Караванщики Анвила II [Дмитрий Железняк] (fb2) читать онлайн

Архей. Караванщики Анвила II

Пролог

Он говорит с мной. Я слышу голос Отца Ужаса. Монолит – начало конца, начало нового начала. Никогда я не был уверен в успехе так, как сейчас. Эта невообразимая сила питает мою сущность. И я обязан воспользоваться ею.

Жителям убогого городишки выпала великая честь. Муфтарак подлежит умерщвлению. Он станет оплотом, и отправной точкой похода на мир живых. После того, как театр очистится, руки Повелителя охватят город, а после – всю Сулифу.

Джихад верит в меня, и я не подведу. Теперь все готово. Слава Мёртеру, да воцарится смерть – истинная форма жизни!

Заиграла визгливая мелодия, пробиравшая даже самый неискушенный слух. Многие зрители морщились от неудовольствия. Среди таморцев пронеслась волна негодования. Фу́рий едва не вскочил с места, чтобы возмутиться, но актеры выхватили сабли, и женщина заговорила.

– Что вы знаете о жизни?! – ее лицо перекосила гримаса отвращения. – Жалкие создания, трясущиеся за собственные шкуры. За истинную жизнь!!! – безумно заорала она, потрясая клинком. – Вперед, дети! Питайтесь! Размножайтесь!

Двери в зал распахнулись. Зрители не сразу сообразили, что представление так и не началось. Но герои, заметив сине-зеленое свечение в глазах тех, кто ломился внутрь, повскакивали с мест. Стоящие на сцене бросились в атаку. На их клинках светились нанесенные вязью символы. Все тот же зловещий свет…

АКТ II. Глава I. Вихри Лоэринга

Птицы беззаботно скакали по каменным перилам балкона. Звонкое чириканье, увлекаемое ветром, разносилось далеко за пределы господского замка. В воздухе витали нежные ароматы роз, влекущие девушек-служанок на улицу, где у фонтана можно освежиться прохладной водой и построить глазки молоденьким оруженосцам, снаряжавшим благородных скакунов в поход.

Весь замок стоял на ушах. Сир Жак де Тоси́ служил у лорда де Кран камергером, а по совместительству приходился молодому барону Сеза́ру де Тоси, владеющему замком Пуле́, родным дядей. По долгу службы Жаку приходилось крутиться, как белка в колесе. Грузный и коротконогий, он неуклюже семенил по каменным лестницам и подгонял слуг. Его шелковый голубой шаперон, задрапированный по последнему писку моды на манер южного тюрбана, съехал на макушку и капли пота блестели на лбу. Щеки камергера раскраснелись, а голос дрожал от недостатка кислорода, но он самоотверженно руководил упаковкой вещей сюзерена и его высокопоставленных гостей.

Требовалось также собрать в дорогу слуг, выделить на всех съестные припасы, включая сопровождение, выбрать подходящее для дороги и предстоящего празднества вино, а также определиться с суммой свадебного подарка и тратах, которые предстоят в пути. И это в категорической нехватке времени. Привыкший все держать под контролем Жак проверял каждого подчиненного, чем только отвлекал от работы.

Лорд Уолес, одетый в камзол из желтого бархата, расшитый черными шнурками, посмеивался, навалившись на каменные перила балкона. Внизу грузный камергер отгонял солдат и сквайров от девиц, которые отлынивали от работы и кучковались у фонтана.

На глаза властителя Лоэринга давили морщины. Гладко выбритое круглое лицо, натертое душистыми маслами, блестело на солнце. Уолес морщился и щурил карие глаза, в которые беспощадно светило полуденное солнце. Он потягивал пряное вино из золотого кубка, заставляя слугу регулярно добавлять в чашу несколько кристаллов колотого льда. Лорда удручала жара, опускавшаяся на Порт-Грэртон во второй половине летнего дня.

– Милорд, – лорд де Брезе́ нетерпеливо переминался с ноги на ногу, – я уверен, что стоит отказаться от поездки.

Медленно повернувшись, господин с раздражением посмотрел на герб дома де Брезе́, вышитый на груди собеседника. Мужчина носил поверх кольчуги красный сюрко и, заметив взгляд сюзерена, скрестил руки, чтобы прикрыть две белые башни, находившиеся на противоположных концах черного двойного перекрестия, с узором в виде снежинки посередине.

– Нет повода отказывать, Ноа, – Уолес обратился к вассалу по имени, что случалось довольно редко. – К тому же, лорд Виста́н де Надо́рс родной племянник Свирепого Медведя. Это отличный шанс наладить с ним отношения и более того – укрепить позиции в Совете Лордов.

– Не думаю, что Великий Магистр послушается племянника. Скорее наоборот…

– Что ты болтаешь! – господин начал выходить из себя. Его утомили уговоры маршала. К тому же, в этом деле он не особо ему доверял. У дома де Брезе давние притязания на владение замком Орс. Недаром на гербе изображено две башни, тогда как ныне лорд Ноа владел только городом Вильдере́. Замок оказался потерян в ходе войны за независимость от Тамора. Тогда отец лорда Вистана вероломно захватил феод, пока отец Ноа, находился в войске короля Георга V Освободителя.

Мужчина почесал подстриженную бородку. Ноа всегда так делал, когда волновался, но так легко сдаваться не планировал.

– Дело сейчас не в моем отношении к лорду де Надорс. Вы наказывали не разжигать войны, а я дал клятву подчиняться сюзерену, – он немного склонил голову. – Сами посудите, милорд, какая выгода Вистану выдавать единственную дочь за барона Ветэро́? Его род не отличается особой знатностью, а сокровищницы не ломятся от избытка золота. Он не занимает каких-либо придворных должностей и вообще не особенно умен.

– Разве молодых людей не может охватить чувство привязанности и влечения? Устроить жизнь дочери – это долг любящего отца, – лишившись Ну́веля и расположения Архиепископа, лорд Уолес размяк, словно хлебная корка, попавшая в воду.

– Даже если так, то зачем проводить свадьбу в захолустном замке Ветэро, когда богатый и помпезный Резисто́нс для этого более подходящее место. И почему не приглашены властители других регионов?

– Ты ведь сам сказал, что закрома барона Ро́лда не ломятся от монет. Думаю, что лорд Вистан не желает ставить будущего зятя в щекотливое положение. В том числе, необходимо учитывать знатность рода. Дом Ветэро значительно ниже дома де Надорс. Отец невесты, вполне справедливо, не желает афишировать таким браком.

– Я уверен, что они что-то замышляют, милорд, – не унимался Ноа.

– Хватит! – Уолес прикрикнул и резко двинул рукой. Из кубка выплеснулось вино, окропив каменный пол. – Ты ослеплен собственными переживаниями, – уже снисходительнее продолжил старик. – Твоя забота –обеспечить безопасность моей семьи, вот и займись этим.

Маршал поморщился. Он поклонился и молча вышел. Слуги тут же обступили лорда Уолеса, преподнеся господину дорожный костюм из качественного сукна, полученного из мягкой шерсти тонкорунных овец. Старый де Кран, после отбытия Гильдарта в Эль-Эменталь, по любому поводу надевал самые дорогие одежды, будто ждал, что каждый новый день может оказаться последним.

Вассалы шептались, что властитель Лоэринга потерял былую хватку. Предательство любимого сына, отлучение от Великой Церкви и потеря десятка торговых судов, потопленных ашахитским пиратом Хаттабом Рыжим, могли кого угодно выбить из колеи. Впрочем, о личной заинтересованности лорда де Брезе, старик оказался не так уж неправ.

Не смотря на обиду и желание вернуть утерянные земли, Ноа опасался лишиться и того, что осталось. Лояльность барона Ветэро, присягавшего напрямую дому де Кран, в случае брака с дочерью лорда де Надорс, ставилась под вопрос. Из-за этого союза город Вильдере оказывался зажатым между двух огней. Заговорщики, в случае войны, могли с легкостью разорить феод и даже взять город до прихода войска лорда Уолеса. Если тот вообще соблаговолит созвать знамена.

– Старый упрямец непреклонен? – здоровенный мужчина с черными волосами, свисавшими до плеч, держал по уздцы крепкого коня каурой масти с белыми бабками. Он приветствовал маршала, зашедшего в конюшни. Все лошади уже находились во дворе замка, потому мужчины оказались наедине.

– Поедешь без сюрко? – лорд Ноа разглядывал намасленную кольчугу собеседника.

– Да. Не люблю гербы, – здоровяк скривил лицо. Он происходил из бедного рода рыцарей, присягавших на верность дому де Брезе. Маршал, оценив воинские и физические качества, приблизил рыцаря к себе. – Может тебе лучше отправиться в Вильдере?

– Отправлю туда Эву.

– Зря ты позволяешь ей баловаться с луком. Девчонке пора плодить ублюдков, а не играться в солдата, – усмехнулся Горст. – Хотя и тебе не помешало бы заделать наследника.

– Моя дочь даст фору любому юнцу, – лорд улыбнулся. Сир Горст, по прозвищу Лесистый Холм, позволял себе вольности в разговоре с господином, когда они оставались вдвоем. – Ты же знаешь, что Мишель больше не может родить. Я смирился.

– Не пойму зачем нужна жена, которая не рожает наследников.

– Может тебе самому стоит остепениться? Уже больше тридцати зим нет собственного очага.

– На что мне очаг, милорд? – Холм, не смотря на мощное тело, легко забрался в седло. – Мое дело – война. И она на десяток лет опаздывает. Поторопить ее что ли…

– Обожди! Наш властитель слабнет, думаю, что скоро вспыхнет ни одна деревня. Не даром де Надорс решил снюхаться с Ветэро.

– Тогда не оказаться бы на стороне проигравших, – Горст снова усмехнулся и отвел взгляд. – Проверю людей да отправлю парочку конных вперед по дороге, – Холм ударил в бока жеребца и направил его к выходу. Там пришлось пригнуться, припав к лошадиной шее, чтобы не задеть лбом верхнюю границу проема.

Иногда в голову лорда Ноа закрадывались мысли, что вассал, к тому же безземельный, слишком многое себе позволяет, но каждый раз де Брезе вспоминал, что связывает их не просто клятва в верности, а настоящая дружба. Сир Горст Лесистый Холм никогда не подводил, и даже более того – спас единственную дочь господина.

Тогда, во время лесной охоты, четырнадцатилетняя девушка отбилась от группы и заплутала. Она спешилась у реки, чтобы напиться воды, но оказалась на территории бурого медведя, который не ел несколько недель и не собирался упускать счастливый случай. Кобыла, почуявшая опасность, вырвалась и скрылась в чаще. Эва осталась одна. Если бы сир Горст не подоспел и не сразился с хищником, лорд Ноа мог бы вполне оказаться бездетным. За этот подвиг, при котором здоровяк получил множественные глубокие порезы, господин наградил рыцаря рослым берене́йским скакуном каурой масти. Хотя за спасение дочери сюзерена Холм ожидал более существенной награды – земельного надела, но дареному коню в зубы не смотрят.

Рыцари собирались у ворот замка. На ветру реяли знамена приглашенных на свадьбу аристократов. В начале процессии, как и полагалось, расположился знаменосец сюзерена. На древке копья плясала желтая материя с золотистыми кисточками на конце. Дубовый щит с перекрещенными булавами. Следом знамя лорда де Брезе – две башни с черным перекрестием на алом фоне. Потом шли вассалы пониже статусом.

Барон Сезар де Тоси, впервые оказавшийся в Порте-Грэртон в качестве главы дома, с гордостью любовался на пять красных яблок, расположенных поверх синего фона с черным орнаментом. Его земли славились яблочными садами, плоды которых подавали на стол самому Императору Тамора. Он, сидя на гнедом, подставлял узкое, еще совсем мальчишеское лицо, под свежий морской ветерок, дующий из порта. Жидкие усики шевелились, издалека походя на кучку мелких мошек.

Знаменосец барона Сен-Ри, владельца поселения Кюрен, прислонил знамя к деревянной ограде конюшен и нагло щупал дворовую девицу. Господин всыпал оруженосцу подзатыльник, и тот под дружный хохот свидетелей спешно занял место в строю и поднял древко к небу. Его герб делился на четыре квадрата: два белых и два зеленых с золотыми полукольцами. В середине находились красные щиты с рисунком черного трилистника.

Барон Маре́, властитель лесного поселения Амони́, ехать на свадьбу отказался, сославшись на состояние здоровья. Оно действительно оставляло желать лучшего. Старику Корвину исполнилось восемьдесят восемь зим, он оглох и плохо ходил, потому никто не усомнился в его немощи. Пожалуй, только Дерден мог бы, так как приходился барону Маре дальним родственником и по опыту знал, что старик хитер как лис и осторожен как суслик.

Процессия больше часа ожидала сюзерена. Люди роптали, кони фыркали, но лорд де Кран не торопился. Он направился в покои жены, которая заканчивала принимать горячую ванну из молока с пышными лепестками алых роз. Уолес шикнул на служанок и те покорно выбежали за двери.

Покои леди Зинат ярко освещало солнце. После свадьбы она потребовала, чтобы оконные проемы ее спальни расширили. Девушка, прибывшая из Ошиосса, любила солнце и жаловалась на холодные стены замка. Тогда каменщики сделали окна в человеческий рост. Лорд старался к ним не подходить, опасаясь случайно выпасть, а вот Зинат постоянно требовала распахивать настежь рамы.

Медная ванна, начищенная до блеска, находилась у окна на небольшом постаменте. Входящий сразу цеплялся за нее глазами. Слева стояла большая кровать с красными перинами и кристально белым, воздушным балдахином. Узорчатые ковры, покрывавшие стены, скрыли весь серый, неприветливый и грубый камень. На против кровати висела картина с силуэтом города Кару́т в лучах заходящего солнца. Его Уолес заказал из Ошиосса, стремясь отблагодарить супругу за рождение сына. Четыре резных шкафа с одеждой, буфет с фруктами и сладостями, отдельный шкаф для драгоценностей, а также легкий круглый столик, за которым госпожа читала и пила чай – обстановка достойная королевы Эриндана. Лорд де Кран ничего не жалел для любимой жены, и она этим успешно пользовалась.

Заметив мужа, Зинат самодовольно улыбнулась. Несмотря на то, что женщине исполнилось сорок четыре зимы, она по-прежнему притягивала восхищенные мужские взгляды. Даже молоденькие пажи, те что посмелее и наглее, засматривались на госпожу, пока она делала вид, что не замечает липких взглядов. Жгучие черные волосы так и не взялись сединой, а миловидное лицо пылало жизнью, лишь морщинки в уголках глаз указывали на зрелый возраст. Зинат не кормила детей молоком, предоставив это дело кормилицам, потому грудь продолжала соблазнять, будто носила ее молоденькая девица.

Лорд де Кран замер у дверей глядя, как леди поднялась на ноги, продемонстрировав мужу точеную фигуру. Струйки молока стекали по ее телу, огибая каждую соблазнительную выпуклость.

– Может подашь мне полотенце? – она провела пальцами по смуглым бедрам.

Уолес спохватился и поспешил к небольшому столику, стоящему у ванны. На нем служанки свернули в рулон большое полотенце. Женщина легко могла бы дотянуться до него сама.

– Ты как всегда прекрасна! – лорд с вожделением обернул жену в ткань из мягкой шерсти и тщательно обтер ее тело, особенно сосредоточившись на самых притягательных местах.

– Есть новости? – она озабоченно взглянула в глаза мужчине.

– Да! Великий Магистр сообщил, что Гильдарт отбыл в какой-то Анвил. Судя по тону письма, сир Берингар настроен весьма доброжелательно.

– Причем тут этот! – Зинат с отвращением дернулась в сторону и села за круглый столик. – Меня не интересует твой наследник. Что с моим сыном?!

– Ты знаешь, что его будут судить и казнят, – Уолес опустил взгляд и отвернулся.

– Как ты смеешь так спокойно говорить об этом?! – со стола полетели пустые кубки. Женщина вскочила на ноги. Ее грудь бешено вздымалась от учащенного дыхания.

– Что я могу? – едва слышно произнес лорд и машинально попятился в сторону, приближаясь к распахнутому окну. – Он предал клятву. Признаться, громкий церковный суд нам вреден…

– К чему ты клонишь? – голос леди помрачнел. Она почувствовала, как задрожала правая кисть. Зинат прижала ее левой рукой.

– Думаю, что Великий Магистр поручил Гильдарту убить Нувеля, – с трудом выдавил из себя лорд.

Жена не проронила ни слова. Она медленно подошла к мужу. Он стоял к ней спиной, всего в двух шагах от окна.

– И тебе это убийство пойдет на пользу. Тогда не будет лишней шумихи и род де Кран снова примут в лоно вашей, трижды проклятой, Церкви. Тогда твое недоразумение, – так Зинат звала Гильдарта, когда хотела, как можно сильнее задеть мужа, – сможет стать лордом.

Руки жены легли на плечи мужчины. Она впилась в них, словно ястреб схватил беспомощную добычу. Оставалось только навалиться вперед, немного подтолкнуть. Мать в отчаянии готова на любые поступки. И Зинат не исключение. Кто знает, как повлияла бы преждевременная смерть лорда де Кран на судьбу Лоэринга, но этого не случилось. Послышались жалобные всхлипывания. Уолес плакал, закрыв лицо руками.

Зинат с отвращением отошла от него. Она подняла кубок и наполнила до краев вином. Впервые женщина видела, как суровый престарелый лорд всхлипывал, утирая слезы. Тот самый момент, когда ей требовалось твердое плечо и решительная воля, но вместо этого получила лишь жалкие мужские слезы.

Есть моменты, когда такое искреннее проявление эмоций даже притягивает женщин, вызывает у них уверенность в том, что выбранный человек настоящий, без фальши. Но, когда эти слезы вызваны жалостью к себе, когда они заменяют собой решительные действия, перекладывают груз ответственности, тогда ничего кроме презрения не может родиться в ранимой женской душе.

– Убирайся, – с полным безразличием произнесла жена. – Катись на свадьбу или куда ты там собирался. Я решу все сама.

Уолес виновато, будто нашкодивший пес, посмотрел на Зинат, но она больше не глядела на него. Лорд вышел вон, осторожно прикрыв за собой двери.

Де Кран окончательно сломался. Если бы Гильдарт увидел отца в таком состоянии, то ни за что не поверил бы собственным глазам. От прежней уверенности, властности и ясности ума не осталось и следа. Он по-прежнему любил Нувеля, но сохранение наследия предков имело первостепенную важность. Смыть позор с дома де Кран необходимо любой ценой. Но та цена, которую платил Уолес оказалась чрезмерна высока. Разумом он желал удачи Гильдарту, но сердце его пылало, а душа рвалась на части, моля богов о том, чтобы Нувель убил проклятого сына леди Катрин и, пускай на чужбине, но жил, наслаждаясь каждым солнечным днем. Больше всего терзала мысль о малодушии, которое он проявил тридцать три года назад, испугавшись позора. Тогда ему казалось, что это проявление великого, бескрайнего милосердия, за которое воздастся, но сейчас корил себя и презирал.

Впрочем, родная кровь еще оставалась. Милая, пятнадцатилетняя Мари. Безмятежное и нежное создание. Ее лорд Уолес решил взять с собой на свадьбу барона Ветэро, не самого крупного и уважаемого вассала, но лорд надеялся, что на праздник приедут знатные люди, в том числе из Миари́та – земель, лежащих к западу от реки Кули, а также региона Терроя́ль – сердца Королевства Эриндан. «Устроить жизнь дочери – это долг любящего отца» – повторял себе де Кран. А потому, не сообщив жене, приказал Мари спешно собираться и следовать в карету.

Подвесной мост медленно опускался. Цепи, удерживающие массивную дубовую плиту, натужно гремели. Одновременно поднималась решетка из стальных четырехгранных прутьев, а последний оплот обороны – обитые с наружной стороны металлом двустворчатые ворота, давно открыли в ожидании лорда.

Кони резво устремились на простор. Утомленные ожиданием люди весело переговаривались, обсуждая предстоящие празднования и дорогу. Знамена развивались на ветру. Бренчали стальные доспехи и оружие рыцарей, которое оруженосцы начистили до блеска, но не забыли и о себе, натерев кольчуги и шлема маслом.

Две пары серых лошадей тянули четырех колёсный экипаж сюзерена. Как и полагалось у аристократов, карету лорда де Кран украшала позолота и родовые регалии, включая преобладающий желтый цвет. Она оказалась достаточно просторной. Двое человек могли комфортно путешествовать, полулежа на бархатных подушках. Уолес закрыл коричневые шторки и не показывался.

Жители Порта-Грэртон высыпали навстречу процессии. Женщины с корзинами, с детьми и без оных, радостно приветствовали благородных рыцарей. Отцы усаживали сыновей на плечи, показывая пальцами на гербы и баронов. Когда кто-то из воинов махал рукой, толпа тут же отзывалась радостными криками. Каждый из стоящих мечтал хотя бы на денек оказаться на боевом скакуне, погостить в замке, надеть на себя шелка и побывать на пиру, но это так и оставалось несбыточной мечтой. В сущности, жители городов хоть и являлись свободными людьми, но не имели возможности вырваться в высшее общество. Даже в процветающем Порте-Грэртон, где горожане жили в целом не так уж плохо, простолюдин ни за что не стал бы рыцарем, хоть и безземельным.

Рядом с замком правителя располагались особняки знати, которая в основной массе, предпочитала жить в столице региона, а не в собственных феодах. Также мелькали дома зажиточных горожан и торговцев. Тут же располагалась резиденция гильдии Раскоса, отделение гильдии Хранителей и представительство ордена Рыцарей Меча, которые запустили руку во все крупные поселения. Двух, трех, а иногда и четырехэтажные каменные строения поражали смердов красотой и роскошеством. Как правило, дома богатеев окружали высокие заборы, а также немногочисленная, но хорошо вооруженная стража.

Улицы, по имперской традиции, все еще мостили камнем и белым дорожным кирпичом, но только лишь на площадях и торговых улицах, где купцы средней руки держали лавки, являвшиеся частью их собственного дома, а также погреба или склады. Торговлю в таких лавочках обычно вели родственники дельца или наемные работники. Ремесленники также жили в подобных домах, где изготовленная продукция продавалась, не выходя на улицу.

Бедняки ютились в и́нсулах, оставшихся со времен Тамора. Арендные дома, сделанные в несколько этажей, и, как правило, из некачественных материалов, вмещали десятки семей, проживающих в душных и тесных комнатушках. Обычно инсула строилась в форме квадрата, с небольшим двориком в середине, где можно приготовить пищу или укрыться от солнца. Улицы в таких районах не покрывались ничем. Дорога часто раскисала после дождя, и грязь чвакала под ногами, засасывая и без того неудобные башмаки, привязанные к ступням шнурками.

Имелся и храм, принадлежащий Святой Церкви Светлой Девы. Священники активно проповедовали в бедняцких кварталах. Проповеди находили там немалый отклик. Люди, видящие в мирской жизни только лишения, тяжелый труд и нищенское прозябание, надеялись хотя бы после смерти приобрести воздаяние за перенесенные тяготы. Жрецы также призывали к смирению с царившими вокруг порядками и твердо осуждали любое вольнодумство, поощряя паству терпеть лишения, которые установлены не людской, а божественной волей.

В портовом районе процветали все стороны греха. Конечно, бордель присутствовал и в квартале богачей, но тут распутные женщины оказывались куда доступнее. Многочисленные трактиры и другие питейные заведения, где устраивали кулачные бои и даже бои животных, от петухов до собак. Особые ценители могли перекинуться в кости на недельную зарплату или занять денег у подозрительного ростовщика.

Приобрести в собственность участок земли в городе невозможно. Вся земля принадлежала феодалу. А вот взять ее в аренду мог любой. После построить на ней арендный или доходный дом и неплохо поживать, отчисляя процент лорду де Кран.

Арбалетчики, одетые в кольчуги и накидки с гербом дома господина, завистливо провожали процессию взглядом, стоя на круглых башнях городской крепостной стены. Начищенные шапе́ли блестели на солнце, еще долго подавая блики удаляющимся от города аристократам. Солдатам нравились причудливые шлема, похожие на шляпы, потому шапели так и прозвали. Цилиндро-каноническая форма хорошо защищала от ударов клинкового оружия, а приклепанные к ней широкие и слегка опущенные к низу поля, дополнительно могли защитить и плечи.

Дорога до замка Ветэро занимала около семи дней без учета остановок, но лорд де Кран захотел остановиться в замке Пуле. Барон Сезар де Тоси светился от гордости. Он выделил сюзерену собственные покои, а для его дочери бывшую комнату матери. Прислуга валилась с ног, обустраивая баронов и рыцарей. Повара с трудом успевали готовить новые и новые блюда. Сезар по такому случаю распорядился открыть погреба и подавать только лучшее. Молодой барон надеялся получить особое расположение сюзерена, учитывая то, что его дядя, сир Жак де Тоси, служил у того камергером.

К вечеру во дворе замка установили столы, и небольшой пир, в честь прибытия сюзерена в Пуле, начался со стычки маршала и лорда де Кран. Рыцари, поглощавшие жаренных голубей, молча переглядывались, пока Уолес отчитывал Ноа в стороне. В конце концов, де Брезе удалился. Сюзерен же подошел к столу и подозвал слугу.

– Где Мари? – грубо спросил он у престарелого мужичка в желтой тунике, подпоясанной ремнем.

– В покоях, милорд, – склонившись отвечал слуга. – Юная госпожа желает отдыхать.

– Тут я решаю, кто и что желает! А ну веди сюда мою дочь, не то получишь плетьми!

Уолес раздраженно отхлебнул вина из серебряного кубка.

– Милорд, вы чем-то опечалены? – интересовался Сезар, сидевший по правую руку от господина.

– Думаю, что мне потребуется новый маршал. Я доверяю вашему дяде, – медленно продолжал Уолес, заглянув в глаза собеседнику. – Могу ли я доверять еще и вам?

Волнительная дрожь пробежала по телу молодого барона. Он с трудом сдержал чувство ликования.

– К-к-конечно, милорд. Дом де Тоси к вашим услугам!

– Мне не нужны услуги, барон. Мне нужна преданность и верное служение.

– Клянусь! – Сезар поднялся. Все головы тут же повернулись в его сторону. Разговоры прекратились. Уолес поднял руку.

– Славные рыцари, скоро мы погуляем на свадьбе барона Ветэро. Потому отдыхайте, но чувствуйте меру. Выдвигаемся утром, – лорд попрощался и поманив за собой барона де Тоси, направился в отведенные покои.

Лорд Ноа застал дочь у казарм стражи. Она, одетая в мужской дорожный костюм, упражнялась в стрельбе из лука. Голова соломенной мишени оказалась истыкана стрелами, словно ежик. Ее светлые густые волосы, заплетенные в косу, прятались под капюшоном, который, в свою очередь, оттенял лицо. Проходящие вряд ли бы смогли отличить девушку от юноши, но только не отец.

– Где же я так ошибся, что моей дочери стрельба интереснее шелкового платья? – усмехался Ноа.

– Когда решил поучить меня фехтованию, – девушка натянула тетиву и выпустила очередную стрелу.

– Хм, возможно. Но в детстве ты казалась вихрем, ничто не могло тебя удержать, – лорд смотрел, как Эва уверенно достает из колчана на поясе стрелу за стрелой. – Да, сейчас мало что изменилось.

– Хочешь позвать меня на пирушку? – она, наконец, остановилась и повесила лук за спину.

– Нет. Утром я дам тебе десяток всадников, и ты отправишься в Вильдере, к матери.

– Что-то случилось? – девушка откинула капюшон. Лорд Ноа улыбнулся. Эва имела высокие скулы и заостренный подбородок, такие как у него, только женственные и более мягкие. Его всегда умиляло это сходство. Тонкий, слегка вздернутый нос предавал ее лицу игривое выражение, а янтарные материнские глаза завораживали сильнее любого колдовства. Он при любой возможности старался любоваться дочерью. Она – его единственный ребенок, самое дорогое существо во всем Архее.

– Случилось, – улыбка тут же слетела с губ лорда де Брезе. – Безумие лорда Уолеса усугубляется. Он наотрез отказывается мыслить здраво.

– Но он ведь всегда тебе доверял.

– Видимо, времена меняются. Я уверен, что в Ветэро что-то затевается. И не хочу рисковать тобой. Да и мать уже несколько месяцев одна, нехорошо так ее мучить.

– Ой, мама отлично справляется в компании глупых, назойливых фрейлин.

– Как бы то ни было, ты отправишься в фамильную крепость. Кто знает, что случится. Ты унаследуешь Вильдере, а потому пора вникнуть в хозяйственные дела. Я тут написал письмо, – он достал запечатанный конверт, – передашь его камергеру. А, еще одно, – Ноа с трудом стянул с пальца фамильный перстень-печатку с двумя башнями, – тебе, наверное, великоват, но ювелиры что-нибудь придумают, а пока носи на большом пальце, – кольцо оказалось в ладони девушки.

– Ты словно прощаешься со мной… – Эва сглотнула подкатывающий к горлу ком.

– Нет, доченька, – лорд обнял ее, покрепче прижав в груди. – Я обязательно вернусь домой, но хочу, чтобы в мое отсутствие вам с мамой ничего не угрожало. Меня беспокоят границы, ведь де Надорс уже захватили принадлежащий нам замок Орс. Одному Асмодею известно, что задумал нынешний лорд. Ты должна удостовериться, что оборона города надежна, а войско, в случае нужды, готово выступить.

– Я? – Эва неуверенно посмотрела на отца. – Но ведь этот ты господин, тебя все слушаются.

– Милая, – Ноа поцеловал девушку в лоб. – Мой долг следовать за сюзереном. Он не освободил меня от маршальской клятвы, потому я обязан его защищать и сопровождать. И нарушить эту клятву, тем самым опозорив род, я не имею права. Как только появится возможность, сразу направлю к тебе сира Горста.

Эва качнула головой и покрепче прильнула к отцовскому плечу.

На следующее утро процессия продолжила дорогу. Мари дремала, прислонившись к стенке кареты. Слуги подняли ее из постели и заставили сидеть с пирующими рыцарями практически до утра, ожидая лорда Уолеса, но сюзерен так и не вышел из комнаты. Проговорив с бароном де Тоси полночи, он выпил кувшин вина и захрапел, не снимая одежд. Сезар оставил господина, тихонько прикрыв за собой дверь. Лорд де Кран страдал от похмелья и прибывал в дурном настроении, а о требовании привести дочь на пир и вовсе забыл.

Через три дня знаменосцы проезжали надвратную башню замка Ветэро. Эва, попрощавшись с отцом убыла дальше, без остановки на побывку. С ней лорд де Брезе отправил десять лучших рыцарей, но Лесистого Холма оставил подле себя.

Лорд Вистан де Надорс, отец невесты, вместе с дочерью и женихом, встречали гостей во дворе замка, который готовили к празднику. Часовня в крепости отсутствовала, а в одноименном поселении, что находилось рядом, аристократам венчаться не с руки. Потому, у небольшого искусственного пруда, где плавали белые лебеди, возвели деревянную арку. Девушки-служанки украшали ее белыми розами. На вершине располагался серебряный четырехгранный перевернутый крест, у которого вертикальная перекладина длиннее горизонтальной.

Рядом сколачивали столы для оруженосцев, солдат и слуг. Двое мальчишек катили дубовую бочку с элем из погреба под донжоном. Тут же мясники разделывали нескольких свиней и три десятка кур.

Замок Ветэро был не особенно большой. Находился он на равнине, но стены возвели на земляном валу, дополнительно окружив рвом. Донжон располагался в центре за стенами и не соприкасался с ними, при этом вмещал лишь покои владельца, небольшой парадный зал, и склад продовольствия. Казармы и оружейную разместили во дворе крепости вместе с конюшнями и различными хозяйственными постройками.

Лорд Ноа огляделся. На круглой башне трое лучников в бардовых сюрко с черной вертикальной полосой на груди тревожно рассматривали прибывших. На стенах присутствовал большой запас стрел, уложенных в небольшие бочонки, для удобства извлечения. Над воротами развивалось бордовое знамя с черной полосой. Белый ягненок, над которым в линию располагались три скрученных бараньих рога – герб дома Ветэро.

– Смотри, – Ноа тихонько шепнул сиру Горсту, – на каждой башне по три-четыре лучника. Еще десятка три на стенах. Не слишком ли много стражи у барона?

– Может увеличил перед приездом сюзерена? – Холм пожал плечами.

Лорд де Брезе не ответил. С крыльца спустился хозяин замка и приклонил колено перед лордом де Кран. Из кареты вышла утомленная Мари и скромно остановилась за спиной отца.

– Ваша прекрасная дочь? – Вистан де Надорс расплылся в любезной улыбке, – его широкое лицо раскраснелось от вина. Мужчина был чуть младше Ноа. Он страдал редкой болезнью, от который по всему телу выпадали волосы. Лицо казалось плоским, так как из-за отсутствия бровей, лобная дуга практически сливалась с щеками. Маленькие черные глазки казались злыми и жестокими.

– О, – Уолес спохватился, всплеснув руками, – это моя милая Мари, – лорд подтолкнул девушку в поясницу, чтобы та вышла вперед.

– Элиа́на! – Вистан прикрикнул. – Где Элиана?! – он глянул на будущего зятя.

Поймав на себе взгляд тестя, барон Ролд, низкий с узким и вытянутым лицом, панически зашевелил губами, но невеста стояла рядом. Элиана оказалась выше жениха на полторы головы. Никто из присутствующих не сказал бы, что дочь лорда де Надорс настоящая красавица, но девушка обладала редким шармом, который притягивал мужчин. Ее крепкая фигура всегда собирала восхищенные взгляды. Даже сейчас, когда она подошла к Мари, Ролд пялился на ее выпуклые ягодицы, украшенные зеленым шелковым платьем.

– Мы подружимся, милая! – невеста чмокнула гостью в щеку.

Мари хихикнула и покраснела. Элиана потянула ее за собой, намереваясь показать лебедей, что будут украшать свадебную церемонию.

– Надеялся, что смогу увидеть вашу прекрасную супругу, – не скрывая сожаления продолжал лорд Вистан. – О ее красоте по всему Эриндану ходят легенды.

– Она не смогла прибыть, – Уолес слабо улыбнулся. – У женщин частые проблемы со здоровьем…

– Понимаю, понимаю…

– Ну, а ваши сыновья что же? Тут?

– К сожалению, пришлось отправить их в столицу, в Лордио́н к королю. Дела Меарита требуют постоянного участия. Управление целым регионом невозможно без определенных мероприятий и операций.

– Само собой, – лорд де Кран понимающе покачал головой.

– Я давно говорю, что нам с вами, сюзеренам целых областей, пора поднимать титул. Ну что это такое, – Вистан небрежно махнул рукой в сторону лорда Ноа, – находимся с вассалами в равных дворянских званиях. Нужно ввести систему как в Таморе. Владетель целого региона – герцог! И не меньше! – он хлопнул в ладоши. – Но, что же мы стоим. Идемте внутрь. Барон Ветэро, вы тут хозяин или кто? Мы с лордом де Кран гости, вот и позаботьтесь о гостях.

Ролд подпрыгнул и поспешил к дверям донжона, расталкивая слуг. Он указал рукой направление и пропустив гостей вперед, скрылся внутри.

– Давай-ка за господином, а я тут пока осмотрюсь, – лорд де Брезе шепнул на ухо Лесистому Холму и отдал коня на попечительство местной прислуги.

Ноа обошел двор и заметил, что лошадей его солдат выводят за ворота замка. Он нагнал одного из конюхов.

– Куда ты, мерзавец, уводишь коней?! – де Брезе схватил юношу в капюшоне за плечо. Подросток опешил и замер, раскрыв рот. – Говори, скотина, пока я не вспорол тебе брюхо!

– Так я ж это… милорд… – мальчишка с трудом выдавливал из себя слова. – Приказано, что только рыцарские лошади в замке. Остальные на выпас за стены…

Рука ослабла. Ноа отпустил конюха и только сейчас понял, что столы собирали не для прислуги и оруженосцев, а для рыцарей. В донжоне накрывали для лордов и баронов. Солдаты и все остальные выводились за пределы крепости в поселение, где и размещались на постой. Он пытался добиться внимания сюзерена для разговора, но тот упорно его отшивал, предпочитая общество Вистана Лысого.

К вечеру ворота закрылись. Охранять замок остались только лучники Ветэро, которому лорд де Брезе не доверял. Свадьба планировалась на следующий день, а сегодня владелец замка угощал гостей. Повсюду стоял аромат жаренного мяса и специй, привезенных из Ашахитского Султаната. Сильный остропряный запах шалфея прошибал ноздри, после резко сменялся сладковато-ореховым ароматом тмина, а следом нотки цитруса, свежемолотого черного перца и эвкалипта, которые сочетал в себе «царь специй» кардамон, нежно обласкивали и пробуждали зверский аппетит.

Ноа пригласили вместе с баронами в донжон. Собираясь на ужин, на котором вино и эль лились рекой, лорд подозвал к себе сира Горста.

– Сколько у нас рыцарей? – спросил он у вассала.

– Четверо, – Холм безразлично зевнул. – Ты же отправил десятерых вместе с Эвой.

– Кто же знал, что всех остальных оставят за воротами. В общем так. Не пейте и ждите сигнала.

– Кольчуги надеть?

– Нет. Слишком подозрительно, но оружие держите при себе.

– Сделаю, – Горст качнул массивной головой и зашагал к столу.

В парадной зале горели жаровни. Было душно, но достаточно светло. Каменные стены, украшали вымпелы с гербами Ветэро. Тут же, в самом центре, напротив входа, висел и вымпел дома де Надорс. Бурый медведь, стоящий на задних лапах, на фоне четырех, сходящихся вершинами треугольников, двух белых и двух зеленых. У выхода дежурили трое лучников с алебардами.

Стол ломился от блюд и закусок. Для начала подали свежеиспеченный белый хлеб, суп с ветчиной, горохом и луком-порей, а также миндаль в меду. Барон Ролд объявил, что сегодня ожидается три смены блюд, но в день свадьбы его повара заготовили меню из семи смен. Вина не жалели. Слуги не давали кубкам пустовать. Стоило кому-то сделать пару глотков и поставить сосуд на стол, как тут же его наполняли до краев.

Во главе стола сидел лорд Уолес. Слева от него Вистан Лысый с невестой и женихом, а справа – скромная Мари, застенчиво улыбающаяся каждому. После усадили нескольких дворян из Меарита, баронов Сен-Ри и де Тоси. В самом конце стола отводилось место для лорда де Брезе. Это являлось прямым оскорблением для Ноа, но сюзерен, который обязан заботится и защищать честь вассалов, предпочел этого не заметить. Лорд Уолес вообще всячески делал вид, что маршал на пиру отсутствует. Де Брезе стерпел, но только лишь потому, что ожидал чего страшного.

На вторую смену подали жаренную утку с оладьями и зельцем, сыр с голубой плесенью и фрикадельки в медово-горчичной глазури, посыпанные шафраном. Обновили кубки, наполнив их пряным, подогретым вином. Лица гостей розовели. Пот струился по лбам и шеям. Ноа поднялся из-за стола. Лорд де Надорс и его бароны неплохо прикладывались к горячительному, потому лорд де Брезе немного успокоился. Наблюдая за залом, он не заметил никого подозрительного, даже стражу составляли всего три скучающих человека у входа, потому мужчина решил подышать свежим воздухом.

Лучники без препятствий выпустили его наружу. Во дворе рыцари уже выпили все вино и перешли на эль. Пьяные крики оглушали округу. Девиц, разносивших блюда, щупали за бедра и ягодицы, пытались усадить на колени, чтобы ущипнуть за грудь. Девушки визжали, кто-то игриво хихикал. Холм, окружив себя верными людьми, сидел в сторонке и поедал утиную ногу. Заметив господина, он подмигнул. Ноа ответил кивком головы и отправился на стену, глянуть окружающую обстановку.

Тьма поглотила все пространство вокруг крепости. Лунный свет едва пробивался через плотный слой облаков. В низине виднелись редкие огоньки небольшого городка, названного так же, как и замок – Ветэро. «У предков Ролда совсем небогатая фантазия» – подумал лорд. Вдруг во тьме что-то промелькнуло. Послышалось фырканье коня. Ноа вгляделся, напрягая зрение и узнал лошадь. Пегая с редким «коровьим» окрасом. На такой ездил его знаменосец. Скакун медленно подошел ко рву и повернулся. Нога человека зацепилась за стремя и тело, утыканное стрелами, бороздило по траве. «Нейтон» – внезапно всплыло в сознании. Мужчина узнал юного сквайра, который нравился Эве.

Он спешно спустился по каменной лестнице. Дежурившие на стенах лучники смерили лорда подозрительным взглядом, но прибывшую к замку лошадь еще не заметили. Ноа промчался по двору, махнув Горсту. Через две минуты четверо вооруженных стояли у входа в погреб.

– Сейчас все двери открыты, – тихонько начал лорд, – через кладовую есть выход в донжон. Нейтон убит, возможно, что все наши люди в городке тоже, – де Брезе тихонько вытащил меч из ножен, поглядывая на башню.

– А что будем делать внутри? – поинтересовался Холм.

– Запрем выходы. Всех под стражу. А я допрошу барона Ролда. Если Лысый крепкий орешек, то эта крыса наверняка расколется.

– Так-так! – за спинами раздался молодой звонкий голос. Барон Сезар де Тоси в окружении десятка собственных рыцарей самодовольно ухмылялся. – Значит лорд Уолес оказался прав насчет тебя, Ноа. Ты и впрямь приготовил заговор. Решил убить только лорда Вистана или нашего господина тоже?

– Проклятье! – выпалил де Брезе. – Сезар, тут творится что-то нечистое, неужели ты не видишь!?

– Вижу, – он выхватил меч. – Ты рыскал по замку весь день. Я наблюдал за тобой. И я положу этому конец, – барон выставил лезвие перед собой. – Либо бросайте оружие и сдавайтесь, либо придется показывать лорду Уолесу ваши трупы.

Ноа вышел вперед.

– Послушай, идиот! Наши люди, что отправились в поселение – мертвы. Если хочешь сохранить голову и жизнь нашего сюзерена, то следуй за мной. Я все еще маршал и ты, напыщенный индюк, должен мне подчиняться.

– Хех, маршал, – де Тоси усмехнулся. – Лорд Уолес предупредил о твоем возможном предательстве и предложил эту должность мне.

– Что ж, хорошо… – лорд выдохнул и первым нанес удар.

Сезар ожидал выпада, потому легко ушел в сторону и отразил лезвие противника. Рыцари тут же схватились друг с другом. На Горста сразу навалилось трое, но Лесистый Холм превосходил их не только физически, но и в мастерстве. Он орудовал полуторным мечом, который был легче двуручного, но тяжелее обычного длинного меча, потому в двуручном хвате у Горста имелось преимущество. Первым взмахом он раскроил череп ближайшему противнику. Отразил направленный в грудь клинок и круговым ударом вскрыл врагу горло. Третий рыцарь обходил с фланга, но уперся в стену. При замахе его меч задел камень и воин потерял баланс. Холм опрокинул его плечом на землю и без колебаний прикончил.

Людям Сезара удалось уложить одного из группы Ноа, но на этом их успехи окончились. Люди де Брезе не пили вина и эля, а потому сохраняли ясность ума и твердость тела. Барон де Тоси, не говоря уже о его рыцарях, не жалел глотков, поглощая горячительное. Возможно именно оно и придавало ему такую уверенность.

Сезар потерял шестерых в самом начале боя, но не замечал этого. Поверив в собственные силы, он наседал на маршала. Пробовал рубить сверху, взявшись за рукоять двумя руками, следом делал круговой взмах и выпад в ноги, но опытный и трезвый Ноа легко справлялся с защитой. В конце концов, очередной неудачный выпад закончился поражением. Маршал выставил остриевперед, и противник налетел на него ртом. Лезвие вышло у затылка и кровь потоком побежала по клинку. Оставшиеся в живых бежали.

Звуки боя подняли тревогу. Лучники на стенах тревожно смотрели внутрь крепости и что-то кричали.

– Скорее! – Ноа повернулся на каблуках, намереваясь скрыться в погребе, но Холм зашедший в него первым, закрыл перед господином дверь. – В чем дело?! – заорал маршал.

– Выбрал сторону победителей, – послышалось за дверью.

– Милорд! – успел выкрикнуть один из рыцарей, перед тем как в него со свистом ударили стрелы.

Двое людей лорда де Брезе пали замертво, каждый получил по четыре стрелы. Сам Ноа отделался ранением. Ему стрела вонзилась в бедро, от чего нога предательски подкосилась. Мужчина припал на колено.

– А вы облегчили мне задачу! – смеялся подходивший к месту стычки лорд Вистан.

Слышались стенания раненных и свист стрел, что летели со стен в пирующих во дворе воинов. Лучники не щадили никого, даже слуг, что попали под обстрел.

– Тебе это с рук не сойдет, Лысый, – маршал презрительно плюнул под ноги лорда де Надорс. – Где лорд де Кран?

– Напрасно вы не соблюдаете приличия. Но в любом случае, я хотел выразить вам благодарность. Спасибо, что умертвили барона де Тоси и его людей. Хотя, вряд ли бы они смогли что-то предпринять.

– Где Уолес!? – заорал Ноа. Кровь струилась из ноги. Он пытался зажимать рану, но понял, что перебита артерия. Такие раны не оставляли шансов, и маршал об этом знал. Жизнь вместе с кровью стремительно покидали тело.

– Хех. Да вон он, – Вистан махнул рукой за спину.

Ветэро держал голову сюзерена за волосы. Кровь капала ему на башмаки и штаны, но он в ужасе таращился на нее, не в силах пошевелиться.

– Барон Ролд был более весел, когда отделял ее от тела, – Лысый звонко засмеялся.

«Хорошо, что догадался отправить Эву в Вильдере» – подумал Ноа, борясь с угасающим сознанием. Голова кружилась, становилось невыносимо холодно. Мужчина прижался спиной к двери кладовой, безразлично смотря в лицо лорда де Надорс, занесшего над ним лезвие топора.

Глава II. Муфтарак

– Да говорю же, не видал я такой кактус! – Ослябя злился. Ужасно хотелось пить. Тело ломило от жары и тяжелой ноши. Раны Варвара воспалились, он впал в небытие, и приходилось поочередно тащить обмякшее тело на импровизированных носилках из древних жердей и обрывков истлевшей ткани.

– А я говорю, что этот уже встречался на пути, – выдавил из себя Эфит, попытавшийся сглотнуть застоявшийся горле сухой ком.

– Все они одинаковые. Может пара иголок отличается, – паломник тяжело вздохнул и глянул на садившееся за горизонт солнце.

Шалилун подбежал к мясистому растению и саданул его клинком. Кактус располовинило. Влага окропила песок и лезвие меча.

– Это что? – Эразм поднял брови. – У зеленоватого проявляются зачатки разума?

Но орк побежал дальше и принялся карабкаться на крутой склон бархана.

– А нет. Все в порядке, – волшебник направился к искалеченному растению, позаимствовав у ветерана искривленный кинжал.

Шахриет заботливо промокнула лицо Осляби платочком, стерев густые капли пота. Парень стянул шлем и надвинул подшлемник на макушку. Он немного смущался, но проявление заботы от красивой девушки всегда приятно, даже если ты отправился выполнять завет богини.

Вырезав из толстого стебля немного мякоти, лорд выжал ее в деревянную миску, которую вытащил из дорожного мешка.

– Они ядовиты, – ветеран распластался на начинавшем остывать песке.

– Не все. Этот, – Эразм вырезал новую порцию мякоти, – Эскула́тос Пи́ритус Пифарей. Вид, открытый мною во время странствий по Ошиоссу. Тогда мы с Саидом заплутали в пустыне Хараму́н, пришлось экспериментировать.

– И кто же пробовал кактусы? – Эфит заинтересованно приподнялся на локтях.

– Слуги. На вкус он не особенно приятен, но недостаток влаги восполнить можно, – волшебник подошел к Ослябе. – На, пей, – паломник неуверенно взял миску и с сомнением уставился на мутно-зеленую желейную жижу.

– А это точно безопасно, дедушка? – Шахриет прижалась к плечу парня, обвив его руками. На ее поясе висела уродливая тряпичная кукла. Девушка не расставалась с ней, даже заплутав в безжалостной пустыне.

– Точно. На вид – обычный кактус, который и верблюды редко жрут, но если приглядеться, то можно заметить легкий красный налет на концах иголок. Не ошибетесь – Эскулатос Пиритус.

– Название чудно́е, милорд, – Ослябя сделал глоток и поморщился. – Кислятина…

– Дай-ка мне! – Эфит подполз к молодым людям и вырвал миску из рук парня. – Фу-у-у! – он отстранил от себя сосуд и принялся плеваться. – Невозможно пить эту отраву!

– Можешь сдохнуть от обезвоживания, я не против, – волшебник пожал плечами.

– А где твой ворон, колдун? Если бы он осмотрел округу и показал дорогу, то мы бы уже плескались в водах оазиса.

– Если бы ты и твой недалекий друг напрягали мозги, когда это нужно, то он бы сейчас не подыхал в пустыне от ран, а ты от нехватки влаги! – отрезал волшебник и отошел подальше, всматриваясь в темнеющее небо.

Птица действительно не возвращалась. Бывало, что ворон пропадал неделями и Эразм ничего не мог узнать о его судьбе или посмотреть на мир птичьим взглядом. В действительности пернатый обладал свободой воли и не считал волшебника хозяином, а потому, если не хотел, не позволял пользоваться собственными глазами.

Сейчас же Брюзгливый надеялся, что птица не пропадет на несколько дней. Сам он чувствовал себя более-менее сносно. Заклинание «защита от непогоды» работало, но поддерживать его становилось труднее. В конце концов, даже тем, кто не потеет на жаре, требуется вода. И если на троицу сомнительных союзников ему было плевать, то судьба учеников заботила. А помочь Брюзгливый мог разве что скользкой мякотью кактуса. Силы с каждым днем оставляли старика, и он не мог концентрироваться на магии так, как делал это раньше.

Нордварец бредил. Его бледное лицо периодически схватывало спазмом, и гримаса боли, смешанная не то с ужасом, не то со слабоумием, застывала, словно высеченная в камне. Тело дрожало. Здоровяка одолевал страшный жар. Он трясся, но крепко прижимал к себе голову ящера, которую смазал специальным порошком в полумертвом состоянии, прежде чем впасть в беспамятство. Эфит, видевший многих раненных, поражался тому, насколько крепок северянин. Любой другой на его месте непременно скончался бы, но железнобокий сражался за жизнь, как за еще один великий трофей.

– Надо идти, – с горечью заключил Эфит, глядя на измученное лицо Варвара. – Если не дойдем за пару дней, то издохнем от жары.

– Ух ты! А теперь и мозги заработали.

– Хватит брюзжать, колдун, и без тебя тошно.

– Раз умный такой, то давай, веди!

– Дедушка, – вмешалась в разгоравшуюся сору Шахриет, – кажется Шалилун кричит, – она поднялась с колен и прислушалась.

Приключенцы напрягли слух. И правда, крик зеленоватого усиливался и приближался.

– Ой, не к добру… – буркнул Ослябя и, поднявшись с трудом, надел шлем и обнажил меч. Паломник так и шел по пустыне в кольчуге, стойко перенося связанные с этим мучения. Парень верил, что тем самым сможет искупить вину за симпатию к девушке, от которой сквозило злом.

Взявшись за свиток, Эфит тоже поднялся. Он приложил свободную руку к груди, прижав серебряный круглый амулет к сердцу. Все приготовились увидеть что-то страшное и принять бой, если потребуется.

– А-а-а-а-а! Слава Горгу! – орал орк, словно сумасшедший. Он остановился на вершине бархана и принялся махать руками, призывая союзников к себе.

– Морда вроде довольная… – Эразм нахмурил брови и медленно зашагал в сторону зеленоватого.

– Останьтесь с раненным! – бросил Ослябя и помчался за учителем.

Ветеран выдохнул. Он не боялся предстоящей стычки, даже если снова встретится орда живых мертвецов, но предпочитал понаблюдать за ее началом на относительно безопасном расстоянии, чтобы оценить шансы на успех и возможные маневры. К тому же еще никогда не случалось осечек с огнем. Эфит первый раз с толкнулся с тем, что его силы не сработали. Этот факт угнетал и тревожил. Что если это случится снова? Страж вольного города подозревал, что Брюзгливый мог как-то влиять на магические силы окружающих.

Шалилун, завидев приближение союзников, снова скрылся за дюной, съехав вниз. Пока волшебник добирался до песочного холма, паломник уже оказался наверху и радостно засмеялся.

– Что, Эсмей увидал? – крикнул снизу лорд Пифарей.

– Да не, черные стражи! – Ослябя махал им и улыбался, глядя на Шахриет.

Девушка улыбнулась в ответ и покраснела. Эфит спрятал свиток и поцеловал оберег, что прислала ему любимая Тинтур.

Когда мамелюки предоставили Нахиору бездыханное тело Калдора, а также сообщили, что он пытался сбежать, капитан отрядил для поиска Караванщиков небольшой отряд в десяток человек. Джубал, хладнокровно прирезавший дрессировщика ящеров, также оказался допрошен и отправлен под арест до выяснения всех сторон странного дела.

К утру истощенных героев доставили в оазис Слеза Харамы. Нахиор дал им время привести себя в порядок, а железнобокого определил на попечительство личного лекаря. Целитель обещал сделать все, что может, но предупредил, что раненный не выдержит еще одного перехода и ему потребуется, по меньшей мере, две недели, чтобы прийти в стабильное состояние.

Проспав почти сутки, четверо героев, включая девушку, стояли у шатра Нахиора, из которого доносился светлый дым, со сладковатыми фруктовыми нотками, ласкающими обоняние. Внутри две голые рабыни, натертые душистым маслом, полулежали на подушках, передавая друг другу кальянную трубку. Низкий стол, есть за которым получилось бы только лежа, изобиловал фруктами и орехами, которые в оазисе активно продавались предприимчивыми торгашами из Муфтарака.

Нахиор сидел в кресле, как обычно в длинной черной кардуре и кожаном нагруднике, с изображенными перекрещенными кривыми мечами белого цвета. Его голова оказалась непокрыта. Короткие темные волосы на свету отливали каштаном, что необычно для ашахитов, чьи волосы часто черные как смоль.

– Рад видеть вас в здравии, – спокойно начал он и отхлебнул из медной чаши.

– Мир с тобой, мастер Нахиор, – Эфит поклонился. – Хочу выразить безмерную благодарность за наше спасение.

Эразм молчал, как молчали и его ученики. Ослябя и Шахриет, взявшись за руки, нагло пялились на обнаженные прелести рабынь.

– У меня прискорбная весть. Погиб Калдор. Какой-то бродяга прирезал его в песках. Увы, но мои люди не успели предотвратить это, – Нахиор внимательно следил за реакцией собеседников.

– Это действительно не особенно приятная новость, – ветеран покосился на волшебника, – но Калдор совершил подлость, бросил нас посреди пустыни и скрылся. Потому, как завещал Великий Уравнитель, отец песков и ашахитов достопочтимый Шеннаитх, по заслугам и честь.

– Вот как… хм…

– Калдор заманил нас в древний некрополь, обещая сокровища, – продолжал Эфит, – но там не оказалось ничего кроме тысячелетней пыли и истлевшего хлама. Вновь ожили мертвецы. Ящер взбесился, напав на Варвара, а хозяин зубастой твари тем временем скрылся. Уж не знаю, чем он руководствовался: трусостью или подлостью.

Капитан перевел взгляд на волшебника и его учеников. Паломник и девушка не могли подтвердить или опровергнуть слова союзника, так как ничего не видели.

– Хех, – Эразм усмехнулся. – Есть неточности в некоторых деталях, но суть вполне ясна.

– Тогда вам нужно знать, что убивший дрессировщика является родственником владельца раптора, голову которого обнимал северянин. Я допросил его. Называет себя Джубалом из Муфтарака, племянником Хамуда Зверовода, у которого Калдор и увел ящера.

– А нам какое дело? – волшебник безразлично пожал плечами. – Еще один проходимец, прикрывающийся благородными целями.

– А-ха-ха. Да, колдун, тебя ничто не может вывести из равновесия. Но, судя по всему, вы отказываетесь от кровной мести за погибшего Калдора?

– Туда ему и дорога! – отрезал Эразм и, повернувшись к ветерану, добавил. – Но тропинка-то проторена… – лорд кивнул капитану и вышел из шатра, увлекая за собой учеников.

Эфит улыбнулся и проводил взглядом старика. После поклонился Нахиору, подмигнул рабыням и тоже направился наружу.

