Что скрывается за чертополохом (ЛП) [Саманта Янг] (fb2) читать онлайн

САМАНТА ЯНГ ЧТО СКРЫВАЕТСЯ ЗА ЧЕРТОПОЛОХОМ Серия: Хайленд #1

Группа: vk.com/yourbooks12

Переводчик: Алла Х.

Редактор: Анна К.

Вычитка и оформление: Виктория К.

Обложка: Виктория К.

ПРОЛОГ

Четырнадцать месяцев назад

Если бы я сказала кому-то, что меня тошнит от пальм и солнечного света, то меня бы сочли сумасшедшей, тем более что многие характеризуют меня как жизнерадостного человека. Однако с четырнадцати лет тошнота от однообразия бесконечного лета не проходила. С самого детства отец привил мне вкус к путешествиям, и это всегда заставляло жаждать чего-то иного. Быть где угодно, только не в Лос-Анджелесе.

Знаете, как говорят: в чужом саду трава всегда зеленее. В моем случае это буквально. Трава в моей части города желтая и пожухлая. Не только из-за засухи, но и из-за отсутствия у жителей времени и средств, требующихся для ухода за газоном.

Никогда в жизни мне не хотелось так сильно оказаться где-то еще, чем когда я остановилась перед дверью своей квартиры и увидела прикрепленное к ней уведомление о выселении.

— Вы, должно быть, шутите, — хрипло прошептала я, зажимая переносицу, чтобы остановить слезы.

Ошеломляющее бессилие угрожающе нависло надо мной. Я боролась со стискивающей грудь паникой, думая о маленькой девочке по ту сторону двери. Видела ли она это? Или Хуанита скрыла от Келли правду? В глубине живота поселился ужас. Пусть моя Келли казалась застенчивой тихоней, но она схватывала все на лету и ничего не упускала. Из-за этого было чрезвычайно трудно пытаться оградить ее от наших дерьмовых жизненных обстоятельств. Но я была настроена решительно.

Собравшись с духом и стараясь не дать желудку вывернуться наизнанку, я сдернула с двери уведомление о выселении.

Сегодня меня уволили с должности администратора, ради приема на которую мне пришлось солгать. Коллега, которая с самого начала была настроена против меня, увидела в моем резюме информацию об опыте работы администратором в другом кастинговом агентстве. Она знала кого-то в упомянутом агентстве, и там ей сказали, что никаких данных о моей работе у них не имеется.

Итак, меня уволили, хотя я была более чем компетентна в своей должности. Да, я знала, что лгать плохо, но когда ты мать-одиночка, то пойдешь практически на все, чтобы заработать достаточно денег и обеспечить своему ребенку крышу над головой. От меня не ускользнула ирония увольнения из кастингового агентства за ложь в резюме. Агентства постоянно лгали в резюме своих клиентов.

Остаток дня я провела, расходуя большую часть бензина, заправку которого не могла себе позволить, на разъезды по объявлениям о вакансиях, найденных в Интернете. Из десяти должностей на одну — администратора салона красоты — мне предложили пройти собеседование. Я согласилась, хотя там платили намного меньше, чем я зарабатывала в агентстве, а я уже и так просрочила плату по квартире.

И вот в моей руке уведомление о выселении.

Я задолжала по аренде даже за одну из самых дешевых однокомнатных квартир, которую мне удалось найти в районе Креншоу, где у моего ребенка даже не было собственной спальни.

Потому что мой бесполезный мерзавец бывший большую половину времени не помнил о нашем существовании.

В идеале я бы только обрадовалась, если бы он забыл о нас окончательно. Его репутация шла впереди него, а парень, с которым я по глупости занялась сексом в шестнадцать и от которого забеременела, стал теперь настолько опасен, что я едва его узнавала.

Но я все равно никогда не пожалею о своей Келли.

Вот только мне бы хотелось, чтобы у нее был другой отец.

Которого не приходилось бы выслеживать и выпрашивать у него деньги, хотя знание об источнике этих денег вызывало у меня тошноту. Но ради Келли я бы отбросила не только свою гордость, но и моральные принципы. Ради нее я пошла бы на все.

Поэтому я позвонила Стейси.

Разговор был короткий и резкий. После него я глубоко вдохнула, открыла дверь квартиры и вошла в студию. Днем здесь было светло, светло и просторно. Несмотря на то, что наши две односпальные кровати занимали половину пространства, мы старались придать квартире уют.

Отодвинув проблемы на задний план, я одарила дочку беззаботной улыбкой.

— Мама!

Келли отложила книгу и вскочила с кровати, спеша через всю квартиру, чтобы обнять меня.

Когда дочка прильнула головой к моей груди, а я обняла ее, меня наполнили любовь и решимость. Наклонившись, я поцеловала белокурую макушку. Когда она была младенцем, я испытывала к ней непреодолимую любовь, но и непреодолимый ужас тоже. Я сама была еще ребенком. Что я знала о воспитании дочери? За эти годы любовь выросла до невероятных глубин, а ужас стал управляемым, обостряясь в такие моменты, как этот.

Келли отодвинулась и посмотрела на меня той единственной прекрасной чертой, которая досталась ей от отца, — огромными, великолепными голубыми глазами.

Я убрала волосы с ее лица.

— Как прошел твой день, малышка?

— Я выиграла конкурс по правописанию. Мисс Фрэнсис считает, что мне следует присоединиться к школьной команде.

Каким-то непостижимым образом в следующем полугодии моя умная девочка окажется в пятом классе. Я не знала, куда так стремительно летело время.

— Поздравляю! Я так горжусь тобой. — Взяв ее за руки, я принялась танцевать с ней на месте, заставляя хихикать. — Значит, я могу прийти и посмотреть на тебя на соревнованиях?

— Ага.

— Слоан. — Привлек мое внимание голос Хуаниты.

Самое лучшее в этом многоквартирном доме было соседство с Хуанитой. Она увидела, как мы заезжаем, и мы разговорились. Когда я упомянула о своем беспокойстве, что Келли, приехав на автобусе из школы домой, будет оставаться в квартире одна до моего возвращения, Хуанита предложила свои услуги няни. Ее муж, Эли, работал по ночам, а их дети выросли, так что время у нее было. Хотя она брала меньше, чем другие няни, я все равно не могла ее себе позволить. Но безопасность Келли имела для меня первостепенное значение. Отсюда и задержка выплат по аренде.

Мы переглянулись, и она слегка покачала головой.

Меня охватило облегчение. Каким-то образом Хуанита утаила от Келли уведомление о выселении.

— Я знаю, что сегодня задержала тебя дольше обычного, но не могла бы ты остаться еще на час?

— Куда ты уходишь? — надулась Келли.

Я одарила ее успокаивающей улыбкой.

— Вечером я пообещала подруге помочь кое с чем. Но я ненадолго. — Я посмотрела на Хуаниту.

Она нахмурилась и кивнула в сторону двери.

— На пару слов, mija (прим.: с исп. — милая, дочка).

Несмотря на напряженность, я еще раз чмокнула Келли в макушку и сказала ей возвращаться к своей книге. Дочь подозрительно глянула на меня, но сделала, как ей велели, и я поблагодарила Бога за то, что он дал мне такого послушного ребенка, как Келли. Она была самым тихим, самым спокойным ребенком, да еще и самым милым. Я часто задавалась вопросом, означает ли это, что в подростковом возрасте она превратится в монстра, потому что никому не может так везти с детьми.

Однако эти заботы ждали лишь в будущем. У меня достаточно поводов для беспокойства в настоящем, и я была благодарна, что поведение Келли к ним не относилось.

Как только мы вышли за дверь, Хуанита повернулась ко мне.

— Каждый проходивший мимо твоей двери видел это уведомление. Ты не сможешь долго скрывать этого от Келли.

— Я знаю и не собираюсь скрывать. Я достану деньги.

Она сузила глаза.

— Как?

— Мне нужно, чтобы ты присмотрела за Келли, а я тем временем нанесу визит ее отцу.

Глаза Хуаниты наполнились тревогой. Она знала о нем с моих слов. Но также и по его репутации, потому что теперь он занимал высокий статус солдата в банде, которая в основном промышляла торговлей наркотиками и краденными машинами, пуская их на детали.

— Ты не пойдешь к нему, на ночь глядя.

— Я звонила Стейси. Неохотно, но она сказала, где его искать. Мы с ней дружили, когда я еще была с моим бывшим. Но когда я его бросила и попыталась начать все заново ради Келли, Стейси обвинила меня в том, что я считала себя лучше ее, чем их. Что я желала уйти от их жизни. Что никогда не переставала быть избалованной богачкой из Беверли-Хиллз.

— Где он сейчас?

— На какой-то домашней вечеринке в Вест-Адамсе. Она написала мне адрес.

— Ты не пойдешь одна ночью в дом, где находится этот человек и его головорезы. Ни за что.

Хотя я безгранично ценила заботу Хуаниты о моей безопасности, отступить я не могла.

— Я должна найти его. И хотя мне это ненавистно, у матери его ребенка есть одно преимущество: он не позволит никому причинить мне боль.

— Нет, он предпочитает делать это сам.

Я вздрогнула и отвела взгляд.

— Прости, mija. Я просто волнуюсь. Дождись, пока Эли закончит работу. Он пойдет с тобой.

— Я не буду втягивать в это Эли. Пожалуйста. — Я сжала ее руки. — У меня нет времени спорить. Мне нужно найти его, получить деньги и вернуться домой к моей малышке. Не могла бы ты посидеть с ней до моего возвращения?

Почувствовав мою настойчивую решимость, Хуанита неохотно согласилась.

Через несколько минут я уже сидела в машине и дрожащими пальцами пристегивалась ремнем безопасности. Следуя карте на телефоне, я потихоньку добралась до дома в Вест-Адамсе.

Как только я свернула на нужную улицу, то услышала громкую музыку, на капотах припаркованных у обочины машин сидели люди, другие пили во дворе.

Я бы не отказалась от Келли ни на что на свете. Она — мой мир. Каждое мое действие было направлено на то, чтобы любить ее. Но это не значило, что я не злилась на себя из-за прошлого. Не испытывала ярости к тому обиженному шестнадцатилетнему подростку, которая хотела наказать родного отца за то, что тот ее игнорировал, женившись на женщине вдвое моложе себя, которая ненавидела свою падчерицу и заставляла чувствовать ее чужой в собственном доме.

В пятнадцать я увлеклась вечеринками.

В шестнадцать встретила своего бывшего в клубе, пройдя туда по фальшивому удостоверению личности. Ему было восемнадцать, он был очарователен и абсолютно не из моего мира. Меня влекли к нему все эти клише, которые мой отец, звездный адвокат, ненавидел сильнее всего.

Я не собиралась залетать.

Или стремиться, чтобы меня выгнали из родного дома за отказ отдать ребенка в приемную семью.

Или оказаться, в конечном итоге, с жестоким преступником.

Вот почему я ушла от бывшего. Хотя в его сознании я все еще принадлежала ему.

Однажды я сэкономлю достаточно, чтобы увезти нас с Келли как можно дальше от него.

Набравшись смелости, я вылезла из машины и обогнула капот, не обращая внимания на свист парней, прислонившихся к своему автомобилю.

Как только я вошла во двор, как дорогу мне преградил высокий парень с пистолетом, заткнутым за пояс штанов.

— А ты, мать твою, кто такая? — проорал он, перекрикивая музыку.

— Расслабься, Кай! — Друг моего бывшего, Брикс, опустил руку на плечо моего дознователя. — Она Андроса.

Натан Андрос. Мой бывший. Его семья владела греческим рестораном в Калвер-Сити. Они давным-давно отреклись от него. Так же, как мой отец отрекся от меня. Но это не значит, что я принадлежала Андросу.

Я не принадлежала никому, только Келли.

Тем не менее, я прикусила язык, потому что, несмотря на бессильный гнев, от которого перехватывало горло, это воображаемое право собственности было единственным, что обеспечивало мне безопасность.

Брикс взмахнул бутылкой пива и крикнул:

— Он в курсе твоего визита?

Я покачала головой.

— Это срочно.

— Ребенок в порядке? — спросил он, будто это хоть немного его заботило.

— Пока да. Вот почему мне нужно увидеть Натана!

— Блядь, чувак, даже для меня музыка ебашит слишком громко! — Кай развернулся и поспешил в дом.

— Туда! — Брикс мотнул головой в сторону небольшого крыльца.

Дом походил на большинство, расположенных по соседству. Одноэтажный, в испанском стиле. На окнах и входной двери решетки.

Когда мы вошли в переполненный дом, грохот музыки уменьшился. Она по-прежнему звучала громко, но я уже не чувствовала биение басов в груди, как раньше. Множество тел внутри создавали удушающий жар. Держась настороже, я оглядывалась вокруг, пока Брикс вел меня через гостиную на кухню. Ни Стейси, ни кого-либо знакомого из своей прошлой жизни я не встретила. От кухни Брикс свернул налево по коридору, ведущему, как я догадалась, к спальням.

Дерьмо.

— Он здесь? — спросила я, пытаясь казаться спокойной.

— У него встреча, — крикнул Брикс через плечо. Затем остановился у третьей двери и постучал. — Андрос, это Брикс!

— Я занят!

— Слоан пришла! Говорит, это срочно!

Наступила тишина.

— Впусти ее.

Глубоко вдохнув, я приготовилась встретиться со своим бывшим.

Брикс открыл дверь и жестом пригласил меня войти, и как только я переступила порог, дверь за мной закрылась.

Мы находились в главной спальне, но она была маленькой. Двое парней сидели в креслах возле французских дверей, ведущих на задний двор. За окнами было темно и пустынно, словно гостям запретили туда соваться. Рядом с парнями стоял мой бывший. А на кровати лежала великолепная, чуть потрепанная брюнетка.

Слишком юная великолепная брюнетка.

Натан сурово посмотрел на меня.

— Что такого срочного, что не может ждать?

Я взглянула на двух мужчин, потом снова на Натана.

— Мы можем поговорить наедине?

— Это не может подождать? Я тут кое-чем занят.

— Мне нужно всего пять минут.

Один из парней хлопнул другого по плечу.

— Пошли, дадим им минуту.

— А что с ней? — Другой парень уставился на брюнетку, как на кусок мяса.

Девушка напряглась, но ничего не сказала.

— Мы поговорим, — ответил Натан. — Я сейчас выйду.

Оба парня были высокими. На несколько дюймов выше Натана и очень мускулистые. Тот, кто предложил выйти, приблизившись ко мне, посмотрел на меня с игривой ухмылкой.

— Привет, — кивнул он, потянувшись через меня, чтобы открыть дверь.

Я отступила в сторону, чтобы выпустить их, одарив обычной дружелюбной, но платонической улыбкой, и поздоровалась в ответ.

Как только дверь за ними закрылась, Натан пересек комнату и направился ко мне. Я напряглась, когда он протянул руку, чтобы запереть дверь спальни.

Тактика запугивания.

Затем он взял меня за бедра и притянул к себе.

— Моя девочка выглядит усталой. Ты должна позволить мне позаботиться о тебе.

Когда я впервые встретила его в том клубе, то подумала, что он самый сексуальный парень, которого я когда-либо встречала. Его отец был греком, а мать — американкой датского происхождения. Смесь такого наследия вылилась в красоте Натана. Оливковая кожа, темные волосы и ярко-голубые глаза.

В нем было столько обаяния и юмора, и он окружил меня любовью и вниманием, которых мне так не хватало в тот момент моей жизни.

Будучи слишком наивной, я не понимала, что его заводила возможность овладеть хорошей девочкой и запятнать ее. Что для него я была неким призом. Вещью, которой он владел, а не человеком, которого он любил. Через два года после рождения Келли я набралась смелости уйти от него. После этого он целый год обивал порог моей квартиры, пытаясь вернуть уговорами и угрозами. К счастью, ему стало скучно. Теперь он появлялся каждые несколько месяцев, приносил деньги и напоминал мне, кому я принадлежу. Он даже избил парня, с которым я осмелилась встречаться, когда Келли было пять лет. С тех пор я ни с кем не встречалась.

Натан думал, что это каким-то образом означает, что я согласна с тем, что я принадлежу ему.

Помешанный засранец.

Я просто выжидала, пока у меня не появится достаточно денег, чтобы убраться вместе с Келли подальше от него.

Теперь, глядя на его лицо, я видела за красотой злобу. Стараясь не показывать свои истинные чувства, я осталась в его объятиях и сказала:

— Я потеряла работу, и меня выселяют. Мне нужны деньги, чтобы оплатить аренду и продержаться до тех пор, пока не найду новую работу.

Его пальцы впились мне в бедра, а взгляд стал жестче.

— Ты же знаешь ответ на этот вопрос. Возвращай свою задницу в мою постель, и тебе не придется беспокоиться о таком дерьме.

— Эй! — Брюнетка, о которой я почти забыла, спрыгнула с кровати и оттолкнула Натана от меня. — Я, мать твою, здесь, а ты пытаешься склеить другую девушку!

Я удивилась, что она говорила так четко, учитывая, что выглядела так, будто кутила уже несколько дней.

Лицо Натана окаменело.

— Толкни меня еще раз, сука, и пожалеешь.

Выражение ее лица стало вызывающим.

— Никто не обращается со мной как с дерьмом. И это касается предложения меня одному из тех негодяев, которые только что вышли отсюда.

Негодяи?

Я присмотрелась к ней пристальнее. Почему она казалась мне такой знакомой?

— Ты теперь в моем мире, принцесса. И делаешь все, что я, нахуй, говорю тебе делать… и прямо сейчас я говорю тебе: ЗАВАЛИ ЕБАЛО!

Я вздрогнула от его рыка, а брюнетка едва шевельнулась. Через секунду она плюнула Натану прямо в лицо.

Мое сердце упало.

— Натан, не…

Меня прервал шлепок его ладони по ее лицу, и девушка упала обратно на кровать. Внезапно Натан оказался на ней, оседлав, зажав ее ноги.

В моей голове всплыло воспоминание.

То был первый раз, когда я попыталась уйти.

Малютка Келли плакала в гостиной в манеже. Натан прижимал меня к кровати, расстегивая молнию на штанах. Чтобы доказать, кто владеет мной.

К счастью, его друзья ворвались в квартиру прежде, чем он успел взять желаемое. Тем вечером я оставила его, пока он где-то шлялся.

Вырвавшись из воспоминаний и вернувшись в комнату, я с ужасом наблюдала, как он, удерживая девушку одной рукой, тянулся к молнии на штанах.

— Натан!

Он повернул ко мне голову.

— Хочешь увидеть, чего лишилась?

— Слезь с меня! — взвизгнула девушка.

Когда он снова ее ударил, его футболка задралась, и за поясом штанов я заметила пистолет. Дебил носил заряженный пистолет в штанах.

В страхе я сосредоточилась на оружии.

Я не могла позволить ему…

Я шагнула к кровати, но мое сердце чуть не остановилось, когда Натан выдернул пистолет из-за пояса и приставил дуло ко лбу брюнетки.

Она перестала сопротивляться, но смотрела на него вызывающе.

— Хорошая девочка.

Меня охватило отвращение.

Так он говорил каждый раз, когда я капитулировала перед ним. Ему никогда не приходило в голову изнасиловать меня, но руки он распускал часто, и я столько раз притворялась, что прощаю его. Ради спокойной жизни я делала все, что он хотел. До того дня, когда он попытался взять то, что я не хотела давать. Это стало последней каплей.

— Подожди меня в коридоре. — Натан оглянулся на меня. — Мы поговорим, когда я закончу здесь.

Мой взгляд метнулся к девушке. Она уставилась на меня.

Умоляя.

— Я не уйду. Мне нужно вернуться к Келли. Отпусти девушку.

Он усмехнулся.

— Если не уйдешь, мы все равно это сделаем.

— Не похоже, чтобы она этого хотела, Натан, так что отпусти ее.

— Ты ведь хочешь? — Он сильнее вжал дуло ей в лоб.

И даже тогда она прошипела:

— Нет.

И тут я бросилась на него. Это отвлекло его достаточно надолго, чтобы брюнетка так сильно укусила руку, державшую пистолет, что Натан вскрикнул.

Остальная часть потасовки пронеслась как в тумане. Натан ударил меня кулаком по голове и животу. Но я думала, что совместными усилиями мы с брюнеткой одержим верх.

Не знаю, у кого оказался пистолет, но когда раздался выстрел, мое плечо пронзила боль, и я закричала.

— Дерьмо! — взревел Натан.

Дверь в спальню задребезжала, но была заперта.

— Андрос!

— Блядь, да в порядке я! — прокричал он в ответ, а я сморгнула красную пелену боли и увидела, как девушка сидит на кровати и смотрит на меня широко распахнутыми глазами, в которых стояли слезы.

Натан вырвал у нее пистолет.

Озабоченно нахмурив лоб, он упал рядом со мной на колени. Я заметила, как он отложил пистолет в сторону, когда я схватилась здоровой рукой за кровоточащее плечо и отстранилась от него.

— Дерьмо, Слоан, — прошипел он, потянувшись к моей ране. — Какого хрена ты сунулась?

— Она… ей нужна «скорая», — захныкала брюнетка.

— Никакой гребаной «скорой». — Он посмотрел на нее. — Я позабочусь о ней. И знаешь, почему? Потому что мне на нее не плевать. Она — мать моего ребенка, которую ты, сука, только что ранила!

Он встал, забыв про пистолет. И принялся ее бить.

Снова и снова.

И снова.

Будто не остановится, пока не станет слишком поздно.

Преодолевая агонию боли, пронзающую руку, я схватила пистолет и прицелилась в Натана.

ГЛАВА 1

Наши дни

Арднох, Шотландское нагорье (Хайленд)

Цель горничных поместья Арднох заключалась в том, чтобы быть как можно более незаметными. Мы не пользовались главными лестницами, а с этажа на этаж перемещались на служебных лифтах. В большинстве дней я видела парадный вход в замок Арднох, только когда миновала его по пути в кабинет управляющего клубом Арии Ховард.

Эксклюзивный клуб в отдаленном Шотландском нагорье был последним местом, где я когда-либо могла представить место своей работы. Но вот она — я, в униформе горничной, толкаю маленькую тележку с чистыми полотенцами и туалетными принадлежностями по роскошным ковровым покрытиям коридоров отреставрированного замка. Элитное членство в громадное прибрежное поместье было открыто только для профессионалов кино- и телеиндустрии, которые могли себе это позволить. Лахлан Адэр, бывший голливудский актер и местный житель, превратил некогда разваливающееся наследие своей семьи в прибыльную гавань для знаменитостей, ищущих тишины и покоя в своей знаменитой жизни. Благодаря хорошо обученной личной охране и ультрасовременной системе безопасности, Арднох являлся одним из самых безопасных мест на земле.

Как только я вошла в свой первый за день номер, тут же поняла, что забыла упаковку с печеньем местного изготовления, которую должна была оставлять в каждой комнате после уборки. Вечерняя смена оставляла в спальнях гостей горячий пунш и шоколад. Улыбнувшись про себя мысли, как бы мне хотелось, чтобы мне каждый вечер приносили горячий шоколад, я отодвинула тележку в сторону, чтобы она никому не мешала. Лифт для персонала находился в конце коридора. Мне потребовалось бы всего несколько минут, чтобы добраться до подсобного помещения горничных.

Только я вошла в служебный лифт, как услышала знакомый низкий хриплый голос:

— Придержите лифт.

Я знала этот голос. Он творил со мной нечто невообразимое. С колотящимся сердцем я повернулась и придержала дверь открытой, когда ко мне уверенным шагом устремился Уокер Айронсайд.

Никакое другое имя не могло более идеально подойти этому мужчине.

При первом взгляде на Уокера я должна была испугаться. Ростом примерно шесть футов пять дюймов, он возвышался почти над всеми. Широченные плечи и мощные бицепсы, узкая талия и длинные ноги. Мужчина был слишком красив ради его же блага — сплошные рельефы, да равнины. Он носил короткую бороду, но его каштановые волосы были выбриты по бокам и длиннее на макушке. При первом взгляде на Уокера я не испугалась. У меня возникла самая инстинктивная физическая реакция на мужчину.

Я хотела раздеть его донага и исследовать каждый дюйм его впечатляющего тела. Мне хотелось залезть на него, как на чертово дерево, пока он бормотал мне на ухо грязные слова с грубым шотландским акцентом.

Меня не оттолкнула даже его односложная манера разговаривать и стальной взгляд. Его абсолютная мужественность приводила меня в восторг. В Лос-Анджелесе меня окружали вооруженные головорезы и гангстеры… но я никогда не встречала парня, который был бы таким по-настоящему здоровенным мужиком, как Уокер Айронсайд.

Моя физическая реакция на него тревожила. Его отсутствие физической реакции на меня разочаровывало.

Поправочка: сокрушало.

У меня перехватило дыхание, когда мне пришлось задрать голову, чтобы встретиться с его аквамариновыми глазами, и отступить назад, позволив ему войти. Он заполонил собой весь лифт.

— Спасибо, — пробормотал он.

— Без проблем.

Я отпустила дверь, и она закрылась. Между нами воцарилась гнетущая тишина, а все мое тело гудело от гиперосознания его присутствия рядом. Чувствуя себя одержимым тринадцатилетним подростком, я попыталась контролировать свое дыхание, чтобы Уокер не заметил, как он на меня влияет. Я и так беспокоилась о предательском румянце, появившемся на моих загорелых щеках.

Лифт двинулся вниз, и я краешком глаза взглянула на Уокера. Он был одет в сшитый на заказ черный костюм, сидевший на нем идеально. Все охранники в Арднохе одевались как «люди в черном». Уокеру этот образ безумно шел.

— Что привело тебя на наш этаж? — спросила я дразнящим тоном, имея в виду тот факт, что охранники большую часть дня проводили, патрулируя периметр, входы в поместье и сопровождая гостей, которым требовалась личная охрана, пока они путешествовали по нагорью.

Выражение лица Уокера было раздражающе пустым.

— Изучаем возможность поднять тревогу в уязвимых местах замка на случай проникновения в поместье.

Мои глаза расширились.

— Не думала, что такое возможно.

— Это очень маловероятно. Как я уже сказал, это всего лишь изучение.

— Да, не думаю, что гостям захочется чувствовать себя узниками в шикарной тюрьме, — я ухмыльнулась.

Его пристальный взгляд метнулся к моим губам, но быстро вернулся к моим глазам. Он не улыбнулся. Не то чтобы я когда-либо видела улыбающегося Уокера. Я никогда не принимала близко к сердцу его угрюмый нрав, но в последнее время он стал еще более холодным и отстраненным. Он прибыл в Арднох с Броданом Адэром, младшим братом Лахлана. В то время как Лахлан, возможно, и покинул Голливуд много лет назад, Бродан все еще оставался мировой знаменитостью. Прошлым летом он вернулся в Арднох со своим телохранителем Уокером. Бродан прославился тем, что оставил актерскую карьеру и остался в родном Арднохе после того, как они с Монро — его лучшей подругой детства — раздули тлеющие угольки своей эпической истории любви. После того, как Лахлан предложил Уокеру место в команде охраны поместья, он тоже решил остаться. Всем этим со мной поделилась Монро — в прошлом году она была учительницей Келли, и мы нашли общий язык и быстро подружились.

Уокера я заприметила еще до знакомства с Монро. В поместье его трудно не заметить. А работа в одном и том же месте означала, что я часто мельком видела его великолепную задницу.

В любом случае, работая вместе и находясь в одном кругу друзей, я поняла, что Уокер был угрюм со всеми, и не принимала этого на свой счет. Тем не менее, видя, как он пускает слюни на мою выпечку (это не эвфемизм — официально наше знакомство состоялось на школьной распродаже выпечки, и он практически смел все изделия с моего стола), меня обескураживало, что он не признавал и, более того, не отвечал взаимностью на мой тонкий флирт. Я видела его на работе в поместье за несколько недель до распродажи выпечки, и надеялась, что он меня заметит, но как горничная я для него не существовала. По крайней мере, я надеялась, что проблема в этом. И что когда мы встретимся вне рабочей обстановки, то он меня, наконец, заметит.

Этого не произошло.

Уокер видел во мне лишь человека с талантом пекаря и общими друзьями.

Поняв, что он не собирается больше ничего говорить, я поджала губы. Обычно я могла завести разговор с кем угодно, и у меня неплохо получалось выманить даже самых замкнутых людей из их скорлупы. Но в присутствии Уокера я чувствовала себя неуклюжим подростком. Он был старше меня — по словам Монро, ему ближе к сорока, так что он, по крайней мере, на десять лет меня старше. В нем чувствовалась некая умудренность, а его глаза излучали усталость — все видел, все перепробовал. Но мне это в нем нравилось.

Я открыла рот, чтобы узнать, как он поживает, раз мы давно не виделись, и он обращался со мной как с почти незнакомкой, но тут лифт дернулся, раздался визг и скрежет металла, и кабина остановилась. От толчка я потеряла равновесие и упала на стену.

— С тобой все в порядке? — Уокер потянулся ко мне, чтобы поддержать, его лоб избороздили морщинки беспокойства.

Меня обуял страх.

— Мы застряли?

Он нажал кнопку нижнего этажа, но ничего не произошло.

— Похоже, — сказал он мрачно.

От нахождения в маленьком лифте, грудь стиснула тревога.

Глаза Уокера сузились, когда он снял с пояса рацию. Поднеся ее к губам, он произнес:

— Это Уокер. Я в служебном лифте восточного крыла с горничной Слоан Харроу. Лифт остановился. Мы застряли.

Застряли.

— О, боже. — Перед глазами поползли черные точки, щеки покалывало, а паника усиливалась.

Я смутно услышала треск рации.

— Принято. Ремонтная бригада уже в пути.

— Слоан.

Моя грудь быстро вздымалась и опускалась, когда я изо всех сил пыталась сделать полноценный вдох.

— Слоан.

На плечо легла большая теплая ладонь, и я оторвала взгляд от сжатых кулаков и увидела глаза Уокера, склонившегося ко мне. Они походили на воды Средиземного моря в солнечный день.

— У тебя клаустрофобия?

Я быстро кивнула.

Он сжал мое плечо.

— Смотри на меня. Продолжай смотреть на меня.

Я сделала, как он велел.

— Вдох. — Уокер сделал медленный, легкий вдох, а затем выдохнул. — Выдох.

Я повторила за ним.

— Продолжай в том же духе и сосредоточься на мне.

Вблизи я могла видеть каждый волос его аккуратно подстриженной бороды, в которую закралось несколько седых волосков. Не много, но они были. Мой взгляд упал на его губы, пока я продолжала медленно, спокойно дышать. Нижняя губа была полнее верхней. Обычно он сжимал их в жесткую линию, так что я не замечала, насколько полная и на вид мягкая его нижняя губа. Мне хотелось ее укусить. Мои щеки вспыхнули, и я взглянула на Уокера, чтобы проверить, заметил ли он. К моему удивлению, его угрюмый взгляд был прикован к моим губам.

Дыхание перехватило, а между ног и в груди началось покалывание.

Уокер стремительно отстранился, будто от выстрела.

— Сядь.

Команда прозвучала гораздо резче, чем я думаю, он намеревался.

Увидев мое ошеломленное лицо, Уокер приблизился ко мне и расстегнул пиджак, он прислонился спиной к стене и сполз вниз. Его ноги были очень длинными. Он согнул колени, и ткань брюк натянулась на массивных мышцах бедер.

Своей абсолютной сексуальностью этот засранец отвлек меня от приступа клаустрофобии.

Я почувствовала острую тревогу, которую с трудом прогнала.

Ладно, значит, не совсем отвлек.

Поспешив сесть рядом с ним, я врезалась в него локтем и подтянула колени к груди. Хотя я не была маленькой в своих пяти футах и семи дюймах, рядом с ним я все равно казалась крошечной.

— Лучше? — спросил он.

— Да, спасибо.

Наступила пауза, и, как будто пытаясь выдавить из себя вопрос, Уокер спросил:

— У тебя всегда была клаустрофобия?

Покачав головой, я постаралась не вздрогнуть, вспомнив день, который породил пожизненный страх перед замкнутыми пространствами.

— В шесть лет я оказалась запертой в шкафу на пять часов.

Уокер серьезно кивнул.

— Вот и причина. Техподдержка скоро все исправит.

— Думаешь, мы близко к земле?

— Полагаю, мы над первым этажом.

По крайней мере, это означало, что если лифт вдруг рухнет, мы не умрем.

— Я так понимаю, ты не против замкнутых пространств?

— Они меня не беспокоят.

Я изучала его лицо, когда он повернулся ко мне.

— Полагаю, такого мало. В смысле, того, что тебя беспокоит?

Уокер пожал плечами и согласился.

— Мало.

Немногословный мужчина. Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться, и его взгляд снова упал на мой рот. На его челюсти дернулся мускул, и он посмотрел на дверь.

— Как Келли?

Вопрос меня удивил и порадовал. Единственными, с кем Уокер смягчался, были дети, и Келли была одной из них. Это заставило меня задуматься: почему он не женат и не имеет собственного отпрыска. Конечно, от Монро и из того, что видела сама, я знала, что Уокер холостяк, которому, судя по всему, нравилась жизнь без осложнений. В том числе, без осложнений в лице женщин. Мужчину, казалось, интересовали только отношения на одну-две ночи.

Интрижка — его второе имя.

Мой взгляд скользнул вниз по его телу, и моя кожа вспыхнула. Хотела бы я знать, каково это — завести интрижку с Уокером Айронсайдом.

— У Келли все хорошо, — ответила я. — На самом деле, прекрасно. Большую часть лета она провела со мной, вставая на рассвете, чтобы заняться выпечкой.

Продав торты и пирожные на школьной ярмарке, а затем и на рождественской, я обзавелась небольшим кругом постоянных клиентов за тот год, что мы прожили в Арднохе. Они регулярно делали заказы для особых случаев, и слухи о моей выпечке распространились. Я реально надеялась, что в какой-то момент смогу бросить работу горничной и открыть собственную пекарню. За исключением небольшого ассортимента выпечки в деревенском магазинчике «У Мораг» и нескольких кафе, настоящей пекарни здесь не было.

— Она — мой терпеливый помощник и слишком понимающая для своего возраста.

— Что ты имеешь в виду?

Я пожала плечами.

— Матери-одиночки… не всегда могут правильно распределить силы. Мы должны полагаться друг на друга и на друзей. Некоторые дети могут дуться из-за того, что их мама обращается за помощью к кому-то, чтобы те забирали их из школы, но моя дочка не возражает.

Я полагалась на Риган Адэр, жену второго по старшинству из братьев Адэр, Тейна, чтобы она забирала Келли из школы и оставляла у себя дома, пока я не закончу работу. Пасынок Риган, Льюис, был лучшим другом Келли, а Адэры были самыми добрыми людьми, предлагающих помощь, потому что знали, как я в ней нуждаюсь. Даже если это уязвляло мою гордость.

Уокер хмуро посмотрел на меня.

— Ты не единственный родитель, чьего ребенка кто-то забирает из школы. Ты молодец, Слоан. Лучше, чем молодец.

Его слова омыли меня, как теплая вода в холодный день.

— Спасибо.

Он резко кивнул.

Я толкнула его плечом, и он бросил на меня пронзительный, почти подозрительный взгляд. Такой осторожный и колючий. Мне захотелось покрыть его всего поцелуями.

— Спасибо, что успокоил меня. Я должна тебе торт.

Уокер снова посмотрел на мои губы, прежде чем отвести взгляд.

Хм. Может, он не был полностью невосприимчив ко мне.

— Ты мне ничего не должна, — пробурчал он. — Но я не откажусь ни от одной твоей выпечки. Или того шоколадного пирога, который ты готовила для рождественской ярмарки. Или твоих клубничных пирожных. Хм. Что заставило тебя заняться выпечкой?

Я ухмыльнулась, довольная, что ему так понравилась моя выпечка.

— Началось все как дешевый способ развлечь Келли, и я очень увлеклась этим занятием. Мне нравилось, насколько это оздоровляло, и как люди реагировали на мою выпечку; чем больше я этим занималась, тем лучше у меня получалось. Сладости делают людей счастливыми, а мне нравится делать людей счастливыми.

Уголок его губ приподнялся.

Мне так хотелось его поцеловать.

— Я что-нибудь испеку для тебя в качестве благодарности за то, что отвлек меня. Может, я могла бы принести это в субботу. — Да, я напирала. Но меня уже тошнило от вожделения к парню, который не отвечал мне взаимностью.

Уокер не успел мне ответить, его прервал треск внутреннего динамика на панели с кнопками.

— Это Брюс из техобслуживания. С вами все в порядке?

Уокер одним плавным движением встал и нажал кнопку, чтобы ответить.

— Все хорошо. Как дела?

— Все в порядке. Проблема обнаружена. Вы выйдете меньше чем через минуту.

Меня наполнила странная смесь облегчения и разочарования из-за того, что нас прервали. Однако облегчение победило, когда лифт ожил, и я встала, почувствовав, как нас снова тянет вниз.

— Слава богу.

Уокер оглянулся на меня через плечо, но ничего не сказал.

Затем внезапно мы замедлились, лифт остановился, и двери открылись.

Снаружи стояли двое улыбающихся мужчин, один из которых, как я поняла, был Брюс.

Уокер жестом велел мне выйти первой, и, честное слово, я практически выскочила из лифта.

— Спасибо! — Я махнула парням из техподдержки, которые ухмыльнулись в ответ.

Повернувшись, я увидела, как Уокер вышел и поблагодарил мужчин, прежде чем эти пронзительно голубые глаза обратились ко мне.

— Ты в порядке?

— Ага. Еще раз спасибо.

Уокер секунду изучал мое лицо, словно взвешивая решение. Должно быть, он его принял, потому что еще раз резко кивнул мне и поспешил прочь.

— Полагаю, это «нет» субботе, — пробормотала я в никуда.

ГЛАВА 2

Главная горничная, миссис Агнес Хатчинсон, справилась о моем самочувствии, как только я спустилась на обед вниз (неохотно в этом проклятом лифте со своей тележкой). Затем она попросила меня, перед тем, как я отправлюсь в столовую для персонала, сообщить мистеру Рэмзи, метрдотелю, о поступлении новой партии столового серебра. Миссис Хатчинсон, казалось, знала обо всем, что происходит в замке, в том числе мельчайшие подробности работы всех остальных. Доставив указанное сообщение, я пыталась незаметно пройти через столовую к помещениям для персонала, чтобы пообедать.

Все помещения для персонала находились в задней части первого этажа замка (или нулевого этажа, как здесь его называли). Убранство комнат и коридоров было практичным по сравнению с комнатами гостей. Спокойный серый оттенок стен и деревянные полы уступали стенам с деревянными панелями, обоями и парку, покрытому обюссонскими коврами.

Я поспешно вышла из столовой и посмотрела налево. Громадный вестибюль замка Арднох был просто великолепен. Я увидела главного дворецкого, мистера Уэйкфилда, во фраке и белых перчатках, несущего поднос с чашками и чайником. Он кивнул мне и вошел в огромный зал.

Он прошел по полированному паркетному полу, покрытому огромным обюссонским ковром посередине. Декор был традиционным, шотландским, роскошным, неподвластным времени. По центру располагалась парадная лестница с шерстяной ковровой дорожкой в красно-серую шотландку. Ступени вели к лестничной площадке, где сквозь три витражных окна от пола до потолка лился солнечный свет. Затем лестница разветвлялась в обе стороны, поднимаясь на этаж выше, где с обоих концов вестибюля частично можно было увидеть галереи коридоров. В огромном настенном камине горел огонь, он располагался напротив лестницы, возле входа. Запах горящих поленьев добавлял уюта гигантскому помещению. Лампы Тиффани, расставленные на столиках, придавали пространству теплое сияние.

Напротив камина стояли два одинаковых дивана с обивкой из замши и ткани и кофейным столиком между ними. Мистер Уэйкфилд подошел к диванам, там сидел гость и читал что-то со своего телефона.

Быстро прошмыгнув мимо, я очутилась в помещении для персонала и с нетерпением готовилась приступить к обеду. Еду для сотрудников готовил невероятный шеф-повар поместья. Несомненным преимуществом работы в пятизвездочном курорте было то, что мы питались пятизвездочными блюдами. Даже персонал, работавший в отдельных зданиях, расположенных поодаль от замка, на обед приходил в поместье.

Я достала из шкафчика телефон и направилась в столовую. Сообщений от Келли не было, хотя поступило несколько новых заказов на торты от местных жителей. Улыбнувшись, я поборола желание написать дочери. Я купила ей самый простой сотовый, потому что чувствовала себя более спокойно, зная, что она может связаться со мной, когда захочет, но таким образом я еще и пыталась удержать ее от использования гаджетов без необходимости. И уж точно не в школе.

Этим утром я подвезла ее в начальную школу — ее первый день в шестом классе. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к местным отличиям. Если бы мы вернулись в Штаты, Келли была бы пятиклассницей. Сейчас она взволнована, потому что в прошлом году ее учительницей была Монро, а в этом году Монро ушла в декретный отпуск. Новой учительницей Келли стала миссис Хантер, которая не была такой добродушной и милой, как Ро. Мне не терпелось узнать, как дела у моей девочки. Мысль о том, что ей не нравится школа, была мне ненавистна.

Однако прежде, чем я успела ступить в столовую, зазвонил мой сотовый. Я остановилась в тишине коридора, и во мне вспыхнуло беспокойство при виде имени Риган Адэр.

— Риган?

— Привет, — звонкий голос с американским акцентом звучал беззаботно, и я немного расслабилась. — Извини, что звоню во время обеденного перерыва, но сегодня утром у школьных ворот мы разминулись, а я хотела обсудить с тобой кое-что.

— Да? И что же?

— В общем, вчера, когда Келли была у нас дома, Льюис показал ей программу школы тхэквондо, которую он начнет на следующей неделе. Это в Инвернессе.

— Ладно? — в недоумении ответила я.

— И Келли тоже очень загорелась идеей посещать занятия.

Я нахмурилась.

— Она ничего не сказала мне об этом вчера.

— Может, думала, ты ей не разрешишь.

Перейдя в режим обороны, я сухо спросила:

— Что ты хочешь сказать?

— Ой, нет, ты потрясающая мама, Слоан. Я… ты просто суперопекающая. Что я полностью понимаю.

Естественно, я была суперопекающей. Я родила Келли в семнадцать. Я сама была напуганным ребенком, но как только взглянула на свою дочь, она мгновенно стала всем моим миром. Какими бы ужасными ни были обстоятельства (особенно, каждый раз, когда она болела), моей работой было защищать ее. Только моей и больше ничьей. Иногда было трудно ослабить поводья.

— Келли научится самообороне, это даже к лучшему, — сказала я.

— Здорово! Я согласна с тобой. Так почему бы тебе не поговорить с ней об этом вечером, потому что записать ее нужно немедленно. Осталось всего несколько мест.

Что? Подождите.

— Инвернесс? Разве это не в часеезды отсюда?

— Да, но занятия начинаются после школы, так что я буду рада возить их туда и обратно. Подожду завершения урока в своей машине, пока сама буду заниматься, а потом доставлю их домой.

Риган училась в бизнес-школе, готовясь открыть собственный детский сад. Ее забота о Келли, помимо того, что она была мамой и студенткой на полную ставку, много значила для меня. Предложение возить детей на занятия было типичным для потрясающей Риган.

Но все же…

— Сколько стоят занятия?

— Пятьдесят фунтов в месяц.

У меня отвисла челюсть.

Пятьдесят фунтов в месяц!

Я знаю, что кому-то такая сумма показалась бы не такой уж большой, но каждый заработанный мной пенни был на счету. Пребывание в туристическом центре Шотландского нагорья означало, что стоимость жизни здесь была недешевой.

— Кроме того, если ей понравится, нужно будет купить форму и экипировку. О, и инструктор сказал, что каждый раз, когда дети переходят на следующий уровень, взимается плата, а если они захотят принять участие в соревнованиях, то нужно внести вступительный взнос.

Паника усилилась. Я хотела, чтобы Келли занималась всем, что делало бы ее счастливой, но раньше у нее никогда не было хобби, которое стоило бы таких денег. Фаза увлечения картинами по номерам была намного дешевле.

— Э-м… давай я сначала поговорю с Келли. Как я уже сказала, она об этом не упомянула, поэтому, прежде чем что-то решить, я хочу убедиться, что она действительно хочет посещать занятия.

— Конечно. Обсудим это, когда ты будешь забирать ее сегодня вечером.

Спустя два часа, все еще обеспокоенная тем, как мне отправить Келли на уроки тхэквондо, я убиралась в номере Байрона Хоффмана. Хоффман был младшим сыном Генри Хоффмана, владельца одной из крупнейших теле- и кинокомпаний мира. Он недавно стал членом клуба и прибыл в поместье две недели назад. Я понятия не имела, кто он такой, но миссис Хатчинсон знала всех гостей и давала мне краткое изложение их биографии.

На прошлой неделе я бросала грязные полотенца другого гостя в свою тележку у двери, когда почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом. Когда я обернулась, по коридору шел Байрон Хоффман, и его глаза не отрывались от моей задницы. Поняв, что я застала его на месте преступления, он не торопился перевести взгляд к моим глазам. Когда он это сделал, то подмигнул мне, будто был божьим даром человечеству.

Я отвела взгляд, но когда посмотрела на него, он шел, похотливо оглядываясь на меня, от чего волосы на моей голове зашевелились.

А еще он был ужасным грязнулей. В его номере всегда царил беспорядок. Повсюду разбросанная одежда, крошки от еды в самых невероятных местах… но хуже всего были его простыни. Не поймите меня неправильно, за год работы в Арднохе мне много раз приходилось притворяться, что я не замечаю «грязных» простыней. Однако у Хоффмана они почти всегда были грязными, и какая-то часть меня задавалась вопросом: делает ли больной ублюдок это намеренно.

Иногда я действительно ненавидела свою работу.

Тем не менее, я также испытывала удовлетворение, глядя на прекрасно обставленную комнату и видя, что она снова приведена в порядок. Заменив бутылочки с шампунем на новые, я забрала использованные и пошла к двери. Уборка номера Хоффмана означала, что я почти закончила день. И я в волнении предвосхищала встречу с Келли, чтобы узнать, как прошел ее первый день в школе. Я также надеялась, что она опровергнет слова Риган и скажет мне, что не хочет посещать занятия по тхэквондо. Да, абсолютно эгоистично, но я, правда, понятия не имела, как смогу себе это позволить.

Витая в своей голове, я даже не заметила его, когда выходила из комнаты к своей тележке для уборки. Но опуская в нее пустые бутылочки, я почувствовала за спиной резкий жар сильного мужского тела, и мое сердце подскочило к горлу.

Я попыталась повернуться, но жесткая хватка на моих бедрах остановила меня.

— Усердно работаешь? — хрипло спросил мне в ухо мужской голос.

Меня пронзил страх, но я посмотрела в коридор, напомнив себе, что мы в общественном месте, а по всему замку установлены камеры слежения.

Я оглянулась через плечо и, конечно же, к тележке меня прижимал Хоффман.

— Я уже закончила, мистер Хоффман. Хорошего вам дня. — Я сделала движение, чтобы толкнуть тележку, но его хватка усилилась.

С учащенным пульсом я открыла рот, чтобы возразить, когда в конце коридора появились две актрисы. Хоффман отпустил меня, и я поспешила прочь. Женщины, чьи знаменитые лица красовались на обложках журналов, даже не заметили меня, когда я промчалась мимо них к служебному лифту в конце коридора. Я неслась вперед, не поднимая глаз.

Сердце бешено колотилось в груди, а ноги дрожали.

Помимо новогодних праздников, лето в усадьбе было самым оживленным временем года. Проведя юность в Лос-Анджелесе, я знала, что летом Голливуд брал отпуск и возвращался в обычный рабочий режим в сентябре.

Я с нетерпением ждала более спокойного времени.

И отъезда Байрона Хоффмана.

Я решила не рассказывать об этом инциденте миссис Хатчинсон. Что я могла сказать? Он подошел ко мне сзади и коснулся моих бедер. Он был сыном влиятельного человека. Я была горничной. Большинству это покажется пустяком. Поэтому я держала это при себе и решила избегать Хоффмана, насколько это возможно.

Единственное, к чему я стремилась в течение десяти лет, — никогда не позволять Келли увидеть мое волнение или беспокойство. Моя мама умерла, когда я была маленькой, но я помню ее перепады настроения и то, как они меня пугали. Худшим днем моего детства, если не считать ее смерти, был день, когда она на пять часов заперла меня в шкафу из-за того, что я капризничала. Вернувшись домой с работы и обнаружив меня взаперти, папа потерял голову. Он нанял няню, и я больше никогда не оставалась наедине с мамой. Но мне все равно приходилось терпеть ее перепады настроения, и я никогда не хотела, чтобы Келли хоть в малейшей степени испытала нечто подобное.

Нацепив сияющую улыбку, я вошла в дом Риган и Тейна Адэр, чтобы забрать свою дочку. Тейн Адэр был архитектором и спроектировал роскошные дома для себя, своих братьев и сестры на участке прибрежной полосы за пределами Ардноха.

У него было двое детей, Льюис и Эйлид, но он овдовел, когда Эйлид была совсем младенцем. Когда Риган приехала в Арднох навестить свою сестру, Тейн нанял ее няней для своих детей. Они полюбили друг друга, несмотря на тринадцатилетнюю разницу в возрасте, и теперь Льюис и Эйлид называли Риган мамой.

Красавица с рыжевато-каштановыми волосами была супермамой. Серьезно, Риган могла пребывать в режиме многозадачности на нечеловеческом уровне. Это впечатляло. Обычно я обожала ее и все, что она делала для нас с Келли с тех пор, как мы прибыли в Арднох. Но когда Келли взволнованно рассказывала мне о своем желании ходить на тхэквондо два раза в неделю с Льюисом, я почувствовала легкую обиду на Риган, жившую в своем модном большом доме на берегу океана. Обычно Риган проявляла тактичность, но ей и в голову не пришло, что занятия по боевым искусствам Келли станут нагрузкой на мои финансовые возможности.

И все же это не ее вина, напомнила я себе. Келли ухватилась за эту идею, как только Льюис о ней заговорил. Риган лишь поощрила ее, думая, что это хорошо.

И так и было.

Я хотела, чтобы у Келли имелись свои интересы и увлечения, и способность защитить себя была отличной идеей.

Просто… дорогой.

— Пробный урок, чтобы узнать, понравится ли мне, стоит сорок фунтов. А потом, если мне понравится, то пятьдесят фунтов в месяц. Это нормально, да? — спросила Келли, когда я отъезжала от домов Адэров по узкой проселочной улице к главной дороге.

— Ага, — я ухмыльнулась ей, не желая показывать свою внутреннюю тревогу.

Монро помогла нам с арендой дома по выгодной цене на главной улице деревни. Обычно арендная плата за такую недвижимость выходила бы далеко за рамки моего ценового диапазона, но коттедж принадлежал зятю Бродана. А так как Бродан обожал свою очень беременную жену Монро, а она, к счастью, обожала меня и Келли, они поселили нас там. Однако с момента нашего переезда в прекрасный коттедж на Касл-стрит, у Келли, судя по всему, сложилось впечатление, что в финансовом отношении дела у нас идут лучше, чем они были на самом деле. Я хотела, чтобы она так думала. Чтобы чувствовала себя в безопасности.

Но в моем желании имелись и свои недостатки.

— Льюис сказал, что мы начнем с белых поясов или с десятого гыпа. Я пока не знаю, что это значит, но он сказал, что следующий за ним ранг — это белый пояс с желтой полосой, и он хочет получить его быстрее, чем кто-либо другой. Я и не думала, что он настолько конкурентоспособен. — Она хихикнула. — Он так расстроится, когда я получу желтую полосу раньше него! (прим.: гып — ступень мастерства, достигая которую можно взять определенный цвет пояса, либо звание, позволяющее стать инструктором по боевому искусству. Существует разделение на 10 гыпов. Начинающий спортсмен получает белый пояс, то есть 10 гып.)

Услышав радостное волнение в ее голосе, я поняла, что выхода нет. Чтобы покрыть дополнительные расходы, мне пришлось бы каждый месяц находить заказы на выпечку. Или перестать пользоваться услугами парикмахеров в поместье. Я получала мега-скидку для персонала, но стоимость моего ухода за волосами, вероятно, покрыла бы расходы на занятия.

Я так погрузилась в свои мысли, что мне потребовалась секунда, чтобы понять, что моя машина дергается.

— Мама?

Взглянув на Келли, я увидела, как ее улыбка исчезла, и она вцепилась в сиденье, когда машина дернулась еще три раза, но уже сильнее.

Дерьмо!

— Все в порядке, — успокоила я ее, сворачивая на обочину за несколько секунд до того, как автомобиль резко дернулся еще несколько раз, а затем с шипением остановился. — С нами все в порядке.

— Думаю, нам следует выйти.

Кивнув, я вспомнила о своей сумочке, когда Келли схватила свой рюкзак, и мы вышли. Я даже не собиралась делать вид, что заглядываю под капот, потому что ничего не смыслила в машинах.

— Позвоню Риган, — сказала я, когда приближающийся к нам внедорожник замедлил ход.

— Разве это не машина Уокера? — спросила Келли. Ее лицо осветилось. — Это Уокер!

Она замахала руками, приветствуя его.

Здорово.

Два спасения за один день?

Со своим красивым, вечно каменным выражением лица Уокер медленно вырулил на внедорожнике на нашу сторону дороги и припарковался перед моей заглохшей машиной. Я попыталась не обращать внимания на порхание бабочек в животе, когда Уокер вышел из машины на своих длинных ногах. Хотя мне нравился черный костюм, в котором он скорее походил на плейбоя-миллиардера, чем на охранника, больше я любила его нерабочую униформу из футболок и джинсов. Его футболки всегда обтягивали бицепсы, а мне так нравились его руки. Особенно предплечья. Все такие крепкие и мускулистые. Кисти рук у него тоже были великолепные. Длинные пальцы, крупные костяшки. Я представляла эти руки на своем теле больше раз, чем хотела бы признать.

Боже, мне требовалась помощь.

Стараясь не глазеть, я широко, как никому другому, улыбнулась Уокеру. Но ради Келли я собиралась притвориться, будто гибель нашей машины не представляет большой проблемы. Но это была огромная беда. Я не знала, как буду оплачивать ремонт. Бабочки, вызванные Уокером, превратились в узлы беспокойства.

— Мы снова встретились, — беззаботно сказала я.

Взгляд Уокера скользнул по мне и Келли, будто осматривая на наличие травм.

— Что случилось?

Келли многозначительно пожала плечами.

— Она начала дергаться, а затем заглохла.

Уокер посмотрел на меня.

Я тоже пожала плечами.

— Все так, как и сказала Кэл. Я собиралась звонить Риган, но тут появился ты. Если ты куда-то спешишь…

Ехал ли он на встречу с одной из своих случайных связей?

— Никаких проблем. — Он достал из заднего кармана мобильник, нажал кнопку и поднес к уху. — Джо, это Уок… ага, слушай, мне нужно, чтобы ты отправил эвакуатор к A949 неподалеку от Кэлмора. У друга сломалась машина.

Он сообщил Джо, который, как я подозревала, был главным механиком Джо в Арднохе, информацию о моей машине.

Дерьмо.

Как только он закончил беседу, я заговорила раньше его.

— Не стоило беспокоиться. Я бы сама вызвала эвакуатор.

— Дело сделано. — Уокер указал на свой внедорожник. — Залезайте. Я отвезу вас домой.

Меня не привлекала возможность снова оказаться рядом с ним так скоро после того, как он фактически отверг мое субботнее предложение «торта».

— Мы, правда, не…

— Слоан.

Я сжала губы, услышав, как сурово прозвучало мое имя.

Отлично. Ради Келли я бы не стала спорить о том, чтобы принять его помощь.

Пробормотав себе под нос «спасибо», я прошла мимо него, и могла бы поклясться, что услышала смешок. Но когда обернулась, на его лице ничего не отражалось.

Забравшись на пассажирское сиденье очень красивого «Рэндж Ровера» Уокера, я оглянулась на Келли, чтобы убедиться, что она устроилась. Уокер сел и захлопнул дверцу.

— Все пристегнулись? — спросил он.

— Келли? — Я ухмыльнулась ее улыбающемуся личику, когда она пристегнула ремень безопасности, а затем поерзала на сиденье.

— Удобно, — заявила она.

Я бросила взгляд на Уокера и увидела, что красивый засранец почти улыбается. Почему только мой ребенок мог пробить его железную броню? Почему он никогда не обращался ко мне с этой ухмылкой?

— Э-э, у меня молнию на рюкзаке заело, — заявила Келли, когда Уокер развернулся.

— Мы все исправим, когда вернемся домой.

— Я хочу пить.

— Сейчас? Ты не можешь потерпеть десять минут?

— Не очень.

Вздохнув, я отстегнула ремень и наклонилась между передними сиденьями, чтобы взглянуть на ее рюкзак.

— Осторожно, — пробормотал Уокер.

— Да-да, — заверила я его, с кряхтением протискиваясь достаточно, чтобы расстегнуть молнию. После нескольких безуспешных попыток, я вернула рюкзак Келли. — Посмотрю, когда вернемся домой.

Пожалуйста, пусть молния будет не сломана. Этот рюкзак я только купила.

Пытаясь высвободить плечи между пассажирским и водительским сиденьями, я уперлась грудью в твердое плечо Уокера и от соприкосновения втянула воздух.

Наши глаза на несколько секунд встретились, и его пылали таким огнем, что я замерла, как олень в свете фар. Кровь бросилась мне в уши.

Потом так же резко он отвел взгляд, а когда снова обратил на меня внимание, огонь сменился безразличием. И вот мне вновь мерещилось, будто Уокер смотрел на меня сексуальным взглядом.

В досаде я откинулась на спинку сиденья и пристегнулась.

— Я посмотрю твой рюкзак, — обратился Уокер к Келли через зеркало заднего вида.

Если бы я была склонной к фантазиям, то сказала бы, что его голос звучал более хрипло, чем обычно. Но это ведь Уокер Айронсайд. Я начинала думать, что могу расхаживать перед ним голой, а он даже и не моргнет.

К счастью, пока мы ехали в Арднох, Келли взяла на себя большую часть разговора. Моя когда-то тихая и сдержанная дочь действительно выбралась из своей скорлупы. Поскольку отец у нее был полным дерьмом (а своего деда она никогда не встречала), Келли всегда испытывала дискомфорт в присутствии мужчин. Однако с Уокером она болтала с легкостью. Она рассказала ему все о своем предстоящем приключении в мире тхэквондо. Я попыталась снова сосредоточиться на ее волнении по этому поводу и не беспокоиться о предстоящих расходах, к которым теперь добавился еще и ремонт машины.

— Я буду такой же крутой, как Робин, когда стану старше. Льюис говорит, что она мастер боевых искусств, и она надирала кое-чьи задницы, и ее подстрелили, и она спасла жизнь своему мужу. Она — настоящая супергероиня!

Мы все слышали истории о жене Лахлана, Робин, сестре Риган. О тете Льюиса в этих краях ходили легенды. Женщина была по-настоящему крутой. Какая-то часть меня почувствовала укол ревности из-за поклонения Келли своей героине, но в основном я была благодарна за то, что могу окружить дочь женщинами, которые являли собой такой невероятный образец для подражания.

Когда мы подъехали к нашему коттеджу на Касл-стрит, Уокер повернулся ко мне и спросил Келли:

— Когда у тебя первый урок?

— В следующий понедельник. Риган отвезет нас туда и обратно, потому что это в Инвернессе. Мы были в Инвернессе всего несколько раз, и мне нравится мост, по которому мы проезжаем по пути туда, так что даже поездка на машине будет классной. До тех пор, пока Эйлид не захочет выбрать музыку.

Все время, пока моя дочь болтала, я удерживала взгляд на Уокере, пытаясь ничего не выдать.

Тем не менее, порой я задавалась вопросом: может ли мужчина проникнуть в мою голову и увидеть все, что я чувствую.

Если да, то теперь он знал, по крайней мере, о пяти разных сексуальных фантазиях с его участием.

Отбросив эти мысли, я слегка ему улыбнулась.

— Спасибо, что подвез. Можешь прислать мне номер Джо, чтобы я занялась проблемой с машиной?

— О машине не беспокойся.

— Пришли мне номер Джо, — повторила я со всей строгостью, на которую была способна.

Выскочив из машины, я торопливо обогнула ее, чтобы забрать Келли, но Уокер уже вышел и открыл ей дверцу.

— Давай посмотрим твой рюкзак. — Он указал на ее желтую школьную сумку в цветочек.

Келли протянула его ему, и умелый шотландец решил проблему за считанные секунды.

— Спасибо! — воскликнула Келли, глядя на Уокера так, словно он спас ее жизнь от опасности.

Я не хотела, чтобы мой ребенок привязывался к этому парню, если только он сам не собирался привязываться в ответ. А весь Арднох знал, что этого не случится.

— Ага, спасибо, — тихо сказала я, потому что была ему благодарна. Правда.

— Мы можем поговорить секунду? — многозначительно спросил Уокер.

После сегодняшнего утра я не была уверена, что хочу так скоро снова разговаривать с Уокером наедине. Инцидент с Хоффманом отвлек мои мысли от Уокера и лифта, но теперь, когда Уокер стоял передо мной, я почувствовала себя отвергнутой. Мы оба знали, что своим приглашением я сама себя выдала. А он проигнорировал это приглашение.

Уф. Ну что за до невозможности дерьмовый день. Вручив Келли ключи от дома, я велела ей идти внутрь.

Она взяла их, улыбнулась Уокеру и, очаровательно помахав ему рукой, крикнула:

— Пока, Уокер!

— Пока, крошка, — пробормотал он, снова сверкнув своей едва заметной улыбкой.

Как только Келли исчезла в доме, я молча посмотрела на Уокера, спрашивая взглядом: «Итак, в чем дело?».

К моему шоку, он выглядел почти смущенным. Прочистив горло, он угрюмо посмотрел на меня.

— Уроки тхэквондо — хорошая идея. Девочка должна научиться защищать себя.

Такого я не ожидала.

— Ладно.

— Однако это дорого. Я занимаюсь джиу-джитсу, и это требует вложений.

Мои щеки вспыхнули от стыда, когда я поняла, что Уокер видел меня насквозь.

— Я бы хотел спонсировать обучение Келли.

Глядя на Уокера, я не знала, что сказать. Обычно я улыбалась и благодарила его, а потом говорила, что в этом нет необходимости. Но мне не хотелось улыбаться. Моя гордость была задета. У меня был адский день. Он уже спас нас (меня дважды!), а теперь намекал (и был прав), что я, возможно, не смогу позволить себе отправить Келли на тхэквондо.

— В этом нет необходимости, но спасибо. — Даже сама для себя я звучала холодно.

Уокер нахмурился.

— Слоан, я не имел в виду…

У него зазвонил телефон, и я взглянула на зажатый в его руке мобильный. Он раздраженно вздохнул и посмотрел на экран.

На нем мелькнуло женское имя.

Конечно, как же иначе.

— Хлоя звонит, не буду мешать. Увидимся.

Я повернулась и, сделав два шага, толкнула входную дверь. Уокер не остановил меня, и я закрыла ее за собой.

Не знаю, что меня больше расстроило: то, что он задел мою гордость из-за необходимости самой заботиться о дочери.

Или что Уокер действительно встречается с Хлоей.

ГЛАВА 3

Позже, тем же вечером, Уокер прислал мне сообщение о том, что утром на моем парковочном месте за коттеджем будет стоять «Hyundai», а ключи он опустит в наш почтовый ящик. О страховке он велел не беспокоиться, так как позаботился об этом. Каким образом он получил мои данные, чтобы меня застраховать, я предпочитала не знать.

И, конечно же, все оказалось, как он сказал. Когда я поинтересовалась о своей машине, он ответил, что ее осматривают механики, и он свяжется со мной, как все будет готово. Когда я спросила, сколько я ему должна, ответа не последовало.

Часть меня хотела вскипеть от бесполезного гнева и уязвленной гордости.

Но времени на это не было. Мне надо было подбросить Келли до школы и ехать на работу.

У Келли возникло множество вопросов о новой машине, и я не могла ответить ни на один, кроме того, что нам ее предоставил Уокер. Я могла только предположить, что машина принадлежала ему, и он добавил меня в качестве второго водителя в свою страховку, пока одалживал ее нам. Я отказалась подвергать сомнению это предположение или тот факт, что Уокеру, вероятно, не нужна вторая машина, когда он ездил на «Range Rover».

Я также не признавалась себе, как сильно мне нравилось водить внедорожник новой модели.

Вместо этого я сосредоточилась на том, чтобы доставить моего ребенка в школу. Келли уверяла, что ее новая учительница, миссис Хантер, ей нравится. Она не походила на Монро, но и не была такой строгой, как предполагали слухи. Кроме того, Келли с радостью сообщила Льюису, что будет посещать с ним занятия по тхэквондо. Я дала добро. От этого решения моим волосам придется пострадать. И мне нужно будет увеличить месячную норму заказов на выпечку.

Я оставила Келли с Льюисом возле школы, сказав Риган, что принесу ей деньги за первый урок, и запрыгнула обратно в симпатичный синий внедорожник. Когда я отъезжала, в машине зазвонил телефон. На крутом экране в центре приборной панели высветилось имя Монро. Нажимая на руле кнопку «ответить на звонок», я говорила себе не привыкать к машине и ее современным прибамбасам.

— Привет! — весело поздоровалась я, потому что мы не разговаривали несколько дней. — Как ты себя чувствуешь?

— Как на пятидесятом месяце, — проворчала Монро со своим милым шотландским акцентом. — В остальном все в порядке.

Я усмехнулась, вспоминая это чувство.

— Значит, срок родов все ближе.

— Восемь месяцев. Не знаю, куда утекли эти недели, но я их чувствую, — пошутила она. — Если серьезно, я в порядке. Скучаю по детям. Как прошел первый день Келли?

Я рассказала ей о ее новой учительнице.

— Эллен Хантер не заслужила такой репутации. Это несправедливо. Она хороший учитель. Просто чуть менее теплая и пушистая, чем я.

Ухмыляясь, я кивнула, следуя по длинному участку дороги к поместью Арднох.

— Ну, мой ребенок точно скучает по тебе.

— Я тоже по ней скучаю. Знаю, что в эти выходные ты будешь занята выпечкой, но я решила заскочить в гости.

— Конечно, приезжай, мы будем только рады.

Мы еще немного поговорили о ее беременности, а когда я подъехала к служебному входу, чтобы предъявить охранникам удостоверение личности, Монро заявила:

— Уокер сказал Бродану, что Келли хочет посещать занятия по тхэквондо в Инвернессе.

Я высунулась из окна машины и показала удостоверение. Охранник Джейми постучал по крыше автомобиля и улыбнулся мне.

— Новая машина, Слоан?

Между словами Монро и напоминанием о моей шикарной одолженной машине я изобразила улыбку, пытаясь не хмуриться.

— Мне ее одолжили.

— Аренда для Слоан, — поддразнил он (прим.: в англ. «аренда» и «Слоан» рифмуются «A loan for Sloane»). — Тебе подходит.

— Спасибо.

— Проезжай. — Он дал отмашку своему коллеге на посту охраны, и ворота распахнулись.

— Слоан? — позвала Монро.

— Ой, да, извини, я у ворот поместья.

— Значит, тхэквондо?

— Да, — подтвердила я, сдерживая раздражение на Уокера за то, что он разболтал о моих делах. — Мне кажется это отличной идеей.

— Мне тоже, — согласилась Ро. — А знаешь, что еще кажется отличной идеей… позволить Уокеру спонсировать ее. Не уверена, знаешь ли ты что-то об Уокере, но он очень оберегает женщин. Он хотел бы, чтобы Келли научилась самообороне, и, как мастер боевых искусств, стал бы отличным наставником и спонсором.

Поскольку я понимала, что Монро лишь желает помочь облегчить мои финансовые трудности, я не огрызнулась на нее. Я приняла ее помощь с коттеджем, потому что все равно выплачивала аренду и, таким образом, не чувствовала себя нахлебницей.

Но принять деньги от Уокера за мою дочь… нет. В последний раз, когда я задушила свою гордость, чтобы взять деньги у парня для Келли, это вышло мне боком.

— Я сама справлюсь, — с легкостью заверила я Монро. — У нас все хорошо.

— Уверена? Уокер упомянул о твоей машине…

— Ро, я опаздываю на работу, — прервала я ее. — Прости. Не хочу показаться грубой. Мы можем поговорить позже?

— Конечно. — Она звучала неуверенно. — Ты мне позвонишь?

Я ей пообещала, но повесив трубку, почувствовала себя ужасно. Монро звучала взволнованно, и я знала, что она, вероятно, ругает себя за упоминание Уокера. Мне нужно было заверить ее, что все в порядке.

К несчастью для Уокера, он был одним из первых, кого я увидела, спеша через вход для персонала. Он стоял и разговаривал с Джоком Макрори, главой службы безопасности.

При моем появлении Уокер обратил на меня свой пристальный взгляд. Я смотрела в ответ, пока шла к нему. Но вместо того, чтобы остановиться, обошла его и Джока и, проходя мимо, холодно сказала:

— Была бы признательна, если бы ты перестал говорить людям, что я не способна дать дочери то, что она хочет.

Его голова дернулась от удивления, глаза вспыхнули, но я отвернулась и направилась к комнате для персонала.

— Слоан! — крикнул мне вдогонку Уокер хриплым голосом, но я уже ушла.

— Надеюсь, это для меня.

Услышав поддразнивание в тоне моего босса, я подняла глаза к миссис Хатчинсон, смотревшую на коробку с мадленами (прим.: мадлен — французское бисквитное печенье небольшого размера, обычно в форме морских гребешков). Агнес Хатчинсон была женщиной неопределенного возраста, но из разговора с ней я поняла, что у нее есть взрослые сын и дочь и выводок внуков. В уголках ее глаз и вокруг рта виднелись морщинки, вызванные тем, что она много улыбалась, но в остальном кожа у нее была гладкая. Чтобы поддерживать лицо в таком состоянии, большинство гостей платили здесь баснословные суммы. Ее голубые глаза светились весельем, когда наши взгляды встретились.

Я застегнула три золотистые пуговки сверху левой полы черной туники. Униформа горничных в Арднохе была простой и удобной. Черная туника и черные брюки. Манжеты на коротких рукавах были выполнены из ткани в клетку (или тартана). Нам разрешалось носить удобную черную обувь по своему выбору, поэтому я была в черных кроссовках. Волосы я почти всегда собирала в хвост. Не самый сексуальный образ, но персоналу в любом случае строго рекомендовали не вступать в связи с гостями, так что мы не должны были выглядеть сексуально.

— Это для мисс Ховард, — сообщила я миссис Хатчинсон, прежде чем достать еще одну коробку с маленькими кексами. — А это для вас и остальной команды.

— Клянусь, моя форма мне стала мала, — радостно прокомментировала миссис Хатчинсон, взяв коробку. — Спасибо, Слоан. Я оставлю это в комнате для персонала… после того, как умыкну одну штучку к своему утреннему чаю.

Она подмигнула.

Решив не обращать внимания на мой гнев на Уокера, я усмехнулась и затянула хвост. Коллеги предупреждали меня, что миссис Хатчинсон справедлива, но строга. Тем не менее, ко мне она всегда относилась с особой теплотой.

— Не возражаете, если я передам это, — я взяла коробку с мадленами, — мисс Ховард, прежде чем приступить к своим обязанностям?

— Только поторопитесь. — Она взглянула на часы. — У мисс Ховард встреча через пятнадцать минут.

Информированность женщины о расписании каждого была практически магической.

Я кивнула и поспешно вышла из комнаты.

Ария Ховард была дочерью Уэсли Ховарда, голливудского режиссера и члена правления поместья Арднох. Семье принадлежал большой дом на территории поместья, и именно там и поселилась Ария, когда приступила к обязанностям нового управляющего. Она в значительной степени взяла все в свои руки, дав Лахлану возможность больше времени проводить со своей семьей.

Я остановилась перед ее кабинетом и легонько постучала.

— Войдите, — отозвался знакомый голос с хрипотцой.

Войдя внутрь, я улыбнулась ей и закрыла за собой дверь.

Ария сидела за устрашающе большим письменным столом на пьедестале. У него даже столешница была обита кожей. Кабинет походил на уменьшенную версию библиотеки поместья. Книжные полки из темного дуба от стены до стены, впечатляющий открытый камин, два удобных кресла перед письменным столом. Окно от пола до потолка рядом со столом давало хорошее освещение, поэтому в комнате было не слишком темно. Лампы Тиффани тоже помогали развеять мрак. Роскошные бархатные портьеры на окнах достигали деревянных полов, большую часть которых покрывали дорогие ковры.

Ария была высокой брюнеткой с привлекательными формами и смуглой средиземноморской красотой, подаренной ей матерью-итальянкой. Темно-зеленые глаза были единственной чертой, унаследованной ею от отца. Ария производила сногсшибательный эффект, а деловая хватка делала ее профессионалом своего дела. Однако я знала, что в ней есть нечто большее, чем красивая внешность. Она слегка улыбнулась мне, когда я приблизилась к столу и поставила перед ней коробку с ее любимыми мадленами.

Она покачала головой, но потянулась к ним тонкими пальчиками с маникюром. Почти каждый украшало едва заметное изящное золотое кольцо. Ее длинные темные волосы были идеально завиты, макияж был легким, безупречным, а дорогой темный костюм был сшит на заказ. Хотя я не могла видеть ее ниже пояса, я знала, что на ней будет юбка-карандаш, обтягивающая ее соблазнительные изгибы, и высокие шпильки, в которых я переломала бы себе ноги.

— Придется спрятать это от мамы, — Ария вздохнула. — Но спасибо.

— Твоя мама все еще здесь?

Миссис Кьяра Ховард отдыхала в Арднохе каждое лето, но я думала, что она уже уехала домой. В начале лета она настояла на встрече со мной. По сравнению со своим покладистым мужем она выглядела устрашающе, но я была в долгу перед этой семьей, даже если они так не считали. Я бы прибежала к ним на встречу в любое время, в любое место, когда бы они ни попросили.

Ария кивнула, изучая меня.

— Она уезжает через несколько дней.

— Уверена, ты будешь по ней скучать.

Она ухмыльнулась, будто понимала, что я имею в виду обратное.

— Несомненно, буду.

— Мне следовало принести больше мадленов и для миссис Ховард.

— Нет, не следовало. — Ария постучала по крышке коробки с печеньем. — Я прячу их от мамы, чтобы она не читала мне очередную лекцию о том, как сохранить мои итальянские формы.

Передразнивая итальянский акцент, она сказала:

— Они должны быть гладкими, как Феррари, Ария, а не трясущимися, как панна-котта.

Я вздрогнула.

— Мне жаль.

Ария отмахнулась от моего сочувствия.

— Я уже привыкла. И она скоро уедет, и я смогу вернуться к еде, не задаваясь вопросом, наблюдает ли она и осуждает ли.

Между нами повисла неловкая пауза, поэтому я прочистила горло.

— Как она?

Она знала, что я имела в виду не Кьяру. Выражение лица Арии смягчилось.

— У нее все отлично. Ты ничего от нее не слышала?

Я кивнула.

— Она пишет. Просто… иногда люди говорят тебе, что с ними все в порядке, потому что не хотят, чтобы ты волновалась.

— Она более чем в порядке, — заверила меня Ария.

— А ты в порядке? Здесь, я имею в виду?

Этот вопрос уже несколько месяцев крутился у меня в голове и неожиданно вырвался наружу. Хотя я плохо знала Арию, я была ей безмерно благодарна. Она относилась к персоналу справедливо, и, несмотря на свою сдержанность, в ее груди билось доброе сердце.

Если она и удивилась моему вопросу, то не показала этого.

— Ты либо процветаешь в таком месте, как Лос-Анджелес, либо он тебя душит. Мама процветает там. Я процветаю здесь. А ты?

Я улыбнулась.

— Я тоже.

— Хорошо. — Ария кивнула, а затем взглянула на свой телефон. — У меня встреча. Еще раз спасибо за мадлены.

