Хочу тебя жестко (СИ) [Анна Шварц] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Хочу тебя жестко
Глава 1
— Правда или действие? Катя, выбирай! — перебивая гул бара, кричат подруги, поднимая бокалы за предстоящие мне мучения. — Действие. — выбираю я. Вопросы они задают ужасные, из разряда “какой был размер члена у твоего бывшего парня?” или “занималась ли ты сексом в общественном туалете?”. Я врать не люблю, но тут приходится: узнай они, что я еще девственница - выклюют мозг. — Ура! — кричит Света, и тут же задумывается, постукивая серебристым ноготком по губам. — Значит так, тут по соседству интим-шоп. Сейчас встаешь, идешь туда, покупаешь резиновый член и даришь его первому встречному. Наш столик взрывается смехом, а я опускаю голову, схватившись за нее руками. — Боже...Что за глупости? — Давай-давай, вставай, скромница! Не умри от стыда. На член мы тебе скинемся, не переживай. — подбадривают меня подруги. Мне приходится подняться из-за столика и, поправив декольте, направиться к выходу из бара. Сегодня я позволила себе выглядеть немного откровеннее, чем обычно, надев топ, державшийся больше на честном слове, чем на тонюсеньких бретельках, и облегающую юбку с каблуками. Света, тем временем, просит персонал придержать за нами столик. Улица встречает меня густым запахом сирени и терпкой смесью из запахов алкоголя и сигарет. У входа курят несколько компаний - в основном, здоровые, накачанные мужики. Я бросаю взгляд на них и натягиваю пониже юбку, чтобы спрятать на всякий случай коленки. Резиновый член первому встречному?... Надеюсь , я не столкнусь с такими компаниями во время выполнения миссии от Светы. — Вон закуток с розовой вывеской! — Света плюхает мне руку на плечи и тычет пальчиком куда-то в сторону. До этого закутка мы доходим за три минуты на каблуках. Издав приятный звон, дверь открывается и наша компания попадает в помещение с мягким, фиолетовым освещением. Я стараюсь не смотреть на полки. Подхожу к прилавку, за которым скучает в телефоне молодая брюнеточка с татуировками на руках, и тихо произношу: — Я хочу купить... член. Она поднимает на меня карие глаза, а потом моргает. — Вам с вибрацией или просто фаллоимитатор? — Нет, вибрацию не нужно. — смущаюсь я. — Просто что-нибудь в виде члена. Не сильно дорогое. — А размер? Я закусываю губу, чувствуя, как вспыхивает лицо. — А самый большой дайте нам! — влезает в разговор Светка, подскочив ко мне. — Самый большой у нас тридцать пять сантиметров и семь сантиметров в диаметре. Точно подойдет? У меня вылезаю из орбит глаза. Тридцать пять... Господи боже, кто такое покупает и зачем? Он для великанов? — Нет, нам не нужен такой большой. — перебиваю я Свету, которая уже набирает воздух в легкие, чтобы что-то ляпнуть. Представляю, как я подхожу к какой-нибудь девушке на улице и презентую ей этого инопланетного гиганта... — Дайте что-нибудь более-менее стандартного размера. — Ой, как скучно! — не унимается Света. — Стандартный размер у каждого второго в штанах найти можно бесплатно. А ты хочешь на это деньги потратить! Ладно, дайте тогда вон тот, розовенький! — она указывает пальчиком куда-то, и я впервые решаюсь поднять глаза. На полке, гордо устремившись вверх, словно ракета, торчит прозрачный, неоново-розовый прибор в упаковке. Именно его и забирает консультант, и после несет на кассу. — Семьсот рублей. Кстати, сегодня у нас акция в честь дня рождения магазина - второй товар будет со скидкой в двадцать процентов. — Какая прелесть. — Светка тычет в упаковку пальчиком. — Ладно, розовый причиндал не у каждого в штанах. Ой, Кать, не хочешь еще затычку для попы? — Что? — поперхнувшись, переспрашиваю я, а Света кивает на полку напротив. — Вон стоит, со стразиком. Красиво. — Что за извращение. — бормочу я. — Зачем мне затычка для попы? — Ой, нифига ты не понимаешь. Ты прямо как мой парень: у меня целый ящик игрушек, а он нос воротит, и самый экстремальный эксперимент для него в постели - это поза 69. Ханжи вы. — Это просто ты извращенка. — сообщаю ей я. Честно говоря, меня вводит в ужас лишь одна мысль использовать эти предметы из секс-шопа. Зачем они? Я не понимаю их предназначения. Зачем покупать вибратор паре, или зачем мужчине любоваться на стразик в попе любимой? Ладно, наручники - еще кое-как понимаю этот фетиш. Но все остальное... разогревающие смазки, вот эти неизвестные пыточные приборы, плетки и странное белье? — С тебя сто рублей. Скидывайся. — пинает меня в попу коленкой Света. — Непорочная моя. Дайте мне еще вон ту смазку на водной основе, раз сегодня скидка. Я прижимаю к груди коробку с неоново-розовым фаллосом. В любой другой день, я бы уже со стыда провалилась сквозь пол, но сегодня в моей крови уже растворились три коктейля. — Все, вперед! На приключения! — подбадривают меня подруги. — Давай, выходи из магазина и первому, кто попадется на глаза, даришь член. Даже если это дедок. Будет его бабуле сегодня вечером радость. Боже. Зачем я ввязалась на эту авантюру? Звоночек над дверью издает мелодичную трель и меня выталкивают в прохладный ночной воздух города. Я сразу же отворачиваюсь от клуба, лишь бы первым попавшемся не оказался пьяный бугай, который засунет мне этот фаллос в задницу. И в тот же момент влетаю, как мне кажется, в каменную стену. — Ой. — вырывается у меня. Нет, это не каменная стена, а всего лишь высокое, крепкое, спортивное тело. В темной водолазке, и брюках. О, нет, это мужчина. И с какими словами дарить ему член? Позади Светка издает какой-то сдавленный звук. Я поднимаю взгляд, и тут же превращаюсь в изваяние, словно медузу Горгону увидела. Нет, лучше бы ее. Потому что стоит только пересечься взглядами с темно-зелеными, словно листва, глазами, которые за секунду могут заставить человека заткнуться и почувствовать себя ничтожным, я понимаю, что передо мной находится мой оживший кошмар. Молодой профессор, гордость кафедры информационных технологий, который раз за разом, твердо и бесцеремонно, валил меня и других студентов на предыдущей сессии. Ох, слишком поэтично... Проще говоря - ублюдок и садист, непонятно как получивший место в институте. Видимо, через чью-то постель, потому что внешность у него была такая, что хоть мужские одеколоны рекламируй - когда он только появился, вся женская половина института томно вздыхала по нему. Правда, до первой проведенной пары. После женские розовые очки разбивались стеклами внутрь. Жестокий, как палач. Неприступный, как китайская стена и холодный, как льды Антарктиды. Сколько девочек пыталось растопить его сердце своими подкатами - всех пальцев рук не хватит сосчитать. Без толку. Даже наш старый строгий Валер Валерыч и то поддавался на женское кокетство и давал послабления. Но этот то ли был девственником (с такой-то внешностью?), то ли геем, и девочкам, решившим пофлиртовать с ним, приходилось ее хуже. И вот я стою перед ним с резиновым членом в руках и пьяная. Не сказала бы, что второе - плохо. Обычно меня трясет, и холодеют руки, когда я иду к нему в аудиторию, а тут я впервые смело взглянула в лицо своему страху и у меня едва повысился пульс. — Добрый вечер! — дрожащими голосками приветствуют его девочки. Я чувствую, как Света тычет меня ногтем в спину. — Кать!... - шипит она. — Игрушку... А, может, пьяной быть плохо, потому что я, без тени сомнения в этот момент вспоминаю о споре и протягиваю профессору упаковку с розовым резиновым членом. —… спрячь... — заканчивает с обреченным стоном предложение Света. — Это вам. — спокойно произношу я, когда ублюдок-садист-профессор опускает взгляд. — Пользуйтесь на здоровье. Позади раздаются сдавленные писки, а потом - топот ног. Я растерянно оборачиваюсь и вместо группы поддержки вижу пустоту. Кирпичную стену, на которой дрожат на ветру обрывки объявлений. Они что, меня кинули?Глава 2
— Мне? — слышу я ледяную усмешку и оборачиваюсь снова к профессору. “Да, тебе. Потрахайся уже, наконец, и прекрати издеваться над студентами, говнюк” - думаю я, и в этот момент профессор поднимает на меня пронзительно-зеленые глаза, словно прочитав мысли. — Уверена в своих словах, Цветкова? — Что? — я моргаю. — Я говорю про твой пассаж о “потрахаться” и “говнюке”. — Я что, сказала это вслух? — вырывается у меня и я в ужасе прикрываю рот. Да как?! — Это не про вас. — А это, я так понимаю, вместо твоей курсовой, которую я ждал в пятницу вечером, верно? — он забирает у меня упаковку с членом и надавливает на прозрачную часть, которая с треском проминается. — Выбрала самый дешевый? — Я-я-я... — начинаю заикаться я, едва ли не протрезвев. Он бьет прямо в самое сердце словами о курсовой. Я действительно накосячила с ней, умудрившись пролить в день сдачи кофе, и совершенно уничтожив половину листов. На самом деле это была та половина, в которой я не знала, что написать, и поэтому плакала перед профессором, умоляя дать срок до пятницы. Но в пятницу соседи залили мне ванную, и вечер я потратила на уборку. — Я написала и отправила все вам. — вру я. — Я ничего не получал на почту. — Боже! — фальшиво всплескиваю я руками. — Как так? Может, какие-то сбои в электронной почте? Я правда все отправляла! Честное слово ,курсовая написана идеально, и как я вернусь домой, так сразу отправлю вам ее еще раз... О. Я наблюдаю ту самую ухмылку, с которой профессор обычно валит студентов, отправляя на пересдачу. Неожиданно он кладет руку мне на загривок, и не успеваю я пискнуть, как он ведет меня за собой, и, звякнув колокольчиком над дверью секс-шопа, вталкивает меня внутрь. Девушка, которая сидит за прилавком, роняет из рук телефон от неожиданности, глядя на нас огромными глазами. — Что вы делаете? — кричу я. — Отпустите меня! — А... О... — заикается она. — А вы уже приехали? — Рита. — произносит профессор, и девушка внимательно смотрит на него. А я выпадаю в осадок. Он что, знает продавщицу секс-шопа? Профессор?! — Неси мне один из образцов веревок и закрывай магазин. — А, так вот тут как раз одна лежит. — девушка поднимает пальчиком красную длинную веревку, змейкой свернувшуюся на прилавке. — Как раз покупатели смотрели недавно. — Отлично. Освобождай стул. — Профессор, вы с ума сошли? — подаю голос я, согнутая в позе креветки. — Я расскажу всем в институте, как вы буянили в секс-шопе. Вас выгонят. — Это мой магазин, Цветкова. Что хочу, то и делаю. — он нажимает мне на загривок, заставляя опуститься еще ниже, словно я разучиваю поклоны царю. — Ваш? — в шоке повторяю я. Чего? Вот этот казавшийся всем неприступным, холодным и чистым, словно горный ручей профессор, владелец интим-шопа? Я не успеваю переварить эту мысль, как мою задницу плюхают на стул перед компьютером за кассой. Я тут же пытаюсь вскочить, но одну из моих рук прижимает к подлокотнику профессор. Спустя секунду по коже холодной змейкой скользит красная веревка, затягиваясь в несколько узлов и намертво привязывая мое запястье и предплечье к стулу. — Да вы... С ума сошли? Я пытаюсь вскочить, но неожиданно тяжелая рука профессора ложится мне на плечо, надавливая. Вот теперь, я, кажется, трезвею. Мой пульс подскакивает, как у бегуна, а по всему телу разливается горячая волна паники вместе с мурашками. — Пиши курсовую, Цветкова, если не хочешь, чтобы я испытал на тебе другие вещи из этого магазина. - произносит профессор. Скосив глаза, я вижу рядом с собой конец веревки, зажатой в его кулаке. — Будешь дергаться - продолжу связывать. — Я больше не нужна? — интересуется девушка с татуировками, выходя откуда-то из подсобки с сумочкой. — Или мне просто выйти покурить? — Можешь идти. — разрешает ей профессор. — Сегодня отпускаю тебя пораньше. — Тогда я закрою снаружи. Запасные ключи возле чайника, если что. — произносит она, и, мелодично тренькнув звонком над дверью, выходит на улицу. “Этого не может быть. Я вижу какой-то пьяный сон” — думаю я, глядя на выход. Секс-шоп, профессор и я. И веревка. На стол со стуком падает тот самый член в упаковке. — Может быть, я забуду об этом, если напишешь идеально курсовую. — Это... совершенно не по-преподавательски. — клацают от страха мои зубы. — Мы и не в институте. — профессор прислоняется бедром к краю стола, сложив на груди руки и с усмешкой глядя на меня. — Я все расскажу ректору и вас уволят. — И как думаешь, сколько раз какие-нибудь ленивые, тупые пиз**ки пытались избавиться от меня, жалуясь ректору? — мои глаза едва не выпадают из орбит на стол, после того, как профессор матерится передо мной. — Он прекрасно знает, что лучше всего вы умеете врать и отмазываться, вместо того, чтобы учиться. Цветкова, ты пишешь или нет? От его тона моя рука вздрагивает и сама ложится на клавиатуру. Да блин, блин, блин! И как я ему напишу курсовую, которую не помню? Да еще и с одной рукой! — А если я не напишу? — С чего бы? Ты не знаешь тему? — Знаю. — сквозь слезы говорю я. — Но не могу же я сделать это за ночь! — Тебе придется постараться. — Что вы от меня на самом деле хотите?! — я не выдерживаю, потому что этот абсурд уже меня напрягает. — Хотите со мной переспать? Так и скажите!Глава 3
Зачем я пошла сегодня в бар? Зачем участвовала в дурацкой игре? Зачем я покупала этот член? Кажется, сегодня в моей астрологической карте, мой ретроградный Меркурий врезался в ретроградный Марс или какую-нибудь еще неудачную планету. — Я больше так не буду. — каюсь я, вся в соплях и слезах, пока этот псих-садист за загривок тычет меня лицом в монитор, заставляя писать курсовую. — Это была шутка про “переспать”! Клянусь! Я правда больше не знаю, что писать! — У тебя что, голова совсем пустая, Цветкова? — голосом живодера, интересуется вкрадчиво профессор. — Ты разве не просиживала задницу на моих парах? Хоть что-то должно было залететь в твою головешку и там остаться? — Залетало. — всхлипываю я. — Но у меня стресс. Вы издеваетесь надо мной и я не могу ничего вспомнить. — Может, ты просто немного тупица? — Нет! — кричу я, разозлившись. — Я же написала несколько абзацев. Пальцы на шее сжимаются сильнее, и я охаю. — Не стыдно повышать голос на своего преподавателя? Эти несколько абзацев с водой и школьник напишет. Ты действительно предлагала мне это глупое тело за курсовую? Моя собака и то умнее, и я с ней не сплю. Полный треш. Я попала в лапы к профессору, который оказался самым настоящим монстром и садистом. Если бы я подарила член нашему Валер Валерычу - он отходил бы меня своей клюкой, я бы получила в институте выговор, и на этом дело бы закончилось, и никто бы меня не привязывал в секс-шопе к стулу и не заставлял бы писать курсовую по памяти! — Знаете что? — произношу я, пытаясь втянуть обратно сопли, и стряхнуть с лица слезы, когда профессор внезапно разжимает хватку на моей шее и куда-то отходит. — Как только я убегу отсюда, я пойду в полицию и напишу на вас заявление, а потом... Я замолкаю, потому что вокруг моей шеи что-то оборачивается, а затем сзади я слышу щелчок. Мой рот от удивления открывается, но ненадолго - потому что палец этого ужасного профессора поддевает нечто на моей шее и заставляет поднять меня голову и посмотреть назад. — Скажи “Гав”. — усмехается он, а я шумно втягиваю воздух. — ВЫ С УМА СОШЛИ?! ЧТО НА МНЕ?! — Ошейник. Жалко, что не тот, что для глупых собак, с пультом. Я бы нажимал на кнопку и бил тебя током за каждое твое “я ничего не помню”. Да он полный псих. Не зря в средневековье считали, что красота дается человеку от дьявола и сжигали этих людей от греха подальше, пока они не накуролесили. Я вот не очень красивая, и мне в жизни не пришло бы в голову запереть студента и надеть на него ошейник. Это исчадие ада отпускает мою голову и я едва не бьюсь лбом об стол. — Пожалуйста, снимите с меня ошейник и помогите мне. — предлагаю я, вытирая нос об свое плечо. — Я правда знаю тему, но мне нужно немного вспомнить. — Мое преподавание стоит очень дорого, Цветкова. — псих-профессор остается позади меня, и так как я не вижу его лица, это очень нервирует. — Я постараюсь найти деньги. Натурой вы все равно не берете, да и я не дам. — Хорошо. — я слышу скрип стула, когда профессор наклоняется и опирается руками на подлокотники. Мои волосы на затылке медленно встают дыбом. Боже мой, почему он так близко? Он же мне возле уха дышит. — Я вложу в твою глупую голову немножко ценных знаний. И пока ты не напишешь курсовую и не докажешь, что ты умнее моей собаки, на все мои вопросы ты отвечаешь только “гав”. Тебе ясно? — Ага. — пищу я и он тут же тянет меня за волосы. — Ай, мой хвостик! — Забыл сказать, что за каждый неправильный ответ или попытку перебить, я тебя накажу. За каждый косяк в курсовой, я испытаю потом на тебе один предмет из ассортимента этого магазина. Ясно? — Гав. — всхлипываю я.Глава 4
— Поздравляю, Цветкова. Ты теперь мой подопытный на пару лет. — Совершенно бесстыдно нависнув над моим привязанным к стулу тельцем, листая курсовую, тоном нежного садиста, который вызывает у меня мурашки, произносит профессор. — Это надо было умудриться так паршиво написать работу, используя мои подсказки. — Я могу уже отвечать что-то иное, чем “гав”? — мрачно интересуюсь я, не имея возможности даже выпрямиться. Если я это сделаю - мой затылок нежно прильнет к плечу этого ужасного человека. — Конечно, нет. В моих глазах ты остаешься существом глупее моего пса. — Ну, знаете. — у меня вырывается нервный смешок. — Как преподавали - так я и написала. Наверное, все дело в вас. Ауч! Рука профессора после моих слов, словно в отместку жестко нагибает меня едва ли не к коленкам. — Мне показалось, или одно глупое животное решило подать голос без команды? — Да блин! — издаю я стон. — Скажите, а у нас есть какое-нибудь стоп-слово в этих играх? Мне, вообще-то, больно! Хватка на моем загривке становится немного слабее - профессор разжимает свои, похоже, стальные пальцы. — Да, есть. “Я идиотка, простите меня”. — Хорошо, я идиотка, простите меня! Я здесь сижу уже два часа, у меня болит голова! Вы хоть в курсе, что до нашей встречи я с подругами выпивала в баре и у меня уже похмелье?... Я уже ничего не соображаю! Это лучшее, что я написала за все время моего обучения! Садист-профессор отпускает меня и я резко выпрямляюсь, утирая выступившие от обиды и психоза слезы. После этой ночи я больше не буду бояться заходить к нему на пару. Потому что то, как он преподает в институте - еще цветочки, по сравнению с внеклассными занятиями. — Я бы заставил тебя исправлять все, но раз ты уже рыдаешь, то ладно. — произносит медленно профессор и я кошусь в его сторону. Он смотрит на курсовую с таким выражением в глазах, будто бы я подсунула ему какую-то дичь. — Хотя ты так же убедительно рыдала в пятницу, заставив меня поверить, что дело в пролитом кофе, а не в твоих глупых мозгах. — Да вы что? — хлюпаю я носом в ответ. — Вы меня пожалели? Неужели у вас в самом деле есть сердце? — Не надейся, Цветкова. Скажи честно - ты ведь просто не написала вторую часть курсовой? Я чувствую, как у меня дергается бровь. Признаться этому человеку? Да ни в жизнь. Это все равно что на вопрос киллера, где находится его жертва, честно ответить “А, так это я”. — Нет, что вы. Я все написала. — Цветкова, я терпеть не могу, когда мне врут. Не зли меня. — Клянусь. Серьезно, я все сделала, но фортуна повернулась ко мне спиной. В этот момент экран телефона, лежащего на столе, вспыхивает в очередной раз за вечер, получив сообщение. Я перевожу на него взгляд. “Кать, тебя там профессор прибил за курсовую, что ли? Скажи, что ее собака сожрала, ха-ха. PS: серьезно, где ты? Ты обиделась, что ли? Мы...” Чертова Света! Я молниеносно хватаю телефон, пока профессор не прочитал это позорно разоблачающее меня сообщение, но не успеваю спрятать, как он перехватывает меня за запястье. — Нет! — кричу я в борьбе за свою честь. У меня получается, воспользовавшись его секундным замешательством, перетянуть телефон на себя и удерживать в районе пояса юбки. — Цветкова, отдай. — со смешком произносит профессор, сжимая пальцы на моей руке так, что я охаю от боли. — Я не дочитал после слова “курсовая”. — Нельзя читать личные сообщения! — волевым усилием я пропихиваю телефон себе за пояс, прямо в колготки и ерзаю, отправляя его ниже. Не полезет же он мне под юбку? Судя по тому, как он разозлился на мой вопрос про “переспать” - он явно держит дистанцию со студентами, несмотря на свои жуткие замашки. — Ты считаешь, что я его не достану? — Это будет домогательство. — фыркаю я. — Меня не интересуют глупые студентки. Так что, вряд ли. — А! — я взвизгиваю, когда рука просто и нагло проскальзывает прямо под пояс в поисках телефона, который с моим ерзаньем уполз мне аж под задницу. Я изо всех сил сжимаю бедра, и так уж выходит, что рука профессора оказывается у них в плену. — Цветкова. — хмыкает мне на ухо профессор. — Что ты делаешь? — Уберите руку. — я чувствую, как у меня нервно дергается уголок губ. Какая ужасная ситуация. Я не планировала ощущать руку профессора между моих ног, но и свой телефон я отдавать просто так не собираюсь. — Так ты же ее и сжимаешь. Отпусти - и уберу. “Да, конечно, как только я это сделаю - вы сразу же схватите телефон” — думается мне. Но я молчу. Ненароком вспоминается Света, которая обсуждала как-то по пьяной лавочке способы получить удовольствие. Один из способов был - напрягать мышцы бедер. Так, вот... Она была права. Ну почему я чувствую это в такой неуместной ситуации? Я не хочу получить так свой первый оргазм! — Цветкова, у меня есть, кстати, номера студентов. Позвонить тебе на телефон? — Вы издеваетесь? Извращенец. — я чувствую, что еще немного - и с меня семь потов сойдет от этой напряженной ситуации. — Я? — я впервые слышу, как профессор тихо смеется. В институте он так никогда не делал, но тут, видимо, его что-то развеселило. Смех у него, кстати, на удивление приятный, как и голос. — Если ты думаешь продолжать держать мою руку между ног, то я переступлю через свои принципы и сделаю так, что через пару минут ты их разожмешь.Глава 5
— Знаете, что... Прекра...А-а! — Я замолкаю, подавившись всем набором слов, который должен был вылететь следующим. У профессора, похоже, заканчивается терпение. Его длинные пальцы впиваются в самую мягенькую часть моего тела, и перед глазами у меня темнеет. Ау. Это совершенно... неожиданно. Мои руки с силой вцепляются в его запястье, сжимая. Хотя, будто бы это его удержит от последующих действий. Вообще, профессор не производил впечатление спортивного человека - просто казался мужчиной с неплохой фигурой, на которой хорошо сидели рубашки и брюки. Но сейчас, чувствуя под своими пальцами напрягшиеся мышцы и, как струны, натянутые сухожилия на запястье, а еще учитывая то, насколько больно из-за нашей позы врезается его просто стальная рука в мое плечо и грудь, я понимаю, что с этим человеком мне никогда не справиться. — Последнее предупреждение. — слышу я голос профессора над своей макушкой, от которого у меня поднимается холодок по позвоночнику, и, сдавшись, расслабляю мышцы ног ,позволив руке беспрепятственно ограбить меня на телефон. Ну, знаете... А как же шуточки подруг о парнях, тотально испытывающих проблемы с поиском этого маленького комочка нервов у девушки? Мне кажется, профессор за минуту нашел то, что я и сама не могла в течение двадцати лет нащупать. Одно осознание этого факта повергает меня в пучину шока. — Тебе не стыдно, Цветкова? — на стол с грохотом падает мой телефон с разблокированным экраном, на котором по-прежнему светится сообщение от подруги. Ошалело повернув голову, я вижу профессора, который взирает на меня с тотальным превосходством в глазах. — Что? — интересуюсь я. Мышцы ног до сих пор испытывают странную слабость, как и почему-то мой мозг. После до меня доходит. — А... вы о курсовой? Он продолжает сверлить меня странным взглядом. Глубоко в подсознании я отмечаю один факт - смотреть прямо в глаза этому человеку очень некомфортно. — С тебя шесть тысяч. — Что? — подпрыгиваю я. — Час моего преподавания стоит три тысячи. За курсовую ставлю тебе три балла. Шесть тысяч за три балла?! — Простите... — я едва справляюсь с нахлынувшими чувствами. Мне трудно отойти от двух вещей - от понимания, что этот садист-ублюдок едва не заставил меня впервые получить оргазм, и от ценника на его занятия. И я даже не знаю, что мне переварить первым. — Как по мне, вы стоите неоправданно дорого. — Мое время. — поправляет меня он, совершенно не поведясь на двусмысленное “вы стоите”. — Оно действительно стоит дорого. — Неоправданно. — Неоправданно его было тратить на тебя, Цветкова. Я бы быстрее научил чему-то глупую бродячую собаку. Она смотрела бы на меня благодарными глазами и виляла хвостом, а не огрызалась. Я задумчиво смотрю на стенд с интимными игрушками. Там красиво лежит черненькая плетка, мягкая часть которой свернулась, словно змейка на прозрачной полке. Вот бы этой плеткой сейчас кое-кого отходить... Я чувствую тепло в груди, когда представляю плачущего профессора, на коже которого алеют полосы. Мои зубы скрипят, потому что я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не представлять более жуткие способы расправы. Например, его жестокое удушение этой плеткой. — Я не буду вам платить. — сообщаю я, немного успокоившись. — Это вы еще должны мне доплатить за моральный ущерб от ваших занятий. Он в ответ небрежно разворачивает, задев ногой, мой стул и какое-то время рассматривает меня все с тем же пренебрежением в глазах. Его руки скрещены на груди, а поза расслаблена. Я стараюсь не думать о том, где были пару минут назад пальцы, которыми он сейчас отбивает задумчиво ритм по предплечью. — Что? — не выдерживаю я его молчания. — Я все сказала. Развязывайте меня и я пойду домой. — Я думаю над тем, какую из твоих частей тела охотнее купят на черном рынке. Если не можешь расплатиться - придется что-то продать. Например, твой ненужный болтливый язык. — Очень смешно. — Я не смеюсь. Это единственное, что у тебя шустро работает. За чайную ложку твоих мозгов, мне, например, ничего не заплатят. — Знаете, огрызаетесь вы лучше, чем преподаете. — не выдерживаю я. — Я отдам вам деньги только в том случае, если за курсовую вы мне поставите пять баллов... Мой уверенный голос затихает, когда профессор наклоняется ко мне. Моя попытка отодвинуться терпит провал, потому что за спиной у меня стул, а пальцы профессора проскальзывают под мой ошейник и тянут вниз, нагибая меня в унизительном поклоне. — Ты предлагаешь мне взятку, Цветкова? Кажется, мои нервы уже не выдерживают. Я готова завопить от его манеры обращаться со мной, как неожиданно слышу тихий щелчок замка. Я поворачиваю голову к двери в тот момент, когда в магазин заходит какой-то парень в красно-синей ветровке, покрытой каплями, кепке, нахлобученной на объемные кудрявые волосы и с огромной коробкой в руках. Он замирает на пороге, уставившись на нас. — Я помешал? — вылетает у него один-единственный вопрос, а профессор усмехается, отпуская меня и выпрямляясь. — Нет. Ты что тут делаешь ночью? — Тогда - привет. — кивает он мне, а я медленно киваю в ответ. Боже, как стыдно-то. Он молодой парень, примерно моего возраста, и если он учится в том же институте... я опозорюсь, повстречавшись однажды с ним. Тем временем блондин, не замечая мои моральные мучения, ставит коробку на стол и продолжает: — Я с девушкой поссорился и она меня выгнала. Решил переночевать в подсобке и заодно завести товар. Можно? — Валяй. — отвечает ему профессор. — Только не забудь ключи вытащить из двери, чтобы Рита с утра зашла. — Без проблем. — парень достает из кармана куртки канцелярский нож и втыкает его в коробку. Тот с треском ломается и блондин тихо матерится, принимаясь раскурочивать коробку руками. — Кто такое дерьмо делает? Третий нож уже меняю. И тут, кстати, угол немного помяли. Он достает беленькую коробку с нарисованным на ней синим вибратором и трогает пальцами смятый уголок. Я чувствую ,как начинаю краснеть, когда до меня доходит, что у него там еще может быть. Как этот блондинистый может оставаться таким спокойным, словно колбасу выгружает? — Ничего. — слышу я голос профессора. — На это можно будет сделать небольшую скидку. Я попала в кружок полных извращенцев... Следующим парень вытаскивает несколько мотков веревки, вроде той, которой я привязана к стулу, и его взгляд тут же падает на мою руку. — Кстати, на сайте несколько отзывов, что эта веревка очень легко перетирается и распускается. А еще кто-то написал, что она травмирует кожу, но я чую, что это просто криворучка без навыков. Как тебе? — я поздно понимаю, что парень обращается ко мне, и сначала удивленно моргаю. Он кивает на подлокотник. — Я про ощущения. Не трет? — Немного трет. — ошалело выдыхаю я. — Серьезно? — Врешь, Цветкова. — произносит профессор, наклонившись, и отодвинув с моего запястья в сторону веревку. — Ты уже два часа привязана, но кожа едва покраснела. — Может, вы на себе попробуете? Тут темно. — сквозь зубы отвечаю я. — Включите нормальный свет - и увидите, что у меня скоро кожа протрется. — Дай-ка, гляну. — вмешивается блондин и подходит ко мне, включая на телефоне фонарик. Он наклоняется, стряхнув с куртки россыпь капель на мои обнаженные ноги и плечи, и я ежусь от холода. — Слушай, и впрямь трет. У тебя кожа отекла. Я сейчас принесу тебе мазь. Парень уходит в подсобное помещение, а я мрачно смотрю на профессора. Он же смотрит на мои руки с таким бесстыдным равнодушием, что мне хочется вручить ему повестку к психиатру. Мне кажется, что он и впрямь садист, без шуток. — Развяжите. — требую я. — Вы же убедились, что мне больно? — У тебя слишком нежная кожа. — парирует профессор, одним движением распустив плетение на моей руке, и я, наконец, со стоном сгибаю ее в локте, потирая горящие красные полоски. — В таком случае свяжите себя и убедитесь, что виновата не моя кожа. Она никогда не была излишне нежной. — Реально лучше попробовать на тебе. — произносит тот блондинчик, возвращаясь обратно и протягивая мне тюбик с охлаждающей мазью. — Если веревка действительно фиговая - я лучше сейчас от нее избавлюсь и уберу с витрины, пока не посыпались новые плохие отзывы. Я молча втираю мазь, чувствуя облегчение. Не знаю, кто этот блондинчик - но из всех встреченных в этом секс-шопе людей, он самый приятный и заботливый. Меня даже не отталкивает тот факт, что он работает в таком месте. —О. — внезапно из кармана парня начинает играть мелодия, и он достает смартфон, посмотрев в экран, а после принимает вызов, поднося телефон к уху. — Вы пока проверьте, а я отлучусь... Да, слушаю тебя... Погоди. Ты решила вынести мне остатки мозга? Послушай, не ори, потому что я... Он быстрым шагом удаляется в подсобку, закрыв за собой дверь, и его голос звучит настолько приглушенно, что уже нельзя разобрать слова. С его уходом ставшая дружеской атмосфера рассеивается, и я снова остаюсь в холодной и неуютной полутьме со своим профессором-садистом, глядя на небрежно брошенную на столе веревку. “Проверить”? Если бы этот парень знал о наших с профессором отношениях... вряд ли бы он такое сказал. — Ну, давай, Цветкова. — внезапно произносит профессор, задирая рукава водолазки и являя миру красивые мужские запястья и крепкие мышцы на предплечьях. Я медленно поднимаю на него ошалевший взгляд. — Знаешь, как это делать? — В-в-в-вы... — я начинаю заикаться от шока. — Вы что, серьезно? — Ты пять минут назад предлагала проверить самому. Что такое, Цветкова? Ничего такого. Почти ничего, за исключением того, что я чувствую себя так, словно мне кинули лассо и предложили самолично поймать самого бешеного жеребца Дикого Запада. Учитывая нрав профессора, я даже не знаю, что будет правильным - соглашаться на его требование или лучше вежливо отмазаться. Он уже завалил меня на прошлом зачете, и забраковал только что курсовую, и поиздевался за пару неверных слов, а если я его свяжу, не будет ли он после этого предельно жесток ко мне в институте? О, Боже. Еще я подарила ему резиновый член. Мне кажется, я закапываю себя все глубже и глубже. — Я не умею. — только и вылетает из моего глупого рта. — Это легко. Если у тебя не получится - я буду еще сильнее сомневаться в твоим умственных способностях. Не может же у тебя работать один спинной мозг? Я прикрываю устало глаза. — Хорошо, так и быть. После этих слов я хочу вас связать целиком. “И побить” — мелькает мысль. — "Может, спросить у блондинчика, что еще необходимо испытать из-за плохих отзывов?" — Сначала справься с моими руками. — усмехается профессор, а я, скрипнув зубами, беру со стола веревку и растерянно смотрю то на нее, то на запястья мужчины, прикидывая, с чего начать. Он соединяет руки, перевернув ладонями вверх и протягивает их мне, продолжая: — Теперь складывай веревку пополам...Глава 6
… — Цветкова, ты совсем плохо соображаешь? Я вздрагиваю, отвлекшись от раздумий и глядя на два конца веревки в моих руках. Похоже, я снова запуталась. Куда сейчас какой конец нужно запихнуть? — Я... эм... — произношу невпопад я, начиная паниковать. Да, я плохо соображаю последние пятнадцать минут. Вид даже небольшого кусочка тела профессора, связанного собственноручно, действует на меня сильнее, чем я ожидала. Настолько, что я делаю пометку “сходить к психологу и пройти тест на извращенность”. Ведь мысль о полной власти над кем-то не должна же так заводить человека? Может, дело просто в том, что я связала самого говнистого и красивого человека института, хотя в обычные дни он даже приближаться к себе никому не позволяет. Несмотря на бестолково перекрученную веревку, я ощущаю, как сердце бьется сильнее, стоит мне на секунду прикоснуться к обнаженным рукам мужчины. Ха-ха! Обнаженные руки! Я замираю, уставившись на те места, в которые врезается веревка. Парни моего возраста вечно обмениваются порновидео с полностью раздетыми людьми, и мои ощущения от их просмотра ни капли не сравнятся с эффектом от всего лишь закатанных рукавов водолазки мужчины передо мной. Профессор устало опирается задницей об стол, запрокинув голову и вздохнув. — Я вызываю службу отлова животных. — Что? Зачем? — отмираю я. — А ты как думаешь? Глупая бездомная собака забрела в мой магазин и принесла сплошные проблемы. Хочу найти ее хозяина. — Прекратите. — я прикрываю устало глаза. — Вы сейчас далеко не в выигрышном положении, чтобы оскорблять меня. — Да это точно. — я чувствую ,как профессор пытается пошевелить связанными руками. — Я сто раз сказал тебе делать узлы жестче, чтобы они не затягивались, когда не надо. На запястьях проходят нервные окончания и лучевая артерия, которую ты сейчас мне пережала. — Простите, я сейчас развяжу. — спохватываюсь я, отпуская концы веревки. Потом растерянно дергаю узлы, и бестолково пытаюсь что-то подцепить своими пальцами. — Знаете, веревка правда распускается, отзывы не врали. Вот тут она пушится. — Неудивительно. Ты крутила ее два часа. Любая веревка с таким бестолковым отношением не просто распустится, а вернется к первозданному виду - укоренившись в земле и пустив листья. — Прекратите шутить. Я не могу вас развязать, узлы слишком затянулись. — шепчу я. — Дайте ножницы, я перережу. — Они в ящике. — флегматично отвечает мне профессор, а я дрожащими пальцами выдвигаю ящик и хватаю увесистые секаторы. С ними моя паника отступает - такими можно перекусить даже корабельный канат. Приставив их к веревке, я нажимаю на ручки, и... Секатор делает тихий “крак” разваливаясь на две части. — А чего это он?... — выдыхаю я растерянно, глядя на эти бестолковые остатки в моих руках. — Молодец, Цветкова. — в похвале профессора звучит смертельный могильный холодок. — Дать номер хирурга? — Зачем? — я вздрагиваю. — Я сейчас как-нибудь вас развяжу, зачем сразу хирурга? — Я не для себя. Пора тебе пересадить руки из задницы в плечи. — Я нечаянно! А есть еще ножницы? — я роюсь в открытом ящике, но кроме скотча, клея, и прочей канцелярии, больше ничего не нахожу. Процесс моих хаотичных поисков прерывает блондин, вышедший из комнаты с телефоном возле уха и стаканчиком в руке. Он направляется к кулеру и набирает воду, а динамик телефона разрывается от чьих-то очень эмоциональных криков. — Хватит орать. Я предупреждал тебя, что в этом месяце с деньгами у меня швах... — он ловит мой взгляд и делает “тсс” жестом, а я в ответ изображаю пальцами ножницами и тычу пальцем в связанные руки профессора. Блондин вздергивает бровь и качает головой. После достает из кармана сломанный ножик, как бы говоря “у меня только это”. Блинский блин! — И что делать? — вырывается у шепотом панический вопрос. Я осторожно трогаю руки профессора, пытаясь понять, не могу ли где-то поддеть узлы и ужасаюсь. — У вас руки холодные! — Ты перетянула сосуды и артерию. Естественно, кровь в мои пальцы поступает хуже и поэтому они холодные. — отвечает профессор. Он шевелит связанными запястьями, словно пробуя немного ослабить давление и морщится. Я обхватываю руками лицо, стараясь не начать психовать от отчаяния. — Я сбегаю в магазин! Есть тут поблизости? — Круглосуточных точно нет. Время видела? Бах! Я вздрагиваю, когда в стену магазина с треском влетает телефон блондина, разлетевшись на несколько частей. Резко обернувшись ,я смотрю, как он стоит, закрыв устало лицо ладонью. Похоже, его довели... — Извиняюсь. — глухо произносит парень. — Нервы не выдержали. Так что у вас там? Веревка затянулась? — Ага. — я краснею от стыда. — Немного. Он смотрит на остатки секатора на столе. — Ножниц тут больше нет, а мой нож сломался. Дай-ка я попробую — он приближается к нам, и я отодвигаюсь в сторону, чтобы не мешать. Когда профессор протягивает ему связанные руки, а парень, наклонившись, возится с узлами, мне эта картина почему-то кажется забавной. — Ну вы даете... Нет, тут только резать. Руки еще не немеют? — Немеют. — с усмешкой подтверждает профессор. — Плохо. — Я сгоняю домой за ножом. — бормочу я, понимая, что дело совсем плохо, а блондин оборачивается на меня. — Ты тут живешь? — Нет, в южном районе... — И как ты сейчас уедешь? Там из-за дождя оползень перекрыл дорогу. Мне пришлось отправить такси обратно и пешком идти через лес. — И как я попаду домой? — интересуюсь я в шоке, потому что новости меня потрясают. В смысле “оползень перекрыл дорогу”? Этот чертов бар находится в пригороде, и единственная короткая дорога, которая ведет сюда - через лес. В объезд добираться до дома можно часа два, если не больше! — Никак. Можешь переночевать на диванчике тут. Это ведь сейчас не самая большая проблема, правда? Самая большая перед тобой. — вздыхает парень. — Как вы умудрились сломать ножницы? — Хочешь это обсудить? — взгляд профессора становится убийственным, а я ежусь, прощаясь заранее со своими надеждами на спокойную учебу... если вообще не с жизнью. — Да нет. — хмыкает блондин. — Чего ты бесишься? Нет случайно зажигалки? Я могу поджечь веревку, и ее можно будет разорвать. Профессор после этих слов, вырывает свои запястья из рук блондина. Он бросает раздраженный взгляд на то, как парень пытается в кармане найти зажигалку, и произносит: — Исчезни с такими идеями. — И как ты иначе развяжешься? — В отеле возьму ножницы. — А... — кивает важно паренек. — Нормальная мысль. И переночевать там можно, пока дорогу не очистят. Я потерянно стою, глядя на их перепалку. Я не хочу ночевать в секс-шопе и делить диван с этим парнем! А денег на отель у меня точно нет. Я даже не знала, что тут есть отель. Боже, я больше никогда не буду играть в тупые игры со своими подругами. Если бы я знала, к чему это приведет... Я вздрагиваю, потому что взгляд профессора останавливается на мне. Его жажду убийства я чувствую кожей, которую покалывает от ужаса. — И почему ты стоишь, как вкопанная? — интересуется он, а я округляю глаза. — Я? А что... — Хочешь, чтобы я пошел в таком виде по улице? И что я должна сделать после его слов?! Наколдовать ножницы? Или плащ-невидимку? Я слышу, как фыркает блондин рядом со мной, когда я растерянно смотрю на связанные руки профессора. — Эй, там в подсобке на диване плед лежит. — говорит он мне. — Можешь взять его. — Конечно. — я суетливо разворачиваюсь и бросаюсь к двери в подсобное помещение. По дороге, правда, у меня мелькает мысль - почему я веду себя, как личная служанка профессора, и мое эго даже не пытается протестовать этому, и почему чертов профессор воспринимает это, как должное?! Хотя... Будто бы у меня хватит духу или яиц с ним поспорить. Это первый мужчина, который буквально заставил меня гавкать! Спустя две минуты, из небольшой, забитой мебелью и хламом подсобки, я притаскиваю черный, легкий плед и подхожу к профессору, задрав голову и посмотрев на его мрачное лицо. — Я думаю, что лучше его будет накинуть на плечи? — предлагаю я. — Не могли бы вы нагнуться? После этих слов я приподнимаю демонстративно плед, концы которого я зажимаю в кулаках. Профессор смотрит на меня, не меняясь в выражении лица. Одна секунда, две... десять. Время тикает, а он молчит, продолжая буквально унижать меня взглядом. Я делаю тихое “кхм...”, чувствуя себя почему-то совершенно неудобно, словно у меня юбка порвалась по шву в толпе людей. — Ладно, я поняла. Вы не собираетесь нагибаться. “Говнюк хренов!” — вопит мое подсознание, пока я стараюсь накинуть на широкие плечи этой дылды плед. Будто бы его ЧСВ упадет, если он чуть-чуть наклонится, и не заставит меня скакать, как дурочку, на каблуках! — Все. — произношу я, когда плед, словно мантия, ложится на плечи профессора и скрывает ,наконец, то безобразие, которое я накрутила на его руках. — Вот, зажмите уголки, чтобы он не раскрылся... — За мной иди. — прерывает меня коротким приказом мужчина, и я растерянно тыкаюпальцем себе в грудь. — Я? — А кто еще, Цветкова? — Зачем?! Профессор, который уже направлялся к выходу, оглядывается и одаривает меня страшным взглядом. “Да блин!” — мелькает обреченная мысль, когда ноги сами по себе несут меня следом. Стоит мне шагнуть за порог, как я ежусь, попав во влажный и холодный после дождя уличный воздух. Везде блестят лужи, а возле тротуара так вообще бежит, радостно журча, грязный ручеек, и я с жалостью смотрю на свои золотистые туфли. После этой прогулки их можно будет выкинуть. Я хотела вызвать такси после бара и доехать спокойно домой! А теперь что? Профессор притащит меня в отель, заставит освободить его, а потом мне черт знает сколько переть в одиночестве обратно до диванчика в секс-шопе? Потрясающее приключение! Мы как раз проходим мимо уже закрывшегося и тихого бара, и я резко останавливаюсь, увидев кое-что блестящее в луже. — Подождите. — предлагаю я, нагнувшись и поковыряв туфлей в воде. — Тут кто-то разбил бутылку. Я сейчас найду осколок побольше, и можно будет перерезать веревку у вас на руках... Куда вы?! — я поднимаю голову, поняв, что профессор даже не собирается останавливаться. — Подождите! Чертовы каблуки! Спустя пару минут я бегу за профессором, сняв к чертям туфли и шлепая по лужам ногами в колготках. Я чувствую, как нос продолжает подтекать от обиды, и испытываю дикое желание высморкаться в водолазку профессора. В отместку за все. Если бы я не дорожила своей учебой в институте - так бы и сделала. Отель, слава богам, находится спустя десять минут после нашей прогулки по темноте. Небольшое здание в два этажа с террасой, окруженной зеленью, достаточно новое и уютное, но не вычурное. Когда мы заходим в холл, скучающая девушка на стойке регистрации, лениво поднимает взгляд и выпрямившись, улыбается. — Добрый вечер. Чем я могу помочь? — после она случайно замечает мои ноги, и брови девушки взлетают удивленно вверх. Да что?! Почему-то профессор в пледе у нее удивления не вызвал, а только покрасневшие от смущения щечки! — Номер на двоих, на ночь. — произносит он, и я растерянно моргаю. В смысле - на двоих? Я ослышалась? — Да, конечно. — отвечает девушка, принимаясь работать с компьютером. — Есть свободный номер. Две тысячи за ночь, завтрак в стоимость не включен. — И ножницы, или нож. — добавляет профессор, а девушка так таращит глаза, что я пугаюсь - не вылетят ли они сейчас ненароком. — Эм... конечно, я распоряжусь, чтобы принесли в номер. — Цветкова, карточка у меня в правом кармане. Боже. Я медленно перевожу взгляд на профессора в черном пледе. Он сейчас предлагает пощупать его бедра? Я же не рискну. Одно неверное движение рукой, неправильно выбранный курс - и до конца обучения я не доживу... Понравилась глава? Честная оценка поможет автору в написании книги. Анонимно.Глава 7