Следующая неделя прошла спокойно. Эфит проводил вечера у огня, сжимая в руках амулет и перечитывая послание, которое Тинтур отправила ему в Анвил. Мужчина печалился. Ему хотелось скорее обнять милую эльфийку, зарыться носом в душистые шелковые волосы и забыться в страстном поцелуе. Он проделал уже немалый путь, но этот путь лишь отдалял его от единственной женщины, которую Эфит полюбил. Эти мысли тяжелым грузом обрушились на голову. Ветеран не мог спать и подолгу пялился в звездное небо, коря себя за то, что позволил Калдору сбежать с артефактом.

Не скучали Ослябя и Шахриет. Днем молодые люди готовили пищу, гуляли и веселились. Паломник рассказывал истории, а Шахриет слушала с интересом и не перебивала. Вечером наступало время обучения, и лорд Пифарей строго отчитывал парня и часто хвалил девушку. Как не старался Эразм, Ослябя не мог сосредоточиться и уловить потоки энергии. Зато Шахриет делала грандиозные успехи. Она схватывала все налету и уже зажигала любой предмет заклинанием «свет», а также со скрипом и усилием, но пускала обыкновенную волшебную стрелу.

У паломника не выходила магия, а потому он с остервенением накинулся на книги. Он самостоятельно прочитал толстый том Корвана «О вампирах. Малые и высшие особи», правда понял из этого только часть, вроде наличия возможности излечить вампиризм на ранних стадиях развития болезни.

Шалилун докучал черным стражам и бедуинам, что так же останавливались на стоянку в оазисе. Несколько раз его заставали за странными молитвами, когда он невнятно рычал, стоя на коленях. В момент молебна мог неожиданно подскочить и махать руками, будто ловил муху, а после упасть на песок и заскулить. Его старались сторониться. Впрочем, орк часто пропадал в палатке лекаря, просиживая часами у кровати Варвара.

Убийцу Калдора отпустили неожиданно. Нахиор держал его под арестом среди рабов, но на шестой день Джубал просто появился в оазисе. Паренек кутался в куфию и длинный халат песчаного цвета, закрывая тело и лицо. Только изумрудно-зеленые глаза нагло осматривали окружающих. Он сидел у небольшого костерка, провожая взглядом уходящее солнце, когда Эфит подошел для знакомства.

– Значит это ты убил заклинателя ящеров? – ветеран с напускным равнодушием опустился на коврик рядом. Мужчина протянул бурдюк с элем, рассчитывая, что собеседник покажет лицо.

– Что поделать, – Джубал расстроено вздохнул. – Рапторы очень до́роги. Редко кому удается получить их яйца. Они живут стаями по пять-семь особей и никогда не уходят далеко от кладок, – приняв предложенную выпивку, паренек опустил край куфии.

Эфит вгляделся в молодое смуглое лицо, и оно заставило насторожиться. Кожа незнакомца поблескивала синим оттенком. Он где-то уже видел такое раньше, но не мог вспомнить.

– Понимаю, – страж вольного города решил максимально расположить к себе собеседника. – Ашахитские обычаи требуют возмещения.

– Ну, тут скорее мой дядя, – Джубал улыбнулся. – Раптор стоит целое состояние, но только в яйце. Когда он появляется на свет, то становится бесконечно предан тому, кого видит в первый раз, чей запах почувствует первым. После возвращать зверюгу не имеет смысла, она никогда не приживется. Потому Хамуд строго наказал умертвить наглого вора. Я прошу прощения, если его смерть принесла вам страдания. Я пойму, если вы, уважаемый, решите поквитаться. Обычаи нужно чтить.

– А, нет, – Эфит махнул рукой. – Честно признаться, я и сам желал бы осуществить над ним расправу.

– Неужели? Я думал, что вы дружны. Он ведь, как и вы, из Караванщиков Анвила. О вас судачит вся округа. Говорят, что вы избавили от проклятия поместье аль-Гази, одолели орду живых мертвецов, еще сотню Пустынных скорпионов и даже сразили великана, что сжирал анвильских овец и намеривался пожрать детей.

– Все так, – ветеран расплылся в довольной ухмылке, – но мы столкнулись с предательством. Из-за Калдора мы чуть не погибли. Он бросил нас в смертельной опасности и бежал, прихватив мои вещи.

– При нем и правда находилась какая-то сумка, – не стал отрицать паренек.

– Ага! – глаза Эфита моментально загорелись. – И где же она?!

– Не знаю, – Джубал равнодушно пожал плечами. – Я в нее даже заглянуть не успел. Меня мамелюки сразу взяли и сумку прибрали, наверное, унесли к капитану.

Паническое волнение охватило мужчину. Его руки затряслись, а нутро сводило, словно в груди образовалась дыра и засасывала внутренности. Он с трудом взял себя в руки, но спешил удалиться.

– Меня зовут Эфит, кстати. Держись меня, если желаешь преуспеть, – он похлопал собеседника по плечу, забыв про бурдюк, и зашагал прочь.

– А я Джубал! – прозвучало в след, но мужчине это имя не показалось знакомым. – Хех, – паренек усмехнулся, – коротка же память, ну ничего, придет еще время – я напомню.

Ветеран вольного города не знал, что теперь делать. Он отошел подальше от нового знакомого и присел возле шатра на табурет. В расчетах, которые Эфит строил на ближайшее будущее, не предполагалось, что мамелюки могут завладеть сердцем Блудного Халифа. Одно дело отнять его у проходимца Калдора, а другое дело у капитана обученной и хорошо вооруженной стражи. Да и не понятно, догадался ли Нахиор что это такое, или вообще мамелюки выбросили сумку где-то в пустыне. А если там вовсе и не сердце, и все приложенные силы ушли в пустоту…

– Что же делать… – ветеран схватился за голову.

– Охотиться на дракона! – раздался басистый голос за спиной.

Железнобокий твердо стоял на ногах. Казалось, что недавние раны совершенно пропали. Его наручи, поврежденные ящером, сидели на прежнем месте, все еще демонстрируя места укусов. Он надел на себя южный халат зеленого цвета, но обрезал рукава. Светлая коса свисала на грудь, а виски оказались начисто выбриты.

– Сменил прическу?

– Нордварцы бреют часть головы, когда одерживают верх над избранным врагом. Это знак воинской доблести.

– Быстро же ты пришел в себя. Местный лекарь давал тебе не меньше двух недель.

– Местные через чур хилые. Они бы и месяца не протянули в суровых заснеженных краях Нордвара, – северянин усмехнулся, уперев руки в пояс. – Слышал, что какой-то сопляк умертвил Калдора?

– Угу, – Эфит качнул головой, – говорит, что тот украл ящера у его дяди. Не похоже, что врет, но проблема теперь в том, что сумка попала к мамелюкам.

– Знаю, пока лежал в лазарете слышал, как двое стражников говорили, дескать, Нахиор держит вещи дрессировщика при себе и даже усилил охрану шатра.

– Хм… – ветеран потирал лоб, размазывая капельки пота. – Надо как-то добраться до сумки.

– Просто потребуем ее назад. А после отправимся за драконом.

– Да подожди ты со своим драконом! – Эфит вскипел. – Чертов волшебник дышит мне в спину, сердце у мамелюков, а тебя волнует только трофей. Ты уже получил один, не послушав при этом моего наставления. К чему это в итоге привело?!

– Благодарю, что не бросил в пустыне. Теперь я твой должник и сделаю то, что скажешь, – Варвар виновато опустил взгляд.

Страж вольного города осмотрелся и подошел ближе к союзнику.

– Раз ты выздоровел, то караван отправится дальше. Через несколько дней мы попадем в Муфтарак. Уверен, что Нахиор не будет круглосуточно сидеть в окружении своих черных солдат. А колдун не сможет постоянно следить за нами, – Эфит улыбнулся. – Есть пара мыслей… – он поманил северянина в шатер и, еще раз проверив округу, закрыл за собой полог.

Как и предполагал ветеран, караван выдвинулся на следующий день. Оставаться дальше в оазисе не имело смысла. Рабы окрепли и откормились. Мамелюки восстановили силы и привели в порядок животных, а раненные встали на ноги. Нахиор двинул людей на юг, держа курс прямо на приграничный сулифский город.

Пришлось усилить дозоры. Граница Сулифы как раз начиналась после оазиса Слеза Харамы, а значит – бродячие мертвецы могли встретиться совсем неожиданно. Черные стражи верхом на верблюдах уходили в пески подальше от караванной тропы и следили за округой. К тому же, Пустынные скорпионы все еще могли замышлять нападение.

Путь до Муфтарака занял десять дней. К великому сожалению Эразма в дороге ничего не произошло. Ему не терпелось испытать магические способности Шахриет в бою.

Ворон так и не вернулся к волшебнику, чем породил несметное количество догадок и предположений, которые в полголоса высказывались за спиной Брюзгливого.

Джубал подружился с Ослябей и Шахриет. Он подробно рассказывал о здешних местах и обычаях, варил вкуснейшие ужины, которые ценил даже лорд Пифарей, хоть и недолюбливал назойливого парнишку. С Эфитом и Варваром у него тоже получалось ладить. Он ходил с ними на охоту за тушканами на ночных остановках, с удовольствием слушал рассказы северянина о суровых снежных краях, а в свою очередь делился сказками местного фольклора, вроде неуловимого А́сада, призрака-льва, что наводил ужас на бедуинов. Конечно железнобокий тут же захотел умертвить опасную тварь, чтобы завладеть головой, но Эфит напомнил, что это всего лишь сказка для детей.

Что до Шалилуна, так он неотступно следовал за Варваром и вел себя, на удивление спокойно, иногда даже выдавал вполне разумные мысли. Эразм не обращал на орка внимания, а как только тот стал тихим, так вообще забыл о его существовании. Впрочем, если бы читатель спросил у лорда Пифарей мнение относительно внезапного спокойствия зеленоватого, то волшебник справедливо предположил бы, что нынешний штиль – всего лишь затишье перед бурей, но обо всем по порядку.

Муфтарак встречал облупленными побелевшими стенами. Твердый камень, из которого сложили городские укрепления, строители обложили известняковым кирпичом. После последней осады, стены не восстановили, а потому местами кирпич обвалился. Вытянутые круглые башенки располагались через каждые тридцать метров. Слишком тонкие для создания полноценных бойниц, они позволяли лишь осуществлять наблюдение за округой и вести с вершины редкий обстрел подступающих к стенам. Башни, практически через одну, оказались разбиты и обрушены.

– Что за огромный змей? – Ослябя завороженно пялился на каменные развалины, тянувшиеся в сторону гор. Он даже замедлил верблюда, чтобы получше всмотреться в горизонт. Кое-где еще виднелись полуразрушенные арочные своды.

– Бывший акведук, – волшебник зевнул, – разрушен после землетрясения в 1000 году, а раз Империю из этих мест изгнали окончательно, то восстановить ничего не смогли. В городе вроде бы сохранилась канализация.

– Ого, а откуда ты эт знаешь, дедушка? – паломник подъехал ближе к верблюду Эразма.

– «Путеводитель по Сулифскому Халифату», – лорд достал из седельной сумки потрепанную книгу. – На, почитаешь на досуге.

– Хорошо… – парень неуверенно принял подарок. – А что за акведук и эта кан…н…а…за...ция?

– Не морочь мне голову! – Эразм отвернулся. Картина канувшего в лету гениального строения удручала. Внешнее состояние города не особо располагало к его посещению. Устав от долгого похода, старик надеялся хотя бы дать достойный отдых измученному телу.

Нахиор остановил караван за милю от главных ворот. В сопровождении стражника он подъехал к «хвосту». Капитан снял маску и довольно улыбался. Послышался гомон среди рабов. Кто-то благодарил богов за то, что смог добраться до города живым, кто-то стенал о скором участии в торгах, а некоторые просто облегченно болтали, пытаясь забыть тяжесть собственного положения.

– Успокойте товар, – Нахиор раздраженно бросил через плечо сопровождавшему, и мамелюк, подняв над головой плеть, повел пустынного коня к колонне невольников.

– Не хорошо это… – пробурчал паломник, косясь на Эразма, – людей да плетьми стегать.

– Вот мы и прибыли в Муфтарак, – капитан весело обратился к Караванщикам. – Я думаю, нам стоит расстаться тут. С обратной стороны города имеется караван-сарай. Он огорожен не особенно высоким забором, но от бродячей нежити защитит. Я поведу товар и верблюдов туда и займусь торговыми делами. Вам незачем тащиться со мной.

– А что насчет оплаты? – вмешался Эфит.

– Само собой. Я расквартируюсь в «Золотом Тельце» – это местный дуккан, трактир, если по-таморски. Найдите меня там завтра, тогда и получите плату. Сами можете остановиться в «Бронзовом Тельце», вполне приличное место для путешественников средней руки.

– Тогда скорее туда! – не выдержал Варвар и двинул верблюда в обход каравана. – Прохладный эль и копченный окорок меня ждут.

– Не так быстро, – капитан снова улыбнулся. – До городских ворот недалеко, потому я забираю верблюдов обратно.

Волшебник окатил Нахиора гневным взглядом, но промолчал. Лорд Пифарей свято чтил договоры, а потому, хоть и без удовольствия, медленно спешился.

– Ослябя! – прикрикнул он. – Бери вещи и за мной. И ты, – Шахриет удостоилась более мягкого взгляда, но тон по-прежнему оставался грубым, – не отставай и держись ближе.

Остальные тоже оставили животных и последовали за Брюзгливым. Все, кроме Джубала. Он продолжал ехать верхом, ведь верблюд у него был. Эфиту это не понравилось. Какой-то юнец нагло восседает в седле, пока он, ветеран знаменитой стражи вольного города, вынужден волочить ноги по горячему песку. Но больше всего задевало то, что наглец часто пялился на Эфита, видя, как тяжело нести дорожный скарб, но не предлагал помощи. Вместо того, чтобы взять на верблюда мешки и сумки, а то и вовсе уступить место старшему товарищу, Джубал покуривал вонючую болотную траву, свернутую в косяк. Отвращение к ней ветеран заработал еще во время службы, когда в стычках с контрабандистами терял товарищей.

Как не парадоксально, Эль-Эменталь, вознесшийся благодаря контрабандной торговле между дельцами Ошиосской Империи и Сулифского Халифата, сам страдал от контрабанды болотной травы, которая стоила немалых денег. Алмазные Властители стремились полностью взять под контроль рынок сбыта болотника, но всегда находились отдельные дельцы, которые не желали платить пошлины за продажу пахучего, но дурманящего рассудок растения.

У ворот встретили два стражника-мамелюка. Они ничем не отличались от людей из отряда Нахиора. Лишь вместо алебард носили скимитар и круглый черный щит с изображением перекрещенных сабель белого цвета. Скучающие стражи смерили приключенцев пристальным взглядом, но останавливать не стали. Их более заинтересовало облако пыли на горизонте, которое стремительно приближалось к городу. Дозорные на башнях молчали, а потому мамелюки у ворот не спешили их закрывать.

В центре города на земляной насыпи высилась крепость или, по-ашахитски – ка́сба. Ее стены оказались куда надежнее, чем городские, и выглядела она, как исполин среди невысоких глиняных строений и полуразрушенных городских стен.

Вокруг касбы раскинулся торговый квартал, где располагались купеческие дома и жилища ремесленников. Тут же находилась привычная для ашахитов базарная площадь, усеянная множеством торговых лотков. Они пестрили разноцветными тканями, которые укрывали от солнца продавцов и подошедших близко покупателей.

Дальше узкие улочки протискивались между глиняных домов обычных жителей. Такие лачуги имели плоскую крышу, и выходили на улицу глухой стеной. С внутренней стороны часто имелся дворик с колодцем или даже огородом. Иногда виднелись двухэтажные строения горожан средней руки. У самых стен жили бедняки. Впрочем, наличествовал и отдельный квартал нищих, что находился слева от западных ворот, ведущих к караван-сараю.

Эразм первым прошел через северные ворота и разочаровано остановился. Самая главная и широкая улица города вела прямиком к крепости. Из нее выковыряли все кирпичи, которые когда-то укладывали таморские зодчие. Ныне она напоминала пыльную дикую дорогу, усеянную выбоинами и кочками, по обочинам – глухие стены глиняных домов, забрызганные грязью и нечистотами. Люди сновали туда-сюда, планируя пообедать и подремать, спрятавшись от полуденного солнца.

– Если в этой дыре не найдется мягкой перины, то я спалю ее дотла, – волшебник скривил лицо.

Ослябя кряхтя бухнул у ног дорожные сумки. Шлем съехал набок, и парень снял его, чтобы утереть пот. Шахриет оказалась рядом и тут же подала свернутый серый платочек.

– За эт, спасибо, де́вица! – воскликнул паломник. – Мне мамка однажды так же полотенце подала. Только я тогда не пот, а щи кислые смахнуть хотел. Хорошо, что холодные были, а то в раз уши обварил бы. А! Тогда еще ж капуста за шиворот набилась, я тряс рубаху, тряс, а все без толку, хоть в баню иди, – его взгляд вдруг прилип к строению с высокими сводами. Синеватый купол высился над глиняными лачугами. – О, а эт чего? – указательный палец устремился к горизонту.

– Бывшие термы, полагаю, – с досадой ответил Брюзгливый, вспоминая как любил нежиться в горячих бассейнах терм Исиа́сполиса.

– А-а-а... – Ослябя ничего не понял.

Рядом в пыль упали пожитки Эфита и Варвара, который тащил на себе головы побежденных тварей. У Шалилуна ничего кроме меча и кольчуги не оказалось, но его это совсем не заботило.

Неожиданно забили боевые барабаны. Следом заиграли фанфары. Трубы гудели настолько громко и протяжно, что стоящие у ворот невольно поморщились.

– Эй! Расступись! – кричал мужчина в серебристом халате, сидя на рослом верблюде. Седло, украшенное резными узорами, едва скрывало широкий красный ковер с рисунками в виде пирамид и пальм. – А ну скорей отойди, – он продолжал и махал руками во все стороны, обращаясь к прохожим, – встречайте блистательного, наихрабрейшего и милосердного, властителя Скипетра Могущества и владыку всего Ошиосса, единственного наследника царя Мереде́ниса Острозубого, при-и-и-н-ц Али-а-Халид!

Вновь заиграли трубы и барабаны. Следом за глашатаем в стройном ряду шагали музыканты в пестрых халатах, синхронно отчеканивая ногу. На головах они носили цилиндрические колпаки с павлиньими перьями.

Музыка лилась, завлекая внимание зевак. Люди толпились по обочинам, с интересом рассматривая неожиданную процессию. Особое внимание привлекли тяжелые всадники на благородных конях – фари́сы. Они охраняли знамя повелителя – золотой слон и остроконечная пирамида на серо-зеленом фоне.

По боевому предназначению и вооружению фарисы мало чем отличались от эринданских рыцарей или таморских катафрактов. Но все же отличия были, например, пластинчатые панцири ашахистких тяжелых всадников активно соединялись с кольчугой, что позволяло сочетать гибкость с защищенностью, а заодно создать дополнительную вентиляцию для тела. Отличались и шлема. Чаще всего глухая защита имелась только у головы, а лицо и шею защищали плотной кольчугой или маской.

Длинным мечам фарисы предпочитали скимитары или тяжелые кавалерийские сабли, а щит носили круглой формы, даже если он полностью состоял из стали. Каждый умел мастерски стрелять из лука и сражаться в пешем строю, ибо как говорили ашахитские старцы: «Конница превосходит пехоту, но и пехота превосходит конницу, если думать головой».

Конечно, фарисы, как и рыцари, получали землю за службу, но в большей степени – это безземельные профессиональные воины, которые служили за регулярное жалование и не имели аристократических титулов.

За тяжелыми конниками следовал сам принц. Он восседал на боевом белом коне. Животное безразлично шевелило ноздрями, впитывая новые запахи, и совершенно не обращало внимание на седока и кольчужный доспех, покрывающий не только бока и грудь, но и морду. Доспехи коня блестели позолотой и ослепляли, отражая солнечные лучи. Пустынный конь являлся чистокровным халнаба́дским таха́лом, особой пустынной породы, выведенной в Ашахитском Султанате специально для фарисов. Он практически не уступал дестриэ в холке, но был намного выносливее и легче переносил пустынные переходы. Поговаривали, что белый конь принца Али стоил три сотни верблюдов.

Сам принц широко улыбался, демонстрируя людям белые, как цвет коня, зубы. Узкое лицо с острыми скулами, припорошенное черной, как смоль бородкой, придавало мужественности, но скрыть юный возраст невозможно. Дышащий жизнью дерзкий, но вместе с тем мягкий и неопытный взгляд, выдавали истинный возраст Али – семнадцать зим.

Он ехал в тяжелом, расписанном золотыми узорами пластинчатом панцире, который соединял остальные части доспеха золотистой кольчугой. Конусообразный шлем принц отдал слуге, а сам бросал в толпу серебряные монеты, что черпал из седельной сумки. Его короткие волосы, надушенные маслом, тоже блестели на солнце. Али светился, словно Эразм наложил на него заклинание «свет».

Следом – пара десятков слуг на верблюдах, которые, выбрав музыкальный такт, затянули песню:

Нар-о-о-д, а ну смотри –

Вот он – Али Хал-и-и-д!

Скоре-е-е-й! Не пропусти,

И принц озолот-и-и-т!

Толпа ликовала. Красивые одежды слуг, роскошные кони, богато украшенные доспехи и серебро, рассыпаемое прямо на дорогу – все это вызывало неподдельное восхищение. Люди, толкались, собирая монеты. Кое-где начинались стычки, но местные черные стражи действовали быстро. Эфит молча отметил, что такое рвение скорее всего побуждает возможность отнять серебришко у нарушителей. Бывали случаи, когда он сам с удовольствием арестовывал богатеньких торгашей, особенно когда их имущество подлежало конфискации. Тогда при описи вещей и драгоценностей кое-что могло осесть в карманах стражников.

Музыка продолжала играть. Шахриет и Ослябя весело переглянулись. Молодые люди взялись за руки. Мелодия увлекала, а торжественность процессии подняла настроение. Девушка хихикала, глядя на смешные колпаки музыкантов. Эразм радости не разделял, так как вынужденно ожидал, пока принц проедет мимо, ведь толпа прижала мага к одной из глиняных стен.

Когда Али поравнялся с героями, его догнал один из слуг и что-то шепнул. Принц перевел взгляд на Караванщиков и не отводил глаз, пока шея позволяла поворачивать голову.

Наконец торжественное шествие скрылось за поворотом, и люди разочаровано расходились по делам, но оживленные разговоры наполнили улицы.

– Разве в Ошиосской Империи правит не Алый Принц? – Эфит нагружал на себя дорожные мешки. – Его вроде не Али зовут.

– Его зовут Захир, – лорд Пифарей нехотя ответил. – Ну, где тут, Асмодей его дери, Бронзовый Телец?

– Недалеко, я покажу, – Джубал вывел верблюда на дорогу. – Можно срезать через узкие улочки.

– С каких пор мы доверяем этому проходимцу? – Брюзгливый недоумевая поглядывал на союзников, которые без особых сомнений двинули за парнишкой в подворотню.

– Да ладно тебе, дедушка, – Ослябя с трудом пожал плечами под тяжестью дорожных сум, – Джубал вроде славный малый. Вот припомню в Прудах случай бывал, я как раз от Антося шел. Ну, меч значится у него выпрашивал, так он и не дал… А иду значит и вижу – изба у старухи Колымны́ горит. Полыхает – жуть. Так она на чердак взобралась и кричит, что свинья на забое. Все плечами разводят, да причитают, ну, а я раз – и лестницу подставил. Спустил Колымну. Живехонька, только заикаться стала.

– Это вообще к чему? – поинтересовался Эфит.

– Ну как же?! – паломник всплеснул руками. – Про меня тоже думали, что я дурак, а вон – бабку спас, да в паломничество отправился. Несу свет Эсмей, прямо как рыцарь какой-нибудь.

Варвар первым ворвался в трактир. Заметив на стене у входа крюк, он повесил на него головешки и огляделся.

Местный дуккан разительно отличался от Наследия Тамора в Анвиле. По всему залу имелись привычные деревянные столы и стулья стандартного размера. Пахло жаренным мясом, специями и душистым элем. Пол подметен, а стены выкрашены в белый. Посетители, вполне прилично одетые, даже не обратили внимания на вошедших, продолжая разговоры за кружкой горячительного.

– Эй, корчмарь! Эля мне и моим спутникам, – громко потребовал железнобокий. – Да поживее, а то с нами колдун, в гневе он страшен и извергает огонь.

– Не вы ли, уважаемые, Караванщики Анвила? – нисколько не смутившись ответил дукканщик.

– А ты для чего спрашиваешь, уважаемый? – Эразм уселся на ближайший ко входу стул.

Ответа не требовалось. Трактирщик кивнул мальчишке в сером халате и тот сразу скрылся из виду, отворив запасную дверь на улицу.

– Эля так эля. Хайя! – мужчина хлопнул в ладоши, подзывая работающих в дуккане девиц накрывать на стол.

– Это значит «живо», – Шахриет объяснила Ослябе значение слова «хайя» и с облегчением вытянула усталые ноги, сев за стол.

– Ну, или еще «быстро», – пояснил Джубал и тоже уселся рядом.

Девушки с закрытыми лицами, чтобы снизить привлекательность для постояльцев, накрывали на большой круглый стол. Без промедлений на середине оказался кувшин с элем и семь кружек. Хозяин, оценив здоровяков, понял, что из пиал пить они вряд ли захотят. Принесли вареной курятины, лепешки и кашу из местного пшена, которое выращивали бедуины.

Голодные путешественники накинулись на еду, обильно смачивая ее элем, даже лорд Пифарей, привыкший к вину, немного пригубил плебейский напиток.

Внезапно на улице заиграли трубы. Шалилун едва не поперхнулся куриной костью, вздрогнув от неожиданного звука. Железнобокий колотил его по спине ладонью, пока кость не вылетела в чашку Эфита. Ветеран от возмущения вскочил на ноги, но в трактир уже входили люди, звеня доспехами и оружием.

Оба входа оказались блокированы. Солдаты выставили перед собой длинные прямоугольные щиты с гербом рода Фу́рий – черной виверны на разделенными горизонтально бардовым и белым полем. Их тела защищали панцири, которые повторяли мускулатуру мужского торса. Под броней виднелись короткие зеленые туники, закрывавшие ноги лишь до середины бедер. Серые шлема плотно облегали лицо, а предплечья туго сдавливали стальные наручи. Ноги тоже практически не имели защиты, ведь поножи крепились ремнями ниже колен.

Приключенцы похватали оружие, готовые вступить в немедленный бой. Шалилун, держа в зубах куриный окорок, взобрался на стол и перевернул посуду. Эль побежал на пол. Эразм отошел на пару шагов и выбрал несколько целей, которых легко поразит волшебной стрелой, прежде чем те успеют пошевелиться.

– Есть ли среди вас достопочтенный лорд Эразм Деций Нарст Пифарей? – один из солдат вышел вперед, держа руку на рукояти короткого меча, что висел на поясе.

– Ну все, дед, – Эфит усмехнулся, – видимо, сам Безликий за тобой явился. Магия – не богоугодное дело, явно.

Глава III. В логове льва

Пелена застилала глаза. Мужчина чувствовал, что жив, но все происходило словно в бреду. Слышались знакомые голоса, только звучали где-то далеко, будто ветер приносил остатки звука. Больше всего завлекала вода. Звонкий плеск притягивал помутненное сознание, а губы вроде бы становились мокрые, казалось, что даже капли стекали по подбородку и щекам. Как бы он не старался, глаза открыть не получалось.

Гильдарт не знал, сколько дней провел в таком состоянии, но изумился, когда пришел в себя. Он лежал на подстилке из мягких шкур, внутри небольшого помещения. Первое, что попалось на глаза – кувшин полный воды. Правый бок еще болел, но рыцарь не обращал на него внимания. Схватившись двумя руками за посуду, мужчина жадно приложился губами к кромке и пил, пока не осушил половину. Опустил сосуд на пол и с блаженством откинулся на спину.

Переведя дух, наследник де Кран осмотрелся: глиняные стены, небольшой стол и пара стульев. В углу – сундук и полка с какой-то грязной посудой.

– Очнулся? – раздался до боли родной голос. – Слава Эсмей! – Дерден бросился к воспитаннику, но осекся и просто присел рядом, положив руку тому на плечо.

– Дерден… – Гильдарту тяжело давались разговоры, – Я думал, что все… я видел его… льва…

– Да и я видел этого призрака. Все видели, – равнодушно ответил оруженосец. – Ты как раз в его доме.

Сквайр помог господину подняться и выйти наружу. Вечерело и пустыня Мумит милосердно снижала градус. Солнце садилось за горизонт, последними лучами цепляясь за землю. У хижины под навесом из жердей и выгоревшей ткани горел костерок, сложенный из верблюжьего помета. Зеленый и Барк сидели спиной ко входу и что-то оживленно обсуждали.

В котелке бурлила ароматная похлебка. Зеленый добавил в варево ароматные семена зиры. На всю округу стоял запах варенного верблюжьего мяса и легких ореховых ноток. У Гильдарта засвербело в животе. Он давно не ел.

– Вот как есть говорю, – вор махал руками, – не настоящие это весы! Я их ножичком раз, а краска-то как слезет, прямо так – стружкой, – заметив, что собеседник не верит, парень махнул рукой. – Эх, жаль Джубала нет, он бы подтвердил.

– У Алмазных Властителей горы золота, зачем устанавливать на крышу дворца бутафорию? – Барк откровенно зевал.

– Какой же дурень будет тебе золото на крыше оставлять? Его тратить надо.

– Что у нас на ужин? – собрав все силы спросил рыцарь.

Собеседники изумленно обернулись. Зеленый подскочил и через несколько прыжков оказался рядом с господином, подставив ему плечо. За что заслужил взгляд полный неудовольствия от престарелого оруженосца.

– Странно, что Дерден тебя до сих пор не выпорол, – Гильдарт пытался шутить, натянув на измученном лице улыбку.

– Ага, кто б ему дался, – пробурчал парень. – Да и Каир бы не позволил, потому Кипучий даже не пробовал, – теперь уже Зеленый улыбался наполовину беззубым ртом.

– Еще раз я услышу, что назвал меня этим…

– Господа, – вовремя вмешался дознаватель, – сейчас важнее отужинать и поведать Гильдарту о нашем чудесном спасении. Ваши недопонимания лучше отложить на потом.

Непонятно, что больше беспокоило дознавателя: желание рассказать невероятную историю или поспевающее ароматное варево, но в итоге он получил и то и другое.

Пробиваясь через ураганный вихрь, соратники Гильдарта едва могли рассмотреть собственные ладони, но благодаря тому, что животные шли в связке, они сохранили строй и не потеряли друг друга. В конце концов, Дерден остановил колонну, уложил дестриэ на бок, и спрятался за ним. Верблюды легли самостоятельно, как и пустынная кобыладознавателя, уже бывавшая во многих бурях.

Когда ветер стих, они наткнулись на человека средних лет, с густой черной бородой, которую начинала поедать седина. Сначала он показался подозрительным, ведь совершенно не носил оружия, а его одежды выгорели на солнце настолько, что нельзя установить бывший когда-то цвет. Многочисленные заплатки свидетельствовали о бедности, но что делать бедняку в пустыне? Не говоря о том, что выжить тут без верблюда в одиночку невозможно.

Как бы то ни было, мужчина обещал отвести их к воде. И не обманул, показав затерянный среди песков лагерь. Через два дня он притащил сюда же изможденного, обессилившего Гильдарта. А потом еще двух воинов из ордена Рыцарей меча. Оба скончались, так и не придя в сознание.

– Вон там за дюной их могилы, – закончил рассказ Зеленый и отправил в рот ложку с похлебкой.

Гильдарт потихоньку хлебал бульон.

– А вода? – рыцарь огляделся, но не заметил оазиса.

– Дык вон, – вор мотнул головой в сторону небольшого купола, возвышавшегося над поверхностью песка.

– Колодец?

– Я сначала тоже так подумал, – вмешался Барк, – но это сооружение берет воду не из подземного источника, а прямо из воздуха, – дознаватель засмеялся.

– Не, сыскарь дело говорит, – закачал головой Зеленый. – Там это, в крыше отверстия какие-то, через них воздух проходит, а с него капельки остаются. Они вниз капают, а мы их ведрами.

– Сложное инженерное сооружение, – Тони поднял палец вверх. – Внутри прохладно, даже в лютую жару. Думаю, что раскаленный воздух попадает в каналы, где охлаждается. Конденсат образуется на потолке и собирается в специальном резервуаре.

– Ну, а я что сказал? – на Зеленого не обратили внимания, и Барк продолжал.

– Конкретно в этом можно напоить караван из двухсот верблюдов, не меньше. Вероятно, построено древними ашахитами. Я сначала подумал, что имперское, но больно архитектура южная. Да и в Таморе ничего подобного нет. Хранители бы точно знали.

– Значит… вы теперь сможете получить… гха-гха, – де Кран откашлялся, – награду за открытие?

– Хех, не совсем, – Энтони печально улыбнулся. – Мое дело куда более важнее, и без его выполнения никакой благодарности не сыскать. Скорее наоборот… В любом случае, сейчас в цене и почете магические побрякушки, и артефакты. Словно все с цепи сорвались.

Гильдарт хотел спросить о спасителе, но не пришлось. Отдыхавшие у древнего колодца верблюды неожиданно заревели. Дестриэ Дердена, привязанный к крюку в стене лачуги, бесновался под навесом.

– Он точно сорвется и ускачет в пустыню! – прикрикнул Зеленый.

– С каких пор ты стал экспертом в лошадях? Седлать-то толком не научился, – престарелый сквайр махнул на напарника рукой.

Хищник с черной гривой вышел прямо на отдыхающих. Из оскаленной пасти торчали мощные, словно колья, клыки, способные перекусывать кости. Вязкая слюна капала на песок, а глаза целенаправленно выискивали Гильдарта.

– Так это не сон… – прошептал рыцарь и потянулся к мечу, но его не оказалось рядом. – Дерден! Клинок! – заорал он, но ни один из оруженосцев не двинулся с места.

Лев внезапно поднялся на задние лапы. Огромный зверь начал медленно уменьшаться. Шерсть выпадала клочьями, а смертоносные зубы вросли обратно в челюсть. Животное становилось человеком.

– Дерден, это же…

– Да, господин, волколак, только из льва.

– Юг – дело тонкое. Так в гильдии говорят, – Барк усмехнулся.

Все четверо стояли у костра, не смея пошевелиться.

Потеряв львиную шкуру, мужчина остался совершенно голый. Смуглое крепкое тело усеивали белеющие шрамы. Суровое овальное лицо, с хорошо очерченными бровями, блестящие глаза и ровный тонкий нос. Он спешно скрылся за лачугой и вернулся завернутым в старый, зияющий дырами халат.

– Рад, что господин рыцарь в добром здравии, – оборотень ласково улыбнулся. – Ты удивительно крепок, о, любимец удачи. Мало кому удавалось выжить после прогулок по Мумит без воды и верблюда. Я часто нахожу истлевшие останки бедолаг. Хотя их жизни не пропадают впустую, они питают местных зверей, которые тоже желают жить.

– Значит это тебе я обязан спасением?

– Мне, – Каир качнул головой, – но вам не место здесь. Пустыня безжалостна даже к детям Шеннаитха, а вы прибыли с мечом и белыми стягами. Великий Уравнитель покарал вас. В его каре звучит предостережение. Пусть ваши рыцари повернут обратно и оставят эти земли. Тут их ожидает только смерть.

– Рыцари все лежат в песках, – заключил Гильдарт.

– То – лишь небольшой отряд, о чем тебе известно, о, мастер лукавства. Ваше войско идет из Анвила. Оно медленно ползет через раскаленные пески прямиком к собственной гибели. Их трупы пополнят ряды живых мертвецов, а души никогда не попадут ни в Преисподнюю, ни в Чистилище.

– Это все хорошо, но ты обещал не шастать тут в образе льва, – вмешался Зеленый. – Распугаешь животных, они убегут, и тогда уже мы ряды трупов пополним.

– Паршивец прав, поддержал Дерден.

– Прошу за это прощения, – мужчина виновато опустил глаза. – Пришлось отвести от лагеря большую толпу бродячей нежити. Сделать это возможно только в обличье зверя, – он присел у костерка, поднял свободную миску с варевом и принялся попивать через край.

Гильдарт опустился рядом и тоже продолжил есть. Остальные последовали его примеру. Только Барку пришлось прогуляться до лачуги за миской.

– Так значит войско Великого Магистра двинулось в Сулифу?

Каир молча качнул головой.

– А знаешь ли что-нибудь о Караванщиках Анвила?

– Знаю, – он снова качнул головой. – Бедуины многое рассказывают.

– Они действительно пропали в песках?

– Нет. Думаю, что караван сейчас в окрестностях Муфтарака, ибо Нахиор держит туда путь.

– Нахиор… – Гильдарт тяжело вздохнул.

В душе наследника де Кран царила та же буря, которая едва не привела к гибели. Видения, которые посещали во время блужданий через раскаленные пески, прочно врезались в память. Черный храм, жуткий старик и убитая девчонка, обернувшаяся монстром. По спине пробежали мурашки, и рыцарь вздрогнул. А отец? Он, Гильдарт, нашел в себе силы, чтобы не просто перечить престарелому лорду, но и замахнуться на него оружием. Даже если это что-то и значило, наследник де Кран предпочел выбросить неприятные моменты из памяти. Нувель жив, а пока это так – пути в Лоэринг нет.

Герои прожили в лагере Каира еще шесть дней. Наследник дома де Кран пытался получше узнать таинственного спасителя и его дар. Но, как и ожидалось, Каир уходил от ответа, заговаривая зубы о том, что пустыня не желает видеть тут чужаков, о том, что ныне пески скрывают нечто ужасное, что-то такое, что пожрет весь мир. Он обещал, что покажет дорогу до Анвила в обход торгового пути, но Гильдарт не согласился.

Зато удалось узнать, что обращение в льва не проклятье, и даже не болезнь, как у волколаков, а дар. Оборотень утверждал, что получил его от самого Шеннаитха, но путешественники, само собой, не поверили. Каира уважали и боялись бедуины, потому частенько приносили к лагерю съестные припасы. А́сад – так называли его кочевники, являлся для них не злым духом, но могущественным существом, которое при благоприятном расположении могло уберечь от напастей в виде орд нежити, бандитов или вовсе спасти умирающего в пустыне.

Зеленый, по обыкновению, закончил мыть дорожный котел и шел с ним от древнеашахитского колодца к лачуге. Его привлекло странное поведение верблюдов. Каир отсутствовал уже сутки, потому остерегаясь, что лев все же спугнет животных, вор связал их между собой и прикрепил край веревки к каменному столбу, который вероятно сохранился с древности.

В этот раз живность вела себя немного иначе. Он узнал панический страх в глазах верблюдов, тот же самый, что видел в русле пересохшей реки.

– Мертвы-ы-е!!! – парнишка заорал, что было мочи и выхватил висевший на поясе короткий меч. – Мертвы-ы-е иду-у-т!

Барк, задремавший после ужина, подпрыгнул и в панике заметался под навесом разыскивая арбалет. Ему еще не приходилось видеть ходячую нежить, чего уж говорить о сражениях с ней. Энтони даже с людьми не сражался, а тут живые трупы.

Не встречались с бродячими мертвецами также Дерден и Гильдарт, но нападение не застало их врасплох. Рыцарь как раз примерял латы, заботливо сбереженные престарелым оруженосцем. Наследник де Кран окреп и намеривался испытать себя в панцире.

– Удачно! – воскликнул Гильдарт. – Успеешь запрячь коня?

– Уже запряг, думал, что захочешь проветриться в седле, – Дерден хищно улыбнулся и протянул воспитаннику меч в ножнах. Взявшись за рукоять правой рукой, рыцарь уверенным движением выхватил клинок и, поправив треугольный щит в левой руке, вышел из лачуги. Сквайр спешно нацепил на себя хаурбек и выскочил следом, устремившись к дестриэ, который тревожно озирался и вертел ушами.

Тем временем Зеленый подогнал верблюдов и пустынную кобылу ко входу. Животные, ведомые страхом, стремились вперед. Один из верблюдов едва не сбил Гильдарта толкнув его в плечо, но тот устоял. Это непременно прибавило рыцарю уверенности. Силы возвращались.

Вскочить в седло помог верный оруженосец. Дерден присел на колено, позволив наследнику де Кран оттолкнуться от его ноги. После сквайр отвязал коня и, любуясь как воспитанник уверенно держится в седле, поднял с песка булаву.

Мертвецы наступали с востока. Около двух сотен голов медленно брели к лагерю, поднимая за собой облако пыли. Животных укрыли за хижиной, Зеленый и Барк заняли оборону с правого торца лачуги, а Дерден взял на себя левый торец, оценив опытным взглядом, что толпа склоняется в эту сторону. Он крикнул соратникам, чтобы те в случае невозможности удержать позицию, отступали к колодцу, взобрались на купол и отбивались там. Предварительно следовало отпустить верблюдов, чтобы те могли убежать от опасности. Зеленый справедливо заметил, что взобраться на крышу хижины проще, да и удобнее обороняться на ней, но тут же получил в свой адрес несколько вполне справедливых проклятий от Дердена. Глиняная лачуга на удивление не разваливалась от ветра. Что же будет, когда на нее взберутся три здоровенных лба, а на стены со всех сторон начнут давить мертвецы?

Конь фыркал и брыкался, но выучка, твердая рука наездника и шпоры делали свое дело. Рыцарь повел дестриэ в самую гущу. Смрад гниющей плоти, подхваченный ветром, заставил его поморщиться и крепче держать поводья. Через щель цилиндрического шлема, полностью закрывавшего лицо, Гильдарт видел, сверкающие глаза мертвецов. Они светились сине-зеленым светом. В памяти всплыла картина страшного сна, который явился ему в пустыне. Храм из черного камня, вырезанные на стенах армии мертвецов и парящий над ними маг, чьи глаза светились точно так же, как у встреченной нежити.

По спине мужчины пробежала холодная дрожь, которая обычно охватывала его в минуты нерешительности и страха. Ситуация усугублялась тем, что Гильдарт никогда не видел живых мертвецов, но времени на раздумья не осталось. Разгоряченный жеребец влетел в толпу, сминая под собой тела, преграждавшие путь. Рыцарь опускал меч на изуродованные смертью головы, чтобы восставшие умерли во второй раз.

Дестриэ пронзил беспорядочный строй, словно стрела незащищенную плоть. Кровавый след тянулся по песку. Гильдарт, отъехав от противника на несколько десятков метров, развернул жеребца, чтобы пойти на новый таран. О том, что для убийства нежити необходимо разбивать головы писали в каждом таморском путеводителе по Южным землям, но конь читать не умел. Конечно, под подкованными копытами смердящие головешки лопались, как спелые арбузы, только вот жеребец в бешенной скачке топтал их редким исключением.

Из двух десятков, сваленных в песок, больше половины медленно поднимались. Жуткий гул стоял над местом битвы. Мертвые рычали, хрипели и скалили зубы. Толпа развернулась, устремив руки к ближайшим живым существам. Жеребец, почувствовавший запах дурной крови, бил копытом. Сердце мужчины бешено колотилось. Среди ходячих трупов Гильдарт заметил белые сюрко. Он узнал братьев ордена Рыцарей Меча, что сгинули в буре. Некоторые из восставших все еще носили на себе хаурбеки с накинутым на голову кольчужным капюшоном.

Наследник де Кран на мгновение представил себя среди этой бездушной, гниющей толпы и ужаснулся. Решив, что ни за что не умрет в этих проклятых землях, он пришпорил дестриэ.

– Никогда не слышал, чтобы у мертвых, хоть и восставших, глаза горели каким-то синим цветом, – Барк, держащий наготове арбалет, прятался за разбитой телегой.

– И правда, – Зеленый нахмурил брови, выглядывая из-за кучи наваленных друг на друга корзин, – не видал я такого, когда в караване шел. Там трупы как трупы. Ну в смысле без глаз горящих.

– Хм… зря не взял с собой архивариуса.

– Кого?

– Того, кто много знает, – Барк отмахнулся.

Вновь конь смял под собой два десятка мертвых, и вновь больше половины поднялись, устремившись к всаднику. Жеребец начинал волноваться. Как и всех лошадей, пусть даже боевых, его беспокоила собственная безопасность, а жуткие, клацающие зубами твари не внушали особого доверия.

Породы дестриэ выводили специально, с учетом психологических особенностей – злость и храбрость, как у нордварских волкодавов. Для такого жеребца двигаться указанным курсом – это дело принципа, а если кто стоял на пути, то он непременно являлся врагом и должен быть раздавлен. Но как бы лихо не воспитали коня, он никогда ни на кого не нападал по собственной инициативе. Если жеребец терял всадника, то тут же стремился убраться подальше и пощипать травку на спокойной полянке.

Гильдарт чувствовал, что скакун беспокоится и понимал, что инстинкт самосохранения в итоге возьмет верх. Отряд из хотя бы тридцати тяжелых всадников без особых усилий расправился бы с неуклюжей нежитью, но отряд этот сгинул в пустыне, что до сего момента казалось не таким уж плохим поворотом.

В третий раз дестриэ врезался в толпу. Мертвецы будто поняли тактику противника и сжались плотнее. Жеребец нещадно давил их грудью и копытами, но скорость заметно снижалась. Рыцарь рубил мечом. Темная кровь брызгами украшала песок.

Когда де Кран отъехал от толпы, то заметил, что противник скучился еще сильнее. Конь мог увязнуть и остановиться, а это означало верную смерть. Рыцарь в нерешительности глянул на союзников. Только Дерден смело стоял перед лачугой, держа наготове стальной щит и булаву. Наставник тоже осознал угрозу.

– Возвращайся! – крикнул он. – Бросим лагерь!

– Надо готовить верблюдов, – спохватился Зеленый и кинулся к животным.

Он добежал до Удачника, по дороге схватив седло, и принялся налаживать его на верблюжий горб, сглаживая перепады специальными подушками. Паренек бросил случайный взгляд в сторону купола древнего колодца и обомлел. Восемь мертвецов обогнули его и зашли в лагерь. До хижины им оставалось каких-то тридцать пять шагов.

– Сюда-а-а! – заорал вор и выхватил из ножен короткий меч. Выйдя вперед, Зеленый как бы загородил собой перепуганных животных. – Давайте, твари, попробуем станцевать.

– А-а-а! – с левого фланга на неприятеля навалился Дерден. Сквайр быстрыми ударами разбил головы трем ближайшим мертвецам, но вынужденно отступил, прикрывшись щитом. Нападавшие развернулись в его сторону.

Из-за спины вора просвистел арбалетный болт. Острие пробило гниющий висок, из которого вывалились белые личинки. Барк согнулся, опустив арбалет к земле. На его поясе висел специальный крюк, который дознаватель ловко зацепил за тетиву, а согнутую ногу просунул в металлическое кольцо на конце арбалета, называемое стременем. Напрягая мышцы спины, он выпрямился и взвел оружие. Колчан с болтами болтался сзади на поясе. Тони запустил в него руку, вложил снаряд в направляющую, прицелился, и следующий противник повалился на землю.

Дерден отступал, но продолжал сыпать ударами. Булава щелкала головы, как орешки. Оруженосец прикрывался от брызг щитом, брезгливо морщась от удушающего смрада. Расправившись с оставшимися, он опустил булаву в песок, чтобы пыль покрыла смердящую кровь.

– Я б им тоже задал, – Зеленый пожал плечами.

– Живо! Мы уходим, – Дерден подскочил к скучившимся верблюдам и принялся подносить к ним глиняные сосуды с водой, что стояли у входа в хижину. – Приторачивайте ремнями! – кричал он на товарищей. – Шевелитесь. Без воды издохнем!

Дознаватель и вор спешили, но это только усугубляло дело. Они не особенно ловко справлялись с обязанностями конюших. Зеленому седлать животных не приходилось ввиду бедности, а Барку ввиду наличия слуг и монет в кармане.

Гильдарт доскакал до лачуги и остановил жеребца у верблюдов. Конь стал спокойнее, но держал уши востро.

– Не успеем, – спокойно заключил рыцарь, спустившись на землю. Рычание мертвых слышалось совсем рядом. – Барк! Отведи верблюдов и лошадей подальше, а сам поддержи нас огнем, – отдал он команду. – Оруженосцы! В линию!

Сквайры повиновались и встали рядом с господином. Зеленый поднял крышку от корзины в качестве щита.

– Прикрой спину, – бросил ему Гильдарт.

Нежить уперлась в стену и начала расходиться в стороны, огибая лачугу. Герои отступили на несколько шагов, условившись постоянно отходить назад и рубить на ходу. Неразумные трупы валили напрямую. Первым удар нанес де Кран, рубанув мечом сверху вниз. Длина его оружия превосходила остальных, потому он умертвил еще двоих, прежде чем Дерден вступил в бой. Снова брызнула темная кровь, а осколки костей и мозга летели во все стороны.

Хоть Зеленый занимался воровством и даже диверсиями, работая на Пустынных скорпионов, все же сражаться ему не приходилось. Конечно, он подсыпал яды в котлы охраны караванов, угрожал кому-нибудь кинжалом, вымогая деньги, но атаковать кого-то настоящим мечом не пробовал. Оказался бы перед ним вооруженный человек, то вряд ли бы он смог оказать серьезное сопротивление. Нежить же не обладала навыками фехтования, да и оружие у нее отсутствовало. Основной удар принимал Гильдарт, парень же делал редкие выпады в сторону противника, когда тот умудрялся заходить во фланг.

Отведя верблюдов и коней на вершину ближайшего бархана, Барк зарядил арбалет и принялся осторожно выцеливать врага. Отступающие союзники невольно забирали вправо, тем самым обнажая фланг толпы для дознавателя. Он поспешил этим воспользоваться. Болты один за другим косили мертвецов, но с каждым выстрелом скорострельность падала. Энтони уставал и не мог заряжать арбалет одинаково быстро.

Мертвые напирали. Они начинали все чаще обходить приключенцев, словно пытались взять их в кольцо.

– Прыткие твари! – крикнул Зеленый после очередного выпада. У него схватывало дыхание. Приходилось быстро орудовать мечом.

Гильдарт ощущал, как по доспеху скрежетали зубы. Ходячие трупы становились ближе и пытались хватать за плечи. Только щит помогал удерживать их на расстоянии. – Держать строй! – отчаянно закричал он, но в этот же самый момент оступился.

Грузное тело рухнуло в песок, подняв пыль. Дерден и Зеленый не успели ничего сообразить. Мертвецы навалились сверху и полностью закрыли тело рыцаря. Барк, согнувшись с ногой в стремени арбалета, тоже впал в оцепенение. Престарелый сквайр быстрее всех взял себя в руки, но ничего не мог поделать. Оставшиеся на ногах трупы продолжили напирать на живых и оттеснили их на несколько шагов.

Раздался громкий и ужасающий рык, самый громкий звериный рев, который когда-либо слышали приключенцы. Черногривый лев стоял на крыше собственного жилища, широко раскинув мощные мускулистые лапы. Ветер качал густую гриву. Как ни странно, нежить тоже отреагировала на льва и развернулась, чтобы посмотреть на источник звука.

Задние ряды мертвецов двинулись в сторону зверя, увлекая за собой остальных. Дерден тут же бросился в атаку. Он молотил булавой так, словно управлялся легкой деревянной киянкой. Зеленый не отставал. От тактики редких и точных уколов вор перешел к рубящим ударам, опасно сократив дистанцию.

Оборотень ловко спрыгнул на землю и рывками бросился на противника. Был он намного крупнее обычного льва и без труда бил по головам огромными когтями на передних лапах. Его не смущала тухлая кровь, и массивные челюсти смыкались на мертвой плоти. Сокрушительные удары отрывали конечности, а стальные, будто тески, укусы, разрывали тела на части. Чем больше восставших уничтожал Каир, тем больше нежити стремилось к нему.

Дерден, наконец, добрался до воспитанника. На нем еще громоздилось около десятка мертвецов. Сквайр бросил щит и хватал их свободной рукой, стаскивая с рыцаря, а после добивал. Зеленый последовал его примеру, и через минуту тело Гильдарта, залитое темной кровью, лежало на песке среди вновь убиенных трупов.

– Мертв… – паренек обомлел.

– Не уберег… – Дерден выронил булаву и опустился на колени.

– Ну нет. В этой пустыне я не сдохну, – едва послышалось из-под шлема.

Кипучий на коленях добрался до головы воспитанника и бережно стянул с него шлем, уложив голову себе на колено.

– Чего это? – Гильдарт недоумевая смотрел оруженосцу в глаза.

– Да… это я так… – сквайр смахнул накатившую слезу.

– Придавили маленько, но доспех не прогрызли, твари. Помогите подняться!

Все еще слышались звуки боя, но нежить, наступавшая на льва, совсем позабыла о троице, будто оборотень казался более привлекательной пищей.

Гильдарт поднялся. Принял из рук Зеленого меч и щит, а после повел людей в атаку. Они смяли тыл мертвецов и через минуту доканчивали тех, кто еще шевелился на песке.

Каир принял человеческий облик и обернулся в халат. Дознаватель как раз привел животных обратно.

– Хех, – ухмыльнулся Барк, а я уж думал придется искать новых защитников.

Дерден зло посмотрел на него, но промолчал. Они втроем сидели на земле, переводя дух.

– Тебя укусили?! – озабоченно и даже грубовато начал подошедший оборотень.

– Вроде нет, – рыцарь пожал плечами.

– Быстро! Нужно снять панцирь и осмотреть, – он перевел взгляд на остальных. – Живо! Вы тоже.

– Э, что за дела? – Зеленый с недовольным видом поднял голову.

– Эта нежить необычная. Ее укус способен убить. А после смерти ты станешь таким же гниющим, ходячим трупом со светящимися глазами, и я разобью тебе голову. Ну! – Каир прикрикнул.

Герои переглянулись и принялись осматривать себя. После оруженосцы помогли снять доспех и внимательно осмотрели господина.

– А что за свечение, кстати? – спросил Барк, пока раздевали Гильдарта. – Гильдии Хранителей неизвестна нежить, излучающая из глаз сине-зеленый свет.

– А мне неизвестна гильдия Хранителей, – холодно ответил ашахит.

– Куда пропала твоя учтивость?

– Ты прав о, сын проницательности, моя вежливость ныне сменилась тревогой. Мой горячий ашахитский характер поспешил этим воспользоваться, но дело очень важное. Эта нежить, – он качнул головой в сторону трупов, – результат проклятия, которое ниспослано на эту землю.

– Проклятия всегда кем-то созданы, – вмешался Гильдарт натягивая рубаху. Его правый бок все еще прикрывали свежие бинты.

– Верно о, отец мудрости. Слышал ли ты когда-нибудь о Шепчущем Палаче?

Услышав имя, Зеленый выронил из рук стальной нагрудник, за что получил нагоняй от Кипящего, но совершенно не обратил на него внимания. У вора тряслись руки.

– Хех, – де Кран скептически усмехнулся, – очередная местная байка.

– Ну, про призрака-льва оказалась не такая уж и байка, – Дерден пожал плечами.

– Неужели еще остались его последователи? – Барк заметно напрягся.

– Остались и множатся.

– Что еще за Палач? – рыцарь уставился на Энтони.

– Его имя всегда стараются произносить шепотом, чтобы не накликать беду… – дрожащим голосом вмешался Зеленый. – Его символ– это жуткий лик иссушенного человека, искривленный в ужасе.

– А малец не такой уж темный, – продолжал Барк. – Обычно лик Палача изображали на черном фоне, иногда добавляли окровавленный кинжал или стрелу. «Пожрать, умертвить и утопить этот мир в боли, дав начало новому» – это произносили все фанатичные последователи Шепчущего Палача, которых удавалось захватить и с пристрастием допросить. Дознаватели, проводившие допросы, утверждали, что подсудимые испытывали наслаждения от пыток и насмехались над палачами.

– Бог убийств, страданий и боли, – вор перешел на шепот. – Покровитель неразумной нежити, живодеров и серийных убийц... Мёртер…

– А, кажется я что-то слышал об этом на уроках религии. Капеллан из замка Фонтенель говорил вроде, что какое-то запретное и забытое учение, несущее угрозу всему живому.

– Не такое уж забытое, – Барк тоже понизил голос. – Ходят слухи, что в каждом регионе проводятся страшные, темные обряды, а стражи периодически обнаруживают следы зверских убийств и истязаний. До сего момента я думал, что это всего лишь пустые разговоры.