Выйдя из кабинета, я чуть не налетела на Уокера. Не успела я вспомнить о своем раздражении, как меня окутал знакомый аромат одеколона, от которого подкосились коленки. Ладно, может, коленки у меня подкосились не от восхитительного сочетания цитрусовых и сандалового дерева. А от мужчины, который его носил.

Я проклинала Уокера Айронсайда за то, что он пробуждал во мне такие ощущения. Было бы очень приятно чувствовать такое физическое влечение к кому-то, кто действительно замечал меня в ответ и не разносил повсюду молву о моем бедственном положении.

— Слоан. — Он преградил мне путь, сердито глядя на меня. — О том, что было ранее…

Я изобразила широкую фальшивую улыбку и толкнула дверь кабинета Арии, чтобы она могла видеть нас и слышать.

— Ты заходишь?

— О, Уокер, а вот и ты. Проходи, — позвала Ария.

Он сузил глаза, глядя на меня, и я отошла от него.

— Разговор не окончен.

Прозвучало угрожающе.

— Да, мне хотелось бы знать, когда я смогу вернуть свою машину, — бросила я через плечо, удаляясь с важным видом.

Когда мы с Келли только прибыли в Хайленд, Ария делала для нас все возможное, даже выделила машину, чтобы та забирала Келли из школы и привозила ее в поместье. Она ждала меня в комнате для персонала, делая домашнее задание, пока моя смена не заканчивалась, а потом мы шли пешком в наш домик на озере Лох-Арднох. В поместье наблюдалась высокая текучесть кадров, но только из-за сезонного характера работ. К примеру, работающие все лето студенты могли жить в домиках для персонала на озере, прежде чем вернуться на учебу. Домики были для них отличным решением, но для нас — лишь временным.

Когда сестра Бродана, Арроха, и ее муж, Маккеннон Гэлбрейт, предложили снять коттедж в деревне, я ухватилась за эту возможность.

Быть матерью-одиночкой — самое трудное и величайшее дело в моей жизни. Но не знаю, как бы я совмещала воспитание ребенка и материнство, если бы не людская доброта. Ради безопасности Хуаниты я так и не сказала ей, куда мы с Келли исчезли. Но послала весточку, что мы в порядке. Я была благодарна за то, что она сделала для нас, и за то, что Монро и семья Адэр сделали для нас. Благодарность меня не пугала. На самом деле, наоборот. Я не испытывала ничего, кроме жалости к неблагодарным людям. Благодарность была своего рода радостью, и мне было грустно за тех, кто этого не понимал.

Я размышляла о том, почему так злилась на Уокера, когда он всего лишь пытался помочь. Куда же делась моя благодарность? Может, причина в моем влечении к нему? Или, может, в том, что я, наконец, почувствовала, что поступаю с Келли правильно. Что я ее не подвела. Уокер, своим пониманием того, что занятия были для меня тяжелым испытанием, и что я не могу позволить себе ремонт дрянной машины, заставлял меня чувствовать себя, будто я сползаю назад.

По мере приближения рабочего дня к концу, я испытывала все большую вину из-за холодности к нему, когда он всего лишь пытался предложить помощь.

Толкая тележку с бельем к лифту в конце второго этажа, я мучилась угрызениями совести. Я все еще сомневалась в том, что буду пользоваться лифтом, но для работы мне это требовалось ежедневно, поэтому я не могла избегать этого и позволить своему страху победить.

Моя смена закончилась. Мне оставалось лишь отвезти грязные простыни в прачечную, и я могла уйти домой. Если не считать моих прохладных встреч с Уокером, день в поместье выдался необычайно пикантным. Я сменила простыни актрисе, приехавшей одной, но которая определенно поладила с любителем кончать на простыни. У другого актера я заметила вставные зубы в ящике ванной, что меня чертовски удивило, и я случайно наткнулась на режиссера, трахающего актера, который точно не был его мужем.

И все же я являлась абсолютным определением конфиденциальности. Даже не написала Монро, человеку, которому доверяла, чтобы поделиться пикантными подробностями. Побывав предметом сплетен о знаменитостях с тех пор, как она забеременела от Бродана, а затем вышла замуж за бывшего актера, Монро не интересовалась чужими делами. Меня это вполне устраивало. Мне не нужно делиться тем, что я знала о людях, особенно если понимала, что это может им навредить. Кроме того, при устройстве на работу я подписала соглашение о неразглашении.

Когда я проходила мимо лестницы, краем глаза уловила движение. Повернув голову, я увидела Байрона Хоффмана, спустившегося с последней ступеньки на лестничную площадку. Я загнала нашу с ним вчерашнюю встречу на задворки сознания, думая о других проблемах. Но при виде его сейчас напряглась, и мою кожу опалило жаром. Я вежливо кивнула и продолжила свой путь к лифту, ускоряя шаг.

— Извините, мисс.

Вот, дерьмо.

Я остановилась и снова посмотрела на актера. Мой отец представлял интересы многих знаменитостей и устраивал для них вечеринки в нашем доме. Известные люди меня не смущали, и это была одна из причин, по которой Ария была рада нанять меня. Но от таких людей, как он, которые думали, что могут владеть всем, по коже бежали мурашки.

— Могу я вам чем-то помочь, мистер Хоффман?

Он ухмыльнулся, его взгляд скользнул вниз по моему телу и снова поднялся вверх.

— Пожалуйста, зовите меня Байрон.

Я не ответила, потому что с моей стороны было бы неуместно называть его по имени, и я не хотела его поощрять. Вчерашняя ситуация и так была настолько неуместной, что было не до шуток.

Вероятно, мне все-таки стоило рассказать обо всем миссис Хатчинсон. И, полагаю, мне все же придется это сделать.

Хоффман тяжело вздохнул.

— Что же, ладно. По крайней мере, теперь я знаю ваше имя. Слоан.

Я напряглась.

— В вашей комнате что-то не так, мистер Хоффман?

— Вовсе нет. — Он отмахнулся от моего предположения и шагнул ближе. — Не могли бы вы сегодня оставить мне лишнюю шоколадку на подушке во время вечерней уборки?

— Я не занимаюсь вечерней уборкой, но просьбу передам.

— Значит, это вы так безупречно убираете мою комнату, когда я возвращаюсь в нее днем?

— Да, сэр.

Его глаза сверкнули.

— Что ж, вы отлично справляетесь. Во сколько вы приходите убираться ко мне? Просто чтобы знать, когда мне смыться оттуда.

Я замешкала с ответом, в голове раздался предупреждающий звоночек.

— Э-м… спасибо. Обычно я добираюсь до вашей комнаты после полудня.

— Точное время, пожалуйста, милая? — Несмотря на «пожалуйста», в его тоне чувствовалась резкость.

— Около двух часов. Хорошего вечера, мистер Хоффман, — оборвала я его, когда, вероятно, должна была подождать, пока он отпустит меня, но мне хотелось убраться от него как можно подальше.

Поспешив к служебному лифту, я нажала кнопку вызова, и, к счастью, двери сразу же открылись. Вкатив тележку в кабину, я повернулась и нажала кнопку нулевого этажа.

Байрон Хоффман все еще стоял на месте, наблюдая за мной.

Когда двери закрылись, живот скрутило узлом. Его вопрос обеспокоил меня. Почему он хотел знать точное время уборки его комнаты?

Чтобы знать, когда оттуда смыться.

Но говорил ли он правду? Или же снова хотел прижать меня к тележке.

Или я была параноиком?

Двери лифта открылись, и, пребывая в недоумении, я закончила свою смену. Мне так и не удалось отделаться от чувства беспокойства.

— Слоан.

Я стояла у своего шкафчика, когда мне на плечо легла тяжелая рука, и я испуганно взвизгнула.

Казалось, сердце подпрыгнуло к горлу, когда я повернулась лицом к незваному гостю.

Передо мной стоял Уокер, сильно хмуря брови.

— Я звал тебя по имени четыре раза, а ты не ответила. Ты в порядке?

Пытаясь отдышаться, я прижала руку к груди и кивнула.

— Извини. Я… — Я пожала плечами. Затем вспомнила недавнюю стычку с Уокером. — Слушай, насчет того, что было…

Он поднял руку, останавливая меня.

— Как, по-твоему, кому я проболтался?

— Монро упомянула, что ты рассказал о занятиях Келли Бродану. Но я знаю, что ты не имел в виду ничего плохого. У меня просто были дерьмовые несколько дней, и я выместила их на тебе. Прости.

Уокер продолжал хмуриться.

— А ты прости, если я заставил тебя почувствовать себя объектом благотворительности. Это не было моим намерением. Я совсем не так о тебе думаю.

На языке вертелся вопрос: как он обо мне думает, но Уокер наклонился, более внимательно вглядываясь в мое лицо.

— Что происходит? Почему ты такая нервная?

— Ты меня напугал, вот почему, — ответила я с нервным смешком и повернулась, чтобы запереть свой шкафчик.

Не глядя ему в глаза, схватила сумочку со скамейки, стоявшей посреди комнаты.

— Нет, тебя гложет какая-то мысль, и ты выглядишь…

— Как?

— Как будто что-то не так.

— Нет, все так. — Я попыталась отмахнуться от своих опасений по поводу Хоффмана. — Как считаешь, когда я верну свою машину?

Уокер продолжал смотреть на меня, будто видел насквозь.

— Я буду держать тебя в курсе.

Я нервно фыркнула.

— Разве я не должна знать, что происходит с моей машиной?

— Конечно, и она стоит в гараже на осмотре. Я буду держать тебя в курсе. А теперь скажи…

— Отлично, хорошо, — с фальшивой улыбкой прервала его я. — Мне пора забирать Келли от Риган и Тейна.

Не глядя на него, я прошла мимо и была потрясена, когда он остановил меня, обхватив рукой предплечье.

— Уокер?

Он нахмурился.

— Что-то не так.

— Ничего.

— Слоан, — предупреждающий рык придал ему сексуальности, даже если Уокер отпустил мою руку.

Оглядевшись, чтобы убедиться, что мы одни, я понизила голос ипризналась:

— Правда, это ерунда. У меня… плохое предчувствие рядом с одним из гостей. Пустяки.

Уокер слегка кивнул, но потребовал:

— Кто он?

— Уокер…

— Я никому не скажу.

Поверив Уокеру на слово, я пожала плечами.

— Байрон Хоффман.

В его аквамариновых глазах мелькнул стальной блеск.

— Объясни свое плохое предчувствие.

Разве я уже не решила, что должна рассказать кому-нибудь о поступке Хоффмана? Может, это не совсем глупо, если об этом узнает хотя бы один человек.

— Вчера он подошел ко мне сзади, когда я стояла у своей тележки, и прижал меня к ней.

Ноздри Уокера раздулись, и он выпрямился во весь рост.

— Ничего не случилось, — поспешно заверила я его. — Появились двое гостей, и он меня отпустил.

— Почему ты не сообщила об этом? — прорычал он.

Во мне вспыхнуло возмущение.

— О чем сообщать, Уокер? Могущественный член клуба со связями подошел ко мне сзади и коснулся моих бедер, а потом отпустил. Не велика новость, чтобы заявлять об этом.

— Ты знаешь, что это неправда.

— Я знаю, что подобные тонкости ничего не значат для таких людей.

— Он сделал что-нибудь еще? — выпалил Уокер.

Я пожала плечами.

— Я столкнулась с ним в конце сегодняшней смены. Он знает мое имя. И еще поинтересовался, в какое время я убираюсь в его комнате, потому что хотел убедиться, что его в ней не будет, но последние несколько недель он об этом не спрашивал, так почему сейчас? — я вздохнула. — Я параноик? Как будто кому-то не наплевать на мое появление, только если это не помешает им?

— Всегда прислушивайся к своей интуиции, — строго напутствовал Уокер. — Если Хоффман и впредь будет создавать тебе проблемы, я хочу об этом знать. Я здесь не только для того, чтобы защищать их.

По груди разлилось тепло от того, что он не отмахнулся от моего предчувствия.

— Спасибо, Уокер. За все.

Махнув ему на прощание, я поехала за Келли. Ничто лучше улыбки моей дочери «рада тебя видеть» не могло избавить меня от странного беспокойства, которое принес сегодняшний день.

ГЛАВА 4

Когда я подолгу службы последовал за Броданом Адэром в горную деревеньку, то предполагал, что рано или поздно перестану быть его телохранителем. Что временная должность в элитном поместье, предложенная мне его братом, будет именно такой. Временной.

Я и представить себе не мог, что деревенька будет способна меня удержать. Что здесь найдется что-то, что придется мне по нраву. Тем не менее, к моему ужасу, размеренная и спокойная жизнь Хайленда меня затянула.

В семнадцать лет я присоединился к Королевской морской пехоте и путешествовал по Великобритании и за ее пределами, в конце концов, присоединившись к 43-му диверсионно-десантному батальону, базирующемуся на военно-морской базе Ее Величества Клайд в Шотландии. После нескольких лет защиты британских средств ядерного сдерживания и выполнения спецопераций по обеспечению безопасности на море я принял предложение друга поработать телохранителем в Калифорнии. Я продолжал путешествовать по миру и почти снова ощущал себя его частью. После двадцати лет разъездов я и представить себе не мог, что Арднох с населением тысяча двести человек может хоть сколько-нибудь привлечь меня, не говоря уже о большем.

Мне нравилось находиться на одном и том же месте.

Нравилось знать, чего ожидать, просыпаясь каждый день.

Кроме сезонной текучки кадров в поместье, у меня было время понаблюдать за окружающими. Узнать их. Понять. В этом заключалась безопасность, которая неожиданно пришлась мне по вкусу. Возможно, потому, что я прожил столько лет с оглядкой в поисках следующей угрозы.

Здесь обитало много хороших людей. Сообщество. С тех пор, как я покинул пехоту, вокруг меня не было сообщества. У меня была группа товарищей, с которыми я служил, с которыми встречался раз в год, и они знали другую версию меня. Но постоянную связь я поддерживал лишь с Броданом, а один человек не считался сообществом. До тех пор, пока его семья не приняла меня как родного. Им я представлялся парнем, который защищал их брата и работал в поместье, чтобы защитить других.

Парень, совершавший сомнительные поступки во имя Бога и страны, скрывался там, где никто не знал о его существовании. И выходил на свет только во время занятий с Ричем. После чего снова прятался подальше.

«Межесвет» являл собой общественный центр Ардноха. Отреставрированное двухсотлетнее здание, в котором находились паб, ресторан и гостиница, принадлежало братьям Бродана — Лахлану и Аррану, именно в его древних стенах каждый вечер собирались местные жители. Из их болтовни было ясно, какое облегчение им доставляет завершение туристического сезона в конце лета. В пабе снова освобождались столы и табуреты. Очевидно, Арднох питал к туристам чувства любви/ненависти. Поместье Арднох привлекало людей со всего мира, взволнованных перспективой увидеть знаменитость. Казна местных предпринимателей пополнялась достаточно, чтобы прожить весь год. Но это не мешало им жаловаться на туристов, парковавшихся на подъездных дорожках или в запрещенных местах, на переполненные пляжи и отсутствие свободных столиков в немногочисленных местных забегаловках.

Летом я избегал пабов. Теперь я прошел десять минут пешком от своего арендованного коттеджа до центра деревни. «Межесвет» располагался на площади с большой парковкой для посетителей перед входом. Историческая архитектура и дизайн деревни нравились туристам не меньше, чем знаменитостям, проживающим на окраине деревни. Все здания были построены еще до середины двадцатого века, и над всем этим, недалеко от «Межесвета», возвышался средневековый собор.

Магазины, рестораны и отели типа «постель и завтрак» были разбросаны на причудливых улочках по всей деревне. Касл-стрит — главная улица, вела от площади деревни к замку и поместью Арднох. Вдоль нее располагались одинаковые таунхаусы девятнадцатого века с мансардными окнами. Многие дома превратились в бутики, кафе и гостиницы. В «У Мораг», маленьком магазинчике и гастрономе, продавали чертовски вкусные сэндвичи, а «У Флоры» было самое популярное кафе в Арднохе.

Однако часть коттеджей оставалась жилой. Один из таких коттеджей и арендовала Слоан Харроу с дочерью.

Проходя мимо дома Слоан, я подавил желание остановиться и постучаться в дверь, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Меня волновало ее беспокойство из-за Хоффмана. Ей не нужно было это дерьмо вдобавок ко всему прочему. Я облажался, спросив ее, могу ли спонсировать занятия Келли. Ущемил женскую гордость. Следовало уважать ее потребность одной заботиться о своей девочке. Я не хотел создавать у нее впечатления, что кто-то считает ее неудачницей. Она была отличной мамой. Любой, у кого есть глаза, видел это.

Я не должен был обращаться к ней со своим предложением.

Я слишком хотел узнать, кто такая Слоан. Стремление выяснить, почему мать-одиночка из Калифорнии работает горничной в Арднохе, имея связи с такой влиятельной семьей, как Ховарды, почти побудило меня начать расследование. Но именно мое желание заставило меня отступить. Мне нечего совать нос в дела Слоан и Келли.

Вот почему с моей стороны было глупо предлагать оплату занятий тхэквондо Келли.

И ремонт машины Слоан.

И допрашивать ее о Хоффмане.

Нет. Знать последнее было слишком важно. Я обрадовался, что она поделилась со мной своими опасениями. Теперь я держал ухо востро.

— Выглядишь злее, чем обычно, — поприветствовал меня Бродан, когда я вошел в «Межесвет» и заметил его в баре.

Я по привычке просканировал помещение. В типично сумеречном свете старого паба из-за низкого потолка с деревянными балками, я мысленно отметил всех присутствующих: местные жители и чужаки, и где каждый из них сидел. Выходы я запомнил еще с первого посещения паба. От этой привычки мне никогда не избавиться, так что я с ней смирился.

Брат Бродана, Арран, этим вечером не стоял за барной стойкой. Обязанности бармена исполняла женщина в возрасте, кажется, ее звали Джесс.

Я скользнул на табурет рядом с Бро и попросил у Джесс местный эль, к которому пристрастился с момента переезда сюда.

— Ненавижу сидеть спиной к двери, — проворчал я.

— Поэтому ты такой мрачный? — спросил Бродан.

— Что?

— Выглядишь так, будто хочешь кого-то убить. То есть, сильнее, чем обычно.

Я бы сидел спиной к двери, если бы не было другого выхода. Но здесь они были. Зная, что в этом положении мне усидеть, я встал и занял табурет на углу барной стойки, обращенном ко всем трем выходам.

Бродан закатил глаза, но встал и пересел на соседнее со мной место.

— Как Монро?

Я намеренно избегал его последнего вопроса, зная, что влюбленный засранец может целыми днями трепаться о своей жене. У нас с Броданом было больше общего, когда он был жалким ублюдком, но, честно говоря, в его нынешнем счастье я винил только себя.

Возможно, я манипулировал им, чтобы он проводил время с Монро, когда мы впервые прибыли в Арднох.

Не поймите меня неправильно, я желал Бро лишь счастья.

Но я не понимал, почему он с таким удовольствием пребывал в романтическом плену. Если бы я был из тех, кто вздрагивает, то вздрогнул бы только от одной мысли об этом.

Бродан нахмурился.

— Очень устает. Я постоянно беспокоюсь о ней. Она сказала, что этим утром я кудахтал над ней как курица-наседка. Это я-то?

— Оно и понятно.

Он бросил на меня сердитый взгляд.

— Я никогда в жизни не кудахтал.

— С легкостью могу представить, как ты кудахчешь вокруг Монро. Достаешь ее до чертиков.

— Как погляжу, ты в хорошем настроении.

— Может, потому что кто-то сболтнул Монро, что я беспокоюсь о том, сможет ли Слоан позволить себе оплатить занятия боевыми искусствами Келли.

Бродан нахмурился.

— Разве я так преподнес информацию? Не уверен. А в чем, собственно, проблема?

— В том, что Слоан сегодня надрала мне задницу за это.

— Слоан? — Бродан усмехнулся. Мне захотелось сбить эту ухмылку с его лица, но вместо этого я сделал глоток эля, который передо мной поставила Джесс. — Мы говорим об одной и той же женщине? Той, которая мочится радугой и пукает ароматом роз?

Я сузил глаза.

— Что это значит?

— Она добра со всеми. Не представляю, чтобы она надрала тебе задницу. Хотя я бы не отказался такое увидеть.

— Суть в том, что тебе не нужно передавать жене все наши разговоры.

— Ей нравится знать, что за всем этим грозным фасадом скрывается человек. — Он похлопал меня по плечу. — Что ты на самом деле умеешь складывать воедино слова, формулируя целые предложения. Сама она никогда этого не видит.

— Иди подрочи, — резко огрызнулся я.

Бродан самодовольно ухмыльнулся.

— Спасибо, мне этого больше не нужно.

Ага, будто ублюдку это было нужно до того, как он остепенился с Ро.

— Бродан.

Услышав мой серьезный тон, Бродан перестал улыбаться.

— Слушай, извини. Мне не следовало упоминать об этом. Монро ухватилась за эту идею. Она хочет избавить Слоан от ненужного стресса, и ей нравится, что ты присматриваешь за ее лучшей подругой.

В голове зазвенели тревожные звоночки.

— Я не заинтересован в том, чтобы присматривать за Слоан.

— Ты кажешься ужасно расстроенным из-за того, что она сегодня надрала тебе зад, — заметил он, сверкая глазами.

— Я расстроен из-за того, что не могу ничем с тобой поделиться. Ты как гребаная болтливая старуха.

Бродан фыркнул.

— Конечно, продолжай говорить себе это.

— Не надо. Ты же знаешь, что меня не интересует Слоан в таком смысле, и тебе лучше не забивать голову Ро этим дерьмом.

Его друг вздохнул.

— Конечно, не буду. До тех пор, пока ты осознаешь, что находишься в стадии отрицания.

— О чем ты?

Бродан наклонился так, что только я мог его слышать.

— Почему бы тебе не трахнуть ее и не покончить с этим? Ты же знаешь, она открыта для этого.

Волна жара прокатилась по паху от одной мысли, что я трахну Слоан Харроу. Я знал, что она хотела меня. Еще до ее деликатного вопроса о том, не хочу ли я разделить с ней «торт» на выходных, я ловил на себе ее взгляд. Категорически игнорировал спазмы в животе от приглашения в ее глазах. Или то, как время, казалось, останавливалось, когда она улыбалась своей чертовски великолепной улыбкой. Я ни у кого не видел такой милой, но сексуальной улыбки, как у Слоан Харроу. Меня беспокоило то, как я реагировал на нее. Не просто реагировал, а… словно всякий раз, когда она оказывалась рядом, все атомы моего тела выстраивались в одном направлении, пытаясь притянуться к ней, как к магниту. Это не имело смысла. Я едва ее знал. И менять этого не намеревался.

Она была слишком молода для меня, и отношения с ней были бы слишком запутаны. Ее дочь Келли была хорошим ребенком. Они от чего-то скрывались здесь. Я бы поставил на это свою жизнь. Мне не нужно связываться с матерью-одиночкой. Я не заводил серьезных отношений. Слоан и Келли заслуживали лучшего.

Я уставился на свой эль.

— Еще раз скажешь о ней так, Бродан, и я отправлю тебя домой к жене без одного яичка.

Мой друг подавился смехом.

— Я не хотел никого обидеть.

— Она не для меня. — Я бросил на него суровый, предостерегающий взгляд.

Выражение его лица смягчилось.

— Я понимаю. Я пошутил. Извини.

На несколько секунд между нами повисло напряжение. Я был полон решимости больше, чем когда-либо, держаться подальше от Слоан. Закончить с ремонтом ее машины и не лезь в ее жизнь. За исключением того, что буду присматривать за ней, когда дело касалось Хоффмана. Я откашлялся и спросил:

— Что ты знаешь о Байроне Хоффмане?

Бродан легко согласился сменить тему.

— Очевидно, до Лахлана доходили слухи о том, что Хоффман сексуально домогался своих партнерш по фильмам и женщин из съемочной группы во время нескольких съемок. Он не хотел предоставлять ему членство. В наши дни такое поведение продолжится, пока кто-нибудь не заявит на него. Однако его отец большая шишка в Голливуде, и это влияет на других членов правления. Несмотря на опасения Лахлана, членство ему дали. У тебя с ним проблемы? Лахлан был бы только рад. Дай ему повод выгнать его.

Мое беспокойство возросло. Эта информация только подтвердила рассказ Слоан о том, как этот мудак прижал ее к тележке. При одной мысли об этом мне захотелось вырвать ублюдку руки.

— Он вызывает у меня нехорошее предчувствие, — возразил я, не желая больше рассказывать о делах Слоан. Особенно о тех, что повлияют на работу, от которой она зависела. — Я буду следить за ним.

На какое-то время Бродан отвлек меня рассказом о затее с производством виски, которое они с Лахланом задумали. Они открывали винокурню недалеко от Ардноха, на создание которой уйдет несколько лет, но Бродан наслаждался процессом. Мы обсудили места, где можно было бы посмотреть стартовую игру НФЛ в следующем месяце, так как оба увлеклись американским футболом, живя в Лос-Анджелесе. Давненько мы не посещали игры. Я рассказал ему о Хлое, молодой женщине, с которой переспал в Инвернессе. Она была парикмахером. И в добавок ко всему — ошибкой. Я не знал, это из-за ее молодости, не дающей ей понять нюансы секса на одну ночь, или по моей вине, так как я вернулся для второго раунда. Вероятно, по обеим причинам. Но теперь девушка не отставала от меня, и, казалось, никак не могла понять намека, когда я игнорировал ее звонки и сообщения.

Бродан подкалывал меня по этому поводу, когда позвонила Монро. Как щенок на поводке, он допил свою пинту и оставил меня в пабе, счастливый, что его зовут домой. Часть меня самодовольно радовалась тому, что мне не нужно отчитываться перед кем-то, никто меня не проверял, не спрашивал, где я нахожусь, чем занят. Но Бродан изменился с момента нашего прибытия в Арднох. Тогда его преследовали призраки прошлого. Если честно, нас связывала не только шотландская кровь. Мы не обсуждали этого, но мы оба были сломлены. Лишь позже, завоевав доверие друг друга, мы раскрыли наши секреты. Но с тех пор Бродан смог взглянуть в лицо своим призракам.

И пусть я был солдатом, а Бродан — актером… но кто из нас был смелее? Тот, кто разбирался со своими проблемами, чтобы иметь шанс на жизнь с любимым человеком? Или тот, кто притворялся, что его призраки остались похоронены?

Эта мысль ебала мне мозги.

Словно по сигналу, в кармане завибрировал телефон. Вытащив его, я увидел очередное сообщение от Хлои.

Привет, не знаю, получаешь ли ты сообщения, но я сегодня свободна. Можем встретиться? хх

Я тяжело вздохнул. Я был не из тех, кто ходит вокруг да около правды, и предпочитал жестокость доброте.

Мои большие пальцы запорхали над клавишами.

Спасибо за приятное время, но мне больше не интересно.

Через несколько секунд она ответила:

Но я думаю, у нас завязалось что-то хорошее хх

С раздражением и чувством вины я написал в ответ:

Извини, но не надо так думать. Больше не пиши. Всего хорошего.

За этим последовал поток оскорблений, убивший мою вину. Хлоя обзывала меня всеми грязными именами на свете, гневные сообщения с ошибками приходили один за другим, пока во входящих не оказалось двадцать непрочитанных сообщений.

Моя вина заключалась в неправильном выборе девушки. Она была слишком молода. Мне не следовало с ней связываться. Выпив остатки эля, я заблокировал Хлою и удалил ее номер. Затем оставил наличные на барной стоке для Джесс, кивнул местному жителю на выходе из «Межесвета» и постарался не обращать внимания на беспокойство, грузом опустившееся мне на плечи.

Я не понимал, почему чувствовал себя не в своей тарелке.

Секс на одну ночь мог бы отвлечь меня от этого. Кто-то помог бы мне снять напряжение. Вместо этого я выбрал другой путь — один пошел домой и позаботился о себе в душе.

Когда я гнался за освобождением, я не думал о Хлое. Или некой безликой женщине или бывшей любовнице. Я думал о реальной женщине, чье обнаженное тело я мог только представить, чья улыбка освещала гребаную комнату, кто в моих фантазиях кончал, выкрикивая мое имя. И когда я кончил от своего кулака, ее имя вырвалось из меня хриплым криком.

Имя эхом отразилось от стены, и я прислонился лбом к влажной плитке, переводя дыхание.

Слоан.

Я снова зажмурился.

Блядь.

Хорошо, что я был экспертом в отделении реальности от фантазий.

То, что я фантазировал о женщине, не означало, что я хотел от нее чего-то реального. Фантазию и реальность легко разделить.

Я мог бы заставить себя забыть о фантазиях о гребаной Слоан Харроу.

И я знал, что добьюсь в этом успеха, поскольку именно этим и занимался последние девять месяцев.

ГЛАВА 5

Прошла неделя. Ложное чувство безопасности убаюкало меня.

Воспользовавшись деньгами, отложенными с продажи выпечки, я отправила Келли на первое занятие по тхэквондо. Несмотря на финансовые затруднения, я с радостью наблюдала за ней, когда она вернулась домой, не переставая болтать об уроке. Ей понравилось. Теперь она записалась в группу и официально приступит к тренировкам.

Дела у меня шли хорошо. Флора, владелица самого популярного кафе в деревне, связалась со мной и поинтересовалась, не хочу ли я печь торты и пирожные для нее, чтобы выставлять их на продажу каждую субботу. Она пообещала рекламировать меня покупателям. Решение далось мне легко. Конечно, я согласилась. Мы обсудили ассортимент на продажу, и я составила план, как подготовить все вовремя, чтобы доставлять выпечку рано утром в субботу.

Однако когда моя машина не появилась в середине недели, я отыскала Уокера на работе, и он сказал мне, что автомастерская ждет заказанные запчасти, и на это может уйти еще несколько дней. Обеспокоенная растущей стоимостью ремонта, я хотела с ним поспорить, но он нашел предлог, чтобы уйти, и на этом разговор закончился. В последнее время он относился ко мне слишком холодно. Я принесла ему извинения, поэтому не знала, что еще могу сделать. Уокер не казался мне злопамятным человеком, но я не очень хорошо его знала.

Наступила пятница, и я была полна предвкушения. Риган забирала Келли на тхэквондо после школы, а это означало, что я смогу вернуться домой и закончить заказы Флоры. На рассвете я уже сделала кое-какие заготовки, поэтому старалась не зевать за работой.

Войдя в номер Байрона Хоффмана, я чувствовала себя намного более расслабленной, чем раньше. Придурок не показывался всю неделю, а, по словам миссис Хатчинсон, завтра он уезжал. Смена, заступающая в выходные, тщательно уберется в номере после его отъезда, перед тем как заселить сюда следующего гостя.

Держа в голове свои планы на вечер, я убиралась в комнате на автопилоте. Я только что стянула простыни с кровати, скрутила их и направлялась к оставленной снаружи тележке, когда дверь номера открылась.

Сердце екнуло, и я остановилась.

В комнату вошел Хоффман, закрыл дверь и прислонился к ней.

Страх приковал меня к месту, когда инстинкт кричал об обратном.

Беги.

Мужчина оглядел меня с ног до головы, его глаза не отражали ничего, кроме того, чего он хотел.

Я прочистила горло от ужаса, перекрывшего доступ кислорода, и сказала как можно настойчивее:

— Мистер Хоффман, пропустите меня.

Он скривил губы.

— Мы оба знаем, что эти двери автоматически блокируются после закрытия. Никаких камер. Здесь только ты и я.

Мне к горлу подкатила тошнота, а дыхание участилось.

— Выпустите меня.

— Я видел, как ты на меня смотришь. — Он шагнул ближе, и я отступила, уронив белье. Мои глаза метались по комнате в поисках выхода или какого-нибудь оружия. — Нельзя так смотреть на мужчину и не доводить дело до конца.

Мое внимание снова переключилось на него, и я усмехнулась.

— Вы заблуждаетесь, если хоть на секунду подумали, что я хочу иметь с вами какое-то дело.

Он преодолел расстояние между нами и так быстро ударил меня по лицу, что я не успела уклониться.

Вспышка света затмила зрение, обжигающая боль пронзила щеку и плечо. Из-за дезориентации мне потребовалась секунда, чтобы понять, что я упала на спинку кровати, прежде чем рухнуть на пол.

— На спине, как и должно быть.

Я заморгала, проясняя зрение, и увидела возвышающегося надо мной Хоффмана.

Он расстегивал штаны.

Ярость и ошеломляющий ужас пронзили меня.

Этого не могло происходить.

Не сегодня. Никогда.

Когда он встал на колени, я подтянула свои к себе и изо всех сил врезала ногами ему в грудь. Он выругался, отлетев от меня, и я быстро вскочила на ноги. Но места, чтобы пройти мимо него, не было. Он бы схватил меня.

— Чертова сука!

Я почти переползла кровать, когда на моей икре сжалась рука.

Я звала на помощь снова и снова, пока его ногти впивались мне в ногу, и цеплялась за кровать в попытке вырваться. Но затем он оказался на мне, ладонь вдавила мою голову в матрас, так что я едва могла сделать вдох, не говоря уже о крике. Паника охватила все мое существо, и я беспомощно извивалась под ним, сознание разрывалось между попытками дышать, освободиться и не думать о тяжелом теле, удерживающем меня, о руках, разрывающих пояс моих брюк.

Черные пятна заволокли зрение.

Затем раздался приглушенный щелчок.

Рев ярости.

Давящая тяжесть исчезла, я подняла голову, в легкие хлынул воздух, и я с трудом вдохнула. Зрение начало проясняться.

Хоффмана скрутили двое мужчин.

Уокер.

Я была в безопасности.

Испытывая опустошающее облегчение, я лежала на кровати, наблюдая, как Уокер и другой мужчина прижимают Хоффмана к полу. Лицо Уокера превратилось в маску ледяной ярости, когда он спросил своего спутника, крепко ли тот держит мерзавца.

— Ублюдок никуда не денется, — кивнув, прорычал мужчина.

Меня поразило знакомое лицо.

Второй мужчина был членом клуба.

Шотландский актер. Норт Хантер.

Что за черт?

Уокер встал, его грудь тяжело вздымалась, и когда наши глаза встретились, его гнев вспыхнул ярче.

Тот яростный рев, что я слышала…

Был его.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Я села, чувствуя, как брюки свободно болтаются на талии, и вздрогнула.

— Я в порядке. Он не… — Снова накатила тошнота, и я сделала глубокий вдох, чтобы подавить ее.

Не сводя с меня глаз, Уокер отстегнул рацию с пояса. Он поднес ее к губам и так сильно нажал кнопку, что удивительно, как не вдавил ее в корпус. Я пристально смотрела на него, потому что не могла вынести вида монстра, прижатого к полу.

— Джок, это Уокер. Код двенадцать в номере двадцать один. Нужна немедленная помощь.

Код двенадцать?

Я свесила ноги с кровати, но не могла заставить себя встать.

Уокер посмотрел на Норта и Хоффмана.

— Ты его удержишь?

Норт уперся коленом в спину Хоффмана.

— Удержу. Если хочешь, оставь его здесь со мной. — Он глубже вдавил колено в спину Хоффмана, и Хоффман крикнул Норту, чтобы тот слез. — Мне бы хотелось научить этого ублюдка хорошим манерам.

Уокер, казалось, задумался на секунду, потом быстро покачал головой. Вместо этого он отвернулся от мужчин, избавился от ярости на лице и медленно направился ко мне. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы удержать его взгляд, когда он встал надо мной, хмурясь от беспокойства.

Прочитав вопрос в его глазах, я покачала головой, в то время как все мое тело трясло от шока.

— Он не… у него не было времени…

Он потянулся, чтобы коснуться моей щеки, и я инстинктивно вздрогнула. Его рука опустилась.

— Прости, — прошептала я.

— Никогда не извиняйся… — Уокер прочистил горло. — Тебе нужен лед для щеки.

У меня будет синяк.

Как, черт возьми, я объясню его Келли?

Слезы обожгли глаза, и я, наконец, заставила себя посмотреть на Хоффмана. Я ненавидела таких мужчин. Презирала их с такой ненавистью, на которую даже не подозревала, что способна.

Он планировал меня изнасиловать.

Эта мысль заставила комнату покачнуться.

Заслышав грохочущий топот ног по коридору, я резко выпрямилась. Мне хотелось исчезнуть, спрятаться где-нибудь, чтобы никто меня не видел.

Но через открытую дверь уже шагал Джок с другим сотрудником службы безопасности, а за ними…

Лахлан Адэр вошел в номер с грозным, угрожающим выражением лица, а за ним спешила Ария. Лахлан был высоким мужчиной с устрашающей аурой, его присутствие будто заполняло всю комнату. И он, и Ария оглядели представшее перед ними зрелище, и Лахлан хрипло обратился ко мне:

— С тобой все в порядке?

Я смущенно кивнула, хотя смущаться мне было нечего.

Ария уставилась на Норта, прижимавшего Хоффмана к полу, и в ее глазах вспыхнул гнев.

— Какого черта здесь произошло?

Норт кивнул в сторону Уокера.

— Я разговаривал с Уокером у подножья лестницы, когда мы услышали горничную…

— Слоан, — выпалил Уокер. — Мы услышали крик Слоан о помощи. У меня был ключ от номера Хоффмана, так что мы ворвались в него и обнаружили, что он пытается ее изнасиловать. Мы успели вовремя.

Я свернулась калачиком от его откровенного пересказа всем этим людям.

Вот бы открылась черная дыра и поглотила меня.

— Мисс Ховард, может, вы позаботитесь о Слоан, пока мы разбираемся с Хоффманом, — предложил Уокер.

Ария поспешила ко мне, засыпав вопросами, пока я вставала и на трясущихся ногах направлялась к двери комнаты. Мы прошли половину пути по коридору, когда к горлу подступила рвота прежде, чем я смогла ее остановить, я наклонилась и извергла свой обед на дорогой ковер.

Я осознала, что вслух бормочу слова беспокойства о пятне, когда Ария обняла меня за плечи и повела вперед, уговаривая не волноваться о таком пустяке.

Следующее, что я помню, это себя в ее кабинете, закутанную в плед, прижимавшую к щеке пакет со льдом и держащую в свободной руке кружку горячего чая. Лахлан и Уокер, разобравшись с Хоффманом, нашли нас, и мне пришлось терпеливо ответить на их вопросы.

Я объяснила свои предыдущие стычки с Хоффманом, что я рассказала о них Уокеру. Уокер объяснил, почему именно взял ключ от номера Хоффмана и начал держаться вблизи, когда я убиралась там. В тот день его задержали дела, затем его отвлек Норт Хантер, и поэтому он не видел, как Хоффман вошел в комнату. Уокер выглядел разъяренным. На себя.

— Хорошо, что Норт оказался там, — сказал Лахлан. — Одно дело, когда свидетелем является Уокер, но рассказ Норта — убийственен. Хоффману конец. К тому же, у полиции будет более чем достаточно улик для ареста.

Меня наполнил ужас.

— Не надо полиции. Вы ведь не вызвали полицию? — в отчаянии спросила я.

Лахлан нахмурился, и я краем глаза заметила, как насторожился Уокер.

— Еще нет. Мы заперли Хоффмана, пока ты не решишь, что хочешь делать.

— Не вызывайте полицию. — Я умоляюще взглянула на Арию, которая точно знала, почему я не хочу, чтобы в дело вмешалась полиция.

Она слегка ободряюще кивнула мне, прежде чем сказать Лахлану:

— Никакой полиции. Мы не можем заставить Слоан делать заявление, если она этого не хочет.

— А если он поступит так с другими женщинами? — огрызнулся Уокер.

Я вздрогнула, испытывая стыд, и не в силах встретиться с ним взглядом.

— Я… если бы он был кем-то другим, я бы так и сделала. Но это вызовет ажиотаж в СМИ, а мне нужно думать о Келли. Она мой приоритет. И он не… не успел сделать то, что намеревался. Я в порядке. Простите, если это делает меня эгоисткой.

— Давайте не будем стыдить женщину, на которую напали, мистер Айронсайд, — сердито отрезала Ария.

— Я не это имел в виду, — категорично ответил Уокер. — Но хотя он не изнасиловал Слоан, он намеревался это сделать. Он это планировал. И она едва могла дышать, когда мы добрались до нее.

Эмоции переполняли его голос, когда он прорычал:

— Он мог ее убить.

Вдоль моего позвоночника пробежала дрожь, и я вынудила себя посмотреть на него.

— Но ты его остановил.

— А кто остановит его в следующий раз?

Я зажмурилась, сдерживая слезы. Он не понимал.

— Уокер, — предупредил Лахлан. — Ты лучше всех должен знать, о чем просишь Слоан. Все стервятники бульварной прессы слетятся сюда и будут пировать на ней и Келли, пока от них ничего не останется. У меня есть способы, как поступать с такими людьми, как Хоффман. К сожалению, это не первый раз, когда кто-то из моих гостей считает, что им сойдет с рук такое дерьмо. Они ошибались тогда, и Хоффман ошибается сейчас. Никто не поступает подобным образом с моим сотрудником под моей крышей.

Он повернулся ко мне, его глаза горели возмездием.

— Я найду способ сделать так, чтобы он больше никогда этого не делал.

Что-то во мне расслабилось после его клятвы. Почему-то я ему поверила.

— Спасибо.

— Слоан, езжай домой. Тебе нужно отдохнуть, — любезно предложила Ария.

— Хорошо. — Я кивнула, все еще чувствуя себя не совсем в собственном теле.

Ария взяла у меня пакет со льдом и кружку, а я оставила плед на ее кресле. Не глядя на Уокера, я обошла письменный стол.

— Кто-нибудь должен отвезти тебя домой, — сказал Лахлан.

Я покачала головой.

— Все будет хорошо. Еще раз спасибо.

— Не нужно меня благодарить, — ответил он. — Я должен принести тебе извинения. Хоффману нельзя было одобрять членство в нашем клубе.

— Не бери это на себя. Ты не несешь ответственности за его действия. — С этими словами я выскользнула из кабинета Арии, пораженная тем, что могу передвигать ногами.

— Слоан, подожди.

Я повернулась, когда Уокер последовал за мной из кабинета, и устремила взгляд на его подбородок, не в силах встретиться с ним взглядом. Я была невероятно благодарна за то, что он сделал для меня, и чувствовала, что подвожу его в акте возмездия.

— Прости, — хрипло извинился Уокер.

Наконец, я посмотрела ему в глаза.

— За что ты извиняешься?

Мускул на его челюсти дернулся.

— В мои намерения не входило заставлять тебя чувствовать себя плохо из-за того, что ты не хочешь подключать сюда полицию. Я сказал, не подумав, жаждал лишь того, чтобы этот ублюдок заплатил. Но Лахлан прав. В итоге, тебе тоже придется заплатить за то, что выступишь против него. Мы живем в ебанутом мире. Но я хочу, чтобы ты знала: если Лахлан не найдет способа заставить Хоффмана заплатить, это сделаю я.

Меня охватило облегчение от того, что он понимал мои причины молчать, и благодарная за его обещание, я кивнула. Хотелось ли мне наказать Хоффмана, не вовлекая мою дочь в опасность и скандал? Да. Испытывала ли я ярость от чувства абсолютного бессилия? Да. Но ради Келли и ради себя я должна отпустить гнев. Мне было на что злиться… но я не хотела так прожить свою жизнь.

— Спасибо. За понимание. И за… за то, что остановил его. — Мне также нужно поблагодарить Норта Хантера. И все же мысль о том, чтобы отыскать его для этого, заставила меня поежиться.

Я хотела домой. Хотела заняться выпечкой на своей маленькой кухонке и забыть весь этот ужасный день.

— Ты удивительно хорошо справляешься с ситуацией, — сказал Уокер, но это прозвучало почти как вопрос.

Может, от истощения, неверия, адреналина или всего вышеперечисленного, но я бездумно ответила:

— Я не в первый раз выхожу из плохой ситуации. — Он открыл было рот, чтобы спросить, но я его перебила: — Я еду домой.

— Позволь подвезти тебя.

— Нет. — Я отступила. — Мне просто… надо домой.

Уходя, я чувствовала на себе его взгляд.

Миссис Хатчинсон хлопотала вокруг меня, взволнованная и разозленная, после того как я переодела форму и собрала свои вещи в раздевалке. Стараясь не думать о разорванной ткани моих форменных брюк, я спросила миссис Хатчинсон, может ли она заказать мне новые. Я никогда не видела, чтобы мой босс выглядела такой разъяренной, когда к ней пришло осознание. Но она быстро кивнула и уверила меня, что позаботится об этом.

Она хотела, чтобы кто-нибудь отвез меня домой, но я убедила ее, что со мной все в порядке, и направилась через служебный выход к своей припаркованной машине.

Шаря в сумочке в поисках ключей, я ощутила в щеке и плече пульсацию. Придется сказать Келли, что я споткнулась и упала на спинку кровати. Звук пощечины рикошетом отразился в моем сознании. Страх от того, что я лежала под ним, оказавшись в ловушке, практически задыхалась, когда он пытался…

Всхлип вырвался из меня, как дикое животное, выпущенное на свободу, и я согнулась, слепо прислонившись к машине, сотрясаясь всем телом от плача.

Кто-то коснулся моего плеча, и я в страхе обернулась, выронив ключи.

Уокер держал руки между нами, ладонями вверх, будто приближаясь к раненому животному, в его глазах сверкало столько эмоций, что я еще никогда его таким не видела.

Не задумываясь, я зарыдала сильнее и упала ему на грудь, цепляясь за ткань его пиджака на спине, словно за спасательный круг.

Его сильные руки крепко сжимали меня, пока он бормотал слова утешения, а я плакала от шока событий этого дня, пропитывая его рубашку горькими слезами.

ГЛАВА 6

Мой опыт службы в морской пехоте и работы телохранителем частично включал в себя навыки разряжать напряженные ситуации так же, как и справляться с ситуациями, которые уже детонировали. Именно это позволило мне обуздать ярость при виде Слоан, прижатой к кровати тем больным ублюдком. Задержать его, в кровь не разбив ему морду.

Впервые за долгое время я пожалел о своей способности контролировать гнев. Держа в объятиях рыдающую Слоан, я хотел вернуться в замок, отыскать Хоффмана и прикончить ублюдка.

Единственное, что меня останавливало, это Слоан. Я запихнул ее в свой «Range Rover» и повез домой. Всю поездку я то и дело поглядывал на нее. Она перестала плакать. Ее лицо было бледным, если не считать синяка, расцветавшего на щеке. Я крепко стиснул руль, вспомнив, что он ее ударил. Что ему представилась возможность сделать это. Я злился на себя. Всю неделю я следил за тем, чтобы находиться на этаже Хоффмана, когда Слоан там убиралась. А сегодня Джок вызвал меня к себе в кабинет обсудить обновление нашей системы дронов, которую мы использовали для обеспечения безопасности по периметру поместья. Встреча затянулась, и я спешил к номеру Хоффмана, когда меня остановил Норт Хантер, чтобы спросить, не хочу ли я поработать его личной охраной.

Именно тогда до коридора донеслись приглушенные крики Слоан. Чудо, что мы их услышали. Стены замка были толстыми, а двери мощными.

В последний раз я испытывал такой страх, когда Бродан позвонил мне со словами, что в одиночку собирается спасти Монро от одного психопата. В тот момент мне хотелось прибить Бро за это. Но потом я понял, почему он не мог ждать, пока жизнь Монро была в опасности. В итоге, именно она спасла их обоих.

Но кто бы спас Слоан, если бы я не успел вовремя? И успел ли я вовремя? Ей все равно был причинен вред, даже если этот кусок дерьма ее не изнасиловал.

По этой причине я не мог оторвать от нее глаз, даже когда Слоан мельтешила по крохотной кухоньке коттеджа, выпекая, словно на автопилоте.

— Слоан, тебе нужно приложить к щеке лед, — повторил я в третий раз с тех пор, как мы оказались у нее дома.

Она покачала головой.

— Не хочу, чтобы Келли видела меня такой, — ответила она.

Она уже несколько раз бормотала одно и то же, и я начал беспокоиться о ее эмоциональном состоянии, о том, что она не справляется с произошедшим. Не совсем зная, как ей помочь, я позвонил Монро, когда мы добрались до коттеджа. Келли была в Инвернессе с Риган и Льюисом на занятиях по тхэквондо, и какое-то время ее не будет дома.

Я приблизился к ней на шаг.

— Слоан, лед.

Мой тон остановил ее посреди раскатывания теста, которое она замесила впечатляюще быстро. Окинув взглядом кухню, слишком маленькую для того, чтобы заниматься на ней выпечкой, я понял, что у нее даже нет миксера. Она все делала вручную.

— Я приложу лед, — ответила она с удивительным спокойствием. — Позволь только сперва поставить печенье в духовку. Келли нравится запах выпечки.

Она пожала плечами, и ее вымученную улыбку омрачила печаль.

— Мне нравится запах. Он успокаивает.

Поняв, я кивнул.

— Делай, что нужно. Потом приложи лед.

Уголки губ Слоан приподнялись, и я старался не смотреть на них.

Следующие десять минут я, прислонившись к дверному косяку, наблюдал за ее работой. Я составил список вещей, которых у нее не было, но в которых нуждался профессиональный пекарь. Занимаясь выпечкой, она болтала о предложении Флоры, о волнении Келли по поводу уроков боевых искусств. Я слушал и кивал, чтобы она знала, что полностью завладела моим вниманием.

— Я слишком много болтаю. — Слоан бросила на меня извиняющийся взгляд и, наконец, достала из морозилки пакет со льдом.

— Все в порядке, — заверил я.

— Нет, я знаю, что тебе не нравятся люди, которые так с тобой болтают.

Откуда у нее эта мысль? Я нахмурился.

— Говори, пока не охрипнешь. Меня это не беспокоит.

Мне нравился голос Слоан. А больше всего мне нравился ее смех, но, похоже, я не мог рассмешить ее, как другие.

— Кофе, чай? — спросила она, прикладывая к щеке пакет со льдом.

Я оттолкнулся от дверного косяка.

— Я сам сделаю. Присядь. Чай?

— Ты не…

— Слоан, я сделаю.

Она благодарно мне улыбнулась.

— В шкафчике над чайником есть мятный чай. Я буду его. Кофе там тоже есть, но растворимый.

— Чай меня устраивает, — заверил я.

Вместо того чтобы пройти в соседнюю гостиную, Слоан зависла в дверях, наблюдая за мной.

Я взглянул на нее, подливая в чай молоко, и увидел ее нежную, искреннюю улыбку.

— Что?

Наши взгляды встретились, и я постарался не думать о том, насколько теплые, темные и великолепные ее большие карие глаза.

— Ты пьешь чай с молоком.

Я озадаченно кивнул.

— Без сахара.

Я ухмыльнулся, поняв, к чему она клонит.

— Перестал добавлять с тех пор, как ты переехала в город со своей чертовски вкусной выпечкой. Приходится где-то обуздывать страсть к сладкому.

Слоан хохотнула. Коротким, хриплым смешком. Увидев, как ее глаза заблестели, а печаль на время улетучилась из них, я, черт возьми, почувствовал себя ростом в девять футов.

— Знаешь, тебе не обязательно есть мою выпечку.

На этот раз усмехнулся уже я и протянул ей кружку мятного чая.

— А Земле не обязательно вращаться вокруг Солнца.

Она снова усмехнулась, и я с торжествующей улыбкой вернулся к своему чаю.

Увидев прикрепленные к холодильнику фотографии, в основном Слоан и Келли, я пригляделся к ним. Вот одна с прошлого Рождества. Адэры пригласили нас присоединиться к ним. На фотографии были Слоан, Келли, Монро, Бродан… и я. Я стоял позади Бродана с пивом в руке и с каменной физиономией смотрел в камеру. В тот день было сделано много фотографий. Но на холодильник она повесила именно эту.

Почувствовав ее взгляд, я посмотрел на нее и обнаружил, что она смотрит на меня, кусая пухлую нижнюю губу.

Вернув свое внимание к холодильнику, я заметил другую фотографию, которая выделялась среди остальных. Келли с пожилой латиноамериканкой. Любопытство по поводу их прошлой жизни взяло надо мной верх.

— Бабушка?

Меня встретила тишина.

Я посмотрел на Слоан. Она казалась настороженной.

— Старый друг.

Меня снова одолела эта надоедливая потребность знать, кто она такая и откуда взялась. Как, черт возьми, оказалась в глуши Шотландского нагорья? Воспоминания о том, как Ария защищала ее сегодня, и тайные взгляды между ними укрепили мою теорию о том, что Ховарды защищали от чего-то Слоан.

— Мне нужно сесть.

Услышав усталость в голосе Слоан, я взял свой чай и последовал за ней в гостиную. Она свернулась калачиком на одном диване, а я занял другой. Пока она пила чай, эти большие темные глаза смотрели на меня поверх дымящейся кружки.

Я смотрел в ответ, пытаясь оценить ее эмоциональное состояние.

Она беззастенчиво наблюдала за мной, и некоторое время мы так и сидели: потягивая напитки и просто глядя друг на друга. Что-то сильно сжало мою грудь и живот.

Я хотел убить Байрона Хоффмана. Но, конечно,я бы не стал этого делать. Не в прямом смысле. Я бы нанес ему смертельную рану по самому больному месту. Отнял бы власть, за которой он прятался. Отнял бы все, что имело для него значение. Каким-то образом. Я переговорю об этом с моим новым боссом, чтобы убедиться, что это произойдет.

— У тебя ужасно свирепое выражение лица, — прервала молчание Слоан. — О чем ты думаешь?

Слоан впечатлила меня тем, как хорошо справилась сегодня. Да, на парковке она сломалась, но этого следовало ожидать. Сказанное ею ранее, встревожило меня. Что ей не впервой выходить из плохой ситуации. Я уже об этом подозревал. Но подтверждение обеспокоило меня больше, чем мне бы хотелось. И все же, мне не было нужды осторожничать со Слоан.

— О способах уничтожить Хоффмана.

Ее глаза осветил свирепый блеск, и я почувствовал, как неуместный жар устремился вниз живота.

— Хорошо. Если бы я только обладала властью уничтожить его… Я хочу, чтобы он заплатил и за это. За мое бессилие. Я так зла, что ничего не могу сделать, не причинив вреда Келли. Я зла, что мужчины вроде него, могут заставить меня чувствовать себя так. — Она покачала головой. — Но я не позволю ему оставить меня с этим чувством. Я не проживу жизнь в гневе. Я не могу. Я должна жить в свете. С надеждой. С оптимизмом. Ради Келли. Я не стану ожесточенной, несчастной матерью.

— Значит, у тебя больше власти, чем ты думаешь, Слоан, — с благоговением заверил я ее. — Решение отпустить свой гнев ради дочери… это чертовски сильно.

Ее глаза вспыхнули, губы приоткрылись, когда она уставилась на меня так, будто я чего-то стоил.

Я хотел разубедить ее в этом.

И в то же время не хотел разубеждать.

Наше мгновение прервал стук в дверь, и Слоан попыталась встать, но я жестом велел ей не двигаться.

— Позволь мне.

Поставив кружку на стол, я поднялся и пересек комнату, чтобы открыть дверь.

По другую сторону стояли Монро и Бродан. Маленькая рыжеволосая жена Бродана свирепо посмотрела на меня.

— Пропусти меня, — потребовала она, проталкиваясь внутрь прежде, чем я успел среагировать.

Я отступил с ее пути, и первым мимо меня проплыл ее беременный живот, а за ним и вся она. Большую часть беременности у нее был аккуратный животик, а затем, внезапно, он стал огромным. Бродан рассказывал мне, что из-за сильного дискомфорта она плохо спит и каждую ночь проклинает его.

Слоан встала, услышав голос Монро.

— Она в порядке? — пробормотал Бродан, входя и закрывая дверь.

Мы наблюдали за встречей Слоан и Монро, когда подруги обнялись над животом Монро.

Не отводя взгляда от Слоан, я ответил:

— Она боец, так что, с ней все будет в порядке. — Я посмотрел на Бродана, зная, что он видит мой гнев. — Он мог ее убить.

Выражение лица Бродана стало жестче, и он пробормотал:

— Но в полицию она заявлять не хочет?

Я покачал головой.

В глазах Бродана вспыхнул опасный огонек.

— Тогда, полагаю, все зависит от нас.

Я удовлетворенно кивнул.

— Лахлан пообещал ей, что позаботится об этом. Но я хочу быть в деле.

— Я поговорю с ним. Я тоже хочу.

— О чем вы там шепчетесь? — спросила Монро.

Мы повернулись к женщинам, смотревшим на нас с любопытством.

Ради Слоан я честно ответил:

— Планируем расплату с Хоффманом.

Монро нахмурилась.

— Хорошо. — Затем ее лицо смягчилось, а в глазах засверкали слезы. — Слоан сказала, ты ее спас.

Прежде чем я успел ответить или подготовиться, жена Бродана пересекла комнату и обняла меня, отведя беременный живот так, чтобы приблизиться достаточно для объятий. За последние два десятилетия в моей жизни было не так уж много объятий, поэтому я неловко погладил ее по спине, пока она всхлипывала.

Бродан фыркнул, обхватывая голову жены ладонями.

— Зоренька, ты забыла, Уок не любит обниматься.

Слоан бросила на меня растерянный взгляд, когда Бродан привлек к себе Монро.

Я знал, о чем она думает.

Ее я охотно держал в объятиях.

Никакой неловкости.

Было естественно обнимать Слоан Харроу.

И разве это не гигантская гребаная проблема?

— Прости. — Монро вытерла заплаканные щеки. — Просто я так тебе благодарна. А еще мои гормоны…

— Все в порядке, — хрипло заверил я ее.

— Давайте выпьем чаю, — предложил Бродан.

— Лед. — Я указал на пакет, который Слоан оставила на журнальном столике. — Ты едва приложила его к щеке.

— Я хочу расплаты, — буркнула Монро.

Я посмотрел на свирепую маленькую жену Бродана и не в первый раз понял, почему он любил эту женщину всю свою жизнь. В ней был огонь. Решимость. Жизнь не была добра к Монро и, как я подозревал, жизнь не была добра и ко Слоан. Не поэтому ли они со Слоан сдружились. Если их свело травмирующее прошлое… то огненный темперамент и решимость скрепили их связь.

Я слишком много думаю о Слоан. Мне нужно отгородиться от своего любопытства. Отгородиться от нее. Она представляла угрозу моему покою.

Теперь она в безопасности.

Ее подруга здесь, Бродан тоже.

— Я лучше пойду, — резко выпалил я.

Глаза Слоан слегка расширились, прежде чем она опустила на лицо маску вежливости.

— Спасибо тебе за все.

Резко кивнув, я схватил с буфета ключи.

— Я прослежу, чтобы твою машину пригнали к коттеджу.

— Тебе не обязательно этого делать.

— Но я сделаю. — Я едва взглянул на нее.

Кивнув Монро и Бродану, я прошел мимо них, избегая испытующего взгляда моего друга, и, не сказав больше ни слова, выскользнул за дверь.

ГЛАВА 7

Уокер пропал.

С моей стороны было глупо держать это в центре внимания всего через десять дней после нападения, но его отдаленность раздражала меня. Я упорно отказывалась брать больше отгулов, чем полагалось. Лахлан предложил мне продлить оплачиваемый отпуск, насколько мне понадобится. Однако у Келли могли бы возникнуть вопросы, поэтому я взяла два выходных и сказала ей, что использую часть оплачиваемого отпуска, чтобы работать над заказами на выпечку.

Потом я снова оседлала ту же лошадь.

Мне было невыносимо испытывать нервозность тем утром, когда я вернулась на работу.

Я ненавидела тошноту и страх, бурлившие у меня в животе.

Однако по возвращении меня ждала новая система работы горничных. Кроме того, Ария и Лахлан заверили меня, что правление будет гораздо более осторожно относиться к тому, кому предоставлять членство. Ария также настояла на том, чтобы каждую комнату убирали две горничные. По ее словам, для безопасности в номерах. Это стало огромным облегчением.

Первые несколько ночей после нападения я просыпалась от кошмаров, в которых смешивалось нападение Хоффмана и моя прошлая жизнь в Лос-Анджелесе. Сны представляли собой беспорядочную череду событий прошлого и настоящего. Ради Келли я не показывала, как меня выматывают ночные кошмары. Дочка понятия не имела, что со мной случилось, и никогда об этом не узнает.

Миссис Хатчинсон поставила меня в пару с Фрэнни, пожилой, но веселой женщиной, которая начала работать в поместье, когда оно только открылось. Ей нравилось посплетничать о находках в номерах, и она смешила меня. С ней время бежало быстрее, и с каждым днем я расслаблялся все больше и больше.

Первые несколько дней после возвращения я видела Уокера в залах замка. Он никогда не смотрел в мою сторону, но мной овладевало странное ощущение, что он присматривает за мной. Бродан принес мне плохие новости о том, что моя машина не подлежит ремонту, но что он покрывает расходы на аренду моего нового «Hyundai» (подтвердив, что машина не принадлежит Уокеру), и никаких пререканий он не потерпит. Мне было больно принимать его милостыню, но новую машину я позволить себе не могла. А без транспорта мне никак не обойтись, мне нужно было возить Келли в школу, а также добираться до поместья и доставлять выпечку.

Машину я приняла неохотно, но пообещала Бродану, что как можно скорее достану себе собственную. Он отмахнулся от меня, но я планировала сдержать свое обещание. Вот только не знала, в какие сроки. Так что, я решила извлечь радость из моей признательности.

Однако меня беспокоило, что новость о машине сообщил мне Бродан. Я хотела написать Уокеру, но было совершенно ясно, что раз он послал Бродана вместо себя, то не хочет присутствовать в нашей с Келли жизни.

Это причинило более сильную боль, чем следовало бы. Уокер заставил меня чувствовать себя в безопасности. Я не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то заставлял меня чувствовать себя в безопасности.

В субботу после первой рабочей недели мы с Келли отправились в библиотеку. В юности я читала запоем, но с рождением Келли у меня было мало времени на чтение. Однако я была полна решимости обеспечить ей доступ ко всем книгам, которые она хотела. Библиотека в Арднохе была не самой лучшей, но мы могли запросить книги из других отделений, и Келли доставили небольшой заказ, сделанный несколько недель назад. Мы забрали его и несколько других книг, а затем отправились за продуктами.

Я слушала болтовню дочери о Льюисе и других ее друзьях, о тхэквондо и письменном задании, которое она получила в школе на этой неделе. Один из ее общих с Льюисом друзей устраивал сегодня праздник по случаю дня рождения, и вдобавок ко всей выпечке, которую я на рассвете доставила Флоре, я испекла пирожные и для вечеринки. Дел было полно, и мы торопились домой из магазина, чтобы Келли могла переодеться.

Я остановила машину возле коттеджа, чтобы забросить покупки. Как только мы с Келли вышли из машины, до нас донеслись крики.

Громкий визгливый женский голос эхом разносился от гастронома Мораг по всей Касл-стрит. Нахмурившись, я повернулась в ту сторону и замерла при виде Уокера. Он стоял посреди тротуара, и на него кричала женщина.

На меня нахлынуло осознание, когда я уловила обрывки ее воплей. Монро упоминала, что у Уокера возникли сложности с женщиной, с которой он переспал. Очевидно, он сразу дал ей понять, что между ними может быть только встречи без обязательств, больше он встречаться с ней не хотел и заблокировал ее, когда от нее стали поступать сообщения с оскорблениями. Поэтому она решила связаться с ним с другого номера, а когда ей это не удалось, осмелилась даже позвонить в поместье.

Я знала, что это не мое дело, а преследовательница была следствием того, что Уокер обращался с женщинами как с чем-то одноразовым. Но преследование — есть преследование. И я слишком хорошо понимала, какой это стресс.

К тому же… я была у него в долгу.

— Келли. — Я обогнула капот и протянула дочери ключи. — Зайди в дом.

Она хмуро смотрела в сторону Уокера.

— Что за леди докучает Уокеру?

— Просто зайди внутрь, пожалуйста, — настойчиво сказала я.

Дочь насупилась, но взяла ключи и вошла в коттедж. Я знала, что она прильнет лицом к окну, но отбросила эту мысль.

Вместо этого я поспешила дальше по улице, уровень адреналина уже зашкаливал, когда я услышала, как женщина снова и снова выкрикивает одно и то же и использует нецензурную брань, которую может услышать любой ребенок поблизости. А еще я слышала, как Уокер назвал ее имя. Хлоя.

Подойдя ближе, я отметила, что Уокеру нравился определенный тип женщин. Я видела его с несколькими «однодневками», и хотя цвет волос и глаз менялся, их зашкаливающая чувственность оставалась прежней. Хотя у меня определенно имелись сиськи и задница, они не шли ни в какое сравнение с формами женщин, с которыми я его видела. Судя по всему, Уолкеру очень нравились пышные формы.

Не обращая внимания на смятение от осознания этого открытия, я приняла сердитый вид, и тут Уокер заметил меня краем глаза. Он выглядел настолько ошеломленным, насколько мог выглядеть Уокер — либо из-за моего присутствия, либо из-за моего сурового выражения.

Внезапно Хлоя толкнула Уокера, и он пошатнулся, застигнутый врасплох.

Вид большого, сильного, грозного Уокера Айронсайда, отшатывающегося назад, оказал на меня сильное действие.

Перед глазами вспыхнул красный.

Пока Уокер становился прямо, я втиснулась между ними и изо всех сил толкнула преследовательницу в ответ.

— Отвали! — рявкнула я.

Хлоя споткнулась, но быстро пришла в себя, вновь готовая к бою. Устраивать постыдные публичные разборки было совершенно против моей природы, но ради Уокера я применила свои лучшие актерские способности. Блондинка возвышалась надо мной на несколько дюймов и выглядела так, будто могла одной левой вбить меня в землю. А еще в ее глазах отражалось безумие, что неудивительно для женщины, домогавшейся парня из-за того, что он не хотел быть с ней.

А я всегда верила в борьбу безумия с безумием.

— Так это ты засранка, преследующая моего мужчину! — крикнула я.

Глаза Хлои вспыхнули.

— Твоего мужчину?

Я почувствовала, как Уокер подошел ко мне сзади, коснувшись моей спины, ясно понимая мою игру. Не желая ощущать жар его тела, я вплотную приблизилась к Хлое.

— Да, моего мужчину. У нас общий ребенок, — солгала я.

Хлоя уставилась на Уокера через мое плечо.

— Ты женат?

Он молчал, а я стояла с ней нос к носу.

— Да, и у нас есть ребенок. Мы брали перерыв. И теперь мой мужчина говорит мне, что ты его беспокоишь. Он сказал тебе, что не хочет иметь с тобой ничего общего. — Я ткнула в нее пальцем. — И что? Думаешь, если будешь вести себя как психованная, измотаешь его, и он захочет вернуться к тебе?

Я толкнула ее, и она отступила на тротуаре, держась настороженно. Скрывая торжествующую ухмылку, я понизила голос и сказала:

— Думаешь, это ты психованная, Хлоя? Что ж, у моего мужчины есть определенный типаж. И ты еще не видела настоящую психованную… но увидишь, если когда-нибудь снова прикоснешься к Уокеру. Если хоть еще раз свяжешься с ним. — Теперь наши лица почти соприкасались, и я знаю, какой обезумевшей я выглядела, когда прошептала: — Ты когда-нибудь стреляла в кого-нибудь, Хлоя? Потому что я стреляла.

В ее глазах вспыхнул страх, и я почти почувствовала себя плохой, когда она испуганно отшатнулась назад.

— Я не знала, что у него кто-то был.

— Неважно, был у него кто-то или нет. Человек говорит тебе оставить его в покое, ты оставляешь его в покое. Быть преследуемым — не весело. Хочешь, я тебе это докажу? Потому что у меня есть время. Я могу преследовать твою задницу на работе, у тебя дома, в твоем городе. Куда бы ты ни пошла, я буду там. Хочешь?

Хлоя нахмурилась, но покачала головой.

— Неприятности мне не нужны. — С этими словами она бросила на Уокера последний обиженный взгляд и поспешила по улице к «Межесвету».

Я следила, как она садится в свою машину, понимая, что напротив «Флоры» собрались зрители, но не обращала на них внимания. Хлоя сорвалась с места, будто адские псы щелкали зубами у выхлопной трубы ее автомобиля. Она промчалась мимо нас, даже не взглянув.

Наконец, я повернулась лицом к Уокеру.

В животе порхали бабочки.

Потому что Уокер Айронсайд откровенно мне улыбался.

Я никогда не видела у него такой улыбки.

Один уголок губ был приподнят выше другого, а в уголках его глаз образовались притягательный морщинки.

Эта улыбка была чертовски сексуальной.

Я покраснела с головы до ног, но заставила себя улыбнуться.

— В прошлой жизни ты была актрисой? Потому что я почти поверил, что ты обезумела, — пошутил он.

Рассмеявшись, я пожала плечами.

— Без понятия, откуда это взялось. Но было весело.

Плечи Уокера тряслись от смеха, и я старалась не изумляться этому зрелищу. Его улыбка смягчилась, а выражение лица стало почти нежным. От этого в груди вспыхнула сильная боль.

— Зачем ты это сделала?

— Монро могла упомянуть, что подружка на одну ночь доставляет тебе хлопоты. Я догадалась, что речь шла об этой женщине, и мне не понравилось, что она тебя толкнула. Она поступила так, зная, что ты ей не ответишь. — В этом я тоже была абсолютно уверена. — И я у тебя в долгу.

Фирменное угрюмое выражение Уокера вернулось на место.

— Ты мне ничего не должна.

Я ухмыльнулась.

— Теперь нет.

Уголки его губ снова дернулись.

Меня наполнило тепло, и дистанция, которую я ощутила между нами на прошлой неделе, была забыта.

— Келли собирается на день рождения друга, и у меня есть лишние пирожные. Хочешь зайти выпить с ними кофе, пока ее нет?

В этот момент поведение Уокера изменилось. Будто стена опустилась, его лицо перестало что-либо выражать, а тело напряглось.

— Нет, — прямо ответил он. — У меня дела.

Мне потребовалась секунда на то, чтобы надеть броню и скрыть за ней свои раненые чувства. Но мне удалось. Я улыбнулась сквозь боль.

— Конечно. Тогда, хорошего дня.

Пока Келли веселилась на празднике, я поехала к Монро, чтобы все ей рассказать. Взяв с нее клятву сохранить мою тайну. А ей захотелось устроить Уокеру хорошую взбучку. Но я ей сказала, что в этом случае буду не лучше Хлои, наказывая Уокера за то, что он не хотел того же, что и я.

— Тогда, возможно, нам стоит найти тебе кого-то другого, кем можно увлечься.

— Ходить на свидания? — я вздохнула. — Где мне найти время для свиданий?

— Ты выкроишь время.

Монро достала ноутбук и ввела что-то в поисковик.

— Вот, — объявила она через несколько минут. — Через две недели в Инвернессе состоится вечер быстрых свиданий. Мы могли бы присмотреть за Келли.

— А если к тому времени у тебя самой родится ребенок?

Монро покраснела от волнения.

— Тогда за Келли присмотрит Риган.

Я посмеялась над тем, как она смело распорядилась временем бедной Риган, будто она и так для меня мало всего сделала.

— Я подумаю.

Не знаю, говорила ли я серьезно в тот момент.

В понедельник после стычки Уокера с Хлоей не было никаких признаков того, что Уокер присматривает за мной. Никаких следов его в поместье. В конце концов, я сдалась и спросила о нем Монро, и она сказала, что он в отпуске. Она не знала, где он, но он уехал из Ардноха в субботу и, по словам Бродана, будет отсутствовать две недели. Она также сказала, с немалой долей любопытства в голосе, что, по словам Бродана, Уокер каждый год брал две недели отпуска в одно и то же время.

Меня это заинтересовало, но я понимала, что, скорее всего, никогда об этом не узнаю. Уокер не говорил мне, что собирается уехать из поместья. Он не знал, что его отсутствие заставит меня чувствовать себя в меньшей безопасности. Он не знал этого, потому что не хотел знать. На самом деле, я подозревала, что его бы еще больше обеспокоил тот факт, что в его присутствии я чувствовала себя в безопасности.

Он не хотел быть для меня таким человеком.

Мы с Уокером не были друзьями.

Мы были никем.

ГЛАВА 8

Шел конец первой недели сентября, и на страну обрушилась жара. Для середины рабочего дня пляж Портобелло был довольно многолюден. Я сидел на бетонной стене набережной, болтая ногами над песком и глядя на небесно-голубую воду.

Прохладный бриз с Северного моря сглаживал солнечный жар.

Меня окружали люди. Кто-то бегал. Кто-то гулял с собаками. Кто-то сидел на песке, наслаждаясь последними лучами летнего солнца перед наступлением осени.

Ни единого признака хаоса. Воздух наполнял радостный смех, громкую болтовню заглушал шквал криков кружащих сверху чаек, повсюду разносился знакомый аромат жареной рыбы и картофеля.

Мой родной город не должен был причинять боль.

Но, черт возьми, сидя здесь, из моей груди с таким же успехом мог бы торчать нож.

Каждый год я брал две недели отпуска в одно и то же время. Исчезал от всех. Каждый раз уезжал в какое-нибудь новое место. Туда, где мог спрятаться. В безопасное место, где мне удалось бы отвлечься. В этот период я не способен был мыслить здраво, а с такой работой, как моя, это могло повлечь опасность для другого человека. Так что каждый год в это время я исчезал.

Но в этот раз Рич попросил меня приехать сюда.

— Ты берешь отпуск в начале сентября? Как всегда? — спросил Рич.

— Конечно.

— В этом году я хочу, чтобы ты поехал домой, Уокер.

Его предложение заставило меня немедленно уйти в оборону.

— Не знал, что эмоциональные пытки — часть твоего метода.

В ответ Рич терпеливо улыбнулся.

— Если ты собираешься двигаться вперед, тебе нужно взглянуть в лицо прошлому. Избегание не принесет пользы. Я думаю, это осторожный первый шаг к осмыслению того, что там произошло. Тебе не нужно ни с кем видеться. Я просто хочу, чтобы ты побродил по Портобелло. Проведи там некоторое время. Станет невыносимо, уедешь.

И поскольку я стал посещать сеансы Рича не для того, чтобы игнорировать его советы, я сделал так, как он предложил.

Но я начал задаваться вопросом: не был ли мой психотерапевт гребаным садистом.

Здесь… она была повсюду. И они тоже. Удивительно, что наши пути не пересеклись. Хорошо, что завтра я уезжаю, чтобы провести последнюю неделю отпуска с ребятами из моей бывшей воинской части. В этом году мы решили встретиться в Пертшире, разбить там лагерь, порыбачить и напиться. Это то, что мне нужно. Меньше боли, чем от этого дерьма.

Взрыв хихиканья слева от меня привлек мой взгляд, и я увидел малышку со светлыми волосами и голубыми глазами, гуляющую со своей мамой, которая крепко держала ее за руку. Мама была белокурой, молодой. Их вид чудесным образом отвлек мои мысли от нее к Келли и Слоан.

Перед отъездом, я вышел на связь через Zoom с членами правления поместья Арднох и Нортом Хантером. Мы рассказали им о том, что видели. Я был на пути на юг, когда мне позвонила Ария и сообщила, что Хоффмана выставили вон. И лишили членства. Неудивительно. Люди Лахлана расследовали слухи о поведении Хоффмана, пытаясь найти кого-нибудь, кто мог бы выступить с заявлением. Я делал то же самое, используя связи, которые завел за время работы личным телохранителем богатых и знаменитых.

Норт Хантер повторил мне свое предложение, но я ему отказал. Мне нравилось в Арднохе.

Хотел бы я быть там сейчас.

Хотел бы знать, в порядке ли Слоан. Перед моим отъездом она выглядела лучше.

Меня до чертиков потрясло, как она прогнала Хлою. По хорошему, могу добавить. Ее стратегия сработала. Мои губы изогнулись в улыбке от воспоминаний того момента. Да, в Слоан Харроу был огонь.

Моя улыбка угасла, когда я вспомнил боль, которую она попыталась скрыть, когда я отклонил ее предложение выпить кофе.

Блядь.

Невидимый нож в моей груди проник глубже.

— Ну, все. С меня хватит, — пробормотал я, прежде чем спрыгнуть со стены на набережную.

