Случайностей у судьбы не бывает [Адалин Кросс] (fb2) читать онлайн

Адалин Кросс Случайностей у судьбы не бывает

Глава 1

гор. Королёв.

Диана

Говорят, что человек помнит события из своей жизни, с трёх лет. А я не помню. Наверное потому, что все мои дни были будничные и однообразные, впрочем, как и у всех детей, проживающих в детских домах, и живущих в них с рождения.

Но я помню, руки и голос. Голос женщины, которая меня успокаивала, гладила и обнимала по ночам. Этот голос и эти руки были со мной на протяжении всего времени, пока меня не перевели в другой детский дом.

Однажды, одна из девочек чуть постарше меня, сказала мне, что сюда чаще всего попадают детки, у которых умерли мамы.

А нянечка как-то сказала, что умершие мамочки превращаются в ангелов на небесах, и защищают своих деток.

Тогда я и подумала, что наверное, это моя мама спускается с небес, и каждую ночь обнимает и защищает меня.

Но я не была одинока, у меня были тетя Галя, двое её сыновей, они были немного старше меня. И дядя Владимир, его я считала своим папой, и очень любила.

Тетя Галя приходила ко мне часто, по два раза в неделю. А иногда по выходным, она приходила со своими сыновьями, которые меня опекали. Она приходила всегда с подарками.

Дядя Владимир тоже приходил, хоть и реже, но его визитам, я особенно радовалась. Особенно мне нравилось сидеть у него на ручках. Когда он приходил, я так и сидела у него на руках. И он приносил подарки. Много подарков. Некоторые он мне сразу отдавал, а некоторые отдавал воспитателям или нянечкам. Но они, наверное, раздавали их другим деткам по ошибке.

Когда мне исполнилось пять лет меня пришли поздравить дядя Владимир, тетя Галя и двое её сыновей. Было много подарков, сладостей, воздушных шариков. И помню я задувала свечки на торте. Было весело.

Через день тетя Галя приехала за мной и сказала, что должна мне кого-то показать. Я помню вначале мы ехали на машине, а затем довольно долго шли по тропинкам. Она сказала, что это кладбище, но я тогда не поняла, что это такое.

Я еще из дали заметила дядю Владимира, он стоял на коленях, и плечи его подрагивали.

Когда мы подошли, дядя Владимир встал с колен, и погладив меня по голове, ушёл по тропинке.

Тётя Галя тоже встала на колени, и обращаясь к памятнику сказала:

– Вот, Кристинка, я тебе привела её, как и обещала. Но у меня ничего не получается, забрать её к себе. Прости меня! – И она громко зарыдала.

Я вначале погладила тётю Галю, а затем взглянула на фотографию женщины, к которой она обращалась.

На меня смотрела очень красивая, молодая женщина. И она улыбалась.

Тётя Галя немного успокоилась и сказала мне:

– Это твоя мама, Дианочка.

Я ещё раз взглянула на женщину, она мне всё так же улыбалась.

В это время вернулся дядя Владимир, и встав на колени передо мной, прижал меня к себе, и проплакал:

– Если бы она мне призналась сразу, я смог бы понять и простить её. А тебя полюбить так легко! Но она предпочла вырвать мне сердце, и забрать его с собой.

Услышав снова плач тёти Гали, я тоже заревела. Он стал успокаивать меня, поднялся с колен вместе со мной, и направился к выходу с кладбища.

Я кинула последний взгляд на фотографию, женщина на ней, всё так же улыбалась.

Через день дядя Владимир вновь приехал ко мне и сказал, что уезжает в Москву. Привёз мне вещи. И дал мне карточку, на которой был его номер телефона. И сказал:

– Если тебе, когда-нибудь, понадобится моя помощь, позвони мне.

Он долго держал меня в своих объятиях, затем выпустил, отвернулся и ушёл.

А я смотрела ему вслед, а моё сердце молча кричало: «Папочка, не уходи!»

Ко мне подошла нянечка и увела меня. На ступеньках я обернулась, и увидела, как папа вытирает слёзы, и садится в машину.

Я взглянула на карточку у себя в руках, а потом положила в коробочку, где хранились мои ценности. Это были мои фотографии с дядей Владимиром, с тётей Галей, с её сыновьями, и совместное фото с ними. А вчера, я к ним добавила фотографию, мамы, которую дала мне тётя Галя.

