Сказки женской Души [Наталья Стукова] (epub) читать онлайн
Книга в формате epub! Изображения и текст могут не отображаться!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Сказки женской ДушиПро Принцессу, Драконов и Волшебные ОчкиСказка про Фею-УмницуПро Фею-Умницу и Звездную ПыльцуПро Фею-Умницу и Великую КатастрофуПросто я работаю волшебницейСказка о Хрустальных КолокольчикахСказка о Яркой ЗвездочкеКак Лисенок учился рыбку ловитьСказка про Зайку и клубничкуЗлатогласка и Волшебная ПаутинкаСказка про трех сестерПро Шиповник и РозуСказка о Маленьком ВьюнкеСказка про Любимую РаботуКак Василиса Прекрасная за счастьем ходила, стала Премудрой, и нашла
Сказки женской Души
Наталья Михайловна Стукова
© Наталья Михайловна Стукова, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Про Принцессу, Драконов и Волшебные Очки
Однажды в одной обычной семье родилась самая обыкновенная Принцесса. С рождения Принцесса была наделена даром Фантазии, и могла не только создавать волшебные миры по своему усмотрению, но и приводить туда других. А люди, побывав в этих Мирах, исцелялись Душой и просветлялись Разумом. Правда, об этом до поры, до времени никто, включая ее саму, не догадывался.
Принцесса была как принцесса – красавица, умница, любознательная девочка, добрая и заботливая. А еще у нее были три собственных всамделишных дракона. Только об их существовании она долгое время не подозревала.
Сначала дракончики были маленькие, и выглядели довольно забавно – как зеленые игрушки с настоящими крылышками. Показывались они своей хозяйке редко, и она практически не обращала на них внимания. Но чем старше она становилась, тем больше росли ее драконы, тем чаще показывались ей на глаза.
Впервые со своими драконами наша Принцесса познакомилась, когда была подростком. Она, как любая другая девочка ее возраста, была влюблена в одноклассника, поэтому поход на ту дискотеку имел для нее огромное значение. И вот, стоя перед зеркалом в новом платье, она вдруг стала сомневаться в том, что мальчик обратит на нее внимание.
– Да-да, – раздалось у нее над ухом. – Все без толку. Он точно в твою сторону даже не глянет! – И из-за спины показалась маленькая, чешуйчатая, зеленая голова с острым гребнем на макушке.
– Эй, а ты вообще, кто? – возмутилась Принцесса.
– Вообще-то, меня Крис зовут. Для краткости. И я твой собственный дракон. А это две моих головы – Критика и Скепсис. – Принцесса скептически поняла брови, и одна из голов немедленно увеличилась в размерах. – Да-да, делай так почаще, и я смогу вырасти в полноценного дракона, – произнесла выросшая голова.
– В полноценного дракона? – эхом отозвалась Принцесса. – А сейчас что?
– Ну, сейчас я еще маленький, вернее, так, подросток, как и ты. Но есть все шансы стать так… ничего себе! – довольно промолвила голова, заговорившая первой.
– Да ты не думай, мы не вредные, а наоборот, очень даже полезные, – «успокоили» Принцессу обе головы хором.
– Мы? – ужаснулась она. – Так ты что, мало того, что двухголовый, так еще и не один?
– Ну конечно! Ты же девочка талантливая, чего на одного мелочиться! Нас у тебя трое! – гордо заявил Крис. – Обернись!
Принцесса, как завороженная, повернулась. Ее глазам предстало довольно забавное зрелище. На диванчике, устроившись рядком, сидели три двухголовых зеленых чешуйчатых ящера. Вид у них был самый невинный, когтистые лапы сложены на круглых желтых пузиках.
– Вы вообще, кто? Откуда? – пролепетала она.
– Позвольте представиться, меня зовут Нисса, – произнес один из драконов. Вернее, произнесла. К гребню одной из ее голов был привязан любимый принцессин бантик. На второй голове красовалась изящная кукольная шляпка, куда-то пропавшая пару лет назад, когда наша героиня еще играла в куклы. Чудовище потупило глазки. – Нисса – это для краткости. Вообще-то мою правую голову зовут Неуверенность-в-Себе, а левую – Заниженная-Самооценка. Но это долго, правда? – и она кокетливо похлопала глазками. – А этот неотесанный монстр – Трис, – завершила церемонию дракониха.
– Не, а че сразу монстр-то! Сама кто? – представленный дракон слез с дивана, и двинулся к Принцессе. – Трис я, – протянул он ей когтистую лапу. – Это – Тревожность, а это – Страх, – ткнул он в головы на своих плечах. – Ну чо, будем знакомы?
– Нет-нет-нет! Я так не играю! Я так не согласна! – возмутилась Принцесса.
– Да в чем дело, сеструха? – примирительно произнес Трис. – Смотри, как клево – ты – одна, нас – трое. Да не боись, мы тебя в обиду не дадим!
– Безусловно, – вежливо промолвила Нисса. – Мы здесь для того, чтобы уберечь тебя от боли, бед и ошибок.
– Как только ты соберешься что-нибудь сделать, глупость какую-нибудь, например, мы будем тут как тут, и сможем тебя вовремя предупредить, – добавил Крис. – Раз уж ты нас увидела, – и на мгновение в его желто-зеленых глазах мелькнул нехороший огонек.
– Вот как сейчас, – подхватила Нисса. – Ну скажи, ты всерьез думаешь, что Виктор на это платье поведется?
– А чем платье-то тебе не угодило? – слабо возмутилась принцесса.
– Да нет, платье само по себе вполне ничего, но на тебе сидит, как на корове седло!
– А вдруг девчонки засмеют, а никто из парней на танец не пригласит? – подливал масла в огонь Трис.
– Платье само по себе ничего, – вынес вердикт Крис, – но тебе явно надо худеть!
В ужасе слушала Принцесса драконов, которые озвучивали ее собственные мысли.
– Ни за что! – топнула она ногой. – Не стану я вас слушать! А ну, брысь отсюда! И чтоб я вас больше не видела!!!
И она опрометью бросилась вон из комнаты.
В тот раз Принцесса все-таки пошла на дискотеку. И даже веселилась там, танцуя в девчачьем кругу, со своими подругами. Все было хорошо, до тех пор, пока в школьном спортзале, где и проходила дискотека, не появился Витя. Высокий красавец, с правильными чертами лица, карими глазами и волнистыми волосами, он был тайной мечтой всех девчонок не только в их классе. К тому же начитанный отличник, спортсмен, играющий на гитаре… Словом, средоточие всех достоинств, и предмет девчачьего воздыхания.
Обведя взглядом веселящуюся толпу ровесников, Виктор уверенно двинулся в сторону кружка одноклассниц, в котором танцевала Принцесса. Ей казалось, что музыка в зале смолкла, затихли голоса подпевающих популярной песне ребят, а ее любимый, как в замедленной киносъемке, идет прямо ей навстречу. Она подняла голову, и даже привстала на цыпочки, чтобы казаться ему хоть чуть-чуть выше.
– Все-таки здорово, что я сшила это платье! – молнией промелькнула шальная мысль…
– Привет, Алина! – раздалось у нее над ухом, и Витя, отодвинув ее плечом со своего пути, прошел мимо, даже не заметив ни нового платья, ни самой Принцессы. А за ее спиной первая красавица школы, их одноклассница Алина, милостиво бросила мальчику пару слов. И повернулась к нему спиной, продолжая танцевать с девчонками из своей «свиты».
Принцесса бежала домой, не разбирая дороги. В голове билась единственная вразумительная мысль: «Только бы он не заметил, как глупо я бросилась ему навстречу!!!»
Рыдая на диване в своей комнате, она почувствовала, как кто-то гладит ее по голове.
– Дурочка! Ну мы же тебя предупреждали! – с укором произнесла Нисса.
С тех самых пор и началась борьба нашей Принцессы с драконами. Когда она забывала о них, у нее все в жизни ладилось. Выстраивались отношения, удавались затеи, решались задачи. Но как только она немного давала слабину, и начинала сомневаться, наглые ящеры тут же оказывались рядом, и начинали зудеть: «А вдруг не получится? Ну конечно, куда тебе? Сиди, там без тебя справятся! Неужели ты думаешь, что выберут тебя? Глупая… Толстая… Слабая… Уродка… Кому ты такая нужна!»
Принцесса героически сражалась с драконами. Она не сдавалась, несмотря ни на что – закончила школу, потом институт с красным дипломом, вышла замуж за любимого человека, устроилась на любимую работу, родила замечательных деток. Она прочла массу умных книг, выполнила целую кучу полезных заданий, стала экспертом в своей сфере. Но драконы все не унимались. Они продолжали изводить ее своим нытьем. Иногда ей удавалось запирать их в глубоких подвалах своей души, и на какое-то время избавиться от их влияния. Эти периоды становились светлыми полосами в ее жизни. Тем не менее, драконы вновь и вновь взламывали замки, и с новой силой набрасывались на бедную Принцессу. И это были черные, мрачные полосы, когда руки у нее опускались, а сама она просто плыла по течению, пытаясь загнать своих драконов обратно в подвал.
И вот однажды, в один из таких тяжелых периодов, когда распоясавшиеся драконы, которые выросли до невероятных размеров, совсем изгрызли замки и решетки в своем подземелье, Принцесса шла по городу в плохом настроении. Ей давно уже надоела ее, когда-то так любимая, работа. Ей очень хотелось уйти на новое место, где она смогла бы проявить себя во всей красе, раскрыть свои возможности, принести людям пользу… Но Крис, вместе с Трисом и Ниссой, утробно завывали из глубины: «Ничего у тебя не выйдет, впрочем, как всегда! Сиди на стуле ровно, и не думай никуда лезть! Кому ты нужна! Радуйся, что хоть сколько-то платят! Куда тебе дергаться – у тебя дети! У тебя кредиты – чем платить станешь?!» И прочее, в том же духе. Было ей поэтому совсем не весело.
А вокруг шумел праздник! На Ярмарку по случаю Дня города собрались, казалось, все его жители. Они высыпали на улицы, празднично и ярко одетые. Они веселились и пели, они вели за руки нарядных детей, которые несли шарики, цветы и разные сверкающие игрушки. Принцессе казалось, что все вокруг, кроме нее, абсолютно и совершенно неприлично счастливы…
– Эй, красавица! – обратился к ней смуглый мужчина, торговавший цветами. – Не грусти! Зачем в такой день печальные глаза?! Принцессе нельзя портить такие прекрасные очи! – и с этими словами он протянул ей бархатную розу на длинном стебле.
– Спасибо! – изумленно прошептала счастливая Принцесса, и вой ее драконов немедленно стих.
Она шла дальше, и всеобщее веселье уже не казалось ей таким нелепым и неуместным. Вдруг, посреди шумной толпы, она увидела странного человека в высокой синей шляпе со звездами и таком же синем звездчатом балахоне. На шее у него висел лоток с разными занимательными штучками. Она совсем было вознамерилась уйти прочь, когда человек окликнул ее:
– Ваше Высочество! Не проходите мимо!
Удивленная, Принцесса остановилась.
– Это Вы мне? – спросила она.
– Безусловно, Ваше Высочество! – церемонно поклонился мужчина. – Ах, почему Вы не одеты, как подобает в такой день?! – искренне огорчился он. – Ну да ничего, мы сейчас это исправим! – И в мгновение ока в его руках мелькнул алый плащ с горностаевым воротником, невесомой волной окутавший ее плечи. На голове, словно по мановению волшебной палочки, оказалась маленькая золотая корона. Принцесса, изумленно осматривая себя, чуть не уронила ее на землю.
– Аккуратней, Ваше Высочество! Аккуратней! Держите голову и плечи, чтобы не потерять корону! – И незнакомец вновь изысканно и церемонно поклонился ей.
– Что это? Кто Вы? И откуда? – удивленно спрашивала Принцесса.
– Ах, Ваше Высочество! Я – Ваш придворный Волшебник. Меня отправили к вам Ваши подданные, которые истомились без Вашего Высочайшего внимания.
– Моего внимания? – эхом отозвалась она.
– Ну конечно! – Волшебник так всплеснул руками, что разности с его лотка чуть не попадали на землю. – Вспоминайте! В детстве и юности Вы своей фантазией творили целые миры! Так вот – их жители до сих пор Вас ждут! Им требуется Ваше внимание, а то дела там совсем запутались!
– Но я не думала… Я не думала, что это серьезно! – воскликнула Принцесса.
– О, уверяю вас, более чем! А самое главное – люди почти совсем забыли о нас, о жителях волшебных миров. Они становятся слишком прагматичными, перестают верить в чудо, и чудеса не случаются в их жизни! А Вы, Ваше Высочество, можете открыть людям создаваемые Вами миры! И тогда все, все будут счастливы! Вы – потому что будете следовать своему Предназначению, жители Ваших миров – потому что о них все узнают, станут проявлять к ним интерес и приходить в гости, а люди – потому что наш мир целителен для них. Через наши волшебные сказки они смогут лучше узнать себя, понять законы жизни, восстановить свои ценности, и, в конечном итоге, стать гораздо, гораздо счастливее! Умоляю, Ваше Высочество, не медлите более ни минуты!
Ошарашенная Принцесса собралась было уходить, но Волшебник окликнул ее:
– Еще мгновение, Ваше Высочество! Помните, что эта мантия – невидимая Мантия Уверенности, она поможет Вам следовать Вашему пути. Вашу корону также сможете видеть только Вы, но более Вы никогда не забудете о том, что они у Вас есть… И последнее – возьмите это, – и Волшебник протянул Принцессе забавные очки в замысловатой старинной оправе. Стекла в них были зеленого цвета. – С их помощью Вы сможете видеть истинную суть вещей, явлений и людей. И не просто то, каковы они сейчас, а то, какими они могут быть. Прощайте! – и с этими словами маг растворился в толпе.
Вернувшись домой, первым делом Принцесса подошла к зеркалу. Странно, но ни мантии, которую она отчетливо ощущала на своих плечах, ни короны, которую она чувствовала не менее ясно, видно не было.
– Что, в очередной раз повелась? – раздался знакомый скрипучий голос то ли Криса, то ли Триса. – А мы тебе кричали, кричали, – ворчливо добавила Нисса, – но кто же слушает друзей?
И тут Принцесса водрузила на свой изящный носик Волшебные зеленые очки… О, чудо! Сквозь них она отчетливо увидела и складки королевской мантии, которые окутывали ее фигуру, и маленькую изящную корону в своих волосах. Но самый главный сюрприз ждал ее при взгляде на таких привычных драконов. Вместо них за ее спиной, гордо потряхивая головами (по одной на каждого), стояли три пегаса!
– Вот этого мне всегда хотелось! – воскликнула Принцесса, и запрыгнула на спину одному из них. Присев от неожиданности на задние ноги, пегас развернул крылья, и вылетел в окно…
– Ну и что, ты в самом деле думаешь, что это будут читать? – раздался ехидный голос за спиной Принцессы, которая сосредоточенно стучала по клавиатуре, иногда поглядывая в экран. Не ответив ни слова, она нащупала на столе свои Волшебные очки…
– Молчу, молчу, – испуганно отозвался дракон, превращаясь в пегаса.
Сказка про Фею-Умницу
В одной фейской семье однажды родилась маленькая Феечка. Она была фея как фея – маленькая, легонькая с тонкими полупрозрачными крылышками. Едва родившись, она распахнула свои огромные глаза, и сказала:
– Привет, Мир! Какой ты красивый! И как тут много любопытного!
И она тут же отправилась его изучать.
За это ее качество – повышенную любознательность – нашу Фею прозвали Умницей. Она очень рано научилась читать, и читала все, на чем есть буквы. Она изучала все, что видели ее глаза, исследовала все, что попадало ей в руки.
И вот, пришла пора учиться летать. Фея-Умница подошла к этому делу очень основательно. Для начала она расспросила всех родственников, друзей и знакомых, как это надо делать. Затем она изучила целый ряд наук – физику, аэродинамику, анатомию, биологию и даже иностранные языки – мало ли, куда занесет ее полет!
Время шло, все подружки и друзья Феи-Умницы уже вовсю летали. Более того, даже ее младшие сестры и братья уже стали на крыло, а наша героиня все изучала специфику, технику и проблемы полета.
Глядя на своих летающих товарищей, Фея говорила про себя:
– Ничего-ничего! Вон они сколько ошибок совершают, падают и ломают себе крылья и конечности! А я все сначала изучу хорошенько, а потом уже сразу правильно полечу!
И она продолжала изучать полеты на земле.
Шли дни. У Феи-Умницы была масса друзей, которые залетали к ней поболтать, выпить чашку нектара и обсудить полеты. Только чем дальше, тем больше жалости появлялось в их глазах – как можно объяснить существу нелетающему всю прелесть парения над землей!
И ни одна живая душа не знала о том, что наша Фея каждую ночь взбиралась на самое высокое дерево в Волшебном Лесу, и тренировалась. Сначала она смотрела на звезды, Луну и облака, на высокие деревья и глубокие озера, на спящие цветы и дремлющие травы… Больше всего на свете Фее хотелось распахнуть свои прозрачные крылышки, и… полететь! Беда была в том, что она… не знала, как летать! Да-да, Фея-Умница, которая знала о полетах все… не умела перевести свои знания в практику! Много раз Фея распахивала свои крылья, и даже бесстрашно бросалась вниз, но в этот момент что-то происходило, и она камнем неслась к земле, по пути сшибая листья, и больно ударяясь о ветки!
Никому не рассказывала Фея о своих безуспешных попытках – чем больше она хотела летать, тем хуже были ее результаты. И вот, в очередной раз, спрыгнув с верхушки дерева и наткнувшись на огромную ветку, Фея громко заплакала. Она рыдала так жалобно и безутешно, что из старого дупла выглянула чья-то лохматая голова с огромными желтыми глазами, а ее обладатель сварливо поинтересовался:
– Чего ревешь?
Фее-Умнице стало до того страшно, что даже ее слезы мгновенно высохли.
– Ты кто? – дрожащим голосом поинтересовалась она.
– Кто-кто… Сова я! Сама, что ли, не видишь?
– А чего ты тут делаешь? – растерянно спросила наша героиня.
– Что делаю, что делаю… Живу я тут! А ты все прыгаешь и падаешь, прыгаешь и падаешь… Даже интересно, когда это тебе надоест!
– Да надоело уже… А делать-то что? Я летать хочу… А оно – вот… не летается! – грустно произнесла Фея.
– Что, упорная такая? – произнесла хозяйка дупла, выбираясь на ветку. – Ну давай поглядим, может, я чем помогу. Так, с крыльями все в порядке? – спросила она, приподнимая крылышко Феи. – Вроде, да, – бормотала она себе под нос. – Руки распахни, пошевели плечами. Так, тут тоже все в норме. – Сова придирчиво разглядывала непрошенную ночную гостью со всех сторон. – Так, крылья расправь, прыгни вниз. Да не так, горе ты мое! – воскликнула птица, за шкирку доставая Фею с нижней ветки, об которую та стукнулась, выполняя ее распоряжение.
– Смотри, как надо! – и Сова, распахнув крылья, плавно облетела вокруг дерева. – Крылья пошире, ловишь поток воздуха, планируешь, а когда надо – взмахиваешь. Наклонилась вправо – полетела направо…
– Наклонилась влево – летишь налево… – грустно продолжила Фея. – Я это все знаю. Я тебе даже сопротивление воздуха на поверхность крыла рассчитать могу… А вот летать – увы!
– Умная, да?
Фея горестно кивнула.
– Так в этом-то все и дело! – громко завопила Сова. – Дело в том, что ты слишком умная, тебя голова перетягивает! – веселилась она.
– Считаешь, дело безнадежное, да? – с замиранием сердца прошептала Фея-Умница.
– Не боись! Пошутила я! – и Сова дружески ткнула Фею в хрупкое плечико. Удар был такой силы, что ту чуть не снесло, но птица вовремя подхватила свою незадачливую гостью. – Просто ты голову во время полета не отключаешь. Ты такая умная, что каждый момент анализируешь, что делаешь, и в результате – путаешься и падаешь. Просто выключи думалку!
– А как это сделать? Я же не могу не думать? Оно как-то само… думается.
– Ну, замени один процесс на другой. Вот, например. Встань, плечи расправь, глаза закрой, крылья распахни. Стой, не лети никуда. Что чувствуешь?
– Тепло, ветерок такой приятный, скорость, наверное…
– Плюнь на его скорость! Не думай, чувствуй! – гаркнула Сова. Фея послушно переключила внимание на свои ощущения.
– Воздух так пахнет…
– Что слышишь?
– Кузнечики стрекочут… Река журчит… Листья шелестят…
– Так, уже лучше. Глаза не открывай, стой ровно, попробуй крыльями помахать, и почувствуй, как они воздух разгоняют, – распоряжалась Сова.
Фея мелко-мелко затрепетала крылышками, прислушиваясь к своим ощущениям. Легкость, быстрое движение воздуха, парение… Парение?! Она открыла глаза, и обнаружила, что висит в паре метров от ветки, на которой они беседовали с Совой.
– Лечу! Я лечу! Ур-р-р-ра!!! – закричала Фея, и в этот миг крылья перестали ее слушаться, и она чуть было вновь не рухнула вниз, но ее наставница ловко предотвратила падение.
– Г-О-Л-О-В-У О-Т-К-Л-Ю-Ч-А-Й! – раздельно произнесла она. – Пока есть, что!
– Я поняла, кажется, я поняла!
И Фея-Умница, закрыв глаза и распахнув свои прозрачные крылышки ринулась вниз. На этот раз ей действительно удалось! Она парила между ветвей дерева, зависала в воздухе, крутила пируэты и сальто… Она наслаждалась полетом, планируя к самой земле, и взлетая к облакам. Она танцевала в луче лунного света, падавшем на речную гладь. Раскинув тонкие ручки, Фея совершала самые невероятные и замысловатые кульбиты в воздухе. Наконец, спикировав на ветку к нахохлившейся Сове, она принялась обнимать, теребить и тормошить ее:
– Ах, какое счастье, что сегодня я упала именно на твою ветку! Как здорово! Я бы сама никогда-никогда не догадалась! Ах, Совушка, ты просто умница! Нет, ты – гений! Гений полетов! Я так всем и кажу!!!
– Отстань! – отпихивала ее крылом Сова. – Обслюнявила всю, перья взъерошила! Хватит, хватит этих телячьих нежностей – довольно бормотала она.
Наконец, восторги Феи-Умницы слегка улеглись, и она чинно устроилась на ветке рядом с крылатой ворчуньей.
– Огромное тебе спасибо! – закончила она, уже вполне спокойно.
– Да было бы за что! – фыркнула Сова. – Может, хоть не будешь каждый раз возле дупла сопли размазывать, поспать дашь!
– Слушай, а как тебя зовут? Я даже не спросила, прости.
– Ворчуньей кличут. За что, интересно? – раздраженно буркнула птица.
– И почему я не удивлена? – звонко рассмеялась Фея-Умница. – Знаешь, давай дружить, а?
– С чего бы? – смущенно отворачиваясь, пробормотала Сова. – Станешь ко мне ходить, спать не давать… – с надеждой в голосе продолжала она.
– Стану, стану, еще как стану! – уверила ее Фея, и, чмокнув нахохлившуюся птицу в твердый клюв, упорхнула прочь.
– Пока! До завтра! Завтра прилечу, поболтаем! – донеслось издалека.
– Ну вот, кончилась моя спокойная жизнь, – счастливо произнесла Сова, забираясь обратно в свое дупло.
Про Фею-Умницу и Звездную Пыльцу
После того, как Фея-Умница научилась летать, с ней стали происходить самые чудесные вещи. Она встречала массу интересных существ, которые становились ее друзьями. Она летала в кучу любопытных мест, которые расширяли ее кругозор. Она забиралась в самые отдаленные уголки Волшебного Леса, и исследовала их, что приносило ей множество новых знаний и впечатлений.
Но вот однажды она обнаружила, что Волшебный Лес стал мал для нее. Что она уже изучила все, что могла, и теперь хочет летать дальше. Фея забралась на то самое высокое дерево, на котором жила ее подруга-Сова, и осмотрелась вокруг:
– Ах, какой потрясающий вид отсюда открывается! – воскликнула она. – Как необъятен мир! Я так хочу изучить его весь! Пожалуй, первым делом я наведаюсь в Сверкающие Горы, потом слетаю на Озеро Желаний, а затем – к Реке Мудрости, – мечтала она вслух.
Сказано – сделано. И Фея тут же собралась следовать намеченному маршруту. Но… к своему удивлению, она обнаружила, что просто не может улететь дальше границ Волшебного Леса! Что-то не пускало ее, тянуло назад, и чем дальше пыталась она улететь, тем сильнее ее притягивало обратно.
Сказать, что Фея расстроилась – значит, ничего не сказать. Она была просто в отчаяньи! Со свойственным ей упорством, она стала изобретать способы избавиться от той таинственной силы, что не давала ей покинуть пределы Волшебного Леса. Но все ее попытки оказывались тщетными.
В конце концов, Фея опять полетела к своему любимому дереву, и постучалась в дупло Мудрой Совы.
– Что на это раз? – ворчливо произнесла та, выглядывая из своего жилища.
– Скажи, почему я не могу улететь туда, куда я хочу? – поинтересовалась Фея.
– Потому что! – ответила Сова, и собралась спрятаться обратно.
– Пожалуйста, помоги! Я не знаю, к кому обратиться! – взмолилась Фея. – Видишь ли, дело в чем… – и она поведала своей подруге обо всех своих безуспешных попытках покинуть пределы леса.
Сова внимательно её выслушала, и надолго задумалась.
– А скажи мне, подруга, ты на Запретную Поляну, часом, не летала? – наконец произнесла она.
Фея-Умница вспыхнула до корней волос. Дело в том, что у обитателей Волшебного Леса в ходу была Звездная Пыльца, которая помогала им во взаимных расчетах. Вещество это было крайне редкое, а потому весьма ценное. Звездная Пыльца выпадала в новолуние, каждый раз в разных частях леса, так, что предугадать место, где она появится в следующий раз, было очень сложно, почти невозможно. Иногда это могли быть цветочные поляны, иногда – озеро или река, иногда – деревья… И если не успеть собрать ее в особые мешочки, с первыми лучами солнца она таяла. А вот, будучи помещенной в темное прохладное место, она застывала прихотливыми кристаллами, похожими на снежинки, но гораздо более прочными и практически вечными.
У фей были специальные отряды, которые только тем и занимались, что, обнаружив место выпадения Звездной Пыльцы, немедленно отправлялись на ее сбор. Затем они передавали все найденное Верховной Правительнице Волшебного Леса, которая по справедливости оделяла тех, кому это было нужно.
Однако, в лесу была одна поляна, на которую Звездная Пыльца выпадала чаще, чем на другие. Это и была та самая Запретная Поляна, о которой толковала Сова Ворчунья. Запретной ее называли не потому, что обитателям леса нельзя было туда залетать, а потому, что это было чрезвычайно опасно. Там росли дивные, яркие, ароматные, но хищные цветы, питавшиеся живыми существами – насекомыми, мелкими грызунами и маленькими птичками. Даже феей они могли закусить при случае. Клейкие язычки взмывали вверх с необычайной скоростью и точностью, и добыча в мгновение ока исчезала в их зубастых венчиках.
На Запретной Поляне, в самом ее центре, рос еще более необычный цветок. Он не плевался ядовитыми сетями, не заманивал жертву яркой окраской или одуряющим ароматом. В его чашечке скапливалась Звездная Пыльца, и ее даже можно было добыть. Иногда отчаянные смельчаки, которым она была срочно нужна, осмеливались, спикировав с очень большой высоты прямо к его венчику, набрать несколько горстей пыльцы. Но предприятие это было весьма рискованным, и не только потому, что нужно было суметь увернуться от хищных обитателей поляны, но еще и из-за последствий такого поступка. Никто не знал, почему, однако потом эти сорви-головы не находили себе покоя, пока не возвращали обратно все, позаимствованное у цветка, да еще с прибавкой. Только после этого они успокаивались, и могли жить нормальной жизнью. Так что тех, кто готов был рисковать таким образом, было совсем немного, а подобные выкрутасы фейским сообществом не одобрялись.
Именно поэтому Фея-умница так покраснела. Она понимала, что совершила опрометчивый поступок, и теперь понятия не имела, как с этим быть.
– Ну да, летала… – едва слышно прошептала она.
Сова помолчала.
– Ну, воспитывать тебя все равно бесполезно, дело сделано, – сурово начала она. – А скажи мне, горе мое, зачем это тебе понадобилось?
– Да понимаешь, – начала Фея, и глаза ее азартно заблестели, – из-за Сверкающих Гор, из тамошнего Изумрудного Леса, прилетал один фей, который принес трактат… Ну, такой трактат, знаешь, обо всем на свете! В нем даже было написано… – и она выдержала трагическую паузу, – про людей!!! Да-да, про людей! Оказывается, они на самом деле есть, правда, не в нашем мире. А в их мире, представляешь, нету фей! Ну, то есть совсем-совсем нет! А еще, оказывается, они могут нас видеть, но только во сне. И там даже технология описывается, как человеку присниться! И, представляешь! Я попробовала! И приснилась! Там такая женщина есть, она сказочница, и поэтому мне поверила. Ну, что я всамделишная фея, а не плод ее воображения. И мы с ней так весело поболтали!!! Я столько нового узнала! И про их мир, и про их науку, и про… Ну, там много всякого, сразу не расскажешь!
– То есть, Звездную Пыльцу не зря добывала? – уточнила Сова.
– Нет, ну что ты! Я ни капельки ни о чем не жалею!
– А у Владычицы просила?
– Просила, только она не дала. Сказала, нечего всяким шарлатанам верить, и добро переводить. И что хватит мне уже глупостями заниматься, а надо замуж и феек рожать… Ну и много чего еще… – поскучнела Фея. – А я замуж не хочу! Я еще не все на свете узнала! Кругом еще столько интересного! Ну вот, например, Сверкающие Горы, или тот же Изумрудный Лес. А еще есть Озеро Желаний, и Река Мудрости, да мало ли чего еще! А замуж выйдешь, и все – никакой тебе учебы, никаких полетов допоздна… Не-е-ет, я еще слишком молода, чтобы замуж… – надула она свои очаровательные розовые губки.
– Так, а сколько пыльцы-то стащила? – спросила Ворчунья.
– Да я немножко… Всего-то четыре горсточки, – пробормотала Фея.
– Четыре горсти! Да ты в своем уме! Это же целое состояние! – завопила Сова. – Совсем ума рехнулась девка! Четыре горсти за какую-то книжонку! Правильно тебе Владычица пыльцы не дала! А я бы еще и прутом по одному месту! Для вразумления! – продолжала бушевать она.
– Нет, а прутом-то за что? – обиженно спросила Фея, на всякий случай отодвигаясь подальше от собеседницы.
– Ну и где ты теперь такую прорву пыльцы возьмешь?!
– Не знаю, – грустно промолвила Фея. – Вот слетаю в Сверкающие Горы, там уму-разуму научусь, узнаю, как Звездную Пыльцу на постоянной основе получать, и верну! – оживилась она.
– Гениальный план! Ты же из лесу вылететь не можешь!
– Ну да, в этом-то и проблема, – поскучнела Фея.
– Ты в лунный луч-то встань! – посоветовала Сова, и легкокрылое создание неохотно подчинилось ее совету. – А теперь смотри внимательно, – продолжала Ворчунья.
– Ой, что это? – удивилась Фея, обнаружив несколько тонких паутинок, тянувшихся от ее талии, и терявшихся во мраке. – Я их раньше не замечала…
– То-то и оно! Не замечала она! Их возможно заметить только в свете лунного луча в полнолуние, вот! Именно поэтому ты улететь не можешь – тебя цветок держит! Об этом сейчас почти никто не знает, но это мерзкое растение не просто так свои богатства отдает. Оно вот такие штуки приспосабливает, и каждый глупый фей, вроде тебя, который на такую авантюру решится, оказывается у него на привязи… Да не дергай ты их – бесполезно. Их и нож не возьмет, не трать силы зря… – Сова горестно вздохнула. – Было у меня сомнение, думала, вдруг у тебя ума хватило на Запретную Поляну не соваться… Так нет! Трактат ей понадобился!
– Ну не ворчи, пожалуйста, – взмолилась Фея. – И так тошно… Делать-то что теперь, а? Как от этой невидимой паутины избавиться?
– Что делать, что делать… Пыльцу возвращать, конечно. Чем быстрее вернешь, тем меньше пострадаешь.
– Так где же я ее возьму? – совсем приуныла Фея-Умница.
– Ладно, открою тебе секрет, мне тут сорока на хвосте принесла. У охотников за пыльцой примета есть, как понять, где она в очередной раз выпадет. Правда, сразу скажу – данные не проверенные, так что извиняй, если что не так! – проворчала Сова.
– Говори же, говори скорей! – Фея почти подпрыгивала от возбуждения.
– Ну, вроде, над моим деревом в новолуние падать станет пыльца-то. Так ты на верхушку заберись, руки раскинь, да попроси, чтобы тебе Вселенная ее послала. Да только помни – сколько ни получишь пыльцы, мигом к цветку лети, быстро ее обратно высыпай, да сказать не забудь: «Все свое ты забирай, мне свободу возвращай! Все тебе я отдала, я свободна, как была!» Не скажешь этих слов – паутина не отцепится, так и будет тебя обратно тянуть, чтоб ты еще разочек к цветочку-то наведалась.
– Я свободна, как была… – эхом отозвалась Фея. – А откуда ты про слова волшебные знаешь? – полюбопытствовала она.
– Откуда-откуда! Много будешь знать – скоро состаришься! Лети давай спать!
– Ой, еще целый месяц ждать! – захныкала Фея.
– Знаешь способ лучше? – ехидно поинтересовалась Сова. – Нет? Так жди, учись терпения набираться!
– Ладно-ладно! Спасибо тебе, Совушка! Ты всегда меня выручаешь! – щебетала повеселевшая летунья. – Пока-пока! Я завтра еще в гости залечу!
– Куда ж тебя девать, залетай конечно, глупое создание! – ворчала птица, довольная тем, что смогла помочь подруге.
Месяц прошел в подготовке и обсуждениях, надеждах и ожиданиях. Наконец, наступила ночь новолуния. Фея ужасно волновалась по поводу того, получится или нет задуманный ими план. Переживала и Сова Ворчунья, хотя старательно этого не показывала.
За пару минут до полуночи Умница взлетела на самую вершину дерева, раскинула руки и принялась ждать. С замершим сердцем и затаив дыхание наблюдала она за происходящим. Сначала все было, как обычной безлунной ночью – мир, лишенный лунного сияния, освещался лишь светом звезд, горевших в темноте, как яркие драгоценные камни. Бархатная тишина мягким покровом окутывала землю. Лишенные лунного света лесные просторы казались еще более загадочными, чем обычно. И вдруг, в какой-то волшебный миг все вокруг тихонько зазвенело и завибрировало, звук постепенно нарастал, хотя при этом непостижимым образом оказывался дрожащим на грани слышимости. Небесные колокольчики – а именно на их звучание больше всего походила еле слышная симфония, сливались в единую прекрасную мелодию. Сердце нашей героини преисполнилось противоречивых чувств, навеянных музыкой Звездной Пыльцы. Ей разом захотелось грустить и веселиться, обнять кого-нибудь и улететь ото всех, пуститься в пляс, и замереть неподвижно. Нежная мелодия одновременно бередила душу, и залечивала душевные раны. Фея ощутила горячие слезы на своих щеках, и было непонятно, от чего она плачет – от радости или от горя… И в этот момент, из ниоткуда, как будто со всех сторон сразу, возникли прекрасные, потрясающие в своем великолепии разноцветные маленькие искорки, кружившие в воздухе, как будто исполняя прихотливый изящный танец под дивную музыку. Часть этих искорок гасла прямо в воздухе, а часть россыпью огней падала на окружающие предметы, оседала на ветвях и листьях, долетала до уснувших внизу цветов, и качалась на речных волнах.
