Королева держит вертикаль [Анна Корнова] (fb2) читать онлайн

Анна Корнова Королева держит вертикаль

Глава 1

Влада смотрела на экран айфона и не знала, что ей теперь делать. В ватсапе её муж писал какому-то Ване, что целует «каждый миллиметр любимого тела», а в ответ получал заверения в не менее горячих любовных желаниях. То, что под именем «Ваня» в телефоне мужа записан номер, принадлежащий женщине, было очевидно: Ваня «скучала, вспоминала, обнимала» и ещё великое множество своих эмоции описывала глаголами женского рода. Зачем мужу понадобилось записывать любовницу мужским именем, Влада не понимала. От неё не было смысла скрывать свои похождения: она никогда не устраивала обыски частной территории мужа — обнюхивать, подслушивать, залезать в телефон… Зачем? Влада знала, что она любима, Олег её ценит, обожает, боготворит. И вдруг она читает: «единственная моя, дорогая девочка, солнышко моё» — и это адресовано не ей!

Влада собиралась позвонить дочери, узнать, когда та собирается вернуться домой от бабушки, но оказалось, что телефон разрядился. Влада взяла мобильник мужа, набрала номер, и в этот момент на экране высветилось пришедшее от некого Вани сообщение «Любимый, хочу…». Что хотел Ваня было непонятно, да и обращение «любимый» заинтриговало. У них с мужем не было секретов друг от друга. Влада нажала на сообщение, и перед ней открылась откровенная переписка, полная страсти и интимных признаний.

— Олег, это что за Ваня? — Влада протянула мужу телефон.

Она ждала, что всё сейчас разъяснится: окажется, что у мужа работает сумасшедшая сотрудница, которая пишет этот бред, а муж почему-то вынужден ей отвечать, или что это вообще не его переписка, а случайно каким-то фантастическим образом попавшая в его телефон чужая информация, или ещё что-то такое же безумное, но объясняющее происхождение прочитанного Владой.

— Ты что, по телефонам шаришь? — Олег удивленно вскинул брови. — Вот не подумал бы никогда.

— Что это за сообщения?

— Да глупость. Забудь, — муж приобнял Владу за плечи.

— Что значит, забудь! Ты кому-то в любви клянешься, а я должна забыть!

— Ну, если нравиться всякую ерунду в памяти держать, то не забывай, — Олег равнодушно посмотрел на телефон в руках Влады.

— И давно ты меня обманываешь? — у Влады задрожал голос.

— Давай успокаивайся, и я всё тебе объясню. Поверь, это не то, что ты думаешь.

Сакраментальная фраза из анекдотов «это не то, что ты думаешь» вывела Владу из ступора.

— Я не то думаю? Не то думаю! Так ты объясни, что я должна думать, — закричала она, — или ещё придумать ничего не успел!

— Успокойся, истеричка, — Олег, хлопнув дверью, вышел из гостиной.

Владе в тот момент казалось, что она ясно осознает происходящее, и ей надо принять правильное решение, как поступить. Наверное, самое разумное — поверить Олегу, что это действительно забавное недоразумение или что он там ещё придумает, и жить как жили. Влада именно так рассуждала, а сама при этом начала судорожно одеваться и, машинально на ходу застегивая пуговицы, выбежала из дома. Потом, сколько раз ни возвращалась мыслями к этим минутам, не могла ничего вспомнить, кроме проливного дождя за окнами и желания ни секунды не оставаться в доме, куда её мужу пишет какая-то Ваня, мечтающая «прижаться к его сильному плечу».

Влада шла вдоль безлюдного шоссе. Куда и зачем идёт, она не думала, просто шла подальше от места, где открылось предательство. Они с мужем десять лет назад переехали за город в родительский дом Олега. Но это только называлось «родительский дом» — продав городскую квартиру и прикупив участок соседей, они на месте деревянного деревенского домика построили особняк с бассейном и зимним садом. Все эти годы они строили дом-мечту, растили дочь, путешествовали… Они пятнадцать лет были дружной семьей, и все знакомые считали их идеальной парой.

Хлестал сильный дождь, начало темнеть — в августе темнеет быстро. Рядом затормозила машина, передняя дверца распахнулась.

— Девушка, не мокните, садитесь — подвезу.

Влада никогда не села бы в автомобиль к незнакомцу, но в тот вечер ей было всё равно, кто и куда её повезёт.

— Вы далёко направляетесь? — водитель вопросительно посмотрел на Владу: очень красивая, несмотря на мокрые волосы и заплаканные глаза.

— Что Вы под дождем гуляете, подрасти хотите? — пошутил он.

Владе не хотелось ничего говорить, но почему-то неожиданно для себя она выпалила:

— Мне муж изменяет, — и громко разрыдалась.

Водитель явно растерялся: хотел беседу начать с попутчицей, а получилось, что довёл до слёз.

— Ну, что Вы плачете, девушка, — забормотал он. — Извините, Вас как зовут?

— Влада.

— Очень приятно, Вадим, — представился водитель.

Дождь не прекращался, и дворники машины самоотверженно пытались очистить от капель лобовое стекло.

— Поверьте, Влада, у Вас всё наладится, — старался успокоить попутчицу Вадим. — Если одна дверь закрылась, значит, откроется другая. В жизни всё всегда идёт к лучшему. Это закон природы.

Влада равнодушно слушала эти банальные уговоры, но рыдания понемногу стали стихать. Около первой же станции метро она попросила остановиться. Зайдя в вестибюль, замерла у турникетов: и куда теперь? Возвращаться домой нереально: на последний загородный автобус она не успеет. Можно поехать к маме, там сейчас Ариша, дочь, но как она вломится к ним в одиннадцатом часу, вымокшая, зареванная? Значит, поедет к Лике, своей самой близкой подруге. С Ликой они были неразлучны с первого класса: задушевные, закадычные — это про них. Именно Лике надо срочно рассказать про переписку Олега, чтобы поняла, поддержала. Из каких только передряг они друг друга ни вытаскивали, и сегодня Лика выслушает, как только она одна умеет, и, конечно, поможет разобраться со всем, что не укладывается в голове.

Влада полезла в сумку за мобильником: нужно позвонить подруге, предупредить, чтобы подождала, не ложилась бы спать. Но мобильник остался дома, на подзарядке, ведь именно из-за этого пришлось воспользоваться телефоном мужа. Опять завертелось в памяти, как набирала Аришкин номер, как высветилось на экране «Любимый, хочу…». Стало душно, захотелось подняться из метро на улицу, под дождь.

Больше часа добиралась Влада до подруги, и первое, что увидела, был мерседес Олега, стоящий напротив Ликиного подъезда. Влада подошла к машине, и на душе потеплело. Ну, разумеется, по-другому и быть не могло — Олег помчался за ней к Лике. Он знал, что она приедет именно сюда. А где ей и быть, если не у лучшей подруги! За пятнадцать лет Влада и Олег мысли друг друга читали на расстоянии, проросли друг в друга, как два дерева, корнями и ветвями переплелись… Так Влада думала всегда, и сейчас, стоя перед автомобилем мужа решила: будет считать, что ничего не произошло. Зато через минуту она уткнется в родное плечо и сразу успокоится, а этот морок она никогда не станет вспоминать.

Лифт не работал, и пришлось подниматься на восьмой этаж пешком. У Ликиной двери Влада остановилась, чтобы отдышаться, поправить мокрые от дождя волосы и достойно войти в квартиру, где её ждет Олег. Из-за двери раздавались голоса: металлическая дверь была закрыта, но стояли, прижавшись именно к ней, а внутренняя деревянная дверь оставалась, видимо, распахнутой.

— Конечно, сидит у матери на Войковской, слушает причитания, иначе бы мне сейчас все телефоны оборвала, — прозвучал Ликин голос.

Влада поняла, что речь идёт о ней, но пренебрежительная интонация подруги озадачила. А дальше Влада услышала и вовсе невероятное:

— Может, домой поедешь, а то вернется, тебя не обнаружит, опять моральный обыск устроит, — Ликин голос звучал приглушенно, но достаточно ясно.

— Да пусть, что хочет, то и устраивает, — это красивый баритон Олега.

Потом голоса стали едва слышны, что-то говорилось, но не разобрать, что именно. И это шептание прервало звонкое:

— Олежа, перестань. Не здесь. Пошли в спальню.

Так вот он какой — Ваня из телефонной книжки Олега. Как она сразу не поняла, что Ваня — это Анжелика Ванина, её любимая подруга. Не для глупой мужской маскировки записал Олег любовницу под мужским именем. Ваня — так одноклассники называли Ванину. Выйдя замуж, Лика поменяла фамилию, но детское прозвище осталось. Сколько раз Влада сама говорила мужу, что заедет к Ване, что Ваня просила, что Ваня поедет с ними… Но как соединить загадочную Ваню с подругой, которую Влада считала родным человеком, которую любила и в чьей искренности никогда не сомневалась? Это было невозможно даже после всего услышанного. Влада застыла у двери не в силах пошевелиться. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда», — говорил чеховский герой. «Не может быть никогда», — шептала теперь Влада. Она села на грязную лестничную ступеньку и тупо повторяла: «Этого не может быть…» Что всегда казалось незыблемым, рассыпалось с легкостью карточного домика.

Владу всегда и все любили. Она была отрадой родных, в школе — гордостью класса, в университете — любимицей курса, на работе её уважали коллеги и ценило начальство. Да иначе и быть не могло: жизнерадостная, эрудированная, готовая всегда прийти на помощь, умеющая спокойно разобраться в самой сложной ситуации и ещё очень красивая — зеленые с весёлой искоркой глаза, густые тёмно-каштановые волосы, нежная кожа, гордая осанка — поклонники окружали Владу чуть ли не с первого класса, но она смотрела на мужское восхищение привычно-спокойно, вышла замуж на четвертом курсе, полюбив хорошего парня с параллельного потока, и ни разу до этого дождливого вечера не пожалела о своем выборе.

Но сейчас Владу было трудно узнать, на лестнице под Ликиной дверью сидела не уверенно-спокойная красавица, а беззвучно шевелящая губами испуганная тётка. Влада не понимала, сколько времени она так сидит. Без телефона вызвать такси и уехать было сложно, даже просто узнать, который час не представлялось возможным. Но надо как-то попасть домой, переодеться — завтра же пятница, рабочий день, важное совещание, на котором ей предстоит выступать. А почему, собственно, она не знает, как ей отсюда уехать? Её машина в ремонте, но внизу стоит мерседес её мужа, на его автомобиле она и поедет. Влада собрала силы и поднялась.

Стараясь выглядеть спокойно, она нажала на звонок и долго держала палец на кнопке — пусть быстрее открывают. Лика, сонно мигая, открыла дверь и замерла.

— Я понимаю: это не то, что я подумала, — как могла спокойнее произнесла Влада.

— Влада? Что случилось? — Лика испуганно попятилась.

Ни слова не говоря, Влада обошла подругу и направилась к вешалке, где висела ветровка Олега. Лика молча следила за происходящим, и в этот момент в дверном проеме появился голый по пояс Олег.

— Нам надо спокойно поговорить, — произнес невозмутимо, но вид у него был смущенный.

Влада не ответила, достала из кармана ветровки мужа ключи от машины и, ни на кого не глядя, пошла к дверям. Остановилась перед зеркалом, поправила волосы и через плечо бросила:

— День предательств вам удался.

Влада изо всех сил старалась держаться достойно, но, выйдя из Ликиной квартиры, почувствовала себя настолько обессиленной, что, сев в машину, долго не заводила двигатель, а просто сидела, бессмысленно уставясь на молодую луну за лобовым стеклом.

Если бы Влада повернула голову и посмотрела вверх, на Ликины окна, то увидела бы в окне силуэт Олега. Он, как и Влада, смотрел на молодую луну и молча курил, хотя, казалось, давно бросил эту пагубную привычку. Лика сидела напротив, не сводя глаз с Олега, и, нарушая гнетущую тишину, проронила с горькой усмешкой:

— Молодец Владка, красиво ушла!

— Она всё делает красиво, — печально заметил Олег.

Глава 2

Домой Влада вернулась почти под утро, а через три часа ей уже надо было собираться на работу. Очень хотелось лечь спать, а проснувшись, узнать, что всё, произошедшее с ней, было просто сном, гадким, грязным сном. Но уснуть ей не удалось, не хватало воздуха. Влада просто лежала и физически ощущала пустоту внутри и вокруг. Рядом с ней не было Олега, а она так привыкла слышать ночью его ровное дыхание, и теперь ночная тишина угнетала. Надо бы попить что-нибудь успокоительное, но подобных лекарств в их доме не водилось за ненадобностью.

Ровно в семь заиграла бравурная музыка будильника. Влада с большим трудом поднялась и попыталась привести себя в порядок, но никакие косметические ухищрения не могли скрыть покрасневшие глаза и темные круги под ними. По дороге Влада пыталась думать о предстоящем выступлении, но мысли, подобно стрелке компаса, настойчиво возвращались к Лике и Олегу, ещё совсем недавно таким родным и любимым, а теперь враждебно-чужим.

На работе сразу заметили её состояние, и это немудрено: всегда позитивная, подтянутая, излучающая энергию, в то утро Влада напоминала зомби с отрешенным взглядом. Виктор Петрович, руководитель проекта, бережно взял Владу под локоть:

— Владислава, Вы не заболели?

Влада уже раз пять за утро слышала этот вопрос.

— Спасибо, Виктор Петрович, все нормально. Просто плохо спала.

— Поезжайте-ка домой.

— А как же презентация? Сегодня мое выступление.

— Ничего страшного — из главного офиса сегодня никого не будет, так что как-нибудь справимся. А Вы хорошенько выспитесь и в понедельник с удвоенной силой примитесь за работу.

Влада подошла к своему рабочему столу, выключила компьютер и в задумчивости остановилась: сосредоточиться на работе не получалось, ловить удивленно-сочувствующие взгляды коллег было неприятно, значит, надо уходить из офиса, тем более начальство отправило её домой, но именно туда ей меньше всего хотелось — страшно было вновь оказаться наедине с собой и опять ощутить пустоту вокруг и, что страшнее всего, внутри себя. Из замешательства Владу вывела трель мобильника.

— Влад, привет! Ты придумала, что Вероничке будем дарить?

Конечно, Влада не только не придумала, что дарить Веронике, но напрочь забыла, что у её одногруппницы завтра день рождения и они с Полиной, университетской подругой, собирались накануне поехать выбирать подарок. Выяснилось: и Полина не знает, что дарить, но у неё есть кое-какие задумки.

— Ты в котором часу трудиться закончишь? — звенел тонкий, почти детский голосок Полины.

— Я уже освободилась. Сможешь через полчаса на Киевскую подъехать? Я тебя у «Европейского» встречу.

Полина могла и через полчаса, и через час — её время не было регламентировано должностными инструкциями и строгими обязанностями. Миниатюрная и изящная, словно фарфоровая статуэтка, акварельная блондинка Полина много лет пребывала в статусе домохозяйки, причем, не уставшей от беспрерывной уборки, готовки и постоянной экономии, а жены владельца не очень крупной, но достаточно успешной компании и живущей в одном подъезде с матерью, готовой в любую минуту спуститься на два этажа, чтобы помочь дочери и встретить внуков из школы.

— Ты сегодня какая-то не такая. Случилось что-то? — Полина первая за этот день не стала спрашивать о самочувствии, а заподозрила какую-то иную причину.

— Всё нормально. Пошли подарок искать, — отмахнулась Влада.

Подруги бродили по торговому центру, и на душе у Влады стало совсем муторно. Не надо было ей идти в «Европейский», где они часто бывали с Олегом: вон за теми дверями они покупали чемоданы для поездки в Грецию, а вон там выбирали ей пальто — она примеряла обновку, а Олег, улыбаясь, цитировал: «Во всех ты, душенька, нарядах хороша». От этих воспоминаний на глазах наворачивались слёзы, но надо было стараться сдерживаться, чтобы Полина не заметила и не начала расспросы.

Но расспросы всё же начались. После долгих скитаний по бутикам были куплены нереально красивые бусы в сверхизысканной коробочке (непонятно, что больше привлекло: украшение или упаковка), и подруги зашли попить кофейку на Дорогомиловской. Влада тянула время, чтобы не остаться наедине с собой, а Полине просто хотелось пообщаться.

— Влад, не темни. Я же вижу: что-то случилось? — Полина тревожно смотрела на подругу.

— Ничего особенного, просто муж изменил мне. А лучшая подруга предала меня. Причем, сделали они это вместе и за моей спиной.

— Это ты про Лику? — округлились глаза Полины.

— Про Лику и Олега

— Не может быть! Если такие дубы рушатся, то кому верить!

— Не знаю, Полин, похоже — никому, — выдохнула Влада. — Я второй день дышать не могу, да что дышать — жить не могу, да и не хочется.

— Владка, это пройдет. Ты только глупостей не наделай, — изрекла Полина. — Выпрями спину — держи вертикаль!

— Держи вертикаль… Смешно сказано.

— Так это же твои слова. Ты что, забыла, как я линейную алгебру завалила и рыдала в туалете, а ты подошла и сказала: «Выпрями спину — держи вертикаль». Потом три дня векторные пространства мне растолковывала.

— Абсолютно не помню, чтобы я так говорила.

— А вот я помню и всегда себе говорю: «Держи вертикаль». И ты себе скажи, — Полина улыбнулась. — Ты ведь королева. Хоть помнишь, что тебя королевой весь курс называл?

— Так я до замужества была Королёва, вот и называли.

— Не поэтому. Мы первого сентября на собрание пришли, никто ещё никого не знает, а ты опоздала. Зашла в аудиторию в белом костюме, волосы каскадом по плечам, осанка как у балерины. Сашка Попов так и ахнул: «Королева!» А потом оказалось, что ты ещё и Королёва.

— Когда это было, — грустно улыбнулась Влада.

Странно, но ей сейчас казалось далёкими не только студенческие годы — далёким было всё, что произошло до вчерашнего дня. Ясно помнилась только картинка — прихожая, полуодетый Олег и Лика в коротком халатике на голом теле. Который раз стали наворачиваться слёзы, а завтра предстоит ехать к Веронике, праздновать, стараться изображать радость, смотреть на счастливых людей и понимать, что у неё этого никогда больше не будет.

— Полин, завтра к Вероничке поезжай без меня.

— А может, тебе лучше поехать. Знаешь, как говорится, на миру и смерть красна.

— А знаешь, как говорится в старинных романах? Сердце разбито, душа растоптана, — Влада попыталась пошутить, но вышло грустно.

— Ты в себе не держи, рассказывай, легче будет. И антидепрессанты обязательно попей, — затараторила Полина. — Ты сегодня за руль не будешь садиться? Тогда вот, прими прямо сейчас.

К изумлению Влады, подруга извлекла из сумочки пластиковый пузырёк с нарядной этикеткой.

— Поль, нафига они тебе? — как ни была Влада погружена в свои переживания, но присутствие стимуляторов в жизни подруги не могло не удивить. Ведь тихая домохозяйка Полина всегда считалась среди подруг абсолютно беспроблемной.

— Это так, на всякий случай, — потупилась Полина, но разговор прервала весёлая мелодия айфона.

— Мамуль, сможешь после работы меня домой забрать? — зазвенел радостью высокий голосок Аришки.

— Что за срочность? С бабушкой поругалась? — Влада знала необузданный характер своей пятнадцатилетний дочери.

— Не, просто Ксюха позвонила, завтра у ней ДР, хотели в Москве отмечать, а потом что-то переиграли, будем дома у неё тусить. А в понедельник я к бабушке вернусь. Так ты сегодня за мной заедешь? Я папе звонила, он сказал, что машина у тебя.

«Папе звонила», — от этих слов кровь прилила к щекам, захотелось спросить, какой у него был голос, что он ещё сказал… Но вместо этого Влада попросила дочь позвать бабушку к телефону. Ариша гостила у бабушки, чтобы выполнить обязательную культурную программу: Елена Алексеевна, мать Влады, запланировала непременные для каникул походы на выставки, в музеи и даже в планетарий, куда водила Аришу ежегодно с пяти лет; были куплены билеты в вернувшийся с гастролей Малый театр и ещё в какую-то открывшую сезон новую театральную студию. Ариша любила бабушку, любила просыпаться в её квартире, чувствуя запах свежемолотого кофе, любила вечерние разговоры уже в кровати перед сном, но подолгу гостить не могла — здесь было хорошо, но наполненная событиями жизнь текла в Александровке, поэтому всё лето Аришка курсировала между двумя домами, то требуя срочно отвезти к друзьям, то вернуть к бабушке в Москву.

— Полин, я поеду. Пока до матери доберусь, пока домой с Аришкой вернемся, уже стемнеет, — Влада стала собираться. — Поздравь от меня Вероничку, скажи, что я приболела.

— Я тебе сегодня позвоню, и ты мне звони хоть ночью, хоть когда, — Полина с тревогой смотрела на подругу, третий раз нервно проверяющей, положила ли она телефон в сумку. — Может, мне с тобой поехать?

— Спасибо, не волнуйся, я в порядке. Вечером позвоню.

Влада вышла из кафе, а Полина потянулась за салфеткой и увидела забытый на столе пузырек с успокоительными капсулами. Чтобы Владислава что-нибудь когда-нибудь забыла! Только сейчас Полина до конца поняла, в каком состоянии подруга. Бросив на ходу официантке: «Девушка, я сейчас вернусь», Полина, схватив лекарство, выбежала на улицу, но Влады уже не было видно. Полина вернулась в кафе, попросила принести ещё зелёного чая и привычным движением открутила крышечку антидепрессантов.

Владе надо было пройти пятьсот метров до метро, но она зачем-то села в бывший троллейбус, а ныне электробус, и он повез её в сторону Кутузовского. Она не услышала звонка, а почувствовала, как сумке завибрировал телефон, но даже не слыша мелодии, поняла: звонит Олег.

— Тебе Аришка дозвонилась? — как током, ударил Владу красивый баритон.