— Может, вы сами? — интересуюсь с сомнением я. — Руки-то у вас еще двигаются. Не хочу я его трогать лишний раз. Его вообще следовало бы пометить как “опасный объект” и посадить в какой-нибудь герметичный контейнер под круглосуточное наблюдение. Черт, кажется, я рою себе могилу под табличкой “отчисление”, судя по взгляду профессора. Но он молча начинает возиться под пледом и спустя пару секунд на свет показывается часть руки с зажатой между пальцами карточкой и паспортом. Я было тянусь к ним, но профессор разжимает немного пальцы и в последний момент все падает на пол. — Аккуратнее, Цветкова. “Ой, блядь, все!” — вспыхивает в сознании. Он сделал это специально. Было бы умным сказать “Какая незадача, поднимете ,профессор?” и остаться стоять, но будь я такой смелой - никогда бы не повелась на Светину игру, в которой нужно дарить профессору член, и просто послала бы ее к черту. Поэтому я молча наклоняюсь, поднимаю карточку с паспортом и кидаю их девушке на стойку. В этот момент на телефоне играет мелодия, поставленная на членов семьи, поэтому я перестаю мысленно материть профессора разными словами, и, бросив взгляд на экран, принимаю вызов, отходя на пару метров в сторону. — Да? — Эй, где ты шляешься? Время вообще видела? — звучит в динамике голос моего брата, а я прикрываю глаза. — Я буду только утром. Тут возникли небольшие проблемы с транспортом и я не могу вернуться домой. Переночую у кого-нибудь из друзей. — про грядущую ночевку на диване в секс-шопе, я, понятно дело, не говорю. Брата хватит удар. — Какого черта? Скажи, где ты находишься, и я приеду за тобой. — Ты не проедешь. Дорогу залило. — Там всего лишь одна дорога? В какую деревню, прости, ты умотала? Говори адрес. Одолжу внедорожник у знакомого.— я слышу шорох в трубке, словно брат уже начинает одеваться. — Я видел, в каких шмотках ты вышла из дома со своими идиотками, и хрен я тебя отпущу шляться всю ночь. Знаешь, сколько извращенцев ходит по улице? “Да я в курсе. С одним из них я сейчас стою рядом” — мелькает мысль. — Внедорожник тебе не поможет. Тут на дороге... обвал. — я устало прикасаюсь пальцами к вискам, вспоминая нужное слово, но от усталости голова работает плохо. — В общем, тебе придется ехать ко мне пару часов, так что мне проще вернуться утром. — Какой, на хрен, обвал?! — Как же ты меня бесишь! Я скину тебе координаты. — обрываю его я. Пусть убедится сам, ткнется в дорожные работы и вернется обратно домой. — Напишу в мессенджер. — Давай. — недовольно произносит брат и я сбрасываю вызов. — Второй этаж, ваш номер - восьмой. — слышу я голос девушки, и возвращаюсь обратно к стойке, на которую она положила ключ-карту и документы. — И вот канцелярский нож. Подойдет? — Конечно, если не сломается. — бормочу я, забирая все, и делая вид, что не чувствую подозрительного взгляда напротив. Развернувшись, я было топаю в сторону лестницы на второй этаж, как слышу за спиной голос профессора: — Этот “обвал” называется оползнем, Цветкова. — Ох, ну спасибо за подсказку. Повесьте себе медаль на грудь. — выхожу я из себя, огрызнувшись. — За эрудицию и за хороший слух. Черт, ему ведь даже не сорок и не тридцать пять, откуда такое занудство? Девушки из института пытались узнать его возраст, но ни страницы Вконтакте, ни каких-либо данных в интернете не нашли. Кстати... у меня ведь его паспорт в руках. Я украдкой открываю документ и смотрю на год рождения. Тридцать семь! Какого черта?! Это что, какой-то обман или ошибка? Если только часть своей жизни он не провел в криокамере. Я прекрасно отличу тридцатисемилетнего мужчину от молодого. Как ты не молодись, чем ни питайся, со временем та же кожа на лице начинает сдавать свои позиции. Я еще ни разу не ошибалась, определяя чужой возраст, и была уверена, что профессору максимум тридцать, а скорее и еще меньше. Может, это паспорт его брата? Вроде бы, имя правильное... По фото не очень похож, но и я в своем паспорте больше похожа на алкоголичку в запое, чем на нормального человека. Послушайте, неужели ему реально под сорок, и оттого он такой зануда? Я на автомате перелистываю странички в самый конец. Графы “Семейное положение” и “Дети” девственно чисты. Что ж, у сотен студенток появился призрачный шанс. Если только их не смутит разница в возрасте, но когда человек откровенно выглядит на двадцать семь вместо тридцать семь - это ведь и не такая проблема? Задумавшись, я прикладываю ключ-карту к черной штучке у двери номера, и, по-прежнему держа в руках открытый паспорт захожу в интимную полутьму маленькой прихожей. Увидев выключатель, я делаю шаг, и в этот момент обо что-то спотыкаюсь, полетев вниз, а заодно выпустив из рук и документы, и свои туфли. — Вы что делаете?! — издаю вопль я, поняв, кто подставил мне подножку. Я пытаюсь встать, но к полу меня внезапно прибивает нога, которую профессор ставит мне на бедро. Обернувшись, я смотрю на эту темную скалу, возвышающуюся надо мной. Единственные цветные пятна на ней - та самая красная веревочка, которая опутывает руки профессора. — Захлопнись, Цветкова. — глаза профессора в этот раз выглядят реально бешеными, словно он сейчас полоснет меня, и все на этом. Поэтому все возмущения встают поперек моего горла. — Лучше ответь на вопрос - кто тебе разрешал совать нос в мой паспорт? Вот черт. Он заметил? — Я случайно. Обещаю никому не говорить, что вам тридцать семь и вы не женаты. Господи, неудивительно, кстати, что он не женат. Какая женщина его выдержит? Наверняка от кандидаток в жены он требует носить ему тапочки в зубах. Похоже, мои извинения не делают лучше, а еще сильнее бесят профессора, судя по тому, как он на меня смотрит. — Если я услышу, как ты болтаешь об этом - можешь забыть про диплом. — Я не стану. Расслабьтесь. — хмурюсь я. Боже, вот так тайны Мадридского двора. Будто бы я в паспорт звезды заглянула, скрывающей свой возраст и семейное положение. Чего он так взбесился? — Режь веревки, Цветкова. — Хорошо, хорошо. — я поднимаю с пола ножик, доставая лезвие и, поднявшись, наклоняюсь к рукам профессора. Кожа кажется еще холоднее, чем прежде. Мне даже становится стыдно. Похоже, когда он просил достать меня из кармана карточку и документы - ему действительно было сложно, потому что руки попросту онемели. На его месте я бы тоже начала нервничать и срываться по пустякам. — Простите, пожалуйста. — произношу я под гнетом чувства вины. Ножик достаточно уверенно пилит веревку, и она расходится во все стороны пушистыми ниточками. — Я думала, там, внизу, вы надо мной издеваетесь ,а у вас правда руки не двигались. Простите меня. — повторяю я в отчаянном раскаянии и в этот момент мой нож резко срывается, пропилив остатки веревки и с мерзким звуком задевает профессору руку. *** После я в ужасе роняю нож на пол, глядя как кровь, кажущаяся из-за полутьмы черной, начинает бежать из пореза. — Это твои извинения, Цветкова? — судя по тихому, но смертельно угрожающему тону профессора, он хочет меня убить. Пошевелив кистями, он распутывает часть веревок, а оставшиеся натягивает между руками. — Будешь продолжать стоять и трястись? Поднимай нож. — Я... я случайно. — находясь в предобморочном состоянии выдавливаю я, быстро наклоняясь, и дрожащими руками освобождаю профессора от плена окончательно. В последнюю секунду меня начинает мутить, я снова роняю нож из рук, и, пошатнувшись, падаю вперед лицом. От встречи с полом меня спасает сильная рука, на которой я висну, словно тряпка. Из-за того, что я упала немного правее, профессор ловит меня порезанной рукой, и я чувствую сквозь шок, как намокает тоненький топ в районе груди. — Идиотка. —- подводит итог профессор. Будто бы я это специально сделала. К сожалению, мне досталось тельце, которое отчаянно боится вида крови.Глава 8
В чувство меня приводит достаточно ощутимая и обжигающая пощечина. Не знаю, специально ли профессор хотел мне сделать больно, или у него просто рука тяжелая, но дурнота отступает, когда тело встряхивает порция адреналина. Я вздрагиваю, схватившись за лицо. Щека начинает гореть. — Вы... — начинаю я, а профессор просто без всяких церемоний сбрасывает меня с руки на пол, и я шлепаюсь на зад, что вводит меня в еще больший шок. — Вы специа... Он молча перешагивает через мои коленки, которые стоят у него на пути, и уходит в комнату отеля, заставив меня замолчать и недоуменно моргать. Он что?... Он дал мне пощечину?... Мне? Девушке? — Ах ты!... — издаю я тихий рык, схватив лежащие на полу обрезки веревки и сжав их в руках. — Да что ты за психопат хренов? Задушить его, что ли, вот этим? Вот это пренебрежение. Мне действительно было плохо, неужели нельзя как-то нежнее привести меня в чувство? Я уже не говорю о том, чтобы взять меня на руки и отнести, хотя бы, на диван. Если бы профессор так поступил - земля бы налетела на небесную ось, не меньше. Но достаточно было просто легонько похлопать по щекам! Пока внутри медленно закипает ярость, словно вода в чайнике, я нервно отдираю от груди топ с уже подсыхающим пятном крови, которое оставил на память мне этот псих. Хорошо хоть Света подогнала мне для этого безобразия еще более безобразную вещь - силиконовые наклейки на грудь, скрывающие соски. Потому что иначе бы мне пришлось отдирать это от нежной кожи. Черт, с этим пятном на топе я точно не выйду на улицу. Его нужно отмыть. А еще... Я ощупываю идиотский аксессуар, все еще обхватывающий мою шею, пытаясь найти ремешок. Но, похоже, его нет. Есть некое подобие замочка. Вот сволочь профессорская. Поднявшись с пола, и потирая ушибленную задницу, я решительно иду искать ванную в номере. Возле нее я сталкиваюсь с профессором, который, похоже, тоже направляется туда. Он бросает на меня пренебрежительный взгляд, а я обгоняю его на пару шагов и становлюсь поперек входа. Подняв коленку, я упираюсь ею в косяк, преграждая профессору путь, и мысленно матерюсь, чувствуя, как занозы в деревянном косяке рвут мне колготки. — Здесь будет занято. — сообщаю я. — Мне нужно отстирать топ. И снимите с меня, наконец, этот хренов ошейник! — Отойди, Цветкова. — Нет. — я набираюсь смелости. — Я больше вам не подчиняюсь. Вы можете перевязать руку и в комнате, а мне еще какое-то время придется потратить на стирку и на дорогу обратно из отеля. Так что я первая в очереди. Я наблюдаю, как профессор отводит в сторону взгляд. Его красивые, зеленые глаза - единственная вещь, которой можно любоваться, совершенно забыв про дерьмовый характер, - из-за освещения будто бы желтеют. — Последний раз говорю - отойди. — Идите к черту. Если вы профессор в институте, это не дает вам права прика-а!... Он продевает пальцы под мой ошейник и грубо дергает на себя, что я едва не падаю, оказавшись лицом к лицу с этим садистом. О, боже. Еще немного - и я бы влетела в его красивый, прямой нос, испортив его навсегда. — Похоже, я забыл одну вещь. — произносит медленно он, глядя на меня из-под опущенных ресниц. Его взгляд холодеет. — При дрессировке дурных собак ни на секунду нельзя расслабляться. Иначе они начинают показывать зубы. — Да ну пошли вы к черту. — нервно усмехнувшись, сообщаю я этому наглому, красивому лицу. — Мне кажется, это вам надо поставить укол от бешенства, а не меня дрессировать. Психопат. — я вцепляюсь ему в запястья, сжимая их. — Отпустите. Он отстраняется от меня и в первую секунду мне кажется, что я победила своим острым языком. Но вместо этого я чувствую, как меня куда-то тянет, и спустя секунду я с размаху падаю на белоснежное постельное белье номера, а профессор нависает сверху, опираясь всего одной ладонью на кровать, а второй рукой все еще цепляя меня за ошейник. Сердце резко ускоряет бег. В животе начинает трепыхаться неприятное волнение, и я ненароком вспоминаю, как кто-то говорил, что “бабочки” внутри живота при встрече с мужчиной - это не внезапная влюбленность, а сигнал об опасности. Наверное, этот человек был прав. — Пора тебя посадить на цепь. - произносит профессор, рассматривая, как я то краснею, то, судя по холодку на лице - бледнею. Его глаза выглядят сейчас ярче, чем обычно, словно где-то в глубине загораются огоньки.— Если принесешь в зубах веревку - так и быть, сделаю ее подлиннее. — Да вы... — я вскидываю руку, упираясь ладонью ему в грудь. В носу почему-то становится мокро. Вероятно, это пошла кровь из-за шока, потому что сиськи у этого садиста психованного эталонные. Я там чувствую мышцы. Без всякого тщательного прощупывания и “погоди, сейчас я напрягу и ты заценишь, как я потренировался сегодня в зале”, и бесконечного чувства разочарования после унылых мешочков кожи. Моя рука на автомате сжимается вокруг его груди, а потом я будто бы опоминаюсь, покраснев еще сильнее, и вместо пальцев вонзаю в эту твердыню ногти. Профессор даже не дергается. Любой другой бы уже отстранился бы, или поморщился от боли, но этот просто опускает взгляд вниз, на мою руку.Глава 9
Какое-то время назад. — Слышала, наш Петр Василич уволился? — произносит Алена, нанося перед зеркалом женского институтского туалета на губы мазь. — Вроде как у него сын заболел, и пришлось ему отчалить в Новосиб, чтобы за ним ухаживать. Говорят, кого-то нового на его место уже взяли. Блин. Она убирает от губ блестящий от мази палец и, нахмурив бровь, рассматривает себя со всех сторон. — Я только подколола губы, и они все в синяках. Что, если он симпатичный, а я с таким лицом, а? — Боже. — вздыхаю я. Я единственная, кто скучающе ждет всю эту бабскую толпу, которая внезапно решила навести марафет, словно впереди не три пары, а конкурс “Мисс Институт”. — Где ты видела симпатичных преподавателей, кроме женщин? Мужики поголовно предпенсионного возраста. — У моей знакомой в колледже есть симпатичный препод. — отзывается с другой стороны зеркала Лиза. Она поправляет колготки, заколов длиннющие блондинистые волосы на макушке, и задрав юбку по самые уши, и ее даже не смущает, что в любой момент может открыться дверь и выставить на всеобщее обозрение ее зад в трусиках “танга”. — Это редкость... — У моего друга тоже есть симпатичный препод по физкультуре, так что не такая уж редкость. — Это тебе друг рассказал? Он гей? — Ты нормальная? Он не гей, просто обмолвился как-то. — И какой нормальный парень будет говорить о другом мужике, что он симпатичный? Стопудов дрочит в кармашке во время урока на бицепсы физрука. — Господи, Света, ты озабоченная кретинка... — Блин. — Алена хмуро закручивает тюбик с мазью. — Лиз, дай свою помаду. Она ведь хорошо перекрывает? — С ума сошла? — вздрагивает блондинка. — Тебе же сказали, что нельзя помаду, пока губы заживают! — Дай сюда! — Алена выдирает у Лизы сумочку и начинает в ней рыться, под дикие вопли подруги, которая бросается на нее, забыв поправить юбку. — Лучше я попаду в больницу, чем появлюсь перед симпатичным преподом с такими жуткими губами. — Это мамина Живанши! Отдай, у тебя герпес, дура!... — Боже, не толкай меня своей жопой в трусах! Извращенка! Вздохнув, я забираю с подоконника свой рюкзачок и бормочу, понимая, что в этом дурдоме долго не выдержу: — Пойду пока, займу места в аудитории. — А-а, давай. — летит мне вслед, когда я направляясь к двери. Судя по их болтовне и дракам, они зависнут тут еще минут на двадцать, а я хоть спокойно поем булочку, не слушая стоны подруг “Господи, это же так калорийно, это же быстрые углеводы, Катя, да у тебя жопа вырастет больше глобуса в ректорском кабинете”. Распахнув дверь, я выхожу в коридор и тут же с силой влетаю в кого-то. В первый момент мне кажется, что меня сбил грузовик - настолько твердым было мое столкновение. Ахнув, я хватаюсь за плечо, которое пронзает резкая боль. — Черт, придурок. Смотри куда идешь! — выпаливаю недовольно я. Он что, выбил мне плечо? Этого еще не хватало. Мне завтра сдавать нормативы по физкультуре, которые я пропустила из-за месячных. Гребаная дылда! Я поднимаю взгляд и замираю, увидев, в кого влетела. Похоже, это один из старшекурсников. Выглядит взрослее, чем наши парни. Но я его впервые вижу. Кажется, девушки знают всех симпатичных парней в институте, начиная от зеленых пугливых абитуриентов и заканчивая мажорами на папиных БМВ, приезжающих в институт от силы раз в месяц, чтобы дать взятку, и я, невольно, была вынуждена тоже запомнить эти смазливые рожи. И как этого они пропустили? Такого высокого брюнета с зелеными глазами и симпатичным лицом? Мне хочется потыкать пальцем в его лицо, чтобы убедиться, что это чудо с каменной рожей не манекен, на атлетически сложенное тело которого натянули черную рубашку и брюки. Но что делает старшекурсник в этой части института? Здесь две аудитории, одна из которых закрыта на ремонт, и женский туалет. — Что вылупился? — грубо бросаю я в ответ на его внимательный до дрожи взгляд, ощупавший меня с ног до головы. — Тут женский туалет. Извращенец, ты подглядывал? — Скажи свою фамилию. — произносит он, и я выпадаю в осадок от его голоса. Это что, шутка? Откуда у нас в институте обладатель такого завораживающе мягкого, подавляющего тембра, от которого у меня чувство, что под ногами не твердый пол, а зыбучие пески? — Еще чего тебе сделать? В ножки поклониться? — фыркаю я и нервно дергаю сползшую из-за удара лямку рюкзака на плече, отчего он подпрыгивает, и из раскрытого чертовой Аленой кармашка, в котором она рылась в поисках влажных салфеток, вылетает розовая ручка с ламой, ключи на цепочке с бабочками и студенческий в милой обложке с единорогами. — Придурок, это все из-за тебя! Я нагибаюсь, начиная сгребать все с пола и слышу усмешку. — Ну, ты, все же, поклонилась. Цветкова Екатерина. — Заглохни. — советую ему я, хватая раскрытый студенческий на полу. После я запихиваю все в сумку, и, резко развернувшись к студенту спиной, бросаю на прощание: — И сотри ухмылку со своего смазливого лица, а то все в институте узнают, что ты извращенец, трущийся возле женских туалетов. Я ухожу, чувствуя между лопаток до дрожи пристальный взгляд. Брр. Мне нравятся симпатичные парни, за исключением избалованных и наглых мажоров, но этот из другого теста. После него остается тсранное ощущение, словно я чудом сбежала из террариума. Может он и впрямь извращенец? Я людское нутро хорошо чую. В аудитории я занимаю сразу шесть мест, разложив на них тетради, и, достав из рюкзака булку, с удовольствием вгрызаюсь в нее, унимая урчащий от голода живот. Господи, люблю своего брата, который запихнул мне с утра эту плюшку в рюкзак. Он самый заботливый брат в мире. — Катя, опять булки жрешь? — звучит над головой недовольный голосок Светы, и я поперхиваюсь от неожиданности. Черт, явились, не запылились. Быстро же они. — Жопа не влезет в двери института. — Отстань ты уже. — огрызаюсь я. — Бове, у мевя вубы бволят. — шепелявит рядом Алена, и я, удивленно обернувшись, лицезрю эту дуру с кроваво-красными варениками, накрашенными далеко за контур. Она плюхается рядом со мной на стул, растопырив перед лицом пальцы. — Я фоть новмально вывляву? — Отвратительно. — выдаю я. — Похоже на жопу мартышки. Еще и слюна стекает. Тебе же сказали, что нельзя красить губы после процедуры? Что, если они у тебя сгниют? — Но нофый фрефод... — Ой, забей. — мрачно произносит Лиза, у которой, все-таки, умудрились, похоже, отобрать мамину “Живанши”. — Отрежут ей вареники, оставив на лице дырку - будет знать. Тупица тупая. У нее они уже опухли больше, чем надо. — Эфо тфоя франая фомада! — Это ты сраная, а помада - Живанши! — Возьми салфетку и сотри, пока не поздно. — советую ей я, протягивая бумажный квадратик, который брат заботливо закинул в пакет вместе с булкой. — Она фто, ф фаренье? — подозрительно смотрит на нее Алена. Кажется, адекватная часть ее личности начинает побеждать, и она, все же, нехотя тянется к салфетке. Конечно. Ее губы будто бы на глазах растут. Похоже, помадой она спровоцировала еще больший отек. В этот момент дверь справа в аудитории с тихим стуком открывается, и большая часть студентов дружно поворачивают головы в ее сторону. — Только уголок запачкался в варенье. — продолжаю я, не обращая внимания. Краем глаза я вижу темную фигуру, спускающуюся к преподавательскому столу, но я не Алена или Света, надеющиеся узреть Аполлона вместо препода, и уверена, что там нет ничего интересного. — Алена! Ты... — я смотрю, как она выпускает салфетку из руки и та планирует на грязный пол. — Ты дура? — Ф жопу тфою салфетку! — подруга даже меньше начинает шепелявить. Она сидит, уставившись широко открытыми глазами вдаль, в сторону электронной доски. — Ты только пофмотри на него! Новый пфрефод! Вот это экфемфляр! Что? Я резко оборачиваюсь, чувствуя, как взлетает громкость и напряженность шепотков во всей аудитории. Что они там увидели, что... Я даже не успеваю додумать мысль, как пересекаюсь с пронзительным и пристальным взглядом знакомых зеленых глаз. Так и замерев с недоеденной булкой в руке, я пялюсь шокировано на того самого извращенца, встреченного возле туалета. Он небрежно кидает какую-то папку на преподавательский стол. Обычно, человек, оказавшийся под пристальным вниманием десятков студентов, немного смущается, и нервничает. Все по-разному: кто-то слишком лучится дружелюбием, начиная подыгрывать студентам, кто-то спешно пытается начать вести урок, даже не познакомившись как следует. Но этот, кажется, вообще чувствует себя отлично. По крайней мере, быстрый взгляд, которым он окидывает аудиторию, показывает, что мы для него не больше, чем глупые мартышки в клетках. И он снова смотрит на меня! — Создайте тишину. — его голос звучит так, словно он не сомневается, что ему все повинуются - ну, так и происходит. Разговоры тут же становятся ниже и превращаются в едва шелестящие шепотки. — На ближайшее время - я ваш новый преподаватель по информационным технологиям. “Блин” — мелькает в сознании. Я что... Я наехала на своего будущего препода? Боже мой. Катя, ты идиотка. Я чувствую его давящий взгляд, который по-прежнему направлен на меня. Он все запомнил. — Катя, спрячь булку, дура! — шикает Света, и я растерянно опускаю руку. — Она сражена наповал. — хихикает Таня слева от меня. — Кажется, мы нашли экземпляр, которому Катькина девственность, наконец, будет принесена в жертву. — Пошли вы. — шепчу я. — Скафите, фто я ф бфольницфу. У феня фейфяс фуфы ффорфуффя. — совсем неразборчиво стонет рядом Алена, и, резко смяв в руке бумажку, поднимается и выбегает из аудитории, прикрывая рукой лицо. — Тупица. — хмыкает Лиза, вытирая салфеткой свою дорогую помаду. — Все-таки, ей ампутируют ее жуткие губищи. Мне сейчас плевать на Алену - сама виновата. У меня другие проблемы. Я в шоке держу под столом булочку, чувствуя, как сахар на ней подтаивает в руке. Что мне теперь делать? Подойти после пар и извиниться? Он такой молодой, может и не воспринять извинения. Только взрослые преподаватели милостивы к глупостям студентов. Как я его обозвала? Извращенцем и придурком? Боже... — Цветкова Екатерина. — словно топор палача, обрушивается на меня его голос, и я вздрагиваю, подняв растерянный взгляд. О, нет. Он реально меня запомнил. Теперь я это точно знаю. На его лице мелькает тень издевательской усмешки. — Верно? — Ага... — бормочу я. — Отлично. Именно вы расскажете мне последнюю тему, которую вы проходили на последней паре. Вот так и начались мои бесконечные мучения в институте.Глава 10
Тогда многим казалось, что судьба этого симпатичного преподавателя - быть красивой куклой для горячих студенческих фантазий, которую никто особо не станет воспринимать всерьез. Из-за его молодого лица, все посчитали, что наглые студенты быстро присядут ему на шею и прокатятся на ней с комфортом до самого выпуска. Мало кто с первого взгляда разглядел в нем тирана с железной волей. Вероятно, я была первой. Не знаю, для чего я это вспомнила, но все месяцы нашего знакомства с профессором было ужасными. Мои слезы и унижения на зачетах, бесконечные придирки от этого садиста и взгляд “я тебя в асфальт втопчу”. Если я училась плохо - мне влетало, училась хуже - влетало еще сильнее. Каждый раз, заглядывая в расписание пар, я начинала чувствовать жуткое дыхание стоящего за моей спиной надзирателя с плеткой, стоило мне увидеть предстоящие пары с профессором. Ладони потели, ноги отнимались, а в голове образовывалась позорная пустота. Сердца у этого человека не было. Так что я зря впивалась ногтями в его левую сиську, пытаясь как-то задеть. Это ледяное мертвое чудовище, восставшее из ада, чтобы мучить студентов. Взгляд профессора, направленный на мою руку, мрачнеет, словно кто-то случайно приподнял шторку и выпустил часть его демонов. — Тебе лучше убрать руку, Цветкова. Сломаю. — Вы чертов псих. — произношу я, прикрыв глаза и моя ладонь, дрогнув, соскальзывает с мышц этого ублюдка. — Между прочим, вы первый начали. Слезьте с меня и дайте привести себя в порядок, и больше я никогда к вам не прикоснусь. — Тогда веди себя тихо и послушно. Для твоей же безопасности. — произносит он, и, отпустив мой ошейник, выпрямляется. У меня чувство, что с моей распластанной на постели тушки только что слез огромный ягуар, до этого намеревающийся сожрать меня. Я еще какое-то время наблюдаю, как профессор уходит в ванную комнату, не решаясь пошевелиться, и только когда щелкает замок, резко сажусь и достаю телефон. На нем несколько непрочитанных сообщений от брата. “Эй ты, коза. Тебя, блядь, зачем туда понесло? Клубов поближе не нашлось?” “Тут всю дорогу размыло к чертям”. А-а. Значит, братик действительно решил проверить мои слова и ткнулся бампером в знак дорожных работ. “Координаты мне конкретнее дай, где находишься. Тут по лесу недалеко, пешком доберусь”. Я закашливаюсь, поперхнувшись воздухом после этого сообщения и тут же бросаюсь набирать ответ. Псих чертов. Это для него по лесу недалеко! Он человек, который в восемнадцать с радостной рожей бросился служить в армию, а потом работал в каких-то гребенях по контракту. После этого прогулка в несколько километров по ночному лесу становится всего лишь веселым путешествием. “Придурок, я не попрусь по лесу до машины. Возвращайся домой”. Отправив сообщение, я отшвыриваю телефон в сторону и закатываю глаза к потолку. Отличный день. Мой брат шарится где-то в лесах Подмосковья, я собираюсь ночевать на диванчике в подсобке секс-шопа, а за тонкой дверью номера отеля профессор-садист, от которого мое юное двадцатилетнее сердце стабильно страдает аритмией, принимает... Постойте, принимает душ?! Я прислушиваюсь к звукам, доносящимся из-за двери, чувствуя, как у меня округляются глаза. Там что, реально шумит вода в душевой кабинке? Он принимает душ, когда его студентка находится с ним в одном номере? Пока я пытаюсь выйти из шокового состояния, дверь внезапно распахивается и на пороге появляется профессор. Он по-прежнему одет в черную водолазку с брюками, подчеркивающими все достоинства, но теперь его темные волосы мокрые и небрежно зачесаны назад, еще сильнее открывая красивое лицо, по которому стекают капельки воды. Правый рукав водолазки приподнят и из-под него виднеются свежие бинты. — Проваливай в душ. — произносит он, убирая с двери мокрую руку. — Или будешь спать на коврике. — Чего? — вылетает у меня, и пронзительно-зеленые глаза впиваются взглядом в меня. Я чувствую ,как сердечко пропускает удар. Вот это лицо без намеков на несовершенства принадлежит тридцатисемилетнему мужику? Где-то меня обманывают. — Помойся. — повторяет он с нажимом в голосе. — Я не пускаю в постель грязных животных. Чистых тоже, но я уже снял номер на двоих, поэтому сделаю для тебя исключение. У меня дергается глаз. — Еще раз назовете меня животным... — Кто ты еще? — на лице профессора появляется усмешка. — Я же ранее сказал, что ты глупая псина. Теперь еще и грязная. Иди помойся. Я резко встаю с кровати и направляюсь в душ. Когда мы пересекаемся в профессором, я бросаю сквозь зубы: — А вы - старый извращенец. Черта с два я останусь с ним в номере! Посмотрите-ка на него, нашелся благодетель. — Цветкова, тебе лучше прикусить язык. — доносится мне насмешливое в спину, и я оборачиваюсь. — А то что? — Ты сегодня несколько раз подняла уже тему извращений. Напоминаешь дурного пса, который бестолково скачет вокруг и пачкает лапами одежду, не зная, как обратить на себя внимание. Хочешь, чтобы я действительно задумался об этом? — Судя по тому, что у вас смазливое лицо и вы по-прежнему не женаты в тридцать семь, вы только и способны, что задумываться об извращениях. — фыркаю я. — А то, что вы постоянно сравниваете красивую девушку с собакой, наталкивает меня на мысль, что вы зоофил. Так что мне бояться нечего, пока я не гавкаю. Выпалив это, я быстро захлопываю дверь и закрываюсь на замок. Потом мой взгляд останавливается на маленьком окошке наверху. Эм... может, свалить через него? Не хочу больше пересекаться с этим ненормальным человеком. Выкинув порванные колготки в мусорку, включив душ и наспех смыв с себя грязь и чужую кровь, я отстирываю пятно на топе, оставив едва заметный расплывчатый намек на прежнее безобразие, и, натянув его обратно на себя, выдыхаю.Ладно. Выйду, больше не буду вестись на провокации и просто свалю. Надо не забыть забрать плед, под которым прятался профессор и накинуть на себя - а то околею на улице.
Развернувшись к выходу, я открываю дверь и у меня вылетает позорное, писклявое "А!" изо рта. Профессор ждет меня, прислонившись плечом к косяку ванной и сложив руки на груди. На его губах блуждает тень легкой усмешки. А от выражения его глаз у меня на секунду останавливается сердечко. Это не тот ледяной взгляд, который я вижу каждый день. Это абсолютный ноль по Цельсию. Серийный маньяк вежливо извинился бы, столкнувшись в темном лесу с обладателем такого взгляда. Усмешка профессора становится явственнее, обнажая зубы. — Скажи “гав”, Цветкова. *** — До свидания, профессор. — прикрываю я глаза, пытаясь захлопнуть обратно дверь ванную. Похоже, выйти через окно было неплохой идеей. Позвоню брату и прогуляюсь с ним по лесу, подышав свежим воздухом и немного расслабившись. Рука этого психопата тут же блокирует легко дверь. — Выходи. — Я пойду домой. — произношу быстро я, пытаясь проскользнуть мимо руки, преграждающей мне дорогу. “Выходи”, говорит. И как? Распасться на атомы и просочиться? У него это в крови, что ли - ставить невыполнимые задачи? — Войти и покинуть номер можно только с ключом-картой. У тебя ее нет. К тому же, у тебя начинается сейчас урок. — Какой урок? — я поднимаю взгляд и смотрю на него ,как на сумасшедшего. — В котором я научу отвечать тебя за собственные слова. — Про зоофила была шутка. — быстро произношу я, пытаясь сделать так, чтобы у меня не задергались оба глаза. Взгляд профессора становится ироничным. — Да что ты? А я подумал, что это намек. Гавкать ты умеешь, Цветкова, я сегодня слышал. — Боже. Пропустите меня. — я в панике пытаюсь протиснуться между ним и дверью, но застреваю районе задницы, врезавшись в стальное бедро профессора. Все-таки, Света была права. Нужно меньше жрать булок. — Послушайте... — я пытаюсь найти хоть какие-нибудь адекватные аргументы, чтобы он свалил ,но в ужасе понимаю, что адекватный разговор с этим человеком не работает. — Слушайте, у вас дома уже есть собака. Идите к ней, и не трогайте меня, а то она будет ревновать. Боже, он меня сейчас прикопает. Просто возьмет и замурует здесь, под плитку. Что я говорю? Но в противовес моим словам, усмешка профессора становится даже как-то человечнее, что ли. Кажется, я впервые вижу, как его что-то развеселило. — Эту собаку я растил с щенячества. Я для нее как отец, Цветкова, так что она ревновать точно не будет. — Вы просто псих. — я чувствую, что мне хочется завопить. Боже. Боже мой. Я прикрываю лицо ладонью, не в силах справиться с чувствами. Я... кажется, я еще лучше понимаю, почему он не женат. Это не человек, а кошмар. — А вы ведь преподаете у нас в институте и ничего не подозревающие родители и преподаватели доверяют вам психику детей. — Ты закончила? — я убираю руку с лица после его вопроса и вздрагиваю. Во взгляд профессора возвращается леденящий холод. А у него еще и психика нестабильна. Вон, как эмоции скачут. — Дальше без шуток. Давай-ка на колени, Цветкова.
— Чего? — в шоке выдыхаю я. На секунду я думаю, что это шутка, но выражение его глаз говорит, что нет. — На колени, говорю. Считаю до трех. Не послушаешься - последствия тебе не понравятся. Раз. — Вы... — Два. Боже. Господи. Дай мне пережить эту ночь. Не дождавшись "три", я быстро приседаю, ради собственной гордости оставшись на корточках. Надеюсь, он доволен. Выйду отсюда - и напишу заявление в деканат. Пусть меня на полиграфе допрашивают, а потом его увольняют. Спустя секунду я чувствую, как на голову опускается рука профессора, потрепав меня по волосам и после слегка нажав на макушку. Я не удерживаюсь и падаю коленками на пол, тихо шикнув. — Отлично, Цветкова. Так ты выглядишь лучше и почти не раздражаешь. Теперь в этой позиции вали в постель. Лучше бы тебе заснуть тихо и быстро, без единого звука. Я округляю глаза. Это он мне что, предложил ползти до кровати? — Я не пойду в постель. Я хочу домой. Ну или на тот диванчик в вашем магазине. — Сколько мне раз нужно предупреждать тебя, чтобы ты не пререкалась? Ключ-карта у меня, и ты отсюда до утра не выйдешь. Еще одно слово - и будешь спать у двери. — Идите к черту. — отвечаю я, тут же вставая с пола и отряхивая коленки, а потом направляюсь к кровати. — Хорошо, я пойду спать, раз вы сняли номер и настаиваете, но я сделаю это нормальным шагом. Я не прохожу и половину пути до широкой кровати, на которой, чисто теоретически, мы с профессором даже сможем сделать вид, что незнакомы и спокойно проспать всю ночь, как — черт бы побрал этот гребаный ошейник! — снова оказываюсь в жестком захвате. Я теряю равновесие, пошатнувшись, когда ткань ошейника резко натягивается, и влетаю спиной в профессора. Только благодаря этому я не падаю, но вот, к сожалению, в мои планы не входило сливаться даже спиной с телом этого садиста. Моя голова откидывается назад, чтобы я случайно не задушилась. Я встречаюсь взглядом с профессором. Он наклоняется к моему лицу и произносит: — Цветкова, я же говорил, что терпеть не могу неподчинение. Мне стоит вести себя жестче, раз ты не понимаешь? — Вы издеваетесь? — задаю я риторический, в принципе, вопрос. Куда жестче-то? Мой взгляд против воли какого-то черта соскальзывает на губы профессора. Это его боженька так одарил? Красивая форма. Черта с два кто меня теперь убедит, что ему тридцать семь. У него нет ни одного намека на такой возраст. Не отрывая от меня неизменно ледяного взгляда, он внезапно наклоняется еще ниже. Что? Подождите-ка, он собирается меня поцеловать? Я чувствую ,как ускоряется в груди сердце. А вот если профессор это сделает - оно остановится. Поцелуй с этим садистом? Это же будет кошмаром. Я знаю, что Света или Алена отдали бы левую почку за такой шанс, но их профессор не истязал на протяжении долгих месяцев и не привязывал к стулу, и не называл животными. Стоит только представить, как... — Ты на что сейчас надеешься, Цветкова? — прерывает меня мысли вопрос. Я вздрагиваю, подняв обратно взгляд и с ужасом понимаю, что все это время неоднозначно пялилась на его губы. — Я к тебе не притронусь таким образом. Ты этого не заслужила. — Я ни на что не надеялась! — задыхаюсь я от возмущения. У меня мурашки по коже только от одной мысли о поцелуе с ним, а он говорит что-то про "надеялась". — Раздевайся. — он резко отпускает мой ошейник, а я так же резко разворачиваюсь. — Чего? Но вы сами только что... — Еще одно слово поперек - и ты меня выведешь из себя. Снимай мокрую одежду. Мне не нужна мокрая постель. Боже. Я чувствую ,как мое лицо пылает. — У меня нет бюстгалтера, так что не сниму. — Как же ты меня задрала. — хмыкает профессор, и, внезапно, стянув с себя водолазку, швыряет ее мне в лицо, а я только последнюю секунду ошалело успеваю ее поймать. — Надевай и спи. Я не могу сдвинуться с места и отвести взгляд от того, что сейчас предстает передо мной. Боже мой. То, что я там нащупала через водолазку, вонзая когти - полная фигня. У него под ней было превосходно сложенное тело с идеальным соотношением мышц и жира. Четко высеченный рельеф, с кропотливо проработанной каждой линией. Какого дьявола это тело принадлежит преподавателю? Пока я медленно выпадаю в осадок, профессор снова наклоняется ко моему лицу. — Слюни подбери. — слышу я его наполненный иронией голос. Я захлопываю открывшийся рот, пытаясь стереть с лица шокированное выражение. Похоже, он прекрасно понимает, какие эмоции вызывает своей фигурой. Вот откуда еще растут корни его заносчивости.
Глава 11
“Что делать, если преподаватель над тобой издевается?” — ввожу я запрос в Гугл, лежа на прохладных простынях в водолазке, пахнущей профессором. Мое тело разбито, ноги болят от каблуков, последствия алкогольных возлияний уже напоминают о себе головной болью, но заснуть у меня не получается от волнения. За спиной у меня лежит человек, которого я боюсь сейчас больше всех на свете. Чертов психопат, настроение которого перманентно скачет от "плохого" до "вот бы сейчас кого-то помучить", и, к сожалению, этим "кем-то" с большой верятностью сейчас окажусь я, если совершу какую-нибудь ошибку. Экран, мигнув, открывает результаты поиска, и я тычу на первую же ссылку. “Тема: в нашей общаге живут тараканы. На днях я пожаловалась об этом одному преподу, с которым была в хороших отношениях. Он внезапно предложил переехать жить к нему,и естественно, я резко отказала. С тех пор он издевается надо мной и постоянно валит на зачетах.Что делать?” “Пользователь1: трахни его и всё” Автор: “Ему 63. Спасибо за тупой совет, не хочу.” “Пользователь1: тогда подбрось ему в портфель таракана” Автор: “????” “Пользователь2: В тараканах в три раза больше белка, чем в курице. Для студента тараканы не проблема, а бесплатная еда с доставкой в комнату. PS: лучше всего их жарить во фритюрнице, чтобы хрустели, но если таковой нет - в большом количестве раскаленного масла.” “Автор: ...Меня сейчас вытошнит. Кто-нибудь посоветует что-то по теме? Я хочу знать, куда жаловаться на домогательства”. "Пользователь3: Дед небось по доброте душевной приютить хотел, а ты сразу надумала черте что и хочешь испортить ему жизнь. У нас так хорошего препода уволили из-за такой суки. Надеюсь, тебя сожрут ночью тараканы, тупая мразь" Я закрываю вкладку с форумом и тоскливо смотрю в стену. Вряд ли я где-то найду ответ на свой вопрос, а теперь вообще сомневаюсь - поверит ли мне кто-то, если я расскажу, что профессор делал со мной? Похоже, подобные жалобы людей не трогают даже в интернете.Запихнув телефон подальше, я переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в подушку, надеясь, что такудастся заснуть. Мое лицо медленно проваливается вглубь подушки, а в нос утыкается что-то острое. Дернувшись от неожиданности ,я нащупываю эту вещь пальцами и тяну на себя. Перед глазами у меня оказывается перышко. Черт, она ведь даже не ортопедическая. Я сдуваю перышко, отправляя его в полет, а потом щупаю матрас. И он какой-то в буграх. Одеяло-то хоть нормальное? — Как же ты меня заколебала, Цветкова. — внезапно слышу я голос и от неожиданности едва не подпрыгиваю. — Прекратишь ты вертеться или нет? Боже. Садист ожил. И чего ему не спится? — Я тихонько укладываюсь. — фыркаю я. — Не могу же я лежать на одном боку. — От твоего “тихонько” вся кровать трясется. Будто бы это моя вина! Если бы на этой кровати был нормальный матрас - этот псих не почувствовал бы ничего, даже если бы я на ней прыгала. На какое-то время я затихаю, чтобы не получить новых комментариев от профессора, или ,не дай бог, снова взбесить его. Но, видимо, мой организм пересек некий рубеж между “сейчас же хочу вырубиться” и “если она не вырубается - используем все скрытые резервы”. Сон просто никак не идет. Поэтому я прибегаю к последнему аргументу - достаю снова телефон и открываю Ютуб. Какая-нибудь научно-популярная передача точно поможет заснуть от скуки. Отыскав первое попавшееся видео, я тыкаю на него, но совершенно забываю про то, что в баре мне пришлось увеличить громкость на полную. Телефон орет, а я от неожиданности роняю его на пол. — Блин! — вырывается у меня с чувством. Какой-то мужик бодро, на всю комнату продолжает вещать о научных фактах, а я в панике, боясь, что профессор мне сейчас вломит, свешиваюсь с кровати, пытаясь достать телефон. К сожалению, матрас здесь действительно плохой. Его края просто-напросто промяты сотнями задниц до этого, поэтому я в ту же секунду съезжаю вниз, едва успев выставить вперед руки и немного притормозить, чтобы не расквасить лицо. Боже. Схватив телефон, валяющийся на пыльном полу под кроватью, я судорожно выключаю звук. Но поздно. Подняв взгляд, я вижу сначала ноги профессора, а потом и его самого, сидящего на моей половине кровати, и напрягаюсь. Черт, он так тихо переместился. Как привидение. Под его глазами я замечаю намечающиеся тени от усталости. Впрочем, это его не портит. Наоборот, придет какой-то шарм. Вообще, что может испортить мужчину с обнаженным торсом? Если только взгляд, которым он смотрит на меня... — Цветкова. — произносит он медленно. — Угадай, что я больше всего ненавижу. — Когда вам мешают спать? — предполагаю я. — Я... — Угадала. — перебивает он меня, не дав оправдаться. — Как думаешь, что я за это с тобой сделаю?