Я столкнулся лицом к лицу с тем, что, по мнению Рича, мне нужно было здесь найти. Целую неделю, как чертов призрак, бродил по прибрежному городу близ Эдинбурга.

Лучше не стало.

Ничего не решилось.

И что еще хуже, здесь меня начали преследовать мысли об еще одной женщине, которую я подвел.

Мне нужно было временное забвение. Пришла пора найти его вместо всего этого.

ГЛАВА 9

Монро знала все о моей жизни. За последний год между нами возникли доверие и привязанность, мы делились друг с другом всеми нашими самыми глубинными переживаниями. Имея в жизни того, кто знал твое прошлое, легче нести груз тайн на своих плечах. Монро было не безразлично, что происходило со мной ранее, и она желала мне лучшей жизни в будущем.

Ро стала моей лучшей подругой, и я полностью ей доверяла.

Именно из-за этого доверия я покинула кафе в Инвернессе еще более сбитой с толку и расстроенной из-за Уокера, чем раньше.

— Сходи на быстрые свидания, — советовала Ро. — Это поможет тебе забыть Уокера.

Перцовый баллончик, который я держала в сумочке, теперь был крепко сжат в моей руке в кармане легкого кардигана. Да, жизнь заставила меня проявлять особую осторожность, даже посреди города, где кругом сновали свидетели. Но этот город был мне не знаком. Я попыталась сориентироваться и отыскать место, где припарковала свою машину. Из двенадцати парней, с каждым из которых я только что провела по пять минут, — и это время мне уже никогда не вернуть, — ни один не спросил меня ни о чем, кроме моего имени и рода занятий. Остальное время эгоцентричные придурки расписывали мне свою работу, свои симпатии и антипатии и пялились на мои сиськи.

Честно говоря, ни один из них не привлек меня физически. Теперь, зная свою реакцию на Уокера… я хотела то же самое. Хотела трепет бабочек в животе и острых покалываний между бедрами. Хотела осознавать близость мужчины, чувствовать каждое его прикосновение, будто находилась рядом с высоковольтным проводом.

Я попыталась расслабиться и последовала по карте на телефоне до своей машины. По вымощенной кирпичом главной улице, предназначенной для пешеходных прогулок, шли еще несколько человек. Сочетание архитектурных стилей предполагало, что улицу застраивали в течение многих, многих десятилетий, а может быть, и столетий. Некоторые здания выглядели в георгианском стиле, в то время как другие кричали о шестидесятых и семидесятых годах. В Инвернессе я бывала всего несколько раз, но особо не присматривалась к окружению, потому что Келли больше интересовалась тасканием меня из магазина в магазин.

Главная улица сменилась проезжей частью, и я перешла на тротуар, миновав красивое здание, похожее на небольшой замок. Оно казалось настолько неуместным, что привлекало внимание. От Монро я узнала, что здание возвели для лорда в тысяча семисотых годах и теперь в нем располагается мэрия Инвернесса. Я внимательно рассматривала светящуюся в полумраке ратушу, а когда услышала за спиной громкий мужской смех, схватилась за перцовый баллончик.

Однако я оказалась вблизи паба, у входа которого курили несколько вполне трезвых мужчин, так что я попыталась расслабиться.

«Попыталась» — ключевое слово. В эти дни я сильно нервничала, поэтому ускорила шаг, поспешив уйти с главной улицы на крутую, вымощенную кирпичом возвышенность, с которой, как теперь я вспомнила, спускалась. Миновав причудливые кирпичные здания с большими мансардными окнами, казавшиеся все еще жилыми, я прошла по узкой улочке почти до самого верха.

Я немного запыхалась после подъема, но никогда еще так не радовалась при виде парковки, где оставила свою машину. В тот момент там было намного меньше свободных мест, но теперь, когда нужды торопиться успеть на мероприятие не было, я осмотрелась кругом в сумеречном свете. Дома. Парковку окружали два многоквартирных дома. Я припарковалась на стоянке жилого сектора. Неудивительно, что счетчики отсутствовали.

Ох. Я надеялась, что меня не оштрафуют.

Вечер превратился в самый грандиозный провал, и мне не терпелось рассказать об этом своей лучшей подруге. Пересекая стоянку, я вытащила из сумочки сотовый.

— Как все прошло? — спросила Монро без предисловий.

Далеко на севере дни были все еще длиннее, даже в конце сентября, но сумеречный свет почти превратил вечер в ночь. Я споткнулась на травянистом участке, по какой-то странной причине прорезавшем парковочные места.

— Дерьмо.

— Ты в порядке?

— Да, просто споткнулась. Короче говоря, это не стоило двухчасовой поездки туда и обратно. — Я прижала телефон плечом к уху, обеими руками нащупывая ключи от машины.

— Оу. — Монро казалась еще более разочарованной, чем я. — И ни один парень тебе не приглянулся?

— Не-а. И я припарковалась в неположенном месте.

— Это ерунда. Но неужели там не было абсолютно никого, кто заставил бы тебя забыть сама-знаешь-кого?

Сама-знаешь-кого.

Сильнейшая влюбленность в Уокера не принесла мне ничего, кроме эмоциональных американских горок и отвлечения, в котором я не нуждалась. Судя по всему, он вернулся из отпуска, но я не видела его всю неделю. Хуже всего от его дистанцирования было то, что Келли тоже о нем спрашивала. Хотела знать, где он. Дети более проницательны, чем мы предполагаем, и я думаю, дочка почувствовала мою симпатию к Уокеру. И ей это понравилось.

Вот и доказательство того, что я никогда не должна впускать парня в нашу жизнь, пока не буду уверена, что он намерен в ней остаться. И мне нужно лучше скрывать свои чувства. Если Келли могла их заметить, то и Уокер тоже. Отсюда и дистанция, которую он установил между нами.

Отвержение задело.

— Нет. Большинство просто пялились на мою грудь.

— Ну, разве их можно винить?

Я ухмыльнулась, остановившись у своей машины.

— Я тебе когда-нибудь говорила, как хорош ты для меня… мммммм!

Внезапно нечто закрыло мой рот, и мне потребовалась секунда, чтобы понять, что это рука в перчатке. Сзади на меня навалилось твердое тело, прижимая к машине, и я попыталась крикнуть через руку.

— Слоан? Слоан? — доносился из оброненного телефона приглушенный голос, впавшей в отчаяние Монро.

Я откинула голову назад, попав в нападавшего, и ударила его локтем в живот. Он крякнул, не ожидая сопротивления, и мне удалось повернуться и увидеть мужчину на добрых несколько дюймов выше меня, одетого в обычную одежду и лыжную маску.

В свете уличных фонарей на меня свирепо смотрели глаза неопределенного цвета. Мужчина метнулся ко мне, и я закричала, вжавшись спиной в машину, но крик о помощи потонул в паническом вздохе. Моя рука нырнула в карман кардигана, и как только нападавший добрался до меня, я подняла баллончик и брызнула гадкой жидкостью ему в глаза.

В ноздри ударил запах, мужчина издал несколько стонов боли и рухнул на колени. Я тупо застыла на месте, а он, спотыкаясь, вскочил на ноги и убежал, виляя из стороны в сторону, потому что я его ослепила.

— Слоан! — донесся, как бы издалека, крик моего имени, и это вытащило меня из идиотского транса.

Найдя телефон и сумочку, я схватила их и нырнула в машину, чуть не сорвав замки. Я тряслась с головы до ног, холодный пот покрывал все тело, когда я дала по газам. Телефон автоматически подключился к машине, и салон заполнил обезумевший от беспокойства голос Монро, говорящей Бродану, что что-то случилось.

— Я здесь, я здесь! — закричала я в страхе и шоке.

— Ох, черт, что произошло? — сердито крикнула Ро.

— Меня пытались ограбить. — Теперь пришли слезы, и я знала, что она их слышит, когда я начала объяснять: — Он накинулся на меня сзади, когда я доставала ключи от машины. Я отбилась от него и брызнула ему в глаза перцовым баллончиком. О, боже, о, боже, о, боже.

— Что за… Бродан… — голос Ро затих, а потом я услышала ее мужа. — Слоан, это Бродан. Ты в состоянии вести машину?

— Я… я… эм… я в шоке, но не могу остановиться. — Я замотала головой, когда представила, как останавливаюсь, а нападавший снова атакует. — Я хочу домой.

— Хорошо. Хорошо. Тогда оставайся с нами на связи. Перед тем как забрать Келли, заедь к нам. Договорились? У тебя будет время успокоиться.

— От меня смердит, — выпалила я, поняв это только сейчас. — Перцовым баллончиком.

— Тогда примешь здесь душ и переоденешься. Никаких проблем. Просто… приезжай сначала сюда, ладно?

— Это я смогу.

Я вытерла пот со лба.

— Меня пытались ограбить. Какого черта? — Просто сплошная полоса невезения. — Серьезно? На кого нападают дважды за месяц? — Злость, с которой я так старалась бороться, победила. — К черту мою жизнь!

Я сидела на диване Монро и Бродана, сжимая в руках кружку с горячим чаем. Появившись у них, я даже не позволила Монро обнять меня. Вместо этого сразу помчалась в душ, чтобы смыть с себя вонь перцового баллончика. Потом переоделась в платье Монро, которое едва на мне сходилось, потому что она была очень миниатюрной. К счастью, Бродан дал мне накинуть поверх одну из своих толстовок.

Моя одежда сейчас крутилась в их стиральной машине.

В глазах моей подруги ясно отражалась озабоченность, а я смотрела на ее большой живот, беспокоясь о том, что волную ее.

Снова мое невезение.

— Я так рада, что с тобой все в порядке. — Монро смотрела на меня, заламывая руки.

Как только я вошла в гостиную после душа, она крепко обняла меня и расплакалась. Я знала, что в ней говорят гормоны, но мои слезы были от шока и гнева.

Я не хотела, чтобы гнев победил. Но меня пытались ограбить.

— У меня что мишень на спине? — спросила я своих друзей. — Там написано «легкая добыча»?

Брови Бродана нахмурились.

— В последнее время у тебя сплошные неудачи.

— В последнее время? — усмехнулась я. — Попробуй последние двадцать шесть, почти двадцать семь лет. Все началось с моего рождения в Рождество. Это к несчастью. — Увидев обеспокоенный взгляд, которым они обменялись, я вздохнула. — Простите. Я сейчас не в себе.

— И не удивительно. — Ро принялась ходить взад-вперед. — Я имею в виду, два нападения за месяц — это… — Замолчав и побледнев, она остановилась и посмотрела на меня. — Что, если это не ограбление? Расскажи нам подробнее, что произошло.

— Не ограбление? — Я нахмурилась. — Тогда — что?

— Расскажи, что конкретно произошло. Каждую минуту.

Так я и сделала.

— Он не пытался забрать твою сумочку? — спросил Бродан.

— Я не дала ему шанса.

— Но почему не схватить сумочку и не убежать? — настаивала Ро. — Ты все бросила. Но вместо того чтобы украсть твою сумку, он снова напал на тебя.

Меня пронзил страх, когда я осознала смысл ее слов.

— Думаешь, это было запланировано?

— Что, если это был Хоффман?

Я покачала головой.

— Слишком высокий.

— Или Хоффман кого-то нанял. — Монро бросила обеспокоенный взгляд на Бродана. — Как думаешь, может, он пытается запугать Слоан?

Бродан зажмурился и потер лоб.

— Такая возможность всегда есть. Блядь… почему женщины в этой семье так притягивают опасность? Если я умру молодым, то только от стресса.

Вместо того чтобы почувствовать от его слов страх, внутри меня разлилось тепло. Бродан считал меня семьей?

— Мы можем сделать поспешные выводы, — тихо напомнила я. — Есть реальная возможность, что это просто ужасное невезение.

— Не знаю. — Бродан отрицательно покачал головой. — Он был в перчатках и лыжной маске. Лыжная маска… допустим… но перчатки? Чтобы ограбить тебя?

— Ладно, теперь ты меня пугаешь.

Что, если это Хоффман? Так он решил поквитаться со мной за то, что его выперли из Ардноха?

— Келли. — Мой взгляд встретился с Ро. — Я не могу допустить, чтобы Келли угрожала опасность. Не снова.

— Охрана, — объявила Ро. — Телохранитель для вас с Келли.

— Я не могу его себе позволить. — Я встала, качая головой в ответ на это предложение. — А тебе не кажется, что это немного чересчур?

— Возможно. Но разве не стоит знать, что Келли в безопасности?

— Конечно! Но я не могу позволить себе охрану, Ро, и я больше не приму от тебя подачек. — Моя гордость не выдержит столько ударов.

— Подачек? — Она выглядела обиженной.

— Я не то имела в виду. Прости… Я просто буду очень бдительна. И здесь с наименьшей вероятностью, чем в городе, может что-то произойти.

— И все же я считаю… ааа! — внезапно закричала Монро, слегка согнувшись и схватившись за живот.

Меня пронзил страх, и мы с Броданом одновременно потянулись к ней.

Она тяжело дышала, широко распахнутыми глазами глядя на Бродана.

— Ро? — Он в испуге прижал ее к себе.

Взгляд Монро опустился на мокрое пятно, расплывающееся по ткани ее широких брюк. Она посмотрела на мужа.

— Кажется, у меня только что отошли воды.

ГЛАВА 10

Я проснулся от телефонного звонка. Время, проведенное в армии, научило меня чутко спать и просыпаться от звука упавшей булавки.

В комнату сквозь щели в оконных жалюзи просачивался свет, и я повернулся в постели, чтобы взять с тумбочки звонящий телефон. На экране вспыхнуло имя Бродана. Я отметил, что было без пяти шесть, и мой будильник вот-вот должен был просигналить. По субботам я не работал, но не любил слишком долго спать, и Бродан это знал.

— Доброе утро, — ответил я, сбрасывая одеяло и выбираясь из постели.

— Да, и оно очень доброе, — подтвердил Бро.

Я застыл от прозвучавших в его голосе эмоций.

— Да?

— Я официально стал отцом, Уок. Сегодня утром родился мой сын. Мы назвали его Леннокс.

Заходя на кухню, я искренне выразил ему свою радость:

— Рад за тебя, Бро. Поздравляю, мужик. — Но тут кое-что пришло мне в голову. — Разве Ленноксу еще не рано появляться на свет?

— Только через неделю. Врачи считают, что у Ро отошли воды из-за стресса, но меня заверили, что и Монро, и Леннокс чувствуют себя хорошо.

— Какого стресса? Физическая нагрузка?

— Э-м… нет. Не совсем. Из-за Слоан.

Моя рука замерла на кофейнике.

— Из-за Слоан?

— Прошлым вечером она была в Инвернессе, возвращалась к своей машине, и на нее напал человек, которого она приняла за грабителя. Но, Уок, он даже не попытался отобрать у нее сумочку, поэтому я боюсь, что это месть со стороны Хоффмана.

Во мне вскипела ярость.

— С ней все в порядке? Ей причинили вред? Где она?

После слишком долгого молчания Бродан, наконец, сказал:

— С ней все в порядке. Она брызнула в глаза нападавшему перцовым баллончиком, и он сбежал.

— Умница, девочка. — Я немного расслабился.

Мой друг фыркнул.

— Умоляю, не говори ей этих слов. Хотя, если подумать, то скажи. Желательно в моем присутствии.

— Мало развлечений в эти дни? Стать отцом недостаточно увлекательно?

— Ой, брось, угрюмый засранец. Слоан и Келли в порядке. Слоан поехала с нами в больницу и оставалась до конца родов, но я попросил одного из охранников поместья проводить ее до дома.

— Почему не позвал меня, чтобы я ее отвез?

— Ну… она попросила меня не делать этого.

Я отшатнулся, будто ублюдок ударил меня. Это оказалось больно. Я не знал почему, ведь сам решил держаться от нее подальше.

— В общем, с ней все в порядке. Сейчас она дома. Лахлан собирается выяснить, может ли за этим стоять Хоффман.

— Почему ты считаешь, что это было не ограбление?

Бродан вздохнул.

— Уок… в любой другой день, я бы с радостью обсудил это с тобой, но Слоан не пострадала, за дело взялся мой брат, и сегодня я хочу отпраздновать рождение моего маленького мальчика. Только сегодня. Так что сейчас я собираюсь вернуться к жене и сыну. Он очень хочет поскорее познакомиться со своим дядей Уокером.

Дядей Уокером.

Черт возьми.

Взволнованный и тронутый, я ответил:

— Напиши, когда мне можно будет навестить Ро. Я приду.

— Э-э, подожди секунду. Ро хочет с тобой поговорить.

Нахмурившись, я ждал, пока Бродан передаст ей телефон.

— Уокер? — раздался в моем ухе голосок Монро.

— Поздравляю, Ро. Рад за тебя.

— Спасибо. — Я мог слышать в ее голосе улыбку, но также и усталость. — Леннокс очень хочет встретиться со своим дядей Уокером, так почему бы тебе не заглянуть к нам сегодня вечером?

— Ты уже будешь дома?

— У нас с Ленноксом все хорошо, и нам сказали, что мы можем вернуться домой сегодня днем.

— Уверена, что тебе не требуется отдохнуть еще?

— Нет, я хочу, чтобы мой сын был максимально окружен семьей. Включая тебя, знаешь ли.

Эмоции сдавили мне горло.

— Ага, ладно. Я приду.

— Здорово. Тогда, увидимся.

Она отключилась, и я уставился на свой телефон, мои мысли уже неслись к Слоан и Келли. Если Хоффман послал кого-то за ней, я убью этого гада. Но, возможно, это было ограбление. Какого черта она вообще делала в Инвернессе в пятницу вечером?

Мне не терпелось позвонить ей.

— Почему ты не позвал меня, чтобы я ее отвез?

— Ну… она попросила меня не делать этого.

Блядь.

Я и не помнил, когда в последний раз держал на руках ребенка, но когда Бродан передал мне сына, деваться было некуда.

Леннокс Адэр оказался крупным малышом, интересно, как Монро могла носить его в своем маленьком теле так долго. У него были самые пухлые щечки, какие я когда-либо видел, и серо-голубые круглые глазки. Он беспокойно ерзал в моих руках, его крошечные кулачки сжимались, ручки вытянулись, ноги брыкались под одеялом, в которое он был завернут. Я наклонил к нему голову, и его глаза расширились, когда я мягко скомандовал:

— Успокойся, кроха.

Он тут же замер.

— Это какой-то трюк, — фыркнул Бродан, сидя на подлокотнике дивана. Монро свернулась калачиком под пледом рядом с ним, положив голову ему на бедро, и смотрела на меня с ее сыном.

— Все дело в голосе, — объяснил я, показывая Ленноксу палец.

Он ухватился за него и улыбнулся мне своим беззубым ротиком.

— Ты ему нравишься, — просияла Монро. — Дядя Уокер ему нравится.

— Ну, а кому я не нравлюсь? — сухо сказал я.

Спустя несколько минут, когда я с «племянником» на руках бродил по просторной гостиной моего друга, раздался звонок в дверь. Вскоре комната наполнилась Адэрами, и Леннокс постепенно переходил от тетей к дядям. Я мог признаться только себе, что надеялся увидеть Слоан и обеспокоился, когда она не появилась.

Вскоре после прибытия всех членов семьи я покинул гостиную, чтобы воспользоваться туалетом внизу, и когда вышел оттуда, путь мне преградила Монро.

Я обеспокоенно нахмурился.

— Разве тебе стоит вставать?

Она отмахнулась от моего беспокойства.

— Забудь обо мне на секунду. Мне нужна от тебя огромная услуга.

— Конечно, — кивнул я.

— Мне нужно, чтобы ты присмотрел за Слоан.

Я напрягся.

— Монро…

— Вчера было не ограбление. Он даже не прикоснулся к ее сумочке. Она уронила ее на землю, но он все равно напал на нее, Уокер.

Меня захлестнула ярость.

— Хоффман.

— Возможно. По словам Слоан, мужчина был слишком высок для Хоффмана, но ты, конечно, понимаешь, что для грязной работы он бы кого-нибудь нанял. — Ро прикусила губу и шагнула ко мне. — Но это может быть и не Хоффман. Я… я не могу вдаваться в подробности, потому что это не моя история, но есть кое-кто еще, кто может хотеть навредить Слоан.

— Кто? — резко потребовал я.

Ее глаза расширились.

— Я не могу тебе сказать. Но мне нужно, чтобы ты пообещал, что присмотришь за ней. Помощи она не примет. Я хотела нанять для нее телохранителя, но онаотказалась, потому что не может себе его позволить. Но твою помощь она бы приняла, Уокер, если бы это означало защиту Келли.

— Я не смогу защитить их, не зная, от кого их защищаю. — Во мне бурлило раздражение. Я ведь всегда знал, не так ли, что Слоан от чего-то скрывается? И Ховарды имели к этому какое-то отношение.

— Я не могу сказать.

Монро нахмурилась, упрямо вздернув подбородок.

— Я не предам ее доверия. Но, возможно, она расскажет тебе. Просто пообещай, что позаботишься о ней. — Она провела дрожащей рукой по волосам. — Я буду так измучена и занята Ленноксом и не хочу, чтобы Слоан чувствовала себя одинокой. Мне нужно…

Я отмахнулся от ее беспокойства.

— Перестань напрягаться. Береги себя и сына. Я присмотрю за Слоан и Келли.

Это было опасное обещание. Но я знал, что вмешался бы, даже без просьбы Ро. Я не оставлю Слоан без защиты. Пусть и не позволяю себе задуматься о реальных причинах, почему хочу это сделать.

ГЛАВА 11

Возможно, события последних нескольких недель наконец-то меня доконали, и после настойчивой просьбы моей дочери, чтобы я вздремнула, я провалилась в глубокий сон.

Домой я вернулась с целым букетом эмоций. Взволнованная и очень счастливая за Монро и Бродана, что их маленький мальчик появился на свет целым и невредимым. Что здоровью Монро тоже ничего не угрожало. Тем не менее, все то время, пока я сидела в приемной больницы, ожидая новостей о лучшей подруге и ее ребенке, внутрь меня пробирался страх.

В моем, так называемом, ограблении что-то не вязалось. И может ли два нападения за один месяц быть совпадением? Или это Хоффман жаждал расплаты?

Ничем другим это не могло быть.

Или могло?

В ожидании, пока Риган привезет Келли, я позвонила Флоре с объяснением, почему не смогу доставить выпечку в эту субботу. Она вошла в мое положение, но я все равно чувствовала себя ужасно, подведя ее.

Однако облегчение при виде вошедшей в дверь Келли успокоило меня. Я обняла ее так сильно, что она притворно пожаловалась.

— Я люблю тебя, — почти отчаянно прошептала я ей в волосы.

Келли подняла голову, посмотрела на меня и ухмыльнулась.

— Мам, ты расчувствовалась из-за малыша Монро?

Улыбнувшись, я погладила ее по гладким щечкам и обхватила их ладонями.

— А ты как думаешь?

Однако через несколько минут, когда я наткнулась на диван при попытке дойти до кухни, мой ребенок преградил мне путь.

— Мама, тебе нужно в кровать.

— Я в порядке. — Сегодня я не хотела оставлять ее без присмотра.

Но Келли нахмурилась.

— Мама, ты выглядишь как ходячий мертвец, тебе нужно лучше заботиться о себе.

— Ну, спасибо.

Она закатила глаза.

— Ты понимаешь, о чем я. Вздремни немного. Все будет хорошо. Я сейчас читаю очень интересную книгу.

Чуть покачнувшись, я, наконец, осознала, что мне нужно отдохнуть.

— Я усну, если ты прижмешься ко мне. Неси свою книгу.

Келли кивнула.

— Я прижмусь к тебе.

У меня был самый лучший ребенок в мире.

— Хорошо, бери свою книгу и иди наверх. Я буду через секунду.

К счастью, она послушалась без лишних вопросов, и это позволило мне убедиться, что дверь и окна заперты. Несколько минут спустя, переодевшись в спортивные штаны и футболку, я забралась в постель рядом с Келли, которая сидела поверх одеяла и читала что-то похожее на фантастический роман. Должно быть, я отключилась, как только моя голова коснулась подушки.

— Она спит, — проник в мое сознание голос Келли, — но я скажу ей, что ты звонил… да, мы в порядке… ну, она не спала всю ночь.

Я моргнула, выныривая из сонного царства, чувствуя себя разбитой и испытывая дикую жажду. Келли сидела на кровати рядом со мной, прижимая мой телефон к уху.

— Малышка, с кем ты разговариваешь? — спросила я хриплым голосом.

Сколько сейчас времени?

— О, она проснулась, Уокер, — Келли усмехнулась и протянула мне трубку. — Это Уокер.

Какого черта?

Почему Уокер мне звонит?

Поднявшись, я села, взяла телефон и взглянула на часы.

Я проспала восемь часов. Дерьмо. Келли ела?

— Ты ела? — спросила я ее, поднося телефон к уху.

— Немного перекусила. — Она пожала плечами и вернулась к чтению того, что выглядело как уже другая книга.

— Слоан? — прогрохотал мне в ухо глубокий голос Уокера. — Ты там?

Потирая лицо, я проворчала:

— Едва ли.

— Келли сказала, ты спишь.

— Ага. Предполагалось, что я недолго вздремну, но вместо этого, похоже, проспала целый день. Проклятье.

— Тебе явно нужно было выспаться.

Я зевнула, чувствуя себя паршиво.

— Это точно. Как дела? — Тут меня осенило, и я внезапно напряглась. — Ро и Леннокс в порядке?

— Они в порядке, — заверил он. — Я хотел сообщить тебе, что в понедельник заеду за вами с Келли, мы подбросим ее в школу, а потом отправимся на работу. Также я буду возить Келли на тхэквондо, когда не сможет Риган. Посмотрим, угрожает ли вам еще что-то, прежде чем рассмотреть возможность дополнительной охраны для Келли, когда ее нет с нами.

Обрушившийся шквал информации был одной из самых длинных речей, которые он когда-либо произносил, и меня это совершенно сбило с толку.

— Э-м… ты о чем? Что происходит? — Я откинула одеяло, чувствуя себя горячей, потной и липкой после дневного сна.

Келли опустила книгу и, нахмурившись, посмотрела на меня.

— Что происходит? — переспросил Уокер.

Я махнула ей, давая понять, чтобы она не волновалась, и стала слушать объяснения Уокера.

— Нападение прошлым вечером могло быть преднамеренным, и пока мы не узнаем наверняка, я буду возить вас и Келли, куда вам нужно.

Он чокнулся?

— Я не могу просить тебя об этом.

Я крикнула Келли, чтобы она оставалась в комнате, и поспешила вниз по лестнице, чтобы уединиться, в то время как Уокер настаивал на своем плане.

— А как же Келли? — тихо зашипела я, чтобы она не услышала. — Как мне объяснить ей, почему ты возишь нас повсюду?

— Скажи, что «Hyundai» был взят взаймы. Что я делаю тебе одолжение, пока ты не купишь новую машину.

— Я не оставлю себя без транспорта. Завтра мне нужно доставить торт клиенту в Голспи.

— Нет. Торт доставлю я. А ты оставайся дома.

Не знаю, что меня раздражало больше: его властность или мысль о том, что я застряну в коттедже на неопределенный срок.

— Я не собираюсь так жить.

— Это временные меры.

Скрип лестницы заставил меня обернуться. Келли, скрестив руки на груди, стояла на несколько ступеней выше, и ее маленькое личико выражало беспокойство.

— Мама, что происходит?

— Келли, я разговариваю с Уокером. Возвращайся наверх.

Ее лицо приобрело упрямое выражение, и она миновала последние несколько ступенек.

— Нет. Мы с Льюисом слышали, как Риган говорила отцу Льюиса, что с тобой что-то случилось. Это как-то связано с синяком на твоем лице в прошлом месяце? Что происходит?

Вот дерьмо.

Я тяжело вздохнула.

— Ты это слышал? — спросила я Уокера.

— Да, — мрачно ответил он.

— Тогда ты понимаешь, почему в данный момент мне нужно завершить разговор.

— Утром я заеду за тортом. — Он отключился прежде, чем я успела возразить.

Опустив телефон, я уставилась на дочь с тем ужасным головокружительным ощущением, которое испытывала всегда, когда не была уверена, поступила ли правильно.

— Я уже не ребенок. Ты можешь мне рассказать.

Я грустно улыбнулась.

— Тебе десять, малышка. Ты еще ребенок. И я хочу, чтобы ты оставалась ребенком еще как минимум восемь лет.

Она упрямо вздернула подбородок.

— Я знаю, ты не хочешь посвящать меня во что-то после случившегося той ночью с папой. Думаешь, я не вижу, когда ты расстроена. Все вели себя странно, когда ты вернулась тогда домой с синяком. А теперь Уокер звонит, и вы спорите. Что происходит?

В животе у меня заурчало.

— Тебе только нужно знать, что плохой человек пытался причинить мне боль. Ключевое слово — пытался. Хорошо? Уокер и еще один добрый человек вовремя успели его остановить.

В глазах моей дочурки заблестели слезы, а губы задрожали.

— Но ты в порядке?

Именно из-за ее страха и расстройства я ничего ей не говорила.

— Более чем. — Я пересекла комнату и обняла ее, а она уткнулась лицом мне в грудь.

После нескольких минут объятий, утешений и надежды на то, что я, черт возьми, не ошиблась, рассказав ей эту крошечную долю правды, Келли отстранилась.

— Итак, почему Уокер тебе звонит и заставляет вести так странно?

Либо сказать ей правду и напугать… либо отказаться от машины.

— Не хотела тебе говорить, но я не могу оставить себе новую машину. Так что Уокер повозит нас какое-то время, пока я не подберу более приемлемый для моего бюджета вариант.

Она сузила глаза.

— Зачем ему нас возить?

Не желая, чтобы она все истолковала неправильно, я пожала плечами.

— Затем, что он работает на Бродана, а Монро попросила его присмотреть за нами. Так что, Бродан попросил Уокера недолго нас повозить, — я ухмыльнулась, будто это была сущая ерунда. — А это означает, что нам лучше быть хорошими пассажирами, иначе бедняга может уволиться.

Келли улыбнулась, и я немного расслабилась.

— Мы хорошие. И Уокер нас любит. Не думаю, что в противном случае он согласился бы возить нас.

— Не привязывайся к нему, слышишь, — поддразнила я, хоть и серьезно относилась к каждому слову. Голод подтолкнул меня в сторону кухни. — Не думаю, что Уокер навсегда останется в Арднохе.

— А мы?

На ее тихий вопрос я обернулась.

— Мы останемся?

— А ты этого хочешь?

Она кивнула.

Страх разочаровать ее сковал мои плечи.

— Ты ведь знаешь, что мы никогда не планировали обосновываться здесь навсегда? Моя рабочая виза действует всего пять лет.

Ховарды добились того, чтобы мне выдали визу для квалифицированных рабочих… но я не знала, удастся ли ее продлить. Я говорила об этом Келли.

— Но мы точно останемся еще на четыре года? — спросила она.

— Если ты этого хочешь.

— Я хочу, чтобы ты тоже была счастлива, мама.

Я улыбнулась дочери. Мой ребенок был лучше всех.

— Я тоже счастлива… и буду еще счастливее, если в мой живот попадет немного еды. Как тебе звучат макароны с сыром и картофель фри?

— Хм, как обещание, которое лучше сдержать.

Смеясь, я прошла на кухню, заставляя себя какое-то время не думать ни об Уокере, ни о защите, ни о туманной угрозе.

ГЛАВА 12

Вчера утром Уокер заехал в коттедж за тортом и адресом, по которому его нужно доставить. Он поинтересовался, что я сказала Келли. После объяснения я поделилась, как ужасно чувствую себя из-за того, что солгала ей о машине. В ответ он попросил ключи, пообещав держать их при себе, чтобы она ничего не заподозрила. Мысль о том, что я лишусь средства передвижения, сжала мою грудь, но лучше чувствовать себя в ловушке и полагаться на других, чем сказать Келли правду.

В качестве благодарности я также передала Уокеру его любимый лимонный пирог, он принял его с резким кивком, но не более. Бросив на меня последний пронзительный взгляд, он спросил, все ли со мной в порядке, и, получив утвердительный ответ, ушел, напомнив, что заедет за нами завтра утром.

Так на следующий день я и оказалась на пассажирском сиденье его «Range Rover» с Келли позади, готовясь отправиться в школу.

— Ты немного рано, — заметила я.

— Люблю заезжать к Флоре за кофе. Ты будешь?

От кофе Флоры я бы не отказалась.

— А сегодня понедельник?

Уголок его губ слегка приподнялся, и Уокер двинулся в путь, но остановился менее чем через минуту возле кафе Флоры.

— Э-м, здесь нельзя парковаться.

Он бросил на меня взгляд.

— Я быстро. Что тебе взять?

— Латте.

— Келли? — Он посмотрел через плечо. — Хочешь апельсиновый сок или еще что-нибудь?

Она улыбнулась ему.

— Я в порядке, спасибо.

Как только он ушел, я повернулась к Келли.

— Ты не против этого?

Она кивнула, улыбаясь, как чеширский кот.

— В школе все считают его и мистера Гэлбрейта ожившими супергероями.

Мистер Гэлбрейт, Мак, был мужем Аррохи и нашим домовладельцем. Он и Уокер, оба очень высокие и широкоплечие, источали ауру могущества и спокойствия, смешанных с атмосферой «ты не хочешь со мной связываться, ублюдок». Очень убедительно. Меня не удивило, что это замечали даже дети.

— Все обзавидуются, что Уокер каждый день возит меня в школу. Кое-кто из девочек говорил, что их мамы в него влюблены. — Она поморщилась. — Но ни одна из них ему не нравится.

Я повернулась к лобовому стеклу, задаваясь вопросом: спал ли он с кем-то из тех мамочек. Я и без того пребывала в замешательстве, а тут еще и настроение испортилось, и мне пришлось заставить себя отмахнуться от него.

Как раз к возвращению Уокера. Он протянул мне стаканчики, и я взяла их, наблюдая за тем, с какой впечатляющей для его габаритов грацией он двигается. Его сиденье было максимально далеко отодвинуто назад, поэтому Келли сидела посередине.

Отведя взгляд от его мускулистых бедер под натянувшейся тканью черных брюк, я протянула ему кофе, и он сделал глоток, прежде чем поставить его в подстаканник.

— Спасибо за латте.

— Не за что. — Он отъехал от тротуара.

— Уокер, мой учитель тхэквондо сказал, что я талантливая, — поделилась Келли по дороге в школу.

Уокер взглянул на нее в зеркало заднего вида.

— Конечно, ты талантливая.

Она просияла.

— Ты придешь посмотреть на меня на мою первую квалификацию?

Квалификация — это аттестация учеников для перехода на следующий уровень, и, насколько я поняла, похоже, это было грандиозное событие, которое займет как минимум полдня.

— Э-э, уверена, Уокеру есть чем заняться, малышка. — Я не хотела, чтобы она заманила его в ловушку, вынудив согласиться на общение с нами вне установленной договоренности.

— Я приду, — ответил он. — Только скажи, когда.

Я хотела предупредить его, чтобы он не обещал ей этого, но не могла сдержать вспышку благодарности, которая взяла верх над моим страхом.

Пока мы ехали, я потягивала латте и слушала, как Келли рассказывала Уокеру о мелочах своей жизни за последние несколько недель, впечатляюще сумев их втиснуть в пять минут. Он терпеливо слушал, кивая в нужных местах и задавая ей вопросы, например, о ее чувствах, когда Майкл Барр обозвал ее из-за того, что она получила оценку выше его на контрольной по математике. Его губы изогнулись в улыбке, когда она ответила, что отныне хочет переплюнуть его по всем предметам.

— Умница, девочка, — одобрительно пробормотал он, и Келли рассмеялась.

Честно говоря, этот человек был с моей дочерью другим парнем.

Подъехав к школе, мы выбрались из машины и пошли навстречу Риган, стоящей у ворот, а Уокер следовал за нами. Там же стояла и группа мамочек, которые представляли собой, своего рода, замкнутое сообщество, и при высадке детей всегда держались вместе. Я чувствовала, как они наблюдают за нами, вероятно, задаваясь вопросом: почему в школу нас привез Уокер.

В ожидании звонка, по которому дети зайдут внутрь, мы с Риган беседовали, а Уокер стоял рядом, держась настороже. Риган спросила, все ли со мной в порядке, и я заверила ее, что да, прежде чем мы перешли к разговору о Монро и Ленноксе. Вчера я разговаривала с Ро по телефону и, судя по ее голосу, она чувствовала себя хорошо. Устало, но хорошо.

Наконец, как только дети скрылись за дверями школы, Уокер коснулся моей руки.

— Пора ехать. Риган, звони, если после школы или на тхэквондо возникнут проблемы. — Это был не вопрос.

— Да, сэр. Так точно, сэр. — Она коснулась двумя пальцами лба.

Он хмуро на нее посмотрел, а она бросила ему дерзкую улыбку, сверкнув ямочками на щеках.

Усмехаясь себе под нос, я позволила Уокеру отвести меня обратно к внедорожнику, не обращая внимания на тепло ладони, которая почти не касалась моей спины. Он открыл пассажирскую дверцу, и я залезла внутрь.

— Ей нужно относиться к этому более серьезно, — проворчал он, садясь за руль.

— Не думаю, что эта легкомысленность касалась возникшей ситуации. — Я улыбнулась. — По-моему, так она отреагировала на твою властность.

Уокер бросил на меня мрачный взгляд.

— Властность?

— Ага. Ты ее не спросил. Ты ей приказал.

— Как я смею? — сухо ответил он.

— Ты служил в армии, да? — выпалила я, теперь, оставшись с ним наедине, меня одолело любопытство. — Штамп «военный» на тебе повсюду.

Уокер, не глядя на меня, держал курс из Ардноха в сторону поместья.

— Не в армии. В Королевской морской пехоте.

Я моргнула от удивления, что он поделился этой информацией, а также от того, что почти не ошибалась в том, что это спецподразделение.

— Разве эти ребята не элита?

— Спецоперации. — Он кивнул. — Мы — часть Королевского флота. Десантная легкая пехота. Расскажи, что случилось в пятницу вечером.

Я хотела больше узнать о его службе в Королевской морской пехоте, но по его тону поняла, что он устал отвечать на вопросы. Так что, рассказала свою историю, внимательно наблюдая за его реакцией на новость о моем посещении вечера быстрых свиданий.

На его лице не дрогнул ни мускул.

Еще одно доказательство того, что он не интересовался мной в таком плане.

Проигнорировав боль разочарования от отвержения, я ждала, пока Уокер как-то ответит на мой рассказ. Однако он хранил раздражающее молчание, пока мы не подъехали к стоянке для персонала за замком. Затем он выключил двигатель и повернулся ко мне.

— Почему ты в Шотландии? От кого бежишь? Может ли это иметь какое-то отношение к тому, что произошло в пятницу?

От его неожиданного любопытства у меня кровь застыла в жилах. Это выглядело пугающим попаданием точно в цель, и я напряглась.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. — В ярости я выскочила из машины. То, что я позволила ему ради Келли сунуть свой нос не в свое дело, чтобы защитить нас, не давало ему права знать обо мне все.

Я уже прошла половину парковки, когда Уокер схватил меня за руку, останавливая. Он держал меня крепко и сердито смотрел, и я вздернула подбородок, храбро встретившись с его взглядом.

Угрозы или опасности я не чувствовала.

Наоборот.

И это раздражало меня сильнее.

Я выдернула руку из его хватки, и он тут же меня отпустил.

— Я не смогу защитить тебя, если не знаю, от кого защищать. — Он поджал губы.

— Возможно, мы все просто остро реагируем на случившееся. Ты ведь понимаешь это? — Я покачала головой, расстроенная сейчас многими вещами, происходящими в моей жизни. — Мне не нужно, чтобы ты допрашивал меня, будто это я плохой парень.

— Твоя уклончивость говорит мне, что здесь что-то не так.

— Да, твой допрос! — Я в раздражении вскинула руки. — И ты даже не поблагодарил меня за вчерашний лимонный пирог.

С этим грандиозным и нелепым обвинением я развернулась и направилась в замок.

К счастью, Уолкер не последовал за мной. Переодевшись в форму, я сказала Фрэнни, что встречусь с ней в нашем первом номере. Через несколько минут я постучала в дверь кабинета Арии и проскользнула внутрь.

Ария уставилась на меня, нахмурив брови.

— Какие-то проблемы?

— Мне нужно, чтобы ты позвонила своему отцу, — мрачно ответила я.

ГЛАВА 13

Мне с трудом верилось, что такой добродушный человек, как Слоан, так рассердилась из-за того, что я словесно не выразил свою благодарность за пирог, который она испекла для меня.

Она могла разозлиться по множеству причин. Их у Слоан было предостаточно. Но чутье мне подсказывало, что разозлилась она потому, что я был близок к истине, спросив, от кого она бежит.

Слоан Харроу кого-то боялась.

И это пробудило во мне ярость и беспокойство.

Первым человеком, к которому она побежала на работе, была Ария. Что скрывали эти женщины? Как заставить Слоан доверять мне настолько, чтобы все рассказать? Проклятая женщина постоянно отвлекала, но когда это было необходимо, я знал, как дистанцироваться, чтобы сосредоточиться на работе.

Однако, как только ее смена подошла к концу, я сообщил Джоку, что ухожу. Босс и Лахлан согласились на изменение моего рабочего графика, чтобы я мог охранять Слоан.

На самом деле Лахлан позвонил мне сегодня с сообщением, что он близок к тому, чтобы прижать Хоффмана. Он нашел двух женщин, готовых выдвинуть против него обвинения, и обрабатывал третью.

В раздевалке горничных Слоан не оказалось. На скамейке сидела только тихоня Сара МакКаллох, печатающая что-то на своем телефоне. Она взглянула на меня, когда я появился, и почти тут же опустила глаза.

Взволнованный отсутствием Слоан, я повернулся, чтобы уйти, когда она спросила:

— Ищите Слоан?

Я снова обернулся к ней. Тонкий профиль Сары все еще был обращен к ее телефону. И тут я понял, что впервые слышу ее голос.

— Да. Вы ее видели?

Она кивнула, не глядя на меня.

— Она просила вам передать, что ждет возле вашей машины.

То, что Сара на меня не смотрела, заставило меня задуматься, не боится ли она меня. Иногда меня опасались из-за моей внушительной фигуры. И я точно не был Мистером Улыбкой.

Меня это беспокоило, особенно когда дело касалось женщин, но я мало что мог поделать со своим ростом или характером. Хотя, из того, что я замечал ранее, Сара казалась застенчивой почти со всеми.

— Ясно. Спасибо, Сара.

Она с удивлением посмотрела на меня. Ее ошеломило то, что я знал ее имя? А меня ошеломила ее явная красота. Женщина прикладывала огромные усилия, чтобы оставаться незаметной, и большую часть времени это срабатывало.

— П-пожалуйста, мистер Айронсайд.

— Зовите меня Уокер. — Я кивнул ей и повернулся, чтобы отправиться к Слоан.

Конечно же, она стояла, прислонившись к моему «Range Rover» и писала сообщение.

— Келли? — спросил я.

Слоан посмотрела вверх, и ее великолепные темные глаза наполнила настороженность. Теперь я действительно разозлился. Ей бы уже стоило знать, что со мной она в безопасности. Если мои расспросы этим утром рассердили ее, это одно… но держаться рядом со мной настороже — это уже совсем другое.

— Что? — Она сунула телефон в задний карман.

— Переписываешься с Келли?

— Нет.

Я разблокировал двери, и Слоан, не сказав больше ни слова, запрыгнула в салон. Стиснув зубы, я устроился рядом с ней и стал ждать, пока она еще что-нибудь скажет.

Тишина.

Пристегнув ремень безопасности, она отвернулась к окну. Мне хотелось преодолеть разделяющее нас расстояние и провести рукой по изгибу ее челюсти. Вместо этого я завел двигатель и крепко стиснул руль, чтобы не дотронуться до нее. Обычно, как и ее дочь, Слоан заполняла тишину своим тихим голосом. Рассказывала мне о своей выпечке или засыпала вопросами. Казалось, Слоан никогда не беспокоили мои отрывистые ответы, в отличие от других, она понимала, каков я на самом деле. Я не заставлял людей замолчать подобным способом. Большинство же думали иначе. Что я грубиян. Меня это не беспокоило. На большинство людей времени у меня не было.

Но на Слоан время у меня было.

Поговори со мной.

— Кто это был? — выпалил я, нуждаясь в звуке ее голоса, чтобы заполнить пустоту.

— Хмм? — Она взглянула на меня с хмурым выражением.

— Кому ты писала? — Я имел в виду обычный вопрос, но получилось почти требование.

Слоан колебалась секунду, затем:

— Парню из приложения для знакомств.

Слоан с кем-то встречалась.

Это не должно меня волновать. Мне бы только радоваться. Она отпустила увлечение мной.

И все же от одной мысли, что какой-то безликий гребаный парень прикоснется к ней, мне хотелось избить его до бесчувствия.

Или оттрахать до бесчувствия Слоан.

Сохраняя холодное, бесстрастное выражение лица, я кивнул, подъезжая к воротам поместья.

— Ты назначила свидание?

Слоан молчала, пока парни у ворот пропускали нас взмахом руки. Как только мы направились в сторону деревни, она ответила:

— Нет. Мы только начали переписываться, но даже если бы и назначила, ты не помешаешь мне пойти на свидание. Мне кажется, мы раздуваем из мухи слона.

— Мы принимаем меры предосторожности. Если бы ты рассказала мне, от чего бежишь, я бы знал, на что обращать внимание, и мы могли бы соответствующим образом спланировать вашу с Келли безопасность.

Тишина.

Блядь.

— Слоан… ты можешь мне доверять. — Я взглянул на нее, и она извиняюще скривила губы.

— Ничего другого нет. Только Хоффман.

Лгунья.

Разочарованный и взбешенный, я больше не произнес ни слова по дороге до ее коттеджа.

Мы ехали в тягучей, ледяной тишине, которая не казалась для нас правильной. Как только мы выехали на Касл-стрит, я притормозил, соблюдая ограничение скорости двадцать миль в час. Быстрый взгляд на Слоан сказал мне, что она решительно смотрит в пассажирское окно. Однако руки на ее коленях были крепко стиснуты. От нее волнами исходило напряжение. Мне это было ненавистно.

Вздохнув, я посмотрел направо, когда мы проезжали мимо ее коттеджа. Я уже начал тормозить, чтобы припарковаться, но что-то на входной двери привлекло мое внимание.

Что за нахрен?

— Оставайся в машине, — приказал я, глуша двигатель.

— Почему? Что случилось? — Слоан испуганно оглядывалась по сторонам.

— Просто оставайся здесь.

Я вышел и спокойно закрыл за собой дверцу, стараясь не пугать ее еще больше. Кровь ударила мне в уши, когда я приблизился к входной двери.

— Блядь. — В беспокойстве и страхе я осматривал улицу в поисках угрозы.

Затем услышал, как хлопнула дверца машины, и повернулся, увидев, как Слоан огибает капот. Когда она подошла ко мне, я выругался. Ее взгляд метнулся к двери, и она резко остановилась.

Эти хорошенькие щечки побледнели.

И я хотел убить того, кто прибил дохлую крысу к ее двери.

— Это?.. — Ее рука в шоке прикрыла рот.

— Крыса. — Внутри меня все перевернулось, и я шагнул к ней. — Итак… на кого ты настучала?

От осознания ее глаза распахнулись, и она отняла руку ото рта, опустив ее вниз. Ее губы приоткрылись, а затем яростно сжались. Так ничего мне и не ответив, она вытащила из кармана джинсов телефон и дрожащими пальцами провела по экрану.

Несколько секунд спустя, поднесла трубку к уху, и спросила:

— Ты уже слышала что-нибудь от своего отца?

Раздраженный и теряющий терпение из-за того, что не знал, с кем она разговаривала, я повернулся спиной к двери, загораживая дохлую крысу.

Слоан побледнела еще больше, если такое, в принципе, возможно.

— Он вышел? — Она провела дрожащей рукой по волосам. — Где он? Он знает?.. Мне нужно, Ария… потому что на моей входной двери висит дохлая крыса!

Ария Ховард.

— Хорошо… да… пожалуйста… спасибо. Пока. — Она отключилась. Потом в изнеможении повела плечами. — Если поможешь мне избавиться от крысы до возвращения Келли домой с тхэквондо, я все тебе расскажу.

Я бы помог ей избавиться от крысы и без ее истории, но мне нужно знать, кто пытается ее запугать. И как только я найду преступника, сделаю так, что даже от одной мысли о том, чтобы запугивать женщину, они мочились от страха перед лицом моей расправы.

ГЛАВА 14

Не думаю, что была более благодарна Уокеру, чем когда он велел мне ждать в коттедже, пока сам избавлялся от крысы. Сначала он сделал фотографии, затем принялся за дело. Как только грызун исчез, я стала тереть дверь, пока та не засверкала.

Во время уборки проходящий мимо сосед странно на меня посмотрел. Я неуверенно улыбнулась, не желая, чтобы кто-нибудь узнал правду, и, надеясь, что мы первые увидели крысу.

— Споткнулась и залила всю дверь колой, — солгала я.

Сосед одарил меня понимающей улыбкой и прошел мимо.

К тому моменту, как я закончила с мытьем, дезинфекцией и избавилась от грязной губки и воды, Уокер вернулся.

Снимая резиновые перчатки, я услышала, как открылась и закрылась дверь коттеджа.

— Это я, — заверил Уокер.

Я поспешила выйти из кухни. Он стоял и изучал мое лицо. На меня нахлынула мощная волна тоски. Мне хотелось подбежать к нему, почувствовать вокруг себя его сильные руки. Ощутить себя в безопасности.

Подавив эмоции, я спросила:

— Что ты с ней сделал?

— Выбросил в лес, где о ней позаботятся животные. — Уокер указал на кухню. — Надо вымыть руки.

Наша единственная ванная была наверху, так что я отступила в сторону, чтобы позволить ему воспользоваться кухонной раковиной.

— Давай.

Когда он проходил мимо, я ненадолго закрыла глаза, подавляя желание прикоснуться к нему, прошептать его имя и умолять обнять. Вместо этого я наблюдала за ним у раковины, каким гигантом он казался в маленькой кухонке, пока насухо вытирал руки.

Представив, как бы было, если ему хотелось быть здесь со мной не потому, что Бродан попросил его защищать меня, в груди разлилась боль.

— Хочешь кофе? — тихо спросила я.

— Я не пью кофе после полудня, — поделился он, повернувшись ко мне. — Я пью чай.

Этот небольшой кусочек информации заставил меня улыбнуться, несмотря на обстоятельства.

— Хочешь чаю?

— Я заварю. А ты садись.

— Нет. Мне нужно чем-то заняться. — Я прошла на кухню, разделяя с ним пространство, вдыхая его дорогой одеколон, так близко ощущая его тепло.

Что такого было в надвигающейся опасности, что заставляло вас запрыгнуть на ближайшего сексуального парня, чтобы немного отвлечься?

Да, продолжай убеждать себя, что дело только в этом.

— Уокер? — позвала я, стоя к нему спиной и открывая шкаф, где держала чайные пакетики.

— Да?

— Я расскажу тебе то, что знает лишь горстка людей.

На его молчание я оглянулась через плечо. Уокер прислонился к противоположной стойке, скрестив руки на широкой груди и ноги в лодыжках. Поза терпеливого ожидания.

— Какая у тебя история? Я не прошу супер личную информацию. Просто хочу узнать… как ты стал телохранителем?

С легким выдохом Уокер оттолкнулся от стойки и подошел ко мне. Я напряглась, когда он потянулся к моим рукам, пока не поняла, что он забирает у меня коробку чая. Именно тогда я заметила, как сильно дрожат мои руки.

— Не волнуйся, — заверил Уокер, глядя на меня, даже когда начал готовить для нас чай. — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Или с Келли.

Слезы обожгли глаза. И все же мне нужно было знать. Действительно ли он смог бы защитить нас. Конечно, я не имела права допрашивать человека, предложившего свои услуги бесплатно… но я боялась.

Словно прочитав все это по моему лицу, Уокер еле заметно кивнул и наполнил кружки горячей водой.

— Чайный пакетик вытащить или оставить?

— Вытащить.

Через несколько секунд он протянул мне горячую кружку.

— Держи в ладонях. Это поможет справиться с дрожью. — Затем кивком указал в сторону гостиной и начал рассказ, пока я следовала за ним к дивану: — Как я уже говорил, я — мастер боевых искусств. Начал заниматься джиу-джитсу в десять лет. В шестнадцать стал чемпионом Шотландии среди юниоров. В семнадцать присоединился к коммандос Королевской морской пехоты. Продолжал заниматься джиу-джитсу во время службы и до сих пор каждую неделю посещаю занятия в Терсо. Так что, самообороной я занимаюсь с детства. Тем не менее, считаю эту подготовку базовой по сравнению с тем, чему научился в морской пехоте. Я отслужил там десять лет. Первые шесть, после обучения ведению боевых действий в экстремальных условиях, провел в Афганистане, выполняя спецоперации.

Он говорил по-деловому. Без эмоций. Будто не воевал на чертовой войне.

— После этих операций я присоединился к 43-му диверсионно-десантному батальону. Его основная задача — предотвращение несанкционированного доступа к средствам ядерного сдерживания Великобритании. Мы также выполняли специальные задачи по обеспечению безопасности на море по всему миру.

Святое дерьмо. Итак, он был… суперкоммандос.

— Через четыре года после того, как я присоединился к 43-му батальону, бывший друг-пехотинец завербовал меня присоединиться к его команде личной безопасности в США. Мы обеспечивали персональную защиту политиков и знаменитостей, а также известных бизнесменов и членов их семей. Я сталкивался с реальными угрозами людям, находившимся под моей защитой, и во время моего дежурства никого не ранили и не убили. Бродан нанял меня через охранную фирму, но телохранитель ему требовался на постоянной основе, и мы с ним поладили. Последние шесть лет я пробыл его личным телохранителем.

Потягивая чай, он наблюдал за моей реакцией на его рассказ.

— Слоан, я говорю все это не из высокомерия. Очень немногие имеют опыт подобный мне, чтобы суметь вас защитить.

Его уверенность, лишенная высокомерия, была самой сексуальной вещью на свете. Меня ошарашило желание, зарождающееся внизу живота, когда в данный момент я переживала кризис. Но я его чувствовала. Слова Уокера возбуждали… ну, не только слова, но и сам Уокер.

— Значит, ты — крутой, — я ухмыльнулась, пытаясь избавиться от сексуального напряжения, которое, как я надеялась, он не распознал.

Каменное выражение лица Уокера немного дрогнуло.

— Я убойно крутой, и любой, кто думает, что может тебя терроризировать, пожалеет, что не умер к тому времени, когда я с ними закончу.

Мне потребовались все силы, чтобы не запрыгнуть на него. Броситься в его объятия и целовать эти крепко сомкнутые губы, пока они не откроются мне. Безусловно, с моей стороны не очень-то современно возбуждаться от такой откровенной мужественности, но я была женщиной, а он был абсолютным мужчиной… и я хотела попробовать, каково это — быть с ним.

Внезапно, в тот момент, я задумалась: почему бы не пойти на это.

Мое тело реагировало на Уокера так, как ни на кого никогда не реагировало. То, что Уокер был Мистером Никаких Обязательств, не означало, что я не могу наброситься на этого парня. Зачем упускать шанс, который, как я предполагала, обернется невероятным сексом, потому что это все, что он может предложить? У большинства и того было меньше! Неужели я действительно хотела прожить всю жизнь, не познав, каково это — заниматься сексом с мужчиной, который возбуждал меня так, как Уокер? Только потому, что это временные отношения?

Нет. Отношения мне были ни к чему.

С прибитыми к моей двери крысами и прочими проблемами у меня действительно не было времени на отношения.

У меня было время лишь на то, чтобы Уокер выебал из меня напряжение.

Да. Я сделаю это.

Соблазню Уокера Айронсайда на секс без обязательств.

Его глаза сузились.

— Ты раскраснелась. Ты в порядке?

Покраснев еще сильнее, я заерзала на диване. Просто ты поймал меня на неуместных мыслях, когда моей жизни угрожает опасность.

— Собираюсь с духом, чтобы рассказать тебе о своем прошлом, и, э-э, кое-чем из этого я не горжусь, — полусолгала я, чтобы скрыть свои мысли.

Выражение лица Уокера немного смягчилось.

— Слоан, у всех нас в прошлом случалось дерьмо, которым мы не гордимся. Я не собираюсь тебя осуждать.

Я верила ему. Недавние мысли о соблазнении рассеялись перед реальностью момента, и дрожащей рукой я поднесла кружку к губам и отпила. Смущенная дрожью, я поставила чай на журнальный столик и сжала руки между бедрами. Глядя прямо перед собой, чувствуя на щеке испытующий взгляд Уокера, я судорожно вздохнула.

— Я забеременела Келли в шестнадцать. В семнадцать родила. Я была всего лишь ребенком. Богатым ребенком из Беверли-Хиллз, злившимся на своего любимого папочку за то, что тот женился на стерве, притворяющейся, будто меня не существует.

— Где была твоя мать?

Я посмотрела на Уокера.

— Она умерла, когда мне было восемь. Она… немного пугала меня. Ее настроение резко менялось, и я не могла ей доверять. В хорошие дни она прижимала меня к себе, будто я была величайшим событием, которое когда-либо с ней случалось, а на следующий день мой отец заставал ее кричащей на меня, чтобы я держалась от нее подальше, потому что я разрушила ее жизнь. Клаустрофобия у меня из-за нее. Она заперла меня в шкафу на пять часов.

— Твою мать, — пробормотал Уокер.

Я грустно ухмыльнулась.

— Мною владело такое чувство, словно той жизнью жил кто-то другой, она представляла очень маленькую часть меня. Мама умерла от случайной передозировки.

— Сожалею.

— Я испытываю по этому поводу огромное чувство вины. — Я пожала плечами, и от этой мысли у меня внутри что-то сжалось. — Потому что, когда она умерла, все стало лучше. Папа был — и остается — известным звездным адвокатом. Очень востребованным. Мы устраивали у нас дома вечеринки. Я привыкла к присутствию знаменитостей. Несмотря на папины частые отлучки, я никогда не чувствовала себя нелюбимой. Он участвовал во всех сферах моей жизни. Хотел знать все: от глупых, мелких ссор с друзьями до моих успехов в школе.

От боли в груди стало тесно.

— Он был моим всем. И я хотела, чтобы он гордился мной. Я усердно училась, увлекалась внеклассными занятиями, легкой атлетикой. Я делала все. Потом, когда мне было пятнадцать, он встретил мою мачеху Перри. Она была вдвое моложе его, и я считала ее охотницей за деньгами.

Я посмотрела на Уокера, наблюдая за его реакцией.

Он слегка кивнул, чтобы я продолжала.

Никакого осуждения.

— Папа не видел этого. Он влюбился по уши. И когда я пыталась рассказать ему о том, как прошел мой день, или о драме с друзьями, у него больше не было на меня времени. Мне казалось, что я ему надоела. Мне было обидно. — Слезы досады за мое подростковое «я» жгли мне глаза. — Я стала вести себя как глупый ребенок: тусовалась в клубах с друзьями, напивалась и занималась сексом до того, как была эмоционально готова. Это его злило. Но так он хотя бы обращал на меня внимание. Потом я встретила Натана.

Я повернулась к Уокеру с пылающим в глазах презрением к Натану и к себе. Уокер слегка напрягся.

— Он отец Келли. А еще торговец наркотиками. Я же тебе говорила, что я идиотка.

— Ты была подростком. Подростки точно не отличаются разумным поведением.

Я невесело усмехнулась.

— О, да, точно не отличаются. Короче говоря, я забеременела, и папа настоял, чтобы я либо сделала аборт, либо отдала ребенка в приемную семью.

— Но ты ничего из этого не хотела?

Я покачала головой.

— Возможно, это был разумный поступок. В смысле, я сама еще была ребенком, и дети не должны воспитывать детей. Но я была одинокой и несчастной. — По моей щеке скатилась слеза, и я смахнула ее. — Я хотела любить кого-то и быть любимой. Поэтому оставила ребенка. И отец меня выгнал. Наверное, думал, это напугает меня, и я откажусь от дочери.

Уокер вздохнул.

— Ты должен понимать… мой папа достиг всего сам. Его родители были чертовски бедны, и он трудился изо всех сил, чтобы добиться того, что имел. Его очень злила мысль о том, что его дочь пойдет тем же путем, каким шли многие девочки, с которыми он вырос, опустившись из-за того, что у них не имелось таких же возможностей, как у меня. Он дал мне все, чего у него никогда не было, а я, по его мнению, выбросила все это. Но от Келли я отказаться не могла. Мне не к кому было обратиться, кроме Натана. Он обещал присматривать за нами. Сначала я слишком наивно верила, что у нас все может получиться. Родилась Келли и стала моей вселенной. Все, что я делала в своей жизни до сегодняшнего дня, было ради моей маленькой девочки.

К моему удивлению, Уокер потянулся ко мне, успокаивающе сжимая мою руку. Придавая уверенности. Когда я посмотрела на его лицо, мне показалось, я даже увидела восхищение.

Это достаточно придало мне храбрости, чтобы рассказать остальную часть истории.

— Натан все глубже увязал в банде, промышлявшей угонами машин и торговлей наркотиками. Он проложил себе путь вверх по преступной иерархии. И его поведение стало более агрессивным. Настолько, что у меня хватило смелости уйти от него, когда Келли была совсем малышкой.

Уокер отпустил мою руку и спросил:

— Как он к этому отнесся?

— О, нехорошо. — Я вздохнула. — В представлении Натана мы с Келли принадлежим ему.

— Принадлежите? Не принадлежали?

Я поморщилась, но продолжила:

— Спустя какое-то время он стал слишком занят, чтобы продолжать свои угрозы вернуть нас обратно. Фактически позволял нам жить своей жизнью и время от времени приносил деньги. Я их брала, — со стыдом призналась я, — даже зная, откуда они берутся. Но я была матерью-одиночкой со средним образованием.

— Ты делала то, что должна была, — хрипло заверил меня Уокер.

Мой стыд немного уменьшился.

— Да, — согласилась я. — Натан… когда Келли было пять, я стала встречаться с одним парнем, и он чуть его не убил.

При этих словах Уокер выпрямился. Его охватила тревога. Без сомнения, он понимал, к чему идет история.

— Итак, больше я с парнями не встречалась. Пыталась жить своей жизнью. Мы подыскали достаточно приличную квартирку, которую я едва могла себе позволить, а наша соседка, Хуанита, присматривала за Келли, пока я работала администратором, но чтобы устроиться на ту должность, мне пришлось солгать. Об обмане узнали и меня уволили, в тот же день я увидела на своей двери уведомление о выселении. Выбора не оставалось. Келли могла стать бездомной по моей вине.

— Ты обратилась к Натану?

Я кивнула.

— В прошлом году. За несколько месяцев до того, как мы приехали сюда. Давняя подруга сказала мне, что я могу найти Натана на домашней вечеринке. Я пошла туда, чтобы попросить у него денег, но обнаружила его в комнате с юной девушкой. Когда он попросил ее уйти, она обиделась на мое присутствие и начала с ним спорить. Он пришел в ярость. Он… он собирался изнасиловать ее прямо у меня на глазах.

Гнев ожесточил каждый дюйм лица Уокера.

— У него был пистолет. Я не могла… однажды он пытался сделать это со мной, и я ушла… и я не могла допустить, чтобы это случилось с этой девушкой. Просто не могла. Мы боролись… — Я вздрогнула от ожившего воспоминания. — И она схватила пистолет и случайно выстрелила в меня.

Потянувшись к рукавуфутболки, я задрала его и показала Уокеру шрам на левом предплечье. Воспоминание о ранении вспыхнуло, как обжигающая фантомная боль. Ожог, который было трудно описать.

Уокер потянулся ко мне, будто его рука имела собственный разум, и нежно провел большим пальцем по шраму. От прикосновения по коже побежали мурашки. Его глаза метнулись к моему взгляду, и от ярости на его лице у меня перехватило дыхание.

Мне потребовалась секунда, чтобы восстановить дыхание, и когда я заговорила, мой голос звучал более хрипло:

— Натан… заботился обо мне в очень извращенной манере. Я была важна для него только потому, что он считал меня своей собственностью. Поэтому, увидев, что меня подстрелили, он вырвал пистолет у девушки и метнулся ко мне, чтобы проверить мое состояние. Оставив пистолет рядом со мной, он повернулся к девушке и начал ее избивать. Он все бил ее и бил. И я знала нутром, — я ударила себя кулаком в живот, — что он не остановится… поэтому потянулась за пистолетом и выстрелила в Натана.

— Ты его убила? — прямо спросил Уокер.

Я быстро замотала головой.

— Этот факт обо мне очень мало кто знает, но мой отец любил оружие. Я имею в виду, любил стрелять. Общих интересов у нас не было, но поскольку я любила его и нуждалась в его времени и внимании, то с восьми до пятнадцати лет посещала с ним стрельбище каждый месяц. Если бы захотела, я могла бы участвовать в соревнованиях по стрельбе. Я очень меткая. И стреляла я, чтобы ранить, а не убить.

Уокер поднял бровь.

— Рад это слышать. Я про твою превосходную меткость.

Мои губы невольно дернулись.

— В общем, Натан заперся с нами в спальне в задней части дома. В сад вели французские двери. Девушка была в ужасном состоянии. Услышав второй выстрел, дружки-головорезы Натана стали выламывать дверь. Предполагаю, выброс адреналина помог мне поднять свою задницу, мне хватило присутствия духа стереть отпечатки с пистолета, и я каким-то образом поставила девушку на ноги, и мы сбежали через сад. — Мое сердце бешено колотилось, будто я заново переживала все события. — Мне казалось, я часами бегаю по окрестностям. Девушка постоянно теряла сознание, да и мне было не намного лучше с пулей в руке.

Слезы перекрыли мне горло.

— Но худшее в этой истории — Келли. Всю свою жизнь я стремилась защитить ее от того, кем являлся ее отец, а потом ворвалась в нашу квартиру с пулевым ранением и избитой до полусмерти девушкой. — Я вытерла слезы. — Келли так испугалась. И это привнесла в ее жизнь я.

— Нет, — сердито выпалил Уокер. — Это вина ее отца. Не бери ее на себя. Ты спасла жизнь той девушке, и я уверен, Келли тобой гордится.

— Ей было девять, Уокер, — прошептала я. — Она не должна гордиться мной за нечто подобное в девять лет. Я не хотела, чтобы она испытала в детстве такой же страх, как и я.

— Ты не можешь защитить ее от всего, иначе сойдешь с ума. Слоан… ты лучшая мама, которую я когда-либо встречал.

Я улыбнулась его словам сквозь слезы и попыталась снять напряжение.

— Думаю, эту награду получит Риган. Клянусь, эта женщина способна разделиться надвое.

Уокер не улыбнулся моей шутке.

— Что было дальше? — надавил он.

— Та девушка, — я вытерла щеки, удерживая взгляд Уокера, — была Аллегра Ховард.

На Уокера снизошло понимание.

— Дочь Уэсли Ховарда. Сестра Арии.

Я кивнула.

— Младшая сестра Арии. В школе она попала в плохую компанию. В семнадцать лет она уже пристрастилась к наркотикам. Вот почему она была с Натаном. В общем, Хуанита настаивала, чтобы мы вызвали полицию и «скорую», а я не знала, что, черт возьми, делать, потому что выстрелила в Натана. Но тут Аллегра пришла в себя и объяснила, кто она такая, и позвонила отцу. Уэсли появился со своей командой безопасности и обо всем позаботился.

Я невесело усмехнулась.

— Деньги и власть решают все. И он был благодарен. Как и Аллегра. Они оплатили мои медицинские счета и разобрались с Натаном. В обмен на молчание, Уэсли оплатил и его медицинские счета… хотя и жаждал видеть его мертвым. Но Ховарды не хотели, чтобы это происшествие с Аллегрой всплыло в новостях. Они хотели спокойно жить дальше. Но из угроз Натана они также понимали, что я не буду в безопасности. Ария устроилась на работу в Арднох и предложила мне место здесь. Я ухватилась за шанс. Не успели мы уехать, как Натан нарушил свое обещание и начал шантажировать Ховардов, чтобы получить больше денег. Я рассказала им, в каких клубах он толкает наркотики, и помогла его посадить. Его арестовали за хранение, и полицию не интересовала его история о Ховардах. Поскольку это был не первый его арест за хранение, Натан получил восемнадцать месяцев. — Я судорожно вздохнула. — Но Ария только что сказала мне, что он вышел раньше.

— И он знает, что ты помогла упечь его за решетку.

Уокер резко поднялся.

— Нужно проверить его паспорт, узнать, находится ли он в стране. — Он достал свой сотовый. — Скажи мне его полное имя и дату рождения.

Я не задумывалась о том, чего ждать после того, как расскажу ему историю, которую знали немногие. Фактически, это были только Ховарды и Монро. Теперь Уокер. И он почти не отреагировал, сразу перейдя к делу.

Стараясь не обидеться и не разочароваться из-за этого, я встала и порылась в ящике тумбочки в поисках бумаги и ручки. Я записывала полное имя и дату рождения Нейта, когда почувствовала спиной жар, исходящий от тела Уокера.

Оглянувшись через плечо, я замерла. Его глаза вновь ярко сверкали. Была ли это нежность, или благоговение, или понимание, или сострадание… или все вместе? Да и важно ли это? Уокер Айронсайд смотрел на меня так, будто я чего-то стоила, и меня должно было испугать, насколько его мнение имело для меня значение.

— Келли — самая счастливая маленькая девочка в мире, — хрипло произнес Уокер, — раз у нее есть такая мама. Ты — воительница, Слоан. Никогда в этом не сомневайся.

ГЛАВА 15

От признания Уокеру в своей истории мне очень полегчало. Теперь он прикрывал меня. А вместе с ним Монро и Бродан. Впервые я почувствовала, что мы с Келли можем пройти через любое дерьмо, которое Нейтан нам подбросит. Это было эгоистично, но я все же с облегчением переложила на Уокера бремя ответственности приглядывать за нами. Позволила ему копнуть под Натана. Доверила ему защищать нас с дочерью.

Моим же бременем было — скрывать все от Келли. Я не хотела, чтобы она знала правду без абсолютной на то необходимости, и не считала, что на данный момент следует рассказывать ей, что мой возможный мучитель — ее отец.

Вместо этого я, как могла, отодвинула страх на задний план и сконцентрировалась на своей жизни. Да, в эти дни за Келли следил сотрудник службы безопасности Ардноха всякий раз, когда она не была со мной и Уокером, а Уокер был моим постоянным компаньоном… но на последнее я особо не жаловалась.

С Уокером Айронсайдом я уже определилась и на этот раз хотела поступить как молодая, свободная и немного эгоистичная женщина.

Я желала Уокера в своей постели и была полна решимости добиться цели.

Эти чувства, которые я испытывала к нему, эта мощная сексуальная химия, которая, как я теперь видела, исходила от нас обоих, — были лучшим отвлечением от пугающей возможности возвращения Натана в нашу жизнь.

Келли была счастлива и ничего не замечала.

Мы находились под защитой.

После крысы никаких происшествий больше не было.

Жизнь шла своим чередом так хорошо, как только можно, с этим парящим надо мной темным облаком.

Пришло время взять желаемое.

Когда я не думала о Келли, или о заказах на выпечку, или о том, что Уокер может раскопать на Натана, я строила планы по соблазнению моего телохранителя.

Так я отвлекалась. Но, судя по всему, моя отстраненность была очевидной, потому что, идя по коридору к служебному лифту, Фрэнни мне пожаловалась:

— Все мои шутки остаются без внимания. Где ты витаешь на этой неделе, девочка, здесь тебя точно нет?

Я открыла было рот, чтобы выдать туманный ответ, но меня прервали:

— Слоан.

Мы повернулись к Арии, поднимавшейся по лестнице на наш этаж, ее зеленые глаза были устремлены на меня.

— Фрэнни, можете продолжать. Мне нужно поговорить со Слоан.

Моя коллега кивнула и подтолкнула тележку к лифту, а я полностью повернулась к Арии.

Она слегка улыбнулась мне и подождала, пока за Фрэнни закроются двери, прежде чем заговорить:

— Гость пожаловался на протекающий кран в ванной комнате люкса, так что я иду проверить, в чем проблема.

— Разве это твоя работа?

— Нет. Но служба техобслуживания отрицает упомянутую протечку, поэтому руководство, — она указала на себя, — втянуто в это дело. Но суть не в этом. Как ты? Я говорила с мистером Айронсайдом, и знаю, что он ищет Андроса, но ты должна знать, что мой отец тоже не сидит сложа руки. Он не хочет никаких упоминаний об Аллегре.

— Конечно. Он не… расстроен тем, что Уокер разбирается во всем?

Ария покачала головой.

— Он рад, что за тобой присматривают. Как и я.

— Спасибо.

— Я знаю, что это не мое дело, но между вами?..

Я грустно улыбнулась и покачала головой. Не из-за того, что я не пыталась. Прошла неделя с момента моей исповеди Уокеру. Я использовала все имеющиеся шансы, давая ему понять, что готова — иди и возьми. Прикасалась к нему при любой возможности. Приносила ему перед работой кофе и чай после обеда. И, как обычно, осыпала выпечкой.

И ничего.

Nada (прим.: с исп. — ничего).

Ария понимающе улыбнулась.

— Судя по всему, он крепкий орешек.

— Самый крепкий. Но кое-кто может повеселиться, пытаясь его расколоть.

Она громко рассмеялась, немного удивив меня своим весельем. Ария обычно была такой сдержанной.

— Ну и ну, чудесам нет конца, — прервал наш момент глубокий голос.

Ария повернулась, а я посмотрела мимо нее на Норта Хантера, поднимающегося к нам по лестнице. Шотландский актер не появлялся с момента нашей стычки с Хоффманом, когда я впервые его увидела.

Он не отрывал взгляда от Арии, когда остановился рядом с ней.

— Не знал, что вы умеете улыбаться, не говоря уже о смехе.

Ария шокировала меня своей ехидной насмешкой в адрес гостя:

— О. Вы вернулись. Ура нам.

Я подавила фырканье, плотно сжав губы.

У Норта Хантера были темно-русые волосы и яркие светло-серые глаза, способные пронзить вас насквозь. Он был актером, наиболее известным по роли серийного убийцы в знаменитом драматическом триллере, получившем массу наград. Но до этого, из-за своей чертовски великолепной внешности, ему доставались образы дерзких шотландцев-плейбоев в более легкомысленных фильмах. Однако его мощная харизма больше подходила для серьезной актерской игры.

Прямо сейчас все его обжигающее очарование сосредоточилось на Арии.

— Я сообщил вам, что приезжаю.

— Должно быть, я стерла эту информацию из мозга в надежде, что она не соответствует действительности.

Какого черта?

Норт сузил глаза.

— Разве вы, будучи менеджером по приему гостей, не должны проявлять к нам гостеприимство?

— Разве вы, будучи шотландцем, не должны источать обаяние?

Норт одарил ее дерзкой улыбкой.

— Я могу быть обаятельным, если у меня есть на то мотивация.

— То есть, если кто-то вам платит?

Его улыбка погасла, и он грозно уставился на нее.

Ария сердито смотрела в ответ.

Между ними вспыхнуло такое сильное напряжение, что я почувствовала себя лишней. Что же произошло между ними, вызвав такую жгучую неприязнь?

Я прочистила горло, и Норт, казалось, нехотя отвел взгляд от Арии в мою сторону. В его глазах вспыхнуло узнавание.

— Вы ведь… Слоан?

— Да.

Он приосанился и нахмурил брови.

— Как у вас дела?

— Намного лучше. На самом деле я рада, что встретила вас, мистер Хантер. У меня не было возможности поблагодарить вас.

— Всегда пожалуйста. — В его словах послышалось привлекательное рычание. — Надеюсь, Лахлан прибьет яйца Хоффмана к стене.

— А потом сдерет с него кожу живьем, — пробормотала Ария.

Норт бросил на нее взгляд.

— Да вы кровожадная крошка, не так ли?