«Выпрями спину — держи вертикаль!» — приказала себе Влада и нажала панель внизу экрана: «Извините, я занята, перезвоните позже».

Глава 3

Влада и Полина сидели в кафе на Дорогомиловской, рассматривая сумку, купленную Вероничке в подарок на предстоящий день рождения. Сидели за тем самым столиком у окна, где ровно год назад заплаканная Влада признавалась, что не хочет жить. Прошёл год, и сейчас она была опять элегантной, уверенной красавицей, но глаза не лучились радостью, как прежде, и беззаботная улыбка исчезла с лица.

— Полин, я с этими судами вляпалась по самое не балуйся, — Влада горько усмехнулась. — И что самое занятное: когда кто-то при разводе начинал с женой делить имущество, Олег так искренне возмущался, говорил, что мужчина должен в любой ситуации оставаться мужчиной и не сутяжничать, а благородно уйти. А когда самого коснулось, даже и половинить не стал, а обобрал и выгнал, как собаку из церкви.

Разговор шёл о том, что после развода Влада осталась в прямом смысле на улице, да ещё по шею в долгах.

Расставание проходит под наркозом обиды, но, когда первые слёзы высыхают и обида начинает утихать, приходит невыносимая боль. Влада видела сны, в которых они с Олегом были счастливы, родной силуэт чудился ей повсюду, она одна в пустом доме ясно слышала голос мужа, обращенный к ней… В таком безумии Влада пребывала первый месяц расставания, а потом приехала Лика и сообщила, что они в её, то есть Ликиной, квартире больше жить не собираются, а переезжают в Александровку, и ещё передала: Олег просил узнать, сколько времени Владе потребуется на переезд. Аришка, конечно, останется с отцом, у неё здесь школа, друзья, а Владе надо собирать вещи. Влада слушала мелодичный голос бывшей задушевной подруги и не могла её понять: слова, каждое по отдельности, были ясны, но вместе в понятное предложение не складывались.

— Что Вы там с Олегом придумали? Куда я уйду из моего дома? — попыталась внести ясность Влада.

— Это не твой дом, а дом Марии Николаевны, — резонно возразила Лика.

Мария Николаевна, мать Олега, овдовев, серьезно озаботилась своим здоровьем и почти все время посвящала его сохранению, благодаря заботе и финансовой поддержке семьи сына. В том роковом для Влады августе, вернувшись из Пятигорска, где пила минеральную воду, свекровь почти сразу уехала в белорусский санаторий поправлять опорно-двигательный аппарат. Но если Мария Николаевна и была бы дома, её присутствие ничего не изменило. Она не стала бы вмешиваться в дела сына, почитая его умнейшим и в её советах не нуждающимся, лишь добавилось бы в доме слёз и причитаний.

Только услышав замечание Лики, Влада впервые подумала, что всё это время они строились на участке, принадлежащем Марии Николаевне. И земля была оформлена на неё, и новый дом. Переписывать на себя, тратить время на бюрократические заморочки — даже мысли такой не было. Олег — единственный сын, всё равно рано или поздно всё ему отойдёт.

Пятнадцать лет назад родители Влады разменяли свою трехкомнатную квартиру на две вполне приличные однушки, чтобы молодые могли самостоятельно строить свою жизнь. Собственная квартира поначалу казалась невероятной роскошью, но с рождением Аришки выяснилось, что квартира тесновата, а через пять лет оказалась просто тесной и неудобной. Потому, когда умер отец Олега, Влада сама предложила, чтобы поддержать убитую горем свекровь, переехать к ней, в ближнее Подмосковье. Сначала думали, что переехали в Александровку ненадолго, но жизнь в тишине на берегу водоема так им понравилась, что было принято решение — продать московскую квартиру, а на вырученные деньги построить современный дом, тем более что в том красивом месте по ставшему модным направлению, как грибы после дождя, стали расти кирпичные коттеджи, превращая милую деревушку в элитный посёлок. И они тоже выстроили дом, даже не дом, а особняк, с витыми чугунными перилами, с панорамными окнами, с небольшим бассейном и сауной. Все гости восхищенно ахали, когда впервые переступали порог. И Влада была счастлива, ведь благодаря её стараниями дом превратился в настоящее произведение дизайнерского искусства. Всё: от люстры до плинтусов — было подобрано Владой с любовью, и это не только её силы и время, но и материальная составляющая. Создать такую обстановку было нелегко, и далеко не всегда дешево. Всё заработанное (а до кризиса Влада зарабатывала немалые суммы) до копейки она вкладывала в их дом. У компании Олега тоже начал увеличиваться доход, но муж расширял дело, и деньги были нужны на развитие бизнеса. Влада не дом строила, а вила семейное гнездо, где можно было укрыться от житейских бурь, где тепло и уютно было её близким. Теперь же дом оказался принадлежащим свекрови, а Влада юридически не имела к нему никакого отношения. А когда она при разводе предъявила права на часть фирмы Олега, то оказалось, что всё чудесным образом переоформлено на третьих лиц, а у Олега только долги перед банком, и часть этих долгов была присуждена Владе.

— Вот заседание опять перенесли. Адвокат обещал доказать, что денежные средства не были направлены на общие нужды, но пока я отвечаю по половине долгов супруга. А в суде, сама понимаешь, каждая бумажка денег стоит. Вот на юриспруденцию да на съемную квартиру и работаю.

— Может, тебе деньги нужны? — участливо спросила Полина.

— Спасибо, но я прокручусь. Пока, слава Богу, зарабатываю, и ещё ауди свою хочу продать. Нафига мне премиум-автомобиль содержать? Куплю какой-нибудь фордик подержанный, а могу и вовсе без машины, мне теперь не из Александровки на работу добираться, на метро спокойно за полчаса доезжаю.

— Ну, а Аришке Олег хоть помогает?

— Сначала психанул, что она с ним не осталась, но сейчас успокоился — деньги на репетиторов обещал давать, хотя от него я уже ничего хорошего не жду, только пакость очередную.

— Мне почему-то кажется, что это Лика ему поёт, — заметила Полина.

— При чём тут Лика, — Влада пожала плечами. — Олег что — дитё малое, неразумное? Аферу с бизнесом Лика ему предложила? Она со школы таблицу умножения выучить не могла.

Лика, действительно не отличалась способностью к точным наукам, но это не помешало ей окончить иняз и стать прекрасным гидом-переводчиком. Влада всегда считала свою школьную подругу успешной в карьере, да и в личных делах тоже. Лику окружали богатые поклонники, а муж, с которым Лика рассталась семь лет назад, назвав занудным козлом, был готов прибежать по первому щелчку бывшей супруги.

— Ты понимаешь, мне казалось, что я такая умная, разбираюсь в людях, а оказалось, что пятнадцать лет прожила бок о бок с человеком, которого по-настоящему и не знала, — Влада печально улыбнулась.

— Ты удивишься, но я тебе даже завидую, — Полина зачарованно слушала Владу.

— С ума сошла! Чему завидуешь? Квартире съемной? Судам?

— Нет, ты не подумай, я тебе очень сочувствую, но ты по-настоящему живешь, у тебя всегда события, а мне, — Полина опустила голову, — мне тридцать семь, а я постоянно слушаю маму: как мне одеваться, куда мне ходить, как детей воспитывать, с чем пироги печь…

— Так не слушай.

— Не получается. Я пытаюсь ей сказать, что уже взрослая и сама могу решать, так она обижается, плачет, говорит, что детей мне вырастила и теперь стала не нужна. Мне стыдно становится, обнимаю её, и вместе плачем.

— А Денис твой что про ваши хоровые плачи говорит?

— Денис ничего не говорит, Владочка, если бы ты знала, как мы живем! — губы Полины задрожали.

Влада удивлённо подняла брови — это было что-то совершенно неожиданное. Полина в кругу подруг считалась вполне довольной жизнью, безмятежной домохозяйкой, все проблемы которой укладывались в рамки «что вкусненького приготовить на ужин».

— Я без снотворного второй год заснуть не могу, — продолжала Полина, — Денис со мной вообще не разговаривает. Ему что я есть, что меня нет — фиолетово. Я пытаюсь с ним поговорить, про детей рассказать, он даже не слушает. «Помолчи, пожалуйста, устал» — это всё наше общение.

— Ну, чего ты, — Влада попыталась успокоить подругу, — он действительно работает как слон, устает…

— Я ничего не знаю, ни как он работает, ни как отдыхает…

— Вы хоть спите?

— Случается, — печально констатировала Полина, — но, возможно, у него кто-то ещё есть — не знаю. Я ничего о собственном муже не знаю. Всё время жду, что он придет и скажет: «Я от тебя ухожу».

— Ты себя до психушки не доводи. Уйдёт — не уйдёт… Живи спокойно. Деньги он даёт? Отчёта за каждый рубль не просит?

— Не просит. Он же видит: дети в порядке, ужин — завтрак всегда по щелчку. Вчера шторы новые на кухню повесила. «Смотри, — говорю, — какие весёленькие», а он так раздраженно: «Очередная ненужная вещь». Это Денис не про шторы сказал, это я его раздражаю, — Полина говорила тихо, словно не подруге рассказывала, а себе.

— Знаешь что, — решительно произнесла Влада, — выпрями спину — держи вертикаль.

— Это ты умеешь вертикаль держать, — вздохнула Полина, — а у меня только наклонная получается.

— У меня тоже не всегда выходит, но я стараюсь, хотя со стороны и незаметно.

— Ещё как заметно! Тобой все любуются. Вон, и сейчас, как на тебя мужик уставился.

Влада подняла глаза: действительно, молодой, спортивного вида мужчина, сидящий за соседним столиком, пристально её разглядывал.

— Ну, у тебя и боковое зрение! — пошутила Влада. — Зря твой Денис за тобой не смотрит.

В это время мужчина, перехватив быстрый взгляд Влады, встал и подошёл к столику девушек.

— Здравствуйте, Влада, — широко улыбаясь, произнёс незнакомец.

— Здравствуйте, — неуверенно ответила наша героиня.

— Вы меня не помните? Я Вадим. Мы с Вами в прошлом году, в августе вместе ехали.

Влада приветливо закивала, хотя куда она ездила с ним, хоть убей, не помнила. Может, он из головного офиса, там много таких — крепких, накаченных, а может, на конференции пересекались, хотя он говорил, что вместе куда-то ездили…

— Я Вас часто вспоминал. Помните, я сказал, что всё наладится, ведь в жизни всё всегда идёт к лучшему. И я вижу, что был прав. У Вас всё хорошо.

— Да, спасибо! Я Вас тоже часто вспоминала, — вежливо улыбнулась Влада.

Повисла пауза, Вадим смутился и вернулся за свой столик.

— Кто это был? — округлив глаза, прошептала Полина.

— Лучше спроси: что это было? — так же округлив глаза, шёпотом ответила Влада.

И они начали хохотать, попытались прекратить, но едва встречались глазами, смеялись снова. Вадим наблюдал их веселье, и ему стало неуютно: показалось, что девушки смеются над ним. Он попросил принести счёт, быстро расплатился и ушёл. А Влада с Полиной продолжали смеяться, уже не пытаясь остановиться, — это была разрядка, так необходимая обеим.

— Я поняла, откуда он меня знает! — воскликнула Влада.

— Ну, наконец, вспомнила!

— Не вспомнила я его, а поняла, откуда он в моей жизни взялся. Он меня из Александровки подвозил, когда я ту переписку в телефоне нашла.

И смех мгновенно смолк.

— Вот, ты его даже не узнала, а он тебя весь год вспоминал, даже имя запомнил, — заметила Полина.

— У меня имя — нестандарт. Его все помнят, — отмахнулась Влада.

Уже темнело, когда Влада подошла к подъезду своего нового жилища. В голове крутились тревожные мысли о предстоящем суде, о смене офисного руководства, об Аришкиных новых друзьях… И вдруг вспомнился странный Вадим, запомнивший её имя. Как он там сказал? В жизни всё всегда идёт к лучшему. А может, он и прав. Во всяком случае, очень хочется, чтобы именно так и было.

Глава 4

Первое, что увидела Влада, переступив порог, это валяющиеся на полу клубки шерсти, из которой она собиралась вязать шаль, а разувшись, неожиданно наступила босой ногой в блюдечко с молоком, стоявшее посреди полутёмной прихожей.

— Арина, это что такое?

Из комнаты выглянула радостная дочь, прижимающая к груди рыжего котёнка.

— Смотри, какая милота! Это Месси. Мне его Никита подарил, — девочка сияла от счастья.

— Вот бери эту милоту и возвращай Никите, — Влада хмуро рассматривала разлитое по паркету молоко.

— Почему? Это мой котёнок, и я его не отдам, — Аришка поцеловала кошачью макушку.

— Потому что это съемная квартира, и хозяйка предупреждала, чтобы никаких животных.

— Так она не узнает, он же маленький.

— Размер не помешает ему поцарапать мебель, порвать обои, а запах кошачьей мочи практически не выветривается.

Котёнок был ценен не только сам по себе, но и как подтверждение любви Никиты: Аришка обмолвилась, что мечтает о рыжем котёнке, и, пожалуйста, уже на следующий день ей дарят этот пушистый комочек.

— Мамуль, он рыжий, а это к счастью. В интернете написано: рыжие коты счастье хозяевам приносят.

— Когда нас с ним из квартиры выгонят, тут-то счастье и наступит, — отмахнулась Влада.

Видя материнскую непреклонность, Аришка прибегла к запрещенному приему:

— Тогда я к отцу поеду жить. Он разрешит Месси оставить.

Влада поморщилась — как ловко дочь пользуется непростыми отношениями родителей. Понятно, что к отцу она надолго не поедет: у неё не сложились новые отношения с Ликой. В той, прежней, счастливой жизни Ариша обожала Лику, свою крестную, но теперь всю вину за расставание родителей девочка возложила на неё. С подростковым максимализмом Аришка при отце хамила Лике, Олег вмешивался, одергивал дочь, и тут начиналось… Поэтому Влада понимала, что Аришка никуда не собирается ехать, а просто пытается ею манипулировать, но это и было неприятно.

— Если ты в Александровку решила переезжать, то мне надо документы из школы забирать. Ты же в старую школу вернешься? — спокойно поинтересовалась Влада.

Аришка скисла:

— Мамочка, ну, куда я его дену? У бабушки Лены — аллергия, у Никиты его собака сожрёт, и потом, это подарок — возвращать некрасиво.

— К отцу хотела ехать, вот и съезди, заодно им и котёнка оставишь. Бабушка Маша звонила, жаловалась, что скучает.

— А ещё плакала и говорила, что скоро помрёт, — перебила Ариша. — Мам, она мне начнет мозг выклёвывать, чтобы я с тобой поговорила, и ты бы вернулась, как будто Лика у них не живёт. Я спросила, о чём отец думал, когда Лику в дом привёл, но тут такие рыдания начались, давление поднялось…

— Короче, завтра у тебя целый день, чтобы решить, куда этого зверя девать.

Похоже, Аришка уже решила, но её решение не совпадало с родительским. Весь следующий вечер Влада слушала о том, какой Месси прикольный и классный, и даже призналась себе, что умильная мордочка котёнка вызывает у неё тёплые чувства, но искать новую квартиру из-за кота в планы не вписывалось.

— Я завтра к Вероничке поеду, вот чтобы к моему возвращению котёнка на съёмной квартире не было, — «съёмную квартиру» Влада произнесла особенно выразительно.

Назавтра наступила суббота, и Влада с Полиной поехали в Салтыковку на День рождения Веронички. Вероника заявила, что у неё дел по гланды, поэтому широко отмечать своё тридцатисемилетие не будет, но лучшие подруги должны прибыть. В университете они всегда держались вместе — тихая белокурая Полина (нареченная одногруппниками Барби), уверенная красавица Влада (королева Королёва) и Вероника, весёлая толстушка, смешливая и громогласная (называемая мужской частью курса исключительно Захаровой, а женской — почему-то Вероничкой). Замужем Вероника не была, но несколько бурных романов её подруги сочувственно наблюдали. Другие увлечения Вероники были так же ярки и так же скоротечны, как истории её любви: одно время она была фанатичной буддисткой и даже ездила в Индию, увлекалась мистикой, гадала на картах Таро и составляла гороскопы, после недолгой связи с художником-керамистом пристрастилась к гончарному мастерству и дарила всем кособокие вазы собственного изготовления, рассказывая о медитативных свойствах глины. Но подлинной пламенной страстью Вероники были цвергшнауцеры. Она разводила этих забавных собачек, зарабатывая на жизнь груммингом, ездила по всевозможным собачьим выставкам и пользовалась высоким авторитетом в кругу собаководов. После смерти бабушки Вероничка стала наследницей дачи в Салтыковке, куда и переехала пять лет назад со своими питомцами. Дом был древний и требовал постоянного ремонта, но само проживание в старинном дачном посёлке, овеянном славной историей и где каждая сотка земли стала стоить баснословные деньги, придавало статусность Веронике и её питомнику цвергов.

Влада с Полиной решили добираться на электричке: во-первых, это была возможность доехать за тридцать минут с Курского вокзала, а не стоять в субботних многочасовых пробках, во-вторых, планировалось спиртное, после которого за руль не сядешь, но, главное, ещё хотелось ощутить то бесшабашное настроение, которое всегда охватывало их, когда из универа ехали потусить на дачу к Веронике. В загородных электричках подруги давно не бывали, и их удивлял вид новых вагонов и разносимые «коробейниками» товары, они познакомились с какими-то молодыми ребятами, называвшими их девчонками и приглашавшими в гости к какому-то Максу — словом, окунулись в «безмятежную юность». Настроение было великолепным, смеясь и вспоминая попутчиков, подруги подошли к забору Вероники.

— Едрит-Мадрид, это нашу Вероничку такие люди поздравляют? — изумилась Влада, разглядывая блестящий майбах, стоящий перед калиткой.

— Надо было, наверное, одеться поприличнее, — поправила воротник клетчатой рубашки Полина. — Но она ничего не говорила. Может, это за щенком приехали.

Подруги вошли в заросший некошеной травой двор, и навстречу им выбежали маленькие, громко лающие собачки, а за ними плыла, раскинув руки для объятий, Вероника — длинная пёстрая юбка, множество разноцветных браслетов, бус, цепочек, грива кудрявых рыжих волос.

— Вероничка, красота ты наша, с Днём рождения! — подруги кинулись поздравлять новорождённую.

— А что за машина у забора? — тихо спросила Полина.

— Этот Кирилл заехал, от родителей кое-чего завез. Да он уже уезжает, — бросила на ходу хозяйка.

Кирилл, сводный брат Веронички, был подругам незнаком, известно о нем было только, что он на десять лет старше, и когда они были студентками, он уже работал где-то в центральной Азии. Потом Кирилл стал успешно строить политическую карьеру и добился того, что уже несколько лет имел мандат депутата Государственной Думы. Но с сестрой Кирилл не общался, осуждая её образ жизни и глубоко презирая медитации, разговоры о тонком плане и лохматых цвергов. Вероника отвечала тем же: при редких встречах на семейных праздниках в доме родителей называла коррупционером и заводила разговоры о продажности во власти и деградации элит. Поэтому в тот день Кирилл заехал к сестре не поздравить с её Днем рождения, а привезти, по просьбе матери, вещи, мешавшие в городской квартире, но выбросить которые не поднималась рука. Дом в Салтыковке был и без того захламлен (что нисколько не смущало погружённую в музыку сфер Вероничку), и привезённые несколько коробок и ящик затерялись среди прочей рухляди.

— Всё поставил под лестницу, а там сама разбирайся: что и куда, — на пороге дома предстал высокий красивый мужчина — «представительный», как говорили прежде. Хотя одет он был в футболку и джинсы, но то, как сидели на нём эти вещи, без логотипа определяло их высокую стоимость.

— Котлы швейцарские, больше миллиона, — шепнула Полина, скосив глаза на часы Вероничкиного брата.

Влада равнодушно посмотрела на импозантного мужчину, взгляды их встретились и… и с Владой ничего не произошло, А вот Кирилл буквально впился глазами в стройную брюнетку.

— Знакомьтесь, Кирилл, — представила Вероничка брата подругам. — Ну, ты поехал?

— Ты выгоняешь меня из дома, где прошли мои детские годы? — Кирилл ослепительно улыбнулся.

— Ты же сам сказал, что торопишься.

— Но я не могу уехать, не выпив за здоровье любимой сестры, — в голосе Кирилла проснулись нотки нежности.

Услышав, что её назвали «любимой сестрой», Вероника удивленно вскинула брови, но на этом диалог прекратился, и все устремились за праздничный стол. Вероничка не была искусным кулинаром, но традиционного оливье, картошки с укропом и всевозможных мясных и рыбных нарезок было такое количество, словно новорождённая ждала ещё человек десять. Присутствие за столом Кирилла и сковывало подруг, и придавало их встрече определённый шарм, который обаятельные мужчины привносят в женское общество. А брат Вероники был обворожителен, но (и это было заметно) очаровать он пытался исключительно Владу. Он откровенно внимательно смотрел на неё, обращался к ней с вопросами, и постоянно, будто случайно, дотрагивался до её руки, подвигая салатник или разливая вино.

— Кирилл, Вы как-то смело себе наливаете, — заметила Полина. — Вам же за руль.

— У меня в машине водитель.

— Я про него забыла! — вскочила Вероника. — Надо же его за стол позвать. Что он там сидит один и голодный.

— Это его работа, — бесстрастно заметил Кирилл. — Сядь и не порть мне сотрудников.

Несмотря на конец августа, было по-июльски жарко. Стол накрыли на большой круглой веранде, наполненной ароматом турецкой гвоздики, смешанным с запахом хвои огромной ели. Вероника стала жаловаться, что эту столетнюю ель, растущую у порога, надо бы спилить — вдругупадёт на дом, если поднимется сильный ветер, но жаль, уж очень колоритна. Кирилл вызвался пригласить специалиста, чтобы тот определил, насколько опасно это хвойное, и ещё обещал нанять специалистов, чтобы привели сад в порядок, и дом надо было бы в порядок привести… От этих правильных рекомендаций стало как-то неуютно за праздничным столом.

