Печать зла [Виталий Юрьевич Чальцев] (fb2) читать онлайн

Виталий Чальцев Печать зла

Я всегда считала, что добро- это хорошо, а зло…. Зло- это плохо, не так ли? Конечно, если подумать, не зная зла, как мы можем знать, что что-то, что сейчас происходит, — это именно добро? Когда-то давно кто-то очень умный решил, что вот так будет выглядеть добро и добрые поступки, а вот так зло и злые поступки, а также что добрым быть хорошо, а злым плохо, потому что… что? Мой личный вывод заключается в том, что зло обязано быть, а иначе добрые люди никогда не узнают, что они добрые, и наоборот.

Примерно в таких размышлениях я сидела уже третий час у своего компьютера в кабинете, наполненном запахом очередной ароматической свечи, которые втихомолку жгла моя ненормальная, сдвинутая на боге соседка по рабочему месту. Я двести раз говорила этой вечно блаженной девахе не делать этого, но она продолжала творить своё. Кстати, я уверена, что именно из-за такого соседства меня постоянно посещали эти мысли о добре, зле, Боге, дьяволе и тому подобном. И вот в очередной раз мысли наполнили мою голову, когда соседка подсунула очередную брошюрку от их непонятной мне церкви! Нет, не подумайте, я верю в бога и даже пару раз была в церкви, но не считаю нужным, как некоторые, увешивать весь дом, а потом и весь офис иконостасами, а потом начинать усердно спасать наши грешные души. Неужели хоть одного человека эти брошюрки с подвигли на то, чтобы пойти и афигенно провести все выходные в песнопениях и массовой религиозной истерии.

Ах да, разрешите представиться! Меня зовут Кристина Петровна Орлова, живу я в городе Омске. Мне двадцать пять лет, я не замужем и не спешу, так как карьеристка, да и не очень хочу из-за куска колбаски содержать целую скотинку. Родители мои погибли, когда я была маленькая, в авиакатастрофе. Воспитала меня бабуля. Живу я средненько: есть квартира однокомнатная, зато своя, досталась от бабули по наследству. Так же есть машина- фольцваген поло. Ей пять лет, и она моя любимица. Ещё есть охренительный кот Альф. Он британец, очень жирный и красивый. Я не скажу, что я обычная девушка. Нет, конечно я достаточно симпатичная, стройная и занимаюсь спортом в зале три раза в неделю, а также учу разные языки и пятью из них владею почти в совершенстве. У меня высшее экономическое и юридическое образование. Я работаю в большой фирме айти-технологий, исполняя роль офисного планктона, и нахожусь в самом начале своей, как я надеюсь, сногсшибательной карьеры. В общем, мне не на что жаловаться и есть к чему стремиться.

Шёл последний рабочий день. На этой неделе я уже летала в облаках, пытаясь придумать, чем бы поразвлечься в выходные. Но пока в голову ничего не лезло и не без причин. Моя соседка по офису снова рассказывала мне о том, как круто на этих выходных они поедут со своей церковью в лес и будут там петь и танцевать, восхваляя господа нашего боженьку. Я усердно кивала и делала вид, что мне дико интересно, при этом борясь с желанием запустить в голову Верунчика, а именно так звали это преданное богу существо, чем-нибудь тяжёлым. Пока на эту роль метили графин и статуя Будды, которую я не без наслаждения установила на своём столе как знак протеста проповедям фанатички. Время шло к обеду, и это давало мне все шансы сбежать от соседки в укромное кафе на углу соседнего дома и там спокойненько слопать какую-нибудь слойку или булку со стаканчиком свежесваренного кофе. Мои грёзы прервал вошедший в офис босс. Верунчик тут же прекратила проповедь, поздоровалась с начальством и серой мышью сквозанула в свой угол кабинета. Босс, как мне казалось, тихо ненавидел нашу Веру, а на счёт меня его помыслы были мне не ясны. Он точно не был доволен моей работой, но почему, я понять не могла, ибо Вячеслав Борисович на всех всегда смотрел примерно одинаково, с лёгким превосходством и ненавистью к своим рабам. Так как фирма наша была по сути филиалом, а центральный офис находился в Москве, то для нашего региона платили тут просто огромные деньги, и поэтому Вячеслав считал нужным нам изредка напоминать, что положение у всех шаткое и не постоянное, от чего нервы всегда были напряжены. Естественно при таких зарплатах все центральные места занимали его родственники, и поэтому неподготовленному человеку со слабыми нервами вроде Верки тут делать было нечего. Но она каким-то образом держалась уже второй год, и все побои, моральные конечно, от всех начальников сносила как-то смиренно. Я же старалась просто не отсвечивать до пары, пока не пойму своё место в этой компании и не оценю все свои возможности.

Вячеслав немного поругал мой отчёт по доставке продукции и как всегда пригрозил увольнением. Может всерьёз, а может чтобы не расслаблялась. Потом он обернулся к Верунчику и тут уже, не стесняя себя рамками, оторвался по полной. Из текста я поняла не всё, а лишь общий смысл. Вера где-то напортачила с цифрами и вяло отнекивалась, пока Слава рвал глотку, вопя на неё, срывая связки. В конце он швырнул на пол кипу бумаг с Вериным отчётом и приказал переделать его за выходные. Вера ползком начала собирать листочки, молча поливая их слезами. Я подскочила к ней и начала помогать, но она отстранила меня и сказала, что мне пора на обед. Я не стала играть в героиню и утопала в кафе пить свой кофе, оставив её с переживаниями наедине. На улице оказалось очень ветрено, и по небу шли довольно нездоровые тучки, синие и явно дождливые. Я прибавила шаг. Ветер дул прямо в лицо. Какая-то старушка шла ко мне на встречу с маленькой собачкой, белой и очень кудрявой. Я отошла ближе к обочине и пропустила их, так как с детства не питаю тёплых чувств к таким лохматым мини психам, от которых вечно мне доставалось в детстве, так как раньше собачек отпускали погулять без поводка во двор, и месяца не проходило без того, чтобы кого-нибудь одна из мелких тварюжек не покусала. Бабушка мило улыбнулась и сказала, проходя мимо, смотря мне в глаза, что её Жуличка очень воспитанная собачка и не кусается, я неуверенно ей кивнула в ответ. В защиту псины могу сказать, что выглядела она премиленько. Бантик, стрижка- ну прямо как игрушечная. Опять же маленький розовый язычок. Короче, псина мне очень понравилась, и я сама, не ожидая от себя, нагнулась и почесала притормозившей собачке за ухом. В общем разошлись миром. До кафе оставалось ещё метров сто, так как дом был конечно соседним, но стояли они как попало, и путь к нему лежал через достаточно оживлённый перекрёсток, слава богу оборудованный пешеходными переходами, поэтому шла я туда уже на чистых рефлексах. Ветер дул уже с какой-то сатанинской силой. Мой брючный костюм колыхался как парус на ветру, и некоторые места начинали потихоньку подмерзать, хотя по прогнозу ничего не предвещало такой погоды. Начал моросить мелкий дождь, и я уже подумывала вернуться в офис, ибо если дождь всё-таки польёт, то дорога назад полностью уничтожит и мой боевой раскрас, и мой костюм. Я уже даже развернулась, но вдруг до меня донёсся запах свежей выпечки и кофе. Это было странно, ведь был сильный ветер и далеко не со стороны кафе. В животе кто-то настойчиво забурчал, и я сдалась, снова направившись в кафе. Перебежав через дорогу под усиливающимся дождём, я уже взялась за ручку двери, когда сзади послышался оглушительный рёв двигателя грузовой машины и следующий за ним громкий сигнал клаксона. Следом засвистели его огромные покрышки по асфальту и громкий удар. Я обернулась на звук. На перекрёстке падал на бок грузовик. Его тентованный кузов разорвался, и из него вылетели какие-то ящики. Они начали разлетаться в стороны, так как скорость грузовика всё ещё была приличной. Из ящиков полетели различные вазы, тарелки, одежда и ещё много чего. Всё это начало разлетаться на мелкие осколки, крошась об асфальт. Кто-то вскрикнул, видимо задело осколками. Народ бросился в рассыпную. Я же заскочила в кафе, и тут же несколько крупных осколков врезались в стеклопакет, разнеся его в труху. В огромное витражное стекло, заменявшее в кафе стену, влетело что-то очень крупное. Стекло осыпалось, а предмет с громким хрустом влетел сидящей у этого витража девушке прямо в голову. Она пролетела через весь зал, а как я поняла по виду предмета, ваза, потеряв инерцию, упала посреди зала и начала медленно вращаться. С её донышка свисал кусок чего-то непонятного. Походу это была часть кожи и волос с головы пострадавшей посетительницы. Я медленно перевела свои выпученные от ужаса глаза на эту девушку. Её голова потеряла форму и была похожа на лопнувший арбуз. Сверху из волос торчало что-то бело-розовое. Меня дико затошнило. Я выскочила на улицу, и тут же мне прямо в руки упала окровавленная женщина. По рукам тут же побежали тоненькие струйки крови, всё лицо бедолаги было изрезано, а прямо из щеки торчал острый осколок стекла. Она потеряла сознание. Я разжала руки, женщина рухнула на землю. Вокруг было облако пыли, а грузовик начинал гореть. Водитель пытался выбраться из кабины. Он истошно вопил, но его зажало в машине. Несколько человек пытались его вытащить с помощью каких-то палок или ломов, было очень плохо видно. Меня вырвало желчью прямо на отключившуюся у моих ног тётку. Я утёрла губы и попыталась позвать на помощь, но голос мой меня покинул. Я подскочила на ноги. У меня началась дикая паника, хотелось бежать из этого кошмара, и я побежала. Начался ливень. Ноги скользили, каблуки подворачивались, но я стремительно неслась к спасительному офису. Решив немного оббежать горящий грузовик, я взяла немного влево, и перескочив через железный заборчик, оказалась на дороге, где меня тут же сбила прилетевшая на вызов скорая. Я рухнула обратно за заборчик, обдирая локти и колени об ринувшийся на меня асфальт. Мне показалась, что на какую-то секунду я потеряла сознание. Открыв глаза, я увидела прямо перед моим носом медальон. Да, это был красивейший, возможно даже золотой, судя по цвету, медальон на цепочке. Он был довольно крупный, чуть меньше моей ладони и на массивной цепочке. Я схватила его рукой (это был больше рефлекс) и тут же отбросила, так как он обжог мою руку. Я села и облокотилась на несчастный забор, который помог моему фееричному полёту. Медальон лежал от меня в каком-то метре, посередине его явно угадывался лик козла или чёрта (трудно было разобрать). Он был украшен искусной резьбой и сверкающими камнями. Посреди хаоса, творящегося вокруг, он очень сильно выделялся. Красные глаза этого чёрта явно глядели на меня. Ну точнее, это были не глаза, это были бриллианты- лучшие друзья девушек. Медальон манил меня. Вдруг справа кто-то тронул меня за плечо. Я обернулась. Передо мной стоял доктор в белом халате. Его глаза были наполнены ужасом.

— Пойдём со мной, — сказал он и взял меня за руку.

Я начала подниматься, но потом вспомнила про своё упущенное богатство.

— Подождите секунду, — сказала я доктору и попыталась высвободить руку.

— Пойдём со мной, — снова проговорил доктор.

Я начала вырываться, но вдруг встретилась с глазами моего так сейчас ненужного спасителя. Дрожь пробежала по всему моему телу. Глаза, глубокие как бездна, небесно-голубого цвета, одновременно смотрящие на меня с болью, гневом, мольбой и жалостью! Я как замороженная смотрела на него ещё секунд пять, потом оторопь спала, и я промямлила:

— Да подождите же вы секундочку, и я пойду с вами хоть куда.

— Пойдём со мной, — прогрохотал голос где-то в моей голове. Руку кто-то дико сжал, я закричала: «Отпусти, псих», дёрнулась и покатилась по асфальту. Так как меня уже никто не держал, я потёрла правое запястье и начала вертеть головой в поисках цацки. Он лежал на том же месте, всё такой же красивый. Я схватила его, потом вспомнила, что он горячий, и разжала руку, но медальон уже остыл. Цепочка не позволила ему оказаться на земле. Я быстро собрала его в кулак и запихнула в карман брюк. Адская боль пронзила меня до позвоночника, и я сделала резкий вдох. Мои глаза снова открылись. Я лежала на траве газона, который пересекала несколько секунд назад, чтобы перескочить тот злосчастный заборчик. На меня смотрела какая-то женщина в белом. Я не сразу сообразила, что это доктор. Рядом суетился какой-то жирный боров. Видимо, водила сбившей меня скорой.

— Как вы себя чувствуете? — спросила женщина-доктор.

Я привстала. У меня немного болело в затылке и спине, но сильных повреждения я, видимо, не получила. И тут я вспомнила про медальон. Я ощупала свой костюм, и он лежал в кармане. Я резко встала на ноги и сказала, что я в порядке, а вот девушке у кафе очень нехорошо, и доктор побежала туда, оставив мне вату с нашатырным спиртом. Я же двинула к офису, сильно прихрамывая на обе ноги. Перейдя через дорогу, уже на тропинке я поняла, что всё дело в сломанных каблуках и сняла туфли, и тут же поняла, что дело видимо не только в туфлях, ибо правая нога явно была подвёрнута. Перед глазами снова возникло лицо той окровавленной женщины. Спазм сдавил горло, и меня снова вывернуло прямо на тротуар. Мимо меня шли и бежали люди, некоторых я даже узнала. Это были наши офисные работяги. Я тут же поняла, что сейчас они во мне признают коллегу и ломанутся с вопросами, а в кармане у меня вещь, которая почти со сто процентной уверенностью вылетела из того грузовика. Поэтому я не придумала ничего лучше, как спрятаться в близ лежащих кустах. Там же я достала своё приобретение. Несмотря на дождь и оставшийся небольшой ветер, он был, как мне показалось, тёплым. У меня появилось непреодолимое желание одеть его на шею. И я уже даже поднесла его к голове, но тут же услышала вой полицейских сирен. Не разбирая дороги, я ломанулась к офису. Выбежав на тропу, я увидела ту самую старушку с её собачкой. Собачка недружелюбно оскалилась на протянутую к ней руку, а хозяйка замерла в ужасе от моего видимо не самого презентабельного внешнего вида. Она прижала руки к сердцу и прошептала: «Боже, что с вами случилось?» Я увидела её наполненные ужасом глаза и поспешила её успокоить: «Вы не волнуйтесь, это меня скорая сбила. Но всё в порядке, видите?»— я широко улыбнулась, от чего у меня лопнула губа, и из образовавшейся раны по подбородку потекла кровь. Женщина пошатнулась, и я решила не усугублять, и ни слова не говоря, пошла опять к офису, так как нужно было отпроситься и ехать домой. Работать я сегодня уже явно не настроена.

Я зашла в офис, споткнулась об порог и рухнула на услужливо постеленный там для посетителей коврик. Ко мне подскочили несколько человек и в нерешительности замерли. Тут же из офиса с кружкой кофе вышел Вячеслав, за ним вышло ещё несколько- его высокопоставленных родственников. Увидев меня, он потемнел лицом. Вячеслав глянул на охранника и прорычал: «Какого чёрта тут делает эта бомжара?» Я повернула лицо вправо, где у нас весело зеркало и офигела от своего вида. Вся серая от грязи, перемешанной с кровью. которая ещё не вся смылась дождём с одежды, рукав один почти оторван, второй порван по всей длине, штаны все в мелкую, но частую дырку, через которую виднеется повреждённая кожа. Волосы торчат во все стороны, щека содрана от уха до уголка рта, а из губы всё ещё течёт кровь. Я очень протяжно выматерилась. В этот же момент из нашего общего кабинета вышла Вера с тарелкой пельменей, но увидев меня, неистово крестясь зажатой в руке ложкой, упала в обморок. Пельмени обложили её тело забавным узором. В моей голове появилась неуместная мысль «вот кто ест пельмени ложкой?» Слава взревел в своей манере: «Кристина, какого хера ты появилась здесь в таком виде?

Да, видимо на карьере моей можно ставить крест, а тогда и похрен. Я подняла на него заплывающее опухолью лицо.

— Слава, я не причём, меня скорая сбила. Я бы не заходила, ключи нужны, а сумочка в офисе осталась.

— Забирай сумку и уходи домой, — буркнул Слава и пошёл в офис, потом на пол дороги обернулся и добавил, что бы через неделю была на работе а иначе — заявление на стол. Я отсалютовала ему и обернулась к пришедшей в себя Веруне.

— Подруга, принеси сумку, а то я тут всё кровью уляпаю, ещё мыть заставят.

Вера поднялась, отряхиваясь от пельменного рассола, пошагала в офис. Через минуту она, придерживая меня под плечо, вела к машине, так как весь офисный планктон разбежался ещё в тот момент, как я назвала Вячеслава Славой. Кое-как добравшись до дома и всю дорогу размышляя, что скорая помощь не такая уж и плохая идея, я решила всё же сначала принять душ, так как всегда брезговала общественными душевыми и даже в спорт зале ходила в него в определённое время, так как знала, когда его моет уборщица. Выйдя из машины и уже с трудом волоча ноги, я кое-как добралась до лифта. Кстати, чехлы и обшивка автомобиля местами приобрели цвет моей многострадальной тушки, то есть грязи и крови, и попала я теперь ещё и на химчистку. Ладно, хрен с ним, отмою. И вот наконец-то лифт, потом дверь, и вот она моя альмомадре с евроремонтом и всеми удобствами. В коридоре, раздевшись до гола, я с комкала одежду и отнесла её в мусорное ведро вместе с бельём. Кровь и грязь были по всему моему телу. «Интересно, а я ничем не заболею, ведь тут не только моя кровь» — подумала я и пошла в душ. Подождав немного, когда вода станет тёплой, я зашла всем своим саднящим телом под струи, летящие с потолка. От адской боли и накатившего бессилия я сползла на дно душевой. Тонкие струи красно-чёрной воды убегали в отверстие канализации. Боль усилилась от лопнувших на изгибах тела ран, кровавых струек стало немного больше, но мне уже было всё равно. Нервный шок начал отступать. Не знаю, сколько я так сидела не о чём не думая, просто глядя в некуда и обняв колени. Потом всё-таки собрала остатки сил и, поднявшись на ноги, начала поливать себя и аккуратно, естественно без мыла, обтирать рукой. Кое-как отмыв всё, что на меня налипло, я вышла из душевой, обмоталась полотенцем и легла на кровать. Потом резко поднялась, вызвав очередной приступ во всём теле. Я вспомнила, что не достала медальон из тряпья, некогда бывшего любимым костюмом. Кое-как отрыв нужный карман, я вытянула из него чудесную штуку. Промыв под водой, я разложила его на кухонном столе. Глаза шикарного козлика пялились на меня с настойчивостью маньяка. Мне стало очень интересно, как он будет смотреться на мне. Я прошла в зал, там внутри встроенного шкафа было зеркало в полный рост. Я надела медальон на шею. Как мне показалось, он стал теплее. Я посмотрела на себя в зеркало: тело всё в ссадинах, левый глаз опух и стал в пол лица, нижняя губа так вообще мечта Анжелины Джоли, но всё же! Вместе с кулоном я смотрелась просто чудесно. Я обернулась вокруг себя и снова посмотрела в зеркало. Глаза моего козлёнка начали гореть ещё ярче. Интересно, а сколько я смогу выручить за этот медальон, ведь он наверняка стоит очень дорого, и как его продать, ведь он явно чей-то. За этими мыслями пришло новое чувство, странное. Всё тело вдруг запылало жаром, медальон обжег кожу. Я схватила его руками и попыталась сорвать, но он прилип к моей коже, по которой от него побежали волны огня. Страшная боль понеслась по всему и без того измученному телу, пламя полностью поглотило меня. Я упала на пол, попыталась сбить пламя, но ничего не вышло. К тому же кровать и шкаф уже полыхали огнём. Пламя начало заливаться ко мне в горло. С каждым вдохом оно сжигало мои лёгкие. Передо мной появился рогатый чёрт. Он стоял с горящим мечом в руках. В голове зазвучал пронзительный бас: «Клянись быть мне верной». В голове был дикий страх- осознание смерти и того что это неотвратимо… выбор. Дикий ужасный выбор чего-то, что мне не понятно.

— Что тебе нужно? — выплюнула я слова из полыхающих лёгких.

— Ты, — прокричал демон! — Выбирай. Встань на колени.

Я поняла- это конец. Я поднялась на колени, потом сжала кулак на левой руке и вытянула средний палец. Демон взревел и побежал на меня, замахнувшись мечом. Я вскочила на ноги и с разбегу прыгнула в окно, пробив стекло головой.