Каир осмотрелся по сторонам.

– Демоны покажутся вам манной небесной. Асмодей карает души грешников, несмотря на то, что сам толкает их на путь греха, а Мёртер наказывает всех живых, кто не следует по его пути. Запомни о, сын далекой каменной крепости, Шепчущий Палачпокровительствует садизму и пыткам, которые причиняются жертве скорее из удовольствия, чем за совершенные грехи. И главная его цель – уничтожить все живое, включая богов и демонов, ибо только мертвый мир даст начало новому.

– Прекрасный расклад, – Гильдарт направился в сторону хижины, – а орден занят обезглавливанием трактирщиков и сжиганием старух.

Глава IV. Куда пропадают люди?

В 1100 году, через три года после отсоединения от Таморской Империи Королевства Эриндан, герцог Затриан Корфу́нций Фу́рий поднял мятеж против Императора Викториана Корси́лия Бируте́й, прозванного Одноногим.

Его Императорское Величество потерял конечность в битве при Вале́, когда лично повел конницу против кавалерии Эриндана, возглавляемую сиром Альбером Меднолобым, кардиналом ордена Рыцарей Меча. Доподлинно не известно, но в Эриндане считают, что Меднолобый сражался в одиночку против отряда телохранителей Викториана.

Пробившись через них, пеший и израненный, он предстал перед Императором, восседавшим на черном, как смоль, жеребце. Бирутей разогнал коня и выставил копье для атаки. Он поразил Альбера в голову. Острие прошло по касательной, оставив на шлеме рыцаря лишь борозду. Викториан атаковал еще раз и снова наконечник лязгнул по шлему, но и в этот раз копье не поразило плоть. В третий раз шлем Меднолобого не выдержал удара, и металл предательски вмялся во внутрь, но рыцарь достал Императора. Лезвие его меча пробороздило лошадиный бок и отсекло левую конечность Викторина.

Лекари смогли остановить кровотечение, но Императорское Величество впал в небытие. Войско эринданцев выдыхалось. Многие молодые аристократы Тамора настаивали на продолжении сражения, в том числе шестнадцатилетний Затриан. Он горячо доказывал престарелым генералам необходимость последнего решительного удара, но военноначальники капитулировали, сославшись на волю Императора.

Империя пришла в упадок. Тамор агонизировал, стремительно теряя провинции и благосостояние. Власть диктатора Викториана, который чудом выжил после тяжелого ранения, слабела с каждым годом. Просвещённым аристократам становилось понятно, что если не изменить ситуацию, то государство неминуемо придет к краху.

Военный переворот для Тамора не считался необычным явлением. Сам Одноногий так и пришел к власти, но герцог Фурий не стремился стать диктатором. Он хотел более просвещенного общества и планировал создать Сенат – орган, где заседали бы знатные аристократы, коллективно решающие политические, экономические и военные вопросы.

Многие молодые дворяне тогда поддержали герцога Фурий, но основная масса аристократии, которая не встала на сторону Викториана, также не пошла и за Затрианом. Каждый желал личной власти и не собирался делить ее между членами Сената.

Гражданская война вспыхнула стремительно. Профессиональная армия встала за генерала Марие́ла Сто́ция Пире́й. Он с легкостью взял Исиасполис и умертвил Викториана Одноногого. В это время Фурий еще собирал сторонников и ополчение. Когда знамена удалось созвать, а крестьян более-менее вооружить и определить в отряды, Тамор присягнул Императору Мариелу Пирей. Только Северные Королевства отказались от присяги и объявили независимость, умело воспользовавшись начавшейся смутой.

Армии Затриана и Мариела встретились на поле Архало́с, что находилось недалеко от столицы. Фурий умело руководил войском и даже сам повел резерв в атаку, когда катафракты Императора смяли левый фланг легкой пехоты ополчения. Противника удалось отбросить, но насильно призванные в армию крестьяне дрогнули и побежали, поддавшись панике. Никакая сила не могла остановить их, учитывая то, что близилось время жатвы озимых хлебов, а на хозяйствах бабы да малолетняя ребятня.

Некоторые мятежные дворяне решили сдаться на милость Императора Пирей, но милость он не проявил. Около сорока человек казнили на столичной площади, отрубив головы, которые насадили на пики, и выставили на башни городских стен. Затриан и еще около двух сотен человек, не считая слуг, придворных разных мастей, фаворитов и прочих прихлебателей бежали из Тамора в Сулифский Халифат, где и осели.

Потому Эфит оказался совершенно не прав, когда предположил, что за Эразмом прибыл Безликий Вестник Смерти. Хотя лорд Пифарей и этой встречи не желал.

Трубы не играли, барабаны не били, но герольд с невозмутимым видом протиснулся между загородивших вход солдат.

– Властитель Кальво́на и Мавру́на, Его Светлость герцог Затриан Корфунций Фурий! – громко объявил глашатай.

– Хех, – волшебник удивленно осмотрел немолодого герцога, отрастившего круглый живот, – странно, что не объявили владыкой Тамора. Вроде изгнанники приклонили колени и назвали герцога Кальво́нского Императором.

– Давно это было, – улыбнувшись ответил вошедший за герольдом сорокатрехлетний мужчина. Седина прогрызла светло-каштановые тона его волос. Натертое ароматическими маслами лицо блестело, еще больше выделяя для окружающих синеву выбритых щек. Носил он коричневый кафтан, отделанный мехом куниц и золотой парчой, а также тоненькие сапожки из телячьей кожи. На поясе короткий меч в золоченных ножнах, а на груди красовалось золотое ожерелье с подвеской в виде перевернутого креста – знака Эсмей.

– Да и угольным регионом ныне правит другой герцог, как и городом Маврун. А вас, если не ошибаюсь, Пирей лишил всех титулов и наделов.

– Вы правы, – Затриан усмехнулся, – рад приветствовать почетного гостя. К тому же, дальнего родственника Императора.

Все присутствующие уставились на Эразма.

– Чего рты разинули?! – волшебник нахмурился и зло огляделся. – Продолжайте трапезу. Ну! – люди, включая приключенцев, медленно рассаживались по местам.

О деревянный пол заскрипели стулья. Послышались осторожные, тихие разговоры. Эфит грубо стащил зеленоватого со стола, а Джубал наполнил опустевшие кружки элем.

Брюзгливый подошел к внезапному гостю.

– Пирей – это ответвление от рода Пифарей, – тихо начал Эразм. – Одно из многих.

– Соглашусь, – Фурий качнул головой, – приставка Нарст означает то, что ваша семья ведет начало от основания Империи, но все же… Император Мариел ваш четвероюродный племянник.

– Если вы, герцог, надеетесь, что я смогу выпросить у Императора ваше прощение, то глубоко ошибаетесь.

– Вообще-то я хотел поговорить о другом, более интересном вопросе, мой друг.

– Та-а-а-к, – Эразм тяжело вздохнул. – В последнее время я обрастаю друзьями, словно свинья жиром.

– Ха-ха-ха, – при смехе живот Затриана слегка потряхивало. – Наслышан о вашем непростом характере.

– Тогда не мешайте мне есть. Пока мы тут мило болтаем, другие мои, – волшебник поморщился, – друзья опустошат стол.

– Само собой, – Фурий мягко улыбнулся и едва заметно качнул головой в качестве извинений. – В любом случае я хотел пригласить вас в другое место. Тут… э-э-э… немного неподходящая обстановка. Приходите послезавтра вечером на театральное представление. Мы, таморцы, содержим в этом забытом богами городишке, настоящий оазис цивилизации. Наверняка вы видели огромное здание бывших терм. Теперь это действующий и, не побоюсь этого слова, выдающийся театр. Конечно, многие актеры и прислуга из местных, но… сами понимаете…

– Театр? – Эразм поднял брови от удивления. – Приятный сюрприз. С удовольствием приму ваше приглашение. Мои спутники тоже приглашены?

– Спутники? – герцог брезгливо оглядел приключенцев, поглощавших еду и напитки без какого-либо приличия. А Шалилун и вовсе позволял себе швыркать, словно эль только что сняли с огня. – Если это необходимо…

– Отлично, – лорд Пифарей бесцеремонно прервал герцога и удалился к столу.

Фурий опешил. Он стоял посреди зала и таращился на волшебника. Ситуацию спас герольд, который снова вышел вперед и почти закричал: «Властитель Кальвона и Мавруна, Его Светлость герцог Затриан Корфунций Фурий!». Никто особо не обратил на него внимания, но герцог сообразил, что можно уйти и с достоинством зашагал прочь. Солдаты, гремя оружием, покинули дуккан вслед за господином.

Брюзгливому пришлось объяснять союзникам тонкости аристократических родственных связей, впрочем, более-менее разобрался только Эфит. Ослябя же проникся к наставнику еще большим уважением и поблагодарил Эсмей за то, что свела его, крестьянского сына, с родственником самого Императора Тамора. Что это, если не божественное проведение?

Посиделки окончились через пару часов. Варвар и орк осушили целый бочонок эля, но и Джубал старался от них не отставать. После все разбрелись по комнатам. Свободных оказалось всего две. Одна для Эразма и его учеников, в нее же вселился и молодой скорпион, так как имелась еще одна кровать. А вторая, находившаяся аккурат напротив, оказалась занята остальными. Спальные помещения располагались на втором этаже трактира, и героям пришлось одолевать узкую деревянную лестницу.

На утро нордварец проснулся с больной головой. Он окинул пыльную комнату раздраженным взглядом. Шалилун спал у кровати, стянув одеяло на пол. Эфит отсутствовал. Его ложе было аккуратно заправлено. Сказывалась армейская выправка. Варвар отворил деревянную дверь и затопал по коридору к лестнице.

Ветеран стражи вольного города уже завтракал пшеничной кашей со шкварками, обильно смачивая ее ароматным чаем с чабрецом.

– Ты сегодня без топора? – Эфит заметил спустившегося в зал союзника.

– Голова раскалывается, – пожаловался здоровяк и со стоном опустился на деревянный стул. – Южный эль не такой как на севере.

– Тут все не такое как на севере. На, – страж пододвинул кружку с белой густоватой жидкостью.

Варвар с сомнением поглядел на предложенное и осторожно понюхал.

– Что-то кислое.

– Шубат, – Эфит качнул головой, – верблюжье молоко с закваской. Отлично помогает при похмелье.

Уговаривать долго не пришлось. Железнобокий опрокинул кружку и влил в себя напиток одним глотком. Вокруг рта остались белые линии. Он смахнул их ладонью и громко отрыгнул. Следом зашла чашка каши и три пиалы чая.

– Вижу тебе полегчало, – ветеран улыбался. – Тогда самое время прогуляться на рынок.

– Зачем это? – нордварец довольно развалился на стуле.

– Хочу потолковать с мастером Хамудом. Этот Джубал вызывает у меня подозрения. Во-первых, – страж согнул к ладони указательный палец, – болотная трава – это удовольствие не из дешевых, и это в Эль-Эментале, а тут в пустыне тем более. Если не заметил, то тот щенок смолит ее по нескольку раз на дню. Во-вторых, – средний палец отправился за соседом, – он слишком нагло ведет себя для юнца, это не по ашахитским традициям, Шеннаитх осуждает такое поведение. В-третьих, – безымянный прижался к ладони, – он утверждает, что умертвил Калдора, а его вещи забрали мамелюки, но точно ли этот паршивец не ознакомился с содержимым сумки? Говорит, что черные стражи сразу его пленили… Кто же в здравом уме нападет на человека, когда совсем рядом вооруженные люди? Странная история.

– Да-а-а, – протянул Варвар пожав плечами.

– Еще. Он постоянно на меня пялится, – мизинец прижался к безымянному, а большой замкнул кулак. – И самое главное – отыскать среди моря песка одного единственного человека сложнее, чем иголку в стоге сена. Это не под силу самым искусным следопытам корпуса стражей Эль-Эменталя. Возможно этот Джубал давно следил за нами и, – Эфит глянул на пустую лестницу, – не он ли навел орду нежити на караван?

– Твои слова убедительны, – нордварец поглаживал светлую косу, – я обязан тебе жизнью, друг Эфит, а потому пойду за тобой, куда бы ты меня не повел.

– Тогда поторопись и захвати топор. Я подожду на улице.

Через пять минут, пока остальные приключенцы мирно сопели, отсыпаясь после тяжелого пути, ветеран и железнобокий шли по узким улочкам. Прохожие без особых проблем указали, как найти дом Хамуда Зверовода. Жил он недалеко от крепости на краю торгового квартала.

Высокий каменный забор окружал двухэтажный дом. Сразу стало ясно, что у хозяина дела шли хорошо. У ворот вооруженный человек, смирявший каждого прохожего злобным взглядом, будто пес, сидевший на цепи.

– Приветствую тебя, страж, – Эфит улыбался. – Скажи, тут ли живет уважаемый мастер Хамуд?

– И тебе не хворать, ветеран, – охранник всматривался в медный знак, висевший на груди приключенца. – Что за дело у отставного стража Эль-Эменталя к моему господину?

– Как ты смог заметить, – учтиво отвечал караванщик, – дело у меня не к тебе. Не гоже обсуждать важный вопрос, предназначающийся для ушей достойного человека, с его слугами. Мы, – Эфит указал рукой на железнобокого, – славные Караванщики Анвила, неужели ты не слышал о нас?

– Нет, – сухо ответил охранник. На его лице не дрогнул ни один мускул. – У меня нет времени на слухи. Мне платят, что бы я не пускал на порог разных проходимцев, и я с этим прекрасно справляюсь. Но, я уважаю корпус Эль-Эменталя. Тут вас называют «вольными стражами», и возможно мой господин пожелает нанять тебя на службу.

– Тогда мы можем пройти?

– Нет. Ждите, – охранник грубо оборвал разговор. Подойдя к металлическим воротам, он тихонько стукнул три раза.

Открылось небольшое окошко, в котором показалось детское лицо. Приключенцы не смогли определить пол ребенка, так как голова была плотно завернута в дорожный платок. Стражник что-то шепнул, и лицо скрылось.

Через несколько минут изнутри щелкнули засовы. Ворота отворил мужчина в кожаном нагруднике и наручах. Он, как и Нахиор, носил два искривленных меча. Героев попросили зайти.

Внутри достаточно вместительный двор захламляли клетки. Как пустые, так и с живностью: шакалы, гиены, львицы и другие опасные звери, но больше всего приключенцев поразило существо с маленьким щуплым тельцем и несуразной, непропорционально большой головешкой. Его буроватая кожа не имела волос, даже на голове не торчало ни единой волосинки. Этот гуманоид не превышал в росте и одного метра, но злобно пялился на вошедших желтыми глазами и скалился, демонстрируя маленькие острые зубки.

– Это что еще за тварь? – Варвар брезгливо смотрел на щуплого.

– Не знаю, – Эфит пожал плечами, – в Эль-Эментале такие не водятся.

– Это гоблин, – седовласый мужчина в бело-синем халате вышел на крыльцо. В руках он держал расписанную узором зеленую пиалу и отхлебывал из нее дымящийся напиток. Маленькие капельки оставались на белой бороде и медленно стекали вниз. Его большой нос несуразно смотрелся на узком, иссушенном лице, а тяжелый взгляд не сулил ничего хорошего. – Ну, кто тут у нас? – седовласый пытливо оглядел прибывших, оценивая благосостояние.

– Мое имя Эфит, мастер. А этого славного воина зовут…

– Неважно, – хозяин дома бесцеремонно прервал ветерана. – Зачем пожаловали?

Страж вольного города тяжело вздохнул, подавляя в себе волну возмущения.

– Известен ли тебе человек, называющий себя Джубалом?

– Если это тот Джубал, которого я знаю, то этот ублюдок – отпрыск моей опальной сестры. Зачем ты спрашиваешь об этом?

– Зачем же ты так ругаешь дорого племянника, который выполнил поручение и прикончил вора, укравшего яйцо раптора?

– О чем ты говоришь? – Зверовод нахмурился.

– Не ты ли направил Джубала убить нашего уважаемого и драгоценного друга Калдора, который, по словам убийцы, украл твою собственность?

– Если ты надеешься, что я выплачу компенсацию за смерть этого… Калдора, то ты ошибаешься. Если надеешься получить долг кровью, то мои стражи, – старик махнул рукой и четверо воинов обступили приключенцев, – умертвят вас прежде, чем вы шагнете в мою сторону. Я никого никуда не посылал. Последний раз я видел племянника около двух лет назад. Он пытался занять у меня денег. Вместе с уродливым парнем, не помню его имени, но половина зубов у этого проходимца отсутствовали и губы так мерзко провалились в рот, – Хамуд поморщился. – Я прогнал их и больше не видел.

Варвар крепко сжимал рукоять топора и сверлил взглядом вооруженных охранников, приготовивших мечи. Эфит положил руку ему на предплечье и улыбнувшись поклонился хозяину дома.

– Вопросов больше нет, уважаемый, – ветеран казался спокойным, но в душе ликовал. Его профессиональная подозрительность принесла плоды, и острые изящные ушки Тинтур снова замаячили на горизонте. Он бросил взгляд на мелкого в клетке и с ужасом заметил, что его уши такие же заостренные, как и у эльфов, только казались чуть длиннее.

– Нравится зверь? – Зверовод ухмыльнулся. – Знаешь, как они размножаются? У этих тварей нет баб. Совсем нет. Они ловят наших, тащат к себе в логово и насилуют. А потом откармливают и заботятся, заставляя рожать, пока те не умрут от очередных родов. Хватает всего пары месяцев, чтобы родилось от трех до шести тварей за раз.

– Не лучше ли убить эту омерзительную и жалкую зверюгу? – нордварец передернул плечами от отвращения.

– За нее отлично заплатят. Ну, хватит с вас, – Хамуд развернулся на каблуках серебристых туфель и скрылся за дверью дома.

Приключенцев выпроводили прочь. Эфит и Варвар направились прямо к Золотому Тельцу. По удачному стечению обстоятельств, остальные Караванщики как раз подходили ктрактиру.

– А, вот и вы! – Эразм с подозрением оглядел парочку. – Любите прогуливаться наедине?

– Немного заблудились, – Эфит пожал плечами и даже не взглянул на Джубала. – Давайте заберем оплату.

Трактир заметно выделялся на фоне окружающих зданий. Его складывали имперцы, а потому тщательно подогнанные друг к другу желтые кирпичики и сегодня выглядели презентабельно. Казалось, что дуккан действительно золотой. Стройные ряды окон украсили деревянной лепниной, изображавшей летящих драконов, охотящихся львов и природное изобилие фруктов и ягод. На покатой красной крыше, широко расставив ноги, в высь глядел позолоченный теленок, который также красовался и на деревянной вывеске.

Ветеран первым поднялся на небольшое крыльцо и уперся в двух мамелюков, наглухо преграждавших вход. В левой руке стражники держали по круглому стальному щиту. Мечи оставались в ножнах. Приключенцы сообразили, что эти не относятся к людям Нахиора.

– Добро пожаловать в обитель наслаждений! – за спинами черных стражей мелькнула хрупкая фигура. Голос казался через чур мягким и слащавым, но слышался мужской тембр.

Распорядитель, одетый в шелковый красный халат и золотистые заостренные башмаки, оценивающе оглядел потенциальных посетителей. Варвара, в халате с обрезанными рукавами, и орка, в начинающей ржаветь кольчуге, он отмел сразу. Шахриет в мужском дорожном костюме, Джубал в песчаном халате с закрытым лицом и Ослябя в начищенном до блеска шлеме выглядели более презентабельно, но недостаточно для того, чтобы удостоится чести попасть в стены самого знаменитого заведения в округе.

Эфит, носящий одежды и нагрудник ветерана стражи Эль-Эменталя, и Эразм в синей кандуре производили впечатление впечатление платежеспособных мужей. Особенно в пользу этого говорили кожаные кошели, висевшие на поясах, а у волшебника еще и большой перстень с грифоном на пальце.

– Прошу простить скромного распорядителя, заботящегося исключительно о комфорте гостей, – мужчина улыбнулся, – но пройти в место осуществления желаний смогут только два блистательных господина, – развернутые ладони указали на кандидатов.

– Чего болтает эта слащавая образина? – нордварец не сообразил всего сказанного, но уловил то, что ему не рады.

– Спокойно, – Эфит осторожно коснулся плеча товарища. – Почему же наши спутники вынуждены ожидать на жаре? Они ведь тоже желают промочить горло и укрыться от палящего зноя.

– Меня устраивает, – Эразм пожал плечами и скрылся за спинами стражников.

– Ох, господин, – продолжал распорядитель, проводив Брюзгливого взглядом, – во что бы превратилось наше блистательное место, если каждый смог бы беспрепятственно в него ворваться? Тут даже самый изысканный вкус может насытиться красотой и обольстительностью прекраснейших дев и мужей Сулифы. Каждый бездонный голод и жажда будут всласть утолены. Разве не преступление обременять попавших в рай тревогами и опасностями, что сулят те, у кого нет средств для получения неземных удовольствий? – он сложил пальцы в замок и прижал руки к груди. – Мне искренне жаль, но прикоснуться к прекрасному могут лишь те, кто этого достоин. Невозможно называть удовольствие неземным, когда его может обляпать каждый смертный.

Джубал усмехнулся и приобнял Ослябю и Шахриет.

– Уверен, что вам там точно не понравится. Идемте лучше в Бронзовый, ворчливый старикан и отставной стражник справятся и без нас, – паренек, улыбаясь, увлек за собой молодых людей.

– Лучше я схожу сам, – Эфит глянул Варвару прямо в глаза. Здоровяк отвел взгляд, и ветеран понял, что северянин под полным контролем, нужно лишь грамотно его направлять. – Отправляйтесь с молодежью да присмотрите, чтобы не натворили бед, – он кивнул собеседнику и нордварец понял намек. Вдвоем с орком они удалились прочь.

Внутри приятно пахло. В воздухе витали цветочные ароматы. Окна оказались наглухо завешаны темной тканью и только огоньки ламп резвой тенью плясали на стенах. С обратной стороны дверей, будто статуи, два стражника безмолвно встречали посетителей. Эфит проскользнул мимо них и оказался в просторном зале. Резные столы едва возвышались над полом, а гости лежали на мягких цветных подушках.

Среди отдыхающих ветеран приметил как женщин, так и мужчин, но каждый носил богатые одежды, расшитые золотыми или серебряными нитями. Яства и вина в изобилии заполонили столы, а девицы в легких одеждах живо наполняли стремительно опустошавшиеся кубки. Мужчина ступил на мягкие ковры, застилавшие пол, и медленно двинулся между лежавших.

Вокруг стоял густой белый дым, производимый кальянами, чьи угольки мерцали в полумраке. В самом центре зала стояла мраморная статуя юной двуликой девушки. Половина ее лица была прекрасной: мягкие утонченные линии, пухловатые губки, но кожа другой стороны расползалась на лоскуты, обнажая кости. Девушка вытянула перед собой руки. Правая держала чашу, а вот левая, не имевшая ни кожи, ни мяса, тонкими костяшками удерживала яблоко. Под ней в безумной и беспорядочной возне совокуплялись несколько мужчин и женщин. Эфит поморщился и спешно прошел мимо.

Профессиональная привычка заставляла постоянно всматриваться в лица, оценивать степень опасности и намерения окружающих. Страж вольного города не видел ничего кроме праздности и похоти, но что его больше всего насторожило – отсутствие мертвых. Разумная нежить в Сулифе занимала высокое привилегированное положение, при этом предаваясь всевозможным радостям жизни. Но тут, в царстве сибаритства и разврата, никого из них не было.

Нахиор умостился в углу зала, у лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались отдельные комнаты. Он, как и остальные лежал на подушках, беседуя с Эразмом. Волшебник присел на низкий табурет и попивал вино из кубка. Еще трое мамелюков из отряда Нахиора курили кальян неподалеку.

– Доброе утро, мастер Нахиор, – страж вольного города прилег рядом.

Капитан мамелюков два раза щелкнул пальцами и Эфит почувствовал сладкий аромат. Девушка в зеленом полупрозрачном шелке поднесла ему наполненный вином кубок.

– Я решил, что выплачу вам деньги, которые полагались Калдору. Отдайте их девушке, – он опустил взгляд на столик. На нем располагались, сложенные пирамидкой кожаные кошели. Ветеран насчитал шесть штук.

– Весьма великодушно с твоей стороны, – Эфит немного склонил голову.

– Сколько времени караван пробудет в Муфтараке? – вмешался волшебник.

– Хм… – капитан нахмурился. – Я надеялся сбыть в городе, по меньшей мере, половину рабов, но основной их потребитель ныне укрылся в крепости. Не знаю в чем причина, но все мертвые изолировались. Ворота замка наглухо закрыты. На стенах видно безмолвных часовых и на этом все. Ни новостей, ни причин.

– Тут должен править один из Могильных Визирей. Если не ошибаюсь – Самер аль-Масри, – Эразм отхлебнул из кубка.

– Да, – Нахиор кивнул, – по его приказу вся нежить ушла из города около недели назад. С тех пор они сидят в касбе. Что-то нечистое творится в Муфтараке. Ходят слухи, что в городе ежедневно пропадает десяток людей, а то и больше. Лучше не задерживаться, но я в любом случае не могу увести караван, не получив никакой прибыли и не закупив ряд товаров для дальнейшей перепродажи. Думаю, что придется остаться на две недели или может чуть больше.

– Почему же никто не расследует исчезновения? – поинтересовался Эфит, взяв со стола три кошелька.

– Местный глава мамелюков получал средства от Самера, но тот больше ничего не платит. Никто не будет работать бесплатно. Они еще поддерживают порядок на улицах, но то скорее из-за стремления обеспечить собственную безопасность. Бунты и погромы не предвещают ничего хорошего. Ладно, если хотите отдохнуть, то это место, – он развел руками указывая на закуток, мое. Можете оставаться тут сколько захотите. Если меня не будет в Золотом Тельце, то я, вероятно, веду торговлю в караван-сарае. А сейчас мне пора, – Нахиор медленно поднялся и в сопровождении двух девиц последовал наверх по лестнице.

Волшебник собрал оставшиеся кошельки и повесил их на пояс. Распрощавшись с Эфитом кивком головы, Брюзгливый направился искать столяра. Лучшего времени для этого могло не представиться. Требовалось сообщить Саиду о догадках по поводу артефакта. Лорд Пифарей полагал, что сердце Кадира Блудного у Нахиора. С помощью заклинания «магическое клеймо» Эразм знал о каждом шаге капитана мамелюков и следил за ним от оазиса Слеза Харамы.

Дом искомого ремесленника располагался недалеко от Бронзового Тельца и не выглядел примечательно, но местные хорошо его знали. В небольшом Муфтараке столяр жил всего один.

На стук в деревянную воротину никто не открывал. Волшебник снова постучал посохом, но результата не последовало. Высокий кирпичный дувал надежно скрывал хозяйственные постройки и одноэтажный дом, также сложенный из желтеющего известнякового кирпича.

– Эй, хозяин! Хочу заказать пару стульев! – ожидание начинало утомлять. В щель Эразм заметил перекладину засова и с легкостью подвинул ее «магической рукой», заклинанием которым он частенько пользовался в быту.

Двор выглядел таким, словно хозяин отлучился на обед. Деревянные заготовки валялись в рабочем беспорядке среди опилок и инструмента. Дверь в мастерскую оказалась открыта, а потому Брюзгливый в первую очередь заглянул именно туда.

Все та же картина… Заготовки, опилки, инструмент, обивочные ткани и готовые изделия: кресла, кровати, столики и стулья. Красоту и качество мебели маг оценил. Если бы у него имелся дом или поместье в окрестностях или в городе, то такой нестыдно обставить комнаты. Все же, кое-что выбивалось из общей картины. Край старого поношенно плаща торчал из-за стоящего у стенки готового дивана, обшитого зеленой тканью.

Эразм откинул край плаща посохом и тяжело вздохнул. Большой волкодав, закатив глаза бездыханно скалился. В макушке чернела рана. Брюзгливый не особо разбирался в видах порезов и уколов, но размеры раневого отверстия позволили сделать всего два вывода: либо хозяин самолично прикончил пса кинжалом, либо его умертвил стрелой кто-то посторонний. Столяр жил один, потому вряд ли собака подпускала к себе кого-то кроме него.

Теперь он внимательно осмотрел пол. Следы крови не виднелись, но стало понятно, почему на нем столько опилок. Сначала лорд списал это на неряшливость мастера, но теперь было похоже, что кто-то засыпал все следы. Волшебник использовал на себе заклинание «магический доспех» и направился в дом.

Двери оказались не заперты. Снова убранство выглядело так, будто хозяин вышел недавно. В небольшой гостиной на столе все еще стоял обед. Котелок с варевом и кувшин с разбавленным вином. Эразм потрогал и осмотрел яства. Каша остыла, а лепешки начали засыхать. Видимо, столяр пропал не больше, чем сутки назад. Если в Золотом Тельце до пропаж местных волшебнику не было дела, то теперь эта история заиграла новыми красками. Осмотр дома ни к чему не привел. Если мастера и похитили, то сделали это скорее всего в мастерской или во дворе, но Брюзгливый все же порылся в бумагах хозяина, где отыскал мешочек с парой десятков серебряных монет. Деньги лишними не бывают, тем более, что доходы от собственного феода он не получал со времен изгнания из Тамора.

Попытавшись порыскать в поисках следов на территории, лорд подумал, что неплохо бы вызвать какого-нибудь дознавателя, но гильдия Хранителей не имела в Сулифе представительств, а местный владыка скрывается в крепости. Да и что дали бы следы крови или обуви, если даже и удалось бы их обнаружить? Выйдя на улицу, с помощью заклинания он закрыл засов и поспешил в Бронзовый Телец.

У дверей взбудораженный Ослябя ожидал волшебника.

– Милорд, наконец-то и вы! Скорее!

– Что там произошло? – Брюзгливый тяжело вздохнул. – Зеленоватый увалень, наконец, вскрыл себе вены?

– Девочка, то есть девушка, точнее ее мама…

– Ой, помолчи, – маг переступил порог и заметил Караванщиков, сидящих на стульях вокруг престарелой ашахитки.

Женщина, хорошо одетая, и носящая золотые украшения, слезно что-то объясняла Эфиту. Орк, к огромному сожалению Эразма, здравствовал.

– Ну! – все повернулись, услышав грозный, недовольный тон. – Что тут за сборище? Кстати, – Брюзгливый отцепил с пояса два кошеля и бросил их Ослябе, – один для Шахриет.

Ашахитка замолчала. Все уставились на паломника, который спешно передал деньги девушке. Шахриет отодвинула полу дорожного плаща, чтобы скрыть под ним кошелек, и Эразм заметил ту самую уродливую куклу, с которой ученица никогда не расставалась. Он уже проверял ее на магию, но ничего не понял. Определенно кукла обладала магическими свойствами, но природа их оказалась магу неизвестна. Это могло означать, что страшная игрушка питается силами какого-то божества или демона. Более конкретно он собирался заняться этим вопросом в городе-крепости Шухре́д, где имелась обширная древняя библиотека.

– Если идти пешком, то вы окажитесь там через четыре часа, – продолжала гостья, опустив красные от слез глаза.

– Вроде недолго, – согласился ветеран, – если выйдем немедленно, то к вечеру доберемся до стоянки.

– Куда это вы собрались? – лорд опустился на свободный стул и плеснул вино из кувшина в свободный деревянный кубок.

– Дедушка, – Ослябя растерянно смотрел на учителя, – я надеялся, что ты отправишься с нами. У бедной женщины пропала дочь. И возможно, она сейчас недалеко от города.

– Да, господин, прошу вас! – гостья взмолилась, вытянув руки перед собой. – Моя милая Гуля отправилась на стоянку бедуинов за припасами и от нее нет вестей уже четыре дня. Дело в том, что я держу лавку, и после смерти моего драгоценного мужа некому поставлять для нас продукты. Вот доченька и вынуждена сама возить их в город. Это совсем рядом. Я слышала, что Караванщики Анвила избавили род аль-Гази от древнего проклятия, сразили несколько тысяч бродячей нежити, и даже захватили в плен одного из атаманов Пустынных скорпионов. Неужели вы откажете в помощи бедной одинокой женщине? – она откуда-то вытащила кошелек. – Это серебро – все, что у меня есть, и я отдам его вам, – кожаный мешочек звякнул о столешницу.

– Серебро нам не требуется, – отрезал Ослябя.

– Я бы так не спешил, друг, – Джубал улыбался во весь рот. Он стянул со стола кошель и спрятал его под одеждой. – Легко отказываться от платы, когда у тебя на поясе мешочек с золотом, а мне даже нечем заплатить за комнату, поэтому, если остальные не против, плату мы все же возьмем.

– Надеюсь, что под «мы» ты не подразумеваешь оставить все серебро себе? – Эфит зло глянул на паренька.

– О, конечно, дорогой, я разделю награду со всеми, кто отправится в путь.

– Может перестанете делить деньги при убитой горем женщине? – взмолился паломник.

– Мы найдем твою дочь, – заключил Эразм. – Скажи, на чем она возила товары?

Ветеран недоверчиво глянул на мага, ведь он редко проявлял заинтересованность в чем-то.

– Ах, да, конечно-конечно. Она ездит на верблюдихе. У нее черное пятно на левом глазу, интересная особенность.

– У девушки? – Варвар почесал выбритый висок.

– У верблюда! – Ослябя прикрикнул. Его раздражала затянувшаяся беседа. Пора отправляться на поиски, ведь каждая минута на счету, а тут то делят незаслуженное еще серебро, то задают глупые вопросы.

– Приведите ее ко мне, пожалуйста. Я буду ждать вестей в лавке. Она в торговом квартале, ищите вывеску с названием «Разности Муфтарака». Если вдруг она окажется закрыта, то спросите на улице о торговке Джа́бре. Наверняка кто-то подскажет, где меня найти.

– Тогда скажи, женщина, известен ли тебе человек под именем Нуруддин из Муфтарака? – волшебник сделал большой глоток вина и покрутил в руках фамильную печатку аль-Гази, с изображением ястреба, окруженного виноградной лозой.

– Хм, – она нахмурилась, стараясь припомнить, – я знаю только одного Нуруддина, и тот работает на таморцев. Он рисует декорации в театре, но я не видела его несколько недель. Эти имперцы нещадно загружают служащих работой перед очередной постановкой.

Эразм покачал головой и молча встал из-за стола. Ослябя принялся успокаивать Джабру и даже заказал ей вина.

– Ну?! И чего вы тут расселись? – у выхода Брюзгливый остановился. – Или я один должен спасать девицу?

Глава V. Заварушка у корзинщика

Путь к стоянке бедуинов пролегал через северные ворота. Эфит сумел найти проводника из местных. Худой мужчина согласился довести их до нужного места за серебряник. От него ужасно разило нечистотами и алкоголем, а потому его отправили вперед на три десятка шагов. В поход вышли все, включая Джубала, который, к слову, отправился пешим, отставив верблюда у трактира на попечительство мальчишки-слуги.

Солнце нещадно пекло, но герои наполнили бурдюки и медленно опустошали их каждые десять минут, намереваясь пополнить запас воды у кочевников. Через два часа молчаливой ходьбы ветеран решил заговорить с новоиспеченным союзником.

– Слушай-ка, парень, а чего ты ютишься в душной комнате дуккана, когда у твоего дяди богатый и просторный дом?

В глазах Джубала промелькнула тревога, и он невольно вжал голову в плечи.

– Да-а-а, – медленно начал паренек, обдумывая каждое слово, – мы с ним не особенно-то близки…он дает работу, я ее выполняю…

– А чего тогда не отправился к нему за наградой? – лицо Эфита не выражало никаких эмоций, словно он вел обычную беседу, чтобы развеять обстановку.

Северянин шел на удалении, но хорошо слышал разговор. Он улыбался, ожидая, что малец вот-вот засыплется, и напарник выведет его на чистую воду. А тут может пригодиться и топор. К тому же, в пустыне нет стражи и лишних свидетелей. Да, паломник может заартачиться, но в конце концов, и он не железный.

– Ты же жаловался на отсутствие средств к существованию. Разве не разумно ли получить то, что уже заработал? – продолжал страж вольного города.

– Эта работа не оплачивалась, – Джубал отвел глаза в сторону, – я упустил яйцо, а значит устранил собственную ошибку. После такой оплошности дядя не хочет меня видеть…

– Вот как, хм… – Эфит скривил губы, изображая задумчивость. – Сколько же тебе тогда было? Зим десять?

Паренек тяжело выдохнул и сглотнул слюну.

– Четырнадцать… – голос дрогнул. – Раптору три зимы было, когда вы его того… – он покосился на нордварца идущего по пятам, помня, как тот таскал за спиной голову ящера.

– Твой дядя суровых нравов, раз заставил неокрепшего сопляка рыскать по пустыне в поисках закоренелого бандита, – ветеран не планировал убивать Джубала, скорее хотел поизмываться, вызвать тревогу.

Паренек почувствовал, как страх охватывает тело. Он понял, что история звучит не особенно убедительно и вот-вот будет раскрыта. Если нужно что-то стащить, проследить за кем-нибудь или скрытно устранить –это на раз два, а вот с фантазией у вора туго. Джубал сжал рукоять кинжала и пожалел, что оставил верблюда в городе.

Нордварец ускорил шаг и приближался. Железнобокий ждал, когда новый знакомый сделает опрометчивый шаг и выдаст себя. Тогда-то ему точно не поздоровится. Пускай Эфит и хочет его сначала допросить, но сломанные конечности в опросах не особо мешают.

Неопытный скорпион почти поддался панике, но проводник внезапно остановился и закричал, указывая пальцем в горизонт: «Мертвые! Мертвые идут!». Шалилун, шедший в конце колонны, заревел и бросился вперед, на ходу отбрасывая ножны. Северянин усмехнулся и последовал за товарищем, пробежал рядом с Джубалом и едва не толкнул того плечом.

Ослябя тоже хотел атаковать нежить, но Шахриет сжала его руку, и он с удивлением отметил, что это приятно. Да и вовсе, когда девушка вот так держит тебя, хочется покрепче сжать ее в объятьях. Конечно, обнимать Шахриет паломник не решился, но чуть вышел вперед, как бы загородив девушку плечом.

– Что у них с глазами? – Эразм всматривался в горизонт. У двоих глазницы горели сине-зеленым светом, а у третьего мертвеца лицо оказалось скрыто.

– Эт же… – паломник обомлел. Он хватал ртом воздух, пытаясь выдавить из себя слова. Знак Эсмей Ослябя узнал бы даже в Преисподней. – Не верю… – парень зажмурился и помотал головой.

– Да. Это Рыцари Меча, точнее то, что от них осталось.

– Но, милорд… – выпустив руку Шахриет, Ослябя бросился вперед.

Шалилун замахнулся мечом и рубанул мертвеца, на голове которого плотно сидел конусообразный шлем с забралом. Лезвие звякнуло и скользнуло вниз, разрубив кольчугу. Клинок увяз в плече. Противник не обратил на это внимания и продолжил двигаться. Орк не ожидал такого поворота и со страху выпустил оружие из рук. Мертвый рыцарь схватил его за плечи и потянул на себя. Шедшие следом раскрыли рты, обнажив желтые зубы, и нацелились на шею зеленоватого.

Подоспевший нордварец хлестким ударом топора вмял шлем в голову противника. Тело мгновенно обмякло и повалилось. Шалилун так и остался стоять, как вкопанный. Справиться с троицей неуклюжей нежити не составляло особого труда, и здоровяк прикончил оставшихся еще до того, как подоспел паломник.

Рухнув на колени перед телами, Ослябя принялся судорожно крестить себя и мертвых, истошно шепча молитвы. Зеленоватый медленно поднял меч и молча сел на горячий песок, устремив взгляд в небо.

– Глянь, может у них с собой есть какие бумаги? – Брюзгливый разглядывал тела на расстоянии.

Эфит вспомнил, что Тинтур предупреждала о шпионах ордена в Анвиле, но предпочел не сообщать об этом союзникам.

– Меня больше смущают их светящиеся глаза. Такое я видел впервые, – ветеран скрестил руки на груди.

– Увы, бумаг нет, – ответил Джубал, обыскав трупы.

– Нужно скорее двигаться дальше, – Эразм оглядел округу. – Не хочется в темноте набрести на орду восставших.

– Я должен похоронить рыцарей, – тихим голосом проронил паломник.

– Если ты надеешься спасти Гулю, то возиться с трупами не стоит, – ответил ветеран.

– Я должен хотя бы засыпать тела песком.

Переубедить Ослябю не смогли, но орк и Джубал вызвались помочь, и через час песок поглотил неупокоенных рыцарей. Проводник намеревался снять с них кольчуги, чтобы выгодно продать трофеи в городе, но паломник не позволил. Те, кто догадался, не стали озвучивать, что мужичок вернется и кольчуги обязательно снимет. Слишком дорогое имущество, чтобы просто так бросить его.

Оставшийся путь Ослябя был сам не свой. Он впервые увидел мертвых Рыцарей Меча. Тех, кто в его детском преставлении являли собой бесконечное мужество, силу, отвагу и добродетель. И теперь тела благородных воинов, несущих волю Светлой Девы, извратила и поглотила мерзкая темная магия, навеки пожрав души.

Сила ордена не вызывала сомнений. Даже необразованные и недалекие крестьяне знали, что как только Император Викториан решил отнять земли у ордена и Святой Церкви, началось выступление знати Эриндана, организованное церковниками. В конечном итоге Тамор потерял очередную богатую провинцию, Викториан – ногу, а Церковь и Рыцари Меча вернули утраченное даже на территории Империи. Практически невозможно представить, что те, кто переломил волю Императора Тамора, теперь гнили в пустыне, как обычные бродяги, обреченные на вечные муки в обителях темных богов.

Шахриет пыталась отвлечь паренька, но он грубо от нее отмахнулся, чем не преминул воспользоваться Джубал. Скорпион льстиво охаживал девушку комплиментами и рассказывал истории о дамах в дорогих шелках и золоте, недвусмысленно намекая на то, что будь у него такая красавица, как Шахриет, то он разбился бы в лепешку, но обеспечил любимую богатствами и беззаботной жизнью. Казалось, что это вызывало у нее только любезную улыбку, но Шахриет оглядела мужской дорожный костюм, являвшейся единственной ее одеждой, и глянула на Ослябю.

Ее чувства, нежные и ранимые, те самые, которые девица испытывает самый первый раз к мужчине, разгорались, будто угли, раздуваемые ветром. Но он их совершенно не ценил. Трупы в некогда белых накидках интересовали Ослябю сильнее, чем наивная, но преданная любовь Шахриет. Это ранило. Что же думает юная и неопытная девушка в такой ситуации? Ей начинает казаться, что с ней что-то не так.

На закате группа достигла искомую стоянку. Восемь глиняных строений виднелись на горизонте. Территорию обнесли невысоким забором, защищавшим от случайно забредавшей нежити. За дувалом свободно ходили верблюды, ожидавшие корма и воды. Издалека стоянка бедуинов казалась безлюдной, но герои отыскали запертые ворота. Джубал ловко перемахнул через забор и открыл засов, впуская остальных.

Вдоль дувала на стойках располагались копья, которыми дозорные могли колоть живых мертвецов, но стажа и наблюдатели отсутствовали. Недалеко от ворот, у крайней хижины, кочевник плел корзины, складывая их рядышком. Он не выглядел как-то примечательно. Бежевые одежды, сухие загорелые руки и такое же иссушенное лицо. Издалека его вполне можно было спутать с проводником, что привел Караванщиков к стоянке. Корзинщик бегло оглядел прибывших и продолжил ремесло.

– М-м-м… – Эразм брезгливо осмотрел лачуги. – Если они тут что-то покупают для продажи, то неудивительно, что город похож на задницу огра.

– Тут по всюду росли травы и злаки, – проводник растеряно направился к корзинщику.

– Теперь тут даже верблюдам жрать нечего, – Брюзгливый заметил деревянную лавку у ворот и присел, вытянув ноги. – А я еще надеялся найти тут теплую постель и ужин. Видимо, придется по темноте тащиться обратно.

– Что стало со стоянкой? – проводник обратился к местному.

Тот медленно поднял на него глаза.

– Немой что ли? – Эфит внимательно осматривал следы на песке.

Джубал набрал пучок иссушенной травы и с помощью кресала и кремния высек искру. Подкурив косячок с болотником, забрался на забор и, закатив глаза, закурил. Остальные, за исключением Осляби, ожидали ответа корзинщика. Паломник же оперся спиной о стенку дувала и сел, уставившись в песок. Он совершенно потерял интерес к происходящему.

– Никого больше нет, – ответил местный. – И вам тут делать нечего. Уходите.

– С радостью! – раздраженно выкрикнул волшебник. – Это место не вызывает ничего, кроме отвращения и тоски. А потому давай-ка, скажи нам, где дочь торговки… э-э… как там ее?

– Джабры, – напомнил скорпион, выпустив из легких пахучий дым. – Где Гуля, мастер?

– Не понимаю о ком вы.

– Она несколько дней назад должна была посетить это место, чтобы закупить припасы для лавки матери, – вмешался ветеран.

– Нет, – неторопливо ответил корзинщик, – никто сюда не приезжал. И тут не было дочерей торговок, а теперь уходите и вы.

– А чего это ты нас гонишь? – Эфит пронзил ремесленника подозрительным взглядом. – Не похоже, чтобы ты страдал от переизбытка общения.

– Мне нечего вам предложить, а вам нечего тут делать, – он снова уставился в корзину.

– Тогда мы сначала осмотримся.

– Тут не на что смотреть, – местный молниеносно перевел взгляд на стража вольного города, – двери заколочены, дома пустые.

– Хорошо. Мы наполним бурдюки и уйдем.

Верблюды паслись рядом с колодцем. Животные хотели пить и ожидали у единственного источника воды. Находился он слева от ворот, за одной из хижин.

Ветеран взял с собой Варвара. Они набрали ведро воды, и верблюды тут же устремились к ним. Этого Эфит и добивался. Черное пятно на глазу оказалось только у одной верблюдихи, более того – остальные вовсе самцы. Железнобокий кивнул товарищу и остался у колодца. Ветеран же подошел к союзникам у ворот. Проводник, потрясенный запустением стоянки, направился к дальней хижине, которая раньше служила дукканом.

– Корзинщик врет, – Эфит сел на скамью рядом с Эразмом, – девчонка точно приезжала сюда, там ее верблюдиха. Возможно, она еще тут, в одной из лачуг.

Ослябя, погруженный в болото собственных мыслей, уловил последнюю фразу и поднял взгляд. Он увидел плетущего корзины и обомлел. От него исходила черная волна злобы. Безжалостная, смердящая и ледяная. Больше не требовалось никаких слов и расследований. Паломник почувствовал, что в этом месте происходит что-то страшное. Парень выпрямился и меч выскользнул из ножен.

Как и предполагал Эфит, лачуги не пустовали. Корзинщик резво вскочил и скрылся за дверью ближайшего дома. Еще шесть дверей распахнулись и из них выбежали люди. Обнаженные лезвия кривых мечей блестели на солнце. Их одежды не отличались от одеяний бедуинов. Оранжевые, белые и коричневые кандуры, укрытые шерстяными плащами.

Четверо налетели на нордварца. Верблюды шарахнулись в стороны, а Варвар улыбался, ожидая противников. Шалилун и Ослябя рванули вперед. Опытный Эфит держался поодаль, ожидая нападавших. Ветеран чувствовал, что сила пламени наполняет тело, а потому приготовил свиток. Эразм даже не встал с лавочки, но незаметно для окружающих наложил на паломника «магический доспех».

Желтый пергамент взмыл в воздух и тут же вспыхнул. Пепел осыпал самодовольное лицо. Два кочевника, приближающихся к героям взялись пламенем, словно кто-то обдал их лампадным маслом. Крики невыносимых страданий окрестили округу. Тела заметались в смертельном танце, но остальные нападавшие не обратили на это никакого внимания, продолжив стремительное наступление.

Тяжелый удар встретил одного из бедуинов. Паломник рубанул со всей силы, подняв меч над головой. Враг выставил лезвие скимитара для защиты, но оно не могло остановить пробивающий удар тяжелого таморского меча. Клинок разрубил голову, и первая кровь окропила песок.

Сражение с несколькими противниками всегда имело мало шансов на успех. Что же говорить о Ослябе, который толком не владел мечом. Тем не менее боевой дух иногда решал исход битв. Паломник, переживший трагедию, теперь воодушевился, ведь Эсмей снова преподнесла озарение. Второй кочевник смог отразить боковой удар, но парень тут же вскинул лезвие к верху и острием спорол незащищенный живот противника. При этом третий зашел сзади и приготовился поразить бедра паломника. В этот самый момент копье вонзилось в горло врага. Довольный Джубал стоял на дувале и с ухмылкой поклонился удивленному Ослябе. Ухватившись за другое древко, скорпион высматривал новую жертву.

Ярость охватила орка. С живыми он чувствовал себя более уверенно и восхваляя Горга смело ринулся в атаку. Ударом ноги он сбил несущегося на него кочевника. Послышался треск сломанных ребер. Упавший скорчился от боли и вряд ли бы смог скоро подняться, но зеленоватый прикончил его, вонзив лезвие двуручного меча точно в сердце. С легкостью выхватил клинок из груди поверженного и отрубил голову ближайшему врагу, после чего воздел оружие в небо, и заревел. Его глаза налились кровью, а слюна капала изо рта, словно у бешенного пса.

Караванщики уверенно противостояли внезапной атаке, Эразм даже зевал сидя на лавочке. Не повезло проводнику. Отойдя далеко от группы, он оказался в самом центре стоянки и пытался скрыться за хижинами, но один из бедуинов настиг его и перерезал горло кинжалом. Мужчина осел на песок, зажимая рану ладонями. Кровь обильно окропляла одежды. Проводник продержался минуту, а после взгляд его угас, и предсмертные хрипы затихли.

Четыре ловких и быстрых воина запросто сбили спесь с северянина. Он спасался только длиной рук и рукоятью топора. Кочевники кружили, намереваясь зайти с тыла и флангов, и делали резкие выпады. Варвар махал могучим топором перед собой и вынужденно отступал. Ему не хватало скорости. Постепенно его оттеснили к дувалу, и нордварец почувствовал, как край глиняного забора уперся в поясницу. Один из кочевников тут же перемахнул препятствие и приготовился для броска в область шеи, но здоровяк нащупал левой рукой копье, стоявшее на стойке. Его длины как раз хватило, чтобы достать бедуина. Стальной стержень пронзил глаз, застряв в черепе.

Варвар отпустил древко, но тут же получил порез в области правого бедра. Противник целил в артерию, но промахнулся. Нордварец поймал его на обратном движении и размозжил голову боковым взмахом. Теперь уже кочевники попятились. Сменив тактику, они ожидали ошибок здоровяка в атаке. Преимущество в скорости все еще оставалось за ними, а северянин уставал.

Кровавое безумие вновь овладело хаотичной душой орка. Он месил мечом тела поверженных и истошно орал. Это забавляло Джубала, и он, прекратив метать копья, закатывался смехом, стоя на заборе. Шахриет в ужасе прижалась к плечу волшебника и закрыла лицо. Эфит тоже остолбенел, ведь еще не ведал о истериках, которые охватывали зеленоватого в минуты воинских побед. Его пьянило чувство превосходства, хотя Эразм вполне справедливо полагал, что у Шалилуна просто проблемы с головой, а потому поспешил погрузить его в ступор. Орк так и остался стоять с занесённым над головой мечом и ужасной гримасой безумца, пребывающего в блаженном истерическом экстазе.

Брюзгливый внезапно почувствовал за спиной знакомый поток некротической энергии и тревожно обернулся. Джубал все еще потешался над зеленоватым и совершенно не понимал, что за вещь он забрал у умирающего Калдора. Да, он получил задание на сердце Кадира Блудного, но дополнительно искал черный камень, по отдельному поручению командира. Только не ведал, что это за силы у этой неказистой вещицы.

Мертвые восстали. Те, чьи головы не повредили приключенцы, поднимались, чтобы вступить в последнюю схватку. Заметив это, выжившие кочевники отступили в лачуги. Варвар как раз прикончил двоих и разбил им головы. Клацая челюстью, к нему подобрался бывший проводник, но получил тяжелый удар, который располовинил тело до живота. С остальными поочередно расправился Эфит. Некротическая аура оказалась слабой и не подавляла его силы. Он так увлекся, что совершенно позабыл про перевязь со свитками на груди.

– Не может этого быть! – Эразм сделал изумленное лицо. – Сила свитков настолько сильна, что они не требуют прочтения?! Что за великий волшебник написал их? Чувствую, за такое карлик из гильдии Раскоса выложит круглую сумму.

По телу ветерана пробежала дрожь.

– Хватит ломать комедию, – Брюзгливый продолжал сидеть на скамье, поглаживая девушку по плечу. – Если ты думал, что сможешь обдурить меня пустой бумажкой, то ты глупее, чем тот зеленый псих.

– Что ты знаешь, колдун? – страж медленно повернулся, развернув ладони к волшебнику.

– Если надеешься поджарить мой костлявый зад, то можешь рискнуть, – надменная улыбка возникла на старческом лице. – Хотя не думаю, что ты настолько туп, чтобы пробовать тягаться с опытным магом детскими искорками, которые легко прикончат тебя самого, если перенапряжешься нечаянно.

– О чем вы? – Ослябя уставился на Эфита, держа в руке окровавленный меч.

– Да ты глянь на него, – Брюзгливый кивнул на ветерана, – эти его пурпурные одёжи дымятся, словно там коптильня.

Из-под ткани и кожаного нагрудника валил черный дым. Забывшись в боевом угаре, страж вольного города совершенно перестал себя контролировать. Сказывалась привычка. Когда случались серьезные стычки во время службы, ему не приходилось скрываться. Товарищи и командиры прекрасно знали о природе Эфита, и даже ценили ее. Хотя это и являлось помехой в продвижении по службе. Никто не желал, чтобы обладающий элементальной силой получал власть, особенно Алмазные Властители.

Беседу прервали крики северянина. Он подбежал к ближайшей лачуге с тыльной стороны. Небольшие узкие оконца, похожие на бойницы, оказались открыты. Кочевники не делали крупных окон, опасаясь песчаных бурь. Здоровяк заглянул внутрь дома, прильнув к отверстию и едва успел отскочить. Острие копья вылетело наружу, оставив на выбритом виске свежий кровоподтек. Такая наглость вывела бы из себя кого хочешь. Он оббежал строение и со всего маха влетел в запертую дверь плечом. Она ввалилась внутрь вместе с рамой. Через тридцать секунд в песок вылетела отрубленная голова, окропляя алыми каплями округу. Следом за ней и злополучное копье.

Джубал спрыгнул с забора и направился к хижине, в которой скрывался корзинщик. Эфит поглядел ему в след, но решил помочь северянину, а потому поспешил к следующей лачуге, двери которой подлежали разрушению. Ослябя же, недоумевая, крутил головой.

– Эй, уважаемый, – юный скорпион постучался, – там вашим головы рубят. Слышишь? – в этот момент Варвар как раз устранил очередное препятствие, и они с ветераном вошли внутрь. – Давай-ка выходи и будешь жить. Только без оружия и глупостей, – паренек вынул из-за пояса кинжал и спрятал его в рукаве. После оглядел стену хижины, ловко и бесшумно взобрался по ней на крышу, и притаился над дверью.

Корзинщик не собирался сдаваться, но скорпион этого и не ждал. Когда противник выскочил, чтобы дать последний бой, Джубал прыгнул сверху. Кинжал пронзил руку, держащую меч, а колени надежно пригвоздили мужчину к земле.

Сопротивление бедуинов оказалось сломлено. Эфит и Варвар подходили к пленному, которого паренек надежно связал. Рана на плече кровоточила, но корзинщик отрешенно глядел в сторону, не обращая внимания на окружающих. Орк пришел в себя и с глупым видом таращился по сторонам. Шахриет решила осмотреться и прохаживалась между трупов. Эразм продолжал скучать на скамейке, а Ослябя перевернул на спину корзинщика.

– Говори, злодей, где Гуля? – паломник угрожающе навис над пленником. – Что вы сделали с бедной девочкой?

– Ха-ха, – злобный смешок послышался в ответ. – Гуля… тебя волнует глупая девица, чья жизнь лишь пылинка в океане песка. Скоро вся пустыня преобразиться, а за ней и весь мир! – стеклянные глаза заблестели. – Но ты печешься лишь о никчемной душе. Именно поэтому вас ждет поражение! Да! Ваши жизни, как и ее, послужат становлению истинного порядка!