Потрясенная увиденным великолепием, Фея чуть было не забыла, зачем она оказалась здесь. Вспомнив в последний момент о своей цели, она раскинула руки, закричала:
– Вселенная! Помоги мне!
Частички Звездной Пыльцы сначала шарахнулись в сторону от источника звука, а затем с любопытством устремились к крылатому существу. Они оседали не ее волосах, тонким блестящим слоем покрыли весь ее наряд, маленькими сверкающими сугробами скапливались на тонких руках и доверчиво льнули к ее ладоням. Их прикосновения были нежными и щекотными, и Фее становилось ужасно весело от того, что блистающие пылинки скользили по ее коже. Боясь стряхнуть легкое великолепие, она осторожно собирала Пыльцу в передник.
Наконец, мелодичный звон истаял в пространстве, пылинки перестали падать, и Фея, едва взмахивая своими тонкими крылышками, осторожно спикировала на ветку, на которой ждала ее Сова. Птица сидела, запрокинув голову, хотя это и было почти невозможно, и, не мигая, смотрела в звездное небо. Вся она была покрыта Звездной Пыльцой, а на макушке скопился целый сугроб из сверкающих частичек. Фея старательно и аккуратно стряхнула и его в свой передник, и только после этого тихо обратилась к подруге:
– Эй! Возвращайся!
– Что это было? – медленно, как зачарованная, произнесла Ворчунья, без своего обычного сарказма. – Какое ошеломляющее зрелище! Ничего более великолепного я никогда в своей жизни не видела и не слышала! – потрясенно добавила она.
– Ты права, это и правда поразительно! – тихо отозвалась Фея, и вздохнула. – Сомневаюсь, что смогу увидеть нечто, равное этому великолепию…
– Все, хватит прохлаждаться! – заявила Ворчунья, возвращая себе свой обычный тон. – Давай-ка посмотрим, чего ты там насобирала! Может, еще и не хватит!
Однако ее опасения оказались напрасными. Пыльцы как раз хватило на пару увесистых мешочков, по две горсточки каждый – ровно столько, сколько Фее необходимо было вернуть хищному цветку.
– Иди спи! – проворчала Сова. – Тебе еще до рассвета на Запретную Поляну надо успеть. Как только цветок чашечку раскроет, высыпай пыльцу, и мигом назад, пока остальные твари не проснулись! Да слова сказать не забудь!
– Я все помню, Совушка! – сказала Умниц, устраиваясь на теплой мягкой подстилке в совином жилище. – Спокойной ночи! – и с этими словами Фея, утомленная необычными событиями этого длинного дня, уснула.
– Спи, искательница приключений, – пробормотала Сова, укутывая поплотнее свою подругу, – спи, я посторожу.
Через некоторое время, в тот глухой час между ночью и утром, когда ночные обитатели, завершив все свои дела, уже укладываются спать, а дневные еще досматривают самые сладкие сны в своих мягких постельках, птица совсем было собралась разбудить свою подругу. Той предстоял нелегкий путь до Запретной Поляны, и рискованное приключение по возвращению пыльцы. В этот момент раздался деликатный стук в дверь. Удивленная Сова одним желтым круглым глазом выглянула в щелочку. На ветке стоял пожилой фей в дорожной одежде. Его седые волосы были аккуратно уложены, темно-серый, расшитый серебром костюм был покрыт каплями утренней росы. Сапоги из дорогой кожи и теплый плащ за плечами, оставляющий крылья свободными и тяжелая сумка через плечо дополняли облик путешественника. В руках он держал темно-синий бархатный чехол цилиндрической формы, расшитый рунами, выполненными серебристыми нитями.
– Ты кто? – неприветливо поинтересовалась Сова.
– Простите, я ищу Фею-Умницу. Меня проинформировали, что она может быть здесь, – вежливо произнес ранний визитер.
– И что? – спросила птица, перебираясь на ветку, и поплотнее прикрыв за собой дверь.
– Дело в том, что я – ее давний знакомый. Я принес ей книгу, о которой она просила…
– Кни-и-и-и-гу? – с угрозой в голосе произнесла Ворчунья, наступая на непрошенного гостя. – Так это из-за тебя она в такую переделку попала? Это из-за тебя она Звездную Пыльцу добывала? Из-за тебя она жизнью рисковать будет уже второй раз? – Сова, уперев крылья в бока, грудью теснила фея подальше от своего дупла.
– П-п-простите, а Вам до этого какое дело? – защищался фей, вынужденный отступать под яростным напором птицы.
– Какое мне дело? Ах, какое мне дело? Ну, сейчас я тебе покажу, какое мне до этого дело! – и Ворчунья собралась крылом смахнуть недруга со своей ветки.
– Мастер Тармаль? – раздался удивленный голос Феи за спиной противников. – А как Вы здесь оказались? Вы так ругались, что я проснулась, и решила посмотреть, с кем это ты воюешь, Ворчунья.
– Иди собирайся, никого тут нету, – начала Сова, пытаясь спиной закрыть гостя от Умницы и одновременно спихнуть его с ветки.
– Как это, я здесь! Здравствуйте, многоуважаемая Умница! Я принес Вам обещанное продолжение трактата, – фей выбрался из-за птичьей спины, поправляя наряд, несколько потрепанный во время диалога с ее хозяйкой. – Не беспокойтесь, все, как мы договаривались – четыре горсточки пыльцы – и книга Ваша!
– Ах, мастер! Вы же говорили, что продолжение утеряно! – не веряще воскликнула Фея. Казалось, его слова заворожили ее. Ни одной мысли не осталось в ее голове, глаза возбужденно горели, и, по мере того, как фей говорил, Умница все ближе и ближе подвигалась к нему, как будто не в силах сопротивляться наваждению.
– Да, я и сам так думал. И не один я, другие исследователи проблемы тоже были в этом уверены. Видите ли, знания, которые в нем содержатся, довольно опасны, – старый фей понизил голос и с опаской оглянулся вокруг. – Я слышал, что в вашем лесу все его экземпляры уничтожены полностью. У нас оставался лишь один, а в то, что его продолжение существует, вообще почти никто не верил. Я, один я был убежден в том, что все книги просто не могли погибнуть! И я оказался прав! – и он потряс в воздухе принесенным футляром. – Знания не горят! – с пафосом воскликнул он. Глаза его вспыхнули фанатичным блеском. – И вот, я здесь. Я выполнил обещание. Выполните же и Вы свое. Четыре горсточки Звездной Пыльцы – и трактат – Ваш! – и он поклонился с грацией придворного.
Наглость гостя на миг лишила Ворчунью дара речи. Фея-Умница с надеждой посмотрела на Сову.
– Совушка, милая мне так надо, нет, вернее, я так хочу… – начала было она.
– Ни за что! – завопила Сова. – Ни за какие коврижки! Забирай свою книжонку, и проваливай отсюда, чтобы я тебя больше не видела! – при этом, птица цепко держала своего непрошенного гостя, справедливо опасаясь, что он может полететь вслед за ее подругой, и уговорить-таки приобрести этот трактат в обмен на пыльцу. – А ты, – и Ворчунья, со сверкающими яростью глазами, повернулась к Фее. – Быстро взяла мешочки, и марш на Запретную Поляну! И если еще хоть слово этому аферисту скажешь – мы больше не друзья! – птица вознамерилась придать ускорение летунье, но ярость ее была такой искренней, такой неподдельной и пугающей, что Умница мгновенно придя в себя, нырнула в дупло за мешочками с пыльцой и молниеносно вспорхнула с ветки.
– Так, а теперь я с тобой разберусь, – Сова повернула голову в сторону мастера Тармаля. Ее ледяной тон был настолько угрожающим, что с его лица сбежали все краски.
– П-п-пустите! Вы права не имеете! Я буду жаловаться! – лепетал он, пытаясь выбраться из стальных объятий птичьих когтей.
– Кому, интересно? – ехидно осведомилась Ворчунья, которой жалкие попытки пленника освободиться, а также то, что Фея все-таки улетела возвращать пыльцу, вернули хорошее расположение духа. – Нашей Владычице? И на что? На то, что у тебя отказались покупать запрещенный трактат, да еще по такой грабительской цене?
Фей сосредоточенно вырывался, пытаясь сохранить остатки достоинства.
– Вы дикая, невежественная птица, ничего не понимающая в науке! –пыхтел он.
– Да-да, вполне возможно, – соглашалась Сова. – Зато я понимаю, что ты способен причинить вред моей единственной подруге! А за нее, – и птица развернула трепыхающегося Мастера к себе лицом, сосредоточенно разглядывая его то одним, то другим глазом, – за нее я … много чего могу сделать, – вкрадчиво произнесла она, и по спине Тармаля прошел непрошенный холодок.
– Хорошо-хорошо! – поспешно согласился он, осознав, наконец, всю опасность ситуации. – Отпустите меня, глубокоуважаемая, и я обещаю, что больше никогда не буду ничего предлагать Вашей подруге.
– Вот и ладушки, – угрожающе ответила собеседница, слегка ослабляя хватку. Фей предпринял еще одну безуспешную попытку освободиться. – И куда же мы собрались? – Сова явно наслаждалась ситуацией.
– Как – куда? Вы же сами сказали убираться… – обиженно произнес Мастер.
– Ну, ты-то можешь убираться, а вот книжечку-то оставь, – ласково произнесла Ворчунья. – Девочка ее очень хотела, вот я и отдам ей при случае!
– Что значит – оставить? – вскинулся фей. – Это … это – грабеж! Это форменное беззаконие!
– Да ладно, держи! – и Сова покачала перед носом Мастера мешочком со Звездной Пыльцой. – На крайний случай берегла, – и она разжала когти, одновременно перехватывая у перепуганного Тармаля расшитый футляр. – Но смотри – если я узнаю, что ты в наш лес прилетал воду мутить…
– Понял-понял! Улетаю! Обещаю больше не досаждать своими визитами! – и Фей, торопливо откланявшись, буквально растворился в воздухе.
– У меня целее будет, – проворчала Сова, забираясь в дупло с намерением припрятать опасный трактат подальше.
Когда довольная Фея-Умница вернулась обратно, Ворчунья делала вид, что спит.
– Вставай, соня! – тормошила ее Фея. – Я все сделала, как мы договорились! Пыльцу высыпала, слова сказала. И представляешь – я могу улетать из леса! Я уже пробовала! – ликовала она.
– Поэтому так долго? А то я уже переволновалась вся, – проворчала птица, глядя сквозь листву на солнце, уже клонившееся к закату.
– Волновалась она! А сама дрыхнешь без задних лап! – веселилась Умница.
– То ли я тебя плохо знаю! Так я и думала, что ты сначала полетишь проверять, как далеко теперь можешь забраться, – усмехнулась Сова.
– Ну да… прости, если заставила тебя переживать! – и Фея, по своему обычаю, обняв Ворчунью за шею, чмокнула ее в жесткий клюв. – Слушай, а где Мастер Тармаль? – встревоженно оглядывалась она вокруг.
– Думаю, на полдорге к дому, – захихикала птица. – Мы с ним тут поговорили … душевненько. Обещал больше тебе не показываться.
– Знаешь, я тебе хотела спасибо сказать, – серьезно произнесла Фея. – На меня как будто наваждение нашло, когда он тут со своим трактатом появился… Я про все на свете забыла, так захотелось эту книгу заполучить! – призналась она.
– Думаю, тут без какой-то вашей фейской магии не обошлось, – так же серьезно ответила Ворчунья. – Я видела, что ты сама не своя, а на меня его ухищрения не подействовали.
– Вот как здорово, что ты рядом оказалась, а то я не знаю, чем бы дело кончилось! А знаешь, я тут узнала на днях, что в Сверкающих Горах живет великая наставница. Ее зовут Агапия, и она набирает учеников… Вот бы к ней попасть… – мечтательно протянула Умница.
– Мало тебе твоих знаний? – всплеснула крыльями Сова. – Сколько еще учиться собираешься?
– Так это же потрясающе интересно! – воскликнула Фея. – На свете так много всего, чего я не знаю, а так хочу узнать! Как ты не понимаешь!
– Да понимаю я! И с Агашей мы в детстве на соседних деревьях росли…
– Ой, Ворчунья, ты просто кладезь пользы! А давай ты ей весточку передашь, и она меня к себе в учение возьмет, а?
– Да весточку-то нетрудно передать. Только она учеников просто так не берет, вот в чем дело. Ей взамен науки нужно что-то такое, уникальное и замечательное отдать, чего на свете белом нечасто встречается. А она потом это изучает, и дальше свои знания передает.
– Ой, а что у меня такого есть редкого и замечательного? – огорчилась Умница. – Боюсь, никогда мне к ней, в таком случае, не попасть…
– Вот если бы у тебя какая-нибудь штука была, которую она давно ищет… Хоть желудь с Вечного Дуба, что ли… Я слышала, что она уже много лет его хочет заполучить, – вслух думала птица.
– Желудь с Вечного Дуба? Так он же почти засох, и уже лет сто никаких желудей не дает! – Фея испытывала неподдельное огорчение.
– Вот и я про то же… Я знаю, что у Агаши мечта есть эти дубы возродить. Они почему-то не только в нашем лесу засыхать стали, а повсюду, где раньше росли. Только поздненько она этим озаботилась – желудей от Вечных Дубов давным-давно никто не видывал.
– Знаешь, – задумчиво произнесла Умница, – у меня дядя – Смотритель нашего Дуба. Может, он что знает? Вот что, слетаю-ка я к нему в гости. Он уже, наверное, соскучился! – и Фея сорвалась с места.
– Так далеко же! Горе мое! Хоть в дорогу бы как следует собралась! – причитала Сова.
– Не беспокойся! Я у друзей останавливаться буду! – донеслось издалека. – Пока! Не скучай тут без меня!
– Да уж, «не скучай»! Когда мне скучать, я за тебя переживать буду, глупое создание! – проворчала птица.
…Дни шли за днями. Ворчунья с надеждой всматривалась в небо, и прислушивалась к окружающим звукам, в надежде увидеть тонкий крылатый силуэт, или услышать трепетание крыльев подруги.
– А что у меня есть! – раздалось однажды ранним утром над самым ухом Совы, совсем недавно задремавшей в своем дупле.
– Умница! Ну, наконец-то! Я уже извелась вся! – воскликнула Ворчунья, стряхивая остатки сна.
– А что у меня есть! – пела Фея, танцуя над полом птичьего жилища, – что есть!
– Рассказывай, не томи! Неужто желудь нашла? – не веряще поинтересовалась птица.
– Нашла-нашла, нашла-нашла! – распевала Умница, пытаясь закружить в танце и свою подругу.
– Выкладывай, говорю! – строжилась Ворчунья.
– Ну ладно, – Фея присела на краешек птичьей лежанки. – В общем, прилетела я к дяде, рассказала, что учиться хочу, и что для этого требуется. Ну, он сначала отнекивался, мол, нету, у него желудей, не растут они… Так мне обидно стало, что слезы сами на глаза навернулись! Вот тут он не выдержал, сердце-то у него доброе. Пойду, говорит, поищу, может, завалялся где, хотя это очень маловероятно. Долго искал, дня три, наверное. Я уже всякую надежду потеряла, честно сказать. И все-таки нашел! Один, самый последний! Провожая меня, сказал, что очень надеется, что Наставница Агапия сможет Вечные Дубы взрастить снова. Знаешь, я теперь тоже очень-очень на это надеюсь! Видишь ли, я, когда на наш дуб посмотрела – поняла, что это обязательно надо сделать! Он такой величественный, такой могучий, такой прекрасный! Так что я попрощаться, – немного грустно закончила Умница. – И еще, если не трудно, напиши что-нибудь наставнице от себя. Ей, наверное, приятно будет!
Вообще-то совы не умеют плакать, но глаза Ворчуньи предательски защипало, и, чтобы скрыть свое огорчение предстоящим расставанием, она взяла кусочек бересты для письма.
– Ну что ты, что ты, подруга! Я вернусь! Очень-очень скоро вернусь! Вот только выучусь – и сразу назад, – обнимала Фея Сову, хлюпая носом.
– Лети уже, неугомонная! – привычно ворчала та.
– Ты мне пиши! Пожалуйста!
– Вот этого не дождешься. Не люблю я эти телячьи нежности. И письма писать тоже не люблю. Лети! Пусть тебе сопутствует удача!
И Сова еще долго махала крылом вслед маленькой целеустремленной фигурке, быстро растаявшей в воздухе.
Про Фею-Умницу и Великую Катастрофу
Как ни обещала Фея-Умница своей подруге, Сове-Ворчунье, быстро вернуться назад, события развернулись по-другому. Ее учеба в Сверкающих Горах у Наставницы Агапии затянулась на целых три года. Сначала – обучение, потом – исследования и эксперименты, увлекательные попытки вырастить Великий Дуб из принесенного ею желудя, новые друзья, новые впечатления… Потом наша героиня сама выучилась на Наставницу, и только после этого решила вернуться.
Подлетая к Волшебному Лесу, радостная Фея стала замечать кое-какие странности… Ей даже показалось, что от ее родных мест веет опасностью и какой-то безысходностью. Не сновали в траве мелкие обитатели, не ползли по своим делам муравьи, не звенели трудолюбивые пчелы. Деревья стояли грустные и поникшие, как будто в самый разгар лета внезапно пришла осень. И даже птиц не было слышно, а ведь за их веселые трели, с утра до вечера звучавшие среди деревьев, Волшебный Лес часто называли Звонким. Складывалось впечатление, что всю округу накрыло тенью, как будто серым, душным покрывалом, стиравшим краски и гасившим звуки. Ощущение бедствия становилось тем сильнее, чем ближе к лесу подлетала Фея.
Дома никого не оказалось, двери, обычно всегда гостеприимно распахнутые, были плотно закрыты. Никого из братьев или сестер не было слышно, и Умница, развивая немыслимую скорость, ринулась к высокому дереву, на котором жила Сова-Ворчунья, в надежде узнать от нее хоть что-то. Тревога и беспокойство сжимали ее сердце стальными обручами.
Свою подругу Фея застала за довольно странным занятием – на запертую дверь своего дупла она приколачивала большой кусок бересты, плотно испещренный письменами.
– Здравствуй, Ворчунья! – воскликнула Умница, и птица, подскочив от неожиданности, чуть не выпустила молоток.
– Подруга! Ну, наконец-то! – не склонная к сантиментам Сова, отложив свой тяжелый инструмент, буквально набросилась с объятьями на свою хрупкую товарку. – Чего ты так долго! Как ты? Как дела? Ух, какая ты стала! Взрослая! Серьезная! А у нас тут такое творится! Наши все улетели уже, я одна осталась тебя дожидаться. Ждала-ждала, а ты все не летишь… Почему ты на мое письмо не ответила? Раз ты так не отвечаешь, я, видишь, решила тебе весточку у себя на двери оставить. Я же знала, что, когда ты вернешься, ты обязательно ко мне заглянешь!
– Погоди-погоди! – ошарашенная Фея мягко освободилась из совиных объятий. – Пожалуйста, расскажи по порядку, а то я что-то никак в толк не возьму, что тут у вас. Какое письмо? О чем ты? Я ничего не получала. Да еще дома никого нет. Прямо сердце не на месте!
– Так ваши же все на Центральной Поляне, у них какое-то важное дело. Владычица всех собрала. Не переживай, твои наверняка там. Лети скорей, там все и выяснишь, а потом уже ко мне заглянешь. А я пока тут все обратно по местам разложу. Улетать я собралась, насовсем, – грустно пояснила она. – Ну, раз теперь ты здесь, надеюсь, все обойдется. Не теряй времени, а то все самое интересное пропустишь!
И Фея, последовав ее совету, стремглав полетела к месту сбора.
Центральная Поляна была полна фей. Складывалось ощущение, что все феи, обитавшие в Волшебном Лесу, собрались здесь. У всех были грустные, встревоженные, озабоченные или даже испуганные лица. Ни одного радостного или хотя бы спокойного выражения не смогла заметить Умница. Не было слышно и оживленного гомона, характерного для фейских собраний.
В первых рядах соплеменников, почти напротив высокого помоста, на котором должна была появиться Владычица, Умница увидела всех своих родных. Мама крепко прижимала к себе младших, две средних сестры и брат плечом к плечу стояли рядом с ней. Чуть впереди них, как бы закрывая собой свою семью, стоял отец с мрачным и решительным лицом. Мельком подивившись тому, как выросли дети, она продолжала осматриваться.
Оглядываясь вокруг, Фея разглядела нескольких своих подруг и друзей. Злата, ее любимая подружка, белая, как мел, с огромными перепуганными глазами, стояла совсем недалеко, и Умница начала протискиваться к ней. В этот момент на помосте появились герольды, громко затрубившие в свои засверкавшие на солнце трубы. Вслед за ними на возвышении появилась и сама Владычица. Без привычных украшений и богатого наряда, одетая в темный строгий мужской костюм, с гладко зачесанными волосами, она встала перед народом, гордо расправив хрупкие плечи. Лицо ее казалось осунувшимся и даже постаревшим.
– Братья и сестры! Мой народ! – раздался ее звучный голос. – Огромная беда пришла на нашу землю. Наш любимый Великий Лес умирает. Это уже не подлежит сомнению. Должна признать, что мы не знаем ни причин катастрофы, свалившейся на наши головы, ни ее масштабов, ни скорости распространения. Животные, птицы, насекомые – все наши старинные друзья, уже покинули наш лес. Я должна сказать вам, мои дорогие, – Владычица судорожно сглотнула. Казалось, произнести следующие слова ей было невероятно сложно. – Вам тоже следует уходить. Судя по всему, нам не удастся отстоять нашу Родину, – на последнем слове ее голос предательски дрогнул, но предводительница смогла овладеть собой. – Здесь останутся только отряды магов и волшебников, воины и спасатели. Мне нужны добровольцы для этих команд. Остальные должны взять самое необходимое и выдвигаться в сторону Изумрудного Леса. Я связалась со своим братом – Властителем Фараниэлем, они ждут нас, они готовы дать нам приют. Я надеюсь, что когда-нибудь нам удастся вернуться, но пока опасность слишком велика. Поэтому уходите, я приказываю вам! По нашим расчетам, у вас есть три дня на сборы. Все женщины, имеющие маленьких детей, покидают Лес в обязательном порядке. На рассвете четвертого дня на опушке вас будут ждать специально подготовленные феи, которые сопроводят всех в Изумрудный Лес. Помните – дорога далека и небезопасна. Поэтому советую взять лишь минимум, который вы сможете нести на себе. Простите меня, – устало закончила Владычица. Она надеялась, что никто не заметил, каких усилий ей стоило сохранить достоинство. Народ, любивший свою правительницу, старательно делал вид, что не видит ее состояния, не желая причинять ей дополнительную боль своим сочувствием.
Ни одного вопроса не раздалось из толпы. Было похоже, что все ждали подобного исхода, и в душе были к нему готовы. Понурив головы, феи покидали Центральную Поляну, разлетаясь по своим домам. Некоторые из них, в основном, мужчины, не трогались с мест, по-видимому, ожидая каких-то указаний со стороны помощников Владычицы. Среди оставшихся Умница увидела и своего отца, который о чем-то тихо переговаривался с мамой. Дети испуганно жались друг к другу, мама была белее полотна.
– Ты знаешь, я не изменю своего решения, Лисса, – говорил отец. – Забирай детей и улетайте. Мой опыт лекаря будет нужнее здесь, да и магией я неплохо владею. Хорошо бы вам залететь по дороге в Сверкающие Горы, отыскать Умницу… Но, наверное, всем вместе будет тяжеловато.
Мама, по опыту знавшая, что бесполезно отговаривать мужа, если он что-то решил, смотрела на него сухими немигающими глазами, как будто не могла насмотреться. Умница знала, что родители нежно любят друг друга уже много лет.
– Привет, пап, мам! – произнесла она нарочито бодрым голосом, появляясь рядом. – Зачем это я вам понадобилась?
– Умница! – хором воскликнули они, оглядываясь. Ее появление как будто прорвало плотину. Со всех сторон те, кто еще не улетел собираться, подходили к ним, каждый норовил обнять Фею, чмокнуть ее в щечку, или хлопнуть по плечу, так что через пять минут она почувствовала себя в центре водоворота.
– Так, хватит меня тискать! – громко произнесла она, и поток восторгов тут же иссяк. – Излагайте – быстро, четко, по делу. Что тут у вас произошло, пока меня не было?
– Великая напасть поразила наш Лес, – услышала она голос Владычицы, перед которой расступились все. – Умница, я рада, что ты вернулась, я в курсе твоих успехов. Лисса, с твоего позволения я поговорю с твоей старшенькой. Обещаю, я не стану задерживать ее надолго. Забирай малышей, готовьтесь к перелету. Освальд, если ты решишь уйти с женой, я пойму, – сказала властительница, обращаясь к отцу Феи, – а если решишь остаться, я буду безмерно благодарна. Ты очень нужен нам здесь!
– Ступай, Лисса, – попросил отец. – Я остаюсь, Ваше Величество, – склонив голову, ответил он.
Впервые за это время лицо Владычицы просияло.
– Это началось примерно полгода назад, – начала она свой рассказ, когда Умница, ее отец, и еще несколько фей расположились за столом в одной из комнат дворца. – Сначала мы не придали значения происходящему. В разных концах леса стали гибнуть деревья, причем как-то странно. Они в одночасье увядали на корню без видимых на то причин. Во всяком случае, наши попытки их отыскать ни к чему не приводили. Потом, опять же, в разных концах леса, стали появляться какие-то неизвестные нам жуткие монстры, победить которых было чрезвычайно трудно. Еще одной проблемой стало безумие, поражавшее фей, живших в тех местах, где появлялись эти высохшие деревья. Охваченные этим недугом, они сами бросались в пасть чудовищам, а те, кого удавалось вывести из пораженных зон, рвались обратно. Они проявляли чудеса хитрости и недюжинную силу, зачастую выбираясь из запертых подвалов, или спрыгивая вниз с вершин деревьев. Появился еще один симптом – им отказывали крылья, и они разбивались насмерть. После нескольких таких смертей, мы были вынуждены эвакуировать всех фей из пострадавших районов, и далеко не все из них сохранили рассудок.
Самое ужасное, что эта напасть распространялась неравномерно. То за один день погибало несколько деревьев, а то по целой неделе все оставалось спокойным. То монстры лезли со всех сторон, а то долго прятались по буреломам. Да-да, сухостой способствовал тому, что пораженные участки захламлялись упавшими ветками и прочим мусором. От нас начали бежать звери, уползать насекомые, улетать птицы… И вот теперь осталась лишь совсем небольшая часть леса, более или менее пригодная для жизни.
Поэтому я договорилась с братом, и отдала распоряжение о полной эвакуации жителей. Я не знаю, что предпринять, и не уверена, что с этим вообще можно что-то сделать, – и Владычица грустно замолчала.
– Злой колдун? Эпидемия? Инфекция? – перечисляла потрясенная Фея-Умница. Владычица отрицательно покачала головой.
– Мы отработали все версии, и ни одна из них не нашла подтверждения, – печально сказала Верховная фея. – Я очень надеюсь, что ты сможешь что-то понять.
– Ваше Величество, мне нужно подумать, а еще лучше – своими глазами взглянуть на то, что происходит там.
– Уже несколько дней, как мы полностью перекрыли доступ в зону поражения, – Владычица покачала головой. – Я не хотела бы отпускать тебя туда, во всяком случае, одну. Но ты уже взрослая, и сама принимаешь решения.
– Ваше Величество, я не стану рисковать напрасно. Давайте так – я подумаю до утра, а Вы пока подберете мне сопровождающих.
– Так и сделаем, а теперь отдыхай с дороги, – и с этими словами усталая властительница махнула рукой, отпуская всех. – Добровольцы поступают в твое распоряжение, Освальд. Займись ими, пожалуйста.
Отец и дочь, в сопровождении фей, присутствовавших при разговоре, покинули дворец.
Дома было много слез, много разговоров, много вкусной маминой еды, по которой Умница, сама того не подозревая, успела ужасно соскучиться. Все были рады видеть Умницу, задавали ей массу вопросов и желали чуть ли не по минутам знать все, что она делала в эти три года. Фея, безусловно, любила своих, и ужасно по ним соскучилась, но сейчас ей требовалось остаться одной, чтобы поразмышлять. Поэтому, втайне испытывая муки совести, она притворилась безумно уставшей, и была отправлена в свою комнату, спать.
Однако сон долго не шел к ней, версии происходящего, одна фантастичнее другой, роились в ее голове, и заставляли Умницу ворочаться с боку на бок. Несмотря на усталость, лишь под утро ей удалось забыться беспокойным сном, а на ногах она была еще до того, как первые лучи солнца позолотили верхушки деревьев. Фея быстро собралась, и никем не замеченная, выскользнула из дома.
Оказавшись возле спящего дворца Владычицы, Умница нерешительно потянулась к дверному кольцу.
– Долго спите, – раздался над ее ухом отстраненно-холодный голос, – я жду Вас больше часа.
Чуть не подпрыгнувшая от неожиданности Фея стремительно обернулась. Ее собеседником оказался высокий фей с длинными светлыми волосами, гладко зачесанными назад и собранными в хвост на затылке. Холодные льдисто-синие глаза. Прямые золотистые брови, прямой нос, высокие скулы, твердый, хорошо очерченный рот, ямочка на подбородке. Заостренные кверху уши говорили о родстве с эльфами, впрочем, как и рост, нехарактерный для большинства представителей фейской расы. Он был бы красив, если бы не явные следы усталости – красные от недосыпа глаза, темные круги под ними, нездоровый серый оттенок кожи… Одет он был в удобный дорожный костюм самого неприметного серо-зеленого цвета, такой же походный плащ и мягкие сапоги, в которых так удобно бесшумно ступать по лесным тропинкам. А еще он был вооружен. До зубов. Лук за плечами, на одном боку – колчан со стрелами, на другом – меч в скромных ножнах. Кинжал за голенищем, метательные ножи на поясе… Умница не была уверена, что заметила все смертоносные игрушки, которыми увешал себя тот, кто так надменно обратился к ней. «Ох уж эти мужчины! – явственно отразилось на ее лице. – Хлебом не корми, дай поиграть в войнушку!»
– Позвольте представиться – лорд Тинтаниэль, – с легким и высокомерным, как ей показалось, поклоном произнес он.
– Да еще и лорд на мою голову! – подумала Умница. Она, тешившая себя надеждой, то знает всех своих сородичей, обитавших в Волшебном Лесу, был уверена, что никогда не видела этого заносчивого выскочку.
– Я прибыл сюда полгода назад по распоряжению моего сюзерена, Властителя Фараниэля, чтобы помочь его сестре справиться с напастью, охватившей ваш лес. Ситуация оказалась сложнее, чем мы предполагали, – голос и тон Тинтаниэля с успехом могли бы заморозить средних размеров озерцо. Выражение лица Умницы буквально источало скепсис. – Насколько я заметил, Вы не вооружены.
– Вот еще! – фыркнула Фея. – В моем лесу мне ничего не грозит! – и она постаралась задрать нос как можно выше, чтобы некоторые лорды даже не попытались ничего о себе возомнить.
– Боюсь, Ваши данные несколько устарели. По меньшей мере, на полгода, леди Умница, если не ошибаюсь.
– Я не имею чести носить титул, – подражая холодному тону собеседника, произнесла Фея. – Извольте называть меня Наставница Мирабель! – и, развернувшись на каблуках, Умница двинулась в сторону стены деревьев, ограждавших Центральную Поляну.
– Как Вам будет угодно, леди Мирабель, – в голосе Тинтаниэля появились насмешливые нотки, и Фея поймала себя на странном желании вцепиться ему в волосы, – Но, во-первых, лететь быстрее и удобнее, а во-вторых, нам в другую сторону.
Умница, обернувшаяся на звук распахиваемых крыльев, с удивлением обнаружила, что то, что она изначально приняла за плащ, оказалось крыльями. Шикарными, огромными крыльями, напоминавшими крылья бабочки-махаона. Такие были только у тех, кто происходил от эльфов по прямой, как например, Владычица Волшебного Леса и ее брат. Подавляющее большинство фей в их лесу, включая саму Умницу, обладали крылышками, наподобие стрекозиных. Фею не напрягал этот факт, а вот некоторые юные девицы даже наращивали себе крылья, чтобы выглядеть, как потомки эльфийской расы. Однако, Умница не была склонна к заискиванию или ослеплению происхождением и титулом. Она предпочитала оценивать любое существо по его личностным качествам, а ее природное дружелюбие и открытость располагали к ней всех, кто встречался на ее пути. Так что спесь Тинтаниэля была для нее чем-то новым и отталкивающим. Ей показалось, что он специально дразнит ее, чтобы доказать свое превосходство. «Ну погоди же, наглый, надменный, надутый тип! Что бы ты там себе ни думал, а с уроженкой этих мест не сравнится ни один чванливый полуэльф!» – мстительно подумала она, взмывая в воздух вслед за своим сопровождающим.
– И прошу запомнить, лорд Тинтаниэль, – яд, который источал ее голос, можно было использовать в медицинских целях, – что наша госпожа выделила Вас мне в качестве сопровождающего, а не командира! Так что в Ваших указаниях я не нуждаюсь! Позволяю Вам показать мне дорогу! – подражая Владычице, милостиво кивнула она ему. – Интересно, мне показалось, или он и правда фыркнул самым невоспитанным образом? – думала Умница, пристроившись в фарватере.
Уже через четверть часа Фея была готова забыть свои разногласия с Тинтаниэлем. На ее глаза навернулись слезы, а сердце сжалось от ужаса и жалости. Ее любимый лес, в котором она знала буквально каждый куст, каждую полянку, каждый цветок, не говоря уже о деревьях, напоминал страшный сон. Голые ветви, покрытые паутиной, тянули к неосторожному путнику свои заскорузлые конечности. Повсюду валялись сухие корявые ветки. Насколько хватал глаз, не было видно ни одного клочка зелени – серый, болотный, коричневый, черный в разнообразных оттенках и сочетаниях. Вместо птичьих трелей – какие-то странные резкие звуки, разрывавшие уши и впивавшиеся в мозг, как колючки. Они неожиданно раздавались то далеко, то совсем близко, каждый раз заставляя Фею вздрагивать от ужаса. Иногда слышался какой-то жуткий хохот и вой. Однажды, когда такой пронзительный вопль раздался почти над самым ее ухом, Фея резко метнулась в сторону и едва не угодила в живые колючие объятия какого-то деревянного гиганта. Тинтаниэль в последний момент успел выдернуть ее, и за спиной Умницы, раздалось разочарованное голодное клацанье.