Я резко очнулась ото сна и села. Я находилась в своей квартире, никакого огня естественно не было, на груди лежал злосчастный медальон. Я поднялась и на ощупь включила свет, потом открыла шкаф и взглянула на себя. Мы смотрелись великолепно. Он украшал меня, а я его, но что-то было не так. И тут меня бросило в жар. Моё лицо, моё тело, на нём не было шрамов. Я сильно себя ущипнула за руку, но нет, я не спала, шрамы исчезли. Но это было ещё не всё. Шокированная я смотрела на себя в зеркале. Изменения, которым подверглось моё тело, были ощутимые: кожа стала более смуглой, на ней исчезли не только мелкие дефекты, но и родинки. Я подняла руку к лицу: на правой руке исчез шрам, который я получила ещё в школе, упав и продрав почти до кости ладонь об какую-то железку. В душе почему-то вместо радости был какой-то животный страх. Я снова взглянула в зеркало и увидела свои огромные, выпученные, как у рыбы, глаза. Ладно, нужно выпить. На работу сегодня не надо, и повод есть. Я открыла дверку, но ничего путного, кроме бутылки мартини, забытой кем-то из друзей в холодильнике, не нашлось, поэтому я быстро оделась в спортивный костюм и пошла в ближайший магазин. Подойдя к машине, я увидела, во что она превратилась после меня вчера. Я решила пойти пешком, ибо в салоне как будто кота взорвали, всё было в крови и грязи. О боже, я вспомнила про кота, которого оставляла своей подруге, уходя на работу, ибо этот засранец не гадил в латок, а требовательно скрёб дверь, и его величество приходилось выгуливать на ровне с собаками. Ладно, заберу на обратном пути. Надо бы ему в качестве компенсации купить какую-нибудь вкусняшку. Да и подруге тоже. В столь ранний час в торговом зале слонялись всего пару продавцов да какой-то забулдыга с трясущимися руками, перебирающий бутылки с красной бормотухой, называемой в России Портвейном. Да ещё какая-то довольно разодетая бабёха ревностно выбирала себе креветки из морозильника, практически каждую подбирая индивидуально. Не мудрствуя лукаво, я прошла сразу в алкогольный отдел, гремя посудой, закинула в тележку пару бутылок любимого пива, потом подумала и закинула ещё пару штук для подруги, ну и ещё пять бутылочек, если засидимся. Настроение было ни к чёрту и хотелось его чем-нибудь себе поднять. Поэтому я подошла ко второму корыту с королевскими моими любимыми креветками и начала их наваливать огромным железным совком в пакет, предназначенный для заморозки, производя поднявшимся шумом неизгладимое впечатление на мерзкую и явно богатенькую бабёху своим поведением. Почему-то именно сегодня мне было абсолютно наплевать на эту жирножопую гурманку и, повернувшись, я встретилась с ней глазами, бросая таким образом вызов на батл, ибо чувствовала её раздражение в воздухе.

— Чего надобно, старче? — спросила я у неё. Та покраснела, но удержалась от эмоций и тихо прошипела: — Можно бы и по тише быть.

Я повернулась к ней задом и, кинув пакет с вкуснятиной в телегу, незамедлительно ответила: — Ну и будь.

— Хамка, — услышала я себе в спину, но мне всё ещё было плевать.

Заглянув в отдел с тортиками и выбрав вкуснейший черёмуховый для подруженьки, я двинула к кассе. Передо мной был тот самый любитель утреннего опохмела с бутылкой портвейна. П

Продавщица отбила ему товар и задала стандартный в таких местах вопрос: «Карта или наличными». Тут то я и присела. Я забыла деньги дома. «Ну блин, не разгружать же телегу»— подумалось в голове, и я двинула к заморозке. Там как раз на моё счастье стояла телега той самой тётки, а сама она в двух метрах изучала палку салями, нюхая и пробуя на упругость, как хрен родного мужа. Я подошла к её тележке и, воспользовавшись моментом, когда гурманка рылась в полке с аналогичными палками салями, залезая туда почти по щиколотки, открыла её сумку. Деньги лежали прямо сверху. Не очень толстая пачка, но мне хватит. Я взяла все и пошла к кассе. Отбив всё на кассе и оплатив покупки, я двинула домой, уже ощущая вкус креветок и запах хорошего пивасика. По дороге опять вспомнила про кота. Забежала к подруге и забрала бедолагу, который от запаха из пакета чуть не рухнул в обморок от счастья. Я поблагодарила Маринку, а именно так зовут всех лучших подруг в мире. Та сонно кивнула. Я сказала, чтобы подруга пришла ко мне сегодня и при чём в ближайшее время, и двинула в путь. Кот отказался ехать в переноске и бежал рядом, ревностно охраняя пакет. Вернувшись домой, я забросила креветки в раковину, и мы с Альфом в обнимку завалились на кровать. Я чесала волосатую голову любимца и размышляла. Что-то было явно не так, но что я не мо…… Я подпрыгнула на кровати, практически из лежачего перейдя сразу в стоячее положение. Чёрт, я же деньги свистнула. Лицо онемело, руки и уши загорелись огнём. Кот охреневшими глазами пялился на меня из угла. Я пошла к нему, но он спешно ретировался в сторону кухни, видимо посмотреть, не разморозились ли креветки. Я спрыгнула с кровати и начала метаться по углам с мыслью, что что-то надо делать, но мысль не шла. Я встала посреди комнаты. Кот недоверчиво выглядывал из-за угла. Что стукнуло мне в башку. Зачем я украла, меня же посадят. Я достала деньги из кармана костюма, пересчитала и поняла, мне капец. Денег было сорок тысяч. Нужно срочно бежать в магазин и вернуть. Нет, не вернуть … Подкинуть всё бабе назад. Я сорвалась, как ошпаренная, преодолев путь, занимающий обычно минут десять, за две. Немного отдышавшись, я снова вошла в зал, изображая краснощёкую безмятежность во всей красе. Тётка сидела в углу. Её отпаивали чем-то пахучим, видимо валерианой. Почему- то в голове тут же всплыл мой Альфик, нежно целующий эту мадаму в ярко накрашенные губы. Образ был настолько яркий, что я невольно разулыбалась. Тётка покосилась на меня и затыкала в мою сторону пальцами. Охранник её выслушал и направился ко мне.

— Здравствуйте, девушка, — сказал он и, как мне показалось, немного покраснел. Я агакнула в ответ и подняла ладошку в знак приветствия. — Вон та женщина, — и парень ткнул пальцем в сторону. — Говорит, что у неё пропали деньги.

И он немного замялся, ибо я уже наладила контакт с его милыми карими глазами и таращилась в них, искренне изображая удивление. «Интересно, а у него сильные руки под этой формой», — задала я сама себе вопрос. «Ну, например, смог бы он взять меня за задницу, приподнять повыше и прижать к стенке, а потом, например, дать прокусить себе мочку уха и, ну к примеру, овладеть мной беззаветно, так, чтобы вместе покричать немного, я — от кайфа, он- от болиииии. Да, блять, что за мысли-то такие.

— Что вы делаете? — неуверенно спросил парень. Я вынырнула из закоулков своего подсознания и уставилась на свою руку, которая усердно массировала его раскрасневшееся ухо, нарушив все социальные дистанции. Парень же ничего не делал. Он стоял, опустив руки и немного жалобно смотрел прямо на меня, а собственно куда он мог ещё смотреть, ведь моё лицо было прямо на уровне его шеи, а он пялился на меня с высока.

— Отпустите, мне больно, — немного ошарашено сказал парень, и я отшатнулась от него как от чумного. Я хлопнула в ладоши, парень тряхнул головой.

— Так о чём мы, — спросила я, смотря в его уже просто дико офигевшую физиомордию. — Она говорит, что я у неё деньги украла? — переспросила я, усердно вспоминая наш диалог с красавцем охранником.

— Да, она говорит, — запинаясь промямлил парень. — Вот только я вам об этом не говорил ещё.

«О, Штирлиц ещё ни разу не был так близок к провалу»— вспомнилась фраза из детства.

— Да нет, вы мне сказали, только уже забыли. Так ведь?

Парень смущённо заломил руку

— Ну так, — протянул он певуче со странной ухмылкой дауна.

— А вы ей скажите, молодой человек, что я точно этого не делала, ладно?

Парень яростно закивал.

— Камеры работают?

Парень отрицательно покачал бестолковкой:

— Неа, их переустанавливают, поэтому и не знаем, кто спёр деньги. Вода попала в блок с жёсткими дисками. Крыша протекла, вот и не работают.

Парень заржал, потом тряхнул головой. На секунду в глазах у него промелькнуло что-то вроде ужаса, но тут же исчезло, как только он взглянул в мои чистые очи. Он снова пошёл к женщине. А ко мне подошла какая-то тётка, по дороге раздавая приказы продавцам и кассирам вернуться к работе. Видимо глава всей банды продавцов. Я обернулась к ней.

— Здравствуйте, девушка, — сказала она мне. Я отвесила ей реверанс и перешла в атаку.

— Что? Она говорит, что я её обокрала? — спросила я в лоб.

— Да, — ответила уверенным голосом тётка. Я подошла к ней ближе, и в голове моей что-то хрустнуло. Я отшатнулась. Тётка вся встрепенулась, как от лёгкого разряда, и невольно взяла что-то под одеждой на своей груди. Я снова попыталась подойти поближе, глядя ей в глазки очень жалобно и начала тихо с мольбой в голосе шептать: «Тётенька! Эта жаба на меня наговаривает. Вы ей скажите, что она совсем гусей гоняет уже, а я святая и милых женщин не граблю». Дикий хруст в голове подломил мои ноги. Сквозь него пробивался какой-то громогласный бас, женский, но очень громкий и мерзкий … «Да избави нас от лукавого» послышалось в голове. Из моего носа потекло что-то горячее. Я поднесла палец к ноздре. Естественно, оттуда хлестала кровища. Я подняла глаза на директоршу, но меня слепило. Сквозь пелену я увидела искажённое в гримасе лицо, заполняемое слепящим светом. Мне показалось, я зашипела. Кое-как повернув голову, я посмотрела на охранника. Он тут же улыбнулся и, сняв дубинку с пояса, двинулся ко мне. Я поняла, что сейчас получу ещё и по хребтине, и это во время приступа хрен пойми откуда у меня взявшегося. Возможно, всё-таки голову мне повредили об ту скорую сильнее, чем я думала. Парень подошёл к нам в плотную и, хорошенько размахнувшись, вмазал дубинкой директорше прямо по башке. Та рухнула, как подкошенная, и меня тут же отпустило. Я выпрямилась. Охранник преданно пялился на меня с идиотской улыбкой, правда идиотской, ведь улыбались только губы, а верх лица был наполнен отчаянием и ужасом.

— Как звать тебя, — спросила я у охранника.

— Артёмка, — ответил радостно спаситель. Вокруг творился бедлам. Кассирша заорала во всю глотку, а обе продавщицы, примчавшиеся видимо на звук падающего тела, пытались поднять полубессознательную директоршу.

— Спасибо тебе, Артёмка, — сказала я. — А скажи-ка, камеры работают у вас?

— У нас нет камер, — ответствовал Артёмка.

— А, ну и славненько.

Артём развернулся и хищно глянул на не оставляющих попытки поднять тело директора продавщиц, потом всёк по голове одной, второй, те рухнули на пол. Он нанёс ещё несколько ударов им по головам, потом добавил директорше, потом с разбегу пнул вопящего кассира, от чего та пролетела несколько метров, громко гремя разлетающимся за её спиной товаром, совершила кульбит в виде обратного сальто и затихла где-то в отделе сухариков. Я повернулась к своей обвинительнице. Та лежала жопой к верху возле всё того же стула, где до этого хлебала валериану.

— Это ты её? — с обвинением в голосе спросила я довольного Артёмку.

— Не-не, это не я, — немного растягивая слова проговорил он. — Я думаю у неё от увиденного сердечко отказало.

— Ну и ладненько, — сказала я. — Артём, достань денюжки из кассы.

Артём поклонился и покорно прошуршал сандаликами к искомому предмету, сильно пыхтя он начал курочить бедный аппарат. Тут двери, про которые я и забыла, совсем распахнулись, и к нам присоединился ещё один персонаж. Выглядел мужик лет пятидесяти немного странно, но при этом очень стильно: смуглый, с короткой бородкой, глаза почти не видны, узкий почти безгубый рот, кожаный плащ, откинутый назад, а под ним белоснежный костюм. Завершали необычный образ кожаные чёрные туфли, шляпа и угольно чёрная трость. А ещё из-под шляпы спускались длинные почти по плечи волосы, тоже тёмные, видимо красит.

— Ну и чего ты тут натворила? — спросил спокойным голосом мужик.

— А ты кто такой? — спросила я и почувствовала, что, наверное, зря, но остановиться уже не могла. — Шёл бы ты отсюда, мужчина, а то Артёмка и тебе наваляет.

В этот момент Артёмка со всего маха швырнул в мужика кассу, но тот неуловимым движением прервал её полёт тростью. Та шваркнулась об стенку, и из неё разлетелись купюры, опускаясь красивым дождиком. Артёмка радостно рыкнул и, перепрыгнув столик, начал собирать купюры, ползая почти на пузе.

— Кто ты такой? — переспросила я и почувствовала, что больше не могу дышать.

— А ты-то кто такая? — прозвучал вопрос в ответ. — Погань ты мерзкая, ты посмотри, чего тут натворила, бесяка. Твой придурок их всех покалечил. Эта жируха вон вообще душу дъяволу отдала. Откуда ты такая на мою голову.

Горло резко отпустило, и я жадно начала хватать воздух. Невольным моим спасителем снова оказался Артёмка. Он встал между мной и злобной нечестью и, продолжая улыбаться, вложил мне в руки деньги, которые я тут же сунула в карман. Рефлекс, наверное.

Мужик злобно сплюнул и оттолкнул его в сторону.

— Аккуратнее, — зарычала я на него. — Не покалечь Тёму, у нас, кажется, любовь, а ты его поломаешь. Мужик скривил губы в подобие злобной ухмылки.

— Шутим?

Я, яростно растирая горло, прохрипела, что не в коем случае, и что у нас всё идёт к свадьбе.

— Да, Артёмке-то твоему капец бесповоротный, ты сама-то не видишь, что ли?

Я пригляделась. Тёма и правда как-то подсдал. Пол лица у него висело, как оплывшая свечка, да и правая рука свисала плетью вдоль тела. А также он дико заваливался на ногу.

— Что с тобой, Тёма? — спросила я. Но Тёма ничего не ответил и всё стой же незабвенной улыбкой упал на колени, преданно глядя мне в глаза. Потом его веки сомкнулись, и он рухнул на спину.

Мужик сделал несколько шагов к телу парня и равнодушно вперился в него бездонными чёрными глазами без белков.

— Ты довела его до инсульта. Научись пользоваться своими новыми силами размеренно.

— Какими силами? — попыталась влезть с расспросами я. Он перевёл свой взгляд с тела на меня.

— Новыми, — коротко ответил он, потом положил руку на парня и продолжил: — Запоминай, дура, твои сила пока для тебя и для всех загадка, ибо ты древнее зло.

— Ну уж не такое и древнее, мне 25 ле…

Я снова почуяла неведомую силу, сжимающую моё многострадальное горло. Злобный дядя снова повернулся ко мне:

— Как жаль, что я не могу убивать, а лишь…

Он снова отвернулся от меня.

— В общем слушай. Если хочешь пробыть тут ещё хотя бы немного, запомни, сильно не святись, ибо у каждой силы есть противосила. Знай, что у зла не бывает друзей, при чём в обе стороны. Зло не бывает добром, добро не бывает злом. Определись наконец, кто ты, ибо мы все в недоумении, и ты жива только потому, что многим интересно, что же ты такое, ибо до этого таким способом созданий подобных тебе никто не делал, потому что это отчасти невозможно. Я подняла пальчик и пропищала:

— Вопросик!

Но давление усилилось, и я заткнулась, вникая в поток бреда от джентльмена.

— Тот медальон, что весит на твоей шее, ты по глупости своей схватила после смерти, идиотка, зачем? Тогда там, на площади, когда тебя сбили, ты же сдохла, но браслет, он каким- то образом дал тебе вернуться, и более того, ты жива и здорова, да ещё и… Эх, как же мне хочется тебя убить, но ты, как лабораторная мышка, интересна им. Он приблизился к моему лицу очень близко, от чего его лицо пошло рябью. Он не был телесным, он как будто состоял из газа, а я уже почти теряла сознание от его крепкой ментальной хватки. Он говорил, и из его рта вылетали маленькие облачка чёрного тумана.

— Мелкая, ничтожная, сметливая дура, — прошептал он мне прямо в лицо. Я приоткрыла нижнюю губку и несильно плюнула в наглую туманную рожу, попав в глаз. Демон взвился, с горла спала хватка, и я на корячках поползла к выходу. Мерзкий гад взревел и сильно пнул меня в мой красивый, но так вовремя попавшийся скотине зад. Я проехала на пузе несколько метров и оказалась прямо возле тела директорши. Сущность рванулась ко мне и замахнулась тростью с воплем, что ему плевать, что ему будет за моё уничтожение, нанёс удар, но я откатилась в сторону. И вовремя тело директорши от удара разорвало на части. Адское жжение в моей руке заставило меня истошно заорать. Тварь подтянула меня за ногу, кость хрустнула, добавив ощущений. Он сжимал стопу как механический пресс. Хруст дробящихся костей был громче моего вопля, рука моя загорелась белым огнём. Демон замахнулся и, разинув пасть в победном рыке, сощерился от удовольствия. Я из последних сил рванулась к нему на встречу и, засунув ему в рот руку почти по локоть, разжала руку, выдернув её назад и оставляя свой подарочек внутри ублюдка. Рука монстра тут же отпустила мою ногу. Он бросил дубинку, и глаза его увеличились до размера блюдца. Он начал хвататься за глотку, потом за живот и дико вопить.

— Что, подавился? — с искренним сочувствием проговорила я. — Крестик поперёк горла встал, да? Я шагнула к нему и злобно прошипела, тоща за собой измочаленную ногу. — Будешь знать, как меня в жопу пинать, сученок. Вот, что крест животворящий делает, — сказала я, поднимая обожжённую ладонь. — На шее у директорши весел, то-то. Мне от неё так хреновасто было, так она ещё и перепугалась, давай молитвы читать, я аж чуть ласты понезнанке не склеила. Ну, думаю, раз мне больно, то, наверное, и ты оценишь, и сунула тебе по самые не балуйся. Демон всё это время извивался, как уж на сковородке, а потом упал на колени и взвыл, раздирая себе когтями живот. Вдруг из его глаз и рта ударили светящиеся лучи, и он, завыв дурным голосом, упал вперёд. Я подошла к его телу. Мне было адски больно, но триумф должен быть закреплён. Я снова плюнула на дымящиеся останки и проговорила в слух для не существующих зрителей: — Ничтожная, глупая баба- один, злобный, старый хрен- ноль. И с силой пнула его сломанной конечностью, совсем про неё позабыв. Звёздочки посыпались из глаз, и я с криком завалилась на поверженного противника. Пора было отсюда убираться, пока ещё кто-нибудь не пришёл, и я решила, что надо хотя бы ползком, но уходить. Но тут же наклюнулся вариант поинтереснее. Рядом валялась трость этого упыря. Я схватила её и медленно поднялась. Наверное, с тем своим старым телом я бы даже шевельнуться не смогла от боли, но теперь я была как-то морально сильнее, и поэтому мне удалось кое-как доковылять до, спасибо тебе боженька, автоматических дверей. И вот, когда уже до спасительного выхода оставался метр, к магазину приблизились покупатели. Я резко развернулась и поковыляла назад, потом поняла, что прятаться вообще не вариант. Что же тогда делать? О, тележка, я перевалилась через ручку телеги и, отталкиваясь тростью, кое-как покатилась между рядами. И вот когда я свернула к тем воротам, из которых обычно появлялись продавцы, сзади послышался вопль ужаса, и пришлось ускоряться. Потом сзади, кроме воплей, добавилось какое-то бормотание и звук падения тела. Дальше я не слушала, а просто потянула за какой- то пластиковый шнурок, и рольставни поехали вверх. Я оттолкнулась в своей импровизированной инвалидной коляске и въехала в обширный склад. Фарт был на моей стороне, ибо впереди виднелись ещё одни ворота в такой же рольставней. Я быстро подгребла к ним и дёрнула шнурок. Путь был свободен, вот только ни лестницы, ничего другого там не было, а высота до земли была больше метра. Я наклонилась вперёд в надежде увидеть там хоть что-нибудь, за что можно зацепиться. Тележка со скрежетом накренилась, и я выпала на улицу, впечатавшись лицом в асфальт. Наконец-то я потеряла сознание. Не знаю, сколько я там провалялась, но очнулась от того, что кто-то с мощным перегаром тряс меня за плечи. «Людка, Людка», — услышала я сквозь возвращающееся сознание. «Людка, утро, а ты так напилась. Давай вставай уже».

Я открыла один глаз, так как второй заплыл нафиг. Перед лицом был тот самый алкаш, который с утра покупал портвейн.