После отъезда дяди Владимира, тётя Галя пару раз ещё пришла и перестала.

Однажды, когда я сидела на подоконнике, и выжидала их, я слышала, как одна из нянечек сказала, вздыхая: «Наигрались, наверное?»

Через две недели, ночью, меня разбудила нянечка. И сказала, что меня переводят в другой детский дом. Она заплела мне косички, помогла одеться. Одежда была вся новая, красивая, розовая. Я увидела, что рядом уже стоял чемодан, тоже розовый.

Они вывели меня из детского дома и повели к машине. Какой-то мужчина усадил меня на заднее сиденье, а рядом со мной, села какая-то женщина.

Я видела в окно, как в свете фонарей стояли нянечки и воспитатели, и кто-то из них крестились, а кто-то осенял крестным знамением нас. Я не плакала и не капризничала.

Когда машина поехала, женщина взяла меня за руку. И она мне показалась очень знакомой.

Глава 2

гор. Москва

Диана

Некоторое время я смотрела, как за окном меняются пейзажи, освещённые огнями фонарей. А потом стала клевать носом. Женщина, где-то у себя за спиной, достала небольшую подушку и плед. И обняв меня за плечи, уложила и укрыла пледом.

– Поспи ещё, – и она обняла меня поверх пледа.

Какое-то время я ещё слышала звук работающего мотора, но потом уснула.

Проснулась я от яркого света, и громких разговоров. Я открыла глаза. Меня, как маленького ребёнка, нёс на руках тот же мужчина, который усадил меня в машину. Рядом шли женщина и мужчина, который нёс чемодан и сумку.

Они часто озирались по сторонам и были очень серьёзные. Мужчина заметив, что я проснулась и дал знак женщине, она взяла меня за руку, и согревая мои пальцы своими, проговорила:

– Всё-таки разбудили тебя эти звуки.

Они о чём-то говорили между собой, но я многого не понимала. Наконец, мы остановились и к нам подошел мужчина, в форме и протянув какие-то бумажки женщине, чуть ли не кланяясь, проговорил:

– Как и договаривались, в купе Вы будете одни до самого пункта назначения.

Она лишь махнула ему головой и он ушёл.

– Я приеду дня через три. А Вы глаз с неё не спускайте! – строгим голосом сказала женщина, обращаясь к мужчинам.

– Может мне поехать с Вами? А то, мало ли что? – проговорил мужчина, на руках которого я всё ещё лежала.

– Нет Вы здесь нужны! – отрезала женщина.

Как я тогда не пыталась вникнуть в суть их разговора, всё равно ничего не поняла. Мозг впитывал каждое слово, но мне они были не понятны.

Я стала прислушиваться к объявлениям и поняла, что в них часто упоминается Москва. Москва, это город, в который уехал дядя Владимир.

Мы прошли в вагон поезда, и проводница нас сама проводила до нашего купе. Мужчина занес чемодан и сумку. Осмотрел все углы, словно что-то искал и наконец вышел, сказав коротко:

– Чисто.

Проводница, тем временем, принесла постельное бельё, и сама же его расстелила. Усадив меня на постель, мужчины вышли из купе, и стояли в коридоре, пока поезд не тронулся. Только тогда они сошли.

Женщина предложила мне ещё поспать. И я послушно легла. Нянечки всегда говорили, что не послушных девочек, никто не любит.

Незаметно я уснула, но даже сквозь сон я ощущала руку женщины, обнимающую меня.

Когда я просыпалась, она усаживала меня возле окна, а сама садилась рядом. И я смотрела, как за окном мелькают дома, деревья и поля. Она вкусно кормила меня, доставая из сумки различные пакеты и контейнеры с едой.

Она, если нужно было, водила меня в туалет, помогала умываться, раздеваться, одеваться. Она же расчесывала и заплетала мне косички. И неизменно, когда я засыпала её руки приятно обнимали меня и гладили.

Наконец мы приехали. Она разбудила меня и сказала, что нам пора собираться. Мне стало грустно от того, что мы расстанемся. На машине мы приехали до детского дома. Пока она говорила с какими-то женщинами на крыльце дома, я сидела на скамеечке рядом, и рассматривала двор, и дом, в котором мне предстояло теперь жить.

Из-за женщин, стоящих на крыльце, я не сразу заметила, как из глубины двора появились несколько мужчин. Я лишь услышала крик мужчины «сдохни, тварь», потом раздались крики женщин. А потом мимо моей головы, очень близко, что-то пролетело и с грохотом свалилось на землю.

