Междумирье [Олеся Николаевна Коломеец] (fb2) читать онлайн

Олеся Коломеец Междумирье

Новое время уже здесь, на пороге, кружится на ветру с опавшими жёлтыми листьями. Золотое время. Весной писала о нём в ключе прощания с вещами, привычками, сейчас чувствую его мощно, вижу, что прощаться придётся с чем-то большим: с личностью, эго, закостенелым умом. Внешнее посыплется всё, устоит лишь остов духа. Подготовится к этому невозможно. Наша планета войдет в поле высоких вибраций, в поле безусловной любви, но что станет с человечеством, вибрации которого намного ниже? Можем мы что-то изменить? Скорее "да", если начать эти изменения в себе, если начать с самого мощного доступного каждому инструмента — мышления. Создать мысль любви, благодарности так просто, создавать каждую мысль осознанно — почти невозможно. Но эту пропасть можно и нужно уменьшать. Важно учиться соединяться со своей высшей божественной частью, эта часть по праву займёт своё место на этой планете, её время пришло.

~

Мы, видящие слом эпох, летящие в неведомые дали на кораблях земных программ по навигации сердец, по ветру (к черту чёткий план), без устали меняющие явь с настройками, неподдающимися осмысленью, когда-нибудь, устав, но закалив свой дух, достигнем берегов, где сможем отдохнуть, и обомлеем вдруг от замысла сего движенья.

~

Идёт человек по дороге жизни, к Богу идёт, квинтэссенции мысли, к Азу, истоку, изначальному смыслу всей своей самости, всей своей жизни. Всё на пути его — замысел Бога: люди, события, сама дорога; вся паутина сплетенных дорог, глянешь однажды ты сердцем, — сам Бог. Вереском диким покрыты те тропы, в жаркий песок погружаются стопы, солнечным светом залиты мосты — всё это Бог и часть его — ты.

~

Понимаешь, в старой парадигме мышления ты заведомо проиграл, сделав невозможными для себя достижения, возможные только богам, сильным мира сего, игрокам. Эта партия для великих, храбрых, идущих, а не страждущих, принимающих, а не стяжателей. Сколько бы ты ни хранил, всё покроется пылью. А свет ничем не затмить, его не скрыть, сколько ни скрывай, он вырвется на волю и будет сиять. Звёзд не укрыть, не унять жар стожар, не умея играть с огнём — не играй. Люд устроил пожар, жжёт святыни и жаждет наград, а получит лишь ад. В парадигме захвата награда — яд, отравляющая всё естество, природное, своё. Унимай этот голод — Аида жор, силой воли и мощью останавливай мор. Ты — игрок! Ты — борец! Не заискивай перед смертью, это ещё не конец.

~

О, если бы ты только знал, что колодец страха на самом деле пуст, и что тебя пугает только темнота, в которой нет ничего, но в которой может проявиться что угодно: всё, что ты по незнанию наделишь силой, уступая этой силе, подчиняясь ей, сдавая ей свою жизнь. Если бы ты только знал, что твой колодец страха — это чаша Бога для медитации, как бы ты смотрел в него?

~

Мы просто не могли с тобой вообразить какую глубину в нас заложили боги, и как за слоем слой мы, погружаясь внутрь себя, находим вдруг ту самую дорогу. Из всех счастливых дней, из всех достойных слов, из тишины, окутавшей души обитель, произрастает мир, где правит лишь любовь, и в нём ты и актёр, и роль, и зритель. Смотри, играй и будь, поверь, такого ты ещё не ведал: мир без преград, мир без границ, мир, где у жизни больше нет предела.

~

Нам нужны новые мифы, новые атланты и скифы, новые глубинные смыслы, мы породим их сами своей жизнью: сказаниями о вечном солнце, которое внутри и снаружи, свет которого побеждает тысячелетнюю стужу; святынями, которые мы славим, которым верно служим; духовными наградами, полученными заслуженно. Старые мифы себя изжили, как же долго мы в них жили, сколько дров наломали, сколько всего исказили, сколько драконов в себе взрастили. На пепелище построим новые храмы — храмы души, изначального света, новые мифы слагаются в сердце, словом и делом, священным заветом.

~

По ту сторону от сейчас ещё не будущее, нет, лишь междумирье, где хранится знание обо всём: из чего сплетают свои песни нимфы, из чего творят свои вселенные боги, из чего слагает свою жизнь человек. Междумирье со знанием обо всём, но без самой жизни. Для человека быть там — не награда, знание без жизни пустотно. Жизнь живая, изменчивая, творящая, с подъемами и спадами, но всегда идущая. Жить жизнь сейчас — истинная награда, жить сложную жизнь — возможность вырасти, жить жизнь, не усложняя её — мудрость, жить свою жизнь — благословение.

~

Ты — дряхлая старуха из прошлого, ты ничего не знаешь о новом мире, и уж тем более тебе нечего ему предложить. Не обольщайся, не строй воздушных замков, новое время сносит иллюзии жёстко и безвозвратно. Хочешь заглянуть в будущее? Ты можешь это сделать только на живом интересе, никак иначе. Жадно смотреть на Великий переход, смотреть, отстукивая ритмы в бубен, предавая прошлое забвению, и становится дёрном, на котором взойдут молодые побеги. Время неумолимо: старуха умирает, жизнь пробивает асфальт.

