которая спала с моим отцом при его жене.

Фурсова была слабым кинетиком и вполне могла швырнуть мне в спину что-нибудь тяжёлое. Жаль, что она сдержалась. Доспех бы выдержал, а вот нападение на изгнанника в собственном имении карается годом домашнего ареста. Я имел право на обращение в полицию с привлечением телепата для сдачи образа.

Больше никто не вышел меня провожать.

Даже слуги.

Таксиста на территорию усадьбы не пустили, и мне пришлось топать к воротам. Хорошо, что отец не видит, как я улыбаюсь. Разгар июня, школьный аттестат на руках. Прошлое перечёркнуто. Впереди — свобода, приключения и поиск утраченной силы.

Я уже знал, что отправлюсь в Пустошь.

* * *

Дверь с лязгом захлопнулась.

Я осмотрелся.

Обычная комната, только окно забрано решёткой. Тумба, деревянная кровать. Никаких намёков на каббалистическую или артефакторную защиту. Да и на тюрьму это не похоже.

В Форте нет полицейского участка, как такового. Дом, в который меня привели… оказался комендатурой. Здесь работал сам комендант и его подчинённые. Здесь же собирались дружинники из числа жителей, возложившие на себя обязанность следить за порядком. Я мог без особых проблем покинуть здание… вот только куда мне идти после этого? В Пустошь не убежишь. На «Селенгу» без разрешения не вернёшься.

Комендант обладал обширными полномочиями. Он мог арестовать Мобильную Крепость, вездеход и любого приезжего. Собственно, этот человек и был законом. Даже кэп обладал меньшей властью, поскольку находился не в открытой Пустоши, а в юрисдикции Форта. А это означало, что в случае сопротивления меня объявили бы в имперский розыск. А при незаконном использовании оружия ещё и передали бы дело инквизиции.

Так или иначе, все дороги вели к Вратам. Я мог бы захватить вездеход и добраться до Архаикума самостоятельно, но тамошний гарнизон уже получил был радиосообщение. И меня бы встречали. С распростёртыми, так сказать объятиями.

Бежать некуда.

Остаётся рассчитывать на договороспособность коменданта.

И на умение кэпа убеждать.

Котоморф мяукнул и потёрся о мою ногу.

— Из-за тебя всё, — буркнул я. — Скотина такая.

Сейчас зверёк ничем не отличался от обычного земного кота. Даже котёнка. Мелкого, пушистого и очень няшного. Серого в полоску. Удивительно, но животное выглядело чистым, словно и не участвовало в кровавой бане, что мы устроили минут двадцать назад. Особая уличная магия?

Кот заурчал пуще прежнего, как бы извиняясь.

Сняв ботинки, я завалился на кровать.

Интересная получается картинка. Тварь из Пустоши, явно обладающая магическими способностями, непостижимым образом привязалась к моей ауре и считает своим хозяином. Вряд ли котоморфы встречались с людьми до начала экспансии. Врата открылись сравнительно недавно…

И что за маскарад с котом?

Эта хрень умеет превращаться во что угодно.

На человеческих форпостах, конечно, встречались домашние животные. Коты, собаки. Некоторые вахтовики обживались до такой степени, что заводили живность покрупнее — кур, свиней, кроликов. Но чаще всего провизия доставлялась через Врата на Мобильных Крепостях. Причём снабжение было налажено неплохо — фрукты овощи, колбасы, крупы и макароны, замороженная рыба… Заглянешь в лавку Карагая — и не найдёшь десяти отличий от какого-нибудь провинциального магазинчика. У нас, кстати, старпом держит хомяка. Пунктик у него такой…

Вопрос в том, откуда хищник Пустоши знает наших котов.

И как давно эту тварь держат в клетке.

— Что ты такое? — сказал я, поглаживая за ухом своего нового питомца. Котяра выглядел сытым и довольным, лежал у меня на груди и мурлыкал, хитро поглядывая сиреневым глазом.

Стоп.

Почему сиреневым?

У котиков разве не жёлтые глаза? Точнее — медные. У сиамских дымчато-голубые, но это одна-единственная порода. Сиреневых ни у кого не видел.

Животное радовалось.

Примитивный эмоциональный фон, но я его ощущал. А ещё непостижимым образом чувствовал силовые напряжения, когда зверёк перекачивал потоки энергии в бою. Как по мне, нехило перекачивал для такого тщедушного тельца. Надо бы побольше разузнать об этих котоморфах. Чем питаются, повадки, пределы возможностей. Если уж держать при себе такого питомца, то использовать его по максимуму.

Время размазалось, перестало существовать. Я даже малость вздремнул… И вскоре был разбужен лязгом металлической задвижки.

Дверь в мою импровизированную камеру со скрипом отворилась.

— Заключённый, на выход.

Голос показался мне смутно знакомым.

Спускаю ноги с кровати. Котоморф, недовольно мяукнув, спрыгивает на пол. В дверном проёме нарисовался дружинник с резиновой тонфой у пояса. За плечами дружинника — старпом «Селенги» Максим Рылеев.

— А ты здесь неплохо устроился, — ухмыляется старпом. — Всё, свобода, брат.

Я потянулся к тумбе, на которой лежал рюкзак с моими скудными пожитками.

— Кэп договорился?

— Бери выше, — лицо Макса сделалось серьёзным. — Из Архаикума получен приказ на твоё освобождение.

— Чей приказ? — насторожился я.

Макс промолчал.

И было в этом молчании что-то зловещее.

Глава 6

— Подъём!

Маша уже оделась, успела принять душ и теперь стояла возле иллюминатора, вытирая волосы полотенцем. Фены на борту «Селенги» почему-то были запрещены.

Зевнув, я приподнялся на локте.

— Что случилось?

— Врата, — последовал невозмутимый ответ.

Я мог бы, наверное, выглянуть в иллюминатор. Но предпочёл использовать свой «официальный» Дар. Усевшись поудобнее, сконцентрировался и перебросил себя в мелкую пичужку, кружившую над пустынным участком в несколько сот метров.

Мобильная Крепость была далеко от Ворот.

Навскидку — километров пять.

И всё же, портал был настолько громадным, что с такого расстояния его можно было рассмотреть. Уткнувшиеся в землю обсидиановые шпили, которые напоминали сталагмиты-переростки. Вот только высотой эти шпили могли поспорить с самыми ультрасовременными небоскрёбами Никополя. Между шпилями протянулось… северное сияние. Ну, не знаю я, с чем сравнить эту радужную плёнку, в которой доминировали ядовито-зелёные, рубиново-красные и фиолетовые тона. Сияние сворачивалось в некое подобие выпуклой линзы, ограниченной с двух сторон теми самыми шпилями. Сквозь эту фантасмагорию ничего нельзя было увидеть, но я знал, что за Вратами простирается наш мир. Бывшая колония Предтеч, исследуемая учёными Дома Волка, а ныне — Порт-Архаикум. Город на границе двух миров, построенный людьми за неполные сорок лет.

Возвращаюсь в себя.

— Оденься, что ли, — хмыкнула Ривера. — И вещи бы надо собрать.

— Они уже собраны.

Из-под кровати выглянула мордочка котоморфа.

Зверёк поначалу ревновал Машу ко мне — шипел, топорщил шерсть и демонстративно отращивал клыки, как у саблезубого тигра. Эта игра продолжалась весь первый день после нашего выезда из Карагая, потом животное примирилось с соперницей. Думаю, котоморф принял очевидный факт: у людей тоже есть самки, и нам нужно спариваться.

Хотя…

Почему — тоже?

Я даже не знаю, какого пола мой котоморф. Осматривать себя это существо не даёт, а под настроение периодически перестраивается. Меняет окрас, размер и даже биологический вид. Однажды ночью я проснулся и увидел, что с потолка свисает нечто аморфное, смахивающее на волосатый шар с красными глазами, и это нечто в упор пялится на меня. Б-р-р-р… Неприятное зрелище.

Ума не приложу, что делать с этой животиной.

И вообще — пропустят ли её через карантинную зону?

Перед отъездом из Карагая я сходил в магазин, взял кошачий лоток с совком и наполнителем, а также прикупил мешочек сухого корма. В итоге корм пришлось выбросить — от потребления этого суррогата котоморф наотрез отказался. Тогда я сходил на камбуз и выпросил у нашего повара лишнюю отбивную. Для эксперимента. Зверёк нехотя принял угощение, всем своим видом давая понять, что на безрыбье и рак рыба. В следующий раз я притащил ему роллы, которые наш шеф мастерски скрутил из продуктов, приобретённых на оптовой базе Форта. Тунца, сёмгу и прочие ништяки завозили прямо на льду, причём регулярно — заработки вахтовиков позволяли.

Котяра жадно набросился на японское лакомство, сожрал всё без остатка и начал требовать ещё. Жалобно мяукал, тёрся о мою ногу, царапал когтями, встав на задние лапы.

— Троглодит ненасытный, — бурчал я, но в итоге шёл на камбуз, чтобы в очередной раз выклянчивать еду у Михалыча. Собственно, так за котоморфом и закрепилась постоянная кличка — Троглодит.

Методом проб и ошибок я выяснил, что зверушка жрёт исключительно сырое мясо и свежие морепродукты. Молоко прожорливый котяра отверг, зато с удовольствием лакал из миски соевый соус. Никаких овощей и гарниров. Хищник — он и есть хищник.

С лотком я намучился.

Поначалу Троглодит не желал играть по моим правилам и гадил где угодно, только не в правильном месте. Тогда я прибег к шантажу и пообещал, что перестану носить роллы, если увижу ещё хоть одну какашку в кроссовках Маши. Зверёк пофыркал, но в итоге продавился. Из чего я сделал вывод, что эта тварь понимает человеческую речь. И не просто понимает, а умеет договариваться. После этого открытия я решил вывести упыря в свет, прогулявшись с ним по палубам «Селенги». Предварительно объяснил, что экипаж Крепости — мои друзья. Убивать этих людей нельзя, гадить им в обувь — тоже. А ещё я строго-настрого запретил коту забредать в двигательный отсек. Через три дня Троглодит уже носился по коридорам и тамбурам, исследовал вентиляционные шахты и уничтожал мышей, неделями напрягавших Михалыча. В общем, карманный монстр вписался в коллектив.

— Что будешь делать в Никополе? — поинтересовалась Мария. — Слышала, у тебя проблемы с инквизицией.

При упоминании инквизиторов я поморщился. Именно по их приказу меня освободили из-под стражи. А ещё, как намекнул Макс, имели место запросы на имя капитана. Учитывая тот факт, что в известность меня не поставили, запросы носили конфиденциальный характер.

— Проблемы… — я попробовал слово на вкус. — Пока не уверен. Вроде бы они хотят поговорить. И мне надлежит явиться в консисторию Никополя.

— Они это назвали собеседованием? — уточнила Ривера.

— Вроде того, — я натянул штаны и футболку.

— Ну, может и пронесёт. Если бы натворил что-то серьёзное… они бы с тобой не сюсюкались.

Общеизвестный факт: инквизицию боятся все. И от предложения «побеседовать» никто не отказывается. Всё равно найдут, и будет хуже. А вообще, если бы я угрожал глобальному миропорядку, то меня бы устранили физически. В любой стране и даже за пределами открытых порталов.

Честно говоря, я не ожидаю от инквизиторов какого-то прессинга. Возможно, их интересуют сведения из зоны Фронтира. Или вопросы, связанные с моим Родом. А вот это, кстати, реальная беда. С Володкевичами произошло что-то нехорошее, может зацепить меня.

Я вспомнил о том, что в Никополе меня ждёт стряпчий, занимающийся юридическими и финансовыми вопросами семьи. Некто Бенедиктов. Думаю, разговор с этим господином прояснит ситуацию. Мне очень не понравилась фраза в радиограмме о гибели «всех представителей Рода».

Вслух я сказал:

— Забей. Всё будет хорошо.

— Мне-то что, — Ривера подошла ко мне и потрепала по волосам. — С тобой было классно, малыш.

— Взаимно, — я улыбнулся. — Никаких обязательств?

— Никаких, — в глазах девушки промелькнуло странное выражение, похожее на грусть. — Но… если вдруг решишь подписать новый контракт…

— Ты будешь ждать меня на «Селенге», — я притянул к себе Риверу и поцеловал в губы. — Я помню.

На этом всё и закончилось.

Я сгонял в душ, потом сходил на завтрак и приволок Троглодиту немного сырой рыбы. Пока котоморф уминал свою порцию, довольно урча, сходил к капитану, закрыл контракт и получил заверение, что деньги мне перечислят на карту до конца месяца.

— Так, надо ещё один вопрос закрыть, — кэп поправил очки и достал из ящика письменного стола новые бумаги. — Броня туннельщиков.

— А что с ней не так? — я уже собирался выходить из капитанской каюты.

— Да всё так, — хмыкнул кэп. — Я заключил с комендантом договор на разделку туши. Договор коллективный, в нём прописаны доли всех членов экипажа. Твоя — самая большая.

— Спасибо, — я был немного растроган. С другой стороны, кэп всегда справедливо распределял ништяки. — И что нужно сделать?

— Для начала решить, хочешь ты забрать броневые пластины на складе в Архаикуме или получить на карту деньги. В этом случае клан возьмёт на себя транспортировку и реализацию, но из твоего вознаграждения вычтут некую… хм… комиссию.

Я ответил, не раздумывая:

— Последний вариант.

Ещё не хватало мне возиться с хитиновой бронёй и тащить её из Заполярья в Туров. Покупать себе меха и менять ему обшивку… такого в моих планах точно не предвидится.

— Не сомневался в твоём решении, — хохотнул кэп. — Тогда подпиши вот это.

Я по диагонали просмотрел новые бумаги и, не задумываясь, подписал. Репутация у кэпа железобетонная — он никогда не подсунет своим ребятам фуфло.

— С тобой было приятно работать, — Ерофеев протянул мне руку, которую я с удовольствием пожал. — Следующая экспедиция через два месяца. Захочешь присоединиться — с удовольствием приму на борт. Телефон знаешь.

Перебравшись на мостик, я застал там Макса, Семёна и Гришу Вересаева, исполняющего обязанности навигатора. За окном разворачивалась фантастическая панорама — радужная плёнка Врат уже застилала две трети горизонта. Обожаю это зрелище. А с мостика открывается лучший вид на неземные красоты.

Изнанка Архаикума.

Мы приближались к Зоне Перехода.

Мощная крепостная стена. Открытый проём, зажатый меж двух башен. Доты, артеллерийские батереи, зенитные орудия и пулемётные турели. Радары и антенны, куда ж без них. Казармы, ангары, парящий в небе дирижабль. На фоне Врат всё это выглядит жалко. Эдакая возня букашек на пороге вечности…

Радист уже обменивался позывными с гарнизоном Архаикума. Нас сопровождало несколько бронемашин, а скорость движения постепенно снижалась. Здесь, на специально отведённой площадке, Крепость остановится для предварительного досмотра. А ещё будет снято и законсервировано всё бортовое вооружение. На это уйдёт несколько часов, после чего «Селенгу» пропустят в РИ.

Да, забыл сказать.

Огнестрельное оружие, пушки и прочие турели — всё это под запретом в мире людей. Никто не может пройти через портал с пулемётом или зениткой на борту. А если пройдёт — будет иметь дело с инквизиторами.

— Ещё не думал, как оформить своего Троглодита? — бросил через плечо Макс.

Работа старпома подходила к логическому финалу.

Дальше — рутина досмотра и разоружения.

— А его надо оформлять?

— Конечно, — старпом управлял махиной Крепости с помощью джойстиков. Это были крутые джойстики, адаптированные каббалистами для обычных людей. А Макс, как и подавляющее большинство экспедиторов, был напрочь лишён Дара. — Ты с Луны упал?

— Просвети меня.

— Нет, ну вы слышали? — бросил через плечо Макс, сводя перед собой руки с приводами. — Притащить в наш мир агрессивную тварь из Пустоши…

— Троглодит — не тварь, — вступился я за своего питомца.

— Это для тебя. А что он с теми звероловами сделал, а? Ты видел их тела?

Крыть нечем.

— Формального запрета на ввоз таких зверушек нет, — сжалился надо мной старпом. — Это же не птерхи. Насколько я помню Малый Бестиарий… котоморфа просто надлежит зарегистрировать. Тебе выдадут бумажку… не помню, как называется.

— Разрешение на ввоз, — подсказал навигатор.

— Точняк, — обрадовался Макс. — И они захотят убедиться, что ты его контролируешь. Ну, что он команды выполняет и не пытается никого распотрошить.

— Подержат в карантинном боксе, — добавил умный навигатор. — От одного дня до двух недель. Зависит от класса предполагаемой опасности.

— И полная медицинская проверка, — кивнул старпом. — Вирусы, бактерии, глисты.

— Мерзость, — скривился я.

— Двадцать первый век, братан.

— Прививку жахнут, — продолжил накачивать меня ценными знаниями навигатор. — И только попробуй отвертеться. Тварюшку заберут и усыпят. Ещё и штраф в плечи.

Крепость между тем начала въезжать на территорию Зоны.

Нашими действиями управлял местный диспетчер, с которым Семён поддерживал непрерывную связь. Скорость была поистине черепашьей. Я увидел ещё две Крепости, сопоставимых с нами по габаритам, вокруг которых хлопотали люди в серо-зелёной клановой форме.

Макс полностью сосредоточился на парковке, слушая указания диспетчера.

Я побрёл к себе.

В Порт-Архаикуме я рассчитывал задержаться на день-два. Купить билеты до Никополя, отдохнуть и двинуться дальше. Не знаю, правда, на чём. Поездом — долго и уныло. Дирижаблем — комфортно и во всех отношениях приятно, но билеты надо бронировать чуть ли не за неделю. Самолётом… быстро, но дорого. А я пока не решил, нужно ли мне спешить. Уж больно мутная ситуация с уничтожением Рода. И этот нездоровый интерес инквизиции…

Мерный шум двигателей утих, когда я уже вытащил шмотки из шкафа. Ну как, шмотки. Транспортный армейский баул на восемьдесят литров. Всё, что нажито непосильным трудом. Швырнул на пол без лишних церемоний и выглянул в круглое окно. Крепость заняла отведённый участок, выдвинула пандус и уведомила командира гарнизона о прибытии. К нам начали стягиваться люди в военной форме. А ещё — погрузчики, автокран и грузовики для перевозки боеприпасов.

Ожил интерком:

— Экипаж, приготовиться к досмотру. К нам на борт поднимутся инспектор по вооружениям, представитель консистории и ещё несколько человек. Никому не мешать, идти на сотрудничество. Отвечать на вопросы. Ну, вы в теме. Если всё пройдёт гладко, через три часа «Селенга» будет в Порт-Архаикуме. Все выходят по зелёному коридору, Ростислава ждут в карантинной зоне. Отбой.

Троглодит приблизился к баулу и начал его обнюхивать.

Опасливо тронул лапой.

— Что, дружок, — я погладил кота за ухом, — готов к свиданию с земным ветеринаром?

Существо, разумеется, не ответило.

* * *

Едва Крепость пересекла эфемерную границу Врат, избавившись от бортового вооружения и боеприпасов, экипаж начал разбредаться. К этому моменту я уже договорился с Максом, Личем, и ещё парочкой наших о встрече в местном баре. Время назначили на завтрашний вечер, чтобы все выспались, а я порешал вопросы с легализацией кота. Макс почти двенадцать часов вёл «Селенгу» через Пустошь, сменив капитана. Ерофеев в это время закрывал контракты, подбивал бухгалтерию и наведывался с ревизией в трюмы, сверяясь по накладным с текущей комплектацией груза.

Мы везли самый ценный ресурс в мире.

Кремчуг

Полное название этого минерала — кристаллический жемчуг. Шарики крема реально похожи на жемчужины. Льдисто-голубые жемчужины, полупрозрачные и имеющие сложную внутреннюю структуру. Если заглянуть в глубину такого шарика, вы увидите бесчисленное множество граней. Как если бы мороз сковал водяную каплю, а она растрескалась внутри, образовав навороченный геометрический рисунок. Кремчуг на несколько минут расширял возможности одарённых, накачивая их неограниченной энергией и позволяя применять в бою высокоранговые техники.

Или не в бою.

Целители-хиропрактики, например, проводили сверхсложные операции, с которыми бы не справились в обычном режиме. Телепаты пробивали блоки врагов и считывали мысли, даже если те были упрятаны под слой вербального мусора. Ясновидцы творили подлинные чудеса, разыскивая пропавших без вести людей, ценные артефакты и запрещённое оружие. Прыгуны телепортировались в любую точку планеты, даже не настроившись толком на нужную локацию. Меты превращались в лютых берсеркеров, в одиночку истребляя целые отряды подготовленных врагов.

Несколько минут.

За это время пробуждённый мог сразиться на равных с высшим. Претенденты пробуждались, без особых проблем проходя инициацию. Кинетики разгоняли предметы до сумасшедших скоростей, швырялись машинами и сокрушали крепости, вырывая из кладки целые куски.

А что у нас с подводными камнями? Их вагон и маленькая тележка. Начну с того, что крем — чрезвычайно дорогая штука. Запредельно дорогая, среднестатистическому Роду такое не по карману. Второй пункт — у неподготовленного человека от поглощения жемчужины может пойти вразнос нервная система. Бывает и так, что перекраиваются каналы, по которым циркулирует ки, что приводит к ментальной инвалидности. Поэтому умные люди долго готовятся, медитируют, расширяют сознание и лишь затем понемногу приучают себя к крему. Начинают с пыли, адаптируются, а уж затем переходят на жемчужины. Но даже эти ребята ловят нехилый отходняк, который на сутки выводит их из строя. И, наконец, в свободный доступ крем не поступает. Это стратегический ресурс, который разбирают кланы и инквизиция.

Забросив на плечо баул, я вышел из тамбура.

Пандус был перекинут на плоскую крышу таможни. С моей позиции открывался вид на ту часть города, что примыкала вплотную к Вратам. Таможня, склады и ремонтные ангары, огороженная высоким забором карантинная зона, железнодорожная станция, административный корпус и парковка, на которой вечно ошивались таксисты. А ещё — знаменитая колония Предтеч. Раньше тут ещё работал научно-исследовательский институт Волков, но потом его свернули за ненадобностью. Колония работала, поддерживала Врата и откликалась исключительно на приказы Администратора. Да, здесь сохранился гарнизон мехов, причём дорогих, усовершенствованных по последнему слову техники. Тут же были расквартированы одарённые, в задачу которых входило сдержать натиск гипотетического врага, решившего вторгнуться в наш мир извне. Но артефакты уже никто не добывал и не изучал много лет.

Купол инопланетной колонии впечатлял.

Циклопическое сооружение, которое постоянно меняло свою конфигурацию. Я видел этот объект на фотографиях из «восьмидесятых», вижу сейчас. Это два разных комплекса. Создаётся впечатление, что колония модернизируется и развивается, но никто не в курсе, что происходит внутри. Потому что колония зарастила шлюз и никого не пускает.

Повернув голову влево, я увидел сам город. Крепостную стену, обозначающую границы клановых владений. Завод по сборке Мобильных Крепостей. Буферную зону, усиленную артефактами и каббалистическими ловушками. Эстакаду, по которой сновали машины, железнодорожное полотно. Ещё дальше — кучу новостроек, торговых центров и прочих атрибутов города. Где-то у самого горизонта над спальными районами проплывал стратолёт.

Порт-Архаикум был в числе самых динамично развивающихся городов Земли. А ведь ещё полвека назад его и городом нельзя было назвать…

Несмотря на разгар августа я не ощущал жары.

Градусов двенадцать, не больше.

И дождь собирается.

Вздохнув, я спустился на крышу по пандусу и направился в ту часть таможенного кластера, где располагался вход в карантинную зону.

Троглодит увязался следом.

Глава 7

В карантинной зоне меня промурыжили сутки.

Пришлось на эмпатическом уровне запретить котоморфу пробивать людям головы, рвать глотки и заниматься прочим непотребством. Дежурный ветеринар усыпил Троглодита с помощью своего Дара, взял нужные мазки и анализы, после чего отправил меня в бокс, немногим отличавшийся от тюремной камеры. После пробуждения котоморфа мне пришлось вывести его в свет, показать комиссии из трёх человек и продемонстрировать уровень подчинения. Я отдавал приказы, Троглодит их выполнял. Сесть, встать, запрыгнуть на подоконник, пробежаться по дивану.

Я опасался, что животное выкинет что-нибудь неадекватное в своём стиле. Вот только страхи оказались напрасными — Троглодит был умным зверьком и понимал, что лучше не выделываться перед чужими.

Нас поблагодарили за представление и снова отправили в бокс.

Днём покормили в местной столовой.

Что интересно, повара разбирались в котоморфах лучше меня и сразу угостили хищника сырой рыбой. Троглодит снисходительно заурчал и набросился на миску с едой, которую я поставил себе под ноги. Вот скажите, откуда в Пустоши взяться рыбе? За всё время, проведённое в экспедициях, я ни разу не видел реку или озеро. Впрочем, я припоминаю рассказы старожилов, которые рыбачили на водоёмах. Иначе и быть не могло, влага должна где-то скапливаться. Там идут дожди, а твари, пусть и кровожадные, вряд ли функционируют без жидкости. Да и трава растёт не на ровном месте, простите за каламбур.

Надо бы полистать Малый Бестиарий.

Если верить Максу, там содержатся сведения о котоморфах.

В прошлой жизни я навидался всяких тварей. Чудовищ было реально дохрена, и некоторые их аналоги встречались в Пустоши. Некоторые, но далеко не все. И, разумеется, наши библиотеки ни в какое сравнение не шли с жалкими потугами местных людишек хоть что-то классифицировать. Профессора Эфирной Академии тысячелетиями накапливали мудрость предков, забивая книжные полки увесистыми томами и манускриптами. Зачарованными манускриптами, не поддающимися распаду.

Вирусов и бактерий, опасных для человека, ветеринары не обнаружили. Экзамен по контролю я выдержал. Так что мне выдали бумажку, разрешающую ввоз инопланетного существа в империю, внесли Троглодита в какой-то реестр и сделали ему прививку. Для этого применили пистолет-инъектор, так что укола зверёк почти не заметил.

Из карантинной зоны я выбрался только утром следующего дня.

Первым делом метнулся к банкомату «Поляриса» и снял немного налички на первое время. Задерживаться долго в Порт-Архаикуме я не планировал, но нужно было доехать до цивилизации, заселиться куда-нибудь, взять билет до Никополя и побухать с друзьями.

Как только я пересёк линию турникета и вышел к парковке у таможенного терминала, на меня набросились бомбилы.

— Куда тебе, братишка?

— За десятку подброшу.

— Эй, отвали! Это мой клиент!

Сажусь в первую попавшуюся машину, называю адрес и усаживаю котоморфа на колени. Баул пристраиваю на заднее сиденье.

Зверёк пялится на ландшафты за окном, ему всё интересно. Города он не боится. Удивительное создание. Мне кажется, часть опыта Троглодит впитывает, просто соприкасаясь с моей аурой. С фамильярами это работает схожим образом, но я-то котяру не призывал…

Такси выехало с парковки на многополосное кольцо, опоясавшее Зону Перехода. Есть у этого района официальное название — Внутренний Архаикум. По шоссе тут гоняют не только бомбилы, но и сотрудники Зоны, служба безопасности, военные. Очень много фур и бронированных вездеходов. Отдельная полоса выделена для мехов — здоровенных шагателей, пилотируемых одарёнными.

С кольца мы вырулили на одну из радиальных магистралей, ведущих в город. Внешний Архаикум, в котором проживает большая часть городского населения.

Остановились на перекрёстке.

Я повернул голову вправо и увидел за сетчатым ограждением меха.

Рост — около десяти метров, хищные и в то же время скруглённые обводы, жёлто-зелёное покрытие, утопленный в корпус фонарь. От машины веяло запредельной мощью. Я видел крепления для тяжёлого пулемёта и бензопилы. На спине шагателя выделялись ярко-красные габаритные огни.

«Терминус».

Версия четыре точка ноль, если не ошибаюсь.

Этих монстров разработали специально для защиты Врат. Предполагалось, что «терминусы» не будут использоваться в земных войнах и локальных конфликтах, поскольку они могли нести крупнокалиберное огнестрельное оружие. Ну, и бензопилы у них превосходили планетарные аналоги. Габариты объяснялись внушительными размерами монстров, которые обитали в Пустоши и теоретически могли прорваться в наш мир.

Мех шагал в сторону периметра.

Патрулировал.

Водитель тронулся с места, и вскоре мы подъехали к первому КПП. Всего их было шесть на периметре и ещё штук десять — на въездах в Архаикум. Нас остановили, чем-то просветили, затребовали документы на котоморфа и пропускные жетоны. У шофёра был обычный, у меня — экспедиционный. Сержант посмотрел с уважением.

— Из экспедиции, брат? — поинтересовался бомбила.

Таксистов хлебом не корми, дай потрепаться с пассажиром.

— Угу, — односложно ответил я.

Вдруг отцепится.

— И как оно? Страшно?

— Когда как, — пожимаю плечами. — В основном, скучно. Неделями одно и то же. Хоть на стенку лезь. Я вот книги читаю. И кота себе завёл.

— Вона как, — водитель провёл машину под эстакадой и устремился к скоплению жилых башен Азуры. Там целый город в городе с собственной охраняемой территорией. — А здесь у нас гайки закручивают.

— В смысле? — удивился я.

Троглодит выпустил когти, чтобы почесать их о кожаную обивку сидений, но я придавил его эмпатически и шикнул для острастки. Зверёк тотчас втянул коготки обратно и обиженно на меня посмотрел своими сиреневыми глазами.

— Патрули усилены, — начал перечислять таксист, — жетоны всё время проверяют. Могут остановить без повода, обыскать багажник. Или к пассажиру прицепиться.

— А что ищут?

Мужик пожал плечами:

— Кто ж его знает. Слухи разные, братан. Вроде как приехал новый отец, а с ним — парочка карателей. Проверяют всё, что похоже на огнестрел.

— Так и раньше проверяли.

— Правда твоя. Да только мозг не так выносили. Нервные они в последнее время.

Мне бояться нечего.

Я даже в экспедициях не пользовался огнестрельным оружием. Хотя у нас были тяжёлые «слонобои», которые выдавались в случае… В крайнем случае. Зачастую артиллерия и геомант вытягивали.

Вообще, у инквизиторов неоднозначное отношение к огнестрелу. Веками подобные вооружения запрещались. Все, кто пытался создать устройства для пулевой стрельбы, подвергались суровому наказанию. В случае быстрого реагирования инквизиции доморощенные изобретатели ликвидировались на месте, без суда и следствия. Если же требовалась показательная казнь, за дело брались мойры. Тайное земное правительство, если угодно. Бессмертные, умеющие вмешиваться в людские судьбы. Очень коварная магия, такого даже в моем прежнем мире не встретишь. В общем, преступнику начинало тотально не везти, а его жизненный путь приводил к жуткой и поучительной смерти. Теперь, когда телекоммуникации развились до невиданных высот, за приговорёнными следили через десятки тысяч камер. Самые яркие моменты транслировались в прямом эфире. Шоу «Кара небесная», на минуточку, это самый рейтинговый проект всех времён и народов. Простолюдинов от таких зрелищ за уши не оттянуть.

Так вот, об оружии.

Я попал в мир, где разрешено пользоваться исключительно холодняком. Всё, что позволяет уравнять шансы обычных людей, коих большинство, и одарённых, отправляется в топку. Отправлялось до недавнего времени. Открытие Врат всё перевернуло. Люди не на шутку перепугались. Монстры, обитающие в Пустоши, смотрели на наши мечи и копья, как на зубочистки. Ну, пирокинетики и криоманты давали им просраться, но упомянутых специалистов не так уж много. Мойры были вынуждены разрешить огнестрел в Пустоши, и это здорово облегчило всем жизнь. Всем, кроме инквизиторов. Эти ребята теперь вынуждены следить за нераспространением запретных технологий в нашу реальность.

Вот же умора.

Оружие разрабатывали ЗДЕСЬ, а применяли ТАМ.

Не думаю, что с этим можно будет справляться до бесконечности.

— Приехали, — водитель остановился на парковке «Улья». — Червонец.

— С хрена ли? — я не мог скрыть своего удивления. — Раньше было пять.

— Времена меняются, шеф. Инфляция, и всё такое.

Эх, одичал в степи. Забыл, что надо уточнять цену у этих утырков, а уже потом ехать. Впрочем, деньги у меня были, а спорить из-за пяти рублей было лень.

Расплатившись, я вышел в сумерки.

* * *

«Улей» — это капсульный отель.

Два нижних яруса в многоэтажном охраняемом ЖК. Вход с улицы, поэтому привилегии местных обитателей на меня не распространяются. Чтобы попасть внутрь, мне пришлось вызвать по домофону администратора.

— У вас забронировано?

— Нет.

— Хотите арендовать капсулу?

— Да.

— Поднесите удостоверение личности к экрану.

Я выполнил требование.

Экран был камерой высокого разрешения, транслирующей картинку на пульт администратора. У меня был стандартный имперский мультипаспорт в виде пластиковой карты. Эту штуку можно использовать по-разному. Расплачиваться в общественном транспорте и госучреждениях, получать доступ к выделенным «аристократическим» трассам, запирать двери в гостинице, если имеется бронь. Ну, и привязывать к банковским счетам, но я предпочитал не делать этого.

— Заходите, ваше сиятельство.

Смешно прозвучало.

Как будто я заявился в «Континенталь».

Щёлкнул замок, явно каббалистический, и я прошёл в тесный вестибюль. Чуть полноватый мужчина лет тридцати записал мои данные в амбарную книгу и поинтересовался:

— Надолго заселяетесь?

— Двое суток.

Администратор сделал соответствующую пометку.

— Одноместная капсула?

— Да.

— Котик с вами?

Троглодит успел запрыгнуть на конторку и стал по полной отыгрывать роль безобидной зверушки, трогая лапой звонок. Только не вздумай во что-нибудь превращаться, мелькнула тревожная мысль. Только не сейчас.

— Со мной.

— У нас есть капсула с дополнительной секцией для животных. Но придётся доплатить пятёрку. Там, кстати, и для лотка найдётся отделение.

— Весьма кстати, — я одобрительно кивнул. — Беру.

— Очень хорошо, — улыбнулся мужик. — Сорок четвёртый. За двое суток выйдет… По десять, плюс доплата за котика… итого тридцать рублей.

Я достал кошелёк и расплатился за проживание.

— У нас есть мини-кинотеатр на втором этаже, — сообщил администратор. — А ещё шкафчики для вещей, прачечная и…

— Спасибо, я знаю.

Получив ключ-карту, я углубился в лабиринт капсульных коридоров. Эта гостиница была одной из самых бюджетных в городе, при этом здесь было всё необходимое. Зона отдыха с киношкой, бильярдом, книгами. Запирающиеся шкафчики. Таксофон, чтобы звонить по межгороду. Душевые кабины, прачечная и общая кухня с холодильником. На два дня — более чем. Особенно для человека, привыкшего к спартанским условиям дальних экспедиций.

Узкий коридор, два яруса капсул.

А вот и мои апартаменты.

Наверное, второй этаж в «Улье» — это судьба. Протянув руку с ключ-картой, я приложил пластиковый квадратик к подсвеченному пятну идентификатора. Автоматика сняла охранную печать, и каббалистические цепочки запомнили меня на период аренды. Заглушка разделилась на четыре лепестка, которые с шипением втянулись в переборки. Внутри капсулы вспыхнул тусклый свет.

В моём прежнем мире никто не слышал о Знаках.

Тут, в реальности Предтеч, каббалисты творили чудеса.

Я забросил тяжёлый баул в капсулу.

— Забирайся, дружище. Мы нашли свой приют.

Котоморф оказался понятливым.

Мощный прыжок — и тварь приземлилась на краешек матраса. Повела мордочкой, шевельнула вибриссами. То есть, начала косить под обычного земного кота.

— Ну-ну, — хмыкнул я.

И поднялся вверх по хромированной металлической лесенке.

Внутри капсулы «Улья» довольно просторные. Там можно разлечься в любой позе, сесть или встать на четвереньки. Нельзя лишь выпрямиться в полный рост. В стандартный набор входят плоский телевизор, интерком, регулятор освещения, зеркальце, кондиционер, встроенные секции для одежды. Конечно, здесь не повесишь костюм или пальто, но для этого есть индивидуальный бокс.

— Располагайся, — сказал я коту.

Ячейка для животных была помечена пиктограммой улыбающейся собачьей морды. Жму кнопку, слушаю шипение механизмов. Моему взору открывается тесное пространство, оборудованное мягким лежаком. В отдельной ячейке — кошачий туалет с вытяжкой. Тупо камера, в которую можно ставить лоток с наполнителем. С собаками это не прокатит, их надо выгуливать. Ну, и больше двух-трёх дней вдыхать эти ароматы… такое себе. Хорошо, что я выбрал самый дорогой наполнитель.

Троглодит скептически осмотрел камеру для сна, демонстративно фыркнул и улёгся на подушку.

Вот как знал.

Очень своенравная тварь.

* * *

Логистический центр концерна «Шрёдер»

За день до описываемых событий

Отец Бронислав в задумчивости стоял посреди склада.

Громадного, надо сказать, помещения.

Под потолком уже вспыхнули мощные лампы, и взору Бронислава открылись бесчисленные ряды кубических конструкций, в которых без труда можно было распознать механикусов. Уснувших механикусов, не успевших разложиться в боевую или походную форму.

В проходах лежали трупы.

Каратели без лишнего шума ликвидировали всех, кто охранял владения «Шрёдера» от непрошеных гостей. И сейчас отец Бронислав ждал, когда с ним свяжется провидец Ордена.

Спутники Бронислава осматривали объект.

Концерн, на территорию которого вторглись инквизиторы, занимал одну из ведущих технологических ниш на планете. Производство мехов, бронетранспортёров, экспедиционных вездеходов и Мобильных Крепостей. Могущественная транснациональная корпорация. И, как водится в таких случаях, реальные хозяева слабо представляют ситуацию на местах. С кого спросить, если в Совете Директоров нувориши из Наска, Евроблока, РИ и нескольких азиатских стран, отколовшихся от Небесного Края? Где сердце спрута, протянувшего щупальца в островные офшоры?

Бронислав прибыл в Никополь, имея на руках неопровержимые доказательства переброски крупнокалиберных вооружений из Архаикума на Ближний Восток. Сейчас все каналы перекрыты, очаги распространения ликвидированы. Осталось добраться до тех, кто дёргал за ниточки, но работать с каждым годом всё тяжелее. Имея деньги, можно нанять лучших каббалистов, телепатов и морфистов, которые обеспечат прикрытие.

Мир усложнился.

И усложнился благодаря Предтечам, вздумавшим открыть ящик Пандоры.

Ваше Преподобие, я на связи.

Что у тебя, Никита?

Я ничего не вижу.Запрашиваю прямое подключение.

Отец Бронислав вздохнул. Прямое подключение означало, что инквизитору придётся задействовать один из своих артефактов, напитать его энергией и позволить подчинённому увидеть обстановку собственными глазами. Никита будет направлять своего пастыря, впитывая эманации предметов. Слабый у Бронислава провидец, но что поделать. Одарённые этого типа — большая редкость. А с Ратмиром они так и не поладили — тот был чрезмерно амбициозен и своенравен. Итог — отправился на повышение.

Разрешаю.

Мыслеприказ активировал один из браслетов на левом запястье Бронислава. Инквизитор почувствовал, как слабый ручеёк энергии втягивается через открытые каналы в артефакт.

Внешне ничего не изменилось.

Но провидец уже смотрел на мир чужими глазами.

Его глазами.

Положите ладони на пол, Ваше Преподобие.

Бронислав отметил, что один из карателей занял позицию у складских ворот. Ещё трое неприметными тенями скользили по ангару, осматривая каждую пядь земли.

Где ж вы устроили тайник, отступники?

Инквизитор встал на одно колено и приложил ладони к холодному полу. Бетонные плиты, усиленные ребристым композитом. Такое часто встречается в ангарах с мехами, обычная практика.

Чую. Идите прямо.

Бронислав послушно встал и направился в проход между свёрнутыми шагателями. Он всегда был противником развития этой технологии, но решения принимали мойры. Мехи пилотировались одарёнными бойцами, что отсекало массовое применение. Опять же, только бензопилы и коловраты… вне границ Пустоши.

Эти мехи были турбированными.

Одно из последних поколений.

Куда теперь?

Продолжайте идти, Ваше Преподобие. Здесь.

Бронислав резко остановился.

Центр ангара. Обширное пространство, почему-то не загромождённое мехами, контейнерами с запчастями, топливом и сменными дисками для дискомётов. Очередная дичь, появившаяся в арсенале мировых армий лет семь назад. Никаких формальных превышений по скорости, зато ударная мощь, усиленная вращением… Впечатляет, ага.

Что там, Никита?

Большая полость. Внизу, Ваше Преподобие.

Как открыть?

Нужны эманации.

Инквизитор присел, положил руки на ребристую поверхность и стал ждать. Провидец, сидящий в Турове, за тысячи километров от склада, напряжённо сканировал реальность.

Отец Бронислав не был телепатом. Поэтому на поддержку мыслесвязи тратил больше энергии, чем хотелось бы. Непрерывная циркуляция всё это компенсировала, но следует быть готовым ко всему.

Три метра. Справа от вас. Очертания ладони.

Что это?

Управляющий блок.

Бронислав двинулся в указанном направлении. Присел и начал изучать рисунок композитных засечек, складывающихся в ребристую структуру.

А вот и очертания ладони.

Пройдёшь мимо — не заметишь.

Линии нанесены тёмно-серой краской, почти сливающейся с фактурой композита.

Инквизитор приложил свою руку, стараясь повторить контуры изображения. И ощутил лёгкую тягу — устройство хотело впитать немного ки.

Отец Бронислав скормил цепочкам порцию чистой энергии.

Через секунду начало твориться невероятное. Целые сегменты напольного покрытия пришли в движение, с гулом раздвинулись, втянулись в скрытые пазы.

Тайник раскрылся перед Брониславом во всей своей еретической красе.

Целый подземный этаж, полость кубической формы. Со ступеньками, электроподъёмником, встроенными нишами и каббалистическими цепочками, долгое время мешавшими провидцам обнаружить искомое.

Подумать только!

Ни один из датчиков не сработал.

Перед отцом Брониславом развернулось то, что он никак не ожидал увидеть. Не в таком количестве, во всяком случае. И не в такой комплектации.

— Отбой! — гаркнул Бронислав своему отряду. — Теперь им не отвертеться.

Глава 8

— Мне надо сходить кое-куда, — глажу Троглодита за ухом. — Посидишь здесь?

В ответ — паническая волна.

Котоморф упорно не желал оставаться в тесном «гробу» капсульного отеля без своего хозяина. То ли боялся, что я не вернусь, то ли ему не нравились двери, закрывающиеся сами по себе.

А может…

— Ты клаустрофоб, — уверенно заявил я.

Котоморф мяукнул.

— Ладно. Погнали.

Я успел сходить в душ, разложить вещи по полочкам капсулы, сгонять в торговые ряды и немного перекусить. Я всегда скептически относился к общим холодильникам и людям, которых вижу впервые в жизни. Это у меня ещё с тех времён, когда во время Вековой Магической Войны можно было сдохнуть, просто съев жаркое с зачарованными ингредиентами. Знавал я волшебников, которые могли превратить в отраву даже кукурузную лепёшку. Так что мы спокойно поужинали в ресторанном дворике, прогулялись обратно к «Улью» и завалились поспать на пару часов.

Сейчас мне требовалось купить билеты.

Никополь ждёт.

— Вот что, — сказал я, направляясь по узкому коридору в дальний закуток гостиницы. — Мы сейчас позвоним кое-куда, потом я вызову такси. Не твори всякую дичь, людей не трожь. Понятно?

Троглодит развлекался, бегая по стенам и потолку. Хрен его знает, как этот монстр такое проворачивал. Лапы котоморфа словно прилипали к поверхностям, при этом животное двигалось быстро и совершало красивые прыжки. Мне, кстати, показалось, что в такие моменты зверька окутывает голубоватая аура.

Я посторонился, пропуская угрюмого мужика. На лице этого типа застыло странное выражение — словно он встретил демона, пожирающего души. Бросив недобрый взгляд на моего питомца, мужик устремился к вестибюлю.

— Узбагойся, — попросил я.

Котяра нехотя отлип от потолка и спрыгнул мне под ноги, технично перевернувшись в воздухе.

Таксофон владельцы «Улья» поставили солидный. С тонированным стеклом, круглой хромированной ручкой и лакированным деревянным каркасом. Внутри обнаружились обитый дермантином пуф, полочка с телефонной книгой и сам аппарат — кнопочный, с беспроводной трубкой. По последнему слову техники.

Я уселся на пуфик, а Троглодит вскочил мне на колени и довольно заурчал. Зверьку нравилось в нашем мире абсолютно всё. Любопытство, жажда познания — от него этим веяло за версту.

Закрываю дверь и поворачиваю ручку.

Снаружи загорается надпись: «НЕ БЕСПОКОИТЬ».

Начну, пожалуй, с аэровокзала. Дирижабли не бьют по карману, они комфортные и быстрые. Не настолько быстрые, как самолёты, но я ведь особо никуда и не спешу.

Искомый номер обнаруживается в справочнике.

— Алло.

В трубке раздаётся усталый женский голос:

— Справочная аэровокзала слушает.

— Я бы хотел забронировать билет до Никополя.

— На какое число?

— Послезавтра.

— Секундочку, — женщина сверилась с невидимым для меня расписанием. — Есть два прямых рейса, но все места выкуплены.

Вот этого я и опасался. С тех пор, как Порт-Архаикум превратился в один из крупнейших заполярных хабов, логистика начала отставать от реального спроса. Слишком многие потянулись к Вратам. Несмотря на гипотетическую опасность вторжения, город открывал широкие перспективы для заработка. Тут постоянно что-то строилось и недвижка росла в цене. Напоминает золотую лихорадку в Наска.

— Когда есть ближайшие свободные места?

Пауза.

— Двадцать четвёртого августа. Ночной рейс. Бронируем?

Вопрос с подвохом. Торчать целую неделю в капсуле я не планировал. Перебираться в более дорогое и комфортабельное жильё — тоже. Да и внезапно навалившиеся дела не терпят отлагательств.

— Пока нет. Если что, я перезвоню.

Нажав кнопку отбоя, начинаю листать телефонную книгу.

В справочной железнодорожного вокзала мне сказали, что на послезавтра есть сидячие места в вагоне второго класса, да и те разбирают как горячие пирожки. Выбор у меня был невелик. Либо ехать в купе через пять дней, либо просидеть всю ночь в общем вагоне. К счастью, я знаю экспрессы «СеверТранса». Даже во втором классе у них комфортные откидные кресла, выдача пледов, горячий чай и доступ в вагон-ресторан. Я уж молчу про удобные багажные отделения.

— Забронируйте на Ростислава Володкевича, пожалуйста, — попросил я.

— Переключаю на кассу.

Раздался щелчок.

Я продиктовал номер своего идентификатора. Жребий брошен. Проведу ночь в поезде, а утром порешаю все юридические заморочки.

— Бронь оформлена, — сообщил приятный девичий голосок. — У вас есть двадцать четыре часа на оплату. Не успеете — билет вернётся в общий доступ. Приятного вечера.

Короткие гудки.

— Прошвырнёмся, дружище, — я почесал Троглодита за ухом. — Надо доесть эту лягушку.

Попалась мне однажды интересная книга по психологии, автор которой призывал в первую очередь заниматься сложными и неинтересными делами. Это называлось «съесть лягушку». Я и в прошлой жизни применял такую стратегию. Очень дальновидно, если не хочешь погрязнуть в куче нерешённых задач. Мозг у человека устроен таким образом, что деградировать ему легче, чем развиваться. Отдыхать проще, чем работать. Плыть по течению сподручнее, нежели выгребать против. С этим нужно бороться.

Теперь вы знаете два моих Железных Принципа.

Первый: всегда держи данное слово, либо не давай его вовсе.

Второй: ешь самых жирных и мерзких лягушек в начале трапезы.

Другой бы на моём месте завалился в бар, снял какую-нибудь давалку и устроил трохомарафон на несколько дней. С алкотрэшем, ага. Оттопырился бы по полной, а потом начал думать над текущими проблемами.

Но я не такой.

Грим заранее планирует своё будущее.

— Такси? — я вызвал местную службу по номеру, которым пользовался десятки раз. — Мне нужна машина к «Улью». До центральной железнодорожной станции. Что значит, нет? Заняты все машины? Вы прикалываетесь? Перезвонить через сорок минут? Нет, спасибо.

Вешаю трубку.

Неприятный поворот.

Придётся ловить такси на улице.

Из отеля я вышел в джемпере, кожаной куртке и вязаной шапке. Вот такое чудесное лето — днём плюс одиннадцать, ночью максимум «четвёрка». В Никополе поприятнее, но я планирую отправиться в южные губернии. На Тавриду или в Северное Причерноморье. С тех пор, как распался на части Халифат, некоторые из моих знакомых стали отдыхать на Адриатике. Говорят, дёшево. Если забыть про дичь, которая там обычно творится…

Троглодит изменился.

Отрастил перепончатые крылья и взмыл в ясное августовское небо, словно герой комиксов. Не знаю, как влияют расстояния на ментальную связь в таких случаях, но я продолжал воспринимать эмоциональный фон своего питомца. Где-то на уровне пятого этажа Троглодит поймал голубя. Я заметил, как неуловимая тень метнулась к навесу автобусной остановки. Хруст, чавканье…

У входа в отель отирались подвыпившие подростки.

Зажрался ты, Грим.

Можно ведь до вокзала на автобусе доехать. Или пешочком пройтись. Тут всего несколько кварталов. За полчаса управишься. Это лучше, чем остаться в Архе на неделю.

Решив действовать таким образом, я двинулся по улице, зажатой между тридцатиэтажными высотками. Город я знал неплохо. Сейчас мне надо свернуть направо, пересечь один из дворов и выбраться на бульвар Освоения. А там — прямо, не сворачивая. Минут через двадцать я попаду на привокзальную площадь.

В неровном свете фонаря мелькнула юркая тень.

Троглодит не отставал.

Эманации накрыли меня в тот момент, когда я перешёл на противоположную сторону улицы и приблизился к чёрному квадрату арки.

Агрессия.

Нет, не так.

Целенаправленное желание убить. Холодное и расчётливое. Прилипшее, будто слизь, к моей скромной персоне. Это не мироощущение психопата или дикого зверя. Скорее — замысел наёмника.

Замедлив шаг, я активировал свои каналы, прокачал по ним ки и затянул тело в духовный доспех. Оружия в Пустоши я не носил, оно там было ни к чему. Здесь же у меня не было своей квартиры, так что и арсенал заводить я не собирался. Дуэлей и прочих авантюр избегал, с дворовой шпаной справлялся голыми руками. Это не означает, что я отказался от восстановления навыков клинкового боя. Додзё я посещал регулярно, оттачивая своё мастерство. За деньги, по годовому абонементу. Но основным инструментом, как и прежде, считал магию.

Троглодит почуял угрозу.

Летучая мышь опустилась на четыре лапы, удлинила пасть и клыки, обзавелась острыми когтями. Мне даже показалось, что котоморф слегка нарастил массу. Шёрстка зверька посерела, слилась с окружающим фоном. Стоп, у него что, бледно-голубая аура?

Мои шаги гулко разносились по арочной утробе.

Стоило мне шагнуть во двор, как в шорохе листвы родилась смерть. Человек в толстовке, с накинутым на голову капюшоном, молниеносно переместился мне за спину и одним ловким движением захлестнул вокруг шеи гарроту. Сжал рукояти, потянул на себя, чтобы сбить с ног и оттащить подальше от света.

Разумеется, мне пофиг.

Доспех даже не просел, а убийца, решив, что у меня шея стальная, напряг мышцы изо всех сил. С неприятной улыбкой на лице, я отступил на шаг и врезал невидимому противнику локтем под дых. С усилением.

Незримый противник выпустил гарроту и согнулся пополам.

Судя по звуку, у него хрустнули рёбра.

Кот зашипел и приготовился к прыжку, но я отдал мысленный приказ: не трогать. Приблизился к неудачнику, схватил за волосы и зарядил коленом в челюсть. Без фанатизма, чтобы не переломать всё, что плохо растёт.

— Любишь тёмные переулки, — склонившись над поверженным врагом, я быстро и профессионально его обыскал. Забрал кошелёк с выкидным ножом и после этого продолжил разговор: — Кто ты такой?

— Да пошёл ты, — мужик сплюнул кровь на тротуар.

К этому я был готов.

Этот тип был никем. Мелкой швалью, без Дара и хорошего оружия. По виду — типичный уголовник, только не лысый, а с косматой нечёсаной шевелюрой. Видимо, адаптируется к суровым условиям Крайнего Севера. Вот только не нравилась мне одна деталь. Если верить чутью, выродок пас меня от самого «Улья».

Усилив правую руку, хватаю бандита за грудки и вдавливаю в стену.

Теперь ноги упыря болтают в сантиметре над отмосткой.

— Пусти, — хрипит несостоявшийся убийца. — Тебе крантец…

— Правда? — я подарил грязи одну из своих фирменных улыбок. — Но это ты сейчас верещишь, словно баба, а я задаю вопросы. Смотри, что у меня есть.

Модернизирую доспех таким образом, чтобы заострить палец свободной руки. Втыкаю этот палец в бочину несчастного сидельца, но не слишком глубоко.

— Сука! — орёт собеседник, но я бережно ставлю его на землю и закрываю пасть.

— Чувствуешь?

Кровь пропитывает толстовку мужика.

Думается, ему лет пятьдесят, но с этим зэчьём никогда не угадаешь. Может, и тридцать.

Мужик страдает. Я убираю руку и повторно задаю вопрос:

— Кто ты, мать твою, такой? Собирался меня завалить? Почему?

— Заплатили, вот почему, — убийца ненавидяще смотрел на меня.

— Кто?

— А я почём знаю?

Палец погрузился в плоть врага ещё на полсантиметра.

— Вот же ты гондон…

— Так бывает, — отрезал я. — Кто заказчик?

— Говорю же… не знаю, — речь хмыря стала сбивчивой. — Он не представился… Знал номер, мы встретились. Он… телепат, понимаешь? Говорил со мной… из тачки… Даже стекло не опустил… с тонировкой. Потом… деньги выбросил и уехал…

— Это всё?

— Сказал… побыстрее сделать. Пока ты в Никополь не приехал…

— А как он узнает, что ты выполнил работу?

— Это ж телепат…

Логично.

Достаю палец, а затем прошиваю сердце уголовника направленной молнией. Отпускаю обмякшее тело. Больше из этого чёрта ничего не вытянуть. Он тупо не в теме.

А вот наличие трупа мне не нравится.

Троглодит уловил моё настроение и послал мысленный запрос. Очень странный и кошмарный запрос, но Пустошь перестала меня удивлять ещё год назад.

— Давай, — сказал я. — Угощайся, малыш.

И направился прочь.

За моей спиной раздались хруст и чавканье.

Неприметная с виду тварь пожирала человека.

* * *

Подкрутив регулятор потолочной лампы, я открыл боковой шкафчик и вытащил оттуда книгу. Довольно увесистую книгу с чёрной обложкой. Ни автора, ни составителя. Насколько мне известно, это уже десятая редакция и, естественно, не последняя.

«Малый Бестиарий».

Как вы понимаете, существует и расширенная версия этого талмуда. С детализированным описанием каждого монстра, встреченного людьми за пределами Врат. С попытками классифицировать всю эту хтонь. Прям адский многотомник, и его в открытом доступе днём с огнём не сыщешь. Разве что в специализированных библиотеках различных универов. В духовных семинариях, говорят, есть. Ну, и в частных собраниях влиятельных аристократов. Это у нас, а что в Евроблоке или Наска, я вообще без понятия.

Троглодит мирно посапывал на подушке.

Я понимаю, что магические твари способны на что угодно, но этот упырь без остатка сожрал мужика, во много раз превосходящего его по массе. И когда всё это начало перевариваться, меня окатило энергетическим всплеском. Получается, желудок монстра перерабатывает органику и производит эфир? Пардон, ки. С подобными фокусами я не встречался в обоих мирах, и это настораживает.

Конечно, есть плюсы.

Нет тела — нет дела.

Тварюшка поужинала, а я просто мимо проходил. Не думаю, что этот уголовник кому-то нужен, да и камер в том дворике не было. Я отошёл подальше и следил за котоморфом на расстоянии. Зверь оттащил свою жертву в кусты и схомячил в три присеста. Случайные прохожие посматривали на куст с подозрением и ускоряли шаг, но, как мне кажется, толком ничего не понимали.

Разобравшись с этим дерьмом, я благополучно дошёл до вокзала, погасил бронь, взял такси и доехал до отеля без приключений. Котяра выглядел сытым и довольным, при этом он даже не испачкался. Впечатляет.

Меня, безусловно, одолевают неприятные мысли.

Кому это я перешёл дорогу?