— Никогда в жизни меня не называли «крошка», мистер Хантер, и мы оба это знаем. — Она посмотрела на меня. — Держи меня в курсе, я сообщу, если что-то станет известно.

Она имела в виду Натана.

Я кивнула.

— Обязательно.

Затем, не сказав больше ни слова, она прошла мимо Норта.

Актер повернул голову, наблюдая, как она уходит, и, если не ошибаюсь, его взгляд был прикован к ее фигуристой попке. Когда Ария исчезла, он оглянулся на меня.

— А она крепкий орешек.

Я старалась не рассмеяться над тем, что он использовал ту же фразу, что и Ария в отношении Уокера.

Когда я выходила из служебного входа, направляясь к внедорожнику Уокера, все внутри меня трепыхалось от предвкушения. Теперь, собираясь на работу и обратно, я начала обращать внимание на свои наряды, а после окончания смены распускала волосы.

Сегодня на мне были штаны для йоги, идеально облегавшие мою попку, и свитер, обнажавший одно плечо. Перед тем, как покинуть раздевалку, я взъерошила волосы и пощипала себя за щеки для румянца.

Уокер прислонился к «Range Rover», скрестив руки на груди и длинные ноги в лодыжках, и в миллионный раз с тех пор, как мы встретились, мне захотелось запрыгнуть на этого мужчину.

Я не знала, почему Уокер так противился моим попыткам соблазнить его. Инстинкт подсказывал мне, что это из-за его аллергии на обязательства, вероятно, он считал, что я хочу большего. Своими действиями я пыталась показать ему, что это не так.

Когда я подошла к нему, то с радостью отметила, как быстро он скользнул глазами по моему телу и снова поднял их вверх. Меня охватил трепет от его обжигающего взгляда, прежде чем он взял себя в руки. Я видела перемену в Уокере. Временами я ловила его на том, что он смотрит на меня, как мужчина смотрит на женщину, которую хочет. Его глаза задерживались на моей груди или на моих губах.

Да, я была уверена, что он тоже меня хочет. Раньше я сомневалась, но не теперь.

— День хорошо прошел? — радостно спросила я, когда он оттолкнулся от машины.

— Как обычно. А у тебя?

Я кивнула, когда он, как джентльмен, открыл передо мной пассажирскую дверцу.

— Спасибо.

Как только он сел за руль, я рассказала ему о встрече с Нортом.

— Было приятно, наконец, поблагодарить его. Однако у них с Арией, похоже, есть проблемы. Не знаешь, в чем дело?

Уокер покачал головой.

— Без понятия. Он, вроде, порядочный парень. Предложил мне работу.

Мое сердце практически остановилось.

— И?

— Я отказался. Мне нравится в Арднохе.

На меня нахлынуло большее облегчение, чем следовало бы.

Потянувшись к нему, я накрыла ладонью его бедро.

— Хорошо. Нам бы не хватало тебя здесь.

Уокер взглянул на мою руку, и я медленно ее убрала… но он ничего не ответил.

Жуткий упрямец.

— Как продвигаются занятия тхэквондо Келли? — вместо этого спросил он.

— Хорошо. Она все также от них без ума. — Я опустила козырек с зеркалом и осмотрела корни волос. Я чуть осветляла часть темно-русых прядей, и теперь они отрастали. — Волосы уже не те, что раньше. Я трачу на занятия все, что у меня есть, включая деньги на салон красоты. Выглядит плохо?

Уокер бросил на меня быстрый взгляд.

— Ты выглядишь нормально. Я же говорил тебе, что готов стать ее спонсором.

Я нормально выгляжу.

Ох.

— Мы справимся. Но спасибо. Лучше пожертвовать волосами, чем способностью Келли защищаться. К тому же, она получает огромное удовольствие, надирая зад Льюису.

Губы Уокера дернулись.

Я хотела целовать эти губы, пока мы не стали бы задыхаться.

— Хочешь зайти на чашечку чаю, прежде чем я пойду к Монро и Ленноксу? — спросила я чуть позже, когда мы выезжали на Касл-стрит.

— Мне нужно вернуться в поместье. — Он нахмурился. — Джейми сопроводит тебя к ним?

— Бродан заберет меня через час. Он договорился с Джейми, — объяснила я, стараясь не испытывать разочарования от отказа Уокера. — Я давно не видела Ро и чувствую себя ужасной подругой.

— Ты не ужасная подруга. Джейми присмотрит за тобой до приезда Бродана?

— За час со мной ничего не случится, — возразила я, когда мы остановились перед коттеджем.

Уокер холодно посмотрел на меня и заглушил двигатель.

— Я вызову Джейми, чтобы он присмотрел за тобой. Бродан привезет тебя домой?

— Да. После ужина мы заедем к Риган за Келли.

Он кивнул, а затем уставился на меня. Хотел, чтобы я убралась из его внедорожника.

Как видно, соблазнение упрямого шотландца шло у меня просто великолепно.

Улыбнувшись сквозь разочарование, я перегнулась через консоль и быстро чмокнула Уокера в щеку.

— Спасибо, что присматриваешь за нами. — Затем выскользнула из машины прежде, чем увидела его хмурое лицо.

Менее чем через час я услышала, как подъехала машина, и пошла проверить, не Бродан ли это. Открыв дверь, я увидела не только Бродана, но и Уокера, отъезжающего с парковочного места на противоположной стороне улицы.

Он сидел снаружи, наблюдая за коттеджем, защищая меня издалека, вместо того, чтобы присоединиться ко мне за чаем.

Черт бы побрал этого мужчину.

Возможно, пришло время сдаться.

Сокрушительное разочарование последовало за мной на пассажирское сиденье внедорожника Бродана.

После того, как я насытилась объятиями с Ленноксом, Бродан забрал у меня своего сына.

— Уложу его ненадолго. Позволю вам, леди, наверстать упущенное.

Я неохотно отдала прелестный, теплый комочек, а Монро смотрела на своего мужа и сына с такой любовью и нежностью, что у меня сердце защемило.

— Хочешь еще? — спросила Ро, глядя, как я наблюдаю за Броданом, поднимающимся по величественной лестнице в центре дома.

Их дом впечатлял, как и у остальных Адэров. Я побывала во всех, кроме дома самого младшего брата, Аррана, а у Бродана и Ро был самый шикарный дом, от которого перехватывало дыхание. Стеклянные стены открывали захватывающий вид на Северное море. И у них была кухня мечты: широкие столешницы, огромный островок, большая раковина, плита «Aga» и самый большой встроенный холодильник с морозильной камерой, который я когда-либо видела. Дом был спроектирован с учетом более традиционных вкусов Ро. Все место представляло собой великолепную эклектичную смесь современного и традиционного. Поразительно, что Бродан так быстро справился с постройкой, как раз к рождению Леннокса.

— Хм? — Я повернулась к Ро.

— Я спросила, не хочешь ли ты еще. Еще одного ребенка?

Она задумчиво посмотрела на меня, и я заметила темные круги под ее глазами. И легкую бледность. Но я знала, что это из-за беспокойного сна Леннокса. Келли тоже плохо спала. Я ночами не могла сомкнуть глаз, пока ей не исполнилось два года, и даже тогда эти ночи без сна периодически случались, пока ей не исполнилось четыре.

— Неплохо повторить все это снова, но уже во взрослом возрасте, — ответила я, ухмыльнувшись. — Но не сейчас. Мне, знаешь ли, сперва нужно найти подходящего парня.

— Разве ты его уже не нашла? — Ро одарила меня понимающей улыбкой.

Я закатила глаза.

— Уокер Айронсайд не такой парень. Он просто парень, на которого я хочу взобраться, как на дерево, и вытворять с ним очень грязные вещи.

Моя подруга усмехнулась.

— Так за чем дело встало?

— О, я пыталась, — заверила я, наклоняясь вперед в кресле. — Всю прошлую неделю явно демонстрировала, что хочу его. И думаю, он находит меня привлекательной…

— Конечно.

Я улыбнулась ее быстрому ответу верной подруги.

— Но мне кажется, он, должно быть, думает, что я хочу обязательств.

— А ты точно не хочешь обязательств?

— Хочу… но было бы ужасно, если бы я сказала, что сейчас просто хочу сбежать?

— Сбежать?

— Во что-то удивительное и захватывающее, но несерьезное. Просто двое людей, которые берут друг от друга то, что им хочется. Ро… у меня не было секса пять лет.

Она сочувственно кивнула.

— Я была на твоем месте. Поверь мне. Мне знаком этот период засухи, и это не весело.

— Вот именно! С последним парнем, с которым я занималась сексом, мы сделали это в его машине на свидании — до того, как Натан пригрозил убить его, — и это было быстро и удовлетворительно, но не более того. Я… меня никогда никто так не привлекал, как Уокер, и… я не хочу упустить шанс на отличный секс. Я возьму это без всяких отношений. И если бы у меня появились чувства, я бы все прекратила.

— Ты кажешься вполне уверенной. Так почему бы не пойти на это?

Я грустно усмехнулась.

— Разве ты меня не слышала? Я пыталась. Прикасалась к нему и хлопала своими чертовыми ресницами. Мужчина невосприимчив. Он скорее будет сидеть в машине и смотреть на мой коттедж, чем займется со мной сексом. — С разочарованным вздохом я откинулась на спинку огромного кресла. — Думаю, пришло время сдаться. Я… я доставляю ему дискомфорт, и если бы ситуация была обратной, это назвали бы сексуальным домогательством.

— Тогда скажи ему правду, — прорвался голос Бродана через гостиную, напугав меня так сильно, что я подпрыгнула на кресле.

— Бродан, — охнула Монро. — Ты подслушивал?

Он фыркнул, спускаясь с последней ступеньки.

— Вы не особо шепталась, любовь моя, и комната Леннокса находится у самой лестницы. — Бродан подошел к Монро и сел на подлокотник кресла, поглаживая ее по плечам. Его взгляд остановился на мне. — Думаю, для задушевного разговора с подругой стоит говорить потише.

Мои щеки вспыхнули, а сердцебиение участилось.

— Ты все слышал?

Он по-мальчишески ухмыльнулся.

— Почти каждое слово.

— О, боже.

— Бродан. — Ро легко шлепнула его по бедру. — Перестань.

— Я нашел твои слова очень познавательными. То же будет и с Уокером.

— Бродан.

— Нет-нет, выслушайте меня. — Он поднял руку, глядя на меня. — Слоан… просто скажи ему.

Мое сердце ёкнуло.

— Сказать ему?..

— Уокер не хочет ничего, кроме случайного секса на одну ночь, возможно, случайного секса на один месяц. Он, вероятно, считает, что ты в своем положении и статусе матери-одиночки ищешь серьезных отношений. Вот почему игнорирует твои заигрывания.

Мои заигрывания. Ох.

— Ясно.

— Но если ты изложишь ему, что хочешь использовать его тело для собственного удовольствия, уверен, все получится.

Я сердито посмотрела на него.

— Не говори так.

— Как? Правды?

Он усмехнулся.

— Не волнуйся, милая. Ни один мужчина еще не жаловался на великолепную женщину, которая хочет использовать его тело для удовольствия. — Его ухмылка сменилась нежной улыбкой, когда он посмотрел на жену. — Если он, конечно, в нее не влюблен.

Губы Ро дернулись, и она покачала головой на его флирт. При взгляде на Бродана и Монро меня охватила странная смесь счастья и тоски. Хотелось бы мне однажды, чтобы мужчина точно также смотрел на меня.

А пока я бы испытала несколько оргазмов с Уокером Айронсайдом.

— Ну, выкладывай. Ты действительно думаешь, что это сработает? Если кому и знать наверняка, то это лучшему другу Уокера, верно?

Бродан посмотрел на меня.

— О, да. Это определенно сработает.

ГЛАВА 16

Я был обеспокоен.

Сегодня я не охранял Слоан, и это меня волновало.

В былые времена с Броданом я дважды и трижды проверял, что телохранители, временно заменяющие меня в мой отпуск и выходные, были самыми лучшими. Но я никогда не раздражался оттого, что позволял другим брать на себя его защиту.

Проведав Бро, Монро и Леннокса, я поехал к себе в коттедж. Мы мало виделись с ними последние несколько недель, пока я охранял Слоан и усиливал ее защиту.

Что касается Слоан, то она казалась довольно расслабленной после того, как рассказала мне свою историю. Я держал руку на пульсе ее настроения, но она хорошо справлялась со стрессом. Видимо, к этому моменту уже привыкла. В прошлом ей пришлось столкнуться со многим, но она была бойцом. И теперь, после всего услышанного, я восхищался ею еще больше.

Как бы мне хотелось провести некоторое время наедине с ее бывшим, Натаном Андросом, и преподать ему гребаный урок. И Хоффману тоже. Дело Лахлана против Хоффмана продвигалось вперед. Похоже, нашлось несколько жертв, готовых объединиться, чтобы уничтожить его с помощью Лахлана. В прошлом Лахлан провернул нечто подобное с другим актером, и тот все еще гнил в тюрьме за свои преступления. Это убедило меня, что босс позаботится о Хоффмане.

Так что, я взял на себя Андроса. Мои контакты пробили данные паспорта Андроса, но у придурка его не оказалось. Мы также наняли в Лос-Анджелесе частного детектива, чтобы тот проследил за ним, но за последние две недели детектив не смог получить фото Натана с камер видеонаблюдения. Это заставило меня встревожиться, потому что, вероятно, означало его отсутствие в Лос-Анджелесе, но никаких данных о его отъезде из штата, не говоря уже о стране, не имелось.

Поддельные паспорта стоили более пятнадцати тысяч долларов, а у Андроса таких денег на счетах не числилось. Но это не означало, что у него не припрятана заначка наличными. Вопрос заключался в том, готов ли он отдать такие деньги ради мести Слоан. Обычно, для поиска местонахождения, я заказывал отслеживание мобильного телефона, но из-за характера своей деятельности Андросу приходится пользоваться одноразовыми телефонами.

Мы действовали вслепую, и мне это не нравилось. Значит, Слоан и Келли придется ходить с охраной неопределенное время, пока мы не найдем ублюдка.

И меня беспокоило то, что сегодня их охранял не я.

Это был тревожный звоночек. Доказательство того, что я определенно должен был взять выходной и не присматривать за Слоан.

Сегодня на дежурстве со Слоан и Келли был Джейми, охранник поместья. Нам со Слоан требовалась некоторая дистанция.

Она снова начала небрежно прикасаться ко мне, как делают женщины, проявляющие интерес к мужчине. Я не мог отреагировать на это, не подведя ее. А игнорирование подвергало испытанию мою гребаную силу воли.

Итак, в свой выходной я все еще думал об этой женщине.

Мне нужно пойти домой, открыть пиво и посмотреть повтор игры НФЛ. Наверстать упущенное в этом сезоне. Расслабиться на диване. Не думать о сексуальной, слишком молодой для меня матери-одиночке, которая была под запретом.

Ну вот, еблан, опять ты о ней думаешь.

Я зарычал себе под нос, направляя внедорожник на свою улицу. Но при виде черного «Range Rover», стоящего возле моего коттеджа, насторожился.

Он был из автопарка поместья.

Миновав его, я въехал на подъездную дорожку, и когда выпрыгнул из своего автомобиля, из пассажирской дверцы другого показалась Слоан. Джейми сидел за рулем.

В напряжении я смотрел, как она идет ко мне в летнем платьице, кардигане и ботильонах. Она улыбалась мне той чарующей улыбкой, которая производила на меня неизгладимый эффект. В руках она держала контейнер для выпечки. И когда она подошла ближе, я заметил, какой глубокий вырез у ее платья.

Какого хрена она здесь делала?

— Все в порядке? — спросил я резче, чем хотел.

Слоан моргнула, пораженная моим резким тоном.

— О, да. Ты в порядке?

Я кивнул.

Она почему-то усмехнулась и двинулась ко мне, пока нас не разделял только контейнер. Прохладный ветерок донес до меня аромат ее духов. Я так сильно сжал в кулаке ключи от машины, что металл впился в ладонь.

— Не волнуйся, Келли сегодня с Льюисом, как и трое людей Адэров, так что она в полной безопасности. И я подумала, раз ты не позволяешь мне платить тебе, я смогу вернуть должок другим способом.

Она начала пятиться к моему дому, и при движении обнаженная плоть, выглядывающая из ее декольте, слегка подрагивала.

Мой разум заполонили образы ее привязанной к моей кровати, пока я ее трахаю, но я быстро их заблокировал.

— И каким же? — выдохнул я, направляясь к двери, где она теперь ждала меня.

— Ну, ты холостяк, так что предполагаю, твое жилище нуждается в уборке. Я — профессионал. Кроме того, я принесла разнообразные печеные вкусности, чтобы ублажить твои вкусовые рецепторы.

Ублажить вкусовые рецепторы.

Какой выбор слов.

Собравшись с духом, я открыл дверь и жестом пригласил ее войти.

— Думаю, ты обнаружишь, что я не нуждаюсь в твоих услугах горничной. — Но свои вкусовые рецепторы я бы ублажил тобой.

С внутренним стоном от пронесшейся мысли, я провел рукой по волосам и наблюдал за ней, пока она направлялась по просторному опрятному коридору в еще более опрятную гостиную. Следуя за ней, я старался не любоваться очаровательным выражением ужаса на ее лице, когда она оглядывалась по сторонам.

— Здесь, правда… чисто и аккуратно.

Когда я понял для себя, что останусь в Арднохе на неопределенный срок, то решил не тратиться на аренду. Учитывая здешний рынок недвижимости, более мудро было бы купить дом. Я приобрел отреставрированный коттедж у одной супружеской пары. Никаких следов постройки шестидесятых годов не осталось. Стены светло-серого цвета, пол из твердой древесины, удобный кожаный угловой диван, мебель из более темно-серого дерева.

Слоан издала тихий раздосадованный звук и прошла через гостиную в соседнюю кухню. Комнаты когда-то разделяли широкие двери, но супруги убрали их и расширили проем в стене, чтобы жилые помещения казались единым целым. Кухня была современной, со встроенными шкафами серого цвета, настолько темного, что казались почти черными. С ними резко контрастировали кухонный островок из белого кварца с закругленными краями и бело-серая напольная плитка. Над островком висели современные светильники.

Мне нравилось готовить, поэтому дом я купил из-за кухни.

— Вау. — Слоан повернулась ко мне. — Здесь великолепно.

Да, она могла бы испечь здесь много тортов.

— И чисто. — Она наморщила носик. — У тебя очень чистый дом.

Уголки моих губ дрогнули от ее недовольства.

— У меня есть домработница. И я люблю порядок. Бывший морпех, — напомнил я ей.

— О.

Она понимающе кивнула. А затем снова улыбнулась своей великолепной улыбкой, протянув мне контейнер. Я с облегчением заметил, что в последнее время она улыбается все чаще и чаще. Будто рассказ о прошлом снял с нее часть бремени.

— Но мы все еще можем побаловаться вместе. У меня тут кое-что из твоих любимых лакомств.

Дерьмо.

Она поставила контейнер на островок и потянулась к моей руке, касаясь ее.

— Где у тебя тарелки? — Ее пальцы задержались на моем обнаженном предплечье на несколько секунд дольше.

Я знал, чего она хочет. И куда это заведет. Проблема в том, что она была слишком соблазнительна для моего душевного спокойствия. Поэтому я сделал единственное, что смог придумать, чтобы вытащить ее из моего дома.

— Вообще-то, я жду компанию.

Несмотря на то, что я сделал акцент на слове «компания», она сняла крышку с контейнера, чтобы продемонстрировать ассортимент выпечки и пирожных. Эта женщина станет моей погибелью во многих смыслах.

— У меня здесь много всего. Кто придет?

Серьезно?

— Женщина, Слоан. Я жду женщину.

Она напряглась, затем посмотрела на меня своими бархатистыми глазами, в которых мужчина мог бы утонуть. Она все смотрела и смотрела, и я насторожился, потому что ждал от нее совсем не такой реакции.

На самом деле, она потрясла меня до чертиков.

— Что, если я предложу тебе отказать ей?

От хрипотцы в ее голосе и приглашения в глазах моя кровь вскипела.

— Слоан…

Она полностью развернулась ко мне, скользнув взглядом вниз по моему телу и вернувшись обратно к моему лицу. Такой взгляд ни один мужчина не мог истолковать неправильно.

— Келли не будет дома до вечера. Я твоя на весь день. Если хочешь.

Я хотел.

Так чертовски хотел.

— Это плохая идея, — практически прорычал я, разворачиваясь и шагая обратно в гостиную.

Она последовала за мной.

— Почему?

Иисусе, женщина!

Я восхищался ее смелостью, но она меня убивала. Повернувшись к ней лицом, я ответил так мягко, как только мог:

— Потому что меня не интересуют отношения, а что-то меньшее с тобой оказалось бы слишком сложным.

— Но…

— Слоан. Нет.

Она помолчала мгновение, всматриваясь в мое лицо, словно ища ответы. Затем пожала плечами, при этом движении кардиган упал с ее плеча, обнажая идеальную оливковую кожу.

— Ты не находишь меня привлекательной?

Нет, я всего лишь тридцативосьмилетний мужик, который борется со стояком, как гребаный подросток, при виде того, как кардиган свалился с твоего плеча.

Стиснув зубы, я провел рукой по лицу.

— Дело не в этом.

Мучительница подошла на шаг ближе.

— Я не ищу ничего серьезного, Уокер.

Ага, конечно, все женщины так говорили. Посмотрите на Хлою.

— Все чересчур сложно. Мы друзья. И ты слишком молода для меня.

Ее щеки покраснели.

— В этом году мне исполнится двадцать семь. У меня есть ребенок. Я не совсем юная девица.

— Мы друзья, — строго повторил я. — Так что, прекращай это.

Боль, промелькнувшая на ее лице, ударила меня в живот.

— Извини, если это было… прости за беспокойство. — Внезапно Слоан пронеслась мимо меня.

Блядь. Я должен ее отпустить.

Входная дверь открылась.

— Слоан.

Я поспешил за ней, но обнаружил, что она остановилась на подъездной дорожке, уставившись на то место, где раньше стоял «Range Rover». Джейми уехал. Очевидно, подумал, что она останется со мной.

— Как типично, — пробормотала Слоан себе под нос и зашагала по дорожке к улице.

— Куда, черт возьми, ты идешь? — Я последовал за ней, съедая расстояние между нами широкими шагами.

— Пойду пешком, — бросила она через плечо. Ее волосы развевались на холодном ветру. Темные тучи над головой сигнализировали о скором дожде.

— Не пойдешь.

Я догнал ее и нежно взял за предплечье. Слоан слегка потянула руку на себя, когда повернулась ко мне. И не хотела смотреть мне в глаза.

Проклятье.

— Садись в машину. Я отвезу тебя в коттедж, и мы позвоним Джейми.

Она пожала плечами.

— А как же твоя гостья?

Я уже забыл о своей лжи. Поэтому не ответил. Просто указал на машину и дождался, пока Слоан заберется внутрь.

ГЛАВА 17

Женщина должна уметь признавать поражение, когда желанный мужчина отвергал ее.

По пути через деревню к моему коттеджу я бросала на него обиженные взгляды. День стал унылым, как и мое настроение. Морось покрывала ветровое стекло, а тучи наполняли тенями салон внедорожника.

Уокер еще не звонил Джейми.

Бродан был настолько уверен, что Уокер согласится на мое предложение, что я не ожидала, что это обернется против меня. Неужели Уокер не поверил моему желанию завести отношения без обязательств? И в этом ли проблема? Потому что за последние полчаса я несколько раз замечала, как он смотрит на мою грудь. Уокер хотел меня. Ведь так?

Внедорожник подъехал к моему пустому коттеджу.

Уныние грозило поглотить меня, но его вытесняла решимость.

Последняя попытка. Вот как сильно я хотела этого угрюмого ублюдка.

— Я говорю правду. — С решимостью я посмотрела в его аквамариновые глаза. — Мне не нужны от тебя серьезные отношения, и я не прошу никаких обязательств. Только секс.

Мышца на челюсти Уокера дернулась, и прошло несколько долгих секунд, прежде чем он ответил:

— Я не переступлю эту черту с тобой.

— Тогда назови мне настоящую причину.

Его глаза сверкнули недовольством.

— Потому что я не… я не умею быть милым и нежным, Слоан. Я трахаюсь. И даже если, как ты утверждаешь, ты хочешь только случайной связи, я почему-то сомневаюсь, что ты ищешь того, что я могу тебе дать.

Меня пронзила боль, хуже, чем от его отвержения. Такой он меня видел? Не ищущей страсти, блеклой матерью-одиночкой, которая нуждается в нежных занятиях любовью под одеялом? Но те другие женщины… ох, их он бы трахнул.

Я почувствовала не отвержение, а негодование. Уокер мог находить меня привлекательной… но не видел во мне по-настоящему сексуальную женщину. Он не видел меня, и точка.

Я усмехнулась, это прозвучало горько даже для моих ушей.

— Ты ничего не смыслишь в женщинах, не так ли, Уокер? — Это был риторический вопрос.

Но Уокер казался раздраженным. И сбитым с толку.

— Смыслю достаточно.

— Да, ну? — Я отстегнула ремень безопасности. — Позволь задать тебе вопрос… все те женщины, которых ты считаешь достаточно сексуальными, чтобы их трахать… сколько из них впоследствии вдруг захотели встречаться? Как насчет Хлои?

Глаза Уокера сузились.

— Достаточно сексуальными?

— Держу пари, их немало. Потому что, хотя ты так уверен, что эти великолепные бездетные женщины хотят дикого и свободного секса без обязательств, на самом деле для многих из них все наоборот. Все они отчаянно ищут любви и лгут тебе о своих желаниях, в надежде, что пока ты будешь их трахать, ты в них влюбишься. Но мой приоритет — это мой ребенок. И хотя ты видишь во мне измученную мать-одиночку, жаждущую нежных занятий любовью и более-менее удовлетворительного оргазма, мы, матери-одиночки, искренне хотим, чтобы парень дико и жестко трахал нас и доставлял множественные оргазмы. А потом мы хотим вернуться домой без необходимости объяснять нашим детям появление нового мужчины в их жизни, мы не хотим думать еще и о возможных проблемах с ним, помимо миллионов других дел, с которыми нам приходится сталкиваться каждый день. Но, спасибо. — Я открыла дверцу, источая презрение. — За то, что заставил меня почувствовать себя такой же привлекательной, как мокрое полотенце, и еще раз доказал, что даже самые проницательные мужчины невежественны, когда дело касается женщин.

С этими словами я выпрыгнула из его машины и захлопнула за собой дверцу.

Я ошеломленно смотрел вслед Слоан, когда она исчезла в коттедже.

Езжай домой.

Позвони Джейми и езжай домой.

Я не двигался.

Кровь во мне кипела.

Я причинил ей боль.

Хуже слов я ей сказать не мог.

Но она проучила меня, не так ли? Поставила на место.

Езжай домой.

Никогда раньше я не слышал от нее грязных словечек, не таких. И мне хотелось услышать их снова. Я хотел услышать, как она умоляет меня трахнуть ее.

Езжай. Домой.

Как он посмел?

Моя кожа пылала от негодования, я сбросила кардиган и с колотящимся от недавнего всплеска эмоций сердцем стала расхаживать по гостиной, отчаянно пытаясь сосредоточиться на гневе, а не на отвержении.

Никто… никто не заставлял меня чувствовать себя так, как Уокер, а он видел во мне лишь серую мышку, бесполую мать-одиночку…

Не думай об этом.

Эта мысль сокрушала.

Ох. Я думала, что проявила изрядную смелость, выставив свои желания напоказ, но только все испортила. Как мне теперь смотреть ему в глаза?

Из меня вырвался тихий вскрик, когда дверь коттеджа распахнулась, и Уокер вошел, словно чертов мстительный воин-викинг. С суровым выражением он захлопнул дверь и запер ее.

— Сколько раз мне нужно повторять, чтобы ты запирала дверь? — спросил он громоподобным голосом. Его руки сжались в кулаки, тело источало напряжение.

Но выражение его лица заставило мой живот сжаться и рухнуть вниз.

Голод.

Чистый, неподдельный голод отражался на его красивом лице.

— Если мы это сделаем, то установим правила, — заявил Уокер.

Мое сердце подпрыгнуло, но его предыдущие слова все еще обжигали.

— Мне не нужна твоя жалость.

Он оскалил зубы в порочной полуулыбке-полурычании и шагнул ко мне.

— Нет, тебе нужен дикий и жесткий трах. Разве не это ты сказала?

Да, да, ДА! Дыхание стало поверхностным, когда мое тело отреагировало на него. Этот мужчина излучал радиоактивную сексуальность.

— Да, — прошептала я.

Его ноздри раздувались, будто он мог видеть, насколько я завелась.

— Только секс. Никаких обязательств. Когда один из нас захочет все закончить, это произойдет без последствий или боли. Или мы этого не делаем.

— Согласна. — Я кивнула. — Даю тебе слово.

Придя к решению, он мотнул головой в сторону лестницы.

— Тогда поднимайся наверх.

Меня охватило волнение, даже когда бабочки нервозности дико запорхали в животе.

— Ты все время собираешься быть таким властным?

— А ты думала, я буду играть иную роль, кроме главной, когда мы трахаемся?

Нет.

Нет, я так не думала.

Этот мужчина был доминирующим сексуальным засранцем.

И я знала, что в этом заключается часть его привлекательности. Всю свою жизнь я принимала решения за свою дочь и себя. Все сводилось к моему выбору, моим действиям. Это так утомляло.

Но с Уокером… я доверяла ему главную роль в спальне, чтобы доставить мне удовольствие.

В ответ я прикусила губу, скрывая улыбку предвкушения, и его глаза потемнели от страсти. Затем я повернулась и как можно спокойнее стала подниматься по лестнице. От раздавшейся позади тяжелой поступи мое сердце подскочило к горлу.

Я не знала, чего ожидала, добравшись до спальни. Я пересекла комнату, чтобы опустить жалюзи, и когда повернулась, Уокер стоял в дверях и смотрел на меня так, будто хотел проглотить.

К этому я была полностью готова.

Однако ожидала контролируемого соблазнения. Потому что таков был Уокер. Всегда и всё держал под контролем.

Поэтому, когда он бросился на меня, будто потерял этот контроль, я мгновенно воспламенилась всем своим существом.

Наши тела столкнулись за секунду до того, как это произошло с нашими губами, Уокер нагнулся, выбивая из меня дыхание. Его поцелуй был разрушительным. Собственническим. Темным, глубоким и сексуальным. Его борода мягко покалывала мою кожу.

Он сжал мои волосы в кулак, притягивая к себе, а я цеплялась за него, пока он впивался в мой рот, будто не мог проникнуть достаточно глубоко.

Язнала это.

Знала, что между нами будет именно так.

Я всхлипнула ему в рот, когда Уокер другой рукой сжал мою задницу, чтобы притянуть к стояку, натягивающему молнию джинсов. Мой всхлип превратился в стон. Уокер сильнее вдавился в меня бедрами, стискивая мою задницу. В ответ я скользнула руками под его футболку, дрожа от восхитительного ощущения гладкой, горячей кожи, впадин и рельефов мускулов под кончиками пальцев.

Он застонал, когда я коснулась его сосков. Этот звук прогрохотал у меня во рту, и наш поцелуй усилился, оставляя синяки на губах друг друга.

Я нуждалась в нем внутри себя. Нуждалась в его мощных движениях. Он был нужен мне, чтобы заполнить пустоту.

Нащупав пуговицу на его джинсах, я ясно дала это понять.

Но Уокер остановил меня, подняв на руки. Я пробыла в воздухе секунду, прежде чем приземлилась на кровать с испуганным «ох». Я посмотрела в лицо Уокера, на котором отразилось дикое, неконтролируемое желание.

Еще никогда я не чувствовала себя сексуальнее.

И вдруг была поражена им, — его теплом, его ароматом, — когда он накрыл меня своим большим телом и снова завладел губами. Обхватил мою грудь через платье и сжал, и во мне взорвалась похоть. Я пришла в неистовство, дергая его за футболку.

— Уокер, войди в меня, — бездумно прошептала я, прерывая поцелуй.

— Скажи, чего ты хочешь? — спросил он мне в губы.

Я в замешательстве посмотрела в его прекрасные глаза.

— Я только что это сказала.

— Нет, не это. Скажи, что хочешь, чтобы я тебя трахнул.

На меня снизошло понимание, и кожу опалило еще большим жаром, если такое возможно.

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул. Жестко.

Удовлетворенно зарычав, Уокер откинулся назад, оседлав меня. Когда он взялся за подол моего платья, его эрекция сильнее натянула джинсы. Я села, чтобы помочь ему, пока он тянул платье вверх и отбрасывал в сторону. Опередив его, я сама расстегнула лифчик и сняла его. Пылающие огнем глаза Уокера пожирали мою обнаженную грудь.

— Я фантазировал о том, как сосу твои соски больше раз, чем могу сосчитать, — признался он.

Между моих бедер хлынула влага.

— Тогда соси их, дружок.

Уокер потянулся к моей груди, лаская ее, пощипывая затвердевшие соски.

— Ты знаешь, что сводишь меня с ума.

— Всё по-честному, так как с первой нашей встречи ты постоянно меня заводил.

Губы Уокера дернулись.

— Серьёзно?

— Думаю, я могла бы несколько раз использовать фразу: «Я хочу взобраться на этого мужчину, как на дерево».

На этот раз он усмехнулся, и внутри меня все взволнованно затрепыхалось. Он был таким сексуальным. Почему он был таким чертовски сексуальным?

— Я позволю тебе взобраться на меня позже. Может быть.

Он сорвал с себя футболку. Святое…

— О, боже.

Уокер, казалось, не осознавал, насколько красив. Эти широкие плечи, мускулистые, твердые грудные мышцы и пресс. Несколько шрамов портили гладкую кожу: один затянувшийся длинный глубокий порез на ребрах и шрам, очень похожий на тот, что на моем плече. Его подстрелили. И еще один на животе. Скопление небольших шрамов на боку.

Я хотела спросить, что случилось, но по выражению его лица поняла, что сейчас определенно не время.

Вместо этого я потянулась к нему, провела ладонями по его груди в благоговении перед силой, оседлавшей меня.

Он схватил меня за запястья и прижал их над моей головой, удерживая, когда навис надо мной.

— Держи руки на кровати.

Я кивнула, от предвкушения конечности покалывало.

Он отпустил мои запястья, чтобы подцепить мои трусики и потянуть их вниз по ногам. Ткань застряла у ботильонов, и Уокер сначала снял их, после чего мои трусики исчезли.

Я лежала полностью обнаженная, закинув руки над головой, а Уокер Айронсайд стоял, вглядываясь в каждый дюйм моего тела.

Дрожа под его огненным взглядом, я почувствовала, как все напряглось и покалывало, включая соски.

— Раздвинь ноги, — потребовал Уокер, доставая бумажник из заднего кармана.

Моя матка сжалась, и по тому, как раздувались его ноздри, я поняла, что он услышал мой взволнованный вздох. Тогда я выполнила его приказ: подняла колени и раздвинула ноги.

Давно никто не видел меня такой обнаженной и уязвимой.

У меня была только секунда, чтобы задаться вопросом, понравилось ли ему то, что он увидел, прежде чем грудь Уокера начала вздыматься и опадать от учащенного, возбужденного дыхания. Он расстегнул молнию, а затем сбросил джинсы и боксеры.

Я попыталась сесть, чтобы разглядеть его полностью, но он скомандовал:

— Не двигайся.

Низ живота сотрясла дрожь нужды.

Уокер не сводил с меня глаз, пока натягивал презерватив на свой впечатляющий, толстый член.

— О, боже. — Я практически извивалась от нетерпения. — Войди в меня. Пожалуйста, Уокер, сейчас же.

В ответ он схватил меня за лодыжки и потянул к себе.

Я вскрикнула, соскользнув с кровати, а потом он оказался на коленях, его голова между моих бедер.

— Уокер.

— Ранее ты говорила что-то о том, чтобы «я ублажил свои вкусовые рецепторы», — порочно пробормотал он, а затем его рот оказался на мне. Борода царапала чувствительную кожу, а его язык проникал внутрь меня.

С моих губ сорвался еще один крик, когда я выгнулась к нему навстречу. Его хватка оставляла синяки на моих бедрах, пока он широко раскрывал меня для своего рта, для греховных вещей, которые он вытворял им.

Он трахал меня языком, а потом лизнул клитор.

— Уокер! — выдохнула я, толкаясь в него.

Он сильно всосал клитор, и я пропала. Всё, кроме жара и напряжения, бурливших внизу живота, исчезло. Узел желания уже был так туго скручен, что его едва удалось разорвать.

И тут меня пронзил оргазм.

Когда я кончила, зрение заполонил раскаленный добела жар, мои внутренние мышцы сжимались и разжимались, отчаянно нуждаясь в чем-нибудь, что можно обхватить.

Я распахнула глаза, почувствовав близость Уокера, он поднял меня на руки и с легкостью переложил обратно на кровать. Он выглядел почти разъяренным, лицо было таким суровым от желания. Я приветливо раздвинула ноги, когда он крепко сжал мои запястья и прижал их к кровати.

Мое затрудненное дыхание заполнило комнату, когда Уокер полностью опустился сверху. Затем снова набросился на мой рот и толкнулся в меня. Жестко.

Мое желание значительно облегчило его путь, но он был большим, толстым, и эта непреодолимая полнота, в которой я так отчаянно нуждалась, вызвала боль удовольствия, стрельнувшую прямо в позвоночник. Я застонала ему в рот, и он отпустил мои губы, чтобы спросить:

— Ты в порядке?

Кивнув, я смотрела ему в глаза, чувствуя себя наполненной до предела в максимальном единении с ним. Я сжалась вокруг него, и Уокер зажмурился.

— Блядь, Слоан. Ты в порядке?

— Трахни меня, — хрипло приказала я.

Его глаза распахнулись, в них полыхал огонь.

А потом он позволил мне получить это. Получить его. Никогда в жизни я не была так поглощена другим человеком. Все из-за его распаляющих движений внутри меня. Он не сдерживался. Входил в меня медленными, но мощными толчками, навстречу которым стремились мои бедра.

Мои стоны переросли в крики — громкие звуки счастья, которые я не могла сдержать.

И я не могла прикоснуться к нему, только брать то, что он мне давал, пока удерживал меня, и это чертовски возбуждало, я знала, что кончу слишком быстро. Напряжение внутри нарастало, ширилось, усиливалось с каждым его движением.

— Я близко, — выдохнула я.

Он отпустил одну мою руку, чтобы схватить меня за бедро, и закинуть его на себя, меняя угол толчка. Я слепо потянулась к нему, напряжение внутри меня разрушилось, и я выкрикнула его имя.

По мне покатились волны оргазма, внутренние мышцы пульсировали и сжимались вокруг Уокера.

Его глаза расширились от первого сильного сжатия, и он выдавил гортанное: «Блядь». Он смотрел так, словно никогда не видел никого похожего на меня. С грубым рыком его бедра забились быстрее, а затем на мгновение замерли.

— Слоан, — процедил он сквозь стиснутые зубы, его хватка на моем бедре оставляла синяки, когда его бедра дергались от силы и пульсации его оргазма.

Когда кульминация отступила, он отпустил мое бедро и рухнул сверху.

— Слоан, — пробормотал он, вжимаясь в меня, словно желая продлить свой оргазм.

Окруженная теплым, тяжелым телом Уокера, я провела свободной рукой по его спине. Его кожа была влажной от усилий, а спина такой широкой и мускулистой.

Наше затрудненное дыхание хрипами отдавалось в ушах, пока он лежал на мне. Окутывая.

Я не была маленькой женщиной, но под этим мужчиной-горой чувствовала себя крошечной.

И принадлежащей ему.

Феминистка во мне должна быть в шоке. Но моя внутренняя пещерная женщина ликовала, потому что я только что занималась лучшим сексом в моей жизни.

— Хочу еще, — заявила я, обвивая ногами его спину. — Мне нужно, чтобы ты сделал это снова.

Уокер поднял голову, его лицо было таким расслабленным, каким я никогда раньше не видела. Глаза светились счастьем и весельем.

— Когда Келли вернется домой?

— Только вечером.

— Тогда у нас полно времени. — Он вышел из меня. — В машине есть еще несколько презервативов.

Когда Уокер встал с кровати, то скользнул взглядом вниз по моему телу, а затем неторопливо вышел из спальни. Я перевернулась на бок, наблюдая, как он уходит, сжав ноги вместе при виде мускулистых ягодиц и длинных сильных ног. Когда он вернулся, явно разобравшись с презервативом, от вида его члена у меня перехватило дыхание.

Неудивительно, что он дарил такие чертовски крутые ощущения.

Такую полноту и силу.

— Я на минутку, — сказал он, натягивая джинсы прямо на голое тело, не заморачиваясь с нижним бельем. — Когда я вернусь, хочу, чтобы ты стояла на четвереньках, задницей к двери.

От этого приказа по мне пробежала дрожь.

— Властный, — хрипло прошептала я.

Уголок его губ приподнялся.

— Скоро ты узнаешь, насколько властным я могу быть.

ГЛАВА 18

Я не мог сожалеть о случившемся.

И пусть от этого я выглядел эгоистичным ублюдком.

Но наблюдая, как Слоан натягивает трусики под платье, которое она снова надела, я не мог сожалеть о том, что провел с ней день. Или о решении обладать ею, когда бы она меня ни захотела. Для этой женщины не оказалось запретов в постели, и она полностью отдавалась тому, что я ей давал.

И это длилось долго.

Черт, я все еще чувствовал, как она кончает вокруг моего члена.

— Продолжишь так на меня смотреть, и я снова разденусь, — поддразнила Слоан, разглаживая платье. Оно обтянуло ее задорные, полные сиськи, и я скрестил руки на груди, чтобы не потянуться к ней.

Мы только что закончили три очень продолжительных раунда, после которых последовал душ и ожидание скорого возвращения Келли. Мне нужно было уйти до ее прибытия. По крайней мере, Слоан осталась верна своему слову. Никаких тоскливых взглядов, никаких просьб задержаться ненадолго. Никаких «когда я увижу тебя снова».

На самом деле, после своего последнего оргазма она повернулась ко мне и сказала: «Было потрясающе, но Келли скоро приедет домой».

— Видишь ли, когда ты стоишь здесь с таким мужественным лицом и выглядишь как герой боевика «Бросок кобры», — сказала Слоан с улыбкой в голосе, остановившись передо мной, — мне хочется взъерошить тебе перышки, а у меня нет на это времени. Так что перестань выглядеть сексуально и пошевеливайся, солдат.

Недолго думая, я обхватил ее за затылок и притянул к себе для тщательного поцелуя, от которого ее дыхание участилось, и она стала тереться об меня всем телом. Проблема заключалась в том, что я чувствовал, как закипает моя кровь, устремляясь прямиком к члену.

Женщина вынуждала меня вести себя как подросток.

Я отпустил ее, почувствовав самодовольство из-за ошеломленного выражения в ее глазах и опухших прекрасных губ.

— Я ухожу, но буду ждать в машине, пока Эд не объявится. — Эд работал в службе безопасности Ардноха. — Сегодня его очередь присматривать за тобой.

— Надеюсь, эти парни получат премию, — пробормотала Слоан, отстраняясь, а затем обходя меня и направляясь вниз. — Им, должно быть, чертовски скучно.

Я последовал за ней.

— Это их работа.

— Хм. Ну, за две недели ничего так и не произошло, так что, не уверена, что угроза по-прежнему реальна.

— Пока я не выясню, где Андрос, чтобы определить, является ли он подозреваемым, охрана останется при тебе.

Слоан остановилась у дивана и посмотрела на меня сверкающим взглядом.

— Будем надеяться, что какое-то время ты его не найдешь, потому что мне очень понравилось иметь при себе охрану. Точнее, внутри себя.

Веселье скривило мои губы.

— Мило.

Звучание ее беззаботного смеха ударило меня под дых, и я понял, что пора было уходить. Немедленно.

— Я отшвартовываюсь.

Все еще ухмыляясь, она кивнула и ответила:

— После того, как хорошенько отшвартовал меня. Как мы и договаривались.

— Кто ты? Королева намеков? — Проходя мимо нее, я подавил желание снова поцеловать ее перед уходом.

— О, да, я чему угодно могу придать двойной смысл.

Я обрадовался ее хорошему настроению. Такой расслабленной я ее давно не видел. Еще один повод не сожалеть.

— Хорошего вечера, Слоан.

— Хорошего вечера, Уокер. Я прекрасно провела время. — Ее улыбка смягчилась, а тон теперь звучал искренне.

— Я тоже. До скорого.

Кивнув ей, я вышел из коттеджа, закрыв за собой дверь. Подождал, пока Слоан запрется, а затем перешел улицу, где в неположенном месте был припаркован мой внедорожник. Мой взгляд был направлен на лобовое стекло в ожидании штрафной квитанции, поэтому мне потребовалась секунда, чтобы заметить шины.

— Какого… — Я подошел к машине и опустился на корточки, чтобы осмотреть переднее колесо со стороны водителя.

На нем очень отчетливо виднелся косой разрез.

Насторожившись, я встал и оглядел улицу. Несколько человек толпились неподалеку, возле кафе и магазинов. Никто не смотрел в мою сторону. Вокруг никого подозрительного не наблюдалось.

Я быстро проверил остальные шины.

Все порезаны.

Достав телефон, я отправил групповое сообщение небольшой команде службы безопасности, которую я собрал для присмотра за Слоан. В группу входил также и Лахлан, и отправленное сообщение проинформировало всех о ситуации. Я дал отбой Эду, потому что этой ночью собирался сам присматривать за Слоан и Келли. Лахлан позвонил мне и сказал, что пришлет эвакуатор. Объяснив, что следов подозреваемого я не обнаружил, мы договорились, что позже поспрашиваем деревенских жителей, чтобы выяснить, не видел ли кто чего-нибудь.

Определившись с принятыми мерами, я поспешил обратно через улицу и постучал в дверь Слоан.

— Это я!

Через несколько секунд дверь распахнулась. Слоан смотрела на меня широко открытыми глазами.

— Что случилось?

— Похоже, я остаюсь на ужин, — выпалил я, шагая внутрь и закрывая за собой дверь. Я запер ее и выглянул в окно на улицу.

— Уокер, что происходит?

Услышав страх в голосе Слоан, я повернулся к ней.

— Мне прокололи шины.

Ее лицо побледнело.

— Средь бела дня?

— Да.

— Значит, кто-то что-нибудь видел?

— Мы поспрашиваем утром. Боюсь, пока ты застряла со мной.

— Он вел себя как маленький скунс! — Келли раздраженно фыркнула.

Мы ужинали, держа тарелки на коленях.

Дочь Слоан не придала особого значения моему присутствию у них. Ее слишком занимала злость на своего лучшего друга, потому что ее победы продолжали выводить его из себя. Интересно, была ли моя жизнь когда-нибудь такой простой. Наверное, когда-то.

— Кэл, — упрекнула Слоан, проглотив пасту быстрого приготовления. — Не называй Льюиса скунсом.

— Но это правда. — Келли взмахнула вилкой. — Он не выносит, что я хороша в тхэквондо и видеоиграх. Я победила его один раз на занятии, а сегодня обыграла в Nintendo, и это проблема? Сам он постоянно меня побивает!

Слоан комично вздрогнула.

— Плохой выбор слов, малышка.

Я старался не улыбнуться, держа вилку во рту.

— Он отказался играть до конца дня и заперся в своей комнате. В конце концов, я играла в Nintendo с Эйлид, потому что она не маленький скунс. Думаешь, мне стоило позволить ему победить?

— Нет, — ответили мы хором со Слоан.

Она улыбнулась мне, прежде чем повернуться к Келли.

— Ты выиграла по-честному. Льюису нужно научиться проигрывать.

— Мальчишкам он достаточно легко проигрывает. Все потому, что я девочка. — Келли посмотрела на меня. — Тебя бы раздражало, если бы девушка побила тебя?

— Нет.

Ее глаза просветлели.

— Значит, я поступила правильно?

— Да. Особенно в тхэквондо. Никогда не позволяй никому побеждать тебя, когда дело доходит до самообороны.

Она кивнула, ее волнение, казалось, несколько уменьшилось.

Слоан нахмурилась.

— Почему ты не вернулась домой, если Льюис капризничал?

Келли пожала плечами.

— Сегодня был твой выходной.

— От работы, не от тебя. Мне не нужен выходной от тебя, малышка. Веришь или нет, но мне нравится, когда ты со мной.

Келли ухмыльнулась.

— Я знаю. — Затем она взглянула на меня. — В любом случае, ты потусовалась с Уокером.

Я осмелился взглянуть на Слоан и обнаружил, что ее взгляд решительно направлен в тарелку. Ее щеки немного порозовели, и я знал, что в голове она воспроизводит то, как именно мы тусовались сегодня.

— Тем не менее, тебе не обязательно оставаться там, где ты не хочешь быть. В следующий раз позвони мне.

— Все было классно, — пообещала Келли. — Мы с Эйлид, в конце концов, начали играть в настольные игры с Риган и мистером Адэром. — Она сморщила носик. — Хотя они нежничали как влюбленные голубки.

— Влюбленные голубки? — Слоан ухмыльнулась. — Где ты услышала эту фразу?

— От Эйлид.

— Конечно.

— Это нормально, что взрослые целуются так часто, как они? — спросила Келли почему-то меня, а не маму.

Я проглотил пасту.

— Если они любят друг друга, то да.

— Не могу представить, как это делаешь ты, Уокер. Ты слишком крут для такого.

— Спасибо, — ответил я, стараясь не рассмеяться.

Слоан, однако, ухмыльнулась мне с понимающим выражением. Наверное, потому что я весь день целовал каждый чертов дюйм ее идеального тела.

— А вот мама на такое способна. — Келли, гримасничая, повернулась к Слоан.

Слоан выглядела оскорбленной.

— Значит, я не крутая?

— Мамочка, ты в некотором роде нежничаешь со мной, признай это.

Я кашлянул, скрывая смешок.

— Значит, я не крутая? — возмущенно повторила Слоан.

— Ты — мама. — Келли пожала плечами.

— Твоя мама крутая для мамы, — высказал я свое мнение.

— Она крутая?

— Очень.

Подумав об этом, Келли, наконец, кивнула.

— Тогда, ладно.

— О, то есть, если Уокер считает меня крутой, значит, я крутая?

— Вроде того.

Слоан уставилась на дочь.

— Дерзость Льюиса передалась и тебе?

Она ухмыльнулась с набитым ртом, и Слоан закатила глаза.

Наблюдая за поддразниваниями матери и дочери, я пытался представить Слоан испуганной семнадцатилетней девушкой с младенцем на руках. На протяжении всей своей жизни я оказывался в страшных ситуациях, но не настолько страшных, как эта. Нести ответственность за ребенка, когда ты сам еще ребенок. Удивительно, что ей удалось не только это, но и установить с дочерью хорошие отношения. Любому видно, как сильно Слоан любила своего ребенка, и, несмотря на поддразнивания Келли, любому видно, что этот ребенок считает, что солнце встает и заходит по велению ее мамы.

Мы ели десерт (чертовски вкусный праздничный торт из отмененного заказа) и смотрели по телевизору какое-то дерьмовое британское шоу талантов. Слоан и Келли так много о нем говорили, что я поинтересовался, зачем мы его смотрим. Они взглянули на меня как на сумасшедшего, поэтому я заткнулся.

В одиннадцать Слоан выключила телевизор.

— Ладно, пора спать.

На лице Келли отразилось любопытство, когда она перевела взгляд с меня на мать.

— Уокер останется?

— Я скоро уеду, — пообещал я. Хотя уже сказал Слоан, что буду дежурить в машине, Лахлан приказал пригнать мне другую, взамен моего отбуксированного внедорожника. Я остался бы в автомобиле наблюдать за коттеджем. Эту ночную смену я не доверил бы никому другому.

— О. Ладно. Было приятно повидаться с тобой, Уокер. — На моем имени она зевнула.

— Мне тоже, крошка, — честно ответил я.

Слоан отвела Келли наверх, хотя она уже была достаточно взрослой, чтобы ложиться спать без сопровождения, а я стоял и ждал ее возвращения. В конце концов, Слоан предстала передо мной, держа в руках одеяло и подушку.

— Спи на диване, — приказала она, протягивая их мне. — Лучше, если ты будешь здесь с нами, чем там. Верно?

На мои колебания Слоан закатила глаза.

— Это ничего не значит, Уокер.

В доме я мог бы лучше их охранять.

— Ладно.

— Думаешь, это Натан, а не Хоффман? — резко спросила она.

— Не знаю. — Я посмотрел ей прямо в глаза. — Мы не можем найти Андроса, Слоан. С Хоффманом сейчас разбирается Лахлан. Это заставляет меня думать, что за этим, вероятно, стоит твой бывший.

— Значит, он знает, что ты присматриваешь за мной?

— Очевидно. Я буду тщательно следить за подозрительными автомобилями. Всеми, кто последует за нами до работы и обратно.

— Две недели. — Она провела рукой по волосам. После душа они высохли естественным образом и превратились в густую массу волн, которые пробудили в моей голове мысли о сексе. — Прошло всего две недели, а я уже схожу с ума. Мне хочется обратно мою машину. Хочется, чтобы мы с Келли занимались тем, что нам нравится.

— Я знаю.

— Я… если что-то случится с Келли, я убью его, Уокер. — В ее глазах бушевал страх.

В моей груди стало тесно.

— До этого не дойдет. Я не подпущу его к Келли. Или к тебе.

Она кивнула, но я видел, как напряжение все еще сковывало ее плечи.

— Лучше я пойду наверх. Позови меня, если тебе что-нибудь понадобится.

— Подожди. — Я бросил одеяло и подушку на диван. Затем взял ее за бедра и оттеснил к стене между кухней и лестницей.

Ее дыхание стало поверхностным, а глаза затуманились от желания.

— Что ты делаешь?

— Помогаю тебе расслабиться, чтобы ты могла уснуть, — пробормотал я ей в губы, скользнув рукой под ее платье. Мои пальцы пробежались по ее животу, и она втянула воздух. — Не забывай вести себя тихо.

— Уокер…

Я заставил ее замолчать поцелуем и пробрался пальцами под ее трусики. Проникнув между ее складками, я увидел, как вспыхнули ее щеки, и она раздвинула ноги немного шире. Затем я ввел два пальца в ее тугой, влажный жар, кружа большим пальцем по клитору.

От моего прикосновения Слоан прикусила губу, чтобы не всхлипнуть, и выгнулась.

Поцелуями я поглощал ее стоны и вздохи, двигая внутри нее пальцами, все время увеличивая давление на бусинку нервных окончаний.

Она прильнула ко мне, впиваясь ногтями в мои плечи.

Несколько секунд спустя Слоан тихо вскрикнула мне в рот. Сильно вздрогнула, сжимаясь вокруг моих пальцев и орошая их влагой. Затем безвольно прижалась ко мне, прервав поцелуй, чтобы отдышаться.

Я никогда не видел ничего столь чертовски восхитительного, как раскрасневшуюся от оргазма Слоан Харроу.

Нежно я вынул пальцы и опустил подол ее платья. Поправил бретельки, которые и так сидели ровно, а затем погладил ее грудь, пробежавшись большими пальцами по затвердевшим соскам. Внутренне простонав, я опустил руки на ее талию, сжал, а затем отступил назад.

В замешательстве она нахмурилась и прошептала:

— А ты?

Несмотря на вдавившийся в ширинку джинсов член, я честно ответил:

— Я в порядке. Это было для тебя. Чтобы помочь тебе уснуть. Можешь отплатить мне тем же, когда мы будем одни.

— О. — Она закусила губу, довольно улыбаясь. — Хорошо. Это я могу.

Грешное озорство, пляшущее в ее глазах, позабавило меня. Мне стало любопытно, что она воображала себе сделать со мной, и с нетерпением ждал того момента, когда это случится.

— Спокойной ночи, Слоан.

— Спокойной ночи, Уокер.

Когда я смотрел, как она поднимается по лестнице в свою спальню, мне чертовски хотелось пойти за ней.

Но эта мысль была опасной.

Отмахнувшись от нее, я повернулся к дивану, глядя на свою кровать на эту ночь. Затем устало провел ладонью по лицу и тут же пожалел об этом, потому что почувствовал аромат Слоан.

Эта ночь будет долгой.

ГЛАВА 19

Как странно. Я знала, что должна быть более расстроена, потому что кто-то подобрался достаточно близко к нам, чтобы прибить крысу к нашей двери и порезать шины Уокера, пока он находился со мной в доме.

Я была встревожена.

Но не настолько, чтобы не отвлечься на пламя, которое Уокер разжег внутри меня. Он словно вытянул пробку из бутылки с сексуальным напряжением, которое я сдерживала годами. Я не могла перестать думать о нем, о нас. Такому отвлечению нельзя не поддаться.

В воскресенье он уехал расследовать инцидент с автомобилем, но никто ни черта не видел, а это означало, что преступник был коварен. Днем за коттеджем присматривал Джейми, пока я занималась выпечкой заказанных на эту неделю тортов. Ночью его сменил Адам.

Но в понедельник утром Уокер приехал за мной и Келли. Если раньше я чутко реагировала на этого мужчину, то теперь была гиперчувствительна. Например, к тому, как он слегка касался моей поясницы, когда я забиралась на пассажирское сиденье. В школе были недельные каникулы, и Келли оставалась на день с Льюисом. Вечером Риган везла их на тхэквондо, поэтому дети спросили, может ли Келли у них переночевать. Когда мы подбросили Келли к Льюису и сели обратно во внедорожник, Уокер потянулся ко мне и сжал мое бедро, и это касание отозвалось прямо между ног.

Если не считать прикосновений, Уокер вел себя как обычно. Резкими, короткими фразами интересовался о моих делах и информировал о ситуации. Поиски Натана в Лос-Анджелесе по-прежнему продолжались.

Я хотела поцеловать Уокера, но, если не считать сжатия бедра, держался он сдержано. Поэтому я удивилась, когда мы вместе вошли в замок, и он затащил меня в укромный уголок, чтобы зацеловать до потери сознания.

Отпустив меня, он провел большим пальцем по моим губам с таким нежным выражением лица, какое я никогда у него не видела, и пожелал мне хорошего дня.

В этот момент он напомнил мне шотландский цветок — чертополох. Стебли и листья в колючках, но за ними скрывается красивый цветок. Вот кем был Уокер. Нужно заглянуть за пределы его грубости, чтобы увидеть, какой он заботливый и хороший человек.

Эта мысль меня немного напугала.

Я не могла к нему привязываться. Я обещала Уокеру секс без обязательств и собиралась сдержать слово.

Так я и поступила, когда он отвез меня домой с работы тем вечером. Келли дома не ночевала, поэтому я пригласила Уокера войти, и мы даже не успели подняться наверх, как мужчина оказался внутри меня.

На следующий день на работе я не переставала думать о том, как он нагнул меня над диваном и…

К тому времени, как моя смена подошла к концу, я завелась и захотела еще. Проблема заключалась в том, что этим вечером не было ни тхэквондо, ни ночевки, а мы с Уокером направлялись из замка сразу к Риган и Тейну, чтобы забрать Келли.

На неделе было только две ночи, когда мы определенно могли провести время вместе, и, честно говоря, этого мне показалось недостаточно.

— Ты в порядке? — спросил Уокер, когда мы, выйдя из замка, устроились в его внедорожнике. — Что-то от Андроса?

— Что? — спросила я, сбитая с толку.

— Ты не сказала ни слова с тех пор, как я пришел за тобой в раздевалку.

— Ой. — Я смотрела на его волевой профиль, пока он ехал к служебному выходу. — Нет, мои мысли заняты другими вещами.

Уокер нахмурился.

— Я могу чем-то помочь?

Мои губы дрогнули от улыбки.

— Вообще-то, можешь.

Он взглянул на меня, приподняв одну бровь.

— В чем дело?

Вместо ответа я подождала, пока мы минуем ворота и выедем на главную дорогу, ведущую к деревне.

— Слоан?

— Есть ли какое-нибудь уединенное место, где мы могли остановиться? Я… нам нужно кое-что обсудить.

Уокер слегка сжал руль.

— В данный момент мне ничего не приходит в голову. Расскажи, пока мы едем.

— Вон там, — указала я на грунтовую дорогу, петляющую между деревьев.

— Это частная дорога поместья.

— Значит, там никого не будет?

С вопросом во взгляде и со вздохом Уокер сбавил скорость и свернул на грунтовую дорогу. Она углубилась в лес, и через несколько секунд движение машины замедлилось.

— Проедем еще дальше и окажемся в зоне действия системы видеонаблюдения.

Этого мне определенно не хотелось.

Оглянувшись, я с радостью увидела, что шоссе скрылось из вида, а значит, скрыты и мы.

— Что случилось? — Уокер повернулся ко мне.

В ответ я закусила губу и, не сводя с него глаз, отстегнула ремень безопасности.

Понимание отразилось на лице Уокера предвкушением.

— Здесь?

Все также молча я отстегнула его ремень безопасности и потянулась к поясу его брюк. Дыхание Уокера участилось, и я встретилась с ним взглядом, высвобождая его из брюк. Прикрыв веки от желания, он изучал мое лицо, ожидая моих дальнейших действий.

Так что я обхватила губами его член и взяла в рот столько, сколько смогла.

— Блядь! — рявкнул Уокер, и его бедра дернулись, проникая глубже в мой рот.

Он убрал волосы с моего лица, чтобы наблюдать, как я ему отсасываю.

Я тоже наблюдала за ним, пока сильно сосала и лизала, подключив к процессу руку. Свободной рукой я пробралась под его теперь расстегнутую рубашку. Щеки Уокера раскраснелись, а грудь вздымалась и опадала в такт частых вдохов. Одной рукой он придерживал мои волосы, а другой цеплялся за подголовник сиденья. Напряженные мышцы бицепсов натягивали ткань черной рубашки. На лбу блестела испарина, а под ладонью я чувствовала пульсацию его пресса. Моя челюсть немного болела, но я не сбавляла темпа.

Уокер в удовольствии простонал мое имя, и мои трусики стали влажными от возбуждения, что я могу заставить этого большого, мужественного человека потерять контроль.

Затем его челюсть сжалась, ноздри раздулись, и он прошипел:

— Остановись.

Я растерялась, но тут же отпустила его. Судя по пристальному взгляду Уокера на мои губы, я догадалась, что они распухли.

— Сними джинсы и трусики, — потребовал он, нажимая кнопку сбоку сиденья, откидывающую его назад.

Я не теряла ни секунды. С довольно малым изяществом я избавилась от джинсов и трусиков, пока Уокер надевал презерватив. Затем я оседлала его, мои бедра дрожали от предвкушения, когда я положила руки на его широкие плечи.

Он смотрел на меня с яростью, которая, как я теперь знала, означала, что меня вот-вот хорошенько оттрахают.

— Верх и лифчик тоже, — скомандовал он.

Несмотря на охватившее меня нетерпение, я быстро сняла свитер и расстегнула лифчик. Когда мои груди оказались на свободе, Уокер обхватил их, и я выгнулась навстречу его прикосновениям.

— Объезди меня. Жестко.

Мужчине не требовалось просить меня дважды.

Взяв его эрекцию, я направила ее туда, где нуждалась в ней. Затем насадила себя на Уокера, ахнув ему в губы, когда его толстый член наполнил меня.

— Да, — выдохнула я, снова упираясь руками ему в плечи. — Уокер, да. Так приятно.

— Да, — пророкотал он, сминая мои груди, массируя их и пощипывая соски. — Трахни меня, Слоан. Возьми то, что хочешь.

Чего я хотела, так это умопомрачительного оргазма, и мое тело, казалось, было готово получить его немедленно. Но я заставила себя не торопиться, чтобы насладиться им. Когда я повернула бедра под определенным углом, он ударил меня в нужную точку. Я впилась пальцами ему в плечи, все более отчаянно нуждаясь в нарастающем во мне изысканном напряжении.

— Слоан, — простонал Уокер, сильнее сжимая мою грудь, и, как мог, подался бедрами ко мне, его движения были скованны одеждой и машиной.

Пожар внутри разгорелся сильнее. До сих пор Уокер вел себя властно и даже сейчас, когда я была сверху, но мне нравилось знать, что я могу делать с ним все, что захочу.

Словно прочитав мои мысли, глаза Уокера сузились, и он подался вперед, а затем грубо потянул за волосы назад, накидываясь на мою грудь. Его губы обхватили сосок, и по животу до вершины бедер пробежали искры.

— Уокер, — вскрикнула я.

Я зарылась пальцами ему в волосы, пока его рот терзал меня, и ускорила темп. Уокер отпустил меня и поднял голову, чтобы смотреть мне в глаза, пока я на нем скакала. Мы глядели друг на друга из-под полуопущенных век: я — от нарастающего напряжения, он — от вожделения.

— Трахни меня, — прорычал он мне в губы.

Я ускорилась, удовольствие нарастало все сильнее и сильнее, наше затрудненное дыхание смешивалось.

А потом сжатая спираль внутри меня лопнула, и я выгнула шею, выкрикивая свое освобождение, губы Уокера прижались между моими грудями за секунды до того, как он застонал в кульминации.

Я дернулась, дрожа от оргазма, растекающегося по конечностям.

— Слоан, — проворчал Уокер, пока я пульсировала вокруг него.

Он снова потянул меня за волосы, а затем его губы оказались на моих губах. Он основательно меня поцеловал. Глубоким, собственническим, влажным поцелуем, который снова воспламенил меня. Оторвавшись от моих губ, он резко выдохнул:

— То, как ты кончаешь… блядь…

Я восприняла его благоговейный тон как нечто хорошее.

Улыбнувшись, откинулась назад. Несмотря на прохладную погоду, мою кожу увлажнял пот. Я попыталась слезть с Уокера, но хватка на моих бедрах усилилась.

— Дай мне секунду, — сказал он, его взгляд блуждал по моему лицу, а затем по груди.

Словно не в силах удержаться, он наклонил голову и взял в рот сосок. По мне прокатились отголоски удовольствия, и я застонала, пока Уокер неторопливо лизал и сосал мою грудь.

Оставив на ней последний поцелуй, он откинулся на спинку сиденья. Удовлетворение смягчило его резкие черты, и он сжал мою голую задницу.

— Лучше нам поехать за Келли.

На мгновение я почувствовал вспышку стыда из-за того, что опаздываю за дочерью, потому что хотела заняться сексом в машине. Эгоизм мне был не свойственен.

— С Риган и Тейном она в безопасности, — сказал Уокер, словно прочитав мои мысли. — Мы не так уж и опаздываем.

Я благодарно улыбнулась и слезла с него, чтобы одеться.

Он разобрался с презервативом и положил его в маленький пластиковый пакетик, который убрал за сиденье.

— Напомни мне, что он там, — пошутил он.

Посмеиваясь, я кивнула, застегнула джинсы и пристегнулась ремнем безопасности.

— Полегчало? — спросил он.

— Я все еще хочу тебя, — призналась я с кривой улыбкой. — Думаю, мое тело компенсирует пятилетний период засухи.

— Пятилетний? — Он приподнял бровь, мастерски разворачиваясь к главной дороге.

— Разве я тебе не говорила? — Я усмехнулась про себя. — Да, в последний раз я занималась сексом с тем парнем, которого прогнал Натан, и это был секс на скорую руку. Ничего особенного. Так что, полагаю, во мне много сдерживаемого сексуального напряжения.

— Более чем счастлив помочь тебе с этим, — заверил меня Уокер с краткой ухмылкой, вызвавшей во мне грешные чувства.

В машине внезапно зазвонил мой телефон, и мое сердце екнуло. Я тут же почувствовала себя провинившейся мамой, подумав, что это звонит Келли, чтобы узнать, почему я опаздываю. Дрожащими пальцами я подняла с пола сумку и стала рыться в ней, пока не нашла сотовый.

Звонила не Келли.

Это была Флора. Я сообщила об этом Уокеру, прежде чем ответить:

— Здравствуйте, Флора.

— Слоан… — тон Флоры звучал странно, что мне не понравилось. — В твоем коттедже что-то происходит, девочка. Миссис Фэрли сказала, что проходила мимо, и дверь была открыта. По ее словам, похоже, там кто-то побывал и устроил погром.

— О, боже. — Мое сердце бешено заколотилось. — Хорошо, я сейчас приеду. Спасибо, что дали мне знать.

— Конечно, как же иначе. Полицию мы не вызвали, но можем, если ты…

— Нет, никакой полиции. — Я чувствовала на себе пристальный взгляд Уокера. — Я приеду через пять минут.

Мы разъединились, и, прежде чем Уокер успел спросить, я сказала:

— Флора говорит, что в коттедж вломились.

— Блядь, — пробормотал Уокер себе под нос и вдавил педаль газа в пол.

Спустя пять минут мы подъехали к коттеджу и затормозили перед ним, увидев на страже соседку миссис Фэрли и Гордона, местного пенсионера, владевшего кучей деревенской собственностью.

Уокер спросил их, что они видели, и они отчитались перед ним, будто перед офицером полиции. Все это время я стояла перед коттеджем, боясь заглянуть внутрь.

К сожалению, самого взлома никто не видел.

— Надо вызвать полицию, — настаивал Гордон.

— Никакой полиции. Это частное дело. — Уокер окинул его взглядом, и Гордон, крупный мужчина, которого нелегко было запугать, с опаской кивнул.

Это моя вина. Я знала, что Уокер хочет привлечь полицию, но не могла подвергнуть Келли таким испытаниям.

— Спасибо, что присмотрели, теперь мы сами, — не очень тонко предложил им уйти Уокер.

Миссис Фэрли обеспокоенно нахмурилась, но кивнула, и Гордон повел ее по улице к ее коттеджу.

У меня тряслись руки, когда Уокер повернулся ко мне.

— Жди здесь.

Казалось, прошла целая вечность, пока я стояла на тротуаре, ожидая появления Уокера. В конце концов, он вышел.

— В доме никого. — Выражение его лица было суровым от сдерживаемого гнева. — Но приготовься.

Я поняла, как только вошла, к чему должна была приготовиться.

Дело было не в разорванных подушках и разрезанном диване. Не в разбитых рамках с фотографиями Келли, Адэров и Хуаниты. Не в разгромленной кухне и не в тортах, расплющенных о стены.

И даже не в дохлой крысе, оставленной в моей постели, как я узнала позже.

Я должна была приготовиться к угрозе, нанесенной баллончиком по всей гостиной.

ТЫ МОЖЕШЬ СБЕЖАТЬ, НО ТЕБЕ НЕ СКРЫТЬСЯ

Тошнота скрутила желудок. Ничто не могло отвлечь меня от ярости, наполнившей коттедж. В нашем доме взорвалась бомба чистой и неприкрытой злобы.

Я поспешила на улицу, и все, что я съела на обед, оказалось на тротуаре.

ГЛАВА 20

Когда через некоторое время Бродан вошел в дверь коттеджа, я тут же почувствовала себя виноватой. У них с Монро недавно родился сын. Им не нужно иметь дело с безумием моей жизни. Однако Уокер настоял на звонке Бродану после того, как связался с Тейном и попросил его приглядеть за Келли подольше, пока мы не разберемся здесь со всем.

Честно говоря, я благодарила Бога за Уокера, потому что, кажется, сама была в шоке.

До этого момента, даже после нападения Хоффмана и попытки похищения в Инвернессе, мой разум, казалось, преуменьшал опасность, чтобы иметь возможность справиться с ней. Тем не менее, увидев ярость, опустошившую наш красивый маленький коттедж, я, наконец, поняла, что мы с дочкой попали в беду.

— Господи, мать вашу, — пробормотал Бродан, спустившись через несколько минут после осмотра второго этажа. Сама я туда не поднималась, но Уокер рассказал о крысе на моей кровати и о том, что обе наши спальни разгромлены. — Нам немедленно нужно разобраться с этим парнем.

— Нужно вызвать полицию, — настаивал Уокер с суровым выражением. — Все зашло слишком далеко, чтобы продолжать хранить молчание.

Мое сердцебиение пустилось в галоп.

— У меня с Ховардами договоренность. Если вызовем полицию, придется объяснять, почему Натан преследует меня.

— Нет, не придется. — Уокер покачал головой, прислонившись к разбитому буфету. — Просто скажи им, что это твой жестокий бывший. Необходимо, чтобы они проверили коттедж на предмет отпечатков, потому что Андрос есть в базе США, и так мы узнаем, принадлежат ли отпечатки ему, и можно ли исключать его из списка подозреваемых.

— Уокер…

— Поговори сначала с Ховардами, но, Слоан, ты должна обезопасить себя и Келли. Для собственной защиты у Ховардов достаточно денег и ресурсов.

Понимая его правоту, я махнула рукой в сторону двери.

— Мой сотовый в твоей машине.

Он кивнул и пошел за телефоном.

— Как ты? — спросил Бродан.

— Мне неловко втягивать тебя в свои проблемы.

— Ни во что ты меня не втягиваешь. Слоан, ты наш друг. Вы с Келли нам как семья. А мы заботимся о своей семье.

Слезы обожгли мне глаза. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то хотел позаботиться о нас.

— Спасибо.

— Не представляю, что сказать Монро. — Бродан мрачно оглядел коттедж. — Она будет ужасно волноваться, если я открою ей правду.

— Тогда не открывай. Я не хочу, чтобы она переживала из-за этого.

Он поморщился.

— Как бы мне ни хотелось защитить ее, она рассердится, если я не скажу ей правду. Ро справится.

Без сомнения. Женщина прошла в своей жизни через многое, чем большинство людей.

— Она должна сосредоточиться на сыне и муже, а не на безумной жизни своей лучшей подруги.

— Ей удастся и то, и другое, — заверил он с легкой улыбкой, не затронувшей его глаз.

Уокер вернулся с моим мобильным, и я взяла его дрожащими руками.

Сначала я позвонила Арии и все объяснила, она со своей обычной молниеносной решительностью взяла на себя ответственность и заверила, что сразу же позвонит отцу.

Через пять минут мой телефон зазвонил.

— Это Уэсли, — сообщила я мужчинам, прежде чем ответить. — Мистер Ховард.

После объяснения ситуации, Уэсли сообщил мне, что его люди тоже не могут найти Натана, и настоял на том, чтобы я обратилась в полицию. Я пообещала не упоминать Аллегру в своем рассказе, и он, казалось, почувствовал облегчение, услышав это.

Уокер немедленно вызвал полицию.

Нам пришлось прождать в разгромленном коттедже минутпятнадцать, прежде чем прибыли два констебля из полицейского участка соседнего городка Тейн. Арднох был слишком мал, чтобы иметь собственный полицейский участок. Они взяли мои показания в присутствии Уокера. Бродан вышел на улицу, чтобы позвонить Лахлану и сообщить обо всем. Я с осторожностью рассказала полиции о своем прошлом с Натаном, исключив инцидент с Аллегрой. О том, что он недавно вышел из тюрьмы и всем прочем. Однако у нас не было доказательств, что погром — дело рук Натана.

Итак, полиция уведомила нас, что коттедж стал местом преступления. Пока из Инвернесса не прибудут детективы и инспекторы из отдела по расследованию преступлений, мне придется съехать. Не то чтобы мы с Келли смогли бы жить среди такого погрома. Женщина-констебль проводила меня наверх, и я упаковала вещи для себя и Келли. Злоумышленник уничтожил часть нашей одежды. Ублюдок. Будто у меня были деньги на покупку нового гардероба.

Возвращаясь вниз и размышляя, где же нам остановиться и сколько это будет стоить, я проследовала за констеблями и Уокером из дома, чтобы они могли его запереть. Они сказали, что свяжутся со мной, и уехали.

Я ошеломленно смотрела им вслед, недоумевая, почему жизнь продолжает подкидывать мне такие испытания. Я чем-то нагрешила в прошлой жизни? Или в этой? Да… подростком я наделала глупостей и занималась сексом не с тем парнем. Однако я не думала, что такое заслуживает наказания.

— Слоан.

Услышав резкий оклик Уокера, я оторвала взгляд от удаляющейся полицейской машины и заметила лица, с любопытством выглядывающие из окон, несколько прохожих бросали на нас косые взгляды и перешептывались.