Глава 12
Он разминает свои аристократичные красивые пальцы, и становится немного страшно. Тем не менее, мой взгляд то и дело против воли соскальзывает с рук на плечи профессора. Словно из камня вырезанные. Оп - и на грудь. Оп - на пресс. Меня ругали за плохую память, но, что-то мне подсказывает, что моя глупая голова сейчас задействовала все свои резервы, чтобы фотографически запечатлеть на века профессорское тело. Да что я делаю? Я усилием воли поднимаю взгляд и тут же пересекаюсь с взглядом этого садиста. Ой, блин. Он видел, как я его рассматриваю? — Цветкова. — произносит он, а я тут же выпрямляюсь. — Да? — Вопрос. — Что вопрос? Он прикрывает глаза, словно я его задолбала до самых глубин его души. — Я тебе вопрос задал. Блин. Точно. А что он вообще меня спросил? Я не помню! Я начинаю закипать. Господи, мне бы выспаться. Я уже настроилась поспать свои законные пару часов, чтобы моя голова прекратила хотя бы трещать. Вместо того, чтобы просто попросить сделать звук потише, и решить проблему за пару секунд, эта душнила докопалась до меня в очередной раз. Ему вообще, как, нормально с такой позиции общаться? Даже руку не предложил подняться. Я тут у него в ногах сижу, но такое чувство, что он считает, будто бы это самая лучшая поза для разговора с кем-то. — Я не помню. А у вас деньги с карточки снимают, когда вы что-то повторяете, да? Вы просто можете задать вопрос еще раз, и, честное слово, я тут же...— мою речь прерывает подушка, влетевшая с легкой подачи руки этого садиста мне в лицо. — Да вы... Оп. За ней следует одеяло. Я возмущенно срываю его с себя. — Слушайте! — Спи на полу, Цветкова. Сказав это, Его Величество Императ...то есть, профессор, молча ложится обратно на кровать, с таким лицом, словно я ему не спать помешала, а родину предала. Ну, офигеть теперь. Да я... Сейчас... Нет, лучше не рисковать. Честно говоря, этот человек настолько неадекватен, что любой диалог с ним можно сравнить с прогулкой по минному полю, поэтому лучше лишний раз не спорить и не открывать рот. — Ну и ладно. — произношу я. Швыряю подушку рядом, ложусь и накрываюсь с головой одеялом. Сделав звук на минимум на телефоне, я вбиваю в Ютубе “Как общаться с психопатами” и, оставив какого-то именитого психиатра рассуждать, кладу телефон рядышком и закрываю глаза. Боже. Вот бы он уволился. Прямо с понедельника. Хотя, ладно, я просто хочу для начала пережить эту ночь. Клянусь, я больше никогда не буду пить со своими друзьями и участвовать в их дурацких играх. Мои мысли внезапно уносятся куда-то и я, наконец, с удовольствием вырубаюсь. *** — Теперь нам нужно отбить молоточком мясо как можно тоньше... Я медленно открываю глаза. Где-то под моим ухом какая-то девушка рассказывает рецепт приготовления котлеток по-киевски. Я не знаю, как с психиатрических видео мой телефон дошел до готовки, но стоит со стоном перевернуться и взять его, чтобы посмотреть время, и он, издав вибрацию, отключается. Ох. О-О-О-Х. Моя голова. Такое чувство, что молоточком отбили не мясо в рецепте, а меня. Мне кажется, что от боли у меня сейчас выпадет глаз, и, схватившись за него, я сбрасываю с себя одеяло, чтобы хоть немного глотнуть свежего воздуха. Боже, сейчас помру. Утро выдалось солнечным и первые лучи, льющиеся в окошко, я поприветствовала прямо своим лицом. Пошатнувшись, я встаю, опираясь на кровать рядом и только после замечаю, что профессора на ней нет. Я поднимаю медленно голову. О нет, я так надеялась, что он просто ушел. Но профессор стоит возле мини-бара с бутылкой минералки в руках и пьет, глядя на меня ,как на таракана. Ни “доброго утра”, ни какого-либо приветствия. И вообще... это законно - выглядеть с утра так хорошо и свежо? Я чувствую, как в носу почему-то становится мокро и вытираю его. Это единственное мое действие, на которое хоть как-то реагирует эта ледяная статуя - он дергает бровью. — Ну доброе утро. — произношу я за него. — Спасибо за то, что приютили ночью. Можно мне тоже воды? Он бросает взгляд на табличку возле мини-бара. — Шестьдесят рублей. — Что? — Вода не бесплатная, Цветкова. Я моргаю. Он что, серьезно? Боже, он хоть понимает, что предложение распополамить плату за воду с девушкой - это сразу проклятие на минус сто очков к привлекательности? — Вам тридцать семь, а я студентка. И вы предлагаете мне пополам оплатить? Вам должно быть стыдно, как мужчине. — Правда, Цветкова? Совершенно ничего не чувствую. Ты ошиблась. — Хорошо, попью из-под крана. — бормочу я шокировано и, развернувшись, ухожу в ванную. Ничего, вроде “ладно, держи воду, я пошутил” не летит мне в спину. Профессор провожает меня просто нордическим спокойствием и равнодушием. Думаю, этому человеку не нужен холодильник летом. Он способен заморозить все одним своим дыханием. — Боже. — вырывается у меня, стоит только подойти к зеркалу. Что это? Моя нижняя часть лица в размазанной крови. У меня что, кровь из носа пошла, от взгляда на профессора, серьезно? И он даже ничего не сказал. Я быстро умываюсь холодной водой, смыв все следы. На самом деле лучше не становится. Почему-то с утра на тридцать семь выгляжу я, а не профессор. Нет, на восемьдесят семь. Почему, сколько бы я не мазалась кремом и не ела полезную еду, моя кожа выглядит серой, как дохлая неделю медуза, а в мешках под глазами можно картошку хранить? Волосы, что с ними? Почему они так блестят у профессора? Почему у меня вместо них сухая солома? Я плюю на свой внешний вид и выключаю воду. Если бы я провела эту ночь с обычным парнем, то можно было бы переживать за свой внешний вид. Но для профессора я в любом случае буду не более, чем мусором под ногами, даже если проснусь за шесть часов до его пробуждения, наведу марафет и успею слетать туда-обратно до курорта, получив порцию витамина Д, чтобы сиять. Сняв с себя его водолазку, я выхожу обратно в номер. — Ваша одежда. Спасибо за то, что одолжили. — я протягиваю ему водолазку, которую даже аккуратно постаралась сложить. Но он берет ее, словно ком тряпки, а затем подносит к лицу... понюхав?! Мои брови взлетаю вверх. — От меня пахнет духами! Можете... …"не делать такое лицо...” — заканчиваю я в голове, когда профессор слегка морщится. НЕТ, ВЫ ПОСМОТРИТЕ НА НЕГО! — От меня нормально пахнет. — еще раз с нажимом произношу я, пока самооценка со свистом летит в ад. Я же не воняю? Нет же? Я спала под одеялом, но тут достаточно прохладно... — Освободи номер, Цветкова. — отвечает мне профессор, кинув водолазку на стол. Он ее даже не надевает. — Ключ-карта на столе. “А теперь, к утренним новостям. Сегодня наши ученые обнаружили самое глубокое место в мире. Находку назвали в честь студентки Цветковой Екатерины, чью самооценку нашли на самом дне”. Я разворачиваюсь и молча ухожу в коридор. Там надеваю на ноги еще влажные туфли, и, открыв дверь номера, кидаю ключ-карту на полочку возле входа. — Психопат. — бормочу я, спускаясь вниз по лестнице. Затем нюхаю подмышки и, не учуяв ничего плохого - только легкий запах дезодоранта, злюсь окончательно. — Нарцисс чертов. Не удивлюсь, если он с утра девушек отправляет домой пешком, выставив счет за чай и презервативы. Вот почему он не женат. Ха-ха-ха! Ой... Я осекаюсь, поймав настороженный взгляд девушки на ресепшене и совсем забыв, что рассуждаю и ржу вслух. — Простите. — шепчу я и вылетаю из этого чертового отеля на асфальтированную площадку, через трещины в которой радостно пробивается зеленая травка. Ох, прохладно. Мой телефон сел, а я так и не посмотрела время, но, судя по солнцу, которое болтается где-то за деревьями, еще очень раннее утро. Пахнет свежо, почти по-летнему. Я закрываю глаза и подставляю лицо легкому ветерку, чувствуя, как немного отсупает головная боль и уходят отеки. Это немного приводит меня в чувство, до тех пор, пока тяжелая рука не опускается со всей силы на плечо. — Боже! — визжу я, подпрыгнув. Повернувшись, я вижу рядом с собой дылду, на чьих мышцах можно устраивать американские горки. На руке - татуировки. Светлые волосы блестят в лучах солнца, а улыбка радостно сообщает мне “тебе конец”, и у меня вырывается: — А ты что тут делаешь?! Я же сказала тебе домой ехать! Мой братик. Что он тут делает?! — Придурочная. — произносит он. — Какого хера ты мои вызовы сбрасываешь? — Чтобы мозги не имел. — я сбрасываю с плеча его руку, которая весит, наверное, как вся я. — Так какого фига ты тут?Глава 13
Брат расслабленно хрустит пальцами на руках, вызывая этим звуком у меня нервный тик. — Жду тебя, тупица. — Тебя в армии учили давать бесполезные ответы на вопросы? — А тебя кто учил врать, не моргнув глазом? — он смотрит на меня. — Твои подруги живут в отеле? Ты говорила, что переночуешь у них. — Да тебе какая разница. — я, наконец, потягиваюсь как следует, размяв затекшее и болящее тело. Спать на полу - полный отстой. Профессор - говнюк без души. А мне стало полегче. — У подруг я ночую или в отеле, а чего тебя сюда принесло - до сих пор не пойму. Сидел бы себе дома. Как ты вообще меня нашел? — Ты мне сама координаты скинула. У тебя голова вообще работает или нет? — А-а. — тяну я. Ну да, кажется, я делала это из отеля. Ладно, плевать. Брат, тем временем, достает вибрирующий телефон из кармана и открывает переписку с какой-то милой блондиночкой. “Ща буду” — набирает он, и я морщусь. Даже такой тупица, как мой брат, имеет отношения. Почему же мне не попадается нормальный парень? Красивый, заботливый, внимательный, умный. Я тоже хочу быть кому-то нужной, слать сердечки и целоваться. А, может, и, наконец, хоть с кем-то дойти до серьезных и близких отношений... — Где твоя машина? — отвлекаю я его от переписки, а брат бормочет: — На выезде. Отчим с матерью, кстати, умотали в недельный сплав на байдарках, так что готовка вся на тебе. — Ешь лапшу и пельмени. — грр. Он что, не мог подогнать машину поближе? — Готовить я отказываюсь. Черт. — я наклоняюсь, и, сняв туфли, пихаю их в руки брату, а потом смотрю на его ноги. — Гони свои кроссовки, или домой я поеду на такси, которое вызову с твоего телефона. Спустя полчаса, протопав пару километров в кроссах сорок третьего размера, я добираюсь с братом домой. Высадив меня, он тут же отваливает, видимо ,к своей блондинке, а я поднимаюсь на третий этаж и, открыв дверь, обессиленно закидываю туфли в коридор и ложусь там прямо на пол, ногой захлопнув дверь. — Чтоб тебя перекосило ,профессор. — от души желаю ему я, прикрыв глаза. — От старости. Тридцать семь лет - пора и честь знать, и превращаться в трухлявую дубину. Чтоб ты каждый день так просыпался, как сегодня я. Кхе-кхе. — я закашливаюсь, почувствовав першение в горле и переворачиваюсь на бочок, поджав ножки. Еще заболеть не хватало после такой ночки. Если это случится, то я... я... *** — Цветкова, ты че? — Алена внезапно появляется сзади, пока я стою возле автомата с кофе, и обеспокоенно заглядывает мне в лицо. — Это что у тебя? Ты где вообще была и почему на звонки не отвечаешь? Мы хотели уже в полицию идти. Так че это с тобой? Я приспускаю с лица маску, мрачно глянув на трещащую Алену. — Я заболела. — хрипло произношу я. — А че не... — У меня температура вчера тридцать девять была. — я отпускаю маску и она возвращается на место. Затем я пытаюсь попасть пальцем по цифрам на автомате, чтобы он выдал мне горячий кофе. — Было как-то не до сообщений. — Боже, бедняжка. — сочувствует мне подруга и, сложив руки на груди, подпирает плечом автомат. — Написала бы, мы б тебе апельсины привезли и таблетки. Светку тоже срубило, аж скорую вызывала вчера, видимо, где-то в баре больной свои бациллы раскидал. А что там с профессором? Ты куда тогда потерялась? — Ничего-о-о-о. — через силу отвечаю я. — Просто повозмущался и мы разошлись. Меня брат домой довез. — Повезло. Видимо, до того, как переезд размыло успели. Ладно, а то мы переживали, что наш препод - маньяк и тебя убил, или ты на нас обиделась. Не обиделась же? “Пфффф” — хрюкаю я мысленно. В принципе, они почти угадали. Просто мне повезло в эту ночь. Интересно, начни я рассказывать всю правду про профессора, насколько они бы мне поверили? — Забей. Не на что обижаться, я была пьяная и не сообразила. — Боже... — вздыхает Алена, почесывая туфлей с острым носом ногу. — У него ведь сегодня пара будет. Он точно припомнит нам этот прикол с членом, поэтому я всю ночь сидела над темой, чтобы ее вызубрить. Даже конспект сделала идеально и сама. — Че?... — моя рука вздрагивает, проливая готовый кофе, за которым я потянулась, и обжигая. Но меня больше заботит другое, а не ожог. — А нам что-то задавали в прошлый раз? Подожди... — Ты серьезно не сделала?! Ох, Катя... Я хватаюсь за волосы, вспомнив. Точно. Я все забыла из-за температуры. Теперь этот садист меня точно убьет и отчислит. Господи, мне конец. — Ален! — слышу я мелодичный голос нашего куратора. — Подойдешь ко мне насчет танцевального мероприятия? — Конечно, Анфис Валентиновна! — бодро откликается Алена, и, запустив руку в сумку, вытряхивает из нее помятую тетрадь. — На! — она пихает ее мне в руки. — Перепиши, у тебя целая пара впереди. А я побежала, скажи, если что, преподу, что я с куратором говорю. Лиза, кстати, в пробке застряла, так что будет только ко второй паре. О-о-о-о! Я хочу сдохнуть! Забрав остатки кофе из автомата и выдув его в пару обжигающих глотков, я кидаю стаканчик в мусорку и направляюсь к лифту, открывая Аленкин конспект. Блин, она правда постаралась. Так аккуратно написано, словно она еще взяла уроки каллиграфии перед тем, как это сделать. Забежав в лифт с каким-то студентом, я сажусь на корточки, расправляя Аленину тетрадь на коленях и достаю свою вместе с ручкой. На этой паре мне явно не даст списать наша преподша, или того хуже - отберет и нажалуется профессору, поэтому лучше я немного опоздаю, но перепишу. — Кхе-кхе. — я снова закашливаюсь. Меня начинает тошнить от нервов, и, кажется, температура еще повышается, поэтому я зло бормочу: — Уродский профессор, чтоб ты скончался в муках... Тень студента падает на Аленин конспект, мешая мне сосредоточиться. Я сжимаю ручку, и, медленно выдыхаю, чтобы не взорваться. — С каких пор у нас места в лифте платные?.. — интересуюсь громко я и пихаю локтем его ноги. — Отодвинься, придурок. Он вообще игнорирует меня. Козлина. Светка или Аленка бы душу отдали за такие длинные ноги в брюках рядом с ними. Они вообще фанатеют по мужским ногам и задницам. Лицо и плечи неважны. Крепкие мускулистые бедра и длинные прямые ноги - их все. У них на телефонах коллекция фоток жоп, и профессорская, кстати, тоже есть. Были б они на моем месте и студентик уже пережил бы домогательства. Но я не Света или Алена и меня тошнит от температуры! Мне надо переписать конспект, а он мне свет заслоняет! Постойте... ноги в брюках?... с каких пор студенты... Я медленно поднимаю взгляд на человека рядом со мной и роняю от неожиданности свою тетрадь. — Ой. — вылетает у меня. Профессор собственной персоной. В рубашечке, брючках, со взглядом серийного убийцы. Стоит, сложив руки на груди и смотрит на меня, как мясник на курицу, которую собирается разделать. Выглядит просто превосходно, свежо, уложенные волосы блестят. Похоже, его бациллы не берут. Даже болезни в страхе стороной обходят. — Э-э...а-а... — выдавливаю я нечленораздельное и тянусь за своей тетрадью. Стоит мне только коснуться пальцами листочков, как ботинок профессора перемещается и прижимает тетрадь к полу, беспощадно оставляя на ней след. — Вы что делаете! — Цветкова. — обрушивается на меня поток холода от его голоса. — Во-первых - доброе утро. — Оно недоброе, отдайте мою тетрадь. — шикаю я, пытаясь выдернуть из-под ноги профессора свое имущество. — Вы сейчас ее порвете и испачкаете. — Во-вторых. — продолжает он, игнорируя мои возмущения, и, наклонившись, с шорохом забирает с колен Аленкин конспект. — Не помню, когда я разрешал студентам списывать. — Нет! — я подпрыгиваю вслед за конспектом, и тянусь, чтобы его отобрать ,но профессор поднимает руку вверх, и мне остается только прыгать. — Это, это... пожалуйста, отдайте! Я просто хотела посмотреть ,честное слово! Боже, я не достану. Он слишком высокий, если только начну карабкаться по его белоснежной рубашке, цепляясь ногтями. Пока я стою с вытянутыми вверх руками, наши взгляды пересекаются. Мне кажется, профессор вообще никогда не испытывает ни тени жалости. Даже сейчас, глядя, как жалобно умоляет больная студентка. — Ну пожалуйста! — прошу я. Алене влетит из-за меня ,если я не отберу конспект прежде, чем он увидит имя. Какая я дура, подставила подругу. Поэтому я опускаю руки и складываю ладошки в молитве. — Пожалуйста, простите. Накажите меня. — на этой фразе бровь профессора приподнимается. — Это моя вина, что я не подготовилась к паре. Мне просто отдали тетрадь на хранение ,не думая, что я буду списывать. — Отчислить одну тебя? — Отчислить?! — я аж задыхаюсь от неожиданности. — Но почему отчислить-то сразу?! — У тебя много косяков, Цветкова, найду, почему. Теперь ты бессовестно списываешь у меня на глазах, да еще и подставляешь другого студента. — Но я не хочу отчисляться! Двери лифта открываются. Профессор опускает руку с Алениной тетрадью и молча выходит, даже ничего не сказав мне напоследок, но, зато, одарив презрительным взглядом. Бли-ин. Я падаю на корточки и всхлипываю. Как же я его ненавижу. Правда, вот бы он случайно помер. Насколько я знаю, он иногда выходит покурить на пролеты между этажами, может, столкнуть его по-тихому? У-у-у... да конечно, столкнешь его. Скорее, он тебя сбросит с лесенки. Дура ты, Катя. Подобрав с пола свой истоптанный коспект, я плетусь на первую пару, чувствуя, как начинает нешуточно трещать голова. — Екатерина Цветкова, опаздываем. — сообщает мне преподавательница, когда я захожу в аудиторию, а я мрачно киваю. — Простите, выронила тетрадь по дороге и искала. — я демонстрирую грязные листочки с отпечатком ноги профессора. Хоть на что-то они сгодились. — Алена опоздает, ее забрал куратор обсуждать танцевальный конкурс. Препод кивает. — Хорошо, садись поскорее. У нас сегодня важная тема. — Ты как вообще?... — шепчет мне Таня, когда я устраиваюсь рядом с ней. Ее рука хлопается мне на лоб. - Эй, ты как кипяток. Заболела после бара? — Ох, да. Все в порядке, дай я немного очухаюсь... — я падаю лицом в подставленные ладони и закрываю глаза. Спустя пятнадцать минут в аудиторию забегает запыхавшаяся Алена, раскланявшись и извинившись ,и занимает место рядом со мной. — Боже, заболтала она меня. Привет, Тань. — шепчет она, приглаживая растрепанные волосы, и кидая сумку на стол. — Кать? Ты нормально? Выглядишь красной и больной. — Але-е-ен... — тяну я, чувствуя, как в носу собирается потоп. — Профессор увидел, как я списываю и отобрал твой конспект... — Что?! — взвизгивает подруга, и тут же преподавательница стучит по столу. — Ворошилова и Цветкова! Убавьте звук! — Ты че-е-е?! — шипит Алена, прикрываясь сумкой от зоркого взора преподши. — Ка-ать, скажи, что пошутила. — Я не пошутила, он правда отобрал. Козел. Я сказала, что ты не знала, что я у тебя буду списывать. Но я не знаю, насколько он поверил... Алена падает лбом на стол. — Мне конец. — бормочет она. — Ты что, не могла дойти до аудитории и здесь переписывать? — Здесь бы тоже отобрали. — Я б тебя прикрыла! — Просто вали все на меня, Ален. Пусть мне влетит, а не тебе. — мрачно говорю я. Блин, он и вправду может меня отчислить? Это будет конец, меня повесят и брат и родители. Они отдали кучу денег за учебу, потому что моих мозгов не хватило поступить бесплатно. Мне придется пойти на работу и расплачиваться за этот косяк до конца жизни. — Не буду я врать. — фыркает она. — Просто скажу, что ты заболела и я все выходные сидела рядом с тобой. Из-за болезни ты не успела выучить тему, все. — Он не поверит. — Ну не буду ж я тебя, больную, бросать расхлебывать все. — Тебя отчислят, Ален... — Ща. — фыркает она. — А танцевальный номер кто им будет ставить? Анфиса Валентиновна ему голову отгрызет, если он попробует от меня избавиться. Да уж. Кто кому еще голову отгрызет... Однако, Алене повезло, что у нее есть защитник в виде хотя бы одного учителя. К сожалению, у меня нет ни одного таланта, чтобы за мое бренное глупое тело хоть кто-то вступился при угрозе отчисления. — Каааать, что с тобой? — на перерыве между парами меня обнимает появившаяся Лиза. От ее длинного блондинистого хвоста, лезущего мне в лицо, пахнет не только духами, но и качественным, ароматным кофе. Похоже, кто-то не сильно застрял в пробке и провел утро в кофейне неподалеку, поедая любимый “Цезарь”. — Выглядишь плохо, может, тебе домой пойти? — Она полпары пролежала на парте, хлюпая носом и хрипя, как алкаш. — сообщает ей Танюха. — Естественно, ей надо домой. — Да все нормально. — бормочу я. — Эй. — Алена недовольно смотрит на меня, сложив на объемной груди руки. — Давай-ка вызывай такси и проваливай. На тебя смотреть страшно. — Если я пропущу хоть одну пару этого гада, он меня с потрохами сожрет. — я со вздохом меняю маску на новую, и вытираю лицо влажными, пахнущими спиртом и эвкалиптом салфетками. — Я и так две пропустила из-за месячных, а потом накосячила с курсовой. К тому же, из-за меня твою тетрадь забрали и я не собираюсь сбегать. Алена, замирает, уставившись на меня. — А ты курсовую-то хоть сделала, женщина? У меня дергается глаз. — Да. — не буду пояснять, каким образом и где я ее делала. Все равно не поверят. — Слава богу. — Алена нервно зачесывает волосы. — Боже, такой красавчик, но так лютует. Вот бы его за жопку помять, может, добрее от этого станет. — Т...! Чщ! — Лиза затыкает ей ладонью рот, округлив глаза. — Дура, что ли? Потише говори, мы возле его аудитории! Или он тебя так помнет, что до конца обучения не распрямишься! — Тьфу ты, убери руку. — отталкивает Лизкину ладонь Алена, отплевавшись. — Он и так нас помнет. И нагнет. Катька ж ему член вручила, а мы рядом стояли. Думаешь, уже успел забыть? А еще мой конспект у нее он сегодня отобрал. Нас ждут мрачные времена. Эй, Кать, развести тебе пакетик с лекарством? Тебе еще как-то надо пережить профессорский гнев. — Я уже с утра выпила. — Бедная... надеюсь, у него есть хоть кусочек сердца и он тебя пощадит. Да уж это вряд ли. В аудиторию я захожу, как на плаху. Профессор приходит ровно к началу пары, одним своим появлением создавая полную, почти звенящую тишину среди студентов. Бросив небрежно папку на преподавательский стол, он поворачивается и останавливает взгляд прямо на мне. — Цветкова Екатерина. — произносит он, и я обреченно прикрываю глаза. — Выходи. — Мне иногда кажется, что он неровно к тебе дышит. — прикрыв рот ладошкой, шепчет мне Алена, а мне хочется рассмеяться в ответ. Ага, как же. Похоже, они не знают настоящего профессора. То, что он демонстрирует в институте - просто верхушка айсберга его по-настоящему темной души. Я выползаю из-за стола и спускаюсь к профессору. Он наблюдает за мной, а когда я подхожу ближе, то он демонстративно берет со стола Аленину тетрадь, чтобы я ее видела и скрещивает расслабленно на груди руки. У-у-у. Этот чертов садист проходил перед тем, как стать преподом, практику в аду на котлах? — Что ж, Цветкова. — произносит он, сверля меня взглядом, встретившись с которым, можно скончаться от чувства унижения. — Кажется, на прошлой паре я давал вам небольшое задание, с которым вы в силах разобраться самостоятельно. — Простите, пожалуйста. — бормочу я. — У меня была высокая температура и я не смогла его сделать. Боже. Его лицо говорит, что ему настолько плевать на мое состояние, что я могла бы даже не открывать рот, пытаясь оправдаться. Мои слова вызывают у него легкую усмешку, и он переводит взгляд на аудиторию. — Ворошилова. — Да-да! — отзывается Алена, подскакивая и откидывая за плечо шикарные волосы. Она встает и быстро, цокая каблучками, спускается. Я аккуратно подглядываю за тем, как профессор смотрит на нее. Может, только меня он ненавидит? Брр! Нет, Алену он провожает таким же взглядом. Со стороны это смотрится еще более пугающе. — Катя правда болеет. — сообщает подруга, спустившись. — Я ей вчера возила лекарства и хотела даже вызвать “Скорую”. У нее и сегодня высокая температура, но она пришла на пары. — она сцепляет пальчики и невинно смотрит на профессора, как зайка на кобру. — Я здорова и все-все выучила наизусть. Хотите, расскажу? Ее взгляд, пока она болтает, останавливается на тетрадке в руках профессора и Алена закусывает губу. Видно, что она нервничает из-за того, что произошло возле бара, и из-за конспекта, но храбрится изо всех сил, используя женское обаяние. — Рассказывай. — позволяет ей профессор, но тетрадь не отдает. — Конечно. — с готовностью соглашается Алена, и набирает воздуха побольше. — Так вот... Она принимается болтать, а я чувствую, как силы покидают мое бренное тело. Кажется, будто аудитория плывет, и я покачиваюсь на мерзких, тошнотворных волнах, а яркий свет режет глаза. Он специально заставляет меня стоять и слушать? Черт... Я закрываю глаза, стараясь вернуться в чувство. — ...Боже, Катя! — слышу я аханье Алены, и внезапно врезаюсь во что-то холодное и твердое, резко распахнув веки. Нос тут же улавливает запах мужского одеколона, а потом я замечаю, как висну на руке профессора и ошалело поднимаю на него взгляд. Похоже, я едва не упала? Но профессора это даже не испугало. Однако, он поймал меня ,не дав впечататься с размаху лицом в пол. Я чувствую странное волнение в груди, и смущенно произношу: — Простите, я... — Ворошилова, медсестру позови. — он даже не слушает мои попытки оправдаться, а Алена испуганно смотрит на меня. — Но она к двенадцати по понедельникам приходит. — Тогда отведи... Я не успеваю дослушать, что они там говорят, потому что голова снова кружится, перед глазами все темнеет и я отключаюсь. Похоже, так и оставшись висеть на руке профессора.Глава 14
Снится мне, что кто-то ласково касается прохладной рукой моего пылающего, как хорошо разогретая сковородка, лба. Заботливо смахивает мешающиеся волосы, а потом... хлоп. Я вздрагиваю, открыв глаза, когда на мое лицо падает мокрая тряпка. Приподняв ее край, первое, что я вижу - профессора. Он вытирает бумажным полотенцем мокрые руки, и выбросив его, застегивает обратно рукава рубашки. — Очнулась? — интересуется он равнодушно. — Вставай и вали домой, Цветкова. Похоже, в медкабинете нет никого, если профессор позволяет снова со мной так грубо говорить. Я медленно сажусь ,придерживая на лбу мокрую тряпку. Тошнит. Голова болит. Неудивительно, что я в обморок упала. С удовольствием сделаю это еще раз, чтобы хоть немного отдохнуть от этих мерзкий ощущений, но спасительная темнота никак не хочет приходить. — Мне еще плохо. — бормочу я. — Пожалуйста, дайте... …"воды”... — Поэтому я и говорю тебе валить домой. — перебивает меня профессор. — Не хочу терять время в беседах с полицией, если ты вздумаешь умереть от температуры. Сделай это дома или в дороге. Я мрачно смотрю на него. Что за козел? — Профессор... — произношу я спустя небольшую паузу, получше осознав свои чувства. — Скажите мне, почему у меня болит задница? Он приподнимает бровь, посмотрев на меня с иронией. — Угадай. — Если бы у меня были догадки, я бы не задавала такой вопрос! — С температурой твоя голова работает еще хуже, чем обычно. — он небрежно одергивает застегнутые рукава, расправляя их. — Вколол тебе литическую смесь. Так что до дома доберешься. Вперед. Я хватаюсь за свой зад. Он... что сделал? — Вы сделали мне укол?... — Что не так? — Но вы не врач. — я чувствую ,как мое и без того пылающее лицо заливает краска. Черт побери... какие трусы я сегодня надела? Если те самые, застиранные с авокадо - это катастрофа. Я даже близким друзьям бы их не показала. Не то, что этому нарциссу. Мне б было плевать, будь это старый Валер Валерыч... Но профессор относительно молод... По крайней мере, выглядит он ,как молодой говнюк, который прекрасно запомнит, какое уродливое нижнее белье носила на себе девушка, даже если работа не позволит признаться ему в этом вслух. — Ты права. — его взгляд холоден, как арктические льды. — Врача здесь действительно нет, Цветкова. — Поэтому, вы не имели права смотреть на мою попу... Он резко отдергивает шторку, наполовину закрывающую койку, где я лежу. — Переживаешь о чем-то совершенно несущественном, Цветкова. Вали давай, мне пора вести пару. — Я подам на вас в суд. — фыркаю я, свешивая ноги с койки. — Тогда посмотрим, насколько преподаватель, посмотревший на голую попу студентки - это несущественное. Вы... — я замолкаю, глядя как профессор со скучающим видом берет со столика острые ножнички и напрягаюсь. — Что вы делаете? Мы пересекаемся взглядами. От профессора меня пробирает мурашками. — Тогда мне проще убить тебя, Цветкова. — спокойно произносит он, а я закашливаюсь, поперхнувшись воздухом, — За убийство явно дают меньше, чем за домогательства к студентке. Напомни, тебе есть восемнадцать? — Я пошутила. — мрачно и быстро говорю я, поднимаясь. Ладно. Все равно с этим психопатом без толку спорить. Он уже мне вколол какую-то дрянь, и все, что мне остается - доползти домой и молиться, чтобы я после этого не сдохла. — И мне уже есть восемнадцать... Ноги внезапно отказывают мне подчиняться и я лечу на профессора, который в последний момент убирает в сторону ножницы. Я приземляюсь лицом в его каменный пресс, схватившись за рубашку. В этот момент распахивается дверь медкабинета и забегает запыхавшаяся молодая медсестра. Вот блин! — Ой, добрый день, а вы... — она осекается, опустив глаза ниже, а потом резко краснеет и отворачивается. — А... Ой. Простите. Вам не стыдно?! — ее голосок возмущенно повышается. — Цветкова Екатерина! Я?! Я едва не падаю от возмущения. Да почему сразу я-то?! И откуда она знает мое имя? Я чувствую, как рука профессора поддевает мой подбородок и заставляет выпрямиться. Почти как в романтических фильмах, если бы это не было предельно грубо. Медсестра замечает мое лицо и тут же округляет глаза. — Боже, тебе плохо? — У меня температура. — тоскливо сообщаю я. Неужели все настолько ужасно, если она по одному моему лицу поняла? Девушка тут же поворачивается к ящику сбоку, и, открыв его, достает какую-то таблетку, протягивая мне. — Держи и выпей. Дай-ка сюда. — она подходит ко мне и кладет руку на лоб, а потом ее брови взлетают. — Простите. — обращается она к профессору, который тем временем, попытался уйти незаметно для всех. — Кажется, у девушки очень высокая температура. Не довезете ее до дома? Профессор оглядывается через плечо, приподняв бровь. — У меня пара, вообще-то. — Она может упасть в обморок. — мило хлопает глазками медсестра, но судя по лицу профессора ,на него эта магия не работает. — Я бы сама проводила, но Сергей Валерьевич сейчас придет измерять давление. Он точно увидит ее и заставит кого-нибудь отвезти домой. А я недавно получила права... и припарковалась рядом с вашей машиной. Простите. — она забавно краснеет. — Могу случайно задеть, если буду нервничать, а нервничаю я всегда, когда кого-то вожу... — Ну так оплатишь мне ремонт. Все просто. — с абсолютнейшим равнодушием бросает профессор и уходит, а у меня дергается бровь. Боже ,у него что, стальная броня к женским просьбам и манипуляциям? Может, он правда гей? — Все в порядке, я дойду сама. — произношу я, высвобождаясь из-под руки медсестры, которая задумчиво хмурит брови, пытаясь осознать, почему ее магия не сработала на профессоре. — Мне стало немного полегче. Она с сомнением поворачивается и смотрит на меня. — Уверена? Не забудь принять таблетку. Я киваю и выбегаю на полуватных ногах в коридор, держась за болящую ягодицу. Профессор не успевает уйти далеко. Я нагоняю его возле лифта и, остановившись, запихиваю в рот таблетку, которую дала мне медсестра. Он, скосив глаза наблюдает за этим, а затем интересуется: —Ты сдохнуть хочешь, не пойму? — Что? Он со вздохом отводит взгляд. — Я тебе уже вколол смесь от температуры. Ты продолжаешь жрать таблетки от нее же, Цветкова. Я замираю. — Почему вы мне этого сразу не сказали?! Я уже проглотила ее, черт побери! — Я сказал, что вколол тебе литическую смесь. — Мне откуда знать, что это за смесь?! — Для этого надо иногда учиться. — скептически замечает он, и шагает в открывшиеся двери лифта. Я в тот же момент протягиваю руку и ловлю его за рубашку на плече, останавливая. Профессор опускает взгляд на мою руку с таким видом, словно я сделала что-то очень странное. — Отвозите теперь меня домой. — произношу я ультимативно. — Или я пойду на ваши пары и сдохну там.Глава 15
Ха-ха. Ха-ха-ха. Я сижу в машине профессора на переднем сиденье, потому что на мою удачу, во время нашего разговора перед лифтом, мимо прошел ректор, и, увидев мое красное и несчастное от температуры лицо, приказал отконвоировать меня домой. Что ж. Вы, профессор, не такой крутой и всесильный. Есть на свете люди, способные вас прогнуть. Это... Я не успеваю додумать эти ехидные мысли, как мне на колени падает знакомая коробка. — Чего... — я смотрю на розовый фаллос в ней. — Боже, фу. Уберите это. — Разве это не твое? Я перепутал с чем-то другим? — в идеально поставленном, чистом и холодном голосе профессора звенит намек на сарказм. — Нет, это именно то, что мы купили в субботу. Просто я таким не пользуюсь. — я не решаюсь сарказмировать в ответ. В случае с этим человеком, делать подобные вещи - тот еще адреналиновый аттракцион. Так бы, конечно, я ответила, что это, вообще-то, ему подарок, и обратно я его не приму. — Боюсь, он будет лежать у меня без дела. Вы могли бы его со спокойной душой выкинуть или вернуть на полку вашего магазина. — Внутри есть инструкция с картинками. Думаю, даже ты сможешь по ней разобраться. Я прикрываю глаза. Что за... Почему он находит способ оскорбить и подколоть меня в абсолютно любом нашем разговоре? Вот бы сейчас в аварию попасть. Справа от меня - мягкий газон, поэтому я не пострадаю. А профессор слева вылетит прямо на шоссе и помрет. И больше мы с ним не увидимся. Никогда. На похоронах я положу этот фаллос ему на могилку вместо цветов. Оставшееся время поездки я мучаюсь от мстительных мыслей, чувствуя себя отвратительно разбитой и несчастной. Это все из-за него. Из-за чертового профессора. Если бы я не спала на полу, или, хотя бы, пораньше легла в тот вечер - была бы здорова. Ладно. Хорошо, что пока молчу я - молчит и он. Скоро меня будет трясти, при первых же звуках профессора. Он останавливается возле моего подъезда. Затем молча ждет, когда я выйду, а я, небрежно смахнув со своих колен розовый фаллос, открываю дверь, и пробормотав так же небрежно “Спсбдосвиданья”, выхожу в теплую весеннюю погодку. — Ох. — вырывается у меня, стоит мне сделать несколько шагов и поднять голову. Я вижу четыре пары старческих глаз, направленных со всем вниманием на меня и на тачку профессора. Черт. Что они подумают? Я не хочу становиться объектом сплетен. Точно - я совру им, и скажу, что по ошибке просто заказала такси бизнес-класса, потому что профессор нагло ездит на черном “Мерсе”, совершенно не соотвествующем доходам преподавателя в универе. — Здравствуйте, Зинаида Павловна, здравствуйте, Ирина Петровна, здравствуйте... — Катенька, как учеба? С кем это ты приехала? В этот момент за моей спиной с тихим шорохом открывается окно машины. Я растерянно кошусь назад. Профессор, расслабленно положив локоть на окно, выглядывает наружу, во всей красе представляя свое идеальное лицо взрослого и серьезного мужчины главным сплетницам моего дома. — Дорогая. — глядя на меня, произносит он таким голосом, что я в ужасе застываю. — Ты забыла это. И кидает небрежно к моим ногам чертову упаковку с фаллоимитатором. А-а-а! Господи Боже! — Я... — вырывается у меня сдавленно. Обреченно. Блядь. Я ненавижу тебя, профессор. Всей душой, до самой печени. Медленно наклонившись, и закрыв глаза, я поднимаю с земли этот уродский розовый член. — ...просто заказала такси. Какой-то сумасшедший приехал ,придется поставить ему единицу. — и, выпрямившись, зашвыриваю фаллос обратно в машину профессору. — Простите, мне так плохо, что пора бежать домой. И, игнорируя пристальные взгляды, я просто залетаю в подъезд. Дома я сбрасываю с плеча рюкзак, и, прикрыв рукой пылающее лицо, прислоняюсь лбом к прохладной стене. Он опозорил меня перед бабушками с лавочки. Чертов психопат. У него вообще ничего святого нет? К тому же, я уверена, что мне еще не раз приснится кошмар с профессором в главной роли, изо рта которого вылетает слово “Дорогая...”.Глава 16
Я неделю провалялась в полубессознательном состоянии. Предыдущие приключения как-то потускнели в воспоминаниях и уже не так сильно меня тревожили, в отличие от судьбы героев сериала, которым я спасалась от скуки. В итоге все равно меня выписали к понедельнику, как бы я не протестовала у врача. — Матерь божья. — утром новой недели, перед входом в институт, я пересекаюсь с подругами. Света, стоит ей меня увидеть, тут же натягивает маску на нос. — Че это с тобой? — Что со мной? — Твое лицо в пятнах. Ты начинаешь плесневеть? — А. — я на автомате трогаю свои прыщавые щеки. — Это зеленка. — У тебя что,ветрянка? — скептически интересуется Алена, и когда я киваю, она хрюкает от смеха. — Боже, это же детская болезнь. Ты серьезно? — А ты думаешь, я ради шутки зеленкой вымазалась? — Блин, ну повезло. — вздыхает Света. — Значит, твой организм еще детский и ты постареешь позже нас. Я знаю, что Света не самая умная в нашей компании, но, черт побери...Как ее логика дошла до таких выводов? — Слово “детская болезнь” и состояние моего организма никак не связаны. — пока я объясняю это, Алена тоже косится на подругу с выражением “мать, ты что, серьезно?”. — Просто ею большинство успевает заразиться в садике. — Ага, я об этом. — поддакивает Алена. — Как тебя, блин, вообще выписали с прыщами? Я закатываю глаза. — Откуда я знаю? Я говорила, что не могу в таком виде пойти учиться, но эта идиотка сделала козье лицо и сказала, чтобы я проваливала, раз у меня нет температуры. — Ну, раз большинство переболело в детстве, то ничего страшного. — тем не менее, Света все равно явно старается держаться от меня на дистанции, несмотря на свои слова, и все еще не снимает маску. — А те, кто не болел... — Должны пройти естественный отбор. Да начнутся голодные игры. — заканчивает за нее, фыркнув, Алена. — Ладно, докуриваем и идем. Кать, надеюсь, тебе плохо? Упади на четвертой паре снова в обморок на профессора. В прошлый раз мы кайфанули, когда он вернулся после конца пары. Грр. А можно мне пореже напоминать о существовании этого человека? Я уже успела заставить мозг забыть о нем, чтобы меня не хватил нервный тик. — М-м. — неопределенно отвечаю я. Хотя больше это похоже на мычание зомби. Первые две пары я едва переживаю. Кажется, мои мозги немного спеклись за время болезни. Третьей парой у нас физкультура. Пока все пыхтят в зале, я с гордостью отдаю преподавателю справку об освобождении, и под завистливыми взглядами покидаю институт. Черт, спать хочу. Послетемпературы под сорок, у меня чувство, что я должна проваляться беспробудным сном еще недельку, чтобы восстановиться. На улице немного пасмурно, поэтому я решаю подышать свежим воздухом и прогуляться до ближайшей кофейни. — Здрасть. — приветствую я симпатичного бородача за стойкой. — Дайте большой латте с карамельным сиропом. Получив заказ, я выхожу обратно на улицу. Кофе немного возвращает меня к жизни. А потом, подняв взгляд, я вижу на институтской парковке знакомую фигуру. Да, блин. Профессор стоит возле своей машины и разговаривает с какой-то девушкой. Высокой, темноволосой и очень красивой. Точнее, она говорит с ним, а он смотрит на нее фирменным равнодушным взглядом. Черт, мой путь лежит мимо них, может сделать крюк? Но если пойдет дождь, я опять могу заболеть. Плюнув, я натягиваю на голову капюшон от толстовки и иду в их сторону. Кажется, судя по лицу девушки, они ссорятся. Точнее, она. Профессору пофиг. Стоит мне только приблизиться, как он поднимает глаза и впивается взглядом в мою капюшонную макушку. — Какого хера ты не на парах, Цветкова? — несмотря на то, что девушка продолжает ему что-то говорить, он перебивает ее, задав мне вопрос. Я притормаживаю. Чего? С какой стати это его колышет... не его же пару прогуливаю. — Я... у меня освобождение от физ-ры. — отвечаю я. — Если вы не заметили ,я болела неделю. Пару секунд он смотрит на меня. Затем, развернувшись ,уходит в сторону института. — Эй. — девушка, с которой он беседовал, резко окликает его. — Тебе что, совсем пофиг?! Черт, мудак. Ого. Я округляю глаза и стараюсь прошмыгнуть мимо. Вообще, я согласна. Всей душой. Черт побери, неужели это его девушка? Мне хочется на секунду даже подойти и пожалеть ее, но внезапно взгляд девушки останавливается на мне так, что становится неуютно. От кое-кого я уже чувствовала такое давление... — Эй, ты. — произносит внезапно она и я поднимаю голову, вопросительно посмотрев. — Да, ты. Осторожнее с ним. — В смысле? — вырывается у меня. — С чем? Она кивает вслед уходящему профессору. — Я про него. Держись от него подальше, ради бога. — Я вообще на пары иду, в институте учусь. — в шоке произношу я. — Он просто мой учитель. Вы можете не ревновать. — мой глаз дергается. Как можно напасть на человека, с которым твой возлюбленный просто заговорил? Они оба отбитые на голову. — Пф. — усмехается девушка. — Боже. Я его сестра вообще-то. И можешь мне не врать, я его хорошо знаю. — она, сказав это, уходит к соседней машине, и, сев в нее уезжает, а я еще пару секунд стою, пытаясь осознать произошедшее. Послушайте... что это за ребусы сейчас были? И где получить подсказки для тупых? Допив кофе и выбросив стаканчик, я возвращаюсь в институт. В аудиторию я захожу, сняв с головы капюшон и устроившись между Аленой и Лизой. Профессор уже там - стоит, что-то перебирая на своем столе. Как только начинается пара, а он поднимает взгляд на студентов - они, выдрессированные, тут же замолкают, создавая полную тишину. — Так. — произносит он. — Сегодня... — стоит его взгляду скользнуть на мое лицо ,как профессор прерывается. Мне кажется, студенты от этого вообще перестают дышать, словно прикидывая, где совершили ошибку и кому сейчас влетит. Повисает просто звенящая тишина. Эм... Черт побери, почему он смотрит на МЕНЯ? Я даже не шевелилась. — Цветкова. — на этих словах почти вся аудитория поворачивается на меня. Я чувствую себя преступником, которого ведут на плаху. В принципе, судя по рожам одногруппников - они уже реально меня похоронили. — Что с твоим лицом? Боже. — У меня была ветрянка. — с облегчением отвечаю я. — Это зеленка. Он что ,не мог это проигнорировать? Чертов профессор. — Тогда с чего ты пришла в институт? Покинь аудиторию. Я от неожиданности роняю ручку. — У меня есть справка! Меня выписали! — возмущенно отвечаю я. — Если вы меня выгоните, это будет прогул. — Походу, он не болел ветрянкой. — бормочет едва слышно Лиза. Предположим, но мне-то что теперь делать? Меня потом староста сожрет, на носу зачеты, и я уверена, что профессор еще припомнит мне этот прогул, который сам же мне организовал.Глава 17