За минувший год я почти не бывал на Земле. Экспедиции стали прекрасной возможностью выбираться в Пустошь, мочить там разнообразных тварей и понемножку восстанавливать утраченные способности. Развиваюсь я с детства, но Пустошь позволила ускорить этот процесс.

Если не умножать сущности без необходимости, напрашивался очевидный вывод. Некто вырезал под корень Род Володкевичей, а потом вспомнил, что есть я. И решил устранить досадное недоразумение. Пока я не испытывал опасений. Мелкий уголовник без Дара не тянул даже на то, чтобы работать мясником на свиноферме. Неведомый заказчик, само собой, недооценил «жертву». Навёл справки и пришёл к выводу, что не обладающий боевыми навыками изгнанник — лёгкая добыча.

Что будет дальше?

Поживём — увидим.

Открываю Бестиарий. Листаю оглавление, но ничего похожего на своего зверька не нахожу. Разве что полиморфы… Ага. Есть такое дело. Полиморфиус Энергетус, они же полиморфы. В народе чаще именуются котоморфами, поскольку большинство представителей вида предпочитает выбирать котиков в качестве базовой формы существования. Известно об этих тварях всего ничего. Могут существовать в симбиозе с человеком, но привязываются не ко всем. Служат объектами нелегальной торговли. Учёные пытаются вывести из них супервоинов, но пока безуспешно по причине тотального неподчинения и неумения работать в команде. Аристократы с эмпатическим Даром пробуют подчинять этих хищников своей воле — с переменным успехом.

Есть гипотеза что полиморфы обладают зачатками разума и даже способны понимать речь. Впитывают большие объёмы информации. Не просто мимикрируют под другие организмы, но полностью перевоплощаются, копируя повадки и внешний облик. Предсказуемо им нужно схрумкать организм, чтобы досконально его изучить. Берут только лучшее, отбрасывают худшее. Могут экспериментировать. Если вошли в симбиоз, то верны хозяину до самой смерти. Чрезвычайно ревнивы, не любят конкурентов и всячески им пакостят. Вместе с тем не любят давления, своенравны, но умеют договариваться.

А теперь самое интересное.

Прожорливость — это второе имя котоморфа. Тварь предпочитает именно мясо. Все попытки накормить полиморфов кашами, картошкой, вегетарианскими салатиками потерпели сокрушительное фиаско. Исследования показали, что пища, попавшая в желудок котоморфа, на восемьдесят процентов превращается в чистую энергию ки. Эту энергию монстры используют для трансформации. Кроме того, прослеживается ментальная связь питомца со своим хозяином. На больших расстояниях. В теории Троглодит способен подпитывать меня энергией или брать что-то от меня, но это всё не доказано и считается спорным.

Всё.

Отложив книгу, я посмотрел на спящую зверушку.

Во сне очертания котоморфа колебались. Пару раз мне почудились чешуйки рептилии. Да и пасть то расширялась, то сужалась.

Жутковато выглядит.

* * *

Клуб «Перекрёсток» в Москве

Утро следующего дня

Комната с артефакторной телепатической защитой — большая роскошь.

Нечасто такое встретишь.

Двое мужчин сидели за столом с чашечками ароматного чая. Первый мужчина выглядел реально опасным — с лисьим прищуром, бритой головой и татуировкой не то дракона, не то похожей твари на левой руке. Этому человеку было под сорок, и он предпочитал носить рубашки с завёрнутыми по локоть рукавами. А ещё — золотые швейцарские часы и чёрную кепку-немку. За что, говорят, и получил своё прозвище.

Сейчас кепка лежала на столе.

Небывалый по меркам преступного московского мира случай.

Собеседник человека с татуировкой дракона внешне казался нормальным. Мужчина в возрасте, солидный, в дорогом костюме. Но было у этого мужчины два пунктика. Первый — он всё время что-то записывал в блокнот. Второй — никто не мог запомнить его лица, как бы этого ни хотел. Вот и сейчас блокнот в кожаном переплёте лежал по правую руку от мужчины, а рядом покоилась ручка. Перьевая, эксклюзивная, из лимитированной серии. Культовый «Монбланк Роял», о котором человек с татуировкой, естественно, не слышал.

Других предметов на столе не было.

— Не выходит на связь, — голос у обладателя перьевой ручки был глубоким, бархатистым. Привыкшим повелевать. — Как давно?

Помещение было компактным, но уютным и полностью изолированным. Стены обшиты ореховыми панелями. Мебель добротная, кожаная. Полированная столешница со вставками из слоновой кости. Приглушённый свет, льющийся из встроенных в потолок круглых ламп. Ни окон, ни телеэкранов, ни часов или статуэток. Предельный минимализм в сочетании с дороговизной. Комната для деловых переговоров в одном из самых закрытых и претенциозных клубов Москвы. Попасть сюда с улицы просто так не получится. Есть члены клуба с ВИП-картами и их гости. За гостей ручаются, их личности никого не интересуют. До поры до времени.

— Весь вечер и всю ночь. Утром тоже не звонил.

— Я правильно понимаю, что заказ должен быть закрыт ещё вчера?

— Абсолютно правильно, ваше…

Мужчина с незапоминающимся лицом поднял руку:

— Без обращений.

— В общем, правильно, — тут же исправился обладатель татуировки. — Юнец остановился в капсульном отеле, и Душный сразу дал знать моему человеку.

— Что за человек?

— Телепат. Смотрящий по Арху.

— Они знакомы?

— Нет. Всё, как вы просили. Я взял убивана со стороны.

— Дальше.

— Вроде как объект направился к вокзалу. Душный сказал, что идёт за ним.

— И?

— Больше телепатических сообщений нет.

— Хочешь сказать, он забрал деньги и не выполнил поручение?

— Исключено, — покачал головой человек с драконом. — Не по понятиям.

Собеседник хмыкнул.

— Твой человек пытался выйти с ним на связь?

— Нет. Душный останавливается в таких местах, где нет нормальной связи. Он всегда выполняет свою работу и отзванивается по факту. Как часы.

— Но, похоже, в этот раз часовой механизм сломался.

— Предлагаю подождать, — угрюмо произнёс мужчина с драконом. — Я не сомневаюсь, что в течение сегодняшнего дня мы получим отчёт.

Человек с незапоминающимся лицом взял со стола ручку, снял колпачок. Неспешно открыл блокнот посередине, перелистнул страницу и сделал пометку. Всё это напоминало священнодействие. Словно великий пророк вносит мудрость поколений в божественные скрижали.

— Хорошо. Я несколько разочарован, но готов подождать до вечера. Ты знаешь, как со мной связаться в случае чего. Не смею задерживать.

Аудиенция была окончена.

Глава 9

Экспресс выехал из Архаикума поздно вечером.

До этого я не ездил вторым классом. Не люблю общие вагоны, соседей и всякое такое. Предпочитаю каюту на дирижабле или полностью выкупленное купе. При иных обстоятельствах я бы подождал пять дней, но срочные дела навалились одновременно.

Пробравшись по узкому проходу в середину вагона, я уж было обрадовался: второе кресло пустует. Мне досталось тёплое местечко у окна. Баул пришлось запихнуть в багажное отделение над головой. Мелькнула шальная мысль утрамбовать туда полиморфа, но котяра с таким жадным любопытством смотрел на сияющее в ночи здание вокзала, что я сжалился и позволил ему занять почётное место на подлокотнике.

Вчера мы знатно посидели с ребятами в кабаке, отметили завершение экспедиции, обсудили намечающиеся рейды. Ну, и накидались маленько, чего греха таить. Утром меня терзало похмелье, пришлось прогонять зло медитацией, контрастным душем и пробежкой по угрюмому городу. К девяти утра я был в полном порядке.

— Здорово, братан.

Сосед, к сожалению, появился. Мордоворот с волосами, забранными в пучок и окладистой бородой. Мордоворот носил кожаную куртку потёртые джинсы и футболку с надписью «Сам дурак!». На меня повеяло перегаром с доминирующими нотками дешёвого пойла. Пошатнувшись, сосед стянул с плеча рюкзак, забросил во второй бокс и плюхнулся в кресло, громко рыгнув.

Я не удостоил этого персонажа ответом и отвернулся к окну.

Через минуту поезд тронулся.

Днём я забежал в Экспедиционный Корпус Дома Волка и получил исчерпывающие сведения о запланированных рейдах. Мой экипаж под командованием кэпа отправлялся в вояж через два месяца, что меня устроило бы… при других раскладах. Большинство экспедиторов так и живут — вахтами два через два. Платят хорошо, наши зарплаты считаются едва ли не лучшими в стране. Проблема в том, что я катаюсь не из-за денег. Мне нужно убивать монстров, пробиваться за грани своих новых, довольно убогих, возможностей, и раскрывать забытые техники. Без этого я не восстановлюсь. Поэтому два месяца — такое себе.

Через шесть недель в Пустошь выберется Мобильная Крепость «Явр», на которую я и собирался попасть. Если верить заявке, поданной в Корпус, у тамошнего капитана не хватало трети команды. Ни ясновидящего, ни главного механика, ни моториста, ни командира зенитного расчёта. На всякий случай я заполнил бланк заявки с пометкой, что буду сам звонить в Корпус и договариваться о дате собеседования.

Переродившись в теле юного Володкевича, я лишился большей части своих магических навыков. А я, между прочим, считался одним из величайших волшебников своей эпохи. Довольно быстро выяснилось, что местная энергия ки — это одна из форм привычного мне эфира. Я начал ставить эксперименты, исследовать границы своих возможностей. По крупицам собирал утраченное. Постепенно отчаяние сменилось холодным расчётом и уверенностью в своей победе. Не впервые Гримаун поднимается из грязи. Ох, не впервые…

Пустошь ускорила моё развитие.

Многократно ускорила.

И сейчас я не имею права на ошибку.

Волшебники моего уровня привыкли жить долго. Магистр Урфис, например, видел падение Бунгарского Ханства, а это случилось восемьсот лет назад. Оперирование эфирными потоками требует вдумчивого, основательного подхода. Есть техники, которые осваиваются десятилетиями. Но здесь моя плоть немощна, каналы недоразвиты и… у меня нет этих десятилетий. Во всяком случае, без полного биоконтроля. И я рассчитываю на прорыв в обозримом будущем. Прорыв, которого можно достичь у незримых рубежей Фронтира.

Нащупав кнопку на правом подлокотнике, я опустил кресло в горизонтальное положение. Открыл секцию в переднем сиденье, чтобы достать плед с подушкой.

Самое время поспать.

— Красивый у тебя кот, — раздался грубоватый басок справа. — Можно погладить?

Бесцеремонный сосед уже тянул руку, и Троглодит зашипел.

— У, ты какой, — бородач коротко хохотнул. — Не бойся, я не кусаюсь.

Меня пьяный детина, казалось, не замечал.

Что ж, дам последнюю попытку:

— Он не любит чужих.

— А тебя кто спрашивал, малец? — сосед положил руку на мой подлокотник, всем своим видом давая понять, что он здесь альфа.

Я уже собирался долбануть его разрядом, но тут порадовал питомец. Порадовал и немного позабавил. Лёгкая трансформация — и котоморф увеличивает пасть, удлиняет клыки, меняет цвет глаз с сиреневого на жёлтый. Из пасти зверька вырывается раздвоенный змеиный язык.

Бородач отдёргивает руку.

Вы бы посмотрели на его лицо в тот момент! Выражение превосходства и самоуверенности как водой смыло. Пьяный хмырь перекосился от суеверного ужаса и прошептал:

— Бесы… Хтонь… Тьфу ты, напасть какая… — мужик сначала вжался в кресло, не отрывая глаз от Троглодита, который ещё больше удлинил морду и даже покрылся радужными чешуйками. Затем мой незадачливый попутчик встал, задом выдвинулся в проход и на всех парах устремился в тамбур. До моего слуха донеслось нечленораздельное бормотание. — Всё настойки эти… говорила мама… не пей…

Я не сдержал улыбку и погладил Троглодита, успевшего вернуть свой базовый облик.

— Умный мальчик.

Кот, довольный похвалой, заурчал.

Мальчик… Я вообще не представляю, какой у него пол. Даже в карантинной зоне этого не знают. Существо, способное столь радикально переделывать свой организм… Как они вообще размножаются, эти полиморфы? И размножаются ли? Логика подсказывает, что должны, но… Это млекопитающие, рептилии, амёбы? Вдруг он однажды начнёт почковаться и произведёт свою точную копию с теми же повадками?

Спать расхотелось.

За окном было темно, там проносились какие-то бескрайние поля, в которых даже огоньки деревень не горели. А я вдруг понял, что голоден.

— Сиди здесь, — сказал я Троглодиту. — Охраняй наше имущество.

— Мяу, — возмутился кот.

— Надо. Это второй, мать его, класс.

Смирившись со своей участью, Троглодит свернулся калачиком в кресле, положив передние лапы на подушку. В моей голове всплыл образ пластикового контейнера с роллами.

— Достану, — пообещал я. — Если есть.

Пьяный идиот, наверное, пошёл курить в тамбур. Думаю, минут через десять-пятнадцать он вернётся, решив, что почудилось. За Троглодита и свой баул я не переживал. Скорее, надо было переживать за любителя сибирских настоек.

Экспресс был двухэтажным, и мы с Троглодитом окопались на втором ярусе. Мне же предстояло отыскать вагон-ресторан. Который, если верить моему опыту, в поездах «СеверТранса» располагается в голове состава.

Механическая стрела вспарывала ткань ночи, а я, спустившись по узкому трапу на первый этаж, двинулся через вереницу вагонов и тамбуров в нужном направлении.

Ресторан оказался там, где ему и положено быть.

По обе стороны от прохода размещались столики, накрытые белоснежными скатертями, и мягкие кресла в кожаной обивке. Людей было много — о основном, прилично одетых. Все ужинали, оживлённо беседовали и не обращали на меня ни малейшего внимания.

Разминувшись с големом-официантом, я направился к барной стойке в торце вагона. Там уже сидел давешний знакомый, которого я ошибочно списал со счетов. Бородач рассматривал янтарную жидкость в тумблере. При моём появлении зыркнул исподлобья, но решил не отрываться от своего увлекательного занятия. Присев рядом, я изучил меню, полностью игнорируя винную карту.

— Что угодно молодому господину? — поинтересовался официант с серебристым лицом и стандартным доброжелательным выражением.

Я говорил, что «СеверТранс» — жадные упыри? Единственная железнодорожная компания в России, предпочитающая големов нормальному персоналу. Кто-то у них посчитал, что услуги каббалистов обходятся дешевле, чем расходы на живых людей. И действительно: проводницам надо платить зарплату, делать страховые и налоговые отчисления, нести убытки из-за отпусков, выходных и больничных. А големы… Заказал — и забыл. Лет на двадцать, пока привязка не ослабнет.

— Жареная оленина под брусничным соусом, — начал перечислять я. — Рагу с картофелем и грибами, травяной чай. А как у вас подают филе омуля?

— Мелко нарезаем и добавляем приправы, — охотно ответил голем.

— Мне, пожалуйста, без приправ. Чистое филе. С собой, в контейнер.

— Будет исполнено. Присядьте, пожалуйста, за восьмой столик.

Бородач опустошил стакан и потребовал добавки. На лице идиота вызревала мрачная решимость. Не знаю, что он там задумал, но лучше бы ему проспаться.

Я благополучно дождался своего заказа.

Играла тихая музыка, что-то клавишное. Полотно железной дороги обступил лес. Смотреть было особо не на что, и я вновь погрузился в свои мысли.

Минут через двадцать принесли заказ.

Я ел неторопливо, продумывал свои дальнейшие шаги и наслаждался спокойным вечером. О хамоватом попутчике я и думать забыл, но он сам решил напомнить о себе, когда я возвращался с едой для Троглодита.

— Малыш, а ну погодь!

Да я, собственно, и не спешил.

Недоносок, пыхтя и отдуваясь, догнал меня в коридоре купейного вагона. Кроме нас тут никого не было. Лампы переключились в ночной режим, их света едва хватало на то, чтобы разглядеть перекошенную морду моего надоедливого спутника.

Положив контейнер с омулем на полочку у окна, я обернулся.

— Чего тебе?

— Ты борзый, как я погляжу. Что за хрень творится с твоим котом?

— Лучше не думай.

Здоровяк остановился в шаге от меня, дыша перегаром.

— Ты мне не нравишься, малой. Иди-ка сюда…

Бородач попытался применить один из проверенных временем быдло-приёмов — притянуть мою голову к себе, чтобы «дать бычка» или зарядить в челюсть. Я не стал уклоняться от неповоротливого кретина. Вместо этого шагнул вперёд и пнул неудачника в колено. Удар был усилен совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы не сделать бородача инвалидом, но свалить с копыт. Тело уже заваливалось на ковёр, когда я перехватил руку здоровяка и выкрутил убогому палец.

Сосед взвыл, но я успел прикрыть ему рот ладонью.

— Тссс, не шуми, — я приблизил губы к самому уху утырка. — Я могу переломать тебе все пальцы, не только этот.

— Что… — выдохнул бородач. — Что…

— Буёв сто, — передразнил я. — Ты мне спать мешаешь. Чтобы остаток ночи я тебя не видел. Найди гнездо и не высовывайся, имбецил.

Палец я ему вывихнул.

Чтобы жизнь мёдом не казалась.

Вернувшись на прежнее место, покормил Троглодита. Выбросил контейнер, посетил местный сортир и совсем уж настроился на сон, укрывшись пледом до подбородка, как появился новый персонаж.

— Извините, — робко улыбнулась миловидная девушка с копной рыжих волос. — Вы не против?

Не дожидаясь моего разрешения, она устроилась в кресле бородача.

— Поймите меня правильно, — девушка закусила губу. — Ко мне подошёл в стельку пьяный мужчина… и попросил поменяться с ним местами. Говорит, вопрос жизни и смерти.

— И вы поверили?

— Ну, он похож на сумасшедшего, — девушка рассмеялась. — Просто я ехала в третьем классе. А он ещё денег дал. И предупредил, чтобы я держалась подальше от кота.

Троглодит сладко зевнул и улёгся поудобнее на моих коленях.

* * *

Раньше Никополь был одной из столиц Российской империи. Это было ещё в те не очень стародавние времена, когда кланы по очереди правили державой. Власть передавалась весьма необычным способом: лучшие бойцы Домов сходились на арене и выясняли между собой отношения. Победитель определял десятилетие правления того или иного Рода. А потом клан Медведя узурпировал власть, прекратил всё это безобразие и единолично воцарился в Москве. Империя благополучно выползла из эпохи клановой раздробленности и обрела подлинное величие.

Ну, так всех учат в школе.

В реальности кланы никуда не исчезли. Просто Дом Медведя оказался лучшим из лучших, а остальные вынужденно присягнули ему на верность. Как и прежде Великие Дома контролировали все сферы общественной жизни. Дом Орла управлял Неваполисом, Финским заливом, Суоми и Карелией. В Никополе господствовал Дом Волка — повелители бескрайних сибирских просторов, тундры и тайги, а также хозяева Врат в Порт-Архаикуме. Юг России, включая Северное Причерноморье, Азов и Каспий был отдан на откуп Дому Эфы, глава которого жил в древнем Фазисе. Западные губернии, упирающиеся в границы Евроблока, принадлежали Дому Рыси, основавшему на полесских болотах могучий Туров. Центральная часть империи, вплоть до Уральских гор, принадлежала Медведям.

И был ещё один клан, заявивший о себе в Миллениум. Дом Тигра, объединивший сильнейшие Рода Поволжья и Дальнего Востока. Столицей этого объединения выступила Казань, вторым по значимости городом был Владивосток. Тигры ухитрились не просто объединиться и создать могущественный клан, они подтянули лучших азиатских бойцов и всерьёз вознамерились захватить власть в стране. Они подмяли Среднюю Азию и бывшую колонию Предтеч Мароан близ Самарканда, тем самым взяв под контроль вторые Врата. Всё шло даже не к эпичной разборке на Великом Турнире, а к полномасштабной гражданской войне. И тогда четыре клана, испугавшись большого передела, присягнули на верность Дому Медведя, отменили Турнир и провозгласили лидера Москвы первым всероссийским императором. Дом Тигра не осмелился выступить против пяти кланов и был вынужден отказаться от своих амбиций. В 2004 году была подписана Казанская Уния, после которой Медведи окончательно воцарились на престоле. Сохранив при этом клановые привилегии своих вассалов.

У Империи было три портала, ведущих в Пустошь. Порт-Архаикум, Мароан и Понтикус, который на протяжении последнего столетия контролировался Домом Эфы. Всё. Не спрашивайте, почему я нанимаюсь в экспедиции Волков, а не Тигров или Змеюк. Есть причины, и довольно веские.

В общем, Турниры теперь не проводятся, но столичный лоск крупнейшие мегаполисы империи сохранили. Кланы до сих пор не могут смириться с доминированием «первого среди равных», и это выражается в болезненной тяге к городскому благоустройству. Никополь, Фазис, Туров, Казань и Неваполис — все стремятся перещеголять Москву, развивая свои территории. Обустраиваются парки, набережные, деловые центры. Появляются удивительные памятники архитектуры. Везде стройки. И население этих городов растёт постоянно, ведь они служат точками притяжения для амбициозных людей…

Никополь обрушился на меня величием и суетой Центрального Вокзала.

Поезд втянулся под исполинский купол, собранный их прозрачных секций, по которым сейчас барабанил летний дождь. Огромное пространство было заполнено людьми. Почти два десятка платформ, куча подземных переходов, прибывающие и отъезжающие поезда.

Троглодит сразу потерялся в этом хаосе.

Отрастив крылья, зверёк оторвался от земли, сделал круг над моей головой и уселся на плечо.

— Спокойствие, — я погладил котоморфа по клюву. — Я знаю, куда идти.

На самом деле, я бывал в Никополе исключительно транзитом. Большую часть времени я провожу в экспедициях, а до этого не вылезал из Туровской губернии.

Ориентируясь по указателям, я спустился в подземный переход и направился к станции метро. Мне нужно было встретиться со стряпчим, представляющим интересы моего Рода, а также с инквизитором. За представителями консистории закрепилась репутация жёстких ребят, с которыми шутки плохи. Не думаю, что стоит искушать судьбу, игнорируя их «приглашение». Так что гостиница подождёт.

Но прежде всего я собирался выяснить, что случилось с моим Родом.

По правде говоря, я не уверен в том, что мне перепадёт наследство от безвременно усопшего папочки. Тот скорее клану подарит свои земли, чем допустит моё обогащение.

Интересно другое.

Кто или что решило с нами расправиться.

Глава 10

Апартаменты Бенедиктова

Утро этого же дня

Стряпчий Сергей Васильевич Бенедиктов был простолюдином, и это наложило неизгладимый отпечаток на всю его жизнь. В мире, где обычных людей, не обладающих сверхспособностями, приравнивали к существам низшего сорта, прогрызть себе дорогу к успеху можно лишь острым умом. А ещё придётся запастись терпением, железной волей и «шкурой носорога» — абсолютной устойчивостью к высокомерной манере поведения сильных мира сего.

Бенедиктов окончил школу с серебряным аттестатом, поступил в Туровский юридический университет и уже на старших курсах обзавёлся хорошими знакомствами. Метил, конечно же, в клан, но не срослось. Зато поработал в престижной адвокатской конторе, приобрёл определённую известность в узких кругах и переключился на частную практику. А потом случился долгожданный прорыв — должность родового стряпчего у графа Володкевича. Тут одни плюсы, как ни крути. Стабильно высокий оклад, щедрые премиальные, уважительное отношение окружающих.

Ничто не предвещало беды.

Деньги у Володкевичей водились, хотя Бенедиктов не всегда понимал, откуда они брались. Впрочем, его это и не касалось. Стряпчий отвечал за сделки по купле-продаже недвижимости, улаживал споры, оформлял дарственные, завещания и контракты со слугами. Много чего оформлял. И понимал, что некоторые активы графа сокрыты даже от проверенных людей. Финансы Володкевичей можно было сравнить с айсбергом — большая их часть проходила через руки новоиспечённой супруги из Рода Фурсовых, а те вовсю перекачивали золотые потоки через ганзейские офшоры.

Бенедиктов помалкивал.

Не его это ума дело.

Когда из родового гнезда был изгнан молодой граф, многое пришлось переделывать. Глава семейства был вне себя от гнева, переписал завещание на младших отпрысков и сделал так, чтобы Ростиславу не досталось ни гроша. Вот только не предусмотрел уничтожение всегоРода.

Бенедиктов прибыл в Никополь с тяжёлым сердцем.

Во-первых, воля графа нарушалась жесточайшим образом, ведь изгнанник по всем имперским законам должен был вступить в наследство. Завещание утратило юридическую силу в связи со смертью младших детей и жены графа. Фурсовы по тем же законам не могли претендовать на что-либо. Ни в первую, ни во вторую, ни в десятую очередь. Законы Империи, да и клана Рыси предполагали возрождение погибшего Рода, если оставался в живых хотя бы один кровный наследник.

Кстати, о клане.

Перед смертью граф подал прошение на присоединение к Дому Рыси, прошёл через все этапы согласования, и оставались сущие пустяки. А что теперь? Ростислав Володкевич был превентивно исключён из кланового реестра, но в случае утверждения в качестве главы Рода… он претендует на клановость! Вот такой парадокс.

А самое грустное — это участь самого Бенедиктова.

По логике вещей, стряпчий теперь должен работать на этого юнца. Таковы его обязательства перед Родом Володкевичей.

Вот только…

Было одно «но».

На официальных счетах Рода денег с гулькин нос. Офшоры находились за пределами компетенции стряпчего, и что там через них перекачивалось — одним Древним известно. Вдобавок, родовое гнездо Володкевичей сильно повреждено пожаром, и на его восстановление потребуется прорва денег. Легче всего эти земли продать, и покупатели, насколько понял стряпчий, уже имелись.

Хуже всего было то, что нищий изгнанник вряд ли сможет обеспечить Бенедиктову достойный уровень жизни. А вот обязательств перед Родом никто не отменял. И бумаги, собственноручно подписанные стряпчим, в которых перечислялись эти обязательства, придётся передать Ростиславу.

А ещё было не совсем понятно, кто стоит за уничтожением графского Рода. И не зацепит ли эта война самого стряпчего. Лес рубят — щепки летят.

Бенедиктов вышел на балкон, раскурил трубку с дорогим шоколадным табаком и, сдвинув одну из секций окна, впустил в квартиру дождь.

Впервые за всю его карьеру будущее стояло под вопросом.

* * *

Мы встретились на крыше многоэтажного апарт-отеля, где под стеклянным куполом раскинулся ресторан «Душа Сибири». Не бюджетный, прямо скажем, ресторан.

Стряпчий Бенедиктов выглядел весьма представительно. Аккуратная стрижка, грамотно скрывающая залысины. Первые штрихи седины на висках. Добротный твидовый костюм-тройка. Консервативный тёмно-коричневый галстук. Очки в золотой оправе, дорогие часы… И мясистые черты лица. В глазах — беспокойство.

— Рад встрече, господин Володкевич, — сухо произнёс стряпчий. — Не при самых, конечно, благоприятных обстоятельствах…

— Ближе к делу, Сергей Васильевич, — я пожал протянутую руку. — Что с моей семьёй?

Бенедиктов вздохнул:

— Сложно сказать. Расследование ведётся, но… Вот факты: группа неизвестных напала на ваше родовое гнездо, перебила всех гвардейцев и эсбэшников, расправилась с графом, его почтенной супругой и всеми домочадцами. Включая детей. В живых никого не осталось. Судя по всему, его сиятельство изволили применить Дар, поскольку часть усадьбы сгорела. Пожар потушили, но…

Стряпчий сокрушённо поцокал языком.

Добавил:

— Ущерб… довольно приличный.

— А что Фурсовы?

— В завещании были указаны младшие дети его сиятельства и Юлия Александровна. Поскольку упомянутые лица мертвы, я вынужден обратить взор на наследника первой очереди. То есть, на вас.

— Получается, они ни на что не претендуют.

— Именно.

Нам принесли заказ.

Я отметил про себя, что стряпчий ограничился кофе и бутербродами. Передо мной же поставили тарелку с пельменями, блюдечко с густой фермерской сметаной, рыбные рулетики и овощное рагу с олениной. За время поездки я проголодался, так почему бы не порадовать желудок горячей едой.

— Они в курсе? — уточнил я.

Подозреваю, что война Родов не за горами, ведь эти упыри Фурсовы наверняка захотят урвать свой кусок. Правда, размер этого куска пока неизвестен.

— Конечно, — Бенедиктов сделал небольшой глоток из чашки. — С их представителем я уже переговорил.

— Так что с расследованием?

— Формально этим занимается полиция. Как вы помните, граф подал заявку на вступление в клан, но утвердить её не успели. Поэтому мы не можем претендовать на компетентных оперативников… хм… клановой службы безопасности.

— Если нам объявлена война, — я посмотрел в глаза стряпчему, — вы не можете этого не знать. Такие вещи проводятся официально.

— В том-то и дело, — вздохнул Бенедиктов, — что не было никакого объявления. Всё это проходит через Этическую Комиссию Дома Медведя, а там разводят руками.

Троглодиту было плевать на наши вопросики. Котяра усиленно чавкал под столом, провоцируя нервный тик у нашего стряпчего. Я видел этого человека всего пару раз в жизни, и он сильно постарел.

— Что ж, — я решил переключиться на другую тему, — давайте разберёмся с основными делами. Какие ништяки мне достались от папочки?

Бенедиктов встрепенулся и начал перечислять.

Прежде всего мне доставались родовые земли, расположенные неподалёку от Турова, близ озера Чёрный Вир. Само это озеро, часть расположенного рядом озера Широкое, сельскохозяйственные угодья, пастбища, обширный кусок леса и деревушка Черновирье. Крестьяне, проживающие в деревушке, не были пригонными — крепостное право отменили в незапамятные времена. Вот только по законам губернии эти ребята не могли получить городскую регистрацию и в связи с этим возделывали как бы не свою землю. Соответственно, я получал процент с любых продаж, распоряжался фермерскими лицензиями, а также имел полное право сносить и строить объекты во всех точках имения.

Дальше — усадьба.

Родовое гнездо Володкевичей.

Старинный дом, который я помнил с детства. Усадьба неоднократно ремонтировалась, переделывалась и модернизировалась, но сейчас всё было печально. Во-первых, моё жилище оклеили ленточками и признали местом преступления. Во-вторых, там случился пожар. Потушили оперативно, но ущерб значительный. Надо составить смету, произвести ремонт, заменить кое-где проводку, балки и перекрытия…

— Неужели всё так печально? — нахмурился я.

— Дом прочный, — заверил меня Бенедиктов. — Стены усилены каббалистами, кое-где сохранилась древняя артефакторика. Я бы сказал, ремонт косметический. Западное крыло вообще не пострадало… Но есть нюансы.

— Какие?

— На вас подали в суд природные активисты, — сообщил адвокат. — Дескать, нанесён ущерб экосистеме, в озеро могла просочиться всякая дрянь…

— Мы их размажем?

— Не факт, — пожимает плечами собеседник. — Там весьма интересная доказательная база.

— Что ещё?

— Ваш сосед, барон Долинский, вдруг вспомнил о территориальных претензиях, которые не разрешены ещё с 1774 года. Иск пока не подан, но это вопрос времени, как мне кажется. Вашего покойного батюшку, да пребудут с ним Древние, барон трогать боялся. Но сейчас по нашей территории разгуливают землемеры и что-то картографируют.

— Понятно. А деньги хоть мне оставили?

— Вот, — стряпчий придвинул папку с документами. — Здесь всё, что удалось найти. Счета в российских банках, подлежащие инвентаризации. Общая сумма…

— Вижу, — я сразу полез в конец папки, чтобы не терять времени понапрасну. — Десять тысяч пятьсот сорок четыре рубля.

— И шестьдесят одна копейка, — добавил стряпчий.

— Этого хватит на ремонт и судебные тяжбы со всякими мудаками?

Бенедиктов поморщился от моей манеры выражаться.

— Не уверен, ваше сиятельство.

— А где ж бабло? — не выдержал я. — Отец, мягко говоря, не бедствовал. За какой хрен он содержал гвардию, всех этих слуг-паразитов, эсбэшников, инструкторов, гувернёров? А? Платья жёнушке по два косаря за штуку? Святым духом оплачивал?

В глазах стряпчего на секунду вспыхнуло негодование, потом он взял себя в руки. Этой секунды мне хватило, чтобы понять одну вещь: я не имею авторитета в картине мира этого человека. Никчёмный вырожденец, изгнанный главой Рода за хамство, неуважение к отцовской воле и неспособность пробудиться. Наверняка нищий. И как я вообще смею говорить такие вещи? Всё же, он профессионал, и вынужден соблюдать нормы приличия.

— Некие операции велись через Фурсовых, — осторожно произнёс Бенедиктов. — Некоторые — по другим каналам. Подробности мне неизвестны.

Огонь.

Мне только что прямым текстом сказали, что отец выстраивал какие-то мутные схемы. И, вероятно, Фурсовы наложили лапу на большую часть наших активов. Вот только подозревать их в нападении на усадьбу глупо. Они же не психопаты, там их дочь и внуки. Были.

— Что с другими активами? — начал я валить вопросами хитрожопого персонажа. — Ценные бумаги, золотишко, недвижимость? Доли в бизнесе?

— Всё в этой папке, — Бенедиктов выложил из своего кожаного портфельчика второй козырь. — Если распродать, выручите ещё порядка двадцати тысяч. Но я бы не стал.

Это уж не тебе решать.

— Фамильные реликвии, оружие, артефакты? — продолжил я свой допрос.

Стряпчий явно не ожидал такого напора.

Передо мной легла ещё одна бумажка.

— Я составил подробный перечень, ваше сиятельство.

Беру лист, изучаю по диагонали. Тут нам самом деле много чего. Предметы искусства, антикварная мебель, неплохая коллекция холодняка, отцовский меч, драгоценности…

Один пункт меня удивил.

— Что? Голем?

Стряпчий невозмутимо кивнул.

— Я думал, они привязываются кровью хозяина.

— Обычно так и происходит, — согласился Бенедиктов. — Просто в ваших жилах течёт одинаковая кровь. Этот голем создавался таким образом, чтобы служить нескольким поколениям Володкевичей.

— Не припомню ни одного голема в усадьбе.

Бенедиктов молчит.

Ясно.

Очередная семейная тайна.

— Разрешите изложить своё скромное мнение, ваше сиятельство.

— Разрешаю, — милостиво согласился я.

— Организовать стабильный доход с этих земель проблематично. Нет значимых фермерских производств, поставок сельхозпродукции, предприятий, доходных домов. Непонятно, во что инвестировал ваш покойный батюшка. Большая часть накоплений недоступна. Между тем, на вас обрушатся расходы по восстановлению дома, конфликт с неизвестными убийцами, иск от любителей природы, амбиции соседа и нотариальные издержки. Я бы продал имение.

Опана.

Вот это поворот.

— Уже и покупатель есть, — нажал стряпчий. — Мне звонили, спрашивали ваши контакты.

— А вы?

— Сказал, что всё передам, но разбрасываться личными данными своего нанимателя не имею права.

Бенедиктов, сам того не подозревая, набрал сто очков к своему персональному рейтингу в моих глазах. Вот только вопросы множились в геометрической прогрессии. Чем зарабатывал отец моего предшественника? Куда вкачал все свои сбережения? Кому перешёл дорогу? И что за таинственный покупатель? Уж очень всё компактно по времени укладывается. Сначала вырезают мою семью, потом отправляют за моей головой убийцу, а тут ещё под шумок и усадьбу приобрести хотят. И вся эта кутерьма — аккурат перед вступлением Володкевичей в клан. Не потому ли батя торопил события, что боялся неведомых врагов и хотел заполучить надёжную «крышу»? Вот только противник среагировал раньше. Быстро и жёстко среагировал.

— Давайте разберёмся с документами, — сказал я, отодвигая тарелку.

Внезапно появившийся официант убрал всё лишнее.

Бенедиктов огласил текст завещания, после чего официально заявил, что бумага утратила смысл и попросил расписаться в ознакомительном бланке. После этого я начал подмахивать прорву бумажек, делающих меня полноправным владельцем родовых земель, усадьбы и всего остального. Стряпчий тут же всё заверял личной печатью.

— Вот это я отправлю в земельный кадастр, — перечислял Бенедиктов. — Это нужно передать в городскую администрацию Турова. Здесь потребуется ваша родовая печать.

— У меня её нет.

— Печать с гербом Володкевичей хранится в сейфе, в личном кабинете вашего батюшки. К счастью, кабинет не пострадал от пожара, а сейф оборудован каббалистической защитой.

— Как мне его открыть?

— Разумеется, кровью, — улыбнулся мужик. — Запирающее устройство среагирует на вашу кровь.

В моём мире тоже существовали магические артефакты, замешанные на крови. Правда, всё это накладывалось в виде чар. Тут всё по науке. Ребята пишут Знаки, объединяют их в цепочки, напитывают энергией и завязывают на кровь хозяина. В нашем случае — на кровь всего Рода. И это называется каббалистикой.

— Мои поздравления, — провозгласил стряпчий. — Теперь вы — полновластный хозяин всего, что испокон веков принадлежит Володкевичам.

— А что с моим изгнанием?

— Уже аннулировано.

— И я теперь глава Рода?

— Безусловно. Я перешлю копию акта на вступление в законные права куда следует, и через две недели, максимум три, вы будете считаться официальным главой и единственным представителем своего Рода, — объяснил стряпчий. — Подпишите соответствующее прошение. Здесь и здесь.

Подводные камни я чую за километр.

— А куда следует — это куда?

— Дворянское Собрание Российской империи, Туровский отдел. В Москву ездить не надо, всё оформляется через губернскую администрацию.

— Разве на этой бумажке не надо ставить родовую печать?

— Обязательно, — кивнул стряпчий. — Куда ж без этого.

Иными словами, меня могут убить до того, как я доберусь до отцовского сейфа. Или до того, как Дворянское Собрание вынесет постановление, оформит приказ и внесёт мою фамилию в реестр аристократических фамилий Турова. Широкое поле для деятельности разных ушлёпков.

Забрав бумагу, я уточнил:

— Когда раздобуду печать, связаться с вами?

— Именно.

— Что с деньгами, лежащими на счетах?

— В наследство вы уже вступили. Можете забрать их хоть завтра, — улыбнулся Бенедиктов. — Я приготовил для вас папку, в которой указаны банковские реквизиты.

— Это всё?

Троглодит начал тереться о мою ногу, выклянчивая ещё рыбки.

— Ну, если вас не интересуют покупатели…

— Ах, да, — я сделал вид, что этот вопрос вылетел у меня из головы. Хотя был уверен, что разузнать об этих энтузиастах надо как можно больше. — Кто они?

Бенедиктов вздохнул:

— Как по мне — мутные типы.

Я приготовился слушать.

Глава 11

С Бенедиктовым связались на следующий день после уничтожения Рода. Неизвестный представился агентом по недвижимости Самсоновым. Интересовался агент сугубо возможностью выкупа бесхозных земель, оставшихся после падения Володкевичей. Так и сказал: «падения». Стряпчий возразил, что земли ещё не признаны бесхозными, поскольку старший сын покойного графа жив, с ним пытаются установить связь в Пустоши. Агент Самсонов оживился и попросил контакты молодого наследника. Получив отказ, оставил свой номер и выразил надежду, что ему перезвонят.

— То есть, он вёл переговоры с вами, — задумчиво протянул я. — А разве вы имеете право заключать сделки купли-продажи чужой недвижимости?

— Я — нет, — ответил стряпчий. — Но у меня все необходимые документы для заключения подобных сделок.

— А что происходит в случае моей смерти? — стало интересно.

— Земли вместе с усадьбой отходят Фурсовым, — уверенно заявил стряпчий. — Других родственников просто не существует.

Здорово. Ещё один Род, заинтересованный в моей скоропостижной кончине. Изначально Фурсовы не при делах, но сейчас могут вступить в игру.

Вопрос в другом.

Как неведомый враг собирается решать новую проблему? Ликвидация двух Родов — не хрен собачий. Такое может привлечь внимание Комитета Имперской Безопасности.

— Почему вы решили, что сделка выгодная? — поинтересовался я.

— Всё просто. Самсонов озвучил сумму.

— И?

— Миллион рублей.

— Что? Это, должно быть, шутка.

Я, конечно, всё понимаю, но… Дом у нас старый, земли немного. Отец как-то говорил, что потолок стоимости имения — триста тысяч. Даже с деревней.

— Поначалу и я так думал, — согласился Бенедиктов. — Но агент привёл доказательства своей платёжеспособности.

— Это какие?

— Реквизиты счёта, открытого специально для подобных сделок. С возможностью прямых запросов на подтверждение.

— И вы сделали запрос?

— Конечно.

Вот тут я крепко задумался.

Миллион — нехилые бабки. За такие средства я мог бы отгрохать особняк в Крыму или окрестностях Фазиса. Даже на Финском заливе мог бы.

Что-то смущает.

Вряд ли неведомый покупатель, решивший действовать через агента, настолько идиот, что не понимает реальной стоимости родового гнезда. Значит, я чего-то не знаю о наследии своих предков. И выяснить, что не так с домом, надо как можно быстрее.

— Нет, — сказал я. — Пока я не собираюсь продавать усадьбу.

Лицо стряпчего удивлённо вытянулось.

— Это все вопросы на сегодня? — уточнил я.

— Ну… — Бенедиктов замялся. — Я бы хотел узнать… касательно своего статуса. Мы продолжаем сотрудничать, Ваше Сиятельство?

Я прикинул расклад.

Стряпчему надо платить деньги, это наёмный работник с правами нотариуса и адвоката в одном лице. Редкий и недешёвый специалист. Зарекомендовал он себя хорошо. Следует букве закона, не выдаёт приватных данных, следит за событиями и разбирается в юридических заморочках. Такой человек пригодится в хозяйстве.

— Не вижу причин разрывать с вами контракт, господин Бенедиктов.

Стряпчий кивнул и полез в кожаный портфель за очередной порцией макулатуры. По лицу этого человека сложно было понять, радуется он или нет. Думаю, сомневается в платёжеспособности клиента. Но ведь не спросит, собака, что у меня с деньгами. Воспитание не позволяет.

Мы продлили контракт.

— Печать нужна? — спросил я.

— Обязательно, — кивнул стряпчий. — Поставьте при случае.

— Вы настолько мне доверяете?

— В мире аристократов многое выстроено на доверии, — усмехнулся собеседник. — Глава Рода считает нужным работать со мной и впредь. Вашего слова достаточно.

Разумеется, я пробежался глазами по тексту.

Зарплата Бенедиктова в обычном режиме составляла пятьсот имперских рублей, что несильно превышало среднюю по стране. Зато в случае исков, тяжб и досудебного урегулирования, а также консультирования и участия юриста в деловых переговорах, я ему доплачивал по какому-то многоступенчатому тарифу. Не катастрофично, но премия могла достигать пятидесяти процентов от оклада. Заначка у меня имелась, да и карта скоро пополнится экспедиционными деньгами, но стоит задуматься над тем, как извлечь выгоду из родового имения.

Официант принёс счёт.

— Когда собираетесь в Туров? — поинтересовался стряпчий.

— Надеюсь, в скором времени. У меня ещё одно важное дело в Никополе.

— Я буду ждать, — Бенедиктов протянул визитку. — Когда печати будут стоять в положенных местах… свяжитесь со мной, Ваше Сиятельство. И постарайтесь действовать оперативно.

— Как мне отправить документы?

— Не почтой. Не курьером. В идеале — лично.

На том и расстались.

* * *

В Пустоши я провёл больше года, прерываясь на краткосрочные отпуска в Порт-Архаикуме. И успел поотвыкнуть от атмосферы мегаполисов. Вся эта суета, бестолковость, пробки и шум…

Я уж молчу про людей.

На окраинах ошивается всякий сброд, а ближе к центру — надменные аристократы, клановые финансисты и корпоративные служащие. Стоит попасть в деловые кварталы, и концентрация понтов на квадратный метр резко возрастает. Здесь много людей, имеющих при себе оружие. Только холодное, огнестрел по эту сторону Врат запрещён. Преимущественно мечи, но видел я и ребят с парными ножами, саями, боевыми секирами и разными экзотическими железяками. Простолюдины не имеют прав на ношение и хранение клинков, а уж тем более на открытое применение. Такими правами наделены исключительно представители благородного сословия, а также их гвардейцы, полиция, всевозможные силовые ведомства. Инквизиторы, понятное дело. Ну, и клановые бойцы. Одарённые из числа мещан должны получить специальное разрешение, заверенное администрацией одного из Великих Домов.

Так вот, в центре было много вооружённых людей.

А ещё — красивых женщин.

Встречались и видоизменённые девушки, нарастившие себе эльфийские ушки. Писк моды, который мне сложно понять. Как и втяжные когти, считающиеся нынче признаком «ухоженности». По улицам Никополя прогуливались девушки с имплантированными волосами переменного окраса, выбритыми висками и косичками. Глаз радовали короткие платья и откровенные вырезы. Лето…

Троглодит развлекался, отрастив крылья и летая высоко над головами прохожих.

Мы добрались в центр на метро, немного проехались на трамвае, а остаток пути проделали пешком. Ну, я пешком. Котоморф не особо ограничен силой притяжения.

Здание консистории располагалось в тенистом дворике, за чугунным забором и воротами под видеонаблюдением. Любят они такие места. Выйдешь через одну арку — попадёшь на оживлённый проспект. Выйдешь через другую — вот тебе пешеходная туристическая улица, забитая кафешками, ресторанами и торговыми пассажами. Вечером там будет атмосферно. Журчат фонтаны, светятся фонари, играют уличные музыканты. И так — на протяжении нескольких километров. А здесь — тишина и спокойствие. Сидят на лавочках пенсионеры, катит коляску стройная женщина с копной каштановых волос, играют дети на площадке…

И деревья.

Много деревьев, обступивших консисторию со всех сторон.

Само здание стоит в глубине, отгородившись от внешнего мира туями, каменными дорожками, идеально ровными кубическими кустами, беседками и газонами. Прямо какой-то санаторий, любо-дорого посмотреть. Так и не скажешь, что за забором притаилась организация, представителей которой побаиваются даже лидеры кланов.

Задержавшись у обшарпанной беседки, я протянул руку.

Ментальный призыв.

Нечто прошуршало в листьях, спикировало вниз и упало мне на кисть. Вот же удивительная тварь! Веса крылатой бестии я почти не ощутил.

— Сейчас я войду в тот дом, — тихо произнёс я. — А ты подождёшь здесь. Не вздумай следовать за мной. Просто жди, пока я не появлюсь. Усёк?

Меня накрыло беспокойством.

Затем — согласием.

Котоморф убрал крылья, сменил оперение на шерсть, обзавёлся нормальными лапами и стал очень похож на белку. Чёрную белку с хищным оскалом.

Белка прыгнула, вцепилась в кору берёзы и, карабкаясь вверх, скрылась в желтеющей кроне.

Отлично.

А теперь идём сдаваться с чистой совестью.

Приблизившись к решётчатой калитке, я поискал глазами пост охраны. Естественно, ничего не обнаружил. Прямо на меня смотрела камера, но это полбеды. Взвыло на весь эфир чутьё. Меня прощупывали, причём делал это ясновидец высокого ранга. Телепаты и эмпаты не вступали в игру, но я знал, что они есть.

Жму на кнопку звонка.

Камера разворачивается в мою сторону.

Оживает микрофон:

— Назовите себя.

— Граф Ростислав Володкевич.

— Цель визита.

— Явился по вызову консистории.

Щелчок. Пауза.

— Доступ разрешён.

Звук разблокированного замка. Думаю, тут Знаков напихали по самое не балуйся. Глава нашей службы безопасности удавился бы от зависти, покажи ему такие фокусы. Удавился бы посмертно, ха-ха! И дело не только в механизмах, это весьма примитивные устройства. Я чувствовал, как неведомые силы просвечивают меня насквозь, выявляя психотип, потенциал и наличие скрытых клинков. Через мои блоки телепат прорваться не смог, но некоторую информацию упыри получили. Ту, которую я посчитал нужным предоставить.

Нажав ручку, я отворил калитку и шагнул в логово зверя.

Двинулся по каменной дорожке в сторону крыльца.

Здание казалось аскетичным и монументальным одновременно. Три этажа, плоская крыша, панорамные затемнённые окна вестибюля. Никаких террас и балконов. Судя по всему, крыша использовалась братьями для тренировок. А ещё… я был уверен, что имеются подземные ярусы. Передо мной была верхушка айсберга.

Видимое отсутствие охраны — признак могущества.

За вертушкой меня ждал просторный вестибюль. Добротный деревянный пол, вешалки для одежды, камеры хранения, кресла и диваны для посетителей. Словно это и не консистория, а какой-нибудь гостевой дом или пансионат в сосновом бору.

Подхожу к регистрационной стойке.

Очередной шок — девушка.

Я-то думал, что святоши дают обет безбрачия и не берут к себе представительниц слабого пола. Честно говоря, я вообще ничего не знал об инквизиторах до сегодняшнего дня, а ведь это самая могущественная организация на планете. После Совета Мойр, конечно же.

Девушка не была красавицей. Молодая, лет двадцать пять. Строгие и правильные черты лица, волосы собраны в пучок. Непонятная чёрная хрень в качестве одежды — инквизиторы называют эту хламиду сутаной. Нашивки, в которых я не разбираюсь.

От девушки веяло силой.

Я поздоровался.

— У меня записано, что вы прибыли по приглашению дознатчика Анатолия, — девушка сверилась с чем-то невидимым. — Второй этаж, восемнадцатый кабинет. Сумку оставьте в камере хранения. Держите пропуск.

Я сгрёб тяжёлый, по виду керамический жетон, и направился к боксам. Жетон представлял собой кругляш, легко умещавшийся в ладони. Чем-то напоминает жетоны самостоятельности, выдающиеся несовершеннолетним одарённым. Правда, на моём пропуске красовался смутно знакомый символ. Ромб со стилизованным зрачком внутри, в окружении белых протуберанцев. Всю эту хрень пронзал меч. Такую же эмблему я видел табличке у входа в здание. И на калитке.

Запихнув баул в ячейку, поискал глазами ключ.

Такового не обнаружилось.

— Приложите палец к считывателю, — раздался голос девушки.

Дверца ячейки была оснащена круглым углублением. Вложив в углубление большой палец, я услышал щелчок запирающего механизма.

— Кроме вас никто не откроет, — заверила администратор. Ну, или кто она там. Сестра? Привратник? Страж? — Поспешите, часы приёма ограничены.

Хмыкнув, я двинулся в сторону лестницы.

Посторонился, когда навстречу выдвинулся широкоплечий инквизитор в безразмерной серой сутане. Выглядел этот мужик сурово. Шрамы на виске, стрижка «под ноль», полувоенные нашивки и тяжёлые берцы. А ещё — ременные перевязи с зачехлённым оружием. Удивительным оружием, которого я прежде не встречал. Нечто угловатое и короткое. Нож-топор? Боевой бумеранг?

Инквизитор быстро пересёк вестибюль, бросил что-то на ходу администраторше и скрылся за вращающимися дверными лопастями.

В проёме меня окутало нечто аморфное.

Сквозь пальцы кулака, сжимавшего пропускной жетон, пробилось сияние. Разжав пальцы, я увидел, что диск окрасился изумрудным цветом. Когда я пересёк незримую границу, свет погас. Хрен его знает, что они тут наворотили. Явись я без пропуска, меня бы остановил барьер? Или мозг превратился бы в кровавое желе? С инквизиторами не угадаешь.

В коридоре второго этажа мне встретился ещё один молодой парень в боевой экипировке, а так — преимущественно мужчины и женщины в гражданском. То ли секретари, то ли курьеры. Всё чинно, напоминает какое-нибудь министерство. На костёр никого не волокут, крики из подвала не слышны.

А вот и мой кабинет.

Вхожу без стука.

— Добрый день.

Дознатчик Анатолий сидит за письменным столом, его пальцы быстро бегают по клавишам. На столе — плоский экран неведомого устройства. Напоминает плазменный телевизор, вот только зачем он инквизитору? И что он там печатает? Я никогда не видел ничего подобного.

Анатолий, не отрывая глаз от экрана, указал мне на чёрный стул с высокой спинкой. Выглядело всё так, что дядька чрезвычайно занят.

Усаживаюсь.

Инквизитор прекращает печатать, кладёт правую руку на чёрный прямоугольник, вмонтированный в столешницу, и водит по этому элементу пальцами, периодически постукивая и смахивая в сторону что-то невидимое. Всё ясно. Психологическое давление.

Я, не стесняясь, рассматриваю хозяина кабинета.

Инквизитор носил светло-серую сутану, имеющую отдалённое сходство с френчем. Закрывающий шею стоячий воротник, пара нагрудных карманов, какие-то нашивки на плече и планки, намекающие на заслуги этого персонажа перед человечеством. Возраст я затруднился определить. Ближе к тридцати, но уж больно тяжёлый взгляд. Словно мужик прошёл через огонь, воду и медные трубы.

— Ваша зверушка, молодой человек?

Голос у Анатолия был блеклым, выцветшим. Как и его глаза.

Я перевёл взгляд направо. Дальняя стена изменила конфигурацию, выдвинув из себя проекционный экран. Инквизитор вновь клацнул по чёрному прямоугольнику, выводя изображение. Камера, судя по всему, выхватила из зелёно-жёлтой лиственной гущи тварь, выпроставшую из себя длинное щупальце. Отросток подтащил к раскрывшейся пасти котоморфа трепыхающуюся птицу. Воробей, что ли?

Хруст, чавканье.

Мерзость какая.

Троглодит прямо на наших глазах сожрал птицу и не подавился. Вместе с клювом, перьями, коготками на лапках и всем остальным. Мне почудилось слабое ртутное свечение, это что-то новенькое.

Щупальца превратились в лапы.

— У нас глаза повсюду, — констатировал Анатолий. — Это же легальный полиморф? Его внесли в реестр?

— Конечно, — угрюмо бросил я.

— Надеюсь, вы его хорошо контролируете, — без тени улыбки произнёс инквизитор. — И больше не пытайтесь нас обмануть, господин Володкевич. Всё, что нам положено знать, мы знаем.

Экран погас, задвинулся в нишу, и его тут же скрыли неприметные створки.

— Что вам от меня нужно? — решил спросить напрямую.

— Обычно с нами разговаривают более… уважительно, — инквизитор поморщился.

— При всём уважении, я только что прибыл из дальней экспедиции к Фронтиру. И хотел бы отдохнуть перед следующим контрактом. Сгонять к морю, трахнуть какую-нибудь загорелую южанку… Ну, вы понимаете, — подмигиваю ошалевшему мужику в сутане. — А ещё у меня всех в Роду перебили. И надо бы съездить в Туров, вступить в законные права на наследство.

— Понимаю, — дознатчик взял себя в руки. — Вам объявлена родовая война? Вендетта?

Пожимаю плечами:

— Ни то, ни другое. Я вообще не знаю, что происходит.

— Тогда у меня для вас две новости, господин Володкевич.

— Начинайте с плохой, — ухмыльнулся я.

— Боюсь, контракты с Домом Волка для вас закончились, — отрезал Анатолий. — Ни в этом году, ни в следующем, ни через десять лет вы не присоединитесь ни к одному из мобильных экипажей.

— Огонь. А что с хорошими новостями? Я умру быстро и не буду мучиться?

— В некотором смысле, — рассмеялся дознатчик. — Даже если вам объявили войну, это больше не важно. Потому что вы поступаете в полное распоряжение Туровской консистории, юноша. И получаете нашу защиту.

— Что? — опешил я.

— Теперь вы резервист, господин Володкевич. Поздравляю.

Глава 12

Шоу «Кара небесная»

Прямая трансляция

— И снова здравствуйте! — вещала красивая телеведущая в вечернем платье необычного кроя. При беглом взгляде становилось ясно, что дизайнер черпал идеи у портных консистории. — С вами Кара Дюваль, Евро-ТВ, и самый популярный проект на планете… КАРА НЕБЕСНАЯ!

За спиной девушки вспыхнула видеостена, сложенная из экранов. Мозаичное сумасшествие, цифровые соты, внутри которых жили неведомые персонажи.

Дюваль, огненно-рыжая красотка, наслаждалась моментом.

Фоном играла пафосная музыка — что-то суровое, с барабанами и древнескандинавскими мотивами. У зрителей, если верить опросам, аж мурашки бежали по коже в эти секунды.

Музыка утихла.

— А я напомню, что мы наблюдаем в прямом эфире за преступниками, осмелившимися преступить Закон Меча, — сообщила телеведущая. — Неизбежное наказание постигнет всякого, кто попробует пошатнуть мировой баланс. За отступниками зорко следят инквизиторы, а в крайних случаях вмешиваются Кормчие. Внимание на экран.

Картинка сменилась.

Зрителям показали кадры обнаружения ереси. Крупнокалиберные пулемёты, явно предназначенные в качестве обвеса для мехов, лебёдками вытаскивались из подвального помещения в ангаре. За процессом наблюдали люди в чёрных и серых сутанах.