Я внутренне поежилась.

— Слоан.

Я посмотрела на Уокера, который держался от меня на расстоянии. После того, как меня стошнило, он помог мне убраться и обнял. Но с тех пор не прикасался.

— Я перекинулся парой слов с Арией, — сказал он. — Мы пришли к согласию, что в поместье ты пока в большей безопасности.

Здорово. Нас ждет тот крошечный домик для персонала, где мы жили до того, как арендовали коттедж у Монро. Я понимала, что не должна быть неблагодарной, но меня ждали заказы на выпечку, и сейчас я нуждалась в деньгах больше, чем когда-либо. И домик не годился для выпечки.

— Мы понимаем, что тебе нужна кухня, поэтому ты остановишься у Арии.

Эта новость вывела меня из ступора.

— У Арии?

— В ее доме на территории поместья. Никаких возражений. Сейчас мы заберем Келли, и я отвезу вас к Арии.

Бродан шагнул вперед, чтобы обнять меня и пожелать спокойной ночи. Я сжала его в ответ и попросила:

— Передай Монро, что я в порядке. Пожалуйста. Я позвоню ей позже.

Он выглядел так, будто не поверил мне, но все же согласился.

Потом мы с Уокером поехали в Кэлмор за моей дочерью. Я даже не замечала его молчания. Мой желудок выписывал кульбиты от беспокойства, что мне сказать Келли?

Моей дочери было десять. Ее уже и так травмировали события той ночи, когда я заявилась вместе с Аллегрой. Мне не хотелось говорить ей, что, возможно, ее отец терроризирует меня.

Когда мы подъехали к Риган и Тейну, мне казалось, я нахожусь вне своего тела. Ноги по собственному желанию понесли меня к двери. Я даже не успела постучать, как дверь открылась, и Риган крепко обняла меня.

— Где она? — тихо спросила я.

— В гостиной. Она понимает, что что-то происходит.

Желудок совсем взбунтовался, и я втянула воздух полной грудью, чтобы подавить тошноту. Уокер держался за моей спиной, пока мы следовали за Риган в гостиную.

Эйлид поздоровалась с нами, а Тейн бросил на меня обеспокоенный взгляд.

Но я посмотрела мимо них на диван, где сидели Келли с Льюисом.

При виде меня она вскочила и помчалась через комнату, чтобы обнять меня.

— Что происходит? — спросила она тихим, дрожащим голоском.

— Пойдем со мной, — позвала я, направляя ее в прачечную, чтобы переговорить с ней наедине.

Краем глаза я заметила в дверях Уокера. Но мое внимание было приковано к дочери, когда я отводила волосы с ее лица. Она выглядела бледной, глаза наполняло беспокойство.

Ни один десятилетний ребенок не должен так выглядеть.

Меня пронзила ярость. Я хотела сделать Натану больно.

— В коттедже возникла проблема. Нас… затопило. — Я сочиняла на ходу. — Так что, на несколько дней мы останемся в поместье в доме мисс Ховард.

Келли сердито посмотрела на меня, ее голубые глаза гневно вспыхнули.

— Ты врешь. Ты все врешь! — Она оттолкнула меня, ее губки дрожали, а по щекам катились слезы. — Перестань мне врать!

Когда Келли плакала, я плакала вместе с ней. Вот насколько глубокой была связь между нами. Все, что чувствовала она, передавалось и мне. Я всхлипнула и потянулась к ней, но она продолжала отбиваться и кричать, что я лгу.

Я беспомощно взглянула сквозь слезы на Уокера, заметила его огорченное выражение, а затем он развернулся и ушел.

По какой-то причине вид его удаляющейся спины придал мне силы.

Я опустилась на колени и схватила Келли за руки, притягивая к себе.

— Ты права, права.

Ей потребовалась секунда, чтобы успокоиться, ее грудь вздымалась и опадала от стихающих рыданий.

— Доченька, прости меня. Я… я просто хочу защитить тебя.

— От чего?

— Кто-то… вломился в коттедж и разгромил его.

Она замерла в моих руках.

— Зачем?

— Мы не знаем.

Ее глаза сузились.

— Это мог быть твой отец, — поспешно исправилась я.

Келли напряглась, на ее лице отразился страх.

Как же я ненавидела Натана.

Я ненавидела его каждым дюймом своего существа.

— Он вышел из тюрьмы?

Кивнув, я притянула ее ближе.

— Но мы не знаем наверняка, что это он. Хорошо? Мы просто… мы принимаем меры предосторожности. Поэтому останемся в поместье, а Уокер и его команда позаботятся о нас.

Дочь медленно расслабилась и спокойно кивнула.

— Уокер никому не позволит причинить нам вред.

— Нет, не позволит, — пообещала я. — И я тоже не позволю.

— Я знаю. — Она обвилась вокруг меня, и я крепко обняла ее, вероятно, слишком крепко. — Прости, что накричала на тебя.

— Все в порядке, малышка. А ты прости меня за ложь.

— Я понимаю.

Она не должна такое понимать. Я сделала глубокий вдох, скрывая гнев. Он не сделает этого со мной. Я не позволю ему превратить меня в злобную и ожесточенную женщину. Для этого я слишком много работала над собой.

Когда мы вернулись в гостиную, Келли застенчиво льнула ко мне, смущенная тем, что Адэры слышали ее крики. Льюис с озабоченным видом стоял у кухонного островка, следя за Келли, как ястреб.

— Мы лучше поедем.

— Звони, если вам что-нибудь понадобится, — настаивал Тейн.

— Спасибо. Я позвоню.

Риган выглядела так, будто хотела броситься к Келли и обнять ее, но Тейн удержал ее, что, как мне показалось, было к лучшему. Даже Эйлид, которая не отличалась тактом, хранила обеспокоенное молчание.

— Увидимся позже, Кэл? — тихо спросил Льюис, вопросительно глядя на Келли.

Она кивнула.

— Ага.

Он кивнул в ответ, по-прежнему не сводя с нее глаз.

— Пойдем, — позвал Уокер с порога.

В ответ Келли отошла от меня и поспешила к Уокеру. Она посмотрела на него и потянулась к его руке.

Когда Уокер без колебаний взял ее за руку, я чуть не задохнулась от нахлынувших слез. С ним она чувствовала себя в безопасности. И я знала, что от этого должна испытывать счастье. Но это пугало меня до чертиков.

Я еще раз промямлила слова благодарности Адэрам, когда Риган вручала мне рюкзак Келли, а затем последовала за дочерью и Уокером к машине. Весь путь Келли крепко держала его за руку, и я слышала его успокаивающее бормотание, пока он помогал ей устроиться на заднем сидении.

По дороге до поместья мы хранили молчание. Я еще никогда не бывала у Ховардов. Мы проехали замо́к, миновали здание спа, а затем свернули налево. Вскоре деревья стали попадаться реже, и мы выехали на частную дорогу. Я увидела нечеткие очертания четырех больших домов, стоящих на берегу с видом на Северное море.

Мы подъехали к самому большому, и я тупо уставилась на здание в новоанглийском стиле с крыльцом, шедшем вокруг. Фонари освещали его в темноте.

Румянец смущения опалил мои щеки, когда я осознала, что мы получаем милостыню от моего босса.

— Дом охраняется дронами, патрулирующими периметр поместья. Злоумышленнику придется обойти систему безопасности со стороны поместья или массивные скалы со стороны пляжа, но ни то, ни другое невозможно. Так что здесь вы будете в безопасности, — как ни в чем не бывало, объявил Уокер, прежде чем выпрыгнуть из машины и помочь Келли. Он также взял нашу сумку, и я стала возиться с ремнем безопасности.

Когда я выскользнула из машины, огромная входная дверь дома открылась и на пороге появилась Ария. На ней были джинсы и свитер, выглядела она непринужденно и очень не похоже на себя. Мы вторгались в ее частную жизнь. К моему удивлению, она спустилась по ступенькам крыльца, чтобы заключить меня в объятия, окутывая теплом и ароматом дорогих духов.

— Ты в порядке?

— Думаю, да, — прошептала я.

Ария отпустила меня, окинула оценивающим взглядом и повернулась к Уокеру и Келли. Она одарила Келли приветливой улыбкой и протянула ей наманикюренную руку, лишенную на этот раз всяких украшений.

— Рада снова тебя видеть, Келли.

Келли слегка устало улыбнулась и ответила на рукопожатие.

— Я тоже.

Ария осторожно потянула ее к себе.

— Пойдем. Я как раз приготовила горячий шоколад. Хочешь чашечку?

— Да, спасибо.

Ария бросила на меня взгляд, как бы говоря: «У тебя восхитительная дочь». От этого я почти улыбнулась.

— Иди в дом, — сказала я Келли. — Я буду через минуту.

Она неохотно кивнула мне и посмотрела на Уокера.

— Спокойной ночи, Уокер.

— Спокойной ночи, крошка. — Он сжал ее плечо, и она последовала за Арией в дом.

Я ждала, что Уокер скажет что-нибудь обнадеживающее. Обнимет меня.

Вместо этого он с каменным выражением уставился на меня, передавая сумку.

— Поговорим утром. — С этими словами я получила резкий кивок, и он запрыгнул в свой внедорожник.

Меня пронзила боль.

Дурацкая гребаная боль.

Собравшись с духом, я вошла в дом, ни разу не оглянувшись.

ГЛАВА 21

Я ворвался в свой дом, не удосужившись включить свет, пока не добрался до дальней спальни, которую превратил в домашний спортзал. Помимо дорогих тренажеров, с потолка в углу свисала боксерская груша.

Удар по выключателю осветил помещение и мою цель. Стянув с себя свитер, я швырнул его на пол и даже не удосужился обмотать руки, прежде чем ярость вырвалась из моих кулаков.

От моей атаки груша качалась и тряслась, пока я бил по ней в порыве бессильной гребаной ярости. По моему лицу стекал пот, руки болели, и я не знал, сколько времени прошло, пока от очередного жесткого удара надо мной не раздался тревожный треск.

Тяжело дыша, я посмотрел на потолок.

— Блядь. — Я выбил крепление, раскрошив штукатурку.

Взглянув на свои руки, увидел распухшие костяшки пальцев.

Это того стоило. Я почувствовал себя немного лучше.

Пройдя на кухню, я достал лед и бросил его в миску, достаточно большую, чтобы туда поместилась моя рука. Затем свободной рукой вытащил из кармана телефон.

Я набрал номер своего приятеля Декстера, с которым работал в Лос-Анджелесе и который не гнушался действовать грязно. Меня не волновало, что я разбужу его, учитывая разницу во времени. Я бы все равно позвонил. Дело не терпело отлагательств.

— Уок, братан, как дела? — расслабленно протянул Декс.

— Мне нужна услуга.

— Слушаю. — Его тон стал более собранным.

— Имя — Кайл Брикстон. По окончании разговора я пришлю тебе все подробности о нем. Хочу, чтобы ты его нашел, и всеми возможными способами добыл от него информацию о местонахождении Натана Андроса. Чего бы это ни стоило, Декс.

— Понял.

ГЛАВА 22

В то утро, не обращая внимания на встревоженные взгляды Фрэнни, я продолжала выполнять свою работу, как делала каждый день до погрома коттеджа. Некоторые могли бы посчитать меня сумасшедшей, но в поместье я чувствовала себя в ловушке. Я жила в красивом доме на побережье с невероятным видом, но все, чего мне хотелось, это вернуться в наш коттедж.

Полиция оцепила дом лентой и осыпала специальным порошком в поисках отпечатков. Мы все еще ожидали известий, удалось ли им что-нибудь найти. Меня снова допросили те два детектива. Они также взяли показания у Уокера и Бродана. Я выяснила это только из короткого разговора с Уокером, когда он забирал выпечку для доставки. Каникулы Келли продолжались до конца недели, но Уокер решил, что ей лучше оставаться в поместье. Это означало, никакого тхэквондо, пока все не закончится.

Мне это было ненавистно.

Я ненавидела западню, в которую мы обе попали.

Даже не смотря на прекрасное отношение Арии. Конечно, она много работала и практически не появлялась дома, но когда была с нами, то очень мило общалась с Келли.

Единственным человеком, кто не был милым, по крайней мере, со мной, это Уокер. Не считая доставки выпечки, он избегал меня. Его сообщения отличались большей краткостью, чем обычно, и не поощряли к разговору.

Это привело меня в ярость. Разве мы не договорились, что, если кто-то из нас больше не захочет продолжать то, чем мы занимались, тогда мы поговорим об этом? Кроме того, с чего он так внезапно передумал? Со мной оказалось слишком хлопотно? Если да, то зачем продолжать защищать нас с Келли? Почему не перепоручить нас кому-то другому? Я знала, что Бродан и Монро в мгновение ока найдут кого-нибудь, кто присмотрит за нами. Прошлым вечером моя лучшая подруга приезжала с Ленноксом проведать меня, и от объятий с малышом мне немного полегчало. И от визита Монро, конечно, тоже. Я пыталась изображать свою самую яркую улыбку в доказательство тому, что у меня все в порядке, но женщина видела меня насквозь.

— Хотела бы я чем-то помочь, — посетовала Монро с обеспокоенным выражением.

— Ты уже помогла, — заверила я ее. — Мы с Келли были одни одинешеньки, пока не приехали сюда, Ро. Ты это изменила. Ты снова подарила нам семью.

— О, боже, из-за гормонов я такая эмоциональная, и это было так приятно, — всхлипнула она, и это выглядело так мило, что впервые после взлома я по-настоящему рассмеялась.

Монро подняла мне настроение ненадолго. Утром следующего понедельника, когда Уокер приехал за Келли, чтобы отвезти ее в школу, он, не глядя мне в глаза, раздражающе кивнул в знак приветствия и молча запихнул мою дочь в свой внедорожник.

Значит, он больше не хотел меня? Ну и прекрасно. Вот только было бы здорово, если бы он повел себя как мужчина и признал это.

Похоже, вселенная была со мной согласна, потому что, когда позже в тот же день я оставила Фрэнни в раздевалке, а сама направилась в столовую на обед, то столкнулась с Уокером.

С каменным выражением лица он отвесил мне кивок и обошел стороной. Словно мы всего лишь незнакомцы, проходящие мимо друг друга в коридоре.

— Ты шутишь, что ли? — рявкнула я на него.

Уокер остановился и посмотрел на меня.

— Какие-то проблемы?

Оглядевшись, чтобы убедиться, что мы одни, я шагнула к нему и прошипела:

— Ты действительно собираешься относиться ко мне так, будто никогда не был внутри меня? — плевать, если это прозвучала резко, я уже миновала стадию дипломатии.

Выражение его лица оставалось невозмутимым, но я изучила язык тела Уокера. Его руки были сжаты в кулаки по бокам.

— Какого черта это значит?

— Это значит, что с того вечера в коттедже ты обращался со мной так, будто я едва существую. Если не хочешь больше этим заниматься, я не против. — Ложь, ложь, ложь. — Но, по крайней мере, имей чертову порядочность сказать мне об этом, вместо того, чтобы шарахаться от меня, как от больной чумой. Другими словами: повзрослей, черт возьми.

На его лице отразился гнев, и он с рычанием наклонился ко мне.

— Разве ты не понимаешь, что вы в опасности?

— Это в значительной степени перевернуло мою жизнь с ног на голову, так что, да, понимаю. Какое гребаное отношение это имеет к нам?

— Я должен охранять тебя. И Келли. — В его взгляде бушевала ярость. — Я не могу отвлекаться на секс с тобой, когда должен защищать тебя. Так что, да, мы этим больше не занимаемся.

Грудь сжало от разочарования, и дышать стало немного трудно. Только с ним я чувствовала себя свободной от всей тьмы, окружающей мою жизнь в данный момент. И он отнял это у меня?

— А как же мои желания? — прошипела я. — Потому что единственный раз за последние несколько недель кошмара, когда я не думала о нависающей над нами опасности, — это когда мы занимались сексом.

Губы Уокера сжались в узкую линию, пока он почти в отчаянии изучал мое лицо. Будто пытался определить в моих словах истину. Его кулаки сжались крепче.

— Я не подведу тебя только из-за того, что все время тебя хочу.

Значит, его больше заботило то, что он считал своим долгом, чем секс со мной? Я огроченно фыркнула. Это многое говорило о том, как сильно он меня хотел, да? Отказ причинил боль, и я незрело набросилась на Уокера.

— Отлично. Тогда я найду другого, с кем смогу забыться.

Уокер шагнул ко мне, гневно сузив глаза.

— Не втаптывай наши отношения в грязь, Слоан.

— Я и не втаптываю, — категорически возразила я. — Я говорю честно. Ты не единственный мужик с рабочим членом, Уокер. Ты просто оказался под рукой.

Я развернулась и пошла прочь, но все же успела уловить проблеск отвращения в его глазах.

От захлестнувшего меня чувства вины я остановилась. Он все еще стоял на том месте, где я его оставила.

— Прости, — бросила я через плечо, не глядя на него. — Я совсем не это хотела сказать.

Но я ушла прежде, чем он успел ответить.

ГЛАВА 23

Остаток недели прошел в оцепенении. Дни сливались один с другим, и казалось, что один и тот же день повторяется снова и снова. Я не покидала поместье почти две недели. Охранник подъезжал к дому, чтобы забрать меня на работу, а позже привозил обратно. Келли приходила домой, я готовила для нее и Арии и оставляла порцию Арии в духовке, чтобы она разогрела ее, когда вернется с работы. Пока я пекла, Келли делала домашнее задание. Уокер отвозил мои заказы, когда забирал Келли. Теперь мы даже перестали разговаривать, кроме как на предмет инструкций по доставке.

Келли заметила это и спросила, все ли у нас в порядке. Я солгала.

На следующий день все повторялось.

Единственный момент, когда я по-настоящему оживилась, это во время звонка детектива с сообщением, что в коттедже никаких отпечатков не обнаружено. Дело зашло в тупик, но мне следовало дать им знать, если произойдут новые инциденты. Моего домовладельца, Мака, уведомили, что коттедж больше не является местом преступления. Не то, чтобы мы собирались вернуться в него в ближайшее время.

Однако на дом Ховардов мне не пристало жаловаться. Для своих размеров он на удивление был уютным, с просторной кухней с видом на Северное море и большим кухонным островком в центре. По обеим сторонам располагались два широких панорамных окна, а посередине — французские двери, выходящие на крыльцо, окружающее дом по всему периметру. У одного окна был обустроен милый обеденный уголок, а у другого стоял громадный глубокий угловой диван, на котором можно понежиться у камина, глядя на море. Так умиротворенно.

Если нам где и пришлось бы жить взаперти, то это место было идеальным.

Тем утром я поговорила с Броданом о том, чтобы позволить Келли остаться с Льюисом. После жесткого разговора с Уокером теперь он стал моим помощником. Я объяснила, что Келли нуждается в немного нормальной жизни, и, помня беспокойство Льюиса, думаю, он тоже нуждался в этом. Итак, Бродан распорядился, чтобы после школы Уокер отвез Келли, с ее сумкой для ночевки, к Льюису домой. Дом Тейна был оборудован первоклассной системой безопасности, и он пообещал держаться поблизости, если они рискнут выйти куда-нибудь.

Мнения Уокера на этот счет я не знала, но это решать было не ему, и моя дочь не должна была чувствовать себя так же, как и я.

Добросердечная Флора попросила меня продолжить поставки сладостей по субботам для ее утренних клиентов, так что, оставшись этим вечером одна, я принялась за выпечку ее заказов.

Когда Ария вернулась домой, я была на кухне, вся в муке, — фартук, щеки и даже волосы, — потому что уронила на пол целый мешок муки и собиралась его убрать. К счастью, муки у меня было с запасом, потому что сейчас выезд за покупками вызвал бы затруднение.

Ария ошеломленно улыбнулась мне и поставила сумочку на обеденный стол.

— Несчастный случай?

— Еще какой.

— В доме стоит потрясающий аромат. Говорила ли я тебе, как мне нравится возвращаться в дом, где пахнет выпечкой?

Я улыбнулась.

— Я рада, потому что беспокоюсь, что мы мешаем твоей жизни.

Ария подняла бровь.

— Какой жизни? Если ты не заметила, я все время работаю.

— Я заметила. Это твоя работа или мистера Адэра?

— О, определенно, моя. Лахлан много раз просил меня перестать работать сверхурочно. Но… — Она пожала плечами и направилась к холодильному шкафу с вином. — Мне нравится работать. Красное?

— Да, спасибо.

— Хорошо. Дай мне минуту. Я переоденусь, а потом ты закроешь глаза на кражу одного из этих кексиков, ладно?

Повернувшись, я увидела, что она указывает на кексы, которые я украсила в осенней гамме. С верхушкой из ржавого, красного и оранжевого масляного крема и съедобными листьями, посыпанными золотистой пудрой.

— Конечно.

Верная своему слову, Ария вернулась через несколько минут. Я восхищалась ее способностью придавать домашней одежде гламурный шик. Она принадлежала к тому типу женщин, кто всегда выглядит безупречно.

Она налила нам обеим по огромному бокалу вина, а затем взяла кекс.

— У меня для тебя ужин в духовке, — сказала я ей.

— Спасибо. Поем после кекса.

Я усмехнулась и кивнула, чокнувшись с ее протянутым бокалом.

— За что пьем?

— За тебя. За то, так великолепно ты со всем справляешься.

— Тогда выпьем и за тебя, за то, что предоставила нам с Келли крышу над головой, пока проблема не решится.

— Никогда не благодари меня за это. — Ария уселась на островок и ласково мне улыбнулась. — На самом деле, это приятно. Приходить в теплый и уютный дом, видеть на обеденном столе домашнюю работу Келли и твою выпечку, сложенную аккуратными рядами и испытывающую мою силу воли.

Я фыркнула.

— Ой, мы с Келли так привыкли ко всяким сладостям, что теперь они нас не трогают.

Подперев подбородок рукой, она наблюдала, как я раскатываю слоеное тесто, приготовленное накануне для рогаликов с корицей.

— Но я заметила в тебе разницу.

— Разницу?

— Ты выглядишь… грустной. А еще я заметила небольшие разногласия между тобой и Уокером. Скажи мне, если это не мое дело.

Формально Ария была моим боссом. Она занимала должность менеджера по приему гостей, но выполняла обязанности Лахлана. Так что я понимала, что мне, вероятно, следует следить за своими словами. Однако после ссоры с Уокером мне не представилось возможности обсудить это с Монро. То, что моя реакция на него вызвала тревогу. И насколько сильно повлияли на меня его недовольство и отказ. Как жестоко я себя вела.

Итак, я рассказала все Арии, пока мы потягивали вино, а она наблюдала за тем, как я готовлю выпечку.

— Я сама на себя не походила, — простонала я, прекращая готовить. Я только что закончила рассказывать ей о том, как набросилась на Уокера в коридоре поместья. Когда я посмотрела на нее, мой взгляд затуманился от слез. — Я не отношусь так к людям.

Ария задумалась.

— Когда нам больно, мы все говорим вещи, которые на самом деле не имеем в виду. Это называется быть человеком. Мы не идеальны. И ты извинилась спустя две секунды. Уокер переживет. — Она нахмурилась. — Он очень серьезно относится к своей работе, если ради твоей защиты готов отбросить в сторону ваши отношения.

— Ну, наши отношения сводились лишь к великолепному сексу. — Тоска выворачивала меня наизнанку. — Потрясающему, невероятному, жизнеутверждающему сексу.

Ария подняла бровь.

— Вау.

— Ага. — Вернувшееся раздражение нахлынуло вновь. — Хорошо, я не должна была говорить то, что сказала, и мне из-за этого плохо, но как-то паршиво считать секс потрясающим, в то время как он предпочитает относиться ко мне как к работе.

— Мужики — отстой. — Ария допила вино и налила нам еще. — Реальный отстой.

Любопытство взяло надо мной верх.

— Я почувствовала небольшие трения между тобой и Нортом Хантером?

Ария закатила глаза.

— Ох, умоляю. Засранцу хотелось бы. Просто… он напоминает мне одного человека, которого я не очень люблю. Вот по этой причине я веду себя немного непрофессионально с Нортом. — Она поморщилась. — К счастью, он не подавал на меня жалоб. Мне кажется, больному ублюдку это нравится.

Я подавила смешок, потому что у меня тоже сложилось такое впечатление.

— Он напоминает тебе бывшего?

Она задумчиво склонила голову.

— Возможно, несколько бывших. У меня не очень хороший послужной список в этом плане. Последнее предательство было убийственным, и я решила взять перерыв от кавалеров. Длительный перерыв. В Хайленде. — Она подняла бокал в воздух. — За длительные перерывы в Хайленде.

— Ты сбежала сюда от парня? Хм. У нас больше общего, чем я думала.

— Ну, отчасти от парня. — Ария вздохнула. — Я уже говорила тебе, что Лос-Анджелес — не то место, где я чувствую себя счастливой.

— Тогда это не совсем перерыв, да? Ты здесь живешь.

Она улыбнулась.

— Да, теперь я здесь живу.

Я подняла бокал.

— Тогда, за новые начинания в Хайленде.

Ария чокнулась со мной бокалом.

— И за то, чтобы не позволять мужчинам контролировать наш выбор.

Я повторила эти слова про себя, надеясь, что мне удастся их запомнить.

ГЛАВА 24

Следующим утром Уокер, будучи Уокером, выбрался из внедорожника, обогнул капот и забрал у меня контейнеры с выпечкой, закрывающие мне обзор. Аккуратно разместил их на заднем сиденье, а затем открыл мне дверцу. Проходя мимо него, я попыталась встретиться с ним взглядом, но он с каменным лицом смотрел перед собой. Даже злясь на меня, он, как джентльмен, распахнул мне гребаную дверцу.

От этого я захотела его поцеловать.

Не верится, что поцелуев у нас больше не будет.

Когда он устроился за рулем, я открыла рот, чтобы заговорить, но он опередил меня:

— Я попросил кое-кого потолковать с одним из друзей Андроса. Кайлом Брикстоном.

Я ошарашенно кивнула, пока Уокер отъезжал от дома Арии.

— Я помню Брикса.

— Местонахождение Андроса установлено.

Мое сердце бешено заколотилось.

— И?

Уокер, наконец, посмотрел на меня, прежде чем вернуть взгляд к дороге.

— Он в Шотландии, Слоан. Приехал по поддельному паспорту, стоившему ему тысячи долларов.

Меня пронзил страх. Натан спустил кучу денег на месть. В желудке громко заурчало.

— Это точно?

— Наверняка знать мы не можем, но мои люди хорошенько припугнули Брикстона. Более подробно он ничего рассказать не мог, кроме того, что Андрос приобрел поддельный паспорт, чтобы найти тебя. Если он говорит правду, а мы исходим из того, что это так, то теперь у нас есть подтверждение. Можно вычеркнуть Хоффмана из списка подозреваемых и сосредоточиться на поиске Андроса.

Я судорожно выдохнула.

— Полагаю, это хорошо.

— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — снова пообещал он.

Это задело мою гордость. Он так стремился защитить меня, что забыл одну важную деталь.

— Я тоже не позволю. Я переиграла его в прошлый раз, Уокер. Я. И переиграю его снова.

Уокер с силой сжал руль, но ничего не сказал. Выехав из поместья в деревню, мы погрузились в напряженное молчание.

Уокер подъехал к кафе Флоры, и, заметив нас, она тут же направилась открывать нам дверь. Уокер настоял на том, чтобы занести контейнеры с выпечкой. Затем удалился, встав на страже у двери. Я подошла к прилавку, чтобы рассказать Флоре об ассортименте сладостей, пока она их распаковывала. Гордость отодвинула страх на задний план, когда Флора принялась охать и ахать при виде моих осенних кексов и украшенного печенья. Она вдохнула коричный аромат, и, клянусь, ее ресницы затрепетали.

— Все это уйдет в первые два часа. — Она указала на сладости. — Слоан, твоя выпечка пользуется большой популярностью у моих посетителей.

— Я рада.

— Знаешь, я тут переговорила с Гордоном, и он сказал, что ты можешь получить разрешение на открытие киоска у площади.

Сбитая с толку, я нахмурилась.

— Киоска? Как на рождественской ярмарке?

— Да, но постоянного. Некоторые киоски выглядят как крошечные здания. Гордон сказал, что в зависимости от дизайна ты сможешь разместить один рядом с площадью. Вместо того чтобы арендовать магазин под пекарню, дешевле открыть киоск или домик, называй как хочешь. Большую часть выпечки придется готовить дома, но это позволит тебе быстрее встать на ноги и начать получать прибыль.

Меня распирало от волнения.

— Гордон считает, что такое возможно?

— Да. За разрешением тебе придется обратиться в деревенский совет и, вероятно, еще и за разрешением на строительство, в зависимости от дизайна киоска, но Гордон, кажется, вполне уверен, что они будут открыты для рассмотрения твоего обращения.

Я не знала, сколько это будет стоить, но озарила Флору сияющей улыбкой.

— Спасибо. Я обязательно подумаю над этим предложением.

Флора поинтересовалась, как я отнесусь к тому, чтобы в следующую субботу испечь два больших торта, чтобы продавать их по кусочкам. Мы обсуждали вкус коржей и крема, когда в кафе зазвонил телефон.

— Одну секунду. — Сняв со стены трубку, она ответила на звонок.

Я оглянулась на Уокера, чтобы проверить, не начинает ли он проявлять нетерпение, но он стоял ко мне спиной, осматриваясь по сторонам. Я вгляделась в его сильные плечи, вспомнив ощущение его обнаженной спины под моими руками.

Меня пронзила боль и тоска, и я отвернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Флора с хмурым видом, протягивает мне телефон.

— Это тебя.

— Меня? — Я начала обходить прилавок, думая, что это Келли. — Кто это?

— Он не представился.

Узел в животе затянулся крепче, когда я взяла трубку у Флоры.

— Алло.

— Не моя ли это бывшая сучка предательница, — протянул голос Натана.

От участившегося пульса меня затошнило.

— Натан? Как…

— Думаешь, я не знаю о каждом твоем шаге, пизда? — он мрачно усмехнулся. — Последние несколько недель я наблюдал за тобой. Каждую субботу до восьми ты приходишь к этой сучке. Трахаешься с тем мудаком, который не выпускает тебя из виду. И я знаю, что его люди развязали язык Бриксу, и что ты в курсе того, что я в Шотландии. Так что я подумал, почему бы с тобой не поздороваться.

— Натан…

— Мне нравилось, как ты произносила мое имя. Теперь ты будешь кричать его, умоляя сохранить тебе гребаную жизнь. Знаешь, почему я это знаю? Потому что я знаю всё. Я знаю, что наша дочь проводит слишком много времени с чужими людьми, а не с родным отцом. Она и сейчас с ними. Пока мы болтаем, я смотрю на милашку Келли. А когда ты видела ее в последний раз, шлюха? Вспоминай об этом, цени… потому что больше ты ее не увидишь.

И он повесил трубку.

Келли.

Страх и ярость, отличные от всего, что я испытывала раньше, заморозили меня на месте.

— Слоан. Слоан?

Внезапно мои плечи сжали чьи-то руки, и передо мной возникло лицо Уокера.

— Поговори со мной, — потребовал он.

Трубка выскользнула из моей руки, и я посмотрела в эти аквамариновые глаза.

— Где твои ключи?

— Слоан?

— Где ключи от твоей машины?! — заорала я ему в лицо.

Настороженность на лице Уокера сменилась беспокойством.

— Расскажи, что случилось.

— Дай мне ключи! — Я бросилась обшаривать его карманы.

Он как можно нежнее схватил меня за запястья и притянул к себе. Ласково и успокаивающе он повторил:

— Расскажи, что случилось.

Страх мешал кислороду поступать в легкие.

— Он… — выдохнула я с трудом, — он рядом с Келли. Он хочет забрать Келли.

— Натан?

— Надо ехать, быстрее.

— Слоан, детка, мне нужно, чтобы ты сделала глубокий вдох. И выдохнула. — Уокер продемонстрировал это на себе. — Вот так. Ну, давай же.

— Келли.

— Мы заберем Келли, и с ней ничего не случится. Но я не могу допустить, чтобы ты сейчас потеряла сознание. Попробуй успокоиться, а я позвоню Адаму. Сегодня он присматривает за Келли.

Я этого не знала. Почему я этого не знала?

Пока Уокер звонил Адаму, я старалась дышать медленно, но не могла перестать дрожать. Флора обняла меня и попыталась помочь, бормоча успокаивающие, ободряющие слова, хотя, вероятно, понятия не имела, какого черта происходит.

— Где вы? — рявкнул Уокер в телефон.

Из динамика донесся голос Адама.

— Миссис Адэр встала рано и повезла детей на рынок в Голспи, — тут же ответил Адам. — В данный момент я слежу за ними. Какие-то проблемы?

— Иди за ними. Андрос поблизости. Он только что угрожал похищением.

— Понял. Дам знать, как только доберусь до них.

Едва Адам договорил, как Уокер схватил меня за руку.

— Флора, буду благодарен, если ты ничего никому не расскажешь.

— Я не совсем уверена, о чем мне нельзя рассказывать, но согласна. Пожалуйста, дайте мне знать, что с Келли все в порядке.

Он кивнул, и я последовала за ним из кафе, мои ноги были как желе, даже когда я мчалась к пассажирской дверце внедорожника. Хоть я и знала, что Адам следит за Келли, но это не имело значения. Страх и паника никуда не денутся, пока Келли не окажется в моих объятиях.

Натан точно был здесь.

Пытался навредить мне. Нам.

Неужели мы никогда не освободимся от этого ублюдка?

Уокер развернулся, а затем вылетел из Ардноха на совершенно недопустимой скорости. Я уперлась руками в дверь, желая, чтобы он ехал быстрее, хотя он и так вел слишком быстро. Неудивительно, что он управлял машиной как профессионал, замедляясь на поворотах, чтобы внедорожник не занесло, а затем ускоряясь на прямой.

Ни один из нас не сказал ни слова, от мучительного напряжения воздух в салоне сгустился.

Перед собой я видела лишь лицо дочери и старалась не думать о том, что буду делать, если с ней что-нибудь случится, но потерпела поражение.

Это прикончит меня. Вся моя сила заключалась в Келли. Если бы ее у меня забрали, не осталось бы ничего, кроме разбитых осколков, которые невозможно склеить обратно.

— Келли, — всхлипнула я.

— С ней все будет в порядке, — пообещал Уокер.

И словно он был пророком, в машине зазвонил его мобильный. Большим пальцем он нажал на руле кнопку «Ответить».

— Адам?

— Они со мной. Келли в безопасности в моей машине, и мы возвращаемся в Арднох. Миссис Адэр, Льюис и Эйлид следуют за нами на ее машине.

— Где мама? — услышала я на заднем плане возглас Келли, в ее голосе звучали слезы испуга.

Я снова всхлипнула и зажала рот ладонями.

Уокер сжал мое плечо, ответив:

— Келли, мы в пути. Спасибо, Адам. Мы скоро будем. Встретимся с вами и пересадим Келли к нам, чтобы ты благополучно сопроводил Риган с детьми до дома.

— Понял.

Они отключились.

— Келли в порядке, — повторил Уокер. — Она в порядке, Слоан.

Я кивнула, сдерживая слезы и тошноту, нахлынувшую после испытанного облегчения.

Через несколько минут Уокер объявил:

— Вон они.

Отчаянная потребность добраться до Келли обуяла меня, и я оперлась на приборную панель, наклонившись вперед, пока Уокер благополучно выполнял еще один разворот и съезжал на обочину позади машины Адама.

Я расстегнула ремень безопасности еще до того, как мы остановились, и выскочила из машины.

— Слоан! — крикнул Уокер, но я уже мчалась по обочине мимо машины Риган к машине Адама. Я почти добралась до нее, когда задняя дверца распахнулась, и из нее выскочила Келли.

Истерически рыдая, она подбежала ко мне, и мы так сильно врезались друг в друга, что мне пришлось крепко схватить ее, чтобы она не упала.

— Мама! — закричала она, сжав в кулаки ткань моей футболки.

— Я с тобой, малышка. Прости меня. Мы тебя напугали, прости. Но с нами все в порядке. Все в порядке.

— Что происходит? — Она икнула и подняла ко мне заплаканное личико.

— Здесь не место для разговоров. — Внезапно Уокер оказался рядом с нами. — Идите к машине.

— Уокер? — Келли снова начала плакать.

Не говоря ни слова, он поднял мою дочь на руки, и она обвилась вокруг него, как обезьянка. С мрачным лицом он успокаивающе провел рукой по ее спине и кивнул мне в сторону внедорожника.

— Слоан, иди к машине.

Он взглянул на Адама, стоявшего у своего внедорожника с суровым видом.

— Следуй за миссис Адэр до дома. Дай мне знать, что она в безопасности.

Адам кивнул и подошел к машине Риган, чтобы все объяснить.

Я повернулась к Келли, обнимающую Уокера, и погладила дочь по спинке, после чего последовала за ними к внедорожнику, чтобы открыть заднюю дверцу Уокеру. Он пробормотал успокаивающие слова Келли, которая нехотя отцепилась от него, чтобы забраться в машину. Затем мы оба поспешили занять свои места.

Впервые с тех пор, как мы переехали в поместье, мне не терпелось вернуться туда, в одно из самых безопасных мест в стране.

ГЛАВА 25

Я услышал крик. Ее крик. Как ее тон перешел от гнева к ужасу. Путь мне преграждала дверь. А она была по ту сторону. С ним. Почему я ждал?

В прошлый раз я вломился. Ведь так?

Теперь же застыл, как гребаный олень в свете фар.

«Открой чертову дверь!» — зарычал я на себя.

Ты опоздаешь.

Открой чертову дверь!

Я поднял колено и ударил со всей силы.

Дверь распахнулась, врезавшись в стену.

Она лежала на полу со остекленевшими, невидящими глазами. Кровь заливала ее грудь, вытекая из ран на шее.

Отчаяние и горе, каких я никогда не испытывал, поставили меня на колени рядом с ней.

— Айона, — прошептал я, потянувшись к ней.

Мои руки покрывала кровь.

Что?

Сбитый с толку, я повернул их ладонями вверх, наблюдая, как кровь, ее кровь, капает с кончиков пальцев.

Комнату пронзил рык, и мой взгляд метнулся вверх, увидев его, покрытого кровью, с оскаленными зубами и диким взглядом, обращенным на меня, когда он опустился перед ней на колени.

— Это тоже твоих рук дело. Тоже твоя вина.

Затем он бросился на меня, распахнув пасть, полную острых зубов.

Я резко проснулся, в ушах стучала кровь.

Кошмар рассеялся, когда в тусклом свете ночи я увидел потолок своей спальни. Сев, я провел дрожащей рукой по лицу.

Тело покрывала испарина.

Черт, прошли годы с тех пор, как мне снился этот кошмар. В моменты стресса меня преследовали сны из моего военного прошлого. Но этот сон… Я думал, что уже больше никогда его не увижу.

Застонав, я заставил себя отгородиться от него, но почувствовал тошноту. Поднявшись с постели, взглянул на часы — только что перевалило за час ночи. Я проспал всего несколько часов.

— Зараза, — пробормотал я, бредя на кухню за стаканом воды.

Я пил и смотрел на часы на кухонной стене. Стряхнув с себя последние остатки сна, вернулся к реальности и тут же вспомнил о Слоан и Келли.

Мне не нравилось оставлять их у Арии. Я пробыл там столько, сколько мог, пока созванивался с Лахланом, Броданом, Тейном и командой безопасности. Мы точно знали, что Андрос шныряет где-то поблизости, поэтому Лахлан предложил щедрую премию любому из команды, кто приведет его к нам. Это означало, что в данный момент наши люди искали Андроса.

Я надеялся, что Слоан почувствует себя лучше, но, прощаясь с ней и Келли, видел, насколько они потрясены. Мне хотелось убить этого ублюдка за то, что заставил их перенести такое. За то, что заставил переживать родную дочь. Ей же всего десять.

Выплеснув остатки воды, я перевернул стакан и направился в душ. Быстро ополоснувшись, оделся и сел в машину.

Десять минут спустя я стоял возле особняка Ховардов. Отодвинув сиденье, я устроился на ночь. Я знал, что никто не сможет пройти через систему безопасности Ардноха незамеченным. Периметр патрулировали ультрасовременные дроны, сигнализация была бесшумной, повсюду стояли камеры и хорошо обученная охрана. Но мне нужно было быть здесь самому.

Я присмотрелся к дому. Свет не горел, поэтому я решил, что все спят. Обуреваемый беспокойством, я выбрался из внедорожника и прислонился к нему, глядя на дом. Из-за грохота волн под дюнами было трудно что-либо услышать. Морской воздух веял морозцем, но на моей разгоряченной коже он ощущался приятно. Погода переменилась. Наступала глубокая осень. Я почти не заметил смены сезона, в последние несколько недель меня занимали другие мысли. О женщине, находящейся в доме напротив.

Словно по волшебству, дверь открылась, и в лунном свете возникла Слоан. Я оттолкнулся от внедорожника и двумя гигантскими шагами поднялся на крыльцо. Она вышла, закрыв за собой дверь, дрожа в одной ночной рубашке и просторном кардигане.

— Тебе следует вернуться в постель, — тихо сказал я.

Она смотрела на меня, в темноте ее глаза казались черными, как ночь.

— Я видела, как ты подъехал.

— Я не хотел тебя будить. Просто не мог уснуть.

— Ты и не разбудил. Мне тоже не спалось.

Не думая, я поддался желанию прикоснуться к ней, приласкать ее щеку большим пальцем.

Глядя на Слоан, я не мог прочитать выражение ее лица. Мне это не понравилось. Обычно она была открытой книгой.

Однако не пришлось долго ждать, чтобы понять ее мысли и чувства. Она взяла меня за руку, повернулась и пошла по террасе, увлекая меня за угол, на сторону, не видимую соседям. Где вдоль берега тянулся только лес, уходя дальше к замку.

Сбросив кардиган, онаприжалась спиной к стене дома, прежде чем накрыть моими руками свои груди. Жар, голод и желание отдать ей все хорошие и плохие эмоции уничтожили любые остатки разума.

Контроль полетел ко всем чертям.

Я накрыл губами ее рот, жаждая вновь ощутить ее вкус, и застонал от того, с каким рвением она ответила на поцелуй, будто умирала от голода. Ее сиськи идеально помещались в мои ладони, и когда я их сжал, мой член натянул ткань ширинки, и я поймал поцелуем ее возбужденные вздохи. Потянув за свободный вырез ночнушки и оторвавшись от ее губ, я провел дорожку из поцелуев вниз по ее шее к правому соску. Несмотря на холод, ее кожа полыхала, а аромат ее духов был легким, летним. Как сама Слоан.

Я нуждался в ней больше, чем в чем-либо.

На холоде ее соски затвердели, и я по очереди втягивал их в рот, посасывая сладкие горошинки, пока Слоан не начала извиваться и царапаться. Просунув руку между ее бедер, я проник пальцами под трусики, обнаружив ее мокрой и готовой. Одно лишь прикосновение к ее жару свело меня с ума.

Я стянул с нее трусики, и она вышла из них, затем в отчаянии потянулась к моим джинсам, расстегнула ремень и молнию. Когда она обхватила мой член и начала его ласкать, я накинулся на нее с поцелуем, пока трахал ее руку.

Однако я стоял почти на краю, и мне хотелось кончить в нее. Я чуть не уронил бумажник в попытке достать презерватив, возясь, как чертов подросток.

Спустив джинсы и боксеры до лодыжек, я натянул резинку и поднял Слоан вверх по стене, пока она обвивалась ногами вокруг моих бедер.

Устроившись поудобнее, я ворвался в нее. Она захныкала, сдерживая крик, а я стиснул зубы, чтобы не застонать от удовольствия. Блядь, ничего не было лучше этой женщины. Такая тугая и горячая, ее киска сжимала мой член так, словно никогда не хотела его отпускать.

Я вышел почти до конца, чуть согнул колени и ворвался обратно.

Она прильнула ко мне, впиваясь пальцами в мои плечи, а я трахал ее у стены дома, глядя в это великолепное лицо, наблюдая, как она изо всех сил пытается сдержать звуки удовольствия. Часть меня хотела уткнуться лицом ей в шею и оттрахать так жестко и быстро, как только возможно.

Но я наслаждался зрелищем.

Хотел увидеть, как исчезнут все страхи и потрясения последних нескольких недель, и единственное, что имело бы значение, это настоящий момент. Страсть. Нужда.

Я слышал, как ее дыхание учащается, хватка на моем члене становится все сильнее, и я знал, что она вот-вот кончит. Она широко открыла рот в безмолвном крике, в лунном свете ее глаза сверкали, а бедра напряглись, вжавшись в мои за секунды до того, как я членом почувствовал сильные спазмы ее киски.

Едва я успел рассмотреть ее лицо, как ощущения стали слишком интенсивными, и я кончил долгой, пульсирующей струей, содрогаясь каждым гребаным дюймом своего тела. Уткнувшись лицом в шею Слоан, я вжался в нее бедрами, все еще пульсируя внутри нее даже после того, как полностью излился в презерватив.

Черт, казалось, это длилось целую вечность. И все равно было недостаточно.

Наконец, наше дыхание выровнялось, и я почувствовал, как ее тело податливо прильнуло ко мне, ноги начали соскальзывать, хотя изо всех сил старались цепляться за мои бедра.

Неохотно я отстранился и вышел из нее, осторожно опуская ее на пол. Потребность обладать ей никуда не делась, пока я наблюдал, как она одергивает ночную рубашку.

Я снова жаждал ее вкуса.

Хотел, чтобы она кончила сегодня столько раз, чтобы еще несколько часов не волноваться ни о чем и ничего не бояться.

Но я знал, что не могу этого сделать. Не здесь.

Она тоже это знала.

Слоан погладила меня по щеке, ласково перебирая пальцами бороду.

— Езжай домой и поспи, Уокер. С нами здесь все будет хорошо.

Я кивнул.

В молчании мы вернулись к входной двери, и я подождал, пока Слоан исчезнет в доме, махнув мне на прощанье рукой и нежно улыбнувшись.

Когда я сел в машину и отправился в обратный путь до своего коттеджа, то старался не думать о досадливом чувстве, что не могу остаться с ней. Что она не попросила меня остаться. Если позволю себе подумать об этом, то напугаюсь до чертиков.

ГЛАВА 26

С наступлением дня мне не хотелось выпускать Келли из виду. Инстинкты кричали оставить ее дома, но служба безопасности убедила меня, что в школе она будет под защитой и с ней ничего не случится.

И все же, я не находила себе места. Идя вразрез с правилами для сотрудников, я держала мобильный при себе весь день на случай, если понадоблюсь Келли. А также на случай, если позвонят из полиции. Мы сообщили детективам о субботнем телефонном звонке в кафе Флоры и дали описание Натана. Я бы не успокоилась, пока его не поймали. И вскоре это случится. Деревни в этой части страны поддерживали тесную связь. Да, в Арднох прибывало много туристов, так что это усложняло задачу, но выдавалось и тихое время, когда чужаки бросались в глаза. Для начала Натан должен был где-то остановиться. Первым шагом полиции стала проверка жилья — хостелов, гостиниц, курортов.

Хуже всего в мире — ждать у телефона сообщения о хороших или плохих новостях.

Иногда мои мысли блуждали от этого к Уокеру. К предрассветному мгновению в воскресенье, когда мы растворились друг в друге. Той ночью я пыталась уснуть, но все не могла перестать заглядывать в комнату Келли, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Случившееся очень сильно ее потрясло, и чтобы расслабиться, ей потребовалось несколько мультфильмов Диснея под пиццу с Арией. Она заснула на диване, и я впервые за долгое время отнесла ее в кровать. Когда я зашла к ней в четвертый раз, она проснулась и позвала: «Мама?» а потом снова отключилась. Осознав, что не даю ребенку нормально спать, я запретила себе заходить в ее комнату и вместо этого стала ходить по своей спальне. Именно тогда я заметила Уокера. В тот момент, когда я увидела, что он стоит снаружи и охраняет нас, во мне вспыхнула потребность быть с ним. И инстинкты подсказывали, что я тоже ему нужна.

Я затеяла опасную игру с Уокером Айронсайдом.

— Слоан.

Отвернувшись от наполнения грязным бельем прикрепленного к тележке мешка, я увидела, как Ария спешит ко мне по устланному ковром коридору. Она хмурилась.

— Что такое?

Ария подождала, пока не доберется до меня.

— Не хочу тебя тревожить, но на территорию поместья пытались проникнуть. Служба безопасности сейчас все проверяет, но Джок попросил привести тебя в мой кабинет и оставить там, пока мы не удостоверимся.

Мое сердце пустилось в бешеный галоп.

— Удостоверитесь… что это не Натан?

Она кивнула.

— Ой. — Фрэнни открыла дверь номера, который мы убирали, вынося мусорный мешок. — Мисс Ховард.

Ария одарила ее натянутой улыбкой и кивнула.

— Мне необходимо забрать на минутку вашу коллегу. Вы сможете закончить одна?

Глаза Фрэнни наполнились любопытством, но она кивнула.

— Конечно.

И вот так, через несколько минут я оказалась в кабинете Арии, нервничая и надеясь, что Натан сглупит и решится проникнуть в поместье. Его арестуют, и все скоро закончится.

Сидя в кресле напротив стола Арии, я пыталась остановить подергивание колена, но не смогла. Ария прислонилась к столу, с беспокойством наблюдая за мной, но никто из нас не проронил ни слова. Когда зазвонил ее мобильный, мы обе подпрыгнули на милю.

Ария взяла телефон и выругалась себе под нос, выглядя напряженно.

— Это мама.

Она нажала «ответить».

— Мама, можно я тебе перезвоню? — Ария состроила гримасу. — Уверена, что это неправда.

Бросив на меня извиняющийся взгляд, Ария оттолкнулась от стола и показала мне указательный палец, одними губами произнеся: «Одну минуту», и я понимающе кивнула, когда она вышла из кабинета, но перед тем, как закрыть за собой дверь, жестом показала, что я должна запереться.

Не прошло и тридцати секунд, как зазвонил мой мобильный. Надеясь, что это Уокер с хорошими новостями, я вытащила телефон и увидела на экране неизвестный номер. Обычно я игнорировала такие звонки из-за спамеров.

Однако, по какой-то причине, чутье подсказала мне ответить.

Как только я поздоровалась, в динамике проскрежетал его голос:

— Если хочешь когда-нибудь снова увидеть Келли, ты приедешь ко мне.

Мое сердце неистово заколотилось, но на этот раз я не позволила страху победить. Он не смог добраться до Келли в субботу и не может сделать этого сейчас.

— Келли в школе.

— Занятия закончились, сука. — Раздался шорох, и кровь в моих венах заледенела, когда я услышала голос дочери.

— Мамуля, — всхлипнула она.

Она не называла меня мамулей с шести лет.

— Келли!

Но тут снова раздался голос Натана:

— Доказательств достаточно.

Я встала и с бурлящей во мне яростью прошипела:

— Послушай меня, сукин сын. Если хоть как-то навредишь моей дочери, следующую пулю я выпущу в твою гребаную башку.

— О…

Он тихо рассмеялся.

— Я всегда знал, что в тебе есть дикая сторона, Слоан. — Его тон стал жестче. — И это наша дочь. У нее мои глаза. Слушай, я просто хочу поговорить без присутствия твоих телохранителей. Итак, вот как мы поступим: ты получишь от меня инструкции и никому ничего не скажешь, потому что, если за тобой увяжется хвост или я снова окажусь в тюрьме, то, выйдя в следующий раз, Слоан, я убью тебя прямо на глазах у нашей дочери.

Я услышала испуганные крики Келли, и меня обуяли боль и ужас, каких я никогда раньше не испытывала. Беззвучные рыдания пытались вырваться наружу, и я схватилась за живот и согнулась пополам.

— Ты поняла? Слоан, ты поняла? Слоан!

Бороясь с паникой от его бешеного крика, я увидела на экране телефона, как мне пытается дозвониться Риган. Наверное, чтобы сообщить о пропаже Келли. Как ему удалось забрать мою девочку?

— Слоан, блядь, ты поняла?!

— Поняла, — вынужденно выдавила я.

— Я отправлю указания на твой мобильный. Следуй им и ничего никому не говори.

— Я в поместье. Я не смогу уйти отсюда без ведома охранников.

— Тогда сделай так, чтобы уйти незаметно. Ради Келли. — И Натан отключился.

Меня затошнило, но я заблокировала это чувство. Как заблокировала все остальное, что мешало мне думать.

Думай, думай, думай.

Мой телефон запищал пришедшим сообщением с указаниями, как и обещал Натан. Он находился примерно в получасе езды к югу от Ардноха.

Внедорожник Арии. В отличие от всех, кто разъезжал на универсальных «Range Rover», Ария ездила на «BMW X7» с тонированными стеклами. Возможно, охранники слишком поздно поймут, что это я выезжаю за ворота.

Возможно, я совершала глупость.

Оглядываясь назад, я могла сказать, что это определенно была глупость.

Не позвать на помощь.

Не сообщить Уокеру.

Но я поверила Натану, когда он сказал, что никогда не оставит Келли в покое, если я этого не сделаю. И мне пришлось поверить, что ему нужна только я, а не наша дочь. Некая нездоровая, беснующаяся, измученная часть меня хотела вступить с ним в противостояние. Причинить ему боль. Он пробудил во мне дикую сторону, и за это я его тоже ненавидела.

Обогнув стол Арии, я принялась выдвигать ящики, пока не нашла ключи от ее машины. Схватив их, я поспешила покинуть кабинет. Посмотрев по сторонам, с облегчением увидела, что ее нет поблизости. Я старалась идти медленно и спокойно, но еще никогда передвижение по замку не заставляло меня так нервничать. По пути мне попался только Уэйкфилд, который поздоровался со мной, но не остановил, так что я благополучно покинула замок через служебный выход.

«BMW» Арии блестел в лучах осеннего солнца. Как только я села за руль, то вбила в навигатор координаты из указаний Натана и выяснила его местонахождение.

Штормовой Утес. Никогда не слышала об этом месте, но, похоже, оно в какой-то глуши.

Желание сорваться с места, как маньячка, захлестывало с головой, но я поехала спокойно, вцепившись в руль дрожащими руками, и продолжала поглядывать в зеркало заднего вида, ожидая, что кто-нибудь выскочит из замка, чтобы узнать, куда я еду.

Никто не появился.

Подъезжая к посту охраны у ворот поместья, я подумала, что меня сейчас стошнит, вот как сильно стучало сердце. Когда внедорожник подъехал к выходу, в моих подмышках и на лбу выступил пот.

Ворота распахнулись прежде, чем охранники успели увидеть мое лицо.

Решив, что я Ария.

Как только створки распахнулись достаточно широко, я нажала на газ.

Я слишком быстро выехала на главную дорогу, боясь смотреть в зеркало заднего вида. Вместо этого помчалась в сторону Ардноха. Оказавшись в деревне, я должна была сбросить скорость, но не сделала этого.

Мой мобильный зазвонил снова, я кинула взгляд на пассажирское сиденье, и увидела, что это Уокер. Всю дорогу телефон не умолкал. Уокер, Риган, Ария, Бродан, Уокер, Уокер, Уокер. Звонок за звонком.

Они знали.

Я схватила телефон и поставила его на беззвучный режим. Вероятно, все они сходили с ума от беспокойства, чего мне очень не хотелось, но я знала Натана. Он сдержит свое слово. Мы бы никогда от него не избавились, если бы я не выполнила его указаний. Моя дочь никогда бы не освободилась от него.

И все же он недооценил меня. Думал, я приду к нему и позволю делать все, что он захочет.

Он не понимал, что мать убьет, защищая свою дочь.

И я бы убила, защищая Келли.

Меня вела к нему ярость. Она же поддерживала во мне спокойствие и сосредоточенность, несмотря на дрожь в конечностях.

Когда GPS привел меня на побережье, я поняла, что пункт моего назначения — какая-то автостоянка. Там стояло два трейлера. Рядом с одним из них — старая синяя машина. Но больше ничего. Никого. Никаких свидетелей.

Когда я остановила «BMW», дверь ближайшего ко мне трейлера распахнулась.

Из нее вышел Натан, таща Келли вниз по ступенькам.

Схватив телефон, я сунула его в карман, а затем выпрыгнула из внедорожника, чуть не упав в спешке, чтобы добраться до Келли.

Натан выдернул из-за пояса пистолет и направил его на меня.

— Нет-нет. Оставайся там.

Вскинув руки ладонями вперед, я остановилась.

Келли, бледная и вся в слезах, таращила на меня глазёнки.

— Все будет хорошо, малышка, — пообещала я.

— За тобой следили? — рявкнул Натан.

Я, наконец, взглянула на него.

Он похудел, скулы заострились. Черты лица стали грубее. Возможно, мне так казалось, потому что в данный момент я его ненавидела, и все же я не могла разглядеть ни следа от того красивого мальчика, с которым зачала Келли. Его внутренний мир, наконец, проявился в его внешности.

— Не думаю. — Я не упомянула о мобильном у себя в кармане, который пришлось отключить, потому что его разрывало от звонков тех, кто знал, что мы в опасности.

— Тогда, пора нам немного поболтать. — Он сильнее сжал Келли, и моя дочка вздрогнула.

Я бы ударила его только за это.

Мне потребовались все силы, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица.

— Мы поговорим, когда ты отпустишь Келли.

— Думаешь, я хочу навредить своему ребенку? — усмехнулся Натан. — Это ты довела меня до такого, Слоан. Все, что сейчас переживает Келли, твоя гребаная вина! Ты настроила ее против меня!

Наша дочь хныкала в его хватке, глядя на меня умоляющими глазами.

— Натан, — спокойно начала я, делая к нему неуверенный шаг. — Ты прав. Это не вина Келли, а моя, — солгала я.

Казалось, это его немного успокоило.

— Так что отпусти Келли, и мы с тобой поговорим.

— Мама!

Я покачала головой, всем своим видом умоляя ее молчать.

Она поджала губки, и по ее щекам заструились слезы.

За каждую ее слезинку я бы тоже нанесла ему удар.

— Келли может остаться здесь, а мы прокатимся. Как я уже сказал, я не обижу своего ребенка только потому, что его мать — шлюха. Но ничего не обещаю, если ты не будешь делать все, что я говорю.

— Я не могу оставить ее здесь одну, — осторожно возразила я. — Ей всего десять, Натан.

— Тогда оставь ей свой телефон, и она сможет позвонить кому-нибудь после того, как мы уедем. — Он встряхнул ее. — Не звони раньше, чем через пять минут после нашего отъезда. Поняла меня?

Келли посмотрела на меня.

Верь мне.

Она кивнула и повернулась к Натану.

— Хорошо.

— Хорошо — что? — Он снова встряхнул ее.

— Хорошо, папа, — выдавила она.

— Так-то лучше, черт возьми.

Схватив мою девочку за руку, он потащил ее мимо меня к «BMW».

— Жди здесь. — Как только она забралась в машину, он повернулся ко мне, направив пистолет мне в лицо. — Телефон.

Я достала сотовый из кармана джинсов и протянула ему, но мой взгляд не отрывался от дочери.

Мне не требовалось спрашивать, кому она позвонит, я просто надеялась, что он доберется до нее в рекордно короткие сроки.

— Со мной все будет в порядке, — пообещала я ей.

Она снова тихо заплакала, когда Натан протянул ей мобильник.

— Никому не звони, пока не истекут пять минут.

Келли кивнула, но я знала, что как только мы с Натаном уедем, она позвонит.

— Заблокируй дверцы, малышка, — распорядилась я, после того, как Натан захлопнул дверцу.

Она тут же нажала кнопку на водительской дверце, и я услышала щелчок, запирающий мою дочь в безопасности «BMW». От него.

Натан махнул пистолетом.

— Садись в мою машину.

Казалось, между мной и Келли рвалась некая незыблемая нить, когда я оставляла ее и садилась в его машину. Но я сделала это. Я бы сделала все, чтобы увести от нее этого сумасшедшего ублюдка.

Все еще с пистолетом в руке, Натан направился от утеса к Инвернессу.

Я не собиралась позволять ему уезжать слишком далеко. Слишком далеко от Келли.

Поглядывая на пистолет, я слушала, как он извергал на меня свою желчь:

— Я знаю, что это ты настучала тому ублюдку, где я торгую. Я делал для тебя всё, а ты вонзила мне нож в спину?

— Делал для меня всё? — спросила я оцепенело.

— Ты, блядь, подстрелила меня! Я мог бы прикончить тебя за это!

— И избавиться от своих проблем.

— Заткнись! Заткнись, тупая сука!

Он замахнулся на меня пистолетом, и машина вильнула, прежде чем он снова взял управление под контроль.

— Думаешь, раз у этого ублюдка есть деньги, ты защищена? Думаешь, пизда, которая принадлежит мне — МОЯ СОБСТВЕННОСТЬ, — может сбежать от меня? Нет! Нихуя! Я покажу тебе, что значит предавать меня, сука.

Он приставил пистолет к моему виску, по его подбородку стекала слюна, щеки покраснели от ярости. Голубые глаза наполняло безумие. Я вздрогнула, когда он вонзил дуло мне в голову.

— Сначала, я хорошенько тебя оттрахаю, чтобы напомнить, кому ты принадлежишь. А потом буду смотреть, как в твоих глазах гаснет свет, и знаешь, что, я не успокоюсь, пока Келли не вернется домой со своим папочкой, как и должно быть.

В меня проник холод понимания.

Для Келли это никогда не закончится.

— Как ты собираешься уйти, убив меня? — спросила я спокойно.

Мой тон, казалось, смягчил его.

Натан опустил пистолет на колени.

— Ты не единственная, у кого есть связи.

Сердце забилось сильнее, когда я заметила, что дорога впереди пуста, пару секунд я собиралась с духом, а затем бросилась к рулю. Натан вскрикнул, когда я вывернула на полосу встречного движения, и в попытке перехватить управление выронил пистолет.

Но я держала руль крепко, пока мы не рухнули в кювет, несясь на впереди стоящее дерево. За секунды до удара я разжала руки и вернулась на свое место.

Было ли больно в момент удара о приборную панель, я не поняла. Лишь почувствовала жжение от врезавшегося в шею ремня безопасности и звон в ушах.

Оглушенная, я осмотрела себя на наличие травм, прежде чем опомниться и начать действовать. Вдохнув, я взглянула на Натана.

Он был в отключке. Упирался лбом в руль, а по виску стекала кровь. Подушка безопасности не сработала.

Пистолет. Пистолет!

Как можно тише я отстегнула ремень безопасности и наклонилась, увидев, что оружие лежит у ног Натана. Кровь так громко хлестала в ушах, что я почти ничего не слышала. Молясь, чтобы он не пришел в себя, я просунула руку в пространство между приборной панелью и ногой Натана.

Пальцы коснулись прохладного металла как раз в тот момент, когда раздался стон.

О, боже. О, боже.

Издав испуганный всхлип, я сунула руку глубже, смыкая пальцы вокруг пистолета. Когда я подняла его, то посмотрела на Натана, а его взгляд был устремлен прямо на меня.

Он начал приходить в себя, и я с криком шарахнулась к пассажирской дверце. Схватившись за ручку, толкнула ее, когда в салоне прозвучал хриплый вопль моего имени.

Вывалившись из машины с пистолетом в руке, я поползла прочь, в отчаянии вскакивая на ноги, когда дверца со стороны водителя открылась.

В панике я совершила глупость.

Вместо того чтобы бежать по дороге, я свернула в лес.

— СЛОАН! — заорал Натан.

Папоротник и листья хрустели у меня под ногами, пока я бежала обратно в том направлении, откуда мы приехали. При движении ребра отдавались болью, и я чувствовала пульсацию в голенях, в месте удара о приборную панель. Не обращая на это внимания, я бежала так быстро, как только могла.

До сих пор не понимаю, как ему это удалось.

Как он так быстро обошел меня.

Но внезапно Натан выбежал из-за дерева передо мной, и я вскинула на него пистолет, отчего он дернулся и остановился.

Усмехнувшись, он поднял руку.

В ней был другой пистолет.

— Думаешь, у меня при себе только один? — он криво ухмыльнулся, его левый глаз заливала кровь из раны на голове.

— Не двигайся, — потребовала я. — Тебе это с рук не сойдет, Натан.

— Удивительно, что людям может сойти с рук. Я видел это. Я мог бы отказаться от этого, — он указал свободной рукой между нами, — позволил бы вам жить своей жизнью здесь, пока я жил своей в Лос-Анджелесе. Но это просто не по мне. Мысль о том, что ты дышишь, живешь своей жизнью с моим ребенком, будто не стреляла в меня, а потом не предала… у меня не хватает духу оставить вас, Слоан.

Он мрачно рассмеялся.

— Это пиздец, но в некотором роде мне нравится твоя способность бороться. Я восхищаюсь этой твоей чертой. Восхищаюсь тобой. Даже люблю тебя за это. Но ненавижу больше. — Твердой рукой Натан навел на меня пистолет. — Люди решат, что я тряпка, раз спустил тебе с рук предательство.

На моем лице ясно читалось отвращение.

— Чокнутый сукин сын.

Натан фыркнул, стирая кровь с глаза дрожащей рукой с пистолетом.

— Возможно. Но ты родила от меня ребенка, так что, не знаю, что это говорит о те…

Я нажала на курок, выстрелив ему в плечо.

Это потрясло его настолько, что я успела нырнуть за толстый ствол дерева.

Пуля задела кору рядом с моим ухом, и я услышала, как он выкрикивает в мой адрес мерзкие ругательства.

Его голос прозвучал ближе, и еще одна пуля угодила в дерево. Потом еще одна. И еще.

Биение пульса все учащалось, дыхание было поверхностным, резким и быстрым.

Но затем раздался щелчок.

И:

— БЛЯДЬ!

Его пистолет был заряжен не полностью.

Я выскочила из-за дерева, сжимая пистолет обеими руками, и выстрелила ему в бедро прежде, чем он успел разоружить меня.

Натан мгновенно рухнул на землю, схватившись за бедро, когда из раны хлынула кровь.

— Вызови скорую, ебаная сука, — прорычал он, бледнея, как мел.

Продолжая держать его на мушке, я покачала головой.

— Мы не сдвинемся с места.

— Я истеку кровью!

— Уокер уже в пути.

— Никто не знает, куда мы уехали!

— Он нас найдет, — уверенно заявила я.

И если бы за время ожидания Натан истек кровью, я бы не проронила ни слезинки.

ГЛАВА 27

Андрос об этом не знал, но он удачно выбрал время, чтобы сделать свой ход. Каковы были шансы, что он похитит Келли в тот же день, когда две поклонницы попытаются проникнуть в поместье ради встречи со знаменитыми гостями? Находясь в состоянии повышенной боевой готовности, мы отвлеклись на достаточно долгое время, чтобы Слоан успела улизнуть на машине Арии.

Детали мозаики встали на свои места после телефонного звонка обезумевшей от волнения Риган с сообщением, что Келли не вышла из школьных ворот вместе с Льюисом. По окончании уроков учителя и ученики отвлеклись на драку, вспыхнувшую между тремя старшеклассниками, но один из родителей увидел, как человек, похожий на Андроса, разговаривает с Келли за воротами. Из-за драки никто не заметил, как девочка покинула территорию школы. Поговорив, они ушли вместе, держась за руки. Келли шла добровольно. Риган не поняла, что Келли пропала, пока толпа не рассеялась.

За этим звонком последовало предупреждение охранников о том, что кто-то угнал «BMW» Арии.

Слоан.

Когда она не ответила на телефон, я почувствовал страх, которого не испытывал уже давно.

Прошли годы с тех пор, как я ощущал себя на грани безумия.

Мы отслеживали сотовый Слоан, а потом с него мне позвонила Келли. Облегчение от того, что она нашлась в безопасности машины Арии, едва меня успокоило. Столкнувшись с мольбой маленькой девочки, чтобы я спас ее маму… честно говоря, я не знал, что буду делать, если подведу ее.

Келли охотно пошла с Джоком после того, как объяснила, что Андрос угрожал жизни ее мамы, и поэтому она ушла с ним из школы. Она указала нам направление, в котором они уехали, но смогла сказать только цвет машины и то, что она старая.

— Мы найдем ее, — сказал Джейми, когда я ехал в сторону Инвернесса.

Мы должны ее найти. Другого варианта не было.

Наша недавняя ночная встреча со Слоан не могла быть последней.

Как оказалось, найти ее оказалось несложно. Примерно в десяти минутах от того места, где была обнаружена Келли, мы увидели на обочине две машины. По насыпи поднимались люди после осмотра слетевшей в кювет синей машины.

Я остановил внедорожник за их машинами, проигнорировав водителей, которые обратились к нам с Джейми, и поспешил спуститься по насыпи. Но автомобиль оказался пуст.

Мы обменялись встревоженными взглядами, и, обогнув капот, я увидел на земле следы. Маленькие и побольше.

— Они ушли в лес. — Блядь! Почему Слоан побежала в лес, а не на дорогу?

Достав оружие, мы быстро двинулись вглубь деревьев и пошли по более маленьким следам. Вскоре послышался мужской голос и… Слоан.

Я ускорился, пока не увидел ее.

Она стояла над Андросом с пистолетом в руках, а он сжимал кровоточащее бедро.

Меня захлестнули облегчение и гордость.

— Слоан, — тихо позвал я, стараясь ее не напугать.

Она бросила быстрый взгляд через плечо, не отводя пистолета от Андроса. Как только наши взгляды встретились, она расплакалась.

У меня все внутренности скрутило узлом, и я направился к ней, увещевая:

— Детка, можешь опустить пистолет.

Джейми стоял над Андросом, держа его под прицелом, и вызывал скорую помощь и полицию.

Слоан опустила пистолет и метнулась ко мне.

— Келли?

— Она в порядке. В безопасности. Ты ранена?

— Не знаю, — прошептала она.

Слоан прильнула щекой к моей груди, и я обнял ее одной рукой. Ее сотрясала дрожь, будто при шоке.

— Он умрет?

Взглянув на Андроса, я увидел, что он потерял сознание. Кровь пропитала ткань джинсов, и тут я заметил второе огнестрельное ранение в плечо. Переглянувшись с Джейми, я подождал, пока Джейми присядет на корточки и проверит пульс Андроса. Он мрачно посмотрел на меня.

— Пульс слабый.

— Кажется, я задела артерию, — решительно заметила Слоан и повторила: — Он умрет?

— Не знаю. — Я крепче прижал ее к себе, пока Джейми снимал галстук и накладывал жгут на бедро Андроса, чтобы остановить кровотечение.

— Келли в порядке?

Из-за непрекращающейся дрожи и повторного вопроса я начал волноваться, что она точно в шоке.

— С Келли все в порядке.

Я сунул пистолет обратно в кобуру и снял пиджак, чтобы закутать в него Слоан. Я растирал ее руки, пока она с безучастным видом, белыми, как мел, щеками и слишком широко распахнутыми глазами стояла рядом.

— Джейми, встреть «скорую», — распорядился я, не сводя глаз со Слоан. — С нами все будет в порядке. Андрос никуда не денется.

Как только Джейми ушел, я обхватил лицо Слоан и заставил ее встретиться со мной взглядом.

— Слоан, детка, оставайся со мной, ладно?

Она кивнула, но глаза у нее были остекленевшими.

— Кажется, я его убила. Что теперь со мной будет?

— Ничего с тобой не будет, — яростно поклялся я. — Ты слышишь? Это была самооборона.

— Самооборона, — пробормотала Слоан.

Я прижал ее к себе и крепко обнял, пытаясь согреть. Но на самом деле эти объятия были и для меня тоже. Сколько раз я обещал, что не позволю, чтобы с ней что-то случилось? И подвел ее, не защитив от нападения Андроса, а если бы он умер от ее рук, то тогда я не защитил бы ее и от травмы, что она лишила кого-то жизни.

Глядя на Андроса без сознания, я не знал, какой вариант лучше: чтобы он ушел из их жизни навсегда, но оставил Слоан с грузом ответственности за его смерть; или чтобы он выжил и угрожал ее душевному спокойствию до конца ее жизни.

Ни то, ни другое не казалось правильным.

Это должен был быть я. Эта пуля в его бедре должна была быть выпущена мной.

Я подвел ее.

ГЛАВА 28

— Ты отменил наш последний сеанс, — без предисловий начал Рич, как только его лицо появилось на экране моего ноутбука.

Я обеспокоенно провел ладонью по бороде.

— Не хотелось разговаривать.

Мой психотерапевт нахмурился.

— Что-то случилось, Уокер?

Да, что-то случилось. Две недели назад. Прошло две гребаных недели с тех пор, как Андрос похитил Келли, а затем и Слоан, чуть, черт возьми, не убив ее.

Две недели с тех пор, как я не смог защитить ее, как поклялся.

— Уокер?

— Кое-что произошло за день до нашего назначенного сеанса. Эмоции были еще свежи, — признался я. — Мне требовалось время перед разговором.

— Не хочешь ли сейчас рассказать мне, что случилось?

Нет. Но это съедало меня изнутри, поэтому я знал, что должен поделиться. За несколько минут я пересказал историю об Андросе.

— Слоан кажется очень сильной и способной женщиной.

Я кивнул, мое горло перехватило от напряжения смешанных эмоций.

— Как она справляется?

— Не знаю. — Чувство вины сжало грудь, и я неловко поерзал на диване. — Я держался в стороне.

Рич, прищурившись, посмотрел на меня проницательным взглядом.

— Почему?

— Я… я обещал ей, что этот ублюдок не причинит вреда ни ей, ни Келли, а теперь Келли травмирована, а Слоан, защищая себя, чуть не убила Андроса. Я нарушил свое обещание, — я фыркнул, испытывая отвращение к своей самонадеянности. — Знаешь, когда все это дерьмо только начиналось, я заверил ее, что лучшего защитника, чем я, ей не найти. Какая гребаная шутка.

— Почему же шутка? — нахмурился Рич. — Последние несколько месяцев ты посвятил себя безопасности Слоан и Келли. И первым прибыл им на помощь.

— Келли никогда не должны были похитить.

— Уокер, обстоятельства сложились так, что ты ничего не мог с ними поделать. Точно так же, как и Слоан в одиночку решила отправиться за Келли и своим бывшим. Ты сделал все возможное. Ты пытался.

— Я потерпел неудачу.

— Слоан и Келли живы, а преступник арестован. В чем же здесь неудача?

«Не намеренно ли Рич строит из себя гребаного дурачка?» — раздраженно подумал я.

— Ничто не изменит того факта, что это отразилось и на Слоан, и на Келли.

— Это было неминуемо. Натан Андрос — опасный человек, и, к сожалению, Слоан и Келли были его мишенями. Если бы тебя не оказалось в их жизни, если бы ты не приставил к ним личную охрану, кто сказал бы, что он не сделал бы свой шаг несколько недель назад? Насколько нам известно, результат мог быть совершенно иным, и без тебя эта история закончилась бы очень плачевно для Слоан и ее дочери.

Рациональная часть меня знала, что он прав.

— Слоан — не Айона, Уокер, — осторожно добавил Рич.

Мои внутренности скрутило в узел.

— Я это знаю, — процедил я.

— Уверен? В прошлый наш разговор ты упомянул давние кошмары. Они снились тебе снова?

Блядь.

Я кивнул.

— Возможно, твое чувство вины и неудачи по отношению к Слоан переплелось с травмой от потери Айоны?

Я позволил себе обдумать его слова. Их смысл проникал в мой разум, пока Рич тихо и терпеливо ждал. Узел в моем животе чуть ослаб. Мне показалось странным, что эти кошмары возобновились. Может, стресс от попыток защитить Слоан воскресил часть давних призраков.

— Возможно, — признал я.

Рич кивнул.

— Слоан дала тебе как-то понять, что ты ее подвел?

— Нет. — Я покачал головой. — Еще хуже. Она поблагодарила меня.

Уголки губ Рича слегка приподнялись.

— Слоан явно не считает, что ты ее подвел.

Я пожал плечами.

— Уокер, мы уже установили, что глубоко в тебе укоренился страх подвести кого-то. Особенно женщину. Не кажется ли тебе возможным, что твой страх затуманивает твое видение ситуации со Слоан и Натаном? Я не считаю, что ты потерпел неудачу. Что еще более важно — Слоан так не считает.