— Мужик, ты охерел, какая я тебе Людка, — я попыталась оттолкнуть новоявленного ухажера, но тот обиделся и врезал мне звонкую пощёчину, от чего в голове что-то взорвалось. Я со всей дури нырнула головой вперёд в ненавистную рожу алкаша, отомстив за себя, а потом и второй раз, добавив ему ещё и за Людку. Мужик забулькал кровавыми соплями и завалился набок, вопя от обиды и, наверное, боли тоже. А я, кое-как нащупав свой новый костыль, поднялась и поковыляла в так удачно расположенный неподалёку от задней стенки магазина лесок. Послышались полицейские серены. «Вот этого мне точно не было нужно». И я, дико хромая и несколько раз нехило навернувшись, добралась до густого подлеска и прыгнула туда рыбкой, но в полёте приложилась ногой об какое-то дерево и снова вырубилась … Видимо день всё-таки был не мой. Очнулась я, судя по темноте вокруг, только ночью. Глаза открылись оба, это уже радовало, а вот нога даже на ощупь явно была не в порядке, сильно опухшая и с комьями прилипшей грязи. Я попыталась встать. Боль в ноге была, но уже не такая сногсшибательная, хоть и не менее чувствительная. Лицо тоже болело, да и рука, а ещё отчаянно хотелось жрать. В общем, подняв костыль, я похромала домой. Слава богу, мне встречалось очень мало народу, да и никому не было дела до грязной бомжихи с костылём. И такая бесчувственность людей к чужому горю не могла не радовать. С трудом поднявшись к лифту, я заехала на свой девятый этаж и наконец-то вошла в квартиру. Альфик с радостным мяуконьем выбежал мне на встречу. Я закрыла дверь и включила свет, кот резко дал по тормозам и с дикими воплями скрылся где-то в зале, а я направилась в ванную, дабы у бедного животного не случился инфаркт от моего вида. Упав в душевую, я снова поливала своё тело струйками воды, подвывая от боли. Потом посмотрела на свою ногу, представляющую из себя синее месиво, и снова завыла. Кости явно срастались и при том быстро, но от этого не становилось легче. В больницу мне теперь точно нельзя, посадят сто процентов, а вот подруженька может выручить. Я набрала Маринке и попросила прийти, посетив перед этим аптеку, чтобы купить обезболивающих, да по мощней. Маринка прибежала через час и, увидев меня, побледнела. Я поспешила её успокоить и, видя, что утешальщик я так себе, затащила её в квартиру. Потом усадила её перед собой и, вспомнив предостережение мерзкого ублюдка, стараясь не смотреть в глаза подруги, начала свой рассказ, упуская кровавые детали, а рассказав с момента про алкаша. Вроде бы мне поверили, но скорую помощь всё-таки посоветовали. Я всё-таки подняла свои глаза на подругу и, увидев полные искренней боли глаза подруги, проговорила:

— Нельзя мне в больницу, подруга. По- хорошему и к тебе приближаться нельзя, но больше мне не к кому обратиться, постарайся понять.

И тут я увидела нечто. Это было не что-то материальное, я увидела настрой подруги, её боль, её переживание за меня. Я попробовала влиться в её настроение, и это получилось само собой, как-то естественно, как будто я делала это тысячу раз. Сильно влиять не получилось, но мне удалось как бы погладить её по струнам души, успокаивая и умиротворяя её сознание. Так вот, что значит новая сил. Интересно, а почему так получилось с Артёмкой, надо будет разобраться. Марина успокоилась и даже чересчур. Ямысленно немного послала ей радости, и тонкая улыбка промелькнула на её губах. Я хлопнула в ладоши, и подруга вздрогнула и расхохоталась:

— Итак, давай тебя обезболим.

Марина решительно распаковала шприц, отломила от бутылька с лекарством верхушку и, не переставая улыбаться, вогнала мне шприц в подставленную задницу.

— Ого, какой синяк, — сказала Марина и потыкала пальцем в многострадальное полупопие. — Это тебя так бомжара пнул, — поинтересовалась Маринка, продолжая тыкать пальцем в болящую задницу.

— Вообще-то, Ай, Марин, — не выдержала я. Марина отвлеклась от созерцание моей пнутой жопки и снова стала серьёзно.

— Прости, подруга, — сказала она и всадила мне второй укол. Я взвизгнула, а Маринка нравоучительно прокомментировала:

— Это тебе от воспаления антибиотик, а то не дай бог заражение от грязного сандаля по всей жопе начнётся.

— Спасибо, подруга- сказала я, натягивая штаны. — А теперь давай буханём, меня, кажется, отпустило. Там в раковине креветки, и если Альф сожрал не всё, то сварим и с пивом слопаем. Ты да я заслужили праздничный ужин. Тебе- за лечение, мне- за выживание.

Мы осмотрели креветки. Альф там, конечно, не хило покопался, но осталось ещё много, и мы решили за ним доест. Маринка побежала выгулять засранца, насилующего когтями дверь, а я взялась за варку вкусняшек. К триумфальному возвращению парочки моих любимцев всё было готово. Пивко дымило из горлышка газом, креветки, вкусно дымясь на огромном блюде, попахивали лаврушкой и укропчиком. Мы накинулись на еду, как голодные звери. Ладно, Альф, ему актуально, а мы видимо от стресса составили ему нехилую такую конкуренцию. После всего съеденного и выпитого мы ушли в зал, и все втроём, не раздеваясь, вырубились на кровати. Утром я проснулась как огурчик, но не зелёная и в пупырышке, а бодренькая и крепенькая. Нога почти зажила, лицо снова было как с обложки. Подруга тоже проснулась, но чувствовала себя похуже, так что миссия с кофе была возложена на меня. Я, прихрамывая, потопала на кухню и начала готовить кофе. Когда снова в голову пришло осознание, я ломанулась к пакету с приготовленной к выбросу ворохом окровавленной одежды и достала из кармана пачку денег. Это капец, ещё пятьдесят тысяч упёрла. Нормально так сходила деньги вернуть, сорок без малого, теперь тут полтинник с хвостиком. На плите засвистел чайник. Я сложила деньги в кухонный стол и принялась наполнять две чашки водой, сахаром и кофе. Итог, девяносто тысяч и несколько трупов. Капец, меня точно посадят. Ну, если найдут, конечно же. И ведь там, наверное, полно моих отпечатков, хотя на кассе и на орудии преступления нет, а то что меня там при тётках корчило- это неважно, да им ещё и выжить надо, прежде чем с ментами поделиться своими заключениями. Мои то шансы на выживание… Какие, интересно знать, а то может не о том беспокоюсь. Найдёт очередной чёрт и грохнет меня за здорово живёшь, ведь я маленькая и слабенькая, ну может только немного хитренькая и могу немножко людям голову задурить, хотя действует моё внушение только на тупорезов, вроде Артёмки, а директорша меня вон вообще чуть случайно не уработала своими песнопеньями, крыса. Так, ну что, решено! Разбираюсь, что за дар, что за медальон, и куда я вообще влезла, а потом уже менты и всё остальное. Ну и надо перестать грабить людей, а то точно влечу где-нибудь, и вообще, чего это меня так клинет моментами, и ещё надо понять, с чем мне там надо определиться.

Я вошла в комнату с двумя дымящимися кружками. Подруга жадно присосалась к кипятку, а потом, посмотрев на меня глазами, наполнившимися разумом и счастьем, спросила:

— А Ты давно татуху набила?

— Какую ещё татуху?

Я недоуменно взирала на подругу.

— Ну я не знаю какую, но у тебя на спине, я, когда укол ставила, видела какие-то лапы из-под футболки торчали.

— Я завертелась, пытаясь как жираф разглядеть свою спину, потом поняла тщетность попыток и ломанулась к зеркалу. Не стесняясь, скинула футболку и замерла от шока. В зеркале отражалась огромная птица на моей многострадальной спине. Она была матово чёрной с какими-то руническими знаками вместо зрачков, и на лапах тоже красовались какие-то руны. «Блин, откуда я знаю, что это руны», — подумалось мне. Но мысль тут же была вытеснена другой.

— Ну и что это за ворона у меня на спине? — спросила я у подруги. Та с восхищением разглядывала моё пернатое приобретение и даже потрогала ладонью.

— Какой красивый, — прошептала она. — Так, не боись, сейчас выясним.

Маринка полезла за своим телефоном и начала кому-то звонить на ватсап по видеосвязи. На том конце ответили практически сразу.

— Да, Ариночка, — проскрежетал старческий голос.

— Сергей Викторович, здравствуйте, подскажите, а в птичках разбираетесь, — спросила Маринка

— Ну, немного, хотя я профессор совсем не орнитологии, а религиоведения.

— Ну посмотрите, может опознаете, — не унималась Маринка.

— Ну давайте посмотрим вашу птичку, но хотя я вам уже сказал чт…

В этот момент Маринка навела на мою услужлива подставленную спину свой айфон и профессор остановился на полу слове. Пауза затягивалась, и Маринка не выдержала:

— Это же не ворона, — спросила она у профессора.

— Девушка, вы сами приняли решение набить это на своей спине, — сказал профессор менторским тоном. Я почувствовала, как мурашки побежали по моему телу:

— Нет, профессор, — ответила я. — Я вообще не знаю, откуда это на мне.

— Девушка, это не ворона, это чёрный дрозд, и если вы ещё не совсем сошли с ума, то сведите это со своей спины, чего бы ВАМ это не стоило.

— Профессор, но я не понимаю, что ….

— Ты не слышишь меня?

Сталь в голосе профессора бросала в дрожь.

— Избавься от этой скверны немедленно, не гневи господа до конца.

Я обернулась к телефону лицом, взяла у онемевшей подруги айфон и произнесла прямо в камеру:

— А что мне твой господь? А? Ты, божий раб.

— Ах ты мерзость, ах ты отродье, — заорал профессор. — Провались ты пропадом.

Холод заполнял меня изнутри. Я зарычала в ненавистную рожу профессора.

— Я вырву твоё сердце, — прошипела я в камеру, понимая, что сделать это теперь моя цель. Но тут же получила звонкую пощёчину от Маринки. Я повернулась и взглянула в наполненное ужасом лицо подруги. Она держалась за руку, с которой капала кровь.

— Отрезвляюще, — сказала я и снова уставилась на телефон. — Помолитесь за меня, профессор, — проговорила я ему. Он икнул и отшатнулся от экрана, связь прервалась. Помолчав с минуту, я отбросила телефон в сторону и легла. Марина тихо собралась и, попрощавшись, ушла, придерживая повреждённую руку и не задавая никаких вопросов. Видно было, что она сильно напугана.

Это был сон. Я чувствовала это, потому что только что находилась в своей кровати, а теперь стояла в поле. Разнотравье скрывало мои ноги почти по бёдра. Где-то вдалеке виднелись горы, перед ними раскинулся водоём, а по сторонам было бесконечное поле. Я пошла вперёд к этому озеру, трава цеплялась за моё тело и не давала мне нормально двигаться. Через какое- то время я остановилась, так как растения оплели меня уже по самую голову. Я начала отдирать их от рук и ног, но их становилось только больше. Я плюнула на это бесполезное занятие и завалилась на спину. Гибкие вьюны оплели голову. Я решила, что, наверное, сейчас умру и наверное нужно что-то делать, создав образ пламени в своей голове. Я почувствовала его зарождение в районе живота. Жар быстро заполнил меня всю, и я, перестав его сдерживать, выпустила его наружу. Пламя выжгло всё вокруг меня в пепел за секунду. Пепел забил нос и глаза. Я, отплёвываясь, встала и начала отряхиваться. Одежда на мне сгорела дотла, но тело очищалось от пепла с легкостью тополиного пуха. Внезапно в десяти метрах от меня возникла фигура. Сначала расплывчатая, но буквально через десять секунд на меня взирала вполне реальная смуглая брюнетка. Глаза её смотрели не на меня, а куда-то мне во внутрь. Я это ощущала во всём теле, я сейчас была не собой, а всего лишь негативом себя. Мне это не нравилось, и я прикрылась руками, как будто от этого был толк, но хотя бы основные места были спрятаны ладонями. Тип нахально продолжал глядеть. Но вот почему- то ему совсем не хотелось грубить. Пауза затянулась, и я решила разрядить обстановку, один фиг, сон, чего он мне сделает-то.

— Здравствуйте! Немного странное вышло у нас знакомство, не правда ли? А вы не могли бы на меня смотреть менее пронзительно, а то жутко становится.

Ответом мне была тишина. Он начинал меня немножко бесить. Выглядел он, кстати, не очень мерзко, староват, правда, и с бородкой, да и в балахоне. Ну так, в общем, прикольный дед, такой, ничего особенного. Только вот лицо, глаза никак не удавалось понять. Эмоции, которые они выражали, как будто бы ничего и всё сразу.

— Хватит смотреть, старый извра…

Фразу закончить я не смогла, голову наполнили мурашки, а тело вытянулось в стрелку. Нет, мне не было больно, мне было странно. Я могла двигаться, но просто не делала этого, а потом я всё-таки встретилась с дедом глазами. Тело наполнил ужас, я провалилась в них. Они заполнили всё моё сознание. Я хотела кричать, но ни звука не вырывалось из моего рта, а он не отводил своих глаз. Меня разнесло на атомы. Я была везде на этой поляне. Ужас, страх, перемешанный с эйфорией смерти и жизни, адская боль раздираемого тела, боль и благо смерти менялись местами тысячу раз в секунду. Я отвернулась и побежала от него, на встречу к нему, потом рассыпалась в куски, потом до размера горошин, потом в пепел, и снова бежала, но не сдвинулась и на метр. Он приблизился на столько, что нас разделяло всего несколько сантиметров. Я видела его лицо у своего. Он коснулся рукой моего затылка, его глаза, насмешливые и бесконечные, смотрели на мою обнаженную душу. Он коснулся лбом моего лба, притянув рукой мою голову, и моё сердце разорвалось от любви к нему, к этому древнему старику. Я любила его искренне и навсегда, как мать может любить не рождённое ещё дитя, как любят, зная, что на чувство есть лишь секунда. Я обняла его и положила свой лоб к нему на плечо. Я зарыдала обо всём: о смерти родителей, о своей смерти и обо всём, что случалось в жизни плохого, но он обнял меня в ответ, и слёзы полились ручьями, но теперь от того, что всё это были лишь этапы жизни, этапы неизбежности её течения, и от осознания и принятия мне захотелось рассказать этому старику, как было хорошо, и сколько всего доброго я видела в жизни. Я раскрыла рот, но он отстранился от меня. Его насмешливый взгляд никуда не исчез. Он приложил указательный палец к моему рту, а потом к своему, и я поняла, что он знает всё. Он вытер мои слёзы и погладил меня по голове, потом развернулся и пошёл, а я стояла и глядела ему в след.

Я проснулась из-за орущего будильника. Громче электронного гада орал только шерстяной гад, который хотел в туалет и пожрать. Будильник был установлен с понедельника по пятницу и сегодня был как раз понедельник. Альфик таких перерывов не дел. Он и кушал, и какал ежедневно и жил хоть и вынужденно, но по моему графику. Я встала и поняла, что абсолютно здорова, но на работу решила пока не выходить, так как не понятно, есть ли в моей работе дальнейший смысл и не пора ли мне сушить сухари и привыкать к кичу. Короче, погуляв с засранцем и накормив его остатками креветок, я засела за ноутбук почитать про дела свои скорбные. Итак, в первую очередь я набрала в поисковике авария возле кафе по такому-то адресу, и тут же вылезли несколько ссылок. Я перешла на одну из них, и тут вроде было всё шито- крыто. Упоминалось, что грузовик вёз экспонаты в музей, но по неизвестным причинам водитель со слов пострадавшего сопровождающего, прижав его рукой к сиденью, начал разгоняться и не давал ему хвататься за руль и рычаги. По итогу скорость была где-то сотню километров, когда они, собрав в кашу несколько автомобилей, перевернулись, и лишь чудом сопровождающему груз парню работнику местного музея удалось выжить, получив кучу переломов. Дальше пояснялось, что выставка была посвящена древностям из каких- то некрополей, найденных где-то в Сибири, и что большая часть уникальных артефактов на многие миллионы долларов теперь уничтожены. Ну и дальше перечислялись пострадавшие двадцать семь человек и жертвы в количестве семи штук поименно. Все они приняли мучительную смерть от осколков и самого грузовика, за что музей и извинялся. Про то, что меня захерачили скорой, да и про медальон не было ни слова, да и фиг с ним, так даже лучше.

Потом я начала искать информацию по ограблению, но и тут к моему величайшему удивлению все мои шалости не были замечены, а все шишки получил Артёмка, которого подозревали в соучастии в ограблении. Писали, что он намеренно заранее вывел камеры из строя, а потом с подельниками неудачно ограбил магазин. Что- то пошло не так. По итогу всех поубивали, в том числе и Артёмку, отпечатки которого были повсюду, в том числе и на кассе, а след от ботинка отпечатался на обеих грудях кассирши, так что сомнений не возникало. И теперь все ждали, когда та очнётся больнице и даст разъяснения. Ну и хорошо, ну и ладненько, хотя стоп… Вот чёрт, она же меня могла запомнить, а это не хорошо. Надо бы её добить, наверное. Но сначала как бы узнать, где она лежит, а так вот же написано «Городская больница № 1. Отделение реанимации». Блин, а чего номер палаты-то не написали. Ладушки, сама найду. Так, теперь про кулон. Итак, в поисковик я вводила и клёвый кулон с козлом и охренительно старый кругляш со звёздочкой и мордой козла, и моя прелесть, но ничего вразумительного поиск не выдавал. Были похожие медальоны, но кроме отношения к оккультизму и чёрной магии никто ничего конкретно не писал. Данные сильно рознились. Кто-то писал, что это хрень и бред, а помешанные писали о бесконечной нереализованной силе этих самых кулонов. В общем, только больше меня запутывали. Мне нужен был спец, решила попозже поискать их в каком-нибудь чате оккультистов, но надо как-то без сильного шухера это провернуть, а то кулончик-то не сильно то и мой, да ещё и в нескольких кровавых историях побывал. В общем, палевная цацка, палевная. Так, ну всё, пью ещё стакан кофе и иду мочить кассиршу.

Выпив кофе и положив в пакет костюм развратной мед сестры с Хэллоуина, уж извините, другого наряда докторэссы у меня нет, я пошла к своему грязнючему авто. Там насколько получилось оттёрла его мокрым полотенцем. Да, я его притащила с собой, и обработав всё, что можно, антибактериальными салфетками, я забила в телефоне в карты адрес больнички и двинула в путь. До больницы доехала без проблем, потом переоделась прям в машине в костюмчик, мелькая голыми титьками на пол улицы, потом повесила на шею фонендоскоп и сумку с крестом на бок. Образ был завершен, хотя чулки были низковаты, ну или юбка коротковата, но зато смотрелось прямо-таки эпично. Волосы мои, ставшие непонятно с чего огненно рыжими, придавали мне вид очень сексуальной цыпы, и делу это было наверняка на пользу. Пора выдвигаться. Я вышла из машины и пошагала на своих красных шпильках к входу! Голую задницу холодил лёгкий летний ветерок. Моя неплохая упругая грудь второго размера слегка просвечивала через халатик на ярком летнем солнышке, а рыжие немного кудрящиеся локоны лились по моим плечам как ручейки, спускаясь почти до пояса. Удивительный факт изменений моего тела меня уже не удивлял, я приняла его как компенсацию за смерть, и пока я не выясню, во что превращаюсь, буду ими наслаждаться и пользоваться, ну и возможно в связи с наступающей семимильными шагами на меня социопатии замочу пару своих бывших, но потом. Сейчас нужно избавиться от одной довольно живучей девушки, иначе меня могут опознать. Парень с тележкой выехал из-за поворота. В телеге были нагружены какие-то интересные штуки для уборки территории. Одна из штук была похожа на тяпку. Я резко остановилась и посмотрела молодому человечку в глаза.

— Привет, — сказала я ему. Он резко затормозил и от этого, не рассчитав шаг, рухнул лицом в свою телегу, ободрав там обо что-то щёку. Но тут же вскочил и приветливо помахал мне ободранной ладошкой.

— Это тяпка? — спросила я. Он утвердительно закивал как китайский болванчик.

— Острая? Он снова кивнул:

— Да! Сам точил. Она тогда траву как бритва режет.

Я потёрла ладошки друг о друга.

— Ой, да у тебя щека разодрана.

Я заботливо стёрла с окровавленной щеки кровь рукой. Парень поморщился от боли, но голову убрать не посмел.

— Давай так, я помогу тебе с твоей щекой, а ты поможешь мне с моей проблемой, а?

Парень заулыбался и дал утвердительный ответ кивком.

— Ну и славно, тяпку бери и за мной.

Парень схватил тяпку, положил её на плечо и зашагал за мной следом. Я обернулась, и меня передёрнуло. Его улыбка уже превращалась в какой-то звериный оскал, и я немного ослабила хватку. Послав ему мысленный сигнал, я запретила ему так отчаянно улыбаться, и он просто брёл за мной как манекен с абсолютно равнодушным лицом. Мы вошли в просторный холл.

— Да, с маскировкой я, конечно, немного переборщила.

С десяток мужиков в холле уставились на меня, как стая волков в голодную зиму на зайку. Я ускорила шаг, но это помогало не сильно. Один, видимо с самыми слабыми нервами, ломанулся за мной. Я обернулась и поймала его взгляд, приказав сидеть, и он тут же плюхнулся на жопу, преданно пялясь нам в след. Женщины смотрели на меня, как на конченную блядь, но меня это не сильно расстроило, и я, настроившись на их ауру, немного её погладила, отчего большая часть женсовета перестала обращать на меня какое-либо внимание. Мы свернули к лестнице и начали подниматься. Сзади нас догнала какая-то бабка в халате и спросила, куда это Гриша и кто я такая. Я ответила, глядя на старушку, что я практикантка, а Гриша идёт со мной, так как ему нужно перевязать рану на лице. Бабуля присмотрелась к лицу Григория и, охнув, защебетала, что конечно надо латать и срочно. Я уточнила, где реанимация, ибо потом иду именно туда, и добрая старушка пояснила, что на третьем этаже, а на дверях так и написано: «Реанимация». Мы поднялись на третий этаж и направились вдоль одинаковых дверей. Я вчитывалась в надписи, на них «Клизменная»— не то, «Санитарская» — тоже не то. Потом пошли номера по убыванию. С поста поднялась молоденькая и довольно симпатичная медсестричка и направилась к нам.

— Вы что-то ищите?

Я улыбнулась ей во все свои зубы. Девушка села на стоящую рядом с нами кушетку, а у меня в голове стало шумновато, видимо перенапряжение сказывалось. Девоньку я приложила уже слегка, но ей хватило, чтобы из её глаз потекли слёзы. Она загрустила о чём-то своём, но по моей просьбе. В самом конце напротив лифта нашлась нужная дверь с нужной надписью, но проход был блокирован огромным полицейским, сидящем на табуретке и играющем в какую-то игру на смартфоне. Он поднял глаза на нашу странную компанию, и я поняла, что не смогу победить ещё и его. Я наткнулась на стенку. У парня явно была очень сильная душа. Я начинала в этом разбираться, он явно был умён и силён духом, но отступить я не могла. Я отпустила мысленно Гриню и с силой надавила на полицая. У того округлились глаза, а я повалилась на колени. Он подскочил ко мне с криком:

— Девушка, что с вами? Может врача?