Нордварец нахмурился и саданул пленника носком сапога в живот. Его истеричный монолог захлебнулся, и он истошно закашлял, содрогаясь всем телом. Ослябю это совершенно не смутило.

– Еще раз спрашиваю, мерзавец, где девушка?!

– Да давайте отрубим ему ногу, – предложил Варвар, – в Нордваре это вполне действенный метод. Особенно хорошо действует на орков, они мастаки терпеть пытки, а вот отсеченные конечности с легкостью развязывают языки.

Сомнения в таком способе ведения допроса все же останавливали паломника, но злобный смех исказил лицо пленного. Внезапно открылась дверь последней и самой крупной хижины. Эту лачугу оставили неосмотренной, полагая, что раз никто не выходил оттуда ранее, значит дом пустует. Два воина, обнажив клинки, бросились на Шахриет, подошедшую слишком близко. Никто из героев не успевал к ней на помощь.

– Вот и первая жертва! – истошно закричал корзинщик. – А-ха-ха-ха!

– Н-е-е-т!!! – крик полный отчаяния вырвался из горла Осляби.

Эразм поздно сообразил в чем дело. Испуг пронзил отрешенные от места битвы мысли и спутал их. В голове не возникло ни одного подходящего заклинания. Он только и успел подняться со скамьи, и беспомощно вскинуть руку.

Сознание девушки, когда она увидела оскалившиеся лица, несущихся на нее кочевников, исказилось. Шахриет увидела этих двоих, охваченных сине-зеленым пламенем. Вместе с этим, она почувствовала, что имеет власть. Нечто похожее пришло к ней во время битвы с бандой Пустынных скорпионов. Что-то неведомое подтолкнуло ее, овладело ее телом и атаковало. Мощная энергия прошла через жилы, взбурлила кровь. Девушка ощущала, что может управлять частью этой неизведанной, но приятной силы. В голове возникли слова заклинания.

Это заняло всего мгновение, но ей показалось, что время остановилось. Шахриет вскинула руки и с губ сорвалась незнакомая ей ранее фраза, на совершенно неизвестном языке. Воины вдруг повалились в песок, подняв пыль. Выпустив из рук мечи, кочевники ползли к ногам девушки. Заклинание получилось настолько сильным, что они не пыталась сопротивляться. Невообразимая волна похоти с головой накрыла мужчин. Все в этом мире потеряло какой-либо смысл. Только изящные ножки, закутанные в грубую ткань мужских штанов, магнитили, словно долгожданный глоток воды заблудившихся в беспощадной пустыне.

Они не смели дотронуться до них огрубевшими пыльными руками, лишь робко покрывали щиколотки поцелуями. С надеждой и безграничной преданностью поглядывали на госпожу, моля ее снизойти хотя бы до улыбки.

Караванщики опешили. Встали как вкопанные, повернувшись спиной к корзинщику. Он и сам не ожидал такого исхода, но пришел в себя раньше. В полах рубахи он прятал небольшой острый ножик. Срезав одним движением путы, пленник вскочил и уверенно вспорол горло паломнику, придержав его шлем. С довольной ухмылкой он отступил на несколько шагов, приготовившись отражать нападения других и дорого продать собственную жизнь.

Конечно приключенцы мгновенно вышли из оцепенения. В их числе и Ослябя. Его горло оказалось невредимо. Пленник не мог поверить собственным глазам. Эти непонятно откуда взявшиеся герои перебили всех его подельников. Какая-то девчонка уложила двоих крупных воинов в песок, заставив целовать ноги. Да тут еще и какой-то блаженный паренек с каменной кожей. Ладонь сама разжалась от изумления и отчаяния, нож упал к ногам.

Отчаяние охватило и паломника. Слишком много событий свалилось на него этим днем. Невозможно представить, что наисветлейших рыцарей постигла смерть в богопротивной пустыне, да еще и их души навечно обречены на муки и забвение. Мерзкие бандиты похитили и, скорее всего, убили невинную дочь торговки. А тут еще и Шахриет снова использует черную магию, сама суть которой противоречит всем устоям фундаментальных убеждений. В добавок ко всему, благодаря собственной невнимательности, неотесанности и расхлябанности, он получает удар со спины. И если бы не магия заботливого и мудрого дедушки, то миссия, возложенная Светлой Девой, окончилась бы, не успев начаться.

Впервые злость охватила Ослябю. Он злился на себя, злился на Шахриет, злился на проклятые пески Сулифы, и решение возникло само собой. Сделав два шага, он нагнулся и вложил в удар всю силу. Меч с легкостью рассек незащищенную плоть и перерубил бедренную кость. Кровь потоком хлынула, и песок тут же окрасился алым. Корзинщик опрокинулся на спину и закричал, судорожно хватаясь за культю. Паломник безжалостно нажал ему на грудь подошвой сапога.

– Говори, где девушка, иначе я отниму и вторую ногу, – решительный взгляд не позволял усомниться в этих словах.

– Т-т-т-а-м… – пленник дрожащей рукой указал направление.

Парень оставилраненного и молча направился к бывшему дуккану.

– Ого, вот это я понимаю преображение! – воскликнул Эфит, провожая паломника глазами. – Мальчик становится мужчиной.

– Долго вы собираетесь возиться? – Эразм направился к Шахриет, но орк опередил его.

Шалилун подскочил к копошившимся в пыли бедуинам и хладнокровно прикончил их уколами в спину. Ослябя слышал его победные выкрики, но не обращал внимания. Эти вероломные люди, недостойны того, чтобы он тратил на них переживания, когда невинное создание в опасности. Теперь паломник понял, что часто приходится выбирать из двух зол меньшее. Парень подумал о том, как хорошо бы не делать выбор вовсе, но при таком раскладе зло может восторжествовать в обоих случаях, а так у него есть шанс сделать хоть какое-то добро. Жизни бандитов в обмен на жизнь девушки – достойный выбор.

– А это… – Джубал присел на корточки перед раненым. – Чего будем с этим делать? – он кивнул в сторону корчившегося на песке корзинщика.

– Ничего, – северянин пожал плечами, – через пару минут вытечет и дело с концом.

Эфит предпочел не отвечать и пошел в след за Ослябей. Он все еще надеялся, что волшебник не разгадал его тайну. Конечно, он раскусил, что свитки лишь ширма, но понять природу магический силы не так просто, а даже если удастся, раскрыть тайну происхождения под силу не каждому.

Двери в дуккан оказались не заперты. Паломник осторожно отодвинул дверь лезвием меча и глянул внутрь. Свет из маленьких окошек освещал дальнюю стену помещения. Оно пустовало. Трактирчик и в лучшие времена не был богат на мебель. Тут имелась лишь пара столов и несколько тюфяков для тех, кому не посчастливилось ночевать на стоянке. Сейчас же все убранство, словно хлам, свалили в углу.

– Как ты себя чувствуешь? – Брюзгливый, как можно мягче, обратился к Шахриет за спиной Осляби.

– Все хорошо, дедушка, – она улыбнулась.

– Раньше ты теряла сознание. А сейчас довольная, как крестьянская баба на ярмарке.

– А-а-а-а!!! Слава Горгу! – Шалилун ревел, заглушая голос девушки. Орк снова принялся уродовать тела поверженных.

Эразм нахмурился, пытаясь разобрать ответы и, не отводя глаз от лица ученицы, небрежно махнул рукой. Зеленоватый вновь онемел и застыл. Ветеран равнодушно прошел мимо Шалилуна.

– Сейчас все иначе, – продолжала Шахриет, – я почувствовала силу. Ты объяснял, что магия вокруг, но у меня она внутри… Словно что-то питает мое тело, а мне нужно лишь уловить этот поток. Кажется, я смогла. Все, как ты учил.

– Хм… – волшебник пригладил бороду.

– Что там с Гулей? – Эфит прервал беседу и вошел внутрь вслед за паломником.

– Ничего нет, – Ослябя обессиленно сполз по стене на пол.

– Э-э-э, – страж выглянул на улицу, – наш информатор уже преставился… Второй раз не спросишь.

– Вы там закончили? – Эразм вошел в двери, Эфиту пришлось посторониться. Напустив на себя вид полного безразличия, маг осмотрел пространство. – Что там в углу?

– Дык хлам какой-то, – тихонько пролепетал паломник.

– Вижу, что хлам, а ты среди него смотрел?

– Ну… нет… – взгляд парнишки снова оживился.

– Тогда займитесь этим, а я пока осмотрюсь, – Брюзгливый кивнул ветерану, но тот и без указаний направился к куче сваленной мебели.

Лорд Пифарей надеялся, что в этом месте сможет найти ответы или хотя бы какие-то зацепки о пропаже столяра. Мать знала, куда направилась Гуля, а это вполне могло навести на нужную ниточку. Пока союзники переворачивали мебель, маг осмотрел дорожные мешки, валявшиеся тут же вдоль стены. Ничего интересного не нашлось, только грязная одежда и походное барахло.

Зато Ослябя нашел пыльный вышарканный ковер. Он лежал на полу под хламом. С досадой паломник схватил его за край и швырнул в стену. В маленьком и душном помещении поднялась пыль. Приключенцы закашлялись, но наружу не вышли. В деревянном полу отчетливо виднелись очертания крышки люка.

Герои переглянулись, и паломник, подцепив крышку лезвием меча, тихонько поднял ее и заглянул в чернеющую дыру.

– Темновато…

– Если вспомнил историю из Прудов, то иди расскажи ее полоумному орку, – тихо бросил Эразм и тоже заглянул вниз.

Паренек насупился. Он действительно вспомнил случай в хлеву, но не собирался рассказывать, понимая, что ситуация не располагает.

– Если там и нет засады то, как только начнем спускаться с источником света, нас сразу заметят, – вмешался Эфит. – Проход кажется узкий. Одним копьем можно остановить и прикончить пару десятков человек. А потом их трупы завалят выход и вообще не пройдешь.

– Я спущусь без света, – Джубал улыбался, стоя посреди комнаты.

Ветеран напрягся. Он не услышал, как паренек вошел внутрь, учитывая, что находящиеся у люка говорили вполголоса, настороженно прислушиваясь ко звукам внизу.

Скорпион юркнул к люку и резво спустился по лестнице, зажав в зубах кинжал. Союзники остались наверху, ожидая новостей. Джубал отлично видел в темноте. Ночное зрение, как обязательный атрибут хищника, досталось ему от отца.

Коридор уходил в сторону стоянки. Джубал почувствовал приятную прохладу и пробежал до его конца. Он вел в просторную темную комнату. Глиняные стены, потолок и пол. В углу, на каменном постаменте, догорало несколько свечей. Они окружали рисунок из песка. Песчинки вырисовывали человеческий лик, но жуткий, искаженный в гримасе боли и страдания. Над ним что-то шептал человек в черной рясе, приложив ладони к лицу.

Пляшущие по стенам огоньки слепили, а потому Джубал не мог рассмотреть комнату целиком, но заметил вдоль стены, за спиной незнакомца, какое-то движение. Скорпион осмотрел пол и убедился, что ничего не попадет под ноги. Зубы выпустили кинжал в левую руку, а правая нащупала второй. Подобравшись к стене, паренек замешкался. Три десятка обнаженных тел молча покачивались, упираясь лбами в твердую глину. Они словно находились в трансе. Караванщик прислушался к речам человека в рясе.

– Пожрать… умертвить… жизнь в не жизни… – повторял шепотом незнакомец. – Боль… очищает… отпускает…

Джубал осторожно подкрался сзади. Перекрестный удар кинжалами в горло, и противник не проронил бы ни звука, только прохрипел бы предсмертную песню. Паренек медленно развел руки и, случайно бросив взгляд через плечо шепчущего, заметил девушку. Ее приковали к каменным глыбам, которые сложили друг на друга в виде стены. Во рту несчастной виднелся деревянный кляп, который туго стягивал щеки кожаным шнурком. Она не могла говорить и тихонько постанывала от ужаса и осознания скорой и страшной смерти. Только цепи удерживали обмякшее тело вертикально.

Скорпион заколебался. Убить чернорясника, но стоящие у стен могли выйти из транса, тогда он точно не успеет спасти Гулю, а то и себя. В руках шепчущего возник нож с черной рукоятью, инкрустированной серебряными черепами. Времени на раздумья не оставалось. Лезвия кинжалов пронзили горло врага. Теплые алые струйки брызнули в стороны.

Джубал придержал тело, оглядываясь за спину. Он медленно и изящно уложил хрипящего на пол, будто укладывал на перину нежную любовницу. Грациозность паренек тоже унаследовал от отца, как и чувствительность к солнцу, хотя и намного притупленную.

Под глубоким капюшоном скрывалась женщина. Морщины густо покрывали ее бледное лицо, а на голом черепе виднелись неизвестные пареньку письмена, набитые черной тушью. Любопытство, конечно, подмывало получше всмотреться в символы, но стоящие у стены открыли глаза. Глина перед лицами озарилась сине-зеленым светом.

Привычным движением скорпион срезал с пояса убитой кошелек с монетами и нащупал ключ, висевший на кольце. Через секунду он уже отпирал кандалы. Мертвые повернулись и устремились к живым.

Наверху услышали знакомый рык нежити, и Ослябя дернулся к лестнице, но Эфит с трудом его удержал.

– Пусти! – орал паломник.

– Он либо бежит к нам, либо уже мертв! – ветеран, напряг все силы, но сумел оттолкнуть парня от края. Конечно его мало интересовала судьба Осляби, скорее страшил Джубал. Кто знает, что задумал этот мерзавец. Если он так легко подкрадывается к бывшим начеку людям, то что ему стоит умертвить спящих. Пусть уж лучше его прикончат мертвяки, а потом уже разберемся с тайнами.

Тем временем Джубал, стоя на постаменте, пнул в лоб подступившего к нему мертвеца. Труп сделал два шага назад и повалился на отстающих, на пару секунд задержав их. Этого времени хватило. Взвалив на плечи Гулю, которая, как на зло, потеряла сознание, скорпион спрыгнул на пол. Колени предательски подкосились, но парень устоял. Ходячие мертвецы повернулись, а караванщик уже бежал по коридору.

– Скоре-е-е! – послышался голос снизу.

Ослябя оттолкнул Эфита и шагнул в темноту, о чем пожалел. Высота оказалось больше, чем он прикидывал. Ноги пронзила боль. Позвоночник, на который и так давили кольчуга и шлем, отозвался болевым спазмом в области поясницы. К большой удаче кости и сухожилия выдержали. Паломник присел, стиснув зубы от резкой боли. Он выхватил меч и с ужасом обнаружил, что его длина не позволяла размахивать им в коридоре.

От идеи сражения пришлось отказаться, но скорпион и не собирался принимать бой. Спихнув девчонку более мускулистому союзнику, он спешно погнал его наверх, а сам юркнул обратно в темноту. Ослябя глянул ему в след и медленно пополз, прижимаясь к лестнице, так как одна рука удерживала на плече Гулю.

Джубал выигрывал время. Вдвоем, да еще и с тяжелой ношей они не успели бы подняться на безопасное расстояние. Кого-то могли ухватить за ногу и стащить вниз. Пришлось встретить нежить в середине узкого коридора и сделать несколько выпадов. Три мертвяка, упавшие после уколов кинжала, перегородили дорогу остальным. Напиравшие сзади спотыкались и падали, на них сверху налетали другие.

Ноги сковывала боль от ушиба, кольчуга давила вниз и стесняла и без того неловкие движения, а девушка так и норовила соскользнуть и улететь. Ослябя почувствовал, что не доползет. Из люка падал слабый свет. «Закат» – мелькнуло в голове. Вдруг показалась оскалившаяся голова Шалилуна. С его клыков капала слюна, ведь он висел вниз головой. Орк зацепил толстыми пальцами тело девушки и улетел обратно. Паломник обомлел и чуть не свалился. Снизу подталкивал Джубал, а под ним, воздев руки вверх, рычали мертвецы, озаряя коридор жутким сине-зеленым заревом.

Глава VI. Маховик раскручивается

Ночи становились холодными. Приближалось время сбора урожая и перегон скота с летних пастбищ. Дворяне предвкушали прибыль и предстоящие праздники, крестьяне – тяжелую работу в поле, а после – заботы по подготовке припасов к зиме. Так же предстояло запасти сено, сшить или обновить зимнюю одежду, подлатать хаты, хлева и разного рода инструмент. Зимой, как известно, время для изготовления предметов мебели, тканей и других поделок, которые можно продать и выплатить оброк помещику.

Эва дремала у костра, завернувшись в шерстяное одеяло. Дубовые ветки умиротворяюще потрескивали. Девушка вспоминала теплые покои в отцовском замке, которые отапливали углем и застилали коврами. Мягкие перины, под которые служанки заботливо укладывали металлические грелки и пуховое одеяло, такое огромное, что она могла заворачиваться в него на четыре оборота.

Дорожные лишения и неудобства тяготили. Хотелось поскорей забраться в горячую ванну и понежиться, попивая пряное вино или молоко с медом. Дочь лорда Ноа де Брезе хоть и не тянулась к балам и пирам, но комфорт любила, а потому долгие путешествия нагоняли на нее тоску. Она даже немного позавидовала матери, которую считала глупой и недалекой. Матушка-то наверняка сейчас сидит у камина в мягком кресле, протянув ноги к огню, и болтает с назойливыми фрейлинами.

Звезды и луна светили ярко, хорошо освещая округу, но свет не мог пробиться через могучие кроны вековых дубов. Дубрава, словно крепостная стена, высилась над дорогой в Вильдере́ и небольшой стоянкой, где разбили лагерь сопровождавшие леди. Рыцари еще не спали, громко гоготали у костра, распечатав один из бочонков с вином. Сняв доспехи после долго дня в седле, они полулежали у огня в туниках из плотной ткани, отороченных мехом. Недалеко от них раскинулся небольшой алый шатер, возведенный специально для леди Эвы. Воины же отдыхали в палатках вокруг него. Сквайры, закончив с чисткой коней, принялись чистить оружие и доспехи. Те оруженосцы, кому посчастливилось стоять за спинами рыцарей и следить, чтобы их кубки не пустовали, дремали закатив глаза.

– Это все – полная ерунда, – один из рыцарей, выглядевший бывалым воином, небрежно махнул рукой. – Ни одна пехота не устоит перед натиском тяжелой конницы. Что толку от большого щита, когда на тебя несется дестриэ, покрытый кольчугой, а на нем всадник в стальных латах. Чей щит, кстати, тоже весьма массивный.

– Но Тамор с помощью легионеров захватил весь материк, да еще и Южные земли в придачу, – не унимался юнец, совсем недавно произведенный в ранг рыцаря самим лордом де Брезе. – При том, что у имперцев имелась только легкая кавалерия.

– И где сейчас твой Тамор?

– Ой, да чего говорить, – вмешался третий, потирая свернутый на бок нос, – не даром ныне они набирают катафра́ктов. Дураку ясно, что в поле рыцарям нет равных.

– Я бы на месте короля созвал бы знамена и дожал бы таморцев, – бывалый крепко приложился к кубку, – в Исиасполисе наверняка куча сокровищ. Да и ленов на всех не хватает. С каждым годом безземельных рыцарей все больше. Таких как ты, например, – он тыкнул пальцем в колено юнца. – Считай доспехи и оружие от лорда, конь тоже его, а без жалования ты даже разбавленное вино себе не купишь. Чем дальше, тем сложнее вассалу будет отстаивать собственные интересы.

– Тебе ли жаловаться? – рыцарь со сломанным в молодости носом нахмурился. – У самого две деревни и крепость под Вильдере.

– Так-то так, но у меня еще три сына. Старшему, конечно, земли в наследство перейдут, а остальные? Разорюсь, прикуплю им доспехи, коней, а дальше куда? Мне им жалования платить не с чего. Вот и пойдут к нашему лорду с поклонной головой, да протянутой рукой.

– На то мы и рыцари, – парировал собеседник, – чтобы ратным делом себе земли завоевывать. Если твои сынки проявят себя в бою, то господин феод не пожалеет.

– Ага, как же. Вон сир Горст госпожу Эву от медведя спас, да сам чуть кони не двинул, где ж его землица?

Девушка находилась всего в десятке шагов и, услышав куда зашел разговор, с возмущением открыла глаза. Не хватало еще, чтобы вассалы осуждали отца за его спиной. Она откинула одеяло и поднялась, расправив полы дорожного плаща.

– А я землицу себе сам добуду, – массивная фигура неожиданно возникла за спиной бывалого рыцаря. Великан, закованный в латы, держал в левой руке большой рыцарский щит, прикрепленный ремнем к плечу. В правой, отражая отблески костра, горел широкий клинок. Рукоять его была длинной, подразумевая использование двумя руками, но ночной гость легко удерживал меч одноручным хватом.

– Холм?! – бывалый удивленно повернулся.

Легким взмахом Горст расколол голову сидящего. Рыцари вскочили, хватаясь за длинные кинжалы, висевшие на поясе и предназначенные скорее для подчеркивания статуса и резки мяса. Мечи, копья и булавы находились у сквайров. Следующий взмах сокрушил юнца. Паренек завалился на спину, широко раскинув руки. Лесистый Холм рубил всех, кто не успел отскочить от костра.

– К оружию! – скомандовал свернутый нос. – Защищайте леди!

Усталые оруженосцы в панике хватали все, что первым попадется под руку. Кто-то схватил шлем и побежал искать своего господина, кто-то несся с копьем и мечом, некоторые вовсе застыли на месте. Только несколько сквайров, ходивших в оруженосцах десяток лет и видевших кровь не только на ристалище, заняли оборону там, где находились. Вооружившись оружием господ, они приняли на себя удар главных сил нападавших, чем выиграли немного времени.

Из леса на стоянку хлынули люди в бурых плащах. Лорд Вистан де Надорс послал вдогонку за дочерью Ноа три десятка лучших пехотинцев на быстроногих лошадях, под предводительством сира Горста. Одетые в кожаные доспехи, они имели явное преимущество над застигнутыми врасплох. Нападавшие пытались окружить лагерь и первым делом отрезать защищающихся от пасущихся в стороне коней.

Лесистый Холм без сожаления рубил бывших товарищей, с которыми ни раз пировал в залах лорда де Брезе после помпезных турниров. В боях на мечах Горсту не было равных. Однажды он чуть не убил наследника де Кран, сира Гильдарта. Того спасло только то, что после удара, смявшего панцирь, он вылетел за пределы ристалища.

Сначала безземельный рыцарь, бывшая правая рука лорда Ноа, не хотел скакать сломя голову в погоне за леди Эвой. Горст испытывал к ней теплые чувства и в глубине души желал ей спасения, но де Надорс умел убеждать… Да и что делать? Ступив на путь предательства, придется пройти его до конца, если хочешь получить причитающиеся барыши. Холм пребывал не в том положении, чтобы выказывать будущему властителю Лоэринга собственные недовольства и желания. В конце концов, ни одна женщина не стоит земли, если ты безземельный.

Эву сковало от страха, словно тело окутала глыба льда. Одно дело – стрелять из лука по мишеням, воображая себя воительницей, а совсем другое – смотреть в глаза смерти, когда знакомым тебе с детства людям отрубают конечности, кровь льется рекой, и крики умирающих пробирают до костей. Она застыла на месте не в силах пошевелиться.

Уже шестерых зарубил Лесистый Холм, не получив при этом ни одного удара. Рыцарь со свернутым носом быстро оценил ситуацию. Он заметил девушку и глянул на коней, который бесновались, не подпуская к себе незнакомых людей. Грозные рыцарские жеребцы мало кому доверяли и не позволяли незнакомцам приближаться. Из-за этого их угон становился делом трудно выполнимым и рискованным. Потому нападавшие прежде всего пытались не подпустить к животным наездников. Кони, почуявшие запах крови, и завидев возле себя вооруженных людей, вставали на дыбы, скалились и ржали, угрожая пришельцам.

Свернутый нос с легкостью заметил верного скакуна. Пятилетний вороной красавец, крепкий и гладкий, вставал на задние ноги и скалил зубы. Рыцарь громко и отрывисто присвистнул, повторив сигнал три раза. Вороной, услышав зов хозяина, рванулся вперед и смял двоих противников, затоптав их копытами. Он пронесся мимо костра, у которого сир Горст приканчивал последних рыцарей.

Хозяин запрыгнул на спину скакуна и вцепился в гриву. Вороной привык, что наездник часто управляется с ним одними ногами, воздействуя на бока лошади шпорами. В бою руки рыцаря заняты тяжелым щитом и мечом, а левая рука лишь придерживает поводья.

На пути возник вооруженный враг. Он намеривался ударить жеребца, но вороной поднялся на дыбы и ударил пехотинца передними копытами, оставив ему вместо лица кровавое месиво. Всадник перескочил через мертвого и остановился рядом с Эвой. Грубо взяв ее за шиворот, словно дворовую девку, подтянул наверх и усадил перед собой. После прижал девушку к лошадиной шее и припустил по дороге.

Черный Бык, как называл коня сир Одрик Готье́ за мощные мускулы и громадный рост, несся вперед, оставив за спиной залитое кровью поле и давних боевых товарищей. Леди вцепилась в гриву жеребца мертвой хваткой и до сих пор не пришла в себя. Готье́ ожидал погоню, потому выжимал из скакуна все, что только мог.

Бурым плащам требовалось время, чтобы оседлать трофейных верховых или вернуться в лес за собственными лошадями. К тому же пехотинцы не желали бросать добычу. Только путем угроз и демонстративного убийства одного из подчиненных Горст заставил их сесть на коней и пуститься вдогонку. На стоянке остались пятнадцать человек, которые собирали трофеи и лошадей.

Убедившись, что противника за спиной не видно, рыцарь решил съехать с дороги. Заметив козью тропу, он осадил коня и свернул в лес. Углубившись в заросли, достаточно густые, чтобы скрыть беглецов, Готье спешился. Эва немного собралась с мыслями и тоже слезла с коня.

– Как вы, миледи? – приглушенным голосом спросил Одрик.

– Я? – она посмотрела на рыцаря так, словно он возник из ниоткуда. – Что произошло? Кто посмел напасть на нас в землях моего отца?

– Судя по одеждам, это люди лорда Вистана де Надорс. Бурые плащи носят воины, состоящие у него на постоянной службе.

– Но кто тот великан, убивший рыцарей?

– Разве вы не узнали его, миледи? – Готье пристально осмотрел голову девушки на наличие крови, опасаясь, что ее могли ранить. – Это Лесистый Холм, приближенный вашего отца.

– Нет… – Эва едва не упала. Рыцарь успел ее поддержать и посадить на поваленное дерево. – Разве может сир Горст напасть на вассалов собственного сюзерена?

– Если не опасаться гнева сеньора, то вполне, – мужчина пожал плечами и всмотрелся в начало тропы.

– Это же глупо, – леди не унималась. – Лорд де Брезе этого так не оставит! – она вскочила на ноги. – Мы должны срочно отправиться в замок Ветэро и обо всем сообщить отцу.

– Вряд ли, что это имеет смысл, миледи…

– Что вы имеете ввиду?

– Боюсь, что лорд Ноа либо в плену, либо убит. Сомневаюсь, что он мог отдать приказ о нападении на эскорт собственной дочери, воспользовавшись услугами личной гвардии лорда де Надорс. К тому же, учитывая их взаимоотношения…

– Замолчите, прошу вас, – Эва прервала рыцаря и закрыла лицо руками.

– Вы должны быть сильной, – Готье не особенно умел обращаться с женщинами, тем более, когда они опечалены и плачут. Он переминался с ноги на ногу, чувствуя неловкость. – Скоро враг поймет, что мы свернули с дороги. Они вернутся и наверняка найдут эту тропу. Уверен, что Черный Бык оставил немало следов, а потому нас легко обнаружат. Нужно идти.

Девушка поднялась и смахнула слезы рукавом. Она глянула на спасителя нерешительным взглядом.

– Но куда мы отправимся?

– Самое разумное – это направится во Флюм. Там много верных рыцарей имеют лен. Есть несколько небольших крепостей. Мы легко найдем защиту. Конечно, дорога в Вильдере и так проходит через этот городишко, но теперь идти по ней не получится. Нужно уходить лесом и как можно скорее.

– Хорошо, – Эва все больше осознавала ситуацию. Девушка обладала твердостью духа, и потерянное в начале самообладание возвращалось. Она вспомнила последний разговор с отцом. Ноа наказывал ей позаботиться об обороне фамильных владений, а значит так и до́лжно поступить дочери лорда. Что поделать, если у него нет сыновей. Она потерла перстень отца с выгравированными на печатке двумя башнями, надетый на большой палец правой руки, и решительно посмотрела на рыцаря. – Нужно спешить, соберем людей и пленим сира Горста.

– Как пожелаете, госпожа, – Готье улыбнулся. – Только дальше пойдем пешком. Лес густеет, да и темнота тут, хоть глаз коли. Неровен час, так какая-нибудь случайная ветка этим займется.

Одрик жалел, что не смог забрать с собой хотя бы меч. Конь без седла, конечно, вполне неплохо, но с одним кинжалом много не навоюешь.

Мужчина отлично чувствовал себя с копьем, на турнирах редко кому удавалось выбить его из седла, а вот с другим оружием особой уверенности не испытывал. Сразиться с Холмом на мечах все равно не имело бы смыла, но вот против диких зверей или бандитов широкий и тяжелый клинок казался лучшим вариантом.

Беглецы до самого утра не делали остановок. Готье удивился выносливости девушки. Она не отставала и ни разу не пожаловалась на усталость. Он забирал поглубже в чащу, чтобы сбить нападавших со следа. В молодости Одрик служил оруженосцем у одного из здешних рыцарей и часто охотился в местных лесах. Поэтому, как ему казалось, опасности заблудиться нет. Тем не менее, отдых рано или поздно требовался всем. Признаки погони отсутствовали, и рыцарь решился на привал.

Лесные птицы тревожно щебетали, когда беглецы остановились у небольшого ручейка, чтобы напиться воды и умыться.

– Глядите в оба, в этих местах полно свирепых кабанов, – рыцарь плеснул на шею ледяную воду и поёжился.

Черный Бык легонько бил копытом, ожидая пока его допустят к воде. Конь недовольно фыркал и держался настороже.

– Похоже, что ваш жеребец наблюдает за округой, – девушке хотелось погладить животное, но она не осмеливалась приблизиться.

– Пожалуй, что да. Дикого зверя он заметит. Хорошо, что хоть недоуздок не сняли, а то иначе даже удержать его не за что, – Готье осмотрелся. Ручей выходил из подножья небольшого холма, на котором росли молодые деревца. По склонам пробивалась травка, которую понемногу начинало припекать появившееся солнце. – Жаль, что нет с собой никакой емкости. Могли бы набрать воды.

Конь, дождавшись, когда люди освободят место на водопое, напился и принялся за траву. Рыцарь устроился на ней же, закинув руки за голову.

– Вы что, собрались спать? – над ним нависла Эва.

– Да, – Готье даже не открыл глаза.

– А мне что прикажете делать?

– Я бы посоветовал прилечь и отдохнуть, идти нам пару-тройку дней. И кто знает, когда в следующий раз получится сомкнуть глаза, – он отвернулся от девушки и зевнул.

– Но, как же завтрак? – леди уперла руки в бока.

– Сегодня мы завтракаем свежей водой. И поверьте, это не самый худший вариант.

– Идите и добудьте какую-нибудь дичь.

– У меня нет ни сокола, ни лука, ни копья, – безразлично продолжал мужчина. – С кинжалом я могу только нарезать вам коры с деревьев, но сомневаюсь, что вы настолько оголодали. К тому же, у меня нет огнива, а сырое мясо вряд ли подходит для леди. Я и сам, признаюсь, люблю жаренное. Ну, вареное на крайний случай.

Эва бросила на вассала отца гневный взгляд, но промолчала. В словах рыцаря была, хоть и горькая, но правда. Она отошла к деревьям и высмотрела гнездо, у которого суетился черноголовый щегол. Он кормил самку, высиживающую яйца. Девушка не особенно любила сырые яйца, но вот отец часто употреблял их в таком виде, правда куриные.

Высокий дуб выглядел удобным для того, чтобы добраться до заветных яиц. Голод, после бессонной и тяжелой ночи, скреб нутро и подталкивал наверх. Эва подпрыгнула и зацепилась за толстую нижнюю ветку. Легко подтянувшись, она закинула ноги и уселась на нее сверху. Щеглы, и так встревоженные нахождением людей на опушке, подняли тревогу. Самец летал вокруг дерева и истошно чирикал. Другие птицы, обитавшие неподалеку, тоже взмыли вверх и надрывались, оповещая округу об опасности.

Тем временем леди не остановилась на достигнутом. Встав на ноги, она держалась за ствол и потянулась к следующей ветке, но правый носок соскочил, и девушка рухнула на землю, больно ударившись плечом.

– Зря вы тратите силы, – рыцарь скрестил руки на груди, нежась на солнышке. – Пары мелких яиц все равно не хватит чтобы утолить голод. Вы либо оголодаете еще сильнее, либо расшибетесь. Не говоря уже о том, что вы всполошили всю живность. Если решили помочь преследователям найти нас, то путь правильный.

Черный Бык, оторвавшись от завтрака, с любопытством рассматривал распластавшуюся на траве девушку.

Эва, морщась от боли, поднялась. Отряхнувшись, она напилась воды, чтобы заполнить желудок и легла. Солнце ласково пригревало. Птицы успокоились и приятно щебетали, напевая известные только им, но приятные слуху мотивы. Сон, будто волна, неминуемо накрыл беглецов.

Новости в Эриндане расходились еще быстрее, чем в пустыне Мумит. Оно и понятно, каждый дворянин, каждый безземельный рыцарь, каждый ремесленник и мелкий торговец так или иначе пользовались услугами торговой гильдии Ра́скоса: доставка писем, сбыт и поставка продуктов или других товаров различного назначения, оформление денежных займов и многое другое.

О смерти лорда де Кран в Порте-Грэртон узнали уже тогда, когда Эва и сир Одрик еще бродили по лесу. Леди Зинат нервно кусала губы, расхаживая по покоям. Слуги боялись входить. Госпожа кричала и сыпала проклятиями, беспощадно охаживая память убитого мужа. Все обитали замка знали, что когда Зинат в гневе, на глаза ей лучше не попадаться. Она была жестока, даже через чур. Однажды приказала высечь служанку за тапочки у кровати, которые вместо того, чтобы стоять посередине, располагались ближе к голове.

Сир Жак де Тоси́, камергер лорда Уолеса, топтался под дверью, робко припадая ухом к замочной скважине, когда голос госпожи утихал. Стерев ладонью холодный пот со лба, мужчина глубоко вздохнул и постучался.

– Кого там принесло?! – раздался грозный вопль.

– Это я, миледи… – дрожащими губами выдавил из себя камергер.

– Жак? – голос несколько смягчился. – Входите же, наконец!

Толстячок медленно отворил двери и, словно крадучись, осторожно вплыл в комнату.

– Миледи… – де Тоси пытался сглотнуть слюну, вставшую комом в горле. Он так и стоял у входа, нервно потирая руки. – Вильдере, госпожа…

– Что вы там мямлите, сир?! – Зинат села за легкий круглый столик и взялась за кубок, наполненный крепленым вином. В последние дни женщина усиленно налегала на вино. От слез и излишней выпивки, ее глаза воспалились, а лицо отекло, но леди все еще оставалась привлекательной.

– Я хотел сообщить, что войско лорда Вистана де Надорс осадило Вильдере, а люди барона Ролда Ветэро́ двинулись для захвата Флюм и близлежащих земель.

– Кто возглавляет осажденных?

– Полагаю, что сир То́рстен Леопард.

– Леопардом он был лет так сорок назад, – Зинат скривила губы в злобной усмешке. – А что жена де Брезе?

– Если вассалы и поддержали ее притязания на земли покойного лорда Ноа, то нам об этом неизвестно. Блокада города полная, даже представителей гильдии Раскоса не подпускают к воротам. Но с точки зрения брачного договора, леди Мишель способна наследовать титул мужа, как и ее дети женского пола… – Жак осекся и со страхом выпучил глаза, слишком поздно осознав, что надавил на больную мозоль.

Камергер съежился, ожидая вспышку гнева, но Зинат спокойно встала из-за стола и подошла к окну. Утреннее солнце заиграло на складках ее легкого желтого платья. Женщина молча смотрела в синеющую морскую гладь, простирающуюся до горизонта и уходящую в недосягаемость. Де Тоси не знал, что делать и покорно ожидал.

– У нас имеется кто-то, кто смог бы доставить послание в Ошиосс, при этом не будучи связан с домом де Кран? – вдруг начала женщина не оборачиваясь. – Надежный человек, которого не смогут связать ни со мной, ни с кем-то из приближенных?

– Э-э-э… Кажется, я смогу отыскать такую личность, миледи…

– Сколько потребуется времени?

– Дайте мне… несколько часов… и я…

– У вас час, сир, – Зинат резко повернулась на каблуках золотистых туфель и пронзила камергера властным взглядом.

Де Тоси учтиво поклонился и спешно покинул покои госпожи. В сущности, он мог и не исполнять приказы вдовы сюзерена. Она не имела прав на наследование по условиям брака, к тому же, законный наследник объявлен лордом Уолесом задолго до смерти, и у этого имелось множество свидетелей. Жак всю жизнь подчинялся и был не из тех, кто мог перечить твердым и властным людям. Явись бы Гильдарт в Порт-Грэртон, камергер без сомнений преклонил бы перед ним колено, но наследник странствовал в далекой и опасной стране, которой правили мертвые. Лучше уж повременить с неповиновением женщине от одного вида которой трясутся поджилки.

Через сорок минут Жак, переодевшись монахом, тяжело дышал у дома мастера Фелу́чи, главы местного отделения торговой гильдии. Ему пришлось идти одному, воспользовавшись тайным проходом, о котором знал только он и лорд Уолес. К большому сожалению, нужно было идти пешком, преодолевать немало лестничных пролетов, что тяжеловато для немолодого и грузного человека. И вот, обливаясь по́том под грубой серой рясой, он стучался в двери роскошного трехэтажного особняка и опасливо озирался по сторонам.

Монахи частенько просили пожертвования, обивая пороги богатых домов. К Фелучи и вовсе заглядывали почти каждый день. Его дом выглядел самым презентабельным в городе, хотя и не самым большим.

– Мир тебе, служитель Светлой Девы, – садовник, поднявший голову на стук, приветствовал стоящего у дверей. С фасада жилище главы гильдии украшали многочисленные кустовые растения, которым слуги предавали форму морских животных, вроде дельфинов и коньков.

– А? – сир Жак подпрыгнул от неожиданности и машинально поправил глубокий капюшон. – Это… да-да… слава Святой Церкви.

Садовник нахмурился. Монахи в ответ обычно желали покровительства и благоволения Эсмей, но разве разберешь этих святош. Кто ж в здравом уме пойдет в монастырь, обрекая себя на вечное безбрачие. Известно же, что человек для того и создан, чтобы потомство зачинать. Святые люди, на то и святые, что простому греховному человеку их понять не дано. А потому, пожав плечами, работник вернулся к обязанностям.

Дверь, наконец, отворилась и безразличное лицо худого, как трость, дворецкого оглядело пришедшего.

– Сегодня мастер Фелучи уже подавал вашему приходу, брат, – небрежно начал разговор слуга.

– О, конечно, но я не по поводу пожертвований. У меня срочное дело к мастеру… от самого настоятеля.

Дворецкий скривил губы, но пригласил монаха войти. Просторные комнаты особняка всюду застилали шерстяные ковры, которые слуги чистили каждый день, чтобы ворс всегда выглядел мягким и пушистым. Стены украшали гобелены и картины, изображающие морские путешествия, пейзажи Эриндана и Тамора. Резная мебель, подобранная со вкусом, и несколько телохранителей встречали гостей на всем пути следования к рабочему кабинету главы отделения гильдии.

– Добро пожаловать, сир, – понизив голос улыбнулся Фелучи, дождавшись, когда за монахом закроется дверь.

Это был пухлый брюнет, с двойным подбородком. Волосы уже поедала седина. С юности, вьющиеся и непослушные, они, аккуратно и изящно расчесанные, блестели от воска. Фигура торговца напоминала тыкву. Он всегда щурил правый глаз. Враги поговаривали, что этот прием ни что иное, как магия, позволявшая Толомею Фелучи продираться в потаенные мысли деловых партнеров, и всегда оставаясь на шаг впереди.

– Но… как вы узнали? – де Тоси испуганно прижал руки к груди.

– Вы ведь мой самый ценный клиент, сир, – торговец ослабил ремешок, подпоясывающий кафтан из тонкого сукна на толстом брюшке, – я вас узнаю даже тогда, когда родная мать откажется признавать в вас сына.

– Моя матушка скончалась шесть лет тому назад.

– В первый день начала лета, на рассвете, – улыбка продолжала держаться на лице хозяина дома.

– Но… откуда вы…

– Садитесь сир, – Фелучи указал на кресло, стоящее перед его дубовым столом. – Хотите чего-нибудь? Я вызову слуг.

– Нет-нет, – Жак с блаженством опустился в мягкое кресло и стащил с головы душный капюшон, – я по конфиденциальному делу, мастер.

– Можете излагать, нас никто не услышит, – Толомей открыл толстую книгу, густо исписанную чернилами. Пролистав до нужной страницы, он взял перо и приготовился слушать. – Какую сумму вы планируете просить?

– В этот раз меня интересует скорее услуга…

– Услуга? Вам?

– Ну-у-у… – де Тоси никогда не умел плести интриги, да и вообще не умел врать. – Вы окажете ее дому де Кран, но прошу вас, никому не слова.

– О-о-о, ну, о чем речь, сир, – Фелучи всплеснул руками, – вы несомненно можете доверять старому другу, который всегда поддерживал вас в час нужды, – торговец бросил беглый взгляд на записи долговых обязательств Жака и доброжелательно улыбнулся.

При виде радушного настроя главы отделения гильдии, у де Тоси развеялись оставшиеся сомнения, и он изложил суть поручения. Хитрый Фелучи, само собой, не стал расспрашивать о подробностях письма, но догадался, о примерном его содержании..

– Я решил, – де Тоси заканчивал рассказ, – что купец лучше подойдет для такого деликатного поручения. Ваша гильдия разъезжает по всем концам известного мира, никому и в голову не придет заподозрить торговца. Но разумеется, этот человек должен быть самым надежным, таким, на которого можно без сомнений положиться. Конечно, вы лучше всех подходите для такой роли, но я понимаю, что у главы отделения торговой гильдии Раскоса полно разных забот, да и положение… не подходящее…

Толомей склонил голову в раздумьях, словно еще не принял решение.

– В условиях отлучения рода де Кран от Церкви, смерти главы семьи, да и смуты на западных границах, то, о чем вы просите, может оказаться весьма рискованным. Не только для жизни посланника, но и для моей собственной. Как вы понимаете, я еще и представляю гильдию в Лоэринге, и любое опрометчивое решение бросает тень и на организацию. Но, – Фелучи поднял тонкий указательный палец, – я постараюсь помочь вам и вашей госпоже. Конечно, как деловой человек, надеясь при этом на теплые и дружеские отношения.

Жак качнул головой. Тогда торговец взял со стола золотистый колокольчик и позвонил. За дверью послышались шаги слуги. Хозяин дома потребовал вызвать к нему племянника и через несколько минут в кабинет вошел невысокий, но ладно сложенный черноволосый юноша со жгучими глазами и тонким овалом лица.

– Мой племянник, Тит Мора́нте, недавно приехал из Исиасполиса. Не думаю, что кто-то сумел его запомнить. Никому и в голову не придет связать юношу с вами, вашей госпожой или даже со мной, – Фелучи прищурил глаз пуще обычного. – Ну, каков?

Де Тоси оценивающе оглядел парнишку. На вскидку дал ему не больше восемнадцати зим и с довольным видом закивал.

– Хороший мальчик, стройный, но ноги крепкие, – с улыбкой произнес он. – А какой взгляд… решительный, но не лишен хитринки. Хорошенький мальчик…

– Он – это я! – со смехом воскликнул торговец. – Лишь чуточку стройнее и моложе. Сейчас, конечно, сложно представить, – он бросил сочувствующий взгляд на собственный живот, – но когда-то я сам был таким же. Свидетелем тех времен могла бы стать моя жена, но увы, Эсмей забрала ее душу пятнадцать лет назад. Она так и не подарила мне ни одного ребенка. Остается только смотреться в зеркало и вспоминать себя в лучше годы. Ну-с, сир, я выделяю для вашей просьбы дорогого мне человека. На него можно рассчитывать. Письмо надиктуете сейчас или оно у вас с собой?

– Э-э-э… нет… Мне необходимо вернуться в крепость. Полагаю, что леди Зинат его уже подготовила, – де Тоси нахмурился. Ему не хотелось нести письмо обратно к Фелучи через тайный проход, а никому больше доверить это дело нельзя. Тогда ему пришла в голову мысль. – Я доверюсь вам, мастер. Не сомневаюсь, что милый Тит такой же честный и благовоспитанный человек, как и вы, а потому прошу его пойти со мной через потайной ход и, когда я передам послание, вернуться через него же обратно.

– Что скажешь, мой мальчик?

– Конечно, дядя, я тебя не подведу, – паренек повернулся к Жаку и учтиво поклонился. – Я оправдаю ваше доверие, сир. Все будет исполнено и ваши тайны не пострадают.

– Тогда обговорим детали, – Жак принялся уточнять подробности путешествия и прочие нюансы. Когда узнал все, что нужно, они с Титом проделали тяжелый путь в замок. Конечно, тяжелым он оказался лишь для де Тоси. Юный Моранте бежал по сырым ступеням подземного хода, будто заяц.

Проход располагался за портовыми складами. За камнями, поросшими густым вьюном, находилась тяжелая дверь, ведущая прямиком в скалу, на которой высился замок лорда де Кран. После преодоления нескольких лестничных пролетов коридор расходился. Один проход вел наверх, а другой в сторону. Тит догадался, что по нему можно выйти за пределы города. Освещение тут отсутствовало, потому Моранте держал перед собой факел и то и дело останавливался, ожидая пыхтящего за спиной камергера.

Оказавшись в винном погребе замка, де Тоси стянул с себя ненавистную грубую рясу. Под ней красный кафтан оказался насквозь мокрым от пота. Жак не выпустил Тита из прохода, оставив его за железной дверью в ожидании. А сам спешил в покои госпожи. Отведенное время он безнадежно просрочил.

– Вы опоздали, сир, – Зинат сидела за столом, разложив перед собой листы желтой бумаги и чернильницу. Рядом валялась кучка скомканных листов.

Заметив их Жак поморщился. Даже пергамент стоил весьма недешево, а про бумагу и говорить не стоило. В условиях войны каждая монета на счету, а тут такое расточительство.

– Я нашел надежного человека, миледи, – де Тоси поклонился, – племянник мастера Фелучи. Он с легкостью доставит послание под видом торговых операций и не вызовет никаких подозрений.

– Ему можно верить? – щеки женщины раскраснелись от вина.

– Как мне, миледи…

– Значит я могу на вас положиться, сир? Или вернее – барон?

Жак с недоверием уставился на госпожу.

– Да-да, вы не ослышались. Ваш племянник убит, и вы следующий, кто наследует титул и земли, разве нет?

– В общем да, миледи, но я даже и не думал об этом. За столько лет я привык к мысли, что мой старший брат и его сыновья унаследуют замок Пуле. Да и какой из меня барон…

– Так или иначе, все дети вашего брата мертвы. Кого-то унесли болезни, кого-то травмы, а Сезара убил проклятый де Надорс. Он же убил моего мужа и пленил мою единственную дочь. Мы с вами должны отомстить и изгнать его паршивых псов с наших земель! – лицо Зинат исказил гнев. Она поднялась и оправила полы платья.

Только сейчас камергер заметил меч лорда Уолеса, который стоял у кровати.

– М-м-мы?.. – с трудом выдавил из себя де Тоси.

– Велите созвать знамена! Призовите вассалов! Пусть собирают ратников и ополчения, – глаза женщины вспыхнули пожаром. – Мы направляемся в замок Пуле, ваш замок, барон. Соберем войско и ударим.

– Но, миледи… некоторые вассалы могут не откликнуться. Они присягали лорду де Кран, а значит должны повиноваться его наследнику, – Жак понимал, что играет с огнем. Любые упоминания Гильдарта могли вызвать приступ истеричной агрессии, но частички благородства еще оставались в грузном и неуклюжем теле с заячьей душой.

– Я объявляю себя регентом сира Гильдарта де Кран до его возвращения, – спокойно ответила госпожа. – Буду действовать от его имени во благо сохранения Лоэринга, как должно поступать вдове лорда де Кран. Об этом сообщите в первую очередь. И напомните рыцарям о вассальных клятвах, а также о доблести и чести.

– Будет сделано, ваша милость, – Жак поклонился.

– Тогда позаботьтесь, чтобы письмо попало лично в руки принцу Захиру Алому, моему дяде, – она отдала послание. Конверт оказался запечатан сургучом и скреплен неизвестной для камергерапечатью.

Можно ли доверять торговцам? Этот вопрос частенько обсуждался и в тавернах среди простого люда и на аристократических приемах среди дворян. В глубине души каждый из задающихся знал ответ, но либо сознательно отказывался верить, либо тешил себя ложными надеждами. Конечно, Фелучи не желал поражения семейству де Кран, но и не желал им победы. Все что его заботило – это процветание дела гильдии и извлечение все больших прибылей. Не потому что он плохой или хороший, а просто потому что иначе никак. Только следуя этому золотому правилу, возможно не просто нажить состояние, но и преумножить его, а главное – сохранить.

Влияние леди Зинат не угасало, а только набирало обороты. Выгода все еще располагала к тому, чтобы вести с ней дела и учитывать ее пожелания. Стоило подружиться, оказав не такую уж и большую услугу. Торговые корабли ходили в Карут, столицу Ошиосской Империи, регулярно, да и гильдия частенько преподносила те или иные подарки Захиру Алому. Потому Тит отправился в плавание, спрятав послание под одеждой. Толомей сделал все от него зависящее, чтобы выполнить обещание. Но все же подчеркнул для себя пару моментов, которые в дальнейшем можно выгодно продать или использовать.

Юного Моранте магнитило путешествие. Еще ни разу он не выходил в открытое море. Мальчишеское любопытство влекло поскорей оказаться в Ошиоссе. Мало кому из молодых людей выпадала честь вручать тайные послания правителю чужой страны. Это событие настойчиво подогревало самолюбие.

И вот, с двумя слугами, затащившими на борт двухмачтового парусника обитый железом сундук, а также несколько мешков с провизией и одеждой, Тит занял небольшой чулан в трюме.

«Для купца главное – высматривать и заставлять говорить, а самому при этом молчать. Так что слушай, запоминай и учись. Не влезай не в свое дело и не вступай в перепалку с благородными. Они никогда не признают тебя равным. Не плати девицам больше, чем они стоят и остерегайся тех, кто радушно преподносит тебе кубок с вином!» – паренек вспоминал напутствия дяди, стоя у фок-мачты. Он с наслаждением вдыхал свежий морской воздух и смело всматривался в горизонт. В городе ревели боевые трубы, возвещая о выступлении войска, но юный Тит их не слушал. Впереди ожидали приключения, а корабль набирал ветер в паруса.

Только странная черная птица, нагло устроившаяся на реях, почему-то вызывала тревогу. Парень привык видеть у моря крикливых чаек, а тут ворон не сводил с него пронизывающий взгляд. По телу пробежали мурашки. Жаль, что рядом не было дяди, уж он-то точно знал к добру это или к беде.

Глава VII. Кровавая пьеса

Шахриет бросилась к Ослябе, растелившемуся на пыльном полу без сил. Она обвила руками его шею и припала к груди. Паломник неуклюже потрепал ее по спине и улыбнулся.

– Ха-ха-ха-ха! – Джубал забавлялся, выбираясь из люка. – Грандиозная прогулка. Такое я люблю, – паренек бросил на парочку ревностный взгляд и продолжил улыбаться. – Кстати, а вот и награда, – он небрежно швырнул на пол кошелек, снятый с убитой. Там какая-то страшила что-то вроде ритуала проводила, кое-как успел пустить ей кровь.

– Да там полно нежити… – Эфит смотрел вниз. Мертвецы безрезультатно толпились под люком.

– И глаза горят? – волшебник осматривал спасенную девушку, лежащую на руках орка.

Варвар и ветеран, заметив, что Ослябя вот-вот упадет, либо уронит Гулю, взяли Шалилуна за ноги и опустили головой вниз. Зеленоватый сначала сопротивлялся, но заметив пристальный взгляд Эразма, сам ринулся в люк. Вытащив девушку наружу, он не выпускал ее из объятий, бережно покачивая, будто дитя.

– Да, – отвечал страж вольного города, – и похоже, что это настоящие бедуины. А те головорезы использовали их одежды.

– Нужно с ними расправиться… – выдавил из себя Ослябя.

– Лежи, герой, – Эфит, поднял перед собой руки. Два огненных луча сорвались с них, озарив темное помещение. Запахло паленой плотью и приключенцы поспешили выйти, оставив ветерана развлекаться.

Паломник ругал себя за необдуманный поступок, который мог стоить жизни не только ему, но и товарищам. Безрассудный прыжок в темноту… Он поддался эмоциям, а это недопустимо. В бою требуется свежая и холодная голова. Опираясь на плечо Шахриет, он уныло ковылял к колодцу. Хорошо бы Эразму обратить внимание на ученика и вправить ему мозги, как он периодически делал, но сейчас мысли волшебника занимали странные исчезновения. Он намеривался побыстрее побеседовать с Гулей и узнать, не видела ли она среди мертвых в подвале столяра из Муфтарака. Чертов Эфит слишком рано принялся выжигать нечисть. Следовало сохранить лица. Даже если из-за паники и страха девица не увидела ремесленника, то могла бы опознать его труп. Возможно, загадка об исчезновениях близка к раскрытию.

Пока приключенцы жадно пили набранную северянином воду, столпившись у колодца, орк внезапно заорал.

– Го-о-ор-г! Она ожить. Ожить.

– Кх-кх-х, – волшебник поперхнулся и облил себя водой. – Осел! – от очередного ступора зеленоватого спасла только лежащая на его руках девушка.

Шалилун спешно опустил ее на остывший песок, облокотив о каменный край колодца. Гуля пыталась рассмотреть присутствующих. Она тряслась от страха, так как все еще не могла поверить, что опасность миновала.

– Спокойно. Спокойно, – Эразм, кряхтя, опустился на колено. – Эти негодяи мертвы. Мы спасли тебя по поручению матери… как ее там?

– Джабра, – помогла Шахриет.

– Ага, точно. Имя, конечно… Ну, ты как себя чувствуешь?

– Я…я… в порядке… Хочу домой…

– Шалилун тебя защищать, – орк ударил кулаком в грудь. – Не бояться, красивая.

– Цыц. Ну-ка помолчи, защитник, – шикнул Брюзгливый. – Скажи, ты видела тут кого-нибудь из города? Может быть столяра или других пропавших?

– Н-н-нет, – Гуля посмотрела на волшебника. Тревога в ее глазах постепенно угасала. – Они убили всех местных… – слезы покатились по щекам. – Превратили всю стоянку в рычащих чудовищ… – девушка закрыла лицо руками и зарыдала.

Шахриет принялась ее утешать, бережно поглаживая по спине. Орк оказался тут как тут. Уселся рядом, словно верный пес. Сжал в ладонях хрупкую ручку Гули и мирно ждал. Маг в этот раз ему не мешал. Он вовсе охладел к спасенной. Конечно, ее еще стоило опросить о том, что она видела, но раз городских тут нет, то вряд ли удастся связать пропажи людей и психов из какой-то некромантской секты.

Отведя душу, Эфит удостоверился, что его тело больше не дымит. Магические ожоги, которые являлись следствием его способностей, обычно полностью затягивались через несколько дней. Поэтому он никогда не снимал одежду полностью.

Элементальная энергия витала всюду. Природные стихии давали жизнь и так же легко могли забрать ее. Огонь и вода, воздух и земля, лед и электричество – все это пронизывает мир насквозь, наполняя его созиданием и разрушением. На первый взгляд стихии беснуются в непостижимом хаосе, подавляя или наполняя друг друга. Но в действительности, этот хаос, порождённый их противоположностью и борьбой, и есть тот самый порядок, позволяющий природе существовать. Стихии – одно целое. Их единство – в их противоположности.

Без воды и земли не может существовать дерево, которое в результате попадания молнии кормит огонь. Воздух испаряет воду и проливает ее дождем, чтобы погасить пламя, но он же питает пожары, и даже множит их раздувая ветром. Один не может существовать без другого. Таков порядок вещей. Исключи из цепочки что-то одно, и она измениться до неузнаваемости, и перед нами предстанет совершенно иной мир.