– Довольно? Или продолжим осмотр? – поинтересовался он.
– Так везде? – упавшим голосом спросила Фея.
– К сожалению, да. Хотя есть области еще хуже. На месте озер – болота, вместо полян – овраги, ручьи текут зеленой слизью вместо воды…
Следующие события произошли практически одновременно. Умница в ужасе закрыли лицо руками, не представляя, что может быть еще хуже, чем то, что она уже успела увидеть. В этот миг два свистящих звука слились в один, и Фея замерла, глядя сквозь пальцы, как пара отвратительных щупалец медленно падает к подножию, ее спутник опускает лук, а вниз по ближайшему дереву быстро движется нечто шестиногое, подволакивая пару обрубков. Монстр оставлял за собой зеленый слизистый след, издававший такой смрад, что Умница едва смогла удержать в желудке свой скромный завтрак. Появление этого чудовища стало последней каплей.
– Достаточно, – с отвращением произнесла она. – Давайте возвращаться. На мой взгляд, ответ скрывается не здесь. Единственно, было бы хорошо взглянуть на то место, откуда пошла вся эта зараза. Может, все же слетаем туда? – мужественно произнесла она.
– Не хотите сначала прийти в себя? – учтиво поинтересовался Тинтаниэль, и в его голосе прозвучали нотки сочувствия.
– Я в порядке, – сглотнула Умница. – Показывайте дорогу.
Через пару минут, определив направление полета, Фея осторожно поинтересовалась:
– Это, случайно, не в районе Расколотого Вяза?
– Да, именно там, – и спутник покосился на нее, как ей показалось, даже с некоторым уважением. – Как Вы догадались? Обычно даже местные жители начинают путаться здесь – слишком многое изменилось.
– Я говорила, что хорошо знаю наш Лес. Было время, я весь его облазила, – улыбнулась она, и лицо ее осветилось.
– Видимо, Вам есть, что вспомнить, – произнес полуэльф заинтересованно. – Расскажете?
– С удовольствием, но как-нибудь в другой раз. Если мы направляемся именно туда, нам лучше забрать правее, чтобы миновать Запретную Поляну.
– Запретную Поляну? А что это? – спросил Тинтаниэль.
– Быть не может, чтобы за полгода пребывания здесь Вам никто об этом не рассказал! – удивилась Умница. – Это же местная достопримечательность – самое жуткое место нашего леса. Еще до всех этих событий было штукой малоприятной, а уж во что превратилось теперь – страшно даже представить!
В этот миг нечто, напоминающее тонкую полупрозрачную леску, бесшумно выметнулось из-за очередного замшелого ствола. Тинтаниэаля, летевшего первым, спасла лишь молниеносная реакция. Во всяком случае, он остался жив, мгновенно ринувшись в сторону, однако ядовитый язычок все же умудрился примотать его к дереву, да так ловко, что руки проводника оказались крепко прижатыми к туловищу. Прошипев сквозь сжатые зубы пару ругательств, он приказал опешившей Умнице:
– Достаньте кинжал, и разрежьте эту гадость!
Фея, с опаской глядя на липкие путы, наклонилась и выхватила оружие из-за голенища сапога Тинтаниэеля. Только из этого положения оказалось возможным увидеть, как из-за ветки, растущей позади покрытого лишайником древесного ствола медленно ползет ядовитый цветок, выпустивший тот язычок, что поймал полуэльфа. Неторопливое, целенаправленное, неотвратимое движение венчика, завораживало. Складывалось ощущение, что это ужасное существо разумно, Умница так и читала на его «лице» предвкушение роскошного пиршества. Проводник тем временем попытался освободиться сам, однако его движения лишь ухудшали ситуацию, затягивая нить. Цветок, казалось, забеспокоился, и стал двигаться быстрее.
– Пожалуйста, не двигайтесь! – свистящим шепотом произнесла Умница. Ей казалось, что жуткое создание способно не только слышать ее, но и понимать смысл сказанного. – Я сейчас!
К их счастью, кинжал был заточен отменно. Пары движений хватило для того, чтобы освободить пленника. Обрубленный язычок судорожно втянулся в венчик, и Фея на миг увидела два ряда зубчиков, блеснувших как самые настоящие стальные клыки.
– Скорей, скорей! – торопила она полуэльфа, вцепившись ему в руку, и таща его за собой, как на буксире. Страх и отвращение придавали ей сил, и она не замечала, что Тинтаниэель почти не двигается сам.
Лишь после того, как они буквально вывалились из пораженной зоны на траву Центральной Поляны, Умница, наконец, оглянулась. Распластав свои роскошные крылья, проводник лежал без движения. Лицо его было бледным, как мел, через предплечья и талию тянулся толстый багровый след. Он силился пошевелить руками, но ему это не удавалось.
– Тинтаниэль! – ахнула Фея. Опустившись на колени рядом с ним, она попыталась понять, что случилось.
– Умница, отойди! – голос отца был резким и властным, и она отдернула протянутую было руку. Освальд, присев рядом с дочерью, осторожно разрезал кинжалом куртку проводника. – Плохо дело, – тихо произнес он, глядя на след от ядовитого язычка.
– Папа, это был ядовитый цветок с Запретной Поляны! Ты не представляешь – он двигался, как живой! – Умница изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрожал.
– Яд, который он выделяет, парализует жертву, но нам повезло – лорда Тинтаниэля защитила плотная ткань и отменная реакция. Кроме того, к счастью, я знаю, что с этим делать. Помогите нам! – обратился Освальд к окружившим их феям. От ворот уже мчалась пара целителей с носилками. Тинтаниэеля осторожно переложили на них, и понесли во дворец.
– Похоже, Вы спасли мне жизнь, леди Мирабель, – сказал он твердо, но очень тихо. Или ей это только показалось?
Умнице и в прежние времена лучше всего думалось на том дереве, где жила Сова Ворчунья, а теперь она испытывала непреодолимое желание поделиться с подругой впечатлениями от увиденного и поразмышлять над тем, что произошло. А еще она рассчитывала побыть в одиночестве, чтобы изобрести хоть какую-то версию случившегося с ее любимым Лесом.
Однако, остаться одной и как следует подумать и сопоставить факты ей не удалось. На ветке рядом с жилищем Совы сидела заплаканная и какая-то поблекшая Злата.
– Умница! Какое счастье, что ты здесь! – дрожащим голосом воскликнула она.
– Злата, солнышко, что случилось? – воскликнула Фея, присаживаясь рядом.
– Ну, если бы ты знала, что она вытворила, ты бы не спрашивала так ласково! – фыркнула Ворчунья, а Злата, побледнев еще больше, хотя это казалось невозможным, горько зарыдала, сжимая в руках мокрый насквозь носовой платок. – Что, сама расскажешь, или помочь? – в голосе Совы было столько угрозы, что несчастное создание сжалось в комочек, всем своим видом выражая желание оказаться где-нибудь, где не будет этой ужасной птицы.
– Ворчунья! Да что с тобой! – прикрикнула Умница. – Злата, не бойся, она тебе ничего не сделает!
– Я и не боюсь… не боюсь Сову. Я боюсь того, что натвори-и-и-ила! – рыдала Злата.
– Успокойся и толком расскажи, ничего не понимаю!
– Это я во всем виновата! Это из-за меня гибнет сейчас наш лес! – выпалила подруга единым духом. – Вот! – закончила она. – Теперь можешь рассказать обо всем Владычице, пусть меня нака-а-а-ажут!
– Злата? – строго спросила Умница. – Быстро. Четко. По порядку. Что произошло?
Вздохнув, Злата начала свой рассказ.
– Когда ты улетела, мне было так одиноко, да еще я у тебя браслет забыла… Ну, я и попросила тетю Лиссу меня в твою комнату впустить. А там – книга на столе… Старинная! Интересная, наверное, подумала я, и решила глянуть одним глазком…
– Мой трактат! – ахнула Фея.
– Ну да, – виновато пряча глаза, прошептала собеседница. – Там все было так увлекательно написано! Я его забрала к себе, и весь-весь изучила. Особенно мне понравилось, что можно человеку присниться. И… И я…
– Приснилась? – строго спросила Умница.
– Ага, – вздохнула Злата. – Он был такой маленький, такой несчастный, такой одинокий… Мне его так жалко стало!
– Кого? Разве ты не Сказочнице приснилась?
– Нет, я приснилась мальчику. Его Егором зовут. У него родители погибли, и он живет в каком-то странном доме для детей, которые остались одни.
– А что, так бывает? – удивилась Фея.
– Да, можешь себе представить! В этом странном мире родители даже бросают своих детей! Не все, правда, но случается.
– Бросают детей? – потрясенно переспросила Умница. – Как это?
– Не знаю я! – отмахнулась Злата. – Ты дальше слушай! Так вот, Егорке было так плохо, так плохо! Он там совсем один, его другие дети обижают, в общем, мне так его жалко стало! И я начала ему рассказывать про наш мир. Он все, конечно, как сказку воспринимал. Я ему снилась, и рассказывала, рассказывала, рассказывала, пока он не успокаивался совсем. Знаешь, у него такие мягкие волосы, серые глаза, большие такие, и еще – ямочки на щеках. Он такой забавный! И добрый! И справедливый! Только очень, очень несчастный! А потом… Однажды он был такой расстроенный, он, знаешь, так верил, что его мама жива и обязательно его найдет, а тут какие-то… какие-то гады ему сказали, что его никто никогда не найдет, потому что он никому не нужен! Он даже не плакал тогда. Просто сидел на постели, уставившись в стену таким взглядом… В общем, я испугалась, пожалела его… И… и показалась ему, и трактат это несчастный тоже ему показала. Я подумала, что его надо отвлечь. А самое лучшее для этого – книга, а другой под рукой не было… Вот… Я ему стала картинки показывать, и, чтобы ему было интереснее, их оживлять. Ему особенно та понравилась, где карта нашего леса была нарисована. Мы поиграли, он перестал так сильно переживать, и уснул. А я ушла…
– Но это же еще не все? – вкрадчиво поинтересовалась Фея.
– Ну да, – несчастным голосом отозвалась ее подруга. – Дома я обнаружила, что страницы с картой нет… А через какое-то время начался весь этот ужас…
– Злата, ты же не хочешь сказать, что оставила страницу там, в мире людей? Скажи, что ты вернулась и ее забрала! – Умница схватила Злату за плечи и сжала, что было сил.
– Я… Я пыталась, и у меня ничего не получилось! – в отчаянии закричала она. – Раньше Егорка был в каком-то и-зо-ля-то-ре, – старательно произнося слоги непривычного слова, произнесла Злата. – А потом его перевели в другую комнату, там народу много, и я не могу ему толком присниться! Он, похоже, урывками спит!
– Владычице, ты, конечно, ничего не сказала, – Умница была в бешенстве. Она, безусловно, очень любила подругу, но порой та демонстрировала непростительное легкомыслие.
– Я боялась, – прошептала Злата. – Сначала я надеялась, что это никак не связано… А потом я подумала, что сама справлюсь…
– Сама она справится! А ты вообще знаешь, что предмет, перенесенный из нашего мира в их, через три дня становится там вполне себе материальным, но сохраняет магические свойства! А в их мире магии почти нет! – закричала Сова, тенью нависая над подругами. – И вернуть его оттуда сюда почти невозможно! Не лезет он обратно, понимаешь?
– А ты откуда знаешь? – разом произнесли феи, уставившись на птицу.
– Откуда-откуда… Вот отсюда! – и Ворчунья ловко выхватив что-то из своего дупла, шлепнула это на ветку между сидевшими рядом подругами.
– Вторая часть? – изумленно прошептала Умница. – Но как она у тебя оказалась? Ты же Мастера Тармаля выпроводила?
– Ну, его выпроводила, а книжку-то выкупила. Думала, вдруг пригодится, – смутилась Сова. – Вот и пригодилась. Я, правда, почитала ее на досуге. Ты-то учиться улетела, а мне тут одной скучно было…
– Ну, ты даешь! – развеселилась вдруг Фея. – Нет, вы обе хороши! Книжек, значит, они обчитались, а мне ни – гу-гу!
– Да, гугукнешь тебе! – обиделась Ворчунья. – Тебя еще поди найди!
– Девушки, главное сейчас, решить, что делать, – строго сказала Умница.
– Думаю, вам обеим надо попытаться к этому Егору в сон прорваться. Ты, Злата, Умницу проведешь, раз ты знаешь, куда идти. А ты, Умница, у него выяснишь, где страница. А я, тем временем, покумекаю, как ее обратно вернуть. Трактат еще раз перечитаю, будь он неладен! Ты мне первую-то часть принеси, горюшко, – сказала птица, обращаясь к Злате.
– Хорошо, – покорно кивнула та, расправляя крылья.
– Главное – быстро шевелить мозгами, у нас всего три дня! – задумчиво произнесла птица, глядя вслед исчезнувшей фее.
– Меньше уже, – мрачно произнесла Умница, поглядывая на начинающее темнеть небо.
– Снежка! Сне-е-е-ежка!
Огромное ромашковое поле, бело-зелено-желтое, колышущееся под ласковым теплым ветром, ярко-синее небо и огромное лохматое солнце в нем. Раскинув руки, я бегу по полю, в чем-то белом, легком, воздушном, моя тяжелая косища шлепает по спине, хотя в реальности я всегда коротко стригусь, мне безумно весело и легко, как в детстве. Я уворачиваюсь от сильных, надежных, любимых Славкиных рук, мне хочется поиграть еще, я бегу дальше, не чуя земли под собой, и вдруг…
– Ма-а-а-ама! Мамочка! – ликующий и счастливый голос, каштановые кудряшки, серые глаза, ямочки на щеках… Он такой радостный, такой забавный…
Я резко просыпаюсь и сажусь на постели. Холодный липкий пот, трясущиеся руки… Нет. Я не хочу смотреть дальше. Слава сонно шевелится.
– Спи, спи, родной, все хорошо, – тихонько шепчу мужу, и осторожно сползаю с кровати. Водички попью, успокоюсь. Наверное, опять во сне кричала. Плакала, это точно, щеки мокрые. Иду на кухню.
Я, Снежана Воронцова, тридцати пяти лет от роду. Замужем за любимым. Детская писательница, ник – «Сказочница». Широко известная в узких кругах. Обожаю писать для детей, видимо, потому что своих Бог не дал. И уже, видимо, не даст… Во всяком случае, вчера пятнадцатый доктор подтвердил – дело безнадежное. Мой случай не лечится… Не думать, я не буду об этом думать! Я подумаю об этом завтра, как Скарлетт. Если я начну об этом размышлять, я свихнусь. Включаю свет.
– Привет!
– Умница! А ты как здесь? Или я еще сплю?
На кухонном столе, свесив изящные ножки, сидит моя приятельница, Фея Умница. Да, я писала про нее, но большинство народу думает, что она – плод моего воображения, как и остальные мои герои. Но на самом деле, в ее случае это не так.
Мы познакомились года три назад, когда она приснилась мне в первый раз. Поболтали, и я проснулась, будучи уверенной, что на этот раз мое подсознание решило воспроизвести для разнообразия нечто более приятное, чем ромашковое поле, на котором меня ждет мой сынок. Потом Умница стала приходить регулярно. Она рассказывала про свой мир, и я поверила ей. Поверила в то, что она – не галлюцинация, не бред, что и правда где-то есть этот замечательный Волшебный Лес, про который она так здорово рассказывала. И ее подруга Сова Ворчунья, и еще одна подруга – фея Злата, и ее Наставница Агапия и еще масса забавных и интересных существ. И я стала говорить ей про наш мир, про разные его красоты и чудеса. Какое-то время назад она пропала, и вот… Ночью, на моем кухонном столе, вполне реальная, сидела Умница, собственной персоной. Оказалось, что в реальной жизни она ростом и сложением напоминает куклу Барби – мечту всех девчонок, хотя во сне мы были одинакового роста.
– Нет, не спишь, Снежка. Прости, у тебя был такой красивый сон, я не решилась его нарушить!
– Лучше бы нарушила, может, перестал бы сниться, – мрачно произнесла я. Деликатность Феи в данном случае была лишней.
– Не знала, прости. Я к тебе за помощью, – голос ее тоже не был веселым. – Видишь ли, у нас беда.
И она рассказала про жуткую напасть, поразившую их лес, из-за которой они вынуждены покидать родные места.
– Мы думаем, что это связано с тем, что в вашем мире осталась страница из книги, которую вот эта безголовая сюда принесла. Выходи уже! – скомандовала Умница, и рядом с ней материализовалось еще одно эфемерное создание. – Знакомьтесь – это Злата! – фея, действительно вся как будто присыпанная золотистой пыльцой, с золотыми волосами, кожей теплого медового оттенка, каре-золотистыми глазами, с золотистыми крыльями, одетая в золотистый наряд, присела в легком книксене. Она выглядела смущенной и подавленной, а еще – такой трогательной и беззащитной, что мне сразу захотелось заступиться за нее.
– Умница! Ну, не будь к ней слишком строгой! Я уверена, что она не хотела ничего плохого!
– Не хотела она! – фыркнула моя приятельница. – Как это у вас говорят – «Благими намерениями…»!
– Я и правда, такого натворила… – почти шепотом произнесла моя новая знакомая.
– Ладно, разбираться потом будем, – строго сказала Умница. – Понимаешь, нам надо эту страницу вернуть во что бы то ни стало, причем сроку у нас – пара дней. А еще лучше – сутки, нам же еще надо придумать, что с этим делать.
– Так, а где может быть эта страница?
– В том-то и дело, что мы не знаем, где, – начала Фея, а ее подруга подхватила:
– Здесь, у вас, есть мальчик, Егор, он живет в таком специальном доме, для детей, у которых нет родителей…
– Это называется «детский дом», – уточнила я.
– Да, кажется, именно так он и говорил, – и фея рассказала, как и почему она принесла сюда трактат, принадлежавший Умнице, и чтослучилось потом. – Так вот, нам никак не удается с Егоркой поговорить, и мы боимся, что страницы у него уже нет. Его старшие обижают! А он маленький, ему всего пять лет! – и Злата прижала кулачки к груди, а голос ее задрожал.
– В общем, нужно, чтобы ты туда пошла, и нашла страницу. Мы не можем здесь долго быть, и я вообще сомневаюсь, что у нас получится… Страница стала материальной, то есть видимой и осязаемой в вашем мире, но сохранила магию нашего. Если проблемы у нас именно из-за этого, то кто знает, какой вред она причиняет вам? – обеспокоенно произнесла Умница. Две пары блестящих глаз с надеждой уставились на меня.
– Хорошо, я поняла. А где находится этот детский дом? – спросила я. Подруги удивленно переглянулись.
– А что, это важно? – поинтересовались они в один голос.
– Ну конечно! Думаете, у нас в городе один детский дом?
– А что, не один? – изумлению фей не было предела.
– У вас что, многие детей бросают? – осторожно поинтересовалась Злата.
– Ну, знаете, не все, конечно, но случается…
– А как тогда мы Егорку найдем? – на глазах Златы дрожали слезы.
– Вы фамилию его спросили?
– Спросили – что?
– Фамилию. Ну, это такое наименование рода. Вот я, например, Воронцова, но это по мужу. А бывает еще девичья фамилия, это пока с родителями живешь и замуж не вышла, – стала объяснять я.
– Ой, Снежка, как у вас все сложно! Мы об этом не знали, и фамилию Егора не спросили… – Умница расстроилась не на шутку.
– Так, а что тогда делать? – размышляла я вслух. – Адрес детдома, естественно, тоже не узнали?
Феи отрицательно покачали головами.
– Ой, там из окна три таких дерева видно, они такие приметные! – и Злата в подробностях описала три старые березы, росшие во дворе того заведения, где жил мальчик.
– Да, не густо… – протянула я.
– Что за посиделки? Кого потеряли? Что ищем? – в дверях кухни стоял мой лохматый и слегка заспанный любимый муж.
– Славка! Ты чего не спишь? – ничего умнее мне в голову не пришло. – Девочки, знакомьтесь – мой муж, Святослав. – Феи присели в изящных книксенах, Слава пару минут молча разглядывал их, склонив, по своей привычке, голову к плечу.
– Доброй ночи, – наконец произнес он. – Знаешь, жена, я всегда считал, что ты у меня человек талантливый, но чтобы до такой степени… Чтобы ожившие фантазии разговаривали…
– Мы – настоящие! – обиженно сказала Умница, – А не плод вашего воображения!
– Ладно-ладно! – муж примирительно поднял руки. – Давайте, выкладывайте, что тут у вас.
Наш сумбурный рассказ занял несколько минут.
– Так, мальчика зовут Егор, ему пять лет, родители погибли, старшие мальчишки достают. Детский дом, во дворе три березы растут… Будем искать… – и Слава открыл ноутбук.
– Снежка, Святослав, нам нужно уходить, – Умница с беспокойством поглядывала в окно, за которым занимался рассвет. – Мы завтра ночью придем, будем надеяться, что у вас получится найти этот несчастный лист! – с этими словами обе феи буквально растворились в воздухе.
– И где вы изволили болтаться все это время? – ледяной тон, которым были произнесены эти слова, мигом привел Умницу в ярость, а Злату заставил мужественно спрятаться за спину подруги.
На ветке рядом с дуплом Ворчуньи стоял Тинтаниэль. Бледнее, чем обычно, несколько скованный в движениях, но, без сомнения, это был он. Уперев руки в бока, Фея ехидно поинтересовалась:
– А с чего это Вас волнует, где мы были? Я так понимаю, Вы должны находиться у отца в госпитале? Вы выбыли из строя, так что проблему решаем мы! – и она, по формирующейся в общении с этим гордецом привычке, воинственно задрала подбородок.
– Об этом и речь! Прошло больше суток, а мы ни на шаг не продвинулись в расследовании! – проводник явно злился, и так же явно пытался сдержать свою ярость.
– Говорите за себя! – Почему-то в его присутствии Умница мигом начинала кипятиться. – Отправляйтесь лечиться! Мы и без вас управимся!
– Я в порядке! – отрезал Тинатниэль, одним движением выхватывая из ножен меч, и закручивая вокруг себя блестящую «мельницу». Фее на миг показалось, что он с удовольствием этой железной дурочкой укоротил бы ей что-нибудь, например, длинный язычок. Но опасности никогда не пугали Умницу, она совсем собралась было ринуться в бой, но полуэльф также быстро, как и обнажив его, убрал меч в ножны, и сложил руки на груди.
– Ну да, в порядке! Он тут три часа торчит, вон, уже тропинку тут протоптал! А час назад прилетал твой отец, и ругался, что этому… еще неделю, как минимум надо отлеживаться! – наябедничала Сова, выглядывая из дупла. Складывалось ощущение, что эти двое уже успели пообщаться, и остались не слишком довольны друг другом.
– Рассказывайте! – отрезал Тинтаниэль. – Ситуация слишком сложная, чтобы наша личная неприязнь мешала делу!
– Видимо, мы нашли причину проблемы, но до конца в этом не уверены, – произнесла Умница, признавая правоту собеседника в том, что касается необходимости решать проблему. Хотя слова про существующую взаимную неприязнь отчего-то больно кольнули ее. – Присядем, рассказ займет некоторое время, – вздохнула она, и подробно описала события, предшествовавшие катастрофе в Волшебном Лесу, начиная с того момента, как она прочла трактат, и приснилась Снежане, и заканчивая событиями нынешней ночи.
– Могу я взглянуть на книгу? – холодно спросил проводник, когда Фея закончила свой рассказ. Умница взглянула на Сову, и та, всем своим видом выражая недовольство, нырнула в дупло, и положила перед Тинтаниэлем обе части трактата. – Так-так, «Обо всем на свете, или Мироописание, занятное и полезное», Тадор Истанийский. Замечательное произведение, запрещенное на наших землях лет шестьсот тому, не слыхали, милые дамы? – сарказм полуэльфа резал слух. – Никто не догадывается, почему? – ласково продолжал он, и от этого тона становилось еще страшнее. – Так я отвечу, с вашего позволения. Дело в том, что много веков наши народы – эльфы, феи, гномы, лепреконы и прочие обитатели нашего волшебного мира жили в согласии и добром соседстве с людьми. Мы помогали друг другу, выручали соседей из разных переделок, а они помогали нам. Тогда тропы между мирами были открыты, и мы легко попадали к людям, а некоторые из них могли бывать у нас. Но люди, лишенные магии в своем мире, захотели владеть ею, причем безраздельно. Сначала они пытались изучать ее законы, но когда поняли, что им они неподвластны, решили, что могут иметь все, что захотят, если смогут заполучить кого-то из жителей нашего мира. Даже неживой предмет, перенесенный от нас к ним, имеет огромное влияние на наш мир, а уж живое существо, оставаясь у них, а протянуть там оно может совсем недолго, может дать тому, кто его вызвал огромные, по людским меркам, богатства. Причем, это существо, оказавшись в мире без магии, станет умирать в жутких мучениях, и ради спасения собственной жизни, естественно, будет готово откупиться чем угодно.
Как вы думаете, например, почему эльфы ушли даже из нашего мира? – глаза Тинтаниэеля сверкали от гнева. – Слишком высока была цена! Слишком далеко людишки научились протягивать свои загребущие конечности! Слишком многие эльфы, поверив на слово людям, оказывались у тех чуть ли не в рабстве! А эти жуткие, бессердечные, алчные создания продолжали измышлять способы, чтобы заполучить себе кого-то из жителей нашего мира! Многие из тех, кто оказался в людских лапах, погибли жуткой смертью, но им было все мало! И тогда эльфийские и фейские волшебники, вместе с гномами и лепреконами, собравшись на совет, приняли решение закрыть все тропы между мирами, дабы сохранить наш мир. Что и было сделано. И даже память об этих ужасных событиях постарались стереть из сознания обитателей нашего мира. И это почти удалось, если бы не ваше безрассудство! Много лет лучшие следопыты выискивали и уничтожали эту книгу. Им строго-настрого было запрещено даже открывать ее, не то что читать!
Гнев Тинтаниэля почему-то обижал Умницу, а ее опыт общения со Снежаной и Святославом, также как и рассказ Златы про Егорку, говорил об обратном – о том, что людям можно доверять, что они не так страшны, как их описывает полуэльф.
– Ничего подобного! – возмутилась она. – Люди – нормальные существа! Им можно верить! Они забавные и веселые, они так же страдают и радуются, как мы! Они так же могут любить и жалеть! Они приходят на помощь и не остаются равнодушными к чужой беде! – выпалила Фея.
– Да, и со многими людьми Вы знакомы, уважаемая леди Мирабель? – всезнайский снисходительный тон Тинтаниэля все больше бесил Умницу.
– Нет, а Вы? – продолжала кипятиться она.
– Не имею чести, – процедил проводник сквозь сжатые зубы. – И не имею желания! Во всяком случае, мне достает ума не пускаться в рискованные авантюры, от которых страдает такое количество моих сородичей!
– Драться прямо сейчас будете? – деловито осведомилась Сова, вставая между ними. Сами того не замечая, спорщики стояли лицом к лицу, Умница сжимала кулачки, а Тинтаниэль вцепился в рукоять меча так, что побелели костяшки пальцев. Злата пыталась растечься по ветке, молясь, чтобы о ее существовании не вспоминали как можно дольше.
– Прошу прощения, я был непростительно груб! – полуэльфу первым удалось взять себя в руки, хотя его тон противоречил его словам, и свидетельствовал, скорее, о том, что, на самом деле, он ни о чем не сожалеет.
Умница, фыркнув, слегка отступила назад.
– Так, насколько я понимаю, вы со Златой попросили свою подругу найти лист из книги? – спросила Сова. Фея кивнула. – Значит, сейчас вам нужно выспаться, а ночью снова встретиться с ней. Все равно вы ничего не сможете сделать, пока не увидите своими глазами этот лист! – Умница кивнула еще раз.
– Я иду с вами! – заявил Тинтаниэль, и Фея вскинулась, собираясь дать ему отпор.
– Идете – идете! – уверила его Ворчунья. – Если люди и впрямь так опасны, этим двум авантюристкам не помешает защита. А пока, девицы, можете поспать в моем дупле – там вам и двоим места хватит, а Вы, лорд Тинтаниаэль, извольте отправляться в госпиталь, пусть Вас осмотрит целитель Освальд!
– Я не нуждаюсь в осмотре! – попытался было возмутиться он, но Сова аккуратно смахнула его с ветки и ловко закрыла дверь за феями, скрывшимися внутри дупла. – Не беспокойтесь, я покараулю и не дам им наделать глупостей!
Иногда я думаю, что из нас двоих волшебник, все-таки, Славка. Во всяком случае, я понятия не имела о том, какими фантастическими путями ему удалось найти нужный детдом, выяснить, где именно сейчас находится мальчик, и добиться того, чтобы нам разрешили с ним повидаться – и все за несколько часов. Хотя таких связных мыслей в моей голове не было. Особенно после того, как муж, заглянув днем в кабинет, где я задумчиво глядела в монитор, пытаясь разобраться с забуксовавшей сказкой, скомандовал: «Собирайся, едем! Все подробности – по дороге!»
И вот, мы идем длинным казенным коридором со множеством дверей, за которыми сейчас тихо, поскольку старшие дети в школе, а младших увели на прогулку. Заведующая, моложавая женщина, наверное, немного старше нас, обеспокоенно рассказывает:
– Понимаете, у нас хороший дом, и воспитатели все классные. С детьми ладят, и стараются, чтобы они между собой дружили… А тут, где-то полгода назад, когда Егор к нам попал, такое началось! Нет, у нас разные случаи бывают, и довольно сложные в том числе. Но так, чтобы весь дом трясти начало – никогда! Причем, Егорка – замечательный мальчишка, домашний, добрый, сам не ссорится никогда, не задирается. Просто переживает очень. Из-за этих переживаний его и перекидывают из одного учреждения в другое – ни психологи не помогают, ни врачи. Он так верит, что родители найдутся, только об этом и говорит! А уже больше трех лет прошло, мы и родственников искали, надеялись, может, хоть какая-то зацепка. Бесполезно! Мистика какая-то! Родители русские, но из бывших союзных республик оба. Она выросла в Армении, он – в Казахстане. А в девяностые, когда русских гнать оттуда стали, у них родные погибли, ну, во всяком случае, насколько известно. Их обоих подростками какие-то знакомые обратно в Россию привезли. А дальше – в один детдом попали, выросли, поженились. Вот все, что мы знаем. А мальчик теперь… Вот, мы пришли, – и заведующая взялась за ручку белой двери с надписью «Изолятор». – Вы уж, пожалуйста, поосторожнее, – тихо попросила она, а затем громким, нарочито бодрым голосом пропела, входя в палату: – Егорка! Смотри, кого я тебе привела!
Сынок! На постели, застеленной голубым покрывалом, сидел мальчонка из моего сна – те же волнистые каштановые волосы, огромные серые глаза, ямочки на щеках… Именно это личико снилось мне на протяжение пятнадцати лет! Именно эти пухлые ручонки обнимали меня за шею во сне, именно это маленькое тельце я кружила в объятиях!
– Мама?! – и даже голос – то же самый, который звенел у меня в ушах по утрам, когда я просыпалась в холодном поту, отчетливо понимая, что никогда не услышу этих слов в реальности. – Мамочка!!! Ты меня нашла! Я знал, я всегда знал, что ты меня не бросишь! Ни за что – ни за что, никогда-никогда!!!
Я не знаю, как я осталась стоять, наверное, только благодаря тому, что сзади шел Слава. Горло перехватило, и я не могла произнести ни звука. Губы шевелились:
– Сынок! Сыночек мой родной! Маленький! – и я рухнула на колени, протягивая к нему руки.
Маленький вихрь налетел на меня, карапуз вцепился в меня с такой силой, что, казалось, ничто на Земле не сможет его от меня оторвать. Да я вдруг ясно поняла, что больше никогда и никому не дам причинить ему хотя бы малейший вред, и ни секунды не смогу прожить без него. Мы держали друг друга, как утопающие во время шторма. Слава, который был в курсе моих многолетних кошмаров, помог мне подняться с сыном на руках, и отвел нас к кровати. А потом присел на корточки перед нами и серьезно, по-мужски, протянул руку Егорке:
– Ну, привет, сын! Как ты тут?
– Папа? – малыш, немного помедлив, протянул руку в ответ, и, шмыгнув носом, спросил: – Вы чего так долго, а? Я уже почти устал ждать!
– Вы же понимаете, что их нельзя разлучать? – доносился до меня из-за двери приглушенный голос мужа, беседовавшего с ошеломленной заведующей. – Скажите, что от нас требуется? Я улажу все формальности, а жена пока побудет тут, с Егором, это можно?
– Ну, пусть остается пока… – женщина все еще казалось донельзя изумленной. – Но вы понимаете, у нас инструкции. Есть целый ряд документов, формальные процедуры… – голоса удалялись, и я знала, что теперь все будет хорошо.
Я так никуда и не ушла. Умница Слава развил бурную деятельность, но оформить все бумаги, тем более в таком деликатном деле, как усыновление, за один день, все рано оказалось невозможным. Егорка боялся отойти от меня хотя бы на шаг. Он рассказывал мне обо всем, что случилось в его жизни, пока он нас ждал. По его словам выходило, что мы ехали на машине, а потом попали в аварию, но он сам этого не помнил, ему рассказали. А потом, пока мы болели, его от нас увезли, потому что детям во взрослых больницах нельзя. И мы потерялись, а вот теперь, наконец-то, нашлись!
Я не стала опровергать версию ребенка. Я не могла налюбоваться на него, не могла наслушаться. Мне оказалось необычайно важным знать о нем все! Мне были интересны все его радости и огорчения, все его открытия и тайны. Мы говорили, и не могли наговориться. Обед, полдник и ужин нам принесли в изолятор. Вечером появился Слава, который приволок, казалось, половину дома – домашнюю одежду и ноут для меня, книги и игрушки для Егорки, кучу вкусностей: «Потому что не знал, что любит наш ребенок», как объяснил мне муж. И даже не забыл мою любимую настольную лампу под персиковым абажуром. Почему-то именно эта лампа навевала на меня вдохновение, и мои самые лучшие сказки сочинялись именно под ней. Расцеловав нас на прощание, любимый убежал заниматься делами дальше, а мы остались. Я рассказывала сыну сказки, и счастью моему не было предела.
Лежа в кроватке, сонно моргая, Егорка держал меня за руку, как будто боялся меня отпустить. Верно, ему казалось, что если он меня выпустит, я снова исчезну.
– Добрый вечер! – раздалось тихое вежливое приветствие. С того места, где стояли наши ночные гости, не было видно, спит уже мой сынок или еще нет. Я обернулась на голос. Видимо, мое лицо излучало такое блаженство, что Умница, а это была именно она, в сопровождении Златы и какого-то незнакомого мужчины-фея, мгновенно просияла в ответ. – Ну что, удалось что-нибудь узнать?