Я соскочила на ноги с воплем:

— Нееет, не надо врача. Если ещё и врач придёт, мне точно придётся спасаться бегством.

В голове моей было явно как-то нехорошо. Там было шумно и изрядно похрутывало и пищало. Гриня стоял и бестолково вертел башкой по сторонам. Я пыталась сосредоточиться, но мысли разбегались. Ноги снова подкосились, и полицейский подхватил меня на руки. Он проговорил с тревогой:

— Боже, девушка, да у вас кровь.

Я провела рукой под носом, но там было сухо. Я вытерла слёзы.

— А, ну вот и кровь.

Она текла из уголков моих глаз. Я уставилась в наполненное тревогой лицо и увидела. Вот оно. Слабость. Все мужики одинаковы. Я с рыком вломилась к нему в сознание, и оно легко поддалось. — Поставь меня, — он молча исполнил приказ. — Где девка? — он повернулся на дверь, но тут же я почувствовала возвращающуюся стену. «Нет, не удержу», — пронеслось в голове. Я резко отпустила его и вломилась в голову к идиоту Грише. Тот даже не пытался сопротивляться. В его голове я могла хозяйничать сколько мне угодно, не спотыкаясь об извилины. «Вот видишь, Гриша, как плохо сказываются на твоей жизни прогулянные уроки в школе», — подумалось мне, и Гриша что-то согласно замычал. Полицейский обернулся ко мне и схватил за волосы. Из его носа хлынула кровь. Он ударил меня головой об дверь, это было что-то новенькое. Его аура пылала невыносимо и жгла мне глаза.

— Гришаня, мочи, — прохрипела я, получая очередную оплеуху от охреневшего полицая. В лицо брызнуло что-то горячее, рука разжалась, и я, не долетев в четвёртый раз до дверей своей думалкой, рухнула на пол. За спиной раздавалось смачное чавканье. Это Паша прореживал импровизированную грядку на голове несокрушимого в ментальном плане полицая.

— Гриша, хватит, — сказала я, но Гриша, яростно размахнувшись, вогнал тяпку в голову своего врага, дёрнул её и сломал. Я выматерилась.

— Ну Гриша, вот ну не гандон ли ты? Посмотри, как ты его измочалил, и меня всю устряпал. Как я теперь пойду?

Гриша пожал плечами. Из кабинета с надписью: «Главный врач» выглянул милый старичок в очках, явно доктор.

— Что здесь происходит? — спросил дед. Я не оборачиваясь скомандовала:

— Гриша, фас.

Гриня без разговоров ломанулся к доктору. Тот с воплем скрылся в кабинете. Гриня вошел следом. Раздались яростные звуки борьбы. Через минуту Гриша появился в проеме без остатков деревянного древка от тяпки, видимо забыл в докторе.

— Гриш, иди сюда, — он, прихрамывая, подошёл, и тут я заметила, что дед нехило покоцал моего защитника: на боку резаная рана, рот справа тоже разрезан, да так, что видно зубы, руки тоже все в порезах.

— Гриш, подними меня.

Он помог мне встать.

— Гриш?

Он отошёл от меня на шаг и спросил:

— Что?

— Ухо где твоё?

Гриша потрогал место, где было раньше красивое мужское розовое ухо и раздосадовано убрал руку:

— Дед отрезал.

Я просто афигела. Вот это боевой оказался старичок.

— А чем?

Гриша потёр одно из мест, которое кровоточило:

— Чем?

— Чем? Скальпелем, — с обидой в голосе ответил Гришка.

— А, ну ясно, а из ноги у тебя что такое торчит?

Гриша уставился на рукоятку, торчащую из его конечности.

— О, скальпель, — и выдернул его с хрустом разрывающейся штанины.

— Так, ладно. Гриш, зайди туда и убей тётеньку, ладно?

Я преданно взглянула к покоцанному парню, чувствуя, как последние бразды правления теряются из-за сдерживаемого в его голове мною болевого и морального шока. Гриша зажал скальпель и вбежал в палату. Через минуту появился весь в кровищи и радостно отчитался.

— Всё.

Я заглянула в палату. Дааа, Гриша явно перестарался. Это было слишком даже для меня, и меня- таки вывернуло прямо на пол. Тётка была исполосована от макушки до пупка. Но понятно, что теперь всё кончено. Я обернулась и увидела, что в кровати напротив лежит вчерашняя кассирша. — Гриша, твою мать, ты не ту убил. Вот ну какой же ты осёл.

Гриша заглянул внутрь и со словами: — А эту что ли? Ну я сейчас.

Он исчез и закряхтел за дверью, потом возник с пистолетом в руках, и прежде чем я успела что- либо сказать, выпустил всю обойму в кассу. Я заколотила его кулаками по груди с криками:

— Дебил, сейчас тут будет вся больница, — и выскочила в коридор. Там я начала колотить по кнопке лифта. Он, не торопясь, отсчитывал этажи. Два…три. Двери разъехались. Я ввалилась внутрь и упала на пол. Последнее, что я увидела, — это парень, который по моему приказу открывает окно. Двери лифта открылись слава богу. Лифт приходил в приёмное отделение, откуда все, услышав стрельбу, разбежались. На меня с ужасом взирал местный охранник. Я поползла к нему на корячках с мольбой о спасении вся в кровищи. Видимо, я произвела и теперь нужный эффект, и он быстро подхватил меня под плечо. Я из последних сил уцепилась за его разум и отдала приказ нести мою тушку в машину. Он повиновался и бодрой рысью дотащил меня, как ковёр, держа на предплечье. Я сказала ему спасибо и откланялась. Я отъехала к соседнему зданию, которое было заброшено и пустовало. Там переоделась и протёрла лицо и без того сильно испачканным утром полотенцем. Потом с максимальной скоростью добралась до дома и, запихав кровавые шмотки в пакет, выкинула их в ближайшую помойку.

Войдя в квартиру, я порадовалась одному факту. Кот, увидев меня, зевнул и пошёл досыпать, видимо потихоньку привыкал. Я снова смывала с себя чужую кровь, жутко трещала голова. Я вышла из душа и, не одеваясь, прошла к аптечке, набрала в шприц обезболивающее и воткнула его в зад. Потом добрела до кровати и, обняв кота, заснула. Лишь одна мысль пронеслась в голове перед отбытием к морфею, что, если так будет проходить каждый мой выход в люди, город скоро вымрет.

И снова сон, и не менее странный, чем предыдущий. Я шла по тёмному дремучему лесу. На встречу ко мне вышла древняя старуха. Она встала на моём пути и подняла руку, указывая на меня пальцем.

— Бабуль, между прочем тыкать в людей пальцем очень неприлично.

Старуха гневно взирала на меня. Я устала ждать и оттолкнула её с пути. Старая карга завалилась на бок, и тут её как прорвало:

— Вонючая нежить, дохлятина ходячая! — прокричала старуха и залилась каркающим смехом. Мерзкая старушка прошептала себе под нос и продолжила свой путь. Впереди замаячил какой-то карлик. Завидев меня, он с дикими воплями ринулся ко мне. Я схватила палку и на противовесе всекла ему прямо по лицу. Тот отлетел на пару метров и схватился за разбитое лицо маленькими ручками.

— За что? — спросил он меня, вставая на свои коротенькие толи ножки, толи копытца, понять было трудно. Лес густой, темновато. Я опустила своё орудие.

— Извини, пожалуйста, но ты же сам орал, как потерпевший. Мало ли чего. Ты так кинулся ко мне, может больной какой, вот я тебя и отоварила.

Карлик стёр с лица кровь, оправил мешковатый костюм и, приняв позу горниста, молвил:

— Короче, не важно. Я здесь. По делу слушай и не перебивай.

— Да я и не собиралась перебивать, а кстати где мы?

Карлик закипал. Лицо, перемазанное кровью, пошло пятнами.

— Я же сказал, не перебивай.

И он кинул в меня подобранной шишкой. Я попыталась увернуться, но всё-таки получила ей в правый глаз. На этом моё терпение лопнуло, и Карлуша это понял. Он повернулся и побежал, ломясь через кусты бодрым кабанчиком. Я же неслась за ним как лось через дубраву, не разбирая дороги и громко рыча. Карлик оказался очень шустрым, да ещё и всё время менял направления с просьбой успокоиться, но было поздно. Гнев заполнил меня полностью, и теперь мне нужно было ему отомстить.

— Стоять, — завопил мне кто-то прямо в ухо, и я встала как вкопанная. Медленно предо мной материализовалось тело. Оно состояло из клубящегося чёрного дыма, из которого лился приятный женский голос.

— Если хочешь разобраться с тем, кто ты и что ты, завтра приходи в лес. Место я тебе внушу в голову, доберёшься как-нибудь.

Я начала выпадать из сна. Дым обратился к ковыляющему к нам Карлуше.

— Что, вот так не мог сказать?

Карл опустил голову и видение исчезло.

Я проснулась и села на кровати. «Нет, ну не голова, а проходной двор какой-то» — подумалось мне. Что же сделать, чтобы все подряд не лезли в мою голову? Надо поискать ответы на досуге. Итак, чего там этот дым мне напел? Ааа, что скинет место мне прямо на мозг. Я порылась в памяти, и тут же в голове появилось осознание, что топать нужно куда-то за город. Ну и ладненько. Разобраться и правда хотелось, поэтому покормив кота и погуляв с ним недолго, я села в тачку. Кот отказался идти домой и был взят в напарники. Альф, попав в машину, тут же залез на заднюю панель и там задремал, вытянувшись во всю свою длину. Через два часа я приехала к очень густому лесу, располагающемуся далеко за чертой города. Я вышла и направилась к лесу. Мой боевой кот шёл рядом, принюхиваясь к новым для него запахам. Впереди наметилась не сильно натоптанная тропка. Я двинулась по ней. Через пару сотен метров лес сгустился на столько, что над головой в ветвях деревьев исчезло небо. Я шла по какому-то сказочному лукоморью с котом, не хватало только цепи и русалок. Эти мысли помогли немного расслабиться, но ненадолго. Тропа совсем истончилась, и на дороге начали попадаться какие-то колючие кусты, нещадно уничтожающие мои кроссовки и джинсы, но отступать было поздно. Я слишком сильно хотела разобраться с вопросами, которых становилось с каждым днём всё больше. Внезапно лес закончился, и перед моими глазами раскинулась красивая светлая поляна, по среди которой стоял довольно большой рубленный двухэтажный дом. Входная дверь была открыта настежь. Видимо, нас ждали. Я подняла Альфа на руки и вошла в просторный зал с лестницей на второй этаж. Дом был очень красив как снаружи, так и внутри. Вокруг было очень много мебели, искусно вырезанной из дерева и обильно покрытой узорами. Каждый атрибут был шедевром. Полёт мысли местного дизайнера явно был на высоте. Резным было всё, даже дверные ручки. Я залюбовалась, кот яростно мурчал, видимо тоже оценив обстановку. Внезапно кто-то подёргал меня за штанину в районе колена. Я опустила глаза. У моих ног стоял карлик, с которым я чуть не подралась во сне. Нос его был заклеен пластырем, а под двумя глазами красовались тёмные круги, что означало, что сон то не совсем и сон был, видимо я ему нос поломала. Альф не захотел участвовать в этой вакханалии и, спрыгнув с моих рук, побежал изучать жилище самостоятельно.

— Привет, — сказал карлик. Я приветнула в ответ. — Пойдём, он тебя ждёт, — сказал карлик и, беспардонно взяв меня за ладонь, потащил в соседнюю комнату. Мы вошли в залитую неестественно ярким солнцем помещение. Посреди комнаты стоял огромный дубовый стол, за ним восседал на резном кресле красивый мужчина лет тридцати и попивал дымящийся кофе из деревянной кружки, больше подошедшей бы под квас, а не как под этот заморский напиток. Ну да, не я ему судья. Мужчина был одет в плотный халат чёрного цвета, а на его лице красовались офицерские усы. В руках же он держал какой-то древний фолиант. Он настолько увлёкся его чтением, что даже кхекнувший Карл не вывел его из поглощённого книгой состояния. Мы стояли в нескольких метрах. Карлик кхекал. Ситуация была идиотской, и я нашла способ из неё выйти.

— Алё, гусар, может поговорим, или мне попозже зайти?

Мужчина поднял на меня удивлённые глаза, и из его глаза выпало пенсне, угодив точно в кружку с кофе. Жидкость плеснулась ему на халат, но он не обратил на это ни малейшего внимания. Он встал, протянул руку и представился: «Мстислав Донской старец»! Мне не хотелось ударить в грязь лицом, и я пожала ему руку и тоже представилась: «Ольга Самарская», а потом немного подумав, добавила: «Ведьма, наверное». Старец рассмеялся, потом склонил голову и поцеловал мою руку, притянув меня к себе на пару шагов.

— Ну что ж вы на себя наговариваете, какая же вы ведьма?

— Дак с вас пример беру, — не отставала я в словоблудии от оппонента. — Вы тоже не выглядите как старпёр.

Улыбка сошла с его лица, и я поняла, что опять перестаралась.

— Хорошо, присаживайтесь, — проговорил старец и, отпустив мою руку, снова уселся в своё кресло. Я, не найдя подходящего мне по статусу трона, схватила какую-то табуретку у окна и села на неё. Та жалобно хрустнула и разлетелась в щепки.

— Дура, — заорал Карлуша и кинулся ко мне. Я протянула ему одну руку, а второй потерла ушибленное место. Карл отбил мою руку своей и начал собирать стружку, оставшуюся от деревянной рухляди, встретившей смерть от моей непобедимой попы.

— Я же не виновата, что у вас табуретки трухлявые, — защищалась как могла я. Карл обернулся, его глаза пылали огнём.

— Да что ты понимаешь, это же не стул, это этажерка под цветы! Да, её сам инок Амвросий для хозяина сделал. Да ты знаешь, сколько ей лет, а ты своей жо…

— Угомонись, — прорычал Мстислав и встал, опираясь на стол. Карлик резко присел и начал молча собирать остатки этажерки. Я поднялась и стряхнула со штанов пыль и потенциальные занозы.

— Вот! Сами говорите, старая, я ж говорю рухлядь какая-то.

За спиной послышался скрежет зубов. Мстислав, ни капли не расстроенный происшествием, снова присел на кресло и ногой выдвинул из-под стола вполне надёжную дубовую табуретку, видимо гостей тут не очень любили. Я села и вопрошающе уставилась на несильно радушного хозяина. Тот в свою очередь посмотрел на меня, потом глубоко вздохнул и протянул руку ко мне.

— Покажите медальон.

Я отстранилась от руки как от огня, сама не ожидая от себя такой реакции.

— Нет. Сначала объясните, кто вы такой.

— Ах да, конечно, — старец распрямил плечи и промолвил: — Я- Гамаюн.

Я недоуменно уставилась на него и решила переспросить:

— Простите, гомо кто?

Старец провёл рукой по лицу:

— Да не гомо кто, а Гамаюн. Я благая весть, посланник богов.

Я кивнула дабы старика не хватил удар от моей невежественности.

— Да, впрочем, не важно, — пробубнил старец и достал из-под стола древнюю книгу. — В общем твоё появление произвело какой-то фурор. Сначала мы подумали, что ты наша, ну в смысле славянская, просто какая-то мелкая нечисть, но никакой информации я по тебе не нашёл в нашей истории. Потом я покопался в греческих богах и вроде бы даже нашёл одного подходящего, но тут ты убила демона, и все были в шоке от произошедшего. Никто не убивал демонов уже тысячи лет. Больше скажу, ты перепугала кучу существ, ведь сейчас их век- век демонов, ангелов и им подобным, а тут такое происшествие. Они- огромная сила, ведь их поддерживают верой люди. Но нет, все выдохнули, так как вроде тебя признали христианские создания, но ты опять там чего-то натворила, и теперь все в полном смятении, ибо не могут тебя опознать ни как свою, ни как чужую. Видишь ли, я живу очень давно, но и я никогда не видел созданий подобных тебе. У меня есть одно подозрение: есть боги, ушедшие за предел нашего понимания. Они заведовали просто цивилизациями, но это было многие сотни тысяч лет назад, а может и миллионы, а может и вообще не на нашей земле начинается твоя история.

— Подождите, — прервала я его, до этого слушая просто с открытым ртом. — Но ведь я родилась на земле.

Старец улыбнулся и снисходительно наклонил голову на бок, взирая на меня как на неразумного дитя.

— Ваш артефакт на вашей груди!

Я невольно притронулась к нему рукой.

— Дайте его мне, может быть в нем остался след старых хозяев. Не бойтесь, всё, что было в нём, уже впиталось в вас, хотя меня удивляет, что он выбрал вас! Женщину, да ещё такую взбалмошную.

Я согласно кивнула и неуверенно заёрзала ушибленной задницей.

— Да, вы родились на земле и даже бывали в церкви и более того крестились, но после того как вы склонились ко злу в тот день, когда нашли этот медальон, и сделали выбор, вы приняли в себя древнюю мощную энергию. Думаю, она и стала причиной вашего выживания, ведь ваша душа в тот момент уже покинула тело и вдруг бах!

Он хлопнул в ладоши. Я подпрыгнула на табуретке и повалилась назад, но резко подорвалась и уселась на место. Он продолжил:

— Бах, и ваша душа напиталась этой непонятной древней энергией. Ваша душа изменилась, и теперь все ломают голову, во что же вас превратил медальон. Вы, как и мы, боитесь крестов, ну это и понятно, мы все чужеродные друг другу энергии, а вы точно не наша и не их. Короче, вы ничья. Итак, возможно медальон разъяснит мне хоть что-нибудь.

Я сняла его с шеи. Козлик блеснул глазами. Старец взял его в руки, его глаза засияли.

— О, коза Седунь, ты ли это, — проговорил с улыбкой старец, но вдруг его глаза воспылали адским пламенем. Он начал трясти головой. Рука с медальоном сжалась, он дико завопил не своим голосом, потом снова вскрикнул и запрокинул голову. Из глаз ударили два алых луча, а изо рта ударил толстый белый луч, из его глотки вылетел звук дикой боли с протяжной буквой АААААА. Я подскочила к нему и с размаху вмазала ему прихваченной табуреткой. Медальон полетел в одну сторону, а дед в другую. Глаза потухли. Он уставился на меня. Обессиленное лицо уже не выражало никакого превосходства, там была лишь бесконечная жалость. Ему было меня жалко, я видела в его ауре это. Я подсела к нему и, обняв за плечи, с сочувствием спросила:

— Как ты, гомогот?

— Гамаюн, — поправил меня старец.

— Ну Гамаюн, так Гамаюн, — не стала отрицать я.

— Это не наша коза, — прошептал он.

— Да я уже поняла по ситуации, что не ваша.

Старец уселся по ровней и положил мою голову к себе на колени. Из дверей на всю эту сцену смотрел Карл, из-за его ноги выглядывал охреневший кот.

Старец продолжил:

— Этот артефакт не из этой эпохи, дитя. Мне очень жаль, что тебе так не повезло.

— Почему не повезло? — спросила я. Он взглянул мне в глаза. Лицо его исказила великая печаль, видимо по моей судьбе.

— Пойми, это древняя сила. Она не подвластна ни людям, ни бесам, ни ангелам. Она подвластна лишь великому творцу, а он давно не выходит на связь и вообще давно не вмешивается в наши дела, а просто молча взирает на нас. Эта древняя энергия, что поселилась в твоей душе. Она сломает твою психику. Ты же заметила, что для тебя смерть людей теперь совсем не имеет значение. Это потому что люди- это теперь не твоё племя, а ты не наша паства. Мы по сути и заступится-то за тебя не можем, ибо не перед кем, ведь они, те старые боги, давно покинули нас. Скорее всего тебя попытаются теперь устранить, и при чём этим займутся все, кому не лень, ибо ты можешь быть опасна для всех. Так что я бы на твоём месте сейчас затаился, спрятался ну или выбрал бы одну из сторон, хотя кто тебя примет-то, ты ж и не нашим, и не вашим.

— А как я спрячусь, ведь меня уже видели, — спросила я у доброго дядьки.

— А, ну ты не переживай. Видишь ли, наши миры- это всё-таки разное пространство с вашим, и переход стоит кучи сил даже божественным существам, да и устроено всё намного сложнее. Бог запрещает смешивать миры, и он очень не любит, когда боги в прямую лезут в мир людей и может очень сильно прогневаться. Так что ты в более выгодном положении, так что у тебя есть все шансы избежать уничтожения. В общем, учись совладать с этой силой, не давай ей управлять тобой, старайся видеть, что ты творишь, иначе ты рискуешь превратиться в местного маньяка Чикатило. Учись жить своей душой, жить сердцем. Ты теперь всё равно злобное существо для людей, ибо ты не с ними, но ты и не против них. А вообще, если научишься контролировать или жить с этой энергией в симбиозе, то это даже может быть очень интересным и даже полезным для тебя.

— А ты за меня? — спросила я у Гамаюна. Он улыбнулся мне и ответил:

— Я? Ну ты мне по душе. Я вижу в тебе добро, хоть его в тебе почти не осталось. У тебя есть огонёк- это твоё оставшееся добро, и лишь в твоих силах не упустить его и разжечь его из огонька в настоящий всепоглощающий пожар.