Голос Кары начал комментировать происходящее:

— Самая крупная за последние десять лет партия огнестрельного оружия просочилась в наш мир через Врата. Бдительные стражи изъяли контрафакт. Следствием установлено, что распространением занимался генеральный директор концерна «Шрёдер».

Следующий кадр — энергичный мужчина перерезает ленточку на открытии спортивной площадки. По экрану побежали строчки данных:

Дитрих Зиверт, 47 лет

Женат, двое детей

Миллиардер

Телепат, продвинутый

— Это кажется удивительным, — вещала Дюваль, — но одарённый второго ранга нарушил Закон Меча и тем самым поставил под угрозу безопасность Земли. Не зря Кормчие установили запрет на изобретение и применение огнестрельного оружия. Нам удалось избежать разрушительных войн, достичь богатства и процветания, использовать во благо энергию ки и сберечь нашу хрупкую планету. Только представьте, что мы могли получить.

Запускается анимационная вставка.

Пылающие города, взрывы, разрушения. Мехи с пулемётными турелями в обвесе. Плачущие дети, бесконечные кладбища, тонущие корабли.

— А вот, кто стоит на страже общих интересов.

Бритоголовый инквизитор в чёрной хламиде зловеще улыбнулся с экрана. В одной руке инквизитор держал меч, во второй — нечто, напоминающее рукоять с кубическим устройством на конце. В одну из граней устройства был вмонтирован экранчик.

— Дитрих Зиверт поставлял крупнокалиберные вооружения в страны бывшего Халифата, — лицо девушки стало очень серьёзным. Зритель вновь мог наблюдать Дюваль на фоне телестены. — И это настолько возмутительно, что Кормчие решили устроить казнь.

Ведущая сделала драматическую паузу.

— Прямо на ваших глазах бывший гендиректор концерна лишится всего, что получил от жизни! То, что его окружало, рухнет в одночасье. Друзья и семья, любимое дело, обнаруженная в ходе расследования любовница — у него не останется НИ-ЧЕ-ГО. Добро пожаловать в новый сезон «Кары небесной»! Давайте послушаем нашего специального корреспондента.

Экран разделился на две части.

В правом секторе улыбалась Дюваль, в левом возник симпатичный мужчина в чёрном костюме. Фасоном этот костюм неуловимо напоминал сутаны, которые носили инквизиторы.

— Дмитрий, расскажите нашим зрителям, что сейчас произойдёт, — попросила ведущая.

Спецкор ответил с небольшой задержкой:

— Здравствуй, Кара. Рад тебя видеть.

— Взаимно, Дмитрий, — девушка очаровательно улыбнулась.

Под изображением корреспондента вспыхнула надпись:

Дмитрий Васильев

спецкор

— Совет Мойр выделил Кормчего, который уже начал ткать судьбу Зиверта, — начал рассказывать Васильев. На заднем плане виднелись циклопические здания из стекла и стали. Судя по всему, деловой район одного из мегаполисов РИ. — Прямо сейчас перекраиваются цепочки событий.

— Хочешь сказать, Зиверта отпустили? — притворно удивилась ведущая.

— Конечно, — подтвердил корреспондент. — Мойры всегда так делают. Этот человек предоставлен сам себе, но вселенная уже его перемалывает.

— И что у нас по плану, Дима?

— Как всегда, — пожал плечами спецкор. — Сначала жена изменит ему с другом, потом дети лишатся Дара, заболеют и умрут. Проблемы, лишения, рухнувшие надежды — всё это разминка. Финал — непредсказуемая и жуткая смерть.

— Но разве этого нельзя избежать? — всплеснула руками девушка. — Он ведь знает о своей судьбе!

— Зиверт не верит в предначертание, — ответил Васильев. — Он думает, что некоторые события можно предвосхитить. И уже предпринял некоторые шаги, но всё это бесполезно.

— Почему? — уточнила Кара.

— Все знают, что мойры непобедимы. Все приговорённые понесли наказание. Никто не может уйти от судьбы.

— Но некоторые люди думают, что они умнее Кормчих, — возразила Дюваль. — Проверим, так ли это?

— Проверим, — улыбнулся Васильев.

— Где ты сейчас находишься и какой у нас план?

Васильев сдвинулся так, чтобы открыть больше городского ландшафта.

— Мы на окраине империи, в приморском городе Фазисе. Зиверт приехал сюда, чтобы заключить выгодную сделку, но она сорвётся. А мы будем следить за происходящим через тысячи камер, разбросанных повсеместно.

— Только камеры? — нахмурилась Дюваль.

— Слепки ясновидцев, — добавил спецкор. — Мы получаем эксклюзивные образы через артефакты Туровской консистории. Только для нашей передачи. Всё будет смонтировано, это незабываемое зрелище!

— Когда у них встреча, Дима?

Спецкор взглянул на наручные часы:

— Уже через пять пять минут.

— Отлично, — Дюваль подмигнула зрителям. — А мы с вами проверим, как там поживает фрау Зиверт в отсутствие мужа. Внимание на экран.

* * *

Я был в ярости.

То, что случилось, не входило в мои планы от слова «совсем».

Резервист!

Грёбаные инквизиторы перечеркнули всё, к чему я так долго шёл. Мне выдали направление в духовную семинарию Турова. Единственное место в РИ, где ковались свежие кадры для святош. На планете, чтоб вы понимали, всего четыре подобных учреждения. У нас и в Наска — это предсказуемо. А ещё в Евроблоке и Азии. Учитывая, что сейчас август, я должен заявиться на некий вступительный экзамен. В случае успешной сдачи меня зачислят на первый курс, и я обрету новый статус — семинарист.

Многие готовы родную маму заложить в ломбард, только бы занять моё место. Ещё бы! Инквизиторы — это высшая каста. Они стоят над законом, работают по всему миру и за его пределами, а подчиняются исключительно Совету Мойр. То бишь, тайному правительству Земли, членов которого никто толком и не видел.

Говорят, что инквизиторы кладут болт даже на собственные ограничения.

Взять, например, компьютеры. Везде они запрещены, ни одна организация не пользуется такими штуками. А что в кабинете дознатчика Анатолия? Самый настоящий, мать его, компьютер! Электронно-вычислительная машина, умеющая обрабатывать данные без помощи человека. Легендарная вещь. Я думал, врут, когда об этих устройствах байки рассказывают…

Конечно, мне светит приличная зарплата.

Говорят, приличная — это ещё мягко сказано.

Но я бы и так поднялся. И разобраться с теми, кто преследует мой Род, я могу собственными силами. Почему вообще консистория взялась за меня так плотно? Именно сейчас? В совпадения я не особо верю. Инквизиторы получили некие сведения, проанализировали их и решили, что я — ценный кадр.

Ладно, Грим.

Ты никому ничего не должен. Разве что Великому Чертёжнику, но это другое. И, безусловно, ты можешь скрыться, переехать в другую страну, зажить новой жизнью…

Или не можешь?

Чтобы восстановить силу, придётся ходить в Пустошь, искать крепких монстров, сражаться с ними и трансформировать полученную энергию в оболочки для ауры. Заодно, в момент наивысшего напряжения, вспоминать забытые техники. Точнее, заблокированные.

Я до сих пор не понимаю, почему могу использовать ки и применять магию в реальности, где волшебства по факту не существует. Могу — и всё. Странно то, что некоторые техники мне недоступны, другие прорываются через раз, о третьих я имею лишь смутное представление. Словно перенос души в новое тело и последующая интеграция отразились на прошлых навыках. У меня есть потенциал, но прокачиваться надо в других мирах. Мы называли такие «карманы» Разломами. Оттуда лезла на мою планету всякая мерзость, которую приходилось нещадно выжигать. Собственно, так я и достиг могущества, о котором даже мечтать не смели волшебники других школ. Я считал себя нереально умным и продвинутым парнем, пока не выяснилось, что я лишь наполовину человек, а в моих жилах течёт божественная кровь.

Сидя в отеле и задумчиво глядя на снегопад, я размышлял о прошлом и будущем.

Троглодит сожрал все роллы, привезённые курьером из службы доставки, вылакал бутылку соевого соуса и сейчас изображал из себя ящерицу. Ползал по потолку, посматривал на меня сиреневым глазом и время от времени отращивал что-нибудь необычное. Например, светящийся гребень.

Инквизиция.

Пожалуй, это интересный опыт.

Я бы мог изучить технологии и стили боя, которые святоши не афишируют. Возможно, увидеть артефакты, изъятые из общего доступа.

Мне предстоит записаться на общий сбор, пройти через экзамен и, вероятно, нацепить на себя эту чёрную хламиду. Сколько лет длится обучение в семинарии? Кажется, три года. Но это не точно. И за эти три года меня никто не выпустит в Пустошь. Я буду сидеть в Турове, изучать не пойми что. И далеко не факт, что меня поставят на оперативную работу. Как бы не запихнули в кабинет — перебирать бумажки и вербовать новое мясо.

Ящерица зашипела.

И это отвлекло меня от грустных размышлений.

Стена в нескольких метрах от моего кресла вспучилась, пошла рябью. Набухший ртутный пузырь лопнул, выпуская наружу стального червя размером с ладонь. Червь, лязгая сегментами, сполз на пол и превратился в почтовый ящик.

Троглодит источал агрессию.

Пришлось остановить питомца взмахом руки:

— Не дёргайся.

Встав с кресла, я подошёл к ящику.

Червь, подобно котоморфу, отлично справлялся с нарушением законов физики. Ящик многократно превышал габаритами ползучую тварь. Прорезал в себе дверцу, упёрся в ламинат хромированной трубой. Безусловно, это один из артефактов, распространившихся по миру после ухода Предтеч.

Окутавшись доспехом, я потянулся к дверце.

Открыл.

Внутри лежало письмо.

Я взял конверт, и через пару секунд на моих губах появилась кривая ухмылка. В поле «От кого» значилось: Великий Чертёжник. Других пометок на конверте не обнаружилось.

Дорогой друг!

Вот и пришло время выполнить возложенные на себя обязательства. Перед тем как вступить в противостояние с врагами человечества, ты должен пройти обучение в духовной семинарии. Это важный этап, не игнорируй его. Я выстроил линии судеб таким образом, чтобы свести тебя с правильнымчеловеком. Ты поймёшь, кто это — в нужный момент.

P. S. Не переживай из-за Пустоши.

Едва мои глаза оторвались от послания, как бумага рассыпалась голубой пылью. Ошмётки испарились, не долетев до пола. Такая же хрень случилась и с конвертом.

Почтовый ящик скукожился.

Червь нырнул в стену.

* * *

Из Никополя в Туров можно было доехать на чём угодно, но меньше всего мне улыбалось сидеть в поезде, даже комфортабельном. Четыре тысячи двести километров — это вам не хрен собачий. С промежуточными остановками — не меньше трёх дней. Ту же дистанцию дирижабль покроет за тридцать с небольшим часов. Что касается пассажирских самолётов, то авиалайнер класса «Гермес» справляется с задачей за двенадцать часов.

Выбор очевиден.

Когда речь идёт о вступлении в законные права и разгоне стервятников, слетевшихся на моё имущество, жадничать не стоит. Даже если билет в эконом-класс пожрёт остатки бюджета.

Должен отметить, что в последний год я жил на широкую по меркам большинства россиян ногу. Все базовые потребности были закрыты, я много путешествовал и останавливался в приличных гостиницах. Долгосрочно квартиры не арендовал, поскольку большую часть времени проводил в Бескрайней Пустоши. У меня не было машины, квартиры, загородной виллы. Я ни к чему не привязывался. И подушку безопасности имел скромную — чтобы хватило на пару месяцев безбедной жизни.

А тут — самолёты.

Авиация начала бурно развиваться в «двухтысячных», до этого всем хватало дирижаблей. Поэтому сверхбыстрые лайнеры стоили немалых денег. Этот способ перемещения, конечно, не сравнится с телепортацией — Даром прыгунов, которому я частенько завидовал.

В общем, за билет я выложил тысячу двести рублей.

Рейс был ночной, и мне сразу пришлось ехать в аэропорт на такси, поскольку время утекало песком сквозь пальцы. Аэропорт был новый, обустроенный по всем правилам, но расположенный в тридцати километрах от города. Уже в терминале я снял на пару часов комнату в зоне ожидания, где смог расслабиться, наблюдая за взлётами серебристых птиц. В моём мире железные штуки по небу не летали. Некоторые расы приручали хиддеров, здоровенных крылатых звероящеров, поддающихся дрессировке. Хиддеры используются и на войне, особенно при штурме городов, но это уже совсем другая история.

Так получилось, что на самолёт я садился впервые.

По дороге в аэропорт решил заехать к банкомату «Центрального Сибирского Банка», проверить карту. Дом Волка работал как швейцарские часы — экспедиционная зарплата поступила в полном объёме. Чего не скажешь о доле за броню туннельщика. Сняв немного наличности на карманные расходы, я влез в ожидающее меня такси. Троглодит юркнул следом — он вообще предпочитал не оставлять меня одного.

У стойки регистрации потребовали документы на полиморфа.

Долго изучали, вчитывались в каждую закорючку, но пропустили.

Баул отправился в багаж, Троглодит — мне на плечо.

Честно говоря, рейс ничем не запомнился. На дирижаблях гораздо интереснее. Большинство цеппелинов летает на трёхсотметровой высоте, и вы можете наблюдать за проплывающими внизу ландшафтами. Даже стратолёт позволяет приятно проводить время — там имеются ресторан, общий кубрик, спортзал и бильярдная с баром. Здесь же — сидишь и пялишься в заоконное ничто. Разве что на взлёте я увидел бескрайнее поле городских огней, когда мы разворачивались над Никополем.

Вырубился почти сразу.

Под утро приснился хиддер, на котором я мчался в предрассветной дымке над горным каньоном, направляясь в Пуш. Скрипели подпруги седла, мои ноги были надёжно зафиксированы ремнями. Ветер перебирал ворсинки шубы, в которую я укутался, чтобы не замёрзнуть. Всё было ярким, прорисованным до мелочей — спина погонщика, рельеф скал, запах животного…

— Скоро посадка, — меня выдернул в реальность голос стюарда. — Пристегнитесь, пожалуйста.

Заложило уши.

Троглодит жалобно мяукнул, пришлось погладить его и отправить мысленное указание не волноваться.

Под крылом простирался Туров. Бескрайний мегаполис, именуемый сердцем Полесья. Всякий раз, когда я здесь оказываюсь, память носителя откликается волной тепла. Будто на родину возвращаюсь, хотя это далеко не так. Широкая лента Припяти с многочисленными рукавами, вписанными в городскую застройку, мосты и наземные ветки метро, высотные здания, старинные кварталы центра… Где-то там раскинулся кампус инквизиции, в котором я проведу ближайшие годы своей жизни.

Ладно, Грим.

Напялить чёрную сутану ты всегда успеешь.

Сейчас главное — добраться до усадьбы, найти перстень с родовой печатью и постараться выжить. Ибо тучи сгущаются. В прямом и переносном смысле.

Глава 13

— Вот мы и дома, малыш.

Троглодит, естественно, не ответил. Вместо этого зверёк оторвался от земли, расправил крылья, хрустнул перестраивающимися костями и взмыл в небо.

Прозрачное августовское небо.

С неспешно дрейфующими облаками.

Имение располагалось не так уж далеко от города, но шоссе петляло между озёрами, ныряло в лес и как бы стремилось запутать незадачливого странника. Таксист доставил меня к воротам усадьбы, взял деньги за проезд и умотал обратно. Я мог бы, наверное, доплатить ему за ожидание, но фиг его знает, сколько времени придётся искать папочкин сейф. На худой конец заночую в доме. Приходилось мне спать и не в таких условиях. В бытность великим магом вырубался в седле боевого скакуна, на подстилке из листьев в лесу, скальных козырьках, в пещерах, на берегах рек и морей. Что уж говорить про вонючие корабельные трюмы и кибитки кочевников-ланкинов…

Эх, молодость.

Осматриваю свои владения.

Сплошные поля да озёрная гладь. Прямо передо мной — распахнутые настежь ворота. Забор высокий, добротный. Камень и кирпич. Имеется камера, но она мертва. Сразу за воротами начинается благоустроенная территория. Газон, подъездная дорожка, чайный домик, скамейки и невысокие фонари. Память любезно подсказывает, что по ту сторону особняка стоят домики слуг и охранников, технические сооружения, склады и гаражи, тренировочный полигон, додзё. Усадьба возвышается надо всем этим, словно неприступный замок. Три этажа главного корпуса, восточное и западное крыло, флигель. Колонны, балкон, навороченная крыша с множеством скатов. Телевизионная и радиоантенна.

Всё как всегда.

Словно и не уезжал.

Хотя, вру. Окна главного корпуса почернели, стёкла повылетали, рамы обуглились и частично осыпались. Второй этаж визуально не пострадал, но судить рано. Вполне могли рухнуть перекрытия или ещё что похуже.

Небрежно приподняв полосатую ленточку, я ступил на подъездную дорожку.

Сразу нахлынули воспоминания.

От этих ворот я некогда отъезжал, не прощаясь. Изгнанник с улыбкой на лице, добравшийся до настоящей свободы. Вон там я гулял с мамой, когда был совсем маленький. Это память предшественника. Тут ободранная коленка, там взбучка от отца или драка с любимыми родственниками из дома Фурсовых.

Насколько я помнил из доклада стряпчего, в имении никто не выжил. Неизвестные перебили всех — хозяев, слуг, гвардейцев. Никого не осталось.

У парадного входа — живописное полотно из обрисованных мелом контуров. Запёкшиеся следы крови. Осколки, непонятный мусор.

Троглодит носится чёрным вороном над опустевшим гнездом, которое раньше тяготило меня, а сейчас навевало неизбывную тоску. Здесь всё чужое и родное одновременно. Фрагменты памяти срастаются воедино, образуя лоскутное одеяло двух спаянных судеб — моей и отлетевшего в лучший мир парнишки, которого все знали под именем Ростислава Володкевича.

Поднимаюсь по ступенькам крыльца.

Колонны опутаны бело-красной лентой, приходится её сорвать, чтобы пройти в дверь. У нас, к слову, резная двустворчатая дверь, набранная из редких пород дерева. С массивной бронзовой ручкой, которой отец очень гордился. Кнопка электрического звонка отсутствует. Гости, которых пропускала охрана у ворот, неизменно встречались дворецким, и звонок не требовался.

Новые камеры.

Вхожу в дом.

Шаги гулко разносятся под высокими сводами холла. Просторно, дорого-богато. Итальянская плитка под ногами, лепнина, мрамор и сегментированные рамы на окнах. Свисающая с потолка хрустальная люстра, куда ж без неё. Изогнутые витки лестницы, балюстрада, двери в гостиную, бальный зал и столовую, примыкающую к кухне. Галерея с портретами именитых предков. Всё, как у людей.

Ну, и вездесущие меловые фигуры.

Снимаю с плеча баул, кидаю на банкетку у стены.

Опустившись на корточки, прикладываю ладонь к полу. Активирую Дар, прогоняя ки по своим каналам. Мне нужна техника, которой я очень давно не пользовался. В прошлой жизни у неё было название, но здесь я придумал другое — ретроскоп. Чтение прошлого.

Настоящее распадается.

Вокруг меня быстрые тени, вспарывающие ночь лезвия, крики и звон стали. Вот просвистело нечто серповидное, брызнули чернильные капли, истошно заорал мужчина с обрубком вместо руки…

Тени расползаются по холлу, ныряют в галерею, скользят по лестнице.

Рядом со мной падает горничная, сражённая острым мечом.

Выдёргиваю себя из вязкой трясины смерти.

То, что я увидел… не похоже на грамотную защиту. Скорее, на бойню. Люди-тени вторглись в имение и положили всех — мужчин, женщин, детей. Тупая резня.

Щёлкаю выключателем.

Свет не горит.

Мне пока и не нужно, захотелось проверить.

Неспешно ступаю по плитам, оценивая ущерб. Под ногами похрустывают кусочки люстры. В стенах — застрявшие сюрикены, глубокие борозды от ударов мечей и серповидных клинков на цепи. Меловые контуры, коричневые пятна.

Приблизившись к старинному телефонному аппарату на золотом рычажке, я поднимаю трубку. Прикладываю к уху, соприкасаясь с тишиной. Ни единого гудка. Значит, нападавшие перерезали кабель. Такси не вызвать.

Поднимаюсь на второй этаж.

Мраморная лестница не пострадала от слова «совсем». А вот и площадка, где я мило распрощался с госпожой Фурсовой.

Выше.

Третий этаж, насколько я мог судить, пострадал основательно. Коридор, связывающий детские спальни, выгорел дотла. Обугленные проёмы, частично рухнувшие перекрытия, пепел, какие-то обломки…

Эх, не судьба переночевать в своей комнате.

Придётся занять отцовскую спальню.

Вновь присаживаюсь и запускаю ретроскоп. Ки расходуется в таком режиме нещадно, ибо высший пилотаж ясновидения. Некоторые ошибочно полагают, что ретроскоп — это мысленное путешествие во времени. На самом деле, нет. На такие фокусы никто, в принципе, не способен. Просто объекты реального мира впитывают образы, до которых можно докопаться. Образы распадаются с годами, поэтому я не могу наблюдать за предками Володкевичей трёхсотлетней давности. Свежие картинки — другой разговор. Они почти не успели выцвести.

Я наблюдаю за битвой графа с неведомыми убийцами.

Честно говоря, батя меня разочаровал. От человека столь крутого нрава с наследственным навыком «шквала огня» я ожидал большего. С другой стороны… а чего я хотел? В конфликтах старик не участвовал, дуэли не проводил с юных лет, о Разломах даже не слышал, как и большинство жителей планеты Земля. Посредственность.

Завершив просмотр, я выпрямился.

Многие вещи теперь очевидны. На усадьбу напали хорошо организованные ассасины, а не чья-то родовая гвардия. Убийцы действовали чётко, быстро, безжалостно. Обесточили электросеть, перерезали телефонные провода, зачистили всю территорию. Живых свидетелей не оставили. Это не разбойное нападение, поскольку нападавшие ничего не вынесли. Расправившись с отцом, мачехой, её детьми и всеми остальными, бесследно растворились в ночи.

Вывод?

Целью врагов было уничтожение Рода.

Шагая по крытой галерее в западное крыло, я прикидывал, где смогу остановиться. Кабинет Володкевич-старший обустроил чуть ли не в самом дальнем конце усадьбы, стремясь к уединению. Охранники и домашняя прислуга обитали в восточном крыле. Там же находились гостевые комнаты, одну из которых я и планировал занять. Всё же, это лучше, чем спать в постели, на которой глава Рода нахлобучивал сучку Фурсову.

Дверь кабинета оказалась запертой.

Я швырнул баул на дубовый паркет и прикоснулся пальцами к грифельно-серому квадрату над ручкой. Ничего не произошло. Значит, батя настраивал запирающий механизм на психопрофиль, а не на кровь, как это делают все. Чего-то опасался?

Индивидуальная привязка — это вам не хрен собачий.

Махнув рукой на потенциальный ущерб, я прикоснулся к «грифельной доске», заморозил её в хлам, а после этого ударил разрядом молнии. Вся каббалистическая начинка осыпалась на пол, в полотне образовалась дырка размером с кулак. Люблю радикализм. Усложнишь — людей насмешишь.

Толкнув дверь, я переступил порог.

Вновь накатили воспоминания. Годы выволочек, полученных за «недостаточное усердие» в медитациях и осознанных сновидениях. Последний разговор с графом. Запрет на любые попытки «отвлекать отца от работы».

Аллеи памяти.

Не знаю, откуда всплыло это выражение.

Кабинет от пожара не пострадал. Я уже понял, что основные разрушения коснулись мансардного этажа, где глава Рода сражался с убийцами. Пламя выжгло коридор, взметнулось к потолку, проникло в комнаты, но его удалось остановить. Образы, вырванные ретроскопом, убедили меня в срабатывании сигнальных уловителей. Цепочки Знаков пришли в движение, из скрытых раструбов хлынула пена.

Здесь же — островок незыблемости.

Спокойно тикают настенные часы «Густав Беккер», купленные предком графа ещё в девятнадцатом веке. Собирается пыль на книжных полках. Гордо выпячивает бок с двумя Америками коричневый глобус с закреплённой на экваториальном кольце Луной. Письменный стол радует глаз образцовым порядком. Там вообще ничего нет, кроме пресс-папье с конным шляхтичем-копьеносцем, селектора громкой связи для вызова слуг и телефонного аппарата. Кнопочного, без претензий на раритетность.

Окно кабинета выходит на озеро.

Несколько секунд я задумчиво смотрю на серебристую гладь, переливающуюся в лучах полуденного солнца. Затем снимаю трубку. Опять тишина.

В небе пронеслось нечто, смахивающее на птероса, только в миниатюре.

Где ж ты припрятал сейф, папочка?

Начинаю планомерный обыск. Ящики письменного стола, закрытые секции шкафа, глобус, мягкое кресло. Внезапно понимаю, что занимаюсь ерундой. Зачем тратить время понапрасну, яжмаг.

Ретроскоп — к бою!

Стою с закрытыми глазами, положив ладони на спинку кресла. Погружаюсь в те дни, когда граф Володкевич ещё был жив и вёл дела из этого кабинета. Образы накатывают волной, их тьма. Вот он, глава Рода. Подписывает бумаги, пьёт виски, листает какие-то финансовые отчёты. Читает книгу, смотрит в окно. Курит сигару, доставленную из Карибского протектората Наска. Поправляет фотографии на полках. Там, разумеется, Юлия Фурсова, её ненаглядные детки и… я. Совсем маленький, года три от роду. Да уж, любовь принимает иногда причудливые формы.

А это что у нас?

Граф встаёт с кресла, приближается к телеэкрану в нише, окружённой полками, и нажимает неприметную кнопку. Экран отъезжает в сторону, прячется за полками.

Я вижу дверцу бронированного сейфа.

Отец подносит руку, что-то происходит, раздаётся щелчок…

Выбираюсь из ретроспективы.

Циркуляция пополняет мои запасы ки, но расход энергии просто чудовищный. Взгляд в «прошлое» отнимает гораздо больше сил, чем построение доспеха, стихийные атаки или зачарования.

Топаю к нише с экраном.

Всегда думал, что батя здесь развлекается, посматривая спортивные матчи или порнушку. Чуть позже выяснилось, что экран вообще не связан с общедомовой телесетью. Возможно, граф изучал тут записи с камер наружного наблюдения. Если я прав…

Кнопка утоплена в деревянный блок, сразу и не заметишь.

Стоит нажать — и панель бесшумно втягивается в потайную нишу. Провода и кабели не бросаются в глаза, розеток не видно. А вот и видеомагнитофон с вертикальной загрузкой кассет. Расположился в нижней секции. На крышке лежит пульт дистанционного управления.

Мои губы тронула усмешка.

Никогда не задумывался, откуда Володкевичи берут электричество. Вокруг — леса, поля да озёра. Никаких признаков ЛЭП и прочих сооружений, качающих ток. Я воспринимал повседневный комфорт как данность, но ведь в усадьбе и не пахнет цивилизацией! Я уж молчу про то, что дом обесточен. Особая, уличная магия. Или персональный источник питания вроде аккумуляторной батареи.

Разберусь с этим позже.

Сейф не имел замочной скважины, наборного диска или кнопок. Серебристая выпуклость, смахивающая на заклёпку. И всё. Подношу к этому выросту палец.

Укол.

Быстрый, почти неощутимый.

Я примерно на это и рассчитывал.

Невидимые механизмы пришли в движение, раздалась серия щелчков, после чего дверца выдвинулась вперёд и отъехала в сторону. Хранилище, как меня и предупреждали, среагировало на кровь представителя Рода.

Внутри творилась неведомая хрень.

Чётких границ сейф не имел. Я всматривался в условно кубическое серое пространство, выискивая там хоть малейшие признаки определённости. Тщетно. Сейф то расширялся, то сужался, то обрастал дополнительными перспективами, затягивал в зыбкую, переливающуюся оттенками серого трясину, и вызывал приступы тошноты.

Да что ж это такое?

Верный признак многомерности.

Похоже, батя установил дорогущий артефакт, внутренний объём которого не согласуется с внешними габаритами. Иными словами, в сейф можно запихнуть что угодно.

Превозмогая всё это фрактальное дерьмо, я заставил себя протянуть руку. Наваждение схлынуло. Утроба сейфа стабилизировалась, и я увидел лежащие там предметы. Перстень-печатку, видеокассету, ключ от камеры хранения и металлическую пластину, испещрённую Знаками.

Воистину джентльменский набор.

Аккуратно выгребаю весь этот мусор и раскладываю на письменном столе. С чего начать? Я приехал за печаткой, это главное. Примеряю перстень на безымянный палец — он приходится впору. Изучаю рельеф. Выпуклый щит, меч и два полумесяца. Монохромная копия нашего герба.

И как это работает?

Спускаюсь вниз, и, порывшись в бауле, достаю бумаги, которые нужно пропечатать и вернуть стряпчему. Поднимаюсь с этим добром в кабинет. Хлоп-хлоп-хлоп — везде проставлены оттиски. Безо всяких чернил. Круто, чё. Ставлю размашистую подпись и прижимаю всю эту красоту пресс-папье.

Изучаю оставшееся добро.

Видеокассета, ключ, пластина.

Ключ бесполезен, ведь я не знаю, что им открывать. Пластина смахивает на каббалистическую вставку — из тех, что монтируются в големов и механикусов. Почему-то вспомнился перечень доставшегося мне имущества. Выхватываю из-под пресса документы, начинаю перелистывать. Так и есть. Родовой голем.

Странность в том, что я его не помню.

Отец всегда предпочитал живых слуг, это был его пунктик. Дескать, нашим предкам люди прислуживали, и я хочу соблюдать традиции.

Может, в подвале?

Ещё один отцовский бзик.

В подвале я никогда не был, поскольку спуск вниз укрывала раздвижная бронированная дверь. Сегментированная. Любопытство было сильным, но что я ни делал, а проникнуть за эту преграду не получалось. Мне был открыт исключительно первый подвальный ярус, в котором без устали гудел неведомый агрегат.

Что ж.

У меня есть лишь один достоверный источник информации. Прикол в том, что усадьба обесточена, а без электричества я не смогу организовать просмотр. Панель экрана двигается, но это какие-то хитрые доводчики и скрытые пружины. Наверное.

Тишину разрывает гудок автомобиля.

Совершенно неуместный в такой глуши.

* * *

Имение барона Долинского

Тот же день

— Разрешите доложить, Ваше Благородие!

Барон недовольно уставился на вошедшего.

После сытной трапезы барон любил часик полежать в гордом одиночестве, пощёлкать каналы телевизора, подумать о вечном. И все слуги, включая руководителя СБ, знали об этом.

— Что случилось, Никита?

Долинский нехотя убрал звук.

Фильмотека, один из его любимых каналов, транслировала в режиме нон-стоп лучшие отечественные комедии. Барон переваривал отменное жаркое, приготовленное его поваром по средневековому рецепту, и заряжался позитивом. Сейчас, например, показывали «Полосатый рельс» с таким прикольным толстячком в главной роли… Как бишь его…

Руководитель СБ отрапортовал:

— По вашему приказу я организовал круглосуточное наблюдение за усадьбой Володкевичей. Есть признаки того… что объявился наследник.

— Что? Кто? — барон чуть не подавился картофельной соломкой. — Их же всех перебили.

Начальник охраны покачал головой:

— Наблюдатели зафиксировали такси, из которого вышел молодой человек с вещами. Возраст и внешность… указывают на то, что прибыл Ростислав Володкевич.

— Не может этого быть, — отмахнулся барон. — Все знают, что Ростислава изгнали с позором и лишили наследства. Он появлялся в наших краях… Года два назад?

— Чуть меньше, — поправил слуга. — Но вы правы. Ростислав отправился на север. Я навёл справки — он нанимался в экипажи Мобильных Крепостей и участвовал в дальних экспедициях за пределами Врат.

— Хм, — лицо Долинского вытянулось от удивления. — А он не совсем пропащий человек. И что он здесь забыл?

— Подозреваю, что он — новый владелец усадьбы, Ваше Благородие.

— Но… — барон чуть не задохнулся от возмущения. Его гениальный план только что поставили под угрозу. — В обход завещания?

Эсбэшник пожал плечами:

— Не могу знать. Если никого в Роду не осталось… закон позволяет.

Барон почесал затылок.

И отдал приказ:

— Продолжайте наблюдение.

— А что с картографическими работами, господин?

— Тоже продолжайте.

— Но мы действуем на его земле…

— Сегодня его, — ухмыльнулся Долинский. — Завтра — наша. Вот скажи мне, Никита… что может сделать мальчишка без гвардии и поддержки клана? А? Без боевого опыта и родовых способностей папочки?

Руководитель СБ хмыкнул.

— Вот видишь, — барон взял себя в руки. Благодушное настроение возвращалось. — Объявит мне войну… так мы его сразу и прихлопнем. Выразит протест — проигнорируем. Подаст в суд — купим судью. У нас ресурс. А этот мальчик — ноль без палочки.

— Правда ваша, — согласился Никита.

— И это… закругляйтесь уже там. Я хочу передать дело стряпчему и взять то, что принадлежит нам по праву.

Глава 14

Делаю круг над двором.

У нас с Троглодитом особые отношения. Котяра знает, что я смотрю на мир его глазами, но ничего не имеет против. Даже зрение поменял на цветное, чтобы хозяина порадовать.

Внизу стоит полицейская машина.

Сигналит.

Не дождавшись реакции, водитель открыл дверь и выбрался наружу. Это был мужчина лет сорока. Серые брюки, светло-голубая рубашка. Ворот расстёгнут. У пояса — короткий табельный меч. Значит, не патрульный. Больше смахивает на следователя.

Гость неспешно направился к центральному входу.

Я отключился от восприятия котоморфа.

Когда он вошёл в дом, я ждал его у подножия лестницы, скрестив руки на груди. Котоморф шустрой тенью метнулся к моим ногам и вскочил на каменные перила. Я погладил питомца, не отрывая глаз от посетителя.

— Борис Переслегин, — представился мужчина и застыл в нескольких шагах от меня. — Следователь по особо важным делам.

В руке Переслегина, словно по мановению волшебной палочки, возникла ксива.

— Это частная собственность, господин Переслегин, — сухо произнёс я. — Вы прибыли без приглашения.

— Прошу извинить, — не стушевался визитёр. — Но к вам невозможно дозвониться… Ваше Сиятельство.

— Я только что прибыл, — делаю шаг навстречу гостю и протягиваю руку. Следователь смотрит с удивлением — аристократы не подают руки простолюдинам. — Ни один телефон не работает.

— Провода перерезаны, — кивнул следователь.

Ладонь сухая, рукопожатие крепкое.

Это хорошо.

— Что вам угодно, господин Переслегин? — не люблю ходить вокруг да около.

Мужик не выглядит гнилым.

Но это не означает, что он чист.

— Хотел задать парочку вопросов, — голос следователя стал скучным. — И принести вам свои искренние соболезнования.

— Благодарю.

— Насколько я понимаю, вы теперь глава Рода?

Вопрос с подвохом.

— По факту, — уклончиво ответил я. — Осталось уладить формальности.

— Бумаги, — кивнул следователь. — И заверить родовой печатью.

Наши глаза встретились.

— Довольно этих игр, — в моём голосе прорезалась сталь. — Кто ты такой?

— Тот, кто тебя прирежет, щенок, — Переслегин попытался выхватить меч, но никто ему этого сделать не позволил.

Незримый воздушный кулак обрушился на мнимого полицейского, отшвырнул прочь и впечатал в колонну. Визитёр пошатнулся, но не упал. В том месте, где затылок гостя соприкоснулся с мрамором, образовалось небольшое красное пятно.

— Ублюдок, — прорычал мой оппонент.

И ускорился, рванув меч из ножен.

Грёбаные меты.

Быстрые, и у всех планки слетели.

Размытая тень за доли секунды покрыла дистанцию между мной и колонной, вот только у подножия лестницы Переслегин встретил пустоту. Бросив скручивающее заклинание, я обездвижил врага, но тот сумел разорвать незримые путы, подскочить ко мне и нанести удар. Меч не сумел пробить духовный доспех и скользнул по моему плечу. Я тут же перехватил кисть Переслегина и зарядил следаку локтем в челюсть.

Попал.

Не просто попал, а свернул половину лица усиленным ударом. Лучше такое не видеть слабонервным.

Меч выпал из хрустнувших пальцев меты, которые я без особого напряжения переломал. Довершила разгром вилка в кадык — тоже с усилением. Я не обезвреживал. Сразу убивал.

Переслегин, хрипя, сполз на пол.

Быстрый обыск показал, что я не ошибся в своих оценках. Ублюдок притащил поддельную ксиву в кожаной обложке и развернул её так, чтобы жертва не вчитывалась. Из приятных находок — ключи от машины и кошелёк с парой сотенных купюр. Куча монет. Деньги и ключи я, разумеется, забрал.

Теперь надо избавиться от трупа.

— Дружок, — ласково смотрю на Троглодита. — Ты, наверное, проголодался?

* * *

Наверное, стоило допросить этого упыря и выяснить, кто за всем этим стоит, но у меня выдался тяжёлый день. Перелёт, разгромленная усадьба и крушение изначальных планов.

Внутри поднималось раздражение.

Осмотр машины ничего не дал. Выкрасили так, что похожа на полицейскую, но никаких мигалок, надписей и спецномеров.

Что ж.

Зато у меня появилась тачка.

Следующий час я потратил на беглый осмотр помещений. Ночевать я твёрдо решил дома, а то ходят тут всякие, а потом родовые мечи пропадают. Это я к тому, что клинок бати явно упёрли стражи порядка в качестве вещдока. И одним богам известно, что ещё прикарманили доблестные правоохранители. Вот только…

Меня смущает незапертая дверь. И телефон надо бы починить. Да и электричества в имении маловато. А мне ещё режиссёрские потуги Володкевича-старшего предстоит оценивать.

Как ни крути, а придётся сгонять в Туров.

Баул я отнёс в комнату для гостей на первом этаже. Поискал ключи от входной двери, но успеха не достиг. Вода из крана не текла, поскольку не работал электронасос. Очередная засада.

Пока я бродил по дому, котяра доел следователя.

— Молодец, — похвалил я. — А теперь — по коням. Наведаемся к стряпчему.

Дверь я в итоге запечатал простеньким заклинанием. Теперь, если кто сунется, получит шаровой молнией по кумполу. Документы, кассету, ключ и пластину я забрал с собой. Эти вещи настолько важны в сложившихся обстоятельствах, что я даже сейфу не готов довериться.

Автомобиль был простым, без наворотов.

Троглодит прыгнул на заднее сиденье, а я уселся в кресло водителя. Чтобы не заморачиваться блужданием по лесу, активировал автопилот, собранный на Знаках, громко и чётко произнёс:

— Бульвар Огинского, восемьдесят.

Машина завелась без моего участия, аккуратно развернулась и поехала к воротам. Я рассовал ключ и пластину по карманам, а видеокассету убрал в бардачок. Перстень непривычно отягощал руку.

Пока автомобиль двигался в сторону леса по пустынной дороге, я обдумал план действий. У меня есть меч Переслегина, его липовая ксива и транспорт. Несостоявшийся убиватор сидел в кресле, трогал руль, приборную панель и рычаги. Жал педали. Что открывает радужные перспективы — я могу врубить ретроскоп и отследить мертвеца до самого Турова. Возможно, достану тех, кто на меня охотится. И затягивать с этим не стоит, а то ведь лезут и лезут.

Троглодит хотел прыгнуть на переднее сиденье, где лежали подписанные и заверенные документы, но я решительно его прогнал.

Накатила волна недовольства.

— Нельзя, — отрезал я.

Мы въехали в лесную чащу.

Я положил на колени ножны с трофейным мечом. Прогнал ки по каналам и погрузился в прошлое… из которого меня тут же вышибло.

Что?

Как так?

Меча словно бы и не существовало. Как предмета. Я попробовал ещё раз — с тем же результатом. Положил ладонь на кожу сиденья — ничего. Заблокированный руль тоже не откликнулся. Попахивает какой-то чертовщиной. А в чертовщину я не верю. Зато понимаю, что пославшие убийцу люди вполне могли использовать неведомую артефакторику. Или обработать поверхности каким-нибудь интересным составом, не пропускающим эманации.

Значит, подготовились.

И сделали это лучше, чем в первый раз.

Приняв неудачу как данность, я расслабился. И даже позволил себе немного вздремнуть. В конце концов, чего я не видел в собственных владениях? Каждый куст уже знаком…

* * *

Проснулся я в Турове.

Не знаю, сколько мы ехали, но вокруг громоздились высоченные здания, эстакады и многоуровневые развязки. Авто нырнуло в тень каменного моста, по которому грохотали вагоны наземной ветки метро.

Знаете, в моём мире этот город просто не смог бы существовать. Заболоченная низменная местность, реки, озёра… А тут всё осушили, укрепили, переделали. Местами заковали реку в гранит, завезли грунт, что-то укрепили Знаками или артефактами Предтеч. Примерно такая же история в Неваполисе. Известный факт: в клане Рыси есть очень крутые каббалисты, а ещё в Туров со всех концов империи съезжаются простолюдины, желающие получить инженерное образование. То, что другим даётся без особого напряжения, туровчане буквально выгрызают у природы всеми правдами и неправдами.

Автомобиль катил по многополосной магистрали, именуемой Припятским проспектом. Транспортный поток был плотным, но машины научились лавировать в этом хаосе без помощи человека. Я думал о том, что за минувшие десятилетия каббалистика сделала огромный шаг вперёд. Как и артефакторика. Подумать только, ещё в конце прошлого века люди пользовались наследием Претдеч, добытым в немногочисленных сохранившихся колониях, а сейчас воссоздают многие из этих устройств на своих заводах. Кланы тратят баснословные деньги на исследование технологий чужаков, покинувших Землю сотни тысяч лет назад.

Взять, например, дома.

Раньше строили из железобетонных блоков, потом научились собирать каркасы из арматуры и заливать их тягучим раствором. А теперь блоки сращиваются микроскопическими созданиями в единое целое. Так, что плиты диффузируют друг в друга, и стыки бесследно исчезают.

Бульвар Огинского находился вдалеке от делового и исторического центра, чего и следовало ожидать. Стряпчий не мог позволить себе аренду или покупку недвижки в непосредственной близости от кланового ядра. Поэтому и окопался на зелёной, бурно развивающейся окраине. В районе с интересным названием — Чернолесье. Никакими чёрными лесами там и не пахло, просто сложилось исторически. А так — близость к аэровокзалу, парящие в небе дирижабли, растущие грибы комфортабельных жилых комплексов и здоровенная лесопарковая зона.

Тачка припарковалась у двадцатиэтажного ЖК, и я направился в гости к стряпчему.

Взял с собой Троглодита, куда ж без него.

Котоморф принял облик хомяка-переростка и забрался ко мне на плечо, осматривая плотоядным взором окрестности.

Как по мне, осматривать было нечего. Бесконечные человейники, перемежающиеся скверами и геометрически выверенными улицами. На углу ближайшего перекрёстка высился торговый пассаж «Всё сразу».

Бенедиктов ждал меня в своём представительстве.

По правде говоря, стряпчий просто выкупил двухуровневую квартиру, первый этаж которой был рабочим, а второй — жилым. Будучи домоседом, Сергей Васильевич крайне редко выбирался из своего жилища, предпочитал пользоваться доставками и курьерскими службами. Даже газеты он не покупал, а выписывал — это я слышал однажды от своего отца.

— Устраивайтесь поудобнее, — хлопотал хозяин, включив электрочайник. — Сейчас кофе сообразим.

— На самом деле я спешу.

Хомяк перебрался с моего плеча на подоконник и с важным видом осматривал район. Подозреваю, что ближайший лесопарк мнился Троглодиту охотничьими угодьями.

— Что ж так? — стряпчий принял документы, бегло их просмотрел и кивнул. Всё было в порядке. — Теперь спешить некуда.

— Боюсь, мне надо разобраться с полицией, — я вздохнул. — И навести в имении относительный порядок.

Я быстро поведал стряпчему об отцовском мече, который был изъят оперативниками, обесточенной усадьбе и перерезанном телефонном кабеле. Бенедиктов внимательно выслушал, а потом заявил:

— Разговор с полицией я возьму на себя. Для этого и нужны стряпчие, Ваше Сиятельство. Что касается остального… я бы на вашем месте поселился в одной из туровских гостиниц. Судя по всему, многие хотят вашей смерти и ночевать в родовом гнезде несколько… хм… опрометчиво.

— Именно поэтому, — я зловеще ухмыльнулся, — я и буду там ночевать.

Про съеденного Троглодитом убийцу я решил не распространяться.

— Воля ваша, — расстроенно протянул Бенедиктов. — Если хотите, могу позвонить в телефонную службу и вызвать мастера.

— А что с электричеством? — уточнил я.

— Есть номерок, — хитро подмигнул стряпчий. — Один спец, делал мне проводку в новой квартире. Дорого не возьмёт и работает на совесть.

Не прошло и четверти часа, как насущные вопросы были улажены.

Распрощавшись с Бенедиктовым, я сграбастал котоморфа и двинулся на парковку…

…где, в лучших традициях сегодняшнего дня, меня подстерегал сюрприз: выезд заблокировал модифицированный байк неизвестной персоны.

Я грязно выругался.

— И что мы сделаем с этим наглецом, друг мой? — вопрос, обращённый к Троглодиту, был риторическим. Не очень-то повоюешь с человеком, которого нет.

Вздохнув, я настроился на прогон ки по своим каналам и воздушную волну, которая сметёт возникшее препятствие, как вдруг объявился владелец транспортного средства.

Точнее — владелица.

— Ой, извини, — девушка не выглядела сильно расстроенной или напуганной. — Я сейчас уеду.

Байкерша смотрелась… экзотично. Стройная, с аппетитными формами. Обтягивающие кожаные штаны подчёркивали упругую и даже спортивную попку. Несмотря на тёплую летнюю погоду девушка носила высокие берцы на шнуровке и кожаную куртку. А ещё у неё были голубые, с розовыми и фиолетовыми прядями, волосы. Длинные и вьющиеся.

Пожав плечами, я открыл дверь.

Запустил в салон Троглодита.

И вдруг осознал, что девушка управляет аэробайком — хитрой игрушкой, нарушающей законы гравитации. Байк втянул в себя колёса, пропустил над асфальтом пару молний, да так и остался висеть, покачиваясь в воздухе.

— Нравится? — улыбнулась девушка.

— А то.

Я понимал, что передо мной — крайне редкая и навороченная технология. Артефакторика и замкнутые на одарённую цепочки Знаков. Байк левитирует, подпитываясь энергией ки, а из реактивных сопел вырывается чистый водород. Такие игрушки стоят сумасшедших денег и собираются под заказ.

— Бывай.

Красотка газанула, закладывая вираж, обогнула лениво паркующийся фургон и понеслась в сторону выезда на бульвар. Аэробайк двигался в полуметре от проезжей части, удерживая стабильную высоту.

* * *

На обратном пути я заехал в ТЦ «Полесье» и закупился едой, которая в случае чего не испортится. Крупы, консервы, готовые саморазогревающиеся обеды, овощи, орехи. Пока не найму себе повара, сгодится.

Хотя…

Через несколько дней я отправлюсь на сдачу экзамена в семинарию. Не исключено, что в ближайшие годы буду питаться на кампусе.

Шоссе, ведущее к моей усадьбе, было перегорожено пикетом.

Два или три десятка активистов, вырядившихся в одинаковые зелёные футболки и такого же цвета шорты, растянули транспаранты с оскорбительными надписями и встретили меня идиотской кричалкой:

— Рыбам здесь не повезло — с графом жить, где вонь и зло!

Я притормозил, чтобы не врезаться в толпу идиотов.

Среди протестующих доминировали парни и девушки моего возраста, но мелькали и лица сумасшедших старушек с фанатичным огнём в глазах.

Активисты растянули большой транспарант с надписью:

ВОЛОДКЕВИЧ — ПОЗОР НАШЕГО КРАЯ!

Кто-то держал в руках плакаты с моим портретом в чёрной рамке. У других было изображено озеро с чёрными рыбами. Третьи, завидев меня, начали колотить поварёшками в кастрюли.

Опустив стекло, я выглянул наружу и поинтересовался, стараясь перекричать фанатиков:

— Чего хотите?

Активисты неожиданно умолкли.

Видимо, не рассчитывали, что с ними вступят в диалог.

— Давайте резче, — я начал терять терпение. — Озвучивайте требования.

Вперёд выдвинулся длинноволосый мужичок в круглых очках.

— Озеро, — сказал очкарик. — Чёрный Вир.

— И что с ним не так?

— Ну… — собеседник замялся. — Там всё живое гибнет. Экосистема нарушена. И это как бы влияет на всю округу. Включая речушки, питающие русло Припяти.

— Поэтому вы подали иск?

Мужик переглянулся со старой каргой, обожающей краситься в бордовые цвета. Коротко кивнул.

— А поговорить не пробовали?

Тишина.

В диалог вступила неизвестная прыщавая девушка:

— Так ведь покойный граф не пускал нас на родовые земли. И ничего слушать не хотел.

Толпа утвердительно загудела.

— Отзовите иск, — сказал я. — И вы получите разрешение на то, чтобы исследовать водоём.

Гробовое молчание.

— Серьёзно? — опешил очкарик.

— Да. Ещё что-нибудь?

— Вроде ничего, — лидер активистов напоминал сдувшийся шарик.

— Тогда, с вашего позволения, я проеду.

Ушлёпки убрали транспарант, и я возобновил прерванное движение.

Через двадцать минут гоп-компанию как ветром сдуло.

Бросив машину у главного входа, я отпустил Троглодита на все четыре стороны — пусть осваивается. А сам взялся за переноску продуктов на кухню.

Спустя час прибыл электрик. Мы с ним прогулялись в подвал, запустили навороченный артефакт-генератор, и я наконец-то врубил свет в злосчастном склепе. Попутно выслушал лекцию о техобслуживании генератора, необходимости менять масло и подпитывать каббалистические контуры энергией ки примерно раз в месяц. Агрегат, как выяснилось, жрал воду, расщеплял её, получал чистый водород, а уже из него производил электричество.

Спровадив электрика, я встретил подъехавшую бригаду телефонистов. Парни облазили дом, нашли обрывы и восстановили связь.

За услуги спецов я расплачивался наличкой.

Ближе к вечеру, усталый и голодный, я вновь спустился в подвал. Щёлкнул тумблером, включая мощные лампы. И уставился на хрень, которая меня беспокоила с раннего детства.

Глава 15

Бронированная дверь — ближайшая аналогия.

Прикоснувшись к материалу, я ощутил… многослойность. Словно камень зашили в керамику, а сверху ещё добавили легированную сталь. Поверхность сегментированных створок была испещрена канавками, образующими мистический лабиринт. Отступишь на пару шагов — и кажется, что в этом есть некий глубинный смысл.

В центре двери красовалось углубление в виде человеческой ладони.

Я вложил туда свою пятерню, но ничего не произошло.

Створки даже не шелохнулись.

Интуиция подсказывала мне, что на нижнем ярусе подвала скрывалось нечто… опасное? Прибыльное? Манящее и притягательное? Фантазия пасует перед неизвестностью. Я не удивлюсь, если Род Володкевичей погиб из-за того, что батя упрятал внизу.

Ладно.

Пора устроить себе бесплатный киносеанс.

С этой мудрой мыслью я покинул родное подземелье. Генератор урчал, снабжая моё логово электричеством. Мастер что-то говорил про заправку и моточасы, но я пропустил эту инфу мимо ушей…

В кабинете открыл заветную нишу, включил видик, вставил кассету.

И устроился с пультом в кресле покойного папеньки.

Несколько секунд ничего не происходило, потом на экране объявился граф Володкевич собственной персоной. Помолодевший и посвежевший граф — таким я его помнил в свои пять лет.

— Приветствую тебя, потомок, — заговорил батя. — Не знаю, кто ты. Надеюсь, что Ростислав. Если смотришь эту запись, дело дрянь. Меня нет, а ты добрался до сейфа, открыл его своей кровью и думаешь, что делать с найденными вещами. Ты в опасности. Те, кто меня убил, не остановятся. Не факт, что у тебя хватит сил им противостоять. Я постараюсь помочь.

Пауза.

— Итак, с перстнем ты разобрался, — продолжил отец. — Пластина — это каббалистическая вставка для моего голема. Который спрятан в западном флигеле. Типа статуя, но он притворяется.

Я вспомнил необычный арт-объект, мимо которого пробегал сотни раз.

— Голем сконструирован таким образом, чтобы служить представителям нашего Рода. Он маскируется под универсала, но это, мать его, настоящий боевой голем, умеющий себя перестраивать и незаменимый в драке. Тебе интересно, почему я его не применил? Думаю, просто не успел, ха-ха! Так вот, активируй его. Пластина уже пропиталась твоими эманациями. Добавь каплю крови — и получишь верного, практически вечного союзника.

Мне остаётся лишь одобрительно хмыкнуть.

— Дальше веселее, — батя хитро подмигнул с экрана. — У тебя ключ, но он не от подвала. Чтобы получить дополнительные плюшки, поезжай к почтовомуотделению двести тридцать шесть в Турове. Найди шестнадцатую камеру — там будут лежать всякие интересные приблуды. Стоять! Я ещё не закончил.

Батя усмехнулся так, словно предвидел наперёд все мои шаги.

— Самое главное. Источник моего дохода. Ответы находятся в подвале, а именно — на его нижних ярусах. Просто так туда не попасть. Дверь откроется, если ты вкачаешь в неё прорву ки. Да-да, сынок. Прикладываешь руку и заливаешь энергию. Потребуется много, очень много. Взять столько ки попросту неоткуда, если ты не освоил непрерывную циркуляцию. А это, на минуточку, второй ранг. Зачем я это сделал? Ну, я всегда не любил слабаков. Если ты ещё не продвинутый, то и делать на нижних ярусах тебе нечего.

Бывший глава Рода вздохнул.

— У меня были свои схемы монетизации ЭТОГО. Сейчас они работать не будут, потому что в игру вступят Фурсовы. А они тебе ничего не должны. Когда поймёшь, что тебе открылось… Сам решай, что с этим знанием делать. Пока-пока.

Граф испарился.

А на его месте возникли помехи.

Перемотав кассету, я повторно просмотрел запись в надежде, что упустил важные детали. Фурсовы… Съёмки велись, когда мать Ростислава ещё не погибла. Значит, граф Володкевич вёл дела с Фурсовыми задолго до второго брака и рождения новых наследников. Отсюда и фраза, что мне «ничего не должны».

Разрозненные факты упорно не складывались в общую схему.

Убрав кассету в сейф и выключив магнитофон, я отправился во флигель на поиски голема.

Статуя обнаружилась быстро. В неглубокой нише покоился гранитный истукан, похожий на супергероя из детских комиксов. Эдакий здоровяк с каменными мышцами, квадратной челюстью и узкими бойницами глаз. Детализация потрясала воображение. Истукан взобрался на постамент и оттуда пялился куда-то вдаль поверх моей головы.

Активировать големов я умею.

В теории.

Многие аристо изучают в школах и гимназиях каббалистику, чертят примитивные Знаки, связывают их геометрическими узорами. Здесь же и чертить ничего не надо. Вот он, лобный разъём, в который вкладывается пластина. И вот он, Знак Эмет, к которому следует прикоснуться. Перед началом процедуры я порезал себе палец кухонным ножом, пропустил по каналам ки и смазал желобки пластины заряженной кровью. Линии и Знаки вспыхнули голубым неоном — я принят.

Отбрасываю нож.

И вставляю пластину в лоб дремлющему слуге.

Вставка проваливается внутрь, словно карта в банкомат.

Щель затягивается, Эмет начинает светиться.

Для меня активация големов всегда была неким таинством. Словно вдыхаешь жизнь в материю, которая для этого не предназначена. Благодаря Древним у нас появились Знаки, они разрослись в стройную систему и позволили творить вещи, удивительные даже для моего родного мира. И это при том, что наши маги вполне себе могли создавать стихийных големов или монстров крови. Здесь же — некая извращённая наука.

Я чуть не пропустил момент осознания.

Тварь шевельнулась, открыла глаза и уставилась на меня.

В упор.

Двухметровый верзила, как мне показалось, начал наращивать мышечную массу, но это не точно. А ещё он прибавил в росте. Полметра примерно.

— Хозяин, — прогудел голем. — Жду ваших распоряжений.

В детстве я не видел, чтобы отец пользовался этой штукой. Собственно, на нас никто и не нападал. А тварь явно не предназначалась для стрижки газонов.

— Представься, — сказал я.

— У меня нет имени.

— Почему?

— Вы его не назначили.

— Хм… А что ты умеешь? Перечисли свои функции.