~

Как она горевала, как заламывала руки, как проживала чужую боль, чужую утрату и муку. Будто её саму разрывают на части, её саму убивают — я смотрела на неё и не верила — так актеры на цене играют. Признаю сочувствие, не ведаю сострадания, чувствую другого боль, но за другого не страдаю, а она страдает за всех, на жертвенный алтарь восходит, думает, мир спасает, но ещё больше страдания в него добавляет. Все приносят на вселенские чаши равновесия свои дары, вот и думай теперь, что положишь на них ты.

~

Дух планеты отменяет условия сделки, выставляет счета, выходит из игры, игроки были слишком глупы, чрезмерно алчны, хитры, с жаждой наживы — эти вечно открытые рты — лживые. Новые условия просты: предельная ясность, новый уровень чистоты в мыслях и в сердце, вселенский порядок, где у каждого своё уникальное место. Отныне Земля не милосердна, стихии несут дурные предвестия, старому миру вынесен приговор, имя ему — возмездие.

~

Думай своей головой, человек, или неси свою голову на плаху, отдавай загребущему свой мозг, свою жизнь, последнюю рубаху. Стонать уже нет времени, сетовать можно было вчера, сегодня ты один на один с миром, в схватке за самого себя. Может в душе уже и нечего спасать, не за что бороться, может сердце давно во льдах, думаешь: «Как-нибудь да сложится». Как-нибудь не сложится, каждому дается по его мысли, остается выбирать мысль, наделять свою жизнь смыслом.

~

Мужчина с гранитным внутренним стержнем, с великим достоинством, почему ты прячешься за маской Гая Фокса, анонимкой миру себя предъявляешь? Покажи миру своё лицо, назови себя, обозначь границы своей ойкумены. Ты несёшь перемены, ты держишь сам мир на своих плечах, и капли слез в твоих глазах — это не слабость, так прорывается земная боль, так плачет душа твоя, очищаясь слезами. Не закрывай глаза, не опускай руки, сними маску, посмотри в лицо терзающей тебя муке. От взгляда твоего она растворится, и только тогда ты сможешь проявиться.

~

Долгие тропы, тёмные ночи, нотки вселенской тоски, и вот ты выходишь на поляну свободы, от мира, от себя, от других. Радостным смехом стелется утро, по жилам течёт благодать, мир этот больше не требует жертвы, его можно только создать.

~

Зажгла свечу, и дом наполнился теплом, она горит, как свет в глубинах сердца, и говорит: «Здесь место для любви, для страха и обид здесь не хватает больше места».

~

Слушать то, что через тебя говорит: мир, род, само мирозданье; принимать обстоятельства, учителя — жизнь, благодарить за возможность познания. Сердце в броне не способно любить, а без брони оно уязвимо, жизнь без любви не объять, не познать, верой она постижима.

~

Чувствую мощь колонн, держащих свод, силу Атлантов, держащих купол, тени я вижу в кривых зеркалах, света рубеж, который тень не переступит. Затмит она ярое солнце на миг, мир в темноту погружая, только у солнца светочи есть, смыслом его они в яви сияют.

~

На пороге школы обломки разбитых иллюзий, учитель терпим к ним, сам пребывал в них, будучи юным; ученики складывают их на пороге, как напоминание об ошибках прошлого, это важный артефакт не только для них самих, но и для новеньких, пребывающих в иллюзиях, что иллюзий в них нет. Бывает, однако, что и учителю приходится пополнять эту конструкцию, уроки преподносит сама жизнь, другие учителя и редкие ученики.

Над дверью школы надпись: «Всё возможно. Всё реально. Всё поправимо». Учитель сам вывел её своим каллиграфическим почерком. По сравнению с грудой разбитых иллюзий она дарует надежду.

Путь ученика — это всегда путь от груды обломков под ногами к надписи наверху.

~

Волки в овечьих шкурах более не могут блеять, овцы в обличье волка более не могут выть, осень срывает маски, определяет кем и кому быть.

Слабый романтик стонет, хочет он жить налегке, жесткой системой гонимый, ищет ответы вовне.

Дьявол вовсю хохочет, ручки свои потирает, полный набор иллюзий романтику предоставляет. Стелет соломки помягче, шепчет на ушко сладко: как я тебя понимаю, муку твою забираю.

Романтик наш осчастливлен, за счастье не дал ни гроша, только в неравной сделке с мукой ушла и душа.

~

Ты да я, только и есть у этого мира мы с тобой — дети мира. Бой барабанов, грустные нотки лиры, не произносимые вслух слова — музыка нашей жизни в веренице нескончаемых жизней.

Мы давно осознали, как были неправы, сотни лет исправляли беды ошибки, но сегодня мало кто слышит нашу молитву, слепцы узрели только ошибки.

Ты да я, только и есть у этого мира мы с тобой.

Да молитва наша — купол над головой.

~

На самом краю Вселенной, в затерянном бренном мире, во мраке последней ночи путь шествует человек; неведомы эти маршруты, неясны и мутны тени, недобрые чует взгляды бродяг и несчастных калек. Идёт человек без страха, идёт шагом твёрдым, быстрым, идёт, не знавая отдых, навстречу свой судьбе; под черным плащом не видно лица его и улыбки, и искр, что сокрыты в сердце, идёт человек налегке. Не знает сей люд что за странник, не ведает цели пришельца, но силушку чует и знает, что это предвестник беды; и правы они, что трясутся, над златом своим все склонились, их гость — светоч нового мира, положит конец эре тьмы. Рассеет он тени той ночи, развеет зловещие путы, искрою, что в сердце сокрыта, зажжет в этом мире маяк; пройдя сотни жизней во мраке, собрав свет души по крупицам, зажглось его сердце любовью, осветит она этот мрак.