Я встала и помогла подняться моему новому знакомому. Я прижалась к нему всем телом и прошептала ему прямо в ухо: — Ради тебя я обещаю измениться, но зло всё равно будет во мне. Я буду доброе зло, ну или злое добро, наверное, а ещё… У тебя такая крепкая задница для тысячелетнего мужика, может поднимемся в опочивальню?

Старец глубоко вздохнул и отстранил меня от себя:

— Так всё, проваливай, развратница, — и поддал мне пониже спины рукой. Я ойкнула и пошла к дверям. Альф пошёл рядом, явно глядя на меня с укором. Карлуша шёл с другой стороны. Я, разочарованная отказом, бухтела под нос, что старец всё-таки гомогот. Карл гневно проговорил: — Он- Гамаюн, дурёха, у него нет гениталий. Он мужского рода, но без ваших этих причиндалов.

Я офигела от такой подачи и взглянула на Карлушу со смехом. Тот уставился на меня с недоверием:

— Что? А! Понял. Хоть это и не твоё дело, но у меня с этим всё в порядке. Я- обычный домовой. Карл проводил меня до дверей и, пожелав удачи, запер за мной.

Мы с котом побрели к лесу, но старец окликнул нас. Мы обернулись. На пороге стоял старец с каким-то ещё существом. Оно превратилось в цветной туман и полетело к нам. Оно обволокло нас и проговорило:

— Привет, я Хухлик.

— Ещё не легче, — отозвалась я. — Вы хухлик, друг гомогота?

Хухлик весело захохотал и ответил:

— Я просто очень хотел с вами познакомиться.

— Очень рада, — ответила я, совсем не радостно.

— А ещё я хочу подарить вам небольшой подарок. Он поднял Альфика в воздух. Кот дико заорал. Я выматерилась и схватила бедолагу за лапку, но он растворился в энергетическом мерзко хохочущем тумане, а потом заново собрался у моих ног. Туман исчез вместе с домом и полянкой, а мы стояли у моего автомобиля в чистом поле без намёка на дремучий лес.

— Чертовщина, — проговорила я и попыталась поднять кота, но отшатнулась в сторону, ибо то существо, в которое Хулик превратил любимца, лишь издали напоминало милого обжору. — И кто ты теперь? — спросила я у огромного с виду очень сытого кота, но тот моргнул жёлтыми глазами и молча полез в открытую дверь. Он уселся на переднее сиденье и уставился в лобовое стекло, делая вид, что ничего не произошло. Я решила поступить так же. Машинка, урча двигателем, катилась через огромное поле, усеянное различными цветами. Настроение становилось всё лучше, я даже начала негромко бухтеть какой-то надоедливый мотивчик, подпевая сладкоголосому певцу, надрывающемуся по радио. Я выкатила на трассу и набрала наконец-то приличную скорость, отрываясь на педали акселератора. После пыльных просёлочных дорог я изредка косила глаза на своего зверюгу, ибо было на что посмотреть. Котяра явно прибавил в размерах и весе минимум раза в три и теперь был размером с немецкую овчарку. Мощные верхние клыки выглядывали из-под его верхней губы, сияя идеальной белизной, а длиннющие усы изредка щекотали мою правую руку, хотя котяра сидел в полуметре от меня. Ну и что сказать, он был безумно красив, имея полосатую трёхцветную шёрстку. Кот теперь ещё и получил потрясающий золотистый отлив, а цвета были очень насыщенные, медленно сменяли друг друга синий, голубой и белый. Спереди же красовался белый треугольник, но это было ещё не самое потрясающее. Всё сильнее поверх расцветки начали проявляться красиво перетекающие друг в друга рунические письмена и различные готические завитки. Они завораживали. Я кое-как отвела от них взгляд, решив по подробнее его рассмотреть дома. Я погладила шедеврального кота по голове. Он начал нежно мурлыкать, да так красиво, что я убавила музыку. Кот, поняв видимо, что это его звёздный час, начал делать своё мур-мур ещё громче, практически заполняя этим звуком всё вокруг. Звук проник ко мне в сознание, и внутри завибрировали нотки моей огрубевшей за эти дни души. Это так расслабляло. Я готова была слушать его бесконечно.Казалось, звук тёк под моей кожей тонкими приятными ручейками, втекая в мои нервные окончания, лаская всё моё тело, успокаивая его. Теперь кот гладил меня, гладил мягко. В глазах начало двоиться. От этого потрясающего звука я плыла по реке этих звуков отстранённо, глядя перед собой. Наконец-то я познала покой. Тело стало лёгким как пушинка. Я посмотрела на свою правую руку, потом повертела ей прямо перед лицом. Она так забавно двоилась, а ощущения во всём теле… Ребята, это потрясающе. Я ощущала себя летящей через нежные пёрышки абсолютно голенькой! Резкий кошачий вопль ужаса вырвал меня в реальность. Я ещё не совсем понимала, что происходит, когда мою правую руку пронзила адская боль. Я увидела, что мой питомец вцепился в моё предплечье, но тут же отпустил её и с воплем уставился на дорогу. Я сделала тоже самое. На нас летел огромный грузовик. Я свернула влево, и машина полетела в кювет, где и встретилась с растущим деревом. Кот, вырвав кусок обшивки когтями, улетел через лобовое стекло. Я увидела, как тушка шерстяного мудака несколько раз со всего маха грузно приложилась об землю и улетела в кусты. Я же в отличие от него была пристёгнута, но почему-то подушки безопасности не сработали. Видимо предыдущий хозяин авто был конченным скотиной и поставил обманки дабы сэкономить. Я сильно приложилась моськой об руль. Раздался громкий хруст, и сознание меня покинуло. Очнулась я от того, что кто-то интенсивно тащил меня из машины за плечи. Я открыла глаза. Огромный мужик с тревогой взирал на меня, при этом куда-то волоча. Я попыталась сопротивляться, у меня получилось, и после нескольких моих несложных прогибов меня-таки уронили. Вокруг толпилось куча народу, и все взирали на меня как на приговорённую. Я же попыталась подняться, но тут же рухнула. Голова нещадно кружилась, а лицо налилось свинцом. Какая-то женщина посоветовала мне не шевелиться. Ага, сейчас же буду я тут почки отмораживать у всех на виду. Я снова попыталась подняться, но получилось только сесть. Я обвела всех плавающим взглядом. Зрителей становилось всё больше, и с этим что-то нужно было делать. Я попыталась настроиться на их ауры и отправить от сюда куда подальше, но куда там. Всё плыло и, максимум, что получилось, — это всех немного успокоить. Ладно, фиг с ними.

— Так, а где этот пидор шерстяной, — спросила я. Ответом мне было абсолютное молчание. Кто в толпе зашептались. На земле я увидела своё боковое зеркало. С трудом подтащив его, я взглянула в своё потресканное отражение и просто охренела от увиденного. Ладно, то, что моя физиомордия, а иначе её сейчас и не назовёшь, выглядела так, как будто мне её снесли лопатой, но вот нос! Мой красивый носик, пипочка превратился в сбитый на бок кровавый крюк. Нет, ну вот наглухо, то есть он курносиком доставал до щеки, то-то голос мой так гнусавил, и тут я увидела виновника этой красоты. Из кустов весь в веточках с подранным боком и взъерошенный как дикобраз вылез Альф. Он сел на свою откормленную жопу и поднял заднюю лапу, видимо собираясь привести себя в порядок попытался лизнуть ногу, и то ли взбрыкнув, то ли очень неудачно мяукнув, завалился назад в куст. Через несколько секунд, видимо собравшись с духом, он снова вышел всё из тех же кустов и, решив видимо, что и так в порядке, направился ко мне.

— Иди, иди сюда, гад мохнатый, — прошипела я. Альфик, видимо обрадовавшись знакомому лицу, бодренькой трусцой побежал ко мне, но так как видимо тоже хорошенько приложился башкой, выбивая моё лобовое стекло, не подрассчитал свои возможности к быстрому переходу с шага на бег. Его повело сильно вправо, и он на полном ходу сбил с ног какую-то бабёху. Та, взвизгнув, полетела спиной назад и рухнула своей костлявой тушей на мягкую спину котика. Кот начал щемиться от барахтающейся тётки в противоположную сторону, истошно вопя. Люди начали оборачиваться на звук, а кот уже влетел в толпу зевак.

— Ой, котик, — сказал кто-то из толпы и видимо попытался его погладить, и тут понеслось. Альф, приняв все эти действия на свой счёт, теперь яростно драл там всех, кто попадался ему под горячую лапу, абсолютно потеряв связь с реальностью. Народ, осознав, что котик не собирается останавливаться, начал в ужасе разбегаться по машинам.

— А ещё говорят, любопытство не порок, — со смехом прокричала я им вдогонку своим гнусавым баритоном. Кот догнал какого-то отставшего или просто долго соображавшего зрителя и укусил его в сильно пухлый зад, за что тут же получил копытом в волосатое пузо и отлетел, яростно рыча сквозь кусок зелёных штанов, оставшихся у него во рту. Кот завалился набок, но тут же подорвался и, громко чихая, выплюнул ошмёток на землю. Потом развернулся и подбежал ко мне. Вся морда его была перемазана кровью, на когтях красовались остатки чьей-то кожи. «Кот явно не в себе» — подумалось мне, но вроде по отношению ко мне настроен добродушно. Лоб его украшала огромная шишка, видимо, подарок, оставшийся после эпичного полёта из машины.

Итак, нужно было срочно отсюда сваливать. Я кое-как поднялась на ноги и доковыляла до автомобиля. Из видимых повреждений у неё было отсутствие стекла. Привет Альфику. Кстати от него же на капоте, и без того погнутом от встречи с деревом, красовались ещё и шесть глубоких борозд от когтей. Видимо, кот, улетая, пытался затормозить, но не судьба. Так же обе фары, капот и решётка были разбиты, а снизу капала какая-то жидкость. Я перекрестилась. Руку свело судорогой, а тело ударило разрядом тока. Так, надо отучаться. Сев за руль, я с силой дёрнула водительскую дверь. Она с громким хрустом захлопнулась. Я повернула ключ зажигания, двигатель завёлся (спасибо немцам). Кот втёк через лобовое стекло на своё переднее сиденье и замер как горгулья, смотря перед собой невидящим взглядом. Я включила заднюю скорость, и автомобиль потихоньку покатился назад. Я завизжала от восторга. Мы с котом обнялись. Кот замурлыкал. Я вмазала ему пощёчину. Тот понимающе затих. Я посмотрела на него. Кот смотрел на меня с явной… нет, не обидой, с явным чувством вины. Он видимо и сам не думал, что будет вот так. Ладно, разберёмся, поехали. Я включила драйв, и раскуроченная тачка с буксами вылетела на трассу. Зеваки пооткрывали рты от всего происходящего и конечно же снимали всё на телефон. «А вот хрен вам» — подумалось в голове. Я нажала на тормоз и начала отлавливать их сознания. В общем поле получилось уловить десятка два расслабленных голов. Сведения о съёмках ну или что-то похожее было примерно у половины. Я приказала им выкинуть все свои мобильники на дорогу. Приказ был выполнен, и я с удовольствием укатала все мобилки своей разбитой тачкой. В голове начало сильно ломить, но мне было всё равно. Я двинулась в обратный путь. Это малая жертва за информационный вакуум вокруг моей персоны, ибо светиться мне сейчас совсем нельзя.

как там госорил гомогот? Ах да затихорица! Так и поступим.

Я отъехала от места аварии на пару километров, когда увидела голосующего на обочине мужчину. Руки сами собой свернули на обочину, и пассажир, согнав кота на заднее сиденье, уселся на нагретое место. Кот безропотно замер сзади. Мы какое-то время ехали молча, потом я не выдержала.

— Ну а ты кто?

Мужчина с окладистой бородой и довольно симпатичным лицом повернулся ко мне.

— Меня зовут Велес. Я тут по вот какому делу. И, зная, как ты любишь перебивать, я лишу тебя на время поездки голоса. Не пугайся, верну, когда попрощаемся.

Я глубоко вздохнула и резко нажала на тормоз. Машина встала как вкопанная. Мимо нас просвистело что-то большое и лохматое и с громким МЯВК вмазалось в переднюю панель. Заработала печка и запел погибший, как я думала, магнитофон. Я откинулась на дверь спиной и со всего маха врезала по ненавистной седой черепушки двумя ногами и со стоном затихла на своём сиденье. Обе мои ноги были безнадёжно сломаны. С таким же успехом я могла пнуть стену. Жаль, что мне никто не сказал об этом заранее. Я начала впадать в болевой шок и терять сознание, но Велес схватил меня за непокорную голову, и боль тут же стихла, правда тело полностью парализовало. Велес прокрутил руль на себя и непонятно как припарковал машину на обочину.

— Ну не поедем и не поедем, — продолжил он беседу с моей безмолвной парализованной тушкой. Кот, видимо потерявший сознание, лежал, прижавшись своей тушей к коленям незваного гостя. Велес заботливо приподнял голову кота и уложил его поудобнее. Потом улыбнулся и начал его гладить.

— Такое чудесное создание, — промолвил он, любуясь котом. — Это кот Баюн, его для тебя создали из твоего бывшего кота мои друзья, — не переставая улыбаться говорил безумный, как мне показалось, старик. Мне же было поначалу лишь любопытно, убьёт меня этот изврат или оставит в живых, но теперь я слушала его, внимая каждому слову, ибо речь его затягивала как воронка.

— Итак, о чём это я, — сбился с мысли он. — Ах да, кот этот может стать тебе настоящим другом и даже отчасти защитником плюс, как я понял, у тебя проблемы со сном, так он поможет тебе, помогая и оберегая тебя в твоих снах, да и не только в этом, ведь теперь он очень умён и силён. Но при том он и смертен, ведь всё наяву смертно, — проговорил старец, как мне показалось, уставившись в этот момент куда-то в глубь нашего мира. В его глазах мелькнул свет и тут же потух.

— Ага, помощничек волосатый чуть меня не угробил своими мурлыканьями. Большое спасибо за такой подарочек, и вообще, а кормить я эту лошадь чем буду?

Велес повернулся ко мне всем телом и рассмеялся искренним детским смехом.

— Слушайте, до чего неблагодарная нечисть пошла у нас. Тебе такого красавца подарили, а ты из-за пары синяков и сломанного носа ноешь. Ты пойми, ну забыл этот оболтус хухлик кота просветить, в кого он его превратил. Он что-то вроде тебя, ну то есть мелкий и пакостливый, но иногда и в его голове бывают здравые идеи, хоть и ради смеху, но всё же. Короче, с котом разобрались, береги скотинку, раз уж одарили, даже если без моего разрешения. Я к тебе вот по какому делу. Просьба, когда сила твоя тебя полностью признает, не трогай моих друзей да сородичей. Мы не станем мешать, какие цели бы ты не преследовала. Направить на добро мы конечно тебя не сможем и убивать не станем, ибо тогда ты точно станешь воплощением чего-то очень нехорошего, а чего, никто не знает. Только демонам идиотам всё равно, и они будут пытаться тебя угробить, ибо им нужен хаос. Они- его воплощение. Они- анархия в чистом виде. Их главные видят в тебе воплощение своих желаний, но им не понять, каким злом ты можешь оказаться не только для людей, но и для нас всех, ибо через тебя может проснуться очень древнее нечто и закончится это может всё гибелью, так сказать обнулением всего сущего. Ну это конечно в теории. Так у меня всё. Спрашивай.

Я поняла, что дар речи вернулся, но я была в шоке. Что сказать? Ну ладно, пока не сбежал, надо хоть прояснить.

— Почему вы не заступитесь за меня перед демонами или кем бы они там ни были?

Велес опустил голову.

— Пойми, сейчас их время. Они просто сметут нас, не убьют, но отбросят во тьму междумирья. Мы вообще будем держатся от тебя подальше, ибо через нас они очень быстро выйдут на тебя. Тебе бы спрятаться где-нибудь, пока не окрепнешь, а то угробят они тебя, и тогда обратной дороги не будет. Твоя душа уйдёт в другой мир, ибо связь ещё не полная, либо исчезнет при попытке уйти, что скорее всего. Энергия сожжет её, так что берегись, девонька.

— Ясно, — кивнула я Велесу, — трусите, значит. Ладно, сама разберусь, наверное.

Велес хлопнул меня по колену.

— Ну мне пора, рад был поговорить с тобой. Вот тебе от меня дар, — он прикоснулся к моему лицу, и нос с хрустом встал на место, потом взял за оба колена, и ноги избавились от переломов, и всё это совсем без боли, потом он весь засиял, и по его рукам побежали искорки. Он схватил меня за плечи, искры впились в кожу в местах прикосновения, задымилась одежда, и сквозь неё проступил рисунок, выжигаемый прямо на моих плечах. Это была полоска какого-то стебля, спускающаяся прямо ко мне на грудь. Капец, я не девушка, я какая-то откинувшаяся зэчка, теперь вся в татухах. Цепь из лепестков и стебля обошла грудь по кругу и вернулась к шее, образовав перевёрнутую печатную букву А. Я взирала на эту красоту, громко матерясь, потом подняла голову, но Велес уже смылся и правильно сделал, ибо я незамедлительно сломала об него ещё и руки.

— Ну и что за хохлома, — обратилась я с вопросом куда-то вверх.

В голове прозвучал удаляющийся голос.

— Это оберег, так тебя будет трудно найти, а кот будет беречь твои сны от постороннего вторжения.

— И на том спасибо, — проговорила я с улыбкой и помахала воздуху.

Дома, стоя у зеркала, я разглядывала свои приобретения. Дрозд на спине, орнамент на титьках. Капец, конечно, хотя смотрелось довольно-таки эротично. Ну дрозд конечно портил общий вид эротизма, но вот орнамент! Велес знал своё дело. Грудь смотрелась очень даже неплохо, а со спины я себя не часто вижу, так что постараюсь не обращать на птичку внимание. Кстати с носа после пластической хирургии от Велеса исчезла горбинка, да и лицо стало идеальное что ли, ну то есть не к чему придраться, и ноги, да разве были они когда-нибудь у меня такие! Безупречная кожа, идеальные коленки. Ой, восторг, короче. Если мне их не сломают и не подожгут в ближайшее время, то будет просто прелестно. Из кухни послышался грохот. Я поспешила туда. Кот никак не мог привыкнуть к своим габаритам и частенько во что-нибудь врезался.

— Пойду спасать, опять, наверное, в стуле застрял.

Я вошла на кухню и увидела картину, которой точно тут не ожидала. Кота на кухне не было и в помине, тут был только злобный карлик, который мостил мою кастрюлю на плиту с крайне недовольным видом.

— Какого хрена? Карлуша?

Карл слез со стула и подтащил его к столу, на котором уже лежал нож и овощи из холодильника.

— Какого, какого, — проговорил вечно недовольный Карл. — Срач развела, а ведь баба, это ж какой мужик на тебя посмотрит-то? Хозяйка, — он поворочался, устраиваясь на стуле и беря в руки нож. — Хотя кто на тебя позарится-то из нормальных мужиков, бесовское ты отродье.

Я прервала карлика, подняв руку. Он уставился на меня, занеся нож над овощами.

— Так, хамло, первый вопрос.

— Ну? — нетерпеливо пыхтя, тихо сказал Карлуша

— Ты какого тут хрена делаешь? — Карлик хмыкнул, отвернулся и начал со скоростью кухонного комбайна нарезать, прошу заметить мои личные, морковь и помидоры.

— Я сам сюда переместился!

— Отлично, — показала я ему большой палец! — А на хрена?

Карлуша продолжил, яростно шинкуя овощи:

— Тебе нужна помощь. И я буду тебе помогать. Ты слабая, ты взбалмошная, но ничего не поделать, я всё равно помогу, чем смогу.

Я ничего не понимала. В его голосе не было укора, ну может немного поучительный тон, но не сарказм. Ничего-то другого я в нем не видела и не слышала, и решила дать ему объясниться:

— Хорошо, продолжай, — поддержала я диалог и села на стул, потом взяла второй нож и свеклу. Карлик взглянул на меня строго, но ничего не сказал. Я начала её резать ломтиками.

Карл продолжил:

— Я домовой и не буду тебе мешать. Гамаюн меня отпустил, теперь к нему придёт другой домовой. А вот я из твоего дома выгнал лихо, оно у тебя тут вместо домового жило и пакостило тебе. Ну да не об этом я. В общем, Велес пришёл к нам после твоего ухода, и они долго общались. Хухлик, Гамаюн и он. Я тоже присоединился и понял, что должен идти за тобой. Не прощу себе потом, если не пойду.

Я дорезала свеклу и взяла Карла за плечо. Он скинул мою руку, недовольно скривившись. Я улыбнулась, встала и пошла в комнату. Уже в дверях я обернулась и показала ему знак, что слежу за ним. Карл отвернулся и углубился в готовку.