Я всегда знала, что с профессором лучше не спорить. Потому что в случае неповиновения он может зайти слишком далеко. Я ведь на своей шкуре это испытала, так почему я снова... — Так... — задумчиво произносит декан, рассматривая мою справку, а потом бросая взгляды на меня. Рядом стоит медсестра, тоже с интересом глядя в листочек, а профессор сидит в самом дальнем углу кабинета. В маске. Неженка гребаная. — Юлия Владимировна, что скажете? — Ну выписали и выписали. — произносит медсестра. — Будто бы не знаете, как у нас выписывают недолечившихся. Катя, температура была недавно? — Нет. — мрачно говорю я. — Прошла уже. — А прыщи новые? — Парочка... вроде. — Ну будем сейчас из-за пары прыщей ребенка гонять. — вздыхает медсестра. Ребенка? Да она меня старше едва ли на несколько лет. — Где они? Здесь? Покажи-ка. — несмотря на то, что я протестую, она задирает мне толстовку прямо в присутствии декана и профессора. — М-м, вижу. Уже подсыхают, ничего страшного. — Хорошо. — басит декан, отбрасывая мою справку на стол. — Значит, отстранять от занятий не будем. Пусть учится, знания получает, тем более, сессия скоро... — Ну, конечно. — поддакивает медсестра и переводит взгляд на профессора, сидящего в углу, а потом мило улыбается и ее голос сразу же меняется на более нежный. — Вы не переживайте, можете забирать ее на пару. Если боитесь заболеть, зайдите ко мне в кабинет, я выдам вам маски и санитайзер. Бесплатно. Профессор молча поднимается, совершенно проигнорировав очередной легкий подкат медсестры. — Цветкова. — произносит он короткое, и я, бросив на декана и медсестру извиняющийся взгляд, выхожу вслед за ним из кабинета. Он точно поставил перед собой цель испортить мне жизнь, и строго ее придерживается. Потащить меня к декану, и требовать отстранения от занятий - это подло. Лучше бы, честное слово, он другие цели так упорно достигал в своей жизни. Он же не остановится, верно? Я бросаю взгляд на спину профессора передо мной. Он в этот момент нажимает кнопку вызова лифта, и, как только двери открываются, он поворачивается и бросает на меня взгляд. — Поедешь на следующем. Я на пару секунд замираю, привыкшая слушаться этого придурка, а затем, фыркнув, захожу в лифт. — Нет, мне тоже нужно на вашу пару, и ждать я не собираюсь. Двери лифта начинают закрываться, но длинные пальцы профессора тут же жмут на кнопку, останавливая их. — Цветкова, выметайся. — Не собираюсь потакать вашим страхам. — прикрываю я глаза. — Знаете, оказывается, отчислить или выгнать меня с пары вам не так уж легко, как я думала раньше. Теперь, каждый раз когда вы ко мне придираетесь, я буду ходить в деканат. И если вы продолжите третировать меня - я расскажу всем, что вы делали со мной. Про секс-шоп, привязывание студентки к стулу и совместную ночевку. Сказав это на одном выдохе, я мысленно стираю со лба пот. Вот. Потыкала палкой в пасть дракона, молодец, Катя. Затем, я поднимаю глаза и встречаюсь с взглядом профессора. У меня ощущение, словно я смотрю в дуло винтовки снайпера - вот не меньше. От этого моя решимость тухнет, как огонек неумелого туриста, заблудившегося в лесу. — А хотя, знаете, мне нужно сходить еще в туалет... — бормочу я, разворачиваясь, чтобы успеть смыться в снова закрывающиеся двери лифта, как внезапно - бам! Профессор преграждает мне путь, резко подняв бедро и упираясь коленкой в стену лифта. Руки он держит в карманах, словно его Величеству впадлу даже их доставать ради какой-то студентки. — Куда пошла-то? Кажется, я слышал, что ты решительно была настроена прокатиться со мной. — Вы что творите, здесь камеры! — шикаю я, пытаясь оттолкнуть его ногу в сторону. — Сами-то миуту назад выгоняли меня! Вы ведете себя, не как учитель! — Здесь камеры не работают, Цветкова. Так что лучше веди себя смирно. — Чего? — я замираю и поднимаю на него взгляд. Лифт, тем временем, трогается наверх. Черт, знаете, после гляделок и общения с профессором, я смогу найти подход к любому серийному маньяку. Мне кажется, подружиться с ними будет вообще плевым делом. — Ты глухая? — он опускает ногу. — Цветкова, не угрожай мне. Предупреждаю единственный раз. Хорошо, что этажей в институте не так много. Он останавливается, двери открываются и профессор, развернувшись, выходит из лифта, оставив меня радоваться тому, что я в очередной раз выжила. **** Алена, Света, Лиза и Таня смотрят на меня с кривыми, до краешков пропитанными недоверием лицами. Вечером мы собираемся компанией в небольшом баре в самом центре города. Я бы ни за что туда не пошла, боясь разориться, но бармен оказался Светкиным старым знакомым и сказал, что может оформить нам большую скидку. К тому же, после недели болезни и очередной стычки с профессором мне хотелось очистить мозг от негатива. — Чего-то ты гонишь, Катерина. — скептически начинает Алена после моего вдохновленного монолога. — Он не выглядит на тридцать семь. — Ага. — поддакивает Света. — На сайтах знакомств меня постоянно пытаются наколоть и врут о своем возрасте. Сразу выкупаю молодящихся пердунов, этот явно не из них. — Учитывая то, что мужики в нашем мире выглядят к тридцати семи в разы хуже женщин, он явно моложе. Выглядит свеженьким, как бабушкин огурчик с огорода. — Да он... — Ты просто пьяная была и глаза косили. — продолжает Светка, не слушая мои попытки все объяснить. — Может, это не его паспорт, а брата? — Но имя... — Еще он шарит за стиль. Одевается вполне нормально, а не в рыночный шмот. — Вы... — Я по рукам определяю возраст мужиков, а его руки видели?... Ой, все. Я, закатив глаза, встаю из-за столика, пока они спорят друг с другом и даже не замечают меня, и ухожу к бару. Блин, я хотела попортить профессору жизнь, рассказав этим курицам все, что со мной было, но как только я начала с самого простого - паспорта, его возраста и наличия секс-шопа, как они сразу же начали кудахтать. Похоже, остальное смысла рассказывать даже нет. Черт, и как мстить-то этому говнюку? — Кать, ты куда? — меня обнимает рука Артема - одного из парней, которые пошли с нами. Он вечно, как напивается, так лезет ко мне обниматься. Я бы не сказала, что он страшный - так, просто придурочный, поэтому я даже не расстраиваюсь, что он ни разу не попытался подкатить ко мне посерьезнее. — Коктейль закончился. — произношу я. — Заказать хочу. А ты чего подорвался? — Да просто, за компанию. Ой, погодь, там знакомый один, сейчас вернусь к тебе. — он тут же отрывается от меня и куда-то убегает, а я со вздохом остаюсь торчать у бара и выбирать по картинкам. — Смотрю, ты ко мне прислушалась. — слышу я внезапно голос рядом и резко оборачиваюсь. Рядом со мной останавливается та самая девушка, которую я сегодня уже видела вместе с профессором. Его сестра. Сейчас она одета поинтереснее - с большими сережками, переливающимися камнями, в топ, подчеркивающий пышный бюст, и в юбку, обтягивающую бедра. — Что? — растерянно переспрашиваю я. Не ожидала ее тут встретить. Мир ужасно тесен. Она глазами показывает на Артема, болтающего с какими-то парнями. — Парень симпатичный. По лицу видно, что неплохой. Будь лучше с ним. — Эм. — я чешу ухо. — Мы с ним просто знакомые. Простите, что вы вообще... — Можешь не “вы”-кать. Мне всего двадцать пять. — перебивает она меня, затягиваясь электронной сигаретой и выпуская приторный, тяжелый дым. — Я с тобой при встрече резко говорила, потому что была на взводе, так что извини. Тем не менее, мое пожелание остается в силе - держись от моего брата как можно дальше. Я чувствую, как по виску стекает капелька пота от попыток понять, что эта красивая женщина от меня хочет. Но... А знаете, что? Почему бы и не поговорить с ней о профессоре, раз выдалась возможность? Пусть она выдаст все его грязные тайны. — И почему мне стоит держаться от него подальше? — прикрыв глаза, интересуюсь я. Чувствую себя в каком-то дурацком фильме. Такая попсовая фраза. Что, она сейчас начнет рассказывать про сотни девушек, которым он разбил сердце? Можно же просто сказать - дорогая, он бабник, а не делать таинственное лицо. — А ты сама не поняла, что ли? — флегматично произносит девушка. — Психопат, потому что. У меня вырывается смешок. Какое точное определение. — Ну, профессор явно не сахар, но хотелось бы конкретики... — она переводит на меня в этот момент такой взгляд, что я запинаюсь. — Чего? — Ты думаешь, я шучу? Это диагноз. Он с детства такой. Бессердечный мудак, на всех ему насрать. — она со вздохом затягивается. — Но внешность на месте, поэтому к нему все бабы липнут. Максимум, на что можешь рассчитывать - что тебя используют и забудут. В самом лучшем случае, если не накосячишь в чем-то, а там уже остается только бежать. Я в шоке смотрю на узор дерева на столешнице. Погодите, чего я сейчас услышала? Потянувшись, я беру бокал с коктейлем и отхлебываю. — В смысле... — произношу я растерянно. — Как психопат? Как вот эти все - из криминальных сводок? Вы что, сейчас шутите? — Ну, не убивает - и на этом спасибо. — хмыкает девушка. — Семья у нас порядочная и обеспеченная, как смогли, так воспитали. Хотя, кто знает, что ему однажды в голову взбредет. На закон ему пофиг, в институте твоем уже преподает с чужими документами. Какие шутки? Я похожа на клоуна тебе, что ли? — Эй. — в ухо мне гремит грубый голос. — Красавица, это моя выпивка, вообще-то. Я делаю еще один глоток, а затем медленно отставляю коктейль на место. Нет, я вообще еще не успела заказать ничего. Да и вообще... это не так уж и важно! Погодите, то есть, все мои мысленные шутки, про “спасибо, что выбралась живой” вообще не шутки? Я реально провела ночь в номере с человеком, который мог меня просто чик-чирикнуть и ничего бы у него внутри не дрогнуло? А я еще подарила ему член... огрызалась... подкалывала... и сегодня угрожала. — Мне нужно в туалет. — растерянно произношу я, отлипая от бара и слышу в спину смешок. — Да-да. Подумай над этим получше, пока ты шокирована. — Постой. — произношу я, остановившись и развернувшись. — А с чего ты решила, что я к нему липну? Она изгибает губы. — Ну, не знаю насчет тебя, но он явно в тебе заинтересован. — С чего бы? — у меня начинает дергаться глаз. — Я же сказала, что ему обычно на всех насрать. Люди для него второстепенные персонажи, пока ему не понадобятся зачем-то. И тут он сам тебя окликнул. — она вздыхает. —Поверь, по его лицу я уже отлично вижу. Я прожила с ним долгое время, чтобы разбираться в его поведении. — Ясно. — произношу коротко я, и, забыв попрощаться, направляюсь к нашему столику. Блин. Черт побери. Слушайте, а может отчислиться - это неплохая идея? — О, явилась не запылилась. — приветствует меня Света. — А чего с пустыми руками? — Так. — произношу я, поставив ладони на столик. — Забудьте все, что я вам сегодня говорила о профессоре. Это был пранк. К тому же, все, что я говорила было и впрямь неправдой! Это были не его документы! Черт, почему я никогда не прислушиваюсь к внутреннему голосу?! Если же о профессоре с моей легкой подачи пойдут слухи, он точно меня убьет. И это уже, похоже, не шутка.Глава 18
Я возвращаюсь домой поздно ночью. Решив не будить родителей, тихонько скидываю кроссы, не включая свет, и, когда поднимаю глаза и вижу рядом с собой темный силуэт, начинаю в ужасе визжать. Свет тут же вспыхивает, и я вижу, что это мой брат! В одних трусах. — Больная, что ли? Чего визжишь? — он ковыряет в ухе, поморщившись. — Чуть не оглох, блин. — Я думала, это профессор. — бормочу я, надеясь, что забарахлившее сердце снова заработает. Черт, в самом деле, мне стоит немного успокоиться и не накручивать. Братик, вздернув брови, смотрит на меня. — Кто? Ты упоролась чем-то, что ли? Ну-ка, иди сюда. — мои щеки сжимают, веки оттягивают пальцем, заглядывая в зрачки, а после я отбиваю лапищи братика. — Прекрати, я трезвая. — Да ты что? Несет бухлом. — брат приподнимает бровь. — Но вроде зрачки в порядке. Вали скорее в комнату, пока мать с отцом не проснулись. Я со вздохом прислоняюсь к стене. — Ага. Только душ приму. Слушай, дай свою настольную лампу, пожалуйста. - Это на хера тебе она? — Кое-что выучить надо. — произношу я, и братик явно зависает. — В час ночи? Надо было раньше домой валить и учиться, а не зависать со своими подружками-потаскушками. — у меня закатываются глаза, когда он это произносит. Во-первых, сам потаскун, во-вторых, сам-то свалил от учебы в армию. Бить его бесполезно, я уже пробовала. Он уходит в комнату и возвращается с лампой, за которой тащится провод, а после пихает ее мне в руки. — На. — Спасибо. Слушай. — я останавливаю его, когда вижу, что он собирается свалить в туалет. — А ты когда-нибудь общался с настоящими психопатами? Как они... — Ой, бля, хватит читать всякую хрень перед сном и смотреть Ютуб. — закатывает глаза брат и хлопает по спине. — Давай, вали, а то родители встанут на кипиш. Я, сцепив зубы, иду в комнату. Да блин, почему все отмахиваются от меня, как только я завожу серьезные темы?! Поставив лампу на стол, и, включив ее, я достаю из сумки конспекты и обессиленно опираюсь на руки, опустив голову. Не знаю уж, чем я привлекла внимание профессора, но, похоже, мне стоит срочно исправить это. Если я не буду выделяться и он потеряет причины надо мной издеваться, то, вероятно, я буду в порядке. Пожалуй, стоит вызубрить его предмет. Возможно, впервые в жизни. *** — Эй, ты разве не пила уже кофе? — интересуется на следующий день у меня Алена, когда вернувшаяся в институт Лиза передает мне энергетик. — Сердечко не боишься посадить? — Спать очень хочу. — говорю я, открывая банку. — Без этого точно упаду. Она после моих слов начинает рыться в своей сумке, а потом достает пачку и передает мне вместе с зажигалкой. — На, сходи, перекури и проветрись. — Ты думаешь, от этого моему сердцу станет лучше? — По-моему, это лучше энергетика. Я начинаю день с кофе и сигареты, еще жива. Но от кофе с энергетиком у меня тахикардия. Я с сомнением смотрю на ее руку, а затем забираю предложенное. — Ладно. Спасибо. — Можешь по лестнице спуститься и выйти между пролетов на балкон. Там периодически курят студенты, только не попадись никому. — Ох, хорошо. Оставив девочкам свой рюкзак и попросив взять в столовой пиццу, я ухожу в конец коридора, а затем, оглянувшись, открываю дверь запасного выхода и спускаюсь вниз по пустой лестнице. Вообще я не курю, и пробовала только несколько раз за компанию, но раз Алена убеждает в том, что это поможет, почему бы и нет. Между пролетов я толкаю дверь наружу и выхожу на балкон, глотнув свежего, влажного после дождя воздуха. Здесь уже пахнет дымом. Явно кто-то до меня... мое боковое зрение внезапно замечает что-то белое справа, и я резко поворачиваю голову. Ох, черт. Ну почему именно он? Черт, я же знала, что он здесь бывает. Я замираю, будто кролик, перед профессором, который расслабленно стоит у ограждения и курит. После откровений сестры, я начинаю понимать его немного лучше. Например, почему у него вечно такое каменное лицо, будто бы его вообще ничего в мире не колышет. Легче, правда, от этого понимания не становится. — Простите. — вылетает у меня и я пытаюсь уйти, но меня останавливает голос профессора. — Иди сюда, Цветкова. Ух... в желудке аж холодеет. Я обреченно разворачиваюсь и захожу обратно. — Я не хотела вам мешать. — сообщаю я, чувствуя на себе его больно прямой и слишком давящий взгляд. Блин, а если он меня сейчас скинет? Черт знает, что от него ожидать. Я успею вырваться или нет? Боже. Он молча продолжает смотреть на меня и курить, а я чувствую ,как мои ладони потеют. — Вы что-то хотели сказать? — интересуюсь подозрительно я, подняв на него взгляд. Его выражение лица даже не меняется. — Нет. — Тогда я пойду? — я выпадаю в осадок. Что за черт...Зачем тогда он меня позвал? — Кажется, ты сюда шла курить. — он смотрит на пачку, которую я сжимаю, а у меня дергается глаз. — Я же не могу делать это перед преподавателем. И тут вроде запрещено курить. На губах профессора появляется усмешка после моих слов. — Да? Я же курю. Давай, Цветкова. — Мне как-то неудобно. — я, честное слово, уже хочу просто сбежать. По уровню дискомфорта этот разговор просто пробивает топ-100 моих разговоров. — Вы же преподаватель. — Мне на тебя плевать. Закуривай. Я растерянно смотрю вниз, на парк за институтом. Ладно... мне кажется, что в случае с этим человеком проще делать то, что он говорит, и тогда все будет в порядке. Хотя мне дико дискомфортно. Между нами расстояние менее метра, и даже не учитывая все другие факторы, влияющие на мое спокойствие, он - преподаватель, а я - студентка, курящая при нем. Достав из Алениной пачки сигарету, я поджигаю ее, и, затянувшись, закашливаюсь. Боже ,ну и гадость. Еще и этот клубничный ароматизатор. Профессор, тем временем, наблюдает за мной с таким лицом, словно смотрит какую-то увлекательную передачу. Я даже не знаю, что интересного я делаю. Может, ему нравится, что я пусть медленно, но убиваю себя этими сигаретами? Ну и компания для перекура... пожалуй, я окончательно проснулась. Тем не менее, я могу сделать еще кое-что, раз уж выдался случай. — Я хотела вам кое-что сказать. — произношу я. Заинтересованности в лице профессора после этих слов я вообще, правда ,не вижу, но продолжаю. — Когда я в первый день вам нагрубила - это было случайно. У меня были проблемы в семье. — простите, папа, мама, брат. Вы лучшие, но это ложь во спасение. Никаких проблем у меня не было, но надо по крупицам начать исправлять ситуацию с этим психопатом. — Поэтому я сорвалась. Извините меня, пожалуйста. Профессор так и стоит, подпирая другой рукой локоть руки с сигаретой и продолжая сверлить меня нечитаемым взглядом. Мне кажется, что мои извинения - все равно что камешек, брошенный в скалу. Они имеют нулевой эффект. Я бы могла и не произносить их. Да блин... Повернувшись к нему, я с уверенностью добавляю, вложив в голос еще больше вины: — Правда, мне очень стыдно до сих пор. Он, наконец, подносит сигарету к губам и затягивается. Я жду, что, наконец, мои слова как-то достигнут его сердца, или что там от него осталось, но в следующий момент этот человек просто выпускает дым мне в лицо, а я тихо закашливаюсь от неожиданности. Затем профессор выкидывает окурок вниз. — Увидимся на паре, Цветкова. — произносит он просто и уходит, оставив меня стоять в полном шоке. Я тру глаз, который начинает немного щипать, а потом снова растерянно смотрю на парк за институтом. Блядь, да его сестра была права. Чертов ублюдок.Глава 19
На самом деле, лучшим вариантом было вообще не подходить к профессору с извинениями, а жить дальше, полностью игнорируя его и зубря его предмет. После того разговора я так и поступила. Дни шли один за другим, и я уже как-то позабыла тот отвратительный разговор. Пока одним утром куратор Анфиса Валентиновна не собрала нас перед парами, и мрачно не произнесла: — Так, девочки. После и во время пар нигде не гулять, в магазин не выходить, по возможности держаться вместе, когда идете домой или попросите родственников вас забирать. Мальчики, вы присмотрите за девушками. — Что? — взвивается звонкий голос Алены. — А что случилось-то? — В парке возле института девушку нашли. Говорят, маньяк появился. Над нашей группой проносится гомон, а я стою, чувствуя, как ноги прирастают к полу. Я всегда думала, что это всего лишь красивый эпитет в книгах, но сейчас я буквально не могу сдвинуться с места, ощущая онемение. — Боже. — ахает пораженно Света. — А курить-то теперь где? Можно на балконе института? Куратор дарит ей тяжелый взгляд исподлобья. — Светлана, потерпите с курением. Нет, нельзя. Увижу в стенах института с сигаретой - устрою проблемы. — Там человека убили, а ты о курении, дура. — тычет ее в бок Лиза. — Бросай, наркоманка никотиновая. — Лизавета, вас тоже сказанное касается. Постарайтесь больше не опаздывать на пары и не прогуливать, как вы это обычно делаете. Иначе будем звонить вашим родителям и сразу обьявлять вас в розыск. — Ну ладно, ладно, я постараюсь... — бормочет смущенная Лиза, поправляя свой хвост. Все с гомоном расходятся, а я нахожу силы сдвинуться с места только когда Алена хватает меня под локоть и уводит вслед за нашей компанией. — Кать, ты чего позеленела-то так? — спрашивает она меня. — Это была твоя знакомая, что ли? — Кстати. — внезапно перебивает ее Света. — А я девчонку-то эту видела. У нее с Катькой типаж внешности похож. Если это серийник, то Катюху мы беречь должны, как зеницу ока. Чего? Боже, еще этого мне не хватало. — Нет. — я отмираю, справившись с шоком. — Я ее не знаю. Слушайте... а что, если это профессор сделал? Света, Лиза, Таня и Алена просто останавливаются от моих слов, и я вижу, как четыре лица синхронно поворачиваются ко мне с огромными глазами. — Боже. — хрюкает Лиза. — Кать, я понимаю, что ты его не любишь и он реально мудак. Но не маньяк же. “А С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛА?!” — вопит мое сознание. У нас что, есть еще более подходящие кандидаты в серийные убийцы? Я вспоминаю слова его сестры. “Не убивает ,и на том спасибо”. А откуда она в этом уверена? Не приходит же ее брат, и не кается, мол “я тут человека убил”. — Реально гонишь. — поддакивает Света. — Кать, ты как ребенок. Фантазии у тебя чумовые. — Откуда вы в этом так уверены-то? — бормочу я, а Алена хихикает. — Действительно, маньяком может оказаться любой. Даже я. — она внезапно прижимается ко мне своей грудью и громко шепчет на ухо: — Бу! Глупая Цветкова Катя, сейчас я заберу твою девственность. — Господи, дура. — шикаю я, отпихивая ее. — Прекрати. — Хватит шутить над таким. — осекает нас Таня. — Это реально страшно. Девушку нашего возраста убили, а вы тут ржете. — она недовольно хмыкает, и, развернувшись, уходит от нас. Все провожают ее растерянными взглядами. — Ну вот, Танюха расстроилась. — отмирает Света, — Ладно, давайте реально заканчивать с такими разговорами. Вы как хотите, а я сегодня на такси после института, можете скинуться и поедем вместе. Мы уходим на пару, но я весь день остаюсь задумчивой и на взводе, нервно черкая в блокноте и пропуская лекции мимо ушей. Какова вероятность, что в одном месте окажутся два психопата? Наверное, такая же, как и две бомбы в самолете. На перерыве, когда мы жуем в столовой, мне внезапно приходит сообщение от мамы. Я задумчиво открываю его, и пока читаю, мое возмущение растет с каждым словом. “Катюш, там тетя Лена с Валерой уехали в Европу в командировку. У них кошка дома осталась болеющая, они попросили за ней присмотреть. Поживешь пока у них? Брату твоему довериться не можем, он сразу компании водить начнет. Папа тебе ключи сейчас передаст через охрану в институте.” Эм... Перестав жевать булку, я набираю сообщение: “Не поняла. Мне переехать к ним в квартиру?” “Да. Говорю ж - у их кошки что-то с почками, если плохо станет, ты в ветеринарку ее отвезешь.” “А может лучше кису забрать к нам, а?” “Нет, она нервничать начнет, сильнее разболеется. Слушай, если б мне в молодости предложили одной пожить - я бы до потолка прыгала. Ты что? Друзей только не води. Если консьержка пожалуется - будем краснеть перед Леной и Валерой” — Нормально так меня отселили. — бормочу я. Вообще-то, я не хотела пока жить отдельно от родителей. Я боюсь спать одна, и с детства боюсь темноты. — Что такое? -- спрашивает Алена, а я хмурюсь. — Меня, кажется, из дома выселили. К друзьям мамы и отца, за кошкой присмотреть. — Ого! Что, сегодня идем к тебе? — Неа, не выйдет. Там консьерж, нажалуется. — Блин. Обломала. — Алена печально вздыхает, а я закрываю глаза. Черт, мои вещички, моя любимая кроватка. Почему именно я? Потому что мой брат разгильдяй? Это нечестно. На последней паре с профессором я сижу ни жива, ни мертва, стараясь не смотреть на его ледяной профиль, и молясь, чтобы оно поскорее все закончилось. Я хочу уже домой, и плевать, в какой из двух... к кошке или к родителям. Как-то я сегодня слишком перенервничала и меня немного тошнит. Однако, на выходе из аудитории, мало того, что я чувствую на спине очень тяжелый и пристальный взгляд, так еще и едва не врезаюсь вместе с Аленой в нашего куратора. — Ален, поможешь зал подготовить к танцевальному конкурсу? — спрашивает она ее, а я стою, потея, и чувствуя, как между лопаток скоро что-то загорится. Хочу уйти, хочу уйти. — Эм... Анфиса Валентиновна, а как же маньяк? — А что с маньяком? Не в институте же он. Возьми Катю, пусть она тебе поможет, вместе домой пойдете. — А? — я растерянно поднимаю голову, а Алена сжимает мой локоть. — Кать, мне страшно будет одной потом идти. Поможешь? — Ну ладно, ладно... Черт. Мое желание поскорее уйти домой не сбылось, но раз я буду с Аленой... Сойдет. Затем мы с ней расставляем в большом зале всякие декорации, пока пара старшекурсников таскают технику и столы со стульями. — Я устала. — вздыхаю я Алене, дергая ворот футболки, чтобы проветриться и создать хоть какой-нибудь ветерок. — Дай передохну, ты уже третий раз бегаешь перекурить, а я еще не садилась. — Хочешь - иди и тоже перекури. Я тебе дам сигареты. Заодно проветришься, только из института не выходи. — предлагает она, вкладывая мне в руку пачку. Я растерянно смотрю на нее, отстраненно отмечая, как на заднем фоне крутятся куча пылинок. Здесь и впрямь задохнуться можно. В принципе, я могу пойти и проветриться на балкон. Есть шанс, что я пересекусь с профессором, но так как мы в институте, он вряд ли что-то сделает. Здесь везде есть камеры. Приняв решение, я ухожу. Затем поднимаюсь на этаж выше, и, осторожно открыв дверь балкона, заглядываю, а затем выдыхаю. Мне в этот раз повезло - никого. Достав сигарету и прикурив, я сажусь на корточки и прислоняюсь к шершавой стене, глядя на безбрежное синее небо. Кажется, с такой жизнью у меня вот-вот появится вредная привычка. Дверь внезапно со скрипом открывается и я медленно поворачиваю голову. Вот блядь. Не повезло. Он что, следит за мной?! Профессор в белой рубашке и брюках заходит на балкон, и, наклонив голову, сразу же прикуривает находящуюся в руках сигарету. Затем медленно выдыхает вверх дым, и только после опускает взгляд на меня. — Цветкова. — произносит он, пока я мучаюсь от ужаса и непонимания, как себя вести. — Если ты хочешь, чтобы я тебя допустил к зачету, тебе стоит переписать последнюю работу, что ты мне сдала. — Почему? — вырывается у меня. Он снова косится на меня с таким видом, словно я одним своим фактом существования разочаровываю его. — Придешь ко мне в аудиторию и поймешь. Черт побери, к нему в аудиторию, одна? Это совершенно неподозрительное приглашение. Я смотрю на его фигуру, стоящую в единственном месте балкона, куда падает тень. Где-то в глубине души появляется противная, жгучая злость. Он правда маньяк? Он работает здесь и знает всех студентов, наверняка имеет возможность наблюдать, каким путем они возвращаются домой. Это удобный способ подыскивать себе жертву. У него неплохо получается играть порядочного человека, что даже девочки не верят мне, когда я пытаюсь очернить профессора. Для других учителей он вообще, вероятно, идеален. Как же отвратительно. — Я не смогу сегодня. Вы что ,не слышали, что в парке произошло? Если я останусь переделывать работу, то мне придется возвращаться одной. — резко говорю я, но профессор остается равнодушным. — Как хочешь. — произносит он. Я прикрываю глаза. — Вы не можете меня отчислить или не допустить к зачету. Кое-как, но я знаю ваш предмет. — Ты хочешь это проверить? Я поднимаюсь с корточек, выбрасывая сигарету за бортик ограждения. Затем достаю из кармана телефон и набираю Алену. — Если вы это сделаете - то мне придется рассказать, что вы работаете тут по поддельным документам. — произношу я. В жизни нужно иногда что-то делать, а не только ахать и хлопать глазами. Я что, буду молчать, зная, что в институте работает незаконно психопат, который, возможно, и был убийцей той самой девушки? И как я потом ночью спать буду и договариваться со своей совестью? Через секунду после моих слов профессор медленно переводит взгляд на меня. Если раньше в нем и был какой-то намек на человечность, то сейчас осталась полная, непроглядная темнота. — Даже не пытайтесь меня убить, потому что моя подруга только что подняла трубку. — предупреждаю его я, а затем подношу телефон к уху. — Ален, я на балконе с... В следующий момент - я даже не замечаю этого движения, как жесткая ладонь затыкает мне рот, схватив за челюсть, и у меня вылетает только мычание. Пошатнувшись, я отступаю назад, но врезаюсь в перила, а профессор, оказавшийся рядом, вырывает у меня из руки телефон. — Але, Кать? — слышу я голос Алены. — Тебя нифига не слышно, че хотела-то? Приди и скажи! На лице профессора появляется усмешка и он сбрасывает вызов. — Цветкова, это был самый глупый твой поступок.Глава 20
Затем профессор сближается со мной и спустя секунду я чувствую, что он аккуратно пихает телефон в мой задний карман. — Тебе нравится пейзаж внизу, Цветкова? — раздается над макушкой его низкий, вкрадчивый голос. Он и раньше не сочился дружелюбием или теплотой, но сейчас здесь вообще резко похолодало до нуля от этого тона. — М-м! М! М! — мычу я ему в руку. Терпеть не могу, когда Алена лапает меня прокуренными лапками, но от рук профессора почему-то практически не пахнет куревом. Не знаю, почему я отмечаю такой факт, в такой ситуации-то. Возможно, мой мозг решил сконцентрироваться хоть на чем-то хорошем под конец моей глупой жизни. — Забыл, что ты не можешь говорить. — слышу я усмешку. — Хочешь посмотреть на него поближе? — М!!! А затем происходит невообразимое. Так как я стою спиной к ограждению, он просто подталкивает меня назад и я теряю равновесие. Тело заваливается, и я понимаю, что падаю. Но в последний момент непонятно как успеваю вцепиться в руку профессора. Наши взгляды пересекаются. Его - совершенно непроницаемый, и мой, явно ошалевший от случившегося. — С тобой возни будет больше ,чем ожидалось. — произносит он, а я отмираю. — Вы меня убить пытались?! — севшим от ужаса голосом выпаливаю я. — Что не так, Цветкова? Отпусти уже меня и падай давай вниз. — Хаха. — вырывается у меня истеричный смешок. — Вы несмешно шутите. Ай! Он пытается просто выдернуть руку, но так как я к ней намертво приварилась от страха, то получается, что он дергает ее вместе со мной и я врезаюсь в него. Ради спасения жизни можно на все пойти. Я тут же обвиваю его руками, чтобы ему не пришло в голову еще как-нибудь скинуть меня вниз. И плевать, что я сейчас оказываюсь приклеена к своему почти убийце. — Послушайте. — дрожащим голосом взываю я к его душе. Или тому, что ее заменяет. — Пожалуйста, не нужно меня убивать. — хотя, с каждым жалобным словом я понимаю, что в этого ледяного и стального истукана просто забыли положить нечто, выполняющее функции души. — Это была всего лишь шутка, кто ж знал, что вы так разозлитесь. Я медленно поднимаю голову, чтобы понять по выражению лица, дошло ли хоть что-то до профессора, а он в этот момент опускает взгляд. Затем он ставит руки по бокам от моего тела на перила и внезапно наклоняется так, чтобы наши лица были почти на одном уровне. Его глаза при этом становятся настолько пустыми и жестокими, что я чувствую ,как ледяной страх царапает мое бедное сердечко. — Откуда ты узнала про мои документы, Цветкова? — спрашивает он. — И как ты хотела использовать это, если бы сегодня не подвернулся такой случай? — Ваша сестра сказала. — я отвожу взгляд, не выдержав, но замечаю легкую усмешку на его губах. — На вторую часть вопроса ответь. — Ничего я не собиралась делать. Я узнала это случайно. — Я в это должен поверить? — Но это так. — я пожимаю плечом, хотя даже двигаться страшно, чтобы не спровоцировать этого монстра. — На мой честный ответ его реакция никак не меняется - остается такой же холодной, поэтому, я понимаю, что выбрала неправильный путь. Иногда честность не подходит. Говорят, для того, чтобы звучало правдоподобно, нужно смешать хотя бы 10% правды с остальной ложью. — На самом деле я просто вами интересовалась. — начинаю врать я, все еще глядя в сторону. - Вы мне нравились. Но вы такой скрытный. Поэтому я в баре увидела вашу сестру и поспрашивала о вас. Она сказала ваш возраст, а я-то помню, что по документам вы старше. Ну я и подумала, что это подделка. А вы сегодня меня разозлили, ну я и ляпнула... Я откашливаюсь, чувствуя, как в горле першит. Видимо, это особенность лживых слов. Нельзя же без последствий так вдохновленно врать. Даже ради спасения. — Я правда на вас не в обиде. Вы ведь мне очень сильно нравитесь. Простите меня... Я слышу смешок, а затем профессор опускает голову. Какое-то время я растерянно смотрю на его черные, блестящие волосы перед моим лицом и гадаю - он что, смеется? — Значит, я тебе нравлюсь, Цветкова? — Ага, но я... Ай! — я вскрикиваю, когда его рука сгребает мой хвост и внезапно резко дергает мою голову назад. Затем он снова смотрит на мое лицо, и я чувствую, как внутри ворочается дикий ужас от того, что просто даже не знаю, что от этого человека ожидать. — Хорошо, Цветкова. — произносит он. Это “хорошо” звучит очень странно с учетом того, с какой силой он держит мой хвост. Я думаю, что у меня останутся синяки, во-первых, на челюсти после его захвата, а во-вторых, выпадет часть моих волос, если раньше не сломается шея. У этого монстра не только характер стальной, но и сила запредельная. — Хорошо, но только отпустите, мне боль... Я осекаюсь, потому что как в замедленном действии он наклоняется к моему лицу. Затем я чувствую на губах его выдох и после - поцелуй, в котором тут же, без прелюдий, проскальзывает его язык мне в рот. Мое тело цепенеет от шока. Если бы профессор продолжил мучать меня - было бы не так страшно, как его интерес в таком плане. Я, наконец, вздрагиваю и пытаюсь отстранить его, упираясь в его живот, но он не двигается вообще, а при следующей попытке нижняя губа вспыхивает обжигающей болью от укуса, и я чувствую, как этот монстр ,прервавшись на секунду, тихо произносит: — Еще раз попробуешь так сделать - убью. Ты же не соврала мне о симпатии? — Н-нет. — заикаясь, отвечаю я. Мне конец, я попала. Он снова продолжает поцелуй, явно отслеживая реакцию моего тела. Настолько холодно он это делает. Из-за того, что я цеплялась за него, пытаясь спасти свою жизнь, наши тела все еще слишком близко друг к другу - и я осторожно шевелюсь, пытаясь отодвинуться. Сбежать от этого пугающего контакта. Я пытаюсь ему кое-что сказать, но стоит моему языку шевельнуться, как этот монстр в поцелуе просто захватывает его зубами и тоже прикусывает. Но в этот раз еще больнее, поэтому я издаю громкий стон. — М-м-м! Он ,наконец, отстраняет меня. Его лицо явно не похоже на лицо человека, который только что целовал кого-то. — М... — я осторожно шевелю языком, чувствуя боль, а холодный взгляд профессора опускается на меня. — Надеюсь, так ты будешь меньше трепаться, Цветкова. — М-м... м-е боль...но! — Да что ты? Ты ожидала от меня другого отношения? — М?! Он едва изгибает бровь в ответ на мое вопросительное мычание. — Ты думаешь, я свою сестру не знаю? Она бы не стала просто говорить о моем возрасте. Она бы сразу выложила обо мне всю правду. Так что ты ждала от меня после ее рассказа? Что я поведусь на твою очевидную ложь и что отвечу на твое признание? Я настороженно смотрю на него, а он ,наконец, отпускает мой хвост. Когда он вытаскивает руку, то стряхивает с нее несколько вылетевших из моей головы волосков. Удивительно, что они не седые. — Твоя тупость - твое спасение. — произносит он странную фразу напоследок. — Можешь пока жить. Он разворачивается, покидая балкон, а я в шоке провожаю его взглядом. Охренеть, спасибо, Ваше Величество, за позволение. Спустя пару минут, выдохнув, и переведя дух, я нагоняю его уже в коридорах института. Впереди торчит стайка скучающих студентов, видимо, оставшихся на вечерние пары, поэтому мне проще побороть страх и быть смелой хотя бы сейчас. — Это была попытка убийства, вообще-то. — произношу я за спиной у профессора. Я слышу только усмешку - он даже не поворачивается. — И что дальше? — И домогательства до студентки. — продолжаю я. — Тут, вообще-то, везде камеры. Вы попались, а я пойду в полицию и опишу все, что происходило. Вам не удастся остаться безнаказанным, как с той девушкой в парке. Он ,наконец, останавливается, и, развернувшись, смотрит на меня. — С какой девушкой, Цветкова? — его вопрос звучит достаточно скучающе. — Которую маньяк убил. — прикрываю я глаза. — Это же вы. — М-м. Ну иди, заяви в полицию. — Так и сделаю. — издаю я шипение. — Прямо сейчас. Два часа спустя. — Так, давайте еще раз. — произносит молодой следователь, пока я уже схожу с ума от всех формальностей и затянувшихся допросов, ожиданий и прочего. — Значит, вы утверждаете, что данный человек сам вам признался в том, что убил эту девушку в парке? — Да. — киваю я. — Я же говорила это. И он пытался скинуть меня с балкона. — Екатерина. Мы связались с ректором вашего института. Он предоставил информацию, что в то время, когда было совершено убийство, ваш профессор вел в институте пары. Это может подтвердить лично он и другие студенты. — Что? — я отрываю ладонь от щеки и растерянно смотрю на следователя. — Вы уверены? — Я должен задать этот вопрос вам. Вы уверены в том, что это не было неудачной шуткой? — Эм... — бормочу я, совершенно потерявшись. Как это - вел пары? Постойте, он что, действительно к этому непричастен?Моя теория о двух бомбах рассыпалась в прах? Черт побери. — Я... думаю... не знаю. Следователь вздыхает. — Посмотрите, пожалуйста, это видео. — он включает что-то на ноутбуке и я вижу запись с камер видеонаблюдения. Там по дороге идет лысый очкастый мужчина в пальто. — Можете опознать человека на видео? Он похож на того, о ком вы сейчас говорите? — Нет... — растерянно произношу я. Следователь снова вздыхает и закрывает ноутбук. — Я не стал записывать ваши показания. Но вы в курсе, что за лжесвидетельство можно получить срок, Екатерина? — Постойте. — я вздрагиваю. — Хорошо, это сделал не он, но он точно пытался меня убить сегодня. И домогался. Тут я точно уверена. Запишите это, и вы можете посмотреть по видео с камер... — Екатерина, ректор сообщил, что видеонаблюдение после того происшествия в парке, в институте сейчас отключено, потому что проходит модернизацию. Когда мы приезжали за видео с камер, оказалось, что во многих помещениях они неисправны. Ректор пообещал нам, что в кратчайшее время все камеры заменят. У вас есть свидетели, которые могут подтвердить ваши слова? — Боже. — я обреченно издаю стон, зарываясь в волосы пальцами. В глазах следователя уже сквозит недоверие после моих показаний о маньяке. Теперь он мне просто не верит. — Нет, у меня нет свидетелей. — Так вы уверены, что я должен записать сейчас ваши показания? — Нет, давайте забудем. — бормочу я. — Наверное, я просто неправильно поняла все и очень испугалась.... из-за маньяка. Извините. Спустя десять минут я покидаю здание полиции. На улице я какое-то время стою и смотрю на горизонт, а затем со злостью бью кулаком в стену сбоку. Охренеть. Да он все, блин, просчитал, полностью унизив меня и выставив лгуньей-истеричкой. Он даже бровью не повел, сказав мне “иди и заяви в полицию”. Я растерянно прислоняюсь к прохладной стене и дотрагиваюсь до болящей губы. Хоть он и не убивал ту девушку, тем не менее, сегодня он показал, что вообще способен это сделать. А я не только сдала себя, но и... теперь не имею против него никакого оружия. Что за патовая ситуация. Мне конец.Глава 21