~

Вся наша жизнь — яблоки и пули; спелые яблоки в осеннем саду, пули на поле боя. Эта дуальность врывалась в мой сон, терзала душу, не давала покоя. В одно утро она рассыпалась в прах, я познакомилась с собою: всё так же спели яблоки в садах, всё так же лежали пули на поле боя.

~

Мирозданье запустило на Мидгарде программу Жизнь, сохранится лишь потенциал жизни, умрёт всё неработающее, изжившее себя, деструктивное, лишённое смысла. Деструктивное выбирают не боги, не человек, лишь природа. Её правила нарушались, искажались, теперь последнее слово за ней. Она мудра и безжалостна. Она выбирает жизнь.

Потенциал жизни невозможно исчерпать, невозможно присвоить, подарить, лишь взрастить. Усердием, волей и верой.

Человек на Мидгарде гость. Он забыл об этом. Забыл завет про согласие с природой. «Не ведают они, что творят», увы, больше не прощается.

Программу не остановить, естественный отбор начался.

~

Зажглись небесные костры, языки пламени горячи и остры, смыслы сияния просты: соединить земное с небесным в живые мосты; пройти по ним, сердцем путь проложив, целью путь осветив, жизнь достойно прожив.

Зажглись небесные костры, путь не близок, недалёк — полверсты до весны.

~

До чего же красив узор жизни, совершенен своими проявлениями: слюда в витражах, холодная водица в колодце, яркие всполохи заходящего солнца. Нить проворна в руках мастерицы, металл тягуч в руках мастера, создавать — становится творцом, у него твоя поступь, твоё лицо. Нам дано демиургами быть, наблюдать волшебство свития, нам дано жизни ткать полотно, становясь его яркими нитями.

~

— А сейчас, — говорит мир, — смотри внимательно, — всё возможное ты уже сделала. Остановись и смотри. Такого ты больше никогда не увидишь.

Я останавливаюсь. Я знаю, что никогда больше такого не увижу, потому ещё никогда ни в одном из воплощений я не смотрела с двух берегов одновременно.

Я закрываю глаза и смотрю.

~

И в тех узорах, что древесными сплетаются ветвями, и в тех мотивах, что гитар рождают струны, галактики я вижу мироздания и жизни этой магические руны.

~

Нам всем нужны остановки — места пересборки, обитель покоя темна, глубока. Побудь, выдыхай, когда ты не движешься, вселенная движется через тебя.

~

Я иду, я твёрдо иду по земле. Опускаю на землю фонарь, как же долго во мраке спасал его свет. Я смеюсь, впереди на чернильном небесном холсте свои краски разводит долгожданный рассвет.

~

Ведьмой на завалинке сяду, стану руны на земле чертить: лишь то, что проявляется, чему неминуемо быть. Стаи, опавшие листья сплетаются в знаки судьбы, голос внутри им вторит да дым из печной трубы. Слышать дано немногим, дороги не всем отыскать, видеть движение жизни да руною в мир отпускать.

~

Не воскрешая правил игры былого, не запрещая им проявляться, в точке сегодня сомкнулись сюжеты, всё повторяется. Вновь проигрались старые роли, новым актёрам играть не прискорбно, миф неизменен, игра без концовки, только на поле слетелись вороны. Чёрным крылом, смолистым окрасом землю отметит посланник Варуны, судьбы сомкнутся, узлы расплетутся, пепел осядет рунами.

~

Завывал ноябрь, проникал под кожу, доставал из ножен ножи — острием под дых, голой правдой в сердца — ни одного юнца, ни одной старухи не миновал, всем в глаза взирал; кто врал, кто удирал, мало кто выдерживал. Никто не верит ледяному ветру, всем нужна опора, земная твердь. Ничего, будет вам ещё зима холодная да смерть.

~

Посмотри в это небо ноября в розоватых и чернильных всполохах, в бегущих из будущего облаках, посмотри на линии на своих руках, на пересечение облаков и линий, рождающих новое: в безмятежных просторах вечности оно голое, беззащитное, как рождённый ребёнок, требует заботы, нежных рук, любящих сердец. Наконец. Наконец, ты родился, новый мир — рассвет Сварога. С характером бога, светлыми генами, гений несущих, с гранитным стержнем, с любовью великою. Мы — родители твои безликие, ад прошедшие, наконец-то повзрослевшие, скинувшие маски, внезапно прозревшие, мы — родители твои земные, но дан ты нам Богом, мирозданьем подарен за все наказанья, что познали мы по незнанию своей сути божественной, в новом мире её не сокрыть уже, цветком лотоса в глубине глубин раскрывается она бережно.

~

Сансару держат санскары, тени, шум, заглушающий внутренний голос, старые мифы, подводные рифы, о которые разбиваются корабли и надежды; невежды верят в будущее, не ведая, что его не существует. Проекции сего дня остаются в сегодня, в колесе сансары, завтра никогда не наступит. Ничего не изменится. Пока ты не сдашься этой проекции, не проиграешь в её партии, не обнулишь все концепции, все ментальные конструкции, пока не станцуешь под тишину, не посмотришь, закрыв глаза, не нарисуешь новую реальность кончиками пальцев, не обретешь прозрачную ясность. Санскары боятся пустоты, обнуляйся.