— И мопсов своих куда-нибудь убери, когда рабочие приедут, — бархатным голосом вещал Кирилл.

— Сам ты мопс, — огрызнулась Вероника. — Это цвергшнауцеры!

— Ника, убери эту свою свору, а то наступят ненароком на самого борзого, сама же и будешь страдать.

— Ты уезжать, кажется, собирался, вот и уезжай. А нам девичьими секретами поделиться надо.

— Секретничайте, — улыбнулся Кирилл, — я на качелях пока покачаюсь. К чаю позвать не забудьте. Целы качели?

Вероника пожала плечами, мол, что им будет, и её брат, забрав из машины ноутбук, действительно пошёл на старые, ещё в его детстве сколоченные дедом качели.

— Это он из-за Владки тут завис, — вздохнула Вероника.

— Девчат, я не при чем, он сам, — шутливо начала Влада.

— А семья у него есть? — поинтересовалась Полина.

Семья де юре была, а де факто Кирилл, по мнению их с Вероникой матери, был очень одинок: супруга жила в Монако, сын учился в Англии, дочь — в Америке.

— Жена в Монако, шофер в майбахе — это совершенно не мой размер, — сыронизировала Влада.

— А кто твой размер? Олег? — Вероника строго посмотрела на подругу.

— Девчонки, будете смеяться, но, наверное, да, — Влада печально улыбнулась.

— Сойтись хочешь? — почти одновременно с двух сторон был задан Владе этот вопрос.

— Нет, конечно! Это не жизнь будет, я ведь ни одному его слову верить не смогу. Олег меня предал, выгнал из дома и ещё судится со мной, чтобы я выплачивала его долги. Я его теперь ненавижу. Дня не было, чтобы я про него не думала, — Влада замолчала и неожиданно добавила: — Мне с ним было очень хорошо.

Подруги помнили, как тяжело Владе далось расставание. Всегда радостно любознательная, она равнодушно воспринимала всё происходящее и оживлялась только если разговор касался Олега и Лики, о них и лишь о них она могла говорить часами. Но одногруппницы не знали, с каким трудом вытаскивала себя Влада из этого морока, как хвалила себя вечерами: «Я молодец, я сегодня про них не думала, а думала о…», так она старалась переключать свои мысли на что-то ещё, хотя беспрерывно думала именно о них и ни о чём больше думать не могла, как ни старалась. Влада даже к психологу стала ходить, но облегчения это не принесло. Однако время — лучший психотерапевт, и спустя год Влада наконец смогла перевернуть эту страницу, смогла прекратить ежеминутно представлять Олега с Ликой в своей спальне, на своей кухне, однако почти каждую ночь ей снилось, как она с Олегом смеётся, обнимается, что нет никакой измены, и они целуются, и сильные руки Олега сжимают её тело — утром просыпалась с ощущением радости, но тут же приходило разочарование — это был всего лишь сон.

— Пойду водителя позову, — замечание Вероники вывело Владу из задумчивости, — а то кусок в горло не лезет, как представлю, что под забором человек голодный.

Но водитель отказался покидать машину, и Вероника понесла ему поднос, уставленный тарелками.

— Вероничка с братом совсем не похожи, — заметила Полина. — Красивый мужик и о-о-очень важный.

— С выраженьем на лице мы сидели на крыльце — вот и вся его важность, — Влада состроила презрительную гримасу.

Потом вернулась Вероника, и они, забыв про сидящего на качелях Кирилла, завели хороший женский разговор о любви, о счастье, о том, что всё у них будет хорошо, главное — «выпрямить спину, держать вертикаль». Кирилл прервал их задушевную беседу:

— Вы, девочки, совсем совесть потеряли! Сижу позабыт-позаброшен на качельках и думаю: когда же меня позовут торт есть?

Возвращались в Москву уже поздно вечером на машине Кирилла. Сначала отвезли домой Полину, затем поехали на Севастопольскую к дому Влады. Говорили о Салтыковке, о том, что лето слишком быстро пролетело, и ещё на какие-то общие, ни к чему не обязывающие темы.

— Владислава, — нараспев произнес Кирилл, — Владислава.

— Что?

— У Вас удивительно красивое имя, его хочется повторять. Владислава, — Кирилл взял Владу за руку.

От Кирилла шла мощная мужская энергетика. Владе он совсем не нравился, но при этом она ощутила, как по телу побежали мурашки.

— Владислава, а почему Вы одна? — красивый мужской голос обволакивал её.

— Почему вы решили, что я одна? — Влада старалась, чтобы её голос звучал спокойно, но чувствовала, что перехватывает дыхание.

— Я вижу, — тихо, но уверенно произнес Кирилл и наклонился к Владе.

В голове вертелось: «Скорее доехать, иначе…» И тут машина мягко затормозила у её дома. Шофёр открыл дверцу и помог выйти.

— Спасибо, что подвезли! — голос Влады звучал уже спокойно.

— Так и уйдёте? Может быть, наш вечер ещё не закончился? — Кирилл скорее утверждал, чем спрашивал.

— У нас свет горит, значит, дочь не спит, а ждёт меня, — Влада указала на светящееся окно.

— Тогда приятного Вам вечера, — Кирилл наклонился и поцеловал руку Влады. — Какие у Вас, Владислава, тонкие пальцы!

«Мурашки по спине не побежали», — удовлетворенно подумала Влада: возбуждение, неожиданно охватившее её в машине, прошло, сменившись усталостью конца дня.

— Я надеюсь, мы ещё не раз встретимся, — Кирилл всё не выпускал руку Влады из своей.

— Всенепременно. Мне тоже было очень приятно познакомиться, — максимально вежливо ответила Влада, высвобождая руку.

Войдя в подъезд, Влада моментально забыла про новое знакомство. Мысли вернулись к тому, что тревожило весь день: утром, уходя, бросила дочери: «Чтобы к моему возвращению котёнка не было», значит, Ариша весь день провела в страданиях, пристраивая котёнка, возможно, из-за суровой матери девочке, вопреки своим желаниям, пришлось ехать в Александровку, а может, стояла у метро и жалобно просила прохожих: «Возьмите котёночка». Не надо было ставить утром ребёнку ультиматум, наверное, девочка сейчас не спит, потому что в слезах вспоминает расставание с котёнком. Однако, первое, что увидела Влада, переступив порог, был Месси, играющий с её косметичкой, по полу прихожей были разбросаны выпавшие тюбики помады, духи. Аришка, кивнув матери, продолжила болтать по телефону, судя по загадочной интонации, это был диалог с Никитой. Влада вздохнула и отложила разбирательство назавтра, а сейчас ей просто очень хотелось лечь спать.

Глава 5

Владу разбудил звонок в дверь. Кому приспичило воскресным утром так рано приходить? В прихожей посмотрела на часы — десятый час, значит, не так уж и рано. За дверью стоял курьер рядом с огромной корзиной красных роз. Влада никогда не видела таких огромных корзин с цветами, даже в кино. Курьер с трудом втиснул корзину в дверь, и она сразу заняла всю прихожую. Сбоку из цветов выглядывала записка «Доброе утро, Владислава! Хорошего воскресного дня! Кирилл». Кто бы сомневался! Понятно, что Кирилл, можно было бы и не подписываться.

— Мама, в тебя влюбился олигарх? — Ариша восхищенно рассматривала корзину.

— Успокойся. Меня полюбил сторож ботанического сада, — отмахнулась Влада. — Лучше подумай, куда это ставить.

— Нет, серьезно, это папа прислал?

— С какой радости?

— Я думала он мириться хочет, — грустно сказала дочь, и Владе стало её жаль. И себя тоже стало жаль, даже устраивать выяснялки по поводу котёнка расхотелось.

Что делать с корзиной цветов было непонятно, как и с котёнком.

— Давай её к тебе в комнату поставим, — предложила Влада.

Ариша сначала обрадовалась, но, когда отволокли корзину в её комнату, выяснилось, что негде заниматься пилатесом.

— Я сейчас с розами сфоткаюсь, и к тебе оттащим, — решила Аришка.

— Ага, а я по потолку ходить буду, чтобы к кровати подойти.

В результате корзина вновь оказалась в прихожей.

— А давай её к подъезду вынесем, пусть, кто хочет, тот себе розы берёт, — от этой мысли сразу стало легко.

— А тебе не жаль? Смотри, какие красивые, — заныла дочь.

— Вот и ставь к себе в комнату, если красивые.

— И поставлю. Сейчас упражнения сделаю и поставлю.

— А котёнок почему дома до сих пор?

В этот момент зазвучало рум-пум-пум Аришкиного телефона, спасая её от неприятного разговора. Со словами «Мамочка, я всё объясню» Ариша исчезла за дверью, и оттуда донеслось радостное щебетание «почти миллион алых роз… сейчас сфоткаю…на полкомнаты».

Что там Аришка придумает для объяснения, можно уже сейчас догадаться, а животное надо срочно куда-то пристраивать, пока они с котёноком не привыкли друг к другу. Месси вышел в коридор и с любопытством обнюхивал корзину. Смешной. Как-то забыла вчера у Веронички спросить, не нужен ли котёнок. К её вечно лающим цвергам котёнка пускать страшно, у бедняжки сразу сердце разорвется от испуга, но наверняка у Веронички есть знакомые, которые этого малыша приютят. Влада набрала номер подруги:

— Аришка котёнка приволокла. Смешной такой, пушистый, рыжий, к лотку приучен, но мы же на съёмной, хозяйка предупреждала, чтобы никаких животных. Может, у тебя кто-нибудь котёнка захочет взять.

— Ладно, поспрашиваю. Что-нибудь сообразим.

— А мне твой братец огроменную корзину алых роз прислал, — не удержалась и похвасталась Влада.

— Банально до пошлости, — фыркнула Вероника.

Конечно, Вероничка права: банально, но масштабно — будет, что рассказать внукам.

Аришка выглянула из комнаты и с восторгом объявила:

— Триста одна роза! Сейчас ещё раз пересчитаю.

Влада только вздохнула. Как только эта цветочная эйфория пройдет, надо серьезно поговорить с Аришкой, а то уже в привычку вошло ловко скидывать с себя все задачи. Вот принесла котёнка и наблюдает, как ею созданную проблему решают другие. С этими мыслями Влада заварила кофе и вышла на балкон. В Александровке она любила пить кофе на балконе второго этажа, не торопясь смаковать терпкий напиток и любоваться садом. Сад у Влады был прекрасен всегда: и зимой, укутанный в белоснежное покрывало, и весной, украшенный цветущими деревьями, и осенью, завораживая палитрой разноцветных листьев. А летом запах кофе смешивался с ароматом цветов, божья коровка садилась на перила, расправляя нарядные крылышки, стрекотали неугомонные кузнечики, и счастье, такое ощутимое, явное, пронизывало Владу. Теперь с балкона открывался вид на заставленный автомобилями двор, мусорные баки, вытоптанный газон. Влада посмотрела направо, и на соседнем балконе увидела курящего мужчину. Бред какой-то — это был тот, из кафе, который год помнил Владино имя. А она его имя опять забыла, впрочем, какая разница, как этого мужика зовут. Но так не бывает, чтобы в многомиллионном городе два человека случайно встречались с завидной регулярностью.

Мужчина тоже был заметно удивлен:

— Влада, это Вы?

— А это Вы? — Влада приветливо улыбнулась. — Доброе утро! Не знала, что мы соседи.

— Да я только недавно эту квартиру купил, вот неделю назад ремонт закончил и переехал.

— С новосельем! А Вам в новую квартиру котёнок не нужен?

— У меня никогда животных не было, только в детстве рыбки, — мужчина смущенно пожал плечами. — А у Вас кошка окотилась?

— Нет, дочери подарили, а мы здесь снимаем, боимся, что с хозяйкой конфликт возникнет.

Влада совершенно не рассчитывала, что новый сосед возьмёт Месси, просто, чтобы избежать неловкое молчание, сказала первое, что пришло в голову. Но, к её удивлению, мужчина сказал:

— Хорошо, я заберу, только Вы мне объясните, как за ним ухаживать. Я кошек только издалека видел.

— Конечно, объясню, — Влада не могла поверить в удачу, что котёнок пристроен. — Вы когда сможете его забрать? Мы в соседнем подъезде в пятнадцатой квартире живём.

— Я через полчаса зайду. Вам удобно будет?

— Очень удобно, — заверила Влада.

Ровно через полчаса в дверь позвонили. Сосед пришёл с большой коробкой конфет, свежевыбритый, пахнущий горьковатым мужским парфюмом. «Это он успел в магазин на первый этаж за конфетами сбегать, да ещё побриться, экий шустрый. Видимо, подумал, что его в гости позвали, а котёнок — предлог», — решила Влада, приглашая гостя зайти. Аришка выглянула из комнаты, с любопытством рассматривая незнакомого мужчину: не он ли розы прислал. Но по его изумлению, с которым он уставился на корзину цветов, поняла: не он.

— Знакомьтесь, моя дочь Арина, а это наш сосед, он любезно согласился приютить Месси.

— Очень приятно, Вадим, — представился сосед, избавив Владу от безуспешных попыток вспомнить, как же всё-таки его зовут.

— Сколько у вас цветов, — гость пытался обойти корзину, чтобы не стоять в дверях.

— Это маме её поклонник-олигарх каждое утро присылает, вот уже даже не знаем, что с ними делать, — Аришка лукаво посмотрела на Вадима, мол, понимайте как хотите: может, шутка, а может, и вправду безумно влюбленный олигарх усыпает цветами дорогу их жизни.

— Ну, положим, не олигарх и не каждое утро, но что делать мы действительно не знаем, у нас в этой квартире не то что вазы, даже банки трехлитровой нет.

— А кубки спортивные подойдут? Я принесу, — Вадим изобразил готовность бежать за кубками, но тут в прихожую выглянул разбуженный разговором Месси.

Владе показалось невежливым сказать: «Вот Ваш котёнок, забирайте и уходите, чем кормить, в интернете почитаете».

— Ну что Вы в дверях стоите? Заходите в дом.

Вадим, стараясь не задеть розы, боком, протиснулся между шкафом и цветами на кухню.

— Вот, это за котёнка, — он протянул Владе коробку конфет.

— Спасибо! Хотите кофе? Или лучше чаю заварить?

И вот они втроем сидят на кухне и пьют кофе. От бутербродов гость отказался, взял конфету из принесённой им же коробки и с интересом слушал Аришку о рационе питания котят и о том, какое счастье приносят рыжие коты своим хозяевам.

— Мы когда со съёмной съедем, то сразу же рыжего кота заведем, — заявила Аришка.

Влада вполуха слушала болтовню дочери, рассматривая гостя. В кафе он показался ей моложе, сейчас было видно, что ему лет сорок, не красавец, но внешность и не отталкивающая, хорошее открытое лицо, а если учесть широкие плечи и играющие под рубашкой мускулы, то можно назвать Вадима привлекательным.

— А у Вас много кубков? — Аришка уже переключилась на цветы.

— Ну, на все розы, конечно, не хватит, но какую-то часть можно спасти.

— Вы спортсмен? — Владу заинтересовало наличие кубков в квартире Вадима.

— В прошлом. Я в хоккей играл, а сейчас ребятишек тренирую.

— А у меня друг тоже раньше в хоккей играл, сейчас, правда, бросил, — Аришка не могла хоть таким образом не упомянуть Никиту. — А Вы за какую команду играли?

Оказалось, что Вадим известный хоккеист, даже играл в сборной, но после травмы ушёл на тренерскую работу. Влада не интересовалась хоккеем, её внимание к спорту ограничивалось посещением фитнес-зала, вот Олег был яростный болельщик, всегда переживал за результаты игр… Опять зачем-то стала думать об Олеге. Она и без него прекрасно живёт: вон в прихожей розы от депутата Госдумы, напротив сидит явно симпатизирующий ей заслуженный мастер спорта. Жаль, что Олег об этом не знает… «Прекращай о нём думать!» — приказала себе Влада.

— Давайте не будем кубки в вазы превращать, они этого отношения не заслужили. А лучше эту корзину на улицу вынесем, пусть, кто захочет, берёт себе цветы. Сделаем людям приятное.

— Давай. Тебе всё равно завтра новую корзину пришлют — неожиданно легко согласилась Аришка и бросила лукавый взгляд на Вадима: знай наших!

Поблагодарив за завтрак, пошла к себе — этакая благовоспитанная барышня. В дверях обернулась:

— Вадим, а какая у Вас фамилия? Мне надо другу рассказать, что в нашем доме живет член хоккейной сборной России.

Вадим уже допил свой кофе и внимательно смотрел на Владу.

— Слушайте, нас ведь третий раз судьба сталкивает, это уже не случайность. Может, у неё какой-то план?

— Отсутствие всяких планов — вот план моей судьбы, — отшутилась Влада. — Пойдемте розы из квартиры выносить.

Вадим с явным удовольствием вытащил тяжеленную корзину на улицу. Конечно, у такой красивой женщины полно поклонников, но раз она спокойно выкидывает их подарки, значит, их дарителями не дорожит. Потом Вадим вернулся за котёнком, ещё раз выслушал наставления Аришки, обменялся телефонами на случай, если возникнут вопросы о содержании Месси, и, бережно неся котёнка, отправился к себе. Не могла судьба просто так посадить Владу год назад в его машину, а теперь поселить в соседнем подъезде. Котёнок заурчал, завозился в его раках, видимо, желая побегать. Вадим погладил рыжую мягкую шёрстку. Как там Ариша говорила? Рыжие коты приносят счастье.

Глава 6

Рабочая неделя началась с неприятностей. Утром, выйдя из дома, Влада обнаружила вмятину и заметные царапины на двери своей машины. Кто так безбашенно парковался этой ночью, уже было не узнать, но автомобиль требовал ремонта. Приехав на работу, Влада узнала, что Виктор Петрович, руководитель их проекта, госпитализирован с инсультом. Эта новость была значительно неприятнее, чем поцарапанная ауди. Своего начальника Влада не только уважала за профессионализм, но и искренне восхищалась его справедливостью и мудрым взглядом на жизнь. Ну, дай Бог, ничего трагического не случится, а пока без него придется поработать. Потом пошёл какой-то беспрерывный поток мелких неприятностей: сломался наращенный ноготь; закончился картридж в принтере, а нового в офисе не оказалось; в банкомате не было денег, а она обещала мастеру в автосервисе за жестянку отдать наличкой. И когда раздался звонок от матери, Влада с опасением нажала на кнопку — только бы здесь никаких напастей! Но опасалась напрасно: Елена Алексеевна звонила дочери сообщить о том, что дала её телефон бывшему однокласснику Саше Жарову.

— Может быть, не надо было?

— Мама, этот вопрос следовало было задать прежде, чем дала Жарову телефон.

— Но я сначала не подумала. Он мне на домашний позвонил. Видишь, как хорошо, что при переезде мы сохранили старый номер.

— Мамочка, а что он хотел? — перебила Влада много раз слышанные рассуждения о пользе стационарных телефонов.

— Вечер встреч выпускников в честь двадцатилетия окончания школы. А вот, если бы я, по твоему совету, оставила бы только мобильный, тебя бы Саша не нашел.

— Нашел бы через соцсети. А когда собираются, он не сказал?

— Нет, он только телефон попросил. Сам позвонит и скажет. А ты пойдешь? — вопрос был задан каким-то, как показалось Владе, напряженным голосом.

— Пойду, возможно. А что?

— Ты там, наверное, с Ликой встретишься. Тебе это может быть неприятно.

— Мам, давай не по телефону. Целую. Пока!

День явно не задался. Вот и про Лику пришлось вспомнить, хотя столько сил было положено, чтобы стереть в памяти переживания, связанные с тем дождливым августом, когда Влада узнала, что муж и лучшая подруга давно пишут свой сценарий, в котором роль законной супруги не прописана. Конечно, мама тревожится, что дочь, встретится с Ликой, разнервничается, но могла бы про это и не говорить.

А Елена Алексеевна не могла промолчать, потому что переживала за судьбу Влады. Такая успешная, вызывающая гордость единственная дочь вдруг оказалась разведёнкой с ребёнком. У всех приятельниц Елены Алексеевны дети разводились не по одному разу, а некоторые даже вовсе не сумели создать семью. Приятельницы постоянно сквозь зубы бросали: «Не наше дело, пусть живут как хотят, но…», и дальше начиналось «но» — кто-то жаловался на пьющего зятя, кто-то на невестку-эгоистку, у кого-то сын не мог найти работу, чья-то дочь запуталась в кредитах. А у Елены Алексеевны было всё так хорошо, что ей даже порой бывало неудобно перед подругами. Дочь на престижной работе, внучка — умница, зять — труженик и семьянин, дом — полная чаша. И вдруг всё у дочери рухнуло. Елена Алексеевна всякий раз содрогалась, вспоминая, как год назад приехала к ней Влада, осунувшаяся, с глазами полными горя. И заботливая мать вновь набрала телефон дочери.

— Владюш, извини, что отвлекаю, но я вот что думаю. Давай ты ко мне вечерком заедешь, выговоришься, обсудим. Ты вот всё в себе держишь, а это неправильно.

— Мама, я уже всё выговорила и не по одному разу. Мне вечером машину из ремонта ехать забирать.

— А что случилось? Ты попала в аварию?!

— Я никуда не попадала, просто текущий ремонт. Извини, мне надо работать.

Едва Влада положила телефон на стол, как вновь раздался звонок. Не глядя на экран, Влада поднесла телефон к уху.

— Мам, прекращай придумывать страшилки. Со мной всё в порядке.

— Это не мама, это твоя первая любовь, — хохотнул незнакомый бас.

— Извините, с кем я разговариваю?

— Как быстро ты меня забыла!

Влада нажала на сброс. Через полминуты неизвестный номер вновь дал о себе знать.

— Королёва, ты чего без предупреждения трубки бросаешь!

— Представьтесь, пожалуйста.

— Жаров Александр, твой школьный друг и первая любовь.