Голем ответил без запинки:

— Уничтожение живой силы противника. Подавление атак механикусов. Поглощение энергии донора, укрепление с её помощью каркаса и внешней оболочки. Модификация конечности в зависимости от боевых задач. Самостоятельное тактическое мышление…

— Стоп, — я взмахнул рукой, останавливая изувера. — Я не слышал о таких модах. Разве что ты… военный образец? С артефакторной начинкой?

— Не могу знать.

— Ладно. Я назову тебя… Грутом.

Был у нас такой дух, которого многие считали прародителем големов. Чуть ли не первый искусственный слуга, которого сотворили боги.

— Принято, — ответил истукан. — Я есть Грут.

— Умеешь пользоваться оружием?

— Я сам оружие, хозяин.

— Выйди из ниши.

Здоровяк сошёл с постамента.

Мягко и плавно, но по полу прокатилась дрожь.

— Как ты поглощаешь энергию?

— Пустите её по каналам. Я возьму сколько нужно для выполнения задачи.

Туманный ответ.

У меня есть циркуляция, и я могу подпитывать существо. Всё упирается в пропускную способность. Некоторые техники опустошают мага быстрее, чем он успевает взять из окружающего мира. Неудачник теряет сознание, а в отдельных случаях погибает. Чтобы увеличить пропускную способность и впитывать больше, мне надо развиваться. Наращивать оболочки вокруг ауры.

— Проверка, — сказал я. — Укрепи каркас, взяв из меня немного энергии.

Пускаю эфир по каналам.

Ладно, пусть будет ки.

И чувствую, как артефакторика голема начинает паразитировать. Не критично. Существо берёт крохи, но видимых изменений нет.

— Выполнено, — рапортует Грут.

— Прекрати тянуть. Задача — охранять помещение, в котором я буду находиться. Следуй за мной.

Вечерело, и я рассчитывал подкрепиться чем-нибудь вкусным. А для этого мне придётся готовить. Вот вам и граф. Даже своего повара нет…

Мы спустились на первый этаж, и в этот момент котоморф скинул мне образ. Северные границы моей земли, отмеченные едва приметными столбиками. И какие-то люди, деловито снующие по некошеной луговой траве. Измеряют, переговариваются. Рядом установлена тренога с неизвестным аппаратом, похожим на камеру. Чуть поодаль — внедорожник с тонированными стёклами. У внедорожника — вооружённые типы. Трое. Судя по всему, охрана. Один держит на плече устрашающего вида двуручную секиру и расслабленно курит. У второго и третьего — мечи. Эти пьют кофе из бумажных стаканчиков.

Применяю свой Дар, чтобы подключиться к питомцу.

Картинка транслируется в реальном времени. Рабочие втыкают колышки, натягивают между ними тонкие нити, а один, с лопатой, уже примеривается к межевому столбу.

Финальная капля — брошенный в траву окурок.

Всё, родные.

Вы попали.

— Задача меняется, — сообщаю голему. — Идём разбираться с нарушителями.

— Принято, — прогудел Грут.

Выхожу на крыльцо и призываю Троглодита.

— Веди.

Уже обогнув угол дома и вышагивая по убегающей вдаль тропе, я вспомнил, что забыл в тачке трофейный меч. Ай, пофиг. Я всё равно не люблю все эти металлические «костыли».

На дорогу уходит больше времени, чем я рассчитывал.

Впереди летит котоморф, принявший образ ворона-переростка. Нарезает круги над моей головой, иногда спускается ниже, чуть ли не задевая крылом стебли травы. Справа мелькает озёрная гладь, наливающаяся ртутью в лучах заходящего солнца.

Северные территории были весьма обширны, представляли собой чисто поле и упирались в кромку леса на горизонте. Мне нужно было прошагать километра три, чтобы разобраться с оборзевшими пришельцами. И они, вероятно, успели бы уехать восвояси, если бы аппетиты барона Долинского были поскромнее. А так… Ребята забрались вглубь моей земли на добрых пятьсот метров.

Усилив ноги, я побежал.

Голем тяжело ухал сзади, Троглодит ушёл в небо по размашистой спирали.

Когда до нарушителей оставалось несколько десятков метров, я перешёл на шаг. Пустил ки по каналам, врубил духовный доспех и бросил через плечо:

— Если дёрнутся в мою сторону — убей.

— Принято, — ответил Грут.

Охранники заприметили меня раньше землемеров. Скользнули по фигуре ленивыми взглядами и решили, что опасности нет. Потом носитель секиры увидел голема и нахмурился. Кивнул своим спутникам. Те выдвинулись вперёд.

— Что вы тут измеряете? — вкрадчиво поинтересовался я. — Кто послал?

— Барон Долинский, — мужик с секирой стоял в обманчиво расслабленной позе. прислонившись к кузову внедорожника. — А ты кто?

— Мамке своей будешь «тыкать», — любезно ответил я гостю. — Вон с моей земли.

— А если нет, то что? — поинтересовался один из двух мечников.

Парни были настолько уверены в своей силе, что даже не облачились в лёгкие доспехи с мало-мальски приличными накладками. На вид им было около тридцати, и я не чуял эфирного движения. Значит, лишены Дара. Просто быки, размахивающие железками. Вот мужик с секирой выглядел брутально. Здоровенный шкаф, косая сажень в плечах. Жилистый и матёрый. С густой бородой и стрижкой «под ноль». Викинг хренов. Троица носила удобные спортивные костюмы белого цвета с серебристыми полосками. И беговые кроссовки.

— Если нет, — терпеливо объяснил я, — то останетесь здесь. В этой земле.

Бойцы переглянулись.

— А ты борзый, — коротко хохотнул бородач. — Дуй отсюда, малыш. Пока дядя не отшлёпал.

Подручные заржали.

На протяжении всего разговора землемеры смотрели на нас, отвлёкшись от работы. Не знали, что делать. Бородач кинул в их сторону грозный взгляд, и слуги зашевелились активнее.

Меня полностью игнорировали.

— Я начну с машины.

После этой фразы раздался взрыв.

Нет ничего проще воспламенения двигателя. Особенно в том случае, если он работает, ведь псы моего соседа-недоумка решили послушать блатной музончик. Сотворив очаг в нужной точке, я с улыбкой наблюдал за тем, как распускается огненный цветок. Бородача расколошматило сразу — в нескольких метрах от меня упал окровавленный топор. Детали со свистом разлетелись вокруг. Что-то металлическое толкнуло меня в грудь. Осколок металла задел плечо. До звезды, я в домике. Доспех отлично всё держит, хотя и жрёт ки. Восстанавливаюсь через непрерывную циркуляцию.

Мечники упали в траву.

Аппарат на треноге снесло ободом колеса.

Что говорить, знатно полыхнуло. Водительская дверь пролетела метров десять и ещё пропахала солидную борозду в земле. Слугам барона повезло — они находились вне зоны действия ударной волны.

Когда над искорёженным остовом поднялся едкий дым, мечники бросились в атаку.

Вскочили с земли, достали клинки из ножен и ломанулись ко мне через поле.

И вот здесь в игру вступили мои верные, на редкость кровожадные соратники.

Голем шагнул вперёд, заслоняя мою тушку всем своим внушительным корпусом, и вломил здоровенной ручищей самому резкому супостату. Раздался хруст. Обмякшее тело рухнуло в траву.

Троглодит спикировал вниз.

Молниеносный удар — и половина черепа второго шалуна отсутствует. Только кровавые брызги разлетелись. Прямо арбалетный болт, а не питомец…

Гвардеец Долинского по инерции сделал ещё пару шагов, а потом его ноги подкосились.

Один — ноль в пользу Володкевича.

— Эй, кретины! — обратился я к выжившим землемерам. — У вас есть минута, чтобы свалить. Время пошло.

* * *

Имение барона Долинского

Тот же вечер

После восьми домочадцы боялись тревожить барона под страхом смерти. Аристократ сидел в своей комнате, накатывал крамбамбулю, закусывал жареной картошечкой да солёными огурцами и смотрел любимый сериал «Слово одарённого».

В этот раз намечалась разборка между Эдуардом Суровым, лидером криминальной группировки «ТЦ», и Плащом из «Наезда». Конфликт между бандосами развивался по нарастающей, так что барон был в предвкушении зарубы.

Крики на улице отвлекли его от заставки сериала.

Ну что там ещё?

В дверь робко постучали.

— Идите в Бездну! — рявкнул Долинский.

Постучали снова.

Грёбаные самоубийцы.

— Ну? — барон ощутил приступ ярости. На экране мелькало краткое содержание предыдущих серий, но это на полминуты.

Дверь отворилась.

В проёме застыл испуганный начальник бригады землемеров, выписанный бароном из самого Турова.

— Ваше Благородие…

— Не мямли, — барон потянулся к пульту и выключил звук. — Докладывай по существу.

— Мы… это… по вашему приказу…

Барон закатил глаза:

— Я вас умоляю! Отрезали землю Володкевичей, которая на самом деле моя, хо-хо-хо! И что? Вы там Древних увидели? Пророков-подводников?

— Володкевич… он напал на нас.

Густые брови Долинского поползли вверх:

— Мальчишка? Напал на ВАС?

— Так точно, вашбродие, — землемер сглотнул. — Напал.

— И? Где его труп? Я сейчас позвоню куда надо, мы всё замнём. На этом прощаюсь, у меня дела…

Землемер остался на месте.

— Господин барон… Не извольте гневаться… Но трупа нет. Ммм… графского трупа. Наши — есть. Точнее, ваши.

— Чего? — опешил барон. — Ты с дуба упал, холоп?

Начальник бригады начал сбивчиво излагать историю столкновения с юным Володкевичем, и чем больше всё это обрастало деталями, тем хуже становилось Долинскому. Он уже и думать забыл про сериал. Малолетний выскочка взорвал машину родовой гвардии, убил троих бойцов… Нет, вы серьёзно? У него ещё голем, какая-то неведомая зверушка… Собственно, они всё и учинили. А этот наглец стоял и ухмылялся, если верить словам докладчика.

Барон одним махом опустошил стакан с крамбамбулей.

Крякнул, вытер усы.

— Спокойствие, — он поднялся с дивана, выключая телевизор. В душе клокотала ярость. Опять придётся добывать по своим каналам видеокассету со свежим сезоном «Слова». Качество будет хреновым. Экранка, будь она неладна. — Вам заплатят.

Повинуясь небрежному жесту аристократа, землемер испарился.

— Никита! — по усадьбе прокатился громоподобный рёв. — Общий сбор!

Глава 16

Последняя августовская неделя выдалась жаркой.

Туров превратился в настоящее пекло.

Я бы, наверное, отсиделся в усадьбе, но меч сам себя не вернёт. Вдобавок, мне требовалось завезти документы в духовную семинарию.

Первым делом я отправился в прокатную контору «Четыре колеса», где арендовал шуструю машинку для перемещений по городу и окрестностям. В день выходили сущие гроши — три рубля с учётом месячной предоплаты. Я взял двухместную «Таврию Корону», оснащённую автопилотом. Наверняка вы догадались, что прав у меня нет, а посещать школу вождения в обозримом будущем я не собираюсь. «Таврии» сдавались всем без разбора, поскольку в них даже не было руля. Садишься — и чудесное устройство везёт тебя куда надо.

Трофейную тачку я оставил во дворе старой пятиэтажки.

Где логика?

Во-первых, я не люблю вещи, над которыми поработали мои враги. Во-вторых, машина может оказаться краденой, а я на ней езжу. В-третьих, меня могут отследить. Были и другие пункты, но хватило первых трёх, чтобы принять верное решение.

Адрес полицейского участка я раздобыл через Бенедиктова.

Когда я подкатил на своей народной «Таврии» к урбанистическому зданию о пяти этажах, то сразу заприметил стряпчего на ступеньках крыльца.

— Сергей Васильевич, — я пожал протянутую руку. — Здорово, что приехали.

— Это моя работа, — равнодушно ответил стряпчий.

— И какой у нас план?

— Я говорю, вы молчите.

— Базара нет.

От этой фразы Бенедиктова перекосило.

— Да шучу я, — улыбаюсь во все тридцать два. — Буду вести себя цивилизованно.

Участок оказался вовсе не участком, а юго-восточным управлением Департамента Полиции Турова. Внутри царила прохлада — слава работающим кондиционерам. Отметившись у дежурного, мы двинулись на третий этаж, где располагался убойный отдел. Бенедиктов хорошо ориентировался в извилистых коридорах здания и оперативно вывел нас к правильному кабинету.

На двери значилось:

Ковалёв П. И.

коллежский секретарь

Постучавшись, мы вошли.

— Доброе утро, Пётр Ильич, — Бенедиктов направился в дальний угол просторного кабинета, к грузному мужчине лет сорока. Мужчина сидел в рубашке с расстёгнутым воротом и сортировал разбросанные по столу бумаги. — Стряпчий Бенедиктов. Мы по телефону сегодня разговаривали.

В кабинете творилось нечто невообразимое.

Двое полицейских выводили небритого персонажа в наручниках, стучали клавиши пишущей машинки, девушка в красивой голубой форме общалась с кем-то по телефону на повышенных тонах. Закипел и выключился электрочайник. Из радиоприёмника доносились звуки, отдалённо напоминающие музыку. Я узнал популярный хит про пчелу и пчеловода.

— Слушаю вас, — Ковалёв отвлёкся от своего увлекательного занятия.

У полицейских была своя Табель о рангах, и коллежский секретарь соответствовал, кажется, старшему инспектору в европейских странах. Глядя на выражение лица этого человека, я понял, что лёгкого разговора не будет.

— Мой клиент хотел бы разузнать детали расследования, касающиеся Рода Володкевичей. Дело номер три дробь четыре шесть семь.

— Откуда вам известна такая информация? — вскинулся Ковалёв.

Я сразу отметил, что нас даже не приглашают «присесть». Впрочем, здесь эта фраза прозвучала бы двусмысленно.

— Официальный запрос с регистрацией телефонного звонка, — ответил Бенедиктов. — Я состою в гильдии стряпчих, представляю интересы аристократа и имею право делать такие запросы. Уголовно-процессуальный кодекс, статья двести сорок шесть, параграф четыре, пункт «бэ».

Коллежский секретарь нахмурился.

Умников у нас не любят.

— Что вас интересует, господин Бенедиктов?

— Мой клиент хочет узнать, — размеренно произнёс стряпчий, — как далеко продвинулось расследование обстоятельств, связанных с гибелью его Рода.

— Разглашать подобную информацию я не имею права, — заупрямился следователь.

— Имеете, — холодно возразил Бенедиктов. — Если речь заходит о запросе представителя пострадавшего аристократического Рода. Получить данные сведения может сам господин Володкевич, его законный представитель, то есть я, а также глава родовой службы безопасности, если бы таковая сохранилась. Тот же процессуальный кодекс, та же статья.

Ковалёв поморщился, словно ему подсунули лимон вместо мороженого.

Разговор следователю определённо не нравился.

— Личности нападавших следствием не установлены, — процедил коллежский секретарь. — Розыскные мероприятия продолжаются.

— Привлекали ясновидцев? — вкрадчиво поинтересовался Бенедиктов. — Проводили экспертизу орудий убийств? Опрашивали соседей?

— Стандартные процедуры проведены, — в голосе Ковалёва звучало раздражение. — Никаких зацепок. Что касается орудий убийств, то они… не существуют.

— Как это? — бровь стряпчего недоверчиво изогнулась.

— А вот так, — секретарь со вздохом закрыл серую папку. — Распалось оружие. Мы изъяли много всего — сюрикены, кусаригамы, мечи. Сдали в лабораторию… а эти штуки развалились. Сначала в пыль. Затем и пыль исчезла.

— Каббалистика, — расстроенно протянул Бенедиктов.

— Она, родимая.

— Ладно, — стряпчий переключился на новую тему. — Что с ясновидцем?

— Не привлекали.

— Почему?

— Господин стряпчий! — вспылил Ковалёв. — Вы хоть понимаете, что на весь полицейский Департамент Турова власти выделили одного ясновидца? РОВНО ОДНОГО! И этот специалист нарасхват. Он не высыпается, колесит по всей губернии и почти не появляется в кабинете. К нему очередь до ноября!

— У аристократов должны быть преимущества, — гнул свою линию Бенедиктов.

— В очередь я вас записал, — буркнул Ковалёв. — Вот и все преимущества. Есть и другие аристо, между прочим.

Бенедиктов кивнул.

Я чувствую, мы сделали общие выводы, и это нужно обсудить.

— Господин секретарь, я бы хотел получить от вас официальную выписку с дорожной картой расследования. Заверенную ВАШЕЙ подписью и печатью отдела.

— Получите, — прорычал следак. — Что-то ещё?

— Меч, — напомнил я.

— Родовой меч покойного графа Володкевича, — согласно кивнул стряпчий. — Насколько я могу судить, его наличие у вас не влияет на эффективность расследования. Мой клиент вступил в законные права и хотел бы получить свою собственность обратно.

С каждым словом Бенедиктова лицо секретаря наливалось чернотой.

— И не забудьте предоставить копию перечня всего, что изъято на территории усадьбы Володкевичей, — довершил разгром мой великомудрый представитель.

Несколько секунд Ковалёв сидел неподвижно. Затем кивнул, нажал кнопку селектора и отдал приказ:

— Ничипоренко? Зайди ко мне в кабинет. Надо провести господина аристократа в хранилище и выдать вещи под расписку. Да, захвати. Проверь по списку. Угу. Давай.

Добрых полчаса ушло на хождение по коридорам полиции, общение с типом из хранилища, сверку списков, изучение «улик». Криминалисты, как оказалось, прихватили весь комплект оружия наших гвардейцев, а не только отцовский меч. Вещи были расфасованы по конвертам, запечатаны и снабжены соответствующими надписями. Отдавать всё это добро мне не стали, поскольку работа по изучению вещдоков ещё не была завершена. Что касается отцовского клинка, то здесь Бенедиктов упёрся рогом и после непродолжительного, но жёсткого спора железку удалось отвоевать.

Покинув здание, я вздохнул с облегчением.

И обратился к Бенедиктову:

— Что думаете, Сергей Василич?

— А что тут думать, — хмыкнул юрист. — Темнит Ковалёв. Следствие притормаживает, хочет спустить на тормозах.

— И я так подумал. Купили секретаря?

— С потрохами, — без колебаний ответил Бенедиктов. — Пойми, Ростислав… извини, что на «ты»… они же не любят работать. Но аристо, как правило, доплачивают за скорость расследования, если вопрос принципиальный. А тебе даже не предложили.

Битва с копами явно нас сблизила.

— Коррупция. — хмыкнул я. — Доплачивать за их работу?

— Ну да, — без тени удивления ответил стряпчий. — Это нищеброды, они любой копейке рады. Лучшие кадры давно в СБ Дома Рыси. Раньше, до Унии, полиция была клановой, а теперь им платят из Москвы. Бюджетники. Со всеми вытекающими. И покупают их все, кому ни лень.

— А почему клан не занимается делами аристократов?

— Отчего ж не занимается, — странно улыбнулся Бенедиктов. — Ещё как занимается. Только своими, клановыми. А Володкевичи — вольный Род. Присоединиться к Великому Дому не успели.

— Не больно-то и хотелось.

— Вот это зря. При всём уважении.

— Да я не про то, Сергей Василич. Сейчас еду подавать документы в духовную семинарию. Заделаюсь инквизитором — не до кланов будет.

Бенедиктов почему-то обрадовался:

— Хорошая новость. Удастся поступить — многое изменится. И, поверь, в лучшую сторону.

На этой оптимистической ноте мы и расстались.

Садясь в машину, я размышлял над словами юриста. И что он такого хорошего увидел в чёрной сутане? Я никогда не задумывался над принадлежностью к одному из орденов консистории, но слухи разные ходят. В клан вступать нельзя, свою компанию иметь нельзя, «левые» заработки не поощряются. Браки, особенно полигамные, — тоже. Что у них вообще можно? Валить еретиков во имя добра?

Этим миром, чтоб вы понимали, правит Закон Меча. Впервые здесь оказавшись, я удивился технологическому размаху. Все эти поезда, самолёты, дирижабли, автомобили, заводы и телевидение… Ничего подобного в моём прежнем мире и близко не было. Первые несколько лет я чувствовал себя дремучим дикарём, потом адаптировался. Ну, и память носителя помогла. Я хочу сказать, что тут много чудес, включая артефакты, но люди додумались пойти ещё дальше — и стали изобретать разные смертоубийственные штуки. Огнестрельное оружие, взрывчатку, отравляющие вещества. Для массового, так сказать, поражения. А это не понравилось одарённым, коих на планете меньшинство. Что-то в районе одного или двух процентов, если мне память не изменяет. Ребята всполошились. Как удерживать власть в своих странах, если армию мет и кинетиков можно положить из крупнокалиберного пулемёта?

Собственно, за этим и нужна инквизиция.

Чтобы ограничивать научные изыскания простолюдинов. Бить их по рукам, если соберут какую-нибудь пушку или зенитку. Защищать своих — телепатов, ясновидцев, бессмертных, прыгунов.

Я вообще не понимаю, зачем одарённому оружие, если есть магия. Даже удивительно: в мире, где на протяжении десятков тысяч лет существует энергия, аналогичная эфиру, местные не продвинулись дальше банального пробуждения. То есть, они генетически предрасположены к чему-то, и всё! Появляется ребёнок — и он телепат. Или бес. Ну, хоть пирокинетики есть, они похожи на адептов огня. А ещё — криосы и геоманты. При этом никто не пользуется заклинаниями, не зачаровывает предметы, не призывает фамильяров. И все молятся на ушедшую расу Предтеч, которые были для этой планеты кем-то вроде наших богов.

В общем, магию они не культивируют.

И очень зря.

— Кампус Туровской духовной семинарии, — сказал я.

Машина завела двигатель, тронулась с места и начала аккуратно выбираться с парковки, забитой полицейскими «НАЗами».

Троглодит перебрался на переднее сиденье. Всё это время зверушка терпеливо дожидалась меня в салоне «Таврии». Не хотелось смущать стражей порядка.

— Соскучился? — глажу кота за ухом.

В ответ раздалось довольное мурлыканье.

Когда мы выбрались на трассу и набрали скорость, я обратил внимание на свёрток в руках. Копы упаковали меч в коричневую обёрточную бумагу, перевязали верёвками и залепили сургучом. Избавившись от этого хлама, я воззрился на добычу.

Меч покоился в ножнах.

Я помню этот клинок — он всегда висел в гостиной первого этажа, над камином. Позже, незадолго до моего ухода из дома, граф забрал оружие в спальню. Не иначе, опасался нападения.

Ножны не были украшены вообще ничем. Ни золотым или серебряным тиснением, ни драгоценными камнями. Только врезанный в кожу родовой герб. Сильно упрощённый. Рукоять двуручная, навершие «рыбий хвост», слегка вогнутая гарда. Батя владел длинным и тяжёлым вариантом бастарда — из тех, что весят по два с половиной килограмма.

Плавно извлекаю клинок.

На две трети.

Так и есть: метровый клинок, сечение шестигранное, неглубокий и короткий дол. Оружие боевое, не церемониальное. Уверен, если проверить заточку, всё будет по высшему разряду.

Вот только есть один нюанс.

Я не чувствую веса.

Нет, серьёзно. Где эти два килограмма? Оружие весит пятьсот-семьсот грамм, не больше. И металл необычный. Серый, блестящий. Больше смахивает на ртуть, а не на дамасскую сталь, из которой принято ковать хорошее оружие.

Краткий миг…

Меч словно откликнулся на моё прикосновение, изготовился к чему-то… а затем отключился. Уснул. Иначе не скажешь. Я как бы притронулся к живому существу, но так не бывает.

Вкладываю клинок обратно в ножны.

Каббалистики нет.

Оружейники не помещают вставки в структуру мечей, чтобы не нарушать целостность. Знаки гравируются на клинке, как и геометрические линии.

Здесь что-то иное.

«Таврия» мчалась по широким улицам, меняла полосы, стояла на светофорах — и всё это без моего участия. Я же погрузился в размышления о наследии Володкевичей. Ох, и непростой Род мне достался. Батя что-то скрывал, и об этом прознали недоброжелатели. У меня даже фантазия отказывает представить, что там затаилось в подвале. И этот меч… Я бы сказал, внеземного происхождения. Убийцы оружие почему-то не забрали. Всё выглядело так, что мою семью задумали истребить под корень, а потом выкупить имение. Причём, за любые деньги.

Интересно, а что случилось бы после моей смерти? Люди-тени заявились бы в усадьбу Фурсовых?

Вопросов больше, чем ответов.

— Пора наведаться к святым отцам, — тихо произнёс я, гладя устроившегося на коленях полиморфа. — Что скажешь?

Троглодит, разумеется, промолчал.

Хоть что-то предсказуемо в этом мире.

Глава 17

Дирижабль «Эон»

Где-то над Туровской губернией

Граф Андрей Поликарпович Фурсов летел домой в сопровождении телепата-эсбэшника, двух мет и пятерых неодарённых бойцов. Из этой пятёрки трое были азиатами. Не то чтобы граф следовал трендам, но бодигарды из Небесного Края стоили своих денег. Простые, казалось бы, люди. Не бесы. А мечами научились махать дай Древние каждому.

Каюты элит-класса были смежными.

Охранники разместились там, где попроще — с двухъярусными койками и простеньким иллюминатором. У них имелся свой выход в коридор, так что хозяин не чувствовал себя стеснённым.

Элит-класс предоставлял пассажирам весьма обширный набор опций. Начиная с персональной горничной и заканчивая возможностью отправить сообщение на землю по радиосвязи. А ещё здесь были прочные двери и относительно приличная защита от прослушки.

Впрочем, радио Андрея Поликарповича не интересовало. Уважающий себя глава Рода пользуется исключительно услугами телепатов. Причём, не наёмников, а тех, что присягнули на верность своему господину. Амир сопровождал хозяина во всех деловых поездках на протяжении тридцати лет. Через этого одарённого проходила такая информация, которую Фурсов не доверил бы даже некоторым родичам.

Завершив безмолвный диалог, граф откинулся в кресле.

Шумно вздохнул.

Телепат сидел напротив, его остекленевший взгляд становился осмысленным. Потянувшись к бутылке с кубинским ромом, Фурсов плеснул себе немного в стакан. Выпустил клуб дыма. Гаванские сигары великолепны, как ни крути. Ещё одна опция элит-класса — возможность курить в помещении. Эксклюзивное, так сказать, право.

— Что думаешь, Ли?

Начальник СБ, низкорослый кореец с экономными движениями и бесшумной походкой, задумчиво посмотрел на главу Рода. Часть трансляции велась на два разума.

Ли Си Цин превосходно владел тремя языками, почти всем известным оружием, да и просто мог убить человека голыми руками. Или карандашом. А может, и силой взгляда. В вопросах безопасности Фурсов доверял азиату безоговорочно.

— Надо готовиться, господин.

— И к чему ты собираешься готовиться? — уточнил Фурсов.

— К осаде, — последовал спокойный ответ.

— Они не ведут осады, — покачал головой граф. — Сразу убивают.

Граф пожил своё. Лишился дочери и внуков, похоронил кучу возможностей. Наверное, сам виноват. Плата за возвышение, так сказать. Не надо было связываться с Володкевичами и выстраивать все эти мутные схемы. Но как же заманчиво всё это выглядело!

— Ваше Сиятельство, — Ли испытующе посмотрел на своего господина. — Мы станем претендовать на наследие Володкевичей?

Хороший вопрос.

Краеугольный.

Те рынки сбыта, на которые они с Григорием вышли много лет назад… Все эти цепочки поставок… Всё рухнет, если утратить контроль над родовым гнездом прежних партнёров. Колоссальные убытки. Репутационные потери. Вероятно, придётся сократить гвардию, продать кое-какую недвижимость, пересмотреть финансовую стратегию семьи… Боги, да одни бары, на которых тусуется вся столичная богема, сколько стоят! Деньги на ветер.

А эти…

Они всё равно придут.

Хапнут лакомый кусок и придут, чтобы диктовать свои условия. Или… чтобы перебить Фурсовых, избавившись от опасных свидетелей.

Опять же — кто виноват?

Молодость. Хотели купаться в деньгах, затем выводили капиталы на острова, чтобы обеспечить себе безбедное существование вне российской юрисдикции. А надо было делиться. Дом Рыси наложил бы лапу на всё, продажи не были бы такими сочными. Но взамен — стабильность, безопасность. Клан Рыси — это каменная стена. Даже Медведи не осмелятся на открытую войну.

И ведь предупреждал Гришу…

Надо было настаивать.

Сам дурак.

— У нас нет выбора, — высказал своё мнение Амир.

Фурсов ещё колебался.

Сынок Гриши — он вообще никто. Даже родовых способностей не унаследовал от отца. Поэтому и выгнали на все четыре стороны. Поэтому Юлька и выскочила замуж. Думали, выгодная партия. А вон оно как получилось.

Достаточно свернуть шею недоноску — и усадьба перейдёт к Фурсовым. Никто больше не претендует. А там уже — переговоры, уступки, гарантии безопасности. ЭТИ придут, постараются отжать. Возможно, грядёт война. И эту войну можно проиграть…

А можно и выиграть.

Ведь в любой войне главное что?

Правильно — ресурсы.

А всеми ресурсами Андрей Поликарпович будет владеть единолично. Это даже не пятьдесят на пятьдесят, как раньше. Он наймёт лучших бойцов, усилит гвардию мехами. Прикупит личный дирижабль, чтобы не подставлять семью под удар. Можно дрейфовать над тёплыми морями, а в это время его гвардия будет разбираться с возникшей угрозой. И эта гвардия будет мощной.

Надо действовать быстро.

— Ли, готовь ребят. Пока — на оборону усадьбы.

— А что с мальчишкой? — уточнил кореец.

— Отправь кого-нибудь, — решился глава Рода. — Только без лишнего шума.

* * *

— Полетай, — сказал я Троглодиту.

Меня накрыло голодом.

И жаждой охоты.

— Жри мелких зверушек, — сжалился я. — Всяких там голубей. Нельзя нападать на горожан и их питомцев. И это… Держись подальше от того места, в которое я сейчас иду.

Котоморф прыгнул на капот «Таврии», затем сиганул в воздух, отращивая крылья. Шерсть обернулась перьями, морда вытянулась и обзавелась клювом. И всё это — за доли секунды. Питомец сделал пару взмахов, заложил красивый вираж и стал подниматься над тротуаром. Мне почудилось, что крылья увеличили свою площадь, а сам зверёк приобрёл отдалённое сходство с птерхами.

Наваждение схлынуло.

Просто птица.

Агрессивная и крупная птица.

Машина припарковалась на бульваре Начертания, в непосредственной близости от кампуса. Святоши заняли несколько кварталов, огородились решётчатым забором и ограничили въезд. Почти клановый район, только находящийся за пределами влияния Домов. Государство в государстве. Туровская консистория не подчинялась императору или Рысям. Этой системой руководил протоинквизитор, который отчитывался перед Кормчими. По сути, бойцы в сутанах являлись силовым крылом Совета Мойр. Они стояли над законом.

Консистории объединялись в единую сеть, административным центром которой была Супрема. Сердце инквизиции, насколько мне известно, расположилось в Наска. Сами же консистории разбросаны по ключевым городам РИ, а также по наиболее густонаселённым мегаполисам за пределами империи.

Туровская консистория — старейшая и наиболее авторитетная. Во многом это объясняется тем, что инквизиторы построили здесь духовную семинарию. По сути, учебное заведение и сам оплот инквизиторов представляли единое целое. Кузница кадров и карающий орган в одном флаконе.

На КПП я предъявил направление, выданное дознатчиком Анатолием.

Меня пропустили.

Что интересно, даже охранник был в чёрном и смахивал на монаха.

Пройдя через арку металлодетектора, я оказался на территории комплекса. Первое, что меня встретило — это стенд со схемой консистории и предупреждающий знак о запрете дуэлей. Изучив карту, я углубился в лабиринт старинных домов.

Консистория мне определённо нравилась.

Чем-то смахивает на города-крепости из моего прежнего мира.

Мощёные тротуары, кованые фонари, старая застройка. Многие дома были возведены из потемневшего от времени кирпича, увиты плющом и бережно отреставрированы. Прямо заповедник средневековья в океане стекла и бетона.

Несмотря на старину, комплекс был спроектирован грамотно. Консистория и кампус граничили, но не пересекались. Одни ворота предназначались для семинаристов, другие для инквизиторов, третьи — для городских коммунальных служб и всевозможных доставок. Я попал внутрь через «студенческие» ворота. Имелись и парковочные места, но только для «своих», насколько я мог судить.

— Эй! — окликнули меня. — А ты что здесь делаешь?

Голос принадлежал девушке.

Обернувшись, я столкнулся лицом к лицу с уже знакомой особой. Та самая красотка с разноцветными волосами, что любит гонять на аэробайках и бросать их где вздумается. Девушка была одного со мной роста, выглядела на семнадцать-восемнадцать, и её глаза расширились от удивления.

— Мир тесен, — хмыкнул я.

Байкерша переоделась, но от этого не стала выглядеть менее соблазнительно. Короткие шортики, чёрные колготки в горизонтальную полоску и красная футболка. А вот что осталось неизменным — это высокие чёрные ботинки на тракторной подошве.

— Приехал на той развалюхе? — девушка мило улыбнулась.

Дескать, не злись, но тачка у тебя — полный отстой.

— Не совсем.

— А где котик?

— Погулять отпустил.

— Надеюсь, он не сожрёт парочку святош.

Я невольно улыбнулся.

— Ты резервист, — догадалась девушка.

— Сильно заметно?

— Посмотри вокруг, — байкерша напустила на себя таинственность. — Много людей видишь в нормальной одежде?

А ведь она права.

Мы шли по тротуару, разделяющему два учебных корпуса. Нас обогнала компания семинаристов в светло-серых хламидах. Ребята оживлённо переговаривались и не обращали на нас ни малейшего внимания. По противоположной стороне дороги чинно шествовал инквизитор в классической чёрной сутане. Там же я увидел девушку с собранными в пучок русыми волосами. Девушка сидела на скамейке, читала учебник. И да, на ней тоже была светло-серая хламида.

— А почему у них цвета разные?

Девушка посмотрела на меня так, что стало стыдно за своё невежество.

— У них цвета и нашивки — это как чины в армии. Чем темнее, тем круче. Не знал?

Качаю головой.

— Даже оттенки чёрного есть, — начала просветительскую деятельность моя новая знакомая. — Чёрный янтарь, антрацит, графитовый…

— Это как ранги у одарённых?

Мы неспешно двинулись по тротуару.

— Нет, — покачала головой байкерша. — Они и есть одарённые. Как мы. Видишь того мужика? Он в графитовой сутане. Это седьмая ступень, кажется.

— И что они показывают, эти ступени?

— Допуск к секретной информации. А также уровень владения боевыми искусствами. Типа как пояса у азиатов. И, если ты не в курсе, есть рясы, а есть сутаны. Это разный шмот.

— Правда?

— А то. Рясу носят воины боевых орденов, а сутану — обычные функционеры. Многие путают, но у них ткань отличается. И прошивка.

— Охренеть. И откуда ты всё знаешь?

Девушка замялась.

— У меня дядя в инквизиции.

— Значит, семейное дело.

— И вовсе нет, — девушка надула губки. — Я не собиралась к святошам. Без обид, но я люблю свободу, а не вот это вот всё.

— Призвали.

— Как и тебя.

— И что делать будешь?

Красотка пожимает плечами:

— Отец в ярости, все негодуют. Но это же инквизиция. Им нельзя отказать.

На перекрёстке мы задержались, чтобы сориентироваться в хитросплетениях кампуса. Справа дорога упиралась в зелёную зону, слева я увидел череду жилых корпусов.

— Прямо, — заявила моя спутница.

Вокруг девушки клубилась сила, но не запредельная. Я бы сказал, второй ранг. Мне сложно привыкнуть к местной классификации, ведь я маг. А у нас всё зависит от освоения техник, навыков применения заклинаний… и от слоёв в ауре, конечно.

Через пару минут я спросил:

— Как тебя зовут?

— Карина.

— Ростислав. И что у тебя за Дар?

— Каббалистика.

— Фигасе.

Поначалу я думал, что каббалисты — это очень умные геометры. В школах изучают базовый набор Знаков и прикладную геометрику, но это делается на всякий случай. Если претендент, пробудившись, станет каббалистом, он уже будет обладать знаниями, необходимыми для дальнейшего развития. Так вот, бездарь может чертить Знаки хоть до посинения — они не оживут, не нальются силой и не заработают. Дар каббалиста заключается в том, чтобы на уровне озарения увидеть правильную схему, влить нужное количество ки в цепочку и активировать устройство, поддерживаемое Знаками. Там целая наука, и в Родах каббалистов знание об устойчивых фрагментах цепочек передаётся из поколения в поколение.

— А ты?

— У меня два Дара.

Не вижу смысла скрывать очевидное. Всё отображено в моём личном деле. Рано или поздно на потоке узнают о моих необычных способностях.

— Так бывает?

— Судя по всему.

— И? Колись уже.

— Я потомственный пирокинетик. Плюс ясновидение.

— Прикалываешься, — не поверила девушка. — Это два разных психотипа. Принципиально несовместимые способности.

— Ну, да. И я так думал, — пожимаю плечами. — Но факты — упрямая вещь.

— Пирокинетик, — задумчиво повторила Карина. — Ты аристо? Из клана?

— С первым угадала. Со вторым — нет.

— А мы вышли из клана, — со вздохом произнесла моя новая знакомая. — Из-за дяди.

Административный корпус имел всего три этажа и выглядел, словно поднявшийся из пучины времени мастодонт. Высокие и узкие окна, островерхая крыша, совершенно неуместная в двадцать первом веке печная труба. Никто не пытался войти в здание. Никто оттуда не выходил.

Поднявшись по ступенькам крыльца, мы упёрлись в массивную деревянную дверь.

Я прикоснулся к ручке…

…и полотно двери изменилось.

Наборные элементы сдвинулись, заскользили в скрытых пазах и сложились в слово «ЖДИТЕ». Через минуту что-то щёлкнуло, раздался усталый женский голос:

— Цель визита.

— Резервисты, — ответил я. — Подача документов.

Пауза.

— Назовите себя.

Я уступил место даме.

— Карина Ларина, — отрапортовала байкерша.

— Вложите бумаги в приёмный лоток.

На уровне пояса образовалась щель, из которой выехал металлический контейнер. Карина сняла с плеча матерчатый рюкзачок, достала прозрачную папку и поместила в контейнер. Лоток с лязгом вдвинулся в щель, сросшись с декоративными элементами.

— Следующий.

— Ростислав Володкевич.

Процедура повторилась.

В моей папке было не так уж много ценного. Инквизиторам потребовались направление, школьный аттестат, паспорт и сертификат, подтверждающий ранг одарённого. Прикол в том, что ранга у меня нет. От слова «совсем». По законам РИ я считаюсь претендентом или «нулёвкой», ведь я так и не «пробудился», несмотря на все старания отца. Что же касается моего реального уровня… ну, успехов им в определении. Для таких как я на этой планете не придумано шаблонов.

— Документы приняты, — сообщил голос. — Ментальный тест начнётся в двенадцать часов. Первый учебный корпус, просьба не опаздывать.

Мы с Кариной переглянулись.

Сейчас было без четверти двенадцать.

Глава 18

— Что за хрень! — Вырвалось у меня. — У них нет чёткой датыиспытаний?

В мире, где я оказался, полно университетов. И всевозможных академий. Алгоритм поступления предельно ясен: подаёшь документы, приезжаешь на экзамен в середине лета, сдаёшь. Или проваливаешься, как повезёт. Сроки известны заранее, никаких сюрпризов. Что интересно, университеты в РИ — удел простолюдинов. Аристократы, наделённые Даром, крайне редко туда поступают. А всё потому, что эти учреждения заточены под обеспечение нужд правящего класса новыми системными винтиками. Диплом о высшем образовании — это пропуск в концерн или госкомпанию, но исключительно на правах рядового служащего.

Потомственные аристо культивируют родовые способности. И чуть ли не с младенчества учатся держать оружие в руках. Ибо Закон Меча. Если ты наделён титулом, это даёт ряд привилегий, но отягощает и неприятными «бонусами». Тебя могут вызвать на дуэль. Возникают серьёзные разногласия с чужим Родом — объявят войну. Убьёшь в поединке благородного ушлёпка — нарвёшься на вендетту. Всё это дерьмо оформляется официально, так что каждый в своём праве.

Состоишь в клане?

Тебя могут призвать на фронт. Отправить в горячую точку или с карательным рейдом к «перешедшим дорогу». Зачастую конфликты носят гибридный характер, и ты даже не знаешь, за что сражаешься. А если ты относишься к редкой категории вольных Родов, то будет как у меня. Неизвестные вырезали всю семью, хотят отжать имение, а вступиться некому. Ибо Великий Дом не за твоими плечами.

Но это всё равно лучше, чем быть простолюдином, как большинство городского населения страны. Простолюдин не имеет права носить и использовать оружие, если он не полицейский или гвардеец Рода. Не может вызвать дворянина на дуэль и защитить свою честь. Не может претендовать на ключевые должности в клановых структурах. У Дома Рыси есть банки и транснациональные корпорации, в правлении которых состоят одни аристократы. Никто не поставит во главу концерна человека со стороны — не входящего в тот или иной Род и не обладающего сверхспособностями.

И лишь инквизиторы плюют на социальные предрассудки.

Главное для святош — твой психотип. Предрасположенность к тем или иным профессиям, необходимым для обнаружения и наказания еретиков. И да, еретиков в этом мире называют отступниками.

— Никаких дат, — ответила Карина. — Собирается нужное количество резервистов — их сразу испытывают.

— Нужное количество?

— Человек пять-семь.

Мы изо всех сил спешим к учебному корпусу, в котором будет проходить ментальное тестирование. Я не знаю, что это. Но предчувствия дурные. Желания впускать в свой разум утырков в рясах — нулевое. А это означает, что придётся выстраивать защитные блоки. Очень хорошие блоки. Такие, чтобы инквизиторы не догадались о том, что я скрываю ценную информацию. К счастью, у меня есть в запасе парочка техник из прошлой жизни.

Без пяти двенадцать мы приблизились к главному учебному корпусу.

Я бы сказал, что это не корпус даже, а арена для поединков, сросшаяся с неким подобием додзё и десятиэтажным зданием непонятного назначения. Ярусы этого здания складывались в ассиметричную пирамиду с уступами-террасами, на которых… тоже проходили занятия. Снизу можно было рассмотреть силуэты движущихся людей, отрабатывающих оружейные ката. Что интересно, высота ярусов пирамиды не была одинаковой. Некоторые этажи были привычными, два-три метра, другие могли достигать и тридцатиметровой высоты. Необъяснимая эклектика, которая противоречила законам архитектуры.

До моего слуха доносились выкрики наставников:

— Локоть выше!

— Кто тебя учил так разворачиваться?

— Без замаха! Без замаха, я сказал!

А ещё мне почудился звон стали.

Мы не сразу поняли, где расположен вход в корпус. Собственно, одни двери вели в купол арены, другие — в подвал. Были ещё третьи и четвёртые. В додзё и пирамиду, соответственно.

Нам повезло.

Примерно на полпути между додзё и ареной стоял человек в светло-коричневой рясе, а рядом с ним — пятеро молодых людей нашего возраста. Все — в простой летней одежде. Четверо парней, одна девушка.

— Идём, — сказал я Карине. — Нам туда.

— Думаешь, наша группа?

— Кто ж ещё.

Мы приблизились к резервистам и поймали на себя взгляд инквизитора.

— Чуть не опоздали, — холодно произнёс мужик.

На вид этому типу было под тридцать. Плечистый, бритоголовый, с нашивками на груди и рукавах. Присмотревшись к облачению этого персонажа, я понял, что ткань не грубая и смотрится элегантно. Значит… сутана?

— Итак, все в сборе, — громко произнёс инквизитор. — Ко мне следует обращаться по имени: брат Вениамин. Я инструктор четвёртой ступени, и мне поручено доставить вас на ментальное испытание. Вопросы?

Девушка была низкорослой азиаткой из южных губерний — улыбчивой, но с очень цепким взглядом и змеиной грацией. Парни выглядели по разному. Двое — братья-близнецы очень воинственного вида лет восемнадцати. Крепкие, уверенные в себе, пренебрежительно посматривающие на остальных. Мощный пятнадцатилетка. Я бы решил, что сын кузнеца, но в этом мире оружейники не куют, а призывают клинки. Хотя… кузнецы тоже есть, но их продукция стоит дешевле. Четвёртый соискатель выглядел скромно и неприметно, но был, по моему мнению, наиболее опасным из всех. Эфир так и вихрился вокруг него, сигнализируя об уверенном третьем ранге. А это, на минуточку, вершина. Недостижимая вершина для семнадцатилетнего пацана. Бес? Не удивлюсь, если честно.

Высший скользнул по мне и Карине равнодушным взглядом и вновь повернулся к брату Вениамину. Качок приветливо улыбнулся. Близнецы окатили высокомерными взглядами, азиатка полностью проигнорировала.

— Раз нет вопросов, слушайте внимательно, — разорвал паузу инквизитор. — Комиссия уже собралась. В ней четыре человека. Трое — провидец, дознатчик и каратель. Это представители орденов, формирующих основу инквизиции. Возглавляет приёмную комиссию отец. Его слово решающее. Комиссия определит ваш потенциал, разберётся с направлением развития. Каждый из вас будет проходить обучение под крылом «своего» ордена. Всё понятно?

— Можно вопрос? — Карина подняла руку.

Брат Вениамин пригвоздил девушку тяжёлым взглядом.

— Слушаю.

— Правда ли, что нас будет испытывать отец Бронислав? ТОТ САМЫЙ?

Лицо инквизитора стало удивлённым.

— Откуда вы владеете такой информацией, резервистка?

— Ну… — Карина замялась. — У меня тут дядя работает.

Один из близнецов фыркнул.

Дескать, вот по каким критериям отцы выбирают неофитов.

— Фамилия, — отчеканил Вениамин.

— Моя? Ларина.

Инквизитор напряг память, а потом его лицо внезапно смягчилось.

— На будущее, госпожа Ларина. Здесь нет чинов, связей, рангов и кланов. Всё это мы оставляем за пределами кампуса. Надев сутану или рясу оперативника вы становитесь инквизитором. Служите Кодексу и чтите Закон Меча. Уясните себе это раз и навсегда.

Девушка хмуро кивнула.

— Второе. Постарайтесь до ритуала посвящения выглядеть… хм… менее вызывающе.

Раздалось несколько смешков.

Все резервисты явились на тестирование в свободной одежде, напоминающей ифу. Широкие льняные брюки, белые рубахи навыпуск. Азиатка так ещё и кепку нацепила.

Карина покраснела.

И нехотя кивнула.

— Если, конечно, пройдёте тест, — добавил брат Вениамин. — А не пройдёте… можете и дальше так разгуливать.

Смешков стало больше.

Вениамин бросил один-единственный взгляд на толпу, и ребята притихли.

— Я всё же отвечу на вопрос резервистки Лариной. Да, комиссию сегодня возглавит отец Бронислав. Для вас это хорошо и плохо одновременно.

— Почему? — спросил здоровяк.

— Хорошо, потому что Бронилав никогда не ошибается, — ответил Вениамин. — Он идеально распределяет по орденам тех, кто этого достоин. Плохо… потому что у него… скажем так… завышенные критерии. Сегодня из вашей группы может вообще никто не пройти.

Воцарилась гробовая тишина.

— Всё, не заставляйте комиссию ждать, — в голос инквизитора прокрались металлические нотки. — За мной.

И мы двинулись к вертушке пирамидального строения.

Я шепнул на ухо Карине:

— А кто такой этот Бронислав? Он что, местная легенда?

Меня вновь наградили взглядом, который напомнил о магистре Урфисе, который на вопрос о том, что такое божественная кровь, ответил, что мне бы ещё уточнить, почему люди не дышат жабрами.

— Издеваешься?

— Нет. Интересуюсь.

Карина закатила глаза.

И попыталась объяснить:

— Ну… говорят, он самый жёсткий и справедливый каратель из ныне живущих. Когда начинаются проблемы, приходит Бронислав. И проблемы заканчиваются.

— Информативно, — хмыкнул я.

— Он лучший. Это всё, что нужно знать.

Пожимаю плечами.

Откровенно говоря, мне пофиг. Если этот отец Бронислав меня завалит на экзамене… я избавлюсь от необходимости мотать четыре года в семинарии. А ведь это только начало. Потом ещё бегай по шарику и карай во всех позах отступников-оружейников. Посеешь привычку, пожнёшь жизнь.

Мы по очереди прошли через вертушку и оказались в просторном вестибюле. Одновременно величественном и аскетичном. Гранит, мрамор, но никакой роскоши. Полное отсутствие лепнины, золота, всевозможных декоративных элементов. Справа — стена персональных ячеек. Слева — гардероб. Вместо люстр — световые панели, которые днём были выключены.

— Туда, — Вениамин повёл нас к лифтам. — Приготовьтесь к дополнительной проверке.

Пара ступенек, арочный портал с огоньками индикаторов.

Брат Вениамин приложил большой палец к жёлтому квадратику на металлической раме. Квадратик засветился зелёным, что-то пискнуло. Инквизитор шагнул в арку.

— Отпечатки пальцев? — удивился я.

— Каббалистический анализатор, — бросил через плечо сопровождающий. — Ваши данные уже поступили к нам. Сверка заменяет пропуск.

Близнецы нехотя разделились.

Один за одним соискатели проходили через арку, прикладывая большой палец к анализатору. Я сделал то же самое, поднялся на пару ступенек и шагнул на ту сторону арки.

— Хорошо, — кивнул брат Вениамин.

Не могу понять, с хрена ли его называть «братом». Семинария — не монастырь. И ордена не столько религиозные, сколько соблюдающие интересы конкретной правящей клики. Тайного правительства Земли, если уж быть совсем точным.

Пирамида ничем не напоминала храм.

Мне доводилось бывать в церквях Древних. Этот культ особенно силён в южных губерниях, на Средиземноморье и побережье Атлантики. Так вот, ничего общего с поклонением доисторическим существам, которые оставили после себя колонии, Врата и кучу артефактов. Минимализм, практичность, отсутствие пафоса. Длинный коридор, на стенах — изречения мудрецов в рамочках. Я прочитал первое попавшееся:

Хороший инквизитор не побеждает. Он устанавливает порядок.

Синдзи Накамура

Красиво.

Посмотрим, что будет дальше.

А дальше был лифт.

Мы пересекли обширное пространство, нечто среднее между зоной релаксации и уютной гостиной. Задержались у лифтовых шахт, коих я насчитал четыре. Я успел обратить внимание, что по коридорам никто не слонялся без дела. Редкие семинаристы в белых сутанах спешили по своим делам, меняя учебные локации.

Двери, звякнув, разошлись.

Кабина вместила нас всех. Я никогда прежде не видел столь широких платформ. И, на минуточку, никаких зеркал. Деревянные панели, гладкий пол, матовый свет потолочных ламп.

Нажимая кнопку с цифрой «4», Вениамин приступил к инструктажу:

— Телепатическую блокировку убрать. Обнаружим артефакторику — и вам станет плохо. А мы обнаружим. И это… вы ничего не решаете. Это не поступление на выбранный факультет. Специализацию определит отец Бронислав. Результат испытаний будет известен сразу.

Двери раскрылись.

— Удачи, — напутствовал Вениамин.

Мы вышли из кабины в огромный зал, две стены которого были панорамным остеклением. На террасах занимались семинаристы. Одна группа медитировала, вторая отрабатывала связки с боевыми посохами.

Зал был пуст.

Лишь приоткрытая дверь намекала на правильное направление. Наша компания зашагала в ту сторону, пересекая помещение по диагонали.

На двери висела табличка:

КОМИССИЯ

Ребята остановились в нерешительности.

Под потолком ожил динамик.

— Входить строго по одному. Называется фамилия — вы заходите. Дверь за собой закрыть. Динара Сугралинова.

Азиатка шагнула за порог.

Мы остались вшестером.

Близнецы со скучающим видом отделились от общей компании и двинули к чайному автомату. Здоровяк и высший остались на своих местах. Карина поискала взглядом кресло или диван, но ничего подходящего не обнаружилось. Обширное пространство без мебели, книг, учебных пособий. Вообще без ничего.

Не прошло и пятнадцати минут, как все разбрелись по аудитории.

Близнецы что-то тихо обсуждали, Карина бродила вдоль стен со скучающим видом, кузнец во все глаза наблюдал за тренирующимися на террасе бойцами. Высший ждал своей очереди, глядя в пустоту.

Ожидание выматывает.

Почти всех.

Я, например, могу неделями выслеживать какого-нибудь опасного монстра, так что бездействием меня не проймёшь. Всё это напоминает классическую историю с монастырями воинов-отшельников, которые заставляют соискателей мокнуть под проливными дождями, голодать и думать, что ими вообще не интересуются.

Дверь распахнулась, выпуская Динару.

— Ну что? — выпалила Карина.

— Дознатчик, — сухо улыбнулась девушка.

И внезапно рассмеялась.

Как мало нужно человеку для счастья.

Ожил динамик:

— Ростислав Володкевич.

Глава 19

Кабинет разорвал очередную партию шаблонов.

Я ждал кафедру, столы и стулья, обрюзгших преподавателей в тёмных хламидах, а попал…

…даже не знаю, во что.

Простая комната с одним окном. Расставленные по кругу кресла, мягкие и глубокие. Всё. Ни шкафов, ни портретов великих инквизиторов, ни икон или ещё чего-нибудь пафосного.

Одно из пяти кресел пустовало.

— Садись, — бросила мне женщина лет тридцати пяти.

На «ты», без церемоний.

Я направился в центр комнаты и занял пустующее кресло. Удобно, приятно. Комфортно даже.

Члены комиссии смотрели на меня. Без тени улыбки или доброжелательности. Отстранённый интерес энтомолога к диковинной бабочке.

Женщина, которая пригласила меня сесть, выглядела строгой и какой-то… высохшей. Словно человек, давно и серьёзно подсевший на веганскую еду. Тёмно-коричневая сутана указывала на то, что я вижу перед собой наставника семинарии, а не полевого работника. Мышиного цвета волосы женщина собрала в пучок на затылке — самая популярная причёска у местных сотрудниц.

Мужчина, сидевший слева от наставницы, выглядел неуклюжим и приземистым. Сине-чёрная сутана, черты лица словно высечены из гранита. По правую руку от меня окопался ещё один мужик, одетый в графитовую рясу. Борода, зачёсанные на пробор волосы. Эмблема инквизиции на груди. Плечи украшены непонятными нашивками.

Я смотрел в упор на четвёртого члена комиссии.

Прямо передо мной находился монстр. Лысая голова, лёгкая небритость, отсутствие опознавательных знаков. Хотя, вру. Есть несколько нашивок на правом плече.

Четвёртый наставник был худым, широкоплечим, уверенным в себе. Бровь, насколько я понял, в прошлом была рассечена. Видимо, в драке. Челюсть квадратная, форма черепа — идеальная. Но главная фишка — это ряса. Ткань чернее ночи, безо всяких там оттенков и полутонов. Сама тьма. А ещё мужик был единственным, кто позволил себе заявиться на испытание вооружённым. Чехол укрылся под рясой, но у меня опытный взгляд. Насмотрелся в прошлой жизни на всевозможных ассасинов. Лёгкая выпуклость выдавала отца Бронислава с головой.

— Ростислав Володкевич, — голос у председателя комиссии был с хрипотцой, но глубокий и приятный. — Я видел материалы. Пирокинетик и ясновидящий. Несовместимые психотипы. Как вышло, что нет сертификата пробуждения?

Я его не получал, понятное дело.

Меня уже начали прощупывать. К этому времени я применил заклинание двойного флера, позволяющее защитить глубинные помыслы и выдать наблюдателям текущие переживания. Также у меня был выставлен хитрый блок, через который просачивались детские и юношеские воспоминания предшественника, но укрывалось всё, что я притащил из прежней жизни. Действовала эта механика как фильтр, но требовала повышенной концентрации. При относительно скромных затратах ки.

Впрочем, всё только начиналось.

Тестирование впереди.

— Я не регистрировался.

— Почему? — холодно осведомилась женщина.

— Не видел смысла.

— Это нарушает законы Российской империи, — поморщился кряжистый инквизитор. — Пробудившийся одарённый обязан зарегистрировать свою сверхспособность, подтвердить ранг, получить сертификат и встать на учёт. Ты об этом не знал?

— Что-то слышал, — кошу под дурачка.

— Незнание закона… — пробурчал бородач в графитовой рясе.

— … не освобождает от ответственности, — с улыбкой закончил я. — Это всё понятно. Но родовая способность открылась, когда я был в Пустоши.

— Вот как? — изумилась женщина. — И как ты ухитрился войти в состав экспедиции?

— Взяли, — коротко ответил я.

— С пирокинезом понятно, — задумчиво проговорил бородач. — А ясновидение?

— Тоже открылось за Вратами, — отчеканил я.

Бронислав хмыкнул.

— Лапшу нам не вешай, парень. Хочешь знать, как на тебя вышла консистория?

Вот это поворот.