Я прошла в комнату и легла на свою любимую мягкую кроватку. В голове начали роем пчёл носиться мысли, но все они насмерть расшибались о мою дикую усталость и, осыпаясь на дно сознания, превращались в хаотично мечущуюся стайку таких родных и незатейливых тараканчиков. Громко топая из угла в угол, всё те же усатые негодяи никак не давали мне заснуть. Огромный кот вальяжно влез на кровать и лёг рядом, подложив лапки себе под внушительную физиомордию. В его глазах, теперь не в меру источающих разум, читался вопрос. Я улыбнулась ему, потом обняла за шею и попыталась подтянуть котейку к себе, но Альфик явно прибавил в весе и получилось обратное действие. Я своими руками притянула себя к горделиво взирающему на меня кот. Я зарылась лицом в его мягкую грудку и закинула ногу на необъятную спину. Кот был очень тёплый. Все эти плюшевые медведи из моего детства только что потеряли по сто баллов из ста возможных на фоне этого шедевра древлянской мифологии. Я подтянулась к его уху и прошептала: «Действуй». Кот расслабился и вытянулся во всю длину вдоль меня, потом завалился на бок и заурчал. Чувства, которые я испытала в машине, снова вернулись. Урчание лилось прямо в мою душу. Они убаюкивали вибрациями во всём теле. В голове стало очень тихо. Тараканчики замерли в раболепном покорстве и не шумели. В голове на пике слышимости звука запела песню моя мамочка, потом я почувствовала, что она гладит мои волосы. Её нежное лицо улыбается. Покой и умиротворение пронизало моё тело, потом я превратилась в туманное нечто и воспарила, просачиваясь через стены и потолок. И вот я поднимаюсь в тёмное небо, лечу к звёздам, становлюсь их частью, а мама всё поёт и гладит мне по голове своими такими родными ладонями. Я растворялась, теряя себя в бездне космоса и звёзд. Я исчезла. Мир перестал существовать вместе со мной.

Проснулась я только утром. Кот дрых рядом с чувством выполненного долга. Я погладила его по голове в знак благодарности. Кот перевернулся и принял позу, от которой будь он человеком или мной, то наверняка закончившийся бы прямо тут смертью. Я всегда завидовала их этой способности выворачивать своё тело под любыми углами и оставаться при этом в полном здравии. Я поднялась на ноги. Тело было на сто процентов отдохнувшим и готовым к новым повреждениям. Я прошла в кухню. На плите стоял вскипевший чайник, а на столе расположилась яичница и бокал кофе. На стуле рядом уже восседал Карл. Он потягивал из кружки кофеёк и хрумкал печенькой с маслом. Смотрелось это довольно интересно. У Карла были очень крупные зубы, но при этом он совсем не крошил печенюхами, видимо, чтобы так научиться, нужно прожить не одно столетие, а может и тысячелетие. Я села на стул рядом с новым нежданным соседом. Молчание затягивалось. Я отхлебнула кофе и приступила к завтраку. Молчание затягивалось, и я как всегда решила разбавить.

— Как спалось? — поинтересовалась я на свою голову.

— Спалось! — возмущённо пробухтел домовой. — С вами поспишь! Один мурлычет так, что кровать подпрыгивает и стены потряхивает. Вторая храпит!

— Я не храплю, — попыталась протестнуть моё величество.

— Храпишь, — ответствовал злющий гном и осуждающе уставился на меня.

— Это, наверное, из-за сломанного носа. Мне же его за последнюю неделю раза три ломали.

Я потрогала нос.

Карл дёрнул головой и продолжил:

— Да и когда спать, когда ты позагадила тут всё.

— Не, ну это уже совсем наглость. Тут я вот вообще не согласна! Я убираюсь и генералю раз в неделю, так что не надо грязи.

Злой гном хмыкнул так, что подавился кофе и выплюнул его на свои подготовленные и намазанные маслом печенюшки. Я врезала ему по спине, вроде кашлять перестал, но посмотрел довольно зло.

— Вот же дал бог Велес мне соседушку. Может в окно его… ну пока не поздно.

Карл вытер губы полотенцем и продолжил своё нытьё.

— Загибай, — говорит, — красавица пальцы. Потолок в паутине- это раз, по углам пыль- это два, в холодильнике нашёл сыр в плесени- это три.

— А ну-ка прервись, — сказала я Карлу и подошла к холодильнику, открыла и выматерилась. — Где мой Камамбер, гад? А? Карл? Где мой любимый Камамберчик?

Карл напрягся как электричество.

— А, ты про сыр?

— Да, — зарычала я.

— Он покрылся плесенью, я его выкинул.

Я села на стул и опустила руки. Карл продолжил:

— Кастрюли, сковородки в нагаре, кое-как оттёр.

Я повернула голову. На плите красовалась одна из моих сковородок, наглухо оттёртая от антипригарного покрытия, поблёскивая алюминиевыми бочками. Я стукнулась головой об стол. Карл воспринял это как жест искреннего раскаяния и горделиво приосанился.

— Кастрюльки тоже натер? — уже без надежды на хорошее задала я вопрос маленькому диверсанту.

— Конечно, — прозвучал ответ голосом, наполненным гордостью за всех домовых России.

— Нечисть, — шёпотом самой себе сказала я и, плюнув от досады на чистый пол, выпрямилась и уставилась на яишенку. Нет, она мне в горло сейчас не полезет. Я обречённо взяла стакан с кофе и побрела в комнату.

— А завтрак? — услышала я в спину.

— Кота покорми, — ответствовала я, не оборачиваясь, и пошла допивать кофе в зал.

Пережив уничтожение своих кастрюль и сыра, я решила сегодня отправиться на работу. Так для Карла будет безопаснее. Я открыла шкаф, подходящего было не много. Строгий костюм точно не хотелось, и вообще больше я не буду офисным планктоном, а оденусь, как и полагается нечисти. В шкафу были чёрные чулки, под которые тут же нашлась чёрная короткая юбка и чёрный топ. Огненно-рыжие волосы ещё подросли, а татухи придавали мне истинно боевой вид. Да, палево неимоверное. Я скинула топ и нашла чёрную водолазку. Теперь верх был плотно задраен, а вот низ в свободном доступе. Я удовлетворённо выдохнула. Образ завершили чёрные туфли на шпильках. Кулон на массивной цепочке еле заметно выпирал сквозь одежду. Я попыталась надеть серёжки, но с моей новой регенерацией дырки в ушах заросли наглухо. Я с рычанием пробила новые дырки и таки воткнула туда любимые серёжки. Кровь почти не текла, но что-то мне говорит, что каждое утро я так не смогу. Ну да ладно, случай особый, ведь сегодня меня скорее всего уволят, ведь я не брала ни больничный, ни отгулы, так что почти неделя прогула могла мне пойти не в зачёт.

Попрощавшись с домочадцами и получив список покупок от Карла, я вышла во двор. Машина выглядела как корыто. Но меня это особо не озаботило. Я кое-как доехала до работы. Пообещав многострадальному куску железа отогнать его на сто, пошла трудиться. Правда приехала я рановато и, войдя в офис, встретила лишь уборщиц и охранника, который кинулся мне на перерез с криком: «Девушка, вы к кому?» Я обернулась. Толстенький лысеющий мужик с пышными усами, которым даже Альф бы обзавидовался, пружинисто прискакал ко мне. Я протянула ему пропуск. Он долго и недоверчиво сращивал пропуск и моё отреставрированное и, что уж там, идеальное лицо и дурнушку на фотке документа. Мне это надоело. Я схватила несчастного за нейроны и приказала топать за свою стойку и сторожить мой и офиса покой. Охранник откланялся аки дворецкий какой и утопал на своё рабочее место.

Я зашла в наш с Верунчиком кабинет. От запаха свечей меня резко затошнило. Я быстро отыскала зловонный источник и, обжигая руки церковной утварью, вышвырнула всё вместе с библией в форточку.

В моём рабочем углу ничего не изменилось. Компьютер меня дождался. Кресло, малюсенькое и неудобное, было на месте, короче, вся убогая обстановка не нарушена.

— Так, это пора менять, — сказала я сама себе и позвала охранника, ментально конечно. Тот не заставил себя долго ждать. Я прочитала бэйджик и обратилась к моему покорному новому другу:

— Геннадий Петрович, вот скажите, только честно, я достойна чего-то лучшего, чем эта убогая табуретка?

Геннадий понимающе пустил струйку слюны изо рта, смотря на мои телеса. Я пощёлкала пальцами перед его лицом и уменьшила нажим на его ауру. Гена вроде ожил и поднял голову.

— Вы прекрасны, — прошептал он и попытался меня поцеловать, зажмурив перед этим глазки. Я кое- как увернулась и перебежала сластолюбивому Генке за спину. Тот несколько раз облизнул воздух и потрогал перед собой воздух, видимо ища мою грудь.

— Да, капец, мне явно надо больше практиковаться. Мои ментальные навыки явно хромают, а ведь я просто пытаюсь не сделать из него слюнявого идиота. Ну кстати второе мне пока удавалось. Генка, твою мать.

Гена резко открыл глаза. Видимо ориентируясь на звук, он обернулся.

— Как я могу к тебе обращаться, моя госпожа, — сияя лицом проговорил Гена и облизнул левый ус.

Я задумалась. И правда, а как?

— Ну называй меня моя госпожа, хуже точно не будет.

Генка кивнул.

— Приказывай, госпожа.

— Гена, неужели твоя владыка должна сидеть на этой убогой табуретке?

Гена резко обернулся и уставился на моё вполне офисное убогое креслице.

— Нет конечно, моя госпожа, — ответил он. — Что ты хочешь, чтобы я сделал для тебя.

Мне прям всё это начинало нравится. Я начинала полностью контролировать этот процесс. Я прямо чувствовала, как ментально поглощаю этого бедолагу, но при этом не уничтожая его, а просто заперев его до поры в подвал его же подсознания. То есть просто не давая понять своей жертве неправильность всего происходящего.

— Итак, мой рыцарь! Найди трон, достойный моего шикарного тела и … и тащи сюда, короче. Приступай!

Гена аки молодой кузнечик с буксом куда-то побежал. По пути он, не рассчитав скорости, наступил в ведро с водой и, особо не запариваясь этим происшествием, брякая ведром об пол, понёсся куда-то вдаль по офису.

Через пару минут прибыла Верунчик. Меня начало страшно глючить от её запаха. Она остановилась в дверях и уставилась на меня, потом бесцветным голосом произнесла:

— С выходом. Как ты себя чувствуешь?

— Не очень, — честно сказала я и отъехала на стуле под самую форточку, ибо вонь от Веры была просто дикой. Она ещё и изредка пела в своей думалке какую-то религиозную песенку, от чего меня выворачивало наизнанку. Вера протянула в руках перед собой библию:

— Смотри, я на улице нашла! Совсем как у меня! И свечки!

Меня дико вывернуло под Верин стол утренним кофе. Я быстро накинула ментальную петлю на голову этой идиотки, прервав только зачаток очередного куплета в её черепушке. Вера опустила руки и вышла из кабинета. Меня начало отпускать.

— Вера, ты меня слышишь?

Вера боролась со мной из соседней комнаты, отчаянно не желая выбросить всю каку, и крест с шеи в том числе, в мусорку. Я стала посильнее, как мне показалось, с того происшествия в магазине, а может это опыт растет, не знаю. Но кое-как удалось убедить её бросить свечки. Потом я кинула в неё несколько вещей со своего стола, пока никто не видит, конечно, и наконец-то попала степлером ей в руку. Веруня ойкнула, и библия полетела в ведро с водой. Следом кое-как удалось заставить её сорвать крест. Тут правда пришлось повнушать Вере в голову кое-какие грязные мыслишки типа того, что на шее у неё змея, а не крестик, и в какой-то момент у меня-таки вышло, и крест улетел в след за библией. Я думаю, у меня бы ничего не вышло с истиной христианкой, но Вера была фанатичкой и скорее всего сектанткой, правда не осознавая этого. Но я это чувствовала, я чувствовала её грехи и ошибки. И чем дольше я её удерживала, тем легче мне читались её????? Хм мысли? А вот это интересно, неужели я и это теперь могу? Да, силы мои и правда подрастают, но жертвами моими пока могут быть лишь люди недалёкие, те, что недалеко ушли в своём развитии как моральном, так и душевном от кактуса или к примеру макаки. Вера была ярый представитель. Я читала её как открытую книгу, так как вся её жизнь- это одна какая-то или, правильнее сказать, чья-то ошибка. Воспитывали её в строгости. Невинности она лишилась по глупости, отдавшись какому-то гопнику, который напел ей про любовь и свадьбу. А потом кинул её как последнюю лохушку, да ещё и прославил на пол посёлка. Это её и добило, и пошла девочка искать спасения в религии, и встретился ей тогда замечательный проповедник. Оооо, во с ним я обязательно познакомлюсь. Какая прелестно мерзкая там душа у этого ублюдка. Может кто из наших, из злых. И тут моя голова закипела. Я явно перенапряглась, копаясь в её воспоминаниях естественно против её воли. Но этот новый навык, он очень затягивает. Я кое-как села в своё убогое креслице и откинулась.

— А кстати, а где гена с троном? Ой, да и хер с ним. Вера иди сюда.

Вера возникла в дверях и направилась ко мне. О, блин, вонь-то осталась.

— Так, стой, — скомандовала я ей. Бошка болела всё сильнее. — Иди отсюда.

Вера направилась к выходу. В дверях остановилась и спросила:

— А куда?

— Ну погуляй пока.

Вера кивнула и пошла гулять. На встречу к ней вышел Слава, ну это тот наш супербосс. Вера упёрлась в него лбом. Он взял её за подбородок и посмотрел в глаза.

— Ты куда? — спросил он.

— Гулять, — сказала Верунчик и обошла его с права, поднырнув ему под руку.

Слава посмотрел ей вслед.

— Окончательно ебанулась, — проговорил он и уставился на меня. Его взгляд с недоумением взирал на меня, развалившуюся в кресле и смотрящую на всё происходящее сквозь головную боль. Я попыталась взять его под контроль, но куда там! Мало того, что там не пробиться через дикое эго и самомнение, так ещё и гад очень уверен в себе и в принципе ментально силён. У него даже болтался какой-то оберег на запястье, видимо приобретённый по случаю как дорогая безделушка, но работающий сейчас против меня. Мне опять поплохело, и без того болевшая голова просто затрещала.

— Я смотрю, вам лучше, — с явным сарказмом в голосе сказал Слава и наклонил свою упрямую к менталу головушку на бок.

Я только закряхтела в ответ.

— Хрена ли развалилась? Давай работай. Вообще уже оборзели! — гневался наш владыка, накручивая себя хамоватыми фразочками.

На заднем плане в этот же момент приближался знакомый звук. По нарастающей слышалось отчётливое «Бряньк-бряньк-бряньк». Вячеслав обернулся, и тут же ему пришлось ещё и посторониться, и дабы он не угрохал моего помощника, я из последних ментальных сил нажала на упрямого как осёл начальника, немного успокоив его эмоции. Это всё, на что меня хватило сейчас. В кабинет сначала заехало кресло, а следом вошёл сияющий Гена.

— Вот ваш трон, госпожа, — молвил он. На заднем плане медленно охеревал от происходящего Слава. — Он, конечно, не достоин даже ногтя с вашего мизинца этот трон, но другого пока не найти.

— Спасибо, Геннадий, — ответствовала я.

— Приказывай, госпожа!

Снова был готов к работе мой Кен.

— Свободен, — сказала я и прикрыла лицо руками, зная, что сейчас будет.

В дверях Геннадия руками отловил Славик и посмотрел ему прямо в лицо. Но всё, что он в нём увидел, это полное отсутствие каких-либо ответов на так интересующие его сейчас ответы. Ну то есть он понимал, что может и спросить, но хер там плавал с ответами. Он отпустил его со словами «иди на хер от сюда». Гена послушно отправился по адресу. Слава заслонил своим крепким организмом дверь.

— Может ты объяснишь? — Слава вопросительно и даже с какой-то надеждой замер, а мою голову медленно отпустило. Видимо нейрончики, так бесцельно и бесполезно загубленные об голову Верунчика, восстановились, и головка уже не ва-ва, а значит надо попробовать заняться славой. Но я рано обрадовалась. Попытки вломиться в его голову пока разбивались о стену. Тут кто-то отодвинул Славу в сторону.

— Гена, ты вернулся, — улыбнулась я усатой физиономии, пролезшей под мышкой у босса. Ведра на ноге у усатого негодяя уже не было, видимо, стало не актуально, ну или уборщица отобрала.

— Он вам не мешает, моя госпожа? — спросил сияющий охранник моего сердца! — Если мешает, вы мне скажите, я его выве… Фразу Гене не дал закончить Славик с воплем:

— Да пошёл ты отсюда на хер.

Он произвёл удар в зубы локтем, прописанный, как единственное лекарство. Гена спикировал на задницу, но тут же подскочил и ринулся в бой. Я ментально остановила его. Гена обречённо побрёл на своё рабочее местечко, утирая кровавые сопли.

Слава обернулся ко мне со словами:

— Всех на хер уволю.

Я посмотрела на него повнимательнее, и меня тут же посетила гениальная идея.

— Слава, зайди-ка в кабинет.

Слава сделал шаг вперёд, не до конца осознавая, что делает. В момент удара он потерял контроль над своими эмоциями, и я-таки пробила его защиту, хоть и не полностью, но на его эмоциональный фон я теперь могла влиять довольно эффективно.

— Чего надо? — грубовато произнёс Славик.

— Тебя, — шепнула я ему в ушко и закрыла за ним дверь. Потом, кинув в его мысли несколько пошлых и изменив его эмоции, направив на желание, я получила неожиданно концентрированный эффект. Славка накинулся на меня как голодный зверь. Он желал меня как никого в своей жизни, глаза его пылали огнём. Он схватил меня за задницу. Я взвизгнула от удовольствия и скрестила ноги на его пояснице. Он ласкал меня губами, потом усадил на стол и сорвал мою водолазку, потом жадно впился мне в губы и засунул руку мне между ног в поисках плавок, которые я и не надевала. Взгляд его окончательно затуманился. Он вошёл в меня, ревя как дикий зверь. Тело моё пронзили тысячи молний. Я моментально испытала оргазм, а через минуту ещё и ещё. Я царапала его спину в лохмотья, кусала шею и губы. Это было что-то за гранью добра и зла, это было только моё. А он? Он лишь инструмент в ловких руках, фалик с ножками, дилдо рычащее, но как всё-таки хорош подлец, а какое крепкое тело. Всё закончилось примерно через десять минут. Он лежал на полу, а я всё так же сидела на столе. После оргазма он рухнул как подкошенный, не знаю, может припадочный какой, а может я переусердствовала, когда давила на его эмоции. Ну в общем отдыхал человек и слава Славе. Он открыл глаза и уставился на меня.

— Спасибо, — сказала я ему и улыбнулась.

— Не за что, — ответил Слава, а потом встал и, на ходу застегнув штаны, вышел из кабинета.

Я тоже оделась и вышла на улицу. Надо было отыскать Веру, а то не хорошо получилось.

Вера нашлась на ближайшей алее. Она бессмысленно бродила туда- сюда и как-то по-идиотски улыбалась. Я подошла к ней и, приобняв за плечи, потянула к офису.

— Пойдём, Верунчик, нас ждут великие дела.

Моя невольная подруга, не говоря ни слова, как овечка на закланье поковыляла к офису. Мы зашли в кабинет. Я отпустила голову Веры, отдав её тело её же сознанию. Вера посмотрела по сторонам и как ни в чём не бывало приступила к работе. Я села за свой компьютер и, даже не пытаясь работать, углубилась в размышления, скрестив ноги и закинув их на стол. Конечно, я понимала, что со мной творится какая-то хрень, куча новых ощущений, да и что там говорить, мои поступки! Тормоза у меня отказали окончательно, так же я лишилась многих нужных человеку чувств таких как, сочувствие, сострадание, и во мне почти не было жалости. Короче я быстро превращалась в конченную социопатку, которой кстати всё труднее контролировать свои страсти и желания, и странное чувство полной безнаказанности нифига не прибавляли мне необходимых человеческих чувств. Не подумайте, что я идиотка. Я абсолютно всё вижу, что творю, но есть большая проблема: иногда я становлюсь не совсем собой, а как бы наблюдаю за делами своими со стороны. Чем сильнее я становлюсь, тем больше мне срывает тормоза. Например, у меня пропал страх, и боязнь боли куда-то делась. То есть мне конечно же очень больно от сломанных костей, вытянутых жил и порванной кожи, но этой боли я теперь могу выдержать очень много. А тело! Какое теперь у меня шикарное тельце. Оно лишилось всех косяков, которые у меня были: кожа гладкая и натянутая, нигде нет ни одной лишней жиринки, лицо с и так симпатичного стало теперь просто великолепным, а также на теле нет ни единого лишнего волоска. Кстати, волосы! Они становятся огненно-рыжими, а это просто великолепно при моих зелёных глазах. Смотрится сногсшибательно. Даже мой зад теперь настолько крепок, что об него особо ретивые злодеи, в следующий раз задумавшие пнуть мою красавицу, просто сломают ногу, а с теми силами, что теперь есть у меня, вторую ногу я им сама сломаю.

Есть конечно и минусы: я иногда теряю контроль над своими эмоциями, ну и убить меня хотят, но это адекватная плата за все приобретения. Как там сказали все мои учителя, они не знают, кто я и на что способна. Хм, хорошо! Я сама это выясню. Из того что удалось выяснить, мне понятно, что я могу подавлять волю людей, а если не могу подчинить разум полностью, то могу направить нужные мне эмоции на человека. Так же есть бешенная регенерация тела, и конечно же читаю мысли. Но это тяжело даже у незащищённых интеллектом людей и отнимает за короткое время все мои силы. Я сама чувствую себя сильнее. Жаль, конечно, что столько народа погибло или не жаль, не знаю. Я стала абсолютно не чувствительна к жизни и смерти. Ещё одна странность, почему полиция не ищет меня, ведь наверняка были свидетели всей той дичи, что я натворила, или мне просто повезло? В общем, с этого момента никаких убийств, и нужно ещё узнать, может есть ещё какие-нибудь мои способности. И конечно же больше никакого воровства, а то к проблемам с психованными богами прибавятся ещё и земные проблемы с полицией и не понятно ещё какие проблемы хуже. Конечно, теперь я знаю, что тот свет существует, но это не значит, что я туда тороплюсь.