Оглядываясь по сторонам, я не сразу поняла, что случилось. Увидев, как высокий мужчина с криками «ты мог убить её, гад» бил по лицу другого.

Я видела, как полная женщина подбежала к мужчине в форме, что-то выкрикивая и усиленно жестикулируя. И только, когда я увидела испуганное лицо женщины, которая меня привезла сюда, я громко заплакала. Она кинулась ко мне, но высокий мужчина подоспел раньше, и подхватил на руки. Прижав меня к себе, и поглаживая по спине, приговаривал:

– Всё хорошо, милая, всё позади, не бойся, не плачь!

Его приятный голос, напоминал мне голос дяди Владимира, и я перестав плакать, обняла его за шею. Так состоялась наша первая, судьбоносная встреча.

Лишь потом я заметила, что рядом с нами стоит женщина, которая меня привезла, и пристально наблюдает. Затем она подошла ко мне, взяла мою ладошку, сжала в своей и обратившись к мужчине, сказала:

– Отведи её в сторону.

Мужчина в форме двинулся в нашу сторону, пытаясь что-то возразить, но женщина быстро достала из сумочки что-то, и показала ему. Последнее что я видела, как вытянулось его лицо, и он выпрямился. Высокий мужчина отвёл меня к качелям, и сев вместе со мной, тихо раскачивал их.

Мне слышны были разговоры возле крыльца, полная женщина по прежнему что-то громко говорила, но я уже не прислушивалась, и не смотрела на них. Лишь только, когда услышала громкий крик женщины, которая привезла меня сюда:

– Молчать!

Я вздрогнула, и повернула голову к ним. Наступила полная тишина, а полная женщина, опустив голову, отошла от людей в форме.

Я заметила, что мужчина прислушивается, и следит за происходящим возле крыльца.

А мне в тот момент, хотелось лишь одного. Чтобы и этот мужчина, не ушёл от меня, так же как дядя Владимир.

Через некоторое время, к нам подошла женщина, и мужчина вместе со мной на руках, встал с качелей. Она протянула ему руку, и сказала:

– Спасибо!

Мужчина, удивлённо, в ответ пожал её руку.

– Как зовут тебя?

– Ратмир.

– Ещё раз спасибо, Ратмир. Я приеду в отделение, и во всём разберусь. Я обещаю. А теперь пошли.

Ратмир нёс меня на руках до крыльца. А затем, улыбаясь коснулся пальцем моего носа, и сказал:

– До встречи, Розовый Ангелочек! – и передал меня на руки женщины.

Я вообще редко улыбалась, но ему улыбнулась. Подойдя к машине полицейских, он обернулся, и помахал мне рукой. А я помахала в ответ.

Меня повели в спальню, и усадили на кровать, мой розовый чемодан уже был здесь. Женщина села рядом, и обняла меня за плечи. Я чувствовала, что это последние наши минуты, и прижалась к ней.

Через некоторое время она открыла свою сумочку, и достала мою шкатулку. Которую я забыла в Королёве. Сначала я прижала её к себе, а затем открыла. Карточка дяди Владимира по прежнему лежала сверху, а из под неё выглядывало мамино лицо на фото.

Женщина взглянула, и резко отвернулась. Но я успела заметить слезы. Затем она подняла моё лицо, трижды поцеловала меня в щёку, затем встала и ушла.

Глава 3

Чеченская Республика

Ратмир

Мне было пятнадцать лет, когда случилась эта авария, изменившая всю мою жизнь. Заставившую меня, в миг повзрослеть.

Я хорошо запомнил то утро, когда родители собирались ехать на свадьбу, к родственнику отца. Отец в чёрном костюме и белой рубашке, несмотря на свои сорок девять лет, выглядел на тридцать пять.

А мама, я наверное и не сумею описать маму. В свои тридцать четыре года, она выглядела юной девушкой, и обладала редкой красотой. Она была одета в голубое платье, свободного кроя, на голове платок того же оттенка. Мама была на седьмом месяце беременности. И как всегда, улыбалась.

Накануне их отъезда, я отказался ехать на свадьбу. И было решено, что я останусь дома с Алимом. А сегодня, глядя на них, как они собираются, я почему-то передумал.