— Сдали экспедиторы, — высказываю логичное предположение.

— Было, но позже, — отец Бронислав, не мигая, смотрел мне в глаза. — На тебя указали мойры.

— Такое случается, но крайне редко, — добавила женщина. — Кормчие управляют судьбами нужных людей, формируя мировую политику. Наказывают отступников, сталкивая их с несчастьями. Но, разумеется, не отслеживают нити простых смертных.

— Мы сильно удивились, — вставил бородач.

— Известны случаи, — вновь заговорил Бронислав, — когда телепаты осваивали эмпатию. Или кинетики становились левитаторами. Аномалия, но всё же. Это происходит в рамках одного психотипа. Ты — другое дело. Покажи, что можешь.

— Это начало теста?

— Просто покажи, — с нажимом повторил Бронислав.

Непостижимым образом я понял, чего от меня хотят. И сейчас как минимум одну из граней своего таланта следует приоткрыть. Дать выход божественной искре, которую я протащил в новый мир через смерть и потусторонний ужас.

Чтобы выяснить, какое оружие прячет под мышкой отец Бронислав, мне не обязательно брать его за руку, как делают другие ясновидцы. Мы дышим одним воздухом, ходим по одному полу. А ещё мы трогали один и тот же детектор на первом этаже. Я пропитываюсь этими эманациями, вливаю ки в давно забытую технику… и у меня получается.

Я вижу.

Вижу кобуру на ремнях, а в ней…

Пистолет.

Не бумеранг, не кривой нож или ещё что-либо подобное. Самый настоящий пистолет. Название приходит вместе с осознанием устройства. Оружие, стреляющее пулями. Ствол, рукоять, патроны. Спусковой крючок, магазин, пороховые газы. Я ничего об этом не слышал раньше, но теперь ЗНАЮ.

И позволяю этому знанию вырваться наружу.

— Он в курсе, — произносит бородач.

— Да вы издеваетесь, — не выдерживаю я. — Закон Меча? Вы сами…

Лицо Бронислава не меняется, когда он произносит.

— Всем выйти.

— Что? — очумел кряжистый. — Вы забываетесь, брат.

— ВСЕМ. ВЫЙТИ. ИЗ КОМНАТЫ.

Отец Бронислав не повысил голос. Не встал со своего места, не повернул головы. Этот тип был спокоен как удав. Зато члены комиссии начали переглядываться, скукоживаться и выглядеть жалкими котятками на фоне матёрого хищника.

— Я сам экзаменую этого резервиста, — заявил человек-легенда. — И оглашу результат.

Меньше всего я ожидал, что инквизиторы встанут и покинут помещение. Но, видимо, я недооценил субординацию и непререкаемый авторитет отца.

Святош как ветром сдуло.

Один за одним экзаменаторы поднимались и уходили в западную стену. Именно в стену. Перегородка, насколько я понял, отсутствовала, и человеческие фигуры скрывались в сером мареве. Комната была гораздо больше, чем я предполагал. В скрытой нише сидели телепаты и эмпаты, со стороны которых сейчас шла волна беспрецедентного ментального давления. Блоки вокруг моей ауры чуть не просели, но я выдержал.

Больше эфира богу эфира.

Техника, которую я применил, называлась «всезрение». Работает на коротких дистанциях и позволяет увидеть всё — скрытое оружие, его сущность, замаскированных врагов, мимикрирующих хищников, зачарования и артефакты. Сейчас, кстати, ими напичкана вся комната. Усиливающие амулеты, генераторы искажений, подавители воли — чего здесь только не было. И это на одного скромного меня.

— Да, мы пользуемся огнестрелом, — подтвердил отец Бронислав. Его глаза стали колючими и неприязненными. — Вопрос в другом. Как ты это делаешь? Без триггеров, тактильного контакта?

Триггерами ясновидящие называют предметы, выводящие на объект поиска. Я уже говорил: кому-то достаточно подержать руку человека, чтобы выдать всю его биографию, а кто-то разыскивает пропавшего без вести по фотоснимку. Мои навыки гораздо шире.

— Делаю, — отрезал я. — Не важно, как.

Ответ инквизитору не понравился.

Усилившееся давление едва не промяло мою блокаду, и тогда пришлось задействовать следующую линию обороны. Сейчас телепаты считывали воспоминания моего предшественника, а заодно — ложные конструкты. Я подсунул парням образы первых применений магии огня, первого сеанса ясновидения, первой трансформации тела и радости от прокачки энергии ки по каналам… Всего этого не было, я изначально владел техниками, грани которых сейчас приоткрылись Брониславу.

— Жги меня, — приказал инквизитор.

— Шутите?

— Я хочу увидеть твой пирокинез. Сожги меня, если сможешь.

Вот не успокоитесь никак, отец Бронислав.

Смотрю — завихряются силовые линии. Человек окутывается невидимым полем, искажающим эфирную топографию. Не иначе, артефакт.

Кресло и сам инквизитор вспыхивают.

Применяю воспламенение по площади с небольшим охватом. Наращиваю температуру, но так, чтобы не перегнуть палку. У меня есть циркуляция, а это означает, что я не особо ограничен в средствах.

Защита у отца хорошая.

Я бы её пробил… наверное. Через годик усердной прокачки и укрепления ауры. А сейчас нет смысла стараться. Да и не хочу я убивать живую легенду. Мне надо просто сдать экзамен.

Жар схлынул.

Делаю вид, что выдохся.

— Неплохо, — похвалил инквизитор. — Я бы даже сказал, впечатляет.

Кресло, одежда, пол, сам отец — ничто не пострадало.

— И… я сдал экзамен?

Отец Бронислав, казалось, не умел улыбаться. Но в голосе его прозвучала слабая насмешка:

— Экзамен? Он начнётся сейчас.

* * *

Я открыл глаза.

Потребовалось несколько секунд, чтобы пережитое уложилось в некие рамки. Бронислав что-то активировал. Очередной грёбаный артефакт, который, если я правильно понимаю, смонтирован под нашими ногами. И занимает чуть ли не всю комнату. После срабатывания устройства мой разум погрузился в иллюзию. Я просто не был готов к этому, поэтому и не выставил «правильную» блокировку. Атаку можно было сравнить со сновидением наяву — сюжетом, который внедрили в мой разум.

Игра, которая…

Даже не знаю, с чем это сравнить.

Явно не магия. Скорее, что-то высокотехнологичное. Не удивлюсь, если кресло служит проводником и обеспечивает контакт моего тела с устройством. Так вот, соткалась иллюзия, и я был вынужден проходить через цепочки выстроенных экзаменаторами событий. Я искал схроны с оружием по фотографиям домов, допрашивал отступников, участвовал в рейдах карателей. Я понимал, что нельзя демонстрировать всего, на что способен, но не мог выбраться из этого омута, не пройдя цепочки событий до конца.

Я сразился с противником, который имел при себе нечто, похожее на длинный пистолет. Кинетика ударов от пуль была чудовищной, в мире магии нет ничего сопоставимого. Пришлось врубать духовный доспех. Затем пробивать упырю молнией.

Следующий сценарий — противодействие группе.

Мне поставили задачу изъять запрещённый артефакт, для этого на штурм неизвестной усадьбы была направлена группа захвата. Я работал удалённо, просматривая интерьер дома и направляя бойцов через телепата. Инквизиторы шли напролом, зачищая объект от воинов родовой гвардии.

Когда всё закончилось, Бронислав заявил:

— А у тебя богатая фантазия.

— В смысле?

— Молния, укрепление тела. Незримый доспех… Я допускаю, что ты начитался фантастики про супергероев… но уж больно реалистично всё выглядело. Словно ты умеешь этим пользоваться.

Пожимаю плечами.

Инквизитор смотрел на меня как-то странно. Словно решал в уме шахматную задачу или пытался выбрать правильное решение на поле боя. Это продолжалось несколько секунд.

А потом в комнату начали возвращаться члены комиссии.

Давление исчезло. Меня больше не прощупывали телепаты, артефакторика в полу и стенах отключилась. Инквизиторы безмолвно садились на свои места.

Все ждали вердикта.

— Я передал вам картинки, — Бронислав говорил всё это, неотрывно глядя на меня. — Что скажете?

— Дознатчик из него получится весьма посредственный, — заговорила женщина в коричневой сутане. — Для этого нужен другой склад ума. Основательный, менее импульсивный.

— Я бы не сказал, что он импульсивен, — возразил Бронислав. — Просто действует без колебаний.

Женщина поджала губы, но не решилась перечить отцу.

— Это хороший провидец, — вступил в разговор мужик в сине-чёрном. — Умеет работать в команде. Я бы хотел учить его в нашем ордене.

Бородач в графитовой рясе добавил:

— Забирайте. Я не думаю, что есть смысл делать из него карателя.

— Почему? — заинтересовался Бронислав.

— Мы знаем, что этот парень пирокинетик, — начал объяснять бородач, — но внутри своего разума он пользуется непонятными техниками. Не имеющими ничего общего с реальностью. Всем известно, что нет никакого духовного доспеха, а пулю может остановить разве что качественный бронежилет или артефакторика. Подсознание резервиста пребывает в опасном заблуждении. В полевых условиях… это может стоить ему жизни.

— Я вас услышал, — кивает Бронислав.

Повисла звенящая тишина.

Все ждали решения человека-легенды.

— Ростислав Володкевич, — инквизитор едва заметно улыбнулся. — Я направляю тебя в орден карателей.

* * *

Экзаменационная комната

Час спустя

— Отец Бронислав! При всём уважении…

— Что не так? — вкрадчиво поинтересовался отец.

Брат Клавдий считался хорошим карателем, но сменил рясу на сутану, когда его попросили заняться наставничеством. В иерархии инквизиторов он занимал высокое место, но уступал Брониславу по всем фронтам. Отцы — это вообще отдельная каста. Верхушка. И на эти ступени пирамиды Бронислав пробился, служа верой и правдой Кодексу. Хотя многие думали иначе.

— Отец Бронислав… Почему вы записали мальчишку к нам? Это же посредственность. Мечтатель, не боец. Никто его в рейд не пошлёт…

Бронислав нахмурился.

И брат Клавдий затих, наткнувшись на равнодушный немигающий взгляд. У отца Бронислава были очень странные глаза. Водянистые, почти прозрачные. Словно на тебя не человек смотрит, а клубящийся над озером туман.

— Посредственность, — проскрипел легендарный каратель. — Хм… может, вы и правы. А скажите-ка, брат Клавдий, вы читали дело нашего резервиста? Особенно отчёт о его последней экспедиции в Пустошь?

Экзаменатор сглотнул.

— Ну… читал.

— А если читали, — голос Бронислава потяжелел, — то должны знать, что этот паренёк применил шквал огня и справился с туннельщиком. Спас целую Мобильную Крепость. И сделал это в тот момент, когда другие средства подавления были исчерпаны. Он просто залил жидкое пламя в пасть существа, которое способно пожрать всю вашу консисторию.

Клавдий потрясённо молчал.

— Могли бы просто сказать спасибо, — Бронислав закончил самую длинную речь в своей жизни. — За такого ценного кадра.

Глава 20

— Ну что? — перехватила меня Карина. — Взяли?

— Каратель, — улыбаюсь в ответ.

— Очуметь! — девушка аж подпрыгнула на месте. Рассмеялась, обняла меня, но потом, внезапно смутившись, отступила назад. — Видимо, ты очень крут.

Пожимаю плечами.

Да, я крут.

Но окружающим не обязательно об этом знать.

Динары уже не было, остальные не спешили с поздравлениями. Только парень, идентифицированный мной как одарённый высшего ранга, уважительно кивнул. Я кивнул в ответ.

— Карина Ларина.

Девушка закусила губу.

— Удачи, — сказал я.

И повернулся, чтобы уйти.

— Подождёшь меня? — донеслось сзади. — Мне важно знать, что кто-то… ждёт.

Это нарушало мои планы.

Но Карина, судя по всему, волновалась. И это волнение могло сыграть с резервисткой злую шутку на испытании. А Карина мне понравилась.

— Ладно, — я обернулся и посмотрел на новую знакомую. — Подожду.

Благодарно улыбнувшись, Карина скрылась за дверью.

Ловлю на себе неприязненные взгляды близнецов. Ума не приложу, что им не понравилось, да мне и пофиг, откровенно говоря. Я не воспринимаю местных малолеток в качестве серьёзных противников. Разве что высший… С третьим рангом в этом мире нельзя не считаться. Во всяком случае, пока я не восстановил былые способности.

От нечего делать, я решил побродить по этажу.

Зал, в котором мы собрались, был огромен. Подозреваю, его использовали для каких-то тренировок, но сейчас помещение пустовало. Летом наставники любого мира предпочитают выгонять учеников на свежий воздух, известный факт.

Поискав глазами дверь, я обнаружил раздвижную прозрачную секцию, встроенную в панорамное окно. Подошёл и… секция сместилась вправо. Не знаю как, но механизм среагировал на моё присутствие. А ещё почудилось, что под самым потолком на секунду вспыхнул зелёный огонёк.

Артефакторика?

Не исключено.

— Вряд ли здесь разрешено свободно разгуливать, — сказал один из близнецов.

Реплику я проигнорировал.

В зале было прохладно и гулко, работали кондиционеры. Но тут — свежий воздух. А ещё мне хотелось посмотреть, чему обучают инквизиторов в этой семинарии.

Зал, как я уже говорил, был угловым и граничил с двумя террасами. Что интересно, террасы были связаны между собой, но там занимались разные группы. На северной стороне тренировались ребята с боевыми посохами, на западной люди просто медитировали. Вот именно к этим созерцателям я и заглянул на огонёк.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что будущие инквизиторы заняты чем-то… загадочным. Я насчитал шестнадцать человек. Парни и девушки в белоснежных рясах. Думаю, первый или второй курс. Парней было ощутимо больше. Разбились на две группы по пять человек, ещё шестеро сидели поодиночке. Кто на коврике, а кто и прямо на каменных плитах. Собственно, плиты были тёплыми — солнце успело прогреть их в достаточной мере.

Пятёрки, усевшись в круг, ничего не делали.

Казалось, что ничего.

Я ощутил завихрения ки рядом с учениками.

А вот те, что поодиночке… Управляли предметами. Кубики, шарики и даже макеты ножей. Всё это парило в воздухе. Телекинез, левитация?

Будущие инквизиторы осваивали самоконтроль.

Мой взгляд прилип к парню и девушке, которые устроили между собой своеобразный поединок. Оба сидели на ковриках с закрытыми глазами. И перебрасывались серповидными клинками. Я бы сказал, эти штуки смахивают на азиатские керамбиты, но у них вообще отсутствовала рукоять с кольцом. Остро отточенные лезвия-полумесяцы — и всё. Ножи парили в воздухе между бойцами, внезапно ускорялись, меняли траектории…

А вот и наставник.

Дряхлый инквизитор в чёрной рясе, весь утонувший в морщинах, полностью равнодушный к происходящему. Преподаватель скользнул по мне сомнамбулическим взглядом и продолжил парить в метре от земли, скрестив ноги по-турецки.

Левитация.

Некоторые волшебники из моей прежней жизни умели вытворять подобные вещи. Полезная фича, когда ты хочешь перелететь через ущелье или сбежать под покровом ночи из осаждённой крепости. Что касается магических поединков… такое себе. Умеешь летать — и чем это поможет? Против мощного стихийника ты не выстоишь, в бою на мечах придётся сокращать дистанцию. А тут уже пофиг, стоишь ты на своих двоих или паришь. Исход драки решает меч.

Я неспешно двинулся по краю террасы, чтобы не мешать семинаристам.

Обогнув угол здания, попал в зону, где тренировались более опытные воины. Здесь у семинаристов были сутаны иного оттенка — светло-серые. Значит, старший курс.

Девять человек синхронно перемещались по плитам, оттачивая связки с шестами. Удар, защита, смена позиции. Удар назад, перевод шеста за спиной, смена рук, удар. Переход в нижнюю стойку. Отступление с разворотом и вращением, молниеносные тычки вперёд-назад.

Учитель следил за воспитанниками. Иногда отвлекался, чтобы полюбоваться летним деньком и древними крышами консистории.

Меня все игнорировали.

Понаблюдав ещё минут пять за дорожками учеников, я уже собирался идти обратно, но тут меня окликнули.

— Неофит!

Оборачиваюсь.

И встречаюсь глазами с тем самым наставником, что секунду назад со скучающим видом смотрел в голубое августовское небо. Приземистый мужик лет тридцати. Стрижка ёжиком, клиновидная борода, широкие плечи. И весёлый взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

— Вы мне?

Инквизитор поднял руку.

Девять учеников замерли, словно жуки в янтаре. На полушаге, с заброшенными за спину шестами. Сам инквизитор не был вооружён.

— Тебе. Прошёл испытание?

Отпираться бессмысленно.

— Да.

— И?

Вот почему он назвал меня неофитом. Видел, что я скрылся за дверью приёмной комиссии, потом вышел в общий зал, и мне на шею бросилась Карина. Значит, перестал быть резервистом.

— Каратель.

Семинаристы не проронили ни слова. Не шелохнулись, не сменили стойку, никак не продемонстрировали свои реакции. Идеальная дисциплина.

— Каратель, — повторил наставник. Он словно пробовал мой ответ на вкус. — Боевой орден, опора Супремы. Вероятно, ты обладаешь высоким потенциалом. Что за Дар?

— Пирокинез.

Инквизитор кивнул.

И внезапно выдал:

— Умеешь обращаться с шестом?

Этого мне ещё не хватало. Да, умею. С шестом, копьём и волшебным посохом. Яжмаг. По сути, это моё основное оружие из прошлой жизни. В первые десятилетия, ха-ха. На пике формы я пользовался исключительно стихийными и духовными техниками. В редких исключениях — зачарованными клинками.

Я сам себе оружие.

Но почему бы не развлечься?

— Чуть-чуть, — поднимаю руку и свожу вместе два пальца.

Хмыкнув, наставник отправляет в мою сторону шест. Не шевельнув и пальцем. Кинетик. Дар этого типа заключается в перемещении предметов силой мысли. Очень опасная способность, если её применить в бою.

Выхватываю шест из воздуха.

И отмечаю краем сознания, что у каменного парапета установлена целая стойка с разнокалиберными палками. Гуни, чжаны, трёхсекционные посохи. Мне достался шест до бровей.

— Вика, — ласково произнёс наставник. — Покажи мастер-класс.

Хрупкая фигурка в третьем от меня ряду ожила.

Девушка.

Стрижка-каре, выбритый висок.

Неспешно приближается ко мне. У Вики посох чуть длиннее моего, хотя рост семинаристки оставляет желать лучшего. Учитель делает неуловимый знак, и подростки рассыпаются по террасе, освобождая место для поединка. Им скучно. Никто не верит в неофита, впервые попавшего в пирамиду.

— Пара ударов, — инквизитор отступил на край террасы. — Этого будет достаточно.

Вика без предисловий выбросила шест на уровне живота. Не особо напрягаясь. И была крайне удивлена выставленному блоку и ответному выпаду. Конец моего посоха застыл напротив коленной чашечки Вики, обозначая удар.

Девушка нахмурилась.

— Продолжим? — интересуюсь у спарринг-партнёрши.

Все молчат.

Шест Виктории ускоряется. Удар снизу, сверху, вращение, перевод за спиной, двойка справа-слева. Без особых проблем парирую, контратакую из-за головы, перевожу во вращение, выбрасываю вперёд в длинном выпаде. Отвожу, перехватываю и бью коротким концом. Вика из последних сил успевает заблокировать, и тут же заряжает мне с ноги в челюсть.

Уклоняюсь.

— Воу-воу! Полегче.

Раскраснелась и злится.

— Полный контакт, — подливает масла в огонь учитель.

По ту сторону окна — бешеный ажиотаж. Резервисты, до этого слонявшиеся по залу, сгруппировались рядом с террасой и наблюдали за представлением. Даже в глазах высшего читался неподдельный интерес.

Среди зрителей была и Карина.

Девушка-инквизитор крутанула шест над головой и обрушила на меня длинным концом, целясь в голову. Полный контакт? Вы меня убить собираетесь?

Отбиваю удар и тут же атакую снизу.

Упираюсь в блок.

Разворачиваемся, обмениваемся ударами.

Моя противница раскручивает шест и переходит в наступление, словно ходячий вентилятор. Хмыкнув, я напитываю силой доспех, укрепляю руки и одним ударом выбиваю посох из рук семинаристки.

Шест, вращаясь, летит к учителю.

Инквизитор подхватывает палку в нескольких сантиметрах от пола. Носком ботинка. Подбрасывает и ловит. Сразу видно мастера.

Девушка недоумённо смотрит на меня.

— Спасибо, Вика, — инквизитор повышает голос. — Возвращаемся к последней связке.

Я уже собираюсь уходить, но меня настигает голос Виктории:

— Как ты это сделал?

Отвечать я, разумеется, не собираюсь.

Почти физически ощущаю на своих лопатках тяжёлый взгляд наставника. Изучающий взгляд. Есть подозрение, что мы столкнёмся в будущем и меня будут проверять на прочность. Неоднократно.

Когда я покинул террасу, ко мне подбежала Карина.

— Ростислав, это было… Мощно! Где ты научился обращению с шестом?

— В усадьбе, — соврал я, даже не поморщившись. — У отца.

— Мне бы так.

Один из близнецов исчез.

Значит, вызвали.

— А у тебя что? — перевожу разговор в другое русло. — Взяли?

— Угу, — по лицу Карины сложно сказать, радуется она или грустит. — Даже не знаю… Это круто, но… Я не собиралась, понимаешь?

— Никто не собирался, — направляемся к лифту. — Вот только повестки всем приходят.

— Не спросишь, куда записали?

Я вызвал лифт.

— Куда?

— Дознатчица.

— Ну… и как ощущения?

Входим в кабину.

— Предлагаю поделиться ими в кафешке, — Карина робко улыбнулась. — Надо заесть этот стресс.

Через полчаса мы уже сидим в уютной забегаловке на бульваре Сапеги. В прошлом я бывал на этой улице, но кафешку в упор не замечал. Называлось заведение «Старой таверной», и там всё было заточено под средневековую атмосферу. Нам подали мясо и рыбу на гриле, салат в глиняных мисках и тушёные овощи в чугунках…

Я набросился на еду.

Карина увлечённо рассказывала про экзамен:

— Ты не представляешь, что я в себе открыла. Оказывается, я могу жёстко допрашивать людей, распутывать сложные головоломки, руководить следственными бригадами… У меня хорошо получалось! Гораздо лучше, чем штурмовать логово еретиков.

— Отступников, — автоматически поправил я.

— Не важно, — отмахнулась девушка.

— Постой, — до меня вдруг дошла вся абсурдность ситуации, — но ты ведь каббалистка, да?

— Вроде того, — согласно кивнула Карина.

Порция у девушки была гораздо меньше, а основной упор в заказе она сделала на салатики. А ещё перед ней поставили какую-то речную рыбу на гриле.

— Но ведь каббалисты… вы же не следователи. Это другое. Вставки там разные, охранные печати, големы…

— Если бы, — грустно улыбнулась моя новая знакомая. — Ты забыл про детекторы лжи, обнаружители схронов, механических псов…

— Чего? — не поверил я.

— У инквизиторов есть элитные подразделения с боевыми механическими псами. Вроде големов, только круче. Их используют для охоты.

— На людей?

— Отступников, — Карина лукаво подмигнула.

Здорово.

Приехали.

Отступники — это уже не люди, получается. Их травят механическими псами, ставят вне закона, скармливают мойрам, коверкают судьбу. А всё потому, что нарушаются интересы правящего класса. Даже не класса, а высшей расы, поставившей себя над обычными людьми. Я полубог в прошлом, но мне и не снился такой снобизм. Я привык защищать людей, стоять на пороге между ними и тьмой, рвущейся из Разломов.

У нас тоже хватало дерьма.

И дикие охоты, и рабство, и массовые захоронения слуг, сопровождающих господина в «загробный мир». Но эта реальность производила впечатление более цивилизованной. Поначалу.

— Артефакты разные, — продолжала вещать Карина. — Доработка, модернизация. Поддержка многоканальной телепатической связи…

Вот кто бы мог подумать.

Я уже собрался задать вежливый вопрос про артефакты, которые ставят себе на службу инквизиторы, как в таверну ввалилась шумная ватага парней. Все изысканно и дорого одеты, с модными причёсками в азиатском стиле, цепочками и перстнями. И при оружии. Короткие клинки, нечто среднее между ножами и одноручными мечами. Трое носили ножны у пояса сбоку, четвёртый — за спиной.

— Хэй! — один из парней посмотрел в нашу сторону. — Это же Рина! С каким-то ушлёпком обедает!

Подростки отвлеклись от изучения ржавых щитов на стенах.

И неспешно направились к нам.

Глава 21

В ходе этой суматохи никто не заметил хамелеона, пристроившегося на потолочной балке. Очередные забавы Троглодита. Ящерица практически слилась с тёмным древесным фоном. Я котоморфа чувствовал, остальные не догадывались о его существовании.

Парни приблизились к нашему столику.

— Не знал, что ты здесь обедаешь, — парень, обозвавший меня ушлёпком, навис над столом. Одной рукой этот персонаж опёрся о столешницу, прямо рядом с моей тарелкой. — Покататься не хочешь?

Карина хотела что-то ответить, но я её опередил.

— Если не уберёшьруку, сломаю палец.

Паренёк взглянул на меня, как на грязь.

— С тобой говорящая обезьянка, Рина?

Мой третий принцип заключается в том, чтобы доводить начатое до конца. Электрический разряд в ногу отрезвляет. А ещё сбивает с копыт и причиняет боль.

Подросток истошно заорал, его колени подломились.

Я перехватил кисть идиота и вывернул под очень неприятным углом, пропуская через руку оппонента второй разряд. Чувак задергался и… я увидел расплывающуюся под ним лужу.

— Фу, — сказал я. — У тебя странная реакция на ток.

Встав из-за стола, я исполнил обещанное — сломал наглецу мизинец.

Дружки орущего на полу недоноска попятились в проход между столиками. Каждый из них, судя по повадкам, был из непростого семейства. Либо благородные Рода, либо сынки финансистов-простолюдинов. Вот только к драке со мной они не были готовы. Я читал это по глазам.

— Забирайте и выметайтесь, — предложил я.

Один из парней всё же решил, что у него есть яйца. То ли за друга стало обидно, то ли ещё что, но он выхватил из ножен танто и шагнул ко мне. В ту же секунду с потолка сорвалась крылатая тень. Я пропустил момент трансформации. Свист, удар, фонтан крови. Парнишка недоумённо уставился на обрубок и побледнел. Затем меня накрыло воплем.

Двое уцелевших парней метнулись к выходу.

А Троглодит уселся ко мне на плечо, убрал крылья, втянул перья и невинно мяукнул. Дескать, доволен? Я справился с задачей, хозяин?

— Молодец, — похвалил я. — С меня соус.

— Что-то у меня аппетит пропал, — вздохнула Карина.

Расплатившись, мы покинули заведение.

К месту дуэли был вызван целитель. Карета «скорой» остановилась прямо у входа, оттуда выбежало несколько людей в белых халатах. Чуть поодаль, на парковке, я заметил патрульную полицейскую машину. Копы не спешили вылезать из салона, переговариваясь с начальством по рации. Нас никто не задерживал.

— Извини за испорченный обед, — сказал я. — Кто это был?

— Пашка Смолин, — ответила девушка. — Мы в одном байкерском клубе.

— Благородный?

— Виконт.

— А его дружки?

— Дети корпоратов. Высшее звено одного государственного концерна.

Что ж, тогда всё становится на свои места. Смолин пострадал в ходе дуэли, полицейских это не касается. Его спутники — мимо кассы. Никто из них не имел права поднимать руку на аристократа.

Троглодит спрыгнул на тротуар и превратился в прикольную лохматую собачку.

Извращенец.

— Слушай, он у тебя такой классный, — умилилась Карина. — Погладить можно?

Я задумался.

— Ну, попробуй, — посылаю мысленный приказ Троглодиту, чтобы он не трогал мою новую знакомую. Меня накрыло недовольством, пришлось надавить посильнее. — Только осторожно.

Посылаю питомцу образ роллов и соевого соуса.

Дескать, терпи — и получишь угощение.

Карина почесала «милую собачонку» за ухом. Её никак не смутило, что мой питомец ведёт себя очень странно для земного пса. Не виляет хвостом, не тявкает, не крутится на месте и лапу не подаёт. Просто смотрит на потенциальную жертву немигающим взглядом. Зрачки у пса сиреневые.

— И как ты его назвал? — Карина выпрямилась.

Мы почти добрались до парковки, где девушка оставила аэробайк.

— Троглодит.

— Такое себе. Он быстрый и резкий… имя должно быть достойное для полиморфа… Вжух — и нет руки! Я такого никогда не видела.

Троглодит неожиданно подобрел.

Его никогда прежде не хвалили, наверное.

— Назовём его Вжухом.

Я от неожиданности встал как вкопанный.

— Вжух?

— Согласись, круто звучит, — девушка была довольна собой. — Коротко и не так обидно.

Открываю рот, чтобы возразить, но тут до меня доходит одна вещь. Троглодит тащится от ситуации. Новое имя нравится ему больше старого! На эмпатическом уровне — восторг, надежда, запрос на утверждение. Мой питомец хочет сменить имя!

Через несколько секунд я отвис.

— Ладно. Уговорили.

Волна благодарности.

— Уговорили? — подловила меня Карина.

— Ну… я чувствую его желания, если что.

— Ты эмпат?

— Никогда себя им не считал. Просто мы связаны. Объяснить не могу, но он не просто так за мной ходит. И ещё он может потреблять мою ки.

— Шутишь.

— Вовсе нет.

— Я слышала о котоморфах такие вещи, но… Ты же знаешь, если читать Бестиарий, там почти нифига не найдёшь. То не доказано, это не подтверждено…

Разговаривая таким образом, мы приблизились к парковке.

Получаю шанс хорошенько рассмотреть аэробайк Карины. Устройство, насколько я понял, могло не только летать, но и ездить — сейчас оно стояло на колёсах. Вот только колёс было три, как у трицикла, и втягивались они в некую овальную базу, испещрённую цепочками Знаков. Или не втягивались? Насколько я помню, эти кольцевые структуры выдвигались из корпуса, ворочались под разными углами и создавали дополнительную тягу. Как лопасти квадрокоптеров.

— Это артефакт? — уточнил я.

Девушка открыла кофр, достала оттуда кожаную куртку и шлем. Начала одеваться и просвещать меня по теме аэробайков.

— Не совсем. Там артефакторная начинка, да. Генератор антигравитации. Остальное на каббалистике. Винтовые колёса, смена конфигурации. Подзарядка.

— И на чём он ездит?

Карина захлопнула кофр. Теперь её лицо закрывал шлем, только одни глаза виднелись из прорези. Красивые глаза, василькового цвета.

— Гибрид, — подножки-фиксаторы втянулись в корпус байка. — Бензин плюс энергия ки.

— Сложно.

— По другому никак. Бензин нужен движку, чтобы вращать лопасти. Или колёса, когда едешь по земле. А ки превращается в антигравитацию.

— И много жрёт?

Байк заурчал, готовясь к рывку.

— Ты знаешь, прилично. Поэтому на этих штуках не рекомендуется гонять тем, кто не достиг второго ранга.

— А ты на втором?

— Как бы да. Но я каббалист, не забыл? У нас каналы заточены на повышенный расход ки, мы её в Знаки вливаем. Это наследственное.

— Понятно.

— Ну, до встречи, — девушка махнула рукой на прощание. — Приятно было поболтать.

Аэробайк завис над асфальтом, втянул и развернул колёса, а затем выдвинул их из корпуса, стабилизируя несущую базу. Взвыли винты, разгоняя воздух.

Карина лихо развернулась над землёй, чуть не царапнув дорожное покрытие, потянула на себя руль, утопила какие-то гашетки и рванулась вперёд.

Я аж засмотрелся.

Уж больно круто моя новая знакомая лавировала в транспортном потоке.

— Ну что, — бросаю взгляд на новоиспечённого Вжуха. — Пойдём искать твои роллы?

По дороге я заприметил нечто, напоминающее японский ресторанчик.

* * *

Я потратил несколько часов, чтобы найти двести тридцать шестое почтовое отделение. Пришлось заехать на Главпочтамт, спросить там, а уж затем отправиться за обещанными «приблудами».

Машина перевезла меня по мосту через Припять, углубилась в район, забитый представительствами транснациональных концернов, вывезла в фешенебельный спальный район, а потом — в небольшой оазис частных вилл посреди железобетонных джунглей. Несколько раз мы пересекали трамвайные пути и монорельсы, по которым скользили бесшумные и запредельно быстрые экспрессы.

Почта в «оазисе» тоже была элитной. Дизайнерской, блестящей и футуристичной. С затемнённым фасадом, овальными колоннами и волнообразным козырьком.

Оказавшись внутри, я понял, что привычными очередями и не пахнет. Единицы посетителей подходили к аппарату, напоминающему кофейный, жали какие-то кнопки и получали чеки с номерами. Эти номера выводились на исполинское электронное табло. Там же обозначались номера касс.

Технологии потрясают воображение.

Мне в кассу не нужно, и я направился прямиком к справочному отделению.

— Здравствуйте.

— Слушаю вас, молодой человек.

Троглодит, точнее Вжух, мирно сидел у меня в руке, приняв облик игрушечного померанского шпица. Эдакий пушистый белый комок с приплюснутой мордочкой и глазками-бусинками. Сиреневыми бусинками.

На лице почтовой тётки отобразилось умиление.

— У меня есть ключ от камеры хранения. Как туда попасть?

— Назовите номер.

— Шестнадцать.

Глаза женщины расширились.

— Боксы повышенной надёжности. Дверь хранилища запечатана родовой кровью.

Мой батя — параноик.

Куда ни плюнь, всюду родовая кровь.

— Ладно. И как мне найти эти боксы?

— Вас проведут.

Тётка нажала что-то невидимое, и вскоре из неприметной двери появился мужчина в чёрном костюме. Этот тип больше смахивал на сотрудника СБ, чем на рядового почтальона.

— Прошу следовать за мной.

Вот тебе. бабушка, и почтовое отделение. Бандерольки, посылочки. Я слышал о дополнительных опциях, но чтобы такое…

Мы вошли в ту самую неприметную дверь.

И оказались в длинном коридоре, освещённом лампами дневного света.

Свернув за угол, вышли к лестнице в подвал. Спустились на два пролёта, миновали ещё один коридор и остановились перед массивной деревянной дверью.

Почта, твою мать.

— Я подожду здесь, — сказал мужик в костюме. — Вам потребуется приложить палец к сектору с номером бокса. Запирающий механизм сделает прокол. Если кровь соответствует образцу, вы войдёте внутрь. У вас будет тридцать минут, чтобы забрать вещи из камеры.

— А что потом?

— Автоматическое восстановление блокировки. И вытащить вас оттуда мы не сможем.

Я хмыкнул.

Отец, должно быть, отвалил кучу денег за эту услугу. Вот только я сомневаюсь, что двери хранилища выдержат мой удар, если активируются забытые способности.

Впрочем, мне хватит и пары минут.

Переступаю порог. На меня реагируют каббалистические датчики, загорается свет. Вижу перед собой массивную круглую дверь, отливающую металлом. Прямо как в банке, где хранятся вещи «особых» клиентов. Центр выпуклого люка расчерчен шестигранными «сотами» и маркирован цифрами. Двадцать ячеек.

Прикладываю палец к номеру «16».

Укол.

Зловещая тишина сменяется гулом и лязгом. некие устройства ворочаются в бронированной толще, выскальзывают из скрытых пазов.

Дверь медленно «проваливается» внутрь.

Без единого скрипа.

Вспыхивает свет.

Я попадаю в небольшую комнату без окон и дверей. Справа — солидное кожаное кресло. Слева — некое подобие верстака. Непосредственно передо мной… ячейки. Стандартные боксы, таких навалом в гимназиях, университетах, на автовокзалах и железнодорожных станциях.

Усаживаю Вжуха в кресло.

— Отдохни, дружок.

Ячейка открывается тем самым ключом, что мне оставил отец. Простая камера. Ну… может, и непростая. А люто бронированная и устойчивая к температурным перепадам.

Заглядываю внутрь.

Деревянная коробка с родовым гербом Володкевичей на крышке. Открывается эта крышка наподобие пенала, сдвигаясь в пазах.

Согнав Вжуха, усаживаюсь в кресло. Котоморф без претензий, он умял килограмма полтора роллов и запил всё это мисочкой соевого соуса. За такие щедроты зверь готов стерпеть что угодно.

Открываю ящик.

Несколько секунд изучаю содержимое. Пытаюсь постичь глубинный смысл этого дерьма. Потом не выдерживаю, издаю смешок. И, больше не заморачиваясь, откровенно ржу.

Батя великолепен.

Даже после смерти повеселил.

Это даже почище видеокассеты, подвальной таинственности и экоактивистов, штурмующих мою усадьбу. Особенно радует набор на фоне секретности и элитарности камеры хранения.

В коробке пять предметов.

Бумажка с длинным рядом цифр. Что это вообще? Номер телефона, географические координаты, счёт в банке, шифр, расстояние в километрах до какой-нибудь планеты? Пояснениями бывший глава Рода меня не балует.

Игральная кость. Грёбаный, мать его, кубик! Шесть граней, точки. И это «интересная приблуда»? Возможно, мне намекают на казино. Или судьбу. Мойры? Володкевичи были связаны с Кормчими? Ну, если и так, вряд ли нашёлся бы психопат, осмелившийся перейти нам дорогу.

А вот это вот что? Похоже на старинную монету. Ощущения подсказывают, что таки да, монета. Полновесное серебро. Издалека похоже на талер, но стоит присмотреться, и у тебя едет крыша. На реверсе цифра «9». И никаких намёков на название валюты. Девять чего? Рублей, фунтов стерлингов, динаров, монгольских тугриков? Аверс — это не герб и не монарх, как следовало бы ожидать. Просто спираль. Гурт — цепочка Знаков.

Прозрачная пластина. Форма прямоугольная, вес почти не ощущается. Пара встроенных внутрь кружочков. Материал напоминает стекло, но если присмотреться, возникает ощущение… затягивания. Словно эта штука внутри имеет дополнительные измерения.

Последним ништяком был крем.

Только не от загара. И не от морщин. Самый настоящий кремчуг, добываемый в Пустоши. Я знаю, потому что много раз перевозил этот груз на Мобильных Крепостях. Люто дорогая и полезная штука.

Кристаллический жемчуг выглядит своеобразно. Напоминает по форме жемчужину, отсюда и название. Вот только жемчужина эта не матовая, а прозрачная. Внутри — неимоверное количество граней, сплетающихся в сложную структуру.

Я знаю, как этим пользоваться.

Но не уверен, что мне это сейчас нужно.

Глава 22

Где-то на Москве-реке

Тот же день

Роскошная белая яхта плыла по течению реки, на противоположном берегу которой белели корпуса Высшего Дворянского Университета. Единственного российского универа, заточенного под обучение титулованных обладателей Дара. ВДУ был основан Медведями около тридцати лет назад и считался едва ли не самым престижным учебным заведением страны. Здесь готовили чиновников и сотрудников госкорпораций, способных в будущем эффективно управлять различными структурами. Иными словами, клан подминал под себя чудом сохранившуюся прослойку вольных аристо. И процесс этот никто не мог остановить.

Возвели студенческий городок на Воробьёвых горах. Чуть позже провели между городом и административным корпусом ВДУ канатную дорогу. Сейчас кабины скользили над рекой, отбрасывая круглые тени.

На смотровой палубе яхты стояли двое.

Бритоголовый тутуированный здоровяк с надвинутой на глаза кепкой-немкой. И мужчина в дорогом костюме с незапоминающимся лицом. Яхта оставляла за кормой широкий кильватерный след.

— Ты меня огорчаешь, Немец, — мужчина в костюме достал из внутреннего кармана пиджака блокнот с ручкой и начал делать пометки. — Твоя репутация… я ожидал лучших результатов.

— Он сильнее, чем мы думали.

— Кто? — удивился мужчина с блокнотом. — Этот мальчишка?

— Второй человечек пропал, — нехотя признался тот, кого называли Немцем. — Вряд ли это можно назвать совпадением.

— Что значит — пропал?

— На связь не выходит. Трупа нет. Задание не выполнено. Обычно так не бывает. Мой заместитель послал своих «шестёрок», но…

Мужчина с блокнотом поморщился.

Ему внушает отвращение блатной жаргон.

И сейчас, глядя на тени кабин, скользящих по реке, он в очередной раз задался вопросом: а где совершена ошибка? Убийцы, разделавшиеся с Володкевичами… к таким людям нельзя обращаться слишком часто. Во-первых, дорого. А во-вторых, они пользуются методами… на грани фола, мягко говоря. Нелегально добытый кремчуг, запрещённые артефакты… Всё это бросает тень на потенциального нанимателя. Поэтому мужчина с блокнотом прибегал к услугам тайного клана ассасинов два раза в жизни. Второй — под Туровом, когда ему понадобилось устранить чрезмерно независимых родовичей. Он сделал это из-за угрозы вступления Володкевичей в Дом Рыси.

А что теперь?

В игру могут вступить Фурсовы.

Неизвестно откуда выкопался изгнанный наследник. И этот дегенерат упорно не желает умирать. Везение? Существует, конечно, вероятность, но…

Мужчина не привык верить в случайности.

— Вот что, — человек сделал пометку в блокноте и повернулся к Немцу. Преступный авторитет терпеливо ждал, пока один из самых влиятельных аристократов Москвы не удостоит его взглядом. — Приложи усилия, чтобы решить проблему. Меня не интересуют отмазки. Если надо, отправь группу людей. Опытных, хорошо подготовленных. Любые расходы будут оплачены.

* * *

— Ваше Сиятельство?

Голос у стряпчего был неким… настороженным. Возникло ощущение плохих новостей.

— Да, Сергей Васильевич.

Уже не «Ростислав», а «Сиятельство». Попахивает официальщиной. В такие моменты я всегда думаю о том, что от меня чего-то хотят.

— Напоминаю, что по договору я получаю зарплату не позднее десятого числа каждого месяца.

— Так ещё август не кончился, — недоумённо произношу я.

— Верно. Только…

Я не выдерживаю:

— Ох, не томи, Василич. И давай уже без лишних церемоний, свои люди. Как говорится, сочтёмся.

На том конце провода облегчённо вздохнули.

— В общем, если я несу расходы, связанные с выполнением профессиональных обязанностей, их компенсирует наниматель. И, соответственно, сумма ежемесячной выплаты должна быть увеличена.

— И что за расходы такие?

— Моя незапланированная поездка в Никополь.

Ага, начинает проясняться.

Бенедиктов, я это помню со слов отца, был домоседом. Редко покидал границы Туровской губернии. Предпочитал разруливать вопросики по телефону. На крайняк — отправлял курьеров с документами в госучреждения и клановую администрацию. А тут — такое. Сел на самолёт, чтобы перехватить меня в столице северных земель. Жил в дорогом, по его меркам, отеле.

— А с чем связаны подобные расходы? — осторожно поинтересовался я. — Не проще ли было подождать меня в Турове и всё оформить здесь? Ну, радиограмму передать, чтобы я поспешил с возвращением…

— Проще, — согласился стряпчий. — Но я предпочёл действовать в твоих интересах.

— Ээээ… поясни.

— Гибель семьи при загадочных обстоятельствах, — начал перечислять Бенедиктов. — Нездоровый интерес всех и каждого к усадьбе и родовым землям. Отсутствие кланового покровительства. Потенциальный интерес Фурсовых. Думал, ты оценишь.

— Я оценил, — отвечаю вполне искренне. — А на сколько именно оценивается такое рвение?

— Оно бесценно, — хмыкнули в трубке. — Но вот мои дорожные расходы вполне осязаемы. Тысяча двести рублей за авиаперелёт в один конец. Семьдесят пять рублей в сутки за апарт. А я там провёл, на минуточку, четыре дня. Итого две тысячи семьсот имперских рубликов. Питание в счёт не включаю, я бы и так с голоду не пух. Плюс оклад пятьсот рублей и восемь сотен премиальных за форс-мажор. Сюда входит и оформление всех документов, и поиски наследника в Бескрайней Пустоши, и сражение с полицейскими за твой меч. Окончательная сумма — четыре тысячи ровно. Детализацию я подготовил, чеки и авиабилеты прикрепил.

— Верю-верю, — я малость прифигел от такого основательного подхода. Ну, и сумма мне, признаться… не понравилась. С другой стороны, раз уж я вступил на путь главы Рода, надо поставить крест на своём нищебродстве и взяться за ум. — До десятого сентября всё перечислю.

— Вот и отлично, — голос стряпчего потеплел. — На связи.

Повесив трубку, я призадумался.

Откуда достать деньги? Мне нужно привести в порядок свой дом, обзавестись слугами и личной гвардией, разобраться с неведомыми врагами. А любая война связана с повышенными расходами. Личный юрист тоже оказался недешёвым удовольствием. Неизвестно, что меня ждёт в семинарии. Соседи лезут, ушибленные экоманьяки… Да и Фурсовы рано или поздно попробуют наложить лапу на моё скромное имущество. У них с отцом явно были какие-то мутные схемы. Не удивлюсь, если имеются взаимные претензии.

Говорят, зарплаты у инквизиторов приличные.

А ещё говорят, что любые «сторонние» заработки под запретом, но это не точно. Ну, и вопрос, который меня терзает больше всего: когда я получу в своё распоряжение «святую крышу»? Я принят в число семинаристов, но это ещё не инквизиция. Позволяет ли мне нынешний статус претендовать на некую… неприкосновенность?

И да, учёба начинается в сентябре.

А пока я резервист.

У меня есть неделя с хвостиком, в течение которой надо выжить. Просто выжить, не претендуя на большее. Осмотреться, найти лазейки в системе, понять, как добраться до Разломов… Это потом. Будем решать задачи по мере их поступления.

Начну я, пожалуй, со своего вознаграждения за броню туннельщика.

Чтобы дозвониться, куда надо, мне пришлось набрать справочную и сформулировать запрос. Девушка предоставила на выбор несколько номеров. Министерство финансов Дома Волка, торговое представительство этого же клана в Турове и местное отделение банка «Полярис».

Выбор очевиден.

Деньги либо есть, либо их нет.

Поэтому я не стал заказывать межгород, а просто позвонил в банк, представился и попросил уточнить, нет ли перевода из Никополя на мою карту. Разумеется, меня вежливо послали. Дескать, подобные сведения не разглашаются по телефону, приходите лично. Назвали адрес. Тогда я не выдержал и набрал торговое представительство. Оттуда меня отфутболили в администрацию Архаикума, где я получил номерок отдела внешней добычи. В конечном итоге, через пять рукопожатий, я добрался до пункта сбыта внеземных ресурсов. Бухгалтерша долго ломалась, но в итоге попросила дать тридцать минут на обработку запроса. Через полчаса я выяснил, что на мой счёт капнуло четырнадцать тысяч рублей. И это, как мне намекнули, не вся броня ещё продана.

Что ж, туннельщики — выгодные твари.

Настроение заметно улучшилось.

Со стряпчим я расплачусь, но надо подумать над стабильными источниками дохода. И разобраться с тем, что отец припрятал в подвале.

— Мурр, — Вжух потёрся о мою ногу.

— Погуляй по дому, дружок.

Котоморф обиженно фыркнул и побрёл в сторону кухни.

Двигаю к лестнице в родовые закрома.

Голема я выгнал на улицу, чтобы патрулировал примыкающую к усадьбе территорию. Арендованную тачку никуда прятать не стал. Маловероятно, что её кто-то угонит в этой глуши. А если и попытается, этого недоумка ждут неприятные сюрпризы в виде наложенных охранных заклинаний.

Спустившись в подвал, я щёлкнул выключателем.

Пересёк обширное и мрачное помещение, бросив взгляд на тихо гудящий электрогенератор. Булькала вода в трубах, что-то расщеплялось и перерабатывалось. Больше тока богу тока.

Застываю перед бронированной заглушкой.

Сегментированные створки, лабиринт из канавок, пятерня в центре.

В прошлый раз я приложил руку к этой керамической хреновине, но ничего не почувствовал. Отец уверял, что открыть подвальную дверь можно, применив огромное количество ки. Есть ли у меня такие ресурсы? Рискну предположить, что есть.

Врубаю то, что в этом мире называют непрерывной циркуляцией.

Эфирная энергия вливается в меня освежающим потоком, приводит ауру в боевую готовность, проносится по каналам, бодрит и вдохновляет.

Вкладываю ладонь в углубление.

Теперь всё иначе. Дверь намертво прилипает к моей плоти и начинает вытягивать ки, словно адская губка. Циркуляция ускоряется. Я не могу оторвать ладонь и чувствую себя посредником между эфирным океаном и странным артефактом, закупорившим вход на нижние ярусы подвала.

Гадство.

А эта заглушка прожорливая.

Волна ки захлестнула меня с головой, прошлась по всем каналам и влилась в артефакторные механизмы, зашитые в керамическую толщу. Непостижимым образом я ощущал, как приходят в движение сложные устройства. Перемещаются цилиндры в пазах, сжимаются пружины, что-то трансформируется и видоизменяется…

Утробный гул.

Сегменты заглушки начали втягиваться в стены, пол и потолок.

Я отдёрнул руку.

Энергия перестала утекать неизвестно куда. Циркуляцию я не стал прерывать, поскольку нуждался в восстановлении. Давненько я не расходовал СТОЛЬКО ресурсов на банальный артефакт. Прорва ки, этим можно было целый отряд испепелить.

Металлокерамические лепестки исчезли.

Передо мной распахнулся чёрный зев спуска. Наклонная труба, провалившаяся во тьму. Пологий склон, видимое отсутствие светильников.

Осторожно переступаю черту.

Нет никаких гарантий, что дверь не закроется, после того как я спущусь в святая святых Рода Володкевичей. В этом случае я буду отрезан от внешнего мира. С другой стороны, риск — дело благородное. И вряд ли старый граф не предусмотрел для себя пути возвращения.

Протягиваю вперёд руку, напитываю пальцы энергией и собираю небольшой огненный шар размером с теннисный мяч. Шар висит в воздухе. Простенькое заклинание привязки — и этот импровизированный источник света будет лететь впереди меня, опережая на три метра.

Туннель уходит вниз под углом в тридцать градусов.

И постепенно закругляется вправо.

Начинаю спуск.

Угол наклона не меняется на протяжении нескольких сотен шагов, но я понимаю, что труба закручена в спираль. Это означает, что под графской усадьбой затаилось нечто… выходящее за рамки обычного подвала. Я вот иду, а каменной кишке нет конца.

Хотя…

Минут через пятнадцать я понимаю, что тоннель расширился, а уклон исчез. Пол под моими ногами снова был горизонтальным. Звука сходящихся сегментов я не услышал — значит, подвальная заглушка осталась открытой.

Развилка застала меня врасплох.

К этому моменту я прикинул, что нахожусь в кольцевом коридоре, по которому свободно может проехать фура. Стены выложены плотно подогнанными друг к другу плитами из необычного материала. Нечто среднее между керамикой и обсидианом.

И вот.

Вторая заглушка, больше смахивающая на откатные ворота, и здоровенная шахта, сопоставимая с веткой метрополитена. Без понятия, куда это всё ведёт, но я должен выяснить, из-за чего погиб мой Род.

Решение принимаю быстро.

Сначала изучу открытую шахту, а уж затем полезу к воротам. Надеюсь, маршрут не закончится тупиком, пещерой с чудовищами или ещё какой мерзостью. Есть желание разобраться с этим вопросом до ужина.

Задержавшись на секунду, я активировал всезрение.

Способность досталась мне ещё из старого мира. Позволяет найти скрытое оружие, определить его сущность, идентифицировать любые артефакты и зачарования.

Так вот, внизу что-то было.

Природу явления я постичь не смог, но выглядело всё так, словно под моей усадьбой затаился Разлом.

Глава 23

Тоннель протянулся на пару километров и неожиданно вывел меня к очередной заглушке. Правда, я смог открыть эту дверь, нажав неприметную кнопку на стене справа. Интересно, откуда все эти устройства запитываются? Неужели из моего подвала?

По ту сторону заглушки обнаружился лес.

Не просто лес, а напичканный артефактами лес. Расчищенная и забетонированная площадка, окружённая деревьями. Ныряющая в чащу грунтовка. И вся эта история накрыта иллюзией. Стороннему наблюдателю кажется, что он проходит мимо полянки, заросшей мхом, кустами и хилыми осинками. Площадка тщательно замаскирована. А ещё замаскирован спуск под землю, издалека смахивающий на бункер.

Вот же загнул — издалека.

Это я могу видеть истинную природу вещей. Потому что иду под всезрением. Остальные ничего не заметят. Кроме того, батя настроил некое отталкивающее поле, которое плавно перенаправит ретивых грибников в ближайший овраг. Боюсь даже представить, откуда в нашей усадьбе такие устройства.

На протяжении всего это времени передо мной двигался «светлячок».

Вернувшись в подземный коридор, я закрыл заглушку. Тут наверняка есть лампы, но их расположение остаётся загадкой. Выглядит всё так, словно у отца имелась подземная фабрика, из которой регулярно что-то вывозили. По тоннелю легко пройдёт фура, ещё и приличный люфт останется.

У нас там что, завод по производству самогона?

Отец шифровался.

И вкладывал в защитные артефакты немалые деньги.

Чтобы сэкономить время, на обратном пути я пробежался. Под усилением. Восстановил циркуляцией энергозапас и открыл внутреннюю заглушку. Ту, что вела на ещё более глубокие уровни. Несложно догадаться, что часть системы подземных тоннелей проходит вблизи озера, к которому прицепились отмороженные экологи. Под землёй скрывается нечто, плохо влияющее на полесскую фауну.

По ту сторону заглушки нарисовалось цилиндрическое помещение.

Довольно обширное.

И посреди этого цилиндра, подобно исполинской оси, располагалась лифтовая шахта. Грузовая, судя по ширине проёма и решетчатым створкам.

Жму кнопку вызова.

Гул механизмов возвещает о начале движения кабины. Лифт идёт откуда-то снизу, причём издалека. Ощущение такое, что шахта растянулась минимум на десять этажей.

Там что, подземный город?

Платформа поравнялась со мной, двери с лязгом разошлись. С этого момента возможно всё. У меня напитан доспех, включено чутьё. Опасности нет, но внизу — туева хуча артефакторики. Целое скопление устройств, поддерживающих неизвестно что.

Захожу внутрь.

Нет кнопок, нет этажей.

Единственное устройство в пределах видимости — допотопный электрический рубильник. Кладу пальцы на рукоять. Дёргаю вниз.

Щелчок.

Решётки отсекают путь к отступлению, и я еду в подземное царство. Считаю секунды. Кабина опускается на глубину… блин, да там не меньше десяти этажей! А то и все двенадцать!

Выхожу, осматриваюсь.

Сквозь толщу земли и перекрытий на меня накатывает волна беспокойства. Вжух хочет знать, всё ли в порядке с хозяином. Посылаю мысленный сигнал, и питомец успокаивается.

Я нахожусь в огромной пещере.

Своды теряются в полумраке, хотя освещение есть. Я вижу сияние… нет, не Разлома, а самых настоящих Врат. Мама дорогая. Портал, ведущий в Пустошь, сложно с чем-то перепутать. Обсидиановые шпили, между которыми раскинулась радужная плёнка с фиолетовыми, рубиновыми и ядовито-зелёными оттенками в спектре. Сияния было достаточно, чтобы освещать почти весь грот, в который я попал.

А ведь я ещё не спустился на самое дно!

Лифт высадил меня на широкой металлической платформе, прилипшей к неровной каменной поверхности. Платформа имела ограждение и представляла собой часть тропы, проложенной по периметру полости. В нескольких метрах от меня находился люк, ведущий на лестничный пролёт.

Приблизившись к перилам, я понял, что до дна пещеры — ещё добрых две-три сотни метров. Фигасе! А вон и колония Предтеч, куда ж без неё. Гладкая сфера, поглощающая свет, и от этого кажущаяся порождением инфернальной тьмы. Выглядит жутковато, как и все поселения Древних.

Колония и Врата.

Личные.

Не клановые, не государственные. Сокрытые под моей усадьбой! Логика отдыхает. Это же Полесье. Здесь реки, болота, леса. Равнинная низменность. Какие, к демонам, пещеры? Откуда могла взяться полость, да ещё с такой аномалией внутри? Впрочем, Врата — это не аномалия. Насколько я помню из уроков истории, Врата открылись по воле мистической сущности, именующей себя Администратором. Эту сущность Древние оставили на Земле, чтобы присматривать за своим имуществом. Споры о том, вернутся ли ушедшие боги, не утихают до сих пор. Кто-то говорит, что Предтечи ушли навсегда, оставив своим наследникам, людям, прощальный подарок. А кто-то уверяет, что Предтечи оставили путь к отступлению и могут вновь оккупировать Землю, и тогда нам всем не поздоровится.

Я не знаю, кто такие Предтечи.