– Ой, а я тебя знаю! – сынок, приподнявшись на кровати, смотрел на наших гостей. – Привет, Злата, чего ты так долго не приходила? – выпалил он. – Смотри, смотри, моя мама нашлась! – и Егорка забрался ко мне на руки, и крепко обнял меня за шею. – А они говорили, что она меня бросила! А я знал, я знал, что просто потеряла, и не может пока найти! И папа приходил, гляди, сколько всего он мне принес! – и малыш гордо показал на целую кучу подарков, обладателем которых стал за сегодняшний день. – А еще моя мама – сказочница! Самая настоящая! Она книжки пишет! И все-все хорошее, о чем она в своих сказках рассказывается, все сбывается, представляешь! Она у меня – настоящая волшебница!
– Я так за тебя рада, маленький! – подлетев поближе, Злата погладила Егора по голове. – А скажи, малыш, ты страничку из книги не находил? Которую я тебе показывала?
Егорка потупил глаза, и горестно вздохнул:
– Находил… – произнес он шепотом. – Она из книжки выпала, когда ты улетела. Я хотел тебе ее вернуть, звал тебя, но ты уже не слышала. Она мне так понравилась! Она такая красивая, на ней лес, и река, и озера! И существа двигаются! А если сидеть тихо-тихо, то можно услышать музыку! Так здорово!
– Да, Егорушка, а где страничка сейчас? – ласково спрашивала фея.
– Знаешь, она сначала только мне была видна, да и то ночью. А потом она стала, как обычная книжная страница, только очень-очень старая. И еще она светилась по ночам. И я как-то раз достал ее, чтобы еще раз полюбоваться, и она засветилась… А тут старшие мальчишки в комнату зашли и… и… и ее у меня отобрали! – на глаза мальчика навернулись слезы, и я покрепче прижала его к себе, чтобы успокоить.
– Ну, и что я вам говорил? – произнес суровый фей, до этого молча стоявший за спинами девушек со скрещенными на груди руками. – Отобрать лист бумаги у малыша! Добрый поступок!
Складывалось ощущение, что феи продолжали какой-то спор. Я в упор посмотрела на говорившего, и он учтиво поклонился мне:
– Лорд Тинтаниэль, к Вашим услугам. Я – сопровождающий присутствующих здесь дам. По заданию Верховной Владычицы Волшебного Леса, леди Аретмаель, мы должны найти причины той беды, что случилась в нашем Волшебном Лесу. Мы полагаем, что это как-то связано с потерянной страницей. Поэтому нам срочно необходимо ее найти!
– Леха в тринадцатой палате, у него кровать от окна слева, – сказал Егор. – Давайте, я вам покажу, – слезая с моих колен, произнес он.
– Думаю, мы справимся без вашей помощи, молодой человек, – вполне серьезно, с поклоном ответил фей. – Нарисуйте, как выглядит эта цифра, и мы найдем помещение, – обратился он ко мне.
Я написала на бумаге цифру 13, лорд Тинтаниэль взглянул на нее, и троица вылетела в приоткрытую дверь.
Комната была найдена довольно быстро. Дверь, казавшаяся огромной для роста фей, тем не менее, быстро и бесшумно отворилась от толчка полуэльфа. Оказавшись в палате, все с любопытством завертели головами, осматриваясь. Четыре кровати, но заняты лишь две, четыре тумбочки, большой шкаф, открытые полки с книгами на стенах. Аскетичная обстановка – ничего лишнего, никаких игрушек, машинок или игрушечного оружия, так характерного для детских в мире фей. Злата первой разглядела слабое свечение, пробивающееся из-за книг, стопкой сложенных на полке над кроватью слева. Она не раздумывая ринулась туда. Умница лишь на мгновение отстала от подруги. Вдвоем они пытались сдвинуть огромные, казавшиеся совершенно неподъемными, книги, чтобы добраться до источника света. Им довольно быстро удалось увидеть лист из трактата, свернутый вчетверо и засунутый глубоко между томами. Увлеченные процессом, феи не заметили, как книга, которую они старательно толкали, чтобы добраться до страницы, свалилась с полки, и шлепнулась прямо на спящего мальчика. Светящийся лист аккуратно спланировал под соседнюю кровать. Пока девушки наблюдали за траекторией полета, мальчишка, проснувшийся, когда на него свалилась книга, подкрался, и схватил Злату за трепещущие крылышки.
– Ага, попалась! Ты вообще кто, и чего здесь делаешь? – довольно грубым тоном заявил он, пытаясь поймать заодно и Умницу, успевшую взлететь чуть выше.
– О, простите, молодой человек, мы вас разбудили! – вежливо начала Злата. – Дело в том, что нам нужна страница из книги. Вон та, что упала под соседнюю кровать. Не бойтесь, мы не причиним Вам зла! Дело в том, что в нашем мире…
– Не причините зла? – передразнил Леха, а это был именно он. – Ты, малявка, да я тебе сейчас крылья пообрываю!
– Не смей этого делать! – Умница, оценившая серьезность ситуации, умудрилась забраться на самую верхнюю книжную полку, и сдвинуть на самый край огромный, толстый том, который угрожающе навис над головой мальчишки.
– Ну-ну! – как-то особенно мерзко захихикал он, и затряс Злату из стороны в сторону так, что ее тонкие крылышки затрещали, а на глазах у нее выступили слезы. – Вано, ну-ка, листочек достань! – приказал он второму мальчику, проснувшемуся от шума. Тот пошарил на полу под своей кроватью и торжествующе извлек упавшую книжную страницу. – Опа-на! – весело завопил Леха, обращаясь к Умнице. – Что теперь скажешь, Барби недоделанная? Ща этой крылья отдеру, и тобой займусь!
– Леха, погоди! Если летает и с крыльями, значит фея! – отозвался Вано.
– И?
– А если фея, значит, желания может исполнять! – торжествующе произнес он.
– Точняк! Ну, чего за свою подружку дашь, моль-переросток? – обратился Леха к побледневшей Фее.
– Убедились? – раздался холодный звучный голос Тинтаниэля. Впервые за все время знакомства, Умница была счастлива от того, что он оказался рядом. Полуэльф угрожающе нацелил лук с двумя стрелами на тетиве в сторону мальчишек. В отличие от них, Фея знала, на что способен проводник с боевым луком в руках.
– Отпусти Злату, верни нам страницу, и не пострадаешь! – произнесла она твердо, оставляя попытки уронить книгу на голову обидчика.
– Ты что, думаешь, можешь нас этой ерундовиной напугать? Иголочками популяться решил? – потешался Леха, а Вано начал потихоньку разворачивать лист, намереваясь его разорвать.
– Не следует этого делать, – угрозу в голосе проводника мог не расслышать только глухой.
– О, не могу, ой, уморил! – продолжал покатываться со смеху пацан.
– А так? – холодно поинтересовался Тинтаниэль, становясь ростом с обычного земного мужчину, а значит, на две головы выше мальчишек.
Слегка опешивший Леха ослабил хватку. Злата, не оставлявшая попыток освободиться, несмотря на то, какую боль они причиняли ей, воспользовалась его замешательством, чтобы выпорхнуть из державшей ее руки. Раздался треск надрываемой бумаги, и с тетивы Тинтаниэля сорвались две стрелы, просвистевшие в паре миллиметров от ушей Вано. Наконечники их глубоко ушли в стену, оперение покачивалось сантиметрах в тридцати перед его глазами. Пацан судорожно сглотнул, и выпустил из пальцев немного надорванный лист.
– Надеюсь, вам больше никогда не придет в голову обижать тех, кто слабее и отбирать силой то, что принадлежит другим? – тихо поинтересовался полуэльф, поднимая страницу, и выдергивая стрелы из стены за спиной Вано.
С этими словами он развернулся и двинулся к выходу. Умница и Злата последовали за ним.
– А что они еще придумают? – в ужасе спросила Фея. – Они же теперь про нас знают! А вдруг они опять станут призывать кого-то из наших?
– Неужели эти светлые мысли все же пришли Вам в голову, леди Мирабель? – не оборачиваясь, произнес проводник, размашисто шагая в сторону изолятора. – Про этот маленький эпизод они забудут, вернее, подумают, что им приснилось. А вот урок, надеюсь, выучат!
Тинтаниэль открыл дверь, попустил девушек, плотно притворил ее за ними, и аккуратно положив страницу на стол рядом со Снежаной и Егором, вернул свои обычные размеры.
– Поможете нам? – обратился он к женщине, и та с готовностью кивнула.
Четыре пары глаз зачарованно наблюдали за тем, как Снежка осторожно разворачивает страницу.
– Кошмар какой! – ахнули все, глядя на то, во что превратилась карта. Большая часть Волшебного Леса была закрашена в черный и коричневый цвета, лишь небольшое пятнышко посередине оставалось зеленым. Помимо этого, весь лист был испещрен изображениями каких-то жутких монстров, которые передвигались по всему исчирканному пространству.
– Что я натворила! – в ужасе воскликнула Злата, пытаясь сдержать слезы.
– Так вот в чем дело! – мрачно произнес Тинтаниэль. – Отобрав у тебя страницу, эти изверги решили что-нибудь нарисовать на ней! Им, видимо, не понравилось изображение мирного зеленого леса! И они начали чиркать все, что видели, и рисовать всяких гадов. В результате, в нашем мире гибли деревья, перекрашенные ими в черный цвет, и появлялись монстры, которых они тут накорябали! А феи, в ужасе от увиденного, сходили с ума!
– Что же теперь делать? Это надо как-то стереть! – Умница носилась по палате, заламывая руки.
– Боюсь, это невозможно, – упавшим голосом произнесла Снежана. – Они рисовали фломастерами, а это не стирается! Краски можно смыть, карандаш – стереть ластиком, даже следы от ручки можно убрать, но фломастер…
Гробовая тишина повисла в комнате…
– Как они могли! Как могли! – плакал Егорка, глядя на испорченную картинку. Горячие слезы капали на погубленную страницу, и он усердно размазывал соленую влагу по бумаге.
– Ой, смотрите! – произнесла Злата шепотом, и взрослые с изумлением увидели, как под маленьким пальчиком расстроенного ребенка исчирканные деревья вновь становятся зелеными, трава обретает прежние краски, а монстры исчезают бесследно.
С замиранием сердца все присутствующее следили за тем, как карта постепенно очищается.
– Неужели это возможно? – произнес озадаченный Тинтаниэль, а Умница торжествующе поглядела на него.
– Хорошо, я признаю – люди бывают разные, – нехотя признался полуэльф три месяца спустя, когда жизнь в Волшебном Лесу потекла почти как прежде.
– Хороших среди них все равно больше, Тэль! – настаивала Умница.
– Мы не можем утверждать этого однозначно, ведь мы знакомы лишь с небольшим количеством людей! – лениво отбивался Тинтаниэль.
– Все равно! Не надо было так сурово с трактатом! – надулась Фея, которой пришлось расстаться со своей драгоценностью ради всеобщей безопасности. Владычица, забрав книгу в свою сокровищницу, даже наградила Мирабель за спасение леса, хотя с таким же успехом могла наказать за то, что именно неуемное любопытство Умницы послужило причиной всей этой истории.
– А может, не стоит совать свой очаровательный носик, куда не следует? – хитро прищурившись, поинтересовался проводник, заключая фею в объятья.
– Мне показалось, или ты сказал мне нечто приятное? – подняла бровки Умница.
Просто я работаю волшебницей
– Нет, ну вы посмотрите на это! – вдруг возмутилась замотанная женщина, пробегая мимо лавочки, на которой сидел мужчина средних лет, и улыбался. Она воинственно уперла руки в боки и сверлила незнакомца яростным взглядом.
– Простите? – спокойно посмотрел на нее мужчина.
– Ну, это же надо! – продолжала кипятиться дама, – Средь бела дня, в будни, все нормальные люди на работе или по делам мотыляются, а этот… Расселся! В парке, на лавочке, у всех на виду! Здоровый мужик, а туда же – нет, чтобы работать, он тут прохлаждается! – возмущение женщины было искренним и неподдельным.
– Да Вы присядьте, – миролюбиво ответил сидящий на лавочке нарушитель общественного спокойствия.
– А—а—а, ка-а-а-ак же это? Мне же бежать надо… И вообще – зима, кругом сугробы… На лавочке замерзнуть можно… – незнакомка опешила от спокойного тона и неожиданного предложения.
– Думаю, Ваши дела полчасика подождут, ведь правда? – мужчина улыбался такой лучезарной, такой спокойной улыбкой, что его собеседница невольно присела рядом.
– Вы простите, – произнесла она устало. – Вообще-то у меня нет привычки накидываться с упреками на незнакомых мужчин в парках… – ее воинственный настрой улетучился как-то бесследно и сразу. – Сама терпеть не могу эту мерзкую базарную привычку. Просто навалилось все как-то одновременно – и дела, и работа, и в семье… Бегаешь-бегаешь, крутишься, как белка в колесе, и в гору некогда глянуть, как моя бабушка говорила. А тут – рабочий день, все носятся, как положено – замотанные, уставшие, безрадостные. И Вы тут… сидите, улыбаетесь, как будто не торопитесь никуда. Как… как … олигарх какой-то! Правда, на олигарха Вы не тянете, – вдруг прыснула она, и оказалось, что ей гораздо меньше лет, чем представлялось в начале.
– Почему это? – улыбнулся мужчина в ответ.
– Ну, олигархам в нашем городском центральном парке делать нечего – формат не тот. Да и охраны, как я погляжу, – женщина внимательно огляделась, – тоже не видно.
– Это Вы верно подметили – охраны нет. И я, действительно, никакого отношения к олигархам не имею.
– Тогда чего здесь сидите, и народ смущаете? – вновь собралась вспыхнуть собеседница.
– И в мыслях такого не было! – мужчина продолжал улыбаться. – Посмотрите – день какой замечательный! Солнышко уже на весну повернуло, а воздух! Весной пахнет!
Женщине вдруг показалось, что она понимает причину такого поведения, и эта мысль явно отразилась на ее лице. Пожалуй, даже слишком, что вызвало у собеседника приступ веселья.
– Ну вот, до чего люди дошли! Простое спокойствие и восхищение обычными природными явлениями воспринимается как сумасшествие! – произнес он со смехом. – Боюсь, мое следующее заявление еще больше укрепит Вас в этой мысли, – загадочно продолжил он.
– Нет, я ничего такого не думала… – смутилась женщина, попытавшись подняться. – И вообще, мне уже пора. А что за заявление, кстати? – спросила она, не трогаясь с места.
– Вообще-то я работаю волшебником, вернее, сказочником. Вот и сейчас – я вышел из дому, чтобы найти сюжет для своей новой сказки.
– А, так Вы – писатель? – совсем успокоилась женщина. Глаза ее блестели от любопытства и не скрываемого интереса. Еще бы! Не каждый день вот так, запросто, можно встретить самого настоящего сочинителя.
– Не совсем. Я – сказочник, который сочиняет волшебные сказки, а потом рассказывает их людям. И от этого и люди, и мир становятся немного лучше!
– Разве так бывает? – вздохнула женщина. – Кругом все такое серое, такое убогое, а жизнь – такая тяжелая и сложная штука. Разве можно все это изменить какими-то там детскими сказками!
– Вовсе не «какими-то там»! И мир на самом деле гораздо ярче, чем кажется. Вот, посмотрите внимательно вокруг!
Женщина, как зачарованная, огляделась по сторонам.
– Какой замечательно красивый парк! Деревья, припорошенные снегом, словно уснувшие великаны в роскошных уборах. Они мирно спят всю зиму и копят силы для того, чтобы с весной сменить свой серебристый наряд на легкие зеленые плащи… А снежинки… Полюбуйтесь, какие резные узоры у каждой из них! Они переливаются на ярком зимнем солнце, словно маленькие радуги! А дома вокруг? Поглядите, какие они яркие и нарядные! А как весело сияют по вечерам огни в их окнах! Дома так рады, что могут дать кров, тепло и уют стольким счастливым семьям! Люди из этих семей каждый вечер собираются вместе, чтобы обсудить, как прошел день, поделиться своими маленькими огорчениями и большими победами. И они знают, они уверены, что родные всегда поймут и поддержат их. И еще они чувствуют себя счастливыми от того, что они – не одни, что у них есть близкие и любимые, а еще – тепло очага…
Или вон – посмотрите, в самом начале аллеи идет пара. Они чем-то сильно расстроены, даже не смотрят друг на друга. Верно, поссорились. А знаете что? На самом деле они очень друг друга любят, просто не умеют это правильно выразить. Но они обязательно этому научатся, преодолеют все трудности на своем пути, и станут еще больше друг друга ценить. У них родится трое очаровательных малышей. Потом, как водится, дети вырастут, уйдут из отчего дома. Эти молодые ребята состарятся, по-прежнему в любви и согласии, и будут по вечерам под ручку прогуливаться в этом парке. Он станет бережно поддерживать ее под руку, чтобы любимая не споткнулась, а она будет каждый раз поправлять ему шарф, чтобы любимый не простыл… – по мере рассказа, молодая пара приближалась, и в тот момент, как они поравнялись с лавочкой, на которой сидел Волшебник и его собеседница, парень повернулся к девушке, глядя на нее несчастными, больными глазами, и она поглядела на него в ответ. – Смотрите, смотрите, что сейчас будет, – прошептал Сказочник. А молодой человек взял девушку за руку, и она не отняла ее. Она глядела на любимого глазами, полными слез, и тихо говорила:
– Саш, ну чего мы? Глупости какие! Я была неправа, ты прости!
– Нет, Сонечка, это я завелся. Ерунда какая-то! Ведь главное, что я тебя люблю… Так люблю! – и он порывисто поцеловал свое раскрасневшееся на морозе счастье.
Юноша обнял девушку за талию, а она доверчиво склонила головку ему на плечо. И дальше они шли, беседуя о чем-то своем, понятном только влюбленным, для которых не существует ничего, кроме них самих и их любви.
Женщине почему-то показалось, что если бы на лавочке в парке не случилось этого странного мужчины, утверждавшего, что он Волшебник, история бы закончилась совсем по-другому…
– Да, Вы правы. Это и впрямь могло закончиться совершенно иначе, – словно читая ее мысли, произнес мужчина. – А вон еще, – с противоположного конца аллеи, оттуда, куда ушли счастливые влюбленные, неслась разъяренная молодая мама, таща за шкирку малыша лет трех. Он упирался и отчаянно вопил, пытаясь размазывать слезы по красному, зареванному лицу.
– Я тебе дам машинку! Машинку ему! Сто тридцать пятую! Я тебе покажу, как машинки из матери вымогать!!! Дома пройти нельзя, на каждом шагу машинки! А ему еще одна понадобилась! – довольно симпатичное лицо молодой мамы искажала гримаса бешенства, малыш орал от страха и обиды.
– Знакомо, да? – печально вздохнул Волшебник. – Жалко, что сейчас она совсем не помнит, как трепетно ждала сыночка, как прислушивалась к его движениям у себя под сердцем… Она ведь очень-очень его любит, и он так похож на ее мужа – самого дорогого для нее человека. По вечерам они втроем возятся и смеются, играя в эти самые машинки. Малыш очень сообразительный, и много понимает. Он так радует ее своими смешными словечками, своим желанием быть мужчиной, как папа и помогать маме… – По мере того, как звучали эти слова, гнев молодой мамы стихал на глазах. Ее лицо разглаживалось, голос становился все тише, и малыш, чувствуя, что мама больше не сердится, перестал вопить. Мама резко остановилась, присела перед ним на корточки, и, поправляя курточку сыну, произнесла:
– Дань, чего это я, а? Ты не сердись, день тяжелый… А машинка и правда дорогая, я в следующий раз ее куплю. Вот папа зарплату получит, и мы все вместе за ней сходим, ладно?
Малыш серьезно кивнул:
– Плости… Я больше не буду так олать… – по-взрослому солидно сказал он.
– Мир, малыш? – весело спросила мама. И оказалось, что у нее замечательные золотистые волосы, яркие зеленые глаза и совсем девчачья, детская улыбка, такая же, как и у ее сына. – Знаешь, а давай я тебя научу пускать кораблики в тазике? Вот сейчас придем домой, покушаем, и я тебе смастерю такой кораблик!
Взявшись за руки, мама и сын дружно зашагали прочь. Казалось, сам воздух потеплел, а запах весны стал еще ярче.
– А как это у Вас получается? – потрясенно спросила женщина.
– Говорю же, я – Волшебник. Я сочиняю сказки, и люди вспоминают, что самое главное в их жизни за деньги не купишь. Самое главное – любовь, дружба, поддержка… Жалко, что многие об этом забывают в обыденной суете.
– Я тоже так хочу! И я хочу сочинять сказки, чтобы мир становился лучше, а люди вспоминали про любовь и дружбу, переставали ссориться, и хотели быть вместе! А это только у Вас так получается? Или этому можно научиться?
– Ну конечно! Конечно же! – воскликнул Волшебник. – Конечно, можно научиться!
– А что для этого нужно? Наверное, долго учиться, и способности нужны особые? – робко спросила она.
– Нужно – доброе и отзывчивое сердце, неравнодушное к чужому горю. Нужен чуткий, наблюдательный взгляд. Нужно горячее желание сделать мир лучше, и твердая вера в то, это можно сделать. Почему-то мне кажется, что у Вас все это есть…
Ранней весной по аллеям центрального городского парка, среди деревьев, окутанных нежной зеленой дымкой только начавших распускаться листьев, неспешно прогуливалась женщина. Глаза ее смеялись. Малышка, бежавшая навстречу, запнулась, упала, и громко заревела, схватившись за разбитую коленку. Женщина присела рядом:
– Знаешь, однажды, играя в лесу в догоняшки со своими друзьями, маленький зайчик зацепился за корягу, упал, и расшиб лапку…
– Ой, как у Вас это получилось? – спросила подбежавшая мама, поднимая на руки дочь, которая спокойно и заинтересованно слушала сказку. – Обычно она от каждой царапины по три часа вопит, никак не успокоить!
– Просто я работаю волшебницей! – рассмеялась женщина.
Сказка о Хрустальных Колокольчиках
– Стиллтаун! Стиллтаун! Стиллтаун! – пела Эмберли на разные лады, кружась по комнате общежития с маленьким, шелковистым наощупь, розовым листочком в руках, на котором затейливыми буквами было выведено место ее распределения. Конечно, такое поведение вряд ли пристало солидной Сказочнице, только что закончившей Медельнбургский Институт Сказки с Золотым дипломом, но девушка совершенно ничего не могла с собой поделать! За плечами остались пять лет трудной, но веселой, занимательной, интереснейшей учебы, а впереди лежала целая длинная жизнь, полная приключений, возможностей, помощи и служения людям.
В мире Эмберли Сказочники издавна пользовались уважением, почетом и славой. Они врачевали душевные раны, избавляли от невзгод, помогали найти верный путь и сохраняли для потомков великие деяния предков. Ведь всем было известно, что причиной любых болезней, неприятностей и жизненных неурядиц являются расстроенные струны души, и только опытный Сказочник мог настроить их правильно, так, чтобы мелодия каждого человека гармонично вплеталась в мелодию мироздания, а не звучала диссонансом, раздражая и его самого и окружающих.
Даже войны в этом чудесном мире могли быть прекращены Сказочниками. Когда на поле боя собирались две армии, готовые вступить друг с другом в кровопролитную битву, вперед выходили самые опытные и самые мудрые Сказочники. Они садились друг напротив друга, и начинали вести неспешную беседу. И от их слов разглаживались сурово наморщенные лбы и судорожно сведенные брови, разжимались мозолистые руки на рукоятях мечей и древках копий, в сердца воинов снисходили Свет и Любовь, а в умы правителей – Мудрость и Дальновидность. Достаточно часто после такой беседы рядом со Сказочниками садились и предводители воюющих сторон. И тогда дело решалось миром, а войска, устроив дружеское застолье, расходились по своим вотчинам.
Конечно, далеко не всегда Сказочникам удавалось договориться, но легенды о самых верных решениях, принятых ими, о самых разрушительных войнах, которые они смогли предотвратить, передавались из уст в уста, из поколения в поколение. Так что, быть Сказочником или Сказочницей было весьма почетно, отбор в те университеты, где их готовили, был очень жестким, а учеба – сложной и трудной, хотя и всегда радостной. Ведь те, кто учился там, знали, что их ждут великие судьбы – Помощников, Целителей, Миротворцев, Летописцев… Они писали историю и помогали людям изменить свою жизнь к лучшему.
Личным достижением Эмберли в процессе обучения было изобретение технологии изготовления Хрустальных Колокольчиков. Маленькие, хрупкие и прозрачные, каждый из которых обладал собственным голосом и выводил свою уникальную мелодию, они помогали Сказочнику настраивать струны души человека, обратившегося за помощью, гораздо легче и эффективней, чем при обычной работе. Учителя, одногруппники и коллеги Эмберли, также, как и все те, кто приходил к ней на консультации, имели отличную возможность убедиться в этом.
Изготовить такой колокольчик, однако, было весьма непросто. Для начала девушка, беседуя со страждущим, внимательно выслушивала его, пытаясь уловить, какая же струна человеческой души запуталась, какая – ослабла, а какая наоборот – оказалась натянутой слишком сильно. И только уловив все это, она приступала к изготовлению особенного Хрустального Колокольчика. Он служил как бы камертоном для человеческой души, и помогал правильно настроить душевные струны. Работа эта была долгой, кропотливой и трудоемкой, но Эмберли очень ее любила. Ведь приходило к ней несчастное, измученное жизненными невзгодами, зачастую больное и очень запутавшееся существо, а уходил – здоровый, счастливый, полный сил и новых планов, стремящийся к свершениям и имеющий для этого силы, человек. Он уносил с собой колокольчик, изготовленный Сказочницей, и, если душа его начинала расстраиваться вновь, он доставал маленькое сверкающее хрустальное чудо, и его мелодичный звон вновь возвращал ему радость жизни.
Конечно, можно было создать такие колокольчики, которые просто доставляли радость своим владельцам, а самой Сказочнице всего лишь немного облегчали ее работу. Готовясь к распределению, Эмберли сделала целую шкатулку таких Хрустальных Колокольчиков, настроенных на самые лучшие человеческие чувства, которые чаще всего терялись в суете будней – Любовь, Восхищение, Свежесть Чувств, Радость Каждого Дня. Она была уверена, что они непременно найдут своих хозяев, ведь жить, не имея этих ощущений, весьма и весьма непросто, а потерять – плевоедело.
Город, в который представляло отправиться Эмберли, располагался на севере страны, и отличался не только суровым климатом, с длинными холодными, снежными зимами, но и суровым нравом людей, которые там жили. Те три года, которые, по условиям распределения, девушке предстояло там прожить, могли оказаться весьма непростыми. На самом деле, это было даже не распределение, а целая Миссия – вот уже около десяти лет ни один из Сказочников, отправленных в Стиллтаун, не выдерживал там больше года. Но Эмберли не страшили трудности – она была убеждена, что ее веселый нрав, открытая душа и доброе сердце – основные инструменты Сказочника – сослужат ей славную службу, и помогут растопить сердца северян.
Тем более, в Стиллтауне у нее жила дальняя родственница, когда-то также закончившая тот же Университет и попавшая туда по распределению. Там ее настигла Великая Любовь, и тетушка Аделина (звать ее тетушкой было гораздо проще, чем вспоминать действительную степень их родства), осталась в городе навсегда, хотя и перестала заниматься сказкотерапией. И теперь Эмберли была счастлива, что в далеком суровом северном городе у нее есть родная душа.
Письмо, отправленное немедленно после получения распределения, вернулось почти мгновенно – тетушка Аделина безумно рада была видеть далекую племянницу, тем более, коллегу. Хотя и предупреждала, чтобы Эмберли не строила особых планов. Между строк читалась тревога за наивную девочку, мечтавшую перевернуть мир, но девушка решила списать это на возраст и «замылившийся» взгляд.
Как бы то ни было, после недолгих сборов, слез, объятий и поцелуев с подругами, многие из которых не скрывали своей тревоги за нее, Эмберли отправилась в путь.
«Стиллтаун – город серьезных людей!» – бросилась девушке в глаза надпись на плакате при въезде в город. Высокие массивные стены, сложенные из гигантских каменных блоков, такие огромные, что городские ворота казались в них маленькой калиткой, заставляли въезжающих настроиться на основательный лад. Под стать стенам оказались и жители – серьезные, даже суровые лица с крупными чертами, как будто вытесанными из того же камня, что и городские стены. Взгляды исподлобья, настороженные, как будто проверяющие. Ощущение, что люди все время ждут подвоха. Строгий крой одежд, серые, черные, коричневые, темно-зеленые тона. Солидные тяжелые ткани. На улицах почти не видно улыбок и не слышно смеха. Даже дети чинно движутся вдоль улиц, чистые, опрятные и аккуратно причесанные. Даже местный Волшебник, солидно прошествовавший мимо, против обыкновения, был облачен в темно-синюю мантию, практически без украшений. Эмберли на миг почувствовала себя попугаем среди ворон в своем развивающемся легком одеянии ярко-зеленого цвета с массой золотистых украшений, которые весело звенели при каждом ее движении, и привлекали к себе внимание.
– Что застыла на пороге? Проходи в дом! – скомандовала тетушка, отворив дверь. Голос ее особой радости не выражал. – Ты чего так вырядилась? У нас так не одевается никто! Люди шарахаться станут!
– И я рада Вас видеть, тетушка! – произнесла Эмберли, слегка ошарашенная таким напором.
– Здравствуй, дорогая! – всплеснула руками Аделина. – Прости, я что-то совсем растерялась. Я и забыла, как одеваются настоящие Сказочницы! Сама видишь, как тут у нас. Благопристойность – главная ценность! – подняв вверх указательный палец, процитировала она кого-то. Вышло так уморительно, что Эмберли прыснула со смеху.
Вечером, когда все хлопоты, связанные с устройством на новом месте остались позади, тетя и племянница завели длинную беседу о том, каково это – быть Сказочницей в Стиллтауне.
– Понимаешь, милая, народ тут такой – они в сказки не верят, – мягко говорила тетушка, пытаясь умерить пыл своей юной родственницы.
– Но, тетушка, как же они тогда вообще живут – у них же все душевные струны расстроены! Кто им помогает?
– Да никто! Они считают, что это – лишнее, а к сказочникам обращаются только слабаки или ненормальные. А такие в этом климате и в этих условиях просто не выживают! Так что, на самом деле, у тебя только два пути – вернуться обратно в Университет, и попросить другое распределение, чтобы твой диплом имел силу. Или остаться здесь на три года, и найти себе пока другое занятие, – тон Аделины был ласковым, но непреклонным. Было понятно, что это решение далось ей вовсе непросто. – Как это в свое время сделала я.
– Но, тетушка! Как же так? Я не для того училась эти пять лет, чтобы потом заниматься «пока» чем-то другим! А мои колокольчики? Разве они никому не нужны? Нет – нет! Должен быть другой путь! Я не могу уехать! Я не сдамся! – пылко воскликнула юная Сказочница.
– Кто говорит о том, чтобы сдаваться? Просто займись чем-то другим. На время. Три года пролетят быстро, ты выполнишь условие, и будешь сама вольна выбирать, где тебе жить. А там, кто знает? Может, встретишь свою судьбу, как я встретила Питера, да будет ему земля пухом! Все эти тридцать лет я была счастлива с ним. Жаль только, что Бог не дал нам деток, ну да что поделаешь? – вздохнула Аделина. – Зато жили мы душа в душу, и я ни о чем не жалею! – с вызовом произнесла она.
– Тетушка… А как же сказка? Как ты смогла от нее отказаться? Это же – песня души, ее воздух, ее жизнь… Разве можно заставить свою душу молчать, если ей необходимо звучать? – в голосе девушки зазвенели слезы.
– Если очень хочешь – то можно! – строго заявила старая женщина. – Если очень нужно – то можно! Если любишь – то сможешь… – и тут голос ее предательски дрогнул, и она сделала вид, что закашлялась.
– Ну нет, я так не согласна! Не нужна мне такая любовь, ради которой надо от казаться от собственного Пути! – и девушка решительно встала, и двинулась к выходу из уютной комнатки. – Спокойной ночи, тетушка! Что-то я устала с дороги, а завтра надо идти и искать тех, кому нужна я, мои сказки и мои хрустальные колокольчики!
– Ах, какое ты еще дитя! – прошептала Аделина вслед гордо удаляющейся спине племянницы. – Дай тебе Бог сил! Может, тебе и вправду удастся то, что не удалось мне?
Утром, одетая в свое самое яркое красное платье, распустив волосы и украсив их цветами и лентами, Эмберли взяла свою шкатулку с колокольчиками, и двинулась в сторону городского рынка, полагая, что уж там-то она точно найдет тех, кого заинтересует ее товар. Поначалу удивленные и даже шокированные взгляды прохожих забавляли ее. Она ожидала чего угодно – хихиканья или шепота за спиной, вредных мальчишек, бегущих за ней следом, но только не того, что жители города при ее виде, хотя и были явно удивлены, тихо расступались перед ней, смыкая свои ряды за ее спиной. Молча. Не говоря ни слова, не делая ни одного лишнего жеста. И это было страшнее и болезненней, чем если бы ее закидали грязью или порвали ее любимое платье!
Но Сказочница не собиралась сдаваться. Гордо расправив плечи и вызывающе задрав подбородок, она вышла на базарную площадь, и от удивления чуть не выронила из рук свой хрупкий товар. На людном просторном рынке, где находилась масса народу, было тихо, чинно и правильно – лавки стояли ровными рядами, покупатели солидно двигались между ними, вполголоса задавая свои вопросы, и получая на них не менее спокойные, пристойные ответы. Не было обычного для таких мест гвалта, разноцветья и веселого движения. Не сновали вездесущие мальчишки, не кричали зазывалы, не расхваливали свой товар торговцы, никто не торговался ни с кем до хрипоты. Озадаченная Эмберли поискала глазами лавку Волшебника, которая просто обязана была здесь найтись. И действительно – на самом удобном месте в центре рынка обнаружилась вывеска с волшебной палочкой и звездой. Обрадованная, девушка смело двинулась туда, рассчитывая найти поддержку у собрата по ремеслу. Ведь занятие Сказочницы было сродни волшебству, и Сказочники традиционно дружили с Волшебниками, несмотря на то, что пути достижения целей у них были разными. Первые обращались к силам внутри самого человека, а вторые привлекали к нему на помощь силы извне, первые учили клиента самого менять свою реальность, изменяя свое внутреннее состояние, а вторые – воздействовали на внешние обстоятельства, по мере возможности, трансформируя их под желания обратившегося. Как бы то ни было – воздействовать на внутренний мир человека, настроить струны его души, могли только Сказочники, и даже кажущиеся всемогущими Волшебники, которым были подвластны силы стихий, склоняли головы перед искусством своих собратьев. Так что Сказочница ожидала теплого приема. Она была очень удивлена, когда мельком увиденный ею вчера Волшебник, обстоятельно устроившийся в кресле за прилавком и степенно куривший длинную трубку сказал ей в ответ на ее просьбу разложить свой товар на прилавке рядом с его:
– Ступайте отсюда, милочка! Ваши фитюльки никому здесь не нужны. Видите, кругом – люди солидные, серьезные. В этом городе в такие игрушки не играют даже дети! – и он взмахнул рукой, едва не задев открытую Эмберли шкатулку с Хрустальными Колокольчиками.
– Но, уважаемый, Вы даже не взглянули на мой товар! Откуда Вы знаете, что он плох, или что он не нужен людям? – возмутилась девушка. – Хотя бы послушайте, как они звучат! А потом прислушайтесь к себе – что изменится?