В древности существовали индивидуумы, отмеченные стихиями. Сведений о них практически не сохранилось. Их истребили соплеменники задолго до того, как имперцы изобрели слово «легион». Ученые считают, что эльфы все еще хранят знания о тех забытых временах, но их лесные города так и не покорились Тамору. Те поселения, что удалось захватить, сгорели в огне, устроенном жителями.

Эти одаренные существа имели способность пропускать через собственное тело элементальные материи. В древности полагали, что эти «проводники стихий» одержимы джинами – злыми духами. Поэтому они владели магией, а тела их уродовало влияние джина. Их так и называли – «одержимые» или по ашахитски – «дево́нами».

Множество магов желали получить хотя бы одного девона для опытов и изучения, но рождались они редко и еще реже доживали до совершеннолетия. Проблема заключалась не только в безжалостных соплеменниках, но и в том, что, проходя через тело, энергия ранила. Жгла кожу, оставляя на ней магические ожоги. Немногие могли вытерпеть такое. Кто-то умирал от того, что не смог научиться контролировать силы, другие перебарщивали с нагрузкой, а третьи и вовсе сходили с ума.

Эразм не особенно интересовался выродками. Различные чародеи и ведьмы вызывали у него скорее отвращение, чем интерес. Использовать материю стихий он умел, а в изучении девон не видел для себя пользы. Мало кто из них мог на равных тягаться с опытным волшебником. Жить вечно они не умели, да и вообще ничего толком не умели, кроме как владеть силой одной из стихий. Ну рождаются редко, и что с того? Бывает и теленок с двумя головами родится. Что-то никто не спешит его изучать.

Это он и сказал Эфиту, когда они возвращались в Муфтарак. Само собой, ветеран не поверил, но тревожность прошла. Страж решил, что отныне будет к лорду Пифарей несколько ближе. Пусть он и искуснее в магии, но сталь и реакция редко подводят. Нужно лишь ударить первым.

Ничего особенно интересного Гуля не поведала. Когда девушка, наконец, перестала трястись и заикаться, то рассказала о том, что страшная женщина в черном балахоне усыпила ее какой-то магией, а потом она очнулась в подвале, связанная среди пленных бедуинов. Через несколько часов стала свидетелем их планомерного умерщвления с помощью страшного ритуала. Но и тут без подробностей. От переживаемого ужаса Гуля то и дело теряла сознание.

Обратный путь занял вдвое меньше времени. Приключенцы воспользовались верблюдами, бродившими на стоянке, и добрались до города поздней ночью. Шалилун настаивал, что отведет Гулю к матери сам, но Ослябя, вместо того чтобы остаться с Шахриет, поплелся с ним.

Джубал не преминул воспользоваться этим. Он уже знавал девушек, но все они спали с ним за деньги. Не потому, что его внешность отталкивала, а скорее потому, что только такие женщины составляли его окружение. С Зеленым они изучили все бордели Эль-Эменталя.

Сейчас же парня терзало совсем иное. Новое чувство, поселившееся в его неопытной душе, жгло и терзало. Ему хотелось видеть прекрасное лицо, заливавшееся счастливой улыбкой, грациозные и плавные движения хрупких плеч. Хотелось ощутить прикосновения ласковых рук, крепко обвивающих шею и почувствовать тепло пухлых губ, припавшим его щеке. Представляя эти мгновения, Джубал забывал о мести, что отравляла его разум все эти годы. Казалось, что он вот-вот сможет стать свободным, отпустив прошлое.

Глупый Ослябя совершенно не ценил то, что имел, предпочитая призрачную и недосягаемую любовь какой-то далекой богини, вместо горячих и вполне осязаемых чувств, что питала к нему Шахриет. А значит нужно лишь показать ей, что рядом есть тот, кто желает ее душу и трепещет от ее тела.

Ох, как легко в мыслях наивных влюбленных мальчиков, объекты их обожания меняют курс любви. Нет ничего страшнее иллюзий, которыми они себя тешат, когда девица отвечает игривой заинтересованностью на их жалкие попытки показаться лучше, чем тот другой. Никому из них в голову не приходит, что это всего лишь беспощадная игра. Игра без победителя, так как он известен еще до ее начала.

Разжившись золотом и серебром, конечно разделив его на равные доли между всеми, Джубал угощал Шахриет и товарищей лучшим вином, что нашлось в Бронзовом Тельце. Завалив стол мясом и фруктами, паренек сыпал комплименты и хорохорился, рассказывая о том, как ловко спас Гулю.

Эфит и Варвар поглощали угощения и тихонько обсуждали странную способность Джубала отлично ориентироваться в кромешной тьме. Конечно, слабые источники света в подвале сектантов имелись, но их явно недостаточно для человеческого глаза.

Эразм предпочел посвятить время сну, чтобы встать пораньше и посидеть над гримуаром. Требовалось перечитывать и повторять заклинания. Память подводила. Если раньше он с ходу воспроизводил в мозгу формулу, то теперь они терялись. А это могло стоить жизни, ради продления которой старик и ввязался в авантюру.

Под утро, заметив, что Ослябя так и не явился, Шахриет прильнула к Джубалу. Паренек обнимал ее за талию. Они медленно шагали по лестнице, покачиваясь от выпитого. Девушка игриво улыбалась. Она чувствовала, что желанна, и это непривычное чувство грело изнутри.

– А ну живо спать ложитесь! – волшебник прикрикнул на сладкую парочку, когда те со смехом ввалились в комнату. – И чтобы тихо тут, – Брюзгливый как раз корпел над книгой заклинаний.

– А может ты прогуляешься, а? – Джубал нагло хлопнул лорда по плечу и подмигнул в ответ на гневный взгляд.

Шахриет бухнулась на кровать, с наслаждением обвив подушку руками. Скорпион хищно терзал ее взглядом, но вдруг почувствовал резкий приступ тошноты. Внутренности забурлили, будто кто-то разжег внутри огонь и желудочный сок закипел. Жидкость и непереваренная пища поспешили обратно. Почувствовав рвотный спазм, Джубал рванулся за дверь. Выбежав в коридор, парень сделал два шага, но ноги внезапно отказали. Раздался звук глухого падения на деревянный пол.

Все тело обмякло. Руки и ноги не слушались, не получалось даже поднять голову. При этом зловонная масса не остановилась. Она вытекала из приоткрытого рта. Лежа лицом на затоптанном полу, среди собственной рвоты, совершенно не ощущая парализованное тело, но отчетливо чувствуя зловония, Джубал вспоминал предостережения Зеленого: «Если встретил колдуна, то считай тебе хана!».

Девушка уснула практически сразу и ничего не заметила. Эразм с помощью «магической руки» равнодушно закрыл дверь и продолжил читать.

Через двадцать минут появился уставший Ослябя. Обнаружив Джубала, он без промедлений втащил его в комнату и принялся умывать из стоящей у выхода бадьи.

– Что с ним, милорд? – паломник испуганно похлопал парнишку по щекам.

– Ху-ху-ху… ху-ху-ху, – Брюзгливый напевал под нос какую-то мелодию, прилаживая пальцами белые усы. Закончив с повторением, он намеривался завтракать. – Жрет что попало, – маг пожал плечами и, перешагнув через молодого скорпиона, удалился в коридор.

Внизу Эфит и Варвар подкреплялись мясной похлебкой. Трактирщик устало стоял за стойкой, ожидая тех, кто решит позавтракать в дуккане. Он равнодушно хлопал глазами и зевал, осматривая пустой зал. Молоденькие девчушки протирали столы и стреляли глазками в ветерана и железнобокого.

– Колдун, – нордварец поприветствовал волшебника кивком головы.

– Что на завтрак? – Эразм зевнул.

– Угощайся, – Эфит улыбнулся и подвинул волшебнику миску с горячим варевом. – Чай сейчас принесут. Кстати, видели мелкого проныру, валяющегося без чувств в собственной… хм… в общем, меня он тоже раздражает. Мы от души посмеялись.

– Ага, – Брюзгливый уселся, приставив посох к столу.

Заспанная Шахриет спускалась по лестнице. Причитания и вздохи Осляби ее разбудили. Она и так злилась на него за ночное отсутствие, а тут еще и пьяного Джубала, нежно уложенного на колени, бережно протирал тряпочкой. И никакого тебе «доброе утро» и ласковой улыбки. Девушка, прижимая к себе куклу, присела за стол к остальным.

– Слишком много подозрительных событий, – Эфит прервал воцарившуюся тишину. – Вся разумная нежить скрылась в крепости, в городе один за другим пропадают смертные, а в пустыне появляются ходячие мертвецы с горящими глазами. И, вероятно, новый вид неразумной нежити появляется после кровавого ритуала. Ну это если травокур не врет.

– Я мало знаком с некромантией, – нехотя ответил Брюзгливый.

– А мои силы? – ветеран пристально глянул на волшебника. – По какой причине я не мог уловить огонь?

– Если ты подумываешь о том, что это я их блокировал, то ошибаешься. Ты черпаешь элементальную материю, а некротическая похожа на отравляющую спору. Это называют магией смерти не только за создание ходячих мертвецов. Она убивает живое, в том числе и энергию стихий. Там, где витает смерть – нет огня. Потому ты становишься обычным солдафоном, – маг отхлебнул из миски последний глоток жирного варева. – Кстати, для тебя отличная возможность. Станешь разумной нежитью, ну или неразумной, тут уж как повезет, и силы твои навечно канут в лету.

– Получается, что если некротические потоки заполняют все пространство вокруг меня, то мне просто неоткуда проводить огонь?

– Угу. И как ты до своих лет дожил, ума не приложу, – Эразм поднялся. – Сегодня вечером представление. И не опаздывайте, а то герцог Кальвонский оскорбится.

– Представления я люблю! – вмешался нордварец.

– Боюсь, что это не те представления, дорогой друг, которые ты привык видеть, – страж снисходительно улыбнулся.

Лорд Пифарей молча вышел из дуккана.

– Ну, ребятки, чем займемся до вечера? – Шахриет весело смотрела на оставшихся.

– Тебя там паломник не заждался? – ответил ветеран.

– У него свидание с Джубалом…

– Хех, – мужчина повеселел, вспомнив недавнюю картину в коридоре. – Тогда предлагаю сходить на базар. У нас есть монеты в кошельке, самое время вознаградить себя за тернистый путь. Кто знает, каков он будет дальше…

К вечеру Джубал и Ослябя протискивались через толпу зевак, пробираясь к зданию театра. Скорпион чувствовал себя подавленным. Он вовсе не желал выходить из комнаты, но паломник не отставал. Скорпион решил, что прогуляется по городу и затеряется в толпе. Но Ослябя, как назло, не водил с Джубала глаз и бесконечно тараторил.

Синеющий купол театра навис над молодыми парнями. Монументальное строение, выполненное из мрамора, ощетинилось колоннами, на которых изображенные голыми мужчины и женщины нежились в водах бассейнов и ванн. Стены фасада украшала мозаика, местами утерянная, но еще сохранявшая дух таморской культуры. Она возвеличивала крепких мужчин, занимающихся физическими упражнениями и сражавшихся друг с другом на коротких мечах.

У массивных двустворчатых дверей, отлитых из чистой бронзы, два солдата выставили перед собой длинные прямоугольные щиты-ску́тумы. На них скалилась черная виверна, выпустив стреловидный язык. Нагрудники, повторяющие мускулатуру мужского тела, отражали блики двух жаровен, что стояли у входа и выбрасывали над собой языки пламени. Высокие бронзовые шлема с нащечниками и назатыльником имели также бронзовые маски, полностью скрывавшие лицо. Служили они скорее для церемоний, а в бою больше мешали, но внушали благоговение простолюдинам, которые с восторгом рассматривали бронзовые лики грозных пехотинцев.

Пока Ослябя восторженно пялился на колонны и воинов, Джубал собрался покинуть назойливого приятеля. Скорпион тихонько отступил на пару шагов и повернулся. Перед ним стояла Шахриет, одетая в легкое алое платье, подпоясанное белым широким поясом. Она пришла в компании Эфита и Варвара, но их паренек не заметил. Обомлев от прекрасной девичей фигуры и жгучих иссиня-черных волос, Джубал потерял дар речи.

– Как самочувствие? – Эфит ехидно улыбался. – Больше не тошнит?

– Прекрасно, – молодой скорпион гневно зыркнул в ответ. – Прекрасно выглядишь, о, принцесса красоты. Твой чарующий образ пленил меня безвозвратно, – Джубал ласково поклонился Шахриет.

– О, вы пришли! – воскликнул Ослябя осклабившись. Он тоже восхитился девушкой, но смолчал. Отчасти, потому что не знал нужных и красивых слов.

– Где колдун? – Варвар бесцеремонно прервал обмен любезностями. На базаре он прикупил себе кожаный нагрудник. Бронник с трудом подобрал нужный размер.

Теперь северянин вовсе скинул халат, обнажив плечи. Они достаточно загорели, чтобы не страдать от солнца в городской черте. Его длинные, завивающиеся волосы в подмышках блестели от пота, а прохожие часто морщились, когда проходили рядом.

Эразм подоспел как раз вовремя. Герцог Затриан Корфунций Фурий Кальвонский в сопровождении солдат и нескольких богато одетых таморцев обступили волшебника и слушали его рассказы о путешествии через пустыню.

– Ну и чего вы столпились у входа? – лорд Пифарей пребывал в хорошем настроении и даже немного улыбался.

– А вот и славные герои Анвила, – герцог нехотя улыбнулся, представив свите приключенцев.

Напыщенные таморцы в расшитых дорогих костюмах и платьях брезгливо разглядывали компанию. Джубал оценил изысканные украшения, которые носили дворяне. Золотые цепочки, серьги и браслеты, инкрустированные драгоценными камнями, жемчугом и янтарем.

– Когда начнется представление? – волшебник обратился к Затриану.

– Через полчаса. Мы как раз успеем откушать нежнейших пирожных, приготовленных моим личным кондитером. Извольте следовать за мной.

Брюзгливый согласно кивнул и скрылся за бронзовой дверью.

– Э-э-э, мы тоже идем? – Ослябя недоумевая глянул в след удаляющейся процессии.

– Вы как хотите, а я пойду, – Шахриет усмехнулась, глядя на растерянные лица союзников и вошла в театр.

Джубал, забыв о недавнем конфузе, прикупил несколько медовых груш у уличного торговца и спешил угостить возлюбленную. Ослябе не хотелось идти на представление, но что-то подсказывало, что ему необходимо быть там. Потому паломник настороженно обогнул превратных стражей.

Эфит разглядывал плакат, висевший на одной из колонн. На нем зеленоватая обнаженная бабища лежала на кровати, неприлично раздвинув ноги.

– Похотливая дева-орк, – ветеран вслух читал надписи, – действие в двух актах. Постановка знаменитого Тибе́рия Окве́нтуса.

– Шалилуну понравилось бы, – ответил Варвар.

– Тогда хорошо, что он где-то шляется. Идем, – Эфит кивком головы позвал за собой товарища.

В просторном вестибюле с потолка свисали кованные люстры, усеянные десятками свечей. Света они давали мало, а окна в стенах отсутствовали. Кое-где горели масляные лампы, подвешенные на крюки с стенах, и мраморный пол, отполированный до блеска, отражал их огоньки. Люди уже заняли места в зале, и в вестибюле десять стражников сурово оглядывали вошедших.

– Оружие нужно сдать, – твердо сказал один из солдат. Его шлем украшал поперечный гребень из конского волоса, окрашенного в бордовый цвет. В руках он держал деревянную трость и не имел щита.

– Попробуй отнять, червяк, – нордварец оскалился.

– Тише! Тише! – ветеран вышел вперед.

Солдаты подняли щиты. Лязгнули извлекаемые из ножен короткие мечи. Воин с гребнем тоже вынул меч и занял боевую стойку.

– Послушайте, мой друг, – Эфит осторожно указал рукой на Варвара, держащего топор наперевес, – из далеких снежных пустынь. Там не знают ни имперских, ни ашахитских законов. Мы сдадим оружие, не нужно крови, – страж вольного города извлек из ножен скимитар и, ловко перехватив его за клинок, протянул рукоять к стражу с тростью.

– Центурион, – один из солдат, что скрывались за щитами, обратился к воину с гребнем, – это друзья лорда Пифарей и приглашенные гости герцога Фурий.

– Караванщики Анвила? – центурион спрятал оружие и принял протянутый меч.

– Да, это мы, – добродушная улыбка поползла по лицу Эфита.

– Топор тоже необходимо сдать, – продолжал командир стражников, – оружие останется тут, под нашей охраной. Заберете, когда закончится представление – он передал скимитар одному из подчиненных, и тот поставил его на деревянную стойку, где уже красовалось несколько мечей.

Варвар не желал расставаться с надежным другом. К тому же, в Южных землях ничего подобного не найти. Ашахиты, если и используют топоры в воинском деле, то не такие громоздкие. Но делать было нечего. Суровый взгляд Эфита заставил подчиниться.

– Неужели вы заберете символ чести мужчины и воина? – ветеран указал на искривленный кинжал, что висел на поясе вдоль поясницы. – Я сочту это личным оскорблением.

– Можете оставить, – центурион согласился и пропустил последних гостей, закрыв за ними резную дверь.

В зале оказалось темно и шумно. У сцены горели две жаровни, а между рядов стояли слуги с лампами, чтобы зрители могли отыскать свободные места. Сам зал являлся бывшей купальней. Ряды мраморных тумб располагались на удалении от сцены, возвышаясь с каждым рядом.

Когда-то внизу находился бассейн с горячей водой, и отдыхающие, распарившись, возлёживали на скамьях, выбирая комфортную температуру исходя из высоты ряда. Теперь на месте бассейна сколотили помост, застелив его коврами.

Занавес еще не открыли, и зрители оживленно болтали между собой. Эразм располагался в первом ряду, подле герцога Кальвонского. Шахриет сидела примерно в середине. Рядом Ослябя нервно озирался, переживая из-за отсутствия меча. Девушка попыталась взять его за руку, но парень грубо отстранился, что-то ей шепнув. Джубал заметил это и решил начать с ненавязчивого разговора о красотах Эль-Эменталя, которые легко затмевали собой десятки Муфтараков.

– Если бы не ты, о, прекрасный цветок моего сердца, то я бы умер от тоски в этом невзрачном городишке.

– А ты умеешь усластить слух, – девушка улыбнулась. – Наверное, многие женщины сражены блеском твоих изумрудных глаз и медовыми речами.

– Я знал многих женщин, но никто из них не стоит я пряди твоих прекрасных волос, дорогая, – скорпион нежно поправил локон, закрывающий глаз Шахриет. В тусклом играющем свете Джубал казался еще более загадочным. Улыбка медленно поползла по его уверенному и красивому юношескому лицу. Он накрыл ладонью ручку Шахриет, лежащую между ними на лавке, и она ее не одернула.

Эфит и Варвар умостились с краю, у самого входа. Других мест не нашлось. В зале имелись две другие двери, ведущие в вестибюль, но через них пропускали только таморцев и состоятельных местных, так им не приходилось толкаться в проходах с чернью.

За кулисами проревел горн, возвещая о начале спектакля. Стражи затворили выходы и в зале воцарилось молчание. Занавес медленно пополз в стороны. Сцену, выкрашенную в зеленый цвет, наполняли декорации, изображающие деревья и кустарники.

Среди фальшивого леса стояла женщина, облаченная в тяжелый латный доспех. Ее голова, обритая наголо, блестела в отсветах играющего пламени ближайшей жаровни. В руках она держала канонический шлем с наносником в виде наконечника стрелы.

– На орка она не особенно похожа, – пробурчал Джубал, легонько сжав ручку Шахриет. Девушка ответила улыбкой.

Следом на сцене появились шесть фигур в черных балахонах. Они, как и женщина, вооружились короткими саблями.

– Хм… – герцог Кальвонский нахмурил брови и махнул одному из придворных, сидящих через несколько человек в стороне. – Что-то я не припомню этой сцены в начале пьесы, – он наклонился к Эразму, – прикажу позвать Оквентуса, пускай объяснится.

Тем временем женщина надела шлем и подняла перед собой руку. Фигуры в балахонах подошли к краю сцены. Теперь жаровни освещали их, но лица скрывались под тенью глубоких капюшонов. Джубал мог бы заметить некие сходства с увиденным ранее, но что-то шептал на ухо Шахриет и поглаживал двумя пальцами ее коленку.

Девушка ждала реакции от Осляби, но парень с трудом сидел на месте. Его взгляд бешено метался по сцене, и ничто больше не занимало его мысли. Семь черных аур, наполненных вязкой злобой. Он чувствовал, что беда вот-вот случится.

Заиграла визгливая мелодия, пробиравшая даже самый неискушенный слух. Многие зрители морщились от неудовольствия. Среди таморцев пронеслась волна негодования. Фурий едва не вскочил с места, чтобы возмутиться, но актеры выхватили сабли, и женщина заговорила.

– Что вы знаете о жизни?! – ее лицо перекосила гримаса отвращения. – Жалкие создания, трясущиеся за собственные шкуры. За истинную жизнь!!! – безумно заорала она, тряся клинком. – Вперед, дети! Питайтесь! Размножайтесь!

Двери в зал распахнулись. Зрители не сразу сообразили, что представление так и не началось. Но герои, заметив сине-зеленое свечение в глазах тех, кто ломился внутрь, повскакивали с мест. Стоящие на сцене бросились в атаку. На их клинках светились нанесенные вязью символы. Все тот же зловещий свет.

Дворяне тамора оказались практически беззащитны. Декоративные кинжалы мало могли противопоставить легким и быстрым саблям. Скамьи первого ряда обагрились кровью. Мертвецы, ввалившиеся в зрительский зал, кусали и рвали плоть. Страшные вопли ужаса и боли оглушали. Началась паника и люди давили друг друга, ошалело метались в разные стороны или прижимались к тумбам.

Эразм практически сразу потерял из вида герцога Фурий. Приближенные закрыли его собой и увели куда-то в сторону. Чернорясники и женщина, облаченная в сталь, прорубались наверх, оставляя за собой горы трупов и лужи крови. Один все же решил умертвить старика, который с трудом поднялся на лавку и кого-то высматривал.

– Зря ты решил остаться! – мужчина откинул капюшон и обнажил лысую голову, которую опоясывали переплетающиеся символы, нанесенные черной тушью глубоко в кожу. – Сейчас я освобожу тебя! – лысый оскалил желтые зубы и запрыгнул на лавку.

– Хех, – волшебник усмехнулся, – осел! Нужно освободить твою глупую голову от дурных мыслей, – молния сорвалась с руки лорда Пифарей и ударила в грудь чернорясника. Противника отбросило на несколько метров. Он попытался подняться, но охваченная ужасом толпа не оставила шансов и затоптала.

Последними из дверей для простолюдинов вышли стражи, возглавляемые центурионом. Эфит, заметив массивные щиты, облегченно выдохнул, но тут же страх пробрал до костей. Их глаза, как и глаза мертвецов, горели все тем же сине-зеленым светом. Театр поглотила некротическая энергия, и ветеран не мог высечь даже искру. Оставалось полагаться на боевые навыки. В мыслях всплыл скимитар, оставшийся на деревянной стойке.

Сражаться чем-то кроме топора нордварец не особенно умел, но силы в нем уродилось на десятерых. Он хватал живых мертвецов и швырял их вниз через несколько рядов прямо в толпу. Страж вольного города орудовал кинжалом, прикрывая напарника.

Яркий взгляд центуриона устремился на приключенцев. Варвар вскрикнул и бросился на него. Мертвый воин замахнулся для удара коротким мечом, но скорость рефлексов у неразумного ожившего трупа оставляет желать лучшего. Железнобокий успел перехватить занесенную руку. Внезапно свободная рука мертвяка крепко сжала горло здоровяка. Он захрипел. Эфит подоспел как раз вовремя. Холодные пальцы, словно стальной шнур, сдавили плоть. Еще мгновение и центурион сломал бы нордварцу шею.

Лезвие искривлённого кинжала легко пробило глаз и достало до мозга. Труп замер, и хватка начала слабеть. Эфит выхватил у него меч и атаковал подбиравшегося солдата. Тот отразил выпад щитом и сам нанес удар. Ветеран с трудом отскочил в сторону. На него с ходу налетел перепуганный мужчина в богатом халате, и они повалились на пол. Мертвец навис над лежащими.

Сзади трупа показался Варвар. Схватив его за плечи, он крутанул корпус и зашвырнул солдата на других мертвых стражников, что медленно спускались вниз, рубя зрителей. Летящий сбил троих мертвяков и скрылся в толпе. На шее нордварца виднелись кровоподтеки, оставленные тонкими пальцами центуриона. Здоровяк, корчась от боли, помог ветерану подняться.

Они, не мешкая, вышли в вестибюль. Из зала то и дело выскакивали ошалелые выжившие и ломились к бронзовой двери театра, но она оказалась наглухо закрыта. Люди барабанили по ней кулаками и ногами, крича о помощи. Эфит с Варваром поскорей вооружись собственным оружием и намеривалась заблокировать вход в зал, но в нем показался Ослябя.

– Скорее! – закричал он, увидев союзников. – Защищайте проход! – Отыскав на стойке длинный меч, паломник направился обратно и в дверях столкнулся с Джубалом, держащим саблю, которой еще недавно один из чернорясников шинковал людей. Теперь символы на ней потухли. – Где Шахриет? – Ослябя тревожно уставился на паренька.

Довольный скорпион улыбнулся и махнул рукой за спину. Пятеро трупов обступили девушку плотным кольцом, будто телохранители. Их глаза все еще горели, но они мирно стояли, вытянув вперед руки, чтобы остановить всякого, кто сунется.

– Эт же… темная магия! – в ужасе воскликнул паломник и перекрестился. – О, Светлая дева, не оставь наши души в этой черной обители. Да убереги несмышленую девку от мук вечных, ибо не ведает она что творит… – ладони Осляби сплелись и устремились к потолку.

Джубал нахмурился и грубо оттолкнул паломника с пути. Кольцо мертвяков распалось, и они устремились искать живых. Шахриет же спокойно вышла из зала вслед за скорпионом. Паломник окинул ее сочувствующим взглядом. Таким, которым благочестивый монах смотрит на падшую деву, не оставляя ей ни малейшей надежды на духовную и уж тем более физическую близость.

– А где дед? – спросил Варвар у входивших.

– Видел, как у сцены молнии сверкали, а потом все стихло, – Джубал, изучал оставшееся на стойке оружие. – Может прикончили колдуна, – не без удовольствия предположил он.

– Этого-то прикончишь… – на лице Эфита возникла кислая мина.

Эразм спокойно протискивался мимо мертвых. Они просто останавливались в метре от него и молчаливо провожали волшебника взглядом. Казалось, что живые беспокоили Брюзгливого сильнее. Как раз их он сторонился и старался обходить.

– Ну? Чего вылупились? – Эразм добродушно приветствовал союзников. – Ослябя! Асмодей бы тебя побрал. Какого лешего ты взялся за молитвы?!

– О, это его Шахриет в ужас повергла, – Джубал ухмылялся, прилаживая на пояс короткую саблю с позолоченной рукоятью, инкрустированной изумрудами и сапфирами, – она мертвыми повелевать может. Они оберегали ее, как стражи вольного города Алмазный Дворец.

– Действительно? – Пифарей посмотрел на ученицу, и та радостно качнула головой.

– А ты сам-то как заставил нежить вокруг топтаться? – не выдержал ветеран.

– «Барьер для смерти» – полезное заклинание из книжки аль-Гази. Трупы не могут пересечь энергетическую полусферу. Правда приходится его постоянно поддерживать. В этот момент ничего другого наколдовать не выйдет, – волшебник разочаровано вздохнул. Барьер не пускал к нему трупы, но не защищал от старения и требовал большого количества сил. Лет двадцать назад Эразм с легкостью мог бы использовать это заклинание в синергии с каким-нибудь другим, но не теперь. Как не крути, а смерть подбиралась к лорду даже через магический барьер.

Не смотря на все усилия нападавших, выжившие разбежались по всему театру. В итоге в зрительном зале остались только мертвые, как ходячие, так и свежеумерщвлённые. Варвар и Эфит, наконец, захлопнули двери. В вестибюле тряслись от ужаса с десяток счастливчиков, выскочивших в след за Караванщиками. Они жались к стенам, панически вздрагивая от каждого шороха.

– Что за чертовщина с дверью?! – выругался Джубал, дергая за массивные бронзовые ручки. – Она же закрывается только изнутри, а засовы откинуты.

– Ее удерживают магией, – равнодушно ответил волшебник. – Где-то в театре есть блокирующий источник силы.

– Пора выбираться отсюда, – Эфит вышел вперед, – скорее, открывай.

Повисла неловкая пауза. Герои переводили взгляды друг на друга.

– Ты это мне что ли? – Эразм поднял брови и осуждающе покачал головой. – Откуда вы взялись только… понаплодили выскочек магических, будто клопов в дешевом борделе. Ты слушал меня вообще?! Источник си-и-илы, – волшебник развел руками, – вот как только ты его тут отыщешь, уничтожишь, так и двери откроются, осел.

Ветеран нахмурился и ничего не ответил.

Переднюю театра разделяли две стены, которые отграничивали особые зоны для благородных и неблагородных, но состоятельных. К ним также вели бронзовые двери. Герои решили, что возвращаться в зрительский зал не стоит, а потому начали поиски с части для таморских дворян. Эразм, пока пробивался к своим, заметил, что некоторые из них все же смогли улизнуть через проход.

Оказавшись в заставленной длинными прямоугольными столами комнате, Караванщики растерялись от вида изысканных закусок. В животах засвербело. И кто-то из них наверняка бы позарился на представленные и нетронутые яства, если бы мраморный пол, устланный темно-синими ковровыми дорожками, не заливала свежая кровь, что проливалась прямо в тот момент.

– Убейте их, мои слуги, во славу Отца Ужаса! Пожрите их! – та самая женщина в стальном панцире, что начинала представление, истошно кричала.

Мертвые оттесняли выживших таморцев в глубь комнаты, отрезая их от выхода в зал. Изгнанники не успели заблокировать дверь, и новые враги прибывали.

– Так-так, – улыбнулся лорд Пифарей, – да там же герцог Фурий собственной персоной.

Затриан и несколько придворных вооружились личными кинжалами и с трудом сдерживали натиск нежити. Ослябя незамедлительно последовал на помощь. Женщина злобно зыркнула на паломника и спешно надела шлем. Ее сабля, скользкая от крови, нацелилась в голову парня, но он поднаторел в сражениях и остановился на выгодной позиции. Клинок рассек воздух и алые капли брызнули в лицо Ослябе. Стерев их ладонью свободной руки, паломник нанес боковой удар. Противница отступила и попыталась поймать парня на следующей контратаке. Это удалось. Сабля хлестко рубанула плечо. Лезвие звякнуло о кольца доспеха, но кольчуга выдержала.

В этот момент Джубал скакал по накрытым столам, ловко лавируя между кубков, кувшинов и блюд. Несколько ходячих трупов отвлеклись на него и пытались поймать парня за ноги, но скорпион, словно молодой кот, с легкостью изворачивался. Добравшись до большой вазы, заполненной розами, Джубал вытащил цветы и поспешил обратно, попутно отпинываясь от несдающейся нежити.

Волшебные стрелы Эразма отсекали мертвых от кучки дворян. Волшебник шикнул Эфиту и Варвару, чтобы те занялись дверью. Конечно, это не понравилось ветерану, но решение было верным, а потому они с товарищем врубились в затор, образовавшийся в проходе. Нордварец широко размахивал топором, и могучие удары кромсали похолодевшую плоть на лоскуты. Им удалось выдавить ходячих из вестибюля, и Эфит навалился на створки двери.

Пот ручьем струился по шее паломника. Он наседал на женщину и не давал ей возможности передохнуть, но та, казалось, не уставала. Она легко парировала атаки и что-то шептала. То ли из-за шепота, то ли из-за громкого дыхания парня, мертвецы то и дело поворачивались к сражающейся паре и норовили помешать Ослябе. Если бы Эразм вовремя не уничтожал их волшебными стрелами, то парень вполне мог проиграть бой.

– Я с-а-а-м! – орал паломник, когда видел магические вспышки рядом с собой.

– Неплохо держишь удар, смерд, – кричал герцог Фурий, пытаясь ободрить защитника. – Уничтожь ее!

Парень в ответ только пыхтел.

Пробегавший мимо Джубал небрежно метнул кинжал. Лезвие легко пробило незащищенную шею. Женщина вдруг замерла и выпустила саблю из рук. Оружие со звоном грохнуло о мраморный пол. Холодный, безразличный взгляд пронизывал Ослябю. Умирающая продолжала шептать, не обращая внимания на густую кровь, что струилась изо рта.

Пробежав мимо, скорпион легко спрыгнул и опустился на колено перед Шахриет, что продолжала стоять в проходе.

– Эти цветы роскошны, но они ничто, когда рядом ты, о, прекраснейшая дева! – Джубал поцеловал ручку и вручил букет.

– Ох, настоящий фарис… – девушка лукаво улыбнулась.

Ослябя рассержено перешагнул через упавшее тело и атаковал тылы мертвецов, напавших на дворян. Эфит и Варвар смогли запереть двери в зал. С прибывшим подкреплением люди герцога Кальвонского уничтожили оставшуюся нечисть. Из двадцати человек, что укрылись в этой части вестибюля, трое погибли и еще четверо мучились от рваных ран, нанесенных мертвяками.

– Нужно повредить мозги убитым людям… – с сожалением сказал паломник, рассматривая трупы.

– Что? – Затриан нерешительно посмотрел на Эразма.

– Паренек прав, – волшебник приблизился и кряхтя присел к одному из пострадавших. Престарелый мужчина держался за окровавленное плечо и стонал. – Разберитесь с трупами, я пока живых осмотрю.

Раненный горел. Его охватил ужасный жар, но он трясся, словно оказался в снежных горах Нордвара. Лорд Пифарей внимательно изучил рану и медленно поднялся.

– Х-х-о-о-л-л-д-д-н-н-о… – прошептал мужчина, глядя на него.

– Можно использовать скатерти вместо бинтов, – предложил паломник, закончив дырявить головы трупов.

– На столах наверняка найдется что-то горячительное, обработаем раны, – вмешался Эфит. – В корпусе стражей мне часто приходилось делать перевязки из подручных материалов.

– Это все равно, что мертвому припарка, – отрезал Эразм.

Все уставились на него. Только Джубал, прильнув поближе к Шахриет, смеялся, не обращая внимания на происходящее.

– Ну? Чего вылупились?! – лорд Пифарей провел посохом в воздухе, указывая на раненных. – Они теперь дети Шепчущего Палача.

Глава VIII. Монолит

– Должен быть иной путь! – кричал Ослябя. Его раздражал тот факт, что остальные легко согласились совершить зло.

– Да подумай ты головой, идиот, – Эфиту надоедал глупый и бессмысленный спор, – если они обратятся и укусят тебя?

– Значит такова воля Светлой Девы, – паломник опустил глаза. – Но я не позволю хладнокровно убить невинных, – он с мольбой посмотрел на Эразма, что молча стоял в стороне.

– Мы ничем не сможем им помочь, Ослябя, – волшебник пожал плечами. – Скоро скверна пожрет их тело. Проклятие вступит в силу и раненные обратятся. Это совершенно новый вид нежити. Я бы назвал их «оскверненные». Они быстрее и умнее обычных зомби. Конечно, их рефлексы и сообразительность все еще достаточно низкие, но эти твари способны обучаться.

– Один из них с легкостью блокировал щитом мой удар, – подтвердил Эфит. Он хотел рассказать и про оскверненного центуриона, но, заметив тревожный взгляд нордварца, промолчал.

– Если хочет, то пускай остается с этими бедолагами и провожает их на тот свет, – Джубал наполнил стоящие на одном из столов кубки. – Давайте лучше выпьем за спасение герцога и отыщем штуку, что мешает нам выйти.

Шахриет поддержала скорпиона и, подняв чашу с вином, сделала несколькодобротных глотков.

– Давно пора смочить горло! – воскликнул Варвар, с болью проглотив накопившуюся слюну. Северянин осушил предложенную посуду до дна.

Следом за ним все выжившие, включая герцога Фурий, но исключая лорда Пифарей и паломника, взялись за вино.

– Как хотите… – Ослябя положил меч на пол и сел перед ним на колени. – Я, значится, тут останусь, – он поднял подбородок и зашептал очередную молитву.

– Я считаю своим долгом, – прервал воцарившееся молчание Затриан, – защитить жизни тех, кто еще может выбраться наружу. Я и мои люди будем оборонять главный вход. Там как раз должно быть оружие…

– Прекрасно! – Брюзгливый внезапно вскрикнул. – Грязная работа достается Караванщикам Анвила. В таком случае прекращайте заливать глотки, – он указал посохом на дверь, ведущую из дворянской части вестибюля в подсобные помещения театра. – Открывайте.

Пробиться в следующую комнату оказалось не так уж легко. Таморские мастера строили надежно. И двери, сколоченные из крепкого лоэрингского дуба, не поддавались на попытки железнобокого вынести их ногой или плечом. После нескольких безуспешных ударов Варвар прислонился к стене, переводя дыхание.

– Может просто сожжешь ее магией? – Эфит кивнул на дверь, обращаясь к волшебнику.

– А может я вообще все тут за вас сделаю?! А ты пока со своим приятелем глотнешь вина да насобираешь новых головешек в коллекцию.

– Не нужно ссориться, – Джубал расплылся в довольной ухмылке. – Сейчас проблема будет решена, – он подошел к двери и принялся чем-то ковырять в замочной скважине. Через пару минут замок щелкнул, и скорпион открыл дверь. Паренек поклонился на манер дворецких, приглашая товарищей войти.

Эфит презрительно фыркнул и первым последовал в темную комнату. Провожая ветерана взглядом, скорпион машинально взялся за рукоять кинжала. Варвар неожиданно хлопнул Джубала по плечу и тот опомнился.

– Чего ты дергаешься? – железнобокий отреагировал на резкое движение парня.

– Не люблю, когда меня трогают.

– А-ха-ха, – засмеялся северянин и шагнул в проход.

После нескольких манипуляций руками Эразм зажег оружие приключенцев. Свет осветил просторное помещение склада. Тут располагалось множество шкафов, с реквизитом и костюмами. Бо́льшую часть площади занимали искусно изготовленные декорации: очертания домов и замков, интерьеры спален с мебелью, а также различные природные пейзажи.

Герои внимательно осмотрели каждый угол, но склад оказался пустым. Только любопытная жирная крыса осторожно выглядывала из обрезка трубы, выходившего из стены. Когда-то по ней бежала свежайшая вода с вершин Золотых гор, ныне же бегали крысы, без труда перемещаясь из одной части города в другую.

Возле двери, ведшей в глубь здания, пирамидкой лежали полотна, свернутые в рулоны и жерди, предназначенные для каркаса декораций. Несколько больших сосудов с краской и набор из десятков кистей. В углу располагался стол, на котором в беспорядке валялся ворох изрисованных бумаг. Волшебник решил его осмотреть. Джабра упоминала о том, что искомый Нуруддин из Муфтарака рисовал для таморцев декорации, а это место вполне походило на его мастерскую.

Бегло осмотрев зарисовки, Брюзгливый приметил единственный кусок пергамента. На столе находилась масляная лампа и волшебник зажег ее щелчком пальцев. Подставив обрывок под свет, он нахмурился и зачитал вслух:

Нуруддин! Вонючий сын шлюхи! Было сказано заплатить еще два дня назад. Мне плевать, что тебе нужно готовить идиотское представление. Если ты не явишься в Телец сейчас же, то мы сожжем твою хибару, твой театр, а тебе отрежем язык. Паршивая ты падаль.

Гаси́к

– Ну? И кто такой Гасик?– волшебник посмотрел на Джубала.

– А мне почем знать?

– Не ты ли хвастался знаниями города?

– Каждого головореза я знать не обязан… – неуверенно ответил скорпион.

– Может знает твой дядя? – Эфит хищно улыбнулся. – Выберемся да сходим к нему, наверняка он не откажет племяннику и его соратникам в помощи.

– Да мы с ним не особенно ладили в последнее время… говорил же…

– Хм… – лорд Пифарей рассуждал вслух, перестав обращать внимание на присутствующих, – этот Гасик пишет о тельце. В Золотом вряд ли бы нашлось место какому-то бандиту… Да и в Бронзовом ничего такого я не замечал.

– Точно! – радостно воскликнул Джубал. – «Грязный Телец». Туда нам и нужно. Этот дуккан стоит где-то слева от западных ворот, ведущих к караван-сараю. В квартале нищих. Я там не бывал, но уверен, что мы с легкостью отыщем дорогу. Можете на меня положиться, я вас мигом отведу.

– Я все же настаиваю, что мы все должны посетить твоего дорогого дядюшку, который несправедливо разгневан на тебя, дорогой друг, – ветеран поглаживал рукоять скимитара. – Наша обязанность растолковать старому упрямцу о том, что Джубал доблестью и отвагой давно искупил грех, допущенный по малолетней неопытности.

Скорпион сглотнул застрявший в горле ком.

– Может займемся делом?! – вскипел Брюзгливый. – Меня ваши семейные драмы не интересуют, – лорд постучал посохом по следующей запертой двери.

Джубал, нервно перебирая в руках отмычки, осмотрел замочную скважину. В этот раз он возился долго, но все же одолел достаточно простой замок. Герои совершенно ничего не смыслили во взломе, потому не заподозрили неладное. Десять минут назад паренек вскрыл сложный многоступенчатый имперский механизм, а сейчас едва справился с дешевой поделкой местных мастеров. Впрочем, Эфит и так все знал. Почти все.

Караванщики прошли несколько подсобных помещений. Выживших встретить не удалось, зато обнаружились оскверненные, получившиеся из недавних зрителей. Повсюду виднелись следы побоища. Те, кому удалось улизнуть из ловушки, закончили жизнь в темных, пыльных комнатах, украсив их собственной кровью. Люди умирали от полученных ран и обращались. Либо обращались после того, как их раздирали оскверненные. Чернорясники нигде не показывались.

Пробежав без потерь и особенных трудностей по комнатам вокруг зрительного зала, приключенцы нашли лестницу, ведущую в подвальное помещение. Первым спускался Джубал. Пролеты оказались достаточно просторные, ведь работники театра стаскивали вниз большие неиспользуемые декорации, старую мебель и прочий хлам.

Пахло плесенью и разлагающимися телами. В подвале отсутствовало освещение, и скорпион прокладывал дорогу через лабиринты брошенных, заплесневелых декораций. Кое-где путь преграждали полуразвалившееся гнилые ящики и ломанный мрамор. В дальнем конце парень заметил слабый свет и подал знак товарищам, чтобы следовали за ним. Герои остановились и Джубал, отлично ориентировавшийся во тьме, подкрался незамеченным.

В каменной стене зиял вырубленный проход. Он тоннелем уходил куда-то за пределы театра, в твердые породы. Из него-то и светили огоньки масляных ламп. Перед тоннелем на полу сидел мужчина. Он поджал ноги и держал на коленях длинный меч. Опустив голову, что-то нашептывал под нос.

– Ты чего это тут забыл?! – скорпион вышел из укрытия. – И как это раньше нас?

Услышав за спиной голос, Ослябя открыл глаза и повернулся.

– Мне пришлось убить их… глаза… – парень поднялся. – Я пошел в обратную сторону и нашел это.

– Ух ты, – Эфит вышел на звуки разговора, – теперь мы снова в сборе.

– Нет Шалилуна, – напомнил Варвар.

– Кого?! – волшебник, вместе с Шахриет последними вышли к проходу.

– Шалилуна, – повторил нордварец.

– Не понимаю, о чем ты. Я не знаю, что такое Шалилун и знать не хочу. Ослябя! – край посоха ударил паломника по шлему. – Ты чего тут делаешь в темноте?

– Молился, милорд.

– Нашел время. Судя по всему, источник магического барьера там, – Брюзгливый качнул головой в сторону тоннеля, – а значит там логово зла, которое ты пришел уничтожить. Соберись! Сейчас нужно действовать, а не уповать на молитвы.

Ослябя молча кивнул и покрепче сжал рукоять меча. Паломник выдохнул и первым ступил в проход.

Неровные стены, выдолбленные кирками, через каждые несколько метров освещали лампы. Огни в них тускло мерцали, пожирая остатки тягучего топлива. Паломник прижимал эфес меча к поясу. Тоннель позволял идти не нагибаясь, но не махать клинком. В арсенале оставались только колющие выпады. Варвар, не имевший ничего кроме тяжелого двуручного топора, заметно помрачнел.

Трупный запах усиливался с каждым метром подземелья. Герои морщились и прикрывали лица. Шахриет стало не по себе. Джубал подставил ей плечо и приобнял за талию.

– Нельзя ли как-то подавить эту вонь? – скорпион обратился к волшебнику, идущему впереди.

– Может еще и горячую ванну надо? – Брюзгливый даже не повернулся. – Могу сжечь тебе носовую полость, малец, – на пальце Эразма вспыхнул маленький огонек, – и проблема решится.

– Есть заклинание… – девушка с трудом выдавливала из себя слова, борясь с приступами тошноты, – но оно работает только на видимый объект…

– Тише, – Ослябя остановился. – Кажется я что-то слышу.

За поворотом слышалось глухое рычание сотни мертвых голосов. Джубал осторожно отпустил Шахриет и молча протиснулся вперед. Он прижал палец к губам и кивнул соратникам. После бесшумно скрылся из виду. Через несколько минут скорпион вернулся и сообщил о находке. Дальше проход разветвлялся. Один его конец оканчивался железной дверью, закрытой на замок. В замочную скважину парень разглядел десятки оскверненных, пребывающих в каком-то трансе. Они мирно стояли.

– Вот и источник вони, – по спине ветерана пробежали мурашки. Перспектива сражения с проклятой нежитью в узком тоннеле не вызывала радости. А без возможности проводить огонь он чувствовал себя беспомощным.

– Куда ведет другой путь? – вмешался Ослябя.

– Пока не знаю. Дальше я не пошел.

– Нельзя оставлять за спиной орду мертвяков, – Эфит строго посмотрел на паломника. – А сражаться с ними в тоннеле – самоубийство.

– Я могу заклинить замок. После этого ключом его точно не откроют. Да и сомневаюсь, что чернорясники обладают навыками взлома.

С предложением скорпиона согласились все. После нехитрых манипуляций с отмычкой, раздался хруст. Мертвые не обратили на него никакого внимания, продолжив жутко покачиваться на месте. Ослябя повел Караванщиков дальше.

Подземелье привело в прямоугольную комнату, вырезанную в твердой породе. Сине-зеленый пульсирующий свет заливал все пространство и уходил в тоннель. Заметив его, паломник ускорил шаг. Эфит попытался задержать союзника за плечо, но Ослябя отмахнулся и самоотверженно шагал к выходу. Парень отбросил страхи и сомнения. Возможно именно сюда и вела его Эсмей, а значит настал час свершения. Кульминация той миссии, к которой Светлая Дева призывала крестьянского сына, отдыхающего на выпасе.

Неровные стены зловещего помещения пестрили рунами и письменами, исполненными вязью. Посреди располагался вытянутый монолит высотой в половину человеческого роста. Он пульсировал оскверненным светом и ослеплял. Ослябя с трудом заметил среди свечения черный искаженный лик.

– Вот оно… логово… – прошептал паломник.

Союзники вышли следом и тоже зажмурились.

– Да-а-а-а, – послышался мужской замогильный голос. – Такие дети нужны Отцу Ужаса. Владыка Страданий будет рад, – из-за монолита показалась худая фигура в черной рясе. Мужчина неспешно отошел в сторону, чтобы свет не бил в глаза приключенцам. Его лицо надежно скрывал глубокий капюшон.

– Ты еще кто такой? – Эфит покрепче взялся за рукоять меча.

– Разве это важно? – прохрипел чернорясник. – Важно то, что ваш путь не окончится смертью. Сегодня вы ощутите истинную жизнь и послужите великой цели. Станете топливом пожарища, что пожрет эти земли и переродит их. Муфтарак всего лишь начало…

– Именем Светлой Девы! – заорал Ослябя. – Защищайся! – парень кинулся в атаку. Чернорясник взмахнул рукой и паломник замер в ступоре.

– Твоя горячность и фанатичное рвение сулят только погибель, юный храбрец.

Эразм отступил на несколько шагов подальше от монолита. Не только магические способности противника вызывали тревогу. Особенно волновало наличие неизвестного камня, выдававшего невиданные доселе некротические потоки.

– Ты?! – голос культиста дрогнул, когда тот увидал Шахриет, выглядывавшую из-за плеча Джубала. – Невозможно… это… нереально.

– Надоел, – ответил северянин и прохрустел шеей. Он вышел вперед. Эфит тут же проскочил в сторону. Их поддержал и молодой скорпион. Они обогнули застывшего Ослябю и намеревались охватить противника в полукольцо, ведь тот удачно к отошел стене.

Лорд Пифарей ударил волшебной стрелой. Чернорясник легко поглотил ее «магическим щитом», выставив перед собой руку. Варвар сократил дистанцию и атаковал из-за головы. Сокрушительный удар должен был располовинить бездоспешного худого человека, но тот внезапно исчез. Через мгновение культист оказался за спиной. Разряд молнии пронзил тело, и северянин упал на колени.

Эфит рубанул сбоку. Лезвие скимитара просвистело над головой союзника и встретилось с огнем. Кисти рук чернорясника вспыхнули, словно сухие ветки. Лезвие меча моментально покраснело и согнулось, будто попало под молот кузнеца. Волосы Варвара спасло только падение на каменный пол. Железнобокий лишился чувств, а ветеран оружия, которое получил в награду за долгую службу в корпусе.

Враг шагнул навстречу к Эфиту. Караванщик потянулся за кинжалом и не успел. Огонь ударил в грудь. Одежды вспыхнули и пламя объяло его за считанные мгновения. Душераздирающий вопль заставил Джубала в нерешительности остановиться. Шахриет в ужасе зажала уши и прижалась к стене.

Только Эразм мог завершить дело. Волшебник приготовился бить противника «огненным лучом», но в этом случае Эфит наверняка бы умер от магических ожогов. Брюзгливый, скрепя сердцем, рассеял вражеские чары. Огонь потух, не оставив за собой даже легкого дыма.

Чернорясник повернулся в сторону молодого скорпиона.

– Жалкое подобие отродья Харамы, – с его рук сорвался черный луч.

Глаза Джубала остекленели. Он почувствовал могильный холод, сковавший внутренности. Жизнь стремительно покидала тело. Черный камень, что прятался под одеждой, завибрировал. Некротическая энергия, содержащаяся в нем и оживлявшая трупы на пути Караванщиков, высвободилась, покрыв Джубала защитным коконом.

Огненный луч волшебника, наконец, обрушился на темного мага. Чернорясник защитился свободной рукой, которая поддерживала заклинание «магический щит». Культист не оставлял попыток вытянуть из паренька жизненные силы и с легкостью парировал заклинание Брюзгливого.

Оценив обстановку, лорд Пифарей собрал последние силы и два огненных столпа обожгли светящийся монолит. Темный маг вздрогнул. Оставив в покое ошарашенного и дезориентированного Джубала, он направил взор на Эразма, но тут же вынужденно шарахнулся в сторону. Брюзгливый сумел развеять чары, наложенные на Ослябю, и паломник попытался достать врага колющим выпадом. Острие царапнуло одежду, и последовал следующий взмах. Снова реакция спасла чернорясника, но в этот раз он запнулся о распластавшегося Варвара и потерял равновесие. Культист свалился, и паломник точным ударом пронзил его череп. Меч звякнул о каменный пол.

Монолит краснел. По всей его поверхности расползались трещины, из которых вырывался огонь. Вдруг сине-зеленое свечение прекратилось, и яркая вспышка ослепила оставшихся на ногах. Камень схлопнулся и тьма поглотила помещение.

Раздался звук шарканья кресала по кремнию. Вылетевшая искорка мгновенно воспламенила пропитанную маслом паклю. Густой черный дым взвился к потолку и огонек развеял тьму. Ослябя осмотрелся, поводя факелом по сторонам. Волшебник лежал в дальнем конце комнаты, уткнувшись носом в пол. Паломник спешно подбежал к учителю, мимоходом бросив взгляд на Шахриет. Девушка сидела, прижавшись спиной к холодной стене. Она отстраненно фокусировалась на почерневших осколках монолита, сваленных в кучку.

– Дедушка… – парень аккуратно приподнял лорда и повернул его к себе.

Маг прохрипел что-то бессвязное и попытался подняться. При помощи ученика он встал на ноги, но они тут же подкосились, если бы Ослябя не поддерживал Брюзгливого за поясницу, то тот непременно бы свалился.

– Милорд, у вас кровь.

Вязкая струйка сочилась из ссадины на лбу. Эразм смазал ее ладонью и повернул голову к паломнику.

– Зарастет.

– Мы победили! – радостно продолжал паломник. – Я ж стою как истукан, а сам все молюсь. Я ж никогда так… ну, чтоб прям ни рука, ни нога не двигается. Так вот, значится, смотрю, что этот душегубец, ежели ничего не сделать, всех перебьет. И говорю тогда: «О, Эсмей, помоги мне друзей уберечь, а если разморозишь меня, да от скверны черной закроешь, то век тебе служить буду, пока не решит мою душу Безликий на небеса отправить». И тут бац – ноги сами понесли! Вот я этому злодею задал. Ух как задал вражине.

Брюзгливый молча кивнул и попробовал идти. Тело штормило от ужасной слабости, но равновесие сохранить удалось.

– Сходи-ка за парой ламп, – бросил волшебник через плечо, а сам с трудом опустился рядом с Шахриет. – Что с тобой? – старческая рука бережно дотронулась до девичьего плеча.

Стеклянные глаза смотрели на лорда Пифарей, но казалось, что Шахриет его не замечала. В руках она сжимала тряпичную куклу, и маг дотронулся до уродливой игрушки. Девушка вздрогнула.

– Я…я видела черный храм… такие огромные колонны и… трон…

– Что еще за трон?

– Пустой… но… жуткий. Он из костей. Свежих. Шепчущий палач… дотронулся до меня, – у Шахриет побежали слезы. – Я почувствовала, как холод сковал тело и жизнь медленно утекала. Но там была женщина… ее лицо оказалось в тумане. Она взяла меня за руку и поцеловала. А потом шепнула, что я могу все.

– Можешь все? – Эразм нахмурился. – Этот чернорясник в тебе кого-то узнал. Даже в лице переменился, будто ты его кошмар. Если бы тупоголовый с топором не спешил отправиться на тот свет, то возможно тайна твоего происхождения могла приоткрыться.

Наконец Джубал вышел из оцепенения. Он осторожно перешагнул через северянина и присел над Эфитом. Ветеран стонал от боли. Его одежды превратились в обгорелые лохмотья, а кожа расслоилась и кровоточила. Страшные ожоги покрывали всю поверхность тела. Скорпион удовлетворенно кивнул. Соблазн вонзить кинжал в затылок оказался велик, но парень справился с ним. Мучения тоже приносили удовлетворение. В конце концов, с такими ранами ни у кого нет шансов выкарабкаться.

Страдания союзника волновали только Ослябю, но он не знал, что делать, потому сел над телом и принялся просить Светлую Деву облегчить последние минуты жизни товарища, а заодно принять его душу в Чистилище.

Джубал же помогал Шахриет и волшебнику. Последним пришел в сознание Варвар. Он постанывал от боли. Каждая мышца ныла, будто кто-то избил северянина дубинами, старательно пройдясь по каждому дюйму корпуса и конечностей.

– Что с ним?! – здоровяк оттолкнул паломника, из-за чего тот едва не распластался на полу. – Друг… – железнобокий не мог поверить, что все кончено. – Нас ждет великая охота. Ты не можешь умереть.

– Гкха-гкха, – послышалось в ответ. – Я и не умру, – Эфит медленно подтянул руки к груди и оттолкнулся. Поднялся он самостоятельно.

– Это же… чудо! – выпалил паломник. – О, богиня! – он воздел руки к темному потолку.

Молодой скорпион обомлел.

– Боги тут не причем, – вмешался Эразм. Ему надоели блаженные возгласы. – Девоны способны переносить магические ожоги. Главное не перестараться с дозой.

Некротическая энергия поглотившая театр рассеялась. Элементальные материи вернулись, и ветеран почувствовал, как силы наполнили его жилы. Кровотечение остановилось и тело регенерировало. Требовался крепкий сон, сытная еда, и следы ожогов полностью исчезнут.