Никто не знает.

Но Врата в наличии, а через них можно попасть в Пустошь, особо не напрягаясь. И это всё — моё. Путь к Разломам открыт. Царский подарок! Да я за такое сокровище кому угодно горло перегрызу. Только суньтесь в мою усадьбу!

Выдохни, Грим.

Начни мыслить рационально.

Тут батя организовал некий подпольный бизнес. А я знаю не так уж много вариантов того, что можно добывать за пределами Врат.

Развеиваю огненный шарик.

Света от порталов и обсидиановых шпилей достаточно, чтобы не заблудиться. Я должен выяснить правду. Заглянуть за грань.

Спуск занимает больше времени, чем я рассчитывал. Пролёт за пролётом по грохочущим металлическим ступеням. Полость явно искусственного происхождения — такого на западе РИ быть не может. Не исключено, что создатели колонии сотворили эту пещеру сотни тысяч лет назад. Я уж молчу про то, что ранее на этих землях плескалась вода. Так называемое море Геродота, описанное ещё в пятом веке до нашей эры. То есть, Древние погрузились в море, уж не знаю, на какую глубину, закопались в ил, создали под морским дном пещеру и законсервировали своё поселение до лучших времён. А недавно здесь появились Врата. Сравнительно недавно…

Лестница закончилась, и я направился к порталу.

Неведомые строители забетонировали широкую полосу, которая связывала подножие лестницы с Вратами. А ещё мне попалось приземистое здание, смахивающее на склад. Просто куб, без крыши, но с одним-единственным окном и простой деревянной дверью.

Колония вспучилась по левую руку от дороги.

Чем ближе я подходил к Вратам, тем больше понимал, что они уступают по габаритам Архаикуму, но незначительно. Столь же монументальное сооружение, величественное и непостижимое. Говорят, порталы возникли в нашей реальности сами по себе. Однажды возле колоний выросли шпили, пространство между ними взревело, очевидцы услышали оглушительный хлопок. Чудовищный вихрь, сопоставимый с торнадо, пронёсся по окрестностям, сметая всё на своём пути. Не везде, опять же. А потом, когда стихия улеглась, люди увидели радужную плёнку, смахивающую на полярное сияние. Всё это случилось в конце прошлого века, даже сохранились видеозаписи, сделанные камерами охранных систем. Колонии ведь не находились в открытом доступе. Их давно прибрали к рукам кланы и могущественные Рода, построили рядом укрепления, разместили гарнизоны, развернули исследовательские лаборатории…

А потом грянуло то, что никто не мог предугадать.

Даже провидцы.

И лишь немногие смертные ухитрились поговорить с Администратором, получить от него хоть какие-то комментарии. Суть происходящего до сих пор держалась в секрете.

Инквизиторы, конечно, в теме.

Я так думаю.

Сияние сложилось в выпуклую линзу, которая доминировала над окружающим ландшафтом. Приближаясь к этой аномалии, я чувствовал себя ничтожным червём. Даже Разломы, к которым я привык в прошлой жизни, не производили столь неизгладимого впечатления.

Портал не слепил.

Я мог спокойно наблюдать за цветовыми разводами, видеть лёгкую пульсацию, чувствовать порог между мирами. До этого момента я проходил через Врата только в составе организованных экспедиций. Сидя внутри Мобильной Крепости. А тут…

Замедляю шаг.

Вот он, край земли.

Граница неведомого.

Кажется, протяни руку — и ты коснёшься этой призрачной пелены, растворишься в ней, перестанешь существовать… но это не так. Первые исследователи ходили через порталы пешком. И ничего с ними не случилось.

Шаг, второй.

Линза исказила очертания шпилей, растворила в неопределённости стены пещеры. На секунду у меня помутилось сознание…

И я понял, что нахожусь в Пустоши.

Горизонты раздвинулись, под ногами расстелилась трава. Багровое солнце, как и год назад, примёрзло к небу, заливая степь кровью.

Вечный закат.

Втягиваю носом запахи степи. По инерции усиливаю чутьё, прогоняю ки по каналам, осматриваюсь в поисках хищников.

А потом мой взгляд цепляется за…

Рудник.

Нет, вы серьёзно?

Посреди степи высится одинокая гора, похожая на Улуру в Австралии. Приплюснутая вершина, довольно крутые уступы. Лучи багрового солнца только усиливают сходство. Вот только гора обитаема. Я вижу вырубленные в склоне ступеньки, какие-то дома на вершине, непонятные штыри-антенны…

Именно так и выглядят рудники.

Я много раз ходил к Фронтиру и насмотрелся на вот такие одинокие горы. Нет, вы не подумайте, крем добывают и в пещерах обычных хребтов, но залежи этого ценного ресурса там невелики. Сложно сказать, почему. Мы ведь даже не знаем, что это за хрень, от которой сходят с ума все одарённые Земли. Крем, подобно оригинальному жемчугу, медленно вызревает, напитывается силой, год за годом увеличивая свою ценность. Возраст самых дорогих экземпляров исчисляется веками. Правда, вызревает кристаллический жемчуг не в телах моллюсков, а в вулканических кратерах, где вместо застывшей лавы — желеобразные сгустки, именуемые Полипами. Иногда их называют Кораллами Пустоши.

Сгустки вытекают из стенок кратера, тянутся в пустоту, кристаллизуются и порождают крем.

Так вот, передо мной стоял рудник.

А это означало, что Врата под отцовской усадьбой ведут далеко за пределы Фронтира. Потому что в рамках изведанных пространств рудников кремчуга не осталось. От слова «совсем».

Я прикинул расстояние до горы.

Минимум километров пять.

В Пустоши это много. Оглянуться не успеешь — тебя кто-нибудь слопает. Даже без туннельщиков в этой реальности хватает опасных тварей.

Наверное, разумный шаг — отступить. Вооружиться получше, взять с собой голема и Вжуха. И даже этого может не хватить. Тут Фронтир, а не карибский курорт. Вот только… я должен выяснить, что за наследие мне оставили Володкевичи. А если неведомая тварь преградит мне дорогу… что ж, придётся вспомнить былые навыки.

Решительно направляюсь к горе.

Усиливаю мышцы, напитываюсь энергией и… бегу. Очень быстро бегу, даже меты так не умеют. Стебли травы хлещут по ногам, я этого не замечаю. Рывок рассчитан на то, чтобы молниеносно покрыть опасный участок и сэкономить время. Оставлять усадьбу без присмотра я тоже не хочу. Особенно ночью, когда и происходят все нападения.

Моя цель — небольшая возвышенность с крепостной башенкой.

Я не шучу. Надворотная башня с узкими чёрными бойницами, прилепившаяся к отвесной стене. Небольшой съезд. За воротами — серпантин, закручивающийся в сторону пещеры. Картина знакомая, все так делают. Вот только все, то бишь кланы, оснащают свои владения пушками и зенитными установками. А этот рудник, кажется, никто не удосужился защитить.

— Стоять на месте!

Уверенный женский голос прокатился над Пустошью.

От неожиданности я притормозил, не добежав до ворот буквально шагов семьдесят. Плюс-минус. Из скальной породы над плоской крышей башни выдвинулась пулемётная турель.

— Я сказала стоять, а не идти. Ты кто такой?

Глупый вопрос.

У меня нет громкоговорителя или мощной акустической системы. Ответ с такого расстояния никто не услышит. Поэтому я остановился и стал ждать.

— Отвечай! — рявкнула женщина.

Или девушка.

Громкоговоритель всё искажает.

— Ростислав Володкевич.

Молчание.

— Покажи кольцо.

Удивительно, но меня услышали.

Поднимаю руку с кольцом и разворачиваю таким образом, чтобы неведомая собеседница видела печатку. Тыльной стороной ладони к горе.

— Где твой отец? — продолжился допрос.

— Мёртв. Перед тобой — новый глава Рода.

В громкоговоритель фыркнули.

— Вот что, — не выдержал я. — Мне плевать, кто вы такие. Но здесь всюду кишат твари, и я хочу получить укрытие. Это закон Пустоши. Я человек, и вы обязаны мне помочь.

Пауза.

— У нас договорённости с Григорием Володкевичем, — неуверенно произнесла женщина. — Не с тобой.

Пожав плечами, я двинулся вперёд, максимально укрепляя доспех.

— Я прикажу открыть огонь, — устало отреагировала собеседница.

Продолжаю идти.

Тишину степи разрывает пулемётная очередь.

Глава 24

Летящие в тебя на сверхзвуковых скоростях кусочки металла — новый опыт. Ни с чем подобным я не сталкивался, причём в обоих мирах.

Доспех выдержал.

Не просто выдержал, я даже ударов толком не ощутил. Всё было поглощено и распределено по площади. Замедлиться пришлось, это да. И потратить энергию на дополнительную установку воздушного щита. Есть такая весёлая техника, благодаря которой пространство «уплотняется» и вяжет быстро летящие предметы. Например, пули и стрелы. Щит продвигается вместе с магом и позволяет не отвлекаться на всякую ерунду.

Справа и слева в землю вгрызалось что-то невидимое.

Взлетали вверх пылевые фонтанчики.

Траву косило чудовищной бритвой.

Правильно сделали инквизиторы, что запретили это говно. Мне огнестрел и всякие там реактивные снаряды совершенно не улыбаются. Это как проклятия или ловушки с зачарованиями. Я люблю честный бой, а не вот это всё.

Увидев, что пулемёт не причиняет мне вреда, защитники рудника перестали стрелять.

Я подошёл вплотную к воротам и постучался в бронированную створку.

— Тук-тук. Кто в теремочке живёт?

Мне, разумеется, не ответили.

После адского свиста пуль и грохота пулемётной турели, тишина казалась оглушительной. Степной ветер шевелил траву, а неведомые твари затаились в своих норах.

— Я не хочу повредить ворота. Лучше сами открывайте.

И вновь — тишина.

Ну, я предупреждал.

Отступив на пару метров, убираю воздушный щит и наношу тепловой удар. Это как бы огненная стихия, но мягкий её вариант. В нашем мире кузнецы применяют эту технику, если не хотят заморачиваться с горном.

А теперь — лёд.

Промораживаю створ в течение десяти секунд.

Вновь приближаюсь к воротам и пинаю их ногой с усилением. Полотно с грохотом обваливается, звеня осколками. Хлипкая защита. Даже против тварей.

Захожу в арку.

Длинный каменный тоннель выводит меня на серпантин, который вырублен прямо в горной породе и непостижимым образом отшлифован. Не асфальт, но вполне ровная поверхность.

Я вышел из проёма надворотной башни и понял, что представление продолжается. Ко мне со всех сторон спешат вооружённые люди. Несколько бойцов спускались по узкой лесенке, примыкающей к башне с внутренней стороны. Ещё четверо бежали по серпантину. В бойницах я заприметил лучников.

Удивительное сочетание!

Пулемётная турель и примитивное средневековое оружие. Копья, мечи, топоры. Ни серьёзных доспехов, ни щитов, ни магической подготовки. Действуют слаженно, берут меня в кольцо, но это не поможет. Охранники рудника попросту не встречались с людьми, подобными мне.

Ладно, даю последний шанс.

— Кто здесь главный? — стою спокойно, улыбаюсь.

Защитники видели, на что я способен.

Поэтому и нападать не спешат.

Взяли в кольцо, вперёд выдвинули копейщиков. Второй ряд — парни с секирами и мечами. Лучники готовы спустить тетиву в любой момент, но это как слону дробина.

В круг шагнула женщина.

Думаю —та, с которой я разговаривал.

Женщина оказалась молоденькой девушкой лет двадцати. То есть, примерно моего возраста. Я не сразу это понял, ибо выглядела она сурово. В одной руке меч, во второй — секира. Джинсы, берцы с высокой шнуровкой, кожаная куртка, застёгнутая на все пуговицы. Стальные наплечники, перчатки с шипованными накладками на пальцах. Светлые волосы забраны в тугой пучок. Глаза голубые, но с зеленоватым отливом. Вверх по шее, к левой скуле, змеилась татуировка. Рост у девушки довольно высокий, и она смотрит на меня сверху вниз.

А ещё она была мускулистой.

Буквально источала силу.

— Это частная собственность.

Теперь я окончательно удостоверился в том, что моя новая знакомая разговаривает по-русски с акцентом. Лёгким, но всё же. Определить, откуда эта воительница родом, я не могу, но подозреваю, что с севера.

— Частная собственность? — я не удержался от саркастической усмешки. — И кто владелец?

— Граф Володкевич.

— И документы есть? — продолжаю забавляться.

Девушка нахмурилась.

Мы оба знаем, что в Пустоши нет частной собственности. Есть рейдерские захваты, сила против силы. Гарнизоны, обеспеченные поддержкой кланов. Обычному Роду поселение или рудник не удержать. Так называемому хозяину везёт до тех пор, пока его объект не нанесут на карту.

Опять же, есть сдержки и противовесы.

Например, Дом Волка не станет сражаться за рудник, принадлежащий империи Наска. Себе дороже. А Евроблок вряд ли попрёт на Медведей, если только их генералы — не полные отморозки.

— Не твоё дело, — воительница перешла в наступление. — Ты как вообще здесь оказался?

— Вошёл через Ворота в подвале, — пожимаю плечами. — Открыв дверь своей кровью.

Жду пару секунд, наблюдая за реакцией.

Добавляю:

— Потому что я и есть граф Володкевич.

На лице девушки отражается колебание.

— Покажи перстень.

— Ты его видела.

— Покажи ещё раз.

Хмыкнув, выполняю требование.

Воительница рассматривает печать на перстне, затем переглядывается со своими подручными.

— Отпусти ребят, — добродушно говорю я. — И давай поговорим нормально.

Лёгкий кивок — и строй распадается. Бойцы покидают пространство у ворот без единого слова, что говорит о хорошей дисциплине.

Мы остаёмся одни.

— Ворота теперь чинить, — проворчала девушка. — На тебе все расходы.

— Разберёмся, — оставляю доспех на минималках, щит развеиваю. — Как тебя зовут?

— Бьёрг, — подтвердила мои подозрения воительница, вкладывая меч в ножны, а топор затыкая себе за пояс. Сразу стало понятно, почему куртка такая короткая. — Бьёрг Линдквист.

— Ты не из нашей империи.

— Евроблок.

Говорила девушка отрывисто, по делу.

— Что ж, показывай.

— А ты… ничего не знаешь?

— Я на днях вступил в наследство. Отец, знаешь ли, изгнал меня из Рода, а потом сдох.

— Григорий мёртв?

— Не только он. Я — последний из Володкевичей.

— Плохо, — Бьёрг повернулась ко мне спиной и зашагала вверх по серпантину. Я прикинул, что здесь вполне может проехать бронетранспортёр средних размеров. — Очень плохо…

— Ростислав, — напомнил я. — Можно Рост.

Нагнав воительницу, я зашагал рядом.

— Здесь то, что я думаю? Кремовый рудник?

— Правильно думаешь, — усмехнулась Бьёрг.

— И мы на Фронтире.

— В точку.

— У вас тут… Блин, вы же не отобьётесь от роя чёрных саламандр даже, что уж там говорить про морозных птерхов… У вас хоть зенитки есть?

— А как же, — хмыкнула Бьёрг. — Просто они выдвигаются. Слышал про каббалистические батареи?

— Ну… нет.

— В общем, если появится угроза с воздуха, мы отобьёмся, — заверила светловолосая валькирия. — А ворота ты зря развалил. Теперь придётся наряды усиливать. А у нас Разлом неподалёку, всего четырнадцать километров на юго-восток. И оттуда иногда выползает… всякое.

— Разлом, — задумчиво повторил я.

Пока мы поднимались по дороге, выдолбленной в скале, я рассматривал отвесные стены. И от моего взора не укрылись вставки искусственного происхождения. Вроде бы, камень. А глянешь повнимательнее — и перед тобой очертания серого прямоугольника. Геометрически чёткие линии, за которыми, как я подозреваю, скрываются турели. Это ж сколько денег сюда вбухано? Отряд наёмников, тяжёлое вооружение, постройки, организация добычи… Насколько я помню, кремчуг собирают специально обученные твари, а ими, в свою очередь, управляют погонщики. Несложно догадаться, что есть жильё, склад с боеприпасами, некая энергетическая установка, организована доставка воды и провианта… Всем этим занимался батя.

Мы вошли в пещеру.

Автоматически вспыхнули потолочные лампы.

Бьёрг нажала неприметную кнопку, и очередные бронированные створки с гулом разъехались в разные стороны. Мы двинулись по широкому коридору, вырубленному в горе. По пути нашего следования вспыхивали и выключались лампы. Я услышал, как за нашей спиной смыкаются бронированные двери, отрезая недружелюбный внешний мир.

Шаги эхом разносились под сводами тоннеля.

— Начались проблемы, Ростислав, — заговорила воительница. — Перебои с доставками. Вылазки тварей из Разлома. Поломалось кое-что из оборудования, а запчастей нет. Для броневиков тоже хотелось бы получить топливо. Мехи в порядке, но они дизельные. Опять же — топливо. На прошлой неделе мы схлестнулись с какими-то штуками, вроде богомолов, положили их, но у «варяга» выломаны крепления для пилы. Надо заменить, а нечем. Какого хрена твой отец делает? Почему никого нет? И нам ждать аванс за август? Я уж молчу про то, что Максу и Джамиру надо в отпуск, они семьи полгода не видели…

Чем больше я всё это выслушивал, тем мрачнее становился.

Володкевич-старший отбросил копыта и оставил мне в наследство свои косяки.

— Стоп-стоп, — прервал я неожиданно разговорившуюся валькирию. — Придержи коней. Хочешь сказать, отец давно здесь не появлялся? И этот рудник официально… не его?

— Мы все тут под прикрытием, — сообщила Бьёрг. — Тебя в схемы забыли посвятить, да?

— Как видишь. Батя оставил видеокассету, непонятную хрень в камере хранения и ничего толком не объяснил. Догадывайся сам.

— Понятно, — кивнула Бьёрг.

Наёмнице сложившаяся картинка нравилась ещё меньше моего.

По дороге мы встретили два широких ответвления. Думаю, одна из этих шахт тянулась на внешнюю стену, к серпантину, а вторая уходила в глубину. Вероятно, к орудийным расчётам. А ведь это — существенная статья расходов. Боеприпасы и оружие кто-то производит и в обход инквизиции доставляет сюда. Даже представлять не хочется, в какие суммы это влетало нашему Роду.

Но кремчуг всё окупает.

С лихвой.

— Почти пришли, — сообщила наёмница, останавливаясь перед очередными воротами. Точной копией предыдущих. — Кремчуговая долина.

За воротами открылось удивительное зрелище.

Обширное пространство, смахивающее на вулканическую кальдеру, испещрённое чёрными ходами и покрытое стеклянистой «наледью». Деревянная площадка на дне чаши, заставленная пластиковыми контейнерами. Рядом с контейнерами, в лучах багрового солнца, суетились рабочие. Укладывали добытые «жемчужины» в конструкции-соты, бережно переносили к контейнерам и опускали внутрь. Периодически к платформе приближались паукообразные создания на тоненьких лапках, доставали из волосатых карманов на пузе очередные бусины крема и передавали сборщикам, после чего отступали…

В хрустальные заросли.

Лучшего слова не подберёшь.

Полипы, казалось, жили отдельно от гравитации. Прозрачные трубки, перекрученные ленты, витые жгуты — все они тянулись от стенок кратера к центру. К месту силы, исходящей из недр безумия, именуемого Пустошью. Отростки переплетались, складывались в сложные паутинные узоры и завершали себя утолщениями, в которых вызревал кристаллический жемчуг.

Над кратером парил левитатор.

Нет, не так.

Погонщик-левитатор.

Мужчина лет шестидесяти с гривой седых волос. Я не мог видеть глаз этого человека, но был уверен, что они закатились. Погонщик управлял сумчатыми пауками, но делал это ненавязчиво. Идея заключалась в том, чтобы не мешать им «вынюхивать» правильные «жемчужины», обрабатывать утолщения секретом, размягчать структуру «коробочек» и добывать самый ценный ресурс Пустоши. А вот затем пауков вынуждали отгружать крем на платформу. Не поглощать его ради выведения собственного потомства.

Говорят, погонщиком может стать любой одарённый.

Но встречаются подобные таланты крайне редко.

— Добыча не прекращается, — отчиталась Бьёрг, — но нужно забрать очередную партию. И решить проблемы, с которыми мы столкнулись.

— Пара вопросов.

— Слушаю.

— Что с каналами сбыта? Кто за этим стоит?

Наёмница пожимает плечами:

— Всеми вопросами занимался твой отец. Нам платят, чтобы организовать добычу и обеспечить надлежащий уровень безопасности.

— И что, нет никаких соображений?

— Есть, — признала воительница. — В схеме участвуют Фурсовы. У них было равноправное партнёрство с твоим отцом. Род Володкевичей отвечал за поставки, Фурсовы — за реализацию. Поиск клиентов, оплата, отмывание денег, прикрытие всей этой лавочки… всё через них.

— Гадство, — выругался я.

— Что не так? — девушка изогнула бровь.

Ну, не скажешь же ей, что Фурсовы меня не переваривают, и это взаимно? Ещё с тех пор, как я назвал свою мачеху шлюхой.

— Я разберусь.

— Хочется верить, — Бьёрг была настроена скептически. — Если ты не знаешь этой кухни, будет… ой как непросто. Имей в виду, я не смогу долго вешать людям лапшу на уши. У нас скоро не будет еды, воды, топлива, запчастей и боеприпасов. Всё это нужно доставить как можно быстрее. Вместе с нашими зарплатами.

Остаётся лишь кивнуть.

И вспомнить Железное Правило Номер Два: ешь самых жирных и мерзких лягушек в начале трапезы. А это значит, что беседу с главой Рода Фурсовых нельзя откладывать.

— Слушай, — внезапно вспомнив, я достаю из кармана клочок бумаги с длинным рядом цифр. — Не знаешь, что это?

Бьёрг внимательно изучает цифры.

— Откуда у тебя… ЭТО?

Оу, становится жарко.

— Птичка на хвосте принесла.

Девушка хмыкнула.

— Шучу я. Прощальный подарок мертвеца.

— Ну… считай, тебе повезло. Это телефонный номер… но очень непростой номер, — Бьёрг аккуратно подбирала слова. — Здесь нет кода, видишь? Точнее… есть, но он универсальный. Работает из любой точки мира. Человек, с которым ты связываешься, ВСЕГДА берёт трубку.

— И что это за человек?

Наёмница переступила с носка на носок.

— В теневом мире он известен как Перевозчик.

— Что же он перевозит?

— ВСЁ. Абсолютно всё.

Глава 25

Аэропорт Турова

тремя часами ранее

Группа людей, прибывших из Москвы на дневном рейсе, едва переместившись по трубе в зону досмотра, повела себя странно. Мужчины прилетели без багажа. Молниеносно пройдя паспортный контроль, пассажиры борта 85751 просочились в общий зал. Все они одевались неброско, предпочитали свободный спортивный стиль и почти не разговаривали друг с другом. Возраст у всех был разный. Самому младшему на вид было максимум двадцать пять, а возраст старшего и вовсе было нереально определить из-за восточной внешности.

Нечто общее у московских гостей всё же было.

Кроме того, что эти ребята держались одной группой, насчитывающей семь человек, они имели при себе лишь компактные городские рюкзаки. Походки у пассажиров были мягкие, движения экономные.

У входа в здание аэропорта гостей встретил костлявый мужик с седыми висками, неприятным скользким взглядом и татуировками на предплечьях.

— Всё привёз? — поинтересовался один из пассажиров.

— А как же, — хмыкнул костлявый. — За мной.

Компания проследовала на парковку, где обнаружился серый микроавтобус с раздвижной дверью. Костлявый сел за руль, а его пассажиры забрались в салон.

Дверь, подчиняясь нажатию кнопки, встала на прежнее место.

Прибывшие расселись на боковых креслах, а также у небольшого столика, пристроившегося к тонированному окну. Лидер группы вытащил из-под ног здоровенный баул и аккуратно поставил на столешницу. Внутри что-то звякнуло.

— Это всё? — спросил лидер.

Человек выглядел… опасным. Вроде, ничего особенного… но несло от него какой-то жутью. Если бы водила имел Дар от первого ранга и выше, то почуял бы концентрацию энергии ки, вихрящейся вокруг незнакомца, но хозяин фургона не обладал сверхспособностями.

— Вверху посмотри, — бросил водитель через плечо.

Лидер встал и чуть не ударился головой о потолок микроавтобуса — настолько он был высок. Согнувшись в три погибели, москвич открыл небольшой багажный отсек сбоку от окна и оценил содержимое. В отсеке, зафиксированные ремнями, висели клинки.

Тем временем, восточный мужик разложил на столе арсенал из сумки. Кукри, парные саи, метательные ножи, кастеты. Миниатюрный боевой топорик.

— Куда едем? — водитель повернул ключ зажигания. — На объект?

Лидер убийц коротко хмыкнул.

— Сначала пожрём, так что в кабак. Потом — в приличную гостиницу. А к этому клоуну отправимся ночью. Пусть дозреет.

Подчинённые заржали.

Фургон начал выруливать с парковки.

* * *

— А вы не думали… в обход отца всё это продавать? — испытующе смотрю на наёмницу.

Бьёрг выдержала мой взгляд.

— Конечно, думали.

— И?

— Ростислав, торговля кремом… это сложная многоступенчатая система. Хорошо сбалансированная. Нельзя просто взять, обчистить кого-то и толкнуть СТОЛЬКО жемчужин на чёрный рынок. Нет, это так не работает.

— Почему? — искренне удивился я, изучая содержимое склада.

Штук десять ящиков со штабелями крема внутри.

Пчёлы, вашу мать.

Даже по минимальным оценкам средней силы шарик будет стоить от ста тысяч рублей. Самые сочные экземпляры — пятьсот-семьсот тысяч. Ну, возьмём триста, как средний чек. Одна «сота» вмещает полторы сотни «жемчужин». В ящике таких штабелей двадцать. Три тысячи единиц кремчуга. Умножаем на количество ящиков — получаем тридцать тысяч. Мозг отказывается переваривать информацию.

Девять миллиардов рублей?

Бьёрг поспешила остудить мои аппетиты. Выяснилось, что отец давно не вывозил партии товара, и этот объём скопился за полгода. Погонщики не каждый день работают. Просто сегодня выкристаллизовался новый «урожай». Но даже эти ящики, плюс то, что я видел в кратере, намекают на двадцать миллиардов в год. Батя, ты не охренел? Даже с учётом того, что надо делиться с Фурсовыми, платить наёмникам, снабжать их всем необходимым… всё равно овердофига получается. И ведь не первый год вращаются эти шестерёнки. Сколько же осело на счетах, до которых я не могу добраться? И как до них добраться? Главный вопрос жизни, вселенной и всего такого.

— Потому, — Бьёрг вывела меня из задумчивости, — что официально торговля кремчугом в Российской империи запрещена. То есть, разрешена, но контролируется правительством. Кланы имеют право распределять этот ресурс среди «своих», но продавать его обычным людям нельзя. Также свою долю получает инквизиция.

— И как мы выкручиваемся?

— Не мы, а партнёры твоего отца. Всё это распространяется через сеть нелегальных дилеров, причём уходит за границу. Курьеры, как я слышала, — это прыгуны. Они обходят таможенные ограничения.

— Логично, — киваю в ответ.

— Нужно знать «правильных» людей, — продолжила урок экономики воительница. — Заслужить их доверие. Без этого никак.

— А что светит за подпольную торговлю? — уточнил я.

— Реальные сроки, — нахмурилась Бьёрг. — Каторга, ссылка в Сибирь.

— Но не редактирование судьбы? Не приход инквизиторов?

Девушка замялась.

— Видишь ли… Кодекс инквизиторов не запрещает торговать кремом. Есть страны, в которых всё проще. Например, в некоторых отколовшихся от Халифата эмиратах. И добрый десяток островных государств.

— Понятно, — кивнул я. — Это наши заморочки.

— Да.

— А Евроблок?

— Полная жесть. Объединённое правительство, в которое входят сильнейшие Рода, распределяет всё между собой. Свободная торговля кремом приравнивается чуть ли не к терроризму международного масштаба.

Ну, от них я чего-то подобного и ожидал.

— Хорошо. И как партнёры отца всё это обходят?

— Взятки, — коротко ответила наёмница. — Не всегда, но если попадаемся.

Угу.

В России строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения.

После откровений Бьёрг многие детали паззла сложились. Наёмники — слишком мелкие сошки. Они не справляются с решением задач, которые взвалили на себя Фурсовы. Сложность реализации крема — лучшая страховка от воровства. А зарплаты, как я подозреваю, у ребят высокие.

Проблема в том, что я не могу платить подручным Бьёрг. Мне нужно срочно восстановить торговые связи, наладить логистику, запустить приостановленные процессы. Если этого не сделать, золотая жила зачахнет. И я буду рядовым нищебродом, из последних сил тянущим расходы на имение.

Фурсовы — приоритет.

Если договориться с ними не получится… я буду вынужден искать новые каналы сбыта. Искать быстро, пока наёмники не разбежались, оставив меня у разбитого корыта. И да, я не перевариваю родичей мачехи. Это взаимно. Вот только не факт, что у нас есть выбор. Придётся искать компромиссы.

Но у меня возникают и другие вопросы.

— Бьёрг, — вкрадчиво поинтересовался я. — А что с Разломами? Ближайшие нанесены на карту?

— Да нет у нас нормальной карты, — отмахнулась девушка. — Жалкое подобие. Но парочку нанесли. Просто на всякий случай.

— И вам не приходило в голову торговать чем-то ещё? — забрасываю пробный шар. — Ну, всякими там рудами, биоматериалами. Тварюшками разломными… из тех, что можно приручить.

— Раньше мы этим и занимались, — хмыкнула воительница. — Но ты пойми, добыча крема отнимает много времени. И держать оборону мы вынуждены постоянно. Так что не отвлекаемся.

— Вам не хватает людей?

Бьёрг, подумав, поправила меня:

— Не хватает людей… с определёнными навыками.

Я обдумал полученную информацию. Сделал в голове отметку на будущее. И задал следующий вопрос:

— Меня интересует ближайший Разлом. Что он из себя представляет? И кто оттуда лезет?

На лице Бьёрг отразилось недоумение. Воительница не могла взять в толк, почему я этим интересуюсь. Но ответила честно:

— Это головняк. Рейды в тот район не отправляла, но… подозреваю, что крысы-мутанты именно оттуда. Пулемёт против них бесполезен. Нападают ночью, легко перелезают через стену и ворота. Цепкие, злые, умные. У нас уже были потери.

— Я услышал.

— И чем это поможет?

— Поможет, — заверил я. — На днях разберусь.

Бьёрг мне не поверила.

Думаю, решила, что наследник графского Рода малость тронутый. Или набивает себе цену, зарабатывая авторитет среди подчинённых.

Мне, откровенного говоря, насрать, что она там себе вообразила.

Главное — прокачка.

Знакомство с остальными наёмниками я отложил на потом. Просто выяснил у Бьёрг, сколько людей задействовано на руднике, что у них за специализация и сколько мой Род задолжал. Оказалось, что гарнизон состоит из сорока защитников, одного целителя-хиропрактика, двух сменных погонщиков, артефактора, техника-ремонтника и нескольких водителей броневиков. Плюс радист и оператор вилочного погрузчика. И ещё заводчик-ветеринар, который отвечает за популяцию сборщиков. Оклады у всех такие, что Бенедиктов умылся бы кровавыми слезами. В смысле, решил бы сменить профессию.

До портала меня подбросили на броневике.

Это был колёсный агрегат, напичканный каббалистикой под завязку. Мне уже доводилось такое видеть у Фронтира. Мощные шипованные колёса в рост человека, шесть штук. Толстая броня, камеры наблюдения вместо иллюминаторов, приплюснутая башня с круговым вращением и пулемётной турелью. Внутри хватало места для переброски десяти-двенадцати бойцов, но со мной отправили только водителя-механика и наводчика. По дороге мы с ребятами разговорились.

— Правда, что старый граф умер? — перекрикивая шум двигателя, спросил механик.

— Угу, — ответил я.

— А что случилось?

Стрелок бездельничал в салоне, ведь на нас никто не спешил нападать.

— Убили. Кто-то напал на родовую усадьбу.

— А остальные Володкевичи? — уточнил стрелок.

— Выжил только я.

— Странно, — буркнул водитель.

— Ничего странного, — я отреагировал спокойно. — Меня изгнали из Рода, пришлось уехать на Север.

— А что там? — допытывался любознательный стрелок.

— Ходил в экспедиции за кремом. На Мобильных Крепостях.

Механик присвистнул.

И уточнил:

— Кем?

— Бортовым ясновидящим.

— Так вы не новичок в Пустоши, Ваше Сиятельство, — стрелок, сразу видно, меня зауважал.

Я собирался что-то ответить, но в этот момент взвыло чутьё.

Нечто агрессивное на большой скорости приближалось к броневику.

Водитель сидел в удобном кресле и следил за дорогой через узкую щель, забранную непробиваемым стеклом. На экранчик, встроенный в приборную доску, транслировались картинки с бортовых камер. Радаром эта модель, в отличие от клановых, не была оснащена.

Секунда — и я встраиваюсь в мелкую птичку, которая парит в восходящих потоках. Вижу, как наперерез броневику мчится стая косматых тварей со здоровенными клыками. Твари бурые, их шкуры почти сливаются с окружающим ландшафтом. С высоты они кажутся уродливыми кляксами, но я понимаю, что каждый хищник размером превышает медведя.

Вот только на медведей они совсем не похожи.

Поджарые, тощие, вытянутые. С оскаленными пастями, смахивающими на крокодильи. Если присмотреться, можно увидеть тугие мышечные жгуты под кожей, красные угольки глаз, здоровенные невтяжные когти.

Собакры.

Так их называли в моём мире, а здесь, наверняка, существует альтернативное наименование. Мне, впрочем, не до классификации. Эти хищники способны вскрыть броневик, словно консервную банку и сожрать нас всех, не подавившись.

— На крышу! — рявкнул я, вновь оказавшись в своём теле.

— Чего? — опешил стрелок.

— Быстрее, если хочешь жить!

Я всё же выскочил первым.

Откинул крышку одного из двух люков, расположенных над кабиной, подтянулся и выскочил на броню. Стрелку не требовалось повторять это действие — он просто метнулся в салон, загрохотал ботинками по невидимой с моей позиции лесенке и влез в орудийную башню. Может, и не в орудийную, а пулемётную. Для меня эти армейские штучки — тёмный лес.

Держась руками за скобы, я осмотрелся.

Собакры успели покрыть приличную дистанцию и находились к броневику ближе, чем хотелось бы. Я видел, как их мускулистые тела бороздят травяное море.

Принимаю единственно верное решение.

Спрыгиваю с брони на полном ходу.

Уже в доспехе, само собой. С активированной циркуляцией. Ки врывается в меня живительным потоком, растекается по каналам, подпитывает готовые сорваться с кончиков пальцев техники.

Ноги касаются земли.

Перекатываюсь, выпрямляюсь, встаю во весь рост.

И вижу, как броневик сбрасывает скорость, а башня оживает, взрывая тишину пулемётной очередью. Первую линию собакров разносит в кровавые клочья, но эти твари всегда нападают с разных сторон.

В двадцати метрах справа колышется трава.

Яростный рык, шустрые тени.

Устраивать мировой пожар — такое себе. А сухая трава имеет обыкновение быстро воспламеняться. Поэтому отшвыриваю оппонентов воздушным щитом, а в плечи добавляю «мясорубку». Это хитрая техника, использующая магию земли. Под косматыми лапами разверзается воронка, ощерившаяся камнями и острейшими кусочками кварца. Собакры взвизгивают, но из ловушки не выбраться просто так. «Мясорубка» затягивает в себя, крутит спирали, перемалывает свежее мясо… с хрустом и чавканьем.

Часть стаи успевает вовремя среагировать.

Собакры огибают гиблое место и несутся ко мне. Краем глаза вижу ещё штук шесть особей, заходящих с противоположного направления. Берут в тиски.

На моих губах появляется довольная ухмылка.

Понеслась!

Глава 26

У собакров глаза не просто так светятся красным. Эти твари освоили стихию огня и в контактном бою добавляют к ударам своих лап пламенный урон. Что позволяет без особого труда взламывать обычные доспехи, а в некоторых случаях — слабенькие духовные. Поэтому не стоит подпускать их близко…

…если у вас это получится, конечно.

Первую тварь я отшвырнул воздушным щитом, через остальных пропустил электрический разряд. Сразу три степных пса взвизгнули и покатились по траве, на ходу обугливаясь.

Хорошо, что у меня есть непрерывная циркуляция.

Краем глаза отмечаю матёрого самца, взвившегося в воздух над броневиком. Турель содрогнулась, выплёвывая пули, и хищника разорвало на куски. Зато второй монстр успел вскочить на броню и занести лапу для удара — вот его и пришлось успокоить ледяным копьём.

Тут же разворачиваюсь и выдвигаю щит, в который врезается парочка собакров. Ещё одна тварь успела прыгнуть… чтобы отхватить в грызло огненным шаром.

«Мясорубку» на три часа.

Давненько я так не веселился!

Умирая, твари обогащали эфир своими душами, и всё это впитывалось в меня, проносилось по каналам… и укрепляло ауру. Я прямо физически ощущал, как формируются контуры нового слоя, но завершится этот процесс ой как нескоро. Я уж молчу про то, что мне придётся найти укромное местечко и на ночь уйти в медитацию, чтобы придать слою правильный рисунок.

Один из собакров таки пробился ко мне, невзирая на все преграды, распахнул крокодилью пасть и злобно клацнул зубами, промахнувшись. А иначе как? В режиме усиления я реагирую молниеносно. Остаётся лишь зарядить кулаком в рёбра твари, ломая их и заодно пропуская электрический разряд через сердце врага.

В траву упал уже мёртвый собакр.

Ещё двоих скосило пулемётной очередью.

Награждаю очередных противников ледяными иглами, добиваю «мясорубкой». Очередному собакру, решившему сразиться со мной в клинче, сворачиваю челюсть и ломаю хребет. Для этого мне хватает двух ударов. Усиленных, с огненным уроном.

И это всё, заметьте, без оружия.

Кто молодец?

Я молодец.

Оглядываю поле битвы. Никто не шевелится, не визжит, не рычит. Бывшие собакры остывают, их энергия вливается в меня, встроившись в поток ки через циркуляцию. Вот только местами я травку подпалил, а это не есть хорошо. Приходится заморозить опасные участки, накрыв «стужей» по площади.

Больше не скрываюсь.

Парни работают на меня, занимаются не совсем легальным бизнесом и вряд ли станут болтать об увиденном на каждом углу.

Чувствую себя великолепно.

В последний раз я так отрывался месяц назад, когда втайне от всех зашёл в Разлом с пауками-переростками. Всего за последний год у меня было четыре Разлома плюс схватки с тварями в степи. Это очень мало, поэтому я и восстанавливаюсь медленно. Но теперь открываются горизонты новых возможностей. В Пустошь можно ходить, как к себе домой, простите за каламбур.

— Ничего себе! — встретили меня парни, когда я вернулся в кабину броневика. — Ваше Сиятельство, что это было?

— Особая уличная магия, — хмыкнул я.

Механик и наводчик переглянулись.

Первый утопил педаль газа, и мы поехали дальше.

— Откуда взялись эти собакры?

— Кто? — не понял стрелок.

— Ну… — я вдруг сообразил, что они могут не знать таких слов. — Монстры, которые на нас напали.

— Да из того Разлома, — сокрушённо произнёс водитель. — Крысы-мутанты тоже оттуда… наверное. Бьёрг так считает.

— А вы что думаете?

— Ничего мы не думаем, — буркнул наводчик. — Стреляем, в кого прикажут.

В разговор встрял водитель:

— Не может такого быть, Ваше Сиятельство. Чтобы и крысы и псины эти вместе уживались. Они бы там перегрызли друг дружку. Естественный отбор. Да вы и сами всё понимаете.

— Понимаю, — ухмыльнулся я. — Но проверить не помешает.

— Проверить? — механик непонимающе уставился на меня.

— Именно, — спокойно улыбаюсь, глядя на изумлённого наёмника. — Как тебя зовут, боец?

— Коля, — последовал ответ. — Коля Герасименко. А этого вот, за баранкой, Семёном кличут.

— Семён Сковорода, — добавил водитель. — И это не прозвище, а фамилия.

Я кивнул:

— Ну, вот и познакомились. Меня называйте Ростиславом или Ростом. Так даже лучше. И можете убирать свои «сиятельства», в топку их.

Парни вновь переглянулись.

Это были крепко сбитые мужики-имперцы, оба носили в набедренных ножнах короткие мечи. Я уверен, что эти наёмники универсалы и вполне могут за себя постоять в рукопашном бою.

— А вы… — начал Герасименко и тут же исправился: — А ты — свой, Рост. Не то, что старый граф. Без обид только, но был он тем ещё мудаком.

Я рассмеялся:

— Да я и сам знаю. Потому мы и не общались последние годы.

Холодок между нами быстро растаял.

Воины стали относиться к Ростиславу Володкевичу, как к боевому товарищу, а не зазнавшемуся работодателю, которого нужно терпеть за деньги. И это хорошо. Потому что от этих людей зависит моё благосостояние, и их верность не должна покупаться исключительно за рубли.

— Вот что, — сказал я. — Заезжайте прямо в портал и ждите меня там.

— Собираешься вернуться? — не поверил своим ушам Сковорода.

— Надо уменьшить число ваших проблем, — хлопаю механика по плечу. — Я прихвачу оружие и своего питомца. А потом мы сгоняем к Разлому и наведём там суету.

Бойцы, казалось, утратили дар речи.

— Место хоть знаете? — уточнил я. — Доставите меня туда?

— Отож, — наконец-то вернулся в реальность Герасименко. — Но… ты уверен, что это хорошая идея?

— На все сто.

Броневик въехал во Врата.

* * *

Как только за мной закрылась подвальная дверь, от Вжуха посыпались образы. Мой питомец времени понапрасну не терял, исследовал окрестности и наблюдал за соседями. У озера шатались зелёные активисты, барон Долинский устроил какую-то движуху, голем патрулировал вверенный участок. Если на меня и будут нападать, то поздно ночью или с утра пораньше. Вряд ли разумно жечь усадьбу, а вот в дом ворваться — совсем другой разговор. Поэтому я решил оставить голема на прежних позициях, а котоморфа взять с собой в Пустошь.

— Грут, — сказал я, напутствуя своего боевого товарища. — Слушай мои инструкции. Если в дом ворвётся гвардия Долинского, не лезь в пекло. Ничего ценного у нас нет. Сможешь их всех положить — действуй. Увидишь превосходящие силы — прячься в какую-нибудь нишу и притворяйся скульптурой.

— Да, хозяин.

— Задавай вопросы, если есть.

— Мне нужно находиться в доме или ждать врагов на крыльце?

— Конечно, в доме. Из окон за ними наблюдай.

— Будет исполнено, — прогудел бездушный истукан.

Я наскоро перекусил.

Сварганил себе парочку бутербродов, сварил овсянку, запил всё это горячим чаем без сахара. Упрятал всё самое ценное в отцовский сейф, взял меч и пошёл на войну. По дороге удостоверился, что вода нормально подводится к генератору и перебоев с электричеством не будет.

Честно говоря, настроился на то, что всякий раз грёбаные створки будут пускать мне кровь перед подвальным трипом, но нет. Заглушка «запомнила» нового хозяина и стала реагировать на обычные прикосновения.

Вжух принял облик полосатого кота с наглой отъевшейся мордой. На протяжении всего пути животное носилось по туннелю, принюхивалось, издавало непонятные урчащие звуки. Когда же котоморф понял, что мы приближаемся к Вратам в Пустошь, меня обдало волной благодарности.

Питомец соскучился по дому.

Нет, он радовался новым впечатлениям, с удовольствием жрал земных птичек и зазевавшихся зверушек, обожал роллы с соевым соусом, но всё ещё не до конца адаптировался к изменившейся обстановке. А степь, залитая лучами багрового солнца, вопросов у Вжуха не вызывала.

— Привет, братва, — весело заявил я, откидывая крышку люка. — Как ваше ничего?

— А это кто? — раздался из кабины голос Сковороды.

— Вжух, — представил я. — Мой котоморф.

Зверёк, не дожидаясь приглашения, спрыгнул в кабину, перемахнул через подлокотник кресла и застыл, принюхиваясь к коже, металлу, машинному маслу.

Я уселся рядом с водилой и посмотрел на напрягшегося Сковороду.

— Ты чего, братан?

— Ко-то-морф, — раздельно произнёс механик. — Они же опасны.

— Для кого опасны, — пожимаю плечами, — а для кого и нет. Вас он не тронет, не боись. Погнали уже. Разберёмся с крысами-переростками.

И мы погнали.

Коля больше не расслаблялся и безвылазно сидел в башне, контролируя ситуацию. Я, посадив себе на колени Вжуха, трепался со Сковородой. При моём чутье не обязательно дёргаться, подключаясь к разным тварюшкам. Я почувствую, если нам будет угрожать опасность.

— Вот, смотри, — механик протянул сложенную вчетверо карту. По сути, склеенные скотчем картонки, на которых весьма приблизительно обозначались стороны света, ближайшие объекты и расстояния. Больше напоминало детский рисунок, а не стратегический документ. — Доедем быстро. Двенадцать километров всего.

— Определили класс Разлома?

— Бьёрг думает, что ниже среднего.

Понятно.

Классификаторы — это официальные представители кланов. По сути, разведчики-одарённые из спецотделов СБ. Эти ребята изучают Разломы с помощью разных примочек и големов, присваивают определённый класс и пишут доклады с рекомендациями по зачистке. Или советуют не трогать, чтобы не будить лихо.

Различают шесть классов в зависимости от потенциальной угрозы поселенцам. Низкие, умеренные, ниже среднего, средние, высокие, запретные.

Крысы-мутанты, собакры…

Бьёрг, вероятно, права.

Неприятно, но терпимо.

— Слушай, — нарушил затянувшуюся паузу механик. — А ты реально собираешься туда войти? И зачистить этот грёбаный Разлом?

— Нет, — ухмыляюсь, поглаживая мурлыкающего полиморфа. — Взял с собой шахматы, хочу с крысами партейку-другую сыграть.

Водила фыркнул.

— Зачищать будем, — уже серьёзно добавил я. — Вы снаружи останетесь. Уничтожайте тварей, которые попробуют зайти мне в тыл. А я уж… как-нибудь.

Дальше ехали молча.

Пулемётная турель молчала, как и моё чутьё.

Изредка я активировал свой Дар ясновидца, подключался к мелким пичужкам и грызунам, наблюдал за окрестностями. Степь затаилась. Вечное багровое солнце, как и всегда, освещало равнины. Мы отъехали от рудника достаточно далеко, и одинокая гора сжалась до размеров крохотного камушка.

В моём мире Разломы, естественно, назывались по-другому. Тут вопрос перевода, но смысл один. Щели в пространстве, ведущие не пойми куда. Бывает, что в один такой «карман» открываются порталы из двух и более реальностей. Такие Разломы у нас именуются Перекрёстками. Их используют для торговли с обитателями других миров, но Перекрёстки — чрезвычайно редкое явление. Редкое и опасное. Потому что чужаки не всегда дружелюбны и договороспособны. Известны случаи, когда вспыхивали войны с иномирцами, и отбиться от врагов удавалось лишь с помощью объединившихся магов.

Разломы можно закрыть, но для этого потребуются совместные усилия пяти-шести Великих Магистров, слившихся в Круг. И очень специфические техники, которыми владеют упомянутые Магистры. Гораздо чаще освобождённые от монстров «карманы» используются в качестве неприметных схронов. А бывает и такое, что там возводится крепость. Очень удобно, если хочешь контролировать местность, но при этом избегаешь штурма превосходящих сил противника. Порталы в Разломах, как правило, узкие и компактные, что позволяет успешно держать оборону даже против больших армий. Ну, и всякие там баллисты и осадные башни в разлом протащить нереально. Поэтому на взятие твердынь властители отправляют магов…

И да, эти штуки почти незаметны.

— Мы на месте, — сообщил Сковорода.

Броневик остановился, но двигатель механик не спешил глушить.

За непробиваемым лобовым стеклом я увидел… нет, ничего, что хоть отдалённо напоминало бы Врата. Ближайшая аналогия — полупрозрачный вихрь, искажающий контуры реальности. Эдакая воронка, закручивающая бесцветные потоки и сводящая их к центру. За аномалией, как и прежде, простиралась степь, но трава, равнина и сам горизонт были искажены потусторонней мутью.

Разлом почти касался земли.

— Крысы сейчас неактивны, — раздался голос Герасименко. — Ночью полезут.

— Ночью? — иронично переспросил я.

— Не придирайся, — хмыкнул Сковорода. — Мы по земному времени считаем. Часы же продолжают тикать.

Люди не могут жить в условиях вечного заката. Надо спать, иметь некие точки отсчёта. Да и твари спят, как же без этого. Биологические механизмы не обманешь.

Я согнал Вжуха и выпрямился, чтобы открыть люк.

Котоморф недовольно загудел.

— Не вредничай, — буркнул я. — Надо поработать.

Соскочив с брони, я тут же окутался духовным доспехом, врубил циркуляцию и обнажил меч. Там, за гранью, меня могут и порвать. Наверное. Вот только я всё равно пойду.

Вжух почувствовал моё настроение.

И начал перестраиваться.

Глава 27

Усадьба Володкевичей

примерно три часа ночи

Грут чётко следовал инструкциям хозяина.

Затаился на первом этаже графской усадьбы и начал ждать непрошеных гостей. Он был продвинутым боевым големом, не ведал усталости, не нуждался во сне, воде и пище, а ещё умел перестраивать своё зрение в ночной режим. Служение хозяину было единственной радостью в жизни Грута.

Боевой голем плохо разбирался во времени.

Было темно, он это понимал.

В какой-то момент к дому начали стягиваться вражьи силы. Сперва появилась группа очень тихих, но опасных человеков, скрывших свои лица за чёрными тряпками. Глаза чужаков располагались в специальных прорезях. Человеки не сумели взломать господскую печать на двери и принялись за поиск обходных путей. Через некоторое время Грут уловил вибрацию на верхних этажах — чужаки лезли сквозь окна.

Вспомнив наказ господина, Грут притворился статуей. Замер возле окна таким образом, чтобы контролировать подъездную аллею.

Чужаки планомерно обыскивали дом. Их не интересовали вещи, деньги и ценности. Грут понял, что вторженцы ищут молодого хозяина. Между собой человеки не переговаривались, но действовали согласованно. Не включали свет, не шумели. За всё время их присутствия лишь пару раз скрипнула половица. Но Грут слышал дыхание врагов, биение их органических сердец. Чуял их запах.

А потом явились новые враги.

Эти вообще не скрывались.

По аллее к дому подъехало штук пять машин, оттуда начали выбираться вооружённые бойцы в доспехах. Грут умел различать бездоспешных и укреплённых воинов. Луна отражалась в стальных пластинах, тускло сияли обнажённые мечи.

Новые человеки выстроились рядами.

Вперёд выдвинулись здоровяки с боевыми молотами. Их прикрывали копьеносцы со щитами. Дальше стояли мечники. Один из прибывших сразу ударил по двери морозом, но печать выдержала. Когда молотобойцы одновременно нанесли сокрушительные удары по полотну, их отбросило в сторону. Человеки не унывали. Они тут же взялись за окно, рядом с которым расположился Грут, и преуспели. Вылетело со звоном стекло, треснула рама. Человеки попёрли через образовавшийся проём, но действовали грамотно. Сначала пульнули внутрь морозом, потом отправили бездоспешных мечников, которые рассредоточились по холлу.

Группа тихих человеков затаилась.

Когда все пришлые оказались внутри, их предводитель громогласно заявил:

— Ростислав Володкевич! Тебе объявлена война! Барон Долинский желает твоей смерти, но в случае выплаты репараций наш Род дарует тебе жизнь. Выходи!

Естественно, никто не вышел.

Господин покинул усадьбу, и голем не чувствовал его присутствия.

Старый хозяин тоже любил спускаться в подвал и подолгу там пропадать.

Предводитель человеков выглядел грозно. Широкоплечий, мускулистый, в латных доспехах, с полуторным мечом в одной руке и шипованным круглым щитом в другой.

Воины держали строй, рассредоточившись по залу.

Никто не спешил включать свет.

Гурт терпеливо ждал — он умел выполнять приказы. И вот предводитель отряда вторжения махнул рукой. Бойцы разделились. Часть гвардейцев направилась к лестнице, часть приступила к планомерному обследованию первого этажа. Двое остались сторожить дверь.

Человеки в масках активировались.

На втором этаже закипела схватка.

Голем не знал, что происходит, и чем всё это закончится, но было очевидно: лучшего момента для нападения не придумать. Гурт шагнул к ближайшему копьеносцу и быстрым движением свернул ему шею. Второй боец отскочил, выставил перед собой копьё, но такие вещи никогда не были эффективны против големов. Гурт перехватил древко, с треском его переломил, а затем врезал человеку прямым в голову. Воин умер сразу — его черепушка хрустнула, как перезревший арбуз.

Разобравшись с копьеносцами, Гурт потопал в галерею, связывающую холл с западным крылом усадьбы. Заслышав топот, остановился. Отступил под сень декоративной пальмы и дождался, пока с десяток человек не пробежит мимо. Гвардейцы спешили на помощь своим товарищам. Последними шли молотобойцы, ломавшие дверь родового гнезда. Первого голем уложил точным ударом в кадык, второму проломил голову вместе с шлемом. Взметнувшийся молот Гурт легко перехватил.

— Что за хрень? — из бального зала выскочил мечник.

Завидев голема, человек выбросил руку с мечом и сильно удивился, когда её переломали в двух местах. Сломав противнику ещё и ногу, Гурт потоптался по нему и тяжело затопал в дальний конец галереи. Там он расправился ещё с двумя человеками и замер, вслушиваясь в звуки битвы на втором этаже. Звенела сталь, слышались вопли и проклятия. падали тела. Грохот, хаос. Всё, как и предвидел молодой господин.

Убедившись, что на первом этаже никого не осталось в живых, Гурт направился к лестнице.

Впереди ещё много работы.

* * *

Если бы мне сказали в начале августа, что няшный упитанный котик может нарастить жгуты мышц, удлинить пасть, выдвинуть изогнутые клыки в палец длиной, да ещё и броневыми пластинамиукрыться, я бы хмыкнул и назвал всё это сказками. В моём старом мире полиморфов не было. Даже монстры, вылезающие из Разломов, выглядели… ну, по-разному выглядели. Оборотни тоже встречались, но эти перекидывались в людей, а не в домашних питомцев.

Вхожу в Разлом.

Рядом материализуется новая версия котоморфа.

Осматриваемся.

Пространственный карман вобрал в себя приличных размеров участок саванны, посреди которой высятся почерневшие руины. Раскалённая солнечная сковорода обрушивает на крохотный мирок палящие лучи. Как вы понимаете, солнце ненастоящее. Это слепок реального светила, вокруг которого вращается неведомая планета… послужившая прототипом для кармана.

Не спрашивайте меня, как это работает.

Я не знаю.

Разломы в моей реальности появились чуть ли не одновременно с первыми богами. Не удивлюсь, если мои предки через эти щели и путешествуют. Взять, например, местных Предтеч. Были и сплыли. Внезапно появились, потом исчезли. Сотни тысяч лет доминирования, а сейчас — просто учебник криптоистории. Куда ушли? Воспользовались космическими кораблями, отступили в Пустошь, пробили порталы в далёкую Галактику? Нет ответа. Хотя… Администратор, как мне кажется, знает гораздо больше, чем говорит.

Так вот, Разлом выдёргивает откуда-то фрагмент пространства-времени и пробивает портал в одну из имеющихся под рукой вселенных. Внутри такого кармана жизнь продолжается. Перенесённые организмы питаются, испражняются, эволюционируют, плодят потомство. До определённого момента сохраняются физические законы, но они могут колебаться в широких пределах. Где-то высокая гравитация. Или, наоборот, низкая. Где-то жарко, в других местах холодно. Могут идти нескончаемые дожди, дуть ветер, выпадать снег. Разлом вырвал кусок моря? Шумит прибой, волны лижут песок. Все процессы сохранены.

С течением времени среда уравнивается с планетой-соседом. Или с несколькими, если это Перекрёсток. Атмосфера там, температура, все дела. Чем старше Разлом, тем больше его биосфера напоминает земную.

Откуда твари?

В книгах, которые я читал, говорится: монстры порождены демонами. Вслед за богами пришли их враги. В незапамятные времена случилась битва, и демоны проиграли. Но после низвержения демонов остались Разломы, а также инфернальные порождения. Вот эти порождения нам и досаждают.

Не успел я сделать и пары шагов, как нас заметили.

Со стороны развалин по жухлой траве помчалась стая собакров. Я насчитал девять особей. Все они выстроились клином, концы которого начали постепенно изгибаться к флангам, чтобы взять меня в кольцо. Альфа-самец шёл в центре, но было и кое-что… необычное.