Я кивнул, давая понять, что услышал его, и теперь обдумываю.

— В течение следующих нескольких недель я попрошу тебя изучить события, приведшие к нападению, и разобраться с теми моментами, которые были вне твоего контроля. Я хочу, чтобы ты сосредоточился на главном: на результате. Слоан и Келли в безопасности. На мой взгляд, лучший способ сфокусироваться на этой части — снова проводить время со Слоан. Расстояние между вами только усугубит твое чувство поражения.

— Я… не уверен, что готов к этому. — Чем больше времени я проводил со Слоан, тем больше было шансов облажаться в том, что ей важно.

— Что же, я могу лишь попросить тебя попробовать. Судя по твоим рассказам о Слоан во время наших предыдущих сеансов, она очень верит в тебя, Уокер. И я думаю, тебе нужна ее вера, чтобы помочь преодолеть свой страх подвести ее. Ты должен чувствовать свою силу и верить в себя, и да, безусловно, нам предстоит еще поработать над тем, чтобы ты сам стремился к этому. Но на данный момент, в этой конкретной ситуации, Слоан — неотъемлемая часть способа преодолеть чувство поражения.

Я услышал его и понял.

Но не знал, чего хочу от Слоан прямо сейчас.

— Мне требуется время, чтобы подумать об этом.

Рич кивнул, прекрасно осознавая мою потребность во времени на раздумья.

— Хорошо. Не торопись. Потом мы еще поговорим.

ГЛАВА 29

«Сколько всего может измениться за месяц», — подумала я про себя, напевая под музыку с телефона и готовясь к родительскому собранию в школе.

Арро и Мак отремонтировали коттедж на деньги по страховке. Судя по всему, все семейство Адэр, включая Аррана и его девушку Эридин, активно взялось за то, чтобы привести наш дом в порядок. Эридин работала в поместье инструктором по йоге, но у нас не было возможности проводить с ней много времени. То, что два человека, которые плохо нас знали, решили помочь восстановить наш дом, напомнило мне, что в мире есть добро. Происшедшее с нами не изменит меня в худшую сторону.

Мы с Келли вернулись в коттедж через неделю после нападения Натана. Адэры были чересчур щедры, заменив разбитый телевизор на более современный, а также тайком добавив миксер KitchenAid и другие мелочи, которых у нас раньше не было. Вдобавок ко всему, они очень снизили арендную плату за коттедж. Честно говоря, я не знала, чем заслужила таких добрых людей в своей жизни, но я никогда не принимала их как должное.

Странно, но мы с Келли скучали по Арии, и, если я не ошибаюсь, ей тоже было грустно видеть, как мы уезжаем. В день отъезда из ее семейного дома она очень крепко обняла меня, и тогда я решила не дать угаснуть настоящей дружбе, вспыхнувшей между нами. Да, она была моим боссом, но также очень хорошим человеком, и я беспокоилась, что она чувствует себя одиноко. Я уже пригласила ее поужинать со мной и Келли в следующее воскресенье, так как в поместье это был самый спокойный день.

Несмотря на то, что мне предстояло посетить всего лишь родительское собрание, я потратила значительное время на прическу и макияж. За последнее время это был один из немногих случаев, когда я выходила куда-нибудь, кроме как за продуктами или для доставки выпечки. После нападения нас с Келли дважды приглашали на семейный ужин к Адэрам, но в остальном мне не представлялось возможности почувствовать себя красивой.

Келли была с Льюисом, и чтобы Риган и Тейн тоже могли присутствовать на родительском собрании, за детьми присматривали Арро и Мак. Льюис так любил своих тетю и дядю, что попросил разрешения переночевать у них. Они согласились, пригласив на ночевку и Келли. Впервые после похищения она не будет со мной, и хотя я нервничала по этому поводу, но также хотела, чтобы ее жизнь вновь вошла в нормальное русло. Кроме того, Мак Гэлбрейт был таким же высоким и мускулистым, как Уокер, да к тому же крутым мастером боевых искусств, так что я была уверена, что он сможет защитить моего ребенка. Я не знала, как у них получится следить за двумя подростками, имея на руках свою малышку, но они сами предложили, так что…

От Уокера тоже поступило предложение. Отвезти меня в школу. До экстрадиции Натана, Уокер настаивал на сопровождении меня повсюду. Учитывая, что экстрадиция может затянуться на месяцы, если не годы, намерение Уокера охранять меня до тех пор звучало нелепо, но я не была настроена спорить с ним. Как и не была настроена разговаривать с ним, и точка.

Со дня нападения он ко мне не притронулся.

Почти со мной не разговаривал. По утрам заезжал за нами и отвечал на вопросы Келли, постоянно оценивая ее состояние. После травмы, полученной из-за похищения родным отцом, полиция передала дело в социальную службу, и там Келли порекомендовали посетить психолога. Я была полностью «за», потому что Келли выглядела очень подавленной.

По мнению психолога, моей дочери следовало посещать сеансы психотерапии из-за сильного чувства вины за то, что меня увез ее отец. Вместо этого мы с Келли поговорили об этом. Я от всего сердца заверила ее, что ей не за что винить себя и что, в конце концов, все обошлось.

Возможно, я была не права, отдавая решение в ее руки, но у меня был умный, вдумчивый, зрелый не по годам ребенок. Я спросила ее, хочет ли она продолжить общение с психологом, и она ответила: «нет». Мне не хотелось подвергать ее нежеланной процедуре после того, как она уже прошла через многое. Если я почувствую, что она снова становится отстраненной, мы вернемся к этому вопросу, но за последнюю неделю я заметила в ней заметную разницу. Келли смеялась, дразнила, спорила с Льюисом и занималась всем тем, что приносило ей счастье.

Я присматривала за ней, но мне не терпелось узнать, что замечала ее учительница, когда Келли была в классе.

Что касается меня, я вышла из всего этого, чувствуя себя еще более сильной. Кому-то это может показаться безумием. Но я выиграла. Натан терроризировал меня долгие годы, и я одержала над ним верх не один раз, а дважды. За себя я больше не боялась, но все еще волновалась за Келли. Если ночью в коттедже слышался какой-нибудь звук, мне приходилось вставать и проверять, все ли с Келли в порядке. Затем я проверяла замки и окна, прежде чем снова заснуть. Такое происходило чаще, чем я хотела бы признать, но, думаю, это было в порядке вещей.

Когда мы шли по улице, я крепко сжимала руку Келли, хотя ей было десять, и мы уже перестали держаться за руки. Но мне нужно было чувствовать ее рядом со мной, знать, что Натану предстоит сначала пройти через меня, если он хочет добраться до нее. Я знала, что на прошлой неделе Натана перевели из больницы в тюрьму. Но пока он существовал в этом мире, я, вероятно, никогда не перестану испытывать этот страх.

В физическом плане я чувствовала себя намного лучше. После аварии у меня появилось несколько синяков и шишек, включая кровоподтеки на ребрах и голенях, но они почти исчезли, и с ребрами дела обстояли хорошо.

В дверь коттеджа постучали, и я, тяжело вздохнув, бросила на себя последний взгляд. Недавно я подкрасила волосы, макияж придавал мне здоровый румянец, и на мне было новое платье, на которое я вынуждена была потратиться, так как нам с Келли пришлось обновлять гардероб после погрома, учиненного Натаном. Сбережения на мою пекарню мечты пострадали, но без одежды обойтись было нельзя.

Платье было цвета ржавчины с крошечными белыми листочками повсюду. V-образный вырез был немного смелым, широкие рукава затягивались на запястье, зауженная талия и длинная струящаяся юбка достигала нижней части икр. К нему я надела ботильоны и шерстяное пальто с напуском. Решив, что выгляжу достаточно мило для встречи с Уокером, я вышла из комнаты после второго нетерпеливого стука и поспешила вниз, крича, что иду.

Когда я открыла дверь, у порога стоял Уокер, мрачный и задумчивый, как всегда. Честно говоря, я так отвлеклась на Келли и то, как на нее повлияло происшествие, что времени думать об отстраненности Уокера у меня не было. Однако на прошлой неделе, когда Келли более-менее оправилась, я, наконец, смогла вдохнуть спокойно и поразмыслить. Мужчина полностью изменил свое отношение ко мне.

Я могла только предполагать, что четыре недели отсутствия всякого контакта, кроме профессионализма и нежности по отношению к моему ребенку, означали, что Уокер Айронсайд покончил с нашей интрижкой. Теперь он присутствовал в нашей жизни только как часть какого-то ошибочного представления, в котором ему требовалось убедиться в нашей полной безопасности. Часть меня задавалась вопросом: переживал ли он из-за того, что не оказался рядом, когда Натан сделал свой ход.

Это было безумием, о чем я не преминула бы ему заявить, если бы он удосужился подпустить меня к себе, чтобы объяснить, какие мысли его беспокоят.

Взгляд аквамариновых глаз пробежался по моему телу, и на секунду в них вспыхнуло что-то вроде жара, прежде чем Уокер отвернулся.

— Пора.

Короткая дорога до школы обернулась сплошной мукой.

Все происходило примерно так.

— Как ты? — я.

— Нормально, — Уокер.

— Занимался чем-нибудь веселеньким в последнее время? — снова я.

Ответом мне послужило рычание. Да-да. Именнорычание. Будто он — проклятый пещерный человек.

После этого я замолчала, как и он. Даже без всякого рычания.

Мне было больно. Сильнее, чем я думала. Возможно, это и к лучшему, что между нами все закончилось. В конце концов, я обещала отступить, если мои чувства перерастут в нечто большее. Но я… я ведь не была влюблена в Уокера, правда? Он мне нравился, и я наслаждалась сексом с ним. Я испытывала ту же боль, что любой нормальный человек, когда его отвергли.

— Жди здесь, — скомандовал Уокер, когда мы въехали на школьную парковку. На ней уже стояло множество машин.

С легким нетерпением я ждала, пока Уокер обойдет капот и откроет мне дверцу. Я выбралась из внедорожника, пробормотав слова благодарности, и зашагала к школе, прежде чем он успел сказать еще хоть слово.

Уокер шел рядом со мной, и его рука задела мою. Несмотря на то, что я едва почувствовала касание через ткань пальто, этого было достаточно, чтобы я немного отодвинулась. Если он и заметил, то никак не прокомментировал и не отреагировал на это. Оказавшись в здании, мы миновали других родителей и пошли по коридору к классу Эллен Хантер. Отопление в школе было включено, отчего мне сделалось нестерпимо жарко. Я сняла пальто и перекинула его через руку, когда мы подошли к классу, возле которого ждали родители: одни сидели на крошечных детских стульях, другие стояли вдоль стены. Заметив Риган и Тейна, я поспешила к ним, словно к спасательному кругу.

— Уокер не подойдет? — спросила Риган, бросив на него хмурый взгляд.

Я оглянулась через плечо и увидела, что он занял место у стены напротив двери в класс и медленно осматривался по сторонам, оценивая обстановку.

Закатив глаза, я повернулась к родителям Льюиса.

— Он в режиме телохранителя.

Риган ухмыльнулась.

— Ты не выглядишь довольной этим.

— За всю дорогу сюда он почти не сказал ни слова. Даже зарычал на меня.

Она затряслась от смеха, а Тейн сухо спросил:

— И нас это должно удивить? Уокер не отличается особой болтливостью.

Я пожала плечами, снова почувствовав укол боли.

— Со мной он разговаривал. Но не в последнее время.

Пара обменялась понимающими взглядами, поэтому я быстро сменила тему.

— Как вела себя Келли?

Они поспешно заверили меня, что заметили улучшение в настроении Келли. Я также справилась о Льюисе, потому что Риган говорила мне, что бедняга чувствовал себя виноватым за то, что не заметил, как его лучшая подруга исчезла из школы в тот день.

— Он чувствует себя намного лучше. Следит за Келли, как ястреб, — ответил Тейн.

— Да, уж. Типичный самец Адэров, чрезмерно защищающий своих самочек, — поддразнила Риган.

Я подняла бровь.

— Они слишком молоды для этого…

— О, я имела в виду их дружбу. Но кто знает? — Она взволнованно заерзала, сверкнув ямочками на щеках. — Может, когда они станут постарше, их дружба перерастет в нечто большее.

— Боже, я уже вижу, как она планирует их свадьбу, — пробормотал Тейн, но смотрел на жену с такой нежностью, что я почувствовала укол чистой зависти. Я была рада за них за то, что они так сильно любили друг друга, потому что заслужили этого, но еще я завидовала. Грустила. И, если честно, чувствовала себя одинокой.

— Даже не знаю. — Я улыбнулась, отмахиваясь от грусти. — Если Келли еще раз победит Льюиса в тхэквондо…

— Льюис все лучше справляется с поражениями от Келли, — заметил Тейн. — После последнего раза мы с ним немного поговорили о правильном спортивном поведении.

— Он хочет быть самым сильным ради Келли, чтобы защитить ее, поэтому довольно тяжело справляется с проигрышами.

Я хмуро посмотрела на Риган.

— В его возрасте он точно думает об этом?

— Уверяю тебя. Защитный ген глубоко засел в этом народе. — Она нежно встряхнула Тейна, который благосклонно воспринял ее поддразнивания.

— Что ж, как бы это ни было мило, Келли не упустит возможности сразиться с Льюисом, какие бы чувства ни стояли за его волнением, — предупредила я тихо.

— Тогда она ничем не отличается от любой женщины, о которой заботится мужчина Адэр, — подвел итог Тейн.

Риган подтолкнула мужа.

— Вот что происходит, когда ты окружаешь себя сильными женщинами.

— Мистер и миссис Адэр.

Мы обернулись на голос и увидели в дверях класса миссис Хантер.

— Это мы, — отозвался Тейн.

— Удачи, — пробормотала я и наблюдала, как они исчезают за дверью.

Оглядевшись, я увидела свободное место рядом с мужчиной, который выглядел смутно знакомым. Я присела возле него, и мой взгляд скользнул к Уокеру прежде, чем я смогла его остановить. Он с каменным видом смотрел перед собой, как солдат, вытянувшись по стойке смирно: руки за спину, плечи расправлены, ноги напряжены. Мужчина не сливался с окружением, да он и не пытался.

Отведя от него взгляд, я уставилась на свои колени и углубилась в беспокойство о том, что миссис Хантер может сказать о Келли. Я надеялась, что она тоже заметила улучшение в ее настроении.

— Вы здесь новенькая, да?

Вздрогнув от вопроса, я посмотрела на родителя слева от себя. Оказавшись в такой близости к нему, я поняла, почему он показался мне знакомым. Доктор Хейдин Барр, отец-одиночка, пригласивший Монро на свидание в прошлом году. Она рассказала мне о нем все: он преподавал инженерию в Университете Хайлендс и Айлендс, но хорошо одевался и ездил на дорогой машине, что наводило на мысль о дополнительном источнике дохода или наследстве. Монро считала его очаровательным, но не стала бы встречаться с отцом своего ученика, даже если бы не была безнадежно влюблена в Бродана целых два десятилетия.

— Да. — Я улыбнулась и протянула ему руку. — Слоан Харроу. Мама Келли. Вы отец Майкла, да?

Хайдин мило улыбнулся и пожал мне руку.

— Да. Приятно познакомиться, Слоан. Я слышал только о фамилии «Слоан», но не как об имени. Это семейное имя?

— Вы серьезно? В США мое имя очень распространено. Это имя ирландского клана, означает «воин», и это фамилия моей мамы. Ей всегда нравилось, как она звучит в качестве женского имени. Забавно, но никто никогда не интересовался моим именем. Даже когда я только сюда переехала.

— Мне нравится. — Он изучал мое лицо с кокетливой улыбкой, будто оно ему тоже нравилось. Любопытно, был ли Хейдин Барр ловеласом. Честно говоря, мне было все равно. Просто приятно чувствовать себя привлекательной. — Вам подходит.

Я улыбнулась в ответ.

— О, вы и понятия не имеете.

Он рассмеялся достаточно громко, чтобы краем глаза я уловила движение: Уокер повернулся и посмотрел на нас. Я не собиралась доставлять ему удовольствие замечать мою реакцию и продолжила болтать с Хейдином:

— Итак, вы работаете в поместье горничной, в свободное время печете, и вы мать-одиночка? — спустя пять минут сказал Хейдин. — Вы суперженщина, Слоан Харроу?

Я усмехнулась его восхищенному тону.

— Возможно, чуть-чуть.

— Никаких чуть-чуть. Вы заставили меня устыдиться.

— Вы отец-одиночка и тоже работаете.

Он одарил меня застенчивым взглядом.

— И у меня есть няня, которая мне очень помогает.

— Мне тоже помогают, — призналась я. — Друзья присматривают за Келли, когда я на работе. Они потрясающие. Вообще-то, не знаю, как я выживала до них.

— Рад это слышать. Быть родителем-одиночкой непросто. Надеюсь, я не позволю себе лишнего, сказав, что вы, должно быть, были ужасно молоды, когда у вас родилась Келли.

— Мне было семнадцать.

Он удивленно покачал головой.

— В семнадцать я был незрелым болваном. Не могу представить себя отцом в таком возрасте.

— Вы удивитесь, насколько быстро ребенок заставит вас повзрослеть.

— Держу пари.

Его оценивающий взгляд снова блуждал по моему лицу, и я немного покраснела. Я не почувствовала никакого осуждения, как от некоторых людей, когда они узнавали, что я родила подростком. Никакого снобизма по отношению к моей работе горничной. Хейдин казался искренне заинтересованным во мне.

— Вы…

— Мистер Барр.

Мы взглянули на дверь и увидели Риган и Тейна, стоящих рядом с миссис Хантер.

— Увидимся чуть позже, — сказал Хейдин, будто мы действительно собирались встретиться чуть позже.

Когда он скрылся в классе, Риган и Тейн подошли прощаться.

Все это время я остро осознавала присутствие Уокера, стоящего на страже, и задавалась вопросом: наблюдал ли он за нашим с Хейдином разговором.

Риган обняла меня и прошептала на ухо:

— Барр — удачная партия.

Я закатила глаза, но рассмеялась над ее попытками сводничества.

Когда друзья направились к выходу, остановившись, чтобы перекинуться с Уокером парой слов, он, наконец, посмотрел на меня. От его взгляда у меня перехватило дыхание, и мне тут же захотелось подойти к нему. Я так сильно жаждала его прикосновений. Мышца на его челюсти заходила ходуном, но он резко отвернулся, прерывая наш зрительный контакт.

Почему он должен быть именно тем мужчиной, который пробуждал во мне такие сильные чувства?

Время еле тянулось, а оставшиеся родители либо переговаривались вполголоса, либо неловко оглядывались по сторонам, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Я заметила, что некоторые с любопытством пялятся на Уокера.

Мишель Кингсли, с которой Монро была знакома с детства и которую до сих пор недолюбливала (но которая нравилась Риган, потому что несколько лет назад помогла отбиться от напавшего на нее мужчину у школьных ворот), смотрела на Уокера так, будто он был самым сексуальным созданием, которое она когда-либо видела.

В этот момент я решила встать на сторону Ро, даже если Мишель и помогла Риган.

Мелочно, но правдиво.

Из класса, наконец, вышел Хейдин, и миссис Хантер позвала Мишель. Вместо того чтобы уйти, Хейдин подошел ко мне.

— Все в порядке? — спросила я.

Он кивнул.

— Майкл не создает проблем. — Хейдин вытащил из кармана пальто телефон. — Если это не слишком самонадеянно, я бы очень хотел как-нибудь выпить с вами кофе или поужинать.

Мои губы приоткрылись от удивления. Да, мы определенно флиртовали, но я не ожидала, что он пригласит меня на свидание. И на глазах у всех.

На глазах у Уокера.

Не глядя в сторону Уокера, я кивнула.

— Конечно.

Губы Хейдина расплылись в медленной и сексуальной улыбке, и он протянул мне свой сотовый.

— Тогда, можно ваш номер?

Я внесла свой номер в его телефон, и он, довольный, забрал его обратно.

— Я скоро позвоню.

— Замечательно.

Он кивнул в знак согласия.

— Полностью согласен.

Когда он шел мимо Уокера уверенным шагом, то не заметил моего телохранителя/бывшего любовника, смотревшего ему вслед холодным убийственным взглядом.

От редкого проявления эмоций на лице Уокера мое сердцебиение участилось, и я тут же пожалела, что дала Хейдину свой номер. Не имело значения, что сейчас между мной и Уокером все было запутанно и странно. Если бы Уокер поступил так со мной, мне было бы больно.

После месяца тишины я решила, что ему все равно.

Но поймав его взгляд, когда миссис Хантер позвала меня в класс, я увидела… как он разозлился.

Сквозь чувство вины в меня проникла смесь негодования и радостного волнения.

ГЛАВА 30

К моему невероятному облегчению, миссис Хантер, похоже, согласилась с тем, что Келли хорошо справляется после нападения отца. Странно, что ее учительница, незнакомый для меня человек, знала такие личные подробности о нашей семье, но для того, чтобы хорошо справляться со своей работой, ей требовалось быть в курсе ситуации. Она рассказала, что первые несколько недель Келли вела себя тише, чем обычно, но на прошлой неделе наметилось заметное улучшение. Моя дочь, в принципе, не была беспокойным и шумным ребенком, но, по словам ее учительницы, она снова начала поднимать руку, отвечать на вопросы, стала более энергичной, чаще участвовала в работе над проектами и, в целом, казалась более счастливой и довольной.

Именно это мне и нужно было услышать. Кроме того, Келли получала отличные оценки, и миссис Хантер назвала ее «примерной ученицей». Так что, из класса я вышла в прекрасном настроении. Только когда мои глаза встретились с Уокером, я вспомнила о Хейдине.

Когда мы двинулись по коридору от класса, Уокер пошел со мной в ногу.

К моему удивлению, он натянуто спросил:

— У Келли все хорошо?

Если бы только он не волновался о моей дочери, возможно, я бы злилась на него сильнее.

— У нее все прекрасно. Оценки отличные, учительница говорит, что она снова ведет себя как обычно, то же самое я наблюдаю и дома. Итак, все в порядке.

Он кивнул с хмурым видом.

— Хорошо.

— Ага.

По дороге к внедорожнику мы погрузились в неловкое молчание. Уокер рывком распахнул пассажирскую дверцу, и когда я взглянула на него, наткнулась на сердитый взгляд. По моей спине пробежала дрожь, когда я запрыгивала в машину. Затем Уокер закрыл дверцу, и, если я не ошибаюсь, хлопнул ею немного сильнее, чем обычно. Недостаточно, чтобы назвать это «со всего размаха», но за его действиями определенно стоял гнев.

Затаив дыхание, я наблюдала, как он огибает капот и забирается в машину.

Как только двигатель завелся, Уокер выпалил:

— Келли сегодня ночует у Гэлбрейтов?

— Да.

Когда он больше ничего не добавил, я все же спросила:

— Почему ты спрашиваешь?

Он бросил на меня мрачный взгляд.

Ну, здорово. Я уже была готова извиниться за то, что дала свой номер Хейдину, но его отношение побудило меня молчать. Почему я должна извиняться? У Уокера не хватило порядочности на взрослый разговор о том, что происходило между нами, так почему я должна об этом беспокоиться?

Через минуту я поняла, что мы едем не в мой коттедж.

— Куда мы едем?

— Ко мне, — резко ответил он.

В животе ожили бабочки. К нему? Для чего?

— Уокер…

Я не знала, что сказать. Часть меня была совершенно возмущена, а другая часть, которая имела от него явную зависимость, хотела, чтобы я заткнулась и поступила, как мне вздумается.

Когда он подъехал к дому, возмущение взяло верх.

— Зачем мы здесь?

— В дом, — отрезал он и выскочил из машины.

Я переплела пальцы рук, лежащие на коленях, пока он обходил капот, чтобы открыть мне дверцу.

— Зачем?

Он уставился на меня с губительной похотью. Это не должно было так радовать меня. Дрожащими от волнения пальцами я отстегнула ремень безопасности, и Уокер придержал меня за талию, чтобы помочь выйти, хотя я в этом не нуждалась. От его близости пульс участился, а тело загудело. Рядом с ним все всегда ощущалось острее. Все чувства, все реакции.

Будь он проклят.

Он отпустил мою талию, только чтобы взять меня за руку в крепкую хватку, отчего грудь пронзила острая волна желания, и устремился к дому. Уокер редко брал меня за руку. Это было так чертовски приятно, что мне почти хотелось плакать.

В голове зазвенели тревожные звоночки.

Дело уже было не только в сексе.

Он причинил мне боль, установив дистанцию.

Я должна была прекратить все это.

Но как только дверь за нами закрылась, Уокер наклонился через меня, чтобы ее запереть, а затем взялся за лацканы моего пальто и спустил его вниз. Моя сумочка упала на пол. Меня так потряс его порыв, но когда я открыла рот, чтобы что-то сказать, стояла уже без пальто.

Затем я издала тихий удивленный писк, когда Уокер поднял меня на руки, как невесту. Я обвила руками его за шею, чтобы удержаться, пока он шел по коридору. Мы оказались в спальне, оформленной в нейтральных цветах, но обставленной с такой же умеренной мужественностью, как и остальная часть его дома. Изголовье кровати, представлявшее собой современный взгляд на старомодный дизайн, было выполнено из прочного черного металла. При виде постели я крепче сомкнула руки на его шее.

— Уокер, нам нужно поговорить.

В ответ он швырнул меня на кровать, и я едва успела прийти в себя, как он нагнулся и начал стаскивать с меня ботинки.

— Стой!

Уокер бросил ботинки через плечо и выпрямился. Его эрекция заметно выпирала через ширинку джинсов. Грудь вздымалась и опадала при неглубоких вдохах, румянец заливал щеки. Ярко-голубые глаза излучали голод и желание, вызывая во мне трепет.

Как же сильно я его хотела.

Я всегда хотела его.

Но меня воротило от резкой смены его отношения ко мне всякий раз, когда он решал, что закончил то, что происходило между нами.

— Я не могу этого сделать, если ты снова будешь игнорировать меня еще месяц, прежде чем решишь, что тебе нужно переспать.

На его челюсти дернулся мускул.

— Я тебя не игнорировал.

— Для меня это выглядело именно так.

Уокер плотно стиснул губы и посмотрел на меня сверху вниз.

— Прости.

Я хотела поинтересоваться, почему он был таким отстраненным, но у меня возникло чувство, что я уже знала ответ, и такие вопросы задавали друг другу люди, находившиеся в отношениях.

— Если мы снова это сделаем, ты больше не будешь меня отшивать неделями, будто я какая-то незнакомка, которую ты подцепил в баре.

Он с трудом сглотнул.

— Я не хотел, чтобы ты так себя чувствовала.

— Но получилось именно так. Ну, что скажешь? Ты в деле или нет?

Взгляд Уокера будто касался каждого дюйма моего тела. Он сжал руки в кулаки. Его голос звучал хрипло, когда он ответил:

— Я в деле.

Охватившее меня чувство облегчения стало еще одним тревожным звоночком.

Который я тупо проигнорировала.

Меня захлестнуло предвкушение.

— Хорошо.

Едва я произнесла это слово, как Уокер снова поднял меня с кровати и развернул к себе спиной, чтобы расстегнуть молнию на платье. Мозолистые ладони скользили вниз по моей талии и бедрам, когда он медленно стягивал с меня платье. Прохладный воздух покалывал кожу, живот сводило от возбуждения, когда я выбралась из платья, а Уокер ловко расстегнул мой лифчик.

— Повернись.

Я сделала, как он просил, и он наблюдал за мной, пока снимал с меня лифчик. Казалось, моя грудь набухла только от одного его пристального взгляда, соски затвердели, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях.

— Ты хоть понимаешь, насколько красива?

В удивлении мои глаза метнулись к нему. Своими действиями он и раньше показывал, что я ему нравлюсь, но никогда не делал комплиментов напрямую.

Наблюдая за моей реакцией и, словно прочитав мои мысли, он нахмурился. На меня или на себя — не знаю. Уокер подцепил пальцами мои трусики и опустился на колени, целуя мой живот, пока стягивал шелковистую ткань по моим ногам. После того, как я вышла из них, он уткнулся лицом мне между бедер, и это игривое прикосновение вытянуло из меня вздох удовольствия.

Но он лишь дразняще лизнул меня, а затем поднялся.

Я хотела запротестовать, но его взгляд был таким свирепым и многообещающим, что слова застряли в горле.

Без всяких церемоний Уокер поднял меня и снова швырнул на кровать. Я подскочила на матрасе, испустив небольшой вскрик, и глаза Уокера вспыхнули от удовольствия при виде моей подпрыгнувшей груди.

Он проявил немного большую спешку, раздеваясь передо мной.

В тот момент, когда он стянул боксеры со своей впечатляющей эрекции, я сухо заметила:

— Знаешь, все это похоже на то, будто ты метишь свою территорию.

Глаза Уокера сузились, когда он понял, что мой комментарий относился к Хейдину и приглашению меня на свидание. Подойдя к комоду, он выдвинул ящик.

— А что, если и так?

Мой взгляд остановился на черных галстуках, которые он вытащил из ящика, и мой пульс ускорился.

— Тогда, ты — болван, — рассеянно ответила я.

Уокер вернулся к кровати, его эрекция была такой же гордой и неистовой, как и он сам. Уперевшись кулаками по обе стороны от моей головы и щекоча мои чувства своим восхитительным ароматом, он навис в дюйме от моего лица и пробормотал мне в губы:

— Тогда, я — болван.

Поцелуем он заглушил любые слова, которые могли сорваться с моих губ, и я поцеловала его в ответ, глупо взволнованная его ревностью к Хейдину. Желанием доказать, что я принадлежу ему.

Мы ступали на опасную, неизведанную территорию.

Но ни один из нас не мог остановиться.

Поцелуй Уокера был глубоким и собственническим, и я прижалась к его телу, пытаясь быть ближе, ощутить твердость его груди.

Вместо этого он нежно убрал мои руки со своей шеи и прервал поцелуй.

Наблюдая за выражением моего лица, он взял мое левое запястье и поднял его к изголовью кровати. Мой живот скрутило спазмом, и влажный жар хлынул между бедер, когда Уокер обмотал шелковый галстук вокруг моего запястья и притянул к металлическому каркасу. Заметив, как учащенно я дышу, Уокер пробормотал:

— Все в порядке?

До сих пор этот мужчина доминировал в спальне, и я наслаждалась каждой секундой, но он еще ни разу не привязывал меня к кровати. Судя по его мастерским движениям, я предположила, что он делал это и раньше. Я не могла думать об этом. О других женщинах. Они остались в прошлом. А я была его настоящим.

И мне очень нравилось, когда Уокер удерживал меня во время занятий сексом.

Я кивнула, немного нервно облизнув губы.

Он это отметил.

— Скажи хоть слово, и я развяжу тебя, хорошо?

— Это… ты… тебя… заводят «Пятьдесят оттенков серого»? — Мне понравилось, как он привязал меня к кровати, но я не была уверена, что готова к сцене сабмиссив/доминант.

— Это фильм, да? — спросил он, затягивая галстук сложным узлом на изголовье.

— Вообще-то, изначально это была книга, — бессмысленно пробормотала я, наблюдая, как он привязывает другую мою руку к кровати.

Я потянула за них, обнаружив себя надежно связанной. Благодаря шелку, материал не натирал кожу. На лице Уокера отразилось дикое удовольствие, и он спустился по кровати, схватил меня за бедра и резко дернул вниз. От его действий я выгнула спину, привлекая его взгляд к моей груди.

Глубоко в животе я почувствовала сладкий трепет.

— У меня нет кнутов и паддлов, если ты об этом, — ответил Уокер, лаская меня между ног, его большой палец коснулся клитора. — Но немного контроля мне нравится.

— Я-я уже поняла. — Я попыталась подтолкнуть бедра к его прикосновениям.

— А тебе нравится слушаться, — хрипло бормотал он, изучая мое лицо. — Ты промокла, детка.

Я захныкала от желания, натягивая свои путы, отчаянно желая, чтобы он сделал нечто большее, чем только дразнил клитор большим пальцем.

К счастью, он прекратил мои мучения. Уокер с такой силой раздвинул мои ноги, что я вздрогнула, а затем закинул их себе на плечи, отрывая мои бедра от кровати.

Чтобы полакомиться мной.

Я вскрикнула от ощущений, когда его рот накрыл клитор, а галстуки врезались в запястья. Я ничего не могла поделать, кроме как позволить ему все, что он хочет.

И это заводило меня до невозможности.

Его пальцы впились в мою задницу, пока он лизал и сосал. Дразня, он остановился только для того, чтобы проникнуть в меня языком. Я в отчаянии натянула свои путы.

— Уокер!

Я почувствовала на коже его улыбку за секунды до того, как он вернулся туда, где я отчаянно в нем нуждалась, посасывая горошинку истерзанных нервов. Затем он прервался и снова вошел в меня языком. После вернулся к клитору, приближая меня к освобождению, но снова остановился. Он чередовал действия до тех пор, пока я чуть не заплакала от отчаяния.

Мое тело напряглось, бедра сжали его голову, грудь вздымалась и содрогалась, когда узел удовольствия стягивался все туже и туже, приближая меня к освобождению.

— Уокер! — Я дернула за галстуки.

Он сильнее всосал клитор и проник в меня пальцами, устраивая сенсорный перегруз. Только это мне и было нужно. Напряжение исчезло, и я яростно закричала, теряясь в ослепительном моменте кульминации. Я дрожала и тряслась у его рта, пока он упивался каждой каплей моего оргазма.

Я все еще тяжело дышала и дрожала от освобождения, когда Уокер поднялся с кровати, чтобы взять презерватив. Раскатывая его по своей внушительной длине, он не отрывал голодного взгляда от меня, распростертой на его кровати, как подношение. Его эрекция была настолько большой и твердой, что устремилась к его прессу. Мое возбуждение заводило его все сильнее.

Никто в жизни не заставлял меня чувствовать себя такой желанной, как Уокер.

И он все еще не развязал галстуки. С выражением желания и решимости он вернулся на кровать и снова приподнял мои бедра.

Его толчок был мощным и жестким. Боль на грани удовольствия заставила меня вскрикнуть и выгнуться.

— Господи, посмотри на себя, — прорычал он, усиливая хватку на бедрах, когда врезался в меня.

Меня трахали. По-другому и не скажешь.

И это было эпично.

От силы натяжения по шелковым путам пошла рябь, когда Уокер вонзался в меня с непримиримой мощью, словно чертов воин-победитель, заявляющий права на свою добычу. При каждом сильном ударе его пресс напрягался, на лице отражалась сосредоточенность. Уокер был намного крупнее меня. В его руках я чувствовала себя женственной и хрупкой. Но сексуальной. Не пытающейся выжить матерью-одиночкой Слоан Харроу. А просто Слоан. Женщиной, которую Уокер хотел трахать так, будто завтра уже не наступит.

— Уокер, — выдохнула я, когда напряжение внутри снова усилилось и закрутилось по спирали.

Он замедлил толчки до полной остановки, и я в замешательстве посмотрела вверх, когда он поспешно потянулся, чтобы отвязать мои запястья. Ослабляя второй галстук, он прочитал в моем взгляде вопрос.

— Я хочу, чтобы ты встала на четвереньки, — хрипло объяснил он.

Но потом поцеловал, возобновляя движения, и я застонала, водя ладонями по его мускулистой спине, ощущая его силу. Я схватила его за крепкие ягодицы, и он хмыкнул мне в рот. Уокер прервал поцелуй и внезапно поставил меня на четвереньки. Стоя на дрожащих конечностях, я жаждала его возвращения. Мне казалось, что он желал обладать мной любыми возможными способами, словно лишился всякого контроля.

И мне это понравилось.

От этого я почувствовала себя сильной.

Уокер провел ладонью вдоль моего позвоночника к шее, схватив за волосы в своей типичной властной манере. Успокаивающе погладил, а затем ворвался в меня. Я выгнулась, и когда он вышел, чтобы снова вернуться, подалась навстречу его движениям. Другая его ладонь скользнула по моему животу вверх, обхватывая грудь и сжимая. И я снова потерялась в ощущениях.

— Не могу насытиться, — признание прозвучало резко. — Я не могу насытиться тобой, Слоан. Блядь.

От его слов я кончила, сильно сжимаясь вокруг его неугомонного члена, и Уокер издал поток удивленных ругательств, прежде чем остановился и выкрикнул: «Слоан!» Его бедра содрогались, пока он изливался в меня.

Я рухнула на кровать, а Уокер упал сверху, удерживая свою массу, чтобы не раздавить меня. Все еще пульсируя во мне, он оставил россыпь поцелуев на моем плече.

Затем вышел и лег рядом. Его грудь вздымалась и опадала в такт учащенному дыханию. Уокер повернул голову и посмотрел на меня.

— Женщина, я никогда в жизни не кончал сильнее, — хрипло признался он.

Я самодовольно улыбнулась.

— Я тоже.

Его взгляд переместился с моей улыбки на мое запястье. Он погладил небольшую отметину, оставленную его галстуком.

— Тебе понравилось?

— Понравилось, — ответила я. — Очень.

Уокер казался удовлетворенным, перекатившись на бок, он коснулся костяшками пальцев моей спины в медленной, легкой ласке.

— Я не буду отвечать на его звонки, — прошептала я.

Его взгляд метнулся к моим глазам, голос приобрел стальные нотки, когда он сказал: «Хорошо». Затем оттолкнулся от кровати и вышел из комнаты, при каждом шаге его мускулистые ягодицы напрягались.

Хорошо?

Что мы делали?

Почему я соглашалась не встречаться с кем-то в обмен на мужчину, который хотел от меня только секса? И почему Уокеру, как пещерному человеку, нужно было тащить меня к себе домой? Просто чтобы доказать, что он именно тот мужчина, которого я хотела?

Да, он был тем мужчиной, которого я хотела.

Но я хотела большего, чем он мог мне дать.

После того, как избавился от презерватива, Уокер вернулся в спальню и, глядя на меня, устроился рядом.

Несмотря на крик внутреннего голоса заткнуться и не портить момент, я не могла остановить слова, которые слетели с моих губ. Слова, которые, как я знала, мне нужно было сказать, чтобы защитить свое сердце.

— Это больше не кажется интрижкой, Уокер. Я… я испытываю к тебе чувства. И я пообещала, что буду честна в этом. — Горло перехватило от его настороженного выражения и слов, которые мне предстояло сказать дальше. — Я знаю, что спрашивала тебя, в деле ли ты… но, возможно, это мне стоит уйти?

Слова повисли между нами, как топор на невидимой нити. Я затаила дыхание, ожидая его неизбежного падения, за которым последует разрыв нашей суматошной, но удивительной связи.

ГЛАВА 31

Я изучал ее лицо, каждый его аспект. Каждую черточку и изгиб. Мысль о том, что я больше никогда не смогу смотреть на нее вот так, лежать с ней рядом, быть внутри нее… я не мог отрицать вспыхнувшей паники.

Так же, как не мог отрицать ревности, когда Слоан дала свой номер тому придурку в школе. Во мне проснулось чувство собственничества. Она не ошиблась насчет того, что я метил территорию, или того удовлетворения, что я испытал, когда она кончила, сжимая мой член. Это меня она хотела, это я был ей нужен.

Но — и как бы это ни пугало меня до чертиков — я понял, что она мне тоже нужна.

Последние четыре недели, проведенные вдали от нее, были самым большим испытанием на самообладание, с которым я когда-либо сталкивался. Только чувство вины за то, что я облажался, защищая ее и Келли от Андроса, сдерживало желание сблизиться с ней. Но Рич помог мне понять, что мой страх подвести ее берет свое начало из другого места, из другого времени. Я все еще обдумывал его теорию, даже когда Слоан дала свой номер тому придурку. А сейчас увидел все кристально ясно. Я знал, что Слоан не считает меня неудачником. Но если бы я потерял ее из-за кого-то другого, то подвел бы нас обоих.

Блядь.

Я не был глупым человеком.

Знал, что ни к одной женщине я не испытывал таких чувств, как к Слоан Харроу.

Дело было не только в сексе.

Теперь я даже сомневался, что так было изначально.

Увидев вспыхнувшее в ее глазах разочарование, я погладил ее по щеке.

— Между нами не интрижка, — согласился я.

Слоан от неожиданности замерла, ее рот приоткрылся в потрясении от моего признания.

Мои губы дрогнули от такой чертовски милой реакции, но мне нужно было, чтобы она кое-что поняла.

— Слоан, я никогда не заводил отношений. Не знаю, справлюсь ли с ними. Но если тебе достаточно моего желания попробовать, тогда будь со мной.

Ее глаза увлажнились от эмоций.

— Значит, мы встречаемся? У нас все серьезно?

Я подавил в себе страх и кивнул.

Увидев ухмылку, которую попыталась сдержать Слоан, я притянул ее к себе, поцеловав в губы. Она залезла на меня, накрыв своим мягким теплым телом, и мы целовались, пока я не утонул в ощущении и аромате этой женщины. Находясь сверху, она контролировала поцелуй, лаская и исследуя каждый дюйм моего тела, и я позволял ей делать со мной все, что ей вздумается. Обычно, когда я был с женщиной, мне нужно было самому контролировать ситуацию, в основном для того, чтобы иметь возможность решить, когда мы закончим. Так мне не требовалось вести себя грубо или жестко, если женщина в момент интимной близости пыталась привести нас туда, куда я не хотел.

Но мне нравилось, когда Слоан осыпала меня нежными поцелуями, задерживаясь на каждом шраме, словно могла губами стереть старые раны. Я принимал любое оказанное мне внимание. И когда она взяла мой член в рот и мучила так же, как я мучил ее ранее, мне чертовски понравилась каждая секунда. Я наблюдал за ней, перебирая пальцами ее шелковистые волосы, так возбудившись от вида обхвативших меня губ, что чувствовал себя гребаным подростком.

Она была молода и красива, у нее вся жизнь была впереди.

Я же был тридцативосьмилетний мужчина с твердыми убеждениями, не знавший, удастся ли мне обеспечить будущее, которого заслуживали она и Келли.

Возможно, я был эгоистичным ублюдком, потому что не оставил ее, но я бы не выжил, зная, что она не моя. Она посмотрела на меня из-под ресниц, сильно отсасывая, и в тот момент, как наши взгляды встретились, по моему позвоночнику прокатилось знакомое ощущение.

— Я кончаю, — предупредил я.

Но она не остановилась.

Слоан заставила меня отдать ей все.

Потребовала, чтобы я напрочь отказался от контроля.

И я сделал это для нее. Я сделал бы для нее все, что угодно.

ГЛАВА 32

Одинокий волынщик в народном костюме жителя высокогорья, — в килте, тартановой накидке и прочей атрибутикой, — играл на своем инструменте «Цветок Шотландии» (прим.: «Цветок Шотландии» — патриотическая песня Шотландии, вместе с песней «Scotland the Brave» претендует на звание неофициального гимна Шотландии. Часто исполняется на спортивных соревнованиях, таких как чемпионаты по регби, с участием шотландских команд). Вокруг него, на углу Принсес-стрит и Уэверли-бридж, собралась толпа. За его спиной раскинулись сады Принсес-стрит, заросшие увядшей зеленью и рыжими осенними листьями, а далее над городом возвышался Эдинбургский замок. Келли стояла на цыпочках между мной и Слоан.

— Я не вижу! — пожаловалась она под скорбный звук волынки.

Слоан повертела головой из стороны в сторону, пытаясь увидеть подходы к волынщику, но он был окружен. Сегодня был один из тех дней. Обычно люди проходили мимо одинокого волынщика, слишком занятые своей жизнью, чтобы остановиться и послушать, лишь бросали ему монетку. В другие дни туристы обступали его стеной.

Я опустился на корточки, и Келли повернулась ко мне.

— Хочешь подняться? — Я похлопал себя по плечу.

Возможно, десять лет — это слишком много, чтобы сидеть у кого-то на закорках, но Келли, похоже, так не думала. Она с готовностью кивнула, и я понял, что она, вероятно, никогда раньше не получала такого предложения от своего отца.

Еще одна причина ненавидеть Андроса. Я помог ей взобраться, крепко удерживая ее легкое тельце, поднялся на ноги и услышал, как девочка возбужденно хихикнула.

— Отсюда все видно!

Стоявшие впереди люди повернулись к нам с улыбками, и я взглянул на Слоан.

От абсолютного обожания в ее глазах в горле образовался твердый комок.

Блядь, я бы все отдал, чтобы она смотрела на меня так всю оставшуюся жизнь.

Я попал в беду.

Накануне Бродан разозлил меня, сказав об этом. Он понял, что я в беде, потому что сам всего несколько месяцев назад был на моем месте.

Неделя.

Прошла всего неделя с тех пор, как мы со Слоан стали официально встречаться. «Встречаться» — казалось слишком громким словом. Такое больше относилось к подросткам. Переходный период шел не безболезненно. Я нервничал. Но недостаточно для того, чтобы заставить себя отказаться от своего слова, что я хочу попробовать.

И то, как Слоан смотрела на меня, стоило того страха.

Келли положила руки мне на голову, и мои губы дрогнули от ощущения ее крошечных пальчиков, бессознательно зарывшихся в мои волосы при нарастающих звуках волынки. Бросив еще один взгляд на Слоан, я заметил, что мелодия очаровала и ее. Волынки людям либо нравились, либо они их ненавидели. Я принадлежал к первой категории. Такое трудно объяснить, но редко что вызывало во мне большее чувство патриотизма, чем эти до чертиков скорбные вопли.

Видя и чувствуя эмоции Слоан и Келли, слушавших выступление, меня переполняла гордость.

Наблюдать за тем, как они чем-то наслаждаются, стоило всего.

Включая путешествие на выходные с ними на юг, в Эдинбург. Слоан пришлось немного поуговаривать, поскольку траты на поездку я брал на себя, но я чувствовал, что им нужна смена обстановки. Не в силах избавиться от ощущения, что угроза для них не миновала, я не ослабевал их защиту. Андрос молчал. Его отказ говорить означал для меня существование иных мотивов, кроме тех, о которых он поведал Слоан. Мне казалось, я упускаю деталь головоломки, так что, даже с Андросом за решеткой я не был готов ослабить бдительность.

Поездка стала компромиссом. Я показал бы им уголок Шотландии, которого они раньше не видели. И ради Келли Слоан согласилась.

Когда волынщик закончил, и Слоан ждала своей очереди, чтобы бросить ему от нас несколько монет, я похлопал Келли по ноге.

— Хочешь остаться там?

— А можно? — ухмыльнулась она мне.

В моей груди пророкотал смех.

— Почему бы и нет.

— Мама, отсюда все видится по-другому. Уокер очень высокий.

Слоан со смешком повернулась к нам, но при взгляде на мои волосы ее глаза чуть округлились.

— Что? — спросил я, внезапно забеспокоившись.

Она сжала губы, словно изо всех сил пыталась не рассмеяться, и протянула руку, чтобы провести пальцами по моим волосам. Поправить, понял я. Ее аромат щекотал ноздри, а когда ее груди коснулись моей руки, я заставил себя не думать о прошлой ночи.

В отеле «Скотсман» мы поселились в смежных номерах: Келли и Слоан в одном, а я — в другом. Но прошлой ночью, когда Келли уснула, Слоан прокралась в мой номер. Я проснулся от ее рук и рта, и мы провели пару часов, демонстрируя, как трудно вести себя тихо, когда кончаешь.

— Малышка, — обратилась Слоан к Келли, проведя пальцами по моей щеке. — Можешь оставаться там, но не держи Уокера за волосы, как коня за уздцы.

— Ой, прости, Уокер. — Она ничуть не сожалела.

Мы с ее мамой обменялись веселыми взглядами и направились к саду. Прибыв вчера утром, мы сначала посетили Эдинбургский замок, потому что он стоял первым в списке дел. Затем прогулялись по району Калтон-хилл. К тому моменту девочки проголодались и устали, так что мы отыскали маленькую бургерную, которую нам рекомендовали, а потом отвезли Келли обратно в отель.

Сегодня девочки хотели посетить недавно открывшуюся в саду рождественскую ярмарку. Несмотря на предпраздничную толкотню, мы проходили среди прилавков около часа. Слоан и Келли набрали для друзей безделушек, а я купил понравившееся им рождественское украшение для их елки. Запах готовящихся чуррос оказался слишком соблазнителен для Келли, и мы взяли немного на перекус. Келли запивала сладости горячим шоколадом, а мы со Слоан — глинтвейном.

После тура по рынку некоторое время мы прогуливались по Старому городу, заглядывая в каждый бутик на Кокберн и Виктория-стрит. Слоан отметила, с каким терпением я переносил тяготы шоппинга, но я не возражал. Моя работа за последнее десятилетие заключалась в охране богатых людей, а богатые люди любили ходить по магазинам.

Слоан и Келли развлекались, и это все, что имело значение.

Даже если меня заставили надеть фетровую шляпу с прикрепленными к ней рыжими волосами, чтобы Слоан могла сфотографировать меня и Келли в точно такой же шляпе. Если бы Келли так не хихикала над выражением моего лица на фото, я бы ее удалил.

— Вероятно, нам пора пообедать, — сказала Слоан рядом с нами. — Куда хочешь пойти, малышка?

— Пусть выбирает Уокер. Все остальное выбирали мы.

Слоан похлопала дочь по ноге.

— Ты права. Уокер, где хочешь пообедать?

— Где вы — там и я, — с легкостью ответил я.

— И откуда я знала, что ты скажешь именно это? — Она одарила меня своей сексуальной улыбкой. — Келли?

— Смотрите, «Five Guys»! — Она так взволнованно жестикулировала, что мне пришлось сильнее прижать ее к своим плечам. — Я и не знала, что в Шотландии есть «Five Guys».

— Полагаю, мы едим в «Five Guys», — сухо пробормотала Слоан.

Келли настояла на том, чтобы оставаться на моих плечах, пока мы пересекали Принсес-стрит и направлялись к закусочной по небольшому склону Фредерик-стрит. Оказавшись внутри, мы сделали заказ, и я сказал им занять столик.

Спустя несколько минут я подошел к ним с подносом еды, которую ел редко, и поставил на стол. Я оставил девочек, чтобы сходить за салфетками и соусами, а когда вернулся, заметил, что Слоан сердито смотрит на столик напротив нас, а Келли не сводит глаз с мамы.

Взглянув в сторону соседнего столика, я увидел там компанию молодых парней, судя по всему, лет двадцати. Они вели себя шумно.

Нахмурившись, я повернулся к Слоан.

— Все нормально?

Она по-прежнему свирепо смотрела на мальчиков.

— Скажу тебе позже.

Я кивнул, и мы принялись за обед, болтая о том, что еще можно посмотреть в Эдинбурге. Времени на все не хватало, и я пообещал вернуться сюда еще раз.

— А как скоро? — спросила Келли с широко распахнутыми глазами.

Слоан ухмыльнулась.

— Полагаю, не скоро-скоро. До Рождества меньше месяца, так что сначала мы отпразднуем. Ты уже сказала Санте, чего хочешь?

Прежде чем Келли успела ответить, парни за столом разразились взрывом хохота и продолжили разговор на повышенных тонах.

— Серьезно, та сука была самой уродливой ебаной сукой на свете. Говорит мне такая: хочешь со мной встречаться? — Один из парней жестикулировал едой. — А я ей: лучше трахни меня в жопу!

— Эй! — резко окликнул я, и посетители вокруг нас притихли. Парни замолчали и посмотрели на нас. — Вы не возражаете? Здесь дети. Продолжите такой разговор в другом месте.

Я не кричал.

Парень, который говорил, вздернул подбородок.

— Или чё? Чё ты нам сделаешь?

Я посмотрел на него, взглядом передавая все, что могу с ним сделать.

Один из его друзей пихнул его в плечо.

— Брось, Бойзи. Давай просто свалим.

— На твоем месте я бы послушал своего друга.

— Да, мне похуй. — Он снова вздернул подбородок, но все ребята встали и, не удосужившись убрать со стола, вышли вразвалочку, как крепкие мужички.

Бормотание посетителей снова возобновилось, и я повернулся к Келли.

— Итак? Санта?

Я почувствовал, как ладонь Слоан скользнула по моему бедру под столом и сжала, пока Келли отвергала идею существования Санты, но с застенчивым волнением сказала маме, что хотела бы розовый электрический скутер. За улыбкой Слоан я заметил проблеск беспокойства, как же мне было ненавистно, что все в жизни ей доставалось с такой чертовой борьбой.

После обеда,пока мы ждали Келли возле женского туалета, Слоан прильнула ко мне, небрежно засунув руку в задний карман моих джинсов и прижавшись грудью к моему боку. Я наклонил голову к ней, и она объяснила:

— Пока ты ждал заказа, те парни вели себя отвратительно.

Я понимающе кивнул, но затем напрягся, когда она сжала мою задницу, прежде чем отпустить. Опустив взгляд вниз, я увидел, с каким голодом она на меня смотрит.

— Ты заткнул их одним только словом. Все, что тебе нужно было сделать, это бросить на них свой фирменный взгляд, и все кончилось, не выйдя из-под контроля, — пробормотала она.

— И?

— Это было нереально сексуально. — Она прикусила губу, сдерживая улыбку, и я не мог не улыбнуться в ответ.

Ее глаза слегка расширились, а затем она внезапно выпалила:

— Ты нравишься Келли, Уокер.

Я это знал и относился к ней также.

— Меня бы не было здесь с вами, если бы я собирался слинять, — пообещал я. — Я бы не стал так играть с тобой или Келли.

Она кивнула и взяла меня за руку.

— Сегодня утром она спросила меня: мой ли ты парень.

Мое горло слегка сжалось, а голос охрип.

— И что ты ответила?

Слоан улыбнулась.

— Что ты мой парень. Но на самом деле ты мой мужчина. — Она игриво подтолкнула меня. — Ты слишком суровый и сексуальный, чтобы быть моим парнем.

Я издал небольшой смешок.

— Думаю, ты имеешь в виду, что я слишком старый.

Она приблизилась ко мне теснее.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать восемь.

— И ты, правда, считаешь себя слишком старым для меня?

— Да. — Я погладил ее по щеке. — Но я эгоистичный ублюдок, так что это меня не остановит.

— Хорошо, — прошептала она в ответ.

Появление Келли прервало напряженный разговор между мной и ее мамой. Мы вышли из закусочной в морозный день первого декабря, Келли шла между нами. Она взяла маму за руку, а затем осторожно потянулась к моей руке.

При ее легком колебании и напоминании о том, что она в жизни не испытывала настоящей отцовской привязанности, я проигнорировал не утихающий, как бы я ни старался, страх и взял ее крошечную ладошку.

Милая улыбка Келли прорезала этот страх, притупляя его, пока, в конце концов, его не поглотила уверенность. Кроме вида ее счастливого личика от того, что она шла рука об руку со своей мамой и мной, ничего больше не имело значения. Никто не знал, что принесет будущее. Но в настоящий момент я мог бы дать это Келли.

Я мог бы дать это им обеим.

Потому что я тоже этого хотел.

Страшно признаться, но это была правда.

Келли, замкнутый ребенок с незнакомыми людьми, без умолку болтала, пока мы шли по Принсес-стрит. Меня это радовало. Радовало видеть, что инцидент с отцом, произошедший несколько недель назад, не слишком сильно ее травмировал. Слава богу за детскую стойкость.

— Ох! — Испуганный вздох заставил меня перевести взгляд с Келли на женщину, с которой мы едва не столкнулись.

Я в шоке остановился. Мои щеки покрылись мурашками, и я смутно осознавал, что прохожие натыкаются на нас и раздраженно бормочут, вынужденные нас обходить.

Пальчики Келли сжали мою руку, но я не мог оторвать взгляда от знакомого, но все же изменившегося, лица пожилой женщины.

Мамины голубые глаза, того же оттенка, что и мои, были широко распахнуты. Ее губы приоткрылись, но затем снова сомкнулись.

Ее взгляд метнулся к Келли, потом к Слоан и вернулся ко мне.

Когда она ничего не сказала, я резко кивнул ей и повел Келли и Слоан в обход нее.

Я чувствовал вопросительный взгляд Слоан, но смотрел прямо перед собой и не оглядывался.

Я никогда не оглядывался.

Позволял себе оглянуться только раз в год, и это время выпадало не на эту неделю.

— Кто это был? — наконец, набралась смелости спросить Слоан через десять минут, когда Келли отвлеклась на детскую бижутерию в маленьком бутике на мощеной улочке Роуз-стрит.

— Никто, — отрезал я.

Если мой тон звучал недостаточно предупредительно, я бросил на нее холодный взгляд и присоединился к Келли.

— Выбери что-нибудь, — предложил я, заметив ее интерес к витрине с браслетами.

Глаза Келли расширились.

— Тебе не обязательно.

— Выбирай, — настаивал я.

Ее радость по поводу браслета немного отвлекла меня от моей мамы, которую я не видел двадцать лет. Когда я вернулся к Слоан, чтобы обменяться с ней веселыми взглядами, обнаружил, что она, прикусив губу, задумчиво смотрит на витрины.

Меня охватило беспокойство, и когда она, наконец, посмотрела на меня, то по ее непривычно бесстрастному выражению лица я не мог понять, что происходит.

Затем она вздохнула и с улыбкой, не коснувшейся ее глаз, покачала головой.

— Ты ее балуешь.

Я пожал плечами, пытаясь избавиться от беспокойства.

— Ее нужно баловать.

Слоан кивнула и махнула Келли, чтобы та вышла из магазина.

— Пора возвращаться.

Нам нужно было успеть на поезд до Инвернесса, а оттуда ехать в Арднох. Однако напряжение, возникшее между нами, мне не понравилось. Я не хотел иметь с этим дело вдобавок к воспоминанию об ошеломленном лице моей матери на Принсес-стрит.

На платформе вокзала, в ожидании прибытия поезда, я встал позади Слоан и провел рукой по ее бедру так, чтобы Келли не увидела. И поцеловал ее в висок.

Когда Слоан прижалась ко мне и погладила мою руку, я с облегчением глубоко вздохнул.

ГЛАВА 33

В спортивный зал нас допустили только при условии, что мы будем соблюдать тишину. Уокер, Риган, Тейн и я заняли несколько мест на трибунах огромного помещения, где вскоре должна была состояться первая аттестация Келли и Льюиса по тхэквондо.

Уокер мудро посоветовал нам занять места в первых рядах, потому что наших детей оценивали первыми, и после этого мы собирались уходить. За все время занятий Келли мне не удалось посетить ни одно. Она показывала мне свои движения дома, но это было не то же самое, и я носила в себе определенную материнскую вину за мое отсутствие в той части ее жизни.

Сейчас были выходные после нашей поездки в Эдинбург с Уокером. Теперь все наши друзья знали, что мы встречаемся. Монро пришла в восторг, Бродану следовало прекратить дразнить Уокера, иначе он рисковал лишиться глаза, а Риган все утро бросала на меня ликующие взгляды. Женщина была на год старше меня, но по ее поведению, можно было подумать, что ей тринадцать.

Уокер сел слева от меня, Риган — справа, а Тейн — справа от Риган. Она подтолкнула меня коленом, и я встретилась с ее сияющим взглядом. Она поиграла бровями.

Я расхохоталась.

— Может, хватит уже? — шепнула я.

— Ты и Уокер. Я так и знала, — прошептала она в ответ.

— Любой, у кого есть глаза, знал бы это, — пробурчал Уокер слева от меня, осматривая спортсменов.

Тейн подавил смешок, но я не смогла скрыть улыбки в ответ на ухмылку Риган, когда она повернулась лицом к залу.

Что мне нравилось в Уокере, так это то, что он ни от чего не прятался. Несмотря на сопротивление своему влечению ко мне, он его не скрывал. Даже при том, что никогда не стремился к отношениям, он не отрицал того, что хотел быть со мной.

Рассказывал он о себе не часто, но когда я спрашивала, отвечал.

Поэтому меня обеспокоило то, что он не рассказал мне о пожилой женщине, с которой мы столкнулись в Эдинбурге. Избегать правды было не в духе Уокера. А правда заключалась в том, что глаза женщины удивительно походили на ярко-голубые глаза Уокера.

Он не хотел заводить об этом речь, и я старалась не придавать большого значения тому, что он никогда не рассказывал мне о своей семье. О прошлом с ними.

Мое внимание привлекли Келли и Льюис, ступающие на ковер в своих маленьких белых добоках (прим.: добок — костюм для занятий тхэквондо из лёгкого полотна, состоящий из куртки и брюк). Их куртки были стянуты белым поясом, обозначавшим уровень мастерства: десятый гып. Я понятия не имела, что это значит, кроме того, что они новички, но сегодня им устроят смотр, чтобы проверить, смогут ли они перейти на девятый уровень. Если испытание закончится положительно, то им позволят носить белые пояса с желтыми кончиками.

Нервозность всполошила в животе бабочек, и я стиснула руки между коленями при виде моей маленькой девочки, стоящей на ковре в ряду со своими сверстницами. Возле нее стоял Льюис. Внезапно мне пришло в голову, что сейчас придется наблюдать за ее борьбой.

Широкая ладонь Уокера накрыла обе мои руки.

— С ней все будет в порядке.

На его лице я уловила нежное понимание. Прильнув к нему, я переплела наши пальцы, и с начала аттестации он не отпускал моей руки. Инструктор выкрикивал непонятные мне слова, а Келли вместе со своими сверстниками выполняла команды.

С трепетом я наблюдала, как она била воздух руками и ногами, скользящие движения казались практически танцем.

— Это называется туль, — пробормотал Уокер мне на ухо. — В него входят наступательные и оборонительные маневры, и спортсмены должны запомнить схему (прим.: тули являются основой техники тхэквондо. Это не просто движения, выполняемые в определённой последовательности, спортсмен имитирует поединок с несколькими соперниками. При этом он выполняет различные атакующие или защитные действия, соответствующие «складывающейся» обстановке).

Я видела, как она отрабатывала эти движения, но названия не знала. Меня переполняла гордость, когда я увидела, как несколько других детей запутались и забыли свои движения. Но не Келли и Льюис. На самом деле они двигались идеально синхронно, потому что тренировались вместе изо дня в день.

— Они потрясающие, — пробормотала рядом со мной Риган. — Наши дети великолепны.

— Когда Льюис стал таким высоким? — поинтересовалась я.

— У него произошел резкий скачок роста. Пришлось покупать ему новые джинсы, брюки, обувь — всё.

Туль закончился, и мне захотелось вскочить с места и зааплодировать, но Уокер с сексуальной ухмылкой сжал мою руку и покачал головой.

Ладно. Никаких аплодисментов во время аттестации.

— Она ведь хорошо выступила, да?

Он кивнул.

— Очень хорошо.

Гордость практически рвалась из меня, и Уокер наклонился ко мне для быстрого поцелуя в губы.

Аттестация состояла из нескольких частей, но худшим для меня стал спарринг. Келли вызвали на спарринг с другой девочкой, выглядевшей немного старше. Я, наверное, нарушила кровообращение Уокера, сильно сжав его руку, когда девочка атаковала Келли. Но моя дочь блокировала и защищалась, и пробила вялую защиту соперницы впечатляющим ударом ногой в бок и кулаком в грудь. Спарринг длился слишком долго для моего спокойствия, особенно когда девочка ударила Келли ногой в верхнюю часть бедра, заставив ее пошатнуться.

Но когда все закончилось, Келли объявили победительницей.

— Она хороша, — тихо сказал мне Уокер. — У нее прирожденный талант.

— Я горжусь этим и в то же время напугана.

Он усмехнулся и ободряюще чмокнул меня в висок. Теперь, когда мы официально встречались, мужчина был на удивление ласковым. Мне это нравилось.

Спарринг Льюиса прошел также удачно. Его соперник не был таким рассеянным, как у Келли, но Льюис действовал быстро и точно. Для новичков они выглядели очень впечатляюще.

— Посмотрите на эту волевую решимость на его лице, — Риган сверкнула ямочками. — Мой шальной парнишка. Мне так хочется его потискать, настолько он милый.

— Полагаю, он предпочел бы, чтобы в данный момент ты этого не делала, — сухо заметил Тейн.

Я сдавленно хихикнула. Льюис не был биологическим сыном Риган, но никто об этом даже не догадался. Она была няней Льюиса и Эйлид до того, как влюбилась в Тейна, и полюбила этих детишек с первого дня. Каждому было ясно, что ее любовь стала настолько глубокой, насколько это возможно для настоящей матери.

Льюис победил, и никто не мог удержать Риган от того, чтобы вскочить со своего места и завопить от восторга. Тейн, забавляясь, покачал головой, а Льюис ухмыльнулся мачехе с ковра. Он помахал ей, а затем направился прямо к Келли, и они дали друг другу пять.

Некоторое время спустя нас всех — включая Уокера — распирало от нескрываемой гордости, когда мы наблюдали, как наши дети перешли на девятый уровень.

По пути из спорткомплекса к парковке Келли и Льюис в восторге размахивали новыми поясами с желтыми кончиками. Ария и Монро прислали мне сообщения, где спрашивали, как прошла аттестация, и я быстро написала им хорошие новости.

Тейн настоял на том, чтобы пригласить всех на обед и отпраздновать такое важное событие, а поскольку выбор встал за детьми, мы снова оказались в ресторане быстрого питания. Я знала, что Уокер, несмотря на свою тягу к сладкому, обычно не ел нездоровую пищу, и ценила его за то, что он поступился своими принципами ради детей.

Я видела, как от его похвалы Келли практически засияла, и отметила, что она выбрала место рядом с Уокером, и как тот склонил голову, чтобы слушать ее болтовню. Его терпение по отношению к ней являлось одной из моих самых любимых вещей в мире. Уокер никогда не отличался разговорчивостью. Это было не в его характере. Но он был одним из лучших слушателей, когда дело касалось Келли. Он заботился о ней.

От гигантской волны эмоций мое сердце забилось слишком быстро.

А отношение Льюиса к Келли только усугубляло мое состояние. Он дразнил и подшучивал над ней, но также назвал ее выступление «отвал башки».

— Ты видела нас во время туля? — обратился он к ней, едва проглотив первый кусочек гамбургера. — Мы двигались полностью синхронно.

— Это точно, — согласилась я. — Выглядело очень круто.

— А как ты блокировала Эми, а после нанесла удар ногой по ее боку. — Льюис лучезарно улыбнулся Келли, будто супергероине. — Было потрясно.

Улыбка Келли была настолько широкой, что удивительно, как ее щеки не лопнули.

И мне нравилась каждая секунда ее счастья.

Наконец, после многих лет борьбы, моя дочь обрела жизнь, которую я всегда для нее хотела. Пусть не идеальную. Возможно, я все еще не была в состоянии обеспечить ее какими-то материальными вещами, но то, что имело значение… теперь это у нее было.

Мои глаза метнулись к Уокеру, который наблюдал за общением Келли и Льюиса, и я почувствовала, как дрожь страха проникает сквозь мою радость.

Уокер являлся такой значимой частью того, что я обрела здесь.

Он был надежным и безопасным во многих смыслах.

Но внутри меня залегло зерно неуверенности. Я отмахнулась от него.

Не желала портить этот день своей неуверенностью.

Позже Уокер отвез нас домой, и мы посмотрели фильм. Когда Келли отправилась спать, он подождал, пока она поднимется наверх и устроится в кроватке, после чего собрался уходить.

Вместо этого я попросила его остаться.

— Ты уверена?

Я кивнула.

Мы еще немного посидели внизу, а потом я отвела его в свою спальню, где Уокер Айронсайд еще раз доказал, что может заниматься любовью. Медленно и нежно. И тихо, хотя последняя часть далась мне с большим трудом.

После этого я лежала в его объятиях, прильнув щекой к его твердым грудным мышцам. Я коснулась шрама на верхней части груди, похожего на шрам на моем предплечье.

— Кто в тебя стрелял? — прошептала я.

— Снайпер. В Афганистане, — тихо ответил он, слегка поглаживая пальцами мое плечо. — Не очень меткий.

— Почему ты так говоришь? Он же тебя ранил.

— Полагаю, он целился мне в голову.

Уокер сказал это так небрежно, но от этой мысли меня замутило.

— Там было ужасно? Глупый вопрос, наверное.

— Довольно плохо. Нас отправили на операцию, но вскоре я присоединился к 43-му батальону. Я не застал столько боевых действий в Афганистане, как другие.

Слава богу.

— А это? — Мои пальцы скользнули по его самому большому шраму от пореза, спускавшемуся по ребрам.

— Драка в баре. Иногда пьяницы-недоумки любят схлестнуться с военными.

— Боже, — пробормотала я, раздраженная идиотизмом людей. — Выглядит плохо.

— Да, он здорово меня порезал, но я выжил.

— А эти? — Его бок усеивала россыпь маленьких красных шрамов.

Уокер нахмурился.

— Шрапнель. Мне повезло, я оказался на значительном расстоянии, сумев избежать эпицентра взрывной волны. Моему другу, Гарри, досталось намного хуже.

Я подавила эмоции, думая о том, как близок был Уокер к смерти. Несколько раз.

— Твой друг в порядке?

— Да, все еще жив. Некоторые из нашего батальона встречаются каждый год, разбивают лагерь, ловят рыбу и пьют.

— Это ваша терапия?

Он посмотрел на меня, изучая мое лицо.

— Отчасти. Но у меня также есть настоящий психотерапевт.

Удивленная этим признанием, я подняла голову.

— Правда?

Уокер настороженно кивнул, оценивая меня взглядом.

— Рич. Бывший морской пехотинец.

В порыве захлестнувшей меня гордости я протянула руку и погладила его бородатую щеку. Этот здоровенный мачо не был слишком мачо для того, чтобы обратиться за помощью, когда она ему понадобится. Я так привыкла к мальчишкам, притворяющимся мужчинами, что зрелость Уокера сильно волновала.

— Я тобой восхищаюсь. Ты ведь это знаешь, да?

Выражение привязанности смягчило черты его лица.

— Конечно, детка.

Я вздрогнула от нежности его слов и коснулась легким, ласковым поцелуем его груди, а затем снова прижалась к нему. Мои пальцы потянулись к последнему шраму: короткой неровной полосе внизу живота,

— А этот?

Все тело Уокера, казалось, окаменело, и, клянусь, атмосфера вмиг похолодела. Он взял мою руку и убрал ее от шрама. Внезапно я оказалась на боку, прижатая спиной к груди Уокера.

— Поспи немного, — прошептал он мне на ухо.

Ладно, возможно, в некоторых вещах он все еще оставался эмоционально незрелым.

Я заставила себя расслабиться, но заснуть не смогла. Вглядываясь немигающим взором в темноту спальни, я прислушивалась к дыханию Уокера, когда он, в конечном итоге, заснул. Мы впервые проводили ночь вместе. А я даже не могла насладиться этим.

Тот шрам на его животе вызвал ту же реакцию, что и женщина на Принсес-стрит.

Существовали вещи, о которых Уокер не изъявлял желания мне рассказывать, и я не хотела, чтобы это причиняло мне боль… но оно причиняло.

Мужчина знал обо мне все.

А я кое-чего о нем не знала, и меня интересовало, впустит ли он меня когда-нибудь. Почему я была первой женщиной, с которой он решил попробовать вступить в серьезные отношения? Что заставляло его оставаться до меня холостяком? Кем была та женщина на улице? Его матерью? Если да, то почему он обращался с ней как с чужой? Откуда взялся этот маленький шрам на его животе? Почему он уезжал на две недели каждый год в один и тот же день? И если я так отличалась от всех женщин, которые были до меня… почему он не говорил об этом со мной?

Почему не впускал меня?

Я задремала на час, но затем снова проснулась. Уокер спал, перевернувшись на спину. Беспокойство не оставляло меня, отчего пальцы ног сводило. Желая чем-то себя занять, я соскользнула с кровати и тихонько нащупала в темноте халат. Ночью в коттедже было холодно, поэтому я накинула халат и осторожно выдвинула ящик, чтобы взять носки. Я затаила дыхание, надеясь, что не разбужу Уокера, но он даже не пошевелился.

Выйдя из спальни, я спустилась вниз и включила на кухне свет. Не имея возможности воспользоваться новым шикарным электрическим миксером, дабы не создавать шума, я с удовольствием замесила тесто для шоколадного торта вручную. Пока бисквит выпекался, я растопила шоколад для масляного крема. Сняв его с огня, я выключила плиту и, прислонясь к раковине с миской у живота, растирала оставшиеся комочки, стараясь не думать о мужчине, лежащем наверху в моей постели.

В этот момент раздался скрип ступеньки, и я подняла голову. Через несколько секунд в дверях кухни появился Уокер в одних джинсах. Он был таким высоким, что макушкой доставал верха дверного косяка. Прислонившись к нему, он скрестил руки на голой груди, и я тщетно пыталась не глазеть на него.

— Что случилось? — спросил он хриплым ото сна голосом.

— Ничего. — Я оттолкнулась от стойки. — Не могу уснуть.

Чувствуя себя обнаженной под его проницательным, вопрошающим взглядом, я подняла деревянную ложку.

— Хочешь облизать?

Уокер оттолкнулся от косяка и пересек комнату. Остановившись, он обхватил мое запястье и поднес ложку ко рту. У меня перехватило дыхание от интенсивности его взгляда, пока он слизывал шоколад.

Покалывание от пробудившегося желания переросло в полноценную пульсацию.

— Вкусно? — выдохнула я.

Он медленно кивнул, не отпуская моего запястья.

— Я должна… должна закончить масляный крем. Торт в духовке.

Уокер отпустил меня, но только для того, чтобы наклониться и выключить духовку.

Я нахмурилась, но он взял миску у меня из рук и поставил на столешницу.

— У меня есть для него лучшее применение.

Он прижал руку к моему животу и мягко подтолкнул обратно к стойке.

— Уокер? — Моя грудь вздымалась и опадала от растерянности и предвкушения.

Не говоря ни слова и не прерывая зрительного контакта, он развязал пояс моего халата и скинул его с плеч, так что он упал на пол. А затем спустил вниз мою ночную рубашку, пока та не обвилась вокруг моих бедер. От прохладного воздуха обнаженные груди покалывало, а соски превратились в твердые горошинки.

Уокер открыл ящик со столовыми приборами, достал маленькую ложку и окунул ее в уже остывший растопленный шоколад. Понимание заставило меня ахнуть за секунды до того, как струйка шоколада полилась мне на соски. Ощущая то, как он стекает по моему животу, я втянула в себя воздух.

Уокер опустился на корточки и взял мой сосок в рот. Тепло его рта, сосущего и слизывающего шоколад, пустило искры по животу к вершине бедер. Подавив крик, я схватила Уокера за плечи, впиваясь пальцами в теплые твердые мышцы, и его рот занялся другой грудью. Когда мои груди набухли и запульсировали, он скользнул губами вниз по моему животу, слизывая остатки шоколада.

Я захныкала, когда его язык коснулся нижней части моего живота, и этот звук, казалось, прервал натиск терпеливого обольщения Уокера. Внезапно он сорвал с моих бедер ночную рубашку, и я услышала его резкий вздох при виде меня без нижнего белья.

Он дернул мое правое бедро вверх и закинул себе на плечо, и мне пришлось ухватиться за стойку, чтобы не упасть, в то время как он уткнулся лицом между моих ног и принялся пировать. Я прикусила губу, сдерживая стоны и крики, выгибаясь под талантливым языком Уокера.

— Трахни меня, — выдохнула я, зная, какое влияние оказывает на него это слово, сорвавшееся с моих губ.

Его хватка на моем бедре усилилась, вероятно, оставляя синяки, и он поднял голову, чтобы посмотреть на меня.

— Нужен презерватив.

— Я на таблетках, — напомнила я.

Со вспыхнувшим в глазах огнем он встал, поднял меня на руки и пересек кухню, усаживая меня на маленький столик в углу. Бушующее пламя отчаянного желания пронзила мое тело, когда он закрыл дверь, чтобы заглушить любой шум, который мы могли издать.

Как только Уокер вернулся, он спустил с себя джинсы, раздвинул мои ноги, обвил их вокруг своих бедер и резко ворвался в меня.

Подавляющая полнота была идеальной.

Я обняла его за спину, выгибаясь под толчками. Он оскалил зубы, следя пылающим взглядом за тем, как моя грудь трясется и вздрагивает при каждом движении.