— Какой-то странный в кабинете запах, — сказала Вера.

— Запах? — не поняла я.

— Да, запах! Пахнет сексом что ли? — не унималась Вера.

— Да, это мы со Славой трахались, — сказала я и сладко потянулась.

— Очень смешно, — сказала Вера и недоверчиво скривила губки.

Я глубоко вдохнула и на выдохе коротенько, но с подробностями рассказала ей всё, что мы вытворяли. В какой-то момент я поняла, что Вера не совсем поняла про позу на столе и, ментально призвав Верунчика к столу, усадила её на него и, подняв её ноги, показала, как именно он меня держал и куда целовал. Вера пыталась сопротивляться, но я подавила все попытки и, нежно поцеловав её в губы, завела руку ей между ног. Через пару минут моих ласк Веру скрутило в мощном оргазме.

— Вот так и я, прикинь! — сказала я ей и сняла ментальную удавку. Вера продолжала нежно обнимать меня, я отпустила её ногу и села на свой трон. Вера, покачиваясь, ушла за свой компьютер и там затихла.

Я, убедившись, что Вера мне поверила, снова углубилась в себя. Мои мысли прервал вбежавший в кабинет Славик. У меня сладко потянуло пониже живота, и я помахала ему ручкой, даже не пытаясь взять его под контроль, а лишь включив свои женские чары. Но он, будто бы меня и не заметив, подскочил к Вере.

— Ты опять налажала с отчётом, даже переделав его, ты умудрилась налажать.

Вера побледнела и попыталась что-то помекать, но было поздно. Он снова взорвался и начал орать во всю глотку, брызгая слюной на бедного моего Верусика. Я решила вступиться за дитя и попросила моего агрессивного мужчинку успокоиться! Прямо так и сказала: «Слава, успокойтесь». Он повернулся на меня, и в его взгляде читалось непонимание меня.

— А тебя кто вообще спрашивал, коза? Ноги убрала на хрен со стола и работать.

Меня расстроили слова моего недавнишнего любовника. Я никакая ни коза! Ладно бы, шлюха, а то коза! Нет, не согласна.

Слава уставился на что-то позади меня, и у него задёргался глаз.

— Это что, моё кресло? Вы тут совсем охренели? Я ищу значит своё кресло! Уже двух охранников уволил, а это ты его спёрла?

Слава побагровел. Я попыталась накинуть удавку на его разум, но этого быка было уже не остановить. Ну всё! Кипел мой альфач!

— Считай, ты тут уже не работаешь и вряд ли вообще в этом городе ты будешь ещё где-либо работать. Пошла вон отсюда, сука.

— Я не сука, — взвизгнула я, — и это после всего, что между нами было? Не стоило меня оскорблять.

И я решила проучить любовничка. Я надавила на Верунчика, вызвав в ней сначала немного злости. Аура её окрасилась в тёмные тона и ….

— Заткнись, ублюдок! — прозвучало из Веренного угла ринга.

Славик повернулся к ней и, взяв с моего стола ручку, швырнул её в Веру со словами: — Сама заткнись, овца.

— Я- коза, Вера- овца, а ты кто? Наш пастух?

Я добавила и ему эмоций гнева и ярости. Меня это начало забавлять. Его и без того раскаленная аура вспыхнула алым, и он вмазал мне такую пощёчину, что я кувыркнулась на бок вместе с креслом и на корячках, дико хохоча, поползла под стол Верунчика. Я явно перестаралась со Славиком и наконец-то увидела ауру человека, который хочет тебя убить. Слава отшвырнул моё кресло. Я же в этот момент доползла до стола Веры и, отодвинув её ноги, усердно упаковывалась под него, пытаясь уменьшиться в размерах. Смех раздирал меня изнутри, хотя ситуация уже вышла из-под контроля. Остановиться я уже не могла. Наконец-то за столько дней мне было по- настоящему весело. Видимо, обычные вещи меня уже не веселили.

Слава подошёл ко мне с перекошенным лицом и схватил меня за ногу. Я прибавила Вере огня в характер и лягнула обидчика в лицо. Шпилька воткнулась ему в щёку. Слава взревел, разбрызгивая кровищу из порванной щеки. Глаза его покраснели из-за полопавшихся сосудов. Ногу он так и не отпустил, и потянул меня за неё. Я на заднице выехала прямо ему под колени. Он замахнулся кулаком, целя мне в лицо, но тут же получил клавиатурой по морде.

— О, Верунчик, браво!

Я захлопала в ладоши, попав правда со второго раза. Видимо, пощёчина всё ещё давала о себе знать. Вера же с воплем взбешенной росомахи перемахнула через меня и второй раз вмазала ошалевшему Славику по черепу клавиатурой. Наконец-то и Слава собрался и наотмашь врезал Верунчику кулаком в живот. Вера хрюкнула и осела за сцену направо. Дверь отварилась, на шум прибежали девушки и парни и уставились на нашу веселуху. Я поставила им барьер, и люди в первых рядах замерли. Мои силы явно возросли, наверное, из-за чересчур весёленькой ситуации, и я откровенно кайфовала! Да, я была прям в восторге от всей этой вакханалии, и чувства наконец- то, хоть какие-то, ко мне начали возвращаться. Слава встал и направился ко мне. Я протянула к нему ручки.

— Любимый!

Я закрыла глаза в ожидании страсти, но почему-то у меня перехватило дыхание. Я открыла глаза. Славкино перекошенное лица смотрело мне прямо в глаза, а руки усердно сжимали горло. Я попыталась сопротивляться, но это было бесполезно. Стальные мышцы сдавливали моё бедное дыхальце как пресс. Сзади ожила росомаха и с диким воплем накинулась на него со спины, сокрушив-таки остатки клавиатуры об голову одичавшего любовника.

— Отвали от неё, — кричала Вера, но псих уже вышел из-под контроля. Его аура была цвета алой крови, и я поняла, что мне конец. Люди в проходе не шевелились, а другой приказ я не могла им дать, ибо была немного занята, пытаясь выжить. Из-за их спин раздавались вопли ужаса, но никто не мог его остановить. Два парня плотно забили проход. Меня осыпало осколками от монитора, разлетевшегося об башку этого терминатора. Верунчик продолжала крушить офисную технику о его голову. Второй разбитый о его голову монитор наконец-то подействовал, и мой Отелло прервался и переключился на Веру. Он лягнулеё, целясь в живот, но Верунчик, умничка моя, увернулась и дикой кошкой вцепилась коготками прямо в ненавистную морду. Слава схватил Веру и с рыком швырнул её о стену. Я же, кое-как поднявшись и хорошенько размахнувшись, врезала ему между ног, и так как я была со спины, то у Славы не было шансов. Ещё не закончившийся злобный рык моего горе любовника превратился в жалкий скулёж, и он упал на колени. Вера подошла к нему спереди. Он из последних сил схватил её за горло, и тут я убрала вообще все эмоции из головы подруги. Раздался противный хруст. Из красного глаза поверженного Славика торчала ручка, загнанная почти до середины. Вера разжала руку и ударила ладонью по торчащей ручке, вгоняя её почти полностью. Слава завалился на бок и затих. Толпа в дверях с воплями начала разбегаться. Кто-то звонил в полицию, а я отпустила парней, стоящих в проходе, и те тоже удалились в неизвестном направлении. Вера равнодушно взирала на дело своих рук. Эмоции я ей пока не возвращала, понимая, что это будет капец. Я усадила её на стул и начала обдумывать план. По сути, это была самооборона, но даже за это у нас могут посадить, а мне очень не хочется, чтобы Веру посадили. Нужно было что-то делать, а что? Я не знала. Я села рядом с Верунчиком и обняла её.

— Кристина, если я не ошибаюсь? — прозвучал голос из-за наших спин.

Я обернулась и увидела сидящего на моём кресле невысокого молодого человека. Я утвердительно ему кивнула, хотя не могла понять, откуда парень взялся. Наверное, магия. Парень встал и обошёл тело Славы не торопясь.

— Итак, Кристина, процедура вам известна?

Я отрицательно помотала головой. Парень посмотрел на меня, и только сейчас я заметила, что у него вместо глаз два провала, в которых ничего нет. Парень изобразил что-то типа улыбки. Губы у него были синие, а лицо алебастрово белое.

— Жуууть, — прошептала я.

Парень улыбнулся ещё шире. Рот его был наполнен острыми зубами. За его спиной материализовались ещё три таких же существа немного пониже первого, видимо, он у них главный, потому что высокий. Они были одеты в балахоны до самого пола, из рукавов выглядывали очень длинные костлявые пальцы. Лица у тех троих были с глазами в отличие от первого моего знакомого. Безглазый продолжил:

— Кристина, наш мир скрыт.

— Если можно поподробней, а то я как брошенный ребёнок, — вставила я свои пять копеек с надеждой на разъяснение

Парень замер на пару секунд, а потом улыбнулся мне так, что колени невольно вздрогнули и проговорил каким-то загробным голосом:

— Незнание- сила. Хорошо, я немного тебе расскажу. Всё, что тут у вас произошло, никто не узнает. Подчинённые Мнемосины богини памяти подотрут воспоминания местных, ну а мы… Мы, так сказать, приберёмся за тобой, но постарайся всё-таки не увлекаться. Нам это конечно не сложно, и наши миры они очень компенсаторные, энергия заполняет пустоты … Хотя знаешь, пока тебе ещё рано об этом. Но будь внимательна. Пока тебе многое прощается, девочка, но у них терпение не вечное, и они прихлопнут тебя как муху, поверь. Как тебе уже, наверное, говорил, ты что-то вроде музейного экспоната. Сила в тебе не велика, и они успокоились и просто наблюдают за тобой как за дерзким мышонком. Ты их очень забавляешь своими поступками, но в любой момент это может измениться. В общем, можешь не бояться людей, никто тебя не посадит, но правда могут убить, и тогда ты не сможешь столько проводить времени в этом мире. И дальше будет несколько вариантов развития твоего существования: либо забвение, либо займёшь свою нишу в иерархии, но последователей у тебя нет, так что на многое не рассчитывай и там!

Он указал куда-то наверх: — Жизнь другая.

— Скучная? — спросила я.

Существо задумалось:

— Нет, малышка, просто другая. Тут пока у тебя уникальное состояние. Ты и жива, и мертва, блин, я не смогу пока тебе это объяснить, это невозможно объяснить тому, кто не был там. У тебя душа- первородок, ты только появилась, и это первое твоё существование на земле и последнее, как оказалось, — засмеялся парень. — Ты впитала древнюю энергию, и теперь тебе будет трудно вернуться.

— Но почему? И как так получилось, и почему она энергия так работает?

Парень поднял руку, останавливая поток вопросов.

— Поймёшь в своё время! Твоё состояние- это твоя награда и твоё проклятье, пойми. Ты случайно влезла в наш мир не как душа, а как одна из нас, и устроила кашу в понимании происходящего. Всё шло своим чередом, но тут появляешься ты и вносишь что-то новое в ровный поток, пустила, так сказать, волну. Некоторые подумали, что ты зерно.

Он захохотал.

— Что значит зерно?

— Ну это вроде как первый признак смены эпох. Иешуа был зерном Бодхисатва Иса, Дао, ну и так далее, он у всех был. Короче, это вроде миссия, но потом ты начала творить всякую хрень, и все успокоились, ибо такую миссию явно никто бы не создал. В общем, расти, изучай свои силы и не буянь сильно, а теперь забирай подругу и уходите. Нам пора работать.

— Спасибо тебе большое, — сказала я, взяла Веру за руку и потащила её к выходу.

— Погоди, я ей память сотру и отпущу сам, а то ты точно дел натворишь с ней.

Я отпустила веру.

— А кто они? — я указала пальцем на троих в плащах.

— Это ракшасы, они помогут убраться.

— А ты?

— Я?

Он посмотрел на меня, из его глаз потянулись тонкие нити в разные стороны, и он поднял над головой руку. В ней материализовалась длинная коса, а рука потеряла кожу. Костлявая рука вонзала косу в тело.

— Смерть, — прошептала я и в каком-то животном ужасе отшатнулась от всех четверых.

Я отчётливо поняла, что Вере конец. Я рванулась к ней и дёрнула на себя. Вера как кукла пошла за мной. Он что-то сделал с ней.

— Как знаешь, — со смехом сказал он мне. — Теперь она твоя проблема, и дверь захлопнулась за нами. Сквозь мутное стекло видны были вспышки, а из-за двери раздались жуткие звуки разрываемой плоти. Мистер, потусторонний мистер пропер, начал уборку.

Я тащила Веру к машине как овечку на привези. Она шагала за мной как-то обречённо, но я пока не отпускала её из-под контроля, боялась, что добром это не кончится, и у моего Верунчика окончательно засвистит и без того ненадёжная фляга. Короче, девонька могла окончательно ебануться на почве религии, а то и вообще что-нибудь с собой сделать, ну или со мной! А вот этого мне совсем не хотелось. Запихав Веру на пассажирское сиденье, я быстренько поехала в знакомую мне рощу, которая находилась недалеко от города. Там я запарковала свою страдалицу между деревьями и вывела Веру на поляну. Потом начала медленно отпускать ментальную удавку с её головы. Как только давление снизилось, Вера округлила глаза и заорала. У неё была настоящая истерика. Я такими вещами как-то не страдала и поэтому изначально потерялась, и уже подумывала прибить бедолажку и ехать домой, но потом решила-таки испробовать свои силы во благо, ну и заодно немножко потренироваться конечно и получше тем самым узнать, на что я теперь способна. Не может быть, чтобы мои силы были направлены только во зло. А вдруг я и добро могу вершить. Да и перед смертью неудобно получится. Я конечно ничего не обещала, но две уборки в день! Мистер пропер мог и обидеться, и отсечь мне своей косой что-нибудь очень нужное. В общем, я медленно начала менять настрой подруги. Её аура сейчас была болотно- коричневой, говном короче каким-то. Я начала гладить её по струнам души и шептать что-то не совсем подходящее типа чщ-чщ-чщ. Вера перестала дико орать и наконец-то осмысленно глянула на меня. Я радостно подпрыгнула, радуясь своим победам, и захлопала в ладоши. Верунчик подскочила на ноги и с дикими криками побежала в лес как чёрт от ладана. Ну тут, конечно, мой косяк, я отвлеклась и потеряла связь.

— Стоять! — прикрикнула я на беглянку. Вера перестала бежать, но ускорение не дало ей остановиться, и она повторила подвиг Альфа, укатившись в куст шиповника, где ойкнула и затихла.

— Твою мать, — не смогла сдержатся я. Беспокойное, однако, хозяйство эти полу зомби. Я подошла к колючему кустарнику. Верунчик лежала там, боясь шелохнуться, вся поцарапанная.

— Вылезай, давай, — скомандовала я, и Вера, шипя от боли, полезла, оставляя глубокие царапины на коже. Я подала ей руку и вытащила назад на поляну, потом усадила её по-турецки и села так же напротив неё. Потом вломилась к Вере в голову и теперь пыталась понять, чем я могу помочь ей. У меня даже появилось некое чувство то ли сострадания, то ли жалости. А вот чувство вины, видимо, покинуло меня навсегда, и как я не старалась, возвращаться не собиралось. Хотя без него даже лучше. Если оно вернётся, я, наверное, как Верунчик присяду на полянку и остаток жизни прорыдаю в ромашки. Нет, ну без чувства вины явно проще, ну его к такой-то матери.

— Так, ладно Вера, потерпи.

Я получала от неё волны отчаяния, страха и ещё кучу всякого негатива, а ещё Вера меня очень сильно боялась и ненавидела одновременно. Она как-то поняла, что всё это с ней сделала я. Так, это нужно было срочно исправлять. Сначала я сделала свою копию в её голову, потом блокировала весь негатив, отгородив его плотной стеной, но лавина тут же снесла стену, и Вера кинулась на меня, зарядив мне кулаком прямо в челюсть. Я ещё в паллете перехватила контроль, но кулак-таки достиг цели, и к тому же меня привалило обездвиженной тушкой. Я скинула её с себя и вытерла рукавом разбитые губы, которые уже почти восстановились. Да, моя регенерация ускорялась с каждым днём. Я снова полезла в голову к Вере, но теперь действовала кардинально. Как там сказал Смерть? Ах да, они зачистят, и никто ничего не вспомнит, так? Ну тогда, Верунчик, держись. Вера села и снова уставилась на меня ненавидящим взглядом, а я уже вовсю шуровала в её бестолковке. Для начала я вручную стаскала все её воспоминания о сегодняшнем дне в дальний угол её сознания, а потом, сгенерировав пламя, сожгла их на хрен. Вера заскулила, видимо было больно. Ещё бы, тебе ментально выжигают сознание. Но это же во благо, — подумала я и продолжила. Короче, я решила провести капремонт головы Верунчика. Найдя воспоминания о секие, а теперь я была в этом уверена, я сделала с ними то же, что и с воспоминаниями про убийство. Потом покопалась ещё немного и нашла её чувства, и решила поэкспериментировать, например, внушила немного уверенности в себе, чуть-чуть смелости, щепотку наглости, самолюбия, и весь этот коктейль слила в ее подсознание. У веры из носа обильно текла кровь, видимо пора было заканчивать, и я, напоследок стерев ей стеснительность примерно на половину, резко отпустила поводок и уставилась на мой шедевр во все глаза, на всякий случай приготовившись к обороне. Вера посмотрела на меня и улыбнулась. После чего пала на землю как озимые. Я поняла, что ей сейчас надо поспать, да и мне тоже. Я потеряла сознание следом за Верой. Очнулась я от тряски. Я открыла глаза и резко села, слишком резко. Вера заработала хороший удар в лоб моим лбом. Не успев отшатнуться, мы обе сидели и потирали ушибленные места.

— Кристин, где это мы? Что произошло?

— Мы в лесу, как ты видишь, ты что ничего не помнишь?

Вера осмотрелась и отрицательно помотала головой.

— Ты с утра попросила меня отвезти тебя в лес за грибами, ну мы приехали и разморило на солнышке, видимо задремали.

— Херня какая-то, — сказала Вера. — Вроде же не бухаю, откуда такие провалы. Ладно, хрен с ним, отвези до города. Мне кажется, я передумала по поводу грибочков.

Вера поднялась на ноги и потопала в сторону машины. Я же охреневшая от новой Веры сидела, открыв рот. Я кажется создала монстра! Трепещи, шовенистский мир! Верунчик идёт за тобой!

— Какие на хрен грибы, я их в жизни не собирала, — послышалось из машины.

Я подскочила на ноги, не скрывая своей довольной физиономии. Моё создание было чудесно! А как ругается, а как хамит! Прелесть! Я уселась на водительское сидение, мурлыкая под нос что-то навязчивое. Вера скривилась, видимо головка была сильно ва-ва. Мы уже ехали по дороге к городу, когда Вера наконец-то пришла в более-менее нормальное состояние.

— Где стекло?

— Несчастный случай с котом!

— Интересно, — проговорила Вера и пристегнулась. — Вообще-то дует!

— Потерпишь! Вон уже город на горизонте.

Я высадила Веру на остановке. Та вылезла и, улыбнувшись мне, поблагодарила, кстати, вполне искренне, видимо какие-то мои следы всё-таки остались в её голове, и организм, а может и душа Веры действительно испытывали благодарность к моим деяниям. Это не могло не радовать. Я махнула ей рукой и двинула на СТО, ибо количество съеденных мной в пути насекомых явно давало понять, что пора починить автомобильку.

СТО находилось в моём районе, и я несколько раз уже у них бывала. Хозяин вполне милый мужичок, вроде не наглел и цены не ломил, так что выбор всегда падал на них. Я зашла в помещение, пропахшее маслом и добром. Пара работников уставились на меня. Я хоть и растрёпанная встречным ветром, но видимо всё равно производила достаточно нужный эффект. –

— Где шеф, — спросила я у двоих подвисших парней. Те расцвели аки розы летом и поведали, что босс в отъезде, но они готовы исполнить любое моё желание, при чём слово любое они повторили раза по три. Я поняла, что что-то явно не так, проверила свои чувства, но нет, удавку я не накидывала, но их реакция… Я, конечно, теперь выгляжу на сто из ста, но не да такой же степени, чтобы насиловать меня глазами, а эмоции, которыми пыхали парни, это ж просто неприлично! Я понимаю, что они думают, что я не вижу их мысли, но это ж не так. «Прибежище каких-то маньяков» — подумалось мне. Но нет, где-то из-под сознания на меня снизошло прозрение, ну то есть я абсолютно и на сто процентов знала, что мои феромоны выделялись со страшной жуткой силой, а дело было в том, что я, приехав в СТО, сознательно хотела произвести неизгладимое впечатление на сотрудников, а точнее на этого похотливого их хозяина. Его поросячьи глазки и без того меня всегда пожирали, и мне нравилось на этом играть, получая скидку на работу, но при этом успевая вовремя смыться. Короче, я укротила ломанувшиеся из меня феромоны. Надо быть поаккуратнее в следующий раз, а то точно стану главным блюдом в несанкционированной оргии.

Парни немного успокоились, хоть и не сразу. Пришлось немного покружить вокруг своей машины, так как она стояла на улице, и я решила, что так быстрее выветрятся мои помощницы- феромошки. Парни всё это время упорно ходили за мной паровозиком. Короче, оставив их ни с чем, ну то есть как ни с чем, с убитым автомобилем, я откланялась и пошла домой. Слава всем, идти было не далеко.