Их что-то направляет?

Активирую всезрение.

И действительно, в руинах затаилось нечто, протянувшее к стае невидимые ментальные щупальца. Нечто дёрнулось и ко мне, но тотчас получило по зубам и в ужасе отпрянуло. А ещё всезрение позволило мне обнаружить крыс-мутантов, ждущих своего часа. Крыс было много, и все они рыскали в катакомбах под руинами. Там целая система коридоров и комнат, уходящих в глубину на десятки метров.

— Бери тех, что справа, — приказал я питомцу.

Не теряя больше ни секунды, ударил по вожаку. Собакр с разгона влетел в полыхающий шарообразный ад и рассыпался в прах. Я подпитал технику энергией и увеличил область поражения, захватив ещё парочку хищников. Моя будущая оболочка начала впитывать первозданный эфир, в который обратились мёртвые твари.

Альфа-самка увернулась от атаки и прыгнула.

Красиво, но глупо.

Я прервал этот бессмысленный полёт электрическим разрядом, после чего добил животное мечом. Напитав клинок силой, вычертил широкую дугу, разрубая пополам ещё одного собакра. Вжух тем временем вырвал кому-то глотку, принял огненную когтистую лапу на броню и, отрастив нечто непонятное, вспорол брюхо очередному противнику.

Выбрасываю меч, пробивая грудную клетку молодому, но очень агрессивному зверю. Рванув рукоять на себя, завожу клинок за голову и обрушиваю на ещё не издохшую тварь.

Визг, хрип.

Левая рука выбрасывает щит, уплотнив воздух.

Последний собакр, яростно рыча, отброшен в траву. Вжух опережает меня, набрасывается на обидчика в прыжке и рвёт его в клочья. Я чувствую, как питомец тянет из моих каналов ки и добавляет к своим ударам стихийный урон.

Боги, как же хорошо!

Слой новой оболочки уплотняется, обретает чёткие контуры.

Энергия павших продолжает поступать извне.

— Не сейчас, — останавливаю зверька, который уже собирался подкрепиться. — У нас много работы.

Я уже знаю, почему крысы и собакры мирно уживаются в одном Разломе. Знаю, кто ими управляет. У нас этих существ называли Кукловодами. Паразит, зашившийся в глубине подземелья и посылающий верных миньонов за добычей. Чем старше и сильнее Кукловод, тем умнее он действует. И тем большим количеством тварей может управлять.

Иду к руинам.

Карман, само собой, замкнут. То есть, это вещь в себе, границы которой способны отталкивать всё живое и неживое. Вроде силового купола, только преодолеть это препятствие невозможно. Границы обозначены голубым маревом и искажением перспективы.

Развалины некогда были городом. Не тем городом, в котором ходят трамваи и ездят такси, а древним, защищённым крепостной стеной. Совсем крохотным, если сравнивать с известными мегаполисами. Стена давно обвалилась, башни вросли в землю и покрылись сорняками. По сути, это не башни, а холмы, в которых смутно угадываются прежние очертания.

— Приготовься, дружище, — говорю котоморфу.

На самом деле, мог и не говорить.

У нас прочная ментальная связь.

Перебравшись через холм, некогда бывший частью стены, оказываюсь в городской черте. Всезрение чётко указывает путь, хоть и тянет ресурсы. Расход компенсируется циркуляцией.

Здания частично сохранились.

Почерневшие от времени стены, торчащие из кладки пучки травы, слепые окна без рам, просевшие крыши. Некогда под ногами лежала брусчатка, но все стыки в сорняках, местами ушли под землю.

Со всех сторон к нам стекаются крысы.

Не такие уж и громадные, размером с бродячего пса. Но их тьма. Серые колонны с писком шуршат по улицам, отдельные особи вылезают из подвалов, окон и дверей. Падают с карнизов и балконов, вливаясь в общий поток.

Ладно, поехали.

У меня в запасе есть интересная техника — «воздушная стена». Напоминает щит, только применяется фронтально. Можно закольцовывать и расширять. Что я и сделал. Незримый плотный вал ударил по приближающимся врагам, отшвырнул их на несколько метров, сбил остатки штукатурки со стен домов. Ряды крыс перемешались. Я тут же выпустил столп огня, испепеляя отчаянно заверещавших мутантов. Сложил особым образом пальцы, применил одно хитрое заклинание, и крысюков накрыло болью. Заклинание отлично работало со зверями, но против насекомых или призрачных тварей не имело смысла. Суть заключалась в том, чтобы воздействовать на мозг, который и посылает сигналы нервным окончаниям.

Первые ряды уцелевших крыс корчились и вопили.

Тех, кто подобрался слишком близко, истреблял Вжух.

Котоморф расправлялся с крысами, испытывая особое садистское удовольствие. Насколько я понимал, мой питомец ненавидел грызунов. Точнее, ненавидел крыс. На всех остальных котяра охотился с единственной целью — сожрать.

Я двинулся вперёд, сея смерть и разрушение.

Точные взмахи меча разили врагов наповал.

В переулке справа образовался огненный шар, в котором заживо сгорела добрая дюжина оппонентов. Упавшую с балкона особь я располовинил отцовским клинком.

Одна из тварей попыталась укусить меня за ногу и сломала зубы о доспех.

Я тут же пробил крысиный череп мечом.

Мы с полиморфом разгулялись на полную катушку. Уничтожая паразитов, я чувствовал, как десятки и сотни энергетически сгустков вливаются в мои каналы, затягиваются формирующейся оболочкой и приближают к улучшению ауры.

Хорошо.

Криво усмехнувшись, я продолжил истребление.

Глава 28

Вход в катакомбы обнаружился не сразу.

Я потратил около часа за зачистку улиц, а потом вдруг осознал, что крысы перестали нападать. Возможно, я всех перебил, но чутьё говорило об обратном. Твари отступили под землю, чтобы делать засады в тёмных коридорах. Что ж, это палка о двух концах. Окружить меня не смогут, а источник освещения создать — это как два пальца об асфальт.

Ничего похожего на канализационные люки в городе я не нашёл, поэтому стал прощупывать подвалы. Где всезрением, а где и банальным вселением в местных насекомых. В итоге спуск нашёл мой питомец.

Дом оказался крепким.

Я сотворил «светлячка», привязал его к себе и шагнул в проём полуобвалившейся арки. Пара ступенек, какое-то копошение по углам. Не заморачиваясь, вжарил туда морозом. Так и есть — засада. Оледеневших крыс я раздробил ударами меча, предварительно напитав его силой.

Первый этаж давно обезлюдившего дома был разделён на комнаты, связанные длинным коридором. Лестница на второй ярус была непропорционально высокой, словно по ней поднимались не люди, а существа с неизвестной физиологией. Богомолы какие-нибудь…

В катакомбы вела спиральная лестница.

Другой бы сослепу рухнул в эту воронку, но я не такой. Подвесив светлячка в метре над головой, побрёл вниз, на ходу приноравливаясь к непривычно высоким ступенькам. Камень был прочным, ничто не шаталось, но местами глыбы поросли мхом.

Вжух помчался вперёд батьки в пекло.

Через несколько секунд в боковом тоннеле что-то пискнуло, а затем раздался истошный визг.

Спрыгнув на пол, я осмотрелся. Мощная каменная кладка, два ответвления. Я уже знал, где находится логово Кукловода, и уверенно свернул направо. Тоннель был довольно высоким, даже не пришлось пригибаться. Затхлость и запустение.

Переместив светлячка чуть ниже, двинулся вперёд.

Вжух нагнал меня у следующего поворота.

Коридор в форме арки тянулся прямо, не имея ощутимого уклона. Стены зарастали мхом, но я не заметил ни привычных для подземелий паутин, ни разбегающихся в разные стороны мокриц. Верный признак того, что здесь уже ощущается негативная аура Кукловода.

На развилке меня подстерегал сюрприз.

Тоннель упёрся в небольшую комнату, часть которой была отсечена пограничным полем. Здесь, под землёй, это выглядело как белёсая колеблющаяся пелена, загустевший туман, принявший форму плоскости. Повернув налево, я обнаружил, что часть следующего коридора тоже отрезана плоскостью.

— Не прикасайся к этой стене, — предупредил я Вжуха.

По идее, ничего плохого с питомцем не произойдёт, но… Известны случаи, когда поля выплёскивали скопившуюся энергию, ударив неосторожного мага холодом. огнём или молнией. Агрессивные поля могут отталкивать так, что тебя швырнёт на камни с весьма неприятными последствиями… Но гораздо чаще границы карманов мягко перенаправляли путников, отводя их в сторону от себя.

Вжух понял.

С полсотни метров мы вышагивали по сузившемуся туннелю, после чего наткнулись на очередной колодец. Я отправил светлячка вниз, удостоверился, что на дне воронки нас никто не подстерегает и лишь затем начал спускаться. Тут уже стоило проявлять осторожность — некоторые ступеньки раскрошились, а кое-где под ногами встречались выпавшие из кладки глыбы.

Достигнув дна, я вновь активировал всезрение.

Часть воронки была отсечена полем, но в уцелевшие стены врастало сразу три коридора — все они разбегались в стороны под разными углами.

И вот из этих тоннелей на нас пёрли враги.

Похоже, Кукловод собрал все имеющиеся войска, потому что коридоры представляли собой шевелящуюся серую биомассу.

— Держи мою спину, — отдал приказ питомцу.

И сразу же атаковал.

В центральный тоннель — разряд молнии. В боковой справа — столп пламени. По ушам ударил коллективный визг сгорающих заживо тварей.

Из левого коридора в воронку посыпались крысы.

Я отшвырнул первый поток воздушным щитом, затем ударил морозом по устью, вмораживая мутантов в камень. Но это не остановило напирающие сзади ряды. Пришлось вжарить по врагам молнией, добавить ещё немного огня, а потом приступить к уничтожению особей, которые прорвались через весь этот рукотворный ад.

Да уж, я напрягся с непривычки.

Пришлось потанцевать, разя мечом направо и налево, вкладывая в выпады и размашистые восьмёрки дополнительный урон. Меч, как выяснилось, мог впитывать ки и даже трансформировать силу в магические атаки. Вот только воспринимало это хитроумное оружие исключительно стихию огня.

В моём мире подобные мечи изготавливали зачарователи.

Здесь, насколько мне известно, есть оружейники, призывающие клинок из… я так и не понял, откуда. Суть в том, что меч достали из пустоты, передали каббалистам, а те проложили дополнительные линии, усиленные Знаками. И, конечно же, меч реагирует на представителей моего Рода. То есть, на пиромантов. Редкая и очень дорогая вещь. Я прожил на этой Земле годы, но с подобными клинками не сталкивался.

Раззудись плечо!

Взмах — и голова здоровенной крысы отлетает в сторону, а тушка обугливается прямо на глазах. Усиление — хорошая вещь. Я даже не чувствую сопротивления плоти.

Полиморф прыгал по стенам, летал и нарушал все мыслимые и немыслимые физические законы. Вспарывал мутантам артерии, бил по глазам, вгрызался в горло. Оттопыривался, как мог.

Из центрального коридора попёрла вторая волна тварей. Пришлось пропустить через них молнию, а затем шлифануть пламенем. Я старался выжигать нечисть дотла, поскольку центральный коридор вёл к следующему уровню катакомб.

Вжух целенаправленно истреблял особей, пытавшихся обойти меня с фланга. И на протяжении всего этого побоища в меня вливалась энергия убитых врагов. Правильная духовная энергия, которой суждено укрепить ауру. Ушедшие боги, да я могу прокачать оболочку в этом Разломе!

Время утратило смысл.

По ощущениям я потратил минут двадцать на зачистку воронки, но это не точно. Закопчённый, воняющий горелой плотью тоннель вывел нас в очередную комнату, где засела стая собакров. Фигасе, подумал я, отталкивая всю эту дрянь воздухом. замораживая холодом и сокрушая родовым мечом. Собакры — степные хищники. Их под землю палкой не загонишь… Это ж как зверюгам надо психику поломать, чтобы впихнуть их аж на второй подземный ярус…

Ещё один коридор — и новая воронка.

Третий ярус встретил меня давлением.

Здесь не было тварей, но остро ощущалось присутствие Кукловода, засевшего на четвёртом подземном этаже. Монстр сосредоточился на мне и Вжухе, обрушив на незваных гостей всю свою ментальную мощь. Я выставил барьеры, сдерживая натиск. А Вжух… он был намертво повязан со мной и не поддавался внешнему влиянию. Продвигались мы при этом медленно, поскольку в первые минуты у меня была нарушена пространственная ориентация. Давление было столь чудовищным, что я чуть ли не физически ощущал сопричастность к монстру, засевшему в глубине. В прошлой жизни я этого даже не заметил бы, а здесь, с жалкой человеческой аурой и одной хлипенькой оболочкой, которую я на пределе возможностей сварганил в первый год внедрения… Мда. Я ещё неплохо держусь по нынешним временам.

Перенаправляю всю свою ки на барьеры.

Становится легче.

Зато пропадает всезрение, но я успел запомнить конфигурацию нижних помещений. Кукловод совсем близко. Меня обдаёт волнами страха, ярости и бессильной злобы.

А вот и долгожданный спуск.

Мне приходится прыгать по булыжникам развалившейся лестницы, чтобы достичь цели своего путешествия. Я не сразу понял, что шевелится внизу, а когда понял, в глубине души поднялась волна отвращения.

Крысиный король.

Мерзость, довольно редкая в обычном мире. Но в Разломах такие выродки попадаются часто. Тварь состояла из двух десятков особей, сросшихся хвостами. Вопреки легендам, крысиные короли не управляют представителями своего вида, но если ими манипулирует Кукловод, превращаются в грозного противника.

А хуже всего то, что психическое давление не ослабевает. Мои энергоканалы не настолько развиты, чтобы сейчас работать на два фронта.

Что ж, рукопашная.

Первым посылаю Вжуха.

Котоморф отрастил крылья с загнутыми вниз кривыми когтями и спикировал в колодец, закладывая размашистые виражи. На последнем витке Вжух одним росчерком когтя перерезал глотку высунувшейся из общего клубка твари. Уклонившись от зубов соседок покойницы, взмыл на безопасное расстояние и прилип к замшелому камню.

Крысы зашипели и согласованно двинулись к нижнему краю лестницы.

Я, разумеется, напал первым.

Напитав ноги силой, прыгнул. Уже пролетая над крысиным клубком, опустил меч. Клинок разрубил несколько хребтов, а я приземлился на ноги, быстро развернулся и в стремительном выпаде пробил череп ближайшего грызуна. Вжух тотчас сорвался со своего насеста, заложил красивый вираж и вспорол бок ещё одному монстру. Я тут же снёс голову дёрнувшегося в мою сторону мутанта и отпрыгнул подальше.

Разъярённый король, истекая кровью своих компонентов, метался между двух юрких целей, и согласованности в его действиях больше не было.

Присев, я вспорол брюхо мутанта, отпрыгнул и ударом сверху вниз рассёк надвое очередную серую тушу.

Хорошо, что я тяну усиление и доспех. Это ведь не стихийные техники, где расход ки просто зашкаливает… Вот по моей ноге прошлись чьи-то зубы, но доспех всё стерпит. Тыкаю остриём меча вниз, пробиваю серую шкуру и достаю до сердца.

Король замедлился.

Теперь его отягощают трупы — их можно сравнить с гирями на шее утопленника. Добить урода не составило особого труда — мы справились за минуты.

Я тут же снял доспех и усиление.

Перенаправил всё на барьеры.

Тоннель с сочащейся из потолка влагой повёл нас в самое сердце лабиринта. Я шёл аккуратно, боясь угодить в засаду. На всезрение ресурсы тратить нельзя, а Кукловоды славятся стратегическим мышлением. Не поверю, что у этого монстра закончились тузы в рукавах.

Поворот.

Тесный переход.

Мы на месте.

В тусклом свете огонька, подвешенного в воздухе, вырисовываются очертания обширной комнаты. Думаю, это был склеп или тайное святилище — в те незапамятные времена, когда в городе ещё жили люди. Ну, или не люди.

Нечто массивное шевельнулось на алтарном камне, и ко мне метнулся длинный жгут. Не щупальце даже, а очень тонкий отросток — Кукловод пробивает ими спинной мозг жертвы и подключается напрямую к нервной системе.

К такому повороту я готов.

Резкий взмах — и отрубленный жгут извивается на полу.

— Держись подальше от этих штук, — предупредил я питомца.

Существо в центре комнаты зашипело, забулькало — и выстрелило новым жгутом. На сей раз атака была хитрой — с таким расчётом, чтобы захлестнуть мне шею. Отступив влево, я рубанул по нитевидной конечности. Вжух метнулся к твари, отвлекая внимание на себя. Я тут же устремился вперёд, напитавшись силой и укрепив доспех. Кукловод ослабил давление, чтобы перехватить юркого полиморфа. Под потолком шевельнулся клубок щупалец. Я увидел отвратительную желеобразную тушу, покрытую белыми волосками. А ещё — четыре глаза-блюдца, беззубую пасть и некое подобие носа.

Влетаю в тушу, выставив перед собой меч.

Кукловод шипит, дёргается, обвивает меня жгутами, но уже поздно. Остриё клинка вонзается в орган, выполняющий функции сердца и эфирного накопителя одновременно. Плоть у твари мягкая, податливая. Моя рука с мечом погрузилась в желеобразную слизистую среду. То ли жир, то ли студень… Оно и понятно. Эволюция прокачала Кукловодов до уровня мощных менталистов, но эти звери органически не приспособлены к драке. Поэтому нет когтей, зубов, крепкой мускулатуры, хитинового покрова. А жизненно важные органы скрыты толстым слоем регулирующей температуру и проводящей импульсы мерзости.

Чтоб вы понимали, Кукловоды — плотоядные хищники.

Просто еду им подносят на блюдечке разнообразные миньоны.

Выдернув меч, я начал обрубать мёртвые отростки, обвившие мои ноги, левую руку и поясницу. После этого двумя-тремя ударами освободил из плена Вжуха.

Меня накрыло энергетическим штормом.

Кукловод был матёрым зверюгой, настоящим боссом, и мои каналы буквально затопило живительной свежестью. Когда всё закончилось, я почувствовал, что оболочка достроена.

Наконец-то.

Передо мной лежала туша издохшей твари, тело которой конвульсивно подёргивалось. Из раны, проделанной мечом, толчками выливалась липкая желтоватая дрянь.

Я отступил, чтобы не испачкаться.

Хотя…

Чего уж тут.

Правая рука по локоть в этой хрени.

Бой оказался непростым. Считанные доли секунды отделяли меня от порабощения тварью. Я убил Кукловода перед тем, как тот успел подключиться к моей нервной системе. Это был риск, но оно того стоило.

А теперь мне надо войти в глубокую медитацию.

Оболочка собрана, но её нужно перекроить, настроить под себя, адаптировать к энергетическим каналам Володкевича. На это уйдёт время.

— Присмотри за мной, — бросил я котоморфу.

И, отойдя на несколько метров от поверженного врага, уселся на пол. Отложил меч в сторону — так, чтобы можно было дотянуться в любой момент. Закрыл глаза. Сделал парочку глубоких вдохов. И, перед тем как провалиться в транс, отдал распоряжение питомцу:

— Приятного аппетита.

Вжух радостно взвизгнул и устремился к распростёртой на алтаре туше.

Глава 29

Я не знаю, сколько времени провёл в трансе.

Для Пустоши категория времени — пустой звук.

Факт остаётся фактом: мне удалось выстроить вторую оболочку ауры. Чтоб вы понимали, у обычных людей аура тоже расслаивается на тела или оболочки — эфирные, астральные и так до истинного «я». Эфирное тело расположено «на поверхности» и, оно, как несложно догадаться по названию, умеет взаимодействовать с эфиром. Или энергией ки. Вот только почему каждый встречный не владеет магией или иными сверхспособностями? А потому, что отсутствуют или неразвиты энергетические каналы.

У меня каналы были закупорены.

Это я увидел сразу после вселения в Ростислава Володкевича.

Что интересно, аура у моего носителя была, и довольно мощная. Я использовал имеющиеся ресурсы, чтобы выстроить слабенькую надэфирную оболочку и прочистить каналы. После этого начался стремительный прогресс.

Так вот, маги всю свою жизнь надстраивают эти самые надэфирные оболочки. Мы воспринимаем эфирное тело как «нулевой уровень», а всё, что наслаивается сверху — как базу для усиления. Процесс конструирования таких оболочек может затянуться до бесконечности, но и он постепенно усложняется. Каждый последующий слой требует всё больше мастерства и энергозатрат. Ошибки порой бывают фатальны — невнимательный или плохо сконцентрированный волшебник погибнет, пытаясь отхватить кусок, который ему не по зубам. Я знал не так уж много людей, добравшихся до десятой оболочки. Дальше никто идти не отваживался из-за чрезмерного усложнения эфирных плетений.

Что касается нас, потомков бессмертных богов… тут есть определённая фора. Мы рождаемся с аурой, уже оснащённой надэфирным слоем. Это наше наследие. Поэтому я, будучи мальцом, сумел применить магию, хотя не обучался в академиях или ковенах. Проблема в том, что после моей смерти и переноски в другой мир первая оболочка распалась. Не исчезла целиком, но развалилась на части. Я думал, что умру, по крупицам восстанавливая утраченное, но я справился.

А у Володкевича, повторюсь, были хорошие задатки.

Прочистив каналы и закрепив всё это восстанавливающими медитациями, я освоил часть техник из прошлого мира. Техник, недоступных местным одарённым.

И вот теперь у меня появилась вторая оболочка.

Открыв глаза, я улыбнулся.

Самочувствие было великолепным. Улучшилась циркуляция ки, повысилась скорость генерации техник, открылись новые возможности. Я вытащил из глубин памяти одно интересное заклинание — пальцы левой руки тут же напитались силой, отвердели, покрылись морозным инеем. Холода я, конечно же, не чувствовал.

Работает!

Сжимаю пальцы в кулак, отращиваю ледяные шипы. Рука теперь по локоть в наледи, пальцы ярко-голубые, мерцают в полумраке катакомб.

Это вязь.

Комбинированное заклинание, предусматривающее соединение нескольких стихийных и доспешных техник. Защита руки, ледяной урон, подвижность и шипы-приращения. Филигранная работа. Такое не провернуть без второй эфирной оболочки. Дело не только в передаче ки на каналы, но и в строгом дозировании пропорций, а также внутреннем зрении, позволяющем сливать образы заклинаний.

Да-да, все заклинания мои современники перевели в образную систему. Нечто наподобие рун или здешних каббалистических Знаков.

Вспоминаешь — применяешь.

Проще не бывает.

Ну, при адаптации своей ауры, разумеется. Если колдуешь на первой оболочке, вязь рассыпается. Ки подаётся в одну грубую технику и упорно не хочет распределяться по нескольким направлениям.

Рука стала нормальной.

— Мяу.

Вжух потёрся о моё колено.

Я погладил насытившегося котяру и поднялся с холодного пола. Да, я определённо сильнее. Даже примитивные стихийные атаки можно теперь делать более смертоносными. Беглый анализ показал, что у меня выросла устойчивость к ядам, а организм чуточку лучше регенерирует.

Здесь тела одарённых генетически приспособлены к использованию ки и улучшенному самовосстановлению. Это, можно сказать, наследие Рода. Но, опять же, возможности крови не безграничны. Если мне отрубят руку в бою, новая не вырастет. А вот если подняться до десятой оболочки…

Но это так, заоблачные фантазии.

Или нет?

Я ведь уже имел такую ауру… когда-то.

— Идём, — обратился я к полиморфу. — Сегодня мы славно повоевали.

Чтобы выбраться с нижнего яруса катакомб, мне пришлось врубить усиление. Часть винтовой лестницы обрушилась, и без длинных, нечеловечески длинных прыжков я бы застрял в обители Кукловода надолго. Вжух, кстати, съел нашего противника без остатка. Я уже не впервые поражаюсь удивительной всеядности и прожорливости своего питомца. Каждый грамм добытой материи полиморф тратит на то, чтобы расширить своё энергетическое хранилище и эволюционировать — по своим критериям. Сейчас, например, он не тянет ки из меня, а это говорит о том, что Вжух не нуждается в дополнительной подпитке.

— Босс! — воскликнул Коля Герасименко, как только я спустился в люк. — Отвратительно выглядите!

— Выглядишь, — с улыбкой поправил я. — Мы же на «ты».

Семён тут же поспешил завести двигатель.

— Как тут, не лезут монстры? — весело поинтересовался я.

Механик развернулся и поехал по примятой траве в обратную сторону.

— Как ты в Разломе пропал, так и не было гостей, — ответил Коля. — Косяк птерхов пролетал, но мы их не заинтересовали.

— Сытые, — предположил Семён.

— Броневик невкусный, — хмыкнул водитель. — Куда едем?

— Держи на Врата, — устало произнёс я. — Хочу домой.

Ребята ни слова не сказали про то, что я им сиденье запачкал. Да и воняет от меня, как от толпы ходячих мертвецов. С проветриванием в катакомбах проблемы, ха-ха. Чтобы выжигать тварей в плохо вентилируемых тоннелях, мне приходилось добавлять к огненным атакам немного воздушной стихии, без этого тяги не получалось. А вот запах горелой плоти и жира, в который погрузилась моя рука… от него так просто не отделаешься.

— Вздремну чуток, — я откинулся на спинку кресла. — Как приедем, разбудите.

— Говно вопрос, — хохотнул Герасименко.

* * *

Доводилось ли вам приезжать домой и заниматься уборкой трупов?

На меня свалился прямо дождь из мертвецов. Если бы покойников можно было сдавать в ломбард, я бы озолотился. А пока приходилось бродить по воняющему смертью дому и оценивать масштабы нанесённого мне урона.

Часы показывали пять утра.

Забрезжили первые лучи рассвета.

— Гурт, — обратился я к невозмутимому голему. — Это всё ты?

— Никак нет, хозяин, — прогудел каменный мужик.

— А кто?

— Человеки, которые пришли первыми, носили маски. Человеки в доспехах сказали, что объявляют вам войну, господин.

Людей Гурт называл своеобразно — «человеками».

— Войну, — я попробовал слово на вкус.

Разумеется, я понял, что в доме сражались между собой две группы воинов. Первые влезли через окна верхних этажей и чердака, вторые уничтожили моё окно и вломились нагло, будто к себе на дачу. Одни носили лёгкую экипировку, прикрывали лица чёрными мэнгу и предпочитали вооружение наёмных убийц. Вторые припёрлись в броне, со щитами и копьями, молотами и солидными мечами. У этих имелись гербы, но я не разбираюсь в отечественной геральдике. Ну… почти не разбираюсь. В школе, понятное дело, зубрил клановые, княжеские и прочие символы, а также геральдические толкования. Поля там разные и цвета, их значение. Но все губернские гербы выучить нереально.

Некоторые бойцы явно столкнулись с кузнечным молотом или бетономешалкой. Подозреваю, их оприходовал мой верный слуга.

— А ты помнишь, что именно они говорили? — уточнил я. — Вот эти, в доспехах.

И голем процитировал:

— Ростислав Володкевич! Тебе объявлена война! Барон Долинский желает твоей смерти, но в случае выплаты репараций наш Род дарует тебе жизнь. Выходи!

Точно. Как я мог забыть про своего чрезмерно активного соседа, падкого на чужие земли. Война, значит. Репарации. Последнее вызвало на моих губах плотоядную усмешку.

— Друзья! — провозгласил я, глядя на сереющие небеса. — Пора нанести дружественный визит глубокоуважаемому барону Долинскому. А может, и не совсем дружественный.

* * *

Имение барона Долинского

6.30 утра

Обычно барон спал до десяти утра, поскольку в это время транслировали второй сезон «Смоленских упырей». Но в эту ночь Долинский чувствовал некое… беспокойство. Нет, он не сомневался в мощи своих гвардейцев. Юный Володкевич оказался сильнее, чем он предполагал, но вряд ли ему дано в одиночку выстоять против хорошо подготовленного и экипированного отряда. Долинский съездил в город и оформил войну честь по чести. Официально всё зарегистрировал, побеспокоился о том, чтобы наглый выскочка получил уведомление. Бумагу уже забросили в почтовый ящик соседа, разведчик доложил об этом. Срочная курьерская служба, ага.

Теперь Володкевичи не отвертятся.

Барон знает, что у соседей денег куры не клюют. Непонятно, откуда доходы, но есть в графском имении что-то… приносящее солидную прибыль. Возможно, преступные схемы. И сейчас, когда Ростислав всё унаследовал, он находится в уязвимом положении. Придётся не только отдать спорную землю, на которую положил глаз барон, но и выплатить немалые репарации. И поделом. Никто не смеет бросать вызовы Долинским и рассчитывать на свою безнаказанность.

Всё вроде бы правильно.

Барон снарядил большую часть своей гвардии и он в своём праве. Случайностей быть не может — мальчишка уже проиграл.

Но почему его люди не возвращаются?

Или не отзваниваются, воспользовавшись телефонным аппаратом в усадьбе Володкевичей?

Барон встал в половину шестого утра, велел подать себе кофе с неизменной ложкой выдержанного армянского коньяка и какое-то время провёл на балконе, любуясь рассветом.

Почему Никита не звонит?

Командир гвардии всегда докладывает о своих действиях. Мог бы слугам сообщить о победе, а те непременно передали бы весть господину, когда тот соизволит проснуться.

Допив кофе, барон включил телевизор и начал щёлкать каналы в поисках интересных сериалов. Почти везде шли новости, утренние зарядки и прочее непотребство. На одном из любимых каналов запустили повторный показ «Московских домохозяек», но их барон уже пересмотрел, причём неоднократно.

Сердце Долинского сжалось от тоски.

Плеснув себе ещё немного коньяка, глава Рода направился к стеллажу во всю стену, заполненному до отказа видеокассетами. Здесь хранились все сезоны всех любимых проектов барона. Долинский на добрых десять минут выпал из реальности — выбор был впечатляющим. Смотреть под настроение? Ну, тогда что-нибудь постапокалиптическое и мрачное. Без розовых соплей и счастливых финалов. Сгодятся «Физрук Евгений» или «Свихнувшиеся големы».

Рука барона потянулась к цветастой коробочке с первым сезоном «Физрука», и в этот момент его прервали самым бесцеремонным образом.

За окном что-то вспыхнуло.

Раздались крики.

Лязг оружия.

Барон выронил кассету и подбежал к окну. То, что он увидел во дворе собственной усадьбы, не лезло ни в какие ворота. Во-первых, горел ультрасовременный гараж с любимой машиной Долинского. С его ненаглядным «Перуном А-7», мощным внедорожником, на котором при желании раскладывалась палатка. Барон ездил на своей «семёрочке» на охоту и рыбалку, а временами и просто на экобазы отдыха, чтобы подправить психическое состояние.

И вот сейчас гараж полыхает.

Горит синим пламенем.

А через двор неспешно движется мальчишка лет девятнадцати в простых джинсах и футболке. С мечом в руке. За спиной мальчишки здоровенный голем расправляется с гвардейцем Долинского, просто зарядив тому кулаком в голову. Ещё один гвардеец метнул копьё в мальчишку, но наконечник отскочил от чего-то невидимого и упал на землю. Третьему гвардейцу и вовсе не повезло — сквозь него пролетела юркая тварь, похожая на беркута, только со сложенными крыльями. Тварь пробила гвардейцу грудную клетку вместе с кольчугой и, разбрызгивая кровь, вылетела со стороны лопаток. В эти секунды Долинский был готов поклясться, что контуры существа подсвечены оранжевым.

Барон взревел.

И выбежал из комнаты прямо в махровом халате. Не обращая внимания на причитающих слуг, устремился в оружейную комнату, схватил со стены боевую секиру и телепортировался во двор, чтобы встретиться лицом к лицу с неизвестным противником.

— Долинский, — хмыкнул паренёк. — Ты, значит, мне войну объявил?

Барона накрыло пониманием.

Так вот он, графский выродок, создавший столько проблем. Жив-здоров, улыбается и никак не переживает по поводу выбегающих из казармы гвардейцев.

— Ко мне, гвардия! — рявкнул барон.

У него осталось не больше десятка бойцов, но все они — матёрые воины, прошедшие серьёзную подготовку. Сейчас, подумал барон, мы возьмём тебя в кольцо, и ты на коленях будешь просить…

— Долинский, — Ростислав Володкевич укоризненно посмотрел на соседа, — ты дурак? Сдавайся, а то хуже будет.

— В атаку! — сорвался на визг старый барон и телепортировался за спину юнцу, одновременно занося секиру над головой. Этот приём его ни разу не подводил.

И сейчас не подведёт.

Глава 30

Прыгуны — неприятные противники.

Когда человек за мгновение покрывает дистанцию в десятки шагов, а потом ещё бьёт тебя секирой по спине… ну, такое. Для кого-то фатальный приёмчик.

Я, не особо заморачиваясь, развернулся и двинул барону локтем в челюсть.

С усилением.

Челюсть Долинского хрустнула, изо рта вылетел зуб, а взгляд помутился. Я тут же ухватился за рукоять секиры, вырвал её из ослабевших пальцев, а самого барона аккуратно уложил на плиты двора.

Гвардейцы остановились как вкопанные.

— Война закончена, — я встал таким образом, чтобы Гурт прикрывал спину. — Разойдись.

Говорил я уверенно, приказным тоном. И бойцы подчинились! Автоматически, но всё же. Притормозили, начали переглядываться. Я изо всех сил держал на мысленном поводке кровожадного полиморфа, а Гурт и без того меня слышал. Но в любой момент эти отморозки могли слететь с катушек.

Барон лежал под ногами и не подавал признаков жизни.

Ну, разве что мычал какую-то невразумительную хрень.

Вперёд выступил здоровяк с двуручным мечом. Это был рослый воин, примерно на голову выше меня. Бородатый, с завязанными пучком длинными волосами, в простенькой кольчуге и ботинках со стальными накладками.

— Отойди от нашего хозяина.

— Теперь он не ваш хозяин, — спокойно возражаю здоровяку. — Это мой заложник.

Воин взревел, и его меч описал широкую сверкающую дугу над головой.

А вслед за этим остальные гвардейцы бросились в атаку.

Я отбил замах воздушным щитом, а бородачу двинул кулаком в грудину. Опять же, с усилением. Ещё одного дегенерата голем уложил точным ударом в переносицу. Не думаю, что этот мужик поднимется. Вжух метнулся под ноги третьему, на ходу подрезал костяным отростком сухожилия и упал на четыре лапы. Шерсть кота вздыбилась, он грозно зашипел.

Остальные гвардейцы попятились.

Замерли в нерешительности.

— Говорю же, не дёргайтесь.

Барон сопроводил моё предложение трёхэтажным матом и с кряхтением начал подниматься.

— Дружище, — я направился к поверженному соседу. — Пора обсудить наши разногласия.

* * *

Бенедиктов прибыл по моему звонку без промедления.

Ну, не телепортировался, конечно. Пришлось подождать полтора часика. Опять же, стряпчий не груши околачивал, а подписывал от моего имени какие-то бумажки в администрации Дома Рыси.

Пришедший в себя барон отдал приказ гвардейцам расходиться — и те с облегчением покинули ристалище. Никто не хотел умирать. А наша компания выглядела в глазах противника не лучшим образом. Оживший кошмар бодигарда средней руки. То, что барон нанял слабаков и посредственностей, было очевидно. Старик решил сэкономить на качестве, сделав ставку на количество и экипировку. Снабдил всех повязками с родовым гербом, но вот боевой дух оставлял желать лучшего. Как и навыки владения холодным оружием. Я уж молчу про то, что для охраны собственного поместья Долинский не завёл ни одного меха, а это совсем ни в какие ворота.

— Может, договоримся по-свойски? — предпринял героическую попытку барон, едва мы переступили порог гостиной. — Как старые добрые соседи. Знавал я твоего батюшку…

— Барон, — перебил я, направляясь к окну. — Оставьте. Вопрос репараций я не буду обсуждать без своего стряпчего.

— Ну… как знаешь, — обиделся Долинский. — Коньячку?

— Спасибо, нет.

Я вновь перешёл на «вы» с этим типом, чтобы отсечь панибратство.

Гостиная у барона выглядела так, словно интерьер не меняли с позапрошлого века. Лакированный дубовый сервант, старинные часы с ходиками, софа на львиных лапах, персидский ковёр… Может, и не персидский. Я в этом плохо разбираюсь.

Гурт терпеливо дожидался меня у входа в гостиную, Вжух бродил по углам, всё обнюхивал и возмущённо фыркал. Не нравился ему запашок в имении Долинских.

Получив отказ уладить всё «полюбовно», барон оставил меня в гостиной, сославшись на «важные дела». Пока этот тип отсутствовал, слуги даже не угостили меня чаем, хотя некие личности то и дело отирались в коридоре.

Солнце уже выбралось из-за кромки леса.

Я услышал через открытое окно звуки телевизора.

— Виктор, что ты делаешь?

— Налил себе немного крови, а что?

— Но это наша последняя кровь!

— Ой, всё. Не начинай, дорогая…

Хмыкнув, я сел в кресло и погрузился в глубокую медитацию. Вряд ли мне кто-то сможет навредить — Вжух и Гурт на страже. Зато отключусь от потока бреда, льющегося с экрана ТВ…

В моём мире телевизоров не было.

И, честно говоря, я не жалею.

Миллиарды людей сидят, залипнув в экран. Они полностью оторваны от реальности. В новостях нет ни грамма правды, фильмы и сериалы — плод работы команды специалистов. Познавательные передачи? Там нет ничего, что я не смог бы постичь через личный опыт или занятия с наставниками. Шоу в реальном времени? Апофеоз бреда. С той же целью правители моего мира устраивали на центральных площадях своих городов шествия, карнавалы, театрализованные представления. Народ сыт и доволен жизнью? Чтобы он не задумывался над бытием, надо дать ему зрелища. И тогда не возникнут вопросы о росте налогов, новых сомнительных законах и бессмысленной, на первый взгляд, войне с соседним королевством.

Через час в имение прибыли стряпчие.

Мой и Долинского.

Барону пришлось выключить телек и присоединиться к нашей славной компании.

— Итак, мы согласовали ключевые вопросы по заключению мира, — заговорил Бенедиктов, перебирая бумаги, извлечённые из портфеля. — И пришли к тому, что документ будет подписан в ближайшее время.

— Не возражаю, — обречённо вздохнул барон.

— Поскольку мы являемся пострадавшей стороной, — продолжил Бенедиктов, игнорируя попытки своего коллеги возразить, — то претендуем не только на репарации… но и другие повинности. Так, вы должны, господин барон, вывезти из родовой усадьбы Володкевичей трупы своих гвардейцев и организовать им достойные похороны. Сделать это надлежит в течение сегодняшнего дня.

— Ну… хорошо, — согласился Долинский.

— Кроме того, — продолжил мой настырный юрист. — На ваши плечи ложится уборка помещений. То есть, вызов частной бригады уборщиков и оплата их услуг. Опять же — в течение дня. Плюс замена выломанной оконной рамы. Если мой клиент всё это время будет проживать в городе, то оплата гостиничных расходов компенсируется вашим Родом.

— Но вы первыми напали на людей барона! — попытался возразить стряпчий Долинского. Это был упитанный персонаж с гладко выбритыми щеками и круглыми очками, сдвинутыми на переносицу. — Что и повлекло за собой…

— Они пришли на мою землю, — возразил я. — Проводили незаконные измерения. Вели себя вызывающе.

— Поддерживаю, — перехватил инициативу Бенедиктов. — Я изучил территориальные претензии вашего Рода к нашему, господин барон. Они безосновательны. Вот.

Бенедиктов передал вражескому стряпчему небольшую серую папку.

И дал несколько минут на изучение.

— Если резюмировать, то в документах обозначены границы участков до земельной реформы 1879 года. Эти границы совпадают с нынешними при пересчёте на устаревшую систему измерений. Соответствующее заключение экспертов прилагается. А это значит…

— … что вы находились на моей земле незаконно, — подхватил я, с улыбкой наблюдая за выражением лица Долинского.

Барон переглянулся со своим юристом.

Мужик в круглых очках вздохнул.

— Вопрос снят, — пробурчал Долинский.

— Хорошо, с этим разобрались, — Бенедиктов переложил пару бумажек. — Теперь по репарациям. Думаю, нас устроит стандарт.Половина ваших земель, барон, право на часть усадьбы и две трети официально зарегистрированных активов.

— Да вы меня по миру пустите! — не выдержал Долинский.

— Об этом надо было раньше думать, — давлю взглядом рыхлого слизняка. — Я не собирался с вами воевать.

— Условия стандартные, — голос Бенедиктова оставался скучным и ровным. — И мы в своём праве.

— Пётр Ильич, — Долинский посмотрел на своего юриста. — Мы ничего не можем сделать?

В ответ — унылый вздох.

— Вы можете не принимать наши условия, — пожал плечами Бенедиктов.

— И что тогда? — вскинулся любитель сериалов.

— Спросите у своего представителя, — хмыкнул Бенедиктов.

Пауза.

Долинский ждал ответа.

— Они могут обратиться в администрацию Дома Рыси, — тусклым голосом сообщил Пётр Ильич. — И тогда нас обяжут всё выплатить через суд. Либо…

— Что? — нервно перебил барон. — Не тяни, Петя.

— Война продолжится, — Пётр Ильич сглотнул. — И Володкевичи заберут ВСЁ.

Повисла гробовая тишина.

— Что с компенсацией? — Долинский перевёл взгляд на меня и Бенедиктова. — Мы можем выкупить вторую половину усадьбы?

Стряпчий посмотрел на меня.

— Конечно, — ухмыляюсь в ответ. — Деньги меня интересуют больше, чем эта развалюха.

Откровенно говоря, для аристократа родовое гнездо — это не развалюха. Тут включается в игру вопрос статуса, престижа. Ты можешь быть хоть герцогом, хоть князем, но если утрачены родовые земли или усадьба, стоящая на них… на тебя смотрят, как на пустое место. По странному стечению обстоятельств, Долинский тоже не состоит в клане, а потому не имеет права на защиту сюзерена. Вольными аристо Дом Рыси не интересуется. А таких, между прочим, хватает. После окончательного объединения России под властью Москвы во всех административных центрах появились представительства Медведей. И некоторые граждане из благородного сословия предпочли служить императору, формально не вступая ни в один из Великих Домов. Я не успел навести справки о своём укуренном соседе, но подозреваю, что он не одно десятилетие протирал штаны в каком-нибудь министерстве или ведомстве.

— Похоже, выбора нет, — резюмировал Долинский. — Пусть наши стряпчие обсудят детали.

— Согласен, — я поднялся из-за стола. — Хорошего дня, барон.

Мне показалось, что сосед скрипнул зубами.

* * *

Долинский — обычный клоун, решивший отхватить кусок от земель ослабевшего, почти уничтоженного Рода. Это я понял сразу. Радует, что деньжата у соседа водились, хоть и не запредельные. Трупы подручные барона вывезли, частных уборщиков оплатили, и уже к вечеру первого дня все этажи моего имения сверкали и благоухали как новенькие. Ну, если забыть про последствия пожара и острую необходимость ремонта.

Бенедиктов провёл небольшое финансовое расследование. И выяснил, что основной доход барон получает с фермерских хозяйств, расположившихся на подконтрольной ему территории. По сути, фермеры платили налог в имперскую казну, земельную ренту и процент с продаж своей продукции. В искусственных прудах Долинский выращивал рыбу, на пасеках жужжали пчёлы, в лесу собирались ягоды с грибами, и всё это маркировалось наклейками «ЭКО», поставлялось в рестораны, гостиницы и к столам особо повёрнутых на здоровой еде богачей.

— Я правильно понимаю, что мы получаем… половину этих земель? — задал я вопрос Бенедиктову, когда мы ехали на его машине в мою усадьбу. Голем сидел на заднем сиденье, а Вжух мурлыкал у меня на руках, притворяясь безобидным котом.

— Безусловно, — кивнул стряпчий.

— Вместе с фермерами?

— И фермеры, и пасека, и рыбоводческие хозяйства, и теплицы, и кусок леса, — подтвердил Бенедиктов.

— Ёпт. Что с этим делать?

— Ну, моё дело отжать, — пожал плечами юрист. — А уж как распорядиться… Я бы, конечно, посоветовал съездить к фермерам, перезаключить договора, вникнуть в суть всего этого, разобраться с поставками. Нужен грамотный управляющий.

— Где ж его взять?

— Напоминаю, что в твоей собственности — обширный кусок, включающий озеро Чёрный Вир, часть озера Широкое и много чего ещё. В деревне Черновирье живёт староста — с ним твой отец вёл дела на протяжении многих лет. Поговори с этим человеком, восстанови отношения. Пересмотри фермерские лицензии, перезаключи договора. Всё это нужно сделать до конца августа, пока не началась учёба в семинарии. Пусть доход и небольшой, но регулярный.

Я, признаться, забыл про Черновирье.

А ведь стряпчий прав. Сейчас надо использовать любую возможность поправить своё финансовое положение. Восстановление усадьбы, набор гвардии, слуг и СБ, зарплаты наёмников в Пустоши…

Расходов столько, что голова кругом идёт.

Но больше всего меня беспокоят не соседи наподобие Долинского, а те убийцы, что влезли ко мне в дом. Всё, что происходит вокруг меня, видится звеньями одной цепи. Сначала уничтожение Рода, затем уголовник в Архаикуме, следователь Переслегин… И вот уже целая команда отморозков. Идёт по нарастающей. Кто-то хочет меня похоронить. И присылает всё более крутых исполнителей, повышая ставки.

От трупов я избавился с помощью Вжуха. Всё оружие забрал. Но теперь стоит вопрос, что делать дальше. Я усиливаюсь, но против меня работают системно. Здравый смысл подсказывает, что опасность сохранится до официального получения статуса инквизитора.

Значит, нужны союзники.

И, как ни печально это осознавать, но я знаю лишь один Род, заинтересованный в том, чтобы вывозить крем из подвала и обогащаться на этом.

Фурсовы.

Глава 31

Я уже привык к тому, что меня ежедневно пытаются убить.

Наступает ночь — и гости радуют визитом.

Проснулся я без четверти три, в своей временной спальне на первом этаже, поскольку меня разбудило чутьё. В дом проникли очередные упыри.

Вжух не спал.

В углу, рядом с дверью, нечто аморфное перестраивалось, хрустело суставами и сухожилиями, готовилось к атаке. Я решил не наводить суету и понаблюдать за пришельцем. Оброс духовным доспехом и остался лежать с полуоткрытыми глазами. Отдал приказ котоморфу не вмешиваться.

Через несколько минут дверь в спальню приотворилась.

Ко мне скользнула тень с ножом.

Молниеносный удар.

Если бы не доспех, убийца пробил бы мне глаз вместе с мозгом — он пользовался длинным и острым стилетом. Вот только планам гостя не суждено было исполниться. Стилет соскользнул с защищённой глазницы и воткнулся в подушку. Я тут же перехватил левой рукой запястье врага, а кулаком правой зарядил ассасину по рёбрам. С усилением. Что-то хрустнуло, полуночный визитёр зашипел от боли. Я тут же сломал противнику запястье, удерживающее стилет. Правой рукой схватил убийцу за горло, перекинул через себя и прижал к матрасу. Оказавшись сверху, приставил к горлу отобранный стилет.

— Дёрнешься — умрёшь.

Со сломанными рёбрами и запястьем дёргаться нелегко, но я решил дополнительно усложнить жизнь оппоненту. Придавив его грудь коленом, правым кулаком с отросшими ледяными шипами раздробил неудачнику коленную чашечку. Пока одну.

Пардон, неудачнице.

Грудь оказалась женской, да и сама фигурка явно намекала на прекрасный пол. Что ж, меня это не останавливает. Кто к нам с ножом придёт, от кулака и погибнет, хо-хо-хо.

— Уууу, тваарь! — взвыла девушка.

Криво ухмыльнувшись, я сорвал с лица убийцы мэнгу.

Зачастили ко мне шиноби.

— Кто тебя послал?

— Иди в жопу!

— Ответ неверный.

Выламываю палец на здоровой руке убийцы.

Даже в темноте видно, что девушка симпатичная, с азиатской внешностью. Есть лёгкий акцент, но его почти незаметно.

— Я сломаю тебе палец.

— Ты всё равно не жилец, — шипит гостья.

— Это ещё почему?

— Ли до тебя доберётся.

— Кто такой Ли?

— Неважно. Ты сдохнешь.

Отчасти я даже восхищался этой девушкой. Раздробленное колено, сломанная рука, трещины в рёбрах — и всё ещё разговаривает. Не просто разговаривает, а противостоит моему напору, не ломается. Хотя… одно имя я уже услышал.

— Ты можешь умереть быстро, — пообещал я. — Или я скормлю тебя своему питомцу.

Подчиняясь мысленному приказу, Вжух шевельнулся в своём углу и трансформировался в нечто настолько жуткое, что глаза девушки испуганно расширились. В них поселился прямо-таки первобытный ужас. А котоморф, закрепляя успех, пополз по потолку в центр комнаты и завис над нами. До моего слуха доносилось приглушённое шипение и непонятные щёлкающие звуки.

На лицо девушки упала капля слюны.

И шиноби завизжала.

Кто бы мог подумать…

— Тихо, — сказал я. — Это не поможет. На многие километры вокруг нет людей.

В двери нарисовался угловатый силуэт.

— Хозяин, вам нужна помощь?

Гурт.

— Пока нет, — я неотрывно наблюдал за лицом девушки. — Погуляй.

— Как скажете.

Гулкие шаги возвестили о том, что мой приказ выполнен.

Справа мелькнуло что-то длинное, покрытое белыми волосками. Несостоявшаяся убийца перестала орать, но её рот беззвучно открывался, а сердце билось о грудную клетку.

— Говори, — я склонился над самым лицом девушки. — Кто тебя послал?

— Убери его… Убери эту хрень!

— Хорошо. Но позже. Кто тебя послал?

Пауза.

— Фу…

— Смелее, — подбодрил я.

— Фурсовы.

Я тяжело выдохнул.

Новые фигуры в бесконечной шахматной партии.

— Ты меня отпустишь? — с надеждой в голосе произнесла девушка.

— Конечно.

После этой фразы я тут же свернул ей шею.

* * *

Ночное происшествие заставило меня пересмотреть текущие планы.

Столкнув труп с кровати, я позвал Гурта и попросил вытащить покойницу в коридор. После этого велел Вжуху избавить меня от трупа. Котоморф, всё это время ползавший по потолку в виде громадного паука, с упоением набросился на визитёршу.

У меня сон как рукой сняло.

Обналичивание карты, расчёты с Бенедиктовым, поиск каналов сбыта крема — всё это придётся отложить. Как и обновление гардероба, в чём я сильно нуждался в свете последних событий.

Мне нужно разобраться с бывшими родственниками.

Ну, как с родственниками. Я никогда не считал мачеху родным человеком. Я вообще ни к кому из Рода Володкевичей не был привязан, но Фурсовы вызывали у меня особое отвращение. И дело не только в естественном желании отцовской подстилки продавить наследство для своих детей. Она ведь не собиралась этим ограничиваться. Подозреваю, что рано или поздно со мной произошёл бы несчастный случай, которому полиция на нашла бы объяснения. И отец бы это съел. Просто потому, что я виделся ему бесполезным для Рода отбросом.

С другой стороны…

Он же оставил видеописьмо, явно адресованное мне. Значит, был готов к любому повороту событий. И не исключал трагического финала для всех Володкевичей. Странно, что при таких рисках он не отказался от идеи добывать нелегальный крем в Пустоши.

Адрес имения Фурсовых был мне известен. Так сложилось. Я был вынужден присутствовать на совместных торжествах по поводу обручения отца с Юлией, а затем — на званых обедах в честь появления на свет их детей. И сейчас, планируя встречу с Андреем Поликарповичем, главой Рода, я понимал, что всё это может вылиться в тотальную мясорубку. К несчастью для Фурсовых, я планирую выйти из этой истории победителем.

Вы глубоко заблуждаетесь, если считаете, будто я еду мстить и сеять справедливость. О, нет. Моя задача — диктовать условия с позиции силы. А ведь именно Фурсовы — ключ к мутным отцовским схемам. Кратчайший путь.

Взбодрившись медитацией, я пошёл заводить машину.

* * *

Имение Фурсовых

восточный пригород Турова

— Что? Кто?

Андрей Поликарпович ещё толком не успел сообразить, как ему реагировать на происходящее. Только что он пребывал в роскошном сне, взятом по абонементу на ФМС, купался в закатных лучах на Мальдивах, развлекался с девочками-азиатками, выполняющими любые прихоти белого господина, а потом…

Его разбудили.

И ведь все слуги в курсе, что нельзя будить Его Сиятельство посреди заказанного сна. Подписку на конструкты ФМС, Фабрики Морфистов-Снотворцев, могли себе позволить лишь самые обеспеченные слои населения. Сливки общества. Абонемент стоил не просто бешеных денег — его надо было ухитриться получить. Аристократы, банкиры, финансисты, промышленники — все стояли в очереди за заветной «голубой картой». И очередь эта растянулась на год.

Фабрика конструировала сны под заказ или предоставляла готовые решения — яркие, насыщенные, запоминающиеся. Кошмары блокировались, унылая муть отсеивалась. Человек просыпался бодрым, отдохнувшим, с хорошим настроением и мотивацией. Вот она, животворящая сила абонемента.

Должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы графа оторвали от платного сна.

— Ваше Сиятельство!

Андрей Поликарпович уснул не в семейной опочивальне, где его дожидалась молодая графиня, Елизавета Сергеевна, а в своём кабинете, оборудованном мягким раскладным диваном для подобных случаев. Вечер выдался беспокойным — граф обзванивал важных людей, предупреждал о возможных сдвигах поставок, заверял в своей надёжности и в том, что проблемы Володкевичей на него не распространяются. Старшие жёны забрали детей, сели на самолёт и покинули империю ещё утром. Кроме Лизоньки, СБ и гвардейцев почти никого не осталось. Повар и несколько лакеев не в счёт.

Глава Рода намеревался захватить усадьбу Володкевичей и сразиться с теми, кто будет на неё претендовать. Осталось дождаться Мин Джон, которая вот-вот вернётся с задания.

— Что случилось? Заходи, Богдан.

На пороге возник силуэт старого дворецкого, подсвеченный лампами из коридора.

Андрей Поликарпович хлопнул в ладони, включая потолочную панель. Свет резанул по глазам, показавшись нестерпимо ярким.

Дворецкий выглядел молодо для своих лет — максимум на сорок. Солидные бакенбарды, окладистая борода. Одет всегда с иголочки, знает обо всём, что творится в доме.

— В усадьбу вломился молодой Володкевич, Ваше Сиятельство.

Граф спустил ноги на ворсистый ковёр, нащупал тапочки.

— Что значит — вломился?

Богдан замялся.

— Говори, как есть! — рявкнул глава Рода.

— Объявился у ворот, вызвал охрану, потребовал аудиенцию.

До Фурсова не сразу, но дошёл смысл происходящего. Мин Джон должна была принести голову юного Володкевича, а вместо этого изгнанный юнец объявился здесь с какими-то абсурдными требованиями? Как он вообще смог выжить?

— И вы его послали, — догадался граф.

— Само собой, господин. Никто не смеет вас тревожить в столь неурочный час.

— Правильно. И?

— Он заморозил ворота, потом выбил их и оказался у нас во дворе.

Слух неприятно резануло слово «заморозил». Володкевичи — потомственные пирокинетики. Криомантов у них в семье отродясь не было.

— Охрана его убила?

Дворецкий покачал головой.

— Взяли в плен?

Ответом графу послужил звон клинков на первом этаже усадьбы. Звон, грохот, истошный крик. Треск, напоминающий разряд электричества.

— Что за хрень творится в моём доме? — глава Рода вскочил на ноги и за секунду покрыл расстояние, отделяющее его от дворецкого. — Отвечай!

— Не велите казнить… — залепетал Богдан. — Ли пытается отбить атаку… Не думаю, что они… он… пройдёт дальше второго этажа…

— Что⁈ — взревел Фурсов. — Да этот юнец и во двор не должен был зайти! Выведи мне записи с камер. Заблокируй дверь. Ли на селектор.

Дворецкий кинулся выполнять распоряжения.

За считанные секунды кабинет главы Рода превратился в неприступную крепость. Активировались защитные артефакты, укрепились стены. С тяжёлым металлическим гулом сдвинулись бронированные створки, изолирующие дверь. Окно, подчиняясь силе Знаков, стало непробиваемым.

— Ли на связи, — раздался напряжённый голос корейца.

— Что происходит, друг мой? — вкрадчиво поинтересовался Фурсов.

— Вторжение, Ваше Сиятельство. Прошу меня извинить.

Щелчок отбоя.

Ли прервал связь.

Ни разу за всё время службы у Фурсовых кореец не позволял себе столь бесцеремонного обращения с нанимателем. Да что за день сегодня такой?

— Показывай, — процедил граф.

— Сейчас-сейчас, — в руке у дворецкого возник пульт.