— Блядь, посмотри на себя, — прохрипел он.

— Сильнее, — выдохнула я, откинув голову назад под звуки ударов стола о стену.

— Глаза на меня, — потребовал он.

Я подняла голову, чуть приоткрыв глаза.

На лице Уокера отражалось такое сексуальное напряжение, что у меня перехватило дыхание, а когда он врезался в меня еще глубже и сильнее, мне пришлось прикусить губу, чтобы подавить крик.

Мои бедра дрожали от напряжения, а руки болели от сопротивления его мощным толчкам. Ничто другое не имело значения. Все мои беспокойства и неуверенность стерлись под его властным и всеобъемлющим желанием.

— Ты — моя, — прорычал он, когда его бедра врезались в мои. — Я — твой, а ты — моя. Скажи это, Слоан. Ты — моя.

Пронзивший меня оргазм, осветил веки, словно от взрыва чертовых фейерверков. Мои внутренние мышцы сильно сжали Уокера, пульсируя вокруг него в сладострастных спазмах, которые заставили его рухнуть на меня, уткнувшись лбом мне в плечо, когда мой оргазм вытянул его собственное освобождение.

Его бедра дернулись, он запульсировал и излился в меня.

— Ох, блядь, — выдохнул Уокер мне в плечо, сжимая мои бедра до синяков. Сотрясаясь в оргазме, он простонал мое имя.

Я вздрогнула, мои бедра дрожали вокруг его талии, когда он прижался губами к моему плечу и еще несколько раз вошел в меня.

— Я — твоя, — прошептала я.

Он поднял голову, на его лице отразилось изумление.

— Я — твой, — пообещал он в ответ.

И в этот момент блаженного освобождения мне отчаянно хотелось ему верить.

ГЛАВА 34

Школьный кафетерий, как и в декабре прошлого года, был полон учеников, учителей, родителей и друзей. Все суетились среди столов с выпечкой, которую продавали ученики и их семьи. В прошлом году я присутствовал здесь из-за Бродана, помогавшего детям репетировать школьный спектакль, а я работал его личной охраной. Теперь же я хотел быть здесь ради Слоан и Келли, так что взял выходной, чтобы помочь им разложить все по местам.

Я хмуро смотрел на цены, которые Слоан писала на карточках у каждого испеченного ею изделия.

Только не снова.

Я протянул ладонь, требуя маркер.

— Дай сюда.

Она ухмыльнулась.

— Ты ставишь завышенные цены.

— Женщина, а ты ставишь заниженные цены. Тебе нужно их поднять, как только откроешь свою пекарню. — Я взялся за конец маркера, и она выпустила его с притворным раздраженным вздохом.

— Пекарня — это не распродажа школьной выпечки. — Она уставилась на цену, которую я написал за кексы. — Это вымогательство.

— Ты получаешь то, за что платишь. — Я положил карточку рядом с кексами и перешел к мадленам. — Они покупают не печенье из сухой смеси. Они покупают у чертова профессионального пекаря.

Келли хихикнула рядом со мной.

Слоан откашлялась, и я взглянул на нее, когда она ответила:

— Технически я — не профессиональный пекарь. — От блеска откровенного обожания в ее глазах мне захотелось зацеловать ее до чертиков.

— Если я говорю, что ты — профессиональный пекарь, значит, так и есть.

Уголки ее губ приподнялись в улыбке.

— Властный.

А то ты не знала.

Ее щеки вспыхнули, будто она прочитала выражение моего лица и вспомнила, как позавчера была привязана к моей кровати.

В конечном итоге, мне пришлось признать, что пришло время ослабить мою чрезмерную защиту. Келли отправилась плавать со школьными друзьями, а затем осталась на ночевку. А это означало, что Слоан могла ночевать у меня, но спала она мало.

Она также вернула свою машину, и мы пытались вновь обрести ощущение нормальности.

— Перестаньте строить друг другу глазки и продавайте пирожные, — добродушно поддразнила Келли.

Меня никогда в жизни не обвиняли в том, что я кому-то «строю глазки». Я хмыкнул, что только заставило дочь и мать хихикнуть. Этот звук поднял мне настроение.

Пятнадцать минут спустя это хорошее настроение поставило под угрозу появление Хейдина Барра, отца-одиночки, который попросил номер телефона Слоан. Я знал, что Слоан ответила на его звонок и объяснила, что не может с ним увидеться, так как встречается со мной, но в данный момент мое чувство собственничества обрело собственный разум. Когда мужчина подошел к нашему столику, я обнял одной рукой плечико Келли, а другой — талию Слоан, ясно давая понять, что считаю девочек Хэрроу своими.

Он взглянул на нас и полностью проигнорировал меня.

Ублюдок.

— Выглядит потрясающе, Слоан. — Барр указал на ее столик. — Мне все советовали попробовать твои сладости.

То, как он сказал это, глядя на нее, будто на гребаный торт, который он хотел попробовать, было более чем мудацким поступком, когда я стоял рядом с ними. Я сжал талию Слоан, и она бросила на меня растерянный взгляд, прежде чем подать мудаку кекс.

— Они всегда пользуются популярностью.

Барр порылся в бумажнике и вытащил банкноту в пять фунтов, соответствующую цене, которую я написал на карточке. Слоан с улыбкой взяла деньги, а я все ждал, когда же Барр свалит нахрен.

Но он не спешил. Стоял и глядел на мою женщину, пока ел испеченный ею кекс.

Мне захотелось набить ему морду.

Ревность и чувство собственничества были для меня в новинку.

Вызывали чувство дискомфорта.

Словно ощутив мое напряжение, Келли прильнула ко мне, прижавшись щекой к моему боку. Заставив себя расслабиться, я провел рукой по ее узкому плечику и с нежностью посмотрел на нее.

Она улыбнулась мне, и я почувствовал, как мое напряжение спадает.

Еще кое-что новое, с чем мне пришлось столкнуться, — это наблюдение за языком моего тела рядом с Келли. Я видел, какая она наблюдательная и насколько сильно настроена на взрослых вокруг себя. Ради нее я заставил себя расслабиться.

Когда я поднял глаза, Барр вытирал рот салфеткой, наблюдая за мной и Келли. На его лице, казалось, отразилось понимание, и он бросил взгляд на Слоан.

— Вкусно. Теперь понятно, о чем все говорят.

— Спасибо. — Она улыбнулась ему, но совсем не той улыбкой, какой обычно одаривала меня.

Барр кивнул и, наконец, встретился со мной взглядом. Вздернув подбородок, он пробормотал:

— Счастливчик.

Я смотрел ему вслед, когда он возвращался к своему столику, где стоял его сын с пожилой женщиной.

— Проверю, как там Льюис и его мама. — Келли отстранилась от меня с милой улыбкой и направилась через зал к столику Риган, Льюиса и Эйлид.

Слоан повернулась спиной ко всем присутствующим, скрестила руки на груди, прислонилась к столику и уставилась на меня с невеселой улыбкой.

— Даже лучшие из мужчин — пещерные люди.

Все еще испытывая неловкость из-за желания зарычать на любого ублюдка, который хотя бы посмотрит на нее, я опустил голову, признаваясь:

— Я пытаюсь.

— Знаю.

Она сжала пальцами край стола. Ее волосы были заплетены в свободную косу, перекинутую через плечо, на ней было платье с длинными рукавами в ее любимом стиле. Зелень ткани делала ее волосы светлее, кожу более смуглой, а глаза насыщенно карими. Если раньше я замечал в ней все, то теперь моя наблюдательность перешла на более высокий уровень. Можно подумать, все должно было бы быть наоборот. Ее пребывание в моей постели притупит все чувства.

Но они лишь обострились.

Слоан изучала меня с задумчивым видом.

— Уокер… ты должен понять, что тебе нет нужды ревновать. Никто, кроме тебя, не вызывает во мне таких чувств. Ни одного мужчину я не хотела так, как хочу тебя. И я знаю, что никогда не захочу.

Вена на моей шее запульсировала быстрее, и я сжал руки в кулаки, чтобы не потянуться к ней. Не дать себе волю утащить ее из школьного кафетерия в ближайшую комнату и не погрузиться в нее.

— В ту ночь на моей кухне я говорила серьезно. Я — вся твоя.

Меня охватило ликование, и я с трудом сглотнул ком эмоций.

— Я тоже говорил серьезно. Я — твой, — прохрипел я.

Глаза Слоан заволокла тень печали.

— Мой ли?

Вопрос, тон были как удар под дых.

— Ох, вы только посмотрите на все эти вкусности, — прервала нас женщина, рассматривающая выпечку Слоан.

Слоан отвернулась от меня, и от ее меланхоличного вопроса и неверия в голосе меня охватило беспокойство. Беспокойство, граничащее с паникой. Нет. Не так. Это была самая настоящая паника. Во мне все сильнее закипало негодование, пока Слоан окружали люди, покупающие ее выпечку. Я еще ни разу не говорил женщине, что я — ее. Никогда. Наконец, я это сделал, а она мне не поверила?

В заднем кармане джинсов завибрировал мой телефон, и когда я вытащил его и увидел на экране имя моего друга Салли, то воспользовался возможностью установить необходимую мне дистанцию со Слоан, чтобы пережить приступ бешенства.

— Мне нужно ответить, — бросил я ей, проходя мимо.

Я почувствовал на себе ее взгляд, но вышел из зала, прижимая телефон к уху, так и не оглянувшись.

— Дай мне минутку найти тихий уголок, Сэл.

— Без проблем, приятель.

Меньше чем через минуту я стоял у входа в школу, и декабрьский воздух Балтийского моря проникал сквозь мою рубашку Хэнли.

— Что случилось?

— Где ты?

— На распродаже школьной выпечки.

— Как, черт возьми, тебя занесло на распродажу выпечки? — В его тоне сквозило веселье.

Мы с Салли дружили еще со школы. Вместе вступили в морскую пехоту, и он был одним из тех парней, с которыми я встречался каждый год, чтобы порыбачить и выпить. Это означало, что парни достаточно скоро узнают об изменении моего статуса холостяка.

— У женщины, с которой я встречаюсь, маленькая дочка.

Салли помолчал несколько секунд, затем произнес:

— Блядь, Уок. Никогда не думал, что доживу до такого.

— Да, я тоже. — Я провел ладонью по бороде, пытаясь не думать о дерьмовом моменте со Слоан в кафетерии.

— Она, должно быть, особенная. Как ее зовут?

— Слоан. Ее дочери десять. Зовут Келли. Чертовски милый ребенок.

— Держу пари, она вертит тобой, как хочет, — он усмехнулся.

Они обе.

— Рад за тебя, Уок.

— Да-да, спасибо. — Я вздохнул и посмотрел на яркое зимнее небо. — Поскольку о Слоан и Келли ты не знал, полагаю, твой звонок не из-за них.

Внезапно его тон окрасился мрачными нотками.

— Моей маме позвонила твоя мама. Ей нужен твой номер телефона, Уок. Я не хотел давать его без твоего разрешения.

Блядь.

Кровь ударила по ушам, и я потер затылок в попытке совладать с миллионами чувств, нахлынувших на меня при этой новости.

Мамино лицо промелькнуло перед моим мысленным взором. Ее ошеломленный взгляд, когда мы смотрели друг на друга на Принсес-стрит. И если бы я позволил себе хорошенько подумать об этом, то увидел бы в ее глазах что-то вроде сожаления и боли.

— Уок? Ты в порядке?

— Да, — я судорожно выдохнул. — Дай ей мой номер, Сэл.

— Хорошо, — пробормотал он. — Это хорошо, Уок. Я дам твой номер.

ГЛАВА 35

— Дом Уокера такой чистый, — сказала я Монро, проходя мимо безупречно чистой и скудно обставленной запасной спальни и останавливаясь на пороге впечатляющего домашнего тренажерного зала. — И мужчина тренируется. Каждый раз при виде его тренажеров мне хочется сделать сотню приседаний.

Веселое фырканье Ро эхом разнеслось из динамика моего телефона.

— Что-то я в этом сомневаюсь.

— Ладно, это заставляет меня задуматься о сотне приседаний. Единственное мое упражнение — это…

— Это работа по восемь часов в день в огромном замке и присмотр за ребенком двадцать четыре на семь. — Ро внезапно зевнула. — Не говоря уже о сексе, которым ты сейчас занимаешься. Серьезно, не представляю, как мне удастся вернуться на работу, быть мамой и еще иметь силы, чтобы запрыгнуть на Бродана. Конечно же, мне хочется запрыгнуть на него, но я так вымотана. Постоянно чувствую усталость. И это с мужем, которому посчастливилось ненадолго отпроситься с работы. Мы с Броданом не находили времени друг на друга, и это нормально, потому что мы продолжаем узнавать Леннокса, но это вызывает у меня беспокойство о будущем и о том, как мы собираемся со всем справляться.

Услышав усталость в ее голосе, я испытала прилив вины. Меня так поглотила история с Натаном, а затем с Уокером, что я стала плохой подругой для Монро. Она столько для меня сделала, а что я дала взамен? Они с Броданом воссоединились совсем недавно после восемнадцати горько-сладких лет разлуки! Я видела их восторг от того, что они стали родителями, и Леннокс был любовью всей их жизни, но после стольких лет разлуки они также заслуживали время друг с другом.

— Так, в эти выходные мы с Келли берем Леннокса на день, а вы с Броданом проводите время вдвоем.

— О, нет, Слоан, я сказала это не для этого…

— Я знаю, что не для этого. — Развернувшись, я побрела на кухню. Келли ужинала с Адэрами, так что после работы я пришла к Уокеру. Сегодня он решил сделать заказ в единственном китайском ресторане в деревне. — Я сделаю это для тебя, и ты мне позволишь.

— Не знаю, — размышляла она. — Я…

— Леннокс будет со мной в полной безопасности.

— О, в этом я не сомневаюсь, — Ро медленно выдохнула. — Хорошо. Если ты уверена?

Я ухмыльнулась.

— Да! Я очень уверена. И Ноксу будет приятно провести время с тетушкой Слоан.

— Ноксу? — В ее голосе послышалась улыбка.

— Ах, да, сейчас мы придумываем этому парнишке прозвище, и Нокс звучит чертовски круто, — настаивала я. — Сына Бродана и Монро Адэр не будут звать Лен или Ленни.

Она усмехнулась.

— Что не так с Леном или Ленни?

— Лен или Ленни — шестидесятилетние мужчины.

— Справедливо. Вообще-то… на самом деле… Нокс мне очень нравится. Звучит необычно.

Я улыбнулась, радуясь, что помогла. Бродан и Монро назвали сына в честь дяди Лахлана, чье второе имя было Леннокс, — шотландская фамилия по материнской линии генеалогического древа.

— Тогда, пусть будет Нокс. В субботу я увижу малыша Нокса.

— Слоан, ты уверена, что у тебя есть время? Близится Рождество, у тебя планы с Келли, выпечка для Флоры…

— Уверена.

— Хорошо. Спасибо. Итак, я знаю, что секс у вас — великолепный, — вероятно, я слишком много говорила о своей сексуальной жизни, — но как обстоят дела между тобой и Уокером?

Я открыла рот, чтобы сказать «хорошо», но потом передумала. Несмотря на слова Уокера, не отличавшегося особым красноречием, что он — мой, его действия говорили об обратном. Если бы он действительно был моим, в его жизни не было бы секретов, о которых он избегал говорить. Возможно, я слишком многого от него просила. То, что я была, как открытая книга, не означало, что все остальные были такими же, верно? Но если я становилась для него тем человеком, каким он был для меня… почему он не доверял мне настолько, чтобы рассказать все?

Не успела я поделиться этим с Монро, как услышала отдаленный вопль Леннокса, судя по всему, звучавший из радионяни.

— Прости, Слоан. Мне нужно пойти проверить Леннокса.

— Иди. — Я натянуто улыбнулась, хотя она меня и не видела. — Мне все равно пора искать тарелки.

Завершив разговор, я принялась открывать дверцы шкафов в шикарной кухне Уокера, пытаясь обнаружить, где он держал тарелки. В отличие от меня, заказавшей цыпленка в кисло-сладком соусе с большим содержанием калорий, мужчина заказал себе полезную, легкую курицу чоу-мейн с овощным гарниром. Клянусь, он почти вынуждал меня питаться лучше, но, хотя мой метаболизм по-прежнему сохранился на уровне подросткового возраста, план состоял в том, чтобы наслаждаться едой, пока это еще возможно.

Найдя тарелки, я стала искать столовые приборы. Любопытство, однако, взяло надо мной верх. Я начала просматривать все кухонные шкафы и ящики. Уокер готовил для себя, и у него было много бытовой техники: пароварки, ручные миксеры и соковыжималки. Опять же, кругом царил порядок, и все стояло на своих местах. Интересно, как он собирался уживаться с двумя неряшливыми девочками Харроу.

Будет ли это когда-нибудь возможно.

Во всем остальном наши отношения были вторым лучшим событием, которое когда-либо случалось со мной после рождения Келли. С Уокером я чувствовала безопасность и заботу. Секс был совершенно умопомрачительным, и он относился ко мне с нежностью. Он умел слушать, не осуждал и заставлял меня чувствовать себя самой полноценной женщиной в мире. Особенной мамой и талантливым пекарем. Вишенкой на торте было его терпение и доброта по отношению к Келли. О, и что при своем появлении он по-прежнему пробуждал бабочек у меня в животе.

Но между нами стояла стена, и она причиняла мне боль. Сильную боль.

Словно для того, чтобы специально обострить мои чувства, очередной выдвинутый ящик ускорил мое сердцебиение. Этот ящик был самым захламленным из всего, что я видела в доме Уокера. Его наполняли всякие мелочи: ручки, измерительная лента, клочки бумаги, ненужные вещи.

А еще фотографии.

Старые полароидные снимки.

Я доставала их дрожащими руками, потому что знала, что должна положить их обратно. Вместо этого я стала их просматривать, с шумом в ушах пытаясь собрать их воедино, как пазл. Фотографии были старыми, но женщину на них я узнала. Женщину с Принсес-стрит в Эдинбурге. С глазами, как у Уокера. На фотографиях она выглядела моложе, но это определенно была она. Неудивительно, что она была привлекательна, и на многих снимках рядом с ней находился высокий, красивый мужчина, очень похожий на Уокера.

На фотографиях также была девушка. Одно из наиболее очаровательных фото заставило меня остановиться. Симпатичная девочка с такими же голубыми глазами, как у Уокера, и густыми темными локонами стояла позади маленького мальчика, обнимая его за плечи и прижимая к себе. Чуть наклонившись, она прижималась щекой к его щеке, а он держал ее за руки, и они оба улыбались в камеру. Меня потрясли знакомые формы глаз и губ… я поняла, что этот маленький мальчик — Уокер.

Трудно поверить, что очаровательный маленький мальчик с широкой улыбкой и теплым взглядом — Уокер Айронсайд.

Девочка очень походила на него, должно быть, это была его старшая сестра.

Эти фотографии… я лихорадочно перебирала их снова и снова… на этих фотографиях была его семья, о которой он никогда не рассказывала. Почему? Почему в Эдинбурге он отнесся с матери как к абсолютной незнакомке?

Я разложила фотографии на кухонном островке, жутко нервничая в ожидании возвращения Уокера. При звуке открывающейся двери и его небрежном «Детка, это я», на моих ладонях и в подмышках выступил пот.

Когда Уокер вошел на кухню, от его вида мне захотелось спрятать фотографии, притвориться, что я их никогда не видела, сунуть голову в песок и просто взять от этого мужчины все, что можно.

Проблема, однако, заключалась в том, что я его любила.

Я полностью ибезоговорочно по уши влюбилась в Уокера Айронсайда и с жадностью хотела его всего.

Оказалось, я принадлежала к типу женщин «все или ничего».

Нежность с его лица исчезла, как только он увидел выражение моего лица. Он поставил пакет с едой на островок, выискивая во мне причину, прежде чем скользнуть взглядом вниз к фотографиям на столешнице.

Лицо Уокера превратилось в камень.

— Прости, — выпалила я. — Я искала столовые приборы… нет. Мне было любопытно. И я нашла эти фотографии.

Он ничего не сказал. Стоял, замерев, как статуя, устремив пустой взгляд на полароидные снимки.

— Уокер? Это твоя семья? Та женщина, с которой мы столкнулись в Эдинбурге, была твоей мамой?

Внезапно черты его лица ожесточились, а взгляд, который он бросил на меня, как на незваную гостью, вторгшуюся в его дом, заставил меня немного умереть внутри.

— Это не твое гребаное дело.

Я вздрогнула, как от удара, но он будто этого и не заметил. Не осознавал, насколько глубоко ранил меня своими словами.

Оперевшись руками о столешницу, он наклонился ко мне.

— Разве я шарюсь в твоем чертовом доме? Господи, Слоан, я считал тебя лучше этого.

Я бы не заплакала. Не позволила бы ему довести меня до слез.

Сдерживая обжигающие слезы, я опустила взгляд и отошла.

— Ты прав, мне не следовало смотреть твои вещи. Прости меня.

— Извинения приняты, — резко ответил Уокер и шагнул вдоль островка, сгреб фотографии, выдвинул ящик, в котором я их нашла, бросил их туда и с грохотом захлопнул ящик. — Блинчики с начинкой закончились, так что я купил тебе брокколи с чесноком. — Он двинулся, чтобы открыть пакет с едой.

Я ошеломленно уставилась на него, пока он доставал коробки с едой.

Он посмотрел на меня.

— Не любишь брокколи с чесноком?

Он это серьезно?

Я недоверчиво фыркнула, и, услышав гнев в этом звуке, Уокер остановился.

— Что?

Этот резкий, нетерпеливый вопрос, подобно крюку, вытянул мой позвоночник и распрямил плечи.

— Я хочу знать, почему ты не говоришь о своей семье. Почему игнорировал свою маму. Почему ты исчезаешь каждый год в одно и то же время, почему не рассказываешь, откуда у тебя шрам на животе, с остальными у тебя подобных проблем не возникло. — Я обогнула островок и прижала ладони к его груди. — Я хочу узнать тебя, а ты мне не позволяешь.

— Чушь собачья, — рявкнул Уокер. — Ты знаешь меня лучше, чем большинство.

— Чем большинство? — Я провела ладонью там, где билось его сердце. — Обо мне ты знаешь все. Я впустила тебя повсюду… почему ты не впускаешь меня?

Он обвил рукой мое запястье.

— Я впустил. Но есть вещи, о которых я не хочу говорить. Вот, — он накрыл ладонью мою руку, лежащую на его груди, — что я могу тебе дать. Этого либо достаточно, либо нет.

Я отдернула руку, и глаза Уокера сверкнули, но неохотно он отпустил меня.

— Значит, ты говоришь мне, что в твоем прошлом есть нечто важное, о чем ты никогда мне не расскажешь?

— Тебе об этом знать не нужно. Это никак на нас не повлияет.

Он шутил что ли? Неужели настолько ничего не понимал?

— Если наши отношения продолжатся, я должна буду просто молча наблюдать, как ты исчезаешь каждый сентябрь на две недели?

Он казался удивленным, что я знала о нем такие подробности.

— Нас это никак не касается, так что, да.

Болезненный комок застрял в горле.

— Ты шутишь?

— Слоан…

— Хочешь сказать, если бы я каждый год срывалась с места и пропадала с Келли на две недели, ни черта тебе об этом не рассказывая, ты бы отнесся к этому спокойно?

На его челюсти дернулся мускул, и я поняла, что донесла до него свою точку зрения. И все же упрямый ублюдок сказал:

— Если бы тебе было важно держать это при себе, то да.

— Лжец, — сердито выплюнула я, отступая от него.

Глаза Уокера предостерегающе вспыхнули.

— Слоан.

— Нет, не говори со мной, как с непослушным ребенком. — Меня всю трясло под тяжестью ужасного решения. — Это серьезно, Уокер. Я… как наши отношения могут продолжаться, если ты мне не доверяешь?

— Я мог бы спросить тебя о том же. Я прошу тебя поверить, что на нас это никак не повлияет.

Он потянулся ко мне, но я отступила. В его глазах вспыхнула боль, и я ненавидела это… но мне он тоже причинял боль.

— Ты дурак, если думаешь, что твои секреты не повлияют на нас. В конце концов, они встанут между нами. Я…

Я уставилась на него, вглядываясь в каждый дюйм его красивого лица, немного ненавидя его, но больше себя. Разве я не знала, что этим все и закончится?

— Мне нужен весь ты… мне нужно твое доверие… не знаю, справедливо ли это. Хотеть все твои секреты. Знать о твоей семье, откуда ты родом. Я, правда, не знаю. И мне жаль, если это не справедливо. Но ты меня знаешь, как и я знаю себя. И я знаю, что мне нужен весь ты, а эта недосказанность будет лишь накапливаться между нами.

Потому что она заставит усомниться меня в том, сможет ли он любить меня так, как мне нужно. Отец никогда не любил меня достаточно; любовь Натана была неправильной… мою душу избили и изранили мужчины, которые были до Уокера. Его вины в этом не было.

Но реальность заключалась в том, что я была ранена, и эти раны означали, что я нуждалась в любимом мужчине, который всеми возможными способами показывал бы мне, что я была для него всем. Что он — мой, как никто другой. Я не знала, было ли это выполнимо или правильно, но чувствовала именно это. Нуждалась именно в этом.

— Так что, если… если ты не можешь дать мне этого… — выдохнула я дрожащим голосом и со слезами на глазах, — все должно закончиться.

Глаза Уокера слегка расширились, лицо побледнело, и между нами повисла тяжелая тишина. Он провел рукой по губам, глядя на меня с полнейшим недоумением, и единственным звуком в комнате было царапанье его пальцев по бороде.

Наконец, и как раз вовремя, потому что я уже думала, что меня стошнит от напряжения, Уокер опустил руку. Выглядя побежденным.

Он ничего не сказал.

Ему и не требовалось.

Его поза говорила за него.

Я повернулась, когда по щекам полились слезы, прилагая усилие, чтобы сдержать мучительный всхлип, рвущийся на свободу. Даже когда я поспешно проследовала в гостиную за своей сумочкой, я надеялась, что он окликнет меня. Что помешает мне уйти.

Но я беспрепятственно дошла до входной двери, а потом оказалась на улице.

Мое имя так и не прозвучало.

Когда я добралась до своей машины и попыталась в нее сесть, из меня вырвались сдерживаемые рыдания.

Я изо всех сил пыталась держать себя в руках, не позволяя зияющей дыре, открывшейся в моей груди, поглотить меня. Мой разум переключился на автопилот после того, как я решила, что не хочу сейчас быть одна, но к Монро я пойти не могла, потому что Бродан и Уокер были лучшими друзьями.

Вместо этого я поехала в поместье, где охранники с изумленными лицами при виде моих слез пропустили меня.

Остановившись возле дома Арии, я едва успела выйти из машины, как входная дверь открылась, и на крыльцо вышла Ария, одетая в толстый кардиган, чтобы защититься от декабрьского мороза. Когда я поднималась по ступенькам, черты ее лица смягчились в сочувствии к тому, что она увидела на моем лице.

— Слоан?

Реальность случившегося, наконец, обрушилась на меня, и я разразилась громкими, прерывистыми рыданиями.

Все было кончено.

Уокер никогда больше не обнимет меня. Никогда не поцелует, не прикоснется ко мне и не будет держать за руку. Я никогда не увижу, как в уголках его глаз появляются морщинки веселья и нежности. Никогда не почувствую себя защищенной и нужной так, как только он заставлял меня чувствовать. Никогда не вдохну его аромат, не поговорю с ним и не посижу в полной тишине.

Дыра в моей груди раскрылась шире, и Ария бросилась ко мне, притягивая к себе, а я рыдала у нее на плече, будто любовь всей моей жизни только что умерла.

ГЛАВА 36

Я так привыкла к жизни в Шотландии, что порой забывала насладиться ее красотами. Чтобы отвлечься в последние пару дней я заставляла себя внимательнее относиться к окружающему миру. Летом нагорье цвело пышными и дикими красками, но с наступлением зимы приобретало суровую красоту. Изумрудная и оливковая зелень уступала место жженой умбре, дымчатым и янтарным оттенкам. Облака с вересковыми брюшками висели над Северным морем, окрашивая его своим отражением. Дальние горные вершины покрывали снежные шапки. Голые ветви деревьев отливали медью в лучах раннего заходящего солнца.

«Мы будем жить здесь», — напомнила я себе по пути к Монро и Бродану.

Каждый день я старалась вспоминать что-нибудь хорошее.

Это помогало моему разбитому сердцу не рассыпаться окончательно.

Келли сидела на заднем сиденье машины и ворковала с Ноксом, пока мы везли его домой. Было только полпятого, и сгущались зимние сумерки. Нокс гостил у нас с девяти утра. Движение машины убаюкало его, но прежде чем мы покинули коттедж, он сильно расплакался, и я сделала вывод, что он соскучился по маме и папе.

— А можно оставить его с нами еще ненадолго? — попросила Келли.

Я взглянула на нее в зеркало заднего вида, зная, что моя улыбка не касается моих глаз.

— Нокс хочет к своей мамочке, милая.

Два дня.

Прошло два дня с тех пор, как я рассталась с Уокером. Я вдоволь наревелась у Арии, пока не пришло время забирать Келли. При взгляде на мои опухшие глаза дочь поняла, что что-то не так. Я солгала ей, сказав, что мы с Арией смотрели грустный фильм.

— Я думала, ты с Уокером, — заметила Келли.

— Вместо этого мы устроили вечер для девочек, — выдавила я из себя.

О расставании я ей не рассказала. Не знала, как это сделать. Дело в том, что я дико на себя сердилась за свой эгоистичный поступок, который привел Уокера в жизнь моей дочери. Наше расставание ей бы тоже причинило боль, а мне стало огромным уроком никогда не знакомить парня с дочерью до тех пор, пока отношения не пересекут отметку в несколько месяцев. Месяцев. Уокер не был виноват. Вся вина лежала на мне.

В конце концов, мне придется все рассказать Келли, но пока я придумывала отговорки, что Уокер в последние несколько дней очень занят.

По ночам я плакала и засыпала в слезах. Днем делала вид, что все в порядке.

Сегодняшний день стал приятным отвлечением. Мы взяли Нокса на долгую прогулку по деревне. Он дремал, пока мы обедали, а потом Келли развлекала его играми, пока он не устал.

— Как думаешь, у меня когда-нибудь будут брат или сестра? — спросила она с заднего сиденья.

От этой мысли у меня перехватило горло. Мне понадобилась минута, чтобы прогнать слезы.

— Возможно.

— У Уокера должен быть ребенок, мама, — посоветовала Келли, словно мудрая старушка. — Из него получился бы очень хороший отец.

Угрожавшие сломить меня эмоции побудили быстро сменить тему, спросив ее о школьной подруге, которая разозлилась на нее из-за того, что я купила Келли такой же пенал, как и у нее. Серьезно, некоторые дети могли выйти из себя из-за пустяков.

— Мы помирились. Я дала ей несколько наклеек со смайликами, которые нашла в коробке с хлопьями, и она наклеила их на свой пенал, так что теперь он выглядит совершенно по-другому.

Эх, вот бы решать проблемы, как все десятилетки.

— Мы можем зайти и поздороваться с Льюисом? — спросила она, когда мы ехали по узкой дороге мимо дома Тейна и Риган.

— Невежливо приходить без приглашения, малышка. В любом случае, я уверена, что сейчас у них семейные посиделки.

— Я тебе говорила, что МакКайла сказала Линдси, что Льюис ей по нраву?

Я взглянула на Келли в зеркало заднего вида. С каждым днем она становилась для меня все большей шотландкой с ее выбором слов.

— По нраву, да?

Она пожала плечами, опустив глаза на Нокса.

— Так здесь говорят.

Неужели у нас уже наступил тот возраст, когда дети влюблялись друг в друга? Я попыталась вспомнить себя десятилетней.

Да.

Отчетливо помню, как считала Кольта Мэтьюза самым симпатичным мальчиком в своем классе. В том году он подарил мне валентинку.

— Как ты к этому относишься?

Она пожала плечами, по-прежнему, не глядя на меня.

— Нормально. Льюис считает ее занозой в заднице. Но он… он думает, что МакКайла хорошенькая.

Ой-ой.

— Это он тебе так сказал?

— Он сказал Майклу, который сказал мне.

— А тебе… тебе кто-нибудь по нраву?

Глаза Келли встретились с моим взглядом в зеркале, и она поморщилась.

— Мальчишки раздражают.

Я тихо усмехнулась и расслабилась. Она была еще слишком юна для всей этой ерунды, отчего я испытала огромное облегчение.

— Но… мне бы не хотелось, чтобы Льюис все свое время проводил с МакКайлой, а не со мной.

Я ободряюще ей улыбнулась.

— Такого никогда не случится. Этот мальчишка любит тебя.

Она снова поморщилась, но ее губы тронула улыбка.

Мой взгляд вернулся к дороге. Мы миновали дома Адэров и оказались в конце переулка, где располагался впечатляющий особняк Бродана и Монро в стиле Лос-Анджелеса.

Вид знакомого «Range Rover» заставил мое сердце подпрыгнуть до горла. С шумом в ушах я свернула на подъездную дорожку и припарковалась рядом с машиной Уокера.

— Уокер здесь? — взволнованно спросила Келли. — Думала, он на работе?

Быстро порывшись в сумочке в поисках телефона, я достала его и обнаружила три сообщения от Монро с предупреждением, что Уокер у них.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Он не писал, не звонил и не заходил с тех пор, как я ушла из его дома два вечера назад.

Для него все тоже было кончено.

Свинцовая гиря лежала у меня на груди, причиняя боль. Мгновенно лишая всех сил.

— Мам?

Соберись.

— Иду. — Стиснув зубы, я выскочила из машины, чтобы открыть дверцу со стороны Нокса. — Возьмешь его, пока я открепляю автокресло?

Я позаимствовала его у Монро.

— Конечно.

Как только я вложила все еще сонного Нокса в руки моей дочери, быстро открепила автокресло и, взяв его с собой, пошла к двери. Она открылась прежде, чем мы к ней приблизились, и на пороге появилась Монро.

Словно узнав о ее присутствии, Нокс проснулся и заплакал.

Монро поспешно забрала сына у Келли, прижала к себе и стала напевать, покачивая его из стороны в сторону.

— Как он себя вел? — В ее широко распахнутых глазах читалось извинение.

— Великолепно, — заверила ее я. — Мы оставим автокресло здесь, — я поставила его у ног Монро, — и поедем.

— Мы должны поздороваться с Уокером. — Келли бросила на меня смущенный взгляд, прежде чем метнуться мимо Монро с нехарактерной для нее грубостью.

— Келли!

Но было слишком поздно.

Она уже скрылась в доме.

— Он только что пришел. Прости, — прошептала Ро.

— Все в порядке.

Ничего не было в порядке.

Монро это тоже понимала и похлопала меня по плечу, прежде чем я последовала за ней в дом, чтобы забрать свою дочь.

Мы обнаружили ее у кухонного островка, прильнувшую к Уокеру.

— Мама, смотри, кого я нашла!

Она, конечно же, ожидала, что я улыбнусь, пересеку комнату и поцелую Уокера в губы, как за последние несколько недель я делала сотни раз у нее на глазах. Меня охватило сокрушительное чувство вины, когда я отказалась встретиться с ним взглядом. Видеть его с Келли было уже невыносимо.

— Привет, — поприветствовал он меня хриплым голосом.

— Привет. — Мое внимание переключилось на Бродана, прислонившемуся к островку и наблюдавшему за всеми. — Мы привезли Нокса.

— Я вижу. — На его красивом лице расцвела очаровательная улыбка, он оттолкнулся от островка и взял сына на руки. Нокс широко и слюняво улыбнулся отцу. — Кстати, мне нравится это прозвище.

Бродан одарил меня одобрительной улыбкой.

Моя ответная улыбка казалась натянутой.

— Рада помочь.

— И спасибо за сегодняшний день.

— Надеюсь, вы хорошо провели время. — Я перевела внимание от Бродана к Монро.

Мои друзья обменялись нежными влюбленными взглядами, а Ро повернулась ко мне.

— Было тихо, но прекрасно. Спасибо.

— Без проблем. — Я повернулась к Келли, все еще не глядя на Уокера. — Малышка, нам пора ехать.

Келли хмуро посмотрела на меня.

— Я хочу ненадолго остаться.

— Келли…

— Все в порядке, — заверила Ро.

— Хочешь поздороваться с дядей Уоком, малыш? — тихо спросил Бродан, сокращая расстояние между ними.

Уокер тут же взял Нокса на руки и прижал к своей груди, как делал это миллион раз. Я, наконец, позволила своим глазам остановиться на его красивом лице, когда он с любовью смотрел на маленького мальчика.

— Все хорошо, кроха? — спросил он с забавной серьезностью. — Ты любишь дядю Уока?

Нокс снова блеснул деснами.

Что было такого в этом мужчине, что дети его так любили?

Мое сердце сжалось от правдивых слов Келли. Он был заботливым, оберегающим, внимательным… из него получился бы чертовски хороший отец.

Это тоже причиняло боль.

Опустив взгляд на Келли, я сказала не вызывающим возражений тоном:

— Келли, идем.

Выражение ее лица приобрело нехарактерную смелость, и она спросила Уокера:

— Ты едешь с нами?

Уокер нахмурил брови, а затем я стала свидетельницей его угрюмого замешательства. В его глазах мелькнуло осознание. Теперь он знал, что я еще не рассказала Келли правду о нас.

— Уокеру скоро на работу, так что, нет, — солгала я. — Пойдем. Сейчас же.

Наконец, вняв моему тону, Келли с болезненной грустью попрощалась с Уокером и Ноксом, затем с Ро и Броданом и последовала за мной к выходу, словно я конвоировала ее в тюрьму.

На Уокера я не оглянулась, хотя и чувствовала на себе его взгляд, пока мы не исчезли в коридоре. Монро обняла меня и пробормотала мне на ухо еще одно извинение, но я отмахнулась. Это не ее вина.

Уокер дружил с моими друзьями.

Нам нужно привыкнуть быть рядом друг с другом.

Или мне нужно завести новых друзей.

Эта мысль тоже глубоко ранила, поэтому я отбросила ее.

Мы пробыли в машине едва ли секунд тридцать, как Келли воинственно спросила:

— Почему ты была груба с Уокером?

— Я не была груба.

— Была. Что-то случилось?

— Ничего не случилось, — солгала я. Еще одно прибавление к списку моих проступков.

Моя девочка замолчала. И насупилась. Потому что она не была глупой и понимала, что я лгу. Меня накрыло чувство вины за то, что я не защитила ее от этого. От неизбежности завершения наших с Уокером отношений. Она была последним человеком, которого я хотела обидеть или разочаровать. Завтра, когда почувствую себя сильнее, я расскажу ей правду.

ГЛАВА 37

Уличная ярмарка со всеми этими гребаными гирляндами, искусственным красно-зеленым снегом, покрывающим прилавки палаток, покупателями в зимней одежде и запахом морозного, дымного воздуха, глинтвейна и горячих пончиков должна была привести меня в хорошее настроение. Тронуть чертовски старомодным и идиллическим образом моего нового дома на Рождество.

Но в настоящий момент это была пытка.

Предлог наблюдать за Слоан как больной сталкер.

Ее палатка располагалась между всеми остальными. Множество знакомой выпечки выглядело почти также аппетитно, как и женщина, которая ее испекла. Рядом с ней стояла Келли, в шапке и намотанном на шею шарфе, очаровательная, как всегда.

Мне следовало уйти.

Я вел себя как дурак.

Но я скучал по ней. Скучал по ним обеим.

И прошло всего несколько дней с тех пор, как она сказала мне, что между нами все кончено. Вчера на кухне Бродана она смотрела сквозь меня.

Хотя, такое чувство, что прошли гребаные годы.

Я приехал к Бродану, чтобы сообщить ему новости о Байроне Хоффмане. Слоан сбежала из дома до того, как мы смогли поговорить, поэтому Бродан передал ей информацию по телефону прошлым вечером. Это означало, что я даже не мог лично увидеть ее облегчение от известия, что Байрону Хоффману предъявлены обвинения в сексуальном насилии со стороны нескольких женщин и ему предстоит длительная судебная тяжба. Это был последний мудак, о котором ей стоило беспокоиться. Интересно, как она восприняла эту новость. Вызвала ли она воспоминания о нападении, произошедшем несколько месяцев назад. Нуждалась ли Слоан в ком-то, кто обнимет ее и защитит от дурных снов.

Понимание, что этот человек был бы не я, чертовски убивало. Боль в груди была такой сильной, что я тер ее через ткань зимней куртки. «Наверное, изжога», — лгал я себе, стоя возле фургона с кофе, скрытый толпой людей, прибывшей насладиться ежегодной рождественской ярмаркой в Арднохе. В прошлом году я появился здесь с женщиной, с которой переспал накануне ночью и не мог от нее избавиться. Я заметил разочарование Слоан, когда она ее увидела, и понял причину. Но притворился, что не испытываю к ней того же влечения, что и она испытывала ко мне.

Все это время я потратил впустую, а это были всего лишь месяцы. Как мог Бродан вынести бремя восемнадцати потерянных лет с Монро?

Я напрягся при виде знакомой фигуры, приближающейся к палатке Слоан. В сопровождении своего сына.

Хейдин Барр.

Скрестив руки на груди, я вертел головой в попытке рассмотреть сквозь толпу и, вероятно, выглядя как безумный.

Прошло несколько минут, а он все еще стоял у ее палатки.

Козёл.

— Это помогает?

— Блядь, — прошипел я, потрясенный больше всего тем, что Бродан застал меня врасплох.

Не припоминаю, когда в последний раз ко мне кто-то подкрадывался.

Глядя на ухмылку друга, я взглянул на протянутый мне стаканчик кофе. Нехотя, я принял его.

— Где твоя жена и сын?

— Наслаждаются ярмаркой. Я увидел, как ты прячешься в тени, следя за Слоан, и почувствовал необходимость вмешаться.

— Я не прячусь. — Сделав глоток кофе, я снова взглянул на Слоан.

— Тогда ты отлично это изображаешь. — Бродан проследил за моим взглядом и нахмурился. — Ой, брось. Ты ведь не позволишь этому придурку увиваться вокруг нее? Сначала Ро, теперь Слоан. Ну, уж нет.

Слоан улыбалась ублюдку так, как я ненавидел. Будто я не существовал.

— Он — лучший выбор для нее.

— Хватит изображать из себя мученика. — Раздраженный Бродан встал передо мной. — Будь честен с собой. Ты хочешь его убить, как и любого мужика, который к ней приблизится. Или я ошибаюсь, и ты действительно можешь смириться с мыслью, что Барр уложит Слоан в свою постель?

От поднявшейся во мне ярости я сильно стиснул стаканчик с кофе.

— Следи за словами, Бродан.

— Учитывая твои манипуляции мной и Ро, чтобы мы проводили время вместе, этим моим небольшим вмешательством ты еще легко отделался. — Бродан наклонился ко мне. — Ты, правда, хочешь, чтобы Слоан встречалась с Барром?

Я выглянул из-за Бродана и увидел, как Слоан смеется над чем-то, что сказал придурок.

— Я хочу разбить его ебаную рожу.

Бродан невесело усмехнулся.

— А учитывая, что тебя научили калечить и убивать человека сотней разных способов, мне почти жаль Барра. Но тебя мне будет жаль еще больше, Уок, если ты позволишь препятствию в виде гордыни встать между тобой и той, кого ты хочешь. Исправь это. Прежде чем потеряешь ее навсегда. Поверь мужчине, потратившему впустую восемнадцать лет своей жизни без любимой женщины… какова бы ни была проблема, без нее не стоит жить.

Он сильно хлопнул меня по плечу, а затем ушел на поиски своей семьи.

Его слова завязали узел у меня в животе, и мое внимание вернулось к Слоан и Барру.

Впервые за долгое время я по-настоящему испугался. Не тому, что не был для нее достаточно хорош. Я уже подвел ее с Андросом. А также подвел Келли. Если бы Слоан знала о моем прошлом, она бы поняла, что с ней я не первый раз терпел неудачу. Она бы поняла, чего я больше всего стыжусь. И я бы не вынес, если бы она стала смотреть на меня так, как я смотрел на себя.

Три пропущенных звонка на моем телефоне оставались без ответа с прошлой недели. Пропущенные звонки от мамы. Потому что, как бы я ни думал, что готов на них ответить… как и готов довериться Слоан, эта мысль ужасала меня. И я боялся этого ужаса. Поэтому игнорировал мамины звонки.

Как и отказывался рассказывать Слоан о своей семье.

Но смогу ли я потерять ее, как потерял семью, не предприняв ни единой попытки что-то исправить? Не веря, что, возможно, она будет думать обо мне лучше, чем я сам думаю о себе?

Так погрузившись в свои мысли, я не осознавал, что Слоан оставила Келли у прилавка с Риган и Эйлид, пока не увидел, как она направляется в мою сторону. К фургону с кофе.

Ее длинные волосы каскадом спадали из-под кремовой вязаной шапочки, щеки порозовели от мороза. Под длинным подолом платья мелькали сапожки, кремовое пальто было распахнуто, и только объемный вязаный шарф защищал ее от зимнего воздуха.

«Какая красивая», — подумал я.

Достаточно ли раз я говорил ей это?

Ее взгляд поднялся от земли и встретился с моими глазами.

Слоан остановилась посреди шумной толпы, ее щеки залились краской.

Затем она резко повернулась и направилась обратно к палатке.

Чтобы избежать меня.

Чтобы уйти от меня.

Сжав руки в кулаки, я сделал шаг вперед, но тут же остановился.

Значит, вот так все и будет? Столкнувшись со мной на улице, она пройдет мимо, будто я — незнакомец? Так же, как это было с моими родителями?

Эта мысль разрушила меня.

Я ушел, прежде чем сделал что-нибудь импульсивное. Инстинктивное. Безрассудное.

Я не мог так поступить со Слоан. С Келли. Мне нужно точно знать, что я способен им дать, потому что они были последними людьми на земле, которым я хотел причинить боль.

ГЛАВА 38

Моя жизнь стала пустой. До нее, до них, она так не ощущалась, но теперь казалась глубокой, темной бездной.

В воскресенье я освежился на пляже, а затем потренировался дома. Остаток дня бродил по слишком большому для одного человека дому, задаваясь вопросом: чем они занимаются.

В понедельник утром я въехал в поместье и припарковался рядом с машиной Слоан. Случилось все так, как и предвещал Бродан. Я не мог думать ни о чем, кроме нее, и это вызывало бешенство, дискомфорт и…

Нужду в ней.

Персонал практически отпрыгивал от меня, когда я вошел в замок тем утром. Казалось, они бросали один лишь взгляд на мое лицо и поворачивали в противоположную сторону, чтобы не столкнуться со мной. Хорошо. Для меня это было предпочтительно.

Однако избежать контактов со всеми людьми было невозможно. Ария вызвала нас с Джоком в свой кабинет на встречу. Лахлана все еще занимали семейные дела с женой и ребенком и планирование с Броданом открытия завода по производству виски, а это означало, что Ария брала на себя все больше и больше повседневного управления поместьем.

Когда мы с Джоком вошли в роскошно обставленную комнату, Ария обошла стол и протянула нам планшет. Джок взял его, и я прочитал через его плечо то, было написано на экране.

Новостная статья о Норте Хантере.

Пока мы читали, Джок пробормотал себе под нос проклятье.

Судя по всему, в тринадцатилетнем возрасте Норта с приятелями обвинили в смерти бездомного. Подробности не разглашались, но история представляла Норта в очень плохом свете.

— Он здесь, — объявила с явно несчастным видом Ария, когда мы оторвались от планшета. — Мистер Хантер выбрал Арднох в качестве убежища на время скандала, и, как полноправный член клуба, он имеет на это абсолютное право. — Голос ее звучал так, будто ей хотелось, чтобы Норта здесь не было. — Он прибыл на рассвете, и я могу только предполагать, как скоро папарацци появятся у ворот.

— Мы усилим меры безопасности у всех входов, — заверил Джок. — Также чаще будем патрулировать периметр беспилотником.

— Хорошо. — Ария тяжело выдохнула. — Скоро к Рождеству прибудут другие гости, и представители желтой прессы в качестве приветственной вечеринки не значились в моем списке подарков в этом году.

— Ну и люди, — фыркнул Джок, уставившись на планшет, прежде чем вернуть его ей. — Но он член клуба, поэтому мы должны защитить его.

Я нахмурился, вспомнив человека, который охотно и без колебаний помог мне защитить Слоан, когда это совершенно его не касалось.

— Норт был ребенком, — напомнил я им. — Тринадцатилетним ребенком, и таблоиды не предоставили никаких подробностей. Что мы знаем точно, так это то, что Норт Хантер помог мне защитить от хищника женщину, которая очень много значит для меня, когда это совершенно его не касалось. Что же до меня, то я ему обязан. И буду защищать его не только потому, что мне за это платят, но и из-за ситуации, в которой он сейчас оказался. Мы лучше всех должны понимать, что нельзя доверять всему, что читаем.

Джок и Ария выглядели одновременно пристыженными и ошеломленными.

— Мне кажется, это самая длинная речь, которую я когда-либо от тебя слышал.

Веселье изогнуло губы Джока.

— И ты абсолютно прав. — Он повернулся к Арии. — Мы обо всем позаботимся.

Мы направились к выходу из кабинета, но Ария остановила меня, позвав по имени. Я оглянулся на нее.

Она, прищурившись, смотрела на меня.

— Женщина, которая много для тебя значит?

Я напрягся.

— Да.

С несколько раздраженным выражением она слегка покачала головой.

— Может, тогда тебе стоит сказать ей об этом.

— Может, я и скажу, — огрызнулся я, не подумав.

Ее глаза вспыхнули, но я уже вышел из кабинета вслед за Джоком.

Потом я остановился, когда в ушах у меня застучал пульс.

Моей проблемой всегда была неспособность отпустить вину за действия, которых я не совершал. Неужели я до конца своей жизни хотел быть несчастным потому, что Слоан может посмотреть на меня по-другому, как только узнает правду о моем прошлом?

«Мне нужно твое доверие…»

Я и не думал, что речь шла о моем доверии Слоан. Но она была права. Речь шла именно об этом. И я причинил ей боль, отказав в этом доверии.

— Джок.

Босс уже дошел до конца коридора и повернулся ко мне с вопросительным взглядом.

— Я тебе сейчас нужен, или ты можешь немного обойтись без меня?

Почувствовав настойчивость в моем голосе, он махнул мне рукой.

— Иди, делай, что тебе нужно.

Так я и поступил.

Страх и предвкушение захлестывали меня, пока я разыскивал начальницу Слоан, миссис Хатчинсон. Она казалась ошеломленной, когда я спросил, где сейчас убирается Слоан, но дала мне номер люкса, в котором, по ее предположениям, она должна находиться, и я попытался проявить терпение, проходя через замок.

Не желая привлекать внимание гостей, я заставил себя не спешить, пока поднимался наверх, а затем шел по коридору к Слоан. Другая горничная, кажется, Слоан звала ее Фрэнни, стояла возле номера и вываливала мусор в тележку.

— Слоан там? — резко спросил я.

Пожилая женщина выпрямилась и по-совиному моргнула.

— Да, там.

— Вы можете оставить нас на минутку?

Ее брови сошлись на переносице.

— Это из-за вас она выглядит так, будто каждые пять секунд может разрыдаться?

Блядь.

Боль вспыхнула в моей груди, как незаживающая рана. Я скованно кивнул.

Она оглядела меня.

— Вы не особо-то разговорчивы, не так ли?

Я нахмурился.

Фрэнни невесело усмехнулась.

— Отлично. Идите. Скажите Слоан, что я буду в соседнем номере.

Едва она договорила последнее слово, как я проскользнул в люкс и закрыл за собой дверь.

— Фрэнни, ты не поверишь, что я нашла в… ох. — Слоан появилась из ванной, и при виде меня ее лицо тут же осунулось. — Что ты здесь делаешь?

Как только я принимал решение, то не ходил вокруг да около.

— Я хочу рассказать тебе о своем прошлом.

Мусорный мешок выпал из ее дрожащих пальцев.

— Уокер?

— Я скучаю по тебе, — признание вырвалось из меня в буре эмоций. — Я чертовски скучаю по тебе.

Слезы заблестели в ее нежных карих глазах. Глазах, в которых я мог утонуть.

— Я тоже по тебе скучаю.

— Присядешь? — Я указал на кресло.

Ее взгляд метнулся к двери.

— А как же Фрэнни?

— Пока мы разговариваем, она убирается в соседнем номере.

Я сел. Слоан все это время наблюдала за мной, не в силах оторвать глаз, и как будто у нее подкосились ноги, она тоже рухнула в кресло.

— Ты была права, — признал я. — Тогда я не понимал, что не доверял тебе правду. Был ослеплен своим отношением к ней. И я…

Я провел ладонью по лицу, потому что не привык обсуждать это ни с кем, кроме Рича.

— Блядь, я… часть меня никогда себя не простит, и я подумал, что, если скажу тебе, и ты посмотришь на меня… по-другому… это меня полностью уничтожит.

Слоан подалась вперел, ее красивое лицо выражало сочувствие.

— Посмотрю на тебя по-другому?

— Ты… даже после того, как я напортачил с Андросом… ты смотришь на меня так, будто я могу все исправить. Мне нравится то, что я чувствую из-за этого, — хрипло признался я. — Мне нравится, что ты считаешь меня мужчиной, который предназначен тебе: такой же сильный, как ты, такой же способный, с которым ты хочешь быть рядом.

— Уокер, — выдохнула она с полными слез глазами, медленно катящимися по ее щекам. — Ты и есть такой мужчина. Правда. С тобой я чувствую, что даже если и случится что-то плохое, меня это едва ли заденет.

Господи. Ее слова лишали меня сил.

— Почему ты думаешь, что правда изменит это?

— Потому что я подвел кое-кого так, что ничего уже нельзя исправить.

Она пронзила меня пристальным взглядом.

— Расскажи мне.

В этом мире очень мало людей знали правду. Даже Бродан не знал. Рич знал. Салли тоже. Я облизнул внезапно пересохшие губы, но не отвел взгляда от Слоан.

— Я вырос в Портобелло, неподалеку от Эдинбурга. На побережье. Мой папа был высокооплачиваемым архитектором. У нас был хороший дом, и маме не приходилось работать, так что она уделяла мне и сестре массу внимания.

— Сестре? — прошептала она.

Мысль об Ионе вызвала нестерпимую боль. В меня стреляли, ранили ножом, я чуть не утонул и не задохнулся. Меня поджигали и взрывали. Большинство мужчин не испытывали и малой толики этого.

Но ничто из пережитого не сравнится с горем.

— Моя старшая сестра, — я говорил тихо, охваченный воспоминаниями. — Мы были близки. Она даже решила остаться дома и поступить в Эдинбургский университет. Это случилось, когда мне было шестнадцать, а ей двадцать, и она только что закончила второй курс университета. Училась на медика.

Умная и заботливая. И веселая. Господи, как же она меня смешила. Но тогда я был другим человеком.

— Она начала встречаться с парнем старше ее. С Томми Дингуоллом. Родителям он не нравился. Мне тоже. Он часто неподобающе прикасался к ней у меня на глазах. Лапал ее. Я ненавидел то, как он смотрел на нее, будто на своего домашнего питомца. Я предчувствовал, что происходит что-то, о чем я не знал, потому что Иона часто ссорилась с мамой. Но я был сосредоточен на своих делах. Не уделял сестре должного внимания. Однажды я прогулял школу, потому что предпочел завершить уровень в видеоигре, а не сидеть на уроке географии.

Слоан неосознанно подалась ближе, словно услышала мое участившееся сердцебиение.

— Я знал, что мамы нет дома, потому что в тот день она посещала свой еженедельный урок живописи. Но когда я добрался до дома, то услышал, как Иона кричит на кого-то наверху. Потом раздался голос Томми. — Я судорожно выдохнул от натиска воспоминаний. — Потом… ее крик.

Слоан прикрыла рот ладонью, словно знала, что сейчас произойдет.

— Я помчался наверх, дверь в спальню была заблокирована. Я попытался ее выбить, услышав… — эмоции угрожали задушить меня, — …услышав, как она выкрикивает мое имя, зовя на помощь.

— Уокер. — Еще больше слез покатилось по щекам Слоан.

— Я проник внутрь. Оказывается, он забаррикадировал дверь комодом. Но он… он бросился на меня, как только я проскользнул в комнату. Я почувствовал в животе жгучую боль, посмотрел вниз и увидел, что он ударил меня ножом.

Слоан охнула.

— Шрам на животе.

Я кивнул.

— Я пытался напасть на него, но терял сознание. Последнее, что я помню, как Иона умоляла его помочь мне. — Мое дыхание сбилось, и я опустил взгляд на пол.

— Уокер, если это слишком…

Я покачал головой. Решил рассказать ей все. Ведь именно этого она хотела от меня — всего? Так что, вот оно.

— Пришел я в себя, когда парамедики подняли меня на носилки… а Иона лежала на полу спальни… мертвая. Он перерезал ей горло.

Слоан тихо заплакала.

— Он убил ее, пока я был в комнате. И я не смог ее спасти. — Я резко и жутко рассмеялся. — Первыми словами отца, когда я очнулся после операции, были, что я подвел его. Я подвел ее. Он возненавидел меня за то, что я не спас сестру.

— Нет.

Слоан вскочила с кресла и упала на колени у моих ног. Она потянулась к моему лицу, и я подался к ее прикосновению, только тогда поняв, что по моим щекам текут чертовы слезы. Она вытерла их, сама не переставая плакать.

— Ты был подростком и пытался ее спасти. Никто не виноват, кроме больного ублюдка, убившего Иону. И чуть не убившего тебя.

Всхлипывая, она забралась ко мне на колени, и я крепко прижал ее к себе, уткнувшись лицом ей в грудь, пока она обнимала меня.

— Это была не твоя вина, — повторяла она снова и снова. — Ты не подвел ее. И не подвел меня.

ГЛАВА 39

Я думала, что единственным человеком, чью боль я могла чувствовать, как свою собственную, была Келли. Но я ошибалась. В том номере, прижимая к себе Уокера, сдерживающего слезы, горе перехватывало мое горло и сжимало сердце. Я хотела рыдать дни напролет. Вместо этого, дрожа от напряжения, пыталась держать себя в руках и быть сильной ради Уокера.

Сколько всего в своей жизни перевидал этот могучий, одаренный, смелый мужчина, но ничто не ранило его глубже, чем убийство сестры. Как такое могло быть? Неудивительно, что он был способен справиться со всем прочим, что бросала ему жизнь. Раз он пережил такую трагедию, то смог бы пережить что угодно.

Постепенно дрожь Уокера уменьшилась, и он поднял голову с моей груди, чтобы встретиться со мной взглядом. Му́ка в его глазах будет преследовать меня вечно. Я бы все отдала, чтобы изменить его прошлое и избавить от этой боли.

Я провела пальцами по его щеке, ощущая под ладонью его бороду, и он подался к моим прикосновениям.

— Спасибо, что рассказал мне.

Его объятия стали крепче.

— Знай, теперь я только больше изумляюсь тому, каким человеком ты стал, несмотря на столь трагичную потерю Ионы.

Уокер Айронсайд всегда яростно защищал женщин, и, возможно, так было бы, сложись жизнь иначе, но я не сомневалась, что смерть сестры закалила в нем эту черту. Напоминание об обвинении отцом родного сына, вызвало внутри меня бурю гнева.

— И твой отец ошибался.

Уокер погладил меня по бедру, словно утешая.

— Почти год я прожил под его крышей, где меня встречало лишь холодное молчание. Больше я вынести не смог и ушел, вступив в ряды морских пехотинцев. С тех пор родителей я не видел.

Другими словами, его отец посеял семена вины в Уокере, что он подвел Иону. Каждый день на протяжении года он терпел холодное отношение. Если бы его отец попался мне сейчас, я бы порвала его в клочья.

— Он ошибался, — яростно повторила я. — Вымещал на тебе свое горе. Но основная тяжесть случившегося лежит на нем… потому что он потерял двоих детей.

— Я… разумом я понимаю, что вина не на мне. — Уокер изможденно прислонился лбом к моему лбу. — Но как бы я ни старался, мне не удается избавиться от чувства вины.

— Тогда, не избавляйся. Я сделаю это за тебя.

Я нежно поцеловала его в щеку, потом в другую, затем в нос и в губы. Словно каждое мягкое касание могло вытянуть из него боль.

— Ты пытался ее спасти. Она умерла с этим знанием. Ты — герой, Уокер. — Мой голос дрожал, по щекам катились слезы. — Ты стараешься так, как ни один знакомый мне мужчина. Вкладываешь все свои чувства в то, что делаешь. Ни с кем и никогда я не ощущала себя в такой безопасности, не чувствовала себя нужной кому-то, как тебе. Я люблю тебя.

Его глаза пылали эмоциями, руки вокруг меня сжались почти до боли. Уокер неспешно поднял руку и большим пальцем смахнул мои слезы. Затем, внутри него будто что-то щелкнуло, высвободилось, и он скользнул рукой мне в волосы, обхватывая затылок. И обрушился на меня в сокрушительном поцелуе. Словно подтверждая мою точку зрения, он вложил в поцелуй все свои чувства. Пока я не стала задыхаться, полностью поглощенная им.

Мы не слышали стука в дверь номера, но когда кто-то откашлялся, Уокер неохотно отпустил меня. Мы одновременно повернулись к незваному гостю.

Джок.

Ухмыляясь, он поднял бровь.

— Извините, что прерываю, Уокер, нам нужны все свободные руки. Папарацци прибыли.

Уокер повернулся ко мне и, видя мое замешательство, объяснил:

— В новостях всплыла история о члене клуба, и он приехал сюда, чтобы спрятаться. Папарацци у ворот.

— Ой.

— Я тебе все расскажу. — Он сжал меня. — Могу я прийти позже?

Был понедельник, поэтому Келли после школы занималась тхэквондо, о чем, я уверена, Уокер помнил.

— Конечно. Ты… — Я бросила взгляд на Джока и понизила голос: — С тобой все буде в порядке?

Выражение его лица смягчилось.

— Ты любишь меня?

Застенчивая улыбка коснулась моих губ.

— Да.

— Тогда я более чем в порядке.

Уокеру не потребовалось рассказывать мне о скандале. Все в замке только и говорили о том, как история причастности Норта Хантера к смерти бездомного много лет назад попала в прессу, после чего его просто разорвали на части в социальных сетях. Выдвигалось много разных мнений на эту историю, но ни одно из них, на мой взгляд, не было правдивым. Я бы ни за что не присоединилась к сплетникам. Норт помог мне, и я не отплачу ему, предполагая худшее. Мир уже постарался достаточно. Ходили слухи о его увольнении из грядущего блокбастера.

Служба безопасности поместья находилась в состоянии повышенной готовности и выезжала несколько раз за день, чтобы предотвратить проникновение папарацци на территорию. Этого шума было недостаточно, чтобы отвлечь меня от мыслей об Уокере. Я по-прежнему сильногоревала из-за него, но очень обрадовалась, что он, наконец, мне признался. Что доверился мне. Что мне не придется проводить следующие одинокие, жалкие месяцы в попытке забыть его. И я была благодарна, что не нашла в себе вчера смелости рассказать Келли о нашем разрыве.

Теперь необходимость в этом отпала.

Уокер не ответил на мое признание в любви взаимностью, но я почувствовала это в его поцелуе. И я могла подождать, пока он произнесет эти слова. Теперь я знала, что ему нелегко справляться с такими эмоциями. Он избегал отношений, чтобы не испытывать чувства поражения, как тогда, когда потерял Иону. Когда потерял родителей. Я могла проявить терпение, пока он будет бороться со своими страхами.

Полагая, что проблема с папарацци займет Уокера до конца дня, я удивилась, встретив его после своей смены.

— Ты не нужно в поместье? — спросила я.

Он покачал головой, коснувшись ладонью моей спины и направляя к нашим машинам. Этим утром он припарковался рядом со мной.

— Проблемой занимаются, и я хотел вывести тебя из поместья. Эти придурки бросаются на каждую машину, выезжающую из ворот.

— А как же моя машина? — спросила я, когда он подвел меня к своему внедорожнику.

— Завтра я отвезу тебя на работу, и если этот цирк утихнет, ты сможешь забрать ее. Тебя устраивает?

— Да. — Я запрыгнула в его «Range Rover».

Как только Уокер сел за руль, он повернулся ко мне и сжал мое колено.

— Все хорошо?

Я накрыла его руку своей.

— У нас все хорошо.

Выражение его лица вдруг стало таким напряженным, что мое сердце забилось быстрее.

— Ты снова моя?

Клянусь, мой пульс участился.

— Я снова твоя. А ты снова мой?

Уокер еще раз сжал мое колено.

— Никогда не переставал быть твоим.

От вспыхнувших эмоций мне на глаза навернулись слезы, и при виде них Уокер замер.

— Слезы счастья, — пообещала я.

Секунд на тридцать он расслабился, но по мере приближения к воротам становился все более настороженным. Мало того, что папарацци разбили лагерь у главных ворот, похоже, они заполонили и служебный выезд.

— Господи, — пробормотала я при виде вооруженной охраны, оттеснявшей толпу от открывшихся ворот, чтобы мы смогли проехать.

Папарацци протиснулись мимо охранников и на всякий случай сделали снимки, ослепив меня вспышками фотокамер. Прекратили они, только поняв, что мы не представляем для них интереса, но взглянув в боковое зеркало, я увидела, как Джейми скрутил папарацци, промчавшегося через ворота до того, как те закрылись.

— Святое дерьмо.

— Да. Они как взбесившиеся животные, — с отвращением пробормотал Уокер.

Мы проехали мимо автомобилей, припаркованных вдоль обочины дороги.

— Сколько их здесь?

— Около пятидесяти.

— Бедный Норт.

— Значит, вы не веришь прессе?

— Я не знаю, что в его прошлом правда. Но точно знаю, что он помог мне… и я не ощущаю от него плохих вибраций.

— Согласен. Не волнуйся. Я не допущу, чтобы с ним что-то случилось.

На этот раз я скользнула рукой вниз по его бедру.

— Я знаю.

Мы обменялись быстрым, обжигающим взглядом, прежде чем Уокер вернул свое внимание к дороге.

— Я скучала по тебе, — снова призналась я. — Было очень трудно притворяться перед Келли, будто все в порядке.

— Ты сказала ей, что мы?.. — спросил он хрипло.

— Нет.

— Хорошо. — Он немного расслабился. — Это хорошо. Теперь ей не обязательно это знать. У нас все серьезно, Слоан. Тебе не нужно беспокоиться, что наши отношения причинят Келли боль.

Необходимость быть реалистом после боли последних нескольких недель вынудила меня сказать:

— Независимо от наших чувств друг к другу, ни один из нас не может предвидеть будущее или того, что может произойти между нами.

Уокер молчал, казалось, слишком долго, прежде чем сжать пальцами руль.

— Не представляю, что захочу когда-нибудь отпустить тебя.

Мое сердце снова затрепетало.

— Но ты права. Мы не можем обещать друг другу, что произойдет в будущем. Никто не может. Но вот, что я точно могу тебе обещать, — он стрельнул в меня обжигающим взглядом, — что бы между нами ни случилось, я всегда буду рядом с вами. Всегда буду рядом с Келли.

Переполнившие меня эмоции перекрыли горло, и я с удивлением посмотрела на него. Как мне так повезло встретить Уокера Айронсайда?

— Я приложу все силы, чтобы удержать тебя навсегда, Уокер.

Уголок его губ слегка скривился.

— Женщина, тебе не нужно прилагать никаких сил. Я никуда не собираюсь.

Тепло разлилось между моих бедер.

— Я знаю, что мы должны поступить разумно и поговорить о нашем будущем, о том, чего мы хотим, как вместе будем двигаться дальше… но когда мы приедем ко мне домой, мне необходимо почувствовать тебя внутри, как только мы перешагнем порог.

Уокер ухмыльнулся медленной, широкой и сексуальной улыбкой, от которой трепетание в сердце переместилось вниз живота.

— О чем мы должны поговорить, с чем нельзя разобраться сейчас?

— О свадьбе, детях, — выпалила я, стараясь не волноваться, что напугаю его.

Он пожал плечами.

— Я никогда не думал, что женюсь или заведу детей… — Уокер взглянул на меня. — До тебя.

У меня перехватило дыхание.

— Значит, ты хочешь этого?

— Да, — подтвердил он хрипло. — Я бы хотел всего этого с тобой.

— Хорошо, — слово прозвучало скрипуче даже для моих ушей. Я прочистила горло. — Это хорошо.

Он снова ухмыльнулся, и мне захотелось запрыгнуть на него немедленно.

— Тогда, думаю, мы знаем, куда движемся.

ГЛАВА 40

Я попыталась запрыгнуть на этого мужчину, как только мы зашли в коттедж, но Уокер сбавил темп моих поцелуев, медленно лаская мои руки, словно пытаясь унять мой внутренний огонь.

Сбитая с толку, я отступила назад… а потом прочла в его глазах то, что он хотел. Сначала он избавил от верхней одежды меня, а затем разделся сам.

Обхватив рукой мой затылок, Уокер тесно прижал меня к себе. Вспыхнувшая во мне лихорадка обжигала все сильнее, такую пламенную потребность мог пробудить лишь один мужчина. Он. Возможно, я была глупой, томящейся от любви женщиной, но искренне верила, что для меня на этой земле был создан только один мужчина. Он. Уокер схватил меня за задницу. Его эрекция вонзилась мне в живот, и между моих бедер хлынула влага. Под его пылким взором я затрепетала.

Когда он расстегнул пуговицу на моих джинсах, дыхание перехватило. С замиранием сердца я ждала, пока он закончит с молнией и неспешно скользнет рукой мне в трусики. С гортанным звуком я схватилась за его плечи для поддержки, когда он толкнулся пальцами в мою влагу, чтобы коснуться клитора.

Уокер хмыкнул и прижался лбом к моему виску, продолжая ласкать клитор.

— Ты так готова для меня, детка. Всегда готова.

— Всегда, — пообещала я, тяжело дыша. — Всегда только для тебя.

Уокер зарычал в глубоком удовлетворении от моих слов, прежде чем накрыть мой рот своим, целуя так жадно, будто мы не целовались месяцами. Потом я оказалась в его объятиях, обвила ногами его талию, и он понес меня наверх.

В тумане вожделения и потребности я была готова к тому, что Уокер бросит меня на кровать, возьмет контроль в свои руки, будет доминировать и трахать меня, пока я не закричу от освобождения.

Но он меня удивил.

Прервав поцелуй, он поставил меня на пол рядом с кроватью.

Его руки на секунду задержались на моей талии, прежде чем скользнуть вниз по бедрам. Мы смотрели друг на друга со смесью тоски, изумления и доверия. Удивительно, как эта более глубокая связь между нами сильнее настроила мое тело на Уокера, сделав его сверчувствительным. И готовым к нему.

— Я люблю тебя, — повторила я хрипло.

В глазах Уокера вспыхнул огонь, и он крепче сжал мою талию, словно ободряя, после чего его руки скользнули под мой свитер. Я вздрогнула от нежной ласки огрубевшей кожи его ладоней.

— Я тоже тебя люблю, — проскрежетал он, словно эти слова давно не произносились, но звучали искренне.

Такого счастья я не испытывала с момента рождения Келли.

— Правда?

Уокер склонил ко мне голову.

— Никогда, черт возьми, не сомневайся в этом.

Я тихо рассмеялась, подаваясь к нему, когда ласкающие движения его пальцев переместились чуть выше, поперек ребер. Мои груди покрылись мурашками и отяжелели, отчаянно нуждаясь в его руках, его губах.

— Уокер…

Вытащив руки из-под моего свитера, он взялся за пояс моих джинсов. Выражение его лица было решительным и сексуальным, пока наши взгляды оставались прикованы друг к другу. А потом он стал медленно стягивать джинсы с моих бедер. Уокер опускался вместе с ними, оказавшись на корточках. Я ощутила его горячее дыхание сквозь тонкое кружево трусиков и содрогнулась от желания. Опираясь о его сильное плечо, я поднимала ноги по очереди, чтобы он мог расстегнуть молнию на моих сапогах и стянуть джинсы.

Понимание пришло, когда Уокер обвил своими широкими ладонями мои икры и, глядя мне в глаза, погладил их сзади. Он не торопился. Смаковал. Любил меня.

Он занимался со мной любовью.

Сильный спазм внизу живота привел к еще большему приливу влаги, намочившему ткань трусиков. Взгляд Уокера опустился к ним. Его ладони поднялись выше, погладив бедра. Скользя большими пальцами по их внутренней стороне, он потребовал:

— Раздвинь ноги.

Возбуждение вызвало очередной спазм внизу живота, и я выполнила его приказ. Он нежно отодвинул ластовицу трусиков, и я ахнула, когда два толстых пальца легко скользнули внутрь.

— Ох, черт, — простонал он и уткнулся лбом в мое правое бедро. — Как же я скучал по твоему жару.

Я вспыхнула от желания, вызванного его сексуальными словами.

— А я скучала по тебе внутри меня.

Уокер встретился со мной пылающим взглядом, в его глазах отразилось все, что он собирался со мной сделать. Я вздрогнула от отчаянной потребности, но держалась, пока он стягивал клочок кружева с моих ног. Дрожа, я вышла из трусиков. А затем Уокер закинул мою правую ногу себе на плечо, и я оперлась на его противоположное плечо для равновесия, снова и снова шепча «да». Он издавал гортанные звуки желания, намеренно потираясь бородой о внутреннюю часть моего бедра. Он знал, какой эффект это на меня оказывало.

— Блядь, да, блядь, — захныкала я.

Я кожей почувствовала его улыбку за секунды до того, как его язык коснулся клитора.

Захлестнувшее удовольствие заставило меня выгнуться навстречу его рту. Его пальцы впились мне в бедро, и во мне завибрировал его стон. Он сильно сосал клитор, а я тяжело дышала, пока глубоко внутри росло прекрасное напряжение. Его язык обвел наэлектризованный комочек нервов, а затем скользнул вниз, порочно и ненасытно облизывая меня, прежде чем протолкнуться внутрь.

— Уокер! — вскрикнула я, прижимаясь к его рту, и поднимаясь все выше и выше к вершине блаженства.

Почувствовав мое отчаяние, Уокер вернулся к клитору и вонзил в меня два пальца.

Ощущение поразило взрывом огненных покалываний в пояснице и ярких звезд в глазах, когда я вздрогнула у рта Уокера от пронзившего меня восхитительного освобождения.

Он осторожно опустил мою дрожащую ногу, и я покачнулась, когда он встал. Вместо того чтобы млеть от удовлетворения, мое тело гудело от жажды. Словно я все еще стояла на пороге оргазма.

Переполненная возбуждением, я встретилась взглядом с Уокером. В его глазах пылал огонь, челюсти были сжаты от свирепого голода и любви.

Уокер любил меня.

Я подняла руки вверх, чтобы помочь ему снять с меня свитер.

Моя грудь вздымалась от затрудненного возбужденного дыхания, когда Уокер бросил свитер на пол и опустил ладони мне на плечи. Его глаза проследили за кончиками пальцев, которые сначала переместились к шраму. Он нежно поцеловал зажившее пулевое ранение, закрыв глаза, словно от боли. И в тот момент я знала, что он чувствовал, потому что испытывала то же самое всякий раз, когда касалась его шрамов.

Страх, потому что эта метка напоминала о том, что я могла умереть, и облегчение, потому что я выжила.

Он открыл глаза, снова следя за своими руками, которые с мучительной медлительностью двигались по моей ключице и спускались к груди.

Уокер нежно обхватил мое лицо ладонями и поцеловал так глубоко, что я почувствовала собственный вкус. Но эти поцелуи были не такими, как раньше. В них не ощущалась тоска по потерянному времени. Они были медленными, сексуальными и наполнены нежным благоговением, от которого на глазах выступали слезы. Уокер любил меня. Я чувствовала это в его поцелуе. Сжав руками его бицепсы, ощущая его силу, его любовь, я не знала, чего хочу больше: чтобы он оказался внутри меня или рухнуть в его объятия и заплакать от абсолютного счастья.