– Ну ты даёшь! То хочу, то не хочу. Вообще-то времени у нас, уже не так много. Сумеешь собраться за пять минут? – улыбнулся отец, и взъерошил мои волосы на голове.

Подошла мама, обняла меня, и поцеловав в щёку, сказала:

– Мы не станем задерживаться там. Только поздравим молодых, и вернёмся. Ты чего раскис? Мой, сокол!

Я лишь, в ответ обнял маму, и мы вышли из дома. Водитель отца, как и полагается ждал их возле машины, и распахнул двери, как только мы подошли.

Мама снова поцеловала маня, и отец помог ей сесть в машину. Затем он обнял меня, и взглянул на Алима. Я знал этот взгляд, он означал «головой за него отвечаешь». Алим слегка склонил голову, в знак почтения, и отец сел в машину.

Я тогда не знал, что вижу маму в последний раз. Как только машина отца скрылась за поворотом, я вернулся в дом, и чтобы отвлечься от нахлынувшего на меня волнения, я включил музыку на полную мощь, и запрыгал по комнате, изображая из себя гитариста.

Через некоторое время, я увидел на пороге Алима. Он стоял, скрестив свои руки в области живота, и когда я убавил звук, сказал:

– Я стучал. Завтрак готов.

Нехотя, я последовал за ним. Он шёл, слегка прихрамывая. И вся его фигура казалось говорила, что он человек с не очень крепким здоровьем. Но это было обманчивое мнение. Не так давно, я сам в этом убедился, во время тренировок с папой, в которых теперь и я принимал участие.

Сколько я себя помню, столько и Алим служит у отца. Он стал почти членом семьи. И всегда сопровождал отца, в важных деловых поездках. А когда отец вынужден был уехать, больше чем на день, Алим оставался со мной и с мамой.

Около шестнадцати лет тому назад, отец встретил маму в Москве, в одном из ресторанов, где она будучи студенткой, подрабатывала официанткой и сразу потерял голову. С этого дня, начались его настойчивые ухаживания, которые привели к браку. Несмотря на то, что он был старше. Он был старше на пятнадцать лет. И на тот момент, уже имел двух жён и троих дочерей.

Казалось, этот брак был не возможен. Все противились этому. Его семья потому, что мама была другой веры. И бабушка (мамина мама) потому, что он старше и уже женат.

Но мама тоже влюбилась, да так, что согласилась перевестись на заочное обучение, и даже переехать к мужу в Чечню. А ещё через девять месяцев, родился я. Отец и так, будучи влюблённым, постоянно кружил вокруг мама. А после моего рождения, и вовсе стал носить её на руках. Они влюбленные и счастливые, наслаждаясь обществом друг друга, совсем не замечали, как вокруг них сгущаются тучи.

Первым звоночком, первым вестником, стало падение мамы с качелей. Кто-то кусачками перекусил толстенную цепь (так и не нашли кто). Отца конечно это беспокоило, но прошло время и всё забылось.

Но через несколько лет, напомнилось яркой болью, когда маму, будучи беременной, отравили и она потеряла ребёнка, едва не погибнув сама.

Только тогда отец, осознав всю трагичность ситуации, перевёз нас с матерью в небольшое селение, в горах, где родился и жил раньше его отец. Мне тогда было, всего пять лет. Там был дом и старая заброшенная шахта, оставленные отцу по наследству бабушкой (матерью отца). Где мы и жили, до самого дня этой трагедии.

Мне хорошо запомнился этот день. Мы с Алимом тренировались во дворе, по пояс голые. К воротам подъехала полицейская машина, и Алим подошёл к ним, знаком подавая мне, оставаться на месте.

Алим быстро вернулся, ничего не говоря, взял меня за руку и повёл в дом. По выражению лица Алима я понял, что случилось что-то серьёзное, поэтому вопросов не задавал.

Уже в машине он сказал, короткое слово – «авария».

Мы ехали за полицейской машиной, которая не останавливаясь и не притормаживая на месте аварии, двигалась дальше по направлению к городу. В окно я лишь увидел большое скопление народа и полицейских.

В коридоре больницы, где столпились много народу возле дверей с надписью «операционная», я заметил двух папиных жён, которые с изображением скорби на лице, сидели на стуле, время от времени прикладывая к глазам платочки.

Увидев меня и Алима они опустили головы, как и полагается мусульманской женщине. Из толпы отделился старейшина и глава клана, и подошёл к нам. Он что-то тихо говорил Алиму на ухо, и я заметил, как Алим переменился в лице. Но он лишь крепче сжал мою руку, и мы прошли и сели на скамейку, где нам уже освободили место.