~

Когда-нибудь через много сотен лет правнук спросит меня:

— Бабушка, это правда, что ты воплощалась на Земле?

— Правда, милый, правда.

— В сам Великий переход?

— В сам Великий переход.

— Ба, как там на Земле? Расскажи!

И я расскажу о нашей жизни. Это будет долгий сказ с хорошим концом на много душевных вечеров.

~

И предки мои приходили на эту планету, и потомки предков моих, и моих детей дети; корни сплелись, став одним корневищем, голоса спелись, звуча в унисон; песнь в корнях звучит, по стволу течёт, по ветвям расходится, плодами наливается, листвой по миру разносится. Песнь моя, жизнь моя, сила моя! Пой песнь Рода, звучи природой! Песнь одна на всех, жизнь одна на всех, смерть одна на всех!

~

Завершай игру во всех своих прошлых жизнях, во всех параллельных и виртуальных реальностях, забирай свою силу с собой, не оставляя ничего про запас. Начинается новый раунд Божественной игры — Истинный Ты Здесь и Сейчас.

~

Тебе казалось это сны, миражи, видения, все эти бескрайние владения, твои владения — игра ума и памяти забвение. Но то не сны, то от тебя самой ключи, протянутая нить из бесконечности в сегодня, звёзды сияние, огонь свечи. Ты знаешь больше, уж поверь, тебе доступны мира коды, смотри, узри — дрейфующего айсберга запрятанные льды — всё это ты, всё это ты.

~

То не слёзы — то моря внутри просторы, набегают волнами, стонут, расширяют, бросают, полощут, поднимают со дна сокровища. То не крики — то ветра шального порывы, завывают, взывают, режут, проникают под кожу, в мысли, достают из глубин немыслимое. Ты не то, что сейчас на поверхности, то частица тебя безграничного, не одно лишь ты тело да контур сил, но и сила, и море ритмичное.

~

Говорила перед сном с первозданной Силой, что всё породила; она в каждом, никого не забыла, и меня никогда не забывала. Бывало, я от неё уходила, бродила где-то в стороне, поодаль, к ней не обращаясь. А она всегда во мне была, и как бы я не старалась забывать о величии своём, она не забывала, не покидала меня, не обижалась. Это скала нерушимая, не ждущая, что каждый взберётся на её вершину, это мать любящая, принимающая безусловно и никогда наполовину. Я породила все миры, их заселила, их осветила.

Сила во мне, я — Сила.

~

Подступает зима долгая, холодами да морозами подступает, землю снежным одеялом покрывает, человека проверяет: «Выдержишь?» Человек смеётся, топит печь, поленьев сухих подбрасывает, чаю ароматного из диких трав заваривает, зажигает свечи, книги с полки достаёт, жизнь свою живёт, знать не знает о коварных замыслах зимы. А она метель да пургу засылает, а она не сдаётся, опять проверяет. Человек загрустит, затопит печь, нальёт себе чаю, на огонь пляшущий засмотрится и опять засмеется, и подбросит дровишек для пущего огня, и согреет и дом, и мир, и себя.

~

Не вольна судить, вправе лишь зло в себе побеждать — невежество, змия лжи, тщеславия, лености, искоренять порочные мысли, обретать смыслы. Нет другого зла, кроме незнания. Ведать да быть свечой с покровителем небесным с огненным мечом.

~

Как легко сказать себе: «Я — тайна, которую жажду распознать». Как легко на душе, когда часть тайны уже разгадана, сколько воодушевления понимать, что даже у познанного есть глубина, новые слои, новые грани. Как радостно от осознания, что это не только моя тайна, это моя общая с Богом тайна, через меня он познает себя, через Бога я познаю себя. Какой красивый взаимный процесс познания: каплей — безграничности океана, частью которого она является, безграничным океаном — капли, самым малым его проявлением.

~

Всё моё творческое проявление для Бога, смотри, как ты проявился через меня. Вся моя жизнь — для Бога, смотри, как течёт твоя энергия через меня. Я не спрашиваю его: «Боже, что мне делать?» Я делаю и спрашиваю его: «Тебе нравится?» Он принимает все мои труды, мне лишь остаётся расти в своём мастерстве.

~

Ярит Ярило, родное светило, на Мидгард лучи посылая, свет достигает нашу обитель, Авророй небесной сияет. К каждой душе прикоснулся сей лучик, любовью наполнил все мысли, спасенному — рай, вольному — воля да вечные светлые смыслы.

~

И хлынули воды мрака, и затопили Великую Атлантиду, и долгими были отголоски этого потопа, но со временем стихли и они. Времени всё по силам исцелить. Исцелилась и эта травма мира, раны зажили, превратившись в рубцы, рубцы рассосались, оставив еле заметный шрам. Стал след от той трагедии символом, кинцуги, так мудрые японцы именуют трещины на изделиях, которые являются неотъемлемой частью истории изделия, не заслуживающие забвения. Атлантида была. Атлантида была потоплена, но она всплывёт и продолжит свой путь к возрождению со своей трещиной, знаком, уроком всем будущим поколениям на века веков.

~

Отдавай ноябрю последнее, за что держишься, как за сокровище: в закромах ещё страхи припрятаны, недоверие да беспомощность. Отдавай, оголяйся, прозрачным ты ступишь в зиму морозную, жгучую, холодов не страшись, лишь безволия, не раздуть свою силу могучую.

~

Приходила волна, смывала берега, забирала людей, топила мир идей. И я там была, под воду ушла, всё, чем была, морю отдала. Морем стала, волной, стихией, судьбой, сотни жизней прожив, пришла за тобой.