— Хоть что-то хорошее за сегодня. — произношу я, открывая дверь в огромные хоромы, по недоразумению называющиеся “квартирой”, и встречая сидящую на пороге пушистую персидскую кошку. Она громко мурчит, потираясь мне об ноги, и я сажусь на корточки, чтобы погладить ее. Похоже, в этом доме живут крайне обеспеченные люди. На входе меня встретила охрана, затем в подъезде меня тоже встретил консьерж. На этаже всего две квартиры, очень высокие потолки и просторные помещения. Не удивлюсь, если желание поселиться здесь влетело друзьям моих родителей в несколько десятков миллионов. — Я точно не сумасшедшая, чтобы сюда водить кого-то. — бормочу я, почесывая кисе подбородок. — Если мои друзья что-то тут сломают, то родители попадут в рабство на всю жизнь. Не успеваю я разуться, как на телефон приходит сообщение и я смотрю на экран. “Привет. Встретимся?” “Ты кто?” — пишу я незнакомому номеру. “Узнаешь” — тут же приходит ответ, и я хмыкаю. Совершенно неподозрительно. “Я не встречаюсь по вечерам с незнакомыми людьми” — отвечаю я и хочу уже кинуть номер в блок, как приходит следующее сообщение. Мой собеседник, похоже, имеет профессиональный навык скоростного набора текста. “У меня есть информация, которая спасет тебе жизнь. Приходи сюда. Это бар, я тебе все расскажу”. Эм... Я растерянно смотрю в сторону. Кого-то мне это напоминает. Смутное ощущение, но не удивлюсь, если я не ошиблась... Ладно, раз это людное место, я схожу. Черт. У меня вырывается вздох и я засовываю пятки обратно в кроссовки. Ненавижу когда делают таинственные рожи и тянут с выкладыванием информации. И пишут такие угрожающие сообщения. Спустя двадцать минут путешествий по городу на автобусе и пешком, я прихожу в богом забытое место на окраине спального района и мрачно смотрю на отстойную неоновую вывеску бара, возле которого тусит толпа пьяного народа. Что, серьезно? Честное слово, если б я не ненавидела отступать, я бы развернулась еще на полпути сюда. И правильно бы сделала. Что за притон? Я даже не уверена, что хочу туда заходить. — Эй. — окликает меня внезапно сзади знакомый голос и я оборачиваюсь. На меня смотрит из темно-вишневой машины сестра профессора. Пфф. — Надо же, я не ошиблась. — произношу я недовольно, приближаясь к ней. Я угадала, стоило только ей написать сообщение подлиннее. Не знаю, может, из-за случившегося сегодня с профессором. Это единственный человек, который подверг мою жизнь опасности, и его сестра - единственный человек, который мог бы сообщить мне что-то важное по этому поводу. — Что ты хотела мне сказать? — Присядешь? — хмыкает она. — На улице как-то не очень болтать. — ее взгляд останавливается на пьяной толпе, и я пожимаю плечом. Надеюсь, это не затянется надолго. Обойдя машину, я открываю дверь и сажусь рядом с ней. Салон прокурен насквозь, сиденья, такое чувство, будто продавили сотни жоп до меня. Я ерзаю, а затем смотрю на сестру профессора. — Так что за странное сообщение? Я слышу сзади шорох. Затем вижу, как мужская рука проскальзывает сверху спинки сиденья и прижимает меня к нему, а горячие, длинные пальцы чуть сжимают шею. Медленно подняв взгляд, я замечаю в зеркале заднего вида профессора, который все это время сидел сзади. — Привет, Цветкова. — как змея, заползает его голос в мои уши сквозь панический звон. — Кричать будешь? — Естественно. — севшим голосом отвечаю я, и мне в бок тут же упирается что-то холодненькое. Скосив глаза, я вижу лезвие выкидного ножа и покрываюсь мурашками. — Нет, не буду. Я передумала. Ох.Ре. Неть! Произошедшее настолько вышло за грань адекватного, что я даже не могу рефлексировать и просто сижу с абсолютной пустотой в голове. — Прости. — уныленько говорит мне сестра. Сучка гребаная. — Я ведь тебя до этого предупреждала. К сожалению, ему есть, чем меня шантажировать, а ты слишком доверчивая и глупая. — Заткнись и давай езжай. — говорит ей профессор. — Ладно. — кивает девушка, и, убрав черные волосы в хвост, заводит машину и трогается. Я сжимаю заледеневшие руки в замок. Сердце колотится так, что кажется, вот-вот я просто получу инфаркт и помру прямо здесь. — Уберите, пожалуйста, нож. — прошу я профессора. — Я не буду пытаться сбежать. — Зачем? Скоро он окажется в тебе. Привыкай. — Боже. — реагирует сестра. — А ты можешь не обсуждать это при мне? Не думала, что ты до такого докатишься, и не хочу ничего слышать о подобном. Я медленно поворачиваю голову в ее сторону и во все глаза смотрю на эту дрянь. Посмотрите на нее, нежная фиалка какая. Заманившая обманом невинного человека на убой. — Я тебя что, просил поболтать? — я чувствую ,как профессор настолько близко ко мне, что его дыхание долетает до моего уха и покрываюсь мурашками. — Мне вообще неинтересно, что ты там думала. Девушка тяжко вздыхает и оставшуюся дорогу мы едем в молчании. Спустя десять минут я оказываюсь сидящей на земле, в темном лесу, со связанными ногами, а сестра этого психопата пыхтит, пытаясь справиться с моими руками. Я молча смотрю на сухие листья под моими коленками. Это что, реальность или кошмар, от которого я сейчас проснусь? Я правда стану героем утренних новостей? Боже, не хочу умирать. Это же больно. — Свяжи ей руки спереди. — командует профессор, прислонившись к капоту машины и выкуривая очередную сигарету. Его сестра тихо ругается, но выполняет приказ, а затем выпрямляется. — Теперь вали. — Машину верни чистой. Это не моя, а знакомого. Моя сейчас в ремонте, так что... Я слышу усмешку профессора. — Мне насрать, чья она. Вали уже, я сказал и телефон оставь. Если проболтаешься о том, что было - не посмотрю на то, что ты моя сестра. — Да боже, я в курсе. — криво усмехается она. Развернувшись, эта дрянь топает по небольшой тропинке куда-то в лес, и мы с профессором остаемся вдвоем. Я чувствую, что мое достоинство вот-вот рухнет настолько, чтобы ползать у него в ногах и молить о пощаде, а профессор наблюдает за мной, небрежно крутя в пальцах складной нож. Здесь темно, и только в машине горит свет, отчего его облик кажется каким-то кошмарно нереальным, нарисованным. Он делает последнюю затяжку и выкидывает сигарету, медленно выпустив дым, а затем надевает с щелчком на одну из рук перчатку. У меня начинает кружиться голова. — Послушайте, что я вам сделала? — вырывается у меня отчаянно. Шмыг. В носу становится мокро от отчаянной жалости к себе. — Я вообще вас знать не хотела, это ваша сестра ко мне прицепилась и все выложила. Д-давайте вы ее... убьете. Профессор переводит взгляд со своей руки в перчатке на меня. Затем неожиданно обозначает на губах легкую улыбку. — Цветкова. — Что? — всхлипываю я. — Давай встречаться. Мне в первую секунду кажется, что я ослышалась. Я медленно округляю глаза, глядя на него, и потом только решаюсь переспросить: — Что?... — От ответа зависит твоя жизнь, учти. — А к-какой правильный? — начинаю еще сильнее заикаться я. Я, конечно, отдаленно понимаю, что это просто последний издевательский аккорд профессора, чтобы посмотреть, как я мучаюсь, но надежда-то умирает последней. — Угадай. Боже. Я начинаю усиленно думать, перебирая в голове мысли. Что он хочет услышать? Я не знаю, какой из вариантов ему понравится, или есть ли вообще вариант, который может остановить его. — Цветкова, я специально не играю с тобой в викторину на сообразительность. Так бы ты сразу проиграла. На твои мозги я даже не надеюсь, так что на этот вопрос ты должна просто ответить честно и от души. — Хорошо, давайте встречаться, если в этом случае вы меня не убьете! — выкрикиваю я, в панике глядя, как он щелкает и второй перчаткой. Профессор в ответ чуть изгибает бровь. — Только п-пожалуйста, снимите перчатки. — Зачем? Офигеть, да потому что когда человек напротив надевает для чего-то перчатки, с ножом в руках, это не располагает к спокойным и доверительным беседам! — Они меня нервируют. Он присаживается на корточки передо мной. Даже так он выше, чем я, и поэтому смотрит на меня слегка свысока. Я отвожу взгляд, стараясь не заглядывать в непроницаемые глаза этого психа, ни на нож в его руках, ни вообще на его пугающий видок. Господи, ужас-то какой. Как я до такого дожила? — Я не люблю пачкать руки. Ты еще не дала мне четкий ответ. — Я буду с вами встречаться. — быстро произношу я, отбрасывая крутящийся в мыслях рой нецензурщины. — Так я тебе нравлюсь? — Да, вы всем нравитесь в институте. — Мы говорим сейчас о тебе, Екатерина. Тебе-то я нравлюсь, и чем? — Эм... - у меня даже язык дергается от нервов, особенно когда он впервые называет меня по имени. — Мне тоже вы нравитесь. — я панически шарю взглядом по его фигуре и лицу. Он впервые сегодня одет в футболку, а не в закрытые водолазки или рубашки. Я его, конечно, видела без верхней одежды, и представляю, что под ней, но не могу не отметить, что он правильно делает, скрывая в институте под рубашкой свое тело. Потому что увидь девочки чуть больше обнаженки - и визг стоял бы до небес. У этого психопата слишком красивая линия шеи и ключиц. И руки. Жаль, что в голове у него звездец. — У вас красивая фигура и лицо. — нахожусь я. — И цвет глаз редкий. Он снова смотрит мне прямо в глаза и это жуткое ощущение. Пронизывающее. — И это все? “А что еще?” — мелькает у меня. — “Ты же наглухо отбитый. Это все!” У меня дрожит уголок губ, когда я снова начинаю говорить: — И еще... вы умный. Ну и думаю, с вами гулять ночью не страшно... если бы мы встречались и были сейчас в этом лесу, я бы никого не боялась. Я чувствую, как у меня стекает капелька пота по виску от напряжения. Надо же как я смогла придумать еще пару причин... Какое-то время профессор молчит, неотрывно рассматривая меня. Я тихо молюсь, чтобы это не было последней издевкой надо мной, потому что он реально подарил мне надежду на то, что я выживу. Сейчас подходящий момент, чтобы ее отнять. Затем, он, наконец, моргает - опустив и подняв свои длинные ресницы. — Тебе следует уже перейти на “Ты”, Екатерина. — Я... поняла. Перейду. Он шевелится - и я вздрагиваю, зажмурившись, но в следующий момент чувствую ,как его пальцы прикасаются к моим рукам, а затем просто перерезают веревку. Мои руки и ноги снова на свободе, и я не могу в это поверить. Сердце, скованное оболочкой страха, оттаивает и снова начинает биться, как прежде. Я открываю глаза и вижу протянутую мне руку. - Ну давай, вставай. — слышу я голос профессора и послушно хватаюсь за его горячую ладонь, с трудом поднимаясь. Однако, мои ноги подламываются, но профессор, вовремя скользнув к локтю, перехватывает меня. — У тебя что, ноги затекли? — Они у меня отнялись от ужаса. — отвечаю я. Гребаный ублюдочный монстр, что это было? — Скажите, вы меня для того, чтобы предложить отношения привезли сюда или из-за чего-то другого? — Мы разве не на “ты” перешли? У меня начинает дергаться глаз. Мне кажется, я начинаю улавливать в тоне профессора ту тонкую, почти невидимую грань, когда он начинает становиться опасным из-за того, что его что-то не устраивает. — Мне, вообще-то, привыкнуть надо. — нервно выдаю я. — Так зачем ты меня сюда привез? Я впервые вижу у него достаточно широкую, блеснувшую в темноте усмешку, и он разворачивает меня к машине. — Есть уже смысл об этом говорить? Поехали.Глава 22
“Надо же, вот я и снова здесь” — думаю я, глядя на уже знакомую вывеску секс-шопа. Профессор отпирает ключом дверь и я захожу вслед за ним, неуверенно останавливаясь на пороге. Не думаю, что меня что-нибудь поразит и напугает больше ночных приключений в лесу, но как-то мне неохота заходить сюда с ним. На наш шум, из подсобки раздается шорох и спустя минуту выползает оттуда тот самый блондинистый парень, с накинутым на плечи пледом, зевая. — О, это ты. — произносит он, заметив профессора. Тот бросает на него взгляд и направляется к компьютеру на кассе. — Ты здесь поселился, что ли? — интересуется мимоходом он, а парень пожимает плечом. — Пока не найду нормальное жилье, буду ночевать тут. Ненадолго, надеюсь. — он, наконец, замечает меня, вышедшую из тени, и вздергивает брови. — Ого, привет. Снова увиделись. Тебе заварить кофе? — Было бы неплохо. — бормочу я. Хорошо, что мы тут не одни. У меня отлегло от сердца. Интересно, в курсе ли он о хобби своего начальника - ходить по очень тонкой грани между похищением и убийством студенток? Похоже, он даже не догадывается, а профессор ведет себя так, словно ничего и не произошло. Блондин, шаркая, направляется к кофемашине в углу и тычет в кнопки, поставив под нее стаканчик. — Тебе с сиропом? — спрашивает он, и я киваю. — Орех, ваниль, лаванда, ром? — На твой вкус. — Я тебе смешаю ром с орехом. — блондин косится в сторону профессора, а затем обращается к нему: — А ты чего здесь забыл в такое время? — Кое-что надо глянуть в интернете. — У тебя что, телефон сломался? — Я его оставил дома. — Ясно. — отвечает, зевнув, парень. Кофемашина начинает шуметь, наливая жидкость в стакан. — Слушайте, так вы что, встречаетесь, что ли? Второй раз вместе вижу. Эм... — Ага. — отвечает вместо меня профессор. Блондин усмехается, повернувшись ко мне и запахнув посильнее сползающее с его очевидно голого торса одеяло. — Да ладно. Поздравляю. Так как я расстался недавно с девушкой, могу пожертвовать тебе свою девяностопроцентную скидку на несколько товаров в месяц. В подарок. — усмешка на его лице становится более веселой, в отличие от моей окаменевшей рожи, и он кивает в сторону профессора. — Хотя, думаю, у него дома и так целый арсенал. Мы каждый месяц что-нибудь берем себе из новых поставок. Но расходники, типа презервативов, наверняка понадобятся. Господи, заткнись. Я медленно моргаю, пытаясь прийти в себя после этой болтовни. Я не хотела этого знать, честное слово. Повисает тишина. Блондин оглядывается на профессора, а тот смотрит на него поверх экрана компьютера и в его взгляде прямо светится “ну давай, что еще интересное расскажешь?”. — Чего? — недовольно спрашивает парень, явно не встретив нужной реакции. Затем забирает кофе, и, похоже, забыв, что обещал его мне, отпивает из стакана, повернувшись снова ко мне. —Не слышу радостных криков и слез благодарности. Только не говори, что ты из этих зашоренных девчонок, не признающих никакие игрушки. — Я... — я откашливаюсь, возвращая себе резко севший голос. — Просто... — У меня одна из бывших была такая. Я купил ей обычный, маленький вибратор, а она начала визжать, чтобы я его выкинул, и что она в жизни к нему не прикоснется. Я с ней вскоре расстался. Ее максимумом в постели было лежать и немного постанывать. У нее на все истерика начиналась, даже на необычные презервативы или наличие смазки. Типа "Что, моей не хватает, я фригидная по-твоему?". Я прикрываю глаза. — Вообще-то, о бывших либо ничего, либо хорошо. — отмираю я. — Возможно, она в свою очередь, рассказывает подружкам, что ты ее не мог удовлетворить и принес резиновый член. Блондин смотрит на меня, чуть нахмурив одну бровь. — Хм. — выдает он. — Точь-в-точь ее слова. “Зачем ты его притащил, если есть живой член”. Слушай, так я прав? И тебе не скучно так, а? — Давай закроем тему. — предлагаю я. — И ты обещал мне кофе. — Точно. — он смотрит на стаканчик, а потом закатывает глаза. — Боже. — он поворачивается к одной из полок, берет упаковку презервативов, а затем какой-то тюбик и направляется ко мне, отчего я настороженно отступаю назад. Но блондин оказывается быстрее - всунув в одну руку стакан с отпитым кофе, а во вторую - коробочку с тюбиком, произносит: — На, держи, подарок. Начни хотя бы с этого, честное слово, разнообразие в сексе - это не стыдно. Смазка разогревающая, для начала проверь на аллергию и неприятные ощущения. И присядь уже куда-нибудь. А я обратно спать, вы меня разбудили, а мне завтра на смене тут торчать. Он оставляет меня в ступоре, а сам уходит обратно в подсобку, прикрыв дверь. Что ж, вечер не может стать еще более жутким. Я согласилась на отношения с человеком, который два раза уже покушался на меня, а его знакомый всунул мне интимные товары для того, чтобы разнообразить нашу жизнь. Профессор, тем временем, выключает комп, и, встав, подходит ко мне, а после забирает из руки стакан с кофе. Отпивает, едва морщится и выкидывает его в ведро. — Поехали. — произносит он. — Куплю нормальный кофе в другом месте. — Но... Он слышит, как я пытаюсь что-то сказать и опускает взгляд сначала на мое лицо, а затем - на руки. — Или ты хочешь попробовать это сейчас? — Нет. — мое сердце валится куда-то не просто в желудок, а в пятки от такого предложения и я смотрю на приблуды в моей руке. — Можете забрать себе, мне это не нужно. Профессор снова смотрит на меня. Его глаза сейчас как спокойная, темная гладь ночного озера, и только сам бог знает, что за безумные фантазии там под ней скрываются. — Екатерина, ты тупая? — Что? — выпадаю я в осадок. Что за резкое изменение настроения? — Вообще-то, в отношениях так не общаются с девушкой. — Ну а что поделать, если твоя девушка действительно такая? Она даже не может запомнить, что мы уже давно перешли на “ты”. Как мне еще на это реагировать? И - надо же, ты вспомнила про отношения. Так что это тебе пригодится. — он взглядом указывает на мои руки, а у меня дергается глаз. — Давайте отложим этот разговор. Наши отношения начались... недавно для подобного. Я не знаю, о чем думает этот псих, но он переводит взгляд на полку позади меня, а потом обходит, берет оттуда пачку салфеток, достает одну из них и вытирает ею тщательно руки. Я с напряжением слежу за ним. Что он делает? Запах спирта разносится по помещению. Затем он поворачивается, забирает у меня тюбик, и, сняв с него обертку, вскрывает. Выдавив каплю из него, он поднимает руку на уровень моих глаз и растирает между пальцами, а затем разжимает их и между подушечками тянется тоненькая ниточка смазки. Я, нахмурив бровь, наблюдаю за этим. Света постоянно ее себе покупает, но я впервые вижу продукт, так сказать, вне упаковки... Острый взгляд профессора внезапно переходит на меня. — Открой рот, Цветкова. — А? — растерянно реагирую я и в тот же момент он делает шаг ко мне и запихивает мне два пальца в рот, скользнув по поверхности языка и затем сжав его. Во рту тут же разливается клубничный вкус и еще немного горький, от спиртовых салфеток. Я в шоке хватаюсь за запястье профессора. Профессор, поставив ладонь на стену позади меня, наклоняется к моему уху. — Еще раз назовешь меня на “вы”, и я сделаю с твоим языком кое-что другое. Ты поняла? Я пытаюсь вырваться, но он оставшимися вне моего рта пальцами крепко придерживает подбородок. — Можешь мычать, Екатерина, если согласна. — Мм! Он тут же вытаскивает пальцы из моего рта, и я вытираю губы и подбородок, мрачно глядя на него и все еще чувствуя вкус гребаной клубники и легкое тепло на языке. — И зачем вы... ты это сделал? Можно было просто сказать и не пихать в меня руки? Он снова соединяет пальцы, глядя, как между ними уже растягиваются нитки не только смазки, но и моей слюны, с таким спокойным лицом, будто ничего странного и не случилось и он только что не лазил мне в рот. Пугающая непоколебимость. — Тебе же сказали, что нужно сначала проверять такие вещи на аллергию. Как тебе вкус? — По-моему, это смазка для других мест. — выдыхаю я, но тут же осекаюсь. — Но я отказываюсь на них проверять. — Какая разница? Слизистые и там, и у тебя во рту. Поехали уже за нормальным кофе.Глава 23
“А что дальше?” — бьется в голове мысль, когда мы выходим из этого домика разврата, и я настороженно смотрю на спину профессора, идущего впереди. Ну попьет он кофе, может и я выпью. Какие дальнейшие планы сейчас плавают в голове у этого психопата? Честно говоря, каждая секунда с ним - как хождение по канату над пропастью. Не знаешь, в какой момент все пойдет убийственно не так. — Может, я поеду домой? — наконец, решаюсь подать голос я. Он даже не поворачивает голову. — Сбегаешь со свидания? А это что, было свидание? Правда? У меня, конечно, есть в моей копилке язвительных фразочек шутки про неудачные первые свидания, но он задал вопрос таким тоном, что даже спрашивать неохота. Черт побери, верните тех смешных и бесящих парней из приложений для знакомств. Пусть они тупо шутят, сморкаются в рукав, и выгуливают меня по парку в минус тридцать и метель. Если я выживу после общения с этим психом, то моя планка требований к адекватности свидания резко упадет до “не пытается тебя убить - уже отличный человек”. Профессор, тем временем, подходит к машине, и, прислонившись к ней спиной, достает сигареты и вытаскивает из пачки одну из них. — Тебя что-то расстроило? — интересуется он спокойненьким тоном, заодно щелкая зажигалкой и прикуривая. Затем, затянувшись, он лениво выдыхает дым перед собой, и переводит взгляд на меня. — Передумала со мной встречаться? Кхм. — Конечно же, нет. — быстро отвечаю я. Я просто не могу передумать. Но я была бы ему искренне признательна, если бы он хотя бы не устраивал мне подобные эмоциональные американские горки. Хотя бы не так часто, как он это делает обычно, а в особенности - последние дни или даже в последние часы нашего общения. — Тогда садись. Продолжим. “Умри” — только мелькает в голове единственная мысль, когда я молча отворачиваюсь и иду к двери машины. Это просто невероятно - с такой спокойной, непоколебимой, как гладь утреннего озера, уверенностью, издеваться и доминировать над таким же человеком ,как ты, и совершенно не мучиться совестью. Спустя десять минут мы оказываемся у одной из дорогих кофеен в городе. Обычно я проходила мимо нее, после того ,как мы с девочками заглянули внутрь и увидели цены. Но сегодня, похоже, у меня нет права голоса, да и все равно это инициатива психопата рядом со мной. Кто пригласил - тот и оплачивает. — Мне самый большой стакан латте с ванилью и орехом. — прошу я у баристы, бросив взгляд на меню и арсенал бутылок с сиропом в баре. Тот кивает, посчитав все на кассе. — Четыреста двадцать рублей. Охренеть. Да я на эти деньги неделю есть могу в нашей столовке и даже иногда пить кофе из автомата. Я поворачиваюсь к профессору и выжидающе смотрю на него, а эта дьявольская статуя, до этого момента рассматривающая меню, опускает на меня в ответ взгляд. Я снова чувствую от его внимания тревожные шевеления в животе. Это полудохлые от ужаса бабочки. — Чего? — интересуется он, а я киваю на терминал. — Оплатить надо. — Ты карту потеряла? Я медленно моргаю. — Вообще-то, мы в отношениях. С каких пор нормально платить пополам? У него на это ни один мускул не дрогает. Ей-богу, как же ему, наверное, хорошо таким жить. Никаких моральных дилемм, стыдливости, и прочих вещей, осложняющих жизнь обычного человека. Монстр ходячий, подобие человека без души. Но пусть что хочет делает, я платить за этот дорогущий кофе не буду. В отличие от него, у меня нет приносящего доход секс-шопа и надбавок за всякие присвоенные звания в институте. — Так вы будете платить или нет? — теряю я терпение. — Даже не знаю. — он лениво отводит взгляд. — Ты обходишься мне слишком дорого, Екатерина. — Четыреста рублей - это дорого?! — Я не уверен, что ты даже этих денег стоишь, но помимо них ты должна мне еще несколько тысяч за преподавание, и за номер в отеле. Какое счастье, что бариста сейчас шумит кофемашиной и не слышит этого позорного для меня диалога. Надеюсь. Я не выдерживаю и лезу в свой карман в поисках налички. Я не хотела платить, но мне будет проще сквозь пол провалиться, чем сказать баристе, что я не могу забрать уже готовый кофе, потому что у меня нет денег, а этот псих за меня не платит. Я же не буду стоять и обьяснять, что меня почти что похитили и он ненормальный. И еще мне плевать, что он может сделать со мной за такие слова, но мое возмущение достигает пределов, поэтому я тихо цежу сквозь зубы: — Знаете что, охренеть вы жмот. Я еще не зарабатываю, а вы взрослый мужик, которому тридцать семь и вы заставляете меня платить. У вас хоть раз были в жизни отношения? Вы про этикет не знаете? Или... — я уже достаю наличку и хочу было отсчитать нужную сумму, как профессор, продолжая смотреть на меня все с тем же выражением лица, подносит к терминалу небрежно зажатую между двух пальцев карточку и оплачивает этот ублюдский кофе. Затем убирает ее обратно в карман. И все еще смотрит на меня. С таким взглядом, будто я маленький тупой житель его муравьиной фермы. У меня поджимаются от ярости губы. Вот сука. — Мне двадцать семь. — произносит он, и наш самый мерзкий в мире диалог прерывает бариста, со стуком поставив стакан на стойку. — Ваш латте с ореховым и ванильным сиропом. А вы что-то хотите заказать? — Двойной эспрессо. — бросает коротко профессор и, наконец, перестает смотреть на меня.Глава 24
Я первой отхожу от стойки, забрав свой латте, а потом направляюсь к самому дальнему столику в углу. Колокольчик звенит над дверью и в кофейню заваливается явно мажорная компания из трех парней и двух девушек. Они что-то громко обсуждают, а я, сев, провожаю их взглядом. От усталости зрение плывет, и я даже не могу их как следует рассмотреть. Сколько уже время? Я достаю телефон и смотрю на экран. Уже ночь. Черт. Сняв со стакана крышку, я отпиваю латте, но легче не становится. Голова немного кружится. Сегодняшний день был для меня слишком богат на происшествия. На любой стресс я реагирую беспробудным долгим сном, а стресса за день случилось немало. И... Я неожиданно очень сильно вздрагиваю, очнувшись. За секунду до того, как мое лицо влетело бы в горячий стакан с кофе и получило бы ожог. Это не происходит, зато вспыхивает боль на голове. — А что... — выдыхаю я. Профессор стоит рядом со мной, и держит меня за волосы. В его темно-зеленых глазах впервые заметен намек на удивление. Это он поймал меня, прежде чем я упала. — Ты больная? — интересуется он, а я тихо шикаю, дотронувшись до его руки. — Отпустите, больно же. Я ловлю на нас ошалевшие взгляды той самой мажорной компании в другом конце кофейни. Похоже, они впервые видят такое. Чтобы мужчина с какого-то черта держал за волосы девушку общественном месте. — А будешь еще повторять подобное? Мне твое лицо нравится. Будет обидно, если ты с ним что-то сделаешь. — Блин. — ругаюсь я. — Я просто внезапно уснула. Пустите же. Ау-у... — я шиплю, потому что этот ублюдок тянет мое лицо вверх, заставляясь выпрямиться и откинуться на спинку стула. Может, конечно, это способ усадить меня безопасно, но он делает это слишком грубо. — Придурок, мне больно! — Ну наконец-то не на “вы”. — на лице профессора мелькает усмешка и он вытаскивает свою пятерню из моей гривы, а я массирую ноющую кожу головы. — Поднимайся, Цветкова. — Чего? — я мрачно смотрю на него. — Зачем? Мне тут нравится. Он смотрит на меня, и его взгляд прямо-таки кричит о том, что его терпение иссякает слишком быстро в данный момент. — Вставай. — Отстаньте и дайте мне отдохнуть. Профессор спокойно ставит свой эспрессо на столик. Затем, положив на него ладонь, опирается на нее, нагнувшись ко мне, и я настороженно смотрю на его ледяное лицо прямо перед моим. Охренеть какой он красивый. Не очень уместная мысль в данный момент и после всего, что произошло, но это же просто с ума сойти. — Поднимайся, Цветкова, или я тебя вырублю и вытащу отсюда. — зато слова, вылетающие из этого красивого рта, уродливы до безобразия. — Да, попробуйте сделать это на людях. — фыркаю я. Не сдвинусь с места, пока не допью кофе и не приду в себя. Я не хочу снова внезапно вырубиться на полпути и выбить себе все зубы или нос. Профессор немного отстраняется, а затем садится рядом. Шу-ух. Я слышу шорох ткани диванчика, а следом чувствую, как мое тощее тельце медленно сползает к достаточно тяжелому и горячему телу профессора. Теплый запах кофе отдаляется, и я погружаюсь в холодную, тяжелую и мрачную ауру ненормального убийцы рядом со мной. У-упс. Его рука изящно и почти незаметно проскальзывает по спинке сзади меня. А затем обнимает. А затем он сгибает локоть и это объятие сдавливает мне шею. Бросив стаканчик с кофе, я хватаюсь за его предплечье, пытаясь оторвать от себя. Вот тварь! — Цветкова. — слышу я его голос у себя над ухом, пока пытаюсь поцарапать этого психа, состоящего, кажется, из сплошной стали. Даже дергаться больно. Я, блин, не знаю, откуда у него такая силища! Как тиски! Что за чертовы смертельные обнимашки? — Мне хватит несколько секунд, чтобы тебя придушить и унести. Только учти, что от подобного пострадает мозг. А он у тебя и так плохо работает. — Я встану и пойду, пустите. — издаю я сдавленное сипение. Дышать я еще могу, но как-то слабенько, и с каждой секундой все реже и реже. — Скажи мне, почему мне приходится тебя вечно уговаривать? Я кошу глаза в его сторону. Его лицо очень близко к моему, такое спокойное, что мурашки бегут. Даже не знаю, что ему на это ответить. Уговаривать? Это называется уговорами? — Мне больно. — произношу я из последних сил. Только тогда он медленно ослабляет свой захват, а затем убирает руку обратно на спинку, а я еще несколько секунд вдыхаю полной грудью кажущийся упоительным воздух кофейни. Бешеное животное. Анаконда гребучая. Я не знаю, кем нужно быть, чтобы на полом серьезе согласиться и желать отношений с этой бесчувственной машиной. — Выходи на улицу. — слышу я его голос. Молча схватив свой кофе, решив пока больше не спорить, я подрываюсь и резко выхожу наружу. Меня провожает испуганными взглядами та самая мажорная компашка. — И зачем мне сюда? — интересуюсь мрачно я, когда профессор тоже выходит следом. Он кидает пустой стаканчик в урну, а затем смотрит на меня. — Садись. Отвезу тебя домой. Ха. Вообще-то, у меня сейчас другой дом и к родителям я вернуться не могу. Я не выдержу потом пилить от них в квартиру их друзей через полгорода. И перед психопатом раскрывать свое место жительства не хочу. — Я закажу такси. — произношу я, доставая телефон, но профессор неожиданно выдирает у меня его из рук и пихает обратно в карман. — Садись в машину. — Но я хочу на такси. — начинаю злиться я. Этот псих стоит, глядя на меня, и от моего тона у него ни один мускул на лице не шевелится. Ему плевать, что я хочу. Меня заполняет усталость. — Слушайте, эта машина правда неудобная. Я хочу заказать такси бизнес-класса и с комфортом и кондиционером доехать. Кажется, ему по-прежнему плевать. Я меняю тактику. — Ну, пожалуйста... — “...отъебись от меня” - заканчиваю я мысленно фразу, а профессор продолжает жечь меня взглядом. — Садись, Цветкова. — его тон не меняется. Я обреченно закатываю глаза. Господи, пусть он сдохнет. Достал. Я точно сдам его в полицию. Пойду и скажу, что у него поддельные документы. Я раздраженно пуляю свой кофе в сторону, урны. Ожидаемо промахиваюсь, намусорив и некрасиво разлив все по тротуару, но мне уже плевать. Я обхожу машину и сажусь на пассажирское от души хлопнув дверью. Бардачок от этого открывается и крышка падает мне на коленку, отчего я с силой пинаю ее, тоже закрыв. Что за сучий денек. — Я сейчас живу по другому адресу. — сообщаю я этому красивому ублюдку, когда он садится в машину. — Отвезите меня туда. — Говори адрес. — он открывает навигатор, а я диктую улицу и дом. На номере дома его палец останавливается, а затем он убирает руку, положив ее на руль. Я приподнимаю бровь. — А дом? — Я знаю этот адрес. — Пф-ф. Хорошо, везите. — раздраженно откликаюсь я, и, откинув сиденье, распластываюсь по нему, закрыв глаза. Плевать. Жилой комплекс большой, он не знает, в каком подъезде и на каком этаже я живу. Спустя двадцать минут мы останавливаемся недалеко от въезда в жилой комплекс. Я открываю глаза, затем отстегиваю ремень, и выхожу из машины. — Спасибо, спокойной ночи вам. — произношу я, прежде чем захлопнуть дверь. Но осекаюсь, когда вижу, что профессор тоже выходит и добавляю: — Меня не нужно провожать до квартиры. — Закрой дверь. Я послушно это делаю. Профессор пикает сигнализацией, а после небрежно бросает ключи на землю и подталкивает ногой под машину. — Я не собирался тебя провожать. Я здесь живу, Цветкова. Фух ты, Боже. Я прикрываю глаза, а затем мрачно смотрю на ЖК впереди. До института тут недалеко, деньги у него водятся, поэтому, неудивительно. Счастье, что мы не столкнулись раньше, когда я только пришла сюда. Надеюсь, что он хотя бы, в другом корпусе или подъезде живет. Но стоит мне только направиться к моему новому жилищу, как с каждой секундой мои надежды тают. Мы заходим в один подъезд. В лифте я нажимаю седьмой этаж. Некоторое время жду, когда он тронется, а затем, спустя несколько секунд, возмущенно поворачиваюсь к профессору. — Вы сказали, что не собираетесь меня провожать. Он смотрит на меня с легкой усмешкой. — Я тебя и не провожаю. — он протягивает руку и его длинный палец тычет всего лишь на этаж выше моего. Мне хочется закатить глаза. Надеюсь, эти пара недель моего проживания тут пролетят быстро. Жить по соседству с полным психом, который пытался тебя убить - то еще удовольствие. Лифт останавливается и двери на мой этаж открываются. — До завтра. — бросаю я и выхожу. Он ничего мне не говорит напоследок. Но когда я достаю ключи и открываю дверь, то все еще чувствую кое-чей невероятно тяжелый взгляд, прицельно смотрящий мне в спину. *** В квартире я снимаю с себя грязную одежду и пристально рассматриваю ее. На коленках и заднице коричневые пятна от земли, и небольшая дырка на правой ноге, а от футболки уже неприятно пахнет, несмотря на дезодорант. У меня нет сменной одежды, поэтому я нахожу ванную и запихиваю шмотки в стиралку. Какое-то время я сижу, глядя на то, как крутятся джинсы с футболкой и носками, а затем машинка пикает и выдает какую-то ошибку, резко остановившись. — Эй. — я растерянно стучу по ней. Затем тыкаю в кнопки, но она выдает все ту же ошибку при каждом действии, и я дергаю за дверцу. — Эй, отдай мои шмотки, коза. Она не поддается. Боже. Я пытаюсь ее включить и выключить, но она просто не реагирует. Даже когда я догадываюсь вырубить ее из розетки, то смотрю с сомнением на новый ремонт и полный барабан воды, и понимаю, что затоплю к чертям всю кухню, если открою дверцу. — Супер. — шепчу я. — Что еще меня сегодня ждет? Я встаю и ухожу в одну из комнат. Там открываю шкаф и вытаскиваю одну из вещей хозяйки квартиры. Она больше меня на несколько размеров. Единственное, что мне подходит - это халат, но в нем я вряд ли смогу завтра пойти в институт. Порывшись в мужских вещах, я почему-то нахожу только костюмы или нижнее белье. Сев на пол, я подпираю подбородок рукой и думаю. Если я попрошу кого-нибудь из подруг привезти вещи, то консьерж наверняка ляпнет кому-нибудь, что я водила сюда подруг. Я могу, конечно, оправдаться ,но... хотелось бы не подвести родителей. Да и дергать с утра кого-нибудь из девочек, чтобы они пилили в такую рань в центр города - кощунственно. Черт. Ладно, все равно я хуже уже не сделаю. Я встаю, запахнув халат, и, забрав с тумбочки в коридоре ключи, покидаю квартиру. Затем поднимаюсь на лифте на этаж выше и задумчиво смотрю на две квартиры. В какой из них он живет? Судя по моему невероятному везению в последнее время, должно быть, прямо надо мной. Поэтому я подхожу к двери справа и, прислушавшись ,нажимаю на звонок. Я не слышу шаги за дверью, но спустя несколько секунд она распахивается. — Боже. — я отворачиваюсь, закрыв свое резко вспыхнувшее лицо. Я угадала. Профессор открывает мне дверь, одетый в одни спортивные штаны. Я уже успела забыть, как выглядит его голый торс, но мой взгляд просто на автомате все пытается зацепиться и зависнуть на рельефных впадинках между мышцами. — Слушайте, я понимаю, что я поздно, но одолжите мне свою одежду. Футболку и штаны, или шорты. Я завтра верну. Мои вещи сожрала стиральная машинка.Глава 25
Он прислоняется плечом к двери и окидывает взглядом с ног до головы, словно видит впервые за день. — И почему ты решила одолжить вещи у меня, Цветкова? — Так уж вышло, что вы живете поблизости. — Так уж вышло, что мы разного пола. Хочу понять твою логику, почему ты не позвонила подругам или не попросила привезти свои вещи родителей. —Уже поздно. - я вздыхаю. — Я не хочу дергать людей, которым рано вставать. Он едва поднимает бровь. — И поэтому дернула меня? Я собирался ложиться, мне тоже завтра рано вставать. Спокойной ночи, Екатерина. После этих слов он закрывает дверь ,но я в последний момент в шоке ловлю ее руками. — У вас это пять минут займет! Вам что, жалко? — возмущенно произношу я. Он хоть иногда может не быть дерьмом, хотя бы в простых человеческих просьбах? Или он не заснет, если побудет немного хорошим? Черт побери, он сам вынудил меня с ним встречаться, так бы я в жизни не постучалась к нему в квартиру. — Ты угадала. Мне жалко свои вещи, которые ты тоже можешь утопить в машинке. Вызови мастера, Цветкова. — эта скотина не теряет свою непреклонность, но и я изо всех сил упираюсь в дверь ,не желая сдаваться. — Мастер ночью не приедет. В конце концов, вы сами сказали, что мы встречаемся. — сквозь зубы цежу я. — Какого черта тогда вы меня не выручаете? И я не смогу завтра попасть на ваши пары, если у меня не будет одежды. Я замечаю на лице профессора появившуюся усмешку. Внезапно он отпускает дверь, и я по инерции лечу вперед, оступившись. Жесткая рука ловит меня за локоть и очень больно сжимает нежную кожу, удерживая, отчего мне хочется ударить профессора, но я всего лишь зажмуриваюсь. — Мне больно. — Заходи, Цветкова, раз так. — его пальцы разжимаются, оставив на мне наверняка синяки. Я, как и обычно, остаюсь без извинений, выпрямляюсь и переступаю через порог. — Ага, спасибо. — под моими ногами идеально чистый пол и меня тут же окутывают холодные и почти бесцветные запахи квартиры профессора. Обычно у людей пахнет чем-то - едой, или любимыми духами, или ароматизатором, кондиционером для белья, но здесь такое чувство, словно квартира нежилая. — А собака... — вспоминаю я внезапно наш давний разговор в отеле и поднимаю на стоящего рядом профессора взгляд. Он смотрит на меня с таким неуютным выражением в глазах, как патологоанатом на вскрытый труп. —… У вас собака же была? Она не кусается? Он молча протягивает руку и закрывает дверь. Молча. Глядя на меня. С таким взглядом я думаю, что мне стоило подождать в подъезде. — У вас нет собаки. — подвожу итог я. У профессора вырывается усмешка, но взгляд при этом остается все тем же. — Иди за мной. Он отворачивается, и у меня в груди даже оттаивает. Я могу тихо вздохнуть. До чего же он напрягающий своим поведением, обделаться можно иногда. Но кое-что я успела понять за время нашего более близкого знакомства: в принципе, если открыто ему не угрожать, не провоцировать, и иногда подлизываться, он достаточно терпеливый. В конце концов, из всех студентов в институте, он пытался убить только меня. Мы заходим в одну из комнат. Он открывает один из ящиков комода, и в нем я вижу стопку вещей. Я оцениваю их идеальное состояние, затем смотрю на штаны профессора такого же цвета, и не вижу ни одной шерстинки. Собаки тут точно нет и не было. Что у него за привычка патологически лгать? — Красивая мебель. — произношу я, чтобы разрядить тишину и не слишком загоняться из-за поведения этого психопата. — Где заказывали? У меня дома хлипкий шкаф, хотя на картинке он казался очень даже классным и массивным. Но спустя месяц у него в ящиках начало отваливаться днище. — мой голос затихает на последних гласных, потому что профессор косится на меня с таким взглядом, словно я сделала что-то потрясающе странное. Или это желание меня заткнуть. Он достает чернуюфутболку и штаны, и кидает ими в меня. Я успеваю их поймать, а он выпрямляется, и сложив руки на груди, интересуется: — Ты хочешь и мебель у меня одолжить, Цветкова? — С чего вам вообще такое в голову пришло? — фыркаю я. — Просто рассказываю. — Тебе вообще в голову приходит много странных вещей. Я не удивлюсь ничему. Так тебе что еще нужно? Я немного мнусь. Он сам спросил, и вроде выполняет все пожелания, может, стоит сказать? — Честно говоря, из-за нашего свидания я не успела купить еду. — я стараюсь никак не выделять слово "свидание", хотя очень хочется. — Не одолжите чего-нибудь? — Правда? Честно говоря, ты могла бы это сделать вместо того, чтобы пытаться сдать меня полиции. — Честно говоря, если бы вы меня не пытались скинуть с балкона или прирезать в лесу, а просто поговорили бы, я бы не пошла в полицию, и успела себе купить еду, и мне даже не пришлось бы стирать одежду. Он некоторое время смотрит молча на меня. Когда пауза становится уже очень неудобной, наконец, произносит: — Я не готовлю дома. Закажи доставку, Цветкова. Я пожимаю плечом. — У меня нет денег на такое. — И? Что ты от меня хочешь? — Может, вы мне закажете? Может, после этого он расстанется со мной? Он тот еще жадюга, а мужчины вообще по сути своей не любят меркантильных девушек. Не думаю, что это вызовет у него злость, поэтому, можно использовать эту тактику, чтобы профессор разочаровался в своей жертве. Я уже не впервые его платить пытаюсь заставить, и он не казался бешеным в такие моменты. — Мы же в отношениях. — я сжимаю в своих объятиях его черные вещички, используя решающий аргумент. Это он все это начал, пусть осознает и забудет про меня. — В таких случаях люди заботятся друг о друге. Он легко, саркастично цепляет улыбку на свое лицо, достав из кармана телефон. — Екатерина. — тон его голоса, которым он привык командовать и унижать всех в институте, сейчас пропитан сладкой, и в то же время ядовитой издевкой. — Нашим отношениям и дня нет. Вела бы ты себя убедительнее. — М? — я приподнимаю брови, а он оставляет мою реакцию без ответа и тычет в экран телефона, что-то делая. Затем убирает его в карман, достает из комода еще одну футболку и надевает ,наконец, ее. После, небрежно пригладив рукой черные волосы, он опускает на меня взгляд. — Хорошо. Еда тебе скоро будет. Что дальше? — Этого достаточно, спасибо. — я прикрываю глаза в благодарность. — Я постираю завтра вещи и верну вам. Больше не буду отвлекать, спокойной ночи, пойду ждать доставку. Я дергаюсь к коридору, но рука профессора, хлопнувшаяся на комод, преграждает мне дорогу. Фух... Ну и что я забыла и сделала не так? — Что-то хотите мне сказать? — мой невинный, ангельский взгляд поднимается и встречается со штормовыми, темными глубинами взгляда профессора. — Собираешься уйти? Цветкова, у меня ненароком появляется ощущение, что меня используют. — Произносит он, а у меня дергается глаз от его слов. — Я притворюсь, что не заметил этого, а ты исправишь свою ошибку и дашь мне что-то взамен.Глава 26