– Интуиция, милочка, если хотите. Волшебная интуиция много пожившего мага, – ответил он, и, лениво протянув руку, почти не глядя, выхватил из шкатулки один из колокольчиков, и слегка поболтал им в воздухе. Раздался дивный, нежный, хрустальный перезвон Колокольчика Любви, который разлился по всей площади, несмотря на то, что звучал он совсем тихо. К удивлению Эмберли, ни один из горожан проходивших мимо, даже головы не повернул в сторону источника звука. – Согласен, забавная вещица, – сказал Волшебник. – Но совсем не ходовой товар – слишком детский, чтобы его покупали взрослые, и слишком хрупкий, чтобы его брали для детей.
– Но разве в Вашей душе совсем-совсем ничего не изменилось? – спросила пораженная Сказочница.
– Неужели Вы всерьез думаете, что это возможно? – насмешливо поинтересовался Маг. – Мой Вам добрый совет, милочка, – продолжил он, увидев наполнившиеся слезами глаза девушки, – и поверьте, я не желаю Вам зла. Я видел массу Ваших коллег, юных энтузиастов с горящими глазами, которые, подобно Вам, жаждали переделать этот город. Все они закончили весьма плачевно, сбегая отсюда с жестокими ранами своих нежных душ. Ведь душа – главный инструмент Сказочника, если я правильно помню, коллега? Так вот, повторяю, мой Вам добрый совет – забирайте свои забавные вещицы, и поищите другое место, где их оценят. Право, это сэкономит Вам массу душевных сил! – и старый Волшебник посмотрел на нее с таким сочувствием, что слезы, только наворачивавшиеся на глаза Эмберли, полились двумя горячими солеными потоками по ее пылавшим от негодования щекам.
Девушка резко развернулась на каблуках, и чуть ли не бегом бросилась прочь от своего собеседника. Она бежала против людского потока, в своем развивающемся легком красном платье похожая на лепесток огня. Она самым невоспитанным образом расталкивала толпу, и все встречные казались ей заводными куклами – настолько правильными, скупыми и выверенными были их движения, настолько благопристойно они вели себя, не возмущаясь тем, как грубо обращается с ними расстроенная беглянка.
– Эй, девушка! – наконец раздалось за ее спиной, и Эмберли встала, как вкопанная, до глубины души пораженная самим фактом того, что в этом чинном и правильном городе кто-то еще может громко разговаривать. – Куда бежишь? – к ней обращалась женщина с милым добрым лицом, в ослепительно белом переднике и белом же высоком накрахмаленном чепце. На прилавке перед ней в строгом порядке были разложены пучки трав, снабженные комментариями – в каком случае и как именно их следует применять. Травница – одна из самых уважаемых профессий во всем подлунном мире, очевидно, также не пользовалась особым спросом в Стиллтауне. Рядом с ее прилавком почти не было народу, да и располагался он в самой дальней, наименее посещаемой части рынка.
– Простите, я ищу место для торговли, – отдышавшись, выпалила Эмберли. – Я – Сказочница… – начала было она, но уютная женщина перебила ее.
– Да уж вижу! Так ярко одеваться и так быстро бегать может только ваше племя! – жизнерадостно произнесла она, ловко освобождая место за прилавком. – Иди сюда! – и рядом с ней, как по волшебству, материализовался еще один удобный стульчик для девушки. – Располагайся!
– Извините, что я Вас стесняю… – вновь робко начала Сказочница. – Я заработаю немного денег, и обязательно куплю свой прилавок, а Вам отдам за аренду, честное слово!
– Да уж, отдашь, если заработаешь! – добродушно произнесла Травница. – Покажи хоть, что тут у тебя?
И Эмберли с радостью принялась рассказывать о том, что у нее есть, и какими чудесными свойствами обладают ее Хрустальные Колокольчики.
Так прошел день. Немногочисленные покупатели, оказывавшиеся рядом с их прилавком, покупали, в основном, травы от обычных недомоганий – головной боли, расстройства желудка, бессонницы. Колокольчики Эмберли, равно как и ее рассказы о пользе сказки в таких случаях, встречали лишь вежливый интерес. За целый день она не смогла продать ни одного колокольчика, и не нашла ни одного клиента.
– Ничего, милая, может, завтра повезет! – сказала ей на прощание тетушка Молли, так звали травницу. Условившись о времени, когда они откроют лавочку, обе разошлись по домам.
Несмотря на неудачу, Эмберли возвращалась к тетушке Аделине, полная надежд и планов. На следующий день, чуть свет, она была уже на месте, и с нетерпением ждала Травницу, чтобы начать продавать свой сказочный товар…
Однако, дни шли за днями, а дела у Сказочницы не двигались. Она выучила названия всех трав, которыми торговала тетушка Молли, и даже придумала сказку к каждой из них. Со сказками травы покупали лучше, но к Эмберли по-прежнему не спешили обращаться за помощью. Иногда к ней подходили дети, и она с радостью рассказывала им сказки, но родители не поощряли это занятие, и такие визиты были очень редкими.
Как-то раз к ней пришла молодая пара, терзаемая ревностью, и Эмберли с энтузиазмом принялась за работу – она выслушала их, придумала исцеляющую сказку, изготовила Колокольчик, и они ушли. Но этот визит не принес ей больше клиентов. Да, иногда за помощью обращались и другие люди, но тех денег, что она получала за это, ей едва хватало на то, чтобы свести концы с концами. Если бы не тетушка, она бы вовсе умерла с голоду.
Чего только не предпринимала Эмберли! Она стала одеваться, как остальные, чтобы не отпугивать клиентов своим слишком ярким видом. Она стала заплетать волосы в аккуратную косу, чтобы не выглядеть растрепой, с точки зрения горожан. Она купила лоток, и ходила по улицам, предлагая свой товар и свои услуги всем встречным. Но ничего не помогало. Прийти за помощью к Сказочнице решались лишь самые отчаянные, те, кому больше не на что было надеяться и нечего терять. Эмберли худела, бледнела, задорный блеск лишь изредка вспыхивал в ее глазах. Она держалась на чистом упрямстве, и настал день, когда тетушка Аделина, отогревая у огня племянницу, озябшую за целый день бесполезного блуждания по городу с лотком Хрустальных Колокольчиков на шее, произнесла:
– Все, хватит! Я больше не могу смотреть, как ты себя гробишь! Ты почти перестала есть, тебя ветром шатает, того и гляди, унесет! – заговорила она строго.
– Но, тетушка, – тихо произнесла Эмберли, – я же не могу просто так есть Ваш хлеб, и вообще – у меня есть Миссия…
– Я рада, что понимаешь, что должна заработать свой хлеб, и нигде в твоей великой Миссии не сказано, что ты должна умереть с голоду, если людям не нужна твоя сказка, – жестко продолжала она.
– Как это – не нужна? – вскинулась Эмберли, на миг став похожей на себя, прежнюю. – Они просто не знают, как им это нужно!
– Эмберли! Ты не понимаешь! Скоро зима, а зимы у нас очень холодные! Ты рискуешь просто замерзнуть насмерть, бродя по городу со своим лотком, или стоя на рынке вместе с Молли! Пойми, что ты можешь сделать, если люди не хотят слушать сказки? Плетью обуха не перешибешь! В общем, так. Я нашла тебе хорошую работу в городском магистрате. Там хорошо платят, правда, работать придется весь день, зато в тепле, с людьми…
– В магистрате? – ужаснулась Эмберли. – И что я там буду делать? Бумажки целыми днями перебирать?
– А что ты будешь делать в городе зимой? Подожди до весны, а там, глядишь, что-то изменится! – «Или ишак сдохнет, или падишах» – подумала заботливая Аделина, у которой сердце кровью обливалось глядя на то, как ее девочка старается донести до этих черствых горожан истину про сказку в их жизни.
– Ну, не знаю, – прошептала девушка, устало прикрывая глаза.
На следующее утро в магистрате появилась новая сотрудница – строго причесанная, одетая в темно-зеленое платье простого покроя, с полагающимся по стандарту белым воротничком.
Так прошла зима. У Эмберли не оставалось ни времени, ни сил на то, чтобы писать сказки, или даже просто думать о них. Работы было столько, что, приходя домой, она могла лишь поужинать, и упасть в постель, чтобы забыться глубоким, без сновидений, сном. Хотя ее нынешняя жизнь сама напоминала ей кошмарное сновидение, в котором не было ни радости, ни красок, ни выхода.
Зато ей очень неплохо платили, и она, наконец, смогла отдать деньги за аренду прилавка тетушке Молли. Правду сказать, травница не желала их брать, но Эмберли настояла, желая хоть таким образом отплатить той за доброту.
– Что, совсем плохо тебе? – участливо поинтересовалась Молли.
– А что, так заметно? – грустно улыбнулась Сказочница. – Я ведь раньше не понимала совсем, как это люди могут жить без сказки. А теперь вижу – могут, очень даже могут…
– Ты не думай, они не плохие, – вступилась за соотечественников травница. – Просто, им с детства внушили, что надо жить в реальности, а сказка – это просто пустая мечта, фантазия, которую не намажешь на хлеб.
– Да, я знаю, – произнесла Эмберли. – Это ведь их беда, а не вина. Но что я могу поделать, если все, что я знаю и умею, все, чем я живу, им не нужно и не понятно? Они – не плохие, только я задыхаюсь здесь, – и Сказочница принялась рисовать на деревянном столе узоры из накапавших на столешницу слез.
А весной в Стиллтаун приехал ее Учитель, который хотел взглянуть на то, как у нее идут дела. И Эмберли, у которой разрывалось сердце, сказала:
– Учитель, я должна признать, что потерпела поражение. Я не оправдала ваших надежд, и признаю это. Этот город почти доломал меня. В нем живут люди, которым не нужна сказка – суровость климата наложила на них свой отпечаток. Они предпочитают жить реальностью, и не слышать диссонанс своих душ, когда он возникает. Они глухи и слепы, им не требуются те, кто может починить то, чем они не пользуются. Наверное, я плохая Сказочница, раз не смогла найти ключа к их сердцам, и зря вы вручили мне Золотой диплом Университета.
– Эмберли! Не смей так говорить о себе! Никто и не утверждал, что задача будет легкой! Понятно, что ты не справишься одна, но подумай, неужели совсем-совсем никого нет в этом городе, кому сказки были бы нужны и интересны?
– Ну, почему? Наверное, есть, просто я не могу их найти.
– Находить и привлекать людей – особое искусство, и ты не обязательно должна им владеть. Найди того, кто умеет это делать. И еще – ты говоришь, что тебе достался сложный город, в котором живут «неправильные», глухие к своим душам люди? Подумай, не осуждаешь ли ты? Попробуй посмотреть на них по-другому. Узнай, чем они живут, что происходит в их сердцах. Прислушайся к их разговорам, изучи их чаяния, страхи и опасения. Может, это не они неправильные, а ты смотришь на них не под тем углом? До сих пор ты несла им то, что есть у тебя. Теперь попробуй понять, что нужно им. И тогда, я уверен, ты удивишься, как много есть тех, кому нужна ты, твои сказки и твои Хрустальные Колокольчики.
Эмберли задумчиво слушала своего седого Учителя, который продолжал:
– Для начала попробуй сформировать потребность. Я уверен, что ты сможешь создать такой колокольчик, который будет звенеть на всю округу, но при этом не будет напоминать набат?
– Да-да, – подхватила оживившаяся девушка, – я смогу каждое утро подниматься на ратушу, и звонить в него! И тогда души людей проснутся, и откликнутся на этот звук! Учитель! Какое счастье, что Вы приехали! – и Эмберли опрометью бросилась вон из гостиной.
Целую неделю после этого она не показывалась из своей комнаты. Аделина, опасаясь, что племянница может умереть с голоду, носила ей еду на подносе. Однако девушка приоткрывала дверь лишь настолько, чтобы взять поднос, и, поблагодарив тетушку, захлопывала дверь. Через неделю сияющая Эмберли осторожно вынесла на вытянутых руках большой Хрустальный Колокольчик. От него исходило мягкое сияние, а его звук, когда девушка взяла его в руки и слегка качнула, напомнил слушателям одновременно и журчание ручейка и раскаты весеннего грома. Было в этом звуке и биение влюбленного сердца, и первый крик малыша, и тихая колыбельная. Звучали в нем рокоты битвы, и мирный пастуший рожок. Слушая этот звук, хотелось раскрыть свое сердце навстречу сияющему новому дню, заключить любимую в объятия и встать на защиту Родины… Словом, в этом звуке была вся жизнь, с ее радостями и печалями, достижениями и провалами. Слушая его, хотелось становиться лучше, расти и достигать высот…
На следующий день над спящим строгим городом Стиллтауном раздался звон волшебного Хрустального Колокольчика Эмберли. Он плыл в предрассветном тумане, проникая в каждый дом, нежно касаясь каждой души в тот самый момент, когда она еще находилась между сном и явью. И звук этот заставлял людей вспоминать о том, что их жизнь не сводится лишь к выполнению повседневных обязанностей, что в ней есть замечательные моменты – любовь, привязанность, дружба, честь, благородство, поддержка, взаимовыручка… Люди открывали глаза, и радовались новому, чудесному дню…
«Одной из главных достопримечательностей Стиллтауна является утренний Хрустальный Колокол, который звенит ежедневно, в пять утра. Жители города утверждают, что благодаря ему их жизнь круто изменилась. И до этого город отличался чистотой, порядком и благопристойностью. Но после того, как стал звучать колокол, в людях проснулись самые высокие и благородные чувства.
Звук Хрустального Колокола особенно полезен тем, кто находится в состоянии глубокого душевного страдания, поскольку обладает исцеляющим и гармонизирующим действием. Всем остальным можно слушать указанный звук в профилактических целях.
Автором и исполнителем идеи является Сказочница Эмберли, приехавшая в наш город три года назад, после того, как с Золотым дипломом окончила Медельнбургский Институт Сказки.
Город гордится своей выдающейся дочерью!
Если вы хотите попасть на прием в Эмберли, помните – вам следует за полгода подать прошение об этом, где вы должны как можно более подробно описать свой случай, его симптомы и проявления. В результате, вам будет назначено время аудиенции. В противном случае, может оказаться, что вы не сможете попасть на личную консультацию. Хотя в экстренных случаях может быть сделано исключение.»
– Молли, где ты это взяла? – воскликнула Эмберли, бросив листок на стол.
– Но, Эмберли, в редакции просили подписать. Или исправить, что тебе не нравится, и подписать. Это – для книги «Достопримечательности Стиллтауна». Что я могу сделать? Давай, подписывай, достопримечательность ты наша!
– Глупости все это! – продолжала сердиться Сказочница. Отдернув штору, она выглянула в окно. По улице фланировала яркая летняя толпа, туда-сюда сновали вездесущие мальчишки, щебечущими стайками пробегали девчонки… Разноцветье, легкие ткани, летящие платья, светлые костюмы… Как же она полюбила этот, когда-то чопорный и как будто скованный условностями город!
– Мадемуазель Эмберли! Пора начинать прием! – раздалось снизу.
– Иду-иду! – отозвалась она, легко слетая по ступенькам. Сегодня ее ждало четыре приема и еще группа вечером.
«Как бы я жила без тебя, мой суровый северный город?» – подумала счастливая Эмберли, входя в кабинет, где ее уже ждала молодая пара, которая ссорилась слишком часто.
– Ну что ж, о чем вы хотели бы мне рассказать? – мягко поинтересовалась Сказочница, садясь в свое любимое кресло.
Сказка о Яркой Звездочке
Однажды в вечернем небе вспыхнула новая Маленькая Звездочка, и свет ее был так ярок, что заставлял зажмуриться даже ее товарок.
– Фи, как это вульгарно – так слепить окружающих! – воскликнула одна из них.
– Вы только посмотрите на эти огромные лучи – они торчат во все стороны! – добавила другая.
– Ах, это совершенно недопустимо в приличном обществе! – присовокупила третья.
– Безобразие! – поддержали их четвертая, пятая и шестая.
И звезды в созвездии Стрельца продолжили перемывать косточки своей юной подруге.
– Что я делаю не так? – огорченно подумала Маленькая Звездочка. – Я ведь просто свечу, как могу и умею. Я же не специально! А, может…?
И она постаралась втянуть в себя свои лучи и приглушить собственный яркий блеск, однако последнее никак не удавалось.
– О, ну что это за уродство? – продолжали возмущаться другие звезды. – Теперь она вообще похожа на… на… на какого-то небесного ежа! – и все они дружно засмеялись своими хрустальными голосами.
Маленькая Звездочка обладала очень добрым и чутким сердцем. Больше всего на свете ей хотелось помогать и быть полезной окружающим. Она ужасно огорчилась от того, что ее такой яркий и веселый свет, оказывается, никому не нужен, что, несмотря на все ее усилия, ее товарки не хотят принимать ее в свои ряды на равных, а только насмехаются над ней. Поэтому наша героиня решила уйти из своего родного созвездия, и поискать счастья в каких-нибудь других. Так она и сделала, но, к ее огромному огорчению, везде повторялась та же история. Как только она появлялась, остальные звезды, ослепленные ее блеском, старались отогнать ее подальше, чтобы она не затмевала их. Бедная Маленькая Звездочка скиталась от одного созвездия к другому, нигде не находя ни применения своим талантам, ни дружеского участия, ни элементарного пристанища…
Она очень-очень старалась подружиться с другими звездами, и делала для этого все возможное – меняла цвет и форму, убирала или добавляла количество лучей, старалась быть как можно более незаметной, и для этого перемещалась в самый дальний угол созвездия… Ничего не помогало! Ведь Маленькая Звездочка не могла изменить только одного – ей не под силу было перестать светить так ярко.
И вот, дело дошло до того, что Маленькая Звездочка всерьез стала задумываться над тем, чтобы ринуться с небосвода вниз вместе с очередным звездопадом… Однажды ночью она, сверкая в бархатно-синем небе, горестно прозвенела:
– Ну что ж, лучше так, лучше пусть я хоть чем-то помогу хотя бы кому-нибудь! Пусть хоть кто-то будет счастлив от моего никчемного существования, когда он загадает желание на мое падение!
И она совсем было собралась броситься вниз, когда вдруг услышала голос, доносившийся с Земли:
– Нет-нет, Маленькая Звездочка! Пожалуйста, не делай этого!
Голос принадлежал молодому влюбленному, любовавшемуся на нее из своего окна. Это было так удивительно и необыкновенно, что наша героиня остановилась, так и не начав свое падение.
– Кто ты? И откуда ты знаешь о моем существовании? – изумленно спросила она.
– Меня зовут Джиллиан, и я очень люблю одну замечательную девушку, но она сейчас ужасно далеко от меня, – ответил юноша. – Мы договорились с ней, что каждый вечер в одно и то же время будем смотреть на самую яркую в небе звезду – на тебя! И нам кажется, будто расстояние между нами не так уж велико, и тоска наша друг по другу становится меньше… Если ты исчезнешь, что будет связывать нас?
– Самая яркая звезда? Но именно из-за того, что я такая яркая, меня ото всюду прогоняют… Мои товарки-звезды уверяли меня, будто я сверкаю просто неприлично, будто я ослепляю всех, будто мои лучи слишком большие…
– Что ты, что ты! Просто здорово, что ты есть! Ведь благодаря тебе на Земле происходят очень важные, нужные и просто чудесные вещи! – пылко воскликнул молодой человек.
– Разве? – усомнилась Маленькая Звездочка.
– Конечно! Безусловно! – уверил ее Джиллиан. – Хочешь, я попрошу своих соседей, и они сами расскажут тебе об этом?
– Конечно, хочу! – ответила польщенная и заинтригованная собеседница.
– Эй, матушка Энни! Вы еще не спите? – обратился молодой человек к своей соседке из квартиры справа.
– Нет, что ты, – всколыхнулась кружевная занавеска, и в открытое окно выглянуло добродушное личико молодой женщины, которой обращение «матушка», казалось, подходило меньше всего. – Я тут своих сорванцов укладываю! Ты же знаешь, пока они на свою любимую звездочку как следует не налюбуются, да не придумают в очередной раз какую-нибудь идею, как на нее полететь, – не уснут! – и юная мать залилась счастливым смехом.
– Пожелайте им от меня спокойной ночи! – громким шепотом произнес Джиллиан. – Госпожа Рыбачка! Госпожа Рыбачка! – вновь позвал он. – Что, есть вести от Вашего мужа? – юноша обращался к соседке из квартиры слева.
– А, Джиллиан! – отозвалась Рыбачка. – Будет дома через пару дней! Представляешь, он рассказал по рации, как они попали в ужасный шторм, и только свет нашей звездочки сумел пробить тучи, и указал им путь! Ах, сколько человек спаслось благодаря этому! Теперь ни одна жена ни одного матроса из их экипажа не станет вдовой, все отцы вернутся домой к своим детям, а сыновья – к матерям! Спокойной ночи, Джиллиан! До чего же внимательный юноша! – и женщина степенно удалилась вглубь комнаты.
– Господин Пилот, а, господин Пилот! – молодой человек обратился вниз, туда, где вспыхивал алый огонек сигары, а на ступенях крыльца сидел пожилой человек. – Расскажите еще раз ту удивительную историю… Ну, ту, где вы спаслись благодаря свету звезды!
– Да, Джиллиан, было дело, – раздалось снизу. – Так ты же ее наизусть знаешь! – добродушно проворчал Пилот.
– Ну и что? Мне все равно интересно!
– Ну ладно, слушай. Летели мы с ребятами с боевого задания. Сам понимаешь – война, маскировка… Горючка на исходе, потрепало нас изрядно. Да еще приборы повредило, когда мы с противником схлестнулись… В общем, не чаяли мы до своих добраться. А с нашим аэродромом рядом старинная церквушка была. Как ни странно, все кругом почти в руинах лежало, а церковка устояла, да… И даже крест на маковке уцелел. Так вот, летим мы, наши нас уже не ждут, полосу демаскировать нельзя, ну, думаем, все, амба. Уже со светом белым попрощались, хотя какой там свет – темень кругом непроглядная. И тут, в последний момент, выглядывает из-за туч наша звездочка, и лучами прямехонько на купол храма светит! Мы по этому блеску сориентировались, и приземлились благополучно! Хоть и тряхнуло нас, а никто не пострадал, все живы остались! Если бы не эта малютка, что своим лучом так удачно сверкнула, ты бы со мной сейчас не разговаривал, да… – и старый Пилот продолжал задумчиво дымить.
– Вот, ты сама слышала! И это – только самая малость! Если ты с небес сорвешься, что мы делать станем? – пылко продолжал Джиллиан.
– Но… я не знала, – растерялась Маленькая Звездочка. Она была приятно удивлена тем, что, оказывается, свет ее оказался нужен и полезен такому количеству людей.
– Не грусти, пожалуйста! Ты нам очень нужна! – юноша был по-настоящему расстроен тем, что звездочка собиралась упасть вниз. – Если ты упадешь со звездопадом, кто будет светить нам?
– О, конечно, я не стану этого делать! Раз я нужна людям, я буду продолжать светить! И плевать, что станут говорить другие звезды!
– Не надо расстраиваться! Ты – настоящая красавица, а твой свет – такой яркий, что пронизывает любую тьму! Я по себе знаю – обязательно найдутся те, кто не испугается твоей яркости, и ты не будешь одна. Не пытайся стать тем, чем ты не являешься. Ты прекрасна такой, какая ты есть, и вскоре обязательно найдутся те, кто это поймут, верь мне!
– Спасибо тебе, Джиллиан! – прозвенела Маленькая Звездочка. – Благодарю, ты вернул мне радость жизни! – и она залилась нежным хрустальным смехом, как умеют смеяться одни лишь звезды.
С тех пор Маленькая Звездочка с радостью спешила на свое место в ночном небе, ведь она знала, сколько пользы может принести людям ее яркий свет. А мудрый юноша Джиллиан оказался прав, и вскоре наша героиня встретила друзей, которые были счастливы общаться с ней, и которых вовсе не напрягал ее слишком яркий для других свет.
Как Лисенок учился рыбку ловить
– Ах, как замечательно у тебя получается! – со вздохом сказал Лисенок старому, хитрому, опытному Лису.
– Что получается? – поинтересовался Лис, выбрасывая на берег очередную рыбешку.
– Рыбку ловить, конечно же! – откликнулся Лисенок.
– Ну, это же совсем просто! – фыркнул Лис. – Берешь… и – опа! – ловишь! – и еще одна серебристая, сверкающая брызгами, вкусная рыбка забилась на берегу.
– Вот бы и мне так научиться! – мечтательно протянул Лисенок.
– Давай, садись у речки, и лови! – подбодрил Лис сородича.
– Так пробовал я… – грустно протянул малыш.
– Ну и?
– Ну и поймал одну рыбешку. Вку-у-у-усно! – облизнулся Лисенок.
– А потом? – хитро прищурился Лис.
– А потом – не получалось. Я уж весь измучился – бегал, бегал вдоль речки, и местечки выбирал, и в засаде сидел, и рыбьи повадки наблюдал. Ну никак не получается больше рыбки поймать! – огорченно рассказывал малыш.
– На самом деле, это, конечно, занятие непростое, – важно произнес старый Лис. – Здесь много хитростей надо знать, тут ты прав. И где, и когда, и как…
– Послушай, послушай, уважаемый Лис! А давай ты меня научишь? Давай ты научишь, а я тебе в чем-нибудь помогу? – возбужденно подпрыгивал Лисенок.
– Ну, не зна-а-а-аю… Так сразу такие вопросы не решаются. И вообще, я – самый лучший рыбак на этой реке. На сотню километров в округе никто не ловит рыбу лучше меня! Если хочешь знать, я даже зимой никогда не голодаю! А все почему? Все потому, что знаю про рыбу все, ну вот буквально все. Я все рыбные места ведаю, все их увертки и секреты… А если чего и не знаю – то у других учусь! Вот какой я потрясающий рыбак! А выучу тебя – и что? А ну как ты всю самую вкусную рыбку у меня отнимать станешь? Не-не-не, такие вопросы с кондачка не решаются! – упирался Лис, поглядывая исподтишка хитрым глазом на своего молодого соплеменника.
И, как водится, чем больше отнекивался и сопротивлялся старый Лис, тем больше Лисенок убеждался в том, что хочет учиться именно у этого, такого замечательного, такого опытного, такого всезнающего Учителя!
Долго уговаривал Лиса Лисенок, но, в конце концов, старый хитрец сдался на уговоры, и согласился учить малыша.
– Только учти, – важно заметил он, – учеба – дело непростое. Потом в твоих лапах будет профессия на всю жизнь! Так что – или ты мои указания точь-в-точь выполняешь, со мной не споришь, или – ступай, откуда пришел!
– Да-да-да, – закивал головой Лисенок, преданно глядя на старого Лиса, – конечно, я буду выполнять все-все, что ты скажешь!
– И еще – пока я тебя учу, я сам-то рыбачить не смогу. Так что из десяти пойманных тобой рыбок, семь будут мои! – величаво произнес Учитель.
Лисенок немного растерялся, но потом быстро сообразил, что три рыбки регулярно – все-таки лучше, чем одна, да и то иногда, и согласно кивнул:
– Конечно, я согласен!
– «Я согласен, Учитель!» – гордо поправил его старый Лис.
– Ой, прости! Я согласен, Учитель! – торопливо отозвался Лисенок, опасаясь разгневать того, кто мог научить его профессии на всю жизнь.
– И еще одно – твоя наука закончится тогда, когда я сам признаю, что ты ловишь рыбу лучше, чем я. А если ты попросишь пощады до той поры, то будешь обязан кормить меня всю оставшуюся жизнь, даже если это у тебя не будет получаться так замечательно, как у меня!
Но Лисенку, довольному тем, что он обрел наставника, все было нипочем.
– Я согласен, Учитель! – радостно воскликнул он.
– Ну пойдем, – вздохнул Лис, – посмотрим, что за счастье на мою голову свалилось!
Вот так и началась учеба маленького Лисенка. С утра до вечера старый Лис гонял его вдоль реки, вырабатывая крепость лап, заставлял охотиться на мелких птах, чтобы развить скорость реакции, приказывал ему часами лежать в траве, не шелохнувшись, и даже дышать через раз, для того, чтобы развить выдержку и терпение. Зачастую к вечеру набегавшийся и голодный Лисенок просто без сил валился на пол в своей норе, и засыпал глубоким, тяжелым сном без сновидений.
Ну и, конечно, они ходили на рыбалку. И, конечно, ученик честно отдавал учителю положенные тому семь рыбок из десяти. И далеко не всегда ему удавалось поймать нужное количество рыбок, поэтому живот у малыша частенько подводило от голода. Но он не жаловался, а упорно продолжал учиться.
Да и учитель выполнял свои обещания. Старый Лис показал малышу, где и как надо ловить рыбку, передал ему массу приемов и приемчиков, и у Лисенка получалось, чем дальше, тем лучше. Он вырос, окреп, быстрота его реакций возросла в несколько раз, и старый Лис уже с беспокойством поглядывал на сородича, гадая, уж не вырастил ли конкурента на свою голову. Эти мысли не давали ему покоя, и он почти совсем потерял сон, придумывая, какие бы еще задания изобрести для ловкого ученика. А когда таких заданий выдумать не удавалось, Лис начинал придираться к Лисенку так, что у того в глазах появлялись слезы.
Так прошло полгода, наступила зима с ее долгими холодными ночами и ветреными короткими днями. Старый Лис всерьез обеспокоился тем, что его ученик стал прекрасным рыбаком. Он понимал, что рано или поздно наступит момент, когда вода в реке замерзнет вовсе, и рыбачить будет уже невозможно, или рыбы станет так мало, что и одному не прокормиться. А пока что оба они были упитанными, шкурки их лоснились и мех играл на солнце, в отличие от других сородичей, которым в такую холодную пору приходилось совсем туго.
Старый Лис, хоть и замечал страдания сородичей, тем не менее, жалости к ним не испытывал. Он был уверен, что тот, кто не сумел пристроиться или научиться чему-то путному – безалаберный дурак. И если он замерзнет зимой в лесу от голода – то туда ему и дорога. Он часто говорил об этом своему ученику, и даже заставлял затвердить это главное правило жизни наизусть. Однако Лисенок никак не мог согласиться с этой мыслью. Довольно часто он не съедал положенные ему три рыбки, а делился ими с другими. То помог молодой Лисичке с тремя маленькими лисятами, то подкормил бабушку-Лису, которая повредила лапку и не могла охотиться, то подсобил выбраться из капкана черно-бурому Лису, а потом отдал последнюю рыбку ему, поскольку тот почти выбился из сил, вырываясь из ловушки, поранился, и потерял много крови.
– Дурак ты, дурак! – сетовал старый лис, узнавая про «художества» своего ученика. – Ничего-то ты в жизни не смыслишь! Что, думаешь, они тебе помогут? Как бы не так! Последнюю рыбешку из пасти выдерут, если чуть отвлечешься!
Лисенок слушал разглагольствования своего учителя, и ничем ему не перечил. А сам все равно продолжал помогать другим.
Дни шли за днями, наступили самые суровые зимние холода, река замерзла окончательно. Уже несколько дней Лису и Лисенку не удавалось наловить рыбки. Хитрый старый Лис, который наделал запасов у себя в норе, особого неудобства не испытывал. А вот юный Лисенок уже почти еле бегал от голода – он-то ничего не копил, все раздавал тем, кому было хуже, чем ему. И, к его огорчению, похоже, старый Лис оказывался прав – ни один из сородичей в эту тяжелую пору не предложил ему даже самой маленькой мышки… Бедный Лисенок терзался не только от голода, но и от разочарования.
В это время старый Лис сообразил, что при такой лютой зиме вдвоем они до тепла не дотянут. И кое-что задумал…
– Знаешь, я хочу тебе показать одно секретное место, – сказал он как-то утром Лисенку. – Не планировал я его тебе выдавать, да делать, видно, нечего. А то совсем с голодухи помрем.
– Ой, покажи, пожалуйста, Учитель, а то очень уж кушать хочется! – проскулил Лисенок.
– Ладно, пойдем, горе ты мое. Но учти – там места опасные, в оба смотреть придется!
И с этими словами лисы двинулись в горы. Дело в том, что там, высоко-высоко, была маленькая расселина, в которой бил теплый источник. Небольшое озерцо, которое образовывала вода, вырываясь на поверхность, никогда не замерзало. Непонятно как, но, похоже, вся окрестная рыба знала про это место, и масса рыбешек заплывала туда на зиму. Однако, место и впрямь было опасное. Лютой зимой испарения, которые поднимались от воды, оседали на каменных стенах, и делали подход к озерцу почти невозможным. К тому же, вокруг него и на его дне была масса огромных острых камней, так что сорваться вниз и разбиться насмерть не составляло никакого труда. И только одна, малюсенькая, и почти незаметная тропинка, ведущая к этому месту, была относительно безопасной. Но старый Лис не собирался показывать своему ученику именно ее.
Когда Лис и Лисенок подобрались к расселине так близко, что можно было заглянуть вниз, учитель начал инструктаж:
– Значит, так. Сейчас ты подползешь к краю, и аккуратно – слышишь! – очень аккуратно переберешься через гребень. Смотри, куда лапу поставить, олух! Там, внизу, с рыбалкой проблем нет. Рыбы тут совсем глупые, их никто не ловит, так они вообще страх теряют. Так что просто наловишь, сколько захочешь, мне мою долю перекинешь, не забудь! Выберешься, и обратно побежим.
– А как же я туда доберусь? Тут почти отвесная скала! – робко поинтересовался юный ученик.
– Как, как! – передразнил учитель, – Что за молодежь пошла – всему-то вас надо учить, все разжевывать! Давай свой хвост мне в зубы, я тебя подержу. Мне и самому свеженькой рыбки ох как хочется! – и старый Лис стал подталкивать Лисенка к краю.
Делать нечего. Хоть и страшно было нашему герою, тем не менее, голод пересилил страх, и юный Лис стал осторожно спускаться вниз, доверивсвой хвост учителю. Поначалу все шло хорошо, но на середине спуска, когда Лисенок почти поверил в то, что им все удастся, какой-то камешек выскользнул из-под его лапки, и он кубарем полетел вниз, прямо на острые скалистые зубья… И никто даже не пытался удержать его за хвост…
– Вот так и случается со всякими самонадеянными глупцами! – Довольно произнес хитрый Лис, и со всех лап бросился бежать обратно в свою нору, к своей запасенной рыбке. Конкурентов у него больше не было, и до весны вполне можно было протянуть.
На радостях старый Лис мчался вприпрыжку, почти не разбирая дороги…
Когда Лисенок пришел в себя, он лежал на сухой подстилке в теплой пещере. Рядом, с любопытством глядя на него темными глазенками, сидели три совсем маленьких лисенка.
– Мама, мама! Он пришел в себя! – пропищал один, радостно подпрыгивая.
– Да-да, он глаза открыл! – поддержал второй, а третий просто потыкался в него носом.
– Как же ты нас напугал! – произнесла молодая Лисичка, та самая, которую он подкармливал рыбкой, входя в пещерку.
– А как я вообще здесь оказался? – слабым голосом произнес Лисенок.