Глава Рода только сейчас понял, что Лизонька, его младшая жена, находится в супружеской спальне. Совершенно одна и без защиты.

Деревянная панель отъехала в сторону.

Показался матовый экран телевизора.

— Камера у ворот, — дворецкий выбрал один из пунктов в высветившемся меню.

Андрей Поликарпович, усевшись в кресло, стал наблюдать за тем, как мальчишка лет девятнадцати пускает под откос всю его отлаженную систему безопасности. Ворота покрываются ледяной коркой… Взрыв! Бронированные пластины разлетаются на тысячу осколков, впуская хрупкого на вид юнца… с родовым мечом Володкевичей в правой руке. Вслед за юнцом влетает юркая тень — граф так и не понял, что это. А спустя мгновение к непрошеному визитёру присоединяется боевой голем, которого однажды Фурсов видел в усадьбе своего друга, Григория Володкевича.

Смена ракурса.

Во двор выбегают гвардейцы с оружием в руках. Молокосос ускоряется, превращаясь в неудержимый вихрь. Камера больше не фиксирует отдельных движений. В воздухе мелькает размытое чёрное пятно, юный Ростислав танцует среди опытных воинов, сея смерть и разрушение. Дважды Фурсову почудилось, что мальчишку зацепили остриём, но тот даже не поморщился. Считанные секунды ушли на то, чтобы уложить на тротуарную плитку десяток отборных бойцов с КПП.

— Вы издеваетесь? — воскликнул Андрей Поликарпович.

— Это не всё, — угрюмо произнёс дворецкий.

И переключился на третью камеру.

Голем методично и неумолимо истреблял бойцов гвардии Фурсовых. Вырывал из рук копья и алебарды, ломал конечности, крушил черепа. Случайные уколы и рубящие удары не причиняли монстру вреда. Лезвия клинков высекали из тела создания искры, но этим всё и ограничивалось. Эх, Гриша, подумал Андрей Поликарпович, кто собрал для тебя эту жуткую машину смерти?

— Мехи, — вспомнил граф. — Где наши мехи?

Дворецкий переключился на четвёртую камеру.

Андрей Поликарпович подался вперёд, его побелевшие пальцы впились в подлокотники кресла.

На экране творилось нечто невероятное. Дорогу мальчишке перегородили два «тайфуна», оснащённых дисковыми пилами на выдвижных телескопических кронштейнах. Смертоносные игрушки, позволяющие пилотам атаковать врага на разных дистанциях. Ростислав выставил перед собой левую руку, и боевые машины замерли на полушаге. Граф с ужасом наблюдал, как по массивным корпусам расползается ледяная корка.

Ростислав не тратил время на добивание.

Заморозив машины с пилотами внутри, двинулся дальше.

Следующие кадры: нечто юркое, летающее, пробивает людей насквозь. Машет лапами, полосует когтями. Понять, что это, граф не смог.

Звуки битвы не проникали в кабинет. Но это ничего не значило — у Андрея Поликарповича включилась защита экстра-класса. Ли очень хорош, он остановит наглеца…

Ожил селектор.

Совершенно незнакомый юношеский голос заявил:

— Андрей Поликарпович, включите камеру у своего кабинета.

Фурсов вздрогнул.

Ему не было так страшно даже в ту ночь, когда перебили всех Володкевичей.

— Богдан, выполняй.

Дворецкий вывел на экран свежую картинку.

Ростислав Володкевич стоял перед бронированной дверью, ослепительно улыбаясь и поднимая за волосы… окровавленную голову начальника службы безопасности Рода Фурсовых. Ли уставился в объектив остекленевшим взглядом.

Володкевич разжал пальцы.

Отрезанная голова с глухим стуком упала на паркет.

— Я пришёл поговорить, дражайший родственник. Надо открыть дверь.

Дворецкий застыл в нескольких метрах от главы Рода каменным истуканом.

Андрей Поликарпович потрясённо молчал.

— Если не откроете, я войду сам, — предупредил Володкевич. — Считаю до трёх. Раз…

Глава 32

К моему удивлению, дверь открылась.

Честно, я уж настроился на полноценный штурм и прикидывал, выдержат ли мою атаку перекрытия. Доспех у меня крепкий, но выбираться из-под обломков — такое себе.

Вот только старый граф сломался.

Переступая порог кабинета, я был готов к любым неожиданностям. Врубил всезрение, просветил стены на предмет артефактов. И нашёл кое-что интересное, вот только навредить оно мне не могло от слова «совсем».

Фурсов стоял посреди кабинета, скрестив руки на груди.

Рядом — дворецкий.

Оба, насколько я помню, одарённые. Слуга эмпат, Фурсов — потомственный кинетик. Без приставок «крио-» или «пиро-». То есть, бывший партнёр моего отца способен швыряться предметами, двигать мебель — и всё это с помощью энергии ки. А ещё этому типу по силам приложить меня о стену, даже не сдвинувшись с места. Вопрос в том, кто ударит раньше. И кто останется на ногах.

Вжух, чтобы не шокировать противников, перетёк в кошачью ипостась. Но от взгляда Фурсова не укрылась эта метаморфоза.

— И не думайте, граф, — предупредил я.

— Что не думать? — глава Рода взял себя в руки.

Эмпат попытался считать мои эмоции, но упёрся в непробиваемые блоки.

— Да что угодно, — хмыкнул я. — Вы умрёте раньше, чем попытаетесь.

Фурсов сверлил меня взглядом добрых полминуты. После этого выдавил:

— Я не совсем понимаю причину этого вторжения, Ростислав. Мы с твоим отцом…

— Что вы делали с моим отцом, я знаю. Уберите дворецкого — и поговорим открыто.

Едва заметный кивок.

Слугу как ветром сдуло.

Я дождался, пока дверь за эмпатом закроется и без приглашения уселся в кресло возле окна. Вжух тут же вскочил ко мне на колени. Фурсов нахмурился, ему такая постановка вопроса явно не пришлась по душе, но в итоге аристократ устроился в кресле напротив.

— Сегодня ночью вы прислали ко мне убийцу, — сообщил я. — Девушку. Она мертва.

Фурсов даже в лице не изменился.

Удивительное самообладание.

— Поэтому, — неотрывно смотрю на главу Рода, — я вынужден ускорить разговор, который до этого откладывал.

— Ростислав…

Я поднял руку, прерывая поток оправданий.

— Ситуация предельно ясна, Андрей Поликарпович. После моей смерти родственники Юлии превращаются в единственных и неоспоримых претендентов на отцовское имение. До этого вы делили прибыль от нелегальной торговли кремом, а теперь — хоп! Всё в один карман. Это я понимаю.

Вот на этом моменте лицо старика дёрнулось.

К слову, годы не пошли Андрею Поликарповичу на пользу. С тех пор, как мы виделись в последний раз, у него на лбу пролегли новые морщины, добавилась седина. И обрюзг глава Рода, чего скрывать. Это при том, что он наверняка пользуется услугами хиропрактиков-косметологов.

— Да, я побывал в подвальчике, — продолжаю следить за реакцией собеседника. — Заглянул во Врата, пообщался с людьми. У них, кстати, огромные запасы крема скопились. Пора продавать.

— Так вот что тебе нужно! — догадался Фурсов. — Продажа. Понял, с чем столкнулся, но все каналы завязаны на меня. Да, щенок?

Ну, конечно.

Теперь ты думаешь, что восстановил контроль над ситуацией.

Ошибочное мнение, дружище.

— Каналы умрут вместе с тобой, — отрезал я. Лицо Фурсова посерело. — А теперь слушай и не перебивай. Азиатская девка, которую ты послал за моей головой, раскололась. Я могу прямо сейчас официально объявить войну, связавшись со своим стряпчим. От этого места камня на камне не останется. Все умрут. А потом я заберу то, что причитается мне в виде репараций.

— Бред, — фыркнул старый граф. — У тебя нет повода для войны.

— Повод всегда найдётся, было бы желание. Например, я могу обратиться к губернатору, потребовать ментальный слепок разговора с твоей собачкой и на основе телепатических показаний объявить вендетту. Или войну, не суть. Поверь, я и до твоих наследников доберусь, если меня разозлить.

Граф всё ещё держал лицо, но в глубине его зрачков промелькнул испуг.

— Я здесь говорю с позиции силы, — добиваю оппонента. — Не ты. Хочешь дельный совет? Я не знаю, какими были условия сотрудничества Володкевичей и Фурсовых. Подозреваю, что пятьдесят на пятьдесят. Мне на эти условия плевать. Всё перечёркнуто. Мои — семьдесят. Твои — тридцать. Это новые, актуальные условия. И это хорошая сделка. Знаешь, почему?

Фурсов молчал.

— Потому что я могу выдрать из тебя знания, которые мне нужны. И заняться сбытом самостоятельно. Вместо этого я даю тебе шанс, грёбаный упырь. Естественно, ты введёшь меня в курс дела, всё будет прозрачно. Заподозрю обман — ты умрёшь. Заподозрю двойную игру, привлечение на свою сторону других игроков — ты умрёшь. Поймаю в своей спальне ещё одного шиноби — тебе конец. Я доступно изложил свою мысль?

— Более чем, — выдавил Андрей Поликарпович.

— А теперь хорошая новость, — я решил подмешать в бочку дёгтя крохотную ложечку мёда. — У нас, если я правильно понял ситуацию, общая проблема. Некие уроды, истребившие мою семью, хотят всё подмять. Фурсовы им мешают ничуть не меньше Володкевичей.

— И что ты можешь сделать? — вырвалось у графа.

— Разделаться с ними. Я предлагаю Роду Фурсовых временное покровительство.

На лице моего собеседника — широкий спектр эмоций. Давненько я так не наслаждался результатом агрессивных переговоров.

— Твой отец… — Андрей Поликарпович встал, направился к одному из модульных шкафов и достал оттуда бутылочку тёмно-янтарной жидкости. — Он был крепким бойцом. Продвинутым пирокинетиком. С гвардией, службой безопасности. И посмотри, где он сейчас.

Пожимаю плечами:

— Я — не отец.

* * *

Разговор был долгим.

Сначала мы обсудили версии того, кем могут быть наши общие враги. Сошлись на том, что против нас играет кто-то сильный и влиятельный, но это не клан. И не российское правительство. Потому что Великие Дома не скрываются, они дерзко и напрямую отжимают всё, что им приглянулось. Фурсов предположил, что мы столкнулись с тайным обществом или преступной организацией.

Андрей Поликарпович начал ощущать давление около года назад. Служба безопасности отмечала нездоровый интерес к схемам, выстроенным Фурсовыми за минувшие десятилетия. Кто-то хотел выяснить, откуда берётся кремчуг, заполонивший чёрные рынки многих стран. И этот «кто-то» методично продвигался к своей цели, сужая круг поисков. Именно по этой причине главы двух Родов встретились, устроили совещание и обсудили возможность присоединения к Дому Рыси.

Для меня это была… дичь, если честно. Фурсовы и Володкевичи основательно струхнули, это понятно. Но чем объяснить недавние действия моего отмороженного партнёра? Завладеть рудником и Вратами, чтобы не делиться со слабым наследником… В этом есть крупица здравого смысла, не скрою. Но потом — что? Преподнести всё это на блюдечке клану? Очевидно, старик слетел с катушек. Сказалось многолетнее напряжение. Захотелось разрубить узел противоречий. Вот только… он всерьёз рассчитывал противостоять неизвестной группировке со слабенькой гвардией? Ли был хорош, но не настолько, чтобы обеспечить надлежащий уровень защиты.

Фурсов изжил себя.

Стал ошибаться.

Не за горами тот час, когда придётся передать бразды правления кому-то… более молодому и уравновешенному. Память любезно подсказала, что у предусмотрительного Андрея Поликарповича целых три жены и шестеро детей разных возрастов, причём Юлия была самой старшей. Подозреваю, этот династический брак виделся Фурсову ещё одним хитрым фокусом для отжима заветного подвальчика. Не сработал один план, в ход пошла тяжёлая артиллерия.

Договорились мы о нескольких вещах.

Во-первых, я обещал помочь, если начнётся серьёзный замес. Во-вторых, прямо сейчас нам следовало вывезти и продать скопившийся крем, расплатиться с добытчиками и решить проблемы Бьёрг. Параллельно меня введут в курс дел, касающихся офшорных счетов отца. Цены, схемы, сроки поставок, финансовые увёртки — это мы обсудим на ближайшем совещании в одном из дворянских клубов.

Покидая имение Фурсовых на своей «Таврии», я размышлял о том, что доверять графу нельзя. Подобные типы всегда держат топор за спиной. Идеальным решением будет самостоятельная торговля, но для этого мне нужны контакты. Ключевые фигуры, с которыми работает Андрей Поликарпович. А на поиск этих людей и налаживание доверительных отношений у меня катастрофически не хватает времени.

«Таврия» везла нашу дружную бригаду на автопилоте.

Машинка двухместная, и я с трудом впихнул на пассажирское сиденье боевого голема. Гурт максимально ужался, сгорбившись и сложившись самым невероятным образом. И всё равно его голова упиралась в крышу салона, а колени торчали выше приборной доски.

Вжух устроился на спинке одного из кресел, приняв облик птицы, подозрительно смахивающей на сову-переростка. Со стороны это выглядело диковато — особенно для водителей, притормаживающих у светофора на перекрёстках. Мне, впрочем, глубоко начхать.

Деньги сами себя не снимут.

Обнаружив подходящий банкомат, я вычистил карту, заехал в торговые ряды и забил багажник продуктами на неделю. Там же прикупил себе джинсы, кроссовки и штук десять футболок. Переоделся в туалете на подземном этаже, смыл с лица и рук засохшую кровь и почувствовал себя человеком. Грязные шмотки отправились в контейнер за углом.

Разжившись мелкими монетами, позвонил из таксофона Бенедиктову и договорился о встрече. Не прошло и часа, как мы сидели на террасе кафе с видом на Припять, обсуждали насущные дела и подкармливали довольно урчащего котоморфа роллами. Грут остался в машине изображать из себя охранную систему.

— Ложился бы ты спать, — сокрушённо вздохнул стряпчий, наблюдая за тем, как я поглощаю кофе. — Хреново выглядишь.

Между нами как-то сами собой установились дружеские отношения, и я не особо заморачивался всякими там титулами и дистанцией. Бенедиктов оказался порядочным и хорошим мужиком, заслуживающим доверие.

— Знаю, — пришлось вяло улыбнуться в ответ. — Но уж больно зачастили гости в последнее время. Ночные. Договориться о визите с моим секретарём забывают, а вместо печенек берут с собой ножи.

— У тебя есть секретарь? — бровь стряпчего изогнулась.

— Конечно, — я и глазом не моргнул. — Пока работает за роллы и соевый соус, но Москва ж не сразу строилась, да?

Вжух довольно потёрся о мою ногу.

— Ладно, — я положил на стол конверт, добытый в киоске Имперпечати. — Вот твоя зарплата вместе со всеми бонусами и командировочными расходами.

Бенедиктов сгрёб конверт и, даже не заглянув внутрь, сунул в карман рубашки.

Солнце в конце лета было зверское. Жёлтый диск стоял в зените, но мы укрылись под полосатым тентом и чувствовали себя в целом неплохо.

— Чем теперь займёшься? — стряпчий явно спешил заняться нашими общими делами.

— Попробую дожить до сана инквизитора. Не уверен, что поток желающих меня убить иссякнет, но хотя бы соседи перестанут доставать.

— А Фурсовы? — как бы невзначай уточнил юрист.

— У нас возникли взаимные претензии, но всё улажено.

— Там хоть живые остались? — хмыкнул Бенедиктов.

— Остались, — заверил я. — Но у меня возникла неожиданная проблема.

— Это какая?

— Сейчас не могу об этом говорить, — я многозначительно обвёл взглядом соседние столики. — Много ушей. Но в обозримом будущем мне потребуется… финансист. Или бухгалтер. Кто-то, разбирающийся в банковских заморочках и всяком таком.

Мне до сих пор сложно привыкнуть к финансовым институтам Земли. Этой Земли. В моей реальности всё было несравненно проще: золотые и серебряные монеты, драгоценные камни. Ростовщики с долговыми расписками, торговцы, караванщики. Хочешь завести своё дело, разбогатеть? Вкладывайся в корабль, специи, исследуй караванные пути. Или становись магом, у нас деньжата всегда водились.

Здесь существуют банки.

А ещё — биржи, всякие там инвестиционные фонды, гильдии и прочая мутотень. Умом я понимаю, что деньги должны работать. Их нужно вкладывать в некие предприятия и получать долгосрочную прибыль…

Или просто добывать крем.

— Я могу поискать среди знакомых, — задумчиво произнёс стряпчий. — Но ведь… тебе нужен человек доверенный. Готовый принять… всё, что угодно.

— Вроде того, — согласился я. — Ты ведь не знаешь, чем занимался отец?

— Уже говорил, что не знаю. Все годы, что я работал на ваш Род… меня не посвящали в финансовую часть. Но я понимаю, что там какая-то серость. Фурсовы в курсе.

— Их надо контролировать, — вздохнул я. — Ладно, бывай.

У меня оставалась довольно крупная сумма на руках, и её надо бы пустить на ремонт, вот только… я не знаю, какие расходы пойдут в ближайшее время. Лучше иметь подушку безопасности.

На календаре — двадцать пятое августа.

Целая неделя до начала учёбы.

И я понятия не имею, как становятся инквизиторами. Может, они обряд посвящения проходят? Присягают на верность мойрам? Целуют какую-нибудь священную книгу?

Время покажет.

Глава 33

Я никогда не был в дворянском клубе.

Насколько мне известно, эти заведения встречаются крайне редко, ориентированы исключительно на благородное сословие и имеют множество заморочек. Есть клубы по интересам — шахматные, картёжные, мистические, философские. Есть классические, но с дорогими и эксклюзивными развлечениями внутри. Есть те, что делят своих членов по уровням допуска или посвящения. Чуть ли не иерархию выстраивают, выдавая карты разного достоинства. Есть клубы для драчунов, оснащённые крутыми аренами. Там каждые выходные происходят дуэли — по поводу и без. Даже клуб молчунов имеется, но я слышал, что это британская франшиза.

Место, в которое я был приглашён Фурсовым, располагалось в тихом местечке на западе Турова. И носило типичное для дворянского клуба название — «Шляхта». Владельцы выкупили целый этаж в высотном здании, сделали отдельный вход и поставили у дверей охранника. Лифты пронзали территорию клуба насквозь, не останавливаясь.

Утром курьер доставил мне гостевой браслет.

Посылка сопровождалась письмом от Фурсова, где давались подробные инструкции о том, как вести себя в клубе. Из письма стало ясно, что завсегдатаи имеют постоянные браслеты, отличающиеся от моего. С расширенными правами доступа. Клановая принадлежность не учитывалась, только взаимные рекомендации плюс рассмотрение кандидатур на общих собраниях. Мой браслет был каббалистическим, одноразовым и самоуничтожающимся.

Поднявшись на лифте до тридцатого этажа, я вышел из кабины и остаток пути проделал пешком. Вжуха пришлось оставить в машине — правила клуба запрещали приводить питомцев.

Охранник встретил меня в рекреационной зоне.

— Граф Володкевич, — представился я. — По приглашению Фурсова.

Цербер был одет в дорогой чёрный костюм и носил в поясных чехлах парные боевые ножи. А ещё у этого типа было устройство, смахивающее на пульт ДУ с миниатюрным экранчиком.

— Ваш браслет.

Я протянул руку, и цербер провёл по моему запястью «пультом».

Загорелся зелёный индикатор.

— Активация, — холодно произнёс мордоворот. — Добро пожаловать в клуб, Ваше Сиятельство.

По внешнему ободу браслета вспыхнули ярко-оранжевые буквы:

ГОСТЬ

Я поднялся по ступенькам, и передо мной разложились створки дверей. Именно разложились, лучшего слова не придумаешь. Металлические шестигранники, накладываясь друг на друга, втянулись в стены, открывая портальную арку.

Переступив порог клуба, я попал в роскошное фойе. Панорамные окна с видом на лесопарк, мраморный пол и такие же колонны, дизайнерская люстра в форме виноградной лозы, живописное полотно с батальной сценой на стене справа. А ещё — лепнина, позолота, портьеры, монументальный диван и столь же впечатляющие кресла на львиных лапах.

Ко мне приблизилась полуобнажённая девушка с подносом.

На подносе стоял бокал.

Пригубив напиток, я поставил бокал на место, и девушка удалилась, виляя шикарными бёдрами. Одна из портьер сдвинулась, и в фойе шагнул человек в старинном камзоле. Я обратил внимание, что в зале довольно прохладно — работает кондиционер.

Человек бросил на меня оценивающий взгляд.

В «Шляхту» я заявился в светло-серых льняных брюках и рубашке с короткими рукавами. Обычная летняя одежда, но на лице администратора читалось неодобрение.

— Здравствуйте, господин Володкевич.

Я коротко кивнул в ответ.

Встречающий меня персонаж не был аристократом, и у меня было ровно ноль причин терпеть его неодобрительные взгляды.

— Андрей Поликарпович ожидает вас в приватной комнате для бесед. Прежде чем проводить вас туда, хочу обозначить красные линии для всех гостей клуба.

Даже так.

Красные линии.

— Первое правило клуба, — голос администратора сделался скучным. — Вы не заходите в области ограниченного посещения. При гостевом доступе вам открыты приват-комната, мини-бар, уборная и общая гостиная, примыкающая к фойе. Это понятно?

— Вполне.

— Правило второе, — продолжил администратор. — Никаких дуэлей.

Я коротко кивнул.

— Третье правило, — тон администратора не изменился. — Здесь нельзя применять Дар, воздействуя на других людей. Эмпатия, телепатия, морфизм. Всё это под запретом. Получаем жалобу от одного из членов клуба — и вы покидаете «Шляхту» без права на возвращение.

— Разумно, — согласился я.

— И правило четвёртое, оно же последнее, — улыбнулся встречающий. — Гость находится под нашим покровительством. Никто не имеет права причинить вам вред или оскорбить. А теперь следуйте за мной, господин Володкевич.

Вторая наборная дверь, разложившись на запчасти, открыла доступ в общую гостиную. Комната была просторной и уютной. Те же панорамные окна, обшитые ореховыми панелями стены, обилие кожи и хрома, ярко выраженное зонирование. Сектор с мягкими креслами и журнальным столиком, большой подковообразный диван и бормочущий на стене телевизор, бильярдный стол и некое подобие барной стойки, места для настольных игр.

Шагая за администратором, я исподволь наблюдал за членами клуба. Два пожилых аристократа гоняли шары по зелёному сукну, парочка солидных персонажей играла в шахматы. Ещё один тип с благородной осанкой и подкрученными вверх усиками читал утреннюю газету, расположившись в кресле-мешке.

На меня никто не обратил внимания.

Памятуя о правилах клуба, я не активировал духовный доспех и не выставлял ментальные блоки. Фиг его знает, что за артефакты владелец напихал в стены. Возможно, меня обнаружат по возмущениям в эфирных потоках. И сразу попросят на выход…

В дальнем конце гостиной обнаружилась дверь. Обычная, не каббалистическая. Администратор пропустил меня вперёд и попросил следовать прямо по коридору до двери с номером «7».

— Приватные комнаты оборудованы селекторами, — напутствовал сопровождающий. — Если вам что-либо потребуется, персонал клуба на связи.

— Спасибо, — я двинулся вперёд.

Здесь окон не было.

Коридор был задрапирован мягкими тканями, под ногами расстелилась ковровая дорожка. Кое-где висели репродукции маринистов с бушующим океаном, парусами яхт и вписанными в небо чайками. Попадавшиеся мне двери были однотипными, безликими. Ни резьбы, ни наборных панелей. Ровные полотна, как в городском муниципалитете. Полный минимализм.

Перед тем, как войти в седьмую комнату, я постучался.

Дверь оказалась незапертой.

— Проходи, Ростислав, — глава Рода Фурсовых сидел за круглым столом, дожидаясь меня. — Чай, кофе, вода, алкоголь?

Я пока не развил в себе способность противостоять всем без исключения ядам, поэтому вежливо отказался. Надеюсь, меня не попытаются отравить через предметы, лежащие на столе. Сам Андрей Поликарпович сидит без перчаток… значит, такой сценарий он не рассматривает.

Комната была безликой.

Стол, стулья, ни одного окна. Мягкое освещение потолочных ламп. Графин с водой, пара стаканов.

— Итак, приступим, — Фурсов порылся в кожаном планшете, напоминающем офицерский, достал серую папку и придвинул мне. — Здесь собрана информация о счетах и банках, через которые ведутся операции. Плюс актуальные цены, отчёты за минувшие кварталы и банки, в которых твой отец хранит деньги.

— Хотелось бы устных пояснений, — я раскрыл папку и начал перебирать бумаги. — Так… Хм… Серьёзно? Это реальные цифры?

Граф снисходительно улыбнулся:

— Да, Ростислав. Вполне реальные.

Как выяснилось, мои прикидки были недалеки от реальности. Папаша на пару со своим тестем гребли деньги лопатой. Вверху лежали отчёты, из которых следовало, что мы нарубили шесть миллиардов за минувший квартал и четыре — за предпоследний.

— Получается, только за три месяца мой Род озолотился на три миллиарда?

— Грязными, — уточнил Фурсов. — Ты забываешь о сопутствующих расходах, мой юный друг. Там всё расписано. Взятки, плата курьерам, проценты посредников, доля контролирующих рынки преступных авторитетов в разных странах. Подставные директора и учредители несуществующих компаний, благодаря которым всё отмывается. Закупка оборудования. Я отвечаю за поставки всего необходимого в… хм… подвал. Володкевичи — за наёмников, их зарплаты, лечение и отпуска. Как я уже говорил, это отлаженная схема, которая до недавних пор не сбоила.

Мне вдруг захотелось врубить всезрение и проверить комнату на наличие прослушки.

Фурсов улыбнулся:

— Не переживай, здесь обеспечена полная приватность. Клуб отвечает за конфиденциальную составляющую.

— Вы мысли читаете?

— Просто хорошо играю в покер.

Я хмыкнул.

— Здесь разобрались. Я вижу, что без учёта наёмников мне причитается полтора миллиарда. Где они? И каким образом велись взаиморасчёты с отцом?

— Ростислав, ты бы ещё про налоги спросил. Понятно, что деньги твой отец в стране не держал. Посмотри дальше — там указаны банки и номера счетов, на которые я всё перечислял годами. Квитанции о проводках прикреплены. Если упростить, я вывожу товар на тайные склады, распределяю по курьерам с навыками телепортации. Те прыгают в заданные точки по всему миру, обменивают товар на деньги у торговцев. Большие боссы получают свою долю. Иногда что-то подозрительное выплывает, тогдаоткупаемся взятками. Чем цивилизованнее страна, тем больше суммы откатов. Выручка поступает на офшорные счета, откуда перебрасывается на наши подставные компании. Официально всё выглядит, словно кто-то кому-то оказал услугу или продал много бесполезного бреда. Картошку, например. Или магнитики на холодильник.

— Очень дорогие магнитики, — заметил я.

— Ты не представляешь, насколько, — моя реплика графа ничуть не смутила. — Золотые, можно сказать. Просто в Центральной Африке или на островах, которые не контролирует Наска, всем плевать на такие махинации.

— Продолжайте, — попросил я. — Увлекательная история.

— Дальше всё просто, — резюмировал Фурсов. — Компания перебрасывает отмытые денежки на счета наших Родов. Остаётся всё это переправить в Россию таким образом, чтобы не прикопались контролирующие органы. И для этого существует удивительный, всенародно любимый банк под названием…

— … «Транскапитал».

Я уже добрался до нужных бумаг и сумел отследить полёт фантазии Фурсова.

— Именно, — партнёр был приятно удивлён моей сообразительностью. — Уникальное явление, между прочим. «Транскапитал» принадлежит Ганзе и находится за пределами всех юрисдикций. Мыслимых и немыслимых. Нерушимая тайна вклада, уважительное отношение ко всем клиентам… Никто даже не пытается слать туда запросы. Ганза — финансовый колосс. Гарант безопасности.

— Это означает, что моё наследство хранится там? Всё, что скопилось после смерти отца?

— Подозреваю, что да, — кивнул Фурсов. — Это счета, на которые компания делает регулярные переводы. Они вообще не попали бы в список, если бы не это. Ганза очень трепетно относится к банковской тайне.

— Хорошо. Я могу к ним заявиться с правами наследника?

— Это к стряпчему вопрос. Но в первую очередь я бы открыл новый счёт в «Транскапитале», чтобы получать текущие транши. А то, знаешь ли, все эти юридические проволочки могут годами тянуться.

Я согласно кивнул.

Совет был грамотным.

— Прежде всего нам следует вывезти скопившийся товар, — заявил Фурсов, наливая себе в стакан воду из графина. — Договориться о подгоне фуры. Там будут проверенные люди, они работали и с твоим отцом.

— Хоть завтра.

— Обеспечишь безопасность?

— Да.

— Тогда запускаю механизм. Завтра не обещаю, но в ближайшие несколько дней уложусь. Связь будем поддерживать через моего телепата. Это надёжнее, чем телефон.

— Договорились.

И Фурсов начал излагать детали процесса по выгрузке крема. Я слушал и восхищался сообразительностью предков. Фуру в туннель не загонишь, а ящики вручную таскать можно до второго пришествия Предтеч. Но батя с тестем сообразили, как использовать Дар одного из наёмников, чтобы эффективно и в сжатые сроки решить задачу.

Распрощавшись с Фурсовым, я покинул дворянский клуб. На выходе браслет вспыхнул синим пламенем и осыпался пеплом.

Мои дела в Турове на сегодня были завершены.

По дороге домой я размышлял над тем, что ввязался в авантюру с далеко идущими последствиями. Если инквизиция узнает о моих подвальных шалостях, то вряд ли по головке погладит. Как минимум прикроет лавочку. Я их Кодекс не читал, но бесконтрольное распространение крема в нашем мире никому не нравится.

Что ж, буду решать проблемы по мере их поступления.

А пока надо заняться укреплением своего нового жилища. Печати на парадном крыльце явно не хватает, чтобы уберечь мой сон от незваных гостей. Лезут через окна, через крышу… Я уж молчу про то, что следующим логичным шагом была бы отправка ко мне мощного одарённого. Например, прыгуна с навыками шиноби. Или криоманта. Морфисты, опять же. Которые вполне могут на расстоянии остановить сердце клиента, соорудив какой-нибудь мрачный фантазм.

В общем, расслабляться нельзя.

Глава 34

Штаб-квартира тайного общества Кормчих

Где-то в Патагонии

Круглая в сечении комната с панорамным видом на горы.

Круглый стол, семеро бессмертных.

Совет Мойр впервые за четверть века собрался в полном составе. Каждый из этих людей отвечал за свой фронт мировых событий, вместе они работали как слаженный механизм, не ведающий сбоев. И лишь явления, выходящие за рамки компетенции отдельных членов Совета, вынуждали бесов откладывать текущие дела и приезжать в Патагонию.

Атмосфера была напряжённой.

— Прошло много лет с тех пор, как распахнулись Врата, — говорил Кормчий с орлиным носом и смуглым оттенком кожи. — Мне это не нравилось с самого начала, но такова воля Администратора. А он, как известно, служит наместником Предтеч на Земле. И вот, мы на пороге кризиса.

— Не бывает дверей, в которые нельзя войти, — заметил азиат с жиденькими усиками и бородкой. На голове бес носил круглую шапочку-шестиклинку. — Не бывает мостов, через которые не ходят люди.

— Ты говоришь загадками, Сян Сю, — нахмурилась женщина европейской наружности. — Поясни свою мысль.

— Мы знаем, что Предтечи спешно покинули Землю сотни тысяч лет назад, — ответил бес по имени Сян Сю. — Они эвакуировались, будем откровенны. Нечто им угрожало, но не здесь. Если бы здесь, человечество не смогло бы выжить. Но смогли бы мы выжить и усилиться, будь Предтечи на прежнем месте? Большой вопрос. Тем не менее, они захотели именно сейчас открыть эти порталы в безумную Пустошь. И тут всего два варианта.

Сян Сю умолк, оглаживая бороду.

Никто его не торопил.

Этим людям некуда было спешить, их глаза видели бег тысячелетий. Да и можно ли их было назвать людьми в привычном понимании? Мойры, ткущие судьбы. Те, кто управляет историей, а не слепо плывёт в её бурном потоке. Почти боги, способные исковеркать жизнь любого смертного, да и бессмертного тоже. Однако они понимали, что являются лишь бледной тенью Древних, явившихся в этот мир со звёзд.

— Вариант первый, — Сян Сю обвёл собравшихся спокойным взглядом. — Это прощальный подарок человечеству. Путь к отступлению, дорога к звёздам, испытание перед встречей с Древними. Но я в такие подарки не верю. Второй вариант — Древние захотели вернуться. И сотворили мосты.

— Общеизвестно, — подал голос молодой парень, похожий на египтянина, — что Предтечи покинули Землю на космических кораблях. Они не отступали через Бескрайнюю Пустошь. Просто улетели.

— Мы этого не знаем, — пожал плечами китаец. — Что, если в Пустошь можно попасть из космоса? Я бы не стал исключать такую возможность.

— Вернёмся к нашей проблеме, — прервал спорщиков мужчина с орлиным носом. — Далеко за пределами Фронтира появились существа, которых можно считать разумными. Эти существа предположительно вышли из Разлома и уничтожили аванпост Наска.

— Аванпосты часто страдают от набегов тварей, — равнодушно произнесла женщина европейской наружности. — Это Фронтир.

— Вы правы, уважаемая Ровенна, — согласился бес с орлиным носом. — Но твари — это твари. Здесь же, судя по всему, действовали разумные создания. Прибывшие на место инквизиторы обнаружили следы пыток. Кто-то допрашивал людей с целью получения информации.

— Между великими державами нет согласия, — вклинился в разговор египтянин. — На Наска могли напасть британцы или разведчики Небесного Края. У них в последние годы идёт соперничество за контроль над тихоокеанскими торговыми путями. Почему вы не рассматриваете такой сценарий, уважаемый Льока?

— Подробный отчёт есть у протоинквизитора, — отрезал Льока Юпанки, выполняющий роль председателя собрания. — Дознатчикам и провидцам удалось вырвать отдельные образы из умирающего сознания одарённого. Поэтому мы имеем представление о внешнем облике нападавших.

— Любопытно, — протянул египтянин.

— Так вот, — продолжил Юпанки. — Это не люди. И то, как они действуют… их возможности… заставляют меня испытывать некоторые опасения.

— Покажи нам, — сказала рыжеволосая девушка с тусклым, невыразительным взглядом.

Бессмертные переглянулись.

И положили руки на обод стола, который незамедлительно вспыхнул ярко-голубым. Зрачки мойр остекленели и расширились. Примерно полчаса ничего не происходило, а затем председатель отнял руки от стола.

Первым очнулся египтянин:

— Это… чудовищно.

— Они ищут нас, — догадалась Ровенна.

— Или Предтеч, — возразил Льока. — Никто не знает.

Мойры зашевелились, начали тихо переговариваться, делиться впечатлениями от увиденного. Бесы, повидавшие на своём веку много всего, были не на шутку перепуганы.

— Мы должны связаться с Чертёжником, — высказал общее мнение Сян Сю.

* * *

Установив последнюю печать, я посмотрел на часы.

Пора обедать, а я даже не брался за готовку. Несколько часов пролетели как в тумане, и организм отчаянно нуждался в восстановлении сил. Пришлось уделить ещё пятнадцать минут медитативным практикам с непрерывной циркуляцией.

Я напоминаю сам себе погорельца, который вместо того, чтобы заново отстраивать дом, решил выкрасить стены и прикупить парочку фарфоровых ваз.

Вот когда, скажите на милость, мне заниматься ремонтом?

Через шесть дней начинаются занятия в духовной семинарии. Завтра-послезавтра прибудут ребята Фурсовых, чтобы возобновить поставки кремчуга. По хорошему, мне надо спуститься в подвал, встретиться с Бьёрг и рассказать о том, что процесс сдвинулся с мёртвой точки. Узнать, как там у них дела. Согласовать сроки начисления зарплат. Наладить поставки провизии, боеприпасов, медикаментов и снаряжения. А ещё — поговорить с фермерами, перезаключить какие-то там договора и вникнуть в вопросы хозяйствования. Точнее — наложить лапу на то, что вырастили другие, хо-хо-хо.

И тут я вспомнил про самое главное — банк «Транскапитал». Если верить Фурсову, там денег завались. Всё, что накоплено папашей за годы эксплуатации тайных Врат. Подозреваю, что просто так до этой сокровищницы я не доберусь, а посему мне потребуется помощь Бенедиктова…

Что-то в этой истории меня смущает.

Ганза.

Эти торгаши соблюдают банковскую тайну и интересы своих клиентов. Пусть даже отец умер, но он ведь оставлял инструкции по поводу наследников? Надеюсь, что оставлял.

В любом случае, мне надо открыть счёт и завести карту.

Сказано — сделано.

Вместо унылого стояния у плиты, я отправился с котоморфом в Туров. По дороге заскочил на заправку, залил полный бак и поехал дальше. Однажды я сдам на права, но сейчас прекрасно чувствую себя в роли пассажира. «Таврия» знает город, подчиняется беспрекословно и всегда доставляет меня по назначению.

Ганза за минувшие столетия разрослась неимоверно. Это не просто гильдия торговцев и даже не корпорация. О, нет. Это практически отдельное государство, только без ярко выраженной территории. Банки, ломбарды, объединения ростовщиков, биржи, инвестиционные фонды, собственный торговый флот… Всего и не перечислишь. Единственное, чем не хотели заниматься ганзейцы, это промышленность. Парни прокачивали через себя финансовые потоки, а заводами если и владели, то опосредованно, скупая контрольные пакеты акций.

Фишка ганзейцев заключается в том, что они открывают представительства исключительно в крупных мегаполисах. А всё потому, что их не интересуют закредитованные нищеброды, коммунальные платежи и прочая мелочь. Только крупные инвесторы и большие бабки, скрываемые кланами от правящей верхушки. После установления единовластия Дома Медведя, позиции Ганзы только укрепились. А посему и здание, в котором разместился «Транскапитал», производило впечатление на неподготовленный ум.

«Таврия» доставила меня на Припятский проспект, а точнее — в деловой район, обозначенный на карте как Район Ростовщиков. Название старое, чуть ли не средневековые. В моей семье эти кварталы именовали Стеклянным Треугольником. Иногда — просто Треугольником или Стекляшкой. Дело в том, что многочисленные финансовые центры, выставочные комплексы и представительства концернов — это сплошь стеклянные небоскрёбы, загромождающие небо и затапливающие улицы тенями. А Треугольная форма района обусловлена пересечением набережной Припяти с Княжеским бульваром и улицей Гедеона Рихтера. В этот сектор и вписались высотки, обитатели которых сорят деньгами направо и налево по мнению обывателей.

В Треугольнике нет жилых домов, торговых рядов, кинотеатров и прочих развлекательных штук. Здесь люди не живут, они тут деньги делают. Из воздуха или ещё чего — это уже другой вопрос.

Банк «Транскапитал» приютился в многоэтажном футуристическом комплексе, внутри которого имелся даже ботанический сад. По сути, здесь базировалось несколько финансовых структур Ганзы — официальное представительство, банк и ещё что-то, напоминающее биржу. Мы с отцом заезжали сюда пару раз — воспоминания из раннего детства сохранились в голове моего носителя. Вспышки. Вот я бегаю среди деревьев в крытой оранжерее, вот катаюсь на эскалаторе, а вот тащу отца в кафешку и выпрашиваю «пироженку».

На парковке скопилось невероятное количество крутых тачек. Преимущественно кроссоверы с тонированными стёклами. Но встречались и спорткары, и лимузины, и раритетные тюнингованные старички. Иногда — группы машин, свидетельствующие о том, что клиент всюду таскает за собой охранников. Я порадовался тому, что парковка происходит автоматически, без участия человека. Поцарапаешь какой-нибудь коллекционный «Ирбис» семьдесят девятого года — вовек не откупишься.

Миновав дверь-вертушку, я оказался в просторном фойе и сразу попал в поле зрения очаровательной девушки-консультанта.

— Чем могу служить, сударь?

— Я хочу открыть счёт в вашем банке.

— На себя или компанию?

— Как частное лицо.

— Второй этаж, двадцать четвёртая касса. Ваш жетончик.

Девушка протянула мне полированный деревянный кругляш.

До второго этажа я добрался на эскалаторе, попутно наслаждаясь внутренним убранством банка. Мрамор, хром, дорого-богато.

Очереди не было, и я сразу приступил к реализации задачи. Выбрал международный счёт с максимальным уровнем конфиденциальности. Удостоверился, что платежи можно принимать из любой точки мира. Привязал счёт к рублёвому депозиту с приятными накопительными условиями. Заказал карту с доставкой курьером-прыгуном на дом. И как бы невзначай попытался навести справки по важнейшему вопросу:

— Подскажите, а что происходит со счетами клиента, если он умирает?

Девушка посмотрела на меня внимательно:

— Такой счёт замораживается, но лишь при условии, что смерть официально доказана.

— То есть, пока родственники клиента не принесли свидетельство о смерти, деньги продолжают работать и приносить проценты прибыли?

— Совершенно верно.

— А если вы получаете необходимые бумаги, то что? Наследник покойного имеет доступ к его капиталам?

— Господин Володкевич, это территория Ганзы. Мы не признаём местных законов, и единственный документ, имеющий вес — это завещание клиента.

Услышанное мне не понравилось.

— Так, — я постучал пальцами по стойке. — Так. Мой отец вычеркнул меня из завещания, а потом погиб вместе со всем Родом.

— Примите мои соболезнования, — равнодушно произнесла кассирша.

— Спасибо. По законам РИ я унаследовал усадьбу и родовые земли, а также фамильное кольцо и титул. Какие у вас причины отказать мне в получении денег, накопленных главой Рода?

— Завещание, — напомнила девушка. — Мы учитываем только волеизъявление своих клиентов. Если ваш отец не хотел, чтобы вы получили наследство… Что ж, это факт, который мы не можем игнорировать.

— Подавать на вас в суд бесполезно, — догадался я.

— Некоторые пытались, — доброжелательная улыбка словно приклеилась к лицу кассирши. — Но я не советую. Статус Ганзы согласован с правительством вашей страны. Здесь, на территории России, наше представительство… Думаю, можно сравнить его с консульством. Или посольством. Тут царят правила и законы Ганзы.

Я разочарованно кивнул.

— Благодарю за консультацию.

— Хорошего дня, господин Володкевич.

Да уж, день просто охренительный!

Миллиарды рублей зависли в пустоте. Эти грёбаные бабки продолжают размножаться, ведь с точки зрения Ганзы батя жив до тех пор, пока я не доказал обратного. А если докажу, счета заморозят, но я всё равно до них не доберусь. Понятно, что я проконсультируюсь со стряпчим, но…

Предчувствия дурные.

Что ж, эту задачку придётся отложить на потом.

Покинув отделение «Транскапитала», я выехал на Припятский проспект. Машина повезла нас с котоморфом в исторический центр — туда, где хватало кафешек на любой вкус и кошелёк. Всё это надо заесть.

— Вжух, дружище, — протянул я. — Нас в этом месте не любят.

Не знаю, что заставило меня активировать чутьё. Возможно, присущая мне осмотрительность. «Таврия» неспешно катилась по забитой машинами шестиполоске, и в этот момент интуиция взвыла.

Я выставил доспех.

А в следующую секунду неповоротливая фура, ехавшая в правом от меня ряду, сместилась влево и выросла прямо перед нами. Это было неестественно — машины не умеют вытворять подобные фокусы.

Её что… сдвинули?

«Таврия» начала тормозить, но было уже поздно.

Глава 35

Личный кабинет отца Бронислава

Туровская консистория

Отец Бронислав засиделся допоздна, разбираясь с отчётами. Его каратели в текущем квартале выполнили серьёзный фронт работы, и следовало отчитаться об успехах перед Супремой, чтобы ребята получили премии. А премии в инквизиции серьёзные, не три копейки.

В общем, Бронислав погряз в бумажной рутине.

Перед ним лежал в развёрнутом виде портативный компьютер, именуемый на внутреннем жаргоне «порткомом» или «портом». Устройство было подключено напрямую к Тайной Сети, используемой инквизиторами уже не первое десятилетие. И никого это не смущало. Во всём мире компьютеры и оптоволоконные сети были запрещены, но лишь по той простой причине, что бесконтрольное распространение информации могло подорвать позиции одарённых.

Применялся отцами и огнестрел.

Да что там отцы, каратели и дознатчики тоже носили табельное оружие, скрытое в кобуре под рясой или сутаной. А как ещё бороться с отступниками? Если мойры начнут редактировать все линии судеб без разбора, Совет Кормчих перестанет эффективно управлять планетой. Инквизиторы существовали для того, чтобы мудрые Кормчие не отвлекались на всякую ерунду и вели человечество в светлое будущее.

Бронислав чтил Закон Меча.

При этом отец понимал, что технологический прогресс нельзя сдерживать бесконечно долго. Однажды плотину прорвёт, но хочется верить, что последователи Великого Чертёжника предусмотрели и это.

В общем, добро должно быть с кулаками.

Кто к нам с пистолетом придёт, от пистолета и погибнет.

Бронислав почти успел вбить в электронную форму последние цифры отчёта, когда звякнуло уведомление. Письмо на служебный ящик. И, судя по звуку, высший уровень приоритета.

Палец инквизитора застыл над сенсорным диском.

Так поздно никто не работает. Разве что группы захвата, но им точно не до переписки с братьями.

Бронислав свернул форму отчёта и кликнул по жёлтому конверту на панели задач. Тут же развернулся почтовый ящик с корреспонденцией. Новое письмо было отмечено восклицательным знаком.

Адрес был знаком Брониславу очень хорошо.

Канцелярия Супремы.

Раскрыв письмо, инквизитор погрузился в чтение.

Отец Бронислав!

Получено высочайшее распоряжение о немедленной переброске вашей оперативной бригады на территорию Бескрайней Пустоши. Его Святейшество запрашивает канал прямой видеосвязи. Конференция — через десять минут. Ссылка на построение одноразового канала — во вложении. Если задача вам ясна, подтвердите готовность к разговору.

Супрема

Бронислав громко выругался.

Хорошо, что его не слышат подчинённые. Отец не должен терять самообладания.

Скинув в ответ короткое слово «Подтверждаю», Его Преподобие свернул ящик и вывел на дисплей «Взгляд» — программу для приватных видеоконференций. В центре экрана завибрировала телефонная трубка. Динамики выдали несколько длинных гудков, а потом раздался щелчок. Трубка исчезла, на её месте возникло диалоговое окно.

На Бронислава смотрел протоинквизитор.

Его Святейшество, Правая Рука Света, проводник воли Кормчих, Всевидящее Око, патриарх Хуан Мартинес собственной персоной. Человек неопределённого возраста, с опущенными вниз уголками губ, суровым давящим взглядом и седыми волосами, забранными в хвост на затылке. Протоинквизитор Мартинес носил чёрную сутану, которая словно поглощала солнечные лучи.

— Здравствуй, Бронислав.

— Ваше Святейшество, — отец уважительно склонил голову.

— Ты единственный, кто сидит так поздно за порткомом, — губы протоинквизитора сложились в некое подобие улыбки. — И ты нужен Супреме.

— Слушаю внимательно, владыка.

— У внешних границ Фронтира творятся нехорошие вещи. Земные аванпосты подвергаются нападению неведомых тварей. Разумных или полуразумных — это пока установить не удалось. Нам нужен… опытный боец, вроде тебя. Чтобы разобраться. Опытный, критически мыслящий и способный сразиться с порождениями тьмы в случае необходимости.

— Владыка…

— Возражения не принимаются. Кормчие озабочены происходящим, и я говорю сейчас от их имени. Брось все текущие дела. Опасность, которая нам угрожает… вполне осязаема.

Раздался звук полученного уведомления.

— Я отправил тебе материалы, засекреченные всеми возможными грифами. Изучи их. После этого собери людей для отправки в Пустошь. Отряд возглавишь сам.

Бронислав обдумал услышанное.

— Владыка, кого мне взять? Это не обычный рейд против отступников, а… нечто… я даже не могу дать правильную оценку.

— Тебе понадобятся каратели и провидец. Дознатчик… тоже возьми. Убедись, что парни проверенные, с боевым опытом и высокими рангами одарённости.

— Это боевой рейд, владыка? Или расследование?

— И то, и другое. Ты не знаешь, с чем столкнёшься. Поэтому займись подбором людей тщательно. Оружие — по усмотрению.

— Задача?

— Понять, что угрожает человечеству. И как с этим справиться.

* * *

Я успел.

Выставил перед собой воздушный щит и продвинул на метр, амортизируя неизбежный удар. «Таврия» сбросила скорость, но инерция протащила её вперёд. Соприкоснувшись со щитом, машина начала трещать, но в лепёшку нас не смяло. Всеми силами удерживая щит и минимально продвигая его по полосе, я отменял катастрофу. Несколько секунд я был уверен, что мы покойники, но щит выдержал. Более того, воздух выступил естественным амортизатором и нанёс «Таврии» минимальные повреждения.

Фура начала разрывать дистанцию с нами.

Сейчас бы перехватить управление да свернуть с опасной трассы, но я не умею водить. Вдобавок, интуиция подсказывает, что веселье в самом разгаре.

Надеваю доспех.

«Таврия» встала посреди полосы, и нас со всех сторон начали объезжать негодующие водители. Машины яростно сигналили, но меня интересовало другое.

Где засел атаковавший меня кинетик?

— Выходим, — приказал я котоморфу.

Отстегнул ремень безопасности, подхватил меч, рюкзак и вывалился на проезжую часть. Вжух пулей выскочил наружу, отрастил крылья и взмыл в воздух.

Вовремя.

Белая легковушка на соседней полосе резко притормозила, словно упёршись в неведомую преграду, и устремилась ко мне. Колёса продолжали бешено вращаться, ревел мотор, водитель тщетно пытался вернуть контроль над тачкой… Но машина уже переворачивалась, чтобы припечатать меня к «Таврии».

Пришлось максимально вложиться в щит, вытаскивая ки из окружающего пространства через циркуляцию.

Выглядело всё это, как полный сюр.

Крыша автомобиля впечаталась в незримую преграду и начала сминаться. Я метнулся вперёд на ускорении, одновременно смещая щит в диагональ. Надеюсь, водителю это поможет — он ведь ни в чём не виноват.

Оборачиваюсь.

Белое авто скользнуло вверх по незримой плоскости, перелетело через «Таврию», вновь перевернулось и приземлилось на четыре колеса. Водитель смотрел на меня выпученными глазами — он вообще не понимал, что происходит.

Электрический мономобиль вильнул в сторону, объезжая неожиданное препятствие. Сзади нас образовалась пробка. Чёрный микроавтобус не справился с управлением, его занесло. Мажор в цветастой рубахе, рассекавший на кабриолете, чудом обогнул покорёженную легковушку, едва не зацепил меня, но восстановил контроль и перестроился в соседний ряд. Краем уха я услышал отборные маты, которыми сыпал юнец.

Отдаю мыслеприказ Вжуху:

Найди его.

Мне надо добраться до козла, который сейчас швыряется машинами. Это, должно быть, очень сильный кинетик. Минимум второй ранг. Новички могут перемещать усилием мысли только мелкие предметы. Чем больше масса, которую надо сдвинуть, тем выше расход ки. А чтобы перекидывать фуры из ряда в ряд, надо владеть непрерывной циркуляцией на продвинутом уровне.

Вжух не ответил.

У него не было речи.

Но я чувствовал, как питомец рыщет по окрестностям в поисках врага.

Забросив рюкзак за спину, перебегаю дорогу. Делаю это быстро, уклоняясь от проезжающих машин. А вот и заветный тротуар, но что это? Мне в голову летит серый камень, выдранный из фасада ближайшего здания. Выбросив усиленный кулак, превращаю кусок гранита в пыль. Осколки разлетаются во все стороны.

Питомец сбрасывает образ.

Одинокая человеческая фигура в арочном провале. Старый дом, историческая часть набережной. Балкончики с лепниной, руст, всякие украшательства…

Человек стоит на противоположной стороне улицы.

И прекрасно видит меня.

Убей.

Чугунный фонарь, стоящий справа, уже гнётся, выламываясь из концентрической решётки. Вряд ли эта хрень пробьёт мой доспех, но пора уже заканчивать клоунаду.

Хищная тень метнулась через проспект.

Я нырнул в своего питомца и увидел врага его глазами. Промчался над оживлённой трассой, спикировал вниз и врезался в кинетика за мгновение до того, как фонарный столб рухнул на тротуар.

Кинетик промахнулся.

Вжух снёс ему половину черепа, пролетел по инерции ещё метров десять и скрылся в арке. Изувеченное тело повалилось на землю.

А теперь, внимание, четвёртое правило.

Никогда не расслабляйся.

Расправившись с врагом, я не отключил чутьё, и эта предусмотрительность в очередной раз спасла мне жизнь. Потому что некто ударил по площади шквалом огня.

Знаете, мой доспех… он отлично работает против физических атак, но не стихийных. Это свойство духовным пластинам можно придать, но чуть позже, когда я приращу дополнительный слой к своей ауре. А сейчас я просто сгорел бы заживо, если бы не чутьё.

Плотное кольцо загустевшего воздуха расширилось, сметая языки пламени. Ударная волна была настолько сильной, что швырнула на парапет набережной фонарь, искорёжила автомат с газировкой и выбила стёкла в припаркованном неподалёку автомобиле. Кем бы ни был этот пирокинетик, он вложился в один удар и больше не мог поддерживать горение слабым притоком ки.

Я увидел человека, спускающегося по лестнице на нижний уровень променада, к самой реке.

Нельзя упустить.

Напитав ноги силой, я метнулся вперёд, обогнул перепуганного насмерть прохожего и, перескакивая сразу через несколько ступеней, сократил дистанцию до своей жертвы.

В эту секунду из воздуха вывинтился прыгун.

Не многовато ли одарённых сегодня на квадратный метр?

Телепортнувшись ко мне за спину, прыгун взмахнул светящимся клинком, и я инстинктивно отшатнулся. Лезвие зацепило меня совсем чуть-чуть, но острая боль моментально пронзила плечо.

Доспех был пробит.

Признаться, я охренел от такого поворота, но сейчас было не до размышлений. Как говорится, выживание превыше всего. Отступив на шаг, я толкнул прыгуна воздушным щитом к парапету, а затем ткнул в кадык навершием меча. Мужик захрипел, схватился за горло и начал сползать вниз. Короткий танто выпал из ослабевших пальцев одарённого и перестал светиться.

Я ударил противника коленом в голову.

Прыгун окончательно поплыл — в таком состоянии не сконцентрируешься для перемещения.

У меня была пара секунд, чтобы принять тактически верное решение. Добить первого убийцу и побежать за вторым либо отпустить пирокинетика и заняться синицей в руках.

Выбираю первый вариант.

Вжух, догони эту сволочь. Подрежь, но не убивай.

Питомец вихрем пронёсся над головой и спикировал на убегающего пироса. Я положил ладонь на плечо одарённого и пропустил через ослабевшее тело молнию. К моим ногам упал труп с остановившимся сердцем. Подхватив артефакторный танто, я побежал вниз.

Фишку я уже просёк.

Шиноби, которого Вжух завалил в арке, был рядовым кинетиком. Ещё кто-то выполнял роль наводчика, что указывает на ясновидящего. Отслеживал моё местоположение, передавал сведения через телепата. А это значит, что в операции участвует удалённый персонаж, обеспечивающий связь между рядовыми исполнителями. Моя ошибка в оценке происходящего едва не обернулась печальными последствиями.

Крылатый монстр, прижавшись чуть ли не к самой земле, настиг убегающего пироса и, слегка зацепив его ногу крылом, пошёл на взлёт. Заложил лихой вираж над рекой и уселся на гранитный парапет.

Одарённый споткнулся и упал.

Под ногой беглеца начала растекаться кровь.

Я наконец достиг точки, где свершилось правосудие. Мы находились почти у самой воды, справа высился крутой берег со вторым уровнем променада и проспектом. Оттуда доносился вой полицейских сирен, но я успею выяснить то, что мне нужно, прежде чем стражи спустятся вниз.

Не останавливаясь, я зарядил пирокинетику ногой в челюсть.

Мужик выглядел невзрачно — простой уголовник, худой, с татуировками на предплечьях. Льняные брюки, клетчатая рубашка, измождённый, но хищный взгляд. Он почти успел достать нож, вот только я был готов к такому повороту. Быстрый пинок с усилением — и нож отлетает в сторону, а кисть сломана.

Ставлю ногу на грудь незадачливого мага.

Направляю указательный палец вниз и заряжаю молнией в тротуар. Так, чтобы возле уха, но без последствий.

— Следующий разряд в голову, — предупреждаю истекающего кровью убийцу. — На кого ты работаешь?

И пирокинетик назвал имя.

октябрь 2023 — февраль 2024 г.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35