~

Летят мои птицы: вороны, соколы, синицы — посланники богов в мире явном, разносящие весть на крылах своих ладных. Чёрные вороны, сизые соколы, желтогрудые синицы подкрепились дарами, напились водицы, приняли послание да ввысь взвились, с облаками перистыми вмиг слились. До миров до высших добралися птицы, до кузницы небесной, божественной светлицы, посланье передали, ответом заручились да светом озаренные на землю возвратились.

~

Полная луна подсвечивает все грани души, не спеши отвергать негодное, всмотрись в тёмное, в нём ответы на все вопросы, что душу терзают как на допросе. Не бери вину, но признай ошибки, узри зерно света в темноте земли, что прорастает с болью и мукой, превращаясь в цветок любви. Вот его первые побеги, вот лепестки. При свете полной луны они прозрачны и нежны. Ты вольна достать ножи и обрубить корни, ты вольна подарить жизнь.

~

«Будь милосердным», — шептал голос внутри. «Милосердным???» — в ярости кричал он, хватаясь за голову, не чувствуя ни опоры под ногами, ни биения сердца в груди. Любовь убивала его — демона, воскрешала его — бога, а он не понимал ничего, не видел пути отступления, проторенной дороги. Он не желал любви, он жаждал ярости, но голос внутри шептал, и он не мог от него избавиться.

~

Не ищи Шамбалу вовне, Агарти в твоей голове, Золотое царство — мышление другому неподвластное. Беловодье, Эльдорадо ищут ради власти, а открывается оно лишь пришедшему в любви.

~

Що ти мені розповісиш, рідна? Всё белым-бело, город замело, и кроме снега ничего не видно. Закрываю глаза, смотрю сердцем. Когда мы с тобой увидимся, наконец? Скоро зустрінемося, на світанку, подарую тобі снів ловець. Я його з трав збирала, з ниток плела. Я твои сны видела вчера. Проснулась и заплакала, такая ты счастливая была. А я твої сльози чула, росою срібною зібрала, зіркам віддала. Звезды забирают наши слёзы, отдают их снам. Кохаю тебе, рідна. Люблю тебя.

~

Они говорили: «Только глупцы могут полюбить весь мир», но свет спускался на Землю, расширял, я с ним сливалась. И остался только свет. И человек узнал жизнь без бед, без войн, стал Человек собой, Бога венцом, Азом, творцом. Они говорили, но «они» — фантомный слепок, есть ты да я, всё остальное — домыслы нелепые. Различай голос внутри и голос вовне. Света тебе, мира тебе.

~

Быть солнцем, быть днём, быть светом — творением жить и сиять, луной быть, быть ночью и тьмою — всегда поглощать, умирать.

Сплелись неразрывно навеки две силы природы, став мной, я их признаю и склоняюсь пред мудростью жизни земной.

~

Моя жемчужина, сокровище глубин моих, дарующее силу, всемогущество и знание, мой света луч, стрела, направленная прямо в цель, мой философский камень — лишь моё внимание.

~

И принесли мне силу золотые львы, во гривах их пылает золотое солнце, и даровали храбрость воина земли, в веках заслуженную мудрость миротворца. Отброшенные стрелы, сабли и мечи знаменовали торжество над смертью жизни, светила символ — златой лев — отныне и на веки сердцем моим признан.

~

Где-то в движеньи метели, в танце безумном бури слышится поступь силы ушедшей во льды культуры. Северный след незаметен в заснеженном белом граде, только снежинок мерцание гласит о грядущей награде. Новым узором таинственным сложится новое утро, даруя сердцу открытому свиток алмазной сутры.

~

Вся темнота непроглядная только кажется непроглядной. Я вижу всех, кого хочу увидеть, я знаю имена и истории всех, для кого она является домом. Чёрная, беспросветная, антрацитовая или подобная звёздному небу. Только я выбираю как в неё смотреть: открытыми глазами или закрытыми, днём или во снах, молчанием или стихами. Темнота становится жизнью, когда я смотрю в неё. Помнишь её имя?

Мирозданье.

~

Ты придёшь в старый город, а он тебя не примет, всё будет по-другому. Другие истории захватили его сердце, другие люди выбрали себе домом это место. Родные улицы стали чужими, любимые маршруты — просто дороги и больше тебе не служат. Ты пришла в прошлое, где оставила свои старые мечты, город не изменился, просто из него выросла ты.

~

Каждый приходит к Богу своим путём: кто-то, растирая колени в кровь на полу церкви, кто-то, танцуя босым на кухне, один через аскезу, другой — в творческом проявлении. Мать видит Бога в своём ребенке, воин — в замедленном движении пули, пролетевшей у его виска. Бог во всем, он сама жизнь, но для кого-то жизнь — сладкий нектар, а для кого-то — отравляющий его душу яд. Только тебе решать какой твой Бог. Правильного пути к нему нет, есть только твой.

~

На перекрестке жизни есть несколько развилок, одна из них всегда ведёт назад, туда, где всё знакомо и привычно, где старую кофейню накрывает снегопад. Страшат другие тропы и дороги, пугает неизвестность, новизна, но манит как магнитом душу вечность, и говоришь ты новому: «Конечно, да!» И это заклинание короткое распахивает дверь во все миры, назад пути на век теперь отрезаны, вперёд, собрав свои крестражи и дары.