— Жаров, ты никогда не был моей любовью.

— Но ты-то моей любовью была, а вот исчезла с горизонта. Я твой телефон еле нашёл. Хорошо, у Буреевой каким-то образом домашний твоей матери сохранился.

— Спасибо, что нашёл. Мне мама передала, что ты ей звонил. Когда встреча и где?

— Какая ты, Королёва, сухая и невесёлая. На службе что ли?

— Работаю, — честно говоря, дел срочных не было, но перспектива встретиться с Ликой пугала. Наверное, мама права: не стоит туда ходить. Двадцать лет с одноклассниками не виделась, можно ещё столько же не встречаться.

— Тогда записывай, в эту субботу в пятнадцать ноль-ноль, в Плизнере на Маяковской.

— Спасибо, записала. До встречи!

— Как у тебя всё по-взрослому. Ваниной передай, что встречаемся.

— Мы давно не общались. Напиши ей в Контакт или в Одноклассники. Извини, мне надо работать.

Интересно, кого уже предупредили, кто придёт, и почему-то в пивном ресторане собираются. Впрочем, Влада решила, что ей до этого дела нет. Она, разумеется, не пойдет, чтобы не видеть довольное лицо Лики и не слышать, что она будет говорить о своей успешной жизни. Год прошёл, всё улеглось, и не надо ворошить.

Неделя была напряженной, но в заботах и хлопотах Влада постоянно возвращалась мыслями к субботней встрече. И в конце концов решила: она пойдёт, а, если Лика там будет, пусть видит и Олегу расскажет, что Влада не та мокрая курица, что ворвалась год назад ночью к ней в квартиру. Пусть знают, что несмотря на все Олеговы аферы, на все суды, на то, что из дома-гнезда выгнали, Влада выпрямила спину — держит вертикаль.

В пятницу после работы Влада поехала к маникюрше, в субботу утром помчалась к косметичке, от неё — в парикмахерскую… И когда в два часа дня Влада в брендовом бежевом платье, купленном накануне специально для субботней встречи (расход непредусмотренный, но ничего не поделаешь: понты дороже денег), красила губы перед зеркалом, Аришка восхищенно прошептала:

— Мама, ты принцесса.

— Королева! — задорно поправила Влада, надевая плащ.

В ресторане за длинным столом собрался почти весь класс. Узнавали друг друга в лысых пузатых дядьках и накрашенных тётках, радовались встрече. Влада и Лика столкнулись при входе.

— Привет! — Лика постаралась произнести это радостно.

— Привет! — Влада смерила взором бывшую подругу. Было видно, что и Лика тщательно готовилась к встрече: волосы уложены, шлейф дорогих духов.

За столом их заметили:

— Вот они, наши попугайчики-неразлучники — Королёва и Ванина.

Смеялись, вспоминали школу, учителей. Запищало сообщение в вацапе — это был Кирилл. Он всю неделю присылал какие-то стикеры с цветочками и сердечками (как бы сказала Вероничка, «банально до пошлости»), пожеланиями хорошего дня и предложениями встретиться. Сейчас был прислан привычный текст «Когда же мы увидимся?». Влада отложила телефон — не до него. Она даже не думала, что ей будет так легко сидеть рядом с Ликой и не чувствовать никакой обиды. Первой на скользкий лёд беседы вступила Лика:

— Как дела у тебя?

— Отлично. Адвоката хорошего нашла, — улыбнулась Влада.

— Ариша как? Давно не приезжала к нам.

«К нам» должно было смутить, но не смутило, даже насмешила попытка Лики её задеть.

— С ребятами попрощаюсь да пойду. Завтра вставать рано, — Влада решила, что пора уходить, пока спокойное состояние не испарилось и она не наговорила Лике лишнего.

— Я тоже, пожалуй, буду собираться. Ты же знаешь, мне теперь далеко ехать, — прощебетала Лика.

Влада ничего не ответила, только удивленно подумала: «Как я раньше не замечала, какая она стерва. Зачем она меня дразнит?». Стало понятно: Лика приехала, чтобы бывшую подругу пожалеть, посмотреть, как она раздавлена, а не может найти этому подтверждения.

У лестницы остановились. Влада не торопясь надевала плащ, Лика красила губы.

— Молчишь. Всё боишься, что корона упадёт? — ехидно ухмыльнулась Лика. Ей хотелось выплеснуть эмоции, хотелось скандала, видимо, накопилось в душе много невысказанного.

— Лика, тебе доставляет удовольствие гадить тем, кто тебя любил? — Влада понимала, что втягивается в ненужные разборки.

— А ты никого никогда не любила, кроме себя. Ты же всегда свысока на всё смотрела. Все в дерьме, а ты, — Лика бросила взгляд на дорогую обновку Влады, — а ты в бежевом платье. Тебе — всё, а другим — ничего.

— Лика, опомнись! Что мне — всё? Было как у всех, а теперь и того нет. Ты отняла.

— У тебя как у всех? Ты, как на облаке, жила, вот теперь поживи как все — на земле!

Со стороны казалось две подруги не могут наговориться. К ним подошёл пьяный Сашка Жаров, полез обниматься:

— Девчонки, красавицы вы наши! А ты, Королёва, ваще — премиум-класс.

Лика злобно посмотрела на Жарова, «премиум-класс» её явно рассердил. Влада только сейчас осознала, что её лучшая подруга, с которой она дружила с первого класса и доверяла все свои тайны, делилась самыми смелыми мечтами, все эти годы ей просто завидовала. Достала из сумочки телефон и набрала «Кирилл, добрый вечер! Я выхожу из Плизнера на Тверской. А Вы сейчас где?». Тут же пришёл ответ «Я в Думе, но тоже собрался выходить. Буду через 10 минут». Хорошо бы, действительно, за десять минут домчался из Георгиевского, впрочем, здесь и пяти минут хватит. Пусть Лика полюбуется.

К ним подошли ещё одноклассники, стояли в дверях, опять смеялись, начались пьяные заверения в любви и дружбе. Кто-то тоже стал собираться домой. Наконец, после долгих прощальных объятий школьных друзей Влада с Ликой вышли на улицу. Жаров плелся за ними, бормоча: «Девчонки, не уходите, ещё посидим».

Перед выходом стоял огромный майбах. Из него навстречу Владе вышел улыбающийся Кирилл, по-рекламному красивый, в дорогом костюме с депутатским значком на лацкане.

— За мной такси приехало, — как можно веселее сказала Влада, демонстративно, чтобы Лика видела, чмокнула щеку Кирилла и впорхнула в автомобиль.

Она не слышала пьяного Жарова, подлившего масла в огонь: «Да, Ванина, Королёва — птица не нашего полёта», не видела злобного выражения Ликиного лица.

Машина плавно неслась по вечерней Москве. Тверская, расцвеченная тысячами огней, дарила ощущение праздника. Влада была довольна собой: не опустилась до бабских разборок, но Лику, благодаря Кириллу, душевного покоя лишила. Какое кому дело, какие у неё с Кириллом отношения, то, что Лика увидела, ей хватит, чтобы остальное додумать. И особенно сладкая мысль вертелась в голове: «Хорошо бы Лика рассказала Олегу, как и с кем я уехала».

— Владислава, я понимаю, что из-за стола, но, может быть, заедем выпить по бокалу вина. Кстати, в Метрополе чудесный обожженный лосось. Сочная рыба с хрустящей корочкой.

Влада понимала, что Кирилл не знает, о чем с ней говорить, но подсказать ему тему или поддержать беседу не пыталась. Она думала о Лике. Неожиданно стало очевидным то, что она тридцать лет не замечала. Вспомнилось, как Лика ещё в школе всем давала оценку: «дура Архипова», «толстожопая Макеева», «тупой Савельев», а повзрослев, только усилила негатив: «свекровь — старая идиотка», «начальник — похотливая скотина». Владе казалось, что подруга просто иронизирует — этакий чёрный юмор, и только сейчас поняла: Лика именно такими и видит окружающих. Владе даже страшно стало, когда осознала, на какую вечную муку от досады и раздражения обрекла зависть Лику.

— Владислава, Вы чем-то расстроены? Разочаровали одноклассники?

Кирилл взял руку Влады и стал медленно перебирать пальцы. И снова, как неделю назад, по спине побежали мурашки. Кирилл, не отрываясь, смотрел на неё, и его взгляд был обжигающе горячим — пугающим и манящим одновременно. Она подумала, что не хочет сидеть в ресторане и вести с ним светскую беседу. Она хочет, чтобы эти руки дотронулись до её груди, чтобы этот мужчина прижал её к себе.

— Поехали к тебе или в гостиницу, — неожиданно для себя прошептала Влада.

Кирилл жил в центре, в пентхаусе. За огромными панорамными окнами искрился тысячами огней сказочный город, отражаясь фантастическими переливами в Москве-реке. Влада на секунду замерла от открывшейся перед ней красоты. Кирилл подошёл и обнял её сзади. У неё перехватило дыхание, и она почувствовала, что впервые в жизни хочет секса сейчас, немедленно. Ничего того, что называется предварительными ласками, ей не нужно, она хочет ощущать этого мужчину внутри себя. Такого у Влады никогда не было: она перестала слышать, видеть, а вся превратилась в ощущение. Их движения были синхронны, и когда взорвался внутри её фейерверк и тело изогнулось навстречу наслаждению, она почувствовала, что и с партнером происходит то же. Никогда прежде не испытывала Влада такого блаженства страсти, какое испытала с Кириллом.

Выйдя из ванной, Влада стала искать телефон, чтобы вызвать такси.

Кирилл с удивлением смотрел на неё.

— Ты хочешь уехать?

— Мне надо домой, чтобы дочь не волновалась, — соврала Влада.

Дома её никто не ждал. Аришка уехала к бабушке: рано утром им предстояло отправиться на экскурсию в Константиново, на родину столь любимого Еленой Алексеевной Есенина. Но Владе хотелось домой, её почему-то давила роскошная обстановка пентхауса, да и само присутствие Кирилла было ей (Влада удивилась себе, всё же вроде бы хорошо) в тягость.

Уже дома, вспоминая прошедший день, Влада подумала о Кирилле только раз, когда в памяти всплыло её ехидно-издевательское «за мной такси» и сузившиеся при этих словах глаза Лики.

Глава 7

Виктор Петрович перенес обширный инсульт, и хотя он пока находился на больничном, но все понимали: на работу шеф не вернется. На время его болезни Владу назначили исполнять обязанности руководителя проекта. Это ни у кого не вызвало вопросов — кому, как не Владиславе Андреевне, занимать эту должность. Влада не была слишком честолюбива, да и расширение функционала её не привлекало, но увеличение в зарплате давало возможность серьёзно рассчитывать на возможность взять ипотеку и беспроблемно выплачивать. Именно сайты новостроек субботним днём изучала Влада, когда ей позвонила Вероничка:

— Я к тебе сейчас приеду. Какой у тебя теперь адрес?

Влада обрадовалась подруге: сама собиралась съездить в Салтыковку, поделиться своими переживаниями и попросить Вероничку разложить таро. Но и без карт Вероничка была желанным гостем.

И вот они сидят на кухне, пьют кофе с эклерами («Ну, зачем ты привезла! Это же смерть талии!» и через полчаса «Ой, какой же вкуснятинг! Надо было побольше взять!»), и Влада рассказывает о своих сложновыстроенных отношениях с Кириллом. Прошёл месяц с начала их связи, а она так и не определилась, что это — роман или просто буйство плоти.

— Понимаешь, это как-то ненормально. Я всегда думала, что только у мужиков такой подход — я с тобой сплю и не лезь мне в душу, мне от тебя кроме постели ничего не надо. А теперь сама так же поступаю.

— Я не пойму, — Вероника с аппетитом доедала пирожное, — он тебе совсем не в кайф?

— Кайф как раз есть. Причем, такой, что аж дрожь по телу. Я сначала думала, что давно мужчины не было, но потом поняла, что братец твой — Поганини секса, он такие мелодии с моим телом исполняет, даже не догадывалась, что бывает такое!

— Тогда в чём дело?

— Он мне кроме как для постели вообще не нужен. Насколько в горизонтали хорошо, настолько в вертикали погано. Он вроде умные вещи говорит, а мне противно, как он себя нахваливает, как свысока на всех смотрит. Ни его нравоучения слушать не хочу, ни сама говорить. Но нельзя же общаться с человеком как с ходячим фаллоимитатором.

— Спи для здоровья и не заморачивайся. В постели хорошо — это уже великое дело. У меня вообще никого ни для души, ни для тела. В тиндере полгода сижу.

— И что? За полгода ни с кем не встречалась?

— Конечно, встречалась, — Вероника сокрушенно вздохнула. — Владка, ты не представляешь, какой парад придурков и дебилов передо мной прошёл!

— А у нас секретарша в тиндере познакомилась c нормальным парнем и замуж за него вышла.

— В двадцать лет там можно нормального найти, но после тридцати пяти начинаются моральные уроды. Кстати, меня знаешь сколько малолеток на свидания приглашали! Понятно, что им просто переспать без обязательств. Но сорокалетние мужики, все как на подбор — обнять и плакать. Я зареклась в Интернете мужиков искать.

— Говорила тебе: не гони Лепёхина. Он, может, и так себе был, но у него сколько знакомых скульпторов-художников!

— Я тебя умоляю! — Вероника закатила глаза. — Ты Лепёхина вспомни: выпьет сто грамм и начитает бить себя цыплячьим кулачком в куриную грудь — спасатель искусства. И друзья не лучше. Таких и в тиндере полно. А я хочу нормального, сильного-спортивного. Только где такого взять!

— Есть такой! Сильный, спортивный, классный мужик. То, что тебе надо, — Влада открыла записную книжку в телефоне. — Вот он. «Вадим. Котёнок». Сейчас позвоним.

— В смысле «котёнок»? — Вероника чуть не подавилась кофе. — Это он такой игривый?

Дурочка, — фыркнула Влада. — Он котёнка Аришкиного приютил, которого ты не смогла пристроить.

— Кошки, ты знаешь, не мой вид спорта. Женат?

— Вроде, нет. Во всяком случае, живёт один. Аришка ходила кошачье приданое относить, рассказывала, что у него типичная холостяцкая берлога.

Вадиму позвонили, поинтересовались самочувствием Месси и предложили составить компанию по поеданию узбекской дыни. Дыня была куплена Владой накануне и оказалась очень кстати — прекрасный повод для вечерних посиделок.

Вадим пришел через полчаса, благоухающий парфюмом, улыбающийся хорошей, открытой улыбкой, с бутылкой французского шардоне «под дыню».

— Знакомьтесь, Вероника, — Влада усадила Вадима за стол рядом с подругой.

Вероничка, обаятельно улыбалась, расспрашивала Вадима про хоккей, но он отвечал неохотно, и его добродушная весёлость таяла на глазах.

Ситуация была прозрачна, и Вадиму сразу стало очевидно, что его пригласили для знакомства с этой пышногрудой кудрявой шатенкой. Ему было обидно, что Влада его «сбывает» своей подруге. Хотя на что он надеялся! Вадим с досадой вспомнил, как обрадовался звонку Влады, как судорожно брился, гладил рубашку… А теперь должен развлекать эту шумную Веронику.

— Вероничка, ты говорила, что тебе надо мебель на веранде подвинуть, — Влада на ходу сочиняла самые невероятные предлоги продолжения знакомства, — вот давай Вадима попросим помочь.

— А что за мебель? — вежливо поинтересовался Вадим.

— Старинная и тяжёлая, но Вы справитесь, — подхватила Владу Вероника.

— Хорошо, я постараюсь найти время, а сейчас, Вы извините, мне надо идти, — Вадим встал.

Влада пошла проводить гостя до двери. Она видела, что знакомство подруги с сильным-спортивным не удалось, но не всё и не всегда получается с первого раза — ведь можно и поправить.

— Вы извините, что я так напрягаю, но надо помочь хорошему человеку. Давайте как-нибудь на выходных съездим, пока золотая осень не сошла, может, погуляем. За городом сейчас такая красота!

— Хорошо. У меня ближайшая неделя загружена, но, возможно, будет окно в следующую субботу.

— Замечательно. Созваниваемся и в субботу едем, — Влада обворожительно улыбнулась, закрывая за Вадимом дверь.

— Ничего мужик, такой рифлёный, накаченный, — высказалась Вероника, когда Влада вернулась на кухню. — Но на меня, увы, не среагировал.

— Откуда ты его реакцию знаешь? Может, он ярко реагирует, только если шайба в ворота влетит. Главное, он тебе понравился, а остальное — дело техники. Я его тебе прямо на дом в следующую субботу доставлю.

— В следующую субботу нельзя — луна будет убывающая, дела нельзя начинать.

— Так мы же сегодня дело начали, а в субботу продолжим, — Владу явно увлекло сватовство Веронички. — А таро раскладывать на убывающей луне можно?

— Таро можно. А что стряслось? Ты же гадания не уважаешь.

Влада и сама не знала, почему вдруг захотелось заглянуть в будущее. Она не относила себя к любителям мистики и эзотерики, саркастически относясь к этим вещам и одновременно их побаиваясь. Даже год назад, после предательства близких людей, когда душили страдания, Влада не искала помощи у астрологов и магов. А сейчас, когда жизнь, казалось бы, вошла в нормальное русло, к Владе пришло ощущение, что она живёт не свою, а чью-то чужую жизнь, что всё вокруг ненастоящее, к ней не относящиеся. Она руководит проектом, но это не её, а Виктора Петровича дело, а она так, случайно в его кресле ненадолго оказалась; живет в квартире, где ей всё чужое; спит с мужчиной, который никакой роли в её жизни не играет; ей грозит уплата долгов, которых она не делала…

— Я даже не знала, что такое с людьми бывает, — рассказывала она Веронике, — как будто всё, что происходит — это не со мной. Сон какой-то вижу. Кажется, вот-вот проснусь, и начну своей жизнью жить. Полина сказала, что мне к врачу надо, говорит: у меня биполярное расстройство. Телефон психиатра дала.

— Ты уклонилась от заданного тебе судьбой жизненного курса, — поставила свой диагноз Вероничка. — Надо карму чистить. У меня есть хороший специалист.

— Для начала мы приедем к тебе в следующую субботу двигать мебель. Подумай, что и куда у тебя там можно переставить.

— Мебель не вопрос. А ты откуда этого Вадима знаешь? Ходила, спрашивала: «Кому котёнка?».

— Да это такая нереальная история. Я ему первому рассказала, что мне муж изменяет, он меня из Александровки подвёз. А через год случайно встретились, когда с Полинкой подарок для тебя искали, а потом он ещё и нашим соседом оказался.

— Это не может быть простыми совпадениями, — Вероника внимательно посмотрела на Владу, — это знаки судьбы. Тебе послан человек, который должен помочь развиваться твоей душе.

— Что-то на роль духовного наставника он не тянет, — Влада вспомнила простоватое лицо Вадима, — скорее на фитнес-тренера. И вообще, мы его назначили твоим кавалером.

— Слушай, а что там у Польки? — неожиданно перевела разговор Вероника.

— Не понимаю. Ты же знаешь: у неё всегда были идеальные дети, золотая мама и наизамечательный Денис. И вдруг проговорилась, что у них с Денисом охлаждение пошло, но больше к этому не возвращалась. Видимо, на фоне бытовой ссоры наговорила.

— Судя по её диагнозам тебе про биполярку, это не мимолётное настроение.

Влада вспомнила про успокоительное, которое Полина извлекла из сумки обыденно, как тюбик помады, и подумала, что Вероничка права.

— Это так взросление у Польки проходит, — безапелляционно заявила Вероника, — просто она всегда за кем-то была: дома — за родителями, в универе — за нами, потом — за мужем. А теперь вот решила сама отвечать за свою жизнь, и её колбасит.

— Как всё у вас, эзотериков, непросто, — усмехнулась Влада, — а по-моему, там Дениска загулял или что-то типа того. Короче, я к тебе в субботу, если получится, ещё попробую и Полинку доставить. Готовь мебель — будем двигать.

Но когда в пятницу Влада позвонила Вадиму, чтобы уточнить время субботнего вояжа, Вадим ехать категорически отказался:

— Увы, не смогу. Ко мне брат из Красноярска сегодня приезжает. Он в Москве проездом — три года не виделись. Извините, но как-нибудь в другой раз.

Ничего себе! Крушение своего матримониального плана Влада не ожидала. Вероничка на станции подрядила двух пьянчуг, и они ей выволокли из гостиной диван, который, якобы, требовал передвижения по веранде. Полина тоже собралась поехать с ними в Салтыковку и даже замариновала куриные крылышки для гриля таким хитрым способом, который только она и знала. Влада отвечала за фрукты, но, главное, за присутствие Вадима. И такой облом!

— Вадим, а давайте Вы брата с собой возьмёте, — Влада пыталась исправить ситуацию. — И пообщаетесь с ним на прозрачном осеннем воздухе. Ещё неделя, и зарядят дожди, так давайте сейчас «очей очарованьем» насладимся.

Вадим отнекивался, но как-то неуверенно, и Влада перешла в наступление:

— Вы даже не представляете, какая сейчас в Салтыковке красота. Десять минут помогаем Веронике, а потом едим шашлык и любуемся пейзажем «золотая осень». Поверьте, Ваш брат останется доволен…

Влада была убедительна, и Вадим обещал поговорить с братом, узнать, какие у него планы на завтрашний день, и, возможно, на полдня он и поедет в Салтыковку помочь Владиной подруге.

Осенью темнеет рано. Влада зашла в комнату дочери, задвинула шторы

— Ариша, поедем завтра к Вероничке?

— Не, мне надо к обществознанию готовиться. У нас в понедельник серьезная МЦКО.

— С Никитой готовиться будешь?

— Мам, ключевое слово — «готовиться»

— В воскресенье будешь готовиться. А завтра на природу съездишь, хоть свежим воздухом подышишь.

— Ма, ты меня не слышишь? Я завтра буду учить обществознание.