Не прерывая поцелуя, Уокер ласкал меня легкими поглаживаниями. Заново изучал каждый мой дюйм — мои ребра, мою талию, мой живот — будто мы провели в разлуке годы, а не несколько дней. Его ладони скользнули к моей заднице, поцелуй стал более глубоким и жадным, и он привлек меня к своей эрекции. Я чувствовала в нем внутреннюю борьбу, когда его язык ласкал мой глубокими влажными движениями. Он был полон решимости не торопиться, но другая его часть хотела трахать меня, пока я не закричу.

Когда я провела ладонями по его предплечьям, это прикосновение, казалось, успокоило его и сделало поцелуй нежнее. Он прикусил мою нижнюю губу, а затем отстранился, но только для того, чтобы посмотреть мне в глаза. Его руки скользнули вверх по моей спине к застежке лифчика. Он расстегнул ее, затем спустил бретельки по рукам, и он упал на пол. Его взгляд медленно оторвался от моих глаз, и я вздрогнула от аквамаринового блеска из-под его полуопущенных век. Хватка на моих предплечьях усилилась, пока Уокер наслаждался видом моей обнаженной груди. Под его взглядом соски затвердели, нуждаясь в прикосновении его рта.

— По ним я тоже скучал, — пробормотал он, накрывая груди ладонями.

Я застонала и выгнулась к его прикосновению. Низ живота охватили волны желания, когда он играл с моими грудями, мял и массировал их, поглаживал и щипал соски. Все это время его взгляд метался между моим лицом и моей грудью. Я толкнулась в его прикосновение, бормоча признание в любви.

Едва слова сорвались с моего языка, как его рот обрушился на мои губы. Этот поцелуй был грубым, жестким, отчаянным, наполнившим меня его стоном, когда Уокер сжал мои соски между указательными и большими пальцами. Я ахнула, и его довольный рык заставил меня вспыхнуть от удовольствия. Я была готова. Почувствовав под руками ткань его рубашки, сжала ее в кулаки и прервала поцелуй.

— Раздевайся. Немедленно.

Губы Уокера дернулись, но он выполнил мою просьбу. Быстро расстегнул рубашку и швырнул ее за спину, а затем занялся брюками и ботинками. Мышцы его груди, рук и пресса были такими мощными и красивыми. Шрамы несли в себе постоянное напоминание не только о его уязвимости, но и о необычности. Мой взгляд опустился ниже. Я много раз видела его обнаженным, но теперь, зная, что он меня любит и доверяет свои секреты, все изменилось.

Теперь, он действительно был моим.

Его мощные бедра и мускулистые икры вызвали очередной сильный спазм внизу живота. Я застонала, когда он стянул боксеры, освобождая эрекцию, такую твердую, что упиралась ему в живот. Весь этот красивый мужчина принадлежал мне.

Я млела перед Уокером, пока он позволял мне разглядывать его. Думаю, он увидел мой собственнический взгляд, потому что его глаза светились взаимным чувством.

Он потянулся ко мне, обхватив за талию, и сел на край кровати. Затем потянул на себя, побуждая оседлать его. При соприкосновении с его эрекцией мой живот опалило огнем.

Мы смотрели друг другу в глаза, и от выражения его лица я впилась пальцами ему в плечи. Я увидела столько любви. Отчаянной любви.

Мои глаза наполнились слезами, и это видимое волнение заставило его свирепое выражение лица смягчиться нежностью. Он скользнул рукой по моей шее к затылку, запутываясь в волосах и сжимая их в кулак. Уокер осторожно потянул мою голову назад, выдвигая вперед мою грудь, и накрыл ртом правый сосок.

Я охнула от пронзительного ощущения, мои бедра инстинктивно качнулись к нему, пока он сосал, лизал и покусывал. Между ногами собралось напряжение, сжимаясь все сильнее из-за того, что вытворяли его горячий рот и язык с моими грудями…

— Уокер! — Я собиралась снова кончить только от этого.

Он остановился, и я подняла голову, умоляя его продолжить прикасаться ко мне, но слова замерли на моих губах, когда он схватил меня за бедра. Направляя, он приподнял меня, и я уставилась на него сверху вниз, ожидая, когда он возьмет член в руку и овладеет мной.

Поняв его намерения, я опустилась, чувствуя горячий кончик у своего скользкого входа. По позвоночнику и глубоко внизу живота прокатились электрические разряды.

Никогда в жизни я не возбуждалась так чертовски сильно. Одной рукой Уокер сжимал мое бедро, а другой обхватил мою правую грудь, и я задохнулась от подавляющего ощущения, когда опускалась на него.

— Я чертовски сильно тебя люблю, Слоан Харроу, — хрипло прорычал он мне в губы.

К моему шоку, его слова, их эмоциональность, так распалили, что я взорвалась с одним лишь его кончиком внутри меня.

Оргазм пронзил меня и я, вскрикнув, вцепилась ему в плечи, мои внутренние мышцы пульсировали и затягивали Уокера глубже. Вздрагивая всем телом, двигая бедрами и сжимая пресс, я обвила руками его шею, чтобы удержаться во время бури. И прислонилась лбом к его лбу.

Когда последняя волна дрожи стихла, я ощутила на бедрах сильную хватку Уокера и ошеломляющую полноту его внутри меня.

Подняв голову, я увидела, что он смотрит на меня с благоговением. Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться, и пробормотала:

— Кажется, мы нашли мой новый триггер.

Он ухмыльнулся, сексуально и… свободно, таким я его еще никогда раньше не видела. Все его лицо светилось.

— Тогда, наверное, мне придется говорить это чаще.

— Если это тебя не затруднит.

— Это уже легко, — хрипло пообещал он, прежде чем подняться на ноги, развернуть нас и бросить на кровать, укладывая меня на спину. От этого движения он настолько глубоко проник в меня, что я ошеломленно вскрикнула.

Уокер хрипло выругался, а затем обхватил мои запястья и прижал их к матрасу по обе стороны от моей головы. Как ему нравилось.

Как нравилось мне.

Он двигался мощными толчками, пристально глядя мне в глаза.

Я хотела его коснуться, сжать его задницу и почувствовать сокращение мышц от каждого движения, но он не отпускал.

Как всегда, это заводило до предела.

С каждым мощным толчком напряжение во мне снова нарастало. Лицо Уокера напряглось от страсти, и после еще одного скольжения внутрь я кончила снова, это длилось недолго, но ощущалось интенсивнее. Казалось, от моей кульминации член Уокера стал еще больше. Он сильно прижал мои руки к кровати и напрягся всем телом.

— Я тебя люблю! — Его бедра дернулись и задрожали. Он громко и удовлетворенно застонал, изливаясь в меня, его член не переставал пульсировать.

Уокер отпустил мои запястья и вышел, а затем обнял меня и уткнулся лицом мне в шею.

Освободившись, я обхватила его руками и ногами, притягивая ближе и успокаивающе водя ладонями по его влажной, теплой спине.

— Не думала, что наш секс может стать лучше… но ты только что доказал, что я ошибалась.

Уокер поднял голову и нежно меня поцеловал. Когда он отстранился, то посмотрел на меня из-под полуприкрытых век.

— Дай мне время, и я снова докажу, что ты ошибаешься.

Ухмыльнувшись, я поерзала под ним, отчего его лицо потемнело от желания.

— Наверное, тебе уже пора начинать.

— Требовательная крошка, да? — пробормотал он мне в губы, прежде чем обнять и перекатиться на бок.

Уокер прижал меня к себе, и я закинула ногу ему на бедро, прижимаясь к его груди. Его ладони легко скользили вверх и вниз по моей спине, пока он изучал мое лицо, будто никогда его раньше не видел. Будто это было нечто чудесное и прекрасное.

— Когда-нибудь, да? — мягко поддразнила я.

Уокер кивнул.

— Да.

Услышав его серьезный тон, я прижалась ближе.

— Ты в порядке? После всего?

Пальцы на моей спине замерли, ответа я не ожидала.

— Мне звонила мама. Несколько раз. С того дня, как мы столкнулись с ней в Эдинбурге.

— Это… это твой первый контакт с тех пор, как…

Он мрачно кивнул.

— Она попросила у друга мой номер. Я ей не ответил.

Мое сердце болело за него, и я прижалась к его губам мягким, понимающим поцелуем, прежде чем отстраниться и спросить:

— Ты не хочешь с ней говорить?

— Думал, что хочу. Я… я просто не уверен, что смогу вынести то, что она скажет.

Я вспомнила выражение лица его матери в тот день на улице. То, как она смотрела на меня и Келли рядом с ним. С болью и тоской.

— Не думаю, что женщина, которую я видела тогда, может сказать тебе что-то обидное. Мне кажется, тебе следует перезвонить ей. Уокер… я бы все отдала за то, чтобы мой отец связался со мной.

Черты его лица ожесточились, и я поняла, почему, когда он прижался лбом к моему лбу и прорычал:

— Твой отец — гребаный идиот.

Я крепче обняла его.

— Ты позвонишь маме? Я могу быть с тобой во время этого. Или нет. Просто знай, что я рядом.

Он кивнул, прижимая меня к своей груди, и пробормотал над моей головой:

— Я ей позвоню.

— Что… что случилось с парнем твоей сестры?

В его глазах вспыхнула чистая ненависть.

— Он в тюрьме. Он признался в убийстве Ионы, и против него выдвинули обвинения другие женщины — домогательство, побои… изнасилование.

— О, боже.

— Судья приговорил его к пожизненному. Значит, он никогда не выйдет.

— Хорошо.

Я чувствовала с Ионой, женщиной, которую никогда не встречала, родство, не только из-за Уокера, но и потому, что знала, каково это быть в отношениях со зверем. Я пережила это. Она — нет. И это разбивало мое проклятое сердце. Из-за нее.

Из-за Уокера.

В этот момент я не могла подобраться к нему достаточно близко. Мне хотелось слиться с Уокером Айронсайдом, словно мы были двумя половинками одного целого. Это была любовь, поняла я. Вот что значит быть по-настоящему, безумно, глубоко влюбленной в кого-то.

На то, чтобы привыкнуть к этому потребуется некоторое время.

Но я знала, что у меня получится.

Потому что я доверяла Уокеру, как мало кому в своей жизни.

А он доверял мне.

Это вызывало чертовски эпичные чувства.

— Я снова хочу тебя. — Я зацепилась ногой за его бедро.

— Как я уже сказал, — пробормотал он, нежно толкая меня на спину, чтобы подчиниться, — требовательная.

— Ты это знаешь. — Я раздвинула ноги, приглашая его войти. — Хорошо, что ты такой выносливый, Уокер Айронсайд.

На его лице вспыхнула порочная и возбуждающая улыбка.

— Хорошо, что ты тоже. Тебе это пригодится.

ГЛАВА 41

— Спасибо, что спрячешь его у себя, — сказала Слоан, следуя за мной, когда я нес большую коробку с розовым электросамокатом Келли в свой коттедж.

В этом году я хотел принять участие в покупке рождественских подарков, поэтому Слоан неохотно согласилась позволить мне разделить с ней половину затрат на пункт, который стоял на первом месте в списке желаний Келли.

— Без проблем.

Я поставил подарок в спальне и повернулся к Слоан, прислонившейся к дверному косяку с задумчивым выражением.

Причину я знал.

— Готов к сегодняшнему дню?

Честно говоря, я не мог вспомнить, когда в последний раз нервничал из-за чего-то. Паниковал, боялся — да. Но чтобы нервничал? Этого слова не было в моем лексиконе. До сегодняшнего дня.

— Не думаю, что когда-нибудь буду к этому готов. Но я иду.

Спустя несколько дней после того, как мы со Слоан снова сошлись, я набрался смелости и позвонил маме. По телефону ее голос часто срывался, и она настояла на встрече для разговора. На ее предложение приехать ко мне я согласился. В моей ДНК не заложено требовать от женщин что-либо, но, полагаю, я нуждался в этом от нее. И Слоан научила меня, что, возможно, это нормально — брать то, что мне нужно.

Мама приехала в Арднох прошлым вечером и остановилась в «Межесвете». Вскоре я встречусь с ней там.

Слоан оттолкнулась от двери, и я встретил ее на полпути, обняв за талию, а она положила руки мне на грудь.

— Если хочешь побыть один после этого, я пойму. Но ты же знаешь, что я рядом, да?

— Знаю. После я приду к тебе, — пообещал я.

— Если ты не против, я поеду в деревню с тобой. Я обещала Монро встретиться с ней за кофе у Флоры.

— Конечно. — Я поцеловал ее в губы и погладил по попке. — Только дай мне несколько минут, чтобы принять душ и переодеться.

Когда Слоан позвонила с просьбой, можно ли оставить скутер у меня, я был на пробежке.

Она ухмыльнулась, но не отпустила меня.

— А я могу посмотреть?

Удивившись, я слегка покачал головой.

— Нет, если только не хочешь, чтобы я тебя трахнул.

— Конечно, хочу. — Слоан игриво надула губки. — Но у нас нет времени. Проклятье. — Она оттолкнула меня. — Я подожду в гостиной.

Я припарковался возле «Межесвета» и обогнул капот прежде, чем Слоан открыла дверцу. Она вышла из внедорожника, сосредоточив на мне все свое внимание, как и с того момента, когда мы покинули мой дом. Она обо мне беспокоилась, а мне не нравилось быть причиной ее беспокойства. Но я ее понимал и мог успокоить, только встретившись с мамой.

Слоан прильнула ко мне, прижав ладонь к моему сердцу.

— Позвони мне, когда будешь готов.

Я кивнул и наклонился за поцелуем. Намерением была быстрая благодарность, но как только я к ней прикоснулся, отчаянный внутренний голод жадно потребовал большего. Когда я, наконец, отпустил Слоан, ее щеки раскраснелись, и она тяжело дышала.

— Хорошо. — Она кивнула, словно мой поцелуй был ответом на вопрос. Сжала мою руку и отступила на шаг назад. — Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю. — Слова, которые, как я думал, навсегда останутся вынужденными после смерти Ионы, дались легко.

Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться, из-за этой ее привычки мне захотелось снова заключить ее в объятия. Но она уже отступила от меня, идя спиной вперед.

— Удачи.

Я кивнул и указал на дорогу.

— Пожалуйста, смотри, куда идешь. Ты мне больше нравишься целой и невредимой, чем сбитой машиной.

На этот раз ее улыбка была широкой и чертовски великолепной. Помахав мне, она повернулась и подождала, пока проедут машины, прежде чем перейти улицу. Именно тогда я заметил возле кафе «У Флоры» ожидающую Монро с Ноксом в коляске. Я кивнул ей, и она ухмыльнулась мне и помахала в ответ.

Я развернулся и направился ко входу в «Межесвет», возвращаясь мыслями к маме и разговору, к которому я не был уверен, что когда-либо буду готов.

Однако, как только я взялся за ручку двери паба, воздух пронзил крик.

— Слоан!

От крика Монро тревога пронзила меня ледяным огнем, но я уже развернулся и бежал к тому месту, где расстался со Слоан. Посреди дороги возле «У Флоры» стоял синий автомобиль, и мужчина в лыжной маске спешил занять водительское место.

Слоан.

— Он ее похитил! — крикнула мне Монро с красным от бессильной ярости лицом, прикрывая коляску Нокса.

Нет.

Выкрикивая имя Слоан, я выбежал на проезжую часть и увидел в заднем боковом окне ее испуганное лицо. Она пыталась его открыть.

— СЛОАН!

Наполнившая ярость подтолкнула меня к передней дверце со стороны пассажира. Окно внезапно опустилось, и похититель в маске вскинул руку. Пистолет я заметил за секунду до выстрела.

Знакомый ожог опалил живот, и мои колени подкосились.

— УОКЕР! — услышал я испуганный крик Слоан и, преодолевая боль, заставил себя подняться.

Но взвизгнувшие по асфальту шины уже понесли автомобиль прочь.

— Уокер! — воскликнула Монро, все также прикрывая своим телом коляску Нокса, но глядела на меня, прижимавшего ладонь к жгучей агонии в животе.

— Вызови полицию! — крикнул я ей, не сводя глаз с синей машины, даже когда бежал, подгоняемый адреналином, к своему внедорожнику.

Смутно осознавая, как напуганные жители деревни прячутся за машинами и отчаянно звонят по мобильным, я заскочил в «Range Rover» и бросился в погоню.

На повороте с Касл-стрит меня чуть не занесло, но мне нужно было их догнать. Дистанция между нами слишком увеличилась. Потянувшись через пассажирское сиденье, я открыл бардачок, не обращая внимания на яростную боль в животе и ощущение пропитывающей рубашку и брюки крови. Пот заливал мне глаза, а в глазах замелькали черные точки.

Я выдернул из бардачка чехол с пистолетом и одной рукой нащупал на замке место для отпечатка большого пальца. Чехол открылся, и я выхватил из него оружие.

Я не знал, кто похитил Слоан и почему… но если бы это было последним, что я сделал, я бы позаботился о ее безопасности.

Чувствуя, что кровотечение от пулевого ранения слишком сильное, я с сожалением осознал, что нашел свою любовь совсем недавно, и теперь могу ее потерять, поэтому сделаю для ее спасения все возможное, даже если при этом умру.

Страх украл способность рационально мыслить.

В одну секунду я с улыбкой ступала на тротуар, взволнованная появлением Монро, а в следующую ко мне подъехал незнакомец в лыжной маске, приставил к моей голове пистолет и заставил сесть в его машину.

Затем он выстрелил в Уокера.

Уокер ранен.

— Упрямый ублюдок! — выплюнул нападавший.

Голос знакомый… я знала этот голос. Это был американец. И тут до меня дошел смысл его слов.

Уокер.

Кровь ударила мне в уши, когда я обернулась к заднему окну. При виде быстро догоняющего нас «Range Rover» Уокера на меня нахлынуло облегчение.

Повернувшись вперед, я попыталась придумать, как отвлечь стрелка.

— Кто ты? Я знаю тебя, не так ли?

— Заткнись нахуй! — Его агрессивность так напомнила мне Натана.

Ну, уж нет.

Больше я такого не позволю.

И он ранил Уокера!

Оглянувшись, я увидела, что Уокер почти догнал нас.

Скользнув по заднему сиденью, я проигнорировала приказ мужчины в маске оставаться там, где он мог меня видеть, а затем кинулась вперед, обхватила рукой его за горло и прижала к водительскому сиденью для удушающего захвата.

Он хрипел и яростно сопротивлялся, в конце концов, выронив пистолет, чтобы попытаться вырваться из моей хватки. Его ногти впились мне в кожу, но я держалась изо всех сил, пока нас внезапно не занесло. Сила удара отбросила меня от него.

Под его кашель и ругательства я рухнула на пол под заднее сиденье. Нападавший затормозил до полной остановки, но у меня не было и секунды, чтобы осознать, что мы никуда не движемся, когда совсем близко взвизгнули шины.

— Блядь! — хрипло рявкнул похититель. — Где мой гребаный пистолет?

Пистолет!

Я вскочила с пола, готовая сразиться с ним, когда дверь со стороны водителя распахнулась, и внутрь ворвался порыв холодного воздуха.

Голос Уокера был самым милым звуком, который я когда-либо слышала, даже если он рявкнул:

— Не двигайся, нахуй, или я пущу тебе пулю в башку.

Все стихло. Я замерла, не желая отвлекать Уокера.

— А теперь выходи из машины. Медленно.

Скрипнуло кожаное сиденье, и послышались шаги по асфальту.

— Слоан? — позвал Уокер, и я различила в его голосе панику.

— Я здесь! Я в порядке.

На задних дверцах с внутренней стороны ручки отсутствовали, поэтому я перелезла вперед и заметила на полу со стороны пассажира пистолет. Натянув рукав до пальцев, я попыталась поднять оружие, а затем неуклюже выбралась из машины через водительскую дверцу.

Сначала мой взгляд обратился к Уокеру. Его лицо было бледным и покрытым испариной, но он твердой рукой целился в человека в маске.

— Ты в порядке? — спросил он, не сводя глаз с моего неудачливого похитителя.

Под далекий вой сирен я захлопнула водительскую дверцу и нацелила пистолет на нападавшего.

— Самое короткое похищение в истории, благодаря тебе.

— И тебе, — сказал он хрипло. — Ты заставила его остановиться.

— Я его придушила.

— Умница, девочка.

Мои губы изогнулись в улыбке, которая застыла при виде залитого кровью левого бока Уокера. От страха мой желудок резко ухнул вниз.

— Уокер…

Он сморгнул пот с глаз, и это движение заставило его покачнуться.

— Уокер? — Я двинулась к нему.

— Детка… мне нужно, чтобы ты держала ублюдка на прицеле до приезда полиции.

— Почему?

— Слоан, ты сможешь? — вместо этого спросил он.

Заставив себя повернуться лицом к нападавшему, который смотрел на нас сквозь прорези лыжной маски, я одернула рукава до максимума и крепче взялась ими за рукоятку пистолета, беря мужчину на мушку.

— Смогу.

Боковым зрением я заметила, как Уокер снова покачнулся и рухнул на колени.

— Уокер! — Меня охватил ужас, но я не смела отвести взгляд от парня, наблюдавшего за нами прищуренными глазами, что-то просчитывая в уме.

— Держи его на прицеле, — хрипло повторил Уокер, хватаясь за бок.

— Все плохо? — спросила я со слезами на глазах.

— Всего лишь рана, детка, — пообещал он.

Почему я ему не поверила?

Машины притормаживали, проезжая мимо нас, потому что мы загораживали дорогу, но затем на большой скорости срывались с места, вероятно, замечая пистолет. Звук сирен стал громче, и я молила их поторопиться.

— Поговори со мной, Уокер.

— Поговори с ним. Кто он, нахрен, такой? — Дыхание Уокера было поверхностным. Слишком частым.

Ради него я сохраняла самообладание, потребовав от мужчины:

— Сними маску.

— Пошла на хуй. — Он плюнул на землю между нами.

Я опустила пистолет и выстрелила ему в бедро. Он с криком свалился на дорогу, хватаясь за ногу и проклиная меня всеми грязными ругательствами на свете.

— Ну, это один из способов развязать язык, — прохрипел Уокер, и я посмотрела на него. Он сидел, пытаясь оставаться в вертикальном положении и держась за рану, из которой хлестала кровь. — Напомни мне… напомни мне никогда тебя не злить.

Я хотела, но не могла засмеяться, потому что, целясь, шла к человеку, в которого выстрелила.

— Мой любимый мужчина истекает кровью, так что поверь мне на слово: я выстрелю тебе в лицо, если ты не снимешь маску.

В его темных глазах мелькнул страх, и он поднял окровавленную руку, чтобы сдернуть маску.

Я отступила на шаг.

— Брикс?

Лучший друг Натана усмехнулся мне.

— Надо было прострелить твою гребаную башку еще на улице… но я пообещал Нату немного повременить.

— Ты делаешь это для Натана? — недоверчиво спросила я. — Ты собирался убить меня из-за Натана?

— Я собирался мучить тебя за Ната. — Он вздрогнул, снова схватившись за кровоточащее бедро. Он шумел гораздо меньше Натана, когда я выстрелила тому в ногу. — Убить тебя я собирался из-за денег.

Недоумение окатило меня, как ведро холодной воды. Я поежилась от некоего дурного предчувствия.

— Каких денег?

Брикс ухмыльнулся.

— Нат приехал сюда не только ради мести. Он приехал, потому что ему заплатили кучу бабла за то, чтобы он тебя замочил. Когда он облажался, его место занял я. К тебе было трудно подобраться с этим здоровенным ублюдком, всюду следовавшим за тобой по пятам, поэтому мне пришлось пойти на риск.

Взглянув на Уокера, я отметила, что он побледнел сильнее, но все равно продолжал слушать. Я направила пистолет между ног Брикса.

— Не хочешь лишиться члена, тогда рассказывай всё.

Сирены выли уже совсем рядом.

Брикс злобно рассмеялся.

— Твой дорогой папочка скопытился, сука, и, кажется, оставил тебе все свое бабло. Думаю, твоей мачехе это не очень понравилось, поэтому она обратилась к Нату и заключила сделку. Убрать тебя за миллион баксов.

Его слова обрушились на меня жестокими ударами, выбившими воздух из легких. Мои пылающие щеки, участившееся дыхание и затуманившееся зрение предупреждали о приближающейся панической атаке.

Не сейчас, только не сейчас.

Сквозь удушающие, сокрушительные эмоции до меня донесся рокот Уокера, позвавшего меня по имени, отчего я мгновенно выпрямила руку, направив оружие на Брикса.

— Ты лжешь.

Он покачал головой, наслаждаясь моим горем.

— Я меня есть чеки. Сука считала нас тупыми бандитами, которыми она может манипулировать, но у нас есть доказательства, что это ее идея. Если я сяду вслед за Натом, то потащу эту пизду за собой.

— Почему? — спросила я. Неужели Брикс пытался убить меня за паршивый миллион долларов?

Натан — безусловно. Его мотивы я понимала.

Но Брикс?

Он понял мой вопрос и с отвращением скривил губу.

— Нат — единственная моя семья, а ты его предала. А потом твой мудила-бойфренд, — он сердито посмотрел на Уокера, — отправил каких-то громил выбить из меня все дерьмо, чтобы добыть информацию. Стыдно признаться, но я все растрепал. Как маленькая сучка. Поэтому мне пришлось ехать сюда. Я должен был сделать это ради Ната. Ради себя. Миллион долларов — просто вишенка на торте.

Новость о том, что Уокер послал кого-то за Бриксом, чтобы выбить из того информацию, не стала неожиданностью. Он сказал мне, что его ребята потолковали с Бриксом, и я распознала намек на то, что они с ним поработали для выяснения местонахождения Натана. Уокер во что бы то ни стало отчаянно пытался защитить меня от Натана. Он любил меня. Он сделает все, что потребуется. И я любила его. Он был единственным человеком, которому я когда-либо по-настоящему доверяла. Даже пуля в животе не помешала ему помчаться за мной.

Чувствуя отвращение и ненависть к людям, навлекшим на нас столько бед, я услышала, как дыхание Уокера стало учащаться. В этот момент к нашим машинам подъехала полиция и скорая помощь.

— Ты и Натан — два тупых бандита. Ни один из вас не смог одолеть меня. И если с Уокером что-нибудь случится, я потрачу остаток своей жизни на то, чтобы вы больше никогда не вышли на свободу.

Внезапно мне рявкнули приказ бросить пистолет.

Через секунду нас окружили полицейские, и я подняла руки и опустила оружие на землю.

— Сначала мой парень, — умоляла я их. — Он ранен. Ему плохо.

Медики поспешили к Уокеру, когда полиция приказала мне развернуться.

— Уокер!

Застонав, он открыл глаза, а потом в них вспыхнула ярость при виде того, что меня арестовывают.

— Нет!

— Все нормально! — успокоила я его. — Пожалуйста, — умоляла я офицера, арестовавшего меня. — Позвольте мне поехать с ним. Меня похитили! Этот ублюдок, — я пнула ногой в сторону Брикса, — выстрелил в моего мужчину!

— Мы во всем разберемся в участке. — Офицер подтолкнул меня к машине.

— Мне нужно знать, что он в порядке. — Услышав, как Уокер зовет меня по имени, я попыталась обернуться. — Мне нужно знать, что он в порядке!

Но никто не слушал. Запихнув на заднее сиденье полицейской машины, меня увезли от любимого человека, истекающего из-за меня кровью.

ГЛАВА 42

Никто не говорил мне, в порядке ли Уокер.

Этот страх мешал сосредоточиться на признании Брикса. То, что он сказал о моем отце. О Перри, моей мачехе.

Я беспокоилась только об Уокере. Но полицейские не отвечали на мои вопросы, лишь взяли показания, а затем затолкали в тюремную камеру.

Так я там и сидела, пока волна ярости Бродана Адэра, и его очень дорогого адвоката, не накрыла полицейский участок, и он не потребовал моего освобождения. Час спустя, по дороге в больницу Инвернесса, его все еще трясло от ярости из-за «некомпетентности полиции».

— Как Келли? — хватило у меня присутствия духа спросить.

— В безопасности, — пообещал он. — Она с Риган и Тейном.

Панические слезы угрожали мне удушьем.

— Уокер?

Бродан с мрачным выражением сжал мое плечо.

— Ро в больнице с его мамой. Он на операционном столе.

— Он… он…

— Не знаю, — ответил Бродан хриплым от волнения голосом. — Я не знаю. Но тебя нужно осмотреть. То, что полиция сначала не отвезла тебя в больницу, — гребаный позор.

— Я в порядке.

— Ты не в порядке.

Я хотела поспорить с Броданом, но решила, что быстрее доберусь до Уокера, если заткнусь и позволю врачу осмотреть меня.

По пути в больницу Бродан задавал вопросы, и я передала ему слова Брикса, будто рассказывала чью-то другую историю. Это было сюрреалистично. Неправдоподобно. Словно из криминального фильма.

Моя мачеха, по сути, заключила контракт на мою жизнь.

А мой папа…

Стоп.

Уокер. Сейчас он единственный, кто имел значение.

Уокер потерял слишком много крови. Мама Уокера и Бродан пытались заверить меня, что с ним все будет в порядке, но я пребывала в тихом яростном ужасе. Мы не говорили ни о чем важном, просто бродили по комнате и спрашивали, не нужно ли кому перекусить или выпить кофе, а потом сидели в зыбкой тишине. Ро отправилась домой, чтобы забрать Нокса у Лахлана и Робин.

Каким-то чудом пуля не задела органы, но не прошла навылет и повредила крупный кровеносный сосуд. К моему облегчению, Уокер перенес операцию без осложнений… но не очнулся. Прошло почти сорок восемь часов. До прибытия медиков он потерял очень много крови. Существовала вероятность недостаточного снабжения мозга кислородом. Нам сказали, что его мозг функционирует нормально, но ничего нельзя сказать конкретно, пока Уокер не придет в себя.

Вид его на больничной койке полностью подавлял.

Бродан ушел домой, чтобы принять душ, а мы с мамой Уокера остались дежурить.

Пока не приехала полиция для очередного разговора со мной.

— Мисс Харроу… — Офицер в штатском наклонился ко мне, привлекая мое внимание.

— Простите, — пробормотала я, убирая со лба сальные волосы. Мне нужен был душ. Но больше всего мне нужно было, чтобы Уокер очнулся. — Вы что-то сказали?

— Подозреваемый, мистер Кайл Брикстон, заговорил. В обмен на признание он предоставил нам улики против Перри Харроу. Вашей мачехи.

Я кивнула, каждое нервное окончаниегудело от потребности вернуться к Уокеру. Единственное, что заставляло меня оставаться на месте, то, что Уокер хотел бы, чтобы я все узнала.

Воспоминание о том, как он бежит за мной, явный страх и ярость на его лице за секунды до попадания пули, снова и снова проигрывалось в моем сознании.

— Значит, это правда? — пробормотала я, чувствуя, как мной овладевает горе. — То, что сказал Брикс. О моем отце?

Лицо офицера смягчилось от сочувствия.

— Боюсь, что да, мисс Харроу.

Из больницы я не ушла. Вместо этого приняла душ прямо там и переоделась в одежду, принесенную мне Монро, когда она приехала с Арией и Келли. Ария присматривала за Келли, и их защищала небольшая команда телохранителей, на которой настоял Бродан, пока не выяснится, получила ли наша история завершение.

Ария уводила Келли в слезах, и я хотела пообещать своей девочке, что в ее следующий визит к Уокеру он будет бодрствовать. Но чем дольше он лежал в этой постели, тем глубже мой страх пускал корни.

Мама Уокера вернулась в отель, чтобы встретиться с его отцом, приехавшим из Портобелло. Я не знала, как отнесусь к приезду отца Уокера. Часть меня хотела защитить его от этого.

Как бы он защитил меня.

Он всегда меня защищал.

И из-за этого я могла его потерять.

Но лишь с ним одним я хотела поговорить о своем отце.

Держа его за руку, я смотрела на его красивое, слишком бледное после операции лицо. Вокруг его глаз залегли темные круги, а бороде требовалась стрижка. Рука Уокера была очень большой. Я держала наши ладони вместе, и по сравнению с ней, моя выглядела, как у ребенка. При мысли, что я никогда больше не почувствую пожатие его пальцев, меня сковал отчаянный страх.

— Ты должен очнуться, — всхлипнула я, склонив голову. — Все, через что ты прошел… — Я постаралась сделать вдох. — Крошечная пуля не станет причиной того, что ты покинешь меня. Этого не случиться. Мы эп-пичны.

Мой взгляд остановился на его лице.

— Мы так не закончим, Уокер. Мне еще нужно испечь тебе миллион сладостей, а тебе предстоит миллион раз убедить меня завысить на них цену. Для этого у нас впереди целая жизнь. Чтобы, наконец, жить. Мы едва начали. — От мысли о его потери я наклонилась к нему и гневно прошептала. — Значит, ты должен очнуться. Ты должен очнуться!

Легкое движение пощекотало мою ладонь, отчего сердце подпрыгнуло к горлу. Я взглянула на его руку, которую сжимала, и тут же ее отпустила.

Длинные пальцы Уокера дернулись, а затем согнулись.

Мой взгляд метнулся к его лицу, встречаясь с его сонными глазами.

— А я-то думал, что это я властный, — прохрипел он, криво ухмыляясь.

ГЛАВА 43

Мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к писку кардиомонитора, перебороть тупую боль, пульсирующую в нижней левой части живота, и сухость в горле, будто там раскинулась пустыня Регистан.

Я был в больничной палате.

Осознав причину своего нахождения здесь, я вспомнил радость на лице Слоан, когда она рассмеялась от облегчения. Ее счастье не шло ни в какое сравнение с моим, когда я очнулся и увидел ее живой. В безопасности.

Однако две секунды спустя ее смех перешел в истерические рыдания, но когда я попытался дотянуться до нее, мне помешала боль в животе.

— Черт, — прошипел я. — Слоан, детка, не плачь.

Я сжал ее руку так сильно, как только мог.

Но потом она оказалась надо мной, обняла, прижалась щекой к моей груди, всхлипывая так сильно, что ее трясло.

— Детка. — Я обхватил рукой ее затылок, запустив пальцы в волосы. — Ты меня убиваешь.

Она попыталась взять себя в руки. Я чувствовал дрожь ее тела от напряжения, когда она заставляла себя успокоиться. Подняв ее голову, я увидел красные усталые глаза, растрепанные волосы и сопливый нос.

— Ты чертовски красивая.

На это она рассмеялась, вытерла нос и выпрямилась.

— Пуля как-то повлияла на твое зрение?

— Да. Сделала его охрененно четким.

— И даже лежа в больнице с пулевым ранением, он ругается, будто ему за это платят, — поддразнила она и наклонилась, чтобы поцеловать мои пересохшие губы. Нежное, еле уловимое касание — далеко не то, что мне было нужно. Я заворчал, когда она отстранилась. — Пойду, скажу доктору, что ты очнулся.

— Что случилось? Я помню… это… правда?

То, что я помнил, не могло быть правдой. Если бы где-то существовал бог или судьба, то впервые за долгое время я умолял их забрать мою память, чтобы забыть этот кошмар.

Потому что, если бы история Брикса была правдой, то Слоан…

Я увидел в ее глазах агонию и выругался про себя.

— Я все тебе расскажу, обещаю. Но сначала позову доктора.

Казалось, осмотр длился вечность, и я уже начал терять терпение. Чувствительность во всех конечностях, пульс и давление были в норме, память, вроде как, в полном порядке.

После подтверждения всего вышеперечисленного, я потребовал, чтобы Слоан рассказала мне обо всем. Когда она посмотрела на доктора, спрашивая разрешение, мне захотелось зарычать.

— Если немедленно не расскажешь мне, я доведу себя до гребаного белого каления, — предупредил я.

Доктор крепко сжал губы и кивнул.

— Ладно. Но потом я хочу, чтобы вы отдохнули. Вы только пришли в себя, мистер Айронсайд, и если хотите полностью и как можно быстрее выздороветь, вам нужно дать отдохнуть телу и разуму.

Я резко кивнул ему в знак согласия.

Он ушел, и Слоан настояла, чтобы я выпил воды, прежде чем она начнет. Она проигнорировала раздражение в моих глазах и спокойно ждала. Больничная койка находилась в приподнятом положении, так что, по крайней мере, я не лежал на спине. Я ощущал пульсацию в животе рядом со шрамом от ножевого ранения, которое получил в подростковом возрасте. Как иронично. Пуля повредила мышцы и ткани. Некоторое время мне придется соблюдать осторожность. А значит, лучше бы знать, что угроза Слоан точно устранена.

— Рассказывай.

Придвинув стул ближе к кровати, Слоан взяла меня за левую руку, и я сжал ее. Казалось, на секунду ее загипнотизировали наши переплетенные пальцы, а когда она подняла глаза, в них стояли слезы. Я снова сжал ее руку, чтобы успокоить.

Она втянула воздух и медленно выдохнула.

— Мой отец умер, Уокер.

Блядь. Значит, я правильно расслышал Кайла Брикстона. Я крепче сжал ее руку.

— Сочувствую, детка.

На ее красивом лице отразилась невообразимая грусть.

— Рак. Перед смертью он хотел помириться. Большую часть своих денег он завещал мне и Келли в качестве компенсации за то, что отказался от нас. — Покатившуюся слезу она нетерпеливо смахнула свободной рукой. — Он попросил мою мачеху, Перри, нанять для моих поисков частного детектива и привести меня к нему… вместо этого она рассказала о моем местонахождении Натану и велела ему разобраться со мной.

Шок рикошетом пронзил меня, как и понимание.

Лицо Слоан внезапно посуровело от ненависти.

— Когда Натан потерпел неудачу, его место занял Брикс.

Я выругался, сожалея и гневаясь на себя.

— Потому что я его настроил против тебя.

— Ты не виноват, — возразила она.

— Это я послал к нему людей, чтобы добыть из него информацию.

— Я знаю.

— Я велел им сделать это любым способом.

— Я знаю. — Она наклонилась ко мне. — Мне все равно. Я не виню тебя. Ты сделал то, что должен был, чтобы защитить меня и Келли, и я не буду злиться на это. Брикс явился сюда, чтобы меня убить. Ради денег. Ради мести. Это он отвечает за свои действия.

— А твоя мачеха? — Необходимость встать с койки и покончить с угрозой, которую она представляла, вызывала почти физическую боль.

Словно прочитав мои мысли, Слоан схватила меня за руку.

— С ней разберутся. По закону. Я не позволю ей больше вредить нам, Уокер, поэтому прошу тебя, оставь это дело полиции.

Пораженный ее силой духа, я попытался взять себя в руки.

— Твой отец…

Ее губы задрожали, черты лица исказило горе.

— Да, знаю, — выдавила она. — И мне придется разобраться с этим и все обдумать… но сейчас я должна сосредоточиться на твоем выздоровлении. Все кончилось. Теперь уже точно. Местная полиция связалась с властями США, предоставив им доказательства, переданные Бриксом, — у него есть записи встреч Перри с Натаном и им самим — Перри арестована. Она полагала, что может манипулировать ими. Считала их тупыми бандитами. Она недооценила их. И теперь заплатит за это. Пусть сгниет в аду, мне все равно.

Вспомнив, как Слоан прострелила Бриксу ту же ногу, что и Андросу, я сказал:

— Полагаю, Кайл выжил после огнестрельного ранения.

— Да. Теперь у них с Натаном будут одинаковые шрамы.

Меня переполняло благоговение перед Слоан. Мне было спокойнее, зная, что она способна защитить себя.

— Ты была невероятна.

— Только благодаря тому, что ты погнался за мной с пулей в животе. — Она поцеловала костяшки моих пальцев.

В голове вспыхнули воспоминания о страхе потерять сознание и не добраться до нее вовремя.

— Я догнал вас только потому, что ты заставила его остановить машину.

— Ладно. Тогда, мы оба спасли меня. И все… все кончено. Я чувствую, что теперь у нас на руках есть все детали головоломки, которая наконец-то обретает смысл. Перри солгала папиным адвокатам, сказав, что ищет меня. Но они начали что-то подозревать, и она понимала, что времени, прежде чем они сами меня найдут, у нее осталось совсем немного. Когда Брикс предложил ей убить меня за деньги, она ухватилась за это.

Мысль о том, что она добьется своей цели…

— Мне хочется убить эту суку.

— Я тебя понимаю. Мне тоже.

Осознание того, что пока я лежал в отключке, Слоан пришлось одной иметь дело не только с известием о смерти отца, но и с тем, что мачеха пыталась отобрать у нее наследство, разрывало меня изнутри.

— Прости меня.

В ее взгляде вспыхнула ярость.

— Тебе не за что извиняться.

— Но твой отец…

— Я же сказала тебе. — Наклонившись вперед, она приблизила тыльную сторону моей ладони к своим губам. — Я разберусь. Обещаю. Я позволю себе выплакать слезы, которые сдерживала десять лет.

Первая из этих слез скатилась по ее щеке.

— Но сейчас мне нужно сосредоточиться на тебе. Когда… когда я увидела, как ты бежишь за мной, страх в твоих глазах, как тебя ранили… то поняла, как никогда раньше, что кто-то, кроме Келли, любит меня больше, чем себя.

Чертовски верно.

— Хорошо.

Она улыбнулась моему резкому ответу, а затем пообещала:

— И ты должен знать, что я тоже тебя люблю. И мне нужно, чтобы ты начал защищать и себя, потому что я хочу, чтобы ты был со мной в этом мире. Иначе без тебя мне нет жизни. — Слоан прижала к груди наши сомкнутые руки. — Ты — неотъемлемая часть моего сердца, Уокер Айронсайд, и ты должен жить так же долго, как и я, и всегда оставаться рядом со мной.

— Сделаю все, что в моих силах, — поклялся я.

В ее лице что-то изменилось, сделав его настороженным. Обеспокоенным.

Придя в боевую готовность, я терпеливо ждал ее следующих слов.

— Твои родители здесь. В комнате ожидания. Мне… мне сказать им, чтобы они вошли?

Страх сдавил мне горло при мысли о том, что родители находятся в одном здании со мной. В последний раз я видел отца, когда очнулся в больнице. Жизнь — чертовски ироничная штука, да?

— Я могу сказать им, чтобы они ушли, — заверила меня Слоан.

Я медленно покачал головой.

— Впусти их. Но… ты будешь рядом?

Слоан кивнула, все ее чувства ко мне отразились у нее на лице.

— Всегда.

Они постарели. Ну, а как иначе?

Мама выглядела так же, как в тот день в Эдинбурге. С морщинками, но все еще та мама, которую я никогда не видел без идеальной прически или макияжа. Даже сейчас, когда под глазами у нее темнели круги от беспокойства и напряжения, она была безупречной. На ее элегантном костюме не было ни складочки.

Неохотно я перевел взгляд с мамы на отца. Удивительно, но он казался ниже ростом. Будто с возрастом осел. Но его лицо, так похожее на мое, оказалось более гладким, чем я себе представлял. Губы он сжимал в тонкую линию, и хотя я боялся его дальнейших слов, все же не смог отвести от него глаз.

Нил Айронсайд, человек, которого я не видел уже два десятилетия, медленно преодолел разделявшее нас расстояние.

Сталь в его взгляде рухнула под тяжестью горя, когда он смотрел на меня. В постаревших серых глазах блеснули слезы, и он хрипло сказал:

— Прости, сынок. Прости меня за всё.

Эмоции затуманили мое зрение, я кивнул в знак принятия и указал на стул у кровати.

ГЛАВА 44

Моей дорогой Слоан.

Если ты читаешь это письмо, значит, мое время подошло к концу. Всю свою жизнь я стремился к успеху. Чтобы никогда больше не знать ни голода, ни унижений. Чтобы дать моему ребенку жизнь, которой я был лишен в детстве.

Если бы я только знал, что время, а не бедность, было моим врагом, я бы многое сделал по-другому. Но главное — я бы отбросил свою глупую гордость и вернул тебя и мою внучку домой. Я слишком поздно начал тебя искать и так и не смог найти, о чем ужасно сожалею.

Время украло у меня шанс на твое прощение. Украло у меня шанс лично высказать тебе мои извинения и в последний раз увидеть тебя перед смертью. Я хочу, чтобы у тебя было все, что есть у меня, дорогая. Воспользуйся этим, чтобы сделать свою жизнь лучше. Но больше всего я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя сильнее, чем кого-либо на этом свете. И если есть что-то хорошее, что я могу тебе оставить, так это мудрость моих неудач. Никогда не позволяй гордыне стоять на пути к людям, которых ты любишь. Никогда не живи жизнью, из которой уйдешь с сожалением.

Хотел бы я иметь возможность попрощаться. Знать, где ты сейчас, и что ты счастлива. Но, покидая этот мир, я могу лишь надеяться, что где бы ты ни была, тебя любят гораздо сильнее, чем был способен я.

Ты будешь моей последней мыслью, моей последней надеждой, моим последним желанием.

Люблю тебя вечно.

Папа

Я перечитывала письмо отца в сотый раз с тех пор, как оно пришло от его адвокатов. Открыв его впервые, я не думала, что оправлюсь от горя. Единственный раз в жизни я действительно распалась на части на глазах у Келли. К счастью, Уокер, хотя он все еще восстанавливался, оказался рядом, чтобы поддержать меня в рыданиях, которые, казалось, сотрясали все мое существо. Он успокоил мою дочь, так как сама я ни на что не была способна, кроме как лежать в постели. Сжимать письмо. И всю ночь плакать тихими слезами.

Перри кремировала папу. На похороны я не попала. И он умер, не только не зная, где я, но и не зная, что его жена разлучила нас и пыталась, черт побери, убить.

С тех пор, как пришло письмо, каждый день был для меня одним из самых тяжелых испытаний, через которые я когда-либо проходила. Но Уокера совсем недавно выписали из больницы, его примирение с родителями только началось и проходило трудно, а завтра наступало Рождество.

Ради Келли я должна была быть сильной. Ей и так пришлось пройти через многое. Но я нуждалась в этом времени, чтобы быть убежищем для нее.

— Люблю тебя, папа, — прошептала я, целуя письмо, прежде чем положить его обратно на тумбочку. — Я прощаю тебя.

Я говорила ему это каждый день в надежде, что, где бы он ни был, он меня услышит, и это принесет ему покой.

Донесшиеся снизу голоса Келли и Уокера подняли меня с постели. Я натянула халат и тапочки и расправила плечи, готовясь быть сегодня наполовину целой.

Так и было.

Сегодня канун Рождества. Мой любимый мужчина выздоравливал после ранения, но все равно настоял на том, чтобы остаться с нами на праздники. Я следила за ним, как ястреб, когда он ложился ко мне в постель прошлой ночью, отмечая его неуверенные движения.

Когда я спускалась по лестнице, до меня донесся смех Келли и аромат жарящегося бекона и свежесваренного кофе. Пока Уокер оставался в больнице, а мы с Келли проводили все вечера у его постели, Риган придала коттеджу праздничное настроение. Она нашла милейшую ёлку и поставила ее у окна, украсив красивыми старинными рождественскими игрушками и золотыми гирляндами. Вдоль камина и основной стены тянулись золотые и красные гирлянды. Над дверным проемом между кухней и гостиной болталась омела, а с камина свисали три чулка.

Я никогда не была так благодарна своим друзьям, когда они сплотились вокруг нас. Бродан постоянно навещал Уокера в больнице. И при любой возможности брал с собой Нокса. Думаю, Уокер удивился, поняв, как сильно его друг и бывший босс его любит. Скольким людям он бы небезразличен. На самом деле, Уокер единственный, кто не осознавал, как невероятно легко его было любить.

Хихиканье завело меня на кухню, и, конечно же, я увидела там свою дочь с Уокером, жарившим на плите бекон и помешивающим яичницу-болтунью.

— Что ты делаешь? — охнула я, спеша забрать у него лопатку. — Тебе нельзя напрягаться.

Уокер аккуратно отвел от меня лопатку и наклонился, чтобы прикоснуться к моим губам успокаивающим поцелуем.

— С днем рождения, детка.

Я покраснела от удовольствия, даже если открыла рот, собираясь его отругать за то, что он не бережет себя, но тут Келли обвила меня руками за талию.

— С днем рождения, мама!

Крепко обняв ее в ответ, я поцеловала ее в макушку.

— Спасибо, малышка. — Я повернулась к Уокеру и протянула руку ладонью вверх. — Но вы же знаете, что мой день рождения завтра?

— Мы создаем новую традицию, — решительно объявила Келли. — Теперь твой день рождения будет не в Рождество, а в канун Рождества, чтобы мы могли отпраздновать его должным образом.

— Да неужели? — усмехнулась я.

— Да, иначе это несправедливо.

— Ну, ладно. Я согласна. — Я повернулась к Уокеру. — Но я также могу приготовить завтрак.

— Все почти готово. — Он пожал плечами. — Займись кофе.

Увидев в его глазах решительный блеск, я налила нам кофе, а Келли — сок, и вскоре мы уже сидели за накрытым кухонным столом и ели бекон с яичницей.

Я старалась не задерживаться взглядом на животе Уокера, изучая его осторожные движения. В данный момент он не работал, но после Нового года собирался вернуться к выполнению своих обязанностей, но не в полную меру. Уокер поймал мой взгляд, и я прочитала выражение его лица.

Он хотел, чтобы я перестала о нем беспокоиться.

Нет, такое невозможно.

Этот мужчина слишком много значил для меня.

— Мама, мы приготовили для тебя подарки, — объявила Келли, внимательно наблюдая за мной. Вероятно, искала любой признак того, что я снова сломаюсь. Думаю, она чувствовала мою хрупкость, что мне жутко не нравилось.

— О, правда? — я ухмыльнулась. — Значит, я получу подарки и сегодня, и, как все, на Рождество?

В ее глазах вспыхнул огонек.

— Ага! Несправедливо, что ты должна делить свой день рождения с кем-то настолько известным.

Я рассмеялась.

— Я всю жизнь говорю об этом.

Ради Келли мне было легко оставаться наполовину целостной, пока мы разговаривали и шутили за завтраком, а Уокер молча сидел и забавлялся этим. Вот как я хотела, чтобы все у нас было. Мне не хотелось думать о мачехе, которую выпустили под залог, но обвинили в преступном сговоре с целью совершения убийства. Мой отец действительно оставил мне большую часть своего состояния, и, хотя на это ушло несколько недель судебных разбирательств, я вскоре стала мультимиллионером. Это тоже было трудно уложить в голове. Будь на то необходимость, я бы использовала каждый цент, чтобы убедиться, что Перри сгниет в тюрьме вместе с Натаном и Кайлом.

Похищение попало в национальные новости, и СМИ завалили нас просьбами об интервью. Арднох теперь становился известен как дивная столица остросюжетных историй Шотландии, учитывая, сколько напастей его жители пережили за последние несколько лет.

И как только участие Перри в этом деле просочилось в прессу, заговор с целью получения наследства стал слишком большой сенсацией, чтобы его можно было игнорировать. В Штатах история получила более широкую огласку, а от того, что попадало в сеть, уже никуда не спрячешься. Последние две недели я отбивалась от звонков новостных агентств Великобритании. В конце концов, казалось, все немного утихло, но я знала, что шумиха снова наберет обороты, как только дело дойдет до суда.

Среди всего этого хаоса Уокер недолго пробыл со своими родителями в Портобелло. С тех пор у них случалось несколько неловких телефонных разговоров, но они планировали приехать к нам снова в новом году. Мне кажется, мое горе из-за потери шанса примириться с отцом, заставило Уокера работать над преодолением двадцатилетнего отчуждения со своими родителями. Оказалось, его мама на протяжении многих лет пыталась найти его, но Уокер столько раз переезжал из-за своей работы, что ей этого так и не удалось. А после нашей безмолвной встречи в Эдинбурге, она выяснила, что Уокер все еще поддерживал связь с другом детства, и воспользовалась этим, чтобы связаться с ним. Я была благодарна Уокеру за то, что он позволил ей это сделать. Невозможно не гордиться его необычайной способностью прощать.

Келли едва дала нам закончить завтрак, прежде чем вытащить меня из кухни в гостиную. Под ёлкой лежали подарки от ее школьных друзей и службы горничных поместья, а также подарки от Уокера и нашего дружественного семейства Адэр. Вскоре я выяснила, что там же спрятаны и два подарка на мой день рождения.

Уокер устроился рядом со мной на диване, чуть меня приобняв, я прижалась к его здоровому боку, а Келли принесла подарки. Первый представлял собой небольшую подарочную коробочку, а второй — конверт.

Я вопросительно взглянула на Уокера.

— Когда вы успели? Нам едва хватило времени на покупку рождественских подарков.

Уголки его губ приподнялись.

— Сначала открой коробку.

Келли передала коробочку, завернутую в ярко-розовую блестящую бумагу, и я знала, что в вопросе упаковки Уокер предоставил право выбора ей.

— Ой, что там может быть? — я ухмыльнулась дочери, потому что она выглядела так, словно вот-вот лопнет от волнения.

К моему удивлению, я нашла внутри ключ, перевязанный лентой.

— Объясните? — Я указала на них обоих ключом.

— Теперь открой конверт, — распорядился Уокер.

Переполняемая любопытством, я открыла конверт и вытащила пару сложенных листов бумаги. Посмотрев на контракт, мои губы приоткрылись от шока.

— Это то, о чем я думаю?

Уокер наклонился и постучал пальцем по нижней части второй страницы.

— Нужна лишь твоя подпись.

Я вернулась к первой странице и прочла адрес.

— Как? — прошептала я.

— В Арднохе четыре туристических магазина, — объяснил Уокер. — Два на Касл-стрит пустуют. В одном из них в девяностые располагался ресторан. В задней части есть старая кухня, которой требуется обновление, но мы без проблем с этим справимся.

— Это тот туристический магазин рядом с гастрономом Мораг? — Это была первоклассная недвижимость.

Он слегка пожал плечами и сказал, будто это не имело большого значения:

— Я убедил Гордона, что ему лучше сдать это место тебе, чем конкурировать с другими туристическими магазинами. И все, включая Гордона, знают, что ты можешь позволить себе арендную плату. На самом деле, я думаю, если дела пойдут хорошо, мы могли бы убедить его продать это место.

Я взяла ключ с ленточкой, и мои глаза наполнились слезами.

— Ты подарил мне… пекарню?

— С днем рождения, детка, — хрипло сказал он.

Когда я посмотрела на Келли, в ее глазах тоже стояли слезы. Слезы счастья. Я раскрыла ей объятия, и она бросилась на меня с такой силой, что чуть не опрокинула на Уокера.

— Я очень сильно тебя люблю, — выдавила я.

— Я тоже тебя люблю. — Она крепко стиснула меня, а затем отпустила. Ее глаза обратились к Уокеру. — Но это сделал Уокер.

Он ласково потянул за прядь ее волос.

— А идея была твоя.

Я с удивлением смотрела на этого великолепного мужчину, задаваясь вопросом: чем я его заслужила.

— Я люблю тебя. Спасибо. — Я понимала, что, вероятно, потребовалось сильно убеждать Гордона, чтобы заставить его уступить.

Глаза Уокера сверкали от удовольствия.

— Пожалуйста. Я тоже тебя люблю.

— Ладно, на этой ноте перестаем быть сентиментальными, — объявила Келли, как маленькая взрослая, после чего посмотрела на Уокера таким взглядом, в котором отражалась слишком большая мудрость для ее юного возраста. — Уокер, спасибо, что спас маме жизнь. Я люблю тебя.

У меня сжалось сердце, а Уокер с трудом сглотнул. Ему потребовалась минутка, будто он сдерживал эмоции, но затем он наклонился и заключил Келли в крепкие объятия. Его голос был подобен наждачной бумаге, скрежещущей по камню, когда он ответил:

— Я тоже люблю тебя, кроха.

Я не знала, куда смотреть. На двух моих самых любимых людей в этом мире, выражающих друг другу привязанность, или на их подарок на мой день рождения.

— Господи, — обратилась я к потолку, — мне не хочется тебя огорчать, приятель, но в этом году я выиграла лучший день рождения.

ЭПИЛОГ

Полгода спустя

Я усаживал Келли вместе с кексами на пассажирское сиденье внедорожника, когда в моем кармане зазвонил телефон.

— Держишь? — спросил я ее, указывая на коробку.

Она обхватила ее крошечными ручками и торжественно поклялась:

— Буду защищать их ценой собственной жизни.

Я усмехнулся, задаваясь вопросом, откуда детям удавалось нахвататься такого дерьма.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет, кроха. — Захлопнув ее дверцу, я вытащил телефон. Звонила мама.

— Уокер, — ответил я, огибая капот машины.

— Я знаю. Я же тебе звоню. — В ее голосе слышалось веселье, заставившее меня расслабиться. Нам потребовалось некоторое время, но наши отношения, наконец, стали комфортными.

— Все в порядке? — Я сел за руль.

— Звоню, только чтобы пожелать удачи.

Я взглянул на Келли и коробку с кексами.

— Спасибо, мам. — На днях я рассказал ей о своих планах, и она была рада за меня. И отчаянно пыталась наверстать упущенное. — Вы с отцом по-прежнему планируете приехать на следующей неделе?

— Безусловно. Ни за что не упустили бы такой возможности. Твой папа тоже желает удачи.

— Передай ему мою благодарность.

Примирение с отцом оказалось немного более натянутым. К сожалению, я думаю, что унаследовал от него излишнюю строгость к самому себе. Хотя я и простил ему прошлое, но сам он еще не простил себя. Причина его грубости заключалась не во мне, и я знал это, потому что видел в нем себя.

— Сейчас я еду туда.

— Хорошо, не буду тебя задерживать. — Я услышал ее нервный вздох. — Дай мне знать, как все пройдет.

Возможно, это делало меня высокомерным ублюдком, но я не нервничал. Я был на девяносто девять и девять процентов уверен, что знаю, как все пройдет.

Келли взволнованно болтала о предстоящем событии. Однако когда она перешла к своему, возможно, скорому статусу старшей сестры, я засомневался в том, что позволил ей съесть так много масляного крема, оставшегося от кексов. Тема меня не беспокоила. Но ее язык двигался тревожно быстро.

— Можем мы сначала проехать мимо пекарни? — попросила Келли, пока мы двигались по Касл-стрит.

Срок договора аренды Слоан с Аррохой и Маком закончился два месяца назад, и, поскольку я знал, чего хочет Слоан, то попросил их с Келли переехать ко мне. Теперь Слоан жила, ни о чем не сожалея, поэтому сразу согласилась. Удивительно, как быстро я приспособился к женскому вторжению в мое жилище. Я и глазом не успел моргнуть, как на моем диване появилась новая подушка, а на кофейном столике — непонятная свеча. Жизнь с подростком требовала от моей упорядоченной опрятности компромиссов. Тетради и учебники Келли, ее книги, ноутбук, школьный рюкзак, обувь и заколки для волос… валялись повсюду.

И мне это нравилось.

Почти так же, как видеть кучу косметики Слоан на туалетном столике в ванной, и свисающие с дверных ручек ночные рубашки и кардиганы. Несмотря на то, что теперь она владела профессиональной пекарней, в нашем доме по-прежнему всегда пахло выпечкой. Я находил муку в самых странных местах.

И мне это нравилось.

Теперь дом походил на дом, а не на жилище.

Проезжая по Касл-стрит, я замедлил ход возле пекарни, которую Слоан открывала через полчаса. Пара деревенских жителей уже сновала снаружи, заглядывая внутрь.

Новая вывеска на витрине гласила: «Крошечная пекарня Келли». Было бы лишним упоминать, что Келли была на седьмом небе от счастья, что мама назвала пекарню в ее честь. А местные жители пришли в восторг от того, что впервые за сорок лет им будет где купить свежеиспеченный хлеб.

Я повернул налево, на одну из боковых улиц, которая вела к задней части пекарни, где мы могли припарковаться. На крошечный процент денег, доставшихся Слоан от отца, мы преобразили магазин на Касл-стрит. Отреставрировали кухню и оборудовали всем необходимым. Поскольку работа в пекарне предполагала подъем ни свет ни заря, Слоан решила, что пекарня будет открыта только три дня в неделю. Другие дни она, как и раньше, посвятила бы сторонним заказам, но на этот раз имея возможность готовить все на новой профессиональной кухне. Не то чтобы ей это было нужно. Отец Слоан заработал на судебных тяжбах больше денег, чем я мог предположить. Она была финансово независима, и если бы разумно инвестировала и тратила деньги, ей не пришлось бы работать ни дня в своей жизни.

Но Слоан к такому не привыкла.

К счастью, моя трудолюбивая женщина наняла двух продавцов в помощь для управления пекарни.

Переполняемый гордостью, я выбрался из внедорожника и направился на помощь Келли. Слоан не только справлялась со стрессом из-за предстоящего судебного процесса против мачехи, своего бывшего и его друга, одновременно открывая новое дело, но она еще пыталась сделать жизнь Келли максимально нормальной. И я видел, что Келли была тем источником, откуда Слоан черпала свою силу. Это впечатляло. Эта женщина не переставала меня удивлять. Мне никогда не понять, как один человек мог столько на себе нести, и делать это с таким оптимизмом и надеждой. Она смотрела на меня так, будто я мог спасти ее от чего угодно, но на самом деле это она спасала меня.

Каждый чертов день.

— Готова? — спросил я Келли, забирая у нее коробку, и она взяла меня за руку.

— Думаю, мне следует спросить об этом тебя, а?

Я ухмыльнулся. Чем дольше она оставалась в Хайленде, тем больше перенимала шотландский акцент от своих одноклассников.

Войдя в заднюю часть пекарни, мы обнаружили, что Слоан раскладывает на подносе свежеиспеченные буханки хлеба, чтобы вынести их в зал.

— Мы освободили место для хлеба! — донесся из зала голос одного из продавцов.

Слоан подняла голову, чтобы ответить, и увидела нас. На ее лице расплылась широкая улыбка.

— Я не ждала вас до открытия.

Опустив взгляд на коробку в моих руках, она обошла длинный стальной кухонный стол, сокращая расстояние между нами. Кухня сверкала, как новый блестящий пенни, за исключением одной секции, где она работала над украшением торта.

Вдоль одной из стен стояло несколько тортов в разной степени готовности, как я знал, это были сторонние заказы. Свет в духовках горел, там стояла выпечка, которая присоединится к той, что уже выставлена в витринах. Одна раскрасневшаяся щечка Слоан была испачкана в муке, а лицо обрамляли выбившиеся из хвоста пряди. Фартук тоже был в муке.

Она выглядела счастливой. Красивой.

— Значит, все идет хорошо? — уточнил я, когда она встала на цыпочки, чтобы поцеловать меня.

— Ну, мы еще не открылись, но, да. — Слоан прильнула ко мне, прижимая к себе Келли. — Что в коробке? Вы же не купили торт у конкурента?

Я покачал головой в ответ на ее поддразнивание и протянул ей коробку.

— Всего лишь поздравительные кексы, который мы испекли сами.

Ее глаза расширились от удовольствия.

— Вы испекли для меня?

— Попытались.

Она разволновалась больше, чем я ожидал, отчего меня охватила первая волна паники. Ну, ладно. Может, я был только на девяносто восемь процентов уверен в результате.

Слоан взяла коробку и поставила ее на один из заготовочных столов.

Когда она открыла крышку, под ней оказалось пять криво украшенных кексов с шестым посередине.

А в среднем, вместо гигантской шоколадной пуговицы, засунутой в неаккуратно нанесенный масляный крем, было обручальное кольцо. Бриллиант сверкнул на свету, и я всмотрелся в лицо Слоан, когда она заметила его и ахнула.

Я понял, что кольцо то самое, как только его увидел. Простое кольцо-пасьянс из белого золота с бриллиантом. Не вычурное. Скромное. Красивое. Как женщина, на пальце которой я хотел его видеть.

Я почувствовал пожатие руки Келли и посмотрел на нее сверху вниз. Она одарила меня ободряющей улыбкой. Прежде чем отпустить ее руку, я сжал ее и шагнул вперед, чтобы достать кольцо из кекса. Слоан таращилась на него так, словно никогда раньше не видела ни одного кольца.

Вынув его из кекса, я стер с ободка масляный крем. Слоан повернулась ко мне, ошеломленно глядя широко распахнутыми великолепными карими глазами.

Я взял ее левую руку и без всяких предисловий надел кольцо на безымянный палец.

Слоан продолжала на него таращиться, а он подмигивал и блестел в ярком освещении кухни. Затем она посмотрела на меня.

— Прозвучал ли вопрос? — практически пискнула она.

Я улыбнулся.

— Я никого не любил так, как люблю тебя, Слоан Харроу. Я не могу жить без тебя. — Я провел большим пальцем по кольцу. — И я хочу твоего обещания, что мне никогда не придется этого делать.

Внезапно она рассмеялась, восторг рвался из каждой ее поры, когда она потянулась, чтобы обхватить мое лицо ладонями.

— Такое предложение женщине полностью в стиле Уокера Айронсайда.

Обняв ее и притянув к себе, я спросил:

— Это «да»?

— На какой вопрос? — поддразнила она, а затем еще сильнее рассмеялась при виде моего хмурого взгляда. — Да! Да, я выйду за тебя замуж!

Ее крики привлекли девушек из торгового зала на кухню. Поняв, что происходит, они разразились аплодисментами. Но я смотрел только на свою невесту. Я целовал ее до тех пор, пока жар не охватил меня с ног до головы от осознания того, что она согласилась стать моей навсегда. Следовало отпустить ее, пока ситуация не стала неуместной.

Нас кто-то сжал, и мы посмотрели вниз на Келли, которая обнимала нас обоих и прыгала вверх и вниз.

— Значит ли это, что мы можем взять фамилию Айронсайд? — практически прокричала она матери.

— Да, — твердо ответил я, когда Слоан сказала:

— Ну, на дворе двадцать первый век, малышка, так что мы можем оставить нашу фамилию, если хочешь.

Я грозно зыркнул на нее.

Ее губы дрогнули от веселья, а затем она кивнула Келли.

— Да, поскольку Уокер, по-видимому, не присоединился к нам в двадцать первом веке, мы можем взять фамилию Айронсайд.

Келли в восторге потрясла кулачками, а я в отместку пощекотал Слоан.

— Ой, Уокер, перестань! — Ее смех отражался от стен пекарни, пока она извивалась в моих руках.

Я продолжал, желая услышать ее хихиканье. Наконец, решив, что с нее достаточно, я остановился и прижал ее к себе. Глаза Слоан сверкали от слез, вызванных смехом.

— Ненавижу, когда меня щекочут, — пожаловалась она с широкой ухмылкой.

— Стоит вспомнить об этом, когда я свяжу тебя в следующий раз.

Ее глаза вспыхнули, и она пробормотала:

— Только посмей.

— Что посмей? — полюбопытствовала Келли, набивая рот одним из наших кексов. Видимо, ждать ей уже надоело.

— Ничего. — Слоан обняла меня за талию. — Как бы мне ни хотелось смотреть только на это кольцо в течение следующей тысячи лет, пора открывать пекарню.

— И мы здесь, чтобы помочь. Кроме того, у меня есть вот что. — Я достал из кармана бархатный мешочек, и оттуда выпала цепочка из белого золота. Указав на кольцо, я распорядился: — Давай сюда.

Озадаченная, она неохотно сняла обручальное кольцо и протянула его мне. Я просунул его через цепочку.

— Чтобы сохранить в безопасности, когда ты на кухне.

Наконец, поняв, Слоан повернулась, чтобы я мог надеть цепочку ей на шею.

— Ты все предусмотрел. — Она повернулась и посмотрела на меня с такой любовью, что я едва мог это вынести. Я никогда не узнаю, чем заслужил ее. Но точно знал, что никогда ее не оставлю. — Постоянно думаешь обо всем.

Погладив ее щеку большим пальцем, я тихо сказал:

— Нет. Только о том, что касается тебя.

Слоан поправила цепочку, чтобы кольцо легло ей на грудь.

— Никто не поверит, что ты такой романтик. Мне нравится быть единственной, кто это знает.

— Я тоже это знаю. — Келли доела кекс и отряхнула руки от крошек. — Давайте посмотрим правде в глаза, Уокер похож на «Ментос». Твердая оболочка с мягкой начинкой. Любой, кто хорошенько к нему присмотрится, может это понять. По словам мамы Льюиса, именно Уокер снова свел вместе Монро и Бродана. Так что… — Она указала между мной и своей мамой. — На самом деле, ничего удивительного.

Я не знал, как ко всему этому относиться, но Слоан выглядела готовой обмочить трусики от смеха. Она повернулась ко мне с широко раскрытыми глазами и дрожащим от веселья голосом сказала:

— Устами младенца. Думаю, теперь я буду называть тебя своим Ментос.

Улыбка тронула мои губы.

— Даже и не думай. — Я осторожно подтолкнул ее к входу в торговый зал.

— Нет, я, по крайней мере, должна включить это в свою свадебную клятву, — продолжила она, пока я с силой вел ее вперед. — Моя любовь, мой Ментос!

Келли хихикнула рядом с ней.

— Я могу забрать кольцо обратно.

Они проигнорировали мой спокойный тон и пустые угрозы.

— О, может, нам стоит приготовить свадебный торт Ментос.

— Я сожалею обо всех решениях, что принял с того момента, как проснулся этим утром.

Слоан фыркнула, протягивая мне фартук.

Я посмотрел на него.

— Ты сказал, что хочешь помочь. Специально для тебя я заказала один побольше. — Она помахала фартуком у меня перед носом. — Или мне заказать тебе другой… с Ментос?

— Я знаю несколько способов убить человека.

— Один из них связан с Мент…

— Не заканчивай это предложение.

Она радостно улыбнулась.

— Я люблю тебя.

— Я подписался на то, чтобы всю жизнь подвергаться пыткам со стороны тебя и Келли, да? — спросил я в многострадальном понимании.

— Вроде того. — Она приподнялась на цыпочки и крепко меня поцеловала.

— Здорово. Я тоже тебя люблю. — Я выхватил у нее фартук и надел его.

Я хмуро глянул вниз на розовую ткань с белой надписью спереди: «Крошечная пекарня Келли». Выругался про себя, так как пытался не ругаться при Келли. Слоан прочитала выражение моего лица, и подрагивающими от сдерживаемого смеха губами повторила:

— Я очень люблю тебя.

Я указал на нее.

— Только ради тебя.

Она была так счастлива, что я не мог сожалеть об этом.

Даже когда первым ублюдком, переступившим порог пекарни, был Бродан Адэр. Его губы округлились в медленном «О», когда он вошел с небольшой толпой, Монро и Ноксом на руках. В глазах Бродана сверкнуло садистское ликование при виде меня в розовом фартуке.

— О, как пали сильные. — Бродан лыбился, как гребаный дурак. — Похоже на карму. — Он повернулся к жене, практически трясясь от радости. — Разве это не похоже на карму?

Монро ухмыльнулась:

— Это похоже на день, когда мой муж может умереть, если не проявит осторожность.

Он оглянулся на мое каменное выражение лица.

— И это момент для моей фразы: «А я тебе говорил».

— Я люблю ее. Мы помолвлены. Приди в себя. Покупай торт или проваливай.

— Помолвлены! — вскрикнула Монро и, ни на кого не обращая внимания, бросилась вокруг прилавка, чтобы обнять Слоан.

Улыбка Бродана теперь выражала искренность и теплоту.

— Рад за тебя, Уок. Поздравляю.

— Спасибо. Торт?

Он хохотнул в ответ на мою резкость и посмотрел на стеклянную витрину, полную творениями Слоан.

— Я возьму шоколадное пирожное.

— С тебя десять фунтов.

Бродан нахмурился.

— На ценнике написано четыре фунта.

— Она всегда занижает цены.

— Уокер! — упрекнула Слоан, смеясь рядом со мной. — Это же Бродан.

— Ты права. Он богатый. Пятнадцать фунтов.

Бродан сердито посмотрел на меня, но Нокс сбил с его лица яростное выражение, случайно шлепнув отца по щеке. Мой друг взял ручку сына и поцеловал ее. Затем ухмыльнулся мне.

— Так, значит, ты скоро пополнишь свой крохотный клан?

— Ты хуже гребаной бабы.

— Уокер.

Я повернулся к Слоан, она смотрела на меня круглыми глазами.

— Не ругайся в моей новой пекарне.

— Черт, прости.

Она посмотрела на Монро.

— Я сдаюсь.

— Ро, ты только взгляни на эти клубничные пирожные, — внезапно сказал Бродан, легко отвлекаясь и пуская слюни на пирожные. — Ты будешь?

— О, да. — Его жена усмехнулась и зашепталась со Слоан, которая выглядела взволнованной, хотя две ее продавщицы занимались другими покупателями.

— Итак, два клубничных пирожных? — уточнил я.

— Давай, три.

— Тогда, с тебя еще двадцать один фунт.

Бродан уставился на меня.

— Здесь написано, что они тоже по четыре фунта каждый.

Я посмотрел на Слоан.

— Ты занизила цены на всё?

Она всплеснула руками.

— Так, доволно. Снимай фартук. Брысь отсюда. — Она подтолкнула меня к кухне.

— Почему?

— Потому что это не школьная распродажа выпечки, и ты не можешь завышать цену для моих клиентов. Я тебя люблю. Очень сильно. — Слоан нежно прижалась ладонями к моей груди, пытаясь заставить отступить. В ее темно-карих глазах мерцало веселье, но и решимость тоже. — Возвращайся к закрытию, и мы отметим нашу помолвку.

— Ужинаем у нас! — громко объявила Монро, быстро кивнув Бродану. — Сегодня вечером. В шесть. Вся семья придет отпраздновать. И я приглашу Арию.

— Вам не обязательно это делать, — заметила Слоан снежным и благодарным выражением лица.

— Мы будем только рады. Если, конечно, вы не хотите отпраздновать лишь втроем.

Моя невеста посмотрела на меня.

Она хотела отпраздновать с нашими друзьями, которые стали для нее семьей.

Я погладил ее по щеке.

— У нас впереди все время мира.

Слоан на секунду прильнула к моему прикосновению, а затем повернуться к Монро.

— Мы бы с удовольствием.

— Здорово! Тогда, нам лучше идти, чтобы успеть все организовать. Но если не возражаете, десерт мы возьмем здесь. — Монро повернулась к Келли и попросила ее помочь выбрать пирожные.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ушел?

Слоан снова повернулась ко мне.

— Абсолютно не хочу, — пообещала она, прижимаясь ко мне своим податливым телом. — Но, похоже, у тебя проблемы с моими ценами. Так что, я думаю, тебе следует либо посидеть на кухне, либо пригласить Келли на завтрак.

Я обнял ее за талию и крепче прижал к себе.

— Я горжусь тобой.

Великолепная улыбка осветила все ее лицо.

— Я знаю. — Она коснулась обручального кольца на цепочке. — А я горжусь тобой. Горжусь нами… за то, что мы вместе, несмотря ни на что.

Сердце стиснула такая чертовски сильная боль, что я едва мог ее вынести.

— Я тоже. — Я наклонился и коснулся ее губ поцелуем. Затем пробормотал: — Но по большей части ты счастлива от того, что возьмешь мою охрененно крутую фамилию, да?

Слоан запрокинула голову и расхохоталась, и пекарню озарил яркий солнечный луч. Она тесно прижалась ко мне, и я не смог сдержать ухмылку.

В тот момент я поклялся, что каждый день буду слышать ее смех, и сделаю так, чтобы он звучал чаще. Потому что я пообещал ей, что буду рядом с ней до конца наших дней.

Это было бы самое легкое обещание, которое мне предстояло выполнить.

Оглавление

САМАНТА ЯНГ ЧТО СКРЫВАЕТСЯ ЗА ЧЕРТОПОЛОХОМ Серия: Хайленд #1

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25

ГЛАВА 26

ГЛАВА 27

ГЛАВА 28

ГЛАВА 29

ГЛАВА 30

ГЛАВА 31

ГЛАВА 32

ГЛАВА 33

ГЛАВА 34

ГЛАВА 35

ГЛАВА 36

ГЛАВА 37

ГЛАВА 38

ГЛАВА 39

ГЛАВА 40

ГЛАВА 41

ГЛАВА 42

ГЛАВА 43

ГЛАВА 44

ЭПИЛОГ