– Надо скорее выбраться отсюда, – страж с сожалением оглядел испорченные одежды ветерана корпуса.

– А тут вроде лаз есть, – Джубал, указал на металлические скобы, вбитые в стену. Они уходили вверх, скрывшись в закругленном проходе.

– Значит оставшиеся чернорясники там, – Ослябя решительно взялся за металл и пополз. За ним двинулись Эфит и Варвар, с трудом удерживаясь за металлические скобы. Эразму тоже приходилось туго, а вот Шахриет практически полностью отошла от охватившего ее ужаса.

В комнате остался лишь Джубал. Он понял, что от смерти его спас только черный камень, снятый с убитого Калдора. Баррак ад-Дин наказывал принести камешек ему, но такая вещица и самому пригодилась бы. Ослушаться сотника он не мог, а потому приметил осколок монолита, который походил по размерам, да и внешне не особо отличался. Безрассудно подхватив его, в надежде испытать магические свойства в будущем, скорпион спрятал фрагмент под одеждой. Но, в целях предосторожности, предварительно обернул его обрывком мантии убитого культиста.

Возрождение ветерана хоть и оказалось крайне неожиданным, Джубал не унывал. При осуществлении плана Баррака ад-Дина, можно было бы подвергнуть Эфита более изощренной казни, смотреть в глаза, когда мерзавец испустит дух. А потому излишняя спешка в этом вопросе ни к чему. Сейчас и вовсе можно насладиться прекрасными видами Шахриет, взбирающейся по лестнице. Скорпион нагло заглядывал под подол ее платья и надеялся, что подъем затянется.

Как назло, Ослябя открыл металлический люк. Несмазанные петли скрипели и упирались, но парень резво откинул крышку и спешно выбрался наружу. Он выхватил меч из ножен и беспомощно водил им вокруг. Стояла кромешная тьма. При этом никто не нападал, да и звуки опасности не доносились до слуха паломника.

Свет зажгли, только когда волшебник встал на ноги и наложил заклинание на оружие союзников. Удалось разглядеть очередное темное место, которым оказалось чье-то жилище. Герои находились в просторной комнате. Весь пол усеивали соломенные тюфяки. Мебель отсутствовала, как и кто-либо живой.

– Что еще за казарма? – ветеран огляделся. – Ставни закрыты наглухо.

– Есть пара дверей, – Джубал толкнул одну и тут же закрыл нос рукой. Повеяло нечистотами и мочой. – Так, сюда нам точно не нужно.

– А ты пошарь, – предложил Эфит, – может найдешь что интересное.

– Лучше уж ты сам, а я пока вторую проверю.

Скорпион не успел. Паломник ворвался в комнату первым. Упреждающий удар рассек воздух. Снова никого. В этот раз приключенцев встретила кровать и стол.

– Наверное тот душегубец здесь поживал, – предположил парень.

– Ага, – лорд Пифарей протиснулся внутрь. – Дай-ка пошарю в бумагах, – в углу стояла корзина, заполненная пергаментом. Напрягая зрение, Эразм рассматривал записи и безжалостно отбрасывал неинтересное. – Похоже, что это дом местного торговца.

– Значит он среди чернорясников? Надо выяснить имя, и мы наверняка сможем их вычислить. Если этот торгаш поселил в доме кучу народу, то наверняка закупал им провиант. Возможно, что еще кто-то повязан, – Эфит с наслаждением сел на край кровати.

– Вряд ли, – отрезал Брюзгливый. – Он написал это письмо дочери, что проживает в Халнабаде, столице Ашахитского Султаната. Купец собирался продать дом и переехать к ней, так как та потеряла мужа и осталась одна с четырьмя детьми.

– Хм, сделки о продаже недвижимости должны регистрироваться. Отыщем покупателя.

– И это вряд ли. Купчая вон валяется, – сухой длинный палец указал на свиток, закатившийся под стол, – там нет отметок о продаже и смене владельца.

– Значит хозяин дома скорее всего за той металлической дверью, – вмешался Джубал. – Постанывает там вместе с остальными мертвяками.

– Да, и думаю, что пропавшие жители города тоже там. Та-а-к… – волшебник внимательнее вчитывался в следующий документ:

Он говорит со мной. Я слышу голос Отца Ужаса. Монолит – начало конца, начало нового начала. Никогда я не был уверен в успехе так, как сейчас. Эта невообразимая сила питает мою сущность. И я обязан воспользоваться ею.

Жителям убогого городишки выпала великая честь. Муфтарак подлежит умерщвлению. Он станет оплотом и отправной точкой похода на мир живых. После того, как театр очистится, руки Повелителя охватят город, а после – всю Сулифу.

Джихад верит в меня, и я не подведу. Теперь все готово. Слава Мёртеру, да воцарится смерть – истинная форма жизни!

– Надеюсь, что таких камней больше нет, – Эфит горестно отслаивал от поврежденной кожи лоскуты обугленной ткани.

– Выходит, что это тупик? – спросила Шахриет.

– Или победа! – радостно воскликнул паломник.

– Не знаю. Так или иначе, культист пишет о каком-то Джихаде, что возлагал на него надежды, – волшебник свернул записку и сунул в кошелек, висевший на поясе. – А раз этот любитель камней бездарно подох, то надежды вполне вероятно возложат на кого-то другого.

– Возможно Самер аль-Масри что-то знает. Совпадение ли то, что накануне кровавой бани в театре, он со всей свитой закрылся в крепости. Нужно постараться туда попасть, – заключил Эфит и встал с кровати с помощью Варвара. – Сейчас же пора отдохнуть.

Никто не решился спорить. Пережитые события значительно потратили силы и здоровье.

Возле театра собрались местные мамелюки, имперские солдаты и сочувствующие. Выжившим оказывали помощь и выносили тела тех, кто умер в вестибюле. Стоял неистовый вой вдов, детей и родственников погибших. Внутренние двери закрыли на цепи. Никто не решился входить в зрительный зал, чтобы прикончить ходячих мертвецов. Они остались молчаливо бродить среди мраморных тумб.

Приключенцы же завалились в Бронзовый Телец. Увидав их, трактирщик едва не рухнул в обморок. Слишком уж Караванщики походили на живых трупов: грязные, перепачканные кровью, в изорванных одеждах, а один и вовсе словно только что выбрался из погребального костра. Если бы не Джубал, который умудрился сохранить приличный вид, то владелец дуккана наверняка позвал бы стражу. Но когда блеснули золотые монеты, он окончательно успокоился, приказал слугам готовить ванны и накрывать на стол все, что только найдут.

После обильной, но молчаливой пирушки, все разбрелись по комнатам и забылись в глубоком лечебном сне.

О зловещем доме никому сообщать не стали. Люк, ведущий в палату монолита, закрыли на навесной замок, что обнаружился в бывшем жилище торговца, а двери Джубал с легкостью заблокировал с помощью отмычки.

Шалилун, пока грандиозные события проходили мимо, ошивался в лавке «Разности Муфтарака», охаживая дочку Джабры. Орк сорил деньгами, покупая на базаре пирожные, фрукты, платья и украшения для Гули. Она их любезно принимала, но каждый раз отказывалась пригласить зеленоватого в свою комнату, хотя он об этом спрашивал.

И вот, когда союзники спокойно отдыхали в Тельце, Шалилун вертелся на тюфяке в прихожей. Орк не покидал лавку даже на ночь, сказав, что-то вроде: «Шалилун охранять. Вы не бояться», потрясывая при этом мечом. Хозяйка, само собой, выгнать его не решалась. Джабра не желала знаков внимания, которые здоровенный увалень оказывал ее драгоценной дочери. И без того люди не особенно жаловали нелюдей, к тому же орков, неприятных для глаза.

– Надеюсь, что спасение от смерти не затуманило твой разум, – сокрушалась мать вполголоса. Она закрыла дверь в комнату Гули, но глиняные стены и малые площади строения не могли полностью скрыть звуки. – Если ты надеешься, что я одобрю этот союз, то ошибаешься. Я не позволю, чтобы нелюдь сорвал твой цветок.

– Но, мама, кажется, что он меня любит, – Гуля сидела на узкой кровати, обняв подушку руками.

Дрогнувший голос девушки заставил орка подняться и подойти поближе. Зеленоватый попытался красться, но случайно пнул стоящий стул. Тот с грохотом повалился на пол.

– Слышишь?! Он разнесет мне всю лавку! Чем я буду выплачивать долги? Твое спасение стоило немалых денег, а ведь дешевых поставок со стоянки больше не будет. Ты забыла, что теперь приходится покупать товар в городе за двойную цену?

– Но, мама…

– Молчи. Если до конца месяца я не отдам долги Гасику, то мы лишимся не только дома и товара, но и свободы.

Шалилун услышал последние слова хозяйки и потряс кошельком. В нем жалобно побренчали две серебряных монеты. Поняв, что этого явно не хватит, зеленоватый отпер дверные засовы и захлопнул за собой дверь.

Выглянув на улицу и никого там не обнаружив, Джабра облегченно выдохнула. Она заперлась, подняла упавший стул и отправилась спать, наивно полагая, что хотя бы одна из проблем самоустранилась.

Глава IX. Аристократические разочарования

Вечный лес протяжно скрипел. Казалось, что древние деревья возмущались непрошенным гостям, что сновали, будто блохи, среди мощных толстых стволов. Листва шелестела под порывами ветра, но продолжала надежно скрывать лунный свет. Густая и темная чаща нехотя пробуждалась, реагируя на людей, что ломали под ногами сухие ветки, топтали побеги молодых растений и распугивали живность.

Стая заливалась воем. Волки предвкушали добычу, но не торопились. Они могли долго преследовать жертву, заставляя ее терять силы. Одрик Готье вел за собой взволнованного коня, ошалело вертевшего глазами. Эва едва поспевала, но не сбавляла шаг. Они заблудились и четвертые сутки плутали по чащобе. Самонадеянный рыцарь сбился с пути в первый же день бегства, но нашел в себе силы признаться в этом только на третий.

Голод и жажда немилосердно мучали тела и разум беглецов, но сейчас, когда по пятам следовала многочисленная стая волков, люди открыли в себе источник резервных сил. Источник, который часто спасал в критические минуты, позволяя совершить невозможное. Хотя, если затем не следовали спокойные часы, позволяющие организму восстановиться, то все обычно заканчивалось смертью.

– Не могу… – выдавила из себя Эва, жадно глотая ртом воздух. Челка ее светлых волос склеилась от пота.

– Держитесь! Нужно бежать, – Одрик тоже неимоверно устал, но умудрялся не сбивать дыхание.

– Отдайте… им… лошадь.

– Это жеребец! – выкрикнул рыцарь и остановился.

Девушка рухнула без сил. Ее грудь ходила ходуном и раздувалась как кузнечный мех.

Готье прислушался. Вой распространялся по сторонам. Стало ясно, что стая окружала.

– Живо. Залезайте на дерево.

– Что? – Эва с трудом приподнялась.

– Полезайте наверх и постарайтесь не свалиться, – он поднял ее на ноги и подсадил. Девушка уцепилась за толстую ветку и беспомощно повисла. – Подтягивайся! – заорал рыцарь и, бесцеремонно уперев ладонь между упругих ягодиц, толкнул ее наверх.

Убедившись, что Эва обняла древесный ствол и способна удержаться, Готье погладил Черного Быка по морде.

– Скачи, – шепнул он на ухо и, сделав два шага, больно ударил по крупу. Жеребец встрепенулся и понесся вперед, огибая древесные стволы. Одрик с тоской посмотрел ему в след, а после подпрыгнул и ухватился за мощную дубовую ветку.

Остаток ночи беглецы провели над землей. Когда забрезжил рассвет, рыцарь вскарабкался выше и осмотрел округу. Ему повезло, выбранное дерево выросло несколько выше ближайших.

– Умоляю, осторожней, – шептала себе Эва, глядя как ее защитник покачивался на верхушке дуба.

– Кажется, там дым! – радостно крикнул Одрик и облегченно выдохнул. – Даже не один, возможно деревня.

Спуститься оказалось сложнее, чем вскарабкаться наверх. Готье ободрал руки и лицо о кору, но все равно воодушевленно спрыгнул на мягкую траву. Эва спрыгнуть уже не могла. Силы покинули ее окончательно и рыцарю пришлось снимать девушку самому.

– Далеко?.. – она умоляюще глянула мужчине в глаза и от истощения потеряла сознание.

Ничего не оставалось, как взвалить ее хрупкое тело на плечи и упорно шагать в нужном направлении. Волков слышно не было. «Либо Бык смог увести их далеко, либо хищники настигли и разодрали несчастного жеребца» – думал Одрик, обливаясь потом. Он бы предпочел, чтобы скакуном завладели нападавшие и какой-нибудь рыцарь гордо гарцевал на нем, сражая противника, чем такая бесславная кончина в лесной глуши. Этот благородный жеребец достоин воспевания в стихах. Достоин того, чтобы, как подобает воину, пасть на поле брани.

Досада от потери боевого товарища постепенно сменилась унынием. Девушка весила не больше ста десяти фунтов, но для изможденного организма и такая ноша казалась непосильной. Несколько раз защитник падал на землю и молча лежал, уткнувшись лицом в траву, но находил силы и заставлял себя подниматься.

К вечеру Готье набрел на окраину деревни. Молодой крестьянский парнишка лежал на сене, закинув руки за голову и с любопытством разглядывал вышедшего из леса. Одрик попытался что-то сказать, но из горла вырвался нечленораздельный вопль. Рыцарь качнулся, пытаясь сделать шаг, и распластался в крапиве, придавив собственную голову Эвой.

Местность вокруг замка Пуле обросла плотным кольцом палаток и шатров, как будто крепость взяли в осаду. Над разными частями лагеря реяли знамена предводителей. У самых ворот расположились воины де Тоси. Недалеко от них квартировали красные щиты с черными трилистниками малолетнего барона Сен-Ри, который унаследовал феод в семь лет. Его отец принял смерть вместе с сюзереном.

С другой стороны, среди износившихся палаток наспех собранной пехоты, красовался зеленый флаг старика Корвина Маре, владельца лесного поселения Амони – бегущая куница на белой горизонтальной полосе. Рыцари в его отряде тоже имелись, но предпочли, как и их барон, обосноваться в городке рядом с замком.

Ближе к упомянутому городу стояли лагерем и люди де Кран, где также мелькали вассалы и ополчение из земель Фонтенель. Недалеко ветер играл с гербами барона Леруа, владельца замка Фонтир и старого друга покойного лорда Уолеса. Его предки обознача́ли себя на поле брани тремя боевыми топорами, размещенными поверх желтых полос на светло-красном фоне.

Пока сиры познатнее забавлялись с девками в городке, пехота, ополчение, оруженосцы и безземельные рыцари пьянствовали в полевом лагере. Стоянку наполняли острые запахи грязных тел, дыма, мочи, лошадиных и человеческих экскрементов, так как животные и люди опорожняли кишечник в любом месте, как только потребность облегчиться давала о себе знать.

Тем временем в донжоне замка шел военный совет. Стоял дикий ор. Бароны спорили и крыли друг друга проклятиями, стучали кулаками по столу и хватались за кинжалы, словно дикие вепри делили самку в брачный период. Один только Корвин Маре сидел молча. Старик щурил слезящиеся глаза и плотно прижимал к уху медный рожок, периодически меняя стороны.

Барон Сен-Ри, не особенно увлеченный проблемами взрослых, отстраненно играл деревянной лошадкой на краю стола. За него глотку надрывал сир Седрик Белый Глаз. Его правый зрачок в юности затянуло бельмо, что, впрочем, не мешало соблазнять чужих жен. Ныне он прочно занял место фаворита вдовы бывшего сюзерена и исполнял обязанности маршала при новоиспеченном господине.

Леди Зинат прохаживалась у раскрытого окна, заложив руки за спину. Упругое тело обтягивал дорожный костюм из телячьей кожи, выкрашенный в черно-красный цвет. Необычная для леди одежда удачно подчеркивала бедра и ягодицы, которые играли при каждом шаге. На шее висела толстая золотая цепочка с подвеской в виде серебряного меча, демонстрирующая уважение к Светлой Деве, хотя женщина не прельщала культ Эсмей.

Ей надоели мужские бахвальства и горячие препирания, но она ждала, пока бароны выпустят пар. Вначале обсуждения планов вассалы решительно выступили против того, чтобы вдова сюзерена возглавила поход, ссылаясь на природную слабость женского ума. Забавно, но когда мужчины начинают нервно доказывать свое превосходство, любая женщина понимает, что она то как раз умнее их, и предпочитает сохранять спокойствие. Мудро запретив подавать вино и другие напитки во время совета, Зинат хладнокровно наблюдала за тем, как у баронов пересыхают глотки. Еще немного и они умолкнут от жажды и раздражения голосовых связок.

– Ты не имеешь права носить звание маршала! – рыжий Робе́р Леруа, барон Фонти́рский, вскочил с места. Его длинные локоны спали на лицо, и мужчина нервно откинул их взмахом руки. – Я не позволю чтобы дворецкий вел меня в бой.

– Я камергер, – неуверенно взвизгнул Жак де Тоси.

– Вот и продолжай приносить тапочки леди Зинат, а-ха-ха-ха – громко и пронзительно заржал сир Седрик. – А маршалом должен быть я, не иначе. Напомню вам, благородные сиры, что мой отец один из героев битвы при Вале, а я неотлучно следовал за ним в качестве оруженосца.

– Умение начищать доспехи не делает тебя полководцем, – парировал Леруа. – И нечего хорохориться, Белый Глаз. От того, что ты залез под юбку вдове Сен-Ри, баронский титул на голову тебе не свалился. Ты все такой же оруженосец, только теперь ходишь за малолеткой.

– Что-о-о?! – блеснуло лезвие кинжала. Старик Маре удержал Седрика за плечо. – Я не намерен терпеть оскорбления от того, кто прятался в крепости, пока убивали сюзерена! Говоришь, не поехал потому что жена заболела?! А может ты заодно с мерзавцем Вистаном?

– Повтори это еще раз и лишишься языка!

Мужчины замерли друг на против друга. Если бы не большой стол, что разделял их, то непременно пролилась бы кровь. Мальчишка удивленно хлопал выразительными коровьими глазами, отложив игрушку в сторону.

– Дра-а-а-чка! – он весело закричал, подняв пухлые ручки к потолку.

Все недоумевая уставились на ребенка.

– Этак мы до зимы не решим кому вести войско, – старик Корвин медленно поднялся. – Надо бы голосовать, – продолжил он тихим дрожащим голосом, – у меня-то рыцарей мало, все пехтура́ да охотники с ополчения, потому от маршала откажусь.

– Как будто кто-то собирался поддержать старого пня, – буркнул себе под нос Леруа и бухнулся в кресло.

– Выдвигаю свою кандидатуру, – поднялся до этого молчавший барон Ляфо́рский. Двадцати шести летний мужчина, с глубоким шрамом на левой щеке. Его жгучие карие глаза пронзили собравшихся решительным взглядом.

– Ха, – усмехнулся Белый глаз и, спрятав кинжал в ножны, тоже занял свое место. – Что-то я не видел в лагере твоего знамени, Букер.

– Ляфоре́ сейчас ближе всех к войску лорда де Надорс и отрядам барона Ветэро. Известно, что он давно мечтает получить мои земли. Я не имею права оставлять их без охраны.

– Я голосую за себя, – бросил рыжий. – И давайте скорее с этим кончать. Хочу, как следует, смочить глотку.

– Выражая волю моего сеньора, барона Кю́ренского, голосую за собственный стяг, – сир Седрик подмигнул Жаку. – Что скажет новоиспеченный барон де Тоси?

– Ну-у-у, я-я-я…

– Довольно, – неожиданно вмешалась Зинат. Она встала во главе стола. – Вы верно позабыли клятвы, что принесли дому де Кран?! На ваше счастье, они записаны в хартии и скреплены печатями. Барон Букер Боша́н прав. Враг стремится захватить Лоэринг, в том числе ваши феоды. Если кто-то помышляет, что после подчинения Порта-Грэртон, останется властителем занимаемых земель, то ошибается. Де Надорс обещал ее собственным вассалам. Я – регент законного наследника лорда Уолеса.

– Это мы знаем, – Леруа нагло прервал вдову, но говорил он уже не так решительно, как раньше. – Что же вы предлагаете, леди-регент?

– Никто из вас не потерпит над собой равного по титулу, – она смотрела барону прямо в глаза, – но я знатнее и благороднее любого из вас. И ни у кого не хватит наглости оспаривать этот факт.

Корвин Маре согласно покачал головой.

– Каждый рыцарь Лоэринга – храбрый и достойный воин, а каждый из баронов – искусный полководец, – продолжала Зинат, и вассалы одобрительно закивали. – Я сама поведу войско, опираясь на советы и таланты каждого из вас.

– Военный совет? – Белый Глаз вопрошающе оглядел собравшихся. Воцарилось молчание. Мужчины хмурились. Никто не желал, чтобы женщина верховодила отрядами, но с другой стороны, открывалась возможность воспользоваться ее неопытностью. Задавить собственным авторитетом, забрать бразды управления в собственные руки, а в последствии выбить себе более приятные преференции после войны. К тому же, многочасовой совет откровенно затягивался. Хотелось вина, мяса и девок.

– Поддерживаю! – Бошан обольстительно улыбнулся, пожирая леди взглядом.

– Амони выступит под предводительством дома де Кран, – старый Корвин пожал плечами и опустил слуховой рожок. Барон прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, словно задремал.

Жак де Тоси не посмел бы перечить госпоже, потому его сло́ва никто и не ждал. Ляфоре и Белый глаз медлили, но теперь, даже если бы оба высказались против или решили проголосовать за другого кандидата, ничего изменить не удалось бы. Большинство за предводительство вдовы де Кран. В конце концов и два непримиримых упрямца согласились.

– Благодарю вас, благородные сиры, – Зинат ликовала, но внешне оставалась спокойной, как озерная гладь. – Я приведу нас к победе. Вина! – грозно выкрикнула женщина. Двери отворились и десяток слуг тут же внесли кувшины и блюда. – Поднимем кубки за успех!

Бароны с радостью осушили долгожданные чаши. Обсуждение военных действий отложили на следующий день, а сегодня вино лилось рекой. Вражеское войско все еще осаждало Вильдере, а значит скорая битва не предвиделась. Вдова распорядилась выкатить из погребов замка все имеющиеся запасы спиртного, в том числе яблочный сидр, которым славился Пуле. Бочки развезли по лагерю и раздали воинам.

До рассвета пьяные рыцари и солдаты, собравшись у сотен мерцающих костров, горланили песни, прославляя будущие победы и Зинат де Кран, которую отныне нарекли Бра́жной Вдовой.

Хоть дворяне и презирали новоиспеченного барона де Тоси, но его организационным навыкам могли бы позавидовать все полководцы Архея. Жак обеспечил провизией, снаряжением и повозками, запряженными быками, тысячу человек. Хватило провианта даже на тысячное ополчение. Впрочем, насильно призванные на борьбу крестьяне регулярно дезертировали из армии, прихватив с собой выданные копья и луки. Урожай сам себя не соберет, да и сражения вдалеке от дома и родных полей мало прельщали. Такому же примеру следовали бедняки из Порта-Грэртон. Но большая часть все же надеялась на возможность пограбить.

Осенние дожди начинали размывать и без того отвратительные дороги. Через неделю, по уши в грязи, мокрое и уставшеевойско подошло к стенам замка Ветэро. Отряды местного барона разоряли Флюм. В крепости остался лишь небольшой гарнизон, который не пожелал открыть ворота для окрестных жителей. Ближайшие поселения подверглись насилию и разграблению, которое никто не пытался ограничивать, скорее наоборот. Рыцари и бароны сами спешили попробовать местных девок и получить от подчиненных причитающуюся часть военных трофеев.

Только при помощи барона Ляфорского Зинат все же смогла замкнуть кольцо осады и даже перехватить посланников, пытающихся пробиться на запад с мольбами о помощи. Защитники не отчаивались. Над воротами установили копья с гниющими головами убитых баронов и лордов, а после обильно осыпали оскорблениями строителей осадного лагеря.

Через три дня осаждающие пошли на штурм без какой-либо серьезной подготовки. Солдаты и ополчены наспех смастерили несколько тяжелых осадных лестниц и под градом стрел потащили их к стенам. Они не имели доспехов, только легкие деревянные щиты, которые пробивались арбалетным болтом. Лучники барона Маре огрызались плотным огнем, но не могли нанести серьезного урона укрывшимся за стенами.

Рыцари, идущие в пешем строю, могли бы прикрыть собой пехотинцев, но без должного командования легкие солдаты оторвались от закованных в доспехи воинов и убежали далеко вперед. В конце концов удалось установить две лестницы, но защитники тут же перестреляли прислугу и с помощью длинных шестов с раздвоенными концами опрокинули их на землю.

Пехотинцы в панике бежали в лагерь, продолжая нести потери. Рыцари же, так и не успевшие подойти к стенам, тоже повернули обратно, считая мороку с поднятием лестниц ниже собственного достоинства. Гарнизон ликующими криками проводил врага и принялся восполнять истраченные снаряды, а на поле у замка слеталось голодное воронье.

– Где же ваш прославленный гений?! – Зинат в ярости сжала кулаки. На закате Бароны собрались в шатре Бражной Вдовы, угрюмо рассевшись за круглым столом. Отсутствовал только Букер Бошан. – Что вы молчите, сир Седрик? Не вы ли уверяли нас, что десятка лестниц хватит для успеха?

– Слишком плотно клали стрелы… – Белый Глаз пожал плечами. – Асмодей бы побрал этого труса Ролда Ветэро, он подготовил чертовски способных лучников и арбалетчиков.

– Я же говорил, миледи, – радостный Робер Леруа попивал из бурдюка крепкий эль, – нужно было назначить меня маршалом, и тогда мы бы уже пили вино в донжоне.

– У меня нет времени на игры, – глаза Зинат блеснули жестокой решительностью. – В крепости могут удерживать мою дочь.

Старик Корвин, до этого развалившийся в кресле с прикрытыми глазами, вздрогнул. Он медленно разлепил веки.

– Ну-у-у, это вряд ли… – Корвин поерзал плечами. Ныне кольчуга приносила дискомфорт сморщенному телу, но барон исправно надевал ее при выходе из шатра. – Если бы бедняжка Мари содержалась в замке, то защитники наверняка показали бы ее со стен, угрожая убийством в случае штурма.

– Это если девчонка жива, – холодно уточнил Белый Глаз.

– Категорически протестую против подобных предположений, – де Тоси, чувствуя, как закипает госпожа, попытался отвести от себя ее гнев.

– Леди Мари нет в замке, – из-за полога шатра показалась статная фигура барона Ляфорского. Бошан прошелся по коврам, наследив грязью, и взял со столика у кровати кубок с вином, не сводя при этом глаз с вдовы. – И ее нет среди мертвых, – продолжил он после пары глотков, – тогда бы мы видели голову над воротами, но там они исключительно мужские. Думаю, что стоит закончить на сегодня.

– Что?! – Зинат опешила от наглости.

– У меня есть важные новости, миледи. Очень срочные. И, не хочу оскорбить благородных сиров, но они предназначены только для ваших ушей.

Вдова распустила совет. Женщина устала и начинала впадать в уныние. Успех, завоеванный ею в замке Пуле, не приносил плоды. Вассалы, хоть и не откровенно, но саботировали приказы, а ведь серьезное сражение только предстояло. Конечно, Зинат была не из тех, кто при первой неудаче опускал руки, но требовалось все хорошенько обдумать.

Она присела на стул, сохраняя самообладание. Все же от Букера не укрылся взгляд, которым женщина смотрит на мужчину в надежде отыскать твердое плечо и решение проблем.

– К рассвету замок будет вашим, моя госпожа.

Барон Ролд Ветэро тем временем разорял земли Флюма. Те рыцари, что согласились поддержать его и лорда де Надорс, после принесения вассальной клятвы, вступали в армию, не подвергаясь разграблению и отъему земли. Но ни юная Эва де Брезе, ни стойкий сир Одрик Готье ничего об этом не знали.

Им повезло набрести на небольшую деревушку между землями Флюма и Ветэро. Солдаты сюда не добрались, а местный владелец, мелкий рыцарь, жил в Вильдере. Деревней управлял староста, которого крестьяне выбрали с позволения хозяина. Он отвечал за сбор оброка и решал споры от имени господина.

В доме старосты беглецы провели двое суток, отсыпаясь на мягких перинах, набитых гусиным пухом. Ослабевших и изможденных путников отпаивали жирным куриным бульоном, и они быстро восстановили силы. Деревенские ребятишки то и дело собирались под окнами в надежде утолить любопытство и посмотреть на благородного рыцаря с дамой, случайно заплутавших в лесу. К большому ребячьему сожалению, ни доспехов, ни большущего меча у кривоносого мужика не оказалось. Поползли слухи, что он и не рыцарь вовсе. Разве бывает, чтобы рыцарь, а сам без коня, доспехов и меча? Не, это самозванец какой-то. Даже у старого Бо́гдана, единственного даточника, что вернулся живым после войны с имперцами, меч имелся. Пусть небольшой, как в рассказах про тяжелых конников, но стальной и острый.

К тому же дворяне, как известно, все такие красивые, надушенные да в одеждах богатых, а у этих что? Невзрачная рванина, которую тетка Лана в бане выстирывала да штопала заплатками. Если бы не кожаные сапоги Готье и черные дорожные башмачки Эвы, то местные точно бы прозвали их лжецами. Но обувь более-менее сохранилась и вызывала завистливые взгляды, когда староста чистил и сушил ее на крыльце.

На завтрак тетка Лана, жена старосты, подала наваристую пшеничную кашу, приправленную сливочным маслом. Стояла дождливая погода, потому домочадцы принимали пищу в доме за небольшим грубо сколоченным столом. Одетая в серую мешковатую рубашку из грубого сукна, Эва ерзала на твердой лавке и молчала, а вот Одрик оживленно расспрашивал хозяина дома.

– Так значит волки давно беспокоят?

– Ой, давно, господин, – староста кивал лысеющей головой, – не давеча отправлял во Флюм гонца, ну чтоб прислали охотников каких, да все без толку. Мы и сами пытались их прибить, да куда там. Слишком большая и умная стая. Как то́кмо опасность чуют, так сразу в чащу уходят, а туды́ мы ни шагу. Опасно же. Скотину не трогают и ладно, – рассказчик махнул рукой. – Оброк теперь собирать тяжко, в лесу теперь токмо смерть с клыками. А вот раньше мы и медок добывали, и шкурки какие нет-нет да во Флюм отправим, ну грибочки там, ясное дело, ягодки. Мы ж нынче и дрова всей деревней заготавливать будем. А то как же от стаи отбиться, если нападет.

– Ну ты помолчи, старый, – тетка Лана недовольно буркнула на мужа. – Язык как помело. Пока все не выболтаешь, не остановишься, а гостям кушать надо, сил набираться.

– Ахах, – Готье усмехнулся, – спасибо, хозяйка, за заботу, но мне бы еще кое-что узнать надо.

– Ох, – тетка всплеснула руками, – ты его хлебом не корми, дай языком почесать, – она кивнула на мужа, – а тут гляди – отыскал у кого уши широки.

– А ну, мать! – староста ударил ладонью по столу. – Чего разбрехалась?! Перед людя́ми позоришь.

– Тебя-то опозоришь, – женщина обняла котелок и собралась до бани, чтобы отскрести пригоревшую на дне кашу. – Вы, милые, кушайте, на здоровье, не торопитесь. Это мы тут наспех все, а то времени на работу не хватает, а вы отдыхайте. Одежду вашу я как смогла отремонтировала, в сенках висит.

Проводив Лану глазами, староста виновато улыбнулся.

– Ты мне скажи, отец, далеко ли до Флюма?

– Э-э, ежели пешком, то дня за два доберешься. На повозке дольше, дорог-то нет читай. Токмо вам ныне не надо бы во Флюм-то.

– Что за новости? – вмешалась Эва.

– Да чего тут потаенного. Вы ж из этих, родственников лордовских. Вона колечко, – старик ткнул пальцем на девушку, – мы хоть и деревенские, а тоже кое-чего разумеем. Такие знаки токмо бароны-то и носят, всякие бумаги ими помечают, дескать: «сия воля моя и сомневаться нечего».

– Ближе к сути, – дочь лорда Ноа прикрыла перстень ладонью.

– Так говорю же, опасно вам туды. Не давеча зерно возили на продажу, оброк-то платить по первым морозам надобно. Ну и власти в городке сменились, стало быть. Знамена другие – овечка да три бараньих рога. Все призывают от старых хозяев отречься, еже ли жизнь и имущество до́роги.

Рыцарь нахмурился. Теперь в землях Флюма еще опасней, чем в чаще со стаей голодных волков, и что делать дальше, он не знал. Для огромного сожаления хозяина дома, остаток завтрака прошел в полной тишине. Только стук деревянных ложек о посуду периодически баловал слух.

Под окном разыгралась драма. Две стаи гусей сошлись в непримиримой битве. Пух и перья летели во все стороны, а на весь двор стояли бешенные крики. Староста поспешил разогнать птиц, оставив беглецов наедине.

Девушка решительно отодвинула от себя миску недоеденной каши. – Принесите мои вещи, сир, и покараульте у двери, пока я переоденусь.

– К чему спешка? – Готье медленно перемалывал зубами сваренное пшено. – Вы же все слышали. Поднять людей во Флюме не выйдет. Нас арестует первый же патруль. Гораздо безопаснее оставаться в деревне.

– Я не собираюсь прятаться! – Эва возмущенно всплеснула руками.

– И очень зря. Раз солдаты Ветэро отважились занять земли Флюма, то, скорее всего, Вильдере либо взят, либо в осаде.

– Мама…

– Тут мы совершенно бессильны. Ее судьба в руках лорда де Надорс.

– Все равно, – девушка сглотнула подкатывающий к горлу ком. – Скрываться в глуши – я не имею права. Мой долг – защитить фамильные земли. Пусть даже без помощи напыщенных де Кран.

– Так-так, – рыцарь осушил кружку теплого молока и вышел из-за стола. – Платья носите себе сами. А я подожду на улице, – он покинул избу, прихватив собственный дорожный костюм и сапоги.

Одрик бесцеремонно разложил вещи на лавке у входа и стянул с себя длинную рубаху, обнажив не только мускулы, но и мужское достоинство, вид которого тут же привел в смущение двух молоденьких девиц, оказавшихся у дома старосты с большими корзинами, груженными морковкой. Рыцарь улыбнулся и подмигнул зрительницам. Девушки побросали ношу и в нерешительности остановились. Переминаясь с ноги на ногу, подружки о чем-то шептались, отворачивались и смеялись, но продолжали следить за одевающимся мужчиной.

Эва, заметившая обнаженного Готье в окно, сначала смущенно отвела взгляд, но внезапно почувствовала импульсы, играющие внизу живота. Тело отозвалось на увиденное и затрепетало. Появилась внезапная смелость, и девушка решительно вернулась к окну.

Трепет сменился разочарованием. Одрик уже успел натянуть узкие штаны. Хотя вид рельефных, секущихся мышц все еще цеплял женский глаз, крестьянские девки, нагло пялящиеся на рыцаря, вызвали раздражение.

– Что вы тут устроили?! – Эва хлопнула дверью, выйдя на крыльцо.

Крестьянки быстро подобрали корзины и поспешили удалиться в сторону хозяйственных построек за домом. Там как раз староста гонял гусей длинным прутом.

– Быстро же вы оделись, – Готье самодовольно застегивал рубашку.

– Зато вы не торопились, – леди с безразличным лицом прошла мимо и направилась к калитке. Старые ржавые петли протяжно скрипнули. Рыцарь спешно натянул сапоги, подпоясался кинжалом и бегом догнал госпожу.

– Ну и куда?

– Узнаете, сир. А сейчас помолчите. Я не в настроении болтать.

Через две минуты парочка остановилась посреди деревни, в окружении небольших, местами покосившихся домиков. В условном центе поселения находился небольшой деревянный помост, на котором изредка староста объявлял новости и распределял участки земли под распашку. Эва двумя прыжками преодолела лесенку и замерла, оглядев пустынную округу. Местный люд, с раннего утра занятый работой, отсутствовал. Только шестимесячный рыжий бычок, посажанный на цепь у столба, с любопытством рассматривал людей.

– Публика жаждет зрелищ, – Готье ухмылялся.

Эва лишь гневно зыркнула.

– Му-у-у-у, – телок игриво помотал головой и попытался приблизиться, но цепь позволила лишь сделать пару шагов.

– А-ха-ха, кажется у вас появился поклонник, миледи.

Злость продолжала закипать. Девушка заметила молоток и небольшой металлический диск, служившие для подачи сигнала. Применяли их редко, в основном, когда в деревню приезжали доверенные люди помещика или странствующие, практически разорившиеся торговцы, а также для экстренного сбора в случае опасности и срочных новостей. Потому напористый звонкий стук заставил всех бросить дела и спешить к помосту.

Взволнованные и перепуганные крестьяне прибегали со всех сторон. Торопился и староста, подгоняемый ворчливой женой. Даже старик Богдан вышел на крыльцо дома, у которого на цепи уныло пасся теленок. Эва продолжала колотить, и люди тревожно перешептывались.

Готье, стоя в стороне, оглядел собравшихся. Одежды крестьян не могли блеснуть пестротой. Выцветшие, изношенные ткани, когда-то имели желтые, зеленые и синие оттенки, полученные благодаря дешевым красителям. Основную массу же составляли серые шерстяные туники, подпоясанные кусками ткани, заменяющими пояса. Женщина носили длинные, на манер платьев, а у мужчин полы туники чаще всего оканчивались на коленях.

Сейчас холодало, а потому жители деревень надевали грубую обувь на деревянной подошве, состоящую или из низкокачественной кожи или войлока. Хотя некоторые все еще мелькали босыми, черными от грязи и пыли ногам. Штанов у крестьян, за редким исключением, не водилось. Их заменяли чулками. Женщины короткими, редко поднимающимися выше колен, а вот мужчины, наоборот, длинными, чтобы закрывали ноги вместе с бедрами.

– Что-такое? – староста семенил худыми, как палки, ногами. – Неужели волки?! Иль пожарище где?!

– Слушайте, жители… – Эва запнулась, позабыв название деревеньки, – Славные подданные дома де Брезе, – крестьяне недоумевающе загалдели. – Сегодня мы в смертельной опасности. Подлые захватчики убили лорда де Брезе, моего отца, и пытаются отнять земли, принадлежащие мне по праву рождения, – девушка подняла перед собой руку, демонстрирую фамильный перстень. – Я, леди Эва де Брезе, ваша законная госпожа, призываю всех, кто может держать в руках оружие, последовать за мной и исполнить долг верности.

Глаза девушки пылали праведным гневом. Она воодушевилась собственной речью и, с чувством превосходства, гордо взирала на основу будущего войска освобождения.

Крестьяне же не особо спешили поддержать ее возгласами полными восторга и решительности биться с какими-то там захватчиками. Люди продолжали галдеть, совершенно не обращая внимания на предводительницу.

– А эт, – один из бородатых босых мужиков выступил вперед, – ваша милость, нам бы узнать, что за безе такое? Мы слыхать не слыхивали, – он пожал плечами и обернулся на земляков, ища поддержки. Толпа оживленно подтвердила, что такие названия им не знакомы, да и вообще их господин сир Луи, а у того на флаге какой-то зверь диковинный.

– Да вы… – девушка растерялась, такого глупого и очевидного вопроса она и представить не могла. – Ваш господин – вассал моего отца, а значит – я ваша госпожа.

– Так эт чаво, получается, нам надо на войну идти? – мужик не унимался.

– О, Эсмей! – Эва всплеснула руками. – Да! Вы что не слушали?!

– Ты, пигалица, чаво тута раскомандовалась? – вступила в разговор бойкая бабенка с объемной грудью. – Хватит горлопанить. Война-война, захватчики. Куда эт ты решила наших мужиков свести?!

Женщины тут же запричитали, наперебой охаживая леди пронзительными голосами.

– Думаешь, колечко нацепила и мужей наших сразу в оборот возьмешь?!

– А кто будет урожай собирать, а? Умница-разумница.

– Нашлась тут воительница. Молоко на губах не обсохло, а ужо и на битвы собралась.

– Гнать ее с помоста, девки!

Толпа начала волноваться и опасно напирать. Кто-то швырнул камень, но взял выше и снаряд пролетел высоко над головой Эвы. Рыцарь продирался через возмущенных крестьян, работая локтями. Добравшись до помоста, он подтянулся на руках и закрыл леди собственной спиной. Это нисколько не остановило деревенских. Только удары по металлическому диску немного отрезвили людей. Никто не заметил, как в суматохе староста смог подняться и теперь работал молотком.

– Тихо вы, окаянные, – начал он, когда шум улегся. – Зашибете-то дочку лордовскую, а какая нам с того польза?

Люди нахмурились, но согласились. Не хорошо господскую девку камнями забивать, а то потом ее родственнички нагрянуть могут.

– Вы, токмо не серчайте, – староста заискивающе улыбался гостям. Эва все еще пребывала в шоке от произошедшего. Девушка прильнула к груди защитника и ошалело смотрела на главу деревни. – Нравы у нас тута тяжелые, но на то мы и в глуши живем. Людям надобно растолковать, разжевать, как дитю малому, а вы сразу обухом.

– Что тут еще разжевывать? – Эва отстранилась от рыцаря и выпрямила спину. – Вы вступите в мое войско!

– Како-тако войско? – крикнул кто-то из толпы.

– Ну, – девушка замялась и умоляюще посмотрела на Готье, но рыцарь поднял перед собой руки и отошел в сторону. – Пока его нет… только сир Одрик Готье и я…

– Стало быть, солдат тута нема?

– Так вы ж и пойдете в солдаты…

– А урожай с полей кто убирать будет? – раздались возмущенные крики. – А дрова на зиму?

– Кто баб от волков защитит?!

– Оброк еще собирать!

– Дед Богдан, – староста вмешался, выискивая глазами ветерана. – Скажи-ка нам мысли про войско. Ты человек бывалый, сраженья видывал.

Жители почтенно расступились. Скрюченный старичок, опираясь на палку, тяжело шагал к помосту. Его колотило, будто на улице стоял трескучий мороз, но Богдан твердо отказывался от помощи.

– Наши войны, – медленно начал он, вспоминая каждое слово, – они тут… в поле. Помещики дерутся, а простому человеку пользы мало. Поля потопчут. Припасы отберут. Скотину угонят. Девок попортят. А мужицкие головы погубят. Не наше это дело. Пущай господа друг дружке кровищу пускают. А мы тут сами…

– Молодец, старый, – поддержали односельчане. – Дело говорит!

– Сама воюй, раз делать неча! Земли все равно не дадут.

– Ну ее к Асмодею, братцы, работать надобно, – крестьяне расходились, продолжая обсуждать насущные проблемы.

– Ну, вы это… – староста снисходительно улыбнулся. – Мы тута люди далекие до ваших помещичьих дело́в. У нас собственных пруд пруди, – он спустился с помоста, намереваясь догнать жену, но резко остановился. – Еще б вам тута не задерживаться… силы-то небось поднабрали…

– Не переживай, отец, утром мы уйдем, – твердо ответил рыцарь.

– И то хорошо, – глава деревни, довольный ответом, качнул головой и весело засеменил прочь.

Эва молча смотрела на привязанного бычка, продолжая стоять на помосте. Она не верила собственным глазам. Смерды посмели грубо и нагло отвергнуть ее призыв. Ни один лорд ни за что не потерпел бы такое. А тут еще и единственный защитник, рыцарь, простодушно усмехается, будто она какой-то глупый ребенок.

– Как они посмели? – выдавила из себя девушка.

– Что именно? Назвать вас пигалицей или предпочесть бесполезной войне выживание деревни в грядущей зиме?

– Бесполезной?! – Эва вскипела и сжала кулаки. Если бы ее жизнь не зависела от Одрика, то она наверняка бросилась бы в драку. – Да как вы смеете! Как они смеют не повиноваться моей воле?!

– Спуститесь с небес на землю, миледи. Если вы наслушались рассказов отца о том, как ваш дед поднял народ на борьбу с Тамором, то боюсь, что вам не упоминали о вооруженных отрядах, – девушка нахмурилась. – Да-да. Вы правильно поняли. Практически всех крестьян под знамена загоняют силой.

– Но, как же…

– Никаких «но» тут быть не может. Эти люди целиком и полностью зависят от земли. Не забывайте об оброках и тягловых сборах. Крестьяне вынуждены работать от рассвета до зари. Круглый год. И при этом они все равно нищие и часто голодают. А вы предлагаете им вооружиться дубинами, бросить семьи и хозяйство, идти неведомо куда, чтобы сражаться за интересы неизвестных лордов. Увы, но даже клятый сир Луи не сможет поднять их на войну без угрозы плетей и казней, – Готье заметил, как у леди навернулись слезы. – Ладно, – он немного смягчился, – нам нужно решить, что делать дальше. А сейчас лучше всего отдохнуть. Кто знает, когда это удастся в следующий раз.

Остаток дня беглецы провели в доме старосты. Хозяева занимались делами и не мешали. Работы перед наступлением зимы хватало. Мужчина и девушка, погруженные в собственные переживания, не разговаривали, и в конце концов задремали. Эва на кровати, обняв большую слежавшуюся подушку, а Одрик, сидя за столом, сложив голову на руки.

Солнце склонилось к закату, но крестьяне еще не вернулись с полей. В Подлесье, деревне, название которой забыла леди де Брезе, стояла гнетущая тишина. Даже дворовые собаки безразлично молчали. Внезапный стук в дверь заставил рыцаря подскочить. Избу поглотил мрак. Готье непонимающе щурился. Решив, что ему показалось, мужчина зевнул и принялся разминать затекшие плечи.

Кто-то еще раз постучал. Пришлось выйти в сени и отворить уличную дверь. Рыцаря встретила черная птица, нагло сидевшая на крыльце.

– Что еще за явление? – Готье поднял брови и собирался вернуться обратно, чтобы удобно устроиться на хозяйской кровати, но ворон внезапно вспорхнул.

– Ду-р-а-а-к! Х-о-о-л-м. Х-о-о-л-м, – вопил пернатый, неистово хлопая крыльями по воздуху.

Черная птица взмыла над крышей. Одрик сбежал с крыльца, но ворон будто испарился. На противоположном конце Подлесья залилась лаем собака, но тут же смолкла. Рыцарь услышал за спиной шаги и повернулся. У дверей стоял тот самый парень, что первым заметил вышедших из леса беглецов. За спиной у него висел охотничий лук и колчан со стрелами, а в правой руке он держал обнаженный стальной меч, с клинка которого капала алая кровь.

Глава X. Смерть, как не крути

Пыль густой стеной тумана долго стояла над пустыней. Две тысячи лошадей фыркали, широко раздувая ноздри. За ними тянулась цепь из нескольких сотен вьючных верблюдов, которые смиренно тащили на себе грузы от Эль-Эменталя, подгоняемые стражами в серо-пурпурных одеяниях. Молчаливые солдаты и слуги брели в обозе, они щурили глаза из-за облаков пыли и уныло поглядывали на всадников. Периодически на колонну пеших наваливался кашель, не спасали даже шарфы и тряпки, плотно намотанные на лица. Давно пустыня Мумит не видела такого количества воинов.

Великий Магистр призвал в поход практически всех братьев, которыми располагал орден. Даже рыцари из отдаленных крепостей в Таморе, что сохранились после войны с Эринданом, выступили на войну с Блудным Халифом.

Сир Берингар лично вел войско. Он учел советы, что получил от представителей Алого Принца и Алмазных Властителей. Латные доспехи полностью сменили на хауберки. Кожаные бурдюки с водой имелись в достатке на каждого бойца. При этом вводилась норма расхода воды, за которой строго следили командиры.

Если предстоял долгий переход, например, между оазисом Глаз Ящера и Слеза Харамы, вперед высылался отряд сквайров и солдат на верблюдах в сопровождении местных бедуинов и ошиосских ученых, специализировавшихся на поиске воды в пустынной местности. Они рыли колодец, который мог восполнить запасы драгоценной влаги и позволить отрядам добраться до следующей точки. Это занимало много времени и потребовало разбить войско на несколько частей, но Берингар не спешил.

Тем не менее, все лишнее и второстепенное оснащение, в том числе и дополнительное вооружение давно были сброшены рыцарями и оруженосцами в песок. Даже палатки и котелки валялись по обочинам. Лишь у некоторых сквайров закопченный котелок еще болтался у седла. От яркого солнца глаза воинов постоянно болели, ухудшала ситуацию вездесущая пыль. Раскаленные шлемы и подшлемники вовсе перестали мелькать на головах всадников. Каждый привязал их к седельным лукам, а голову покрыл тряпьем и шарфами на манер ашахитов. Тяжелые, сужающиеся книзу рыцарские щиты тоже удалили от себя, нагрузив их на вьючных животных.

Магистр показывал воинам пример и подолгу не прикладывался губами к кожаному бурдюку, что висел у седла. Подле него неотступно следовал молчаливый юноша с узким лицом. Свирепый Медведь часто называл его пажом, но Айдексе чувствовал себя скорее пленником. Великодушие и милость Великого Магистра уберегли паренька от отсечения правой руки, и он был безмерно за это благодарен. Хотя порой в голове мелькала мысль, что рука не такая уж большая плата за свободу. В любом случае, дворянская честь не позволяла сбежать от покровителя, предав оказанное доверие.

Поэтому, когда войско достигло Слезы Харамы, Айдексе покорно выслушал то, что требовалось сделать. Парень приклонил колено, поклялся, что не пожалеет ни жизни, ни здоровья, но выполнит поручение ордена. Причастившись у одного из капелланов Святой Церкви, что шли вместе с армией, Айдексе взобрался на беспокойного верблюда и направился в Муфтарак в сопровождении мальчишки бедуина.

Проводник настаивал на том, что необходимо добраться до стоянки кочевников, где можно пополнить запасы воды и отдохнуть. Это место находилось у одного из древних колодцев, который, по рассказам мальчика, собирал воду из воздуха. Айдексе решил, что просто обязан взглянуть на такое чудо, да и запасы влаги стоит пополнять при любой возможности.

Стоянка оказалась восточнее оазиса Слеза Харамы. Айдексе сверился с картой, пытаясь сконцентрировать внимание на рисунках, подстраиваясь под качку верблюжьего шага.

– Но ведь там нет никакой стоянки? – посланник Великого Магистра испытывающее посмотрел на проводника.

– Хех, – мальчик усмехнулся и развернулся в седле, – не бойтесь, господин. Юка́ вас не обманет. Мало стоянок, которые нанесены на карты ашахитов, чего уж говорить про карты северян.

– Я не северянин.

– А то, кто ж? Вы господин не из пустыни, вы с севера, из-за моря. Для нас, кочевников, те земли – далекий холодный край.

– Пожалуй, – Айдексе пожал плечами, – но раз этого места нет на картах, да и, судя по всему, стоянка лежит далеко от караванных троп, как ты определяешь путь? Тут ведь все такое… одинаковое…

– Я – кочевник, а нам для путешествия не требуются карты, мы ориентируемся по солнцу и звездам. Ашахиты славят Шеннаитха, но многие забыли, что предки называли его Вечным Скитальцем. Наш народ бродил с ним по пустыне. В этом скитании мы обрели огонь, верблюдов и воду, то, без чего невозможна жизнь.

– Ты говоришь, о тех чудо-колодцах?

– Не совсем, господин, их строили предки в далекой древности, но сейчас знания эти утрачены. Вечный Скиталец привел ашахитов в плодородные земли. Так появились города и деревни. И все меньше людей кочевало по пустыне.

Путников встретил десяток черных шатров и просторных палаток из козьей шерсти. Жилища бедуинов, обычно с откинутыми краями, напоминали скорее навесы. Их пол устилали цветастые яркие ковры, подушки и шерстяные одеяла. Палатка или шатер делились на три части: одна для очага и женщин, другая для мужчин, а третья для больных, к которым частенько по ночам подселяли верблюжат и козлят, чтобы те согревались. Считалось, что дух и тепло священного верблюда способны исцелить любые болезни.

Переносные жилища располагались вокруг куполообразного строения, сложенного из желтого песчаника. Недалеко грубую иссушенную землю устилали колючие зеленые кустарники с ветвистыми стеблями, которые с удовольствием поедали пасущиеся верблюды.

Юка решительно направился к центру, где располагался самый богатый и просторный шатер. Его хозяин лежал на подушках, под низким навесом и о чем-то беседовал с мужчиной ашахитом. Айдексе приметил изношенный халат собеседника.

– Сал-ла! – мальчик поприветствовал главу племени, спрыгнув с верблюда. После поклонился, приложив левую руку к груди. Айдексе последовал его примеру.

– Сал-ла, юнец, – ответил вождь, недовольно скривив губы. – Кто ты, кто твой путник и зачем вы прибыли к нам?

– Меня зовут Юка, господин. Я сын Наи́ра из племени Каду́р.

– Да, знаю. Вы осели под Муфтараком, где выращиваете чечевицу. Слышал, что даже построили хижины.

– Все так, – мальчик качнул головой, – но мы продолжаем разводить верблюдов, потому часть племени все еще кочует и возвращается на стоянку лишь к зиме.

– Говорят, что торговля с городом приносит хороший доход, – вождь задумчиво закивал. – А купцы даже сами ездят к вам за товаром… Времена меняются…

– Это правда, господин. Вы не поверите, но женщины в Муфтараке держат лавку без мужчин. Точнее женщина и ее дочка, которая самостоятельно возит купленную у нас еду в город.

– Ныне уже нечему удивляться, – глава племени с кислой миной глянул на собеседника, что молча лежал рядом.

– А этот молодой господин, – проводник указал на спутника, – Айдексе из Эриндана. Я указываю ему дорогу в Муфтарак. Мы хотели бы разбить палатку, испить воды из источника и отдохнуть.

– Хорошо. Сейчас мы как раз принимаем гостей. Их шатер на краю стоянки у пастбища. Располагайтесь там, – вождь нетерпеливо махнул рукой, прогоняя просителей, чтобы скорее вернуться к прерванному разговору.

Юка разинул рот, когда увидал здоровенного коня, привязанного к колышку у шатра гостей племени. Таких громадных скакунов он видел только в войске ордена, а тут настоящий рыцарский конь посреди стоянки кочевников. Вокруг жеребца суетился худой паренек, с нездоровым землистым цветом кожи и желтоватыми белками глаз. Губы с левой стороны его рта ввалилась внутрь, демонстрируя отсутствие зубов, а нос, свернутый набекрень, торчал посередине лица, словно шишка.

Айдексе тоже мог бы подивиться несуразному конюху, но по эмблеме на щите, что лежал у входа в шатер, сразу узнал хозяина скакуна.

– Откуда такой могучий жеребец? – мальчик-проводник осторожно подошел к Зеленому.

– А тебе какое дело? Иди куда шел, – огрызнулся вор.

– Да чего ты? Такие ж только у северных рыцарей. Даже у ашахитских фарисов лошади помельче.

– Что у фарисов, что у рыцарей, – Зеленый состроил важную мину, – не кобылы, а жеребцы, а значит – кони.

– Давно ли ты стал таким сведущем в коневодстве? – из шатра высунулся Дерден. – Неделю назад даже подойти к нему боялся.

– Чего стал?! – вор скорчил и без того уродливое лицо.

– Неважно. Иди напои верблюдов, завтра утром выходим.

Парень не особенно горел желанием повиноваться престарелому сквайру, но понимал, что в этом споре верх не одержать. Решив, что не стоит позориться перед неизвестными, вор удалился. К сожалению, проводник поплелся за ним.

– Вижу герб дома де Кран, – Айдексе добродушно улыбнулся Дердену, указав на щит. – Что же вы ищите в пустыне?

– Вашего герба я не вижу. Да и имени не слышал, – сквайр упер руки в бока.

– Приличия превыше всего, простите, – паренек понурил взгляд. – Меня зовут Айдексе, мой род вам вряд ли известен, мой отец мелкий рыцарь, имеющий лен в Бли.

– Бли? Это же городок в землях Миари́та?

– Все верно, это территория под властью лорда Вистана де Надорс.

– В таком случае, вам известно, что мой сеньор не особенно ладит с вашим.

– Угу, – Айдексе качнул головой. – Я не ожидал увидеть вас тут, – посланник Великого Магистра, как и его покровитель, полагали, что Гильдарт сгинул в песках вместе с отрядом сира Тавина.

– И все же, Айдексе из Бли, чего вы забрались так далеко от отчего дома? – Дерден сверлил собеседника тяжелым взглядом, пытаясь определить степень опасности, что исходила от случайного знакомца.