— Полина собирается. Может быть, Вадим поедет. Бери учебники и там поучишь.

— Ма! — в голосе Аришки скорбный упрёк: как мама не понимает, что она не хочет торчать весь день в обществе её подруг.

— Ну, как знаешь, — пожала плечами Влада. — Насильно в рай не тянут.

Стало грустно. Вспомнила, что, когда была в Аришкином возрасте, за счастье считала посидеть с мамиными подругами, послушать разговоры «из жизни взрослых». После развода Влады дочь как-то резко обособилась: с отцом общение практически не поддерживала, но и от матери как-то отстранилась, не спорит, не отстаивает свою точку зрения, а просто делает что хочет. А может, Аришка просто так взрослеет, с болью рвет пуповину, которой они были невидимо связаны. И возможно, это и лучше, чем, как Полина, до сорока лет находиться на «грудном вскармливании»? С этими мыслями Влада уснула — впереди двавыходных дня, и это само по себе радовало.

Глава 8

Осень была на редкость красивой. Мало кто помнит такой теплый октябрь, деревья в ярко-жёлтой листве, не по-осеннему солнечное небо.

Полина аккуратно поставила на тротуар вынутые из багажника такси сумки с составленными друг на друга контейнерами. Накануне она посвятила весь день их заполнению: мариновала куриные крылышки, пекла пирожки — словом, делала то, что от неё и ожидали… Этакая домашняя клуша, чью духовную пищу составляют кулинарные рецепты и советы детских врачей.

Из подъезда выпорхнула Влада — легкая походка, гордо поднятая голова, лучезарная улыбка. Нельзя догадаться, что час назад Влада, свернувшись калачиком, беззвучно, чтобы не услышала дочь, плакала от жалости к себе. Ночью ей снился Олег, они сидели на террасе их дома, Олег обнимал её, во дворе на качелях раскачивалась и смеялась маленькая Аришка, и все были абсолютно счастливы. А проснувшись, Влада обнаружила себя на диване в съемной квартире, за стеной спала взрослая дочь, для которой Влада уже перестала быть авторитетом, а в телефоне её ждало сообщение от адвоката о необходимости внесения очередной суммы за оформление бесконечных, но таких необходимых бумаг, и, что самое тяжёлое, она была совершенно одна.

— Знакомьтесь, Полина, — Влада представила подругу подошедшим к ним Вадиму и его брату.

Познакомились. Приехавшего из Красноярска брата звали Романом, он был высок, худощав и совершенно не походил на Вадима. Только взгляд удивительного оттенка свело-карих глаз был у обоих братьев одинаково спокоен и доброжелателен. Поехали на машине Вадима, по дороге Влада с Полиной наперебой расхваливали достоинства Веронички, но братья интереса к этой теме не проявили, и разговор плавно перетёк в светскую беседу — ни к чему не обязывающие рассуждения о погоде, московских пробках и растущих ценах.

В Салтыковке их ждал старинный кожаный диван, мешающий подойти к дверям. Вероника подготовила забавную историю о том, как из-за ремонта диван оказался на веранде, и теперь только боком можно заходить в дом. Готовилась рассказать весело, с юмором, но ей не удалось блеснуть красноречием, Вадим с Романом, не слушая её, дружно схватили диван, развернули его должным образом и собрались уезжать. Но день был так хорош, безветреннен и ясен, что братья остались попробовать фирменное барбекю. Роман отправился помогать Полине разжигать мангал и устанавливать решётку для маринованных крылышек, а Вадим с интересом рассматривал Вероникиных цвергов, вполуха слушая историю породы. Вадиму было приятно сидеть на ступеньках высокого крыльца, смотреть на нарядную рябину, растущую у калитки, гладить смешных собачек и ни о чем не думать.

Полина с удовольствием наблюдала, как Роман ловко переворачивает решётку и умело поддерживает нужный жар в мангале. Они обменивались шутливыми замечаниями, обсуждали тонкости готовки, и Полина удивлялась, как легко было ей, обычно с трудом сходившейся с людьми, разговаривать с этим практически незнакомым человеком. Роман быстро, как заправский повар, порезал салат, а Полина завороженно следила за его руками. Какие красивые пальцы! Наверное, такие пальцы у пианистов, тонкие и сильные одновременно. Никогда прежде не обращала внимания на мужские руки, но эти руки ей захотелось погладить, почувствовать, как они могут обнять… Полина даже на секунду зажмурилась и головой тряхнула, отгоняя эти неожиданные мысли, — ничего подобного прежде ей не приходило на ум.

Потом сидели за столом, нахваливая Полинин кулинарный талант, слушали Вероникино пение под гитару, а после хором пели знакомые с детства песни. Роман сидел рядом с Полиной, и опять она смотрела на его пальцы, как красиво они держат вилку, как легко перебирают струны — Роман взял у Вероники гитару, заиграл известный романс, и все слушали, как он пел. «Твои глаза зелёные, твои слова обманные», — Полина боялась пошевелиться и вспугнуть то состояние сладкого дурмана, которое шло от этого красивого голоса и окутывало её, даря забытое в девичестве ожидание счастья. Это было необычно и что-то новое открывало ей в себе самой.

Влада громко восхищалась пением Романа, шутила, смеялась, но чувствовала разочарование: её план по сближению Веронички и Вадима явно проваливался. Вадим равнодушно слушал щебетание Вероники, больше внимания уделяя её собакам, чем ей. «Не коннектится, хоть ты что делай», — с досадой думала Влада. Ей хотелось, чтобы подруга была счастлива. Она всегда желала счастье всем, и Лике счастья желала. Господи, зачем-то опять про это подумала! Мимолётно, но вспоминалась Ваня. Сейчас, конечно, память пореже, чем год назад, но постоянно воссоздавала образ лучшей школьной подруги, болью напоминая об их разорванной дружбе, годами казавшейся такой нерушимой. И, конечно, вспомнился Олег — если бы он сейчас был с ними, вот он бы спел! Олег, вообще, всегда был душой любой компании, остроумный, весёлый — человек-праздник.

— Влад, слова напомни: «Счастья нет, нет, нет, и монет нет, нет, и кларнет, нет, нет, не звучит…»? — гитара опять перешла к Вероничке.

— Не напомню: дальше первого куплета не восстановить, — Влада изобразила печальную улыбку. Разумеется, она помнила все слова этой бардовской песни, но она боялась её сейчас услышать — это была песня Олега, и он её пел как-то по-особенному иронично, как и его отец. Именно в исполнении свёкра впервые услышала Влада эту забавную мелодию, когда первый раз приехала в Александровку. Отец Олега тогда просто очаровал Владу: он остроумно шутил, угощал ухой из пойманной им рыбы, играл на гитаре. В саду за домом цвели яблони, Влада с Олегом, осыпанные лепестками, целовались под цветущим деревом, а с веранды доносилось «…и кларнет, нет, нет, не звучит. Головой, вой, вой, не кивай в ответ — всё равно твоё сердце молчит…». Ну, и зачем такая ретроспектива? Сколько раз запрещала она себе ворошить память, и вот опять. Надо менять тематику:

— А давайте чай пить.

«Нет, давайте пить, что пили», «а мы что, уже уходим?» — весёлые возгласы были ответом Владе.

Как-то очень беззаботно и быстро прошёл этот субботний день — осенью темнеет рано, но возвращаться в Москву никому не хотелось. Все давно перешли на «ты», и появилось чувство, что они давно знакомы и понимают друг друга с полуслова. И тут у Вадима заиграл мобильник. Вадим выслушал звонившего и, коротко бросив: «Через час буду», стал собираться.

— Вы оставайтесь, а я на электричку. Тут до Москвы полчаса, наверное.

— Двадцать пять минут, — поправила Вероника. — А что за спешность! Может, чайку попьем? Я же самовар для дорогих гостей поставила.

«Я поставила» Вероника произнесла с улыбкой, и это была понятная всем ирония: самовар ставила вся компания, шутя по поводу забытых технологий и умения раздувать огонь.

— Спасибо, не могу. От жены звонили, надо срочно ехать.

— Тогда все поедем, — решительно встала Влада.

— Не, мне одному быстрее. Пока соберетесь, я уже на Курском вокзале буду. Ром, девушек развези, — Вадим кинул брату ключи от машины и, на ходу натягивая куртку, почти бегом направился к калитке.

— Не фига себе, как к жене рванул, — шепнула Вероника Владе.

— Неожиданный поворот сюжета, — Влада тоже не могла скрыть изумления.

Чаепитие возобновилось, но драйв, казалось, ушёл вместе с Вадимом. Сразу вспомнили, что уже поздно, на дороге полно машин и что, пока доберутся до города, совсем стемнеет… Стали собираться в Москву.

— Влад, ты на Польку посмотри, — Вероничка кивнула на стоящих возле машины Полину и Романа. — Ты её хоть раз, кроме как с Денисом, рядом с мужиком видела? А тут весь вечер только не обнимаются.

— Ну, пусть хоть рядом с кем-то постоит, может себе позволить за пятнадцать лет затворничества на кухне. Кстати, они неплохо смотрятся.

— Да хоть как смотрись — на убывающей луне новые связи не зачинаются. А ты, правда, не знала, что у Вадима жена есть?

— Ни разу даже в голову не пришло. Живёт он точно один, — Влада пожала плечами. — Такой оказывается есть интересный формат брака — муж по вызову.

— Не по вызову, а по щелчку, — усмехнулась Вероника.

Назад ехали не спеша. Влада села на заднее сидение и погрузилась в размышления о предстоящей неделе: что необходимо сделать, возможно ли поменять концепцию проекта, как предлагает руководство, не нарушив рабочий процесс. Завтра ещё с Кириллом встречаться, хотя лучше было бы отоспаться, сходить в бассейн, посмотреть с Аришкой хороший фильм. Да много чего можно было сделать, но надо идти на свидание. Когда встречи в тягость, значит, надо эти встречи прекращать, но тогда она будет одинокой женщиной без романа, у которой даже для здоровья, как выражается Вероничка, никого нет. А так у неё романтические отношения с импозантным, состоятельным мужчиной.

Роман вел машину спокойно, но Влада вдруг забеспокоилась: то, что он поведёт машину было решено ещё за столом, когда обсуждался вопрос принятия алкоголя, но машина Вадима и, если остановят, то как из этой ситуации выходить? Водительские права у Романа, допустим, есть, но в страховку он вряд ли вписан. Впрочем, беспокоиться о бытовых деталях всегда была прерогатива Полины, а Владе было о чём ещё подумать. Например, о том, что у Вадима есть жена, о которой он ни разу не упомянул. Надо же было так оплошать — сватать Вероничке женатого мужика.

Но любящая во всем ясность и порядок Полина, похоже, и не думала о том, на каком основании Роман ведёт машину. Она сидела рядом с ним на переднем пассажирском кресле и любовалась его сильными руками, держащими руль. Как хотелось, чтобы ехали они долго-долго, а потом сидели бы за кухонным столом и тихо, чтобы никого не разбудить, разговаривали бы обо всём, что произошло за день, и строили бы планы на следующий день… Полина одергивала себя: она замужняя женщина, мать семейства, вдруг потянулась к человеку, которого толком и не знает, хотя, успокоила она себя, помечтать-то можно. Завтра Роман улетит в Красноярск, и никогда больше она не услышит его низкий голос, не заглянет в его янтарного цвета глаза.

Влада, погруженная в свои мысли, не заметила, как подъехали в Полининому дому. Роман вышел из машины, чтобы помочь вынуть из багажника пустые лотки. Пока ехали, эти двое о чём-то тихо разговаривали, и теперь, стоя у открытого багажника, всё не могли наговориться. Влада не прислушивалась, что за тему нашли они для обсуждения. Хотела напомнить о себе, но передумала: ей же некуда спешить. Аришка, радуясь, что мама отсутствует, наверняка кокетничает с Никитой, а больше Владу никто не ждёт. А хотелось бы, чтобы дома был кто-то, кто не мог бы без неё уснуть и к кому ей хотелось бы торопиться, как Вадим заторопился к своей жене.

Глава 9

В начале ноября выпал первый снег. Влада отодвинула штору и ахнула: какая волшебная картина открылась перед ней! Снежные хлопья плавно опускалась на землю, превращая двор с мусорными контейнерами и истоптанным газоном в сказочную страну. Как там у Бунина: «Зима — время пушистых снежинок, горячего чая и хороших книг». И хотя известно, что первый снег долго не пролежит, но всё равно на душе стало празднично от белоснежной чистоты за окном. Вот ведь как чудно устроен человек: каждый год ликует, видя первый снег, а через несколько месяцев так же станет ликовать от того, что снег сходит. С этими мыслями Влада отошла от окна. Первый снег — это здорово, но на работу лучше добираться на метро, чтобы не застрять из-за снегопада в пробке.

Перед подъездом Влада увидела Вадима, счищающего снег с машины.

— С первым снегом!

Перебросились парой ничего не значащих фраз, но на душе стало теплее. Подумалось, что Вадим несёт в себе постоянный заряд позитива и легко им делится с окружающими. После поездки в Салтыковку они почти не пересекались, лишь изредка, случайно столкнувшись во дворе, обменивались приветствиями, но и этого хватало, чтобы поднять настроение. Влада уже собралась идти к метро, когда Вадим неожиданно предложил:

— Может, сходим куда-нибудь поужинать.

Захотелось спросить: «А с женой чего не ужинается?», впрочем, это не её дело, каким образом люди строят семейные отношения.

— Сходим, — Влада улыбнулась. — Только не на этой неделе. Я до воскресенья практически на работе живу.

— Понятно, — Вадим вздохнул. — Я на соревнования со своими ребятами в пятницу уезжаю, но это на несколько дней.

— Ну вот, как приедешь, сразу же и созвонимся. Извини, опаздываю.

— Давай подвезу.

— Спасибо! По такому снегопаду предпочтительнее муниципальный транспорт.

Ничего не произошло, но почему-то стало весело. Как там поется в старой песне — пусть вам улыбнется незнакомый встречный паренек «и улыбка, без сомненья, вдруг коснется ваших глаз, и хорошее настроение не покинет больше вас». В метро прочла сообщение от Полины: «Ты собираешься покупать новогодние подарки?». Какие новогодние подарки в разгар осени? Что там у Полины происходит? Университетская подруга, конечно, всегда отличалась предусмотрительностью, но не до такой же степени! Поднимаясь на эскалаторе, набрала Полинку:

— Ты не рано начала праздновать? До Нового года ещё два месяца.

— Не ещё, а уже. Не успеешь оглянуться — декабрь, и все ломанутся за подарками.

— Ну, и я со всеми ломанусь. А пока ни времени, ни денег на это мероприятие.

Но всё-таки они договорились в пятницу поехать и присмотреть что-нибудь к маячащим вдалеке праздникам. Влада никакие новогодние подарки не планировала приобретать, но надо было купить к наступающей зиме сапоги — прежние, купленные ещё с Олегом, прохудились, уже дважды ремонтировались, но вновь приходили в негодность.

И вот подруги, завершив шоппинг, снова сели за столик в любимом кафе на Дорогомиловской.

— Видела: до Нового года два месяца, а народу — уже не протолкнуться, — назидательно произнесла Полина.

— А в «Европейском» бывает мало народу? — Влада иронично улыбнулась. Она купила сапоги лишь потому, что другого времени на поход за обувью не планировала выделять, а зима явно поторапливала. Покупка была дороже, чем хотелось, каблуки вызывающе высоки, а молния закрывалась с трудом. «Голенище растянется, а каблук очень красивый», — авторитетно заявила Полина, и Влада, уже уставшая от толпы и бесконечных примерок, понесла сапоги на кассу.

— А где бы ты ещё такие шикарные сапоги купила? — Полина хотела ещё что-то добавить про сапоги, которые Влада собиралась вернуть в магазин (если сразу на душу не легли, потом вряд ли полюбятся), но тут телефон звякнул — пришло сообщение.

— Извини, — Полина что-то прочла, улыбнулась, и её пальцы быстро забегали по экрану, набирая ответ.

Это было совершенно необычно для Полинки. Влада вспомнила, что и в торговом центре подруга постоянно с кем-то переписывалась, загадочно улыбаясь. Полина вообще изменилась с их последней встречи: она словно светилась, в голубых глазах играли лукавые искорки, милые ямочки на щеках, задорная улыбка — словом, Барби, так называли её в универе.

— И кто тебя письмами забрасывает?

Полина подняла на Владу счастливые глаза:

— Это мы с Романом переписываемся.

— С каким Романом? С братом Вадима что ли?

Полина кивнула.

— Ты не представляешь, насколько он замечательный, глубокий человек. С ним так интересно общаться!

— Да мы с Вероничкой наблюдали в Салтыковке за Вашим общением, — хихикнула Влада, — но не думали, что тебя так затянет.

— Затянуло, — согласилась Полина, — ещё как затянуло. Я раньше себя винила, что с Денисом тепла нет, да что говорить «тепла» — семьи не было. Я думала: это со мной что-то не то, что это я никчемная. А оказалось, что не так. Я этих сообщений жду, чтобы узнать, что у Романа, и он моих сообщений ждёт, ему интересно, что я думаю, мнение моё важно. Понимаешь, моё мнение кому-то может быть важно! Вечерами созваниваемся, а так переписываемся.

— Про любовь пишет?

— Мы просто о жизни говорим, о детях, обо всем.

— Крепко запал мужик, если про твоих мальчишек читает, — заметила Влада.

— А что здесь такого? И мне про его ребят тоже интересно, и ему про моих.

— Так у него семья есть, а это такой почтовый адюльтер. Экий шалун-проказник!

— Он овдовел пять лет назад, — Полина задумалась на секунду. — Денис не стал бы пять лет наших мальчишек тянуть, спихнул бы на мою мать.

— Типун тебе на язык. Даже мысленно Дениса вдовцом не представляй! Ладно, ещё себя вдовой представить, а то… А вообще, красиво… роман в письмах. Роман с Романом.

— Влада, это не роман, это что-то совсем другое. Мы друг друга чувствуем.

— В смысле?

— Я не знаю, как тебе объяснить. У меня проблемы, а он мне пишет: «Не волнуйся, всё наладится» — он в Красноярске ощутил, что со мной в Москве происходит. Он в аварию попал на прошлой неделе, а у меня сердцебиение тотчас же началось — я поняла, что с ним что-то случилось.

— Мистика какая-то, — пробормотала Влада.

— Именно. Помнишь, у Веронички Рома мангал разжигал, он тогда случайно меня рукой задел, а меня как током ударило. А вчера мы с ним Салтыковку вспоминали, и он говорит: «Я до тебя локтем дотронулся, и меня будто током шибануло». Представляешь?

— С трудом, — почему-то печально сказала Влада, — меня мужики током не шарахали.

— Я понимаю, что перспектив никаких, — Полина словно не слышала замечания подруги, — он в Красноярске, я в Москве. Но я судьбе благодарна за эту встречу! У меня в жизни столько позитива никогда не было. Я плакать перестала, без снотворного сплю, где и с кем Денис, каждую минуту не думаю, и вообще про него не думаю. Мама не раздражает. Мне жить интересно стало.

Вернувшись домой, Влада обнаружила связку ключей на тумбочке в коридоре.

— Ариш, это что за ключи?

— От квартиры Вадима. Он завтра уезжает куда-то, просил о Месси позаботиться.

Ну, конечно, равнодушно подумала Влада, Вадим утром говорил, что уезжает на соревнования. Подумала и тут же забыла. Её мысли вертелись вокруг рассказа Полины. Влада вспоминала радостное лицо подруги. Как важно, оказывается, чтобы было о ком подумать и улыбнуться от этой мысли, как важно знать, что о тебе тоже кто-то думает с любовью и нежностью. Такой всплеск счастья Влада испытывала только с Олегом. А теперь должна гнать свои воспоминания прочь, потому что страшно кому-то поверить и вновь оказаться обманутой, а если не верить, то зачем тогда стремиться к этим, называемым серьезными, отношениям. Так думала Влада, а перед глазами стояло сияющее лицо Полины. Да какая разница, что будем потом: научиться быть счастливой сейчас, сегодня — вот главная задача. «Радуй себя, ведь единственный человек, который будет рядом с тобой всегда, всю жизнь — это ты сама», — сказала как-то Вероничка. Значит, нужно запретить себе копаться в прошлом, твердо сказать себе: его не было, а есть «сейчас» и «сегодня», и только они определяют «завтра».

— Мам, а как ты смотришь на то, что мы с Никитой будем жить вместе? — вопрос Аришки вывел Владу из задумчивости.

— Что?!

— Ты не пугайся. Не сейчас, а когда школу закончим, на работу устроимся, будем квартиру снимать…

— Восхитительно! А учиться вы не планируете от слова «совсем»?

— Ну, мы будем работать и учиться.

— Это называется подрабатывать. И подработки этой на съем квартиры не хватит, да и на поесть тоже не хватить, вообще ни на что, кроме твоей косметики, не хватит.

— Но ты же будешь нам помогать? — Ариша доверчиво посмотрела на мать.

— Знаешь, Арина Олеговна, ты сначала школу окончи, в институт поступи, проучись хотя бы первый курс, а потом о совместной жизни рассуждай.

— Ну, началось, — Ариша горестно вздохнула. — Можно подумать, что счастье строится по плану.

Влада хотела возразить, но промолчала. А ведь дочь права: маршрут к счастью нельзя проложить с линейкой и циркулем, его можно только найти на ощупь, вслепую. Влада тряхнула головой — какие-то ненужные мысли стали появляться — это история Полинкиной романтической переписки навеяла. Полина хочет обрести счастье, а Влада уже была счастлива, а потом была глубоко несчастна, зато теперь у неё всё хорошо. На работе её ждёт повышение, она уже подбирает квартиру для ипотеки, а завтра она с Кириллом пойдёт на «Дон Кихота» в Большой театр. Влада привычно ещё несколько раз сказала себе, что у неё всё хорошо. За последний год она довела это действие до автоматизма, ежечасно повторяя фразу «У меня всё хорошо, просто зашибись, как всё у меня здорово!».