Начинается. — И что я должна дать взамен? — Не знаю. Ты же у нас спец в отношениях. Подумай. — Честно говоря, мне нечего пока дать. Но если вы немного подождете, то я верну деньги, как получу стипендию. Он медленно окидывает меня взглядом с ног до головы. — Цветкова, когда ты успела потерять саму себя? — Что? —я чувствую, как мои брови хмурятся, пытаясь понять, что он ляпнул. Слова знакомые, но суть не улавливаю. — Вы про что вообще? Психопат напротив прикрывает глаза после моего ответа. — Я забыл, что догадливость и викторины - не твой конек. В одну из наших встреч я хорошо помню, что ты предлагала саму себя в качестве оплаты. Боже. Вот вспомнил-то. Хорошая у него память, потому что, как по мне, это случилось давно и я уже об этом смущающем моменте подзабыла. — Вы сами тогда сказали, что вас не интересуют глупые студентки, и что я глупее вашего выдуманного пса. Что-то изменилось? Он достает небрежно телефон из кармана и смотрит на экран, затем откладывает его на поверхность комода. — У нас осталось всего тридцать пять минут до приезда курьера. Задай сразу все вопросы, чтобы я на них ответил, и мы уже перешли к делу. Смотрите, какой деловой хрен. — Я не буду с вами спать за еду. — Я складываю руки на груди, прижав к себе вещи. Он почему-то отмечает это, опустив на мои руки взгляд. — Можете отменить заказ. — Я и не предлагал спать. Есть еще много вариантов, кроме этого. Я хмуро и устало смотрю на него, чувствуя, как я безумно хочу закончить этот мозговыносящий разговор и утопиться лицом в мягкой подушке. Усталость даже выключает начисто страх, который я обычно испытываю перед этим человеком. В принципе, в здравом уме я бы к нему иначе не пришла. — Например, какой вариант? Викторины - не мой конек, говорите яснее. — Тц. — эта скотина цыкает и смотрит на меня таким взглядом, словно имеет право на недовольство моей сообразительностью. — Отсоси мне. Так яснее? Эти слова настолько просто вклиниваются в чистый и раздражающе культурный поток речи этого психопата, что я закашливаюсь. Постучав себя по груди, и протолкнув этот спазм, я несколько растерянно смотрю на профессора, пытаясь понять, что произошло. По правде говоря, когда он в машине достал нож, это было более ожидаемым. Надо же, я впервые слышу от него очень грубое слово. — Этого я делать тоже не буду. — произношу я. - Есть более приятные предложения? Мне кажется, что и этот мудак устает от нашего разговора — на его лицо наползает непонятное выражение, немного сонное, и он едва заметно изгибает одну бровь. — Цветкова, я еще и за тебя выдумывать должен? Я, кстати, впервые вижу человека, которому явно необходимо найти в жизни вторую половинку. Да елки-палки. Я смотрю на него из-за полуприкрытых глаз, чувствуя, что сейчас вырублюсь. Его слова заставляют меня тратить последние силы на попытки понять, о чем он говорит. — Вы же обещали без викторин. Он опускает на меня взгляд. — Это не викторина. Я просто не успел закончить. Тебе реально необходимо найти второго человека с такой же половиной мозга. Вместе вы, хотя бы, сможете иногда думать. — и пока я перевариваю очередное оскорбление, он внезапно делает шаг ко мне, а вторая ладонь ложится на стену справа от моей головы. Я просыпаюсь, вздрогнув, увидев его лицо перед своим. — Стой на месте. Сделаю все за тебя. — М? Что вы там сделаете за меня?... — реагирую тревожно я, когда он наклоняется к моим губам. Он замирает в миллиметре от них, остановившись. Я чувствую его дыхание, коснувшееся кожи. Затем он поднимает взгляд и несколько безумно долгих секунд я смотрю в его ледяные глаза. Настолько близко, что могу рассмотреть изгиб каждой ресницы, каждую черточку на радужке, делающую зеленый цвет завораживающе глубоким и темным. И еще лучше я могу рассмотреть этот ублюдский высокомерный взгляд, заставляющий уже на протяжении многих месяцев каждого студента чувствовать себя ничтожеством. Это вызывает во мне смутную, трепыхающуюся внутри живота, словно полудохлая бабочка, тревогу. — Что вы там придумали за меня? — Глаза закрой. — произносит он, и я отмираю. — Не буду. Собираетесь снова укусить меня? В этот раз я отвечу тем же. — Попробуй. Тогда я отменю курьера и разговор пойдет иначе. После этих слов он целует меня. Мои губы пересохшие, от того, что я спорила с этим ненормальным и укус, полученный сегодня, саднит. Но из-за этого тонкая кожа кажется невероятно чувствительной. Сердце будто останавливается в этот момент, а дыхание замирает, рухнув вниз раскаленным, горячим комом, пока я в шоке перевариваю его действия. Еще один поцелуй - и очнувшееся сердце глухо сокращается в груди. Вместе с этим, от выдоха прямо мне в губы, по лицу распространяется покалывающий жар. Миллионы иголочек бегут по всему телу, даже в кончиках пальцев. Профессор подается вперед, заставляя меня отклониться, и затем следующее прикосновение губ становится глубже. Я чувствую язык, настойчиво проникнувший в рот, и заставляющий меня принять этот поцелуй. Одно прикосновение, и внизу живота неожиданно тяжелеет. Я закрываю глаза, не выдержав. Отвечать я не собираюсь, но легче не становится. Он одинаково везде хорошо владеет своим языком. Будь то разговоры или что-то вроде этого. И он всего лишь начал. Я дергаюсь, почувствовав пальцы этого ублюдка, скользнувшие чуть выше пояса халата. Они не остаются там, а проникают под ткань и касаются ребер, отчего я пытаюсь оттолкнуть профессора. — Я же сказа...Черт, больно! — я шикаю, потому что эти чертовы пальцы больно надавливают на какую-то точку на боку в ответ на мое копошение. — Вы с ума сошли? У меня там печень, или что-то такое. Хотите покалечить? — Ты не дергайся, и твоя печень будет в порядке, Цветкова. — Не лезьте мне под одежду. Я не соглашалась переспать с вами. — я украдкой прикусываю губу, облизнув с нее излишнюю влагу, оставшуюся после поцелуя. Не все люди приятны на вкус, но психопат в их число не входит. — Тридцать минут - слишком мало, чтобы я брал с тебя такую оплату. Успокойся и замолчи. — его ладонь бесцеремонно скользит по моему боку вверх, заставляя меня содрогнуться. Я хватаю его за запястье, но мое сопротивление для него, похоже, не имеет никакого значения. Я просто не могу остановить его руку, а тем временем его кончики пальцев едва подевают ткань лифчика, заставив меня сжать зубы от злости, и психопат поднимает на меня скептический взгляд. Я до сих пор чувствую себя слишком неуютно и напряженно, когда вижу его глаза настолько близко. — Это что, Цветкова, твой пояс целомудрия? — Чего, блин? Пальцы проскальзывают за спину, заставив меня зашипеть от негодования. Затем я чувствую давление, тихий щелчок и вдруг внезапно обхват ткани бюстгалтера ослабевает, а я, вскрикнув, обхватываю себя руками. — Какого черта! — Скажи “спасибо”. — профессор смотрит на меня, как на недоразумение, а я выдыхаю. Я могу сказать много слов, но искреннего “спасибо” в копилке для профессора нет. И не будет. — Я все делаю для тебя. С каждым днем твой долг только увеличивается, Екатерина. — Да что вы для меня-то, на хрен, делаете? — Сейчас позволил тебе дышать полной грудью. — Черт, вы... - я отпускаю вещи и завожу руки назад, пытаясь срочно застегнуть белье. В этот момент мой пояс халата почему-то слабеет. До меня доходит, кто становится причиной этого, только профессор наклоняется так, что мой нос утыкается ему в ключицы, и когда мои так удачно заведенные за спину запястья обхватывает ткань и стягивает. Я раздраженно вдыхаю тонкий запах геля для душа и кондиционера для одежды, исходящий от тела профессора. — Отпустите. — требую я. Тревога становится сильнее, потому что какого черта получается, что чем сильнее я борюсь с этим человеком, тем каждый раз глубже вязну в этом болоте? Он делает все, что хочет, невзирая на мои протесты и будто для вида иногда соглашаясь. Он берет меня за связанные руки, затем разворачивает и откидывает к спинке дивана, стоящего рядом. Его нижняя часть тела находится между моих ног, не позволяя мне отстраниться или хоть как-то закрыться. Он какое-то время смотрит на меня сверху вниз, а затем произносит: — Напомни мне, сколько тебе лет. — Какая разница? Прекратите связывать людей, которые не позволяли вам этого. — раздраженно говорю я, потому что мне не нравятся ощущения, которые я испытываю сейчас. — Думаю, вырастешь ли ты еще, или твой рост останется таким же неудобным. “Можешь найти кого-нибудь подходящего роста, буду только рада” — проглатываю я реплику, потому что он снова наклоняется ко мне, скользнув взглядом по лицу, и мои губы снова оказываются заткнуты поцелуем. Хотя, думаю, его и не интересовал мой ответ. Я пытаюсь немного подвинуться, но мое тело придавлено чужим весом и вместо этого мое бедро упирается нечто очень твердое. У меня останавливается дыхание. Если до этого я пыталась просто отключиться от всех ощущений и думать о чем-то отстраненном, чтобы не поддаваться, то сейчас, с каждой секундой, пока я это чувствую, и пока мои мысли заняты этим, сердце начинает все быстрее и быстрее биться от паники. Ух, черт, у него что, встал? Я раньше действительно думала, что его это не интересует. То ли из-за его хладнокровия, то ли из-за из-за того, что он ни на кого в институте внимания не обращал. Но то, что я чувствую бедром, меня разубеждает кардинально. На самом деле было проще воспринимать его, как человека, способного на убийство, чем человека, заинтересованного в том, чтобы тебя трахнуть. Это еще более жутко. Учитывая его привычки обращаться с людьми. — Если не будешь дергаться, то освобожу твои руки. — его дыхание касается моего уха, и я открываю растерянно веки. — Займешь их делом. — Каким еще делом? — я поворачиваю лицо к нему и какое-то время мы смотрим друг другу в глаза. Только один из нас смотрит на другого, как на идиотку. От этого до меня доходит. — А, нет. Слушайте, удовлетворите себя сами. — Хорошо, Цветкова, садись передо мной. Так и быть, сделаю все сам. — Черт побери. — я, кажется, начинаю шипеть от злости. — Без меня, если не хотите, чтобы меня вытошнило. На какое-то время повисает молчание, пока профессор смотрит на меня. Потрясающе, но даже в такой ситуации у него удивительно спокойное лицо. — Так он был прав. Ладно, это даже забавнее. — Кто “он”?! Психопат наклоняется, распутывая узел на моих запястьях и освобождая меня. Я с выдохом тут же убираю руки вперед и растираю покрасневшую ,ноющую кожу. — Тогда на сегодня с тебя хватит. Хотя, у нас и так осталось десять минут. — он игнорирует мой вопрос и смотрит на время, а я тоже бросаю на телефон недоверчивый взгляд. Какого черта я не заметила пролетевшее время? — Пояс верните. — сквозь зубы говорю я, и затем получаю едва ли не в лицо брошенный кусок махровой ткани. На расстегнутое белье плевать, главное, чтобы халат не распахнулся еще сильнее. — Можешь переодеться. — произносит он, и выходит из комнаты, закрыв за собой дверь. Я смотрю ему вслед. Черт, я надеюсь, он не пойдет сейчас... ладно, не буду об этом лучше думать. Пока я переодеваюсь, я гоняю мысли в своей уставшей и сонной голове. Беда в том, что ненормальный профессор действительно слишком симпатичен внешне, чтобы вызывать у меня отвращение. Из-за этого я чувствую отвращение к себе. И из-за того, что меня волновали действия настолько отмороженного, совершенно неадекватного, жуткого монстра. Разве это нормально? Ткань, из которой сделала одежда профессора, достаточно приятная телу. Одежда на мне висит, но, честно говоря, посмотрев устало в отражение в зеркале, я не вижу ничего ужасного. Дело в том, что и одежда-то, похоже, дорогая, как и все в этом жилище. Она даже вешалку украсит. На секунду я откидываюсь на спинку дивана, чтобы перевести дух, прежде чем собираться с мыслями и выйти. Даже если он владеет магазином и получает хорошую зарплату в институте, откуда у него деньги? Квартиры тут не для среднего класса. Упорной работой на них не накопить, и даже если прикинуть, что этот психопат работал с восемнадцати и все время откладывал, он все равно не смог бы купить тут жилье. Да вообще, зачем я об этом думаю? Я закрываю на секунду глаза. Почему-то сразу же наступает полная темнота и тишина.Глава 27
Я закрываю на секунду глаза. ....И резко открываю, очнувшись от глубокого, крепкого сна. Что, как я умудрилась вырубиться? Несколько секунд я не понимаю, где я нахожусь и пялюсь растерянно в потолок. Солнечно. Утро. Я лежу на спине, раскинув руки. Затем я поворачиваю голову и ошалело смотрю, не веря тому, что вижу. Психопат спит на правой половине огромной кровати.Мой взгляд тут же приковывается к его расслабленному лицу, которое выглядит сейчас так непривычно. В тот момент, когда на тебя не направлен презрительный, острый взгляд, ничто больше не мешает оценить красоту этого человека. А он реально просто... потрясающе красивый. Я приглаживаю запутанные после сна волосы, даже чувствуя себя неуютно. Затем смотрю ниже, чтобы отвлечься от этого ощущения. Он спит в той же футболке и штанах, только край футболки немного задирается, обнажая полоску живота и рельефные мышцы на нем. Я, наконец, что-то вспоминаю и резко сажусь. Как я тут оказалась? Он что, перенес меня на кровать, когда я вырубилась? — Блин. - я закрываю лицо руками, тихо шепнув ругательство. Что я вчера делала? Что я вчера делала? Что. Я. Вчера. Делала?! Он преподаватель в институте, он больной, он хотел убить меня. И он меня целовал, а сейчас я рассматриваю его лицо и думаю, что он красивый. Какое позорище, Екатерина. Я бы даже нормальному парню такое не позволила бы. Что пошло не так вчера? Я неожиданно чувствую странное, жгущее ощущение посерединке своей спины, но не успеваю обернуться, как слышу шорох, а затем знакомая мужская рука с красивыми пальцами и выступающими венами, ложится мне на грудь и опрокидывает обратно. Психопат нависает надо мной, поставив сбоку от меня руку, и на его лице ни капли сна, будто бы он уже давно проснулся. — Цветкова. — произносит он. Его низкий после пробуждения голос звучит очень приятно. — Порадуешь меня с утра? — Блин, держите себя в руках. — отмираю я. — Слезьте. Нашим отношениям всего лишь день. — Ты не представляешь, насколько хорошо я держу себя в руках вчера и сегодня. — Честно говоря, не очень заметно. — Тебе нужны доказательства? — Конечно, нет. — прикрываю я глаза. — Я же попросила вас слезть. Он некоторое время смотрит на меня, не отстраняясь, а затем интересуется: — До каких пор ты собираешься “вы”-кать? Если я кончу тебе на лицо, ты отбросишь свою вежливость, Цветкова? Мои глаза становятся круглыми. Черт побери, он точно полностью ненормальный. Как я вообще могла уснуть вчера в его квартире, отдавшись в руки судьбе? — Слушайте, а можете вернуться к вашей приличной версии? Мне кажется, наши отношения вас испортили. — Мы действительно в отношениях, Цветкова. — он, наконец, отстраняется, и я выдыхаю, сев обратно. — Какие приличия? — Ха-ха. — вырывается у меня с выдохом. — Хорошо. Если вы понимаете, что в отношениях люди ведут себя иначе, то начните, хотя бы, платить иногда за меня. Ваше пополамничество дико раздражает. Тогда подумаю насчет “ты”. — Без проблем. — он встает и одергивает футболку. — Я начну платить за тебя, а ты, в свою очередь, будешь послушно принимать тогда все, что я предлагаю. Я провожаю его, выходящего из комнаты, мрачным взглядом. Как же многое хочется сказать ему вслед. Но я и так много говорю, и не все положительно сказывается на мне. Затем смотрю на свои руки, опирающиеся на постель, застеленную красивым, темно-серого цвета, бельем. Он один на ней спит? Не многовато ли для него места? Встав и поправив на себе одежду, я выхожу из комнаты, надеясь наконец покинуть эту квартиру. Но так как профессор еще не успел далеко уйти, он слышит, как я выхожу и оборачивается, бросив на меня взгляд. — Если соберешься за час, подкину тебя до института. — Не надо. Доеду на общественном транспорте. До свидания. Он разворачивается, прислонившись к стене и сложив на груди руки. — Что насчет маньяка, Цветкова? Не боишься? Я скептически смотрю на него. — Какого, из парка? Удивительно, но в отличие от вас, он еще не пытался меня убить. Даже не знаю, какой вариант выбрать - поездку с вами или прогулку по парку. — По крайней мере, у меня вчера не было в планах твое изнасилование. Мой вариант выгоднее. Я приподнимаю бровь. — Знаете, я не уверена, что за ночь ваши планы не изменились. Он внезапно отвечает мне легкой усмешкой, а я закатываю глаза, и, развернувшись, иду к выходу. Что за сраная тема для шуток? Я даже не уверена до конца, что это действительно шутки, после его улыбочек, от которых можно надуть в штаны. — Еда, Цветкова. — окликает меня профессор. — Забери, или выброшу. Она испортится до вечера. Я останавливаюсь. Да блин. Есть и вправду хочется жутко. Я вчера заснула, так и не утолив голод. Вернувшись, я иду мимо профессора, который провожает меня взглядом. — В холодильнике. — произносит он коротко. Я ничего не отвечаю. Однако, в голове бьется одни вопрос: с каких пор наши отношения стали такими? Он говорит со мной больше, чем обычно и даже кормит. И до каких пор я буду позволять им длиться и как вообще собираюсь избавиться от них?
Глава 28
В квартире друзей родителей я принимаю быстро душ, и, распаковав еду, отданную мне профессором, разогреваю и завтракаю. Где-то спустя пятьдесят минут телефон коротко вибрирует на столе и я вижу сообщение в мессенджере от незнакомого номера. “Халат свой забери, Цветкова”. А откуда... Точно. Он, кажется, упоминал, что у него есть номера всех студентов. Хотя, судя по тому, что его номер еще не ходит по рукам, он еще никому из этих студентов не писал лично. Пф-ф. Получается, я первая. Погодите, халат? Черт, это же халат друзей родителей. Меня убьют, если увидят, что пропали какие-то вещи, поэтому я устало бьюсь лбом об стол. Я не хочу снова подниматься к этому ненормальному. Никогда. Я беру телефон и пишу в ответ сообщение: “А можете спуститься и отдать по пути в институт?” Вжух. Ответ приходит через тридцать секунд. “Еще чего для тебя сделать?” Вот сволочь. Я сжимаю в руке телефон, а затем, открываю контакт и вписываю в поле для имени слово “Психопат”. Спустя полчаса я подъезжаю в институт. Беру, как обычно, кофе в автомате и иду искать свою компанию. — Эм. — произносит Алена, завидев меня. Мы встречаемся недалеко от столовой. Сегодня почти все в сборе, кроме Тани. — Кать, это что за овер-оверсайз на тебе? Я пожимаю плечом. Если бы они узнали правду, они бы эти шмотки на сувениры порезали бы. — Стиралка сломалась и я взяла вещи у брата. — Ты год, что ли ,не стиралась, что у тебя чистые вещи кончились? — скептически хмыкает Алена, а затем переводит взгляд на мрачную Свету с опухшими синяками под глазами и пьющую энергетик. — Слушай, хорош беситься. Расстались и расстались, сама на него жаловалась громче всех. Нового найдешь. Я удивленно смотрю на Свету. Она рассталась со своим парнем? — Да блин. — раздраженно закрывает глаза подруга. — Не знаю, как вас, но меня мир что-то не радует адекватными парнями. Этот хоть в постели и бревном был, зато в голове не опилки. — Он сидел у родителей на шее в двадцать шесть. Ты серьезно за него замуж планировала выйти? Если у парня не подтекает слюна от дебиловатости - то для тебя это уже подходящая партия? — Слушайте, отвяньте. Мне плохо, а вы нифига не умеете успокаивать. Лиза, тем временем, задумчиво обходит меня, пока остальные обсуждают парня Светы. Я стою, ничего не подозревая, когда вдруг чувствую ,как наращенные коготки подруги хватают меня за горловину футболки и выворачивают заднюю часть наружу. — Эй. — я растерянно оборачиваюсь, как могу и смотрю на нахмурившуюся девушку. — Что делаешь? Щекотно. — Кать, твой брат - скрытый миллионер? — С чего ты взяла? —- я внезапно вспоминаю свои вчерашние впечатления от этой одежды. Точно, она же наверняка дорогая. Поэтому я поправляюсь: — Не миллионер, просто есть в шкафу парочка недешевых вещей. Ты ведь тоже иногда на бренды разоряешься. — Ну да. — спокойненько подтверждает Лиза, подняв на меня свои голубые глаза, а затем и ровно выщипанную и подкрашенную у мастера бровь. — Иногда бывает. Но я б в жизни не купила бы себе простую черную футболку за пятьдесят тысяч. Разговоры стихают. Я вижу, как ко мне поворачиваются головы подруг, и сама сижу, едва сдерживаясь, чтобы не округлить по пять рублей глаза. С... Сколько? — Слушай, ты ошиблась. — у меня вырывается нервный смешок. — Какие пятьдесят тысяч? Может, пять? — Кать, ну я получше тебя в брендах и в их ценах разбираюсь. Пятьдесят. Пять и четыре нуля. — Ну, в этот раз тебя подвела память. — Да? Хорошо. Ща. — Лиза достает из сумочки телефон и роется в нем. — Ща я загуглю. — спустя секунду она разворачивает экран с открытым на нем каталогом, и тычет в лицо. — Вот. Твоя футболка. — Да это просто черная футболка. — я хмурюсь. — Она не отличается от сотен других черных футболок, с чего ты решила, что это та самая?... Да блин! Лиза дергает меня за горловину, подтягивая ее мне почти под нос, и я шикаю. — Чего творишь?! — Катя, вот тут бренд написан! Не делай из меня тупицу. — Тогда это просто подделка. — у меня дергается бровь. — Откуда у моего брата такие деньги? Твою мать, психопат, откуда у тебя такие деньги? Я ношу на себе целое состояние! — А я ткань, что ли, не вижу и не чувствую? Катя, этот бренд не подделывают. По крайней мере, конкретно такие шмотки никому нафиг не надо подделывать, да еще так хорошо. Обычно подделки выпускают на более узнаваемые и популярные вещи и наметанный глаз сразу отличит их от оригинала. Блин. С кем-то другим такая отмазка отлично бы сработала, но не с Лизой, у которой единственное хобби - жить красиво и разбираться в моде. — Значит, стырил ее у кого-нибудь. — А покажи-ка штаны... — Лиза хмыкает, отпустив мой воротник и опускает ручки ниже, отчего я испуганно отбиваюсь. — В них точно нет ничего особенного, они из обычного магазина! — Ка-а-ать. — на меня смотрит хмуро, но с интересом Света, сложив на груди руки и, кажется, позабыв начисто о своем расставании. — Ты себе что, мужика подцепила? Серьезно, “сломалась машинка и я одолжила вещи у брата” - такая себе отмазка. У тебя и на губе синяк. Я неосознанно хватаюсь за свои губы. Блин, я про это забыла. — Охренеть. — внезапно выдает Алена, неотрывно сверля меня взглядом. — Ты же вчера серьезно свалила не на своей остановке, сказав, что тебе нужно кое-куда заехать, а сегодня вернулась в мужских вещах и с покусанными губами. Кать, ты серьезно кого-то себе нашла?! — И потеряла, наконец, девственность? — Если вернулась не в своих вещах, то как минимум, к этому все идет. Ночевала точно не дома. — Кать, он что, реально обеспеченный? Что за мужик? Покажи нам, он норм? Грррр. Я стискиваю зубы, закрыв глаза. Почему мои близкие подруги периодически превращаются в таких куриц? — Я ни с кем не встречаюсь. — цежу я. — Прекратите. Моя девственность на месте, а губой я просто ударилась. — Боже. Мы с ней дружим с первого курса, а она нам в лицо врет. — О, там профессор с ректором и преподами стоит. Все теряют на секунду ко мне интерес, повернув головы в сторону, где, предположительно, стоит профессор, а я тихо выдыхаю. Скоро начну чесаться при одном слове “профессор”. Я жила тихой, спокойной жизнью до его появления. — Свет, подкатишь? — слышу голос Алены. — Ты же теперь свободна. Пользуйся шансом. — Ты хочешь моей смерти? — Ну, игра стоит рисков. В голове у него точно не опилки, и не сравнится внешне с твоим бывшим. Разок свяжешь и трахнешь, может, добрее ко всем станет. — Алена трет подбородок пальцами, задумчиво глядя вдаль. — Мне кажется, он немножко бревнышко и скромняжка в душе. Такой безэмоциональный и суровый. Но тебе же не привыкать. Пфф. Я тоже бросаю, наконец, взгляд в сторону места, где профессор стоит с другими преподавателями института. Это безэмоциональное скромное бревнышко сегодня предложило мне кончить на лицо. Вот Свете бы был сюрприз, подкати она на полном серьезе к нему. В тихом омуте водились таких размеров черти, что легкостью могли бы создать свой адский пантеон. “Скромное бревнышко”, похоже, чувствует направленные на него взгляды, потому что в какой-то момент он чуть поворачивает голову и смотрит в нашу сторону. — Ой, бля. — Света поднимает планшет в руках, прикрывая лицо. — Ален, говори потише. Я надеюсь, он не слышал, что мы обсуждаем. — Ты больная? — бормочет Алена, делающая вид, что ей очень интересен калькулятор в телефоне. — До него метров пятьдесят. Кать, ты бессмертная, похоже. Чего застыла? Я тоже отвожу взгляд, случайно встретившись им с профессором. Мне-то что? Я уже прошла через многое с этим психопатом, чтобы вздрагивать от его случайного внимания. Тем временем, он достает из кармана брюк телефон и что-то набирает на нем. Спустя несколько секунд мой телефон вибрирует в штанах, и я застываю. Чего? Достав его, я смотрю на экран. Психопат: “В середине второй пары поднимись в курилку.” Я украдкой бросаю взгляд на девочек, но они не замечают, что я с кем-то переписываюсь. Хотя я и назвала его "Психопат", но все равно, если они увидят диалог, решат, что я встречаюсь с кем-то из универа и будут искать этого человека. “Не хочу” — пишу я, и хочу убрать гаджет обратно, как тут же приходит следующее сообщение. “Хочешь проблемы с зачетом?” Вот сука. Я сжимаю в кулаке телефон и раздраженно набираю: “Поднимусь”. Блин, по-моему, моя жизнь стала еще хуже, нет? Хотя, обычно близкое знакомство с одним из преподавателей должно наоборот ее облегчать. В середине второй пары я говорю учителю, что отойду в туалет и, оставив вещи, выхожу в коридор. Затем поднимаюсь по лестнице, и, почувствовав запах дыма, толкаю дверь на балкон, но не захожу, оставшись на пороге и придерживая рукой открытую дверь. Зубы скоро сводить начнет от его вида. Профессор с утра переоделся в белую рубашку и темные брюки. И то, и это настолько выгодно подчеркивает его фигуру, что случайно увидевший его человек мог бы подумать, что он какой-нибудь актер или модель. Еще и волосы уложены. Честно говоря, и с растрепанными после сна он выглядит крайне прилично. Он смотрит на меня, зажав между пальцев дымящуюся сигарету и прислонившись спиной к ограждению. — И чего стоишь? Тебе приглашение нужно? — А вы понимаете значение слова “приглашение”? — интересуюсь я, оставаясь на месте. — С каких пор шантаж студента зачетом похоже на приглашение? — Какая тебе разница, Цветкова? Прошлый зачет тебе все равно был поставлен из жалости, и этот, подозреваю, ты не потянешь тоже. Не хочешь, чтобы тебя было чем шантажировать - можешь попробовать учиться. — Из жалости? — я приподнимаю бровь. — Вообще-то, вы меня завалили. Он с иронией смотрит на меня, выдыхая дым. — Потом-то поставил. — Потому что я, блин, выучила все! — сквозь зубы рычу я. — Мне пришлось зубрить ночами. Его взгляд, направленный на меня, остается таким же ледяным, но в глубине где-то светится насмешка. — Я тебя особо и не спрашивал на пересдаче. По твоему лицу было понятно, что ты пыталась впервые что-то выучить. Не знаю уж, что там было ему понятно по моему лицу, но на пересдачу я пришла с мыслями, что если он и в этот раз меня завалит - я пойду и прыгну с окна его кабинета. Чтобы у него потом были проблемы. — Так нафига вы меня позвали? — я складываю руки на груди, подперев плечом открытую дверь. — Поговорить о зачете? Он смотрит после моих слов куда-то наверх. Я слежу за направлением этого взгляда и замечаю под потолком камеру, какого-то черта повернутую прямо в стену, но не на балкон. Место, где стоит профессор, там явно не видно. Что за... — Ты будешь торчать там? Зайди. — Вчера вы меня отсюда скинуть пытались. Я постою лучше тут. — Вчера было вчера, сегодня мы в отношениях. Кто скидывает свою девушку с балкона? У меня против воли появляется скептическая усмешка. Что, не одна я использую слово “отношения”, как аргумент и рычаг для давления? Ладно, черт с ним. Сегодня я не собираюсь говорить ему про фальшивые документы и полицию, да еще и одета в его вещи. Мой труп будет очень подозрительным. Отлипнув от двери, я захожу на балкон и прислоняюсь к стене рядом с профессором. — Тогда дайте сигарету. Я слышу смешок. Затем шорох и спустя секунду передо мной появляется протянутая рука, которая держит открытую пачку. Я какое-то мгновение смотрю на часы на запястье, затем вытаскиваю из пачки сигарету. — Откуда у вас деньги? — интересуюсь я. Профессор, тем временем, щелкает зажигалкой и дает мне прикурить, даже прикрыв ладонью огонек от ветра. На эту ладонь я и смотрю, пока наклоняюсь. У Алены и Светы фетиш на ноги и задницы, а у меня - на красивые мужские руки. Они у профессора просто зачет, если выдается возможность посмотреть вблизи. — Цветкова, я работаю. — Ага, в институте? Мне кое-кто сказал, что футболка на мне стоит пятьдесят тысяч. Если бы я знала, я бы ее не надела, чтобы избежать вопросов. У моих родителей есть маленький бизнес вроде вашего магазинчика, но когда мой брат попросил кроссовки за десять тысяч, папа сказал, что у него губа треснет. — я вдыхаю легкий, приятный дым. — У вас там в ящике куча таких футболок, и каждая стоит как месячная зарплата преподавателя. На лице профессора появляется легкая, едва заметная улыбка. — Ну, я же здесь несколько месяцев работаю. Как раз и купил себе несколько футболок. Ну что он за сука? Я смотрю на это лицо с тенью человеческих эмоций. Он не может думать, что я совсем глупая и поверю в эту чушь. Какое-то время мы молча курим. Я чувствую на себе его очень давящий взгляд, и даже несмотря на то, что я, в принципе, вполне спокойна и не жду от него подлянок, все равно по коже, куда он смотрит, бегают периодически мурашки. Это какой-то инстинкт, что ли? Что он за человек, если мое тельце так на него само по себе реагирует? В очередной раз он выдыхает дым и внезапно произносит: — Подойди на секунду. — Что? Я и так рядом с вами. — Цветкова, просто сделай. Ладно, блин. Я убираю сигарету и отстраняюсь от стены, сделав шаг к нему. Он смотрит на меня с высоты собственного роста. — Ближе. — Хотите снова меня скинуть? — Нет. Я еще делаю шаг, чтобы между нами осталось расстояние в половину вытянутой руки. Психопат затягивается сигаретой, а затем внезапно наклоняется ко мне. Почти не прикасаясь к моим губам он выдыхает немного дыма а затем целует, отправив остатки мне в рот и скользнув следом языком. Я от неожиданности принимаю этот поцелуй, вцепившись в его плечо и чувствуя под тканью рубашки мышцы. Во рту смешивается чуть горький привкус от сигарет и холодный, чистый от слюны профессора. Спустя время в горле начинает першить и я закашливаюсь, отстранившись. Он наблюдает за тем, как я пытаюсь справиться со спазмом. — Надо было выдыхать, Цветкова. В курсе, что во время поцелуя можно дышать? — Я и так дышу. — недовольно произношу я, а он отвечает: — Со мной ты ни разу этого не делала.Глава 29
Я оставляю без комментариев реплику психопата. Какой ненормальный человек будет следить за своим дыханием во время поцелуя? Это ведь не бег на длинные дистанции. Он, тем временем, снова подносит сигарету к лицу, затянувшись. Затем просто выдыхает струйкой дым в сторону и выкидывает окурок за балкон. — Что будешь делать с предыдущей работой, Цветкова? — внезапно выливает на мою голову ушат охлаждающей воды он, скрестив на груди руки. Этот резкий переход с поцелуя на подобное уже даже не удивляет меня. Мой взгляд против воли опускается на белую ткань, которая от его движения натянулась на груди, и мышцах рук. Пусть этот вид будет небольшой моральной компенсацией за то дерьмо, которое он наверняка будет сейчас вкладывать мне в уши. Кажется, кстати, с этой темы про мою плохо написанную работу вчера разговор пошел как-то не туда. Сегодня мне стоит осторожнее ступать на это минное поле. — Что с ней не так? — коротко интересуюсь я. — Выражение неподходящее. Сложно сказать что-то конкретное, потому что она в целом паршивая. Я закрываю глаза. — Как она может быть паршивой, если я старательно ее писала? — Ты спрашиваешь это у меня? — Это был риторический вопрос, у вас бесполезно что-то спрашивать. — хмыкаю я. — Если она настолько ужасная, то я выучу все еще раз и перепишу. Правда, не уверена, что у меня получится лучше. У него поднимается уголок губ после моих слов. — Я уверен, что получится настолько же плохо, Цветкова. Однажды я прибью его. Честное слово, я мечтаю однажды увидеть лицо этого самоуверенного ублюдка униженным. Если я сдам его полиции и его арестуют за поддельные документы, какое выражение будет на нем? Думаю, каким бы оно ни было, я получу достаточно счастья, чтобы чувствовать себя хорошо как минимум год. — Спасибо за поддержку. Мы закончили? Он сгибает локоть, посмотрев на свои часы. — Я заканчиваю в семь. Предлагаю после этого куда-нибудь пойти и выпить. Потрясающее приглашение на свидание. Никто бы из моих бывших не делал это лаконичнее, чем профессор. — Честно говоря, мне надо учиться. — я пожимаю плечом. — Буду старательно переписывать паршивую работу, а оставшееся время постараюсь поспать. — Вряд ли я увижу что-то потрясающее после твоей ночи без сна. Я уже проверял, так что забудь. — произносит он, вызывая во мне глухое раздражение. —Позвоню ближе к семи. Он проходит мимо меня, и, толкнув дверь на выходе, покидает балкон. О случившемся здесь напоминает только слабый запах сигарет и запах одеколона, которым он пользуется. Ух, посмотрите на эту скотину. Я какое-то время стою, растекшись по ограждению. Запрокинув голову и закрыв глаза, проветриваюсь. Утреннее солнце, падающее на балкон, припекает плечи в черной футболке за пятьдесят тысяч. Зачем тратить такие деньги, если подобные футболки не умеют сами стирать себя, складывать, готовить ужин из трех блюд и летом в них все равно жарко, как и в обычной? Я возвращаюсь на пару, полностью убедившись, что от меня уже не пахнет. **** После пар я заезжаю домой, чтобы забрать свои вещи и некоторые нужные принадлежности, вроде зубной щетки или косметики. — Мне нужен телефон мастера, который починит стиралку. - говорю я брату, заходя на кухню. Он сидит перед кружкой кофе, засунув руки в карманы спортивных штанов и пялится в видео на телефоне. Без футболки. На его спине я замечаю новую тату, контуры которой опухшие и немного розоватого цвета. — Ты опять себе что-то набил? Он оглядывается через плечо себе на спину. — Ну да. А что? — У тебя скоро своей кожи не останется. Может, сразу просто всего себя закрасишь? — Отвали. — беззлобно отвечает брат. — Девушкам это нравится. Нда? Я приподнимаю бровь, рассматривая мешанину из татушек на его теле. Честно говоря, даже не знаю. Перед глазами встает чистейший торс профессора, чьи кубики, мышцы, вены и прочие волнующие неровности можно рассмотреть без раздражающе мешающих рисунков. Блин, стоп. Что? Я внезапно чувствую, как щеки заливает краска. Какого черта я думаю о нем? — А мастер тебе нафига? — слышу я голос брата и возвращаюсь к реальности. — Там в квартире машинка сломалась. — Если бы поселили там меня - я бы починил. — Но поселили не тебя. — Ага. И как тебе ночка? — он поднимает на меня взгляд. — Ты же ссышься одна спать. У меня дергается уголок губ. Как бы ему сказать... — Все было нормально. Возможно, это твои жуткие татушки попортили атмосферу этой квартиры, отчего я боюсь тут спать. — А-а. — тянет брат. — Ну, блин, ладно. Вали в квартиру с правильной атмосферой и ищи сама номер мастера. — А если серьезно? — На холодильнике глянь. Там блокнотик висит на магните с номерами, может, что найдешь. Я роюсь в небольшом блокнотике, и, найдя нужный номер, фоткаю листочек с ним. Если я еще на денек оставлю вещи внутри, то они просто протухнут и их останется только выбросить. За мастера заплатят родители, когда я им позвоню, а после им возместят друзья. На пару недель мне оставили четыре тысячи рублей. Когда я открываю конвертик, лежащий в моей комнате, и мне выпадает на руки эти несколько бумажек, я едва сдерживаю звуки возмущения. По-моему, этим занимался папа. Он немного оторван от реальности и понятия не имеет, сколько стоит жизнь, потому что бюджет в нашей семье распределяет мама. Я возвращаюсь на кухню к брату, когда собираю все вещи. — Дай мне десятку. — произношу я. Его ошалевший взгляд, взметнувшийся на меня, говорит больше слов, и я продолжаю, пока он не занервничал. — Папа тебе отдаст. И передай ему, что двухтысячные давно уже прошли. — Возьми у меня в рюкзаке. Я так и делаю. Вернувшись в квартиру друзей родителей, я достаю свои вещи, вызываю мастера по стиралкам, а спустя час иду в магазин и закупаюсь ,наконец, продуктами. Кошка себя чувствует хорошо. Я не знаю, что у нее там с почками, но что с утра, что сейчас, она встретила меня бодрой и мурлычущей. Поев, и разобравшись со всеми делами, я смотрю на часы на кухне. Стрелки подбираются к половине восьмого. Если положить руку на сердце, я бы с удовольствием заблокировала номер Психопата и проигнорировала его приглашение. Но что-то глубоко внутри, возможно, какое-то шестое чувство мне подсказывает, что этого не стоит делать и последствия окажутся страшнее, чем несколько возмущенных смс-ок на телефоне, как это обычно бывает с парнями. Я не совсем понимаю, что он вообще задумал в отношении меня. Пока эти мысли крутятся в голове, я насыпаю корм в миску и глажу кошака. Очевидно, что это не стремление затащить меня в постель. Никто не будет подбирать на улице черствый кусок хлеба, когда есть возможность жрать самую лучшую еду. Это явно не любовь или внезапная симпатия, потому что для этого нужно иметь нормальное, человеческое сердце, а у психопата оно выполняет лишь одну функцию - перекачка крови по его высокомерному организму. Так какого черта ему вообще нужно? Телефон на столе тихо вибрирует. Я тянусь за ним, и, включив экран, читаю сообщение от Психопата. “Спускайся на парковку”. Блин, будто бы я знаю, где находится эта чертова парковка. Надев простую, свободную футболку и джинсы, я спускаюсь на лифте и делаю круг возле дома. После до меня доходит, что кроме обычных кнопок в лифте еще были кнопки минусовых этажей и я, в принципе, могла доехать до парковки на нем, а не бегать. В итоге я, наконец, доползаю до подземной парковки, и, так как машин там не сильно много, сразу замечаю тачку профессора. Тем более, он сидит с открытым окном и что-то пишет в телефоне. Я подхожуближе, и он поднимает глаза, заметив меня. Он уже одет иначе - в черную водолазку и брюки. Похоже, кто-то признает только черно-белые цвета в своем гардеробе. В свою очередь, он, мазнув по мне взглядом, тоже, похоже, оценивает мой вид, но оставляет его совершенно без комментариев. — Дверь умеешь открывать? — интересуется он, потому что я стою и жду от него какого-нибудь приветствия, прежде чем сесть. Его реплика вызывает у меня почти что нервный тик. — Нет. Поможете? — Потяни за ручку, Цветкова. Если не получится, то помогу. Я закатываю глаза и обхожу машину. Интересно, его били на свиданиях, или у меня первой такие мысли возникают?Глава 30
Когда я сажусь внутрь, я чувствую волнение. Данная машина изнутри - это немного другой уровень жизни, чем я обычно вижу. Если раньше я предполагала, что профессор мог купить слишком уж дорогую для преподавателя машину в кредит, или просто древнюю тачку с рук, то попав в салон уже в адекватном состоянии, а не с температурой, как в прошлый раз, до меня доходит, что это явно новая модель. И стоит она дорого. Какого черта, откуда у него деньги? Не может же он их печатать. — Есть попить что-нибудь? — интересуюсь я, доставая ремень и пристегиваясь. В горле пересохло, пока я тут круги наворачивала. Профессор передает в ответ бутылку обычной воды. Я забираю ее и, посмотрев на крышку, замечаю, что она открытая, но почему-то полная. — Это просто обычная вода? В ней ничего не подмешано? — Что, например, я должен туда подмешать? Я дергаю плечом. Пробка ничерта не поддается, потому что кто-то закрутил ее со всей дури. — Наркотики, например. — Хм. И какие ты предпочитаешь? В следующий раз позабочусь об этом. Мне хочется выразительно цыкнуть. Он, тем временем, протягивает руку, одним движением откручивает мне крышечку с бутылки, и я, наконец, пью. Вода как вода. — На мой взгляд, их лучше подмешивать в алкоголь. — продолжает он, а я скашиваю на него глаза от этой фразочки. — Чтобы не отвлекал привкус. Есть пожелания, куда ты хочешь поехать, Цветкова? Я закрываю бутылку обратно и кладу ее на место. — После ваших слов - просто выпить кофе, если честно. Но если серьезно, то в любое место, только не возле института, потому что там любят пить мои подруги, а я не хочу с ними сейчас встречаться и отвечать на вопросы. И не очень далеко отсюда, чтобы, если мы поругаемся, я могла сама добраться домой. — Хоть к чему-то в жизни ты готовишься не так наплевательски, как к парам. Я игнорирую его реплику, закрыв глаза и откинувшись расслабленно на спинку сиденья. Как же спать хочется после вчерашнего. Второй день наших отношений, а моя жизнь уже стала хуже. Обычно демо-версия парней заканчивается спустя пару месяцев после первого свидания, но профессор побил все рекорды, показав свое истинное лицо задолго до отношений, и испортив мне даже первые дни. *** Бар, в который он меня отвозит, находится в нескольких кварталах от дома, в достаточно оживленной части города и дорогом районе. К моему бесконечному удивлению, Психопат даже оплачивает мою выпивку. Мне даже интересно, не подмешал ли он действительно мне наркотики, поэтому сделав пару глотков, я ухожу в туалет, чтобы оценить свое состояние. В момент, когда я заворачиваю за угол ,направляясь к санузлу, я врезаюсь плечом прямо в грудь какого-то человека. — Ох, блядь, смотри ж ты куда... — ругается он, но тут же осекается. — А, это ты? Тоже тут? Когда я просила профессора отвезти меня в место подальше от института, я надеялась не встретить по чистой случайности никого из знакомых, чтобы не отбрехиваться потом в институте от сплетен. Поэтому этот вопрос, вызывает во мне неприятный озноб. Я поднимаю голову и выдыхаю заледеневший воздух, увидев блондинистые вихры, раскрашенные разноцветной подсветкой бара. Всего лишь подчиненный Психопата из секс-шопа. Он потирает левую часть груди, в которую я ему вмазала. Также, он с ожиданием смотрит на меня, отпивая из шота непонятное мне алкогольное содержимое, и я внезапно вспоминаю, что не ответила ему. — А ,ну да. — опоминаюсь я. — Прости. Больно? — Не сдохну. Ты тут одна или...? — Или. — коротко отвечаю я. Этот бар у них популярен, раз они оба оказались тут? Здесь вообще интересный контингент. С девочками мы обычно посещали места, где было меньше приятных людей, но и там дешевле было. — Подержи секунду. — он внезапно отдает мне свой шот, и достав из кармана телефон, занимается странными делами: сначала включает фонарик, затем оттягивает футболку и смотрит под нее, посветив туда. — Все-таки, ты задела. Черт, теперь кровь идет. Есть пластырь? — Что там? — хмурюсь я, не понимая, что происходит. — Я проколол сосок, а ты прямо по пирсингу мне вмазала. — совершенно не тушуясь, отвечает блондинчик, а у меня дергается глаз. Что сделал? Он? — Только, блин, заживать начало. — Я без рюкзака. — медленно отвечаю я. Затем ,не сдержавшись, интересуюсь: — А зачем ты проколол их? Я думала, это только девушки делают. Парень саркастично изгибает бровь и смотрит на меня. — Но у меня же получилось. У меня тоже есть соски, так, для справки. Черт, ты мне теперь будешь должна за это. — он отпускает футболку и убирает телефон. — Ладно, пойду доколебусь до твоего мужика. У него должна быть аптечка в машине. Он уходит, оставив меня в легком недоумении. Я провожаю взглядом его спину, которая принадлежит явно симпатичному и хорошо сложенному парню, совершенно обычному на вид. Интересно, как будут реагировать девушки, впервые раздевая его? Я б выпала, увидев пирсинг. Хорошо, что все тараканы профессора выливаются в его поведение, а не эксперименты над телом. Подумав о Психопате, я внезапно зависаю. А какого черта он приехал на машине, если мы направлялись пить? Когда я возвращаюсь из туалета, я застаю его за столиком одного. Видимо, блондинчик реально доколебался до него только по поводу пластыря и решил не мешать. — А как давно вы вообще открыли этот ваш секс-шоп? — интересуюсь я, забирая свой стакан. — Хм. - отзывается он, даже не посмотрев на меня. — Где-то полтора года назад. А что, Цветкова? — Просто спрашиваю. А зачем? — Просто было интересно. Охренеть у него интересы, конечно. — А где преподавали до нашего института? — Да нигде. Я это делаю впервые. Я смотрю на его совершенно каменный, равнодушный профиль, дающий такие прямые и лаконичные ответы. На прямой, красивый нос и темную линию едва опущенных ресниц. В самом деле, Психопат - это редкий тип людей, который чем больше узнаешь, тем больше вопросов и загадок появляется. — А чем тогда занимались до этого? — Я работал, Цветкова. Как и все люди ,впрочем. — Я же спрашиваю для того, чтобы вас лучше узнать. — прикрыв глаза, говорю я. Скотина ,не мешай мне и просто подыграй, хотя бы. Я хочу находиться в подобных отношениях, хотя бы изредка не охреневая от происходящего. Для этого мне необходимо убедиться, что Психопат не сильно отличается от других, и у него есть понятное мне прошлое. — Что хоть за работа была? — Честно говоря, дико скучная. Поэтому я решил отдохнуть. — он медленно моргает, словно показывая мне, насколько его не колышут мои попытки залезть поглубже в душу. Да ну тебя к черту. Какой вообще должна быть работа, чтобы настолько заскучать, что захочется нарушить закон и открыть интим-шоп? — Ну, предположим. — произношу я, отпивая из бокала коктейль. На трезвую голову с ним общаться - то еще занятие. —А вас не беспокоит... Нет, не так. Вы по поддельным документам работаете. Вы вообще не боитесь, что правда выплывет наружу? В конце концов, мне кажется, одна проверка - и все. Он переводит на меня взгляд и я цепляю на лицо едва заметную улыбку в ответ. — Нет, не боюсь. — его потрясающее равнодушие звучит так самоуверенно, что мне хочется попросить им поделиться. — Если не начнешь болтать - ничего не произойдет. — А если начну? — Даже так, то, чего ты ждешь ,не случится. — он расслабленно убирает руку от лица, потеряв скучающий вид и забирает свой шот со столика. — Так что не осложняй наши отношения, не подумав хорошо перед этим. Я задумчиво смотрю на него. Интересная заявка. Почему он такой спокойный и уверенный? Подделка документов - вещь противозаконная. Уехать же можно запросто за решетку. Я не успеваю додумать, как на мое плечо опускается рука, и я вздрагиваю. Затем замечаю, что профессор уже некоторое время смотрит мне за спину. “Съебись” говорят его глаза. — Спасибочки. — звучит голос блондинчика надо мной. Затем на столик летят ключи. — Пластырь нашел, выпью с вами? Психопат молча и равнодушно опускает взгляд на свою выпивку, совершенно проигнорировав вопрос. Это однозначно не было молчаливым согласием. — Как тебя зовут? — я чувствую, как меня похлопывают по плечу и отвечаю: — Катя. — Если ты согласишься, чтобы я с вами посидел, то он смирится с этим и не будет смотреть на меня как на кучу дерьма на соседнем стуле. С какого фига-то он смирится?! Такое чувство, будто бы блондинчик кардинально не так понимает характер своего начальника и наши отношения. Второе, конечно, неудивительно, но уж проработав с ним какое-то время, можно было допереть, что этот человек мириться не будет ни с чем. — Ну... — вырывается у меня. Нет, пусть профессор словами его посылает. Я не могу оскорблять человека вот так, сходу. — Я не против же, садись. — Спасибо, Катя. — он убирает руки и со стоном садится на соседний стул, демонстративно размяв плечо, а затем обращается к Психопату: — Все тело болит. Слушай, а можно я возьму отпуск через пару недель на полмесяца? — Бери. — Ты самый крутой начальник, если честно. Тебе насрать на отпуска, кого угодно на замене работать заставишь. На прошлом месте я вначале года со всеми согласовывал отпуска, и если хотел взять его летом или под новый год, то начальство впадало в истерику. Я наблюдаю за лицом профессора, пока блондинчик поет ему дифирамбы. По-моему, ему плевать даже когда его хвалят. Напитки в этом баре необычные и вкусные и в них явно не жалеют алкоголь, поэтому под вечер я немного напиваюсь. В компании блондинчика становится немного легче расслабиться. Это уже не свидание, а фигня, но я этому рада. Где-то через часа два Психопат смотрит на часы, а затем на меня, отставив свой шот. — Поехали, Цветкова. — Уже? — растерянно говорю я. Он смотрит на три пустых бокала рядом со мной, затем на мое лицо. — Хочешь остаться? До какого состояния собираешься продолжать? — Лучше езжай. — произносит блондинчик, нахмурив брови и глядя на своего начальника. — Он вообще не кайфует с таких посиделок. Сожалею, если у тебя все иначе. Ну... я пожимаю плечом. Какой-то больно запланированный уход. Обычно люди так не делают, резко обрывая веселье со словами “до какого состояния будешь продолжать?”