– Тебя Белолап притащил, когда к подземной реке бегал, – сказала Лисичка, подсовывая ему воду в выдолбленной коряге.
– Белолап? А кто это? – вяло удивился Лисенок.
– Как? Ты не знаешь, как его зовут? Ты же его из капкана вытащил, помнишь? Ну, такой черно-бурый Лис, помнишь? – произнесла хозяйка.
– Да, помню, конечно. А как я там оказался вообще?
– Ну, этого я не знаю. Мы думаем, что вы с твоим старым Лисом решили к горному озеру наведаться, да ты свалился, и в речку угодил. А она оттуда под землей сюда течет. Вот тебя и вынесло на берег. А ты помнишь, что было?
– Нет, этого совсем не помню, – огорчился Лисенок. – А Учитель? Учитель тоже здесь? – с надеждой поинтересовался он.
– Нет, учителя твоего здесь нет, и не было никогда. Он тебя туда специально завел, и бросил, ты разве не понял еще? – и Лисичка погладила его по голове.
– Это не может быть! Он просто не удержал меня, когда я сорвался! – запротестовал Лисенок. – Он не мог так поступить, он хороший! Он меня столькому научил!
– Да – да, научил! – с иронией произнесла хозяйка. – Да весь лес наблюдал за тем, как он над тобой издевается, сам не рыбачит, а твою рыбку всю съедает!
– Нет, у нас просто уговор был такой – это моя плата за обучение была! – упрямо произнес Лисенок, и насупился. – Учитель – хороший! – строго сказал он, и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
– Ну, думай, как хочешь! – произнесла Лисичка со вздохом. – Тебе сейчас главное – вообще на лапы встать. Ты, пока с горы летел, да потом по камням кувыркался, да еще по подземной реке плыл, чуть не все кости переломал, живого места на тебе не было! Так что лежи, сил набирайся! Хорошо, что мы эту пещеру нашли – здесь сухо, тепло, и вода и еда совсем недалеко. Спи, набирайся сил!
И Лисенок устало закрыл глаза.
Пришла весна. Пригрело солнышко, начал таять снег, побежали ручьи. Птицы радостно сновали в небе, радуясь теплу. Постепенно река, скованная холодом, сбросила свой ледяной панцирь, и вновь можно было рыбачить.
А старый Лис тем временем с тоской наблюдал за всем этим великолепием, не имея сил и возможности выбраться из своей норы. Не раз и не два вспомнил он своего юного ученика, и то, как несправедливо, как нечестно с ним поступил. У него теперь было много времени на размышления, ведь ничем другим он больше заниматься не мог.
Он вспоминал, как, радостно подпрыгивая, бежал домой, радуясь тому, как ловко провел доверчивого Лисенка, и как теперь здорово будет снова оказаться самым умелым рыбаком на реке. Он подумывал даже о том, чтобы весной снова найти такого же дурачка, которого можно будет «учить» все лето и осень, а потом… Что «потом» он додумать, помнится, не успел. Сухое дерево, под которым он как раз в том момент пробегал, свалилось прямо ему на спину.
Старому Лису не хотелось вспоминать о том, как он выбирался из-под придавившего его ствола, как он полз к себе в нору, постоянно теряя сознание от боли, как он понял, что задние лапы теперь не действуют… Одно его радовало – голодная смерть ему точно не грозила. Благодаря ловкости Лисенка и его собственной запасливости, у него была полная кладовая рыбы, которой могло хватить хоть до весны. И еще – он все-таки надеялся, что со временем раны затянутся, и он снова сможет бегать, охотиться и рыбачить.
Ах, как жалел старый Лис о своей зимней затее! Да еще о том, что никогда и ни с кем по-настоящему не дружил, ведь теперь никто даже не знал о том, как ему плохо и одиноко…
И вот весна пришла, запасы давно закончились, спина так и не зажила, и старый Лис выполз на порог своей норы для того, чтобы в последний раз полюбоваться на солнышко. Он уже приготовился умирать…
И вдруг – он даже сразу не поверил, что это не сон – вдруг, повторяю я, огромная, вся в сверкающей серебристой чешуе, переливающейся на солнце, как радуга, вкусная, свежая рыбка шлепнулась на землю прямо перед его носом!
– Наверное, я уже умер, – подумал старый Лис. – Ну точно, умер, и теперь могу представить себе сколько угодно рыбы!
– Учитель! – раздалось почти над самым его ухом, – Учитель! Мы тебе рыбки принесли!
Вокруг стояла, как ему показалось, целая лисья стая – его ученик, три подросших за зиму лисенка, молодая Лисичка, черно-бурый Лис, почти седая старая Лисица, и еще кто-то, кого он не смог разглядеть от застилавших его глаза слез…
– Так, ты пока ешь, а я пойду молодежь учить рыбачить, – весело сказал молодой ярко-рыжий Лис, бывший когда-то его учеником.
Сказка про Зайку и клубничку
Жила-была на свете одна заячья семья – Папа-Заяц, Мама-Зайка и шестеро маленьких зайчат.
У Папы-Зайчика были золотые лапы и доброе сердце. Он целый день по лесу ходил, и другим зверям помогал – кому воды принести, кому дров нарубить, кому крышу починить. Все ему за это благодарны были, и щедро ему за помощь платили. А кто денежки дать не мог, тому Зайчик просто так помогал, от души. Мама-Зайка за домом следила, хозяйство вела, да деток воспитывала. Жили они все вместе дружно да весело.
Вот как-то раз вырастила Зайка на своем огороде замечательную клубнику – сладкую, сочную, ароматную. И наросло этой клубнички видимо-невидимо! Обрадовалась Зайка, и решила сходить на базар в маленькую рощицу за лесом, и ягодку свою продать. Набрала она три корзины ягод, и собралась уходить. Только Зайка за порог, а малыши взялись плакать:
– Мама, мамочка! Ты куда? Не ходи, пожалуйста!
Плакали-плакали, так маму и не пустили. Расстроилась Зайка, хотела она в семью денежку принести, да не получается. Тем временем ехал мимо заячьей избушки один важный заяц, что разными вкусностями на базаре торговал. Увидал он расстроенную Зайку, и спрашивает:
– Хозяюшка, что грустишь? А и хороша у тебя клубничка! Угости, пожалуйста!
– Угощу, братец, как не угостить! А грущу я потому, что хотела на рынок сходить, ягодку продать, да далеко туда идти, и дети малые меня не пускают!
Попробовал заезжий заяц клубнички, восхитился:
– Ах, что за ягода у тебя! Чудо, как вкусна! А давай-ка я тебе, хозяюшка, помогу! Подавай мне свою клубничку, я сам на рынок еду, заодно и твою ягодку продам. А денежку тебе на обратном пути завезу!
– Спасибо тебе, добрый братец! Выручил ты меня! – и с этими словами отдала Зайка ему корзинки, и лапкой вслед помахала.
Вернулся с работы Папа-Зайчик, а довольная Зайка ему рассказала, как она удачно ягодку свою пристроила. А Зайчик ей и говорит:
– Зря ты это сделала, милая! Не видать нам теперь ни денежки, ни ягодки, и даже корзинки вряд ли этот заяц мимоезжий нам вернет!
– Ну что ты, милый! – отвечает ему Зайка, – Надо же другим верить! Он обещал денежку на обратном пути завезти!
Покачал Заяц головой, и ничего больше не сказал. День прошел, за ним другой, третий… Не едет важный заяц обратно с денежкой. Зайка крепится, виду не подает, и Папа-Зайчик молчит.
Дальше время идет, нету зайца с обещанной денежкой. Зайка все чаще стала на дорогу глядеть, да расстроенно вздыхать. Увидел Зайчик, как жена его за ограду поглядывает, да грустит, да и говорит ей:
– Не расстраивайся, милая! Верно, обманул тебя этот заяц заезжий! Забудь ты о нем, из головы выбрось, а корзинки я тебе новые сплету!
– Нет, милый, – Зайка отвечает, – надо верить другим! Вдруг в дороге случилось что!
И снова стала Зайка ждать. Долго ли, коротко, опять ей муж говорит:
– Не грусти, Зайка моя! Видно, не видать нам денежки, ну да и Бог с ним! Больше так не делай, а сейчас глазки вытри, и не переживай!
А Зайка, знай, одно твердит: надо верить, да надо верить.
Месяц прошел, еще один минул. Ждет Зайка, надеется, что важный заяц слово свое сдержит, да и денежка семье ой как нужна. Совсем уж было разувериться собралась, да и Зайчик ей все твердит:
– Хватит уже ждать! Смирись, не вернет он тебе денежку! Да и кто знает, может, и мы когда-то кого-нибудь обидели, слово свое не сдержали! Вот наше зло к нам и вернулось!
Поплакала Зайка, а потом глазки вытерла, да и решила, что не станет больше важного зайца с их денежкой обратно ждать, а уж если обманул он ее, то сам за это когда-нибудь и ответит. А на утро стук в дверь их избушки раздался:
– Выходи, хозяйка! Я тебе твою денежку принес!
Выскочила Зайка на крыльцо, глазам своим не верит, а гость заезжий и говорит:
– Ты прости, что долго не ехал! Хороша твоя ягодка была, да в дороге чуть не испортилась! Пришлось из нее варенье варить, да так и продавать! А потом я еще в самый дальний лес баночку отвез. Тамошним жителям так твоя клубника понравилась, что они мне еще варенья из нее заказали! Так что вот тебе твои корзины, ты мне еще ягодки нарви, я варенье сварю, и заказчикам своим свезу! Вот мы с тобой еще денежки и заработаем!
– Это они пока моего варенья не пробовали! – воскликнула Зайка. – Чего же тебе время-то тратить, да варенье самому варить? Давай лучше я стану варенье готовить, а ты – возить, да продавать.
Так и поступили. Стала Зайка ягодку растить, варенье варить, а важный заяц – его в окрестные леса возить, да продавать. И слава пошла про них по всей округе – какое у них варенье вкусное да ароматное, для здоровья полезное! Стали у них все варенье покупать, так что пришлось Зайке еще больше грядок с клубникой делать, а детки с мужем ей помогать стали.
Златогласка и Волшебная Паутинка
Однажды, давным-давно, жила-была на свете добрая фея, и звали ее Златогласка. Все потому, что она была очень-очень добрая, всем людям сочувствовала и хотела помочь, и был у нее Волшебный Дар – ее замечательный голос. Кто тот голос слыхал, сразу про свои горести и печали забывал. Сердце его наполнялось радостью, счастьем и силой, а проблемы сами собой решались. Даже растения и животные слушались нашу фею – цветы и деревья расцветали, животные становились сильнее, здоровее и красивей. Потому-то и прозвали люди нашу героиню Златоглаской.
Жила наша фея на окраине города, в хорошеньком домике с садиком, и был в том саду маленький Волшебный Грот. В этом гроте хранила Златогласка каменья драгоценные. Да не простые то были каменья, а зачарованные. Самой фее они силы придавали, а людям – утешение и облегчение. Доброй волшебнице эти камни сами люди и приносили – то были сокровища их души – доброта, великодушие, умение радоваться и любить. Они их Златогласке за помощь отдавали, и она в ответ одаривала их каким-нибудь камешком из своей сокровищницы.
А камни-то были не простые – были они живые, ведь их самые лучшие человеческие чувства наполняли. Не могли они долго просто так в том гроте находиться – им нужно было среди людей быть, и им помогать лучше становиться. А иначе камни тускнели, болели и умирали, и превращались в никому ненужные стекляшки.
Так и жила Златогласка – никому в помощи не отказывала, камни драгоценные людям отдавала, и сама от этого счастлива была. Да только наступил такой день, когда ни один человек к ней за помощью не пришел. Удивилась Златогласка, решила по городу и по его окрестностям прогуляться, посмотреть, как люди живут. И оказалось, что всем она уже помогла счастливыми стать – все горожане были довольны, веселы и здоровы, дружны и друг с другом приветливы.
Обрадовалась вначале Златогласка – наконец-то завершилась ее работа! Нет больше несчастных, бедных и больных кругом! Обрадовалась, а потом опечалилась – ведь если к ней больше за помощью никто не придет, значит, ее сокровища погибнут? Ведь они тоже, получается, никому не нужны?
Побежала она в свой Волшебный Грот, глядит – и правда, сокровища как-то потускнели, как будто пылью припали… Расстроилась Златогласка, стала думать да гадать, как же своей беде помочь. Думала – думала, ничего не придумала. Заглянула в свои книги волшебные, и сказали ей они, что далеко-далеко, в чужой стране, живет старая Ведунья, которая, возможно, сумеет ее беде подсобить.
Собралась Златогласка в путь-дорогу дальнюю. Родных поцеловала, горожанам в ноги поклонилась, да и пошла своей дорогой.
Много времени прошло, или мало, а нашла наша фея дом мудрой ведуньи. Пришла, да за помощью обратилась. Рассказала она мудрой наставнице о своей беде. Ведь, с одной стороны, хорошо, что в ее родном городе все жители счастливы да довольны. А с другой – пропадают сокровища несметные, не может доброта да великодушие, вместе с любовью и желанием на помощь приходить, просто так, без дела лежать. Надо им в мир идти, его лучше делать. Да и сама Златогласка чахнуть начинает от того, что некому ей больше помочь, некого утешить, некому своим волшебным голосом сил придать…
Выслушала ее Ведунья, да и молвила:
– Ну что же, девонька, думаю, что твоему горю я смогу помочь. Ведь и вправду, город твой – один такой на всю землю, а везде люди болеют и страдают, злятся и ругаются, друг другу сердца разбивают, ссорятся да враждуют, так что дела тебе еще много, не только на твой век хватит.
Вот тебе Волшебная Паутинка – те, кто сам к тебе добраться не может, поймают ее, свою беду ей расскажут, а ты все услышишь, и им на помощь сможешь прийти, их беды-обиды выслушать, да слово доброе молвить. И еще – эта Волшебная Паутинка так зачарована, что и ты сможешь тем, кто в этом нуждается, свои сокровища передать, и они с тобой смогут своими драгоценностями поделиться, и сокровищница твоя всегда полна будет, будет у тебя много сил и энергии, чтобы людям помогать, минуют тебя горе и болезни всякие. А если и случится что, у тебя всегда будут силы и здоровье, чтобы с этими напастями справиться.
Ну что же, ступай, да помни – Паутинка моя только доброму делу служить может. Если кто-то захочет ее во зло использовать, она не только ему не поможет, но и силу свою волшебную навсегда потеряет.
Ступай, Златогласка! Да помни мои слова!
Поблагодарила Златогласка ведунью, да и двинулась в обратный путь.
Долго ли, коротко, вернулась она домой, да и стала с помощью Паутинки Волшебной людям в дальних землях помогать, с ними своими сокровищами делиться, да и от них камни волшебные, драгоценные, в подарок принимать, чтобы другим людям отдавать.
Но вот однажды принес ветер нашей Златогласке очередную паутинку с горем-злосчастьем. Рассказывала женщина о том, что любит она человека любовью страстной, сильной да верной, и он ей взаимностью отвечает. Беда в том, что женат он, хоть и разлюбил жену свою, да с ней живет. Умоляла несчастная фею в ее беде помочь.
Задумалась Златогласка глубоко – с одной стороны – дело-то недоброе, мужа у жены, отца у детей уводить… А с другой – а ну, как там, в семье, и впрямь любви никакой нет, а люди любящие почем зря мучаются? Так размышляла фея, все на весах взвешивала, по полочкам раскладывала. А женщина, тем временем, паутинки одну за другой шлет, помощи просит, да объясняет, как они с любимым в разлуке друг без друга маются.
Не выдержало доброе сердце Златогласки ее жалоб да стенаний, и решила она женщине помочь, сложить песню, что боль в ее сердце могла бы унять, да влюбленных соединить. Да только с этим намерением в руки паутинку свою волшебную взяла, как почернела в ее руках нить, мелкой пылью распалась. Ахнула фея, да поздно было – не только та паутинка, что она в руках держала, а весь клубок в пыль обратился.
Заплакала Златогласка о своей беде – как же, она ведь страждущим сердцам помочь хотела! Да поделать уже ничего нельзя было – лежала перед ней лишь горстка серого пепла.
Собралась наша фея в дорогу вновь – к старой Ведунье сходить, совета спросить. Путь в этот раз еще длиннее оказался – пришлось Златогласке полмира обойти, а домик своей благодетельницы никак найти она не могла, как будто он от нее специально прятался, кругами ее зачем-то водил.
Много горя и несчастий видала в дороге фея – и болезни, и потери, и страдания. Многим людям она помогала, а многим – ничем помочь не могла. А поскольку кругами ходила, то, случалось, что возвращалась она туда, где раньше побывала. И много диковинного видели ее глаза, многому на свете она удивлялась.
Как-то раз несчастный влюбленный умолял вернуть ему ветреную возлюбленную, которая выходила замуж за другого. Ничем тогда Златогласка помочь не смогла – сердце девушки принадлежало ее жениху, а отвергнутому юноше ничего не оставалось, кроме как смириться со своей потерей. А когда фея через три года вновь в том городе оказалась, выяснилось, что отвергнутый влюбленный стал знаменитым поэтом, который своими творениями заставлял людей смеяться и плакать, сопереживать и сочувствовать. Спросила его тогда Златогласка:
– Скажи мне, милый юноша, а если бы ты тогда, три года назад, все-таки женился бы на своей любимой, был бы ты счастлив так, как сейчас!
– Что ты, госпожа! Разве познал бы я тогда радость творчества? Разве стали бы мои стихи так тонко и филигранно выражать чувства? Нет, только страдания помогли раскрыться и расцвести моему таланту! А моя бывшая возлюбленная? Что ж, она счастлива со своим мужем, у них растет замечательный малыш. Я счастлив, что у нее все так прекрасно сложилось. Думаю, что если бы она стала тогда моей женой, двумя несчастными людьми на земле стало бы больше!
Задумалась Златогласка. На память ей пришел и другой случай – когда молодой, полный сил юноша, спасая своего друга, неудачно нырнул в реку, и повредил спину так, что больше не мог двигаться. Родные его тогда ужасно убивались – ведь из цветущего молодого человека он в один миг превратился в неподвижную развалину. Грустила наша фея от того, что ничем не могла помочь – сила ее была иного свойства, и оказалось, что далеко не все беды и несчастья ей подвластны.
Вернувшись в то селение через несколько лет, увидела Златогласка молодого мужчину, который, хотя и передвигался в странном сооружении, напоминавшем самоходное кресло на колесиках, но рядом с ним была молодая женщина и трое детей. Оказалось, что после той страшной трагедии, девушка стала ухаживать за пострадавшим, а потом они так полюбили друг друга, что сила этой любви смогла поднять почти неподвижного юношу. Он не только встал с ложа болезни, но и принялся изобретать – и для себя придумал кресло, в котором мог передвигаться, и для других страждущих стал создавать массу приспособлений, которые облегчали им жизнь. И пусть он еще не мог самостоятельно ходить, но у него была любящая семья, а также – почет и уважение горожан и жителей всей округи.
Подошла Златогласка к молодому мужчине, и спросила:
– Скажи, а если бы я все же смогла тебе помочь тогда, когда ты получил свое увечье, был бы ты счастливее, чем теперь?
– Что ты, что ты! – ответил он. – Я бы тогда ни за что не встретил свою любимую, и никогда не был бы так счастлив, как сейчас! Ведь пока я был здоров, я замечал лишь самых ярких и смелых девушек. Только все они куда-то исчезли, когда оказалось, что за мной нужно ухаживать. Ни одна из них не верила, что я когда-нибудь смогу на что-то пригодиться, и только моя милая жена была убеждена в том, что я не только сумею двигаться сам, но и буду полезен себе и окружающим! И вот теперь, смотри, – скольким людям я смог помочь, благодаря тому, что сам понял, что значит страдать!
И счастливое семейство, которое со всех сторон приветствовали горожане, двинулось дальше, а фея пошла своей дорогой.
Следующим на пути Златогласки было небольшое селение, в котором жила Цветочница. Фея помнила, как несколько лет назад юная капризная девушка, обожавшая цветы, прибежала к ней, и попросила вырастить для нее прекрасный сад.
– Ты же все можешь своим дивным голосом? Вот смотри, здесь нужно вырастить тюльпаны, непременно синие, потому что таких в наших краях еще не было. Здесь – настурции, тут – восемь розовых кустов, и так, чтобы их цвета располагались от самого светлого, белого, нет, кремового, до черного. А вот тут должны быть каллы, причем смотри, чтобы они все были одного размера, и росли в форме звезды!
– Постой, постой! – сказала тогда Златогласка. – Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь! Ведь невозможно в одно мгновение вырастить тот чудесный сад, который ты мне описала! Да еще так, чтобы все растения в нем цвели в одно время!
– Как невозможно?! Ты же Фея Златогласка? Ты все можешь? Ты путешествуешь по миру, и помогаешь людям сделать их жизнь лучше? – непонимающе уставилась на нее девушка.
– Да, это так… – кивнула фея, но Цветочница перебила ее.
– Ну, и в чем дело? Вырасти мне сад, как я сказала, делов-то! И этот сад сделает меня счастливой на всю жизнь. Давай-давай! Начинай! Что там тебе надо? Водички попить? Сырых яиц, чтобы голос был? Говори, я все принесу!
– Милая, – мягко попыталась возразить Златогласка, – так не бывает! Я не могу идти против природы! Если ты хочешь свой феерический сад, посади его сама. Только прежде тебе придется вскопать и взрыхлить землю, удобрить ее, полить, найти семена или луковицы тех цветов, что так тебе нравятся. А еще – разметить и разбить клумбы, посадить семена, поливать их и пропалывать сорняки…
– Работать? Да ты что? Зачем мне горбатиться, если ты уже здесь? Давай, не ломайся! Ну, что тебе стоит? – уговаривала настырная девушка.
– Да пойми ты – я не могу! Это вне моих сил! – в конце концов, вспылила Фея. – Хочешь сад – работай! – И с этими словами раздосадованная Златогласка почти бегом оставила настойчивую собеседницу.
Теперь она с некоторой опаской приближалась к селению, не ведая, что может принести очередная встреча с целеустремленной любительницей цветов. Первое, что она почувствовала, входя в него – чудесный цветочный аромат, который наполнял воздух. Казалось, мягкие волны этого дивного запаха, подобно морским волнам, накатывали на путешественника, помогая ему обрести легкость во всем теле, вновь почувствовать себя отдохнувшим и полным сил. Волшебное благоухание, растворенное в воздухе, напоминало о самых лучших моментах жизни, пробуждало уверенность и дарило надежду на лучшее. Заинтригованная, Златогласка последовала к источнику очаровательного аромата, и почти не удивилась, увидев роскошный, воистину фантастический сад, раскинувшийся в небольшой долине рядом с селением. Огороженный изящной решеткой, скорее, для красоты, чем для защиты от непрошенных гостей, он не только услаждал обоняние, но и радовал глаз своей живостью, пестротой и гармоничным разноцветьем. Юная Садовница была в нем полновластной хозяйкой. Вот и теперь она, одетая в удобный белоснежный полотняный фартук поверх нежно-голубого платья, и широкополую соломенную шляпу, увлеченно подрезала розовый куст, напевая при этом что-то себе под нос.
– Доброго дня, хозяюшка! – обратилась к ней фея. Разогнувшись, и увидев, кто стоит за оградой, веселая Садовница всплеснула руками.
– Да никак это ты, Златогласка! Заходи, заходи, что в калитке замерла! Ах, как я рада тебя видеть, – приветливо воскликнула девушка, вытирая руки и бросаясь в объятья гостьи. – Смотри же, какой замечательный сад я вырастила! А каких трудов мне это стоило! Полюбуйся – здесь и синие тюльпаны, и те самые восемь розовых кустов разных оттенков, и каллы в форме звезды! И знаешь, что самое любопытное? Они и вправду цветут чуть ли не круглый год, и все одновременно! Думаю, хоть ты и не стала тогда растить мне сад, но без твоего волшебства все равно не обошлось! Мои цветы – самые лучшие в округе! – с гордостью сказала Садовница. – Они даже срезанные, стоят чуть ли не месяц! Спасибо тебе!
– Да за что? – растерялась Златогласка. – Я не помогала тебе, это все ты сама! А растет тут все так буйно потому что ты со всей своей любовью эти цветы выращиваешь!
– Вот за это и спасибо! – рассмеялась хозяйка. – Если бы ты тогда мне не отказала, разве вырос бы у меня такой чудный сад? Да нет, конечно! Я же была глупой, капризной и напыщенной девчонкой, которая в жизни ничего не понимала!
– А теперь? – тихо поинтересовалась фея.
– А теперь я понимаю, что получить готовое – вовсе не значит быть счастливой. Счастье – самой воплощать то, о чем ты мечтаешь! Конечно, много труда, и сил, и времени, но зато… Я так счастлива, что сама, вот этими вот руками все это вырастила! Так, чего это мы здесь стоим? Быстро пошли в дом, ты ведь с дороги устала, небось? – и энергичная Садовница подхватила Златогласку, и мигом доставила ее в свой хорошенький, украшенный затейливой резьбой домик в глубине чудесного сада.
В разговорах о жизни провела Златогласка замечательный вечер, а наутро вновь отправилась в путь. И буквально через четверть часа после того, как она углубилась в лес, что рос за селением, ее взору предстала знакомая тропинка, что вела к домику Ведуньи.
– Ну здравствуй, Златогласка! – приветствовала ее мудрая женщина, стоя на пороге. – Долго же ты добиралась ко мне!
– Ах, Наставница! Я и вправду так долго шла к тебе в этот раз! Я столько всего увидела и узнала – боюсь, и месяца не хватит, чтобы обо всем рассказать!
– Заходи в дом, путешественница, отдохни с дороги, а там и расскажешь – ответила ей Ведунья.
– Скажи мне, Наставница, – спросила фея, когда завершила повествование о своих странствиях, – почему все-таки Волшебная Паутинка распалась? И можно ли ее вновь вернуть?
– А ответь мне, дитя мое, что самое главное ты вынесла из своего путешествия? Если бы ты не сделала правильный вывод, ты бы ни за что здесь не очутилась, скажу тебе по секрету.
– Ох, много уроков преподнесла мне жизнь, – задумчиво произнесла Златогласка, – да самый, наверное, важный – что помогать нужно с рассуждением, с разумением, а не просто так. Нужно во всем досконально разобраться, и лишь потом помогать. А еще – я поняла, что не все могу… и это очень грустно, хотя оказывалось, что в тех случаях, когда я бессильна была, ситуации иногда лучше разрешались, чем я могла бы сделать.
– Милая, – сказала мудрая женщина, гладя погрустневшую фею по голове, – это – замечательные выводы, самые правильные…
– Но, Наставница, как же тогда? Выходит, я и мой волшебный голос никому не нужны? Раз все равно все само собой ко благу решается, и без моего участия? – с нотками отчаяния воскликнула Златогласка.
– Не гневи Создателя! – строго сдвинула брови Ведунья. – Раз Он дал тебе такой Дар, значит, именно эта способность нужна людям здесь и сейчас!
– Но как тогда понять, когда и кому можно помогать, а кому – не стоит?
– А вот для этого тебе дано твое мудрое сердце – слушай его внимательно, и оно все тебе само подскажет. И вообще, есть три главных секрета, первый из них я назвала тебе – будь внимательна к голосу сердца. Второй – не вмешивайся, если не просят. И, наконец, третий – помни о том, что ты не всесильна, и если ты не можешь помочь, возможно, это как раз тот случай, когда человек может и должен справиться сам, даже если пока об этом не подозревает.
– Все? Так просто? – удивилась фея. – А зачем тогда я так долго сюда шла? Я и так все это знала! Ну, почти все… – добавила честная фея.
– Одно дело – знать, и совсем другое – чувствовать, дитя мое. Да и потом – разве не стала ты мудрее за время своих странствий? Разве не набралась опыта? Разве не испытала жесточайших разочарований и великой радости? Разве не открылись тебе люди с самых разных сторон? Вот то-то и оно! Как бы ты сейчас ответила той, что просила тебя соединить ее с любимым?
– Да, ты права, мудрая Наставница, – вздохнула Златогласка. – Думаю, что сумела бы ей объяснить, что не в моей власти ей помочь…
– И не испугалась бы, что тебя перестанут всемогущей считать? – уточнила Ведунья. – И что не станут к тебе со своей болью обращаться, если ты помочь не сумеешь, а сокровища твои зазря пропадут?
– Что мне во всемогуществе? Лишь Господь может все, да и то, нам не всегда понятно, почему Он допускает боль и несправедливость… А насчет того, что обращаться не станут… Я увидела, что сложных ситуаций в жизни так много, что даже если кому-то я помочь не смогу, то есть другие, которым моя помощь ой как нужна!
– Ну что ж, дитя мое, вижу, что ты повзрослела, и сердце твое стало более мудрым. Держи свою Паутинку, да помни то, чему в своих странствиях научилась!
И с этими словами в руках у Златогласки возник новый золотистый клубок Волшебной Паутинки. Прижала она его к груди, поблагодарила, низко поклонилась своей Наставнице, да и отправилась в обратный путь.
А вернувшись в свой родной город, продолжила людям помогать, со всей обретенной мудростью. И наказ Ведуньи всегда помнила – только на добрые дела Паутинку использовала, с рассуждением и разумением.
Сказка про трех сестер
Давным-давно в одной далекой стране жили-были три сестры. Звали их Эрика, Филия и Агафья. Были все они восхитительны лицом и телом, имели прекрасный характер и все, кто их знал, любили бывать в их обществе. Тем не менее, каждая из них была хороша по-своему. Веселая и беззаботная Эрика покоряла окружающих своим легким нравом и открытостью. Филия всегда проявляла интерес к бедам и заботам ближних, стремилась им помочь своим вниманием и участием, и поэтому людям нравилось бывать в ее обществе – ведь от нее всегда можно было услышать дельный совет и слова поддержки. А самая младшая, задумчивая Агафья всегда была устремлена мыслями ввысь – ее интересовали философские рассуждения и поиски истины, что, в общем-то, не характерно для юной девушки. Именно поэтому рядом с ней нравилось находиться людям, умудренным опытом, ведь ей было по душе их слушать, а им с ней всегда было, что обсудить.
Несмотря на то, что они были такими разными, сестры жили в мире и согласии, и отлично ладили как друг с другом, так и со своими друзьями.
Прошло время, и наступил тот день, в который по древнему обычаю, все трое должны были отправиться в храм, и, в полном соответствии с традициями предков, получить из рук Верховной Жрицы Ожерелье Любви. Такое ожерелье, состоявшее из семи дивных жемчужин, получала каждая девушка в этой стране на пороге своего совершеннолетия. Оно означало, что девица достигла возраста замужества, и готова сделать свой самый важный в жизни выбор. Кроме того, наличие ожерелья давало своей обладательнице право покинуть родительский дом, если она того хотела, и самой выбирать свой путь – учеба, замужество, служение богам или людям.
Получив украшение, каждая была вольна распорядиться им по своему усмотрению. Кто-то оставлял его для своих потомков, и тогда, например, внучка могла пойти под венец с тремя ожерельями – бабушкиным, маминым и своим. Кто-то продавал жемчужины, если наступал тяжелый момент в жизни. Кто-то с гордостью носил его всю жизнь, как символ непорочности, а кто-то дарил своему избраннику в знак вечной любви и верности.
Ожерелье это было не простым – оно не только оттеняло красоту его обладательницы, но и помогало ей хранить семейный очаг, даровало терпение и мудрость для преодоления трудностей, связанных с семейной жизнью. Поэтому было принято, чтобы девушки все-таки приносили его в дом будущего мужа как символ своей чистоты и нерушимости их союза.
Получив Ожерелье Любви, Эрика радостно воскликнула:
– О, наконец-то я смогу отправиться на поиски своего любимого! Что-то я совсем засиделась в этом городишке, всех юношей в нем я знаю наперечет! Все они по-своему красивы, умны и привлекательны, но не могу же я любить сразу их всех!
– А я, – дружелюбно произнесла Филия, – все-таки останусь в родном городе, стану помогать родителям, и ждать. Я уверена, что мой избранник есть где-то в этом мире, и сам найдет меня в свое время. Думаю, что для счастливого союза люди должны хорошо знать друг друга, и поэтому не стоит торопиться.
– Девочки! Какие смешные вопросы волнуют вас! Неужели вы не видите, что все кругом заняты только собой и своими проблемами, и все равно, каждый человек несчастен? – спросила Агафья. – Я немедленно отправляюсь на поиски знаний, которые помогут мне найти секрет вечного счастья для всех людей!
– Неужели мы вот так расстанемся, и каждая просто пойдет своим путем? – огорчилась пылкая Эрика. – Давайте договоримся, что, куда бы ни занесла нас жизнь, ровно через семь лет мы вновь встретимся здесь, на этом самом месте, под этим дубом в этом парке, и поделимся своими открытиями, находками и достижениями? Я уверена, что каждая из нас найдет свое счастье и свою любовь!
Так сестры и поступили. Попрощавшись друг с другом, каждая из них двинулась своей дорогой – Эрика отправилась на поиски идеальной любви, Филия вернулась домой – помогать и поддерживать, а Агафья выбрала учебу и поиск всеобщего счастья.
Прошло семь лет, и сестры встретились вновь в своем родном городе, в том самом парке, где они простились, под тем самым огромным дубом, который за это время стал еще больше. Ни у одной из них на шее не было жемчужного Ожерелья Любви.
Роскошно одетая Эрика прибыла в паланкине, который несла четверка крепких рабов. Поставив его на землю, мужчины поклонились хозяйке и неслышно растворились за воротами парка. Несмотря на всю роскошь наряда, в глазах старшей сестры плескалась печаль.
Вместе с Филией в парк вбежали три очаровательных малыша.
– Милый, – обратилась средняя сестра к мужчине, проводившему ее до ворот, – часика через три заберешь сорванцов, как бы им солнышко головы не напекло!
И с этими словами счастливая, спокойная и довольная матрона подплыла к дубу, и безмятежно расположилась под ним, расправив изящные складки своего хитона.
Закутанная в белое одеяние жрицы с головы до пят, Агафья быстрым шагом вошла в парк, и оглядела сестер горящим взором.
После бурных приветствий, объятий и поцелуев, сестры принялись рассказывать о своей жизни. Выяснилось, что каждая нашла свою любовь и свой путь.
– Пять лет назад я вышла замуж за Октавия, старинного друга нашей семьи – да вы все должны его прекрасно помнить, – сказала Филия.
– Фи, – кокетливо произнесла Эрика, – вы же знакомы с горшочного возраста! Что это за любовь, когда знаешь его вдоль и поперек! Никакой романтики, право слово!
– Не скажи, – со спокойной уверенностью ответила ей Филия. – Я всегда считала, что дружба – основа крепкого союза. Дружба, хорошее знание друг друга и уважение. Именно это есть в наших отношениях. Октавий не только отличный муж, но и прекрасный отец, так что я просто счастлива! Именно ему я отдала свое ожерелье в день свадьбы, и он до сих пор благоговейно его хранит.
– Нет, – строптиво возразила Эрика, – настоящая любовь – это взрыв чувств, это крылья за спиной, это счастье полета с любимым, это – вечный экстаз и вечная мука…
– Ну, и где же твой идеальный возлюбленный? Или, может быть, муж? – вопросительно изогнула бровь Филия.