Глава 10

В субботу в Большом театре на исторической сцене давали «Дон Кихота».

Влада как-то рассказала Кириллу, что в детстве мечтала стать балериной. Нет, она не занималась в танцевальной студии, а просто, побывав на спектакле, пленённая красотой «Щелкунчика», воображала себя в пышной балетной пачке на освещенной софитами сцене. Даже не рассказала это, а случайно обмолвилась в разговоре, вспоминая школьные походы в театр. Но Кирилл тут же пригласил Владу на балет в Большой. Они сидели в пятом ряду партера. Когда Влада краем глаза увидела цену на билете, то решила, что обсчиталась количеством нулей — не могут билеты столько стоить, но, увидев публику вокруг, поняла: не обсчиталась. Она попала в царство Шанель, Фенди, Гуччи, Армани; бриллианты, щёлк и кашемир… «Балетоманы явно не на последние купили билеты», — рассудила Влада.

Дирижёр взмахнул палочкой, заиграла чарующая музыка, и началась магия — воздушные девушки парили над сценой, стройные красавцы, преисполненные элегантности, взмахом руки, изгибом тела передавали высокие порывы души. Китри и Базиль, кружась в волшебном танце, одаривали зал очарованием сказки о прекрасной любви.

Спектакль закончился, но где-то внутри у Влады все играл и играл оркестр мелодию Минкуса. Хотелось не расплескать чувство восторга от пережитых эмоций.

— Давай прогуляемся, — предложила Кириллу, когда вышли на театральное крыльцо.

Они пошли вверх по Тверской. Падали пушистые снежинки, весело сияла развешанная в витринах иллюминация. На душе было празднично, и хотелось, чтобы этот вечер не кончался.

— Всю неделю из офиса не выходила, даже забыла, что существует жизнь за рамками работы. А тут — такое волшебство! — Влада взяла Кирилла под руку.

— Ты смотри, не урабатывайся, — Кирилл улыбнулся. — Если руководство напрягает, говори, и мы защитим тебя.

— Не, всё отлично. Просто сейчас проект сдаем, а это всегда напряжение.

— Может, надо уже повыше подняться? — не унимался Кирилл. — Ты скажи. Мне учредители твоей компании многим обязаны.

— Я и так на повышение иду.

Откуда-то донеслась музыка — рекламное «Праздник к нам приходит» погружало, словно в детстве, в ожидание приятных сюрпризов, праздничных подарков, обещало приближение чего-то очень и очень хорошего.

— Кирюш, спасибо за театр!

— Я рад, что тебе понравилось. Надо нам будет как-нибудь на всеми любимое «Лебединое озеро» сходить. Сейчас его почему-то в афише нет.

— Только билеты бери на балкон, балет лучше смотреть сверху, чтобы весь рисунок танца видеть.

— На ярусах сидят те, кому не хватило денег на билет в партере.

— Глупость какая, — хмыкнула Влада. — Кирилл, ты сноб.

— Это не снобизм, а правильное понимания своего места в обществе.

— То есть те, кто не может себе позволить отдать среднестатистическую зарплату за билет в Большой театр, не занимают достойное место в обществе?

— Представь себе, да. Материальное благополучие — это индикатор вклада в общественную жизнь.

— А по-моему, если человек хорошо знает свое дело и добросовестно выполняет свою работу, он достоин такого же уважения, как и внесенные в список «Форбс», — Влада понимала, что разговор ненужный, но почему-то не промолчала, — у всех разные обстоятельства.

— Обстоятельства, мешающие достижению финансовой свободы, зовутся ленью, нехотением, неумением и глупостью.

Кирилл говорил спокойно-назидательно, а Влада вдруг вспомнила Полинкины слова «Ему интересно, что я думаю, мнение моё важно… Мы друг друга чувствуем». Полина — в Москве, Роман — в Красноярске, но они вместе, они что-то обсуждают, чем-то делятся, а Влада с Кириллом, даже находясь рядом, всегда каждый по себе. Конечно, это мелочь, что для Влады хорошие места — это не показатель статусности, а всего лишь кресла, с которых хорошо видно сцену. Мелочь, что Кирилл пренебрежительно отзывался о Вероничке, потому что сестра «якшается с людьми не нашего круга». И ещё множество таких мелочей вдруг вспомнились Владе. Они подошли к Пушкинской площади.

— Знаешь, я, пожалуй, домой поеду, — Влада остановилась перед переходом, ведущим в метро.

— В смысле?

— В смысле — мне не хочется к тебе сегодня.

Вдруг с лица Кирилла сошло привычное выражение вальяжности, и неожиданно жестко прозвучало:

— Ты динамо не включай.

— А я тебя не динамлю, я с тобой расстаюсь, — внезапно вырвалось у Влады. Она развернулась и почти побежала по ступенькам в метро.

Почему-то сразу стало легко, словно сделала то, что давно собиралась, да всё не могла собраться, и вот наконец… «Чемоданом без ручки» называли они с девчонками такие отношения — нести тяжело, а бросить жаль. Конечно, такого шанса ей больше жизнь не предложит — шанса чего? Секс самый искусный рано или поздно приедается и остается пустота, которую не заполнить вежливыми фразами. Влада вспомнила, как тщательно взвешивала каждое слово, чтобы не натолкнуться на непонимающе-осуждающий взгляд Кирилла, как старалась не замечать высокомерного тона, скрываемого за подчеркнутой вежливостью. «Возможно, — сказала себе Влада, — завтра я решу, что поступила неправильно, но сегодня, сейчас, мне хорошо».

Неделя пронеслась как один день, за работой Влада не вспоминала так нелепо завершившийся поход в театр. Иногда дома перед сном в усталом мозгу мелькала мысль, что надо бы, наверное, помириться с любовником, однако слово «наверное» было определяющим. «В выходные позвоню, если сам не объявится», — решила Влада, а в пятницу её пригласили к генеральному в головной офис. Смущаясь и отводя глаза, руководитель сообщил, что компания проводит сокращение и Влада под это сокращение попадает. Она может даже не отрабатывать положенное время. Конечно, ей будет выплачено всё полагающееся, и, учитывая её высокую квалификацию, ей будут даны любые рекомендации, какие ей могут понадобиться для дальнейшего трудоустройства. Влада обалдело слушала и не могла понять, что происходит. Она прекрасно знала, что никакого сокращения не проводится, напротив, идет расширение штата, открыты новые вакансии.

— Георгий Иванович, но всё, что Вы сейчас говорите, находится вне правового поля. Вам хорошо известно, что необходимо было письменно предупредить о предстоящем сокращении минимум за два месяца и предложить мне другую вакансию.

— Владислава Андреевна, я не должен Вам этого говорить: я не знаю, где и в чем Вы провинились, но мне указано уволить вас, причем, не по сокращению, а по статье, — генеральный вытер пот со лба.

— Детский сад какой-то, — Влада не могла поверить в реальность происходящего. — По каким статьям вы собрались меня увольнять? Трудовую инспекцию решили посмешить?

— Я знаю о Вашем профессионализме, и Виктор Петрович всегда давал высокую оценку Вашей работе — голос стал совсем тихим, — Я никогда не думал, что буду Вам это говорить, я кому угодно мог это сказать, но только не Вам. Но Владислава Андреевна, Вам надо уйти из нашей организации.

— Да почему?!

— Не знаю. Но мне было поставлено условие людьми, от которых мы зависим. Вы должны оказаться на улице, причем, это должно быть для Вас унизительно. Я уверен, Вы — профессионал, и не останетесь без работы, но я хотел бы, чтобы Вы получили все возможные выплаты, поэтому рекомендую Вам пройти процедуру сокращения.

— Спасибо за откровенность, — Влада поднялась. — Могу я идти?

Кажется, генеральный вздохнул с облегчением, что неприятный разговор был завершен. И хотя беседа прошла не так, как планировалось, но он сделал всё, что мог сделать в поставленных условиях.

Ошарашенная визитом в головной офис, Влада не сразу пришла в себя. Она читала про административный беспредел, но чтобы вот так, откровенно… Генеральный не знает, где и в чем она провинилась, зато ей самой всё понятно. Ей же сказано было неделю назад: «Мне учредители твоей компании многим обязаны». Значит, это не увольнение, а воспитательная мера. Жестко, конечно, ну, а что она ждала? Без такой жесткости, без умения подчинять или уничтожать несогласных на Олимп власти не взойдешь. Однако трудовой кодекс никто не отменял, и она не позволит, чтобы её просто так вышвырнули, и за помощью к Кириллу не обратится, не доставит ему такой радости, но как гадко на душе!

В сумке завибрировал телефон — Мария Николаевна. Вот кого меньше всего хотелось сейчас, да и когда-либо слушать, так это бывшую свекровь.

— Влада, доченька, я в больнице. Помоги, родная!

Всегда тщательно следившая за здоровьем Мария Николаевна обнаружила опухоль, и сейчас её готовили к серьезной операции. Влада до конца не понимала отношение свекрови. Мать Олега не лезла с советами, не делала замечаний, дарила подарки на все праздники, но при этом всегда была занята лишь собой. Влада удивлялась, как родители мужа прожили вместе столько лет, будучи настолько несхожи: шумный весёлый отец, придумывавший смешные розыгрыши, неожиданные сюрпризы, всегда уговаривавший погостить в Александровке, тормоша их с раннего утра, чтобы поехали на рыбалку, пошли за грибами, а рядом молчаливая, как Снежная королева, мать Олега, всегда уставшая от работы в бухгалтерии, а после выхода на пенсию страдающая от бесконечных проблем со здоровьем. Влада никогда не обижалась на свекровь, но и любви к ней не испытывала, они жили много лет рядом, но как-то параллельно. Однако сейчас именно Владе позвонила Мария Николаевна, испуганная, плачущая, и Влада, отложив составление плана борьбы с работодателями, помчалась на окраину Москвы в многопрофильную больницу в отделение с пугающим названием — онкология.

Мария Николаевна, сильно постаревшая, как показалось Владе, сидела на краешке больничной койки и плачущим голосом объясняла, что надо поговорить с оперирующим врачом, который как раз в это время был на дежурстве. А выяснив условия операции, организовать послеоперационный уход, найти клинику для реабилитации, и всё это, конечно, могла выполнить только Влада.

Хирург пил чай в ординаторской. Он привычно подробно рассказал о предстоящей операции, заверив, что, судя по снимкам щитовидной железы, всё обнаружено вовремя и что он верит в самый благоприятный исход:

— Не беспокойтесь, у вашей мамы впереди ещё много лет полноценной жизни.

Владу не удивило, что её приняли за дочь Марии Николаевны: всегда самые близкие родственники приходят к хирургу договариваться об операции. Непонятно только, почему она оказалась самой близкой, что там у них в Александровке творится. Впрочем, выяснилось это достаточно скоро.

— Влада, доченька, спасибо, что пришла. Как ты, никто не позаботится.

Мария Николаевна никогда не называла Владу доченькой, и от этого обращения стало неловко.

— Когда вы с Олежкой жили, я спокойна была. А теперь не знаю, что и будет, когда помру. Как он один останется.

— Ну, он, слава Богу, не один.

— Это ты про подружку свою, что ли, говоришь?

— Теперь это подружка Олега, — хотела сказать «подружка Ваша и Вашего сына», но не стала, не та ситуация.

— Да какая там подружка! Как кошка с собакой живут. Она вечно злая, губы поджимает и всё больше молчит, а Олежка, смотрю, выпивать стал. Один. Сидит на кухне, и бутылка перед ним. А то разругаются, она уедет, ну, думаю, отвел Господь, так опять через неделю-другую появляется. Я ведь через эту сучку и заболела. Меня доктор, когда узлы эти раковые на щитовидке нашёл, спрашивал: «У вас стресс какой-нибудь был?», а что я ему расскажу, что больше года только и делаю, что плачу.

Влада слушала бывшую свекровь и с удивлением осознавала, что события, разворачивающиеся в Александровке, оставляют её почти равнодушной. Она тосковала по той своей жизни, в которой чувствовала себя счастливой, по тем людям, которых любила и которые, как ей казалось, любили её. А что с этими персонажами сейчас, ей уже неинтересно — не было злорадства, а только ощущение справедливости жизнеустройства.

— Владочка, я тебя умоляю, — Мария Николаевна схватила руку Влады, — когда я помру, не бросай Олежку.

— Перестаньте! Врач сказал, что прогноз очень хороший, жить будете долго и счастливо.

Влада возвращалась из больницы с мыслью о том, какая, в сущности, нелепая суета — это предстоящая ей борьба с увольнением. Не будет она носится на шестой передаче, тратить силы и здоровье, чтобы кому-то что-то доказать, не доставит Кириллу удовольствия наблюдать, как она пытается зацепится за должность, как важна для неё работа, с которой её выгоняют. Есть вещи главные, вот за них надо бороться, их надо беречь. Влада набрала телефон Елены Алексеевны:

— Мамуль, как себя чувствуешь? Я к тебе завтра приеду. Да нет, ничего не случилось, просто соскучилась.

Мама здорова, дочь растёт — значит, всё хорошо и правильно в её жизни, значит, держится вертикаль.

Глава 11

До Нового года оставалось чуть больше недели. Москва сияла миллионами огней, поражала роскошью украшений, гирлянд, елок. Несмотря на режим жесткой экономии, который включила Влада, хотелось купить что-то праздничное, порадовать себя и близких милым подарком. Конечно, в новый год придется входить с массой нерешенных проблем, и главная — найти работу: варианты появились сразу, но уровень предлагаемой зарплаты не позволял содержать себя, дочь и снимать квартиру, а вариант жить втроем в маминой однушке не привлекал. Влада не унывала: конец года — всем не до работы, но пройдут праздники и тогда можно серьёзно браться за поиски.

Вечером позвонила Вероника:

— Чего ты там моему братику на хвост наступила? Мы с ним сегодня на похоронах встретились, так он про тебя нелестно высказывался.

— Господи, на чьих похоронах?

— Да бабкина двоюродная сестра преставилась, девяносто девять лет — полгода до столетия не дожила. Кирюша у нас на такие мероприятия не ходит, но здесь он и похороны, и поминки шикарные в ресторане организовал. Он же главный и единственный бенефициар — ему бабуля свою квартиру в Трехпрудном подписала, — в голосе Веронички слышалось раздражение. — На кладбище все стоят, скорбят, а этот умник подходит ко мне и заявляет: «Твоя подружка мной попользовалась и выкинула». Представляешь!

— Каким образом я им попользовалась? В ресторане за его счет ела? Так, я потом ночью отрабатывала, — полушутя полусерьезно заметила Влада.

— Во-во. Я его тоже спросила: «В смысле — попользовалась и выкинула? Как использованный презерватив?». А он, представляешь, не обиделся, даже головой кивнул — согласился. Давно ты его выкинула?

— Месяц назад сношаться не поехала, а он меня за это с работы выставил.

— Серьёзно?! Во, гадёныш какой! Вообще-то он с детства мстительный. Но не до такой же степени! И как ты теперь?

— Ну, пока живем с Аришкой: на пару месяцев деньги есть, меня на работе щедро рассчитали. А после праздников, как народ в себя придет, займусь трудоустройством.

Они ещё немного поговорили, обсудив, какой же Кирилл подлец, а потом плавно перешли к теме «Какие же все они подлецы!». Припомнив известные им случаи мужского коварства, решили «плюнуть и забыть», а в первых числах января собраться в Салтыковке, чтобы покататься на лыжах, посидеть у камина, насладиться зимней тишиной — словом, устроить себе настоящий новогодний праздник.

— Ты с Полинкой состыкуйся, когда она сможет, — дала Вероника задание. — Я-то в любое время могу, это вы в Москве минуты считаете. И пусть мальчишек захватит, я их почти год не видела. И ты Аришку привози. Отпразднуем по-семейному!

Едва Влада нажала «отбой», как телефон зазвонил снова. На этот раз звонила Полина.

— Ну, ты легка на помине, — обрадовалась Влада. — Только что с Вероничкой про тебя говорили. Надо бы нам собраться.

— Владюш, и я тоже насчет этого. Давай на днях встретимся. Я хочу тебя с наступающим поздравить.

— Это что за спешка?

— А я с ребятами на все праздники уезжаю. Поэтому подарок сейчас вручу, чтобы ты под ёлочку себе положила.

— В Египет собираетесь?

— Нет, в Красноярск.

— В Красноярск?!

И вот подруги сидят в кафе, а Полина, вручив нарядный бумажный пакетик с чем-то ароматным, рассказывает:

— Гостиница в центре города, экскурсии заказали по Красноярску. А то мои мальчишки свою страну не знают, они только Турцию и Египет за МКАДом видели. Рома тоже с нами на экскурсии поедет, ну, и в гости сходим, и погуляем — ребят наших познакомим.

— Полин, ну, ты отчаянная! А Денис тебя как отпустил?

— А ему всё равно. Но, по-моему, он даже рад, что меня с детьми на праздниках не будет — отдохнет от постоянного раздражителя. Я сказала, что хочу на каникулах ребятам Красноярск показать, а он только плечами пожал: «Что за идиотизм зимой в Сибирь ехать. Лучше бы в Питер детей свозила». И всё.

— А мать тебя отпускает?

— Нет, конечно. Но я ей сказала: не хочу, как в прошлом году, праздник отметить.

— А что было в прошлом году? Ты не рассказывала.

— Так, нечего было рассказывать, — печально вздохнула Полина. — Мама к сестре, как всегда, уехала. У той ноги больные, она никуда не выходит, и мама у неё Новый год всегда отмечает, да ты это знаешь. Мальчишки до курантов не дотянули, Степашка ещё до полдвенадцатого досидел, а Сенька в кресле в одиннадцать заснул, пришлось в кровать перетаскивать. Сели без ребят вдвоем старый год провожать, тут Денису кто-то с работы позвонил, потом он кого-то стал поздравлять, со мной в двенадцать чокнулся шампанским и ушёл в соседнюю комнату с телефоном. Я через полчаса захожу, узнать, с кем он так долго в новогоднюю ночь болтает, а он спать лег. А я у телевизора до утра просидела в компании салатов.

— Офигеть.

— Да я не офигела, я уже привыкла, но праздничную ночь хотелось бы по-другому провести. Вот я маме и сказала, что лучше в гостинице с чужими людьми, чем одной в дома.

— А ты не с Романом будешь Новый год встречать?

— С ним, — Полина потупилась, — мы уже с ним договорились. Поедем с ребятами к его другу на заимку, там такая таежная красота, кедровники… Но маме я про Романа не говорила, иначе мне из Москвы не уехать. Она и так говорит постоянно, что я с ума сошла, что блажь какую-то вбила себе в голову. А если узнает, что я к мужчине еду… Даже подумать страшно, что начнется!

Влада никогда бы не поверила, если ей кто-то сказал, что тихоня Полинка вырвется из-под материнской опеки и соберется поехать с детьми в гости к человеку, которого видела раз в жизни. Но ведь едет. Уже билеты куплены.

— Полин, ты молодец! Хотя это, конечно, чистой воды авантюра.

— Пусть авантюра, пусть я с ума сошла, но, как говорится, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть всю жизнь.

Выйдя из кафе, подруги пошли просто так погулять по празднично украшенным улицам, полюбоваться сияющим городом. Домой не хотелось: Полину ждала недовольная предстоящим отъездом мать, а Владу, как ей казалось, никто не ждал — Аришка сообщила, что придет поздно: они в школе готовят номер к новогоднему концерту.

Но Влада ошиблась: её ждали. В прихожей Ариша, поцеловав, затараторила, что репетиция отменилась по причине болезни ведущих танцоров, они с Никитой завтра поедут выбирать подарок его маме, а ещё на кухне Владу весь вечер дожидается папа.

На кухне действительно сидел Олег, похудевший, но от этого не менее красивый: золотые волосы аккуратно подстрижены хорошим мастером, голубые глаза смотрят открыто и ласково. «Хорош, как молодой скандинавский бог», — сказала как-то про него Вероничка. Олег поднялся навстречу, улыбнулся:

— Добрый вечер!

— Добрый!

— Мне мать говорила, что ты к ней в больницу ездила. Спасибо!

— Пожалуйста! Хотя это твоя мать, и ездить в больницу, встречаться с врачами, искать сиделку должен, вообще-то, единственный сын.

— Я понимаю, но ты же её знаешь. Она мне даже не сказала, с чем ложится.

— Понятно, тебя расстраивать не хотела, ты же нежный, — Влада с досадой почувствовала, что не может скрыть раздражение.

— Влад, я ещё по поводу суда приехал поговорить.

— Опять заседание будем переносить? Это — к адвокату.

— У тебя поесть ничего нет? Я с утра по делам ношусь, перекусить некогда было.

— Воронин, ты адресом ошибся. Столовая в другом месте.

— Ладно тебе. Короче, я не подлец последний, как тебе бы хотелось, долги на тебя вешать не собираюсь. Всё погашено. Живи спокойно.

Влада ничего не отвечала. Сколько раз она представляла себе эту встречу, сколько хотела высказать. И вот встреча состоялась, но ничего не хочется говорить, объяснять — злость прошла, превратилась в равнодушие. Перед ней стоит красивый, высокий, но совершенно чужой мужчина.

— Голубцы будешь? — Влада подошла к холодильнику.

— Буду, — Олег заулыбался, сел за стол.

«Улыбка у него красивая, зубы хорошие, надо мне будет, как с деньгами разберусь, зубами заняться», — размышляла Влада. Она сама себе удивлялась: сколько раз вспоминала эту улыбку мужа, это было родное, любимое, а сейчас просто сидит перед ней посторонний белозубый мужик. Она про него много знает, но он чужой.

— Влад, ты пойми, — Олег по-хозяйски нарезал хлеб, — как мне тебя было без этих судов в чувство привести! Ты же у нас гордая, ты же королева.

— Действительно, только из дома выгнав, можно диалог с человеком строить.