Я зашла в свою квартиру. Меня встречал своим мяуканьем кот, Карл чем-то гремел на кухне. Я направилась в комнату и растянулась на кровати, собралась подремать. Кот уже улёгся рядом и готов был мне в этом помочь. Я улыбнулась ему и обняла за шею. Кот начал мурлыкать мне прямо в лицо. Внезапно он подпрыгнул на месте и дико зашипел. Я выпала из начинающейся дрёмы, кот изменился в лице. Он стал похож на дикого льва, шерсть стояла дыбом, он шипел и рвал когтями постель, смотря куда-то перед собой. Я попыталась увидеть, что происходит, но в полумраке ничего не увидела. Хотя вот оно, на моём любимом кресле-качалке, стоявшем в углу, начала проступать какая-то тень, по виду мало напоминающая человека. Из угла послышалось змеиное шипение и кошачий рык, но тут же стихли. Существо материализовалось полностью и поднялось на крупные ноги. Громко топая, оно сделало несколько шагов вперёд. У него было три головы: человеческая, кошачья и змеиная, и две когтистых лапы вместо рук. Человеческая голова улыбалась, а две другие отслеживали взбесившегося Альфа.

— Так это из-за тебя на небесах столько шума? — с насмешкой и злобой пробасило существо. Я неуверенно кивнула.

— Да, из-за меня, а вы кто и что вам нужно?

— Я думал, увижу здесь злого мощного демона под стать мне, а предо мной какая-то дохлятина.

Это я уже стерпеть не смогла и попыталась вломиться к существу в голову. У меня даже получилось на несколько секунд, но то что полилось из его головы в мою, ужаснуло меня: миллионы загубленных душ одним разом взглянули на меня, миллион голосов завопили, потянувшись ко мне. Я вылетела из его сознания пулей, монстр захохотал.

— И это всё? — спросил он. И тут прилетел удар от него. Мой мозг лопнул напополам, адская боль, которую я почувствовала каждой клеткой своего тела, пронзила меня, но демон не торопился меня убивать и отпустил моё сознание, отведя свою руку в сторону. Он проговорил:

— И это я ещё не являюсь богом контроля разума! Куда ты полезла, ничтожная тварь, а? Хотя мне всё равно. Ты спросила, кто я? Я отвечу тебе, хотя ты и не достойна, но я очень добрый сегодня! Смерть ты примешь от Хабарила! Они хотят понаблюдать за тобой, но я считаю, что это лишнее, зачем плодить потенциальных конкурентов, тем более непонятных и неведомых. А теперь умри.

Он поднял руку, и из неё ударил тугой столб пламени прямо в меня. Я вспыхнула, но тут же в его человеческую голову вцепился кот с дикими воплями. Он начал рвать ненавистное лицо когтями и зубами. Голова змеи тут же схватила зубами нападавшего и швырнула в угол. Рука с огнём перенеслась на кота, но ударила лишь раз, а потом начала поливать комнату огнём во все стороны. Пылающий кот заметался по комнате, видимо, кот-таки ослепил человеческую голову, которая управляла потоком. Я кувыркнулась с кровати и схватила первое, что попалось под руку. Это был посох того самого демона, что напал на меня в магазине. Я размахнулась и врезала, попав по голове кота, покоившейся на трёхголовой туше. Та безвольно повисла, посох весь сиял в моих руках. Он начал раскидывать белые искры вокруг. Я почувствовала, что наполняю его неведомой энергией, и снова размахнулась, и врезала, но уже по человеческой думалке. Монстр взвыл и, падая, обдал меня плотным потоком пламени. Кожа начала лопаться, вопль ужаса и боли вырвался из моей груди, и со вдохом пламя заполнило мои лёгкие. Сквозь огонь я увидела, как в пылающую комнату вбегает Карл. Он прыгнул на лежащего урода и, воспламеняясь, воткнул ему прямо в грудь огромный кухонный нож, который тоже святился жёлтым, видимо, это была энергия Карла. Монстр ударил с отмахом Карла по лицу, от чего он отлетел в стену, но оружие не выпустил и начал подниматься. Глаза на змеиной голове сверкнули, и монстр исчез, превратившись в чёрный туман, а Карл поймал за горящий хвост пробегающего на вираже кота и схватил меня за лодыжку. Буквально секунда и я уже не горю, а захлёбываюсь в каком-то озере. Карл тянул меня за шею, видимо, к берегу. Кот рядом плыл сам. Я видела это очень мутно. Глаза мои тоже пострадали от огня. Через минуту мы уже были на берегу. Я лежала на песке. Адская боль вот-вот собиралась избавить меня от мучений беспамятством. Прожарили меня в этот раз очень сильно, резервы моего организма иссякли. Карл поднялся. Он тоже был весь в лопнувших волдырях. Видно было, как его небольшое личико кривится от боли, но он подошёл ко мне и положил руку на шею. Я застонала. Карл обречённо опустил руки. Он ничего не мог поделать. Сгоревшие губы не сдерживали воздух, и говорить почти не получалось, но я протянула ему руку и просипела: «спа… спасибо». Он отвернул лицо и затрясся. Кот тоже лежал рядом. Он был без сознания и дышал лишь поверхностно. Вдруг из воздуха снова кто-то материализовался. Карл оскалился, сжимая нож, но увидев, кто перед ним, бросил нож и упал на колени.

— Троян, спаси её, — сказал он и упал без сил. Но троян не спешил. Рядом с ним появилась девушка, он обернулся к ней.

— Ты готова, — спросил он. Божественно красивая девушка кивнула и подошла ко мне. Троян же подошёл к Альфу и наложил на него руки. Кот тут же начал оживать.

— Так, пока достаточно, давай-ка спасать твою хозяйку.

Он приподнял грузную обгоревшую тушку. Я сквозь пелену увидела абсолютно лысую, почти без кожи котейку. Кот поднял лицо без глаз и как мог начал мурлыкать. Я начала отключаться.

— Панацея, твоя очередь, — сказал Троян девушке, отвлечённо наблюдавшей за летающей бабочкой. Та встрепенулась и, улыбнувшись, положила руки мне на грудь. Сознание покинуло меня.

Я чувствовала, что падаю в пропасть своего сознания. Вся боль, которую я испытывала до этого, была просто прелюдией к сегодняшнему дню. Когда твоя собственная кожа вскипает и лопается, а глаза пригорают к векам так, что отрываются кусками, когда запах горелого мяса смешивается с запахом горелых волос, а боль занимает всё твоё сознание, тебе очень трудно не сломаться и остаться собой. Я не знаю, сколько длились мои мучения, возможно полчаса, но мне они показались вечностью, и пока не появились те двое и не избавили меня от мучений жизни, я всё- таки окончательно повредилась головой и вот почему. Сейчас я видела своё сознание как бы со стороны. Оно представляло из себя тело, созданное из тончайших нитей света, которые не шли по обыкновению прямо, а струились вокруг моего астрального клона. Текли они быстро и иногда ярко вспыхивали. Все до единой нити были разного цвета, и я мысленно начала менять их местами, создавая причудливые узоры. Один луч антрацитово- чёрный шёл прямо из центра груди, на которой просматривался медальон. Он был чужд моей энергии, но всё же беспардонно вклинивался в неё и распадался на множество тёмных нитей. Моё астральное тело сопротивлялось этим нитям, тратя на это светлые лучики, которые сталкивались с тьмой и гасли, при этом уничтожая и антрацитовую тьму. Вот она, проблема, — это чёрная масса. Я прямо сейчас могу взять и выкинуть её из своего тела, но что это? Тёмная сила! Она шептала мне что-то прямо сейчас. Я приблизилась и прислушалась внимательнее. На грани слышимости я поняла, тьма, она поёт мне! Она протянула свои лучи к тем местам, где моё тело было особо повреждено. Это сердце, голова, печень. Я в тупике. То есть зло поддерживает меня, но зачем? И что оно такое? Я точно видела, что энергия медальона может существовать и без меня. Я, как носитель, ей не нужна! Она свободна, а медальон- это что-то вроде передатчика или, правильнее сказать, двери между тем миром и ещё множеством миров, и весь этот поток знаний давала мне эта антрацитовая субстанция. То, что я видела сейчас, — это борьба! В человеческом понимании- это борьба добра и зла. А в понимании энергии- это борьба одного с другим: борьба воздуха с пламенем, борьба одной стихии против другой, причём в его понимании бессмысленная! Так вот, в чём дело, я кажется поняла, что ей нужно!

— Кто ты такая? Или что ты такое, — задала я вопрос энергии, не надеясь на ответ, но очень его желая.

— Я есть твой мир, — прошептал голос. — Я есть альфа, я тьма.

— Не понимаю! — я попыталась повторить вопрос, но мои мысли начали путаться от мощи этой тёмной энергии, лучи увеличили активность и пытались заставить энергию тьмы замолчать.

— Объясни мне, пожалуйста, я постараюсь понять.

Голос молчал несколько секунд, потом один из лучей скользнул ко мне. Я увидела теперь себя со стороны. Предо мной моё астральное, тело, борющееся с силами медальона, а я в виде облака. Видимо, это моя душа, то есть я как есть, то что остаётся от обычного человека после смерти. Луч обвил меня, шёпот стал отчётливее. Песня всё ещё звучала. Она была прекрасна, хоть и слов я не понимала. Она текла мощным красивым потоком прямо сквозь мою душу, изливаясь из тьмы.

— Спрашивай!

Я задумалась на секунду, как сформировать вопрос правильно:

— Откуда ты?

— Меня создали из нейтронной звезды далеко отсюда.

— Кто создал тебя?

— Тот же, кто позволил появиться тебе, — ответило тёмное нечто.

— Кто они?

— Они создатели всего сущего. Они истинное начало всего мира. Но и их кто-то создал, а вот это великая тайна. У всего есть создатель, и даже наша мудрость не позволяет нам заглянуть за предел и увидеть то, что создало их.

— А как выглядят создатели?

— Я не ведаю этого, это за гранью моего и твоего понимания.

— Хорошо, кто такие все эти Велесы и ему подобные?

— Это победители своего времени. Победители и побеждённые одновременно.

— Почему?

— Изначально зарождение души есть у всего живого, и вот в какой-то момент живые объекты кроме души обретают ещё и разум, и с этого момента появляется выбор. И вот дальше это выбор каждый делает сам. Очень часто люди, да и боги, не понимают, что нет понятия, что добро-это хорошо, а зло- это плохо. Просто есть добро и просто есть зло, и это часть того выбора, который мы делаем, лишь один из сотен выборов. И вот однажды, например, появляются люди. Они развиваются. Их чувствуют боги и начинают им помогать, ну или наоборот, мешать, а то и навязывать себя, при этом иногда дико мешая даже создателю людей. И вот люди начинают служить им, умирать за них и жить ради них, тем самым питая богов и предавая сил. Но цивилизация развивается, и в какой-то момент, если конечно боги не разнесут её своими распрями, они достигают апогея развития и начинают преобладать над своими энергиями и энергиями вселенной, но лишь живая энергия обладает огромной силой, и в какой-то момент они осознают, что её можно поглощать, как это делают боги. Такое было на вашей планете уже не раз. Люди начинают тотальное уничтожение себе подобных, медленно набираясь сил, пока не уничтожают всех за редким исключением. И вот остаются те немногие, и они заключают мир, ибо становятся настолько сильны, что могут уничтожить друг друга без остатка. Они останавливаются и ждут, пока человечество снова не наплодится, или не появится другая разумная жизнь и так далее. Есть конечно способы копить силы и другими способами, то есть добром, и энергия будет очень сильной, но это очень долго, и мало кто этим пользуется. Например, вот эти двое, что там снаружи сейчас спасают твою жизнь, они слишком добрые, чтобы убивать и выбрали свой путь к созиданию вопреки всем разрушениям. Они не так сильны, как тёмные, но их очень трудно убить, ибо их энергия созидания очень сильна, но путь их к этой энергии труден.

— Ты тоже бог?

— Нет, я не бог, я сознание древнее, родившееся задолго до вашего солнца. Мой выбор давно сделан, но моё время пришло только сейчас. Мы рассыпались по галактикам и познаем себя и вселенную, любуясь своими материями, нейтронными звёздами и отцами чёрными дырами, любуемся рождениями галактик, а иногда мы вот так любуемся вами. Вы часть этого бессмертного и бесконечного мира. Очень жаль, что вы не хотите этого понять, а когда поймёте, может быть уже поздно.

Голова моя уже кипела, но я не могла остановиться и продолжила:

— Для чего мы живём? В чём цель?

— У каждого цель жизни своя! В том и состоит наша и ваша свобода! Мы сами выбираем свою цель: тьма, свет или иное. Некоторые видят цель в наблюдении, кто-то в размножении. Мы живём для великих целей мышления, познания, развития и понимания. Цель- это выбор, цель- это свобода.

— Зачем я тебе?

— Ты- моя цель.

— Что? Не поняла я? Что значит я?

Тьма завибрировала.

— Я- то, что вы называете энергией, и моя цель- любовь.

— Ты любишь меня? Я окончательно ничего не понимаю.

— Дело в твоей энергии. Она хоть и не такая, как моя, но мы с тобой- две стороны единого.

— Но за что ты любишь меня?

— Просто люблю. А вы любите за что-то?

Я задумалась.

— Наверное, ты права. Мы забыли, как правильно любить. И что ты теперь ждёшь от меня?

— Ничего! Я люблю тебя и ничего от тебя не жду. Пока это всё, что тебе нужно знать, а теперь иди и наведи на своей планете порядок!

— Но как я могу это сделать? — удивилась я.

Тёмная энергия схлынула и отошла от моего астрала в виде эфемерного прозрачного тела.

— Выбор он всегда у нас есть! Так вот что имел ввиду мой тёмный друг.

Я шагнула к своему телу и влилась в его интенсивно сияющий поток. Тут же почувствовав себя одним целым. Я поднялась и подошла к тёмному существу. Оно обняло меня и прижалось к моим губам. Я обвила шею чёрной субстанции своими руками и дала свободу своим и его чувствам. Мы слились, превращаясь в одно целое нити, плотно сплетались, больше не уничтожая друг друга. Я тоже полюбила это существо, полюбила саму себя, приняла его, и он стал моей неотъемлемой частью, по сути мной.

— Мы- вселенная! — прозвучало в голове. Мы- вечное! Мы- любовь!

Я наблюдала себя со стороны. Теперь в душе моей был покой. Я будто жила без какой-то части себя всю жизнь, и вдруг теперь я- одно целое с собой. Энергия мощная. Я чувствовала в себе её бесконечный поток. Я раскинула руки и позволила хлынуть ей во все стороны, закричав громко и от всей души. Глаза мои открылись. Я лежала всё на том же берегу, возле меня стояли два очень перепуганных бога. Они смотрели на меня с каким-то ужасом в глазах.

— Чего это с вами?

Они переглянулись, и Троян неуверенно указал на мою голову.

— У тебя там кое-что появилось, и там, — Панацея указывала куда-то мне за спину. Я потрогала свою голову и охренела. На моей голове красовались маленькие очень острые рожки. Я посмотрела вниз и поняла, что стою голая перед двумя абсолютно незнакомыми богами и прикрыла места рукой. Троян смутился и махнул рукой, потом не понимающе уставился на свою руку со словами: «Блин, а ведь я колдовал белое одеяние». Я откинула руки от тела. На мне был надет чёрно- красный плащ, который покрывали древние руны и загадочные символы древних. Высокий ворот поднимался почти до моих ушей.

— Что со мной? Я сильно изменилась?

Панацея ошалело махнула головой.

— Вы бы себя видели! Одновременно жуткое и завораживающее зрелище!

Хотя что это я. Панацея витиевато завернула свои пальцы, и прямо передо мной возникло зеркало во весь рост. Я просто поймала столбняк от увиденного. Смуглая кожа, зелёные глаза, длинные волнистые огненносияющие рыжие волосы, выправленные с двух сторон от стоячего красно-чёрного воротника, острые уши. Господи, Боже, какая красивая, но при этом такая чужая. Я взирала на меня из зазеркалья.

— К этому надо будет привыкать, — проговорила я, неуверенно потирая оба остроконечных уха.

— Это ещё не совсем все изменения, — сказала Панацея и, сдержанно улыбаясь, обошла меня со спины, потом подняла там что-то и обошла меня снова, передавая мне в руки тонкий жгут с пикой на конце со словами: — Вот.

Я матерно выругалась, от чего богиня покраснела и отошла к Трояну. Это был мой хвост. Длинный и смуглый хвостяра. Я затянула его под плащ. Троян подошёл ближе и неуверенно спросил:

— Что произошло? Мы вас лечили, ну и друзей ваших, а тут вы вся замерцали, и ваши раны начали сами зарастать, а потом вы стали такой. Очень интересно, знаете ли, что вы видели там, ведь вы были именно на том свете, это без сомнений.

Я кратко пересказала спасителям, что произошло, упуская некоторые моменты про древнего. Но в общих чертах они меня поняли. Тут в себя пришел Карл. Он во все глаза уставился на меня со словами «Не было печали». Я подбежала к нему и обняла. Карл немного поодбивался, но видно было, что и он рад видеть меня живой, хоть и так сильно поменявшейся, а вот очнувшийся Альф видимо почувствовал во мне родную душу и без лишних вопросов подошёл, и прижался к ногам. Я схватила лохматого героя и расцеловала прямо в покрывшуюся новым мягким мехом моську. Троян и Панацея сослались на дела. Я поблагодарила их за своё спасение и пообещала быть им верной подругой, и даже обняла сопротивляющуюся Панацею, видимо не привыкшую обниматься с древним злом. Когда я повернулась для броска с обнимашками к Трояну, тот улыбнулся и исчез, растворившись в воздухе. Сзади послышался голос Карла:

— У неё теперь ещё и хвост, Альф, глянь.

Видимо от чувств я не совсем контролировала свою новую конечность, и он вылез из-под плаща и теперь степенно волочился сзади, слегка загибаясь по горизонту и приподнимая плащ.

Я обернулась к своим друзьям лицом и направилась к ним, когда карл закричал мне:

— Осторожно, — и метнулся, пытаясь прикрыть меня от чего-то за моей спиной, но, не успев, отлетел назад от огненной волны, ударившей мне в спину. Я посмотрела на огненного ублюдка. Никого другого я там и не ожидала увидеть. Параллельно перехватив в воздухе смельчака Альфа, я мысленно приказала ему спасти Карла и оттащить его подальше в сторонку и устремилась на ненавистного врага. Кот же метнулся к бесчувственному Карлу и потащил его за ворот в сторону. Ненавистный демон снова стоял предо мной. Он уже полностью восстановился и с наглой ухмылкой взирал на меня. На его руках созревали огненные шары.

— Какая живучая букашка! Смотрю сменила имидж. Это тебя эти два ублюдка лекаря так принарядили? Ну ничего, и до них доберусь, теперь точно доберусь.

Я шла к нему, пропуская мимо ушей этот глупый трёп, злость заполнила мою душу. Я стремительно приближалась, а всё моё тело закипало от новой неимоверной силы. Древнее зло пробудилось во мне и тоже хотело действий.

Демон метнул в меня один за другим два своих огненных метеорита. Я отмахнулась от них, как от навязчивых мух. Лицо его исказила гримаса удивления, и он создал огромный огненный шар перед собой и пустил в меня его вместе с тугим снопом пламени. Огонь ударил в меня и обволок, продолжая поступать из его рук нескончаемым пламенем. Я остановилась, почувствовав, что начинаю загораться. Не время паниковать. Я сосредоточилась и мысленно выплеснула энергию вокруг себя. Пламя отступило на метр и начало разбиваться о тёмную стену. Я развела в стороны руки и отдала приказ энергии света и тьмы стать моим оружием. В правой руке появился светлый шар, а в левой тёмный. Я пустила их во врага. Этот идиот настолько сосредоточился на моём сожжении, что не увидел приближения двух сюрпризов. Один впился ему прямо в лицо, а второй в область живота. Поток огня тут же прекратился, а я начала метать шары один за одним без остановки. Демон попытался исчезнуть, но тут же выпал назад и с дикими нечеловеческими воплями завертелся на земле, расплёскивая огонь из своих ран. Видимо, он полностью состоял из своего любимого огня. Моя энергия начала истекать, и я перестала пускать такие красивые шарики. Я приблизилась к рычащему и вопящему, плескающемуся пламенем ублюдку и взглянула в остатки его лица. Уцелевший глаз вылез из своей орбиты и сейчас пристально наблюдал за мной. На месте ног по колено были какие-то подгоревшие обрубки, но руки у него всё ещё были. Я взяла его за голову, подняла перед собой. Он схватил мои руки своими и начал их плавить, ну по крайней мере он пытался это делать, но ничего не получалось.

— 2:0, — прошептала я ему в искажённое ненавистью и страхом лицо и пустила энергию из ладони. Свет и тьма рванулись из его рта, глазниц, обрубков и ран. Ещё секунда и пепел начал подхватывать пепел и сдувать его в сторону. В руках моих остался лишь череп. Я посмотрела на него и выбросила в озеро. Я обернулась. Из кустов выбирались кот и Карл. Они подошли ко мне. Карл посмотрел на меня пристально и спросил.

— Чего ему надо? Что им всем от тебя надо?

Я вздохнула, потом погладила Карла по опалённой чёлке.

— Мужики. Кто вас поймёт, чего вам всем надо!

— Понятно, — сказал Карл и улыбнулся. Мы зашагали по берегу этого красивого озера. Самая странная команда: кот Баюн, домовой и древняя нечисть. Я почему-то знала, что теперь всё будет по-другому. Может быть из-за того, что меня всё время пытаются убить, а может из-за этого хвоста, ну а может из-за того, что теперь я могу пепелить их всех прикосновением. Но одно мне известно точно, что где-то там в глубине моего сердца, в глубине моей души есть нечто, что по-настоящему меня любит.