. Кто ж сваливает, напившись до определенного состояния? Обычно из бара выносит жажда приключений... или выносят за приключения. — А как вы собираетесь садиться за руль? — интересуюсь я, поднимаясь со стула и допивая бокал. Профессор чуть изгибает бровь. — Как обычно. Что тебя смущает? — Но вы же пили. — Он за весь вечер всосал один шот. — хмыкает блондинчик. — Это гомеопатическая пьянка. Забей. — он тоже отставляет свой напиток и с трудом встает. — Я тоже поеду, ловить тут уже нечего одному. Я молча смотрю на столик. Мда... Психопат вообще не умеет отрываться. На улице блондинчик написывает какому-то другу, который должен подъехать и отвезти его на машине блондинчика. Когда мы уже собираемся разойтись, я слышу, как он окликает меня. — Эй, Кать. — оглянувшись, я вижу, что он стоит возле своей машины, припаркованной в непосредственной близости от бара. В отличие от профессорской, он ездит на модели намного попроще - на обычном корейце. — Подойди на секунду. Когда подхожу, он что-то кидает мне, и я на автомате это ловлю. — Держи. — Что... — мой взгляд опускается на прозрачный сверток в руках и я резко ощущаю, как накаляются мои щеки. Это веревка, наподобие той, что привязывал меня к стулу Психопат. — Зачем? — Просто подарок. Развлекайтесь. — блондинчик хмыкает. — Я опробовал такую на себе сегодня, так что вещь хорошая. Он оттягивает ворот футболки, и я вижу на его плече воспаленный красный след. У меня приподнимается бровь. Ну и наклонности у него. Пирсинг сосков, связывания. — В прошлый раз попытки ее использовать закончились очень плохо для твоего начальника. — просто говорю я, решив запихнуть свою мораль куда-нибудь подальше. Блондинчик - приятный парень и обижать его неохота, как он там развлекается в постели - не мое дело. Правда, я серьезно думала, что игрушки использует он, а не на нем. Забавно. — Так что это неподходящий подарок. Оставь лучше себе. — Жаль. — произносит он. — Я надеялся, что его хоть кто-нибудь нагнет. Моя бровь взлетает вверх. Надо спросить у него номер телефона. С кем-то из моих девчонок у него мысли сходятся, только не припомню точно - со Светой или Аленой? Кто-то грезил связать и трахнуть профессора. — К сожалению, это не я. — Все равно забери. Вдруг тебе повезет. На самом деле в тот вечер я впервые видел, чтобы он позволил кому-нибудь над собой поиздеваться. — хмыкает он, а затем протягивает руки и треплет меня какого-то черта за щечки, как ребенка, пока я в шоке перевариваю сказанное. — Расслабься ты уже, наконец. Ляпнув это, он отпускает меня и уезжает, а я иду обратно к машине профессора. После сажусь в нее и кидаю сверток на заднее сиденье. Психопат провожает взглядом траекторию его полета. — Заберете себе? - предлагаю я. Все равно у него уже лежит и смазка, и презервативы и тот розовый член, который я ему подарила, а он попытался вернуть. — Ваш подчиненный мне подарил, а я этим не очень хочу пользоваться. Я опускаю то, что еще добавил блондинчик, но ставлю себе пометку в голове, что в мире есть много людей, которые хотят, чтобы профессора хоть кто-то нагнул. Это многое о нем говорит. — С чего ты взяла, что это мне нужно? У меня уже есть. Глаз едва дергается. Он серьезно? Я надеялась, что блондин тогда пошутил, про их коллекции, которые они собирают из каждой поставки. Но, если допустить, что это правда, то что он с этим всем делает? — Ну, будет запасная. — отвечаю я, справившись со стрессом. — На кой черт мне-то вещь, который я не умею и не собираюсь пользоваться? Профессор размеренно барабанит пальцами по рулю после моей реплики, а затем переводит на меня взгляд. — Могу показать. — Эм... — вырывается у меня. Это короткое предложение прозвучало так естественно от него. — Не думаю... что стоит. — Расслабься, Екатерина, я тебе не БДСМ-сессию предлагаю. Просто свяжу. Мне хочется хмыкнуть, потому что профессор вообще - последний человек, которому стоит доверяться в чем-либо. Тем не менее, из-за выпитого алкоголя во мне мелькает легкая заинтересованность. Почему люди используют это? Кроме Светы, за последнее время у меня появилось еще двое человек, которые зачем-то пользуются не только своими телами в отношениях со своими партнерами. Мне иногда просто хочется попробовать, чтобы убедиться, что в этом ничего нет. Но я подавляю в себе желание ответить “ну, давайте попробуем”. Света, конечно, как-то ляпнула, что уговорить меня на что-то так же легко, как и конфетку у ребенка отобрать, но это уже перебор. — Все равно, откажусь. — Твое дело. — Тогда заберете ее, все-таки? — Цветкова, я не люблю забивать дом хламом. Это просто веревка, и ты можешь ее взять для каких-нибудь других целей. Ну, если только для цели повеситься спустя неделю после таких свиданий с ним. Какое-то время я сижу, глядя за окно на дорогу и чувствуя, как весело бурлят во мне пузырики алкоголя. Затем, открываю рот и, прежде чем разум успевает меня остановить, три бокала коктейля во мне превращаются в короткие и простые слова: — Ладно, черт с ним. Покажите. Просто хочу убедиться, что это скучно. *** Я бы с удовольствием поставила условие, что заниматься этим мы будем не в его квартире, а во временно моей, но меня напрягал факт наличия камер на каждом этаже. Если друзья родителей слишком дотошные, то они могут и попросить охрану показать записи, чтобы убедиться, что я была добросовестным жильцом. Пока мы ехали в машине, я пожалела о своем согласии, и несколько раз хотела забрать свои слова обратно, но каждый раз меня останавливала мысль, что я буду держаться убедительнее при очередной встрече с блондинчиком или Светой. Если они попробуют обвинить меня в непросвещенности, то я покажу им средний палец и свой опыт. Мои ожидания вообще были низки. Хотя бы не сгореть от испанского стыда во время процесса, и не спровоцировать Психопата на что-нибудь лишнее. — Дайте мне обещание, что вы просто покажете мне все это связывание. — говорю я, когда переступаю через порог квартиры профессора. Я зарекалась сюда приходить, но вот, не прошло и дня, как я снова тут. — Я серьезно здесь только ради этого. Или я просто заберу свой халат и пойду спать. И, для этого нужно придумывать стоп-слово? У Психопата вылетает смешок в ответ на мою болтовню. — Цветкова, я же сказал, что не собираюсь с тобой во что-то играть. Ты хочешь удовлетворить интерес, я умею это делать. Как только скажешь любыми словами, что тебе неинтересно или ты передумала - я закончу. — Точно? Он чуть приподнимает бровь. — Если не доверяешь, то тебе следует спросить об этом в другой раз. Дверь позади тебя, спокойной ночи. Ну так-то да, но... ай, ладно. Он просто действительно с такой непоколебимой уверенностью и без ужасных намеков предложил показать, что подогретый алкоголем интерес ухватился за эту возможность. — Ладно. — бормочу я, скидывая кроссовки. — Я что, зря ехала лишний этаж, что ли? Давайте уже начнем. ... Спустя пятнадцать минут, сидя на кровати, я шевелю немного руками. На мне уже несколько оборотов веревки. Немного тревожно, но терпеть можно. — Если тебе больно - говори сразу. — спокойным голосом реагирует Психопат за моей спиной. Его ладонь ложится мне на плечо, регулируя наклон тела. Пальцы чуть сжимают его, и я чувствую, как веревка в очередной раз проскальзывает между узлами, затягиваясь ровно настолько, чтобы я не могла распутаться. — Просто проверяю. — отвечаю я. — Хочешь попробовать освободиться? Могу пока сделать паузу. Я прикрываю глаза и на мое лицо наползает ухмылочка. — Нет, продолжайте. Короче, нет ничего сакрального в этом процессе. Ранее услышанные истории и прочитанные книги, где упоминались подобные вещи, создали у меня неправильное представление. Я чувствую внутри лишь легкое волнение, но это чувство настолько слабое, что его легко можно и не заметить. В конце концов, это просто веревка. У меня нет желания впадать в какой-то транс и просить себя наказать. Единственное стоящее внимания в этом процессе - прикосновения. Я тихо и расслабленно выдыхаю. По-моему, этот процесс вообще меня усыпил. Неожиданно, по бокам от меня появляются знакомые две красивые руки профессора, и не успеваю я ничего сказать, как они обнимают меня, притягивая к его телу позади. Ух ты, черт. Пока я пытаюсь справиться с резко ускорившимся пульсом и не шевелить руками, упирающимися, кажется, ему в бедро, как на моем плече устраивается подбородок Психопата. Он держит меня в этих внезапных обнимашках так естественно, будто у него все в порядке с эмпатией и он действительно понимает, для чего такой контакт нужен. — Как ощущения, Цветкова? — интересуется он. Я поворачиваю голову и кошусь на него. Он с интересом смотрит. — Ну, нигде не жмет. Нормально. — Испытываешь панику или страх? “Пока ты меня не обнял - не испытывала” — думаю я, но вслух отвечаю: — Нет. — Это главное. Вообще, я тебя спрашивал про другие ощущения. — Их особо и нет, если честно. Это просто веревка на мне, которая обездвиживает. — Да? - реагирует он, а затем выпрямляется. Я думаю над тем, что он там хочет сделать, как его рука ложится на заднюю часть шеи, и, сжав, наклоняет меня, уткнув лицом в постель. Вторая рука опирается рядом с лицом и я вижу его часы. — А так? Кажется, все замирает внутри. Психопат ,несмотря на позу, будто бережет меня, упираясь всего лишь бедром в мою задницу, но все равно возникает чувство, что его слишком много. Его безусловный контроль надо мной в этот момент, вкупе с моей полной беспомощностью, вызывает смятение и легкий озноб. Веревка, перехватывающая мое тело, при движении слегка натягивается и давит. Я внезапно понимаю, что там, где она проходит, достаточно много чувствительных мест. Под грудью на ребрах, под лопатками, на ключицах и посередине плеча. Если закрыть глаза, то кажется, что это профессор умудряется прикасаться ко мне, поэтому я лежу, пытаясь удержать их широко открытыми. — Где-то больно? — Нет. — растерянно отвечаю я. Для человека, который меня пытался убить, он сегодня часто беспокоится о моем самочувствии. — Что касается твоих ощущений - такой у тебя был настрой, Цветкова. — слышу я его спокойный голос, а после он отпускает мою шею, но я все равно не могу даже пошевелиться и изменить позу. Его пальцы скользят по спине, задевая переплетения веревки, и от тех мест, где он касался, разбегаются мурашки. До этого спокойное состояние улетучивается, как сон. — Во-первых, я заставил тебя слишком расслабиться, убедив, что это действительно не более чем веревка на тебе, а я просто тот, кто умеет ее грамотно завязать. Это неплохо для первого раза. Но интереснее, когда цели у человека другие, а не просто желание кому-то что-то доказать. Я не вижу его лица, и мое сердце начинает очень быстро биться в груди от одного звука его голоса. Обычно в институте все затыкаются, стоит ему только заговорить. В такой же ситуации, его тембр - как удушливые путы, ползущие по коже змеями с каждым произнесенным словом, сковывающие не только тело, но и волю. — Во-вторых, ты пьяная. — Я не пьяная. — отзываюсь я. — В легком опьянении. Все равно. Алкоголь снижает чувствительность. Я молчу. Не знаю, что с чувствительностью, но, по-моему, все с ней как раз в порядке. Мое опьянение почти прошло. — В-третьих. — он поддевает пальцами веревку и натягивает ее. Она сильнее давит на кожу, и я опускаю веки. Если я издам хоть звук, это будет фиаско. Но чуть не вырвалось. — Не относится к предыдущей теме, но я скажу. Если тебе захочется повторить, стоит выбирать партнера тщательно и на трезвую голову. Каким бы веселым это занятие тебе не казалось, в теле человека проходит очень много нервов и артерий. Повредить их, пережать, потерять чувствительность, сознание или умереть из-за ошибки - достаточно легко. Даже травмированная кожа от неправильно выбранной веревки не очень приятная вещь. Сука, он мне в этой позиции лекцию собирается читать? Я едва держусь, чтобы сбившееся дыхание не выдало меня, а он нашел подходящее время рассказать про технику безопасности. — Ну... Ваш напарник сегодня заявился, кстати, со следами от такой же веревки. Зачем вы меня тогда ею связали? — Это другое, Цветкова. Следы могут остаться при желании. Если он посоветовал тебе что-то, то его опыту можно доверять. Я говорю о тех моментах, когда некоторые покупают веревки в строительных магазинах и считают, что они подходят. — А нет? — Если ты не собираешься строить дом - то нет. — я чувствую, как его пальцы задевают мои на руках и зачем-то гладят внутреннюю сторону ладони. Это кажущееся теперь чрезвычайно интимным прикосновение заставляет меня замереть. — Как дела, Екатерина? Я тихо выдыхаю, чтобы он не заметил. Поддерживать разговор становится все сложнее. Вообще ,у него удивительное умение читать одним и тем же голосом лекции в разных ситуациях, и вызывать кардинально разные чувства. Гребаная Света и гребаный блондин. Я считаю, если ты кого-то провоцируешь своими рассказами об экспериментах, то стоит давать больше информации, чтобы скептики не решились проверить и не попали впросак. Когда я снова открываю рот, то мой язык не очень хорошо меня слушается: — Я думаю, мне достаточно. Все, что нужно узнать - я узнала. — Даже интересно услышать, что. — Ничего особенного. — бормочу я. Никогда не признаюсь. — Я просто устала так сидеть. Я чувствую, как он тянет за одну из веревок, и начинает распускать ее, оставив без комментариев мой ответ. По мере того, как давление на перевязанные места спадает, я снова возвращаю себе свободу. Спустя пару минут я уже нормально сажусь и смотрю на легкие следы на моих руках. Они не болят, но странное чувство остается. — Пропадут минут через двадцать, Цветкова. Можешь не загоняться. — Ладно. — я чувствую ,как во рту пересыхает и потираю места, где проходила веревка. Они чувствительнее, чем обычно. — Слушайте, а можно мне что-нибудь попить? Пока я разбираюсь со своим состоянием, он наблюдает за мной. Хотя в этот момент он сидит рядом на кровати, он все равно высокий по сравнению со мной, поэтому его взгляд сверху вниз кажется мне снова высокомерным. — Можно. Что? — Лучше кофе. — Жди. — произносит он, и, встав с кровати, уходит. Я в шоке смотрю ему вслед. А что, так можно было? Я сломала этого Психопата, что ли? Такой душка сегодня во второй половине вечера, ей-богу. Но его пожелание ждать как нельзя кстати. Я падаю расслабленно на кровать и закрываю глаза. Главное - в очередной раз не заснуть. Мое тело сейчас, похоже, в шоке и требует расслабления.Глава 31
Как бы я не старалась, я все равно вырубилась на некоторое время. Просыпаться после короткого сна - самое худшее, что можно испытать в жизни, потому что отодрать себя от кровати становится почти что непосильной задачей. И сейчас я какое-то время лежу, открыв глаза, и смотрю на часы, висящие на стене, пытаясь собрать мысли в кучу и заставить голову хоть немного работать. Где мой кофе? Я надеялась, что психопат не будет его долго готовить и я не успею уснуть. Но судя по тому, что прошло полчаса с тех пор, как мои глаза закрылись, он... он что, в Колумбию за кофейными зернами поехал? Недоумевая, я встаю и плетусь наугад на кухню. На столе стоит чашка с уже остывшим напитком. В квартире тишина. Отпив немного, я растерянно смотрю в кружку, потому что кофе слишком вкусный. Он мягкий и сливок в нем достаточно. Сахара, правда, многовато. Но я разве когда-нибудь говорила этому сумасшедшему, какой кофе я предпочитаю? Тем не менее, он почти угадал. Затем я смотрю в окно, за которым уже приближается глубокая ночь. Несмотря на то, что этаж достаточно высокий, я замечаю двух людей внизу, за оградой жилого комплекса. Они стоят возле белой, дорогой на вид машины, и в одном из них я узнаю профессора. Он держит, зажав между пальцев что-то отдаленно напоминающее листы бумаги и общается со вторым человеком, лица которого я не вижу. Но по росту они примерно одинаковы. С ума сойти. У него что, есть друзья? Понаблюдав за ними какое-то время, я отлипаю от окна и обвожу взглядом кухню. Затем подхожу к широкому серебристому холодильнику и, когда открываю одну из дверей, у меня вырывается возглас. Он и впрямь почти пустой. Я даже не знаю, где он достал сливки. Внутри сиротливо лежит пара коробок с готовой едой. Вроде из тех наборов, которые можно в доставке заказать на неделю, по калориям, и прочему. Закрыв холодильник, я подхожу к варочной поверхности и провожу по ней пальцем. Идеально чистая, будто только из магазина. Ни царапинки, ни пылинки, ни пятнышка. На ней ни разу не готовили. Как жить-то так можно? Меня немного подмывает пойти и пошарить в его доме. Правду говорят, что о человеке больше всего расскажет его жилье. Но я отбрасываю эту мысль. С замашками этого психопата я могу наткнуться на труп в шкафу. Некоторые вещи лучше просто не знать, даже если подозреваешь, что они существуют - жить становится несравнимо легче. Поэтому я прросто сижу и пью кофе, пытаясь очнуться и не вырубиться снова. Спустя некоторое время я слышу тихое пиликанье из коридора, а затем - тихий щелчок открывающейся двери. Психопат заходит на кухню, лишь мазнув взглядом по мне, а затем и по кружке с кофе. И, видимо, этого ему достаточно, потому что он молча подходит к столу и кидает на него папку с бумагами. — Спасибо за кофе. — произношу я, опустив взгляд на титульный лист. Мне кажется знакомым логотип на ней, но все дальнейшие мысли вылетают, когда я слышу вопрос от профессора: — Ты собираешься ночевать здесь или пойдешь к себе? — Эм, нет. — я отвожу взгляд от папки. —Естественно, я пойду к себе. Просто решила вас дождаться, не могу же я выйти без ключа. Так что меня даже не надо выгонять. — Цветкова, я разве тебя выгонял? — он открывает холодильник и достает оттуда бутылку минералки, лишь снова бросив на меня быстрый взгляд. — Я тебе задал вопрос и все. Ты можешь выйти и без ключа, кстати. Тут электронный замок. Нифига себе, а такие существуют? Я проглатываю этот вопрос. — Я не знала. В любом случае, я пойду, потому что нашим отношениям один день, и оставаться на ночь - это слишком. Психопат прислоняется плечом к холодильнику, и, отпив минералки, смотрит на меня. Я чувствую себя не очень комфортно из-за его вопроса, а вот его, похоже, вообще ничего не смущает в жизни. — Ну иди. — только произносит он. — Я постирала ваши вещи, которые носила и верну ,как только высохнут. Возможно, это случится завтра. В сушилку класть я их боюсь. — Забей. Можешь не возвращать. Что еще скажешь? “Блин, серьезно не выгоняешь?” — я мысленно закатываю глаза на его ответы. У меня стойкое чувство, что он будет только рад от меня избавиться. И что еще за "можешь не возвращать"? Черт побери, если он готов так легко расстаться с вещами за десятки тысяч рублей, сколько этот ненормальный зарабатывает и чем? Неужели бизнес по продаже вещичек для извращенцев такой прибыльный? — Это все. — говорю я, смахнув мысленно все эти вопросы из головы. — Ладно ,я пошла. — Спокойной ночи. До дома сама доберешься или проводить? Уже было повернувшись к выходу, я оглядываюсь на психопата, тщетно пытаясь рассмотреть в глубине его глаз хоть какой-то намек на иронию или юмор. Но то ли я потеряла способность различать эмоции, то ли его в детстве воспитывали камни. — Мне на этаж вниз спуститься, уж как-нибудь доберусь без приключений. — Не уверен в этом. Кстати, Цветкова, каким образом тебя сюда занесло жить? — Я здесь на пару недель. — подумав, отвечаю я. Он вроде впервые поинтересовался чем-то личным, нет? — Друзья родителей уехали и попросили проследить за больной кошкой. Было не совсем понятно, для чего ему понадобилась эта информация и интересно ли ему вообще. Зачем он спросил? — Все, я точно пойду. — произношу я. Хватит с меня на сегодня. Когда я покидаю квартиру профессора, я действительно замечаю на двери электронный замок с сенсорной панелью. Захлопнув дверь, я слышу, как щелкает замок. Удобная вещь ,но... черт, сколько это все стоит? Я уже устала себя об этом спрашивать. Спустившись в свое жилье, я закрываю дверь и выдыхаю, оставшись один на один с тишиной и мурлычущей кошкой у ног. Легкое сожаление заползает в мое сердечко. Может, стоило притвориться безнадежно спящей в доме у психопата? Я ведь правда до усрачки боюсь спать одна...Глава 32
Проведенная со включенным светом и работающим телевизором ночь, естественно, сказывается на моем самочувствии, поэтому на следующий день на парах я сижу, пытаясь сконцентрироваться, но в голове у меня будто сладкая вата. Стоит только ухватиться за мыслишку, как она подло тает в руках. На улице с утра стоит духота. Небо абсолютно чистое - ни единого облачка, потому солнце палит нещадно. — Цветкова. — слышу я от профессора, когда подхожу, чтобы забрать свою неудачную работу после пары. Замерев, я поднимаю на него взгляд. Он не обращал на меня внимания всю пару, что сейчас случилось?... — Задержись. — Гм. - доносится до меня сдавленный звук от Алены. Затем, я чувствую ,как она ободряюще хлопает меня по руке. — Мы пойдем, Кать... если что - звони, подождем тебя у института. После этого она смывается, бросив меня на произвол судьбы. Что за... Я, обернувшись, смотрю вслед ее удаляющейся спине, а затем снова вопросительно смотрю на профессора. Студенты покидают аудиторию, профессор стоит, прислонившись спиной к кафедре, сложив на груди руки, и рассматривает меня в ответ. Когда последний человек уходит, он, наконец, произносит: — Во-первых, переделай работу. — А во-вторых? — настороженно интересуюсь я. Он явно меня задержал не ради этого. Иначе сделал бы взгляд попроще. И лицо. Не такое, словно я уже перед ним в ногах ползаю. У меня до сих пор живет внутри легкое напряжение, касающееся наших отношений и взаимодействия в институте. Я боялась, что он сделает что-то очень странное и компроментирующее, но до этого момента он вел себя отстраненно. — Во-вторых, собираешься пойти летом работать официанткой? — Что? — мои брови хмурятся, как только он задает этот вопрос. Откуда он это узнал - неважно, потому что мы с Аленой сегодня действительно обсуждали подработку в коридоре по пути на пару. Мог услышать случайно. Но с чего он завел эту тему, меня удивляет. —Мне нужны деньги, так что да. Потому что, черт побери, летом родители мне начисто убирают обеспечение, считая, что раз я не хожу в институт - то деньги мне и не нужны. Дома еда есть, во что одеться есть - и того достаточно. В прошлом году я раздавала листовки, клеила объявления, но получала за это копейки. Это была моя первая попытка самостоятельно найти работу. Тогда я вообще не разбиралась в жизни и способах заработка, так что в этом году я собиралась стать умнее и найти более приличную подработку. Но, похоже, профессора мой ответ не приводит в восторг. Его скептически приподнявшаяся бровь позволяет угадать его мысли о моем будущем месте работы. — Почему не стриптизершей? — интересуется он так, будто бы это обычный вопрос, а я резко выдыхаю. — Что за вопрос? — Просто там явно больше платят. — И? Я не собираюсь раздеваться за деньги. — Что тебя останавливает? — он сверлит меня все тем же взглядом, в глубине которого я вижу легкое презрение, что ли. Удивительно, но только этот психопат может так смотреть на человека, которому предлагал встречаться. — Особо разницы не вижу. Что здесь, что там удовлетворяешь людей за чаевые. Он делает паузу, пока я перевариваю его слова. — И твое образование нигде не нужно. Я закрываю глаза. Господи, он точно ненормальный. — Это летняя подработка. — мысленно выдохнув, произношу я. — По профилю меня никто не возьмет на работу на три месяца. Так что я выбрала вариант, где платят нормальные деньги и за них не приходится раздеваться. Его выражение глаз становится не лучше, чем у дохлой рыбы от моего ответа. — Ты ведь могла спросить про работу у меня, Цветкова. — Устроите продавцом в ваш секс-шоп? — фыркаю я. — Спасибо. Что-то мне неохота, да и чаевых там не дождешься. У психопата мелькает легкая улыбка. — Нет. Поехали, Цветкова. — Куда? — настороженно спрашиваю я. — Ну, подкину тебя домой. — Я сама могу добраться. — Цветкова, поехали. — Я не хочу. Вы преподаватель, а я студент, что подумают люди, когда увидят, что я сажусь в вашу машину? — Даже не знаю. — психопат забирает ключи со стола и смотрит на меня, как на глупую лающую и навязчивую собачонку. —Что ты отсасываешь мне за зачет? — пока я отхожу от очередного шока, вызванного его словами, он продолжает. — Вряд ли. Меня в таком ни разу не подозревали и я не давал поводов. Скорее всего, подумают, что я забочусь о твоей безопасности, задержав после пар. Самоуверенный ублюдок. Я мрачно смотрю на него, думая, сказать ли, что не все люди пользуются логикой, распуская сплетни про других? Хотя, вряд ли от этого будет толк, ведь у этого мудака на каждое мое слово найдется контраргумент. Вот ректор бы охренел, узнав, что на самом деле представляет из себя один из его любимых преподавателей. Старика бы хватил инфаркт. Пока мы идем по коридорам, я успеваю написать девочкам, чтобы они не ждали меня. Я очень надеюсь, что они успеют уйти к автобусной остановке прежде, чем я появлюсь на улице с профессором. Или я на своем опыте узнаю. пользуются ли логикой мои подруги, увидев студентку, садящуюся в машину положительного со всех сторон и неприступного преподавателя. Выйдя на улицу, я выдыхаю. Никого. Но здесь солнечная сторона, так что я зря беспокоилась - вряд ли бы они меня остались ждать под этим пеклом. Хотя я не планировала возвращаться домой с ненормальным, но как только я сажусь в его машину, то понимаю, что его предложение оказалось мне на руку. По крайней мере, в машине у него прекрасный климат-контроль, и после улицы с плавящимся асфальтом, я чувствую, будто попадаю в настоящий рай. В автобусе, в толпе студентов я бы сдохла. Перед тем, как завести машину, профессор что-то пишет в телефоне. Затем ставит его на подставку и произносит: — Кое-куда заедем по пути, Цветкова. — Ага. — отзываюсь я. Мне все равно, сколько займет путь, главное, что с комфортом. Спустя десять минут мы тормозим перед зданием, похожим на больницу. Я, приподняв бровь, смотрю на него, гадая, зачем ненормальному понадобилось сюда. Он осознал свою болезнь и решил сдаться психиатрам? А кто же меня домой довезет? — Иди за мной. — произносит он, и я растерянно поворачиваю голову, посмотрев на его профиль. Хладнокровное животное, похоже, совсем не мается от жары. Проведя время в институте, и немного - на улице, я имею теперь слипшиеся от пота волосы и блестящее жирное лицо. А у него даже уложенные волосы выглядят так, словно он это сделал минуту назад. — Зачем? Я подожду вас здесь. — В правилах сказано, что нельзя оставлять в машине в жару детей и животных. Так что вылезай. Ах ты, сука. Я делаю тихое “пфффф” губами, проглотив вопрос, к какой из категорий он меня отнес. Я уже знаю ответ. Рот профессора стоит отмывать мылом очень долго, чтобы он перестал производить одни оскорбления. Когда я выползаю обратно в пекло, чувствую, как по шее снова начинают бежать капельки пота, щекоча кожу. Да серьезно, зачем он меня с собой тащит? Я понятия не имею, что у него происходит в голове. В здании я какое-то время я жду, когда пройдет вся эта бюрократия с пропусками, рассматривая обстановку внутри. Это правда какая-то больница. Судя по всему, заведение частное, ремонт хороший. — Я и дальше должна идти с вами? — спрашиваю я, когда профессор возвращается ко мне. Он равнодушно взирает на меня с высоты собственного роста, расслабленно засунув руки в карманы. — Ну а чего ты будешь маяться в одиночестве? — задает он риторический вопрос, а у меня приподнимается бровь. — Вставай. Я со вздохом поднимаюсь. Скоро я буду, как мой брат после армии. Не задавать вопросы, а просто молча выполнять приказы. Мы поднимаемся на лифте на третий этаж, подходим к одной из палат, и пока я пытаюсь понять ,какого черта тут происходит и что я вообще здесь делаю, профессор открывает дверь и заходит внутрь. Я на автомате делаю шаг за ним и замираю на пороге, увидев человека, лежащего на кровати. Погодите, почему он кажется мне таким знакомым? Где же я его видела? Это явно взрослый мужчина, лет сорока на вид. У него темные волосы с легкой проседью. Пока я пытаюсь понять, он поворачивает голову в нашу сторону, его брови хмурятся, стоит ему увидеть профессора, а затем взгляд падает на меня. — Какого хрена? — вырывается у него. Затем он смотрит на то, как профессор садится в свободное кресло и, достав сигарету, пытается закурить. — Вообще-то, здесь не курят. Ты что делаешь? Профессор поджигает сигарету и, затянувшись, смотрит на нее. — У меня получилось закурить. Не вижу проблем. Мужчина прикрывает глаза, тяжело вздохнув. — Твою налево. Хорошо, кури. Кто это с тобой? Я не в форме, чтобы принимать гостей и, вообще-то, ждал тебя одного. — Точно. — произносит профессор и его взгляд перемещается на меня, все еще торчащую на пороге. Чувствую себя, мягко говоря, не в своей тарелке. И не знаю, что делать. — Познакомься, Цветкова, это твой начальник на летнюю практику. Он исполнительный директор одной строительной компании. Думаю, работа там будет интереснее и более подходит тебе, чем работа официанткой. Какого черта? Я растерянно открываю рот, не зная, что сказать. Просто слова не находятся. Я-то считала, что ненормальный исчерпал у меня всю способность чему-то удивляться. Но вот... Я снова в шоке. Мужчина, тем временем, смотрит на меня с бесконечной усталостью в глазах, а затем поворачивается к профессору. — Еб твою мать, Влад, хватит. Верни мои документы. **** Документы? Я внезапно чувствую, как в голове словно зажигается искра. Щелк - и вот она проливает свет на те загадки, которые я хранила где-то глубоко в закутках разума, и уже как-то подзабыла про них. Лицо этого мужчины. Так вот откуда оно мне знакомо - я видела его в паспорте профессора. Оно там более молодое, но общие черты несложно узнать. Когда я увидела это фото в паспорте, который случайно открыла, то подумала, что профессор вообще не очень похож на себя. Тогда я списала все на неудачный снимок, потому что я сама выгляжу ужасно на документах, но дело оказалось действительно в том, что фото было не его. Профессор, тем временем, расслабленно выдыхает дым в потолок палаты. — Зачем тебе документы? Ты все равно овощ. Лежи и отдыхай. — Я не знаю, что ты там делаешь, используя мою личность, так что не могу отдыхать. Не хочу отправиться с больничной койки в тюрьму, если ты наворотишь там дел. — огрызается мужчина. — И с какого черта я овощ? Я на реабилитации. Однажды встану. — Я, считай, спас твою личность, устроив тебя после скандального увольнения в приличный институт. — Вообще-то, я не просил тебя об этом. — Нет? — профессор затягивается сигаретой. — Ладно. Тогда сделаю что-нибудь неподобающее, вернув все обратно. — его взгляд перемещается на меня, прежде чем он произносит следующие слова. — Не знаю, пересплю, например, с какой-нибудь студенткой. Моиброви в ответ взмывают вверх. Я до сих пор перевариваю все, что здесь происходит, и мало того, что становлюсь очевидцем разговора, явно не предназначенного для меня, так еще и эта фразочка. — Может, я пойду? — Оставайся, Цветкова. — Блядь. — выдыхает мужчина, запрокинув голову. — Хорошо, развлекайся. Просто разберись со своей семьей, которая мне имеет мозги и займись своей работой. И оплати мне дальнейшую реабилитацию, потому что они отказались это делать. — Хм. — выдает профессор. — Серьезно? Что бы ты без меня делал, интересно. Он бросает остатки сигареты в стакан с водой на столике и поднимается с кресла. — Это все, за чем ты мне звонил? — Для начала, я хотел с тобой увидеться. — хмыкает мужчина. — Но уж ладно, тебе это явно неинтересно. — Вроде мы с тобой уже виделись. — Полгода назад? Иди уже, не буду задерживать. Когда профессор проходит мимо меня, я все еще не могу сдвинуться с места, пытаясь осознать произошедшее, перевернувшее мой мирок. Затем, осторожно произношу, обращаясь к лежащему мужчине: — Простите, а кем вы друг другу приходитесь? Он переводи на меня взгляд, нахмурившись. — Двоюродными братьями. Ты вообще кто, кстати? — Да так, просто. — бормочу я. — Спасибо, извините, хорошего вам дня. Я закрываю дверь в палату и отхожу от нее. Я бы хотела задать еще много вопросов, но, если честно, хватит пока и того, что я уже имею. Затем я медленно поднимаю руку к груди , прощупывая биение сердца. Получается, психопат с замашками короля рядом со званием профессора и вообще с преподавательской деятельностью никогда в жизни не валялся. Это документы и заслуги его двоюродного брата. Судя по информации из их разговора, если они махнулись документами и личностями, то ненормальный, получается, директор строительной компании? С ума сойти. Вот откуда у него бабло. Я убираю от груди ладонь, убедившись, что сердце бьется без перебоев, затем иду к лифту. Точнее, деньги у него от обеспеченной семьи. В таком возрасте занимать такую должность без поддержки семьи - нереально. Я нахожу профессора на первом этаже, расплачивающимся карточкой на ресепшене. Скрестив руки на груди, я жду его у входа, и когда он, убрав карточку, подходит ко мне, я ловлю его взгляд. — Вам подходит это имя. — замечаю я с ехидством в голосе. — А Влад - это от “Владислав” или от “Владимир”? — Попробуй угадать, Цветкова. Ни то, ни другое. Я зависаю, растеряв все ехидство. Это как? — В смысле? И какие еще имена сокращаются так? Профессор едва хмурит бровь в ответ, словно я сделала что-то очень непотребное. — Цветкова, если ты продолжишь показывать свою эрудицию таким образом, максимум, что тебе доверят на летней практике - это швабру и тряпку. Я цыкаю. Он вообще стыда не испытывает? Если бы я обманывала человека, представляясь долгое время другим именем и присваивая чужие заслуги, у меня бы язык еще долгое время не поднялся хамить. — А если серьезно? Он некоторое время смотрит на меня, как на идиотку. — Влад - это просто Влад. Имя есть такое, Цветкова. Долго тут стоять будешь? Выходи.Глава 33