— Насчет дома, помолчала бы. Тут, Владислава Андреевна, ты себя по полной потешила. Ни поговорить, ни обсудить — позвонила Лике, что не хочешь в моем доме оставаться. Почему в моем, когда вместе строили? Но ты же гордая! Ты лучше в этом, — Олег обвел глазами кухоньку с обшарпанными полками, — будешь жить, но, главное, мне показать, как всё, со мною связанное, тебе противно.

Влада хотела возразить, но не стала. Значит, Лика приехала её выгонять по собственной инициативе, а Олегу объявила, что жена с ним говорить не пожелала, поэтому через бывшую подругу передала, что уезжает. И Олег это принял, наверное, даже вздохнул с облегчением, что избежал неприятных разборок, а виновата в этом оказалась Влада, что сама не пришла, что не позвонила, не объяснила. Интересно, в чем ещё она виновата?

А Олег, приняв молчание Влады за одобрение, продолжал:

— Ты на пустом месте семью разрушила. Вспомни, как мы жили! Даже о дочери не подумала, только о своей гордыне.

— Стесняюсь спросить, — Влада наконец заговорила, — как именно я семью рушила? Это я тебяобманывала? Это я с любовником за твоей спиной рога тебе наставляла? Это я в твоей постели больше года с чужим мужиком сплю?

— Влад, ты как маленькая, чего из мухи слона раздувать? Переспал я с Ликой пару раз. Но это же просто от скуки. У любого мужика такие истории в запасе найдутся. Нормальные жены на такие вещи внимания не обращают, а ты разводиться побежала.

— Значит, я ненормальная.

— Прекращай. И вообще, погуляли и хватит. Надо семью восстанавливать.

— Поел? Допивай чай и можешь ехать. Если совесть проснулась и долговые обязательства с меня снимаешь, то спасибо! Марье Николаевне привет передавай, надеюсь, она себя хорошо чувствует.

— Влад, я без тебя не могу. Я ведь всё это время не живу, а существую. Лика твоя всё время истерики закатывает, что я её не люблю, что про тебя думаю.

— Олег, Лика уже давно твоя, а не моя.

— Не цепляйся к словам. А Лика права, я про тебя всё время думаю.

— Если бы год назад ты мне это сказал, я бы тут же всё забыла и к тебе без оглядки побежала. А сейчас, — Влада замолчала. Как сказать, что Олег опоздал на год, что она не чувствует родного человека, а видит эгоиста, желающего восстановить комфортные для себя отношения, что доверять ему не сможет, зная, что в любой момент он опять предаст, опять поступит, как ему захочется и легко себя оправдает. Мать виновата, что не сказала диагноз, а то бы он блеснул сыновьей заботой. Жена виновата, что не звонила, не выясняла, а то бы он сберег супружеские отношения. Но как это всё объяснить!

— А сейчас у меня другой человек, — Влада решительно встала. — Ариша, папа уходит. Бабушке наш подарок новогодний передай.

На кухне появилась Аришка, торжественно неся теплые тапочки в украшенном снежинками пакете. Разговор был окончен. Олег, печально попрощавшись, ушёл.

Влада смотрела в окно, как бывший муж подходит к своей машине, счищает снег. Пусть солгала ему, и нет у неё другого человека, но он будет, обязательно будет. Ведь, как говорит Вадим, «в жизни всё всегда идёт к лучшему. Это закон природы».

Глава 12

Как ни старалась Влада исключить из бюджета все излишества, но не удержалась, купила искусственную ёлочку и разноцветные шары. Ну, нельзя же, в самом деле, вступать в новый год без ёлки. Еловые лапы были упакованы в большую коробку, перевязанную крест-накрест блестящей верёвочкой, но, когда Влада вынимала покупку из багажника, верёвка почему-то порвалась, и как донести до подъезда пакет с шарами и раскрытую коробку с ёлкой, было непонятно.

— Чем помочь? — сзади подошёл Вадим. Он только что припарковал машину и заметил Владу, безуспешно пытающуюся завязать порвавшуюся веревку.

— Да вот, — Влада печально указала на коробку, — символ праздника не хочет заходит в мой дом.

— Сейчас не зайдёт — побежит, — Вадим одной рукой легко подхватил коробку, другой — прижал крышку. — Собрать надо будет помочь?

Конечно, надо было собрать ёлку, установить, вместе с Аришкой украсить шарами. Праздник сразу стал осязаем, от небольшой искусственной ёлочки в доме стало празднично, «атмосферно», как выразилась Ариша. Потом, довольные собой, сидели на кухне и пили чай с печеньем. В дверь позвонили — на пороге стоял Никита.

— Мам, я погулять, ненадолго, — Аришку как ветром сдуло.

Влада с Вадимом остались вдвоем. Почему-то с уходом Ариши оживлённая беседа прервалась. Но в этом молчании не была неловкости, каждый думал о своём, глядя на кружащийся за окном снег.

— Ты Новый год где будешь встречать? — нарушил тишину Вадим.

— У мамы, а ты где?

— Пока не знаю. Наверное, дома с Месси.

— А почему не с женой?

Вадим удивленно посмотрел на Владу:

— Я не женат.

— А к кому же ты из Салтыковки побежал? Сказал тогда, что жена звонит.

— Вот ты о чем, — Вадим вздохнул. — Это не жена звонила, а её соседка. Надо было приехать помочь.

Видно было, что он не хочет обсуждать эту тему, но Влада решила быть бестактной и продолжила расспросы:

— Так. Значит, всё-таки жена есть.

— Была. Мы развелись десять лет назад.

— А дети есть?

— Нет, некогда было — тренировки, сборы. Она тоже спортсменка была, конькобежка.

Они ещё поговорили о большом спорте, о предстоящих праздниках. Спокойный разговор двух знакомых. Вадим собрался уходить, когда в телефоне Влады запищал сигнал сообщения: «Долетели отлично. И всё отлично. Всё-всё-всё отлично!!!».

— Это Полина прислала, что долетела до Красноярска, — улыбаясь, прокомментировала Влада. — Полный позитив.

— Это такая светленькая? — Вадим попытался вспомнить подругу Влады. — У неё родные в Красноярске?

— Так она к твоему брату полетела.

— К Ромке?!

— К нему, — Влада подумала, что, может быть, не стоило озвучивать эту информацию. Кто знает, какие у братьев отношения. Но уже было поздно — проговорилась.

— Во Ромка даёт! Это когда же они успели условиться?

— Три месяца переписки — роман в письмах.

Новость требовала обсуждения. Обычно немногословный Вадим подробно стал рассказывать о брате: «Это я всю жизнь с клюшкой пробегал, а он компьютерный гений». Влада узнала и про то, как после смерти жены Роман посвятил себя воспитанию сына, а год назад взял на себя заботу о племяннике покойной жены, прикованном к инвалидному креслу. Мальчик осиротел, когда оба родителя погибли в аварии, и, оформив опекунство на бывшую тещу, Роман взял мальчика к себе.

Влада вспомнила Полинкины рассуждения «Денис не стал бы пять лет наших мальчишек тянуть». Действительно, мало кто из мужчин на такое способен. Вот почему, если женщина остается одна с детьми, никого не удивляет, как она все силы тратит, чтобы поднять детей? А если мужчина, оказавшись без жены, не запил, не загулял, не отдал ребенка родственникам, то он герой, им все восхищаются.

— Ты меня не слушаешь, — вывел Владу из задумчивости Вадим. — Извини. Я понимаю, что тебе эти семейные истории не интересны.

— Нет, что ты! Очень даже интересно. И потом, я тебя слушаю: «Роман сделал для племенника детский силовой тренажер».

— Да, Ромка, конечно, молодец. Мне до него как до луны.

И тут у Вадима заиграл телефон.

— Зинаида Васильевна, вызывайте врача, я деньги сейчас переведу. Хорошо, я приеду.

— Кто-то заболел?

— Ничего особенного, — Вадим натягивал куртку.

— Опять что-то с твоей женой? — догадалась Влада.

— Да.

За Вадимом захлопнулась дверь. Ну, помог ёлку собрать, и на том спасибо. Вероятно, его жена тяжело больна, но он не желает находиться рядом с инвалидом — препоручил её соседке. Действительно, ему до брата как до луны. Влада вздохнула — правильно Вероничка говорит: «Все козлы, и исключений в этом правиле нет». Вот Вадим, такой основательный, серьёзный, впечатление воплощенной ответственности, а развелся с больной женой, предал, другими словами. Влада вздохнула, что-то она много про Вадима думает.

Звонок Веронички прервал размышления о больной и брошенной жене Вадима.

— Влад, что я тебе расскажу! Я только из ресторана.

— Надеюсь, не с поминок.

— С каких поминок? А, это я в прошлый раз тебе после поминок звонила. Сегодня я с лепёхинского дня рождения.

— Ты к нему вернулась? Или он к тебе?

— Никто никуда не возвращался. У Лепёхина неожиданно деньги завелись: какой-то китайский галерист его пейзажи с берёзками купил и договор заключил на дальнейшее сотрудничество. Вот Лепёхин и гусарил — день рождения в ресторации справлял. Ресторан, разумеется, дерьмовенький, но для Лепёхина всё, что не фуд-корд, это крутизна.

— А тебя зачем пригласил? Восстановление былых чувств?

— Я должна была съесть греческий салат, обезуметь от значительности Лепёхина и кусать себе локти.

— Вот с этого места поподробнее.

— Я тебе сейчас другие подробности расскажу. Ко мне в ресторане твоя Лика Ванина подошла и говорит, как она по тебе скучает.

— Что мне все говорят «твоя Лика», она уже давно не моя.

— Не перебивай. Я не трезва и могу мысль потерять. Короче, Ванина твоя там с какими-то бабами и лысым мужиком, похоже, Новый год трудовым коллективом отмечали. Меня увидела, подошла, пьяная в сиську, еле на ногах стоит, и давай лить пьяные слёзы, как по тебе скучает, как тебя любит и страдает от недоразумения. Представляешь, эта пьяная дрянь так и сказала: «недоразумение»! Просила, чтобы я тебе объяснила, что на неё тебе нельзя обижаться, мол, муженёк твой её преследовал, но она с ним не живёт. Потом на Лепёхине повисла: пьяные женщины — его контингент.

— Ну, ты и трезвая, было время, на нем висла, — съехидничала Влада.

— Да черт с ним, с Лепёхиным. Я тебе рассказываю, что они с Олегом не живут.

— Пусть живут с кем хотят, главное, не иметь к этому никакого отношения.

Ложась спать, Влада подумала, что в этом году она смогла избавится от своей тоски по Олегу, смогла не втянуться в токсичные отношения с Кириллом, значит, несмотря ни на что, этот год не был к ней враждебным. Может быть, это время было ей дано, чтобы освободиться от пут, что помешали бы идти вперед, навстречу счастью. И уже засыпая, вспомнила про Вадима, оставившего больную жену, вновь огорчаясь, что он оказался чёрствым эгоистом, хотя он же ездит, когда соседка сообщает об обострении болезни. Может, он всё-таки порядочный человек, как его брат. А потом не стало никаких раздумий, и пришёл сон: Новый год, небо расцвечено всполохами фейерверков, она счастлива, её обнимет за плечи какой-то мужчина, она не видит его лица, но знает, что он любит её и что это не Олег.

Глава 13

Новогодние праздники, как всегда, превратились в обязательное посещение родственников, непрекращающееся застолье, бесконечное доедание салатов, лежание по полдня перед телевизором… На пятый день Влада решила, что надо выходить из режима безделья и восстанавливать ясность рассудка. Утром она заявила Арише, что хватить бока отлеживать и задницу наедать, погостили у бабушки — теперь поедем к Вероничке: не может год начинаться без катания с горок и лепки снеговика.

Салтыковка встретила их снежным волшебством, тишиной и спокойствием. Вероника была занята очередными щенячьими родами, поэтому Влада с Аришкой вдвоем отправились на лыжную прогулку. Шутя и смеясь, не заметили, как из Салтыковки они заехали в Никольское, потом, запутавшись в пересечении улиц, вышли к какому-то перелеску и остановились у высокого кирпичного забора. Как-то сразу тело, отвыкшее от долгих нагрузок, почувствовало усталость, захотелось поскорее вернуться к Вероничке на мягкий диван рядом с тёплой печкой.

— Как они тут, вообще, разбираются! Седьмая Верхняя Линия, Седьмая Нижняя Линия, Одиннадцатая Линия, — забурчала Аришка.

— Сейчас выберемся, — Влада заметила на другой стороне улицы невысокого паренька. — Молодой человек, подскажите, пожалуйста, как пройти к станции.

— За молодого человека — спасибо! Давайте я вам покажу. Здесь запутаться легко.

Издалека похожий на подростка прохожий оказался седоватым мужчиной с неожиданно низким голосом. Узнав, что им надо в Салтыковку, незнакомец предложил их подвезти.

— Я всё равно в Москву собирался поехать. Вот мой дом, — он указал на кирпичное здание за высоким забором, — подождите немного, сейчас машину выгоню.

— Нет, что Вы! Спасибо! — хором заговорили Влада с Аришкой. Кто его знает, может, псих, а может, кровожадный маньяк. Завезёт неизвестно куда так, что потом покажут в криминальной хронике.

— Мы на электричке одну остановку проедем, нам только на станцию попасть.

— Давайте тогда я лыжи ваши довезу до Салтыковки. К станции дорога от снега расчищена, там без лыж надо идти. Что вы их будете в руках таскать.

Что он так набивается с помощью? Точно, маньяк — сомнений не осталось. Узнает, где они живут, ночью перелезет через забор, и дальше всё как в фильме ужасов. Впрочем, ему же неизвестно, что Вероничкины псы сразу такой лай поднимут, что весь посёлок проснется.

— Если Вам не трудно, мы были бы Вам очень благодарны, — Влада стала ослаблять крепления.

Назвали Вероничкин адрес, обменялись телефонами и весело зашагали на станцию.

Вероника, весёлая и довольная, открыла им дверь и взахлеб начала рассказывать о том, как прошли роды и каких замечательных щенят она приняла — «два парня и две девчонки». Когда налюбовались новорождёнными, поели, попили горячего чая, Вероничка поинтересовалась:

— А лыжи где бросили?

Узнав о том, что незнакомец из Никольского благородно обещал их завезти, Вероничка в изумлении всплеснула руками:

— Ну ладно Аришка, но тебе сколько лет? Спер он Ваши лыжи, нагло, средь бела дня.

— Да ладно тебе, — отмахнулась Влада, — кому старые лыжи нужны! А потом, он мне телефон оставил.

— Поражаюсь я тебе. Пропил он твои лыжи, а телефон, наверняка, на ходу придумал.

— Да ну, перестань. Он очень прилично выглядел. Сейчас я ему позвоню и узнаю, где наши лыжи, — Влада достала телефон. — Вот номер записан «Виталий. Лыжи».

Но номер не отвечал.

— Что и требовалось доказать! — гордо произнесла Вероничка, словно долгие гудки в телефоне были её личною заслугой. — Ты, Влад, всех по себе меришь, думаешь, если ты врать не умеешь, то и другие не смогут.

— Но он такой порядочный на вид, седой уже.

Рассуждения Влады прервал телефон.

— Здравствуйте! — приветствовал низкий мужской голос. — Извините, что задержался. Я подъезжаю к Салтыковке.

— Вот видишь, не позарился он на наши лыжи, — обрадовалась Влада.

— Значит, тебя клеить будет, — безапелляционно заявила Вероничка. — Фигли ему просто так с твоими лыжами таскаться.

— Да он маме по плечо, и седой, — оторвалась от телефона Аришка.

— Ну, не утрируй. Он просто компактный, — хихикнула Влада. — Не по плечо, а по ухо, а седой не лысый. Наверное, уже подъехал. Пошла лыжи забирать.

Действительно, перед калиткой стоял внедорожник.

— Ещё раз извините за задержку, думал сразу поеду, да дела задержали, — мужчина вытаскивал из салона лыжи.

Истошное «ай» донеслось от дома. Вероника, отправившаяся следом за Владой посмотреть на передачу лыж, споткнулась на пороге, подвернула ногу, упала с крыльца и теперь стонала, пытаясь подняться. Никто приглашать в дом случайного знакомого не собирался, но теперь именно он поднял Вероничку, вместе с Владой повел в комнату, уложил на диван. Со всего дома сбежались испуганные собачки, они даже не залаяли на незнакомца, почувствовав серьёзность происходящего.

— Снимайте носок, надо ногу посмотреть, — скомандовал гость.

Ситуация была настолько неожиданная, что ни у кого не возникло вопросов, с какой стати он взялся руководить ими.

— Так больно? Потерпите. Хруста не было, когда ногу подвернули? — мужчина умело осматривал ступню Веронички. — Голеностоп не смещен. Похоже, связки растянули.

Влада заглянула в телефон, посмотреть, как он ей представился, когда она записывала номер.

— Виталий, а Вы врач?

— Да, спортивный врач. Ничего страшного, — это уже Вероничке, — ступня может посинеть, но это нормально. Ноге пару дней нужно будет дать покой. А сейчас часок полежите, боль должна пройти.

— Да уже меньше болит, — жалобно вымолвила Вероника. Ей очень нравилось быть в центре внимания.

— Наберите снега в целлофановый пакет и сделайте на пятнадцать минут холодный компресс, — Виталий строгим тоном раздавал указания, — каждые три часа повторяйте, только смотрите, чтобы кожа не побелела, а то ещё обморожение добавите.

Влада подумала, что такой бас должен принадлежать человеку богатырского сложения, а не тщедушному Виталию. Хотя, как он их быстро построил, видно, что у него не только голос металлический, но и характер железный.

Сделав все необходимые распоряжения, спортивный врач собрался уезжать, но Вероничка слабым голосом попросила остаться:

— Девочки, поставьте чайник. Вы же попьёте с нами чаю? Ариша, принеси торт с веранды. Влада, там в холодильнике сыр, колбаса. Виталий, не уезжайте, пожалуйста, если не очень торопитесь. Вдруг нога опять заболит.

— Не заболит, — улыбнулся Виталий, но остался. Видимо, действительно, не спешил.

Стол был быстро накрыт, Аришка резала торт, который они с Владой и привезли, Вероничка с дивана тихим голосом давала указания, она вошла в роль больной и требовала к себе постоянного внимания.

За столом разговорились. Выяснилось, что Виталий врач сборной по хоккею.

— Ой, а у нас знакомый в хоккейной сборной играл. Ермолаев. Знаете такого?

— Вадим Ермолаев, разумеется, знаю. Он, кажется, в спортшколу тренером пошёл.

— Удивительное дело, — заметила Влада, — чувство, что не в многомиллионном городе живём, а в деревушке, где все друг друга знают.

— Да, мир тесен, — Виталий на секунду замолчал. — Мы тут с ребятами недавно Ермолаева вспоминали, как он с женой нянчился. Если б не жена, мог бы и подольше играть.

— А что жена? — заинтересовалась Вероника.

— Пила, — вздохнул Виталий. — Вадим с ней намучился. Я, помню, ему тоже помогал, знакомого нарколога подключал. Ремиссия была, разумеется, но ненадолго. Он и из большого спорта ушёл — не мог надолго уезжать, она без него сразу срывалась. Женский алкоголизм, знаете ли, страшная вещь. Сейчас как у них дела?

— Так же, — тихо вымолвила Влада.

— Ну, передавайте ему привет.

Влада кивнула. Вот пазлы и сложились. Пришли ответы на все вопросы о Вадиме.

За разговорами время пролетело незаметно. Виталий, как мог, утолял любопытство Веронички рассказами о работе врача в спортивной команде и о всевозможных травмах, которые ему довелось лечить. Было видно, что он совершенно не торопится. «Ему что, домой не надо?» — удивлялась Влада.

Полина прислала сообщение «У нас всё отлично. Я счастлива». Что отлично? Увлекательные экскурсии? Детские игры? Новогодний кедровник? Да какая разница, что там у Полинки отличного. Главное, что она счастлива!

Виталий уехал уже поздно вечером. Влада заперла за ним калитку, а когда вернулась в дом, обнаружила Вероничку, твердо стоящую на ногах и бодрым голосом объясняющую Аришке магический смысл первых новогодних дней.

— Актриса Актрисовна, откуда у тебя силы ходить и говорить появились?

— Классный мужик! — Вероничка не обратила внимание на ехидное замечание.

— Кто? Доктор классный? Очень мелкотравчатый. У тебя Лепёхин солиднее выглядел, — Влада критически посмотрела на пышногрудую, широкобёдрую подругу.

— Зато у этого голос как у Левитана. И потом у него профессия благородная — врач. Можно только мечтать иметь такого друга.

— Вероничка, ты стареешь. Вспомни, раньше мечтали с актёром познакомиться, с летчиком, а теперь уже врач — предмет вожделения.

— Стареть будем, когда с похоронным агентом будем дружбу искать, а пока всё в норме. Интересно, у него семья есть?

— Вот, самое главное ты и не спросила.

— Ты мне телефон его оставь. Завтра позвоню, пожалуюсь, что нога отекла. Пусть посмотрит.

— А если не отечёт, что будешь делать?

— Ничего не буду делать, — пожала плечами Вероничка. — Скажу, что отек был, а потом спал.

Со второго этажа спустилась Ариша:

— Я в Москву поехала.

— С ума сошла. Куда ты на ночь глядя! — одновременно воскликнули подруги.

— Мне надо быть в Москве. Никита из Питера сегодня приезжает, мы назавтра утром договорились встретиться.

Какое счастье, подумала Влада, что Никиту увезли родители в Петербург на юбилей деда, иначе она дочь в праздничные дни не увидела бы. А так неделю вместе провели.

— А почему твой Никита не может приехать за тобой сюда? — поинтересовалась Влада.

— Мам, не начинай!

Конечно, Аришку в Москву не отпустили, было решено, что она пораньше ляжет спать, а в семь утра встанет и поедет на встречу со своим счастьем.

Девочка ушла то ли действительно спать, то ли переписываться с Никитой, а подруги ещё долго сидели за столом, обсуждая прошедший день и ушедший год.