– На данный момент мое сердце свободно, – начала старшая под веселый смех младших сестер, – но зато, в отличие от вас, я знала множество достойных мужчин, и я любила, любила страстно, по-настоящему, всем сердцем отдаваясь новому чувству… Все семь раз… – тихо закончила она, теребя подол своего алого, расшитого золотом, плаща.
– Так вот где твое ожерелье, – строго изрекла Агафья, – ты раздарила его по жемчужинкам всем своим любовям!
– Но не могла же я знать, кто из них окажется моей самой-самой настоящей, самой идеальной любовью! – запротестовала было Эрика. – А ты-то свое куда дела, ханжа? Тоже ведь не носишь! – перешла она в наступление.
Агафья гордо выпрямила спину:
– Я избрала высокий путь – мое ожерелье в храме Бога Истины, именно ему я и служу все эти семь лет, – холодно произнесла она. – Моя любовь – любовь к истине, именно ей посвящены все мои труды и усилия!
– И что, нашла? Нашла свою истину для всех? Открыла секрет всеобщего счастья? Всех осчастливила? – запальчиво воскликнула Эрика.
– Нет, я поняла, что это невозможно, – и младшая жестом пресекла возражения старшей сестры, – но я счастлива идти этим путем, просвящать и учить людей, – звенящим голосом закончила она.
– Глупости все это! – продолжала кипятиться Эрика. – Учить, просвящать, служить другим… А жить-то когда?
– Не ссорьтесь, пожалуйста, девочки, – попросила Филия. – Каждая из вас по-своему права. Лучше расскажи нам, Эрика, как ты умудрилась свои жемчужины пораздавать?
– Ну хорошо, а то так и помрете, не узнав, что такое истинная любовь! – настроение Эрики вновь было отличным. – Так вот, моей первой идеальной любовью был Воин – настоящий, сильный, огромный, именно ему я отдала свою самую первую жемчужину. Он защищал меня и приносил к моим ногам свои трофеи и хотел, чтобы я радовалась им….
– Ну и как – радовалась? – поинтересовалась Агафья.
– Ну да, какое-то время… Правда, потом стало ясно, что трофеи он собирает, скорее, для себя, чем для меня, да и удовольствие ему доставляет сам процесс драки, а не то, что я буду защищена. Поэтому, – вздохнула Эрика, – я оставила его, и пошла искать себе более спокойной жизни.
– И кто ее тебе обеспечил? – спросила Филия.
– Крестьянин. Он был такой спокойный, такой надежный, такой хозяйственный. Я отдала ему вторую жемчужину, и ничуть не пожалела об этом. Он приносил мне плоды своих трудов и обожал меня так мирно и верно, что я…
– Устала от этой предсказуемости и сбежала? – спросила Агафья.
– Ну да, – вздохнула Эрика.
– И кто был следующим? – полюбопытствовала Филия.
– О, это был Монарх – царственный, роскошный, щедрый, он удостоился от меня третьей жемчужины, правда, хотел забрать все ожерелье. Он окружил меня богатством и изобилием, он выполнял все мои капризы и прихоти, но…
– Что тебя не устроило на этот раз? – поинтересовались обе сестры разом.
– Ну, ему нужно было, чтобы я с утра до вечера хвалила его и восхищалась им. У него была целая толпа женщин, которых он регулярно удостаивал своим вниманием, а я не могла даже глазом повести на привлекательного вельможу…
– И?
– И я ушла, устав от всей этой мишуры и роскоши. Тем более, подумала я, Агафья у нас – умница, находит же она что-то в своих поисках истины?
– Ты решила искать истину? – удивлению Агафьи не было предела.
– А что, я уж и истину поискать не могу? – запальчиво произнесла Эрика. – Нет, конечно, – засмеялась она, увидев изумление сестры. – Я просто встретила Монаха, который так горел служением своей идее, так жаждал спасти меня из этого гнезда разврата, что я… отдала ему четвертую жемчужину, и ушла за ним.
– А дальше? – поторопила сестру Филия.
– Ну, дальше оказалось, что кроме его идеи в его жизни ничего нет. И я должна была либо служить ей, либо оставить его. Что я и сделала, тем более, что его учитель, Философ, оказался гораздо более интересным и привлекательным. Девочки, как он умел рассказывать! Он с утра до вечера объяснял мне устройство мира, законы Вселенной, тайны мироздания… Правда, я ничего не понимала, – продолжала Эрика под веселый смех сестер, – но мне совершенно не жалко было отдать ему пятую жемчужину.
– И что пошло не так на этот раз? – сквозь смех, спрашивали сестры.
– Кушать очень хотелось… Его гениальные идеи совершенно не приносили ему дохода. Мне пришлось продать все свои драгоценности, платья и даже лошадей со всей упряжью, чтобы помочь ему воплотить в жизнь один из его блестящих планов, но…
– Но?
– Но дело не пошло, он стал страдать, что мир не ценит его гений, а я уже знала все его волшебные сказки наизусть. Так что ему стало неинтересно меня учить…
– Да и взять с тебя больше было нечего, – добавила прагматичная Филия.
– Нет, ты не права, просто он встретил более благодарную ученицу, а я… Я встретила своего Купца, и мгновенно потеряла голову! Он был безумно обаятелен, щедр и красив. Он швырял к моим ногам золото и драгоценности, шелка и меха, с ним невозможно было соскучиться. Так что шестую жемчужину я пристроила в отличные руки! – веселилась Эрика.
– Что же пошло не так на этот раз? – снова спросили сестры.
– Устала я от его завиральных идей. Он мог в один момент спустить все имущество, и тут же придумать что-то, что приносило ему огромную прибыль и покрывало все убытки. Просто он любил не меня, а свои идеи и аферы… И тогда я поняла, что мне нужен мужчина, которого я смогу направлять, который будет меня слушаться, станет выполнять все, что я ему скажу. И я встретила Слугу, которому опять отдала свое сердце и свою последнюю жемчужину. Он был очень удобен – во всем советовался со мной, ни шагу не мог без меня ступить, даже любил меня так и тогда, когда и как хотела я.
– А тут-то что тебя не устроило? – съязвила Агафья.
– Замучилась за него решения принимать. А еще… – и глаза Эрики наполнились слезами, – еще я встретила Его.
Это заявление вызвало у слушательниц новый приступ веселья.
– Да хватит вам! Хватит вам смеяться! – рассердилась старшая. – Вы ничего, ничего не понимаете! – Ее сестры перестали веселиться, с удивлением и сочувствием глядя на Эрику. – Я знаю, я чувствую, что это – то самое, та идеальная любовь, которую я так долго искала! В нем есть все – и сила Воина, и основательность Крестьянина, и царственность Монарха, и аскеза Монаха, и ум Философа, и блеск Купца, и умение подчиняться Слуги, и даже юмор Шута – все, все в нем есть, я это знаю. Я уверена, он – тот, кто предназначен мне Судьбой. Но… – и старшая сестра зарыдала еще горше. – Я чувствую, что мне больше нечем любить, я раздарила все свои жемчужины, я растратила весь свой источниклюбви… Он заслуживает того, чтобы быть любимым по-настоящему, всеми силами души, а я ничего, ничего больше не смогу ему дать….
В старинном парке под огромным дубом сидели три расстроенных женщины, выбравшие три таких разных пути любви – Агафья, избравшая путь служения Богу, Филия, которая предпочла семью и детей, и роскошная, яркая Эрика, желавшая найти свою идеальную любовь, и потерявшая на этом пути саму способность отдавать и любить. Из глаз прекрасной женщины в роскошном алом одеянии, расшитом золотом, капали горькие соленые слезы…
Про Шиповник и Розу
Давным-давно в отдаленном тенистом уголке одного старинного сада рос могучий дуб. Напротив него, недалеко от его подножия, возле посыпанной песком дорожки, садовник посадил красивый розовый куст. Но, поскольку этот уголок был самым дальним в прекрасном саду, у работников не всегда доходили до него руки. Вот так и получилось, что с другой стороны дуба, у самой ограды, вырос куст дикого шиповника. Как ни странно, аристократичный розовый куст и обычный шиповник не просто хорошо ладили друг с другом, но даже дружили, хотя видеть друг друга могли редко. Лишь в особенно ветреные дни весной и летом, да еще поздней осенью, и особенно – зимой, когда дуб сбрасывал свою листву, трава увядала, а кусты лишались своего пышного летнего убранства. В это время розы и шиповник могли общаться более свободно.
Однажды ранней весной на кусте шиповника появился новый молодой побег, а розовый куст выпустил еще одну веточку. В свое время на побеге шиповника вырос красивый цветок, а на ветке розы появился замечательный алый бутон. Розы ужасно гордились своей дочкой, которая обещала стать настоящей красавицей и украшением сада. В свою очередь, шиповники нарадоваться не могли на своего сына.
Молодой Шиповник, одним ветреным и дождливым весенним днем, увидев свою соседку, без памяти в нее влюбился. Да и юная Роза с удовольствием поглядывала в его сторону, хотя влюбленным очень мешал старинный дуб, разделявший их семейства.
– Ах, подумать только! Какая она красивая! – размышлял Шиповник. – Какие у нее очаровательные лепестки! Как гордо несет она свою пушистую головку!
– О, какой сильный и смелый цветок этот Шиповник! Он красив истинно мужской красотой – такой сдержанной, такой благородной! Как жаль, что он растет так далеко от меня!
Спустя какое-то время, Шиповник набрался смелости, и лунной ночью, когда все остальные цветы заснули, обратился к Розе. Он рассказал ей о своей любви, и его искреннее признание нашло живой отклик в сердце гордой красавицы. С тех пор они с нетерпением ждали ночи, чтобы вновь и вновь говорить друг с другом о своих чувствах.
– Как жаль! – воскликнула как-то Роза. – Как жаль, мой милый, что мы растем так далеко друг от друга и никогда не сможем быть вместе! – и с ее лепестков на землю покатились сверкающие капли росы, как самые настоящие слезы.
Шиповник, который тоже часто об этом думал, бросился утешать свою возлюбленную:
– Не плачь, не плачь, дорогая! Ты разрываешь мне сердце! Все-таки я мужчина, и я обязательно что-нибудь придумаю!
И так велика была любовь Шиповника к юной красавице-Розе, что он стал потихоньку вытягивать из земли свои корни, чтобы перебраться поближе к любимой.
Все обитатели сада с сочувствием следили за этой романтической историей, и, как могли, помогали влюбленным. Бабочки делились с Розой пыльцой со своих крылышек, чтобы она оставалась красивой. Соловьи пели ей прекрасные песни по просьбе любящего Шиповника. Муравьи передавали им весточки друг от друга. И даже ветер старался дуть так, чтобы каждый из них мог лишний раз увидеть другого.
Только родители были против этой любви.
– Ну зачем тебе этот Шиповник, дочка! – сокрушалась мама Розы, а папа неодобрительно покачивал головой. – Посмотри, сколько вокруг достойных молодых роз! Ты так хороша, любой из них будет просто счастлив, если ты одаришь его своим вниманием!
– Я люблю Шиповник, мама! – упрямо отвечала красавица-Роза.
– Сынок! Ну зачем тебе эта гордячка! Она никогда не сможет сделать тебя счастливым! Ты ей не пара! – твердила мама Шиповнику, а отец угрюмо качал венчиком.
– Мама, я ее люблю! Прими это, как данность. Мне никто и никогда не будет нужен, кроме нее! – отвечал Шиповник.
И вот однажды налетел сильнейший ураган, который даже могучий дуб сумел согнуть, как спичку, что же говорить об остальных растениях! Он вырвал Молодой Шиповник из земли, и собрался было играючи зашвырнуть его подальше, но тот так упорно держался остатками корешков за корни дуба, что ветер, как ни трепал его, не смог его оторвать. Обессиленный этой борьбой, уставший, с изорванными в клочья листьями, Шиповник упал на траву неподалеку от розового куста. Ураган, вдоволь наигравшись в этом уголке сада, улетел прочь, и бедная Роза, роняя горькие слезы, наблюдала за тем, как умирает ее любимый. А Шиповник выбросил ей навстречу свой побег, и изо всех сил пытался дотянуться до нее. Тогда и Роза протянула ему навстречу свои тонкие гибкие веточки, и вот, наконец, их ветви встретились и переплелись.
– Милый, пожалуйста, держись! – плакала Роза.
– Я так люблю тебя, милая, – прошептал Шиповник едва слышно.
В этот момент мышки-землеройки быстро взрыхлили землю у подножия дуба, и опустили в эту пушистую почву корешки Шиповника, птицы в своих клювах принесли воды, чтобы полить его, сам могучий дуб помог Шиповнику подняться, а Роза, не желая отрывать свои ветви от ветвей возлюбленного, оторвалась от своего родного куста, и оказалась рядом со своим Шиповником.
Вот так влюбленные оказались рядом, и стали расти вместе.
Время шло. Шиповник и Роза не могли нарадоваться друг на друга. Они вместе преодолевали все трудности, которые возникали в их жизни. Он трогательно заботился о ней, укрывая от холодных дождевых струй и оберегая от ветра, а она расцветала в его сени. Окруженная любовью и вниманием Шиповника, Роза цвела такой пышной красотой и издавала настолько пьянящий аромат, что полюбоваться на нее прилетали пчелы и бабочки не только со всего сада, но и из окрестных садов и даже из дальнего леса.
Вскоре у них появились очаровательные детки, как две капли воды походившие и на маму, и на папу. Шиповник и Роза с любовью и радостью заботились о них.
Но вот однажды в саду рядом с дубом появился крот, которому понравилась та атмосфера любви и безмятежности, которая царила вокруг, и он решил выкопать себе норку именно здесь. Увлеченно делая свой домик, зверек не заметил, как подгрыз один из корешков Шиповника, который постепенно начал сохнуть и увядать.
Не на шутку обеспокоенная Роза позвала на помощь друзей. Мышки-землеройки, которые уже однажды помогли влюбленным, быстро разобравшись, в чем дело, выгнали непрошенного гостя вон. Они перевязали поврежденный корешок, и укрепили его, однако Шиповнику требовалось время на то, чтобы восстановить свои силы.
– Не бойся, милый! – воскликнула Роза. – Я не дам погибнуть тебе и не оставлю наших детей без помощи! Я справлюсь!
И изнеженная гордячка Роза мужественно выставила свои нежные листья наружу, открывшись порывистому ветру, палящему солнцу и ледяному дождю. Она с удвоенной силой принялась тянуть питательные вещества из земли, чтобы их хватило на всю семью.
– Спасибо тебе, дорогая! – прошептал обессиленный Шиповник, прислоняясь к могучему дубу.
Спустя какое-то время Шиповник полностью оправился от вреда, который нанес ему неосторожный крот, и снова смог заботиться обо всем семействе. Но и Роза принимала в этом активное участие. Оказалось, что она очень изобретательна, и может придумывать разные полезные штуки, чтобы всем им доставалось побольше питательных веществ.
– Ах, какая ты у меня молодец! – восхищался Шиповник, и Роза расцветала от его похвал.
В конце концов, Шиповник стал воспринимать происходящее, как само собой разумеющееся. И если Роза просила его о чем-нибудь, он говорил:
– Милая, я делаю, что могу! Я отдаю тебе и нашим детям все, что получаю. Если тебе хочется чего-то большего, добудь это сама!
Сначала Розу обижали эти слова, а потом она решила, что все так и есть. Ведь она и сама вполне может добыть вкусных питательных веществ для своих детей, и защитить их от дождя и ветра со своей стороны. Шиповник, и правда, делает, что может. Приняв существующее положение вещей, Роза стала стараться изо всех сил, тем более, что ее Шиповник никогда не забывал похвалить ее за тот вклад, который она вносила в благополучие семьи.
Тем не менее, что-то тяготило Розу. Все чаще грустные мысли стали посещать ее очаровательную головку. Все чаще, вместо того, чтобы спать ночами и набираться сил, она обеспокоенно думала о том, как бы добыть для семьи еще чего-нибудь вкусного и полезного.
Однажды такой бессонной для Розы ночью на ветку дуба опустилась Соловушка. Сначала она спела дивную песню, почему-то растревожившую сердце красавицы, а потом, заметив, что ее внимательно слушают, спросила:
– Отчего ты не спишь, ведь уже очень поздно?
– Не знаю, – отозвалась Роза, заботливо поправляя листочки своим деткам. – В последнее время меня все чаще гнетут тревожные мысли, – грустно произнесла она. – Я не знаю, что происходит, ведь, вроде бы, все хорошо. Мы с моим Шиповником любим друг друга, нам так много пришлось преодолеть для того, чтобы быть вместе… – и Роза рассказала всю свою историю своей ночной гостье.
– О да, о вашей любви рассказывают легенды! Я и прилетела для того, чтобы посмотреть на тех, кто является их героями! – сказала Соловушка.
– Посмотрела? – грустно прошелестела Роза.
– Да уж, не ожидала я увидеть тебя такой печальной! – воскликнула птица. – Думаю, я знаю, в чем твоя беда, и могу тебе помочь!
– И в чем же дело? – оживилась Роза.
– Ты так хотела помочь семье, так отважно бросилась на ее защиту, что забыла, в чем твое главное предназначение.
– Да, и в чем же оно?
– В том, чтобы просто быть – женственной, красивой, слабой… Твой Шиповник слишком привык к тому, что ты сильная, и он может переложить на тебя часть своих обязанностей.
– Не знаю, не знаю, – с сомнением покачала головой Роза. Вообще-то, мне казалось, что проблема в другом. Видишь ли, я росла избалованной принцессой, не знавшей ни в чем отказа, а он привык всегда смирять свои желания. И когда мы остались вместе, оказалось, что меня не устраивает то, что он может мне дать, мне этого слишком мало… А потом ему оказалась нужна моя помощь, и в какой-то момент я поняла, что очень многое, если не все, зависит от меня. Мой Шиповник не видит, что я страдаю. Он дает мне все, что может, а то, чего я хочу еще, я могу добыть и сама… – и Роза горестно вздохнула. – Только почему-то мне от этого очень грустно…
– В этом-то все и дело! – воскликнула соловушка. – Ты ведешь себя по-мужски, а нужно – по-женски!
– Как это? – удивилась Роза. – Посмотри на меня! Несмотря на то, сколько мне приходится работать, я остаюсь красивой и нежной, я ухаживаю за ним, и за нашими детьми. И потом, мой Шиповник очень ценит мои усилия, и всегда поддерживает меня!
– Все это так! Только поддерживать и вдохновлять – женское дело. А мужское – действовать и добиваться. В какой-то момент ты не захотела ждать и дать ему поддержку, а сама стала активной, как мужчина. Тем, что ты действуешь, ты не даешь развиваться своему Шиповнику, и тяготишься этим сама!
– Но что же мне делать? – растерялась Роза. – Я не смогу больше сидеть в его тени, и быть просто объектом его восхищения! Да и как вообще я смогу это устроить, если с моей стороны у него больше нет веток и листьев? Кто защитит наших детей, если я не стану этого делать здесь, на своем месте?!
– Я вижу, что ты слишком деятельна для того, чтобы просто позволять твоему Шиповнику восхищаться тобой. Но то, как и сколько ты делаешь, убивает тебя!
– К сожалению, это так, – снова вздохнула Роза. – Значит, выхода нет?
– А скажи, есть что-то, что тебе нравится делать? – спросила Соловушка.
– О, конечно! Мне нравится петь! А еще – изобретать разные ароматы, на которые летят пчелы и бабочки! – И Роза даже засветилась от удовольствия.
– Ну вот! Попробуй заниматься только этим, а добычу пропитания оставь Шиповнику, и увидишь, что будет! Да, и помни о том, что ты – женственная красавица, и твое основное занятие – копить и давать поддержку и энергию для действия своему Шиповнику.
– Хорошо, я попробую! – оживилась Роза.
– И еще – как давно ты мечтала? – спросила птица.
– Ой, очень давно!
– Так попробуй помечтать, и научись делиться своими мечтами с Шиповником! Прощай! Я уверена, что ты все сможешь, даже если тебе придется потрудиться для этого! – и с этими словами Соловушка вспорхнула с ветки.
А Роза последовала ее советам.
В конце лета Соловушка вновь решила наведаться в старинный сад, и поговорить с Розой, чтобы узнать, как у нее дела. Каково же было ее удивление, когда она увидела огромный, мощный куст шиповника, окруживший плотной стеной прекрасную розу в центре и еще несколько бутонов вокруг нее. Свежие, юные цветы были одновременно похожи на Розу и на Шиповник. Роза, находящаяся в центре, кокетливо выставляла свои лепестки и листочки из-за мощной защиты Шиповника. Вокруг нее роились пчелы и бабочки, соревнуясь за возможность подлететь к ней поближе, а сама Роза издавала настолько дивный аромат, что у каждого, оказавшегося рядом с ней, оставалось лишь одно желание – вдыхать его как можно дольше. А еще Роза пела, и нежные, едва слышные звуки, помогали забыть все печали и горести, и давали надежду на то, что все будет хорошо.
Рядом с необычным розово-шиповниковым кустом появилась изящная беседка, в которой почти постоянно находились люди, которых, как магнитом, притягивал изысканный запах и чудесные звуки, хотя человеческий слух не мог отчетливо их различить.
– Привет! – пропела Соловушка Розе. – Как ты?
– Здравствуй, Соловушка! – отзывалась Роза. – У нас все просто замечательно! Даже не знаю, что бы я делала, не появись ты тогда!
Сказка о Маленьком Вьюнке
– Все, не могу больше, – заплакал Маленький Вьюнок, который рос на большой каменной стене. – Я больше не могу, – снова прошептал он, и склонил свою бело-розовую головку.
– Что, что случилось? – захлопотали его подружки-птички.
– Маленький, что с тобой? – забеспокоилась прекрасная Бабочка, которая регулярно прилетала поболтать с Вьюнком по утрам.
– Держись! Держись! – закивали головками васильки, что росли у подножия стены.
– Простите, друзья, – устало прошептал Вьюнок, – но я, правда, больше так не могу. Совсем, совсем…
– Ах, нет, нет, ты не можешь сдаться, – захлопала своими огромными крыльями бабочка, – Только не ты! Я знаю, что ты никогда не сдаешься!
– Так, главное – разобраться, что случилось, – прощебетала веселая Синичка. – Говори! Мы все твои друзья, мы тебе поможем!
– Никто, никто на свете уже не сможет мне помочь, – не раскрывая лепестков, промолвил Вьюнок. – Вы все знаете, что с самого начала, как только я появился на свет, я карабкался по этой каменной стене. Сначала я должен был выбраться из-под того камня, за которым вырос, ведь если бы я этого не сделал, то просто не выжил бы…
– Да, да, это так! – закивали головками васильки.
– Так вот, я рос и карабкался все выше и выше, и никакие дожди, ветры и грозы не могли свернуть меня с этого пути. А все потому, что у меня была цель – я должен был вырасти сам, и позаботиться о своих младших братьях и сестрах, которые тоже растут на этом стебле, – и Вьюнок всхлипнул.
– Продолжай, продолжай, – щебетали птицы.
– Рассказывай дальше, – попросила прекрасная Бабочка.
– Мы слушаем, слушаем, – кивали головками васильки.
– Я так хотел вскарабкаться на вон тот каменный уступ, ведь с него открывается такой прекрасный вид! А еще там есть, где укрыться в непогоду, смотрите, там рядом такая удобная выбоина! А еще там так прекрасно греться на солнышке, – мечтательно произнес Вьюнок. – Но… Но я понял, что мне туда никогда не добраться! Никогда, никогда я не смогу отдохнуть от своих трудов, никогда не смогу помочь своим младшеньким, никогда не смогу увидеть мир с этого уступа! – и Вьюнок заплакал еще горше.
– Почему это ты так думаешь? – Бабочка уперла лапки в бока и возмущенно захлопала крылышками.
– Ну, во-первых, я просто устал, правда… Я так старался, так старался, я так много ресурсов потратил на то, чтобы дорасти до этого уступа, что все силы элементарно взяли, и кончились. Мне просто нечем расти… А во-вторых я неправильно раскинул усики, и теперь расту не в том направлении, в каком надо было бы. И еще – я больше не хочу бороться, карабкаться, цепляться… Я хочу просто жить и получать удовольствие от жизни!
– И что тебе мешает, скажи мне на милость? – поинтересовалась Бабочка, все еще упирая лапки в бока.
– Как что, как что? Я… Я… Я разучился это делать, разучился радоваться. Я так много работал, и так старательно рос, что забыл, как это – просто жить.
– Ах, как грустно! Как грустно! – прошелестели васильки, а птицы встревоженно вспорхнули с веток и стали летать вокруг Вьюнка.
– Так, чего суетитесь?! – воскликнула Бабочка. – Помочь надо, а вы тут попусту крыльями хлопаете!
– Что мы должны делать? – тут же вызвалась Синичка.
– Я сейчас подумаю, – произнесла Бабочка рассеянно, – а вы пока принесите-ка водички из Хрустального Источника за стеной.
– Хрустальный Источник? А что это такое? – встрепенулся Вьюнок.
– Там, за стеной, течет веселый ручей с целебной водой. Если попить его водицы, проходят все печали и горести, душа исцеляется, а сердце радуется, – ответила Бабочка.
– Ах, как тебе хорошо – ты можешь летать, и бывать везде, где только захочешь, – грустно заметил Вьюнок. – Ты в любой момент можешь слетать за стену, также, как и твои крылатые подружки – птички. А я? Так навсегда и останусь привязанным к этому месту. Я-то думал, что нет ничего прекраснее, чем увидеть мир с высокого каменного уступа, а оказывается, там, за стеной, еще интереснее, а я никогда-никогда не смогу посмотреть на эту красоту своими глазами…
– Ну вот еще, глупости какие! – возразила Бабочка. – Если чего-то сильно захотеть – обязательно получится!
– О, я много раз слышал эти слова! И даже сам долгое время в них верил. И посмотри теперь – где я, а где тот уступ, к которому я так стремился?
– Хватит распускать нюни! – строго сказала Бабочка. – Это совершенно на тебя не похоже! Соберись! Всегда можно что-то придумать.
– Нет-нет, только не в этот раз, – склонил головку Вьюнок. – Я сдаюсь…
И в этот момент птицы, что летали за стену к Хрустальному Источнику, вернулись, неся в клювах листья с целебной водой, и выплеснули ее на самые корни Вьюнка. Несколько капель попало даже на его печально опущенный венчик, и цветок вдруг встрепенулся, и с интересом взглянул кругом.
Тем временем Бабочка аккуратно оторвала от стены неправильно выброшенные усики, и осторожно прикрепила их в верном направлении. Вьюнок удивленно наблюдал за всей суетой вокруг себя.
– Ребята, что вы делаете? Зачем вам вообще это надо? – удивленно спрашивал он. – Я – конченное существо, оставьте меня засохнуть спокойно.
– Ну уж нет, – пропыхтела Бабочка, отрывая и перетаскивая еще один усик. – Мы тебе не позволим вот так зачахнуть! Так, еще воды сюда! – скомандовала она, и птицы с готовность опрокинули несколько листочков с водой к подножию цветка.
И – о, чудо! То ли и вправду жидкость оказалась целебной, и подействовала на его корни и стебель, то ли забота друзей вернула его к жизни, но Вьюнок вдруг почувствовал необычайный прилив сил, и непреодолимое желание расти.
И он стал тянуться все выше и выше, он упорно карабкался к заветному уступу, он рос и рос, изо всех сил вытягивая за собой своих братьев и сестер. Наконец, он закинул на вожделенный уступ свой гибкий зеленый усик, подтянулся… и… оказался на той самой вершине, к которой стремился столько времени!
– Ур-р-р-р-а! – раздалось вокруг.
Птицы щебетали, васильки у подножия стены радостно хлопали листиками, пчелы водили хоровод, а прекрасная Бабочка пустилась в пляс с Майским Жуком, которого обычно недолюбливала.
А Вьюнок? А что Вьюнок? Он был на вершине блаженства, особенно, когда обнаружил, что расселина за уступом проходит стену насквозь. И пока его друзья бурно выражали свою радость за него, Вьюнок тихо протиснулся на другую сторону высокой каменной стены, и его взору открылся целый огромный мир…
– Спасибо вам, спасибо вам, друзья! Как я счастлив! Если бы не ваше упорство и вера в меня, я никогда бы не увидел этого чуда!
– Что, правда, здорово? – поинтересовалась Бабочка, первой заметившая отсутствие Вьюнка с этой стороны стены, и догадавшаяся, где он может быть. – А ты сдаваться хотел! Не жалеешь?
– Нет, что ты! – воскликнул Вьюнок. – Никакой ветер, никакой дождь, никакие грозы не испугают меня, ведь я смог прорасти сквозь стену!
– Гляди, вон там, наверху, есть еще один уступ, он гораздо выше этого. Как ты насчет того, чтобы добраться туда? – задорно спросила Бабочка.
– Что ж, – притворно вздохнул цветок, – придется попробовать, раз уж ты так об этом просишь! – и еще один гибкий зеленый стебелек выметнулся вперед.
Сказка про Любимую Работу
Много лет назад в одном замечательном городе появилась на свет маленькая девочка. Была она умная, красивая и веселая. А еще при рождении наградила ее Фея-крестная тремя великолепными Дарами.
– Девочка моя! Прими от меня эти Дары в свой день рождения, – ворковала она над кроваткой малышки. – Дары эти бесценны, ибо с их помощью ты сможешь реализовать свое Предназначение в жизни. Прими же Дар Служения, чтобы всегда быть нужной людям и помогать им! – И Фея взмахнула своей волшебной палочкой. – Следующий дар – Дар Слова, с его помощью ты сможешь исцелять душевные раны и врачевать страдающие сердца. – И Фея сделала еще один взмах. – И, наконец, третий мой дар – Дар Доброго Сердца, который поможет тебе чувствовать чужую боль, как свою. – И в третий раз взмахнула Фея своей палочкой, и в воздухе разлился дивный аромат, зазвенели невидимые хрустальные колокольчики, а малышка, в пене кружев лежащая в кроватке, весело засмеялась.
– Только помни, дитя мое – ты сможешь быть счастливой лишь тогда, когда осознаешь свое Предназначение и поймешь свой путь. И это, боюсь, не будет так уж просто! Я бы хотела одарить тебя Мудростью и Прозорливостью, только, к счастью или к несчастью, ты сама должна их обрести. Ах, как труден может оказаться твой путь, – прошептала Фея, поправляя одеяльце, – но и как прекрасен! Знай, я всегда приду тебе на помощь, как только ты меня позовешь! – и с этими словами Фея растворилась в воздухе.
Время шло. Девочка довольно рано осознала, чем ей нравится заниматься и кем она хочет стать. Девочка превратилась в Девушку. Ей прекрасно удавалось учить и находить общий язык с людьми. А еще она замечательно рассказывала – так, что все заслушивались. И от ее рассказов людские горести и печали растворялись как будто сами собой.
Девушке повезло – она нашла любимую работу, на которой ей ужасно нравилось. Ведь там она могла помогать людям, и делиться с ними знаниями. А потом ее стали манить тайны человеческой души, и она начала постигать и их. И вскоре к ней за советом стали приходить самые разные люди, и никому не отказывала она в помощи и поддержке. Ей казалось, что она нашла свое предназначение и осознала свой путь.
Однако, спустя еще довольно долгое время, стала она понимать, что не все так просто, ее перестало устраивать то, что она делала, и она очень от этого страдала. А однажды приснился ей странный сон – будто живет она в кукольном домике, и домик этот мал для нее. Не может она в этом доме ни встать в полный рост, ни развернуться, как ни старается. Попыталась она оттуда выбраться, но ничего у нее не получалось – так крепко держал ее странный дом.
– Кто ты или что ты такое? – спросила она наконец. – Отпусти меня, пожалуйста! Нет больше моих сил!
И в тот же миг стены разошлись в разные стороны, и она вышла на свободу, с наслаждением размяв затекшие члены. И тут же прямо от ее ног побежала в даль тоненькая тропинка…
Проснулась на утро наша героиня, и стала думать, о чем хотел сказать ей этот сон. Думала-думала, да так ничего и не придумала. А сердце ее, меж тем, продолжало страдать и маяться. Решила она тогда по лесу прогуляться – это всегда помогало ей думать и решения принимать. Долго ли, коротко, брела Женщина по лесной тропинке, и вдруг увидела маленькую, седую старушку с необычайно добрыми глазами, сидевшую на поваленном дереве.
– Добрый день, бабушка! – обратилась к ней наша героиня. – Что Вы здесь делаете в такой час, да еще в одиночку? Может, Вам плохо, и моя помощь нужна?
– И тебе день добрый, внученька! Спасибо на добром слове! Да нет, это тебе нужна моя помощь! – лукаво прищурилась старушка, и от ее глаз лучиками разбежались добрые морщинки. – Что за тоска гнетет тебя, внученька? Скажи, может, я ее развеять смогу!
– Да чем же ты мне поможешь, бабушка?! Мне никто помочь не в силах, коли я сама себе не помогу! – воскликнула наша героиня, и слезы закипели у нее на глазах.
– А ты попробуй! – сказала старушка, и, устроившись поудобней, приготовилась слушать.
– Даже и не знаю, с чего начать, – со вздохом произнесла Женщина, и неожиданно для самой себя, начала рассказывать все-все-все – и про Дары Феи-крестной, и про свои поиски Предназначения, и про свой странный сон.
– Да чего же в нем странного? – удивилась бабушка. – Все просто, как белый день! Ты свою нынешнюю работу переросла, а отпустить ее не можешь. И только когда ты попросила, ты смогла наружу вырваться. Видишь ли, этот этап в твоей жизни закончился, должен начаться другой. Смотри вокруг внимательно, слушай свое сердце, и иди вперед. А Предназначение твое само тебя найдет! А теперь ступай, а если еще какая беда приключится, сюда приходи!
Удивилась Женщина тому, как все просто оказалось, да и пошла обратно домой.
Последовала она совету старушки, и работу свою старую, которую уже переросла, на другую сменила. И поначалу очень радовалась, что еще больше сможет на этом месте людям помогать. Только довольно быстро поняла она, что это – совсем не то, чему ей хотелось бы жизнь свою посвятить. Да только на тот момент, когда наша героиня с работы своей уходила, ничего другого для нее не нашлось.
Стала Женщина снова размышлять, как ей быть. Всем сердцем старалась она свою новую работу полюбить, да только никак это у нее не получалось. Начала она жалеть, что с прежнего места ушла, хоть и невозможно там оставаться было. Совсем эти мысли невеселые героиню нашу покоя лишили. Да еще и работать с утра до вечера приходится, света белого не видеть. Как представила она, что так всю оставшуюся жизнь продолжаться будет, совсем худо ей стало.