Я тогда лишь понял, что идёт операция и все ждут её завершения. Операция длилась уже три часа.

– «Раз операция, значит они живы» – думал тогда я.

Минут через сорок двери операционной открылись, и на пороге появились двое врачей. Не дожидаясь вопросов, один из них сказал:

– Операция прошла успешно, но больной впал в кому. Сейчас он в реанимации. Мы сообщим, когда будут какие-то изменения.

Я слышал, как раздался плач. Это плакали папины жёны. Я даже не повернулся к ним. Алим снова взял меня за руку, и мы вместе с главой клана, вышли на улицу. Усадив меня в машину, сам Алим долго о чём-то беседовал с главой клана. Затем он сел в машину, и вместе с ним сели ещё трое папиных людей. Один из них, сел за руль. Я их часто видел, когда они приезжали к папе.

Дома Алим, закрывшись в своей комнате, постоянно говорил с кем-то по телефону. А я смотрел в окно, на сгущающиеся сумерки и видел, как трое этих ребят, расхаживаются по двору.

До сих пор не могу вспомнить, чем я занимался весь следующий день, помню лишь, что эти ребята также продолжали ходить вокруг дома.

Вечером Алим вошёл в мою комнату, усадил меня на кровать и сам сел рядом. Он рассказал о смерти мамы, и о том, что теперь я буду жить у бабушки (маминой мамы), и что она уже приехала за мной. Но я уже ничего не слышал, кроме слов о смерти мамы. У меня зазвенело в ушах, изображения предметов каким-то странным образом стали расплываться. Но всё восстановилось, когда Алим брызнул мне в лицо водой.

Тогда я заревел в голос, выкрикивая слова проклятия тем, кого подозревал в смерти мамы и не рождённых брата и сестры. А Алим, обнимая меня за плечи, лишь приговаривал:

– Поплачь, ты поплачь, иногда мужчины тоже плачут.

Глава 4

Ратмир

На следующий день, ранним утром, я вместе с небольшим количеством людей стояли возле дверей морга в ожидании, когда вынесут гроб с телами моей мамы и брата с сестрой.

Детей извлекли из тела мамы, и уложили их по обе стороны от неё. Словно в её объятия.

Я, не спавший всю ночь, слышал, как рано утром Алим давал указания кому-то завезти в морг одежду, для мамы и для новорожденных.

Недалеко от нас, стоял изотермический фургон, в котором повезут маму и брата с сестрой в Татарстан, где моя мама родилась, и где её похоронят рядом с дедушкой.

Никто не плакал, и я сдерживался из последних сил.

Вдруг, двери морга распахнулись, и человек в белом халате подал знак, чтобы фургон подъехал по ближе к двери.

Увидев, как выкатывают гроб с телами мамы, и брата с сестрой. Я не выдержал, и кинулся туда, с громким рыданием. Но меня опередил Алим, преградив мне дорогу.

– Ты ещё успеешь попрощаться, сынок!

Я не видел тогда, как за моей спиной, молча рыдая кинулась на грудь своего водителя, бабушка.

Бабушка настояла на том, чтобы я сел в её машину.

Алим сел со мной на заднее сиденье. И траурный кортеж направился в Республику Татарстан. Впереди ехали машина с охраной, и замыкала кортеж ещё одна машина с охраной. Машина бабушки, следовала за фургоном.

Выехав за пределы больничного двора, я увидел большую толпу людей с цветами, пришедшими попрощаться с мамой и детьми. Видимо охрана не пропустила их во двор.

Алим молча переглянувшись с бабушкой, позвонил водителю. и тот остановив фургон, распахнул двери.

А люди, по одному подходили, и оставляли цветы в фургоне.

Поздно вечером, следующего дня мы приехали, сделав в пути небольшую остановку.

Я думал, что уже никогда не смогу спокойно спать. Но я уснул в машине, и мне приснилась мама. Она сидела на крыльце нашего дома, и улыбалась мне.

Мы и раньше часто садились с ней на крыльце, и она мне рассказывала какими красивыми будут мои брат с сестрой, и что я их обязательно полюблю. Сестрёнка будет вся в розовом, а брат в матроске.

Я проснулся и понял, что ничего этого уже не будет. И что я остался один.