Глава 14

В середине января Влада пришла в новую компанию. Коллектив ей понравился, молодой, доброжелательный, и работа была ей интересна, поэтому, когда спустя неделю начальник строго сказал ей, что у них не принято уходить с работы раньше положенного времени, Влада застыла в изумлении. Она никогда не позволяла себе подобного. Начала оправдываться, предлагать проверить в электронной системе время её ухода, ведь там зафиксировано, когда она проходила через турникет. Но ей было сказано, что это лишнее, просто предупредили о соблюдении режима труда. Спустя неделю Владе было указано на постоянные и долгие личные разговоры по телефону и зависание на посторонних сайтах в рабочее время: «Вы справляетесь с Вашими объемами работы, но Вы же мешаете другим сотрудникам». Влада оторопела, ничего даже близкого к этому за ней не числилось. Начальник снова покровительственно улыбнулся: «Возможно, Вы к этому не привыкли, но у нас строго соблюдаются правила поведения на рабочем месте».

Влада вернулась в отдел. Рядом с ней стол милой интеллигентной девочки Насти, всегда вежливой и доброжелательной, напротив сидит явно симпатизирующий ей шутник Евгений, весёлый и энергичный, у окна — Даша, волоокая красавица, молчаливая, невозмутимая, около двери стол Александра, тугодума и добряка. Но кто-то из них стал выживать нового работника, кто-то бегает к начальству и рассказывает даже о том, чего не было.

— Слушайте, что у вас за руководитель? Высказывает замечания, что я раньше положенного ухожу, что не работаю, а картинки в компьютере смотрю. Откуда такая сказочная информация? — Влада внимательно смотрела на коллег.

— Кто-то Геннадьевичу стучит, — равнодушно, как о чём-то обычном, произнесла Дарья. Остальные промолчали.

— У вас что, — Влада не смогла скрыть возмущение, — это принято?

— Вы так не переживайте, — заговорила Настя, — мало ли что бывает. Это какое-то недоразумение.

— Наш шеф, как чайка — прилетает, кричит, насрёт и улетит, — процитировал Евгений.

Влада села за компьютер. Интересно, они тут все в сговоре против неё или им даже неинтересно, кто бегает по начальству и докладывает обо всем, что в отделе происходит и не происходит. Рабочий день закончился, из офиса Влада выходила вместе с Евгением. Было скользко, сапоги, купленные с Полиной в «Европейском», но так и не сданные обратно в магазин, явно были не рассчитаны на гололед. Нога поехала, но Евгений подхватил Владу под локоть.

— Спасибо!

— Ты на машине? — Евгений бережно вел Владу по гладкой тротуарной плитке. — До метро подбрось.

Сев в ауди, он внимательно осмотрел салон.

— Не хилая тачка. Новая?

— Третий год. Вот собираюсь продавать, — вздохнула Влада.

— Порш покупать будешь или Мерседес-Бенц? — хохотнул попутчик.

— Ипотеку буду брать, вот на первый взнос собираю.

— А чего в старой квартире не живется?

— Да я в съемной живу на Севастопольской.

— Опа! А я на Каховской. Мы земляки! — ликовал Евгений.

— Ну, тогда я тебя, земляк, до Каховки подвезу.

По дороге Евгений настойчиво приглашал Владу в гости и пару раз поинтересовался: не пригласит ли она его к себе на «рюмку чая». Но Влада безразлично воспринимала его попытки ухаживания, её волновало другое:

— Кто на меня начальству капает? Может, я чьё-то место заняла?

— Да никто на это место не претендовал. Ещё до нового года вакансия висела. Настя — дочь коммерческого, ей и так все пути у нас в конторе открыты. Дашка только об олигархах мечтает, ей всё остальное пофиг. Санька ничего не видит и не слышит, кстати, он в кадровом резерве. Туповат, конечно, но начальство его любит, многодетный отец, ветеран отдела. Не, никому ты дорогу не перешла.

Вернувшись домой, Влада обнаружила у себя на кухне Олега.

— Вот, приехал дочь навестить. Коньки ей привёз, она просила.

— И где же дочь?

— За ней парень какой-то зашёл, они гулять ушли.

— А тебя квартиру караулить оставили? Вахту сдал. Можешь ехать.

— Владка, прекращай. Ты же видишь: я тебя остался тебя ждать. Ты руки мой, я пиццу привез. Сейчас чайник поставлю. Я «Рафаэлло» твои любимые купил.

— Олег, я устала, спать хочу. Нам с тобой говорить не о чем, всё давно сказано.

— Зачем ты так? Думаешь, мне легко вот так приезжать к тебе, уговаривать. Думаешь, что я насекомое без гордости.

— Ты к дочери приехал, а она гулять ушла. Так что забирай свою пиццу и поезжай домой.

— Тебе нравиться меня унижать — ты за год самолюбие своё не натешила. Думаешь, я поверил, что у тебя мужик есть? Нет у тебя никого. Мне Аришка сказала, а я и не сомневался. Твою гордость королевскую ни один мужик не выдержит. Живи как хочешь. Жди принца. Больше не позову.

— Ой, Воронин, умеешь же ты напугать, — Владе стало смешно. Если бы знала, что Олег её поджидает, то пригласила бы Евгения. Вот была бы сцена! Правда, Евгений её на семь лет моложе (на прошлой неделе День рождения его тортом отмечали), ну, так в самый раз — молодой принц.

Олег ушел, всем видом показывая благородное негодование. Влада прислушалась к себе: может быть, в ней умерла способность переживать. Вот, Олег второй раз приехал покаяться, а у неё никаких эмоций: словно кино неинтересное посмотрела, когда знаешь заранее, что от героев ожидать, знаешь, чем закончится.

Набрала телефон Веронички, но та трубку не сняла. Тогда позвонила Полине:

— У меня эмпатия пропала. Олег приезжал мириться, а мне ни противно, ни обидно. Ликования нет, что наказала, сочувствия к нему нет — ничего нет. Всё равно.

— Это эмоциональное выгорание, — поставила диагноз Полинка, — ответ организма на эмоциональное перенапряжение. При длительном стрессе у нервной системы не хватает ресурсов для полноценной деятельности, и она снижает интенсивность эмоциональных реакций. У меня такое было.

— А сейчас как?

— Сейчас эмоции зашкаливают. Я ведь решила от Дениса уйти.

— Что?!

— В чём смысл жизни, если её нельзя поменять? Я в Красноярск перееду. Мы так с Романом решили.

— А мальчишки твои как? В Красноярске будут жить?

— Конечно. Ты знаешь, это очень хороший город. Нам там понравилось. А в Москву всегда смогут вернуться.

— Полин, подожди, не руби с плеча. Это ты пока на любовных флюидах, тебе и город нравится, и дети чужие. Там ведь, Вадим мне рассказывал, племянник-инвалид.

— Ты не представляешь, какой Федя замечательный, добрый, умненький мальчик.

— Полина, ты это всё серьезно? Ты Денису ещё ничего не сказала?

— Нет, собираюсь. Но ему-то скажу, а то и не заметит, что мы уехали. Я вот не знаю, как маме сказать.

Подруги долго ещё говорили об искренности в отношениях, о том, что встретить настоящую любовь — это лучшее, что может с нами случиться.

А утром на своем рабочем столе Влада обнаружила три белых розы. Конечно, это не корзина алых роз от Кирилла, но по тому, как смотрела на эти розы Настя, было понятно, насколько сногсшибательный эффект произвел букет.

— Это моя признательность, что меня вчера подвезла, — Евгений радостно улыбался.

— Женя, не делай мне лучше, мне и так хорошо, — пошутила Влада.

Но Евгений очень старался сделать лучше: приносил Владе кофе, искрил комплементами — словом, очаровывал. Это повторилось и на следующий день, и через день. Очень быстро все в офисе узнали, что они вместе уезжают с работы, а возможно, и живут вместе.

Через неделю Влада зашла к шефу обсудить возникшие вопросы и услышала:

— Вы не должны перекладывать свои обязанности на других сотрудников. Успех работы зависит от грамотного распределения обязанностей. А то, что коллеги вынуждены выполнять Вашу работу, приводит к общей несогласованности.

— Андрей Геннадьевич, скажите, пожалуйста, кто за меня работает. Вы уже не в первый раз предъявляете мне необоснованные претензии.

— Давайте не будем тратить время на демагогию. Я Вас предупредил. Выводы должны сделать Вы сами.

Влада вернулась в отдел с трясущимися губами:

— Шеф окончательно утвердился в статусе идиота. Разобраться ни в чем не хочет, обвиняет черт знает в чём. Не забудьте передать ему эти слова, когда будете плести очередные небылицы про меня.

— Сделайте меня начальником, а сволочью я и сам стану, — Евгений попытался поддержать Владу, но его шутка не нашла отклика.

На следующий день на своем рабочем столе Влада увидела дежурный букет цветов от Евгения. Вазы не было, вместо неё использовали обрезанную пластиковую бутылку, с ней Влада и отправилась за водой. У умывальника стояла красавица Дарья, любуясь своим отражением в зеркале.

— Ты бы завязывала с этим, — Дарья кивнула на пластиковую имитацию вазы.

— Не поняла, — Влада вопросительно посмотрела на коллегу.

— Если не хочешь вылететь после испытательного срока, прекращай с Женькой кадриться. Иначе Настя тебя сожрет, — Дарья достала тушь для ресниц.

— Наша Настя?

— Она в Шурыгина по уши втюрилась. Второй год сохнет. У них что-то налаживаться стало, а тут ты. Она отцу поёт, а он Геннадьевичу. У неё отец наш коммерческий директор.

Дарья закончила красить глаза, закрутила тюбик и прошла мимо Влады, красиво покачивая бёдрами.

Весь день Влада сосредоточенно молчала, несколько раз зло одернув Евгения, когда он к ней обращался:

— Не отвлекай меня, пожалуйста. Ты мешаешь сосредоточиться.

Но с работы они ушли, как и обычно, вместе. Сели в машину Влады.

— Тебя какая муха укусила? Февраль, вроде. Мухи спят.

— Женя, нам надо прекращать эту дружбу. Ты молодой парень, тебе надо уделять внимание своим ровесницам. Сколько в офисе хороших девушек! Вот с ними и общайся.

— На кой мне твои девушки! Я же тебе не раз говорил, рано или поздно мы будем вместе. И какая разница кому сколько лет — встречаются мужчина и женщина, а это важнее паспортных данных.

— Я ипотеку брать собралась, мне работу терять нельзя, а тут разговоры ненужные пошли. Геннадьевич, того гляди, аморалку припишет.

Влада не могла пересказать Евгению слова Дарьи — её поклонник не умел держать язык за зубами, наверняка, начнутся объяснения с Настей, и к чему это приведёт, не хотелось даже думать.

— Ну, и кто из нас взрослый? Ты девчонка-школьница: вдруг где-то кто-то что-то скажет. Но если тебя это почему-то напрягает, давай в офисе я к тебе подходить не буду, — и безо всякого перехода, — а теперь поехали ко мне.

Влада нахмурилась. Как объяснить человеку, искреннему, открытому, что работа ей очень нужна, а вот он ей совершенно не нужен. Ну, работают в одном коллективе, общаются ежедневно, но он просто коллега, с которым у неё хорошие дружеские отношения. Он даже не друг, он не занимает важного места в её жизни, он приятель. Уйдет кто-то из них с этой работы, и прекратится это приятельство.

— Приехали, Женя. Выходи, — автомобиль остановился у метро.

Дома Влада набрала ванную. Хотелось забыть события последних дней, лежать в тёплой воде и мечтать о том, что где-то есть человек, такой, ради которого можно было бы бросить всё и поехать куда угодно, хоть в Красноярск.

Глава 15

Февральский снег утратил праздничную белизну, внезапные оттепели сменялись гололедом и метелями. Так же неожиданно, как погода, менялось настроение, то замирала душа в весеннем предчувствии счастья, то сжималась от обид и раздражения.

— Работу опять начала искать, — рассказывала Влада Полине, — чтобы из этого дурдома выбраться.

— Неужели настолько серьезно, что с работы уходить приходиться? — Полина удивлённо округляла глаза.

Подруги сидели в своем любимом кафе после очередного похода за подарками, на этот раз к празднику Восьмого марта. Предварительно несколько раз проговорив, что нет большей глупости, чем женщине поздравлять другую с Женским днём, они всё-таки отправились за покупками, ведь мамам приятное сделать надо, и себе, и ещё некоторым… Влада сразу заметила перемену в Полине — беспокойный взгляд, рассеянность, от недавно счастливой женщины не осталось и следа. Поинтересовалась, как идёт подготовка к переезду в Красноярск, но подруга, ответив что-то невнятное, стала усиленно расспрашивать о делах на работе.

— Если просто рассказывать — ерунда. Один с любовью пристаёт, другая ревнует, а меня начальство гнобит, — описывала Влада обстановку.

— А серьёзно поговорить с твоим поклонником нельзя? — продолжала расспросы Полина.

— Нельзя, он не слышит. Вбил себе в голову, что я циничная дама, считающая любовь вселенским заговором изготовителей валентинок. Но он готов и сумеет растопить холод и лёд — короче, несёт такую пургу второй месяц. А какое шоу он четырнадцатого февраля устроил — вся компания от этих воздушных шариков тащилась.

— Неужели ещё есть такие романтики, — вздохнула Полина.

— Я тебя умоляю! У него в телефоне записная книжка от девичьих номеров лопается. А тут взрослая тётка почему-то не даёт. Вот уязвленное самолюбие его и мучит.

— Так, может, и ничего: молодой, влюблённый, романтичный. Или он совсем тебе никак?

— Полин, я про то, как он мне, даже не задумывалась. По нему дочка топ-менеджера сохнет. Скромная такая, некрасивая, меня тихо ненавидит, интригует, чтобы я ушла. Мне ей очень хочется сказать: «Беги от него, дурочка. Побереги свою жизнь». Но ведь тоже не услышит. Ладно про меня, давай о себе: ты чего такая?

Полина потупилась. Она не знала, как рассказать о том, что в её жизни происходит.

— Я Денису сказала, что полюбила другого и ухожу к нему, — Полинка замолчала, вспоминая ту сцену. Было видно, что рассказ ей дается с трудом. — Сначала молчал, пошёл в спальню, лёг, а часа через два вскочил и как заорал на меня, потаскухой называл, ну, и всякое такое. Я даже не ожидала, что он на такие эмоции из-за меня способен тратиться. Это неделю назад было. А на следующий день пришел домой с цветами и говорит, что сам во всем виноват, что я ему нужна, что любит, сказал, что самое страшное для него — меня потерять. Вечерами с нами сидит, с ребятами разговаривает, вчера мы мультики вчетвером смотрели.

— То есть вы восстановили нормальные отношения.

— Влада, ты что — не понимаешь! — губы Полины дрожали. — Роман ждёт, я ему обещала приехать. Каждый день спрашивает, поговорила ли я с мужем. Сам прилететь хочет. Я его очень люблю. Он такой, каких больше нет. Но с Денисом мы двенадцать лет прожили. Он нас любит. Как я мальчишек без отца оставлю.

— Конечно, семья — это святое. Я тебе сама говорила: не руби с плеча. Только учти, как только Денис твой поймёт, что ты никуда от него не денешься, всё будет как прежде. И ты опять будешь жаловаться, что ты ему не нужна, что дети его раздражают.

— Ты считаешь, что надо уехать в Красноярск? — Полина с надеждой смотрела на Владу. Так хотелось готового решения, но где его взять!

— Как я могу так считать? — Влада пожала плечами. — Только ты понимаешь, что тебе дороже. Да и неизвестно, как с Романом сложится, может, пройдёт это наваждение, и будешь себя ругать. Здесь разрушишь — там не построишь. Тем более, ты ребят с собой заберешь. Я бы, наверное, побоялась.

— Владочка, ты не представляешь, как мне плохо. Романа голос в телефоне услышу и готова пешком по шпалам к нему бежать, Денис подойдёт, обнимет — родной-преродной, роднее не бывает…

— Не спеши, время всё по местам расставит, — сказала Влада. Как надо поступать, она не знала, да и никто, наверное, не знал.

Зазвенел телефон. Аришка, к удивлению Влады, позвонила отчитаться о посещении с бабушкой выставки в Доме художника. Впрочем, истинная причина звонка вскоре выяснилась:

— Мамуль, меня Вадим попросил Месси покормить, он в четверг уехал на неделю, а я хочу у бабушки до завтра остаться. Зайди покорми и воды налей. Корм, увидишь, на кухне, рядом с миской здоровый пакет.

— Арина, но ведь тебя просили. Сегодня уже суббота. Живое существо третий день один без корма.

— Вадим там корма насыпал на неделю, меня он так просит, для подстраховки. Ключи в коридоре, на тумбе. Кстати, знаешь, кого я на выставке встретила?

— Кого? — вздохнула Влада. Как ловко дочь умеет переводить разговор с неприятных тем.

— Нашу Вероничку. Она там с тем хоббитом была. Нас с бабушкой увидела, поздоровалась, и этот её тоже, типа, узнал меня.

— С каким ещё хоббитом?

— Ну, с тем, с доктором, помнишь? Когда она ногу вывихнула, он ей вправлял.

Придя домой, Влада, не раздеваясь, нашла ключи и отправилась в соседний подъезд кормить Месси. Она зашла в квартиру, включила свет и огляделась. Это было царство мужского порядка. Истории про разбросанные по квартире носки и немытые тарелки к жилью Вадима отношения не имели. Чистота и полный аскетизм, даже шторы на окнах отсутствовали, единственное украшение — полка со спортивными кубками. Откуда-то из глубины квартиры вышел Месси, он уже не был забавным котёнком, но ещё и не превратится в пушистого кота-красавца, а пока напоминал угловатого длинноногого подростка.

— Сейчас я тебя покормлю. Давай показывай, где твои миски.

В этот момент в замке повернулся ключ. Влада попятилась на кухню. Ещё не хватало присутствовать при ограблении чужой квартиры. Но дверь распахнулась, и вошёл Вадим.

— Добрый вечер! Я кота пришла покормить, — почему-то начала оправдываться Влада. — Только зашла.

— А я вот раньше вернулся, — Вадим тоже отчего-то смутился. — Должен был в следующий четверг, но игры отменили, то есть не отменили, а перенесли.

— Ну, я пойду, — Влада направилась к двери, — ты тогда сам покормишь.

— Да, конечно.

Они стояли в прихожей, и Влада ясно ощутила, что не хочет уходить.

— А тебе привет от Виталия, ещё месяц назад передал.

— От какого Виталия?

— От доктора вашей сборной.

— От Виталия Борисовича?

— Наверное, я отчества не знаю. Маленький такой. В смысле невысокий.

Что-то было во взгляде Вадима, от чего Владе захотелось подойти поближе, взять его за руку. Они стояли в дверях, говорили какие-то ничего не значащие слова, и оба хотели сделать шаг навстречу, и оба не делали.

— Роман на той неделе прилетит. Собирается твою подружку увозить, — улыбнулся Вадим.

— Она, наверное, не поедет с ним. Не станет от мужа уходить.

— Да ты что! А Ромка уверен, что она с ним поедет.

— Что поделаешь. Жизнь такая вещь — непредсказуемая. Тем более на убывающей луне познакомились, — вспомнились Вероничкины слова. Интересно, сама Вероника на какой луне ногу подвернула.

— Ромка с ума сойдет, — прошептал Вадим. — Он, вообще-то, молчун, а про неё даже по телефону мне говорил, остановиться не мог.

И они зачем-то так же шёпотом обсуждали историю Полины и Романа. Влада почувствовала нелепость ситуации. Стоят под дверью, одетые, в зимних куртках, почему-то вполголоса разговаривают. Может быть, Вадим устал с дороги и не знает, как её выпроводить.

— Ты давай отдыхай. Я пойду. Поздно уже.

— Да, конечно, поздно. Но ведь завтра воскресенье. Может, чаю попить останешься. Мне из Китая друг хороший чай привез, вкусный.

К чаю ничего не нашлось, но это было и неважно. Вадим рассказывал об отложенных соревнованиях. Влада слушала его, но смысл слов от неё ускользал, она понимала другое — ей важен этот человек.

— Виталий сказал, что у тебя жена пила, — неожиданно для себя Влада перебила рассказ Вадима, — ты поэтому с ней развелся?

Вадим нахмурился:

— Почему пила? Она и сейчас пьёт. При тебе соседка звонила: она пьяная в тамбуре под соседской дверью лежала, песни пела. Соседи напротив хотели полицию вызывать. Раньше она пьяная спала, а теперь агрессия появилась.

— Так и вызывали бы полицию, а не тебя.

— Я понимаю, что сделать ничего не могу, но я ответственен за неё. Она ведь при мне спиваться стала. А я внимания не обращал.

— Ты её очень любил?

— В том-то и дело, что не любил. На сборах пересеклись, и завертелось. Поженились, но любви не было. Может, если бы любил, то не допустил бы, чтобы она пить стала. В этом и моя вина, рядом был, а своей жизнью жил.

Вадим замолчал. Молчала и Влада. Они просто смотрели друг на друга. Им не надо было вслух произносить никаких слов, и по одному взгляду становилось ясно всё, о чём можно долго рассказывать, но так и не рассказать. Да и нет таких слов, чтобы смогли передать то ощущение тепла и уюта, которое окутало их.

А потом их бросило друг к другу. Не было первоначальных поцелуев и ласк, не было никаких преград — было слияние, было общее движение. Влада не понимала, где её мягкое женское тело, где его, мощное, мужское — сплошной разряд тока одновременно проник в их тела, они вместе задрожали и замерли.

Влада лежала с закрытыми глазами и чувствовала, что ею любуются. Вадим, улыбаясь, нежно гладил её волосы:

— Вот и принёс мне рыжий кот счастье. Ты моя королева…

А Влада прислушивалась к необычному чувству — впервые почти за два года она поняла, что снова обрела свою судьбу, и всё у неё теперь сложится, потому что она не одна, а рядом с человеком, который отныне будет неотъемлемой частью её жизни.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15