– Ну, тут уж совершенно не может быть каких-то секретов, – парень пожал плечами. – Отец почти разорился. После его смерти мне придется подтверждать собственное право на пользование леном, для этого, как вам известно, придется платить сюзерену выкупной платеж, наскрести на который я не в силах. Говорят, что в Шухреде горы золота, и образованный человек может заработать целое состояние. Туда я и направляюсь.

Вижу подозрение, но уверяю, что не имею намерений причинять вред вам или вашему господину. У меня из оружия-то один меч, – Айдексе указал на клинок в ножнах, висевший на поясе. – Да и стал бы я в таком случае признаваться, что являюсь вассалом врага вашего сюзерена. Кстати, почему сир Гильдарт не спешит в Порт-Грэртон? После смерти лорда Уолеса в Лоэринге началась смута. Если на земле нет хозяина, то она неминуемо порастет сорняками.

– Что? – сквайр выпучил глаза. – Смерти?!

– Видимо, вы не в курсе событий. Хорошо, что я обладаю последними новостями из Эриндана…

– Скорее, пойдемте, – Дерден судорожно откинул полог шатра, зазывая за собой незнакомца.

Гильдарт слушал рассказ о событиях на родине молча. Смерть отца не особенного его волновала, а вот состояние фамильных земель, которыми он желал обладать, удручало. Армия де Надорс осадила Вильдере, и, возможно, уже захватила его. Кто же поднимет знамена Лоэринга? Кто встанет во главе войска и кому присягнут вассалы? Да, Гильдарт законный наследник. Но разве это имеет значение, если ты в далекой стране, и твоя судьба никому неизвестна… Эти вопросы мелькали в голове один за другим.

Сердце требовало бросить все и спешить в Порт-Грэртон, чтобы вступить в законное право. Змеюка Зинат наверняка строит козни против старшего сына лорда Уолеса. С другой стороны – отлучение семьи от Церкви развязывало руки не только де Надорс, но и другим соседям. Сил сражаться на несколько фронтов могло не хватить. Без поддержки Святой Церкви заставить Совет Лордов остановить войну практически невозможно.

Барк с интересом разглядывал рассказчика. Ему казалось, что он где-то видел это худощавое лицо, но не мог вспомнить. В любом случае, дознаватель жалел, что до Гильдарта дошли новости из Лоэринга. Рыцарь мог броситься в Эриндан, а это не входило в планы.

Когда Айдексе распрощался и вышел наружу, в шатре возник спор. Дерден настаивал на возвращении домой, а Барк, естественно, призывал к выполнению договоренностей. Они драли глотки до вечера. Гильдарт не обращал на них внимания и пытался дремать на подушках. Сам же решил продолжать путь за караваном. Ближайший порт, куда регулярно заходили корабли – Лахо, а он лежал далеко за Муфтараком. Можно было бы направиться в Прибежище моряка, но туда корабли заходили только в случае нужды пополнить запасы пресной воды и провианта, ожидать подходящее судно пришлось бы недели или даже месяцы.

Когда солнце опустилось за горизонт, к спорящим вошел Каир. Его лицо, обычно спокойное и невозмутимое, выражало тревогу.

– Умерьте пыл, о, сподвижники раздора. Сейчас не время для распрей, – Лев сложил руки на груди и понизил голос. – Местные не являются бедуинами…

– О чем ты? – Дерден, недовольный тем, что полемику с Барком прервали, налил до краев пиалу шубата, которую осушил одним глотком.

– Они очень похожи на кочевников и пытаются ими казаться, но меня не обмануть. Я знал некоторых из этого племени, но за целый день никого из них не встретил.

– Ну и что? Может они откочевали куда, – Кипучий пожал плечами и снова наполнил посуду.

– Нет, – твердо заявил Каир. – Вождь пристально за мной наблюдал и любым предлогом старался удержать при себе. Ведь я один мог бы раскрыть их секрет.

– Да какие у них тут секреты, – отмахнулся захмелевший сквайр, – как обслужить верблюда?

– Вряд ли что-то подобное хранилось бы в охраняемом шатре, о, отец неуместных сомнений.

У входа послышался шорох. Оборотень отступил, освобождая проход, но в шатер никто не вошел. Вместо этого один из бедуинов пригласил приключенцев на праздничный ужин, устроенный вождем в честь дорогих гостей.

– Во-о, это разговор! – Дерден радостно подскочил. – Давненько не ел мяса. Может барашка какого зажарят или козленка, по такому случаю.

Барк остановил сквайра, намеревавшегося выскочить наружу, и предложил вооружиться. Кипучий нехотя подпоясался мечом, как и Гильдарт, дознаватель же ограничился кинжалом.

Жара, по обыкновению, спала и холод неумолимо накрывал пустыню Мумит. Стоянку освещало несколько слабых костров, но вокруг них никого не было. Гостей пригласили в жилище вождя. Внутри находился Айдексе, беседовавший с хозяином шатра и четырьмя кочевниками. Они сидели на шкурах вокруг низкого столика. Неподалеку смиренно кучковались женщины, ожидавшие распоряжения подать блюда и напитки.

– О, дорогие гости! Располагайтесь, места хватит, – вождь указал рукой на стол. Сидевшие за ним бедуины подвинулись, но так, чтобы вошедшие могли сесть только между ними. – Сейчас вы попробуете плод достойный богов.

– Благодарю, – Лев поклонился, и, в отличии от остальных, не спешил располагаться, – но скажи нам, о, добродушный хозяин, я не видел, чтобы кто-то готовил пищу на кострах. Они горят, но нет ни одного котла или вертела.

– Что же ты хочешь услышать? – нисколько не смутившись отвечал глава племени. – Я бы не назвал угощение достойным богов, если бы оно жарилось, как кусок черствого мяса. Не каждому удается вкусить этот плод… Что же до огня… Пламя горит, чтобы вы с легкостью могли отыскать мой шатер. Скажешь, что это расточительно? Год выдался на редкость хороший, а значит я могу позволить себе мотовство, чтобы произвести впечатление на заморских гостей, – раздался хлопок в ладоши и женщины двинулись к столу разносить кувшины и деревянные кубки.

В посуду лилось кислое вино. Оно слабо услаждало вкус, но отлично туманило разум. Каир все же присоединился к пирующим. Тихая и печальная мелодия наполнила шатер. Кто-то из женщин заиграл на дудуке. Слегка приглушенным и бархатистым тембром музыка нежно притрагивалась к слуху, ласкала сердце и заигрывала с душой. Слушатели ощутили тепло, и небывалая умиротворенность охватила гостей.

– Вижу, что вы не слышали о таком музыкальном инструменте, – вождь улыбнулся и кивнул на женщину, державшую у рта деревянную трубочку с девятью игровыми отверстиями.

– Это прекрасно… – Гильдарт завороженно наслаждался мелодией. – Я… вспомнил детство… Ветер едва касается высохшей осенней травы в поле у замка, играет с ней, волнуя из стороны в сторону.

– Все не случайно, о, заблудшая душа, – продолжал хозяин шатра. – Дудук нашептывает тебе историю, – гости закрыли глаза и едва качали головами в такт разливающейся музыке. Убаюкивающий голос вождя удачно попадал в ритм, рисуя великолепные и красочные картины в сознании. – Юный, легкомысленный ветерок влюбился в цветущее абрикосовое деревце, растущее в саду древнего, могущественного волшебника. Мало кто помнит сейчас имя того злого старика, но я слышал его от отца, а тот от своего отца… Звали его – Хивад. Он был ревнив и запретил ветерку ласкать цветущие лепестки, угрожая превратить дивный сад в пустыню. Тогда бы красивое деревце погибло. Но пылкий ветерок не сдавался и смог уговорить Хивада. Тот действительно позволил ему остаться среди ароматных абрикосовых цветов, но лишь с условием, что ветерок никогда больше не сможет летать. А если наглый юнец посмеет нарушить обещание, то дерево увянет.

Так прошла весна… – голос главы племени звучал все отстраненнее, все дальше, – за ней лето… Ветерок счастливо и беззаботно играл в листьях и цветах, а деревце напевало ему благозвучные мелодии. Но осень неминуемо пришла, свежие листики и любимые цветы опали. Дерево смолкло. Ветер скучал. Ему хотелось резвиться на просторе среди горных вершин, чувствовать свободу и легкость. В конце концов юнец улетел, а деревце не смогло выдержать тоску по любимому и погибло… Всего одна веточка не потеряла жизни. Ее нашел одинокий юноша и вырезал музыкальную трубку. Как только юноша поднес дудочку к губам, она запела, поведав свою печальную историю любви…

Приключенцы провалились в глубокий сон. Даже удар бесчувственных тел о стол не смог их пробудить.

– Живее, – голос вождя внезапно изменился. Кочевники поднялись на ноги. – Свяжите их, а я приготовлюсь к ритуалу. Сотворение плода Отца Ужаса требует максимальной концентрации, а потому заткните им рты. Думаю, что в следующий раз монолит будет использован только в Эль-Эментале. Нужно подготовить его к отправке.

– Слушаюсь, господин, – один из присутствующих распустил на голове коричневый платок, оголив лысый череп, усеянный черными письменами.

– И упакуйте остатки отравленного вина, расточительство сейчас ни к чему, – главарь вышел из шатра, направившись в другой, у которого Каир и заметил охрану.

Сине-зеленое сияние наполняло охраняемое жилище. Тут не было ни шкур, ни мебели, лишь молящийся у камня. Мужчина сидел на коленях, сгорбив спину. Когда за спиной послышались шаги главаря, молящийся спешно поднялся и приклонил колено перед вошедшим.

– Поднимись, о, дитя скорби.

Вождь как следует вгляделся в глубокие черные глаза. Убедившись, что они по-прежнему горят слепой преданностью, улыбнулся и потрепал мужчину по плечу. Главарь с завистью осмотрел красивое лицо. Многие женщины в отряде поглядывали на этого паломника с вожделением, хотя и отказались от желаний, которым подвержены смертные. Узкий и грациозный нос, гладкие и слегка полноватые губы, подчеркнутые иссиня-черной, аккуратной бородкой. Но больше всего жреца раздражали густые, черные как смоль, вьющиеся волосы, ниспадавшие на плечи. Если бы Джихад не наказывал обходиться с новичком ласково и учтиво, то шевелюру давно бы сменила гладкая лысина.

Кханар, хоть и чувствовал себя разбитым и опустошенным, но держался так, как подобает сыну эмира. Стройное и подтянутое телосложение придавало ему изящность и грацию, кроме того, он обладал прекрасной осанкой и уверенным шагом. Никто не дал бы Кханару на вид больше тридцати, но мужчина пережил тридцать семь зим и не собирался на этом останавливаться. Его вело вперед жгучее чувство мести, которое способно разрушить даже самые крепкие престолы.

– Скажи, чего желает Повелитель? – жрец подошел кмонолиту и повернулся к новичку спиной.

– Пожрать, умертвить и утопить этот мир в боли, дав начало новому… – медленно произнес Кханар.

– Сегодня, после того как я проведу ритуал возрождения, мы должны следовать в Эль-Эменталь, но твой путь лежит в другую сторону. Джихад оставил в твоей палатке все указания.

– Что? Он был здесь, а ты ничего не сказал?

– Ты забываешься! – главарь грозно зыркнул на мужчину. – Не твое дело рассуждать над моими решениями. А теперь иди и сделай все, как приказано. До рассвета ты должен уехать.

Не прошло и часа, как Кханар оседлал верблюда и спешно убыл из лагеря. За это время культисты успели подготовить ритуал и перенесли начинавших приходить в себя приключенцев к монолиту.

Первым открыл глаза Гильдарт. Он лежал спиной к Дердену и не чувствовал левой руки, которую неприятно покалывало. Насыщенное свечение слепило, и рыцарь сразу же узнал его… Рядом с монолитом на небольшом деревянном постаменте разложили оружие, что отобрали у гостей. Глава племени, оголив череп с вытатуированными на нем черными символами, что-то шептал, воздев руки к камню. Вдоль стенок, плотным строем, молчаливо стояли вооруженные стражи, покорно ожидая приказов.

Хотелось кричать, но рот набили грязными тряпками и плотно подвязали. Остальные тоже с ужасом вертели глазами. Из-за страха все позабыли о Зеленом и о мальчишке проводнике, что еще днем отправились к верблюдам, пасшимся на удалении. Забыли о них и беспечные культисты, уверенные в собственном превосходстве.

– Вижу, что вы очнулись, – жрец зловеще осклабился. – Вам, смертные, выпала великая честь стать одними из первородных, получить новую жизнь в нежизни. Этот шанс выпадает далеко не каждому. Ваши тела – сосуд для благословения Повелителя, которые вы и понесете по Архею. И даже это оружие, – он указал ладонью на постамент, – будет благословлено и покрыто рунами Шепчущего Палача. Осталось немного, потерпите, – жрец отвернулся и продолжил темное таинство, монотонно напевая под нос известные лишь ему слова.

Послышался треск жердей, удерживающих своды шатра, но культисты не обратили на это внимания. Неожиданно шатер рухнул, придавив всех тяжелой материей. Стражи и жрец повалились на пол. Словно подхваченная ураганным вихрем материя унеслась прочь, и звездное небо показалось над головами связанных.

Предусмотрительный Дерден, припрятал в рукаве дорожного кафтана острейшую эринданскую бритву, которой брил господина. А что было делать? Вещь нужная, красивая и небольшая. А тут в оруженосцах уродливый ворюга. Лучше перестраховаться. Сейчас же ею престарелый сквайр легко избавился от пут, а после двумя движениями освободил и Гильдарта.

Зеленый, ловко зацепивший жерди шатра веревками, наказал Юке привязать их к верблюдам и по команде рвануть вперед. Сам же, преодолевая страх, оседлал рыцарского жеребца. С трудом удерживаясь в седле, вор направил боевого скакуна на ничего не понимающих культистов. Дестриэ безжалостно топтал врагов тяжелыми копытами, лягался и кусался. Это дало возможность пленникам освободится и даже завладеть собственным оружием, но стражи быстро пришли в себя и дали отпор.

Гильдард, Дерден и Барк, отступали к верблюдам, ожидавшим в стороне, отражая выпады противника. Звон стали разнесся далеко, и его отголоски услышал Кханар, но, следуя указаниям Джихада, ничего не предпринял.

Айдексе, которого освободили последним, меч на ужин не захватил, а потому воспользовался трофейным скимитаром и ловкостью. Успешно уклоняясь от столкновений, парень быстро оказался на удалении от места схватки, где его уже поджидал Юка. Они бы и хотели помочь остальным, но на звуки прибежали отдыхающие псевдо-бедуины и окружили беглецов. Пришлось спасаться самим. Повернув животных, Айдексе и мальчика припустили к Муфтараку.

Меньше всех повезло Каиру. Оборотень получил колотую рану живота в начале схватки и не мог совершить превращение. Истекая кровью, он отбивался мечом, но в конце концов, подоспевшее подкрепление, вооруженное копьями, окончило его долгий путь в несколько сотен лет. Израненное тело безжизненно повисло, пронзенное шестью стальными наконечниками.

Боевой конь, представлявший огромную угрозу для кульститов, не обращая внимания на бездарного наездника, спасал собственную жизнь. Не чувствуя над собой твердой рыцарской руки, дестриэ сбросил вора и, протаранив хилый строй копейщиков, сбежал. Зеленый мигом прошмыгнул в брешь, оставленную жеребцом, и присоединился к своим.

Темный жрец, потерявший сознание от скользящего удара копытом, пытался подняться на ноги. Подручные бережно поддержали его. Левая сторона лица превратилась в кровавое месиво. Кости лба оказались раздроблены и ввались. Кожа и вовсе отсутствовала, а челюсть неестественно перекосило. Он совершенно не понимал, что происходит и не мог колдовать. Только это и спасло беглецов.

Вновь отряд Гильдарта сократился до четырех человек, а лошади и доспехи, включая кольчуги, оказались потеряны, как и весь нажитый или привезенный в пустыню скарб. Только у седла Удачника болталась пара бурдюков с теплой водой, которые вор спешно приторочил, готовясь к атаке. Культисты их не преследовали, а потому после тридцати минут верблюжьей скачки, всадники перешли на шаг.

– Бестолочь! – вдруг вскипел Дерден, нарушив гнетущую тишину. – Упустил дестриэ! Хороший же оруженосец у нас, ничего не скажешь. Как теперь рыцарь без коня? А?!

– Лучше бы спасибо сказал, – фыркнул Зеленый, но на всякий случай отвел верблюда подальше от Кипучего. – Если бы не я, то ты уже слонялся бы по Мумит с горящими глазами.

– Господа, – вмешался дознаватель, – не нужно ссориться. Сейчас требуется определить путь и дальнейшие планы. Кто-нибудь прихватил с собой карту?

Беглецы переглянулись и вновь молчание поселилось среди них.

– Можно попробовать сориентироваться по звездам, – предложил Дерден. – Пойдем на север.

– Муфтарак-то на юге, следопыт херов, – огрызнулся Зеленый.

– Тогда на юг, – Кипучий пожал плечами.

– А там безумцы с мерцающим могильным камнем.

– Дерден прав, – Гильдарт вступил в разговор, – нам нужно в Муфтарак. Культ мертвых обойдем стороной.

– Жаль, что с нами нет Льва, его помощь бы пригодилась, – Барк тяжело вздохнул.

– Некогда печалиться, – отрезал рыцарь. – Каир погиб как воин. Насколько я успел узнать ашахитов, для них не существует большей чести.

– Да, – согласился Кипучий, – славная смерть.

– Это смерть, как не крути. И нет разницы, славная они или позорная. Тебе-то уж все равно. Тебя нет, – Зеленый печально оглянулся, вспоминая последние мгновения жизни знаменитого призрака пустыни А́сада.

– Так рассуждают только трусы, – Дерден презрительно сплюнул в песок.

– Нет ничего позорного в том, чтобы страшиться того мгновения, когда твоя жизнь прервется, – Барк поддержал вора.

– Хех, – усмехнулся престарелый сквайр, – бояться-то не постыдно, постыдно страх этот не перебороть и поддаться ему. Нужно встречать кончину гордо расправив плечи и воздев перед собой клинок, как и подобает настоящему рыцарю, а не на коленях, скуля о пощаде, подобно грязной черни.

Ответа не последовало. Каждый погрузился в собственные мысли и переживания. На горизонте забрезжил рассвет. Гильдарт спешно определил направление по Ореолу Эсмей – самой яркой звезде, всегда указывающей на запад. К сожалению, он слабо ориентировался на местности, а следопыта в его отряде не оказалось. Эринданский рыцарь не знал, что в этой части света Ореол Эсмей затмевала другая звезда, указывающая на юг. Местные называли ее «Садиат-саеба», что на всеобщем означало «коварная подруга», так как в древности она часто сбивала с пути отряды таморцев, приводя их к верной гибели.

Теперь же на месте сгинувших легионеров оказался отряд Гильдарта. Через сутки пути наследник де Кран понял, что сбился с нужного направления и, дождавшись ночи, сверился по небу.

– Не уж-то Асмодей водит нас по пустыне… – сквозь зубы процедил рыцарь.

– Ашахиты сослались бы на злых джиннов, – улыбнулся Барк.

Отряд спешился, остановившись на отдых после удушливого дневного перехода. Дерден выделил каждому по доброму глотку воды и с досадой потряс бурдюк перед собой.

– Осушили больше половины, – заключил он. – Надо бы снизить норму…

– Куда уж снижать, – Зеленый уложил Удачника на песок и прижимался к нему, сдерживая дрожь. – Сейчас холод пробирать начнет, зараза. Сколько нам идти-то?

– Не знаю, – Гильдарт выдохнул и еще раз оглядел небо. – Ощущение, что Ореол ведет не в ту сторону.

– Что?! – дознаватель выпучил глаза. – Вы, сир, ведете нас по Ореолу Эсмей?

– Ну.

– Уму не постижимо! – раздраженно выкрикнул Барк, вскинув руки. – В Южных землях эта звезда не видна. Не могу поверить!

– А чего ж ты раньше молчал?! – де Кран вступил в перепалку.

– Да как вы вообще пустились в дорогу, не выяснив такие важные вещи?

– Ладно, – Дерден подошел к Барку и суровым взглядом заставил того успокоиться. – Чего теперь воду лить.

– Вот воды-то у нас как раз и нет… – Выжлец отвернулся и принялся укладывать верблюда по примеру Зеленого. – А мы целые сутки не в ту сторону идем…

Через пару часов отряд в дурном настроении двинулся дальше. Поспать толком не вышло. Сказывалось отсутствие одеял и теплых вещей, но в этот раз выбрали верный путь. Это совершенно не помогло. На утро, когда тьма Ноксфера-Кана уступила место свету Эсмей, пришлось ориентироваться по солнцу, что довольно затруднительно, если не имеешь твердых знаний и навыков. Гильдарт ошибся.

Двое суток бесплодных блужданий, и закончилась последняя вода. Приключенцы кое-как удерживались в седлах и вовсе не разбирали дороги, по которой вели их верблюды. Ночью на отдых не остановились. Дремали верхом, навалившись на спины животных, которые утром наотрез отказались идти дальше. Они обнаружили сочные кактусовые заросли и перемалывали зубами добротные куски со здоровенными иглами, будто вкушали мягкую зеленую травку.

Люди, сберегая остатки сил, прятались в скудной тени кактусов. С вечера между ними царило молчание. Зеленый тщетно облизывал сухим языком потрескавшиеся губы и случайно заметил вдалеке силуэты всадников на кораблях пустыни.

– Гладите, – вор указал пальцем в горизонт, – кажись прямо к нам идут.

Отряд встрепенулся.

– Нужно встретить их верхом, – Гильдарт припустил к пасущимся животным.

– Если дело дойдет до драки, то лучше не биться пешими, – пояснил Дерден и отправился за господином.

Через несколько минут приключенцы выстроили верблюдов развернутым строем, ожидая приближения незнакомцев.

– Это чего там, карлик что ли? – Зеленый всматривался в ближайшего наездника.

– Знакомые цвета, – Гильдарт обратился к Дердену и тот подтвердил кивком головы.

– Ох, Эсмей! – воскликнул рыжеволосый коротышка, остановив верблюда в десятке метров от отряда. Рядом с ним остановились два здоровенных мордоворота, которые держали руки на рукоятях длинных мечей, убранных в ножны, притороченные к седлам.

Коротышка снял перчатки и на солнце заиграли драгоценные камни перстней.

– Вижу, что вам досталось, друзья. Неужели заплутали в пустыне?

– Заплутали, – Гильдарт всматривался в снаряжение стоящих напротив, ища воду и оценивая их боевую мощь. – А что гильдия Раскоса ищет в бескрайних песках?

– Ну-ну, давайте же я представлюсь, – коротышка отстегнул от седла за спиной бурдюк и, демонстрируя его перед собой, направил верблюда к рыцарю. – Мое имя Беннито Дайсон, – он дождался пока сир утолит жажду и передаст сосуд товарищам. – Путешествую я тут в поисках магических безделушек. И одну, кажется, почти удалось отыскать.

– Мое имя…

– Лорд Гильдарт де Кран, – карлик с улыбкой прервал рыцаря.

– Что?

– Да-да, я знаю кто вы. Я ведь жил в Порте-Грэртон. Или вас смутил титул? То всего лишь дело времени, вы ведь законный и единственный наследник.

– А чего там за вещица-то? – заинтересовался вор, вытирая с подбородка капли драгоценной влаги.

– Ого, вижу деловую хватку! – Беннито щелкнул пальцами, указав на Зеленого. – Мне нравится этот парень. Я как раз за ней и направляюсь. Еще пара-тройка дней и я с компаньонами, – маленькая сбитая ладонь указала на двух молчаливых ландскнехтов, – добуду нужное, ну, а после вернусь в Муфтарак.

– Туда следуем и мы.

– Хм, тогда, сир, предлагаю сделку. Вы отправитесь с нами и поможете в случае нападения бандитов или какой-нибудь нежити. А я обеспечу вас с друзьями провизией и водой. Закончим с моим делом и отправимся в город, – располагающая улыбка озарила приключенцев.

– Годится, – нехотя согласился рыцарь после недолгого раздумья. Слишком часто ему приходилось соглашаться на чужие условия.

Глава XI. Канализационный кутёж

Завтрак в Бронзовом Тельце проходил шумно. Варвар поил зеленоватого элем, громко рассказывая о том непотребстве, что случилось в театре. Местные тоже с удовольствием слушали, активно заказывая выпивку.

Выспавшийся Эфит выглядел вполне здоровым. Он облачился в белоснежную кандуру и обернул голову платком, скрыв опаленные волосы. На теле все еще оставались поврежденные ткани, но лицо полностью восстановилось.

В этот раз ветеран предпочел компанию Эразма и Осляби, оставив здоровяков вдвоем. Именно они первыми услышали крики Джубала.

– Тревога! Трев-о-о-га! – орал парнишка, сбегая по лестнице. Он остановился посреди зала с саблей наперевес. – Ее похитили! Слышите?!

– Кого? – Эразм не сразу сообразил, о чем речь.

– Шахриет!

Слов больше не требовалось. Приключенцы тут же сорвались с мест и помчались наверх. Хотя Брюзгливый особо не торопился. Все равно возраст не для безумных пробежек.

– Может она сбежала? – предположил Ослябя, оглядев пустую комнату. Все вещи лежали на местах, намеков на обыск не было.

– Через окно второго этажа? – Джубал развел руками. – Вышла бы через двери тогда.

Эфит проверил сломанные ставни и покачал головой.

– Вряд ли в городке много умельцев, которые способны организовать похищение через высокое окно. На улице даже лестницы нет.

– Могли принести с собой, – предположил скорпион.

– И долго вы собираетесь строить догадки? – Эразм с недовольным видом возник в проходе. – Что-то мне подсказывает, что за похищения ответственен мерзавец с глупым именем.

– Гасик! – подхватили Эфит и Джубал одновременно.

Примерно через час Ослябя первым вошел в Грязный Телец. За ним подтянулись и остальные. Варвар и орк тут же насели на трактирщика, выясняя местный ассортимент. Эразм с отвращением оглядел заведение. На деревянном полу виднелись множественные пятна, валялся мусор, а подошва обуви то и дело норовила прилипнуть. Несколько столов занимали суровые и внешне непритягательные личности. Увидев таких в темном переулке, желание повернуть назад тревогой разорвет голову. Пахло дешевым алкоголем, луковой похлебкой и немытыми телами.

Единственный свободный стол находился в дальнем углу общего зала, под лестницей. Его-то и занял Ослябя, беспечно протискиваясь между стульев с отдыхающими. Местная клиентура возмутилась, но вид двоих громил у стойки на время погасил бурю. Куда больший интерес вызывали старик в синем и мужчина в белом, выглядевшие как те, у кого водится золотишко. А рядом с ними молокосос с короткой саблей на поясе, у которой позолоченная рукоять и изумрудики с сапфирами поблескивают.

– Кто тут Гасик? – Эразм прикрикнул. – Кто Гасик, спрашиваю?

– Эй, старик, – в середине зала один из мужчин отложил в сторону обнаженный кинжал, которым выковыривал грязь из-под ногтей, – а кто спрашивает?

– Лорд Эразм Деций Нарст Пифарей, но сомневаюсь, что в такой жалкой дыре кто-то слышал столь славное имя.

– А-ха-ха-ха, – рассмеялся незнакомец. На вид Брюзгливый не дал бы ему больше двадцати пяти зим, а потому не рассматривал в качестве главаря.

– Повеселился? А теперь позови мне своего атамана или кто тут у тебя за главного.

– Нету таких, – мужчина улыбнулся и щелкнул пальцами. Сидящие рядом с ним тут же освободили место за столом и отошли. – Садись, – его ладонь указала на стул, что стоял напротив – давай-ка сначала выпьем, не могу же я незнакомцу выдать весь расклад.

– Местная бурда плохо скажется на моем желудке, – отрезал Эразм, но все же занял предложенное место. Джубал и Эфит отошли к стойке.

Пока все внимание упало на наглого старика, к Ослябе подошел нищий, что до этого сидел на грязном полу немного поодаль. Он сунул паломнику смятый пергамент, улыбнулся беззубым ртом и поспешил наружу. Головорезы, сперва не приметившие его, препятствовать не стали. От нищего разило, как от грязно хлева. Раз уж бродяга сам покидал Телец, то зачем марать о него руки.

– А мне нравится твоя решительность, старик, – улыбнулся мужчина, сверкнув золотыми зубами, что полностью заменяли собой данные природой. – Только вот она граничит с глупостью, – он сделал большой глоток из металлического стакана и протянул его волшебнику. – На, выпей отличного таморского вина. Оно прямиком из Исиасполиса.

Эразм брезгливо поболтал жидкость в посуде, понюхал и отставил предложенное подальше.

– Эту ослиную мочу в Таморе даже слуги не пьют. Но откуда вам в такой глуши знать о благородном вине, – на лице Брюзгливого не дрогнул ни один мускул. – У меня очень мало времени и еще меньше терпения, парень. Поэтому веди сюда Нуруддина, что в театре на имперцев работал, и девицу, а я взамен тебе золота отсыплю, да вино посоветую.

В зале повисло тяжелое молчание. Незнакомец сверлил волшебника пронзительным взглядом, как делал это со всеми, но до сего момента каждый выказывал хотя бы толику страха. Руки бандитов и Караванщиков легли на оружие, если бы кто-нибудь решился выхватить его из ножен, то драка вспыхнула бы как сухая трава.

Вдруг на суровом лице мужчины вновь возникла улыбка, и он залился в истеричном и неуместном хохоте.

– А-ха-ха… Ох, – наконец выдавил он из себя, – а мне нравится этот дед! Сразу видно деловую хватку. Тебе повезло, я и есть Гасик, а потому мы совершим сделку. Нуруддин сейчас тут, – главарь кивнул головой и двое бандитов привели связанного мужчину в общий зал с верхнего этажа.

Лицо пленника отекло от побоев. Он кое-как видел правым глазом, что заплыл не так сильно, как левый. Его халат покрывали пятна краски, а вот обувь отсутствовала. Люди Гасика решили, что она еще вполне ничего и реквизировали ее для собственных нужд.

– А чего он босой? – атаман глянул на подручных.

– Э-э-э, ну…

– Ладно, Асмодей с ним, – Гасик махнул рукой. – Этот оборванец должен мне пять золотых монет. Еще пять за то, чтобы я проявил милосердие и отпустил его с тобой. И пять, чтобы я соизволил удержать своих людей от грабежа. Они уже приметили ваши кошельки и сабельку у того проныры, что жмется к двоим громилам.

– Это я проныра? – вскипел Джубал и едва не выхватил оружие. – Железнобокий удержал его руку. Варвар не боялся драки, но хотел сначала убедиться в том, что Шахриет тут.

– Ш-ш-ш! – Эфит грозно шикнул на скорпиона.

– Тридцать две монеты, – Эразм бросил на стол кошель, до этого висевший на поясе. – Я забираю Нуруддина и девушку.

– Как пожелаешь, – снова золотые зубы показались наружу. Двое бандитов, развязали пленника и подтолкнули его к выходу. Тот прошел несколько шагов и едва не упал. Ветеран и Джубал поспешили подхватить бедолагу под руки и отвести в сторону выхода. – Какую девку ты хочешь, старик? У нас тут хоть и не Золотой Телец, но за восемнадцать монет я смогу подобрать тебе принцессу, да такую, что обожает сморщенные тела.

– Чего? – лорд Пифарей нахмурился. – Хватит ломать комедию! Веди сюда Шахриет и закончим.

– Впервые слышу это имя, – Гасик равнодушно пожал плечами, – но если ты желаешь, чтобы мои парни похитили для тебя какую-то определенную девку, то за это нужно доплатить.

– Послушай ты, висельник, – внезапно за спинами раздался голос Осляби, – или сейчас же отпускай Шахриет, или мы твоих мо́лодцев мечами порубим, – паломник решительно поднялся и обнажил клинок.

Тут же звякнула волна стали. Попадали стулья, за которыми еще совсем недавно сидели головорезы. Два удара обрушились на спину медленно встающего из-за стола волшебника. Скимитары, словно ударили по крепкому щиту, отскочили, даже не повредив одежду. Эразм медленно повернулся и с помощью заклинания отбросил нападавших в противоположный конец дуккана. Вместе с ними полетела и мебель, заставившая стоящих на пути рассыпаться в разные стороны.

Брюзгливый развернулся, чтобы атаковать Гасика, но он уже покинул насиженное место и под прикрытием двоих бандитов удалялся в сторону лестницы. Там как раз Ослябя отрубил одному из головорезов руку. Паломник пинком оттолкнул вопящего врага и заприметил атамана, но сверху спешило подкрепление. Лестница заходила ходуном от десятка несущихся по ней вооруженных мужчин.

Варвар и зеленоватый рубились с бандитами, не давая им возможности отрезать выход из дуккана, куда как раз спешили Эфит и Джубал, поддерживая обессиленного Нуруддина.

С помощью двух молний волшебник расчистил себе проход и тоже оказался за спинами здоровяков. Он высматривал Ослябю, чтобы помочь тому магией, но опасался, что сил не хватит. Бандитов было слишком много, а события в театре порядком ослабили. Впрочем, паломник и сам трезво оценил ситуацию. Отбившись от парочки нападавших, он запрыгнул на стол и кувыркнулся в раскрытое настежь окно. Резко поднялся и пронзил намеревавшегося последовать тем же путем головореза.

Герои покинули Грязный Телец без потерь и спешно уходили в более безопасную часть города. Гасик распорядился их не преследовать. Сражаться с колдуном в его планы пока что не входило.

Узкие грязные улочки квартала нищих вызывали опасение. Из-за любого угла могли выскочить люди Гасика, а потому приключенцы молча торопились выйти на открытое пространство.

– Если Шахриет не у него, то где ее искать? – не унимался Джубал, нарушая молчание.

– Нужно было сразу допросить персонал и ближайших зевак, – буркнул Эфит. – Любое расследование необходимо начинать с поиска свидетелей.

– Зато теперь ясно, куда пропадают люди в городе, – вмешался Варвар.

– Не похоже, – ветеран покачал головой, – если тут и замешан Гасик, то слабо верится, чтобы все пропавшие являются его должниками. Нахиор вроде говорил, что ежедневно в городе теряется около десятка человек.

Мрачный Эразм с трудом поспевал за остальными. Ему не хотелось говорить. Мысли поедала досада. Спасти Шахриет не вышло, остается только гадать, куда подевалась девушка. Да и выяснить что-то о пропавшем столяре тоже не выйдет. Вряд ли Гасик теперь будет рад поделиться информацией, а если и поделится, то цена окажется весомой. Грело только спасение Нуруддина, хотя Эразм и не спешил раскрывать тому причину хлопот, а только кивал, слушая изливающуюся благодарность о спасении.

– Шалилун говорить! – зеленоватый обогнал героев и преградил путь. – Ослябя бежать в другой место.

– Чего? – Эфит первым остановился и глянул через плечо. – А где блюдец добродетели?!

– А? – волшебник крутанул головой.

– Может он заметил Шахриет? – Джубал протиснулся между союзниками, намереваясь возвращаться.

– Моя знать место. Бежать! – не обращая внимания на стоящих перед ним, орк ломанулся вперед, толкнув железнобокого плечом. Раздался одобрительный смех Варвара, а вот остальные едва успели прижаться к пыльным стенам глиняных хибар.

– Осел! – вслед бегущему полетело характеризующее высказывание, которое, очевидно, осталось без внимания. Поняв, что придется нестись за безумным зеленоватым увальнем, Брюзгливый направил Нуруддина в Бронзовый Телец, а сам, кряхтя и причитая, отправился за нежеланным союзником.

Орк свернул в подворотню, пронесся мимо сгорбленного беззубого старика, выливающего ведро с помоями на узкую дорожку. После довел героев до развилки и остановился.

– Все, – гордо заключил Шалилун.

– Что «все»? – ветеран раздраженно развел руками. На его белые одежды попали капли вылитой под ноги вонючей жижи, и Эфит брезгливо пытался затереть их платочком.

– Дальше не знать, – зеленоватый спокойно пожал плечами и уселся на разбитую лавку, которая угрожающе скрипнула и наклонилась.

Возникшая передышка позволила Эразму догнать остальных, а ветерану узнать у девчонки, что выглядывала из маленького оконца лачуги, о парне в кольчуге и шлеме. Та указала путь, за что получила десяток серебряных монет.

Через минуту приключенцы уперлись в тупик. По запаху стало ясно, что сюда сливали испражнения и выбрасывали тухлятину. Пыльная земля превратилась в скользкую грязь. Из-за стен солнце не высушивало почву, а люди продолжали беспощадно ее увлажнять. Впрочем, этот факт скорее сыграл на руку Караванщикам. Эфит без труда обнаружил следы длинной ступни Осляби, которые привели к старому ржавому люку, что скрывался в глубине тупика.

– Опять лаз?! – Эразм прижимал к лицу платок и морщился, будто жевал целый лимон. – О, Асмодей, если там еще один светящийся камень…

– Вроде темно, – Варвар глянул внутрь. Долго не думая, железнобокий откинул железный диск в сторону и нащупал ногой ступеньки.

– Там точно Шахриет! – воскликнул Джубал. – Иначе зачем ему лезть в… а что это вообще?

– Имперская канализация, судя по всему. Наверное, в нее вела та дверь, за которой ошивалась орда мертвяков. Театр же – бывшие термы, – Эразм спускаться не торопился, предпочитая пропустить союзников.

Эфит с сожалением оглядел белые штаны и устремился за напарником, непроизвольно проверив скимитар, висевший на поясе.

– Ну и?! – сокрушался Брюзгливый. – Где ваш чертов факел? Какое-то раздражающее дежавю.

Через минуту оружие Караванщиков освещало округу. В этот раз Шалилун не отшвырнул меч, но все равно поглядывал на него с опаской. Джубал же отказался от магического факела, предпочитая полагаться на собственные таланты.

Обложенный кирпичом тоннель десятки лет не ощущал влаги. Потрескавшиеся стены и потолок уныло зияли узором расщелин. Пол устилал плотный ковер из песчаной пыли, которую раздувало сквозняком. Мрачно и тихо. Радовало только то, что кроме отпечатков ног паломника, никаких следов жизнедеятельности не наблюдалось.

Джубал шагал первым, далеко вглядываясь в темноту и первым заметил решетку на полу. Он аккуратно подобрался и заглянул.

– Ослябя? Ты как тут?

– Как-как, – с горечью отвечал паломник, шагнул, а она открылась.

– А кто ее закрыл?

– Ну, это не знаю, но вроде слышал какие-то голоса. Что-то бормотали и хихикали.

– Меня больше интересует другой вопрос, – Эразм подошел к беседующим, – зачем, Асмодей тебя подери, ты полез в эти катакомбы?

– Да тут это… ну…

– По-моему мы не одни, – вмешался Эфит, щурясь в темноту. Чутье стражника редко его подводило.

А Джубала никогда не подводили глаза, конечно, если он регулярно утолял утробный голод. Заметив движение, скорпион схватил волшебника за рукав и дернул в сторону. Брюзгливый явно не ожидал такого поворота событий, а потому грохнулся в пыль. Мимо просвистела небольшая стрела, которая ударила прямо в грудь Шалилуна. Оказавшись слишком легкой, она не смогла пробить тяжелую кольчугу и беспомощно упала у ног.

Эфит среагировал мгновенно. Темный коридор осветила огненная вспышка, но лучник скрылся за поворотом. Лишь маленькая тень мелькнула по стене, в которую ударил магический снаряд.

– Прошу прошения, господин, – Джубал виновато улыбался, помогая магу подняться, – я не хотел вас уронить… – в памяти отчетливо играли воспоминания об отдыхе в коридоре трактира.

– Запачкал одежду, – буркнул в ответ Эразм.

– Шалилун-то тоже железнобокий! – вскрикнул Варвар и громко заржал.

– Что там случилось? – Ослябя задирал голову, тщетно высматривая союзников.

Никто не посчитал нужным ему отвечать.

– Это подросток что ли? – ветеран повертел в руках стрелу. – Я и тень видел, но больно мала для взрослого человека.

– Это слава Горга!!! – неистово завопил орк. Караванщики зажали уши, а звук, отражаясь от стен, удалился по тоннелю.

– А ну, заткнись, осел, – Эразм кинул на зеленоватого грозный взгляд, и Шалилун умолк, опустив голову. – Я бы предположил, что тут ошиваются гоблины, но их ты бы принял скорее за детей. Дварфам в канализации тоже делать нечего.

– Чего выяснять, – ветеран махнул рукой, – давайте скорее достанем Ослябю и уберемся отсюда.

Джубал обшарил ближайшие стены, но ничего не нашел. Он прокрался по тоннелю и осторожно заглянул за угол. Обнаружилось, что путь разветвлялся, но это пока что не особенно волновало. Скорпион дернул за рычаг, что торчал из стены прямо у носа. Скрипнули ржавые петли, и створки решетки громко ударили о стены ямы.

Здоровяки помогли паломнику выбраться, но тот не собирался возвращаться на поверхность.

– В общем эт… – мялся Ослябя под вопросительными взглядами. – Надо бы все же осмотреться. Шахриет вряд ли тут, но раз меня в ловушку изловили, то может тут и еще кто…

– Что-то ты недоговариваешь, – Эфит скривил лицо.

– А парень прав, – волшебник неожиданно поддержал ученика. – Может не во всех пропажах виноват Гасик.

Скорпион тоже высказался за продолжение исследования, надеясь использовать полученную информацию в одном важном деле.

На развилке Эфит осмотрел следы и установил, что в правое ответвление канализационные твари не совались, да и более того – это очевидно не люди, хотя и передвигаются на двух конечностях.

Ошалев от неуязвимости, орк первым отправился в нужный проход, закинув двуручник на плечо. Выйдя в просторную комнату, некогда служившую узлом трубопровода и резервуаром для накопления пресной воды, Шалилун остановился. Зеленоватый плохо видел в темноте. Орки, как и эльфы, отлично ориентировались в сумерках при свете звезд, но под землей искусственные источники света оказывались необходимы, как воздух.

Осмотреться, поводя вокруг себя светящимся мечом, здоровяк не успел. В него вновь ударили небольшие стрелы. Шесть снарядов отскочили от кольчуги, но седьмой просвистел у лица, оцарапав левый висок. Орк встрепенулся и бросился вперед, размахивая клинком. Два десятка красных огоньков тускло загорелись во тьме, словно кровавые звезды на ночном небе. В этот раз стрелки учли металлическую защиту, и целили в ноги, и голову. Зеленоватому повезло и в этот раз. Он запнулся о валявшийся на полу рыцарский щит и пролетел вперед несколько метров, больно ударившись лбом о стену. Стрелы прошли мимо.

Эфит не видел противников, а потому снова ударил огненными снарядами, но вновь не попал. Пламя озарило волосатые крысиные морды, скалившиеся на непрошенных гостей.

– Альфераны… – успел произнести Эразм, прежде чем его обогнули Варвар и Ослябя, ринувшиеся в бой.

Альфераны – гуманоидные разумные крысы, хоть и бывали трусливы, но имели жестокий и беспощадный характер. Ощущая превосходство в количестве, крысолюды без сомнений вступили в сражение.

Волшебник предпочел оставаться за проходом, но все же использовал заклинание «магический доспех», защитив союзников. Оно пришлось весьма кстати. Альфераны окружили Варвара и паломника, нанося удары в незащищенные части тела. Приключенцы поражали одного крыса за другим, но мертвых тут же заменяли другие. Крысолюды не имели доспехов, но в большинстве использовали человеческое оружие, хотя отвратительного качества и состояния.

Пламя Эфита металось от одного альферана к другому. В воздухе, спертом и до этого, повисла вонь паленой шерсти и плоти. Джубал же ожидал за его спиной.

Шалилун немного пришел в себя. Крысы, посчитав орка мертвым, опрометчиво повернулись к нему спинами, за что поплатились жизнью. Одним взмахом орк снял с плеч четыре головы, но тут же попятился, прикрыв лицо рукавом кольчуги, в который ударили стрелы.

Стоял невыносимый крысиный вой. Альфераны кричали, шипели, пищали. Их становилось все больше и больше. Эразм с трудом поддерживал заклинание, которое пришлось наложить и на зеленоватого, зажатого в угол двумя десятками тварей.

Баррак ад-Дин – капитан отряда Пустынных скорпионов, в который посчастливилось вступить Джубалу, постоянно говорил новобранцу о том, что месть – особое блюдо. Такое, которое не терпит спешки и огня. Оно требует холодной подачи, выверенной и бесповоротной. Сейчас Эфит казался совершенно беззащитным. Остальные не заметят, если нанести точный и молниеносный удар. Укол в спину, нырок в темноту и поминай как звали. Крысы прикончат остальных и сожрут их останки. В крайнем случае, можно по пути и волшебнику горло вскрыть. Что может быть проще?

Останется только доставить информацию командиру об артефакте, да отдать странный черный камень, что превращает близлежащие трупы в нежить. Но ведь требовалось еще отыскать потайной путь в город, а без союзников исследовать канализацию невозможно, да и необходимо спасти красавицу Шахриет... За эти мысли скорпион и зацепился. Уверил себя в том, что Караванщики Анвила все еще необходимы ему, а значит пора действовать.

Джубал приставил саблю к стенке. Поправил кинжал, что прятался под одеждой и, словно паук, взобрался к потолку. Выискивая выбоины в старой кирпичной кладке, скорпион без труда пополз мимо гущи сражения. На Ослябю как раз взобрался наглый крысолюд и колол его в шею ржавым клинком. Паломник вертелся, но сбросить врага не получалось, приходилось отбиваться от других. Каждый нанесенный удар по союзникам ослаблял мага. Эразм чувствовал, как его плечи тяжелели, а мускулы начинало трясти от напряжения, на лбу выступили мясистые, тягучие капли соленого пота. Из последних сил Брюзгливый концентрировался и поддерживал заклинание, но в любую секунду мог сорваться.

Незаметный для всех маневр под сводами потолка окончился внезапной атакой. Джубал прыгнул вниз. В полете скорпион выхватил два кинжала и обрушил их на большого крыса, что не участвовал в сражении. Эта особь руководила соплеменниками, извергая неприятные для человеческого слуха рыки и писк. Вождь альферанов махал перед собой длинным рыцарским мечом, который еще не успела пожрать ржавчина. Лезвия бесшумного убийцы беспощадно пронзили череп, войдя в него по самую рукоять.

Писк тут же смолк. Крысы остановились и испуганными глазками впились в бездыханное тело командира. Оно рухнуло, будто мешок. Альфераны бросились в рассыпную. Они, избавившись от оружия, скакали на четырех конечностях, чтобы поскорее удрать в нору. Скорпиону пришлось и самому спасаться. Он едва успел вновь забраться на стену. Беснующий поток крыс хлынул мимо, и через минуту в помещении воцарилась тишина.

Пока приключенцы приходили в себя, Ослябя не медлил. Он сразу заприметил в углу растерзанное тело. Обезображенная голова, на которой еще сохранялись остатки тканевого капюшона, была неестественно завернута набок. Паломник перекрестил убитого и принялся шарить в изорванных лохмотьях.

Шалилун рассматривал стальной щит, примеряя его на руку. Джубал и Эфит спешили проколоть головешки мертвым, чтобы те не восстали в виде нежити. Эразм тяжело дышал, прислонившись к стене, а Варвар с опаской осматривал вырытый альферанами широкий лаз, ведущий в нору. Никто и не заметил, как Ослябя вытащил кожаный тубус и спрятал его под кольчугу.

– Видимо снаряжение бедняги приглянулось вождю крысолюдов, – скорпион бесцеремонно пронзил лоб мертвого саблей.

– Да… – ответил паломник и еще раз перекрестил тело.

– Сейчас он скажет, что несчастного необходимо похоронить, – бросил Эфит, работая скимитаром.

– Похороны подождут, – Брюзгливый, наконец, поднялся и вновь принял важный и уверенный вид. – Лить сопли по неизвестному в канализации, будь он хоть рыцарем, хоть бароном, самоубийство, пока рядом открытая нора альферанов. Эти твари могут вернуться.

– Погоди-ка, – Джубал нахмурился, – так ты что, ради этого жмура в подземелье сунулся? Он кто вообще? – скорпион наклонился и заметил цепочку, на которой запеклась кровь.

Ослябя закусил губу. Пытаясь укрыть послание, он совсем позабыл о религиозном символе, который обязательно носил каждый член ордена Рыцарей Меча. Мысленно он проклинал себя и попытался сорвать найденное с шеи рыцаря, но Джубал был быстрее.

– Откуда ты знаешь, что это рыцарь? – Варвар отошел от лаза и встал посреди помещения, широко расставив ноги. – Неужели снова колдовство?

– Ага, – у волшебника не осталось сил на злые насмешки, – вон твой дружок с щитом играется, а в паре метрах меч, что обычно рыцари используют.

– Только вот благородный сир, которого погрызли крысолюды, еще и в ордене, – Джубал поднял перед собой медальон в виде серебряного меча с солнечным кругом.

– Шпионы Рыцарей Меча в Муфтараке, – подхватил Эфит, – это интересно… Возможно где-то тут есть выход из города.

– Или их логово, – предположил железнобокий.

– Сомневаюсь, что тогда альфераны сожрали бы только одного.

– Займитесь норой, Асмодей вас подери! – Брюзгливый прервал ветерана. – Мертвые умеют ждать, а вот крысолюды вряд ли.

Волшебник заметил, как Ослябя покрылся потом и судорожно переминался с ноги на ногу. Слова не требовались, Эразм давно все понял. Пока остальные спорили о том, что делать с лазом, Брюзгливый тихонько поддержал ученика.

– В следующий раз сначала расскажи все мне, – старческая рука потрепала парня по плечу. – Твое обучение в зачатке, а потому помощь не помешает. А по поводу вскрывшихся подробностей не переживай. До этого они знать ничего не знали, и что особенно изменилось?

– Дурак я, дедушка, – парень вздохнул, – едва сам не сгинул, да еще и вас под смерть подвел, а все равно секрет аббата не сохранил.

– Аббат? Тот самый, который не сообщил Великому Магистру о Нахиоре?

– Да. Про него в письмеце писали, что я в пещере Видли нашел. Ну огра этого…

– Помню я, помню. Потом поговорим, а пока веди себя как обычно.

– Ну и чего делать-то с норой? – Джубал окрикнул мага.

– Завалить ее, да и дело с концом, – Варвар бросил внутрь проржавевший осколок трубы.

– Мы так ее неделю мусором закидывать будем. Они уже новую рядышком выкопать успеют.

– Используем огонь, – Эфит указал на обломки труб, что усеивали пол вместе с трупами крысолюдов.

За полчаса проход удалось плотно завалить железом. В ход пошло старое оружие и даже щит, который облюбовал Шалилун. Орк отдал его с огромным сожалением. Ветеран и волшебник объединили силы. Пламя ударило в завал. Температура раскаляла металл, который медленно начинал плавиться. В помещении, достаточно просторном, становилось невыносимо жарко, но через несколько минут освещенная комната вновь покрылась тьмой.

– Если в следующий раз вы сунетесь в авантюру без факела, то я зажгу ваши пустые головешки, – выругался Брюзгливый и принялся колдовать свет.

– Надеюсь, что этот заслон выдержит… – Эфит тяжело дышал. Из-под его одежды валил дым. Ветеран корчился от боли и пытался не подавать виду, но тело предательски дрожало.

– Они могут новую нору сделать, это временная мера.

– И что же тогда?..

– Эти твари обитают глубоко под землей. В бесконечной череде тоннелей и пещер. Дварфы называют эти места Гиблыми тропами. Они несколько десятилетий ведут войны с альферанами, которых, к слову, зовут крысоморфами. И часто вполне успешно. Не только племена альферанов враждебны между собой, даже особи одного племени готовы грызть друг другу глотки ради добычи и власти, но при этом твари очень трусливы, – Эразм указал посохом на Джубала, внимательно слушающего рассказ. – Наш ловкач правильно смекнул. Стоит убить вождя, и отряды крысолюдов либо разбегаются, либо тут же рвут друг друга в клочья.

Сейчас, когда вход запечатан, можно не опасаться нового скоординированного вторжения. Если альфераны и не перебьют друг друга, пройдет не мало времени, прежде чем выделится самый сильный самец и сможет их организовать.

– Все это прекрасно, – скорпион подошел к Ослябе и пристально всмотрелся в его лицо. – Но кое-кто так и не ответил. Чего ты сломя голову, рванул в эту дыру?

– Так… тут… ну… видел в общем, как… бандит за нами следил. А потом как побежит в сторону, и… я за ним. Вот.

– Бандит или нет, но если ты кого-то и видел, то не его, – ветеран указал на труп рыцаря. – Этот помер больше недели назад.

– Я тоже заметил слежку, но подумал, что показалось, – вмешался волшебник, глянув на побелевшего паломника.

Поддержка Эразма успокоила подозрения Джубала.

– Проверим другой путь, – Эфит прекратил дискуссию и первым вышел в проход.

– Горг ведет к сокровищам! – орк радостно пошел следом, но, как заведено, его высказывание единодушно проигнорировали.

Другая часть канализации оказалось пустой. После десяти минут блужданий по тоннелю, приключенцы вышли в тупик. В стене виднелась глухая железная дверь, а в нескольких шагах от нее образовалась большая куча песка.

Скорпион первым заметил, что в потолке над кучей имелся лаз, и поспешил проверить. Он вел на еще один канализационный уровень, где когда-то проходили трубы. Проход оказался низким и щедро усыпан песком. Пробравшись вперед, Джубал обнаружил лестницу. Ход вел за пределы городской стены и располагался среди руин акведука, а значит можно использовать его, чтобы незаметно проникнуть в Муфтарак.

Герои тем временем осмотрели двери. Замочная скважина позволяла заглянуть, но темнота ограничивала человеческий глаз. Шалилун видел лучше людей, да и заклинания света хватало, чтобы его сумеречное зрение принесло плоды.

– Нежить… – тихонько произнес зеленоватый отпрянув от замка. – Шалилун видеть их. Они качаться, глаза закрыть.

– Что там? – Джубал легко спрыгнул в песочную толщу, увязнув по щиколотку.

– Наш одаренный друг обнаружил мертвецов, – ответил Эразм. – А что наверху? Выход?

– В общем да, можно попасть в пустыню минуя мамелюков и городские ворота.

– Не думал, что когда-нибудь скажу такое, – Эфит усмехнулся, – но не мог бы ты взломать замок? Думаю, что эта дверь связывает канализацию с подземельем чернорясников.

– А. Возможно, – Джубал задумался, – тогда я его заклиню, чтобы никто кроме нас не открыл.

Скорпион легко справился с задачей, но внезапно почувствовал невероятную слабость.Что-то поразило его. Будто в сердце открылась зияющая дыра, отдававшая болью и вытягивающая жизненные силы. У парня подкосились ноги, и он упал на колени.

– В чем дело? – Варвар поднял союзника и прислонил к двери.

– Не выспался, похоже…

– Ну-ну. Давай, пора выбираться отсюда.

Приключенцы спешили к выходу. Джубал шел последним, удерживаясь рукой за шершавую поверхность стены. Железнобокий продвигался на несколько шагов впереди. Первое, о чем подумал скорпион – это утробный голод, доставшийся от отца. Еще никогда он не причинял столько боли. Обычно дампиры, продукты совокупления вампиров со смертными женщинами, могут обходиться без крови многие месяцы и не мучиться от невыносимой и удушливой жажды. Нынешнее состояние и не походило на обычное дампирское голодание, но что же еще могло так мучить? Молодой скорпион с трудом удержался, чтобы не впиться клыками в мускулистую бычью шею союзника. Здравый смысл еще справлялся с болью, туманящей разум.

Никому из Караванщиков не было особого дела до Джубала. Конечно, если бы он попросил о помощи, то ему бы ее оказали, но он не просил. Ослябя наверняка смог бы заметить недомогание паренька, а после, придавшись добродетели, без сомнений раскрыл бы истинную природу союзника, но паломника вновь охватили переживания.

Может ли праведник позволить себе ложь? Если ты уверяешь других, что необходимо следовать по пути добродетели, то имеешь ли моральное право обманывать? Пусть во благо благородной и светлой цели, но это ведь все равно ложь. Мысли ломили голову, но Ослябя постепенно привыкал к подобному и активно работал серым веществом.