— Шашлычки, Катенька. — уговаривает в субботу меня Светка по мессенджеру. Ее голосовые сообщения просто пропитаны предвкушающим восторгом. — Все эти пьянки в барах уже заколебали, а тут природа. Там озеро недалеко, искупаемся, вода уже прогрелась, ночи теплые. Кать, мясо! Настоящее! — Я не знаю. — колеблюсь я. — Там комары. Света фыркает. — И? Нашла причину. Куплю тебе брызгалку от них. — я слышу, как ее пальчики стучат по клавиатуре, а затем подруга делает паузу. — Нифига себе, двести рублей за баллончик. Слушай, ну там костер будет, дым должен отогнать комаров. Хочешь, штаны тебе плотные одолжу? Ага. “Куплю тебе брызгалку”. — Забей. — говорю я. — Ладно, пойду. Сколько скидывать? — По четыреста на бухлишко и закуски. Мясо и мангал Славик сказал притащит, у него у дяди своя ж ферма. Сейчас скину тебе координаты, где собираемся тусить, но к вечеру я за тобой с Темой и Аленкой заеду в любом случае, не бери такси. Мы отключаемся, а я задумчиво смотрю на точку на карте. А, далековато. Это водохранилище, возле которого есть куча баз отдыха, всякие клубы с яхтами и прочие развлечения, но так как у нас студенческая попойка, все веселье планируется немного в другой стороне. Более дикой. Эх. Несомненно, я поеду. Хотя на моем столе лежит работа, которую я должна переделать по велению профессора, но я видеть ее не могу. Стоит мне за нее взяться, как в голове всплывают прошедшие события и я загоняюсь вопросами, на которые пока не могу найти ответ. Правда ли он ненормальный? Я уже сомневаюсь. Возможно, тот ужас с балконом и поездкой в лес был всего лишь тупым розыгрышем. Потому что психопаты не заботятся о близких и не оплачивают им больничные счета. Возможно, профессор просто немного аутист. С головой и эмоциями у него точно не все в порядке, но после того, как у нас начались “отношения”, к его чести, он вел себя вполне прилично. Я бы сказала, почти идеально. Внешне... он правда очень привлекательный. Быть его девушкой - это как сорвать джекпот. Тем не менее... Мы просто ужасно разные. Он мне непонятен. И я думаю, что его семья будет против такой бедной девушки, а становиться недолгим развлечением для кого-то я не хочу. Мне бы хотелось нормальных отношений, даже если они однажды не приведут к свадьбе, то в них, хотя бы, на это будет бОльший шанс, чем с таким человеком, как Влад. Нам стоит расстаться. Если он не сумасшедший, значит, я могу с ним нормально поговорить и разорвать эти отношения. Нужно будет сказать ему, что не стоит больше предлагать встречаться таким образом. Это пугает людей. Думая об этом, я складываю высушенные вещи, которые он мне отдал и чувствую, как в сердце становится немного печально. Он и правда заботился обо мне эти пару дней. И все равно, при мыслях о дальнейших отношениях мурашечки бегают, так что лучше не надо. Дам пару советов, поблагодарю и останемся друзьями. Может, прощальный подарок подготовить, чтобы не было слишком уж некрасиво? Ох, теперь же я буду переживать за него из-за его фальшивых документов. Он ведь хотел, как лучше для своего двоюродного брата, что, если его поймают? С повседневными делами вечер наступает незаметно. К восьми мне приходит сообщение от Светы, подъезжает машина, и я спускаюсь вниз. — Запрыгивай. — открывает мне Светка заднюю дверь Теминой развалюшки. Перед тем, как сесть, я бросаю взгляд наверх, туда ,где, предположительно, находятся окна квартиры профессора. Там темнота. Честно говоря, я написала ему еще днем о том, что мне нужно с ним встретиться и поговорить, но он не ответил. Неужели занят в выходной? — Деньги скидывай. — просит подруга, и я лезу в карман. — Мы на них сейчас Темину машину заправлять будем, а то не доедем. — И на. — Алена передает мне с переднего сиденья пшикалку от комаров. — О, спасибо! — Это ты Темычу скажи. — Да я из дома взял. — отзывается парень. — Мать на дачу их покупает. — Все равно спасибо. Я жутко чешусь из-за комаров и почему-то именно меня они жрут в первую очередь. Когда мы добираемся до места, уже начинает немного темнеть. Какого-то черта, эти сумасшедшие люди действительно забрались слишком далеко от цивилизации. — Почему именно тут? — бурчу я, пробираясь по лесным дорожкам вслед за Аленой. — А ты хотела беседку снимать за несколько тысяч? — хмыкает та. — Нет, но просто место глуховатое. — Да какое глуховатое. — она отмахивается. — Тут в одну сторону пойдешь - город, в другую - пляжи, в третью - какие-то промышленные застройки. А так мы хотели ночью покупаться голышом. Я округляю глаза. — Я пас. — Ну ты пас, а мы со Светкой и Лизкой будем. Не хотелось бы, чтобы вышло какое-нибудь бухое лицо, когда мы с голыми сиськами в водичке плещемся. Боже, ну что за сумасшедшие женщины? В компании, которая собралась на пьянку и шашлыки, несколько незнакомых мне людей из числа парней. Лиза шепчет мне на ухо, что это со старших курсов ее знакомые, а я киваю, надеясь, что они приличные люди. Костер уже чадит, до меня доносятся запахи маринада и мяса, Славик машет мне рукой, сидя на бревнышке с пластиковым стаканом в руке. В общем-то, кажется, отдых обещает быть неплохим. Хотя, алкоголь ужасен, но кто-то из старшекурсников смешивает мне нечто вроде коктейля с соком, и пить становится проще, особенно, если все это заедать действительно вкусным, офигенным мясом. Когда сильно темнеет, я чувствую, как Аленкины руки обнимают меня сзади. — Кать, ну пойдем, поплещемся! — Я не хочу купаться голой. — хмыкаю я, а она хихикает. — Ты в футболке, а мы голенькие. Чего ты будешь сидеть, как сирота, на берегу? — Но я не хочу ночью мерзнуть в мокром... — Кирилл. — Алена тут же поворачивает голову к темноволосому высокому и симпатичному парню. Он заинтересованно смотрит на нее. — Одолжи Катюхе свою футболку искупаться, все равно тебе пофиг. А она мерзнуть будет. — А, да пусть берет. — его взгляд перемещается на меня и он едва улыбается. — Если нужно переодеться - могу присмотреть, чтобы никто не подглядывал. — Я... Алена внезапно толкает меня к этому парню и я в шоке приподнимаю брови. — Либо тащи своего парня сюда, чтобы мы его увидели, либо начни встречаться хоть с этим. — слышу я ее бормотание. Сваха фигова. — Пойдем. — Кирилл берет свою футболку, висящую на ветке дерева. Я с осторожностью следую за ним вглубь леса. Честно говоря, после профессора я уже жду от парней все, что угодно, но этот действительно отходит подальше от компании, а затем, кивнув за кустарник, отворачивается. — Не переживай, подглядывать не буду. Слушай, а ты ж с Лизкой и Аленой с одного курса? — Ну да. — бормочу я, стягивая второпях футболку и лифчик, и надевая свободную, белую и большую футболку парня. Блин, она же просвечивать будет. Хотя ночью ,наверное, незаметно? — Понятно. У тебя парень есть? Эм... Я зависаю ,не зная, что ответить. — Я в отношениях ,но... Все очень сложно. Сложно объяснить. Точнее, вообще невозможно, если это объяснять адекватному человеку. Я слышу, как он издает смешок. — Не дашь свой номер? Пообщаемся, как друзья. — Ладно. — растерянно говорю я. Когда мы вместе возвращаемся, болтая, и я оказываюсь рядом с Аленой, которая все это время подмигивает мне так, словно у нее нервный тик начался, я тихонько пинаю ее. Такое чувство, будто бы мне не двадцать, а пятьдесят, и ей удалось меня впихнуть в последний вагон уходящего поезда фертильности с надеждой на то, что я, наконец, обзаведусь отношениями, семьей и детишками. — Прекрати. — Наконец-то. — шипит она. — Хоть увижу нашу скромницу в отношениях с кем-то реальным, а не с мифическим миллиардером. Пойдем купаться. Спустя какое-то время, полностью продрогнув, я первой вылезаю из водички на берег. За спиной подруги, плещась в одних трусах, визжат, когда-то из парней пытается подплыть к ним ближе и устраивают бой брызгами. Мне ужасно хочется в туалет. Поэтому я беру с собой телефон, и, включив фонарик, удаляюсь в лес. Неподалеку шарится Тема с одним из старшекурсников, собирая обломки веток для костра, откуда-то доносится смех Тани, которая тоже отказалась купаться голой, и какого-то парня. Поэтому я ухожу в самую глушь, подальше, чтобы на мою голую попу во время процесса случайно не вышел кто-нибудь. Найдя неплохое место, я снимаю трусы и кладу телефон рядышком. “Бульк” - делает он, и я в шоке округляю глаза, оставшись полной в темноте. В смысле - “бульк”? Я растерянно шарю рукой рядом и натыкаюсь на какую-то яму в земле, заполненную водой. У меня даже пропадает желание сходить в туалет. Как она тут оказалась? Я пытаюсь запустить руку поглубже, чтобы достать телефон, но что-то мерзкое щекочет пальцы и я с криком отдергиваюсь. Да как так?! Я растерянно сижу, вытирая руку об футболку. Ночью в лесу, оказывается, просто кромешная темнота. Я вообще ничего не вижу. Нашарив наугад палочку, я тычу ею в яму и прихожу к выводу, что там достаточно глубоко. Я не смогу пересилить себя и засунуть еще раз туда руку. С телефоном можно попрощаться. Или позвать парней на помощь? Я втыкаю рядом с ямой палку. Затем встаю и осторожненько пытаюсь уйти наощупь, прислушиваясь к визгам девчонок вдалеке. Странно, но иногда мне кажется, будто они немного отдаляются. Еще и купанием я смыла с себя защиту от комаров, и теперь они вьются надо мной, кусая в открытые части тела, и заставляя меня беситься от беспомощности. Еще не хватало потеряться ночью в лесу и быть сожранной этими кровососами! Через какое-то время, когда я уже начинаю немного паниковать, мой слух улавливает мужские голоса, и я выдыхаю. Кажется, нашла своих. — Ай, блин! —я вдруг со всей силы налетаю на что-то огромное и твердое. Бьюсь животом, и, больнее всего - коленкой, но кроме этого наступаю на что-то острое. Чертова темнота. Я ощупываю предмет перед собой, и внезапно понимаю, что это машина. Это я так далеко забрела, что дошла до оставленных парнями машин? Я наугад нащупываю ручку двери, дергаю ее, и машина открывается. Прекрасно. Сев на сиденье, я включаю свет в машине. Затем снимаю кроссовок и рассматриваю подошву, в которую впилась какая-то железяка. На ноге у меня ранка, не сильно большая, но очень болезненная. Поэтому я наклоняюсь назад и открываю бардачок, надеясь найти аптечку. Но там какие-то бумаги... что за издевательство. — Ты, на хрен, кто? — раздается низкий и грубый голос рядом со мной, и я, вскрикнув, падаю, ударившись головой об бардачок. Оказавшись на полу машины, я поднимаю взгляд. А это еще кто?! Придерживая открытую дверь ,на меня смотрит здоровый мужик, с глубоким шрамом на лбу. Футболка и штаны на этом здоровенном теле, кажется, вот-вот затрещат по швам. — Это я должна спрашивать. — произношу я. Он чей-то отец? Алены? Вроде у нее папа в спецназе служил. — Что вы здесь делаете и кто вы? У мужчины приподнимаются брови. — Ни хрена себе наглость от того, кто лезет в мою машину. Тебя случайно не Маша зовут? — Какая Маша? — я растерянно вспоминаю, что среди нас Маши не было. — Я Катя. — Которая к медведям залезла и дрыхла на их кровати. — Я... — я внезапно смотрю на внутренности машины. Эм. Это явно новая иномарка и как-то больно приличная для студента. С ума сойти, я что, в другую сторону вышла? — Сюда иди. — произносит мужик, и прежде чем я успеваю что-то сделать, он наклоняется и сгребает меня за шиворот, а затем, словно я ничего не вешу, вытаскивает наружу. — Нет, подождите! — кричу я. — Я просто отдыхала с друзьями неподалеку, пошла в туалет и заблудилась. Я думала, это наши машины...! — Ага, расскажи это кому-нибудь еще. — флегматично замечает мужик, включая на телефоне фонарик и удерживая меня одной рукой. —Поэтому сразу полезла в бардачок рыться в документах? Сейчас расскажешь со своим работодателем, как ты узнала, что мы здесь и кто тебе маякнул. Э-э-э?! Какого хрена вообще происходит?! — Да подождите, у меня болела ступня и я просто!... — пытаюсь достучаться до этого ненормального я, но он тащит меня куда-то в лес, даже не слушая и оставив мой кроссовок валяться на земле. Да почему я всегда во что-то влипаю? Чертов безумно яркий свет от фонарика на телефоне слепит меня. Но я все равно, моргая и прищуриваясь, вижу, что меня вытаскивают на какой-то причал, возле которого покачивается на воде небольшая яхта. Там же темнеют несколько высоких мужских силуэтов. Мелькают огоньки от сигарет и до меня доносится запах дыма. Я внезапно вижу, как кто-то сидит на коленках возле одной из возвышающихся фигур, и по мере того ,как меня подтаскивают ближе, я начинаю слышать доносящиеся до меня заикающиеся всхлипывания. — … серьезно, это все мой батя. Это он раздал взятки и пустил в прессу слухи...Я реально н-не хотел. Я уступлю эти земли и-и выплачу компенсацию, клянусь. Тех п-пацанов не я сказал убить, правда, клянусь тебе, я их семьям и тебе заплачу, только, пожалуйста, ух... Человек, стоящий перед ним, прерывает эту истерику, просто наступив на затылок и впечатав лицо причитающего в деревянные доски причала. Увидев эту картину, я в ужасе пытаюсь затормозить ногами. — Я-я-я. — начинаю заикаться заодно и я. — Я не имею отношения к вашим криминальным разборкам, отпусти меня, пока я ничего не увидела! Я могу доказать! Мой телефон все еще в лесу, в луже, и моя нога... Нет-нет. Мне еще рано умирать, даже по глупости. Человек, буквально втаптывающий другого в землю, судя по силуэту, поворачивает голову в нашу сторону, услышав мои мольбы. Затем, здоровый чувак, который меня тащит, подводит меня ближе и толкает вперед. Не удержавшись, я лечу вниз, ударившись об доски и вляпавшись в какую-то лужу. Потом смотрю вниз и чувствую ,как волосы стают дыбом. Это кровь! А недалеко от меня без движения лежат двое. Кажется, это трупы. Все, это конец. Сходила ,называется, пописать. Лучше бы я сделала это в воде. — Нашел ее в машине. —- слышу я голос здоровяка, который притащил меня. — Копалась в бардачке. Клюев, твоя телка? Как маякнул ей? — У-у. — стонет неразборчиво мужик, которого избили просто, как отбивную. У него вся футболка в темных разводах и лицо заплывшее. По нему тоже текут черные струйки. — Я его н-н-н-...не знаю. — выдыхаю я. Так, думай, Катя. Как бы убедить их в своей невиновности. Если в этом вообще есть смысл. Вряд ли, даже если получится, они скажут “ладно, вали, только никому не говори, что тут было”. Может, вообще не стоит терять время на оправдания, и просто начать вспоминать близких и прощаться с ними? Жалеть об упущенных возможностях. Интересно, а профессор придет на мои похороны? Я бы хотела посмотреть на его лицо. Он будет плакать? Человек рядом убирает ногу с головы стонущего от боли мужика. Похоже, это их главарь, так что просить о пощаде следует его. Я хотя бы попытаюсь. Надежда-то умирает последней. Я медленно поднимаю взгляд. Сначала на ноги в черных штанах. Затем на руки, испачканные кровью и сжимающие небольшой нож. Затем выше и выше, и внезапно замираю. Тот, которого я представляла только что плачущим на своих похоронах, возвышается надо мной, глядя сверху вниз. Вместо горьких слез и печали на его лице тоже немного размазана кровь, делая и без того постоянно каменное и безжалостное выражение вообще до усрачки пугающим. — Профессор? — растерянно спрашиваю я.Глава 34
Похоже, он вообще не удивлен моему появлению, в отличие от меня. Лишь мельком скользнув взглядом по моему лицу, затем по голым ногам, после он вообще прекращает смотреть на меня. — Что с ней делать-то? — слышу я вопрос. — Ничего. —отвечает профессор. Его тон и тембр голоса здесь кажется вообще безжизненным и холодным. — Она к ним отношения не имеет. — Да? Тогда... Пока я сижу, ни жива, ни мертва, профессор переводит взгляд на стонущего избитого мужика, и внезапно переворачивает его ногой на спину. Затем делает шаг к нему, и темнота скрывает его лицо, но я в последний момент замечаю в его глазах такое выражение, от которого неприятное, трепещущее чувство в животе превращается во что-то жуткое и колючее. И это я с ним хотела сегодня поговорить и расстаться? С ним-то? Нормально поговорить?! — А-а-а-а! — не выдерживаю я, взвизгнув, когда он садится на корточки рядом с избитым мужиком. Я бы закрыла руками лицо, но мои руки уже вляпались в чужую кровь и меня просто вытошнит, и я упаду в обморок. На этот вопль профессор поворачивает в мою сторону лицо и его взгляд кажется немного удивленным. — Можно я уйду?! Не делай это передо мной, пожалуйста! — выпаливаю я, потому что по его позе становится понятно, к чему все это идет. Тупая его сестра, кто тебе сказал, что он не занимается убийствами? Он именно сейчас этим собирается заняться! — А ты можешь не вопить? — интересуется голос бугая надо мной, а я отворачиваюсь к нему, и спиной к профессору, и мотаю головой. — Я не буду вопить, если не буду этого видеть и слышать! Не мог бы ты меня увести куда-нибудь на это время, а потом привести обратно, когда все закончится? Я правда очень бо... За моей спиной раздается довольно ощутимый “бульк” и всплеск. Почти как мой телефон, только если бы он был в несколько раз больше. Я замолкаю, и, округлив глаза, растерянно оглядываюсь через плечо. Профессор с равнодушным лицом стоит на краю пристани и того мужика больше нигде нет. — Успокойся, Цветкова. — говорит он мне, а я чувствую, как по моим щекам начинают течь слезки. Звездец. Успокоиться? — Уберите тут все. — сообщает он затем остальным людям, а сам подходит ко мне. Как только это чудовище наклоняется ко мне, я обреченно закрываю глаза, всхлипнув, и почувствовав, как его пальцы, скользнув, смыкаются на моем плече. — Просто прошу, в честь того, что мы встречались, сделайте это быс... — я проглатываю оставшуюся часть фразы, внезапно взлетев в воздух, а затем резко открываю глаза, оказавшись у него на руках. Мое сердце чуть не вылетает из груди. Что это? Он не планировал меня топить, так же, как и того мужика? Я так хочу сейчас упасть в обморок, лишь бы все это закончилось, и чтобы не мучиться. — Быстро что сделать? — Ничего. — тут же говорю я. — Просто лучше, когда люди все делают быстро. И снова закрываю глаза, замерев у него на руках. Пожалуйста, только не в воду, только не в воду. Что угодно, только не хочу умирать. Он ведь не станет ничего делать, да? Если хочешь убить человека, то смысла его брать на руки нет. Да и не очень удобно с ним что-то на руках делать, проще оставить на земле валяться. — Вас отвозить или вы мою машину заберете? — слышу я голос того бугая, который притащил меня сюда, и чувствую, как профессор чуть оборачивается к нему. Мысленно я отмечаю, что этот здоровый мужик, явно старше профессора, обращается к нему на “вы”. Это даже неудивительно, потому что работая с этим монстром, я бы не только на “вы” разговаривала, но и кланялась бы при встрече от греха подальше. Особенно, если они частенько таким образом на природу выезжают, и это была бы не первая кровавая сцена, которую мне довелось увидеть. Да и хрен с ними, с его подчиненными. Они, хотя бы, имеют возможность держаться подальше от него. А меня оно на руках держит. — Нет, отвезешь. — отвечает профессор, а я стараюсь отречься от всех чувств этого мира. Потому что его голос звучит так близко, и я чувствую своим телом, когда он говорит. — На объект же? — Да. Этот короткий разговор заканчивается, а затем меня несут. Я позволяю себе немного дышать, потому что моя казнь, кажется, пока откладывается. Мне даже страшно задумываться - почему, чтобы не сглазить и не ошибиться. Возможно, мной займутся просто позже и в другом месте, но если я об этом буду думать, то точно заплачу. Когда мы подходим к машине бугая, профессор сажает меня аккуратно на заднее сиденье. Только тогда я открываю глаза, и рядом со мной тут же появляется бугай с моим кроссовком в руках. — Обувь не теряй. — бормочет он, так же аккуратненько ставя его возле моих ног и закрывая дверь. Я не успеваю выдохнуть, как с другой стороны открывается дверь ,и монстр-психопат садится рядом со мной, превращая меня в истукана. — Телефон свой дай сюда, Цветкова. — говорит он мне, а я сжимаю ручки, лежащие на коленях. — О-он утонул. В лесу, в луже, поэтому я в темноте и ушла не туда. У меня его нет. Я воткнула палку рядом с лужей... чтобы потом найти. Кажется, я чувствую на себе его пристальный, внимательный взгляд, отчего у меня бегают холодные мурашки по спине. — Хм. — слышу я. — Ладно, скажу, чтобы его вытащили. Мне кажется, что мы едем от силы пару минут, прежде чем машина сбрасывает скорость, явно собираясь остановиться, хотя я осознаю, что это не так. Просто я настолько зациклена на своих мыслях и переживаниях, что время пролетает мгновенно. Почему это происходит со мной, и в чем я провинилась перед миром? Я вздрагиваю от шороха рядом, но это профессор просто вытягивает откуда-то сзади машины свой пиджак и накидывает мне на плечи. Затем, когда машина останавливается, он куда-то выходит с водителем. В этот раз, я действительно сижу в одиночестве очень долго и успеваю осознать это, но потом дверь с моей стороны открывается и я вижу здоровяка. — Идешь? — предлагает он мне, и мне не остается ничего, как вылезти и последовать за ним. Я не знаю, где мы, но территория огорожена здоровым железным забором, и рядом стоит несколько недостроенных зданий. Только самое левое из них выглядит законченным и приличным, именно туда мы и идем. Когда я захожу внутрь, я думаю, что это чей-то офис, потому что здесь есть стойка ресепшена, удобные диваны и очень красивый холл. Но потом, когда мы поднимаемся на лифте, я понимаю, что это отель, потому что на втором этаже мы проходим мимо номеров с открытыми дверями. — Тебе сюда. — сообщает мне здоровяк, постучав в единственный закрытый номер, а потом нажав на ручку и толкнув дверь. Я послушно шагаю внутрь. В небольшом и достаточно скромном номере я вижу профессора, который сидит прямо в одежде на кровати и смотрит в телефон. Похоже, он привел себя в порядок за это время, потому что его лицо и руки чистые. Но одежда все та же. Она явно не могла остаться чистой, после того, что он творил. Я только сейчас начинаю замечать детали. Он сегодня выглядит иначе, потому что на нем вместо белой - черная рубашка, да еще и с галстуком и зажимом на нем. По-моему, вообще, весь комплект вещей, надетый на нем, выглядит дороже, чем обычно, если это вообще возможно. Как-то невольно вспоминаются все эпитеты, которыми награждали его в институте девушки. Скромняжка, и все прочее в этом роде. Нужно иметь реально плохое зрение, чтобы за его обычным-то видом не рассмотреть откровенно умеющего пользоваться властью человека, а в том, в котором он сейчас, и вовсе становится ясно, что перед тобой особь с самой вершины пищевой цепочки. Просто чистейший, рафинированный хищник с очень острыми когтями. У меня рвется неуместное замечание насчет его одежды и посиделок на белье, но потом я вижу, что на самом деле кровать в номере вообще не застелена и на ней лежит только матрас, все еще упакованный в прозрачный чехол. — Ты можешь умыться. — слышу я его голос. Он разговаривает со мной так буднично, будто ничего странного и не происходит. —Здесь есть вода, но с остальным пока проблема, так что в душ сходишь позже. Дверь в ванную слева от тебя. Я ничерта не понимаю, но я послушно поворачиваюсь и иду в ванную. В зеркале под ярким светом отражается полный ужас. Я смотрю на свои окровавленные ладошки и колени, и, включив воду, медленно и тщательно смываю все в водосток. Затем растерянно смотрю в зеркало, на свое бледное лицо. Взгляд падает ниже, на футболку. Там, где держал меня профессор, остается отпечаток, и я, проглотив тошноту, снимаю футболку и застирываю в холодной воде все пятна. После надеваю ее снова на себя и , тяжело выдохнув, закрываю лицо руками. Долбануться. Лучше бы я просто этого не знала. Хотя, представим, что сегодня бы я пришла к нему и предложила расстаться, ничего не подозревая. В итоге, вероятно, плавала бы сейчас вместе с тем мужиком в водичке. Но я не могу тут стоять и расклеиваться. Пока я еще жива и в порядке, нужно идти вперед, чтобы как-то разрешилась вся эта ситуация, толку-то от того, что я буду сейчас рефлексировать и думать о том, что человек, с которым у меня случайно отношения - самый настоящий убийца, и я стала невольным свидетелем расправы? Будь он даже маньяком, забиться в угол и рыдать не помогло бы. Что-то мне шепчет, что он вообще не из тех людей, кого можно разжалобить слабостью и слезами. Я решительно открываю дверь и выхожу из ванной. — Зачем вы меня сюда привезли? — задаю я в лоб вопрос профессору. Он поднимает на меня глаза и, заодно, бровь. — Ты разве просила оставить тебя там? Он серьезно задал этот вопрос? — А у меня что, был выбор - остаться или поехать? — интересуюсь я, а этот ненормальный, кажется, посчитав, что стоит уделить внимание разговору, опускает руку с телефоном. — С чего ты решила, что у тебя его не было? Мне просто показалось, что в таком виде, как у тебя, немного неудобно шляться ночью в лесу. Он что, действительно вообще не планировал избавляться от меня, как от свидетеля или сейчас издевается? Я стояла и смотрела ,как он избивает какого-то мужика, а затем скидывает в воду, и после этого, несомненно, мой язык посмел бы повернуться и сказать “нет, слушай, я пойду, меня там друзья на шашлыках ждут”. Так, что ли? Пока я перевариваю его ответ, он переводит взгляд на мои голые ноги. Какое-то время он их рассматривает, затем снова начинает говорить: — Мне даже хочется спросить, как к этому все пришло. — Я с друзьями купалась. — отвечаю я, пока интерес ненормального следом неожиданно фокусируется на моей футболке. Мне становится крайне неуютно от его слишком прямого взгляда, и вообще, вспомнив, что я без лифчика, я одергиваю подол, надеясь, что футболка уже достаточно просохла, чтобы не просвечивать. —Потом решила сходить в лес в туалет, уронила телефон в лужу и в темноте случайно зашла не туда. Наткнулась на машину, наступила на какую-то железку и подумала, что это наш транспорт, поэтому села внутрь, чтобы посмотреть, что с ногой. — После этого ты все еще удивляешься, с чего я предложил вчера проводить тебя на этаж ниже? Наш разговор прерывает стук в дверь, а затем она открывается. Я вижу знакомого бугая, который держит в руках достаточно большую стопку вещей. Профессор без интереса смотрит на него. — Собрал, все что нашел. — сообщает бугай, складывая стопку на единственный стул в комнате. — Там полотенце, халат, постельное белье, ваша одежда, но женских вещей нет. Хотел поискать формы для сотрудников, но их еще, походу, не заказывали. Могу позвонить кому-нибудь, договориться, чтобы из какого-нибудь магазина привезли вещи. — Так и сделай. И аптечку принеси. - Лады. — бугай кивает и уходит, закрыв за собой дверь. Я провожаю его взглядом. Жить надо так, чтобы здоровый мужик намного старше, скакал вокруг тебя, как личная служанка. — Иди сюда, Цветкова. — слышу я внезапно голос профессора, и застываю, почувствовав, как сердце с размаху ухает в пятки. Я не хочу! Зачем? Но спрашивать в самом деле “зачем?” будет еще абсурднее. Поэтому мои ноги делают неуверенный шаг к профессору, пока он, опустив взгляд на них, с интересом наблюдает. — Поближе. — произносит он, а я поджимаю губы. Что за ситуация? Мне страшно подходить к нему. Это просто базовые инстинкты выживания - держаться подальше от человека, который без особых колебаний и рефлексии может убить себе подобного. — Но в чем дело? — Просто подойди ближе и сядь, Цветкова. — Куда? — Давай на меня, раз ты спросила. — на этом лице по-прежнему даже не мелькает ни тени смущения, когда он подобное произносит. — Хотя, очевидно, что здесь есть только кровать, чтобы присесть. И ногу покажи. Ах, вот зачем он. Я все равно с легким трепещущим волнением в сердце сажусь на кровать, и, натянув на бедра футболку, показываю ступню, которой напоролась на что-то в лесу. Его пальцы берут меня за лодыжку, а затем внезапно задирают ступню выше, отчего я шикаю. — Вообще-то у меня не такая хорошая растяжка, как вы думаете. — Я так и не думал. — отвечает он, включая на телефоне фонарик и светит, рассматривая мою ногу. — У тебя вообще нет ничего хорошего. Если бы он не был ненормальным - эта ступня уже врезалась бы ему в лицо за такие слова. — У вас язык грязнее, чем половая тряпка. — вылетает у меня. Не сдерживаюсь. Я просто не могу проглатывать одну гадость за другой, даже несмотря на то, что наезжать на этого человека явно не стоит. Но это не оскорбление, а констатация факта! Он на секунду в ответ поднимает на меня взгляд. — Да? Тем не менее, он был у тебя во рту несколько раз. Выключив фонарик, от отставляет мою ногу на кровать. Я жду, когда он что-то скажет насчет моей ранки на ступне, но вместо этого он снимает блокировку на телефоне и что-то набирает на экране. — Мне вот что тогда интересно. — начинает он, глядя в экран. — Как называть человека, который позволяет разным людям запихивать себе в рот всякую грязь? — Вы вообще о чем? — хмыкаю я. — Наверное, об этом. Приветики, Кать. Запиши мой номер. Давай свалим от всех, я тебе классное место тут покажу. Где можно целоваться под луной, ха-ха. — я замираю, услышав этот бред изо рта профессора, особенно со словом “приветики”, сказанное его фирменной равнодушной интонацией, которое совсем выбивает меня из колеи. — Ты где? Куда пропала? Кать, ответь, это Кирилл, который тебе футболку дал. У меня расширяются глаза, едва не выпав наружу, когда до меня внезапно доходит, что это был за бред, и я бросаюсь резко к профессору за телефоном. Он тут же отводит руку назад, не давая мне до него дотянуться, и я оказываюсь с ним лицом к лицу. На его губах мелькает усмешка. Издевательская. — Цветкова, это мой телефон. — А откуда на вашем телефоне мои переписки?! — Потому что твой выловленный телефон сдох, а твоих друзей нужно успокоить. — отвечает он. — Я вставил твою симку и зашел в мессенджер. — А меня не нужно было об этом спросить сначала?! —я чувствую ,как мое лицо горит. Что за идиот тот парень, мне стыдно за его сообщения. Боже. Зажмурившись ,я опускаю голову, занавесившись волосами. Хочется провалиться сквозь землю или просто побиться головой обо что-нибудь. Что еще за “место, где классно целоваться под луной”? Я же сказала ему, что в отношениях, кретин. А он присылает такие сообщения. Ладно бы, будь у меня обычный парень, но когда твоя вторая половинка - ненормальный профессор... Урод, ты понимаешь, что подтолкнул меня к смерти? Меня убьют из-за дебильных подкатов. — Я сказала. — выдыхаю я. — Что в отношениях, когда он пытался подкатить ко мне. Не знаю, с чего он решил, что можно писать мне такое, но между нами ничего не было. Я чувствую макушкой его дыхание, когда он издает смешок. — И это все? — Ну да. Потом я пошла купаться со всеми, захотела в туалет и ушла в лес, потерявшись. Больше мы с ним не общались. Дайте, пожалуйста, мне написать Алене, что все в порядке. Перед моим лицом появляется его рука с телефончиком последней модели. Я хватаю его, и, решив, что не стоит убегать, чтобы не вызвать больше подозрений, в той же позе, рядом с профессором, выхожу из чата с этим придурком, чтобы найти контакт Алены. Сука, он еще и гору смайликов насыпал в переписку. А внешне ведь нормальный и умный парень. Я проматываю список чатов. Потом снова слышу тихий смешок. — Что? — спрашиваю я, набирая сообщение Алене “Я в порядке, мне нужно было уехать, я встретила знакомого, не переживай, только шмотки мои захвати”. Блин, быстрее печатайся. Потому что мне немного тревожно, когда я чувствую, что ненормальный пялится в мой экран. — Психопат? Ты меня сильно любишь. Я вздрагиваю. Твою мать... Список контактов. Закрыв глаза, я думаю. Давай уже, мозг. Что сказать? — Ну... — Все отмазки будут звучать паршиво, Екатерина. Так что даже не напрягайся зря. — Я была обижена. Просто... — На что, интересно? — Уже не помню. — я мрачно отвожу взгляд. Ко всему доколебется. — Будто бы вы мало фразочек говорите, на которые можно обидеться. Верните мне симку. — я, отправив сообщение, кладу ему на бедро телефон и отстраняюсь. Он смотрит на меня. — Иди в душ, Цветкова и переоденься. Пока не нашли тебе одежду, можешь надеть мою. — Я лучше возьму халат, спасибо. — Нет, это мой. Что? Мои брови хмурятся, потому что какого черта? Пусть в обычную одежду переодевается. — Лучше не спорь. — он замечает мою озадаченность, а я раздраженно вздыхаю. — Как хотите. Достаньте симку и не смейте читать мои переписки. Это неприлично в отношениях, понимаете? Это подрывает доверие... между нами. Профессор после этих слов какое-то время смотрит на меня, а затем у него появляется легкая улыбка. Ее б можно было назвать слегка веселой ,если б остальное лицо хоть немного изменилось. — Я это учту, если ты больше не будешь переписываться с заинтересованными в тебе людьми. Это тоже подрывает доверие. — Я же сказала, что это случайность. — я подхожу к стулу и беру верх стопки, который как раз одежда профессора и полотенце. Только я разворачиваюсь ,как в спину мне летит: — Футболку сними и мне отдай. — Зачем? — я оглядываюсь. — Владельцу верну. О. Я сдерживаю рвущийся наружу нервный смешок. Кирилл, кажется, ты попал. Но сам виноват. Честно говоря, я очень замерзла, пока находилась в мокрой футболке. Хотя она успела почти высохнуть на мне, видимо, лесные прогулки сказались на самочувствии - тело продрогло и все никак не могло согреться. Закрывшись в ванной комнате, я раздеваюсь и лезу в душ. Включив погорячее воду, я сажусь на дно кабинки, прислонившись к стене и чувствуя, как горячие струи воды и пар согревают меня. Царапины, которые я получила в лесу, пощипывают, но это кажется приятным. Глаза начинаю закрываться сами по себе. Если я усну на пять минуточек, ничего не будет страшного? Вряд ли я просплю долго в такой неудобной позе. Но пяти минут хватит, чтобы набраться немного сил. “Хотя, это поза мне не кажется такой уж неудобной” — мелькает мысль в угасающем сознании и спустя минуту я уже впадаю в дремоту. До тех пор, пока меня не будит стук. Я нехотя открываю глаза. Тело такое тяжелое, что не хочет шевелиться. Когда поднимаю взгляд и из моего рта вылетает испуганный вскрик. — А, боже! Профессор стоит, прислонившись к кабинке перед открытой дверью и смотрит на меня. Я изо всех сил обнимаю себя руками, надеясь закрыться как можно больше. Хорошо, что я сижу боком к нему, и, вероятно, он еще не успел ничего рассмотреть. — Что вы творите?! — вырывается у меня. Он молчит, продолжая смотреть на меня все тем же непроницаемым взглядом, что на секунду кажется, будто бы это плохой сон, или профессор - просто моя галлюцинация от усталости. — Вы уйдете ,нет? — Ты сорок минут уже здесь сидишь. — произносит он, и мне становится плохо. Нет, это не галлюцинация. Оно живое. — И что? Я греюсь. Как вы сюда зашли? Он не отвечает, и на лице появляется тень усмешки. Такое чувство, что он издевается. — Дайте мне одеться. — бормочу я. Господи, что я сделала в прошлой жизни, что мне послали такого профессора в институт... Я была метеоритом, уничтожившим динозавров? Профессор продолжает молча наблюдать за тем, как я пытаюсь его уговорить, и от этого у меня бегут мурашки. У него нет души и нервов. Так издеваться может только совершенно бездушный и бессердечный. Мне бы стало просто неудобно наблюдать за тем, как кто-то другой сгорает от стыда и игнорировать это. — Вы извращенец? — задаю я вопрос, и у него, наконец, чуть дергается бровь. — Я жду, когда ты вылезешь, Цветкова. Хочу посмотреть, упадешь ты в обморок или нет. Что? Я чувствую легкий шок от его слов. — Я просто заснула, я чувствую себя отлично. Я не могу встать, пока вы смотрите на меня. Я голая! — Что я там не видел, Цветкова? Неужели действительно покажешь что-то новое? У меня нервно дергается глаз. А он что-то у кого-то видел? Нашелся какой-то человек, который рискнул переспать с этим чудовищем? Были ли этот человек живым и был ли вообще человеком? — Меня вы точно не видели. — даже от этих слов он вообще не собирается шевелиться, судя по всему. — По-моему, это скорее плохо, чем хорошо. Разве мы не в отношениях? Я закрываю глаза, не в силах больше его выносить. “Тогда давайте расстанемся?”, “А, ясно. Может, тогда, наконец, расстанемся?”, “Я бросаю вас, теперь выйдите из ванной” — крутятся в голове варианты ответов, которые рвутся наружу. Хотя я их не скажу. В конце концов, ванна - лучшее место для убийства, и чтобы замести следы. Фух... Я тихо вздыхаю, изгоняя ярость из сердца. — Это нормально. Не все люди обнажаются в первые несколько дней отношений. — Раз ты настаиваешь. — слышу усмешку я, и открываю глаза. Профессор берет полотенце со стула и протягивает мне, а я осторожно освобождаю часть руки, чтобы не раскрыться и забираю его. — Я отвернусь. Одевайся. — Вам обязательно присутствовать? — Обычно бодрые и здоровые люди в ванной не засыпают. Так что поприсутствую. Посмотрите, какой заботливый. Я, бросая взгляды на его спину, оборачиваюсь в большое полотенце и осторожно выхожу из душевой кабинки. Он способен не мешать заботу с издевательством? Честное слово, это ведь так просто. Из одежды, которую я захватила в ванную, я достаю сначала обычную белую рубашку, а после брюки... и растерянно смотрю на них. Я же их не надену. Я думала, что это будут обычные штаны и футболка. Блин. Я надеваю на себя рубашку и застегиваюсь. Я бы не назвала ее слишком длинной, но и короткой тоже... в общем, она прикрывает все, если не шевелиться. Если двигаться - то не очень. Я еще раз смотрю на профессора и у меня вылетает вопрос: — Когда вы успели переодеться? Он явно одет не в то, что было на нем до моего ухода. Костюм ужасно богатого мужика исчез, и теперь профессор одет в черную футболку и простые штаны. Его волосы явно еще влажные и небрежно убраны назад. — Вчера. — Вы можете не издеваться хотя бы над таким простым вопросом? — не выдерживаю я. — Я думал, спрашивая очевидные вещи, ты хочешь получить какой-нибудь забавный ответ. Пока ты тут спала, я принял душ и переоделся. Господи, дай мне сил... Я тяжело вздыхаю. Однажды я сорвусь, и на этом наши отношения закончатся, потому что этот психопат не потерпит рядом с собой конкурента, пытающегося его убить. — Я спрашивала серьезно. А где тогда халат, который вы хотели надеть и мне не отдали? Он чуть поворачивает голову, бросив на меня взгляд из-за плеча. Затем обводит им мои ноги. — Я его вернул за ненадобностью. Вот козлина. Зачем он это делает?! "Это мой халат". Так почему он его не надел?! — Тогда гоните одежду, которая на вас. — с тяжким вздохом предлагаю я. — Я не могу надеть брюки, в конце концов, а эта рубашка слишкомкороткая. Вы смеетесь надо мной? — Хорошо. Снимай сама. Сопротивляться не буду. Я сжимаю челюсти в нервной улыбке так, что немного трещат зубы. Какая же ты сука, профессор. Просто легендарная. — Оставьте себе. — бормочу я, и прохожу мимо него, едва сдерживаясь, чтобы не толкнуть его со всей силы плечом. Хотя этой каменной статуе будет плевать, вряд ли я его даже заставлю дернуться. — Уверена? — Да. — рычу я, обернувшись на секунду, и вижу прекрасную картину, как профессор поднимает валяющуюся на полу футболку придурка-Кирилла, чтобы захватить ее с собой. Отчего у меня дергается снова глаз и возникает легкий холодок под ребрами. Он не шутил, он не забыл. Может, все-таки, позвонить этому идиоту и предупредить, чтобы сменил институт? Когда мы возвращаемся в комнату, профессор достает пачку сигарет, и, подойдя к окну, засовывает одну из них в рот, собираясь прикурить. Я наблюдаю за ним, думая сперва спросить, что он вообще сегодня планирует делать, и какую роль я буду играть в его планах, но перед этим вопросом я чувствую, что мне тоже хочется покурить. — Дайте и мне. — прошу я, приближаясь. Профессор молча достает изо рта сигарету и протягивает мне, а я смотрю на нее. — Нет, дайте другую. — Что тебя не устраивает в этой? “Да много чего” — мелькает мысль. Во-первых то, что он ее облизал. Во-вторых то, что он полапал ее руками, которыми кого-то убил. А, может, и не одного. Он, конечно, помыл руки, но я-то отчетливо еще помню разводы чужой крови на них. — Вы ее уже обслюнявили. — отвечаю я сильно короче, чем хотелось бы. Профессор с интересом смотрит на меня, подложив руку под локоть и все еще держа сигарету протянутой. — Интересно. — произносит он, подтверждая то, что у него написано на лице. — Против прямого обмена слюнями ты не имеешь ничего против, но слюни на сигарете тебя отталкивают? — Да. — отвечаю я коротко. Еще я буду напрягаться и искать аргументы, раз он сам нашел прекрасное объяснение. Он выпрямляется, прекратив опираться об подоконник. Затем делает шаг ко мне, и не успеваю я ничего понять,как его свободная рука появляется возле моего лица, а затем он резко проталкивает большой палец мне в рот, заодно схватив за челюсть. — Если укусишь, Цветкова, тебе конец. — произносит он. “Какого...” — мелькает растерянная мысль, пока я смотрю, как он наклоняется ко мне. Затем его губы прикасаются с поцелуем, а язык проскальзывает в мой приоткрытый рот. Какое-то время он целует меня, затем отстраняется, оставив мое лицо пылать от неожиданности, а на языке ощущать его вкус, и запихивает запихивает мне в рот сигарету. И убирает палец. — Теперь тебе должно быть легче. — произносит он тише, чем обычно, склонившись к моей макушке и чиркая зажигалкой, чтобы помочь мне подкурить. У меня такое чувство от его заботливого тона, что он вот-вот погладит меня успокаивающе по голове, как хорошего песика. Я даже не знала, что он способен на такой тон, пусть он и насквозь фальшивый. “И в каком месте мне должно быть легче?” — мелькает ошалелая мысль. Он вообще умеет хоть где-то нормально взаимодействовать с людьми? Что его манера вести беседу, что поцелуи...они со всех сторон ужасные.Глава 35
Я натягиваю полы рубашки пониже, чтобы хоть немного прикрыть посильнее бедра. Почему-то становится дико неуютно, сложно даже предположить, почему. Думаю, тут сразу несколько факторов, и один из них - то, что профессор после этого перфоманса с моим ртом даже не думает отодвигаться. Судя по тому, как чешется у меня макушка, он, вероятно, еще и рассматривает меня. Никогда в жизни мне еще не было так жутко рядом с человеком. Дверь в номер неожиданно открывается и внутрь заглядывает лысая голова. Глаза лысой головы смотрят на мои голые ноги, пока я судорожно пытаюсь дернуть рубашку пониже, спрятав получше трусы. Заметив это, невовремя заглянувший человек смущенно отводит взгляд. — Извините. Мы тут одежду девушки нашли и привезли. У меня выпадает из рук сигарета. Вспомнив, что это отель, я резко наклоняюсь, чуть не врезавшись в профессора, и подбираю ее, затерев пепел на полу ногой. — В смысле - “нашли и привезли”? — севшим голосом переспрашиваю я. Разве психопат не посылал кого-то в магазин за женской одеждой? Его что, внезапно задушила жаба и он решил, что стоит заморочиться и достать мои вещи? А мои друзья...Лысый немного растерянно смотрит на меня, затем - на профессора, словно ищет у него поддержку. — Ну, мне сказали съездить на место и привезти, я это и сделал. Только там пацанчик настоял, что лично в руки передаст ее. Так что вместе с ним все привез. Я поворачиваюсь к профессору. Он в этот момент смотрит в окно куда-то вниз, и я тоже бросаю взгляд туда. В следующий момент мои глаза округляются от шока. Все дело в том, что на территории отеля стоит ,переминаясь с ноги на ногу, Кирилл со стопкой моей одежды в руке и мило курит сигаретку. С мокрыми волосами и сверкая голым торсом. Ожидая чего-то. — Какой заботливый у тебя друг, Цветкова. Беспокоится о тебе. — замечает профессор, рассматривая его. Кириллу достаточно поднять голову, и он тут же встретится с этим взглядом хищника, смотрящего на него с вершины. Мне хочется закрыть глаза. Зачем он здесь? Что сподвигло его на это? Так много вопросов и так мало ответов. Какой же ты, Кирилл... Как ему вообще в голову пришло поехать с каким-то лысым странным человеком в недостроенный отель ночью, чтобы отвезти девушке одежду? Я так понимаю, его любимый жанр фильмов - не ужасы или триллер, а какие-нибудь комедии или приключения. Иначе я никак не могу объяснить его молчащие инстинкты. Ему вообще ничего не показалось странным? Дверь в этот момент закрывается, а профессор щелчком отправляет сигарету в полет за окно. — Пойду, верну его шмотку и заберу твои. — спокойно добавляет этот психопат и разворачивается к двери, а я отшвыриваю свою сигарету и изо всех сил хватаюсь за футболку на профессоре, останавливая его. Мои пальцы немного скользят, задевая его литые мышцы под тканью одежды. — Может не надо? — бормочу я. Я даже не знаю, что хуже? То, что он вообще-то, профессор в институте и Кирилл его явно знает? Я представляю сплетни, которые пойдут. И моих подруг, после такого упавших в бездну бесконечного охреневания. Или то, что этот псих Кирилла так же, как и того чувака, отправит рыб кормить? Я немного даже боюсь, что именно этот вариант он находит более привлекательным. Я чую что-то нехорошее. Прямо чувствую, что этому ненормальному очень не нравится, когда посторонние вмешиваются в его дела. — Давайте я схожу и заберу. — предлагаю я. — Будет странно, если это сделаете вы. В институте будут болтать. — И? — Что - “и”? — выпадаю я в осадок. — К вам появятся вопросы у деканата. Посмотрев на него, я понимаю, что ему немного насрать на все эти вопросы. Судя по его лицу. У него ведь есть работа попрестижней преподавания, и даже если его уволят - такому, как он, будет глубоко плевать. — Ты собираешься скрывать это вечно, Цветкова? — я не успеваю даже подумать, что я вообще надеюсь, что эти отношения однажды закончатся внезапно из-за чудесной амнезии профессора, и мне не придется ничего скрывать, как он продолжает: — М, точно. Это с ним была та занимательная переписка у тебя в телефоне? — Нет. — срывается у меня ложь. — Это вообще другой человек. Этот психопат забавно склоняет голову, будто издеваясь надо мной. — Всего лишь совпадение, что его тоже зовут Кирилл? — Естественно. — главное - твердо стоять на своем, излучая уверенность. Тогда тебе поверят. — Мало, что ли, Кириллов на свете? Я слышу усмешку. Профессор наклоняется, и не успеваю я испугаться, как он проводит пальцами по моему голому бедру, издевательски глядя на меня. — Ты собираешься в таком виде спуститься? Тебя ничего не смущает, Екатерина? “А ты знаешь такое слово, как “смущение”? — мелькает мысль. На ноге остаются мурашки от его касания, когда он убирает руку и выпрямляется. — Я в таком виде купалась. — отвечаю я. Хотя ,не совсем в таком, и моя задница была более прикрыта. И мы делали это в темноте. Но сейчас не самое время переживать за свой вид, и за то, что кто-то увидит мои трусы. Пять минут позора, зато этот придурок уйдет живым. — И в таком виде меня притащили ваши подчиненные к вам. У вас вопросы возникли только к этому парню? — У тебя на все найдутся отмазки? — Что? — переспрашиваю, моргнув, я. — Ничего. Тогда будем просто считать, что этому парню не повезло с именем и он невовремя приехал. — профессор отрывает с легкостью одну из моих рук от своей футболки, а я понимаю, что блеф с этим существом не работает. Если ему что-то пришло в голову, то я могу хоть научные статьи с печатями в доказательство приводить, пофиг будет - то ли он меня насквозь видит, то ли просто ему плевать, прав он или нет. Я осознаю, что это животное сейчас ускользнет от меня на свою охоту, и буквально обхватываю его руками, останавливая. Мое тело льнет к нему, и, наверное, это впервые в жизни, когда я по своей инициативе так тесно обнимаюсь с профессором. Я бы даже не сказала, что это плохо. От него приятно пахнет, и наощупь он слишком хорош. Недаром все в институте по нему тащатся. Однако, какая бы мягкая шерстка у тигра не была, когти и клыки у него очень острые. — Давай переспим. — выпаливаю я. Понравилась глава? Честная оценка поможет автору в написании книги. Анонимно.
Последние комментарии
29 минут 45 секунд назад
8 часов 18 минут назад
10 часов 49 минут назад
10 часов 57 минут назад
1 день 22 часов назад
2 дней 2 часов назад