Когда выгрузили, и занесли гроб с телом мамы и детьми в дом, бабушка закрылась с ними. И почти всю ночь, слышны были её крики и рыдания.

Под утро, когда стихли рыдания, я прошёл в эту комнату. Комната была пуста, только посередине на возвышенности был установлен гроб с телами.

В соседней комнате были слышны голоса, это бабушке оказывали помощь сотрудники скорой.

Гроб был открыт, мама лежала, будто живая, только на лбу был не большой шрам. Рядом с ней, по обе стороны, лежали дети, а она своими руками приобняв их, словно защищала. Лица детей были укрыты.

При виде этой картины, я упал на колени перед гробом, и снова зарыдал. Прибежал Алим, а из соседней комнаты врачи. И мне вкололи успокоительное.

Хоронили маму на следующий день. Я никогда не видел такого большого количества людей, собравшимися вместе.

Организовав очередь, люди заходили и выходили, нескончаемым потоком.

Были перекрыты все улицы, ведущие к кладбищу. Море цветов, и такое же море слёз, провожали в последний путь мою маму и моих, не успевших родиться брата с сестрой.

На кладбище я пообещал матери быть сильным и смелым. Таким, каким она и мечтала меня видеть.

Алим с охраной уехали на следующий день, после похорон. Он долго объяснял мне, что мне сейчас здесь будет безопаснее. А он должен быть там, чтобы охранять отца.

Я услышал, как прощаясь, бабушка сказала Алиму, что она обязательно найдёт их. А когда Алим протянул ей денег, она на отрез отказалась. Она подняла на него взгляд, полный горечи:

– Я не возьму его денег! Это он, повинен в смерти моей единственной дочери и внуков! Это он, довел и допустил это! И если сможет, пусть живёт с этим теперь.

Я заметил, как Алим пошатнулся и отступил на шаг назад, после этих слов и от её взгляда.

Наконец, немного придя в себя, Алим сказал, что будет держать нас в курсе событий. Затем, пожав мне руку по мужски, сел и уехал вместе с охраной.

Глава 5

Ратмир

Уже неделю, я жил у бабушки. И можно было бы даже сказать, что был предоставлен сам себе.

Я не плохо знаю этот город, мы довольно часто приезжали сюда с мамой. Папа в этом доме, был не желанным гостем. Но он всегда со своими людьми нас привозил, а затем приезжал и забирал.

Мама водила меня по городу, показывая свою школу, и любимые места в городе. Поэтому если бы мне было разрешено погулять, я бы точно не заблудился.

Бабушка живёт с Виолой. Виола – это младшая сестра дедушки. Она прихрамывает из-за, полученной во время родов, травмы. Но как говорила мама, она не заменимая помощница бабушки.

А бабушка, у меня, человек особый. Она заслуженный юрист России. Написала много трудов по юриспруденции, по которым проводятся обучения в высших учебных заведениях страны. Раскрыла много громких преступлений и довела до скамьи подсудимых много таких преступников, которые ощущали себя безнаказанными. Её любили, её боялись, её даже пытались припугнуть. И как говорила мама, что все её уважали, даже преступники.

Проведя здесь неделю с бабушкой мы виделись, лишь за столом, во время завтрака, обеда и ужина. Мне казалось, что она меня избегает или может обвиняет, ведь я сын человека, которого она обвиняет в смерти мамы.

По вечерам мне Виола приносила полотенца и свежее бельё. А по утрам, чистую одежду. Думая о маме, и о брате с сестрой, я часто плакал, уткнувшись в подушку, чтобы никто не слышал.

Ни школы, ни отдалённого обучения, ни ноутбука здесь у меня не было. Но водитель бабушки, она же охранник, отвозила меня каждый день на кладбище. Стоя в сторонке, она не мешала мне, и не торопила. Просто молча стояла.

Я знаю, что и бабушка каждый день ездит на кладбище. Но, наверное, она не хотела, чтобы я видел её слёз. А может просто хотела дать мне возможность, побыть одному с мамой, с братом и сестрой.

Дней через десять, вопрос со школой был решён, и бабушка сама меня сопроводила в школу. Директор школы, при виде бабушки, сама вызвалась проводить меня до класса.

А бабушка, не заглядывая в класс, сказала мне:

– В конце уроков, тебя будет ждать мой водитель.

Я хотел было возразить, что я уже не маленький, но она коротко ответила:

– Так, надо!