~

Когда ты слышишь музыку, от которой на глазах появляются слёзы, которая останавливает у грани, не даёт переступить отчаяния порог, знай, так звучат чистой любви ноты, так свою симфонию вечности тебе играет Бог.

~

В любви пришедшему он отворяет дверь, берёт дорожный плащ у странствующего гостя, глядит в глаза, открытого читает сердца он псалтырь, и видит в нём и храмы, и погосты. К нему приходят лишь в любви, поизносив сапог сто пар, а то и больше, и дверь его обители знакома наперёд, и знает странник — достучаться можно. И знает, что глотком воды из рук его сумеет он напиться, и знает, что сумеет наконец-то отдохнуть, и не таким суровым и жестоким в его обители увидит свой тернистый жизни путь.

~

Законы жизни неумолимы. Побеждает всегда сильнейший. Что остаётся слабому? Либо подчиниться, либо пойти вглубь себя за своей силой. Самый трудный путь в жизни — путь за своей силой.

«Я не могу», — шепчет голос внутри.

«Слушаюсь и повинуюсь», — отвечает Сила.

«Я могу!» — вещает уверенный голос.

«Слушаю и повинуюсь», — отвечает Сила.

На всё твоя воля.

Быть сильным — твой выбор. Но и быть слабым — тоже твой выбор.

Твоя сила внутри. Ступай, возьми её. Борьба сильного со слабым не равна борьбе двух сил. Законы жизни неумолимы.

~

Папе

Что ты искал в морях Атлантики, то я нашла в глубинах Атлантиды, что ты не смог впустить в своё сознание, то я впустила, отпустив обиды. Штормит и мечется то море беспокойное, не зная устали, не ведая пощады, но мой маяк стоит, он не разрушится, бушующему морю всё прощая.

~

Слишком серьёзные в эту игру не играют, они значимые фигуры — генералы, но ими управляют. Ладьи, короли и пешки — фигуры на игровом поле, слишком серьёзные не поднимаются над доской, они всегда в игровой неволе. Игроки начинают игру, игроки делают ставки, создают реальность для всех фигур, забавляются. Проигравший не теряет ничего, только приобретает — опыт и драйв от своей игры, игрок всегда побеждает!

~

Цветущей сакуры последний лепесток упал на воду у знакомого причала, знаменовав для долгих странствий самурая духовное извечное начало. По водной глади средь созвездий лепестков путь пролегает воина служенья, и в нежности прозрачного цветка своей души он видит отраженье.

~

В тихой гавани каждого сердца есть особое место: вместо мути со дна морского, поднятой бурей, в нём чистый песчаный пляж, кряжистая коряга, под которой прячется краб и ракушка с жемчужиной лунной, здесь находит отдых моряк, переживший бурю, здесь предаётся думам, здесь отдаёт морю свой страх, даровавший жизнь в борьбе со стихией. Здесь задает себе вопрос кто он отныне? Кто он после всех ураганов, цунами, циклонов? Не знающий других законов, кроме законов моря, но познавший здесь благодать, узревший штиль и сумевший другие грани познать. Кто он отныне? Изгнанный морем? Осчастливленный даром? И вместо ответов в гавань заходят драккары. С солнечными парусами, загнутыми вверх носами, прорезающие огромные волны, противостоящие губительным штормам. И снова тихо зовёт к себе море, и пляж сменяется водным простором. До нового шторма, схватки, боли, до новых вопросов кто он?

~

В моей реальности стихии и стихи переплетаются эфиром и словами, звенящей вечности мотивы повторяя, рождая новые спирали бытия. В моей реальности, неистово и весело играя, всё происходит правильно и только для меня.

~

И снова сердце пилигрима зовут дороги в неизвестное, чутьё находит верный путь, для роста правильное место. Порывы ветра перемен в глубинные врата настойчиво стучаться, путь проложив в пространстве дней готовому вместить в себя весь мир скитальцу.

~

У смерти четыре глаза, по всем сторонам смотреть, зрачки — голубые топазы — сияют в кромешной тьме. У жизни всего два глаза, взирать на творения суть, и сердце, горящее смыслом, и смех, рассекающий тьму.

~

Глаза слепы, а зорко только сердце, неистово стучащее в груди, закрой глаза, доверься ритму жизни, закрой глаза и посмотри.

~

Неистово стучало сердце, колотило в дверцу души, стучало у причала вечности, смотрело на отплывающие корабли. И знало сердце — его настоящее место там, у штурвала. Как рвались канаты прошлого, как рушились замки иллюзий, как ликовало сердце от свободы быть на своём месте. Какой маршрут, какое море, бездонное небо над головой, усыпанное звёздами, и в каждой видны вехи пути, в каждой — следы бога. И замедлялся сердца стук, и звук его сливался с песней вечности, с шелестом волны, с сиянием Авроры, с голосом севера. И знало сердце, и ведало, и верило.

~

Улечу на край света: к теплому океану, к бесконечным пляжам, индийским слонам, буддам, буду пить чай, глядя на набегающие волны, слушать их стоны, буду бродить по джунглям, разгадывая лиан рисунки. Без единого в душе вопроса улечу к океану на край света, где только волны и никаких ответов.