И снова снится ей странный сон – будто стоит она на площади, а вокруг домов разных – видимо-невидимо! И больших, и маленьких, и высоких, и низких, и богатых, и не очень, и совсем бедных… Пока Женщина дома те рассматривала, стали тучи собираться, небо затягивать, подул сильный ветер, первые капли дождя упали на землю. Хотела она от дождя укрыться, побежала к домам, а войти не может. И в один дом постучала, и в другой, и в третий – нигде ее пустить не хотят. А дождь все пуще, а ветер все сильней, уж почти совсем с ног сбивает. Наконец, подбежала она к одному из домов, почти безо всякой надежды дверь толкнула, а та и отворилась! Обрадовалась наша героиня, внутрь заскочила, дверь за собой поплотней закрыла, дух перевела, да и пошла дом осматривать. Ходила-бродила, утомилась, и решила прилечь отдохнуть. Нашла в доме спальню, легла на кровать и попыталась уснуть, только ничего у нее не получилось. Вертелась она и так, и эдак, пыталась пристроиться, да все никак не получалось! Так и проснулась она с ощущением разбитости и свинцовой усталости.
Решила снова в лес пойти, у мудрой старушки совета спросить. Сказано – сделано, собралась Женщина, да в путь и отправилась. Вышла по тропинке к поваленному дереву, и видит, что старушка уж там сидит, как будто ее дожидается.
– Добрый день, бабушка! – воскликнула наша героиня радостно. – Как хорошо, что я тебя нашла! Растолкуй мне мой сон, пожалуйста!
– И тебе поздорову, внученька! – отвечает ей старушка. – Растолкую, отчего не растолковать! Сказывай!
И вновь Женщина все-все-все рассказала – и про работу новую, которую никак полюбить не может, на которой тоскует, и чувствует, что все дальше от своего Предназначения уходит, и про сон свой странный.
– Да отчего же странный! Ясно же все, как белый день! – вновь отвечает бабушка. – Дом тот, в который ты от дождя спряталась – твое новое место работы. А что ты там все время ворочалась, да уснуть не могла, так это означает, что не твое это. Я тебе прошлый раз что говорила? Слушай свое сердце! А ты его слушала, когда на новую работу шла?
– Да как его услышишь-то, бабушка? Был на той площади один дом, который мне по сердцу пришелся, да там такая гроза началась, что я до него даже и не дошла. А в другие дома меня не пустили! Так и с работой моей – я знаю, чего я хочу, да только вот беда – то, что я делать люблю, похоже, не нужно никому, а то, что меня зовут делать – я не люблю. И как мне быть? Где такую работу найти, чтобы я ее любила, и чтобы людям пользу приносить, и на которую меня бы взяли, да еще и вознаграждали за нее достойно?
– Эх, говорила ведь я тебе – сердце слушай, а работа твоя любимая сама тебя найдет! – и с этими словами старушка пропала из виду.
Оглянулась Женщина вокруг – а места-то совсем незнакомые! И непонятно совсем, где она, и куда ей дальше идти. Делать нечего – стала она пробираться, куда глаза глядят. Через буреломы перелезала, через мхи переправлялась, по ручьям шла. Совсем из сил выбилась, а никак из лесу выбраться не может. Да и откуда рядом с городом такой дремучий лес? Видно, старушка та не простая, а волшебница какая-нибудь, да еще, может, и злая, раз в такую глушь ее занесла.
Мысли эти тяжкие Женщину совсем одолели, сомнения душу терзают – а ну, как не выберется она из чащи, навсегда здесь останется? И так ей горько стало, что не сразу она странный звук услышала, а когда услышала, обмерла – звук был такой, как будто малыш плакал, тоненько-тоненько и очень-очень горько. Пошла наша героиня на этот плач, и увидела под очередным кустом странное пушистое существо с длинной волнистой шерсткой, голубоватого оттенка и огромными синими глазами, в данный момент полными горьких слез.
– Ты кто? И что ты тут делаешь? – поинтересовалась Женщина, присаживаясь рядом.
– Я – твое Предназначение, твоя любимая работа, которую ты искала, – произнесло существо грустно. – Я тут тебя жду-жду, а ты не идешь, да не идешь!
– Моя работа? Да еще и любимая? – недоверчиво переспросила наша героиня. – Здесь? В дремучем лесу? Как ты могла здесь оказаться, и как вообще ты можешь быть моим Предназначением? – продолжала недоумевать она. – Какое-то ты… несерьезное, что ли. Ты уверено, что я тебе подойду?
– Вот, так всегда бывает… – печально произнесло существо. – Говоришь им, говоришь, а они не верят! Ты сердце-то свое послушай, что оно говорит?
– Да ничего, вроде… – в сомнении сказала Женщина. – Даже не знаю…
– А так? – и существо, протянув к ней свои маленькие лапки, мгновенно оказалось у нее не руках. – Закрой глаза, слушай себя…
И Женщина услышала! В душе у нее разлились мир и спокойствие, она почувствовала, что может свернуть горы, что ей известны великие тайны, и ведомы глубинные смыслы… Со своим пушистым Предназначением на руках, она сделала шаг вперед, и очутилась на главной улице своего родного города.
– Знаете, Вы нам очень нужны! – услышала она вдруг. Навстречу ей шли люди, огромное количество людей, которые, как будто впервые заметили ее, потянулись к ней, и встали с ней рядом. – Мы уверены, что Вы сможете нам помочь! Мы очень, очень нуждаемся в Вашей помощи!
Наконец-то наша героиня ощутила всю полноту и безграничность счастья – она была нужна, она была востребована, нашлись люди, которые хотели, чтобы она им помогла. И она с радостью шла – помогала, учила, слушала, советовала, и грустные, печальные глаза начинали искриться радостью, любовь и взаимопонимание возвращались в семьи, молодые люди делали правильный выбор в своей жизни, малыши и их родители становились лучшими друзьями, а в результате количество счастья в мире неуклонно увеличивалось.
Фея-крестная, наблюдавшая издалека за тем, как растет число тех, кто ищет помощи и совета ее крестницы, и как счастлива ее девочка, немного устало провела руками по лицу, стирая с него морщины. Волосы ее вновь засияли золотом, вместо седины, спина распрямилась.
– Будь счастлива, милая! Как я рада, что ты все-таки преодолела все испытания, нашла свое Предназначение и свою любимую работу! – прошептала она.
Как Василиса Прекрасная за счастьем ходила, стала Премудрой, и нашла
В некотором царстве, в некотором государстве, за горами, за лесами, за широкими морями жила-была девица-красавица, и звали ее Василиса. И впрямь, всем девица вышла – и красой и статью, и умом и знатью. Бела, да румяна, руки золотые, очи огневые.
Пришла пора Василисе замуж собираться, села она у окошечка в своей светелке, стала дожидаться. Ждать-пождать, все очи ясные проглядела, ан нет суженого – не клубится на горизонте пыль, не скачет под окном конь ретивый со всадником долгожданным на спине.
Василиса наша была девушка решительная, подождала она подождала, да и собралась сама в путь-дорогу дальнюю, жениха себе искать. Собрала котомку, положила в нее три железных хлеба, три пары сапог железных, да запаслась тремя железными посохами, ибо слышала она, поскольку еще и начитанная была девица, что хорошего жениха только тогда и сыщешь, когда три пары сапог железных износишь, три хлеба железные изглодаешь, да три посоха железных сотрешь.
Поклонилась она отцу-матери, да и зашагала в дорогу дальнюю. Хоть и уговаривали ее родные остаться, да никого она не послушала, решила сама свое счастье добыть.
Долго ли, коротко ли, а шла наша Василиса по горам, по долам, по зеленым лесам, по кручам карабкалася, по-над пропастями пробиралася, да притомилася от такого пути, ножку белую подвернула. Присела на травку на обочине, сидит, горько плачет. Идет ей навстречу человек-гора, поперек себя шире. Испугалась сначала красна девица, а богатырь и молвит ей добрым голосом:
– Что ты девица плачешь, али беда какая приключилась?
– Как же мне не плакать? – отвечает Василиса Прекрасная, – Пошла я жениха себе искать достойного, мужчину моей мечты, а то в наших краях что-то никто ко мне свататься не идет, несмотря на красу мою неземную. Вон уже сколько прошла, сапоги железные износила, хлеб железный изглодала, посох железный стерла, да вот еще и ножку подвернула, не могу дальше идти. А если я здесь сидеть буду, как я его найду? – и еще пуще заплакала.
– Ну, это не беда, – отвечает ей богатырь, – давай-ка я тебя понесу, пока ножка не пройдет.
Подхватил он на руки нашу Василису, и понес. Сидит девица на руках у богатыря, и размышляет: «Может, это мой суженый-ряженый? Вон, добрый какой, на руках несет, да еще и песни поет, не в тягость ему. А с другой стороны – поперек себя толще, как я его прокормлю? Поди, целого быка за один присест съесть может. Одна радость – глаза зеленые, да кудри смоляные. И вообще, как я его подружкам покажу? Скажут, где такого отыскала? Нет, чтобы привести красавца, что строен, аки кипарис, а ты тут чудище такое откуда-то вытащила… Нет, не мой мужчина, точно,» – решила Василиса Прекрасная.
Стала у нее ножка проходить, слезла она с рук богатырских, поклонилась молодцу в пояс, и говорит:
– Ну что ж, спасибо тебе, добрый молодец, за помощь, за ласку, только пойду я дальше.
– Как же так? – растерялся богатырь. – Ты мне в душу запала, красавица, выходи за меня, я тебя всю жизнь на руках носить буду!
– Добрый ты, хороший, – молвит Василиса Прекрасная, – да только, чую, не моя половинка, так что прости-прощай, расходятся наши пути! – твердо сказала Василиса, закинула на плечо котомку, и дальше пошла.
– Постой, девица, ты же меня не знаешь совсем! – взмолился молодец, но девица красная ничего не слушала, гордо шагала она дальше по дороге. Постоял богатырь, постоял, почесал в затылке, да и пошел своим путем.
А Василиса тем временем, шагала, да размышляла. Может, и правда, не так уж плох богатырь, стерпится-слюбится? Думала она, думала, да решила, что ошиблась, правда же, даже и не попыталась узнать, что за сердце у молодца, молвы испугалась. Повернула Василиса назад, бегом кинулась, да молодца уже и след простыл!
Идет девица дальше, вся в слезах и обиде, что же это богатырь ее не подождал? Постоял бы там, пока она не опомнится! Так нет, сбежал, как трус последний! Значит, верно она с самого начала решила, будто он ей не пара!
Долго ли, коротко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, шла Василиса Прекрасная дальше. Еще пару сапог железных износила, хлеб железный изглодала, посох железный истерла… Вдруг навстречу ей еще добрый молодец:
– Здравствуй, девица красная! Куда путь держишь?
– И тебе поздорову, добрый молодец! Иду я издалека, ищу себе жениха! – отвечает ему Василиса Прекрасная.
– Вот счастье-то! – молвит добрый молодец. – Возьми меня в женихи, я тебе пригожусь!
Посмотрела Василиса – и впрямь, парень хоть куда – высок, строен, крепко сшит да ладно скроен, в плечах – косая сажень, глаза как уголья горят. Глянулся молодец нашей девице, зарделась она, как маков цвет.
– Ну что ж, – говорит, – давай попробуем вместе идти.
Идут они вдвоем, а молодец ей сказки волшебные рассказывает – как они заживут вместе счастливо, и все у них будет – и терем, и карета, и детишек полна горница. Слушает Василиса – аж сердце обмирает, особенно, когда он про любовь свою неземную ей рассказывать начинает. Да не замечает того, что он по сторонам зыркает, на других девиц косится, а как встретит какую попривлекательней, так тут же побежит, и ей сказочку расскажет. А Василиса наша ничего вокруг от счастья не замечает.
Только стала она просить молодца:
– Устала я что-то, Васенька, помоги узелок нести, там еще хлеб железный, да пара железных сапог, тяжело мне!
А молодец ей и отвечает:
– Помогу, Василисушка, помогу, голубушка, как не помочь! Ручки свои белые натрудила, ножки резвые в кровь избила, устала, меня по свету ищущи! Какая ты у меня умница, да красавица, лучше тебя нету никого!
Так поет он ей песни волшебные, Василиса слушает, а узелок по-прежнему, сама тащит.
Так шли они шли, только стала девица наша замечать, что все, о чем ни попросит, Васенька ее не делает, сказки рассказывает, песни поет, да на чужбину все дальше заводит, домой, к отцу, к матушке, ее вернуть не спешит. Да еще и на других девиц поглядывает… Смекнула она, что и этот, верно, не ее половинка. Будто пелена с глаз в одночасье упала!
Остановилась она посреди дороги и говорит:
– Заешь, что, Васенька! Всем ты хорош – и красив, и удал, и девицам нравишься, и сказки волшебные знаешь, и о любви красиво говоришь, да ничего из того, что обещаешь – не делаешь. Устала я с тобой идти – всю нашу поклажу тащу, есть готовлю, мою, стираю, а ты только слова красивые говоришь! Не пойду я с тобой дальше, не мой ты суженый! Ступай себе с миром!
Осерчал добрый молодец:
– Не я ли те6я среди дороги нашел? Считай, из грязи подобрал! Иду с тобой, ног не жалею! Песни тебе пою, про любовь свою неземную рассказываю! А ты, неблагодарная! Да посмотри на себя – кому ты нужна! Толстая, неуклюжая! Ни кожи, ни рожи! И кто это вообще тебе сказал, что ты Прекрасная? Я вообще тебя из жалости за собой водил, от людей стыдно было, что такую «кралю» за собой таскал!
Плюнул он с досады, ногой топнул, да сквозь землю и провалился – только клубы дыма остались.
А Василиса с горя заплакала. Достала она зеркальце из котомки, глянула – и правда – ужас! Как только ее могли Прекрасной называть! Во всем Василий прав оказался – толстая, неуклюжая, кому такая страхолюдина нужна! И еще пока говорил ее бывший слова свои злые, почувствовала она, как обмерло сердце девичье. А как в зеркало глянула, да решила, что он ей правду говорил, так сердечко ее и рассыпалось на тысячу осколков, словно хрустальное. Упала наша Василисушка наземь, будто неживая…
Такая боль ее душу терзала, что не знала девица, как и жива-то осталась. Припоминала она сказки волшебные, что Василий ей сказывал, как ручки нежно ей целовал, как любимой величал, и текли по щекам ее слезы горькие…
Долго ли, коротко, очнулась Василиса, собрала осколочки от сердца своего, склеила, как пришлось, и дальше побрела. Идет, голову повесила, плечи опустила, платок на глаза надвинула – ровно старуха древняя ковыляет, боль душевная к земле пригибает, годы прибавляет. Идет девица, да размышляет: «Никому из мужчин, видать, в этом мире доверять нельзя… Да и кто на меня глянет, такую убогую…» Идет, кручинится, слезами в душе обливается, а на глазах нету слез – все повысохли, очи свои ясные все повыплакала…
И решила было Василиса домой возвращаться, да город большой ей на пути попался. Надумала девица поискать там пристанища. Походила-побродила по улицам, да набрела на Храм Науки, где учат добрых молодцев, да красных девиц премудростям разным. Подумала Василиса, что надо бы и ей наукам поучиться, ума-разума набраться.
Сказано – сделано. Стала девица наша усердно постигать науки разные, языки изучать заморские. И оказался рядом с ней еще один добрый молодец. Собой, вроде, невзрачный, да такой талантливый! Что ни скажет – все вокруг с замиранием сердца внимают, что ни сделает – все вокруг не налюбуются. Хвалят его люди, говорят, мол, такой молодец чудесный! Счастлива будет та, кого он полюбит! Он такой замечательный, что от одного этого его невеста должна будет на всю жизнь обрадоваться!
Василиса за ним только издалека наблюдала, подойти не решалась. Но как-то раз сам он к ней подошел, рядом сел, да речь такую повел:
– Что ты, красна девица, всегда в сторонке стоишь,глаз на меня не поднимаешь? А ведь расскажу я тебе тайну сердечную – снилась ты мне тут на днях! Да и вообще, ты мне любовь мою первую напомнила!
Обрадовалась Василиса, забилось быстрей сердечко ее девичье, решила она, что вот, наконец, и любовь долгожданная! Подняла она счастливые глаза на добра молодца, а он уже дальше пошел.
Побежала Василиса следом, стала ждать, когда же он на нее снова глянет, да слово ласковое молвит. А добрый молодец ее в упор не замечает. Стала тогда девица хитрости разные придумывать – тог там с ним столкнется, то здесь, то погулять его позовет, то в трапезную сходить… А он, вроде, и не отказывается, принимает от нее знаки внимания, а сам никаких попыток поухаживать не делает.
Разузнала Василиса про любовь его первую, несчастную. Поняла она, что сердце его также разбито было, как и ее. И так ей стало жаль добра молодца! Решила она – любви моей на двоих хватит, отогрею его сердце холодное, станет оно, как прежде, горячим, а молодец будет мне благодарен за это до конца дней своих, и заживем мы с ним долго и счастливо, душа в душу!
Решила Василиса, чтоб верней было, о любви своей великой, которой на двоих хватит, добру молодцу грамотку написать. Писала-писала, реки слез пролила, отправила письмецо заветное, и села ответа ждать. В положенный срок и ответ пришел. Прочла его Василиса, и за сердце схватилась! Писал ей друг сердечный, что она хороша сказочно, да он ее не достоин, не сможет никогда составить ее счастие, и поэтому лучше ей всякие мысли о нем оставить… И много было в том письме слов красивых, да суть одна – не нужна ты мне, не люблю тебя…
Пуще прежнего закручинилась Василиса, собрала вещи свои и в обратный путь двинулась.
Идет, а у самой ноги не идут, подгибаются, тоска-кручина снова сердце на части рвет, и нет от боли той спасения. Тут услышала она, что рядом где-то есть Озеро Забвения, из него если водицы попить, вмиг все страдания забываешь, а раны сердечные не то что, затягиваются, но ты их больше не чувствуешь. Поговаривали, правда, что не только ран не чуешь, но и весь мир серым становится, а сердце в оковы стальные попадает, как в клетку, и живут те, кто водицы зачарованной хлебнул, словно куклы бесчувственные – вроде, и есть человек, да жизнь из него ушла. Страшно ей стало, только боль душевная покоя не дает, ни вздохнуть, ни головы поднять… Так и решилась Василиса озеро то найти, за водицы хлебнуть, лишь бы боль свою душевную унять.
Долго бродила девица, по лесам скиталася, пока не набрела, наконец, на то самое озерцо. Села рядом с ним на бел-горюч камень, да призадумалась. Оно, конечно, боль никуда не уходит, не отпускает, и как дальше жить, когда сердцу покоя нет – неведомо, плачет ведь оно слезами горькими. Да с другой стороны – так хоть что-то чувствуешь, а водицы зачарованной выпьешь – и весь мир радовать перестанет? Да на что ей радость-то? Ведь ясно же – уродина косорукая, страшная, толстая, на кого ни поглядит – все бегом бегут… Нету, видать, ей доли на свете белом, обошла стороной ее судьбинушка, да и впрямь, кому она такая нужна?
С этими мыслями горькими наклонилась девица к воде, и зачерпнула уже горсточку, а вода-то как лед холодна, пронимает аж до самого сердца изболевшегося…
– А что ты тут делаешь, горемычная? – раздался вдруг рядом женский голос. – Никак Воды Забвения испить надумала? Брось-ка ты эти глупости! Навсегда из головы выкинь!
Поглядела Василиса на незнакомку с удивлением. Голос, вроде, молодой совсем, а по лицу не понять, сколько ей лет. То, вроде, ей самой ровесница, а вроде и на матушку похожа, а потом повернулась – глядь, уж будто бабушка любимая…
– Кто ты, скажи, сударушка? Как тебя звать-величать? И почему мне не надо водицу пить? Я ведь не просто так надумала…
– Зовут меня Ладой, а местные Ведуньей кличут. И что могло такого у тебя стрястись, чтобы ты такую жуть удумала? – продолжала собеседница, а сама, тем временем, Василису за руку взяла, от озера подальше увела.
– Да как же мне не горевать, не кручиниться? Пошла я суженого себе по свету искать. Искала-искала, все ноженьки в кровь сбила, три хлеба железных изглодала, три пары железных сапог износила, три посоха железных истерла, да все никак суженого не найду! Кого ни встречу – все не те, только сердечко разбила! Да и впрямь, кому я такая страхолюдная нужна?
– Да разве ж это горе? Этому горю я помогу! – Лада-Ведунья отвечает. – Пойдем сейчас в мой терем, я тебя накормлю, напою, в баньке тебя попарю, с веничком душистым. Спать уложу на перины пуховые, а утром и поговорим, ведь утро вечера мудренее.
Так они и сделали. И впрямь Ладин терем недалече оказался. Да такой красивый – весь резной, вырезной, расписной, маковки луковками, крыши двускатные, а башни такие, что глядеть на эту красоту – голова запрокидывается, да шапка сваливается.
Устроилась Василиса, отдохнула, как обещано, а наутро хозяйка ей и говорит:
– Ну что, подруга горемычная, вставай, солнце высоко уже. Пора за работу приниматься. – Привела Василису на кухню, и продолжает – Смотри, помощники мои лесные, зайцы да белки, от усердия все крупы мне перепутали, перемешали. Вот горох с чечевицей, да гречка с пшеницей – все в одну кучу свалили. Разбери, пожалуйста. Да помни – не успеешь к вечеру – не смогу тебе помочь!
И стала Василиса крупы разбирать. С утра до темна трудилась, спины не разгибала, глаза натрудила, пальцы исколола, еле – еле успела. А хозяйка вечером на кухню пришла, и говорит:
– Ну что ж, молодец, это испытание ты выдержала. Покушай, да спать ложись, завтра новый день.
– Ладушка, а как же вопросы мои? Ты сказала, горю моему поможешь? – встревожилась Василиса.
– Помогу, как не помочь. Только ты сначала мне доказать должна, что ты моей помощи достойна! – отвечает хозяйка. – А пока иди отдыхай, утро вечера мудренее…
На утро привела Лада-Ведунья Василису в маленький заброшенный садик, и говорит:
– Убери сад, сорняки выкорчуй, камни отвали, да источник, что под ними журчит, освободи. Землю под деревьями вскопай. Ветки сухие убери, листья в кучи сгреби, кусты постриги – в общем, сделай так, чтобы к вечеру сад был, как новый. Да смотри, не успеешь – не смогу тебе помочь.
И опять от зари до заката трудилась Василиса, спины не разгибая. Все сделала, как хозяйка велела. И так ей понравилось за садом ухаживать, что ни усталости, и боли девица не чуяла. А уж когда из-под камней источник освободила – радости ее не было конца! Такой он оказался – живой, говорливый, вода, словно хрустальная, а на вкус – сладкая, живительная! Выпила ее Василиса совсем чуть-чуть, и усталости как не бывало! На радостях она из мелких камушков русло выложила, чтобы ручейку удобнее было бежать.
Пришла вечером хозяйка, за работу похвалила, да в дом повела.
– А когда же ты мне грусть-печаль развеивать станешь? – спросила Василиса.
– Как еще одно испытание пройдешь, так все и сделаю, – загадочно отвечает Лада. – А пока кушай, да спать ложись, утро вечера мудренее.
А на утро, вопреки обычаю, не нашла девица хозяйки дома. Уж она и звала, и искала – все напрасно. Решила Василиса тогда еще раз в садик наведаться, порядок навести. Так и сделала, и дорожки подмела, и у ручейка посидела, водицы живительной попила. И так ей на душе хорошо стало, легко, что, казалось, забыла они все свои горести и печали.
Вернулась девица в терем, прибрала все чисто, полы да окна помыла, так и день прошел. А к вечеру и Лада вернулась.
– Прости, Василисушка, дела срочные, даже предупредить тебя не успела! А ты молодец какая! Все прибрала, порядок навела! Хозяюшка, руки у тебя золотые, сердце доброе! Как такой не помочь!
Обрадовалась было Василиса, а Лада продолжала:
– Осталось одно испытание, но оно самое трудное. На вершине самой высокой башни моего терема огонек горит. Надо тебе сделать так, чтобы три ночи подряд огонек тот не потух, а иначе суженый твой никогда тебя не найдет!
Привела Лада Василису на башню в три окна. Стоит посреди стол, а на столе – светильник открытый, горит в нем огонек махонький, слабенький.
– Ну вот, устраивайся, да за пламенем следи! Что бы ни случилось, оно не должно потухнуть! – и с этими словами ушла хозяйка с башни, оставив там Василису одну.
Наступила ночь темная, беззвездная. В такую путнику только огонек дорогу указать может, а иначе – заблудится, да и сгинет где-нибудь! Сидит Василиса, стережет огонек. Как вдруг поднялась буря, стал ветер в окна врываться, совсем было, задул пламя! Кинулась Василиса огонек свой защищать, своим телом накрыла, а буря все пуще ярится! Уже и дождь, и град, и снег несет! А огонек, который Василиса собой закрывала, задыхаться стал, угасать, не хватает ему воздуха! Чуть отпустила его девица, а тут ветер с дождем и снегом пламя задуть норовит!
Всю ночь сражалась Василиса с непогодой, но уберегла-таки огонек доверенный! Похвалила ее на утро хозяйка, спать отправила, а ночью вновь девица на башню поднялась, огонек свой стеречь. И вновь, только ночь настала, откуда ни возьмись, налетела буря. И снова Василиса всю ночь напролет с непогодой за огонек свой сражалась. Уберегла и на этот раз, но устала так, будто дух из нее вон!
Увидала Лада, что девица еле держится, да и посоветовала:
– Сходи к ручейку в сад, испей водицы, силы и появятся!
Так и сделала Василиса. И только она водицы той отведала, как всю усталость как рукой сняло! Решила она и на ночь той водой запастись, чтобы силы были с бурей сражаться.
– Смотри, – говорит ей Лада вечером, – сегодня – самая страшная ночь. Убережешь огонек – помогу тебе, и суженого своего найдешь, и жить будешь с ним счастливо, и я всю жизнь тебе помогать стану. Нет – не обессудь, верну туда, откуда взяла.
И с этими словами провела Ведунья Василису на башню, притворила дверь, и ушла.
А буря в ту ночь и впрямь выдалась жуткая – ветер ревел, как стая голодных волков, врывал с корнем деревья в лесу, и швырял их в башню. В окно залетела такая огромная ветка, что чуть Василису с ног не сбила, а град был величиной с голубиное яйцо! Все девица выдержала, не дала огоньку погаснуть! Да на беду, уже совсем под утро, щепка ей в руку впилась, да так глубоко, что брызнула кровь алая. Василиса только на миг одну руку от пламени отняла, чтобы щепку зубами вынуть, а ветер-злодей, дунул – и погасил огонек! И в тот же миг все успокоилось, утих ветер, ушла буря, будто и не бывало. Глядит Василиса на плошку, в которой горел огонек, и горько плачет. Только вдруг видит – теплится еще на самом кончике фитиля малая искорка, да и та догорает! Закрыла Василиса ту малую искорку, и всей душой своей пожелала, чтобы не потухла она, а снова разгорелась! И так сильно было ее желание, что вмиг запылал огонь, ярче прежнего, и ветер, что ворвался в башню, уже не мог его погасить, как ни старался.
Наступил рассвет, и Лада появилась на башне рядом с измученной, но счастливой девицей.
– Что ж, – сказала хозяйка, – ты молодец, стойко держалась, за судьбу свою билась! Помогу я тебе, проси, чего хочешь! А потом домой ступай, заждались тебя!
– Желание моего сердца ты знаешь, Лада, – молвит ей Василиса. – Уберегла я огонь, да только как же мой суженый меня найдет, коли огонь – здесь, а я – там буду?
– Ладно, все тебе расскажу. Все твои несчастья от того были, что не знала ты, кто тебе нужен, вот и смотрела не на то, что нужно. Семена поразбирав, ты правильных мужчин выбирать научилась, семя верное отобрать, чтобы не просто человек рядом, а достойный отец детям твоим был. Теперь, здесь поживши, ты свое сердце будешь слышать, душу свою понимать. Ведь это не просто садик, который ты убирала, это – Сад твоей Души, а источник в нем – твой вечный источник жизненных сил. Ну а огонек, что ты берегла, и своим желанием вновь зажгла, когда он потух – это Свет твоей Души, и он всегда с тобой будет. Держи! – с этими словами протянула Лада Василисе флакон, в котором огонек, яркий, веселый горел-не сгорал. – Покуда ты про этот огонь помнить будешь, да не забудешь сад свой возделывать, и из источника пить – все у тебя хорошо будет. И суженый твой тебя найдет, и будете вы счастливо жить, в ладу, в мире, любви, да согласии. Дам тебе еще совет напоследок – слушай старших женщин в семье, да на ус мотай, что тебе говорят. Только будь мудрой – и сразу все не отвергай, и с разумением их советы применяй. А еще от себя дам тебе зеркало волшебное, чтобы ты глупости о себе не думала. Глянешь в него – и увидишь, какой тебя видит тот, кто истинно любит. А если совсем невмоготу снова станет, или совет мой понадобится – позови меня в зеркало, и я на помощь приду!
Поклонилась Василиса гостеприимной хозяйке, поблагодарила ее за теплый прием, за дары да за слова добрые, и двинулась в обратный путь.
Долго ли, коротко ли, а вернулась Василиса, ставшая не только Прекрасной, но еще и Премудрой, в родной дом, поклонилась отцу с матушкой, повинилась, что советов добрых не слушала, и стали они жить-поживать.
Вскоре и суженый для Василисы Премудрой объявился, Иван-Солдатский Сын. Она точно поняла, что это – Он, ведь не на лицо теперь смотрела, не песни волшебные слушала, не молву людскую, что хвалила бы его, а в сердце свое смотрела, да душе своей внимала.
Быстро сыграли они свадебку, был пир на весь мир, гостей полон дом. Зажили Василиса Премудрая с Иваном душа в душу. Она про советы Лады-Ведуньи всегда помнила, от того и счастлива была. Дом их был полная чаша, гостей они щедро принимали, ничего не жалели, их любви не только друг на друга хватало. Многие из тех, кого обошла счастьем судьба, в их дом тянулись, чтобы у очага их светлой любви погреться, сердцем отойти.
Да только чужая радость некоторым людям – что кость в горле. Позавидовали глаза недобрые такому счастью безоблачному, да подсыпали супругам в еду Рутин-травы. Ушла из их дома любовь, поселилась вместо нее скука. Стали супруги ссориться, да по пустякам ругаться. И все что-то не так, то Василисе Премудрой, то ее мужу. И встанет-то не так, и сядет – не эдак, и молчит – плохо, и говорит нехорошо…
И начала Василиса замечать, что муж к ней вроде бы охладел. Уже не так в глаза смотрит, все чаще хмурит брови соболиные, про любовь свою почти не говорит. Стал Иван все чаще на службе задерживаться, с друзьями на рыбалку да на охоту уезжать. И Василисе милее стали подружки, да посиделки с ними за полночь. На вечерках тех девицы да молодайки своим мужикам кости перемывали, во всех грехах обвиняли.
Раньше Василиса Премудрая никогда на них не ходила, а теперь обида на мужа ей душу разъедала – разве за такого замуж шла? Где тот молодец, что на руках носил, от всего мира закрывал? Сейчас с утра до вечера только спорит да ругается! Кроме ругани, и поговорить-то не о чем! Закручинилась Василиса – где же глаза мои были? Почему я решила, что это – мой человек? Надо было еще подождать, да повыбирать, глядишь, нормального бы выбрала, а не этого – скучного да ленивого!
Год прошел, другой пролетел, третий протянулся… Детки у супругов народились, да такие веселые, да красивые! Иван отцом отличным оказался – на дочек не надышится, а с Василисой, знай, ругается. Так и шла жизнь Василисы с Иваном – то он ее ругает, то она – его. А как-то поссорились Иван с тестем, и легла между ними вражда смертная. Не пускает муж Василису за порог, не велит к родителям ходить. С утра до вечера ее отчитывает. Совсем ей небо с овчинку показалось – и от мужа не уйти, бежать некуда, да и любит она его, окаянного! И детки его любят, как она их отца лишит? Как одна с двумя детками дальше жить будет?
Вспомнила тут Василиса про подарок Лады-Ведуньи. Достала из своей походной котомки зеркало волшебное, глянула в него с замиранием сердца… А там – она отражается, да такая красивая, такая статная, глаза сияют, щеки румянцем горят, губы алые улыбаются… Сообразила она, что это Иван все еще ее такой видит, несмотря на то, что она ворчит на него, придирается, да жизнь заедает.
Села Василиса, и заплакала. Стала Ладу звать:
– Приходи, Ладушка, помоги мне, глупой, что же я с любовью своей наделала, как же я семью свою запутала!
– Да уж, постаралась ты, девица! – донесся голос Лады из зеркала. – Говорила же я тебе – слушай старших женщин в семье, да слушай с рассуждением! А ты в счастье своем ничего вокруг не замечала, врагов проглядела, советов не послушала, а теперь сокрушаешься!
– Что же мне делать, Ладушка, помоги! Неужели мы все испортили, и любовь свою совсем погубили?
– Радуйся, не все еще потеряно! Опоили вас люди злые Рутин-травой, да еще не поздно все исправить. Сходи в свой сад, запустила ты его, да принеси водицы из источника. Сама водицы выпей, умойся, да в доме все той водой промой. А еще посмотри, как твой огонек себя чувствует?
Метнулась Василиса, на дне старого-престарого ларца нашла свой флакон с огоньком, что так тяжко ей достался. А там вновь – последняя искорка на фитиле догорает!
– Ты знаешь, что с этим делать! – молвит Лада строгим голосом.
– С этим – знаю теперь! – отвечает ей Василиса. – А вот что делать с Иваном, который с отцом моим до смерти поругался и теперь меня со свету своими придирками сживает?
– Я тебе сколько раз про старших женщин говорить буду, бестолковая?! – рассердилась Ведунья. – Подумай, у кого помощи просить! Ты к ней не обращалась никогда, а надо было бы! – и с этими словами пропала.
Подумала Василиса, подумала – к кому же я ни разу за советом не пошла? К матушке родной ходила, только хуже выходило. К тетушке захаживала, бабушку спрашивала, нянюшку – тоже… А-а-а, так я же свекровь не просила еще мне помочь!
Собралась она, да к свекрови бегом побежала. Та ее выслушала, по голове погладила, сказала:
– Эх ты, дитятко глупое, неразумное! Что ж ты сразу меня не позвала?
Пришли они домой к Василисе с Иваном, наготовили вдвоем пир на весь мир, всю родню в гости позвали, в том числе и родителей Василисиных. Приготовила свекровушка чай особенный, как выпили его Иван с тестем, так оставило их злое колдовство, повинились они друг перед другом, да перед Василисой, что обижали ее понапрасну своей враждой да злобой, помирились, да на радостях облобызались.
И стала Василиса дом свой пуще прежнего стеречь, скуку, тоску, рутину поганой метлой из него гнать, в сад свой регулярно наведываться, Огонь Души своей поддерживать, да сердце свое слушать. И стал Иван жену свою еще крепче любить, домой со всех ног бежать, стал подарки ей дарить, да песни волшебные о своей любви петь.
Еще лучше зажили Иван с Василисой Премудрой, еще двоих детушек нарожали, жили-поживали, добра наживали, и сейчас еще вместе живут, в любви, в ладу, в мире да согласии. А когда подросли дочки, Василиса Премудрая им всю историю рассказала, да научила, как свой Сад возделывать, Источник Сил обрести, и Огонь Души поддерживать, чтобы суженые их нашли, и чтобы семьи счастливые были!
Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец!
Последние комментарии
22 часов 36 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 14 часов назад
3 дней 1 час назад