Допустим, что ложь бывает разной. Обычный обман направлен скорее на намеренное введение в заблуждение, с целью получения какой-либо выгоды или осуществления корыстных планов. А вот в случае с мертвым рыцарем… Ослябя осознавал, что ложь чаще всего вредна и разрушительна, но не сейчас. Он защитил тех, кто доверился ему. Тех, кто сражается, не жалея головы, за дело добра с именем Эсмей на устах. Значит в этом случае обман смог предотвратить зло.

К тому же, благородный аббат в записке похвалил Ослябю за то, что тот идет праведным путем и достойно проявил себя в Анвиле. Да еще и возложил на паломника священную и важную миссию – отыскать послание, утерянное в канализации. Аббат писал, что и сам мог бы, но за ним неотступно следили последователи зла, а все потому, что он, как и другие братья ордена Рыцарей Меча, стремится уничтожить Кадира Блудного, положить конец еретическим некромантским учениям и грехопадению. Для этого разыскивает сердце Кадира, и просит паломника немедленно сообщить, если он что-то узнает.

Выбравшись из канализации, Ослябя незаметно проверил кожаный тубус и хотел сразу же отправиться к аббату, но услышал, как Эразм и Эфит обсуждали возможные способы поиска Шахриет. Какой бы важной не была миссия, защита невинных не могла померкнуть и потерять значимость. Ослябя прикинул, что раз послание пролежало в канализации кучу времени, то не страшно, если он немного задержится.

Ветеран предложил вернуться в дуккан и начать поиски оттуда. Более разумных идей не нашлось, и Караванщики покинули тупик с люком. Отставал только Джубал. Он кое-как переставлял непослушные ноги и остановился передохнуть. В этот самый момент к нему подбежала девчонка, которой ранее Эфит отсыпал немного серебра за информацию. Она хотела что-то рассказать, но скорпион не слышал ее. Все казалось словно в тумане. Инстинкт охотника сработал безотказно. Жертва не успела даже пискнуть.

Когда Джубал вышел на дорогу, вытирая губы рукавом, союзники уже скрылись из виду и ему пришлось поспешить. Свежая молодая кровь прибавила сил, но не помогла. Боль в груди только усиливалась, и скорпион лихорадочно вспоминал лекарей и целителей, что жили в Муфтараке.

У Бронзового Тельца происходило что-то тревожное. Люди спешили прочь и опасливо оглядывались. Скорпион насторожился и положил руку на рукоять сабли. Караванщики ощетинились оружием, готовясь вступить в бой. Всадники в тяжелых доспехах, пластины которых соединяли кольчужные кольца, наставили на героев копья. Кони фыркали и волновались, готовясь затоптать жалких оборванцев, что встали на пути. Над ними реяло знамя с золотым слоном и пирамидой на серо-зеленом фоне.

Предстоящее сражение позволило собраться. Молодой скорпион вытянул оружие из ножен и оглядел округу выискивая укрытия, с помощью которых можно незаметно зайти в тыл противника. Смешавшись с толпой, Джубал укрылся за колодцем, а от него перекатился за телегу. Азарт влек охотника к опасности, сознание полностью отдавалось предстоящим испытаниям. В нем не осталось места для изображения иссушенного, словно мумия, бледного тельца девочки, лежащего среди отходов.

Глава XII. Призрачные надежды

У Караванщиков Анвила могли быть шансы победить в сражении, но, как оказалось, не только стальные наконечники копий угрожали плоти. Двое фарисов, что охраняли знаменосца, вытащили из колчанов, притороченных к седлам, дротики-джериды. Эти небольшие метальные копья, длинной не более метра, полностью состояли из стали. Такой снаряд с легкостью пробивал латный доспех, кольчуга орка в этот раз не спасла бы.

Тем не менее, фарисы не начинали бойню. Их кони расступились, и к приключенцам выехал престарелый мужчина в роскошных серебристых одеждах. Он остановил статного жеребца и, хорошо рассмотрев героев, удовлетворенно пригладил седевшую бороду.

– Оружие говорит первым, друзья? – незнакомец улыбнулся. – Понимаю. Только так и престало настоящим воинам.

– Поболтать мы тоже не прочь, – Эфит убрал меч в ножны и вышел вперед.

– Байси лаха байдан! – скомандовал всадник, и фарисы подняли копья. – А теперь прошу всех убрать оружие. У меня для вас хорошая новость. Или даже две.

Караванщики медленно спрятали мечи. Только Варвар закинул топор на плечо, так как ножен у него не бывало.

– Новости либо плохие, либо плохие наполовину, – ответил Эразм.

– Понимаю, сейчас тяжелое время, о, славные мужи, но я прибыл к вам от блистательного, наихрабрейшего и милосердного властителя Скипетра Могущества и владыки всего Ошиосса, единственного наследника царя Мереде́ниса Острозубого, – он значительно повысил голос, – принца Али-а-Халида!

– А-а-а!!! – раздалось за спинами фарисов. – Джубал выскочил из-за угла Бронзового Тельца и рванул в бой. Ему удалось ступить лишь несколько шагов. Тут силы окончательно покинули скорпиона. Ноги подкосились, и он распластался на песке.

Возникло неловкое молчание, которое нарушил Варвар.

– Этот с нами. Заболел чего-то.

– Принц Али-а-Халид с радостью предоставит вам личного лекаря. И это уже третья хорошая новость.

– Огласите весь список, пожалуйста, – крикнул Брюзгливый из-за спин товарищей. – Или одна из новостей – это заинтересованность нами принцем?

– Хм, в таком случае, хороших новостей четыре, – улыбка вновь озарила лицо посланника. – Идемте же, друзья. Принц шлет вам приглашение остановиться на постой в его временном доме. А потому собирайте вещи и оставьте это презренное и опасное место, – он небрежно махнул пальцами в сторону Бронзового Тельца. Также принц сообщает, что он, возглавляя своих бесстрашных фарисов, отбил у людей в черных рясах невинное дитя. Прекрасную и несравненную Шахриет.

Ослябя тут же поспешил забрать пожитки из дуккана, а по дороге подхватил приходившего в себя Джубала. Через полчаса вся компания входила в каменный дом имперской постройки. Ничего особенно роскошного. Это жилище принцу предоставил герцог Затриан Корфунций Фурий. Рядом располагались дома таморцев, ныне охваченные трауром. Повсюду реяли черные флаги.

Внутреннее убранство даже близко не напоминало царские покои. Голые серые стены, обшарпанный каменный пол. Мебель практически отсутствовала. Героев провели в просторную комнату, одна из стен которой полностью отсутствовала и вела в небольшой зеленый садик. В помещении, скорее по эринданской традиции, стоял длинный стол с множеством стульев. Слуги выставляли на него угощения и напитки. Запахло жаренным бараньим мясом, и настроение несколько улучшилось.

Принц, худощавый, но статный юноша, широко улыбался и что-то увлеченно рассказывал Шахриет. Молодые люди расположились в саду под тенью персиковых деревьев. Посланник усадил гостей за стол, а сам позвал господина.

На плечах Али красовался черный бишт, края которого блестели золотой нитью на солнце. Под него принц надел кристально белый костюм. Несмотря на то, что голову покрывал платок в красно-белую клеточку, Караванщики видели черные виски, надушенные маслом. Бросался в глаза массивный золотой браслет, инкрустированный драгоценными камнями и умостившийся на правом запястье юноши. За эту руку держалась Шахриет.

Тело девушки нежно обволакивало узкое серебристое платье, на котором плясали золотые узоры. На голове серебряная диадема, мастерски вплетенная в пышную причёску, подчеркивала изящные черты девичьего лица. Без сомнений, образ Шахриет – целиком подарок принца Али. Если бы Джубал не прибывал в практически бессознательном состоянии, то мог бы натворить бед.

Ослябя загорелся восхищением, когда красавица вошла в зал, это не укрылось от Шахриет. Она ответила застенчивой улыбкой, но вот ее взгляд… он, будто искра, томился в ожидании дуновения ветра, который раздул бы стремительное пламя страсти. Паломник не смог его выдержать и опустил глаза. Грудью он чувствовал кожаный тубус с посланием от Великого Магистра. И воспринял новую силу влечения к Шахриет, как происки демонов и темных богов, намеревающихся столкнуть глупого крестьянина с пути добродетели и служения Светлой Деве.

– Я рад приветствовать дорогих гостей! – белоснежные зубы показались на молодом смуглом лице. – Знаменитые Караванщики Анвила. Ваша слава скоро затмит самого Кадира Блудного, – принц прошел по комнате и усадил девушку подле себя.

Грациозности Али могли бы позавидовать ягуары. Благородная осанка, выверенные, плавные движения. Юношу действительно воспитывали принцем. Принцем без царства.

– Предугадывая вопрос, – Али бросил на Шахриет ласковый взгляд, – я двигался к дуккану вместе с доверенными людьми, когда заметил негодяев в черных рясах. Они тащили большой извивающийся мешок. После вашего дебюта в местном театре, я наслышан о культистах Мертера, а потому без раздумий атаковал. Мы смогли зарубить их на месте. И представьте мое удивление, когда в грубой холщовой ткани обнаружилось нежнейшее и прекраснейшее создание, – принц наклонился и поцеловал тыльную сторону ладони Шахриет. – Я не мог подвергать девушку в опасности и тут же поскакал с нею в этот скромный дом. За вами послал верных фарисов, но трактирщик сообщил, что называющие себя Караванщиками Анвила спешно покинули заведение.

– Это интересно… – Эразм прокрутил в голове сцену у монолита. – При чернорясниках не обнаружились какие-нибудь записи?

– Обшаривать поверженных оборванцев – недостойно принца и его верной гвардии.

– Прошу прощения, господин, – Ослябя не поднимал головы. Он и помыслить не мог, что когда-нибудь выпадет честь сидеть за одним столом с настоящим принцем. – Нашему другу нужна помощь. Его поразила внезапная хворь, может быть ваш лекарь сможет что-то сделать.

– Ни слова больше! – Али неожиданно вскочил на ноги. – Салман! Скорее, возьмите несчастного и отнесите к лекарю, – посланник, что привел Караванщиков к принцу, что-то скомандовал стражам, и те двинулись, но Джубал остановил их.

– Я пойду сам, – отрезал он и встал из-за стола.

– Тогда прошу за мной, – Салман указал направление.

Молодой Скорпион почувствовал вибрацию. Камень, что спас его от темного жреца, снова помогал. Благодаря ему к пареньку явилось сознание, и он понял в чем причина хвори. В складках одежды Джубал нащупал осколок монолита, завернутый в тряпку. Советник принца повел больного по лестнице. Скорпион заметил открытое окно и проворно швырнул в него проклятый осколок.

Практически сразу наступило облегчение. Боль стремительно уходила, а энергия вновь наполняла жилы. Свежая кровь ускорила восстановление. Пока лекарь готовился осмотреть пациента, Джубал захрапел на кушетке. Тогда врачеватель решил, что у парня обычное истощение, а потому оставил его отдыхать.

– Несравненная Шахриет поведала о подробностях происшествия в театре, – тем временем продолжал Али. – Я преклоняю колено перед вашей стойкостью и бесстрашием, – он поднял кубок. – Что есть храбрость, если не сила снести любое испытание? Поднимаю этот кубок за наихрабрейших людей, что встречались на моем пути. До дна! – тост понравился всем, даже Шалилун понял, что хвалят.

Когда осушенная посуда ударила по столу, Ослябя с неудовольствием заметил, что Шахриет не отставала от мужчин и подвинула пустой кубок одному из слуг с кувшином.

– Пока мы не потеряли высокую ноту комплиментарности из-за невежества некоторых моих компаньонов, разрешите-ка попросить о небольшой милости, – Эразм вспомнил о Нуруддине, который ожидал у входа в жилище принца.

– Конечно, о, наимудрейший, великий маг может просить у меня все, что угодно.

– Хе-хе, – Али успешно потешил самолюбие Брюзгливого, и тот заметно смягчился, – такие фразы вредны, Ваше Высочество, кто-нибудь возжелает невозможного.

– Может ли искусный заклинатель, триумфатор и беспощадный сокрушитель приспешников Шепчущего Палача просить то, чего я не смогу дать? – принц махнул рукой. – Даже помыслить подобное трудно.

– Вы мудры, юный принц, – старик улыбался. – Я прошу не о себе. За дверьми ожидает несчастный, которого мы вырвали из лап местных бандитов. Позволите ли вы и ему остаться здесь? Ибо его жизни все еще угрожает опасность, а я взял на себя обязательство защитить беднягу.

– Салман! Исполни просьбу дорогого гостя.

– Слушаюсь, господин, я отведу и его к лекарю.

– Нам приятно расположение и гостеприимство Вашего Высочества, – Эфит учтиво приложил руку к груди, – и мы будем рады, если сможем чем-то помочь блистательному принцу.

Ветеран, как и Эразм, понимал, что Али искал Караванщиков не для того, чтобы восхищаться подвигами. Ему требовалась какая-то услуга. Почему бы не оказать содействие. Кто знает, каких высот добьется принц Али-а-Халид. Полезно иметь в друзьях подобных людей.

– В таком случае, я не премину воспользоваться помощью славных героев. Известен ли вам принц Захир Алый?

Приключенцы покачали головами.

– Этот узурпатор, – Али продолжал, и лицо принца исказила ненависть, – занимает трон, что принадлежит мне по праву рождения. Он обманом отнял трон моего прадеда, царя Мередениса. Несчастный народ обманули, пообещав возвращение к древним традициям ашахитов Ошиосса, строителям пирамид и сфинксов. В итоге прадед был свергнут, а семья бежала в Султанат, где жила в изгнании больше ста лет.

И что же из этого вышло? – печальная улыбка продемонстрировала белые зубы. – Ха-ха-ха... ничего. Да, власть империи удалось сбросить, но вместо возрождения обычаев Захир объявил себя императором Южных земель и объявил войну бывшим союзникам – Сулифскому Халифату и Ашахитскому Султанату.

– Эт как же, господин принц? – Ослябя не мог сопоставить услышанное. – Захир этот… чего… не помер еще?

– Я похоронил многих родственников и друзей, но… он все еще живет, – Али бросил взгляд на Эразма. – Возможно какая-то магия поддерживает в нем жизнь.

– Может и так, – волшебник пожал плечами, – но чего вы хотите? Чтобы мы помогли вернуть трон?

– Да.

– Не наше это дело, – грубо вмешался Варвар, – охота за титулами – удел слабаков. Так трофеев не добыть.

– Прикуси язык! – сквозь зубы прошипел Эфит.

– Нет-нет, я все понимаю, – принц махнул рукой. – Вас ведет дорога приключений. Уверен, что у каждого была серьезная причина на нее ступить. Иначе зачем вы здесь?

Воцарилось молчание. Али прошелся по залу, держа руки за спиной.

– Я и не надеялся, что смогу обольстить вас следовать за мной в Ошиосскую Империю, что при правлении моих предков звалась Царством. Но… есть дело, которое могло бы заинтересовать авантюристов, которые не прочь заработать золото.

– Золото! – зеленоватый подпрыгнул и опрокинул чашу с вином. Алая жидкость тут же пропитала белоснежную скатерть. Прислуживающий у стола мальчишка-подросток немедленно принялся промакивать разрастающееся пятно полотенцем. – Шалилун нужно золото. Нужно помогать. Гасик знать и требовать.

– Что опять с этим гомункулом? – Брюзгливый оттолкнулся пятками и пробороздил стулом по полу. Раздался пронизывающий крип. Лорд, опираясь на посох, поднялся и пересел.

– В последнее время пустыню Мумит часто одолевают песчаные бури, – Али продолжал. – Но лично я вижу в этом добрый знак. До меня дошли слухи, что из песков показалась давно утерянная пирамида царя Имхотепа Блистательного, последнего из царей Ошиосса, держащего в руках Скипетр Могущества. Это древний артефакт, с утратой которого началось падение Царства и рода а-Халид.

– Я слышал эту легенду, – Эразм ухватил двурогой вилкой зеленую оливку, приправленную лимонным соком. – Блистательный не желал расставаться с магической игрушкой, а потому унес ее в могилу. Болтают, что, будучи на смертном одре, Имхотеп пронзил стилетом сердце старшего сына, который намеревался Скипетр изъять.

– Легенд много и все они правдивы. Как бы то ни было, я прошу вас отправиться в пустыню и отыскать реликвию моего рода. С ее помощью я верну утерянный трон, а вы возьмете любые сокровища, что найдете в гробнице. Это честная сделка.

– Шалилун идти в гробница, – орк ударил себя в грудь.

– Да-да, помолчи, – Эфит соглашаться не спешил. – Скажите, Ваше Высочество, а почему бы за этой магической вещью не отправить отряд фарисов?

– К сожалению, – Али тяжело вздохнул, – мои силы весьма ограничены. Эти люди, – принц развел руками, указывая на пятерых воинов, что молча стояли вдоль стен, – те, кому я могу довериться. Остальные же… приданы мне друзьями… Х-м-м… теми, кому моя семья обязана за гостеприимство и поддержку. Все, на что можно рассчитывать – это личная охрана. За нее заплачено. А вот иное…

– Нет нужды продолжать, – вмешался лорд Пифарей, решив избавить Али от унизительных объяснений.

Стало понятно, что красивые одежды и богатые доспехи с благороднейшим жеребцом, всего лишь напускной лоск. Принц являлся нищим, а все окружавшее его добро – подарки от покровителей, которые, судя по всему, не особенно верили в успех возвращения трона.

Так или иначе, но Караванщики согласились.

Эразм поймал себя на мысли, что становится излишне сентиментален. Кто знает, что стало этому причиной: Шахриет и Ослябя или неминуемое приближение смерти. Наверное, сыграл и тот факт, что Захир Алый чудесным образом поддерживал в себе жизнь. Он был куда старше лорда Пифарей, но при этом выглядел на пятьдесят.

Остаток дня прошел в беседах и рассказах. Али демонстрировал непревзойденные ораторские качества. Его речи даже Брюзгливому казались весьма привлекательными. Маг отметил острый ум и образованность юного принца.

Покоев для всех не нашлось, но а-Халид выделил гостям две комнаты, которые заняли по тому же принципу, что и в трактире. Когда свет в доме погас, а отдыхающие погружались в долгожданный сон, стража подняла тревогу.

Ослябя вылетел в коридор в коротких льняных бриджах, которые часто использовались в виде нижнего белья. Он едва не налетел на Варвара и чудом не проткнул Эфита клинком, когда уворачивался от несущегося здоровяка. Ветеран одарил парня проклятьем и поспешил в общий зал. Даже Эразм ворчал, но поднялся с постели и оборачивал иссушенное старческое тело в дорожный халат. Только лишь Джубал продолжал сопеть в лазарете.

– Это Гасик?! – Ослябя ворвался в зал, но никто из присутствующих не вел сражений. Принц Али, вооруженный длинной кавалерийской саблей, слушал доклад Салмана. Несмотря на внезапное пробуждение, а-Халид успел-таки надеть кожаный нагрудник и бишт.

– Мой принц, боюсь, что люди Захира нашли нас. Нужно усилить охрану. Это могут быть хариси́ды.

– Чего эт еще за харисиды? – Ослябя вопросительно глянул на Эфита.

– Орден убийц, – ветеран отмахнулся, внимательно слушая доклад.

– Один из поваров обнаружился мертвым, – продолжал Салман, – но с ним что-то странное. Раньше я такого не видел. Его глаза иссохли, а кожа вокруг них потрескалась и почернела. Вот, – советник протянул к господину ладонь, на которой лежал черный камень, – это он сжимал в руке.

Принц потянулся к советнику, но волшебник возникший из-за спин собравшихся, со всего маха саданул по руке Его Высочества дорожным посохом. Камень так и остался у Салмана, который одернул ладонь. Стражники оттеснили Али, загородив его телами и наставили оружие на лорда Пифарей.

– Подобная дерзость карается отсечением конечности! – вскрикнул советник.

– Как это понимать!? – вскипел принц, потирая ушибленную кисть.

Брюзгливый не успел ответить. Салман вдруг захрипел, схватившись за сердце. Его глаза стремительно теряли жизнь. Вокруг них образовывалась черная корка, жадно поедавшая плоть. Издав жуткий вопль, советник упал на колени. Тело неестественно завалилось назад, прижав согнутые ноги.

– Никому не прикасаться к этому обломку, – Эразм выбил камень из раскрытой ладони мертвеца посохом и накрыл платком.

– Он… он… умер? – на лице Али-а-Халида застыла гримаса ужаса. – Салман… Салман… – Его Высочество пытался звать советника, не сводя с него остекленевшего взгляда.

– Нужно повредить мозг, – вмешался ветеран.

В дверях послышались неуклюжие шаги, будто пьяница с трудом пробирался по коридору. Тусклый свет ламп разбавил сине-зеленый свет, исходивший из глаз мертвого повара.

Ослябя первым заметил нежить. Растолкав союзников и стражей, паломник выскочил перед мертвецом и вонзил клинок меж глаз. Салман восстать в виде дитя Шепчущего Плача не успел. Ветеран бережно поднял его голову и проткнул затылок кривым кинжалом, что всегда висел за спиной.

– Это осколок монолита, – маг тяжело вздохнул, – не смотря на разгром в театре, чернорясники продолжают следить за нами.

– Похоже, что это месть за спасение Шахриет, – предположил Эфит.

Но Али уже никого не слушал. Подойдя к телу Салмана, принц хотел протянуть к нему руки, но стражи не позволили.

– Мой верный друг… – слезы капали с подбородка владыки Ошиосского Царства. Он прижал кулак к дрожащим губам и укусил его, чтобы не закричать. Зубы все сильнее впивались в плоть, но Али не чувствовал боли. Фарисам пришлось применить силу и увести господина в покои.

В зале повисла гнетущая тишина. Караванщики расселись за стол. Варвар отыскал где-то кувшин с вином и разлил жидкость по кубкам. Слуги, с позволения лорда Пифарей вынесли мертвых во двор. Осколок так и остался лежать под платком.

– Как-то нехорошо на душе, – Ослябя глотнул кислый напиток.

Шахриет вышла в залу, когда фарисы вели под руки убитого горем Али. Девушка, поняв в чем дело, тоже погрузилась в одолевавшую всех тоску и сейчас же хотела броситься к Ослябе, прижаться к его груди, но стерпела. Она заглянула в кубок и осушила посуду до дна.

– Завтра по утру двинемся в пустыню, – Эфит строго глянул на союзников.

– Я не хотел добывать какой-то там скипетр из гробниц. Не хорошо это – мертвых беспокоить, – паломник почесал затылок. – Но теперича пойду…

– Горг звать нас в песок, – зеленоватый с серьезным видом поднял перед собой кулак. – Мы идти и делать обещанье.

В этот момент даже Эразм глянул на орка если не с уважением, то с наименьшим раздражением. Впрочем, никто из присутствующих не знал, что Шалилун стремился поскорей покопаться в пожитках ошиосского царя. Переживаний принца он не понимал, хотя и ощущал общее смятение.

Утром Джубал проснулся с ясной головой и отличным настроением. Хорошо отдохнув, паренек размял застоявшиеся суставы, оделся, вооружился и, не обнаружив лекаря, спустился в общую залу. Посреди помещения стоял фарис. Скорпион заметил платок, лежащий у его ног.

– Чего это за тряпка?

– Ты что, с луны свалился? – огрызнулся страж. – Это осколок монолита, что подбросили чернорясники.

Джубал в недоумении поднял брови.

– Кого подкинули?

– Из-за этого черного камня погиб один из слуг и советник принца. Господин Салман, воспитавший Его Высочество сызмальства.

– Оу… – скорпион усмехнулся, за что заслужил гневный взгляд. – Эй, ладно-ладно, – Джубал поднял перед собой руки и обошел фариса, схватившегося за рукоять меча. – Я не хотел никого оскорбить. Пойду и помолюсь Шеннаитху, чтобы Безликий поскорей переправил души погибших в Верхний Мир.

– Они прокляты и навечно обречены скитаться в обители Шепчущего Палача… – страж понизил голос. – Никто не попадет в Чистилище.

– Тогда буду молиться, чтобы Великий Уравнитель поскорей вызволил их из плена, – парень выскользнул из дома на улицу, поприветствовал привратников и поспешил в город.

Смерть какого-то там Салмана не особенно заботила молодого скорпиона. По правде, она даже радовала. Этот напыщенный индюк Али слишком уж много внимания уделял Шахриет. Это удачное событие могло бы сбить с него спесь и отвадить желание соблазнять девушку. К тому же, ночное происшествие отсрочило пробуждение товарищей, а значит самое время передать весточку командиру и сделать так, чтобы в городе пропал еще один человек.

Городские стены практически не охранялись. Джубал отыскал нужную, полуразрушенную башню. В обломках кирпича отыскал пергамент, чернила и принялся выводить неровные буквы. В грамоте молодой скорпион особенно не преуспел, но благодаря Барраку ад-Дину мог накарябать пером несколько строк на ашахитстком. После, припрятав обратно письменные принадлежности, в другой куче отрыл короткий лук и колчан со стрелами, надежно привязал к стреле послание и пустил его в сторону белеющего среди песков камня.

Баррак ад-Дин, приходившийся атаману Пустынных скорпионов Наилю аш-Шамару приемным сыном, руководил одним из отрядов банды. Он давно ожидал вестей от Джубала, а потому дозорные, надежно замаскированные в песчаных дюнах, через пару часов доставили вожаку письмо, в котором лазутчик сообщал о нахождении сердца Блудного Халифа и тайном проходе в город.

Молодой скорпион тем временем отыскал связного, который беспокойно ожидал появления Калдора, хотя и не знал его в лицо. Мужчина работал у одного из местных торговцев, а потому частенько выезжал за пределы городских стен. В этот раз он, по обыкновению, направлялся в караван-сарай. Джубал поджидал в стороне дороги, и когда связной проходил мимо, молодой скорпион громко чихнул.

Услышав условный сигнал, помощник торговца улыбнулся. Он подошел к незнакомцу, тогда тот поднял рукав и продемонстрировал татуировку черного скорпиона. Связной сделал тоже самое и, наконец, расслабился. Атаман гневался, и бури обрушивались на того, кто каждый раз приносил вести об отсутствии вестей.

– Наконец-то, – связной повертел головой и убедился, что за ними никто не наблюдает. – Чего так долго? Караван давно в городе.

– Ну, – Джубал равнодушно пожал плечами, – пришлось повозиться и закончить пару дел.

– Это каких? Помогать Караванщикам восстанавливать порядок в городе? Атаман будет недоволен, – мужчина поманил молодого скорпиона в закоулок. Они скрылись за стеной.

– Где послание?! – волновался помощник торговца. – Живее давай. Чего так вылупился? Ты не обкуренный часом? Что-то болотником несет. Давай скорее бумагу, я тебе подкину травы, – связной понимающе улыбнулся, похлопав по мешочку, висевшему на поясе.

– О, большая благодарность, уважаемый, – Джубал полез за пазуху, но вместо пергамента извлек кинжал, который тут же вонзился в левый глаз собеседника. Тот даже не успел вскрикнуть. На лице застыл недоумевающий взгляд.

Обтерев орудие убийства о рукав трупа, молодой скорпион срезал с пояса кошелек и мешочек с болотной травой. Тягучий запах крови ударил в нос. Джубалу ныне не требовалось утолять утробный голод, и не потребовалось бы еще долгое время, но он задержался. Прославляя Хараму, парень не привык стеснять себя в удовлетворении собственных желаний. Похотливая Дева как раз поощряла и пестовала подобные стремления, а потому молодой скорпион с наслаждением приложился к еще теплому горлу связного.

К дому принца Али Джубал явился на верблюде, которого решил забрать от Бронзового Тельца. Караванщики молчаливо седлали животных. Только Шалилун пребывал в приподнятом настроении и что-то бессвязное мычал под нос.

– Куда это сбор? – скорпион подъехал к союзникам.

– А ты где шатался? – Эфит смерил его подозрительным взглядом, продолжая приторачивать седло.

– Так вот, – Джубал улыбаясь погладил бок своего верблюда, – животину вернул. А то мало ли. Теперь у дуккана не безопасно.

– Теперь нигде не безопасно, – буркнул Эразм, сидя на крыльце. Его одногорбого снаряжал Ослябя. Само собой делал это неумело и долго, чем раздражал.

– О, мой нежный цветок, ты как всегда прекрасна, – паренек подмигнул Шахриет, но девушка ответила едва заметным поднятием губ.

– Ты с нами? – Ослябя, намучавшись с подседельными подушками, вытер пот со лба, приподняв шлем.

– Наверное. Куда едем-то?

– В пустыню же, магическую палку для принца искать. Эт, Джубал, а не подмогнешь мне с седланием? Я-то коняшку враз бы, а тут этот… увалень мордатый… – верблюд, будто понял, что говорят о нем, и с невозмутимым видом заорал прямо в лицо паломника. Ослябя отер рукавом лицо и под дружный смех поспешил отойти подальше.

– Наконец-то, – молодой скорпион изящно спрыгнул на землю, – теперь хоть повеселели. Иди-ка, научу.

Из города вышли только в полдень. Варвар настаивал на том, что настало время обеда и нельзя двигаться на встречу опасностям с пустым желудком. Только Эфит смог переубедить нордварца.

Дорога до обозначенного принцем места заняла шесть долгих, изнуряющих дней. Воды с собой взяли с учетом предыдущих скитаний по Мумит. В основном ее нагрузили на верблюда Шалилуна, ведь орк не обременял себя дорожными сумками и вообще чем-либо кроме поврежденной заржавелой кольчуги и двуручного меча. Ветеран строго следил за расходом воды и провианта, но заметно беспокоился. Волновал караван Нахиора, который за время отсутствия героев мог отправиться дальше. Потому Эфит подгонял союзников в пути и даже уменьшал время на отдых. Волшебник, как не странно, не перечил.

Ослябя полностью погрузился в собственные мысли. Как не пытался он совладать с собой, не удержался и прочитал послание, найденное в канализации. Содержание не показалось достойным священной миссии, которую орден выполнял на проклятой сулифской земле, но что может понимать в таких серьезных вещах крестьянин?.. Доблестным рыцарям виднее, ведь их руку направляет сама Светлая Дева. Тем не менее, паломник перечитывал бумагу каждый раз, когда союзники, завернувшись в одеяла, засыпали у скудных костров. Ослябя молил Эсмей, чтобы богиня дала ему знак и указала нужное направление, а после вновь вчитывался в ровные строчки:

Аббат!

Предатель и сердце до сих пор не найдены. У Великого Магистра заканчивается терпение. Наши братья кладут головы в пустыне, а ваши соглядатаи так и не выяснили ничего дельного.

Вы не доложили, о зацепке с поместьем аль-Гази. Источник уверяет, что Ахмад-шейх не передавал артефакт заказчику, а в поместье видели каких-то бандитов, которые якобы сняли древнее проклятье. Найдите их и выясните, что они знают о сердце. Орден дает вам право использовать самые изощренные методы по добыче информации. Не забывайте, что это дело первостепенной важности!

Получили информацию о том, что в Муфтараке готовится что-то страшное. Местный Могильный Визирь скрылся в крепости, забрав с собой все богомерзкие отродья. Это порадовало Великого Магистра. Если действительно произойдет что-то, что может подорвать власть Кадира Блудного в этом регионе, не препятствуйте. Пусть прольются реки крови, но, если эта жертва приблизит искупление для грешной земли, значит так тому и быть. Тех, кто заслуживает спасения, Светлая Дева в великой и безграничной милости своей не оставит.

Первый секретарь ордена Рыцарей Меча сир Бертран де Борн

В конце концов парень засыпал, спрятав письмо под рубашкой. На пятую ночь паломник увидел сон. Он брел по кладбищу, протискивался между могил, из которых выбирались живые трупы. Нежить рыла сырую землю костлявыми руками, намереваясь вырваться и впиться в плоть Осляби, которая и без того кровоточила из тяжелых порезов. Паломник пытался рубить головешки, показавшиеся из почвы, но те не умирали и продолжали мерцать зловещим сине-зеленым светом.

Толпа ходячих мертвецов окружала. Ослябя махал мечом во все стороны, но удары выходили слабые, едва оставляли царапины, словно кожа голодной нежити покрылась сталью. Отчаяние и страх завладели разумом. Парень отступал, понимая, что настал последний миг жизни, но вдруг упал, запнувшись о могильную плиту. Не мешкая, он подскочил и оказался среди густого тумана. Там, где только что горели десятки мертвых глаз, стояла красивая черноволосая девушка. Она мило и ласково улыбалась, протянув руку к Ослябе. Паломник почувствовал ее сладкий запах. Загадочная красавица дотронулась до небритой мужской щеки, покрытой потом и пылью. От этого прикосновения повеяло могильным холодом, пробиравшим до костей. Парень почувствовал ледяной, обжигающий поцелуй, но почему-то такой желанный…

– Ты что, без одеяла спал? – Эфит стоял над паломником, потирая глаза. Солнце только-только начинало показываться из-за горизонта.

Ослябя продолжал лежать, недоумевая уставившись на союзника.

– Чего? – ветеран поднял брови. – Вон, у тебя даже губы посинели. Сегодня ночь выдалась особенно холодной. Дело идет к зиме. Не хватало еще, чтобы тебя жар взял.

– Т-т-к я-я ж… – паломника страшно трясло, он спешно натянул на плечи лежавшее рядом одеяло из верблюжьей шерсти.

– Ладно, ничего. Я сейчас чаю согрею, – сжалился Эфит и поставил железный чайничек на ладонь, которая взялась легким огоньком.

Через двадцать минут проснулись остальные. Джубал сразу бросился к Шахриет, которая вовсе лишилась какого-либо внимания паломника и начала все более радушнее отвечать на ухаживания. Варвар не сводил глаз с Золотых гор, в которых, как уверял ветеран, скрывался настоящий дракон. Его манила охота. Голова огромного ящера позволила бы вернуться в родной Хьяльсланд. Скитания по Сулифе тяготили северянина. Ему не нравилось в жаркой пустыне, не нравились хитрые ашахиты, и ужасно раздражали местные тайны и заговоры. Железнобокий злился и с трудом сдерживал гнев.

Закончив скорый завтрак, Караванщики двинулись еще до наступления духоты. Ближе к полудню на горизонте показался силуэт четырех угольной пирамиды. Приключенцы повеселели и подгоняли верблюдов, предвкушая отдых под тенью усыпальницы царя Имхотепа.

Величественное строение, сложенное из гранитных блоков и облицованное белоснежным кирпичом, завораживало даже Эразма, видевшего другие пирамиды в Ошиоссе. Волшебник был готов побиться о заклад, что видит самую высокую усыпальницу, даже несмотря на то, что основание гробницы все еще утопало в песках.

Вершина сооружения блестела на солнце, сообщая о том, что состоит из золота.

– Не могу поверить… – Эфит держал ладонь у лба, – прямо как весы на крыше Алмазного Дворца.

– Хех. Да они там покрыты краской, – Джубал усмехнулся. – Мы с Зеленым как-то раз пытались от них кусочек отколоть… – скорпион осекся.

– Вот как, – ветеран стражи вольного города ехидно оскалился, – а чего это ты там делал?

– Ну… так… выслеживал Калдора...

– Это на крыше Алмазного Дворца?

– Там другая история…

– Очень рад, что вы, наконец, решили узнать друг друга получше, – вмешался волшебник, уставший качаться в седле. – Но душещипальные байки приберегите для стоянок, а сейчас надо поспешить. И еще, – Брюзгливый покосился на орка, – что с этим зеленоватым недоумком?!

Шалилун перестал обращать внимание на все окружающее. Он вонзился безумным взглядом в золотую вершину и раскрыл клыкастый рот.

– Золото надо. Горг вести Шалилун к Гуле, – бормотал он под нос.

– Видать здоровяку приглянулась блестяшка, – Варвар осклабился. – Давайте, собьем ее в песок! – северянин припустил, обгоняя остальных.

Скачка не позволила толком оглядеть округу. Караванщики пронеслись мимо гигантской каменной соколиной головы с острым клювом, торчащей из песочной толщи. Кое-где виднелись крыши полуразрушенных строений.

Когда герои подъехали к пирамиде вплотную, им пришлось задирать голову, чтобы увидеть вершину. Северянин привел группу в тень, где разбили лагерь и обсудили дальнейшие планы. Лорд Пифарей рассказал, что вход в гробницу скорее всего надежно спрятан. Даже археологи из гильдии Хранителей Древности неделями разыскивали нужные блоки, осматривая стены пирамиды от рассвета до заката. Ситуацию осложнял песчаный занос.

Поскольку успеть к отправке каравана уже никто не надеялся, решили заночевать и заняться поисками входа утром. Герои распределили караулы и повалились спать. Только Шалилун всю ночь бесновался у основания гробницы, пытался карабкаться к вершине, но каждый раз срывался и съезжал в песок. Орк ободрал колени и руки, но не обращал внимания на кровь и боль.

Очередная попытка оставила на стене кровавые следы. Шалилун рухнул в песок. Обессилев, он навалился на фасад гробницы, прижавшись ухом к одному из блоков и услышал жуткий, раздирающий душу крик. Орк отпрыгнул, словно лежал на углях. Тяжело дыша он припустил к огоньку и накрылся с головой одеялом. Не прошло и пары минут, как Шалилун мирно задремал, будто младенец после сытного материнского молока.

За двадцать минут до этого Эфит как раз окончил дежурство и передал караул Шалилуну. Весь лагерь крепко спал, восстанавливая силы после тяжелого перехода, а на горизонте возникли вооруженные всадники, направлявшиеся на тусклый свет костра.

Глава XIII. Пожарище

– Так-так-так… – Брюзгливый сквозь сон услышал, как будто знакомый голос. – Это же лорд Эразм Деций Нарст Пифарей, видимо вы прибыли, чтобы добыть несколько магических вещичек.

– Чего-о-о? – старик тер заспанные глаза и пытался рассмотреть небольшую фигуру. За спиной разбудившего светило утреннее солнце.

– Джубал! – внезапно раздался громкий окрик. Паренек с валившимися губами ринулся к одному из отдыхающих.

Скорпион вскочил и тут же попался в объятия Зеленого, который сиял от неожиданной радости.

– Ты… как тут? – Джубал нерешительно ответил на объятия.

Дерден оказался рядом и вытянул с пояса молодого скорпиона саблю.

– Э, а ну не трогать! Зеленый, это кто такие?!

– А ну закрой рот, а не то… – Дерден провел по горлу пальцем и приставил лезвие к спине парнишки.

– Да ты че, Кипучий, одурел?! Это же мой дружище закадычный! Мы с ним знаешь сколько караванов на тот свет свели, а сколько кошельков подрезали, а сколько девок…

– Молчи, – вмешался Гильдарт, наставивший меч на просыпавшегося Варвара, посчитав того самым сильным. Зеленый послушно отпустил товарища и отошел на пару шагов. – Давай-ка оттащи подальше эту секиру, – рыцарь пнул лежащее у ног оружие.

Паренек спешно взялся за рукоять и волоком оттащил топор в сторону пирамиды.

– И кто вы такие? – Эфит без страха смотрел на острие клинка, направленного ему в лицо одним из ландскнехтов карлика. Еще один обезоружил орка, который и не думал просыпаться. Дознаватель держал на прицеле арбалета Ослябю и Эразма, что спали рядом.

– Меня зовут Беннито Дайсон, – карлик улыбался, поигрывая перстнями на толстых пальцах, – а тот сильный и властный мужчина – никто иной как лорд Гильдарт де Кран, властитель Лоэринга и славного города Порт-Грэртон. Красавчик с арбалетом, кстати, по вашу душу, любезный, – Дайсон подмигнул Эфиту. – Мастер Барк, попрошу вас не сводить глаз с волшебника ни смотря не на что. Вы сейчас узнаете, что этот проходимец в белом – ветеран стражи, Эль-Эменталя, что вступил в гильдию Хранителей Древности и отправился на службу в анвильское отделение.

На лице дознавателя не дрогнул ни один мускул. Ложе арбалета даже на дюйм не отклонилось от направления и болт смотрел строго между глаз Эразма. Барк знал на что способны маги.

– Это же… – Гильдарт в недоумении уставился на карлика.

– Да-да, сир-лорд, это те самые Караванщики Анвила, которых вы и искали.

– Но… – де Кран лихорадочно вертел головой, осматривая пленников, – где Нахиор?! – заорал рыцарь. – Где он?! – острие меча уперлось в щеку северянина и оставила на ней кровавый подтек.

Варвар молчал. Уголки его губ подрагивали от закипающего гнева.

– Терпение, друг мой, – карлик ласково отвел правую руку Гильдарта, – не нужно никого убивать. Во всяком случае раньше времени.

– Послушай, коротышка, – Эразм хмурил густые брови, – скоро тут начнется пекло, а у нас даже навесов нет. У меня ноет спина, которую требуется размять, а еще урчит в животе, потому что я привык завтракать по утрам. Сейчас же, твой нервный миньон тычет мне в лицо арбалетом, угрожая всадить в него болт, если хоть немного пошевелю пальцами…

– Ну-ну, милорд, остановитесь. Когда-то я кормил вас прекрасным завтраком, угощал вкуснейшим вином и предлагал сотрудничество, но вы… Вы смеялись надо мной. Ваш надменный и пренебрежительный тон…

– Да-да, ближе к сути, а то я состарюсь, пока ты закончишь.

– Ты и так скоро сдохнешь от старости, мерзкий хрыч! – глаза карлика блеснули гневом. Он сжал кулачки и навис над волшебником, будто планировал ударить. – Я повидал многих мерзавцев, которые считали себя лучше меня.

– Хех, само собой. Даже кривозубый пропойца из смердов считает карликов низшими существами, а те, кто побогаче держат их вместо домашней живности.

– Заткнись! Прошли те времена, когда надо мной насмехались. Бывшие обидчики либо мертвы, либо ждут очереди, чтобы вылизать мои сапоги в надежде на подачку.

– Ага, вижу тут очередь прям…

– Ныне я важный член гильдии. Сам мастер Толомей Фелучи жмет мне руку и возлагает большие надежды.

– Это на тебя-тобольшие надежды?! А-ха-ха-ха-ха! – Эразм расхохотался.

– Дедушка… тише… тише… – уговаривал сидевший рядом Ослябя.

– Ты, мелкий слизняк, даже от солнца меня загородить не можешь.

Дайсон с размаху ударил мага по лицу. Удар оказался сильным, и Эразм повалился на бок, а на песок брызнула кровь. Карлик не мешкая вынул из небольшой сумочки, висевшей на поясе, черный ошейник и застегнул его на шее волшебника с помощью ключа.

– Оберег от магии из черной руды из копей Муххамада, – Дайсон горделиво поднял указательный палец, – со встроенным замком от лучших мастеров Исиасполиса.

Зеленый и Джубал насмешливо переглянулись.

– Стоит, кстати, целое состояние. Господин дознаватель, можете опустить арбалет, теперь он даже искру пальцами не высечет. Ну, – коротышка оглядел союзников, – чего вы стоите как болваны старых богов? Свяжите их, наконец. У ветерана, который почему-то сменил пурпурный плащ на белый, заберите свитки, они магические.

Шахриет сидела у ног Джубала, завернувшись в одеяло.

– Девку тоже, – Беннито указал на нее пальцем, заметив нерешительность Зеленого.

– Не, ну а ее на кой? Пускай себе сидит в одеяльце.

– Я сказал связать! Живо выполняй! – карлик вновь сжал кулачки. Некогда добродушный взгляд Беннито улетучился без следа. Казалось, что скошенное лицо с приплюснутым носом стало еще уродливее.

– Братец, что за дела? – молодой скорпион тихонько заговорил с Зеленым, пока тот бережно заматывал веревку на руках Шахриет. Сам же проверял на прочность путы, оставленные Дерденем.

– Асмодей его знает, – вор пожал плечами, – я вроде как в оруженосцах у сира рыцаря, а чего этот обрубок раскомандовался…

– А ну верни меч, – Ослябя сверлил Зеленого осуждающим взглядом. – Я его вернуть обещал.

– Хех, – вор усмехнулся, – это ты молодец, что тогда мне воды и лепешку принес. Да так удачно. Не верю, что говорю такое, но меч я тебе все же отдам. Только опосля. Сейчас-то он тебе ни к чему, – он нагло подмигнул паломнику.

Ландскнехты перевернули вещи Караванщиков под строгим надзором Дайсона, но, как видно, ничего не нашли. Карлик рассвирепел и, пнув маленькой ножкой деревянную чашку из сумки Осляби, быстрым шагом удалился подальше от лагеря, что-то бурча под нос.

Барк внимательно следил за обыском, стараясь не пропустить ни одной вещи. Когда ландскнехты окончили, отвел Эфита от остальных для допроса.

– Где артефакт? – спокойно спросил дознаватель.

– О чем ты?

– Ладно, не ломай комедию. Я прекрасно знаю, что вы с друзьями, прикончили Адама Змея, а потом обставили дело с поджогом. У него влиятельные друзья в гильдии, но ты можешь заслужить прощение. Если отдашь мне сердце, то получишь свободу. Хм-м-м-м… а если подумать, то я могу ходатайствовать, чтобы тебе даже позволили остаться в Хранителях.

– Единственное сердце, которое ты можешь от меня получить – бьется в моей груди. Другого не имею.

– А вот сейчас и проверим, – Энтони запустил руку под халат ветерана и нащупал сверток. – Ага, – его глаза блеснули, – что у нас тут? – Дознаватель развернул кусок льняной ткани и в песок упал круглый серебряный амулет. В руках осталось сложенное конвертом письмо. Барк пробежал по нему глазами. – Вот как… выходит, что остроухая красотка снабжала тебя конфиденциальными сведениями. Не думал, что Тинтур настолько сентиментальна… Ух, сколько ласковых слов…

– Дай сюда письмо!

– Пожалуй, оставлю себе, – Барк бережно спрятал бумагу. – Этого хватит, чтобы уничтожить мерзкую, надменную эльфийку. Давно чесались руки подрезать ей ушки, – дознаватель злорадно усмехнулся и поднял с земли драгоценность. – Какой блеск. Небось натирал его каждую ночь? Гадится, как доказательство твоей смерти или… Скажи где сердце, а потом получишь письмо и побрякушку обратно.

Эфит багровел от злости, но все же был куда сдержаннее и расчетливее волшебника. Ветеран закрыл глаза, выдохнул и, оскалив зубы в ехидной улыбке, победно посмотрел на представителя гильдии.

– Ты думаешь, что сможешь забрать артефакт и спокойно уйти отсюда живым? Или твой короткий приятель прислуживает торговцам Раскоса только в свободное время?

Дознаватель покосился на Беннито, который ходил взад-вперед и разговаривал сам с собой.

– Да-да, ты правильно понял. Он наверняка ищет сердце Кадира Блудного. Вот только у нас его нет. Оно в тайнике, в Муфтараке, под охраной мамелюков Нахиора. И только я могу его достать.

Барк пронзил Эфита подозрительным взглядом.

– Сир Гильдарт, – дознаватель поманил рукой рыцаря, – думаю, что мы можем отправляться в город. Возьмем с собой этого человека. Он лично знаком с Нахиором и поможет вам осуществить задуманное.

– Тот парень с золоченной саблей говорит, что они с ним чуть ли не лучшие друзья, – ответил де Кран, подойдя поближе.

– Это верно, сир, – Зеленый бежал следом, – Джубал отличный малый, он нам точно поможет.

Дерден тем временем рассматривал лица пленников, задерживался у каждого по несколько минут и громко дышал, хмуря брови.

– Ну и сброд, – престарелый оруженосец плюнул между ног орка.

– Моя не брод, моя Шалилун.

– Вот же морда. Никогда орков не видел, а тут на тебе…

Двое наемников карлика неподвижно стояли за спинами Караванщиков, держа оружие наготове.

– А эти чего молчат? – поинтересовался Варвар качнув головой назад. – Языков нет?

– Хм, может и нет, – Дерден задумался и почесал щеку. – Что-то не помню, чтобы они болтали. А тебе-то какое дело, норварец? Я бы на твоем месте тоже молчал и молился медведям или кому вы там поклоняетесь.

– Шалилун молиться Горгу!

– Во-во, молись мордатый, пока воздухом дышится.

– Зря вы, дяденька, угрожаете. Мы по пути добра идем. Хоть эт бывает и не всегда как по маслу, но легко ж и не положено, а иначе что-ж это за испытания Светлой Девы. Ну, ежели легко. Чего так смотрите?

– Из смердов что ли?

– Ну. Крестьянин я. Ослябей кличут. Из Прудов.

– Да хоть из луж. Беглый небось?

– Не, ну… – паломник виновато опустил глаза. – Я это… по наставлению Эсмей в путь пустился…

– Вот же падаль! – внезапно заорал Эразм. – Зуб выбил, скотина цирковая, – Брюзгливый сплюнул сгусток крови. – Их и так не осталось.

– Помолчи-ка, старик, пока я тебе оставшиеся не повышибал. – Дерден подошел к магу, поставил руки на пояс и презрительно процедил сквозь зубы. – Скажи спасибо, колдун, что ты какой-то имперский лорд, а то я бы давно тебя прирезал. Всю вашу братию магическую под нож и дело с концом!

Беннито закончил шаркать ногами по песку и спорил о чем-то с наследником де Кран. Карлик продолжал злиться и активно размахивал руками. Дерден насторожился и взялся за рукоять меча. В случае чего он смог бы одним взмахом избавиться от молчаливых ландскнехтов, но те даже ухом не повели.

– А девка из распутниц? – сквайр брезгливо ткнул носком сапога в бок Шахриет, жавшейся к Ослябе.

– Не трогай ее! – глаза Джубала блеснули ненавистью.

– Ба-а-а, мелкий ворюга заговорил. Ты, кстати, в курсе как в Эриндане наказывают воров? Им кисти рубят в чистую. Ты ж эту сабельку точно стащил где-то, – Дерден ткнул пальцем на оружие, воткнутое в песок посреди лагеря. – Вот я сейчас тебя и приговорю, раз мне нашего прощелыгу трогать нельзя. Но оно ж и ему будет наука. Тем более, что вы приятели закадычные.

Звякнула сталь, извлекаемая из ножен.

– Хм, одному-то не с руки, – оруженосец предвидел возможное сопротивление. – Ну-ка ты, смерд. Из Прудов который. Я тебя сейчас освобожу, а ты подержишь приговоренного.

– Не стану я помогать. Эт дело не богоугодное, не добром ведомое.

– Праведник что ли? – Дерден саданул Ослябю сапогом в живот. Паломник качнулся вперед, и сквайр заметил на его шее серебряную цепочку. Пока Ослябя судорожно глотал воздух, мужчина стянул находку и рассматривал на ладони маленький серебряный меч, гарда которого была обрамлена в солнечный круг. – А это откуда?! Украл у рыцаря, мерзавец? Сейчас я и тебя проучу, чернь проклятая.

Эразм шевелил пальцами и шептал формулы заклинаний, но ничего не выходило. Волшебник почувствовал себя беспомощным и опустошенным. Первый раз в жизни лорд Пифарей ничего не мог. Совсем. Он слышал, как кричит Шахриет, и хотел только одного – тишины. Склонив голову, маг закрыл глаза и обреченно отдался судьбе.

Престарелый сквайр повалил Ослябю лицом в песок, а сам придавил спину ногой.

– Оставь его! Не-е-е-т! Не трогай! – девушка надрывалась от крика. Варвар с изумлением заметил, что ныне она не проливает ни капли слез. Ее лицо охвачено злобой, такой, которую испытывают отважные воины, когда не могут вступить в бой.

– Да что там такое?! – Гильдарт раздраженно глянул на Дердена, но судьба бандитов его не особенно интересовала. Де Кран не был бы против казни, но такой, чтобы не причинять лишних мучений и избежать стенаний и криков. Он с радостью прекратил бы вакханалию только лишь бы заткнуть рот девке, только вот карлик вел себя слишком уж нагло. Требовал и приказывал.

– Послушай-ка, лорд. Вы живы только потому, что я вас нашел, – Дайсон нервно потирал кольца на пальцах. – Тут твои титулы ничего не значат. Ты поможешь мне обыскать пирамиду или останешься кормить шакалов вместе с этими.

– У меня нет времени на поиски безделушек. Мы помогли тебе справиться с Караванщиками. Дальше ты сам. Забираем этого, – рыцарь указал головой на Эфита, спокойно стоявшего в стороне, – и идем в Муфтарак.

– Так, а Джубал как же?! – вмешался Зеленый.

Гильдарт хотел рявкнуть на оруженосца, посмевшего влезать в разговор господина, но не успел. Его оглушил истошный вопль. По ушам будто ударили кулаками. Все, кто мог, схватились за уши.

Дерден, решившись отрубить кисть Ослябе не снимая веревок, едва не выронил меч. Схватившись за голову, он отступал, не разбирая дороги, пока не врезался спиной в дезориентированного Гильдарта. В эту самую секунду раздался энергетический взрыв. Он спас Шахриет от смертельного удара, который намеревался нанести один из ландскнехтов, чтобы прекратить издаваемый ею вопль. Всех присутствующих отбросило от девушки на несколько метров.

Караванщики и их пленители катались по земле. Кому не мешали путы, вытирали кровь, выступившую из ушей. Наемники карлика быстрее всех поднялись на ноги. Они выглядели все также отстраненно, как и раньше, и казалось, что оглушение никак на них не подействовало.

От взрыва осыпалась часть кирпичной кладки усыпальницы. В стене зияла черная дыра в половину человеческого роста.

Глаза Шахриет заволокло белой пеленой. Она вновь парила в нескольких дюймах от земли, едва касаясь носками песка. Девушка пребывала в трансе и не видела, что ландскнехты решительно направлялись к ней. Это заметил Джубал. Припрятанный в рукаве кинжал скользнул в ладонь и острое лезвие в одно мгновение распороло тонкую пеньковую веревку. Дождавшись, когда наемники пройдут мимо, скорпион подскочил и верным движением вогнал лезвие в бедро противника. Следующий удар пришелся в печень. Парень с ужасом обнаружил, что из ран не льется кровь.

Оружие пробило шею наемника и вышло под кадыком и снова никакой крови. Времени на удивления не было. Джубал рванул за рукоять, но кинжал остался в шее. Противник схватился за острие пальцами и намеривался развернуться для удара. Из левого рукава скорпиона появилось еще одно лезвие. Его он всадил точно между глаз ландскнехта. Вместо того, чтобы повалиться замертво, тело рассыпалось в прах.

Второй наемник повернулся и встретил Джубала боковым взмахом, но парень ловко прошел в ноги, увернувшись от удара. Скорпион вскарабкался на противника и оказался у него на спине. Два кинжала одновременно пронзили виски. Ландскнехт рассыпался.

Карлик, увидев, что скорпион расправляется с подручными, стучал по зеленому камню перстня на среднем пальце правой руки. Он сыпал проклятиями, снимал и надевал кольцо. Зеленый и Дерден помогали подняться Гильдарту, а Барк вскинул арбалет и прицелился в Шахриет. За его спиной возникла фигура Эфита.

Путы на руках ветерана сгорели в одно мгновение и осыпались пеплом. Он поднял руки, и дознаватель взялся обжигающим пламенем. Арбалет выпал из рук, а сам он упал на колени не в силах двигаться. Боль обжигала сознание и утробный вопль вырвался наружу. Кожа лопалась, обнажая мышцы и сухожилия, которые тут же обугливались. Энтони горел не больше двадцати секунд, но тело превратилось в кусок угля.

Гильдарт завороженно смотрел на сидящую фигуру, которая больше не напоминала человека. Дерден же сориентировался быстро. Джубал освобождал от пут Варвара и Ослябю, Шахриет все еще парила над землей в трансе, а поджигатель сам упал на колени, печально опустив голову. Перебить всех вряд ли бы вышло, да и кто знает, что еще могли выкинуть чертовы колдуны.

– Быстро! – закричал сквайр. – В пирамиду! – он дернул Гильдарта за руку, и тот послушно двинулся следом.

Коротышка засеменил к проходу раньше всех, на ходу продолжал бить пальцем по камню перстня и все время оглядывался. Замешкался только Зеленый. Он сделал шаг в сторону Джубала, но вдруг заметил, что Эфит повернул к нему голову. Больше никаких аргументов не требовалось. Вор припустил за союзниками и через минуту скрылся в гробнице.

Оглавление

Пролог

АКТ II. Глава I. Вихри Лоэринга

Глава II. Муфтарак

Глава III. В логове льва

Глава IV. Куда пропадают люди?

Глава V. Заварушка у корзинщика

Глава VI. Маховик раскручивается

Глава VII. Кровавая пьеса

Глава VIII. Монолит

Глава IX. Аристократические разочарования

Глава X. Смерть, как не крути

Глава XI. Канализационный кутёж

Глава XII. Призрачные надежды

Глава XIII. Пожарище