~

А главный секрет в том, что никакого секрета нет, и тайны никакой нет, только большая жизнь со множеством этажей, и все мы на разных этажах, и нет никаких стражей, охраняющих подъемы, иди — не хочу. Просто никто не хочет идти, всем хорошо на своём, и мы кричим друг другу своё, и непонимание растёт, и тот, кто ниже, не хочет подниматься, а тот, кто выше, не желает спускаться. Выход банально простой: общайся с тем, кто по соседству с тобой, или приложи усилие стать вровень с другим, или просто, ради бога, займись собой. Но мы настойчиво друг другу кричим с этажей, и множим непонимание, и искажаем пространство идей. И как это всё осточертело, ей богу, снести эту вавилонскую башню к черту.

~

Народившееся солнце принесло весну. Весну в декабре, можешь этому поверить? Я чувствую её, она заполонила моё нутро, каждое утро я открываю окно и впускаю весенний воздух, пропитанный насквозь счастьем. Вдох. Глубокий вдох счастья. Эту весну не ухватить, ею не надышаться, она просто спонтанно случается где-то в районе сердца. А ещё говорят весне зимой не место. Даже если город заметёт да морозами скуёт, она — в сердце, навсегда в сердце.

~

Я не просил у мира благ земных, даров слащавых, презирал мещанство, мир отвечал молчанием своим и ненавистным сердцу постоянством. Мир возвращал на землю бренную всегда, земным меня пытаясь сделать человеком, из неги звёздных дум на твердь земли спускал, напоминал — ты не пустотный слепок. Я не смирялся, бился, не робел, той жизни, как у всех не представляя, мир отвечал молчанием своим, в холодную реальность окуная. И я сдавался, плакал — всего лишь человек — и вкус у жизни всё распробовать пытался, мир подносил дары, ласкался, хитрый кот, и незаметно загадочно мне улыбался.

~

Глина в моих руках ещё не чаша, слова в моей голове ещё не стихи, мир за окном ещё не проявлен, пока я не посмотрю на него. Каждый день я ваяю свой мир: замечаю детали, моменты, внимательно смотрю на суть, из которой всё рождается, придаю энергии форму. Из того, что доступно мне сейчас, я создаю не только сегодня, я создаю будущее. Из мысли, слова, дела и картинки в голове. Вот и вся магия. Простая и красивая магия жизни.

~

Нас учили бороться, но не учили сдаваться. Мы продолжаем бороться с жизнью, не доверяя ни ей, ни себе. И жизнь преподносит уроки и говорит нам: «Сдавайся! Мгновенью, своей дороге, судьбе».

~

Я был в Назаре, на заре сидел на берегу на борту лодки, не спешащей отплыть, вспоминал, что так долго пытался забыть, улыбался мгновению быть. Я пришёл сюда творить. С другими творить этот мир. Покорять Гималаи, Памир, брать вершины души, видеть явь не только на этой планете. В тиши утра вдруг понимаешь, прямо сейчас живут миллиарды планет. И мы больше не отделены от них. И их можно услышать, если убрать лишний шум. Если слушать сердцем, если смотреть, закрыв глаза, не уносится в грёзы, а просто слушать жизнь. Мы больше. Мы намного больше, чем всем нам казалось. Мурашки бегут по коже от этого вселенского счастья

быть не одним.

~

И память предков вновь приводит к океану на север дальний, но столь близкий сердцу моему, я в омут памяти ныряю без остатка, увидеть жизни торжество и красоту. Я сквозь лета лечу сквозь время и пространство подобно птице белого крыла, и солнце светит мне другим, но столь знакомым светом в эпохе, что давным-давно на севере была. И тот далекий север ближе мне, чем этот, распахивает предо мной он тайны дверь, он принимает всех, кто шёл к нему с открытым сердцем, преодолевшим сковывающий страх потерь.

~

Моя душа — птица, иногда томится в грудной клетке, мечется под рёбрами, стремится в высь, в обитель поднебесную, смотрит на бегущие подсвеченные солнцем облака. Я кормлю её звёздными крупицами, лиловыми и алыми зарницами, шепчу: «Клетка всегда открыта, нет никакого замка».

~

Как тот вершился грозный суд: судья внутри у каждого случился, без приговоров, громких слов, одним лишь взглядом проявился. Как виноваты были все кругом, и как легко было смотреть на внешнее, но развернулся взгляд, и пал огромный мир, невыносимо стало душам грешным. И на колени пал палач внутри, моля о милости и о пощаде, невыносимо лицезреть в святилище души, как каждый себя жалит своим ядом.

~

Мы не могли быть другими — мы дети своей эпохи, мы жаждали заполучить весь мир, не довольствуясь жалкими крохами. Нашими учителями были войны, голод и катастрофы, мы учились выживать как могли, восходя на свою Голгофу. Мы верили придуманным ценностям, искаженным порочным мифам; человеческий лайнер никто не ведёт, мы несёмся на подводные рифы. Мы убили в себе богов и не веруем в их воскрешение, на разломе эпох-берегов так непрост и тернист путь спасения.

~

Я фокусником был и трюкачом, умел преподносить свою реальность, конечно, мне никто не доверял, я представлял угрозу и опасность. Я брал всё пошлое и извращал его ещё сильней, в натянутых улыбках зрителей мерцая, я осмеял пороки все и все грехи, меня аплодисментами лишь осыпали. Был трикстером, паяцем и шутом, ища всю жизнь лишь взгляд, наполненный печалью, но видел наглые размазанные рты, надменные слащавые улыбки их венчали. Я исстрадался в этой роли чудака, не ведая ни цели представления, ни смысла; дурак, что на помойке ищет жизнь, не сыщет никогда достойной жизни.