Потянулись дни, похожие друг на друга. Школа, дом, уроки.

Бабушка, как всегда, много работала, но почему-то дома. В дом приходило много людей, принося с собой какие-то бумаги или унося их. Довольно часто, бабушка говорила с Алимом. Иногда, меня приглашали к телефону.

Свидетелем одного такого разговора я стал. Она требовала от Алима добиться осмотра автомобиля отца, и дать возможность её человеку, которого она направляет, проехать по всему маршруту от дома, до места аварии. И устроить встречу с теми людьми, которые обнаружили автомобиль после аварии.

Её не устраивало заключение экспертизы – как отказ тормозов. В противном случае, она грозилась подключить Москву. А Алим знал, что так и будет, если ей откажут.

С одной стороны, я восхищался ею, всегда считая её «железной леди», с другой стороны, мне не хватало бабушки. Той бабушки, которая была у меня, до смерти мамы.

Это железо, которым она себя окружила, рухнуло в ту ночь, когда она, закрывшись с телами дочери и внуков, всю ночь рыдала.

Она отдалилась от меня, словно огородившись, и каждый из нас, переживал общее горе сам.

Довольно часто я видел, как Виола чуть ли не прибегает в кабинет бабушки. Хотя и не удивительно, она её часто направляла с каким-нибудь заданием.

У меня снова появился компьютер. Но я не спешил выходить на связь, со своими одноклассниками из Чечни.

Учёба в школе мне давалась легко. Довольно быстро нашёл контакт с одноклассниками, но ни с кем не сближался.

Я знал, что бабушка ищет преступников, повинных в смерти мамы, брата и сестры.

Однажды, в разговоре в Виолой, бабушка раздражённо произнесла фразу «у меня нет столько времени». Тогда я не понимал, что это значит. Но по прошествии времени, мне стали понятны значения этих слов.

Меня, конечно же, не посвящали в итоги расследования. Но через два месяца, во время завтрака, она сказала мне:

– Я их нашла.

Я поднял на неё полные от слёз глаза, и она повторила:

– Я нашла исполнителей. И их накажут.

Она вышла из-за стола, и направилась в кабинет. Дверь была приоткрыта. Наверняка, она заметила моё присутствие сразу. Она говорила с Алимом. И она сказала:

– Алим, мне не нужен показательный суд. Мне нужно, чтобы заказчики поняли, что их ждёт, то же самое.

И повернувшись ко мне, сказала:

– Ну вот, я и нарушила Закон.

Потом я стал замечать, частое появление скорой помощи в нашем доме. Но она продолжала работать, и всё также в доме бывало много людей.

Однажды Алим позвонил и сообщил, что отец вышел из комы, но никого не помнит, и не узнаёт.

Я надеялся, что отцу станет лучше и Алим приедет за мной. Но через месяц Алим сообщил, что по рекомендации врачей, отца отправляют на лечение за границу. И он едет с отцом. Сколько там пробудет отец, Алим не знал. Поэтому, так же как и всегда, сообщил, что будет держать нас в курсе дела.

Наступила зима. Меня разбудил звук, завывания сирены скорой помощи. Когда я оделся и вышел, бабушку увозила скорая помощь. А в коридоре тихо плакала Виола.

Бабушка подняла руку и я подошёл к носилкам. Она еле слышно проговорила:

– Я нашла заказчиков. Они оказались даже ближе, чем я думала и очень опасны. Прости меня, внук!

Она начала задыхаться. И ей тут же надели кислородную маску и увезли.

Она умерла по дороге, в машине скорой помощи, так и не доехав до больницы.

В день её похорон, был сильный снегопад. Но я видел, как люди стояли, засыпанные снегом, чтобы отдать дань уважения женщине, которая всю свою жизнь посвятила служению народу.

Я почти не плакал, все мои слёзы уже были выплаканы. Я думал. Думал о том, за что она просит у меня прощения.

Только после похорон Виола рассказала, что у неё был неоперабельный рак, последней стадии, и она знала, что умирает.

Связаться с Алимом, не удалось. Он уже почти месяц, не выходил на связь. А через две недели, меня как несовершеннолетнего, отправили в детский дом.

Виола пыталась добиться того, чтобы я остался с ней, до приезда моего отца. Но какой бы влиятельной не была бабушка, у Виолы ничего не вышло. Из-за того, что Виола сама была инвалидом.