~

Дитя Самайна, темных дней Земли, всегда несёт в себе частицу света и раздувает свой огонь внутри молитвой, замыслом, обетом. Дитя Самайна ходит в темноте и темноты, как дети света, не боится, на той невидимой и навной стороне его душа смеётся и искрится.

~

Смотри, мир надевает маску хаоса, и предстаёт пред каждым хаос своим, пойми, ты не сражаешься за правду, становишься ты больше, лишь другим. Смотри, как падают непониманьем созданные стены, смотри, воспламеняются знакомого пути мосты, и отрезают путь назад, отдав нам вечность, в её мгновении живу и я, и ты.

~

И пошли мы за смыслами в земную жизнь и искали их, глупые дети, ничего не создав, никогда не найти, не найти на всём белом свете. Как ложатся на чистой бумаги лист буквы ровным и ладным строем, создавая строку, создавая стих, так и мы жизнью смысл раскроем. Ничего не создав, ничего не понять, сердце жизнью горит и делом, даже дети рисуют свои миры во дворе на асфальте мелом.

~

И перестало зло быть чёрным и больным, и стало новой гранью вольной, и враг жестокий (тут подставь своё) обрёл лицо, стал человеком: великодушным или подлецом, воздушным, словно облако, или дождём свинцовым; ты эти лица знаешь наперёд, их в зеркале не раз глаза твои встречали, но роль, что вновь тебя венчает, увы, не ты, и роль того не знает, как хорошо, что это знаешь ты.

~

Не разделять на тьму и свет, а видеть слаженный дуэт, усиливать и дополнять, разлаженное — примирять, и созерцать творенья формы, что служат миру основаньем и опорой.

~

На закате дня под серпом растущей луны плывут облака: ныряют под арку луны драконы, драккары, киты, нарвалы сверлом прорезают миры, дельфины снуют в глубине высоты, и звёзды, сидящие днём взаперти, вливаются в праздник небесной игры.

~

И никогда ещё смех не был таким заразительным, смеяться богом внутри, светом живительным, смеяться до слёз от вселенского счастья быть здесь и сейчас и иметь возможность смеяться.

~

Незнание кануло в Лету, махнув на прощание хвостом лисы, пришло время узнавания: тонкое, полупрозрачное, на кончиках пальцев. Ты смотришь и видишь свою стаю там, где ещё вчера была просто толпа, вглядываешься в маршруты и видишь меридианы планеты, твоя тропа искрится среди них, и как ты не замечал этого раньше? Внутренним чутьём ты отмечаешь свой путь, ритм, пульс, хотя ещё вчера ты ощущал только стук сердца. Ты стал слышать, как звучишь на своей уникальной частоте, по которой тебя узнают звёзды. Что тут говорить, ты стал видеть звёзды. Странно, они же всегда были прибиты к небу, словно шляпки серебряных гвоздей. Почему сейчас у этого вдруг появился смысл? Жизнь прорастает смыслами, всегда прорастала, как же долго ты спал. На рассвете ты откроешь глаза, прищуришься, потянешься на зависть всем котам и пойдешь, неспешно ступая, исследовать мир. Время узнавания пришло.

~

Пришли деревьями столетними и стали за моей спиной, покойтесь, родичи, вас более не потревожу, останетесь вы навсегда моей опорой и стеной, началом моего пути, моей дорожки. Смотреть назад, ища следы былого, вопрошая: «А кто же я и кто мой род земной?», чего не знаю — больше не узнаю, былого путь теперь передо мной. Шагаю смело, честь несу я гордо, иду вперед, не видя замысла всего, всегда была и буду частью рода, и радостью, и гордостью его.

~

Такое время: фигур на шахматной доске и игроков, их правил, создающих событийность, предельной ясности и чести времена, и детской неподдельной искренности. Каков узор игры! Какие выборы простые — куда, на чём и с кем отныне плыть! Такое время: изображать, меняя маски, не получится, каков ты есть, только таким и сможешь быть.

~

Смотри в себя, смотри и называй, и проживай, и убирай сознания непонимание, всё в этом мире лечится лишь взглядом пристальным твоим — златым лучом бесценного внимания. Нет ничего вовне, лишь глубина внутри, её ты наполняешь светом сам и звуком, и в найденные трещины, и в шрамы ты смотри, и превращай в искусство их — в кинцуги.

~

Ну и скорости у этого мира! Ни по тормозам, ни за ручник — по-старому уже не получается. Мелькает за окошком жизненный пейзаж: искрит, кипит, вращается. А мы, ремни покрепче пристегнув, движенью грандиозному доверимся, не знаем путь, но видим цель, и к ней стремясь, мы навсегда изменимся.

~

Когда я закрываю глаза и останавливаю мысли, я слышу шёпот звёзд и голоса планет. Ничто не может быть и ничего милее сердцу нет, чем эта песня, льющаяся в вечности, чем этот всеобъятный взгляд Творца, влюбленного в своё творенье. Закрой глаза, услышь тончайшую мелодию любви, растянутую жизнью в вечности мгновенья.

~

Я знаю прошлое — спиралью жаждущее стать кольцо, я видела его глаза, смотрящие моляще, во шрамах столь знакомое лицо, из зеркала взирающее в настоящем. Я знаю прошлое протянутой рукой, глубокой раной, нестерпимой болью, я приняла его со всем его нутром: со жгучей лавой, с раною, присыпанной морскою солью.

Из настоящего идём мы в новый мир, из прошлого мы шли в сегодня, но только прошлого приняв дары и боль, мы можем жить и строить новый мир свободно.